«Песня сирены»

Песня сирены (fb2) - Песня сирены (Лавра - 3) 1821K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Гапарон Гарсаров

Гапарон Гарсаров Песня сирены

«Сильнее смерти бывает любовь; бывает ли она и сильнее жизни?»

Григорий Ландау

Пролог

Рассвет над Матисовым островом отгонял туман к набережной. Небо было бледно-розовым, но солнце ещё не успело осветить Неву. Самое время для утреннего клёва. Четверо рыбаков уже сидели в резиновой лодке, закинув удочки на прикормленные с вечера места.

– Ни хрена тут нет, – пожаловался один, недовольно уставившись на белый поплавок. – Зря время тратим, нет тут рыбы…

– Да тише ты, Жорка, не бухти, – посоветовал другой рыбак, не сводя горящего взгляда со своего жёлтого поплавка. – Тут ждать надо… и молчать.

– Да что ты в этом соображаешь, Тёма, – отмахнулся от него Жора и попытался вытащить удочку, но зацепил ею соседнюю. – Чёрт, вот чёрт!..

– Говорил вам не брать этого оболтуса, – зашипел сухонький мужичонка в синей шапочке, пытаясь развязать запутавшиеся лески и крючки. – Щас и сам ни черта не поймает, и нам не даст.

– Да что тут ловить! – перешёл на крик Жора, невпопад дёргая удочку. – Только глистов да мусор всякий. Ну вас всех, мужики! Всё, пойду домой спать!

– Ну заткнёшься ты наконец! – не выдержал Тёма и толкнул крикуна к краю лодки, отчего та начала угрожающе раскачиваться.― Будешь варежку разевать – купаться отправлю…

– Чё?! – возмутился оскорблённый рыбак и, не дожидаясь, пока его товарищ развяжет лески, ударил обидчика удочкой прямо по голове. – Щас ты у меня сам плавать будешь, понял! И вообще, это моя лодка, козёл!

– Да уймитесь вы, парни, – попросил четвёртый рыбак, до этого предпочитавший не влезать в склоку. – У меня, кажись, клюёт…

Мужики посмотрели на подрагивающий зелёный поплавок. Тот описал круг и резко ушёл под мутную воду.

– Тащи! – заорал радостный Жора, и приятель послушно потянул удочку.

– Ой, видать, что-то крупное! – испугался тот, глядя, как согнулось его удилище.

– Тяни-тяни!! – поддержал его Тёма, позабыв о недавней оплеухе. – Сейчас сачком подцепим. Наверняка язь, только они так трудно идут.

Он достал из рюкзака сачок и нагнулся к воде, чтобы схватить добычу, однако тут же с криком вывалился из лодки.

Брызги окатили рыбаков. Поначалу они все дружно рассмеялись над конфузом Тёмы, но их веселье было недолгим. Мужчина пропал из виду. На поверхность реки вырывались лишь крупные пузыри. Впрочем, когда за борт упал второй рыбак, которому повезло подцепить язя, у остальных началась паника. Не удивительно, что маленькая лодка сильно раскачалась.

– Жорка, стой спокойно, а то перевернёмся! – обозлился третий рыбак, расставив руки в стороны.

– Я ничего не делаю! – закричал тот и с воплем повалился набок.

Лодка опасливо накренилась, и Жора плюхнулся в воду к товарищам по несчастью. Он кричал, пытался удержаться на плаву, но и его быстро утащило на дно.

– Что за дьявол! – испуганно воскликнул последний рыбак, держась от качки за резиновый борт.

Вдруг дно лодки обо что-то ударилось, и на его середине появилось белое пятно, которое через секунду стало вытягиваться вверх. Прочная резина в мгновение ока расползлась в стороны, и перед глазами возник фонтан воды. На мгновение рыбаку показалось, что перед ним сверкнули лезвия трезубца, однако разглядеть странный предмет он не успел. Из-за пробоины лодка стала быстро наполняться водой. Мужчина засуетился, схватил вёсла и попытался отплыть к берегу, но они вырвались у него из рук, словно живые, и таинственным образом исчезли под водой. Трезубец вновь показался из реки, ударив лодку с левого края, а затем размахнулся и полетел прямо в рыбака. Тот успел лишь изумлённо раскрыть рот, когда три длинных лезвия пронзили его грудь.

Глава 1 Кровь из ушей

Как узнать своё будущее? Есть ли смысл переезжать в Санкт-Петербург? Над этими философскими вопросами Лавра Гербер думала уже битый час, чтобы хоть как-то занять голову. Наблюдать за сценой университетского актового зала ей порядком надоело. Официальная часть выпускного вечера у истфака была в самом разгаре и явно затягивалась. Администрация факультета вместе с самим ректором слишком долго вручали дипломы. Каждый выпускник поднимался к ним в надежде, что, забрав долгожданный документ, быстро вернётся на своё место, но не тут-то было. О студентах по отдельности сначала с умилением рассказывали всякие байки из былой учебной жизни, потом толкали заунывную напутственную речь. Всё это длилось минут двадцать да ещё и в невыносимых условиях. Дело в том, что в городе установилась изнуряющая жара, поэтому каждый сидящий в зале желал только одного – конца вечера.

Лавра посмотрела, как очередному сокурснику отдали наконец-то его диплом, и снова погрузилась в тяжёлые раздумья. Будущее её очень беспокоило. Предстоял переезд на новое место и поступление в аспирантуру. От одной мысли об этом по телу бежали мурашки, ведь раньше она никогда надолго не покидала родные края. Разве что в санаторий Речные Ворота прошлым летом, но та поездка получилась совсем неудачной.

На сцену тем временем вышел Денис Хромов, который ради выпускного вечера влез в узкий серый костюм и навёл порядок на голове. Впрочем, это не спасло его от конфуза. Он не прошёл по сцене и двух метров, как споткнулся и грузно упал прямо перед деканом и новым ректором. Зал охватил смех, но ненадолго. Жара не давала наслаждаться вечером так, как хотелось бы.

Далее сцену почтили Сергей Потапов, Оксана Звонарёва, Саша Пекинин и староста Валя Сорокина. Сама Лавра сидела с краю возле Нади Боровиковой и терпеливо ждала своей очереди. Но когда пришло время идти за дипломом, декан разразился долгой пламенной речью о важной роли молодёжи в современном истории. И чего это он так старается? Многие из ребят до сих пор толком не знали, чем им предстоит заниматься с таким дипломом. Они с натяжкой помнили, когда началась Вторая мировая война, а Петра I воспринимали в основном как марку сигарет.

Никто из администрации не поторопил болтливого декана, хотя им тоже наверняка хотелось поскорее попасть в ресторан. Ей-богу, Лавра была готова сама выбежать на сцену и отобрать свой законный диплом. Ну когда же его отдадут?!

Вместо этого декан поблагодарил всех за внимание и объявил, что можно приступать к неофициальной части вечера. У Лавры отвисла челюсть и возникло мерзкое ощущение дежавю. Год назад она оказалась в похожей ситуации, когда ей не вручили заслуженную путёвку в санаторий. Что вообще происходит?!

Толпа поспешила на выход, а вот Гербер так и осталась сидеть в кресле, ни жива, ни мертва. Это возмутительно, когда единственную отличницу лишают права побывать на сцене и послушать честно заработанные пожелания удачи.

Но едва она решилась устроить взбучку руководству, как раздался выстрел. Девушки закричали, а парни испуганно закрыли головы руками. Кто-то упал на пол, кто-то же ринулся к дверному проёму. Однако очередная пальба заставила всех остаться на своих местах.

– Минуточку внимания! – послышался знакомый голос с середины зала, и оттуда с пистолетом в руке появился Денис Хромов, тот самый, который упал недавно на сцене.

– Дёня, ты чё, офонарел что ли?! – закричали на него другие ребята, но вместо ответа парень нацелил на них своё опасное оружие.

– Кто двинется с места, получит пулю в лоб, обещаю! – сказал Хромов злым голосом и посмотрел на перепуганную администрацию. – Пять лет я мечтал об этом дне, планировал, готовился, подбирал нужные слова. Пять лет я мечтал, что отомщу всем вам, самодовольным тупицам! И вот настал этот час…

– Парень, опусти пистолет, – попросил декан, вот только Денис был настроен решительно.

Он снова выстрелил, едва не попав в мужчину, чем заставил многих всерьёз задуматься о происходящем.

– Вы все унижали меня и считали неудачником! – брызгая слюной, заговорил Хромов. – Вы думали, что вам всем это сойдёт с рук?! Вы думали, что можно безнаказанно смеяться над слабым человеком?! А я не слабый. Нет, я всем вам сегодня покажу, какой я на самом деле!..

Для убедительности он выстрелил несколько раз в потолок, заставив многих девушек опять заверещать от ужаса. Лавра продолжала сидеть на полу, глядя на происходящее из-за спинки переднего кресла. Недалеко точно в таком же положении находились ещё две девицы. Они единственные успели спрятаться от психопата и теперь вели себя тихо в надежде, что скоро этот кошмар закончится.

– Вы все запомните этот день надолго! – не унимался парнишка, размахивая оружием. – Я научу вас, как относиться к людям… И начну, пожалуй, с тех, кто так и не смог научит вас этому, хотя должен был.

Он вдруг направил пистолет прямо на ректора. Марк Франкович удивлённо раскрыл глаза. Сегодня он специально пришёл на вечер без охраны, чтобы не вызывать лишних вопросов у выпускников. Секьюрити остались на улице, возле служебной машины. И на тебе – объявился вооружённый психопат.

– Пожалуйста, не делай глупостей, – обратился он к нему со спокойным голосом. – Я возглавляю этот вуз лишь с зимы и не знаю всех твоих проблем. Мы можем решить их вместе, просто давай обсудим…

– У меня нет никаких проблем! – прокричал Хромов, готовый в любую секунду уложить ректора насмерть. – Сегодня проблемы у всех вас, понятно?!

Если никто ничего не предпримет, Денис обязательно кого-нибудь убьёт или ранит. А поскольку желающих помешать ему не нашлось, Лавра решила действовать. Она осторожно сняла туфли с длинными каблуками, покрепче сжала их в руках и тихо выбралась из своего укрытия, вызвав недоумённые лица у других прячущихся сокурсниц. Пока Хромов кричал очередную тираду про свои подвиги, Гербер подкралась к нему и, размахнувшись, изо всех сил ударила одной из туфель. Не ожидав такого поворота событий, парень взвизгнул, а его палец невольно нажал на спусковой крючок пистолета. Раздался последний выстрел, который непременно лишил бы Марка Франковича жизни, если бы не заместитель декана – Елена Викторовна. Она толкнула ректора вбок, и пуля пролетела мимо, угодив со свистом в стену.

– Убью, всех убью! – твердил покрасневший Денис, пытаясь сопротивляться Лавре.

Но она довольно быстро отобрала у него оружие и на всякий случай пнула парня в живот, отчего тот скорчился и опустился на ковровую дорожку.

Несостоявшиеся заложники облегчённо вздохнули. Несколько парней тут же подбежали к Хромову и скрутили его. Остальные выпускники бросились к выходу, желая поскорее убраться отсюда. Люди на сцене тоже предпочли спуститься поближе к дверям, но покидать зал не торопились.

– Лавра, отдай мне пистолет, – потребовал Марк Франкович, весьма быстро очутившись возле своей спасительницы.

– Отдам, если Вы взамен дадите мой диплом, – поставила девушка справедливое по её мнению условие.

Ректор укоризненно посмотрел на черноволосую выпускницу и перевёл взгляд на туфлю, которой она обезвредила сумасброда. Обувь была безнадёжно испорчена – сломался каблук, но Лавра не жалела об этом.

– Во-первых, я должен выразить тебе благодарность за твою смелость, – промолвил он. – Если бы не ты, даже не знаю, как бы закончился этот спектакль с выстрелами.

– Если бы Вы распорядились проверить сегодня при входе в зал каждого посетителя, Денис не смог бы пронести оружие, – парировала Лавра, всё ещё надеясь получить объяснения по поводу своего диплома.

– Вызывать тебя к трибуне я не стал, ты уж извини. Иначе пришлось бы объяснять другим выпускникам, куда подевался твой диплом…

– Я бы тоже хотела об этом знать, – съязвила Гербер.

– Сам не думал, что так получится, но пришлось отправить твои документы прямиком в Питер. Ты в курсе, что запись на аспирантуру там уже началась?

– Да, но я бы и так успела подать документы, целых три месяца впереди, – недовольно ответила выпускница, глядя, как в зал вбегают охранники. – Могли бы не беспокоиться, всё равно у меня послезавтра поезд, и к началу следующей недели я уже буду в Питере.

– Можешь расценивать это как мой подарок в честь блестящего окончания университета. Немногим представилась возможность продолжить обучение в северной столице.

Этот разговор выглядел странно на фоне последних событий. Впрочем, Лавра отдала мужчине пистолет и дождалась, пока он уладит вопрос с задержанным Денисом. Расстроенного парня увели рослые секьюрити, а ректор предпочёл вернуться к своей протеже.

– Знаете, а я ведь не люблю подарки, – призналась Лавра, тормоша в руках туфлю и пробуя вернуть шпильку в исходное положение. – Мне от подарков всегда плохо становится. Я хотела, чтобы у меня было всё, как у людей. А получилось вон что.

– Ты спасла многим жизнь сегодня, не забывай об этом.

Гербер решила промолчать, делая вид, что увлечена ремонтом обуви. Марк Франкович проникновенно посмотрел на неё и приказал одному из своих охранников помочь выпускнице, а сам двинулся к выходу.

– Поедешь с Ваней, – сообщил он уже из коридора и исчез.

– Но как же… – недоумённо воскликнула девушка, однако ректор был уже недосягаем.

– Вот, держи. – Усатый телохранитель протянул невесёлой Лавре отремонтированную туфлю. – Ходи осторожней, а то каблук держится на честном слове.

До ярко-зелёного здания, обвешанного неоновыми вывесками, служебный «Мерседес» ректора добрался раньше всех.

– Я что-то не пойму, – встрепенулась Лавра. – Мы что, приехали в ресторан???

– Ага, – буркнул охранник Ваня.

– Но как можно после случившегося?.. – начала возмущаться девушка.

– Не знаю, так босс приказал, – отмахнулся от неё парень и открыл дверцу автомобиля.

Признаться, Лавра не ожидала, что выпускной будет продолжен. Настроение отмечать дипломы у многих ребят явно пропало. Да и руководство не было в восторге от инцидента в актовом зале. Тем не менее, секьюрити завёл отличницу в роскошный холл, по которому сновали официанты в белых рубашках. Никого из выпускников Лавра здесь не заметила. Она была уверена, что никто в здравом уме не станет сегодня праздновать окончание учёбы.

Большой зал ресторана разделяла Т-образная сцена. На столах уже красовались бутылки с выпивкой и блюда с разнообразными закусками. Правда, спиртного было мало – лишь слабенькое молдавское вино и шампанское. К ним ещё прилагались квас, соки и минеральная вода. Из холодных блюд Лавра заметила бутерброды, шашлыки, копчёную рыбу, салаты и фрукты. Ничего экзотического, ровно столько, сколько скинулись ребята перед выпуском.

– Вы весь вечер будете возле меня? – невежливо полюбопытствовала Гербер у Ивана, на что тот утвердительно кивнул.

– Надеюсь, других чуваков с пистолетами сегодня не предвидится? – усмехнулся охранник, ловко жонглируя тремя яблоками, которые взял с ближайшего стола.

– Что ж, могло быть и хуже, – подметила Лавра и оступилась. Окаянный каблук снова вышел из строя.

Ваня хотел что-то сказать, но в это время в дверях раздался шум, и там появились две девушки в длинных вечерних платьях. За ними показался остальной народ, а значит, выпускники всё же решили не прерывать праздник. Это немного обрадовало. Лавра заметила в толпе силуэт Серёжи Потапова и бросилась к нему, вытягивая перед собой несносную туфельку.

– Вот те на, ты уже здесь! – удивился Сергей и опустил взгляд на сломанный каблук.

– Я думала, вечер отменят, – сказала Лавра, вручая обувь приятелю. – С чего это все решили остаться?

– Ну, ректор собрал нас во дворе универа, извинился, пообещал, что всё ништяк будет. Вот мы и прикатили… Слышь, а чё с лабутенами-то?

– Вот что-то сломалось там, когда я стукнула Дениса, попробуй исправить, а то мне придётся весь вечер просидеть за столом и даже потанцевать напоследок не смогу.

– Не, так нельзя, – насупился Потапов, изучая погнутую шпильку, – щас всё будет на месте стоять. Только обещай, что сегодня все танцы мои.

– Всё зависит от каблука, – заулыбалась Гербер.

Студенты постепенно заполняли помещение. Многие, действительно, послушались Марка Франковича. Вот только самого ректора пока видно не было.

Из колонок, развешанных по углам зала, полилась негромкая музыка. Со светом стали происходить всякие чудеса – всё вокруг замигало, заполыхало разными цветами, и праздник продолжился в более комфортной обстановке. Спешить к еде никто пока не стал, поэтому лавки, расставленные вдоль накрытых столов, пустовали. Многие наполняли пластиковые стаканчики напитками. Несмотря на приближение сумерек, жара упорно не спадала. Да и после выходки Дениса Хромова многим хотелось поскорее что-нибудь выпить.

– Так, хватит здесь кучковаться, все по своим местам, – замахала руками заместитель декана Елена Викторовна, зазывая к угощениям. – Юля, Света, Саша, сколько можно, быстро к столу, успеете наговориться, сейчас вас будут поздравлять преподаватели…

Лавра взяла Потапова за руку и повела ближе к выходу, подальше от столпотворения. Здесь практически все стулья пустовали да и было гораздо прохладнее. Едва Сергей увлёкся ремонтом туфли, как появились Оксана Звонарёва, Надя Боровикова, староста Валя Сорокина и ещё двое парней в светлых костюмах. Они присоединились к ним и стали делиться впечатлениями от происшествия в актовом зале. Судя по их поведению, ребята уже успели где-то заглушить страх спиртным.

Первым выпускников поздравил Альберт Евграфович, преподававший историю философии. Его выступление тянулось столь же долго, что и речь Вячеслава Тихоновича в актовом зале. Сейчас декан угощал соседей по столу вином.

Молодёжь оказалась активнее преподавательского состава. Они начали вовсю стрелять пробками из-под шампанского. В компании Лавры этой миссией занялся один из поддатых парней и, как следовало того ожидать, облил шипящей пеной все закуски.

Сергей на инцидент не отреагировал, хотя вполне спокойно мог вышвырнуть озорника из-за стола. Его до сих пор занимала треклятая туфелька, в которой он самозабвенно ковырялся уже при помощи вилки. Гербер хотела его остановить, но несчастный каблук отпружинил и взмыл над головами присутствующих. Он описал дугу над столом и шмякнулся аккурат в наполненную салатницу. Крупные майонезные брызги угодили на Звонарёву и Боровикову.

– Что ты наделал, чмошник?! – взвизгнула Оксана, с ужасом оглядывая испорченное розовое платье, на котором темнели пятна от масла.

– Чё сказала? – возмутился Потапов и вскочил со своего места. – Кого чмошником назвала, ты, розовая гнида?!

– Серёжа, Серёжа, Серёжа, – забеспокоилась Лавра, пытаясь усадить друга обратно, – остынь, она не про тебя…

– Сам ты свинья в апельсинах! – парировала вспыльчивая Звонарёва. – Смотри, чё наделал, урод!.. Мой наряд испохабил, мамка мне его из Канады кое-как достала…

– Из Канады? – как-то недобро засмеялся Сергей. – Ну, тогда пусть ещё один достаёт.

С этими словами он бросил в салат Лаврину туфлю. Тарелка не выдержала такой атаки и опрокинулась как раз на Надю Боровикову, которая молча наблюдала за перебранкой сокурсников.

– Ах ты быдло гаражное! – взревела Оксана, успев вовремя увернуться от жидкого угощения, и схватила со стола бутыль с квасом. – Щас я тебе костюм помою, паскуда!

Она хотела выплеснуть на него добрую порцию мутного напитка, но прогадала. Видимо, из-за жары квас забродил и фонтаном взмыл над растрясшей его Звонарёвой. Та только и успела, что распахнуть рот, когда шипящая волна в один момент накрыла её.

– Ха-ха-ха, – надрывали животы парни. – Молодца, Серёга, ай, молодца!..

На происходящее за их столом обратили внимание все. К хулиганам мигом подошли невзрачные секьюрити, девушка-официантка, несколько преподавателей и ещё горстка любопытных ребят.

– Что вы тут устроили?! – зашипела на них Елена Викторовна, побелев от ярости.

– Ничего, – хором отозвались сидящие.

Охранник Ваня пролез к Лавре, которая угодила в очередную ситуацию, и потянул её из-за стола.

– Но я же ничего не сделала!.. – начала сопротивляться отличница, однако это было абсолютно бесполезно.

– Пойдёшь за другой стол, – грозно ответил телохранитель и пихнул Гербер к противоположной стене. Оттуда за разборками сокурсников наблюдали напомаженные девицы.

Продолжать скандал в присутствии преподавателей ни Сергей, ни облитая квасом Оксана не отважились. Надя исчезла вместе с ней за угол, где висела зелёная табличка с изображением унитаза, а лишённые женского общества юноши уселись обратно на свои лавки. Староста Валя, обозлённая на их поведение, тоже предпочла сменить компанию и села рядом с Сашей Пекининым.

– Где твоя обувь? – полюбопытствовала у Лавры одна из девиц.

– В салате, – грубо ответила отличница, заталкивая под скамью уцелевшую правую туфельку.

Знала бы она, что наделает сломанный каблук, ни за что бы не пришла сегодня на банкет. Тем более после сражения с ненормальным Хромовым. Ну почему всегда так? Почему праздники не могут пройти без инцидентов? Почему именно она постоянно оказывается в центре скандалов?..

– …И как не раз заявлял Антон Палыч Чехов, – нарушил тишину Витафьев, – грязная муха может обпачкать всю стену, а маленький грязненький поступочек может испортить всё дело.

– Альберт Евграфович, о чём вы говорите, ничего не испорчено, вечер просто изумителен! – выкрикнул декан, снова откупорив бутылку вина.

– Я считаю, надо поднять тост за отважный поступок нашей выпускницы, – вдруг заявила Елена Викторовна и обернулась к Лавре.

Все преподаватели тут же последовали её примеру и поднялись со своих стульев. Лавре даже стало не себе от такого жеста. А когда и ребята встали из-за столов, она вовсе растерялась.

– Лавра, твоя смелость многого стоит, – заговорил декан, сжимая бокал вина. – Ты всегда была нашей любимой студенткой и мы все всегда к тебе относились с уважением. Ты наша палочка-выручалочка. Мы все желаем тебе дальнейшего процветания и счастья. За Лавру Гербер!

– За Лавру! – повторили все остальные, и отличница почувствовала, как покраснело её лицо.

Многие подошли лично поблагодарить девушку за мужество, проявленное в актовом зале. Признаться, Лавра была крайне удивлена. Она не ожидала такой реакции от собственных сокурсников, с которыми так и не смогла наладить отношений за все годы учёбы. А теперь они с почтением смотрели на неё.

Вечер продолжился в приятной праздничной атмосфере. Лавра поняла, что шампанское её новые соседки по столу уже выпили и теперь взялись за бутерброды и фрукты. Самой Гербер есть совсем не хотелось. Она с сожалением посматривала на угрюмого Сергея, а тот на неё. Дело в том, что парень давно пытался ухаживать за умной сокурсницей и всячески привлекал её внимание. Не то, чтобы Лавре он не нравился, но отвечать ему взаимностью она тоже не спешила. Может, сегодня удастся расставить точки над i в их странных отношениях, тем более это последний вечер, когда они видятся.

Вдруг под ногами что-то зазвенело, и оттуда остро запахло спиртом. Девицы переполошились и обменялись недовольными взглядами. Одна из них полезла под скатерть, другая выхватила из плетёной вазочки белую салфетку и намотала её на свой мизинец, на котором проступила кровь.

– Овца криворукая, – прошипела блондинка с короткой причёской, ставя перед собой не до конца наполненный стаканчик.

– Так ведь скользкая, – оправдалась та. – Жирными руками все хватают, вот и уронила…

– Уронила, – передразнила её ярко накрашенная шатенка, – облом, девчонки, больше нам «беленькую» не дадут.

Все разочарованно повздыхали, со злостью поглядывая на виновницу. Лавра заглянула под стол, где до сих пор ползала та девушка, собирая многочисленные осколки. Очевидно, это она разбила секретную бутылку водки, отчего все так разом расстроились. Не успела Гербер предложить свою помощь, как с другого края, приподняв плотную скатерть, просунулось всевидящее око видеокамеры.

– Ага, выпускницы истфака играют во что-то интересное! – гадко пропел молоденький паренёк, снимая всё происходящее на видео. – Прямо вечер смеха, хоть на ТВ отсылай.

– Сейчас я тебя так отошлю, – огрызнулась застигнутая врасплох девушка и запустила в наглеца один из осколков. Парень вовремя увернулся, и бутылочное стекло звякнуло где-то на середине зала. – Баран, я тебя ещё поймаю…

После Витафьева ребят поздравили Мария Алексеевна, Чистяков, вновь рассуждавший о важной роли политики в жизни молодых людей, а ещё работники деканата и учебной части – в целом, те, кто окружал выпускников все эти пять лет учёбы. Не было лишь Марка Франковича, что немного беспокоило Лавру. Просился высказать пожелания и Вячеслав Тихонович, только его не выпустили из-за стола, посчитав, что пьяный декан на выпускном вечере – это уже слишком.

Гербер уныло попивала сок и смаковала разложенную перед собой нарезку рыбы. На вкус выглядело вполне пикантно, однако кроме отличницы к этому блюду больше никто не притрагивался. Несколько раз под столом передавали новые бутылки водки. Наверное, поэтому большинство девушек спустя час стали вести себя развязно – задирали подолы платьев, зазывали парней и охранников потанцевать, а кто-то и вовсе хохотал без умолку.

Когда музыка в динамиках усилилась и стала более быстрой, выпускники отправились размять ноги возле затемнённой сцены. Сергей пару раз пробовал подойти к Лавре, но его быстро останавливали другие сокурсницы, предлагая присоединиться к ним в танце. Сама же Лавра осталась сидеть за столом из-за отсутствия обуви. После тайного распития водки пол в зале был усеян чем попало: стёклышками разбитых бутылок, крошками, каплями и прочим мусором, по которому ходить босиком не то, что противно, а даже опасно. А Лавра и так с трудностями залечила зимние ожоги на пятках, которые получила после баталий в монастыре Хеста.

И тогда Потапов придумал самую лучшую за этот вечер идею. Он ушёл с праздника минут на двадцать и вернулся с новой парой красивых серебристых туфель, которые тут же предложил скучающей подруге.

– Прада??? – удивилась она знатной марке. – Но это же безумно дорого!

– Надевай, – поторопил её парень.

Размер Потапов угадал тютелька в тютельку. Обувь сидела превосходно, и обрадованная Лавра выбежала из-за стола. Это оказалось очень кстати – по залу разлился пьянящий звук саксофона и рояля. Вокруг стали образовываться пары.

– Сдался тебе этот дурацкий Питер? – спрашивал он, придерживая Лавру за талию. – Оставайся у нас, я лично буду следить за твоей безопасностью…

– Если бы всё зависело от меня, – уныло вздыхала девушка, посматривая на соседние парочки, слившиеся кто в поцелуе, кто в крепких объятиях.

По большому счёту они с Потаповым были сегодня чуть ли не единственными, кто вёл себя пристойно: не пили спиртного, не курили, громко не смеялись. Ну, разве что испортили платья Оксане и Наде.

– И почему, кстати, ты так плохо отзываешься о Питере?― уточнила Лавра.― На мой взгляд, замечательный город, каменная сказка, один сплошной музей. Это просто рай для историка, столько памятников… Знаешь, отчасти я даже хочу поскорее попасть туда.

– Думаешь, Питер такой распрекрасный? – усмехнулся парень. – Если б это было так, я бы давно уже туда свалил. Или в Москву. Но провинция нынче намного круче. И не беда, что далеко от центра, зато спокойно и народ сговорчивый.

Лавра улыбнулась, глядя в его большие добрые глаза. Подумать только, ещё год назад они бы вряд ли заговорили друг с другом, а теперь наслаждались танцем. Может, всё же стоило уступить ему и позволить поцеловать?..

– Ты придёшь меня провожать? – переменила Лавра тему их беседы и на мгновенье взглянула на разгалдевшихся преподавателей. Кажется, Вячеслав Тихонович упал со стула, поэтому над ним все сразу засуетились.

– Не знаю, может быть, – как-то отстранённо произнёс Сергей. – Одна едешь или с матухой?

– С Мариной. Мама остаётся здесь, с братом. Она, кстати, тоже не против моего переезда. Я, собственно, и не волнуюсь нисколько. Всего-то три года, вот закончу аспирантуру, стану кандидатом наук и приеду обратно.

– Знаешь, аспа и здесь есть. Чё бы не остаться?

– Нет, – мотнула головой девушка, но пояснять не стала.

Как ему сказать о том, что зимой банда молодых фанатиков пыталась казнить её в монастыре Хеста по приказу мёртвого князя Бальваровского. И о том, что в результате всех этих событий один из них остался на свободе, наверняка желая отомстить. Да ещё молодая жена бывшего ректора, Рашвера, погибла от рук этих сектантов, в чём тот упорно обвинял Лавру и точно так же желал мести. Впрочем, добраться до Гербер желал и бывший прокурор Суровкин, у которого от рук последователей Бальваровского погиб племянник. Так что уехать подальше от родного города было единственным разумным решением, как бы Серёжа к этому ни относился.

Чтобы избавить себя от мрачных мыслей, она крепче подхватила кавалера за широкие плечи и, когда заиграла динамичная музыка, рванула влево. Лавра и Сергей пролетели мимо остальных танцующих к сцене и стали там показывать изящные па: кружиться и подпрыгивать. У Потапова было много недостатков, но танцевать он умел весьма отлично. Со всех сторон понеслись одобрительные вскрики и аплодисменты, другие танцующие расступились, освобождая для активной пары больше места.

Но скоро музыка стихла, а на сцене возникла тёмная фигура в облегающем голубом платье. Софиты тотчас озарили неизвестную особу, вслед за которой появилась ещё одна красавица в таком же необычном наряде.

– Гранда, Гранда!!! – завизжали нетрезвые выпускницы и побросали свои дела. Они навалились на вальсировавших Лавру и Сергея и прижали их к эстраде, где готовились к выступлению четыре обворожительные девушки.

Гербер отпустила Сергея, дабы не вывихнуть руки. С чего это все ребята так завелись? Можно подумать, они увидели артистов мирового олимпа. Дело в том, что местная группа «Гранда» должна была развлекать выпускников сегодняшним вечером по просьбе самого Марка Франковича. Песни у них, конечно, иногда встречались неплохие, однако у Лавры с этой группой были связаны неприятные воспоминания. Зимой ей довелось даже поучаствовать в их составе на одном концерте, на котором она едва не погибла. Лучше бы продолжались танцы.

Лавра давно не интересовалась судьбой квартета. После исчезновения главной солистки проекта – Анжелы Бриловой – группу вообще планировалось распустить. Однако, судя по всему, продюсеры нашли выход из кризиса. Как и прежде, в «Гранде» выступали четыре сексапильных девицы. Лавра узнала двоих: пламенную шатенку Аню Десницыну, которая махнула ей рукой со сцены, и брюнетку Лену, с которой рьяно отплясывала в декабре на сцене ресторана «Дельта-палас». А вот две другие солистки были новенькими. Одна из них выглядела совсем необычно. Во-первых, длинные волосы имели странный голубой оттенок. Во-вторых, она обладала большими синими глазами, которые сверкали подобно звёздам на небе. Про такие говорят «бездонные». Да-да, именно так можно было сказать про глаза этой дивной девушки. Она с холодом смотрела в зал и не моргала. При этом возникло чувство, что этот колдовской взгляд пробежался по каждому из присутствующих, включая и саму Лавру. В-третьих, на ней сверкало откровенное платье, покрытое только бисером. От этого все парни в зале пришли в дикий восторг. Кажется, намечался лёгкий стриптиз.

– Добрый вечер, дорогие выпускники, – сказала Аня Десницына, и ребята радостно закричали в ответ. – Сегодня мы специально для вас представим нашу новую шоу-программу, с которой планируем выйти на российскую эстраду. Поэтому вы должны поддержать нас. Ну же, ну же, историки, вас совсем не слышно!

Все зрители снова заревели, отчего Лавра даже зажала руками уши. Сергей растерянно озирался на сокурсников. Его точно так же удивляла их неадекватная реакция на одно лишь появление девушек на сцене. Что же будет, когда те начнут петь?..

Следом из колонок полилась лёгкая мелодия, заиграла арфа и томный аккордеон, которые усилились и тут же резко смокли. На смену им загремели ударные. Танцовщицы стали извиваться и приседать, махая руками. Получалось очень красиво, но Лавру больше интересовала новенькая синеглазая солистка. Едва из её уст вырвался тоненький голос, зал охватила эйфория. Все так и ахнули от божественного пения красавицы. Замерли даже преподаватели и всегда серьёзные охранники.

Девушка с голубыми волосами, действительно, пела просто восхитительно. Она быстро завладела публикой и заставила всех покачиваться в такт музыке. Лавра тоже перестала думать о постороннем, любуясь ею и слушая удивительную балладу:

– Не стало меня, ушла в никуда, Ушла в необъятное утро. Течёт там река из чистого зла, Живётся в ней всем неуютно. А Ахелой владеет мной, И просит он вместо спасенья Сразить наповал ваш вражеский стан, Дарует тогда мне веселье…

Никто из девушек больше не пел. Гербер нахмурилась и мотнула головой. Ей на мгновенье показалось, что слова у песни какие-то очень странные. Но в следующую секунду голос чудной девицы вновь погрузил её в состояние лёгкости и покоя. Синие глаза уставились прямо на Лавру, и она почувствовала, как по телу словно прошёлся электрический разряд.

– Ты слушай меня, я стала твоя, Мой голос проник в твои уши, Я буду любить и сердце губить, Коверкая слабые души. И от меня избавиться зря Пытаться вы будете часто, Но помнить всегда, что я как мечта…

– Как мечта? – очнулась Лавра от очередного забытья и обернулась на публику, которая млела в экстазе от красивого пения.

Скорее, нет, красивого здесь уже было мало: стихи совершенно глупые, бессмысленные и непонятные, музыка несовременная, хоть и заставляет качаться на месте, да и припева пока не наблюдается. Но в ту же секунду необычная синеглазая девушка стала выдавать высокие оперные рулады, и Лавра окончательно потеряла над собой контроль.

Очнулась она уже на полу от боли в ушах. Возникли тошнота и жар, лоб покрылся испариной, внутри всё так и закипело.

– Лавра, чё это ты? – спросил Серёжа, склонившись к побледневшей выпускнице.

– Гляньте, кровь! – ткнула в неё пальцем староста Валя, и несколько секьюрити в ту же секунду пришли в себя от музыки.

Они подскочили к отличнице, подняли на ноги и быстро вывели из зала. Потапов последовал за ними.

– Чё с ней? – продолжал вопрошать он. – У неё кровь льётся!

Гербер тронула мочки ушей и убедилась в правдивости слов друга.

На улице воздух показался заметно прохладнее. Перед рестораном стоял плотный ряд автомобилей. Людей практически не было, и Гербер почувствовала себя получше, оттираясь от неожиданно выступившей крови. Охранник Ваня стоял возле «Мерседеса» ректора, разговаривая с кем-то по сотовому телефону. Лавра уловила лишь последнюю фразу.

– Да, я увезу тело за город, – сказал Ваня и, заметив Гербер с другими секьюрити, спрятал телефон в карман пиджака. – Что опять случилось?

На этот вопрос Гербер сама хотела знать ответ. Разболелась голова, и она покачнулась. Но рослые охранники не дали ей на этот раз упасть.

– Лавра! – испуганно воскликнул Серёжа, но его не подпустили к ней.

– Я отвезу тебя в больницу, – сообщил Ваня, помогая Лавре забраться на заднее сидение «Мерседеса».

– Тело… – прошептала девушка. – Про какое тело ты говорил?

– Она бредит, – замотал головой охранник ректора и закрыл дверцу.

– Тело… за город, – повторила Гербер его слова из телефонного разговора. – Чьё тело?..

Глава 2 Кто-то страшный

Все последующие дни до отъезда у Лавры болела голова. Врачи в один голос утверждали, что молодая выпускница стала жертвой банального перегрева. Вот только ей самой так не показалось. Кровь из ушей и тошнота появились прямо во время концерта «Гранды». Никакой духоты в ресторане она не ощутила. Наоборот, там работали кондиционеры, отчего обстановка в помещении была достаточно комфортной. Да и проблем с давлением Гербер никогда не имела.

– Ты хочешь сказать, что твой приступ случился из-за песни? – флегматично спросила Марина Холодова, когда они стояли на платформе перед поездом.

– Выступление «Гранды» было очень странным, – призналась Лавра, вспоминая выпускной вечер. – Эта их новая солистка, музыка, стихи… В них ощущалась какая-то нехорошая аура.

– Слушай, может, тебе заняться профессиональным колдовством? Всякие ауры чистить и музыку людям нестранную подбирать.

– Не смешно, – подметила Гербер, глядя, как Марина веселиться над её подозрениями.

– У тебя мания преследования, – парировала Холодова, достав телефон из рюкзачка. – Лучше прощайся с матерью и пошли в вагон, осталось десять минут до отправки.

Организация этой поездки вызвала у многих головную боль не меньше, чем песня «Гранды» у Лавры. И Глеб Валентинович – отец Марины, и Марк Франкович, и даже мама Лавры, Агния Лесофовна, настаивали, чтобы девушек сопровождал кто-то из взрослых, чему те нисколько не были рады. Конечно, добраться до Петербурга можно было не только железной дорогой. Намного быстрее и удобнее лететь туда самолётом, на чём, собственно, и настаивала мать Марины, Екатерина Львовна. Она первая стала критиковать идею дочери о путешествии на поезде. Но рыжеволосая подруга Лавры всё равно добилась своего. «Когда первый раз отправляешься в Питер, надо обязательно ехать поездом, чтобы полюбоваться пейзажами», – твердила она коронную фразу с самой зимы, когда кто-нибудь вновь пытался образумить её насчёт поездки. Да и девушки хотели по пути прогуляться по Москве.

Лавре тоже больше нравилось добираться до Северной Пальмиры по земле, нежели по воздуху. Летать она вообще всегда боялась. Так что взрослым ничего не оставалось, как согласиться с капризом девушек и выделить для путешествия охранника. Им, кстати, назначили водителя Холодовых – Володю.

– Честно, мне до сих пор не нравится эта затея с переездом… – говорила в который раз Агния Лесофовна. – Петербург – не место для такой девушки, как ты.

– Мам, ну сколько можно об этом, – недовольно осадила её Лавра. – Ты же знаешь, что лучше варианта не придумать. Аспирантура, работа в архиве – только там я смогу добиться успеха.

– Так говорит Марк Франкович, – подметила женщина.

– Так говорит здравый смысл. И потом, я буду приезжать на праздники и каникулы. Вот увидишь, всё будет замечательно. Ты, главное, не хандри тут без меня, ладно?

– Твой брат присмотрит за мной, а я за ним, – улыбнулась мать. – Думаю, я ему очень пригожусь, тем более сейчас, когда у него будет ребёнок…

Марина ковырялась в сотовом телефоне, пытаясь до кого-то дозвониться. Видимо, она до последнего момента надеялась, что Рудольф Орфин приедет проводить её и Лавру, однако ожидание было напрасным. Гербер знала, что парень игнорирует их общество не спроста. Он наверняка вздохнёт спокойно, когда она покинет этот город и будет отсюда далеко. Дело в том, что зимой между ними случилась одна неприятная история, о которой ни Лавра, ни Рудольф вспоминать не хотели. Хотя расстались они на вполне хорошей ноте.

– Будь осторожна, – попросила Агния Лесофовна, поглаживая дочь по плечу. – Не хочу, чтобы с тобой ещё что-нибудь произошло.

– Ты зря переживаешь, мама, – усмехнулась Лавра, сняв запотевшие очки. – Всё будет хорошо, вот увидишь…

Поезд внезапно зашипел, сообщая, что скоро тронется с места. Пассажиры, которые прощались с близкими на перроне, замахали руками и поспешили в вагон. Проводница в застиранном голубом платьице поторопила Лавру с Мариной. Охранник Володя выглянул из открытого окна и тоже позвал девушек. Холодова с недовольным видом зашла в тамбур, теребя мобильник. То, что Орфин не приехал на вокзал, испортило ей настроение, ведь давно не секрет, что она по уши влюблена в него. Со стороны привокзальной площади долетел автомобильный гудок. Высокий парень помахал Лавре рукой, и она, подумав, подняла в ответ свою ладонь. Это был брат, который тактично остался у машины. У них с Лаврой отношения тоже были непростыми.

Несмотря на открытые окна, внутри вагона стояла тропическая жара. Солнце хорошенько протопило отъезжающий поезд, и все пассажиры были вынуждены обмахиваться подручными средствами.

– Долбанный Рýдольф, – сердилась Марина, раскладывая вещи, – я ведь его предупреждала, звонила вчера вечером, говорила, что мы уезжаем. Вот зараза, даже с тобой не захотел увидеться…

– Надеюсь, соседи по вагону нам попались нормальные, – вздохнул Володя, обтирая лицо и шею полотенцем. – Не хотелось бы смотреть на пьяные разборки…

– Ну и привереда же ты, Вовка, – заметила Марина, ковыряясь в сумке. – Я, например, ужас, как люблю знакомиться с кем-нибудь во время путешествий.

– Этой дурацкой привычкой ты вечно портишь нервы своим родителям, – возмутился охранник, задёргивая занавески, чтобы хоть как-то спрятаться от солнца. – Нет, чтобы там на самолёте спокойно слетать – пара часов, и уже в Питере.

– Да не хочу я по этим старым самолётам таскаться, ещё грохнутся где-нибудь в тайге, бр-р-р. – Марина передёрнулась. – Поезд – это моя любовь с детства. Тогда мы с предками путешествовали исключительно по железной дороге. Обожаю мерный стук колёс, покачивание вагона, запах креозота… М-м-м, столько шарма, я просто балдею!

– М-да, офигеть, сколько шарма, – мотнул головой Володя. – В поездах сегодня чего только не происходит. Вот так нарвёшься однажды на какого-нибудь отморозка, он тебе такое путешествие устроит, такой шарм, такой стук колёс!!!

– Ну, достал, – фыркнула рыжеволосая подруга. – Расслабься, наслаждайся поездкой, хорошо? Это ведь такой кайф, попробуй. Скажи, Лавра, прикольно ведь?

– Тише едем, дальше будем, – заключила Гербер, пожимая плечами. Холодова обрадовалась тому, что её поддержали, и победно уставилась на телохранителя. Володя усмехнулся, но спорить дальше не стал.

Первые полчаса езды в вагоне стояло затишье. За раскрытыми окнами тянулись вереницы посёлков и автомобильных трасс, по которым неспешно двигались машины. Иногда эти пейзажи сменялись лесом, а потом всё повторялось заново, отчего возникло ощущение, что состав колесит по кругу, как в каком-то парке аттракционов.

Тем временем девушки разложили вещи по багажным отсекам. Володя достал несколько прикупленных на вокзале газет и стал увлечённо листать их. Марина, покопавшись в своей сумочке, вытащила CD-плеер и принялась выбирать диски. Лавра присоединилась к ней, изучая музыкальную коллекцию подруги. Под руку попалась коробочка с ярко-синей обложкой, в центре которой стояла девушка с голубыми волосами. Вот только у Лавры этот диск вызвал волну нехороших эмоций – на нём красовалась надпись «Гранда».

– Это их сингл, ну, тот, которым они покорили всю страну, – пояснила Холодова, расправляя проводки от наушников.

– Давно вышел этот диск? – полюбопытствовала Лавра.

– Его ещё не выпустили, это эксклюзивный материал, мне Анька Десницына подарила. Кстати, неплохая песенка там. Мне «Гранда» раньше никогда не нравилась, но сейчас, с появлением этой новой девахи, дела у них пошли в гору.

– Ты не знаешь, кто она такая, эта их новая солистка? – Гербер развернула буклет и стала читать его содержимое: текст песни, список аранжировщиков, потрудившихся над созданием треков, а также спонсоров, продвигавших пластинку на рынок.

– Имя у неё такое красивое, в голове вертится, а выговорить не могу, – заулыбалась Марина, и её взгляд опустился на обложку. – А, вот же её имя – Валсея Тьеф. Ну и ну, нерусская какая-то.

– В самом деле, – перевернула Лавра коробочку с диском и ещё раз изучила таинственные синие глаза певицы. – И как её занесло в эту группу?

– Мне Анька по секрету сказала, что Марк Франкович её откуда-то привёл. Уж больно талантливая она, сама песни пишет, сама шоу придумывает. Думаю, это благодаря ей группа вышла на всероссийский уровень, не то сидеть бы «Гранде» вечно в провинции да задницами трясти по ресторанам.

– Ничего интересного я в этой песне не нашла, – поделилась Гербер своими впечатлениями. – Голос у этой девушки, конечно, необычный, но смысл песни я так и не поняла, равно как и музыки. Это больше похоже на какое-то ретро из средневековья, чем на современный хит.

– Нестандарт, в этом их фишка, – согласилась подруга, вставляя диск в плеер. – Хочешь ещё раз послушать? У меня есть дополнительные наушники…

– Нет, спасибо, – жестом отказалась Лавра и отвернулась к окну.

Когда они остановились на первой станции, Володя оставил газеты и журналы и вышел прогуляться. Лавра от скуки начала просматривать прессу, читая названия скандальных статей: «Новые реформы муниципальной власти – чей кошелёк туже?», «Повторное нападение на финского дипломата – защищены ли иностранные чиновники от криминального мира?!», «Убийство духовного лидера экстремистов Пакистана заказано индийским правительством», «Кто-то страшный будоражит жителей Петербурга»… На последнем Лавра задержала внимание, сначала разглядев нечёткую фотографию Невы, в которой плавало что-то непонятное. Эпиграф под снимком гласил: «Это седьмое нападение Протея на питерских граждан». С нехорошим предчувствием она стала изучать любопытную статейку.

«Средства массовой информации не раз сообщали о жутких событиях, происходящих в последние месяцы в северной столице. На днях они получили трагическое продолжение кровавой находкой на Матисовом острове, у берега которого были безжалостно убиты четверо рыбачивших там мужчин. Ужасную картину обнаружили сотрудники береговой охраны, патрулировавшие данную зону в 5:30 утра. Свидетелей гибели рыбаков нет. Но среди жителей Санкт-Петербурга упорно витает слух о морском демоне, прозванном Протеем, который бесчинствует в водах Невы и её притоках. По ночам Протей приносит себе в жертву случайных прохожих, имевших несчастье попасться ему на глаза. Пока что никто воочию не видел невского монстра и ни одна фотокамера не засняла его, хотя среди местных газет и телевидения назначена ошеломляющая награда тому, кто предоставит реальные доказательства существования речного страшилища. Напомним, что смерти в бассейне Невы начались предположительно с мая, когда по невыясненным причинам затонула яхта Бориса Брона – известного политического деятеля и бывшего соратника председателя Законодательного Собрания Петербурга. На сегодня насчитывается уже семь случаев необъяснимой гибели людей в речных зонах города. Некоторые лица утверждают, что Протей выглядит как античный мифический персонаж – с хвостом морского животного и трезубцем, с помощью которого он орудует водной стихией. Однако по сей день реальных фактов, подтверждающих существование такого чудовища, нет. А в речном пароходстве ситуацию прокомментировали крайне обыденно – случаи гибели людей на Неве не так уж и редки, необходимо всегда соблюдать правила поведения на воде и не нарушать установленные властями запреты на пользование речными артериями. Петербуржцы же мнение управленцев не разделяют и трепещут – кто-то страшный поселился в их городе…

Спец. корр. А.Р. Живилов».

Первое, что ощутила Лавра, это боль в глазах. Иногда такое случается с ними, словно внутри что-то скачет. Появились даже белые искры, которые отдавали в голову. С минуту девушка пыталась справиться с этим внезапным приступом, после чего встряхнула газету.

– Что? – спросила Марина, недовольная тем, что её отвлекли от прослушивания песен «Гранды».

Сказать что-либо существенное Гербер не смогла, лишь сунула той под нос пугающую статью.

– Ох и ни фига ж себе! – воскликнула Холодова, сняв наушники. – Вот это новость! Неужели Игорь Селивёрстов в Питере?

– Это не обязательно должен быть он, – возразила Лавра.

– С такими способностями я знаю лишь Игоря. Только вот мне не слишком понравилось то, что здесь написано.

– Мне тоже, – призналась Гербер, держась за веко, – и в глазах что-то колет.

– Хм, капилляр вон у тебя лопнул, давление, наверное, подскочило.

Лавра забрала газету и спрятала в своём ридикюле.

– Когда прибудем на место, свяжусь с Марком Франковичем и выясню у него всё в подробностях, – сообщила выпускница. – Он должен знать, где сейчас Игорь.

– Финтберг не рассказал тебе о Селивёрстове раньше, не сделает этого и сейчас. Наоборот, узнай он, что Игорь в Питере, случится что-нибудь нехорошее: или Игоря оттуда заберут, или тебя…

Едва поезд тронулся с места, Холодова взяла косметичку и отправилась прогуляться по коридору.

– Где Марина? – поинтересовался Володя, вернувшись в купе через минуту.

– Сказала, что хочет в туалет, – ответила Лавра, застилая себе постель.

– Какой ещё туалет?! – обозлился вдруг охранник. – Мы ведь не проехали санитарную зону, туалеты все закрыты.

– Может, уже открыли, раз Марины нет. Куда она ещё может уйти?

Однако Володя не поленился проверить, оставив Лавру одну. В соседнем купе кто-то оживлённо беседовал. Поскольку двери у всех были раскрыты, Гербер хорошо слышала голоса.

– …Я и мужа уговорила застраховаться, – говорила какая-то женщина, – а то кто его знает, чем эти поездочки закончиться могут. Вон, на прошлой неделе две электрички столкнулись, жуть! А весной на юге пассажирский поезд боевики взорвали… Ай-ай-ай, что происходит, что происходит: самолёты падают, автобусы переворачиваются, хоть дома сиди и никуда не езди!..

– Это ещё чё, – возразила её собеседница. – Тут теперь совсем кошмар творится. Ходят по вагонам подростки-наркоманы, высматривают людей посолиднее да накидываются всей стаей потом в укромном уголке. Ладно, если ограбят, так ведь забивают до смерти. Вон чего черти отмачивают…

– И покурить-то выйти боязно, – дрожащим голосом призналась тётка. – Я когда в поезд сажусь, курить перестаю вообще. Жизнь, знаете ли, дороже сигарет.

– Я тоже про них забываю, а всё ж охота, – посочувствовала соседка. – Так давайте прям здесь, всё равно кроме нас никого нет, а окно открыто. Только дверку толкните, чтоб проводница невзначай не заглянула.

Послышался дверной щелчок, и через секунду из коридора понесло табачным дымом. Лавра выглянула из купе. Володя на пару с Мариной как в воду канули.

– Я не поверил сначала, думал, байки рассказывают, – послышалось из переднего купе, где ехали трое пожилых мужчин. – А недавно затёк мой в командировку смотался, так чуть голову ему не оторвали. Ехал плацкартом, народу тьма, и всё равно шакалы нашлись. Зажали в тамбуре, обчистили и спихнули.

– Что, прямо на ходу? – ужаснулся один из его товарищей.

– А как же! – усмехнулся тот. – Три ребра сломал, плечо вывихнул. Теперь без денег, без одежды да вдобавок валяется в больнице пол лета…

Лавра не стерпела и решила включить радио. Мало ей статьи о невском демоне, так ещё и байки об озверевших на железной дороге преступниках. Небольшой переключатель сначала не поддавался. Она покрутила его в разные стороны, и вскоре тот щёлкнул, только вот рычажок оказался в руке Лавры. Девушка растерянно осмотрела его, и надо же было такому случиться, чтобы в этот самый момент к ней заявилась проводница.

– Курите?! – с недовольным тоном спросила та, пронзая девушку злым взглядом.

– Кто?.. Я??? – опешила Лавра, но вовремя сообразила спрятать оторванный переключатель за спину. – Н-нет, я вообще запах сигарет не переношу.

– Курили-курили, от вашего купе дым столбом валит, – не унималась вагоновожатая. – Больше чтоб такого не было, а то оштрафуем. Для курильщиков у нас в тамбуре место предусмотрено.

– Да не курю я! – возмутилась брюнетка и ткнула пальцем в стену. – Это там две женщины заперлись, бояться выходить, говорят, у вас тут банды всякие бродят.

– Водятся и такие, – кивнула проводница, – особенно им смазливые девицы, вроде вас, нравятся, так что поосторожнее задом виляйте.

– Я могу за себя постоять, – заявила выпускница. И это было правдой. Брат в своё время, ещё до их размолвки, обучил её некоторым приёмам самообороны.

Женщина смерила её неприязненным взглядом и ушла. Лавра посмотрела на оторванный переключатель и облегчённо вздохнула. Однако в следующую секунду перед купе возникла высокая человеческая фигура. Солнце как раз озарило окна со стороны коридора, и в его лучах разглядеть незнакомца было сложно.

– Лавра Гербер? – обратился он к ней странным осипшим голосом, отчего девушка почувствовала себя немного неуютно.

– Простите, мы знакомы? – уточнила она, пытаясь рассмотреть мужчину.

– Теперь да, – зловеще ответил незнакомец и хотел что-то вытащить из кармана серого плаща.

Лавра, не раздумывая, пнула его в живот и попыталась закрыть дверь купе, но её соперник оказался проворнее. Он толкнул её в грудь, да так, что она отлетела на столик.

– Эй, что это вы там творите??? – раздался женский голос с другого конца коридора, и незнакомец вдруг отказался от всех своих намерений.

Гербер не успела опомниться, как он выскользнул из купе. Девушка поднялась на ноги и осторожно выглянула в коридор, однако таинственный мерзавец скрылся, точно его и не было.

– Хулиганьё! – возмущённо сказала тучная женщина в другом конце вагона и зашла в первое купе с чашкой кипятка.

Лавра запаниковала. Кто это был? Что он собирался с ней сделать? Откуда этому незнакомцу известно её имя? Вопросы зароились в голове как пчёлы в улье. Неужели за ней кто-то следил? Если так, то теперь ничто не мешает ему напасть снова и довести замысел до конца. Только сейчас Лавра понимала, как глупо было соглашаться с путешествием на поезде. Здесь она была как на ладони, любой мог дождаться момента и расправиться с наивной выпускницей.

Тут из коридора донёсся громкий смех. Какая-то девица верещала на весь вагон, словно она в нём одна. Лавра, сдерживая нервную дрожь, выглянула из-за дверной перегородки и с ошеломлением обнаружила, что так громко себя ведёт Марина. Она шла по вагону и пошатывалась, словно пьяная. Сзади неё показался Володя. Вид у него был озлобленный. Дойдя до своего купе, рыжая хохотушка споткнулась о порог и чуть не упала. Это развеселило Марину ещё больше, и она в припадке легла на застеленное сиденье. Что-то с ней было явно не так.

– Ох, Лаврик, это было нечто!.. – попыталась сообщить подруга, однако снова разразилась смехом.

– Глянь на идиотку, – ткнул в неё пальцем недовольный охранник. – Прямо как подменили!

– А что произошло, где вы всё это время были? – недоумевала выпускница.

– Еле её отыскал, – пожаловался мужчина. – Умотала в плацкартный вагон, с какими-то странными ребятами скандалила, одному, кажется, клок волос выдрала…

– Ага, полный улёт! – вставила Марина и продолжила смеяться, держась за живот.

– И что, была драка? – расстроилась Лавра.

– Ну, пришлось паренькам сказать, чтобы отвалили от неё, а Мара как пьяная, всё хи-хи да ха-ха, – замялся телохранитель.

– Ой, вообще прикол!.. – пищала Холодова, но, заметив недовольство подруги, немного успокоилась. – А ты что такая бледная?

– Лавра, что-то не так? – нахмурился Володя.

– Думаю, в поезде нам оставаться небезопасно, – заявила Гербер. – На меня пытался напасть какой-то тип…

– Что??? – удивилась Марина. – Кто? Откуда?!

– Буквально минуту назад, до вашего появления.

– Как он выглядел? – потребовал охранник.

– Я не успела толком разглядеть, но на нём была серая накидка или куртка… Вы должны были с ним столкнуться. Кажется, он побежал в том направлении.

– Я никого не видела, – задумалась Холодова.

– Там мужиков я вообще не заметил, да и в тамбуре пусто. – Володю явно встревожили слова Лавры. – Подождите, я схожу поищу.

– Нет, лучше останьтесь с нами, – возразила Гербер. – Что, если он появится вновь?

– Надо сообщить начальнику поезда, – предложила Марина.

– Лучше сойдём на следующей станции, – сказала Лавра, нервно сжимая пальцы рук. – Надо вернуться и…

Совершенно внезапно из коридора послышался крик. Володя даже вздрогнул и выбежал из купе. Девушки последовали за ним.

– Горим!!! – кричала пожилая женщина, уставившись в окно коридора, за которым тянулась полоска дыма. – Люди, караул!!!

Действительно, в воздухе запахло гарью, причём зловоние усиливалось. Пассажиры из других купе тоже в недоумении выскочили в коридор. Лавра вместе с Мариной высунулись из открытого окна и увидели, что край вагона охвачен огнём.

– Все туда, живо! – скомандовал Володя, указывая на противоположный конец коридора.

Несколько человек ринулись в ту сторону, но едва открыли дверь тамбура, как оттуда повалил серый дым. Многие закашляли. Лавра прикрыла нос и рот рукой, однако это спасало мало.

– Подожгли оба выхода! – крикнул кто-то из мужчин. – Надо прыгать в окна…

В вагоне началась давка. Многие хотели пробиться к середине, где были открыты два окна. Женщины в истерике визжали, дети плакали. Лавра совершенно не понимала, что происходит. Толпа прижала её к стене. Двое парней пытались протиснуться в окно, возле которого она стояла. Но один из них вскоре застрял, едва высунувшись наружу. Тем временем напуганные пассажиры толкали их и Лавру вперёд. Кто-то стал колошматить по стёклам в надежде пробить себе выход на свежий воздух. Да и дышать становилось всё труднее – коридор стремительно наполнялся дымом.

– Сюда! – прошипел Володя, выхватив растерянную Лавру из толпы.

Он буквально затащил её обратно в купе и с силой захлопнул дверь. Марина уже вовсю пыталась открыть окно как можно больше, чтобы пролезть мог любой человек, но задвижку на нём, видимо, заело.

– Отойди! – приказал охранник, и Гербер увидела в его руке пистолет.

Володя пару раз выстрелил, раздался звон стекла, и в следующий миг купе наполнилось свежим воздухом.

– Поезд едет слишком быстро! – подметила Холодова, выглянув на землю.

– Почему мы не останавливаемся? – удивилась Лавра.

– Стоп-кран, – кашляя, сказал охранник. – Я выйду и нажму стоп-кран. А вы оставайтесь здесь…

Лавра с Мариной обменялись встревоженными взглядами. Рыжая подруга стала доставать сумки и выбрасывать их наружу. Гербер согласилась с такой идеей и принялась помогать ей. Дым постепенно проникал к ним, и его становилось всё больше, хоть через разбитое окно и залетал прохладный воздух. В коридоре творился хаос. Многие ругались, кричали что-то невнятное, стучали и пытались выбраться из горящего вагона, вот только получалось это не у всех.

– У Володи ничего не выйдет, – дрожащим голосом сказала Марина. – Нам надо прыгать так.

– Мы же разобьёмся! – возразила Лавра. – Скорость ещё очень высокая…

– Я не могу больше, я задыхаюсь, – сквозь кашель промолвила подруга и, не дожидаясь её решения, сиганула вниз.

– Марина!!! – закричала Гербер, высунувшись из окна, но ровным счётом ничего не увидела.

Дым стелился по обеим сторонам вагона, мешая обзору. Поезд же ни в какую не хотел останавливаться, словно о пожаре знали только пассажиры злосчастного вагона. В коридоре тем временем раздавался грохот и по-прежнему кричали люди. От всего этого у Лавры закружилась голова. Дышать уже не получалось. Деваться было некуда, пришлось следовать примеру Холодовой. Она прищурилась, заметила зелёные заросли и спрыгнула с горящего вагона.

Раздался треск веток и шорох листвы. Лавра ещё ничего не видела, но ощутила, что приземление было очень мягким. Она вцепилась в густую траву, на которую упала. Стук колёс по железной дороге вдруг сменился громким протяжным скрежетом. Значит, кому-то удалось остановить поезд. Лавра хотела посмотреть, что происходит с составом, но не смогла подняться. Почва под ногами была рыхлая и пологая. Кажется, она упала на склон. Спустившись в самые заросли, девушка перевела дух. От дыма жгло горло и ноздри. Поэтому Гербер, превозмогая кашель, жадно вбирала в лёгкие свежий воздух. Голова всё ещё кружилась, а руки тряслись. Но, по крайней мере, она не покалечилась.

Небо было тёмно-синим, но на земле сгущались сумерки. Да и высокая болотистая трава мешала оценить обстановку. Лавра собралась с силами и полезла обратно на склон. Соваться в гущу зарослей она побоялась. Вдруг там болото или яма. Не хватало, чтобы после чудесного спасения она получила травму. Да и Марина наверняка было где-то наверху, у железнодорожных путей.

Кое-как вскарабкавшись на насыпь, Гербер поправила спутавшиеся волосы и осмотрелась. Большая чёрная полоса дыма шла спереди. Поезд остановился где-то далеко впереди и его практически не было видно. Судя по зареву огня, пожар там случился грандиозный. Крики людей продолжали долетать до Лавры, но помочь им она ничем не могла.

– Марина! – позвала она, направившись назад. – Марина, ты в порядке?

Подруга не отзывалась. Впрочем, она могла быть гораздо дальше от этого места. Ведь пока Лавра отважилась спрыгнуть с окна, поезд проехал приличное расстояние на высокой скорости. Из-за пелены дыма окрестности плохо просматривались. Ни огоньков, ни каких-либо строений Гербер пока не видела. А в голове стали возникать мрачные мысли. Тот незнакомец в сером, только он мог устроить пожар. Сначала он попытался расправиться с ней по-тихому, а когда это ему не удалось, поджёг вагон да ещё и с обоих концов, чтобы никто из него не смог выбраться. Вряд ли бы он стал задерживаться в горящем поезде. Значит, злодей тоже спрыгнул и мог быть сейчас где-то поблизости.

Лавра решила не выдавать себя и перестала звать Марину. С собой у неё не было ничего, чем бы она смогла оказать отпор злоумышленнику. Шокер и перцовый газ остались в сумочке, которую она выбросила вместе с вещами Холодовой. Надеяться на собственные силы уже не приходилось: руки дрожали, а ноги болели после лазанья по насыпи. Напади поджигатель сейчас, Лавра едва бы смогла защититься. Она тихо шла вдоль рельс, вглядываясь в придорожные заросли. Куда-то сюда должна была приземлиться отчаянная Марина. Прислушавшись, Гербер уловила шорохи.

– Мара, это ты? – спросила она, остановившись.

– Лавра? – отозвалась та и радостно засмеялась. – Лавра, как здорово тебя услышать!

– Ты как? – уточнила девушка, пробираясь к подруге.

– Не знаю. Я не могу слезть с дерева, ноги запутались…

– Говори тише. Возможно, тот человек где-то рядом.

Лавра осторожно раздвинула колючие ветки и заметила светлое тело Марины. Та висела на крепкой иве и безуспешно пыталась слезть с неё. Гербер нащупала ногу подруги и потянула на себя. После нескольких напористых движений ветви треснули и отпустили Холодову. Упав на болотные кочки, рыжая подруга рассмеялась. Кажется, происходящее нисколько не напугало её. Или, возможно, это было нервное.

– Ты не заметила каких-нибудь поселений поблизости? – спросила Марина, отряхиваясь от листвы.

– Честно говоря, я торопилась найти тебя, – призналась Лавра, всё время оглядываясь по сторонам. – Поезд удалось остановить. Может, нам всё-таки вернуться?

– Лучше поищем вещи. Там деньги и документы…

– Марина, послушай, этот тип может быть где-то поблизости. Помочь нам некому, а в поезде есть милиционеры.

– Да с чего ты вообще решила, что он где-то здесь?! Лавра, у тебя паранойя! Хватит уже, а!.. Мы чуть не задохнулись дымом и могли бы разбиться при падении. Радуйся, что ноги-руки целы.

– Ты бы осталась в поезде, если бы подожгла его? – парировала Гербер.

Сомнения подруги её слегка обозлили. Марина всегда подвергала критике любые предположения подруги, будто она сама знала какую-то одну ей известную истину. Из-за этого они часто ругались, как, впрочем, и сейчас.

– На месте поджигателя я не стала бы прыгать с поезда, – ответила Холодова. – Зачем рисковать? Я бы перешла в отдалённый вагон. Рано или поздно состав остановят и начнут спасать пострадавших пассажиров. Я бы тем временем незаметно слезла с поезда и убежала бы в темноту.

Как бы Лавре ни хотелось поспорить с подругой, её рассуждения не были лишены логики. Действительно, что мешало негодяю перейти в соседний вагон и понаблюдать оттуда за происходящим? Что, если он сейчас, претворившись благородным пассажиром, помогал тушить огонь, чтобы проверить результат своих трудов? Так было бы гораздо разумнее. К тому же, если среди выживших оказалась Лавра, он бы добил её.

– У меня в сумке телефон, – напомнила Марина. – Найдём его и позвоним спасателям.

Лавра молча кивнула, помогла ей подняться и повела обратно к железной дороге.

Глава 3 Веда

Солнце озаряло многочисленные корпуса аэропорта Пулково. Однако жары здесь совсем не ощущалось. Здесь было очень много людей, намного больше, чем в других аэропортах, в которых удалось побывать за сегодняшний день. Все куда-то спешили, ругались, толкались, а некоторые пытались завлечь какими-нибудь странными предложениями – купить буддийскую книгу, одолжить сотовый телефон, поучаствовать в беспроигрышной лотерее. Впрочем, при виде грозного охранника Володи посторонние отступали. После инцидента он уже не церемонился с девушками: от горящего поезда их забрало такси, которое привезло в ближайший аэропорт. Так что дальнейшая поездка прошла без происшествий. Даже всегда упрямая Марина не посмела с спорить с охранником и вела себя предельно тихо.

Поджог поезда всех всерьёз озадачил. Хотя Лавра чувствовала, что в её версию о таинственном злодее Володя и Холодова верили с трудом.

Дорога от Пулково до города показалась недолгой. Может, потому что не было пробок. Зато ближе к исторической части Петербурга ситуация коренным образом поменялась. Такси замерло в непролазном потоке машин на набережной Обводного Канала. Маринины родители жили где-то в районе Александро-Невской лавры, поэтому Володя, расплатившись с водителем, приказал двигаться до дома пешком.

Лавре было всё равно, как добираться до пункта назначения. Город она практически не знала и хотела изучить каждый его уголок. Прогулка по старинным улочкам была для этого самым верным способом. Пройдя несколько построек, она заметила светлую башню. Там, огородившись массивными деревьями и каменным жёлтым забором, располагалась Надвратная церковь Александро-Невского монастыря. Гербер читала кое-что про эту достопримечательность и догадалась, что мрачные деревья принадлежат размещённым там некрополям. Конечно, вид здесь открывался красивый, но такое соседство Лавре было не по душе. С другой стороны, городской шум здесь казался не таким сильным. Лавра ещё раз взглянула на панораму Лазаревского кладбища, отметила, что спокойствие там, действительно, могильное, и вздрогнула, когда тишину над улочкой сотряс внезапный колокольный звон. Он распугал затаившихся на вершине башни ворон, которые разлетелись в разные стороны.

– Привыкай, – сказала Марина, продолжая спускаться к пустынным дворикам.

– Здесь в основном офисы, – сообщил Володя, указывая на тихие отреставрированные особняки. – В будни тут народ слоняется пачками, да и машин выше крыши. В общем, Глеб не особенно любит этот район, но здесь ему удобно в плане работы. Зато Катя гордится, что живёт в центре. Конечно, магазинов-то тут уйма.

– Мы раньше жили на Греческом проспекте у бабули, но у неё скверный характер, – пояснила Холодова. – Так что отец решил завести свою квартиру. По мне, так без разницы, лишь бы комфортно. Да ведь, Вов?

– Пробок много, не попасть к вам на транспорте, когда нужно, – отозвался телохранитель и свернул в замкнутый двор, перешагнув через мутную лужу, которая образовалась под каменой аркой. – Не представляю, как ты будешь со своей тачкой справляться.

– Уж как-нибудь, – заверила Марина. – А знаешь, я, действительно, хочу поскорее сесть за руль и вперёд, на Васильевский остров.

– Почему на Васильевский? – улыбнулась Лавра.

– А там гонять можно от души, особенно ночью! – подпрыгнула Холодова и вдруг столкнулась с выходящим из подъезда мужчиной.

– О, какие люди! – воскликнул высокий незнакомец и уставился на них зелёными глазами. Они сразу же не понравились Лавре. Такой цвет глаз казался ей неестественным и злым.

– А вы куда это уходите, дядя Витя? – улыбнулась ему рыжая студентка и обернулась на чёрную иномарку, сиротливо стоящую в углу двора.

– Дела, Мара, сплошные дела. Вот, завёз Глеба на пару часов, а сам обратно в контору, – оправдался тот и как-то холодно посмотрел на Гербер.

– Это моя подруга Лавра, – сообщила Марина, обняв приятельницу за талию. – Правда, она очень похожа на Ларису?

– Ларису? – переспросила выпускница.

– Это моя двоюродная сестра, ещё успеешь познакомиться, – отмахнулась Холодова.

– А, ну да, та самая Лавра, – как-то загадочно произнёс мужчина. – Много о тебе наслышан, Лавра Гербер.

– Надеюсь, только хорошего? – переспросила девушка. Он что, уже знает и её фамилию?

– А у тебя есть и плохие стороны? – парировал дядя Витя, приподняв левую бровь, и в очередной раз улыбнулся Марине. – Как путешествие? Надеюсь, обошлось без приключений?

Видимо, помощник Глеба Валентиновича ещё не слышал про горящий поезд. Зато отец Марины точно готовился наказать её за рискованный вояж. Так что сегодня девушкам предстояло поучаствовать в родительском скандале.

– Всё нормально. А Вы заходите вечером, наверняка будут дядя Эрнест и Лариса, – сказала Холодова этому господину.

– На вечер у меня другие планы, – ответил он, подмигнул угрюмой Лавре и размашистым шагом направился к своему шикарному автомобилю.

– Это Шершнёв, папина правая рука, – пояснила Марина, наблюдая за отъездом мужчины. – Такой душка, не правда ли?

– Ну, на любителя, – призналась Лавра, помогая занести чемоданы в подъезд, где горели лампы дневного освещения, а по краям лестницы в горшках стояли живые цветы. – Его глаза напомнили мне Суровкина…

Преподаватель, с которым довелось поконфликтовать зимой, порядком подпортил кровь выпускнице. А его смерть от рук поклонников Бальваровского сделало её заклятым врагом для его родственника, который занимал высокий пост в областной прокуратуре.

– Ой, ну у тебя вечно то посмотрит не так, то скажет что-то не то или ещё что-нибудь, – всплеснула руками Холодова, ведя её на второй этаж. – Будь проще!.. В Питере все такие, особенно в бизнесе.

Лавра не ответила, войдя внутрь дорогой квартиры. Впрочем, ей было нечем возразить на доводы подруги. Люди везде разные, а уж к какому сорту относятся петербуржцы, Гербер пока не знала.

– Ур-ра, приехали, приехали! – запрыгало что-то возле них, и на шею к Марине кинулась такая же огненно-рыжая девчонка с веснушками на лице.

– Уф-фу, Олесик, перестань, я сейчас упаду, – принялась отталкиваться от младшей сестрёнки напуганная Холодова, однако та повисла на ней всем телом и, словно с издёвкой, потянула за собой к полу. – Пусти!!!

– Марочка, Олесенька, немедленно прекратите безобразничать, как вам не стыдно ребячиться перед нашей гостьей! – усовестила их Екатерина Львовна и забрала чемодан из рук Лавры. – Рада тебя видеть, детка. Надеюсь, поездка не оказалась чересчур утомительной?

– Что Вы, я впервые побывала в самолёте, это так волнует, – поделилась Гербер своими впечатлениями от полёта. – Не знаю теперь, как расплачýсь с вашим семейством за лишние расходы, потраченные на меня…

– Лавруша, не неси глупостей, – приструнила её госпожа Холодова, тем временем как дочери продолжали барахтаться на полу прихожей – Олеся! Марина!!

– Да отвяжись ты!.. – задыхаясь, прошипела старшая сестра и отползла к шкафу, у которого расположилось около десятка туфель.

Олеся, довольная собой, поправила сиреневую футболку и виновато посмотрела на мать.

– Прости, мамчик, я больше так не буду, можно погулять? – Она произнесла это с таким видом, как если бы недавно разбила ценнейшую вазу из фамильной коллекции.

– Куда гулять, к тебе сестра приехала, марш в ванную мыть руки и потом за стол! – велела строгая Екатерина Львовна и вновь улыбнулась гостье. – Ты, Лавра, не обращай внимания, дети в её возрасте все такие тяжёлые.

– Я ещё успею её отщлёпать, – враждебно оскалилась Марина, стаскивая кеды.

Глеб Валентинович почему-то не вышел поприветствовать девушек. Видимо, Володя тоже исчез отнюдь не случайно. Девять из десяти, что сейчас он отчитывается перед хозяином обо всех происшествиях, случившихся за время поездки.

После обеда Лавре и Марине не терпелось поскорее попасть на разбор к отцу семейства, чтобы затем распланировать вечер.

– Я жутко разнервничался, когда почуял дым, – делился воспоминаниями Володя, сидя на диване под окном в кабинете хозяина. – Думаю, щас всей бандой как навалят, что мне потом прикажете делать?..

Господин Холодов, скрестив руки, с хмурым видом смотрел на дочь. Это означало, что он не в духе, хотя десять минут назад выглядел вполне радостным, когда заглянул в столовую.

– Этого я и боялся, – выдохнул Глеб Валентинович, когда Володя замолчал. – Марк предупреждал меня, что пользоваться железной дорогой не самый лучший вариант для безопасного путешествия.

– Да не смотрите вы все на меня!.. – передёрнулась Марина. – Кто ж знал, что случайный пожарчик настолько вас расстроит.

– Случайный? – переспросил отец и присел на край своего стола, на котором, помимо ровной стопки документов, больше ничего не было. – Пожалуй, нет. Ни я, ни ваш ректор, ни Володя так не считаем. Кто-то покушался на вашу жизнь, и не надо отрицать сей факт. Этот кто-то следил за вами, проник в поезд и устроил пожар, между прочим, весьма серьёзный. Не спрыгни вы с поезда, вам всем бы пришлось несладко, уж поверьте. Такие случаи на дороге не редкость, поезда горят очень быстро.

– Господи, ну кому это нужно? – не соглашалась с ним упрямая Холодова, покачиваясь на стуле.

– Ты думаешь, некому?

– Из всех приверженцев Бальваровского остался всего один, да и тот трусишка. Если бы он настолько жаждал уничтожить Лавру или меня, то сделал бы это сразу, без полугодичного перерыва. Какой смысл сжигать поезд при стольких свидетелях? Не знаю, очень рискованный поступок, даже для такого дебила, как он. А ну как бы мы его заметили?..

– Но я его заметила, – вмешалась Лавра, попутно рассматривая кабинет господина Холодова, – человека в сером, он напал на меня перед пожаром…

– И ты видела его лицо? – задал Глеб Валентинович вполне ожидаемый вопрос.

– Вот докопались! – возмутилась Марина, поднялась со стула, обошла отцовский стол и села в его роскошное оранжевое кресло.

Несмотря на полдень, в кабинете было довольно темно. Единственное окно здесь почему-то находилось почти у самого потолка, так что любоваться через него набережной Обводного Канала было невозможно.

– Если бы тем придурком в сером был Олег Нурин, – Холодова иронично закатила глаза, – Лавра бы стопудово его опознала, такого сложно забыть, понимаете?

– Уймись, Мариночка, – потребовал отец. – Нельзя сбрасывать со счетов и других мерзавцев. Я говорю о том прокуроре Суровкине и, если взглянуть на эти события совсем уж абстрактно, даже о Рашвере. Да-да, ведь у вашего бывшего ректора погибла супруга и в какой-то степени по вине Лавры. Надеюсь, никто не станет это сейчас отрицать? Отлично, потому что опасностей вокруг вас по-прежнему много, а это значит, что снимать вашу охрану я не собираюсь.

– Ой, Глеб Валентинович, не надо, – запричитала выпускница, огорошенная такой неприятной новостью. – Вы же обещали, что здесь я смогу свободно передвигаться, что не будет никакой охраны и комендантских часов, что в Петербурге я буду абсолютно никому не нужна! Ну, Глеб Валентинович!..

– Папка, она права, к чему эти крайности?! – заступилась Марина за подругу, раскачиваясь в его кресле. – Мы с Лаврой так рассчитывали на глоток свободы, у нас столько планов. И тут ты их вдруг рушишь, это неправильно.

Последнее слово она выделила особо, чтобы подчеркнуть своё недовольство отцовскими установками. Володя лишь вздохнул.

– Доча, – совершенно спокойно произнёс Глеб Валентинович, – я в первую очередь забочусь о вашей безопасности. Думаешь, мне приятно знать, что вас обеих могут с лёгкостью прихлопнуть? И заметь, каким страшным способом – огнём…

– И керосином, – добавил Володя. – Я слышал, как спасатели говорили про топливо, которым облили выходы из нашего вагона.

– Это ещё ничего не доказывает, – отстаивала Марина своё мнение, перестав качаться в кресле. – Я вот, например, слышала, когда приехали спасатели, что в нашем вагоне ехал один известный бизнесмен и это его пытались спалить, а не нас.

– Пусть с этим делом разбираются следователи, – сказал господин Холодов, отходя к выпускнице. – Так или иначе, но сгореть в зверском пламени не самая приятная участь для молодых барышень вроде вас. Лавре известно, – он положил руку ей на плечо, – каково это быть в эпицентре пожара. И она понимает, что разумнее ограничить собственную свободу, чем снова оказаться в лапах бандитов. Я правильно говорю?

Во взгляде, направленном на неё, Лавра поняла, что лучше согласиться, из-за чего неловко кивнула. Марина на этот раз воздержалась от комментариев, угрюмо опустив голову и ковырнув ногтём матовую обивку стола.

– Правильно, – ответил за них господин Холодов. – Иного и быть не может. Первое время всё останется по-прежнему: за пределами дома вас будут сопровождать охранники, в позднее время далеко уходить я вам запрещаю и, по возможности, постарайтесь не ввязываться в глупые истории. Это касается и тебя, Рина, мне всё известно про сомнительных ребят из плацкартного вагона и про неудавшуюся драку. Сейчас лето, самый криминальный сезон. Так что будьте предельно осмотрительны. Лавра, я полагаюсь на твой чистый разум, не подведи меня, хорошо?

– Я попытаюсь, – промолвила Гербер.

– А моё новое авто, я от него ни за что не откажусь! – рявкнула Холодова и отодвинулась прямо с креслом к книжным полкам, на которых желтели толстенные тома. – Ты обещал мне новую машину!

– Мы её непременно возьмём, однако водить тебя пока будет мой человек, и это не обсуждается, – без права на апелляцию заявил отец. – И повеселее, девочки, эти ограничения всего лишь на неделю-другую, а там поглядим, насколько они себя оправдывают.

Стоит ли упоминать, что настроение у подруг было не самым летним после общения с главой семейства?.. И если одна из них ещё продолжала самоуверенно заявлять, что всё равно соберётся в какой-нибудь ночной клуб и погоняет по трассам Васильевского острова, то другая смирилась с неизбежностью жёсткого режима.

Помещение, которое отвели Лавре, располагалось в северной части квартиры Холодовых и по площади не было таким просторным, как, например, кабинет Глеба Валентиновича. Нет, гостевая комната выглядела очень обыденно, неброско, лишённая всяких излишеств в виде фигурной лепнины на потолке или доисторической люстры. Всё казалось знакомым и близким: однотонные обои, софа вместо широкой кровати, низкое кресло у задёрнутого простыми занавесками окна и столик-книжка, на котором едва умещалась соломенная ваза с торчащими в разные стороны искусственными розочками. Лавра медленно прошлась по спальне, изучая обстановку.

Чемодан сиротливо поджидал свою хозяйку у долговязого шкафа с высоким зеркалом, врезанным в его бурую дверцу. Надо бы разгрузить саквояж и пристроить одежду по полочкам и вешалкам, но после обеда накатила полнейшая усталость. Голова что-то не совсем хорошо воспринимала обстановку, особенно после общения с господином Холодовым. Может, прилечь на полчасика, всё равно в доме тихо и нечем заняться?..

Лавра сняла свои миниатюрные дамские часики, освободила безымянный палец от колечка с крохотным голубым камешком, а с шеи стянула тонкую золотую цепочку и сложила всё это «богатство» на столик рядом с вазой. Первым, что Лавра сделает, когда проснётся, это выкинет искусственные цветы. Они всегда ассоциировались у неё со склепом и могилой. Кому вообще может прийти в голову держать этакую мерзость в собственном жилище? Подумать об этом девушка не успела, проваливаясь в сон.

Сначала была темнота, но она очень скоро сменилась чем-то тёплым, жгучим, игривым. Никак солнце? Оно самое, слепит и не даёт спокойно лежать. Лавра открыла глаза, подвела к ним ладонь и попыталась укрыться от яркого света, но как бы не так. Коварные лучи пролезали между пальцев, грели кожу, и волей-неволей пришлось подняться.

– Ой, – вздрогнула Лавра, обнаружив вокруг себя сверкающую водную гладь и огромное пространство до самого горизонта, где синее небо сливалось с зеленым морем.

Лавра огляделась, пытаясь понять, где находится. Тёплый ветер временами налетал на неё, шевеля волосы. Под собой она ощущала что-то прочное и не совсем ровное, по крайней мере, не похожее на удобную мягкую софу, которая служила ей теперь кроватью. И действительно, Лавра лежала на двух каменных плитах. Они были единственным выступом на всём водном пространстве.

Девушка подобрала под себя ноги, ощупала грудь и живот. Как странно, во сне на ней была какая-то красная туника с узорчатой вышивкой. «Какие красивые сны», – промелькнула в голове новая мысль, и Лавра окунула ноги в океан. Вода оказалась жутко холодной. Ноги вдруг что-то укололо, и Гербер тут же отдёрнула их. На пятках выступила кровь.

– Не советую трогать воду возле острова Кирки, – подметил чей-то голос сбоку, и Лавра испуганно обернулась.

Перед ней из воды выглядывала бледная девица. Чёрные кудри незнакомки почти полностью закрывали её лицо.

– Тебя эта вода съест в пару мгновений, так что старайся не касаться её, – поведала странная девушка, хотя сама при этом оставалась в опасном море.

Она отплыла на несколько метров и вдруг исчезла.

– Эй, погоди! – крикнула ей Лавра, но тут же чья-то холодная, как лёд, рука тронула её за бедро.

– Узнала меня? – спросила девица, и из-под воды мелькнул рыбий хвост.

– Русалка? – отстранилась от неё Гербер. – Аида???

Та вылезла на плиты, стряхивая с себя остатки едкой жидкости, и пристроилась рядом с напуганной девушкой. Мокрые волосы она уложила назад, открывая лоб, впалые щёки и белые губы. Обнажённую грудь русалка отёрла когтистой рукой и со злорадством уставилась на бывшую сокурсницу.

– Ни то, ни другое, – промолвила она в ответ. – Аиды больше не существует, разве забыла, как ты расправилась со мной в Речных Воротах?..

– Ты мне всего лишь снишься, я не верю в тебя, – перекрестилась Лавра, сидя на самом краешке плиты и боясь, что в такой позе она точно упадёт в холодный океан.

– Милая, жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги, только вы, смертные, не умеет их читать, – продолжила Гаагова, ударяя плавником по воде и вызывая брызги. – Тебе известно, что мне нужно?

– Мёртвые не желают живым зла!..

– Правда? – наигранно удивилась Аида. – Хотя, кто его знает, чего могут желать мёртвые… Я-то, видишь ли, к ним не отношусь.

Русалка засмеялась, стараясь напустить на Лавру как можно больше страха, и ей это начинало удаваться.

– Довольно!.. – вдруг повысила голос Гаагова, и её бледная, словно у трупа, рука вцепилась в тунику собеседницы. – Мы ещё успеем поточить лясы о жизни, о смерти… о чём только пожелаешь. А сейчас скажу лишь, знаем мы всё, что на лоне земли благодатной творится…

– Я не понимаю тебя, Аида, – задрожала Лавра, всматриваясь в чёрные глаза покойницы.

– Поймёшь, – заверила та, – о да, я не сомневаюсь… и мои сёстры тоже.

– Сёстры?.. О чём ты говоришь, Аида?!

– Я не стану спешить, – улыбнулась русалка. – И я совсем не Аида, нет… Теперь моё имя – Веда!

И она, воспользовавшись превосходством, толкнула Лавру в воду. Девушка захлебнулась, попыталась выплыть, но всё вокруг резко пропало, и взгляду предстала прежняя комната с зелеными обоями.

Лавра, взволнованно дыша, проверила одежду на себе, убедилась, что она не красная, а вполне обычная, и села, потирая виски. Картина с русалкой так и стояла перед глазами, словно это произошло в реальности. Какой ужасный сон! Таких Лавра давно не видела. И ощущения в нём были такими, словно всё происходит наяву. Впрочем, обожженная морем пятка по-прежнему болела.

Гербер взглянула на ногу и испытала очередной шок. Раны, оставленные водой неизвестного океана, никуда не пропали. Они были в тех же самых местах и продолжали кровоточить, будто бы кто-то проколол кожу булавкой. Плед, которым была накрыта софа, уже изрядно испачкался кровью, что означало только одно – каким-то образом раны, полученные во сне, проявились в реальности.

Лавра зажала больную ногу подвернувшимся под руку носовым платком и начала убеждать себя, что это был всего лишь сон. Правда, не самый приятный, зато исчезнувший в никуда. Аида мертва, а такого моря с кислотной водой вообще нет в природе.

Который час Лавра не знала. Она потянулась к столу с искусственными розами, чтобы взглянуть на время по своим дамским часикам. Но рука, пошлёпав вслепую по поверхности мебели, не нашла ровным счётом ничего. Лавра, пересиливая боль в пятке, поднялась с софы и теперь уже воочию убедилась, что сложенные перед сном ценности куда-то исчезли.

Девушка усмехнулась, вспомнив про любительницу розыгрышей Олесю. Наверняка проказница пробралась сюда и, пока гостья спала, куда-то спрятала часы, цепочку и кольцо, а ещё не поленилась раскрыть нараспашку окно, из-за которого сейчас в комнате царил сквозняк.

Спальня Лавры выходила на зелёную зону, которую составляла добрая дюжина ветвистых деревьев. Правда, все они казались неухоженными, дряхлыми и даже безжизненными, если б не листья.

В квартире по-прежнему царила тишина. Похромав по длинному коридору и не найдя никого из домочадцев, Лавра решила поискать аптечку. Мало ли куда могли пропасть Маринины родственники. Глеб Валентинович, скорее всего, уехал на работу, Екатерина Львовна тоже не любила сидеть целыми днями в четырёх стенах и наверняка отправилась на прогулку или в гости. А сама подруга, видимо, спит, точно так же умаявшись после нелёгкой дороги.

– Ай-ай, – запричитала служанка Груня, столкнувшись с Лаврой, ковыляющей по тёмному коридору, – ну и напугали же вы меня!

– Извините, – смутилась Гербер, придерживаясь за стену. – Я ищу лейкопластырь и йод, не скажете, где можно…

– Так в ванной, – сразу сказала горничная и указала на гостевую комнату.

– Но в моей спальне нет ни туалета, ни ванной.

– Вы что, никогда раньше не были в таких квартирах? – удивилась Груня. – Здесь у каждого свой санузел. Ну, почти у каждого. У Глеба Валентиновича с Катей свои, у Марины с Олесей тоже, и ещё гостевая, она прямо около вашей комнаты.

– Надо же, как много, – мотнула головой Лавра. Действительно, раньше она столько уборных комнат в одной квартире не встречала.

– Это ещё не много, вот у соседей у наших, у Назаровых, у них так в каждой спальной комнате по удобству, – с завистью сообщила служанка. – У них семья большая, тоже гости часто наезжают, родные там всякие, друзья. Что уж говорить, у них Самуил Степанович в областном управлении работает. Да здесь все люди именитые живут.

– И много квартир в этом доме?

– Квартир-то немного, всего четыре, так ведь и другие дома есть, вон, на Кременчугской улице каких только нету. А с ногой вашей чего такое сделалось?.. – Девица наконец-то разглядела, что гостья повредила пятку.

– Ударилась… об угол тумбочки, – тут же придумала Гербер. Не рассказывать же ей, что раны были получены во сне.

– Бывает, сама иногда на что-нибудь налетаю, – понимающе кивнула служанка. – У Катерины с Глебом Валентовичем мебель такая необычная, какая-то специальная, в Финляндии под заказ брали.

– Да, красивая, как старинная, – согласилась Лавра, обходя медные статуэтки, которых в коридоре было довольно много. – Кстати, Груня, Вы не знаете, куда все ушли? Я спала, а сейчас не могу определить время. У вас часов практически нигде нет, и мои куда-то пропали.

– Это не к добру, – мрачно заметила домработница, провожая её в гостевую ванную. – Инга Михайловна уж больно часы не любит и сыну своему это суеверие навязала.

– А кто это, Инга Михайловна?

– О, это мама Глеба Валентиновича, Маринина бабушка.

– И что, теперь тут у вас запрещено иметь часы?

– Обычно они быстро ломаются, но чаще пропадают. Катерина поначалу терпела, терпела, новые каждый раз покупала. А ведь все не простые, много стоят. Последние так вообще из Австрии ей брат привёз, с камушками, ювелирные. Только зря, пропали, как все предыдущие, и недели не прошло.

– Значит, кто-то ворует, – пришла к единственному разумному выводу озадаченная Лавра.

– Хозяева тоже так считали, я у них уже шестая прислуга с Маней. Инга Михайловна тут постаралась, вы с ней знакомы хоть? Нет?.. Ну и хорошо, отвратительнейшая бабёнка, стерва всех мастей!.. Любит, когда сюда припрётся, всех уму-разуму учить и порядки свои наводить. Она ведь из бывших кагэбэшников, та ещё фурия, атаманша. Катерина её недолюбливает да и все остальные тоже не в восторге.

– А мне Марина говорила, что у неё хорошая бабушка, что у них полное взаимопонимание, – оспорила Гербер сомнительную характеристику Инги Михайловны.

– Ну, Мара с ней одна единственная-то и ладит, у них норов одинаковый, вот и понимают друг дружку с полуслова. Инга её постоянно выгораживает перед отцом, балует. Да ты и сама всё прекрасно увидишь, зверь-баба. А хозяев сейчас нету, ты одна осталась.

– Как одна? А Олеся?

– Ты так спала, что Марина побоялась тебя будить. Их Татьяна, старшая сестра Глеба Валентовича, на ужин пригласила.

– Боже, сколько же я тогда проспала? – ужаснулась выпускница. – Вроде светло ещё на улице…

– Часов восемь вечера, – удивила её прислуга. – А в городе и в самом деле пока светло по вечерам, но белые ночи заканчиваются. Дня через два всё будет по-прежнему: темно, жутко, хоть на улицу носа не кажи совсем.

– Неужели Питер такой страшный, как все вокруг говорят? – Гербер открыла навесной шкафчик, в котором лежали лекарства, вата и бинты.

– Днём-то ещё ничего, – откровенничала Груня, попутно заглядывая в Лаврину спальню, – в людных местах гадов мало, а вот как солнце сядет… Чего только не увидишь, всякие уроды выползают из своих нор, на охоту выходят.

– Ну да, наподобие морских чудищ, Протеев там разных, осьминогов, – с сарказмом пошутила девушка, вертя краны. Для начала не мешало бы смыть кровь.

– Ты зря смеёшься, это опаснейшая тварь, она уже с весны наш город в страхе держит. Между прочим, не так давно этот Протей с шестью рыбаками расправился на Галерном острове, уволок на дно, те и опомниться не успели.

– Груня, не верьте пустым слухам. Я читала заметку в газете, рыбаков было четверо и обнаружили их возле Матисова острова. Тем более никто этого речного монстра воочию не видел, нет доказательств его существования.

– Если хочешь знать, власти запретили плавать в Неве и окрестных речушках после того, как на ихнего чиновника эта мерзость напала и потопила яхту. С чего бы это вдруг они так забоялись?!

Лавра присела на краю ванны, осторожно вытирая вымытую ногу и наблюдая, как Груня встряхивает пузырёк с йодом. Внезапно напор воды в кране ослаб, а через пару секунд и вовсе пропал.

– Ну вот, помыться целиком не успела, – посочувствовала ей служанка.

– Что значит «не успела»? – напряглась Лавра, намазав ранки йодом.

– В Питере беда с водоснабжением, особенно в летнее время. То муть одна идёт, то напора нету, то и совсем отключают. А сегодня ещё воскресенье, водоканал не работает, так что до утра трубы пустые остались.

– Вот уж не думала, что в мегаполисе может возникнуть такая проблема, – с досадой заключила выпускница, залепив пятки пластырем.

В комнате было душно, и Лавра открыла окно, чтобы впустить к себе немного свежего воздуха. Внизу тотчас что-то пробежало, потревожив неухоженные кусты. На первом этаже не спали, там горел свет и стоял шум. Но он был не таким сильным, как звуки, идущие с соседних улиц. Теперь слышались машины, стук колёс по пролегающей где-то поблизости железной дороге и карканье. Окаянные чёрные птицы кружили над зарослями некрополей Александро-Невской лавры и наводили на выпускницу страх.

Вернувшись на софу, Лавра обняла подушку, она закрыла глаза и погрузилась в царство Морфея. Сначала было непонятно, куда занёс её очередной сон. Виднелись лишь гнущиеся под натиском ветра деревья, а под ногами асфальт. И ещё песня на незнакомом наречии, летевшая со стороны зарослей. Мелодия была смутно знакома. Недолго думая, девушка направилась туда, осторожно ступая по тротуару. Было непонятно лишь одно – кому принадлежит голос. Лавра даже не могла разобрать, мужской он или женский.

Наконец, Гербер выбралась к гранитной набережной. Там стояли мужчина и женщина, что-то усердно напевавшие на иностранном языке. В руках у незнакомца была бутылка, к которой он периодически притягивался. Оба были уже порядочно пьяны, отчего пение получалось не особенно удачным.

Вдруг позади них, из реки, вынырнули три щупальца, похожих на осьминожьи. Одна из них сдавила шею мужчине. Бутылка выпала из рук и разбилась о гранитную мостовую. Женщина попыталась закричать, но и её в один миг настигла скользкое щупальце. Обоих стало тянуть в воду. Лавра закричала, пытаясь позвать на помощь. Но улица перед набережной была пустынна и глуха.

– Пожалуйста!.. – выдавила из себя пьяная женщина, протянув к ней руку.

Лавра тут же кинулась спасать её. Она схватилась за ладонь несчастной, попыталась упереться ногами о гранит, но щупальца оказались сильнее. Все трое угодили в чёрную реку, причём вокруг талии Гербер тут же закрутилась ещё одна скользкая осьминожья конечность.

– Размечталась! – раздался из-за спины голос Аиды, и следом Лавру стали топить.

Девушка, успев набрать в лёгкие воздух, оказалась под поверхностью воды. Гаагова, двигая рыбьим хвостом, уносила её ко дну. Гербер ударила её по руке, однако вода замедлила движение. Тем временем кислорода стало не хватать. Мелкие пузырьки воздуха вырывались изо рта, и она чувствовала, как слабеет. Русалка же упорно не отпускала свою жертву.

– …Лавра, Лавра, ты слышишь меня!!! – ударил кто-то по щекам спящей, возвращая её в реальность.

Девушка закашляла, словно только-только вырвалась обратно на поверхность моря и глотнула драгоценного воздуха. В первое мгновение она ещё не видела перед собой ничего, кроме глубинной темноты, но через минуту окончательно пришла в себя и узнала склонившуюся над ней Екатерину Львовну. Женщина со страхом смотрела на разбуженную гостью, которая задыхалась от нехватки кислорода. Лавра точно с такими же напуганными глазами уставилась на неё.

– Господи, – взмолилась госпожа Холодова, – ты меня перепугала! Я решила, что ты умираешь – не дышишь, вся в конвульсиях и бледная-бледная. Что с тобой такое???

– Мне приснилось… – оборвалась девушка и оглядела зелёную комнату, наполненную лучами утреннего солнца. От окна исходил шёпот листьев и слышались проезжающие где-то недалеко машины. Город вовсю гудел, очнувшийся после тихих выходных.

– У меня прям сердце сейчас выскочит!.. – жаловалась мать Марины, поправляя шторы. – Честное слово, ты казалась умирающей, тебе будто не хватало воздуха…

– Да, мне просто приснилось… – кивнула Лавра, опустив ноги на коврик перед софой, и тут же ощутила покалывание в левой пятке.

– Ладно, бывает, – успокаивала сама себя Екатерина Львовна и села рядом. – Ты уж нас извини, мы вчера засиделись у сестры Глеба. Маришка хотела взять тебя с собой, но я не позволила. Ты так устала с дороги, думаю, отоспишься вволю, а вечером поговорим. Ну, как ты себя чувствуешь, получше? Может, принести лекарств?..

– Нет, спасибо, – отказалась Лавра, вспоминая про рану на ноге. – Я в порядке, только кошмар какой-то приснился. Если б вы меня не разбудили, даже не знаю, чем бы он закончился.

– Это от перемены места, – более сердечно заговорила женщина, поправляя на ней спутавшиеся чёрные волосы. – Глеб сказал, что ты должна съездить в университет, так что давай приводи себя в порядок и пойдём завтракать. Мара познакомит тебя с Ларисой и моим братом, они остались у нас переночевать, потому что от гостей мы вернулись поздно, а мосты на Неве к этому времени развели.

В столовой пока никого не было. Лавра ещё подумала, что впустую торопилась сюда. Груня перебирала продукты в холодильнике на кухне.

– Доброе утро, – вежливо прочирикала Олеся и взгромоздилась на стул.

– Доброе, – кивнула Лавра и, воспользовавшись отсутствием остальных, подсела к проказнице. – Оля, у меня из комнаты пропали мои часы, колечко и цепочка. Будь паинькой, верни мне их перед тем, как я пожалуюсь Екатерине Львовне.

– Сдались мне твои побрякушки, – фыркнула та на манер своей старшей сестры и отвернулась к проёму в стене, где стоял телевизор. Она достала пульт и стала беспорядочно переключать каналы, делая вид, словно здесь никого больше нет.

– Олеся, поиграли и будет, немедленно верни мне мои вещи! – потребовала Гербер, загородив маленькой нахалке обзор.

– Вот пристала! – возмутилась девочка, и в столовую вошёл Глеб Валентинович, беседуя с кем-то по радиотелефону. Естественно, что дочка принялась жаловаться ему на приставучую гостью, дёргая его за рукав жёлтой рубашки. – Пап, ну пап, скажи ей, чтоб она ко мне не лезла, ну пап…

– В чём дело? – закончил он телефонный разговор, приветливо кивнув Лавре.

– Она говорит, я у неё часы украла, прикинь?! – наябедничала Олеся, тыча в черноволосую подругу сестры.

– У тебя пропали часы? – удивился господин Холодов.

– Да, пока я вчера спала после обеда, кто-то их спрятал, – ответила Гербер, сверля хулиганку строгим взглядом, а взамен получая рожицу с высунутым языком.

– Катя забыла тебя предупредить, у нас такое частенько происходит, если вещи не убирать в ящик или в другое запираемое место. Мы поначалу то на прислугу грешили, то на Лесю, но ничего не подтвердилось…

– Хеллоу, Лаврик, – пропела сонная Марина, потягиваясь на ходу и зевая во весь рот. – Как прошла ночь?

– Потом расскажу, – отмахнулась выпускница и села на ближайший стул, понимая, что завтрак начинается.

Столовую наполнил бодрый голос диктора утренних новостей. Сначала он говорил что-то насчёт реформы местного самоуправления и плавно перешёл на объявленный розыск коалы, сбежавшей из городского зоопарка. Кажется, зверюшка воспользовалась переполохом, который случился вчера днём из-за агрессивности недавно привезённого из Руанды бегемота, и выскользнула из незапертой клетки. Поиски на территории зверинца успехов не принесли, и власти теперь обещают награду за поимку животного.

– Вот, кстати, знакомьтесь, это Лариса, – представила Марина свою двоюродную сестрицу, и две темноволосые гостьи обменялись изучающими взглядами.

Племянница Глеба Валентиновича выглядела довольно неплохо, а говоря на чистоту, крайне привлекательно. Слухи подтвердились. По форме причёски и иссиня-чёрному цвету волос она очень напоминала Лавру. Да и лицом её бог нисколько не обделил. Вот глаза вызывали некоторое сомнение. Их голубизна казалась искусственной, наверняка благодаря контактным линзам. По стройной фигуре и играющим на плечах мускулах можно было сделать вывод, что Лариса являлась сторонницей спортивного образа жизни.

– Глеб, – укоризненно сказала Екатерина Львовна, которая пару секунд назад над чем-то громко смеялась вместе со своим братом – рослым блондином, одевшим в этот день чёрный классический костюм да ещё и нелепую зелёную бабочку. Эрнест тут же перестал улыбаться и вежливо поклонился всем присутствующим, примечая незнакомую ему Лавру.

– Дядя Эрнест отвезёт нас в универ, – сообщила Марина. – Заодно устроит нам экскурсию по городу.

– Без проблем, – развёл руками Эрнест Львович. – Почту за честь сопровождать таких красавиц в нашу Альма Матер.

– Заодно и бабулю потом проведаем, – добавила Марина, вызвав у матери гримасу отвращения. – Греческий проспект дивная улочка, там полно всяких старинных домов.

– А вы меня с собой возьмёте? – скромно попросилась Лариса, боязливо поглядывая на Глеба Валентиновича.

– Ну о чём речь, Ларочка, – улыбнулся Эрнест Львович. – Если Глеб вообще-то не имеет возражений насчёт всего этого.

– Ну что ты, езжайте, – прогудел тот, расправляя салфетку.

За завтраком разговаривали в основном Олеся и Екатерина Львовна. Хитрая малолетка утаила недавний инцидент с Лаврой по поводу потерянных вещей, да и господин Холодов об этом ни разу не обмолвился, отвлекаясь от еды лишь на трель радиотелефона. Его светловолосый шурин тоже предпочитал есть молча, изредка посматривая на Олесю. Та расспрашивала мать насчёт какого-то летнего лагеря. Марина, превозмогая сонливость, вяло постукивала вилкой по своей тарелке.

Утолив утренний голод, все разбрелись по разным комнатам, готовясь к прогулке. Господин Холодов, сообщив охране о своём выходе, удалился почти сразу. Правда, напоследок он не забыл дать напутствие Эрнесту, который подрядился сопровождать девушек. Тот заверил зятя, что всё будет нормально, на чём родственники и разошлись. Лавра же скрылась на пару с Мариной в своей спальне, где быстро поведала ей обо всех странных сновидениях, а особенно про Аиду и про Игорь.

– Может, ты сама случайно себя поранила? Ударилась, например? – выдвинула более правдивую версию Холодова, рассматривая заклеенную лейкопластырем пятку.

– Здесь что-то не так. Аида сказала, что её имя Веда, – не соглашалась Лавра с предположениями рыжей подруги.

– К чему ты клонишь? – нахмурилась та.

– Веда – это русалка, не помню точно, в каком языке есть такое обозначение. Кажется, в болгарском или чешском. Согласись, редкое совпадение.

– Игорь утопил Аиду, разве не так? – отвечала вопросом на вопрос Марина.

– Я не знаю, вроде бы да. Но тогда почему она теперь охотится за мной во сне?

– Брось, Лаврик, мало ли, что тебе там могло присниться. Мне вот недавно Брэд Питт приснился, и мы с ним чего только не вытворяли…

– Девчонки, Эрнест нас уже ждёт, – без стука ворвалась к ним скромница-Лариса, надев малиновые бриджи и такого же цвета майку. – Поторопитесь, оки?

И исчезла, оставляя после себя шлейф приятных духов.

– Хорошо, пора собираться, мне самой в универе надо отметиться, сдать на истфак документы о переводе. – Марина отошла от стола, улыбаясь растерянной подруге. – И не думай ты об этой гадине-Аиде, она того не заслужила.

Гербер нехотя кивнула, открыла свой чемодан и достала из него первую попавшуюся под руки вещицу – любимое ситцевое платьице. В отличие от Холодовой, она не торопилась списать Веду на простой сон. Ведь она уже два раза приснилась ей и в оба раза пыталась убить.

Глава 4 Чудесный Петербург

Поначалу Лавра пыталась ориентироваться в городе с помощью познаний карты и путеводителя, но Эрнест Львович гнал по дорогам славного мегаполиса с запредельной скоростью, часто проезжая на красный светофор. Поэтому выпускница напрочь запуталась и лишь растерянно взирала на достопримечательности, которые внезапно выплывали посреди городских строений, будь то памятник Александру Невскому или башни Московского вокзала. Далее промелькнули особняки Невского проспекта, Аничков дворец, Казанская площадь со своим великим собором, а апофеозом всего этого волшебства стал массивный Дворцовый мост, по которому медленно полз поток разнообразного транспорта.

Лавра припала к заднему стеклу «Тойоты», рассматривая удаляющийся комплекс Эрмитажа.

– Я просто обязана побывать там, – воодушевлённо сказала Гербер.

– Пфф, ничего уж уникального, – подметила Лариса. – Пустая трата времени… и денег.

– Вам куда, в главный корпус или в приёмную комиссию? – уточнил Эрнест Львович, направляя иномарку к Университетской набережной.

– Нам нужна Менделеевская линия, дом пять, – скороговоркой сообщила Лавра адрес из документов, и «Тойота» свернула в проулок к красно-белому архитектурному ансамблю.

Эрнест Львович закрыл свою иномарку и пригласил девушек в соседний корпус. Лавра, переполняемая впечатлениями, шла с открытым ртом. Впрочем, Марина тоже не осталась равнодушной ко всему этому великолепию, где ей предстояло учиться следующий год.

Людей в вестибюле было столь же много, как и на улице. В июле здесь проходили вступительные экзамены, и тысячи абитуриентов сновали вокруг каждый божий день. Лавра и сама когда-то была точно такой же, что вызвало у неё сейчас снисходительную улыбку.

– Мара, пойдём, – позвал её дядя в деканат исторического факультета. – Тебе нужно переговорить с Аллой Николаевной.

– Эрнест Львович, а как же я? – опомнилась Гербер.

– Лариса отведёт тебя на твою кафедру, – добавил мужчина и скрылся на пару с племянницей за дубовой дверью с золотистыми надписями «Деканат исторического факультета».

– Нам сюда, – позвала Маринина сестра и потянула Лавру за руку, словно маленького ребёнка, в узкий коридорчик, откуда доносились звуки радио.

В этой части этажа посетителей совершенно не наблюдалось и царил какой-то полумрак.

– Ты здесь уже когда-то была? – спросила Лавра Ларису, которая искала нужную дверь.

– Меня года три назад пытались сюда пристроить, только история, знаешь ли, не та наука, ради которой я готова жертвовать своим временем, – сообщила девица, дёргая на себе маечку, чтобы та не липла к телу. В университете, действительно, было очень душно.

– Глеб Валентинович говорил, что ты пробовала учиться во многих вузах, – как бы в шутку подметила Гербер, попутно изучая пыльные стенды со старыми фотографиями преподавателей.

– Ну, он меня в архитектурный без экзаменов заставил идти, потом ещё в педагогический, – призналась Лариса.

– Так ты сейчас учишься где-нибудь или ещё выбираешь? – удивилась Лавра. Она бы точно ни за что не отказалась от таких престижных мест.

– А как же, – усмехнулась та и приблизилась к высокой тёмной двери, на которой висела потёртая табличка с надписью: «Кафедра истории средних веков». – Я, к твоему сведению, студентка физкультурной академии, уже второй курс закончила.

Теперь Лавра поняла, почему Лариса так хорошо выглядит, но обдумать это не успела, поскольку её провожатая без стука открыла дверь и заглянула в кабинет, прервав разговор сидящих там людей. Бледного вида парень с длинными чёрными волосами резко обернулся и первым делом сердито посмотрел на Лавру. Кафедра оказалась маленькой комнатёнкой. Тут едва ли умещались компьютерный стол, пара кресел и канцелярский шкафчик с несколькими полками, на которых пылились старые книги. Хотя, может, это вовсе и не сама кафедра, а всего лишь кабинет её заведующего. Им, вероятно, являлся мужчина, сидящий у задёрнутого плотными шторами окна. По внешности ему с натяжкой можно было дать сорок-сорок пять. А ещё Лавра отметила про себя, что в столь тёплый день незнакомцы почему-то оделись в плотные чёрные пиджаки. Им что, совсем не жарко?..

– Доброе утро! – воскликнула Лариса. – Насчёт аспирантуры сюда обращаться?

Парень и мужчина обменялись насмешливыми взглядами.

– А вы, собственно, кто? – полюбопытствовал заведующий и медленно поднялся со своего кресла, пряча в выдвижной ящик стола серую потрёпанную книгу.

– Ну, мы хотим узнать о вступительных испытаниях, – не растерялась Лариса, по-прежнему стоя в дверном проёме. Впрочем, места в крохотном помещении им всем точно не хватило бы.

– Ламбрант, – обратился мужчина к парню, – мы с тобой ещё созвонимся насчёт нашего дельца, а в августе, как и условились, встретимся у твоего отца в Зеленогорске.

– Вы забываетесь, Иван Пантелеевич, он мне всего лишь отчим, – поправил его надменный тип со странным именем Ламбрант. – Желаю удачно поработать.

– И тебе того же, – шутливо улыбнулся Иван Пантелеевич, и молодой человек спешно удалился, чуть не толкнув девушек.

– Моя фамилия Гербер, – начала Лавра. – Марк Франкович Финтберг, наш ректор, дал мне ваши координаты. Он отправил все мои документы, включая диплом, Вам для зачисления на конкурс.

– Ах, та самая Гербер, – загадочно повторил мужчина, жестом приглашая их войти в свою скромную комнатёнку, – а я всё жду, когда же Вы пожалуете ко мне. Марк Франкович звонил накануне, спрашивал о Вас, уверял, что Вы уже должны были приехать.

– Мы слегка задержались в поездке, – сообщила девушка, вспомнив горящий вагон и человека в сером плаще.

– Настоящие работники не знают слово отдых, – угрюмо процитировал кого-то из классиков деловитый Иван Пантелеевич, вытянув из верхнего ящичка секретера папку с фамилией Гербер. – Итак, Гербер Лавра Эдуардовна, – прочитал он и принялся перелистывать её досье, приговаривая – Это есть, это тоже, это не нужно… Ну что ж, все ваши данные у меня собраны, надо будет только написать заявленьице для отдела аспирантуры, это мы сейчас мигом сообразим.

Лавра приметила среди документов красную корочку с гербом.

– Извините, – отвлекла она работника кафедры, который искал чистый бланк, – а можно мне взглянуть на диплом? А то я его даже в руках не подержала…

Иван Пантелеевич смерил её странным взглядом, но всё же позволил посмотреть досье. Лариса нагнулась к Гербер и тоже начала изучать содержимое папки. Диплом нашёлся почти сразу. Только вместо Лавриного университета на нём красочно переливался герб другого вуза – того, в котором она сейчас находилась.

Плохо соображая, что к чему, Лавра вновь внимательно прочитала диплом и поразилась ещё больше. Судя по этой бумаге, она являлась выпускницей петербургского университета, проучившись здесь все положенные пять лет. Не может быть, это явно какая-то ошибка!

– Ошибка? – переспросил Иван Пантелеевич, забрав документы обратно.

– Но я же закончила не ваш факультет, – возразила Лавра, и до её плеча дотронулась холодная ладонь Ларисы.

– Не болтай чушь, давай заполняй всё по-быстрому, что нужно, и пошли, дядя Эрнест с Марой нас ждут на экскурсию, – улыбчиво произнесла девушка, косо поглядывая на мужчину.

– Ваша подружка права, у меня после дела, так что поторопитесь, – сообщил Иван Пантелеевич, вытаскивая на стол ещё с десяток таких же папок.

Лавра поспешила набросать заявление, попутно раздумывая над новым странным фактом. Что бы это означало? Диплом был выписан на её имя. Согласно ему, Лавра являлась выпускницей СПБГУ. Значит, вот о каком сюрпризе говорил Марк Франкович на выпускном вечере.

– Очень хорошо, сегодня у нас четвёртое июля? – заглянул в перелистной календарь работник факультета. – Да, если есть жилищные проблемы, могу устроить в университетском общежитии до окончания конкурса. Вот мой номер телефона. – Он протянул ей визитку.

– Нет-нет, – ответила за неё Лариса, поторопив Лавру в коридор. – Огромное Вам спасибо.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Иван Пантелеевич.

– Скажите, много ли человек собираются поступать на вашу кафедру? – поинтересовалась Гербер.

– Обычно у нас большой конкурс. – Мужчина решил проводить их по коридору. – Уже двадцать пять человек подали заявления.

– А сколько же тогда выделено мест? – не отставала от него выпускница.

– Лично у нас пять, – ухмыльнулся тот, выводя посетительниц в главный холл исторического факультета, по которому прогуливались несколько ребят в серых рубашках. – Из них три для заочного обучения…

– То есть получается, всего два места на дневную аспирантуру? – подытожила Лавра.

– У вас отличные математические способности, – съязвил Иван Пантелеевич, кивая поздоровавшимся с ним паренькам. – Именно так, всего-навсего два.

Лавра тоже обратила внимание на стоявших в сторонке студентов и почувствовала, что знает одного из них. Тот поначалу вёл себя непринуждённо, но потом точно так же уставился на девушку.

– Роман??? – удивилась она так, будто увидела живого динозавра.

Парень поджал губы и как-то разом побледнел, очевидно, совсем не обрадованный этой случайной встрече.

– Ты что знаешь его? – уточнила Лариса.

– Это мой лучший студент! – объявил Иван Пантелеевич, указывая на парня. – Рома подаёт большие надежды, нет ни одной конференции или олимпиады, где бы он ни занимал призовые места.

Кривовцов (а это был вне всяких сомнений именно он) нехотя подошёл к ним, опустив голову. За то время, что прошло с момента последней встречи с ним, парень изменился самую малость: немного вытянулся и отпустил каштановую чёлку.

– Привет, – сухо промолвил он, пряча взгляд.

– Так вы учились вместе? – глупо вопрошала Лариса.

– На одном факультете, – решила развеять её сомнения Лавра. – Нас год назад вместе отправляли в областной санаторий за превосходную учёбу.

От этих слов Роман нервно закусил нижнюю губу.

– Какая удача, что вы встретились здесь! – воскликнул Иван Пантелеевич. – Воистину мир тесен, правда? Если фортуна улыбнётся Вам, Лавра, то Вы, возможно, будете продолжать учиться бок о бок.

От такой перспективы стало плохо им обоим. Гербер не хотелось бы быть с этим типом рядом, особенно после его заговора с русалкой Валенсой, которая чуть не погубила их всех.

– Круто, – обрадовалась Лариса.

– Ну, я, пожалуй, пойду, а вы общайтесь, – откланялся Иван Пантелеевич и завернул к лестнице. Мужчина спустился в вестибюль и бодрой походкой зашагал к дверям. Лавра проводила его взглядом, заодно думая, о чём бы поговорить с неожиданно объявившимся Кривовцовым.

– Так я не поняла, вы были раньше знакомы, учились вместе и путёвки в санаторий получали, – вмешалась Лариса. – А лица у обоих такие, будто что-то не поделили.

– Именно так и есть, – оправдал её подозрения Роман, и глаза его сделались какими-то злыми. – Нам не хватило места в одном университете, и я был вынужден перевестись сюда с той лишь надеждой, что больше никогда не увижусь ни с кем из прошлой жизни.

– Ты говоришь так, словно это я сломала тебе ту самую прошлую жизнь, – подметила Лавра, возмущённая его словами. – Ты же сам ни с того, ни с сего забрал документы и бесследно исчез. Знаю только, что в одну из столиц.

– Конечно, ты не знала, – огрызнулся Роман, словно она в чём-то виновата.

– Так вы не дружили? – недоумевала Лариса.

– У нас для этого были свои причины, – коротко ответила Гербер и вновь уставилась на земляка. – Я знаю, почему ты не захотел остаться, это из-за Валенсы, верно?

– Я и не сомневался, что ты припомнишь мне это! – вдруг закричал парень. Его лицо покраснело, а глаза судорожно забегали. – Зачем ты сюда припёрлась?!!

– Что ты на неё разорался? – оттолкнула Лариса нервного студента. – Лавра, не представляю, что между вами было, но ты на него плохо влияешь, нам лучше уйти. Марина, скорее всего, уже ждёт нас у машины.

– И она здесь??? – испуганно спросил Роман. – Ну за что мне это наказание, за что?! В чём я провинился!..

– Слушай, у тебя с головой всё хорошо? – уточнила племянница Глеба Валентиновича.

– Лариса, оставь нас на пару минут, – попросила Лавра, и девушка нехотя кивнула.

– Только недолго, если что, я внизу, – продиктовала Лариса свои условия и ушла к лестнице.

Лавра ещё раз внимательно посмотрела на взбудораженного Кривовцова и вздохнула.

– Мы с тобой не враги, – подчеркнула она, заметив, как на них с любопытством поглядывают другие люди в коридоре. – Я вовсе не собиралась бередить твои раны. Тебе нет смысла так напрягаться.

– Что ты в этом понимаешь?! – в прежней манере отвечал парень. – Тебе не пришлось спать с русалками и испытывать их колдовство. И уж точно по твоим следам не рыщет кровожадный Тритон.

Лавра вздрогнула при упоминании этого имени.

– С чего ты решил, что Тритон преследует тебя? – уточнила выпускница.

– Ты разве не знаешь?.. Он здесь, в этом городе… – перешёл на шёпот Роман, и глаза его сделались безумными. – Он пришёл, чтобы отомстить мне. Ох, хотя нет… чтобы отомстить нам!

– Его присутствие не более, чем вымысел, – опровергла Гербер лживый слух.

– Ага, подожди, пока он доберётся до тебя, тогда и поговорим…

– Роман, Тритону незачем нас донимать, пойми ты это наконец. Ему хорошо известно, кто на самом деле убил Валенсу. Поверь мне, он не таит на нас злобы.

– Откуда ты знаешь, откуда у тебя вообще такая уверенность?! – недоумевал Кривовцов, размахивая руками. – Тебя послушать, так ты с ним будто встречаешься чуть ли ни каждый день.

– Я давно не видела его, но убеждена, что никаких претензий ко мне или к тебе у него нет и быть не может. Зачем бы ему тогда было спасать твою жизнь, когда Андрей Дмитриевич сбросил тебя и Марину с моста?!

– Ему приказали! – нашёл отговорку парень, и его лоб покрылся испариной. – Знаешь, мне повезло меньше. Я, в отличие от тебя, видел его после той ужасной ночи… причём не один раз. Я видел его здесь, в Питере, и он хочет меня добить!..

Роман выглядел очень подавленным и постоянно злился. Он по-прежнему боялся смотреть собеседнице в глаза. Видимо, он, действительно, тронулся рассудком после общения с русалкой и битвой с разгневанным Селивёрстовым. На мгновенье Лавре даже стало жаль парнишку, который, как и она, оказался втянутым в скверную историю. Дело в том, что год назад, так же летом, их отправили в загородный санаторий, в котором студентов стали донимать русалка и Тритон. На деле это оказалось спланированной акцией, устроенной Марком Франковичем, но всё пошло не по сценарию. В итоге, погибло двое людей, а студенты заработали нервные расстройства.

– Послушай, – прикоснулась к нему Лавра, – со мной Марина, я живу пока вместе с её семьёй на Атаманской улице. В ближайшее время готовлюсь поступать сюда в аспирантуру. Если хочешь, приходи к нам в гости, я оставлю тебе адрес. – Она полезла в сумочку, спешно вытаскивая записную книжку и авторучку.

– Нет, не стоит, – совершенно убитым голосом отказался Роман.

– Ладно, тогда оставь свои координаты, я сама тебя найду, – не понимала Лавра его упорного нежелания продолжать общение.

– Для чего? – отвёл руку от покрасневшего лица нервный паренёк. – Я не хочу видеться ни с тобой, ни с кем бы то ни было ещё! Я просто прошу оставить меня в покое…

Лавра торопливо написала на листочке номер телефона и координаты дома, в котором остановилась. Отказаться на этот раз Роман не успел, поскольку девушка затолкала бумажку в нагрудный карман его рубашки.

– До встречи, – махнула она на прощание рукой и, не дождавшись от него ответа, зашагала к лестнице.

Марина стояла возле «Тойоты» Эрнеста Львовича и разговаривала с кем-то по сотовому телефону. Подругу она не заметила, разглядывая своё отражение в боковом зеркале автомобиля. Её молодого дядю Лавра увидела не сразу. Тот пожимал ладонь какого-то незнакомого мужчины, рассказывая тому новости из собственной жизни. Ларисы же нигде не было. Может, она куда-то ушла?

– О, ну, слава богу! – воскликнула Холодова, оторвавшись от мобильника. – Где вас носит?

– Извини, я повстречала Рому Кривовцова. Представляешь, он теперь учится здесь, – сообщила Гербер.

– Что??? – удивилась Марина. – Откуда он взялся?!

– Думаю, Марк Франкович помог ему перевестись сюда.

– Хм, интересно…

Лавра обернулась к корпусу исторического факультета. Там возле крыльца появилась Лариса.

– Я искала туалет, – с виноватой улыбкой промолвила племянница Глеба Валентиновича.

– Всё в порядке? – поинтересовался Эрнест Львович и после того, как получил одобрительный кивок Лавры, сел за руль. – Куда теперь, выбирайте маршрут нашей экскурсии.

Честно говоря, после общения с Романом гулять по городу хотелось меньше всего. Но Марина с Ларисой были настроены решительно.

– Короче, – заявила Холодова, – поехали к Дворцовой площади, оставим машину на стоянке и прогуляемся пешочком по центру. Возражения есть?

Таковых не имелось ни у кого, и «Тойота» помчалась по Университетской набережной.

На самом деле прогулка по Петербургу началась не с Дворцовой площади. На повороте к мосту Лариса вдруг вспомнила про здание Биржи на стрелке Васильевского острова. Пришлось свернуть и потратить первые полчаса на осмотр Биржевой площади.

Эрнест Львович выступал вместо экскурсовода. У него это получалось очень хорошо. Он рассказывал разные интересные истории про местные достопримечательности и охотно фотографировался с девушками на фоне памятников. Вот только у Лавры из головы не вылезали слова Романа Кривовцова о мести Тритона. Возможно, у парня просто не всё в порядке с головой. После событий в санатории Речные Ворота такое вполне можно было ожидать. Да и чары русалки Валенсы, которая пыталась заманить студентов в ловушку, наверняка подействовали на него не лучшим образом. С другой стороны, журналисты трубили о таинственном Протее, который якобы совершал нападения на горожан. К тому же Лавре приснилась Аида в образе морской девы. Причём оба раза та настойчиво пыталась её утопить. Что, если эти странные события связаны между собой?..

Следующий час Лавра с компанией любовались Дворцовой площадью. Гербер и не думала, что на прогулку возле Зимнего Дворца уйдёт столько времени. Очутившись в такой прекрасной обстановке, она совсем позабыла о часах, тем более их у неё теперь не было.

Фотоаппарат Марины сегодня работал без остановки. Девушки снимались у любого интересного места, а таких здесь было много. В Адмиралтейском саду они понаблюдали, как развлекает толпу малышей разноцветный клоун. Затем девушки во главе с Эрнестой Львовичем вышли на Адмиралтейский проспект и направились к Исаакиевской площади. Да, что ни говори, достопримечательности в Петербурге ожидали туристов на каждом шагу. Неудивительно, что, добравшись до Мариинского дворца, все с ужасом обнаружили, как быстро пролетело время – часы показывали три пополудни.

– У меня в животе уже началась контрреволюция, – призналась Марина в собственном голоде, присев на парапет перед Синим мостом, и принялась тормошить сумочку в поисках звенящего телефона.

– В самом деле, девчонки, мы сегодня без обеда, – согласился с племянницей Эрнест Львович. – Давайте в кафе, попьём холодного чая с булочками.

От подобного Лавра с Ларисой отказаться не могли, поскольку жара измотала их окончательно. Несмотря на то, что Питер считался северной столицей, солнце здесь припекало ничуть весьма по-южному.

– Никаких кафе! – заявила вдруг Холодова. – Звонила бабушка Инга, велела ехать к ней.

– О, нет, – тихо сказала Лариса, и вид у неё сделался не радостным, – бабуля опять хочет ворковать перед нами со своим плейбоем.

– С кем? – не расслышала Лавра, угощая всех мятными конфетами, которые отыскались в её сумке.

– Лариса хотела сказать, что Инга Михайловна ждёт нас вместе со своим кавалером, – пояснил Эрнест Львович и укоризненно посмотрел на сестру Марины.

– Но ведь твой дедушка умер пятнадцать лет назад, – недоумевала Лавра. – Или она за кого-то вышла замуж?..

– Дядя Эрнест, а давайте поступим так, – словно не замечая этих вопросов, продолжила Марина. – Вы сейчас заберёте машину с Дворцовой и поедете к Инге, а мы с девчонками на автобусе прямиком на Греческий?

– Твой отец дал указание вас одних не оставлять, – напомнил мужчина.

– Ну кто узнает-то, – закапризничала Холодова, надув алые губки. – Просто я так устала и дойти до Дворцовой уже не в состоянии, ноги отваливаются. Ну, пожалуйста?..

– Точно, Эрнест Львович, так намного практичнее, – заступилась Лариса за сестру. – Что с нами может случиться без вас, мы вполне большие девочки, чтобы гулять по городу одни.

Тот подумал пару секунд и улыбнулся.

– Хорошо, будь по-вашему, – кивнул он. – Только я к Инге ни ногой, поеду сразу к себе. Если Глеб спросит, скажете, что это я вас к ней завёз и проводил до самой двери. Всё поняли?

– Да, – хором отозвались девушки.

Распрощавшись с Марининым дядей, они вышли на Вознесенский проспект, где без лишних ожиданий сели на маршрутную «Газель» и направились в гости к Марининой бабушке. Лавра, воспользовавшись моментом, села рядом с Ларисой, подальше от подруги, чтобы расспросить про их бабушку.

– Да любовничек у неё завёлся, – охотно поделилась семейным секретом Лариса, – на 35 лет моложе её, такой весь из себя альфа-самец. И бабка хороша, в свои-то 62 могла бы попридержать коней, хоть бы перед нами вела себя прилично.

– Это что получается, он моложе её на 35 лет?! – удивлённо переспросила Гербер, осторожно оглядываясь на Марину, которая разговаривала с кем-то по мобильнику.

– Только Маре не говори, что это я тебя просветила посчёт Инги, – предупредила девушка, теребя проездной билет. – Они с ней очень дружны, прямо как подружки-ровесницы, смотреть иной раз противно.

– И что, кто этот её ухажёр, наверняка охотник за дамским капиталом? – продолжила разведку любопытная Лавра.

– Я так же в первое время думала, когда бабка ему на день рождения сигарный набор подарила, ну, дорогой такой, со всеми прибамбасами. А потом смотрю, он как-то на тачке приезжает к нам с матерью, на «Лэнд-Ровере». Мы с мамашкой решили, что всё, Инга вконец его себе на шею посадила, уже и иномарки немыслимые дарит. Оказалось, нет, это его автомобиль, а ещё у него квартира на Блюхерском проспекте и акции нашей питерской рекорд-студии «Северстар». Видимо, и вправду у них любовь там какая-то, раз Ринат за старухой ухлёстывает.

– Которой 62 года? – ещё раз уточнила Гербер.

– Хватит тут грязь разводить! – вмешалась Марина, заняв освободившееся место рядом с ними. – Ларка, чего ты мою подружку пугаешь?! Инга имеет право на счастье. В конце концов, любви все возрасты покорны, а она у нас такая красавица.

– Ну да, кто бы сомневался, – откинулась Лариса на спину, делая вид, что ничего не происходит. – Почему-то одна ты миришься с закидонами нашей бабуси. Твой отец, между прочим, в прошлый раз чуть с Ринатом этим не подрался.

– Сама придумала? – с холодным видом поинтересовалась Холодова. – Ему нечего делить с Ринатом…

– А то не знаешь, – засмеялась сестра, не глядя ей в лицо, – всё из-за того самого, из-за наследства. Инга-то завещание переделала весной. Наши считают, что всё этому козлу оставить собирается.

– Не называй Рината козлом, он тебе ничего плохого не сделал, – предупредила Марина, махая перед ней сотовым телефоном. – А уж на кого она там что переписала, её дело. Нас это не касается. Папка и без этого ворочает огромными деньжищами. Холодовым нечего делить, слава богу, не бедствуем.

– Это ещё не означает, что бабкина квартира со всем её содержимым должна перейти в руки какого-то жулика!

– Лара, ты напрашиваешься на скандал, – жёстко сказала Холодова, пронзая сестру злым взглядом. – Давай не будем портить друг другу настроение.

– Пожалуйста, – приподняв брови, вздохнула девушка и с улыбкой посмотрела на Гербер, словно говоря этим, мол, сама видишь, какие у нас непростые отношения.

«М-да, – подумала про себя Лавра, наблюдая за перебранкой двоюродных сестёр, – видимо, в этой семье тоже назревают конфликты». Она предпочла не встревать в их беседу, тихо просидев весь остаток пути до Греческого проспекта, на котором, кстати, тоже было много всевозможных архитектурных шедевров. Внимание обратил на себя Большой Концертный Зал «Октябрьский», возле которого они все и слезли с маршрутки. Лариса после напряжённого обмена мнениями не говорила ни слова. Марина же стала рассказывать о местных достопримечательностях.

На Греческом проспекте стояли сплошь старинные дома. Почти все они показались Лавре мрачными. На некоторых из них зияли трещины, а штукатурка осыпалась. На других расположились страшные статуи в форме безликих людей и непонятных зубастых птиц. Пока девушки двигались вдоль этого царства покоя, на дороге, разделяющей улицу пополам, не проехало ни одной машины. И это в час пик, когда многие заканчивали работу и спешили по домам. Так необычно наблюдать подобное затишье в центре города да ещё и в самом начале недели. Хотя, предположила Лавра, может, проезд по Греческому проспекту закрыт с другого конца. Летом всегда ремонтировали дороги.

Внезапно что-то затрещало над головами девушек, и сверху посыпались мелкие камешки и пыль.

– Осторожно! – закричала Лариса, и они бросились врассыпную, когда за их спинами что-то шумно грохнулось.

Лавра испуганно обернулась к тротуару и приметила в оседающем цементном тумане большой кусок скульптуры. Каменная птичья голова лежала аккурат на том месте, по которому шли ничего не подозревающие девушки.

– Ай-ай-ай, – завопил чей-то старческий голос из окна соседнего дома. – С вами всё хорошо, барышни? Ай-ай-ай, надо вызвать ремонтников, пусть разберутся, что это за безобразие такое…

В окне стояла сухонькая старушка в больших бифокальных очках.

– Дома древние, – пояснила Марина. – Помню, в прошлый раз здесь тоже что-то осыпалось…

Успокоившись и убедившись, что это всего-навсего несчастный случай, девицы продолжили путь, но теперь держались подальше от зданий.

Инга Михайловна избрала себе самое идеальное место для проживания. Здесь не было шума, во дворах росло много деревьев, а старинная обстановка придавала всему этому много романтики. Да и сами квартиры в таких домах были наверняка очень большими. Не удивительно, что Холодовы так ругались из-за этой недвижимости. Роскошные, пусть и старые, апартаменты да вдобавок в сердце Питера – это целое состояние даже для богатых Марининых родственников. Лавра молча думала об этом, поднимаясь за рыжей подругой на пятый этаж. Лариса несколько раз оборачивалась на неё и улыбалась. Уж чего-чего, а с ней Лавре удалось наладить контакт. К тому же Гербер до сих пор не понимала, что такого ужасного нашли в Ларисе остальные Холодовы. Она казалась довольно милой и образованной девушкой.

Наконец, Марина остановилась возле высокой двери на очередной лестничной площадке и нажала на кнопку звонка, вызывав лай какой-то собачонки.

– Фимка, – усмехнулась Лариса, сообщая Лавре кличку бабушкиной питомицы, и тут же проход перед ними со скрипом отворился.

На пороге их встретил коренастый молодой человек в просторной белой рубашке и в джинсах. Если это был тот самый Ринат, то по внешности ему с трудом можно дать 25–27 лет. Он больше походил на вчерашнего выпускника института, нежели на бизнесмена, владеющего городской студией звукозаписи. Зато лицо парня было безупречно красивым. Чувствовалось, что он тщательно следит за ним. Волосы он зачёсывал на лоб, прикрывая ими брови. От него пахло приятным одеколоном, и Лавра пришла к неутешительному выводу, что перед ней мужчина, который умел нравиться окружающим.

– Мы вас уже заждались, – первое, что произнёс он низким голосом. Ринат пригласил девушек внутрь, а после закрыл за ними стальную дверь. – Устали?

– Ещё как, – кивнула Марина, скинув босоножки, и следом оценила свой облик в зеркале, висящем у крючков для верхней одежды.

Возле неё закрутилась маленькая белая болонка, которая просила погладить себя. Не найдя утешения у рыжей девушки, она подбежала к Лавре и завертелась вокруг неё, обнюхивая со всех сторон. Лариса не стала спешить с обувью, присела на пуфик, закинула ногу на ногу и плавными движениями принялась расстёгивать пряжки своих туфель. Погладив весёлую собачонку, Гербер принялась изучать обстановку.

Коридор бабушкиной квартиры хоть и не был обставлен на широкую ногу, как, например, в квартире Холодовых, но впечатлял своими размерами. Здесь запросто удастся погонять на велосипеде, да и габаритные «Жигули» вполне бы уместились тут. Потолок был очень высоким, но узорчатой лепнины на нём не было. Шелкографных обоев и медных статуэток здесь тоже не наблюдалось. Стены покрасили по-старинке в тёмно-синий цвет. Зато пол устилали каменные плиты. Может, это был и не мрамор, но по-своему красиво. В потёмках Лавра заметила несколько пыльных картин, но, в целом, коридорная была свободна от мебели. Кроме шкафа для одежды и высоких вешалок у входа, здесь ничего не поставили.

– О, неужели добралась? – вынырнула из ближайшей комнаты высокая дама с элегантной короткой причёской пепельного оттенка. – Ну-ка, ну-ка, обними свою единственную и неповторимую бабулю…

Марина кинулась в объятья Инги Михайловны, и та покружила её как маленькую девочку. Затем подобное повторилось и с Ларисой. Ринат тихо посмеивался над этой процедурой приветствия и косился на Лавру, которая робко стояла в сторонке, поджимая к левому боку свою невзрачную жёлтую сумочку.

Инга Михайловна начала беседовать с Мариной, нисколько не замечая её черноволосую подругу. Лариса тем временем зашагала по коридору, на ходу совершая несколько гимнастических упражнений. Ринат взглядом проследил за ней и снова обернулся к Гербер, изучая её чёрными, как уголь, глазами.

– Я Лавра, – представилась она ему, – приятельница Марины из…

– Мне известно, откуда тебя принесло, – бестактно прервал её парень. – Не стесняйся, проходи в зал, сейчас будем обедать. Инга специально вас ждала и приготовила особый стол.

– Ба, а это моя подружка, – в конце концов вспомнила о той Холодова, указывая локтём на брюнетку, – знакомься, Лавра.

– А, очередная приживала Глеба, – ни с того, ни с сего заявила седовласая дама, бросив неприязненный взор на провинциалку.

– Я не… – побледнела выпускница, не ожидая таких резких замечаний.

– Ба, ну о чём ты говоришь, – робко возмутилась Марина. – Лавра во многом мне помогла, мы с ней не разлей вода, я же тебе рассказывала зимой, разве забыла?

– Напоминаешь мне о моём старческом склерозе? – ухмыльнулась Инга Михайловна. – По-твоему, у меня проблемы с памятью?..

– Ба, ну что ты в самом деле, – присмирела Холодова от её грозного взгляда и лишь виновато посмотрела на подругу. – Лавра замечательный человек, она с отличием закончила истфак, собирается учиться в аспирантуре…

– И, конечно же, жить за ваш счёт, – закончила «хвалебную» фразу грубая женщина и снова фыркнула. – Ах, Марочка, сколько у вас этих нищих уже было? – Она повела любимую внучку в сторону гостиной, где бродила забытая всеми Лариса. – Сначала Юлиана, потом этот, как бишь его… Рудольф. А теперь эта, прости господи…

Лавра была поражена до глубины души. Ведь они ещё даже не были знакомы, а Инга Михайловна сделала столько неприятных выводов о ней, к тому же в присутствии посторонних! Подумать только, её обозвали приживалой и нищей!

– Инга остра на язык, – оправдал любовницу Ринат. – Тебе придётся привыкнуть к её поведению, если собираешься жить вместе с Холодовой.

– Это просто неэтично так себя вести, – промолвила оскорблённая Гербер и с тяжестью вздохнула. Ей вовсе не хотелось оставаться в этом месте.

– Детка, я не советую тебе конфликтовать с Ингой, всё равно проиграешь.

– Да кто ты такой… – поморщилась обиженная Лавра от остервенения к этому малознакомому типу.

Ринат самодовольно улыбнулся и погасил светильник, погружая прихожую во мрак.

Гостиная в этой квартире была не настолько грандиозной, как у Глеба Валентиновича, но производила не меньшее впечатление. В отличие от сына, Инга Михайловна не тратилась на современную технику, обставив парадную комнату в стиле ренессанса. Им был пронизан почти каждый уголок, но чувствовалось, что всё это показное, неестественное.

Лавра теперь пренебрежительно относилась ко всему, что связано с Ингой Михайловной, и пыталась найти здесь лишь недостатки. Она не стала бродить по комнате и села недалеко от двери на край дивана. Лариса тоже предпочла сесть за стол, обставленный всякими вкусностями. Чего здесь только ни было: и поджаристые куры, и печёный картофель, и салаты, и соления, и зелень. Сразу видно, что в еде Инга не привыкла себя ограничивать, как и не имела никакого вкуса. Для неё была свойственна беспорядочность в пище. Взять хотя бы тающий на глазах холодец. Ну кто, скажите на милость, подаёт это блюдо вместе с дичью? Или нарезка салями. Для чего рядом с нею лежат огромные куски копчёной рыбы? И вообще в жаркую погоду употреблять много солёностей – чистое самоубийство, чем, видимо, и любила заниматься на досуге недалёкая «дама».

Но голод не тётка, и Лавра потянула руку к ломтику бородинского хлеба, следуя примеру Ларисы. Девушки обменялись улыбками и уже были готовы отправить в рот душистые корочки, когда со стороны окна, возле которого Марина шушукалась со своей бабкой, полетели вопли негодования:

– Отставить! Где это видано?! Пришли с улицы и с грязными руками за обед?!!

Гербер так и подскочила, уронив хлеб обратно на поднос. Ринат, который заходил в этот момент в зал, тоже пугливо дрогнул, а Инга Михайловна продолжала верещать на черноволосых девиц:

– Чего расселись, лохудры?! Бегом к рукомойнику и сюда не возвращаться, пока свои микробы с пакшей не смоете!!

Спорить казалось равносильно скандалу, на который бабуля Холодовых откровенно напрашивалась. Девушки вместе покинули гостиную под вопли хозяйки.

– Ты уж извини, но бабушка у вас та ещё стерва… – призналась Лавра, прикрыв дверь ванной комнаты.

– А для тебя это новость? – усмехнулась Лариса, намыливая руки. – Хотя к чему я удивляюсь, Марка никогда плохо о старой карге не отзывается. Наплела тебе, наверное, какая у нас Инга лапочка и душка.

– Меня Груня, горничная Екатерины Львовны, вчера предупреждала, что она не подарок и что все родные от неё стонут. Но я не думала, что ситуация настолько серьёзная. А ещё этот Ринат…

– Ой, я про этого Камаева вообще молчу, – мотнула головой Лариса, уступая раковину приятельнице. – Тут года три назад у Глеба Валентиновича ремонт делали, ну, на Атаманской. У него тогда как раз гостил Рудольф. Так знаешь, как Инга на этого парня взъелась, когда он тут вместе с остальными Холодовыми поселился! Бедный, я бы на его месте не выдержала, а ведь не больно кто такой, по работе в Питере был.

– Да уж, странно, что Рудольф её не придушил, – согласилась Гербер, вспомнив про неуравновешенную психику Орфина.

– Не то, что не придушил, а даже подружился с ней, – сообщила Лариса, вытирая руки полотенцем. – Инга потом от него млела. Бабушка вообще парней любит, это по одному её Камаеву понятно, сама видишь, какой он весь из себя.

Когда они вернулись к столу, аппетит у обеих заметно поубавился. Марина сидела по правую руку от своей «драгоценной» родственницы и выслушивала её очередное откровение. Ринат устроился на другом конце стола, мастерски снимая ножиком кожицу с красного яблока. Рядом с ним откуда-то появился ещё один парень, который закатывал рукава своей сиреневой рубашки и почтительно кивнул при виде двух жгучих брюнеток.

– О, Тарас, как дела? – обрадовалась Лариса, присев на свой стульчик.

– Лучше всех, – ответил, судя по всему, двоюродный брат Марины и с любопытством оглядел Лавру.

– Тарас у нас лингвист, изучает немецкую филологию, – пояснила Лариса и представила сына Татьяны Валентиновны.

– Очень польщён, – отозвался худощавый Тарас и улыбнулся выпускнице. – Думал увидеть вас вчера, но дядя Глеб сказал, что вы очень устали с дороги и к нам на ужин пойти не смогли.

– Это всё климат, – оправдалась Лавра, осторожно взяв ломтик «Бородинского».

– Так и сидела бы у себя на Волге! – рявкнула, как всегда, не вовремя Инга Михайловна, и хлеб опять выпал из дрожащей руки девушки. – Климат ей наш, видите ли, не подходит. Я считаю, современная женщина не должна поддаваться слабостям и болезням, потому что на её плечах держится всё общество и, в первую очередь, семья.

Марина сочувственно посмотрела на подругу, ставшую объектом издёвок любимой бабульки, но заткнуть её не посмела, молча выслушивая нотацию о преимуществах слабого пола.

– Ба, но не всем мужчинам нравятся сильные девушки, – опроверг её точку зрении Тарас, прожёвывая хрустящий огурчик. – Мне, к примеру, будет не по себе, окажись моя Людка этакой die Frau vom Fleischkombinat.

– Во-первых, с набитым ртом, молодой человек, не разговаривают, – перекинула поток злости на внука вредная старуха. – Во-вторых, перебивать старших – преступление. В-третьих, ты ещё юн и неопытен, а значит, ни при каких обстоятельствах не имеешь права на собственное «я»! Ну и в-четвёртых, отправляйся-ка мыть руки, терпеть не могу нерях…

Парень испугался, перестав работать челюстями. Видимо, оставшийся кусок уже не лез ему в горло, и Тарасу хотелось поскорее скрыться отсюда, чтобы язвительность Инги направилась на кого угодно, лишь бы не на него.

– Советы старых людей – как зимнее солнце: светят, да не греют, – процитировала Лавра Вовенарга, чтобы приструнить разошедшуюся даму.

Затаилась гробовая тишина. Даже красавчик Камаев перестал вырезать ленточку из фруктовой кожицы. Все устремили взоры на Ингу, ожидая её ответ. Густо накрашенные тенями веки бабушки враждебно напряглись, а два хищных глаза уставились на выпускницу. Пару секунд Холодова-старшая выдержала паузу.

– Послушай, ты, приезжая, – изрекла Инга Михайловна, особо подчеркнув последнее слово, – тебе не кажется, что лучше держать свой длинный язык за молочными зубками, а то, не ровен час, он у тебя отсохнет. Это мой очередной совет старого человека.

– Давать советы все не прочь, не зная, как себе помочь, – ударила по ней новым афоризмом Лавра.

– Я, конечно, не блещу остроумием, – принялась отбиваться Инга, помахивая вилкой, – но одну мыслишку могу выкинуть. Упрямство – вывеска дураков.

Ринат тихо засмеялся, довольный выпадом любовницы. Лариса лишь улыбнулась и вернулась к еде. Марина мотнула головой и тут же отвлекла бабулю на какую-то совершенно постороннюю тему, а вернувшийся с чистыми руками Тарас, как ни в чём не бывало, принялся доедать салат. Гнев так и переполнял Лавру. Ей хотелось снова затеять словесную дуэль и довести эту старую нимфоманку до головной боли, но внутренний голос приказал молчать и не поддаваться провокациям. От голода не осталось и следа. Забрав наконец-то свой кусок хлеба, Лавра повертела его и положила рядом на тарелку. Есть теперь совершенно не хотелось.

Камаев пристально смотрел на смущённую выпускницу, разрезая очищенное яблоко на дольки. Несколько раз, когда ей требовалось взять салфетку или передать соседям по столу салатницу, она замечала на себе его подозрительный взгляд и специально не отворачивалась. Может, встретившись с ней взглядом, он перестанет так себя вести? Но, что самое неприятное, он не был против этого зрительного контакта. И спустя пару минут это не могла не приметить Лариса. Она смотрела то в сторону выпускницы, то на самодовольного ухажёра бабушки. Наверное, это казалось забавным до тех пор, пока из коридора не полилась трель входного звонка.

– Мика с работы приехал, – заявил Тарас, отправившись к двери встретить брата.

– Единственный здравомыслящий внук вернулся, – громко поведала Инга Михайловна, и Марина на это ни капли не обиделась, хотя фраза касалась и её. – Надо бы тарелочку ему поставить, есть наверняка хочет после смены-то, родименький мой…

– Я принесу, – вызвался Ринат и уже поднялся, как любовница жестом велела ему сидеть.

– Нет, пусть она сходит, ближе всех к выходу сидит, – переназначила должность домашнего официанта коварная дама и окинула презрительным взглядом Лавру, добавив при этом – Руки не забудь вымыть, ещё не хватало, чтобы жирными пакшами за мою французскую посуду хвататься.

Спорить с приказом Лавра не собиралась, гордо покинув гостиную. Ей было даже приятно побыть подальше от стервозной старухи, а заодно изучить квартиру, которая стала, по мнению Ларисы, яблоком раздора между Холодовыми и привлекательным Камаевым. По дороге на кухню Лавра поздоровалась с ещё одним двоюродным братом подруги, возле которого сновала любопытная Фимка. Выпускница отметила про себя, что он немного похож на Тараса и имеет такие же огненно-рыжие волосы. Но болтать с ним она не стала и завернула в ближайшую комнатку.

Это была не кухня, а устеленное коврами помещение с видом на трубы дымящихся вдалеке фабрик, косыми крышами соседних домов и грязно-голубым небом. Следующая дверь оказалась заперта на ключ. Наверняка там хранилось что-то ценное. Дальше коридор сворачивал влево, и тут стало намного темнее. Все двери были закрыты, и лишь самая последняя протяжно скрипнула. Там оказалась обширная кухня с гарнитуром из светлого дерева. В лицо дохнуло свежестью, и Лавра увидела распахнутое окно, за которым гудел город. Однако порядка здесь не наблюдалось. Тут и там валялись немытые чашки, бутылки, кастрюли. Видимо, Инга решила не утруждать себя уборкой после долгой готовки у плиты, побросав посуду где придётся. Но обилие всевозможных блюд вызывало у Гербер уважение перед враждебно настроенной к ней хозяйкой. Той наверняка пришлось потратить целый день, трудясь над готовкой и сервировкой стола.

Как и следовало ожидать, ни одной чистой тарелки здесь не осталось, поэтому Лавра открыла в раковине кран и принялась мыть посуду для проголодавшегося Миколы.

– Что ты здесь копаешься? – воскликнула Марина, в руках которой была зажата стопка жирных тарелок. Она ворвалась столь внезапно, что напугала Лавру. – Инга там беснуется из-за твоего долгого отсутствия. – Она отобрала у Гербер только-только вымытую посуду, а взамен разложила на дне раковины грязные блюда. – Так, я сейчас сбегаю, покормлю Мика, а ты пока расправься с этим, оки?

– Но я же…

– Лавра, – прервала её Холодова, – я мигом управлюсь и приду тебе помогать. Давай не будем злить бабулю.

Пришлось продолжить счищать с тарелок застывший жир. Причём геля для посуды у Марининой бабки в наличии не было, за исключением неудобного булыжника хозяйственного мыла.

После десяти минут уединения на кухню к брюнетке заглянул Тарас, не забыв принести пустые салатницы и захватив обратно в гостиную отполированные тарелки. Нервно вздохнув, Лавра взялась и за новую утварь, натирая их коричневой пеной и по несколько раз ополаскивая под мутной водой. Да, видимо, канализация в старой части города действительно оставляла желать лучшего.

– Ой, ты моя умница! – заявилась Лариса с пустыми подносами и мисками. – Уже начала порядок наводить! А я на подмогу спешу, давай ты будешь мыть, а я вытирать и по полочкам раскладывать, договорились?..

Разве можно было отказываться от столь заманчивого предложения?.. С другой стороны, Лавре не приходилось выслушивать язвительные замечания пожилой дамы, которая тем временем включила громкую музыку и заставила внуков танцевать. Лариса быстро справилась со своей обязанностью, разложив по навесным шкафчикам перемытую посуду, и умчалась обратно, очевидно, желая присоединиться к пляскам.

Закончив с тарелками, Лавра решила уже вернуться к Холодовым, как в дверном проёме возникла Марина, которая принесла с собой очередную порцию грязной посуды.

– Ой, а я про тебя и забыла, – запела рыжая подруга, складывая тарелки и ложки в раковину, но при этом не собираясь их мыть. – Ты какая-то грустная, надеюсь, это не из-за меня?

– Нет, из-за твоей замечательной бабуленции. – Гербер старалась говорить как можно вежливее, переминая в руках вафельное полотенце.

– Лаврик, ты же всё понимаешь, у неё такой характер да и вообще это возраст. Ну, не надо дуться, я тебя умоляю, пошли потанцуем. Этот Ринат творит чудеса акробатики…

– Пожалуй, я лучше останусь тут, вон и посуда подоспела новая, – мотнула головой Лавра, снова берясь за тарелки.

– Да ладно тебе, потом сама со всем этим разберусь, пошли, пошли. – И Марина потянула её в прихожую.

Камаев, действительно, выделывался, как муха на стекле. Инга же выглядела жуткой прилипалой, без конца вешая на парня свои руки и даже пару раз поцеловав его. Лавра как раз застала эту сцену, когда Ринат под взглядом недовольных внуков пытался освободиться от объятий любовницы. Видел бы Глеб Валентинович свою мать!

Лариса обрадовалась при виде Марины и Лавры. Весь её вид говорил: «Вот смотри, сестрёнка, какова твоя бабушка в действии. А я же сказала днём, что у неё напрочь отлетела крыша!!!» Рыжие братья, наоборот, решили не заострять внимания на пожилой нимфетке и пригласили Холодову с подругой на медленный танец.

Сколько времени длилось застолье у Инги Михайловны, оставалось неизвестным. В этой квартире точно так же отсутствовали часы, а на запястьях окружающих сверкали разве что украшения. Как странно, что суетливые петербуржцы не следят за временем.

После плясок молодёжь вернулась к столу, который к тому времени уже порядком опустел от еды. Инга Михайловна недовольно оглядела его и скрылась на кухню. Ринат вместе с Миком вышли покурить. Марина принялась по-хозяйски собирать остатки грязной посуды, приводя стол в более менее пригодный вид. А Лариса глотала на пару с Тарасом вино.

– Нет, господи, нет!!! – истошно закричала бабушка Холодовых с другого конца квартиры. – Этого не может быть, кто позволил! Кто?!!

Естественно, все бросились на кухню выяснять причину скандала. Если честно, Лавра стала привыкать к подобным внезапным воплям. А вот Лариса от испуга выронила свой фужер, который тут же разбился.

– Моя посуда, кто-то вымыл всю мою посуду! – почти со слезами на глазах негодовала Инга, держа в руках сверкающие от чистоты тарелки. – Я не верю, кто-то посмел прикасаться к ним???

– Но Вы же сами попросили, – возразила Лавра, выглядывая на неё из-за спин парней.

– Я не разрешала тебе мыть всю мою посуду! – заявила Инга Михайловна, угрожающе махая тарелкой. – Я сказала лишь подготовить порцию для Миколы, а ты, ты!..

И она забурлила, как жерло вулкана.

– Бабуль, мы хотели как лучше, хотели помочь тебе, – вставила Марина, шмыгая заложенным носом, словно собиралась плакать. – Не обижайся, давайте лучше пить чай с тортом.

– Никакого торта! – топнула ногой «старуха». – Твоя приживала должна уяснить, что здесь она не у себя дома – это мой дом с моей посудой, трогать которую не дозволено никому, даже тебе, Марочка!..

– Бред, – не скрывала Гербер своих чувств. – Вместо благодарности нарвалась на очередную склоку.

– И помалкивай, ты, колхозница, когда с тобой старшие разговаривают! – добавила бабка, белея от злости.

– Я же Вам не внучка, следовательно, ничего выслушивать не собираюсь. От Ваших выходок воротит уже всех. Имейте совесть, Вам ведь 62 года…

Инга покачала головой, расставив руки на поясе, и снова скривила яркие губки, показывая этим всё, что она думает о девушке. Лариса тихо засмеялась, а Марина недовольно смотрела на обеих.

– Брэйк, – протиснулся между ними Камаев, – не надо портить вечер. Индюня, крошка, наша юная гостья не знала о твоём правиле, думаю, на первый раз её можно простить. Да и поздно уже, соседи сейчас попрут жаловаться на крик.

– Точняк, – одобрил его замечание Мик, – засиделись мы, а завтра на работу опять валить. И Тараске надо переться в автошколу.

– Согласна, давайте поскорее приберёмся и баюшки, – разделила общее мнение Марина, уже сладко зевая, – мне тоже в поликлинику тащиться на медосмотр. И без того славно отдохнули.

Инга обменялась с Лаврой неприязненным взглядом и была вынуждена уступить внукам. Инцидент, казалось, на этом себя исчерпал, но в следующую минуту гнев старухи перекинулся на Ларису, которая разбила случайно в зале хрустальный фужер.

Впрочем, для Лавры вечер и так был испорчен. Перебранки с Марининой бабушкой, неприятная встреча с Романом Кривовцовым и странные сны – с лихвой отвлекали её от чудесного Петербурга. А ещё таинственный злодей, который пытался убить девушку в поезде. Тут уж точно не отдохнёшь, наслаждаясь памятники истории.

Ребята разбрелись по глубинам необъятной квартиры. На сей раз всем заведовала Инга Михайловна, разрешив помочь себе лишь любимой рыжеволосой внучке. Лариса за разбитый фужер подметала пол в гостиной. Тарас с братом отпирали от замков остальные комнаты, а Лавре досталось самое худшее – «ничегонеделание», которое с ней разделил приставучий Ринат. Он буквально повсюду следовал за ней и постоянно умудрялся трогать её, списывая это на случайности: случайно приобнял, когда они доставали из шифоньера чистые простыни и одеяла, случайно скользнул по нижней части спины, выключая свет в очередной спальне, случайно задел волосы, когда та отворачивалась от него. Словом, теперь Лавра желала побыстрее избавиться от этого ловеласа и лечь под тёплое одеяло, чтобы до утра забыться в дивном сне, а лучше – безо всяких сновидений. Очередного явления Аиды она совсем не хотела.

– Я до жути устала, – растянулась Марина на кровати после длительной уборки. Ей с Лаврой досталась ближайшая к кухне комната с обилием зелёных растений в неказистых глиняных кашпо. – Питер забирает много сил, я давно это заметила.

– И не говори, – согласилась Гербер, лёжа у противоположной стены.

– Лаврик, ты не обижайся на мою бабулю, ладно? Есть вещи, которые и мне не всегда нравятся, но она глава нашего славного семейства, отец очень уважает её и заставляет других делать это. Я с детства привыкла, что ба такая, оттого с ней и не спорю. Ларка с Тасиком в этом отношении трудные, а Мик у нас самый старший и мудрый, его ба уважает и редко когда ругает.

– Да я в порядке, – успокоила её Лавра, поглядывая, как в коридоре ползают тени ещё не спящих ребят. А может, это была Инга, которая осталась на кухне. – Даже жалею, что повелась на её грубости. Просто разучилась терпеть хамство.

– Это естественно, – усмехнулась Марина.

– Давай не будем об этом, старшие есть старшие. Лучше о моих снах поговорим…

– А что о них говорить? Сны есть сны, они разные бывают.

– Таких я ещё не видела. Аида никогда не снилась мне, да ещё и в образе русалки.

– Знаешь, мы с тобой такой стресс пережили за последний год, – сказала Холодова будничным голосом, словно речь идёт о чём-то вполне заурядном. – Нам обеим нужна консультация психолога.

– Ты предлагаешь мне записаться на приём к врачу? – поинтересовалась Лавра, греясь под байковым одеялом. Несмотря на лето, в квартире было достаточно прохладно.

– Давай завтречка с этим разберёмся, – попросила полусонная Марина и зевнула. – А то я уже никакая…

Лавре же спать совсем не хотелось. Свет за закрытыми дверьми столовой раздражал её, равно как и голоса, доносящиеся оттуда. Она пробовала отвернуться к стенке, накрыться по самую макушку одеялом, лечь под подушку, но ничего не помогало. Лавра поднялась, осторожно заглянула в лицо спящей подруги и подошла к дверному проёму.

Всей квартирой, кроме кухни, уже завладели сумерки. Но за запертыми стеклянными дверьми горел свет. Спать там сегодня, видимо, пока не собирались. Инга Михайловна о чём-то злобно говорила. Вряд ли она общалась сама с собой или с «обиженной» посудой, что, в принципе, в её-то возрасте как раз не исключено. Нет, за узорчатым толстым стеклом кухонной двери выделялась и вторая фигура со светлым верхом. Значит, любовники заперлись от остальной молодёжи, чтобы продолжить праздник. Подслушивать было некрасиво да и неудобно, но Лавру абсолютно не беспокоила совесть, когда дело касалось хамки, испортившей ей сегодня весь вечер.

Впрочем, Инга возмущалась по совершенно другому поводу. Она упоминала про какие-то непокрытые векселя, про то, как не смогла погасить их в банках собственного сына, и про отсутствие средств на каком-то совместном счёте. Причём обвиняла она в этих проблемах любовника.

– Ты вечно распыляешь мой баблос, едва он успевает поступить из Австрии, – утверждала Инга, мельтеша серой тенью по кухне. – Всё на свои дурацкие затеи тратишь, мне это уже не нравится. Вот я и вынуждена поступать подобным образом…

– Дорогуша, не нарушай уговор, я поступаю честно, – заявил в ответ Камаев, пробуя прижать её к своему телу, но бабка нервно отталкивала его, а один раз даже залепила ему пощёчину.

Значит, они всё-таки выясняют отношения, подумала Лавра.

– Мразь! Так и говорил Глеб, что ты меня в могилу сведёшь со всеми этими махинациями, – вскрикивала Инга, однако тут же приходила в себя и возвращалась к шёпоту, который для Гербер был совсем не слышен – двери-то на кухню по-прежнему были закрыты.

– Нет, ты, в натуре, бурю в стакане подняла, – снова возмутился обаятельный Ринат. – Я тебе ещё раз говорю, всё честно: одну декаду деньги перечисляют на финансирование наших проектов, в другую всё остаётся тебе. Мы ничего не нарушали, ты сама согласилась на такое…

– Да, но почему тогда нет никакого дохода?! Деньги всё уходят и уходят, а как же прибыль? Ты мне обещал много прибыли, Ринат!

– Не всё так просто. Не забывай, что основная прибыль ещё впереди. Инвестирование не даёт быстрых результатов, мы только начали раскручиваться…

– О, да, только, знаешь ли, я устала ждать, уже четыре месяца вот как будет, а обещанных денег всё нет и нет. А то, что я получила на сегодняшний день, разве что Фимке на собачий корм пустить…

– Не надо, Инга, не надо. Ты-то свои векселя до сих пор мне не оплатила, но я ведь молчал, я не сдал тебя. Подумай, какую услугу я оказал тебе тогда. Я фактически спас тебя от разорения.

– Ничего ты не получишь, жалкий мошенник!.. Покуда не вернёшь мне австрийские деньги, про векселя лучше забудь. И не надейся на новые поступления, мой спонсор из Вены недавно скончался, так что источник иссяк. И учти, если я узнаю от Глеба, что ты действительно обманываешь меня, мой сын оторвёт у тебя всё, что висит.

– Кончай нести чушь, – взмолился Камаев и сделал новую попытку зажать любовницу в своих объятиях. – У меня всегда всё стоит.

– Ещё бы не стояло, мерзавец, тогда бы я тебя просто утопила, как того Брона… в Неве… без суда и следствия.

– Да тише ты, дурочка!.. – отшатнулся от неё парень после очередной оплеухи.

Фимка тем временем подбежала к кухонным дверям и заскребла лапкой, мешая Лавре вникнуть в смысл беседы. Противная собачонка, подумала про себя Гербер. Если сейчас кто-нибудь из любовников выйдет в коридор, её наверняка заметят.

– Это псина, она к нам просится, – заверила Инга напрягшегося кавалера, рывком открыла дверь, шикнула на собачку и вновь исчезла. Фимка покрутилась возле запертого прохода и нехотя поплелась обратно в гостиную, жалобно поскуливая.

– Лавра? – вдруг проснулась Марина, глядя на подругу, притаившуюся возле выхода из комнаты, – ты что там встала?

– Жду, пока туалет освободится, – недовольно прошептала Гербер, упустив очередную фразу Камаева. – Ты спи, я мигом…

– …Сам знаешь, что ты у меня как на ладони, Ринатик, – бросила Инга в лицо молодого мачо очередной аргумент, теперь уже начиная липнуть к нему сама, словно капризный подросток. – Случись чего не так, тебе в Питере житья не будет.

– Слушай, мне надоели твои угрозы, – как-то нервно ответил он и оттолкнул «старуху» от себя довольно грубо. – Всё, хотел с тобой поиграть немножко, да ты всё желание испортила. Пойду спать, утром увидимся…

– Нет, останься, – в приказном тоне дёрнула его за рукав Инга, и раздался треск ткани.

– Ну, чёрт! – выругался Ринат и ещё раз грубо пихнул её в плечо, размахивая лохмотьями порванной рубашки, – курица старая, достала!..

– Ой, прости, прости, я не хотела, – запричитала Маринина бабушка. – Не уходи, давай поиграем, ну, пожалуйста.

– Заткнись, внуков своих разбудишь!.. – прикрикнул Камаев и, пнув дверь, вылетел с кухни.

Лавра попыталась спрятаться за стенку, но красавец успел заметить её.

– Тебе не спится? – полюбопытствовал он, сверля её злыми глазами.

– Вы мне мешаете своей руганью, – оправдалась Гербер. – Нельзя ли потише?..

Плейбой слегка расслабился и сменил гримасу.

– Мы уже закончили, идём спать, можешь не волноваться, – ответил Ринат с фальшивой улыбкой и скрылся в темноте коридора, не забыв прикрыть за собой дверь их спальни. Правда, Лавра, выдержав паузу, вновь открыла её.

С уходом Камаева в квартире, действительно, стало тихо, хотя Инга, судя по всему, предпочла остаться на кухне. Фимка снова пробежалась по прихожей, предприняв новую попытку пробраться к опечаленной хозяйке. Скреблась она, наверное, минут пять, потом как-то утробно пискнула, шмякнулась о плинтус и стихла. Дверь кухни захлопнулась. Видимо, бабушка Холодовых в отчаянии пнула питомицу и заставила ту замолкнуть. Лавра лежала на кровати, изредка поглядывая на тень, играющую на полу коридора. Она была даже рада, что хоть кому-то в этот день удалось приструнить старуху. Не мучая себя лишними размышлениями, Гербер растянулась под одеялом и приготовилась погрузиться в сон.

– Лавра! Лавра!.. – кричал откуда-то голос, прерываясь на всхлипывания и вздохи. – Не надо, я же для тебя, для тебя…

Вокруг было темно, а на заднем плане отстукивали мерный ритм колёса невидимого поезда. Отсвет на полу в прихожей стал голубым. Наверное, Инга уже спала, не долго горюя из-за ссоры с любовником. Марины на соседней койке не было, а может, она просто закуталась в простынях. Проверять Лавре не хотелось.

– Лаврочка, убери топор, убери, я тебе приказываю!!! – снова нарушил тишину посторонний голос из недр квартиры, и Гербер вскочила с постели.

Первое, что она заметила, это влажный коврик под ногами. Окно в комнате оказалось уже открытым, и с улицы дул ледяной ветер. Позабыв на секунду про крик, Лавра заперла рамы вместе с форточкой и собралась вернуться под тёплое одеяло, но городской пейзаж привлёк её внимание. Внизу, по Греческому проспекту, текла река. Даже хуже – вода была повсюду: на соседней улице, на горизонте, где не мигал ни один фонарь. Лишь луна – полная, бледная, завораживающая – венчала звёздное небо над глухим мегаполисом. И этот стук по железной дороге, откуда он доносится?

Лавра подошла к кровати подруги и ощупала постель, проверяя, на месте ли Марина. Та шевельнулась под покрывалами, и Гербер успокоилась. Теперь можно разведать, кто там кричал в глубине квартиры. Она медленно шагнула в коридор, осмотрелась и убедилась, что звали явно не отсюда. Девушка направилась было дальше, но тишину сотряс металлический скрежет. Что-то тяжёлое с грохотом упало неподалёку от неё, и на полу появились тёмные брызги. Гербер взглянула в сторону, откуда прилетел неведомый предмет, и заметила плотную тень, которая неслась прямо на неё. Они столкнулись, однако фигура не остановилась и скрылась в коридорном мраке.

Лавра, потирая ушибленное плечо, склонилась к упавшей железяке и опознала в ней кухонный топорик для рубки мяса. При тусклом свете луны глаза разобрали надпись на стальной рукоятке – «Der Wasserhelfer». Она хотела поднять его, но в следующую же секунду одёрнула ладонь. Что-то тёплое и липкое испачкало ей пальцы.

Девушке сделалось страшно. Она припала к главной входной двери, надеясь с помощью неё подняться на ноги, но та подалась назад, и Лавра упала на лестничную площадку, по которой почему-то текла холодная вода. Откуда она здесь??? Неужели прорвало трубу на соседнем этаже?..

Гербер попыталась позвать кого-нибудь на помощь. Внезапно с верхнего этажа по ступенькам хлынул огромный поток, который подхватил Лавру и потащил вниз. Она заскользила по лестницам, барахтаясь в мутной воде, а та уносила её всё дальше и дальше. Спустя минуту девушка напоролась на перила и ударилась о них животом. Шрам, имевшийся у неё чуть ниже пояса, пронзила неимоверная боль. Лавра скорчилась, но её понесло дальше. Что происходило, она совершенно не понимала. Откуда взялось столько воды? Почему никто из жильцов не выглянул в подъезд и не попался ей навстречу? И вообще, как такое возможно, чтобы в Петербурге по улицам текла река?!

Несколько раз Лавру относило в сторону, но пауза оказывалась недолгой, и спуск продолжался. Живот раздирало на части, голова ударялась о ступеньки, а руки скручивали водовороты.

Достигнув первого этажа и стукнувшись о плавающие почтовые ящики, Гербер попыталась придержаться за стену, но её вынесло на улицу и закрутило вокруг перевёрнутых лавочек. Течение за пределами дома было не таким бурным да и глубина здешней реки едва достигала нескольких сантиметров.

Лавра озиралась по сторонам, не понимая, что с ней происходит. Хотя она была готова благодарить всех богов за то, что выдалась возможность отдохнуть от беспрерывных кувырканий по лестницам. Её ночную сорочку разрезала кровавая полоса от саднящего шрама. Значит, удар был очень сильным, и теперь она ранена. Забыв про всё остальное от боли, она не заметила, как к её ногам кто-то подобрался.

– Вот и попалась, Гербер! – злорадно произнёс знакомый голос, и холодные руки схватили её за лодыжки.

Аида потащила девушку поближе к дороге, где река была гораздо глубже. Лавра пробовала освободиться, держалась за паребрики, но боль в области шрама усилилась, и она лишь беспомощно барахталась на залитом водой асфальте.

– Оставь меня, прошу!.. – заныла выпускница, прижимая кровавую рану. – Умоляю, Аида, я не сделала тебе ничего плохого…

– Думаешь, я ради себя стараюсь?! Так велел мне Ахелой, ты его новая жена!

Гаагова подпрыгнула вместе с ней в воздух, надеясь поскорее достичь глубокой реки, но выронила жертву из скользких ладоней. Лавра ударилась и поморщилась от нового приступа боли.

– Он ждёт, Гербер, ты его следующая невеста и моя очередная сестра, – улыбаясь, сообщила Аида, снова протягивая к ней когтистые пальцы.

– Нет, нет, уйди! – забрыкалась Лавра, повернувшись набок.

Тем временем что-то забрезжило над тёмными домами Греческого проспекта, и через мгновение Лавру и Аиду разделил яркий луч света.

– Хр-р-р!.. – зарычала взбешённая русалка, сжимая кулаки. – Тебе не избавиться от меня, я до тебя ещё доберусь!

– Умрёшь с такой мечтой! – Лавра ударила ногой по воде, направляя брызги на противницу.

– А-а-ах, Гер-бер!!! – завыла разъярённая Аида, утирая мертвенное лицо. – Ты заплатишь! Ахелой приговорил тебя, остались считанные дни, берегись! Мы утопим твою душу возле острова покойников…

Её недовольный голос оборвался с появлением новых лучей, и небо стремительно стало светлеть. Вода отплыла следом за русалкой прочь от дома Инги Михайловны, на прощание окутав лицо Лавры пенистыми языками. Через минуту странная картина отступила, и девушка проснулась.

Глава 5 Ложка дёгтя

Кто-то жалобно скулил над ухом, время от времени облизывая лицо. Лавра приоткрыла правый глаз и вздрогнула, увидев что-то волосатое над собой. Где она и что стало с Аидой? Что вообще произошло за последние минуты?..

Издалека доносился шум города, а воздух казался холодным. Пахло дымом и гниющим мусором, из-за чего возникло чувство, будто Лавра на улице. Протерев глаза, Гербер увидела перед собой Фимку, которая упорно будила её, гавкая и скуля. И всё бы ничего, если бы не обстановка, в которой оказалась девушка. Лавра проснулась не в комнате, а на самой настоящей улице, на том же самом месте, где её оставила мерзавка Аида.

Час был ранним, о чём говорили и холод, и отсутствие прохожих, иначе кто-нибудь наверняка заметил бы девицу, лежащую посреди двора в одной ночнушке. Лавра попыталась подняться, однако живот сдавила тугая боль. На голубой сорочке в районе пояса темнела кровавая полоса. Неужели удары, которые случились с ней во сне, проявили себя и наяву?! Впрочем, чему удивляться, в прошлый раз было точно так же.

Фимка, почуяв, что девушке плохо, жалобно тявкнула и нервно забегала вокруг неё. Справившись с мерзкими ощущениями, Лавра подхватила болонку на руки и прижала к себе. Её уже не особенно волновало, что кто-нибудь заметит их в таком виде. Гербер больше беспокоило то, каким образом она очутилась на улице, вся мокрая и с раненным животом. Ведь схватка с русалкой и водное кувыркание на лестницах приснились ей. Или нет?..

Гадать было бессмысленно. Утренний холод, хоть и в июле, вызывал озноб. И дабы совсем не околеть, Лавра поднялась на ноги. Ей ещё повезло, что она очнулась не в ближайших лужах, а на сухом асфальте, иначе выглядела бы она сейчас гораздо хуже.

Осторожно ступая босыми ногами по ступенькам, Лавра пыталась сообразить, как оказалась во дворе, если всё это время спала. Либо сон был вовсе не сном, либо она, спящая, сама спустилась на улицу, где со спокойной душой разлеглась на асфальте. Хотя нет, был ещё один вариант развития этих странных событий – кто-то мог перенести её туда… Впрочем, ни те, ни другие версии Лавру не успокаивали.

Болонка вела себя тихо и следила, как девушка взбирается на пятый этаж. Дойдя до нужной двери, Лавра настороженно замерла – та была раскрыта нараспашку. Хотя и здесь удивляться не стоило, ведь если Гербер ходила во сне, то вряд ли бы удосужилась прихватить с собой ключи и закрыть замок снаружи.

Вытерев ноги о половик для обуви, девушка прошла в прихожую. Фимка вдруг задрыгала всеми лапами и спрыгнула на пол. Совладав с болью в животе, Лавра шагнула к ванной и вздрогнула. Посередине коридора была разбрызгана кровь. Рядом лежал тот самый топорик из сна. Кровавый след, чуть подсохший, тянулся прямо из кухни, словно топор тащили оттуда как нечто очень тяжёлое.

Лавра ещё раз оглядела оружие, надеясь, что кровь ей всего лишь померещилась. Мало ли что может показаться, особенно после такого кошмарного сна. Но запах чего-то сырого и бурые разводы на каменном полу говорили только одно – здесь что-то произошло, что-то ужасное…

Придерживаясь за стену и преодолевая страх, Лавра направилась к кухне. Чем ближе она подбиралась туда, тем сильнее билось её сердце. Крови здесь становилось всё больше, отчего девушку начало мутить. Лавра отворила дверь и увидела на полу чьё-то тело в жёлтой одежде. Гербер не сразу поняла, что это хорошо знакомое ей шёлковое платье, которое принадлежало Инге Михайловне.

Кровь была везде: прилипла к кафелю на стенах, растеклась по светлому линолеуму, даже на побелённом потолке застыли мелкие красные брызги. Люстра лежала сейчас почему-то в раковине. На подоконнике разлилось что-то коричневое, там же валялась треснутая чашка. Дальше всё снова сплошь в крови. Багровый след тянулся к газовой плите, которая издавала слабое шипение. И лишь сейчас в нос ударил другой неприятный запах, отчего Лавра отступила назад к коридору. Газ стремительно расползался по помещению. Кто-то включил все конфорки, а значит хотел, чтобы в квартире случился взрыв.

Не зная, что делать, Лавра повернулась к выходу и обнаружила там чью-то фигуру. Неужели это убийца??? От страха подкосились ноги, и девушка схватилась за дверной косяк.

Прищурившись, она поняла, что перед ней стоит полуголый Ринат. Он был в бирюзовых шёлковых штанах от пижамы и держал сотовый телефон. Судя по его бледному лицу, он точно так же не ожидал столкнуться здесь с Лаврой, как и она с ним.

– Видела? – спросил Камаев. – Я вызвал милицию…

– Ты… тоже видел? – заикаясь, уточнила Гербер и указала на кухню.

– Странно, что ты вернулась, – заговорил парень в подозрительном тоне. – Зачем тебе нужно было возвращаться? Ведь теперь уйти от ментяр ты не сможешь, да и я тебя тут застукал. Ты и в самом деле двинутая?..

– Не понимаю, о чём ты? – испугалась Лавра его хищного взгляда. – Ингу Михайловну кто-то убил… там, всё в крови… и газ, его надо отключить!..

– Не придуривайся, это ты прикончила её!

– Я??? – ужаснулась от нелепого обвинения Гербер и услышала топот, доносящийся из подъезда.

– Вон, уже идут, – обрадовался Ринат, подошёл к двери и раскрыл её перед милиционерами.

Абсолютно не понимая, что происходит, Лавра схватилась за голову. Она словно продолжала видеть дурной сон: кровь, убитая Инга Михайловна, бардак на кухне, газ, наглый Ринат…

Тем временем в квартиру вошли трое мужчин в милицейской форме.

– Туда, – направил их Камаев на место преступления, а сам вновь уставился на оцепеневшую Лавру.

– Чего встали как вкопанные? – невежливо поинтересовался оперативник в сиреневой рубашке, захлопнув за собой входную дверь. – Идёмте разбираться…

– Я сразу хочу сделать заявление! – воскликнул Камаев. – Это она виновата, – его указательный палец устремился на Лавру, – и я сейчас это докажу. Всё началось со вчерашних посиделок. Инга сказала ей что-то двусмысленное, ну а она расценила это слишком буквально и разделалась с пожилой женщиной…

– Ты что несёшь?!! – очнулась Гербер от ступора и в возмущении кинулась на него. – Это ты убил бедную Ингу Михайловну, я слышала ваш вчерашний разговор!!!

Она хотела ударить его в самодовольное лицо, но их быстро разняли.

– Так, господа, соблюдаем порядок, – потребовал пожилой капитан, глядя, как из соседних комнат выходят полусонные внуки погибшей. – У нас есть особые правила, сейчас всё зафиксируем. – И он приказал сослуживцам заняться допросом подозреваемых.

Марина, позабыв, что на ней из одежды лишь сексапильное бельишко, лишь сонно моргала глазами. Лариса, натянув поверх своего спортивного тела цветастый халатик, быстрым шагом добралась до кухни и застыла при виде кровавого месива. Там уже вовсю работали криминалисты.

– Инга Михайловна… Ринат убил её, – подавленным голосом сообщила Лавра ошарашенной девушке.

– Ах ты сволочь! – взвизгнул Камаев. – Ты смеешь ещё и на меня наговаривать?! Нет вы гляньте, какова сучка! Это ты расправилась с Ингой, я поймал тебя на месте преступления!!!

– Гад! – обернулась Лариса к Ринату. – Кто дал тебе право обвинять Лавру?! Думаешь, на этот раз тебе удастся отвертеться? Ты ответишь за смерть бабули!

И она ударила его в грудь, да так, что парень скорчился от боли.

– Бабуля?! – дрожащим голосом спросила Марина.

Ей стало плохо, и она едва не потеряла сознание. Микола придержал сестру, а Тарас вдруг набросился на Рината, желая вместе с Ларисой устроить здесь драку.

– Подонок, мразь! – в отчаянии тормошил он любовника бабушки.

Пришлось снова вмешаться милиционерам. Однако Лавре это всё уже не казалось интересным. Она и сама ощущала себя не лучшим образом. В голове возникли крики из её странного сна. Голос умирающей Инги Михайловны взывал о пощаде: «Лавра! Лавра!.. Не надо, я же для тебя, для тебя…» Она просила убрать подальше топор. Что же тогда выходило, что это Лавра держала его в руках и зарубила несчастную??? Но это же бред! Лавра не делала этого…

Впрочем, она и не спускалась по лестнице во двор, а тем не менее оказалась там сегодняшним утром. Лавра понимала, что рассказывать всю эту историю лучше не стоит. С другой стороны, как тогда объяснить стражам порядка свой внешний вид: влажную ночнушку с кровавыми пятнами.

Марина то приходила в себя, то вновь теряла сознание, когда узнавала, что бабушкино убийство отнюдь не глупая шутка. Лавре было так жаль подругу, но помочь ей она ничем не могла. Один из оперативников попросил проследовать за ним в ближайшую комнату, где усадил на скрипучий стул и принялся допрашивать. Лариса растерянно мотала головой и пускала слёзы. Её пытался приободрить Тарас, который сам, впрочем, был на грани истерики. Они стояли возле входа в комнату Марины и Лавры и всем своим видом показывали, как переживают за них.

– Ну что, парнишка утверждает, что это девчонка укокошила женщину, – сообщил дознаватель Рината в момент, когда Гербер допрашивали по второму кругу.

– Ага, у меня всё наоборот, – ухмыльнулся следователь, помахав перед собой исписанным листом протокола.

– Что делать будем? С женщиной-то капитально разделались. – Мужчина недоверчиво посмотрел на Лавру.

– Ну, что делать, что делать… – поразмыслил его коллега. – Задерживаем обоих тогда…

– Нет, оставьте её! – вскинулась на постели Холодова, которую поили валокордином и уже успели одеть в мятую футболку. – Оставьте мою Лавру, она бы ни за что не убила, это всё он, этот козёл, я уверена!

– Что они хотят, Мара? – ворвалась в комнату перепуганная Лариса, а за ней побелевший брат.

– Забрать Лавру! – заплакала Марина и бросила кружку с лекарством в сторону следователя. Тот вовремя увернулся от посудины, и чашка разлетелась о стену.

– Мик позвонил дяде Глебу, он скоро будет, – сообщила Лариса и обратилась к лицам в штатском. – Вы поступаете неправильно, Лавре незачем убивать нашу бабушку. На это способен лишь Камаев, у него корыстный интерес – наследство. Инга отписала всё на него, понимаете?..

Гербер приходилось лишь молча наблюдать, как её пытаются защитить от нелепого подозрения.

– Так, расступитесь! – потребовал пожилой капитан, оттащив бравых внуков обратно в коридор. – Кого забирать, мы уж сами решим.

– А девушка ваша не такая уж и простая, как хочет казаться на первый взгляд, – злобно прошипел следователь и тут же нацепил на хрупкие запястья Лавры холодные наручники. – Поднимайся, прокатимся до отдела.

Сопротивляться она не посмела, прекрасно осознавая, что произошло банальное недоразумение. Просто хитрый Ринат воспользовался ситуацией и обвинил её в собственном злодеянии.

За стеной раздавались щелчки фотоаппарата, шелестели пакеты и стучали инструменты. Специалисты тщательным образом обследовали кухню, разыскивая улики. Окна во всей квартире, судя по сквозняку, открыли из-за газа. Лавру вывели в коридор, а оттуда сопроводили к выходу. В подъезде уже собрались любопытные соседи, встревоженные утренним шумом. Несмотря на то, что их грубо отпихивали стражи порядка, они преданно оставались на посту, чтобы узнать все подробности. А уж появление девицы, облачённой в грязную ночнушку да ещё с кровавой полосой на животе, привело их в полнейший восторг. Тут же посыпались упрёки:

– Прошмандовка, смотри ж те, чего учудила!..

– Это она, та самая маньячка, я её во дворе нашем видела ночью!!

– Небось, наркоманка, вона и глазёнки красные, и трясётся вся!

– Конечно, попробуй так запросто человека убей!..

– Ох и молодёжь нынче, всех нас скоро, как собак бродячих, перережут…

На улице Лавра заметила полуголого Камаева, которому точно так же не дали одеться во что-нибудь более тёплое. Он оскалился при её появлении, но его быстро затолкали в милицейскую машину. Двор был заполнен автомобилями и снующими людьми. Часть из них составляли зеваки, привлечённые мигалками и сиренами.

Отъезд был поспешным. «Волга», в которую усадили Лавру, вылетела на площадь перед Большим Концертным Залом, где уже намечалась первая утренняя пробка, а дальше за тонированным стеклом замелькали первые этажи соседних с дорогой зданий. Словом, всё случилось настолько быстро, что Лавра даже удивилась, когда её завели в тёмное помещение РУВД.

Две крупные женщины в форме в течение следующего получаса подробно изучали привезённую девушку. Ночную рубашку её заставили снять и отдать. Также у Лавры забрали нижнее бельё, и несколько минут она стояла абсолютно голая. Это было очень унизительно. Милицейские дамы прямо в таком виде сняли с неё отпечатки и лишь затем выдали застиранный чёрный халат взамен изъятой одежды. Непонятным осталось и то, что они срезали у неё по пряди волос со всех сторон головы, провели чистку под ногтями рук и ног, оклеили руки липкой лентой и чуть не содрали с них нежную кожу. После этого тыльную сторону ладони осветили ультрафиолетом и отправили в камеру, но в одиночную.

Впрочем, остаться наедине со своими мрачными мыслями Лавра не успела. К ней очень скоро явился уже знакомый следователь с предложением сознаться в убийстве и излить ему свою грешную душу. Он составил второй протокол, заверил, что в ближайшее время её участь будет решена, и удалился восвояси.

Лишь сейчас девушка поняла, в какой кошмар её угораздило попасть. Такое даже представить страшно: она задержана за убийство, и не кого-нибудь, а Марининой бабушки! Успокаивало другое – не она одна вызвала сомнение у следствия. Тем более есть топор, на котором в любом случае остались чьи-то отпечатки. И она была больше чем уверена, что принадлежат они Камаеву. Мерзавец, как он мог свалить на неё вину!

Камера оказалась узкой, и скоро здесь стало очень душно. Стены были грязными, на них пестрели похабные надписи и изредка пробегали какие-то насекомые. Маленькое окошечко почти у самого потолка скрывали толстые решётки.

От всего этого Лавра расплакалась. На душе стало так противно и гадко. К тому же шрам на животе не переставал болеть. Гербер осторожно распахнула халат и проверила рану. Так и есть, во сне она ударилась обо что-то, и теперь шрам напоминает о себе. Хотя, может, её намеренно ударили… Ринат, к примеру. Где гарантии, что это не он отнёс крепко спящую девушку на улицу, подстроив весь этот ночной кошмар? Ведь кого-то же она видела во сне, помимо враждебной Аиды. И этот неизвестный человек вынес с кухни окровавленный топорик. Получается, в сонном состоянии Лавра столкнулась в прихожей с убийцей? Он сбил её, видимо, тогда и задев больное место. А потом вдруг возникла вода…

Лавра потрясла голову, приводя мысли хоть в какой-то порядок. Необходимо поделиться этими подозрениями с близким человеком, хотя бы с Мариной или с Глебом Валентиновичем, или даже с его супругой. С кем-нибудь, пока воспоминания свежи в её голове. Всё так и пронеслось перед глазами: чудесный Петербург с изящными площадями и дворцами, мрачный Греческий проспект, квартира Инги Михайловны, её язвительные замечания по поводу очередной «приживалы» в семье своего сына, застолье, мытьё посуды на кухне, перебранка с пенсионеркой, бессонница и подслушивание чужого разговора… И голос, отчаянный, надрывающийся, лишённый всякой надежды, который просил: «Лавра, убери топор… Не надо, я же для тебя, для тебя!»

Да, это кричала бабушка Холодовых, кричала тому, кто стоял перед ней с занесённым топориком, тому, кто оборвал её жизнь, и тому, кто столкнулся с Лаврой в коридоре.

– Гербер, готовься на выход! – вдруг гаркнул чей-то низкий голос, и на двери заскрипели плотные запоры.

– На выход? – переспросила она, утирая лицо от остатков слёз.

– Да, наши решили, что это не ты топором бабульку пришила. – Проход в камеру приоткрылся, и внутрь протянулась могучая рука одной из тех милицейских дамочек, что отняли у неё одежду и подвергли неприятным процедурам. – Там за тобой приехали, ждут в приёмной. Пошли, переоденешься там.

Лавра не верила в столь скорое освобождение. Впрочем, иного развития событий просто не могло быть, особенно после того, как она поведала следователю о странном разговоре между Ринатом и Ингой, который потом перетёк в ссору. Она невиновна, невиновна, невиновна! Только бы побыстрее покинуть это убогое место!..

В пустынной приёмной стоял Глеб Валентинович. Рядом с ним лежала прижатая к стене сумка, из которой торчали рукава Лавриной бежевой кофточки. Увидев знакомое лицо, Гербер не удержалась и обняла мужчину, будто бы вместо него обнимала родного отца. Она не отпускала его на протяжении минуты, а из глаз полилась новая порция слёз.

– Всё, всё, одевайся, – успокаивающе похлопал её по спине расстроенный Глеб Валентинович и вышел к дежурному, который просил расписаться в каких-то документах.

Обводный Канал при свете солнца поблёскивал мутными водами. Сегодня вдоль него двигался плотный поток машин, но пробок пока не наблюдалось. Поэтому автомобиль Глеба Валентиновича ехал без остановок, направляясь домой. Правда, вскоре хмурый господин Холодов свернул на другую улицу и направился вверх к мраморному памятнику. Здесь его внедорожник притормозил, развернулся на небольшой площадке и уткнулся в тротуар прямо перед оранжевой вывеской «HOT FOOD». Глеб Валентинович открыл бардачок, для чего-то вытащил оттуда скрытый в кобуре пистолет, осмотрел его и вернул на место.

– Нам нужно поговорить… без свидетелей, – объяснил он и вышел на улицу, громко хлопнув дверцей.

Лавре пришлось последовать за ним. Он начинал её пугать.

Мужчина направился в кафе, откуда лилась музыка. Внутри оказалось темно и прохладно. Выстроенные у розовой стены столики пустовали, но у барной стойки сидела дюжина посетителей. Глеб Валентинович не стал задерживаться в этом зале, лишь щёлкнул пальцем пареньку в оранжевом фартуке, который в ответ кивнул и скрылся за прилавком. По пути тот захватил несколько тарелок и поспешил на кухню. Отец Марины прошёл дальше, пока не выбрался в другой зал, обставленный намного солидней первого, но такой же безлюдный.

– Глеб Валентович, мне очень жаль, что с Вашей мамой случилось такое… – решила Лавра заговорить первой, устраиваясь по его приказу за накрытый стол.

– Соболезнования я буду принимать позже, – прервал её мужчина. – Сейчас я хочу услышать от тебя всё, что ты видела и слышала этой ночью в квартире Инги. Рассказывай…

– Разве Вы не знаете? – удивилась Лавра и поёжилась от его строгого взгляда.

– В том-то и дело, что знаю, – вздохнул господин Холодов, настороженно оглядывая пустой зал, в конце которого сновали две девчушки в оранжевых юбках. – Меня интересует, как ты оказалась во дворе, почему на твоей пижаме была кровь и с какой стати Камаев заявил, что это именно ты убила Ингу?

– Вы мне не поверите, – обречённо мотнула головой девушка, – это всё покажется очень странным.

– Лавра, давай без лирики. Говори, мне важны детали…

Деваться некуда, пришлось рассказать ему про свои новые проблемы, к которым относились в том числе страшные сны. Скрывать что-либо от Глеба Валентиновича было чревато неприятностями. Лавра уже имела печальный опыт таких уловок, и ей не хотелось повторять прошлые ошибки. Пока она рассказывала про Аиду, про спор Инги с любовником, про кошмарное сновидение с рекой на Греческом проспекте, к ним пришла миловидная официантка, которая разложила по тарелкам горячие пирожки, макароны в томатном соусе и кусочки свинины, обещав с минуту на минуту принести напитки.

Запах еды пробудил у Лавры аппетит. И ещё бы, она же так и не смогла нормально поесть со вчерашнего дня, а сегодня на это просто не было времени. Поэтому продолжать рассказ она решила попутно с обедом.

Её собеседник к еде не притрагивался, сохраняя бледное лицо и нервно покусывая губы. Впрочем, не удивительно, любой бы на его месте, случись такое горе, отказался бы от трапезы.

– Вы считаете меня сумасшедшей? – спросила Лавра, когда рассказала всё, что ей было известно.

Аппетит у неё вскоре тоже исчез, особенно после макарон, обильно политых кетчупом. Вид окровавленной кухни и тела Инги Михайловны продолжал стоять перед глазами.

– Признаться, я и раньше считал, что у тебя не всё в порядке с психикой, – сказал господин Холодов. – Однако, как ты помнишь, зимой это не оправдалось. Тогда я ошибся, и из-за этого пострадала моя дочь. Так что сейчас я готов поверить, что ты говоришь правду.

– Да уж, – согласилась с ним Гербер, перекладывая остатки макарон в отдельную тарелку, чтобы избавить себя от неприятного томатного соуса. – Глеб Валентинович, скажите, почему Инга Михайловна во сне кричала моё имя? Почему я слышала лишь его, а не имя этого монстра Камаева?

Мужчина внимательно посмотрел на неё и, помедлив, мотнул головой.

– То, что это сделал Ринат, уже почти доказано, – сообщил он. – Знаешь, почему тебя так быстро отпустили?

– Из-за его отпечатков на том топоре? – предположила брюнетка.

– Оперативники обнаружили в ванной пятна крови и полотенце, на котором тоже есть кое-какие следы. Камаев перед твоим приходом решил смыть с себя кровь. Он не думал, что ты провела ночь не в квартире, и для него было полнейшей неожиданностью твоё появление. Поэтому, быстро прикинув, что к чему, он обвинил тебя в убийстве Инги, сославшись на твой сомнительный вид. Однако Бог, он же есть на небе, и безнаказанным после преступления Ринат не останется. Уж я-то постараюсь, чтобы его посадили туда, не выбераются…

Гнев так и наполнял глаза Глеба Валентиновича. Казалось, что из них вот-вот вырвутся молнии, но ничего такого не случилось, и он лишь перевёл дыхание, откинувшись на спинку стула.

– Это из-за завещания, да? – осторожно поинтересовалась Лавра, окончательно забыв о еде. – Марина с Ларисой говорили, что Ваша мама всё переписала на него.

– Моя мать… она всегда была немного чокнутой, – отмахнулся господин Холодов. – А уж после похорон отца и вовсе голову потеряла. Он умер десять лет назад от рака предстательной железы, поэтому интимных отношений между моими родителями не было никаких. Тогда Инга заводила тайные романы, о которых ни мне, ни сёстрам известно не было. Зато тайное стало явным в день панихиды. Мамаша сильно напилась и устроила на поминках дебош, прилюдно выложив правду и представив среди присутствующих своих кобелей, причём довольно юных для её возраста.

– Боже, какой кошмар… И Камаев был в их числе?

– Нет, он появился недавно, в последний год. Откуда его только нечистая принесла!.. Инга просто башку потеряла из-за него. Вдобавок, Ринат не беден, известен бомонду, пользуется успехом. Какого, спрашивается, чёрта ему понадобилось убивать её? Неужели из-за этих грёбаных векселей?!

– А что за векселя?

– Постбанкротные обязательства фирмы моей бедной матушки. Она разорила её как раз год назад не без помощи этого парня. Суд отобрал для кредиторов всё имущество обанкротившейся организации, а Инга утаила от всех векселя на общую сумму около миллиона. Деньги немалые для неё, а чтобы получить с них ещё доход взамен утраченной компании, она попросила вложить их в качестве уставного капитала в «Северстар», в эту Камаевскую студию. Ну и я там долю хотел иметь, уступил место Инге, думаю, пусть порезвится на старости. Знал бы, к чему это всё приведёт…

– А из-за чего они тогда вчера ругались? И причём здесь Австрия? Ваша мама говорила, что оттуда вроде для неё поступали какие-то деньги, а Ринат их тут же тратил на свои сомнительные проекты.

– На «Гранду» их деньги ушли, – огорошил её Глеб Валентинович и снова щелчком пальцев попросил у официанток счёт. – Тебе, наверно, известно, что нынче эту группу выводят на российскую эстраду, а занялась их раскруткой студия Камаева. На днях должна состояться презентация их нового сингла, Инга очень готовилась к этому релизу.

У Лавры так и отвисла челюсть. Надо же, настолько тесен мир.

– Я попрошу тебя не распространяться обо всём, что ты мне поведала, – продолжил господин Холодов, вылезая из-за стола. – Накалять обстановку лучше не стоит, они не заслужили таких потрясений.

– Как скажете, – пожала плечами девушка.

– А тебе с твоими снами я постараюсь помочь, – следом заверил её отец Марины. – У меня есть квалифицированный специалист, Арсен Урсулович, не слышала о таком?

– Нет…

– Это мой хороший знакомый, бывший дипломат. Сейчас он занимается частной медицинской практикой, проводит психологические сеансы. Думаю, он обязательно выяснит природу твоих снов.

В квартире Холодовых сегодня было многолюдно. Хотя удивляться было нечему, ведь встревоженные ужасным происшествием родственники пришли именно сюда, к единственному сыну покойной, который теперь занимался всеми делами. Встретила Лавру Екатерина Львовна. Она отнюдь не производила впечатление огорчённой женщины и, наверное, больше переживала за Лавру, чем за гибель свекрови. Впрочем, Гербер её отлично понимала. Вредная старуха наверняка успела потрепать нервы госпоже Холодовой. Если «бабуля» умудрилась довести до белого каления выпускницу, чего уж тогда говорить про всех остальных, кто имел несчастье общаться с ней долгие годы. Тем не менее, большинство из присутствующих всё же плакали, обсуждая происшествие.

В столовой, распивая валерьянку, сидели две женщины – полные противоположности друг друга в плане внешности. Значит, это и есть тёти Марины: Малона и Татьяна. Осталось только разобраться, кто из них кто. Вроде мать Тараса и Миколы отличалась добродушием, мягкостью, сердечностью ко всем и вся. Если так, то полная дама в вязаной жилетке и с копной светлых волос – тётя Таня. А вот её собеседница – худая, с синяками под глазами, с выпирающими скулами, в чёрной водолазке – мать Ларисы, с которой она, по слухам, любила часто ругаться.

– Здравствуйте, – кивнула им Лавра, которую сюда привела Екатерина Львовна.

– Это она, – сообщила им мама подруги и ласково похлопала её по плечу.

– Лавра, бедная ты наша, – сразу же потянулась к ней Татьяна Валентиновна и погладила по взъерошенной голове. – Что с тобой делали эти живодёры, зачем обидели нашу девочку…

– Лучше б Лариску подержали под замком, – фыркнула Малона.

– Типун тебе на язык! – отреагировала на это замечание её сердечная сестра. – Чем Ларисонька такое заслужила?

– Ей было бы полезно… для профилактики, – прокомментировала мать Ларисы и усадила выпускницу за стол.

– Я не голодна, – тут же отказалась Гербер от еды.

– Попей хотя бы сока, – предложила Екатерина Львовна, протягивая стакан. – Сегодня жарко, настоящие тропики. Когда уже дождик будет?..

– Ой, да ладно тебе, Катя. – Малона уселась рядом с девушкой, хватая лекарства и начиная их по очереди распечатывать. – Вот наступит август, сама первая на Карибы умчишься солнце искать.

– Не надо, дамы, вот похороны справим, все вместе на море поедем восстанавливаться после такого стресса, – помирила их Татьяна и вновь глотнула успокоительное из чашки.

– Лаврунь, тебя отпустили! – ворвалась к ним Лариса и тут же обняла её. – Я ведь говорила, мой дядя быстро всё уладит!..

– Ты ещё здесь?! – вдруг закричала на неё мать и швырнула в дочь пару пилюлек, которые успела достать из упаковки. – Твоя пересдача по плаванию ровно в два! Марш в академию…

– Матух, какая академия, какая пересдача??? У меня бабушку убили, я после сегодняшнего кошмара никакие нормативы не пройду!..

– Твой тренер звонил мне полчаса назад, – шлёпнула ладонью по столешнице злая тётка, готовясь запустить в девушку ещё одну таблетку. – Он ждёт тебя и, кстати, напомнил мне, что ты у него самая худшая студентка!

– Правильно, мне больше лёгкая атлетика нравится, чем барахтанье в бассейне. Не, мутер, ты конкретно от лекарств окосела. Представь, Лавра, она меня в день смерти нашей дражайшей Инги, в такой ужасный день, на учёбу пытается отправить!

– Может, и Лавру с собой возьмёшь? – предложила Екатерина Львовна, не замечая скандала. – Ей здесь точно покоя не дадут, скоро Эрнест подъедет, привезёт с собой сослуживцев Инги Михайловны.

– Господи, им-то здесь чего надо! – замотала головой Малона, забывая про дочь и возвращаясь к пилюлям.

– Малуш, какая ты колючая, – усовестила её добродушная сестра, щипая пух на своей вязаной жилетке. – Она же с ними тридцать лет бок о бок с преступностью боролась, пусть почтят нас визитом вежливости. Наверное, хотят узнать, как всё случилось…

– Нет, тётя Кать, я пас, я сейчас не в форме плавать, – отказалась Лариса.

– Слушай, я тебе обещаю, не сдашь сегодня этот чёртов зачёт, отправлю до конца каникул к твоему папаше. Глядишь, и останешься у него насовсем, может, он тебе любовь к высшему образованию привьёт! – пригрозила разгневанная маменька.

Лариса ничего не ответила, поджав губы, и с печальным видом ушла обратно в коридор.

– Но мне надо привести себя в порядок, – внесла Гербер очередной аргумент, показывая грязные ноги и липкие ладони.

– Тогда давай бегом в ванную. Так и быть, попрошу Миколу отвезти вас, – жестом указала на выход Татьяна Валентиновна, а сама схватилась за мобильник.

Хорошо, хоть сегодня в трубах имелась и горячая, и холодная вода, не пришлось бегать с вёдрами к колонке. За всё то время, что девушки готовились к визиту в академию, Лавра ни разу не увидела и не услышала ни Марину, ни Олесю. Впрочем, младшенькую наверняка отправили к знакомым или к родственникам подальше от таких мероприятий, как похороны. Но куда пропала рыжая подруга? Хотя, может, после утреннего потрясения Марина приходит в себя. Пусть тогда погорюет, отведёт душу, как-никак она единственная хорошо ладила с Ингой. Это у Лавры смерть старухи не вызывала особых огорчений. Её расстроили лишь две вещи: что именно она стала свидетелем убийства и что её посмели (хоть и ненадолго) упечь за решётку.

– И почему всё прекрасное всегда портит какая-нибудь гадость? – возмущалась Лавра. Она вместе с невесёлой Ларисой поджидала Миколу у арки возле дома Холодовых.

– Ты о чём? – переспросила та.

– О бабке твоей. Вчера мы так здорово погуляли по городу, были в университете, фотографировались, строили планы на предстоящие дни, а тут вдруг такое…

– Да, ты права. Всегда найдётся сволочь, которая испортит бочку мёда своей ложкой дёгтя. В данном случае под сволочью я имею в виду Рината, конечно.

– Полностью с тобой согласна, он даже хуже, чем просто сволочь. Так меня подставить!

Увидев синюю «Ладу» 15-й модели, которая мелькнула в начале проспекта, Лариса махнула рукой.

– Не хочу про это вспоминать, ужасные были времена.

– Ну так и щас не лучше, – философски заметила девушка и подошла к автомобилю.

Рыжий парень, сидящий за рулём, жестом приказал им быстрее залезать к нему, и девицы послушно заняли свои места. Им обеим хотелось поговорить о наболевшем, да и Микола мог сказать что-нибудь новое об убийстве Инги. Ведь он всё это время был на месте преступления и наверняка видел, как собирают улики против мерзавца Рината.

Глава 6 Больше романтики

Всю дорогу до самой академии ребята обсуждали лишь одну тему – как и зачем Камаеву понадобилось убивать старушку Холодовых. Лариса, в общем-то, не сомневалась в причинах этой трагедии. А вот Микола почему-то не торопился с выводами. Оно и понятно, парень чуть ли не весь вечер шушукался с любителем пожилых дам, курил с ним, делился впечатлениями. По всему было видно, что с Ринатом у них сложились достаточно хорошие отношения.

Лавра, впрочем, не хотела думать на эту тему. Её передёргивало от одних только воспоминаний о сегодняшнем жутком утре. К тому же смерть Инги Михайловны была не единственной неприятностью, с которой она столкнулась. Больше всего хотелось узнать природу своих снов, в которых Аида навязчиво пыталась её убить. С каждым разом такие сны всё сильнее проявляли себя в реальности. И если в первый раз Лавра отделалась лишь ранкой на ноге, то сегодня проснулась на улице в окровавленной сорочке. С этим срочно необходимо было что-то делать.

– Как закончите, перезвоните мне на мобилу, – предупредил Мик, высаживая девушек на людной улице Декабристов. – Одни никуда не уходите, дядя Глеб велел мне охранять вас сегодня, не подводите, ладно?

– А ты разве не посмотришь, как я буду грациозно плавать? – уточнила Лариса, повесив на плечо кожаный рюкзачок.

– Прости, я, конечно, обещал от вас не отходить, но у меня дела… – отмахнулся парень и в мгновении ока умчался на машине в сторону набережной.

Лавре было как-то всё равно: станут ли её охранять люди Глеба Валентиновича или оставят в покое. Мысли по-прежнему вертелись вокруг странных снов. По просьбе ничего не подозревающей Ларисы она взглянула на грандиозное здание, прочитала слова на вывеске и последовала за девушкой внутрь. Честное слово, не стоило соглашаться на эту поездку. Куда лучше было бы обсудить последние события с Мариной. Конечно, она мало верила в слова Лавры, но, по крайней мере, знала, что мистические явления могут быть вполне реальны.

В холле первого этажа людей практически не наблюдалось. Здесь вовсю шёл ремонт. Стены были покрашены лишь наполовину, а на полу тут и там светлели капли извёстки, которой недавно покрыли высокий потолок.

– В этом корпусе находится наш бассейн, вернее два: один общий, другой для секционных занятий, – сообщила Лариса и, приблизившись к проходной, показала свой студенческий билет.

Вахтёрша недоверчиво воззрилась на её подругу, у которой никакого документа при себе не имелось. Однако сестра Марины сказала, что это её сокурсница, и преграда была преодолена.

– А разве у твоего тренера нет отпуска, ведь уже июль, а он, бедный, зачёт у тебя принимает? – пожалела Гербер незнакомого преподавателя по плаванию.

– Он у нас какой-то супер-пупер профессионал, натаскивает всякие команды для спортивных турниров. Я ему пару раз нахамила на занятиях, вот он и издевается надо мной. Ничего, мне абсолютно не проблемно приходить сюда.

Они прошли по длинному коридору со сводчатым потолком и с высокими окнами и спустились в помещение, где пахло хлоркой. Так и есть, это оказалась раздевалка с множеством пустых шкафчиков.

– Сегодня вроде мужской день, – сказала Лариса, распаковывая рюкзак.

Она достала широкое полотенце, закрытый купальник, плавательную шапочку и очки на мягкой резиночке. Из зала, где располагался сам бассейн, доносились крики плескающихся парней. Значит, Лариса угадала. Пока она переодевалась, Лавра решила разведать обстановку.

Бассейн имел длину не меньше 30 метров, обладал встроенной площадкой для прыжков с высоты и в ширину казался весьма внушительным. Словом, у академии был отличный водоём для студенческих тренировок. Семь плотных фигур в красных шапочках бороздили его, перекидывая друг другу коричневый мяч. От их резких движений разгулялись волны, которые ударялись о бортики, забрызгивая пол. Впрочем, никто, кроме Лавры, на это не обращал внимания. По другую сторону, вдоль зрительских скамеек, важно расхаживал тренер, периодически выкрикивая своим ученикам различные замечания. Он не мог заметить Гербер, поскольку шёл в обратном направлении, зажав в мощной руке секундомер. На рослом мужчине, в отличие от его подопечных, были серые штаны от спортивного костюма и белая футболка. Ещё Лавра отметила, какая у него крупная шея и густые каштановые волосы. Что-что, а в такого бы тренера она непременно влюбилась.

– Вау, какие курочки! – воскликнул один из парней, сняв плавательные очки. Кто-то тут же похотливо присвистнул.

– Иди к нам, у нас тут прохладно, – крикнул другой пловец.

– Я не захватила купальник, – ответила Лавра. Раньше бы она непременно обиделась на такое поведение молодых людей, но за последнее время научилась воспринимать это как шутку.

– А кого стесняться, давай так, – махнул рукой вратарь и вылез на бортик.

– Отставить! – рявкнул наконец-то тренер и обернулся к девице. – Лариса, что ж ты без купальника пришла, как зачёт будешь сдавать? На теории?..

– А она, Игорь Станиславович, хотела Вам в джакузи сдаться, – вмешался один из спортсменов и с ухмылкой уставился на Гербер.

– Ещё слово, и ты отправишься в аут, – пригрозил ему нелиберальный преподаватель, подходя к лестнице. – Лариса, ты соображаешь, что твой куратор сделает с тобой осенью?! Ты уже пятый раз пытаешься закрыть сессию…

– Вы ошиблись, – огорошила его Лавра. – Я не Лариса, она в раздевалке готовится, сейчас будет…

Мужчина поднялся к ней и замер, в изумлении раскрыв рот. Впрочем, Гербер тоже потеряла дар речи, узнав в этом лице знакомого человека. Полминуты они смотрели друг на друга без звука, отвлекаясь разве что на смешки и возгласы плескающихся в бассейне ребят. Наконец, Лавра оторвала взгляд от его серо-голубых глаз и ещё раз осмотрела с головы до ног. Не считая отросших волос, в Игоре Селивёрстове мало что изменилось. Даже наоборот, он стал красивее, и девушка приветливо улыбнулась ему.

– Неожиданно, – признался он, не зная, как ещё можно отреагировать на столь внезапную встречу.

– Да уж, – ответила она.

– Лавра? Игорь Станиславович?.. – Лариса вышла к ним, на ходу поправляя не слишком удобную резиновую шапочку. – Вы знакомитесь или ругаетесь?

– Знакомимся, – испугалась Гербер, что блаженный вид сейчас выдаст её. – Меня перепутали с тобой, это так… забавно.

– Ага, прикольно, – захихикала Лариса, кивнув преподавателю в знак почтения. – Мы что, с ней так сильно похожи?

– Издалека есть небольшое сходство, – нахмурил брови Селивёрстов и, опомнившись, указал рукой вниз. – Прошу, разминайся, а я схожу за ведомостью. Твоя подруга случайно не желает взглянуть на мои медали?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Лаврик, не хочешь уделить внимание моему любимому тренеру? Ему доставляет большое удовольствие хвастаться своими прошлыми победами. Нет ни одного студента, который бы не полюбовался его бронзовыми кубками с мирового первенства.

– Ну, если с мирового… – качнула головой брюнетка, про себя отмечая, что было бы неплохо оказаться сейчас с ним наедине.

Лариса окликнула забытых в бассейне парней и махнула им рукой, на ходу разминая колени и плечи. С внезапным криком «Ловите меня!» она метнулась к ним и грузно плюхнулась в воду. Обрадованные такому счастью спортсмены поспешили к ней. Правда, ребята на деле оказались истинными кавалерами и начали любезно помогать ей готовиться к зачёту. Глядя на это, Игорь улыбнулся и без слов повёл Лавру в свою каморку в самом углу зала.

Гербер чувствовала себя странно. Боль в животе, не покидавшая её с самого утра, вдруг прекратилась. Тело казалось лёгким, а мысли стали путаться. Поэтому она предпочла молчать, дожидаясь, пока Селивёрстов откроет дверь.

Кабинет тренера был достаточно большим. Здесь расположились диван, широкий письменный стол, навесные шкафчики, холодильник и телевизор. Он был выкрашен в цвет слоновой кости, отчего казался довольно просторным. На полу раскинулась жёлтая ковровая дорожка. Чуть дальше от входа висел стенд с дюжиной наград и грамот, к которым и направилась ничего не подозревающая Лавра.

– Как ты здесь очутилась? – спросил он, схватив её за руку.

– Я… теперь живу в Петербурге, буду учиться в аспирантуре, – слегка удивилась Лавра такой реакции и уставилась на его крепкие пальцы, сжимавшие запястье.

– Это неправильно, – вдруг заговорил Игорь странным голосом. – Мы не должны были встретиться…

– Почему? Что происходит?

– Мне бы тоже хотелось узнать это, – парировал Селивёрстов и отошёл к столу, нервно поправляя густые волосы. – Марк Франкович знает, что ты здесь?

– Именно он и организовал мой переезд, – улыбнулась Гербер и приблизилась к нему. – Игорь, тебе вовсе незачем беспокоиться.

Он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза, вот только взгляд его был далёк от дружелюбного.

– Что не так? – спросила Лавра, и в голове всплыли газетные статьи о нападениях невского демона. Тогда, в поезде, она подумала, что Селивёрстов имеет какое-то отношение к ним, но потом забыла как о банальной газетной утке.

– Нет, всё нормально, – выдержав паузу, сказал Игорь, хотя лицо его говорило об обратном. – Просто твоё появление здесь… В последний раз мы виделись в несколько других условиях и…

– Послушай, я точно так же не хочу вспоминать те времена. Но видеть тебя целым и невредимым мне приятно.

Мгновение они просто смотрели друг на друга. Лавра старалась улыбаться, прекрасно понимая, что в её присутствии Игорь чувствует себя не в своей тарелке. Забавно, такой же была реакция у Романа Кривовцова, когда она столкнулась с ним в университете.

– Лариса, она что, твоя сестра-близнец?

– Нет, – засмеялась Гербер. – Она двоюродная сестра Марины Холодовой, я у них живу. Я даже не представляла, что вы знакомы… Ну, что ты преподаёшь у неё плавание.

Он ничего не ответил, зато его взгляд немного потеплел.

– Она никак не может сдать тебе зачёт, – продолжила девушка. – А сегодня к тому же в их семье случилась большая неприятность. Утром нашли тело их бабушки. Её убил молодой любовник… топором для рубки мяса, а мы в это время спали в соседних комнатах…

– М-да, – мотнул головой мужчина и достал из ящика стола какую-то бумажку. – Тогда лучше я ей этот чёртов зачёт так поставлю, она в любом случае его не сдаст, потому что великая лентяйка.

– Было бы благородно с твоей стороны. После шока, который мы все пережили утром, она явно не в форме.

– Значит, ты теперь остановилась у Холодовых. И долго продлиться твоё обучение в аспирантуре?

– Года три, если ещё удастся попасть на дневное отделение, – ответила Лавра, наблюдая, как он ставит свою подпись в бланке.

– Аспирантура это хорошо, – ответил Игорь и вздохнул. – Рад, что у тебя всё складывается так, как ты запланировала.

Селивёрстов протянул ей ведомость и вновь задержал взгляд на глазах Лавры. Впрочем, она была не против такого внимания к себе.

– Игорь Станиславович, Ваша студенточка уже замёрзла ждать, – вдруг появился на пороге кабинета один из тех парней в бордовых плавках и с алой шапочкой на голове. Он запнулся, заметив, что Лавра и тренер стоят слишком близко друг к другу. – Простите, что без стука…

– Да, учтивости тебе не занимать, Денис, – Селивёрстов в одно мгновенье превратился в строгого наставника. – Лавра, ты помнишь этого молодого человека?

Гербер внимательно посмотрела на парня, и его лицо, действительно, показалось ей смутно знакомым.

– Он победил к соревнованиях, которые проходили в Речных Воротах прошлым летом, – пояснил Игорь.

– А, точно, – обрадовалась Лавра. – Это твой лучший ученик… Он тоже переехал в Петербург?

– Я лучше пойду, – замялся парень.

– Я скоро буду, можете пока поиграть там без меня, – крикнул ему вслед Игорь.

Спортсмен виновато кивнул и быстро вышел, плотно закрыв за собой входную дверь.

– Я тренирую сборную страны перед мировым первенством, – сообщил Селивёрстов.

– Здорово. Знаешь, а нам нужно обязательно встретиться ещё раз. Тем более мы теперь живём в одном городе. Да и Марина обрадуется. Она давно желает поблагодарить тебя за своё спасение…

– Не думаю, что это хорошая идея…

– Но почему? Нет-нет, я настаиваю! И вообще, сейчас у Холодовых несчастье, Марине не помешает развеяться, впрочем, как и мне. Давайте сходим в кафе, посидим, поговорим, ведь мы не виделись целый год.

– Я подумаю, – апатично ответил Игорь на это предложение. – У меня сейчас не так много времени.

– Я оставлю адрес и номер телефона, обязательно позвони, когда сможешь, – проговорила Лавра и быстрым почерком написала свои координаты на краешке какого-то спортивного журнала, который лежал на столе.

– Хотя, может, ты права, – задумался Селивёрстов.

– Ну конечно! – обрадовалась девушка. – Я ещё никуда не ходила по вечерам в этом городе. Говорят, здесь красиво…

– Тогда лучше встретиться сегодня, – улыбнулся Игорь, хотя Лавре и показалось странным его внезапное согласие. – Только лучше без Марины.

– Ну, ладно, – кивнула она, и сердце забилось вдвое чаще.

Лавру переполняли чувства. Как-никак, он попросил встречи без свидетелей. Она прекрасно помнила, как хорошо ей было проводить с ним время прошлым летом, прогуливаясь по местным достопримечательностям.

Лариса, действительно, грелась, обернувшись махровым полотенцем, и следила за мячом, который летал из одного угла бассейна в другой. Когда преподаватель и Лавра вернулись, в глазах племянницы Глеба Валентиновича сверкнула какая-то искорка. Наверняка тот парень рассказал во всех красках то, что успел увидеть в каморке тренера.

– Игорь Станиславович, хочу Вас предупредить, что Лавра девушка из провинции и к грубым приставаниям не привыкла, – съязвила Лариса. – К тому же ей сегодня попало от милиции, а Вы…

– А я? – переспросил тот, расставив руки на поясе.

– Успокойся Лариса, с твоим тренером мы давние знакомые, – вмешалась Гербер, чтобы внести ясность.

– Откуда?! – удивилась девушка.

– Пошли, я замолвила за тебя словечко, сдача нормативов отменяется, – протянула она ей ведомость и переглянулась с Игорем.

Он беспристрастно взирал на них, закрывая своей плотной фигурой любопытные лица пловцов, которые подслушивали разговор.

– Ничего себе, – повеселела Лариса и мигом поднялась со скамьи, благодарственно кивнув преподавателю. – Спасибо, Вы оказали мне неоценимую услугу, хоть мамку немного порадую…

Напоследок, Лавра посмотрела на Селивёрстова и вновь почувствовала себя легко и бодро. Ни о чём другом она уже не думала: ни об утренних неприятностях, ни о страшных снах. Игорь определённо оказывал на неё положительное влияние. Жаль лишь, что открыто сказать ему об этом она не могла.

Удивлению Ларисы не было предела. По пути на улицу она всё задавала разные вопросы по поводу отношений Лавры с требовательным преподавателем.

– Это же судьба, ты понимаешь!.. – восхищалась она таким стечением обстоятельств. – Вы расстались с ним прошлым летом, а в этом году увиделись снова. И не где-нибудь, а в Питере, чего никто из вас не мог предположить. Боже, как это здорово!

– Да, наверное, – лишь смущённо кивала Гербер, вспоминая встревоженные глаза Игоря.

– Я верю в судьбу. Лавра, будь уверена, это твой шанс…

На улице Декабристов по-прежнему царило оживление. Люди сновали взад-вперёд, как муравьи, не замечая ни себя, ни других. Лавра поискала взглядом «Ладу» Миколы и недоумённо покосилась на Ларису, когда та направилась к соседнему перекрёстку.

– Ты куда, твой брат же велел вызвать его, когда освободимся? – напомнила выпускница, жмурясь от солнца.

– Лавра, не будь занудой, пошли своим ходом, у Мика, стопудово, полно дел и без нас, – ответила та с таким видом, словно Гербер предложила ей что-то мерзкое. – Давай, хоть на метро прокатишься, неужели не любопытно?!

Лавра поразмыслила пару секунд. Всё-таки за последние дни на неё никто не покушался, не беря в расчёт странную гибель Инги Михайловны. Вряд ли кто-нибудь станет преследовать выпускницу сейчас. Поэтому она согласилась с предложением Ларисы.

– Смотри, это Канал Грибоедова, – пояснила племянница Глеба Валентиновича, когда они миновали перекрёсток и зашагали по изящному мостику.

Метро «Садовая» ничем не впечатлило ещё с улицы. Да и внутри особых изысков замечено не было. Лариса купила карточку на десять поездок, и они успешно прошли через турникеты. Народу в подземке было много, сразу видно, что большинство петербуржцев привыкли пользоваться этим видом транспорта.

– Ты какая-то напряжённая, – подметила задорная Лариса, купив в киоске мороженое. – Не боись, мы не раскроем дяде Глебу страшную тайну нашего пути до дома.

– Дело не в этом, – мотнула Лавра головой и пропустила двух бородатых старцев, которые торопились на электричку. – Просто Игорь пригласил меня на свидание.

– Свидание??? Так это же замечательно, это классно! – Сестра Марины вновь засверкала от счастья, словно это её позвали на вечернюю прогулку. – Только я не пойму, чего ты такая хмурая? Ты его боишься?..

– Нет, – солгала Гербер, вновь пропуская вперёд себя молодую маму с коляской. – Мне бы твоего дядю убедить, чтобы он меня этим вечером отпустил, понимаешь, в чём проблема?

– А, точняк, он будет строить из себя ответственного папашу, есть у него такая дурная манера. Он и меня иногда пилит похлеще мамки. Хотя, ты знаешь, учитывая нынешние обстоятельства, ему не до твоей безопасности. И вообще, я не в понятках, что он так за вас с Мариной печётся?

– Есть свои причины…

– Ну, я слышала там про разборки, которые случились зимой, только Питер-то совсем другой город, кто вас тут отыщет. Короче, ты не беспокойся по поводу отмазки перед дядей Глебом. Молча себе иди, куда вы там собрались. А я скажу, что ты пошла ко мне в гости с ночёвкой…

– С ночёвкой? – не поняла Лавра. – Я не намерена занимать Игоря на всю ночь, ты что… Ну, посидим в кафе, поговорим, не более того. К тому же твоя мама может меня выдать.

– Матуха в эту ночь домой точно не явится, останется у Холодовых. Я её знаю, ей страшно быть одной в такой час. А насчёт простых посиделок я так скажу: он тебя с этого свидания никуда не отпустит, будь уверена. Я видела, как он смотрел на тебя.

– А как смотрел? – приободрилась брюнетка, уже не замечая столпотворения у электропоездов.

– Так смотрит только тот, кто собирается хорошенько тебя… Ну ты поняла, да? Хорошо ещё, что слюни не потекли… У нас за ним в академии девчонки бегали пачками, соблазняли, просились на индивидуальные занятия. Что уж там, я и сама в него поначалу втюрилась, такой вот он притягательный чел. Я тебе даже завидую, Лавруш, бравого мужика подцепила.

– Да брось ты, – застеснялась девушка, поглядывая на пустынную платформу.

И тут, когда она уже хотела размечтаться в преддверии романтического вечера, её спина почувствовала холод. Такое невозможно не заметить, тело как будто просветил рентген, настолько сильно кто-то смотрел сейчас на неё сзади. Лавра резко обернулась, и пол под ней вдруг задрожал от приближения очередной электрички. Прямо напротив неё, метрах в пяти, возле киоска, торгующего прессой и бульварными книжками, стоял некто в сером. Лариса продолжала что-то рассказывать про Игоря, не замечая реакции подруги. Но тип в сером вызывал самые настороженные чувства и не внушал доверия. Станет ли петербуржец наряжаться в непонятный костюм в такую сухую жаркую погоду? Допустим, что странных людей в этом городе хватает, но почему он не уходит, а у самой Лавры не утихает чувство, что он смотрит именно на неё?..

– Что там? – тоже насторожилась Лариса. – Кого-то увидела?

– Мне кажется, что тот человек следит за нами, – прошептала Гербер, понимая, насколько глупо было гулять по городу без охраны.

– Да?! – удивилась та и повнимательнее посмотрела на неизвестного, который, словно почувствовав, что его обнаружили, поспешил за толпой, уходящей на поверхность города.

– Надо его задержать, – дёрнулась за ним Лавра, не дожидаясь мнения подруги.

Человек в сером двигался не слишком быстро, и Гербер боялась потерять его из виду. Он был одет очень подозрительно: лёгкая долгополая накидка на манер осеннего пальто с поднятым воротником и насаженная на небольшую голову шапочка-«плевок». Нет, теперь-то выпускница не сомневалась, этот «фрукт» наблюдал именно за ней и сейчас пытался затеряться среди прохожих, зная, что его увидели.

– Лавра, Лавра, я могу обойти, – сообщила Лариса и без спроса повесила на её плечо свой тяжёлый рюкзак. – Щас я его тебе доставлю…

Она прибавила скорость, грубо отпихивая медлительных граждан. Гербер тоже поторопилась, но из-за тяжести рюкзака шла не так быстро, как хотелось бы. Она заметила, что «серый» господин резко рванул вправо в какой-то коридор, а через мгновенье туда же исчезла и Лариса.

Дойдя вместе с основным потоком до нужного поворота, выпускница перевесила неудобный рюкзачок на правое плечо и прибавила шаг. Этот коридорчик вёл обратно на платформу, только в обход лестниц и ларьков. В его конце мелькали люди, которые спешили в метро.

– А-а-а, караул! – заверещал женский бас из толпы, которая двигалась мимо этой отдушины. – Смотри-ка, чего делается! Милицию сюда, милицию!!!

Лавра, что есть силы, поспешила в том направлении и вылетела к обеспокоенному народу как раз в тот момент, когда неизвестный в сером, успев натянуть свою шапочку на лицо, наносил очередной удар Ларисе. Та приняла боксёрскую стойку и не давала причинить себе вред, защищаясь умелыми приёмами самообороны.

– Люди, это опасный преступник, хватайте его! – придумала Гербер повод для спасения Марининой сестры, а сама, взяв рюкзак в ладонь, понеслась к месту схватки.

– Уйди, Лавра, я сама!.. – зашипела Лариса, отразив очередную атаку и пнув мерзавца по коленной чашечке.

Тот пошатнулся назад и толкнул нескольких зевак, которые, вероятно, собирались разнять склочников. Буйный незнакомец, бросив на выпускницу взгляд озлобленных серых глаз, сделал внезапное сальто назад, опрокинул ещё двух парней, а затем пустился наутёк по перрону прямо к лесенке, ведущей на поверхность. Лариса кинулась было за ним, но напоролась на медленно соображающую толпу.

– Оставь, здесь его ловить бессмысленно, – смирилась Гербер с поражением, вручая ей обратно сумку с плавательными принадлежностями.

– Ты оказалась права, он первый напал на меня, значит, действительно следил, – сообщила Лариса, озираясь на зевак и на спешащих к ним охранников метрополитена.

– Что здесь стряслось? – спросил парень в сиреневой рубашке с погонами.

– Ничего, хотела наказать вора, а он оказался шустрый как поросёнок, – живо отмахнулась от их услуг племянница Глеба Валентиновича.

– Где он, может, кто успел задержать?.. – заметался секьюрити по сторонам.

– Да забудьте, ребята, он сам, кого хочешь, задержит, – подметила девушка, подхватила приятельницу и силой повела в обратном направлении. – С ними проще не связываться, а то мигом в ментуру упекут для выяснения обстоятельств. Давай лучше уедем отсюда по-быстрому.

Если охрана метрополитена и желала досконально выяснить причину беспорядков, то девушек к тому времени уже поблизости не оказалось. Они, преодолев площадку между мраморными колоннами, заскочили в электричку и были таковы.

Поезд, развозивший людей под городом, мало чем отличался от своих наземных собратьев. Разве что салон просторнее и за окном сущий мрак, а так никаких новых ощущений Лавра не испытала. Ну, немного страха, совсем чуточку… И вообще, она не прислушивалась к чувствам, занятая другой проблемой – неизвестным человеком в сером, с которым столкнулась на станции. Кто он и что ему нужно? Лариса сказала, потирая покрасневшие от драки запястья, что негодяй буквально напрыгнул на неё в тот момент, когда она выбежала следом за ним из пустого коридора. Мужчина не произнёс ни звука, даже когда получил жёсткий отпор. Нормальный бы человек давно отступил, а этот упорно старался уложить её наповал.

– Может, он и есть сумасшедший, – предположила Лавра, придерживаясь за поручень. Они как раз проезжали станцию, на стенах которой темнели буквы «ЛИГОВСКИЙ ПРОСПЕКТ».

– Ты меня начинаешь пугать, – зашептала Лариса. – Он что, очередной твой знакомый?..

– Может, я и ошибаюсь, но сдаётся мне, что это тот самый тип, который пытался сжечь нас с Мариной в поезде.

– Тогда тебе, подруга, надо в ментовку валить, этот чмырь может выследить тебя опять.

– Я говорила, что не стоит пренебрегать требованиями безопасности. Твой дядя не стал бы так беспокоиться за меня, если бы не был уверен в реальности угрозы. Теперь-то моё свидание с Игорем точно накрылось медным тазом…

– Ну, думаю, мы решим этот вопрос, – как-то странно сказала Лариса да ещё с таким видом, будто задумала очередное озорство.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила Лавра.

– Дяде вовсе незачем знать об этом инциденте, – без тени смущения предложила девушка. – Лично я ему ни о чём таком сообщать не намерена.

– Даже не знаю, что ответить на это, но… но я так хочу увидеться с Селивёрстовым, – растерялась Гербер в собственном выборе, снова придерживаясь от резкой остановки поезда. Почти все пассажиры высыпали на платформу и устремились к выходу в город. Девушки не стали исключением и, тихо переговариваясь, направились на улицу.

В квартире Холодовых было людно. Несколько мужчин, среди которых Лавра узнала таинственного Шершнёва, топтались прямо в коридоре, отравляя воздух сигаретным дымом. В гостиной журчали голоса, а в дверном проёме показался седовласый старец в траурном костюме и с несколькими орденами на груди. Скорей всего, это один из бывших коллег Инги. Лавра слышала от родных Марины, что те собирались прийти сегодня днём с визитом вежливости. Туда-сюда сновала Груня, таская на подносе стаканы, тарелки, салфетки и таблетки. Лавра приветливо кивнула ей, а Лариса поспешила в ванну.

– Какая трагедия и надо же, чтобы она произошла в момент твоего приезда, – насмешливо произнёс чей-то томный голос над ухом, и Гербер встретилась со взглядом зелёных глаз Шершнёва.

– Смерть в одном столетии дарует жизнь во всех грядущих, – ответила выпускница и заметила, как удивился помощник Глеба Валентиновича этой фразе.

– Я смотрю, гибель Инги тебя не особенно расстроила, – подчеркнул он, погасив недокуренную сигарету в серебристой пепельнице.

– Не могу сказать, что я рада, поскольку именно мне довелось натолкнуться на её кровавое тело этим утром.

– Судя по рассказам Глеба, ты всегда оказываешься в ненужном месте и в ненужный час, – сказал он с таким видом, будто пытается в чём-то обвинить. – Может, сегодняшние происшествия вовсе не так случайны, как кажутся на первый взгляд?

– Простите?

– В этом деле больше вопросов, чем ответов, – продолжал Шершнёв загадочным голосом.

– Ингу Михайловну убил Ринат, какие тут ещё могут остаться вопросы? – не выдержала девушка.

Мужчина ухмыльнулся, но от ответа уклонился, обернувшись на Екатерину Львовну. Та вышла из Марининой комнаты и переглянулась с ним. Лавра была уверена, что лица у них сделались весьма недружелюбными.

Отвязавшись от странных вопросов Шершнёва, Лавра добрела до своей комнаты и заперлась на замок. Этот разговор ей не понравился. Помощник Глеба Валентиновича словно знал о чём-то, что проливало свет на последние события. Почему-то возникло такое ощущение, будто он подозревает в несчастье именно её.

Она посмотрела на своё отражение в зеркале и вздохнула. А ведь отчасти Шершнёв был прав. В убийстве Инги имелось много странностей. Взять хотя бы то, что Ринат совершил столь жестокое преступление под носом у многочисленных свидетелей. Даже если решить, что он действовал импульсивно, на его месте Лавра бы попыталась как-нибудь скрыться…

С другой стороны, кухню Инги Михайловны заполнял газ, который обязательно привёл бы к очередной трагедии, если бы не появление Гербер. Что, если коварный любовник желал таким образом избавиться от всех взрослых внуков Инги? Если так, тогда почему он сам вызвал милицию? Что-то в этой истории не состыковывалось.

Лавра сняла с себя шёлковую блузку и увидела блестящую пуговичку, которая покатилась по полу. Не хватало ещё в такой обстановке ремонтировать одежду. Девушка подняла её и положила на стол рядом с вазой искусственных роз. Нацепив майку, Гербер решила отправить эти гадкие цветы в помойное ведро. И только она собралась выйти, как в дверь требовательно постучались.

– Лаврочка, ты будешь обедать? – поинтересовалась Груня, заглянув внутрь.

– Нет, теперь если только ужинать. А который, кстати, час? – вспомнила выпускница, что её часы пропали день назад.

– Что-то около четырёх, – прошептала прислуга и, прикрыв за собой дверь, заговорщицки поманила к себе. – Хозяин в гневе, звонил нотариус его мамани и подтвердил, что её квартира вместе со всеми сбережениями отписана любовничку.

– Разве в свете последних событий Рината нельзя лишить наследства?.. – Лавра не сильно удивилась такому известию.

– Ничего ему не достанется, конечно, но злоба на Ингу осталась. Ты вообрази, если б твоя мамахен так поступила? Не знай, не знай, я бы свою после такого точно придушила. Где это видано, чтобы всё кровное и вдруг какому-то там проходимцу!

– А что с Мариной, я её не могу найти?

– Она очень горюет по Инге, – с грустью вздохнула Груня. – Катерина хочет всех вас к Малоне домой отправить, пока тут все дела не уладятся. Лариса уж больно настаивает на этом.

Внутренне Лавра обрадовалась Ларисиной задумке. Если у той получится, возможно, ей удастся тайком от взрослых уйти на встречу с Игорем. Правда, она дала ему этот адрес, не зная заранее, что придётся проводить этот вечер в другом месте.

– Слушай, а если я попрошу тебя об одной услуге, сделаешь? – прервала она горничную.

– Да, а что надо-то?.. – сощурилась служанка.

– Сюда может позвонить или даже прийти человек, Игорем звать. Ты ему скажи, что я у Ларисы, дай ему наши координаты, но Глебу Валентиновичу с Екатериной Львовной ни слова. Можешь?

– Я и не такое проделывала, – горделиво усмехнулась Аграфена, выйдя обратно в коридор. – Всё сделаю, будь спок.

– Я тебе так признательна, – ещё больше повеселела Лавра, но мигом поменяла лицо при появлении Эрнеста Львовича, который поприветствовал её со стороны столовой.

Гербер кивнула ему, распрощалась с домработницей и, глянув на вазу в руке, бросила её на софу. Лучше навестить рыжую подругу, иначе некрасиво получается – у той несчастье, а она строит интриги, лишь бы увидеться с Селивёрстовым.

Холодова лежала в окружении своих бесчисленных мягких игрушек и казалась спящей. Её лицо на этот раз было красным и заплаканным. Плотные золотистые шторы не давали июльскому солнцу проникнуть в спальню, отчего здесь установился полумрак.

– Иди сюда, – хриплым голосом попросила подруга, шевельнувшись под шёлковым покрывалом, – я тебя так долго не видела.

– Не хотела мешать, мы с Ларисой ездили в её академию. – Гербер отошла от двери. – У меня такие новости…

– Лаврик, боюсь, я не настроена слушать новости, – вздохнула Марина, освобождая ей место возле себя.

– Мне жаль, что с твоей бабушкой всё так получилось. Но вчера она, конечно, обзывала меня последними словами…

– Да, с ней было нелегко, – признала рыжая девушка, обнимая розового слона, которого она привезла с собой из провинции. – Особенно она плохо сходилась с посторонними, вроде тебя. Сложный характер. Наверное, и я такая же в какой-то степени. Но такая ужасная смерть… Ведь ба его так любила, буквально стелилась перед ним как половая тряпка. Лариска была права, он выродок, и я его теперь ненавижу…

– Не думаю, что их связывало что-то большее, чем постель или деньги, – предположила выпускница. – Я слышала, как они ссорились вчера. Инга Михайловна весьма борзо вела себя с ним. Это неправильно, для таких целей можно было подыскать себе мальчика без денег.

– Это не оправдывает того, что сделал Камаев! – возразила Холодова с нескрываемым возмущением. – Тешу себя мыслью, что отец задаст ему жару. Этот гад живым уж точно из тюрьмы не вылезет!..

– Забудь об этом, Ингу Михайловну в любом случае уже не вернуть, – погладила Лавра её по всклоченной голове. – Лучше послушай, кого я сегодня повстречала в бассейне.

– Кого-то из родных? – ожила Марина, крепче прижимая к груди своего слоника. – Или из друзей?.. Ой, прости, я всегда забываю, что кроме меня у тебя больше нет приятелей.

– А Селивёрстов? – уточнила Гербер.

– Так он действительно здесь, ты видела его???

– Больше того, он даже преподаёт плавание у твоей сестры, и сегодня я планирую попасть к нему на свидание.

– Господи, ну ты даёшь!.. – обрадовалась Холодова, на секунду забыв про своё горе. – Это так здорово. А что он сказал?

– Ну, мы сначала перекинулись парой слов. – Лавра решила умолчать о его странном поведении. – А потом договорились пойти вечером куда-нибудь. Главное, чтобы твой папа не узнал, что я буду сегодня с Игорем.

– Это ещё почему?

– Не надо его напрягать в эти дни. Ваша бабушка погибла, ему и так забот хватает. Лариса попросила твою маму отпустить нас к себе с ночевой, оттуда я смогу тайно сходить на встречу к Игорю. Прикроешь меня, если что?

– Ну, ради такого дела – конечно, – похлопала её по коленке подруга. – Можешь не бояться, отец ни о чём не узнает.

* * *

Когда на город опустился вечер, к Холодовым заявился Тарас с какой-то девицей в броских розовых лосинах. Коллеги Инги Михайловны уже успели разойтись. Шершнёв, с которым Лавра то и дело сталкивалась в коридоре, тоже куда-то испарился. Женщины во главе с Екатериной Львовной сидели в столовой и мирно беседовали. Уже было решено, что на ночь девушек отправят на улицу Матросова. Лариса добилась этого от матери и теперь помогала Лавре подобрать наряд для похода на свидание.

Покопавшись среди её вещей, племянница Глеба Валентиновича пришла к выводу, что ничего из них лучше даже не примерять. «Одна сплошная провинциальщина», – объяснила она и пообещала дать что-нибудь из своей коллекции платьев. Марина в их посиделках не участвовала, продолжая наслаждаться темнотой в своей спальне. Там её никто не донимал. Правда, Татьяна Валентиновна пару раз заглядывала к расстроенной племяннице, но особых результатов не добилась. Только когда Володя дал указание собираться, рыжая подруга соизволила переодеться и спустилась во двор, где тут же скрылась на заднем сидении отцовского джипа.

Сегодня сумерки казались более густыми. Белые ночи, действительно, заканчивались. Хотя темнота не грозила основным улицам Петербурга. Всё вокруг было ярко подсвечено, горели бесконечные фонари, витрины, окна, фары машин, которых стало гораздо больше, чем днём. Город полыхал подобно новогодней ёлке, украшенной гирляндами и зеркальными игрушками. Лавра впервые видела его таким ослепительным.

– Володя, ты не знаешь, когда состоится то пиротехническое шоу на воде? – поинтересовалась Лариса у охранника, не отрываясь от окна, за которым мелькали неоновые вывески.

– Это ж святое! Меня жена с детьми тоже просят сводить их, – кивнул водитель, поглядывая на Лавру, которая сидела на соседнем переднем кресле. – На выходных обещали.

– Что за пиротехническое шоу? – оживилась Гербер.

– У одной крупной торговой компании юбилей в этом году, и мэрия решила отметить это грандиозным праздником с салютом и лазерным шоу, – поведала Лариса.

– Я, наверное, не пойду, – прогудела Марина. – Буду носить траур, как положено, в знак почтения к бабуле.

Эти слова немного покоробили Лавру, но она быстро отбросила хмурые мысли. В конце концов, она же не родственница и уж тем более не подруга убитой Инги.

Малона жила со своей дочерью не в такой шикарной квартире, как покойная Инга или её преуспевающий сын. Но четыре комнаты для двоих человек были, как ни крути, изыском, не беря в расчёт широкую кухню и два балкона. Правда, здесь не нашли себе место дорогие картины, скульптуры и высокие потолки, только это ведь тоже на любителя.

Едва переступив порог, Лавра отправилась вместе с Ларисой на подборку вечернего платья. Найти из богатого гардероба подходящий для свидания наряд оказалось занятием достаточно проблематичным. Лариса обладала широкими плечами, которые были гораздо больше, чем у Гербер, да и объём груди у студентки физкультурной академии выгодно отличался от показателей выпускницы. В общем, любое платье, которое она ни примеряла висело на ней как на мелком манекене. Даже Марина, всегда находившая оптимальные варианты, опускала руки, ругая сестру за то, что та не разрешила прихватить с собой что-нибудь из своего гардероба. В крайнем случае можно было бы нацепить и устаревшую модель. Вряд ли Игорь сильно разбирается в веяниях моды.

Промучившись с подборкой наряда до половины восьмого, когда за окном окончательно сделалось темно, девицы посоветовались и решили отправить Ларису к знакомой соседке за каким-то эффектным платьем, поскольку та, по словам самой Ларисы, имела такой же размер. В результате Лавра получила красивую вещицу из велюра серо-жёлтой расцветки. Ещё хорошо, что у неё сегодня нашлись две помощницы, иначе бы она наверняка ничего не успела к приходу Селивёрстова: ни наложить макияж, ни соорудить элегантную причёску, ни подобрать драгоценности.

Игорь не стал стучаться в дверь. Он просто позвонил с сотового на домашний телефон студентки. Лариса, воспользовавшись ситуацией, побеседовала с ним пару минут, пока Лавра поправляла последние штрихи.

– Он ждёт тебя во дворе, – сообщила девушка, любуясь наряженной Гербер.

– Шибко не играй, – напоследок сказала Холодова, отпирая перед красавицей входную дверь. – И если что, наши телефонные номера тебе известны, звони.

– Надеюсь, это не понадобится, – отмахнулась Лавра и поспешила на выход.

Вечер был прохладным, но безветренным. В воздухе чувствовалась свежесть, а череда густых туч на горизонте обещала скоро заполонить небо над городом сплошной мглой. Лавра передёрнулась при мысли о возможном дожде, стоя у подъезда Ларисиного дома и ища среди множества машин на стоянке ту, в которой сидел Селивёрстов. Но ситуация мигом изменилась, когда фары припаркованного у дороги «Вольво» мигнули и крупная ладонь помахала ей из сумерек. Губы девушки растянулись в улыбке, и она медленно прошлась по двору, распространяя вокруг себя сладкий аромат духов. Заметив, что Селивёрстов одет менее официально, Лавра слегка растерялась. Может, ей не стоило наряжаться так сильно, тем более если они собирались пойти в обычное кафе.

– Выглядишь сногсшибательно, – сделал первый комплимент Игорь, и лицо его сделалось весьма довольным. – Вспоминаю ту скромную студенточку, с которой общался в Речных Воротах, сравниваю её с тобой и удивляюсь, на что способно время.

– И какая из этих двух Лавр нравится тебе больше? – поинтересовалась девушка.

– Думаю, обе, – снова засмеялся Селивёрстов, приглашая её внутрь своей иномарки, – но сегодняшняя Лавра ослепляет меня своей красотой.

– Ну, я старалась, – улыбнулась выпускница и осторожно протиснулась между ним и раскрытой дверцей его авто.

– Думаю, в простое кафе нам в таком виде идти уже не актуально, – объявил Игорь, заняв кресло водителя и повернув ключ зажигания.

– Да можно просто прогуляться по городу. Я тут всего-то пару дней.

«Вольво» вырулило со двора и помчалось вниз к открывающейся Большой Невке.

– Ну, как дела у Марины с Ларисой? – спросил Селивёрстов. – Что там насчёт их бабушки?

– Да в общем-то ничего, убийца под следствием, а я, слава богу, тут никоим образом не причастна. Честно говоря, эта Инга Михайловна не понравилась мне сразу, чересчур прямолинейная и эгоцентричная, хоть о покойниках и нельзя плохо отзываться.

– Да уж, в любом случае неприятно, когда в твой приезд происходит нечто подобное.

– Как хорошо, что я тут повстречала тебя, – принялась кокетничать Лавра. – Прошлым летом как-то всё получилось не по плану…

– Я бы хотел сразу договориться, что прошлое лето вспоминать сегодня не будем, – предложил Игорь, сворачивая на набережную и направляя иномарку вдоль вечерней реки.

Воспользовавшись остановкой перед светофором, Селивёрстов полез к задним сидениям. Там что-то зашуршало, и перед носом Лавры возник пышный букет пурпурных роз. Она была обескуражена. Получить такие шикарные цветы от него было пределом её мечтаний! Вновь пустив машину по набережной, Игорь стал с улыбкой любоваться её реакцией.

– Ну что ты, это же очень дорого, – наконец-то сказала Лавра.

– Не дороже денег, – усмехнулся мужчина. – Пусть этот букет будет жестом нашего примирения.

– Да мы с тобой и не ругались, – замялась Гербер.

– Так ты согласна?

– На всё, что ты предложишь, – сказала она и поймала себя на мысли, что в присутствии Селивёрстова вдруг почувствовала себя полностью свободной. Ни с одним парнем Лавра не позволяла себе вольности, а с Игорем хотелось всего и сразу. Он словно околдовал её неведомой любовной магией.

Их беседа за время пути не касалась чего-то более серьёзного. Лавра не рассказывала про свои приключения с последователями Бальваровского, а Селивёрстов молчал о том, как провёл этот год. Впрочем, тут и без его слов было понятно, что после Речных Ворот он устроился тренером в физкультурную академию и вёл довольно скромный образ жизни. А спрашивать его об этих вещах было как-то неудобно.

Заведение «Ле Франце» полностью соответствовало своему названию. Лавра даже была немного поражена тому шику, каким обладал столичный ресторан. Посетители здесь сидели за отдалёнными друг от друга столами под куполом хрустальных люстр. Услужливый метрдотель сразу же посадил красивую пару за столик, расположенный посередине уютного зала, и пообещал самые изысканные блюда на их выбор. Почему им досталось такое центральное место, оставалось лишь догадываться. Впрочем, они наверняка были главным украшением вечера среди всех остальных посетителей.

– Ну, может, пока расскажешь о себе, о своей жизни, о работе, о семье… – предложила Гербер, дабы немного разрядить обстановку.

От последнего слова мужчина как-то нахмурился и замер, уставившись на пассию изумлённым взглядом.

– Да шучу я, а то мы какие-то слишком серьёзные, будто первый день знакомы, – успокоила его Лавра.

– А разве Финтберг тебе ничего не говорил? – переспросил Селивёрстов.

– Марк Франкович негативно реагирует на разговоры, касающиеся тебя.

– Да уж, мы с ним в последнее время плохо ладим. Ты должна знать, что ему не нравится моё присутствие в Питере из-за слухов о невском демоне.

– Но ведь ты не имеешь к этому никакого отношения, – оживилась Гербер, хотя внутренне боялась, что её знакомый может быть причастен ко всему этому.

– Марк боится, что я могу водить его за нос и из-за этого влипнуть в очередную историю… как тогда, в Речных Воротах. – Лицо Игоря сделалось совсем мрачным. Почувствовав это, он вновь улыбнулся. – Не будем про прошлое, лучше давай про будущее. Что намерена делать после аспирантуры?

– Честно говоря, не думала об этом ещё. Сначала хотелось вернуться обратно домой, но теперь…

Она пристально посмотрела на него. Глаза Селивёрстова с интересом наблюдали за ней, а Лавра еле сдерживала себя от желания обнять своего собеседника.

– Говорят, что Петербург город любви, – продолжила девушка, не сводя с него взгляда. – Что, если я повстречаю здесь свою судьбу?

Игорь ничего не ответил, а лишь загадочно улыбнулся.

В качестве ужина были поданы улитки в лимонном соку, овощное рагу из сладкого перца, помидоров, тыквы и оливок. Ещё была говядина под нежным соусом. Блюдо получилось замечательным, мясо так и таяло во рту, а запиваемое под него вино и вовсе уносило на вершины блаженства. Пробуя очередной шедевр французских кулинаров, Лавра с восторгом прикрывала глаза. Это на самом деле прекрасно – делать всё в первый раз: летать на самолёте, кататься по Петербургу, пробовать бесподобные блюда и болтать с симпатичным молодым человеком.

Из угла зала, от небольшой сцены доносилась дивная музыка. Паренёк со светлыми волосами и во фраке стал петь под неё что-то на французском. Его бархатный голос ласкал слух и навевал ещё больше романтики. Игорь не отводил от спутницы магнетического взгляда. Он редко притрагивался к еде, а шикарное блюдо из улиток даже не попробовал. Поначалу выпускница тоже брезговала есть их, но по просьбе кавалера попробовала одну и поняла, почему у французов это считается первоклассным деликатесом.

– Ты будешь жить вместе с семьёй Марины, когда поступишь в аспирантуру, или снимешь себе комнату? – поинтересовался Селивёрстов.

– Я задумывалась над этим, – пожала плечами девушка, отпив ещё немного красного вина. – Мне неудобно теснить Холодовых, хоть у них и просторная квартира. Я понимаю, что чужим людям не особо нравятся приживалы, как меня обозвала их покойная бабка. Но Глеб Валентинович настаивает, чтобы я жила с ними. Он добр ко мне, и порой мне даже кажется, что я одна из его племянниц.

– Насколько я помню, вы с Мариной не очень-то были дружны в Речных Воротах…

– Да… Более того, мы ненавидели друг друга. Нас сблизили проблемы, а после зимних неприятностей мы стали самыми настоящими подругами. Жизнь иногда преподносит сюрпризы…

– Верно, – кивнул мужчина, подливая в её бокал очередную порцию вина. – Дружба удваивает радости и сокращает наполовину горести.

– Ты читал Бэкона? – удивилась брюнетка. Именно ему принадлежала эта фраза, которую только что озвучил Игорь.

– Не знаю, наверное, просто понравилась эта мысль. Я завёл тему насчёт твоего жилья для того, чтобы удостовериться, что ты не слоняешься по грязным общежитиям.

– Если удастся поступить в аспирантуру, я устроюсь здесь куда-нибудь работать. Возможно, в будущем смогу снять жильё и жить отдельно.

– Зачем выдумывать велосипед? – приподнял брови загорелый красавец. – У меня в этом городе есть хорошая квартирка, к тому же недалеко от твоего университета.

Лавра удивлённо посмотрела на него. Неужели она ослышалась?

– Ты предлагаешь мне… жить с тобой? – словно уточняя, переспросила она.

– Просто я, скорее всего, скоро буду вынужден уехать, – улыбнулся Селивёрстов, пожимая плечами. – Квартирантов всё равно пускать не хочу, а за моими цветами надо кому-то приглядывать…

Лавра смущённо помотала головой, убеждая себя не торопить события.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – задумалась она.

– А ты ничего не говори, – снова улыбнулся Игорь и протянул руку. – Лучше потанцуем.

В следующую минуту они уже покачивались под пьянящие звуки саксофона и аккордеона. Пользуясь случаем, Лавра получше рассмотрела лицо Селивёрстова. За прошедший год оно стало ещё красивее. Конечно, и раньше Игорь был симпатичным, но сегодня он казался просто неотразим. От него исходил дивный аромат незнакомого одеколона. Лавра прижалась к нему, вдыхая этот волшебный запах. Он пробуждал в ней желание взять этого мужчину и больше никогда не отпускать. Всё бы ничего, и она продолжала бы наслаждаться его прикосновениями, но перед глазами замаячила статья, прочитанная в поезде, и на следующей ноте брюнетка оступилась. Игорь не придал этому значения, вернув её в исходное положение, однако Лавра уже чувствовала себя намного хуже.

– Что-то не так? – напрягся Селивёрстов, перестав двигаться под музыку.

Гербер мотнула головой. Не хватало ещё, чтобы какие-то глупые слухи портили их свидание. Но в тот же момент её живот пронзила острая боль, и шрам «заполыхал», как если бы в него плеснули кипятком. По исказившемуся лицу девушки, Игорь понял, что ей плохо, и деликатно отвёл в сторону, жестом подзывая официантку.

– Мадмуазель тошнит??? – пришла в ужас женщина в белом костюме.

– Мне надо… отойти, – выдавила из себя Лавра, указывая пальцем в направлении туалета.

– Но у нас отменная еда, всё чисто и тщательно проварено, – не переставала кудахтать официантка, думая, что молоденькая посетительница просто-напросто отравилась.

– Нет-нет, это… это не из-за пищи, – заверила её выпускница и, дабы не привлекать к себе лишнее внимание, поспешила в уборную.

В дамской комнате никого не оказалось. Не раздумывая ни о чём, Гербер принялась расстёгивать обтягивающее платье, боясь в эту минуту не столько боли, сколько кровотечения. Мало того, что пропадёт такой замечательный вечер, так ещё и чужая одежда придёт в негодность. Пятна крови всегда плохо отстирываются.

Лавра не ошиблась. Шрам набух, а по его краям стали выступать мелкие красные капли. Что с ним случилось? Ведь он не сообщал о себе с самого утра! Неужели воспоминание о той странной статейке про невского демона вызвало такую реакцию?..

Намочив холодной водой носовой платок, Лавра приложила его к больному месту. Надо же, как всё это не вовремя! Они так славно танцевали с Игорем, наслаждались собой, а тут эта неприятность. Хотя после ночных ужасов и кровавой полосы на ночнушке стоило обратиться к врачу и проверить, всё ли в порядке. Завтра, подумала девушка, обязательно сделает это. Ведь со шрамом такое происходило далеко не в первый раз.

Совладав с болью, Лавра ещё пару минут подождала, наблюдая за старой раной, привела себя в прежний вид и вышла. Игорь ждал свою спутницу недалеко от туалета, выслушивая метрдотеля, который на пару с той суетливой официанткой утверждал, что не отвечает за проблемы с желудком посетителей, потому что французская еда не острая и не солёная, подходит всем, включая детей. А если у клиента всё же случаются неприятные ощущения, то это уже вопрос исключительно его одного.

– Я же сказала, что это не связано с вашими великолепными блюдами. – Лавра остановила поток их оправданий, едва выбравшись к любимому. – Меня побеспокоила старая болячка, но теперь я чувствую себя получше.

– Всё равно мы уходим, – заявил Селивёрстов, отдав несколько купюр дамочке в белой форме. – Сдачу оставьте себе на чай с пирожным.

– Мы вполне можем посидеть ещё, я в порядке, – заверила его Гербер, ощущая за собой долю вины.

– Ты действительно этого хочешь? – спросил мужчина.

– Я буду очень расстроена, если из-за меня испортится такой дивный вечер, – пояснила она после ухода работников ресторана.

Игорь немного успокоился и улыбнулся.

– Давай лучше прогуляемся по набережной, – вдруг предложил он.

– Ну что ж, звучит заманчиво, – согласилась Лавра. Может, ещё получится исправить положение.

Английская набережная пустовала. Даже машины, каких на этом участке всегда было много, куда-то разом пропали. Лавра с Игорем оставили «Вольво» возле подсвеченного здания ресторана, а сами направились к чугунному ограждению, за которым плескалась тёмная Нева.

– Тебе не холодно? – поинтересовался Игорь.

– Наоборот, – заверила его девушка, выглядывая на воду, и в голове вновь всплыли неприятные воспоминания о ночных кошмарах и собственных подозрениях.

– Между нами ощущается какая-то стена, ты не находишь? – догадался Селивёрстов. – Я чувствую, ты чего-то недоговариваешь…

– Лучше не стоит заводить об этом разговор, – попробовала Лавра закрыть эту тему.

– И всё же, – настаивал мужчина, – тебя что-то беспокоит? Скажи, не стесняйся. После того, что ты узнала обо мне, секреты вряд ли помогут.

– Меня многое беспокоит в последнее время. Я не могу об этом не думать.

– Это многое, оно в том числе относится и ко мне?

– По Петербургу ходят всякие слухи, – сдалась Лавра и остановилась возле мраморного столба, на котором росли какие-то цветочки. – Люди говорят, что в реке живёт монстр, который убивает рыбаков и топит яхты.

Игорь нахмурился и опёрся о парапет спиной, недовольно вздохнув.

– Я тоже об этом слышал… Воображение человека безгранично. Монстр в Неве, прямо ужасы какие-то.

– Игорь, давай без шуток. Ты прекрасно понимаешь, что мне известно про твои перевоплощения в Тритона.

– И поэтому ты решила, что невским чудовищем являюсь именно я?.. Что ж, логично, вполне логично. Но ты не хочешь поверить мне на слово, что это не я?

– Ну не знаю, – задумалась Гербер.

– Да, я Тритон, – согласился Селивёрстов, пряча взгляд, – я вполне способен плавать по дну и донимать своим присутствием жителей этого города. Я могу убивать и безобразничать. Но мне это уже ни к чему. У меня нет причин терроризировать Питер. Мне нравится жить простой человеческой жизнью, работать, дышать обычным воздухом, любить, в конце концов. Зачем мне убивать рыбаков?

– Но ты же не можешь запретить своим инстинктам тревожить тебя. Ведь тебе нравятся и вода, и глубина, и чувство свободы…

– Лавра, есть вещи, которые для меня куда важнее воды и моей независимости. Если мне и удаётся быть Тритоном, то только в собственном подсознании. К тому же Марк познакомил меня с хорошими людьми, я консультируюсь у специалистов, они помогают мне жить этой жизнью. И, поверь, ради этого я готов расстаться со многими своими привычками и желаниями.

– Значит, это не ты нападаешь на людей? – переспросила девушка, хотя тут же себя за это отругала.

– На них никто не нападает, это домыслы суеверных горожан. В Питере много памятников и скульптур, которые выполнены в образе морских чудовищ. Было бы смешно, если б смерть рыбаков списали на проделки кошки или собаки.

– Да уж, – согласилась Лавра с его юмором.

– Не бойся, Тритоном я бываю только пару раз в месяц, – произнёс мужчина и вдруг дотронулся до её щеки.

Девушка вздрогнула, но в следующий момент сама, приподнявшись на носочках туфель к его лицу, коснулась своими губами его губ. Он не отверг это предложение, продолжая стоять, прижавшись к холодному каменному парапету. Позади него переливался огнями мост Шмидта. Несмелый робкий поцелуй перетёк в более страстный и откровенный, и Лавра полностью повисла на Игоре.

– Поехали ко мне?.. – прошептал Селивёрстов, трогая холодной ладонью её спину.

– Не знаю, правильно ли это, – отозвалась Лавра и снова принялась ласкать его губы, получая от этого море удовольствий.

– У нас будет правильным всё, – заявил Игорь, смотря ей прямо в глаза. – Тем более уже ночь, и скоро невские монстры выползут наружу. Так, поедем?..

Глава 7 Беда не одна

Лавра плыла по течению неведомой реки, не встречая никаких преград. Где-то поблизости был и он, её первый мужчина, с которым она проводила эту ночь. Гербер пока не видела его. Её больше интересовало, как бы осторожно приблизиться к берегу, чтобы дождаться своего избранника.

Приподняв лёгкую голову и убрав с глаз мокрую чёлку, она осмотрелась. Вокруг чернели высокие деревья с кривыми ветками, похожие на те, что росли перед окном её комнаты в квартире Холодовых. Из недр леса выплывал туман, а небо закрывали серые тучи. Было немного прохладно, но Лавре здесь нравилось – тихо, спокойно, красиво.

Наконец, девушка подцепила ногой илистое дно, остановилась и вылезла на тёплый песок. Он напомнил ей тело любимого – такой же нежный, такой же крепкий и соблазнительный, что Лавра не удержалась и легла на него.

За спиной послышалось журчание. Из воды вылез ещё кто-то, стряхивая с себя холодные капли. Не открывая глаз, Гербер замерла в ожидании, что Игорь обнимет её и их тела снова соединятся. Но мужчина не торопился, и Лавра решила взять инициативу в свои руки. Однако в ту же секунду за ноги кто-то грубо схватил ледяными пальцами и потащил её в обратном направлении. Гербер сразу же поняла, что это не суженый. Вместо Селивёрстова к ней прикасалась враждебная Аида.

– Ты?!! – вскрикнула Лавра и со злостью пнула её, отчего та упала в лужи перед рекой. – Я не дам тебе испортить эту ночь!..

– Хорошего понемножку!.. – огрызнулась Гаагова и прыснула в лицо противницы липкую грязь.

Успев прикрыться ладонью, Лавра поползла подальше от водоёма. Ей абсолютно не хотелось снова тонуть от лап этой настырной русалки, ведь задыхаясь во сне, она теряла воздух и в реальности. Вскоре девушка задела трухлявое бревно, опёрлась об него и поднялась, решая на сей раз задать сопернице жару. Но Аида продолжала сидеть у берега, постукивая бледным хвостом по поверхности реки и изучая жертву наглым взглядом.

– Тебе не скрыться, – промурлыкала негодяйка. – Твоя участь предрешена, волю нашего мужа никто не смеет нарушать.

– Ты спятила! – возразила Лавра, отряхиваясь от грязи, но оставаясь на чеку. – Ты и при жизни тронулась умом, и теперь им не блещешь. Оставь меня в покое, тебя нет и никогда больше не будет!..

– Не надо быть такой самоуверенной. Захомутала моего убийцу и теперь надеешься на спасение? Не бывать этому, за счастье нужно платить… кровью…

– А не шла бы ты туда, откуда приплыла, – усмехнулась девушка. – Не лезь в мою душу, иначе я…

– Да? – усмехнулась дерзкая Гаагова. – И что же ты мне сделаешь?..

Такое поведение негодяйки вконец вывело Лавру из себя. Она огляделась по сторонам, приметила несколько сухих еловых веток, подняла самую длинную и ринулась к реке с намерением исхлестать русалку, однако никого там не застала. Вода по-прежнему медленно текла вниз, а Аида пропала. Правда, в следующую секунду её омерзительный хохот разнёсся по опушке мрачного леса.

– Ты пешка в чужой игре, – пропела русалка будто из-под земли. – Не тешься надеждами, отдайся воле Ахелоя, и он избавит тебя от человеческих страданий…

– Страданий? – не поняла брюнетка, ища противницу на прибрежной поляне. – Я как раз начинаю нормально жить в любви и счастье. Я не хочу тебя больше видеть и слышать. Я расскажу о тебе Игорю, и он…

– Он не сможет тебе помочь, – раздался голос, но принадлежал он уже кому-то другому.

– Он поможет мне разобраться с тобой!

– Всё обман, – добавился чей-то третий голос, и невидимые девицы дружно захихикали.

Лавра заметалась на месте в надежде проснуться, однако оступилась и упала на мягкую подстилку из веточек и мха. Вода брызнула из земли и через мгновение охватила Гербер по самую голову. Она уцепилась за поросль под собой, пытаясь удержаться от сильной волны, но её несло к реке вместе с вырванным куском земли. В следующую секунду множество ледяных рук жадно потянули брюнетку за собой на глубину. Разобрать что-либо в этом хаосе было невозможно, и девушка лишь обречённо барахталась.

– Всё обман! – повторяли злодейки, однако картина резко исчезла от внезапной трели телефона.

Лавра отшвырнула от себя мятую подушку, пнула одеяло, куда-то упала и испуганно уставилась в потолок, освещённый слабыми лучами утреннего солнца. «Так, – подумала она, – всё это сон. Очередной кошмарный сон, и он уже закончился». И действительно, её окружала уютная обстановка квартиры Игоря. На стене напротив висел панорамный плакат, на котором был изображён лесной пейзаж. Остальное тоже вроде на месте: широкая кровать и бархатный голубой ковёр.

Лавра вернулась в постель и принялась успокаивать себя, массажируя виски. Где сейчас был Селивёрстов, её интересовало меньше всего. Очередной кошмар испортил настроение на весь день. Однако прийти в себя помешал очередной звонок телефона, и брюнетка, обмотавшись простынёй, поспешила из спальни в прихожую.

– Это я, – утешил её голос Игоря из динамика, и Лавра обрадовалась ему, – думаю, вдруг ты мою записку не найдёшь и начнёшь паниковать. Я тебя не разбудил?

– Нет… нет, я просто валялась. – Гербер решила не рассказывать ему пока о своих мучительных снах. Попутно она осмотрела тёмный коридор и заметила на бельевых верёвках сухие майки и спортивные брюки.

– Извини, что не разделил с тобой завтрак, у меня работа с самого утра, а ты так сладко спала, что будить тебя я посчитал преступлением.

– Ничего, я в порядке, – улыбнулась Лавра, хотя до сих пор находилась под впечатлением от собственного сна.

– Ладно, я до обеда буду на тренировках со своей секцией, готовлю их к августовским соревнованиям. Если хочешь, можешь приехать, посмотреть на молодых чемпионов.

– Лучше, если я отмечусь у Холодовых, – отвергла его интригующее предложение выпускница. – Они не знают, где я, и наверняка уже волнуются.

– Как посчитаешь нужным. В общем, ещё созвонимся… Да, и спасибо за ночь.

Это приободрило девушку. Теперь она уже с искренней улыбкой попрощалась с любимым и повесила трубку. В конце концов, к чему так близко воспринимать сновидение? Мало ли что может присниться в чужой обстановке.

Лавра подобрала полы простыни, ещё раз осмотрела пустынный коридор и вернулась в комнату, ища свою одежду. Помнится, вчера велюровое платье она аккуратно повесила на плечики. А вот что касается всего остального, то тут пришлось покидаться из-за настойчивых приставаний Селивёрстова. Порыскав по спальне пару минут, она собрала разбросанные вещи и накинула на себя широкую футболку Игоря.

На небольшой кухне её ждала скромная трапеза из овсяной каши, молока, остывшего кофе и ароматной булки. Естественно, аппетита ко всему этому она не испытывала, и, чтобы хоть как-то подкрепиться, Лавра сделала себе крепкий чай, попутно включив маленький телевизор, который стоял на вершине холодильника. Ей нужно было отвлечься от тяжёлых мыслей, а бодро разговаривающий телеприёмник мог помочь в этом как никто другой.

Игорь сказал правду, его жильё находилось поблизости с университетом. Квартирка на Малом проспекте Васильевского острова обладала двумя весьма просторными комнатами и выходила окнами на речку Смоленку. Типичный студенческий район с множеством учебных зданий, ночных клубов и модных магазинов. Лавре он по-своему нравился.

Полюбовавшись пейзажем, она без спешки выпила чай, разбавив его горечь шоколадной конфетой, найденной в сахарнице, и немного посидела перед цветным экраном, наблюдая за репортажами утренних городских новостей. В одном из них журналисты заискивающе толпились вокруг губернатора области, в другом разоблачали директора трамвайного депо, по вине которого работники не вышли вчера на работу, требуя законной зарплаты. В следующем репортаже чествовали гостей из Сергиева Посада, Екатеринбурга и Казани, которые должны были показать петербуржцам на выходных световое зрелище возле Дворцовой набережной. Их интервью Лавра прослушала с особым интересом, узнав, что сможет стать свидетелем оригинального лазерного шоу с фейерверками и экспериментами со светом и водой.

Правда, следующая новость вновь испортила настроение. Диктор очень бегло упомянул про два трупа, найденных вчера вечером на Крестовском острове. Это были неизвестные мужчина и женщина. Оба утонули и, по версии следствия, из-за опьянения. Лавра тут же вспомнила свой сон, где на пару, распивавшую что-то из бутылки, напали щупальца. Может, это просто совпадение?..

Под конец диктор напомнил о вознаграждении за поимку сбежавшей из зоопарка коалы, пожелал приятного дня и исчез под весёлыми кадрами рекламы.

После лёгкого завтрака Лавра решила навести в квартире порядок. Она собрала вещи Игоря, разбросанные им по разным углам, поменяла простыни на кровати, приняла душ и хотела продолжить уборку, но вспомнила про Марину и Ларису и принялась им названивать. По домашнему номеру Ларисы никто не торопился снимать трубку, хотя время было вполне подходящее для завтрака. Если предположить, что Марина любит нежиться в кроватке чуть ли не до полудня, то её спортсменка-сестра поднималась ни свет ни заря и первым делом отправлялась на утреннюю пробежку. По крайней мере, так она говорила Лавре и очень гордилась своей выдержкой.

Сотовый Марины оказался недоступен. Пришлось набрать номер телефона квартиры на Атаманской. У Холодовых довольно долго никто не откликался. Лавра уже собралась было повесить трубку, когда мерные гудки прервал голос Груни.

– Вы что, спите? – усмехнулась Гербер, попутно стаскивая с верёвок, растянутых по коридору, пересохшие вещи Селивёрстова.

– Лавра, ты где? – тревожным голосом спросила Груня, и это совершенно не понравилось выпускнице.

– Что за вопросы?.. – возмутилась она, складывая брюки и майки на банкетку под широким трюмо. – Но если тебе очень любопытно знать, то я в гостях у одного своего друга. Скажи, Марина случайно не у вас?

– Случайно тебе лучше валить сюда, да поскорее, – очень серьёзно сказала служанка, продолжая разговаривать полушёпотом, словно боясь, что её услышат хозяева.

– А в чём дело? Глеб Валентинович узнал, что я провела ночь не у Ларисы?.. – засмеялась Лавра, поскольку теперь ничего не боялась. Разве она была обязана отчитываться перед Холодовыми о каждом своём шаге?

– Я сказала, приезжай, значит, приезжай, – обозлилась Аграфена.

– Ты можешь объяснить, что у вас там приключилось?! – растерялась Гербер.

– Всё, больше говорить не могу! – рявкнула горничная, и в трубке запиликали короткие гудки.

Подозревая, что случилось нечто нехорошее, выпускница решила не задерживаться, отбросила идею об уборке и за пару мгновений влезла в парадное платье Ларисиной соседки. У Холодовых явно что-то стряслось, иначе робкая Груня ни за что бы не стала рычать на гостью своих хозяев. Её нервозность была определённо чем-то спровоцирована, и Лавре уже не терпелось узнать об этом.

Где расположена ближайшая станция метро, Лавра не знала и поэтому обратилась к прохожим. Но люди давали неоднозначные ответы, например: «под землёй», «под тобой», «далеко», «там»… Слава небесам, что Василеостровская станция оказалась неподалёку от дома Игоря.

Пока девушка направлялась к электричкам, её не покидали тревожные мысли. Что могло случиться с Холодовыми? Может, Глеб Валентинович без предупреждения приехал рано утром за девушками и обнаружил, что Лавры нет. Либо ему об этом сообщила Малона Валентиновна, нагрянувшая к себе домой с проверкой… А может, и вовсе ничего такого не случилось, а Груня по просьбе Марины просто пошутила над черноволосой подругой. Тем не менее, сердце было не на месте. Ну, берегитесь, шутницы, если всё окажется розыгрышем!..

Путь до станции «Площадь Александра Невского» показался вечностью. Обычно остановки не составляли и пары минут, а сегодня поезд словно специально стоял очень долго, поджидая медлительных пассажиров. Вдобавок ко всему, несколько раз электричка замирала в тёмном тоннеле, пропуская другие составы. В общем, второй поход в метро Лавре совершенно не понравился. Раздражало буквально всё: малая скорость, обилие народа, духота, косые взгляды незнакомцев. А ещё на станции «Гостиный Двор» в вагон залезла группка бритоголовых ребят в чёрных костюмах, которые стали кричать, плеваться, щёлкать семечки и распивать пиво. Некоторые из них долго смотрели на Лавру, притаившуюся возле дверей, и уже хотели подойти к ней, когда голос из динамиков объявил её остановку.

На площади гудела автомобильная пробка, из-за которой десятки людей были вынуждены просиживать на жаре, в который раз опаздывая на работу. Впрочем, это мало интересовало Лавру, и она засеменила мимо жёлтого ограждения Александро-Невского монастыря к улице с особняками. Наконец, Гербер припала к арке перед домом Холодовых и приметила чёрную иномарку Шершнёва. Этот тип и так не нравился ей, а теперь и вовсе не было никакого желания видеть его вновь.

Открытая дверь Марининой квартиры ещё ни о чём не говорила. Её практически никогда не запирали, так как сюда часто наведывались гости да и внизу всегда сидели охранники, которые уж точно не пустили бы посторонних. Правда, сегодня в квартире царила тишина, что немного покоробило Лавру. Она прошлась по пустынному коридору, заглядывая в комнаты. Окна в них были занавешены плотными шторами, из-за чего казалось как-то темно. Странно, что ни Груня, ни Екатерина Львовна не открыли путь дневному свету. Кровати во всех спальнях никто вроде не расправлял, а на кухне и в столовой не было ни намёка на завтрак.

– Ау, есть кто дома? – Лавра решила вызвать кого-нибудь из домочадцев, медленно обхаживая комнаты.

Дверь гостевой ванной резко распахнулась, напугав бродящую в потёмках девушку. Оттуда, поправляя рукава серой рубашки, вышел Шершнёв. Приметив Гербер, он как-то недовольно прищурился и поспешил к ней.

– Добрый день, – кивнула ему Лавра, хотя уже почувствовала себя не в своей тарелке наедине с этим мужчиной.

– Так значит для тебя он добрый?! – спросил Шершнёв крайне злым голосом. Кажется, он был сегодня не в духе.

Лавра, впрочем, ожидала такую реакцию. Скорей всего, Глеб Валентинович, узнав про её интрижку с Игорем, велел всем подчинённым как следует разобраться с непослушной гостьей. Только вот где он сам?

– Где ты шаталась этой ночью? – поинтересовался мужчина.

– Я не собираюсь отвечать Вам, – возмущённо сказала Гербер. – Кажется, я в Петербурге по приглашению Глеба Валентиновича, а не господина Шершнёва…

– Прекрати паясничать и немедленно говори! – Мужчина повысил голос.

– Да что Вы себе позволяете?! Где Глеб Валентинович, где Екатерина Львовна и Марина?!!

– Отвечай! – рявкнул Шершнёв.

Вид его был весьма серьёзным. Сейчас он напоминал впавшего в бешенство Рафаэля Суровина, а по горькому опыту общения с такими людьми Лавра хорошо знала, что лучше не спорить.

– Я была… у своего парня, – промолвила девушка.

– У какого парня? – не отставал Виталий Соломонович.

– У Игоря Селивёрстова. Слушайте, если Вам уже известно об этом, зачем спрашивать?

– Мне ещё ничего не известно.

– Я не хотела, чтобы Глеб Валентинович узнал об этом, поэтому попросила Марину и Ларису прикрыть меня. Он бы не отпустил меня одну с незнакомым ему человеком…

– Где ты была ночью? – продолжал допрос Шершнёв, надвигаясь на неё со злыми зелёными глазами. Как же они были похожи на глаза Суровкина!

– Я провела с ним весь вечер и ночь, но почему Вы об этом спрашиваете??? – окончательно разнервничалась Гербер, держась дрожащей рукой за стену. – Вы можете мне объяснить, что происходит?!

Мужчина склонил голову набок, подобно сторожевому псу, который изучал жертву, угодившую в его лапы. После небольшой паузы он наконец-то сказал:

– Глеб попал в серьёзную аварию… недалеко от Достоевской станции метро. Его джип обстреляли, и он на скорости врезался в угол здания. Вместе с ним была Лариса. Обоих в тяжелейшем состоянии доставили в Александровскую больницу. Врачи до сих пор пытаются спасти их жизни.

Шершнёв сообщил эту ужасную новость очень спокойным голосом, словно говорил об открытии цветочной ярмарки. В первые секунды Лавра даже расценила это как шутку, но, осознав, что случилась очередная беда, не удержалась и в шоке сползла по стенке на пол.

– Кто-то позвонил Глебу накануне вечером, почти уже ночью, – говорил дальше мужчина, – и сообщил что-то, что заставило его бросить все дела и помчаться к вам на улицу Матросова. Я так думаю, тебе известно, кто это мог звонить.

– Я… Я… не знаю… – заикалась от удивления девушка.

– Разберёмся, – ухмыльнулся Шершнёв, – мы не оставим безнаказанным никого, кто причастен к этому беспределу.

Он отошёл к скульптуре римского солдата, который оборонительно выставил перед собой длинную пику и стиснул от злости натёртые до блеска медные зубы.

– Господи, – наконец выдохнула Лавра, сжав холодные руки, – какое горе…

– Да, – кивнул мужчина, – беда, как говорится, не приходит одна. Только вот, знаешь, я начинаю замечать странную тенденцию – во всех неприятностях этой семьи так или иначе замешана ты.

– Я??? Причём здесь я?! – встрепенулась расстроенная девушка.

– Стоило тебе вернуться в Питер, как на Холодовых обрушились одни несчастья.

– Да что Вы вообще такое говорите?! Глеб Валентинович для меня как родной, я в полнейшем ужасе от того, что с ним случилось!..

– Как родной, говоришь? – в той же флегматичной манере уточнил Шершнёв. – Если бы я не знал тебя, я бы поверил в эти слова. Но мне-то известно, зачем тебе нужно устранить Глеба.

– Хватит! – не выдержала Лавра, не в силах больше слушать нелепые обвинения. – Где эта больница? Я должна быть там.

Мужчина усмехнулся.

– Сиди лучше здесь, – сказал он, направившись к выходу. – Нечего тревожить и без того огорчённых людей.

– Но Марина моя подруга, в этот час я обязана быть рядом с ней и с Екатериной Львовной. Прошу Вас, не оставляйте меня в этой квартире одну…

Лавра хотела бы больше узнать о том, почему Шершнёв решил обвинить в нападении на Глеба Валентиновича именно её, но пока была вынуждена молча идти за ним к машине. Сейчас следовало проведать Марину и выяснить, что же на самом деле произошло этой ночью. И как вообще такое получилось, что Лариса оказалась рядом со своим дядей в момент катастрофы? Кто звонил ему перед этим происшествием и что за информацию сообщил, вынудив господина Холодова дёрнуться с места посреди ночи?..

Александровская больница раскинулась необъятными высотными корпусами на проспекте Солидарности, до которого чёрный автомобиль Шершнёва доехал за считанные минуты. Пробовать продолжить беседу на щекотливую тему ни мужчина, ни его побледневшая от потрясений пассажирка не решались, поэтому весь путь они хранили молчание. Да и о чём можно было вести речь? Это могло завершиться не иначе как очередным скандалом.

Несмотря на жару, многие люди возле главного крыльца больницы были в тёплых вещах, а некоторые вообще додумались закутаться в осенние плащи. И таких личностей Лавра встречала в Петербурге уже не впервые. Взять хотя бы Ивана Пантелеевича и Ламбранта из университета. Впрочем, думать об этом она не собиралась, спеша за Шершнёвым, как Пятачок за эгоистичным Винни-Пухом. Тот, казалось, совершенно не собирался ждать её, размашисто шагая по коридорам клиники. Здесь, внутри основного корпуса, народу было не меньше.

По пути Шершнёв пожимал руки работникам больницы, а очутившись на широкой лестнице, начал приветствовать каждого третьего. Лавра понемногу привыкла к его быстрой ходьбе и теперь отставала значительно меньше. К счастью, реанимационное отделение не пришлось долго искать.

– Ой, а к нему никого не пускают, – разочаровала их размалёванная девица в коротеньком белом халатике. – Пару часов назад приходил гематолог и запретил все посещения.

– А что не так? – помрачнел Шершнёв от неприятного известия. – Вроде говорили, что после операции есть надежда…

– Виталий, понимаете, анализы показали нехорошие изменения в крови. – Медсестра общалась с ним словно с давним знакомым, задумчиво потирая руки. – Реаниматолог пригласил специалиста, тот тщательно всё изучил и вынес своё решение. Такое часто бывает при черепно-мозговой травме, а уж в этом случае ничего удивительного лично я не вижу.

Шершнёв вздохнул и обернулся на притихшую Лавру. Ей сделалось вдруг душно в своём велюровом платье.

– А Лариса? – дрожащим голосом спросила Гербер.

– С девочкой получше, хотя у неё тоже серьёзные травмы, но для жизни уже не опасные…

– Ладно, Юлечка, я ещё в течение дня буду позванивать, – поблагодарил её Виталий и стал оглядывать светлый коридор, ища в нём кого-нибудь из Холодовых.

Тут и там на стенах висели объявления, запрещающие находиться здесь посторонним. Однако Шершнёва они не интересовали. Лавра, двигаясь за ним, понимала, что для человека его круга открыты любые двери, а уж искалеченному Глебу Валентиновичу наверняка предоставлены все условия для скорейшей реабилитации.

– Есть одна рекомендация для тебя, – вдруг сказал Виталий. – Пожалуйста, прислушайся к ней и не создавай никому лишних проблем.

– Рекомендация?.. – не поняла огорчённая брюнетка.

– Следаки непременно захотят пообщаться с родными и близкими Глеба, скорей всего, они уже завели дело. Нападение совершено с применением огнестрельного оружия. Так вот ты не болтай по поводу тайных свиданий, скажи, что была у знакомых или с какой-нибудь подружкой, не то, я уверен, тебя с твоей богатой биографией включат в список подозреваемых…

– Витя, – махнула им какая-то сгорбившаяся женщина из-за поворота, где коридор был заметно темнее.

Лавра не сразу распознала в ней Екатерину Львовну, на мгновенье спутав её с какой-нибудь уборщицей. Хотя любой человек, столкнувшись с такой бедой и вдоволь наревевшись, теряет всё своё очарование и превращается во владельца красного опухшего лица. Маринина мама представляла в данный момент именно такую убогую картину, уныло глядя глазами-щёлочками на прибывших посетителей. Дойдя до неё, Шершнев протянул сложенные в папку документы и потрогал за плечо, как бы подбадривая и выражая своё сочувствие.

– Екатерина… Екатерина Львовна, я… – начала девушка, протягивая к ней руку, однако госпожа Холодова жестом попросила замолчать. На какое-то мгновение Лавре даже показалось, что та не рада её появлению.

– Я всего лишь хотела бы… – предприняла выпускница вторую попытку уточнить обстоятельства, но Екатерина Львовна так посмотрела на неё, что Гербер пришлось закрыть рот.

– С Глебом возникла очень сложная ситуация, он может скончаться от большой потери крови. Врачи уже сделали, что смогли, мы наняли ему лучших специалистов, за ним установлен первоклассный уход, но этим трудно спасти его. – По щекам женщины заскользили новые слезы. – Это конец, Витя…

– Чем я могу помочь Глебу? – спросил Шершнёв, держа женщину за руку.

– Узнай, кто это сделал, и разберись, – прошипела госпожа Холодова, и косо глянула на притихшую Лавру.

Этот жест заставил девушку отступить в ближайший коридор. Она абсолютно не понимала, отчего мать подруги стала враждебно относиться к ней. Может, Шершнёв успел что-то сказать Екатерине Львовне насчёт своих нелепых подозрений? Ведь в квартире на Атаманской он уже пытался обвинить в случившемся Лавру. Или им было известно что-то такое, чего пока не знала сама Гербер?

Решив, что сейчас не время требовать объяснений, Лавра медленно приблизилась к сидящим на диване родственникам Глеба Валентиновича. Малона скрывала нос в платке и плакала, выслушивая Эрнеста Львовича. Здесь же было ещё двое мужчин, которых Лавра видела в первый раз. Ни Татьяны Валентиновны, ни Марины среди скорбящих она не обнаружила.

– Я попросил Таню увезти Марочку к братьям, – сказал Эрнест, подойдя к Гербер. – Ей ни к чему видеть, как медленно умирает отец.

– Неужели ничего уже нельзя сделать? – спросила Лавра, нервно теребя холодные пальцы.

– Мне кажется, тебе тоже здесь делать откровенно нечего. Мы и так дежурим под дверьми палаты, а ты должна быть рядом с подругой. Видит бог, ей хуже вдвойне. Давай я тебя отвезу…

Шершнёв повернулся к ним и не упустил шанса поразить Лавру недовольным взглядом. Кажется, он жалел, что не проявил жёсткость и не оставил её дома. Но девушка старалась не обращать на это внимания. Ей очень хотелось допросить Екатерину Львовну об аварии, однако несчастный вид женщины и непрекращающийся поток слёз вынудили отказаться от этой затеи. Иного варианта, чем согласиться с советом Эрнеста, Лавра пока не видела. В самом деле, какой прок сидеть здесь, если к Ларисе и Глебу Валентиновичу не пускают даже родственников. А Марина, без сомнения, разбита на сотни осколков, ей нужна поддержка. Что ж, может, её дяде известны какие-нибудь подробности.

Спустившись вместе с ним к его зелёной «Тойоте», Лавра едва сдерживалась, чтобы не вывалить поток вопросов. Её так и подмывало завести разговор по поводу случившегося. Но это было бы сейчас очень неэтично с её стороны.

– Бедный-бедный Глеб, – вдруг сам начал Эрнест интересующую её тему, остановив автомобиль на первом от больницы перекрестке, – и о чём он только думал, бросившись поздно ночью на улицу в одиночку, без охраны, никого не предупредив?..

– Разве он ездил с охраной? – поддержала Лавра разговор, вспоминая, как господин Холодов лично забирал её из райотдела милиции, будучи абсолютно один.

– Один он был очень редко и то обычно днём, когда куда-то торопился. Но в последнее время за своей безопасностью он следил весьма тщательно, не позволял себе рисковать.

– Почему? Ему что, кто-то угрожал?! – оживилась Гербер.

– Угрожал, – усмехнулся Эрнест, направляя машину к Большеохтинскому мосту. – Глебу очень не повезло заняться банковской деятельностью и ещё больше не повезло стать успешным в этой сфере. Сама можешь догадаться, что с такой профессией спокойной жизни ждать не приходится…

– Что же такое ужасное происходило в последнее время? Надеюсь, это не связано с моим приездом?

– Любопытно узнать, почему ты так решила? – надвинул русые брови дядя Марины.

– Шершнёв сказал, что это я могла желать Глебу Валентиновичу смерти.

– Витя сболтнул сгоряча, не слушай его. Причём здесь ты, сама подумай? Он, скорей всего, имел в виду это странное совпадение, что Глеб заезжал на Матросова и что Лариса была с ним…

– А зачем ему, кстати, мчаться посреди ночи на квартиру к племяннице? – задала Лавра логичный вопрос и тут же догадалась сама – Ему как-то стало известно о моём свидании, и он вместе с Ларисой…

– Так считает Виталий, – подчеркнул Эрнест, перестроив машину на левую полосу дороги.

– Боже, – ужаснулась девушка. – Значит, из-за меня, действительно, пострадали невинные люди…

– Лавра, перестань!.. – повысил голос брат Екатерины Львовны и начал сигналить каким-то мальчишкам, бегущим прямо под их автомобиль.

Дети испугались и стали метаться из стороны в сторону, угрожая вот-вот попасть под колёса. Эрнест резко крутанул руль, и «Тойоту» занесло на разделительную полосу, почти навстречу мчащейся чёрной «Волги», которая с протяжным гудком успела их объехать.

Дождавшись, пока поток автомобилей поредеет, Эрнест сдал назад и медленно откатил к обочине, злобно глядя на убегающих по пустырю подростков.

– Извините, – промолвила Лавра, вжавшись в кресло от страха.

– Да ладно, кто перед кем ещё извиняться должен, – отмахнулся тот, запрокинув голову на спинку сиденья, и устало закрыл глаза. – Абсолютно потерялся из-за этих олухов, а ведь отлично вожу даже на высокой скорости.

– Это я отвлекла Вас дурацким разговором, начала расспрашивать…

– Лавра, – уже более мягким голосом обратился к ней мужчина, – ты должна понять одну вещь, чтобы в дальнейшем не мучить себя глупыми мыслями. В этом городе каждый друг другу враг, особенно если речь идёт о больших деньгах. Если в провинции люди ещё знакомы с какими-то там понятиями, то здесь об этом давным-давно позабыли. Уничтожить врага здесь словно один раз плюнуть. Поэтому, если ты на высоте, следует быть начеку, чтобы не упасть с Олимпа и не разбиться вдребезги. С Глебом случилась именно такая история, на его месте может оказаться любой, кто зазевается.

– Но Шершнёв…

– Шершнёв ко всем относится с подозрением, даже ко мне, – улыбнулся мужчина. – А теперь он будет носом землю рыть и искать плохое в каждом из нас, потому как инцидент с Глебом покрыт хорошим слоем тайны. Причём в свете убийства Инги всё это кажется более, чем странным.

– Вы считаете, что эти два несчастья как-то связаны между собой?

– Всё, хватит говорить об этом, Глебу нашими версиями уж точно не поможешь. – Эрнест Львович вновь завёл двигатель, и приборы на панели управления замигали разноцветными огоньками. – Позаботься лучше о собственной безопасности, кажется, ты тоже нажила себе немало врагов.

Шурин Глеба Валентиновича пробежался по брюнетке подозрительным взглядом, ещё раз загадочно улыбнулся и повёл «Тойоту» дальше по трассе, теперь соблюдая скоростной режим в рамках всех правил.

* * *

Клинский проспект представлял собой оживлённую улицу с нагромождением самых разных по форме домов. Он соседствовал с Витебским вокзалом, поэтому здесь были хорошо слышны стуки колёс по рельсам. С приближением обеда количество прохожих заметно поубавилось. Лавра изучила беглым взглядом местный колорит и двинулась за высоким Эрнестом вглубь тёмного туннеля между двумя старинными зданиями.

Там оказался квадрат мрачного двора, при входе в который была вырыта огромная яма. Аккуратно обойдя её, брат Екатерины Львовны поднял голову и внимательно посмотрел на открытое на пятом этаже окно, из которого наружу свисали полосатые листья неведомого комнатного растения. Ничего не сказав Лавре, он перешагнул через комья засохшей грязи и вошёл в такой же унылый подъезд. Выпускница, подбирая слова утешения для подруги, в который раз убедилась в запущенности коммунального хозяйства и чихнула от едкого запаха ацетона, идущего из неосвещённого угла, откуда торчали два ряда почтовых ящиков. На втором этаже пахло мясным супом, на третьем чем-то копчёным, на четвёртом несло хлоркой, а на пятом скопился сигаретный дым.

– Привет, где мать? – с порога поинтересовался Эрнест у взъерошенного Тараса, на котором сегодня были огромные очки в роговой оправе.

– Мотается с Миком по городу, ищет какого-то профессора для дяди Глеба, – поведал парень, поправляя неудобные окуляры, то и дело сползающие с переносицы.

– Рина как, спит? – уточнил мужчина, разуваясь перед коробкой, в которой был навален всякий хлам вроде скомканных газет, журналов, рекламных листовок, пакетов и тряпок.

– Курит, – мотнул головой Тарас, включив в прихожей свет. – Хотела куда-то уйти, еле остановили с Володькой. Её поведение меня беспокоит: то плачет, то смеётся, то молчит…

– Ей простительно, – заступилась Лавра за подругу и прошла в зал, залитый солнечными лучами.

Здесь сильно пахло куревом. Оказалось, что сюда выходила ещё одна комната, откуда сквозил прохладный воздух. Через дверной проём просматривалась белая рука, которая держала тлеющую тонкую сигарету. Лавра не ожидала, что застанет подругу в настолько скверном состоянии. Она поняла бы и нескончаемый плач, и истерику, но не равнодушное ко всему лицо с лихорадочным блеском в глазах и уж тем более не это курение. Раньше Марина никогда не курила в её присутствии.

– Привет! – прошептала выпускница и протянула ладонь, чтобы отобрать у той сигарету, но Холодова взяла её в другую руку, гневно уставившись на подругу.

– Не надо, с ней я себя лучше чувствую, – сопроводила она свой жест и, снова затянувшись, выдохнула дым из ноздрей.

– Марина, так нельзя, – подсела Лавра на подлокотник кресла. – Сидеть и травить лёгкие – это глупо… Хотя я могу понять тебя…

– Будешь? – протянула ей девушка пачку табачных изделий. – Знаешь, как успокаивает, почище валерьянки.

– Нет, спасибо, – отмахнулась Гербер, посмотрела на разговаривающего в гостиной Эрнеста и прикрыла комнатную дверь. – А теперь расскажи мне всё до мельчайших подробностей.

– Мне нечего рассказывать, – рассеяно мотнула Марина непричёсанной головой и в очередной раз затянулась сигаретой.

– То есть как это нечего? – недоумённо уставилась на неё Лавра.

– В папу стреляли, их с Лариской держат сейчас в реанимации. Ты об этом меня хочешь расспросить?..

– Марина, я что, похожа на сумасшедшую?! – возмутилась брюнетка. – Как так получилось, что твоя сестра оказалась с твоим отцом в момент аварии? Зачем Глеб Валентинович забрал её?

– Я ничего не знаю, – ответила подруга, стряхивая пепел в стоящий рядом горшок с цветком. – Я напилась чая с печеньем и заснула в Ларкиной комнате.

– И что, ты ничего не слышала?

– А ты во сне что-нибудь слышишь? – съязвила Марина. – Я, например, нет, разве что выстрел или грохот музыки замечу, и то с трудом…

– Значит, когда ты проснулась, Ларисы дома не оказалось? – пропуская мимо ушей её остроумие, продолжила рассуждать выпускница.

– Меня разбудил мобильник. Я, дура, забыла его выключить с вечера, вот и нарвалась на какого-то идиота. Раза три мне звонил, утверждая, что я Лиля, и требовал объяснений, почему я не у него.

– Во сколько это было?

– Где-то в половине четвёртого, точно запомнила, потому что на моём сотовом часы минут на десять отстают вечно, хоть как ты их настраивай, всё равно по-своему идут…

– А Ларисы уже не было в квартире, да? – прервала её жалобы Гербер, пытаясь сопоставить все факты.

– Я так прошлась по комнатам, не нашла её, ну и дальше спать легла, – нервозно договорила Холодова и сделала очередную глубокую затяжку.

– И тебя не удивило её отсутствие?

– Слушай, твоя наивность меня бесит. Лариска взрослая девица, могла куда угодно уйти: к другу, в клуб, к соседке, они с ней отлично дружат в последнее время!..

– Ясно.

– Оказалось, она с папкой была. – Марина вновь сделалась равнодушной. – Так глупо он попался. И Ларка покалечилась. Как теперь её спортивная карьера развиваться будет?.. – Рыжая подруга махнула рукой и затушила сигарету в цветочном горшке.

– А ты не думаешь, что твой отец кинулся в эту ночную поездку из-за меня? – предположила Лавра.

– Шершнёв что-то говорил об этом, примчавшись ко мне с утра, но… его слушать – себя не уважать. Да и почему папка должен был ездить по ночному Питеру из-за тебя? У него и своих дел хватает…

– Мало ли, вдруг он узнал, что я с Игорем встречаюсь…

– Лаврик, ну, святая простота, очнись ты уже. Это тебе Шершнёв, что ли, наговорил?..

– О, вы тоже Витьку обсуждаете? – толкнув дверь, произнёс Эрнест Львович и обратился к племяннице. – Ты как, держишься?

Марина недовольно отвернулась к цветочному горшку, достав из пачки новую сигарету.

– Держатся только за мамину юбку, – парировала она и обнюхала папиросу. – Отвезите меня домой, я не могу тут больше торчать.

– И что ты собираешься там делать, в пустой квартире? – спросил мужчина, и его русые волосы зашевелил сквозняк.

– Ну а чем мне заниматься здесь? – озлобленно оскалилась Холодова и чиркнула дешёвой зажигалкой, намереваясь снова курить.

– Рина, я не могу оставить тебя одну в таком состоянии, вот и Лавру привёз тебе для поддержки.

– С чего вы взяли, что мне нужна чья-то поддержка? – не унималась подруга, специально направляя дым в сторону дяди. – Я не такая размазня, как всем вам кажется, и лезть в петлю не собираюсь.

– У нас у каждого сейчас нет настроения.

– Даже у вас нет??? – драматично усмехнулась Марина, явно затевая скандал. – Я не слепая и давно не маленькая, можете не играть спектакль, никто не удивится.

– Ты не в себе, это нормально, – подметил Эрнест Львович, странно улыбаясь. – Не буду мешать вашим разговорам, надо кое-куда отлучиться…

– Конечно, бегите, доложите этой мымре, что отцу стало хуже, пусть порадуется, ведь она столько лет ждала этого дня!

– Ещё увидимся, – кивнул мужчина наглой племяннице и поплотнее прикрыл за собой дверь.

– О ком это ты говоришь? – переспросила Лавра.

– Да есть одна… выдающаяся личность, – проговорила Марина и кинула тлеющую сигарету в горшок с комнатным растением.

– Которая радуется вашей беде?..

– И она, и многие другие только и ждут, пока папа подохнет. Шакалы, я их только так называю. Не бери в голову, это тебя не касается. Лучше расскажи, как прошло свидание. Селивёрстов остался доволен?

– Не уверена, что сейчас уместно обсуждать эту тему, – замялась Гербер.

– Хватит оберегать мою психику от нужных и ненужных тем, не держи меня за малявку, пожалуйста. Эти трюки будешь применять к Олесе, вот уж кого придётся жалеть больше всех.

– Кстати, куда она подевалась, я её со вчерашнего дня не видела?

– Мама, как в воду глядела, послала эту дрянь в детский лагерь в Ломоносов на целый месяц, ей там самое место. Так что там с Селивёрстовым? Домой-то ты ночевать не вернулась…

Время летело очень быстро, хотя Лавра и старалась следить за ним с помощью красивых часов в красном деревянном корпусе, в котором без остановки качался бронзовый маятник. Если в квартире Холодовых и у покойной Инги Михайловны часовые механизмы были редкостью, то в доме Татьяны Валентиновны они встречались чуть ли не на каждом шагу, даже в просторном туалете. После неплотного обеда, которым угостил Тарас, до вечера оставалось рукой подать, хотя ничем увлекательным ни Лавра, ни остальные не занимались, разве что изредка обсуждали новости, поступающие из Александровской больницы. Ситуация с Глебом Валентиновичем на протяжении всего дня не менялась в лучшую сторону: он продолжал находиться в критическом состоянии, в сознание не приходил, а медики утешительных выводов не давали.

В начале шестого, когда к Тарасу пришла его девушка с интересной причёской, Гербер надумала связаться с Игорем и известить его обо всех последних несчастьях, которые случились с Холодовыми. Взяв беспроводную трубку и запершись в ванной, она развернула прихваченный с утра листочек с номером его сотового телефона и принялась медленно тыкать в резиновые кнопочки. Селивёрстов, словно давно ожидая этого звонка, ответил почти сразу, и его приятный голос разом успокоил Лавру.

– Что за чёрная полоса легла на Маринину семью? – удивлялся мужчина скверным новостям. – Прямо как сглазил их кто-то…

– Сама удивляюсь, – согласилась Лавра, сидя на краю ванны. – Я ощущаю себя теперь предвестницей бури.

– Ну, что ты такое говоришь, ты здесь не при чём.

– По своему богатому опыту я знаю, что стечение обстоятельств как раз может таить в себе чей-то коварный умысел, по крайней мере, со мной такое уже происходило.

– Сейчас другая ситуация, – убеждал её Игорь. – Слушай, я сегодня после семи абсолютно свободен, если хочешь, можем встретиться и поговорить. Хотя, если откажешься, я пойму, как-никак дело серьёзное…

– Нет, я хочу тебя увидеть, – спохватилась Гербер, и шрам, не беспокоивший её со вчерашнего вечера, на секунду заболел.

– Хорошо, заеду за тобой ближе к восьми, диктуй адрес…

Володя старался избегать общения с Лаврой. Он предпочитал разговаривать либо с Тарасом, либо с кем-то по телефону. Марина с наступлением вечера перестала курить, равно как и выдавать язвительные реплики, закутавшись в свитер. Заглянув на мгновенье к подруге, Лавра поняла, что та не нуждается в её присутствии, забывшись в долгожданном сне.

Гербер решила погулять по квартире Татьяны Валентиновны, тем более всюду она находила фотографии в стеклянных рамках. Идти на кухню и присоединиться к компании телохранителя, Тараса и его девушки сильного желания у неё не возникло. Намного лучше побыть до приезда Селивёрстова одной. Правда, вскоре к ней присоединилась пассия Тараса.

– Мара спит? – полюбопытствовала блондинка. – Бедняжка, такое потрясение и прямо в дни, когда она только-только вернулась домой. Сначала бабушка, теперь отец…

– Да уж, мистика какая-то, – согласилась Лавра.

– Это ужасно, – продолжала девица. – А ведь я собиралась позвать всех вас на концерт, сегодня молодёжный фестиваль на площади Искусств, всякие группы выступать будут…

– Да, хороший бы получился вечер, – кивнула брюнетка. Больше всего в эту минуту ей хотелось сменить своё вечернее платье на что-то более свободное и привычное, но просить кого-либо привезти вещи из квартиры на Атаманской она постеснялась и теперь терпела неудобства.

– Я вообще-то хотела у тебя спросить кое о чём. Кстати, меня Людой зовут.

– А я Лавра, – пожала плечами Гербер.

– Ах, ну да, – улыбнулась Люда. – В общем, Тарасик мне бабушкину собачку дал на попечение, Фиму, а мы с животными не общались никогда, тем более с болонками. Она не ест у нас ничего, под диван прячется, и нос, вроде, горячий.

– Тоскует, хозяйку потеряла. Это пройдёт, не переживай.

– Да я-то не переживаю, а вот предки мои ворчат без остановки. Куда её девать, даже не знаю. У Татьяны Валентиновны аллергия на шерсть, про Марину я молчу, а Ларуся…

– Лавра, – вдруг вмешался в их разговор Тарас, появившись в дверном проёме, – я тебя сам собирался попросить об одолжении, да Людка опередила. За Фимой поглядеть не откажешься, пока эта фигня вся не закончится? Дядя Глеб обещался к себе её забрать, но тут сама знаешь, что вышло.

– Ну, я тоже за собачками ухаживать не умею, – внесла Гербер первый довод, лишь бы не обременять себя лишними хлопотами.

– Вот незадача, – расстроилась Люда, – что ж с ней делать? Родители по-любому заставят меня выкинуть Фиму на улицу, она им надоела своим скулежём.

– Зачем же на улицу?! – возмутилась Лавра. – Если уж такая проблема, то, конечно, возьму её к себе. Бедное животное не виновато в том, что лишилось хозяйской опеки.

– Спасибо, ты нас очень выручишь, – обрадовался парень, и в этот момент по коридору разлилась трель дверного звонка.

Глава 8 Мохнатое и когтистое

Работа в академии, казалось, ничуть не утомила Игоря. По крайней мере, выглядел он так же прекрасно, как и вчера: улыбчивый, загорелый, с притягательными серо-голубыми глазами и в тёмном костюме. Он достаточно быстро нашёл новый адрес Лавры, чем очень порадовал её, хотя она понимала, что веселиться в такое время не самое удачное занятие.

Пока они добирались до Александро-Невской лавры, Лавра рассказала ему о бедах, потрясших семью Холодовых. Про кошмарный сон с Аидой она вновь решила умолчать, хотя в глубине души ей очень хотелось задать ему вопрос. Ведь до сих пор было неизвестно, что же стало с Гааговой после событий в Речных Воротах.

– Шершнёв этот, конечно, сумасшедший, но в его словах, возможно, всё же есть логика, – заключил Селивёрстов, припарковавшись во дворе дома Холодовых.

– И ты туда же?! – удивилась Лавра.

– Посуди сама. Если отец Марины действительно узнал, что ты встречаешься со мной, он вполне мог отправиться за вами на ту квартиру без охраны и попасть под обстрел.

– Но ведь с ним в машине была Лариса. Даже если ему стало известно о нашем с тобой свидании, почему он не разбудил собственную дочь, а забрал только племянницу? Это странно, ты не находишь?

– А что сама Лариса говорит?

– Я её ещё не видела. К ней и к Глебу Валентиновичу не пускают даже родных.

– Ладно, иди, переоденься, потом я покажу тебе одно место, и настроение у тебя моментом поднимется.

Уговаривать его пройти вместе с ней и посмотреть квартиру Марининых родителей Лавра не стала. Сейчас ей, действительно, хотелось поскорее принять душ и сменить наряд.

– Девушка! – окликнул её молодой человек из комнатки для охраны прямо у входных дверей.

Гербер обернулась, понимая, что за пару дней своего пребывания в этом доме ещё не настолько примелькалась перед секьюрити.

– Я в гостях у Холодовых, в четвёртой квартире, – сообщила она высокому парню, одетому в костюм охранника.

– Я знаю, – кивнул тот. – Вам записку здесь передали, возьмите… – Он вынул из нагрудного кармана потрёпанную бумажку и протянул ей. – Какой-то тип тут ошивался, я его не пропустил, потому что у Холодовых сегодня никого нет. Да и документы он отказался предъявить, оставил вот только это, просил передать.

Лавра развернула небольшой листочек, вырванный из карманного блокнота, на котором корявым почерком были нацарапаны несколько слов: «Лавре Гербер будет плохо. Она уедет». По её изменившемуся лицу охранник догадался, что записка явно не порадовала девушку.

– Этот хмырь мне сразу не понравился, на нарика смахивает: глаза красные, бегают, сначала вертелся перед домом, заходить боялся. Потом, когда я его не пропустил, вдруг убежать захотел. Короче, с головой у него не того, кретин какой-то.

– Он худой? – уточнила Лавра.

– Ну… да, тощий, – кивнул секьюрити. – А Вы его знаете?

Внутри всё словно обдало холодом. Конечно, Лавра знала, что брат Стреглова разгуливает на свободе, но как-то не ожидала столкнуться с ним здесь.

– Вы правильно подметили, он беглый психопат, – подтвердила подозрения парня помрачневшая Лавра. – В любом случае, если он появится здесь вновь, его лучше сдать милиции.

– Ни фига себе, – удивился охранник, – так он того самого, из дурки что ль сбежал?!

– Да, из психиатрической больницы, из тюремного отделения.

Что уж говорить, сегодня был просто отвратительный день. И как Лавра сразу не поняла, что её преследователь – это брат археолога, безумный Петя.

Груня, открыв Лавре дверь, заметила её хмурое лицо и сказала, что сама целый день чувствует себя паршиво из-за несчастья с Глебом Валентиновичем. А ещё ей было жаль Ларису, с которой у них сложились хорошие отношения. Гербер не стала говорить служанке про записку. Всё равно та ничего не поймёт. Поэтому сразу же направилась в свою комнату и сняла надоевшее платье. Поскольку оно принадлежало не ей, так же как и одолженные у Ларисы украшения, Лавра аккуратно повесила наряд на плечики, а драгоценности сложила на стол рядом с вазой искусственных роз.

Быстро приняв контрастный душ и подобрав привычную одежду, Лавра привела себя в порядок. Платье она спрятала в шифоньере. На всякий случай припрятала она и ювелирные вещицы, но одну брошку в форме синей божьей коровки Гербер намеренно оставила на столе. Сегодня, кроме Груни, в доме никого нет, так что пропасть драгоценность не должна. Заодно и развеется миф о тайном воришке, который крадёт часы и прочие мелкие ценности.

– Может, ты возьмёшь ключи, а то я тута одна на ночь не останусь, – предложила Аграфена, провожая Лавру.

– А куда ты собираешься? – поинтересовалась Гербер, повертевшись перед зеркалом.

– Я ведь комнату на Чкаловской снимаю на пару с подружкой, – махнула рукой горничная, открыв перед ней входную дверь.

– Ключи мне не нужны. Я вернусь к Марине на Клинский проспект. Сейчас её нельзя надолго оставлять без внимания. А тебе удачно провести вечер…

– Да ну тебя, – проворчала служанка. – Какая тут удача, когда Глеб Валентинович при смерти.

Игорь увлечённо листал какую-то газетёнку, когда Лавра забралась к нему в иномарку. Как и вчера, на заднем сиденье красовался букет душистых цветов. Куда он собирался доставить девушку сегодня, пока держалось в тайне, и это начало её интриговать.

Город в этот вечер был по-прежнему ярким и цветным. Машин на дорогах, правда, наблюдалось поменьше, чем днём, но на отдельных перекрёстках всё же приходилось стоять не одну минуту в небольших пробках. Впрочем, время пролетало незаметно рядом с прекрасным Селивёрстовым. Признаться, Лавра бы с удовольствием променяла прогулку на его уютную квартирку. После Фонтанки движение на Невском проспекте и вовсе остановилось. Автомобили сигналили друг другу, разгневанные водители ругались, а пешеходы посмеивались на тротуаре.

– Наверное, кто-то сбил зеваку. Или пьяные юнцы снова устроили разборки на проезжей части, – предположил Селивёрстов. – Сегодня в центре концерт, чего ещё ожидать от таких мероприятий.

– Так ты меня вёз туда? – усмехнулась Лавра, держа в руках букет чудесных роз.

– Нет, что ты, – смутился мужчина, нажав на педаль газа. – Хотел прогуляться с тобой по Петроградской набережной. Там летом особенно красиво, к юбилею всё отремонтировали, не то, что раньше.

– Боже, там же находится Аврора, я ведь собиралась посмотреть на неё!

С улицы послышалась музыка. Фестиваль был в самом разгаре, и Игорь с любопытством стал посматривать в ту сторону.

– Там сегодня девчонки из группы «Гранда» выступают.

– Они будут петь? – удивилась брюнетка, устремив взгляд на дымку над угрюмыми домами Садовой улицы.

– Марк просил меня оценить их новый состав. Говорят, они быстро набирают популярность?

– Ну, не знаю, – равнодушно протянула девушка. – Лично я не в восторге от «Гранды» и тем более от их новой солистки. Очень странная девица, и песни у неё такие же странные. Так что ты ничего не потеряешь, если пропустишь их кривлянья…

Миновав пробку на Невском проспекте, «Вольво» весело помчалось по вечерним дорогам Северной Пальмиры. Небо ещё не успело как следует стемнеть, когда сотни огоньков замигали вдоль всей Невы, освещая здания и Троицкий мост.

Остановились они возле Домика Петра I, который был освещён ярче всех остальных зданий. Нацепив очки, Лавра принялась разглядывать местные достопримечательности.

– Ну как? – улыбнулся Селивёрстов, не обращая внимания на ветер, разыгравшийся на Неве. – Между прочим, самое старое здание города. Его построили для Петра Великого пленные шведы в конце мая 1703-го.

Игорь спустился по каменной лестнице, по бокам которой сидели львы-лягушки.

– Ши-цзы, – озвучил он их незатейливое название. – Жаль, фотоаппарат не взял, это хорошее место для съёмок. Люди залазят сюда верхом, пока их не застукает патруль. А сейчас как раз поблизости никого нет.

Лавра, держа букет роз, стояла на самой верхней ступеньке, чувствуя тёплое дыхание реки. Она наблюдала, как Селивёрстов прислонился спиной к каменной китайской скульптуре, делая вид, что позирует для фотокамеры. Девушка цокнула языком, подражая звуку вспышки, и уже собиралась присоединиться к нему, когда взгляд заметил шевеление у макушки монумента. Что-то быстро проползло по морде льва и с рёвом запрыгнуло на ничего не ожидающего мужчину.

– Осторожно! – закричала Лавра.

Игорь даже не вздрогнул, одной рукой схватив непонятную тварь за шкирку. Девушка уже собиралась ударить неведомое существо букетом, но Селивёрстов жестом попросил отступить. Нечто задёргалось в его ладонях, издавая утробный рёв и щёлкая зубами, а затем, царапнув мужчину, в пару мгновений взобралось обратно на макушку «ши-цзы», выпучив на людей чёрные глазища.

– Что… что это?.. – спросила шокированная Гербер, уставившись на маленького монстра.

– Тихо, она очень злая, – прошептал Игорь, достав носовой платок, и быстро расправил его оцарапанной рукой.

Что-то мохнатое и когтистое спряталось за ушками льва-лягушки, продолжая рычать и шкрябать когтями по камню.

– Тихо, тихо, тихо, – приговаривал Игорь, протягивая к ней руку. – Иди сюда, я ничего тебе не сделаю.

– Умоляю, не лезь к этому чудищу!.. – взмолилась выпускница, с замиранием глядя на мужчину.

– Какое ж это чудище, – усмехнулся тот и одним рывком подцепил свирепое существо, – это всего лишь одичавшая коала, ну-ка…

Он подхватил диковинную зверюшку и показал встревоженной девушке. Коала задрыгала ручками и ножками, как беспомощный котёнок, и перестала реветь, видимо, осознав, что её песенка спета.

– Ну и ну, – расслабилась Лавра, – надо же, у меня прям сердце из-за неё разболелось.

– Тихо-тихо, – не переставая успокаивать животное, шептал Селивёрстов. – Я и сам сначала не разобрал, кто это. Потом увидел мордочку и сразу всё понял. Эту негодницу уже несколько дней по городу ищут, я в новостях слышал.

– Да, я тоже. Но почему она напала на тебя? И что она делает здесь, у воды?..

– В самом деле, это странно, коалы, обычно, безобидны и больше любят деревья, чем холодные Невские берега. Ах, попрыгунья!.. – обратился он к притаившейся в его ладонях зверюшке. – Ты зачем из клетки вылезла? Как хорошо, что не нарвалась на собак или на голодных кошек. Они бы тебя за свою точно не приняли.

Маленький медведь лишь переводил взгляд то на выпускницу, то на её смелого кавалера, наверное, не понимая, что попал в надёжные руки.

– Надо бы отнести эту глупышку в зоопарк, он расположен где-то здесь недалеко, – озвучил Игорь единственно верную мысль, поглаживая притихшую коалу.

– Думаешь, в десятом часу там есть кто-то из руководства? – усмехнулась Лавра, теребя животное по пушистой голове.

– Сдадим хотя бы охране, – пожал плечами Селивёрстов, присаживаясь на парапет рядом с немыми невскими львами. – Не тащить же её к себе.

– Погоди, – задумалась Гербер. – Давай сделаем так. Маринка сейчас в тяжелейшей депрессии. Если бы мы принесли ей на некоторое время такое милое создание, она бы хоть ненадолго забыла о горе.

– Но если кто-нибудь увидит нас с этим зверем, неприятности нам будут гарантированы. Могут запросто обвинить в похищении ценного зоологического экспоната.

– Всего-то на одну ночь? – заверила выпускница, тиская австралийскую медведицу, которая уже позволяла чесать себя под подбородком и за ушками, жмурясь и облизывая тёмный носик.

– Не могу тебе отказать, – сдался мужчина.

Коала вдруг перебралась к Лавре, обнимая своими мягкими ручонками её шею.

– Вот, видишь, от меня отказались, – в обиженном тоне произнёс Игорь и посмотрел на ладонь, которая ещё секунду назад была вся расцарапана. Теперь же она казалась невредимой. – Может, это коала-самец, как у них определить пол?..

– Нет, это девочка, – уверенно заявила брюнетка, поглаживая прижавшееся к ней животное. – У неё сумка на животике. А твоя рука, нужно обработать её чем-нибудь. У тебя в машине есть аптечка?

– Не волнуйся, с моей рукой полный порядок. Пошли лучше наверх, здесь становится прохладно.

– Разве она не задела тебя когтями? – уточнила девушка, проверяя состояние его ладони. На ней, действительно, не было абсолютно никаких следов.

– Вроде нет, – заверил Селивёрстов, обняв её за талию, и повёл к набережной, где всё так же празднично сверкали здания.

О крейсере Аврора пришлось забыть. С такой «находкой» толком не погуляешь, да и настроение сегодня было далёким от романтики. Пока Лавра рассматривала у себя на коленях коалу, она не заметила, как «Вольво» добралось до Инженерного замка и затормозило перед кучкой подростков, пинающих кого-то на земле.

– Эй, вы что там делаете?! – обратился к ним Игорь, высунувшись в окно.

Наверное, он и не отреагировал бы на эту потасовку, если бы она не случилась аккурат на середине дороги. Странные молодые люди преграждали путь автомобилю.

– Сразить наповал ваш вражеский стан… – хором завели они и расступились.

Оказалось, на асфальте лежал вовсе не человек. Посреди проезжей части темнел мусорный бачок, видимо, похищенный у летнего кафе, которое расположилось невдалеке на тротуаре.

– Это ещё что за чёрт! – вспылил Селивёрстов. – Вам что, башню снесло?!!

– …И сердце губить… – откликнулись юнцы, словно заторможенные, и стали окружать «Вольво». – Губить. Губить! Губить!!!

Один из психопатов попытался вытащить Игоря из машины, но тот с силой отпихнул его и завертел головой, не понимая, что нужно этим ненормальным от него и его спутницы.

– Оставьте меня! – прикрикнула Лавра пьяному оболтусу, открывшему дверцу с её стороны.

– Губить!! – повторял отморозок, ударяя кулаками по стеклу, и все остальные принялись раскачивать иномарку. Неужели они собираются её перевернуть???

Игорь резко сдал назад, отбрасывая неприятелей в стороны, и снова затормозил, когда кто-то из них запустил в капот пустую пивную бутылку. Та тут же раскололась, оставив на металлическом корпусе приличную вмятину. Стерпеть такое он уже не смог и, сжав скулы, выпрыгнул наружу.

– Иди сюда! – угрожающе зарычал он, но пьяные парни быстро начали обступать его. В их руках появились палки.

Лавра посадила коалу на заднее кресло, а сама, отстегнув ремень, вылезла наружу. Внезапно спереди что-то загрохотало, и на асфальт вылетело горящее колесо. Оттуда, откуда оно появилось, стали вылезать другие юнцы.

– …Из чистого зла! Из чистого зла!.. – приговаривали они и направились к Лавре и Игорю.

– Игорь, вернись! – попросила девушка, чувствуя, что это всё кончится плохо. – Здесь беспорядки, эта неуправляемая молодёжь с концерта…

Он и сам увидел, что хулиганов стало гораздо больше. Поэтому послушался Гербер и попятился обратно к «Вольво».

– Ты права, – коротко выдохнул мужчина, заскочив вместе с ней в автомобиль.

Тем временем в них полетели камни, дубинки, бутылки и прочий мусор. Озверевшие парни не желали так просто отпускать случайную пару, и один из них запрыгнул на бампер, собираясь разбить ветровое стекло. Впрочем, он первым и пострадал, когда машина откатила назад и спихнула с себя лишний груз.

Между тем со стороны горящих за поворотом улицы костров выползла целая толпа, которая громила всё, что попадалось им под ноги – ограду какого-то здания с подсвеченным флюгером, фонарные столбы, стены других домов. Зазвенели стёкла, вслед за которыми Садовую улицу сотрясли звуки милицейских сирен.

Отъехав на почтительное расстояние от хулиганья, Селивёрстов развернул иномарку и ударил по газам, устремляясь к границе Летнего Сада. Безумная толпа, продолжая выкрикивать странные фразы, стала разбегаться врассыпную от нагоняющих их стражей порядка. Что произошло с ними потом, Лавра уже не успела увидеть. Они умчались прочь от беспокойного места.

– Поверить не могу, в Питере такие мероприятия всегда проходят нормально, без массового психоза, – промолвил потрясённый Игорь, сбавляя скорость на новом перекрёстке.

– Ты слышал, что они кричали? – спросила выпускница, возвращая напуганную коалу вновь к себе на колени.

– Нет, а что?

– Это были слова из песни «Гранды»!

– «Гранды»?! – удивлённо переспросил Селивёрстов, разгоняясь вдоль очередной набережной. – С чего ты взяла? По-моему, это просто окосевшие от травки придурки. Пинать мусорный бачок – нормальные уж точно до этого не додумаются.

– Я уверена, они твердили фразы из песни этой Валсеи…

– Ты с ней знакома? – продолжал удивляться мужчина, объезжая попутные автомобили.

– Лично – нет, но видела на выпускном вечере, когда «Гранда» выступала перед нами. У меня тогда из ушей почему-то проступила кровь, пришлось покинуть праздник.

Игорь вопросительно посмотрел на девушку, но ничего не сказал, делая вид, что следит за дорогой.

– Эта новая песня, которую у них интенсивно раскручивают, она очень странная. Слова невнятные, музыка несовременная. И почему людям нравится такое? Обычно у подобных исполнителей крайне узкий круг фанатов.

– Не знаю, я в шоу-бизе не эксперт, – подметил Селивёрстов, направляя «Вольво» мимо высотных домов.

– Здесь не так-то трудно разобраться. «Гранда» негативно сказывается на людях. Ты ведь сам видел, что вытворяли эти молодчики. Руку дам на отсечение, что побудило их к этому выступление Валсеи.

– Да ладно тебе Лавра, что ты?.. – ухмыльнулся мужчина, вырулив на Клинский проспект. – Как песня может заставить пьяных чудаков на хулиганство?..

Гербер предпочла промолчать. Коала тем временем вела себя слишком активно, пытаясь забраться на приборную доску.

– Я провожу тебя, – вызвался Игорь, отстегнув ремень безопасности, когда машина остановилась возле дворов Марининой тёти.

– Уже поздно, тебе лучше ехать к себе, а то мосты могут развести.

– А, точно. – Он наклонился, убирая с её лба волнистую прядь. – Жаль, что нельзя провести эту ночь с тобой…

– У нас впереди будет ещё много таких ночей, – засмущалась брюнетка, глядя на него томными глазами. – Даже успею тебе надоесть.

– Не говори глупостей. – Он коснулся своими губами её лица, желая совершить жаркий поцелуй, однако коала подпрыгнула на коленях девушки и упёрлась пушистой головой в их подбородки.

– Третий лишний, – произнесла Лавра и отодвинулась от нахмурившегося мужчины. – До завтра, Игорь, я тебе позвоню.

– Приятных снов, – улыбчиво кивнул Селивёрстов, наблюдая, как она покидает салон его иномарки с коалой, которая сейчас больше напоминала симпатичную мягкую игрушку.

Двор дома, в котором проживала семья Татьяны Валентиновны, как и прежде, пустовал. К тому же он был неосвещён. Всё-таки нужно было разрешить проводить себя хотя бы до подъезда. А ну как там притаился Петя Стреглов? А вдруг он к тому же не один?.. Взяв коалу поудобнее, Лавра смело зашагала в темноте. Психопат не мог знать, что она сейчас живёт здесь, это было бы слишком быстро для его слабых способностей. Коснувшись входной двери, она посмотрела наверх, увидела, что наличники на пятом этаже все до единого закрыты, и вошла внутрь. До квартиры Татьяны Валентиновны Гербер поднялась тоже без приключений и осторожно нажала на кнопку звонка, не переставая тискать заморскую зверюшку.

– О, ты, – обрадовался Тарас её приходу, поправляя большие очки, – что так быстро?

– Сам знаешь, – вздохнула брюнетка, стаскивая с ног обувь. – А у вас как, всё хорошо?..

– Сама знаешь, – парировал парень. Он почему-то не обратил внимания на живую коалу, копошащуюся на руках у девушки.

– Марина не спит? – пропустила она мимо себя его недовольный тон, заглядывая в неосвещённый зал. – У вас так тихо…

Не успела Лавра договорить фразу, как что-то мохнатое с рычанием накинулось на неё. Прищурившись, она поняла, что это Фима и что болонка сильно взбудоражена присутствием медведя, скалясь и гавкая. Коала не осталась в долгу, дёрнувшись к псине Инги Михайловны с ответным рыком. Понимая, что животные сейчас затеют делёж территории и что от этого поднимется шум, Лавра отодвинула Фимочку ногой, а сама прошла с урчащей медведицей в комнату подруги.

Прикрыв поплотнее дверь, Гербер аккуратно положила коалу рядом с лежащей на диване Мариной. Зверюшка чихнула, видимо, от витавшего здесь запаха сигарет, поднялась и заглянула в лицо рыжеволосой девушки. Подруга, почувствовав рядом с собой кого-то постороннего, приподняла непричёсанную голову и непонимающе уставилась на неведомое создание.

– Лаврик, у меня что, уже глюки? – спросила она дрожащим голосом, осторожно трогая необычного зверька. – Если так, то они такие приятные…

– Не бойся, это коала, – сообщила Гербер, включив торшер и озарив спальню мягким розовым светом.

– Ой, точно! – окончательно проснулась Марина, взяв к себе австралийскую медведицу. – Ну надо же, вот это прелесть! Ха-ха-ха, какая она прикольная… Но откуда она у тебя?

– Мы с Игорем нашли её на набережной, это та самая, что недавно слиняла из городского зоопарка. Шустрая, кстати, и драчливая.

– А она не укусит? – Холодова испуганно отвела от неё свои руки.

– Нет, если её не злить, – засмеялась Лавра, подсев рядом. – Я принесла её только до утра, завтра нужно будет вернуть беглянку обратно в зверинец.

– Спасибо, Лаврик, – обрадовалась подруга, теребя пушистую голову медведицы, – ты знаешь, как поднять мне настроение.

– Да не за что. Ты посиди с ней, а я схожу помою руки и приведу волосы в божеский вид. Ветер на Неве просто безобразный…

По правде, Лавра покинула её общество, чтобы узнать последние известия из Александровской больницы. На её счастье, на кухне сидели лишь два брата – Тарас и Микола.

– Здравствуй, – кивнул ей Мик. – Как провела время?

– В центре бардак, – поведала Лавра. – На нас напали хулиганы, мы еле от них оторвались.

– Вы были на фестивале? – недовольно переспросил Тарас.

– Нет, просто проезжали мимо и напоролись на этих сумасшедших.

Фима расположилась здесь же, на табуретке, и косилась на красные яблоки в плетёной корзине.

– Людка притащила её сюда, – сообщил младший сын Татьяны Валентиновны, – теперь опекать её будешь ты.

– Да уж, шустро вы, – усмехнулась Гербер. – А как там Глеб Валентинович, ему не стало лучше?

– Дяде сделали очередное переливание крови, – перебил брата Микола. – Часа полтора назад состояние его ухудшилось, поставили капельницу. Мать раздобыла где-то дефицитные препараты. Одна надежда на них.

– А профессор, которого вы искали?

– Ну, и он посмотрел, только ничего дельного не сказал, наоборот, удивлялся, как это ещё дядя Глеб до сих пор жив.

– Да, плохо, – погрустнела выпускница. – Хоть молиться идти теперь остаётся…

– Да уж, кроме Бога, сейчас дяде Глебу ничто не поможет, – подметил Тарас.

* * *

Утро выдалось пасмурным, однако дождя пока не наблюдалось. Стояла прежняя духота, а в воздухе пахло дымом. Близость с центром города давала о себе знать. Наверняка ночные пожары доставили властям большие проблемы. Интересно, что покажут в утренних новостях по телевизору.

Многие в квартире Татьяны Валентиновны ещё спали. Вот только коала, казалось, не смыкала глаз ни на минуту. Сначала она докучала Марине, не давая ей уснуть. Когда же Лавра сжалилась над уставшей подругой и забрала «зануду» к себе, медведица начала крякать, причём весьма громко. Под такие звуки уснуть, естественно, было невозможно, и выпускнице пришлось вытащить её в зал. Хорошо, что там никто не ночевал. Микола и Тарас спали в своих комнатах, а охранник Володя и вовсе куда-то уехал. Возможно, он провёл ночь в больнице возле палаты умирающего хозяина.

Через полчаса кряканья коала приметила в углу зала комнатные растения, быстро проскочила к глиняному ведру, в котором росло декоративное деревце, и незамедлительно вскарабкалась по его нежному стволу на самый верх, скрывшись из виду в обильной зелени. Но оставлять её без присмотра вот так Лавра не имела права. Пришлось спать на диване. Однако и дальше коала ни в какую не желала успокаиваться, время от времени стуча зубами и тряся ветки. Наверняка она продолжала все эти издевательства до самого рассвета, но уставшая Лавра отдалась царству Морфея и проснулась лишь в седьмом часу от кофейного аромата.

– Чего так рано? – улыбнулся ей Микола, орудуя на кухне и попутно просматривая телевизор.

– А ты? – зевнула Лавра, опустившись на табуретку.

– У меня работа, ещё к дяде Глебу заехать хочу, у мамы мобила не отвечает, а тётя Малона у себя на Матросова ночевала. Кофе будешь?

– Нет, благодарю, лучше чай.

– Есть кисель, сок, йогурт… Вы, девчонки, любите всякое такое на завтрак, – предложил Мик, убирая шипящую сковороду с плиты.

– Видимо, все девушки утром одинаковы, – улыбнулась Гербер, потирая глаза. – Меня такая еда вполне устроит, давай.

– За тобой должны заехать? – поинтересовался парень.

– Нет, а что?

– Эту коалу… ты хотела вернуть её в зоопарк, забыла? По новостям опять показывали объявление о вознаграждении за её поимку. По-моему, там приличная сумма набегает.

– Да, надо бы её вернуть, но денег мне не нужно, лучше пусть наберут на них еду животным.

– Впервые вижу девушку, которую бы не интересовали деньги, – парировал Микола. – Так за тобой кто-нибудь заедет?

– Я ещё не разговаривала с Игорем на эту тему, совсем забыла вчера после тех потасовок с пьяными подростками.

– Да, о них тоже в новостях рассказывали. Тебе с твоим парнем повезло. Вчера погибли две девахи, их просто-напросто запинали всей толпой, представляешь?

– Какой кошмар, – испугалась Лавра, вспомнив столкновение с фанатами. – И что говорят по телевизору, кто устроил эти беспорядки?

– Да в Питере они периодически случаются, никто не видит в этом ничего экстраординарного. О, кстати, вот опять новости показывают.

Микола прибавил звук телеприёмника. Там появилась ведущая утреннего выпуска новостей, которая принялась монотонно сообщать о вчерашних беспорядках на молодёжном фестивале.

– …Мы пригласили в нашу студию специалиста, который поможет понять всем нам причины общественных волнений, – сказала женщина и представила своего гостя – Итак, Арсен Урсулович Брон, психоаналитик, заведующий кафедрой психологии Санкт-Петербургского государственного университета, доктор психологических наук и по совместительству куратор детской школы психологии при пятом интернате Санкт-Петербурга… Арсен Урсулович, здравствуйте!..

В объективе телекамеры появился мужчина лет сорока пяти с аккуратно уложенными на бок тёмными волосами, в синем пиджаке, на котором радужно поблёскивали золотистые пуговицы. Склонив голову, он прочистил горло и принялся, не дожидаясь вопросов диктора, излагать свои взгляды.

– Дело далеко не в том, что администрация и ответственные за безопасность мероприятия лица проявили определённую оплошность и заранее не смогли предупредить подобные инциденты, как это было сказано в одном из ваших репортажей. Все мы знаем, что человек в жизни проходит несколько возрастных этапов, для каждого из которых свойственны соответствующие параметры поведения и мировоззрения. Так вот аудитория, которая присутствовала на вчерашнем концерте на площади Искусств, преимущественно была представлена лицами старшего школьного возраста и учащимися высших и среднепрофессиональных учебных заведений. Их реакцию на выступление молодой группы «Гранда» вместе с такими факторами, как алкогольные напитки и желанием самовыразиться, продиктовал так называемый синдром истерии буйных сердец…

– Известный специалистам-психологам? – уточнила его ведущая.

– Да, непременно… – кивнул Брон, чья фамилия показалась Лавре смутно знакомой.

– Это бывший одноклассник дяди Глеба, – сказал Мик, указав на рассуждающего в телевизоре господина. – Очень хороший человек, мастер своего дела, неоднократно получал всякие там международные гранты, да и ценится не только у нас, но и за рубежом. В Австрии, например.

– Да уж, – признала Гербер, не сводя с него взгляда. – По-моему, Глеб Валентинович хотел познакомить меня с ним как с психологом…

– Ну, не думаю, что это проблема, – улыбнулся Микола. – Попрошу Эрнеста Львовича, чтобы он дал его номер телефона. Они с ним раньше были коллегами.

– Так дядя Марины тоже психолог? – удивилась Лавра.

– Да, но работает он не в России, – кивнул Мик, достав из холодильника баночку йогурта. – Он живёт в Австрии и, кстати, является бывшим учеником Брона.

– Ясно, – вздохнула девушка после того, как интервью с известным мастером сменилось блоком рекламы.

Из-за раннего часа, Лавра с Миколой решили не будить Тараса и Марину хотя бы до девяти. К тому же подруга непременно запроситься в больницу, а ей там лучше не появляться. Ведь неизвестно, что произошло с господином Холодовым за ночь. Тихо собравшись после лёгкого завтрака и забрав коалу с комнатного дерева, они отправились в зоопарк. Фимка после короткой прогулки с Миколой была заперта на кухне, чтобы не рыскала по квартире.

Петербург оставался прежним: те же пробки на дорогах, множество людей, снующих во всех направлениях и шум. Впрочем, Мик умудрялся с лёгкостью объезжать все дорожные заторы. Благодаря этому путь до зоопарка составил всего ничего. Днём коала вела себя гораздо скромнее: на коленях не скакала, взобраться на приборную доску не стремилась, лишь прижалась к брюнетке.

Возле зоопарка на удивление царило спокойствие. Наверное, с утра сюда мало кто ходил, отчего сидящий у главных ворот охранник мирно дремал.

– Подожди, – остановил Микола девушку, когда та собралась выйти из машины, – оставь коалу здесь, не неси сразу.

– Почему? – не поняла Лавра.

– Мало ли какие служаки попадутся, отберут у тебя зверюшку, премию не выплатят, а ещё пригрозят разборкой с милицией. Пусть уж со мной посидит, а ты иди узнай, что по чём…

Совет был дельный, поэтому Лавра пошла в администрацию одна. Она благополучно проскользнула через узкие ворота и направилась мимо подстриженных кустиков к кирпичному зданию, от которого выстроились клетки и загоны с животными.

– Извините, – обратилась брюнетка к подметающему двор старичку, – где тут у вас начальство?

– Жалобы какие что ль?! Чего прямо начальников вам всем сразу подавай?!! – возмутился уборщик, махнув в её сторону метлой. – Русским языком же для вас, бестолочей, написано – к клеткам близко не подходить, обезьянам ценные вещи не показывать, а возле пастбища жирафов внимательно следить, чтобы они вас сверху не облизывали!..

– Нет, я по другому вопросу, – улыбнулась Гербер. – Я насчёт коалы пришла узнать, про ту, что от вас убежала.

– Она от меня не убегала, – всё так же настороженно говорил пожилой дворник. – Это её Касьян с Олькой довели, били-били за то, что она эвкалипт весь пожрала, вот и нету теперь коалы вашей…

– Били?! – возмутилась девушка от такого признания. – За что же бить-то, коалы эвкалиптом, по-моему, как раз питаются на воле…

– Да не знай я, у нас все туточки с прибабахом, – продолжал дед, которого эти самые «прибабахи» тоже не обошли стороной. – А ты это что ль, того самого, коалу нашувидела где-нибудь?

– Да, – подумав, кивнула Лавра, – вчера на Петроградской набережной возле китайских львов.

– И чего, чего не поймала-то, наша директриса целых сто рублёв обещалась дать тому, кто её сюда приволокёт?..

– Так она испугалась, – солгала выпускница. – А когда я поняла, что это коала, поздно было, убежала она.

– Вот засранка, ты погляди ж! – посочувствовал старик. – Да, сто рублёв на дороге нонче не валяются, хоть бы губомаралку себе прикупила, и то хорошо. А чего припёрлася-то, я не пойму? За одни твои рассказы никто платить не станет, размечталась!..

– Да я уж так, мимо проходила, думаю, дай скажу кому-нибудь, где коала бегает-то по вечерам…

Зоопарк, каким бы милым и прелестным он ни казался на первый взгляд, предстал в глазах Лавры грязным и ничтожным, раз здесь так гнусно обращались с беззащитными животными. Где это видано, чтобы маленькую хрупкую коалу бить только за то, что та поедает естественный для себя корм?! В конце концов, не для красоты же ей в клетку ставят этот самый эвкалипт! Ну уж нет, не видать вам больше редкостного экземпляра из далёкого южного континента как своего затылка!..

– Ты был прав, здесь одни сумасшедшие, – прошипела Лавра, вернувшись в машину.

– Что, отказались деньги давать? – усмехнулся Микола с видом, говорящим: «Ну, я же тебя предупреждал…»

– Увези меня отсюда. Ещё не хватало, чтобы нас увидели вместе с коалой.

– А что тебя не устроило-то? – недоумевал парень.

– Здесь одни садисты, они бьют животных, – возмутилась девушка. – Оттого-то все их питомцы и убегают. Пусть они теперь сами побегают, может, научатся с животными обращаться должным образом.

– Тогда тебя, значит, надо домой везти, с коалой-то в больницу не сунешься, о её пропаже теперь весь город знает.

– Марина с Тарасом ещё спят, а оставлять её без присмотра нельзя, да и Фима ваша плохо воспринимает дикого зверя. Может, лучше в квартиру Глеба Валентиновича забежать? Там Груня и места много.

– Тараска вообще-то говорил, чтобы ты Фимку себе взяла на временное содержание, – напомнил Микола, сворачивая к набережной. – Давай лучше так поступим: я вас оставлю на Атаманской, если Груня действительно там, а потом созвонюсь с брателло, и он болонку к тебе сам доставит.

– Ну ладно, – быстро согласилась Лавра.

– К тому же ты что-то про Бога говорила. Там как раз церковь рядом, можешь сходить, за дядю Глеба свечку поставить.

Глава 9 Любовь монстра

Александро-Невский монастырь состоял из множества построек. Этот «золотистый» ансамбль никак не сочетался со своим мрачным содержимым – некрополем. Лавра вошла во двор святого места, предварительно повязав на голове платок. Также она смыла с лица косметику, поэтому теперь смотрелась не самым лучшим образом.

Церковь, в которую попала девушка, впечатляла своими размерами и росписью на далёком потолке. Правда, прихожан в ней оказалось совсем мало. По залу ходили из угла в угол три старушки. В центре усиленно крестился молодой человек в каких-то лохмотьях. Наверняка, какой-нибудь нищий, которых возле храмов всегда пруд пруди.

Лавра приблизилась к алтарю, возле которого мигали десятки свечей. Однако в ту же секунду многие из них погасли, словно на них налетел внезапный ветер. Девушка испугалась, хотела исправить положение, но низкорослый дьякон попросил её не беспокоиться и сам зажёг свечки с помощью тонкой лучины. Он трижды обвёл себя крестным знамением, поклонился иконе и вновь взглянул на молодую девицу.

– Я хотела бы… – промолвила Лавра и запнулась, не зная, как бы поделикатнее объяснить духовнику цель своего визита. – Отче, мне бы помолиться за спасение хорошего человека.

– Ошибаешься, раба Божья, отче у нас Отец Апполинарий, занят он в этот час, но к обеденной службе не помедлит прийти.

– Простите, я в первый раз в церкви, – растерялась девушка. – Понимаете, возникла такая ситуация, что жизнь дорогого мне человека может спасти сейчас лишь Бог. И вот я пришла помолиться.

– Перекрестись же для начала перед ликом Богородицы, поклонись ей да тверди молитвы за отпущение грехов страшных, за прощение дел небогоугодных…

– Если бы я их ещё знала… – загрустила Лавра, однако всё же перекрестилась. – Хочу свечку поставить, а что говорить, не знаю.

– Так и говори, как я тебя наущаю: за освобождение от зла, за чистоту души, за снисхождение к грехам твоим, ибо грешен человек, дворец творца мироздания не посещающий. А свечи на подворье возьмёшь, в киоске специальном. Да проси Всемилостивую уберечь душу близкого от лап лукавого, от греха насущного…

Свечками и вправду торговали снаружи, а ещё иконами, нательными крестами, церковной литературой и прочими ритуальными вещицами. Впрочем, цены здесь не пугали, и Лавра, осторожно держа тонюсенькую свечку, вернулась в собор. Людей, посетивших дом Господа, заметно прибавилось, но в основном среди них были пожилые женщины. Поджечь свечу выпускнице помогла старушка в зелёном платке, которая тоже расставляла свои «просьбы» к Богу. Брюнетка из чистого любопытства подслушала её бормотание и поняла, что просить можно в произвольной форме, только без лишних слов и с непременным упоминанием имени Христа. Так она и поступила, несколько раз повторив желание о поправке здоровья Глеба Валентиновича.

Во дворе было многолюдно. Видимо, сегодня с утра здесь кого-то хоронили. Передёрнувшись от одной лишь мысли о покойниках, выпускница поспешила к воротам, выводящим на 1-й Лаврский мост, от которого шла монастырская аллея. Под ним текла чёрная речушка Монастырка. Лавра перебежала через мост и направилась к улице. Долго задерживаться со своей духовной миссией она не могла, поскольку коала осталась с Груней, которая совсем не знала, как обращаться с диковинным зверем. Да и Тарас с Мариной вполне могли уже заявиться вместе с собакой Инги Михайловны.

Едва Гербер взобралась на тротуар, ей наперерез двинулся силуэт в сером, который сначала завилял между немногочисленными прохожими, а затем нырнул в придорожные кусты. Неужели он подумал, что его не успели заметить? Лавра остановилась, нервно теребя платок, поразмыслила пару секунд и развернулась в обратном направлении. Идти дальше этим путём нельзя, не то психопат утащит её в заросли парка, воспользовавшись отсутствием людей, а их и без того в этой части монастыря практически не наблюдалось. Оборачиваясь назад, Лавра вернулась к мосту, возле которого мирно беседовали двое мужчин в чёрных рясах. Девушка хотела было метнуться к ним и попросить помощи, но из-за поворота за ней уже никто не следил – брат Стреглова куда-то испарился.

– Извините, не подскажете, как подняться к Атаманской улице, но не через Александровскую площадь? – прервала церковников взволнованная брюнетка, утирая лицо платком.

– Тут тропинка есть, доченька, возле колонки свернёшь чуть поодаль, а там прямёхонько ступай до следующей дороги, – посоветовал чернец, указав на возвышающиеся деревья, над которыми кружили вороны.

Лавра благодарно поклонилась и бросилась туда, в очередной раз жалея, что отправилась в монастырь без сопровождения. Ведь не впервой уже приходится вот так нервничать из-за безумного Стреглова, идущего за ней по пятам. Убедившись, что никого в сером поблизости нет, она засеменила мимо кустарников и осин. Как назло, пешеходов здесь не наблюдалось. Подумав пару секунд, Лавра побежала вперёд. Так намного веселей и быстрей, да и Стреглов вряд ли сможет напасть на бегущую барышню.

Через минуту она уже подобралась к улочке, по которой мчались машины. Лавра вышла аккурат возле ограды Тихвинского кладбища, приметив возвышающуюся часовню. Заросли сзади внезапно зашелестели и оттуда выбралась грязная собака.

– Звонил Мик из больницы, – с порога прогундосила Аграфена, беспрерывно чихая и утирая покрасневший нос, – Глеб Валентинович всё так же лежит. Говорят, пошло заражение…

– Ну вот, – ещё больше расстроилась Лавра, переводя дыхание и успокаивая себя от встречи с Петей Стрегловым, – прямо наваждение какое-то. А как Лариса, Микола не говорил?

– Я сама-то забыла спросить, – оправдалась служанка и вновь чихнула. – Что это со мной, грипп что ли подцепила?..

– Да, выглядишь не ахти, – насторожилась выпускница и вспомнила про питомицу зоопарка. – А где коала?

– Я её в коробку хотела посадить из-под компьютера, а она на Катеринино декоративное деревце залезла и нагадила там, – пожаловалась Груня. – Уж я её тянула-тянула, но она никак не хочет слезать, жаль дерево-то…

– У тебя, видимо, на неё аллергия, так что лучше близко к ней не подходи, сама уберу.

– Да, тебе ещё Мик номер телефона вот оставил, сказал, чтобы ты после обеда по нему позвонила и записалась на приём.

На протянутой бумажке Лавра прочитала фамилию Брон и семизначный номер. Спрятав координаты психоаналитика в карман, она зашла в комнату супругов Холодовых и попыталась снять с декоративного растения медведицу. Та устроилась на его верхушке и крепко уцепилась за ветки, грозя вот-вот оторвать их. В конце концов, что плохого, если животное немного посидит на нём до прихода Марины. А пока пусть себе отдыхает, раз уж деревья так успокаивают негодницу.

Лавра повертелась по спальне в поисках старой газеты или тряпки и заметила на прикроватной тумбочке стопку каких-то бумаг. Она рассчитывала постелить их в горшке с деревом. Но здесь оказались важные документы, перемешанные с газетными вырезками и письмами из фирмы «Villain Limited». Среди них имелось два договора на предоставление банковских услуг, непонятное соглашение под названием «финансирование под уступку требования», несколько векселей, где от руки были написаны какие-то слова, стояла размашистая подпись и гербовая печать нотариуса. Дата была недавней, буквально прошлая неделя, а выписана эта ценная бумага оказалась на имя Камаева Рината Ильгизовича, причём весьма на кругленькую сумму.

Как и почему эти документы оказались у господина Холодова, Лавра не имела ни малейшего представления. Отложив их в сторону, она взялась за договор с «Villain Limited». Большая часть слов здесь оказалась непонятна. Но общий смысл девушка поняла: один из банков Марининого отца обязался оказывать расчётно-операционные услуги этой организации, за что та гарантировала 2 % от проходящих через них средств. Дойдя до информации о сторонах, Лавра в очередной раз пришла в удивление, поскольку компанию «Villain Ltd» представлял их коммерческий директор – Камаев Ильгизяр Сабирзянович. Очевидно, это отец любовника и убийцы Инги Михайловны.

Ещё плохо понимая, что к чему, брюнетка сложила бумаги обратно в ровную стопочку и изучила газетную вырезку. Там была небольшая статейка на немецком языке. Несмотря на то, что родители Лавры родом из Германии, прочитать этот текст она смогла весьма поверхностно да и то понимала лишь отдельные фразы.

– Ильгизяр Сабирзянович??? – удивилась Груня от вопроса Лавры, перебирая в кладовке пустые банки. – Я такого не помню, чтобы он у нас тут был в гостях. Хотя имя знакомое, где-то я его слышала…

– А ты не в курсе, были ли между Глебом Валентиновичем и любовником его матери деловые отношения? – продолжала допрос выпускница.

– У этого Рината есть своя студия, сейчас она уже по всей стране котируется, а когда-то, я слышала, была полнейшим банкротом. Ингин хахаль эту студию себе зачем-то выкупил, и теперь та цветёт и пахнет… Вернее, цвела и пахла, Ринатку точно уж на зону упекут. А вот кому его бизнес перейдёт, я не знаю.

– Скажи, а может быть такое, что эту студию Камаеву кто-то помог выкупить? – задала Лавра вопрос явно не по адресу.

– У-у-у, тут трудно сказать, я про этого Ингиного увальня очень мало чего знаю, спроси, чё полегче.

– А бизнес, который был у Инги, это случайно не та самая студия Рината?

– Я у Холодовых работаю полгода, и что там до меня было, я не в курсе…

Лавре ничего не оставалось, как отправиться в свою комнату, чтобы сменить одежду. Она вдруг вспомнила про оставленную вчера на столе брошку в форме божьей коровки и проверила, на месте ли та. Оказалось, что милое украшение куда-то пропало, как и следовало ожидать. Э-нет, Лавру не проведёшь.

Нацепив халат и сняв с волос тугую резинку, она вернулась к трудящейся прислуге и вновь отвлекла её от дел:

– Груня, сюда вчера никто, кроме тебя, не приходил?

– Не-а, а чего такое? – нахмурилась горничная.

– Да вот, брошка у меня пропала, – поведала Гербер, сверля служанку укоризненным взглядом. – Оставила её вчера на столе в спальне, а сегодня вот никак не найду. На полу поискала – нет. Ты случайно не брала?

– Да господь с тобой, Лавруш! – отмахнулась от неё Аграфена. – Зачем мне чужое, своего хватает…

– Но брошки-то нет, – подчеркнула выпускница, нисколько не веря словам девицы. – А если ты не трогала и я тоже, то как она могла тогда пропасть? Не исчезла же она сама по себе, как дорогие часы Екатерины Львовны…

– Зря грех на душу берёшь, не воровка я, хозяева знают! Это до меня отсюда вещи начали пропадать, задолго до меня. Так к тому ж я на ночь не оставалась, может, кто и приходил в квартиру, пока меня не было.

– Только тот, у кого есть ключи! – заявила Лавра, уже зная, как это проверить. – И сейчас я узнаю, кто это…

Она вышла в подъезд и спустилась вниз к секьюрити, которые как раз распивали обеденный чай. Вытащив из каморки знакомого парня-охранника, выпускница расспросила его насчёт посетителей.

– Я ровно в час ночи сменился с Лёхой, но при мне к Холодовым никто не приходил, – сообщил тот, важно расставив руки на поясе. – Как экономка их в десять вечера умотала отсюда, больше никого не было из четвёртой квартиры.

– А этого вашего сменщика как-нибудь можно найти? – задала Лавра единственный возможный в такой ситуации вопрос.

– Он будет сегодня, опять в ночь и до десяти утра, – улыбнулся секьюрити.

– Пока тебя спасло то, что нет вчерашнего дежурного, – каменным тоном поведала брюнетка, вернувшись к суетящейся Груне. – Если он не подтвердит твоих слов, то, уж извини, придётся сдать тебя Екатерине Львовне.

– Лавруш, оговариваешь ты меня, ей-богу, оговариваешь, – слёзно заговорила прислуга. – Не я это побрякушки тырю, честно тебе говорю…

– Проверим, – вздохнула Гербер и отправилась принимать душ.

К обеду так никто и не пришёл. Лавра решила связаться с офисом психоаналитика Брона. Трубку сняла девица с приятным детским голоском, которая спокойно выслушала рассказ про близкое знакомство с Глебом Валентиновичем и про желание побеседовать с Арсеном Урсуловичем лично. Секретарша записала её на приём сегодня вечером и пожелала доброго дня. Итак, со снами Лавра начинала разбираться. К тому же, минувшее ночью никто не тревожил её в мире грёз. Не успела она отойти от телефона, как тот внезапно затрезвонил.

– Куда пропала? – раздался бодрый голос Игоря.

– Нет, просто не хотела отвлекать тебя от дел. – Лавра мигом повеселела.

Она вкратце поведала об утреннем посещении зоопарка, об оставленной у себя коале и чуть было не проболталась про беготню возле Александро-Невского монастыря.

– Если я заеду за тобой в семь, согласишься кое-куда съездить? – загадочным голосом поинтересовался Селивёрстов.

– Ой, в семь?! – испугалась Гербер. – Боюсь, что в семь не получится. Видишь ли, я собралась сходить к одному психологу, он друг Глеба Валентиновича, и мне уже назначено на половину седьмого.

– Зачем тебе понадобился психолог? – удивился мужчина. – Что-то не так?.. Или ты Марину хочешь из стресса вытащить?

– Да, – на всякий случай согласилась девушка и уже начала корить себя за этот обман.

– Ну, тогда, может, как-нибудь свяжемся, и я встречу тебя. Просто жаль потерять такой хороший вечер. Впрочем, не буду раскрывать всех секретов, иначе сюрприза не получится.

– Куда же мы отправимся? – полюбопытствовала Лавра, жалея, что поторопилась с визитом к Брону.

– Куда-нибудь…

– Так куда? В какое-то дивное местечко?

– О да! – нагнал ещё больше тумана Игорь. – Но я уверен, тебе оно понравится…

– Ах так, да? – словно нетерпеливый подросток, топнула ногой Гербер. – Тогда мне придётся принять приглашение. Когда я освобожусь от психолога, то позвоню тебе.

– Значит, договорились, я жду твоего звонка. Только не затягивай там с этим психологом. В конце концов, не обязательно сидеть с Мариной, как с маленькой девочкой…

– Хорошо, – улыбнулась Лавра.

Холодова вместе с братьями заявилась только после пяти вечера с радостной Фимочкой на руках, которая при виде черноволосой выпускницы приветливо завиляла хвостиком и загавкала. Убрав в очередной раз за коалой и заперев её в комнате супругов Холодовых, Лавра засобиралась на приём к Брону. Она не думала, что беседа с Арсеном Урсуловичем затянется хотя бы на полчаса. Особых комплексов у неё нет, просто нелепые сны, да и те в последнюю ночь уже её не беспокоили.

До улицы Ватутина пришлось добираться с пересадками, хотя та находилась не так далеко, как казалось. По ней то и дело сновали люди, зато дорога пустовала от машин. Дом, в котором Арсен Урсулович принимал свою клиентуру, вызвал у Лавры смешанные чувства. Вход в психологический салон украшало простенькое крылечко и небольшая табличка. Это совсем не производило впечатления элитного заведения, а ведь Брона все преподносили как именитого профессионала.

– Добрый вечер, проходите, садитесь, Арсен Урсулович пока не освободился, – вежливо сказала молоденькая девица в короткой юбочке и в полупрозрачной блузке. Секретарша сидела перед мерцающим монитором, без спешки заполняя какую-то таблицу. – Чай, кофе, минеральная вода или лимонад?.. Погода сегодня странная, солнышка нет, а всё равно жарко.

– Да, душно, – согласилась с ней Лавра, присев на край дивана, который занимал левую часть вестибюля.

Зал для ожиданий казался весьма просторным. Здесь лежали всякие журналы и газеты. Очень полезно для тех, кому приходиться коротать время до приёма.

– …И вам всех благ, – раздался знакомый бархатный голос со стороны кабинета Брона.

Мужчина радостно прощался с тучной тёткой, обвешанной с головы до ног золотом, и попутно массировал свою шею.

– Арсен Урсулович, к Вам та девушка подошла, про которую Вы спрашивали, – обратилась к нему секретарша.

– Ах, так это… Вы, – как-то странно произнёс мужчина, быстро застёгнув верхние пуговицы своей рубашки. – Что ж, проходите…

Он указал на свой кабинет, состроив приветливую улыбку. Лавра осторожно прошла в помещение, тут же почувствовав приятный аромат мужского парфюма. Пожалуй, он был даже лучше, чем у Игоря. Брон запер за ней дверь и повнимательнее пригляделся к молоденькой клиентке.

– У нас сломался кондиционер, так что не обессудьте, в кабинете довольно не комфортно, – сказал он, подойдя к столу, выключил там аудио-магнитофон, который что-то перематывал, и поправил воротник рубашки. – Ну что ж, располагайтесь.

– Я в Петербурге по приглашению Глеба Валентиновича… – начала объяснять выпускница, устроившись в кресло напротив небольшого письменного стола психолога, который в этот момент убирал с него какие-то разорванные бумажки.

– Я осведомлён, кто Вы, Лавра Гербер, – остановил её Брон. – Более того, я знаю цель Вашего визита и проблему, заставившую Вас обратиться ко мне. Это связано с трагедией Глеба, Вы очень переживаете по поводу его критического состояния…

– Ну, и это тоже, несомненно. Но пришла я несколько за другой помощью, – нерешительно промолвила брюнетка. – В тот день, когда на Глеба Валентиновича покушались, произошло ещё одно печальное событие…

– С его матушкой, – кивнул Арсен Урсулович, потирая ладони. – Да, Ингу жаль до слёз, боевая была женщина, энергичная, предприимчивая. Эта смерть стала таким потрясением для меня, а уж причастность к этому Рината…

– Вы знакомы с ним? – Лавра не могла не спросить об интригующей теме.

– Да, Инга часто наведывалась ко мне. Я же дружу с Глебом с самого детства и часто бываю у него в гостях. Я справлялся сегодня о его состоянии, новости малоутешительные. Но говорят, что надежда всё же есть.

– Я верю в снисхождение судьбы. Глеб Валентинович такой замечательный человек, такой добрый и внимательный, что Бог просто не вправе забирать его сейчас.

Лицо Брона помрачнело. Лавре показалось, что говорить о собственном друге ему совсем не хочется. А может, так он по-своему переживал неприятности, случившиеся с господином Холодовым.

– Это всё его работа, – заключил мужчина, трогая шею, словно застёгнутый воротник причинял ему неудобства. – В такой сфере волей-неволей приходится сталкиваться с криминалом, с конкурентами и прочими нехорошими людьми.

– Интересно, кто посмел напасть на Глеба Валентиновича?.. – как бы вслух размышляла Лавра. – Вы случайно не знаете?

– Эти игры не для такого прелестного создания, как Вы, – живо пресёк психолог эту тему. – Итак, в чём же тогда Ваша проблема?

– Ну, в общем-то, возможно, и нет никакой проблемы, – замялась Гербер, точно так же пряча от него свой взгляд. – Мне снятся сны, кошмарные сны…

– Так, – призадумался Арсен Урсулович, постукивая пальцами по столу.

– Только это не просто кошмары, а сновидения, которые очень плохо сказываются на моём самочувствии, – пояснила девушка. – Во снах меня пытается убить одна моя знакомая… На самом деле её уже нет в живых, но… Но она является ночью или днём… в любое время, когда я сплю. И это меня пугает, мне кажется, что я схожу с ума от этих кошмаров.

– Кошмары, – повторил Брон, насмешливо глянув на неё. – Ох уж эти наши потаённые страхи, они впиваются в глубины подсознания и тревожат нас оттуда в те моменты, когда мы наиболее уязвимы. И в чём конкретно проявляется их негативное влияние на Ваше самочувствие?

– Ну, даже не знаю, как сказать…

– Послушайте, Лавра, – улыбнулся Арсен Урсулович. – С момента, как Вы пересекли порог моего кабинета, мы с Вами врач и пациент. А от врача лучше ничего не скрывать. Говорите, что конкретно происходит?

– В ночь, когда Ринат убил Ингу Михайловну, я вместе с Мариной и её родственниками была в гостях у их бабушки, – поведала Гербер, прислушавшись к совету. – И мне приснился сон, будто бы я слышу, как Инга Михайловна кричит. Она почему-то называла моё имя и умоляла о пощаде. Ну как будто бы она просила меня не убивать её… В том сне я была в её квартире, вышла в коридор и там с кем-то столкнулась. Этот неведомый для меня человек, это он убил бабушку Марины. Он бросил на пол окровавленный топор и скрылся. Наверное, это был Камаев, но лица я не разглядела…

– На этом Ваш сон прервался? – поинтересовался мужчина.

– Нет, – вздохнула Лавра. – В том же сне из квартиры меня вынес сильный поток воды. Я летела по лестницам, пыталась за что-нибудь удержаться, ударялась о ступеньки и перила, пока не оказалась во дворе. Улица была залита водой, словно бы Нева вышла из своих берегов. И ко мне явилась, как бы это Вам объяснить… Ко мне явилась… ну, русалка. Понимаете, она при жизни была моей сокурсницей и год назад погибла на курорте в Речных Воротах. При этом она оказалась плохим человеком, она пыталась погубить меня и других ребят… Ой, извините, я, наверное, немного сумбурно рассказываю?

– Нет, мне известна эта история, – освободил её от лишних подробностей Арсен Урсулович. – Глеб рассказывал, вы тогда отдыхали по университетской путёвке в областном санатории Финтберга на пару с Маришечкой. Там и разыгралась вся эта трагедия?..

– Да… В общем, теперь Аида приходит ко мне во снах в образе злобной русалки, с рыбьим хвостом. Она хочет отомстить и всякий раз старается утопить меня. В ночь убийства Инги Михайловы она заявилась вновь, однако не успела ничего сделать, так как меня разбудила болонка Марининой бабушки… И самое странное, что я проснулась во дворе, прямо в одной ночнушке, вся мокрая и с кровавым следом на животе. Вот что меня беспокоит. Согласитесь, это уже ненормально?..

– В этом надо разобраться. – Психолог полез в ящик стола и достал оттуда календарь. – Ингу убили в ночь с понедельника на вторник?.. Луна тогда была активна, так что не исключено, что без неё здесь тоже не обошлось.

– То есть я, находясь во сне, спустилась на улицу сама? – уточнила Гербер.

– Вам есть, конечно, чему удивляться. Это довольно редкое явление, но не экстраординарное, поверьте моему опыту. Я могу перетрактовать Ваши кошмары вот на какой лад. Та девушка, Вы называете её Аидой. Она не оставляет Вас в покое по Вашей же собственной вине. Её образ, образ опасности и страха, сидит внутри Вашего разума как отпечаток прошлого, как некий след, оставленный после первого в Вашей жизни потрясения.

– Но таких снов у меня никогда раньше не было. Они начались только с приездом в Петербург…

– И это тоже объяснимо, – кивнул Брон, уставившись на неё серыми глазами. – Насколько мне известно, весь этот год Вы никуда не ездили, верно? Поэтому теперь Ваше подсознание ассоциирует любое грандиозное путешествие как новую волну неприятностей, очередную серию смертельных опасностей. Вы, как и прошлым летом, далеко уехали от собственного дома, от материнской опеки, от привычной обстановки. Вот Ваше подсознание и буйствует, воплощая нереализованные страхи в виде той девушки.

Слова психолога показались Лавре интересными. Она задумалась, потирая запястье. О таких глубоких смыслах как-то она и не помышляла раньше.

– Что же мне делать? – спросила девушка. – Как унять эти страхи?

– Я знаю один действенный метод. Правда, в нынешней ситуации, когда Вы стали свидетелем всех этих трагедий у Холодовых, он едва ли сможет помочь. Но попытаться всё же стоит. Сами собой эти сны не пройдут, и рано или поздно Вы можете нарваться на гораздо худшие последствия. Как Вы сами уже заметили, то, что происходит с Вами во сне, отражается и в реальности на физиологическом уровне.

Лавра потеребила чёрные локоны, ощущая теперь себя абсолютно беззащитной.

– Я называю этот метод сеансами откровений, слышали когда-нибудь про них? – продолжил мужчина. – Выговориться – это хороший способ вернуть себе спокойствие. Однако Вам, Лавра, придётся много рассказывать, причём раскрывать информацию личного характера, не скрывая ничего. Понимаете?

– Это касается и моей интимной жизни? – напряглась брюнетка.

– Это касается всего, – кивнул Брон. – Мы должны будем обсудить все Ваши страхи, все до единого. Теперь понимаете?

– Не совсем, но…

– Это не так сложно, как кажется. Думаю, мы начнём завтра, лучше вечером, когда у меня нет посетителей, потому что один сеанс имеет обыкновение растягиваться на несколько часов.

– Не знаю, готова ли я к подобным экспериментам, – замялась выпускница.

– Всё будет нормально, я Вам обещаю. Итак, завтра в это же время Вас устроит?..

Синее «Вольво» встретило её на улице радостным сигналом, и из сумерек помахала крупная ладонь. Лавра и не ожидала, что Игорь прибудет так скоро. Она позвонила ему минут десять назад, за которые успела попить освежающего чая с лимоном, поскольку вечер был, действительно, душным и безветренным.

– Ну, как себя чувствует Марина? – поинтересовался Селивёрстов, протягивая ей очередной букет из роз. – Я всякий раз дарю тебе цветы, а ты, словно специально, оставляешь их либо в моей квартире, либо в машине.

– Спасибо, – улыбнулась Лавра, наградив его поцелуем. – Я решила последовать твоему совету и оставила Марину ещё на полчаса у специалиста. Он согласился сам отвезти её потом домой.

– Тогда не будем терять времени, нас ждёт катер.

– Катер??? – удивилась выпускница. – Так мы куда-то поплывём?..

– Не бойся, завтра с утра вернёмся обратно в город, давай-давай, – поторопил её радостный Селивёрстов, быстро заняв водительское кресло. – Я договорился со своими ребятами, что эту ночь мы проведём на одном островке в Финском заливе. К тому же у Дениса Краснова день рождения, знаменательное событие, двадцать один год, считай совершеннолетие.

– Так мы не одни едем? – не переставала удивляться брюнетка.

– Разве ты забыла Дениса? Я знакомил вас на соревнованиях прошлым летом, неужели не помнишь?..

– Да помню-помню.

– В общем, и он, и Керк, и вообще хорошая компания собралась. Вдобавок будет та девушка из «Гранды», ну, Валсея. Оказывается, она с Керком встречается уже больше месяца.

– Валсея? – нахмурилась Гербер, вспомнив выпускной вечер и ту необычную песню. – Игорь, ты нарушаешь мои планы. У Холодовых такая беда, а я, получается, веселюсь с тобой. Это не очень красиво с моей стороны…

– Ну, я же не заставляю тебя развлекаться, просто побудешь в нашей компании, повидаешься с Керком, он, кстати, часто спрашивает о тебе. Ничего греховного я в этом не вижу… О, между прочим, посмотри-ка, вон там, – он указал на заднее сидение, – твой ли размер, а то на глаз выбирал, вдруг не подойдёт?

Лавра взяла пакет и вытащила из него синий купальник.

– Мы собираемся плавать? – уточнила она, удивляясь очередному подарку.

– А как же! Я обязательно оттащу тебя подальше от берега, чтобы немного поиграть. И не делай такое лицо, тебе больше идёт улыбка.

Мужчина подмигнул ей и прибавил скорость.

Над Васильевским островом нависло жёлтое марево. Небольшая лодочная станция, расположенная внизу Большого проспекта, в этот час пустовала. Ворота долго никто не открывал, из-за чего Селивёрстову пришлось минут пятнадцать побродить по маленькому порту. Лавра тем временем взяла его сотовый телефон и набрала номер квартиры Холодовых. Трубку никто не снимал. Мобильный подруги тоже не отвечал. Возможно, Марина была сейчас в больнице рядом с отцом. Но куда делась Аграфена и кто тогда присматривает за брошенными животными? После нескольких попыток дозвониться до квартиры на Атаманской Гербер по памяти набрала номер Миколы.

– Я не в курсах, где Рина. По идее, должна быть дома, – тоже удивился брат Холодовой. – Я уехал оттуда час назад, к ней как раз пришёл какой-то друг, ну, мы с Тарасом и Людкой к себе и покатили. К тому же Эрнест хотел к ней заглянуть. А ты как?

– Нормально. За мной заехал Игорь, мы собрались в гости, это за городом. Боюсь, что не успею вернуться обратно до утра, а там ведь коала и Фима.

– Может, Риша просто не слышит телефона или спит, она была такая уставшая, – предположил парень. – Ты не переживай, если задержишься, то ничего страшного. Я Груньку попрошу за зверьми присмотреть…

Игорь припарковал «Вольво» в каком-то ангаре, где уже стояли два чёрных джипа. Один из них Лавра сразу узнала. Он принадлежал сыну Марка Франковича, а через минуту к ним подошёл и сам владелец навороченного авто.

– Папаня был прав, что я не узнаю новую Лавру, – засмеялся парень.

Он ничуть не изменился за прошедший год: те же зеркальные солнечные очки, та же тёмная одежда, та же короткая причёска и надменное лицо.

– С чего ты решил, что я именно Лавра? – задумала поиздеваться над ним Гербер.

– Да ладно тебе придуриваться, будто я не знаю, по кому наш Игорёк сохнет, – фыркнул Керк, пожимая руку друга. – Ну что, все в сборе? Твои уже уплыли, они там с обеда куражатся. Мы с Валькой и Анькой ждём только вас.

На улице возле роскошной яхты стояли две длинноногие красавицы. Анну Десницыну Лавра помнила очень хорошо, ведь зимой ей удалось даже выступать с этой девушкой на одной сцене. Зато другая солистка «Гранды» отталкивала своим неестественно белым лицом, голубыми волосами и тем же странным взглядом, что завораживал публику на концертах.

– Хай, Лаврочка! – поприветствовала её Десницына, по-дружески чмокнув в щёку. – Как поживаешь?

– Нормально, спасибо, – улыбнулась ей Гербер, косо поглядывая на флегматичную Валсею. – А ты всё цветёшь? Когда я наконец-то увижу на тебе корону «Мисс Россия»?..

– Ах, что ты такое говоришь, – засмущалась шатенка. – Кстати, вот познакомься, это наша новая солистка…

– Да, я знаю, – кивнула брюнетка, и они с Валсеей обменялись холодными взглядами. Видимо, та точно так же не нравилась ей.

– Дамы, прошу на корабль, мы отчаливаем, – воскликнул Селивёрстов, занося на борт шикарного судна два деревянных ящика.

Валсея ухмыльнулась, глядя на Игоря, и скрылась в каюте.

– Ой, так здорово, что мы побываем на острове, – по-детски радовалась Аня, не отставая от Лавры. – Я так давно хотела покататься…

Катер поначалу плыл медленно, позволяя любоваться невскими берегами и панорамой Санкт-Петербурга. Затем, обогнув несколько заросших островков, он принялся стремительно набирать скорость. Пейзаж из окошек каюты был более чем дивным. Лавра на пару с говорливой Аней припала к стеклу, наблюдая за отдаляющимся городом. Небо было медового оттенка и вскоре слилось с рекой. Керк и Игорь, управлявшие катером, были увлечёны собственными разговорами. Валсея же, словно кукла, молча сидела в углу дивана, уставившись стеклянным взглядом в пол.

Путь до заветного острова занял около часа, хотя ни Лавра, ни задорная Аня этого практически не заметили. Когда катер сбавил скорость, Валсея достала из сумочки сотовый телефон, повертела его и с недовольным лицом отключила. Видимо, связи здесь не было, и её надежды поболтать с кем-нибудь по мобильнику рухнули.

– Боюсь всех расстраивать, – вошёл к ним Керк с хмурым видом, – но до суши придётся добираться вплавь, у нас кончилось горючее.

– Ах, какой кошмар! – повелась Аня на его шутку. – Неужели нельзя ничего придумать? Может, у вас есть вёсла, я согласна грести…

– Вода – это ценность, дарованная нам всевышним, – впервые за всё плавание заговорила Валсея холодным тоном. – Окунуться в ней доставит мне только удовольствие. Но потом, Керк, лапочка, не жди от меня страстных ночных поцелуев, я растрачу их на стихию Посейдона.

– Нет-нет, я постараюсь сделать всё, что можно, чтобы страстные поцелуи достались мне, – испугался вруг парень и поспешил к разговаривающему с кем-то Селивёрстову.

– Да мы же возле мостика стоим! – воскликнула Лавра, увидев деревянные брусья, протянутые по воде метров на сто до самого острова, где светлел двухэтажный дом.

– О, слава тебе, Господи, – облегчённо выдохнула Десницына и неправильно перекрестилась. – А то я уже хотела кричать «SOS».

Гербер и Валсея, теперь уже без враждебности, переглянулись, разделяя мнение о том, насколько же Аня наивна.

По длинному помосту со стороны берега к ним навстречу уже шли два парня, одного из которых Лавра быстро узнала. Это был сам именинник. Денис приветливо помахал своему тренеру рукой и запрыгнул на борт, чтобы помочь вытаскивать коробки с провиантом. Заметив Лавру, он смущённо кивнул, однако при этом не произнёс ни слова. Хотя и в прошлый раз парень был немногословен.

– Валсея, как я рада видеть тебя! – появилась на мостике девица с повязанной на голове голубой банданой. – Как прокатились?

– Без суеты и в полном смирении, – ответила странная солистка «Гранды». – А вы как тут досужничаете?

– Да мы с Велиной загорали, потом нарезали шашлыков, салатики накромсали, как сумели, – улыбнулась незнакомка, взяв руку певицы, чтобы помочь ей вылезти с катера на мост. – Ждали вас, Денис сказал, что прибудет наш дорогой гуру.

– Эй, гуру! – закричал Керк, сматывая какие-то верёвки. – Тут по тебе уже девчонки соскучились, почти их своим величественным взглядом.

Он подмигнул Лавре и, воспользовавшись моментом, пока его ненаглядная Валсея поправляла свои чёрные бриджи и полупрозрачный блузон, послал ей воздушный поцелуй. Гербер усмехнулась и последовала за певицей. Аня же выбраться на помост сама не смогла из-за высоких каблуков. Второй незнакомец в плавках с радостью встретил её, взяв на руки, отчего та беззаботно захохотала.

– Не урони её, Веня, – предупредил его Игорь, помогая Керку собирать радиооборудование.

Остров возвышался тёмными холмами, половину которых занимали дремучие заросли из тёмных деревьев. Кое-где светлели дачные домики, к одному из которых относилась и постройка на берегу, где играла музыка. Несмотря на удалённость от большой земли, здесь имелось электричество. Правда, Лавра с трудом представляла, в какой стороне расположен Петербург.

В воздухе пахло жареным мясом, и вскоре девушка заметила задорно потрескивающий мангал. Две миловидные девицы в голубеньких банданах колдовали над шашлыком не хуже мужчин и что-то с усердием рассказывали хмурой Валсее. Та недовольно осматривалась и дожидалась своего кавалера.

Селивёрстов, едва появившись на берегу, нашёл себе армию поклонников. Веня и незнакомки в банданах тут же принялись о чём-то его расспрашивать. Денис же таскал коробки, то и дело поглядывая на Лавру, из-за чего она почувствовала себя как-то неуютно.

– Я как узнала от Вениамина, что Вы приедете, быстро-быстро сделала Ваш любимый печёночный пирог, – трещала девица в бандане.

– Эй, Ира, хватит гнать, мы вместе старались, – обиженно покосилась на подружку девушка, которую, судя по всему, звали красивым именем Велина.

– Не устраивай перед нашим гуру сцены ревности, – в шутливой манере ответила Ирина, переворачивая хрустящее на мангале мясо. – Это я вспомнила, какое блюдо предпочитает Игорь Станиславович…

– У вас тут уже мясо чернеет, – укоризненно произнёс Селивёрстов, отгоняя красоток от мангала. – Кто ж так шашлык делает…

Десницына уже вовсю забавлялась с новым ухажёром, усадившим её рядом с собой на крыльце. Поэтому она тоже не вспоминала о Лавре, как и Игорь.

– Ну что, как жизнь? – обратился к ней Керк. – Давно ты в Питере?

– Всего несколько дней, – вздохнула Лавра, пиная мелкие камешки и наблюдая, как те стремительно летят в воду.

– Ну а что ж в гости не зайдёшь, не поинтересуешься, как поживает добрый старина Керк?

– Добрый старина? – насмешливо переспросила девушка. – Ты считаешь, что после Речных Ворот у меня есть желание поддерживать с тобой какую-то дружбу?..

– Да брось, я думал, ты уже забыла про те невинные шалости, – замялся сын Марка Франковича, глядя на колдующего возле раскалённых углей Игоря. – Вот уж не знал, что ты с ним всерьёз так решила закрутить. Отец ещё не знает об этом? Не думаю, что он будет в восторге…

– Думаешь, мне интересно твоё мнение? – съязвила Лавра.

– Тебе же хорошо известно, кто он, – заговорил парень низким голосом. – Не понимаю, почему ты позволила ему соблазнить себя?

– Мои личные дела не касаются никого: ни Марка Франковича, ни тем более тебя, – заявила Гербер. – Мне нравится с Игорем.

– Да ты о нём ни фига не знаешь, – усмехнулся Керк, и это заставило девушку насторожиться. – Ровным счётом ничего. А когда узнаешь, то сбежишь обратно к себе на Волгу. Не теряй голову, подруга, он с тобой ненадолго. Я-то знаю Игорька не первый год…

– Лавра, ты куда спряталась, мы хотим с тобой познакомиться! – пропищали Ира и Велина, помахав ручками со стороны дома.

– Меня зовут, – оправдалась она перед младшим Финтбергом и поспешила к остальным, придерживая жёлтую сумочку. Спорить с Керком в такой прекрасной обстановке совсем не хотелось.

Невзирая на время, небо не торопилось темнеть. Разобравшись с угощениями и познакомившись с избранницей своего тренера, девицы в банданах быстро накрыли стол на берегу и сейчас уговаривали именинника откупорить бутылку шампанского. Денис открыл две зелёные бутылки, правда, немного облив себя и Аню, которая попыталась первой подставить свой бокал. Однако это её вовсе не расстроило, и крепыш Вениамин (так называли его окружающие) в очередной раз наградил девушку поцелуем. Игорь принёс румяные шашлыки, отдав Лавре самую лучшую порцию. Теперь он предпочитал находиться рядом с ней.

Велина и Ира оказались такими же профи по плаванию, как и молчун-Денис вместе с раскрепощённым Веней. Молодые люди давно учились у Игоря, ещё когда он жил в Речных Воротах. Раньше в его группу входили 12 человек, но попасть в академию Лесгафта удалось лишь этим четверым.

– Валсея, ты совсем не ешь мяса? – удивился Селивёрстов, макая очередной кусочек говядины в сладкий соус, приготовленный заботливыми студентками.

– Не подумайте, что я заядлая вегетарианка, просто завтра мне предстоит петь перед иностранными делегатами, – смущённо ответила певица, прожёвывая горькие листья салата. – Ник очень пристально следит за нашими фигурами, так что приходится держать себя в жёстких рамках…

Гербер взглянула на уплетающую за обе щёки Десницыну и приподняла брови. Странно, однако ж, получалось. Неужели беззаботная Анна не соблюдала строжайшую диету?..

Игорь обнял Лавру за плечи, слушая рассказ Керка о его недавней поездке в испанскую Альмерию, где он с друзьями гонял на водных мотоциклах и прыгал на парашюте с вершин Андалусских гор. Валсея последовала примеру Селивёрстова и прилипла к сыну Марка Франковича, строя крайне любовное выражение лица. Денис, молча дегустируя салаты, наблюдал за всеми присутствующими в компании Иры и Велины. Не зная, почему, но Лавре эти девицы не нравились, отчего она старалась не обращать на них внимания. В целом, было не слишком-то весело в этой компании, несмотря на то, что Керк травил анекдоты.

– Вода сегодня – истинное наслаждение, – вдруг заговорил Краснов, сняв с себя рубашку. – Может, устроим заплыв до косы?

– Хорошая идея, – одобрил его предложение Селивёрстов и, подхватив Лавру, понёс её к водоёму прямо в одежде.

– Не надо, ну, Игорь!.. – запищала девушка, дрыгая ногами.

– Ах, ведь у тебя же есть купальник, – вспомнил мужчина и отпустил её с условием, что через пять минут она вернётся к нему в подобающем костюме.

Ире и Велине переодеваться не пришлось. Они и так расхаживали по острову в откровенных бикини. Аня тоже переоделась в купальник и повязала на поясе лёгкий шёлковый платок. А вот Валсея попросила Лавру подождать её, чтобы вместе сменить наряд.

– Я всё думала, где же я тебя могла раньше видеть, – заговорила певица, расстёгивая чёрный блузон. – Теперь вспомнила. Ты была на вечере в ресторане Марка, угадала?

– Да, наверно, – сказала Гербер, стаскивая с себя платье.

– У меня фотографическая память… Так ты и есть таинственная дама сердца Селивёрстова? Керк многое мне рассказывал о тебе, особенно о твоих прошлых подвигах…

– Керк – яичный болтун, никаких подвигов я не совершала, – усмехнулась выпускница, натягивая плотный купальник. – А вы давно с ним знакомы?

– О, больше года, – заговорила девушка. – Марк познакомил нас в Мюнхене.

– Так значит, ты тоже протеже Финтберга, – удивилась Лавра, закончив с переодеванием.

– Я не его протеже, – как-то недовольно отреагировала Валсея. – Меня приняли на сцену за мой талант и чудесный голос.

– А, ну да, конечно…

Тьеф предпочла не отвечать, видимо, всё же оскорбившись. Но Лавре было безразлично, что о ней сейчас думает эта певица. Она решила поскорее покинуть её общество. Правда, на выходе девушка столкнулась с Денисом. Парень стоял с таким видом, будто любовался ими обеими всё это время. Неужели он подглядывал???

– Оу, Денис, – улыбнулась Валсея и махнула ему ладонью, – ты бы не мог позвать сюда Керка?

Краснов молча кивнул, оторвав взгляд от Лавры. Она проскользнула между ним и стеной и поспешила на улицу. Взгляды этого парня начинали её всерьёз беспокоить. Денис вёл себя странновато.

Селивёрстов был уже по пояс в воде, наблюдая за копошащимися возле катера Вениамином и Керком. Лавра, решив подшутить над Игорем, со всей внезапностью налетела на него сзади и свалила с ног в реку. Ей почему-то показалось, что мужчина выдержит её атаку, однако он, подобно хрупкому мальчику, вскрикнул и упал в воду с головой.

– Бр-р-р, – затрясся Игорь, чуть отплыв от берега. – Так нельзя, я чуть не захлебнулся!..

– Вот уж не думала, что такой силач вдруг не устоит от натиска хрупкой девушки, – засмеялась Гербер и опять заметила взгляд Дениса на себе.

– Нет, ты хочешь сказать, что я слабак? – возмутился Селивёрстов, ухватился за талию девушки и принялся топить, заставив теперь кричать её.

– Дёня, иди к нам! – пропищали Ира и Велина, вытянув руки из воды.

Краснов отмахнулся от них, шагая по деревянному помосту к катеру. Он на ходу накинул на широкую спину просторную рубашку, будто совсем расхотел купаться. Аня, танцуя возле катера под выставленный на борту магнитофон, игриво обняла здоровяка, рассчитывая, что он поддержит это начинание. Однако Денис небрежно отстранил её от себя и в один прыжок заскочил на яхту.

– Валюшка, айда к нам! – Ученицы Игоря во второй раз попытались завлечь к себе хоть кого-нибудь.

Валсея прошлась по берегу в эротичном полупрозрачном купальнике. Даже Селивёрстов застыл от столь откровенного наряда.

– Лучше бы вышла голой, – прошептала Лавра ему на ухо, обняв сзади за шею.

– А что, выглядело бы неплохо.

– Но тут же другие парни.

– Тогда нам не помешает уединиться, – предложил мужчина, катая её на себе по отмели. – Здесь за косой есть пляж, там нас никто не увидит…

Он тут же поплыл дальше от берега, огибая склонённые к воде деревья. Оставив молодёжь в заливе перед дачей, Лавра и Игорь осторожно подобрались к заветному заливу. Вылезать из нагретой воды совсем не хотелось. Несмотря на тёплый вечер, ни одно насекомое не донимало своим жужжанием. К тому же заросли плотной стеной скрывали пару от посторонних глаз.

– Как тебе мои подопечные? – поинтересовался Селивёрстов, стащив с её плеча бретельку купальника.

– Немного странные, – призналась Гербер, не сопротивляясь его движениям, – особенно этот твой Денис. Он как-то непонятно смотрит на меня и постоянно молчит.

– Дениска большой скромник, мальчик-паинька, но очень способный пловец. У него большое будущее. Я не говорил, что он занял второе место на соревнованиях в Риме?

– Я помню, как быстро он опередил всех прошлым летом на турнире в Речных Воротах, – гладила Лавра его мокрые волосы. – А кто эти Ира и Велина?

– Не Ира, а Вира, – пояснил Игорь, сняв лямочку с другого её плеча. – Они дочери одного из проректоров академии.

– А разве они не из твоей прошлой секции? – удивилась брюнетка и почувствовала, что её выносит на мягкий песок.

На мгновение она присмотрелась к обстановке и смутно заподозрила, что уже видела эти места. Точно, это было в последнем кошмарном сне, в котором её топили сразу несколько русалок.

– Велина постоянно побеждает на межвузовских соревнованиях, я поражён её способностями, – продолжал мужчина. – А Вира с ней за компанию, хотя тоже может ставить рекорды, если не будет лениться…

Пальцы Лавры пробежались по его холодной спине и вдруг почувствовали вместо резинки плавок выпирающий костяной ободок. Девушка заглянула в глаза любовника и, вздрогнув, пугливо оттолкнула его от себя. Игорь непонимающе уставился на неё, а затем осмотрел своё стремительно темнеющее тело и рыбий хвост вместо ног.

– О, нет!.. Пожалуйста, прости, – смущённо прогудел он, отползая назад. – Я не хотел пугать тебя…

– Ты… перевоплощаешься?.. – удивлённо спросила Лавра.

– Не знаю, что со мной… – Селивёрстов, пряча лицо руками, отплыл ещё дальше.

– Игорь! – позвала его девушка и поплыла за ним, однако тот погрузился под воду и исчез.

Девушка попыталась найти его, оглядывая пляж и окрестную заводь. Но Игорь словно растворился.

– Куда вы пропали? – озлобленно спросил Керк, встретив Лавру возле катера. Перед помостом уже никто не плескался, а в доме вовсю горел свет, и оттуда доносился заливной девичий смех. – Почему ты одна? Где Игорёк?

– Он уплыл, – коротко ответила Гербер, выжимая волосы.

– Что значит уплыл? – смутился парень. – С ним что-то не так?.. Он что, превратился в…

– Хватит меня допрашивать, я не знаю, что с ним такое! – вскричала расстроенная Лавра. – Мы целовались, и он… он вдруг стал Тритоном. А потом уплыл…

– М-да. – Керк по-товарищески взял её за руку. – Я ж говорил тебе, что он не простой парень. Ты же знаешь, когда он оказывается в своей стихии – в реке, в озере или на море, то может стать Вольсом. Правда, он обычно следит, чтобы в лёгкие не попала вода.

– В лёгкие? – не поняла девушка.

– Ну, я там не знаю всех тонкостей. Вроде если ему в нос попадёт речная вода, то он превращается в того, кого ты видела. Это трудно объяснить, но… Я говорю тебе ещё раз, Игорь не человек, он монстр. И ни ты, ни кто бы ни было другой не в силах это исправить. Отец не даром заставил его тогда покинуть Речные Ворота. Думаю, скоро Игорёк уедет и из Питера из-за всех этих слухов о невском дьяволе.

– Он убеждал меня, что не имеет к этому никакого отношения…

– Послушай… – Парень переместил свою ладонь на её замёрзшее плечо. – Селивёрстов не простой мужик, с которым можно крутить романы. Ты сама знаешь, на что он способен в облике чудовища. В этом состоянии он не может себя контролировать. Брось эти глупые затеи, оставь пацана в покое… Ты же не в сказке, где любовь монстра к красавице спасает его, и всё заканчивается красивым финалом.

– Но ведь всё было хорошо в эти дни, мы общались, ходили в ресторан, гуляли по городу…

– Лавра, ты просто выдаёшь желаемое за действительное, – настаивал сын Марка Франковича. – Вольс тебе не пара, ему нужна русалка, а не девушка, пойми ты это. К тому же ты ещё не знаешь всей правды о нём…

– Правды? Какой правды? – напряглась Лавра.

– Слышал, у твоей рыжей отравы в семье что-то случилось, да? – вдруг переменил тему Керк.

– Её зовут Марина, – поправила его девушка, – и у неё большое горе. Грешно насмехаться сейчас над ней!

– Ты какая-то нервная. Отец не говорил тебе, что надо наведаться к психологу? У меня есть один молодой специалист, ученик самого Брона, если хочешь, сведу тебя с ним, он знает своё дело.

– Нет, я уже была у Арсена Урсуловича.

– Да, Арсен замечательный человек, тебе повезло…

На крыльце появилась Валсея в сиреневом шёлковом халате и с нескрываемым недовольством посмотрела на притаившихся Лавру и Керка. Парень сразу же отпрянул от Гербер, делая вид, что просто беседует с ней о погоде. Однако по лицу Тьеф можно было понять – она расценила их дружеское общение как нечто запретное, хотя и не произнесла ни слова.

– Валька, не хочешь прогуляться со мной вдоль острова? – предложил ей парень, как ни в чём не бывало.

– Ты желаешь, чтобы я окончательно выдохлась перед завтрашним концертом? – парировала девица, косо поглядывая на Лавру.

– Здесь такая замечательная природа, столько свежего воздуха и воды, это наоборот прибавит тебе силы, – решила подыграть приятелю мокрая брюнетка.

– А где твой парень? – полюбопытствовала Валсея тем же надменным голосом.

– Он… пошёл проведать какого-то знакомого на другую сторону острова, – нашёлся Керк. – Так ты идёшь, погода сегодня такая классная…

После таких уловок высокомерная Тьеф не могла отказать ему в просьбе. Она надела шлёпанцы и спустилась с крыльца, однако напоследок обернулась на отличницу, смерила её торжествующим взглядом и гордо приподняла нос, обняв Керка.

– Ой, Лавра, а мы тебя с Игоряшей потеряли! – зазвенела бодрая Аня, сидя на коленях у Вениамина. – Присоединяйся к нам, Велинка сделала обалденный тортик, пальчики оближешь…

– А где наш гуру? – спросила Вира, выйдя из соседней комнатки с подносом, полным яблок. – Мы ждали, что он посудействует на нашем товарищеском соревновании.

Лавра озвучила им версию Керка, а сама направилась в ту комнату, в которой оставила свои вещи. Она чувствовала себя странно: с одной стороны – ощущала вину за свою реакцию на превращение Игоря, с другой – не понимала происходящего. Неужели Селивёрстов обиделся на её привычные девичьи страхи? И почему бросил одну, не дав объясниться?..

За этими размышлениями Лавра не заметила в коридоре Дениса. Парень с ухмылкой прислонился спиной к стене, пропуская Гербер. Она снова заметила его любопытный взгляд и на сей раз решила расставить все точки над «i».

– Я как-то не так выгляжу? – спросила девушка.

– Почему ты спрашиваешь? – парировал Краснов, и голос его дрогнул.

– Ты странно смотришь на меня, – призналась Лавра. – Или, может, ты испытываешь моё терпение?

– Просто мне кажется, что ты великолепна, – прошептал Денис и хотел дотронуться до неё, но она отстранилась.

– Мне нужно сменить одежду, – произнесла выпускница, кивнув в сторону на тёмной комнаты.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе в этом?.. – то ли в шутку, то ли всерьёз уточнил парень, похотливо улыбнувшись.

– Думаю, я справлюсь сама, – тоже улыбнулась она, хотя внутренне была изрядно напряжена.

Конечно, можно было сразу догадаться, что Денис к ней неровно дышит. Но разве можно заигрывать с девушкой своего тренера на глазах у всех? Неужели он на что-то ещё рассчитывает? Так или иначе, зайдя в спальню, Лавра поплотнее закрыла за собой дверь.

За остаток вечера ни Игорь, ни Керк с Валсеей не вернулись. Поэтому гости развлекали себя сами. Аня удачно спелась с ловеласом-Веней, уже планируя, куда пойдёт с ним по возвращении в Петербург. Вира с аппетитом ела яблоки. Её сестра распивала вино, заставляя присоединиться к ней молчуна-Краснова. Тот, в свою очередь, продолжал странным образом смотреть на Лавру. Если он продолжит так и дальше, остальные наверняка заметят это. И дабы не стращать парня, Гербер решила выглянуть на улицу и проверить, не сидит ли там случайно обиженный ею Селивёрстов. Оказалось, никто, кроме поднявшихся волн, не почтил берег своим присутствием, а значит, провести эту ночь ей суждено было одной.

Немного постояв в одиночестве, Лавра вернулась в дом. Аня с Веней уже спрятались в одной из комнат на втором этаже, а Велина с Вирой убирали со стола. Гербер помогла им помыть посуду, убедилась, что Дениса поблизости нигде нет и заперлась в спальне. На всякий случай дверь она подпёрла спинкой стула. Мало ли что на уме у этого странного парня? Тем более если он надумает взять её силой, Лавра вряд ли сумеет дать отпору этому качку.

Накрывшись простынёй, она перебирала в голове мысли о Селивёрстове, вспоминая предупреждения Керка. Выходит, что Игорь становился Тритоном, если в его ноздри попадала вода. Так что только Лавра могла быть причиной этого резкого превращения. Ведь это она без предупреждений толкнула его в реку перед домиком. Если бы не эта невинная шутка, сейчас бы они были вместе.

От таких мыслей Лавра напрочь потеряла тягу ко сну. Вдобавок, в комнате сделалось как-то душно, и она решила открыть запылённое окно. Оно выходило на заросли малины у северной стороны дома. Ветер тут же ворвался к ней, разметав чёрные волосы. Где-то сбоку шумела вода, но полюбоваться ночным заливом отсюда было невозможно. Проветрить помещение, конечно, не мешало бы, и Лавра убедила себя выглянуть в коридор.

За дверью раздались шаги, и девушка снова напряглась, всматриваясь в темноту. Кто-то промелькнул между лестницей на второй этаж и комнатой, в которой расположились Вира и Велина. Тень спешно удалилась к гостиной, а оттуда явно направилась к выходу. Недолго думая, Лавра последовала за неизвестным и быстро оказалась перед порогом крыльца, замерев в ожидании посторонних звуков.

Надежды оправдались. Тот, кто не хотел, чтобы его увидели, тяжело дышал в темноте пляжа, словно ему не хватало воздуха. Лавра приметила две больших лампы, торчащих на крыше дачи. Значит, двор можно было осветить. Поискав ладонью выключатель, который непременно был где-то здесь, она наткнулась на карманный фонарик, мирно лежавший на полочке рядом с амбарным замком. Невидимый хрипач, словно поняв, что его вот-вот обнаружат, торопливо зашагал к взволнованной воде.

– Игорь, подожди! – воскликнула Лавра, уже не сомневаясь, что таинственный незнакомец это Селивёрстов, и бросилась за ним. – Игорь, остановись, нам надо поговорить!..

Но убегающий даже не желал оборачиваться и уже успел достигнуть реки, когда мглу озарил яркий луч фонарика. В пенящейся воде вдруг мелькнули три обнажённых тела – статное мужское и два женских с обеих сторон. Они мигом разъединились, после чего раздалось злое шипение. Два больших чёрных глаза уставились прямо на девушку, и что-то скользкое ударило Лавру по дрожащим рукам. Она вскрикнула, уронила фонарь и попятилась к дому, понимая, что Тритон совсем не рад общению с ней. Тем более он нашёл утешение у этих голых девушек. Она сделала ещё пару шагов к даче, чувствуя, что монстр не собирается уходить в воду, а наоборот движется к ней.

Пугающие звуки продолжали сотрясать округу. Кажется, это шипели те две девицы. Лавра хотела убежать, но столкнулась спиной с кем-то мокрым и холодным. Её оглушил внезапный громкий свист, от которого отяжелела голова. Что-то стрельнуло в ушах, и Гербер, оступившись, рухнула на влажную землю.

– … какая разница! Сто пудов, тут бомжи лазают всякие или пираты на ночь заплывали, – пронеслось над головой, и Лавра почувствовала, как что-то горячее скользит по её левому уху.

Кажется, она лежала на чём-то мягком, возможно, на постели.

– Ещё хорошо, что мы услышали шум, иначе утащили бы её отсюда.

Гербер осторожно открыла глаза и увидела перед собой склонённое лицо Виры. Девушка вытирала ватой её шею.

– Очухалась? – спросила та. – Как ты на улице ночью оказалась? На тебя кто-то напал?

– Не помню. Да… наверно… – Выпускница зажмурилась от яркого света, озираясь на ребят, которые уставились на неё с напряжёнными лицами.

– Какого чёрта тебя понесло одну на берег?! – ругался Керк, держа в руках кружку с кофе. – Не могла позвать кого-нибудь с собой?

– Не кричи на неё, дай сказать, – остановила его Валсея, заглядывая ей в глаза. – Лавра, ты хорошо меня слышишь?

– Да, вполне. – Брюнетка хотела подняться, однако Вира не позволила это сделать, продолжив оттирать её ухо и шею от крови.

– Кто-то ударил тебя, но не очень сильно, – пояснила Аня, которую не переставал обнимать приставучий Вениамин.

– Я услышала какие-то шорохи, думала, это Игорь вернулся, и пошла посмотреть, – стала оправдываться Лавра.

– А в темноте кто-то шарахнул тебя по уху, и ты отрубилась, да? – договорил Керк наиболее правдивую версию ночного происшествия. – Я так и подумал. Эти трое, едва нас с Валькой приметили, тут же в кусты сиганули и были таковы. Надо в береговую охрану сообщить, мало ли на кого эти бродяги ещё вздумают напасть.

– Я считала этот остров безопасным, здесь дачные участки принадлежат сплошь приличным людям, – поморщилась Вира от плохих известий, закончив с обработкой раны. – Я отцу нажалуюсь, пусть этих лентяев из сторожевой службы разгонит, а то совсем оборзели, деньги с каждого сдирают, а результат всегда один и тот же: то крышу втихушку разберут, то в дом залезут, то мостик утащат…

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Денис, которого не меньше остальных беспокоило состояние Лавры.

– Да вроде ничего, только голова маленько кружится, – призналась выпускница.

– Вот, выпей, это должно помочь, – вернулась Вира и протянулась ей две зеленые таблетки. – А куда у нас гуру подевался? Уже седьмой час, а его всё нет?.. Керк, к какому ещё знакомому он ушёл?

– Да откуда я знаю! – огрызнулся сын Марка Франковича. – Не беда, можем и без него уехать, ничего страшного в этом нет. Как-никак, найдёт с кем вернуться в город, отдыхающих тут полно.

– А может, всё-таки поискать? – предложил Вениамин. – Неудобно как-то, всё-таки тренер наш…

– Слушайте, мне к обеду уже нужно быть в офисе, – ещё сильнее разозлился Керк, махая руками. – Если хотите, можете остаться и ждать его хоть до вечера. Я же забираю Лавру с собой, ей к доктору надо сходить, убедиться, что раны не серьёзные.

Гербер промолчала. В конце концов, где она сейчас станет искать обезумевшего Игоря?

В обратный путь собрались очень быстро. Пока парни готовили судно к отправке, девушки прибрали недоеденные продукты, вымыли всю посуду и попрятали свои вещи в сумки. Через полчаса катер отплыл от пристани.

Лавра до последнего момента надеялась, что Игорь успеет вернуться. И когда катер отплывал от острова, она стояла на борту, вглядываясь в утренний туман. Однако там никто так и не появился. Думать о ночном нападении совсем не хотелось, но предательские мысли сами лезли в голову. Неужели это был Игорь, неужели это он позволил кому-то причинить ей зло? Она бы поняла, если бы Тритон напал на кого-то из гостей. Но в том-то и дело, что Игорь проявил агрессию к своей девушке. К тому же с ним были какие-то обнажённые девицы. Откуда они взялись? Что, если это кто-то из гостей Краснова? Может быть, Вира и Велина? Интересно, кто из них решился составить компанию монстру на холодном берегу?..

– Волнуешься за Игоря Станиславовича? – спросил Денис, поднявшись к ней из каюты.

– Немного не похоже на него вот так внезапно исчезать… – Лавра потирала плечи от холода. – Я не ожидала от него такого эгоизма.

– Честно говоря, наш тренер всегда был таким, – возразил ей парень, предложив свою ветровку, от которой Гербер не посмела отказаться. – Он часто назначает тренировку, а сам может запросто не прийти. А уж как он поступил со мной и Веней в последний раз, когда внезапно уехал из Речных Ворот…

– Ну, наверное, у него и на этот раз есть какие-то причины, – задумалась девушка.

– Сомневаюсь, – ухмыльнулся Краснов. – Лучше забыть об этом… Хочешь, я помогу тебе?

Он проникновенно посмотрел на неё, отчего Лавра поёжилась.

– Я лучше пойду в каюту, – сообщила она и поспешила вниз, подальше от этого странного парня. Ещё не хватало, чтобы он воспользовался ситуацией.

– Ну как знаешь, – улыбнулся в ответ Денис и остался на палубе.

За время плавания Лавра больше ни с кем не разговаривала. Вира и Велина дремали на кожаном диване. Валсея прихорашивалась, разложив косметику на коленях. А Аня продолжала ворковать с Вениамином, словно они уже завтра женятся. Керк и Денис были наверху, управляя катером.

– Фу-ф, прямо не верится, что мы наконец-то можем нормально поговорить, – вздохнул сын Марка Франковича по прибытию в Петербург.

Они с Лаврой сидели в его шикарном «Мерседесе». Валсею и Аню на лодочной станции встретил водитель группы «Гранда», которого Тьеф вызвала по телефону, едва мобильник попал в зону действия сети. Вениамин и Денис попросили подбросить их до ближайшей станции метро. Так что Лавра скоро осталась наедине с сыном ректора, чего и сама очень хотела, чтобы прояснить некоторые вещи.

– Для начала мы с тобой договоримся, – продолжил парень, – что ты никому не скажешь, кто именно напал на тебя, хорошо?

– Если ты думаешь, что я хочу отомстить Игорю, то сильно ошибаешься. Мне нужно лишь понять, что с ним происходит.

– Не тебе одной, знаешь ли, – парировал он. – В общем, я со своей стороны постараюсь деликатно сообщить отцу о том, что случилось с Игорьком на острове. Ты же, будь добра, сама его не ищи. Я могу на тебя рассчитывать?

– Сомневаюсь, – призадумалась Лавра, крутя ремешки своей жёлтой сумочки. – Я не могу вот так взять и оставить всё это… Я хочу узнать, зачем он напал на меня.

– Хочешь, чтобы он вообще убил тебя? Мало того, что ты увидела ночью?! Ты хотела вчера знать, какие страшные тайны скрывает Игорь. Так вот, я скажу тебе. Да, слухи о невском дьяволе – правда. Это действительно Игорь. Это он будоражит Питер и нападает на людей. Он теряет контроль над своим сознанием, и даже мой отец не в силах остановить его.

– Я не верю тебе, – прошептала девушка, хотя внутренне понимала – пару дней назад она сама подозревала Селивёрстова в этих происшествиях.

– Я и не прошу верить мне. Ты сама всё видела, теперь делай выводы.

Керк высадил её возле арки перед домом Холодовых, но заходить внутрь отказался, сославшись на срочные дела. Он пообещал перезвонить и умчался в направлении площади Александра Невского. Лавра же взглянула на двор и приметила знакомую чёрную иномарку. Заходить в дом мигом расхотелось, ведь там сегодня был загадочный Шершнёв.

Дверь в квартиру открыла Груня, которая выглядела до сих пор сопливо, озлобленно и вообще нелицеприятно. Она, даже не поздоровавшись, пропустила Лавру в коридор и мигом удалилась в столовую, в которой раздавались встревоженные голоса.

– Лавра, ну-ка пойди сюда, – позвала девушку Екатерина Львовна.

За широким обеденным столом сидела бледная госпожа Холодова, которая осунулась за прошедшие сутки ещё сильнее. Глаза у неё сделались красными, щёки дряблыми, а волосы были взъерошены. По левую сторону от неё, манерно оттопырив мизинец, спокойно попивал свой кофе Шершнёв. Он даже не посмотрел на Гербер. Ещё с ними сидела Татьяна Валентиновна, которая глотала белые таблетки. Это не понравилось Лавре сразу, поскольку их приход сюда мог означать только одно – Глеб Валентинович умер.

– Я жду объяснений, – строго сказала Екатерина Львовна.

– По поводу? – не поняла Лавра. – Я была с Игорем, я же предупредила Миколу, что вернусь только сегодня…

– Да зачем мне твой Игорь! Где Марина?! – гневно спросила женщина.

– А… а разве её нет? – удивилась брюнетка. – Я вчера Марину лишь пару раз видела, но она была вроде дома, когда я ушла.

– Её нет, – сообщила Татьяна Валентиновна и обратилась к взрослым – Я же говорила, Микуша тоже в растерянности.

– Но куда она могла подеваться?!! – Госпожа Холодова нервно ударила рукой по столешнице и тихо заплакала, закрыв лицо ладонями.

– Объясни ещё раз: куда ездила, с кем оставалась Маринка и что тут делает коала? – повернулся к ней Шершнёв.

Лавра честно обо всём рассказала: о походе к Брону, о дне рождении Дениса Краснова и своей поездке на остров. Про коалу тоже не стала скрывать правды.

– Погодите-ка, – опомнилась Гербер. – Мик сказал вчера по телефону, что к Марине пришёл какой-то знакомый…

– Да, он и нам об этом странном мальчике говорил, – прищурилась Татьяна Валентиновна. – По описаниям секьюрити я не помню такого парнишку среди окружения Марочки.

– Может, Кирилл, он учился вместе с Ришей в одном классе до того, как она уехала отсюда, – задумалась госпожа Холодова, вытирая слёзы. – Но где они теперь?.. Ох, лишь бы с Марочкой ничего не случилось, я не переживу, если и с ней произойдёт беда.

– Не реви зря, я уже дал команду ребятам, живо отыщут, – пообещал Шершнёв, приложив к уху мобильный телефон.

– Я не думала, что так получится, – оправдывалась Лавра. – С Мариной оставались Тарас и Микола, ещё была Люда. Тем более я не думала, что проведу эту ночь в другом месте…

– Просто мы считали, что Риша уехала вместе с тобой, – уточнила Татьяна Валентиновна, вздохнув с особенной тяжестью. – Как бы это не те же самые люди постарались, что разделались с Глебом.

На мгновение в столовой повисло напряжённое молчание. Шершнёв тихо переговорил с кем-то по телефону и удалился в кабинет Марининого отца.

Через час выяснилось, что того таинственного Кирилла тоже не было у себя дома со вчерашнего дня. Значит, одноклассники пропали вместе. Охранники сказали, что ребята покинули квартиру накануне в весёлом расположении духа и были одеты так, словно собирались на какую-то вечеринку. Лавра совершенно была выбита из толку. На какую ещё вечеринку могла уйти подруга в то время, когда её отец при смерти лежал в реанимации? Что-то это было мало похоже на Марину.

Прибрав в очередной раз за грязнулей-коалой и поменяв в кадке туалетную бумагу, Лавра отправилась на кухню. Бедняжка-медведица, изнывая от голода, уже начинала сосать листья соседних растений. Странно, что она ещё не сгрызла всё дерево, хотя, может, Марина успела покормить её чем-нибудь перед своим таинственным исчезновением.

Достав из холодильника морковь, Лавра быстро накрошила её в блюдце, налила в стакан немного молока и отправилась обратно в комнату, попутно размышляя над тем, что за напасть могла произойти с рыжей подругой. Какой злой рок продолжал преследовать семью Холодовых за эти дни. Сначала Ринат убивает ни за что ни про что Ингу Михайловну, да ещё не обычным способом, а топором. Не проходят и сутки, как на сына Инги и на её внучку кто-то совершает нападение, в результате чего оба балансируют между жизнью и смертью. А теперь и Марина бесследно исчезла вместе с неведомым другом… Нет, здесь явно что-то не так.

К тому же Лавре удалось узнать некоторые подробности. Камаев-сын имел акции известной петербургской студии грамзаписи и водил шуры-муры с матерью Глеба Валентиновича. В ту злополучную ночь он спорил с Ингой по поводу каких-то векселей и банка господина Холодова. Отсюда логично предположить, что речь идёт о тех ценных бумагах, что Лавра видела вчера на прикроватной тумбочке в комнате Холодовых, ведь на них значилось имя Рината и его отца, Ильгизяра. И, если уж думать совсем абстрактно, получалось, что в ответ на арестованного сына Камаев-старший приказал убить Глеба Валентиновича, который поклялся сделать всё возможное, чтобы Ринат не вылез из-за решётки до конца своих дней. Только зачем ему понадобилось похищать ещё и Марину? Она-то какую роль играет в их с Холодовыми разборках?..

– Екатерина Львовна, можно с Вами поговорить? – спросила Гербер, заглянув в столовую, где пахло каким-то лекарством.

– Лавра, забудь, я просто вышла из себя, – вяло отмахнулась от неё женщина, держа в руках трубку радиотелефона.

– Я хочу у Вас кое-что уточнить, это важно…

– Важно? – насторожилась Татьяна Валентиновна.

– Вчера в вашей спальне я случайно увидела документы, – стала объяснять Лавра. – Вы не могли бы рассказать мне о них?

– Ты ковырялась в бумагах Глеба?! – возмутилась госпожа Холодова.

– Я наткнулась на них случайно, думала, это старые газеты, чтобы постелить для коалы. А там оказались какие-то договоры и три векселя на имя Рината Камаева. Это ведь любовник Вашей свекрови. Он что, имел какие-то дела с Глебом Валентиновичем? Прошу, скажите, это важно, это может пролить свет на последние события, я уверена…

– Детка, – недовольно заговорила женщина, – тебя это не должно никоим образом беспокоить.

– Вы не понимаете, мне кое-что известно. В ту ночь, когда убили Ингу Михайловну, я случайно подслушала её разговор с Ринатом. Они ругались из-за этих самых векселей, из-за каких-то денег, которые приходили из Австрии… Я сопоставила факты и теперь уверена. На Глеба Валентиновича могли напасть только по приказу отца Рината, я видела вчера те договоры с компанией «Вилэйн Лимитед». Это ведь фирма Камаева. Здесь же очевидная связь, это он подослал убийц к Вашему мужу.

– Господи, – перекрестила Татьяна Валентиновна.

– Пожалуйста, подумайте сами, ведь он же мог что-то сделать и с Мариной!..

Екатерина Львовна была в замешательстве от таких слов.

– Расскажите, что за бизнес они вели вместе? – повторила Лавра своё требование.

– Я не знаю, – пожала плечами госпожа Холодова. – Этот Камаев, мы с Глебом были у него на юбилее в начале июня. Кажется, его фирма открыла в нашем банке выгодные счета. Ещё он помог получить нам лицензию на камеру хранения в банке. Глеб в последнее время занимался обустройством в своих банках ячеек и сейфов для клиентов, хотел в начале августа торжественно открыть эту новую услугу. Теперь вот не сможет… ох, и почему он сорвался в ту ночь!

– Шершнёв сказал, что кто-то позвонил в ту ночь, – напомнила ей Лавра. – Вы не знаете, кто? Может, слышали о чём был разговор?

– Нет, нет, Глеб заперся в кабинете. Он, когда работает дома, никому не разрешает себя беспокоить, даже мне.

– А Вы сами что думаете, это дело рук Камаева?

– Лавра, даже если и его, Витя разберётся, сейчас всё контролирует он. Нам с тобой в это дело совать нос ни к чему…

Екатерина Львовна поджала губы и отвернулась. Лавра хотела заставить рассказать её что-нибудь ещё, но к ним с радостным видом примчалась Груня, махая телефонной трубкой.

– Наконец-то, наконец-то! – воскликнула она. – Лариса пришла в себя…

Глава 10 Сеансы откровений

В больницу примчались все вместе. У крыльца их встретил Эрнест Львович, который так же торопился к Ларисе, едва узнав об улучшении её состояния.

– Пока к ней не пускают, – сообщила Малона Валентиновна о дочери. – Там человек из прокуратуры, ведёт допрос.

– Ну а она-то как? Что сказала? Что с ними было?.. – зачастила Екатерина Львовна, застёгивая на себе белый медицинский халат.

– Я не расспрашивала Ларочку об этом, врачи говорят, она очень слаба, – выдохнула Малона, сдерживая слёзы. – Боже, я так молилась, так просила, и Он услышал, Он сжалился надо мной…

– Я тоже поставила свечку в Троицком соборе, – призналась Лавра, чем привлекла к себе внимание злых глаз Шершнёва.

– Витя, – позвала его госпожа Холодова, и они тут же отошли в сторонку.

Наверняка мать Марины говорила ему про версии, выдвинутые Лаврой.

Через пару минут появился Микола с каким-то рослым парнишкой. Насчёт пропавшей рыжей подруги никто и словом не обмолвился, предпочитая, видимо, не затрагивать эту тему в столь радостный момент.

Вскоре из палаты Ларисы вышли двое людей. Они позволили поговорить с собой лишь Шершнёву, к остальным же обратился врач:

– Всех пустить не могу, – предупредил он, – сначала близкие родственники.

Лавра к таковым, увы, не относилась. Мик с Эрнестом тоже предпочли остаться в коридоре. В палату к больной пошли только женщины. Томительные минуты ожидания продолжились. Гербер провела их в полном молчании, не желая никого обременять своими расспросами. Наконец, после того, как у Ларисы побывали Екатерина Львовна и Шершнёв, Лавре удалось попасть к ней вместе с Миколой.

Выглядела девушка очень плохо. На лбу чернела длинная царапина, а в левую руку была вставлена капельница. Правда, дыхательный аппарат отключили и отодвинули за ненадобностью в угол палаты. На тумбочке возле кровати лежали два шприца и окровавленные бинты, отчего Лавра передёрнулась.

– Хэй! – помахал Мик сестре и улыбнулся. – Ну, как ощущения?

– Бывало и лучше, – хриплым голосом ответила Лариса и попыталась тоже улыбнуться, однако вместо этого её бледное лицо исказилось мученической гримасой. – Как дядя Глеб?

– Он скоро присоединится к тебе, мы все надеемся, что он тоже быстро поправится, – обнадёжил её парень. – Я, наверно, буду уже не первым, кто задаст тебе этот вопрос… Но всё же, как ты оказалась в ту ночь в дядиной машине?

Лариса взглянула на Лавру, словно спрашивая у неё разрешения, хотя наверняка уже всё рассказала следователям.

– Дядя позвонил мне на сотовый посреди ночи, – сообщила она, продолжая волнительно посматривать на выпускницу, – спросил, где Лавра… Ну, я сказала ему, что ты давно спишь. Тогда он потребовал разбудить тебя, вот и пришлось выдать твой секрет со свиданием… А как только он услышал про этого Игоря, так прямо вышел из себя, стал ругаться…

– А потом приехал? – предположила Лавра. Её худшие опасения подтверждались – это она стала причиной трагедии.

– Он приехал быстро, – кивнула Лариса. – Я ему с порога объявила, что тебя на самом деле нет, ну и пришлось выкладывать весь твой обман о свидании. Дядя не хотел ничего слушать. Обозвал всех нас идиотками. Затем заявил, что снимет с тебя скальп, и отправился искать Игоря. Я решила, что оставлять тебя одну с дядей Глебом в такой ситуации нельзя. Как-никак, он рвал и метал, вдруг действительно нашёл бы вас, к Селивёрстову с кулаками бы полез…

– Ясно, – выдохнул Микола и как-то недовольно взглянул на Лавру.

– А что было потом? Как на вас напали? – потребовала Гербер.

– Я это очень плохо помню, – поморщилась дочь Малоны Валентиновны. – Вроде мы какой-то фургон обгоняли, потом что-то стрельнуло, дядя стал крутить руль, я ударилась головой о переднее стекло и вырубилась. Говорят, мы врезались в какое-то здание и ещё перевернулись.

– Считай, ты заново родилась, – приободрил её брат. – Я видел «Митцу», она вся всмятку. Вас вытаскивали из-под обломков с помощью пилы. Ещё хорошо, что не взорвалась, спасатели вовремя подоспели.

– Да уж, я будто из мясорубки вылезла, – засмеялась Лариса, и в палату заглянула медсестра, та самая, что кокетничала вчера с Шершнёвым.

– Так, вы тут уже очень долго, а больной нужен покой, не видите, я систему поставила, – указала девица на капельницу. Пришлось уйти.

Настроение у Лавры после посещения Александровской больницы сошло на нет. Как теперь вести себя перед Холодовыми? Стоит ли просить прощения? Или в такой ситуации это будет выглядеть совсем кощунственно? До назначенного Броном часа Лавра была сама не своя. Несколько раз она пыталась дозвониться на сотовый телефон Игоря, но его номер был недоступен. Значит, с острова он ещё не вернулся. Искать пропавшую Марину тоже не получалось, поскольку город Лавра знала весьма плохо, а уж о ночных клубах, в которые могла отправиться подруга, и вовсе не имела никакого представления.

После обеда Малона Валентиновна уехала к себе за вещами для дочери, Екатерина Львовна собралась обратно в больницу, а Груня ушла в магазин за продуктами. Так что Лавра могла спокойно навестить кабинет Глеба Валентиновича, который, как ни странно, оказался не заперт.

Гербер осмотрелась. Стол господина Холодова был прибран, видимо, ещё им самим. На перекидном календаре стояла дата 5 июля, а на его жёлтом листе начёрканы три буквы – ЭКЦ. Вряд ли это означало что-то важное, а если и так, то Лавре ни в жизнь не догадаться самой, что это такое.

Она покопалась в документах, залезла во внутреннюю полку, где в основном лежали вырезки из газет и рекламные брошюрки банков. Проблема же возникла с выдвижными ящиками. Глеб Валентинович предусмотрительно держал их под замком, оставив открытым лишь самый верхний, в котором валялись чистые листы бумаги, пустые папки и набор карандашей. И где же ключи от этих тайников?

Оставив их на потом, Лавра перекинулась к стеллажам, разглядывая книги. Основная их часть была посвящена экономическим наукам и банковскому делу, некоторые даже на немецком и на английском языках. Здесь же нашлись сборники законодательства, комментарии к ним, научные журналы. Словом, обычная литература для процветающего предпринимателя. На стене рядом висела картина, за которой, скорее всего, был спрятан сейф. Но отодвинуть её девушка не смогла, хоть и пыталась.

Оставался только телефон на краю пустой тумбочки. Аппарат был японского производства с впечатляющим набором разнообразных функций, среди которых имелся и определитель номера. Потыкав в резиновые кнопочки, Лавра открыла журнал памяти и принялась изучать список всех входящих звонков. Некоторые номера повторялись довольно часто, другие же сопровождались именем владельца. Среди них оказалось и странное сокращение ЭКЦ. Хуже всего, что этот самый абонент и звонил в тот вечер Глебу Валентиновичу перед тем, как он попал в аварию. Хотя, может, Лавра и ошиблась – она была не очень сильна в технике, тем более в такой сложной. На всякий случай она набрала номер этого подозрительного ЭКЦ. Подождав пару минут, девушка повесила трубку. На том конце провода никто не отвечал. Что ж, она сможет проверить это позже.

По улице Ватутина, как и вчера, бродило много прохожих, а машин совсем не наблюдалось. В офисе Брона царила тишина. Секретарши не было. Судя по выключенному компьютеру, скорей всего, она уже ушла домой. Двери в кабинет психолога оказались открытыми, и из-за этого здесь гулял сквозняк.

– А, Лавра, это Вы, – выглянул к ней Арсен Урсулович. – Добрый вечер, проходите…

Мужчина сегодня смотрелся попроще. Вчерашнюю рубашку сменила однотонная белая футболка. На безымянном пальце левой руки по-прежнему сиял перстень с несколькими красными камнями. От Брона исходил тот же чарующий аромат его эксклюзивного парфюма, и к Лавре вернулось чувство покоя.

– Вы какая-то угрюмая, это из-за ночного приступа Глеба или по другой причине? – полюбопытствовал Арсен Урсулович, усадив пациентку на удобный канапе, а сам занял кресло напротив неё.

– На меня в последнее время много всего навалилось, – призналась Гербер. – Я ощущаю себя чужой в этом городе.

– Давайте с этого момента поподробнее, – предложил Брон, вновь разминая пальцы рук. Казалось, это был его излюбленный ритуал.

– Сейчас я считаю, что мне вообще не стоило переезжать в Петербург, – с печалью сказала выпускница. – Этого не хотела моя мама, но очень желал Марк Франкович. Да и Глеб Валентинович настаивал. Так уж получилось, что оставаться в том месте, где я жила раньше, было нельзя из-за угроз. Вы, наверное, знаете, что со мной приключилось зимой?

– Да, но Вам не повредит рассказать об этом снова, – попросил мужчина, не сводя с неё изучающего взгляда.

И Лавра поведала ему о собственных злоключениях, которые произошли в декабре: о фанатичных последователях Бальваровского, пожелавших устроить кровавый ритуал для своего инфернального хозяина, о пугающих способностях Рудольфа Орфина, о безумном археологе Стреглове и о конфликте с преподавателем Суровкиным.

– Остановимся на этом преподавателе, – вновь перехватил инициативу психолог. – Что заставляло Вас бояться его: издёвки, внешность, непристойное предложение или смерть?..

– Я как-то не задумывалась над этим, – пожала плечами девушка. – Внешность?.. Не сказать, чтобы он был каким-то страшным. Однако его глаза, знаете, у них был такой необычный цвет – ярко-зелёный. Они напоминали мне глаза какого-то зверя… Я часто вспоминаю их. К тому же, когда я нашла Рафаэля Бергетовича мёртвым в его квартире, мне вдруг вспомнился случай в санатории. Тот случай с убийством Коваля. У него были точно такие же зелёные глаза, и они смотрели на меня с таким же вопросом, словно хотели забрать с собой…

– То есть ваш страх перед преподавателем уже был заложен в Вас изначально, потому что он обладал тем же редким цветом глаз?

– Думаю, это так…

– А знаете, Лавра, что во времена инквизиции к людям с такими глазами относились очень настороженно. В средние века основным доказательством при обвинении в колдовстве выступал как раз цвет глаз – зелёный. Им обладали многие так называемые ведьмы.

– Да, мне об этом известно. Ещё вроде бы рыжий цвет волос играл здесь не последнюю роль.

– Вот видите, это вполне нормальное явление бояться таких людей, и они хорошо осознают это. Многие из них специально пользуются этим, чтобы их боялись. А страх, как известно, соседствует с уважением, с признанием…

– То есть я и дальше должна бояться зеленоглазых мужчин?

– Это уж Вам самой надо решить: поддаваться ли инстинктам и стереотипам или смотреть на эти вещи проще.

И действительно, всё настолько просто. Лавра опустила голову, переваривая полученную информацию. Стоило признать, что Брон рассуждал очень логично. Теперь она видела причины своих страхов со стороны.

– А что касается той девушки, Аиды, если я не ошибаюсь, – вернул он их беседу к более острой теме. – Вам снилась она минувшей ночью?

– Н-нет, – мотнула головой Гербер.

– Вы можете рассказать мне о ней поподробнее?

– Ну, Гаагова училась вместе со мной. Но несмотря на это, близко мы друг друга не знали, к тому же были в разных группах. А прошлым летом, как Вы знаете, нас отправили в санаторий за наши успехи в учёбе…

Лавра попыталась вкратце описать события, которые произошли в Речных Воротах. Только на этот раз рассказ получился длинным, содержательным, поскольку пришлось объяснять не только интригу Стреглова, но и затронуть историю про Тритона со всеми его злодействами. Однако на середине монолога она опомнилась и смутилась. Ведь не собиралась же выдавать тайны Селивёрстова.

– Я знаю Игоря, – тут же успокоил её Арсен Урсулович. – Я тоже консультировал его пару лет назад по просьбе Марка. Так что можете продолжать…

Лавре показалось странным, что Игорь тоже посещал психоаналитика. Хотя, учитывая то, что ей поведал Керк, можно было и не удивляться. Тем не менее, обо всех подробностях она решила умолчать.

– В общем, проблема такова, что Аида является ко мне во снах и пытается убить, – сказала она под конец и вгляделась в лицо мужчины. Она ожидала увидеть там снисходительную улыбку или недоумение, но Брон казался по-прежнему невозмутим.

– И такие сны преследуют Вас каждую ночь? – уточнил он.

– Ну, в последние две ночи их, слава Богу, не было.

– Я думаю, это легко объяснить. Сны исчезли, так как Ваши мысли об опасности перехватили события с Глебом и его матерью.

– Да, я тоже об этом раздумывала. К тому же, эти две ночи я провела в незнакомых для себя местах и толком не спала.

– Почему?

– Первая прошла как раз в тот кошмарный день, когда я узнала об аварии Глеба Валентиновича, а вторая…

– Хм, ладно, оставим вторую на завтра, – сжалился над ней Арсен Урсулович и улыбнулся, поднявшись с кресла. – За один вечер выведать у Вас все секреты было бы бесчеловечно. Мы и так с Вами засиделись…

– А который час? – напряглась Лавра. Своих часов у неё до сих пор не было, поскольку они пропали в квартире Холодовых.

– Уже девять, – ответил мужчина, отходя к стеллажу с книгами. – А Вы разве сегодня без сопровождения?

– Нет, я на метро. Не хочу, чтобы все знали об этих сеансах…

– Лавра, я ни за что не отпущу Вас одну в такой час, тем более в незнакомом городе. Подождите несколько минут, я Вас подвезу.

У Брона была вполне обычная машина. Серенькое «Пежо» выглядело просто, но со вкусом, не выделяясь ничем примечательным.

– Как Вы себя чувствуете после первого сеанса? – поинтересовался он, прогревая двигатель. – Остались ли какие-нибудь вопросы?

– Знаете, а ведь мне, действительно, стало намного легче, – призналась брюнетка, пристегнув ремень безопасности. – Керк оказался прав, Вы действительно мастер своего дела.

– Мы ведь учились вместе с его матерью, Тиной.

– Кажется, она умерла, да? – осторожно уточнила Лавра. На самом деле, она ничегошеньки не знала о семье Керка.

– Да, бедняжка утонула, едва мальчику исполнилось два года, – нахмурился психолог и направил автомобиль вниз к набережной. – Марк и Тина поехали отдыхать на Средиземное море, в Афины. Там-то и произошло несчастье.

– Такая трагедия для Марка Франковича. Он, наверное, сильно любил её…

– Настолько сильно, что с тех пор больше не женился, хотя красивые девушки окружают его и по сей день. – Брон с улыбкой посмотрел на Лавру, и она поняла его намёк.

– Марк Франкович очень скрытный человек, у него есть какая-то своя тайна, – поделилась она впечатлениями о своём покровителе, однако смекнула, что раз Брон имеет отношение к семье Финтбергов, то наверняка знает какие-нибудь секреты и про Холодовых. – Арсен Урсулович, а Вы не в курсе, кто был компаньоном у Глеба Валентиновича по бизнесу?

– Ну, с некоторыми волей-неволей мне приходилось сталкиваться. Кто-то из них даже спонсировал организацию многих моих мероприятий в Петербурге. Мы ведь и детям помогаем, и заблудшим душам, создаём центры психологической реабилитации, особенно стараемся сейчас для наркозависимых.

– У Вас интересная профессия, благородная, – не скупилась девушка на комплименты. – Вы помогаете людям, это так здорово.

– Когда есть возможность, почему бы не заниматься этим, верно? – подмигнул ей мужчина, ведя автомобиль вдоль Невы, над которой раскинулось сиреневое небо.

– А Вы случайно не слышали о таком человеке, как Ильгизяр Камаев? – будто между делом полюбопытствовала Лавра. – Это отец любовника Инги Михайловны, он директор фирмы «Виллэйн Лимитед».

– Ну, мне ли не знать о Камаеве! – усмехнулся мужчина, только улыбка его была недолгой. – А почему Вы завели об этом речь?

– Я бы хотела переговорить с ним. Пожалуйста, если у Вас есть его координаты, дайте мне. – Лавра даже специально полезла в сумочку за блокнотом и ручкой, дабы тот уже не смог увернуться от нужного ей ответа.

– А что общего может быть у Вас и Ильгизяра?

– Понимаете, – принялась лгать девушка, – у Рината контрольный пакет акций «Северстара», а в этой студии записывается группа «Гранда», в которой участвуют мои подруги. И они теперь обеспокоены, как же решится судьба их дебютного диска, ведь сына Ильгизяра Сабирзяновича держат под следствием.

– Мне кажется, у «Гранды» есть свои администраторы и продюсеры, они сами с этим разберутся, – внёс веский аргумент Арсен Урсулович.

– Хм… да, возможно, – пробовала выкрутиться обманщица, – но подружки-то мои в полном неведении. Нынче продюсеры, сами знаете, какие необязательные, а группа-то переживает… Так Вы не скажете, как можно связаться с Камаевым-старшим?

Брон подумал пару секунд и позволил залезть в свою записную книжку, где Лавра быстро нашла номер телефона Ильгизяра.

Высадив пациентку возле арки на Атаманской улице, мужчина напомнил о назначенном на завтра очередном сеансе и уехал. Где-то в проулке залаяли собаки, а из соседнего дома донеслись весёлые голоса и музыка. Видимо, там отмечали какое-то торжество. Везёт же кому-то, подумала Гербер, шагая к освещённому подъезду. Только ей приходится нервничать из-за нахлынувших неприятностей.

– Добрый вечер, – высунулся к ней знакомый парень-секьюрити.

– Что, опять записка?! – насторожилась Лавра.

– Нет, Вам тут ключики велели передать, – улыбнулся охранник. – Екатерина Львовна просила сказать, что всю ночь будет в больнице.

– А где Груня? Она что, ушла?.. – Гербер повертела перед собой ключи от квартиры и мотнула головой. – А с кем же остались животные???

– С собачкой служанка Ваша погуляла, а так не знаю, вроде, уехала она, отпуск взяла.

Полная негодования, Гербер поднялась на второй этаж и с трепетом открыла дверь. Навстречу к ней мигом выбежала запуганная Фимка и принялась жалобно скулить. Наверно, стоило снова выгулять её перед сном, однако болонка ни в какую не захотела идти в подъезд, упёршись всеми лапами в пол, когда девушка потянула розовый поводок.

– Ну, дело твоё, – решила Лавра, отпустив упрямую псину.

Беспечная служанка не оставила даже записки. Скорее всего, горничная умчалась на отдых подальше от скандальной пропажи ценностей в квартире Холодовых, на которой её подловила Лавра. Хитрая прислуга наверняка почуяла, что дело пахнет жареным, и умотала в неизвестном направлении. Надо было ещё утром поднять об этом вопрос, когда хозяйка могла потребовать у домработницы объяснений.

Укорив себя за такую неосмотрительность, Лавра проведала коалу и переместила её в коробку из кладовки. Деревце Екатерины Львовны уже почти всё облетело и погнулось, её осталось только выкинуть. Правда, сидеть в ящике медведица не желала и пыталась выпрыгнуть наружу.

Наконец, управившись со всеми бытовыми делами и заменив себе ужин баночкой лёгкого творожка, Лавра схватилась за телефон и набрала номер Камаева-страшего. Как-никак, рыжей подруги до сих не было, а полагаться на загадочного Шершнёва Лавра не могла. Если бы он мог отыскать виновного в бедах Холодовых, то уже пришёл хоть к какому-то результату.

– Добрый вечер, я Вас слушаю, – вежливо произнёс мужской голос в динамике.

– Э-э-э… – замялась Лавра, не успев даже подобрать нужные слова. – Ильгизяр Сабирзянович?..

– Это я, – подтвердил тот, явно не понимая, кто с ним говорит.

– Извините за поздний звонок, но мне очень нужно с Вами побеседовать и желательно не по телефону, – сказала Лавра, нервно сжимая трубку.

– А кто это? Вы звоните от Глеба Холодова?.. – вопрошал мужчина.

– Мы с Вами не знакомы, но это не имеет значения, – продолжала Гербер. – Это касается Вашего сына, у меня есть парочка вопросов, которые я планирую с Вашей помощью разрешить. Где и когда мы можем встретиться?

– А если сейчас? Удобно? – предложил Камаев.

– Да, вполне! – обрадовалась девушка, хотя в глубине души осознавала, что для неё это очень даже неудобно, поскольку за окном окончательно стемнело.

– Приходи в кафе «Энтури Асса», у нас тут закрытая вечеринка. Ребятам на входе скажи, что ко мне пришла, они пропустят.

– А где такое кафе находится?

– На Курской, возле казино, там вывеска яркая, сразу увидишь.

– А Курская где?

– Ты что, не местная что ли?! – рассмеялся Ильгизяр. – Курская Лиговку пересекает за Обводным Каналом, от тебя недалеко…

Быстро собравшись, Лавра отправилась на встречу. Она не забыла прихватить с собой сумочку, в которой лежал шокер. Его зимой подарила Марина, когда Гербер столкнулась с проделками последователей Бальваровского. Время на дворе не детское, а тьма над Петербургом сгущается. К тому же психопат Стреглов может следить за девушкой.

Предупредив охранников, что отправилась в магазин за кормом для болонки, Гербер двинулась к автобусной остановке. Кататься на метро бесполезно, если не знаешь, можно ли с его помощью добраться до улицы Курской. А маршруток в городе полно, какая-нибудь всё равно подкинет её до нужного места.

Точно на зло, на Обводном Канале было малолюдно. Большинство автобусов сворачивали в сторону центра, а вот невзрачный «ПАЗ» шёл прямо мимо Курской. Поэтому Лавра быстро залезла в салон. Ехать оказалось, действительно, недалеко, всего две остановки. В этой части Питера было как раз очень оживлённо, и она довольно быстро отыскала кафе-клуб «Энтури Асса». На его крыше сверкала здоровенная неоновая вывеска. Перед открытой нараспашку дверью стояли грозные охранники. Лавра предупредила, что идёт к Камаеву, и её без лишних расспросов пропустили внутрь. Даже странно, что можно вот так просто пробраться к отцу Рината.

В просторном зале клуба было накурено и играла громкая музыка. Здесь в основном собрались мужчины, причём многие из них были кавказской внешности. Едва Лавра появилась в помещении, многие стали с любопытством посматривать на неё.

– Где здесь Ильгизяр Сабирзянович? – остановила она официантку, и та ткнула пальцем на прикрытую шторками кабинку, в которой, видимо, сидели самые именитые гости.

Собрав волю в кулак, Лавра направилась туда. За шторками грозно разговаривали на каком-то непонятном языке, поэтому она ещё пару минут не решалась прервать беседу. Едва там возникла пауза, девушка заглянула внутрь и огляделась.

– Здравствуйте, мне нужен Ильгизяр Сабирзянович, – холодно сообщила Лавра.

– Уже приехала! – удивился Камаев-старший, которым оказался сухонький лысый мужичонка с седыми усиками и в клетчатом пиджаке.

– Я же сказала, дело важное.

– Ну, тогда пошли говорить…

Он вывел её сначала к сцене, на которой плясали полуголые девицы, и остановился возле пустующего столика, на котором лежала переполненная пепельница.

– Ты от Глеба? – уточнил Камаев, задымив сигаретой.

– Нет, но я знаю его, – промолвила Лавра. – Давайте не будем выяснять мою личность, она всё равно ничего не значит. Скажу лишь, что я заинтересована в судьбе Глеба Валентиновича и хочу знать, где находится его дочь.

– А где его дочь? – усмехнулся Ильгизяр, стряхивая пепел на горку окурков перед собой.

– Мне так кажется, что Вам это должно быть хорошо известно. Это ведь Вы организовали её похищение.

– Какое такое похищение??? – возмутился мужчина, перестав курить. – Ты кто такая? Кто подослал?!

– Я Лавра Гербер и мне всё известно о том, что это Вы заказали нападение на Глеба Валентиновича! Это из-за Вас он теперь умирает в реанимации!

К ним приблизились трое загорелых ребят, у одного из которых из-под пиджака выпирала кобура с пистолетом. Они перекинулись с отцом Рината несколькими репликами на непонятном языке, однако мужчина жестом попросил их уйти. Официантка, которая тоже прибежала на крик, получила от него какой-то заказ и поспешила на кухню.

– Гербер, говоришь? – как-то недобро усмехнулся он, вернувшись к сигарете. – Или Герерберг?! Ха-ха, то-то я думаю, личико мне твоё знакомо, очень напоминаешь молодого Эдика…

– Эдика?.. – не поняла Лавра. – Вы о моём отце говорите, об Эдуарде Гербере?

– Герерберге, – поправил её Камаев, и получил заказанный бокал с пивом.

– Каком ещё Герерберге?! Вы путаете, я Гербер!

– А-а-а, что с тобой спорить, – отмахнулся Ильгизяр. – Так что ты там про Глеба и его дочь болтала? Что я их убить задумал?

– Не просто задумали, а почти добились этого, – огрызнулась брюнетка, совершенно позабыв про страх. – Я понимаю, Вам жаль сына. Вы мстите за него, но он того не стоит. Ринат грязный убийца да ещё и психически нездоров, если разделался с несчастной Ингой Михайловной таким ужасным образом!

– Ну-ну-ну, тише, – потребовал мужчина и вновь попробовал холодное пиво. – Не вспомни я Эдика, отослал бы уже тебя к чёртовой бабушке. Я с сумасшедшими не люблю разговаривать. Такими словами не разбрасываются, дорогая, за них отвечать надо. Тебе есть, чем ответить? Доказательства есть?

– Я была в ту ночь в квартире Инги и слышала, как Ваш сын ругался с ней. А наутро застала его возле тела Инги…

– Так следаки считают, но они ошибаются.

– Глеб Валентинович, – не останавливалась Лавра, – поклялся жестоко покарать Рината за это злодеяние. Однако Вы опередили его, чтобы спасти сыночка-психопата!..

– Ну и пурга, ты сама-то догоняешь, о чём говоришь? – Камаев принял серьёзный вид и опять затянулся сигаретой.

– В ту ночь Инга спорила с Вашим сыном о векселях, которые отказались оплатить в банке Глеба Валентиновича. Видимо, там была крупная сумма, вот Ринат и не стерпел. К тому же Инга Михайловна весной переписала на него завещание!

– Это наглая ложь Глеба и его семьи, ничего она на Рината не переписывала, – не выдержал отец убийцы. – Глеб мой давний партнёр, у нас есть парочка общих проектов, а моя компания держит в его банках свои депозиты. Ринат с Ингой стали встречаться задолго до нашего сотрудничества, и Глебу это было хорошо известно. Но его мать сама такая, до моего сына у неё было полно всяких кобелей, совсем ошалела старуха на пенсии. Так что Ринатка был её очередным мальчиком, ему нравятся женщины в возрасте, не в отца пошёл вот. Про завещание это родственники её придумали, чтобы с Ринатом поругаться. Подумай сама, оно парню ни к чему, у самого всего навалом! Я ему бизнес устроил, первоначальный капитал дал, акции «Северстара» купил. Если бы не Инга, был бы сейчас у власти, сидел бы в городской думе. А эта курва затеяла с ним какую-то аферу, уговорила помочь ей обанкротить собственное дело, а оставшиеся средства поделить. Среди них были и эти векселя, ну, типа, «Северстар» давал когда-то Инге в долг большие деньги, врубаешься, да?.. Ну вот, они условились ещё тогда, что векселя эти через год будут оплачены в банке Глеба, тем более Холодов тогда не возражал. Он не знал, что всё это фиктивно.

– Но векселя же не оплатили, – возразила Лавра, – я видела надпись нотариуса на них, им отказали в оплате.

– Из-за уголовного дела, – кивнул Ильгизяр и снова закурил. – Следаки из главка посчитали, что тут было преднамеренное банкротство и начали копать, Ингу на допросы вызывать и всё такое. Вот она и заскандалила с Ринатом, типа, ты виноват, ты меня обманул. Ну, Ринат ей сказал, что она ошибается и следаки ничего не нароют, дело-то давнее, всё шито-крыто. А Инга, дура старая, велела Глебу деньги по «Северстаровским» векселям не отдавать, чтобы Ринат её не кинул.

– И он убил её.

– Ну нет же!

– Вы сами только отлично расписали мотив…

– Да не стал бы он руки об эту бабу-Ягу марать, слышишь или нет?!.. Ему эти векселя мало что давали, к тому же основную их часть он уже успел обналичить, там две или три бумажки непогашенными остались, каких-то двести штук, это ж копейки, сама подумай.

– И всё же это он, следствие подтвердило.

– Менты намутили с уликами по приказу Глеба, – нервно замахал руками Камаев. – Мы ведь с ним в тот день говорили, я ему то же самое всё объяснил. Не убивал Ринат Ингу, кто другой это сделал, но не мой сын. Он не мокрушник.

– Ну а кому ещё надо так бесчеловечно расправляться с ней?! – Лавра упорно не верила в его доводы. – Ведь в квартире в ту ночь были только её внуки, я и Ваш сын, никого постороннего.

– Ринат сказал, что дверь в квартиру Инги всю ночь была открыта. Если бабусю не кокнул кто-то из внуков, значит, это сделал кто-то другой, но не Ринат. Ночью пролезть в незапертую квартиру мог кто угодно…

А ведь правда, подумала Лавра, вспомнив, что замок в двери не был сложным, такие и морковкой запросто можно открыть. Она сама видела, как это в молодости проделывал брат Гаральд, когда терял ключи от дома.

– Ринат был на месте преступления, – повторила девушка, до сих пор убеждённая, что это именно он расправился со своей престарелой любовницей. – Плюс улики, их же нашли криминалисты…

– Я тебе уже сказал, это Глеб постарался. Щас за взятку любые улики отыщут, а он, как ишак, упёрся и ни в какую! Только я его не трогал, мне бизнес такой терять к чёрту не сдалось. Да и Ринатка здесь сам виноват, нечего со старыми клячами трахаться.

– Почему я должна Вам верить? – усмехнулась брюнетка.

– А мне-то твоя вера, – зевнул Камаев-старший. – Витька Шершнёв из гвардии Глеба вот поверил, я с ним вчера долгий разговор имел. И дочку Глебову я не трогал. Может, кто из его конкурентов рискнул, да глупо очень. У Глеба «крыша» мощная, чтобы с ним воевать.

– Но ведь кто-то же отважился, – не отставала Гербер.

– Есть у Глеба один крупный конфликт, ещё из прошлого бизнеса, – прищурился Ильгизяр. – О Далиле Орфиной слышала когда-нибудь?

– Нет, а кто она? – Лавра решила не подавать виду, что знает фамилию Орфиных, ведь та принадлежала Рудольфу.

– Раньше Далила работала с Глебом, они вместе банковским делом промышлять начинали. Потом Далила решила отпочковаться, свой банк создать. Ну, Глебу это не понравилось, он её и затопил конкуренцией. Погорела дурёха, не набрав даже начальных оборотов. Теперь в строительстве работает, но голова у неё не в порядке вроде. Она ради бизнеса от семьи отказалась, сына бросила, а сама со своим психиатром трахается. Если кто и посмел бы на Глеба замахнуться, то только она, однозначно.

– Как мне её можно найти?

– Дам я тебе телефончик, только не говори, от кого его получила. Она тётка психованная, мало ли… А про Рината ещё раз скажу: зря вы все ополчились, ему Ингу трогать – себя не уважать. И с головой у него будь здоров, чтобы кромсать женщину как убойную корову…

Лавра вышла из «Энтури Асса» в полном замешательстве. С одной стороны, она была уверена, что сын Камаева покончил с любовницей. С другой, слова Ильгизяра Сабирзяновича слегка притупили её подозрения. Слишком много несостыковок, если приглядеться ко всему повнимательнее. Зачем Ринату устраивать кровавую оргию, имея под боком столько лишних свидетелей? А вдруг бы кто-нибудь из внуков Инги Михайловны решил заглянуть на кухню в то время, когда Камаев совершал свои ужасы? Да и крик бабушки, его тоже могли услышать…

Дойдя до остановки, Лавра посмотрела по сторонам и увидела светящуюся изнутри телефонную будку на пересечении Курской и Тамбовской улиц. Нужно немедленно связаться с Екатериной Львовной и сообщить ей про разговор с Камаевым-старшим. Оставлять дело до утра ни в коем случае нельзя. Если мать Рудольфа действительно серьёзный противник Глеба Валентиновича, то пропавшая Марина вполне может находиться у неё.

Телефонный автомат работал с клиентом лишь с помощью карточки. Наклейка на стене будки подсказала, что приобрести её можно в ближайшем киоске «Роспечати», который вряд ли был открыт в одиннадцатом часу ночи. Расстроившись, Лавра хотела выйти обратно, однако металлическая дверка не поддалась, а за стеклом вдруг возникла тёмная фигура.

Девушка испуганно засунула дрожащие пальцы в сумочку, но шокер достать не успела. Будка затряслась, лампочка на потолке заморгала, и конструкция со скрежетом повалилась на землю. Гербер закричала, однако это её не спасло. В нос ударил резкий запах керосина, и по уцелевшим стёклам телефонного автомата полились жёлтые струи. Лавра поняла, что сейчас её просто-напросто запекут внутри этой ловушки как утку, и пнула ногой треснутое окошко.

Стреглов-младший не издавал ни звука, продолжая поливать опрокинутую будку керосином. Лавра снова позвала на помощь, только прохожих поблизости не было. Она ещё раз пнула окно, и стекло рассыпалось по сухому асфальту. Недолго думая, Гербер вытащила шокер и, нажав на кнопку, ткнула им психопата. Петя взвизгнул и упал, держась за онемевшую ногу. Рядом с ним приземлилась зажигалка, но дотянуться до неё он пока не мог.

Лавра не стала медлить и принялась выбираться из телефонной будки. Злодей кинул в её сторону какой-то камень, но промахнулся, продолжая стонать и ползать. Девушка меж тем ринулась на проезжую часть и бросилась со всех ног вниз по дороге.

Лавра бежала со скоростью метеора, несмотря на порезы. Она готова была попасть под колёса любой машины, лишь бы кто-нибудь заметил её. Но, как назло, автомобилей не наблюдалось. Обернувшись на опрокинутую телефонную будку, девушка поняла, что её преследуют, и двинулась дальше, оглашая округу воплями о пожаре. Это заставило злодея передумать, и он, свернув во дворы угрюмых домов, растворился в ночи.

Девушка ещё пару минут звала на помощь, а потом, поняв, что никто её не услышит, затихла возле сломанной скамейки. Она перевела дыхание и огляделась. В проулке проехал старенький автомобиль, а на перекрёстке замаячили пьяные девицы, которые кричали кому-то неблагозвучные ругательства. Лавра едва сдерживала нервную дрожь, понимая, что едва не распрощалась с жизнью. Она в очередной раз вспомнила слова Глеба Валентиновича о собственной безопасности. Как глупо наступать на одни и те же грабли!

Смотреть на раненную ногу было страшно. Наверняка там сущий кошмар, и идти сейчас нужно уже не домой, а в ближайший травмпункт или на станцию скорой помощи. Теперь бежать не получалось, и если бы психопат последовал за ней, она вряд ли смогла бы от него скрыться. Левая нога очень болела из-за рваной раны, из-за чего Лавра часто останавливалась и пыталась поймать встречную машину. Она готова была выложить любую сумму, лишь бы поскорее попасть к медикам. И на её просьбу откликнулась пыльная «десятка», в которой сидела пожилая женщина.

Домой на Атаманскую Лавра вернулась глубоко за полночь. Ногу ей хорошенько заделали в каком-то медицинской пункте для бездомных на Обводном канале, и теперь голень стягивала плотная повязка. Любопытная Фима крутилась возле девушки, продолжая странно скулить. Проведав мирно спящую на дне коробки коалу и убедившись, что за прошедшие часы та не обгадила новое пристанище, Лавра дохромала до своей комнаты и легла на мягкую подушку.

После беседы со старшим Камаевым вопросов меньше не стало. Внутренний голос упорно утверждал, что расправу над Ингой учинил именно Ринат… Хотя один ли? Кто знает, вдруг у него имелся сообщник? Да и входная дверь квартиры по-прежнему вызывала подозрения. То ли её открыла Лавра, бродя во сне, то ли Ринат, то ли кто другой. Ясно мыслить после нападения психопата Пети совершенно не удавалось. К тому же тело устало от беготни, а нога ныла тупой болью. Закрыв глаза, Лавра и сама не заметила, как уснула.

В уши закрался шум моря и крик чаек, однако проверить обстановку девушка побоялась. Вдруг это её очередной кошмар, и где-то поблизости мерзавка Аида. Но волей-неволей пришлось посмотреть, куда занесло её подсознание после первого сеанса у психолога. Оказалось, действительно на ночное море, причём на катер Керка. Лавра сидела в тускло освещённой каюте, но никого рядом с ней не было. Лишь чьи-то шаги раздавались на небольшой палубе. Катер дрейфовал, покачиваясь на волнах.

Пробыв в пустой каюте ещё пару-тройку минут, Лавра взглянула на ногу и не нашла на ней никакой повязки. Не оказалось там и порезов. Странно…

Девушка направилась к выходу, но едва она достигла дверного проёма, как по нему ударила здоровенная щупальца с множеством присосок.

– Игорь! – позвала она Селивёрстова, чтобы хотя бы во сне узнать, как он себя чувствует. – Игорь, я хочу с тобой поговорить. Ты вовсе не пугаешь меня. Просто там, на острове, это произошло неожиданно. Я забыла, кто ты есть на самом деле, и немного сглупила. Спускайся, Игорь, прошу тебя…

– Игорь, Игорь, Игорь… – передразнил её голос Аиды где-то очень близко, а потом злодейка мерзко расхохоталась. – Сколько ещё ты будешь верить в этот бред про любовь? Ахелой зовёт тебя в царство дна и вечного покоя. Что ты корчишь из себя, Гербер, тебе всё равно от нас не уйти!..

– Да, не уйти, – присоединились к ней ещё два тонких голоса, и послышался всплеск воды.

Лавра припала к незастеклённым окошкам, с ужасом глядя на трёх русалок, которые плавали возле катера. Гаагова радостно поманила её пальцем.

– Иди, иди, – приговаривала она с наглой улыбкой. – Прятаться от нас бессмысленно, мы всё равно тебя достанем…

– Уходи, Аида! – приказала Гербер. – Ты всего лишь мой затаившийся страх, я не верю в тебя…

– У-у-у, – завыли речные девы и, сверкнув хвостами, скрылись под водой, оставляя бывших противниц наедине.

– Ты ещё не веришь в меня? – усмехнулась Гаагова. – Но это ничего. Скоро ты будешь в моём положении, наш повелитель хочет этого. Он превратит тебя в сирену, самую прекрасную из всех, вот тогда ты поверишь.

– Прекрасную, прекрасную, намного лучше Валсеи, – раздалось с другой стороны катера, и судно опасливо содрогнулось.

– Валсея? – удивлённо переспросила Лавра, придержавшись за стену от неожиданного толчка. – Что ты про неё знаешь? Как она связана с Игорем?!

– О, после Валенсы она его любимая жена, – сообщила радостная Аида и тут же деланно опомнилась – Ой, а ты не знала, да?.. Какая жалость, что ты у Игоря не одна. Но надо привыкать, царь глубины не может любить одну жену вечно.

– Он любит нас всех, нас всех… – запели русалки, снова сотрясая яхту, отчего свет на потолке каюты замерцал, совсем как в той телефонной будке, когда её опрокинул Стреглов.

– Так она тоже русалка? – растерялась Гербер. – Но ведь у неё есть ноги и она… поёт.

– О, да, так сладко, так завораживающе, – заулыбалась Аида. – Это её самая сильная сторона – петь и сводить с ума грязных людишек.

Катер вновь содрогнулся, и лампы окончательно погасли. Но Лавра по-прежнему видела светлые тела русалок в воде.

– Кто она? – потребовала Гербер у утопленницы. – Почему Игорь вдруг исчез, почему бросил меня на острове, почему напал?!

– Твои порезы, они ещё остались? – полюбопытствовала в ответ Гаагова, игнорируя её вопросы.

– Во сне всё вылечивается, – возразила брюнетка.

– Хорошо, Ахелою не нужны твои повреждённые ноги, иначе они не смогут нормально срастись в хвост молодой белуги. Будет глупо делать из тебя калеку без плавника.

– Я спросила тебя про Игоря, отвечай! – вскричала девушка, чтобы дать понять ночному кошмару, что он над ней не властен.

– О, скоро ты сама всё поймёшь, – заверила её Аида, схватившись за борт катера. – А сейчас в путь, навстречу новой жизни!

Сказав это, она дёрнулась, после чего судно заскрежетало, вздрогнуло и пошло вниз, как если бы набрало полный трюм воды и начало тонуть. Лавра поспешила к выходу, однако щупальца гигантского осьминога опять ударили по дверному проёму, не давая ей шансов на спасение.

Тем временем катер со скрипом и всплесками уходил всё глубже в воду, и через край палубы хлынула тёмная вода. Девушка подлетела к окну, но его точно так же охранял морской монстр, который устроился на крыше. Что делать, Лавра не знала. Меж тем вода уже заполняла каюту. Она всё ближе и ближе подбиралась к заложнице.

Однако всё резко пропало, и вместо шипения моря в ушах раздался скулёж Фимки. Лавра вскочила на своей софе, утирая глаза. В спальне по-прежнему стояла темень, но со стороны окна дул пронзительный холодный ветер.

Фима скулила где-то под столом-тумбой. Что она там делала, Лавра пока не понимала, поэтому поднялась и зажгла в комнате свет. Белые лапки болонки торчали из-под массивной мебели, будто кто-то специально поставил стол на хрупкое животное. Недолго думая, выпускница приподняла его, и собачонка пулей выскочила оттуда в коридор. Гербер последовала за ней, но почувствовала, что её раненная нога не отдаёт никакой болью. Она волнительно посмотрела на то место, где должна была находиться повязка. Как странно, но ни бинтов, ни шрамов на голени не осталось – ни следа от стёкол, которые несколько часов назад порезали нежную кожу. Но куда же подевались раны на пару с повязкой? Может, Лавра по-прежнему во сне?..

Болонка спряталась между двумя медными статуэтками в тёмной прихожей. Лавра довольно быстро отыскала её и вытащила из укрытия. Собачонка сильно нервничала, тряслась и постанывала. Что заставило это милое существо так напугаться?..

Внезапно из комнаты супругов Холодовых донёсся посторонний шум, а об дверь спальни изнутри что-то сильно ударилось. Может, это безобразничает коала? Но как ей удалось выбраться из коробки и что она там творит? Распахнув дверь спальни, Гербер столкнулась с чем-то чёрным и страшным. Нечто пронеслось над её головой и растрепало волосы.

Фимка незамедлительно спрыгнула с рук девушки и умчалась обратно к статуям, где, видимо, чувствовала себя гораздо безопаснее. Громкий вороний крик охватил Лавру со всех сторон, и летающие монстры чёрной тенью повалили из спальни, задевая её своими жёсткими крыльями. Отпрянув назад от испуга, она пыталась понять, что происходит и кто эти ужасные создания. Мысль о том, что кошмарный сон продолжается, начала подтверждаться. Но когда взгляд опустился на усеянный перьями пол, Лавра поняла, что не спит.

Карканье раздавалось теперь в конце коридора, но понять, что же произошло, Гербер не успела. К ней из темноты вынырнула растрёпанная коала. Вид у питомицы зоопарка был весьма агрессивным: глаза горели, зубки оскалены, ушки приподняты. Она словно охотилась. Посмотрев на остолбеневшую хозяйку, медведица ринулась в том направлении, куда улетели вороны, и вскоре птичий гвалт поднялся с новой силой. Следом к дверному проёму спальни выползла раненная чёрная птица, у которой отсутствовала правая лапка. Она хотела взлететь и присоединиться к сородичам, однако из-за травмы у неё ничего не получилось. Едва перевалившись через порог, ворона раскрыла острый клюв и истошно закаркала. Только её последняя бездарная песенка быстро прервалась. Болонка выпрыгнула из укрытия и накинулась на беззащитную птицу.

Совладав со страхом, Лавра бросилась обратно в свою комнату, где развернулись основные бои между вороньём и смелой медведицей. Причём коала довольно успешно подбила ещё двух птиц, оторвав одной из них крыло, а другой просто-напросто скрутив шею. Ещё две вороны кружили под высоким потолком, периодически наталкиваясь на люстру, которая от их ударов мигала и тряслась. На полу уже валялась добрая дюжина перьев, а зеркало гостевого шифоньера треснуло, когда в него врезалась глупая птица.

Дабы прекратить этот бардак, Лавра забежала в ванную, схватила попавшийся под руку веник и начала гонять непрошенных гостей, направляя их в сторону окна. Покружив над комнатой и рычащей коалой, вороны с отчаянным воплем вырвались через форточку на улицу и были таковы.

Чтобы успокоить нервы, ушло примерно полчаса. Проснуться после сна, в котором тебя пытались утопить, и столкнуться с разборкой между домашними животными и Бог знает каким образом попавшими сюда птицами – не то, что ожидала Лавра сегодня. Значит, часы и прочие мелкие ценности пропадали вовсе не по вине прислуги или озорной Олеси, а из-за стайки ворон, которые проникали в квартиру через форточку? Неужели они на это способны?.. Видимо, да, раз сумели прокрасться сюда в таком количестве да ещё мимо спящей девушки.

Наводя порядок в пострадавших комнатах, Гербер не переставала удивляться. Фима испуганно жалась в дверном проёме, наблюдая за обстановкой и периодически нюхая убитую птицу. Коала чесалась и зевала в коридоре возле одной из статуй. Причём теперь она совсем не реагировала на болонку; они будто не замечали друг друга.

Уборка потрёпанных воронами комнат заняла примерно час, после чего выпускница опустилась на широкий диван в голубой гостиной, взяв на руки коалу. Как-никак, именно она обезвредила шайку жадных птичек, из-за чего они теперь не скоро осмелятся залезть сюда вновь.

Телефон разбудил Лавру, когда солнце за окном уже вовсю припекало, а с улицы шёл привычный городской шум.

– Ну наконец-то, ты дома, – вздохнула Екатерина Львовна из динамика. – Я звонила тебе весь вечер, куда ты пропала, почему ушла?

– Я ходила в магазин и случайно… – начала рассказывать Лавра про свою травму, однако запнулась, посмотрела на вполне здоровую ногу и закончила фразу крайне глупо, – заблудилась…

– Заблудилась? – опешила госпожа Холодова. – Где, на нашей улице???

– Я случайно забрела на территорию лавры, ходила, ходила, искала выход, всё на свете прокляла и потом только выбралась на Невскую площадь.

– Ладно, Марина не объявилась, не звонила?

– Нет. – Гербер завертелась по сторонам, понимая, что рассказывать ей сейчас про встречу с Ильгизяром Камаевым лучше не стоит. – А что Шершнёв до сих пор не нашёл её?

– Я с Витей ещё не созванивалась. К тебе около десяти заедет Эрнест, так что никуда не отлучайся, поняла?..

На этом их разговор закончился. Включив телевизор и определив по нему точное время, Лавра быстренько привела себя в порядок после трудной ночи, сводила Фиму на улицу, а затем стала готовить себе завтрак.

Ужин накануне был неплотный, поэтому есть хотелось до безумия. Лавра достала из холодильника почти все продукты. Попутно она нашинковала новую порцию овощей для коалы и, отнеся их медведице, вдруг вспомнила про перепалку между Мариной и её молодым дядей. Неприятный разговор состоялся два дня назад, когда случилась трагедия с Глебом Валентиновичем. Ведь тогда подруга говорила про «одну нехорошую личность», которая должна была радоваться беде Холодовых, а ещё обвиняла Эрнеста Львовича в каком-то предательстве. Что, если она имела в виду ту самую Далилу Орфину? Что, если брат Екатерины Львовны и есть тот самый психиатр, с которым Далила сейчас сожительствовала?.. Додумать мысль до конца не дал дверной звонок, и Лавра поторопилась открыть.

– Ну как, нет вестей? – подмигнул он ей, скидывая туфли и расстёгивая зелёный пиджак. – Как сама? Как твои зверьки? Катя сказала, что ты притащила в дом коалу…

– Всё нормально, – не желая ему улыбаться, процедила сквозь зубы девушка. – А вот отсутствие Марины меня очень беспокоит, её нет уже вторые сутки. Вы сами-то её хоть ищете? И вообще, её кто-нибудь разыскивает?!

– Ну, я обзвонил, кого смог, – зевнул Эрнест, проходя на кухню. – Мару никто не встречал, а этот её дружок, Кирилл, тоже дома у себя не появлялся. Хотя его родичи уверены, что мальчонка на даче у каких-нибудь друзей. Может, и Марка где-то там застряла…

– Эрнест Львович, можно, я задам Вам не очень приятный вопрос?

– Ну, конечно задавай. – Тот посмотрел на неё изумлённым взглядом и улыбнулся.

– Во-первых, кто такая Далила Орфина? Во-вторых, как с ней можете быть связаны Вы?

Мужчина, успев налить себе воды, тут же отставил стакан в сторону. Эти вопросы явно застали его врасплох.

– Откуда тебе известно про Далилу? – насторожился Эрнест. – Марина натрепала?!

– Нет, я узнала из другого источника, но это не важно, – парировала Лавра. – Итак, Вы мне ответите?

– Далила моя женщина, – натянуто сообщил брат Екатерины Львовны. – Ты ведь знакома с Рудольфом? Так вот, это его мать, только он её за мать не считает. Ему больше по духу вторая жена его придурка-папаши.

– Кажется, она бросила его давным-давно, Рудольф имеет право ненавидеть её, – заметила выпускница.

– Да ты и без моих слов всё знаешь, зачем тогда вопросы задаёшь?

– Проверяю, – призналась Лавра. – У меня есть основание полагать, что это по её прихоти Глеб Валентинович находится сейчас в таком состоянии. Мне известно про их конфликт в бизнесе, так что заказать своего конкурента Далила могла очень даже кстати, Вы не находите?

– Лавра, – побледнел Эрнест и взял её за плечи, – ты лезешь туда, куда лезть не следует умной примерной девочке. Ты что, занялась альтернативным расследованием? Очень зря, виновных всё равно найти не сможешь, просто не доживёшь, это я тебе как друг говорю. А Далила тут ни причём, она сама уже осознала все прошлые ошибки и не один раз пыталась наладить отношения с Глебом.

– Почему я должна Вам верить, Эрнест Львович? Что, если Вы причастны к несчастьям Вашей сестры?.. Ведь Глеб Валентинович так мне и говорил, что не доверяет из своего окружения никому, кроме как самому себе, что везде враги.

– Ты решишь сама, верить мне или нет, – вздохнул дядя Марины. – Доказывать свою правоту я не собираюсь, мы не в суде и вообще это глупо, на мой взгляд. Но, если не секрет, кто нагородил тебе эту чушь? Это сделал Брон?.. Если это Арсен, то знай, что он меня давно ненавидит, несмотря на то, что я был его учеником. Ему есть, за что клеветать на меня, я вторгся в его бизнес в Австрии и переманил к себе добрую часть его клиентуры. Мастер стареет, опыта у него хоть и много, но он большой консерватор. Однако Брон не желает этого понимать, оттого и наговаривает всякие нелепицы в мой адрес…

– Это не Арсен Урсулович, мы с ним данную тему даже не затрагивали. Вчера я общалась с отцом Рината Камаева, это он меня просветил насчёт Вашей любовницы.

– Камаев? – ухмыльнулся Эрнест, нервно расхаживая по кухне. – Ну-ну, себя пытается выгородить. Только не получится, Шершнёв уже затевает против него грандиозную карательную кампанию. Если ты не в курсе, то это Ильгиз на Глеба зуб имеет из-за сына и смерти Инги.

– Он вполне логично объяснил, что ему нет смысла покушаться на Вашего зятя.

– У тебя нет опыта в таких делах, Лавра! Ты не можешь утверждать, кто на самом деле здесь виноват!.. Я тебе скажу так – очень будет жаль того человека, кто из одного лишь любопытства пострадает от всей этой мерзости.

– Вы угрожаете? – уточнила девушка.

– Как можно, Лавруша, как можно угрожать такому великолепному созданию, как ты? – ухмыльнулся брат Екатерины Львовны. – Наоборот, моя обязанность защитить тебя в такое смутное для всех нас время. Мне тошно от одной мысли, что будет, если Глеб не выживет… Это будет полнейший крах как для Кати, так и для её дочерей. Думаешь, я, зная о подготовке убийства Глеба, дал бы этому случиться?.. Здесь всё гораздо хуже, чем тебе кажется. У моего зятя было полно всяких тёмных делишек, а уж врагов тем более… Ты со счёта собьёшься, если каждого начнёшь перебирать. Я понимаю, ты расстроена тем, что Глеб в ту ночь выехал без охраны из-за тебя, но… Но глупо искать сейчас виноватых. Так что лучше успокойся. Маринка скоро объявится сама. Я не думаю, что кому-то есть резон похищать её. Если б похитили, то непременно нас бы об этом уже известили.

– Ильгизяр Сабирзянович поведал, что знал моего отца, и назвал меня Герерберг вместо Гербер…

Эрнест растерялся от такой фразы ещё сильнее. Это было видно по его лицу и застывшим губам. Он как-то странно посмотрел на Лавру и сказал:

– Ильгиз вообще не от мира сего, как и его шизанутый сынок. Это наследственное. Откуда бы ему быть знакомым с твоими родителями? Он что, тоже приехал с Поволжья?.. Очень сомневаюсь, что он говорил правду. Он вчера пил что-нибудь, когда разговаривал с тобой?

– Ну, обычное пиво.

– Для него, на мой взгляд, достаточно и кефира, чтобы начать нести всякую ахинею.

– Но почему он меня так назвал, почему Герерберг?

Мужчина подумал пару секунд и с тяжело вздохнул.

– Если ты действительно хочешь услышать ответ, то тебе лучше задать этот вопрос тому, кто оказывает тебе квалифицированную психологическую помощь. Думаю, он сможет поведать тебе много интересного на сей счёт…

Разговаривать дальше с Эрнестом было пустой тратой времени. Он явно что-то скрывал, но узнать, что именно, не получалось.

Накормив животных, Лавра проводила Эрнеста Львовича и впала в раздумье. Странно, что брат Екатерины Львовны не слишком-то беспокоится по поводу пропажи Марины. Да и другие её родственники вели себя как-то не так. А эта мать Рудольфа? Звонить ли ей теперь, допрашивать ли?.. Судя по словам Ильгизяра, эта женщина не так проста, возьмёт да отошьёт незнакомую девицу, отказавшись отвечать на её вопросы. И всё-таки любопытная вещь наметилась: Эрнест водится в её любовницах, Арсен Урсулович, оказывается, его ярый противник и конкурент. Как так вышло, что все вокруг друг с другом повязаны? Кого ни копни, везде какие-то сделки, конфликты и тайны…

Лавра приблизилась к телефону и набрала домашний номер Игоря, замерев в ожидании, что тот вот-вот снимет трубку. Нужно разобраться, что за бред ей наболтала Аида в новом кошмарном сне. Почему Гаагова утверждала, что Валсея – жена Селивёрстова? И вообще она отзывалась о ней, как о своей сестре, словно Тьеф такая же русалка. К тому же Веда упомянула про убитую Стрегловым Валенсу…

В динамике раздавались длинные гудки, а когда Лавра перезвонила на сотовый, то убедилась, что он по-прежнему находится вне зоны действия сети. Игорь либо вообще не объявлялся в городе, либо не желал отвечать на звонки. Хотя он всё равно бы нашёл способ связаться с любимой и попытался бы уладить недоразумение.

Из-за всего этого Лавра потеряла настроение на весь день. Она уже была готова усесться за учебники по английскому языку, чтобы начать готовиться к вступительным экзаменам в аспирантуру, но в голове зажглась мысль посетить академию Лесгафта и проверить, не появлялся ли Селивёрстов на рабочем месте. Почему бы нет?

Лавра мигом собралась, заперла коалу в спальне супругов Холодовых, оставила Фимку в своей комнате и поспешила на улицу.

День сегодня был замечательный. Погода очень расщедрилась, невзирая на климат Петербурга. Однако особой жары Лавра не ощутила. Она старалась периодически оглядываться вокруг себя. Брат Стреглова наверняка следил за ней. Он делал это каждый день с того момента, как у жертвы не осталось охраны. И откуда он только знал, что Гербер перемещается в ту или иную точку Петербурга? В автобусах и в вагоне метро его никогда заметно не было. Обдумывая этот вопрос, брюнетка снова вышла к Обводному каналу и принялась ловить маршрутку, которая бы довезла её до улицы Декабристов.

Возле академии физкультуры народу сегодня было поменьше. Первое, что Лавра увидела, приближаясь к корпусу бассейна, это стену с афишами, на которых красовалась фотография загадочной Валсеи. Девушка почему-то была изображена одна, хотя рекламные проспекты сообщали о промо-выступлении группы «Гранда» в каком-то модном ночном клубе в поддержку нового сингла.

Второй неожиданностью стало синее «Вольво» Игоря, припаркованное напротив входа в учебный корпус. Значит, Селивёрстов всё-таки здесь, он в городе, однако почему-то не навестил Лавру. Руки тут же похолодели, и девушка едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Она решительно шагнула к дверям здания и очутилась перед «вертушкой», возле которой сидела та же дежурная бабулька.

– Далёко собралась? – ехидно спросила вахтёрша, когда Лавра попробовала толкнуть неподдающуюся железяку. – Пропуск показывай…

– Ой, я студбилет забыла, – соврала брюнетка, надеясь, что бабуля войдёт в её положение и пропустит. – А Вы меня не помните, я у Игоря Станиславовича занимаюсь…

– Пропуск кажи, тогда пущаю, – потребовала упёртая вахтёрша. – А если студенческий забыла, иди домой и тащи сюда, мне велено никого без пропуска не пущать.

– Да что Вам, жалко что ли? – взмолилась выпускница. – Мне надо-то всего пять минут с тренером поговорить, он позвонил, просил приехать. Не верите, спросите у него. Моя фамилия Гербер.

– Нет, ты чё, глухая что ль?! – рассердилась бабка. – Я тебе чё, мальчик на побегушках или секретарша?!! Нет билета – топай отсюда, а то щас как вышвырну, больше ни в жизнь не войдёшь, поняла меня?..

Спорить с ней Лавра как-то не рискнула. Старуха явно не шутила, вдруг на самом деле выкинет её на улицу как вшивого котёнка. Она выбралась обратно на крыльцо, думая, что же делать. На ум ничего не шло, а ведь Игорь точно был на рабочем месте.

Гербер приблизилась к его автомобилю, заглянула в салон, но ровным счётом ничего подозрительного там не увидела. Она обернулась на озарённое солнцем здание и задумалась. Скоро обед, наверняка он пойдёт куда-нибудь перекусить. Значит, тут-то его и нужно ловить. Поинтересовавшись у прохожих о времени, брюнетка принялась терпеливо ждать заветного часа, достав из сумочки записную книжку и открыв исчёрканные странички. Сюда она в своё время выписала оригинальные афоризмы великих людей. Не сказать, что сейчас это казалось увлекательным занятием, но нужно было как-то скоротать время.

Прошло примерно полчаса прежде, чем возлюбленный показался на пустынном крыльце. Он разговаривал с кем-то по мобильному, без спешки пересекая дорогу. Лавру он не видел в упор, сосредоточившись на телефонной беседе, которая, по обрывкам фраз, касалась какого-то банкета, запланированного на ближайшие дни. Девушка спокойно стояла в тени, глядя на своего мужчину и готовая вот-вот броситься ему на шею. Игорь был одет отнюдь не по-спортивному: тёмные брюки, облегающая чёрная футболка, пиджак в правой руке, – он больше напоминал ей сейчас деловитого Орфина, нежели простого сельского красавца, в которого она безвозвратно влюбилась.

– Ты?.. – вздрогнул Селивёрстов, наконец-то заметив её, и спешно попрощался со своим телефонным собеседником. – Привет… Давно стоишь?

– Хотела попасть к тебе, но вахта у Вас не даром свой хлеб ест, отшила меня по полной программе, – улыбнулась девушка. – А ты всё не идёшь.

– Лавра, я должен тебе кое-что объяснить, – замялся Игорь, однако она жестом попросила его помолчать, пересиливая желание обнять и прижаться к нему.

– Можно сначала я? Я всё понимаю, я очень виновата перед тобой. Не знаю, сможешь ли ты простить тот мой нелепый испуг… Я не сдержалась, это произошло немного внезапно, оттого всё и…

– Лавра, – остановил он её, – это я у тебя прощение просить должен за свою слабость. Я хотел, чтобы у нас что-то получилось, я хотел найти в тебе отдушину для своих чувств, но перегнул палку, поддался зову плоти.

– Ты… что ты сейчас вообще говоришь? – удивилась Гербер, совершенно не понимая его слов.

– Лавра, я могу показаться полнейшим негодяем, я знаю это. Стоило заранее зарубить какие-либо ростки чувств к тебе, но… Я не удержался, ты тоже. Мне было очень-очень хорошо с тобой, я никогда не забуду ту ночь, что мы провели вместе… Но ты должна понять, это всё равно не могло бы продлиться долго.

– Я что-то не пойму, – нахмурилась девушка. – Ты хочешь порвать со мной? Ты больше меня не любишь?..

– Это не любовь, – выдохнул Селивёрстов, показывая, что явно не желает беседовать с ней на эту тему. – Я запудрил тебе мозги, воспользовался твоей вежливостью и теперь жутко сожалею, что поступил так. Извини, я не хотел доводить всё до такого финала, но дальше было бы ещё больнее и хуже, не останови Марк нас сейчас…

– Так это ты по его приказу поёшь мне прощальную песню?! – догадалась Лавра, чувствуя, как по щеке поползла предательская слеза. – Керк мне точно так же пытался навязать эти мысли, что ты не для меня, что между нами ничего не может быть… Игорь, мне совершенно плевать на мнение Марка Франковича. Если его любовь угасла когда-то в прошлом, это не означает, что у него есть право отбирать её у нас с тобой. Признайся, всё, что ты говоришь, это всё неправда, чтобы вызвать у меня злость и обиду. И все эти приёмы – отключенный мобильный, твоё молчание… это всё так заурядно, так мелочно с твоей стороны, ты же знаешь…

– Лавра, – недовольно сказал Селивёрстов, кладя пиджак на крышу иномарки, – ты сама себя обманываешь. Керк и Марк не имеют к этому никакого отношения. Но если ты хочешь знать, то я согласен с их мнением. Я поступил неправильно по отношению к тебе. Я говорю серьёзно и осознанно, я не люблю тебя и никогда не любил.

– Значит, насчёт тебя и Валсеи это правда, – укоризненно добавила выпускница и придержалась за крыло «Вольво». Ей вдруг сделалось плохо: закружилась голова и подкосились ноги.

Лицо Игоря тут же побелело от злости и возмущения.

– Это не твоё дело!.. – напрягся Селивёрстов.

– Аида сказала, что она твоя жена, – с трепетом продолжила Лавра, попятившись от него. – Вернее, Веда… Её ты тоже превратил в русалку, ведь так?

– Забудь об этом, хорошо?! – рявкнул мужчина, и двое прохожих обернулись на них. – И не смей даже спрашивать о них!..

– Почему? – возмутилась Гербер от такой его реакции. – Что мешает мне стать такой же, как они? Веда уже не первую ночь пробует сделать меня невестой Ахелоя. Это ведь одно из твоих имён, верно?.. Тритон, Вольс, Протей, Игорь… Сколько их у тебя, для каждой любовницы своё, да?!

Неожиданная пощёчина заставила её умолкнуть, а мужчина быстро залез в машину, собираясь немедленно скрыться.

– Моя жизнь для тебя опасна, – заговорил он виноватым голосом. – Всё, что было между нами, это тупо секс. Удачи!

Дверца «Вольво» громко хлопнула, и автомобиль тут же сдал назад, а потом помчался в сторону Вознесенского проспекта.

Лавра стояла ни жива, ни мертва, обронив жёлтую сумочку. Книжка с афоризмами тоже лежала где-то на асфальте, но Гербер не торопилась поднять её. Она была в полнейшем шоке. Слёзы сами собой лились из глаз, а губы дрожали.

– Девушка, Вам плохо? – спросила какая-то женщина, остановившись возле застывшей брюнетки, и подняла с земли все её вещи. – Что с Вами? Может, помочь, вызвать скорую?..

Лавра, пересиливая чувства, мотнула головой, однако дама в смешной соломенной шляпе не уходила, держа её сумочку и блокнот.

– Кто-то обидел? – продолжала та, озираясь по сторонам. – Может, украли чего?.. Ударили, да? У Вас кровь на щеке… Поругались с кем-то?

Понимая, что просто так эта «приставала» не уйдёт, Лавра заставила себя забрать из её рук пыльные предметы и ещё раз мотнула головой. Вымолвить хотя бы слово она была не в состоянии – язык парализовало от ужасного поведения Игоря, как, впрочем, и всё остальное тело. Изумлённо приподняв брови, дамочка наконец ушла. Пусть думает, что хочет, лишь бы оставила её в покое.

Домой идти совсем не хотелось. Справившись с шоком, Лавра медленно поплелась по улице, небрежно держа сумку и утирая платком щёку, которая горела от удара. Как же она могла так ошибиться в Игоре? Неужели всё, что он только что нагородил, правда? С другой стороны, она сама спровоцировала этот удар, заведя совсем уж некорректную в данной ситуации тему. Выходит, что ему было что-то известно об Аиде, которая во сне говорила правду: Валсея не просто девушка, она… Неужели русалка? Тогда почему у неё нет хвоста?.. Впрочем, её взгляд, её голос, манера поведения, разговоры казались очень необычными, нечеловеческими. И ведь Лавра заметила это ещё в первый день знакомства, когда увидела её на выпускном. А как объяснить кровь из ушей? Девять из десяти, что раны, полученные от нападения Тритона на острове, являются делом её же мерзких рук. Скорей всего, в ту ночь Игорь и Валсея были на пляже, занимаясь своими любовными делами, а Лавра некстати застукала их, за что и поплатилась оглушительным криком. Ведь перед потерей сознания она не почувствовала никакого удара, кровь хлынула из-за резкого звука, похожего на свист…

– Сирены, – вслух прошептала Лавра, остановившись перед мостом, ведущим на Коломенский остров.

Шедшие сзади люди недовольно стали обходить странную девушку, оборачиваясь на неё и даже крутя пальцем у виска. Но Лавра не замечала их, погрузившись в свои мысли. И как она раньше не догадалась об этом?! Ведь всё сходится. Сирены, судя по мифологии, воздействовали на людей колдовским пением. В памяти выплыл случай с беспорядками на молодёжном фестивале несколько дней назад на Площади Искусств. В новостях говорили, что хулиганства начались аккурат после выступления «Гранды». А ещё эти непонятные стихи их новых песен?..

Лавра очнулась от раздумий и поискала глазами ближайший музыкальный киоск. В магазинчике возле Мариинского театра как раз торговали дисками, завлекая покупателей оранжевой вывеской. Разумеется, дебютный сингл «Гранды» оказался среди них одной из востребованных пластинок. Однако расстроенная девушка купила его вовсе не для того, чтобы слушать. Она спешно открыла буклет, где был выложен текст необычной песни. Сейчас-то она осознавала, хоть и с переменным успехом, его зашифрованный смысл. Стоило давно уже заострить внимание на фразах «А Ахелой заведует мной», «Сразить наповал ваш вражеский стан», «Коверкая все ваши уши», «Я буду любить и сердце губить»… Вне всяких сомнений, Валсея пела про себя, сообщая подобными шарадами, что она сирена и что настроена явно агрессивно.

Всё становилось более, чем ясно. Речная нимфа каким-то образом научилась быть в человеческом теле и применяла злую магию своего голоса на окружающих. Причём замахнулась на широкую аудиторию, пробравшись на российскую эстраду. Но это же катастрофа! Нельзя, чтобы тысячи людей наслаждались песнями демонической красавицы. Ведь по мифам, насколько помнила Лавра, сирены завлекали своими сладкими голосами морских путников, чтобы потопить их корабли, а самих моряков использовать в качестве пищи. Ведь точно так же было и с Романом Кривовцовым прошлым летом. Зачаровав его, Валенса могла свободно управлять парнем, как зомби, и он спокойно подчинялся любой её воле.

– Девушка, извините, – обратился к ней паренёк лет шестнадцати, указывая пальцем на диск, который она рассматривала, – Вы не продадите мне сингл «Гранды», а то он был последний. Пожалуйста, я дам Вам за него две цены.

– Купи в другом магазине, – огрызнулась брюнетка на нахала.

– Так ведь нет нигде, полгорода с утра обегал, везде закончились и кассеты, и CD. Ну, прошу тебя, отдай мне диск, я тебе три цены за него заплачу.

Подросток выглядел безумно. У него были красные глаза, а на мочках ушей застыли кровавые пятна. Видимо, он крепко подсел на голос Валсеи.

– Забудь про «Гранду»! – приказала Лавра, достала диск из коробочки, кинула на землю и сломала каблуком. – Там поёт колдунья, её нельзя слушать, это вредно…

– Да ты с катушек съехала! – завопил паренёк, потрясённо глядя на уничтоженный CD. – Ты чего творишь-то! Где мне теперь диск искать!!!

– Лучше нормальных артистов слушай, потому что «Гранды» скоро не станет, их вокалистка собралась уходить, у неё с горлом какие-то проблемы…

– Да ты дура! – не унимался фанат. – У них новая песня вышла, завтра в клубе «Невская найт» будет презентация…

Дальше спорить с чокнутой, по его мнению, девицей он не стал и, что-то возмущённо бурча, направился к зданию театра, где его поджидали такие же фанатичные подростки. Все они выглядели болезненно. Лавра с ужасом посмотрела им вслед, перевела взгляд на буклет, оформленный в морской тематике, на растоптанный диск и в который раз убедилась – злодейку-Валсею необходимо срочно остановить, пока она не завладела всеми слабыми душами.

Глава 11 Лавра и Лавра

К вечеру на Петербург нахлынула мгла, которая принесла с собой плотную завесу ураганных туч. Они захватили небо в свою тёмную власть, как минимум, до утра. По телевизору обещали дожди на несколько ближайших дней, из-за чего Лавра, отправившись на очередной сеанс к Брону, прихватила с собой зонт.

На встречу с психологом она ушла, уже не беспокоясь по поводу оставленных животных. Екатерина Львовна до полуночи обещала за ними присмотреть, поскольку планировала привести себя в божеский вид, немного поспать, а потом вернуться в больницу на смену Малоне и Татьяне. По её словам, Лариса постепенно поправлялась, хоть и не так, как хотелось бы. Сильная потеря крови и повреждённый позвоночник портили картину выздоровления. У Глеба Валентиновича, напротив, никаких улучшений не наблюдалось. Сегодня ему дважды потребовалось оперативное вмешательство медиков из-за слабого пульса. Поэтому госпожа Холодова выглядела как привидение.

В любом случае, Гербер не собиралась задерживаться у Арсена Урсуловича. Сеансы сеансами, но и к нему имелись вопросы насчёт проблем Марининого семейства. Тем более после любопытных подробностей, поведанных Эрнестом.

Когда Лавра приехала в офис Брона, начал накрапывать дождик. Забежав на крыльцо, она столкнулась там с молоденькой секретаршей. Без очков та выглядела ещё лучше. Обменявшись любезностями, девушки распрощались, и выпускница проследовала внутрь.

– О, сегодня Вы рано, – разогнулся Арсен Урсулович над столом, на котором лежала какая-то книга.

– Поторопилась, да и на дорогах пробок не было, – оправдалась Гербер, сложив сумочку, зонт и джинсовую курточку на стул возле выхода.

– Ничего страшного, прошу, устраивайтесь, – улыбнулся психолог, убирая плотненький томик в стеллаж. Он хотел сесть напротив клиентки, чтобы послушать очередную серию её страхов, как и вчера, однако Лавра его опередила.

– Если Вы собираетесь выпытывать из меня новую порцию признаний, то можете пока расслабиться, – огорошила его выпускница.

– Вы желаете поговорить о чём-то другом? – быстро сообразил Брон, ничуть не растерявшись. – Я могу провести сеанс в любом удобном для Вас виде, если это Вам как-то поможет. Как Вы предпочитаете?

– Для начала я займу Ваше место, а Вы моё, и сегодня выслушивать откровения буду я, – произнесла Лавра, и Арсен Урсулович без лишних вопросов пересел в канапе, а своё кресло любезно уступил.

– Это оригинально, – засмеялся мужчина, поудобнее устраиваясь на диванчике. – Итак, о чём пойдёт наша беседа?

– Для начала об Эрнесте Львовиче, он же Ваш ученик и нынешний конкурент по бизнесу, насколько я успела понять, – промолвила Гербер, начиная на его же манер разминать пальцы рук.

– Ну-у-у, – нахмурил брови Брон, при этом ничуть не удивившись. – Эрни просто желторотый наглец, не более того. Я ведь ещё практикую в Вене, Граце, Инсбруке, причём весьма успешно. Год назад привёз туда и его для знакомства с прекрасной Австрией. Однако Эрнест воспользовался моей добротой в своих корыстных целях, оформил двойное гражданство и основал там парочку своих кабинетов. Причём он уговорил самых состоятельных господ впредь ходить к нему, а не ко мне. Обычная история. А почему Вы этим интересуетесь, позвольте узнать?

– Герерберг, – вдруг сказала брюнетка, наблюдая за реакцией мужчины.

Арсен Урсулович мигом побледнел и даже удивлённо открыл рот. Он с неподдельным трепетом взглянул на хитрую пациентку и отвернулся, как если бы в чём-то провинился перед ней.

– Ты докопалась до… этого, – констатировал психолог, и голос его стал уже не таким радостным.

– До чего? – переспросила девушка. – Так меня вчера называл Ильгизяр Камаев. Он утверждал, что такая фамилия была у моего покойного отца, который в действительности всегда был Гербером, а не каким-то там Герербергом. А вот Эрнест Львович посоветовал обратиться к Вам с вопросами про эту фамилию.

Мужчина с тяжестью вздохнул, подумал пару секунд и кивнул.

– Ильгиз прав, – произнёс он, откинув голову на спинку маленького дивана, – фамилия у твоего отца была Герерберг…

– Так Вы знаете о моём папе??? – пришла Лавра в крайнее удивление. Теперь ей хотелось как следует допросить этого человека. – Почему Вы называете его другой фамилией? Что вообще всё это означает?!

– Только не нервничай, – успокоил её Брон, хотя сам переживал не меньше, судя по выражению лица. – Марк предупреждал меня, что ты можешь добраться до истины, но я не предполагал, что это произойдёт так скоро.

– Какой ещё истины?! – закричала Гербер, вскочив с кресла. – Вы знали моего отца? И Марк Франкович его знал??? Я ничего не понимаю… Но откуда?!!

Мужчина снова вздохнул с особой тяжестью, прикрыв ладонью глаза словно от яркого света. Он тоже поднялся и подошёл к небольшому шкафчику, в котором стояли разноцветные бутылки со спиртным. Психолог достал оттуда одну из них, встряхнул и откупорил.

– Для таких разговоров надо выпить, – сопроводил он свой жест и налил прозрачный напиток в два фужера.

– Что это? – недоверчиво покосилась выпускница на протянутую ей ёмкость.

– Не бойся, это ликёр, он не очень крепкий, – тихо пояснил Арсен Урсулович. – Выпей, тревога сама потом уйдёт…

– Не хочу, – отказалась Лавра принимать его угощение. – Немедленно говорите, что Вам известно о моём отце! Если обманете, я всё равно узнаю правду у других людей… у того же Эрнеста… или у Камаева… Он утверждал, что был папиным другом… Он-то обязательно объяснит, что тут происходит.

– Не надо ходить к этому человеку, – попросил Брон. – Пожалуйста, сядь, тебе придётся услышать много неприятного.

Гербер не могла спокойно сидеть, внутри всё так и трепетало. Но, немного поразмыслив, она с сердитым видом вернулась в кресло.

– Что ты помнишь о своём отце? – спросил Брон, нервно глотнув горячительного напитка.

– Ничего. Мне было очень мало лет, когда он умер. Мама вместе со мной и братом Гаральдом уехала из Москвы и поселилась в Поволжье.

– А тебе известно, по какой причине твоя семья вдруг перекочевала из столицы в глухое захолустье? – продолжал задавать странные вопросы Арсен Урсулович.

– Жить в Москве было крайне накладно, а мама не могла найти нормальную работу, чтобы содержать нас с братом. Кто-то предложил ей выгодное место в санэпидемнадзоре, но за пределами столицы, вот она и согласилась.

– Да уж, я смотрю, Агния сочинила для тебя невероятно хорошее оправдание. Знаешь, даже я бы поверил в это.

– Мне не нравится тон Вашего голоса… Хотите сказать, что на самом деле всё было не так?

– Совсем не так, – ухмыльнулся мужчина и допил оставшийся в фужере ликёр. – Её вынудили бросить шикарную квартиру, высокооплачиваемую работу, друзей и родственников, но совсем иные обстоятельства.

– Что Вы такое говорите? У нас не было родственников в России, все мамины родные живут в Германии. Она приехала в СССР по приглашению папы, здесь они поженились и жили. И какая такая квартира? Мы же жили в общежитии от посольства ГДР, в узенькой комнатёнке…

– Ну, Агния отлично постаралась, раз ты поверила во всю эту чушь. Назвать комнатёнкой хоромы на сто квадратных метров, что имел Эдик, лично у меня язык не повернётся. Конечно, он получил жильё от посольства, но очень приличное. Это твой дед постарался, отец Агнии. Он был весьма влиятельным человеком, возглавлял в то время одно из ведомств МИДа.

– Мой дедушка умер от рака ещё до моего рождения!..

– Нет, он повесился после убийства Эдуарда, – оспорил Арсен Урсулович. – Не сразу, правда, через полгода, успев уберечь твою матушку от расправы.

– Что?.. Какое ещё убийство??? Что ещё за расправа?!

– Эдик был родом из Австрии, но получил образование и работал в нашей стране. Он занимался дипломатическими отношениями, был чуть ли не правой рукой австрийского консула, в общем, имел достаточно выгодное по тогдашним меркам положение. По делам посольства с ним вместе сотрудничал Марк. Эдуард часто появлялся в Ленинграде по долгу службы, он защитил в бывшем ЛГУ кандидатскую диссертацию и в то же время познакомился со мной и Глебом.

– Глеб Валентинович знал моего отца?!! – встрепенулась Лавра и с отрытым ртом уставилась на Брона. Задавать вопросы ей становилось всё сложнее от шока.

Мужчина сделал паузу. В кабинете стали слышны звуки дождя за тёмным окном. Кажется, на улице уже вовсю играла буря.

– Да, мы имели приятельские отношения, так как и я, и Глеб собирались трудиться за границей, в советском посольстве в Австрии или в ГДР… или даже в ФРГ, это уж как определит начальство. – Арсен Урсулович прошёлся по ковру и остановился возле стеллажа. – Вот… а для того, чтобы попасть на такую должность, необходимо было обладать множеством качеств. Ведь посольские работники, помимо официальных функций, должны были выполнять ещё и указания разведки. По всем этим параметрам мы подходили идеально: высшее образование, наличие родственников-военных, положительная биография, рекомендации, характеристики… Однако СССР, сама знаешь, страна без коммерции и развитого рынка. Всяческие сделки, которые шли в обход государственного контроля, жёстко пресекались и немилосердно карались. А Глеб и ещё несколько его товарищей решили воспользоваться удобным статусом дипломатического служащего и совершить парочку денежных операций с валютой. Они хотели затесать в свою авантюру и меня. Только какой из меня махинатор, я был воспитан более строго. Ну, ребята попробовали, в первый раз получилось, доход ошарашил всех, да и сами-то они не ожидали, что от такого дела выручат столько прибыли. Потом проделали это ещё раз – опять результат потрясающий, все обзавелись и машинами, и дорогими вещами, и дачами. Я тогда, помню, удивлялся, как они не боятся руководства и как само руководство не замечает их действий. Так сказать, молодые работники, а уже занимаются обманом, не успев как следует притереться на месте.

– Мой отец тоже входил в их группировку?

– Эдуард был в курсе, но, как и я, воздерживался от их заманчивых предложений. – Лицо Брона стало совсем печальным, и он принялся вести себя так, будто находится на похоронах близкого человека. – Правда, он их сколько-то раз покрывал, когда был велик риск разоблачения со стороны администрации. В последний из таких инцидентов он пригрозил, что больше помогать им не будет и что их дело кончится скверно, если они не успокоятся… Буквально через пару месяцев, как раз после твоего рождения, на границе произошёл казус. У Глеба был друг, Елисей Куликов. Он уже давно числился в штате заграничных представителей и напрямую занимался этими теневыми операциями… Так вот его вдруг решили обыскать на таможне, чего обычно с работниками дипмиссий делают очень редко. Естественно, у него обнаружили крупную сумму денег, настолько крупную, что даже сами таможенники опешили. А это в застойные времена! Ну, Елисея, само собой, арестовали, были следственные мероприятия, допросы, целая комиссия собралась по этому поводу. И дело Глеба рухнуло, причём с таким треском, который отразился на всех участниках аферы. Его и Бориса, он был третьим в группе, тоже подмяли под расследование. Эту троицу должны были упечь на долгие-долгие годы куда-нибудь в Карелию, там и Марка втянули бы как пособника, но…

– Инга Михайловна, – догадалась Лавра, уставившись в пол остекленелым взглядом.

– Да, – как-то хрипло зазвучал голос Брона. – Инга служила в КГБ, который, впрочем, и занимался этим громким делом. Ну, по своим каналам, через череду унижений и взяток, ей удалось выгородить всех, хотя суд всё же состоялся… показательный, для их устрашения, так сказать. Всем дали условно, были выявлены всякие там нарушения в ходе предварительного расследования, грубые ошибки и прочее. Факт в том, что за такое преступление грозило весьма суровое наказание, а ребята отделались конфискациями и запретом занимать должности в госструктурах. Только Марк, Глеб, Елисей и Боря не хотели мириться с таким результатом. Они узнали, что проверка на таможне прошла запланировано, то есть чекисты знали, что именно надо искать у Куликова.

– То есть кто-то выдал их секрет? – вновь догадалась Гербер. Она была ошеломлена от бурного прошлого Марка Франковича и Глеба Валентиновича.

– Они не просто решили, они нашли этому подтверждение от своих австрийских друзей по бизнесу. Вина пала на твоего отца. Сама понимаешь, почему.

– И… – напряглась девушка, с ужасом уставившись на Брона, – это они убили его?..

Мужчина замялся, налил себе ещё немного ликёра.

– Эдуард утонул в Неве осенью того же года. После его гибели Агнесса без раздумий сбежала из Москвы. Кажется, сначала она слонялась где-то на Урале, потом отправилась к Волге…

– Но я ничего такого не помню… В моей памяти запечатлелось лишь то, что мы всегда жили в Поволжье, в одной квартире, ни разу не меняя адреса.

– В Поволжье она поселилась несколько позднее, – всё с тем же горестным видом говорил Арсен Урсулович. – Абсолютно случайно выяснилось, что предали неудачливых дипломатов их же партнёры-иностранцы, наказав за жадность и какие-то там ужимки в плане денег.

Мужчина замолчал, глядя на свой пустой стакан. Было видно, что продолжать ему эту тему совсем не хочется.

– Смерть Эдика Герерберга превратилась после этого в трагическую нелепость, он пострадал зря и твоя семья вместе с ним. Финтберг, Холодов, Боря и Куликов отыскали вас, пытались извиниться… Хотя какое здесь могло быть извинение, когда они безвозвратно загубили чужие судьбы!.. И чтобы как-то сгладить свою чудовищную оплошность, они поклялись, что поднимут на ноги детей убитого товарища. Просили Агнию вернуться в Москву, но она испугалась, не желала ничего видеть и слышать. Я её понимаю, на её бы месте лично я начал активную вендетту преступникам. Но Агния не такая, она слишком мягкая и добрая, а тут ещё смерть твоего дедушки… Вы остались жить на Волге, но с тех пор за тобой и твоим братом тайно присматривали бывшие друзья Эдуарда… То есть бывшие враги… В общем, эта четвёрка.

– Финтберг, Холодов, Куликов и… Почему Вы не называете фамилию последнего? – полюбопытствовала Лавра. – Кто он, кто-то тоже очень знакомый мне?..

– Нет, ты его не знала, как и Елисея. Борис – это мой старший брат, поэтому у него такая же фамилия – Брон. Если тебе будет от этого легче, то он похоронен в начале лета на родине наших предков, в австрийском Линце.

– Борис Брон, – повторила она, закрыв глаза, перед которыми замелькали строчки из той газетной статьи, прочитанной в поезде на пару с Мариной. – Он был помощником председателя законодательского собрания Петербурга?

– Да, о нём много писали в прессе по случаю гибели, – нахмурился Арсен Урсулович и налил себе третью порцию ликёра.

– Утонул на яхте, – продолжала вспоминать Лавра. – Я читала, что в этом обвиняют Протея, невского монстра.

– Чепуха, – поморщился мужчина не то от спиртного, не то от этого глупого предположения.

– Но ведь он же… – Гербер запнулась, тревожно перебирая в голове нехорошие мысли.

Игорь, Валсея, Инга Михайловна – всё смешалось в одной куче, и разобраться в этом Лавра пока не могла. История убийства отца, причастность к этому хорошо знакомых и даже близких ей людей привели девушку в полнейшее замешательство. Отцы Марины и Керка убили Эдуарда Гербера??? Вернее, Герерберга… Неужели она не спит, неужели это правда?..

– Знала бы ты, как мой брат переживал из-за этой роковой ошибки, как он мучился. У него начались проблемы с сердцем, целый год он таскался по врачам и проходил разные обследования. Если честно, ему даже хотелось побыстрее уйти из жизни и тем самым снять с себя тень смерти Эдика. Марк так и вообще в ту пору попал в череду неприятностей: сначала утонула его жена Тина, потом его лишили права посещать Австрию… Лишь с началом девяностых он впервые за долгий период смог повидать своих родных, которые жили за границей. А Елисей, едва появилась такая возможность, переселился в Грац и оттуда ежемесячно посылал вашей семье денежное содержание. Это он поспособствовал тому, чтобы твой брат устроился на выгодный пост в военном ведомстве. Так что…

– Получается, что это они финансировали нас, – промолвила выпускница, ощущая, как к горлу подкатывают слёзы. – Опека нового ректора и Глеба Валентиновича… мне тоже теперь понятна. Вот дура, я же думала, что они люди доброй души, что помогают мне лишь по каким-то благородным соображениям!.. Какой ужас! – Она нервно схватилась за лицо, которое буквально горело. – Я ничего не добилась сама. Всё это время меня прикрывали убийцы моего же отца…

– Лавра, ты умная девочка, тебе и помогать-то было не нужно. Но ты права, мир… он такой, без масла для колёс своей телеги далеко не уедешь. А друзья Эдуарда просто проследили, чтобы тебе никто не мешал развиваться. Взять хотя бы поступление в университет… Или нынешнюю протекцию в аспирантуре…

Девушка вышла из-за стола в полнейшей растерянности. Она помотала головой и обернулась на захмелевшего Брона.

– Да пропади оно всё пропадом! – вдруг закричала Лавра. – И аспирантура, и Финтберг, и этот город! И дипломы все ваши, и грамоты, и медали!!! Мне ничего не нужно, ничего!!! Я больше не хочу жить с такими людьми, с таким обманом… Это… это низко и мерзко, вот так поступать со мной!..

Она заплакала, однако утихать не собиралась.

– И вы все молчали! Знали и молчали, смотрели на меня, а про себя думали, когда же эта тварь уйдёт сама… Какие же вы все сволочи!!!

Лавра кричала и кричала, пока к горлу не подкатил ком. Арсен Урсулович растерянно смотрел на неё, не зная, что сказать. Прокашлявшись, Гербер махнула на него рукой, кинулась к своим вещам, схватила их в одну кучу и побежала на выход.

– Лавра, вернись!.. – услышала она вслед, но не остановилась.

Психолог ринулся за ней, но двигалась девушка гораздо быстрее и уже бежала под проливным дождём, скользя по грязи, но всё же не останавливаясь. Она хотела оказаться сейчас как можно дальше от офиса Брона.

На перекрёстке её чуть не сшибла машина, однако Лавра и не думала сбавлять скорость, продолжая стремительный бег и не замечая уже никого вокруг себя. Причёска первая пострадала от ливня. На улице было холодно от дождя, но Лавра ощущала в теле сплошной жар. Крупные капли смешивались со слезами, мешая глазам. Однако на что смотреть, если мир вокруг рухнул?! Темень не пугала девушку, ей вообще было наплевать на всё, на любые опасности и страхи, которые могли бы подстерегать её за углом.

Около четвёртого перекрёстка она сбавила темп и припала к стене какого-то старого здания, по которому струилась дождевая вода. Лавра вымокла до нитки, но какое теперь это имело значение, когда вся жизнь разом обвалилась?.. Она огляделась по сторонам, убеждая себя, что Брон не сумеет догнать её и что никто уже не пытается к ней пристать со своими глупыми утешениями и сожалениями о случившемся. Меньше всего на свете она хотела телячьих нежностей, оправданий, наигранных сочувствий.

Заметив какое-то заросшее озерцо между двумя проспектами, девушка кинулась к нему. С этой стороны берег был заделан каменным парапетом и чугунной оградой, по которым, как и по всему вокруг, хлестала холодная вода. Положив сумку с курткой на плиту, она выглянула на озеро, бурлившее от сильного дождя. Оно манило и убеждало, что единственный способ утолить нарастающую боль – это его чёрная глубина, на которой не страшны предательства и обиды, на которой её будут по-настоящему любить и лелеять, которая успокоит воспалённое сознание своим ласковым смертельным объятьем.

Не утруждая себя лишними мыслями, Лавра перелезла через ограждения и встала на узком выступе, готовая полететь вниз. Мокрый вихрь в который раз растрепал её спутавшиеся волосы, словно подталкивая и заставляя поскорее выполнить дурную затею. Если отец погиб в Неве, то почему бы и дочери не завершить жизнь в одном из её водоёмов, тем более в таком прекрасном и умиротворённом. Сколько проблем разом будут решены после этого. Не придётся выяснять отношения с «щедрыми» Холодовыми. Не надо будет ставить свечи в церкви за то, чтобы Господь забрал к себе на суд Глеба Валентиновича. Не удастся наброситься на Марка Франковича, который испортил Лавре всю жизнь, начиная с отобранного отца и заканчивая Игорем. Не придётся разыскивать неизвестного Куликова и пытаться отомстить ему. И уж точно удастся обойти тяжёлое объяснение с матерью, которая все эти долгие годы таила от своих детей страшную тайну…

Лавра ещё раз всмотрелась в озеро и убедилась, что сделала верный выбор. Из воды торчали ржавые штыри. И хотя их выглядывающие на поверхность концы не казались очень острыми, смерть всё равно должна была стать мгновенной и безболезненной. Надо лишь оттолкнуться от мокрого парапета, пересилить трусость перед неизведанным, дать волю собственным желаниям!..

Лавра шевельнула ногой, рассчитывая спрыгнуть и проткнуть себя насквозь спасительными железяками, но в голове что-то удержало её, будто чья-то лёгкая нежная рука обняла её за шею и не отпускала в двери смерти. Встрепенувшись, Лавра вернулась на исходную точку и снова заморозила мысли, подбадривая себя к прыжку, уговаривая разум в том, что это всё, что осталось для неё в жизни. Да и что могло заставить её передумать? Ни друзей, ни любви, ни счастья, ни будущего. Впереди не ожидало ничего светлого и радостного, один лишь мрак, такой густой и гадкий, который поглощал всё хорошее и убивал любые надежды.

Нога в очередной раз шевельнулась, однако руки крепко уцепились в холодный чугун, не желая отпускать хозяйку и лететь вместе с ней навстречу смерти. Лавра посмотрела на них и повторила попытку. Только окаянные пальцы сговорились и до последнего держались за барьер, не подчиняясь её приказам. Они словно исполняли веления какой-то искорки, возникшей в голове. Девушка ещё раз встрепенулась, стараясь унять в себе страх. Сейчас всё пройдёт, сейчас станет намного легче. Но с каждой новой попыткой прыгнуть в озеро эта искра становилась всё ярче и сильнее. И вот она уже охватила затылок, перекинулась на виски, а в следующие секунды завладела оставшейся частью, полностью разубедив девушку в её чёрном замысле.

Чувства пропали. Лавра сидела возле мокнущей куртки, прижав к себе жёлтую сумочку и представляя, что обнимает кого-то близкого и родного, кого-то, кто не даст её в обиду, кто поможет ей унять боль и кто утешит душу. Даже хорошо, что на ближайших улицах никого нет. Ливень сделал такой щедрый подарок, прогнав посторонних. Сейчас он совсем не казался холодным. Наоборот, он приободрял её и остужал распалённое тело.

Синее ситцевое платьице от воды стало бесформенным и висело на Лавре точно на огородном пугале, прилипнув к коленям и спине. Девушка продолжала прижиматься к сумочке как к кому-то живому. От ридикюля исходил такой родной запах, смесь мяты, дешёвеньких духов, старых книг и нафталина. Ей вдруг припомнилось безоблачное детство и то, как она с матерью перебирает в шкафах завалявшиеся вещи. Кажется, тогда у них был именно такой запах, не слишком приятный, но такой близкий, что сердце невольно щемила тоска. Припомнились объятия Агнии Лесофовны, её утешающие слова, если маленькая дочь иногда начинала плакать. Да, от сумочки пахло родителями и их любовью, оттого-то она и стала сейчас самым близким предметом, от которого не хотелось отрываться.

Был двенадцатый час ночи, когда Лавра вошла в подъезд дома на Атаманской. Из кабинки тут же вылез охранник. Очевидно, он не признал в этой всклоченной мокрой девушке ту прекрасную гостью из четвёртой квартиры. Он не отважился задать вопросы об её внешности, лишь поздоровался и любопытным взглядом проводил до лестницы.

Гербер открыла дверь и замерла. Сюда она пришла в последний раз. Надо только забрать вещи. Для себя она уже решила, что задерживаться здесь не будет и что ближайшим рейсом уедет обратно к матери.

Фима, на этот раз весёлая и озорная, забегала вокруг Лавры, виляя хвостиком. Из-за воды башмачки отсырели, и пряжка на них слиплась, не поддаваясь напористым движениям хозяйки. Отодрав от ног мокрую обувь, девушка припала к зеркалу, изучая свой странный облик. Выглядела она, действительно, ужасно, больше напоминая покойницу, по которой проехалась машина: волосы клоками торчали в разные стороны, косметика расплылась по лицу, отчего оно казалось серым, даже зелёным, про платье и вовсе можно умолчать.

Не обращая внимания на крутящуюся болонку, Лавра прошла в гостевую ванную, где долго стояла под горячим душем. Всё вокруг казалось призрачным и холодным. Думать о последствиях она не могла. Голова наполнилась свинцом и уже плохо соображала. Не отягощая себя ничем, Лавра обмоталась белой простынёй и завалилась на скрипучую софу, засыпая чуть ли не на ходу. С этого момента она уже не обязана ни за кем следить в этом дрянном городе, а поезд может подождать пару часов.

– Герерберг? Герерберг… Герерберг! – шипел голос из темноты, прерываемой свистом ветра и шелестом листвы.

Лавра поёжилась, закутываясь в свою негреющую простыню. Меньше всего у неё осталось сил на разборки с Ведой и её бандитской шайкой, которые желали превратить выпускницу в речную нимфу.

– Герерберг?!! – снова выкрикнул голос, и к телу подплыл омерзительный холод, от которого девушка волей-неволей открыла глаза и растерянно уставилась на склонённую к лицу еловую ветку.

В следующую минуту она осознала, что лежит на чём-то неровном, ледяном и слишком твёрдом. Подобрав колышущуюся от ветра простыню, Лавра увидела какие-то буквы, чуть стёртые от времени, но ясно дающие понять, что в этом месте похоронен очень родной для неё человек. Дьявольский женский голос прокатился где-то наверху, повергая девушку в истинный страх. Под Лаврой находилась мраморная плита, на которой выгравировали знакомое имя – Герерберг Эдуард Тиргофович, с указанием периода его жизни.

Поначалу она не поверила, отодвинувшись на край каменного постамента и снова прочитав резную надпись. С букв от времени слетела бронза, но понять надпись вполне удалось. Это была могила, над которой возвышался готический крест с витиеватым узором в виде мраморных цветов. Мягкая влажная травка примыкала к надгробию, озарённая тусклым светом, который шёл откуда-то с левой стороны.

Лавра полностью пришла в себя, слезла с холодного камня и ошеломлённо осмотрелась. Вокруг возвышались надгробия и склепы. С ними соседствовали мрачные высокие деревья, которые тянули к земле кривые изогнутые ветви. Ещё раз посмотрев на отцовскую могилу, Гербер заподозрила, что эта местность ей смутно знакома. Пройдя по сырой траве к другому кресту, она прочитала другую известную фамилию – Лебедев. Далее тоже шли сплошь громкие имена, среди которых особо знаменита была Галина Старовойтова. Лавра оцепенела от ужаса, понимая, что находится в некрополе Свято-Троицкой Александро-Невской лавры, и вздрогнула от очередного пугающего шелеста листвы.

Может, всё это сон, всё тот же кошмар, в котором орудует жестокая Аида? Её злорадный смех вновь прокатился по верхушкам страшных деревьев, упирающихся в самое небо, затянутое облаками. И девушка не стерпела, бросилась вперёд по аллее, придерживая полы развевающейся простыни.

Могилы окружали со всех сторон, сводя с ума. Лавра то и дело натыкалась на них. Исступлённый смех не переставал издеваться над ней и казался уже где-то совсем близко, отчего Гербер прибавила скорость и, не заметив, налетела на очередную металлическую ограду. Мрачную обстановку сотряс скрежет слетевших с петель конструкций. Поменяв направление, Лавра кинулась к слабому лучику света и опять напоролась на забор. В такой ситуации невозможно было не впасть в панику.

– Герерберг!!! – прокричала злая русалка, когда Лавра метнулась к кустам. – Все дорожки ведут в ад, Герерберг!!!

Девушка остановилась от боли, пронзившей живот, и в ту же минуту сквозь белую ткань проступила тёмная полоса крови. Ну вот, в самый неподходящий момент! Это ещё сильнее разозлило её, и она, зажав раненное место рукой, выбралась к какой-то стене.

Хохот продолжался. Аида находилась где-то рядом, выжидая удобный момент, чтобы внезапно напасть. Из-за этого Лавра напрягла все чувства, двигаясь вдоль каменного сооружения, которое вело куда-то вниз. Странно, но по ощущениям совсем не похоже, что всё это разворачивается во сне. И холод, и сырость, и ветер, и боль – всё было, как в настоящем, реальном мире.

– Сегодня мы завершим наши планы, да, Лавра? – спросила Гаагова, и эхо её демонического голоса разлетелось по всему некрополю. – Кто разбудит тебя, кто вытащит из моего капкана?

– Замолчи! – потребовала выпускница, зная, что её прекрасно слышат.

Она вытащила из ближайшей старой могилки прут, выпавший из ограды, и нацелила его туда, откуда, как ей казалось, исходил голос противницы.

– Тебя уже ничто не спасёт, – распевала Веда, точно глумясь над сокурсницей. – А с нами все душевные травмы пройдут, Лавра. Ты же знаешь, ты веришь в это и даже хочешь отдаться во власть морского владыки.

– Много болтаешь, – огрызнулась Гербер и, хорошенько размахнувшись, ударила своим нешуточным оружием по шевельнувшимся кустам.

Деревца треснули и осыпались, но за ними никого не оказалось, кроме черноты и влажного ветра. Немного сняв напряжение, Лавра на мгновение расслабилась. Она хотела подтянуть прут обратно к себе, однако тот за что-то зацепился, перекрутился, выскользнул из дрожащих ладоней и ударил свободным концом аккурат в область шрама. Дыхание тут же перехватило, тело словно парализовало, и, не удержав равновесия, брюнетка рухнула на надгробный камень. Тот не выдержал нагрузки и, треснув, прогнулся.

– Ага! – резко зажали её голову холодные руки негодяйки.

Перед глазами возникло знакомое мертвенное лицо и оскаленные острые зубы.

– Нет!!! – закричала Лавра, отмахиваясь от неё и пытаясь подняться, но боль в животе была сильнее.

– Да, – кивнула Веда.

Гербер вдруг подняли несколько рук и бережно понесли куда-то в сторону, в глубину кладбища. Вернее даже не понесли, а потащили.

– Что вам нужно? – кричала беспомощная девушка. – Я не хочу с вами, отпустите! Я уеду из Петербурга, я сюда больше никогда не вернусь, только оставьте меня в покое!..

Однако русалки лишь злобно захихикали, продолжая своё дело. И вот уже в ушах возникло весёлое журчание ручья, а потом и всплеск воды, в которую её собрались окунуть.

– Если всё пройдёт нормально, повелитель будет ждать нас у устья Охты, чтобы познакомить тебя со своими владениями, – пояснила одна из девиц, и Лавра узнала в ней ученицу Селивёрстова – Виру.

Разглядеть лицо её напарницы было трудно, но очень вероятно, что это Велина. Как же Лавра сразу не обратила внимания, что у них такие же диковинные имена. Такими именами называли русалок – Валенса, Валсея, Веда…

– Больно не будет, – пообещала Аида, поглаживая противницу по мокрой голове. – Мы утопим тебя быстро, без надежд на спасение. Так намного лучше, так лёгкие сразу наполнятся речной водой, и ты возродишься.

– Я не хочу умирать! – застонала Гербер и после нескольких бесполезных движений поморщилась от новой боли в животе.

– Жизнь – это и есть смерть, – философски подметила Велина, погружая непослушные ноги Лавры в чёрную реку Монастырку. – Скоро ты поймёшь, что прежнее твоё существование было ничем по сравнению с будущим миром. Мы обучим тебя всему, что успели постичь за годы собственного перерождения. Мы откроем таинства ундин и выдадим тебя замуж за нашего несравненного Ахелоя…

На мгновенье Лавра уже смирилась с неминуемой смертью, осознавая, что и в самом деле ничем не сумеет себе помочь. Но, когда Аида резко отпустила её плечи и она захлебнулась пахучей холодной водой, мысли о самообороне стремительно вернулись. Первое, что ей удалось, это ухватиться за жёсткие волосы Веды, благодаря чему та погрузилась в реку вместе с жертвой. Будучи под водой, шрам саднил не так сильно, что позволило со всей силы пнуть Виру. Гаагова оцарапала её пальцы, надеясь, что Гербер ослабит хватку, но если тонуть, то на пару с собственной убийцей, хотя вряд ли для русалки это представляло опасность.

Вынырнув на поверхность, они принялись драться. Велина топила её за лодыжки, помогая Веде, однако в следующий момент она вскричала от очередного пинка и отступила. Где-то в сторонке постанывала и её сестра.

– Сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь! – вопила Аида и снова надавила на плечи Лавры, толкая её ко дну.

Правда, на этот раз её хватка не продлилась и пяти секунд. Что-то заставило негодяйку отпустить пленницу и уйти к берегу с негодующим визгом. Вира удивлённо уставилась на неё. Велина, недолго думая, подтянула к себе барахтающуюся Лавру и хотела оттащить её к середине, где глубина намного больше, когда тяжёлый камень ударился об её белый лоб и вызвал брызги тёмной крови.

Лавра оглянулась назад, понимая, что кто-то борется с рычащей Ведой. Неизвестный спаситель превосходил её в силе и поэтому тряс из стороны в сторону как бездушную куклу. Отбросив Гаагову на несколько метров к некрополю, неизвестный поднял ещё один камень и приготовился метнуть его в Виру, которая, в отличие от подруг, побоялась нападать на незваного защитника. Велина из-за боли нервно стучала рукой по воде. Её голова сильно кровоточила, но русалка уже не пыталась уволочь Лавру в недра Монастырки.

Человек в длинном плаще вытащил девушку из реки, не сводя взгляда с шипящих, как змеи, нимф. Аида ещё барахталась где-то в сторонке, застряв в корнях какого-то дерева. Возможно, она и желала бы продолжить битву, однако зажатый под водой хвост не отпускал её. Этим и поспешил воспользоваться незнакомец. Он поднял раненную Лавру на руки и вынес на каменный берег, а оттуда к ближайшим могилам. Если она и могла что-то понять, то боль в животе подавляла все мысли. Ей оставалось лишь довериться этому мужчине, зажимая мокрую простыню в области шрама – там разрасталась новая кровавая полоса.

Он первым услышал, как тело русалки приземлилось на плиты ближайшего склепа. Одна из дьяволиц всё-таки решилась преследовать их. За ней из реки выпрыгнула её сестра, и они принялись догонять беглецов, скача по верхушкам гробниц подобно кошкам, невзирая на неудобные рыбьи хвосты.

Оставленная в воде Веда зловеще заревела, пытаясь освободиться из спутавшихся корней и присоединиться к подругам. Лавра, стиснув от боли зубы, видела их прыгающие тени, и волнение в груди начало нарастать с новой силой. Мужчина повернул вправо и побежал в направлении подсвеченного храма, где, очевидно, и располагался выход. Уже здесь было ясно, что русалки не рискнут зайти так далеко от водоёма. Их демонические крики, огласившие некрополь, лишь подтвердили это предположение.

В который раз пересилив боль, Лавра взглянула в потное лицо своего неожиданного спасителя и пришла в очередной ужас – это был Петя Стреглов.

Глава 12 Завещание волка

В первые мгновенья Лавра раздумывала, что же всё-таки хуже – утонуть от рук озверевших русалок или быть сожжённой психопатом. Но следом девушка перестала думать о таких вещах. Ведь если бы сумасшедший брат Стреглова желал ей смерти, он бы точно не стал спасать от Аиды.

Петя запыхался. Было заметно, что его тоже изрядно измотало сражение с речными нимфами. Однако он не останавливался, пока не вышел ко дворам Александро-Невской лавры. Только здесь Стреглов решил передохнуть, аккуратно усадив девушку на мокрую скамейку возле жёлтой стены. Он снял с головы замусоленную шапку-плевок, стащил с себя серый осенний плащ и укутал им замёрзшую Лавру. Она, может, и была бы рада отказаться от таких подарков, однако ей, действительно, было очень холодно в одной простыне.

– Лавра, – ткнул он на сверкающий купол Троицкого собора и радостно улыбнулся.

Очевидно, его позабавило совпадение её имени и названия монастыря. Было бы интересно узнать для начала, откуда он тут взялся и зачем спас Гербер. Парень, ничего не объяснив, ушёл за угол какого-то сарайчика и вернулся через пару минут, натягивая на себя грязный свитер.

– Холодно, – пожаловался он и сел рядом. – Лавра Гербер чуть не умерла. Она должна была знать раньше, но Петенька не мог к ней подойти. Охрана… потом сама убегала… потом записку оставил, потом звонил, а злая тётя трубку вешала.

– Поч-ч-чему?.. – сквозь дрожь спросила брюнетка, греясь в тёплом плаще, хотя от него и тянуло плесенью.

– А не знаю, она дура, – пожал плечами брат Андрея Дмитриевича. – Лавре Гербер нельзя было в город со львами ехать. Ей надо было у себя оставаться.

– Поч-ч-чему?.. – на автомате повторялось у дрожащей девушки.

– Здесь опасно! Здесь машины и тёти с хвостами! Андрей не любил здесь быть. Он мне так сказал.

– Что? Когда?.. – оживилась Лавра.

– Андрей давно пропал, говорят, сгорел, – промолвил Пётр и с грустью вздохнул. – Но он просил Петеньку смотреть за Лаврой Гербер. Андрей говорил, здесь опасно, здесь тётки с хвостами и у них есть главный дядька. Он страшный, с лохматой башкой… Ой-ой-ой будет с тем, кто к нему попадётся. Лавре Гербер тем более…

Стреглов вдруг сполз на влажную землю и встал на колени. Он взял её ледяные руки в свои ладони и принялся греть.

– Лавра Гербер нравилась Андрею, она нравится и Петеньке, – признался тот, качая бритой головой. – Она нравится многим, но некоторым не так, как нужно. У Лавры Гербер много проблем, о, да, много… Дядька из речки хочет забрать её к себе. Андрей знал это и всё-всё сказал Петеньке. Он оставил завещание и сказал, чтобы Петенька убежал из больницы.

– Ты сам совершил побег? – уточнила Лавра, пересиливая боль в животе.

– Нет, Петя не знал, как уйти от санитаров. Ему помогли друзья Андрея, они отцепили вагон и подожгли его. Нас вывели, а мы сбежали.

– И теперь ты хочешь убить меня? Ты хочешь, чтобы я тоже сгорела, как и твой брат?..

– Нет! – возмущённо воскликнул Стреглова и замотал головой как ребёнок. Он резко вскочил на ноги, словно его оскорбили. – Петенька никогда, никогда не хотел зла, он любит Лавру Гербер, он её защищает! Он знает, кто хочет её сжечь, он видел его. Это толстый дядька, я дрался с ним вчера, когда Лавра убежала…

– Разве это был не ты? – снова удивилась Гербер, и шрам сдавил её в области пояса, наполняя простыню густыми алыми пятнами.

– Он ехал с Лаврой в поезде. Он и Петеньку чуть не выкинул с поезда, когда Петенька хотел ударить его по башке. А потом я душил его возле метро проволокой, у него осталась полоса… вот здесь. – Он указал на свою шею и усмехнулся. – Толстяк так хрипел. Он как собачка, и Петенька даже думал укусить его…

Олигофрен смущённо засмеялся и вернулся на колени.

– Но толстый дядька убежал, он ударил больно сюда. – Стреглов задрал свитер и футболку, показывая испачканный кровью левый бок, на котором имелась весьма серьёзная рана. – Но Петенька его ещё поймает! Он оторвёт ему два пальца – большой и маленький, чтобы толстяк больше не держал в руках ножик. А ещё Петенька попробует опять его придушить. Петя уже видел его сегодня возле дома Лавры! Он разговаривал с псом.

– С псом? – не поняла выпускница.

– Да, который не пустил Петеньку к Лавре Гербер! Который сказал, что можно записку дать, – пояснил полоумный. – Толстяк хочет кинуть Лавру Гербер в огонь, она ему очень не нравится, ему от неё плохо.

– Но кто это? Рашвер? Это мой бывший ректор, да?

– Рашвер? – переспросил парень и снова по-детски засмеялся. – Рашвер ректор Лавры… Лавры Рашвер ректор… Ректор Лавры Рашвер…

Он напевал эту комбинацию из слов с минуту, покачиваясь из стороны в сторону. И только сейчас Лавра стала понимать, как беззащитен этот больной человек.

– А ещё Андрей говорил, – продолжил Стреглов-младший, – что рыжая дура Лавре Гербер тоже не подруга. Рыжая дружит с ней из-за своего папы.

– Это я уже поняла, – вздохнула девушка, корчась от боли. – Завтра планирую уехать, но мне очень тяжело. Мой шрам сильно болит, мне нужно к доктору. Отведи меня, пожалуйста, сама я не дойду. Или вызови сюда скорую помощь, тебе тоже не помешает с ними пообщаться…

– Лавра Гербер думает, Петенька глупый? – ухмыльнулся тот. – Петенька знает, что такое «скорая». Его много раз в «скорой» возили, там плохо, там больно делают.

– У тебя колотая рана, – принялась убеждать его выпускница. – Это может быть очень опасно, туда может попасть инфекция, и ты умрёшь. Послушай, ты должен вернуться к врачам, там тебе будет лучше, там тебе помогут.

– Лавра Гербер добрая, но глупая. Петенька убил собачек, его теперь тоже за них убьют в больнице. Ему нельзя в больницу, здесь лучше, здесь… свобода.

Он произнёс последнее слово с таким неподдельным блаженством, что Лавра не смогла удержаться от слёз жалости.

– Лучше бы я утопилась тогда на озере, – промямлила она.

– Нет-нет, – засуетился Стреглов вокруг неё. – Лавра не должна плакать!.. Петенька не даст её в обиду никому! Он убьёт того толстого дядьку. Если Лавра захочет, он убьёт любого, только пусть она скажет, кого. Петенька может даже убить страшного дядю с трезубцем…

– Не надо, – утирая грязное лицо, всхлипнула девушка и опять уставилась на кровавое пятно.

Оно всё больше расплывалось по светлой простыне. Правда, теперь просить безумца ни о чём не понадобилось. Он сам догадался, что спасённой девушке плохеет на глазах.

– Сейчас-сейчас, – приговаривал он, снова взяв её на руки и направившись к воротам. – Сейчас Петенька отнесёт Лавру Гербер к доктору, и доктор вылечит её. Сейчас-сейчас…

Сквер перед Александро-Невским монастырём в этот час пустовал. Поэтому никого не потревожила странная парочка, которая искала себе медиков. Стреглов успокаивал Лавру подобно ребёнку, который волновался за состояние любимой матери. Несколько раз он останавливался, чтобы перевести дыхание, но эти паузы длились всего пару секунд.

Вскоре Петя вынес раненную девушку к какому-то проспекту. Несмотря на время, по дороге изредка проскакивали машины. Но ни один из водителей не удосужился остановиться и узнать, почему парень несёт закутанную в простыню девицу. Наверняка они думали, что эти двое всего лишь пара бездомных, которые от нечего делать слоняются посреди ночи по пустынной улице. Лавра догадалась, что Стреглов направлялся к травмпункту, в котором ей уже довелось побывать вчера. И ещё бы, он единственный работал в столь поздний час.

Как ни странно, Лавру там почти сразу же узнали. Другой клиентуры у них сегодня не было, так что две медсестры быстро разбудили дремавшего в кабинете травматолога и взялись за пострадавшую. Брат Андрея Дмитриевича остался возле выхода в приёмной. Впрочем, он не хотел задерживаться здесь надолго. После долгих лет заточения в психушке медики его сильно пугали.

– Как же Вы так неаккуратно, гражданочка, налетели на перилла? – спрашивал врач, колдуя над шрамом в процедурном кабинете. – Придётся потерпеть, у нас только местный наркоз. Шов у Вас неровный, да ещё открылся от удара. Вы точно говорите мне правду?

– Какой мне смысл лгать? – поморщилась от неприятных ощущений Гербер, глядя в серый потолок.

– Мало ли, – рассуждал медик, – мужа выгородить хотите или друга, который Вас избил. Уж очень это всё звучит сказочно – в простыне после душа вылезла в подъезд, там не заметила периллу, а вместо того, чтобы скорую вызвать, поплелась сюда с соседом.

– А что тут сказочного? – усмехнулась Лавра и вновь скорчилась от пронзившей боли. – У нас подъезд глухой, после восьми никто не ходит, одни старики живут. Ну я и вылезаю покурить то в халате, то в полотенце, переодеваться-то лень. Ладно, ещё Петьку встретила на улице, не дошла бы к Вам сама.

– А скорая для чего у нас существует?

– У нас телефон только у бабы Инги, а старуха на третьем этаже живёт, до неё никогда не достучишься, глухая, чёрт бы её побрал!.. – снова возмутилась обманщица. – Вот и пришлось переться сюда. Да у меня шрам часто вот так болит. А тут сама напоролась, дура слепая…

После получаса болезненной процедуры Лавра была практически свободна. Вчера у неё с собой имелись документы, поэтому проблем с оформлением травмы не возникло. Однако теперь настырная дежурная уговаривала её обязательно принести утром и паспорт, и листок о регистрации.

– Легко отделались, – заключил Стреглов, когда встретил её на улице, и вернул на плечи девушки свой тёплый плащ. – Тётя в халате очень плохо смотрела на Петеньку, она могла его узнать.

– Вряд ли этой медсестре известны лица всех пациентов, сбежавших из психбольниц, – съязвила Гербер, чувствуя себя теперь гораздо лучше. – Не могу понять лишь одного, как я могла оказаться на кладбище? Как вообще мне удаётся перебираться во сне из помещения на открытый воздух?

– Петенька не знает, – растерянно мотнул тот лысой головой. – Петенька увидел Лавру уже на мосту к лавре. Он спал у себя в сарайчике, где ему разрешили дяди. Он сильно удивился, что Лавра там была одна, и он пошёл за ней, чтобы остановить и поговорить, но заблудился возле забора. А потом Лавра кричала, и Петенька нашёл её со страшными тётями у реки.

– Значит, я пришла в некрополь сама? – не веря в это, уточнила девушка. – Но даже если так, ведь я ничего такого не помню… И как меня не заметил наш охранник? Он бы не пропустил мимо себя человека в одной лишь простыне.

– Петенька не знает, – пожимал плечами брат Стреглова с задумчивым видом. – Он видел этих хвостатых раньше всего один раз, когда Лавра целовалась со своим другом.

– Это было на набережной… Так ты был там???

– Петенька следил, чтобы друг Лавры Гербер не сделал ей плохо. И Петенька заметил в речке хвост. Хвостатая смеялась.

Это озадачило Лавру ещё больше. То, что Аида стала русалкой, – уже доказано. Но её навязчивые приставания и загадочное перемещение во снах… Если Игорь так желал заполучить её себе в услужение, то почему не превратил Гербер в русалку, когда имелась подходящая для этого возможность? Почему поручает это ответственное задание своим ужасным подругам? Чего он вообще добивается?!

– Ты знаешь, что Валсея сирена? – поинтересовалась она у своего спасителя.

– Валсея?.. – не понял Пётр.

– Так, не бери в голову… Если я приглашу тебя в квартиру, ты согласишься пройти?

– Зачем? – насторожился Стреглов.

– Поговорить и… я хотела бы обработать твою рану, хотя бы тем, что есть в домашней аптечке. Если врачам показывать тебя рискованно, то позволь тогда я помогу.

– Петеньку не пустит пёс, – уныло сообщил парень. – Он может задержать его и вызвать скорую. Он и Лавру Гербер не пропустит.

– Верно, – согласилась брюнетка, и тут же в голове мелькнула одна идея. – У меня возле окна растут деревья. Может, мы как-нибудь залезем по ним?..

Подъезд дома Холодовых, как всегда, радовал хорошей освещённостью. Пройти мимо поста к нужной квартире исключалось сразу. Охранник, едва заметив девушку в простыне, мигом выскочил из своей кабинки и недоумённо уставился на неё.

– Что-то не так? – первое, что удалось ему спросить.

– Ага, – кивнула девушка, запахивая плащ Стреглова. – Со мной вечно идиотские ситуации случаются. Представляете, сидела в своей комнате на подоконнике, забылась и свалилась на улицу…

Секьюрити приподнял правую бровь, явно отказываясь верить в эту ерунду.

– Ну, хотела ветку одну сорвать, – продолжала врать Лавра, – потянулась, зацепилась за гвоздь вот этой простынёй, – она указала на торчащую из-под плаща грязную ткань, – и грохнулась на кусты. Сначала пролежала без сознания, а потом какой-то человек помог подняться, вот это пальтишко даже одолжил…

– Да, в натуре, дурацкая история, – мотнул головой парень. – У нас из окон, пока я тут работаю, ещё никто не вываливался. Вы не поранились?

– Нет-нет, – тут же заверила его Гербер. – Только Вы Холодовым не говорите, пожалуйста, глупая такая история…

Петя стоял возле уродливых вязов, дёргаясь не то от холода, не то от страха. Услышав, как скрипнули створки оконной рамы наверху, он поднял голову и весело помахал Лавре.

– Всё в порядке, попробуй залезть, – прошептала она, боясь разбудить соседей, которым уж точно не понравится, что по их деревьям кто-то пытается пробраться в дом.

Брат Андрея Дмитриевича весьма ловко запрыгнул на одну из веток, склонённых к земле, и принялся высматривать себе путь до верха. Вяз, невзирая на свою величину, напряжённо затрясся и стал издавать слабый треск, что напугало Лавру. Она следила, чтобы никто их не заметил. Пётр сделал ещё пару усилий, ойкнул, когда чуть не поскользнулся на мокрой коре, и вцепился в подоконник.

– Как бы Петеньке потом отсюда выбраться, – с опаской взглянул он вниз, перешагивая через раму.

Фимка зарычала на чужака и злобно загавкала, вскочив на софу. Стреглов с любопытством посмотрел на болонку и замер, не реагируя на указания девушки идти в ванную.

– Даже не думай о моей собаке, – твёрдым голосом предупредила она, толкнув его к выходу из спальни, и на всякий случай заперла Фиму в комнате.

– Какая большая квартира, – радостно озирался по сторонам Петя, от которого всё ещё исходил противный плесневелый запах.

– Можешь помыться, пока есть горячая вода, – предложила Лавра. – Нам нужно поторопиться, кто-нибудь из Холодовых может сюда нагрянуть к утру.

– Нет, Петенька не будет мыться, он был позавчера в бане, ему не нужно.

– Тогда садись, – она вынесла из кухни табуретку, – я сейчас принесу аптечку…

Рана, оставленная ножом или заточкой, была не настолько глубокой, как казалась на первый взгляд. Но, судя по гною, она грозила Пете плохими последствиями. Раньше Лавре редко доводилось оказывать первую помощь. И уж тем более она ни нару не встречалась с проникающими ножевыми ранениями. Парню, может, и было больно из-за её неопытности, однако он терпеливо молчал, закрыв глаза.

При электрическом освещении беглый психопат выглядел ужасно. Худоба и бледность никуда не делись, но при всём при этом Стреглову довольно успешно удалось разделаться с русалками и вынести Лавру с территории монастыря. Откуда у него столько сил, приходилось лишь удивляться.

– Андрей хотел спасти Петеньку из больницы, – вздыхал парень. – Он хотел увезти Петеньку далеко, где есть настоящее море и солнце. Он хотел взять с собой и Лавру Гербер, чтобы её больше никто не трогал.

Девушка предпочитала ничего не говорить на эти заявления, обмазывая края раны «зелёнкой».

– Андрей всегда говорил Петеньке, что если его не станет, то рядом с Лаврой должен быть Петенька. Он дал Петеньке адрес своего друга, чтобы Петенька пожил у него, но там никого нет, дома такого нет… А я всегда был рядом с Лаврой Гербер, всегда. Только она почему-то убегала от Петеньки. А один раз её подружка чуть не избила Петеньку в метро.

– Я считала, что ты преследуешь меня с нехорошей целью, – оправдалась брюнетка, чувствуя, что обезболивающий укол прекращает действовать на неё. К шраму возвращалась боль.

– Когда Лавра Гербер и её друзья пересели с поезда на самолёт, Петенька испугался, у него не было столько денег, чтобы лететь вместе с ними. Он почти потерял Лавру, но узнал её адрес в городе со львами и смог защитить… Лавра Гербер может уехать домой вместе с Петенькой, если купит ему билет. Петеньке не нравится этот город, здесь плохо, здесь все злые.

– И что я буду с тобой делать, если нас решат проверить милиционеры? Они арестуют обоих… Мне кажется, что ты должен вернуться в клинику, тебе необходимо лечение и уход специалистов. Жизнь на свободе не для тебя, тем более, когда Андрей Дмитриевич не может присматривать за тобой.

– Петеньке лучше смерть, чем больница. Лавра Гербер сама бы хотела в ту больницу?.. Вот и Петенька туда больше не хочет. А в поезде Петеньку не узнают, много раз проверяли, мно-о-го, но Петенька пока не в больнице и его никто не проверял.

– Тебе просто повезло, – подметила Лавра, смочив бинт и приложив к ране, из-за чего Стреглов дёрнулся, едва не упав с табуретки. – Я действительно не знаю, как поступить. Не оставлять же тебя в Петербурге одного.

– Лавра Гербер не должна бояться Петеньку. Она должна бояться других дядей и тётей. А чтобы они не сделали ей больно, она должна уехать домой.

Брюнетка, залепив рану лейкопластырем, посмотрела в его серые глаза и нахмурилась.

– Я приду завтра за тобой в монастырь, – пообещала она, – и мы, так и быть, уедем отсюда вместе. Но сейчас тебе нужно уходить. Нельзя, чтобы кто-нибудь застал тебя здесь. Как ты себя чувствуешь?

Пётр кивнул, поднялся с табуретки и надел провонявшую плесенью одежду.

– Петенька будет ждать Лавру в лавре, – напомнил он, когда Гербер раскрыла дверь своей спальни и схватила на руки подбежавшую Фиму. Собачка по-прежнему рычала на парня.

– Мы с тобой договорились, – подмигнула ему выпускница, помогая взобраться на подоконник и перелезть на дерево. – Будь осторожен, не ввязывайся в драку с тем человеком, который пытается меня сжечь.

– Петенька знает, что делать, – гордо ответил олигофрен, сползая вниз и ломая несколько веток.

– Иди, иди, – махнула рукой Лавра, держа тявкающую болонку, на которую Стреглов злорадно поглядывал.

Он накинул на себя плащ, натянул на лысину «плевок», помахал Гербер рукой и мигом исчез в темноте улицы. Лавра привела подоконник в порядок, чтобы не было заметно, будто на нём кто-то стоял в грязных ботинках, поправила шторы и направилась в душ. Надо ещё хорошенько обдумать всё, что приключилось с ей за последние часы, а заодно смыть с себя кладбищенскую грязь.

За остаток ночи Лавра так и не сомкнула глаз. И причин тому было предостаточно. Мало того, что во сне она каким-то образом перемещалась в пространстве. От баталий в некрополе Александро-Невской лавры остались самые гадкие впечатления. Могила отца… Неужели она всё это время находилась так рядом? Стоило бы посетить её снова, чтобы убедиться, что захоронение Эдуарда Герерберга не мираж. Да и Стреглов сообщил весьма любопытные вещи. О том, кто скрывается под образом «толстого дядьки в сером», никаких соображений не было.

Голову так же обуревали мысли по поводу прошлого, которое раскрыл Брон. Ведь Лавра же чуть не убила себя после разговора с ним. Да что там говорить, ведь у неё отняли не только прошлое, но и настоящее, и даже будущее! Решение тут лишь одно – немедленно уезжать из Петербурга. Лавра не станет жить среди убийц собственного отца и делать вид, что простила их.

Разбираться с одеждой долго не пришлось. Её и так было немного, к тому же половина вещей так и осталась не распакована. Болонка, словно догадываясь, что больше не увидит черноволосую девушку, вертелась под ногами, поскуливала, отказалась от собачьего корма, когда Лавра в последний раз приготовила еду для неё и коалы. Гербер почувствовала укол в сердце из-за того, что забыла австралийскую медведицу в её неудобном логове. Всё-таки она заслужила побольше свободы в благодарность за наказанных ею ворон, но вчера голова меньше всего думала об этом. На удивление, коала лежала в своей коробке в полнейшей чистоте и уюте, мирно посапывая и не обращая внимания на вошедшую к ней девушку. Взяв зверя на руки и сев вместе с ним на кровать Марининых родителей, выпускница принялась угощать его фруктами.

– Жаль, что всё вышло так, – вздохнула Лавра, поглаживая пушистые ушки медведицы. – Но я должна уехать. Веди себя хорошо, ладно?..

В коридоре послышался скрип двери и возникли голоса Екатерины Львовны и её брата. Они о чём-то спорили, стараясь больше шептаться, дабы не разбудить Лавру, но вскоре наткнулись на чемодан, который стоял посреди прихожей, и притихли.

– Лавра? – насторожилась женщина. – Что всё это значит?..

Она показала на багаж и обвела рукой дорожную одежду девушки. Гербер не рассчитывала, что задержится с отъездом и встретит кого-нибудь из Холодовых. Ведь час был ещё ранним.

– Я возвращаюсь домой, – каменным голосом ответила Лавра.

– Домой? – удивился Эрнест. – Как это домой?!

– Лавра, что-то случилось? – нахмурилась госпожа Холодова и хотела приблизиться к ней, однако девушка сделала два шага назад.

– И как долго вы планировали скрывать от меня правду? – в прежнем тоне спросила она.

– Что за правду? – усмехнулся мужчина.

Он прекрасно знал, о чём говорит Гербер, ведь это он направил её за ответами к Брону.

– Лавра, мы тебя не понимаем, – сказала Екатерина Львовна. – В чём дело? Почему ты уезжаешь? И как могла упасть с окна?.. Кеша, охранник, сказал, что ты в одной простыне…

– Мне всё известно про моего отца и Глеба Валентиновича, – перебила её девушка.

Эрнест Львович и Маринина мать тревожно переглянулись. Рты у них тут же удивлённо раскрылись.

– Лавра… – хотела что-то сказать женщина, но замолчала, трогая бледное лицо дрожащей рукой.

– Как цинично с вашей стороны, – продолжала негодовать девушка. – Вы что, думали, я никогда об этом не узнаю? Вы держали меня за идиотку!

– Ты напрасно устраиваешь скандал, – вмешался мужчина, заступаясь за сестру. – Я не спрашиваю, где и от кого ты получила эту информацию, но уверен, что торопиться с выводами очень неразумно.

– Следите за своей разумностью, – парировала брюнетка, всё больше распаляясь. – А уж главный вывод для себя я в этой жизни сделала. В этом славном городе мне делать теперь точно нечего.

Девушка проскочила между Екатериной Львовной и Эрнестом, схватив чемодан.

– Пусть идёт, – заключил мужчина, пронзая её недовольным взглядом. – Пусть уходит и не возвращается.

– Было бы, ради кого, – прошипела напоследок Лавра, повернула ручку замка и вышла.

Она не остановилась на вопрос секьюрити, почему у неё такая большая сумка и можно ли ей чем-нибудь помочь. Хотелось поскорее попасть на улицу, на свежий воздух, куда угодно, только подальше от Холодовых. Конечно, не слишком хорошо получилось с Екатериной Львовной, но, видит Бог, Лавра не собиралась сталкиваться с ней.

– Эй, куда ты? – донеслось из угла, где находилась водяная колонка. – Куда?! А-ну стой!..

Гербер посмотрела на охранника Володю, который в два прыжка догнал её и без спроса отнял чемодан.

– Далеко собралась? – усмехнулся водитель Глеба Валентиновича.

– Домой, – прошипела выпускница и попыталась отобрать свои вещи, однако мужчина с улыбкой спрятал их за спину.

– Не отдам, – улыбнулся он и, больше ничего не говоря, зашагал обратно к фиолетовому «Рено».

Лавра последовала за ним. Ещё не хватало, чтобы Вова отнимал её время. На что он надеется?

– Владимир Иванович, верните мой чемодан, там деньги и документы, – потребовала она, настигнув телохранителя.

– Лавруш, прекрати закатывать сцены, не глупи, – снова с улыбкой обратился к ней Володя, убрав багаж на заднее сидение автомобиля.

– Я не останусь здесь, можете и не пытаться, – тоже улыбнулась Гербер, только очень язвительно. – Если не отдадите вещи, я пойду в милицию.

– У-у-у, – шутливо загудел мужчина, но когда она толкнула его, он быстро пришёл в себя. – Всё, всё, успокойся, забудь. Давай съездим в одно место…

– Никуда не собираюсь ехать, мне пора на поезд.

– Лавруш, не капризничай, давай вот прокатимся кое-куда, а потом уж решишь наверняка: убегать из Питера или всё же остаться. Ведь ты потом будешь жалеть долгие-долгие годы…

– Я жалею только об одном, что связалась с Холодовыми! – заявила девушка. – Я еду к матери за объяснениями и с надеждой, что никогда больше не увижу ни вас, ни ваших хозяев!

– Ну, не привяжу же я тебя цепями к батарее, поедешь, куда хочешь. – Водитель развёл руками и мотнул головой. – Могу тебя даже сам на вокзал доставить… Ну, не парься, давай садись…

Что за заветное место, в которое зазывал её Володя, Лавра поняла, как только «Рено» заехало на мост Александра Невского. Мужчина вёз обиженную выпускницу в Александровскую больницу. И даже если бы она начала протестовать против этого, выходить из мчащейся иномарки было поздно. Подумав, Лавра решила не тратить нервы. Это всё равно бесполезно. Пусть везёт её, куда хочет. Часом раньше, часом позже, но она всё равно уедет отсюда!

– Вы действительно думаете, что всё это правильно? – поинтересовалась Лавра у водителя, входя в здание больницы.

– Сейчас понятие правильного каждый трактует по-своему, – не переставал улыбаться Вова. – Тебе кажется, что это всё полная лажа. Мне же твоя история видится в другом свете.

– Почему об этом все знали и все молчали?! – продолжала возмущаться брюнетка.

По мере приближения к палате Глеба Валентиновича она начинала ощущать себя всё хуже. Вот уж кого Лавра больше ни за что не хотела бы видеть, так это его.

– А как бы ты отреагировала, расскажи мы тебе всё раньше? – усмехнулся мужчина, не сбавляя шага. – Не смеши, Лавра. Даже твоя мать согласилась отпустить тебя в Питер, а ведь ей это гораздо сложнее далось, поверь. Глеб, может, и провинился, но он не злодей, он исправляет ошибки в силу своих возможностей, он компенсирует тебе потерю…

– Как спокойно вы все об этом рассуждаете! – распалялась Лавра. – Компенсирует, возместит… Как если бы я стояла на рынке и торговалась за мешок картошки.

– Неудачное сравнение, – смутился Володя, однако следом приветственно кивнул медсестре и выхватил из незапертой комнатки два стерильных халата. Один он отдал недовольной девушке.

– Мы сейчас на пару минут заглянем к нему, хоть это и запрещено, – вполголоса сообщил охранник, остановившись перед белой дверью. – Ты внимательно посмотри на Глеба, особенно на лицо, и подумай, так ли тебе безразлична его судьба. Так ли ты жаждешь пренебречь тем, что он хотел дать тебе. Хорошо?

Лавра не ответила, состроив апатичную гримасу. Ей хотелось как можно скорее отвязаться от назойливого водителя. Тот открыл дверь и пропустил её вперёд себя.

В уши закрался звук медицинских аппаратов, которые поддерживали в Глебе Валентиновиче жизнь. Особенно пугающими были сигналы сердцебиения. Палата господина Холодова завидным образом отличалась от обычных. Здесь лежал всего один пациент, а вокруг него самая современная медицинская техника с компьютерным управлением.

У Лавры, откровенно говоря, ни на секунду не возникло желания взглянуть на отца Марины, и первые секунды она посвятила изучению комфортной обстановки. Но долго стоять вот так всё же не удалось. Взгляд сам упал на то, что лежало на кровати.

Лавра не узнала мужчину ни по каким параметрам. Лица из-за полупрозрачной кислородной маски практически не было видно, а лоб и всю верхнюю часть черепа покрывали бинты. Во впадинах вокруг сомкнутых век образовались тёмные пятна, как если бы Глеб Валентинович получил фингал. Такое обычно наблюдалось у покойников, отчего девушку пробрал страх. Растянутые прозрачные трубочки от «капельницы» впивались в его левую руку, насыщая кровь неведомым веществом.

Теперь Лавра не испытывала к отцу Марины неприязнь. В глубине души она, конечно, до сих пор ненавидела его за жуткое прошлое, за обман, за злодейства против отца, но уже как-то не так сильно. Жалость пробежалась где-то глубоко внутри, хотя девушка и постаралась загасить в себе эти чувства. Она вспомнила вчерашний день и то, как едва не покончила с собой. И виновником всего этого был именно он – тот самый человек, что лежал сейчас перед ней, оплетённый трубками и бинтами. Едва ли он жалел её отца перед тем, как расправиться с ним.

– Ну? – спросил водитель, когда они покинули палату Глеба Валентиновича.

– Я уже сказала, что собираюсь уезжать, – заявила Гербер, сняв медицинский халат. – Вы рассчитывали, что я пожалею вашего шефа? Простить кого угодно я ещё готова, но вот Марка Франковича и отца Марины – никогда.

– Никто и не заставляет тебя их прощать, – заверил охранник. – В конце концов, какой смысл бросать шанс обучиться в универе только из-за Маринкиных родителей и Финтберга? Можешь жить в другом месте, можешь снять комнату в общаге. А хочешь, я подыщу квартирку рядом с универом?.. Не дури, Лавруш. Ошибку делаешь, я тебе говорю, большую ошибку.

– Вся моя жизнь до сегодняшнего дня – это одна сплошная ошибка…

Глава 13 Что делать?

Лавре не часто приходилось пользоваться мобильным телефоном. Наверное, поэтому она не смогла самостоятельно набрать номер своей матери, сначала запутавшись в кодах, а потом и в красиво подсвеченных кнопочках. Впрочем, возможность застать Агнию Лесофовну дома в такое время равнялась нулю. В субботу и она, и брат, и его гражданская жена Жанна, пребывающая на седьмом месяце беременности, скорей всего, отдыхали на даче. Свежий воздух, поспевающие овощи и ягоды, хорошая погода – этого вполне достойный повод покинуть душный город на все выходные. Однако удача оказалась на стороне девушки, и трубку сняли на третьем гудке.

– Ой, дочка, ты! – обрадовалась мама, едва услышав её голос. – Вот уж сюрприз, не ожидала твоего звонка. Как ты?

– Я звоню с чужого сотового… – сразу же пояснила Гербер, оглядываясь на Володю, который стоял у поста медсестры и расспрашивал про состояние Глеба Валентиновича. – Буквально на пару минут.

– Да-да, – поняла Агния Лесофовна, но следом на что-то отвлеклась, зажимая микрофон ладонью. – Тут Жанночке плохо, ждём врача. У нас очень жарко, а духота на неё плохо сказывается… Ой, какая я растерянная. У вас ведь там такое горе, а я со своими проблемами. Ну, что с Глебом Валентиновичем? Ему не стало лучше?.. Гаральд звонил вчера Марининой матери, она говорила, что с ним по-прежнему тяжело…

– Ты так беспокоишься о нём, будто он тебе родной!.. – со злостью подметила Лавра, не зная, как задать главный вопрос. Она вообще не собиралась беседовать с матерью по телефону, но на этом настоял охранник. – Мне казалось, что ты должна быть рада, что наконец-то Господь покарал его за причинённое нам зло…

Женщина вдруг замолчала. Она никак не ожидала услышать от дочери такое.

– Почему… я должна радоваться? – испуганно спросила Агния Лесофовна, прекратив отвлекаться на посторонние вещи. – У вас там что-то произошло?..

– Я не спрашиваю тебя, почему ты так поступила, почему утаила от меня правду… почему создала вакуум, из-за которого я все эти годы не знала ничего о настоящей судьбе отца… Но меня очень волнует, почему ты согласилась отдать меня этим людям? Почему разрешила им руководить мной?.. Ты действительно думаешь, что они способны искупить этим свою вину перед нами?!

– Лавра, я… – Мать окончательно растерялась, вздыхая и с трудом подбирая слова. – Откуда ты об этом узнала?..

– Нашлись добрые люди, просветили.

– Но зачем?.. – Её голос дрожал, и, очевидно, в эти мгновения женщина начала пускать слёзы, стараясь, правда, делать вид, что совершенно спокойна. – Лавра… Прости, ты застала меня врасплох. Я не ждала твоего звонка и очень устала…

– Сегодня я уезжаю обратно, – продолжала девушка в холодном тоне. – Некоторые пытаются отговорить меня от этого, уверяют, что если я так поступлю, то в будущем меня уже ничего не ждёт… Чёрт, мама, почему всё это произошло именно сейчас, почему случилось именно со мной?!! Мне так трудно, мне так обидно, что хочется умереть! Почему ты не предупредила меня об этом, почему позволила этим убийцам вертеться вокруг нас?..

– Ты не должна бросать Ленинград, – совладав с чувствами, пробормотала Агния Лесофовна. – Умоляю, не делай этого! Марк не поймёт, он решит, что это ты уничтожаешь бывших друзей Эдика…

– Что??? – вскричала выпускница, и Вова обернулся на неё вместе с медсестрой.

– Лавра, я не смогу обеспечить твою безопасность, не смогу отгородить тебя от неприятностей, в которых ты погрязла за последний год. А Финтберг обязан теперь сделать твою жизнь лучше. Не отвергай его помощь, он всем нам должен за смерть твоего отца…

– Мама, что ты такое говоришь?!

– Ты многого не знаешь. Всё, что беспокоит тебя сейчас, это чувство мести. Но Бори и Елисея уже нет в живых, да и с Глебом не всё ещё ясно. Катя сказала, что он очень плох, да и врачи не обещают вытащить его…

Удивляло даже не то, что мать так свободно подтвердила страшный секрет их семьи. Лавру повергло в шок от того, что Агния Лесофовна говорила о немыслимых вещах. Получалось, что у неё буквально выкупили смерть мужа!

– Причём здесь мы?! Эти грязные убийцы получили по заслугам, так им и надо!..

– Лавра, я на днях виделась с Марком, он очень переживает. Он боится, что ты как-то связана с этими смертями. Ведь это не ты мстишь за отца, ведь не ты же?! Скажи, что ты не причастна к этому!

– Прекрати, я тебя не узнаю!.. Мне стало известно об убийстве папы лишь вчера. Хотя… А что стало с Куликовым, разве он тоже…

– Ты должна остаться, – твердила женщина. – Прошу, хотя бы ради меня. Умоляю, Лавра, не делай глупостей. Я так не хотела, чтобы ты узнала об этих вещах, но… Лавра, иного пути у тебя нет…

– Спасибо за то, что подтвердила мою несостоятельность! – прошипела девушка.

Озлоблено нажав кнопку сброса, Гербер прервала разговор, закрыла глаза ладонью и вздохнула. Как можно так рассуждать, когда у тебя отобрали мужа, развалили жизнь и все эти годы навязывали свою помощь в качестве «компенсации»! Будь в руках Лавры собственный телефон, она без раздумий швырнула бы его в стену, чтобы больше никогда никому не звонить. Но аппарат принадлежал Володе, который с ухмылкой уставился на неё. Девушка отёрла лицо от немых слёз и потянулась к сумочке.

– Вы говорили, в СПГУ можно оформить место в общежитии, – напомнила брюнетка мужчине. – Интересно, сегодня там кого-нибудь можно разыскать?..

Перед зданием университета на Менделеевской линии было не столь многолюдно, как в прошлый раз. Обычно, в субботу вряд ли кого удаётся застать на рабочем месте. Вступительные экзамены в этот день уж точно не проводят, приёмная комиссия пользуется законными выходными днями. Однако Лавра почему-то была уверена, что Иван Пантелеевич трудится в своём крохотном кабинете. Во время их первой беседы мужчина обмолвился, что ждал девушку у себя в день приезда, то бишь в воскресенье. А значит, он и сейчас должен тихо-смирно работать в собственной каморке, не подозревая, что его прямо с утра посетит расстроенная Гербер.

Володя везде сопровождал Лавру. Видимо, он всё ещё боялся, что она обманула его и может втихаря уехать из столицы домой. Охранник даже предложил пожить ей первое время в квартире друга, который до конца лета был в отпуске. Но для себя она уже твёрдо решила: если и оставаться в Петербурге, то только в общежитии, подальше от Холодовых. Правда, Вова прожужжал все уши о неудобствах, которые ожидают её в таких местах. Он повторял ей о них до самого того момента, пока Лавра не постучалась в дверь нужного кабинета и не вошла внутрь, извиняясь за свой ранний визит.

– А, Лавра Эдуардовна, – тут же узнал её Иван Пантелеевич, отвлёкшись от компьютера. – Принесли справочку? Я же сказал не торопиться, столько времени ещё впереди, могли бы отдохнуть, съездить на экскурсию в Петергоф, в Ломоносов или в Павловск. Я, между прочим, завтра туда собираюсь на вечер, посвящённый… ну, посвящённый одному блистательному музыканту.

– Если разрешите, то я пришла по другому вопросу, – призналась она.

Мужчина покосился на телохранителя в дверном проёме и спрятал улыбку, будто уже зная, что речь пойдёт о менее приятных вещах.

– Да, говорите, – сказал он, делая вид, что готов выполнить любую просьбу.

– Вы спрашивали, когда я писала заявление, нужно ли мне общежитие, – напомнила Гербер. – Так вот, сейчас у меня возникла проблема с жильём и…

– И Ваш покорный слуга Коливин непременно должен решить её, да? – уточнил мужчина и радостно усмехнулся. – О, не беспокойтесь, это сущие пустяки. Университет специально выделяет комнаты для поступающих, а уж для своих выпускников, которые стремятся заниматься наукой, и подавно. Вам надо лишь получить пару бумажек, и до окончания вступительных испытаний место в общежитии, считайте, обеспечено.

– Но сегодня суббота, я вряд ли успею собрать нужные документы, – погрустнела Лавра, зато Володя обрадовался этому обстоятельству. – Нельзя ли как-нибудь ускорить это дело? А в понедельник я всё-всё принесу, как полагается.

Иван Пантелеевич вновь изменился в лице. Он ещё раз взглянул на водителя Глеба Валентиновича, пробарабанил пальцами по столу и нехотя кивнул. На мониторе его компьютера замелькали изображения чертей, терзающих души грешников.

– У нас, Лавра Эдуардовна, и невозможное возможно, – сообщил мужчина, быстро выключив экран. – Только я не понимаю, Марк Франкович уверял, что…

– Марк Франкович, – прервала его девушка, – отсюда далеко и ему, видимо, пока неизвестны причины моих проблем. Но я думаю, он не будет против, если я поселюсь до экзаменов в общежитии. Ну так как? Или мне искать комнату у частников?..

– Ну, что Вы, Лавра Эдуардовна!.. – смутился Коливин и достал авторучку. – Пройдёте к Съездовской линии, там есть здание такое коричневое с маленькими окнами, двухэтажное… Вот, там внизу скажете, что пришли к Якову Витальевичу, ну а ему отдадите эту записочку.

– Премного благодарна. – Лавра попробовала улыбнуться, но не получилось, и она неловко забрала свёрнутую бумажку. – Я Ваша должница, Вы меня очень выручили.

– Всегда пожалуйста, – кивнул Иван Пантелеевич и откинулся на спинку кресла. – Если возникнут ещё какие-нибудь сложности, обращайтесь.

Ехать на машине долго не пришлось; нужная улица пролегала совсем рядом, так что добраться до университетского общежития можно было и пешком.

– Вам вовсе не обязательно таскаться со мной весь день, – подметила Лавра, отстегнув ремень безопасности. – Мой вопрос решён, теперь буду обустраиваться здесь, подальше от Холодовых…

– Ты поступаешь глупо, – твердил своё Вова. – Хотя, конечно, лучше уж так, чем уехать из Питера.

– У нас с Вами разные представления о глупости.

Она вышла на улицу, сама вытащила свой увесистый чемодан, помахала Владимиру рукой и скрылась за дверьми тихого здания, возле которого работники «ГорЗеленХоза» сажали молодые деревья.

Внутри общежитие казалось менее привлекательным, чем его старинный фасад. Но оценить всю убогость обстановки Лавра просто-напросто не успела, услышав крик из коридора.

– Ах, ах, ах, твою мать!!! – верещала какая-то женщина, и её голос прервался грохотом. – Что за идиотина швабры трогала?! Это у кого руки из задницы растут?!

– Ну, чего там расквакалась, чего бедлам устроила, а? – присоединилась к той другая женщина, которую Гербер увидела за входной «вертушкой», отделявшей холл от коридора первого этажа.

Незнакомка остановилась, заметив девицу с чемоданом, осмотрела её с ног до головы, вздохнула и пошла дальше.

– Викентьевна, глянь, что наделали, фашисты! – не унималась уборщица. – У швабры палки все отломаны, а ведро от пола не оторвать… Это как по-ихнему называется – прикол?! А по-моему издевательство чистой воды! Вот я щас всё брошу и пойду жаловаться, пусть сами уборкой занимаются.

– Эй, Лапишев и Гринько! – вскричала дамочка, которая решила разобраться с инцидентом. – Ты, Зоя, иди чайку попей, сегодня-то мыть полы точно не будешь. А вот эти членистоногие у меня вручную весь первый этаж отдраят.

– С чего бы вдруг? – возмутился высокий парень с кудрявой шевелюрой, на ходу работая вязальными спицами. Небольшой клубок ниток торчал у него из кармана застиранных джинсов, так что вязать на ходу ему было очень удобно.

– Я те щас устрою! – с ходу налетела на него Викентьевна, заступаясь за обиженную техничку. – Вы опять вещи приклеили? Зачем швабры сломали, я их недавно со склада выписала?! Вот теперь зови своего соседа, будете щас всё исправлять и чинить, иначе…

– Иначе ты, Викентьевна, нас опять выгонишь? – со смехом переспросил вязальщик и подбежал к «вертушке», кивая Лавре. – Хай…

– Извините, что отвлекаю, – начала Гербер, подойдя поближе к парню, – мне нужен Яков Витальевич, я от Ивана Пантелеевича Коливина.

– Чё, блатная? – недовольно поинтересовалась Викентьевна, оставляя уборщицу наедине с её горем. Дойдя до вертушки, она ещё раз внимательно осмотрела девицу и внезапно взъелась на любителя вязанья. – Лапишев, етит твою метит, ты простуженный совсем?! Быстро чини швабры и отрывай вёдра от пола, вы у меня сегодня с Гринько спать не ляжете, покуда всё здесь не вылижите!

– А не пойти ли тебе, – на прежней шутливой ноте ответил Лапишев, прекратив стучать спицами. – Вон, новая партия блата прибыла, займись лучше…

– Я те займусь, я те щас так займусь, спицы твои потом из одного вонючего места торчать будут!!! – заорала дамочка и толкнула высокого паренька в сторону. Тот, подобно кукле, вдруг упал, выронив вязальные принадлежности. – Я те сказала, не беси меня! Щас ребят из тринадцатой комнаты позову, они тебе вмиг мозги вправят!..

Это подействовало на Лапишева более убедительно. Парень молча ушёл в свою комнату и позвал друга, вместе с которым, видимо, и подшутил над уборщицей.

– Ну, а тебе чё надо? – грубо спросила Викентьевна, закатывая рукава мохеровой кофточки, хотя на улице сегодня была весьма тёплая погода. – Чё так зыришь на меня, чё носик раздула, а?!

– Да не раздула я ничего, – отшатнулась Лавра назад, не понимая, что стало с этой ненормальной женщиной. – Мне Яков Витальевич нужен…

– Яшка в вырубоне лежит, вчерась у него днюху справляли, – слегка успокоилась дамочка, теребя на затылке засаленные волосы. – Тебе комнатушка в общаге нужна, да? А справки от студсовета у тебя есть?.. А медосмотр прошла?!

– Сегодня же суббота, – напомнила ей девушка, понимая, что попала в филиал психушки.

– И чё теперь? – огрызнулась Викентьевна, облокотившись на вертушку. – Я тебя чё, должна без документов сюда впускать?! Ты чё ваще из себя вообразила, ты кто такая?!!

– Я – Лавра, – представилась Гербер.

– Лавра?.. – поморщилась женщина. – Хохлушка что ль?

– Почему? – ещё больше удивилась выпускница.

– Так ведь Лавра – це-с хохлушка, значит. Если хохлушка, то мы землячки. Так хохлушка или кто?!

– Из Киева, – на всякий случай согласилась брюнетка и не ошиблась: лицо грубиянки мигом просветлело.

– Ну, я ж своих видразу бачу! – радостно воскликнула Викентьевна и разрешила пройти. – Ты шо, прямо с вокзала?

– Нет, у друзей пару дней побыла, а теперь вот в общежитие пришла устраиваться.

– Яшка наш дрыхнет, айда я тебе комнатёнку подыщу, – предложила тётка и обернулась на идущих к ним парней – Лапишева и, очевидно, Гринько. Последний был полной противоположностью своего товарища: лысый, низенький, коренастый и без всяких вязальных инструментов. – Так, уроды, чтоб до вечера пол здесь сверкал. Не управитесь – будете с Яковом Витальевичем дело иметь. Врубаетесь?

Проказники грустно кивнули и отправились в каморку, из которой в коридор выпали сломанные швабры. Видимо, такое происходило с ними не в первый раз.

– Ну, и куди тебе поселити? – вопрошала «землячка» Лавры, поднимаясь вместе с ней на второй этаж. – Пока лето, так местов навалом. Но они уже за многими закреплены, ну, ты понимаешь, ага?.. А ты ваще кто такая будешь: студентка, аспирантка, поступающая?..

– Я в аспирантуру собираюсь, – пояснила Гербер, таща за собой чемодан. – Вы меня только к хорошим девушкам поселите, чтобы тихие были, нормальные и не шумели…

– А я тебя к хлопцам хотела подселить, – вдруг нахмурилась Викентьевна, и они обе остановились. – Да лады тебе киснуть, жартую это я так… Ты що сама-то думаешь, в гостиницу шо ль попала? Нормальные дивчины в общаге жить не станут, они себе хату снимут, а в этот бардак и носа не кажут. Хотя… есть тут у нас одна чеченка, с ней все отказываются жить, боятся, шо она их взорвёт.

Женщина расхохоталась. Да уж, шутки у неё были явно не безобидными.

– Чеченка? – переспросила брюнетка. – А у неё что, на лбу написано, что она террористка?

– Да нет, – отмахнулась Викентьевна. – Луиза так-то девка скромная, уборку часто делает, готовит всякие там свои блюда. Кстати, объеденье, ну, прям ресторан отдыхает. Вот к ней тебя и можно подселить, согласна?..

Лавра не имела ничего против этого варианта. Если её будущая соседка, действительно, такая хорошая, то лучшего здесь больше и не найти.

– Луиза! – вновь загорланила женщина, открыв дверь с номером 20.– Луиза, у тебя сегодня праздник, я тебе соседку привела…

Комнатка оказалась довольно маленькой. Стены были выкрашены жёлтой краской, потолок белили здесь лет десять назад, отчего на нём уже появилось много трещин. Прямо у входа стоял низкий письменный стол, всю левую сторону которого покрывали детские наклейки. На нём расположились согнутая лампа, стопка из потрёпанных книг, несколько тюбиков крема для лица и тарелка с дымящейся картошкой. Справа висела полка с крючками для верхней одежды, под которой темнели два обшарпанных стула. Далее следовали две кровати – одна без постели, а на другой идеальный порядок: тёмное покрывало и несколько подушек. На полу красовался небольшой коврик. Ну и завершало эту унылую обстановку окошко, такое узенькое и невысокое, что через него вряд ли можно разглядеть улицу.

Луиза сидела возле подоконника, листая тетрадь и попивая утренний кофе. Она спокойно взглянула на ворвавшихся к ней гостей и остановила свой взгляд на новой соседке. Лавра и сама с любопытством осмотрела чеченку. Она пыталась понять, почему другие девушки так не хотели с ней жить в одной комнате. Однако, на первый взгляд, Луиза показалась вполне хорошенькой: на голове был повязан шёлковый платок с синим узором, закрытое тёмное платье смотрелось просто, но со вкусом; на ногах были домашние тапочки, а на обложке её тетради чернела надпись «История Древнего Мира».

– Ну, как? Устраивает?.. – Викентьевна подтолкнула Гербер в бок и без спроса взяла со стола одну из книг. – Я тебе гарантирую, Луизка сегодня никого взрывать не будет, у неё тротил кончился. – Женщина засмеялась, думая, что её шутка очень забавна, но быстро успокоилась и прочитала название учебника – У, историческая методология… И нравится тебе эту хрень читать?

– А ты, Машка, сама попробуй, вдруг увлечёт, – подшутила над ней Луиза, подойдя к ним, и обратилась к Лавре – Моё имя ты знаешь, фамилия у меня тоже несложная – Шарафова.

– А я Лавра Гербер… – начала выпускница, но тут призадумалась и решила поправить – Лавра Гербенко, из Киева.

– Во, видала, родственница моя, – пояснила тётка, подмигивая чеченке. – Так что ты её не взрывай, пожалуйста. Если что, со мной дело иметь будешь потом, поняла?

Луиза улыбнулась, видимо, уже привыкнув к таким шуточкам.

– Ну, короче, ты давай располагайся, знакомься. Когда Яшка воскреснет, сходишь к нему, он скажет, какие бумаженции нужны. Ну, давай-бывай.

Викентьевна похлопала «родственницу» по плечу и вышла за дверь, напевая что-то на украинском языке.

– Проходи, туфли снимай, я вчера только подметала, – приказала Шарафова, а сама полезла в тумбочку, доставая оттуда посуду. – Я картошечку с утра сварила, будешь?

– Нет, спасибо, – улыбнулась Гербер, ставя свои башмачки возле дряхлых стульев под вешалками. – А ты тоже в аспирантуру поступаешь или ещё учишься?

– В аспирантуру, – кивнула Луиза.

– Значит, мы с тобой в какой-то степени коллеги, – обрадовалась Лавра, рассматривая комнату. – Я собираюсь поступать на кафедру отечественной истории.

– Понятно. А ты где диплом защитила, в Киеве?

– Нет, – засмеялась Лавра. – Я соврала для этой женщины. На самом деле я с Поволжья, но получила диплом СПГУ. А ты?

– Начала учиться в Грозном, а закончила в Нижнем Новгороде. Оттуда меня направили сюда, сказали, есть шанс получить более глубокие знания. Правда, у меня с историей древнего мира проблема. Там я защитила диплом по средневековой Европе, а здесь такого направления нет. Приходится переучиваться, пока есть время.

– А у меня с английским языком беда, – призналась Гербер, – но историю почти всю знаю прекрасно, она мне очень нравится.

– У-у-у, да что там сложного с этим «инглишем» может быть? Никаких дат и фамилий запоминать не надо, ерунда. Вот история, это да…

Девушки обменялись весёлыми взглядами и рассмеялись.

– Нам с тобой надо скооперироваться и помочь друг другу: я тебе в иностранном, а ты мне в древней истории, – сделала Шарафова заманчивое предложение.

– Было бы практично, – кивнула Лавра, трогая голый матрас и грязные подушки на своей кровати. – Скажи, постель ведь тут не выдают, нужна своя?

– Да, – удивилась Луиза. – А у тебя разве нет? Первый раз в общагу пришла?

– Угадала, в первый, – приуныла Гербер, расстёгивая молнию на чемодане. – Я как-то не думала, что буду жить здесь, поэтому и без постели, и без посуды, и вообще без всего необходимого, кроме одежды…

Она села поверх матраса и задумалась. Чеченка поначалу смотрела на неё с крайним удивлением, но через минуту догадалась, что у её новой соседки возникли какие-то неожиданные сложности.

– Такое ощущение, что ты вот-вот расплачешься, – подметила Шарафова. – Какие-то проблемы? Любимый бросил, ты у него собиралась жить, да?..

Лавра хотела согласиться с этой версией, но, подумав, мотнула головой.

– И да, и нет, – вздохнула она. – Можно я не буду рассказывать эту долгую историю? Мне сегодня откровенно не до этого…

– Но ты же думаешь сейчас об этом, – настояла соседка.

– Как-нибудь потом. – Лавра занялась распаковкой чемодана. – Интересно, много ли денег уйдёт на постельное бельё? Ты не в курсе?

– У тебя их, наверно, не хватит, а ведь ещё жить надо.

– Да, с финансами у меня туго, нужно искать работу. Но не спать же мне на пыльном матрасе…

– Не переживай из-за постели, вот уж маленькая проблема. Есть у меня сменка, одолжу на первое время. А с работой это ты верно рассуждаешь. Стипендия в аспирантуре тоже маленькая, особо не разживёшься.

– А ты сама-то где работаешь?

– Я рефераты и курсовые для заказчиков пишу, – смущённо поведала Луиза. – Правда, нынче не сезон, приходится разносить рекламные листовки, газеты всякие, брошюрки от косметических компаний.

– И много платят?

– Думаешь, платили бы много, я писала бы ночами чужие рефераты? – усмехнулась девушка. – Да я и сама в Питере без малого неделю, кое-как хоть комнату в общаге выбила. Если б не помощь брата…

– Твой брат работает в университете?

– Нет, конечно. Просто он встречается с одной девушкой, которая работает в студсовете. – Шарафова выдвинула нижний ящик комода и передала соседке комплект обещанного белья. – Ничего, в Нижнем я в первое время где только не ошивалась, пока на приличную комнату не заработала. Однажды пришлось неделю спать в списанном вагоне поезда, представляешь? Сейчас как вспомню, так дрожь пробирает.

– А ты из Грозного уехала из-за войны? – полюбопытствовала Гербер. – Я слышала, что там теперь более менее жизнь восстанавливается…

– Давай я расскажу об этом как-нибудь потом, – сказала Луиза, словно в ответ на недавний отказ Лавры поведать свою историю. – Иди, лучше поешь картошечки, у меня она редко бывает, случайно купила, когда в Сестрорецк ездила. У местных она дешевле, а тогда как раз зарплату выдали. Иди, иди, не стесняйся…

Чеченка, которую, по словам недалёкой Викентьевны, боялись местные девицы, на деле оказалась вполне хорошей и доброй. Конечно, была в ней какая-то тайна, особенно в глазах, но ведь и сама Лавра скрывала много секретов.

Отказаться от угощения Гербер не посмела, хотя аппетита никакого не было. Она продолжала думать о последних событиях. Перед глазами так и маячила картина ночных кошмаров. Изредка она сменялась пейзажем того мрачного озера, в котором Лавра вчера чуть не утопилась. Возможно, стоило броситься в чёрную воду, из которой торчали ржавые штыри. Тогда бы не пришлось испытывать столько боли. Убийцы её отца решили, что тем самым компенсируют Лавре «ущерб», откупятся от собственных грехов. Как же это было низко… Неужели они собирались и дальше играть в этот нелепый спектакль?..

Это просто выводило из себя. Лавра злилась и сжимала кулаки. Она лежала на застеленной кровати, стараясь не смотреть на бродящую взад-вперёд Луизу. Соседка затеяла к обеду какое-то безумно вкусное блюдо с забавным названием «жижиг-галныш». Туда требовалось много чеснока, поэтому Шарафова собиралась наведаться в магазин, пригласив угрюмую Гербер. Но девушка отказалась.

Лавре совершенно ничего не хотелось. Она ворочалась с одного бока на другой, перебирая тяжёлые мысли. Почему она осталась в Петербурге? Почему не уехала? Что удерживает её в этом городе? Неужели Холодовы, которые погрязли в неприятностях не меньше её самой? Да, Глеб Валентинович, обвитый трубками и приборами жизнеобеспечения, выглядел теперь ужасно. Но ведь не из-за него Лавра осталась здесь. И уж тем более не из-за бредней Агнии Лесофовны о том, что Марк Франкович не поймёт поступка выпускницы, если та умчится домой… Мать говорила, что он решит, будто Лавра причастна к гибели убийц отца. И, действительно, для этого у Лавры имелся вполне подходящий мотив.

– О, Господи, – опомнилась вдруг Гербер и вскочила с постели.

– Что, что случилось? – забеспокоилась Луиза, держа перед собой дымящуюся кастрюльку с приготовленным обедом. – Что-то болит?

– Его хотят убить из-за меня! – с безумным видом сообщила ей Лавра. – Это же элементарно!.. Сначала покончили с братом Арсена Урсуловича и Елисеем Куликовым. Затем с бедной Ингой. А теперь взялись и за Глеба Валентиновича с Мариной. Как же я раньше не догадалась! Кто-то мстит, именно мстит за моего отца…

– Лавра, ты спишь? – Шарафова, нахмурившись, поставила кастрюлю на стол и помахала ладонью перед её лицом. – Присядь, тебе это приснилось. У меня у самой иногда что-то подобное бывает.

– Нет, – отстранилась от неё выпускница. – Я не спала, просто я поняла ужасную вещь, лежала и думала, а тут… Луиза, я почти раскрыла череду преступлений! Они произошли из-за меня и моего покойного отца! Кто-то потихоньку убивает всех, кто причастен к смерти моего папы. И это косвенно связано с Игорем, ведь в газете так и было написано, что Брона утопил невский Протей!..

То, что она начала думать вслух, Лавра осознала слишком поздно. Добрая часть секретов была выложена чужим ушам. Шарафова снова нахмурилась, с подозрением уставившись на странную соседку, а потом отошла к своей тумбочке.

– Ты имеешь в виду этого Брона? – Она вынула оттуда старую газету, обложку которой украшала фотография неизвестного мужчины, чем-то похожего на Арсена Урсуловича. – Его яхта затонула недалеко от Кронштадта.

– Извини, – засуетилась брюнетка, достав из чемодана мятую джинсовую куртку, всё ещё влажную после вчерашнего ливня. – Я попытаюсь объяснить всё после, а сейчас мне надо отыскать Игоря, срочно отыскать.

– Какого Игоря?.. – не понимала Луиза, глядя на беспокойную девушку. – Что с тобой происходит?

– Я вернусь, присмотри, пожалуйста, за вещами, – попросила Лавра, открыв дверь, и вырвалась в коридор, а оттуда на лестницу.

От Съездовской Линии до Малого Проспекта было рукой подать, и встревоженная догадками девушка побежала по улице, не замечая никого. Время обеденное, кто знает, может, Селивёрстов у себя в квартире. Тем более в субботу, хотя в этот день, наоборот, он мог быть по уши занят тренировками в бассейне. Ну да не беда, если его не окажется дома, сгонять в физкультурную академию вовсе не проблема. А допросить Селивёрстова про то, что ему известно о брате Арсена Урсуловича, сейчас важнее всего на свете. Конечно, в последний раз они расстались не самым лучшим образом. Вернее, они расстались навсегда. Впрочем, любовь любовью, но дело весьма и весьма серьёзное…

Прохожие с любопытством посматривали на спешащую Лавру. В любой другой бы ситуации она постаралась вести себя менее заметно, но сейчас в голове бурлили нехорошие мысли. Ведь Игорь вполне может быть посвящён в тайну гибели её отца. Да и вообще кажется странным, что он находится в Петербурге на протяжении такого количества времени, когда ещё месяц назад появились слухи о невском демоне. Селивёрстов жил здесь явно не просто так и, опять же, под покровительством Финтберга. Какой смысл Марку Франковичу помогать человеку, который иногда превращается в чудовище? Кто бы стал связываться с таким человеком, зная, какую опасность он представляет для окружающих?! И не менее странным кажется то, что отец Керка никак не отреагировал на слухи о невском демоне. Ведь, скорее всего, будь ректору известно об этих происшествиях, он бы сразу отправил Игоря в другой уголок страны.

Совсем иначе выглядит ситуация, если Тритон выполняет «чёрные» планы Марка Франковича. Что, если ректор задумал ликвидировать неугодных ему персон, которыми стали Брон, Инга Михайловна и её сын? А ведь ещё есть некто Елисей Куликов, который жил после гибели Эдуарда Герерберга в Австрии. Кто знает, по какой причине не стало и этого господина? Не случайно же умирают все, по чьей прихоти был убит отец Лавры. Почему это не может быть похоже на правду? Что, если Финтберг и есть тот самый «толстый дядька» в серой хламиде, который упорно пытается сжечь её?..

Двор перед домом Селивёрстова казался пустым. Машины Игоря здесь точно не было. Лавра предчувствовала, что мужчины не окажется на месте, но тем не менее решила проверить и сбегала к его квартире. За её дверью стояла тишина. Подождав пару минут, Гербер снова выскочила на улицу и бросилась к остановочной площадке. Порасспросив прохожих, она узнала номера нужных ей автобусов и вскоре уже ехала в одном из них, направляясь на улицу Декабристов. От новых версий становилось только хуже. Как бы хотелось, чтобы все они оказались всего лишь домыслами.

Выйдя на Вознесенском проспекте, Лавра поспешила к зданию академического бассейна. Однако она быстро поняла, что Игоря здесь тоже нет. Синее «Вольво», что обычно стояло прямо напротив входа в учебный корпус, сегодня отсутствовало. Может, любимый припарковал его на соседней улице? Гербер ещё пару минут потратила на осмотр территории. Но из синих автомобилей здесь были в основном машины отечественного производства.

Заскочив внутрь здания, Лавра наткнулась на ту же невежливую старуху, которая строго следила за посетителями.

– Добрый день, – дружественно обратилась девушка к вахтёрше.

– Ну, добрый для кого-то, дальше чего? – проворчала бабка, щёлкая семечки.

– Простите, что отвлекаю, а Вы не знаете, Игорь Станиславович сегодня работает или у него выходной? – спокойно поинтересовалась Гербер. – Просто у него сегодня профессиональный праздник, наша команда, которую он раньше тренировал, хотела бы вручить ему подарок.

– Что ещё за праздник? – насторожилась вахтёрша. – Днюха что ль?.. Так ведь не летом она у него, в мае же была.

– Нет, другой праздник, профессиональный, – возразила Лавра. – Так он здесь появится?

– Слушай, я те чё, секретарша егоная что ль?!

– Ну, может, знаете?

– Не знаю, нет его. Вон ключи от бассейна у меня висят, значит, не приходил. И ваще он вроде уволился, перевели его куда-то.

– Уволился??? – ужаснулась девушка. – А как… когда?! Он уже уехал?

– Вот привязалась, а! Да не знаю я!!!

Лавра вышла на улицу в полной растерянности. Куда же мог перевестись Игорь? Что, если он уже не в Петербурге? Наверняка Марк Франкович приказал ему спрятаться. Тритон стал привлекать слишком много постороннего внимания. Керк мог бы подсказать, где Селивёрстов, но у девушки нет ни адреса, ни номера телефона парня. А звонить самому Марку Франковичу нельзя. Мало того, что она не желала его больше ни видеть, ни слышать, так он и сам ни за что не скажет, куда спрятал Игоря.

Лавра отошла от крыльца и задалась вечным вопросом: что делать? Если упустить Игоря сейчас, то потом она, возможно, больше никогда его не найдёт. А жить с таким тяжёлым камнем на сердце, в постоянных подозрениях совершенно немыслимо. К тому же её саму пытаются убить.

Взгляд сам собой замер на жестяных ограждениях, за которыми реставрировали угол здания. Магические синие глаза Валсеи смотрели с плаката прямо на неё, словно живые. Лавра достала из потрёпанной сумочки очки и прочитала афишу. Релиз новой песни группы «Гранда» был намечен на сегодня в клубе «Невская найт». Начало концерта значилось ровно в восемь. Переписав в блокнот адрес клуба, Гербер слегка приободрилась: если Валсея действительно жена Тритона-Протея, то Селивёрстов непременно будет этим вечером на её выступлении. Там-то его и надо ловить!

Глава 14 «Не плачь, не кайся!..»

– Луиза, мне нужна твоя помощь, – с порога заявила Лавра, вернувшись в общежитие.

– Ну, наконец-то, – обрадовалась Шарафова. – Где ты была? Ты вела себя как-то странно…

– Луиза, мне нужна информация по древнегреческой мифологии, – говорила Гербер, не слушая её.

– Зачем тебе? Что вообще с тобой происходит?

– Я должна узнать всё о сиренах. Ты поможешь мне? Это касается жизни и смерти!..

Где находится университетская библиотека, Лавра не имела ни малейшего представления, поэтому нисколько не удивилась, когда Луиза повела её по Большому проспекту мимо уютных магазинчиков. По дороге они молчали, хотя Шарафову очень интересовало, что же случилось с её новой соседкой. Сама же Лавра беспокоилась перед предстоящим визитом на концерт «Гранды». Если их дебютная песня произвела такой фурор на эстраде, то что же ждать от новой композиции сирены? Наверняка этот клуб «Невская найт» сегодня будет забит до отказа фанатичными людьми, которых околдовал голос Валсеи. Разве можно было рассказывать обо всём этом Луизе? Ей вряд ли понравятся истории про русалку, решившую захватить половину страны.

– Мы что, идём в книжный магазин?! – возмутилась Лавра перед зданием с огромной вывеской «Мир Литературы». – Луиза, мне нужна библиотека, а не магазин. У меня нет денег даже на постельное бельё…

– Так ведь июль на дворе, научные библиотеки не работают, – возразила Шарафова. – Пойдём, здесь полно всяких энциклопедий и многотомников по истории культуры.

– Но нам не дадут их читать, – упёрлась Гербер.

– Пошли! – настояла Луиза и потянула её за собой.

Магазин впечатлял своими размерами. В нём было очень много высоких стеллажей, набитых самыми разными книгами. Здесь вам и художественная литература, и пособия по искусству, и учебники, и научные работы. Словом, мечта полиглота, только не какого-нибудь, а богатого, потому что цены тут тоже впечатляли. Наверное, поэтому посетителей было немного.

В первом зале девушки увидели подростков, разглядывающих стенды с фантастикой и детективами. Во втором располагалась классическая литература, и тут народу было поменьше. А уж в третьем зале, где продавцы выставили большие книги в подарочных переплётах, вообще никто не гулял. Девица-консультант мигом оживилась при виде двух девиц, зашедших посмотреть на эти шедевры. Она думала, что те пришли за какой-нибудь крупной покупкой, поэтому вежливо улыбалась и сопровождала их.

– Так, где здесь словарь греческих мифов? – спросила Луиза.

– Пятая полка, – со всей любезностью подсказала им консультант. – Если возникнут какие-нибудь вопросы, обращайтесь. У нас вчера был большой завоз, так что вы не уйдёте отсюда без покупки…

Лавра усмехнулась. Книги в этом отделе стоили столько, сколько она тратила на себя в месяц, а то и больше. Шарафова вытащила тяжёлый том в ярко-красной обложке с позолоченным тиснением.

– Сирены, сирены, сирены, – приговаривала Луиза, листая широкие страницы, словно рассматривая иллюстрации. – Какая хорошая книга, ты не находишь, Лавра?

– Да, оформление прекрасное, – подыграла ей Гербер, оборачиваясь на улыбающуюся продавщицу, – вот только написана вроде так себе, средне…

– Ага, представляешь, здесь кто-то догадался выдумать про сирен следующее расплывчатое, на мой взгляд, определение, – Шарафова весьма правдоподобно изображала из себя чопорную интеллигентку. – С течением времени их образ менялся. Первый их историк, Гомер, в двенадцатой песне «Одиссеи» не описывает их наружность. У Овидия это птицы с красноватым опереньем и лицами юных дев. У Апполония Родосского они кверху от пояса женщины, а нижняя часть их туловища как у морских птиц. Испанского драматурга Тирсо де Молины и в геральдике сирены – это полуженщины-полурыбы. Согласись, полнейший бред?..

– И кто только позволил это продавать, – с умным видом кивнула Лавра, поправляя очки.

– А вот это уже получше, – поменяв книгу, промурлыкала Луиза. – Лэмпир в своём классическом словаре называет сирен нимфами. В словаре Кишера они чудовища. В словаре Грималя – демоны. Живут на одном из западных островов близ острова Кирки. Мёртвое тело одной из них, Партенопы, было прибито волнами к берегу Кампаньи и дало имя славному городу, ныне называемому Неаполем. Географ Страбон видел её могилу и наблюдал игры, периодически справлявшиеся в её память.

– И всё?! – недовольно удивилась брюнетка, в очередной раз оглянувшись на работницу магазина, которая с подозрением наблюдала за ними. – Зачем мне энциклопедия, в которой такая скудная информация?!!

– Согласна, – вздохнула Луиза, доставая с полки ещё один увесистый том. – В «Одиссее» говорится, что сирены завлекают моряков и топят суда и что Уиллис, дабы слышать их пенье и всё же остаться в живых, заткнул уши своим путникам воском, а себя приказал привязать к мачте. Сирены, соблазняя его, обещали ему всеведение. Тут даже перевод Жуковского есть, прочти-ка…

Пока Лавра внимательно изучала нескладное стихотворение, её подруга достала ещё несколько энциклопедий по культуре Древней Греции.

– «Здесь ни один не проходит с своим кораблём мореходец, Сердце усладного пенья на нашем лугу не послушав; Кто же нас услышал, тот в дом возвращается, многое сведав, Знаем мы всё, что случилось в троянской земле и какая Участь по воле бессмертных постигла троян и ахеян; Знаем мы всё, что на лоне земли благодатной творится».

Гербер шёпотом повторила эту песнь два раза, чтобы запомнить, и вздрогнула, когда к ним обратилась продавщица:

– Дамы, вам помочь с выбором?

– Если бы нам требовалась помощь, мы бы её у Вас попросили, – высокомерно ответила Луиза, которая была увлечена чтением одной из книг.

– Так вы будете что-нибудь брать или читать сюда пришли? – подошла к ним девица.

– Девушка, – обернулась на неё чеченка, – по-Вашему, мы пришли колбасу покупать? Моя подруга полгода копила деньги, чтобы взять нормальную энциклопедию по мифологии.

– У нас читать запрещено, – попробовала оборониться продавщица. – Или берите, или прошу на выход…

– Ну и обслуживание, – возмутилась Лавра. – Да у вас так никогда никто такую муру не возьмёт!

– Да, были бы книги нормальные, а так ждите до Манькиного заговора, пока какой-нибудь лох эту бездарность у вас купит… и то на распродаже!

Девушки вернули книги на стеллаж и, приподняв носы, вышли.

– Чёрт, Луиза, я не запомнила дословно тот стих, – пожаловалась Лавра на улице, быстро записывая то, что осталось в голове.

– А в двух других энциклопедиях ничего интересного не было, – промолвила Шарафова. – Там я прочла, что Орфей на корабле аргонавтов пел слаще, чем сирены, и поэтому сирены бросились в море и превратились в скалы. У них такая участь – умереть, если их чары окажутся бессильными.

– Это же каким голосом надо обладать, чтобы пересилить настоящую сирену…

– Лавра, ну ты прям как дитё, сирены ведь мифические персонажи, они вымысел, продукт древнего творчества.

– Ну да. – Выпускница решила не спорить с ней. – Слушай, а про Протея-то я забыла посмотреть.

– Ты объясни сначала, что происходит и зачем ты взялась за мифологию, – потребовала Луиза.

– Это очень долгая история, у меня не хватит времени, чтобы её рассказать, а ещё надо где-нибудь найти деньги, чтобы вечером сходить на концерт.

– Ну ты даёшь! У тебя денег даже на постель нет, а ты ещё на концерты какие-то собираешься. Что с тобой такое, в начале ты мне показалась разумной девочкой, а теперь…

– У тебя нет знакомых, кто бы мог мне денег одолжить? – Лавра снова проигнорировала её замечания, копошась в записной книжке. – Я отдам, честное слово. Могу в залог что-нибудь оставить…

– Лично у меня таких знакомых нет. А что у тебя есть для залога-то? Одежда?..

– Шляпа, – кивнула Гербер, – из Парижа, от какого-то там великого мастера. Она точно стоит немалых денег, а мне теперь не особенно нужна.

– Тогда лучше сходи в ломбард, если твоя шляпка действительно ценная.

Получив полезный совет, Гербер занялась продажей подарка Екатерины Львовны. Она сделала его ещё в декабре на день рождения. За всё это время Лавра не надевала шляпу ни разу, разве только в качестве примерки. Луиза уже не доставала её расспросами о сиренах и Протее. Шарафова вообще перестала разговаривать с ней, усевшись у подоконника с конспектами.

Надо отметить, что приняли Гербер с эксклюзивной шляпой не сразу. Мрачные тётки-оценщицы не верили, что шляпка из Франции и принадлежит рукам известного модельера. Во втором ломбарде за неё запросили ужасно низкую цену, а вот в третьем после долгих раздумий и внимательного осмотра предложили чуть больше. И Лавра согласилась, зная, что шляпа стоит раз в десять дороже. Но забирать её отсюда она уже не собиралась. От всего, что так или иначе касалось Холодовых, нужно было избавиться.

* * *

Небо над клубом «Невская найт» было фиолетовым от неоновых ламп, украшавших стены здания. Уже на улице возле крыльца играла музыка и шумели голоса. На тротуаре выстроилась плотная очередь фанатов, желающих попасть на концерт «Гранды». У многих из них в глазах полопались капилляры, из-за чего они выглядели устрашающей. Такое же явление Лавра заметила и у того паренька, который выпрашивал у неё вчера диск любимой группы. Сейчас она стояла в числе первых и переживала, что билетов может не хватить на всех. Валсее удалось загипнотизировать добрую часть меломанов, хотя через диски и кассеты её голос действовал не так сильно, как в реальности.

Толпа часто вскрикивала, цитируя наиболее понравившиеся фразы из дурацкой песни, и это напрягало Лавру. Она пыталась отыскать взглядом синее «Вольво» среди машин, которые расположились на стоянке перед клубом. Но Игорь пока не объявлялся, хотя времени уже оставалось всего-то ничего.

Когда стрелки часов у одного из подростков, стоявших впереди, показали ровно восемь, молодёжь начала возмущаться. Правда, после нескольких недовольных криков по очереди пробежался слух, будто «Гранда» выйдет на сцену лишь в десять вечера.

– Лицам до восемнадцати вход запрещён, – возник на крыльце амбал в чёрном костюме и с рацией.

Многие стали негодовать, но Гербер обрадовалась этому факту – хоть кто-то не пострадает сегодня от голоса сирены.

– Ваш паспорт, – строго попросила женщина-кассир сквозь узенькое окошко.

– Это ещё для чего? – насторожилась Лавра, но достала из сумочки документы.

– Для порядка, – высокомерно ответила продавщица билетов, пересчитала деньги и проверила личность посетительницы.

Убедившись, что имеет дело со взрослой девушкой, она отдала билет и пожелала приятного вечера. Заполучив его, Лавра направилась к крыльцу, где посетителей встречали две девицы, выряженные под русалок: облегающие чешуйчатые юбки с подолом в виде плавника и блестящий бюстгальтер. И как им только не холодно стоять на открытом воздухе в таких костюмах?..

В гардеробе «Невская найт» клиентов проверяли на наличие запрещённых предметов. У Лавры как раз имелся один из них – шокер. Секьюрити тут же изъял его, взамен выдав пластмассовый номерок. Оставлять там же верхнюю одежду Гербер не стала, сославшись на то, что она жуткая мерзлячка.

Наконец, пройдя личный досмотр, Лавра очутилась в тёмном зале, в котором время от времени сверкали бирюзовые огоньки. Возникло такое чувство, будто это отблески воды в океане. Дискотека в клубе шла в самом разгаре, и народу на широком танцполе было достаточно много. Это не к добру. Надо подумать, как их всех вывести отсюда. Может, позвонить в милицию и сказать, что в клубе бомба? Тогда людей как минимум выведут отсюда, и концерт «Гранды» будет сорван. Правда, откуда позвонить? Сотового телефона у Лавры не было, а обычные телефоны работники клуба вряд ли ей дадут.

Гербер нечасто посещала такие места, поэтому в первые минуты чувствовала себя не в своей тарелке, натыкаясь на подвыпивших посетителей. Конечно, оделась она не очень удачно для клубной тусовки, но и веселиться в этот вечер абсолютно не собиралась.

В главном зале молодёжь предавалась пляскам прямо перед сценой. Часть фанатов «Гранды» сидела у нескольких барных стоек, распивая пиво и коктейли. Работники клуба почти все нарядились в костюмы морских нимф. Официантки и бармены, танцоры и стриптизёры, резвящиеся на специальных постаментах, охранники, менеджеры – все облачились в переливающиеся юбки или брюки, издалека напоминавшие рыбьи хвосты. Стаканы, бутылки, подносы и пепельницы сделали на манер ракушек и кораллов. Валсея придумала группе необычный стиль. Она изображала из себя русалку, хотя на деле же ею и являлась. Наверняка и сцена была задекорирована под морскую глубину или под океанский берег, однако проверить это мешал чёрный занавес.

Примерно полчаса ушло на то, чтобы исследовать залы и комнатки, которых в клубе было довольно много. В них в основном отдыхали целые компании. Но находиться больше минуты Лавре здесь казалось безумием. В помещениях было странное освещение: то красное, то зелёное, то синее либо ядовито жёлтое. Сидеть подолгу в подобной обстановке совершенно невыносимо, а ведь некоторые просиживали в них целые вечера. Полазив по закоулкам, Лавра пришла к выводу, что посетители здесь не совсем обычные. Многие курили травку и нюхали кокаин. Видимо, наркотики продавали прямо в клубе, но никто из охранников на это не реагировал.

Когда Гербер вернулась в зал для выступлений, музыка сделалась громче. По сцене, всё ещё задёрнутой занавесом, расхаживал трансвестит, вызывая добровольцев поучаствовать в каком-то конкурсе. Лавра с удовольствием понаблюдала бы за этим действом, но её больше волновало отсутствие Селивёрстова, которого она ожидала тут повстречать. Ещё раз пройдясь по главному залу и оглядев ничего не подозревающих посетителей, девушка убедилась, что любимого здесь нет.

– Простите, – обратилась она к полуголому парню-официанту, – а где тут у вас VIP-зона?

– А Вам дали пригласительный? – улыбнулся он. – Если да, то есть девять комнат на втором этаже, пройдите к лестнице…

Действительно, пройти туда без пропуска не позволяли два здоровяка. Они стояли у основания лестницы и недоверчиво поглядывали на каждого, кто приближался к ним.

– А подняться наверх нельзя, да? – со всей наивностью спросила Лавра. – У меня есть деньги…

– Вали отсюда, – не рассматривая её предложение, сказал бритоголовый амбал.

– Подождите, мне нужен Игорь Селивёрстов. Вы бы не могли его сюда позвать, пожалуйста. – Гербер, невзирая на грубость секьюрити, пробовала узнать, кто находится в персональной зоне. Там, за полутёмными стёклами, явно сидели люди.

– Чё ты, непонятливая что ль? – озлобился здоровяк. – Сказали – катись, значит, двигай отсюда.

– Но… – хотела возразить девушка, когда сверху донёсся знакомый голос.

На ступеньках возник Керк, который раскуривал толстую сигару.

– Сеня, пропусти!.. – скомандовал он, и охранник нехотя отошёл от прохода.

Лавра растерялась. Она как-то не подумала, что встретит здесь сына Марка Франковича. Хотя можно было догадаться, что он, встречаясь с Валсеей, обязательно захочет прийти на концерт. Разговаривать с ним хотелось меньше всего, но не убегать же в эту минуту. Тем более он уже обнял её за талию.

– Лаврушка, какими судьбами? – расплылся в улыбке парень, и стало понятно, что он уже выпил. – А мы все тебя ищем, думали, ты уже отчалила в свой Мухосранск. Что с тобой случилось?..

– Керк, мне сегодня совершенно не до этого, – с ходу заявила выпускница, оттолкнув его от себя. – Сейчас нужно остановить всё это безобразие с твоей подружкой сиреной…

– Лаврушка, айда поднимемся к нам, там почти все наши, поболтаешь, выпьешь, покуришь… – заплетающимся языком предложил Финтберг-младший. Видимо, он был пьян ещё сильнее, чем казался на первый взгляд.

– Ты меня с кем-то перепутал, наверно. – Гербер легонько похлопала его по горячим щекам, дабы привести в чувства. – Валсее нельзя петь для всех этих людей, это закончится плохо.

– Лавра, ах, Лавра, – вновь заулыбался парень, прижав её к себе. – Валсея такая холодная, она такая холодная, что я замерзаю в её объятиях. А ты тёплая, ты такая тёплая… живая.

– Прекрати, – попробовала она вырваться из его крепких рук. – Что ты делаешь, перестань, отпусти!..

– Я знаю, у тебя с Игорьком всё закончилось. Тебя, я вижу, так ломает после этого. На самом деле, что может эта рыба сделать с такой славной девчонкой, как ты…

Ударив его со всей силы в грудь, Лавра наконец-то освободилась из объятий.

– Ты что?! – возмутился он и отшатнулся к перилам. – Охренела так бить, больно же!

– Где Селивёрстов, он с тобой? – Лавра не обращала внимания на его нытьё. – Я должна поговорить с ним.

– Да забудь ты про эту рыбу, отец отправил его куда подальше…

– Без твоего вмешательства здесь явно не обошлось! – не удержалась Гербер и наградила парня пощёчиной.

– Дура, ты офигела! – не унимался обиженный Финтберг, скорчив остервенелое лицо.

Лавра была готова повторить удар. Керк вывел её из себя. Честное слово, она бы спустила Финтберга с лестницы. Но помешала рыжая девица, которая вышла из VIP-зоны и остановила их перебранку.

– Лаврик? Керк?.. Вы дерётесь??? – удивилась Марина и икнула. В её левой руке была сигарета, и она собиралась здесь покурить. – Да не ссорьтесь, а то вас отсюда выкинут…

Гербер просто остолбенела. В ошеломлении она раскрыла рот, уставившись на подругу, которая пропала ещё два дня назад и которая стояла сейчас перед ней целая и невредимая, да вдобавок и в стельку пьяная. Каким образом она очутилась здесь? Или её успели найти за то время, что Лавра отсутствовала в квартире Холодовых?..

– Твоя Лаврушка тут херню всякую гонит, – продолжал негодовать Керк и снова попытался обнять Гербер, но получил очередной удар в плечо и с обидой спустился на пару ступенек.

– Что ты делаешь в этом месте? – строго спросила Лавра у развязной Марины.

– Ой, блин, – захихикала Холодова, когда у неё не получилось с первого раза зажечь сигарету, потому что дрожали руки, – как достала уже эта зажигалка…

– Я к тебе обращаюсь! – воскликнула брюнетка.

– Ну, ты странная такая, я на концерт уж пришла. Я же люблю Гранду, ты разве не знала? – Марина была так же пьяна, как и Керк. Этим объяснялось их странное поведение. – Мы с Ромкой Кривовцовым малость загуляли, а тут Керчика встретили и Аньку. Лавра, это правда, что ты от нас ушла?..

Гербер не выдержала и накинулась на Холодову, осознав, что её вовсе никто не похищал. Получалось, все эти дни она развлекалась!

– Ты хоть понимаешь, что твои близкие с ума сходят, разыскивая тебя! – кричала Лавра, тормоша Марину. – Твой отец умирает, а ты таскаешься по клубам да ещё и пьёшь!!! Ты совсем чокнулась?!!

– Сама дура! – оттолкнула её Холодова и поспешила скрыться в VIP-зале, однако споткнулась о порог и грохнулась на пол, уронив сигарету.

Вне себя от ярости Гербер обернулась на Керка и толкнула его с лестницы вниз. Она ненавидела их обоих, гуляющих и веселящихся в то время, когда с их семьями происходят беды.

– Эй, эй, эй! – донёсся возмущённый голос секьюрити. – Вы там чё, дерётесь?

Керк подал ему знак, что всё нормально, и, придерживаясь за периллы, поднялся к Лавре.

– Вставай, дрянь, быстро поднимайся, – шипела она, дёргая рыжую подругу за кофточку. – Где твой сотовый? Дай мне свой сотовый!!

– Да что ты ко мне прицепилась! – отмахнулась от неё Марина. Она была настолько пьяна, что даже не могла самостоятельно подняться. – Щас тебя отсюда выгонят…

– Что вы делаете? – возник перед ними ещё один знакомый парень, которого Гербер тоже не ожидала встретить в этот вечер. Это был Роман Кривовцов, который, впрочем, точно так же удивился – Лавра? Как хорошо, что ты пришла!.. Мы с Мариной как раз обсуждали…

– И ты здесь! – рявкнула брюнетка, теперь понимая, что тем неведомым другом, который увёл Холодову из квартиры на Атаманской, был именно Роман, а никакой не Кирилл, и что всё это время приятельница провела с ним. – Что ж, мило, очень мило вы тут веселитесь. Глеб Валентинович при смерти, моя жизнь рушится с каждым часом, сирена готовится убить кучу людей, а вам всё по боку!..

– Отстань, ты не в адеквате, – забилась в угол коридора растрёпанная Марина, словно боясь, что её снова начнут бить.

– Да что с вами такое?! – негодовала Лавра, бросая взгляд то на подругу, то на Романа. – Как вы можете устраивать попойки в такое время???

Из глубины VIP-зоны выплыли ещё два покачивающихся силуэта. Поначалу Лавра не поняла, кто это, поскольку здесь было значительно темнее, чем в коридоре. Но через секунду она опять была потрясена. Аня Десницына тянула к ней бледные руки, чтобы по-дружески обнять, однако оступилась и упала на сопровождавшего её Вениамина. Парень ничем не отличался от всего этого сброда: с оторванными верхними пуговицами на чёрной рубашки, со взъерошенными волосами и расстёгнутой ширинкой. В руках у него были соломки для лимонада, а возле ноздрей виднелась белая пыльца.

– О, Лавренция, – пришёл он в восторг, придерживая Десницыну. – А Игорька-то нет, зато есть вот что… – Веня вынул из кармана джинсов пакетик с порошком, гордо потряс им перед всеми и уронил.

– Что это? – опешила выпускница, выкатывая глаза. – Наркотики???

Удивлению не было предела. Лавра думала, что она во сне и видит очередной кошмар. Сейчас из-за поворота появится Аида и начнёт её топить. Однако всё происходило в реальности.

– Не ори, дура! – накинулся Керк на Лавру.

– Вы все спятили!.. – отстранилась она от него, ощущая себя словно в дурдоме.

И она была права. Десницына, Холодова и Кривовцов выглядели совершенно неузнаваемо. Они едва могли держаться на ногах.

– Лавра, ну какой же это наркотик? – заступилась за присутствующих Аня. – Просто для остроты ощущений.

– Ощущений?! – возмущённо переспросила выпускница. – Да вы рехнулись!

Лавра чувствовала себя нехорошо. Она схватила Марину за руку и потянула её к выходу.

– Мы уходим! – скомандовала Гербер.

– Эй, отпусти! – Рыжая подруга стала сопротивляться, хотя в её состоянии это плохо получалось. – Пусти ты меня, там мои Ромчик и Керкуша, там Анька и все остальные!..

– Мы идём домой! – твёрдо заявила брюнетка и продолжила спускаться по лестнице, чтобы успеть покинуть клуб до появления Валсеи.

– Эй, а Мару-то оставь, – вышел следом за ними осмелевший Кривовцов. – Мы её никуда не отпустим!

Он вцепился в Холодову и хотел освободить её от Лавры. Но Гербер оказалась сильнее и дёрнула подругу на себя, заставив Романа упасть от такого резкого толчка. Марина нехотя поплелась за ней, при этом обзывая и угрожая тем, что нажалуется родителям. В другой момент Лавра просто-напросто отхлестала бы её по щекам и оставила здесь, но сейчас не до выяснения отношений – ведущий на сцене стал готовить публику к выходу «Гранды».

– Они феномен этого лета! – начал он, вызывая у публики, заполнившей зал, бурю оваций. – Они возглавили вершины всех хит-парадов страны всего за две недели! Они завораживают своей неземной красотой! Они утопят вас в волнах настоящего звука! Вы ждали этого, и они сделали это для вас! Новая песня, только сегодня, только здесь и только сейчас!! Не плачь, не кайся, Питер! Это «Гранда»!!!

Зал, в который выбрались почти все посетители «Невская найт», охватили радостные крики. Ведущий торопливо скрылся за кулисами, свет везде погас, и сиреневый луч прожектора опустился на затихшую сцену.

Первые звуки музыки оглушили буквально всех. Они были похожи на рёв самолёта. Лавра, таща за руку притихшую подругу, почувствовала себя плохо. Она даже не успела спуститься в главный коридор клуба, как опасное шоу уже началось. Поэтому их осторожные шаги сменились бегом. Надо было немедленно уйти отсюда, однако основная преграда поджидала девушек впереди – плотная толпа человеческих тел.

– Ой, Гранда, это же Гранда!.. – запричитала Холодова. Она спешила за Лаврой только с целью поглазеть на Валсею. – Ну же, Лаврик, поторопись, мы пропустим их выход…

Гербер сбавила темп, заметив, что толпа загородила дверной проём. Все с замиранием уставились на сцену. Иной возможности попасть к гардеробу не было, но единственный проход оказался забит людьми. Лавра и Марина окончательно застряли, когда к ревущей музыке добавились ударные, от которых стены не просто задрожали, а начали трещать.

– Как громко, – заметила Холодова и зажала руками уши.

– Нам здесь не пройти, – констатировала брюнетка и повернула обратно.

На этот раз тянуть непослушную подругу не пришлось, она прекрасно двигалась сама. Вряд ли ей теперь хотелось остаться здесь.

Фанаты «Гранды» тоже перестали кричать. Они скорчили лица от невероятно громкой музыки и непонимающе смотрели друг на друга.

– Темнеет страна забытого дна, И ей понравилось злиться. Тебя унесла большая вода, Ею ты сможешь напиться…

Голос Валсеи застал Лавру и Марину врасплох, и они обе оцепенели. В следующий миг уши словно обрило раскалённым лезвием. Девушки пытались заткнуть их ладонями, но это не избавило их от ощущения, будто в голову настойчиво пролезает тонкая змейка.

– Глубинный покой хранит Ахелой, Его ты будешь принцессой. Прости, дорогой, люби, милый мой, Убита я чёрною бездной…

Очередной вой Валсеи на этот раз напугал не только Лавру и Марину, но и всех, кто мог слышать её смертельный голос. Судя по крикам, в зале началась паника.

Оставив подругу, Гербер взобралась на лестницу, которая вела на второй этаж, откуда открывался вид на сцену. Темнота продолжала царить на танцполе. Озарённой оставалась лишь сцена, на которой, воздев руки кверху, стояла Валсея. Возле неё, сверкая рыбьими хвостами, ползали две блондинки и одна брюнетка, лица которых Лавра не смогла разглядеть.

– Не плачь, не кайся, Себе признайся, Тебе дороже Забыть, что сможешь!..

Припев был ещё громче, и толпа от этого стала верещать. Вряд ли это были крики радости. Многие стояли, зажав руками кровоточащие уши. Некоторые уже лежали без чувств, особенно те, кто был ближе к сцене.

Поющая Валсея выглядела жутко. Её голубые волосы двигались сами по себе, подобно каким-то рептилиям. Сексапильное тело сирены скрывали лишь две полупрозрачные ракушки, сжимавшие её круглые груди. На талии была повязана грубая рыбацкая сеть, под которой двигались то ли ноги, то ли плавники.

От невыносимого звука Лавра сползла на пол. Терпение было на исходе, в голове всё щёлкало и хрустело. Казалось, что через пару секунд она и вовсе расколется. Более того, по стенам вокруг начали разрастаться трещины, которые не выдержали напора песни.

Очнулась Лавра от того, что кто-то, подняв её, уносил вниз к стонущей Марине. Это был какой-то рослый мужчина, очень сильный и… такой знакомый. От него исходил любимый терпкий аромат. Это был Игорь?.. Да, именно он, именно Селивёрстов, которому вой сирены никак не вредил. Он свободно слушал колдовскую песню и даже кивал ей в такт, наслаждаясь проделками своей демонической подруги.

Взглянув напоследок на мигающую сцену, Лавра поняла, что из былого состава «Гранды» не осталось никого. Зато теперь в помощницы Валсее приняли Виру, Велину и…

– Веда, – подтвердил Игорь, но каким-то не своим голосом.

Он посмотрел на бледную Холодову и тоже взял её на руки. Видимо, две девушки, которых он понёс к выходу, не составляли для него особой тяжести. Вокруг лежали тела посетителей, которые не выдержали голоса сирены. У многих из ушей шла кровь, совсем как тогда у Лавры на выпускном вечере.

– Ничего, ничего, – твердил Игорь, двигаясь по тёмным коридорам. – Боль пройдёт часа через два, но лучше больше не встречаться с моими грациями. Они безжалостны, а уж вас-то тем более не пощадят.

– Ты… убил… – выдавила из себя Лавра, пересиливая своё полуобморочное состояние. – Ты убил их…

– О, ну конечно, для тебя я всего лишь убийца, – пританцовывал мужчина в ритм громыхающей музыки. – Но именно благодаря мне ты станешь одной из прекрасных граций!

– Ахелой… – простонала выпускница, закатывая глаза.

– Нет, – усмехнулся Селивёрстов и вынес их на задний двор клуба.

Он осторожно положил девушек на прохладный асфальт.

– Я не Ахелой, Лавра, я – Протей! – сказал мужчина страшным голосом, и Гербер попыталась разглядеть его лицо.

В глазах всё двоилось и расплывалось. Силуэт Игоря был нечётким, поэтому рассмотреть его не получилось.

– Сегодня ночью, – продолжил он чужим голосом, – мы обязательно увидимся…

Селивёрстов, если это был действительно он, издевательски засмеялся, грубо поцеловал Лавру в губы, не давая даже как следует рассмотреть своё лицо, и скрылся за дверью.

Глава 15 Ломка

За стенами дьявольского клуба стало намного легче. И хотя голова по-прежнему болела, а тело дрожало, Лавра чувствовала себя гораздо лучше и уже помогала Марине подняться с земли. Продолжался ли колдовской концерт «Гранды» в «Невская найт», определить было сложно. После порции убийственного голоса сирен заложило уши да и с равновесием было не в порядке. Прижавшись к шершавой стене здания, девушки минут десять приходили в себя, глотая холодный воздух и трогая ноющие затылки.

– Что это… было? – совладав с головной болью, спросила Марина. – Я чуть не сдохла… У меня что, случился передоз?

Гербер посмотрела в её покрасневшие глаза, в бледное лицо и попыталась понять поведение подруги. Все эти дни она беспокоилась за неё, пыталась найти, строила версии и даже сообщала о них её близким, а та тем временем веселилась в клубах на пару с Романом. Как это можно оправдать, Лавра просто не понимала.

– Лаврик, я не смогла, – заныла вдруг Холодова, и по её щекам потекли слёзы. – Нет, я даже была вынуждена. Я так держалась, так старалась не обращать внимания… Я думала, что меня не затянет, ведь многие же быстро бросают. Вон, Ромка, когда есть, тогда и кайфует, а нет, так и не вспоминает о коксе… Но почему со мной не так?! Чем я хуже?!!

– Ты давно нюхаешь кокаин? – спросила Лавра, достав для неё носовой платок.

– С весны. Хотя нет, я и раньше его пробовала, ну, для разрядки, понимаешь, понимаешь?..

– Нет, Марина, не понимаю.

– Да? А вообще-то правильно, меня никто не может понять, совсем-совсем никто, – заревела рыжая девушка, уткнувшись в ладони. – Папка погибает. И я остаюсь совсем одна… И что я могу? Только заснуть от кокса. А у Керка его много. Вот и наглючилась от души… Знаешь, я конкретно подсела на него. В поезде я его купила у тех парней… ну, у тех, с которыми потом Володька разбирался. Даже в день убийства бабули я была под кайфом и ничего не слышала…

– Надо поймать машину, я отвезу тебя к матери.

– Нет, я не поеду, она меня убьёт!.. – испугалась Марина. – Нет-нет, домой нельзя, мне там такое устроят…

– Откуда она знает, что ты всё это время наркоманилась? – парировала Гербер.

– Она в курсе, она меня уже пару раз ловила с порошком!.. Папке ничего не говорила, но отколошматила по-чёрному, палец даже сломала, я потом к доктору ходила. Нет, я к мамке боюсь, давай лучше куда-нибудь в другое место?..

– Да уж, видимо, мало тебе было сломанного пальца. Я бы тебе лучше нос оторвала, чтобы ты нюхать больше им не смогла.

– Подумаешь! Вон, Анька сегодня «хрустальные слёзы» принесла. Её из группы выгнали, вот она и решила напичкаться по полной.

– Что ещё за «хрустальные слёзы»?

– Ну, хрусталики такие, под веко кладёшь, они тают, а через минут пятнадцать начинаешь мультики всякие смотреть. Глючит просто нереально, мне понравилось!..

– Почему Десницыну выгнали из «Гранды»? – Слушать её нытьё Лавра не собиралась, прекрасно представляя, на что способны наркоманы.

– Чёрт их знает, – мотнула головой Марина и с дрожью посмотрела на небо.

– Ты замёрзла? – удивилась отличница.

– Нет, – сквозь клацающие зубы ответила Холодова. – Мало кокса приняла или концентрация не та, что я обычно использую. А может, это после Валсеи меня так?..

– Но меня-то не трясёт. Пошли, поймаем такси, здесь оставаться опасно…

От налетавшего сверху ветра, на самом деле, становилось холодно. Перед «Невская найт» не было ни одной живой души, кто бы мог помочь девицам. Куда, интересно, запропастились фанаты «Гранды», не сумевшие попасть на дьявольский концерт? Дорога здесь тоже была пуста, из-за чего подруги направились на соседний проспект, откуда доносились звуки машин.

– Керк сказал, что ты узнала про отца… – Холодова замялась, не в силах унять тряску, охватившую её целиком. – Ну, что ты узнала о моём папке много плохого, что ты куда-то уехала…

– Я хотела уехать, но Володя и мама отговорили меня. Пока поселилась в университетском общежитии, но, думаю, долго там тоже не задержусь. После этой ночи, после того, что сотворила Валсея, я не хочу быть под контролем Марка Франковича.

– А он-то тут причём?

– Это ведь всё его рук дело, все эти русалки, сирены, Тритон. Наш ректор помогает Валсее захватывать власть в городе, он её покрывает. А его сын встречается с ней. А ещё я подозреваю, что он имеет отношение к проблемам твоей семьи. Финтберги сошли с ума, оба, и пытаются теперь извести всех вокруг. Ты сама видела, что стало с людьми на концерте.

– Я не видела, – нахмурилась Марина, глядя, как подруга жестом тормозит какую-то иномарку, однако та, просигналив, пролетела мимо. – Так Валсея – сирена? А зачем это Марку Франковичу?..

– Мне бы тоже хотелось знать ответ на этот вопрос, – прошипела Лавра, махая другой машине.

По ночному Петербургу ехать было одно удовольствие. Никаких пробок, никакого шума, а ещё дивные пейзажи красиво подсвеченных зданий. Марина, закутавшись в Лаврину джинсовую куртку, молча дрожала от непонятного приступа. Водитель, согласившийся подвезти их до Атаманской улицы, часто оборачивался на Холодову, подозревая, что с ней что-то не то. Марина, действительно, выглядела очень плохо: лицо стало белым и покрылось мелкими капельками пота.

Расплатившись остатками собственных денег, Лавра вывела болезненную подругу обратно на улицу и, придерживая её под руку, пошла к подъезду дома. Холодова совсем перестала осознавать, что с ней происходит. Она не реагировала на вопросы, часто останавливалась и пару раз даже хотела лечь на землю. Но Гербер приводила её в чувства и торопилась завести внутрь.

Секьюрити принялся помогать ей сразу, как увидел неспокойных жильцов из четвёртой квартиры. Он не стал допекать Лавру расспросами и сообщил, что у Холодовых на ночь никого не осталось. Поэтому никто из родных Марины спуститься к ним не мог. Впрочем, рыжая подруга была не слишком тяжёлой ношей, и парень, взяв её на руки, быстро поднял на второй этаж. Брюнетка шла позади в полнейшей прострации. Немного отойдя от колдовской песни сирен, она делала неутешительные выводы. Селивёрстов был в курсе проделок Валсеи. Значит, всё подтвердилось. Он соучастник коварных планов Марка Франковича!..

То, что в пустой квартире произошла какая-то неприятность, Лавра поняла не сразу из-за своих спутанных мыслей. Охранник, не снимая обуви, пронёс обессиленную девушку в её спальню и уложил там на аккуратно заправленную кровать. Гербер включила в коридоре свет, раздумывая, как теперь будет возвращаться в общежитие, когда в карманах абсолютно нет денег, а метро закрыто.

– Вы номерок Катин случайно не помните? – вышел к ней обеспокоенный секьюрити. – А то она в милицию сегодня ходила подавать заявление о пропаже дочери.

– Нет, – завертелась по сторонам выпускница. – А куда они болонку с коалой дели? В комнатах что ли заперли?..

– Без понятия, – помотал головой парень и взялся за телефон. – Шуряк Глеба Валентиновича выгуливал собачку часов в шесть вечера. Значит, она где-то здесь…

Лавра заглянула в спальню супругов Холодовых, однако австралийской медведицы там не оказалось – коробка была пуста. Хотя, по идее, вряд ли Екатерина Львовна позволит той оставаться в своей комнате. Логичнее всего переместить разбойницу в спальню для гостей, куда Гербер заглянула в следующую очередь, дабы убедиться, что с животными всё в порядке. И не напрасно.

Едва дверь гостевой комнаты открылась, в лицо ударил сквозняк. А ещё запах крови. Он запомнился Лавре надолго после случая с Ингой Михайловой. Глаза сразу же уставились на распахнутое окно, в которое врывался ветер. Девушка насторожилась и удивлённо открыла рот. И причиной тому было то, что висело над подоконником, привязанное к корявой чёрной ветке. Хотя в помещении и царила темнота, свет здесь не понадобился. Гербер приблизилась к мерзкому сюрпризу и, не выдержав, вскрикнула, тут же зажав рот дрожащей ладонью. От ветра истерзанное тельце болонки покачивалось то в сторону комнаты, то обратно на улицу, а через пару секунд от резкого порыва дёрнулось и упало куда-то в кусты. Потёртая старая верёвка, за которую мёртвая Фима была привязана к дереву, порвалась.

Простояв в оцепенении перед окном ещё минуту, брюнетка оглянулась на дверной проём и услышала голос охранника, который дозвонился до госпожи Холодовой и теперь рассказывал той о возвращении беспутной дочери. Лавра уже хотела выйти отсюда, когда заметила на столе прижатый тапочкой листок. Почерк она узнала сразу, он принадлежал Пете. А содержание послания гласило:

«Предала! Гербер предала Петеньку, и он расквитался с её собачкой. Но если Лавра Гербер не вернётся за Петенькой, он сварит из другой её собаки суп…»

Естественно, под «другой собакой» Стреглов имел в виду похищенную им коалу, и шутить безумец отнюдь не собирался. Он уже безжалостно разделался с болонкой.

Скомкав записку, Лавра бросилась в коридор и чуть не сбила с ног идущего к ней секьюрити.

– Катерина едет сюда, просила, чтобы Вы пока напоили Марину кофе, – промолвил парень. – Или Вы уходите?..

– Д-да, – пересиливая дрожь, кивнула Лавра и обошла его. – Я должна… Я должна ещё кое-куда сходить, я обещала, а теперь… Вы бы не могли помочь Марине, ей очень плохо, наверное, лучше вызвать врача, у неё, вроде, ломка.

– Ломка?! – опешил от такого известия охранник. – А Вы куда в такой час? Может, вызвать такси, метро-то уже закрыто, а автобусы по ночам плохо ходят?..

– Нет… нет, не надо, я как-нибудь сама, – заверила его Гербер, надела пыльные туфли и выбежала в подъезд, придерживая на плече сумочку.

Пётр мог сотворить с медведицей всё, что угодно его дурной голове. Сколько прошло времени с его визита в квартиру Холодовых, приходилось только гадать, но наверняка немало, раз бедная Фима успела слегка «завоняться». Вот только слёз у Лавры не осталось, а если они и были, то их перекрывала тревога за жизнь коалы.

Девушка, невзирая на усталость и головокружение, неслась к монастырю.

Двор храмового комплекса был сегодня довольно хорошо освещён. Благодаря этому Лавра без промедлений определила, что людей на его территории нет. На мгновенье она запаниковала, вспоминая вчерашние схватки с русалками в одном из здешних некрополей. Сообразив, что вошла в монастырь не с той стороны, Гербер помчалась по аллее к освещённому куполу Троицкого собора. Сердце так и прыгало в груди. Слишком много потрясений за один день!

По пути к металлическим калиткам Лазаревского кладбища Лавра заглядывала во все надворные строения, проверяя, нет ли в них психопата. Конечно, отчасти в его страшном приступе была виновата и она сама, позабыв об их уговоре встретиться днём. Но то, что сотворил олигофрен, не имело оправданий! Беспомощная болонка уж никак не заслужила такой участи, а коала тем более.

Остановил растрёпанную Лавру запах дыма. Он шёл от череды сараев, черневших под раскидистыми тополями. Надо бы убедиться, что там действительно никого нет. Девушка выбралась на поляну, огороженную дряхлыми постройками. У левого края горел большой костер.

– А, Лавра Гербер теперь вспомнила о Петеньке! – недовольно произнёс Стреглов из темноты, и выпускница услышала рычание ещё живой медведицы. – Она пришла сюда, быстро пришла, как только Петенька придушил её собачку и забрал другую псину.

– Фима не моя, это была болонка Инги Михайловны! – выкрикнула Лавра, огибая потрескивающие от огня поленья.

– А Петеньке всё равно! – Олигофрен выпрыгнул из своего укрытия, и коала завизжала в его руках, кусаясь и царапаясь. – Петенька так верил Лавре Гербер, так верил! А она бросила его, она обещала, что заберёт его с собой, но бросила!..

– Ты же видишь, что я никуда не поехала, обстоятельства изменились, – неуверенно заговорила девушка, боясь за медведицу, которую Стреглов тряс за хрупкие лапки. – Отдай её мне, это не собака…

– Почему Петенька должен слушать Лавру Гербер? – злорадно усмехнулся безумец, перестав тормошить зверя.

– Просто верни мне мою коалу, она же здесь ни при чём. Это я забыла, я должна быть наказана. – Лавра запустила левую ладонь в свою сумку и лишь сейчас поняла, что спасительного шокера у неё больше нет; он остался в гардеробе клуба «Невская найт», изъятый охранниками.

– Из этой псины получится хороший бульон! – издевался Пётр, вертя медведицу перед костром, отчего та снова забрыкалась. От очередной царапины он взбесился, грубо затолкал животное в мешок и зацепил его за пояс. – Не отдам! Лавра Гербер самая плохая, она обманщица и из-за неё умер Андрей! Петеньке так не хватает Андрея, он каждый день плачет по нему, а Лавре Гербер ничего не делается!

– Твой брат сам виноват в том, что с ним произошло, я его даже пальцем не тронула!!! – Брюнетка рискнула наброситься на олигофрена, однако тот, ухмыляясь, перешёл на другую сторону от костра. Между ними теперь разрасталось пламя.

– Нет, Андрей сразу сказал, что если когда-нибудь он умрёт, то только из-за Лавры Гербер. Петенька не глупый, он знает, что Лавра Гербер хочет убить его, но он ей не даст.

– Ты бредишь, я не собираюсь тебя убивать. Отдай мне коалу, и я уйду.

– Нет, не отдам, – повторил парень свою позицию. – Эта собака останется с Петенькой. Лавра Гербер хитрая, очень хитрая, она думает, что умнее всех. Но Петенька знает об этом, всё знает.

– Прошу тебя, – взмолилась выпускница. – Коала сбежала из городского зоопарка, её нужно туда вернуть, иначе мы оба будем иметь дело с милицией. Зачем тебе эти неприятности? Что ты собираешься с ней делать?

– Если Петенька отдаст псину Лавре, то Лавра потом опять сбежит. А если он оставит её у себя, Лавра Гербер никуда не денется и будет делать всё, что скажет ей Петенька.

Вести с ним беседу становилось всё сложнее и сложнее. Ни угрозы, ни просьбы на него уже не действовали. Лавра растерялась, уставившись на играющие перед ней языки пламени.

– Ты чудовище, Петя, – промолвила девушка. – Ты чудовище, как и твой брат! Единственное место, где ты достоин находиться, это психушка с камерным содержанием. И мне нисколечко не жаль тебя после того, что ты сделал с бедной Фимой! Если не вернёшь коалу, клянусь, я сдам тебя врачам!

– О, Лавра Гербер угрожает Петеньке, она думает, что он испугается, – засмеялся Стреглов. – А ему уже ничего не страшно, пусть она зовёт скорую помощь, милицию, друзей. Петенька потом найдёт её и…

На секунду он задумался над тем, что же всё-таки сделает с обманщицей, если та вновь его предаст. Петя взглянул на небо, и Лавра воспользовалась этой заминкой. Злость, накопившаяся за весь день, вдруг забурлила в ней и вырвалась наружу. Она пнула головёшки, торчащие из костра. Раскалённые поленья подскочили и угодили прямо в лицо Стреглова, чего тот никак не ожидал. Психопат истерично закричал на всю округу, размахивая руками.

Девушка обошла костёр и кинулась на него, чтобы отобрать мешок с коалой, но не успела. Петя с воплем вцепился в её волосы и стал трясти из стороны в сторону. Лавра споткнулась, но следом ударила олигофрена в пах и толкнула прямо на костёр. Мешок она успела вырвать из его ободранных рук до того, как живодёр, оступившись, упал в огонь.

Лавра не помнила, как убегала отсюда. Она слышала только дикий крик, который сотрясал ночной двор монастыря. Она ненавидела и одновременно жалела Петю. Что с ним произошло после того, как его охватил огонь, девушка уже не хотела знать, хотя и беспокоилась, что сильно навредила ему. Но ведь он сам вынудил её поступить так, растерзав бедную Фимку и едва не уничтожив коалу. Да и что бы сделал психопат с ней самой, если бы она не толкнула его в костёр?..

Полностью она пришла в себя перед Монастыркой, решив вытащить из мешка перепуганную коалу. Едва медведица почувствовала свободу, она первым делом укусила Лавру за палец и спрыгнула на землю. Потрёпанная и помятая, она побежала к воротам и там начала чесаться и отряхиваться.

– Всё в порядке, ты в безопасности, – сказала ей Гербер, зажав укушенный палец. – Иди сюда, я больше не дам тебя в обиду…

Как ни странно, но коала послушалась. Она пару секунду внимательно разглядывала девушку, а потом медленно подошла. Взяв её на руки, Лавра осмотрелась и прибавила шаг. Даже после ожогов Стреглов вполне может нагнать её и убить… Если, конечно, он остался жив.

До дома Холодовых Гербер добралась без приключений. Коала мирно сидела у неё на руках и оглядывалась по сторонам. Она изредка чихала, видимо, надышавшись пылью в мешке, а может, даже замёрзнув. Ночь была довольно прохладной. Лавра сама дрожала, хотя на это, наверно, сказались последние потрясения. Она не успела ещё отойти от смертельной песни Валсеи, как пришлось сражаться с обезумевшим молодчиком, который убил беззащитную болонку. Что ни говори, а такого поворота событий девушка никак не ожидала.

Во дворе стоял медицинский фургон, а рядом с ним фиолетовое «Рено» Екатерины Львовны. У Лавры возникло нехорошее предчувствие. В подъезде она столкнулась с двумя женщинами, которые как раз спускались со второго этажа, на ходу снимая белые халаты.

– Вы из четвёртой квартиры? – с тревогой уточнила Гербер, придерживая рычащую коалу.

– Ага, – кивнула одна из них, продолжая идти вниз.

Охранник попивал кофе, наблюдая за ними. Медики что-то сказали ему и вышли. Лавра постояла минуту на лестнице, решая, как ей поступить. Ведь под окнами её комнаты лежало растерзанное тельце Фимы, и надо было что-то с этим делать. Девушка вернулась к секьюрити, который как раз приметил в руках брюнетки коалу.

– У нас кое-что случилось, – сказала девушка, выдумывая на ходу версию пропажи собачки. – Наша болонка, она сбежала куда-то. А под окнами недавно гавкали какие-то псины. Вроде они кого-то там задрали…

– Сходить проверить? – сразу же догадался парень.

– Было бы здорово, – улыбнулась Гербер. – И, если это всё же Фима, то надо бы её куда-то отнести, да?

– Да животные у нас тут часто мрут. У ваших соседей недавно кот убежал, так потом его нашли там же, под окнами. В Питере полно бродячих собак. Они даже на людей кидаются, а уж ваша болонка для них самый настоящий подарок… Лады, если ваша псинка там окажется, скажу дворнику, он похоронит её…

Дверь в квартиру Холодовых была открыта. В коридоре горел свет, а из комнаты Марины доносился плач.

– Мама, мне так плохо, внутри всё горит, – жаловалась подруга разбитым голосом. – Лучше сдохнуть, мама, лучше сдохнуть!..

– Тс-с-с, сейчас станет легче, – приговаривала Екатерина Львовна. – Не думай ни о чём, спи, тебе нужно отдохнуть.

– Нет, мама, позвони Ромке на мобилу, пусть привезёт кокса, а то я коньки отброшу…

Лавра, придерживая коалу, подкралась к Марининой спальне, но не стала сообщать о своём приходе. Холодова, бледная, как смерть, лежала поперёк своей кровати, закутанная шёлковым одеялом. Её мать сидела рядом и гладила девушку по мокрой голове. В эту минуту они обе выглядели настолько жалко, что слёзы сами собой навернулись на глазах Лавры. Люди, к которым она успела привыкнуть за этот год и которых она возненавидела за их интриги, теперь казались ей несчастными. Подумать только, ещё несколько дней назад они были крепкой и процветающей семьёй, образцом для подражания. Сейчас же от всего этого остались лишь воспоминания.

Екатерина Львовна, тем не менее, держалась и не плакала, но выглядела всё равно плохо. За эти дни, когда её семья развалилась как карточный домик, она постарела лет на десять, если не больше.

На прикроватной тумбочке Лавра заметила пустую ампулу и использованный шприц. Видимо, медики, вызванные на дом, сделали Марине успокаивающий укол. Странно, что они не забрали её с собой, ведь девушка до сих пор выглядела болезненно. Хотя вряд ли Екатерина Львовна допустит, чтобы её дочь упекли в наркологическую клинику.

– Ну, девочка моя, маленькая моя, любименькая, – приговаривала женщина, поправляя на дочери рыжие волосы. – Скоро боль пройдёт, и ты заснёшь. Пусть тебе приснится хороший сон…

– С котятами, – попросила Марина, не открывая глаз. – Я их любила, да?

– Да, с пушистыми котятами и маленькими птичками. Помнишь, у тёти Тани на даче птичек-синичек?

– Да, – сквозь слёзы ответила подруга.

– Красивые, маленькие. Папа поймал вам с Тарасом одну, и вы потом долго смотрели, как он кормил её ягодами. Помнишь?

– Я помню, мама… Я хочу, чтобы всё это вернулось…

– Я тоже этого хочу, Мариночка, очень хочу. – Екатерина Львовна всхлипнула и вытерла мокрое лицо дочери рукавом своего пиджака. – Пусть тебе приснится та птичка, моя хорошая. Пусть тебе приснится наш папа, здоровый и весёлый, да?

Марина не ответила, лишь слабо постанывая. Она была в бреду, и это сильно подействовало на Лавру. Никогда ещё ей не доводилось видеть подругу в таком ужасном состоянии. Конечно, после всего, что произошло этим вечером, Холодова сильно опустилась в её глазах. Но смотреть, как она мучается от своего вредного увлечения, было намного тяжелее. И Лавре вдруг сделалось так больно и грустно. Она знала, что все эти беды не спроста свалились на головы близких ей людей. Вчера она даже радовалась, что справедливость восторжествовала, ведь Глеб Валентинович был причастен к гибели её отца. Правда, сейчас девушке уже было не до радости. Возможно, Холодовы и заслужили все эти несчастья, но даже для них столько трагедий кажутся непомерной ношей. Прислонившись к косяку, Лавра тихо заплакала, и Екатерина Львовна заметила её.

– Как видишь, мы сполна расплачиваемся за свои грехи, – сказала женщина. – Наверное, это мой крест ответить за действия мужа и потерять его вместе с Мариной. Я ведь знала, что она балуется кокаином, сама не раз ловила её, а так до сих пор ничего не сделала… Да, это, пожалуй моя вина. Я не смогла воспитать её нормально, я потеряла дочь.

Лавра ничего не говорила, уставившись в пол.

– Смерть Глеба я ещё смогу пережить, но вот Марина… – госпожа Холодова стала теребить засаленные волосы и нервно покусывать губы. – Только вешаться осталось, жизнь прошла зря. Ты прости нас, Лавра, и пойми. Глеб хотел как лучше, он хотел сохранить всё в тайне, и я полностью поддерживала его решение. Ты и сама, наверно, уже понимаешь, что так было бы намного лучше для всех нас. Хотя я знала, что рано или поздно кто-нибудь расколется и расскажет тебе обо всём… Это так сложно сидеть сейчас и говорить, что все мы разделяем твоё горе. А уж как Глеб переживал, когда с тобой случались всякие неприятности. Он бы точно не простил себе, если бы с тобой что-нибудь произошло. Он поклялся на могиле твоего отца, что защитит тебя…

– Не надо об этом, – попросила Лавра.

Тема, действительно, была для неё неприятной. Слышать такие слова от людей, причастных к смерти Эдуарда Герерберга, для его дочери казалось дикостью.

– В понедельник похороны Инги. – Женщина тут же заговорила о другом горе. – Тане удалось выпросить тело для погребения. Его хотели ещё неделю продержать в судебном морге. Ну, похоронить-то мы её должны… а Глеб и не узнает…

Понимая, что Екатерина Львовна вот-вот начнёт реветь, Лавра поторопилась с вопросом:

– А почему тело не хотели отдавать? Ведь и так полно доказательств, что её убил Камаев.

– Разве ты ещё не слышала? – удивилась женщина. – Рината выпустили из СИЗО. Подозрения с него сняли.

– Что??? – опешила Гербер. – Да как же так?! Ведь это он её убил, тут и сомневаться нечего! Следователи что, опять будут подозревать меня?!

– Нет. Я думаю, если бы подозревали тебя, то уже наверняка арестовали бы. Там, насколько я поняла, какую-то новую версию разрабатывают. То ли отпечатки чужие нашли, то ли волосы, то ли ещё чего.

Лавра была вне себя от возмущения. Какие ещё могут быть новые версии?! Камаева поймали чуть ли не с поличным, а теперь вдруг решили отпустить??? Что за бред! Но уже через минуту в голове возникли мысли, которые уже посещали Лавру в последние дни. Если взвесить все факты, то Ринат вполне мог оказаться ни при чём…

– Что, что такое? – забеспокоилась госпожа Холодова, заметив, как изменилось лицо девушки.

– Нет… ничего, – солгала она. Рассказывать про свои подозрения насчёт убийства Марининой бабушки, равно как и про её растерзанную болонку, у Лавры не хватило духа.

Вопрос о том, где Гербер проведёт остаток ночи, казалось, не подлежал обсуждению. Возвращаться в такой час в общежитие было бы глупо. Городской транспорт ходил плохо, да и сама девушка чувствовала себя не лучшим образом. Она сильно устала после схватки с Петей Стрегловым и других потрясений этого вечера, не говоря о том, как болела голова после песни сирены. Поэтому Лавра с наслаждением закуталась в одеяло на скрипучей софе. Может, она бы ещё поразмышляла насчёт внезапного освобождения Камаева, но сон одолел её.

Любимый пришёл сразу, едва Лавра закрыла глаза. Он стоял в углу спальни, и его глаза сверкали, словно у дикого зверя, который вышел на ночную охоту. Тем не менее она хотела, чтобы он был сейчас с ней.

Русалок рядом с Игорем не было, и это ещё сильнее обрадовало девушку. От окна поддувал свежий ветерок, шевеля тюль. Он взбодрил Лавру, и она поманила мужчину к себе. Через мгновенье к её щеке прикоснулась мокрая ладонь, которая медленно спустилась к шее, затем дотронулась до левой груди и остановилась только на животе, в том самом месте, где был беспокойный шрам.

– Я могу вылечить тебя, – произнёс нежный голос прямо над ухом, и Лавра ощутила холодное дыхание любимого. – Я могу сделать тебя такой, как прежде… Хочешь?

– Почему? – спросила Гербер, боясь открыть глаза, чтобы не потерять этот прекрасный сон. – Почему ты не отпускаешь меня?

– Завтра мы станем ближе друг к другу, теперь уже навсегда. – Во сне Селивёрстов разговаривал как-то необычно, слишком мягко, слишком нежно. – И мы будем вместе очень-очень долго. Ты хочешь этого?

– Да, – не задумываясь, согласилась Лавра, когда ледяные губы коснулись её шеи. – И тогда никто не сможет помешать нашему счастью, правда?..

Игорь поцеловал её плечо и прижал руками к своему стальному телу.

– Я… я искала тебя, чтобы поговорить, – продолжила она, наслаждаясь его объятьями. – Я боюсь за тебя, ты должен знать, что я…

– Тихо, – остановил её мужчина и прикрыл рот девушки холодной ладонью. – Я обещал прийти, и вот мы вместе в эту ночь… здесь, в твоей постели. Всё, как ты хотела… Не нужно вспоминать о том, что было. Главное сейчас, что ты со мной…

Он обхватил её покрепче и стал покрывать страстными поцелуями. Лавра даже не пыталась сопротивляться. Задавать вопросы она будет потом, после его приставаний. Она узнает обо всём, что её волновало в эти дни. А сейчас она чувствует себя гораздо лучше от его ласк. На какое-то мгновенье от наслаждения голова словно отключилась.

– Игорь, я не могу без тебя, – прошептала Лавра, открыла глаза, чтобы посмотреть в его лицо, но вместо этого испугалась и вздрогнула.

Селивёрстов тоже оттолкнул её от себя и заревел, точно зверь. Он сполз на пол густой синей тенью с длинными осьминожьими щупальцами и растворился во мгле комнаты.

Лавра встала, ощупывая себя и озираясь по сторонам. Неужели проснулась? Неужели он ушёл?.. Она заметила, что её ночная сорочка была мокрой в тех местах, куда прикасался любимый. Так что это было: сон или явь?

Глава 16 Всё, что она заслужила

Задерживаться у Холодовых Лавра не планировала, хотя и не выспалась как следует. Возможно, сегодня она бы отдохнула до обеда, но в восьмом часу утра её разбудил колокольный звон монастыря. К тому же голову вновь охватили беспокойные мысли об убийстве Инги Михайловны. Да и оставаться в обществе опечаленной Екатерины Львовны с её больной дочерью вовсе не хотелось.

Чтобы избежать всех этих мелких неприятностей, Лавра тихо собралась, начеркала на бумажке пару прощальных строк и, заглянув напоследок к Марине, отправилась на улицу. Подруга выглядела уже получше и мирно спала, обняв подушку. Сейчас, когда она оказалась в руках заботливой матери, ей ничего не угрожало. Наверняка Екатерина Львовна найдёт возможность оградить дочь от наркотиков, поэтому Гербер была спокойна за рыжую приятельницу.

Петербург уже не радовал своей изысканностью и магической атмосферой, которыми Лавра восхищалась в первые дни приезда. И даже солнечная погода не поднимала настроения. Над зарослями некрополей кружили вороны, которые с недавнего времени стали пугать девушку. Поэтому она поспешила в метро. Как ни странно, но под землёй голова начала соображать намного лучше.

Итак, с Камаева сняли обвинение, хотя имелось достаточно фактов, которые подтверждали его причастность к убийству Марининой бабушки.

Во-первых, то, что Лавра застала его тогда утром, когда после жуткой ночи вернулась с улицы в квартиру Инги.

Во-вторых, она слышала, как любовники ссорились насчёт неоплаченных векселей. Это был явный мотив, чтобы расквитаться со старой развратницей, ведь она чинила препятствия зазнавшемуся плейбою. Это по её указке банк Глеба Валентиновича отказался выдать деньги Камаеву.

В-третьих, обнаруженные специалистами отпечатки пальцев… Не могли же следователи отпустить столь удобного подозреваемого просто так. Тут наверняка постарался Ильгизяр Сабирзянович, который воспользовался плохим состоянием Глеба Валентиновича и перехватил инициативу в свои руки.

В вагоне метро было пусто, так что никто не мешал Лавре размышлять на больную тему. Неужели Камаев действительно невиновен? Если это правда, то получается, что его хорошо подставили. Иначе как ещё объяснить происхождение стольких улик? К тому же дверь Ингиной квартиры долгое время оставалась открыта и кто угодно мог проникнуть внутрь, чтобы сделать своё чёрное дело. Только вот кто? И почему именно в ночь, когда в квартире было много людей? Почему не в более подходящее время, чтобы спокойно, без суеты покончить с вредной бабкой?..

Хотя причины такого поведения убийцы очень даже можно объяснить, если тщательно подумать. Что, если тем самым он хотел подставить саму Лавру? Что, если именно этими нелогичными действиями он старался бросить тень подозрения на гостью из провинции? Ведь до случая с Ингой Михайловной уже погибли странным образом люди, причастные к смерти Эдуарда Герерберга.

Слишком уж всё идеально сходится, чтобы оставаться всего лишь версией. Все, кто знал о семейной трагедии Лавры, наверняка подозревали, что Гербер может начать мстить убийцам отца. Именно поэтому её побаивались и Глеб Валентинович, и Екатерина Львовна, и Брон, и даже Шершнёв, который сразу обвинил девушку во всех неприятностях, случившихся с Холодовыми. Да и Агния Лесофовна, когда дочь сообщила ей о раскрытом секрете, первым делом побеспокоилась о том, как воспримет отъезд выпускницы Марк Франкович. Якобы он заподозрит в этом что-то неладное и решит, что девчонка как-то причастна к бедам бывших знакомых. Сначала расправилась с Борисом Броном, потом перебросила свой праведный гнев на Ингу, жестоко отомстила Глебу и между делом успела покончить с Елисеем Куликовым. Но Лавра знала, что не имеет к этому никакого отношения. Значит, таинственным убийцей может быть только один человек – сам Финтберг. Ведь Лавре так и не удалось поговорить вчера с Игорем на эту тему.

Из-за всех этих тревожных мыслей девушка пропустила свою остановку. Вместо станции «Василеостровская» ей пришлось выйти на метро «Спортивная». Оказалось, что отсюда добраться до общежития было не так-то далеко. Всех дел, что перейти Тучков мост через Неву. К тому же пройтись сейчас явно не помешает.

Ветер, поднявшийся на реке, вмиг растрепал волосы. Лавра шагала вдоль плотного потока машин, мимо которых ходили попрошайки-цыгане и донимали водителей, застрявших в утренней пробке. Теперь её беспокоили мысли о Тритоне и его демонических сиренах. Вчера Валсея и её жестокие подруги устроили настоящий ужас на своём концерте. Такое не могло пройти незамеченным. Кто-то должен был узнать об этом злодействе и поднять тревогу. Может, теперь власти разберутся с «Грандой»? Было бы очень хорошо, так как сама Лавра вряд ли сумеет долго противостоять всесильным русалкам. Ей не удалось даже поговорить с Селивёрстовым. Вспомнив о нём, она представила сцену из последнего сна, где они занимались любовью. Лавра до сих пор гадала, было ли это реальностью.

– Ай, какая красавица, ай, какая молодая, ай, какая несчастная, – прогудело что-то со стороны каменных парапетов, и перед Лаврой предстала цыганка в разноцветных платках. Она разложила на плитах какое-то тряпьё, чтобы то подсушилось на утреннем солнышке, и не упустила шанс пристать к случайной прохожей. – Такая умная и смелая, а голова-то у тебя болит от мыслей, мешают они тебе жить. Ну, мешают или не мешают?.. Мешают, знаю-знаю, вижу-вижу по глазам твоим чистым, по лицу твоему светлому. Вижу, страдаешь ты много, сна и покоя себе не находишь. Кто довёл тебя, кто обидел? Или… сама кому дорожку перешла чёрной кошкой, а?..

– Идите себе, куда шли, – махнула рукой Лавра, лишь бы отвязаться от назойливой попрошайки. – Что вы вечно все ко мне липнете? У меня на лбу написано, что меня можно облапошить?!

– Зачем лаешься, красивая, зачем злишься, хорошая? – не унималась смуглянка. – Ай, обидели тебя, ай, ранили, бедную, а ты точишь себя, как вода гранит…

– Очень красиво вы умеете говорить, – ухмыльнулась Гербер. – Но всё равно отстаньте от меня, у меня сегодня абсолютно нет настроения.

– Такая красивая и злая, – продолжала напевать цыганка, одёргивая подол своей длинной юбки. – Обидели, ай, обидели-и-и… Дай-ка ладошку, посмотрю. Ну, дай, чего ты? Дай, говорю…

Женщина стояла аккурат посередине тротуара, преграждая Лавре путь. Она схватила её руку и стала что-то там высматривать.

– Ну-у-у, тут беда, очень большая беда, – заключила гадалка после паузы. – Умереть тебе скоро придётся, умереть молодой, красивой, злой… И умереть из-за любимого человека. Есть у тебя такой?

– Знаете, мне уже столько раз предсказывали смерть, что я к этому привыкла, – с ехидством заметила девушка. – Только, как видите, я ещё жива. Поэтому можете особо не стараться, всё равно денег у меня нет.

– Да сдались мне твои деньги! – фыркнула смуглянка и снова внимательно изучила ладонь. – Ох и плохой же человек для тебя могилку готовит. Ой, какой плохой человек. Вижу, знаешь ты его, а правды в нём не чуешь. Он над тобой смеётся, за глаза тебе врёт, а за спиной козни новые строит. Знаешь ты его, имя назовёшь?..

– Кого? Я вас не понимаю…

– Мужчина, крепкий, статный, большой человек, но ядовитый, как чёрная змея. Так знаешь такого?

– У меня таких много, – заявила брюнетка. – Поточнее опишите его, пожалуйста…

– Считает он, что ты ему всю жизнь-судьбинушку порушила. Боится он тебя, потому и торопится в церкви за упокой души твоей перекреститься. Что-то связывает вас, что-то давнее и серьёзное, за что он и держит для тебя за пазухой огненного скорпиона. А ты его не чуешь, правду говорю, не чуешь…

– Что-то давнее, – задумчиво повторила выпускница. – Может, у него умер близкий человек, и он думает, что я в этом виновата?

– Ага, – кивнула гадалка, – значит, правду я тебе говорю, знаешь ты этого злодея!

– А имя вы его сказать не можете… или кто он вообще такой?

– Большой человек, говорю же. Так что, красивая, век твой коротким будет, коли не остановишь ты этого мерзавца. Вижу, что до завтра тебе уж не дожить…

Женщина перекинула бордовый платок с плеч на талию, зевнула, посмотрела наверх и пошла обратно к своим вещам.

– Постойте, – ринулась за ней Лавра. – Если я дам вам денег, скажете, как мне быть?

– А что говорить-то, сказано уж. Беречься тебе надо, красивая, опасаться недруга своего да в воду поменьше глядеть.

– В воду? – не поняла отличница. – Он что, утопит меня в воде?

– Вижу тебя я на дне, – вздохнула цыганка, и по её виду стало ясно, что она теперь не очень заинтересована в девушке. – Вокруг темно, и никто-никто не знает, что ты там. А ещё тебе холодно, очень холодно, так холодно, что ты и после смерти не можешь согреться. И страшно так, красивая, ой как страшно…

Лавра уже сама пожалела, что увязалась за этой мошенницей. Ведь не первый раз цыганка вешает ей лапшу на уши. Видимо, это у них такая тактика: запугать клиента, а потом просить с него деньги за оберег и снятие порчи. Не сказав ни слова, Гербер поспешила дальше по мосту. Только время зря потратила, теперь придётся строить логическую цепочку рассуждений о Марке Франковиче и Тритоне заново.

На середине моста Лавра остановилась, уставившись на пришвартованную к левому берегу баржу. По ней расхаживали рабочие, таская ящики с красной надписью «ПОРОХ». И тут до выпускницы дошло, что сегодня воскресенье. А значит, в этот вечер состоится пиротехническое шоу в акватории Невы возле Дворцовой набережной. Настроение быстро поднялось, и к общежитию брюнетка зашагала чуть ли не вприпрыжку, ведь она так ждала этого дня, чтобы хоть маленечко окунуться в атмосферу праздника. Только праздничного на душе было немного, а к моменту, когда она переступила порог студенческого дома, вся весёлость растворилась.

Вертушка, за которой скрывался коридор первого этажа, вновь не дала пройти девушке внутрь. Лавра несколько раз безуспешно подёргала её на себя.

– Ну-ну, ещё сломай! – гаркнул надменный голос, и по ту сторону проходной возникла Викентьевна, правда, на этот раз слегка нетрезвая.

Лавра поздоровалась с ней, думая, что сейчас её пропустят, однако женщина не торопилась с этим.

– Ну, чё надо-то?! – грубо заговорила Викентьевна. – Чё ломишься-то? Чё не хватает тебе, я не поняла?!!

– Я хотела бы пройти в свою комнату, – ответила удивлённая Гербер. Может, Машка просто подшучивает над ней?

– Хе, в комнату она собралась, – усмехнулась дамочка. – А ты тут её чё, выкупила что ль? Здесь тебе чё, риэлтерская контора?!

– Нет, общежитие, а в чём проблема? Почему я не могу пройти?

Мария нахмурилась и повнимательнее осмотрела девушку, задумчиво почесав затылок.

– Где твой ордер на вселение? – потребовала она. – Ордер у тебя есть?!

– Так ведь выходные, Вы мне сами разрешили в понедельник все бумаги оформить, – возмутилась Лавра. – Вы что, забыли меня? Я вчера вместе с Вами комнату выбрала… ну ту, где живёт Луиза Шарафова. Помните?

– Так ордер-то есть? – не отставала женщина, явно потеряв память после очередной попойки. – Ордера нет – в комнату не пойдёшь. Всё, это приказ руководства…

И она быстро исчезла. Что делать, Лавра совершенно не знала. Все её вещи наверху, включая документы. В чём же тогда проблема? Почему Викентьева так жёстко поступила с ней? Потому что Лавра здесь не ночевала?..

Гербер отошла к окну, размышляя, как теперь быть. Вот уж действительно дурдом, правильно Володя говорил про общежитие, уговаривая Лавру не переезжать сюда.

– О, привет! А ты что тут стоишь? – появился кудрявый Лапишев, который на пару со своим другом вчера драил полы на первом этаже, расплачиваясь за шутку над уборщицей. Он подошёл к вертушке и подёргал её.

– Ваша Викентьевна меня не узнала, говорит, без ордера никуда не пустит, – вздохнула Гербер.

– Да, она любит над новичками прикалываться, – засмеялся паренёк и полез в будку вахтёра, где тут же на что-то нажал. Вертушка поддалась. – Всё, проходи…

– Спасибо, – повеселела брюнетка, благодарно улыбаясь помощнику. – Если б не ты, я так и стояла бы у дверей.

– А меня Димкой звать, – тут же представился он, засунув руки в карманы потрёпанных джинсов. – А ты Лавра, так? Викентьевна ночью тебя искала, хотела со своими собутыльниками познакомить. Они ведь с Украины, очень своих любят…

Лавра не стала раскрывать правду о том, что не имеет никакого отношения к Украине. Ей здесь ещё жить как минимум до октября, а Викентьевна, судя по всему, обладает в общежитии большой властью. Вдруг придётся пользоваться их общей «родиной».

– Луиза сказала, что ты на «Гранду» ходила, – не умолкал парень, провожая её до лестницы. – Ну как, крутая туса была?

– Мне… не понравилось, – сухо ответила брюнетка и невольно потрогала уши. Они всё ещё болели после песни Валсеи.

– Да ладно, – не поверил Дима, – их вчерашний концерт признан в Питере самым лучшим среди клубных тусовок лета! У меня друган с одной девкой тоже там был, так они воют от восторга.

– Воют? – не поняла Лавра.

– Не, я не скажу, что музыка у них зашибенная, но ведь все же вокруг их слушают…

– Погоди-погоди, а откуда ты знаешь, что презентация прошла на ура?

– Ну, по телику показывали репортаж, – улыбнулся парень, слегка удивлённый таким вопросом. – Там такие спецэффекты, говорят, были. «Гранда» в костюме русалок выступала, звук отпад, свет, танцы…

До своей комнаты Гербер доплелась в полнейшей растерянности. Может, по телевизору показали репетицию сирен? Хотя Лапишев заявил, что его друг в целости и сохранности пришёл обратно и поделился с ним восторженными впечатлениями от увиденного. Что-то здесь не то. Неужели люди, которые вчера попадали в обморок от голоса Валсеи, теперь считают, что это было частью супер-шоу? Ведь они все до единого кричали от боли, когда Тьеф вместе со своими демоническими подругами запела…

Постучавшись, Лавра тихо отперла дверь, думая, что Луиза либо спит, либо готовится к завтраку. Но первое, что она увидела, это сидящего к ней спиной Керка, который беседовал с чеченкой. Шарафова взглянула на неё и нахмурилась. Она явно была не рада видеть странную соседку, которая пропадает ночами чёрт те где.

– Лавруш, ну ты даёшь!.. – усмехнулся Керк, взглянув на часы. – Я тут с семи утра тебя дожидаюсь, Луиза уже устала от моих разговоров, мы с ней раза три только кофе пили…

– Керк? – спросила Гербер, будто сомневаясь, что видит именно его. – С тобой всё… хорошо?

Тот переглянулся с Луизой, недоверчиво хмуря брови.

– Да вроде бы нормально, – удивился он. – А с тобой?

– Ой, у меня же кастрюля на плите, – спохватилась Шарафова и выбежала в коридор. Очень тактично с её стороны.

– Лавра, – разочарованно развёл руками Керк, – ну где ты живёшь? Это же сущая дыра для нищих студентов…

– А я, по-твоему, богатая студентка? – парировала Гербер, убедившись, что с парнем, действительно, ничего не случилось на вчерашнем концерте. Она хотела пройти к своей кровати, но Керк перегородил ей дорогу.

– Лавра, – заговорил он приглушённым голосом, – зачем тебе весь этот выпендрёж? Нет, я ещё могу понять, что у Холодовых ты теперь жить ни в какую не хочешь. Но почему ты пришла сразу в общагу, почему не связалась со мной, я бы подыскал тебе нормальное жильё?..

Он попытался обнять её, однако Лавра увернулась.

– Валсея вчера довела всех до обморока, – сменила она тему. – Как так получилось, что ты нисколько не пострадал?

– С чего бы это? – ухмыльнулся парень. – Лавра, может, я вчера и перебрал малость со спиртным, но опять слушать про заговор сирен мне совсем не хочется. Что ты имеешь против Вальки, она сделала тебе что-то плохое?

– Она сирена и вчера доказала это. Неужели ты не видел? И Игорь, он же повелевает ею. Ведь ты же был вчера на презентации, ты видел, что там происходило!..

– А что там происходило? – вскинул брови Финтберг, вызывая у Лавры очередное негодование. – Знаешь, мне кажется, что даже великому Брону не удалось тебе помочь. Ты такая же полоумная, если не хуже. Ты продолжаешь во всём видеть подвох, угрозу, заговор. Это ненормально, Лавруш, будь умнее.

– Это ты должен быть умнее, Керк! Гаагова, которую якобы убил Тритон, была вчера на сцене. Я своими глазами видела её и это не галлюцинация!!!

– Ну да, может, ты там ещё и археолога своего дёрганного разглядела?.. – издевательски засмеялся сын ректора. – Лавра, ты меня напрягаешь своим поведением. Отец очень обеспокоен твоими выходками, завтра он будет здесь, чтобы поговорить с тобой. Он просил забрать тебя из этой… трущобы. Я для этого сюда и заехал. Давай пойдём хотя бы на эти два-три дня в наш дом, он тебе понравится, это под Питером. Отдохнёшь, развеешься…

– Послушай, мне постоянно никто не верит. В Речных Воротах, когда Аида со Стрегловым чуть не прикончили нас, над моими подозрениями точно так же все посмеивались. Зимой, когда последователи Бальваровского сводили меня с ума, мои опасения вызывали лишь презрение у окружающих… И всё это в итоге приводило к плачевным результатам. Как бы и на этот раз не вышло трагедии. Селивёрстов обезумел, он задумал уничтожить людей с помощью своей сирены Валсеи…

– Ну, допустим, Игорёк и раньше не был святым, – ухмыльнулся Керк. – Но это не даёт тебе права говорить о Валсее всякие гадости!

– Ты не понимаешь, это правда! – стояла на своём Гербер. – Аида с самого моего приезда сюда снится мне и пытается утопить. Она и её подружки Вира и Велина хотят моей смерти. Ведь Игорь их наставник, он тренирует этих девушек для соревнований по плаванию. Эти мерзавки пытались убить меня ночью в некрополе Александро-Невской лавры!

– Господи, – прошептал парень, мотая головой, – у тебя точно крыша поехала. Боюсь, Арсен Брон тебе уже не поможет, тебе нужен психиатр…

– Я нормальная!!! – закричала Лавра.

Её выводило из себя то, что он не верит в доводы насчёт Валсеи. Как же удалось этой поганой сирене затмить его разум?! Неужели он совсем ничего не помнит? Хотя, может, он всё знает и только делает вид, что не понимает, о чём речь. Ведь это же его отец приютил под своим крылом опасную Тьеф…

– Так, подливочка немного подгорела, но я спасла наш жижиг-галныш, – ворвалась Шарафова в комнату, неся дымящуюся кастрюлю. – Керк, ты к нам присоединишься?

– Нет, Луиза, я лучше пойду, – отказался тот, недобро посмотрев на Лавру. – Я оставил тебе номер мобильника. Если что, звони.

Он махнул на прощанье рукой и вышел, бренча ключами от «Мерседеса».

– Вы поругались, да? – полюбопытствовала чеченка, открыв крышку кастрюли.

– Мы и не дружили никогда, – вздохнула Гербер, снимая джинсовую куртку.

– Иди, поешь, – позвала Шарафова, перемешивая мясное рагу с вермишелью, – а то бледная, как покойник. Где ты, кстати, провела ночь? И как прошёл концерт?

– Ужасно, именно поэтому мне пришлось ночевать в другом месте. – Лавра решила согласиться на завтрак, поскольку была голодна. – А руки тут где можно помыть?..

После завтрака время тянулось медленно, и заснуть никак не удавалось. Покоя не давали слова Екатерины Львовны насчёт выпущенного из СИЗО Камаева, а также её фраза, что на месте убийства Инги Михайловны нашли какую-то новую улику. Может, поговорить с кем-нибудь об этом? Надо уточить детали, поделиться мнением. Может, с Шершнёвым? Этот тип наверняка знал всё о ходе расследования и о причине, по которой освободили Рината. Правда, он относился к Лавре очень предвзято. Вряд ли мужчина станет откровенничать с ней после всего, что случилось с Глебом Валентиновичем. Тогда, может, поймать самого Рината? Уж он-то должен знать, почему с него вдруг сняли все подозрения.

Ильгизяр Сабирзянович ответил на телефонный звонок сразу, хотя Лавра не надеялась, что быстро разыщет его. Он узнал девушку, ей даже не пришлось представляться. Более того, первым делом он поделился своей радостью по поводу освобождения сына.

– Вот видишь, как бывает? – посмеивался мужчина. – А ты говорила, что мой Ринат убил Ингу, что с ним всё решено…

– Мне нужно увидеться с ним, – заявила хмурая выпускница, сжимая трубку телефонного автомата. Луиза дала ей карточку, чтобы связаться с Камаевым.

– Не уверен, что Ринат захочет говорить с тобой, – подметил Ильгизяр Сабирзянович.

– Он имеет право ненавидеть меня, но всё же я хочу расспросить его о некоторых важных вещах… Так Вы поможете мне?

– Пиши адрес, – согласился старший Камаев.

Добраться до района, в котором жил любовник покойной Инги, Лавре удалось за считанные минуты. Благо, Ринат жил недалеко, на проспекте Блюхера. Дом, в котором у него была квартира, смотрелся особняком по сравнению с другими на этой улице: с тонированным окнами, с диковинной лепниной, башенками, большим флюгером и камерами слежения. Впрочем, от владельца «Северстара» трудно было ожидать чего-то простенького и незамысловатого. Одна его машина стоила бешеных денег. Лавра сразу увидела джип, едва вошла во двор. Лариса говорила про него в день убийства бабушки. Правда, тогда она утверждала, что парень якобы ухлёстывает за Ингой Михайловной исключительно ради денег. Но теперь верить в это хотелось меньше всего. Хотя, может, эту квартиру Камаеву приобрёл отец?..

В подъезде, показав охранникам паспорт, Лавра сначала осмотрелась. На лестнице лежала ковровая дорожка, на стенах висели небольшие картины. С этим домом не сравнятся даже апартаменты Холодовых.

Дверь Камаевской квартиры особо выделялась на лестничной площадке. Она единственная была обита позолоченными рейками. Лавра нажала на кнопку звонка и прислушалась. Никто не спешил отпирать ей, поэтому она продолжила звонить в дверь. Ринат должен был находиться там, просто он не хотел разговаривать с девушкой. И точно, через пару минут ему надоело слушать рёв дверного звонка.

– Ну, чё тебе? – спросил он с порога. Судя по внешнему виду, Лавра отвлекла его от сна.

Гербер немного растерялась. Выглядел он не ахти с помятым лицом и лиловым фингалом под левым глазом.

– Ты припёрлась сюда только для того, чтоб на меня поглазеть?! – озлобился Камаев.

– Есть разговор, – тихо сказала Лавра, рассчитывая, что он тут же пригласит её внутрь, но Ринат предпочёл беседовать прямо на пороге.

– Ну говори, чё надо-то.

– Тебя отпустили, и я хочу знать, почему.

– А, ну конечно, – ухмыльнулся он. – Вам бы всем хотелось, чтобы меня отправили куда-нибудь в Сибирь валить лес. Только облом вышел. Теперь хоть как старайтесь, не получится меня за решётку затолкать.

– Это верно, Глеб Валентинович-то при смерти, – подметила Лавра, отчего Камаев перестал улыбаться. – Не бойся, я здесь не из-за Холодовых. Это дело касается теперь только меня. Возможно, меня опять начнут подозревать в смерти твоей несчастной старухи…

– Не называй Индюню старухой! – возмутился Ринат. – Ты её мизинца даже не стоишь!

– Я так не думаю, ну да ладно, – вздохнула девушка. – Я не собираюсь убеждать тебя в этом. Мне сказали, что на кухне после убийства нашли какую-то улику и именно она спасла тебя. Ты не знаешь, что это за улика?

– Волос, – вновь ухмыльнулся парень. – Его нашли в руках Инги.

– И… наверно, уже известно, кому он принадлежит?

– Наверно, известно, – словно издеваясь над ней, промолвил Камаев.

– Ринат, послушай, мне жаль, что так вышло, честное слово. Я точно так же побывала в камере и на допросах, поэтому могу понять тебя. Но ведь Ингу кто-то убил, неужели ты не хочешь узнать имя того негодяя, который лишил тебя твоей возлюбленной?

– Возлюбленной, – негодующе повторил он. – Я не хочу вмешиваться в эту историю, слишком уж тёмное дело, мараться не охота. Папка был прав, когда предупреждал, что связываться с семейством Глеба опасно, и вот к чему привёл мой невинный роман с Ингой. – Он указал на набухший синяк под глазом и вновь усмехнулся. – Эти гады не оставят меня в покое, им нужен козёл отпущения, на которого можно свалить все грехи.

– В этом я тебя тоже понимаю, Холодовы такие, они… обманули и меня… Даже нет, они разрушили мою жизнь.

– А, вон ты как теперь поёшь, – обрадовался Ринат. – Вовремя-вовремя, а то уж стрёмно смотреть было, как ты к Ингиному сынуле вылизывала задницу. Что, не простила ему убийство бедного папочки?

– И ты знаешь об этом? – удивилась Лавра.

– Да, Инга рассказала как-то. Она уж очень не хотела, чтобы ты сюда приезжала. Она терпеть не могла всю твою семейку.

– Ну, мне она тоже не понравилась, – мотнула головой девушка. – Впрочем, уже неважно.

– Знаешь, по большому счёту, Инга сама виновата в своей смерти, у неё вообще крыша протекла, – вдруг заявил парень. – Я ведь поначалу думал, что это ты её укокошила. У тебя, считай, все мотивы были. К тому же в то утро я застал тебя рядом с телом… Но теперь-то я знаю, как всё было на самом деле.

– И как же? – заинтриговалась Лавра.

– Инга весной переписала завещание, – начал Ринат делиться собственными подозрениями. – Накануне она повздорила из-за меня с Глебом и Малоной… Ну, ты понимаешь, Инга ведь не сахар была, и детки у неё такие же, вот и сцепились меж собой. Квартира им, видите ли, стала нужна. А Инга отписала её зачем-то мне, так уж, ради прикола. Мне-то от этой её подачки ни жарко, ни холодно. Если мне надо, я и сам могу себе купить, что хочешь, не на заводе же работаю.

– Это я уже знаю: и про наследство, и про банкротство студии, и про векселя. Вы ведь с ней в тот вечер из-за них ругались, так? Я слышала, но не понимала тогда, о чём речь. Честно говоря, я до сих пор считаю, что бабушку Марины убил ты.

– Нет, – твёрдо сказал Ринат и вздохнул. – Тут сами Холодовы постарались. Дочери с Ингой вообще перестали общаться после переделки завещания. Глеб ещё делал вид, что всё нормально, но тоже относился к матери как к какой-то дурочке. Он даже помог ей с векселями, то есть сделал всё, чтобы я не смог их обналичить. Хотя я мог спокойно подать на них обоих в суд, в любом случае бы денежки вернули. Ну да ладно, мне ли мараться из-за такой мелочи…

– Ты спятил, зачем Холодовым убивать собственную мать?! Они, конечно, тоже не ангелы, но опускаться до такого… Нет, в это я никогда не поверю!

– А кто говорит, что Ингу убили её дети? – Он уставился на неё холодным взглядом. – Там ведь ещё внуки были. Ты вспомни, в ту ночь кроме нас с тобой в квартире были только они.

– Твой отец сказал, что забраться в квартиру мог кто угодно, дверь-то была не заперта. Я во сне… – Лавра на мгновение опомнилась и следом пояснила – В общем, я брожу во сне… иногда… и, видимо, вышла в подъезд. А кто-то этим воспользовался и проник внутрь, чтобы покончить с Ингой Михайловной. А может, он уже это сделал до того, как я поднялась с постели…

– Ты сама-то в это веришь? – усмехнулся парень. – Я такого бреда даже от следаков не слышал… Всё было не так. Да, мы с Ингой малость полаяли друга на друга в ту ночь, она меня просто вывела из себя! Напилась и начала обвинять… Что это я, мол, виноват, что у неё деньги быстро заканчиваются, типа, я их трачу. Когда я с ней познакомился год назад, у неё был свой бизнес, какая-то захудалая студия. Они там всяких бардов записывали, русские народные песни, ля-ля-ля. В общем, до кучи оставалось ещё кружок детского творчества завести. Короче, ерундень полнейшая. Ни прибыли, ни признания, аппаратура ни к чёрту, от царя Гороха ещё досталась. Плюс ко всему в долгах были как в шелках. Инга несла от этого предприятия большие убытки, попросила меня тогда дать ей взаймы лимон. Ну, такими-то деньгами я тогда запросто разбрасывался. А она, дура, сама же настояла, чтобы гарантировать возврат долга, на векселях. Я ей честно предложил тогда, типа, давай подадим заяву на банкротство, а имущество студии по конкурсу выкуплю я, отремонтирую всё, как надо, технику завезу, клиентов отыщу. Сейчас везде хорошие студии в цене, если знать, как грамотно ими управлять. Ну, она и согласилась… Почти все активы этой конторки сгорели из-за больших долгов. У них оказалось очень много кредиторов. Если б ещё и я подал на компенсацию того долга, Инге пришлось бы туго. Она уговорила меня не выкладывать эти бумажки, в бухгалтерии они отражены не были, так что никто и не узнал бы, если б я молчал. К тому же она клятвенно обещала погасить их через банк Глеба. Ну, я своё слово сдержал, векселя эти не показывал, терпеливо ждал, когда же она надумает по ним рассчитаться. Даже вложил их в уставной капитал «Северстара», мои компаньоны на это согласились. А когда прошло восемь месяцев, акционеры захотели, чтобы эти бумажки как-то себя оправдали, и потребовали, чтобы я обналичил их. Тут-то Инга и начала упрямиться…

– Помнится, она говорила что-то насчёт денег из Австрии, что ты их куда-то тратишь.

– Да, я смотрю, ты нас очень внимательно подслушивала, – заулыбался Ринат. – Да, эти деньги шли от друга Глеба, от герр Куликова. Инга говорила, что тот ей по гроб жизни должен, вот и шлёт ежемесячное содержание, нехилое, надо сказать.

– Куликов платил ей за давнюю услугу? За то, что Инга спасла его от тюрьмы, да? – догадалась Лавра и про себя возненавидела Маринину бабку ещё сильнее.

– Я как-то не вдавался в подробности. Но, видимо, так оно и было. Я заставил Ингу вложить эти деньги в оборот, а не распылять их на всякую мелочь. «Северстар» только-только начинал набирать обороты, мы заключили много выгодных контрактов на записи перспективных пластинок, а фактически ни на работников, ни на расходные материалы, ни на промоушен денег особых не хватало. Вот я и смекнул, что Инге не грех бы вернуть по частям свой старый долг. Векселя-то заморозили…

– Она шантажировала Елисея Куликова, а ты забирал у неё эти деньги. Да уж, вы друг друга стоили!..

– Всё было честно, я не обманывал её. Если бы она не начала эти выкидоны с векселями, то уже имела бы на руках процент от прибыли «Северстара». Мы раскрутили «Гранду» и получили неплохое бабло от продажи их первого сингла.

Лавра хотела сказать о том, что думает про поющую сирену, но сдержалась. Парень только-только разговорился, и ей ещё многое нужно было узнать от него.

– Конечно, со стороны кажется, что у меня были все причины заткнуть Инге глотку. Но ведь я любил её, по-настоящему, иначе бы давно бросил. Кто ещё станет возиться с ней… Нет, я терпел её выходки. Говорят же, милые бранятся только тешатся, меня это даже заводило. Только в ту ночь не я убил её… К тому же, ты заметила, что буквально через сутки пострадал и Глеб?

– Это больше моя вина. Ему позвонили в тот вечер и сообщили, что я на свидании с человеком, с которым он не хотел меня видеть.

– Слушай, ну ты и дура! – вдруг обозлился Камаев. – Ему звонили эксперты из криминалистического центра. Там работает его дружок, которого он попросил подбросить против меня лишние улики. А на деле же вышла полная фигня. Видишь ли, они там обнаружили новые доказательства, и те говорили об обратном, что в убийстве виновен совершенно другой человек. Вот поэтому тот эксперт и связался с Глебом…

– ЭКЦ, – вспомнила Лавра странные буквы из записной книжки телефона господина Холодова. – Так ты думаешь, что Ингу Михайловну мог убить кто-то из внуков? Но это же бред! Зачем Марине, Тарасу, Ларисе или Миколе смерть старухи? Им-то она что сделала?..

Договорив фразу, Лавра вдруг призадумалась. До неё только-только начала доходить вся суть подозрений Камаева.

– Не знаю, что уж они там не поделили… Может, квартирку? И смотри-ка как всё удачно поначалу складывалось: Инги нет, я за решёткой, наследство снова в руках скорбящих родственников. Очень всё хорошо было рассчитано. А если меня сумеет спасти отец, то тогда как запасной вариант есть ещё и ты. На тебя всегда можно свалить вину, если что-то пойдёт не так. Ведь ты тоже была на месте преступления. Что, если кто-нибудь из внуков Инги вдруг вспомнит, что слышал твой голос в ночь убийства или даже видел тебя…

– Лавра, не надо, я же для тебя… – прошептала Гербер слова Марининой бабушки из своего тогдашнего сна. Перед глазами вдруг промелькнул тот день: прогулка по Петербургу, застолье у Инги Михайловны, ссора, ночь. – Лавра… Лара… Лара…

– Что Лара? – нахмурился парень, с удивлением поглядывая на странную брюнетку. – Какая Лара, что за Лара?..

* * *

Александровская больница даже в воскресный день была заполнена людьми. Лавра чувствовала себя здесь неуютно, и заходить внутрь ей совсем не хотелось, однако всё же пришлось. Беседа с Камаевым натолкнула её на крайне мерзкую мысль, и надо было как можно скорее проверить её.

В отделении царило запустение. На посту никого не оказалось, хотя там усиленно звенел телефон. Процедурный кабинет, где обычно было много медсестёр, так же пустовал. Может, все на каком-то собрании? Лавра прошлась по коридору и убедилась, что все кабинеты врачей закрыты. На диванах возле палаты Глеба Валентиновича тоже никого не было. Куда подевались его опечаленные родственники? Ведь они же дежурили здесь сутками, сменяя друг друга, но ни за что не оставляя больницу. Может, им разрешили сидеть прямо в палате?

Укорив себя за то, что не прихватила на входе белый халат, Лавра сняла с плеча сумочку и без стука приоткрыла дверь палаты. Она не собиралась заходить сюда, но всё же решила заглянуть. Если там окажется кто-нибудь из родственников, можно будет поделиться подозрениями, а заодно поинтересоваться состоянием Глеба Валентиновича. Однако рядом с умирающим человеком никого не было, даже медсестры. Теперь это казалось очень странным, ведь с пациентом могло случиться, что угодно. Впрочем, Лавра быстро успокоилась. Раз его оставили одного, значит, он пошёл на поправку. Что ж, лучше не тянуть время и заняться тем, ради чего она сюда пришла. Она взглянула напоследок на бледного господина Холодова и поторопилась в соседнюю палату.

– О, вот это сюрприз! – воскликнула Лариса, откладывая на тумбочку какую-то книгу. – Привет-привет, как дела?

Гербер не ответила, замерев в дверном проёме. Она внимательно посмотрела на Маринину сестру, пытаясь убедить себя, что её подозрения не имеют ничего общего с этой красавицей.

– Я вижу, ты хорошо выглядишь, – подметила Лавра. – Вроде ещё пару дней назад ты лежала в коме, а теперь на твоём лице здоровый румянец и тебе даже дают читать книги…

– Это всё чудодейственные лекарства, – шутливо отмахнулась девица. – Я и сама не думала, что так скоро пойду на поправку. Но мне пообещали, что даже со спиной не будет особых проблем. Представляешь, я ещё смогу заниматься спортом!

– Да уж, – усмехнулась брюнетка, обходя её кровать. – Удивительная вещь. Глеб Валентинович не сегодня-завтра отдаст Богу душу, а ты в это время быстро выздоравливаешь. Как же так получилось, что ты отделалась какими-то мелкими травмами, а он почти умер?

– Ну, дядя ведь сидел за рулём, – напряглась Лариса. – Слышала, ты ушла от тёти Кати и поселилась в общежитии. Это правда?

– Это тебя не касается, – парировала Гербер, и ухмылка с лица девушки исчезла. – Ты в курсе, что Ринат на свободе?

– В курсе, – сухо ответила Маринина сестра. – Этому проходимцу каким-то образом удалось избежать наказания, но ненадолго. Никакие связи и деньги не спасут его. Он ответит за смерть бабушки.

– Слушай, а я ведь так и не спросила у тебя, почему ты считаешь, что Ингу Михайловну убил именно он? Ты ведь с самого начала так думала, ты ни на секунду не заподозрила никого другого. Например, хотя бы меня…

– Ну, Лавра, как я могу подозревать тебя в этом, о чём ты говоришь! – словно ничего не понимая, усмехнулась Лариса.

– А почему бы нет? – удивилась выпускница. – Ведь ты меня совсем не знаешь, мы познакомились с тобой именно в тот день. Почему ты вдруг решила, что я не способна на убийство, тем более за моими плечами такое тёмное прошлое? Глеб Валентинович наверняка рассказывал вам о моих проблемах, о том, как мы с Мариной едва не погибли прошлым летом. Почему же ты сразу принялась обвинять в смерти бабушки Камаева?

Лариса растерялась. Её глаза забегали, и по лицу стало понятно, что девушка нервничает.

– Что ты хочешь этим сказать? – увильнула она от вопроса. – Ты пытаешься сознаться мне, что совершила убийство?

– Ты же знаешь, что я тут ни при чём. Но не потому, что доверяешь мне, ведь так?

Брюнетки обменялись тревожными взглядами.

– Что-то я тебя не понимаю, – промолвила Лариса.

– Кажется, я догадываюсь, почему ты решила обвинить Рината. – Лавра принялась рассуждать дальше. – Инга, как ты мне сама говорила, отписала на него квартиру, а вас всех оставила ни с чем. Кому такое понравится? Я бы, скорей всего, тоже возненавидела бабку после такого поступка. Почему я должна лишаться законного наследства, почему богатства моей бабушки должен получить какой-то там пижон со сладкой физиономией? Ведь ты, наверно, точно так и рассуждала, когда задумала покончить разом с ними обоими: с бесстыжей бабулей, которая на старости лет сошла с ума, и с её кавалером, который решил воспользоваться этим самым сумасшествием… Да, так и было, и я тебя понимаю.

– Лавра, – опешила от её слов племянница Глеба Валентиновича, – ты что? Ты что несёшь?! Что я убила собственную бабушку??? С тобой всё хорошо?..

– Конечно-конечно, твоя затея была практически идеальной, – Гербер жестом приказала ей помолчать. – Кто подумает, что со старухой справилась её же внучка? Да и мотива, как такового, нет. Ты поступила, действительно, мудро, но не учла одного момента, из-за которого весь твой план полетел к чертям… Мне продолжать или ты, наконец, сознаешься в том, что было на самом деле?!

Дочь Малоны Валентиновны опустила голову и закрыла глаза, хотя Лавра ожидала от неё возмущений и ругани.

– Почему ты считаешь, что это я? – шёпотом спросила Лариса. – Почему не Мик… или Марина?

– Марина любила Ингу, а в ту ночь она нанюхалась кокаина и мирно спала. Даже если бы она пожелала разделаться с бабкой, у неё бы это не получилось чисто физически. Микола тоже был любимчиком. Насчёт Тараса я могла бы ещё подумать, но ты единственная из всех внуков постоянно была недовольна бабкой. В разговоре с тобой я то и дело слышала грубости в адрес Инги Михайловны и Рината. Ты всё время говорила о них и жаловалась на сумасшествие бабушки.

– Но это ещё не означает, что именно я прикончила эту дуру, – злобно прошипела девица.

– Ну, естественно, – развела руками Лавра. – Правда, следователям попалась случайная мелочь, которую ты оставила на месте убийства. Это волос, и он, я руку отдам на отсечение, принадлежит тебе. Ты обронила его, ты не подумала повязать голову платком или надеть бейсболку перед тем, как напасть на Ингу.

– Волос мог выпасть когда угодно, я весь вечер заглядывала на кухню, бабуля столько раз меня обнимала. Ты апеллируешь догадками, из этого обвинения не построишь.

– Я тут, пока добиралась до больницы, хорошенечко подумала обо всём, – склонилась к ней выпускница. – То, что это ты зарубила Ингу, я больше чем уверена, особенно теперь. В ту ночь мне приснился сон. В нём я слышала, как она кричала, когда ты убивала её. Она твердила странную фразу: «Лавра, Лавра, убери топор, я же для тебя, для тебя…» Я тогда ещё испугалась, почему это Инга Михайловна кричала моё имя. Получалось, что это как бы я напала на неё с топором. Но нет, на самом деле вместо моего имени она говорила твоё имя – Лара, Ларочка… Она умоляла тебя остановиться, она хотела объясниться прежде, чем умереть. Но ты не пощадила её.

– Сны? – хихикнула Лавадина. – Ну да, сны – это неоспоримое доказательство моей вины…

– В том сне… это был даже не совсем сон, – не унималась Лавра. – Так вот, в том сне ты натолкнулась на меня в коридоре, выбросила окровавленный топор и убежала. Я сегодня пыталась припомнить, где все ночевали в ту ночь. И странная штука: Тарас спал в соседней от нас с Мариной комнате, Микола дремал на диване в гостиной, а ты получила комнатку рядом со спальней Инги Михайловны и могла хорошо слышать, в какое время туда вернулся Ринат и с ним ли находится твоя бабка. А ведь в моём сне убийца скрылся именно в том направлении…

– Это мог быть и Камаев, разве нет?..

– Да, но Ринат уже был за решёткой в то время, когда произошёл несчастный случай с тобой и Глебом Валентиновичем. Несчастный ли? Я так не думаю и никогда так не думала. Я сразу догадалась, что эту трагедию подстроили. Сначала грешила на отца Камаева, ну, что он отомстил за сына. Потом думала о таинственном палаче, который убивает всех людей, причастных к смерти моего папы… А сегодня я пришла к версии, что виновницей аварии вполне могла бы быть и ты. Вообще, очень подозрительно, что в ту ночь ты оказалась вместе с Глебом Валентиновичем, очень странно. Поехала спасать меня? Хм, не похоже… Откуда Глеб Валентинович мог знать, в какой ресторан я отправилась вместе с Игорем? При всём его желании он бы ни за что нас не нашёл, да и зачем? Он, конечно, беспокоился за мою безопасность, но не до такой же степени, чтобы срываться среди ночи, едва узнав о том, что я на свидании. Да и кто мог сообщить ему об этом, если не ты?

– Кажется, служанка Груня была в курсах, что у тебя вечером намечался секс. Маринка тоже могла проболтаться, мамка моя могла чего-нибудь ляпнуть…

– Да-да, – передразнила её Гербер. – Тут, сто процентов, другая вещь приключилась. Глебу Валентиновичу кто-то позвонил, буквально перед тем, как он помчался к тебе. Ему сообщили что-то такое, что заставило его пулей рвануть к тебе домой посреди ночи, и это вряд ли связано со мной и моим парнем. Это была информация, что следователи нашли твой волос и что они собираются предъявить обвинение. И Глеб Валентинович ринулся к тебе за объяснениями. Почему же он не разбудил спящую Марину, если искал меня? Почему не устроил скандал, что вы скрыли от него мою интрижку? Нет, он взял с собой лишь тебя, он повёз тебя куда-то, чтобы ты во всём созналась ему. Но вместо этого его машина вдруг попала в аварию. Уж не ты ли схватилась за его руль?! Уж не ты ли всё это в спешке организовала, чтобы лишить его жизни?..

– Хватит! – потребовала девушка.

– А те следы от пуль? – не унималась выпускница. – Откуда они появились на машине? А мне известно, откуда! В бардачке джипа Глеба Валентиновича лежал пистолет, я видела его в тот день, когда он забрал меня из милиции. Держу пари, что ты вытащила оружие и хотела стрелять в дядю, верно? Возможно, даже когда вы врезались и перевернулись, ты сделала пару выстрелов по корпусу, чтобы создать иллюзию, будто на вас напали бандиты, правильно? Вот только на что ты надеялась?! Ты думала, что современные специалисты не способны распознать, из какого оружия и с какого расстояния стреляли???

– Хватит!.. – крикнула Лариса, растеряв всё своё хладнокровие. Последние доводы назойливой Лавры вывели её из себя, и сейчас она нервно раскрыла рот, словно задыхающаяся без воды рыба.

– Но я тебе не сказала главного, – шепнула Гербер, довольная произведённым эффектом. – В памяти телефона в Марининой квартире сохранился номер, с которого звонили Глебу Валентиновичу прежде, чем он бросился за тобой в ту ночь. Этот номер принадлежит центру криминалистических исследований, где работает знакомый твоего дяди. У них был уговор, что если после экспертизы всплывёт что-нибудь этакое, то он сообщит эту информацию напрямую господину Холодову, а уж потом следственным органам. Так что я вычислила тебя, Лариса, поэтому лучше покайся, пока тебя не раскололи сами следователи.

– Нет, нет, нет, – отмахнулась от неё разозлившаяся брюнетка. – Ничего у тебя на меня нет, ты всё выдумала! Никто не докажет, что это я, никто!

– А никому доказывать и не надо, – рассердилась Лавра от её упрямства. – Достаточно всего лишь сообщить об этом Шершнёву. А уж что он там с тобой сделает, это меня как-то уже не касается. Только я уверена, что ничего хорошего от него ждать не стоит. Ты убила Ингу Михайловну и покалечила её сына, это не сойдёт тебе с рук!..

Гербер выждала несколько секунд, повесила свою сумочку обратно на плечо и направилась к выходу.

– Подожди!.. – крикнула Лариса и вдруг заревела, уткнувшись лицом в ладони. – Не на-до!!!

Лавра замерла возле двери. Ей совершенно не хотелось оставаться с этой мерзавкой наедине. Однако та, видимо, желала что-то сказать, возможно, что-нибудь важное. Впрочем, что тут может быть важным, как не её ужасный поступок?..

– Пожалуйста, не говори, – прошептала девушка, сотрясаясь от плача. – Я не хотела убивать дядю, я не хотела… не хо-те-ла!.. Он заставил меня, он грозился закопать меня живьём за то, что я сделала со старой каргой. Но ведь она этого заслужила… Ты же сама её видела, видела, какой сволочью она была, эта старуха!.. Разве можно было оставлять всё, как есть? Она должна была умереть! Это всё, что она заслужила!!!

– Но зачем ты покалечила Глеба Валентиновича? Он-то уж точно не был похож на Ингу Михайловну!

– Это получилось случайно, говорю же, – запричитала Лариса. Её руки дрожали, а лицо сильно побледнело. – Он заявился посреди ночи, начал угрожать, пару раз даже ударил!.. Дядя силой вытащил меня из дома и повёз куда-то. Он… он собирался расправиться со мной за Ингу. У меня не оставалось выбора, как начать сопротивляться. Завязалась драка прямо в машине… и мы попали в аварию. Дальше ты уже сама знаешь, что было…

– Ты же должна была понимать, что это ничего не даст! Ведь улики были в руках экспертов, они всё равно сообщили бы об этом следователю рано или поздно…

– Нет! – истерично крикнула Лавадина. – Нет, дядя велел их уничтожить. Иначе бы все заподозрили неладное в моей пропаже. Он собирался сам расправиться со мной, без суда и следствия.

– Он не смог бы тебя убить, ты всё врёшь! – возмутилась Лавра.

– Поверь, дядя Глеб вовсе не тот, за кого себя выдаёт. Он бы уничтожил меня за Ингу…

Они уставились друг на друга. Лариса вытирала слёзы, а Лавра не могла поверить, что всё это происходит наяву.

– Ты должна признаться во всём следователям, – вздохнув, заключила Гербер. – Прямо сейчас. Я попрошу медсестру вызвать кого-нибудь сюда…

– Да-да, – лихорадочно закивала Лариса. – Да, теперь я признаюсь, я обязательно признаюсь…

– У тебя нет другого выхода. Властям и так скоро станет об этом известно, но если ты признаешься, это поможет тебе на суде.

– Да, конечно, – утирая слёзы, соглашалась дочь Малоны, – я признаюсь, обязательно признаюсь…

Сейчас она вела себя как-то очень странно. Ещё минуту назад Лариса всё отрицала, а теперь вдруг так просто согласилась сотрудничать. Хотя, может, она, действительно, осознала то, что совершила. Лавре даже стало чуточку жаль её.

– Я мигом, – промолвила Гербер и открыла дверь.

Однако выйти в коридор у неё не получилось – на пороге стоял Шершнёв. Он разговаривал по сотовому телефону, но входить в палату пока не собирался. Его зелёные глаза уставились на Лавру, отчего её пробрало будто холодом.

– Что ты тут делаешь? – недружелюбно поинтересовался он.

– Я… навещала Ларису, – растерялась Гербер, указывая на дверь.

– Кажется, ты уже уходила отсюда, – подметил Шершнёв и посмотрел по сторонам. На другом конце коридора появились двое бритоголовых парней – его подручные. – У меня есть одно дело к Ларисе, поэтому будет лучше, чтобы ты нам не мешала.

– Не мешала?.. – насторожилась Лавра, отступая обратно в палату. – Что Вы задумали?

– Ты не поняла?! – повысил голос разгневанный мужчина. – Исчезни!

Вместо этого она рванула дверную ручку и забежала внутрь. В лицо ударил прохладный ветер. Лавра быстро осмотрела палату, но Ларисы здесь уже не было. Единственное большое окно оказалось раскрытым нараспашку, из-за чего возник сквозняк.

Шершнёв ворвался в палату следом за девушкой. Он схватил её за плечо и рванул к себе.

– Ты помогаешь ей, да?! – прорычал мужчина, тряся Лавру как тряпичную куклу. – Вы вместе устроили всё это, так? Признавайся!

Через секунду он тоже заметил, что окно распахнуто, а пациентки в палате нет. Поначалу его лицо сделалось удивлённым, а когда Шершнёв понял, в чём дело, то подбежал к подоконнику.

– Чёрт!.. – прошипел он и опустил голову.

С улицы доносились взволнованные голоса и истеричные вопли. Там что-то происходило, и Лавра догадывалась, что именно.

– Я… – начала было она, но голос дрогнул. – Я только недавно узнала, что…

– Хорошо, – прошептал вдруг мужчина и обернулся к ней с подавленным видом. – Хорошо, что это сделала ты.

– О чём Вы? – не поняла девушка.

– Ты прекрасно знаешь, о чём. Лариса убила Ингу и пыталась убить Глеба. Если бы не ты разделалась с ней, это пришлось бы сделать мне.

– Я не понимаю! – возмутилась Гербер. – Что там происходит?!

Она тоже подбежала к окну и осторожно выглянула вниз. Там, на асфальте, лежала Маринина сестра. Её голова была неестественно выгнута, а под телом растекалась лужа крови. Вокруг девушки уже собралась толпа зевак, а со стороны главного входа больницы спешили люди в форме. Их было не очень хорошо видно, ведь палата Ларисы находилась на шестом этаже.

– Боже, что я наделала!.. – ужаснулась Лавра, не в силах смотреть на эту страшную картину.

– Она заслужила это, – продолжил Шершнёв, глядя на распластанное внизу тело девушки.

– Я всего лишь хотела, чтобы она созналась…

– Ну конечно, – усмехнулся мужчина. – Я вижу, как ты сильно этого хотела.

– Я не убивала её! – прикрикнула Гербер.

– Даже если убивала, к тебе я претензий не имею, – подметил он.

– Что?!

– Будет лучше, если ты сейчас же уйдёшь отсюда. Скоро здесь будут менты. Их наверняка заинтересует, каким образом Лариса выпала из окна.

– Но я не делала этого!

– Иди, мы с ребятами со всем разберёмся, – настоял Шершнёв и вновь выглянул на улицу.

Лавра хотела возразить, объяснить ему, что не трогала Ларису, но он ничего не желал слышать. Если она в чём и виновна, так это в своей резкости по отношению к самоубийце. Стоило предусмотреть, что та в отчаянии натворит глупостей. К сожалению, Лариса не тот тип людей, которые готовы сознаться в собственных грехах и покаяться в них. И вот теперь она лежит там, внизу, со сломанной шеей.

Лавра точно не задумывала такой жуткий финал. Она даже не представляла себе, к чему может привести разоблачение юной убийцы. Тем не менее, она послушалась совета Шершнёва и ушла из больницы. В суматохе её никто даже не подумал задерживать. Обстоятельства, при которых погибла Лариса, действительно, со стороны казались очень странными. На месте следователя любой заподозрит неладное. А светиться на очередном месте преступления Лавре совсем не хотелось. Хватит и того, что все обвиняют её в смерти отцовских врагов.

Глава 17 Цветы из огня

Лавра вернулась в общежитие в полном упадке сил. Драма, разыгравшаяся в больнице, окончательно расстроила её, поэтому она поддалась слабости и улеглась на постель. Даже думать о том, что случилось с Ларисой, ей не хотелось. Конечно, гораздо разумнее было бы собрать вещи и бежать на вокзал, но сейчас отправляться в неведомое путешествие Лавра просто-напросто боялась. Да и денег у неё практически не осталось.

Луиза не обращала внимания на унылую соседку. К ней кто-то пришёл, и она засобиралась на прогулку. Знала бы она, какую великую услугу оказала Лавре своим уходом. Наконец-то одна, наконец-то можно от души пореветь от накопившихся обид. А это единственное, что оставалось сейчас делать.

Сначала Лавра вспомнила отца. Так тоскливо из-за его ранней смерти ей не было никогда. Раньше Агния Лесофовна показывала дочери фотографии папы, но разве можно по выцветшим снимкам определить человека, его характер, голос, манеру речи, мысли?.. А сколько всего она добилась бы, будь он сейчас жив! Как бы он гордился своей успешной и примерной девочкой. Хотя насколько успешной? Этому она посвятила вторую порцию политых слёз. Даже поездка в Речные Ворота были исключительно по прихоти влиятельных убийц отца. И диплом, и чудесный Петербург…

Подумав об этом, Лавра вспомнила несчастную семью Холодовых: глупую Марину, испортившую себе жизнь наркотиками, Екатерину Львовну, вынужденную бороться с непосильными испытаниями, и Глеба Валентиновича с его травмами. Лавра вспомнила Ингу Михайловну и Бориса Брона, а ещё Игоря и его неуравновешенный характер. Сюда же примешались несчастная Фимка, Петя Стреглов, Агния Лесофовна, Лариса…

Очнулась Лавра от голоса Луизы. Та стояла на ней с чашкой горячего кофе и пыталась разбудить.

– Слушай, сколько можно спать? – возмутилась девушка. – Мы же собирались с тобой на праздник.

– Праздник? – не поняла Гербер, всё ещё рассчитывая вернуться в мир грёз.

– Ну да, сегодня же лазерное шоу на Неве. Ты так хотела побывать на нём, помнишь? Мы можем с Биржевой площади посмотреть. Давай, поднимайся…

– А который час? – Лавра потёрла глаза и заметила, что в комнате сделалось довольно темно.

– Уже вечер, – зевнула Луиза, – так что поторапливайся, если надеешься успеть к набережной до начала представления.

Яркое событие манило к себе большое количество народа. Несмотря на поздний час, люди продолжали подтягиваться к реке. Движение транспорта в районе Дворцового моста уже перекрыли. Обе набережные постепенно заполнялись зрителями. На другом берегу расположились торговые палатки, кафе на открытом воздухе, конкурсы, выступления. Там и собралась основная часть горожан.

Возле дворца Меньшикова скопилась группка подростков, которые обсуждали, где выгоднее остаться. Баржи, которых насчитывалось ровно четыре штуки, уже приплыли в акваторию у Заячьего острова. Однако многие из прохожих поговаривали, будто главный мост, Дворцовый, могут и разъединить, чтобы сухогрузы без проблем уплыли после представления.

Луиза же вопросом, откуда лучше всего наблюдать за салютом, нисколько не задавалась. Она сразу решила, что вид со стрелки Васильевского острова самый удачный. Да и других зевак тут собралось не так-то много. Девушки устроились возле гранитных парапетов, за которыми сверкали небольшие волны. Впрочем, Лавра всё равно пребывала в плохом настроении.

– Этот Керк, который приходил к тебе… – заговорила Луиза, любуясь городской панорамой, – он до сих пор тебя любит. Может, стоит попробовать вернуться к нему и начать всё заново?

– Керк не тот, за кого ты его принимаешь, – выдохнула Гербер, без интереса поглядывая по сторонам. – Мы с ним никогда не встречались как парень и девушка, он просто знакомый.

– Да? А я поняла, что он твой бывший, ну, о ком ты тогда плакала… Но ведь и Керк, я заметила, к тебе неравнодушен. Он так отзывался о тебе, так хвалил…

– Керк? – удивилась Лавра, повернувшись к соседке. – Не смеши меня, мы с ним никогда не находили общего языка. И вообще он дурак. Пользуется статусом своего негодяя-папочки, только и всего.

– Не хочу показаться любопытной, и всё же – что тебя заставило жить в общаге? – Шарафова, которая предпочитала носить платки, выглядела по сравнению с другими людьми немного необычно, но довольно экстравагантно.

– Это связано с моими родителями, – ответила Гербер после недолгого раздумья. – Те люди, которых я считала своими друзьями, когда-то давно причинили моей семье сильную боль.

– А я не помню своих родителей. Из всей родни остался только брат…

– А у меня мама, – оживилась Лавра, заметив их схожесть. – Вообще-то у меня тоже есть брат, но мы с ним давно не общаемся из-за одного неприятного инцидента…

– Могу себе представить, – с грустной улыбкой сказала чеченка. – Единственное утешение – аспирантура. Если бы я попала туда, то многие мои проблемы решились бы сами собой…

– А мне уже как-то всё равно. Раньше я тоже мечтала об аспирантуре, но теперь это не имеет никакого значения. Скорее всего, я даже не стану туда поступать.

– Почему? – удивилась Шарафова. – Что-то случилось?

– У меня в жизни постоянно что-то случается, – вздохнула Гербер, глядя на мигающие огоньки соседних берегов. – Боюсь, если я останусь в этом городе, случится что-то такое, о чём я всегда буду жалеть.

– Ради аспирантуры я бы стерпела многое…

– Поверь, ты бы не стала учиться в аспирантуре, если бы это было откупом от смерти твоего отца.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я поступлю в аспирантуру, даже если не буду готовиться к этому. Убийцы моего отца сделают так, что я поступлю туда в любом случае. Они хотят компенсировать мне отца, словно возмещают мне ущерб. Ты можешь себе такое представить?

Гербер в двух словах объяснила ей свою ситуацию. Луиза немного смутилась, подумала о чём-то несколько секунд и помотала головой.

– Если хочешь знать моё мнение, Лавра, то я тебе скажу. – Она облокотилась о каменную ограду набережной, не обращая внимания на кричащих невдалеке пьяных подростков. – Будь такая ситуация со мной, я бы не отказывалась от аспирантуры. Да, со стороны это может показаться циничным, однако, если судить трезво, это справедливо. Если они, твои покровители, совершили в прошлом нечто нехорошее против тебя, против твоей семьи, то сейчас они просто обязаны обеспечить твоё будущее, это их долг. Естественно, снять с себя вину за свои преступления они никогда не смогут, но вот помочь вам, жертвам их ошибок, они просто обязаны. И отказываться от их помощи лучше не стоит. Думаешь, если бы ты или твой отец были им безразличны, стали бы они тогда заботиться о тебе?

Лавра нахмурилась. Об этом она раньше как-то не думала.

– Всё очень сложно, – прошептала она. – Я запуталась. Одна часть меня просит плюнуть на всё и уехать отсюда далеко-далеко. Другая же моя половина уговаривает меня остаться. И я не знаю, что из этого будет правильным.

– Послушайся разума, а не эмоций. Он-то тебе что подсказывает?..

Луиза не успела услышать её ответа из-за раздавшегося громкого голоса, который возвестил о начале интригующей части вечера. И действительно, на баржах загорелись красные лампочки, а акваторию охватили яркие лучи прожекторов, которые то поднимались к небу, то освещали воду. Девушки переглянулись и решили оставить разговор на потом. Вряд ли пиротехническое представление займёт много времени.

– Уважаемые петербуржцы и гости нашего города! – воскликнул мужской голос, и на стрелке Васильевского острова мигом сделалось людно, впрочем, как и на Дворцовой набережной. – Только для вас сегодня состоится незабываемое феерическое шоу «Огонь и вода», подготовленное лучшими профессионалами со всей России! Вы увидите выступления пиротехнических школ из Екатеринбурга, из Сергиева Посада, Казани и Санкт-Петербурга!!! Славься, город на Неве, все почести мы воздаём тебе!..

Баржи засверкали мелкими огоньками, на них зажглись более мощные прожекторы, и все замерли в ожидании эффектного зрелища.

– Первыми получили честь показать свой профессионализм друзья из Екатеринбурга! – продолжал вещать невидимый комментатор, и с соседнего берега донёсся радостный визг толпы. – Шоу сопровождается шедеврами классической музыки. Чайковский, фрагмент из оперы «Щелкунчик», поехали!..

Со всех сторон понеслась трель скрипок, добавились величественные барабанные дроби, и в небо полетел первый снаряд. Набрав высоту, он раскололся на десятки ярких искр, которые взорвались, распуская над рекой золотистых светлячков. На одной из барж зашипели горящие буквы, и через секунду все прочитали переливающееся огнями название «Санкт-Петербург».

Но любоваться этим не позволил новый выстрел, вслед за которым вверх устремились разноцветные хвостатые ракеты. Достигая облаков, они разрывались на десятки сверкающих кусочков, образовывая световые шары. Люди с восторгом кричали и показывали пальцами в небо. Лавра и Луиза тоже восхищённо смотрели на разлетающиеся в воздухе искры.

Спустя минуту с баржи уже вырывался целый каскад огней, от которых небо окрасилось в красный цвет. Наконец, завершил представление свердловских мастеров огромный огненный цветок с зелёными искрами вместо стебля и ярким раздувшимся сиреневым облаком в форме спелого бутона.

– А сейчас предоставляется слово нашим коллегам из Казани. Встречайте!..

Вторая баржа не стала разогревать публику единичными взрывами, а сразу же отправила в воздух четыре синих ракеты, которые через секунду озарили небо множеством пурпурных стрел. Затем последовали обычные фейерверки, которые изредка прерывались новыми огненными цветами. От удовольствия Лавра вцепилась обеими руками в холодный парапет и не отрывала взгляд от летящих ракет. Народ кричал от восхищения, никто не остался равнодушным от такого представления.

Завершив пятиминутное громыхание самым большим цветком из голубых искр, баржа утихла, передавая эстафету пиротехникам из Сергиева Посада. Радостная толпа сопровождала криком и свистом каждый новый выстрел в атмосферу, а когда всю акваторию осветили зелёные лучи лазера, зрители разом ахнули. Многие из них пришли сюда целыми компаниями, у некоторых на шеях восседали маленькие дети. И если горящие буквы уже ни у кого не вызывали особого трепета, то образовавшийся из миллиарда капелек воды экран заставил всех вновь закричать от восторга.

Фейерверк продолжал сотрясать округу, выпуская над Дворцовым мостом тучи огненных шмелей. Люди, которые столпились на нём, махали руками и визжали. Казалось, что такое действо они видят впервые в жизни.

– Здорово, правда? – спросила Лавра Луизу.

– Потрясающе, – сказала Шарафова.

Внутри всё так и трепетало. Сердце то замедляло, то вдруг резко ускоряло свой ритм, веки подёргивались, руки похолодели – с чем ещё могло сравниться это ощущение? Может быть, с первым полётом на самолёте? Или с первой ночью у любимого человека?..

Экран из воды вырос между всеми четырьмя баржами, когда последними выступили умельцы из Петербурга. Количество лазерных лучей заметно увеличилось. Они пронзали Неву, взмывали вверх, озаряя облака, и исчезали обратно в реке. И хотя на необычном полотне стали мелькать какие-то цветные картинки, Лавра увлеклась лазером, который озарял дно Невы. Сначала ей показалось, что вода в реке просто не слишком чистая и что в ней плавает мусор. Однако вскоре к тёмным пятнам добавились возросшие волны. Они появились явно не из-за ветра, которого тут вообще не было. Когда стрелку Васильевского острова стали покрывать холодные брызги, люди встревожились. С чего бы это Неве так взбунтоваться? И ведь осталось-то только досмотреть самое главное – зарисовки петербургских достопримечательностей, перенесённые на фантастический водный экран.

Баржи угрожающе заскрипели. Несколько красных фонариков, украшавших их борта, внезапно погасли. Два лазерных луча перестали двигаться и замерли на ничего не понимающей толпе. Люди зажмурились от их яркого света, а вскоре поспешили покинуть этот участок берега. Народ на мосту замахал руками в направлении воды, и кто-то громко прокричал:

– Протей!!!

В реке теперь отчётливо можно было увидеть водяной бугор, который возник у опор Дворцового моста и двинулся прямо на пиротехнические сухогрузы. Лавра испугалась и схватилась ладонями за лицо. Разглядеть непрошенного гостя она не смогла – мешал застывший зелёный луч лазера.

Луиза вертелась по сторонам и тоже не понимала, что происходит. Многие в толпе начали кричать. Их взбудоражил лопнувший звук, после которого одна из барж сотряслась от удара неведомого существа.

И действительно, когда Гербер вместе с несколькими нетрезвыми девицами отошли от зоны лазера, их взору предстала страшная картина. Длинное судно, на котором горели буквы от названия северной столицы, двинулось прямо на соседний сухогруз и через секунду с грохотом врезалось в него. Баржи стукнулись настолько сильно, что между ними возникли искры.

– Внимание, всем покинуть прибрежную территорию! – заговорил громкий командный бас со стороны Заячьего острова. – Возникла опасность взрыва, немедленно всем удалиться от воды!

И он оказался прав. На одной барже вспыхнуло красное пламя, а через секунду в воздух неровно полетели три пурпурные ракеты.

Между тем нашпигованные пиротехникой сухогрузы из Сергиева Посада и Казани тоже подверглись атаке речного чудовища. Сначала они протаранили друг друга, а затем по инерции двинулись в сторону берега, прямо на стрелку Васильевского острова.

– Быстро, быстро уходите отсюда!!! – заверещала Лавра всем, кто находился поблизости, понимая, что через пару мгновений неуправляемая баржа разнесёт этот берег.

Толпа в едином порыве двинулась к Биржевой площади. Многие истерично закричали. Водяной бугор на Неве исчез, а вместо него появился странный зверь с дюжиной осьминожьих щупалец. Он вскарабкался на баржу из Сергиева Посада и пронзил её палубу сверкающим трезубцем.

Досмотреть продолжение этого кошмара Гербер не успела. Один из сухогрузов достиг берега и снёс гранитные плиты. Однако продвинуться дальше он уже не смог. Правда, Лавра сразу поняла, что этим дело не ограничится. Красные снаряды продолжали взлетать в небо. Неконтролируемые ракеты описывали круг и устремлялись в сторону здания Биржи. Они, словно специально, пикировали на его огромную крышу и там разрывались на сотни кусочков, отчего та быстро загорелась. Однако следующие снаряды стали атаковать взбудораженную толпу, а один из них полетел прямиком на Дворцовый мост, заставив разгалдевшихся на нём горожан разбежаться по разным берегам.

Скрежет ударяющихся друг о друга барж не переставал сотрясать округу, и Лавра, вместо того, чтобы убежать отсюда, полезла на раскуроченный парапет.

– Лавра, ты что?! – крикнула ей Луиза.

Но Гербер даже не обернулась, выискивая среди разгулявшихся волн силуэт Тритона-Протея. Зачем она это делала, было трудно объяснить, тем более в такой обстановке.

Сухогрузы по очереди ударялись друг о друга. Человек с трезубцем громил их, перескакивая с одной баржи на другую с помощью своих многочисленных ног. Лавра видела этого демона во сне, и сейчас он мало напоминал ей Игоря. С другой стороны, у него был трезубец, точь-в-точь такой же, как оружие, принадлежавшее Селивёрстову. Правда, вскоре Протея накрыла большая волна, которая сбросила его обратно в Неву.

– Всем отойти от берега! – вещал механический голос, а со стороны Заячьего острова и Дворцового моста на разгромленные сухогрузы упали несколько потоков света от мощных прожекторов.

Фейерверк уже перестал штурмовать Биржу, однако всё равно находиться рядом с баржей, разгромившей берег, было небезопасно. Набережную покрывали широкие трещины, в Неву сыпались куски асфальта и гранита, и сухогруз начал медленно сползать вниз, грозя утащить за собой любого, кто окажется поблизости.

Лавра побежала прочь от этого места, понимая, что осталась здесь абсолютно одна. Луиза наверняка ушла от реки вместе с основной толпой, а наблюдать за озверевшим Протеем было уже бессмысленно. На воде появились многочисленные катера береговой охраны.

– Он уплывает! Смотрите все, он плывёт к Петропавловской крепости!..

Крик с Дворцового моста заставил Лавру остановиться. Она с тревогой заметила вновь образовавшийся водяной бугор, который, подобно небольшому цунами, пронёсся к Заячьему острову, преследуемый двумя катерами с красными мигалками.

– Игорь… – прошептала девушка и хотела спрыгнуть на тротуар, однако в этот самый момент окаянный сухогруз со скрежетом провалился в реку, окатив стеной воды ростральную колонну.

Теперь движение Тритона стало видно очень хорошо. Из Невы вырвались острые ножи трезубца, а затем глазам ошарашенной публики предстал и сам нарушитель спокойствия. Он доплыл до границы Заячьего острова, вцепился синими щупальцами в обложенный гранитными кирпичами берег и с размаху ударил своим оружием по воде. Огромная волна взметнулась на несколько метров и со всей силой обрушилась на катера, нагонявшие смельчака. Протей издал победный свист, спрыгнул в реку и, перебирая многочисленными конечностями, направился к Биржевому мосту, который пролегал по левую руку от Лавры.

– Игорь!!! – прокричала она, бросившись обратно к раскуроченному парапету, когда Протей проплывал мимо.

– Лавра, что с тобой? – донёсся голос Шарафовой со стороны взволнованной толпы, покидающей Биржевую площадь.

Отмахнувшись от неё, как от назойливой мухи, Гербер побежала вдоль аккуратно подстриженных кустиков. Сейчас нельзя было упускать Игоря из виду.

Оглашая округу сиренами, катера береговой службы ринулись вслед за Тритоном, нисколько не боясь его.

Обогнув вторую ростральную колонну, Лавра засеменила по пустынной дороге сначала к Биржевому мосту, а потом, осознав, что перевоплотившийся Селивёрстов движется дальше, побежала по набережной Макарова.

– Всем отойти от берега! – приказывал всё тот же механический голос.

– Игорь, остановись!!! – снова закричала Гербер, выглянув на сужающуюся в этом месте Неву.

Однако Протей даже не посмотрел на неё. Он плыл к Тучкову мосту, расплёскивая трезубцем воду. Волны ударялись о каменные берега и окатывали Лавру крупными брызгами.

Понимая, что Селивёрстов не послушается её, девушка продолжила бег. Со стороны преследующих Протея катеров донеслись новые приказы покинуть территорию, но Лавра не обращала на них внимания. К тому же они стали отставать.

Миновав очередной мост, связывающий Петроградский и Васильевский острова, речной демон вскочил на морскую раковину и застыл. Он наконец-то взглянул на Лавру сверкающими чёрными глазами и даже протянул ей руку. Но звуки приближающихся стражей порядка вновь обеспокоили его, и Игорь поспешил дальше, к устью реки Смоленки.

Лавра остановилась, чтобы перевести дыхание, и отёрла дрожащей ладонью мокрый лоб. Она и так чувствовала себя сегодня не самым лучшим образом, а бег за Тритоном вконец вымотал её. Но отступать от своей цели девушка не собиралась. Вой приближающихся катеров придал ей решимости, и она помчалась вдогонку за Протеем, который исчез за поворотом реки.

Глава 18 Крик сирены

Набережная Макарова, огибающая Васильевский остров с северо-востока, на удивление была безлюдна и тиха. Свернув от парапетов, отделявших пустую дорогу от Невы, Лавра, чуть прихрамывая, добралась до серой стены старинного дома, снова поправила спутавшиеся волосы и осмотрелась.

Здесь точно так же царило странное затишье – ни машин, ни прохожих. Даже окна в ближайших строениях не горели. Но девушка примчалась сюда вовсе не для рассуждений о необычном запустении, а чтобы отыскать чудовищного Селивёрстова.

Река Смоленка казалась спокойной, в отличие от расположенной неподалёку Невы. Значит, Тритон не стал устраивать на ней шторм… Или, может, он и вовсе не проплывал тут, выбравшись на сушу?

Лавра дошла до первого небольшого мостика, пролегающего по Уральской улице, и приметила на тротуаре возле рекламных щитов лужи. Её предположения были верны, Игорь наверняка вылез из реки и уже успел куда-то спрятаться. Шелест потревоженных ветром клёнов и тополей, которые раскинулись тёмным парком на той стороне Смоленки, заставил брюнетку насторожиться. Если бы Тритон захотел укрыться от неутомимых преследователей, то непременно исчез бы в зарослях этих чёрных деревьев.

Лавра шагнула на мост, соединяющий остров Декабристов с Васильевским, чтобы попасть в зелёную зону, но услышала чьи-то шаги сзади и нервно обернулась. На перекрёстке мелькнула серая тень, которая отделилась от угла городского особняка и вновь замерла на пустынной дороге.

– Игорь?.. – прищурилась выпускница. – Игорь… я должна поговорить с тобой…

Лавра метнулась к нему в надежде наконец-то объясниться.

– Как хорошо, что ты дождался меня, – слезливо продолжила девушка, чувствуя, что слабеет в присутствии Селивёрстова, совсем как наивный подросток. – Но зачем, зачем ты устроил весь этот ужас? Марк Франкович уничтожит тебя за этот глупый поступок…

– Хм, Марк, – усмехнулся незнакомец в сером, приблизившись к мосту. Его осветили лучи от мигающего на перекрёстке фонаря.

Лавра остановилась в испуге и отшатнулась к чугунным ограждениям мостика, только теперь понимая, что перед ней вовсе не Игорь, а тот, кто желает убить её на протяжении всей последней недели. Это был тот самый «толстый дядька», с которым боролся Петя и который носил с собой канистру с керосином, чтобы сжечь ненавистную Гербер в любой удобный момент. Холод страха охватил Лавру. Теперь она не знала, куда деваться.

– Кто Вы? – напряжённо спросила выпускница, пятясь к острову Декабристов. – Советую Вам не подходить ко мне, у меня шокер, Вы уже познакомились с ним в прошлый раз. Сегодня я прибавила его мощность… Я могу убить Вас сильным разрядом!..

– Ах, Лавра, ты так инфантильна, – заключил злодей, постукивая сверкающим лезвием кинжала по своей коленке, и стал надвигаться на жертву. – Столько дурости я ещё не встречал ни в одной молодой особе…

Твёрдый голос мужчины был смутно знаком. Лавра точно слышала его где-то в эти дни, и первые подозрения окончательно раскололи внутри неё зачатки смелости.

– Сейчас… сейчас здесь будет полно милиционеров, – Гербер предприняла попытку устрашить его. – Их машины близятся сюда, они идут за Протеем.

– Я успею воздать тебе за всех, кого ты обрекла на мучительную смерть, – грозно произнёс человек в сером осеннем плаще и со всей внезапностью налетел на девушку, выставив вперёд острие ножа.

– Нет! – Лавра упала на перила моста, и лезвие прожгло её плечо.

Она вцепилась в локти убийцы, сдерживая крик, и невольно заглянула в его серые глаза. Злорадная ухмылка разрезала знакомое лицо негодяя, и он отшвырнул девицу на мокрый асфальт. Упав на мостовую, брюнетка закашляла от подступившего к горлу горячего потока.

– Вот так, – пропел довольный мужчина, поливая обессиленную Лавру едким керосином. – Сгоришь, как и Борька сгорел на своей яхте. Сгоришь, как и Елисей сгорел в венском поезде, когда его зажали в огненной ловушке. Сгоришь, дрянь, как и Глеба хотела сжечь!

– Арсен… Урсулович, это не я… – прохрипела Лавра, отползая к чугунному забору и оставляя за собой тёмный кровавый след. – Пожалуйста, не надо… я никого не убивала, не убивала…

Выбросив опустошённую флягу в речку, Брон схватил девушку за липкие от керосина волосы и рывком поднял на ноги.

– Как же не ты! – передразнил её беснующийся психолог, держа в левой руке окровавленный кинжал. – Думаешь, свалила на дурочку Ларису все подозрения и очистила совесть?! Я сразу предугадал, что рано или поздно из-за тебя мои друзья лишаться жизни. Именно ты начала им безжалостно мстить!

– Я Вас не понимаю… – зажмурившись от боли и керосина, вымолвила Лавра.

– Всё ты понимаешь, ещё как понимаешь, дрянь! – распалялся Арсен Урсулович, едва сдерживаясь, чтобы не нанести жертве последний опасный удар. – Своим существованием ты вынудила их испытывать нестерпимую боль. Ты была постоянным напоминанием той глупой ошибки, которую они допустили в молодости. И ты начала убивать их, по одному, как заблудившихся в лесу овец. Если б я знал тогда, двадцать лет назад, что казнь над Эдиком приведёт к таким последствиям, я бы лично уничтожил всю твою поганую семейку, собственными же руками!..

Он откинул девушку обратно к ограде и полез в карманы своего плаща. Через мгновенье в его ладони блеснула зажигалка, однако применять её безумец не торопился, наслаждаясь муками слабеющей Лавры.

– Если б не вмешательство посторонних, я бы справился с тобой ещё там, в поезде. Я бы покончил с тобой здесь, в Питере, ещё до того, как ты искромсала Ингу и заделала калекой её несчастного сына! Я бы лишил тебя возможности уничтожать моих друзей, я бы…

– Вы… чокнулись, – выпалила брюнетка и прижалась к холодной ограде.

– Нет, это ты чокнутая мразь! – прошипел Брон, осматривая землю, чтобы ненароком не сжечь себя вместе с ненавистной девчонкой. – Но сегодня всё закончится. Всё вернётся в прежнее русло. Наконец-то я избавлюсь от тебя и навсегда забуду про Эдика.

– В чём я… В чём я виновата? – корчилась от мерзких ощущений Лавра. – Почему я должна… умереть, ведь это не я… убивала… Это не я… Ингу и… Глеба Ва-лен-ти-но-ви-ча…

Боль от раны душила её и не давала говорить.

– Не надо ломать комедию! – продолжил Арсен. – Кому как не тебе есть смысл разделаться с ними?! Это ты, ты, мразь, наняла киллеров, чтобы они изувечили моего Борю. А потом уничтожила Елисея! Это ты в ту ночь зарезала бедняжку Ингу! Это ты подстроила аварию с Глебом! Это ты, ты, ты!!!

Зажигалка громко щёлкнула, породив сине-зелёный огонёк. Психолог отошёл ещё на метр от облитой керосином выпускницы, собираясь поджечь её. Однако с обоих краёв мостика возникли водяные фонтаны, и окружающую тишину огласил пронзительный крик.

Арсен Урсулович зажал уши ладонями, уронив и зажигалку, и окровавленный кинжал. Он попятился обратно к перекрёстку, не осознавая, что с ним происходит. Но в этот момент неприятный сокрушающий звук исчез.

Лавра, умытая речной водой, сплёвывала остатки керосина, с трудом воспринимая реальность. Из колышущейся Смоленки что-то выпрыгнуло и загородило своим телом раненную девушку.

– Ах ты тварь болотная! – бросился было разъярённый Брон на неведомое существо и получил очередную порцию вредоносного крика.

Сирена ползла к злодею, пугая шевелящимися, подобно рептилиям, волосами и скаля острые зубки. Её крик сменялся змеиным шипением, отчего мужчина стал отступать. Спустя пару мгновений к ней присоединилась ещё одна русалка. Они отгоняли злодея от Лавры, но отпускать его не собирались.

Позади Брона, перебирая сверкающими от слизи и воды конечностями, тихо выполз невский демон, держа наперевес сияющий трезубец. Не подозревающий подвоха Арсен Урсулович шагал спиной прямо на него и, дойдя до начала моста, получил предупредительный удар эфесом. Он испуганно обернулся на инфернального властителя глубин, вздрогнул и заметался между сиренами и их могучим хозяином.

Воздев над собой трезубец, Протей пронзил негодяя прямо в грудь, крепче насадил на штыки и медленно поднял над шипящими речными нимфами.

Брона охватили конвульсии. Лавре стало тошно смотреть на эту кровавую сцену, и она отвернулась к острову Декабристов в надежде, что через минуту весь этот ужас прекратится. Каково же было её удивление, когда взгляд упёрся в переливающегося стальными мускулами ещё одного… Протея. Правда, этот был более знаком, поскольку обладал привычным дельфиньим хвостом и пышной седой гривой. В его руке также был зажат серебристый трезубец, а стоял он на знакомой морской раковине, наблюдая с грозным лицом за казнью Арсена Урсуловича.

Посчитав, что из-за потери крови видит галлюцинации, Лавра повернула тяжёлую голову обратно к вопящим сиренам и оценила разницу между двумя речными монстрами. Тот, что проткнул психолога и сейчас любовался его кончиной, имел вместо хвоста около десятка синих щупалец с присосками, как у морского спрута. В отличие от настоящего Тритона, волосы демона, испортившего петербуржцам пиротехническое шоу, были насыщенно тёмными и не такими длинными. Значит, их действительно было двое, и Лавра лишь сейчас начала сознавать, кто из них кто.

– Отпусти его, Протей!.. – потребовал Тритон у своего сородича, и русалки исступлённо обернулись на него.

Многоногий мутант направил насмешливый взгляд на Игоря, но исполнять команду не спешил, хотя Брон и без того уже лишился чувств, а может, и вовсе умер от смертельного ранения.

– Надо же, ты как раз вовремя, – злорадно ответил Протей, держа пронзённого злодея на трезубце. – Я искренне надеялся, что изгнал тебя из этого города навсегда.

– Мы думали, ты уехал, – волнительно пропищала Валсея, переглядываясь с нахмурившейся Аидой. – Тебе нельзя быть в этом городе, тебе же запретили!..

– Исчезните! – гневно прикрикнул на них Селивёрстов, взмахнув своим трезубцем, и речные девы попрыгали в воду, словно обожжённые.

– Как низко с твоей стороны обращаться подобным образом с ундинами, – заметил получеловек-полуосьминог, отбросив Арсена Урсуловича к перекрёстку, и стряхнул со своего трезубца тёмную кровь. – Я был уверен, что сверг тебя с твоего пьедестала, но ты такой же упрямый, как и твоя ненаглядная девка!..

– Думаешь, я не знал, что было у тебя на уме? – усмехнулся Тритон, будто нисколько не боялся соперника. – Думаешь, я позволил бы зазнавшемуся мальчишке нанести мне удар в спину? Всем давно известно, что этот город устрашаешь именно ты, Денис. У тебя из рук вон плохо получалось подставлять меня.

Денис? Краснов??? Лавра теперь смотрела на Протея совершенно иными глазами. Так вот, значит, кто хотел сотворить из неё русалку. Вот кто повелевал сиренами и являлся к ней во снах!..

– Я видел тебя насквозь, все твои планы, всю твою злость, – продолжал Тритон. – Марк предупреждал меня, что ты можешь перейти грань, но я не послушался его и сейчас очень жалею, что дал тебе столько свободы, брат. Я ещё не говорю про то, что затеяли твои сёстры, зачаровав половину страны своими песнями. Я не позволю тебе захватить их души, в том числе душу Лавры…

– Ты опоздал, сегодня она станет одной из нас и я буду обладать ею вечно. – Краснов указал трезубцем на лежащую между ними девушку. – А после того, что видели люди у Дворцовой набережной, тебя быстро найдут и вспорют. Так что плыви, пока не поздно, пока не наступил твой конец, дорогой гуру.

– Это мы ещё посмотрим, кому и какой конец предначертан, – озлобленно парировал Игорь. – Но пока игра не зашла слишком далеко, я даю тебе возможность одуматься, брат. Я не хочу лишать тебя жизни, я не хочу становиться твоим убийцей.

– Не называй меня братом! Между нами нет ничего общего. Я во сто крат превосхожу тебя, я сильнее и умнее тебя! Ты постарел, гуру, пришла пора нового владыки, и им буду я…

Денис без предупреждений размахнулся и запустил своё острое оружие в Селивёрстова. Лавра выкатила глаза от страха за любимого, цепляясь перепачканными кровью пальцами за чугунное ограждение моста. Она испугалась, что опасный снаряд проткнёт Игоря насквозь, как недавно Брона, однако Тритон вовремя сбил его собственным трезубцем. Тот со звоном отскочил к забору и снёс его в Смоленку, оголяя мост для воды.

– Тебе не одолеть меня, Ахелой, – предупредил мужчина вместо того, чтобы нанести ответный удар. – Перестань ребятничать, и я прощу тебя и твоих сестёр.

– Защищайся, гуру! – прорычал Краснов, и трезубец снова засверкал в его ладонях, внезапно выскочив к нему из реки, словно сталь к магниту.

Повелитель сирен воздел оружие над головой обороняющегося учителя, и их сверкающие зубья сцепились меж собой, как клыки дерущихся волков. Оттолкнув Протея, Игорь спрыгнул с переливающейся морской раковины. Денис упорно пытался ранить его, нападая сверху. Однако Селивёрстов не сдавал позиции, крепко сжимая трезубец. Возможно, он слишком увлёкся обороной, отчего не заметил подобравшиеся к его хвосту щупальца.

Краснов опрокинул мастера, опутывая своими скользкими конечностями. Он собрался его задушить, только ошибся, рассчитывая, что Тритон потерял сноровку. Его трезубец просвистел в воздухе и нещадно отсёк бунтарю сразу три щупальца. Протей споткнулся, оглашая пустынную улицу неистовым криком, и в порыве ярости выбил из рук обидчика окровавленный трезубец.

– Игорь! – вскрикнула Лавра, наблюдая за их смертельной битвой.

Тритон запрыгнул на свою раковину и поднял окровавленную руку вверх. Он надеялся, что его оружие, упавшее рядом с телом Брона, волшебным образом вернётся к нему по воздуху, как это уже проделывал злой Денис. Но могущественный трезубец вдруг схватил Арсен Урсулович и, недолго думая, вонзил его в спину ничего не подозревающего Протея.

Краснов замолк, расставив руки в стороны и выпятив статную грудь. Тяжёлый вздох глухим эхом прокатился по улице и вызвал у Селивёрстова обеспокоенное выражение лица. Лавра, давно позабыв про собственную рану, замерла, уставившись на поверженного невского дьявола. Ученик Игоря прогнулся вперёд, глядя на мастера со странной улыбкой, затем посмотрел виноватым взглядом на оцепеневшую девушку, постепенно опускаясь ниже и ниже, пока оставшиеся щупальца не подкосились.

Денис грузно упал перед Арсеном Урсуловичем с торчащим из левой лопатки трезубцем. Рельефное синее тело крепыша уже не вздымалось от дыхания. Значит, Брону удалось победить того, кто сам чуть не лишил его жизни.

Тритон расставил могучие руки на поясе, украшенном костяным ободком. Он был рад, что эта безумная схватка прекратилась, едва начавшись, и одновременно печалился тому, что его сородич поплатился смертью за свой каприз.

– Нет… он хочет убить меня… он сошёл с ума! – запричитала Лавра, отползая к Игорю. – Это он… он преследует меня… Это он пытается меня сжечь!..

Брон закашлял, тронув свою развороченную грудь, и шагнул ко второму речному чудовищу, покачиваясь, словно пьяный.

– Игорь, п-прости м-меня, – замычал мужчина и, дабы не упасть, схватился за единственно уцелевшие чугунные перила. – П-прости, я т-тебя п-подвёл…

– Лучше не подходи, Арсен, – попросил Селивёрстов и жестом приказал ему остановиться.

– Я ум-мру, – отмахнулся психолог, но подчинился требованию. – Я… ум-м-мру, так и не расквитавшись за брата. Сделай это ты, ум-м-моляю… Прикончи эту д-девчонку!

– Арсен, мне жаль тебя, – вздохнул Тритон, опустив голову, чтобы не видеть его мерзкого облика. – Ты запутался, ты потерялся в этом мире и даже сам не знаешь, кому желаешь отомстить.

– Ей, – Брон ткнул трясущимся пальцем в раненную девушку. – Она зас-с-ставила и м-меня, и М-марка… Она и т-тебя в-выбила из к-колеи, эта м-мразь.

– Ты спятил, – заключил Игорь, склонившись к беспомощной Гербер. – Лавра не способна строить козни и тем более губить человеческие души. И твои попытки уничтожить её окончательно опустили тебя в моих глазах.

Он взял выпускницу к себе на руки, с тревогой осматривая её рану на плече.

– Я столько… искала тебя, – прошептала Лавра, не в силах даже обнять своего спасителя. – Я верила, что ты…

– Тихо, тихо, тихо, – улыбнулся Селивёрстов и вновь посмотрел на Брона, который вдруг начал громко смеяться.

– Н-несчастные, – сквозь хохот сказал тот, и в следующее мгновенье перед ним из воды выскочила одна из русалок.

Она толкнула его на ограждения моста и охватила своим оглушающим воплем, из-за чего Арсен потерял сознание. Другая её подруга оставалась в реке и смотрела на убитого Протея. Валсея присела у всклоченной головы Дениса и испуганно потрогала его пронзённую трезубцем спину.

– Он сам спровоцировал свою смерть, – сказал Тритон. – А ты и твои бестолковые сестры поспособствовали этому. Я понимаю, что уже немолод и не настолько притягателен по сравнению с ним. Но ты поступила подло, настроив Ахелоя против меня. Когда это началось? Когда ты испортила моего наследника, Валсея?..

Сирены медленно выползли на мостовую, по-волчьи уставившись на Игоря, который держал на руках столь ненавистную ими девушку. Лавра тоже смотрела на них и чувствовала во всём этом нехорошее. Уж больно скверно они отреагировали на провал Краснова, судя по их злому взгляду. Нет, они не смирятся с тем, что так глупо потеряли своего юного бойца, а значит, обязательно отомстят. Достаточно было взглянуть на этот квартет демонических девиц, чтобы понять их нехорошие намерения.

– Игорь, я не хочу здесь больше оставаться, – прошептала Лавра, прижимаясь к его холодному телу. – Унеси меня подальше от них, пожалуйста…

Первая злорадно улыбнулась Веда, погладив мёртвого Протея по окровавленной спине. Затем ухмыльнулись и остальные русалки. Валсея достала из-за пояса, украшенного ракушками, золотистый нож.

– Если отдашь эту мерзавку нам, мы сохраним тебе жизнь, но с условием, что ты больше никогда не переступишь границ этого города, – промолвила солистка «Гранды», обнажая острые зубки. – Мы простим тебе гибель нашего владыки и забудем о тебе, но Гербер останется с нами.

– Не много ли хочешь, Валсея? – усмехнулся Селивёрстов, хотя напрягся при виде сверкнувшего лезвия. – Ты забыла, кто ты такая и с кем имеешь честь разговаривать?.. Или, может, ты желаешь присоединиться к этому недоноску, что посмел поднять руку на своего господина?! Я с превеликим удовольствием верну тебе память, если ты и все остальные вознамерятся идти против моей воли! Советую не злить меня сегодня, иначе пощады не будет никому…

В ответ на его грозное предупреждение в руках других сирен тоже появились кинжалы, и речные девы хищнически прищурились.

– Валсея! – прикрикнул Игорь, опустив Лавру на широкую морскую раковину. – Не играй с огнём и исчезни, пока я не вышел из себя… Не вынуждай меня делать это!..

Русалки снова оглянулись на поверженного Протея и, издав змеиное шипение, накинулись на Тритона. Селивёрстов спрыгнул к ним, намереваясь первым нанести сокрушительное поражение. Причём он даже не пробовал вернуть к себе торчащий из Дениса трезубец, уверенный в том, что ему хватит сил вручную разделаться с непокорными нимфами.

Схватив сразу двоих, Велину и Веду, он приподнял их над собой и с размаху шлёпнул о мостовую. Гаагова закричала, ударившись головой о его крепкий хвост, и откатилась к снесённой ограде. Валсея же на пару с Вирой были более осторожны, по общей команде порезав ему рельефный живот и с опаской отскочив назад, не обращая внимания на стонущих от боли подруг.

Лавра заметалась внутри раковины, обеспокоенная их борьбой. Она увидела, как любимый хлестнул большущей ладонью по лицу Виры, отчего та отлетела в воду, как и мгновенье назад её сестра. Тем временем Валсея в очередной раз порезала руку Тритона и, видя, что её подруги терпят поражение, с неистовым воплем налетела на Селивёрстова. Длинные когти сирены впились ему в шею и расцарапали кожу до самой груди.

Разозлённый таким приёмом, Игорь схватил русалку за голубую гриву и отбросил к уцелевшим чугунным решёткам, которые тут же со скрежетом провалились в реку.

– Что, улитки, получили?! Всех изуродую, всем жабры выдру!

Игорь стал крутиться, расставив изрезанные руки в стороны. Он снова сшиб очухавшихся Виру и Веду. Сирены, как бы они ни старались махать своими ножами, не могли даже на мгновенье заставить разъярённого Тритона затихнуть в муках боли. Валсея, утерев окровавленные губы, отплыла на несколько метров от полуразрушенного моста.

– Куда, улитки, куда поудирали?!! – хрипел Селивёрстов от гнева, одержав очередную победу в этой схватке.

Велина и Валсея успокаивали друг друга в воде слева от него. Вира и Веда плескались по правую сторону, держась трясущимися руками за рубцы, оставленные крепкими кулаками Тритона. Грудь Игоря вздымалась, волосы на голове стояли дыбом, израненные плечи, руки, шея и живот блестели, только уже не от воды, а от тёмной крови, которая ручейками вырывалась наружу. Встрепенувшись, он посмотрел на взбудораженную Лавру. Их взгляды встретились. От этого Гербер почувствовала себя смелее. Сильнее её любимого на этом свете не было никого, и он не даст её в обиду.

– Я всё равно уничтожу вас! – злым басом обратился Тритон к побитым подопечным. – Вы недостойны моей милости!..

Он обернулся на Виру и Аиду, однако русалок там не оказалось. Лавра покосилась на застывшую слева от неё Валсею и обнаружила, что та снова собрала вокруг себя свой дьявольский квартет. Они запрокинули головы, широко открыв рты, и обнажили сверкающие зубы.

– Ты недооцениваешь нас, убийца Ахелоя, – с вызовом оскалилась солистка «Гранды», подняв над собой золотой нож, и её жест повторили остальные русалки. – Твой век закончен. Если ты не смирился с этим, то твоей могилой станет этот затхлый канал. – Она переглянулась со своими бесноватыми подругами и вскричала. – Во имя Ахелоя!!!

Из горла каждой из сирен вылетели противные звуки, которые волной накрыли осыпающийся мост и окровавленного Игоря. Он зажал изрезанными руками уши и согнулся, содрогаясь от неимоверной голосовой атаки.

Лавра не успела ничего сообразить, как по ней ударил шквал губительного воя. Крик повалил её на дно раковины, вызыв хруст в ушах и нестерпимую боль в голове. Девушка сжалась в комок, пряча лицо в испачканных кровью ладонях.

Ужасный звук усиливался с каждой секундой, не позволяя даже дышать. Тритон ещё пробовал противостоять натиску сирен, но и он был не в силах терпеть их смертельную песню.

Игорь пригнулся к асфальту, сплёвывая багровые слюни. Лавру тоже начало тошнить. Откуда-то из груди шёл горячий и горький поток, который через мгновенье вырвался наружу, окрасив морскую раковину в алый цвет. Вопить от боли уже не получалось. Голос осип, а дыханье сделалось тяжёлым. Гербер стала задыхаться, извиваясь на постаменте любимого как умирающая гадюка, которой отрубили голову.

Подплыв к краю моста, сирены дружно накинулись на ослабшего Селивёрстова, как гиены на загнанную добычу. Ножи принялись кромсать его тело, раздирая бледную кожу и порождая фонтаны чёрной крови. На лицах злодеек застыла гримаса радости. Но Игорь был ещё жив, несмотря на то, что в нём зияли многочисленные раны. Он из последних сил оттолкнул от себя коварных русалок, но истошно захрипел, качнулся и рухнул возле мёртвого Протея.

Глава 19 Агония

– А-а-а!.. – прокричала Лавра и скорчилась от раздирающих её изнутри ожогов.

Казалось, что кто-то заставил её проглотить огонь, как делают это в цирке талантливые трюкачи. Горло, лёгкие, желудок – всё загорелось в эту минуту, когда крик сирен прекратился. Уши заложило, и вообще возникло ощущение, словно они больше никогда ничего не услышат.

Разжав онемевшие руки, Лавра ужаснулась тому количеству крови, что покрывала сейчас дно морской раковины. И это всё была её кровь. Встать на ноги девушка даже не рассчитывала, прекрасно понимая, что после такой порции губительного голоса сирен она скоро умрёт.

Игорь изредка вздрагивал, лёжа у левого края моста. Несколько ручейков крови вытекали из него и устремлялись в воду Смоленки. Раны, покрывавшие всё его тело, выглядели ужасно. На нём не было живого места, а из груди торчали четыре золотых ножа.

Валсея, выждав пару мгновений, обернулась на постанывающую Лавру. Вира, Велина и Веда утирали свои лица от брызг крови Тритона. Но она не вызывала у них отвращения. Наоборот, они наслаждались проделанной работой.

Преодолев расстояние в два прыжка, Тьеф очутилась перед окровавленной морской раковиной и, издав шипение, заползла внутрь к раненной девушке. Лавра, насколько могла, оттолкнула от себя дьяволицу и попыталась выбраться отсюда на асфальт. Валсея лишь обрадовалась этому, обнажив острые зубы. Сейчас она выглядела чудовищно: широкие синие глаза, окровавленный рот, змеевидные волосы. Часть её костюма порвалась от схватки с Игорем. Одна из прозрачных фиолетовых ракушек, которые поддерживали грудь нимфы, сейчас болталась на животе, а украшавший изящную талию бирюзовый ремешок висел, разорванный в клочья.

Сирена ухватилась за Лавру, пробуя стащить её с раковины, но девушка пнула противницу коленом в оцарапанный живот и откинулась на противоположный край.

– Для тебя всё кончено, – оскалилась Валсея, в очередной раз набросившись на соперницу. – Ты только продлеваешь свои муки!

– Оставь меня… Оставь меня… оставь, – шептала Гербер, потеряв голос. Она хоть и отмахивалась от русалки, но никак помочь себе этим уже не могла.

Велина и Веда с радостными лицами появились с обеих сторон от неё, протягивая окровавленные руки. Втроём они стащили свою жертву на землю.

– Не хочу… оставьте меня!.. – прохрипела Лавра и ударилась о мостовую. Огонь, сжигавший её внутренности, усилился и парализовал все мысли и движения.

Теперь справиться с Лаврой стало намного легче. Сирены вцепились в неё и поволокли к краю моста, который до недавнего времени был загорожен чугунными решётками. Лавра упиралась, пробовала брыкаться, толкать обидчиц, но это ровным счётом ничего не давало, и через секунду она оказалась в мутной воде.

Течение в этом месте было не таким быстрым, поэтому в первые мгновенья девушка просто барахталась под мостом. Однако следом в реку спрыгнули и сирены. Они тут же схватили Гербер за руки и ноги и потянули за собой под воду. Лавра даже не успела как следует набрать в лёгкие воздуха, как оказалась под мутной поверхностью Смоленки. Два голубых хвоста ударили её по голове. Вира и Веда понесли жертву ко дну. Девушка стиснула зубы в надежде, что пузырьки воздуха перестанут покидать её. Однако это ни на секунду не сдержало рвущийся наружу воздух. Когда он покинул тело Лавры, вода стала по чуть-чуть заполнять нос и рот.

Валсея и Веда прицепили к рукам Лавры что-то большое и тяжёлое. Открыв глаза, она увидела, что это мощные цепи, которые точно не позволят ей всплыть на поверхность. Русалки усмехнулись и удалились на несколько метров, наблюдая, как будет умирать их жертва. А она тем временем проглатывала всё больше и больше речной воды. На какое-то мгновение это сбило огонь, сжигавший внутренности, но он быстро вернулся и на сей раз заметно усилился.

Лавра обречённо посмотрела на своих убийц и погрузилась в странное незнакомое состояние. Каждую клеточку её организма охватила приятная теплота. Стало отчётливо слышно сердцебиение. Правда, скоро оно сделалось сбивчивым. Перед глазами вспыхнул алый огонёк.

В первые мгновенья после этого необычного ощущения Лавра ещё могла воспринимать, что находится в холодной воде, что привязана заросшей илом цепью к какой-то каменной глыбе, торчащей из грязного дна. Но потом жар, бушующий в её груди, подавил все чувства и окунул тело в огненную реку.

Теперь вместо сумрачной глубины Лавра видела поистине яркое зрелище. Огромное раскалённое течение окутывало её, слегка обжигало и пускалось дальше, вспыхивая красным пламенем. И вроде бы она сама уже в центре этой реки сгорает, как лучина, или всё это не более, чем бред?.. Непонятно. Трудно различить, что и где находится, в какой части этого мира её искалеченное тело, а в какой душа. Рукам уже сделалось легко и свободно, да так, что можно было взмахнуть ими и вернуться на воздух. Вот только горящая река опять окутала её и понесла куда-то вдаль, в какой-то чёрный водоворот, и тут же отбросила в сторону. Такая игра была очень кстати. Она давала знать, что жизнь ещё не утеряна, что есть шанс преодолеть себя и вырваться из этой смертельной пропасти навстречу свету. Что же это? Агония, полёт в преисподнюю, мираж, смерть?.. И как далеко её занесло? Неужели туда, откуда никогда не возвращаются?..

Сколько прошло времени, когда голову обуяли странные видения, было сложно сказать. Казалось, что минула вечность, прежде чем сознание вернулось к Лавре. Однако перед глазами всё так же стояла мгла, лишь изредка пробиваемая слабыми лучиками, идущими сверху. Девушка прислушалась к чувствам и поняла, что никакого огня в ней больше нет. Она открыла наполненный водой рот и удивилась тому, почему до сих пор жива. Может, ещё не поздно вырваться наружу и спасти себя?

Взглянув на колышущуюся поверхность, Лавра убедилась, что глубина в этом участке Смоленки вовсе не велика и стоит только хорошенько взметнуться, чтобы снова задышать воздухом. Воспользовавшись этим странным улучшением состояния, она распутала цепи на своих руках и поплыла наверх. Возвращение к миру было быстрым и безболезненным. Её даже не сдавил кашель. Может, так и должно быть?

Тишина вокруг немного пугала. Конечно, время позднее, люди спят или ещё не успели вернуться с праздника, но ведь это же центр Петербурга! Не может быть такого, чтобы вся улица пустовала. Сюда, по меньшей мере, давно должны были примчаться катера береговой службы и милицейские машины. После того, как Протей разгромил баржи, все силы города были брошены в этот район. Однако оба берега до сих пор казались тихими и тёмными. Город словно вымер. Перестали гореть фонари. Даже деревья в парке не шевелились от ветра.

Изучив обстановку, Лавра подплыла к разгромленному после боя с сиренами мосту, на котором, раскинув порезанные руки, лежал Тритон. Со стороны он казался мёртвым, но в следующую минуту шевельнулся и что-то прохрипел.

– Игорь… ты жив… – Гербер не сразу сумела вылезти к любимому, сильно ослабев после схватки с русалками. – Пожалуйста, держись, я помогу тебе, сейчас помогу…

Она вскарабкалась на залитый кровью, керосином и водой асфальт, покрытый многочисленными трещинами, как и стрелка Васильевского острова после столкновения с одним из сухогрузов. Сначала девушка совладала со своими отёкшими от цепей руками, затем попыталась вытащить из воды ноги, но сделать это оказалось ещё сложнее. Наконец она дотянулась до Селивёрстова и ужаснулась от температуры его тела. Кожа Игоря была холодна как лёд. Он умирал… Медленно, с беззвучными муками, едва ли имея возможность осознавать то, что с ним происходит. Дотронувшись до его израненного торса и плеч, Лавра не выдержала и расплакалась от неизбежности, что скоро потеряет любимого.

– Лавра, – прохрипел вдруг мужчина, – не надо, Лавра…

– Ты должен держаться, – возразила Гербер, обняв его липкую от крови шею. – Их здесь больше нет, они ушли, они решили, что я утонула, и ушли… Игорь, любимый, умоляю тебя, держись. – Лавра снова оглядела округу и закричала – На помощь! Вызовите скорую! Помогите, умирает человек!!! Люди, кто-нибудь!.. Сюда нужен врач, пожалуйста!!!

Она отёрла его веки и губы от пыли и песка и быстро осмотрела травмы. Сирены постарались на славу, оставив глубокие раны на самых уязвимых местах – на голове, шее, в области сердца, печени, почек, паха… Их было слишком много, чтобы надеяться на лучшее. И он знал, что ему отведены минуты, а может, даже секунды.

– Лавра, – обратился Игорь к ревущей девушке, – не надо… Мой век истёк, Валсея была права… – Он простонал от попытки приподняться и посмотрел на любимую, хрипя и отплёвываясь. – Мне трудно, очень трудно жилось… Ты знаешь… Ты меня понимаешь… Я…

– Умоляю, держись, – всхлипнула Гербер, утирая слёзы. – Осталось подождать совсем чуточку, помощь уже на подходе…

– Я люблю тебя, – выдавил Тритон и попробовал улыбнуться, однако вместо этого поморщился, и целый клок его седой бороды вдруг упал на асфальт. – Я всегда тебя… любил, всегда… с того самого дня, когда мы познакомились…

– Я тоже, Игорь, я тоже.

– Лавра, ты должна меня простить… понять и простить, я так виноват перед тобой. – Селивёрстова сотряс кашель, и очередная порция крови выступила в уголках его рта. – Я не смог спасти тебя… не смог сдержать себя от… от того…

– Не извиняйся, ты ни в чём не виноват! Наша любовь сильная, я знала это, даже когда рассталась с тобой, даже когда тебя не было со мной рядом…

– Это Денис, – выдохнул Игорь и указал дрожащей рукой на то место, где недавно лежал Протей и где теперь осталась лишь чёрная лужица с обломком его трезубца. – Он хотел тебя заполучить, он тоже был влюблён в тебя… Я не понимаю, когда он успел… когда стал… злым, когда он… стал выходить из-под моего контроля… Он стал злым, он захотел власти…

Лавра впилась зубами в свою губу, лишь бы не разреветься и не упустить ни единого слова, которые теперь давались любимому с большим трудом.

– Это он помогал сиренам… Он превратил Аиду в… в русалку. Он научил их колдовать… и петь… Прости, прости, они перехитрили меня… Они захватили всё, что успели, и я уже не мог остановить их сам… Марк... он задумал… Он захотел…

Девушка прижалась к нему и заплакала, слушая, как сбивчиво стучит сердце Тритона. Он обнял её правой рукой, продолжая шептать и задыхаться.

– Мне жаль, что ты теперь… другая… Это моя вина. Мы были с тобой… той ночью, той первой ночью… мы любили друг друга, а это запрещено… не позволительно для тебя… и меня. Одной ночи хватило… Они поняли это и… утопили тебя.

– Я буду помнить ту ночь всю жизнь, Игорь, всю свою жизнь. И у нас будет ещё много таких ночей, обещаю. Ты выживешь, ты будешь жить. – Гербер в очередной раз закричала о помощи, но улицы оставались пустыми и беззвучными.

– Твоя жизнь теперь не твоя, – прохрипел Селивёрстов. – Прости… если сможешь, прости… Я поступил глупо… Я… не уберёг тебя… от… это-го… Я…

Он захлебнулся, вздрогнул, чуть сильнее прижал её к себе, замер на долю секунды и издал облегчённый протяжный вздох, долгий и последний. Лавра лежала на его груди, но звуков сердца уже не ощущала.

– Игорь?.. – встрепенулась она и толкнула любимого. – Игорь, Игорь, Игорь!..

Но он уже не ответил. Длинные седые локоны разом попадали с его головы и лица, открывая больше уродливых ран, оставленных безжалостными Валсеей и Ведой. Через мгновенье верхняя половина туловища Тритона приобрела человеческий облик. Хотя с такими ранами Игорь вовсе не был похож на человека.

– А-а-а!!! – вскричала Лавра, содрогаясь над телом убитого возлюбленного. – Не-е-ет!..

Она опять припала к нему и повнимательнее прислушалась к его груди, думая, что просто не разобрала пульса. Однако сердце на самом деле перестало биться, и бесполезно было ждать, что оно забьётся вновь.

– Пожалуйста, – повторяла Гербер, в истерике тормоша бездыханное тело, – прошу тебя. Пожалуйста…

Она хотела полностью выбраться на мост, поискать помощь, разбить окна в ближайших домах, как-то привлечь внимание людей, заставить их сделать что-нибудь, но споткнулась и ткнулась лицом о землю. Что-то помешало ей вылезти из воды, как будто к ногам была привязана ещё одна цепь. Повторив попытку, Лавра ничуть не преуспела и озлобленно оглянулась назад.

То, что предстало её глазам, не вписывалось ни в какие рамки, впрочем, как и весь этот вечер. Сомкнув на секунду веки, девушка надеялась, что иллюзия исчезнет. Только всё оставалось на месте.

Всю вторую половину тела Лавры, начиная от талии, сменил гладкий, украшенный двумя полосами крупной чёрной чешуи рыбий хвост. Ошеломлению не было предела. Гербер вновь и вновь закрывала глаза и убеждала себя, что это очередной кошмарный сон, в который её затянули чары сирен. Она оборачивалась на мёртвого Игоря, смотрела на плывущие по небу тучи и в который раз приходила в ужас от собственного внезапного перевоплощения. Что это значило? Откуда взялся плавник?! Неужели русалки исполнили свою клятву и, утопив, придали ей новую внешность? Внешность, схожую с их?!! Внешность русалки???

Лавра принялась ощупывать копчик и скрытые под толстым слоем белужьей кожи ягодицы. Нет, это происходит не с ней, это какая-то фантастика, обман зрения, галлюцинация, что угодно, но не реальность! Она не русалка, она просто не может быть ею!..

Озарение застало её врасплох. Теперь стали ясными и действия сирен, и извинения Игоря, и сны, которые преследовали всю минувшую неделю. Только спросить об этом было уже не у кого.

Выбравшись на мост, Лавра нерешительно согнула обретённый хвост, чтобы сесть. Это далось с большим трудом. Ощущать себя русалкой было самым сильным кошмаром в жизни. А ещё хуже было то, что это не галлюцинация. Лавра превратилась в чудовище, и тому имелось объяснение. Та ночь, в которую она была близка с Игорем, определила всё, поэтому любимый так трепетно вспоминал её и винил себя в тогдашней слабости.

Прерывистый вой катеров береговой охраны раздался столь же внезапно, как и пропал полчаса назад. Вот-вот стражи порядка будут здесь и застанут мёртвого Тритона со стонущей русалкой. Вряд ли это обрадует их. Встретив такого монстра, как Лавра, они, скорее всего, пожелают застрелить её. И если Игорю уже ничего не грозило, то вот ей…

– Лавра, – прошептал кто-то со стороны перекрёстка. – Лавра… Лавра…

Девушка дрогнула и прижала Селивёрстова к себе. Если кто посмеет забрать его исковерканное тело, то тому придётся иметь дело с ней. Отдавать она ничего не собиралась, уже настраивая себя на то, что придётся прятаться вместе с ним под водой от приближающихся легавых.

– Лавра, – повторил голос, и теперь она вспомнила о своём преследователе, который хоть и получил массу всяких травм, но умирать ещё не торопился. Он лежал за каменными столбами, украшавшими разломанный мост при въезде с набережной.

Если сирены не добили Брона, если Тритон не покарал его, как сделал это враждебный Протей, то кому как не Лавре положить ему конец. Тем более его кинжал, испачканный кровью, лежал неподалёку вместе с обломками чугунной ограды.

В темноте вдруг что-то зажглось зелёным огоньком, и Лавра увидела дрожащую руку Арсена Урсуловича, сжимающую сотовый телефон.

– П-позвони… – прохрипел мужчина, ёрзая на тротуаре. С такими ранами, как у него, не живут, а значит, и он вот-вот испустит дух, не успев сказать что-то важное.

Лавра отпустила мёртвого Игоря, перекатилась к чёрным лужицам, оставшимся от Краснова, и тронула Брона за плечо.

– Т-ты д-должна п-позвонить… – заикаясь, вымолвил он, и мобильник упал на асфальт, мигая зелёным экраном. – В-вызов-ви К-к-керка… Он п-пом-может…

– Сюда с минуту на минуту прибудет милиция, – возразила Лавра, но телефон взяла.

– Н-нет, – почему-то засмеялся Арсен. – Р-русалки з-зав-валили д-дорогу д-дер-ревьями… Р-река слишком у-узкая… Поб-быс-стрей!..

Мужчина выплюнул кровавый сгусток и принялся биться в конвульсиях. Его смерть была совсем близко.

Сотовый телефон был перемазан кровью, но это не остановило Лавру. Арсен Урсулович уже успел открыть на экране справочник. Надо было лишь найти из списка номер Керка.

– Ч-что т-ты м-мед-длишь?! – вскрикнул Брон и снова разразился кашлем.

– Я не доверяю Финтбергам, – вздохнула Гербер, – я не хочу у них ничего просить.

– М-разь! – прохрипел тот. – Иг-горь ум-мирает, а ты… ты…

– Он уже не с нами, – всхлипнула брюнетка, – ему уже не помочь…

Психолог замер, прекратив издавать булькающие звуки, и уставился в небо.

– Лавра… – пробурчал Арсен, сминая грязный серый плащ, чтобы попробовать в очередной раз подняться или хотя бы сесть. – Н-нельзя… его н-нельзя так ос-ставлять… К-керк п-пох-хоронит его… П-прошу т-тебя, п-позвони…

Он был прав. Если Финтберги ей не нравятся, то Селивёрстов здесь уж никак не виноват. Самостоятельно похоронить его Лавра не сможет. Так пусть этим займутся хотя бы те, кто при жизни не раз участвовал в судьбе Игоря.

Сотовый Керка долго не отвечал. Даже возникло подозрение, что сегодня он не будет доступен, ведь парень мог уехать за город, зависнуть в каком-нибудь клубе или валяться в наркотическом сне. И всё-таки он откликнулся.

– Арсен, я очень занят, лучше перезвони утром, – скороговоркой произнёс Керк, думая, что ему позвонил Брон.

– Это Лавра, – тихо поправила его девушка.

– Лавра?.. – смутился парень. – Вау, ты до сих пор у Брона? Или он подарил тебе свою мобилу?

Шутка была неуместна, но Гербер это волновало меньше всего.

– Он сейчас лежит рядом, – сказала она, поглядывая на хрипящего мужчину, – и у него в груди страшная дыра, из которой сочится кровь…

– Ёлы-палы, это приколы у тебя нынче такие?! – возмутился Керк и нервно задышал.

– На нас напала Валсея и её сообщники. Они убили Игоря и… они… В общем, тебе лучше приехать…

– Н-не с-сюда… – зашипел Арсен Урсулович. – Н-не с-сюда!..

– Алё, Лавруш, ты можешь объяснить, что у вас там происходит? – закричал сын Марка Франковича.

– Я буду ждать… – на мгновенье она призадумалась, – возле Тучкова моста… на Петровском острове.

– Чёрт, да что там у вас случилось?!!

– Поторопись, пожалуйста, – добавила девушка и отсоединилась, с удивлением посмотрев на психолога.

– Н-не н-нужно, ч-чтобы он-н в-видел м-меня, – прохрипел Брон. – П-пусть н-не в-видит…

Лавра вернула телефон в его руку, а сама вернулась в воду и, обхватив рельефные бока Игоря, попробовала подтянуть его к себе. Тело любимого оказалось тяжёлым для такого хрупкого создания, как она. Невзирая на это, она задвигала своим плавником и стащила Тритона в реку.

– Вас ещё не поздно спасти, – обратилась он к Брону. – Может, я вызову скорую помощь?..

– Ух-ходи, – шепнул психолог. Видимо, он уже смирился с мыслью, что эта ночь для него будет последней. Но уговаривать его Лавра не намеревалась. У неё была другая забота, и она, покрепче обняв убитого Игоря, погрузилась в Смоленку.

Под водой ноша стала во много раз легче. Хвост показался довольно удобным и даже полезным в подобных условиях. Гербер плыла заметно быстрее. С ногами бы у неё это вряд ли получилось. Да и дышать в мутном канале было лучше, чем обычным воздухом на поверхности. Вода проникала в её лёгкие, охлаждая тело изнутри и насыщая его кислородом. Это было странное ощущение, и оно не нравилось Лавре.

Виднеющееся дно выглядело неприятно. По нему был разбросан всякий мусор: бутылки, ржавые железяки, пакеты, жестяные банки и прочее, что можно встретить в изобилии и на улицах крупного города. Поэтому Лавра держалась поближе к верхней границе реки. Игорь тянул её за собой на глубину, но Гербер, превозмогая усталость, несла его дальше.

Голова была заполнена мыслями о том, как пересечь широкую Неву и незаметно подплыть к оговорённому с Керком острову. К тому же в устье Смоленки Лавра чуть не столкнулась с катерами береговой охраны, на которых мигали оранжевые огоньки. Несколько голосов долетели до неё, и она разобрала смысл их беседы. Мужчины обсуждали, как очистить дорогу от внезапно попадавших тополей. Кажется, одну из милицейских машин даже придавило. Но дослушивать их разговор новоиспечённая русалка не стала. Она подбиралась к Малой Неве, течение которой оказалось намного сильнее, чем в Смоленке. Пришлось активнее работать плавником, чтобы противостоять стихии, отчего вскоре нижняя половина туловища заныла от усталости. Тритон, из которого вытекала кровь, оставлял за собой тёмную полосу. С каждой минутой он тяжелел, и, когда Лавра наконец-то достигла мелководья, тянуть его было уже крайне накладно.

Тучков мост полыхал огнями прожекторов и смотрелся красиво на фоне тёмных берегов и мглистого неба. Движение по нему уже пустили, и сейчас десятки автомобилей бороздили его, устремляясь кто на Васильевский остров, а кто на Петроградский. Оба берега утопали во мраке, ни один фонарь почему-то не был зажжён в эту глухую ночь, и из-за этого Лавра в первые минуты не могла разобрать, куда выбраться и где расположить покойника. Стало холодно от ветра, поднявшегося на реке. Незримые во тьме деревья шумели и гнулись под его натиском.

Вытащив Игоря на сухие каменные плиты, Лавра принялась изучать обстановку, чтобы точно знать, куда сможет подъехать Керк. Наверняка дорога пролегала где-то рядом, поскольку машины с рёвом проезжали от моста к какому-то забору, за которым мигали неоновые вывески. Чуть погодя, в воздухе возник сигаретный дым, а ещё через минуту послышались голоса и музыка. Бережно подложив под голову любимого свои руки, Лавра принялась убеждать себя, что их никто не увидит. Кому понадобится шататься в такой час по отмели? Отирая лицо Игоря от крови, она снова пустила слезу, которая тут же перешла в бурный поток. Лавра уже не могла сдерживать себя и заревела над телом убитого Тритона.

Вдалеке раздался гудок парохода. Скоро он войдёт в городские воды и сможет без помех преодолеть Неву сквозь разведённые мосты. Лавра поглаживала Селивёрстова по жёстким тёмным волосам, представляя, что он ещё жив, однако воскрешения не происходило.

– Ищи, ищи я тебе говорю!.. – зашипел кто-то, шлёпая по воде и поминутно чертыхаясь.

– Ну, если это твой очередной розыгрыш, мы тебя прямо тута утопим! – пригрозил прокуренный голос, вслед за которым что-то булькнуло. – Дерьмо, тут яма!!!

– Не ори, болван, – донеслось с правой стороны. – И зачем я только взял тебя, кретин…

Девушка догадалась, что это гвардия Керка, и сердце её волнительно забилось. Через мгновенье они наткнутся на тело Селивёрстова. А раз так, то пора уходить отсюда. Свою задачу она уже выполнила, теперь лучше исчезнуть без всяких объяснений. Будет хуже, если Керк или его друзья увидят её в таком виде.

– Стой, там что-то шевелится, – произнёс один из парней, и на Лавру опустился лучик фонаря.

– Кто тут?! – потребовал бас, и люди побежали к русалке без всяких предосторожностей.

– Лавра, это ты? – спросил Керк. – Лавра, подожди, куда ты собралась?! Подожди, ну же…

Он почти нагнал её и успел бы схватить за плавник, однако глубина в этом месте резко увеличилась, и нимфа нырнула в бездну, окатывая сына Марка Франковича холодными брызгами.

– Лавра! – крикнул он ещё раз.

Гербер всплыла обратно на поверхность в пяти метрах от него. Она должна была убедиться, что тело Игоря найдут.

– Лавра, какого чёрта?.. – Парень нервно пнул по воде, не решаясь идти дальше. – Чего ты боишься, мы приехали, как ты и просила…

– Игорь на берегу, – прошептала она.

Керк обернулся на своих приятелей, которые бежали вслед за ним, и посветил фонарём на сверкающий хвост Селивёрстова.

– Что случилось? – вновь обратился он к девушке. – Ты можешь сказать мне, что, чёрт побери, с вами произошло???

– Я говорила тебе, – промолвил Гербер, – я предупреждала, что это кончится плохо, но ты не послушал, ты не поверил мне!..

Парни замолчали, очевидно, не понимая, почему растрёпанная брюнетка сидит в реке и не хочет выходить к ним.

– Что с Игорьком? – опять оглянулся на Тритона сын ректора.

Лавра предпочла промолчать. То ли Керк был под действием наркотика, то ли просто-напросто не расслышал её прежних слов, то ли отказывался поверить в ужасную новость. Так или иначе, но он прекрасно понимал, что Селивёрстов мёртв.

– Говоришь, это Валька сделала? – спросил парень после небольшой паузы. – Но она не могла, она уехала на гастроли в Москву…

– С ними ещё был Денис, – огорошила его выпускница новым разоблачением. – Это он являлся народу в образе Протея. Это он будоражил Петербург, а не Игорь.

– Лавра, я тебя умоляю, – усмехнулся тот, давая товарищам знак, чтобы те ушли отсюда обратно к берегу. – Игорёк свихнулся, он затопил две баржи у Васильевского острова и едва не укокошил кучу народа, собравшегося поглазеть на фейерверк. Вся милиция на ушах. Это они расквитались с ним, ведь так?

– Я не буду тебе доказывать, мне сейчас не до этого, – недовольно вздохнула Лавра, упираясь взглядом в зеркальную поверхность Невы, в которой отражались огни Тучкова моста.

– Почему ты в воде? – задал он другой не менее важный вопрос.

– Забери тело Игоря, – игнорируя это, сказала девушка. – Сирены искромсали его. Его нужно похоронить, только так, чтобы без огласки. Я бы сделала это сама, если б имела возможность. Но я очень устала да и… В общем, Брон велел отдать Игоря тебе.

– Кстати, где Арсен? По телефону ты говорила, что у него…

– Если ты хочешь увидеть этого психопата, то, может, успеешь ещё застать его на первом мосту Смоленки. – Лавра ненавидела этого человека, ведь именно из-за него она попала в такое скверное положение.

– Иди ко мне, я тебя прошу, – Керк поманил её ладонью, а его голос вдруг дрогнул. – Ты не должна меня бояться, ну же…

– Что ты задумал?

– Просто пытаюсь успокоить тебя…

– Я не успокоюсь до тех пор, пока Валсея и её подруги не сдохнут. Они уничтожили Игоря и… Обещаю, я отомщу им всем!..

– Лавра, перестань нести чушь. Говорю же тебе, Валька ещё в обед укатила на гастроли вместе с девчонками, я лично сажал её на поезд.

Он шагнул в её направлении, протягивая руку.

– Ну же, чего ты боишься? – настаивал Керк. – Здесь никто не желает тебе зла. Мои братки помогут с Игорем, они толковые ребята. А я помогу тебе, ведь отец дал мне указание лично следить за тем, чтобы у тебя не было никаких проблем.

– Считай, что ты не справился с этим заданием, – парировала Лавра. – Валсея заколдовала тебя, она захватила твой разум и собирается сделать то же самое с другими людьми. Она монстр, и её надо уничтожить!

– Лавра, прошу тебя…

– Керк, у тебя в багажнике брезент, – перебил их диалог один из парней, суетящихся на берегу над изувеченным Селивёрстовым. – Надо бы завернуть беднягу.

– Да, конечно, возьми, – отмахнулся Финтберг, но его лицо стало уже не таким самоуверенным. – Мне не нравится то, что ты говоришь. Не понимаю, что здесь произошло, но ты что-то недоговариваешь.

– Они убили меня, – заплакала Лавра, пряча лицо в ладонях. – Они превратили меня в такого же монстра…

Керк поморщился и сделал шаг в её направлении. Вода была ему уже по пояс, однако он нисколько не испугался этого.

– Отец говорил что-то… насчёт этого, – осторожно заговорил парень. – Он ведь поэтому был против твоей связи с Игорем… Чёрт, Лавра, я не могу поверить!..

Он приблизился к ней и коснулся её плеч, неуверенно подтянул к себе и обнял, согревая в своих объятиях. То, что она не оттолкнула его и не уплыла прочь, уже обрадовало парня.

– Я что-нибудь придумаю, – прошептал он, поглаживая озябшую Лавру по слипнувшимся волосам. – Должен быть какой-то выход. Вместе мы решим трудности, даю слово…

Глава 20 Око за око

Пасмурная холодная погода нарушала лето в Петербурге уже третий день подряд. Она установилась сразу же после сумасшедшей ночи, словно дань скорби по убитому Игорю. Из-за серых туч утро казалось тёмным, будто наступила осень. Лёгкий туман расстилался перед окном, касаясь своими бестелесными ладонями запотевшего стекла, словно пытаясь пробраться к стоящему перед ним Марку Франковичу. Тот угрюмо наблюдал за мрачным пейзажем и нервно курил. В помещении, где располагался бассейн, в его пригородном коттедже поселился сумрак, и даже горящие на стенах бра не спасали от царящей тут унылой темноты.

– Мне трудно говорить тебе сейчас что-либо, – промолвил мужчина, стараясь не смотреть на свою собеседницу. – Это всё равно что пытаться оправдывать себя и свои поступки, а я не хочу оправдываться. Оправдываются только виновные…

Лавра не ответила ему. Она сидела в воде возле отделанного керамикой бортика, вертя перед собой переливающийся глобус и со странным интересом изучая мелькающие перед глазами цифры и буквы. Казалось, что она и вовсе не слушала Финтберга, больше увлечённая диковинным предметом, и это выводило мужчину из себя.

– Ты имеешь право обижаться на меня, было бы даже подозрительно, если б ты поступила иначе, – продолжал отец Керка. – Но ты должна знать, что я не хотел, чтобы всё так получилось. Наоборот, мы с Глебом старались оградить тебя от всей этой грязи. Планировалось, что в Петербурге ты должна быть под присмотром…

Глобус, подсвеченный изнутри, вдруг скрипнул, замигал и упал с бортика на пол. Он откатился под пластиковые кресла, расставленные вдоль стены. Лавра проводила его равнодушным взглядом и посмотрела на свои когтистые пальцы. Один из её заострённых ноготков треснул, и теперь она удивлённо трогала его, словно надеясь восстановить.

– Вчера мне доложили, что твоё превращение протекает уже не столь стремительно, – сообщил Финтберг, обернувшись к девушке. – Однако процесс всё равно не обратить, прошло много времени. Если бы мне стало известно, что ты вступала с Селивёрстовым в близкие отношения, возможно, я и сумел бы уберечь тебя. А так… – Марк Франкович тяжело вздохнул, опираясь на край небольшого стола, и пододвинул в её направлении какую-то зелёную книгу. – Вот, специально покопался вчера в библиотеке, тебе будет полезно почитать.

Лавра мигом подплыла к другому краю, приподнялась на мокрый бортик бассейна, схватила потрёпанный томик и апатично осмотрела его обложку.

– Здесь про то, как нужно себя вести в твоём положении. Довольно познавательно, особенно для того, чтобы жить дальше, – поведал мужчина. – Перевоплощение будет происходить всякий раз, если ты нарушишь режим. Ты помнишь? Никаких морепродуктов, соли и воды, по крайней мере, в первое время. Даже песчинка с морского дна способна дестабилизировать баланс, и ты будешь превращаться в русалку. Режим нужно строго соблюдать и ограничивать себя практически во всём. В любом случае тебе придётся два раза в месяц проводить ночь на глубине, чтобы набраться сил. Подойдёт любой природный водоём. Лучше, конечно, такой, чтобы тебя никто не смог заметить. Зимой придётся особенно трудно. В облике русалки простудные болезни не страшны, но вот в человеческом теле иммунитет будет страдать всегда, так что старайся следить за здоровьем. Со временем станет полегче, ты привыкнешь…

– Зачем Вы дали мне эту книжку, если уже обо всём рассказали? – фыркнула Лавра и отбросила фолиант обратно на стол, едва не задев им ректора.

– Да, и ещё, – поднял указательный палец Марк Франкович. – Твоё поведение меняется вместе с твоей внешностью. Как только ты становишься русалкой, это уже другая личность. Ты чувствуешь?

– Примерно как и Вы, – парировала Лавра и с улыбкой взглянула на уже сросшийся ноготь. – Как трогательно слушать нравоучения от убийцы.

– Нам так и не удалось поговорить с тобой, – сказал Финтберг и поджал губы. – Наверняка, ты хочешь услышать мои объяснения.

– Я хочу лишь одного – чтобы Вы выпустили меня из этой тюрьмы. У меня ещё остались незавершённые дела там, на свободе. – Гербер показала когтём на окно, и мужчина посмотрел туда.

– Очень сомневаюсь, – мотнул он головой, поправляя на себе жёлтый драповый пиджак. – Если ты собираешься искать Валсею, то напрасно.

– Я нисколько не удивлена тем, что эта гадина до сих пор разгуливает на свободе. Ведь это же Вы покровительствуете ей…

– Ну, учитывая, что она моя дочь, было бы странно, если бы я поступил как-то иначе.

Лавра на мгновение уставилась на Финтберга удивлённым взглядом, но быстро переменилась в лице, состроив озлобленную гримасу.

– Не бойтесь, я сама прикончу её, – уверенно заявила девушка и, отстранившись от бортика, направилась к противоположному краю бассейна.

– О, это уж вряд ли, – вздохнул Марк Франкович, обходя стол. – Ты прекрасно понимаешь, на что она способна. И знаешь, что она сильнее.

– Нет, она получит по заслугам. Око за око…

– Я понимаю, у тебя ещё нет опыта общения с такими существами, как она. И поэтому тебе кажется, что справиться с ней совершенно не составит труда. Но ты заблуждаешься. Чтобы убить сирену, нужно иметь иммунитет к её голосу и чарам. Даже Вольс при всём его могуществе не смог совладать с ними…

– А Денис? – спросила брюнетка. – Он тоже какой-то Ваш сын или другой не оправдавший надежд отпрыск? Протея Вы тоже поддерживали, как и Валсею? Не слишком ли много поддержки для смертно опасных тварей?!

– Нет, Краснов был другом Вольса. Таких, как он, неуравновешенных, становится всё больше. Правда, результат всегда один и тот же.

Марк Франкович развёл руками и уныло вздохнул.

– То есть Вы хотите сказать, что таких, как я, много? – уточнила Лавра.

– Больше, чем ты можешь себе вообразить, – кивнул мужчина. – Ваше племя берёт корни из доисторических времён и продолжает существовать своим закрытым сообществом по всему миру. Многие скрываются от людей, как будешь это делать впредь и ты.

– Я не понимаю, – встрепенулась Гербер, теперь проявляя открытое любопытство к затронутой теме, – зачем Вам это всё нужно? Почему Вы позволили Валсее колдовать своим голосом? Вы что, не знали, для чего она всё это проделывает?

– А что я, по-твоему, мог бы сделать?.. Наказать её, как маленькую девочку? Валсея давно живёт своей жизнью и ни в чём от меня не зависит.

– Это какой-то бред! Вы говорите, что она Ваша дочь, а между тем она и Керк вместе. Как это вообще возможно?

– О, они не вместе, – заверил Финтберг, нервно потирая руки. – Просто никто не знает, что Керк и Валсея брат и сестра. Может, поэтому им в голову пришла эта дурацкая идея воображать себя парой.

– Так Вы из-за неё покрывали Игоря?

– Когда ищешь в этой жизни что-нибудь, то обязательно находишь. С Игорем получилось именно так. Я искал Валсее друга и набрёл на Селивёрстова… Жаль парня, он был славным малым и довольно толковым, хоть и выкидывал иногда всякие фокусы. Коваль являлся его единственным близким человеком из прошлой жизни, поэтому Игорь старался слушаться его. Но после гибели Славы в Речных Воротах он стал совсем неуправляем. Он проигнорировал запрет на общение с тобой, он не подчинился моему приказу уехать из Петербурга, когда я почувствовал, что дело может закончиться плохо… Игорь сам виноват в том, что произошло. Его погубило собственное упрямство. Он хотел сам во всём разобраться, а получил смерть.

– Если бы Вы вовремя остановили Валсею, то всех этих событий можно было бы избежать. Это Вы виновны в том, что произошло, а не Игорь!

– Лавра, ты не можешь сейчас здраво рассуждать, в тебе кипит гнев.

– А что, я должна радоваться, что оказалась теперь в таком положении?! Вы убили моего отца, а теперь ещё втянули меня во все это!

– Арсен наговорил тебе много лжи касательно истории Эдуарда. Он выставил нас злодеями, а себя отгородил от всего этого, хотя и он принимал участие в тех далёких событиях…

– Так или иначе, он единственный, кто раскрыл мне правду!

– Он чуть не покончил с тобой, не забывай об этом, пожалуйста. И он обязательно довёл бы дело до конца, поверь мне. Он сам мне об этом сказал вчера.

– Как? – встрепенулась Лавра. – Разве Брон не умер???

– О, такого и трезубцем не убьёшь, – ухмыльнулся ректор. – Его силам позавидовал бы сам Вольс. Получить столько травм и чувствовать себя прекрасно уже на второй день после трагедии, это дано не каждому.

– Не может быть, – пришла в ошеломление Гербер. – Его грудь была вся разворочена, Протей столько времени держал его над собой на трезубце, а сирены покрыли его своим криком. Это невозможно, с такими ранами не живут…

– Хочешь ты этого или нет, но Брон жив и сейчас находится в тюремной больнице в Шувалово. Думаю, он по-прежнему жаждет расквитаться с тобой. Когда я навещал его, Арсен пребывал в растерянности.

– Он мстил мне за своего брата, за Бориса. Он думает, что это я убила его, равно как и Ингу Михайловну, и Елисея Куликова. Ему кажется, что я организовала аварию Глеба Валентиновича и тем самым пыталась ликвидировать всех, кто причастен к смерти моего отца.

– Он сильно ошибался. Как ты уже знаешь, Ингу убила Лариса. Она же не поладила с Глебом и подстроила ту аварию. Хотя у неё всё получилось спонтанно. Глебу позвонили из экспертного центра и сказали, что нашли улики против его племянницы, а он вместо того, чтобы отдать Ларису в руки закона, решил сам разобраться с ней. Он узнал, что это именно она покончила с его матерью, и в ту ночь задумал покарать её за это. Однако по дороге между ними разгорелся скандал, и его машина врезалась в преграду. Чтобы не выглядеть слишком странно, девчонка достала из бардачка Глебов пистолет и сделала пару выстрелов по колёсам, но только уже после аварии. Очевидно, она не сильно пострадала тогда, из-за чего ей потом пришлось изображать из себя калеку. Так мне сказали в прокуратуре.

– Я сама разоблачила её, – напомнила ему русалка. – Меня больше интересует, кто расправился с другими Вашими приятелями.

– Куликов сгорел в поезде. Ничего криминального там нет. Я лично общался с людьми, которые проводили расследование этого случая. Поезд, действительно, заполыхал из-за технической неисправности. Елисей был не единственным, кто погиб тогда. Все, кто находились в вагоне, пострадали, потому что пожар случился ночью, когда многие мирно спали. А что касается брата Арсена, Бориса, то тут уж я могу лишь развести руками. Кто мог утопить его яхту, для меня остаётся загадкой.

– В газетах писали, что…

– Это ложь, – прервал её Марк Франкович. – Игорь не знал Бориса, тем более у него не было никаких оснований убивать этого человека. Я так думаю, что с Броном покончила сама Инга, хотя у меня и нет никаких доказательств этого.

– Инга? Но зачем?..

– В последний год она активно шантажировала всех товарищей Глеба, включая и меня. Её бизнес горел от банкротства, и деньги заканчивались. Сын перестал оплачивать её прихоти, понимая, что мамаша просадит добрую часть денег на заранее убыточные проекты. Вот она и пришла к выводу, что можно содрать компенсацию за прошлые услуги. Лично я отказал ей сразу. Видимо, Борис поступил так же, за что и поплатился. Можно было бы заподозрить, что и Куликова уничтожила она же, да только Елисей исправно посылал ей содержание из Австрии. Согласись, глупо убивать источник своих доходов. Правда, я могу и ошибаться…

Финтберг вновь посмотрел на бывшую студентку, на её тёмный хвост и покачал головой.

– Наверное, болит?

– Болит, – призналась брюнетка. – И не только он.

– Так происходит со всеми. Но, говорю же, явление это временное, скоро свыкнешься. И мы сможем вернуть тебе ноги, хоть и ненадолго…

– Ненавижу Вас! И всю Вашу поганую семейку! Вы самый настоящий преступник и однажды я разделаюсь с Вами!

Марк Франкович ухмыльнулся, помотал головой и присел перед разгневанной русалкой на корточки.

– Я понимаю, – сказал он, изучая бледное лицо Лавры. – Ты имеешь полное право желать моей смерти. Признаться, и я сам иногда себе этого желаю. Но кто виноват, что мир вокруг нас не такой, как хотелось бы его видеть? Кто виноват, что Валсея стала сиреной? Кто виноват, что ты стала русалкой? А ведь я всех предупреждал, я говорил, что не надо встречаться с Игорем… Никто меня не слушает.

Гербер погрузилась под воду, лишь бы не слышать его лживую речь. Мужчина продолжал что-то бормотать, попытался перейти поближе к ней, но русалка не слушала. Она кружила возле обложенного плиткой дна и размышляла, как поступить дальше. Надо всего лишь узнать, как вернуть себе человеческую внешность. Ведь и Валенса в Речных Воротах, и Валсея в Петербурге передвигались на собственных ногах. Значит, имелся какой-то механизм, при помощи которого можно хоть и ненадолго, но принимать земной вид. А дальше это позволит разыскать коварную сирену с её кровожадными подругами и отомстить им за всё, что пришлось пережить этим летом.

– Убью… – пропела Лавра в толще воды и злорадно улыбнулась.

Эпилог

Когда Марк Франкович вошёл в зал, здесь уже разливался звонкий девичий смех. Четыре красавицы сидели за накрытым столом в элегантных вечерних платьях и обменивались впечатлениями об ужине. Появление мужчины они восприняли с приветливой улыбкой, особенно Валсея. Она подбежала к отцу, обняла и жестом пригласила присоединиться к ним.

– Мы уже заждались, – призналась Велина, поправляя бретельку, на которой поблескивали жемчужины.

– Мой папа очень занятой человек, – поведала Валсея, усадив Марка Франковича возле себя. – Иногда я думаю, что лучше бы он был одним из нас. Тогда жизнь становится гораздо гармоничнее.

Финтберг мрачно улыбнулся, взяв фужер и показав его престарелому усатому официанту, который охранял вход. Тот кивнул и через минуту принёс большую золотистую бутылку.

– Шампанское? – уточнила Веда и первая подбежала к мужчине, который аккуратно вытащил пробку.

– Я предлагаю тост, – сказал Марк Франкович, жестом требуя, чтобы все девушки наполнили бокалы.

– О, так любезно с Вашей стороны, – оживилась Вира, подставляя свой фужер под бутылку.

– У нас были сложные дни, – продолжил Финтберг, поднявшись со стула. – Вы все рисковали, но риск стоил того. Думаю, мы достигли успеха в нашем начинании, и я буду дальше добиваться поставленных целей. Впереди меня ожидают большие дела, и всё благодаря вам.

Девушки подозрительно переглянулись.

– Отец, ты хотел сказать, что всех нас ожидает великое будущее? – поправила его Валсея, сдержанно улыбаясь.

Вместо ответа Марк Франкович осушил свой фужер, и его примеру последовали девушки. Тьеф была вынуждена попробовать шампанского, хотя его вкус и показался ей странновато горьким.

– Я хотел сказать, что вашего азарта мне точно будет не хватать, – заговорил Марк Франкович более серьёзным тоном, вызвав у присутствующих сомнение на лицах. – Всё-таки вы были преданны нашему делу и искренне следовали нашим идеалам. Но вы же понимали, что при успешном их воплощении я не смогу оставить вас в живых?..

– О чём ты говоришь? – насторожилась Валсея, чувствуя, как в желудке разливается что-то горячее, словно она разом глотнула кипятка.

Вира выронила фужер из дрожащей руки и покачнулась, придержавшись за спинку стула. Велина волнительно задышала, а Веда испуганно глянула на официанта. Тот стоял невозмутимый, придерживая бутылку. Марк Франкович же, ничуть не страшась, допил шампанское и поставил бокал на белоснежную скатерть.

– Отец… – прошипела Валсея, ощущая себя нехорошо от выпитого. – За что?..

– Прости, – выдохнул мужчина, глядя в её синие глаза. – Но мы оба понимаем, что пока жива Лавра и есть ты, всегда будет опасность потерять её. А она теперь куда более ценна для меня, ты же знаешь…

Веда захрипела, стараясь вызвать у себя рвоту. Велина закатила глаза и сползла под стол. Вира упала вместе со стулом. Валсея же покрепче сжала бокал, и он тут же лопнул у неё в ладони. По руке сирены потекла тёмная кровь. Девушка нервно задышала, болезненно скорчив лицо.

– Мы же всё сделали, как ты велел!.. – возмутилась она, вытирая ладонь о скатерть.

– Я знаю, – кивнул Марк Франкович, отодвинув от неё тарелку и вилку. – И я благодарен за проделанную работу. Поэтому я использовал яд вместо ножа. Я же помню, как требовательна ты к своей внешности. Не бойся, на похоронах ты будешь выглядеть великолепно…

Валсея изрыгнула кровь и задёргалась. Её голубые волосы зашевелились, подобно змеям, но через пару мгновений сделались седыми. Девушка опустила голову на стол и недоумённо уставилась на отца. Тот дождался, пока она перестанет двигаться, вздохнул и посмотрел на официанта.

– Спасибо, Ваня, – произнёс он низким голосом. – Без тебя бы я не справился.

– Всегда пожалуйста, Марк, – улыбнулся мужчина. – Честно, я думал, что всё пройдёт куда более грязно.

– Так было надо, – продолжил Финтберг, поправляя локон на щеке дочери. – Ты же знаешь всё, иначе никак…

Мужчина достал из кармана белого пиджака очки, отлепил накладные усы и оценил обстановку. Четыре девушки уже не издавали ни звука.

– Теперь дело за тобой, – напомнил ему Марк Франкович. – Лавра будет учиться у тебя в аспирантуре. Пожалуйста, присмотри за ней. Мне она не доверяет и вряд ли будет доверять. А ты всё-таки профессор Коливин.

– Не беспокойся, – улыбнулся Иван Пантелеевич. – Я справлялся с существами куда более опасными, чем она.

Оглавление

Пролог

Глава 1 Кровь из ушей

Глава 2 Кто-то страшный

Глава 3 Веда

Глава 4 Чудесный Петербург

Глава 5 Ложка дёгтя

Глава 6 Больше романтики

Глава 7 Беда не одна

Глава 8 Мохнатое и когтистое

Глава 9 Любовь монстра

Глава 10 Сеансы откровений

Глава 11 Лавра и Лавра

Глава 12 Завещание волка

Глава 13 Что делать?

Глава 14 «Не плачь, не кайся!..»

Глава 15 Ломка

Глава 16 Всё, что она заслужила

Глава 17 Цветы из огня

Глава 18 Крик сирены

Глава 19 Агония

Глава 20 Око за око

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg