«Кифа, или Святой Пётр»

Кифа, или Святой Пётр (fb2) - Кифа, или Святой Пётр (Пятый уровень - 3) 680K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Луи Бриньон

Луи Бриньон КИФА Пятый уровень. Книга 3

Скрупул — Римская мера длины равная 8 м 41 см

Квадрант — Римская мера объёма равная 137 см 3

Гевина — Римская мера объёма равная 274 см 3

Часть 1

Глава 1

Abyssus abyssum invocat!

США. Невада. Пустыня Мохаве. Управление Х- 5

В полной тишине часовни раздался шелест переворачиваемой страницы. Морщинистая рука потянулась к светильнику. Через мгновение тусклый свет упал на неровно исписанные строки. Голова священника склонилась над книгой, а указательный палец с равномерной медлительностью стал двигаться из стороны в сторону, отслеживая каждую букву. Священник был облачён в привычную рясу, опоясанную веревкой, концы которой свисали на край кресла. Здесь он проводил большую часть своего времени. Время шло, но священник не прекращал своего чтения. Лишь изредка он убирал палец, но лишь для того, чтобы поправить им очки. Однако палец тут же возвращался на место и продолжал прежние действия.

Расположившись на другом конце стола, Боуд с интересом наблюдал за отцом Джонатаном. И этот непонятный интерес вызывал недоумение, прежде всего у него самого. Он сотни раз наблюдал до предсказуемости однообразные действия отца Джонатана, прекрасно знал, что тот выучил наизусть всю книгу… и, тем не менее, испытывал любопытство. Мало того, он завёл обычай приходить в часовню ежедневно сразу же после вечернего разбора ситуации вокруг управления Х- 5. Каждый раз наблюдая за ним, Боуд задавался логичным вопросом,…что нового пытается узнать отец Джонатан, читая всё время жизнеописания короля Англии? И тут же задавался другим, не менее важным с его точки зрения вопросом. Почему он постоянно находится рядом с телом святого?

Внезапно Боуд ощутил, что ему становится жарко. Привычным движением он ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Его внимание привлекло пламя свечей. Пламя практически не колебалось. По непонятной причине этот малозначительный факт вызвал спокойствие у него в душе. Привычное состояние в последние несколько месяцев, прошедших с момента сражения у стен святилища. Однако, несмотря на спокойствие, царившее в управление, Боуд никак не мог привыкнуть к мысли о том, что все ужасы позади и человечеству больше не грозит страшная опасность. Наблюдение лишь подтверждало уверенность Боуда. Все спутники как один молчали. Все уровни зла в одночасье пропали. Тем не менее Боуд по прежнему был всё так же сосредоточен и проводил ежедневный анализ ситуации. Но все его размышления по большому счёту сводились лишь к одному выводу, а именно,…что нет никакого смысла сохранять управление в том виде, в каком оно существовало в данный момент. Боуд уже подумывал о возвращение в ФБР. Погрузившись в размышления, он не заметил, что отец Джонатан перестал читать и с мягкой улыбкой наблюдает за ним поверх очков. Чуть позже губы священника расплылись в широкой улыбке. Это произошло после того, как Боуд вытащил ручку серебристого цвета и завертел её между пальцев.

— Ты не меняешься, Джеймс! Ни ты,…ни твои привычки.

Голос у отца Джонатана прозвучал мягко, с отчётливой отеческой интонацией. Он снял очки и положил их рядом с книгой. Проследив это движение, Боуд разочарованно обронил:

— Придётся вернуться в ФБР. Там хоть дело найдётся. Не придётся впустую тратить своё время…как здесь.

— Ты хочешь распустить управление? — отец Джонатан задал вопрос серьёзным тоном, который никак не вязался с мягкой улыбкой блуждающей на его губах. Он устремил выжидающий взгляд на Боуда, надеясь услышать отрицательный ответ.

— Именно. Ты правильно понял! Нет никакого смысла в дальнейшей работе управления,…к сожалению… — Боуд тяжело вздохнул и, перестав вертеть ручку, поднял взгляд на отца Джонатана. — Что? — вырвалось у Боуда.

В одно мгновение лицо священника преобразилось. Оно резко помрачнело и стало сосредоточенным. На лбу появились глубокие морщины. Он поморщился, взял в руки очки, но не стал их надевать. Держа их в руках, он заговорил с Боудом. Его голос прозвучал под стать выражению его лица.

— Джеймс, ты слишком самоуверен. Я бы назвал твои слова «глупыми и опасными». Не смей даже думать о том, чтобы распустить управление. Пока мы находимся в святилище, пока мы боремся, есть надежда победить зло.

— Какое зло, Джонатан? — Боуд насмешливо улыбнулся. — Его нет. Оно уничтожено. Ты забыл, что произошло у стен святилища? Но даже если допустить, что зло осталось… — предположил Боуд с весьма довольным видом, и таким же довольным голосом продолжал, — чего нам опасаться? Чего? Если нас защищает самый могущественный из них. Если нас защищает «Пятый уровень»! Всё кончено, Джонатан. Мы победили. Прими это и успокойся.

— Не знаю, не знаю, — в смятение прошептал отец Джонатан. Возможно, ты и прав, но в последние дни меня одолевает беспокойство. Я вижу странные сны. И меня пугает это спокойствие. Что если это спокойствие перед бурей, Джеймс?

Боуд легко рассмеялся.

— Ты повторяешь слова уважаемого профессора. Она настолько привыкла к жизни управления, что никак не хочет с ней расстаться. А ведь вначале не соглашалась с нами работать.

— Профессор Коэл? И где она сейчас находится? Я слышал, что она уехала из штатов.

— В России! На Урале. Недалеко от Челябинска. — Коротко ответил Боуд на вопрос священника, и слегка улыбаясь, словно вспомнив нечто интересное, продолжил. — Профессор поехала по приглашению Александровой на раскопки некоего Аркаима. Сейчас это место привлекает внимание учёных со всего мира. Я не знаю, что она ищет, но, по всей вероятности, профессор счастлива там находится. Когда мы с ней в последний раз разговаривали по телефону, она была взбудоражена. Рассказывала, о каком–то захоронение русских воинов, которому лет пятьсот…не меньше. Нашли некий курган, а в нём несколько десятков могил. В общем, профессор опять оседлала своего конька…археологию. Она нашла, чем заняться в отличие от нас с тобой, Джонатан. И, похоже, наше вынужденное безделье затягивается… — он неожиданно осёкся и насторожился. Ухо Боуда резанул отчётливый скрип. Странный звук начал многократно прокатываться эхом по всему помещению. Звук пропал так же неожиданно, как и прозвучал. В глазах Боуда появилось ярко выраженное недоумение. Не поднимаясь с места, он начал озираться по сторонам. Короткий осмотр не привёл к видимым результатам. Боуд так и не мог понять, откуда исходит этот странный звук. Он уже хотел спросить отца Джонатана о том, приходилось ли ему прежде слышать нечто похожее,…но так и не сделал этого. Отец Джонатан замер и, не мигая, смотрел на одну точку. Увидев выражение лица священника, Боуд вначале ещё более насторожился, а затем осторожно проследил за его взглядом. Вне всякого сомнения, отец Джонатан смотрел на закрытую дверцу усыпальницы, в которой находилось тело святого Генриха. Скорее всего, звук исходил именно оттуда. Возможно, его издала дверь, или что–то ещё находившееся внутри усыпальницы. Боуд вернул голову в прежнее положение и, засунув ручку обратно в карман, собирался было заговорить с отцом Джонатаном, но тот…неожиданно привстал с места и начал непрестанно креститься. Со лба священника заструился холодный пот. Капли одна за другой начали падать на исписанные страницы. Боудом мгновенно овладело чувство опасности. Он резко обернулся и устремил взгляд на дверь усыпальницы… Из едва заметной щели в нижней части двери вытекала струйка крови. Кровь начала стекать на ступеньку, а оттуда потекла на каменный пол. Боуд оцепенел.…Достигнув пола, струйка крови начала вырисовывать один зигзаг за другим. Она двигалась так, словно ею управляла некая сила. Целенаправленно и по заранее определённому пути. Едва ли не самое странное заключалось в том, что в местах, через которые перетекала кровь, не оставалось и малейшего следа. Оба, и Боуд и отец Джонатан, не отрываясь, следили за каждым движением на полу. Достигнув середины помещения, струйка вначале остановилась, а затем закружилась на месте. Одна за другой на полу начали возникать кровавые буквы. Спустя несколько мгновений на полу образовалась отчётливая надпись на латыни.

— «Abyssus abyssum invocat»!

— Господи, — в смятение прошептал отец Джонатан, не в силах отвести взгляда от надписи.

— Что? Что там написано? — Боуд резко поддался, вперёд задавая этот вопрос отцу Джонатану.

— «Бездна взывает к бездне», — прошептал в ответ священник.

— И что это значит?

— Если б я только знал,…ясно лишь одно, святой Генрих предостерегает нас,… но отчего? — снова прошептал священник. Он неожиданно рванулся с места и, выронив очки, вцепился правой рукой в Боуда:…надпись на полу загорелась. От каждой буквы в воздух взвились языки пламени. Над кровавой надписью в воздухе возникла вторая, огненная…

— Санта- Томе… — раздался еле слышный шёпот священника

Глава 2

Россия. Орловская область. Монастырь святой мученицы Олеси

Ночь сгустилась над огромным лесом. Призрачные тучи плотным кольцом окутали землю, лишь изредка пропуская сквозь себя лунный свет. В такие минуты появлялись очертания берегов маленькой речки, что вилась полукругом вдоль всего края леса. Немного не добравшись до высоких стен монастыря, русло речки уходило резко влево под мост и исчезало

из виду. На берегу реки, недалеко от моста возились двое мужчин. В те редкие моменты, когда лунный свет достигал земли, было заметно, как они стоят по пояс в воде и устанавливают сети. Они возились в воде довольно долго. Наконец, по всей видимости, устроив всё по своему желанию, оба выбрались на берег. В полной темноте отчётливо прозвучал хриплый голос:

— Попадётся нынче скат. Нутром чую, попадётся!

— Да брехня всё это! — второй голос прозвучал с изрядной долей иронии.

— Тогда чего попёрся на ночь глядя? — недовольно спросил первый голос.

— Тебе хотел помочь. Да и интересно. А вдруг, правда, рассказы про ската?

— Правда! — авторитетно заверил первый голос. — Сам слышал. Собственными ушами. Люди рассказывают, что он три метра длиной. Когда идёт по воде, весь светиться. Несколько человек его видели. Не могут же все–то врать…

— Не могут! — согласился второй и тут же добавил. — Поглядим, авось и, правда, словим. Вот будет шума на всю деревню, а то и на весь район или область!

— Точно, область! — снова прозвучал с хрипотцой авторитетный голос.

На этом разговор, было, прервался, но тут же раздались два изумлённых восклицания. Где–то далеко в стороне, противоположной от моста, появилось слабое свечение. Оно, вне всякого сомнения, двигалось по речке. С каждым мгновением свечение усиливалось. Вскоре и речка, и берега засверкали вовсю.

— Ишь, какой громадный! — раздался изумлённый голос.

— А я что говорил? — раздался второй, очень довольный голос. — Лишь бы сеть не проскочил. А там легко сладим…

Оба снова замолчали, пристально наблюдая приближающееся свечение. Настолько яркое, что освещались передние ряды деревьев леса вплоть до верхушек. Прошло ещё несколько мгновений, и…показался всадник. Всадник в сияющий доспехах. Верхом на белоснежном жеребце. Рукоятка меча, торчавшая из ножен, словно была выкована из огня. Она постоянно колебалась, принимая различные формы. Всадник остановился напротив места, где сидели на берегу двое мужчин. Он даже не посмотрел в их сторону, словно вовсе не замечал. Чуть помедлив, он взялся за рукоятку и вытащил меч. Меч в его руках весь полыхал. От рукоятки до острия. Всадник свесился с седла и опустил острие меча в речку. Почти сразу же после этого, в воздух поднялся огромный столб воды. Повисев некоторое время, он разделился на десятки потоков. Каждый поток образовал плотное водное кольцо. Водяные кольца расположились друг за другом вплоть до самого моста. Всадник пришпорил жеребца и понёсся вперёд, проскакивая сквозь водяные кольца. Через мгновение это волшебство исчезло из виду. Сияние понемногу угасало. На берегу раздался очень странный голос:

— Только не говори, что и ты это видел!

— Хорошо. Не скажу!

Не успел отзвучать второй голос, как оба в ужасе закричали, но тут же с облегчением выдохнули. Мимо них пробежала юная девушка. Она была облачена в монашеское одеяние. Голова была покрыта платком. Оба только и успели это увидеть, да ещё очень странное бледное лицо и голые пятки, которые едва касались земли.

— Да тут ещё и монахини по ночам бегают!

Оба позабыв о сетях, бросились со всех ног наутёк. А девушка бежала дальше. Она пересекла опушку и вошла в лес. Она сразу же нашла едва заметную тропинку, которая вилась вдоль опушки, и побежала дальше. Сгустившаяся темнота ничуть её не пугала. Становилось понятно, что ей хорошо знакомы эти места. Тропинка очень скоро вывела её из леса к стенам монастыря. Не останавливаясь, она добежала до маленькой полуотворённой дверцы и юркнула внутрь. Миновав уже известный нам монастырский двор, девушка спустилась в подвал. Оттуда прошла в келью «пяти сестёр». А из кельи спустилась в подземелье. В то самое, где были найдены тела еврейки и княжны Мандрыги. Гроб с телом княжны и поныне стоял там. Его водрузили на пьедестал. На стенах висели иконы. А под иконами горели свечи. Монастырь не позволил увезти её тело. Останки княжны считались святыми реликвиями. Ведь она считалась основательницей монастыря. Войдя в усыпальницу княжны, девушка остановилась. Её прямой взгляд упёрся в спину мужчины с длинными, чёрными волосами, что лежали поверх доспехов. Мужчина с необыкновенной нежностью проводил рукой по саркофагу.

— Тебе не дано её увидеть! Ты совершил слишком много зла! — тихо произнесла девушка.

— Зачем ты пришла, Олеся? — не поворачиваясь, так же тихо ответил…князь Евстас.

— Тебе не дано увидеть свою супругу! — раздался в подземелье настойчивый девичий голос.

— Я знаю! — коротко ответил князь Евстас. — Я пролил много невинной крови. Я долгое время нёс в себе семена зла. Это всегда будет стоять между нами. Она не желает меня видеть. Но я надеюсь…

— При всём своём могуществе, ты не сможешь повелевать любовью. Никто не сможет.

— Зачем ты мне говоришь это? — глухим голосом спросил князь Евстас. — Я один виновен в её смерти. И более никто. Приняв могущество отца, я навсегда потерял её. Но я не в силах забыть свою супругу, и ты это знаешь. Мне суждено страдать вечность. И нести в себе этот тяжкий груз.

— Настало время искупить свои грехи, князь Евстас! — Олеся говорила тихо, но необыкновенно твёрдым голосом. — Сейчас, именно сейчас, ты можешь спасти людей и искупить все свои грехи.

— Это не в моих силах и ты это знаешь! — вновь глухим голосом ответил князь Евстас. — Отец здесь. Он пришёл наказать меня. Ни я, ни кто другой не сможем его остановить.

На лице Олеси появилась непоколебимая решимость.

— Я тебе помогу!

— Ты, Олеся? Ты слишком слаба для такой борьбы. Я буду сражаться до конца, но нам не выиграть этой битвы.

— Когда настанет час, ты поймешь, в чём заключена моя сила, князь Евстас. И когда этот час придёт, я освобожу тебя от тяжкого бремени!

Глава 3

«Санта- Томе»

Падре Стефано, католический священник, собирался отходить ко сну. По заведённой многолетней привычке, прежде чем отправиться спать, он неторопливо начал осмотр. Небольшие залы церкви с высокими сводами, как он и предполагал, оказались совершенно пустыми. Падре Стефано запер двери церкви. Уже отправляясь обратно в свои покои, он заметил одинокого мужчину. Тот стоял спиной к нему и лицом к большой картине, нарисованной на стене, и, по всей видимости, был полностью поглощён её созерцанием. Падре Стефано заулыбался. Сюда в церковь ежегодно приезжали сотни тысяч людей со всего мира. Всех приводила сюда именно эта картина. Она действовала на всех одинаково. Картина притягивала взор при первом же взгляде и захватывала воображение. Сам Падре Стефано, проведший в этой церкви большую часть своей жизни, мог часами безмолвно созерцать волшебный мотив. Падре Стефано неслышно подошёл сзади к посетителю и негромко проронил:

— Эта работа считается лучшей среди картин бессмертного Эль- Греко. Она называется «Похороны графа Оргаса». Она восхищает всех, кто её хотя бы раз увидел. И не только божественной красотой и причудливыми сценами. В ней есть нечто подлинное, которое можно понять, даже коснуться…

— Меня эта картина не восхищает, — раздался в ответ негромкий голос. Мужчина повернулся. Падре Стефано видел перед собой красивого мужчину лет пятидесяти, одетого в изящный чёрный костюм. У мужчины были длинные чёрные волосы и очень яркие голубые глаза. На указательном пальце правой руки сверкал перстень. Та же рука сжимала трость, украшённую затейливыми узорами.

— И какие же чувства вызывает у тебя эта картина? — полюбопытствовал падре Стефано.

— Злость!

— Злость?! — падре Стефано не смог удержаться от удивлённого восклицания. За многие годы он впервые слышал такой странный отзыв о картине. Не придавая значения реакции священника, мужчина продолжал:

— В отличие от всех вас, я знаю истинную причину появления этой картины. И я знавал этого упрямого грека, который мечтал стать таким же великим, как и его учитель Микеланджело. И он бы мог стать самым великим из художников, но…не пожелал. Посему о нём будут вспоминать, лишь посещая эту жалкую церквушку.

— Брат мой, ты говоришь очень странные вещи, — не сводя удивлённого взгляда с посетителя, промолвил священник.

Вместо ответа, мужчина указал на картину и, указывая рукой на изображение святого Петра, который по замыслу художника держал ключи, неожиданно сказал:

— Этот эпизод показывает, насколько далеко пребывал упрямый грек от действительности. Ну, кто бы доверил этому скудоумному старцу ключи от Царства небесного?!

Услышав эти слова, падре Стефано нахмурился. Брови священника сошлись к переносице. Он резко бросил в лицо посетителю:

— Вы один из тех, кто не верит в Господа нашего. Но ваши взгляды ещё не дают вам право отзываться таким неподобающим образом об одном из самых почитаемых святых апостолов. Я бы попросил вас немедленно покинуть церковь и никогда сюда больше не возвращаться.

В ответ на эти слова, мужчина приблизил своё лицо к лицу священника. В его глазах появился пронизывающий холод.

— Ты ошибся, Стефано. Я один из тех немногих, который видел твоего Господа!

Падре Стефано резко отпрянул от посетителя.

— Кто ты? — прошептал он. Глаза посетителя завораживали и странным образом притягивали к себе. Холод в его глазах начал пронизывать всё тело священника.

— Стефано, служи мне, и ты не удостоишься участи этого глупца, что принял на себя грехи грешников и позволил ещё большим грешникам глумиться над своим телом! Служи мне, Стефано!

— Господи Иисусе! Я чувствую…я вижу…, я знаю, кто ты,…но это невозможно…Господи Иисусе,…Святая дева Мария…

Постоянно повторяя эти слова, и непрестанно крестясь, священник начал отступать назад. Во взгляде, в голосе, во всём облике отчётливо чувствовался неописуемый ужас, страх…руки священника дрожали.

— Служи мне, Стефано!

Стены церкви задрожали от мощного голоса. Священник зажал уши руками и бросился со всех ног к проходу, ведущему к наружным дверям. Едва он оказался между двумя рядами скамеек, одна за другой…они начали взлететь в воздух и взрываться. Деревянные щепки пронизывали рясу насквозь и впивались в тело священника. Из его горло то и дело вырывался судорожный стон. Побелевшие губы издавали прерывистый шёпот:

— Защити, Господи…

Добравшись до двери, священник принялся лихорадочно отодвигать засов. При этом он не переставал молиться. Позади него снова прогремел тот же ужасающий душу голос:

— Самаилус! Антримус!

Услышав эти слова, священник смертельно побледнел.

— Только не это, — вырвался у него хриплый шёпот, — не это, не наказывай меня так жестоко, Господи…не наказывай жестоко…демоны…стражи сатаны…нет, это невозможно…невозможно…

Не смея оглянуться назад, священник трясущимися руками отодвинул засов, рванул двери церкви…и издал душераздирающий крик. На улице стало совсем темно. Шёл сильный ливень, и сверкали молнии. Свет молнии осветил силуэты двух огромных созданий с крыльями. Священник смог увидеть искажённые звериные оскалы с тремя короткими рогами на головах и длинные ноги с копытами. В следующее мгновение демоны влетели в двери и, схватив священника, подняли его в воздух.

— Господи, не покидай меня! — исступленно закричал священник. Он кричал до тех пор, пока его тело не оказалось прижатым к кресту, что был нарисован под самым куполом церковного зала…

— Служи мне, Стефано!

— Нет, нет,…я слуга Господа, — что было силы, закричал священник, — Господа…Иисуса Христа! Верую в него,…до последнего своего вздоха… верую!

— Глупец!

Вслед за этими словами, в воздухе появились большие гвозди. Они какое то время висели в воздухе. Некая сила развела руки священника в разные стороны. Он прилагал неимоверные усилия, пытаясь противиться этой силе, но…начал издавать один душераздирающий крик за другим. Гвозди стали впиваться в тело. Кровь священника заструилась по стене вниз.

— Верую в Иисуса Христа, — шептал он побелевшими губами, которые постоянно дёргались от болезненных судорог. Потускневший взгляд священника остановился на мужчине в элегантной одежде, что стоял внизу. За спиной мужчины в воздухе парили два демона. Неожиданно стены церкви прорезал громоподобный крик:

— Abyssus abyssum invocat!

Крик начал повторяться раз за разом. В такт этим словам, большие мраморные плиты, которыми был выложен пол церкви,…начали взлетать в воздух и рассыпаться в мелкие кусочки. В полу появилась чёрная дыра. С каждым произнесённым словом, она становилась всё глубже и глубже. Вскоре под ногами священника уже зияла огромная чёрная яма. Оба демона ринулись вниз, в бездну. Очень скоро они вылетели обратно из бездны, держа в руках по одному карлику. Опустив их на пол, они снова ринулись вниз. Чуть позже они снова появились с двумя карликами в руках. В третий раз в бездну опустился лишь один демон и вытащил пятого, последнего карлика. Едва это произошло, как стены церкви снова задрожали от громоподобного голоса:

— Мой сын предал меня! Соберите новое войско! Найдите и уничтожьте его!

— Повелитель, он сильнее нас! Нам не под силу одолеть его! — раздалось в ответ пять подобострастных голосов.

— Я дам вам силу…

В воздухе появился сундук, окованный толстой цепью. Цепи спали. Крышка сундука начала открываться….

Глава 4

Испания. Толедо

Испания встречала гостей сильным проливным дождём. Ранним утром небольшой самолёт с символикой Х- 5 пробежался по полосе и замедлил ход у одного из отдалённых ангаров, расположенных в аэропорту города Толедо. На протяжение веков считающегося городом лучших оружейников. Сразу же подали трап. Боковая дверца самолёта открылась, пропуская Боуда и отца Джонатана. Кивнув на прощание стюардессе, что стояла возле двери, Боуд приподнял воротник плаща и шагнул под дождь. В отличие от Боуда, отец Джонатан даже не попытался укрыться от проливного дождя. Он стал спускаться по трапу вслед за Боудом. Чувства священника выдавало напряжённое лицо. Со стороны казалось, будто он настолько поглощён некими размышлениями, что даже не замечает дождя. В двадцати шагах от основания трапа стоял чёрный джип. Возле джипа стоял моложавый мужчина в сером плаще и такого же цвета шляпе. Едва Боуд и отец Джонатан спустились вниз, он быстро подошёл к ним и, представившись агентом спецслужб Испании по фамилии Састеро, жестом пригласил их следовать за собой. Меньше чем через минуту, чёрный джип рванулся с места и, покинув территорию аэропорта, помчался по ровной дороге. Сидя на заднем сиденье рядом с отцом Джонатаном, Боуд не раз косился в его сторону, пытаясь понять, о чём тот думает. Однако не пришёл ни к одному конкретному выводу. Прислушиваясь к звукам дождевых капель, которые гулко бились о крышу машины, Боуд погрузился в раздумья. Он всегда любил раскладывать ситуацию по частям, для того, чтобы ясно представлять причины и действия. Хотя этот случай стал несомненным исключением. Боуд пока не знал, зачем он приехал в Толедо, и что именно будет здесь искать. После событий в часовне, он поручил Метсон выяснить природу этого слова. Оказалось, что Санта- Томе всего лишь церковь в Толедо. Она была широко известна, благодаря некой картина знаменитого художника. Ни названия картины, ни имя художника Боуд не запомнил. Он не считал нужным этого делать. Да и зачем? Скорее всего, они сегодня же отправятся обратно в управление. И с пустыми руками. Логика подсказывала именно такой вариант развития событий. Логика, но не интуиция. Интуиция вызывала в Боуде непонятное волнение. У него появилось чувство, что события в часовне странным образом связаны с возможными событиями в церкви Санта- Томе. Каким образом? Возможно, он поймёт эту непонятную связь, когда окажется на месте. Размышления Боуда прервал голос Састеро.

— Мы никогда не слышали о вашем управлении. Однако канал, по которому вам просили помочь, вызывает глубокое уважение. Даже ЦРУ не всегда может использовать этот канал. Могу я узнать, что вам понадобилось в церкви Санта- Томе? Надеюсь, ваш приезд не связан с желанием посмотреть картину Эль- Греко?

«Эль- Греко. Точно!» — подумал Боуд. «Именно так звали художника».

— Мы получили косвенные сведения, что в этой церкви должны произойти некие события. Возможно, они действительно будут иметь место, а возможно, и нет. Мы приехали проверить эти сведения.

Отвечая, Боуд покосился на отца Джонатан. Тот даже не обращал внимания на разговор. Сжав в руках крест, священник усиленно молился, чем вызвал у Боуда непонятное беспокойство.

— Понятно, — неопределённо протянул с переднего сиденья Састеро и тут же добавил. — Мы уже подъезжаем!

Боуд посмотрел в окно. Машина двигалась по очень узкой, но живописной улочке. Вывески маленьких магазинчиков, кафе и пивных баров сменялись друг за другом. Боуд отметил один из баров, пообещав себе обязательно туда зайти. Неожиданно машина резко затормозила. Послышалась нелицеприятная речь на испанском, которую тут же сменил вежливый английский.

— Приехали!

Састеро, а за ним Боуд и отец Джонатан вышли из машины. Боуд по привычке оглянулся по сторонам. Они находились на той же узкой улочке, с двух сторон окружённой двухэтажными маленькими домиками с очень красивыми балконами. Несмотря на ранний час, балконы были до отказа забиты людьми. Многие из них были одеты в ночные халаты. Они о чём–то перешёптывались и указывали рукой в одно и тоже место. Боуд проследил центр всеобщего внимания. Первое, что бросилось ему в глаза, была колокольня. Высокая узкая колокольня, которая своими формами больше напоминала минарет. Слева от колокольни расположилось небольшое и очень старое здание церкви. Боуд сделал последний вывод, увидев огромный крест, выбитый у основания крыши. Небольшой двор с редкими постройками перед церковью. Карета скорой помощи у самого входа. Железное ограждение с воротами, перед которыми стояли…полицейские. Увидев полицейских, Боуд незаметно для себя самого вздрогнул. Састеро заметил, как подействовал вид полицейских на Боуда. Они обменялись понятными друг другу взглядами и одновременно стали искать отца Джонатана. Возле машины его не было. Они увидели его стоящим перед полицейским. И Састеро, и Боуд двинулись в его сторону. Полицейские не позволяли пройти отцу Джонатану за оцепление. Эту проблему быстро решил Састеро. Предъявив удостоверение, он сказал несколько слов полицейским. Сразу после этого все трое беспрепятственно направились к дверям церкви. Едва оказавшись внутри, и Боуд, и Састеро остановились, тогда, как отец Джонатан со всех ног бросился вперёд. Оба с глубоким потрясением и ужасом смотрели на…распятого под куполом священника. В глаза сразу же бросалась ряса. А, вернее, многочисленные прорехи, края которых были окрашены в красный цвет. Голова священника безвольно свесилась на грудь. Вся стена до самого алтаря была в крови. По обе стороны от распятого тела были приставлены лестницы. Справа возле тела находились люди в белых халатах, слева люди в комбинезонах. Они о чём–то перешептывались между собой и при этом старались, как можно безболезненней снять тело. В церкви раздался громкий, полный боли голос отца Джонатана:

— Оставьте мученика! Уж не видите разве, что он умирает?

Около двух десятков врачей и спасателей одновременно устремили взгляды на отца Джонатана. Пока они пытались понять, как им поступить дальше, отец Джонатан опустился на колени внизу, под телом распятого священника и молитвенно сложив руки, поднял взгляд. В церкви начали раздаваться слова молитвы на латыни. И словно вторя им, глаза…распятого священника начали медленно открываться. Взгляд устремился на коленопреклоненного отца Джонатана. А чуть позже раздался хриплый шёпот умирающего:

— «volaticus daemon… barathrum…, vindicare natus…sidus septem quattuor septem»!

Вместе с последними словами отлетела душа несчастного. Глаза медленно закрылись. Люди на лестницах подали красноречивые знаки, не оставляющие никаких сомнений в том, что именно произошло. Тело сразу же сняли с креста и спустили вниз. Затем погрузили в карету скорой помощи. За то время, пока тело покидало здание церкви, никто не издал не единого слова. Царило гнетущее молчание. И лишь когда карета скорой помощи покинула церковный двор, Боуд подошёл к отцу Джонатану. Тот по–прежнему стоял на коленях. Голова была опущена. Губы издавали едва различимый шёпот. Правая рука сжимала крест. Боуд осторожно положил свою руку сзади на плечо священника.

— Ты понял эти слова, Джонатан? О чём он говорил? — тихо спросил Боуд.

Отец Джонатан несколько раз судорожно вздохнул и лишь после этого прерывающим голосом едва слышно ответил:

— Крылатый демон…бездна…спасите сына….звезда семь…четыре… семь…….

Глава 5

Продолжение.

Церковь Санта- Томе

«Крылатый демон…бездна…спасите сына….звезда семь…четыре… семь…….»

Боуд всё время повторял эти слова в уме, пытаясь понять их возможное значение. Он со всей тщательностью обследовал церковь. Отдавая одинаковое внимание как полам, так стенам и сводам церкви. Особого внимания, вне всякого сомнения, заслуживали статуи святых. Возле одной из них Боуд задержался особенно долго. Его тревожила навязчивая мысль. Почему статуи не пострадали? Полы в церкви напоминали последствия землетрясения. Огромные плиты были вывернуты и навалены друг на друга. Стены полностью изрешечены. Повсюду виднелись белые сколы, словно их расстреливали прямой наводкой из орудий. Скамьи,…те вообще были превращены в щепки. Весь пол в церкви был ими усеяны. А статуи остались невредимыми. Почему?

— Не хотите взглянуть,…мистер Боуд?

Негромкий голос прервал размышления Боуда. Чуть помедлив, он направился к одной из стен, возле которой стоял Састеро и что–то пристально рассматривал. Едва Боуд подошёл, Састеро указал на обломок деревянной ножки, который торчал в стене и, по всей видимости, являлся объектом его внимания.

— Каменные стены толщиной в три метра,…думаю, если я сейчас отойду и выстрелю в стену, пуля отскочит, лишь слегка оцарапав камень. Как же мог попасть сюда этот кусок дерева?

Хотя голос Састеро звучал негромко, однако те люди, которые всё ещё оставались в церкви и пытались навести здесь порядок, прервали работу и устремили настороженные взгляды в их сторону.

— Я бы никогда не поверил, что подобное возможно. Однако я вижу собственными глазами этот обломок, торчащий в каменной стене, — Састеро ухватился двумя руками за край торчавшего обломка и попытался его вытащить. Но…эта попытка оказалась безуспешной. Обломок намертво засел внутри. — Их здесь сотни и у меня нет объяснения. У меня нет версии по поводу произошедшего здесь. О том, каким образом священник оказался распятым на кресте под самым куполом. Но самым загадочным для меня выглядит, — Састеро бросил на Боуда весьма выразительный взгляд и только потом закончил, — ваше присутствие здесь. Не хотите объяснить истинную причину вашего приезда, мистер Боуд?

Боуд бросил такой же выразительный взгляд на Састеро. И вместо ответа негромко спросил:

— Вы верите в Бога?

— Я католик! — ещё более выразительным голосом ответил Састеро. На его лице появилось недоумённое выражение. — Я не понимаю, каким образом связано моё вероисповедание с ответом на вопрос, который был вам задан?

— Это и есть ответ на ваш вопрос, господин Састеро! — Боуд по обыкновению был лаконичен. — Сожалею, но это всё, что я могу сообщить вам.

Некоторое время с лица Састеро не сходило недоумение, но потом оно начало приобретать осмысленное выражение.

— Понимаю…ваше управление…

— Ваши слова слышат, коллега!

Эти слова Боуд произнёс шёпотом, склонившись, словно невзначай, к самому уху Састеро.

— Посмотрите на лица этих людей…они в ужасе. А вы ещё больше их пугаете. — Боуд отодвинулся и уже громко добавил. — Благодарю вас за помощь. Мы с отцом Джонатаном побудем здесь какое–то время, а потом уедем обратно…в США. Мы постараемся держать вас в курсе событий. Во всяком случае, на первый взгляд дело совсем простое.

— Можете рассчитывать на меня!

Свои слова Састеро подкрепил уверенным взглядом, значение которого было ясно только для них двоих. Кивнув в знак признательности, Боуд отошёл от него и направился в сторону отца Джонатана. Хотя священник и встал с колен, но оставался у той же стены и внимательно разглядывал пятна крови на стене. Идя в сторону отца Джонатана, Боуд то и дело поглядывал себе под ноги. Щепки лежащие под ногами всё время вызывали хруст, который самым жутким образом расходился эхом по всей церкви. Хотя этот хруст звучал непрерывно, люди, находившиеся в церкви, всё время вздрагивали, заслышав его, и настороженно оглядывались по сторонам, словно предчувствовали опасность. Заслышав шаги за своей спиной, священник обернулся. Отец Джонатан встретил Боуда вопросительным взглядом. Тот развёл руками в обе стороны, показывая тем самым, что далёк от понимания происходящего. Отец Джонатан незаметно кивнул головой и едва слышно прошептал:

— Всё не просто, Джеймс…всё очень не просто,…это лишь первый мученик. Будут и другие. Нас ждут великие бедствия…

Боуд встрепенулся. Он с надеждой посмотрел на отца Джонатана.

— Тебе понятен смысл этих странных слов?

— Всех. За исключением последних. Ибо в них, как мне думается, заключена надежда на наше спасение.

Оба разговаривали очень тихо, лишая возможности окружающих их людей подслушать этот странный диалог.

— Тогда объясни мне смысл того, что ты сумел понять… — продолжить Боуду помешал не вовремя раздавшийся звонок. Сделав извиняющийся жест в сторону отца Джонатана, Боуд достал трубку телефона из внутреннего кармана пиджака и отошёл на несколько шагов назад. Он разговаривал не больше минуты. Когда Боуд вернулся обратно, на нём лица не было. Он был белее мела. Однако отца Джонатана ничуть не удивили подобные перемены. Он встретил Боуда коротким вопросом.

— Четвёртый уровень появился,…не так ли, Джеймс?

— Откуда ты знаешь? — подавленный голос Боуда никак не вязался с изумлением, светившимся в его глазах.

— Я прав?

— Да. Метсон сообщила, что этой ночью спутники зафиксировали пять всплесков четвёртого уровня. И именно здесь. В Толедо. Вначале она думала, что это всего лишь ошибка, но…сигналы продолжают поступать. А вместе с ними появились и очень тревожные новости… Но откуда ты обо всём узнал, Джонатан?

— Из слов мученика и послания Святого Генриха, — после короткого, но очень напряжённого молчания ответил отец Джонатан, и пророческим голосом, от котором повеяло ледяным холодом и некой отрешенностью, продолжил. — «Бездна взывает к бездне». Архангелы Сатаны вышли из бездны. Они создадут новое войско. И на сей раз нам не удастся спастись. Зло двинется на человечество всей своей мощью.

— А как же Евстас? — не выдержал Боуд. — Ведь он остановил их в прошлый раз. Так почему ты думаешь, что на этот раз не сможет?

— Крылатый демон…бездна…спасите сына…. — отец Джонатан поднял на Боуда потерянный взгляд. — Ты не понимаешь значение этих слов, Джеймс? Все три слова указывают на одно и тоже. Крылатые демоны…это стражи Сатаны. Кого ещё можно назвать бездной, как не самого дьявола? И чьего сына надо спасать? Он здесь, Джеймс. Он был здесь этой ночью. И это он вытащил из бездны своих архангелов. Никому больше не под силу сотворить такое. Он пришёл наказать своего сына, ибо тот восстал против родного отца. И когда сын падёт, мы все погибнем.

С каждым словом отца Джонатана Боуд менялся в лице. В конце его речи лицо Боуда приняло неестественный серый оттенок. Неужели всё начинается снова? — раз за разом повторял он, пытаясь отряхнуть с себя ужас, навеянный словами отца Джонатана. «Невозможно, невозможно,…однако всё указывает именно на это. События, имевшие здесь место,…дело не человеческих рук, а значит, слова Джонатана имеют под собой серьёзную основу, очень серьёзную,…и если они подтвердятся, то они окажутся в гораздо худшем положение, нежели пребывали во время первой битвы со злом».

— Проклятье! — вырвалось у Боуда. — Что же нам делать, Джонатан? Мы не в состояние остановить этот ужас…нам не на кого надеяться и нет ничего…

— Есть! — резко перебил его священник.

— Есть? О чём ты, Джонатан?

— Последние слова…звезда…семь…четыре…семь,… они были сказаны после слов «спасите сына». Не значит ли это, что это та самая нить, которая приведёт к спасению?

— Ты у меня спрашиваешь? — поразился Боуд — Да я и близко не имею представления, что они могут значить. К тому же, это всё, что у нас есть, Джонатан. С какого…

— Не всё!

— А разве было что–то ещё?

— Знак!

— Какой знак, Джонатан?

— Знак указательным пальцем. Мученик указал пальцем на одно место, когда произносил последние слова.

— Я ничего такого не заметил. Ты не мог ошибиться, Джонатан?

— Нет. Я ясно видел этот знак.

— И где же это место?

Вместо ответа отец Джонатан направился к маленькому ответвлению, исходящему из главного зала церкви. Боуд ничего не понимал, но, тем не менее, направился за ним следом. Через минуту оба стояли на маленькой, окружённой стенами, площадке. Высоко над головой зиял купол, по которому в разные стороны растекались ручейки воды. Место, в котором они стояли, было совершенно пустым. Ни статуй, ни надписей. Только на одной из стен красовалась живописная картина. Боуд с некоторым удивлением осмотрел место, в котором они находились. На его лице появилось недоумённое выражение, которое выразилось в вопросе, адресованному отцу Джонатану:

— Здесь?

— Именно сюда указывал мученик! — последовал уверенный ответ.

— Но я ничего не вижу, кроме этой картины. Думаю, скорее всего, тебе привиделось, Джонатан. Это место ничего не значит.

— Ты неправильно думаешь, Джеймс. Неправильно. Но здесь мы подошли к грани, за которой я бессилен тебе помочь. Дальше нас может повести лишь твой ум, Джеймс. Я помолюсь за тебя.

Отец Джонатан неожиданно для Боуда оставил его и ушёл. Боуд некоторое время смотрел вслед священнику, а затем пробормотал себе под нос:

— Логика подсказывает мне первый вывод. У нас налицо несколько фактов. Сам Сатана. Крылатые демоны. Пять архангелов. И все они здесь, чтобы уничтожить Евстаса. Уничтожив его, они уничтожат и нас. Это понятно. Лишь Евстас стоит между нами и злом. Евстас, при всём своём могуществе, не в состояние справиться с собственным отцом. Это тоже понятно. А вот что непонятно. Если он не сможет этого сделать, то каким образом это удастся сделать нам, простым смертным? Ну, если и допустить, что такая безумная идея имеет право на существование, тогда…получается, — Боуд на мгновение задумался, но тут же продолжил, — получается невесёлая картина. Всё, что у нас есть,…так эти непонятные слова о звезде и эта ещё более странная картина.

На этом месте Боуд прервал свои размышления и устремил пристальный взгляд на картину. Затем подошёл ближе и продолжал рассматривать. За этим занятием он провёл более одного часа. Однако так и не пришёл к какому–либо определённому выводу. Картина как картина. Хоронят знатного вельможу. И как бы показывается весь путь. От бренной земли до царства небесного. Таких картин сотни, если не тысячи. Даже если брать в расчёт то обстоятельство, что её написал знаменитый художник. Следовательно, оставались только слова о звезде. Придя к такому выводу, Боуд достал телефон и набрал номер. В трубке сразу же послышался знакомый женский голос.

— Метсон, у меня к вам большая просьба, — без предисловий заговорил в трубку Боуд, — найдите мне всех известных астрономов. Обзвоните все известные обсерватории. Перетряхните всю астрологию. Зачем? Хороший вопрос. Мне нужны сведения об одной звезде. Она может называться… — Боуд на мгновение запнулся, но тут же продолжил ровным голосом, — или звезда семьсот сорок семь, или звезда семьсот семьдесят четыре, или звезда четыреста семьдесят семь. Да, один из трёх вариантов. Записали? Вот и отлично. Постарайтесь сделать это как можно быстрее. Обо всём остальном поговорим, когда я вернусь в управление. Всё. Удачи, Метсон!

Боуд убрал телефон в карман пиджака и снова задумался. Помощь профессора становилась просто необходимой в данной обстановке. Она многое знала и могла направить его мысли в правильное русло. Следует вначале поехать в Россию, — решил Боуд, — а там дальше видно будет.

Часть 1

Глава 6

Россия. Недалеко от Челябинска

Маленькое озеро. Ничем не примечательное до сей поры, в этот вечер стало объектом повышенного внимания. Вокруг озера собрались толпы людей. Пришедших сюда в основном из окрестных деревень. Большинство из них лихорадочно обсуждали происходящее и спорили, отстаивая собственную точку зрения. Нередко в воздухе раздавались крики и отчётливая брань, которая тут же сменялась более спокойными репликами. По причине постоянного шума создавалось впечатление, что спорят абсолютно все, без исключения. Впрочем, не смотря на столь явные расхождения во взглядах, ясно проглядывалось чувство, которое владело в эту минуту всеми. Это чувство, несомненно, могло быть только…восхищением. И пока собравшиеся спорили, к озеру прибывали всё новые толпы людей. Появились люди с камерами. Не обращая внимания на недовольный ропот, они быстро установили всё оборудование на берегу и приготовились снимать. Однако прежде, чем начать съёмку, они некоторое время наблюдали за странным явлением, что и стало причиной появления у озера такого огромного количества людей.

То в одном, то в другом месте, вода в озеро, безо всякой видимой причины вздымалась, образуя волну высотой в два метра. Само по себе явление удивительное. Но и оно не шло ни в какое сравнение с последующим зрелищем. На гребне волны появлялось неясное очертание…девушки с длинными волосами. Едва она появлялась, раздавался заливистый смех. И этот очаровывающий смех звенел всё время, пока волна, перекатываясь, несла девушку от одного берега к другому. Затем всё исчезало. Исчезало, чтобы через мгновение снова появиться в другом месте. Люди, собравшиеся на берегу, во все глаза смотрели на это зрелище. Были высказаны сотни предложений. Но, по мнению большинства, заслуживали внимания лишь два из них. Это озеро могло быть местом обитания…русалок. Или же речь шла о некой утопленнице, которая смогла обрести долгожданный покой. Едва видение исчезало, как тут же споры возобновлялись. По всей видимости, никто и не собирался уходить. Все жаждали вновь и вновь увидеть загадочное видение и услышать очаровавший всех смех.

Призрачная девушка вновь появилась на гребне волны. Снова зазвенел столь чарующий смех, но…волна оставалась недвижимой. Она больше не перекатывалась, а, застыв,…начала искриться. Разговоры на берегу начали стихать. Все люди затаив дыхание смотрели на девушку, сидящую…на гребне волны. Неожиданно…возникла вторая волна. А вслед за ней…зазвенел ещё один смех. На гребне волны появилось очертание второй девушки. В точности похожей на первую. Сразу же вслед за этим удивительным явлением между девушками появилась третья волна. Волна вздымалась до той поры, пока не приняла форму…коромысла. Обе девушки, не переставая смеяться,…наклонились, а в следующее мгновение,… взяв руками край волны, стали медленно вращать. В такт плавным движениям девушек, волна закружилась,…то поднимаясь, то опускаясь. Раздалось странное верещание. Из воды, неожиданно для всех,…выпрыгнул сверкающий дельфин и перескочив волну, скрылся на другой стороне. Все вокруг издали единый вздох восхищения, потрясённые красотой этого зрелища. Две нимфы сидели на двух гребнях волны и плавно вращали третьей, через которую и перепрыгивал дельфин. Каждый раз после исчезновения дельфина, в воздухе появлялись сотни ярких звёздочек. Они разлетались по всему берегу и исчезали в ладонях зрителей, которые пытались их выловить. Это зрелище не прекращалось. Оно казалось совершенно нескончаемым и манило,… манило всех, кто стоял на берегу. В воде появилась огненная дорожка, сотканная из непонятных знаков. Вот один решился войти в воду и пройти по этой дорожке,…за ним последовал второй, потом третий…очень скоро вся толпа ринулась в воду, пытаясь руками коснуться чуда. Достигнув желаемого места, один за другим… люди исчезали под водой. Лунный свет ярко осветил землю, когда под водой скрылся последний. И словно издеваясь над чаяниями людей, над озером прогремел…отвратительный смех.

Чуть позже, в управление Х- 5 дежурный оператор разбудил Метсон. Она незамедлительно пришла в центр управления. В центре царила напряжённая обстановка.

— Что случилось? — встревожено спросила Метсон.

Вместо ответа, оператор указал на экраны. Спутник, отслеживающий четвёртый уровень, показывал пять отчётливых всплесков. Намного хуже дело обстояло с первым уровнем. Спутник насчитал порядка семи тысяч всплесков, и цифра продолжала расти.

— Где находится это место? — подавленным голосом спросила Метсон.

— Недалеко от Челябинска. В России. — Последовал короткий ответ.

— Следует незамедлительно известить шефа!

Метсон взяла трубку телефона и начала набирать номер Боуда.

Глава 7

Россия. Раскопки вблизи Аркаима.

Утро следующего дня.

Палаточный городок археологической группы профессора Александровой был разбит на самой равнине в непосредственной близости от места раскопок. В центре импровизированного городка стояла открытая палатка с походной кухней. Она служила столовой для всех двадцати сотрудников Института археологии, прибывших на место раскопок вместе с Александровой. Сотрудники экспедиции располагались в палатках по двое. Исключение составляла сама Александрова и прибывшая по её приглашению профессор Коэл. Для них поставили отдельные палатки с походными кроватями. Александрова испытывала подлинное удовольствие, наблюдая восторг американского коллеги. И не раз за этот месяц хвалила себя за принятое решение. Они практически весь день, с утра до вечера, проводили бок о бок, рассуждая о новых находках. Вне всякого сомнения, курган таил в себе множество загадок, которые ещё предстояло разгадать. Но полученные результаты уже можно было назвать сенсацией. До сей поры, оставалась неясной судьба так называемого опричного войска. Более пяти тысяч воинов за два с небольшим десятилетия своего существования нагнали страх не только на Россию, но и на все окружающие её страны. И эта грозная армия исчезла с лица земли так же внезапно, как и появилась. Александрова, посвятившая большую часть жизни, изучению этого странного эпизода в истории России,…сейчас испытывала настоящее ликование. Ещё бы, труд многих лет увенчался грандиозным успехом! Именно об этом шла речь за большим столом, где собралась вся археологическая группа. Завтрак протекал в оживлённой беседе, чередующейся лёгкими спорами. Профессор Коэл достаточно плохо понимающая русский язык, завела беседу с Александровой. Они обсуждали предстоящий день и первоочередные дела, когда внимание женщин привлекли два внедорожника. Они мчались в их сторону, оставляя за собой шлейф пыли. Не доехав немного до палатки, обе машины резко затормозили. Из машин вышли несколько человек. Двое из них направились к ним. Профессор Коэл несколько раз протёрла глаза, не доверяя увиденному. Но нет,…к ним действительно направлялся Боуд вместе с отцом Джонатаном.

— Что, чёрт побери, происходит? — пробормотала профессор Коэл, поднимаясь ему навстречу.

Отец Джонатан остался стоять в непосредственной близости от палатки, а Боуд подошёл и со всеми поздоровался. Особенно тепло он поздоровался с Александровой.

— Что произошло? — сразу же встревоженным голосом спросила у Боуда профессор Коэл.

— Ничего, Энн. Ровным счётом ничего. Я просто соскучился по твоему обществу, — с мягкой улыбкой ответил Боуд. И тут же в ответ получил скептическую улыбку, не оставляющую сомнений в том, как именно восприняла его слова профессор Коэл.

— Хотел посмотреть, чем вы тут занимаетесь, а заодно и поговорить, — нехотя признался Боуд и тут же добавил, адресуя свои слова Александровой. — Если вы, конечно, не возражаете против моего присутствия.

— Что вы, мистер Боуд? — Александрова аж вся расцвела, услышав эти слова. — Мне лестно внимание такого человека, как вы. Уж не говоря о том, какие чудеса мне довелось увидеть, находясь рядом с вами; я просто уверена,…что вы везде сумеете найти нечто ускользающее от взора простых смертных. Ваше появление лишь придаст большую весомость нашим раскопкам.

Многие из присутствующих за столом неплохо понимали английский. Они с интересом посматривали на Боуда. Ведь не так часто удавалось услышать, что Александрова отзывается о ком–то с таким восхищением.

— Я могу прямо сейчас показать, если хотите? — предложила Александрова.

— Вы обедаете, — начал было Боуд, но Александрова тут же возразила:

— Уже нет. Мы с Энн закончили. Не правда ли?

Профессор Коэл бросила расстроенный взгляд на бутерброд и недопитую чашку кофе и только потом кивнула головой. Любопытство, по всей видимости, оказалось сильнее неё. Она знала Боуда лучше всех остальных. И понимала, что его могла привести сюда очень серьёзная причина. Вследствие этих размышлений, она поспешила вслед за Александровой и Боудом. За ней следом направился отец Джонатан. Все четверо двигались по пересечённой местности в сторону возвышающегося над равниной кургана.

— Осторожней, смотрите под ноги, мистер Боуд! — то и дело слышались предупреждающие окрики Александровой. Вся равнина пестрела расщелинами. Некоторые из них были довольно глубоки. Приходилось перепрыгивать через них и идти дальше. Очень скоро они подошли к поросшему густой травой кургану. Вблизи он больше напоминал землянку. Даже вход был похож. Неудобный и низкий. Боуд обратил внимания на громадный камень, что стоял у самого входа. На камне были выбиты непонятные письмена.

— Нам ещё не удалось расшифровать эти письмена. По всей видимости, они очень старые и появились задолго до этого кургана, — пояснила профессор Александрова, заметив интерес Боуда. Боуд кивнул головой в знак того, что его удовлетворили эти скромные объяснения. Проходя внутрь, всем четверым пришлось пригнуться. Об этом громким голосом заранее предупредила Александрова, которой отводилась роль гида. Все четверо прошли по полутёмному коридору, ступая по каменным углублениям лишь отдалённо напоминающим ступени. Сразу после этого они оказались в хорошо освещённой подземной пещере. Повсюду с потолков свисали странные наросты. Во всяком случае, странные для Боуда. В глаза сразу бросился ровный ряд раскопанных могил в самом центре пещеры.

— Обратите внимания на стены! — раздался торжествующий голос Александровой.

Лишь после её слов, Боуд обнаружил, что все стены изукрашены незатейливыми рисунками. Приглядевшись внимательней, он осознал, что, в целом, эти рисунки выглядят как единая картина. Повсюду были изображены собачьи головы. Они валялись вокруг ног высокорослого человека с крестом на груди и огромным топором в руках.

— Заметили? — снова раздался довольный голос Александровой. — Уже по этому рисунку можно с достаточной уверенностью сказать, что именно стало со всеми опричниками. По всей видимости, испугавшись растущего могущества этого воинства,…Иоанн Грозный приказал всех казнить. Это предположение подтверждают и могилы. Взгляните сюда, мистер Боуд!

Боуд последовал за Александровой и только сейчас заметил каменный выступ прямо за могилами. За этим выступом лежали, завёрнутые в материю, человеческие останки. Их было несколько десятков. В глаза бросалась одна очень существенная деталь. Головы у всех отсутствовали.

— Все тела лежали в могилах без головы, — словно отвечая на его мысли, произнесла Александрова. — Нам нигде не удалось обнаружить их. Что с ними стало, остаётся пока загадкой…

Боуд очень внимательно слушал Александрову, хотя и думал о другом. Он думал о том, стоит ли Александрову посвящать в суть своего приезда? После недолгого размышления он пришёл к положительному выводу. Что ни говори, Александрова много знала и могла помочь. А в той ситуации, которой они оказались, любая помощь могла оказаться неоценимой.

Сквозь мысли пробился голос Александровой.

— Мы нашли сорок тел. И все они без сомнения принадлежат тем самым опричникам. Всё это доказывает, включая и одежду. Как известно, опричниками становились только выходцы из знатных семей. Мы собираемся продолжить поиски. Возможно, здесь есть ещё захоронение опричников. Но сенсацией уже можно назвать то, что часть этих людей были умерщвлены и похоронены именно здесь.

Слушая Александрову, Боуд покосился на профессора Коэл. Та словно не замечала его присутствия. Держа между пальцев кисточку, она аккуратно очищала ею какой–то предмет. По всей видимости, металлический. Нечто похожее на кубок. Боуд незаметно улыбнулся. Он поймал нетерпеливый взгляд профессора, брошенный на него из–под опущенных ресниц. Она, вне всякого сомнения, знала, что он приехал к ней за помощью. И ждала, когда он расскажет цель своего визита. «Она права. Время поджимает. Дела в управление требуют моего присутствия. Савьера с Кинсли так и рвутся в бой. Не дай бог, натворят бед. Необходимо поговорить. Возможно, я и пойму, о чём идёт речь». Боуд уже собирался подойти к профессору Коэл, когда в подземелье раздался отчётливый голос отца Джонатана, который доселе не проронил ни единого слова.

— Нельзя покидать это место!

Все трое одновременно и с удивлением посмотрели на отца Джонатана. Священник прошествовал к останкам тел. Осенив останки святым крестом, он прочитал короткую молитву, затем с ещё большей настойчивостью повторил прежние слова.

— Почему ты так думаешь, Джонатан? — задал вопрос Боуд, который наверняка хотели бы задать и оба профессора. Они не придали значения этим словам, но всё же с интересом ждали ответа. И они услышали ответ. Очень странный ответ.

— Зло рядом. Оно направляется сюда! Скажите всем, кто находится снаружи, пусть немедля войдут в это святое место, иначе…все они умрут.

Одухотворённое лицо отца Джонатана, несомненно, производило сильное впечатление. Он стоял над останками тел и, закатав глаза, беззвучно молился. Профессор Александрова не сумела сдержаться:

— Я, конечно, верю в бога и всё прочее, но слышать подобную чушь…простите, даже от священника…увольте. Я учёный и…

— Два слова. Всего два слова, — профессор Коэл остановила Александрову и с решительным видом направилась к Боуду. Остановившись в одном шаге от него, профессор Коэл в упор спросила. — Что происходит, Джеймс?

Боуд не стал оттягивать откровенный разговор и лаконично ответил:

— Два дня назад, ночью…мы получили сигнал со спутника. Он обнаружил пять объектов четвёртого уровня. Всплески повторялись целый день в разных местах. Последний зафиксировали недалеко отсюда. Здесь же спутники зафиксировали всплески первого уровня в огромном количестве. Счёт идёт на многие тысячи. Ты понимаешь, Энн? Они создали армию вампиров. — Боуд с особым выражением посмотрел на своего друга и соратника. — Рядом с нами находится армия зла. И одному Богу известно, что они собираются сделать. Возможно, пропадут, а возможно начнут уничтожать всё подряд.

Профессор Коэл без излишних слов повернулась к Александровой и взволнованно попросила:

— Пожалуйста, не медлите, Ольга. Зовите всех людей сюда!

Александрова, услышав эти слова, и вовсе растерялась.

— Энн, вы же, право, не думаете…

— Пожалуйста, — настойчиво повторила профессор Коэл, — поверьте, я знаю этого священника. Если он что–то говорит, необходимо прислушаться. Он знает много больше нас.

— Хорошо! — с некоторым недоумением согласилась Александрова. — Я позову всех сюда, хотя и не вижу в этом никакого смысла.

На этом разговор прекратился. Александрова удалилась, чтобы в скором времени возвратиться во главе всей своей команды. Люди удивлённо переглядывались, пытаясь понять значение этой странной церемонии. Александрова громко попросила всех потерпеть, а заодно и выслушать священника. Увидев обращённые на отца Джонатана взгляды, Боуд негромко окликнул его по имени. Священник открыл глаза и оглядел всех, кто находился в подземелье мягким взглядом. Голос его был наполнен той трогательной отеческой лаской, что присуща многим священнослужителям.

— Будьте мужественны! Укрепите свои сердца и веру в Господа нашего! Ибо скоро вы воочию лицезрите зло в одном из самом страшном своём обличий!

После этих слов раздался обеспокоенный голос Боуда:

— Что мы должны делать, Джонатан?

— Ждать! — отец Джонатан снова закатил глаза и, уже потом, тихо закончил: — Зло рядом! Но и он…близко! Будьте мужественны, ибо…грядёт битва!

Глава 8

Сражение близ Аркаима.

Сказать, что слова священника ввергли всех в шок, значит, ничего не сказать. В подземелье царило безмолвие, но лица людей…говорили о многом. Они столпились вокруг могил и обменивались испуганными взглядами. Многие выглядели донельзя бледными. Всё происходящее в подземелье навевало на людей ужасающие мысли. Они словно в одночасье почувствовали себя приговорёнными к изощрённой пытке. Наваждение, не иначе,…если и возникали такие мысли, то очень скоро всем, кто находился в подземелье, пришлось признать, что в словах священника гораздо больше правды, чем им хотелось бы.

Вначале все услышали глухой топот. Он был похож на бег огромного табуна лошадей. И этот странный звук постепенно нарастал. Вскоре он превратился в непрерывный грохот. По мере того, как шум приближался, стенки подземелья стали осыпаться. Земля вместе с небольшими кусками камней скатывалась вниз. Вначале стенки осыпались местами, но потом…это начало происходить повсеместно. В подземелье раздались крики ужаса. Потолок издал протяжный скрип. А вслед за этим звуком начал трескаться. Появились сквозные щели. Камни полетели вниз. Многие с криками бросились к выходу, но…так и не успели добраться. Выход завалило большой кучей земли. Люди стали метаться по подземелью в поисках безопасного места и в попытках спастись от непрекращающегося града камней. В эти мгновения фигура священника, непоколебимо стоявшая на выступе, стала своего рода укрытием. Бросив неудачные попытки, все ринулись к нему. Обступив отца Джонатана со всех сторон, они с ужасом следили за обрушением подземелья. А шум всё нарастал и нарастал. В такт ему, усиливались разрушения в подземелье. Вдоль всего потолка пошли большие трещины. А ещё через мгновение…на пол начали падать огромные куски, поднимая в воздух тучи пыли. Люди ещё больше сжались в кучу и испуганно наблюдали за разбушевавшейся стихией, которая до сей поры, к счастью, не причинила им вреда. Камни и куски земли, поросшие травой падали везде вокруг них. Грохот, крики, пыль…всё смешалось. Людям казалось, что этот ужас не прекратится никогда. Но они ошибались. Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Стен больше не было. В лицо ударил поток свежего воздуха. Пыль стала понемногу рассеиваться. И по мере того, как она рассеивалась…людьми начал овладевать дикий…первозданный ужас, который буквально пригвоздил их на месте и не позволял даже пошевелиться. Сгрудившись в кучу, они стояли на возвышенности, среди обломков подземелья и, не мигая, смотрели на равнину, что лежала перед ними как на ладони.

Вся равнина перед ними была усыпана людьми. Если их можно было назвать таким образом. Скорее это было войско. Их было много тысяч. И все были облачены в чёрные доспехи. С ног до головы. В руках сверкали мечи. Сотни рядов чёрных рыцарей…замерли. Ни единого движения, ни единого звука. Сколько продолжалась эта тишина, никто не знал. Но она была нарушена громовым голосом. Голос прокатился по равнине и достиг первых рядов чёрных рыцарей:

— В Ад!

Армия чёрных рыцарей дрогнула. Послышался лязг железа. Все как один отступили на один шаг и снова встали как вкопанные.

— Господи! — вырвался потрясённый крик у Александровой. Она была не в силах оторвать взгляд от одинокого всадника в сверкающих доспехах, что появился рядом с ними. Под ним гарцевал белоснежный жеребец, подобно которому никому прежде видеть не приходилось. Длинные волосы ниспадали сзади на доспехи. Красивое лицо покоряло с одного взгляда своей непоколебимостью и благородством. Левая рука всадника сжимала уздечку, правая же…огненный меч. Всадник остановился рядом с ними и, привстав в стременах, снова издал громоподобный голос:

— В Ад!

Войско чёрных рыцарей снова дрогнуло и отступило на шаг назад. Крик начал повторяться и повторяться. И каждый раз войско отступало на шаг назад. Внезапно всё затихло. А вслед за наступившей тишиной раздался звук…воды. Люди не верили своим глазам. Огромный водяной вихрь мчался по равнине, вздымая вокруг себя миллионы брызг. Достигнув всадника, вихрь остановился у него за спиной. Ещё мгновение, и от мощного крика земля под чёрными рыцарями заколебалась и пошла волнами. В такт этим волнам, водяной вихрь двинулся на войско чёрных рыцарей. Вот вихрь достиг первых рядов…он готов обрушиться и смести всё войско…Откуда ни возьмись, перед войском чёрных рыцарей, один за другим появились пять…карликов. Руки карликов пришли в движение. Появились огненные знаки, которые тут же ринулись на водяной вихрь. Невероятно, но знаки остановили вихрь. Он отхлынул назад и снова застыл за спиной всадника. На всю равнину прозвучал издевательский хохот карликов:

— На этот раз мы уничтожим тебя, князь Евстас! Тебе не победить!

В ответ на эти слова, всадник с огненным мечом в одиночку ринулся на войско чёрных рыцарей. Он достиг первых рядов и немедленно вступил в бой. Начало происходить нечто странное. Едва огненный меч поднимался, собираясь поразить одного из рыцарей, как возле него появлялись огненные знаки, которые раз за разом позволяли отражать удары. И так происходило довольно долго. Понемногу чёрные рыцари осмелели и начали окружать всадника с огненным мечом. Князь Евстас отражал все удары. Но с каждым разом ему это удавалось всё тяжелее и тяжелее. Наконец, не выдержав давления, он отступил. Вслед ему снова понёсся издевательский хохот карликов.

— Тебе не победить…князь Евстас…каждый из нас несёт в себе…печать твоего отца. Никому не под силу справиться с пятью печатями. Ты это знаешь. Смирись. Покорись воле повелителя. Прими наказание, которое он уготовил для тебя. Не защищай этих ничтожных людишек. Ты не сможешь их спасти. Всем им уготована бездна. Они стали слишком мерзки даже для Ада. Смирись! Повелеваем тебе именем твоего отца! — закричали одновременно все пять карликов.

В ответ князь Евстас тряхнул головой. Взор его засверкал. Непоколебимый голос прозвучал на всю равнину:

— Никогда! Да, мне не сломать пять печатей…отца,…но битва ещё не закончена. Она только начинается!

Всадник привстал в стременах. Огненный меч взвился вверх. Новый крик потряс землю:

— Рать моя,…восстань!

Сразу после этих слов водяной вихрь разделился, превращаясь в тысячи отдельных потоков. Каждый из них подобно молнии стремительно падал вниз и врезался в землю. Удары один за другим сотрясали равнину, образуя вокруг кургана тысячи воронок. Небо стало заволакивать чёрными тучами. Полил сильный дождь. Водяной вихрь исчез. Раздался странный шум. Из одной воронки показалось странное существо. Тело было скрыто под расписной с узорами одеждой. Пояс стягивала обыкновенная верёвка. Рукава были закатаны. На ногах были сапожки с загнутыми носами. Они были так же разукрашены и перетянуты у голени кожаными ремешками. С шеи свисал огромный крест. Но самое странное заключалось…в голове. Она была…собачья и вся пылала. За первым существом появилось второе, затем третье…очень скоро тысячи этих существ собрались за спиной князя Евстаса. Возникла тишина. А вслед за ней воздух начал наполняться злобным рычанием. Появились огненные оскалы. Сквозь растворённые пасти были заметны мерцающие клыки. С противоположной стороны появились огненные знаки. Оба войска понеслись друг другу на встречу.

— Опричники! — только и могла выдохнуть Александрова, наблюдая во все глаза, впрочем, как и остальные, за разгоравшейся битвой.

Опричники один за другим, остервенело бросались на чёрных рыцарей и начинали рвать клыками доспехи. В ответ посыпались удары мечами. Скрежет металла чередовался со злобным рычанием. Битва закипела во всю. В одночасье вся равнина наполнилась невообразимым шумом. Снопы искр выбрасывались в разные стороны. Войско в чёрных доспехах дрогнуло. Нередко на одного рыцаря нападали сразу несколько опричников и в мгновение ока раздирали его в клочья. Опричники метались по всей равнине и набрасывались на рыцарей со всех сторон. То и дело мелькали оскаленные морды и огненные клыки. Князь Евстас бился в центре, отвлекая на себя всех пятерых архангелов Сатаны. Его огненный меч взлетал раз за разом, чтобы в который раз отступить перед огненными знаками схелов. Но он не сдавался. Отбиваясь и нападая, он понемногу отодвигался назад. Очень скоро стало ясно, что ему придётся совсем плохо без поддержки. Карлики начали его со всех сторон теснить. Огненные знаки понеслись на него со всех сторон. Он едва отбивался. Казалось, ещё немного, и он не выдержит натиска…Неожиданно…знаки начали исчезать. По мере того, как знаки исчезали, силуэты чёрных рыцарей становились всё призрачнее. Они растаяли на глазах, оставив после себя лишь сероватую дымку. Вскоре и она рассеялась. А вслед за ними…пропали все пятеро карликов. Они растаяли вслед за своим войском. Увидев это явление, князь Евстас остановился. Битва закончилась так же быстро, как и началась, оставив после себя множество непонятных вопросов. Вокруг не осталось и следа от сражения, которое кипело некоторое время назад. Равнина выглядела как обычно. Лишь многочисленные воронки указывали на произошедшие события.

Князь Евстас остановил коня возле горстки людей. Он оглядел каждого из них. Затем устало улыбнулся и произнёс:

— Скоро увидимся!

Белоснежный жеребец понёс всадника по равнине. А вслед за ним понеслась рать опричников. Так же, как и… много лет назад.

Глава 9

Челябинск

В номере отеля царило гнетущее молчание. Боуд с профессором Коэл сидели на диване перед круглым столиком, на котором стояли три пустые чашки на блюдечках. Там же стоял серебристого цвета чайник, сахарница и миниатюрная кофеварка. Профессор выглядела слегка нервозной, чего нельзя было сказать о Боуде. Он сохранял невозмутимое спокойствие. И это состояние не раз вызывало откровенно удивлённые взгляды профессора. Она никак не могла взять в толк, как тот может быть спокоен, учитывая сегодняшние события. Ей было невдомёк, что Боуд анализировал ситуацию, пытаясь понять смысл происходящего. То, что он имел место, Боуд не сомневался. Только какой? На этот вопрос следовало дать незамедлительный ответ, учитывая ухудшающуюся ситуацию. Чуть поодаль, в кресле, расположился отец Джонатан. Рукава свисали через подлокотники, а носки туфель едва проглядывали сквозь подол рясы. В руках у священника лежали чётки. Он постоянно перебирал их, и делал это совершенно беззвучно. Взгляд отца Джонатана был направлен сквозь открытую дверь балкона на звёздное небо. И для Боуда и для профессора Коэл являлось очевидным, что он погружён в глубокие раздумья. Однако о чём именно думал священник в эти минуты, оставалось для обоих загадкой.

Боуд решил, что чашечка кофе пришлась бы весьма кстати. Этот напиток всегда помогал ему думать. Хотя чаще всегда, погружаясь в размышления, он допивал уже холодный кофе. Боуд негромко поинтересовался у профессора Коэл, желает ли она составить ему компанию?

— Кофе? — переспросила поражённая профессор Коэл, — И это всё что ты можешь сказать?

Ответить Боуду помешал приход профессора Александровой. На ней был тот же светлый комбинезон, что и утром. Она с совершенно измотанным видом опустилась в свободное кресло, и устало произнесла:

— Сил нет никаких выносить эти идиотские вопросы. Только и знают, что спрашивать. «А что именно здесь произошло? Почему это произошло?». И совсем не выносим последний вопрос: «А соблюдали ли вы правила безопасности?»… Александрова сделала паузу и заговорила более раздражённым голосом. — Власти полагают, что виной произошедшему стала некая природная стихия, которую мы спровоцировали своими раскопками. К тому же, в ряде окрестных деревень пропало огромное количество народу, что по той же логике властей могло стать следствием этой самой стихией. Если б они только знали, о какой именно стихии идёт речь…сплошное безумие творится. Сейчас вокруг Аркаима полно военных. Они обследуют все близлежащие территории, пытаясь выяснить причину произошедшего. Долго же они будут искать.

— А вы не пытались объяснить истинное положение вещей? — осторожно поинтересовалась у неё профессор Коэл. В ответ Александрова невесело усмехнулась.

— Один из моих сотрудников попытался, так его сразу отправили на обследование, подозревая, что он повредился в уме. После этого эпизода, ни у кого больше не возникало желания объяснить истинное положение вещей властям. Пусть делают, что считают нужным. Я завтра же отправляю всю группу обратно в Москву. Здесь, по понятным причинам, делать больше нечего. Как мне представляется, ничего кроме пустых могил на Аркаиме… мы больше не найдём. Не нальёте ли чашечку кофе, мистер Боуд? — попросила Александрова в конце своей речи.

Боуд с готовностью кивнул и взялся за ручку кофеварки.

— Конечно. Кстати, можете меня называть просто по имени. Джеймс!

— Вот и отлично! А вы можете меня называть Ольгой!

— Ольга! — произнёс Боуд, передавая ей чашечку с ароматно пахнущим кофе, которую Александрова с благодарностью приняла. — Что вы обо всём этом думаете? Прежде, чем наполнить свою чашку, Боуд покосился на профессора Коэл. Она ответила раздражённым взглядом.

— Это всё очень страшно! — слегка бледнея, призналась Александрова. — Я в своей жизни повидала всякого, но это…мне казалось, что я раз сто умирала от страха при виде всего этого ужаса. У меня до сих пор дрожь в теле не проходит. Как вспомню этих чёрных с мечами…этих карликов с коротенькими пальчиками, из которых появлялись горящие письмена. Эти опричники с горящими собачьими головами…брр, — Александрову всю передёрнуло. А вслед за этим её лицо резко посерьёзнело. Разделяя каждое слово, она тихо спросила у Боуда:

— Этот всадник…князь Евстас…ведь он тот самый Евстас Мандрыга, чей гроб мы нашли в подземелье Кремля?

Боуд коротко кивнул.

— Да. Он и есть единокровный сын Сатаны. Существо, которое мы называем «Пятый уровень». Несколько месяцев назад произошла битва возле стен святилища. Тогда именно он спас нас всех от гибели. Как мне думается, настало время нам всем прийти ему на помощь.

— Ты совсем свихнулся, Джеймс? — не выдержала профессор Коэл. Лихорадочно жестикулируя руками, она набросилась на Боуда с упрёками. — И как ты это себе представляешь? Возьмём каждый в руки по метёлке этих опричников и бросимся на архангелов Сатаны? Мол, прочь,…нечисть? Увидят нас, испугаются и убегут? Уж если он не в состояние с ними справиться, то каким образом мы сможем это сделать? И вообще, зачем ты приехал? Я от тебя глупостей наслушалась в управление…тут такое творится, а он только и знает…

— Энн! — мягкий голос и выразительное лицо Боуда мгновенно остановили словообилие профессора Коэл. Она хотя и насупилась, но взгляда с Боуда не сводила. — Ты уж поверь. За исключением моих «глупостей» у нас больше ничего нет. Ты достаточно хорошо знаешь Джонатана.

При этих словах и профессор Коэл и Александрова устремили взгляды на безмятежное лицо священника, который по–прежнему перебирал чётки и молчал.

— Если б он мог сказать, что делать, это уже бы произошло, — продолжал Боуд. — Сейчас мы можем рассчитывать лишь на ту скудную информацию, которая у нас имеется, и сопоставить с тем, чему мы все сегодня стали свидетелями. Иначе говоря, мы должны понять, как двигаться и в каком направление. Думаю, все слышали слова одного из этих…архангелов и понимаете, что всё человечество находится на грани гибели. Единственный, кто мог нас защитить, оказался бессилен. После того как уничтожат его, мы все умрём. Отсюда простой вывод. Мы должны помочь ему, защитить…

— Но как? Как? — снова не выдержала профессор Коэл. Что касается Александровой. Которая с огромным вниманием прислушивалась к словам Боуда…она промолчала, но с весьма выразительным лицом. Видимо, она пока пыталась разобраться во всём происходящем.

— Энн, Ольга! — Боуд по очереди оглядел обеих. — Если вы позволите мне сделать анализ ситуации, возможно, мы всё сможем понять.

— Так ты уже сделал анализ? — приятно удивилась профессор Коэл.

— Я всегда делаю анализ ситуации. Кому как не тебе это знать, Энн? — коротко и несколько обиженно ответил Боуд. — Так вы готовы слушать?

— Ещё бы, — вырвалось, было у профессора Коэл, но она тут же замолчала. Александрова несколько раз нетерпеливо кивнула. Боуд удовлетворённо хмыкнул, и тут же вытащил из кармана пиджака ручку и завертел ею между пальцев. Сразу после этого раздался сосредоточённый голос:

— Прошу очень внимательно всё выслушать. И по возможности не прерывать меня. В конечном итоге, я надеюсь, что именно ваша помощь окажется решающей в данном…весьма запутанном деле. Итак, — продолжал ещё более сосредоточённо Боуд, не переставая вращать ручку между пальцев, — всё началось в часовне. Мы с Джонатаном находились в часовни, когда на полу появились кровавые буквы на латыни, которые дословно означали «Бездна взывает к бездне». Следом появляется ещё одна надпись на латыни «Санта- Томе». Метсон быстро выяснила, что это название церкви, которая находится в Испании. А именно в Толедо. Она стала известной благодаря картине какого–то грека.

— Джеймс, как ты можешь? — снова не сдержалась профессор Коэл. Она посмотрела на Боуда так, словно он совершил ужасное преступление. Справедливости ради надо признать, что взгляд Александровой выражал то же осуждение. — Это же «похороны графа Оргаса» руки божественного Эль- Греко!

— Прекрасно, что вы всё знаете. — Боуд вначале улыбнулся, заметив эти взгляды, но тут же снова посерьёзнел и продолжал прежним голосом. — Мы с Джонатаном немедленно отправились в эту церковь. Не буду описывать весь ужас, который мы увидели, скажу лишь самое важное. На высоте двадцати метров под самым куполом мы увидели распятого священника…

При этих словах оба профессора побледнели. Не замечая этой реакции, Боуд продолжал:

— Священник скончался на наших глазах. Но прежде успел произнести несколько слов на той же латыни. Вот эти слова: «крылатый демон, бездна, спасите сына и звезда семь четыре семь».

Профессор Коэл снова порывалась что–то сказать, но Боуд попросил её воздержаться, пока он не закончит.

— У вас будет возможность высказаться, уважаемые профессора. А пока я хочу, чтобы вы до конца выслушали меня. Итак, я решил разделить слова священника на две части по той простой причине, что первая указывает на настоящее, а вторая, как мне кажется, на будущее. Итак, — снова повторил Боуд и продолжал размышлять вслух. — Остановимся на двух первых словах «Крылатый демон, бездна». Что они могут означать? Сопоставив всё виденное и слышанное, я представил вот какую картину.

Боуд сделал небольшую паузу и продолжал несколько медленней, чем ранее. Даже ручка в руках завертелась медленней.

— Битва у стен святилища должна была стать концом для человечества. Князь Евстас вмешался в ход событий, восстав против своего отца и тем самым, изменив всю ситуацию в нашу пользу. Проиграли силы зла. Проиграли, но не смирились. И, конечно же, не мог смириться…отец Евстаса.

При этих словах оба профессора вздрогнули и начали покрываться бледностью. Отец Джонатан вообще не подавал виду, что слушает разговор. Тем временем, Боуд продолжал развивать свою мысль.

— Сатана вместе с демоном явился в церковь. Это вполне объясняет первое слово. А вот и объяснение второго. Он же вызволяет с помощью демона своих архангелов из бездны. Он должен наказать сына, а затем и всех нас. Архангелы не в состояние справиться с сыном. Поэтому он им вручает нечто, что делает эти создания гораздо более могущественными, чем единокровный сын Сатаны и, следовательно, открывает путь для уничтожения. Ведь по сути, никто больше не в состояние им противостоять…

— А как же битва? — возразила с места Александрова. — Разве князь Евстас с опричниками не победили?

— Нет! — Боуд отрицательно покачал головой. — Архангелы Сатаны просто ушли, испарились. Вы всё видели и понимаете, что останься они там, всё закончилось бы гораздо печальней.

— Пожалуй, я соглашусь с вами, — Александрова кивнула и тут же задала новый вопрос. — А что это за «нечто»? Что вы имели в виду?

— А вы не слышали слов одного из этих карликов? — ответил Боуд вопросом на вопрос. — Он упоминал о «пяти печатях Сатаны». Думаю, именно это и было им вручено. Если так, то вполне понятными становятся и слова «спасите сына».

— Верно! — в один голос прошептали Александрова и профессор Коэл.

— Примем эту версию за основу и перейдём ко второй части, — тем же сосредоточённым голосом продолжал Боуд. — Теперь нам надо понять вторую часть слов распятого священника. А именно, «звезда семь четыре семь». По моему глубокому убеждению, священник либо услышал нечто в ту ночь или же это стало неким откровением, а возможно наитием мученика. В любом случае, кроме этих слов у нас ничего нет. А если брать в расчёт слова предшествующие этим, то получается весьма удивительная картина. Следите за моей мыслью… — Боуд сделал небольшую паузу, и лишь убедившись, что его со всем вниманием слушают, продолжил:

— «Спасите сына…звезда семь четыре семь». Получается, что последние четыре слова и есть то самое, что должно спасти сына. Иначе, зачем они следуют сразу же вслед за этим уже понятным нам выражением? А если это и есть тот самый путь спасения, по которому мы должны пойти? Но как понять значение этих странных слов? По моей просьбе Метсон нашла всю возможную информацию о существующих звёздах. Но ни одной с таким названием не существует. Так что это за странные слова?

Глава 10

«Все дороги ведут в Рим»

Воцарилось короткое молчание. Оба профессора осмысливали услышанное и делали собственные выводы. Боуд убрал ручку в карман и, отпив глоток остывшего кофе, устремил взгляд на Александрову. Заметив этот взгляд, она коротко спросила:

— А вы пробовали переставлять цифры местами?

Боуд молча кивнул.

— Следовательно, речь может идти о некой иносказательности. Возможно, слову «звезда» придаётся несколько иное значение, — предположила Александрова. Боуд сразу же заинтересовался этими словами и попросил выразить эту мысль конкретней.

— Возможно, имеется в виду некий человек, ну не знаю,…король или другая великая личность, — пояснила свою мысль Александрова. — И тут имеется в виду событие, связанное с его правлением.

— Звучит вполне логично! — одобрительно отозвался Боуд, но тут же поправился и добавил. — Правда, в этом случае нам придётся сделать выборку всех царей в истории человечества и остальных выдающихся личностей, изучить биографию этих людей едва ли ни день за днём. Как мне думается, понадобится несколько лет…

Александрова хмуро покосилась на Боуда. Затем перевела взгляд на профессора Коэла. Слово за слово, между ними завязался оживлённый разговор. В ход пошли даты, люди, происшествия. Боуд, как ни в чем не бывало, налил себе новую чашку кофе и стал пить медленными глотками. Он делал вид, что не обращает внимания на разговор, хотя на самом деле не упускал и слова.

— А что, если речь идёт об известных тиранах? — неожиданно выпалила профессор Коэл и продолжала развивать свою мысль. — Посуди сама, Ольга, ну кто ещё, кроме этих чудовищ, запомнился так хорошо в истории? Уж если и есть зло во плоти, так это они. Невозможно представить, что нормальные люди способные на подобные зверства. Возьми, к примеру, правление «красных кхмеров» в Камбодже.

— Палачи! — поддержала её Александрова, — уничтожить больше двух миллионов человек собственного народа. Смотришь, как судят этого тщедушного старичка…Каинг Гуик Ива и поражаешься. Какой злой силой он обладал? Как сумел внушить такой животный страх миллионам людей? Превратить школу в инквизицию с камерами пыток…бррр… там сейчас располагается музей геноцида Туол — Сленг. Подумать только, из семнадцати тысяч заключённых выжили только четырнадцать человек. Что же там творилось?! А знаешь, ведь мысль хорошая, — Александрова осеклась и, по–особому посмотрев на профессора Коэл, неожиданно предложила: — Давай пройдёмся по всем известным истории тиранам? Может, что и получится найти?

— Отличная идея! — обрадовалась профессор Коэл. — С кого начнём?

Боуд расположился поудобней на диване и, скрестив руки, сосредоточил всё внимание на разговоре двух профессоров.

— Давай с Калигулы? — предложила Александрова.

— Почему все начинают с него? — недовольно бросила профессор Коэл, но тут же кивнула головой и добавила. — С него так с него. Какая разница. Обойти–то все равно не удастся эту зловещую фигуру. Итак, что мы о нём знаем? Ты предложила, тебе и отвечать.

— Легко! — Александрова впервые за разговор улыбнулась. Было понятно, что здесь она чувствует себя как рыба в воде. — Калигула. Настоящее имя Гай Юлий Цезарь. Родился в двенадцатом году нашей эры. Плохое было у него детство: когда ему исполнилось семь лет, его папа, римский полководец Германик, был отравлен из зависти наместником Сирии. Его мать была убита в тридцать третьем году по приказу императора Тиберия. По приказу того же Тиберия, оба его старших брата были заморены голодом. Однако Калигуле повезло. В тридцать первом году Тиберий приблизил его к себе с целью сделать своим наследником. До самой смерти Тиберия в тридцать седьмом году Калигула жил в роскошной императорской резиденции на острове Капри и предавался обычным развлечениям римской знати той поры, пьянству и оргиям. Тиберий, большой шутник, не раз восклицал при виде Калигулы: «О, какую змею для римского народа я вскормил!»

После того, как Тиберий умер, Калигула становится императором. Произошло это восемнадцатого марта тридцать седьмого года. Начало правления было неплохим. Калигула неоднократно устраивал раздачи продовольствия и роскошные зрелища. Однако очень скоро больной мозг нового императора проявил себя в полной мере. Огромное наследство Тиберия он промотал за год. После чего он потребовал от римлян денег, причем сделал это в несколько оригинальной форме. В первый день нового года Калигула встал на пороге своего дворца и как последний нищий просил подаяние у проходивших мимо людей. Кто же мог отказать императору? В результате такого процесса он «настрелял» немалую сумму. Затем Калигула решил почувствовать эти деньги на ощупь и, рассыпав огромные груды монет по полу, катался по ним всем телом. Процессы об оскорблении императорского величия шли не переставая. Приговор был один — смерть, и после приведения приговора в исполнение Калигула завладевал имуществом убитого. Девизом его правления были слова: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись!». Двадцать четвёртого января сорок второго года Калигула вместе со своей малолетней дочерью и проституткой–женой был убит в результате заговора. Вот коротко и всё! — выдохнула Александрова.

— Похоже, Калигула не наша звезда; ни одна дата не сходится с нашими цифрами, — скептически заметила профессор Коэл. — Пошли дальше! Полагаю, сейчас моя очередь! Я, пожалуй, остановлюсь на Нероне!

Профессор Александрова сморщилась, но не стала возражать.

— Итак, Нерон! Луций Домиций Агенобарб стал императором в пятьдесят четвёртом году, после смерти императора Клавдия. Его учителем был знаменитый Сенека. Но это не сделало его лучше: Нерон был просто диким зверем и сумасшедшим садистом. Вскоре, после прихода к власти Нерон, кстати, по наущению того же Сенеки, убивает свою мать. По свидетельству историка Тацита, когда убийцы обступили ее ложе, императрица задрала юбки и воскликнула: «Поразите меня туда, откуда я родила это чудовище!». В шестьдесят втором году нашей эры Нерон убивает свою жену. В шестьдесят четвёртом году начинается тот самый знаменитый пожар в Риме. В шестьдесят пятом он выходит на сцену театра в Неаполе с сольным выступлением. В шестьдесят восьмом кончает жизнь самоубийством.

— Тоже ничего? — Александрова вопросительно посмотрела на профессора Коэл.

— Ничего! — согласилась та. — Твоя очередь, Ольга.

— Коммод! Коммод стал римским императором в сто восьмидесятом году. Его отцом был император Марк Аврелий, вошедший в историю как император–философ. В сочинении Марка Аврелия «К самому себе» были такие слова: «Всегда ревностно заботься о том, чтобы дело, которым ты в данный момент занят, исполнять так, как достойно римлянина и мужа, с полной и искренней сердечностью, с любовью к людям, со свободой и справедливостью». Но сынок папу не послушал. Кроме красивой внешности и огромной силы, других достоинств у Коммода не было. Полностью истощив казну, он прибегнул к старому способу добывания денег — казням сенаторов. Одновременно он ввел практику продажи всего, что можно было продать за деньги: смертных приговоров, решений суда, должностей и т. д. От беспрерывных попоек у Коммода вскоре окончательно съехала крыша. Для начала, он приказал приносить себе жертвы как богу, для чего водрузил в Риме свою статую, на которой он был изображен в виде Геракла и в шкуре льва. В это же время он серьезно подумывал над переименованием города Рима в Коммод. Но и этого ему показалось мало. Коммод стал первым римским императором, который взял в руки меч и вышел на арену цирка как гладиатор. Такого позора Рим до него не знал! Коммод на потеху публике сражался с дикими зверями, другими гладиаторами и, обладая нечеловеческой силой, выходил победителем из поединков. Всего он выступал на арене как гладиатор семьсот тридцать пять раз. Дикие выходки императора истощили терпение римлян, и в сто девяносто втором году Коммод был убит. Римский сенат постановил разбить его статуи и уничтожить его имя.

— Семьсот тридцать пять? — профессор Коэл вопросительно посмотрела на Александрову. — Близко к нашим цифрам, но не то.

Александрова кивнула, соглашаясь с ней.

— Кто у нас следующий из тиранов? Кто остался из Римских императоров?

— А почему вы выделяете только Римскую историю? — неожиданно для обеих спросил внимательно слушающий Боуд.

— Все дороги ведут в Рим! — флегматично ответила Александрова и тут же продолжила с некоторой обидой в голосе. — Но если вам не нравится Рим, Джеймс, мы можем перейти на другие личности. Например, взять Ричарда Львиное сердце. Ведь на самом деле и он считается тира… — Александрова осеклась на полуслове. Она с заметным испугом посмотрела на Боуда. Тот изменился в лице и, не мигая, смотрел на неё.

— Я что–то не так сказала? — почему–то шёпотом спросила Александрова. Она посмотрела на профессора Коэл. Та тоже была заинтригована переменами в поведение Боуда. Она сделала знак Александровой, который призывал не продолжать разговор. Лицо Боуда начало выражать крайнее напряжение. Он вытащил из кармана ручку, но сразу же вложил её обратно. Некоторое время он молчал, а потом начал повторять одну и ту же фразу.:

— Все пути ведут в Рим! Все пути ведут в Рим!

Неожиданно для всех его лицо засветилось от радости. Он засмеялся, чем совсем сбил с толку обоих профессоров. Обе вытянули шеи, ожидая объяснений, но Боуд по непонятной причине начал благодарить обеих.

— Никогда не испытывал такого удовольствия от экскурса в историю, — признался он, улыбаясь, и тут же загадочно добавил. — А самое важное, что вы ответили на главный вопрос.

— Каким образом? — вскричали в один голос обе.

Боуд не переставая, улыбался.

— Все дороги ведут в Рим!

— И что это значит? — раздались два удивлённых голоса.

— Это и есть ответ на наш вопрос! Это и есть тот самый ответ!

— Ты издеваешься над нами? — профессор Коэл нахмурилась, а Александрова с обиженным видом отвернулась от Боуда.

— И не думаю! — раздался в ответ мягкий голос. — И чтобы окончательно убедиться в собственной правоте, я задам вам ещё один вопрос по истории. В каком году родился Христос?

— Что за идиотский вопрос, Джеймс? — вспылила профессор Коэл. — Если ты помнишь сегодняшнюю дату, тогда легко сможешь посчитать всё, вплоть до минут.

— В каком году от сотворения Рима?

Обе женщины застыли, услышав этот вопрос. На их лицах появилось глубокое смятение.

— В семьсот сорок седьмом году! — немного заикаясь, ответила профессор Коэл.

— Я предполагал такой ответ! — всё так же улыбаясь, подтвердил Боуд. — Звезда семь четыре семь. Имеется в виду место, где волхвы впервые увидели звезду, возвещавшую о рождение Иисуса Христа!

В это мгновение дверь номера отворилась, пропуская молодую девушку в монашеском одеянии.

— Олеся? — выдохнул поражённый Боуд.

Глава 11

Управление Х-5

За последние несколько дней обстановка в управление Х- 5 изменилась до неузнаваемости. Размеренность и спокойствие уступили место лихорадочной активности. Каждый в управление знал, наступает время активных действий, следовательно, необходимо готовиться и ещё раз готовиться. Постараться ничего не упустить из комплекса мер выработанных для защиты агентов управления. Подготовка означала многое и, в конечном счете, обеспечивала успех той или иной операции. Савьера в привычном белом комбинезоне с раннего утра расхаживал по огромному залу управления. Он внимательно отслеживал все действия сотрудников и специалистов, работающих над уникальными средствами экипировки боевых групп. Нередко он останавливался возле одного из стеклянных отсеков, разбросанных во множестве по залу, и давал дельные советы по поводу того, как сделать ту или иную вещь более эффективной. Особенно тщательно он осматривал лабораторию, в которой отливались особые пули для противодействия всем трём уровням. Нередко в такие моменты взгляд Савьеры поднимался кверху и останавливался на конусе, подвешенном в центре зала, в котором находился центр управления. Именно туда стекалась вся информация, и отдавались приказы о начале боевой операции. Фигура молодой женщины в белом халате, сновавшей среди операторов, была хорошо заметна. Глядя на эту фигуру, Савьера то и дело улыбался и что–то бормотал себе под нос. Затем неторопливо шёл дальше, к следующему отсеку или лаборатории, как их называли в управление. Понаблюдав несколько часов за работой специалистов, Савьера перешёл в другой зал, гораздо меньшего размера. Это был большой подземный ангар. В центре стоял вертолёт особой конструкции. Это был уже известный нам тип вертолёта «Громила». Он получил своё название за необычайную эффективность. По обе стороны от вертолёта, у самых стенок ангара выстроились ряды белых джипов с эмблемой управления. Возле каждого джипа находились два человека в таких же, как у Савьеры, белых комбинезонах. Они проверяли навигационное оборудование и другие спецсредства, установленные в автомобилях. Савьера прошёл рядом с каждым автомобилем, внимательно отслеживая действия своих подопечных. Он изредка останавливался рядом с агентами и только для того, чтобы короткой фразой объяснить, как следует сделать правильно. В общем и целом он остался доволен всеми действиями и обстановкой в целом. Это было заметно по его лицу. Покинув своих подопечных, Савьера вразвалку направился в сторону вертолёта. Возле вертолёта стояли трое мужчин в лётных комбинезонах. Пожалуй, они единственные бездействовали во всём управление. Савьера с видимым удовольствием осмотрел вертолёт, а затем несколько лениво заговорил с лётчиками. Но поговорить с ними ему толком и не удалось. Уши прорезал строгий голос начальника центра управления:

— Савьера, Кинсли…жду вас в кабинете шефа!

Заметив усмешки на губах лётчиков, Савьера насупился. Бросив на них угрюмый взгляд, Савьера повернулся и зашагал прочь. Раздражение его росло по мере того, как он приближался к кабинету Боуда.

— Сколько это можно терпеть? — еле слышно бормотал себе под нос Савьера, двигаясь вперёд неторопливым шагом. — Обязательно ей надо перед всеми показаться моим начальником. Шеф вернётся, я обязательно поговорю с ним на эту тему. Я вкалываю побольше неё. Значит, он просто обязан меня повысить. Или уж на худой конец пусть её понизит в должности. Так будет…справедливо.

В кабинете Боуда находилась лишь одна Кинсли. Она, как и все агенты, была одета в белый комбинезон. Длинные волосы были убраны назад и затянуты в тугой узел на затылке. Она была настолько поглощена своими мыслями, что даже не заметила появления Савьеры. Савьера остановился. Наблюдая за отрешённым лицом Кинсли, он начал незаметно для самого себя усмехаться. «Размечталась», — насмешливо подумал Савьера и решил ненавязчиво вывести её из состояния апатии. Его насмешливый голос прозвучал наигранно громко:

— Слышь, Балаболка…я, конечно, понимаю всю эту хрень про неравный брак и прочую ерунду. Но ты уж слишком забираешь. Тебе ведь нет и тридцати? Правильно? Правильно. А ему лет пятьсот не меньше…тебя такая разница в возрасте не смущает?

— Вы это о чём, капитан? — Кинсли лишь бросила на него косой взгляд, задавая этот вопрос.

— Завязывай, Балаболка, — Савьера насмешливо махнул рукой в её сторону, — ты знаешь о чём. Я про этого князька Евстаса, по которому ты сохнешь последние месяцы. Всё управление об этом знает…

— Это никого не касается! — отрезала Кинсли, демонстративно поворачиваясь к нему спиной.

— Ещё как касается. Я ещё не забыл, что ты выделывала со вторым и третьим уровнями. Понятно, что он тебе помогал. Но как здорово таки было,…а как нас всех обманул? Стрелять, видите ли, не умеет,…зачем ему стрелять, когда он движением пальца может всё сделать. В общем, этот старикашка мне очень даже по душе. И если тебя разница в возрасте не смущает, я, пожалуй, не буду возражать, если ты с ним…ну, ты понимаешь, Балаболка? Это ведь пойдёт на пользу всему управлению.

— Я вас когда–нибудь убью, капитан! Если не за эти слова, так за эту отвратительную усмешку! — с необыкновенной твёрдостью пообещала ему Кинсли.

Усмешка на губах Савьеры стала шире.

— Сначала в очередь стань за моей женой,…Балаболка…

— Она уступит! — неожиданно раздался голос Метсон. Она не останавливаясь прошла в кресло Боуда. Савьера проводил её недовольным взглядом, а затем уже заговорил таким же голосом.

— Алисия, сколько раз можно просить…ну не говори ты таким тоном, когда обращаешься ко мне по всему управлению. Неужели так трудно сказать что–то типа,…пожалуйста, прошу вас капитан Савьера…или просто «дорогой капитан»…

— Пожалуйста, прошу вас, капитан Савьера…сядьте в кресло! — Метсон насмешливо указало на кресло за столом. Савьера с весьма недовольным видом уселся напротив Кинсли.

— Ситуация резко осложняется! — Метсон сразу стала серьёзной и заговорила, постукивая пальцем по столу. — Боюсь, нам всем придётся готовиться к самому худшему развитию событий, которое мы только можем представить. Боевые группы должны быть готовы выступить в любую минуту и в полном составе.

— Что случилось? — в один голос встревожено спросили Кинсли и Савьера.

Услышав этот вопрос, Метсон помрачнела.

— У нас пока спокойно. Но мы фиксируем всплески всех четырёх уровней по всему миру. Активность необычайная. Такого мне видеть не приходилось. При этом центр наивысшей активности постоянно перемещается в одном и том же направление. Недавно мы засекли большую активность в России. Теперь же наблюдаем повторение этой ситуации, но уже на Западной Украине в районе Львова. Думаю, в ближайшие часы мы получим оттуда очень плохие новости. Что будет дальше, никто даже близко представления не имеет. Посему, в управление введен красный уровень опасности. Начиная с завтрашнего утра, никто не имеет права покинуть стены управления. Четыре группы под руководством капитана Савьеры будут немедленно переброшены на Украину в район бедствия. Кинсли так же отправится, но в качестве помощника. Это личное распоряжение Боуда. Приказ исходит из Белого дома. Так что ни о каких обсуждениях не может идти и речи. Дальше. Вернулся отец Джонатан. Он будет нам помогать здесь. На случай, если ситуация начнёт выходить из–под контроля.

И Кинсли, и Савьера выглядели подавленными. И было отчего. Новости были хуже некуда. И это после стольких месяцев спокойствия.

— А что шеф? — негромко спросил Савьера. — Когда он вернётся?

— Неизвестно! — коротко ответила Метсон. — В данный момент он находится в Турции вместе с профессором Коэл и русским профессором Александровой. Что он там делает никто, и понятия не имеет. На этом всё. Готовьтесь к отправке. Вас и всё оборудование перебросят военным транспортным самолётом В-52. Будьте очень осторожны и берегите себя…

Глава 12

Самбор. Западная Украина. Река Днестр

Как прекрасна летняя ночь. Миллионы звёзд, сверкающие в небе. Полная луна, освещающая мягким светом землю. Лёгкий ветерок, нежно треплющий листву и колосья пшеницы. Прохлада реки, наполняющая свежестью. И среди всего этого очарования сотни молодых парней и девушек, облачённых в расписные одежды с незатейливыми узорами. Отличительная черта парней, раскрытые ворота рубашек. А девушек — цветочные венки на головах. Именно так проходил праздник Ивана Купалы в эту ночь. Вдоль берега Днестра пылали десятки костров. Воздух раскалился от звука девичьих визгов и озорного смеха юношей. Река отсвечивала вздымающие языки пламени и перекатывала по воде призрачные человеческие фигуры, которые исчезали, едва приблизившись к отражению костра, чтобы тут же появиться с другой стороны. Прыжки через костры продолжались с неуёмным азартом и диким восторгом, которые чередовались с заразительным хохотом. Целые группы носились рядом с кострами и во всё горло вопили: «Лови их!». Чуть в стороне целая толпа парней и девушек, вперемежку и держась за руки, образовала круг и с криками вытанцовывала необычный и необузданный танец. В самый разгар веселья девушки начали подбегать к берегу реки. Они срывали с головы венки и бросали в воду. Эти действия сопровождали взрывы озорного смеха. Тут же послышались возмущённые крики:

— Нас обманули! Обманули!

Юноши один за другим прямо в одежде бросались в реку и вылавливали венки. Всплески воды и крики подбадривания сопровождали действия юношей. Выбрав в воде венок, юноша тут же выскакивал на берег и начинал метаться в поисках его обладательницы. Возникла суматоха. Лишь немногим удалось создать себе пару. Все остальные смеялись и кричали, практически не слыша друг друга. Возле одного из костров на земле оказалась целая куча народа. Вокруг них тут же собралась огромная толпа. Они кричали, подбадривая каждого, кто делал попытки выбраться на свободное пространство. Лишь дрыгая ногами и извиваясь всем телом, удавалось выбраться из этого завала. Но вот последний из упавших поднялся. И тогда далеко вокруг разнесся хор голосов:

— Марено! Купало!

Вся толпа юношей и девушек без промедления ринулась в сторону поля, где стояли стога с сеном. Возле одного из стогов были воткнуты в землю два тонких шеста. К ним уже привязывали две соломенные куклы. Одна была одета юношей, другая девушкой. Снова загремел хор голосов:

— Марено! Купало!

А чуть позже раздался ещё один хор голосов:

— Поджечь! Поджечь!

Крики звучали снова и снова, набирая всё большую силу. Юноши и девушки плотным кольцом обступили шеста с привязанными куклами и раз за разом призывали к исполнению обряда. Но никто не хотел первым поджигать чучело кукол. Неожиданно для всех, перед шестами показался…уродливый карлик. Грянул настоящий хохот. Послышались весёлые крики парней:

— Где же твоя подруга?

Их тут же сменили требовательные голоса девушек:

— Дайте факел, пусть он подожжёт!

Не успели эти голоса отзвучать, как карлик, перебирая коротенькими ножками и постоянно скалясь при этом, несколько раз обежал привязанных кукол. Так же неожиданно как он появился,…вспыхнули куклы. Целый хор диких визгов сопровождал это действие. Тут же образовался огромный хоровод. Юноши и девушки, взявшись за руки, стали танцевать вокруг горящих кукол. Крики и смех не только не переставили звучать, но и с каждым разом звучали всё громче. Никто из танцующих не замечал, как карлик остановился и начал медленно выписывать руками какие–то странные движения. В такт этим движениям, Морена, кукла, которую одели для сожжения в женскую одежду, начала испускать огненные знаки. Знаки проплывали по воздуху и исчезали,…едва касались какой–либо из девушек. Начали происходить необъяснимые вещи. Девушки одна за другой отпускали руки и направлялись в сторону костров. Через некоторое время в хороводе не осталось ни одной девушки. Парни остановились и с нескрываемым изумлением следили за их непонятным поведением. Девушки группами собирались у берега реки. А знаки продолжали плыть по воздуху. На мгновение они застыли, а затем кружились над головами девушек

В такт знакам, девушки взялись за руки, и начали кружиться вокруг костров. Девичий смех постепенно стихал. Знаки кружились всё медленнее. И движения девушек становились с каждым разом всё медленнее. Неожиданно знаки превратились в тысячи искр и посыпались на девушек. Они разомкнули руки, но танцевали, не отходя от костра. Каждая двигалась в отдельности и в то же время, в унисон всем остальным. Танец снова изменился. В нём появилась чувственность. Движения девушек стали томными, манящими. Их тела медленно извивались, переплетаясь с пламенем костра. На воде отражались сотни фигур речных нимф, которых словно обласкивали своими щупальцами осьминоги. Послышались призывные вздохи. Девушки стали…медленно сбрасывать с себя одежду. Это зрелище завораживало и притягивало. Юноши, один за другим приближались к кострам и застывали, не в силах оторвать взгляда от юных красавиц. Совершенно обнажившись, девушки не прекращали танцевать, но придавали ему новые и новые оттенки. Словно пламя костра перекинулась на них. Они источали призыв. Каждый жест, каждое движение были полны страсти. Руки скользили по обнажённому телу, взгляд был затуманен, волосы развевались на ветру. Казалось, этот безумный танец будет продолжаться вечно. Но вот одна из девушек подошла к юноше и, взяв его за руку, повела за собой. За ней последовали другие. Ночь близилась к концу. Предрассветные лучи солнца осветили сотни обнажённых тел на берегу Днестра. Тела были сплетены и извивались, охваченные пламенем страсти.

Глава 13

Турция. Долина реки Аракс.

— Арарат!

Боуд увидел жест лётчика, но не расслышал слово. Шум винтов мешал. Лётчик повторил это слово несколько раз, прежде чем до Боуда дошло, что именно он говорил. Он прижался лицом к окну иллюминатора. В непосредственной близости возвышались две вершины. Обе были покрыты снежным покровом. Пик второй, более высокой вершины, был скрыт под густыми облаками. До него донеслись возбуждённые голоса двух профессоров. Обе сидели рядом с Боудом и буквально прилипли к иллюминатору. Он явственно различил, как Александрова несколько раз повторила два слова: «Ноев ковчег». Охваченный коротким любопытством, Боуд начал пристально рассматривать гору. Он почти сразу же увидел ясные очертания большого корабля, носом направленного в сторону вершины. «Вот она настоящая история нашей жизни», — подумал Боуд, отрываясь от иллюминатора. Его взгляд привлекла…Олеся. Она сидела на другой стороне и молчала. Она молчала с первой минуты своего появления. Вошла. Коротко сказала: «Я поеду с вами». И всё. После этого полная тишина. Она ни с кем не разговаривала, мало ела и ни на что не обращала внимания. Лишь следовала за ними по пятам. Глядя на неё, Боуд в который раз пожалел, что поддался уговорам Джонатана. Тот прямо–таки настоял, чтобы они взяли девушку с собой в эту опасную экспедицию. Настоял по непонятным для Боуда причинам. Боуд вспомнил, как его потряс приход этой девушки. Когда он её увидел, ему показалось, что это не больше, чем мираж. Боуд не раз вспоминал странную русскую девушку. Короткую встречу в управление. Не раз он задавался вопросом о причине, которая привела её в управление вместе с русским архиепископом, но так и не смог ответить на этот вопрос. Эта девушка навсегда осталась для него загадкой. Такой она и оставалась сейчас. Боуд почувствовал, как вертолёт начал снижаться. Шум винтов усилился. Спустя несколько минут военный транспортный вертолёт совершил мягкую посадку. Снаружи открыли дверцу вертолёта. Боуд первым направился к открытой дверце. Спускаясь по маленькой лестничке, ему пришлось придерживать ворот плаща, укрываясь от порывов сильного ветра, результата вращения вертолётных винтов. Но, едва оказавшись на земле, Боуд прикрыл рукой глаза, защищая их от ослепительных лучей солнца. Здесь в горах оно словно светило ярче. Вслед за ним сошли с вертолёта оба профессора и Олеся. Все были налегке. Вещи предусмотрительно оставили в номере гостиницы, в Эрзуруме. На земле их встречал невысокий, коренастый смуглый мужчина. Он был одет слишком тепло…для такой жары. Боуд только подивился его экипировке. Едва вертолёт взмыл обратно в воздух, мужчина подошёл к Боуду и представился как Омар. Он был из местных курдов. Он более десяти лет водил желающих на гору Арарат. Он знал все тропы и умел выпутываться практически из любых ситуаций. Всё это сообщил Боуду на ломаном английском сам Омар. А под конец Омар выразительным жестом показал на отчётливые очертания города, приправив единственным словом, звучащим весьма своеобразно: «город Догубаязит». Затем показал на долину, через которую протекала большая река, и добавил: «Аракс».

— А это что такое? — Боуд указал рукой в направление крепости, что находилась недалеко от них. Вернее, это была огромная скала, в которой искусными руками были созданы крепостные стены. Зрелище было поистине потрясающим. Крепостные стены словно вживлялись в скалу с обеих сторон. А по центру стены висели над пропастью. На крепостных стенах даже сохранились две башни.

— Крепость Урарту! — выразительно ответил Омар и добавил ещё более выразительно. — Мы две тысячи метров высоко.

— Понятно! — Боуд кивнул, и тут же указывая на вершину горы Арарат, спросил. — Идём?

Омар по непонятной причине расхохотался над его словами. Боуд нахмурился.

— Эта одежда не дойдёшь! — поспешно произнёс Омар, исправляя свою оплошность. И тут же жестом показал в сторону бункера, чья крыша торчала в двадцати шагах от места, где они стояли. Боуд, а за ним и все трое женщин отправились вслед за Омаром. В бункере оказались двое мужчин, очень похожих на самого Омара. Они пили чай. Увидев гостей, они встали и молча покинули бункер. Боуд по привычке огляделся. Здесь имелось много всякой всячины. Как из припасов, так и из одежды. Его внимание привлёк длинный стол, на котором было разложено множество вещей… Заметив его интерес, Омар тут же подошёл к столу и начал по очереди поднимать предметы и объяснять их предназначение.

— Тёплый одежда. Надо одеть. Гора…холод. Два, три градуса вниз каждый сто метр. Туфли тёплый. Когти есть…нос. Ходить легко на снег. Маленький баллон газ. Снег дуть, чтоб таял. Топор спецально лёд рубать. Фонарька. Большой палатка. Три термос…горячий чай. Еда…два дня. Одеваться…собираться…пойдём.

С этими словами Омар оставил их и вышел. Боуд повернулся к женщинам.

— Всё предельно ясно. Вам всем надо переодеться. Я потом. После вас. А пока подожду снаружи.

Боуд вышел вслед за Омаром. Тот разговаривал с двумя своими товарищами. Завидев его, Омар сразу подошёл к нему. Боуд указал рукой на вершину и коротко спросил:

— Ты знаешь, куда мы пойдём?

Омар кивнул.

— Большой человек сказал. Пойдём камень три царь! Высоко три тысяч девятьсот метр!

— Камень трёх царей? — уточнил Боуд. — Место, где по преданию волхвы впервые увидели звезду нового царя Иерусалима?

Омар снова кивнул, а заодно и слегка подправил Боуда.

— Гаспар, Мельхиор и Вальтасар там видал звезда твой бог.

— Примерно так, — не мог ни согласиться с ним Боуд. — А до вершины горы сколько метров?

— Много. Пять тысяч… больше.

Следующие четверть часа до появления женщин оба молчали. Боуд опасался, что Олеся откажется переодеваться, и намеревался добиться повиновения любой ценой. Но, к его облегчению, говорить ничего не пришлось. Она переоделась, равно как и Александрова и профессор Коэл. Все три женщины были одеты в тёплые брюки, куртки. Головы увенчаны меховыми шапочками. На ногах специальные ботики для снега. Так называемые «кошки». Профессор Коэл подошла к Боуду и вполголоса спросила, нельзя ли обойтись без этого ужасного свитера? В нём она задыхалась от жары.

— Сожалею, Энн! — Боуд развёл руками. Вслед за этим коротким разговором он сам отправился переодеваться. Последними в бункер вошли два проводника, которые должны были сопровождать их в пути. Они упаковали всё необходимое в вещевые мешки и меньше, чем через час после своего прибытия к подножью горы, небольшая группа, состоящая из семи человек, направилась к вершине Арарата.

Глава 14

Камень трёх царей

К четырём часа дня достигли отметки в три тысячи двести метров. Снежный покров с каждым шагом увеличивался. Справа, в солнечных лучах, блестел лёд замёрзшего озера. Склон горы был сплошь пересёчен своеобразными впадинами. Скорее всего, эти впадины явились следствием извержения лавы. А возможно, причины были иные. Но они осложняли путь. Приходилось постоянно маневрировать и отклоняться от маршрута, что, несомненно, осложняло задачу. Вершина горы всё ещё была скрыта под облаками. Облака были повсюду над головой. Плотные и слегка мрачноватого оттенка. Потоки солнечного света, пробиваясь через эти облака, отбрасывали на снег огромную тень. И эта тень двигалась в такт движению облаков. Отчего порою создавалось неверное впечатление, что тень преследует смельчаков, набравшихся дерзости взобраться на гору. Шли цепочкой, след в след. Впереди Омар с двумя проводниками. Они старательно обходили снежные насыпи. А временами останавливались и расчищали тропу от снега, так как другой возможности идти дальше не было. За ними шли…Александрова, Коэл и Олеся. Замыкал группу Боуд. Он как, наверное, и все остальные начал чувствовать усталость. Боуд всё время вытягивал шею, пытаясь увидеть признаки усталости в идущих впереди женщинах. Он был готов прийти к ним на помощь в любую минуту. Но пока слабый пол даже виду не подавал, что нуждается в ней. Ветер разыгрался настолько свирепый, что проникал сквозь тёплую одежду и вызывал дрожь в теле. Благо, он всё время менял направление. И если приходилось замедлять шаг, то в другие моменты подниматься становилось гораздо легче. Заметив отметку, Боуд взбодрился. «Осталось, каких–то семьсот метров», — удовлетворённо подумал он. Боуд был удовлетворён, что нельзя было сказать о проводниках. Они всё чаще начали останавливаться и пробовать на ощупь снег. Потом они начали показывать руками на Запад, где сгущались чёрные тучи. Омар тут же успокаивал их, и они покорно шли дальше, чтобы вновь остановиться и выразить своё опасение. Эти задержки вызывали у Боуда раздражение, но он пока сдерживался. Тем временем, видимость резко начала ухудшаться. Пошёл крупный снег вперемежку с порывами ветра. Двигаться становилось гораздо труднее. Через каждые двадцать минут останавливались. Делали небольшой привал и шли дальше. Боуд внезапно почувствовал, что дышать становится труднее, а иногда и вовсе невыносимо. Дыхание перехватывало от мощных порывов ветра. Утопая по колени в снегу, к нему буквально скатился Омар. Ему приходилось кричать, для того чтобы Боуд расслышал его слова.

— Опасно…пойдём. Ветер сильный. Снег может идти… снежный лава…

— Нет! — в ответ закричал Боуд. — Мы должны дойти до камня.

— Хорошо…до камня пойдём…оставаться нельзя…надо сразу вниз

Оставив Боуда, Омар с помощью ледоруба начал вскарабкиваться мимо цепочки наверх. Все три женщины остановились и смотрели на Боуда. Боуд махнул рукой вперёд, показывая, что надо идти дальше. Ветер усиливался и усиливался. Часто люди падали на колени, не в силах устоять под мощными порывами. К ним тут же подходили и помогали подняться остальные. И цепочка в прежнем составе продолжала путь. Идти становилось очень сложно. Сугробы увеличивались буквально на глазах. Теперь все уже разгребали путь. Кто чем мог. Стало совсем темно, когда вконец обессиленные люди добрались, наконец, до заветного места. Двухметровый камень, покрытый толстым, снежным покровом стоял на склоне, как и сотни других подобных камней. Он ничем не отличался от них. Все семеро сгрудились возле камня. Боуд подобрался к Омару и изо всех сил закричал прямо в ухо:

— Надо палатку поставить или в снегу яму вырыть. Мы должны очень внимательно осмотреть это место!

В ответ Омар в ужасе замахал руками.

— Нет, нет,…нельзя…оставаться, нельзя…снег идёт, мы умереть здесь. Идти вниз…сейчас…потом поздно будет,…метель будет, и лава будет…нельзя здесь.

Боуд сразу понял, что уговаривать его бессмысленно. Поэтому попросту махнул на него рукой и, пробивая себе путь ледорубом, подобрался к камню вплотную. В следующие четверть часа он в одиночку, со всей тщательностью, очищал снежный покров. Правда, камень тут же обрастал новым. Но Боуд не унывал. Он с упорством продолжал очищать снег. Не раз за эти минуты к нему подходил Омар и просил оставить камень в покое. Он раз за разом повторял, что надо уходить. Однако Боуда ничто не могло заставить покинуть это место, не выяснив, насколько верна была его догадка по поводу загадочных слов. Омар схватился за голову, когда увидел, что все три женщины, которые всё это время приходили в себя от проделанного пути…начали помогать Боуду. Вскоре отчётливо появились три человеческих очертания. Чуть позже появилась и звезда. Она были выбита в камне, прямо над головами. Звезда была небольшого размера. Рядом со звездой, тоже в камне, были выбиты три странных знака. Боуд не мешкая, натаскал кучу снега под камень, а потом помог взобраться на эту кучу профессору Коэл. Увидев это действие, Омар с проводниками заметались на месте. И словно чувствуя его беспокойство, разыгралась настоящая метель. Раздался странный звук, словно что–то очень большое треснуло. Услышав его, Омар, пробиваясь сквозь снег, подбежал к Боуду и закричал:

— Вниз надо…быстро…лава идёт…

Боуд оглядел женщин. Все взгляды выражали одно и тоже.

— Мы не пойдём! — закричал Боуд Омару в лицо. — Оставьте всё и уходите.

Омар махнул на них рукой. В следующее мгновение проводники всё побросали возле камня и буквально скатились вниз. Омар полетел следом за ними. Боуд снова повернулся к камню. Профессор Коэл присела на корточки на сугробе и, стараясь перекричать разбушевавшуюся стихию, во всю мочь заорала:

— Три знака. Средний, вне всякого сомнения, цифра четыре. Первый и третий непонятны.

Боуд знаком попросил её спуститься. Коэл без возражений оперлась на его плечо и спрыгнула вниз. Её место заняла профессор Александрова. Она не хуже других понимала, что всё следовало сделать очень быстро. Пока она осматривала знаки, Боуд огляделся в поисках убежища. Ничего подходящего не было заметно. Да и видимости почти никакой не было. Так что искать убежище не было смысла. Схватив ледоруб, он начал выкапывать яму в снегу. Он бил до тех пор, пока над его ухом не раздался голос Александровой:

— Не могу понять. Похоже на букву «L», только с другой стороны.

Услышав эти слова, Боуд вначале замер,…а потом бросил ледоруб и вскочил на сугроб. Он коротко осмотрел все три знака, а потом начал ощупывать их рукой. Пока он это делал, начались раздаваться звуки настоящего грохота. И этот грохот с каждым мгновением усиливался. Женщины переглянулись между собой, прекрасно понимая значение этого грохота. Они были настолько поглощены чувством опасности от приближения лавы, что не услышали другого грохота раздавшегося прямо у них под носом. Камень сдвинулся с места, открывая чёрную дыру; все три женщины на мгновение замерли, но, увидев нетерпеливый жест Боуда, спохватились. Боуд схватил со снега всё, что смог, и первым бросился в дыру. Остальные немедленно последовали его примеру. Последней… с мешком в руках, в чёрном проёме скрылась профессор Коэл. Едва это произошло, как огромные потоки снега, движимые инерцией и подгоняемые мощными потоками ветра, накрыли это место многометровой шапкой.

Глава 15

Одни в темноте

Когда профессор Коэл открыла глаза, все уже были на ногах. Недалеко горела газовая горелка. На земле был накрыт импровизированный стол. Олеся из термоса разливала чай в кружки. Аромат чая приятно щекотал ноздри. Откуда–то из темноты вынырнула Александрова и скрестив ноги уселась перед одной из наполненных кружек. Боуда нигде не было видно. Профессор Коэл села и сладко потянулась всем телом. Чувство усталости и холода ушло, оставив приятную теплоту в теле. Она поднялась и огляделась вокруг себя настолько, насколько позволял слабый свет, отбрасываемый горелкой. Но и его хватило, чтобы понять, где они оказались. Это был очень маленький и довольно уютный грот. Слева два больших проёма в стене. Справа…профессор Коэл вся сжалась от плохого предчувствия…это, по всей видимости, был тот самый вход, через который они попали сюда. Он весь был завален снегом. «Вот почему так светло!», — дошло до неё. Отложив плохие мысли на время в сторону, профессор Коэл заняла место рядом с Александровой. Она с удовольствием принялась за еду, запивая её мелкими глотками чая. Александрова немедленно последовала её примеру. Олеся же присела на корточки с кружкой чая в руке. К еде она даже не притронулась. На молчаливые знаки Александровой она отрицательно покачала головой. Обе прекрасно осознавали, что увещевания ни к чему не приведут. По этой причине и не стали настаивать.

— Как я вижу, пир в самом разгаре! — откуда–то из темноты вынырнул улыбающийся Боуд. — Как спалось, Энн?

— Отлично! — отозвалась профессор Коэл и тут же спросила, сколько времени она проспала?

— Часа четыре точно! Сейчас два часа ночи. Мы все отдохнули. И это вселяет оптимизм.

— А как насчёт входа, заваленного снегом? Он в тебя вселяет оптимизм? — съязвила профессор Коэл.

— Энн, ты порой становишься невыносимой. В следующий раз я поеду без тебя! — со всей серьёзностью предупредил Боуд. Он сел рядом с ней. В руках у Боуда была табличка. Он её положил рядом с собой, когда усаживался. Не ожидая приглашения, он принялся за еду.

— Ну и прекрасно! — отозвалась профессор Коэл. — Поживу некоторое время в относительном спокойствии.

— Что это? — Александрова заинтересовалась, увидев табличку.

— Нашёл здесь!

Не переставая, есть, Боуд поднял табличку и протянул ей. Александрова некоторое время с интересом разглядывала её, затем с разочарованным видом протянула своей подруге.

— Ничего интересного!

Профессор Коэл была точно такого же мнения.

— Сплошные линии. Цифры вдоль линий и крестики. Скорее всего, одна из дощечек для занятий арифметикой. Так учили раньше. А крестики для сложения или умножения. Ненужная вещь. Профессор Коэл сделала движение, собираясь выбросить дощечку в огонь, но не успела. Олеся проворно выхватила дощечку из её рук и вернула её Боуду. Тот с благодарностью посмотрел на Олесю, а затем с некоторым раздражением посмотрел на профессора Коэл.

— Опрометчивый поступок, Энн! Эта дощечка мне очень нужна! — только и сказал Боуд.

— Зачем она тебе? — удивилась профессор Коэл.

— А ты не знала? Не так давно я решил изучить метод, которым древние обучались арифметике.

— Ну и как? Преуспел? — не смогла сдержать иронии профессор Коэл.

— Осталось совсем немного Энн. Но я полагаю, эта задача мне вполне по силам! — по непонятной для неё причине Боуд загадочно улыбнулся. А потом он её совершенно сбил столку своим поведением. Наскоро поев и выпив чай, он сел возле горелки, и стал рассматривать эту никому не нужную дощечку. За это время, они успели собраться в путь. Благо мешки несколько полегчали. Видя, что Боуд занят дощечкой, оба профессора вооружились ледорубами и пошли разгребать снег от входа. Они провели битый час, вычищая снег, когда услышали голос Боуда:

— Пора в путь!

Оба профессора оставили занятие и с нескрываемым изумлением уставились на Боуда.

— И как ты собираешься выйти? — осторожно поинтересовалась профессор Коэл.

— Как мне думается, из этого места должен быть ещё один выход! — ответил Боуд.

— И ты только сейчас об этом говоришь? — говорила профессор Коэл, но возмущёнными выглядели обе.

— Дорогие дамы! Даже поверхностный анализ показывает, что выбраться отсюда без посторонней помощи невозможно. Во всяком случае, в ближайшие два дня. У нас этого времени, к сожалению, нет. Так что, или вы идёте со мной, или остаётесь здесь.

Выговорив эти слова, Боуд сунул под мышку дощечку и, подхватив с земли полупустой мешок, направился к одному из двух ответвлений. Олеся немедленно направилась за ним. Тяжело вздыхая, оба профессора оставили лесорубы и начали поднимать мешки. До них донёсся голос Боуда:

— Всё оставляем здесь. Берём только фонари и нож с верёвкой…на всякий случай.

— На какой ещё всякий случай? — пробормотала под нос профессор Коэл. Однако ни она, ни Александрова спорить с Боудом не стали. Они решили потерпеть, пока не станет ясно, что именно затеял Боуд. Прихватив фонари, они поспешили за ним. Пройдя в проём, они поняли, что оказались в узком тоннеле. Благо потолок тоннеля был достаточно высок. И всё бы хорошо, если б не сталактиты. Они свисали сверху, едва не касаясь головы. Двигаясь вперёд, приходилось иногда пригибаться, чтобы избежать нежелательного столкновения. Все четверо двигались с включёнными фонарями, которые очень ярко освещали путь. И в особенности обледенелые стены. Земля под ногами тоже была насквозь промерзлой, но льда не было. Шли очень медленно, что позволяло профессорам буквально наслаждаться красотой узоров на стенах. Они на некоторое время позабыли обо всём на свете, настолько изумительно выглядел лёд на стенах. Да и сталактиты с наростами, временами, весьма напоминающие оригинальные люстры, притягивали взгляд. Обе задерживали шаг, что вдоволь налюбоваться этим зрелищем. По этой причине вздрогнули, когда раздался раздражённый голос Боуда:

— Я бы вас попросил поменьше крутить головами и больше смотреть под ноги!

— Как ты его выносишь? — еле слышно произнесла Александрова.

— Сама себя всё время спрашиваю об этом!

Снова послышался раздражённый голос Боуда. Обе, прекратив разговор, ускорили шаг. Очень скоро они вышли к тройному разветвлению. Дорога разделилась на три тоннеля. Пока профессора раздумывали, по какой дороге лучше всего пойти, раздался спокойный голос Боуда:

— Нам направо!

Вслед за этими словами, все четверо повернули вправо. Первым, по–прежнему, шёл Боуд, высвечивая себе дорогу фонарём. Тоннель начал заметно уклоняться вниз. Прошли не больше пяти минут, когда они снова оказались перед тройным разветвлением. Те же самые три тоннеля. И снова прозвучал спокойный голос Боуда:

— Ещё раз направо!

Прошли не более десяти минут и снова все стоят перед тройным разветвлением тоннелей. Дорога при этом всё время незаметно уходила вниз.

— Теперь прямо! — скомандовал Боуд.

— Да откуда ты знаешь? — не выдержала профессор Коэл.

— Прилежно учил арифметику древних! — раздался в ответ насмешливый голос Боуда.

— Я его когда–нибудь убью! — пробормотала сквозь зубы профессор Коэл. — Он издевается над нами.

— Я тебе помогу! — раздался над её ухом решительный шёпот Александровой.

— Вот уж не думал, что вы такие кровожадные, — раздался впереди насмешливый голос Боуда. — Однако посоветовал бы вам воздержаться от исполнения подобных планов. Без меня вам никогда не выбраться отсюда.

— И почему же, мистер Боуд? — с вызовом поинтересовалась Александрова.

— Всё просто, Ольга. Мы в лабиринте!

Тоннели чередовались один за другим. Из ниоткуда постоянно выскакивали разветвления. Обстановка вокруг полностью преобразилась. Лёд исчез. Как будто его и в помине не было. Вокруг сплошной чёрный камень. Стены и потолки, на которых явственно виднелись следы работы человеческих рук, сплошь состояли из чёрного камня. Лишь под ногами оставалась земля. Но сейчас она была мягкой. Дышалось, как и раньше, совершенно свободно. Медленно, но уверенно, Боуд вёл всех вперёд. Неожиданно для всех…тоннель закончился. Дорога оборвалась. Они оказались на небольшом выступе. Перед ними зияла пропасть. Никакой возможности обойти её не имелось. Вокруг гладкие камни. Пропасть была не более десяти метров в ширину. На другой стороне пропасти был такой же выступ и был заметен вход в тоннель. С одного края пропасти на другой был переброшен своеобразный мостик без поручней. Он был сколочен из досок. Доски под влиянием времени почернели. Боуд с сомнением разглядывал это хилое сооружение. Они могли провалиться. Он встал на край выступа и заглянул вниз. Голова сразу же закружилась. Под ними была настоящая бездна. Не было и речи о том, чтобы выжить после такого падения. Пока он раздумывал,…Олеся прошла мимо него и взошла на доски.

— Остановись! — с глубоким волнением закричал ей вслед Боуд, но она не послушалась и пошла дальше. Доски почти не прогибались под её лёгкими шагами. Олеся благополучно перешла на другую сторону. Не долго думая, Боуд последовал её примеру. Доски скрипели под тяжестью его шагов, но не ломались. Шумно выдохнув, он с облегчением выбрался на выступ с другой стороны пропасти.

— Идите, но только не смотрите под ноги! — закричал обоим профессорам Боуд.

Первой, набравшись решимости, пошла Александрова. К великому облегчению Боуда, она довольно спокойно перешла через доски. Настала очередь профессора Коэл. С ней дело обстояло похуже. Она вначале долго отказывалась идти, но потом всё же уступила и ступила на доски. Несмотря на предостережения Боуда, профессор Коэл всё же посмотрела себе под ноги и тут же издала леденящий душу крик ужаса. Это произошло в середине узкого моста. Она потеряла равновесие, остановилась, и начала размахивать руками, рискуя каждую секунду рухнуть в пропасть. Пока Боуд лихорадочно думал, как ей помочь…Олеся пробежала по доскам и взяла её за руку. Они лишь одно мгновение смотрели в глаза друг друга. Профессор Коэл смолкла так же внезапно, как и начала кричать. Она перестала дёргаться и безропотно позволила Олеси повести её за собой. Боуд не верил своим глазам. В одно мгновение он понял, почему Олеся оставалось для него загадкой. Эта девушка, кажущаяся такой незаметной, была слишком величественна для правильного восприятия её… окружающими людьми. Слишком величественной и слишком благородной. Оказавшись на выступе в полной безопасности, профессор Коэл обняла Олесю и долгое время не разжимала объятий.

Глава 16

Тайник

— Осталось совсем немного! Как мне думается, очень скоро мы должны увидеть нечто наподобие водоёма. Там и отдохнём, — бодро прокричал Боуд.

Не успели его слова отзвучать, как все четверо увидели этот самый водоём. Он был очень маленький. Шагов пять в длину и десять в ширину. От воды поднимались клубы пара. Горячий источник. Вот что это было на самом деле. Он находился прямо в центре небольшой пещеры. Кроме источника и камней здесь ничего интересного не было. Все четверо расселись по камням, чтобы отдохнуть. Пока оба профессора оглядывались по сторонам, Боуд снова занялся изучением таблички. Олеся сидела, сложив руки на коленях, и безмолвно смотрела на источник. Александрова, так и не увидев для себя ничего интересного, обратилась к Боуду с вопросом:

— Скажите, Джеймс, откуда вы всё узнали?

Услышав вопрос, Боуд открыто улыбнулся.

— А вы ещё не догадались, Ольга?

Он выставил перед собой табличку.

— Здесь всё подробно описано. Увидев линии, я сразу понял, что это ни что иное, как лабиринт. Я пошёл и проверил свою версию. Она получила своё подтверждение, как только я достиг первого ответвления тоннелей. Затем я задумался о значение этих цифр, — Боуд показал пальцем на цифры, расположенные вдоль линий, и продолжал, привлекая внимание своим рассказом не только Александрову, но и профессора Коэл, которая тут же навострила уши.

— Мне не достало труда понять, что это всего лишь…количество шагов от одного разветвления к другому. Это было сделано для того, чтобы избежать ошибки. Я весь путь просчитывал шаги, по этой причине ни разу не ошибся. Водоём- это вот этот маленький кружочек, — Боуд снова сопроводил свои слова действиями и показал этот самый кружочек на табличке. — Остаются крестики. И это самое сложное. Их всего два. И судя по всему, один из них…второй, расположен именно в этой пещере. Поскольку первый крестик обозначал пропасть. Чтобы двигаться дальше, мы, по меньшей мере, должны понять, что именно стоит за этими самым крестиком. Это, скорее всего, какой–то новый тоннель, хотя по большому счёту я ничего не исключаю.

— Другими словами говоря, ты завёл нас сюда и понятия не имеешь, как отсюда выбраться? — подала голос профессор Коэл.

— Именно так! — подтвердил Боуд. — Я могу ещё кое–что к этому добавить. Я понятию не имею, зачем мы здесь и что именно ищем. Я‑то надеялся,…отгадаем слова со звездой, и всё станет ясным.

— Кстати, а как вы открыли тот камень? — поинтересовалась Александрова.

— Это было очень просто! — улыбаясь, ответил Боуд. — Когда я услышал ваши слова, то сразу понял, что это лишь…две перевёрнутые цифры семь. Оставалось лишь вернуть их на место.

— Вы слишком умны, Джеймс! — не скрывая восхищения, произнесла Александрова. — Я просто уверена, что вы и отсюда найдёте выход. А как ты считаешь, Энн?

— Я всегда его недооценивала, — неожиданно для всех призналась профессор Коэл. — Джеймс каждый раз ставит меня в угол своими объяснениями. Я и сейчас отчётливо понимаю, что всё находилось перед моим носом, но я так и не удосужилась…что? — испуганно воскликнула профессор Коэл, вскакивая с камня. Боуд некоторое время остолбенело смотрел то на горячий источник, то на стену пещеры, а потом бросился к ней и крепко поцеловал в обе щёки. Он весь сиял.

— Ты просто прелесть, Энн. Ты нашла ответ!

— Правда?

— Не может быть никаких сомнений, — заверил её Боуд. — Ответ находится перед нашим носом, а мы его не видим.

— Можешь не сомневаться, Джеймс. Я и сейчас его не вижу.

— Я тоже! — подала голос Александрова.

— А между тем всё очень просто. Смотрите! — Боуд показал на источник.

— Смотрим! Ну и что из того? — раздалось одновременно два голоса.

— А теперь взгляните сюда! — Боуд указал на углубление в непосредственной близости от края источника. Она была довольно глубока. — Видите ложбинку?

— Ну что из того? — раздался удивлённый голос Александровой.

— Смотрите дальше. — Боуд пошёл вдоль узкого углубления, тянувшегося вдоль пещеры по направлению к стене. — Она с уклоном уходит вниз и достигает нижней части стены. — А теперь взгляните сюда, видите? — Боуд нагнулся и показал большое пятно жёлтоватого оттенка в том месте, где край ложбинки упирался в стену.

— Видим! Ну и что из того? — раздалось в очередной раз.

— Долго объяснять! — Боуд махнул рукой, а вслед за эти направился к мешку, который он так предусмотрительно прихватил с собой. Он вытащил из него нож и вернулся к источнику. Встав на четвереньки, Боуд стал откапывать землю возле края источника, где и находилась та самая ложбинка. Копал он недолго. Горячая вода быстро наполняла освобождённые от земли ямки. Ещё несколько минут работы и получился маленький канал, который вёл из источника в углубление. Вода из источника вначале очень медленно, затем быстрее потекла по ложбинке, вниз к стене. Боуд выпрямился и с неослабным вниманием следил за действием воды. Она начала скапливаться у того самого пятна. Прошло не более четверти часа, как пятно посерело. Затем оно на глазах начало осыпаться. Вслед за этими действиями раздался глухой шум. Огромный кусок вывалился из стены и непонятно где исчез. За стеной послышались глухие удары. Открылась дыра. Оба профессора сидели с открытыми ртами. Боуд посмотрел на Олесю. Она оставалась безучастной, как и всегда, ничем не выдавая свой интерес, если он вообще имел место. Боуд закрыл канал камнями и направился к дыре. Вначале он просунул туда руку с фонариком, а затем просунул половину своего тела. Очень скоро он вылез обратно и молча поманил всех за собой. Один за другим все четверо пролезли в дыру и оказались…на самой обыкновенной деревянной лестнице. Правда, по ней можно было спускаться только согнувшись. Лестница привела к основанию небольшого проёма. Повсюду вокруг проёма валялись куски окаменелой глины. Видимо, это были остатки разрушенной стены. Один за другим все четверо прошли в проём и оказались в узкой квадратной комнате вытесанной из камня. Лучи фонарей высвечивали всё до мелочи. Ничего из мебели или чего–то другого, что напоминало бы присутствие людей, здесь не имелось. Что сразу же бросилось в глаза…так это знакомая звезда с теми же перевёрнутыми семёрками по краям и цифрой четыре в середине. «Выход», — сразу же понял Боуд. Он направил свет фонаря на другую стену и…увидел непонятную надпись.

— Ольга! Энн! — негромко позвал Боуд. — Вы понимаете, что здесь написано?

— Это латынь! — сразу же раздался голос профессор Коэл.

— Вы можете прочитать?

— Конечно! — профессор Коэл подошла ближе к стене и направила на надпись свет своего фонаря. — Здесь написано…если точно… «Господь возрыдал видя раздор детей своих… Слева шесть и справа шесть…найди двенадцать…найди и сожги».

— Час от часу не легче, — пробормотал под нос Боуд, — я‑то, глупец, полагал, что всё закончилось, а всё ещё даже не начиналось. И уже громче добавил: — Пойдёмте, нам здесь больше делать нечего.

Механизм сработал в точности, как и прежний. Стена открыла проем, через который они вышли наружу. В лицо сразу ударили порывы свежего ветра и яркий солнечный свет. Боуд с восхищением оглянулся по сторонам. Они стояли на стенах крепости Урарту.

Глава 17

Столкновение.

Приблизительно в то же самое время, а именно, около полудня, четыре белых внедорожника с символикой Х- 5 неслись с большой скоростью по просёлочной дороге, вздымая за собой длинный шлейф густой пыли. Машины блестели под лучами летнего солнца. Все окна были наглухо закрыты и непроницаемы для постороннего взгляда. Одна за другой автомобили вылетели к берегу Днестра и, не останавливаясь, переехали по небольшому мосту на другой берег. Здесь им пришлось остановиться. Путь преградил шлагбаум. Вокруг него стояли экипированные военные с автоматами. Здесь же стояли несколько бронетранспортёров. Стволы бронетранспортеров были направлены в сторону города, чьи очертания явственно виднелись с берега. Один из военных, офицер, подошёл к первому джипу. Окно машины тут же открылось. Показалось настороженное лицо Савьеры.

— Нас предупредили о вашем появлении, — у военного было очень серьёзное лицо. Слова звучали отрывисто и с некоторой напряжённостью. — Но я бы вам не советовал туда ехать. Вы даже понятия не имеете, какой ужас там творится.

— Вот и посмотрим! — коротко ответил Савьера, закрывая окно. Военный махнул рукой. По его знаку один из солдат поднял шлагбаум и пропустил джипы. Проехав военный кордон, машины понеслись в сторону Самбора. Спустя некоторое время они достигли города. На это указывало погнувшееся железное полотно возле дороги с украинскими и английскими буквами. Чуть поодаль, в непосредственно близости от обочины дороги, стояли несколько маленьких зданий с невзрачными вывесками. Судя по виду, это было обычное придорожное кафе и магазинчики. Такие же, как множество других расположенных вдоль автострад. Перед зданиями стояли несколько легковых машин и одна грузовая с высоким синим тентом. У грузового автомобиля обе дверцы были отворены настежь. Савьера затормозил джип в некотором отдалении от грузового автомобиля. Не выходя из машины, он запросил центр управления.

— Слушаю вас, капитан! — в ушах Савьеры раздался обеспокоенный голос Метсон.

— Какова обстановка вокруг нас,…шеф?

— Вы находится в центре змеиного гнезда. Будьте предельны осторожны!

— Понятно, — протянул Савьера… — есть признаки четвёртого уровня?

— Нет. Мы видим только всплески первого и второго уровней. Однако в достаточно большом количестве.

— Уже неплохо, — Савьера кивнул напарнику на дверцу и уж потом громко произнёс. — Выходим, ребята. Пора немного осмотреться…

Через минуту восемь агентов управления с оружием наготове, стояли на площадке перед зданием кафе и настороженно озирались по сторонам. Савьера знаками показал Кинсли, что нужно разделиться. В ответ она молча кивнула и, взяв с собой троих агентов, медленно направилась в сторону кафе. Савьера тем временем осторожно осмотрел кабину грузовика. Пусто. Только на сиденье валялась начатая пачка сигарет. В сопровождение трёх агентов он направился в сторону магазина. Снаружи он выглядел пустынным. Через стекло были заметны лишь полки, уставленные продуктами. За кассой никого не было. Дверь была полуоткрыта. Савьера, а следом за ним и трое агентов скользнули внутрь. При первом же взгляде было заметен строгий порядок в магазине. Тишина лишь подчёркивала этот порядок. Агенты быстро осмотрели магазин. Он был пуст. Ни единой души. Никого вообще. Даже намёка не было на присутствие человека. Савьера сунул пистолет Зорта обратно в комбинезон и, подойдя к одному из холодильников, достал целую упаковку холодной колы. Он тут же открыл одну банку и начал пить, при этом жестом приглашая агентов последовать его примеру. В ушах Савьеры раздался взволнованный голос Метсон:

— Что у вас?

— Ничего. Колу пьём…пока. Кстати, ребята, не забудьте прихватить остальное. Надо как следует напоить Балаболку. Ей предстоит тяжёлый день.

— Думали бы о себе, капитан, — тут же раздался голос Кинсли.

— А я что делаю, Балаболка? Первую банку я выпил. Насчёт всего такого можешь меня даже не уговаривать. Мне всегда достаётся самое лучшее. Жена разумеется не в счёт.

В ушах Савьеры раздался хохот. А вслед за ним раздался рассерженный голос Метсон:

— Я припомню эти слова, когда ты вернёшься обратно!

— Милая, ты будешь так рада моему возвращению, что забудешь всё. Такое уже было. Помнишь?

Весёлый разговор прервал встревоженный голос Кинсли:

— Капитан!

Савьера сразу же насторожился. Не выпуская из рук банку с колой, он снова вытащил пистолет.

— Что, Балаболка?

— Мне кажется, здесь что–то есть! — раздалось в ответ.

— Вы где?

— На площадке!

— Идём к вам!

Савьера с агентами сразу же вышли из магазина. Четверо агентов во главе с Кинсли сгрудились возле кафе и напряжённо смотрели на крышу здания. Савьера тоже невольно посмотрел туда. Ничего не было. В следующее мгновение у него возникло чувство опасности. Он понял, что нечто находится в непосредственной близости от него. Савьера осторожно оглянулся и непроизвольно…вздрогнул. Так и есть. Интуиция и на этот раз не подвела его. На крыше грузовика полусидел человек в окровавленной одежде и оглядывал их зорким взглядом. Савьера быстро навёл пистолет на него и нажал на курок. Существо подпрыгнуло на месте. Из груди вырвалась струя крови. Но, несмотря на это, оно помчалось по крыше, собираясь убежать. Савьера пустил несколько пуль вдогонку. Существо ещё раз подпрыгнуло и свалилось на лобовое стекло грузовика. А оттуда на землю.

— Первый Зорт готов! — Савьера сунул колу в карман комбинезона и начал перезаряжать пистолет, когда услышал громкий крик Кинсли:

— Берегитесь, капитан!

А вслед за криком начали раздаваться дикие, нечеловеческие вопли и частые выстрелы. Стреляли все агенты сразу. Инстинктивно Савьера отпрыгнул в сторону. И вовремя. Рядом с ним свалилось ещё одно существо. Он быстро оглянулся. На крыше непонятно откуда возникала одна тварь за другой. Все они разгонялись и прыгали с крыши на них. Перезарядив пистолет, Савьера начал вместе со всеми стрелять по крыше. Существа валились один за другим прямо перед ними. Агенты отступали потихоньку назад, но огонь вели по–прежнему интенсивный. Неожиданно для агентов, оставшиеся в живых Зорты спрыгнули с крыши и тут же с огромной скоростью помчались в сторону городских кварталов.

— За ними! Надо всех добить! — закричал Савьера, бросаясь к машине. Одна за другой все четыре машины быстро развернулись и бросились в погоню за вампирами.

— Будьте осторожней! Осторожней! Мы видим сильную активность! — прозвенел в ушах встревоженный голос Метсон.

Агенты, разгорячённые погоней, не придали значения этим словам. В погоне за вампирами машины вылетели на широкий проспект с красивыми лужайками и чередой насаженных елей вдоль дороги. Все Зорты бежали с правой стороны. То и дело одно оскаленное лицо или другое мелькало между елями. Окна джипов опустились. Четыре агента высунулись из окон и стали вести огонь на полной скорости. Зорты оставались практически невредимыми, так как на такой скорости поразить их оставалось задачей архисложной. Дорога стала уходить вправо, когда Савьера услышал странный шум на крыше. А в следующее мгновение из его груди вырвался дикий крик. Его напарник вылетел из окна, подлетел в воздух и упал на дорогу. Савьера начал тормозить.

— Нет, нет! — раздался громкий крик Балаболки. — Не останавливайтесь! Закройте окно. Вся ваша машина облеплена этими тварями.

— Проклятье! — вырвалось у Савьеры. Он нажал кнопку подъёма окон. Они начали подниматься. В этот миг в окне показалась оскаленная морда. Савьера навёл пистолет и выстрелил. Зорт оторвался от машины и упал на дорогу. Окна закрылись. Появилась короткая передышка. Савьера посмотрел в зеркало заднего вида и ужаснулся. Рядом со всеми тремя джипами, перепрыгивая с ели на ель, мчались несколько десятков Зортов. Они готовы были обрушиться на агентов.

— Всем закрыть окна. Не стрелять! Закрыть окна! — что было силы, закричал Савьера. Но он опоздал. Зорты успели переброситься на крыши джипов. Один за другим были вытащены ещё три агента. В ушах начали раздаваться крики.

— Агент потерян! Агент потерян! Агент потерян!

Савьера раздумывал лишь долю секунды.

— Закрыть окна! Идём на полной скорости к выходу из города. Их слишком много. Нам не выжить! Чёрт! — тут же вырвалось у него. Машины свернули по дороге вправо и наткнулись на целую группу существ. Их было не меньше пятидесяти. И все они заполонили дорогу. Здесь же были навалены несколько горящих машин. Проехать нельзя. Это было понятно с первого взгляда. Останавливаться тоже нельзя. Лишь слева, между стеной дома и горящей грудой машин, оставался небольшой промежуток.

— Следуйте за мной! — закричал Савьера, направляя машину в этот промежуток. Он увидел как, завидев машины, Зорты бросились к ним. Оцарапав своей дверцей стену, Савьера благополучно проскочил завал. Он тут же посмотрел в заднее зеркало. Машина Балаболки проскочила следом за ним.

— Ну же, скорей! — закричал, что было силы Савьера. И словно в ответ на эти слова, вначале третий затем и четвёртый джип взлетели в воздух. Савьера увидел, как оба джипа рухнули на горящую кучу автомобилей.

— Ещё два агента потеряно, — прошептал он побледневшими губами, — Балаболка, мы с тобой остались вдвоём. Не вздумай умирать…

— Постараюсь… — раздался тихий голос и через паузу он снова прозвучал… — Вы тоже берегите себя…

— Постарайтесь вырваться из города. Мы не можем вам ничем помочь! — раздался в ушах умоляющий голос Метсон.

— Вперёд, Балаболка! — твёрдым голосом произнёс Савьера. Управляя джипом, он быстро перезарядил пистолеты. Положив их рядом с собой на сиденье, Савьера погнал джип со всей возможной скоростью.

— Вам необходимо держаться правее, — снова раздался голос Метсон, — выход из города находится на восток от места, где вы сейчас находитесь.

— Идём на Восток! — отозвался Савьера. Он тут же свернул вправо на небольшую улицу и погнал джип между двумя рядами домов. Савьера снова посмотрел в зеркало. Балаболка мчалась вслед за ним. Впереди неожиданно раздался шум. Словно что–то разбилось. А вслед за ним джип Савьеры аж подпрыгнул. На капот машины приземлился Зорт. Прижавшись лицом к лобовому стеклу, он скалился на Савьеру. Савьера непроизвольным движением включил дворники. Удивительно, но как только дворники заработали, Зорт отпустил хватку и свалился с капота. Это происшествие несколько ободрило Савьеру. Но радость была преждевременной. Джип начал приседать снова. На крыше машины начали раздаваться глухие звуки. Вслед за ними бронированные стёкла джипа затрещали от мощных ударов. Савьера посмотрел в зеркало. На крыше джипа Балаболки сидели, по меньшей мере, пять Зортов.

— У тебя плохи дела, Балаболка! — встревоженным голосом закричал Савьера.

— У вас тоже, капитан! — раздалось в ответ. — Штук шесть не меньше сидят на вашей крыше.

Удары тем временем стали гораздо мощнее. Послышались яростные вопли. Зорты неистовствовали. По стёклам пошли трещины. Савьера понял, что всё решают секунды. Необходимо было срочно что–то предпринять. Вблизи, с левой стороны, показался въезд во двор. Это была арка. Каменная арка под четырёхэтажным домом. Достаточная низкая. «Джип едва пройдёт», — подумал Савьера. Это могло стать спасением…

— За мной, Балаболка! — достаточно спокойно произнёс Савьера. Он начал сбавлять скорость. Поравнявшись с аркой, он резко взял влево и тут же нажал на педаль газа. Джип рванулся под арку. Послышались несколько глухих ударов. Джип слегка затормозил, а потом легко заскользил по двору в направление другой, такой же, арки. Кажется, никого не осталось. Савьера взглянул в зеркало. Как раз вовремя, чтобы заметить, как сносит с крыши Балаболки Зортов.

«Отлично, — подумал Савьера, — а теперь надо снова повернуть вправо».

Он так и сделал. Джип снова понёсся по такой же узкой улочке. Балаболка понеслась следом.

— Только не останавливайся, Балаболка! Эти твари везде!

— Иду за вами, капитан! — прозвучал донельзя напряжённый голос Кинсли.

— Вырвемся! — уверенно произнёс Савьера. — Осталось немного.

Один за другим оба джипа неслись по улице со всей возможной скоростью. По пути начали попадаться различные предметы. Сломанные стулья, столы…кровати…двери. Дома резко поменяли свой облик. Практически во всех окнах были выбиты стёкла. Пришлось маневрировать среди этого хаоса разбросанных предметов. Скорость машин упала. Впереди показался высокий забор. Он преграждал всю улицу. Другой дороги не было. Следовало остановиться, развернуться и поискать другой путь. Однако только Савьера начал останавливаться, как раздался взволнованный голос Кинсли:

— Нет, капитан! Сзади нас догоняет целая толпа Зортов!

— Ну, тогда вперёд!

Савьера нажал до упора педаль газа. Джип полетел вперёд и… в следующее мгновение разнёс забор и помчался по земляным насыпям в сторону башенного крана и разбросанных вокруг него бетонных плит. Подпрыгивая ежесекундно на сиденье, Савьера взглядом искал хотя бы что–то подобие дороги. Увидев наезженную колею, он тут же свернул туда и понёсся мимо зелёных строительных вагончиков. В который раз Савьера посмотрел назад. К его великому облегчению, Кинсли неслась следом. Дорога всё время петляла между груд строительных материалов. Приходилось сбавлять скорость. Савьера всё время оглядывался назад. Он увидел, как группа Зортов настигает джип Кинсли. Следовало немедленно вырваться из этого места, иначе им не уйти. Заметив забор, Савьера не задумываясь направил джип туда. Промчавшись сквозь свободное пространство, джип протаранил деревянный забор и вылетел на…кладбище. Повсюду пестрели надгробия и кресты. Но что ещё хуже, на кладбище было полно Зортов. Они были повсюду и совершенно обнажённые.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — ругаясь во весь голос, Савьера погнал джип по узенькой дорожке между двумя рядами могил. Дверцы джипа то и дело бились об края железных оград, выпуская искры. Снова взгляд назад. Кинсли мчалась вслед за ним. Справа и слева на них надвигались Зорты. Они были сзади. Двое впереди…Проклятье! — закричал Савьера. А в следующую минуту его джип сбил на скорости обоих Зортов, подпрыгнул и правой стороной наскочил на край ограды. Кинсли едва успела увернуться и пролетела на скорости мимо него, помяв при этом всю левую сторону своего джипа.

Машина дёрнулась и остановилась. Савьера до отказа нажал педаль газа, но никакого видимого эффекта. Колёса крутились вхолостую. Правая сторона джипа висела в воздухе.

— Конец!

Едва Савьера об этом подумал, как услышал решительный голос Кинсли.

— Держитесь, капитан!

— Уходи, Балаболка! — что есть силы закричал Савьера, увидев, что Кинсли вначале остановилась, а затем погнала джип обратно задним ходом.

— Я вас не брошу! — последовал жёсткий ответ Кинсли. Её джип с разгона буквально протёрся между оградой и повисшим джипом Савьеры, и полетел дальше назад, разгоняя Зортов в разные стороны. Ещё секунда. Джип остановился и со всей скоростью помчался вперёд. Джип Кинсли с разгона ударил сзади джип Савьеры. Савьеру резко тряхнуло. Его джип буквально выбросило вперёд от удара. Колёса соскочили с ограды. Савьера резко нажал педаль газа. Джип снова полетел вперёд. Он с тревогой оглянулся назад. Кинсли летела за ним. Савьера шумно выдохнул.

— Буду должен, Балаболка!

— Сочтёмся, капитан! — раздался в ответ весёлый голос Кинсли.

— Нам повезло, что Зорты не успели напасть, иначе…Савьера не договорил, но и без того всё было ясно. Савьера расслышали прерывистый вздох Метсон. «Переживает, — подумал он, — но что же делать? Работа такая…».

Тем временем, дорожка закончилась. Показалась большая площадка и выход…это была маленькая арка, через которую мог пройти лишь пеший человек. Высокий кирпичный забор, служивший оградой для кладбища, не оставлял и малейшей надежды на спасение. Савьере хватило одного взгляда, чтобы понять это. Назад возвращаться тоже нельзя. Оставался один выход.

— Балаболка, придётся оставить машины и идти пешком!

— Вижу, капитан! — раздалось в ответ.

Оба джипа затормозили возле арки. Прихватив пистолеты с сиденья, Савьера выскочил из джипа. Следом появилась Кинсли, и тут же раздался её крик. Савьера быстро оглянулся и…начал покрываться бледностью. Позади них стояли не меньше ста Зортов и скалились на них. Учитывая их огромные возможности, не могло быть и речи о бегстве. Их сразу настигнут и убьют. Савьера с Кинсли отошли к кирпичной ограде и, прижавшись к ней спинами, подняли дула пистолетов в сторону Зортов. Но те не нападали. Они даже не двигались. Лишь злобно смотрели в их сторону.

— Почему они не нападают? — прошептал Савьера, и тут же в ужасе закричал, — …матерь Божья, это ещё что такое!.. в арку скользнуло странное существо. У этого существа была…собачья голова. И эта голова пылала. Савьера быстро направил пистолет в сторону арки, собираясь стрелять, но Кинсли схватила его за руку.

— Подожди! У меня такое чувство, что именно из–за него Зорты остановились! Он может оказаться нашим другом!

— Да ты под конец спятила, Балаболка! Какой он нам друг? — закричал Савьера, пытаясь высвободить руку и выстрелить в это создание. Но не успел. Существо приблизилось к нему вплотную. Пасть раскрылась, показывая огромные клыки, которые мерцали в пламени. Кровавые глаза в упор смотрели на Савьеру. Он вжался в стену, ожидая самого худшего. У странного существа появился злобный оскал. А в следующее мгновение, оно…развернулось и с непостижимой скоростью помчалось в сторону Зортов. Прыжок…и первый Зорт разорван в клочья.

— Матерь Божья, — снова прошептал потрясённый Савьера, — кто это такой?

Несколько Зортов одновременно набросились на это существо и начали рвать его. Существо издало холодящий душу вой. Кинсли схватилась за Савьеру. Из арки начали появляться похожие существа. Все они незамедлительно бросались на Зортов. Савьера и Кинсли были не в силах даже пошевелиться. Они вовсе глаза смотрели, как эти существа и Зорты рвали друг друга. То и дело слышались леденящие душу вопли. Существа с собачьими головами были гораздо сильнее Зортов. Это проявилось почти сразу же. Зорты некоторое время сражались, а потом начали убегать один за другим. Уничтожив часть Зортов, а другую обратив в бегство, существа с собачьими головами остались стоять на площадке кладбища. Казалось, они чего–то ждут. Савьера с Кинсли никак не могли понять, что им делать дальше. Следовало уходить. Но куда? Весь город был наполнен Зортами. А рядом с этими существами они могли, по крайней мере, не опасаться за свою жизнь. Так они стояли и смотрели на своих спасителей, пока рядом с ними не раздался до удивления знакомый голос:

— Не стоило сюда приходить! На этот раз вы не сможете победить!

Сколько раз Кинсли мечтала услышать этот голос. Она не могла отвести взгляда от всадника в сверкающих доспехах и огненным мечом в руках. Она была настолько поглощена этим видением, что напрочь позабыла о Савьере. Тот тоже узнал всадника. Это было заметно по непомерно широкой улыбке на его губах.

— Эмброн! — прошептала Кинсли, глядя на всадника с невыразимой нежностью.

— Евстас! — поправил её всадник и, подняв меч, указал его кончиком на существа, что спасли им жизнь. — Это опричники! Это моя рать!

Князь Евстас протянул руку Кинсли. Она без раздумий вложила в неё свою. Её тело мягко взлетело в воздух и опустилось перед Евстасом в седло. Усадив Кинсли перед собой, он протянул руку Савьере. Тот последовал примеру Кинсли и оказался в седле позади Евстаса. Князь Евстас тронул жеребца. Белоснежный жеребец помчался с огромной скоростью по кладбищу. Прошли лишь мгновения, а они уже мчались по улицам города, полного Зортов. Вслед за ним летели опричники. Зорты при виде всадника с воплями разбегались. Некоторых из них настигали опричники и разрывали. Ни Кинсли, ни Савьера так и не поняли, как оказались вне города. Князь Евстас остановил коня и спустил обоих на землю.

— Здесь вам ничто не грозит. Уезжайте! — бросил он обоим, собираясь ускакать, но его настиг полный печали голос Кинсли.

— Я хочу тебя увидеть ещё раз…Евстас.

— Нет! — раздался твёрдый голос, которому ответил тот же, полный печали:

— Я люблю тебя,…и буду ждать!

Глава 18

Снова тупик

Как обычно, Боуд побыл с семьёй всего лишь несколько часов. Из дома он сразу же отправился в управление. Прибыл он туда глубокой ночью. Несмотря на позднее время, Метсон его дожидалась в кабинете. Она сразу сообщила, что оба профессора и девушка хорошо устроены. А так же доложила подробности операции, проведённой на Украине. Савьера и Кинсли успели уже вернуться и обо всём сообщить лично. Боуд со всем вниманием выслушал доклад Алисии Метсон. Выслушав, он попросил принести ему данные по всем уровням.

— Какие именно? — решила уточнить Метсон.

— Мне нужна частота всплесков и места, где они проявлялись особенно сильно! — коротко ответил Боуд.

Метсон кивнула головой в знак понимания.

— Не сочтите за труд, Алисия, распорядитесь, чтобы завтрак мне подали в кабинет. И пригласите обоих профессоров ко мне в кабинет, — Боуд посмотрел на часы, — скажем, к десяти утра. И сами обязательно приходите. Хорошо?

— Конечно, шеф! Будут ещё распоряжения?

— Нет. Спасибо, Алисия!

Боуд отпустил Метсон. Когда она вышла, он бросил пиджак на диван. За пиджаком последовал галстук. Затем Боуд наполовину расстегнул рубашку и уселся за свой стол. Ручка и блокнот, как обычно, лежали в миниатюрной коробочке рядом с компьютером. Боуд взял ручку и придвинул к себе блокнот.

— Итак, — пробормотал Боуд, — разложим всё по порядку для того, чтобы понять происходящее, по возможности, точнее. Первое. Мы не знаем, что ищем. — Боуд поставил в верхней части листа большой вопрос. — Второе. Это должно спасти нас и, соответственно, уничтожить зло. — Боуд поставил ещё один вопрос чуть ниже с левой стороны. — Третье. Мы не знаем, каким путём пойдём дальше, — появился третий вопрос справа. — Это три основных вопроса. Очень сложных по причине того, что я не имею понятию о смысле самих поисков. Однако, — Боуд сделал паузу и продолжал размышлять, — суть вопросов такова, что ответ на один из них…вполне может привести к ответам на все три. И учитывая тот факт, что слова священника действительно приобретают некий смысл, пусть даже пока не понятный мне,…вне всякого сомнения, мы идём правильным путём. Теперь анализ реальной ситуации. Какой вывод? Да очень простой. Мы в тупике. Если и есть выход, то он, вне всякого сомнения, заключён в этих странных словах на стене. А может, и нет? — Боду задумался на мгновение, но снова забормотал, вслух рассуждая сам с собой. — Хотя, о чём думать? Других решений здесь просто нет и быть не может. Судя по той ситуации, которая сейчас разворачивается, наши дела обстоят хуже некуда. Противостоять этому нашествию мы не в состояние. Следовательно,…остаётся искать тот выход, который у нас остаётся. Пока остаётся, — поправил себя Боуд. — А именно, взять за основу слова на стене и попытаться понять их значение, если, конечно, оно вообще имеет место. Остановимся на этой мысли. Она, в общем–то, неплоха. И если ниточка спасения, которую протянул нам священник, не прервётся на этих словах,…значит, — Боуд задумался и тут же прошептал, — это значит, что во всём этом есть очень глубокий смысл. И понять его, возможно, мы сможем, лишь придя к концу своих поисков. Возможно так. А возможно и нет. В любом случае, нужно понять значение этих странных слов. Поэтому начнём прямо сейчас.

На этом месте диалог прервался и Боуд начал писать. Под вопросами появилась надпись: «Господь возрыдал, видя раздор детей своих… Слева шесть и справа шесть…найди двенадцать…найди и сожги»

Закончив писать, Боуд положил ручку на стол и уставился на надпись. Он смотрел на неё очень долго, затем снова заговорил сам с собой:

— Итак, что мы можем сказать об этих загадочных словах? Начнём с первого предложения. «Господь возрыдал, видя раздор детей своих». О чём здесь может идти речь? Логика подсказывает, что речь идёт о людях. Может быть двоих или больше, которые не поладили между собой. Речь, скорее всего, идёт о войне и людях очень известных. Может быть, даже о святых или апостолах…точно апостолы, — на губах Боуда расплылась широкая улыбка, — похоже это и есть ответ. К тому же слова «найди двенадцать» подтверждают эту догадку. Боуд некоторое время довольно улыбался, затем перестал и резко нахмурил брови. — Что за чепуху я несу? — пробормотал он под нос. — Где же написано, что апостолы между собой ссорились? А как же слова «найди и сожги»? Если следовать моей логике, получается вот такая картина…следует найти двенадцать апостолов и сжечь их… Боуд несколько раз тяжело вздохнул и снова забормотал. — А жаль, мысль сама по себе заслуживала внимания. Придётся всё начать сначала. — Он снова вздохнул и, несмотря на первое поражение, продолжал с упорством размышлять. — Итак. Идёт война. Скорее всего, братоубийственная война. Наверняка или Энн или Ольга будут знать о такой войне. Так вот, — развивал свою мысль Боуд, — она настолько кровопролитна что вызывает чувство потери. Возможно именно это подразумевается под первыми словами. Хотя есть мысль и получше. А что если…на каждой воюющей стороне сражались по шесть…самых достойных людей. Близких к Богу людей? Отличная мысль, — Боуд воодушевился, — это объясняет и слова «Слева шесть, справа шесть» а также слова «найди двенадцать». Но… тогда зачем их надо сжигать, если они такие достойные? — Боуд схватился за голову и пробормотал, — у меня такое чувство, что эти последние два слова уничтожат всё, что мне придёт в голову. Но ответ надо найти. Его необходимо найти. И сделать это надо очень быстро, иначе…не будем об этом думать, а просто сосредоточимся на словах «найди и сожги». Что бы они могли значить? — задал себе вопрос Боуд и тут же сам на него ответил. — Я, может быть, и смог бы понять, если бы разгадал значение всех остальных слов. Но здесь возникает логичный вопрос. Зачем находить что–то, если потом придётся сжигать? Чёрт, как всё запутанно, очень запутанно…надо немного отвлечься.

Боуд встал и спустился в столовую управления. Дежурный повар сразу же приготовил Боуду чашку крепкого кофе и несколько бутербродов. Боуд частенько бывал здесь по ночам, и все повара знали, что он пьёт и что ест, когда выглядит задумчивым. Хотя Боуд, как правило, сам этого не замечал. И сейчас, поглощая один бутерброд за другим и запивая его мелкими глотками кофе, он размышлял о загадочных словах. Он размышлял о них с той самой минут, как вышел на крепостные стены. Как со стен увидел Омара, который махал им руками. Потом долго обнимал и едва не прослезился. Он ведь полагал, что все они погибли. Потом Омар пытался узнать, как они оказались в крепости…Боуд одёрнул себя. Достаточно о нём. Надо искать решение. Столько времени он думает, но ни на шаг не приблизился к разгадке. Хотя временами у него создавалось ощущение, что она рядом,…стоит только немного напрячься. Наскоро закусив, Боуд вернулся обратно в кабинет и снова погрузился в размышления. На этот раз он не произносил ни слова. Положив голову на руку, которая лежала на столе, он вертел ручку и думал. Вертел и думал. Боуд так и заснул в своём кресле с ручкой в руках.

Глава 19

Появляется просвет

Проснулся Боуд, когда часы показывали четверть девятого. Он наскоро умылся и переоделся. Теперь на нём был серый костюм, белая рубашка и неброский синий галстук. Волосы аккуратно зачёсаны назад. Волевой взгляд выдавал лёгкое напряжение. Когда в кабинете показались оба профессора и Метсон, Боуд заканчивал с третьей чашкой кофе. Он поприветствовал, одновременно приглашая их жестом устроиться поближе к своему столу. Метсон сразу положила ему на стол бумаги и карту. Боуд некоторое время молча разглядывал всё. Пока он был занят бумагами, оба профессора негромко переговаривались. Обе выглядели донельзя довольными. Боуд нет–нет, да исподтишка бросал на них взгляды. Закончив осмотр, Боуд сразу же обратился к Метсон. И сделал это с весьма серьёзным лицом.

— Сразу скажу, что сейчас идут консультации на самом высоком уровне в связи с происходящими событиями. Готовятся совместные меры противодействия этому вторжению;…это слово как нельзя лучше подходит для оценки происходящих событий. Я лично имел беседу с Белым домом. Нашему управлению отводится роль руководителя общими действиями, так как мы лучше других понимаем, с чем именно столкнулось в противостоянии человечество. В ближайшее время, в управление поступят новые группы агентов из различных стран. Я говорю всё это по одной единственной причине, — Боуд сделал небольшую паузу и закончил, — наши боевые группы должны быть готовы вылететь в любую точку земли и в любую минуту. Это ясно?

Метсон кивнула головой.

— Идём дальше. — Боуд пододвинул карту поближе и только потом продолжил. — Характер слежения показывает весьма необычную деталь. На сей раз, силы зла не только умножаются, но и, что очень и очень странно,…движутся в определённом направлении. А именно на Запад. И это совершенно отчётливо видно на карте. И тем больше внушают опасение подобные действия. Целенаправленность движения показывает существование некоего плана. Что, несомненно, ухудшает наше положение в разы. Отсюда другой вывод. Где бы я ни был, вы, Алисия, ежечасно докладываете мне о происходящих событиях. Отслеживайте все движения круглые сутки. Мы должны понять, куда именно они двигаются. На этом пока всё, Алисия! Вы свободны!

— Капитан, Савьера, — начала было Метсон, но Боуд остановил её.

— Не сейчас, Алисия. Я приблизительно представляю, что именно он собирается рассказать. Всему этому мы так же были свидетелями, так что…в следующий раз.

Метсон ничего не оставалось, как кивнуть и выйти из кабинета. Едва она скрылась за дверью, Боуд обратился одновременно к обеим женщинам:

— По вашим лицам вижу, что вы хотите мне рассказать нечто очень интересное. Я прав?

— Как всегда! — профессор Коэл вздохнула и обратилась к Александровой.

— Твоя идея. Ты и рассказывай.

Александрова не заставила себя упрашивать. Она с ходу заговорила с лихорадочной поспешностью.

— Мы думаем, что речь идёт об апостолах. Шесть и ещё шесть. Двенадцать? Потом слова найдите двенадцать. Они тоже указывают на апостолов. Следует найти…Боуд не дал ей продолжить

— Прибавьте к этому слова о том, что «господь плакал, видя раздор своих детей», а также слова «найди и сожги» и тогда мы все точно поймем, что речь идёт именно об апостолах.

Оба профессора некоторое время смотрели на него с некоторой обидой, но очень скоро до них дошло, что логика Боуда слишком очевидна. Им пришлось смириться.

— Жаль. Мы всю ночь не спали. Думали, именно в апостолах и лежит разгадка. Идея была хорошая.

— Не очень, — вяло отозвалась Александрова, и тут же, кинув на Боуда хмурый взгляд, добавила. — Во всяком случае, рядом с нами всегда найдётся человек, который всё испортит.

Несмотря на серьёзность положения, Боуд не выдержал и рассмеялся. Профессор Коэл прибодрилась, услышав его смех.

— У тебя есть мысли по поводу этих слов? — с надеждой спросила она.

— Мыслей много. Но стоящих нет ни одной, — ответил Боуд. — Я пока и на шаг ни приблизился к разгадке этой истории. И чем больше думаю я об этих словах, тем больше они кажутся мне совершенно абсурдными.

— И почему? — поинтересовалась Александрова.

— Посудите сами, Ольга. Какую бы версию мы ни придумали, её сведут на нет последние слова «найди и сожги». Они являются полной противоположностью первым. Вслушайтесь сами в них. Итак, — Боуд сделал свойственную ему выразительную паузу и уж потом продолжил, — «Господь зарыдал, видя раздор своих детей», а в конце — «найди и сожги их». Спрашивается, если Господь так расстроился, видя этот раздор, то почему нужно найти и сжечь? Правильнее было бы сказать,…ну я не знаю…найти и примирить. Эти слова имеют хоть какую–то логику в отличие от настоящих.

— Верно, — не могла не согласиться Александрова. — И что вы думаете по этому поводу, Джеймс?

— Абсолютно ничего. Сплошной туман! Сплошные предположения. И все они разбиваются о два последних слова. Даже не знаю, Ольга…мне начинает казаться, что всё это полная чушь, и нам пора прекратить всем этим заниматься.

— Джеймс, это говорите не вы!

— Именно я, Ольга, — Боуд выглядел слегка раздражённым, — я уже два дня думаю над этими словами и прихожу к одному и тому же выводу. Они бессмысленны просто–напросто.

— Насчёт смысла ничего не могу сказать, — ответила Александрова, — но по поводу всего остального с уверенностью можно сказать только одно.

— И что же?

— В любом случае эта надпись связана с церковью!

— Ну, это понятно, — с некоторой долей иронии ответил Боуд, — не надо долго думать, чтобы понять это. Двенадцать апостолов, двенадцать архангелов, ещё чего–то там двенадцать. В церкви всё по двенадцать. Или уж, на худой конец, делится на три. Все об этом знают. Вопрос в другом. Что это за цифры? Кого или что они подразумевают?

В этот момент в дверь вошла Метсон. Боуд насторожился, увидев её.

— Мы получаем новые сигналы от четвёртого уровня! — коротко сообщила Метсон.

— Откуда? — коротко осведомился Боуд.

— Из Румынии! А конкретно, сигналы поступают из горных районов Трансильвании!

— Дайте команду группам. Пусть немедленно готовятся к выезду. — Боуд встал из–за стола. — Я только зайду к Джонатану на минутку, а потом приду в центр управления.

Метсон, по обыкновению, кивнула и без единого слова покинула кабинет. Извинившись перед профессорами, Боуд вышел вслед за ней.

Отца Джонатана он застал по обыкновению читающим книгу. Священник был в очках. Увидев Боуда, он снял очки и направился ему навстречу. Пожимая руку Боуду, отец Джонатан негромко произнёс:

— Не теряй надежду, Джеймс. Мы никогда не должны расставаться с этим прекрасным чувством.

Боуд с благодарностью посмотрел на священника.

— Ты всегда всё знаешь обо мне. И как никто другой, одним словом можешь успокоить.

Боуд огляделся по сторонам в поисках чего–то. Понимая, что именно он ищет, священник взял его за руку и подвёл к усыпальнице. Вслед за этим он открыл дверцу. Глазам Боуда в свете мерцающих свечей предстала коленопреклоненная фигура Олеси с молитвенно сложенными руками. Взгляд девушки был направлен на тело Святого Генриха. У Боуда появилось то же чувство, что и тогда у пропасти. Он подумал о том, что весь её облик, осанка, поведение слишком величественны для понимания. В эту минуту он и не сомневался в том, что эта девушка знает много больше того, чем показывает. Оставив Олесю наедине с телом Святого Генриха, Боуд с отцом Джонатаном затеяли вполголоса беседу. Но разговор с самого начала не клеился. Мысли Боуда были заняты чем–то другим. У него вдруг появилось ощущение, что он упустил из виду нечто очень значительное. И это чувство усилилось. Видя рассеянность Боуда, отец Джонатан прекратил разговор и вернулся за стол, оставив Боуда стоять в одиночестве. Тот даже не заметил этого действия. Мозг Боуда выполнял напряжённую работу. Лица, обрывки разговоров с огромной скоростью начали мелькать в голове у Боуда. Он пытался зацепиться, уловить «это» значительное. Он знал, что оно было, но никак не мог нащупать…. В таком состоянии Боуд покинул отца Джонатана. Он совершенно забыл, что должен был пойти в центр управления и инстинктивно направился в сторону своего кабинета. По пути Боуд сотни раз задавал себе один и тот же вопрос: Что? Что это было? Он чувствовал, что очень близок к пониманию загадочных слов. Оставалось лишь понять…что? Какое именно слово он подсознательно ищет в своей голове?

Оба профессора были заняты оживлённой беседой и не обратили внимания на вошедшего Боуда. Но они обратили на него очень пристальное внимание, когда он, усевшись в кресло, неожиданно хлопнул себя по лбу и громко воскликнул:

— Ах, я болван,…конечно же,…в любом случае вопрос связан с церковью…

Глаза Боуда лихорадочно заблестели. Он откуда–то вытащил свой блокнот, и раскрыв его, начал что–то пристально рассматривать, затем расхохотался и снова обозвал себя болваном, приложив к нему слово «полный».

Оба профессора были заинтригованы его поведением. Зная достаточно хорошо Боуда, обе подозревали, что ему удалось напасть на нужный след. Это подозрение усилилось, как только Боуд заговорил с ними несколько возбуждённым голосом.

— Я что–то слышал о расколе церкви…это правда?

— Джеймс, об этом знает, по меньшей мере, один миллиард человек! — укорила его профессор Коэл.

— Я не вхожу в это число, — с излишним нетерпением ответил Боуд, — так что будь добра, Энн, просвети меня по этому вопросу.

Профессор Коэл пожала плечами.

— А что тут рассказывать? Вера в Христа вначале была единой. Но после раскола церкви разделились на две части…

— Подробнее, Энн!

— Хорошо! — было заметно, что тон Боуда разозлил профессора Коэл. — Вот тебе самые подробные сведения. Шестнадцатого июля тысяча пятьдесят четвёртого года легат Папы Римского кардинал Гумберт вручил отлучительную грамоту Константинопольскому патриарху Михаилу Керулларию. С этого момента церковь разделилась на две. Католическую и православную. Такой ответ тебя устраивает?

— Не совсем. Где это произошло?

— Как где? — удивлённо переспросила профессор Коэл, в то время как Александрова переводила взгляд с одной на другого. — В Константинополе.

— Константинополь большой, Энн. Мне необходимо знать, где именно это произошло?

— В Софийском соборе! — коротко ответила профессор Коэл.

— А этот собор сейчас…существует? — последнее слово далось Боуду с огромным трудом.

— Что вы говорите, Джеймс? — возмутилась Александрова. — Конечно, существует. Я сама там бывала. И не раз. Это один из величайших соборов в истории человечества. Его построил император Юстиниан. Это произошло в начале шестого века. Известно, что войдя в собор, Юстиниан воскликнул «Я превзошёл тебя, Соломон». Когда Константинополь захватили турки, они превратили собор в мечеть. И лишь сравнительно недавно турецкие власти придали Софийскому собору статус государственного музея. — Александрова была довольна, что сумела в очередной раз блеснуть своими знаниями. Профессор Коэл еле дождалась, пока она закончит. Едва это произошло, как она потребовала у Боуда объяснить смысл всех вопросов. В ответ Боуд загадочно улыбнулся и произнёс:

— «Господь возрыдал, видя раздор детей своих»! Согласитесь, раскол церкви на две части, как нельзя лучше подходит к этим словам. Католическая церковь отвергает инакомыслие и в результате появляется православная. Я никогда не бывал в Софийском соборе, но думаю, не ошибусь, если предположу, что там находятся портреты или скульптуры…двенадцати Византийских митрополитов. Двенадцати опальных митрополитов.

— Они изображены в виде настенных фресок, — подала голос Александрова. Боуд устремил на неё пристальный взгляд.

— И расположены группами,…не так ли? Шесть с одной стороны и шесть с другой?

Александрова с немым изумлением на лице только и могла кивнуть. Профессор Коэл…та вообще сидела с открытым ртом и, не мигая, смотрела на Боуда. Тот поднялся с места.

— Осталось понять значение слов «найди и сожги». Думаю, с этим мы разберёмся на месте.

Глава 20

Румыния. Трансильвания.

Воскресным утром маленькие и весьма живописные улочки городка Сигишоара заполнили небольшие группы местных жителей. Неторопливо двигаясь в сторону чёрной церкви, они вели между собой оживлённые беседы. По заведённому обычаю, воскресная служба в церкви собирала почти весь город. В такие часы город практически пустел. Работали лишь сувенирные мастерские и кафе. И только лишь потому, что в городе как всегда находилось много туристов. И тому была серьёзная причина. Имя Влада Тепеша, которого многие знали под именем «граф Дракула», привлекала любопытных из разных стран. Он родился в этом городе. Очень многое здесь было связано с этой весьма неординарной личностью. Вероятно, по этой причине туристы, бродившие в это утро по улицам города, с неослабным вниманием рассматривали едва не каждый дом, попадающийся на их пути. Дома в городе были схожи между собой и в то же время разительно отличались. Редкое сочетание. С первого взгляда можно было подумать, что у всех домов крыши и фасады совершенно одинаковы. И лишь присмотревшись внимательней, можно было обнаружить значительные различия. Едиными, пожалуй, оставались живописные балкончики и остроконечные крыши. Крыши домов располагались так близко друг к другу, что можно было пересечь весь город, переходя с одной на другую. Туристы переходили с одной улицы на другую. Фотографировали особенно понравившиеся места и весьма живописно жестикулировали руками. По тем или иным причинам, никто не придал значения карлику,…который появился на одной из таких маленьких улочек. Карлик был наряжен в трёхцветный шутовской костюм с узорами в виде вертикальных ромбов. Ноги карлика были обуты в широкие деревянные башмаки с острым носами. Голова облачена в длинный шутовской колпак таких же расцветок, как и костюм. Миновав улицу, карлик остановился на небольшом перекрёстке. Слева дорога уходила резко вниз. Туда он и побежал. Стук деревянных башмаков по брусчатке отдавался эхом вдоль домов. Немного позже карлик остановился возле вывески сувенирной лавки. Справа от вывески стояла витрина, за которой лежали всевозможные атрибуты вампира. Включая маски и имитированные челюсти. Чуть помедлив, карлик вошёл внутрь лавки. Прилавок был до отказа забит теми же атрибутами вампиров. Слева от прилавка стоял небольшой, низенький стол, уставленный инструментами. За столом сидел пожилой мужчина в рабочем фартуке. В руках он держал маленький молоток. Он постукивал им по овальному железному предмету, лежавшему перед ним на столе. Заслышав стук башмаков, он поднял голову. Во взгляде этого человека появилось удивление, когда он увидел вошедшего. И это удивление усилилось после того, как карлик забежал за прилавок и забрал с полки маленький колокольчик. Он тут же прикрепил колокольчик к кончику шутовского колпака и затряс головой. Раздался лёгкий звон. И словно вторя ему, огромный колокол установленный на башне чёрной церкви начал отбивать удары, призывающие прихожан к воскресной молитве. Удары всё ещё звучали, когда из сувенирной мастерской вышел мужчина в фартуке и направился в сторону церкви. Вид у этого человека был полностью отрешённый. А глаза широко открыты.

Прихожане занимали свои места в церкви, когда мужчина в фартуке появился в церкви. Под множество удивлённых взглядов он прошёл по проходу, поднялся по ступеням на клирос и подошёл к великолепному органу. Затем он молча пододвинул стул и положил руки на клавиши. Прошло ещё одно мгновение, и церковь наполнили звуки музыки. Звуки были настолько необычны и звучали столь прекрасно, что люди буквально застывали на месте, испытывая очень странные чувства. Чудесная мелодия лилась и лилась, наполняя каждый уголок в церкви. Рядом с органом застыл священник. Вместо того, чтобы читать воскресную проповедь, он стоял и слушал с глубоким изумлением на лице. Звуки проникали в каждого, кто находился в церкви, и вызывали на лицах людей неописуемый восторг. В такт звукам музыки…в церкви появился лёгкий ветерок. Он начал кружить по церкви.

Две группы туристов вышли на главную площадь Сигишоары. Внимание туристов сразу же привлекла необычная картина. В центре площади, напротив башни с часами было…установлено огромное кресло. Вернее, это был настоящий трон. И на этом троне восседал карлик, облачённый в шутовской костюм. Среди туристов раздался смех, который тут же сменился громкими разговорами и оживлёнными жестами. Защёлкали фотоаппараты. Туристы подошли ближе к трону, не без основания полагая, что начинается некое театральное представление. Очень скоро они убедились в собственной правоте. С двух сторон к площади приближались местные жители. Одна часть была в масках вампиров. Вторая, несла…длинные деревянные колья. Тут же на площади, на глазах любопытных туристов, колья были вбиты в землю. Среди туристов снова раздался смех. Они показывали руками на колья и высказывали предположения о том, что может ждать их дальше. Продолжение этой странной церемонии не заставило себя ждать. Одно движение руки карлика и…несколько человек в масках подошли к одному из туристов, схватили его и, несмотря на яростное сопротивление, понесли по направлению к кольям. Почти все туристы захохотали, указывая пальцем на бедолагу. Но этот смех стал стихать, как только беднягу донага раздели. Появился легковой автомобиль. Он подъехал и встал возле одного из кольев. Представление больше не напоминало шутку. В воздухе, не переставая, раздавались крики о помощи. Трое людей в маске втащили обнажённого туриста вначале на капот, а потом на крышу автомобиля. Затем приподняли и с силой насадили животом на кол. Раздался душераздирающий вопль. Кровь обильно потекла по колу вниз на землю. Туристы вначале стояли оцепеневшие, но затем, издавая крики ужаса, бросились врассыпную. Вслед им загремел издевательский хохот карлика. Люди в масках бросились за ними вдогонку.

Глава 21

Софийский собор

Боуд уже около часа рассматривал фрески с изображениями Византийских митрополитов. Две группы фресок, расположенные в непосредственной близости друг от друга. Они находились практически на уровне его глаз, отчего задача, стоящая перед ним, как он считал, значительно упрощалась. Позади стояла Олеся. Она, как всегда, безмолвствовала и ничем не проявляла свой интерес к происходящему. Зато Александрова и Коэл стоявшие по обе стороны от Боуда, изо всех сил вытягивали шеи, пытаясь не упустить ни единого мгновения из происходящего. При этом лицо Боуда интересовало их гораздо больше, чем фрески. Боуд не обращал внимания на них. Его внимание полностью поглотили фрески. Он, в который раз, очень внимательно осмотрел их. Фрески изображали седовласых мужчин в широком облачении. С двух сторон каждого из них были изображены непонятные надписи. «Скорее всего, это имена митрополитов», — предположил Боуд и стал разглядывать дальше. На вороте облачения с двух сторон были изображены кресты. Правая рука почти у всех поднята и как бы благословляла. Левая рука у всех двенадцати митрополитов была согнута и скрыта под складками облачения. Видны были лишь её очертания. Но именно она держала книгу. По всей видимости, Библию. Голова каждого митрополита овеяна ореолом. Боуд заострил внимание на ореолах. «Почему все они разные? — задал себе вопрос Боуд, глядя на круги разной толщины и разного цвета. — Возможно, в зависимости от деяний и изображён ореол. В любом случае, это не совсем то, что нам нужно».

— А что нам нужно? — пробормотал он вслух. Оба профессора навострили уши. — Нам нужно нечто, что можно…сжечь, — пробормотал снова Боуд. Оба профессора вздрогнули и испуганно огляделись вокруг себя. И тут же облегчённо вздохнули. В этом уголке собора стояла полная тишина, и никого кроме них не было. Туристов больше интересовал главный зал с величественными куполами, потрясающим орнаментом, росписями и скульптурами.

Боуд в который раз едва слышно вздохнул. — Что же здесь не так? — пробормотал он под нос.

— Почему ты думаешь, что должно быть что–то не так? — шёпотом спросила у него профессор Коэл.

— Это очевидно, Энн, — не глядя на неё ответил Боуд, — ведь мы должны сжечь лишнее.

— Ты с ума сошёл, — прошипела профессор Коэл, — этот собор — мировое достояние. Ему цены нет. Не смей делать ничего такого. Или ты решил, подобно Нерону, наслаждаться своим величием, глядя на горящие ценности?

— Ты немного сгущаешь краски, Энн. Я не такой тщеславный, как твой Нерон.

— Он не мой…

— Помолчи, Энн, — попросил её Боуд, — ты мешаешь мне сосредоточиться.

— Ну, если это касается поджога…

Боуд тяжело вздохнул и, повернувшись к ней лицом, приложил палец к губам. Увидев этот жест, профессор Коэл насупилась и замолчала. Боуд кивком головы поблагодарил её и снова повернулся лицом к фрескам.

— Что же здесь лишнее? — вслух повторил он свой вопрос. Возникла пауза, после которой снова раздалось едва слышное бормотание. — Чёрт…на самом же деле всё очень просто. Надо для начала найти нечто, что есть общее у всех двенадцати митрополитов. Именно слова «найди двенадцать» только подтверждают это предположение. «Слева шесть и справа шесть» — это митрополиты, а «найди двенадцать» — это именно то, что нужно найти и сжечь. Всё просто. Итак, что же есть общее у всех, — Боуд размышлял вслух, не сводя внимательного взгляда с фресок. — Первое. Письмена…не подходит. Они все разные. Руки? Они тоже не подходят. У некоторых митрополитов они в разных положениях. Облачение? Тоже отличается. У некоторых вообще половина облачения. Вот головы у всех одинаковые. Это первый вариант. Ореолы тоже разные, хотя,…выглядят одинаково. И книга, то бишь Библия,…тоже у всех одинаковая. Оставляем эти три варианта и продолжаем рассуждать дальше. Голова может быть лишней? Понятно, что нет. Ореол? Наверняка, у кого–то да лишний. Раньше все себя изображали с ореолами. Цари и прочее. Зачем? Непонятно. Возможно, хотели показать свою близость к Богу. Так или иначе, ореол тоже лишний. Убираем. Остаётся только Библия. Библия? — Боуд с удивлением вслушался в свой голос, — что за ерунду я несу? Хотя почему ерунду? — тут же возразил себе Боуд. — Понятно, что осталась только Библия. Это понятно. Непонятно другое. Почему её надо сжечь?

В этом месте диалога Боуда на лицах обоих профессоров появился настоящий ужас. А Боуд, тем временем, продолжал рассуждать.

— Библию сжечь нельзя. Это противоречит всем божьим законам. Следовательно, и её отметаем. И у нас…ничего больше не остаётся. Что за чёрт? Что же я упустил из виду. Боуд вначале нахмурился, а потом…внезапно издал лёгкое восклицание, в котором послышалась отчётливая радость.

— Конечно же, Библия. Именно её и следует сжечь. Она здесь явно лишняя, учитывая тот факт, что держат её в руках люди, которых отлучили от церкви. Они просто не имеют права касаться этой священной книги.

Боуд воровато оглянулся по сторонам. Убедившись, что никого вокруг нет, он вытащил из кармана пиджака…зажигалку. Затем пробормотал вслух слова «слева шесть и справа шесть». И уже после этого передвинулся к левой группе фресок. Боуд поднёс зажигалку к Библии, которую держал в руках митрополит, изображённый в левой верхней части. Оба профессора наблюдали за его действиями с немым ужасом. Боуд держал огонь возле Библии около минуты, когда…в центре книги появилось синее пятно. Оно начало быстро увеличивается, и вскоре приобрело отчётливые формы. Профессоры глазам не верили. Это была буква. Вне всякого сомнения. Буква «М».

— Есть ручка и листок? — вполголоса спросил Боуд, убирая зажигалку от Библии. — Необходимо записать.

Александрова поспешно достала из сумочки требуемые вещи. Положив листок на ладонь левой руки, она быстро записала букву. Одобрительно кивнув ей, Боуд снова огляделся по сторонам и только потом подошёл ко второй Библии. Он повторил все предыдущие действия. На второй Библии появилась буква «А». Боуд снова повторил все свои действия. На третьей Библии появилась буква «Е». На четвёртой буква «S». На пятой буква «T». А на шестой Библии высветились сразу две буквы «US». Первая группа фресок закончилась.

— «MAESTUS», — тихо произнесла Александрова и подняв взгляд на Боуда так же негромко добавила. — На латыни это слово означает «Мрачный»

Боуд ничего не ответил. Снова оглянувшись по сторонам, он подошёл ко второй группе фресок и начал повторять те же действия, что и с первой. В результате этих действий, вначале появилась буква «N». Потом «U». Третья буква была «N». Четвёртая «T». Пятая «I». И на шестой Библии, как и первой группе фресок, высветились две, точно такие же буквы «US». «NUNTIUS» — прочитала Александрова и ту же перевела это слово с латыни: «Вестник». «MAESTUS NUNTIUS» …получается «МРАЧНЫЙ ВЕСТНИК»

Александрова, а вслед за ней и профессор Коэл вопросительно посмотрели на Боуда. Правильно разгадав значение их взглядов, Боуд неторопливо кивнул головой и негромко произнёс:

— Конечно, знаю!

— Откуда? — вырвалось у профессора Коэл.

— Откуда? Ты мне рассказала, Энн!

— Я? — переспросила поражённая профессора Коэл.

— Именно! — подтвердил Боуд. — Ну, кто ещё мог стать мрачным вестником, как не тот, который принёс мрачную новость в Константинополь.

— Кардинал Гумберт?

— Именно. И если нам удастся найти могилу этого человека, наши поиски придут к логическому концу. В любом случае, мы скоро узнаем, существует ли эта могила.

Боуд отошёл в сторону и вытащил из кармана свой телефон. Никто не слышал, с кем и о чём он говорил. Впрочем, как и всегда…

Глава 22

Поиски продолжаются

На следующее утро самолёт с символикой управления Х- 5 приземлился в аэропорту города Лиона. Как и всегда в таких случаях, Боуда встречали представители спецслужб. Они подъехали на двух автомобилях. Боуд сел в первую. Все три женщины во вторую. Сразу после этого маленький кортеж немедленно отправился в путь. А путь лежал к весьма известному аббатству Фонтене. Боуд был настолько погружён в раздумья, что и не заметил, как они добрались до места. Они сразу же въехали во двор аббатства. Дорога проходила мимо очень красивой лужайки. По всему периметру двор окружало квадратное здание. Боуд первый вышел из машины и, разминая затёкшие ноги, смотрел на двухэтажное здание с многочисленными арками и колоннами. На крышу, уложенную красивой черепицей. В открытом коридоре появился монах. Он прошёл мимо арок и направился к ним. Поприветствовав гостей кивком головы, он жестом пригласил всех следовать за ним. Монах их повёл в парк. Пройдя по аллее с двумя рядами цветников, они подошли к маленькой часовне с железной дверью. На двери висел большой замок. Справа от двери стояла скульптура седовласого мужчины с полусогнутой рукой. Монах достал ключ из кармана и отпер дверь часовни. Так же молча все вошли внутрь. Взглядам их сразу же предстала стена с золотистым орнаментом. В центре стены была сооружена квадратная ниша. В нише лежал…каменный саркофаг. Не успели они войти, как появились четверо рабочих. На глазах у всех они вытащили саркофаг из ниши и положили на пол. Затем, они очень осторожно сняли крышку. В саркофаге лежали останки человеческого тела. Одежда давно истлела. Лишь в некоторых местах куски одежды чудом сохранились. Левая рука давно умершего человека лежала вдоль тела, а правая была согнута и лежала на самом теле. Но что самое важное,…правая рука покойника сжимала некий предмет. Это был свёрнутый в трубочку пергамент. С молчаливого одобрения присутствующих, профессор Коэл очень осторожно достала пергамент.

— Рукопись прекрасно сохранилась! — сделала первый вывод профессор Коэл. — Это латынь.

Александрова, безусловно, была с ней согласна. Она придвинулась поближе к Коэл и вместе с ней очень внимательно рассматривала рукопись. Боуд повернулся к монаху.

— Мы можем её забрать?

Тот отрицательно покачал головой.

— Рукопись нельзя выносить. Она должна быть возвращена на место. Я подожду, пока вы прочитаете.

— Ну что ж… — Боуд только и мог, что согласиться. Он обратился к профессору Коэл:

— Дело за тобой, Энн!

Профессор Коэл развернула рукопись:

«Одна тысяча пятьдесят четвёртый год от рождества Христова!

Сей рассказ, написан лично моей рукою, ибо не желаю доверить его никому, но и истину скрывать не в моей власти!

Ближе к лету того самого злопамятного года, что позже стал настоящим проклятием для всех нас, я, легат Святейшего папы, кардинал Сильва — Кандида Гумберт и два других легата Святейшего папы, канцлер Римской церкви Фридрих Лотарингский, а также епископ Пётр из Амольфи, по поручению и именем Святейшего папы, прибыли в один из величайших городов мира Константинополь. Наше судно причалило к гавани Джулиана, что находится на самом юге Константинополя. Никогда дотоле не приходилось видеть такого количества суден и такого количества диковинных товаров, как в тот день, коий сошли мы с судна. Константинополь поразил наше воображение величием своим и столь разными людьми, что перестали понимать мы, какой иные… веры. В день приезда своего узнали мы, что император Константин примет нас лишь двумя днями позже. Не может быть сомнений в истинном намерении Керрулария видеть нас желанными гостями в короткий срок. Однако мы не желали того, раньше встречи с императором. Ибо только таким способом, возможно, и необходимость имелась унизить гордого митрополита. На том и решение приняли. В то время как Керруларий ждал нас в своём дворце, мы отправились осматривать город.

Феодосиевы стены, окружающие весь Константинополь, поражали своими размерами. Казалось, им вообще нет конца. Высокие, необычайной толщины и множеством шестиугольных и восьмиугольных башен, они стали для нас первым чудом Константинополя. Мы так же побывали у «Золотых ворот». Нам оставалось лишь восхищаться красотой этого сооружения и рукой муж, сотворившего эти три мраморные арки, увенчанные крылатой аллегорией победы. Акведуки в Константинополе ничем не отличались от Римских. Мы не стали осматривать все подобные сооружения, а отправились дальше. Вторым чудом для нас стала «Змеиная колонна». Три переплетённые змеи высотой почти в один скрупул были увенчаны трёхногой чашей. Слухи, бродившие по нашим краям, нашли здесь подлинное доказательство. Змеиная колонна истинно была вывезена из Дельфийского святилища Аполлона. Мы простояли долгое время подле колонны, каждый раз поражаясь красоте линий и узоров. Затем мы достигли монастыря «святых апостолов». Везде, где бы ни оказались мы, шла бойкая торговля. Улицы Константинополя наполнялись торговцами и ремесленниками так же быстро, как мы наполняли кувшин квадрантом или гевиной вина. Так прошёл наш первый день пребывания в Константинополе. Мы провели его, рассматривая диковинные места и многие лавки, пестрящие от многообразия изделий. На следующий день мы снова отправились осматривать город. Мы побывали на всех четырёх форумах Константинополя, а затем отправились в Софийский собор. Слухи о чудесном соборе давно тревожили наш слух. Но не дошли до собора. На нашем пути оказалось здание столь величественное, что мы не могли ни остановить на нём свои взоры. Константинопольский ипподром. В тот день там собралась огромная толпа народа. Многие тысячи. Узнав, что ныне проходят состязание на колесницах, мы решили посмотреть на зрелище. У входа в ипподром мы вновь остановились, покорённые величественным видом квадриги Святого Марка. Но не стиль и великолепные орнаменты привлекли наше внимание, а…кони. Четыре позолоченных коня стояли на балконе, что возвышался прямо поверх входа. Их сумели создать столь искусно, что возникало чувство, будто они живые…сорвутся и понесутся вскачь. Ипподром и Софийский собор заняли у нас весь день. Мы вернулись усталые и голодные, но довольные проведённым днём. Следующий день для нас всех стал наилучшим. Император Константин принял нас со всей вежливостью. Время до вечера прошло в беседах. Скажи мне в тот миг, что появление неряшливого мальчика поразит меня гораздо больше беседы с императором, я счёл бы всякого сказавшего такого безумным. Однако так и оказалось. Именно этот мальчик стал началом разговора, который даже сейчас, спустя много лет, терзает мне душу, ибо я услышал многое и не услышал ничего. Но обо всём по порядку. Тот мальчик сообщил мне странную новость. Некий таинственный человек хотел меня увидеть. Я удивился, ибо не знал ни единой души в Константинополе. Однако отказываться не стал. Любопытство призывало узнать, кто этот человек. Положившись на Господа нашего Иисуса Христа, я последовал за мальчиком, ожидая самого худшего. Мальчик тот привёл меня в один бедный дом. Войдя туда, я не поверил своим глазам. Передо мной стоял…митрополит Керруларий. Именно он и был этим таинственным человеком пожелавшим меня увидеть. В то время, когда я приходил в себя от изумления, Керруларий негромко заговорил со мной:

— Я знаю, зачем ты прибыл в Константинополь, кардинал Гумберт! — сказал он. — Твоё оскорбление лишь утвердило меня в этой мысли. Ты вначале явился к императору, но не ко мне.

Я попытался отговориться, заявляя о вежливости такого шага, но Керруларий остановил меня суровым голосом:

— Кардинал Гумберт, я ведь сказал, что знаю истинную причину твоего появления. Господь свидетель, я не желаю ссоры с его святейшеством Папой. Но, однако, я не так слаб, как вам кажется. Причины, приведшие меня сюда очень значительны. Принимая их во внимание, я готов уступить его святейшеству, не уронив при этом своё достоинство. Мы можем договориться?

Услышав слова Керрулария, я понял, что настал миг, когда я мог открыть истинную причину своего приезда. И не стал медлить.

— Его святейшество Папа готов признать твои поступки богоугодными и не отрешать тебя от Святой церкви.

В этом месте Керруларий перебил меня. Бледнея, он произнёс:

— Так я был прав? Ты привёз с собой Папскую буллу…

Я не стал отрицать истинное положение вещей, но всё ещё не открывал главного.

— Чего хочет от меня его святейшество? — спросил Керруларий. — Какова цена мира?

Настал момент, когда я должен получить то, чего жаждал получить не только его святейшество Папа, но и…я сам. Я ответил на вопрос Керрулария:

— Кольцо Богоматери!

— Кольцо Богоматери? — Керруларий расхохотался прямо мне в лицо. — Вы и понятия не имеете, о чём просите, ибо это невозможно.

— Такова цена, Митрополит! — сказал я. — Выбирать тебе.

— Цена? — переспросил Керруларий и с гневом продолжил. — Эту цену я не заплатил бы даже, будь тайна в моей власти.

— Тогда назови человека, которому ведома эта тайна! — потребовал я. — Взамен обещаю уехать завтра же первым судном обратно.

— Глупцы, скудоумные глупцы! — вскричал Керруларий. — Вам ли ни ведомо, кому доверена была эта тайна? Хранителем тайны был апостол Пётр! Он и только он один знал всё.

— Ты лжёшь, митрополит! — закричал я. — Нам ведомо, что ты потомок того, кому была передана эта тайна. Твоя семья хранила тайну всё это время.

— Только часть тайны! — ответил мне Керруларий. — За несколько дней до своей смерти Святой Пётр призвал к себе семь самых верных сподвижников. Каждый узнал лишь часть тайны. Ни один человек не знает ответа на этот вопрос, ибо полностью он не был открыт никому.

— И какова же твоя часть, митрополит? Что тебе ведомо? — спросил я.

Митрополит Керруларий очень долго думал, прежде чем мне ответить. Решение далось ему с огромным трудом. Я ясно видел это.

— Что ж, — сказал Керруларий, — любому другому я бы ответил отказом, но его святейшеству Папе не стану. Я скажу, но прежде помни,… семь хранителей должны были передать не только саму тайну своим потомкам, но и нечто, что надлежало сделать в нужный час и в нужном месте. Речь идёт о столетиях, кардинал Гумберт. Ты понимаешь? Ни одному из смертных более не в силах раскрыть секрет кольца Богоматери.

Все эти слова были не больше, чем простые отговорки. Я слишком ясно понимал поведение митрополита и по сей причине, строго потребовал внятных ответов

— Вот та часть тайны, которая известна мне…. «Истина заключена в страданиях», — сказал мне митрополит.

Услышав такой ответ, я пришёл в ярость. Митрополит издевался надо мною. Это стало очевидно. Я не стал более слушать его слов. В тот вечер мы расстались врагами. А на следующей день в Софийском соборе во время богослужения Керрулария, я положил на святой алтарь буллу его святейшества Папы, отлучавшего его от церкви».

— Всё… — профессор Коэл шумно выдохнула и аккуратно свернула рукопись. Монах бережно принял из её рук рукопись. Все посмотрели на Боуда. Тот стоял с непонятным выражением лица. Чуть помедлив, он тихо произнёс:

— Мне надо подумать обо всём! Останемся пока в Лионе!

И уже садясь в автомобили, все расслышали, как он с горечью прошептал:

— Опять тупик! И на этот раз из него не найти пути!

Глава 23

Война продолжается

Савьера приложил к глазам бинокль. С высоты горного перевала было прекрасно видно происходящее. Вертолеты, выстроившись в линию, в боевом порядке заходили на ударные позиции. В воздухе стоял непрерывный свист. Прочертив линию, ракеты поражали наземные цели. Ракетные удары следовали один за другим. Маленький городок был давно превращён в горящие руины. Многочисленные пожары возникали повсюду вокруг него, отчего создавалось впечатление, будто горят сами горы. Взрывы не переставали греметь. Вертолёты снова и снова наносили удары. Савьере на мгновение показалось, что воздушная операция никогда не закончится. Но вот в ушах раздался долгожданный голос Метсон:

— Конец военной операции! Ваша очередь, капитан!

— Понял, центр! — коротко ответил Савьера. Он спрыгнул с валуна и вышел на дорогу. Первым стоял его джип. Следом,…конечно же, джип Кинсли. За ними, поднимаясь змейкой по серпантину, стояли ещё пятьдесят таких же джипов с символикой Х-5. Савьера подмигнул Кинсли. К его удивлению, она ответила тем же. Следом за ним она заняла место за рулём джипа. Как только дверца захлопнулась, Савьера громко заговорил:

— Внимание, всем агентам! В особенности тем, кто участвует в операции впервые. Держите все три пистолета для всех трёх уровней постоянно заряженными. Будьте предельны внимательны. Предельно! В общих чертах вы знаете, что делать. Проясню детали. Мы с Балаболкой действуем по одиночке. Все остальные по парам. Задача одна. Уничтожить как можно больше этих тварей. И последнее. Как только тронемся с места, каждый будет действовать самостоятельно на свой страх и риск. Все остальные будут поддерживать вас настолько, насколько это будет возможно. Короче…надейтесь только на себя. И тогда вы, возможно, останетесь в живых. Поехали, ребята!

Савьера по привычке положил два заряженных пистолета на соседнее сиденье и тронул джип. По привычке Савьера сразу же посмотрел на заднее зеркало и…тут же широко улыбнулся. Ему было спокойнее, когда позади него ехала Кинсли.

— Ну что ж, Трансильвания…принимай ребят из Х- 5, — прошептал Савьера и резко увеличил скорость. Серпантин закончился, и хотя они всё ещё находились на перевале, дорога пошла ровная без изгибов. Однако очень скоро опять пришлось сбавить скорость. Новая череда серпантинов вывела на прямую дорогу, медленно поднимающуюся в гору. Снова ускорение. Джипы один за другим помчались в сторону горящего города. Ещё несколько томительных минут и вот она…первая улица. Появилось первое препятствие. На дороге лежал горящий столб. Не останавливаясь, Савьера резко ударил в него правой стороной бампера. Столб раскололся надвое. Одна часть отлетела к руинам дома. Заметив движение впереди себя, Савьера быстро опустил окно и взял свободной рукой пистолет. Существо впереди него остановилось и повернулось к нему лицом. Лицо скрывала кровавая маска вампира. Савьера высунул левую руку, в которой находился пистолет и несколько раз нажал на курок. Первая пуля попала в голову. Остальные в грудь. Маска развалилась на части. А следом, истекающее кровью существо, свалилось на землю.

— Счёт открыт, ребята! — весело закричал Савьера. Не успели эти слова отзвучать, как выстрелы начали раздаваться непрерывной чередой. Вокруг Савьеры, в промежутках горящих развалин, начали мелькать существа в кровавых масках. Заметив четверых таких в масках, которые бежали справа от него, Савьера резко свернул вправо и, прорываясь через обгоревшие стены, начал стрелять. Один за другим двое упали. Пока он перезаряжал пистолет, упал ещё один. Сзади стреляла Кинсли. Она же и уложила четвёртого. Савьера довольно хмыкнул. Она стреляла с каждым разом всё лучше.

— Ах ты, сволочь, — вырвалось у него при виде существа, на маске которого были изображены обвисшие уши и издевательская улыбка. Оно бежало рядом с ним, с правой стороны от машины.

— Балаболка!

— Иду, капитан! — последовал ответ.

Кинсли обошла справа джип Савьеры. Поравнявшись с ним, она так же резко взяла влево, прижимая бежавшее существо к машине Савьеры. Как ни странно, такое давление ничуть не ослабило прыти этой твари. Каким–то непостижимым образом оно продолжало бежать между двумя машинами. Мало того, его голова была повернута в сторону Савьеры.

— Н, с меня достаточно… — разозлился Савьера, — я не стану терпеть такого…Балаболка, на счёт три…вместе.

— Ясно, капитан! — прозвучало в ответ.

— Раз,…два… — Савьера нажал на кнопку. Правое окно начало опускаться. Он поднял пистолет свободной рукой. — Три… — оба джипа резко сошлись, сжав всмятку это существо и,…в это мгновение они наскочили на кучу обгорелых досок. Обе машины взмыли вверх,…находясь в воздухе, Савьера произвёл несколько выстрелов в упор, целясь в голову этого существа. Бесившая его маска слетела. Последовал резкий толчок. Машины подпрыгнули и понеслись дальше уже без своей ноши. Завидев впереди новую группу существ в масках, Савьера коротко бросил:

— Попробуем повторить, Балаболка!

Оба джипа разошлись…

— Чёрт, — вырвалось у Савьеры,…впереди неожиданно показалась развилка. Одна дорога уходила резко вниз, другая вверх. Он не успел повернуть и понёсся нижней дорогой, когда Кинсли понеслась верхней вслед за толпой, убегающей от них на полной скорости. Савьера увидел, как Кинсли высунулась и начала стрелять из окна. Тут же…Савьера дёрнулся от волнения. Вслед за Кинсли неслись ещё двое. Они настигали её. «Окно открыто…», — с ужасом подумал Савьера и, несмотря на то, что дорога всё время петляла, максимально ускорил движение.

«Лишь бы успеть!» — билась в голове настойчивая мысль. «Не успею», — понял Савьера. Существо уже готово было схватить Кинсли за руку… «Надо предупредить…», — он уже собирался предупредить её об опасности, когда увидел…потрясающее зрелище:…откуда–то сверху появился…всадник с огненным мечом. Он стремительно несся с горы вниз, прямо на машину Кинсли. Ещё мгновение, и он взмыл в воздух. Взмах меча, и на месте существ,…которые бежали за Кинсли,…остался лишь пепел. Князь Евстас тут же скрылся из виду. Савьера вздохнул свободно и заулыбался. Теперь он был спокоен за неё, ибо её охранял самый могущественный из этих существ.

— Чёрт, — вырвалось у него.… На крыше раздались два глухих удара. Савьера высунул руку из окна и начал стрелять вверх, стараясь уничтожить тварей, сидевших у него на крыше. Почувствовав рядом опасность, Савьера быстро повернулся вправо, и…тут же испустил крик ужаса:…в окне мерцала собачья голова.

— Простите, я не думал…что это…вы…господин опр. ичник, — выдавил из себя Савьера. Голова тут же исчезла. Савьера пришёл в прекрасное расположение духа. Прибыла подмога. И какая подмога…

— Вперёд, Балаболка! — весело закричал он, сворачивая влево и пристраиваясь к ней сзади, — ты поведёшь.

— Понятно, капитан!

В ушах Савьеры раздался взволнованный голос Метсон:

— Уходите быстро! Мы засекли рядом с вами всплески четвёртого уровня. Они рядом!

Не успел Савьера отреагировать на эти слова, как рядом с ним раздался мощный голос:

— Уходите немедленно! Я не смогу вас спасти от них!

Савьера резко повернул голову влево. Рядом с ним скакал князь Евстас. Ещё мгновение, и он снова исчез. Исчезли и те, что сидели у него на крыше.

— Балаболка, уходим! Быстро! Всем агентам! Немедленно покинуть город! — закричал Савьера.

В этот миг джипы Кинсли и Савьеры вылетели на площадь. Оба резко затормозили и остановились, в ужасе глядя на представившуюся картину. На большом троне сидел карлик и злобно скалился на них. Напротив него стояли не меньше двадцати окровавленных кольев с насаженными на них людьми. Чуть поодаль стояла целая толпа существ в зловещих масках.

— Бежим, Балаболка! — что было силы закричал Савьера, и рванул с места джип. Резко развернувшись, он помчался назад. Кинсли повторила его манёвр и понеслась за ним следом. Вслед им раздался издевательский хохот. Этот хохот становился всё громче и отвратительнее. Савьера увидел, как…колья один за другим поднялись в воздух и, как были с насаженными людьми, полетели им вслед. Колья быстро настигали их. Джипы двигались так быстро, как только могли, тараня всё на своём пути. То и дело от очередного удара разлетались снопы искр. Савьеру обуял холодный ужас, когда увидел. Что колья готовы поразить их. И тут…раздался спокойный голос Кинсли:

— Спокойно, капитан. Нас защищают!

Савьера посмотрел в зеркало и увидел…всадника. Он настигал колья и превращал их в щепки ударами своего меча. Не успел Савьера осознать происходящие, как все колья были уничтожены. И тут он снова похолодел. Десятки горевших машин, стоявших впереди них, неожиданно поднялись в воздух и полетели прямо на них. Князь Евстас обошёл их и поскакал впереди, навстречу горящим автомобилям. Мощными ударами меча он отбрасывал их по обе стороны, освобождая им путь. Это продолжалось бесконечно долго. Наконец, машины исчезли. Но чувство опасности не покидало Савьеру. И тому была причина. Он видел, что князь Евстас никуда не уходит. Он расчищал дорогу и вёл их за собой в непонятном направлении. Савьера осознал, что сейчас должен следовать за ним. Иного пути не было. И он мчался за всадником. А за ним мчалась Кинсли, взгляд которой неотрывно был направлен на всадника. Неожиданно послышался глухой шум. И этот шум нарастал. Савьера оглянулся и обомлел. С гор на них катились крупные камни. Ещё одно мгновение, другое…и они начали сносить остатки горевших домов, между которыми они двигались. Поток камней усиливался. Оставив их, князь Евстас повернул им навстречу.

— Куда? — закричал Савьера, увидев, что Кинсли повернула джип и помчалась следом за всадником, навстречу камням.

— Уходите, капитан! — раздался в ответ твёрдый голос. — Я не оставлю его в беде!

— Тебе решать, Балаболка! — выдавил из себя Савьера и, сделав усилие над собой, погнал джип в сторону выхода из города.

Тем временем камнепад нарастал, словно снежный ком. Кинсли приходилось всё время петлять, двигаясь по дороге. Но чтобы она не сделала, всадник всегда оказывался перед ней. Раз за разом он разбивал летящие камни, не давая им причинить вред Кинсли. Она то и дело замирала, видя, с каким ожесточением он сражается. Минуты текли, и…камни полетели целыми тучами на них. Создавалось впечатление, что все горы вокруг ополчились против них. И когда Кинсли подумала, что на этот раз их ничто не спасёт, она увидела…водяной вихрь. Он стремительно приблизился к ним и ринулся на камни. Водяной поток разделил летящие камни на две части, освобождая им дорогу.

— Только не исчезай снова! — взмолилась в душе Кинсли. — Позволь хоть раз мне с тобой поговорить. Об опасности она больше не думала. Водяной поток очищал весь путь для них. Кинсли ничего не видела вокруг, кроме бурлящей пены, волнами вздымающейся кверху. Неожиданно…её джип подбросило кверху. Она потеряла управление. Джип вылетел с дороги на склон горы и, переворачиваясь, покатился вниз. Кинсли понятия не имела, сколько времени находилась в этом круговороте. Наконец, машина остановилась. Она с трудом открыла свою дверцу и выползла наружу. С не меньшим трудом её удалось встать на ноги. Она ощупала себя. Вроде всё цело. Кинсли осмотрелась. Отсюда была видна целая вереница джипов управления. Они стояли в двух или трёх километрах от места, где она оказалась. В ушах Кинсли неожиданно раздался голос Савьеры:

— Балаболка!

— Жива, я жива, капитан! — негромко ответила Кинсли.

— Здорово! — послышался радостный голос Савьеры. — Центр управления сообщает, что ты в двух с половиной километрах от нас. Давай точные координаты, мы тебя заберём.

— Не сегодня, капитан! — коротко ответила Кинсли, а затем вытащила из кармана комбинезона брелок и выключила общую связь. Вздыхая полной грудью горный воздух, она побрела, как она полагала, в сторону города.

«Пусть я умру, но попытаюсь с ним встретиться!» — билась единственная мысль в голове. Через четверть часа хождения, Кинсли набрела на обгоревшие остатки здания. Посреди этого хаоса возвышалась железная площадка, груз которой удерживали четыре железных столба. На площадке стояла закрытая кабина…фуникулёра. Кинсли посмотрела на трос, к которому была подвешена кабина, а потом на механизм, который гнал этот трос вверх. Вроде бы всё цело. А если и нет…ну что из того. Кинсли вскарабкалась на площадку по одному из столбов. Прежде чем войти в кабину, она проследила путь, по которому ей предстояло проехать. Трос исчезал где–то у самой верхней точки горы, где лежал снег.

Она вошла в кабину и нажала кнопку. Фуникулёр медленно пополз вверх.

Глава 24

На вершине

Кинсли безрезультатно проплутала несколько часов среди заснеженной деревни. За это время она успела заглянуть практически во все дома, разбросанные на вершине горы, в гостиницу, бар и лыжную станцию. Затем она очень долго стояла на краю вершины и смотрела вниз, где были очерчены сотни следов от лыжни. Она каждую минуту надеялась увидеть всадника, который мчится в её сторону, но…вокруг одна пустота. Одни лишь следы пребывания человека и ни единой души. Поразмыслив немного, Кинсли остановила свой выбор на гостинице. Она нашла там немного еды. Утолив голод, она затопила камин, что стоял в небольшом холле, напротив стойки порть, и здесь же устроилась на диванчике. Она очень долго смотрела на огонь, пылавший в камине, раз за разом восстанавливая в памяти мельчайшие детали своих встреч с Евстасом. Вспоминала все, что он говорил или делал, а затем задавала себе один и тот же вопрос: Как же до него достучаться? И можно ли вообще достучаться? Мысли мелькали одна мрачнее другой. Она не знала, что дальше делать,…как поступить? Душа Кинсли была переполнена чувствами. Она не могла думать ни о чём, кроме него. В голове Кинсли молнией пронёсся вопрос. Почему он оберегает её? Почему? Если она ему не безразлична, тогда зачем он избегает её?

Погружённая в невесёлые мысли, Кинсли и не заметила, как начала засыпать. Она пыталась противиться накатывающей дремоте, но глаза закрывались сами собой. Усталость брала своё. Прекратив бесполезное сопротивление, Кинсли свернулась калачиком на диване и заснула. Она и понятия не имела, сколько времени проспала. Проснулась Кинсли от ощущения теплоты. Ещё не открывая глаза, она плотнее укуталась в шерстяное одеяло. До неё донёсся своеобразный треск поленьев. «Огонь ещё горит, — сладко зевая подумала она, — как тепло. И это одеяло…одеяло? Откуда оно взялось?». Кинсли распахнула глаза и тут же дёрнулась и, приняв сидячее положение, стала усиленно протирать глаза. Но нет,…ей не привиделось. Напротив неё в кресле сидел молодой мужчина в синих джинсах и синем свитере. Мужчина обладал мужественной красотой. Казалось, что в нём идеально всё, начиная от внешности заканчивая руками с длинными пальцами, которые в данную минуту обхватили бокал с вином и слегка покручивали его в руке. Решительное лицо обрамляли длинные чёрные волосы. Синие глаза источали мягкий свет. Левая рука лежала на подлокотнике кресла, правая держала бокал. Ещё один наполненный бокал стоял рядом с Кинсли на столике.

— Евстас! — с глубокой нежностью прошептала Кинсли. Она не смогла бы не смотреть на него, если б даже попыталась это сделать.

— Вы могли умереть сегодня! Почему вы не послушали меня? Я ведь сказал, что вы не сможете победить. Сейчас даже мне не под силу это сделать. У каждого из пяти архангелов есть печать моего отца. Сломать эти печати никому не под силу. Я могу лишь защищаться. — В голосе князя Евстаса прозвучал одновременно укор и некая безысходность.

— А разве у нас есть выбор?

Евстас едва заметно улыбнулся.

— Ты очень храбрая девушка, Меган!

— Я пытаюсь быть достойной тебя! — прошептала Кинсли, с надеждой глядя на Евстаса. Услышав эти слова, он резко помрачнел.

— Ты лучше меня. В тысячу раз. И я не заслуживаю твоей любви. Я не заслуживаю ничьей любви. Даже жалости я не заслуживаю. Только страданий. Они мой удел.

— Ты не смеешь говорить такие слова, — вскричала Кинсли, без оглядки бросаясь на его защиту — ты лучший из всех, ты…

— Вначале выслушай меня, — негромко, но твёрдо остановил её князь Евстас, — я затем и пришёл сюда. Когда я услышал твои слова, то осознал, что должен прийти и всё рассказать тебе. Выслушай и ты поймёшь, что я тот самый «Пятый уровень» зла, который ненавидят все люди.

Кинсли порывалась ответить, но Евстас твёрдым взглядом остановил её порыв.

— У меня сохранились смутные воспоминания о детстве, — тихо заговорил Евстас с той печалью, которая присуща людям с израненной душой. Кинсли невольно замолчала с тревогой, вглядываясь в потухшие глаза Евстаса. — Сколько себя помню, я чувствовал ненависть отца. Ненависть братьев и сестёр. Он ничем не показывал своих чувств, но относился ко мне не так, как ко всем остальным детям. Моя бедная мать пыталась защитить меня от всеобщей ненависти своей любовью, но ей это не удалось. Семена были посеяны. Не могу сказать, что я тоже ненавидел свою семью. Нет,…я любил их всех и каждого в отдельности. Но чувство несправедливого отношения ожесточало меня. Когда мне исполнилось семь лет, отец отвёл меня к воеводе, который доводился ему родным братом. С того дня я начал обучаться ратному искусству и настолько преуспел в нём, что уже в четырнадцать лет отправился в поход. Тогда же я убил свою первую жертву. По мере того как я рос, счёт убитым увеличивался. Уже в двадцать лет я слыл самым сильным воином в армии царя. Вначале он стал доверять мне лёгкие предприятия, но постепенно доверие между нами укреплялось. Я создал свою рать и начал водить её в походы. Никто не мог устоять перед нами. Но тогда я был всего лишь таким как все. И тогда же я встретил…мою будущую супругу. Впервые я увидел её в церкви. С первого взгляда я полюбил её. Когда наши взгляды впервые соприкоснулись, я почувствовал, что не одинок в своих чувствах. Время шло, я покрывал своё имя славой, уничтожая врагов, а большей частью невинных, во имя и по приказу грозного царя. Сейчас я уже не помню, сколько битв было выиграно, и кровь скольких людей осталась на моём мече. Тогда я радовался своим победам. Я радовался смерти людей. Я не задумывался о том, что творю. Я относился с жестокостью к своим врагам и часто не миловал даже пленённых. Не однажды моя любимая пыталась образумить меня. Она говорила о сочувствии и милосердии. Она говорила о жалости к несчастным людям, но всё было напрасно. Я не слышал её. Я не слышал никого за исключением внутреннего голоса, призывающего убивать снова и снова. Так прошёл ещё год. Я стал любимцем царя. Он обед не вкушал без моего присутствия. Часто призывал меня к себе и спрашивал мнение моё. Я всегда честно отвечал на вопросы, и царь это знал. Породниться со мной любой считал для себя честью, — тихо продолжал рассказывать князь Евстас, — но мне была мила только одна девушка. С позволения царя я заслал сватов к её отцу, и вскоре состоялась наша свадьба.

В этом месте Евстас несколько раз судорожно вздохнул.

— В брачную ночь мы заснули в объятиях друг друга, утомлённые любовью. Не успело взойти солнце, когда наш час расставания уже пробил. К нам в спальню вбежала моя мать. Она была обуяна ужасом. Она сообщила мне, что царевы слуги убивает всех моих родных. Она просила, умоляла меня бежать, но…разве я мог их оставить. Я попрощался со своей супругой, призывая её бежать к отцу, взял меч и вышел. Меня тут же скрутили и повалили на землю. Когда я очнулся, весь двор был в крови моих родных. На моих глазах мёртвое тело моей матери повалили на повозку и подожгли. Потом меня заковали в цепи и поволокли во дворец к царю. Едва меня вывели со двора, как я увидел…супругу. Она не смогла меня оставить и уйти. Не смогла, — Евстас на мгновение остановился, но тут же продолжил свой рассказ с той же печалью, — её убили на моих глазах. Я рыдал как малое дитя, оплакивая её. И именно в тот момент почувствовал, как моё тело наливается невиданной силой. Ненависть ослепляла мои глаза, душу и сердце. Я жаждал мщения. Я разорвал цепи и наказал убийц моей семьи. Ты понимаешь? — Евстас поднял взгляд на Кинсли. — И вампиров, и Зортов, и бесов я создал в миг своей ненависти. Моя ненависть стала моим проклятием. Начиная с того дня, я начал убивать всех, кто попадался мне на пути. Я убивал и убивал, не в силах остановиться. Лишь много дней спустя ко мне пришло понимание того, чей я сын и какими огромными силами обладаю. Я возрадовался, узрев свою власть. Ибо ей подчинялись даже мёртвые. Я пожелал воскресить свою супругу. В тот день…я увидел её. Она явилась ко мне по первому же зову. Но в глазах её больше не было прежней любви. Была только жалость. Она посмотрела на меня, покачала головой и, повернувшись от меня, пошла прочь. Она не желала оставаться рядом со мной. Она ушла и больше никогда не являлась ко мне. Я даже передать не могу, как меня потрясла та встреча. Пелена спала с моих глаз. Я осознал, что творю. И в тот день поклялся исправить всё зло, что причинил людям. Отныне моя жизнь должна была стать искуплением за грехи. Я построил монастырь и перенёс туда гроб моей супруги. Это всё, что мне дано видеть. Вот теперь ты знаешь всё обо мне.

Кинсли некоторое время с мягкой нежностью смотрела на него, а потом тихо прошептала:

— И люблю тебя ещё сильней! Ты не зло. Нет. Не думай так о себе. Ты тот, кого можно любить. Которым можно восхищаться…

Не успели слова Кинсли отзвучать, как князь Евстас встал и направился к выходу. У дверей его нагнал голос Кинсли. Казалось, он исходит из самих глубин души.

— Если мы победим,…ты позволишь мне ещё раз попытаться?

Евстас повернулся к ней. На его губах появилась мягкая улыбка. Они несколько мгновений смотрели в глаза друг друга, а затем…он повернулся и вышел.

Глава 25

Кольцо Богоматери

Профессор Коэл разрезала грушу на две ровные части. Одну часть она протянула Александровой. Та с благодарностью приняла грушу. Они сидели в плетёных креслах, на балконе второго этажа. Балкон выходил из номера отеля, в котором они остановились на время, пока не решат, что делать дальше. Обе женщины были в соломенных шляпках, которые защищали головы от непомерной жары. Перед ними стоял маленький круглый плетёный стол, уставленный фруктами и холодными напитками. В другом конце балкона Боуд мерно покачивался в кресле- качалке. Его взгляд был направлен на красивую лужайку. Он с некоторой ленью следил за тем, как подстригают газон перед отелем. С момента своего возвращения, он не произнёс ни слова. Лишь поговорил с Метсон по телефону. А затем уселся в это кресло и вот уже несколько часов покачивался. Он сам на себя не был похож. Да и одежда…всегда такой аккуратный, в пиджаке и галстуке, а сейчас наполовину расстёгнутая рубашка. Обе женщины с некоторым беспокойством посматривали в его сторону. Обе прекрасно знали, что Боуд не любит проигрывать, однако приходилось признать очевидные вещи. Поиски пришли к логическому концу. Впереди ничего не было. Одна пустота. Да и не могло иметь место. Слишком уж сложно всё происходило. А возможно, эти поиски ни что иное, как больное воображение. Попытка утопающего схватиться за соломинку. Боуд так долго молчал, что обе женщины вздрогнули, когда прозвучал его голос:

— Так что это за кольцо Богоматери? Энн?

Профессор Коэл отрицательно покачала головой.

— Не моя тема. Только смутные сведения.

— Ольга?

Александрова безо всякого выражения махнула рукой. Затем она наполнила свой бокал прохладным лимонадом и только потом ответила:

— Ерунда и только, Джеймс! Одна из Библейских историй, не имеющая под собой ничего реального. Одна из многих.

— С вашего позволения, Ольга, я бы хотел послушать эту…ерунду! — Боуд слегка склонил голову набок, приглашая этим жестом к разговору.

— Как пожелаете, Джеймс. Речь идёт о кольце Богоматери, — пояснила Александрова. — Библейская легенда гласит, что кольцо принадлежит Богоматери. Само кольцо описывается в виде четырёх жемчужин и одного крупного алмаза. Каждое из этих украшений имеет свой, неповторимый смысл. Четыре жемчужины расположенные вокруг алмаза, означают четыре добродетели. Вот они. «Милосердие», «Искренность», «Чистота помыслов» и «Безграничная любовь». Алмаз символизирует высшую из христианских добродетелей. «Самопожертвование». Богоматерь вручает кольцо девушке, которая обладает всеми этими достоинствами и, соответственно, удостаивается чести стать невестой её сына.

— Иисуса Христа? — уточнил Боуд

— Именно!

— И что, находились такие девушки?

— История знает, по меньшей мере, двоих таких девушек. Церковь официально признала этих девушек невестами Христа. Обе канонизированы и, соответственно, причислены к лику святых. Больше того. Они весьма почитаемы. Одна из них Елена Сиенская, например, является покровительницей Италии.

— Как вы сказали?

— Елена Сиенская! — повторила Александрова.

— Расскажите мне эту историю подробнее! — неожиданно для Александровой попросил Боуд.

— А есть в этом смысл, Джеймс?

— Смысл есть во всём, Ольга. И в особенности, в нашем положении, — весьма выразительно ответил Боуд.

«А он не сдаётся», — с удивлением подумала профессор Коэл. У неё в какой уже раз возникло невольное восхищение Боудом.

Профессор Александрова пожала плечами, словно говоря…раз вы просите, я вам расскажу, хотя и считаю это совершенно бесполезной тратой времени.

— Итак, Елена Сиенская. Екатерина была монахиней. Она родилась и жила в Италии. Легенда гласит, что в одна тысяча триста шестьдесят седьмом году, во время празднования карнавала в городе Сиене, она осталась молиться в своей комнате. Она просила Господа сочетаться с ней в вере. Господь явился к ней. Явился к ней и сказал. «Ныне, когда все развлекаются, я решил отпраздновать с тобой праздник твоей души». Если я ошибаюсь, то совсем немного. Общий смысл легенды, вне всякого сомнения, именно таков, — поправилась в конце Александрова.

— И это всё? — разочарованно протянул Боуд.

— Не совсем. После этого случая у Екатерины случилось видение, во время которого она оказалась на небесах и увидела небесное воинство, Богоматерь и Иисуса Христа. Там Богоматерь соединила руку девушки с рукой своего сына. Христос самолично надел на её палец это кольцо и сказал, уже не помню, что именно сказал, но смысл таков. «Я твой спаситель. Сохрани веру незапятнанной, пока не взойдёшь со мной праздновать вечный брак». Екатерина Сиенская прожила долгую жизнь и всегда говорила, что кольцо, данное Богоматерью, находится на её пальце. Но это кольцо никто не видел. Как бы это могла видеть только она. Кольцо никто не видел и в случае с первой невестой. Иначе говоря, его вообще никто не видел. Лишь обе Екатерины утверждали, что являются невестами Христа. Приблизительно так.

— Вечный брак? — протянул Боуд с непонятным выражением лица, а потом неожиданно задал вопрос Александровой. — В каком году, вы говорили, это произошло?

— В четырнадцатом веке!

— А что насчёт второй невесты Христа? — задал новый вопрос Боуд.

— Первой. — Поправила его Александрова. — Екатерина Сиенская и есть вторая невеста Иисуса Христа.

— Ну, так что по поводу первой?

— Имя Екатерина Александрийская. Родилась в третьем веке. В Египте. Как гласит легенда, она обладала неописуемой красотой и мудростью. Она всегда говорила, что выйдет замуж лишь за того, кто превзойдёт её в этих качествах. Мать её отвела к отшельнику христианину. Тот рассказал ей об Иисусе Христе. Услышав рассказ отшельника, Екатерина приняла крещение. Позже у неё случилось видение, что она попала на небеса и узрела Богоматерь и Иисуса Христа. Богоматерь соединила руку Екатерины с рукой Иисуса Христа. Затем ей надели на палец это самое кольцо. Позже её арестовали и хотели заставить отречься от веры в Иисуса Христа. Екатерина не только отказалась, но даже императора публично назвала язычником. Её вначале уговаривали, потом долго пытали. Но Екатерина оставалась тверда в своей вере. Тогда император приказал изготовить четыре деревянных колеса утыканных ножами. Екатерину поместили посередине. Так она и умерла в мучениях. В Египте, на месте трагической смерти Екатерины Александрийской воздвигли монастырь. Кажется, православный монастырь. Там и по сей день хранятся эти колеса, которыми её умертвили. Только они не выставляются на обозрение. Ведь они- одна из священных реликвий христианства. Вот и вся история, Джеймс.

По лицу Боуда нельзя было ничего понять. Он по привычке напряжённо размышлял. Видимо, осмысливал услышанный рассказ Александровой.

— Джеймс, я ничуть не умаляю твоих способностей, — подала голос внимательно слушавшая профессор Коэл, — но на этот раз даже ты должен признать своё поражение.

— Ты о чём, Энн? — Боуд недоумённо приподнял брови.

— О наших поисках. Они зашли в тупик.

— Напротив! — возразил Боуд. — Я больше, чем уверен в том, что мы идём по правильному пути.

На лицах обеих женщин появились скептические выражения.

— Дай мне основание тебе поверить, — потребовала профессор Коэл.

— Рукопись. — Коротко ответил Боуд. — Там были очень интересные слова.

— Например?

— Например, слова митрополита Керрулария о том, что Святой Пётр созвал к смертному одру семь хранителей.

— И что же интересного ты видишь в этих словах? — поинтересовалась профессор Коэл.

— Следи за моей мыслью, Энн. — Боуд поднял кверху указательный палец. — Первое. Мы находим звезду. Второе. Находим эти слова про Софийский собор. Третье. Находим двенадцать митрополитов. Четвёртое. Находим рукопись.

— Ты хочешь сказать, — профессор Коэл бросила на Боуда вопросительный взгляд и только потом продолжила, — что раз были семь хранителей, значит… остались ещё три загадки.

— Именно. Ты хорошо считаешь, Энн.

— Очень смешно, Джеймс. Ну и как же ты собрался отгадывать пятую? У тебя ведь нет ни единой зацепки?

Боуд по непонятной для неё причине заулыбался.

— Я всегда знал, что ты плохо слушаешь. А оказывается, ты ещё хуже читаешь.

— Ты издеваешься надо мной? — профессор Коэл сощурила глаза, с гневом взирая на Боуда. Тот снова улыбнулся.

— Энн, я всегда говорю лишь одну правду!

Александрова решила, что ей настала пора вмешаться. Слова Боуда позволяли надеяться, что поиски могут иметь продолжение.

— Так у вас действительно есть мысль по поводу того, что можно предпринять в данной обстановке? — спросила она.

— Она появилась после вашего рассказа, Ольга. Только мне необходимо обо всём очень хорошо подумать. Если хотите знать моё мнение на данный момент, так мы находимся не в таком уж безнадёжном положении, как показалась вначале.

Обе женщины буквально выпучили на него глаза.

— Ты понимаешь смысл своих слов? — придя в себя, с откровенной насмешкой спросила профессор Коэл. — Ты только что заявил о возможности найти кольцо Богоматери!

Боуд бросил на неё непонятный взгляд.

— Энн, я вполне отчётливо это понимаю!

Глава 26

Снова размышления

Боуд вернулся в свой номер около восьми вечера. Он сразу же заказал кофе и…коробку спичек. Всё это ему сразу же принесли. Расстегнув все пуговицы пиджака, Боуд отправился в ванную и очень долго умывался. Затем он вернулся в комнату и открыл окна. Приятный ветерок ворвался в комнату, наполняя её свежим воздухом. Вслед за этим, Боуд лёг на постель и, опёршись на локоть, разложил перед собой свободной рукой…спички. Он сразу начал строить из них незамысловатые фигурки и, по привычке, заговорил сам с собой.

— Вначале подумаем о самом кольце. Согласно легенде, оно состоит из четырёх жемчужин и одного алмаза. Жемчужины соответственно означают «Милосердие», «Искренность», «Чистоту помыслов» и «Безграничную любовь». Алмаз — «Самопожертвование». И что мы можем сказать обо всех этих словах? — задал себе вопрос Боуд. — Только то, что все они очень красиво звучат и смысл этих слов известен каждому человеку…за исключением меня. Я не понимаю, что означают эти слова, если, конечно, рассматривать их под углом наших поисков. Именно так их и следует рассматривать. Однако тут возникает маленькая сложность. У меня нет ни одной, даже самой маленькой зацепки, которая бы позволила трактовать эти слова иначе, чем они звучат. Отсюда простой вывод. Оставим пока само кольцо в покое и займёмся задачей попроще. Возможно, удастся продвинуться в другом направлении.

— Итак, что у нас есть? — задал себе новый вопрос Боуд и тут же на него ответил. — Только рукопись кардинала. О чём в ней говорится? О многом. Но нас интересует только его разговор с митрополитом. Здесь остановимся подробнее. Итак, Папе было известно о тайне кольца Богоматери. Этот факт указывает на многое. Папа верил в то, что кольцо существует. Это очень серьёзно. По этой причине, мы тоже поверим в существование кольца. Идём дальше. — Боуд собрал все спички и начал строить из них домик. — Папа хочет узнать тайну кольца. Он по каким–то только ему понятным причинам уверен, что митрополиту известна эта тайна. Он посылает кардинала с тайным поручением к митрополиту…узнать секрет. Митрополит как бы рассказывает свою тайну, но кардинал ему не верит. Почему? Причина, несомненно, заключена в этих странных словах: «истина заключена в страданиях». Именно этими словами митрополит обозначает свою часть, известную только его семье…тайну. Если допустить, что митрополит действительно сказал правду, значит,…эти слова и есть ответ на пятую тайну. Пройдёмся ещё раз от начал до конца, но под другим углом, — пробормотал под нос Боуд. Он снова всё собрал и снова начал строить спичечный домик; пока спички ложились одна к другой, Боуд продолжил размышлять вслух. — Итак, остановимся на личности Святого Петра. Тайна известна ему одному, но он умирает. Он должен доверить её другим и в тоже время должен быть уверен, что она не попадёт в руки плохих людей. Он призывает семь человек и каждому доверяет некую часть тайны. Ах, да…ещё и некие инструкции о том, какие именно шаги должны предпринять эти люди или их потомки. Учитываем ещё и тот факт, что тайна должна была храниться строго в семьях этих людей и передаваться из поколения в поколение. Слово «потомки» звучит не очень весело, — Боуд тяжело вздохнул, — логика подсказывает в данном случае, что часть тайны может быть где угодно и выглядеть как угодно. И при этом нужно учитывать тот факт, что одна часть может отличаться от всех других. Слишком запутанно, — пробормотал под нос Боуд, — слишком запутанно. Но так оно и есть. Все концы спрятаны в воду. И где их искать, один Бог знает. По этой причине, мы поступим очень и очень просто. И как же? — поинтересовался у себя Боуд и тут же ответил. — Да, просто возьмём за основу разговор кардинала и митрополита и выделим все важные моменты. И как мне видится, ответ заключен в словах «истина заключена в страданиях». Если, конечно, митрополит не соврал. Итак, остановимся на них очень подробно. Что он мог иметь в виду? Скорее сам митрополит не знал ответ на этот вопрос. Откуда же мне знать? Оттуда, — возразил себе Боуд, — что у тебя нет выхода. И что ещё хуже…времени. Отсюда простой вывод. Нужно понять значение этих слов и, желательно, сделать это до утра. Легко сказать… До утра? — Боуд снова собрал все спички, но на этот раз не стал раскладывать, а просто лёг на спину и заложил руки за голову. Глядя на потолок, он продолжал размышлять.

— «Истина заключена в страданиях». Что можно подумать об этих словах? Возможно, имеется в виду Иисус Христос. А возможно, и нет. А если и имеется в виду, так что,…какие моменты его жизни? Когда его истязали, или когда его распяли? К тому же, ведь не он один страдал. Сколько всякого рода святых приняли на себя мученическую смерть. Нет. Я явно иду не в том направление. Надо взять более узкий круг и попытаться в нём разобраться. Стоп! — Боуд замолк, но тут же снова забормотал. — Я упустил из виду очень важный момент. Очень важный. Для начала следует задать себе вот такой вопрос. А что вообще приходит на ум, когда речь заходит о кольце Богоматери? У Боуда появилось удивление на лице. — Да ведь легенда о кольце связана только с двумя личностями. С этими девушками…невестами Христа. Кольцо Богоматери — символ невесты Христа. Здесь не может быть двух мнений. Так зачем же нужные святые? Конечно же, они не нужны. Здесь речь может идти только о двух девушках и ни о ком больше. Это яснее, чем божий день. Направление поисков сужается. Значительно сужается.

Боуд в лихорадочном состоянии поднялся с постели и вышел на балкон. Он с непередаваемым удовольствием подставил лицо порывам свежего ветра. Простояв около четверти часа на балконе, он вернулся в комнату, и зашагал взад вперёд, меряя углы.

— Итак, остановимся на двух девушках. Обе невесты Христа. Обе видели одно и тоже видение. Обе получили кольцо, которое, тем не менее, никто не видел. Тут возникает резонный вопрос. А почему кольцо никто не видел? Возможно, его не было вовсе. Или с ним связано нечто очень таинственное. В том или ином случае, оно могло бы иметь место. Следовательно, сразу остановимся на второй невесте. Она могла получить его после первой невесты и спрятать. Или кольцо могли украсть…снять с её пальца…не логично, — Боуд остановился и поскрёб затылок, — вторая невеста жила в четырнадцатом веке, а митрополит в одиннадцатом. Получается непонятная картина. Или кольца у второй невесты не было. Или оно появилось после митрополита, что весьма сомнительно. О нём остался бы след в любом случае. Или же…чёрт, как же запутано… — Боуд чертыхнулся. — Так получила или нет кольцо вторая невеста? Да откуда мне–то знать эти вещи?…возможно, получила, а возможно и нет. Церковь верит. Люди верят, что она получила его. Так почему бы и мне не поверить? — спросил себя Боуд и тут же по привычке сам себе и возразил, — потому, что ты не видишь ясности в этом вопросе. Всё как–то расплывчато. Непонятно. Да и куда потом делось кольцо? Исчезло. Если брать за основу эту версию, необходимо выяснить о второй невесте как можно больше. Жаль, поздно. Ольга могла бы помочь. Ладно, оставим до утра эту версию со второй невестой. А пока есть время, займёмся первой невестой. Так. Отправляемся в Египет, — Боуд снова начал мерить углы, — отправляемся непонятно зачем? Вот, если б меня спросили по поводу выбора невесты Христа…это, конечно же, кощунство так думать, но всё же…я бы не задумываясь показал на Олесю. Она, действительно, достойна стать его невестой… — Боуд внезапно замер и изменился в лице. Вид у него был совершенно потрясённый…

— Неужели всё так просто? — прошептал он в глубоком смятении, — невозможно…невозможно…

Он медленно подошёл к пиджаку и, достав телефон, набрал номер. После долгих гудков раздался раздражённый голос профессора Коэл:

— Ты с ума сошёл, Джеймс. Ты хотя бы имеешь представление, который сейчас час?

— Разбуди Ольгу и Олесю. Мы немедленно уезжаем.

— Куда? — раздалось в трубке, но Боуд выключил связь, а секундой позже снова набрал номер. В трубке раздался незнакомый мужской голос.

— Мне необходимо срочно поговорить с президентом! — твёрдо произнёс Боуд.

Глава 27

Снова по следу

В самолёте профессор Коэл подсела к Боуду. Тот полулежал в кресле с закрытыми глазами, но она знала, что Боуд не спит. Он просто не мог спать в такой момент. Она же не могла! Профессора буквально грызло любопытство. И вместо того, чтобы последовать примеру Александровой или Олеси, и спокойно заснуть, она решила выпытать у Боуда причину столь поспешного отъезда. Как полагала профессор Коэл, всё это было сделано неспроста. Боуд вообще ничего не делал без достаточно веских причин. Уж в этом она сумела убедиться за время знакомства с ним.

— Джеймс! — тихонько окликнула она Боуда.

— Энн? — не открывая глаз, ответил Боуд.

— Не хочешь ничего объяснить?

— Энн, давай завтра поговорим, — попросил Боуд. Он поёрзал, удобнее устраиваясь в кресле.

— Что значит — завтра? — возмущённым шёпотом произнесла профессор Коэл. — Тогда уж завтра бы и поехали. Нет уж, будь добр, объясни всё. А для начала не мог бы ты сказать, куда именно мы летим?

— В Египет! — несколько лениво ответил Боуд.

— В Египет? А почему не…скажем, в Марокко или на Кубу?

— Там нам нечего делать!

— А в Египте у нас дела?

— Да!

— Что «да»? — профессор Коэл взяла Боуда за рукав пиджака и затрясла. — Что «да»?

— У нас дела в Египте. Это и означает слово «да». Неужели не понятно? — Боуд открыл глаза и покосился на профессора Коэл. Она, наконец, оставила рукав его пиджака, но только для того, чтобы с угрожающим видом предостеречь Боуда:

— Я тебя убью! Прямо здесь и прямо сейчас!

Боуд открыто улыбнулся.

— Энн, милая, всё хорошо. Кажется, я разгадал значение рукописи. Мы едем в Египет для того, чтобы проверить, получит ли моё теория подтверждение.

Профессор Коэл с величайшим недоверием выслушала эти слова. Она не поверила ни единому слову Боуда. Это было отчётливо заметно по выражению её лица. Её голос прозвучал под стать выражению лица, недоверчиво.

— Разве у рукописи имелось значение?

— Конечно, — Боуд стал серьёзным, чем сразу насторожил профессор Коэл, — оно имелось и очень веское. Вспомни слова Керрулария, которые ты же мне прочитала.

— Какие именно?

— Где он говорит о своей части тайны. Вспомни эти слова: «истина заключена в страданиях».

— Вспомнила. Ну, и что дальше?

— Это и есть ответ, Энн. Это ответ на пятую загадку. На пятую часть тайны. Я практически убеждён в этом. Но окончательно можно будет сказать, что- то конкретное только на месте.

Профессор Коэл беспомощно посмотрела на Боуда.

— Можешь считать меня полной дурой, Джеймс, но я…ещё больше запуталась. Какой ответ? О чём ты вообще говоришь?

Боуд со свойственной ему терпеливостью выслушал её. Несколько раз неопределённо покачав головой, он негромко произнёс:

— Энн, если б я дал себе труд немного подумать, то нашёл бы разгадку сразу после рассказа Ольги

— Джеймс?

— Помнишь, Ольга рассказывала о невестах Христа?

Профессор Коэл молча кивнула.

— Ведь на самом деле всё до смешного просто. Кольцо Богоматери упоминается только в связи с ними. И это понятно, раз они получают его. Здесь можно было сразу сделать очень простой вывод. Слова Керрулария связаны с одной из них. Я не сразу сообразил, что мы всё время идём назад в своих поисках. Я имею в виду историю, — пояснил Боуд и так же негромко продолжал говорить, — следовало сразу остановить своё внимание на второй,…то бишь, первой невесте Христа, — поправился Боуд. — Ведь из них двоих именно она стала первой невестой, и именно она приняла на себя мученическую смерть. Что гораздо важнее. А теперь следи за моей мыслью, Энн, — Боуд сделал выразительную паузу и продолжил, — берём ситуацию с тайной кольца. Здесь два варианта. Или Екатерина…Сиенская, или Екатерина Египетская

— Александрийская! — поправила его профессор Коэл.

— Разве? Впрочем, не буду с тобой спорить на эту тему. Итак, тайна кольца связана с ними. Часть тайны, озвученная митрополитом, связана со словами «истина заключена в страданиях». Как ты думаешь, если кольцо действительно существует, то с кем могут быть связаны эти слова?

— С Екатериной Александрийской!

Профессор Коэл поразилась выводам Боуда. Действительно, выходило всё просто и понятно. Как это она сама не догадалась?

— Значит,…мы едем в монастырь святой Екатерины?

Боуд удовлетворённо кивнул.

— Вот теперь ты всё понимаешь!

— А зачем?

— Энн?

— Я, правда, не могу понять. Ты хочешь обыскать весь монастырь? Для начала тебе никто не позволит, а уж времени сколько на это понадобится.

— Мне не понадобится обыскивать весь монастырь, Энн.

— Нет? — профессор Коэл вопросительно посмотрела на Боуда

— Только одно место!

— Понимаю, — протянула профессор Коэл. Она действительно начала понимать. — Ты хочешь осмотреть место, где Екатерина Александрийская приняла смерть.

— Именно. — Подтвердил Боуд. — И ещё бы я хотел взглянуть на эти четыре колеса с ножами,…которые служили орудием наказания…невесты Христа

— Ты спятил, — вырвалось у профессора Коэл, — это же священная реликвия! Тебя даже близко к ней не подпустят. Это тебе не Софийский собор украдкой поджигать.

— На твоём месте, Энн, я бы не был так уверен. — Боуд зевнул и, закрыв глаза, скрестил руки на груди. — У меня остались кое–какие связи.

Около десяти утра самолёт приземлился в пустынном аэропорту. Все четверо сошли с самолёта и устроились в открытый джип, который их поджидал рядом с взлётной полосой. Александрова несколько раз покосилась на донельзя возбуждённую профессора Коэл. Джип тронулся с места, направляясь к монастырю святой Екатерины.

Внешне монастырь очень напоминал своими формами средневековую крепость. Он стоял у самого подножья горы. Снаружи монастырь был окружён высокой крепостной стеной. Они без излишних проблем въехали во внутренний двор монастыря и только сейчас заметили, что длинное каменное сооружение церкви сооружено странным образом. Оно как бы вживалось в гору, оставляя снаружи только лишь фасад.

Их встретили две монахини. Они без излишних слов пригласили их за собой. Все четверо молча направились за ними. Они даже не успевали осматривать монастырь. Одно помещение мелькало за другим. Изображения святых сменялись так же стремительно, как и комнаты. Наконец, пройдя какую–то невзрачную на вид лестницу, они остановились у низенькой двери. Боуд уже собирался войти внутрь, но одна из монахинь преградила ему путь.

— Войти может только один человек! — выразительным голосом произнесла она. Боуд осознал, что она не изменит своего мнения, как бы он её не уговаривал. Коротко подумав, он взял профессора Коэл за локоть и отвёл в сторону.

— Придётся идти тебе, Энн! — не отпуская локоть, прошептал он ей на ухо. — Так надо. Просто поверь мне.

Профессор Коэл кивнул в знак понимания.

— Что мы ищем, Джеймс? Я должна знать!

— Скорее всего, это надпись, — прошептал в ответ Боуд, — приблизительно такая же, какую мы нашли в крепости. По этой причине, я и хочу, чтобы пошла ты. Только, Энн. Осмотри всё внимательно. Колесо…все четыре, ножи, которые к ним прикреплены. Это в том случае, если ты не найдёшь надпись. Она должна быть или на колесе или на полу. И, скорее всего, написана…кровью. Если будет так, как я говорю, запомни надпись, каждую букву запомни… и сразу возвращайся. С Богом, Энн! — напутствовал её Боуд.

Бросив ободряющий взгляд на Боуда, она исчезла в проёме маленькой двери. Боуд, после её ухода бросил короткий взгляд на Александрову и более длительный на Олесю. Она как всегда была безмятежна и ничем не показывала, что происходящее её касается. Боуд скрестил руки и застыл в ожидание. С каждой минутой он волновался всё больше и больше. Голову терзала лишь одна мысль. «Неужели он ошибся? Неужели ошибся?» Прошло меньше четверти часа, когда…профессор Коэл показалась в проёме двери. Заметив напряжённый взгляд Боуда, она слегка наклонила голову. Боуд вздохнул полной грудью. Он едва не закричал от радости! Возвращаясь, ему стоило огромных трудов не обогнать монахинь. Ну, вот, наконец, и машина. Всю дорогу, пока они добирались до аэропорта, Боуд порывался заговорить с профессором Коэл, но сдерживался. Александрова смотрела с подозрением, то на него, то на свою коллегу. Та успокаивала её взглядом, как бы говоря, что очень скоро она всё узнает. Вот и самолёт. Так же молча, все четверо вернулись на свои места. Самолёт без задержки совершил короткий разбег и взмыл в воздух. Боуд собирался, было спросить профессора Коэл, но тут зазвонил телефон.

Боуд достал его и приложил его к правому уху.

— Боуд!

В трубке послышался встревоженный голос Метсон.

— Шеф, спутники зафиксировали вспышки четвёртого уровня.

— Где? — коротко спросил Боуд.

— У нас под носом. В Лас — Вегасе.

— Я еду в управление. А ты, Алисия, немедленно отправляй все боевые группы в Лас — Вегас.

— Это же четвёртый уровень, шеф! Мы не можем им противостоять.

— Они всегда создают первые три уровня. И скоро это произойдёт. Можешь не сомневаться. Мы должны спасти людей. Если мы не поедем, к утру там будут лишь трупы и ещё одна армия. И эта зараза перекинется дальше. У нас нет выбора, Алисия. Отправляй людей.

— Я всё поняла! — раздался тихий голос Метсон.

Боуд собирался положить телефон обратно, но он снова зазвонил.

— Как дела, Джеймс? — раздался в телефоне знакомый голос.

— Ещё не знаю, господин президент! — ответил Боуд. — Как только будут новости, я без промедления поставлю вас в известность.

— Я вот зачем тебе звоню, Джеймс, — снова раздался голос президента, — мы получили сведения, что несколько десятков тысяч этих существ прошли через Трансильванию в Хорватию и вышли к Адриатическому морю в районе города Задар. Мы уже отправили объединенный флот им навстречу. Флот прошёл Средиземное море и входит в Ионическое. Так вот, в связи с этим, у наших главнокомандующих флотов возник вполне логичный вопрос. Куда эти существа могут отправиться дальше? У тебя нет по поводу этого никаких предположений, Джеймс?

— Я могу точно назвать место! — ответил Боуд.

— Даже так? — раздался в трубке удивлённый голос. — И куда же они направляются, Джеймс?

— Господин президент,…все дороги ведут в Рим!

— Спасибо, Джеймс. Мы учтём твоё мнение!

В трубке послушались гудки. Боуд засунул телефон обратно и устремил выжидательный взгляд на профессора Коэл.

— Итак, Энн, ты нашла надписи?

Профессор Коэл уверенно кивнула.

— Признаться, Джеймс, я в себя не могу придти от потрясения. До меня не доходит, каким образом ты смог узнать все эти вещи?

— Энн! — нетерпеливо перебил Боуд.

— Я внимательно осмотрела все колёса. На трёх имелось одинаковое количество ножей. На четвёртом, одного ножа не хватало. Надпись была нацарапана на ободе деревянного колеса острым предметом.

— И? — вырвалось у Боуда.

— Вот её дословный перевод с латыни.

«Когда чаша падет, и двенадцать апостолов узрят, как длань Иоанна коснётся чела сына Божьего,…в Западную столицу Византии голубь принесёт ключи от рая и сто сорок мучеников восстанут».

Глава 28

Лас — Вегас

Как и обычно, с самого утра казино начало наполняться посетителями. В огромном зале, уставленном игровыми автоматами, замелькали фигуры представителей службы безопасности и официанток, разносящих напитки. В воздухе висел лёгкий гул, прерывающийся отдельными прерывистыми выкриками. Чаще всего в них слышалась досада, следствие очередной неудачи. Одним из самых азартных игроков являлся здоровенный мужчина в ковбойской шляпе. Он играл в самом центре и сразу на двух автоматах. Монеты исчезали в автоматах одна за другой без видимого эффекта. И каждый раз, когда они исчезали, раздавалась отборная ругань. Но вот очередная монета остановилась в дюйме от приёмника. Мужчина в ковбойской шляпе с удивлением смотрел на маленького карлика, который манил его своим пальчиком. Мужчина нагнулся, подставляя карлику своё ухо. Карлик тут же начал нашёптывать ему. Это действие продолжалось меньше минуты. Когда мужчина выпрямился, у него на лице было написано удовлетворение. Он неторопливо вынул из кармана пачку сигарет. Вытащил одну сигарету из пачки и небрежным движением положил в рот. Затем он достал зажигалку. Появился огонь. Мужчина не стал подносить огонь к сигарете, а приблизил её к губам карлика. Карлик начал дуть на огонь. Появились маленькие огненные клубки. Они стали быстро распространяться по залу. Мужчина, наконец, прикурил и, бросив непонятный взгляд на карлика, опустил по очереди две монеты в оба автомата и обеими руками дёрнул рычаги. По залу разлетелся звон. Оба аппараты звенели не переставая. На одном появилась цифра «один миллион долларов». На втором «три миллиона долларов». К аппаратам сразу же подошли несколько человек из службы безопасности. Они с подозрением смотрели то на мужчину, то на звенящие аппараты. Вокруг них начала собираться толпа. И тут…звон начала раздаваться один за другим. На всех аппаратах одновременно появилась надпись «JACK POT». В мгновение ока, все люди в зале обезумели. Они требовали свои деньги словно обезумевшие. Воздух постепенно наполнялся криками полными яростями. Ситуация выходила из–под контроля. Кто–то в зале громко закричал:

— Вызовите полицию!

По всей видимости, мужчина в ковбойской шляпе расценил эти слова как вызов. Он схватил за шиворот стоявшего рядом с ним сотрудника службы безопасности и несколько раз с размаху ударил его головой об автомат. Появился второй сотрудник службы безопасности. Увидев, что рядом с мужчиной в ковбойской шляпе лежит его окровавленный коллега, он без раздумий вытащил пистолет и в упор выстрелил в обидчика. Пуля попала в грудь мужчины. Он пошатнулся, но не упал. Последовало ещё три выстрела. Стрелявший в ужасе смотрел, как мужчина с четырьмя пулями в груди наступал на него. Ещё мгновение, и тело второго сотрудника взлетело в воздух и опустилось и, опустившись на колено, свалилось на пол, переломленное пополам. Это действие стало сигналом для остальных игроков. Они набросились на персонал и начали всех убивать. Несколькими минутами позже к казино подъехали несколько полицейских машин. Полицейские только и успели выйти из машин. Как, проламывая двери и окна, на них набросилась целая толпа людей и начала убивать. Прозвучали запоздалые выстрелы. В то время, когда шла эта кровавая битва, из центрального выхода появился карлик. Тихо хихикая, он побежал по улице. Добежав до перекрёстка, он повернул вправо и снова побежал. Прохожие, попадающиеся на его пути, останавливались и уже не могли оторвать от него взгляда. Вдали раздался вой полицейских машин. Около десятка машин появились в конце улицы. Они неслись в сторону карлика. У него на лице появилось злое выражение. Он внезапно подпрыгнул в воздух и сделал движение, будто отталкивается от чего–то. В такт этому движению, первая машина, словно ударившись о некое невидимое препятствие, взлетела в воздух. Вслед за ней начали взлетать остальные. Карлик начал водить руками в разные стороны. В такт этим движениям полицейские машины начали обрушиваться на здания, расположенные вдоль дороги. Послышался шум разбивающихся окон и рушившихся конструкций. А вслед за этими звуками начали раздаваться истошные вопли людей. В одном из окон появилось пламя. Оно начало разгораться. Карлик некоторое время, не мигая, смотрел на это пламя, а потом начал двигать руками, словно направляя его. Часть пламени отделилась из общей массы и поплыла по воздуху.

В это самое время группа туристов находилась возле отеля «Мираж». Гид с увлечением рассказывал историю появления этого отеля и самой главной достопримечательности этого места, которая давно уже стала визитной карточкой отеля. Разумеется, речь шла о громадном импровизированном вулкане, стоящим напротив здания отеля. Гид рассказывал туристам о том, что по вечерам здесь происходят красочные представления. Из жерла постепенно выбрасывалось пламя. Иначе говоря, искусственно создавался эффект извержения вулкана. Гид рассказывал обо всём с восторгом. Слушая его, невольно возникало желание воочию посмотреть на это зрелище.

— Что это? — неожиданно закричал один из туристов, показывая на жерло вулкана. Все, включая гида, проследили за направлением его руки. На их глазах, нечто похожее на пламя, проплыло по воздуху и исчезло внутри жерла вулкана. Все туристы посмотрели на гида. Тот с недоумением пожал плечами. Он понимал не больше них. Пока туристы обсуждали между собой это странное явление, из жерла вулкана вырвалось пламя и взвилось ввысь. Затем последовало ещё несколько таких всплесков. Туристы в восторге захлопали в ладоши. Гид же был до крайности удивлён. Он никогда не видел, чтобы представление начинали днём.

— Верно, это ошибка, — начал, было он, и тут же осёкся…из жерла вулкана начали выбрасываться новые потоки пламени. Неожиданно всем стало жарко. Было ясно, что температура возле них накалялась. Тем временем выбросы становились всё более частыми. А вслед за ними, неожиданно для всех,…в воздухе появилось нечто похоже на раскалённую лаву. Брызги от этого непонятного явления начали разлетаться вокруг вулкана. Один из туристов закричал. Брызги попали ему на рубашку. Она загорелась. Все бросились к нему на помощь. Но не успели. Из жерла вулкана появился огромный столб пламени. Оно начало колебаться. И в такт этим движениям, раскалённая лава начала обрушиваться на людей.

Глава 29

Управление Х- 5 действует

По шоссе неслась длинная колонна белых джипов с эмблемами управления Х- 5. Первым, как всегда, шёл Савьера. Следом, по негласному правилу, двигалась Кинсли. Над джипом Савьеры, словно уткнувшись носом вниз, летел боевой вертолёт. Он сопровождал агентов управления на этом задании. Савьера по привычке посмотрел в зеркало на машину Кинсли, а потом громко произнёс:

— Центр, как у нас дела?

— Плохо, капитан! — раздался в ответ голос Метсон. — Мы видим со спутников картину города. Там ужас, что творится. Везде разрушенные и горящие здания. Перевёрнутые автомобили. А что ещё хуже, мы зафиксировали несколько тысяч вспышек первого и второго уровней. Четвёртый снова исчез. Шеф был прав. Они появляются. После этого начинается настоящий хаос. И как только хаос начинается, они исчезают.

— Понял, центр. Громила? — воззвал Савьера.

— Слушаю, капитан! — ответил вертолёт сопровождения.

— Разведай–ка нам дорогу. Где двигаться безопаснее всего?

— Понял!

Сразу после этих слов, вертолёт резко ускорил движение, оставляя позади себя колону джипов. Савьера некоторое время смотрел ему вслед, затем негромко произнёс:

— Ребята, даже если мы все умрём, ни одна из этих тварей не должна остаться в городе живой. Надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю.

Прошли ещё несколько томительных минут после этих слов. Наконец, в ушах Савьеры раздался громкий голос:

— Девяносто пятое шоссе, капитан! Двигайтесь по нему! Там спокойней!

— Основные очаги? Где этих тварей больше всего?

— Мы видели скопление у макета Эйфелевой башни, рядом с отелем «Бейли». Возле отеля «Алладин» и «Венецианец». Скопления поменьше в районе сто пятьдесят первой и сто сорок шестой улицы. А так же в районе Фримонт стрит и Истерн Авеню. В остальном, заметны лишь незначительные группы.

— Почти ничего, — пробормотал под нос Савьера и уже громче добавил, — ребята будьте начеку, въезжаем в город. Вы всё слышали. Выберите себе объекты и разъезжайтесь. Старайтесь держаться девяносто пятого шоссе. Громилу вызывайте только в экстренных случаях. Всё. Действуем! Балаболка, со мной. Пойдём к Эйфелевой башне!

— Иду следом, капитан! — раздался уверенный голос Кинсли.

Ровно через пять минут колонна джипов выехала на девяносто пятое шоссе и уже медленней покатилась вперёд. Шоссе было совершенно пустынно. Ни единого автомобиля. Ни на самой дороге. Ни на обочине. Рядом замелькали силуэты зданий. Пока всё выглядело как обычно. По мере движения колонна начала распадаться. Джипы один за другим покидали колонну. Вскоре раздался голос Савьеры:

— Уходим, Балаболка!

Он свернул налево, и внимательно оглядываясь по сторонам, неторопливо поехал вперёд. Начали появляться первые разрушенные здания. Невдалеке показалось жёлтое, четырёхэтажное здание. Центр здания провалился и осел. Правая и левая стороны были наклонены в сторону осевшего центра. Кое–где из окон вырывалось пламя. Обломки здания закрывали весь тротуар и проезжую часть. Но людей не было заметно. Пришлось свернуть. Оба джипа всё так же медленно продвигались вперёд. Вот и показалась верхушка башни. Разрушения по мере приближения к башне увеличивались. Везде валялись обломки стёкол и всевозможных строительных конструкций. Они валялись вперемежку с предметами офисной мебели и предметов ежедневного обихода. Пока всё обстояло спокойно. Но Савьера знал, что стояло за этим спокойствием. В ушах начали раздаваться голоса агентов управления. Донеслась стрельба. «Некоторые группы вступили в бой», — понял Савьера. Снова взгляд назад и сразу же настороженный взгляд по сторонам. Они ещё раз свернули, приближаясь к башне с запада. В непосредственной близости от них показалась зелёная лужайка.

— А вот и они! — пробормотал Савьера, резко сворачивая в сторону лужайки, и на ходу опуская окно. Кинсли понеслась за ним следом. Целая группа людей стояла в центре лужайки и сверлила их взглядами.

— Первый уровень, капитан! — раздался голос Кинсли.

— Вижу! — Савьера достал пистолет Вампира и переложил его в левую руку. Не успел он это сделать, как рядом с ним начали раздаваться выстрелы. Савьера посмотрел направо. Кинсли неслась по лужайке рядом с ним и, высунув руку, стреляла по толпе. Савьера хмыкнул и немедленно последовал её примеру. Толпа вначале просто следила за ними, но как только один из них упал, все остальные вприпрыжку понеслись в сторону башни. Джипы полетели за ними следом, ведя непрестанный огонь по их спинам. По мере того, как они настигали вампиров, выстрелы становились прицельнее. Несколько существ свалились как скошенные. Джип Савьеры подпрыгнул, наткнувшись на тело, чтобы тут же снова рвануться вперёд. Джипы постепенно нагоняли толпу. И чем больше сокращалось расстояние между ними и толпой, тем больше она редела. Казалось, ещё немного и удастся истребить всех, но…существа достигли основания башни и с необыкновенным проворством полезли по железным балкам наверх. Савьера и Кинсли остановили джипы. Сделав несколько выстрелов в сторону оставшихся существ, они прекратили стрельбу, и некоторое время следили за тем, как те взбирались всё выше и выше. Смысла стрелять не было. Отсюда их не поразить. Савьера думал недолго.

— «Громила»! — громко воззвал он.

— Слушаю, капитан! — раздалось в ответ.

— Тут у нас осталась кое–какая работа возле отеля Бейли. Первый уровень на башне. Сними–ка их.

— Понял! — раздалось в ответ.

Через минуту в воздухе показался вертолёт. Он стремительно приближался. Подлетев, он открыл огонь из носовой части. Стреляя, он медленно вращался вокруг башни. То и дело раздавались вопли, которые сопровождались характерным звуком падающего тела. Савьера и Кинсли следили через лобовые стёкла за работой «Громилы». Очень скоро всё закончилось. Раздался голос:

— Всё чисто, капитан!

— Отличная работа, «Громила»! — похвалил Савьера и тут же спросил. — Где у нас жарче всего?

— Отели «Венецианец» и «Алладин», — раздалось в ответ.

— Балаболка, идём в «Алладин»! — бросил Савьера, трогая с места джип. В ушах Савьеры всё время раздавались крики и выстрелы. Он прислушивался, готовый прийти на помощь любому из агентов.

Картина резко менялась по мере продвижения. Начали попадаться здания с горевшими стенами. Даже тротуар местами горел. Машины же, попадавшие на пути, все до единой выгорели дотла.

— Что за хрень? — время от времени бормотал Савьера, осматривая улицы. Осмыслить происходящее просто не было времени. Уже подъезжая к отелю, они увидели несколько белых джипов и небольшую толпу существ. Агенты управления вели бой в непосредственно близости от отеля. Когда Савьера и Кинсли подъехали, все существа успели скользнуть внутрь. Все агенты оставались на местах, и не выходили из машин, опасаясь нападения.

— Группы возле отеля «Алладин», какой уровень вам противостоял? — спросил Савьера.

— Первый, — раздалось одновременно несколько голосов.

— Балаболка, заходим внутрь!

— Хорошо, капитан! — последовал ответ.

Оба джипа затормозили у входа. Савьера, а вслед за ним и Кинсли, покинули машины и вошли в холл, держа наперевес пистолет вампира, оружие против первого уровня. Большой холл выглядел пустынным.

— Держимся вместе, Балаболка. Один чёрт знает, чего ждать от этих тварей! — прошептал Савьера, маня её за собой к лифту. Кинсли молча оглядывалась по сторонам и следовала за Савьерой. Они вошли в лифт.

— Какой этаж? — Савьера вопросительно посмотрел на Кинсли.

— Десятый!

— А почему десятый?

Кинсли в ответ на эти слова неопределённо пожала плечами.

— Н, если ты так уверен, Балаболка,… — Савьера нажал на кнопку с цифрой «десять». Двери закрылись. Лифт поплыл вверх. Оба сжали рукоятки пистолетов, готовясь к выходу. Загорелась цифра «десять». Лифт остановился. Они медленно вышли из лифта и…наткнулись на два хищных взгляда.

— Первый уровень! — крики Савьеры совпал с выстрелами. В мгновение ока всё было закончено. Оба валялись на полу в луже крови. Савьера выдохнул и с укором обратился к Кинсли.

— В следующий раз выбирай место, где они будут не так близко!

— Может, посмотрим номера? — вместо ответа предложила Кинсли.

— Идём!

Они крадучись пошли по коридору. Савьера двигался вдоль правой стены, а Кинсли соответственно пошла вдоль левой. Все двери номеров были плотно закрыты. То один, то другая дёргали ручки дверей. Но все двери были заперты. Они уже дошли до середины коридора, когда увидели полуотворённую дверь. Оттуда доносились странные звуки. Вначале Савьера, а затем и Кинсли крадучись вошли внутрь. Комната была пуста, но звуки не прекращались. По всей видимости, они доносились из–за двери, которая находилась в левом углу комнаты. Савьера неслышно подошёл к двери и, взявшись за ручку, резко распахнул её. У него тут же появилась на лице гримаса отвращения. На полу лежало чьё–то мёртвое тело. Над телом орудовал некто или нечто. Савьера не задумываясь, начал стрелять в спину этой твари. Охнув, она распласталась на полу ванной. Он подошёл и носком ботинка перевернул тело. В глаза сразу же бросилась окровавленная морда. Больше в номере никого не оказалось. Они снова вышли в коридор и проверили остальные номера. Все остальные двери были заперты. Они вернулись обратно и вошли в лифт.

— Давай попробуем ещё раз, Балаболка. Какой этаж?

— Четвёртый! — не задумываясь, ответила Кинсли.

— Хорошо!

Через мгновение лифт пополз назад. Памятуя прошлую встречу, оба выходили из лифта с особыми предосторожностями. Но на сей раз, коридор оказался пуст. Они повторили прошлые действия. На этот раз им сразу повезло. Первая же дверь оказалась открытой. Савьера вошёл внутрь и, минуя боковую дверь, направился в большую комнату. За его спиной прозвучали выстрелы. Савьера обернулся как ужаленный и вскинул пистолет. Сзади него, на расстояние одного шага, валялось тело вампира. Не успел Савьера осознать случившееся, как Кинсли подняла пистолет в его сторону и несколько раз выстрелила. Раздались вопли. Савьера снова обернулся и…увидел перед собой ещё одно окровавленное тело. Он повернулся к Кинсли. Вначале его лицо выглядело растерянным, но…в одно мгновение изменилось. На губах появилась злорадная улыбка. Он несколько раз выстрелил в сторону Кинсли.

— Получи сдачи, Балаболка!

Позади Кинсли раздался грохот. Она обернулась. В коридоре, поперёк ковра лежал ещё один вампир. Обменявшись понимающими взглядами, они вышли в коридор и собирались, было дальше обследовать номера, но…в этот миг в десяти шагах впереди них дверь отворилась и оттуда вышли одно за другим, четыре существа с окровавленными мордами. Завидев новых жертв, они бросились на них. Отступая назад, Кинсли и Савьера открыли ураганный огонь. Последний упал в непосредственной близости от них. Савьера оглядел трупы и уж потом, многозначительно хмыкнув, бросил:

— Мне не по душе этот этаж. Давай на другой, Балаболка!

Они в третий раз вошли в лифт.

— Теперь моя очередь. Моя любимая цифра «пятнадцать». Это счастливое число. — С этими словами Савьера нажал кнопку. Лифт пополз наверх. Коридор пятнадцатого этажа был совершенно пуст. Если, конечно, не принимать во внимание несколько сломанных дверей, которые там валялись. Первым делом осмотрели именно эти номера со сломанными дверьми. Все они были пусты. Пошли дальше. Одна за другой все двери номеров открывались. Везде пусто. Очередная дверь. Савьера, по привычке, первым вошёл внутрь и,…тут же вылетел с криком «бежим». Не успев ничего осознать, Кинсли бросилась бежать вслед за Савьерой. Услышав топот ног за своей спиной, она на ходу обернулась и…ужаснулась. Один за другим, из комнаты вылетали вампиры. Казалось, им нет конца. Первые ряды быстро настигали их.

— Сюда! — закричал Савьера, бросаясь к двери. Оба вбежали в номер и захлопнули за собой дверь. Савьера тут же бросился к балкону. Он открыл дверь и, подбежав к поручням, заглянул вниз. — Высоко. Пятнадцатый этаж. Нам не спуститься. Чёрт! Нам конец. Вот уж не думал умереть в отеле «Алладин».

В дверь начали раздаваться мощные удары. Она сразу затрещала.

— Сколько их? — только и спросила Кинсли.

— Я не считал! — огрызнулся на неё Савьера, но тут же помрачнел и пробормотал. — Думаю не меньше тридцати. Похоже, здесь все, кто вбежал в отель.

Из двери вылетел целый кусок. Удары продолжали сыпаться.

Оба отошли спиной к балкону с вытянутыми руками, которые сжимали пистолеты.

— Приготовься, Балаболка. Сейчас они войдут!

— Ребята, вы бы легли на пол! — раздалось у них в ушах.

Оба резко оглянулись назад. Позади них, в воздухе завис «Громила». Оба упали на пол и откатились к стенам. Дверь слетела с петель. Толпа вампиров ворвалась в номер, и тут же раздался ураганный огонь. Свист чередовался с воплями и звуками разбитого стекла. Огонь продолжался меньше минуты. Тишина наступила внезапно. Савьера стряхнул с себя несколько окровавленных частей и поднялся, оглядывая номер, который напоминал настоящую бойню. Всё вокруг было в крови.

— Отличная работа, «Громила»! Буду должен! — голос Савьеры прозвучал хрипло.

— Не стоит, капитан! — раздалось в ответ. — Мы услышали ваш разговор и решили, что вам может понадобиться помощь.

— Во время! — пробормотал Савьера и тут же добавил, обращаясь к Кинсли. — Чего?

Она смотрела на него с насмешливым укором.

— Сменили бы ваш счастливый номер, капитан! — посоветовала Кинсли.

Глава 30

Центр

Боуд крутил ручкой между пальцев и слушал доклад начальника центра управления агента Метсон.

— Прошла зачистка отеля «Венецианец». Основной бой развернулся в лодках на водоёме, который делит отель на две части. Наши ребята молодцы. Справились отлично. В особенности капитан Савьера и лейтенант Кинсли. Они везде успевают.

— Что происходит сейчас? — коротко спросил Боуд.

— Идёт очистка города от первого и второго уровней. Их сгоняют в пустыню, чтобы легче можно было уничтожить. Мы везде доминируем. В целом можно уже сказать, что операция прошла на редкость удачно. Думаю, к ночи всё будет закончено.

— Отлично! — Боуд заметно ободрился. — Это первая хорошая новость за последнее время. Докладывайте в случае, если что–то пойдёт не так.

Метсон кивнула.

— И пригласите наших уважаемых профессоров. Мне необходимо с ними поговорить!

— Будет сделано!

Метсон оставила кабинет. Боуд сразу после её ухода погрузился в размышления. Из которого его вывел приход обоих профессоров. Зазвонил телефон. Боуд достал телефон, одновременно указывая на кресла за своим столом.

— Джеймс, как обстоят дела в Лас — Вегасе? — раздался в телефоне крайне обеспокоенный голос.

— Ситуация стабилизировалась, господин президент! — отчеканил Боуд. — Мы полностью контролируем ситуацию. В данный момент идёт зачистка города от первого и второго уровней. Их сгоняют в пустыню. Нет никаких сомнений, что к утру операция будет полностью завершена.

— Отличная работа, Джеймс! — голос в телефоне прозвучал более бодро. — Теперь ты видишь, что ошибался? Им был вовсе не Рим.

— Напротив, господин президент, — возразил Боуд, — эти события лишь подтвердили моё предположение.

— Откуда такой странный вывод, Боуд? Тебе не кажется, что Рим и Лас — Вегас несколько далеки друг от друга.

— Это был отвлекающий удар, господин президент! Тот факт, что мы слишком быстро расправились с ними, лишь подтверждает это. Они знают о нас. И знают, что только у нас есть шансы остановить их, вот и пытаются сбить с толку.

— Ты преувеличиваешь, Джеймс. Думаю, тебе стоит отдохнуть несколько дней. Ты устал. Тем более что с остальными разберётся объединённый флот.

— Господин президент, у нас нет этих дней. И я настоятельно советую вам не применять флот против них. Это огромная ошибка. Чтобы уничтожить этих существ, необходимо специальное оружие и специальные пули. Они есть только у нас. У военных их нет. К тому же, нужно уметь различать уровни и уже в зависимости от этого применять способ уничтожения. Это умеют делать только наши агенты. Иначе говоря, положительный исход в случаи атаки флота равен нулю, а последствия могут стать очень тяжёлыми для нас. Меня беспокоит, что до сей поры, мы имели дело лишь с первым, вторым ну и, конечно, с четвёртым уровнем. Если я прав, и они идут на Рим, то очень скоро должен появиться и третий уровень. Иначе говоря, они могут получить подмогу в любую минуту. Откуда и в каком количестве я не знаю. Мы узнаем лишь тогда, когда это произойдёт. Всё говорит против подобной атаки, господин президент.

На другом конце прозвучал ледяной голос:

— Занимайтесь своим делом, мистер Боуд!

Раздались гудки. Боуд положил телефон на стол и пробормотал едва слышно:

— Они затеяли безумие! Один Бог знает, к каким последствиям может привести такой шаг.

— Джеймс! — окликнула его профессор Коэл. Боуд посмотрел на неё.

— Мы пришли не во время?

— Во время, — коротко ответил Боуд и продолжал жёстким голосом. — Я полагаю, что у нас осталась всего пару дней на решение всех вопросов. За сегодняшним ударом последуют новые. Я убеждён в этом. Человечество уже стоит на краю гибели. Отсюда простой вывод. Мы должны максимально быстро понять, что именно означает пятая загадка. Сейчас только у нас с вами есть шанс остановить войско зла. Ольга, Энн…сосредоточьтесь. Мне очень нужна ваша помощь.

Обе с весьма серьёзными лицами кивнули головой.

— Итак, — лихорадочно продолжал Боуд, — для начала мы должны восстановить надпись. Разбить её на части и понять, что скрывается за каждой. Энн, пожалуйста, ещё раз повтори эти слова.

Профессор Коэл достала из кармана листок бумаги и, разложив его на столе, громко прочитала:

«Когда чаша падет, и двенадцать апостолов узрят, как длань Иоанна коснётся чела сына Божьего,…в Западную столицу Византии голубь принесёт ключи от рая и сто сорок мучеников восстанут».

— Когда чаша падёт… — задумчиво повторил Боуд и тут же спросил, обращаясь больше к себе, нежели к ним. — Что могут означать эти слова? …Упало нечто? Вино разлилось? Может, человек лишился чести или жизни? — Боуд тряхнул головой, — слишком сложно. Оставим пока эти слова и пойдём дальше. «И двенадцать апостолов узрят, как длань Иоанна коснётся чела сына Божьего?». О каком Иоанне можете идти речь?

— Тут не может быть никаких сомнений, — подала голос Александрова, — речь идёт об Иоанне Крестителе. Только он мог коснуться чела Христа, когда крестил его.

Чуть подумав, Боуд согласно закивал, и тут же подняв палец, добавил::

— Согласен. Ко всему прочему, вы высказали отличную мысль, Ольга. Скорее всего, здесь речь идёт о некоем обряде крещения. Или чего–то похожего. Ладно. В этой части у нас появился свет. Идём дальше. А дальше идёт…

— «В западную столицу Византии голубь принесёт ключи от рая».

— Оставим пока голубя в покое, — пробормотал Боуд и уже громче спросил: — Здесь, вне всяких сомнений, речь идёт о каком–то определённом месте. Возможно, святом месте. Возможно, о некой картине.

— Ты ошибаешься, Джемс! — уверенно произнесла профессор Коэл.

Боуд удивлённо приподнял брови.

— С чего такая уверенность, Энн?

— Это история, Джеймс. А история, как тебе известно, мой конёк.

— Ты хочешь сказать, что тебе известно, какое именно место подразумевается под этими словами?

— Да. Именно это я и хочу сказать!

— Ну, тогда чего ты тянешь?

— Беру с тебя пример, Джеймс! — профессор Коэл явно наслаждалась возникшей ситуацией, чего нельзя было сказать о Боуде. Он окинул её довольно хмурым взглядом и коротко произнёс:

— Энн, если ты действительно знаешь, тогда скажи. У нас с тобой нет времени. Ты уж поверь мне.

Профессор Коэл мгновенно посерьёзнела, услышав эти слова.

— Вплоть до десятого века так называли город Равенну!

— Западная столица Византии? Это точно, Энн?

— Абсолютно!

— А тебе известно, где именно находится этот город?

— Известно. В Италии.

— В Италии? — Боуд напрягся. — Ты уверена, Энн?

— Не может быть никаких сомнений.

— Отлично, Энн! — Боуд явно приободрился. — Мы уже на полпути к разгадыванию шестой части тайны. Я и не надеялся получить такие результаты в такие короткие сроки. Ладно. Итак, подведём первый итог. У нас есть город Равенна, в котором, по всей видимости, должно существовать некое место. В этом неизвестном нам месте должны быть вместе изображены Иисус Христос и Иоанн Креститель. Отсюда логичный вывод. А вернее вопрос. Кто–нибудь из вас знает, что это за место? — Боуд с надеждой посмотрел на обеих женщин. Обе развели руками. Боуд нахмурился. Коротко подумав, он решительно произнёс:

— Это важно. Мы должны выяснить этот момент. Я попрошу вас задействовать все связи. Я предоставлю в ваше ведение правительственные каналы, но через час дайте мне сведения об это месте. Договорились?

— Идёт! — ответили обе женщины.

— За дело!

Едва профессоры ушли, Боуд снял пиджак и расслабил галстук.

— Жаркий будет денёк, — пробормотал он. А вслед за этим придвинул к себе бумагу, оставленную для него профессором Коэл. — Итак, у нас остался голубь, чаша, ключи от рая и сто сорок мучеников. Всего ничего. С этим, как мне кажется, не будет проблем. Например, слова «голубь принесёт ключи от рая». Совсем легко. Если следовать логике, то этот голубь должен где–то летать и в нужный момент принесёт мне эти самые ключи от рая. Вопрос. Что я буду с ними делать? Открою врата рая и выпущу оттуда сто сорок мучеников. И когда врата откроются, сверху на землю упадёт чаша. Вот и вся разгадка…чёрт, до чего же всё сложно, — Боуд усиленно потёр подбородок. — Эта надпись посложнее всего, с чем мне приходилось сталкиваться. А ведь будет ещё седьмая. Если следовать простой логике. Она будет ещё запутанней. Хотя, каждый раз после разгадки я прихожу к выводу, что она была до смешного проста. Следовало всего лишь начать с нужного конца. И где этот нужный конец? Если б только знать… — Боуд несколько раз тяжело вздохнул. — Давай начнём всё с начала. Хотя и та…идиотская версия была не так плоха в моём положении. — Боуд посмотрел на листок, а затем пробормотал: «В Западную столицу Византии голубь принесёт ключи от рая». Что первое приходит в голову, когда слышишь эти слова. — Боуд задал вопрос, чтобы тут же на него с разочарованием ответить. — Наверняка, глупость наподобие той, которую я уже озвучил. Но мне нужно собраться. Собраться и подумать. Значит,…голубь должен прилететь в город Равенну…именно так. Идём дальше и задаём другой вопрос. Откуда он должен прилететь? Хороший вопрос. Я и понятия не имею, откуда он должен прилететь. Если вообще прилетит. Я уже не упоминаю о ключах. И уж если на то пошло, возникает вполне уместный вопрос. Если я найду ключи от рая, зачем, спрашивается, нужно кольцо? Кто бы мне ответил на этот вопрос. А ведь останется ещё одна часть тайны.

Боуд поднялся с кресла и, заложив руки за спину, заходил по кабинету взад вперёд. Время от времени, он недовольно хмыкал и бормотал непонятные слова. Так продолжалось до той поры. Пока оба профессора не вернулись обратно. По их лицам Боуд сразу понял, что дела обстоят гораздо хуже, чем он предполагал.

— В Равенне есть не меньше двухсот изображений, где есть вместе Христос и Иоанн Креститель, — сообщила неприятную новость профессор Коэл.

— Двести? — Боуд поразился этой цифре.

— Этот город не менял свой облик со времён Юлия Цезаря. Чего же ты хотел?

— Только не этого. У нас просто нет времени рассматривать все эти изображения. И уж совсем нет времени раздумывать над ними.

— Так что же будем делать? — задала вопрос Александрова.

Боуд думал недолго. Времени не оставалось.

— Поедем в Равенну. По дороге я подумаю над всем. К тому же, возможно, на месте нам удастся что–либо придумать. Так или иначе, нам придётся туда ехать. Так что собирайтесь в дорогу. И Олесю не забудьте предупредить, чтобы готовилась к поездке.

— Она всегда готова, — пробормотала под нос Александрова.

Глава 31

Равенна

Боуд выглядел совершенно недовольным. Ему казалось, что весь этот город Равенна состоит из памятников архитектуры. Гид Антонио, выделенный им в помощь, то и дело рассказывал историю города. В связи с чем возник тот или иной памятник, картина или скульптура. Весь день они ходили по различным местам и выискивали детали, позволяющие хоть как–то связать увиденные образы Иоанна Крестителя и Христа с надписью. Но всё было совершенно бесполезно. Все четверо вернулись в гостиницу совершенно разбитыми от усталости. Женщины сразу ушли в свои номера. А Боуд остался с Антонио, чтобы договориться по поводу завтрашнего дня. Они стояли на живописной улочке, под вывеской маленькой гостиницы и разговаривали.

— А куда направимся завтра? — поинтересовался у Боуда Антонио.

— Если б я знал, — пробормотал Боуд и уже громче добавил. — Мы должны осмотреть все места, где есть изображение Иисуса Христа и Иоанна Крестителя.

— Может, посмотрим Баптистерий? — предложил Антонио.

— Что ещё за Баптистерий? — разозлился Боуд. — Мне хватает всех этих кладбищ, галерей и прочих останков Великого Рима. Не хватало только ещё и звёзды разглядывать…

Услышав эти слова, Антонио расхохотался.

— Баптистерий — это крестильная!

— Правда? — Боуду стало неловко. По непонятной для него самого причине, это слово показалось ему похожим на «планетарий». Чтобы как–то загладить свою неловкость, он самым вежливым образом поинтересовался у Антонио, что это за место «крестильная»?

— Это место было создано для того, чтобы крестить людей. И ничего больше. Другие обряды там не проводились.

— Вот как? — удивился Боуд. Он впервые слышал о таком. — Неужели и этот…эта крестильная… построена давно.

— Одно из самых старых. Точно никто не знает. Но приблизительно, второй — пятый век от рождества Христова.

— Что? — Боуд вздрогнул, услышав эту дату. — И сколько их в Равенне?

— Две. Православный Баптистерий и Арианский.

— И что, там есть изображения Христа и Иоанна Крестителя? — Боуд с замиранием сердца ожидал ответ.

— Только в одном. Арианском. — Последовал ответ.

— Проводи–ка меня туда прямо сейчас, — попросил Боуд и добавил. — Я заплачу.

— Но там сейчас никого нет. А я не смогу с вами остаться, — попытался, было отказаться гид, но Боуд тут же успокоил его.

— Я сам всё посмотрю, Антонио. Больше мне ничего не надо. И при этом буду считать, что ты честно заработал деньги.

Антонио сдался. А ещё через четверть часа он привёл Боуда к обещанному Баптистерию и, получив деньги, довольный ушёл. Дверь в баптистерий была отворена. Прежде, чем войти внутрь, Боуд бросил взгляд на старинное здание. Шестиугольное здание в два этажа, неровно уложенное кирпичом. Внизу две круглые пристройки. На втором шестиугольнике овальные окна, расположенные между углами. Черепичная крыша. Маленькая железная ограда. Мостовая из камней вокруг ограды. В общем, ничего особенного. Боуд вошёл внутрь и начал оглядываться. Ему в глаза сразу бросилась мраморная чаша. Она стояла в нише, слева от места, где он стоял. Мраморная чаша и больше ничего. Сплошная пустота. Боуд начал осматривать стены. Отдельные, не очень понятные ему, росписи. В общем и целом, ничего интересного. Боуд поднял голову и…замер. На потолке под самым куполом была изображена удивительная сцена. Сцена изображала крещения Христа. Справа от Христа стоял Иоанн Креститель. Его правая рука собиралась опуститься на голову Христа. Над Христом парил большой белый голубь с раскрытыми крыльями. А вокруг Христа и Иоанна Крестителя стояли двенадцать апостолов. Боуд очень долго рассматривал эту сцену. Но этим он не удовольствовался. Боуд лёг прямо спиной на пол и, заложив руки под голову, устремил взгляд на эту сцену. Он провёл несколько часов, созерцая эту сцену. В глазах Боуда менялись различные выражения. То они вспыхивали, то становились задумчивыми, то в них загоралась и гасла надежда. После долгих часов осмотра, Боуд прошептал:

— «Когда чаша падет, и двенадцать апостолов узрят, как длань Иоанна коснётся чела сына Божьего,…в Западную столицу Византии голубь принесёт ключи от рая и сто сорок мучеников восстанут». У нас здесь есть всё, за исключением чаши и сто сорока мучеников. Неужели, это и есть то место, которое мы ищем? Если так, то каким образом голубь принесёт ключи и мученики восстанут? Каким образом? Может, я ошибаюсь и это не то место? Нет. Нет. Очень похоже. Да и интуиция подсказывает мне, что надо подумать. Должно быть, ещё что–то…здесь должно быть ещё что–то… — неожиданно Боуд вздрогнул и резко принял сидячее положение.

— Когда чаша падёт, — произнёс он. Боуд поднялся и медленно направился к мраморной чаше, которая стояла в нише. Приблизившись к чаше, Боуд опустился на корточки и начал пристально её осматривать дюйм за дюймом. Неожиданно у Боуда вырвался крик: «Господи!» Он в одно мгновенье побелел как снег. Боуд не мигая, смотрел в одно место. С левой стороны, где ножка чаши начинала расширяться, была изображена…звезда с двумя перевёрнутыми семёрками по краям и четвёркой по середине. Боуд не мог оторваться от этого зрелища.

— Не может быть всё так просто, — прошептал он едва слышно. Боуд протянул руку к первой семёрке и нажал её. Под давлением его пальцев она перевернулась. Раздался щелчок. Боуд вздрогнул. Его рука потянулась ко второй семёрке. Он нажал на неё. И вторая семёрка перевернулась. Снова раздался щелчок. А вслед за ним…послышался странный шум. Боуд резко отпрянул назад. Мраморная чаша на его глазах начала уходить под землю. Через минуту её уже не было. Пространство над чашей замкнулось. Даже следа не осталось от её многовекового пребывания в Баптистерии. Боуд осмотрелся по сторонам. Ничего не происходило. Только он подумал, что всё было напрасно, как…над головой раздался непонятный шум. Боуд резко задрал в голову и сразу же…замер, не веря тому, что видит.

Рука Иоанна Крестителя медленно опускалась вниз. Вот она коснулась головы Христа и остановилась. Раздался щелчок. Внезапно изображение голубя отделилось от потолка и, кружась, начало опускаться вниз. Боуд не мигая, прослеживал этот полёт. Голубь коснулся пола Баптистерия. Раздался гулкий звук. Боуд подошёл к голубю и, присев на корточки, начал осматривать. Затем, словно не доверяя глазам, потрогал рукой. Нет, голубь, действительно, был сделан из какого–то металла. Боуд приподнял голубя. А затем перевернул. Из его груди вырвался сдавленный крик. Под каждым крылом голубя в углублении лежал…ключ. Боуд со всей осторожностью извлёк оба ключа. Это были обыкновенные ключи. К тому же, до удивления простенькие. Длиной не более пятнадцати сантиметров. Боуд осмотрел оба ключа со всех сторон. На каждом из них были написаны четыре буквы.

— И это всё? — гневно вскричал Боуд. — И это ключи от рая?

Глава 32

Третий уровень

Следующим утром, восходящее солнце озарило оранжевым светом…воды Адриатического моря. В акватории моря, выстроившись в одну ровную, горизонтальную линию, покачивались двадцать военных кораблей с разными флагами. Расстояние между кораблями составляло не больше одной мили. Все корабли пребывали в состояние полной боевой готовности. Объединенный флот был готов остановить армию зла.

Тем временем, совещание в кают- компании ракетного крейсера «Викинг» близилось к логическому завершению. Девятнадцать человек в морских мундирах разных стран, склонившись над картой, слушали уверенный голос адмирала Смайта.

— Удар будет нанесён всеми двадцатью кораблями поэтапно, как и говорилось ранее. Первым нанесёт удар ракетный крейсер «Бурбон». Последним ударит наш крейсер. Цель удара — район побережья Адриатического моря, начиная от города Задар и вплоть до города Шибеник. Приказ однозначен. Уничтожить всё, что в данный момент находится в этом районе. — Адмирал оторвался от карты и посмотрел на часы. — Сейчас половина седьмого утра. Начинаем ровно через три часа. В 9–30. Удачи всем нам, господа!

Совещание закончилось. Все разошлись. От борта ракетного крейсера «Викинг» стали отходить катера. Сам адмирал поднялся в рубку и оттуда следил за отъездом гостей. Когда последний катер отчалил от борта, с биноклем в руках он вышел на мостик. Приложив бинокль к глазам, он проследил движение катеров. Убедившись, что всё идет, как и запланировано, он вернулся обратно и отдал приказ готовиться к атаке. Весь крейсер мгновенно ожил. Команда лихорадочно приступила к подготовке удара. В то время как на крейсере шла подготовка к ракетному удару, одна из подводных лодок курсировала на границе Ионического и Адриатического морей. Иначе говоря, вместе с двумя сторожевыми кораблями, она охраняла подходы к Адриатическому морю. Так вот. Эта лодка внезапно перестала подавать сигналы. Все попытки связаться с ней оказались безрезультатными. Об этом инциденте немедленно доложил адмиралу Смайту один из старших офицеров.

— Что значит исчезла? — поразился адмирал. — Как такое могло произойти?

Старший офицер только и мог, что в ответ пожать плечами. Он понимал не больше адмирала.

— Когда это произошло?

— Около одного часа назад мы получили последнее сообщение с подводной лодки, — последовал ответ. — В нём говорилось, что они уже довольно длительное время слышат странный шум. И приближается он со стороны Средиземного моря.

— Странный шум? — переспросил адмирал. — Что они могли иметь в виду?

— Не знаю, что именно они имели в виду, но в данный момент мы тоже слышим странный шум под водой, господин адмирал!

— Объяснитесь! — потребовал адмирал.

Старший офицер снова пожал плечами.

— Наши эхолоты фиксируют шум под водой и, ко всему прочему,…движение.

— Движение? Подводная лодка?

— Нет, — последовал уверенный ответ, — движение и шум скорее напоминают…китов.

— Китов? Вы издеваетесь? — адмирал побагровел. — Здесь, в Адриатическом море?

— Господин адмирал, у нас нет другой версии. Это совершенно точно не подводная лодка. Но вместе с тем, шум достаточно сильный. Такое ощущение, что движется даже не один, а целое стадо китов.

— Отслеживайте ситуацию и докладывайте мне каждые четверть часа, — приказал адмирал. — А так же свяжитесь со штабом. Пусть немедленно начинают поиски подводной лодки. Узнайте так же, кто ещё слышит этот шум, и откуда он вообще появился.

— Поиски уже начались, господин адмирал!

— Держите меня в курсе! И вызовите на подмогу эсминец. Пусть прощупает всё дно как следует.

— Слушаюсь, господин адмирал!

Не успел адмирал закончить, как ему сообщили, что все суда флотилии встревожены странным шумом под водой. И доносится он уже в непосредственной близости от них.

— Передайте им, что в данный момент мы занимаемся этим вопросом. В любом случае, атака будет произведена, как и планировалась. — Коротко приказал адмирал.

Он ушёл в свою каюту, чтобы лично проследить за всеми приготовлениями экипажа. Всё шло как нельзя лучше. Адмирал сумел убедиться в этом собственными глазами. За час до назначенного времени он вернулся обратно. На всех судах флотилии наступила полная тишина. Всё было готово к удару. Оставалось лишь дождаться приказа. Напряжённые минуты текли одна за другой. Оставалось совсем немного времени до начала атаки, когда на «Викинге» явственно расслышали шум за бортом. Расслышал его и адмирал. Он вышел на палубу вместе с группой старших офицеров. Борта крейсера облепили матросы, которые тоже услышали этот непонятный шум. Всем им предстало странное зрелище. Между кораблями флотилии и землёй…вода начала пениться и бурлить. Огромный горизонтальный отрезок акватории моря стал походить на бушующую горную реку. И этот поток становился всё стремительней. Вскоре, пена с потока начала обрызгивать борта кораблей, направленные в сторону берега.

— Да что здесь происходит? — растерянный голос адмирала расслышали все офицеры. Они не меньше адмирала были заинтригованы происходящим. Внезапно на крейсере услышали крик одного из матросов, который указывал рукой на воду.

— Смотрите! Парус!

Внимание всех на крейсере сразу же переключилось на место, которое показывал матрос. И действительно, на поверхности воды показалось нечто похожее на кусок белого паруса. Многие до боли всматривались в этот кусок паруса и строили всевозможные догадки.

— Мне это не нравится, — задумчиво проговорил адмирал, — очень не нравится. Откуда это взялось… — адмирал осёкся. Офицеры стоявшие рядом с ним рванулись к поручням. На крейсере раздался единый потрясённый вздох. Из воды…показался целый ряд парусов. Он быстро увеличивался в объёме. Ещё мгновение, и…огромные волны начали, перекатываясь, отходить от парусов, открывая воронку, из которой появился…средневековый берберский трёхмачтовый корабль. Паруса, по которым всё ещё стекала вода, заколыхались на ветру. Высоко вверх взвился чёрный флаг со скрещенными костями и черепом. По натянутым тросам забегали полуобнажённые люди. Начали раздаваться крики. Неожиданно…борт, направленный в сторону крейсера задрожал,…открылись десятки люков и показались дула пушек, с которых стекала вода. Ещё мгновение и воздух разорвал мощный залп. Ядра буквально разнесли в щепки капитанский мостик на крейсере. Залпы следовали один за другим. И словно в такт им, из воды напротив кораблей флотилии начали появляться новые пиратские корабли. Едва они появлялись, как в упор начинали расстреливать всё, что находилось перед ними. Пока на судах флотилии приходили в себя от этого ужаса, раздались дикие крики. А вслед за ними в воздух взвились абордажные крюки. Сотнями они цеплялись за борта судов флотилии. Следом раздался единый воинственный клич, и тысячи полуголых пиратов понеслись по верёвкам к свои жертвам.

Глава 33

«Кифа»

Когда утром женщины спустились к завтраку, Боуд уже находился там. У него под глазами были большие круги. И выглядел он мрачнее, чем когда- либо. Оба профессора заказали себе завтрак. При этом они старались понять, что происходит с Боудом. Олеся, как обычно, попросила стакан простой воды и кусок хлеба. Завтрак проходил в полном молчании. Боуд, против обыкновения, не издавал ни слова. Он только и делал, что пил кофе и крутил между пальцев ручку. Завтрак приближался к концу, когда профессор Коэл не выдержала и заговорила с Боудом.

— Джеймс, мы собираемся продолжить поиски?

— Незачем! — коротко ответил Боуд.

— Как это незачем? — возмутилась профессор Коэл. Александрова её поддержала. Обе заговорили о необходимости продолжить поиски. Они говорили до тех пор, пока Боуда коротко не изрёк:

— Ответ уже найден. По этой причине и искать больше ничего не надо.

Оба профессора осеклись, с испугом глядя на Боуда. Они, не без основания, полагали, что у того помутилось в голове. Пока они переглядывались, а в паузах бросали на Боуда испытывающие и подозрительные взгляды, Боуд снова заговорил. При этом он не переставал вертеть ручку.

— Я не шучу, Энн. Я действительно нашёл ответ на шестую часть тайны этой ночью. Всё закончено. Дальше нет смысла искать.

— Ты нашёл ключи от рая? — осторожно поинтересовалась профессор Коэл.

— Ну, если их можно таким образом назвать, тогда, наверное,… да

— И где они?

— У меня в кармане!

Обе женщины привстали от удивления, услышав этот ответ. Видя их реакцию, Боуд молча указал обратно на стулья и уж затем вытащил из кармана оба найдённых ключа и протянул их профессору Коэл. Та с нескрываемым интересом рассмотрела оба ключа.

— На обоих ключах написано одно и тоже слово на латыни «Кифа», — сказала она, передавая ключи Александровой. Та сразу же и с не меньшим интересом начала рассматривать ключи.

— Я это уже понял, — мрачно отозвался Боуд, — и что означает это слово?

— Камень!

— Камень? — на лице Боуда появилось глубокое разочарование. Голос прозвучал глухо, когда он снова заговорил. — Я предполагал нечто подобное. Удивительно, несправедливо…столько поисков и всё напрасно. Ключи от рая,…а на самом деле какой–то…камень.

— Могу я вставить слово? — спросила с загадочной улыбкой Александрова.

— Вы можете, ещё что–нибудь добавить к сказанному, Энн? — Боуд, вне всякого сомнения, выглядел удивлённым.

— Несомненно, — ответила Александрова и продолжала говорить уверенным голосом, — мне кажется, вы слишком рано сдались, Джеймс. Это слово на самом деле не так просто как вам кажется.

— Убедите меня в обратном! — Боуд перестал вертеть ручку и, откинувшись на спинку стула, внимательно посмотрел на умное лицо Александровой.

— Слово «Кифа» действительно означает камень. Энн права. Но в свете того, что мы ищем, я думаю, что оно имеет совершенно иное значение.

С каждым произнесённым Александровой словом, Боуд становился всё напряжённей.

— Вы знаете другое значение, Ольга?

— Я хорошо знаю историю Первоверховного апостола Петра!

— О чём вы, Ольга? — не понял Боуд. — Какое отношение имеет Святой Пётр к этому слову?

— Самое прямое, Джеймс. Именно так назвал Святого Петра… Христос, когда они впервые повстречались. Он сказал: «Ты, Симон, сын Ионин, ты наречешься Кифа!». «Ты тот камень, на котором я построю свою церковь».

— Так вы полагаете…?

Александрова кивнула.

— Эту надпись можно прочитать и иначе. Не камень, а…Святой Пётр! Или просто Петр!

— Вот это да! — вырвалось у Боуда. Он тут же взял себя в руки и вопросительно посмотрел на профессора Коэл.

— Я, пожалуй, соглашусь с Ольгой, — задумчиво произнесла она.

Услышав эти слова, Боуд пришёл в возбуждённое состояние.

— Это уже ниточка к седьмой, последней части тайны. Серьёзная ниточка. Итак, у нас есть только два слова «Святой Пётр» или одно, просто «Пётр». Что оно может означать? Есть предположения?

Обе женщины развели руки в сторону. Боуду стало ясно, что дальше этого момента им не пройти. Но ведь это уже был просвет! Не такая темнота, как скажем час назад, когда он пришёл к выводу, что все поиски были напрасны.

— Хорошо. Пойдём другим путём. Мне нужно знать все, что только возможно о Святом Петре. Ольга, вы сможете помочь?

— Конечно, — без раздумий ответила Александрова. — Его жизнь и деяния общеизвестны.

— Меня больше интересует его смерть, — перебил Александрову Боуд, — вы что–нибудь знаете об этом, Ольга?

Александрова кивнула.

— Святой Пётр умер в шестьдесят седьмом году от рождества Христова. Он принял мученическую смерть в цирке Нерона. Его распяли на кресте вниз головой. Сам Пётр попросил, чтобы его не умертвляли тем же способом, как умертвили Христа. Если коротко, так это всё, — подвела итог Александрова.

— Меня интересуют все подробности, Ольга. Расскажите всё, что вам известно о его смерти. Как его хоронили? Где и кто его хоронил? Возможно, мы сможем понять, кто были эти семь человек? — Попросил Боуд.

— Я понимаю вас, Джеймс. Вы всегда выслушиваете подробности, пытаясь найти связь между тем, что вам нужно и не нужно.

— Точно подмечено, Ольга. Итак?

— Постараюсь восстановить в уме все подробности, — пообещала ему Александрова, и несколько раз глубоко выдохнув, продолжала. — Не забывайте, мы говорим о Святом Петре. Он всегда вызывал у меня трепет. Так что, запаситесь терпением и слушайте. — Александрова сделал паузу, и продолжила проникновенным тоном. — Вплоть до недавнего времени никто точно не знал, где именно он захоронен. Ходили слухи, что где–то под Ватиканом, но повторюсь, это были всего слухи, а не доказательства. Всё началось в одна тысяча девятьсот тридцать девятом году…

Католическая церковь пребывала в трауре. Скончался папа Пий XI. В огромном нефе собора Святого Петра в Риме собрались тысячи верующих; в едином скорбном порыве они возносили молитвы за упокой души усопшего понтифика, слившиеся в один громкий плач… У дверей в храм папские гвардейцы изо всех сил старались сдержать натиск толпы. Мужчины и женщины, причитая во весь голос, все шли и шли, исполненные непоколебимой верой, вот уже двадцать веков согревающей сердца христиан. В это же самое время в крипте, как раз под нефом собора, — это место издревле известно как «Ватиканское подземелье», куда редко ступала нога человека, — во всю кипела работа. Сосредоточенные и молчаливые, рабочие выкорчевывали мраморные плиты из пола подземелья. Они копали у южной стены, соблюдая крайнюю осторожность. Вдруг они остановились. Прокопав вглубь сантиметров двадцать, их заступы снова наткнулись на плиты. Больше того: за стеной, под которой велись раскопки, обнаружилась довольно просторная ниша — на протяжении веков туда, видно, сваливали всякий мусор. Рабочие призадумались: они прекрасно знали, что собор Святого Петра стоит на сваях, вбитых в рыхлый грунт. Стоило ли продолжать раскопки? Мастерство по ведению восстановительных работ в Ватикане, огромном историческом музее, они переняли у своих предков. Некоторые из них помнили, что и отцы их, и деды, и прадеды тоже были здесь. Но что привело их в подземелье Ватикана, тем более в такой день?

Ответ был простой: они исполняли волю покойного папы. Накануне траурной церемонии было вскрыто завещание Пия XI, написанное его собственной рукой. Перед смертью папа завещал, чтобы его похоронили у южной стены древнего подземелья, рядом с Пием X и как можно ближе к «Исповедальне» Святого Петра — то есть рядом с тем местом, где, если верить традиции, находилась гробница первого из спутников Иисуса. В настоящее время над этим местом в полу собора, прямо перед алтарем, проделано «окошечко», огороженное стойками. — Александрова сделала короткую паузу и продолжила вдохновенно рассказывать. — И вот строители прекратили работу… Рядом с ними стоял священник и внимательно разглядывал мусор, который рабочие выгребали лопатами на поверхность. Священника этого звали Людвиг Кас. Он был немец, имел звание доктора теологии и профессора истории Церкви. Уроженец Трира, он покинул Германию и поселился в Риме. Когда–то Пий XI поручил ему обследовать подземелье под собором Святого Петра. В течение нескольких лет его преподобие Кас пядь за пядью исследовал это подземелье, долгие века служившее кладбищем для истинных праведников. Так, его преподобие Кас обнаружил саркофаги римского префекта, преданного земле в триста пятьдесят девятом году, и немецкого императора Оттона I, гробницы папы Адриана IV, выходца из Англии, и шведской королевы Кристины…Просторная ниша, обнаруженная под полом подземелья, навела всех на смелую мысль: что, если это и есть усыпальница Святого Петра? Ведь, согласно древней традиции, именно здесь, под собором, под плитой, закрывающей вход в «Исповедальню», покоились мощи апостола. Согласно традиции… Сколько исторических гипотез было построено на ее основе! К сожалению, одних только гипотез, так как никаких доказательств, что тело Святого Петра–великомученика было предано земле именно здесь, историки не имели. Тайна гробницы апостола Петра владела и помыслами кардинала Пачелли на протяжении всей его жизни. Вот почему кардинал Пачелли с таким вниманием отнесся к сообщению его преподобия Каса.

Когда конклав избрал его папой и нарек Пием XII, он спустился в подземелье собора Святого Петра, чтобы собственными глазами взглянуть на священную плиту — вход в «Исповедальню». Это было 28 июня 1939 года, в канун праздника Святого Петра. Новоизбранный понтифик много размышлял, прежде чем принять окончательное решение. После долгих раздумий он отдал распоряжение, о котором все его предшественники боялись и помыслить, — он повелел начать раскопки под собором, где, по его твердому убеждению, должна была находиться гробница Первоверховного Апостола. Петр был учеником Христа, одним из его апостолов, которые скорбели по тому, кого считали сыном Божьим, и возрадовались, когда он, воскреснув, явился им. И поверили в его воскрешение. Иисус покинул их лишь после того, как поведал Петру о его великом предназначении и наказал ему: «Паси агнцев Моих… паси овец Моих». На следующий день после Вознесения Петр взял бразды правления Церковью Христовой в свои руки. Из библейских текстов явствует, что Петр стал «Первоверховным Апостолом». Мы знаем о странствиях Петра, о том, что он нес слово Божье людям.

Мы знаем, что его арестовал Ирод Агриппа. Агриппа начал преследовать христиан, страшась, что число их растет с каждым днем. В темнице Петра стерегли шестнадцать воинов, что говорит о серьезности его деяний. Однако с арестом земное предназначение Петра не закончилось. «Когда же Ирод хотел вывести его, в ту ночь Петр спал между двумя воинами, скованный двумя цепями, и стражи у дверей стерегли темницу. И вот Ангел Господень предстал, и свет засиял в темнице. Ангел, толкнув Петра в бок, пробудил его и сказал: встань скорее. И цепи упали с его рук». Выйдя из темницы, Петр думал, что «видит видение». Это событие произошло незадолго до его смерти. — Александрова оглядела внимательно слушающих Боуда и профессор Коэл, — и уж потом продолжила. — И все же первое свидетельство о том, что гробница Петра находится в Риме, было оставлено спустя более чем сто лет после кончины апостола.

А о возникновении самой традиции — окончательно сложившейся и неизменной — упоминается уже в гораздо более поздних документах. Согласно этой традиции Святой Петр был казнен в цирке Нерона, неподалеку от Корнелийской дороги. Развалины цирка были обнаружены рядом с тем местом, где ныне стоит собор Святого Петра, в Ватикане. Из этой же традиции мы узнаем, что Святого Петра казнили вместе со Святым Павлом в июне 67 года. Однако, поскольку Павел являлся гражданином Рима, его обезглавили, а Петра, как простого иудейского странника, распяли на кресте. Смиренный Петр был распят головой вниз в отличие от своего Учителя. — Сделав паузу, Александрова сразу же продолжила прерванный рассказ. — Плиты, на которые наткнулись во время раскопок в подземелье Ватикана на двадцатисантиметровой глубине, оказались не чем иным, как полом первой базилики, воздвигнутой Константином еще в начале IV века. Как известно, этот император положил конец гонениям на христиан и установил в Римской империи свободу вероисповедания. В знак терпимости к христианам и в память о Святом Петре Константин решил возвести большой храм. Но, к удивлению археологов, для этого он выбрал очень неудачное место: с севера его закрывал холм, да и почва там была глинистая и по своему составу совершенно непригодная для строительства. Перед тем как приступить непосредственно к постройке храма, понадобилось провести колоссальные дренажные и гидроизоляционные работы, сровнять вершину холма, перевезти 40 тысяч локтей земли. А ведь рядом было совсем ровное место, где построить храм не составило бы никакого труда…

Если верить традиции, алтарь новой базилики стоял как раз над гробницей апостола. Прошло десять столетий. В XVI и XVII веках базилика Константина была разрушена, и на ее месте воздвигли собор, тот, что сохранился до наших дней. Новый, более крупный, алтарь, поставили на место прежнего, и в полу, прямо перед ним, прорубили «окошечко» — «Исповедальню» — через которое христиане могли обратиться взором к гробнице Святого Петра, сокрытой глубоко под землей. Но кто мог знать, находились ли в ней мощи Святого Петра или их там не было? Итак, новый собор был воздвигнут на месте базилики Константина. Но почему Константин выбрал именно это место? Быть может, он действительно был уверен, что именно здесь покоится прах апостола Петра? В этом–то и весь вопрос. И ответ на него могли дать только раскопки, начатые по велению Пия XII.

Руководство этой великой миссией папа возложил на четырех ученых: двух иезуитов — отцов Ферруа и Киршбаума, и двух мирян — Аполлония Гетти и г-на Хоси. О ходе раскопок никто ничего не знал. Со строителей взяли слово, что о работе они не будут говорить ни с кем, даже со своими домочадцами.

Когда закончилась война, христианский мир узнал только то, что раскопки идут своим чередом. И не больше того. Шли месяцы, и нетерпение правоверных все возрастало. Что же это за раскопки? Почему они держатся в тайне? Каковы их результаты. Наконец, в январе одна тысяча девятьсот пятьдесят второго года был опубликован «Отчет о раскопках, проводившихся в соборе Святого Петра в Риме беспрерывно с одна тысяча девятьсот тридцать девятого года по тысяча девятьсот сорок девятый год. Отныне тайное стало явным. О раскопках узнал весь мир. Теперь можно было ответить на вопрос, волновавший всех: удалось ли найти гробницу Святого Петра?

По мере того как исследователи ценой неимоверных усилий проникали все глубже в землю, порой откладывая в сторону лопаты и выгребая грунт голыми руками, они сделали удивительные наблюдения. Поиски привели их совсем не к тому результату, который они искали. Открытия, сделанные ими, оказались совершенно неожиданными. Раньше полагали, что южные стены собора — те, что слева, если смотреть на него с площади Святого Петра, — опираются на стены цирка Нерона. Во всяком случае, так явствует из документов начала XVII века, когда был возведен нынешний храм. Таким образом, считалось, что часть собора Святого Петра стоит над тем самым местом, где при Нероне, по словам Тацита, казнили христиан и где, очевидно, и был распят головой вниз Петр. На самом же деле раскопки показали совершенно другую картину. Оказывается, базилика Константина была построена не там, где прежде стоял цирк Нерона, а на том месте, где некогда было кладбище. Вот главное и удивительное открытие, которое сделали исследователи. Можно легко понять волнение археологов, когда они, проникнув в подпол базилики Константина, сначала наткнулись на один мавзолей, а потом и на другие — все они стояли в ряд, образуя своего рода подземную анфиладу, напоминавшую настоящую улицу. Под ударами заступов и лопат из тьмы возник целый некрополь — несколько десятков великолепных мавзолеев и захоронений поскромнее, в виде глиняных саркофагов и каменных склепов с навесами… Мало–помалу удалось определить очертания и площадь кладбища — то был самый крупный древнеримский некрополь из всех, какие когда–либо раскапывали археологи. Некрополь этот находился как раз под нефом собора. На их стенах также можно было разобрать какие–то надписи, которые, как легко догадаться, главным образом и заинтересовали ученых. Из надписей явствовало, что мавзолеи предназначались в основном для язычников, и лишь в некоторых из них покоился прах христиан. Стало быть, христиан хоронили здесь еще на заре христианства и задолго до того, как Константин повелел выстроить на этом месте храм; выходит, некоторые христиане сами выбрали это языческое кладбище в качестве своего последнего пристанища, предпочтя его пещерам, где покоились одни только их собратья. Но для этого нужна была очень серьезная причина: быть может, часть христиан хотела обрести вечный покой рядом с мощами святого, к которому были устремлены все их помыслы, — рядом с Первоверховным Апостолом, рядом с Петром? Вопрос этот, разумеется, задавали себе и археологи, тем более что они обнаружили пустое четырехугольное пространство, которое со всех сторон обступали мавзолеи и склепы, возведенные еще в начале нашей эры так, чтобы не захватывать его.

Это «пустое» пространство было расположено точно под Исповедальней Святого Петра. Больше того, во времена поздней античности, в I веке, эта «пустота» была огорожена стеной, на которой остались следы красно–белой штукатурки. Как явствует из отчетов, «данная особенность», не наблюдаемая ни на одной другой могиле из тех, что расположены по соседству. Затем ученые определили время сооружения мавзолеев и склепов в этой части кладбища и узнали их историю. По мере приближения к огороженному пространству число захоронений возрастало. А в непосредственной близости могилы обступали его буквально сплошным кольцом. Еще до 161 года, когда на престол взошел Марк Аврелий, — как явствует из надписей на камнях, — вокруг таинственной могилы было возведено дополнительное заграждение — «красная стена» высотой два с половиной метра, толщиной шестьдесят сантиметров и длиной семь метров. Таким образом, она ограждала прямоугольник площадью семь на три с половиной метра. Поскольку стена эта была испещрена христианскими надписями, археологи окрестили ее «стеной знаков».

Кроме того, в «красной стене» были обнаружены три ниши. Одна из них находилась под землей и была выложена плиткой из известнякового туфа. Другая была выбита прямо над ней, на уровне земли, и накрыта сверху большой известняковой плитой, задний конец которой уходил глубоко в стену, а передний держался на двух изящных мраморных столбиках. Однако на этом поиски не закончились, ученые пошли еще дальше — в конце концов они установили, что эта конструкция и есть те самые «трофеи Святого Петра», о которых в конце II столетия упоминал священник Гай, — иными словами, гробница Первоверховного Апостола.

Но для такого вывода нужно было собрать доказательства и тщательно их проверить. И доказательства нашли. В одном из христианских мавзолеев была обнаружена мозаика, изображающая галилейского рыбака — того самого Кифа, которому Спаситель нарек пасти овец Его. И мавзолей этот стоял в каких–нибудь пятнадцати метрах от «огороженного места»…Больше того, на «красной стене», рядом с нишами, ученые обнаружили и расшифровали надпись, в которой упоминалось имя «Петр», написанное по–гречески. Таким образом, хронология интересующих нас событий легко поддается восстановлению. Итак, в шестьдесят седьмом году Петр был казнен в цирке Нерона и погребен на близлежащем кладбище. Начиная примерно с восьмидесятого года его могилу стали охранять, о чем свидетельствует подземная стена, христиане, очевидно, купив этот участок, возвели вокруг гробницы Петра каменную ограду. Во II веке христиане поставили так называемую «красную стену». Наконец, в сто шестидесятом году строительство сооружения, которое Гай окрестил «трофеем Петра», было завершено. Оставался только один вопрос. Почему могила была пустой? Нашли ответ и на этот вопрос. В «красной стене» как говорилось выше, имелись три ниши. Одна ниша была аккуратно облицована мраморной плиткой, и уходила довольно глубоко в стену. Там, внутри, были найдены человеческие кости; судя по тому, что их спрятали в столь надежное место, они являлись некими реликвиями, а раз эти реликвии замуровали под собором Святого Петра, значит, они могли принадлежать только Святому Петру, и никому другому. Этот факт получил подтверждение и сейчас ни у кого не вызывает сомнений. Вот и вся история. — Этими словами Александрова закончила свой рассказ.

Глава 34

Решение

Уже в воздухе, полулежа в кресле самолёта, Боуд раз за разом осмысливал весь рассказ Александровой, пытаясь найти для себя точку опору. Он отчётливо понимал, что это тема святая святых, и он не имеет право ошибаться. Кроме всего прочего, Боуда мучило одно обстоятельство. Почему не появились сто сорок мучеников? Ведь во всех прошлых загадках все концы точно сходились. А здесь нет. Почему? Почему они не появились? И что вообще означали эти слова? Он впервые двигался дальше, имея позади себя вопросы. И этот факт не мог его не беспокоить. Боуд оглянулся. Олеся и профессор Коэл спали в креслах. Александрова о чём–то задумалась. Боуд кашлянул. Услышав кашель, Александрова посмотрела в его сторону. Боуд жестом показал, что хотел бы с ней поговорить. Ни слова не говоря, Александрова покинула своё кресло и села рядом с ним.

— Хотелось бы задать вам несколько вопросов, Ольга? С вашего позволения разумеется!

— Давайте уж без церемоний, Джемс! — ответила Александрова. — Что вы хотите узнать?

— Меня беспокоит один момент, — без предисловий заговорил Боуд, — в шестой части тайны остался невыясненным один момент. Если вы помните, в пятой части говорилось о ста сорока мучеников. Так вот. Ключи найдены, а эти слова не получили каких–либо реальных очертаний. Их как будто и нет вовсе. Создаётся ощущение, что они вообще не были нужны. Однако я полагаю, что это всего лишь ощущение и не больше. Они должны получить подтверждение. Больше того, я полагаю, что без ответа на этот вопрос, мы не сможем найти последнюю, седьмую часть тайны. Хотя, допускаю, что в этом конкретном случае я могу и ошибиться.

Александрова со всем вниманием выслушала его.

— Что вы хотите услышать от меня, Джеймс?

— Только то, что вы думаете об этих словах. Чтобы они могли значить, по–вашему?

Александрова задумалась. Думала она долго, но так и не пришла к определённому выводу. Это было заметно по выражению её лица.

— Ничего вообще? — с надеждой спросил Боуд.

— Ничего, Джеймс. Я даже близко не представляю, что могут значить эти слова. К сожалению. — Александрова явно расстроилась по причине того, что не смогла помочь Ьоуду.

— Давайте пойдём с другого конца? — предложил Боуд.

— Всё что угодно, Джеймс, если это только в моих силах, — с подкупающей искренностью ответила Александрова.

— Спасибо вам, Ольга. А сейчас, не могли бы вы ответить вот на такой вопрос. — Боуд замолчал, но чуть позже очень медленно продолжил. Он словно раздумывал о том, какой именно вопрос задать. — Вы рассказывали, что под собором Святого Петра был найден целый Некрополь.

Александрова кивнула.

— Так вот, не может быть так, что там есть нечто,…ну скажем, архитектурное сооружение

— Постойте, — неожиданно перебила его Александрова. Её взгляд загорелся. — Я, кажется, начинаю понимать, о чём идёт речь.

— Неужели? — Боуд просто не мог поверить в такую удачу.

— Да…точно. Я вспомнила. Площадь Святого Петра…кончено же, — Александрова радостно засмеялась, — как я могла забыть? В центре площади святого Петра стоит обелиск. Его установил ещё Юлий Цезарь. Говорят, что на самой верхней точке обелиска есть маленький железный шар. И в нём покоится прах великого Цезаря. Так вот, — с видимым азартом продолжала рассказывать Александрова, — вокруг этого обелиска, или вернее полукругом, площадь окружают двести сорок высоких колонн.

— Двести сорок не наше число, Ольга!

— Это колонны. Они как раз и созданы для того, чтобы держать мучеников. Иными словами говоря, на колоннах, окружающих площадь Святого Петра, стоят статуи ста сорока мучеников.

— Это точно?

— Абсолютно точно и не подлежит никакому сомнению. Вы что, ни разу не бывали в Ватикане? — удивлённо спросила Ольга.

— Нет, но я просто счастлив, что вы там бывали и всё знаете. — Боуд поблагодарил Александрову открытой улыбкой.

— Ну, если это всё? — Александрова приподнялась с места.

— Всё. Огромное вам спасибо, Ольга!

— За что? Мы все обязаны сделать всё возможное в создавшейся ситуации.

Оставшись в одиночестве, Боуд снова погрузился в раздумье. «Итак, можно принять за основу сказанное Александровой. Если так, то уже сейчас можно говорить о возможности разгадать последнюю часть тайны». — Боуд почувствовал лихорадочное волнение. Вернейший признак того, что он движется в правильном направлении. «Отсюда простой вывод, — продолжал размышлять он, — если Александрова права, а я полагаю, что так оно и есть,…значит,…эти ключи каким–то образом должны изменить положение всех скульптур. Именно всех, раз указано полное число. И именно таким образом, а не иначе. Ведь вначале шли слова про ключ и уж потом о том, что сто сорок мучеников восстанут. Значит, мы движемся в правильном направление. И это направление упирается…в площадь Святого Петра. Ватикан…именно там находится отгадка. Именно там. В этом не может быть никаких сомнений. Возможно в одной из колон. А может и в этом самом обелиске. — Боуд зацепился за следующую мысль. — А может в этом самом железном шаре, который находится на обелиске? Вне всякого сомнения, достойная мысль. В любом случае, мне нужно просмотреть всю площадь. Возможно, повезёт как в прошлый раз, и я найду нечто, что откроет нужное место. Хотя, — Боуд задумался, — хотя ответ может лежать и в самих мучениках или ком–то ещё, кто может находиться рядом с ними. Точно,…чёрт возьми, ведь это на самом деле прекрасная мысль! А вдруг? — Боуд осёкся и снова кашлянул. Александрова оглянулась на него.

— Скажите, Ольга…рядом с мучениками случайно нет статуй Христа и Иоанна Крестителя?

— Есть! — вполголоса ответила Александрова. — Они стоят на самом соборе.

— Спасибо!

Боуд откинулся назад в кресле. Он был не в силах сдержать радостную улыбку. «Вот и ответ. Вот и ответ!», — радостно повторял он в уме. Он бы продолжил размышления, но в эту минуту раздался звонок. Боуд достал телефон. Через мгновение он услышал глубоко расстроенный голос:

— Приходится констатировать, что ты в очередной раз оказался прав, Джеймс. На наш флот напали,…ты не поверишь кто, Джеймс…это сделали какие–то средневековые пираты. Сотни пиратских кораблей возникли из ниоткуда. Они объединились с остальным войском и двигаются сейчас в сторону Рима. Мы все в растерянности. Что можно сделать в возникшей ситуации, Джеймс? Всех интересует твоё мнение.

— Господин президент, — ответил Боуд, — если вы позволите, я сам постараюсь решить все вопросы силами нашего управления. Если мы не сможем, вы уж поверьте, господин президент, никто не сможет. И армия не поможет.

— Что тебе нужно, Джеймс?

— Три вещи. Первое. Все жители должны немедленно покинуть город. Второе. Место в Риме, где я смогу рассредоточить агентов нашего управления, транспорт и боеприпасы. А так же помощь…Ватикана в случае, если возникнет такая необходимость.

— Хорошо, Джеймс. Мы поможем всем, чем только сможем. Действуй по собственному усмотрению. Я заранее одобряю все твои распоряжения. И да поможет тебе Господь!

В трубки раздались гудки. Боуд некоторое время раздумывал, а потом начал набирать номер и приложил телефон к уху. Послышался женский голос:

— Шеф, мы засекли третий уровень…

— В море, не так ли?

— Откуда вы знаете, шеф?

— Неважно. Метсон, слушайте меня внимательно, — отрывисто заговорил Боуд, — немедленно начинайте переброску всех агентов управления, весь наш транспорт, оружие и боеприпасы в Рим. Вам выделят необходимое количество транспортных самолётов и отдельный аэропорт в Риме. Об этом я позабочусь.

— Так плохо, шеф? — раздался на другом конце провода донельзя расстроенный голос Метсон.

— Хуже некуда, Алисия,…мы должны использовать всё, что только имеется в нашем распоряжении, ибо… идём на последнюю битву.

Глава 35

Аэропорт Фьюмичино

Терминал «С» аэропорта Фьюмичино напоминал встревоженный муравейник. Военные транспортные самолёты садились на посадочную полосы аэропорта один за другим. С самолётов быстро выгружались белые джипы и серебристые ящики с оружием и боеприпасами. Оружие и боеприпасы завозились в огромные багажные помещения терминала, и здесь аккуратно складывали. Джипы отгоняли к ангарам и выстраивали в длинный ряд. Боуд наблюдал за всеми этими действиями управления из окна диспетчерской терминала. Именно здесь был создан временный командный пункт. Соответственное оборудование уже было установлено. Около десяти сотрудников осуществляли непосредственную связь между диспетчерской, центром и боевой операцией. Метсон находилась на постоянной связи. Она должна была руководить действиями боевых групп из центра управления. В случае возникновения сложной ситуации, управление операцией должны было перейти непосредственно сюда, в диспетчерскую терминала. Наблюдая за разгрузкой, Боуд запросил центр управления. В диспетчерской раздался громкий голос Метсон:

— Шеф?

— Что у нас, Алисия? — коротко спросил Боуд.

— Приближаются к городу. Очень скоро они будут у вас. Идут четыре уровня. Все наши пять спутников переведены на Рим. Мы сможем отслеживать ситуацию полностью, вплоть до самой маленькой улицы.

— Хорошо. Продолжайте следить и докладывайте, как только представится такая возможность. Ваша главная задача направлять и защищать боевые группы.

— У вас как идут дела? — раздался необычно тихий голос Метсон.

— Заканчиваем разгрузку. Будем готовы встретить,…по крайней мере, три уровня.

— Держитесь!

— Постараемся! До связи!

Услышав шум, Боуд обернулся. В диспетчерскую вошли Савьера и Кинсли. Боуд молча приветствовал их и так же молча показал на стол, где лежала развёрнутая карта. Без излишних слов оба подошли к карте. Боуд склонился над картой и коротко указал пальцем на четыре красные линии.

— У нас четыреста групп. По сто на каждое направление. Город должен быть прикрыт со всех сторон. Центр управления будет направлять ваши действия вплоть до каждого шага. Задача ставится одна. Все уровни должны быть уничтожены полностью.

— Легко, шеф, — развязно отозвался Савьера, — у нас ведь только первый и второй.

— Ещё третий и четвёртый. Все они будут уже сегодня в городе.

— Вы шутите, шеф? — Савьера вытаращил на Боуда глаза. — С третьим справиться трудно. А что с четвёртым делать? Он же нас всех…айн момент и на тот свет…

Боуд бросил вопросительный взгляд на Кинсли и произнёс только одно слово:

— Придёт?

Кинсли не раздумывая, кивнула.

— Надеюсь, что ты окажешься права, иначе нам конец. Без него мы все сразу погибнем. Только он в состояние сдержать архангелов Сатаны.

Боуд замолк. И Савьера, и Кинсли понимали, что им всем предстоит встретить.

— На этом всё, — Боуд с особым выражением посмотрел на обоих, а затем…обнял их по очереди. Отстранившись, он коротко бросил. — Приказываю немедленно выступать. Выходите на позиции.

Оба направились к выходу без единого слова. До Боуда донёсся голос Савьеры.

— Видно дело совсем дрянь, если шеф расчувствовался…

Чуть позже Боуду доложили, что внизу его ждёт представитель Ватикана. Услышав это, Боуд немедленно спустился вниз и вышел из терминала. Недалеко от выхода стоял чёрный лимузин. Рядом с машиной стоял моложавый мужчина в черном одеянии. В глаза сразу же бросились длинная цепь с крестом, красный пояс и красная шапочка. Увидев идущего к нему Боуда, он направился на встречу. Когда они встретились, священнослужитель протянул руку и коротко представился:

— Кардинал Серджио Мазелетти. Я здесь для того, чтобы помогать вам, мистер Боуд!

— Джеймс Боуд! — представился в свою очередь Боуд, пожимая руку кардинала.

— Прошу! — кардинал указал рукой на лимузин.

— Я поеду не один! — извиняющимся тоном произнёс Боуд.

— Ничего. Я подожду!

Четверть часа спустя лимузин выехал из аэропорта и заскользил в сторону Ватикана. В машине кроме Боуда и кардинала находились профессор Коэл, профессор Александрова и Олеся. Дорога проходила в полном молчание. Никто не издавал и звука. Каждый из сидящих в машине понимал, какая тяжёлая ситуация сложилась вокруг города. Вот и улица «Примирения». Боуд обратил внимание на светлые каменные столбы с красивыми светильниками. Они стояли по обе стороны дороги. Двое полицейских, стоявших у тротуара, увидев машину с номерами Ватикана, беспрепятственно пропустили их. Лимузин остановился недалеко от площади Святого Петра. Все, в том числе и кардинал, вышли из машины. Боуд сразу же погрузился в созерцание того великолепия, которое перед ним возникло. Его взгляд сразу привлёк огромный собор с двумя статуями у входа. Но времени наслаждаться этой красотой у него не оставалось. По этой причине он сразу переключил своё внимание на саму площадь. И начал с обелиска, стоявшего в центре площади. Боуд несколько раз обошёл обелиск, пристально рассматривая его снизу до верху. Затем он обратил внимание на колонны. Вначале он двинулся по левой стороне. Проходя мимо величественных колонн, он старался не упустить ни единой мелочи. Пройдя весь полукруг, он перешёл на правую сторону и проделал то же самое. Закончив с осмотром колонн, Боуд оглянулся. И кардинал, и все три женщины находились рядом с ним. Они вопросительно смотрели на Боуда. Боуд некоторое время о чём–то размышлял, а потом негромко спросил Александрову:

— Где они?

Та сразу поняла, о чём именно спрашивал Боуд, и указала рукой на фасад величественного собора, над которым возвышались несколько статуй. Боуд повернулся к кардиналу. Тот, едва заметно улыбнувшись, кивнул головой. Все, один за другим направились вслед за кардиналом. Он повёл их на крышу собора. По мере приближения к заветной цели, Боуд волновался всё больше и больше. «Неужели сейчас всё и произойдёт?» — с замиранием сердца думал он. Боуд был полон надежд. Он полагал, что битва и вовсе не состоится. По сути, он лишь принял меры предосторожности. Победа должна была произойти здесь и сейчас. Какая именно и каким способом, он не знал. Однако свято верил, что так и будет. Кардинал отвёл их на крышу собора и там оставил. Вот и они…заветные статуи. Боуд приблизился к статуе Христа….

Глава 36

Ватикан

Боуд брёл по коридорам Ватикана, понурив голову. Нередко он останавливался, возле какого ни будь окна, и бесцельно смотрел из него. Лицо Боуда выражало пустоту, равнодушие. Уже совсем рассвело, когда он вошёл в свою комнату. Оба профессора дожидались Боуда. По их глазам было заметно, что они не сомкнули глаз ночью. При виде Боуда обе расстроились. Не глядя на них, он прошёл к стулу и сел, прислонив плечо к стене.

— Ничего? — тихо спросила Александрова.

Боуд отрицательно покачал головой.

— Подумай, Джеймс, — взмолилась профессор Кол, — ты всегда находишь выход. Даже в безвыходной ситуации.

— Энн, я всё просмотрел, — так же тихо ответил Боуд. — Всё. Включая статуи мучеников. Я осмотрел каждую из ста сорока статуй, но ни на одной даже намёка не нашёл на слово или ключи. Понимаешь, я был уверен, что ответ находится именно там. Он должен был быть там. Но его не оказалось. Я ошибся в своих выводах. Впервые ошибся. Это не страшно. Гораздо хуже, что я не знаю где искать, а времени на раздумья совсем не осталось. С минуты на минуту начнётся вторжение. Нас будут убивать, а у нас нет решения. Мы обречены. Мы все обречены.

— Если не найдём выхода, — Александрова попыталась приободрить Боуда взглядом, но у неё ничего не получилось.

— Я его уже искал, — безо всякого выражения ответил Боуд.

— Ну же, Джеймс. Мы просто не можем сдаться…сейчас

Боуд бросил на профессора Коэл печальный взгляд.

— Я знаю, Энн. Я стараюсь взять себя в руки. Стараюсь найти выход, но ничего не приходит в голову. Вообще ничего. Мне необходимо остаться одному. Простите меня.

Не говоря ни слова, оба профессора вышли из комнаты. Боуд проводил их взглядом. Он некоторое время оставался недвижим, но потом встал и медленно зашагал по комнате. Нельзя было сдаваться. Он это понимал со всей отчётливостью. Пока было время, оставалась и надежда найти ответ на последний вопрос. Самый сложный вопрос. Ответ на этот вопрос должен был привести к тайне кольца Богоматери.

— Кольцо Богоматери, — вслух пробормотал Боуд, — а существует ли оно? Не плод ли моих фантазий все эти поиски? Я могу ответить отрицательно на этот вопрос. Мне ведь удалось отгадать шесть из них. Следовательно, во всём этом существует некий смысл. Правда, недоступный моему пониманию. Возможно, я что–то упустил из виду в Равенне. Ведь по сути слова об этих сто сорока мучеников так и не получили объяснения, а значит я двигаюсь в неправильном направлении. Хотя, можно предположить и другое. Возможно, версия Александровой про площадь Святого Петра и все эти статуи оказалась ошибочной. И на самом деле эти строки подразумевали нечто другое. Но что именно? — Боуд почувствовал, что понемногу приходит в себя. Его мозг заработал. Равнодушие, безразличие… постепенно уходили, оставляя после себя лишь усталость. Боуд тряхнул головой, словно пытался освежить свои мысли. Ко всему прочему, у него не выходила из головы одна мысль. «Почему? Почему семь хранителей так и не появились больше? Ведь митрополит Керруларий упоминал о них в связи с тайной кольца. Все его слова получили подтверждение впоследствии. Все, за исключением слов о хранителях. Ладно. Попробуем всё сначала». — Боуд снова тряхнул головой. «Что у нас осталось?» — задал он себе вопрос и тут же сам на него ответил. — Только три вещи. Первое — это слова о мучениках. Второе- это ключи. Третье- это слово «Кифа». Все они должны быть как–то связаны. Вне всякого сомнения. Только как? Каким образом?». Боуд не успел ответить на этот вопрос. Раздался звук отворяемый двери. Увидев вошедшего, Боуд непроизвольно поклонился. На пороге комнаты стоял убеленный сединами мужчина в белоснежном облачении. Мудрым чертам лица придавал особое очарование мягкий взгляд. Голос Папы Римского прозвучал столь же мягко:

— Вы нашли, что искали?

— Нет, ваше святейшество! — Боуд отвечая, опустил взгляд.

— Вам нечего стыдится. Вы сделали всё, что было в ваших силах. И даже больше. Я слышал о вас много хорошего и знаю, что вы посвятили жизнь служению Богу. Вы и ваши люди защищаете мир от зла вместе со смиренными служителями церкви. Так пойдёмте со мной. Пойдемте, помолимся Господу нашему. Только он один может спасти овец своих, оставленных на заклание диким зверям.

— Я не умею молиться! — прошептал Боуд.

— Я за вас помолюсь!

Папа Римский повернулся и вышел. Боуд, не раздумывая, направился за ним следом. В коридоре стояли и Александрова, и профессор Коэл, и Олеся. Они молча последовали вслед за Боудом, который шёл за Папой. По мере того, как они шли, к ним присоединялось всё больше людей. В основном это были священнослужители. Коридор запестрел от кардинальских облачений. Процессия вышла наружу с некоторой молчаливой церемонностью совершила несколько красивых переходов, постоянно меняя направление движения и, наконец, направилась в сторону площади Святого Петра. Всё с той же торжественной молчаливостью, процессия ступила на площадь и направилась ко входу в собор. Чем ближе становился собор, тем больше менялся в лице Боуд. Он не сводил взгляда со статуи Святого Петра, стоявшую у входа. Профессор Коэл незаметно толкнула плечом Александрову, указывая на лицо Боуда. Она шли рядом с ним, поэтому увидела, что с ним происходит нечто странное. Александрова слегка ускорила шаг, оказываясь на одном уровне с профессором Коэл. После этого эпизода обе уже не сводили взгляда с лица Боуда. Лишь изредка они отвлекались, и то для того, чтобы проследить направление взгляда. А Боуд в это время лихорадочно думал. «Что? Что? Что это была за мысль? Ведь промелькнуло что–то. Промелькнула мысль». Он снова устремил взгляд на статую Святого Петра. В руках у статуи были ключи…

— Картина! — неожиданно громко вырвалось у Боуда. Процессия остановилась. Возникла неловкая ситуация. Практически все уставились на Боуда. Папа тоже остановился и повернулся к нему лицом. Лицом, на котором отразилось удивление.

— У него в руках ключи! — Боуд указал рукой на статую Святого Петра. Все невольно посмотрели туда. — На картине было изображено то же самое.

— Это не удивительно, — негромко произнёс Папа Римский, — Первоверховному апостолу были доверены ключи от врат рая.

— И он их надёжно спрятал! — голос Боуда загремел на всю площадь. Его глаза лихорадочно заблестели. Он пришёл в состояние крайнего возбуждения. — Он их надёжно спрятал. Вы понимает, ваше святейшество? На самом деле он никому не доверял своей тайны. Ни одному человеку. Всё это время он сам хранил тайну. Тайну, которую ему доверили. Тайну кольца. А хранители…они лишь должны были спрятать ключи. Я всё понял…всё…кольцо Богоматери…эти пять добродетелей…именно они должны нам помочь…каждая из них сломает печать…

— Чего вы хотите? — негромко спросил у него Папа.

— Мы должны осмотреть место, где покоятся мощи святого Петра!

— Вы понимаете, о чём просите?

Боуд твёрдо выдержал взгляд Папы.

— Понимаю, ваше святейшество. Я уверен, что там есть две замочных скважины…

— Я знаю, что они есть!

— Тогда… — начал было Боуд

— Этому никогда не бывать! — отрезал с непримиримым видом Папа. — Никто не коснётся своими руками этого святого места.

— Вы это можете сделать. И прежде, чем вы мне снова ответите отказом… — Боуд достал из кармана два ключа и протянул Папе. — Прошу ваше святейшество…прочитайте, что здесь написано.

Папа после короткого раздумья принял ключи и сразу же посмотрел на надписи.

— Эти ключи принадлежат ему. Только ему одному. Мы должны их вернуть на место!

Папа сжал ключи в руках и, подняв взгляд на Боуда, тихо прошептал:

— Именно здесь. В этом святом месте вас осенило. Я верю, что вашими устами говорит сам Первоверховный апостол Пётр. Я открою замки!

Папа в сопровождение двух кардиналов покинул площадь. После его ухода все расслышали шёпот Боуда:

— Лишь бы успеть, Господи! Лишь бы успеть!

И словно в ответ на эти слова, зазвонил телефон. Боуд достал трубку. В нём раздался голос Метсон. Она сказала всего лишь три слова:

— Они в городе!

Глава 37

Битва за Рим

Четыреста белых джипов перекрыли все подходы к городу. На каждой улице стояли по нескольку машин. Савьера, Кинсли и ещё два джипа перекрыли широкую улицу на западе Рима. Все четыре машины стояли бок о бок, ожидая первых ударов. Все агенты были вооружены до зубов. Комбинезоны и сиденья машин были забиты боеприпасами. Савьера держал в левой руке пистолет Зорта. Боковое стекло с его стороны было опущено. Впрочем, как и у всех остальных. Они были готовы стрелять в любую секунду. Неожиданно в ушах раздался голос начальника центра управления. Её голос слегка дрожал, хотя она и пыталась говорить спокойно.

— Они рядом. Они сейчас на вас обрушатся! Вы легко определите все уровни. Те, что в чёрных доспехах — первый уровень. В кровавых масках — второй. Пираты — третий уровень.

— Какие ещё пираты? — начал было Савьера, но тут слух буквально разорвал дикий вой страшной силы. Перекатываясь, он начал распространяться по всему городу. Вою вторили дикие вопли. В ушах Савьеры начали раздаваться крики.

— Уходим. Бежим! Их слишком много. Агент убит,…агент убит… — затем начали звучать непрерывные выстрелы. Крики в ушах не утихали. Оставалось непонятным, кто кричит и кому нужно помочь. Савьера схватился за голову. Что же происходило в других местах? У него на мгновение мелькнула мысль ринуться на помощь, но тут…он увидел большое чёрное пятно. И это пятно быстро приближалось к ним. Он вначале не разобрал, но очень скоро воочию увидел, что это такое. В середине улицы мчались чёрные рыцари в доспехах. Вдоль стен бежали существа в кровавых масках. А по крышам домов…мчались люди в разношёрстных старинных одеждах. С треуголками и прочими шляпами на головах. Они были увешаны холодным оружием и на ходу размахивали саблями.

— Откуда взялись пираты? — с заметным удивлением наблюдая за приближением этой разношёрстной толпы, пробормотал Савьера.

— Капитан — это третий уровень! — раздался встревоженный голос Кинсли.

— Бежим!

Из всех четырёх машин раздался ураганный огонь. Отстреливаясь, они резко сдали назад, развернулись и полетели по улице. Здесь важна была скорость. Только двигаясь очень быстро, они могли хотя бы попытаться остановить это скопище. Так во всяком думал Савьера. Но его надежды таяли по мере того, как взгляд с тревогой останавливался на крышах. Практически вровень с ними по крышам мчались пираты. Ещё мгновение, и джип ехавший впереди Савьеры резко осел. На крышу джипа приземлился один из пиратов в треуголке и длинном синем кафтане. Привстав на одно колено, он нанёс несколько мощных ударов по крыше саблей, разрезая её вдоль и поперёк. Савьера быстро вытащил пистолет беса и, высунувшись из окна, начал стрелять в пирата. Несколько пуль попали в спину, но существо в синем кафтане практически не среагировало. Савьера увидел, как это существо вытащило одного за другим двух агентов и разорвало на части. Следом за этим пират обернулся и хищно посмотрел на Савьеру. В этот миг джип, потеряв управление, врезался в дом. Пирата буквально размазало по стене дома. Уже пролетая мимо перевёрнутого джипа, Савьера увидел, как пират поднялся и с оторванной рукой побежал за ним. Ситуация с каждым мгновением осложнялась. Савьера посмотрел назад и…вздрогнул. Оба джипа ехавшие за ним следом были со всех сторон облеплены чёрными рыцарями.

«Сейчас всё закончится», — мелькнула мысль у Савьеры. И, словно в ответ на его слова, последний джип начал останавливаться. Но Кинсли всё ещё летела за ним следом.

«Сколько она ещё продержится? И где же этот парень? Неужели он даст ей умереть», — не успел Савьера об этом подумать, как у него из груди вырвался радостный крик:

— Держись, Балаболка,…твой парень здесь…

Справа от мчавшихся джипов, по крышам, вслед за ними летел всадник. Он настигал пиратов и одного за другим превращал в пепел ударами меча. Слева, по тем же крышам мчались существа с собачьими головами. Они нагоняли пиратов и бились с ними в смертельной схватке.

— Опричники, — вырвалось у Савьеры. Он увидел, как с крыши начали взлетать опричники. Один за другим они приземлялись на крышу джипа Кинсли и начинали рвать всех, кто там находился. Ещё мгновение и джип Кинсли полетел за Савьерой, освобождённый от ноши. И тут же перед носом Савьеры возникли два существа с пылающими собачьими мордами. Они стремительно неслись вперёд, словно указывая ему путь. Он понял, что нужно следовать за ними, когда увидел жест князя Евстаса. Тот на ходу показал направление мечом в вытянутой руке, и после этого исчез. В ушах Савьеры раздался встревоженный голос Метсон:

— Мы несём потери, но что ещё хуже, часть наших машин сгоняют к Римскому форуму. Все, кто может, немедленно направляйтесь туда для помощи.

— Форум? Как будто я знаю, где он находится, — закричал Савьера, — куда мне ехать?

— Сейчас…держитесь прямо…

— Прямо? Легко сказать, — вырвалось у Савьеры

Из боковой улицы показалась целая толпа в кровавых масках. Они преградили путь джипам. Выхода не было. Савьера до конца отжал педаль газа и закрыл глаза. Раздался глухой удар. Его тряхнуло несколько раз. Джип резко затормозил ход и начал останавливаться, но потом несколько раз дёрнулся и снова начал набирать скорость. Савьера открыл глаза и…в ужасе закричал. Через лобовое стекло на него скалился… опричник.

— Простите. — Раскаянно пробормотал Савьера, — я не хотел вас задавить,… случайно получилось,…существо спрыгнуло с капота машины и побежало впереди. Спохватившись, Савьера оглянулся назад. От сердца сразу отлегло. Кинсли мчалась вслед за ним. Он увидел, как она высунулась из окна и начала стрелять назад. Дорога начала петлять, поднимаясь в гору. Через считанные секунды, оба джипа вылетели на большую площадку. По всему периметру площадку окружала кирпичная стена высотой не более одного метра. Другой дороги за исключением той, по которой они поднялись, здесь не было. Оба джипа остановились. Савьера и Кинсли с оружием в руках вышли из машин. Опричник на их глазах перемахнул через кирпичную ограду и исчез. Оба побежали за ним. Достигнув ограды, оба остановились, испытывая ужас от увиденного. Внизу под ними лежали развалины. Среди этих развалин местами возвышались величественные колонны, которые соединялись огромными белыми балками. К колонам примыкала крыша четырёхэтажного дома. В непосредственной близости от этих колон, среди полуистлевших зданий и груды камней…сбились в кучу не меньше пятидесяти белых джипов. Машины плотным кольцом обступала толпа существ. Здесь находились все три уровня. Агенты, выйдя из своих машин, отстреливались. Савьера и Кинсли видели, как после выстрелов некоторые из наступающих существ упали. Однако видимого эффекта эти действия не приносили. И Савьера, и Кинсли вытащили из комбинезонов пистолеты беса. С высоты площадки они выискивали в наступавшей толпе пиратов, которые представляли наибольшую угрозу…и стреляли в них.

— Дело плохо, — пробормотал Савьера, видя, что кольцо окружения сужается. Несколько пиратов перепрыгнули с крыши дома на балку и ринулись вниз, скользя по колоннам. — «Громила!», — во всю силу лёгких воззвал он.

— Уже на месте, — раздалось в ответ. Савьера оглянулся. Справа показался вертолёт. Он завис в воздухе недалеко от развалин и вслед за этим открыл ураганный огонь, отсекая толпу от агентов. Толпа начала издавать яростные вопли. Один за другим, существа валились как скошенные. Двум пиратам удалось спрыгнуть с колонн в самый центр сосредоточения агентов. Тут же пошла настоящая бойня. Сверху казалось, что нет силы, способной остановить эти два существа. Но вот среди агентов появились опричники. Они яростно схватились с пиратами. Взлетая с одной крыши машин на другую, они рвали пиратов, а те кромсали их саблями. Вертолёт вёл непрестанный огонь, который не позволял толпе приблизиться к агентам. Казалось, ещё немного, и толпу удастся уничтожить. Но что это? Кинсли толкнула Савьеру в бок, указывая рукой на крышу дома, что находился слева от места, где они находились. И тут же в ушах прозвенел голос Метсон:

— Внимание всем, кто находится на форуме. Уходите немедленно. Мы засекли четвёртый уровень!

Савьера проследил за направлением руки Кинсли и увидел белое задние с двумя башнями по углам. На каждой башне стояла каменная колесница, запряжённая тремя конями и с возничим, который держал в руках лук. Между колесницами, прямо посередине стоял карлик и быстро вращал руками. Ещё мгновение, и колесницы…сорвались с крыши и полетели в сторону вертолёта. Савьеру и Кинсли эта сцена потрясла. Они, не мигая, смотрели на колесницы, которые кружили возле «Громилы» и на возничих, выпускающих стрелы в сторону вертолёта. Стрелы одна за другой втыкались в обшивку вертолёта и загорались. Несколько мгновений прошло, и «Громила», объятый огнём, рухнул на землю. Колесницы ринулись вниз, к развалинам. Стрелы начали поражать опричников. Один за другим они рассыпались в пепел. Толпа с ликующим воем ринулась на агентов. В мгновение ока всё было кончено.

— Нам конец! — выдавил из себя Савьера, наблюдая за расправой над агентами.

— Мы не можем сдаться! — Кинсли бросила непокорный взгляд на Савьеру.

— Ты права, Балаболка. Будем биться до конца. Поехали!

В ушах раздался натянутый как стрела голос Метсон:

— Дело плохо. Мы потеряли больше половины агентов. Практически весь город находится в руках зла. Мы проигрываем.

— Знаем, — коротко ответил Савьера, направляясь к машине. — Но ещё не всё кончено. Пока мы живы, сражение продолжается.

— Пантеон! Идите туда. Там спокойнее всего. Лишь заметны отдельные всплески.

— Едем!

Джипы рванулись в путь. Метсон вела их. Они проезжали улицу за улицей, ведя непрекращающийся огонь и уничтожая по пути существа первого и второго уровня. Вот и здание Пантеона. Те же величественные колонны и знаменитая Римская арка. Они остановились прямо перед зданием и осмотрелись вокруг. По обе стороны здания тянулись асфальтированные дороги. Откуда–то издали раздался шум. И этот шум стал нарастать. Послышался отчётливый цокот. А вслед за ним на каждой из улиц появились… колесницы. Одна колесница остановилась, а вторая ринулась на них. Ни Савьера, ни Кинсли не знали, что предпринять. А колесница летела на них. Возница натянул стрелу, собираясь выпустить, но…в этот миг появился всадник. Он ринулся наперерез колеснице. Ещё мгновение, и раздался яростный крик, за которым последовал могучий удар. Возница вылетел из колесницы. А сама колесница подлетела в воздух и, опустившись на дорогу, несколько раз перевернулась. Всадник ринулся на вторую колесницу. Несколько ударов превратили колесницу в груду камней. Жеребец взбился на дыбы. Князь Евстас указал мечом направление и ускакал. Савьера и Кинсли погнали машины в указанном направление. Почти на каждой улице им встречались существа первого и второго уровней. Они стреляли и стреляли, прорываясь вперёд. В ушах всё реже и реже слышались призывы о помощи и выстрелы. Оба джипа вынырнули на узкую улицу, окружённую невысокими домами. Вдали показался обелиск. А за обелиском возвышались две башни. На левой стороне башни были заметны часы. Улица вывела их к подножию очень длинной лестницы, тянущейся наверх к двум башням. У подножия этой лестницы оба джипа остановились. Они не знали, куда ехать дальше. В этот миг они увидели, что их быстро окружают. Существа надвигались на них с трёх сторон. Оставался только один путь. По лестнице наверх. Савьера рванул машину. Джип подпрыгнул и, подпрыгивая, стал подниматься наверх. Кинсли следовала за ним по пятам. Один за другим джипы скакали, поднимаясь, всё выше и выше. Существа настигли их и облепили со всех сторон. Раздался голос Метсон:

— Все убиты. Вы остались вдвоём!

— Думаю, и нам недолго осталось, — пробормотал Савьера, глядя на кровавые маски, облепившие боковые стёкла автомобиля. — Хотя, может я и ошибаюсь…

Сверху, со стороны башен, к ним на помощь мчались не менее двух десятков опричников. Они с ходу врезались в кучи, облепившие машины, и буквально стаскивали их с машин. В середине лестницы разразилась настоящая битва. Оставив джипы, все существа набросились на опричников. И этого оказалось мало. Савьера увидел в зеркало, как на нижних ступеньках появились…пираты. Они сворой бросились на их спасителей. Они уже добрались до самого верха, когда увидели, что все три уровня снова бросились за ними в погоню. Не оставалось сомнений в участи, постигшей их спасителей. Пролетев сквозь арку, они выехали на дорогу и помчались по улице. То с одного перекрёстка, то с другого им наперерез вылетали толпы существ. Они раз за разом увёртывались от столкновения. У Савьеры появилось чувство, что их гонят в определённое место. И это чувство укрепилось, когда он увидел перед собой стены Колизея. Оба джипа пролетели арку и вылетели на арену. Они заметались по кругу, ища выход, но его попросту не было. Всё было перекрыто. Вокруг них появились толпы существ. И с каждой минутой эта толпа увеличивалась в числе. Несколько существ в масках бежали рядом с ними готовые в любое мгновение прыгнуть на машину.

— Капитан…наверху… — раздался голос Балаболки. Савьеру тут же вскинул взгляд и увидел, как с высоты амфитеатра к ним навстречу летит всадник. Мощная грудь жеребца разделила толпу существ надвое. Раздались вопли. Всадник бросил жеребца на арену. А в следующее мгновение помчался вперёд, уничтожая всё на своё м пути. Обе машины ринулись вслед за ним в освободившийся проход. С этого мгновения князь Евстас больше не оставлял их. Он вёл их к определённой точке, уничтожая все препятствия на пути. Рядом с ним начали появляться опричники. Их число быстро увеличивалось. Савьера постоянно смотрел в зеркало и видел, что за ними погоня. И число существ всё время увеличивается. И словно подтверждая его догадку, раздался голос Метсон:

— За вами движутся все три уровня. Их несколько сотен!

— Да уж вижу, — пробормотал под нос Савьера, бросая джип вслед за всадником налево. Ещё несколько напряжённых минут, и показалась длинная улица. Князь Евстас остановился и указал рукой вперёд, туда, где возвышался белоснежный дворец. Савьера погнал машину по указанному пути, Кинсли же остановилась возле всадника. Он отрицательно покачал головой и указал ей мечом направление. Кинсли бросила на него взгляд, полный надежды и любви, а затем погнала машину вслед за Савьерой. Проводив её взглядом, князь Евстас поднял меч, с угрозой глядя на приближающую армию. Огромная толпа остановилась перед всадником. Все три уровня затихли. Чувствовалось, что они опасаются стоявшего перед ними всадника. Но тут…один за другим перед войском появились все пять карликов. Они двинули войско вперёд, испуская в сторону всадника огненные знаки. Всадник во главе опричников отразил первый удар. Битва закипела вовсю.

Глава 38

Ответ

Боуд весь извёлся от нетерпения. Время шло, а ничего вокруг не происходило. Он уже в сотый раз оглядел площадь Святого Петра. Здесь стояла полная тишина. Ни единого звука не нарушало эту тишину. На площади остались лишь он, оба профессора и Олеся. Все остальные вошли в собор и молились. А совсем недалеко от них кипела битва. Они могли непосредственно наблюдать за сражением, стоя на площади. До них то и дело доносились ужасающие вопли. Все четверо увидели, как два белых джипа остановились у кромки площади. Савьера и Кинсли покинули машины для того, чтобы присоединиться к ним. С этого мгновения все находящиеся на площади не отрывали взгляда от битвы. Между ними и армией зла находился лишь князь Евстас с опричниками. Но и он не выдерживал натиска. Шаг за шагом, сражаясь, он отступал назад, приближаясь к площади. Все видели, как раз за разом взлетал его меч, отбиваясь от огненных знаков, и обрушиваясь на любого, кто находился в пределах его досягаемости. Опричники не были так сильны как он. Их число таяло на глазах. Сдерживая с неимоверными усилиями непрерывно атакующую армию зла, он всё же отступал. Но он пока держался, и все это видели. Неожиданно, ситуация резко осложнилась. В воздухе, над армией зла, показались два крылатых демона. Пролетев над войском, они резко набросились на опричников. Одного за другим они поднимали в воздух и разрывали на части. Уничтожив всех опричников, демоны бросились на Евстаса и стали бить его крыльями, издавая при этом ужасающие звуки. Жеребец постоянно взвивался на дыбы, отбиваясь копытами от демонов. Евстас удвоил усилия, с остервенелым ожесточением отбиваясь одновременно от демонов и от архангелов Сатаны. Всем на площади стало ясно. Ещё несколько минут и всадник падёт. А вслед за ним…падут все остальные люди. В этот миг Боуд заметил свечение. Он весь превратился в слух, неотступно наблюдая за этим явлением. Свечение исходило от подножия обелиска. Вслед за Боудом, все остальные обратили внимание на это странное явление. Свечение стало медленно подниматься вверх. Достигнув верхнего края, свечение резко вспыхнуло и тут же погасло. Раздался щелчок. Чуть выше подножья в обелиске открылась маленькая квадратная выемка. Боуд бросился к обелиску и, встав на колени, осторожно достал предмет, лежащий в выемке. Это было кольцо. Простое круглое кольцо. На нём не было никаких украшений. Вокруг Боуда раздался упавший голос Александровой:

— Простое кольцо…мы ошиблись…

Боуд счастливо улыбнулся и тихо ответил:

— Это для нас всех простое. Для нас, но не для человека, которому предназначено это кольцо…Чуть помедлив, Боуд направился в сторону…Олеси. Встав перед ней на одно колено и склонив голову, он протянул ей кольцо. Все вокруг были потрясены этой сценой, едва ли не больше, чем самим сражением, которое неумолимо приближалось к площади. Олеся молча приняла кольцо из рук Боуда и медленно надела его на указательный палец правой руки. Вслед за этим она сбросила туфли и сняла с головы платок. Длинные волосы рассыпались по плечам. Босиком, с распущенными волосами она направилась в сторону кипящего сражения. Достигнув обелиска, Олеся воздела руки к небу и исторгла из груди крик, полный невыразимого участия:

— Считаешь ли ты меня милосердной?

Не успели прозвучать эти слова, как…на кольце появилась…жемчужина. Она засверкала столь ярко, что обелиск снова засветился. Снова раздался голос, полный волшебного откровения:

— Считаешь ли ты меня искренней?

Вслед за этими словами возникло второе сияние. На кольце засверкала вторая жемчужина. Ярко синие лучи потянулись от обелиска к колоннам. Снова раздался голос, исходящий из глубин души, в котором отражалось сияние, подобно сиянию небесному:

— Считаешь ли ты, что мои помыслы чисты?

На кольце появилась третья жемчужина. Все колонны на площади засияли. И снова раздался голос полный невыразимого, подлинного чувства:

— Считаешь ли меня достойной своей любви?

На кольце появилась четвёртая жемчужина. Вся площадь, каждый камень, колонны, собор, статуи…засверкали…Сияние было столь сильное, что все на миг зажмурили глаза не в силах выдерживать этот яркий свет. В пятый раз раздался голос, наполненный невыразимой нежностью…

— Тогда прими душу своей невесты…Господи!

Едва прозвучали эти слова, Олеся стала медленно оседать возле обелиска. В эту минуту Евстас, не в силах сдерживать армию зла, отступил на площадь. Его преследовали пять карликов и два демона. Демоны пролетели мимо статуй с мучениками и, поднявшись ввысь, стремительно полетели вниз, собираясь в последний раз обрушиться на Евстаса. Кинсли издала крик отчаяния, и тут же рядом с ней раздались потрясённые вздохи,…все, кто находились на площади, опустились на колени при виде изумительного, потрясающего зрелища. Статуя Святого Петра ожила,…в каждой руке Святого был зажат демон. Демоны издавали страшные крики и извивались, пытаясь вырваться, но нет…апостол, грозно взирая на демонов, не отпускал их. Из церкви высыпали священнослужители. Едва оказавшись снаружи, все они падали ниц…ещё мгновение, и Первоверховный апостол ударил обоих демонов об площадь, превращая их в прах. Едва это произошло, Евстас ринулся на архангелов. Над площадью взвилась длань Апостола. Раздался громоподобный голос:

— Мученики, восстаньте!

Не успели эти слова отзвучать, как все статуи вокруг площади зашевелились. От каждой из них возникло отдельное сияние. Вслед за этим действием, все мученики воздели руки к небу, и снова раздался голос Святого:

— Великий Рим…восстань и накажи зло!

Сияние от площади начало лучами расходиться по всему городу. Послышался шум. И он нарастал неумолимо. В воздухе показались легионы римлян, летящие на колесницах. Подобно грому с неба, они обрушились на армию зла. Одна за другой возникли три яркие вспышки…

Эпилог

Боуд, Александрова, профессор Коэл и Савьера стояли на живописном мосту и смотрели на Тибр. Все четверо улыбались. Внезапно раздался голос Савьеры:

— Шеф, ты, конечно, главный,…но я такого насмотрелся за эти дни,…в общем, мне надо уехать на пару месяцев. Хочу побыть с женой!

Боуд, радостно улыбаясь, махнул рукой на Савьеру. Уходя, тот пробормотал под нос:

— Мог бы и повежливей попрощаться…

Оба профессора забросали вопросами Боуда. Тот поднял обе руки, словно сдавался в плен.

— Хорошо. Хорошо. Я всё расскажу. Для начала, я уже давно догадывался о том, что кольцо может сломать все пять печатей и тем самым помочь князю Евстасу уничтожить архангелов. Кольцо олицетворяло пять самых великих добродетелей для каждого христианина. И, в моём понимании, они должны были разрушить печати. Что касается Олеси, я всегда задавался вопросом «зачем она находится рядом с нами»? И когда ты мне рассказала о невестах Христа, я нашёл ответ. Вот коротко и всё. Если у вас всё же остались вопросы, приберегите их, уважаемые профессоры, на следующий раз. Кто знает, что именно ждёт нас всех впереди?

Такой разговор происходил на берегу Тибра. Несколько месяцев спустя, у другой незаметной речки в Орловской области происходил другой разговор. Двое мужчин ловили рыбу и громко переговаривались. Один говорил:

— Ты помнишь этого…

— Ската, — подсказал второй.

— По–моему, это был мужик на коне, — возразил первый.

— Тебе показалось…

— Да? А это мне тоже кажется? — спросил он, указывая на реку. Второй проследил за направлением его руки. По середине речки, едва касаясь пятками воды,…бежала девушка в золотистом платье. Волосы на голове были уложены кольцами. Она заливисто смеялась. Девушка подбежала к рыбакам.

— Ловится рыба? — голос у девушки был мелодичный, наполненный весельем.

Оба остолбенело глядели на неё, не в силах вымолвить ни единого слова. Неожиданно рядом с ними раздался мужской голос:

— Вот ты где!

Рядом с девушкой появился всадник на белоснежном коне и в белоснежной рубашке. Брюки были закатаны до колен. Босые ноги были вложены в стремена.

— Ты меня искал? — девушка лукаво сощурилась.

— И не собирался даже, — засмеявшись, всадник поскакал по реке.

— Я тебя догоню! — закричала ему вслед девушка.

— Не догонишь! — сквозь смех прозвучал ответ.

— Ах, так, — девушка окунула руки в воду и начала ими кружить в разные стороны. В такт этим движениям в реке поднялся водяной вихрь. Он подхватил девушку в свои объятия и понёс вслед за всадником.

— Я догоню тебя, Евстас! — звенел вдоль реки счастливый голос!

Конец!

Оглавление

Часть 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

Часть 1

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg