«Орион среди звезд»

Полу Спенсеру, Томми Аткинсу и всем их сородичам

Пускай вам кажется смешным грошовый наш мундир, Солдат-то дешев, но хранит он ваш покой и мир… Солдат – такой, солдат – сякой, и грош ему цена. Но он – надежда всей страны, когда идет война.

Редьярд Киплинг

Пролог

На сей раз мои впечатления от очередного провала в небытие были схожи с ощущениями человека, случайно оказавшегося в центре тропического урагана.

Мгновенно я переместился в мир тревожного безмолвия.

Планеты и звезды, электроны и протоны, даже время и пространство сплелись вокруг меня в безумном хороводе, пока я, Орион, вечный воин и странник, пребывал в состоянии странного оцепенения, одинаково далекого от жизни и смерти.

Все чувства, одно за другим, покинули меня. Привычные категории перестали существовать. Я пребывал за гранью желания и боли, привязанности и ответственности, добра и зла.

Даже сама любовь, казалось, на время превратилась в абстрактное понятие, сродное пресловутому континууму моего творца.

Сколько времени я находился в таком состоянии, можно было только догадываться. С равной долей вероятности, это могли быть и миллионы лет, и считанные доли секунды.

Функционировал только мой мозг.

Я твердо знал, что вновь, повинуясь чужой и недоброй воле, был перемещен в очередную критическую точку мироздания, где требовались мое присутствие и вмешательство. Той самой воле, что с упорством, достойным лучшего применения, снова и снова разлучала меня с Аней.

Аня!

Где она сейчас, беспомощная при всем своем могуществе против безжалостного эгоизма Творцов.

Собрав всю свою волю в кулак, я попытался разорвать темную пелену, обволакивавшую мое сознание.

Никакого эффекта.

Неудача рассердила, но не обескуражила меня.

Аня не могла исчезнуть бесследно.

Она любила меня, и я любил её. Ничто во всей Вселенной не могло помешать нам соединиться друг с другом…

Мерцание света, настолько слабое, что сначала я был готов приписать это исключительно своему расстроенному воображению, привлекло мое внимание.

Все признаки были достаточно хорошо мне известны. Увы, даже богам свойственно повторяться. Разумеется, это был он, Атен-Ормазд, Золотой бог, явившийся в привычном для себя мишурном великолепии.

Впрочем, на этот раз я был даже рад нашей встрече. По крайней мере, она отождествлялась для меня с новым возвращением к жизни.

– Где Аня? – спросил я, давая ему понять, что не намерен тратить время на бесполезные разговоры.

– Очень далеко отсюда, – ответил он уклончиво.

– Где бы она ни была, я немедленно отправляюсь туда. Ей угрожает опасность.

– Опасность угрожает всем нам, Орион.

– Какое мне дело до остальных? – огрызнулся я. – Меня интересует только судьба Ани.

Губы Атена скривились в хорошо знакомой мне пренебрежительной улыбке.

– Мое создание вновь пытается взбунтоваться? Тебе придется позабыть о своих желаниях, Орион. Не забывай, что ты всего лишь инструмент для достижения моих целей.

– Кем бы я ни был, я собираюсь отправиться на поиски Ани.

– Невозможно! Тебя ждут другие, более важные дела.

Самое печальное для меня заключалось в том, что я прекрасно понимал: во власти Атена было заставить меня склониться перед его волей. Как бы там ни было, гордость не позволяла мне безропотно покориться новой прихоти тирана.

– Я все равно найду её, – пробормотал я.

Атен презрительно рассмеялся.

Но я уже привык не обращать внимания на его насмешки. Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, я не собирался отказываться от поисков любимой мною женщины.

Атен мог сколько ему угодно упиваться сознанием своего реального или мнимого могущества, но оба мы прекрасно понимали, что рано или поздно я добьюсь того, чего хочу.

Глава 1

Очнувшись, я обнаружил, что нахожусь в бесформенном сером коконе, настолько тесном, что мне с трудом удалось приподнять голову. Я лежал спеленутый, словно младенец, абсолютно не представляя себе, где я нахожусь. Руки были прижаты к бокам так тесно, что я едва мог ими пошевелить. Ко всему прочему, я был холоден, как труп, пролежавший в морге по меньшей мере неделю, и столь же беспомощен.

Потребовалось несколько минут, чтобы кровь снова начала циркулировать в моих жилах.

Я умирал много раз, и то, что сейчас не мог припомнить обстоятельств моей последней смерти, не имело для меня ровным счетом никакого значения.

Я помнил снег, черные тучи над головой и ледяной ветер, обжигавший своим дыханием глубокие раны, нанесенные клыками пещерного медведя. Хотя, может быть, это случилось со мной когда-то давным-давно…

Показавшийся мне знакомым металлический звук оказался предвестником моего скорого освобождения. Ткань, обволакивавшая меня, перестала сковывать движения. Белое облачко снежных хлопьев вырвалось из моего савана и на мгновение окутало меня с ног до головы. С трудом поднявшись, я сел на свое ложе и огляделся.

Я находился в большой комнате с голыми серыми стенами. Низкий потолок светился безжизненным бледно-голубым светом. По обеим сторонам от меня в строгом порядке были расставлены странные сооружения, весьма смахивавшие на обыкновенные гробы. Их было очень много, во всяком случае не меньше сотни. У меня не было ни сил, ни желания пересчитывать их. Раздражающий металлический звук повторился ещё несколько раз. На моих глазах «гробы» один за другим раскрывались сами по себе, и я увидел абсолютно нагих людей, мужчин и женщин.

Их первая реакция немногим отличалась от моей собственной. Те же не всегда удачные попытки принять сидячее положение, размять затекшие члены, протереть заспанные глаза. Почти все мои спутники были очень молоды и представляли собой исключительно удачные экземпляры хемо сапиенс. Самое странное заключалось в том, что все они были необычайно похожи друг на друга, словно единоутробные братья и сестры.

Неожиданно помещение, в котором мы находились, содрогнулось от сильного толчка, словно за его стенами началось мощное землетрясение. Мы все, как один, снова повалились на свои ложа. Удивленные возгласы людей заглушили грохот отдаленного взрыва.

«Что за дьявольщина? – подумал я, вновь садясь на свое ложе. – Куда же судьба занесла меня на этот раз?»

Новый, более внимательный осмотр помещения помог мне найти ответ на этот вопрос. Мне ещё не приходилось сталкиваться с подобными устройствами, но у меня не осталось ни малейших сомнений относительно его предназначения.

Криогенная капсула! Непременная часть оборудования звездолетов дальнего радиуса действия.

Мои спутники и я только что вернулись к жизни после длительного пребывания в состоянии искусственной смерти в камере сверхнизких температур, практически сводящих к нулю жизнедеятельность человеческого организма.

– Кто здесь командир группы? – прозвучал властный голос.

Я повернул голову в направлении источника звука.

Только этого мне ещё недоставало!

На меня были направлены холодные немигающие глаза существа, несомненно принадлежавшего к классу рептилий, хотя и стоявшего на двух ногах и облаченного в форменный военный мундир и соответствующего фасона брюки, из которых, правда, торчал толстый голый хвост.

Порождение Сета!

Внутри меня все похолодело от гнева и ненависти.

Этого не могло быть!

Я собственноручно убил Сета вместе с бандой его приспешников несколько тысячелетий или, может быть, сотен миллионов лет тому назад.

Моя собственная смерть, завершившая тот же достопамятный эпизод, не добавила мне особых симпатий к этим омерзительным существам.

Так или иначе, это произошло очень давно. В те незапамятные времена, когда динозавры ещё были единственными хозяевами Земли и вторая звезда, двойник нашего Солнца, ещё не обрушилась на поверхность Юпитера.

Правда, этот представитель пресмыкающихся заметно отличался от своих далеких сородичей. Его физиономия была, пожалуй, типичной для современных земных ящериц, а выступавшие вперед зубы, хотя и производили должное впечатление, не шли ни в какое сравнение с клыками того же тиранозавра. Узкие глаза, хотя и мерцали, как у змей, были выпуклыми, а главное, в них светился разум. Чуждый, холодный и беспощадный, но тем не менее разум.

– Подъем, бездельники! Вытряхивайтесь из своих коконов. Вы и без того провалялись в них достаточно долго, – прошелестел голос, исходивший из круглого медальона, висевшего на золотой цепи на шее чудовища. – Где ваш командир, хотел бы я знать.

– Я здесь, – отвечал я, скорее по наитию, нежели руководствуясь здравым смыслом. – Мое имя Орион, и я командир этой сотни.

Бесстрастные глаза рептилии остановились на моем лице.

– Очень хорошо, Орион. Подымайте своих людей и будьте готовы к выброске десанта.

Его слова прервал новый взрыв, ещё более мощный, чем первый. На этот раз ошибиться было практически невозможно. Прямое попадание баллистической ракеты. Уцепившись за край своего кокона, я лишь чудом ухитрился сохранить равновесие.

Ящер издал новый шипящий звук.

– Выступить в течение часа. Это приказ, Орион.

– Слушаюсь, – процедил я сквозь зубы, стараясь придать своему голосу подобающую обстановке твердость.

Тем временем мои солдаты медленно построились посреди комнаты. Большинство из них ещё не вполне оправилось от продолжительного искусственного сна.

– Все вы слышали, что сказал этот ящер, – продолжал я, обращаясь к стоявшим передо мной людям. – Нам предстоит работа, ребята.

Привычным взглядом я окинул ряды своих сподвижников. Повинуясь заложенной в их памяти генетической программе, они выстроились повзводно. Впереди каждого подразделения стояли сержанты. Трое лейтенантов, двое из которых были женщинами, встали навытяжку прямо передо мной. Никто из них, казалось, не замечал и тем более не стыдился своей наготы.

Я никогда не видел никого из них. В этом я был абсолютно уверен. Надо полагать, решение Атена-Ормазда было принято в самую последнюю минуту. По причинам, оставшимся недоступными моему пониманию, их прежний командир был устранен, чтобы я смог занять его место. В моей собственной памяти были заложены, разумеется, основные факты из послужных списков моих новых подчиненных, но пока я ещё не мог вспомнить ничего полезного для себя. Оставалось надеяться, что Атен, со свойственной ему предусмотрительностью, позаботился и о том, чтобы мой мозг не испытывал недостатка в нужной мне информации.

Поражало другое. Как я уже имел возможность убедиться, на этот раз Золотой бог счел излишним вытравлять из моей памяти воспоминания, связанные с моим прошлым. Что бы это могло означать?

Отправив своих солдат в дальний конец помещения, где уже были приготовлены для них одежда и оружие, я продолжил свои размышления на эту, исключительно важную для меня тему.

С какой целью Атен на сей раз счел возможным изменить своим принципам? До сих пор он неизменно оставлял в моем сознании лишь те факты, которые были напрямую связаны с выполнением его очередного задания.

Могла ли быть Аня каким-либо образом причастной к этому?

Я помнил все или почти все. Я знал, что я люблю её и она любит меня. Аня была одним из Творцов, почти богиней, но она тем не менее снизошла до любви ко мне, простому смертному. Много раз она рисковала своей жизнью вместе со мной, когда Атен отправлял меня выполнять какое-нибудь поручение. У меня не было другого желания, как снова соединиться со своей возлюбленной и остаться рядом с ней навсегда.

Очевидно, назревал новый кризис. На этот раз среди звезд, на огромном удалении от Земли. По-видимому, Аня тоже сражалась где-то на бескрайних просторах Галактики вместе с другими Творцами. Сражалась за свою жизнь и жизнь других Творцов, за выживание человеческой расы, за сохранение континуума.

Но с кем?

На сей счет я не имел ни малейшего представления. Был ли это тот самый великий кризис, последний кризис, которого так опасался Атен и другие Бессмертные? Послужило ли это обстоятельство одной из причин того, что мое сознание сохранило все воспоминания о прошлом? В отношении этого у меня были определенные сомнения. Я хорошо знал холодную, расчетливую натуру своего создателя. Атен ничего не делал просто так, не имея на то серьезных оснований. Скорее всего, он сознательно провоцировал меня, полагая, что в этом случае я наилучшим образом оправдаю его надежды.

Таково было мое предназначение. Сражаться и умирать за чуждые, а порой и непонятные мне интересы. Возрождаться к жизни и снова сражаться и умирать.

– ОРИОНУ СРОЧНО ПРИБЫТЬ НА КАПИТАНСКИЙ МОСТИК, – прозвучал властный голос из громкоговорителя, закрепленного над дверью.

Никто из моих солдат даже не взглянул в мою сторону. Все были заняты собственными заботами, проверяя и подгоняя оружие, которое могло им понадобиться в самом ближайшем будущем. Они были опытными вояками, эти мои ребята, несмотря на всю свою молодость.

Я направился на мостик, легко ориентируясь в хитросплетении коридоров гигантского космического крейсера, словно провел на его борту большую часть своей жизни.

Судя по всему, наш корабль был лишь частью эскадры ящеров, приближение которой не осталось незамеченным защитниками неизвестной мне планеты.

Собственно, сражение уже началось, что было нетрудно понять по все более частым разрывам ракет, то и дело сотрясавшим корпус огромного корабля.

У каждой из многочисленных дверей, встречавшихся на моем пути, стояли неподвижные фигуры ящеров-часовых. Глядя на них, трудно было не вспомнить моих давних противников, приверженцев Сета, много миллионов лет тому назад поставивших себе целью завоевание Земли. Тем не менее никто из них не пытался воспрепятствовать моему продвижению. Более того, все часовые почтительно брали на караул при моем приближении и, как и подобает хорошо вымуштрованным солдатам, глядели на меня своими выпученными глазами, пока я не исчезал за очередным поворотом коридора.

Пожалуй, только в одном они в точности соответствовали моим былым противникам. Их размеры всегда были прямо пропорциональны их возрасту, а по возрасту можно было безошибочно судить об их положении на иерархической лестнице.

Помещение капитанской рубки оказалось сравнительно небольшим и было до отказа забито офицерами, занятыми приготовлениями к предстоящей баталии. Излишне говорить, что все они, без исключения, были рептилиями. Очевидно, что я и моя группа – единственные гуманоиды на борту космического рейдера. Вид рептилий, замерших перед мерцающими экранами мониторов, произвел на меня жуткое впечатление. Ко всему прочему, на мостике было непривычно жарко, словно в полдень в пустыне.

К моему глубокому удивлению, никто не обратил на меня ни малейшего внимания, словно не заметил моего присутствия. Ситуация разъяснилась, когда помещение рубки осветилось хорошо знакомым мне золотистым светом, верным признаком скорого появления Золотого бога.

– Надеюсь, что ты счастлив снова лицезреть своего создателя, Орион? – услышал я насмешливый голос Атена.

Надо отдать ему должное, выглядел он вполне достойно в своем излюбленном облачении бессмертного божества, во всяком случае, на фоне звероподобных рептилий.

– Или, быть может, ты огорчен тем, что мое несвоевременное появление лишило тебя возможности наблюдать за ходом битвы? – продолжал он глумливо. – Если это так, я готов исправить это маленькое неудобство.

Мгновенно в моем сознании вспыхнул голубой диск планеты, висящий в черной пустоте космоса, и очертания дюжины космических крейсеров, со всех сторон устремившихся к нему.

Навстречу им двигались корабли защитников планеты. Вспышки лазеров и взрывы баллистических ракет то и дело вспарывали пространство. На моих глазах три корабля агрессоров развалились на куски и рухнули в океан, покрывавший большую часть поверхности планеты.

– Пока все идет по плану, – удовлетворенно заметил Атен. – Звездные войны редко обходятся без потерь для воюющих сторон.

В ту же секунду крейсер содрогнулся от прямого попадания ракеты противника.

– Оно и видно, – заметил я сухо.

– Что я слышу? У моего создания прорезалось чувство юмора. – Губы Атена скривились в привычной издевательской улыбке. – Ты прогрессируешь, Орион. Того и гляди, скоро мне самому придется считаться с твоим мнением.

– Где Аня? – спросил я, игнорируя его презрительный тон.

– Я уже говорил тебе, что она очень далеко отсюда.

– Я хочу увидеть её.

– Запасись терпением. Тебе необходимо выполнить важное задание.

– Речь идет о том самом кризисе, о приближении которого вы давно говорили?

Презрительная усмешка снова заиграла на его губах.

– Давно? Ты никак не можешь избавиться от присущего тебе ограниченного линейного восприятия времени, Орион.

– Сейчас не время шутить.

– И от своего нетерпения тоже не можешь избавиться. По-прежнему рвешься увидеть свою обожаемую богиню?

– Где она? – повторил я угрюмо.

– Дело прежде всего, Орион.

– Кто эти ящеры? Почему мы, люди, обязаны помогать им?

– Они наши союзники в этой войне. Они помогли мне доставить твою группу к месту назначения.

При этих словах Золотого бога новый поток информации хлынул в мой мозг. В считанные доли секунды я получил её столько, что в обычных условиях мне, вероятно, потребовались бы недели, если не месяцы, для её усвоения и обработки. Картины одна за другой сменялись в моем сознании. Я увидел первую высадку людей на Луне и их триумфальное возвращение на Землю. Ее сменила история завоевания человечеством Солнечной системы: освоение Марса, проникновение в пояс астероидов, первый десант землян на спутники планет-гигантов.

Я стал свидетелем долгих и безрезультатных попыток человечества отыскать братьев по разуму в холодных просторах космоса. Остатки ископаемых моллюсков были найдены на Марсе, примитивные формы растительности – под ледяным панцирем Европы, но ещё почти столетие круглосуточная вахта гигантских радиотелескопов и бесчисленные призывы мощнейших передатчиков оставались безрезультатными. Пространство молчало.

Через два столетия после высадки на Луне первые корабли землян устремились к ближайшим звездам. Преодолев скорость света, человечество приступило к планомерному освоению звезд и только после этого встретило существ, равных себе по интеллекту.

Сплошь и рядом это были совершенно чуждые им создания, имевшие очень мало общего с гуманоидной формой жизни. Но тем не менее это были цивилизации, ничуть не уступавшие, а порой и намного превосходившие земную.

Неизбежным следствием этого события стали разрушительные звездные войны, унесшие жизни миллиардов человек и ставшие причиной гибели многих сотен обитаемых миров…

Сердце у меня упало.

Миллионы лет эволюции, десятки тысяч лет мучительного восхождения к вершинам цивилизации, – и все это лишь ради того, чтобы окунуться в пучину жестоких и бессмысленных войн?

Вместо взаимопонимания и гармонии – безжалостное уничтожение разумных форм жизни.

– Для чего же еще, по твоему мнению, я вложил инстинкт уничтожения в твою генетическую программу» Орион? – насмешливо спросил Золотой бог. – Во всей Галактике существуют лишь два вида разумных существ. Одни из них способны сражаться, другие обречены на вымирание. Эти рептилии, называющие себя тзинами, являются нашими естественными союзниками. Они в полной мере соответствуют первой из названных мною категорий. Но для нас гораздо важнее их готовность сражаться вместе с нами против наших общих врагов, не считаясь ни с какими жертвами.

Союзники или нет, но они слишком напоминали мне Сета и его сородичей, чтобы слова Атена могли убедить меня.

Золотой бог заметил мою нервозность.

– Орион, в мироздании существует бесчисленное множество видов разумных существ, но большинство из них имеют общие корни. Рептилии и млекопитающие также имели общих предков. Отсюда и общая для тех и других привычка передвигаться на задних конечностях и особенности анатомического строения, при котором все анализаторы органов чувств сосредоточены в коре головного мозга. Внешнее сходство между нашими союзниками и расой Сета не более чем каприз эволюции.

– Я полагал, что у природы чуть больше воображения, – кисло возразил я.

Атен добродушно усмехнулся:

– У природы хватает всего, Орион, в том числе и изобретательности. Разумеется, существует множество форм разумной жизни, не имеющих ничего общего ни с гуманоидами, ни с народом Сета, но они уже настолько не похожи на нас, что любое общение с ними становится практически невозможным для человеческой расы. Их число легион – существ, дышащих метаном, обитателей морских глубин, разумных спор космоса. У нас слишком разные интересы и цели, а посему между нами нет, да и не может быть точек соприкосновения.

Человечество не общается с ними, не торгует и не ведет войн. И то, и другое, и третье было бы одинаково бессмысленным.

– Так с кем же мы сейчас воюем? – напомнил я, твердо намереваясь вернуть наш разговор в практическое русло.

– Ты скоро узнаешь об этом, – пообещал Атен. – Битва за эту планету является критической точкой настоящей войны. Тебе и твоему соединению надлежит высадиться на планете, захватить плацдарм, оборудовать на нем приемо-передаточную станцию и удерживать её до подхода наших основных сил.

– Всего лишь с сотней солдат? – ядовито осведомился я.

– Пока это все, что имеется в нашем распоряжении, но такое положение продлится недолго.

Я с трудом удержался от соблазна рассмеяться ему прямо в лицо.

Атен, по обыкновению, многого недоговаривал.

Подобные станции являлись одним из последних достижений человеческой мысли и предназначались для мгновенной транспортировки на огромные расстояния различных особо важных грузов. Подобная телепортация стоила безумно дорого, и её применение ограничивалось отдельными, исключительно важными случаями, когда никакой иной способ транспортировки был по тем или иным причинам практически недоступен. Теоретически она допускала и переброску живых существ, но желающих проверить это на себе, как правило, не оказывалось. Перспектива быть распыленным на отдельные атомы, а затем вновь собранным, пусть даже в виде точной копии, явно превышала устойчивость психики ординарного человека…

– Сотни солдат явно недостаточно, чтобы удержать станцию, – повторил я угрюмо.

– Флот, естественно, окажет вам всемерную поддержку, – возразил Атен, – что же до подкрепления, то оно будет направлено при первой же возможности. Оборона планеты поставлена из рук вон плохо. Вполне допускаю, что вам удастся запустить станцию ещё до того, как противник вас атакует.

– А если нам этого не удастся?

– Тогда ты умрешь, Орион, и твои солдаты вместе с тобой. Умрешь окончательно. Нынешний кризис слишком серьезен. Малейшая неудача перечеркнет значение всего, что тебе удалось сделать до сих пор. Твоя задача – оборудовать станцию и удержать её любой ценой. Тебе не остается ничего другого, как победить или умереть. Третьего не дано.

Глава 2

Я провел короткое совещание со своими подчиненными и разъяснил им поставленную перед нами задачу, после чего отдал приказ начать погрузку в десантные корабли. Все необходимые для предстоящей операции сведения уже были четко запечатлены в моем сознании. По своему обыкновению, Золотой бог сообщил мне лишь те факты, которые имели прямое отношение к выполнению его задания.

Ничего большего, ничего лишнего…

Планета называлась Лунга. Плацдарм, который нам предстояло захватить и удерживать до подхода подкреплений, находился в сердце джунглей, в болотистой низине, идеального места для внезапного нападения, но практически недоступного для поддержки с орбиты.

Обширный океан, который пересекали цепочки вулканических островов, лежал довольно далеко от места предполагаемой базы. На этой планете не возникло разумной жизни. Вершиной местной эволюции были небольшие лесные животные, типа лемуров, ведущие исключительно ночной образ жизни.

Нашими противниками были гуманоиды, настоящие гиганты от двух до трех метров ростом и соответствующей комплекции. Их военная тактика скорее подходила воинственным кочевникам, нежели представителям регулярной армии. Они называли себя скорписами, что на языке землян приблизительно соответствовало понятию «рожденные для битвы». Откуда они появились на Лунге, так и осталось для меня загадкой. К моменту нашего прибытия на планету они как раз завершали строительство собственной военной базы. Зачем она им понадобилась в этом забытом Богом уголке Галактики, Атен также не потрудился мне сообщить, – впрочем, как и то, какие, собственно, стратегические цели преследовала вся наша экспедиция. От меня требовалось организовать строительство станции и её оборону от скорписов или… умереть с честью. Ни больше, ни меньше…

Мы погрузились в десантные корабли, по двадцать пять человек в каждый – молодые люди, мужчины и женщины, одетые в традиционную пятнистую форму десантников и до зубов вооруженные.

Погрузка прошла преимущественно в мрачном молчании. Большинство моих солдат явно не радовались предстоящей операции. Лишь очень немногие позволяли себе незамысловатые шутки, как правило, не находившие отклика у их товарищей.

– Какого черта эти старые сморчки из генерального штаба опять вспомнили о нас? Неужели во всей армии не нашлось другого соединения?

– Генералы, очевидно, считают нас профессиональными героями.

– Положим, медаль за храбрость здесь есть у каждого. Только хотел бы я знать, чем она поможет мне, когда скорписы пойдут в атаку?

– В чем дело, парень? Уже наложил себе в штаны? А что ты обещал последний раз девочкам на базе?

Послышался негромкий смех, показавшийся мне слегка вымученным.

– Заткнитесь вы, щенки, – прорычал сержант. – Пристегните страховочные ремни. Это вам не увеселительная прогулка.

Дети!

По своему физическому и умственному развитию я намного превосходил любого из них. Правда, чтобы достичь этого уровня, мне пришлось прожить несколько жизней, умирать и воскресать вновь. Пусть скорпион называют себя рожденными для битвы. То же самое, даже с большим основанием, я мог сказать и про себя, нисколько не намереваясь задеть чувства вчерашних номадов.

Недаром Атен создал меня солдатом, охотником и убийцей.

Впрочем, по словам того же Атена, мои спутники в этом отношении немногим отличались от меня. Все они были клопами, искусственно созданными копиями своих давно умерших предков, выращенными в специальных камерах. Они были созданы для того, чтобы стать профессиональными солдатами, и прошли жесткий отбор под огнем вполне реального противника.

Устав запрещал им общение с обычными людьми, которых им надлежало защищать. За всю свою недолгую жизнь они ничего не видели, кроме войн и короткого отдыха в реабилитационном лагере, куда их доставляли в промежутках между военными операциями.

Правда, бывали случаи, когда некоторые старшие офицеры рождались в нормальных семьях и присоединялись к армии вполне добровольно. Но это было скорее исключением из правил. Поэтому очень немногие, даже самые крупные военные чины имели собственные дома и семьи, если не считать непрочных связей в среде военных.

Подобно мне, эти люди были рождены, чтобы сражаться и убивать, и они следовали своему назначению, пока их самих не настигала пуля или тепловой луч противника.

Я вспомнил о священных воителях древних Фив, об отрядах, состоявших исключительно из любовных пар. Мужчины и женщины этих формирований предпочитали смерть в бою перспективе того, что их возлюбленная или любимый может попасть в руки врагов. Все они погибли, когда встретились с армией Филиппа Македонского в роковой для себя битве при Херонее. В своих скитаниях мне довелось встречаться с Филиппом и Александром и принять личное участие в знаменитой битве, закончившейся страшным разгромом объединенных сил греков.

Что я мог сказать этим мальчишкам и девчонкам, волею Атена оказавшимся под моим командованием? Способны ли они сражаться до последнего воина или воительницы?

Кто знает? Я не провидец. Все, что я мог наскрести в своей памяти применительно к настоящему случаю, были слова некого древнего генерала, имени которого я так и не смог припомнить.

«Кто сказал вам, что вы обязаны умереть за свою родину? Ваша работа заставить других умирать за их окаянную страну».

Моя работа сводилась как раз к тому, чтобы помочь этим парнишкам и девчонкам выиграть их собственное сражение с минимальными для себя потерями. Это было сложно, но вполне выполнимо. Я не знал лично никого из них, но это обстоятельство никак не могло сказаться на моем поведении. Как всякий офицер, я отвечал за жизнь моих солдат и не имел права снять с себя эту ответственность. Ну а уж как я сумею проявить себя в этой роли, зависело от многих факторов, большинство из которых было никак не связано с моими индивидуальными качествами.

По сигналу с капитанского мостика шатл, в котором я находился, покинул док крейсера, нырнул в атмосферу планеты и направился к точке выброски десанта.

В салоне шатла стояла мертвая тишина. Все понимали, что сейчас наша судьба находилась в руках Его Величества Случая. По сведениям разведки, в распоряжении противника имелись ракеты с ядерными боеголовками. Одного попадания такой ракеты было более чем достаточно, чтобы в самом начале перечеркнуть все планы предстоящей операции, ещё до того, как она началась бы осуществляться. Согласно диспозиции, мы должны были приземлиться четырьмя отдельными группами на невидимом сейчас для нас полушарии планеты, подальше от возводимой скорписами военной базы. Однако нельзя было сбрасывать со счетов и возможность того, что наши противники успели построить больше чем одну базу.

Еще в начале сражения за планету нашему флоту удалось уничтожить большинство их военных спутников, находившихся на стационарных орбитах. Но никто естественно, не мог поручиться за то, что в распоряжении скорписов не осталось истребителей, способных нести ядерный заряд. Единственное удачное попадание ракеты или теплового луча могло поставить крест на далеко идущих замыслах Атена и на наших собственных судьбах.

«Приближаемся к точке высадки», – раздался у меня в наушниках голос командира шатла.

Между тем вибрация корпуса корабля заметно усилилась. Я с трудом поднялся на ноги, готовый личным примером воодушевить моих людей.

– Приготовиться к прыжку, – рявкнул сержант Манфред – ветеран, успевший на своем веку побывать не в одной подобной передряге.

Трое лейтенантов заняли места во главе своих взводов.

Наш план был предельно прост. Высадиться четырьмя изолированными группами на клочках относительно сухой земли, повзводно выйти на исходный рубеж и начать одновременно сборку станции и строительство оборонительных сооружений.

Высадка десанта была намечена на ночные часы. С моей точки зрения, это было полнейшим абсурдом. С одной стороны, кромешная тьма существенно осложняла нашу задачу, с другой – ничуть не мешала чувствительным приборам противника с большой точностью определить место высадки десанта. Какими соображениями руководствовались почтенные генералы, принимая столь странное решение, так и осталось для меня тайной за семью печатями.

Проверив свое снаряжение, я занял место во главе шеренги.

«Десять секунд до высадки», – объявил пилот.

Люк шатла отодвинулся в сторону, и холодный ночной воздух ударил мне в лицо.

Привычным движением я опустил защитный щиток шлема. Так или иначе, снаружи было слишком темно, чтобы полагаться на собственное зрение, тогда как чувствительные сенсоры визора позволяли без труда различать основные особенности конфигурации местности.

Впрочем, то, что предстало моему взору, не добавило мне особого оптимизма. Зона предполагаемого приземления была сплошь покрыта густым лесом. Нигде поблизости не было видно ни клочка свободной земли. Оставалось только гадать, каких потерь будет нам стоить выброска десанта в подобных условиях.

«Время!» – раздался голос пилота в моих наушниках.

Не раздумывая, я сделал шаг вперед.

Спускающее устройство сработало мгновенно, и, на секунду зависнув в воздухе, я начал медленно двигаться вниз. Подо мной по-прежнему были непроходимые джунгли и ни малейших признаков открытого пространства. Батареи спускающего устройства гарантировали мне относительно безопасное приземление, во всяком случае, до соприкосновения с поверхностью планеты. Остальное зависело главным образом от везения. К сожалению, от почвы меня все ещё отделяли могучие кроны вековых деревьев и одному Богу было известно, какие сюрпризы уготовила нам поверхность Лунги. В любом случае приземление в заросли не сулило мне ничего хорошего.

Сам спуск занял всего несколько секунд, хотя они и показались мне часами.

В тот момент, когда я уже потерял всякую надежду, я наконец увидел долгожданную поляну, крошечный пятачок земли в окружении деревьев-великанов. Перевернувшись на спину, я бросил взгляд наверх. На фоне звездного неба мне удалось насчитать двадцать пять силуэтов солдат и пять или шесть контейнеров с оборудованием станции. Еще выше краем глаза я уловил темную тень нашего шатла, успевшего совершить разворот и уже набиравшего высоту, чтобы отправиться навстречу с поджидавшим его на орбите крейсером.

Включив панель управления спускающего устройства, я постарался обеспечить себе как можно более мягкое соприкосновение с поверхностью Лунги. Но едва ступни моих ног коснулись зеленой глади, я почувствовал, что, вопреки всем расчетам, я продолжаю медленно опускаться.

– Мы попали в болото, – рявкнул я что было мочи в микрофон коммуникационного устройства. – Всем оставаться в воздухе и ждать моих распоряжений.

Я лихорадочно перебирал кнопки панели управления, пытаясь приподняться на несколько метров над поверхностью болота, но без особого успеха. Моя левая нога, очевидно зацепившись за невидимую корягу, лишила меня этой возможности.

В моих ушах звенели голоса солдат, обменивавшихся соображениями по поводу непредвиденного препятствия.

– Кажется, впереди виднеются скалы…

– Приземляйтесь осторожно, и только в том случае, если вы уверены, что опускаетесь на твердую землю…

– Понятно, сержант, но тут и в самом деле настоящие валуны…

– Опасности никакой…

Я продолжал употреблять все усилия, чтобы освободить застрявшую ногу, продолжая одновременно вслушиваться в переговоры своих подчиненных. Удивленный возглас одного из них заставил меня насторожиться.

– Черт возьми. Эта штука двигается! Она живая!!! Похоже, Лунга уготовила нам немало сюрпризов.

– Попробуй угостить его лучом, Херрон. Иначе нам от него не отделаться. Помилуй нас, Господи! Да их тут десятки!…

Наконец-то и до меня дошло, что таинственная коряга не имела к моим злоключениям ни малейшего отношения. Просто неведомая тварь ухватила меня за ногу и, надо думать, собиралась оттяпать её.

Включив двигатель на полную мощность, мне удалось приподняться на пару метров над уровнем болота, но проклятая зверюга, похоже, не хотела расставаться со своей добычей. Бросив взгляд вниз, я разглядел омерзительный клубок шевелящихся щупальцев, среди которых зловеще поблескивали глаза неправдоподобно большого размера. Слава Богу, мой скафандр оказался достаточно прочным.

Зависнув в воздухе, я извлек из кобуры лазерный пистолет и, тщательно прицелясь, нажал на курок.

Одного выстрела оказалось недостаточно. Болотный монстр был жадным и невероятно живучим. Только после третьего выстрела, когда я уже начал сомневаться, а способен ли вообще тепловой луч оказать какое-либо воздействие на кошмарную тварь, она распустила свои щупальца и, издав чавкающий звук, свалилась обратно в трясину.

Неожиданно освободившись от тяжести вцепившейся в меня твари, я взлетел на добрый десяток метров к ночному небу. Поспешно отключив подъемное устройство, я снова начал медленно опускаться, соблюдая на этот раз все мыслимые меры предосторожности. В стороне от меня по-прежнему то и дело виднелись вспышки лазеров. Мои солдаты продолжали отчаянно сражаться за свою жизнь. Тяжелые контейнеры с оборудованием для станции один за другим медленно погрузились в трясину. Однако об этом я старался пока не думать. Надо было спасать людей.

– Поставьте лазеры на максимальную мощность! – рявкнул я. – Эти твари на удивление живучи. Держитесь над поверхностью болота и двигайтесь в сторону деревьев.

Мой расчет оказался верным. Болото кончалось сразу у опушки леса. Обретя под ногами твердую почву, мы в изнеможении повалились на траву.

Ну и приключение!

– Как вы думаете, они могут выбраться на сухое место? – раздался из темноты чей-то встревоженный голос. – Может быть, они нам просто почудились, – саркастически предположил другой. – Насколько мне помнится, парни из разведки уверяли нас, что на планете нет существ, опасных для человека.

– Подотри их донесениями задницу, – меланхолично посоветовал третий. – Тоже мне, нашел кому верить. Взгляни лучше на мой скафандр. Еще немного – и эта гадина перекусила бы мне ногу.

Я машинально опустил глаза и обозрел свои собственные повреждения. Металлические пластины скафандра были покорежены и покрыты кровью, судя по всему, моей собственной. Если бы не необычайные способности моего организма, дело могло бы кончиться плохо для меня.

– Сержант, – прервал я затянувшуюся дискуссию. – Выделите людей для охраны, пусть не спускают глаз с болота. Черт знает, на что ещё способны эти твари. Сам я попробую извлечь из трясины контейнеры с оборудованием. Всем остальным предоставляется отдых на один час.

– Слушаюсь, сэр.

Я переключил частоту своего переговорного устройства и попытался связаться с командирами трех других взводов.

Судя по их докладам, их положение немногим отличалось от нашего. Двое солдат погибли в схватке с болотными монстрами, ещё несколько получили ранения различной степени тяжести.

Я извлек из сумки карту местности и несколько минут изучал её через щиток своего визора.

– Сбор в точке шесть-А через два часа, – объявил я. – Есть вопросы?

– Один из моих людей не может самостоятельно передвигаться, – доложил один из лейтенантов. – Не могли бы вы, капитан, запросить шатл для его эвакуации?

– Исключается! – коротко ответил я. – Раненых придется нести с собой. Мертвых тоже.

Глава 3

Пока большинство моих солдат наслаждались недолгими минутами сна, я отправился к границе болота и, оперируя пультом дистанционного управления, закрепленным на моем поясе, попытался извлечь из трясины контейнеры с оборудованием.

Со второй попытки мне это удалось, и один за другим они медленно поднялись над поверхностью болота, которое весьма неохотно рассталось со своей законной добычей. Автономные двигатели, которыми был снабжен каждый контейнер, функционировали даже под водой. Оставалось уповать на то, что и обшивка контейнеров была влагонепроницаемой. В противном случае, все мои усилия были бы потрачены напрасно. На экране моего визора контейнеры казались кроваво-красными на желто-зеленом фоне тины и джунглей. Роняя на ходу хлопья грязи и прилипшие пучки водорослей, они неслышно проплыли в нескольких сантиметрах над поверхностью воды и благополучно опустились на твердую почву. Одна из болотных тварей попыталась было перехватить их в полете, но, быстро убедившись в том, что они несъедобны, прекратила свои попытки.

Эти гады продолжали внушать мне непреодолимое отвращение. Я попытался убедить себя в том, что земноводные без крайней необходимости не вылезают на сушу и, следовательно, не могут представлять опасности для меня и моих солдат, но не могу похвастаться, что моя попытка увенчалась успехом и я успокоился.

Продолжали меня мучить и другие сомнения.

Если орбитальные станции слежения не смогли определить, что место, предназначенное для выброски десанта, представляет собой непроходимое болото, если донесения разведки утверждали, что на планете не имеется хищников, представляющих угрозу для человека, чего стоили оценки Службы безопасности относительно численности наших противников и их потенциальных возможностей?

Боюсь, что мои выводы были не слишком оптимистичными.

Сержант Манфред распорядился сменять часовых каждые двадцать минут, дабы дать каждому солдату возможность хотя бы немного отдохнуть. Сам он, похоже, решил не спать совсем.

Лично за себя я не беспокоился. Мои уникальные способности позволяли мне обходиться практически без сна. Но мог ли я ожидать подобной самоотдачи от своих подчиненных? А они, увы, хотя и были профессиональными солдатами, прошедшими жесткую систему отбора и интенсивных тренировок, были не более чем заурядными людьми, пусть и выращенными в специальных камерах для клонирования.

Так или иначе, но спустя час мой батальон был уже на ногах, и мы медленно двинулись сквозь непроходимые джунгли к месту запланированной встречи. Контейнеры, словно одушевленные существа, медленно плыли по воздуху следом за нами. Тяжелые скафандры существенно затрудняли наше передвижение, но когда самые отчаянные из солдат попытались снять их с себя, бесчисленное множество кровососущих насекомых мгновенно облепило смельчаков с ног до головы. Зрелище столь же забавное, сколь и печальное.

Больше всего, естественно, страдали наши раненые. Их вполне понятные и оправданные стоны угнетающе действовали на остальных солдат, и один из сержантов наконец не выдержал.

– Заткнитесь вы, хлюпики несчастные! – рявкнул он. – Найдите в себе хоть немного мужества вести себя как подобает солдатам, а не сопливым мальчишкам, впервые вырвавшимся из-под опеки матушки.

– Но, сержант, – взмолился один из раненых, – войдите же и в наше положение. Эти насекомые сводят нас с ума. Состояние такое, словно тебя поджаривают на медленном огне.

– У меня четыре нашивки за ранения, – подхватил другой, – но, боюсь, пятой мне уже не заслужить. Этот переход добьет меня.

Самое печальное заключалось в том, что никто из них нисколько не преувеличивал. Укусы проклятых насекомых были непереносимы даже для моего железного организма.

По пути к месту обусловленной встречи к нам присоединился взвод под командованием лейтенанта Фреды, нашего батальонного врача. Состояние её раненых было ничуть не лучшим, чем их товарищей по несчастью из моего взвода.

– Я не могу осмотреть их раны на марше, – обратилась Фреда ко мне. – Не могли бы мы остановиться хотя бы минут на десять, сэр? Правда, в этом случае мне придется использовать наши переносные лампы. В темноте многого не увидишь, – словно извиняясь, добавила она.

Я помолчал несколько секунд, пытаясь все обдумать.

Наши враги, по всем признакам, находились далеко отсюда. С другой стороны, в этом лесу нас и без них могли поджидать десятки неприятных сюрпризов. Но состояние раненых внушало и мне самому серьезные опасения.

Суровая действительность превзошла наши самые мрачные предположения.

У первой же раненой, которую мы осмотрели вдвоем с Фредой, глубокая царапина на лбу, след от удара Щупальца болотного монстра, оказалась переполнена отвратительными красными муравьями, заживо пожиравшими беспомощную женщину. Даже привычная ко всему Фреда невольно отпрянула назад, когда мерзкие насекомые, очевидно потревоженные светом походной лампы, начали торопливо вгрызаться в кровоточащую плоть несчастной.

Содрогнувшись, я снял защитные щитки со своей собственной поврежденной ноги только для того, чтобы, в свою очередь убедиться, что гнусные создания успели проникнуть и туда. По-видимому, онемевшие ткани не позволяли мне до сих пор чувствовать их болезненные укусы.

Быстро взяв себя в руки, Фреда принялась обрабатывать наши многочисленные раны едкой антисептической жидкостью, воздействие которой на нашу плоть по силе ощущений лишь немногим уступало укусам проклятых насекомых.

Фреда оказалась опытным медиком, и, хотя вся процедура заняла гораздо больше десяти минут, в конце концов муравьи отступили, после чего мы возобновили свой марш.

Когда мы остались вдвоем, Фреда озабоченно повернулась ко мне:

– Надеюсь, что муравьи не успели отложить своих яиц в ранах, иначе воспаления не избежать.

– Что и говорить, приятная перспектива!

– Мне придется ещё раз обработать раны антисептиком и сделать свежую перевязку, когда мы доберемся до базового лагеря.

Мне не оставалось ничего другого, как принять её слова к сведению.

Несмотря на все задержки, мы постепенно приближались к району сосредоточения. Гигантские стволы вздымались к ночному небу, словно колонны храма, построенного циклопами. Их могучие ветки сплошным ковровом смыкались над нашими головами, не позволяя ориентироваться по звездам. Зато подлесок практически отсутствовал. Очевидно, густая листва лесных гигантов препятствовала проникновению солнечных лучей к поверхности земли даже в наиболее светлое время суток.

В кромешной тьме, царившей внизу, невозможно было разглядеть солдат, двигавшихся длинной цепочкой, и оставалось только надеяться, что никто из них не отстанет от своей группы. Смолкли даже стоны раненых, хотя, надо думать, многие из них продолжали страдать от невыносимой боли. Несмотря на все усилия Фреды, последствия от укусов муравьев все ещё давали о себе знать.

После двух часов утомительного марша, вместо запланированного одного, мы наконец вышли в район сосредоточения.

Третий взвод находился уже на месте, а солдаты четвертого появились вскоре после нашего прибытия.

Предоставив Фреде завершить осмотр раненых, я подозвал двух других лейтенантов.

В очередной раз меня поразило необычайное внешнее сходство этих людей, хотя они и были разнополыми. Одинаково невысокого роста, крепкого телосложения, оба со светло-голубыми глазами и волосами цвета песка. Хотя при тусклом свете походной лампы мне было трудно различить детально их лица, создавалось впечатление, что даже родимые пятна и веснушки, в изобилии украшавшие их носы, были расположены совершенно одинаково. Несомненно, что своим происхождением они были обязаны одной и той же генетической матрице. Оба были предельно утомлены, но старались держаться со спокойным достоинством, как и подобало бывалым солдатам. Спустя несколько минут к нам присоединилась и Фреда, едва державшаяся на ногах от усталости.

– Двое моих солдат только что умерли, – произнесла она, снимая свой шлем и повернув ко мне осунувшееся лицо.

У неё были те же небесно-голубые глаза и волосы песочного цвета, что и у её товарищей.

– Разумеется, в пути у меня не было возможности детально осмотреть их раны, но я была уверена, что их жизнь вне опасности.

– Что же в таком случае послужило причиной их смерти? – спросил я.

– Боюсь, что укусы болотных тварей оказались ядовиты, – ответила она, энергично смахивая муравьев, облепивших её руки.

– Яд?

Она удрученно кивнула:

– Из этого следует, что и жизнь остальных раненых находится под угрозой.

– Есть какие-то характерные симптомы?

– На мой взгляд, они скорее больны, нежели ранены. Печальнее всего то, что их состояние продолжает ухудшаться. Может быть, и укусы этих чертовых муравьев тоже опасны для жизни.

Наступило тягостное молчание.

– А как вы сами себя чувствуете, сэр? – осторожно спросила Фреда, явно опасаясь услышать неблагоприятный ответ.

– Отлично, – усмехнулся я. – Моя иммунная система до сих пор не подводила меня.

Она несколько секунд обдумывала мой ответ.

– Тогда как вы посмотрите на то, чтобы взять у вас немного крови для проведения контрольных тестов я создания сыворотки?

– Отличная мысль! Сколько это займет времени?

– Думаю, немного. Если вы не против, я могла бы приступить к работе немедленно.

Я послушно отправился вслед за Фредой в её палатку, служившую одновременно и походным госпиталем.

Фреда заставила меня прилечь на раскладную кровать и несколькими скупыми профессиональными движениями набрала полный шприц крови из моей вены.

– Если потребуется больше, дайте мне сразу знать, – предупредил я её, опуская рукав.

– На мой взгляд, этого вполне достаточно, сэр. Будем надеяться, что наш план сработает.

Я поднялся на ноги и осмотрелся.

Палатка Фреды имела стандартную овальную форму и была настолько низкой, что я едва мог выпрямиться в полный рост, находясь в самом её центре. Четыре походные койки, на которых лежали раненые, занимали почти все свободное пространство. Рабочий стол врача и контейнеры с медицинским оборудованием находились в дальнем конце палатки.

Отложив в сторону шприц, Фреда внимательно оглядела меня с ног до головы своими чистыми голубыми глазами.

– Вы не один из нас, сэр, не так ли? – спросила она.

– Что вы хотите этим сказать? – не понял я.

– Вы не похожи на нас, солдат регулярной армии. У вас иной генетический код. Вы крупнее меня и моих товарищей. У вас более темные волосы и глаза, более смуглая кожа. Вы, вероятно, доброволец?

– Нет, Фреда, к добровольцам я не имею никакого отношения. Но вы правы в другом: я действительно не имею отношения к регулярной армии.

Она смущенно улыбнулась:

– Тогда кому-то в штабе ещё придется поломать голову над тем, какие последствия будет иметь наше сексуальное общение.

– Я вас не понимаю.

– Согласно штатному расписанию вы и я сексуальные партнеры на все время нашей операции. Для меня это будет первым случаем, когда мне придется иметь дело с мужчиной, не принадлежащим к нашей группе клонов.

Вероятно, я выглядел в этот момент совершенным идиотом.

В моей памяти или тем более в служебных бумагах не было ни слова о моих сексуальных обязанностях.

Ее улыбка угасла.

– Я так и думала, – констатировала она. – Вы не кадровый военный.

Совершенно ошеломленный новым направлением нашего разговора, я машинально присел обратно на койку.

– Я был выбран, чтобы возглавить эту миссию… – начал было я, но тут же прикусил язык.

Да и что я мог сказать ей? Что я избран богами? Или одним из Творцов? Сверхлюдьми, рассматривавшими нас, простых смертных, всего лишь как инструмент для реализации своих планов?

– …представителями высших эшелонов власти, – с трудом закончил я.

– Какое теперь это имеет значение, – отмахнулась она устало. – Большинство из нас уже успели самостоятельно прийти к выводу, что нам предстоит далеко не рядовая операция. Конечно, она была спланирована на самом верху. Иначе чего ради потребовалось бы заменять нашего старого капитана?

– Он был вашим постоянным партнером? – промямлил я, стыдливо опустив прилагательное. Ее глаза стали почти круглыми от удивления.

– Ко всему прочему, вы ещё и чужеземец… В противном случае вам были бы известны наши правила… В армии не существует постоянных пар. Командование само решает, кому быть твоим партнером на время той или иной операции, точно так же, как оно все всегда решает за нас в этой жизни.

Понемногу и я начал кое-что соображать.

Эти люди созданы армией для своих нужд и не знали иной жизни. У них нет ни семей, ни родителей. У них нет своих интересов и привязанностей. Они солдаты, и никто больше.

– Хотел бы я знать почему, – пробормотал я, – ваше начальство до сих пор не запретило секс? Или, ещё того почище, вообще не превратило вас в бесполые существа?

Фреда презрительно фыркнула.

– С равным основанием вы могли бы задать себе вопрос, почему оно не использует роботов вместо клонов?

– Хорошо, тогда просветите меня на сей счет.

– Потому, что люди дешевле, вот почему. Да и надежней тоже. Кто станет использовать дорогие машины в заведомо безнадежной ситуации? Конечно, и нам знаком страх. Иногда и мы обращаемся в бегство, но чаще мы сражаемся и убиваем наших врагов даже тогда, когда нам самим предстоит остаться на поле боя.

Я тяжело вздохнул, пытаясь переварить новую для себя информацию.

– Получается, что секс является своего рода вознаграждением за ваши труды.

Глаза Фреды сверкнули от гнева. Какое-то время я готов был поверить, что она собирается надавать мне пощечин.

– С какой луны вы свалились? Устав поощряет сексуальную жизнь в армии, потому что это повышает её боеспособность. Секс приобщает нас к базовым человеческим чувствам – агрессии и защите, заложенным в людях на генетическом уровне. Неужели вам все ещё не понятно? Что вы тогда вообще знаете?

– Боюсь, что очень немного, – согласился я.

– Черт возьми! В таком случае нам остается только надеяться, что ваше умение сражаться превосходит ваши познания. Иначе нам придется туго.

– Будьте спокойны, – улыбнулся я. – С этим у меня все в полном порядке.

– В самом деле? – спросила она с сомнением.

Я ограничился кивком и покинул палатку, оставив Фреду скорее обеспокоенной, нежели сердитой.

Впрочем, у меня были все основания для такого утверждения. Я воевал во времена ледникового периода с неандертальцами, повидал на своем веку дикие орды монгольских воинов. Я участвовал в битвах с динозаврами Сета, разумными рептилиями, принимал участие в осаде Трои и Иерихона.

Я знал все или почти все о земных войнах. Но что я мог предложить сотне солдат, заброшенных в глухой уголок Галактики, в войне против неведомой мне расы за сохранение континуума?

Непростой вопрос.

И если я собирался добиться успеха, мне предстояло ещё немало поразмышлять на эту злободневную тему…

За пределами палатки Фреды большинство моих солдат трудились над сооружением приемной камеры, которой предстояло стать залогом нашей победы в битве за Лунгу. Часть площадки была уже очищена от гигантских деревьев, и на их месте находились контейнеры с оборудованием для будущей станции. На другой стороне поляны вторая команда, под руководством одного из сержантов, была занята строительством базового лагеря. В центре возвышался противоракетный лазер, единственное мощное средство поражения, имевшееся на вооружении нашего батальона.

– До сих пор не могу поверить, что эти скупердяи из штаба полка расщедрились настолько, что подарили нам эту штуку, – заметила молодая женщина, подсоединявшая силовые кабели к пульту управления установки.

– В этом ты не одинока, – охотно откликнулся паренек, помогавший ей, – хотя держу пари, что, принимая это решение, они меньше всего были обеспокоены нашей с тобой участью. Просто передатчик слишком дорогая вещь, чтобы превращать его в пыль одним удачным попаданием ракеты.

– Так или иначе, но он будет защищать и нас.

– Кто спорит? Весь вопрос в том, как оказаться поблизости, когда скорписы начнут обстрел.

– Все же это лучше, чем ничего, – философски заметила она, невольно обращая тревожный взор в сторону молчаливого леса.

Третья группа солдат была занята установкой палаток и сортировкой снаряжения. Большинство молодых людей предпочло освободиться от тяжелых боевых скафандров и оставалось лишь в легких рабочих комбинезонах, на которых уже расплывались темные пятна пота. Несмотря на ранний час, солнце Лунги припекало вовсю. Насекомые, столь досаждавшие нам в течение ночи, исчезли с первыми лучами утреннего солнца, укрывшись в густой листве деревьев, со всех сторон окружавших поляну. Проклятья и соленые шутки солдат перемежались с пением птиц, которых, по-видимому, нисколько не беспокоило появление на их территории неведомых существ. Глухой удар от падения на землю очередного гигантского ствола на несколько секунд заставил замолчать этот веселый хор, но затем все вернулось на круги своя.

Я пересек поляну и направился в сторону опушки, где сержант Манфред лично руководил строительством фортификационных сооружений. Несмотря на жару, сержант оставался в полном снаряжении и, хотя забот у него и без того хватало, не забывал регулярно общаться по радио с солдатами, прикрывавшими подступы к лагерю со стороны леса.

– Есть новости? – осведомился я, подходя поближе.

Должен сознаться, что, в отличие от бравого сержанта, сам я был одет весьма легкомысленно, сохранив из всего боевого снаряжения лишь лазерный пистолет, висевший у пояса, да и ему я предпочел бы более привычный боевой кинжал, давний подарок Одиссея, но, к моему глубокому сожалению, кинжал остался в далеком прошлом вместе со многими другими аксессуарами моей прежней жизни.

– Сенсоры сообщают о присутствии в лесу более крупных существ, нежели лемуры, – мрачно сообщил Манфред.

– Но данные разведки свидетельствуют о том, что на планете нет более крупных животных.

– Они не упоминали и о болотных тварях, – напомнил сержант.

– Но сейчас мы находимся на твердой почве, – возразил я.

– Тем хуже для нас. В таком случае это могут быть разведчики противника, – стоял на своем Манфред.

– Может быть, нам следует привлечь больше солдат на рытье окопов? – предложил я. – Чем быстрее мы закончим сооружение оборонительного периметра, тем больше у нас будет шансов отразить внезапное нападение противника.

Сержант неопределенно пожал плечами:

– Сколько по данным разведки на планете этих скорписов?

– По их сведениям, всего лишь небольшое подразделение, несущее охрану строительства базы. Манфред недоверчиво хмыкнул. Я склонен был разделить его скептицизм.

– Донесения разведки не внушали мне особого доверия с самого начала нашей миссии. Я пришлю ещё солдат, – пообещал я, – как только новые машины начнут поступать через приемник. А пока…

Взрыв ракеты неподалеку от нас прервал меня на середине фразы. Ударная волна сбила меня с ног и отбросила на несколько метров в сторону. Тучи пыли, веток и листьев поднялись в воздух вместе с клубами едкого дыма. За первым разрывом с небольшими интервалами последовало ещё несколько, после чего наконец заработал наш лазер.

Манфред наклонился надо мной:

– С вами все в порядке, сэр?

– Да, – сказал я, с трудом принимая сидячее положение. – Отделался легким испугом и несколькими царапинами. Но сейчас это не столь важно. Немедленно верните всех ваших людей из леса.

– Слушаюсь, сэр.

Вытащив свой пистолет, я пристроился за небольшим бугорком, не спуская глаз с опушки.

Лесная чаща могла скрыть в своей глубине достаточно врагов, чтобы они не оставили от моего батальона и мокрого места. Убедившись, однако, что немедленной атаки не предвидится, я скосил глаза, отыскивая подходящее углубление в почве, способное обеспечить мне минимальную защиту от прицельного огня неприятеля.

Почти в тот же момент тепловой луч прорезал воздух всего в нескольких сантиметрах над моей головой, слегка опалив волосы. Я выстрелил в ответ, прежде чем успел сообразить, что как раз этого мне делать и не стоило.

Возмездие последовало незамедлительно. Невидимые мне противники стали методично обстреливать меня из всех видов оружия, сами оставаясь почти в полной безопасности.

Поняв, что противник шутить не собирается, я, как мог, вжался в землю и начал осторожно отползать назад.

За тепловым лучом последовало ещё несколько гранат, которые я благодаря своей сверхъестественной реакции успел расстрелять ещё в воздухе. Они разорвались в нескольких метрах впереди меня, осыпав землю градом шрапнели. Гораздо труднее оказалось справиться с легким реактивным снарядом, выпущенным практически в упор, но удача не изменила мне и на этот раз.

Продолжая пятиться, я лихорадочно пытался засечь местонахождение неуловимого противника, но, увы, безо всякого результата.

Что бы ни представляли собой эти скорписы, дело свое они, без сомнения, знали и маскировались отменно. Я услышал ещё несколько разрывов ракет, на этот раз у себя за спиной, затем все неожиданно стихло. Минуты проходили одна за другой, но скорписы как в воду канули.

Я продолжал лежать вжавшись в землю, ожидая логического продолжения атаки.

Тщетно. Девственный лес снова зажил своей привычной жизнью. Даже птицы возобновили свой непринужденный щебет.

«Капитан, – раздался у меня в наушниках голос моего первого заместителя, лейтенанта Куина. – Вы целы, сэр?»

– Обошлось на этот раз. «Похоже, они отступили, сэр».

– Доложите обстановку, – приказал я.

«Четверо солдат убиты, ещё шестеро ранены. О потерях противника, естественно, мы можем только догадываться. Огонь велся практически вслепую. Скорее всего, его потери минимальные…»

Мы оставались в состоянии повышенной боевой готовности не меньше часа. Все строительные работы были, понятно, приостановлены. Но наше ожидание оказалось напрасным. Скорписы так больше и не появились.

В конце концов мы вернулись в наполовину оборудованный лагерь. Фреда занялась обычным для себя осмотром раненых, похоронная команда – приготовлением к похоронам погибших.

Осмотрев мое обожженное плечо, Фреда была поражена и даже немного испугана.

– Ваши раны уже почти зажили, – прошептала она, все ещё не веря собственным глазам.

– Это одно из моих качеств, – подтвердил я.

– Но каким образом? Наша медицина ещё не способна на подобные подвиги, иначе надобность во врачах давно бы отпала.

– Возможно, я новая модель. Испытательный образец. Первый из нового поколения клонов, – пошутил я.

Она бросила на меня подозрительный взгляд.

– Сейчас у вас будет достаточно времени, чтобы привести и других в порядок, – благодушно продолжал я. – Противник отброшен.

Она недоверчиво покачала головой.

Выйдя из её палатки, я наткнулся на сержанта Манфреда, поджидавшего своей очереди. Его лицо представляло собой один огромный кровоподтек, правая рука кое-как перевязана окровавленной тряпкой.

– Противник отброшен, – повторил я специально для него.

– Они все ещё поблизости, сэр, – возразил он с непоколебимой уверенностью заслуженного ветерана, – это была всего лишь разведка боем. Помяните мое слово. Они ещё вернутся. И, почти наверняка, это произойдет сегодня ночью.

Глава 4

Люди – существа, ведущие дневной образ жизни. От этого никуда не деться. Мы привыкли спать в темноте и оставаться наиболее активными в дневные часы.

Скорписы, напротив, как гласила моя служебная инструкция, вели свое происхождение от кошачьих, а не от приматов, а посему были прямой противоположностью гуманоидам.

С этой точки зрения наша ночная высадка была вдвойне бессмысленной, но, как известно, даже высоким военным чинам свойственно порой ошибаться. Сейчас меня куда больше беспокоило пророческое высказывание сержанта Манфреда относительно возможного времени новой атаки.

Здравый смысл требовал от меня максимально ускорить строительство фортификационных сооружений, но строгие армейские инструкции предписывали прямо противоположное.

Главной целью всей операции было сооружение этой чертовой станции.

Кроме того, до завершения её строительства у нас не было иной возможности получить в свое распоряжение мощное оружие и чувствительные сенсоры, способные обеспечить безопасность базы, а, следовательно, и нашу собственную.

Пока же мы располагали всего двумя противоракетными лазерными установками, достаточно надежно защищавшими нас от ядерного удара противника, но, увы, малоэффективными в случае массированной атаки пехоты.

Впрочем, о том, что может произойти в том случае, если скорписы решат применить свои ядерные устройства, мне не хотелось даже и думать. Точка зрения на сей счет генералов из штаба армии мне была, естественно, неизвестна.

В конечном счете мне пришлось пойти на компромисс, и, разделив наш отряд на три примерно равные части, мы одновременно занялись сооружением станции и строительством оборонительного периметра, не забывая о безопасности и жизнеобеспечении самого лагеря.

Я осмотрел возводимые фортификационные сооружения и самым внимательным образом изучил окружавшую нас местность, стремясь извлечь максимум полезного из естественных особенностей природного ландшафта и по возможности облегчить тяжелый труд моих солдат.

Если бы я не был столь занят заботами по укреплению лагеря, возможно, я не забыл бы отдать должное неповторимой девственной красоте Лунги.

Дремучий лес вздымался вокруг нас во всей своей первозданной красе. Вековые деревья простирали к ясному небу свои могучие ветви. В воздухе стоял разноголосый гомон птиц. Порхали десятки разновидностей бабочек. Иногда показывались и млекопитающие, которые были, однако, настолько малы, что не тянули даже на лемуров, привлекших к себе столь пристальное внимание нашей разведки.

Меня одолевали куда более прозаические мысли. Несмотря на все старания, мне не удалось обнаружить в лесу никаких следов пребывания скорписов. На мягкой почве не сохранилось ни одного подозрительного следа. Правда, стволы значительной части деревьев серьезно пострадали от осколков, но, по всей вероятности, это обстоятельство явилось прямым следствием разрывов наших собственных ракет. Если судить только по тому, что мне удалось установить в результате продолжительного и тщательного осмотра местности, можно было смело заключить, что дневная атака была всего лишь плодом нашего больного воображения.

Но я нашел и нечто особенно заинтересовавшее меня.

Широкий овраг вел от русла расположенного неподалеку ручья прямо к центру нашего лагеря.

Естественный подход к самому сердцу проектируемой станции!

Целый батальон противника мог без особых помех зайти по оврагу к нам в тыл, не привлекая к себе внимания часовых.

Сделав для себя пометку выставить здесь дополнительный наряд, я вернулся в лагерь.

Результаты рекогносцировки не слишком удовлетворили меня. К моему глубокому сожалению, вопросов по-прежнему было больше, чем ответов.

Верно ли было мое предположение, что скорписы во время предыдущей разведки боем уже успели обнаружить расщелину? А если так, какое место она занимала в их будущих планах?

Как поведут они себя в том случае, если обнаружат, что этот участок нашей обороны остается практически незащищенным? Осмелятся ли они нанести здесь свой главный удар?

Как бы я сам поступил, окажись я на их месте?

Наконец, есть ли у меня шанс превратить овраг в естественную ловушку для неприятеля?

Мои лейтенанты отнеслись весьма скептически к предложенному мной плану.

– Вы предлагаете дать противнику возможность, не встречая сопротивления, подобраться практически вплотную к приемной камере? – переспросила лейтенант Ворл, не в силах скрыть своего недоумения. – Позволить ему фактически без боя свести на нет плоды всей нашей операции…

Мы сидели вчетвером на пластиковом полу моей палатки, словно вожди племени первобытных кочевников, обсуждающие планы очередного разбойничьего нападения на лагерь своих соседей.

Как это нередко случалось со мной за последнее время, я был буквально заворожен поразительным внешним сходством моих собеседников.

Одинаковые волосы песочного цвета, курносые носы, усыпанные веснушками, невинные голубые глаза. Даже их кожа имела общий легкий золотистый оттенок, свойственный некоторым расам старой доброй Земли.

Фреда и Ворл вполне могли сойти за сестер-двойняшек, а Куин с такой же легкостью мог претендовать на роль их старшего брата.

– У нас нет сил, чтобы организовать надежную оборону всего периметра, – устало повторил я. – Кроме того, как я уже говорил, нам необходимо ещё по меньшей мере шесть часов, чтобы отладить эту чертову станцию. Если же нам удастся заманить их в ловушку, у нас есть все шансы отбить их атаку и самим остаться в живых до начала работы передатчика.

– Что слышно о пополнении? – поинтересовался Куин.

Вместо ответа я повернулся к Ворл, отвечавшей за поддержание устойчивой связи со штабом находившейся на орбите эскадры.

– Никаких пополнений, – ответила она угрюмо. – Адмирал не пожелал и слушать о наших трудностях. Нам придется рассчитывать только на себя.

– Нам надо продержаться только до начала работы приемной камеры, – повторил я, наверное, в десятый раз. – Поступление тяжелого оружия снимет большинство наших проблем.

– Но даже ради этого допустить беспрепятственное проникновение противника к нам в тыл… Просто в голове не укладывается…

Ворл безнадежно развела руками.

– Я согласен с возражениями коллеги, – снова вступил в разговор Куин. – Извините, капитан, но ваш план – это открытый вызов всей нашей военной доктрине.

– Лейтенант Фреда, ваше мнение? – спросил я, начиная терять терпение.

Она только безнадежно покачала головой, но не произнесла ни слова.

– Все ясно, – резюмировал я. – Три голоса против одного. Мнение офицерского собрания достаточно очевидно. Тем не менее план вступает в силу. Таково мое окончательное решение.

К чести моих помощников, спорить они не стали.

Остаток дня мы потратили на укрепление наших оборонительных линий и минирование оврага. Дополнительно я распорядился установить несколько автоматических систем на подходе к лощине, дабы создать у противника впечатление, что это хотя и наиболее уязвимая, но далеко не беззащитная точка нашей обороны. Мне требовалось завлечь их в ловушку до того, как они догадаются о моем замысле. В самом конце оврага, не дальше чем в пятидесяти метрах от приемной камеры, заняла оборону ударная команда во главе с сержантом Манфредом. Даже в худшем случае, если бы противнику, вопреки всем принятым мной мерам предосторожности, все же удалось прорваться к центру лагеря, Манфреду не составило бы особого труда продержаться до подхода подкрепления…

Работы по сбору и отладке приемной камеры продолжались вплоть до наступления темноты.

Обстановка обязывала меня принять дополнительные меры безопасности, что в свою очередь требовало дополнительного количества людей, которых и без того не хватало. Помимо того, у меня не было ни малейшего желания облегчать скорписам их задачу дополнительным освещением территории лагеря. И так все преимущества ночного боя оставались на стороне нашего противника.

По крайней мере, к исходу светового дня оба наших противоракетных лазера находились в состоянии боевой готовности, и, если бы скорписы отважились нанести ядерный удар, мы были готовы к его отражению. Во всяком случае, я на это очень надеялся.

Ожидание всегда было для меня одним из наиболее тяжелых испытаний, но на этот раз действительность превзошла все мои самые мрачные предположения.

Ночь была совершенно безлунной, а низкая облачность лишала нас даже лучиков света немногочисленных звезд. Воздух в буквальном смысле гудел от туч безжалостных кровососущих насекомых, заглушая порой даже пронзительные крики ночных птиц. Время от времени со стороны леса доносился жуткий рев неведомых тварей, вынуждая меня лишний раз помянуть недобрым словом излишне оптимистические выводы нашей разведки.

Чтобы хоть как-то убить время, я направил свой визор в сторону источника звука, но, по обыкновению, не обнаружил ничего заслуживающего внимания. Но зато стоило мне вернуть прибор в исходное положение, как непосредственно впереди себя я заметил неясные очертания нескольких крупных фигур, медленно продвигавшихся в сторону передовой линии нашей обороны.

Скорписы уже вышли на исходный рубеж и выжидают только удобного момента, чтобы одновременно атаковать нас сразу с нескольких сторон, мелькнуло у меня в голове.

Что же произойдет, если они все-таки попытаются использовать ядерное оружие? – задал я себе вопрос, мучивший меня в течение целого дня.

Ракетный удар, даже нанесенный с близкого расстояния, вряд ли способен разрушить защитный экран приемной камеры, а наши скафандры способны надежно защитить нас от воздействия ударной волны и проникающей радиации.

Однако если скорписам придет в голову использовать тактические ядерные мины, им ничего не стоит за сравнительно короткое время уничтожить всех защитников станции, а затем без помех демонтировать саму установку.

В этом случае наше положение представлялось практически безнадежным.

Сами мы не имели ядерного оружия. Задача, поставленная перед нашим отрядом, не включала в себя атаку базы противника. Эта честь отводилась отрядам второго эшелона вторжения.

Мне оставалось только надеяться, что сведения скорписов о возможностях нашей обороны были столь же приблизительны, как и оценки наших спецслужб относительно их атакующего потенциала…

Между тем возрастающая активность противника становилась все более очевидной. Прямо пропорционально ей росла и моя собственная нервозность.

Разумеется, в нашем арсенале имелись противоракетные лазерные установки, способные в течение микросекунды уничтожить в воздухе боеголовки противника, но их способность зафиксировать залп ракет, сделанный из-под прикрытия густого леса, представлялась более чем сомнительной. Еще меньше надежды было у меня на их способность обезвредить ядерные мины, выпущенные прямой наводкой.

Мои размышления прервал чудовищный взрыв, потрясший всю округу.

Скорписы пошли в атаку.

Сенсоры моего визора, не предназначенные для подобных перегрузок, автоматически отключились.

Как я и опасался, скорписы дали залп из своих ядерных гранатометов, выпустив снаряды по плоской траектории, пролегавшей всего в нескольких метрах от поверхности земли. Наши противоракетные установки оказались малоэффективными в этих условиях, и большая часть ракет достигла цели.

Доклады поступали один за другим.

Скорписы атаковали нас с трех сторон, невзирая на наш ответный огонь. Пришло и мое время принять непосредственное участие в сражении.

Скорписы выскочили из леса, стреляя на бегу из ручных гранатометов и сопровождая свое продвижение дикими гортанными криками. Я поднял свое ружье и открыл ответный огонь.

Наконец-то мне удалось воочию увидеть наших противников. Они оказались здоровенными ребятами, ростом под три метра каждый, с соответствующей мускулатурой и злобно поблескивавшими в темноте кошачьими глазами.

Прижавшись к земле, я включил дистанционное управление и перенес огонь лазеров на наступающие цепи противника. Эффект превзошел все ожидания. Наткнувшись на заградительную стену тепловых лучей, атака мгновенно захлебнулась.

За своих солдат я не опасался, все они были достаточно опытными вояками, чтобы в этих условиях рисковать высунуть нос из укрытия.

Пришло время пустить в ход наши собственные гранатометы.

Шрапнель накрыла залегшие цепи противника, но не смогла заставить его отступить. Неся тяжелые потери, скорписы тем не менее медленно, но верно продвигались вперед.

Миниатюрный датчик на моем запястье подал сигнал тревоги. Приподняв голову, я обнаружил, что пришли в действие наши автоматы, установленные на дне оврага.

Мой расчет оказался верным. Массированная атака на наши позиции оказалась на деле всего лишь отвлекающим маневром. Ударные силы скорписов, используя естественное прикрытие, продвигались к центру нашего лагеря.

Вне всякого сомнения, их общая численность на планете значительно превышала не в меру скромные оценки нашей разведки. Во всяком случае, они не считались с потерями ради достижения единственной поставленной перед собой задачи – уничтожения приемной камеры.

Впрочем, и для нас ущерб, нанесенный их минами, был весьма существенным, а поэтому и особенно опасным. В отличие от скорписов, у меня каждый солдат был на счету.

Над лесом взметнулось пламя пожара. Земля сотрясалась от взрывов ракет. Тепловые лучи пронзали воздух во всех направлениях. Со всех сторон слышались проклятия и стоны раненых.

Направление главного удара атакующих все отчетливее смещалось в сторону оврага. Скорписам сравнительно легко удалось преодолеть первый заслон, и теперь они быстро продвигались к тому месту, где поджидал их Манфред со своими ребятами.

Момент для нанесения ответного удара был самым подходящим. Не колеблясь ни секунды, я привел в действие дистанционное управление минного поля. В мгновение ока весь овраг превратился в огнедышащий кратер вулкана. К ночному небу взметнулись тучи земли вместе с обезображенными останками тел скорписов.

На несколько секунд после взрыва установилась абсолютная тишина. Это ощущение было настолько неожиданным, что у меня заломило в ушах.

«Они снова пошли в атаку!» – услышал я в наушниках взволнованный голос лейтенанта Ворл.

И действительно, вопреки всякой логике, скорписы начали новое наступление. Двигаясь ползком, дабы избежать прицельных ударов теплового луча, они неумолимо, как морской прилив, сужали свое полукольцо вокруг небольшого клочка обетованной земли, где располагался наш лагерь.

– Всем отойти на вторую линию обороны, – приказал я. – Усилить по возможности интенсивность огня.

В течение какого-то времени мы продолжали пятиться, уступая противнику одну позицию за другой. Численность скорписов не убывала. Можно было подумать, что нас атаковало подразделение в несколько тысяч солдат. Груды тел окружали наши окопы, но скорписы упрямо лезли вперед. Мое ружье так раскалилось от непрерывной стрельбы, что мне пришлось отложить его в сторону и взяться за лазерный пистолет.

– А вы смочите его, – посоветовал мне солдат, занимавший позицию рядом со мной. Я с недоумением уставился на него.

– Смочите его, сэр, – повторил он и тут же наглядно продемонстрировал мне буквальное значение своих слов.

Став на колени, насколько позволял непрекращающийся обстрел, он приспустил штаны и, прошу прощения, помочился на ствол и затвор своего ружья, после чего, нисколько не смущаясь моего присутствия, возобновил огонь.

– Испытанное средство, сэр, – заметил он, не прекращая стрельбы. – К сожалению, доступное только мужчинам. Женщина на моем месте давно бы лежала с простреленной головой.

Утешив себя тем, что цель иногда оправдывает средства, я последовал его примеру и на личном опыте смог убедиться, что порой практическая смекалка солдат намного эффективнее премудростей, преподаваемых в военных академиях.

К этому времени мы отступили уже практически к центру нашего лагеря. Цель скорписов была совершенно очевидна. Они сражались ради нашего тотального уничтожения и были готовы пожертвовать для достижения этой цели своим последним солдатом.

Наступил кульминационный момент сражения. В очередной раз сомкнув свои ряды, мы заняли круговую оборону вокруг приемной камеры. Лазерные установки серьезно пострадали от нескольких попаданий вражеских ракет, но продолжали вести ответный огонь, хотя далеко не с прежней интенсивностью. Зато защитные экраны самой камеры практически не пострадали.

Воспользовавшись небольшой передышкой, я созвал своих лейтенантов. Мы расположились в воронке, образованной взрывом ракеты. Наше положение становилось все более серьезным, хотя при благоприятном стечении обстоятельств мы, пожалуй, могли бы продержаться ещё несколько часов.

– Необходимо немедленно сообщить адмиралу о нашем положении, – приказал я лейтенанту Ворл.

Она молча достала свой радиопередатчик и принялась вызывать штаб эскадры.

– Приемная камера практически не пострадала, – продолжал я, – но, к сожалению, это единственное, чем мы можем похвастаться. Нам нельзя отступать и дальше. Скорписы и так способны забросать нас ручными гранатами фактически в любой момент.

– Защитные экраны ещё способны обеспечить безопасность камеры, – заметил Куин.

– Камеры, но не нас, – проворчала Фреда.

– До рассвета чуть больше часа, – стоял на своем Куин. – Если верить донесениям разведки, скорписы не будут наступать в течение дня.

– Вот именно, если верить, – усмехнулась Фреда. – Парни из штаба уже успели выдать нам столько вранья, что остается только удивляться, как нам удалось до сих пор остаться в живых.

– Важно только то, что пока нам это удалось, – улыбнулся я. – Ворл, как у тебя дела?

– Сожалею, сэр, но мне никак не удается связаться со штабом. На всех каналах сильные помехи.

– Искусственные?

– Вполне возможно. Обычно в ночное время связь достаточно устойчива. Если только наше оборудование не вышло из строя.

– Только этого нам ещё не хватало, – проворчал я. – Продолжайте попытки связаться со штабом. Сейчас связь необходима нам как никогда.

Мое негодование прервал новый залп ракет, но, судя по тому, что от сержантов не поступало никаких донесений, на этот раз скорписы решили ограничиться обычной артподготовкой.

– А сколько времени мы сможем продержаться без помощи флота? – поинтересовался Куин.

Неплохой вопрос, если бы я знал, как на него ответить.

За меня это отважилась сделать Фреда.

– Ровно столько, сколько мы способны.

– У вас есть предложение? – остановил я готовую начаться перепалку.

Куин бросил на меня осторожный взгляд.

– Моральный дух наших солдат весьма высок, сэр. Потери противника не идут ни в какое сравнение с нашими. Но подобная ситуация не может сохраняться вечно. Если мы будем продолжать только обороняться, то по мере роста наших потерь моральный дух будет падать. Особенно если, вопреки всем прогнозам, скорписы решатся продолжать наступление в течение дня.

– Конкретно что вы предлагаете?

– Я думаю, что нам следует контратаковать их, сэр. Моральный фактор в сражении значит не меньше, чем любой другой. Пока преимущество на нашей стороне. Воспользуемся же им. На мой взгляд, это единственный наш шанс.

– У нас больше шансов остаться в живых, перейдя к глухой обороне, – возразила Фреда. – Потери атакующих обычно на порядок выше, чем у обороняющихся, а у нас и без того уже ощущается нехватка солдат.

– Наконец, у нас нет ни малейшего представления об истинной численности противника, – поддержала подругу Ворл. – Судя по их поведению, их может быть и несколько тысяч.

– В том-то все и дело, – вздохнул я. – Оставим на время донесения разведки и подытожим наши собственные наблюдения. Ясно одно, пока численный перевес на стороне нашего противника.

Очередной взрыв ракет, всего в нескольких метрах от нашего укрытия, положил конец дискуссии.

«Они поднялись в новую атаку, сэр!» – прозвучал в моих ушах вопль одного из сержантов.

Итак, скорписы все решили за нас.

Один за другим мы выбрались из воронки и направились к нашим солдатам или, точнее, к тому, что осталось от них.

Скорписы шли сплошной цепью. Наши пули и тепловые лучи косили их как траву. Они умирали сотнями, но продолжали идти вперед.

На этот раз им удалось вплотную приблизиться к нашим позициям. Схватка перешла в рукопашную. Отбросив в сторону бесполезное ружье, я схватился за нож. Скинув с себя шелуху цивилизации, я снова преобразился в Ориона, примитивного воина и охотника, сражающегося с дикарями в долине Арарата.

Все смешалось вокруг меня. Кровавый туман застилал мне глаза, но я продолжал без устали наносить удар за ударом, поражая обступивших меня врагов. Их было много, очень много, и они были значительно крупнее и сильнее меня, но на моей стороне было безусловное превосходство в скорости.

Их тонкие скафандры, предназначенные главным образом для отражения теплового луча, не являлись препятствием для моего ножа.

Я резал их, как овец, лишь изредка прибегая к помощи лазерного пистолета.

И скорписы не выдержали. Побежали.

Им не удалось уйти очень далеко. В обращении с лазерным пистолетом я был так же хорош, как и в умении действовать ножом.

Последний из скорписов, поняв свою обреченность, попытался схватить меня за горло. Но ему не помогла и его нечеловеческая сила. Выстрелом в упор я снес ему голову.

Сражение было окончено. Убивать было больше некого. Те скорписы, кому повезло остаться в живых, успели укрыться в чаще леса.

Я стоял, с ног до головы покрытый кровью, в окружении груды тел своих врагов. Тонкая струйка крови все ещё продолжала стекать с лезвия моего ножа.

Постепенно вокруг меня собралась горстка моих солдат, ухитрившихся уцелеть в последней отчаянной схватке.

Они молча, с выражением ужаса, смешанного с восхищением, смотрели на меня.

Кем я представлялся им в этот момент?

Чудовищем?

Или героем?

Глава 5

– Ну вот и все, – произнесла Фреда усталым голосом.

Вид у неё был ужасный, пожалуй, даже похуже, чем у меня, но силе духа этой, в общем-то невзрачной на вид женщины мог бы позавидовать, наверное, не один мужчина.

– Все они мертвы, – прошептал с благоговейным ужасом стоявший поблизости паренек, испуганно озираясь на груды трупов, окружавших нас. – Господи, спаси и помилуй нас, грешных.

– Ас вами опасно связываться, капитан, – усмехнулся сержант Манфред. – Не знаю, как вам это удалось, но вы один ухитрились положить не меньше сотни этих ублюдков…

Если судить по его наружности, ночная битва никого из нас не обошла стороной. Правая рука сержанта висела безжизненно, как плеть, вдоль туловища, а его лицо представляло собой сплошную кроваво-черную маску.

– Сочтемся славою, когда все будет кончено, – проворчал я, – если, конечно, кому-нибудь из нас суждено дожить до этого момента. Где Ворл? Необходимо отправить срочное донесение адмиралу…

Не дождавшись ответа, я огляделся и с удивлением обнаружил, что уже наступило утро. Цвет неба над моей головой успел измениться с серого на бледно-голубой. Солнце должно было взойти с минуты на минуту. Стояла неправдоподобная тишина, и только клубы дыма, по-прежнему висевшие над поляной, да едкий запах аммиака в воздухе напоминали о недавнем сражении.

Все мои солдаты, ещё способные держаться на ногах, собрались вокруг меня, словно цыплята вокруг наседки. Даже Фреда, которой наконец удалось принять сидячее положение, старалась держаться поближе ко мне.

Я был их спасителем, их героем. Но если говорить честно, в их взглядах, обращенных в мою сторону, можно было прочесть не одно только восхищение, но и столь же очевидный страх. Никому из них ещё не доводилось встречаться со столь совершенной человеческой машиной, предназначенной исключительно для убийства. Машиной, которой в равной степени были чужды и страх и сострадание…

– Где Ворл? – повторил я, впрочем уже заранее зная, какой последует ответ.

Интуиция в очередной раз, увы, не обманула меня. Лейтенант разделила печальную участь почти половины наших товарищей.

Отдав должное памяти погибших, мы вернулись к решению других неотложных проблем. Их, как всегда, оказалось куда больше, чем хотелось бы, чего никак нельзя было сказать об имевшемся в нашем распоряжении времени. Распределив обязанности среди своих подчиненных, я попытался связаться по радио со штабом эскадры.

Как ни странно, но эта попытка окончилась полным провалом. Результат тем более удивительный, что скорписам сейчас было явно не до создания искусственных помех в эфире, разве что они заблаговременно успели установить свои автоматические устройства в окружавших поляну зарослях.

Я уже был готов бросить свое бесполезное занятие, когда хорошо знакомый голос, прозвучавший в моих наушниках, заставил меня вздрогнуть.

«… Ты слышишь меня, Орион?»

Голос Атена прозвучал настолько ясно и отчетливо, что можно было подумать, что он стоит у меня за спиной.

«Включи свой визор».

Я выполнил его требование, и в то же мгновение в моем сознании возникло объемное изображение космоса.

«Огромная вражеская армада, внезапно появившаяся из субпространства, судя по всему, застала нашу эскадру совершенно неподготовленной к такому повороту событий. Большинство наших кораблей были уничтожены, остальные позорно бежали с поля боя».

– Этого не может быть, – не поверил я. – Флот умирает, но не бежит.

«Не суди их слишком строго, Орион, – примирительно произнес Атен. – Преимущество противника было, право, слишком велико. Выбор у них был невелик. Бежать или умереть».

– Что же будет теперь с нами? – поинтересовался я. – Насколько я понимаю, ни о каком пополнении больше не может идти и речи.

«Ты и твоя команда можете рассчитывать только на себя, – согласился Золотой бог. – Необходимо время на перегруппировку наших сил и возвращение флота на орбиту Лунги».

– Вы не можете серьезно полагать, что в нашей ситуации мы способны долго противостоять силам скорписов…

Но, увы, мои возражения запоздали. Атен исчез прежде, чем я успел закончить фразу.

Помянув недобрым словом всех Творцов, и Атена в особенности, я выключил визор и бросил взгляд на своих солдат. Никто из них, естественно, не мог слышать моего разговора с ним. Золотой бог наверняка не забыл позаботиться об этом. В отличие от бессмертных богов, они хорошо понимали свой долг и занимались именно тем, что требовала текущая обстановка.

Со своей стороны, я и сам не слишком торопился известить их о фатальном для нас развитии событий. Не то чтобы я не доверял им. Но все же приходится признать, что существуют вещи, о которых лучше всего до поры до времени просто не знать.

А ситуация была, прямо скажу, безнадежная.

Из сотни десантников сорок шесть были убиты и ещё двадцать два тяжело ранены и нуждались в срочной эвакуации для лечения в стационарных условиях. Да и состояние остававшихся в строю не внушало мне особых надежд, но, по крайней мере, они могли самостоятельно держаться на ногах, а в случае необходимости ещё и сражаться.

У Фреды осколком гранаты были перебиты обе ноги, и требовалась по меньшей мере неделя, чтобы заменить поврежденные кости и нарастить новую ткань.

Состояние пяти или шести человек было ещё более тяжелым и дополнительно осложнялось тем обстоятельством, что у нас просто не имелось необходимого оборудования, чтобы поставить их на ноги.

У сержанта Манфреда было сильно обожжено плечо, и, хотя он сильно страдал от боли, его состояние не вызывало у меня особых опасений.

Единственным из всех нас, кто не получил ни единой царапины, оказался лейтенант Куин, что само по себе могло бы стать весьма радостным событием, если бы одновременно не наводило на столь же малоприятные размышления…

За неимением других срочных дел, я направился к тому месту, где двое солдат делали сержанту переливание крови.

– Поздравляю, Манфред, – произнес я вместо приветствия, – с этой минуты вы лейтенант.

– Благодарю вас, сэр, но у меня нет никакого желания становиться офицером. Кроме того, осмелюсь доложить, что у меня нет специального образования.

– Не имеет значения, – успокоил я его. – Вы лейтенант и останетесь им до тех пор, пока либо не последуете за своим предшественником, либо я не сочту, что вы не способны к выполнению своих прямых обязанностей. Не сомневаюсь, что вы будете вести себя как и положено офицеру, а за адекватное поведение ваших подчиненных я готов поручиться прямо сейчас.

– Слушаюсь, сэр, – пробормотал он, явно недовольный неожиданным повышением по службе.

– Сколько ещё времени займет у вас эта операция? – обратился я к стоявшей рядом со мной женщине.

Она бросила быстрый взгляд на датчики переносной установки.

– Максимум минут десять, сэр.

– Лейтенант Манфред, через пятнадцать минут я жду вас в моей палатке, и мы обсудим неотложные дела.

– Слушаюсь, сэр, – повторил он неохотно.

Все присутствующие едва смогли скрыть улыбки…

Обстановка последовавшего за нашим разговором совещания произвела на всех угнетающее впечатление.

Манфред, обмотанный бинтами с ног до головы» походил скорее на мумию, чем на бравого солдата, только что произведенного в офицерский ранг.

Фреда, по причине своего ранения, сидела в неестественной позе, неловко вытянув перед собой закованные в гипс ноги.

Даже Куин, не получивший ни царапины, чувствовал себя явно не в своей тарелке.

Боюсь, что и мой внешний вид оставлял желать лучшего.

– Какое у нас положение с амуницией и продовольствием? – открывая совещание, задал я первый вопрос Куину.

– Не лучшее, сэр. Практически все наши запасы уничтожены скорписами. Максимум, на что мы можем рассчитывать, это на трехдневный запас продуктов. Еще хуже обстоят дела с энергетическим обеспечением и медикаментами. Здесь мы практически уже сейчас находимся на голодном пайке. Мы также остро нуждаемся в регенерационных препаратах, перевязочных материалах, новых палатках и, естественно, в боеприпасах…

– Достаточно, – остановил я его. – Картина ясна. Вы сэкономили бы немало времени, лейтенант, просто объявив, что у нас ничего нет.

– Когда мы можем ожидать прибытия ближайшего Транспорта с медикаментами? – спросила Фреда.

– Транспорта не будет, – отрезал я.

– Что вы имеете в виду? – удивилась она. – Всех тяжелораненых необходимо немедленно эвакуировать на базу.

– Наш флот вынужден был отступить под давлением превосходящих сил противника, – начал объяснять я, ненавидя себя за подчеркнуто официальный тон.

– Они бежали, – ахнул Куин, не имея сил скрыть охвативший его страх. – Чертовы ублюдки бросили нас.

– Можете считать, что и так, – сухо подтвердил я. – Ясно одно: в настоящее время мы можем рассчитывать только на себя.

Им потребовалось несколько секунд, чтобы переварить полученную информацию. Фреда и Куин обменялись тревожными взглядами.

– Проклятые трусы, – простонал Куин.

Фреда бросила меланхоличный взгляд на свои закованные в гипс ноги.

– Я никогда не доверяла этим молодчикам, – призналась она.

Манфред ограничился простым кивком, подтверждающим печальную сентенцию своего товарища.

Кажется, впервые я обратил внимание на то, насколько мало он был похож на своих более молодых коллег. Черты его лица были куда грубее. Крючковатый нос, карие глаза, темные волосы. Даже кожа его казалась более смуглой, чем у большинства его однополчан.

– Нам всем суждено умереть здесь, – прошептал Куин, в голосе которого отчетливо угадывались панические нотки.

Манфред презрительно улыбнулся:

– Невелика разница. Даже если бы флот оставался на орбите, максимум, на что мы могли бы рассчитывать, так это на криогенную камеру.

Куин недоуменно уставился на него.

– Но из криогенной камеры выходят рано или поздно.

– Конечно, – равнодушно согласился лейтенант, – но только тогда, когда командованию снова потребуются наши жизни.

– Это слова изменника.

– Прекратить перепалку, – оборвал я обоих, – и чтобы я ничего похожего больше не слышал… даже от новоиспеченных офицеров, добавил я, поворачиваясь к Манфреду.

– Сожалею, сэр, – отчеканил он, демонстративно игнорируя своего оппонента.

– Так или иначе, но мы обречены, – снова вступила в разговор Фреда. – В лучшем случае, у нас в запасе всего несколько дней.

– Вы забываете о базе скорписов, – возразил я, – у них-то более чем достаточно и провизии, и амуниции.

– Вы предлагаете совершить рейд на базу противника? Но это самоубийство! – всплеснул руками Куин.

– Вы предпочитаете смерть от голода? – поинтересовался я, даже не пытаясь скрыть своей иронии.

– Сэр, в принципе я полностью согласен с вами, – поддержал меня Манфред, – но, к сожалению, база скорписов находится на значительном удалении от нашего лагеря. В нашем же распоряжении максимум неделя, даже если с сегодняшнего дня мы урежем рацион вдвое. Как мы доберемся до них, а если и доберемся, хватит ли у нас сил сражаться?

– Попробуем просуществовать за счет местных ресурсов, – усмехнулся я. – Даже наша разведка не способна все время попадать пальцем в небо, а по её сведениям, местные овощи и животные вполне пригодны в пищу. Во всяком случае, некоторые из них.

– Как поступим с ранеными? – спросила Фреда. – Многие из них не способны передвигаться самостоятельно.

– Раненых возьмем с собой. Попробуем использовать для их транспортировки наши спускающие аппараты. В противном случае все они обречены на смерть либо от голода, либо от рук скорписов. Не сомневаюсь, Что наши противники не успокоятся, пока не уничтожат приемной камеры.

– Зачем она им? Раз флота уже нет на орбите, камера утратила всякое значение.

– Только временно, – возразил я. – Рано или поздно командованию придется направить на Лунгу новую эскадру, и скорписы не хуже нас с вами понимают это. Их задача остается прежней – любыми средствами уничтожить приемник.

– Если я вас правильно поняла, вы предлагаете нам пересечь без малого половину планеты и атаковать скорписов в их собственной цитадели? – переспросила Фреда, не веря своим ушам. – Но это – безумие!

– Оставаясь в лагере, мы заранее обрекаем себя. Я предпочитаю, чтобы скорписам было неизвестно наше местонахождение.

Куин безнадежно покачал головой.

– Что нам это дает? Мы все равно обречены, так или иначе.

– И вы ещё обвиняете других в измене, – произнес я с отвращением.

Неожиданное автоматическое включение противоракетных лазеров заставило нас прекратить дискуссию.

– Вот вам и ответ на все ваши вопросы, – усмехнулся я, вскакивая на ноги. – Как видите, скорписам не потребовалось много времени, чтобы подготовиться к новой атаке. Чем быстрее мы уберемся отсюда, тем больше у нас шансов остаться в живых.

Последовавшие за этим отдаленные звуки разрывов уничтоженных на подлете ракет только подтвердили правильность моих слов.

После этого никто уже не пытался оспаривать мое мнение.

Наспех погрузив раненых и то немногое, что осталось от нашего снаряжения, на спускающие устройства, мы двинулись через девственный лес к крепости скорписов.

Худо-бедно, недостатка в средствах передвижения мы не ощущали. Гибель половины нашего отряда сняла эту проблему, по крайней мере на какое-то время. Мы медленно плыли в воздухе, примерно в метре над поверхностью земли, с трудом лавируя между стволами деревьев. Я возглавил авангард из примерно дюжины наименее пострадавших десантников. Куин и Фреда заняли позицию на флангах, Манфреду я поручил обеспечить безопасность нашего тыла. Тяжелораненых мы разместили в центре, под присмотром их менее пострадавших товарищей.

Тела погибших пришлось оставить в лагере. Пожалуй, это было самым трудным для меня решением, поскольку оно противоречило всем традициям и представлениям о чести регулярной армии.

Впрочем, у меня не было и особых сомнений относительно того, какая судьба ожидала бренные останки наших товарищей.

После неудачной ночной атаки у скорписов оставался только один способ покончить с нами.

Ядерное оружие.

Телам наших товарищей суждено было быть кремированными в огне ядерного взрыва вместе с пресловутой приемной камерой, которую они столь доблестно защищали при жизни. Сейчас это было всего лишь вопросом времени, сводившимся к тому, насколько хватит энергии лазерных батарей.

Мы покинули лагерь около полудня по местному времени. Надо полагать, это было странное зрелище неправильное каре изможденных, похожих на призраки людей, молчаливо проплывающих под сводом девственного леса.

Между тем разрывы за нашей спиной продолжались. Скорее всего, большинство ракет скорписов были всего лишь относительно безвредными свинцовыми болванками, предназначенными исключительно для того, чтобы быстрее истощить энергетический потенциал наших лазерных установок.

Лишь когда сумерки уже начали сгущаться, до наших ушей донесся отдаленный громовой раскат и на горизонте поднялся к небу ядовитый гриб ядерного взрыва. Без всякой команды с моей стороны колонна остановилась.

– Конец, – вздохнул один из десантников. – Лагеря больше нет.

– Вы были правы, – заметила Фреда. – Не прояви вы должной настойчивости, никого из нас сейчас уже не было бы в живых…

– Хотелось бы надеяться, – буркнул я, – что и у скорписов не осталось ни малейших сомнений на этот счет. Только в этом случае нам гарантирована хотя бы временная безопасность.

– Не торопитесь, – усмехнулась Фреда, пожимая плечами, – очень скоро мы об этом узнаем.

Трудно сказать, верила ли она сама в возможность подобной удачи.

Как и следовало ожидать, ядерный взрыв стал причиной лесного пожара. Слава Богу, пока он ещё был довольно далеко от нас, но никто не поручился бы за то, что могло ожидать нас даже в самом ближайшем будущем. Наступила ночь, но мы двигались не останавливаясь, стремясь уйти как можно дальше от эпицентра. Несмотря на все наши усилия, стена огня медленно, но верно настигала нас. Каждый раз, когда я включал свой визор, сенсоры мгновенно выходили из строя вследствие огромных перегрузок.

Еще недавно пустынный лес уже не казался таким безжизненным. Перепуганные лесные животные, как и мы, стремились уйти подальше от не на шутку разбушевавшейся стихии.

Местность постепенно становилась все более возвышенной, и ночные насекомые уже не столь докучали нам, как в первые дни пребывания на планете, хотя возможно, что и они попросту попрятались от все приближавшегося пожара.

Около полуночи мы вышли к большой реке и, без особых затруднений переправившись на противоположный берег, сумели наконец разбить лагерь. Все мы были предельно измучены. Выставив часовых и наскоро поужинав, мы завалились спать.

Вопреки отсутствию видимой опасности, я распорядился не разводить костров, хотя вряд ли это имело какое-то значение в нашем положении…

– Эй, клон, – услышал я в ночной тишине шепот одного из солдат, – давай поменяем мой 24-Ц-Марк-6 на твой 24-Ц-Марк-З.

– Чего ради? И у того и у другого вкус высохшего дерьма.

– Марк-3 мне нравится больше.

– Сделай одолжение, забери его просто так. Эти таблетки мне уже в глотку не лезут.

– О чем вы толкуете, ребята? – вмешался в разговор третий, невидимый мне собеседник. – Вы что, читать не умеете? Здесь, на этикетке, ясно написано, что наш полевой рацион разработан лучшими учеными Содружества из экологически чистых продуктов и способен наилучшим образом удовлетворить все потребности человеческого организма в течение длительного времени.

– Заткни эту этикетку себе в задницу, – мрачно посоветовал второй, – пока я не сделал это вместо тебя.

– Заткнитесь вы оба, – отозвался номер первый. – Ну, представьте, что мне нравится Марк-3. Если хотите, давайте его мне. Я с удовольствием оприходую его за вас.

– Смотри не наложи потом в штаны на марше. Лично на меня он действует как слабительное…

Раздался негромкий смех, лишний раз свидетельствующий в пользу того мнения, что молодые здоровые люди, живущие на свежем воздухе, не склонны надолго предаваться унынию, даже находясь в самой безнадежной ситуации.

Покончив с моей собственной порцией, я прошелся по лагерю, с удовольствием ощущая под ногами твердую землю после пребывания целый день в подвешенном состоянии.

Часовые, как ни странно, не спали, а лес на этой стороне реки показался мне на удивление мирным.

Несколько раз на экране моего визора проскользнули силуэты диких животных, лишнее свидетельство того, что если нам и суждено погибнуть, то, во всяком случае, не от голода.

Завтра нам следовало попытаться разнообразить наше меню за счет свежего мяса.

Как я уже не раз говорил, мне не требуется много времени для сна. Но бурных событий последних дней оказалось многовато даже для меня. Убедившись, что нам ничего не угрожает, я с легким сердцем передал дежурство лейтенанту Куину и отправился на поиски подходящего места для ночлега.

Ненароком споткнувшись в темноте о чьи-то ноги, я извинился и, только Присев рядом на землю, узнал Фреду.

– Надеюсь, я не причинил вам боли? – произнес я.

– Разве что самую малость, – улыбнулась она.

– Как вы себя чувствуете?

– Очень устала. Но боли в ногах практически не ощущаю, если именно об этом вы хотели спросить.

– Уже немало.

– Боюсь только, что на время мне придется позабыть о своих обязанностях по отношению к вам. Сейчас я не потяну на роль сексуального партнера.

– Все в порядке, – бодро утешил я её, стараясь не выдать собственного смущения.

– Но вы имеете право обратиться к кому-нибудь еще, – безжалостно напомнила она. – В данный момент у нас в отряде четыре свободные женщины.

– Благодарю вас. Мне не требуются их услуги.

– Однако вам следует иметь в виду, что и они вправе обратиться за помощью к вам, даже в том случае, если у вас уже есть временный сексуальный партнер.

– Я знаю правила, – огрызнулся я, нисколько не стесняясь солгать. За всеми заботами последних дней мне было как-то недосуг заняться изучением статей устава, повествующих о сексуальных взаимоотношениях между военнослужащими.

– А вы, часом, не женоненавистник? – невинно поинтересовалась Фреда.

– Считайте меня кем вам угодно, – проворчал я, менее всего склонный обсуждать эту тему.

– Или, может быть, – продолжала она, – вы дали обет сохранять верность своей даме?

– Все может быть, – рявкнул я, начиная терять терпение.

– В таком случае вам, без сомнения, должно быть известно, – продолжала Фреда, – что сексуальные регламентации обязательны к исполнению для обоих полов.

– Слышал, – отмахнулся я.

– Из чего следует, что и у вас есть обязательства по отношению ко мне, по крайней мере вплоть до завершения нашей миссии.

– Я уже сказал вам, что мне известно об этом, – буркнул я, изо всех сил стараясь подавить нараставшее во мне раздражение.

– Пока я нездорова, вы можете найти мне замену, но после того, как я поправлюсь, вы будете принадлежать мне.

– Все правильно.

– Даже если кто-то и поджидает вас в том мире, откуда вы и явились сюда.

Пусть с некоторым опозданием, но до меня наконец дошло, что Фреда и не думала шутить.

– Чего уж тут не понять, – пробормотал я. Фреда звонко рассмеялась, явно довольная моим смущением.

– Не расстраивайтесь, капитан. Я не обману ваших надежд.

Она ещё и издевалась надо мною!

Я протянул руку и осторожно потрепал её по плечу.

– Буду терпеливо ждать, – шепнул я ей на ухо.

Не скрою, что мне доставило удовольствие недоуменное выражение, появившееся у неё на лице…

Но все мое легкомыслие мгновенно улетучилось, едва я остался один.

Аня!!!

В каком пространственно-временном интервале находилась она сейчас? Почему нам всегда требовалось прилагать неимоверные усилия, чтобы, хоть на короткое время, оказаться вместе? Для какого черта потребовалось Атену мое пребывание на этой забытой Богом планете?

О чем думали другие Творцы, черт бы их всех побрал?

О чем думала сама Аня?

Или воля Атена и других иже с ним заставила её поступиться собственными желаниями?

Я не мог заснуть, хотя и чувствовал потребность в отдыхе. Но мой разум распорядился по-своему.

Я вспомнил все свои былые жизни и миссии, эпохи и континенты, куда Золотой бог направлял меня.

Я снова был Осирисом в Египте, задолго до строительства первой пирамиды; Прометеем среди снега и льда ледникового периода.

Я взбирался на стены Иерихона и содействовал исчезновению неандертальцев из цепи эволюции.

Я всегда находился на службе у Атена. До сих пор мне удавалось успешно выполнить все его задания с помощью Ани, богини, которую я любил.

Золотой бог ненавидел меня за это чувство. И в равной степени он ненавидел Аню за её ответное чувство ко мне.

Много раз она рисковала больше чем жизнью, принимая человеческую форму, чтобы соединиться со мной, и каждый раз Атен изобретал новую дьявольскую уловку, дабы разъединить нас.

Надо отдать ему должное, он был неистощим на выдумки и до сих пор неизменно одерживал победу.

Я снова был Орионом – Охотником, одним из созданий Атена, его рабом и игрушкой, осмелившейся влюбиться в богиню.

Так куда же и зачем закинула меня на этот раз воля Золотого бога?

Почему он сначала направил меня сюда, а затем столь неожиданно покинул меня? Неужели только ради того, чтобы в очередной раз разлучить меня с Аней?

Атену порой были свойственны многие человеческие чувства. Это я хорошо знал по собственному опыту.

Или, может быть, правильнее было сказать, что нам, людям, были свойственны чувства Творцов?

Вряд ли. Атен мог быть ревнив, но не мелочен. Скорее всего, он, по обыкновению, вынашивал свой очередной безумный план по сохранению континуума, в котором Лунге отводилась значительная роль.

И, как обычно, он счел излишним посвящать в него меня, главное действующее лицо всей драмы…

Первые солнечные лучи уже пробивались сквозь густую листву деревьев. Вздохнув, я сел. Все равно спать было уже поздно.

«Черт с ним! – сказал я сам себе. – Пусть Атен поступает как ему заблагорассудится. Я и без его помощи сумею докопаться до истины».

Рано или поздно.

Глава 6

В этот же день мы продолжили наш марш, целью которого была база скорписов, расположенная в другом полушарии. Три небольшие группы разведчиков, двигавшиеся в авангарде и на флангах отряда, обеспечивали безопасность передвижения основной колонны, но ни одной из них так и не удалось обнаружить каких-либо следов недавнего присутствия противника.

К исходу второго дня мы вышли к границе леса и сделали небольшой привал, чтобы согласовать и уточнить наши дальнейшие планы. Если верить космическим снимкам, имевшимся в памяти моего портативного компьютера, впереди нас лежала обширная, поросшая скудной растительностью равнина, пересеченная цепью высоких гор.

Мне не слишком улыбалась перспектива многодневного перехода по открытой местности, но выбора у нас фактически не было. Впрочем, и технические возможности скорписов позволяли им при желании с одинаковой легкостью наблюдать за перемещением нашей колонны как на открытом пространстве, так и под покровом тропического леса. Оставалось уповать только на то, что наш последний маневр все ещё оставался не замеченным временно утратившим бдительность противником.

После недолгого отдыха мы двинулись дальше, по направлению к крупной реке, бравшей начало в отрогах пока ещё не видимых нами гор. Помимо всего прочего, мы испытывали острую жажду, поскольку все наши очистные приборы остались в лагере вместе с другой громоздкой аппаратурой.

Теперь я мог осуществить свой первоначальный план и пополнить запасы продовольствия за счет местной фауны. С этой целью я начал совершать непродолжительные экскурсии сначала в одиночку, а затем и вместе с несколькими солдатами, наиболее адаптировавшимися к местным условиям. Лазерные ружья не слишком подходящее оружие для благородного искусства охоты, но в нашем положении не приходилось быть особенно щепетильными. Мы не брезговали ничем, что попадалось под руку, будь то кролики, степные куропатки или даже мелкие грызуны, напоминавшие белок.

– Хотелось бы, чтобы на этой планете водились животные и чуть побольше древесных лемуров, – вздохнул как-то один из моих помощников, когда мы, не слишком отягощенные добычей, возвращались из очередной охотничьей экспедиции.

– Да уж, не мешало бы нам наконец подстрелить и кого-нибудь посолиднее, – охотно откликнулся его приятель, с сомнением разглядывая наши более чем скромные трофеи.

Но день проходил за днем, неделя за неделей, а нам так и не удавалось добыть ничего крупнее банального степного зайца.

Несмотря на все трудности путешествия, большинство наших раненых постепенно поправлялось. Лишь двое солдат умерли в пути, и мы сожгли их тела, поскольку больше не опасались пламенем своих бивуачных костров привлечь внимание неприятеля. Даже если скорписы и успели засечь нашу группу, они по-прежнему не проявляли заметной активности. Помимо всего прочего, это обстоятельство обернулось для нас ещё и чисто бытовой удачей, поскольку, как сразу выяснилось, никто из моих спутников раньше не употреблял в пищу сырое мясо, да и вообще это было бы просто неблагоразумно в условиях чужой, плохо изученной планеты.

Следовать течению реки оказалось на поверку даже более сложной задачей, чем недавнее путешествие по девственному лесу. Широкая заболоченная пойма и густой подлесок стали серьезным препятствием для моих неопытных солдат. В особо сложных случаях мы использовали наши спускающие аппараты и двигались непосредственно над руслом реки, хотя подобная практика и грозила истощением силовых батарей.

Но были у нас и приятные открытия. Река оказалась на удивление богата рыбой, которая отчасти разнообразила наше небогатое меню. Правда, и в этом случае не обошлось без комических накладок. К моему удивлению, никто из моих офицеров, не говоря уже о простых солдатах, не имел ни малейшего представления о рыбной ловле. Но голод прекрасный учитель, и очень скоро среди моих солдат появилась целая группа рыбаков-энтузиастов, позволивших нам окончательно решить проблему продовольствия.

К исходу третьей недели на горизонте появились покрытые вечным снегом вершины отдаленных гор. В тот же вечер Фреда сняла свой гипс и решилась самостоятельно прогуляться по лагерю.

– Так приятно снова почувствовать под ногами твердую землю, – призналась она.

В эту ночь она впервые спала рядом со мной, постепенно все ближе пододвигаясь ко мне, по мере того как ночь становилась прохладнее.

На следующем привале она осмелела ещё больше и, решительно взяв меня за руку, повела в сторону небольшой рощи, расположенной чуть в стороне от лагеря.

– Больше нет мочи терпеть, – пояснила она, когда мы оказались на небольшой поляне, покрытой густой мягкой травой, – мы и так постились достаточно долго.

– Может быть, ты и права, – покорно пробормотал я, бросая осторожный взгляд в сторону лагеря, едва скрытого от нас редкими зарослями кустарника.

Вопреки моим опасениям, природа взяла свое и реакция моего организма была вполне адекватна запросам моей партнерши.

Нисколько не заботясь о том, что лагерь очень близко и нас могут увидеть, Фреда торопливо сбросила на землю свой комбинезон и, оставшись в костюме праматери Евы, опустилась на колени, вызывающе выставив в мою сторону наиболее аппетитную часть своего тела. Должен признаться, что без своих боевых доспехов она производила куда более сильное впечатление, нежели в полной выкладке лейтенанта десантников.

Образ Ани промелькнул перед моим мысленным взором, но ничуть не охладил моего желания. С таким же успехом рядом со мной могла быть сейчас и она, на время принявшая человеческий облик…

Над нашими головами мерцали незнакомые звезды, небольшой спутник Лунги неторопливо проплывал по небосводу, где-то впереди вздымались темные громады гор. Мы лежали на траве, тесно прижавшись друг к другу, медленно приходя в себя после хмельной лавины пережитых ощущений.

– О чем ты думаешь? – прошептала Фреда. Застигнутый врасплох, я ещё сильней обхватил ладонями пышные ягодицы лейтенанта.

– Естественно, о тебе, – пробормотал я, стараясь поскорее уйти от обсуждения опасной темы.

– Лгун! – усмехнулась она. – Ты думаешь сейчас о ней, о женщине, которую ты любишь. Не было смысла отрицать очевидное.

– Да, – неохотно признался я.

– И пока мы занимались с тобой любовью, ты тоже думал о ней? – продолжала допытываться она.

– Да, – подтвердил я, готовый провалиться сквозь землю.

– Так и надо, – рассмеялась она.

– Так и надо? – повторил я, совершенно сбитый с толку.

– Наши наставники обычно предпочитают не распространяться на эту тему, но людям в нашем положении рекомендуется избегать слишком близких отношений даже со своими сексуальными партнерами. Чрезмерные эмоциональные перегрузки чреваты опасностью нервного срыва. Вот почему после завершения очередной операции тем, кто остается в живых, назначают новых спутников.

– И стирают ваши воспоминания во время нахождения в криогенной камере?

– Иногда, – подтвердила Фреда, – когда результаты психологических тестов требуют, по мнению врачей, более радикального вмешательства. Обычно же дело ограничивается повышенными физическими нагрузками и интенсивными теоретическими занятиями.

«Помилуй и сохрани меня, Господи! – с тоской подумал я. – Ведь фактически почти то же самое Атен неоднократно практиковал на мне».

– Поэтому не бери в голову ничего лишнего, – посоветовала Фреда подчеркнуто бесстрастным голосом. – Солдату не положено иметь близких людей.

Пусть простит меня Аня, но я не поверил ей. Не знаю уж кого, себя или меня, она пыталась обмануть, повторяя, как попугай, чужие слова, в которые сама не хотела верить.

Несколько минут мы лежали молча. Затем рука Фреды игриво скользнула у меня между ног.

– Готов для новой скачки? – прошептала она прерывающимся от возбуждения голосом. Уговаривать меня не потребовалось. Мы просто изменили позу…

– А что происходит, если женщина забеременеет? – спросил я во время следующего перерыва.

Она помолчала несколько секунд, прежде чем ответила.

– Но этого никогда не происходит, Орион. Разве тебе неизвестно, что все мы стерилизованы. Для солдата секс всего лишь один из способов спустить пары. У нас не может быть детей…

А для полководцев лучшим средством поддержания агрессивно-защитной реакции своих солдат, злобно подумал я, невольно припомнив горькие слова старого сказителя, ослепленного Агамемноном вскоре после падения Трои: «Мы хуже чем рабы, Орион. Для наших господ мы значим меньше, чем муравьи, ползающие по земле у их ног. Стоит ли удивляться, что они обращаются с нами как с собаками?»

Хуже, чем с собаками, решил я. Тем, по крайней мере, дозволено иметь потомство.

Этой ночью я уже не отпускал Фреду от себя. До самого утра мы не размыкали наших объятий, лишь время от времени меняя позицию, чтобы дать новый импульс нашим чувственным фантазиям.

Только когда небо на востоке начало уже светлеть, я ненадолго забылся беспокойным сном.

Впрочем, я и сейчас не могу точно сказать, было ли это на самом деле сном или очередным посланием Атена.

Творцы прибегали к разным способам для изъявления своей воли.

Но, так или иначе, на этот раз никто из них не счел нужным лично появиться передо мной.

Я брел в полном одиночестве по белому песку широкого пляжа, и морские волны лениво касались моих обнаженных ног. Высоко над моей головой полыхал белый шар раскаленного солнца. У конца пляжа подымалась живая изгородь вечнозеленого кустарника, усыпанного красными и синими цветами, за которой виднелись руины немыслимо древних строений. Судя по их виду, они были покинуты своими обитателями много столетий, если не тысячелетий, назад.

Незнакомый голос позвал меня. Правильнее было бы сказать, что я вообще не слышал никакого голоса, во тем не менее он отчетливо прозвучал у меня в голове. Он не назвал меня по имени и, похоже, совсем не использовал привычных мне слов, но я слышал его, ощущал присутствие разума, чуждого мне, и понимал, что он изучает мой мозг. Ощущение не из приятных. Я испытывал страх, гнев, отвращение, а возможно, и любопытство. Затем, столь же неожиданно, все исчезло. Я остался один на безлюдном пляже, потрясенный и разочарованный одновременно.

– Аня! – простонал я. – Аня, где же ты?

Естественно, что я не получил никакого ответа. Только дыхание ветерка, пахнущего солью и водорослями, на мгновение коснулось моего лица. С одинаковой вероятностью я мог быть единственным живым существом на пляже, на планете, в целой Вселенной.

Слезы навернулись мне на глаза.

Я очнулся только тогда, когда рука Фреды нетерпеливо потрясла меня за плечо.

– Орион, очнись. Да что с тобой?

Не совсем понимая, что ей нужно от меня, я послушно приподнялся и сел, прислонившись к стволу дерева.

Мы находились в лагере. Большинство наших товарищей ещё спали, кто, как и мы, парами, кто поодиночке. Чуть поодаль, на берегу реки, маячили фигуры часовых. Рука Фреды нежно легла мне на лоб.

– Ты разговаривал во сне, Орион…

– Мне приснился сон.

– Ты звал женщину по имени Анна.

– Аня, – поправил я.

Фреда наклонилась и подобрала с земли свою рубашку.

– Ту самую?…

– Которую я люблю, – закончил я за нее. Фреда понимающе кивнула головой.

– Если мы останемся в живых, ты вернешься к ней?

– Не знаю. Далеко не все зависит от моего желания, но я попытаюсь.

– Думаешь, армия оставит тебя в покое? Я равнодушно пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Да, выбор у нас невелик, – вздохнула Фреда. – Криогенная камера, тренировочный полигон, новая экспедиция. Конечно, и жизнь солдата имеет свои преимущества… только надо родиться для этого…

Родиться или быть созданным, чтобы стать солдатом. В этом отношении Фреда и я были одинаковы.

Горькая ирония нашего бытия.

– Время выступать, – сказал я, подымаясь на ноги. Фреда неохотно последовала моему примеру.

– Зачем? – спросила она.

Я недоуменно уставился на нее.

– Я не понимаю тебя…

– Я хочу знать, зачем нам снова куда-то идти?

– Ты и сама знаешь это не хуже меня.

– Знаю, но не понимаю. Чтобы атаковать базу скорписов? Ради чего? Что даст нам эта атака? Разве что смерть большинству из нас…

Я оказался перед нелегким выбором.

Долг солдата – повиноваться приказам старшего по званию.

У клонов эта простая истина была заложена на молекулярном уровне. Но, несмотря на все ухищрения ученых-генетиков, эта программа порой давала сбои, особенно во время таких долгих и трудных экспедиций, как наша. Существовали специальные приемы, ключевые слова и фразы, чтобы восстановить её в полном объеме.

Атен, естественно, позаботился о том, чтобы запечатлеть их в моем подсознании, и сейчас они автоматически всплыли в моей памяти: «Ты – наконечник стрелы, острие моего копья».

Эти слова должны были моментально превратить сомневающуюся растерянную женщину в послушную рабыню, готовую исполнить любое мое желание, в безотказную боевую машину, не знающую колебаний и страха.

Но я не мог произнести этих слов, во всяком случае по отношению к Фреде, тем более после минувшей ночи.

Обреченная вести жизнь, которую она не выбирала, Фреда, может быть, впервые испугалась, что она, все мы, можем умереть, и, хуже того, умереть без всякой на то необходимости, ради непонятной цели, навязанной нам чужой волей.

Впервые почувствовала себя Человеком!… По-видимому, она иначе истолковала Mde молчание.

– В твоей власти в любой момент заменить меня более покладистым офицером, Орион. Но я все равно не могу понять, зачем тебе нужно жертвовать жизнями пятидесяти двух невинных людей.

– У тебя есть лучшее предложение?

Фреда глубоко вздохнула, словно испугавшись собственных мыслей.

– Мы могли бы навсегда остаться здесь, – произнесла она медленно, – забыть войну, весь этот бесконечный кошмар. Начать новую жизнь.

– И не выполнить приказ?

– Мы выполнили свой долг, Орион. Никто не может упрекнуть нас в обратном. Они бросили нас.

– Ты думаешь, что скорписы оставят нас в покое?

– Мы не представляем опасности для них, оставаясь здесь. Напротив, они должны понимать, что, доведенные до отчаяния, мы будем защищаться до последнего патрона, а это обойдется им недешево.

Я задумался.

Скорее всего, Фреда была права. Но если я выполню её просьбу, то почти наверняка никогда не увижу Аню. Кроме того, при всей своей ненависти к Атену и другим Творцам, я не мог не отдавать себе отчета в том, что за всеми их поступками прослеживался пусть неизвестный мне, но тем не менее тщательно продуманный план.

– Фреда, – произнес я холодно. – Армия получила приказ уничтожить базу скорписов и заставить их покинуть эту планету. Установка приемной камеры была лишь первым шагом в этом направлении. Выполнение приказа отложено, но он не отменен, и тебе это хорошо известно.

– И ты собираешься выполнить его ценой жизней пятидесяти двух человек? – произнесла она печально.

– Разве не для этого нас направили сюда?

– Но мы все погибнем, Орион!

– Разве не для этого нас направили сюда? – повторил я жестоко.

Она бросила на меня растерянный взгляд и тут же грустно улыбнулась.

– С каждым днем ты все больше становишься похож на кадрового офицера, Орион.

Не произнеся более ни слова, она сделала четкий поворот «кругом» и направилась к своему взводу.

Я мысленно послал проклятие лично Атену и всей его банде. Робкий бунт Фреды был, вероятно, лишь первым предвестником многих аналогичных проблем, с которыми мне предстояло столкнуться в самом ближайшем будущем.

По мере нашего подъема к отрогам горной цепи гнетущая жара уступила место приятной прохладе. По ночам все чаще случались легкие заморозки. То и дело моросил противный холодный дождь. Наконец и сама река разделилась на несколько рукавов, плавное течение которых перемежалось каскадами живописных водопадов.

Затем дождь перешел в снег. Потоки превратились в небольшие бурные ручейки, петлявшие между нагромождением скал. Мы поднимались к перевалу, прячась по ночам от холода в глубоких пещерах, которых в этих горах было великое множество. Здесь, в недрах земли, мы могли, по крайней мере, укрыться от снега и пронизывающего ветра и обсохнуть у походного костра. Покрытые вечным льдом пики возвышались теперь прямо над нашими головами. Зрелище было величественное и по-своему красивое, и мы, наверное, отдали бы ему должное, если бы не жестокий мороз, способный сковать всякую мысль.

Еле живые от холода, мы наконец достигли перевала и начали медленно спускаться по противоположному склону хребта. Спустя ещё несколько дней мы миновали нижнюю границу ледника и вступили в зону альпийских лугов. Отсюда мы впервые увидели лежащий у наших ног океан и базу скорписов.

Вопреки моим опасениям, она оказалась вовсе не той неприступной цитаделью, какой рисовало её мое воображение, но была достаточно большой, чтобы я всерьез задумался о перспективах намеченного штурма. Судя по количеству и размерам жилых и складских помещений, на базе могло находиться не меньше тысячи солдат.

Фортификационные сооружения были построены у самой кромки воды, вдоль широкой полоски белого песка. На крышах казарм бы пи установлены солнечные батареи и антенны спутниковой связи. Каменные сооружения чередовались с летними палатками для солдат, возведенными с чисто военной аккуратностью. Далеко в море уходило несколько металлических пирсов или крытых галерей, точное назначение которых оставалось для меня не вполне ясным. Вокруг базы не было заметно тяжелых оборонительных укреплений, но все подходы к ней надежно простреливались из расположенных на возвышенных местах долговременных огневых точек.

Смутное воспоминание заставило меня более внимательно приглядеться к окружающей местности.

Предчувствие не обмануло меня.

В нескольких километрах от базы находились развалины древнего города, виденного мною во сне!

– Как вы полагаете, смогли бы мы незаметно для скорписов подобраться к этим руинам? – спросил я сопровождавших меня офицеров.

Ответ Куина был решительным и отрицательным.

Фреда колебалась.

Манфред был настроен более оптимистично.

– Если, двигаясь под прикрытием скал, мы сумеем незаметно спуститься к берегу, развалины города окажутся между нами и базой скорписов. Развалины отделены от базы устьем руки, и вряд ли за ними ведется постоянное наблюдение.

– Не следует забывать и об орбитальных станциях слежения, – напомнила Фреда. – Скорее всего, скорлисы уже знают о нашем приближении, а если и нет – сенсоры легко зафиксируют тепловое излучение наших тел во время спуска.

– Мы можем спускаться днем, – возразил я. – В это время суток скалы и песок сами раскалены от солнца.

– Сенсоры, установленные на спутниках, способны контролировать и движущиеся объекты, – стояла на своем Фреда.

Несколько секунд я обдумывал сложившуюся ситуацию.

– Придется рискнуть. Спуск начнем немедленно. Я хочу достичь побережья к завтрашнему полудню. Возражений не последовало.

– При встрече с патрулем скорписов огонь открывать только в случае крайней необходимости, – добавил я. – Наша главная задача – добраться до развалин города незаметно для наблюдателей противника.

Весь остаток дня мы осторожно двигались вдоль отрогов горного хребта, держа направление на устье реки. К наступлению сумерек мы достигли берега и разбили лагерь под прикрытием скал, воздержавшись на этот раз от разведения костров.

Скорписы по-прежнему не подавали признаков жизни.

Я даже и не пытался заснуть этой ночью. Молча я бродил по притихшему лагерю, пытаясь оценить наши шансы. Я не сомневался, что ключ к разгадке тайны Лунги лежал в развалинах древнего города. Но что, собственно, я собирался искать?

Ночь была совершенно безлунной и на удивление мирной. Но ни мерцание незнакомых мне звезд, ни равномерное дыхание океана не приносило успокоения в мою душу.

Неожиданно я заметил слабую светящуюся точку, медленно двигавшуюся в направлении меня со стороны устья.

Что бы это могло быть? Патруль скорписов?

Но, как мне было хорошо известно, наши противники не нуждались в искусственном освещении. Тем более это не могли быть мои собственные солдаты, получившие строжайшие указания на этот счет.

Я достал из кобуры лазерный пистолет и, опустившись на землю, пополз в направлении источника таинственного света.

Когда странное свечение немного приблизилось, я уже знал, с кем мне предстояло иметь дело.

Конечно, это был Атен, Золотой бог, собственной персоной явившийся в привычном для себя кричащем великолепии. Правда, на сей раз он предпочел отказаться от всех знаков воинского достоинства, ограничившись скромной белой тогой, наилучшим образом подчеркивавшей все качества его великолепной фигуры. Спору нет, он выглядел настоящим богом, достойным резца Микеланджело или Праксителя.

Разумеется, все эти величественные формы были не более чем иллюзией, своеобразной данью моде, поскольку сам Атен, как было мне хорошо известно, представлял собой всего лишь сгусток чистой энергии.

– Ты и на этот раз неплохо показал себя, Орион, – снисходительно похвалил он меня, опустив традиционное приветствие.

– Неужели эта планета настолько важна для осуществления ваших планов, – немедленно задал я свой контрвопрос, – что вы, не задумываясь, готовы ради них принести в жертву жизнь стольких человеческих существ?

– Надо думать, что так, Орион, – произнес он мягко, – иначе чего ради я направил бы тебя сюда. Как тебе известно, я питаю огромное доверие к твоим способностям. В конце концов именно я сотворил тебя.

Как обычно, во время наших встреч с Атеном мы находились за пределами пространственно-временного континуума, и не скорписы, ни мои солдаты не могли стать свидетелями нашей беседы.

– Вы сотворили и моих солдат? – осведомился я.

– Этих ничтожных людишек? Как ты можешь так низко думать обо мне, Орион? – произнес он с легким укором. – Я не имею обыкновения опускаться до столь черновой работы. Они созданы своими более высокоорганизованными собратьями в соответствии с потребностями и стандартами своего времени.

– А чем ещё известно их время? Атен недовольно поморщился.

– Как я могу объяснить специфику времени существу, не способному отказаться от линейного мышления? Время как океан, Орион, на берегу которого мы с тобой находимся. Ты можешь оказаться в любой его точке, пересечь его, опуститься в его глубины, но он тем не менее останется все тем же океаном.

– В океане есть и свои течения, – вставил я.

– Ты прогрессируешь, Орион. Конечно, в океане пространства и времени имеются и свои собственные течения.

– И где же среди этого океана находится Аня? Лицо Атена омрачилось.

– Забудь о ней. У неё – своя задача, у тебя – своя.

– Последний кризис, о котором вы столько говорили, должен произойти здесь, на этой планете?

– Лунга всего лишь одна из точек всеобщего галактического кризиса, Орион, хотя и важная, можно даже сказать, критическая.

– И вы всерьез полагаете, что я способен овладеть базой скорписов с помощью пятидесяти двух практически безоружных людей?

Атен сочувственно кивнул.

– Я хотел бы помочь тебе, Орион, но у меня сейчас нет такой возможности. Тебе придется полагаться лишь на собственные силы.

– В таком случае мы обречены, – возразил я, пожимая плечами, – а следовательно, и ваш план тоже.

– Кто знает, Орион? Кто знает? Может быть, я смогу ещё раз воскресить тебя.

– А других?

– При чем здесь я? Пусть этим занимаются их собственные создатели.

– Которым тоже нет до них никакого дела. Кто они такие, эти люди? Дешевое пушечное мясо, которого сколько угодно.

– Такова жизнь, Орион. Они всего лишь инструменты в сложной игре высших сил. Когда работа выполнена, инструменты кладут на полку до тех пор, пока в них снова не начинают испытывать нужду… или выбрасывают их, когда они приходят в негодность.

– Но они люди!

– Ты стал слишком чувствителен, Орион. Разумеется, эмоции являются необходимыми составляющими твоего «я». Так и было задумано мною с самого начала. Но если бы ты знал, как они затрудняют для меня общение с тобой. Поговорим лучше о деле.

– Я хочу увидеться с Аней, поговорить с нею.

– Невозможно!

– Тогда я сам отправлюсь на её поиски. Он рассмеялся мне прямо в лицо.

– Так в чем же дело, Орион? Отрасти крылья и лети к ней.

– Мне случалось преодолевать континуум и без помощи крыльев.

– В самом деле? Без помощи твоей обожаемой Ани? Без моего соизволения? – произнес он презрительно.

– Я могу обойтись и собственными силами, – гордо возразил я, хотя у меня и были серьезные сомнения на сей счет.

– Займись лучше делом, – грубо оборвал меня Атен. – Сровняй с землей базу скорписов или, на худой конец, какую-то её часть, прежде чем противник уничтожит всех твоих солдат. Тогда… быть может, я и удовлетворю твое желание…

– Но мои люди…

– Они обречены, Орион. Забудь о них.

С этими словами Атен исчез, очевидно посчитав излишними дальнейшие уговоры.

Я остался один на берегу реки, молчаливо несущей свои воды к бескрайнему океану.

Глава 7

На следующее утро мы покинули стоянку и уже к полудню добрались до того места, где устье реки переходило в широкий, защищенный со стороны океана лиман. Еще через пару часов мы достигли и самого берега океана, где устроили короткий привал для отдыха и беглой рекогносцировки.

Высокие деревья и заросли кустарника, в изобилии произраставшие по берегам залива, надежно укрывали нас от наблюдателей противника. Руины древнего города находились сейчас примерно на половине расстояния между нашей стоянкой и внешней линией оборонительных сооружений. Оставалось выполнить главную задачу: скрытно от скорписов подобраться к самим развалинам.

– Поблизости никаких следов противника, сэр, – доложил Манфред, вернувшийся после осмотра местности.

Еще накануне, из соображений безопасности, я запретил любые переговоры по радио.

– А я уверена, что сенсоры, установленные на их спутниках, уже успели обнаружить нашу колонну, – напомнила о себе Фреда.

Куин не сказал ничего, но его мрачная физиономия была красноречивее всяких слов.

– Даже в том случае, если твоя интуиция не обманывает тебя, – возразил я, – самое лучшее, что мы можем сделать, так это поскорее добраться до развалин. Если придется сражаться, они послужат для нас естественным укрытием.

Нам пришлось преодолеть несколько километров береговой линии, где ползком, где короткими перебежками, каждую секунду ожидая неминуемой, по общему убеждению, атаки скорписов. Только Фреда изредка позволяла себе короткие остановки, скрупулезно изучая небо над нашими головами, словно и вправду надеялась обнаружить пресловутые наблюдательные станции скорписов. Последнюю часть пути мы проделали на планирующих устройствах, двигаясь всего в нескольких сантиметрах от поверхности песка. Мне не хотелось оставлять следов нашего пребывания там, где в любую минуту могли появиться патрули скорписов.

Когда мы в конце концов добрались до города, диск солнца уже опускался к горизонту. Фантастические тени, отбрасываемые циклопическими руинами, придавали местности таинственный и даже зловещий колорит. Тем не менее после долгого пребывания на открытой местности мы наконец-то почувствовали себя в относительной безопасности.

Возможно, что когда-то это была столица крупной метрополии. Широкие авеню, вдоль которых вздымались развалины некогда величественных дворцов, и сейчас тянулись на несколько километров.

Сколько лет было этим руинам? Что явилось причиной падения могущественного мегаполиса? Увы, на эти вопросы у нас пока не было ответов.

– Радиоактивность близка к норме, – доложила Фреда, не выпускавшая из рук своего радиометра.

Наш отряд двигался двумя колоннами по обеим сторонам центрального проспекта, пересекавшего город в меридиональном направлении. Подобная в общем-то незамысловатая тактика служила нам дополнительной гарантией безопасности в случае неожиданной атаки неприятеля.

Манфред во главе команды из четырех человек двигался в нескольких десятках метров впереди основной группы.

Куин, по своему обыкновению, – и это его качество стало в последнее время очень заметно – находился в арьергарде. Настроение моего первого заместителя начинало не на шутку беспокоить меня.

Страх – нормальное человеческое чувство, но ничем не прикрытое его проявление было, на мой взгляд, явно ненормальным для взрослого мужчины и тем более офицера.

– Но если город не подвергся ядерному удару, откуда же столько разрушений? – спросила Фреда, находившаяся постоянно рядом со мной.

Увы, мне были хорошо знакомы подобные картины.

– Здесь проходили уличные бои, – пояснил я. – Сражение шло за каждый дом, каждую улицу. Штурм города затянулся на недели, может быть, на месяцы.

Фреда недоверчиво покачала головой.

– Но в этом случае в них должно было принимать участие все население города – старики, женщины, даже дети.

Воспоминания захлестнули меня.

Троя, Сталинград, Иерусалим…

– Старики, женщины и дети, – эхом отозвался я. – Во время блокады Ленинграда большая часть населения умерла от голода. Им пришлось есть мясо крыс, кошек и даже людей.

Фреда содрогнулась.

– Ты можешь определить примерный возраст этих руин? – спросил я, желая переменить тему.

– Вряд ли. Необходимо знать естественный радиоактивный фон планеты за многие столетия, а этих данных нет в моем компьютере.

– Ты уверена, что не ошиблась?

– Я проверила несколько раз, – обиделась она. – Меня тоже заинтересовал возраст этих развалин, ещё с того времени, когда я впервые увидела их с перевала.

Итак, эти «инструменты», по выражению Атена, были способны проявлять любопытство. Они давно уже перестали быть банальными машинами для убийств, задуманными и созданными их Творцами…

Мы разбили лагерь в одном из наиболее хорошо сохранившихся зданий с массивными стенами и толстым бетонным потолком.

Все мы остро нуждались в горячей пище, и я разрешил развести огонь в импровизированном очаге, сооруженном на скорую руку из каменных глыб.

Поручив приготовление ужина заботам своих подчиненных, я отправился побродить по городу, смутно рассчитывая найти какой-нибудь ключ, способный пролить свет на историю его возникновения и падения.

Моим надеждам не суждено было осуществиться.

Некогда великолепные фрески были почти полностью уничтожены пламенем, прекрасные статуи разбиты, а мозаика просто осыпалась от времени. Сохранившиеся кое-где обломки изразцов с остатками причудливой росписи при небольшом воображении можно было интерпретировать равным образом как реликты растительного орнамента или фрагменты древних географических карт.

Зато мне удалось установить не менее любопытное обстоятельство.

Это был во всех отношениях мертвый город. Здесь не было ни мышей, ни крыс, ни даже насекомых.

Город был разрушен так давно, что даже кости его защитников успели обратиться в прах.

В конце своего пути я оказался внутри циклопического сооружения, возможно служившего некогда холлом или конференц-залом одного из общественных зданий. Пол покрывали груды мусора и осыпавшейся штукатурки, но это обстоятельство не остановило меня.

Потратив около часа на раскопки, я в конце концов все-таки добрался до ненарушенной кладки мраморных плит, покрытых затейливой резьбой.

Увы, и здесь меня ждало полное разочарование.

Фантастический растительный орнамент, при всей своей изысканности, мало что мог подсказать моему воображению.

Может быть, религия древних обитателей города запрещала им создавать изображения живых существ, как, например, было принято у мусульман архаичной Земли?

Впрочем, какое теперь это имело значение?

Давно умершие обитатели этих мест разделили судьбу своего города. Они канули в Лету, как и сама их цивилизация.

Устав от этих мыслей, я поднял глаза к потемневшему небу.

Где-то там, среди чужих звезд, была моя Аня. Как мне хотелось сейчас заглянуть в её бездонные серые глаза, коснуться рукой мягких шелковистых волос…

Кажется, ты похвалялся перед Атеном, что сможешь самостоятельно отыскать её, напомнил я сам себе. Пора переходить от слов к делу. Что мешает тебе попытаться?

Я улегся на холодный пол, закрыл глаза и постарался припомнить те случаи, когда мне доводилось путешествовать во времени.

Ощущение пустоты и абсолютного холода… бесконечная пляска атомов и дикие сполохи чистой энергии…

Увы, все мои потуги оказались тщетными.

Ровным счетом ничего не произошло.

Когда я снова открыл глаза, то обнаружил, что по-прежнему лежу на голом полу того же полуразрушенного здания в мертвом городе. Стояла глубокая ночь. Если судить по расположению звезд, я проспал или пролежал без движения не меньше двух-трех часов.

Но странное дело, сейчас это чужое небо с маленькой тусклой луной показалось мне смутно знакомым, как будто мне уже приходилось видеть его в другой жизни, в иное время…

«Кто ты?»

Я скорее почувствовал этот голос, прозвучавший внутри меня, нежели услышал его.

«Кто ты?» – повторил голос.

– Я Орион, – произнес я вслух. «Ты не похож на других».

– О ком вы говорите?

«О тех, кто называют себя скорписами и их союзниках».

Неожиданный ответ заставил меня насторожиться.

– Союзники? Какие союзники? «Мы видели тебя и раньше. Ты был здесь, хотя сам, может быть, и не осознавал этого».

– Что вы имеете в виду? Кто вы?

Голос исчез так же внезапно, как и появился. Вместо него на меня обрушилась целая лавина такой нечеловеческой ненависти, что меня невольно прошиб холодный пот. Потом и она исчезла. Я снова остался один.

Кем бы ни было разговаривавшее со мной существо, оно покинуло меня.

Я присел на кучу мусора и попытался собраться с мыслями.

Контакт определенно был. Я не мог вообразить себе его. Он произошел здесь, на планете Лунга, на конкретном интервале пространственно-временного континуума.

Голосу было известно о существовании скорписов. Более того, он упомянул о неких союзниках людей-кошек, о которых до сего времени я не имел ни малейшего представления. Я терялся в догадках.

– Кто вы? – крикнул я в темноту. Вполне естественно, что мой призыв остался без ответа.

– Я назвал свое имя. Простая вежливость требует, чтобы вы назвали себя.

Я выпалил эту фразу, прежде чем осознал всю её курьезность.

Можно ли было требовать соблюдения правил этикета от существа, способного общаться с тобой посредством телепатии?

Не берусь судить, обладал ли чужой разум чувством юмора, но что касается меня, то, пожалуй, как никогда раньше я ощутил всю свою беспомощность.

Я так и просидел на куче мусора до наступления утра, не желая признать свое поражение. Только когда стало совсем светло, я вернулся в лагерь.

Манфред поджидал меня, прогуливаясь у дверей здания с винтовкой наперевес.

– Капитан! – воскликнул он, заметив меня. – С вами все в порядке?

– Что со мной может произойти? – буркнул я, сознавая свою вину, но не имея мужества признать её открыто.

– Но мы почти полночи искали вас… Когда вы исчезли…

– Я производил рекогносцировку окрестностей, – оборвал я его. – Если бы у меня возникли трудности, я связался бы с вами по радио.

Простоватое лицо Манфреда вряд ли было способно передать все оттенки обуревавших его чувств.

– Конечно, сэр. Я как-то не подумал об этом. С другой стороны, когда вы не вернулись… – он запнулся и отвел глаза в сторону.

Слава Богу, мне стало наконец стыдно.

– Все в порядке, лейтенант, – повторил я, дружески потрепав старика по плечу. – Разумеется, мне следовало предупредить вас о моих намерениях. Мой недосмотр. Надеюсь, вам удалось хотя бы немного поспать?

– Не беспокойтесь, сэр. Спал я вполне достаточно, – бодро произнес он, хотя его красные от бессонницы глаза недвусмысленно говорили о прямо противоположном.

После скудного завтрака, состоящего на сей раз из одних концентратов, я отправил весь наличный состав отряда под командованием сержантов на разведку развалин, оставив при себе офицеров, чтобы вместе с ними разработать план дальнейших действий.

– Необходимо произвести разведку подступов к базе, – начал я безо всякого предисловия, – а при возможности и проникнуть на её территорию.

Забыв о субординации, Куин издал неприятный смешок.

– Что может быть проще? Стоит только подойти к внешнему периметру и записаться на очередную экскурсию.

– Или прорыть подкоп под окопами скорписов, – подхватила шутку Фреда.

– Мне приходилось в свое время рыть подкопы, – холодно возразил я, – но не думаю, что ваша идея подходит в данной ситуации.

Не ожидавшая такого отпора, Фреда растерянно уставилась на меня.

– Что вы намерены предпринять… сэр? – осторожно спросил Куин, пытаясь сгладить свой первоначальный промах.

Я с сомнением взглянул на своих подчиненных.

Моим первым импульсом было рассказать им о своей неудачной попытке установить контакт с неизвестным разумом, но по зрелом размышлении я отказался от этого. Слишком многое в этой истории оставалось неясным для меня самого. Разве что сведения о таинственных союзниках скорписов могли оказаться слишком важными для нашей операции, чтобы игнорировать их полностью.

– Я собираюсь отправиться на разведку в одиночку, – объявил я.

– Вы не имеете права на подобное безрассудство, – взорвалась Фреда. – Извините, сэр, но, при всем уважении к вам, мне приходится называть вещи своими именами. Вы не можете отправиться в эту самоубийственную миссию, предоставив нас самим себе.

– На вашем месте, лейтенант, я не стал бы настаивать на эпитете «самоубийственная». Не следует принимать меня за полного идиота.

– Тогда отправьте в разведку меня, – предложила она, не колеблясь ни секунды.

Я отрицательно покачал головой.

– У меня больше опыта в подобных предприятиях, лейтенант. Это моя обязанность. Если я не вернусь до восхода солнца, считайте, что меня нет в живых.

Фреда продолжала возражать, но и она понимала, что мое решение неизменно.

Манфред смотрел на меня как на сумасшедшего.

Куин был явно доволен. В случае моей гибели он должен был занять мое место.

Манфред сделал последнюю попытку отговорить меня.

– Могу я спросить, сэр, – произнес он, откашлявшись, – как вы намерены проникнуть на базу? От нашего лагеря до базы расстояние неблизкое, и, к сожалению, там нет по пути ни одного укрытия.

– Выход один – ждать темноты, – ответил за меня Куин.

– Они видят в темноте куда лучше нас, – напомнила Фреда. – Хотя это и звучит парадоксально, придется остановиться на светлом времени суток.

– Вы вполне серьезно собираетесь попытаться пересечь пляж днем? – не поверил Манфред.

– Разумеется, нет, – улыбнулся я. – Это было бы все равно что по своей воле положить голову в пасть тиранозавру.

– Тиране… кому? Простите, я не понял вас, сэр.

– Огромной хищной рептилии, метров десяти высотой и с зубками размером в половину вашей руки, – пояснил я.

Фреда недоверчиво посмотрела на меня, но воздержалась от комментариев.

– И все-таки я отказываюсь понимать вас, сэр. – настаивал Манфред. – Если вы сами признаете, что невозможно незаметно пересечь пляж, на что тогда вы можете рассчитывать?

– Только на свое искусство пловца, – усмехнулся я.

– Пловца, сэр?

– Именно. База скорписов расположена вдоль береговой линии, не так ли? У них даже имеются некие металлические сооружения типа пирсов, уходящие далеко в океан.

– Да, сэр, но…

– Я войду в воду в устье реки, позволю течению унести себя в океан, а затем поплыву вдоль берега в направлении базы.

– Это изрядный крюк, сэр, – тактично заметил Манфред. – Хватит ли у вас сил?

– Для страховки я прихвачу с собой свое спусковое устройство. Надо полагать, его оболочка водонепроницаема.

– Да, сэр, но никому не известно, как оно поведет себя под воздействием соленой воды.

– А что вы будете делать, если в море вам встретятся крупные хищники? – поинтересовалась Фреда.

До сих пор подобная мысль не приходила мне в голову, но отступать было уже поздно.

– Попробую ускользнуть от них или убью, – отмахнулся я, пожимая плечами.

– Чистой воды безумие!

– Я не спрашивал вашего мнения, лейтенант, – огрызнулся я, заканчивая дискуссию.

Глава 8

Вопреки моим опасениям, вода оказалась на удивление теплой, несмотря на то что река, впадавшая в залив, брала свое начало с ледников близлежащих гор.

Жаркое летнее солнце припекало все сильней, снега на вершинах таяли, и мощное течение уносило меня все дальше от берега.

Последнее обстоятельство сулило мне немало неприятных минут при возвращении, но пока об этом было рано думать.

Водонепроницаемый вещевой мешок находился у меня за спиной и практически не стеснял моих движений. Все остальное мое снаряжение ограничивалось лазерным пистолетом и ножом, прикрепленными к поясу.

Я счел излишним просвещать Фреду и Манфреда, пришедших проводить меня, относительно своих уникальных способностей, недоступных простому смертному, и, ограничившись крепким рукопожатием, ступил в воду.

Как я уже неоднократно говорил, я далеко не супермен, но я мог без труда оставаться под водой около четверти часа, а при особой необходимости и того дольше, извлекая кислород из клеток моего собственного тела. Но если в океане водились крупные хищники, об опасности встречи с которыми меня предупреждала Фреда, шансы на выживание были у меня сравнительно невелики. Мой лазерный пистолет функционировал и под водой, но радиус его действия был минимальным. Разумеется, в случае крайней необходимости я мог воспользоваться спасательным устройством, но запасы энергии, сохранившейся в его батареях, были настолько малы, что не могли гарантировать мне даже минимальной безопасности.

Когда я вынырнул на поверхность, то обнаружил, что уже миновал мыс, закрывавший вход в лиман, и нахожусь в нескольких сотнях метров от берега. Внеся необходимые коррективы, я снова нырнул и поплыл параллельно береговой линии, борясь с начинающимся приливом.

Морская вода была не только теплой, но и необыкновенно прозрачной, и яркие лучи полуденного солнца без помех проникали в её глубину, достигая порой самого дна.

Вокруг меня сновали многочисленные стайки ярко окрашенных рыб, а порой в некотором отдалении от меня появлялись и более крупные обитатели морских глубин, не проявлявшие, впрочем, особой агрессивности.

Вторично вынырнув на поверхность, я должен был с сожалением констатировать, что мой прогресс оказался куда меньше ожидаемого. После некоторого колебания я все же включил двигатели спасательного устройства и, опустившись под воду, поплыл в прежнем направлении.

Спустя короткое время я заметил впереди причудливое нагромождение огромных каменных глыб, соединенных между собой цилиндрическими перемычками – скорее всего, это была работа кораллов. Однако, подплыв поближе, я обнаружил, что это образование имело, несомненно, искусственное происхождение, хотя и успело обрасти колониями полипов, водорослями и тысячами раковин самых разнообразных моллюсков.

Поднявшись в очередной раз на поверхность, я оказался прямо против руин древнего города. По-видимому, обнаруженные мною подводные сооружения были некогда его составной частью. Вполне возможно, что и сейчас между обеими частями города ещё сохранились подводные туннели, открывавшие его обитателям доступ в царство Нептуна. Я сделал для себя мысленную заметку и решил при первом же удобном случае заняться выяснением этого вопроса.

Впрочем, назначение самих конструкций оставалось для меня неясным. Размеры их были слишком грандиозны, чтобы считать эти руины неким подобием подводного Диснейленда, предназначенного исключительно для развлечения туристов.

Руины подводного города оказались к тому же и идеальным местом для обитания разных опасных тварей. Несколько раз я едва не столкнулся с крупной рыбой, весьма напоминавшей мурену, но размерами намного превосходившей своих земных сестер. Но более всего меня поразило полное отсутствие каких-либо путей доступа в сердце подводного города, хотя вполне возможно, это было всего лишь следствием многовековой деятельности труда кораллов и тысяч других подобных им существ.

Циклопические постройки пережили своих разумных создателей и теперь служили прибежищем для обитателей морских глубин, представителей низших звеньев многоступенчатой лестницы эволюции.

Я уже собирался продолжить свое путешествие, отложив подробное изучение подводных развалин до лучших времен, когда заметил смутные очертания нескольких крупных тел, медленно проплывших над самым дном примерно в сотне метров от меня.

Насколько я мог судить с такого расстояния, у неведомых существ были ноги и руки.

Я прижался к скалам, стараясь, подобно встреченной мною недавно мурене, слиться с окружающим ландшафтом.

Существ было по меньшей мере трое, и все они определенно относились к гуманоидам.

Скорписы?

Мне трудно было однозначно ответить на этот вопрос, учитывая разделяющее нас расстояние и естественную рефракцию морской воды. Пожалуй, единственное, что я мог с уверенностью утверждать, это то, что двое из них заметно превышали размерами своего товарища.

Когда дистанция между нами несколько сократилась, мне удалось рассмотреть и кое-какие дополнительные детали. Все трое были одеты в одинаковые эластичные костюмы для подводного плавания и имели при себе все необходимое для продолжительных подводных экскурсий, за исключением разве что оружия. Я, естественно, не мог видеть их лиц, но у меня уже практически не оставалось сомнений относительно их расовой принадлежности.

Скорписы!

По крайней мере, двое из них.

Я попытался припомнить все, что мне было известно о людях-кошках.

Кочевники, сохранившие до наших дней некую модифицированную форму первобытно-общинного строя. Убежденные последователи матриархата. Вождями племени могли быть только женщины, хотя, в отличие от землян, физически два пола разнились между собой очень мало.

Следовательно, третьим участником группы мог быть либо ребенок, либо представитель иной расы.

Гипотетический союзник?

Я все сильнее испытывал недостаток кислорода. При других обстоятельствах я просто поднялся бы на поверхность, но, находясь так близко от неприятеля, я не отважился на эту попытку.

К счастью для меня, все внимание пловцов было приковано к изучению таинственных конструкций, иначе, рано или поздно, мое присутствие было бы обязательно обнаружено.

Только когда расстояние между нами снова начало увеличиваться, я рискнул осторожно подняться на поверхность. Сделав торопливый глоток воздуха, я снова опустился на довольно большую глубину.

Странное поведение скорписов не на шутку заинтриговало меня.

Что они делали в глубине океана? Куда направлялись? Чего искали?

В конце концов я принял нелегкое для себя решение на время забыть о своем намерении проникнуть на базу и последовал за таинственным трио.

Я двигался за пловцами на расстоянии примерно в двадцать – тридцать метров, иногда укрываясь в углублениях морского дна. За это время мне пришлось еще, по меньшей мере, дважды подыматься на поверхность ради глотка свежего воздуха, но, если не считать этого обстоятельства, мой план пока полностью оправдывал себя.

Наконец трое скорписов, если, конечно, это были они, добрались до самого длинного подводного цилиндра, пожалуй, единственного практически не пострадавшего от времени, и занялись его подробным исследованием. Я затаился чуть поодаль, продолжая наблюдать за их действиями.

Спустя какое-то время я заметил вспышку лазера, Свидетельствующую о том, что скорписы решили не ограничиваться одними наблюдениями. Несомненно, они решили проникнуть внутрь таинственного сооружения и, судя по всему, были близки к осуществлению своего намерения.

Дальнейшее развитие событий подтвердило мои предположения.

Вырезав в металлической трубе небольшое отверстие, вся троица, один за другим, исчезла внутри металлического цилиндра.

Прошло, вероятно, минут десять – пятнадцать, но они не возвращались.

Я не на шутку забеспокоился.

Если эти древние конструкции действительно вели к развалинам города, у скорписов появлялась реальная возможность незаметно подобраться к позициям моих товарищей и атаковать их в любой момент.

Дальнейшее промедление могло оказаться фатальным для всех нас.

Больше не раздумывая, я покинул свое убежище и осторожно заглянул внутрь металлического цилиндра. Там было темно, как в аду, за тысячу лет до того момента, когда черти сообразили развести там огонь. Даже если скорписы так и не сумели обнаружить моего присутствия, при их способности видеть в темноте все преимущества были на их стороне.

Оставалось лишь уповать на удачу.

Проникнув в отверстие, я оказался в обширной камере, полностью заполненной водой.

Мне потребовалось немало времени на то, чтобы привыкнуть к совершенно новой для себя обстановке и начать действовать. Приступ клаустофобии едва не доконал меня, и одному Богу известно, чем бы закончилось все это предприятие, если бы Его Величество Случай в нужный момент не пришел мне на помощь. Ощупывая потолок камеры, я обнаружил люк, открывавший доступ в соседнее помещение подводного лабиринта. Откинув крышку в сторону, я подтянулся на руках и оказался в хитросплетении бесчисленных камер и коридоров, стены которых были покрыты тонким налетом люминесцентных микроорганизмов. Но самое главное, здесь можно было дышать. Не берусь судить, каким образом могла функционировать вентиляционная система, которой по самым скромным оценкам было никак не меньше тысячи лет, но, так или иначе, она действовала, и достаточно исправно. Мне показалось, что я уловил даже отдаленный звук работающих помп.

Скорписов нигде не было видно, хотя их ласты и маски лежали на мокром полу в нескольких метрах от меня.

Мои сомнения разрешил звук приближающихся шагов. Достав пистолет, я прислонился к стене, готовый при первых признаках опасности пустить его в ход.

Затем до меня донеслись обрывки разговора скорписов. Я нисколько не удивился, обнаружив, что прекрасно понимаю их язык. Атен, по обыкновению, позаботился об этом.

– Мы зря теряем время, – произнес первый голос.

– Отсутствие доказательств ещё не доказательство того, что они не существуют, – возразил второй, принадлежащий женщине.

– Приберегите свои доводы для ваших коллег, – огрызнулся первый. – С меня хватит. Мы уже и без того потратили слишком много времени на поиски того, что, судя по всему, существует только в вашем воображении.

– Но они действительно существуют, – настаивала женщина.

– Одной вашей уверенности недостаточно, – вступил в разговор третий.

– Они здесь. На этой планете!

– Это только ваше личное мнение.

– У нас имеются доказательства.

– Я солдат, а не ученый и верю только в то, что могу увидеть собственными глазами. Ваши так называемые доказательства… – он запнулся, подыскивая подходящее слово, – всего лишь неясные свидетельства старых мифов, преданий, легенд, но не более того…

Теперь, когда они подошли поближе, я смог наконец рассмотреть их.

Двое мужчин были, несомненно, скорписами. Третья, как я и предполагал, оказалась женщиной.

Земной женщиной!

Само по себе это обстоятельство казалось невероятным. Война тянулась уже много десятков лет. Это была борьба за выживание, в которой могли быть только победители и побежденные.

Как люди могли стать союзниками своих заклятых врагов?…

– В своих выводах мы основываемся не только на легендах. Неужели само существование этого подводного города вам ни о чем не говорит?

Ее вопрос остался без ответа, впрочем, я и так уже услышал вполне достаточно. Оставалось решить, что делать дальше. Все трое были безоружными. Судя по их разговору и поведению, они даже не подозревали о нашем появлении вблизи собственной военной базы. Их цель была совершенно иной. Они искали пришельцев из древних легенд, хотя мне трудно было понять, зачем им это понадобилось.

Я мог бы без особого труда убить всех троих, но их исчезновение наверняка не осталось бы незамеченным, что в свою очередь неизбежно повлекло бы за собой ответные меры со стороны командования базы.

Я уже не говорю о том, что не привык стрелять по безоружным врагам, особенно женщинам.

Наконец я хотел выяснить, что эта женщина и её сообщники делали на военной базе скорписов.

Пока для меня ясно было одно – Лунга хранила куда больше тайн, нежели Золотой бог счел нужным сообщить мне.

Глава 9

Соскользнув в отверстие в полу шлюзовой камеры, я аккуратно прикрыл за собой крышку люка и, включив на полную мощность двигатели спасательного устройства, поплыл в сторону берега, надеясь укрыться среди прибрежных скал до появления группы скорписов.

Однако мои опасения оказались напрасными. Если пресловутое трио и сумело обнаружить следы моего присутствия в переходах подводного лабиринта, оно ничем не выдало этого.

Не торопясь, собрав свои инструменты, они двинулись в направлении своей базы. Выждав несколько минут, я отправился следом, время от времени поднимаясь на поверхность ради глотка свежего воздуха.

Замеченные мною ещё с перевала «пирсы» скорписов оказались вполне добротными инженерными сооружениями, хотя по своим масштабам и не шли ни в какое сравнения с циклопическими постройками таинственной цивилизации.

Приблизившись к берегу, я оказался в тени, отбрасываемой одной из таких конструкций. Осторожно высунув голову из воды, я прикинул расстояние, отделявшее меня от суши.

Практически я уже находился на территории самой базы. Больше всего меня смущало полное отсутствие каких-либо признаков электронной системы безопасности, прикрывавшей подступы к цитадели скорписов со стороны моря. Смущало меня и странное поведение уже знакомой мне троицы, отправившейся на ответственное задание без оружия.

Создавалось впечатление, что скорписы либо вообще не допускали и мысли о вторжении со стороны океана, либо в их распоряжении имелись какие-то неизвестные нам средства, надежно гарантирующие их безопасность.

Время приближалось к вечеру, и поверхность воды, освещенная лучами заходящего солнца, приобрела нежный, слегка золотистый оттенок.

Над своей головой я мог слышать ленивые шаги и голоса часовых, коротавших время за обсуждением последних слухов и сплетен и жалобами на невыносимые тяготы службы.

– До чего мы дожили! – громко возмущался один из часовых. – Подумать только, нам приходится оберегать жизнь людей, вместо того чтобы свернуть им шеи.

– Может быть, ты сожалеешь, что не оказался вместе с ребятами из Второго батальона? – усмехнулся его напарник.

– По крайней мере, им довелось пустить в ход свои клыки…

– Они все мертвы, дурень. А мы живы! И у тебя ещё хватает наглости жаловаться на судьбу.

– Не знаю, о чем думали наши офицеры, – защищался первый. – Надо было сразу посылать два батальона.

– Кретин! Им вообще не следовало посылать ни одного. Командованию с самого начала следовало засыпать их ракетами, а не класть целый батальон только для того, чтобы заполучить их треклятую камеру.

– А это уже не нашего ума дело, но, так или иначе, лично мне опостылела эта караульная служба.

– Ты сам-то доверяешь им?

– Кому «им»?

– Людям, конечно. Кому же еще? Они называют себя учеными, но языком-то все трепать умеют. Может быть, на самом деле они шпионы?

– Откуда мне знать, черт возьми! На мой взгляд, они все на одно лицо, словно мартышки, да и цена им одна. Какая нам разница? Все равно решение принимаем не мы, а парни в генеральских погонах. Что они скажут, то мы и сделаем.

– Например, захватим приемную камеру?

– Далась тебе эта камера… А даже если и так… Прикажут – пойдешь как миленький, никуда не денешься…

Итак, на базе находились и другие люди, помимо уже известного мне трио. Люди, называющие себя учеными. Кем бы они ни были на самом деле, сейчас для меня важно было другое. Как только что мне удалось выяснить, для скорписов все люди были похожи один на другого. Нельзя ли воспользоваться этим обстоятельством и попытаться проникнуть на территорию базы, не вызывая подозрений со стороны гарнизона?

Несколько минут я тщательно взвешивал свои шансы на успех. Действовать надо было быстро и решительно и уж во всяком случае не ждать наступления темноты, дабы ещё больше не осложнить и без того непростую задачу. Сняв свой вещевой мешок и отцепив от пояса лазерный пистолет и нож, я спрятал их между камней у основания пирса, после чего на глазах солдат всплыл на поверхность и ухватился за край металлической платформы.

– Какого черта?… – как бы ни были удивлены часовые, их реакция была незамедлительной.

Дула автоматических ружей были недвусмысленно направлены в мою сторону.

– Кто ты такой? – рявкнул тот, что был повыше ростом.

– Орион, – сообщил я, приятно улыбаясь. – Я решил воспользоваться хорошей погодой и искупаться в океане.

– Мне не знакома твоя физиономия.

– Я прибыл всего три дня тому назад.

– Но транспортного корабля не было, по меньшей мере, пару месяцев, – возразил меньший.

– Меня доставили спецрейсом, – объявил я с достоинством. – Слава Богу, ваше командование знает цену специалистам моего уровня и не скупится на расходы.

Они недоуменно уставились друг на друга. Мне было трудно судить о том, что происходило в их мозгах, но было совершенно очевидно, что мой ответ поставил их в тупик. Каково бы ни было их отношение к землянам, приказ верховного командования был слишком серьезной вещью, чтобы игнорировать его.

В конечном счете они поступили точно так же, как все другие солдаты, в какое бы время и в какой бы армии они ни служили. Они просто сплавили меня своему непосредственному начальнику, предоставив тому решать, как поступить со мной.

Я довольно долго путешествовал от одного офицера к другому, что дало мне неплохую возможность поближе познакомиться со сложной бюрократической системой скорписов, пока наконец не оказался перед светлыми очами представителя службы безопасности весьма высокого ранга, если судить по размерам стола, за которым он восседал.

Офицер оказался женщиной, впрочем, как и все предыдущие чиновники, с которыми мне довелось общаться.

– Ты появился из моря без одежды и снаряжения, – грозно объявила она, словно эти два бесспорных обстоятельства сами по себе являлись составом преступления.

Я безропотно признал справедливость предъявленного мне обвинения, поскольку, кроме мокрых шорт, на мне действительно не было никакой другой одежды.

– Я из команды ученых землян, – объявил я с достоинством. – Никто не потрудился объяснить мне, что купание в море является по вашим законам серьезным преступлением.

– И ты продолжаешь утверждать, что прибыл на планету три дня тому назад?

– Совершенно верно.

– Ты лжешь! – с торжеством усмехнулась она. – Ни один корабль не совершал посадки на планету с тех пор, как наш флот вернулся на свою базу, а это событие произошло несколько недель тому назад.

– Отведите меня к моим коллегам, – возразил я, равнодушно пожимая плечами, – и они поручатся за достоверность моих слов.

– Но в таком случае каким же образом ты сумел появиться на планете? – спросила она, совершенно сбитая с толку.

– Я уже объяснял это много раз вашим подчиненным и не могу отвечать за упущения в вашей службе информации.

Она была явно смущена, но, по-видимому, никак не могла решить, как ей следует поступить, не рискуя вызвать неудовольствие высшего начальства. Я же продолжал упорно настаивать на своей прежней версии.

– На планете была ещё одна команда землян, – произнесла она, немного подумав. – Мы считали, что она уничтожена полностью, но могли и ошибаться.

Кровожадная ухмылка исказила её кошачью физиономию, обнажив длинные желтоватые клыки. У меня возникло неясное ощущение, что она ждет не дождется того момента, когда ей представится возможность опробовать их на мне.

– Разрешите мне встретиться с моими коллегами, – настаивал я, – и тогда все ваши сомнения разрешатся сами собой.

Она, совсем как человек, отрицательно покачала головой.

– Чего вы опасаетесь? Согласитесь, это просто смешно. Что я могу сделать в одиночку и безоружный против сотен ваших солдат?

– Откуда мне знать? – огрызнулась она. – Может быть, внутри тебя заложено взрывное устройство. Или ты вообще андроид, а не человек. Или камикадзе. Кто вообще может понять вас, людей?

Я безнадежно опустил плечи.

– У вас имеется специальное просвечивающее оборудование. Используйте его, – предложил я.

– Уже использовали, пока ты стоял здесь, – отмахнулась она. – Что толку? Люди коварны и всегда способны придумать что-нибудь новенькое.

– Но вы же не нашли внутри меня никаких взрывчатых систем или механизмов, – попробовал убедить я её.

– Люди – хитрые бестии, – тупо повторила она.

После примерно целого часа бесполезных словопрений она была вынуждена наконец сдаться и лично возглавила эскорт из шести вооруженных с ног до головы солдат, чтобы отвести меня в помещение, занятое землянами.

– Придется, видимо, разбудить их, – добавила она с отвращением. – Эти ублюдки имеют обыкновение спать по ночам.

Впрочем, как мне показалось, подобная перспектива определенно доставила ей мрачное удовольствие.

Отношения нижних чинов скорписов к землянам, судя по всему, расходились со взглядами их командования.

Мы отправились в помещение землян, отгороженное от остальной территории базы двумя рядами колючей проволоки, сквозь которую был пропущен электрический ток под высоким напряжением.

Против её ожидания, никто из землян не спал.

– И они ещё называют себя разумными, – презрительно прошипела женщина-кошка. – Что ещё можно ждать от тварей, питающихся овощами и концентратами?

Я мог бы при желании сообщить ей, что некоторые земляне употребляют и мясную пищу, но предпочел воздержаться от излишних откровений.

Без стука она распахнула входную дверь, и мы оказались в обширном помещении, служившем одновременно столовой и гостиной.

Двадцать два человека, примерно половину из которых составляли женщины, сидели за обеденным столом, энергично работая челюстями. При виде нежданных гостей они, как по команде, разом перестали жевать.

– Этот тип утверждает, что он из вашей команды, – объявила женщина-кошка, выталкивая меня вперед. – Что вы можете сказать по этому поводу?

Бородатый человек, сидевший во главе стола, недоуменно уставился на меня.

– Он говорит правду, – произнес он после секундного колебания.

– Когда он прибыл на планету и каким образом? Прежде чем бородач успел ответить, я сумел вклиниться в разговор:

– Спецрейсом, три дня тому назад. Не знаю, на что я, собственно, рассчитывал, но смутная надежда на помощь землян не оставляла меня.

– Первый раз слышу о каком-то спецрейсе.

– Тем не менее он имел место, – поддержал меня бородач.

– Возможно, что в момент его прибытия вас не было на базе, – предположила женщина, сидевшая справа от председателя.

– Не забывайте, что мне ничего не стоит проверить ваши слова, – предостерегла их женщина-кошка. – Если он лжет, он умрет. Если лжете вы, то и вы умрете вместе с ним.

Бородач подскочил как ужаленный.

– Вы не смеете угрожать нам. Мы находимся здесь по личному приглашению Верховного командования Гегемонии. Наша задача слишком важна для исхода войны, чтобы выслушивать угрозы со стороны всякого безответственного офицера.

В ответ она зашипела в точности как рассерженная кошка.

– Полученный нами приказ предписывает защищать вас в случае опасности, но не более того. Если этот человек – шпион или диверсант, он будет судим по законам военного времени. Если вы – его сообщники, вас не спасет от заслуженного наказания даже покровительство Верховного командования Гегемонии.

– Позвольте нам самим разобраться с ним, – миролюбиво предложил бородач. – По крайней мере, это избавит вас от лишних хлопот.

– Вы готовы поручиться за него? Отвечайте прямо: да или нет?

– Мы никогда не видели его! – истерично воскликнула одна из сидевших за столом женщин. – Мы не имеем ни малейшего представления, кто он такой.

– Ранда!!!

– Помолчи, Делос. Наша работа здесь слишком важна для будущего Галактики, чтобы заниматься судьбой какого-то шпиона, пусть и нашего соотечественника.

– Значит, он все-таки шпион, – угрожающе пробормотала женщина-кошка.

– Говорю вам, что мы никогда не видели его до сегодняшнего дня!

– Дело ясное. Отведите его в камеру, – приказала женщина-кошка своим солдатам. – И выбейте из него правду. Я хочу знать, кто он такой и зачем явился на эту планету.

Глава 10

Времени на размышления у меня не оставалось.

Справедливости ради следует признать, что особого выбора передо мной не стояло. У меня не было никакого желания пополнять собой и без того обширный список жертв скорписов. Приходилось действовать, и действовать решительно.

Я развернулся и со всей силы ударил женщину-кошку ногой в подбородок. Подобно поверженной статуе, она рухнула на пол. Прежде чем кто-либо успел что-то предпринять, я двумя гигантскими шагами преодолел расстояние, отделявшее меня от окна, и выпрыгнул наружу. Отделавшись небольшими порезами, я благополучно приземлился на твердую почву и, не теряя ни секунды, бросился к ограждению из колючей проволоки. За своей спиной я мог слышать вопли взбешенного офицера, отдававшей приказы своим подчиненным.

Изгородь была высотой не меньше двух метров, но для меня перемахнуть через подобную преграду не составило труда. После чего я сломя голову кинулся к наружному периметру базы.

Кругом было полно часовых, но большинство из них скорее удивились, чем встревожились дикими криками, доносившимися из помещения землян. Во всяком случае, никто из них и не пытался помешать мне.

Дело решили доли секунды. В распоряжении офицера службы безопасности имелся портативный радиопередатчик, и она не замедлила им воспользоваться.

Тепловой луч, прорезавший сгустившиеся сумерки прямо у меня над головой, послужил мне недвусмысленным предупреждением.

Предупредительный выстрел!

Скорписы явно рассчитывали взять меня живым, и я постарался извлечь все выгоды из создавшейся ситуации.

Пирсы находились слишком далеко от меня, чтобы я мог надеяться благополучно достичь одного из них раньше, чем поднятые по тревоге наряды скорписов. У меня оставалась единственная возможность добраться до ближайшей точки пляжа, прежде чем мои противники догадаются о моих намерениях, а затем, уже вплавь, пробираться к своему тайнику.

Обогнув очередное здание, я, в буквальном смысле слова, врезался в группу преследователей – их было шестеро. Исходя из принципа, что лучшая защита – это нападение, я кинулся в самую гущу моих врагов, молотя руками, словно цепами, направо и налево.

В такой свалке у них не было случая пустить в ход свое огнестрельное оружие из опасности ранить кого-нибудь из своих товарищей, зато я воспользовался суматохой, чтобы вырвать лазерное ружье из рук одного из них. Теперь я был вооружен.

Оставив за собой груду тел, я снова пустился бежать в сторону океана. Несмотря на мое преимущество в скорости, полукольцо преследователей постепенно сжималось. Мне оставалось либо первым достичь уровня воды, либо принять неравный бой, не суливший мне ничего хорошего. Ко всему прочему, я недоучел способности скорписов видеть в темноте намного лучше меня.

Несколько пуль взрыхлили землю прямо у моих ног. Я поневоле был вынужден в очередной раз изменить направление движения и в свою очередь сделал пару выстрелов, чтобы слегка охладить пыл преследователей.

В сложившейся ситуации это было все, что я мог себе позволить. Если бы моим преследователям удалось задержать меня хотя бы на несколько минут, моя участь была бы, без сомнения, решена.

Мои выстрелы заставили скорписов прижаться к земле и дали мне выигрыш ещё в несколько секунд. Когда до спасительной кромки воды оставалось ещё приблизительно метров двенадцать, обстрел возобновился с новой силой. Новый удар теплового луча опалил мне голень и заставил меня опуститься на колени. Заметив мое падение, скорписы снова поднялись в атаку.

– Живым! Взять его живым! – донеслись до меня голоса офицеров.

Опираясь на ружье, я кое-как поднялся с земли и заковылял в сторону океана. Чтобы преодолеть оставшиеся десять с небольшим метров, мне потребовалось, по меньшей мере, минут пятнадцать. Еще дважды мне приходилось останавливаться и пускать в ход свое ружье. До воды оставалось совсем немного.

Убедившись, что взять меня живым не удастся, скорписы открыли огонь на поражение. Теперь их единственной целью было не дать мне уйти. Еще до того, как спасительные волны океана приняли меня в свои объятия, несколько выстрелов, произведенных с близкого расстояния, пропороли мне грудь, сорвали мясо со второй ноги и обожгли мне левое плечо.

Опустившись на дно, я торопливо, словно «перепуганный краб, пополз в сторону открытого моря. Достигнув глубины в несколько метров, на которой их лазерные ружья уже не могли достичь меня, я оттолкнулся от дна и поплыл под водой, не обращая внимания на боль от ожогов. Еще через несколько метров береговое течение подхватило меня и унесло ещё дальше от моих преследователей.

Но говорить о спасении было ещё рано. Последний, отчаянный бросок к океану обошелся мне слишком дорого. Практически на моем теле не оставалось ни одного живого места. Обе ноги бездействовали. Левая рука была сожжена почти до кости. Прострелена грудь.

Поднявшись на поверхность за глотком холодного ночного воздуха, я перевернулся на спину и всерьез задумался над своим положением.

О том, чтобы своими силами преодолеть расстояние, отделявшее меня от лагеря, не могло быть и речи. Мне предстояло умереть в водах океана и, судя по настроению Атена, на этот раз навсегда. Я провалил порученную мне миссию и обманул его надежды. При таком положении вещей рассчитывать на снисхождение Золотого бога было, по меньшей мере, наивно.

Мне никогда уже не суждено было увидеть Аню, заглянуть в её серые глаза, услышать её голос, ощутить на своем теле прикосновение её рук.

Атен бросил меня умирать на этой злополучной планете, впрочем, как и все остальные Творцы, включая Аню.

Мне было жаль себя. Где-то в глубине моего мозга я отчетливо слышал презрительный смех Атена. Золотой бог говорил мне, что он нисколько не сомневался в моей неудаче: как я мог осмелиться полюбить богиню, посчитать себя равным бессмертным Творцам? Я его создание, его инструмент.

Противоречивые эмоции переполняли меня, пока мое умирающее тело беспомощно дрейфовало по волнам не имевшего названия океана.

Жалость к самому себе.

Любовь к Ане.

Ненависть к Атену.

Но неожиданно новое, неизвестное мне доселе чувство вторглось в мое измученное сознание. Чувство собственного достоинства.

Я – Орион, великий охотник и воитель!

Не раб Золотого бога, не просто возлюбленный Ани.

Я – Личность!

Какая мне разница, кто сотворил меня и зачем? Какое имеет значение, кого я любил и кто любил меня?

Я существую!

Я живу, дышу, люблю и ненавижу.

Я надеюсь.

Я не имею права умереть, оплакивая свои потери, безропотно склоняясь перед уготованной мне судьбой.

Я обязан бороться! Собрать воедино все силы своего агонизирующего организма, мобилизовать всю свою волю.

Существуют разные пути, ведущие через время и пространство.

Континуум подобен океану, в котором существуют течения, способные перенести меня в любую эпоху в любую точку Вселенной.

Закрыв глаза, я сосредоточился и постарался припомнить все детали моих предыдущих переходов через континуум.

Мог ли я действительно пересечь его без помощи Атена?

Мог ли я, например, достичь города Творцов, некогда спасенного мною от полчищ Сета?

С плотно закрытыми глазами я, разумеется, не мог видеть звезд в ночном небе и с уверенностью судить об успехе или провале моего эксперимента, но я не мог и не заметить того обстоятельства, что мое тело становилось все более холодным и невесомым, не способным воспринимать даже не затихающую ни на секунду мерную пульсацию боли.

И неожиданно это произошло!

Знакомое ощущение холода и пустоты, способное с равной долей вероятности продолжаться и микросекунду, и миллионы лет.

Затем я почувствовал теплоту солнечных лучей, нежно ласкавших мое обнаженное тело.

Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на мягкой шелковистой траве небольшой лужайки на склоне высокого холма. У моих ног, на берегу спокойного голубого океана, лежал величественный город Творцов, защищенный прозрачным энергетическим куполом.

Город-музей, в котором были собраны наиболее выдающиеся творения человеческого гения всех времен и народов, посвященные Творцам.

Город, в котором никто никогда не жил, за исключением самих Творцов, милостиво позволивших своим созданиям обожествлять себя. Удивительный город, главной целью возведения которого было прославление могущества Творцов.

Я поднялся с земли и направился в сторону города. Мое тело снова было здоровым и сильным. С моря дул легкий бриз, приятно освеживший мою кожу. На безоблачном небе сияло солнце. Я проходил по усыпанным дикими цветами полянам, пробирался сквозь заросли вечнозеленых растений, меж которыми сновали экзотические животные и птицы.

Город был пуст, если не считать многочисленных роботов и других механизмов, основным назначением которых было удовлетворение малейших пожеланий Творцов, но их самих в городе не было. Ни одного!

Я был разочарован, но ничуть не удивлен своим открытием.

Атен уже предупреждал меня, что они могли находиться в любой точке Вселенной, предпринимая все усилия для благополучного разрешения величайшего и последнего кризиса в истории мироздания.

В то же время то обстоятельство, что никто из Творцов, способных свободно путешествовать сквозь время и пространство, не оказался на своей базе, в жизненно важной для них точке континуума, показалось мне довольно странным.

Впрочем, вопросов, как всегда, было больше, чем ответов.

Я мучительно пытался понять, что я, собственно, рассчитывал найти в этом вечном городе, почему именно его избрал конечной точкой своего путешествия через пространство и время, но так и не сумел прийти к какому-либо определенному выводу.

Я пересек город от края и до края, миновал храм Солнца древних майя, греческий Парфенон, колосса Родосского и гигантскую статую улыбающегося Будды неизвестного происхождения и оказался у подножия пирамиды Хеопса.

Обогнув Великую пирамиду, я оказался на берегу океана. Бирюзовые волны лениво набегали на золотой песок пляжа.

Море звало меня, и, окунувшись в теплую воду, я медленно поплыл к горизонту.

– Добро пожаловать, Орион, – приветствовал меня дельфин, высунувший голову из воды в двух метрах от меня. – Мы рады снова видеть старого друга среди нас.

– Старого друга? – не понял я.

Прежде чем я успел получить ответ на свой вопрос, я оказался окруженным целой стаей этих грациозных обитателей моря, которые все, как один, радушно приветствовали меня.

– Прошло немало времени с тех пор, когда мы вместе с тобой охотились на тунцов, – заметил второй дельфин.

– Или ныряли к пещере Великого Кракена, – добавил третий.

Я уже не раз имел возможность оценить предусмотрительность Золотого бога, но то, что дельфины без труда понимали мою речь, поразило даже меня.

– Где Творцы? – поинтересовался я. – Вам что-нибудь известно о них?

– Ты имеешь в виду двуногих, которые раньше жили в городе? Они покинули планету уже очень давно, друг Орион. Но мы совсем не жалеем об их исходе. Скучные создания. Большую часть своего времени они проводили в бессмысленных спорах друг с другом, не подозревая, что мы можем услышать их разговоры. У нашего народа тонкий слух, Орион.

– Я знаю, – улыбнулся я.

– Поплыли с нами. Огромная стая тунцов находится всего в пяти километрах отсюда. Отпразднуем твое возвращение доброй охотой.

– Боюсь, что мне придется отказаться, – вздохнул я. – Вряд ли я смогу проплыть такое расстояние.

– Тебе нет никакой необходимости плыть самому, Орион. Садись на меня верхом, как ты делал много приливов тому назад.

– Почему бы и нет, если вы не против…

– Конечно, не против. Мы же старые друзья, Орион.

Не ожидая дальнейших приглашений, я забрался на спину своего приятеля и ухватился обеими руками за его спинной плавник. Мера предосторожности оказалась далеко не лишней, если учесть, с какой скоростью привыкли передвигаться мои гостеприимные хозяева. По своему обыкновению, дельфины то выпрыгивали из воды, проносясь несколько метров над поверхностью океана, то глубоко погружались в его пучину. Очень быстро я сумел приспособиться к этой необыкновенной скачке и, более того, начал получать от неё истинное наслаждение.

Насколько я мог понять, у дельфинов не было собственных имен, но, как бы то ни было, отдельные особи свободно общались друг с другом, очевидно не испытывая никакой потребности в этом изобретении человеческого разума.

По их словам, мы были старыми приятелями и не раз охотились вместе. Мой собственный мозг, к сожалению, не сохранил подобных воспоминаний, но сейчас мне не хотелось ломать себе голову над решением очередной задачи, подброшенной мне Золотым богом.

Вода была необыкновенно прозрачна, почти не уступая в этом отношении воздуху, и, если бы не необходимость задерживать дыхание и не ощущение возрастающего сопротивления воды, можно было и не догадаться, что ты находишься на глубине в несколько метров ниже поверхности океана.

Меньше чем за полчаса мы добрались до места скопления тунцов, которые, почуяв дельфинов, немедленно обратились в паническое бегство. Но как бы быстро ни плавали эти крупные серебристо-серые рыбы, им трудно было соревноваться в скорости с моими друзьями.

Стая дельфинов разделилась на несколько мелких групп, которые, окружив большой косяк рыбы, погнали его в сторону более старых своих сородичей, в числе которых находился и я. В этом отношении дельфины поступали почти в точности как монголы во время своей большой ежегодной охоты.

– Не дай им возможности проскочить мимо тебя, – добродушно предупредил меня мой друг, перед тем как погрузиться в пучину.

Подводная охота на тунца действительно представляла собой увлекательное занятие. Добыча дельфинов была велика. Каждый из них проглотил по нескольку дюжин рыб. Что до меня, то я поймал лишь одну крупную рыбину, вполне способную удовлетворить мой голод, после чего поднялся на поверхность.

– Всего одна рыбешка, Орион? – удивился мой друг. – Пожалуй, маловато для великого охотника.

Я рассмеялся в ответ и с удовольствием оторвал зубами большой кусок свежего мяса тунца.

– А сколько оленей можете загнать вы, безногие? – парировал я. – Или сколько кроликов принести домой с охоты?

В отдалении мелькали тени акул, привлеченных запахом крови, но и они не осмеливались приблизиться к стае дельфинов. Охота с небольшими перерывами продолжалась до вечера, и только когда солнце начало клониться к горизонту, стая повернула к берегу.

Недалеко от пляжа стая остановилась, и, соскользнув со спины своего товарища, я в одиночку побрел в сторону суши.

– Спасибо за добрую охоту! – крикнул я на прощанье.

– Море – хороший друг, Орион, – отозвался мой приятель. – Жаль, что ты не дельфин или хотя бы кит. Для двуногих ты на редкость хороший друг.

– Прощайте, друзья! Еще раз спасибо за охоту.

– Море всегда будет твоим другом, Орион. В мире нет ничего лучше моря.

Дельфины дружно развернулись и понеслись прочь в сторону моря, а я, улегшись на теплом песке, подставил свое тело лучам заходящего солнца…

– Море всегда будет твоим другом, – обещали мне дельфины.

Но существовало ещё и другое море, на далекой чужой планете, где мое обожженное тело беспомощно дрейфовало по поверхности воды.

Не знаю уж, как это произошло, но неожиданно для себя я снова оказался в этом злополучном месте.

Глава 11

При общении с Творцами всегда надлежит быть готовым к любому, пусть даже самому непредсказуемому, повороту событий.

Однако в глубине души я все-таки продолжал надеяться, что если нечто подобное и произойдет, то, по крайней мере, я смогу вернуться на Лунгу полностью излечившимся от своих ран. Увы, мои ожидания оказались излишне оптимистическими.

Первое, что я ощутил после перемещения, была волна невыносимой боли, прокатившаяся по моему искалеченному телу. При всех моих уникальных способностях блокировать болевые центры своего мозга я был практически бессилен подавить её распространение.

Я по-прежнему оставался беспомощной игрушкой в руках неподвластных мне сил, какой был и до моего путешествия в цитадель Творцов.

Да и имело ли место на самом деле это паломничество, или все мои приключения на море и на суше явились лишь плодом моего расстроенного воображения?

Мои размышления были прерваны: что-то коснулось моей обожженной ноги. Прикосновение продолжалось не более секунды, но и этого было вполне достаточно, чтобы я судорожно перевернулся в воде и набрал полный рот соленой воды. Неведомая тварь исчезла так же внезапно, как и появилась, но я знал, что она вернется.

Я невольно вспомнил ужасных зверей, которые водились в болотах планеты, и задумался о том, какие сюрпризы уготовил мне её океан. Один, полумертвый и безоружный, я неизбежно должен был стать легкой добычей для любого голодного хищника, обитавшего в здешних водах.

«Море всегда будет твоим другом», – убеждали меня дельфины, но сейчас я сильно сомневался в правдивости их пророчества.

Новое прикосновение подтвердило мои наихудшие опасения. Из рассказов бывалых моряков мне было известно, что акулы, прежде чем напасть на свою жертву, любят поиграть с ней, как кошка с мышкой. Возможно, что неизвестный мой противник тоже принадлежал к любителям острых ощущений.

Следовало ли мне прикинуться мертвым или сделать, пусть и безнадежную, попытку удрать от опасного врага?

Впрочем, от моего решения ничего не зависело.

Однако на этот раз я ошибся. Это оказалась не акула.

Я почувствовал, как щупальце морского чудовища осторожно обхватило мою обожженную голень. Когда же я попытался освободить ногу, неведомое существо, к моему удивлению, не стало препятствовать этому. Но спустя несколько секунд его щупальце снова обвилось вокруг моей ноги, причем в том же самом месте.

На этот раз моя попытка освободиться ни к чему не привела. Сразу же вслед за этим второе щупальце коснулось открытой раны на моей груди.

Прикосновение было осторожным, почти нежным.

Прекрасно понимая, что любое сопротивление бесполезно, я тем не менее позаботился набрать в легкие как можно больше воздуху, прежде чем обитатель морских глубин увлек меня под воду.

Мы погружались все глубже и глубже в темные глубины океана. От возрастающего давления у меня заломило в ушах.

«Не бойся, друг Орион, – прозвучал у меня в голове неведомый голос, – мы не собираемся повредить тебе».

«Начинаются галлюцинации, – решил я, – сначала я вообразил, что охочусь на тунцов вместе с дельфинами, а теперь мне кажется, что я слышу голоса у себя в голове».

Между тем неведомый монстр продолжал опускаться все глубже и глубже.

«Даже если я не задохнусь раньше, – подумал я, – давление воды очень скоро раздавит мою грудную клетку».

«Умей доверять, Орион», – произнес голос, словно подслушав мои мысли.

Если это вообще возможно, говоря о телепатии, мне показалось, что он прозвучал нравоучительно и чуть насмешливо.

Постепенно я утратил всякое ощущение времени и пространства. В глубинах океана царил непроглядный мрак, и о том, что мы продолжаем погружаться, я мог судить только по движению воды вокруг себя и по все более усиливавшейся боли в ушах.

«Прислушайся к музыке нашего мира, – посоветовал голос. – Открой ему свой мозг».

Я последовал его совету и, к своему удивлению, обнаружил, что морские глубины наполнены множеством самых разнообразных звуков, природу которых я в большинстве случаев не мог определить. Издалека до меня доносилась то опадающая, то нарастающая мелодия – своеобразная музыка океана.

«Теперь открой глаза, Орион».

Только тут до меня дошло, что мои глаза оставались закрытыми с того самого момента, когда неизвестное существо увлекло меня за собой в пучину.

Открыв глаза, я испытал настоящий шок при виде того, что предстало моему взору. Я был окружен сотнями, если не тысячами, крошечных мерцающих объектов, напоминавших скопление светлячков на лесной поляне.

«Вы не ответили на мой вопрос. Кто вы?»

«Можешь называть нас патриархами».

«Что вы хотите этим сказать?»

Ответ сопровождался добродушным смешком, какой бы, наверно, мог издать добрый дедушка, наблюдающий за первыми шагами своего внука.

«Ты сам поймешь это, когда придет время. А пока помолчи, нам следует опуститься на ещё большую глубину».

Я снова почувствовал, как мы стремительно движемся сквозь темную воду. Огоньки продолжали свой танец вокруг меня, и я мог свободно дышать. Я пребывал в состоянии невесомости, словно астронавт на орбите. Даже при слабом свете, испускаемом светлячками, я мог видеть, как мои раны быстро затягиваются. Кровотечение прекратилось полностью, и я чувствовал, как мое тело наливается новой силой.

Мы опускались все глубже и глубже в царство вечной ночи, одновременно удаляясь все дальше от берега. Вскоре впереди себя я увидел и новые, более сильные источники света. Они переливались и пульсировали, словно живые организмы. Спустя несколько секунд целое море огней предстало моему взору, как будто мы готовились совершить посадку в аэропорту большого города.

«Как ты себя чувствуешь?» – поинтересовался голос.

«Совершенно сбитым с толку», – честно признался я.

«Я хотел спросить, как твои раны?»

Раны были в порядке.

«Похоже, лучшего и пожелать грех. Благодарю вас».

«Отлично, мы рады за тебя».

«Расскажите мне подробнее о себе, – попросил я. – Что это за город, куда мы направляемся?»

«Это наш дом, Орион. Родовое гнездо патриархов».

«Как вы выглядите? Могу я увидеть вас?» – спросил я, понимая, что огоньки, которые видел, были не более чем частицами чистой энергии.

«Думаю, что пока не стоит. Наш внешний вид может неприятно поразить тебя, Орион», – ответил голос.

«Тогда объясните мне, что вы ждете от меня?» – настаивал я.

«Разумного подхода к разрешению проблем», – уклончиво сообщил голос после короткой паузы, которая, как мне показалось, понадобилась ему, чтобы обменяться мнениями со своими собратьями.

Я промолчал, не представляя себе в точности, что может стоять за этими словами.

«Орион, – продолжал голос. – Творцы объяснили тебе, что понять взаимодействие времени и пространства можно на примере океана, не так ли?»

«Да, по их словам, океан является упрощенной моделью континуума. При этом один из них, называющий себя Атеном, не раз насмехался над моей приверженностью линейному мышлению», – подтвердил я.

«Нам понятно твое отношение к этой проблеме, Орион. Должен сообщить тебе, что и в этой концепции есть свое рациональное зерно».

«Атен утверждал, что в океане времени и пространства существуют свои течения», – продолжал я.

«Верно, но в нем есть и свои направленные потоки, Орион. Стрела Времени существует. Так же как и энтропия, с которой приходится считаться, если мы намереваемся пересечь этот воображаемый океан. Мы воздействуем на континуум всякий раз, когда путешествуем сквозь пространство и время, и чем больше наше перемещение, тем значительнее его изменение».

«Но какое отношение может иметь континуум к вашему внешнему виду?» – недоуменно спросил я.

«Как следствие все той же Стрелы Времени, – пояснил голос, – существуют прошлое и будущее. Представь себе, что одна из критических точек континуума соответствует эпохе, когда ваша Земля была пустынной и безжизненной, другая – моменту возникновения человеческой расы…»

«Созданной Творцами для уничтожения неандертальцев и колонизации приглянувшейся им планеты…» – подхватил я.

«Да, но у человечества есть возможность через миллионы лет стать вровень со своими создателями», – напомнил голос.

«Они создали нас, а мы сотворили их».

«Подобно и в эволюции нашего собственного вида, – продолжал голос. – Когда мы ещё не достигли своего современного уровня и вели примитивную жизнь в океанах нашей родной планеты…»

«Вы говорите о Лунге?» – прервал я его.

«О нет. Очень далеко отсюда».

«Где же находится колыбель вашей цивилизации?»

На этот раз его колебания были особенно заметны.

«Какое это имеет значение, Орион? Тебе вполне достаточно знать, что и мы когда-то были куда более примитивными существами, чем сегодня».

«Более примитивными существами, – медленно повторил я, начиная постепенно понимать, на что намекал мой собеседник. – И у вас были щупальца?»

«Да».

«И клюв, способный прокусить сталь?»

«Да. Ты все ещё полагаешь, что готов увидеть нас?»

Я заколебался, припомнив ужасных болотных тварей с их щупальцами, клыками и дюжиной маленьких кровожадных глаз. Но мое колебание было недолгим.

«Думаю, что готов», – подтвердил я не совсем твердым голосом.

«Смотри не пожалей потом, Орион».

Вода вокруг меня мгновенно осветилась, и я увидел рядом с собой не меньше дюжины гигантских, с извивающимися щупальцами чудовищ. Пожалуй, больше всего они напоминали мне земные изображения осьминогов, с длинными щупальцами и круглыми безгубыми ртами, хотя при этом и пульсировали, как медузы.

Признаюсь сразу, я явно переоценил свои возможности. Тошнота подступила к горлу и мурашки побежали у меня по спине, когда они приблизились ко мне.

«Неужели ты не способен подняться выше своих предрассудков, Орион?»

От страха я зажмурил глаза и некоторое время не мог произнести ни слова. Чудовища были достаточно велики, чтобы спокойно проглотить меня и даже не заметить этого.

«Сумей преодолеть свой страх, Орион. Иначе ты никогда не сумеешь понять нас».

Мне казалось, что ещё секунда – и мой череп взорвется от внутреннего напряжения.

«Они спасли твою жизнь, – попытался я убедить самого себя, – излечили твои раны. Это высокоразвитые интеллигентные существа. Постарайся увидеть их такими, какими они видят сами себя».

Увы, это оказалось проще пожелать, нежели совершить.

С трудом взяв себя в руки, я открыл глаза и заставил себя взглянуть в сторону своих хозяев.

Они продолжали плавать вокруг меня, хотя больше и не делали попыток приблизиться.

К сожалению, этого оказалось недостаточно. Скорее наоборот. Их внешний вид показался ещё более отталкивающим, чем в первый раз.

Собрав все свои силы, я принудил себя не отрываясь смотреть на них в течение долгих, ох каких долгих для меня пяти минут. Как ни странно, но именно это принесло свои результаты.

Они продолжали плавать вокруг меня, медленно пульсируя и время от времени меняя окраску.

Первое впечатление нередко бывает обманчивым. Все их поведение было, несомненно, отмечено печатью высокого достоинства. Да и сами чудовища, как парадоксально это ни звучит, отличались своеобразной красотой. Движения их были грациозны. Пожалуй, единственным, к чему мне было трудно привыкнуть, так это к их огромным, устрашающе открывающимся и закрывающимся ртам.

Они тоже наблюдали за мной. Каждый из них обладал парой больших внимательных глаз, которые не отрываясь и, как мне показалось, с участием смотрели на меня.

«Ты больше не сожалеешь, что мы исполнили твое желание, Орион?»

«Вы… прекрасны», – пробормотал я.

«Нам приятно было услышать эти слова именно от тебя, Орион. После ваших недавних приключений на болотах мы опасались, что твоя реакция может оказаться неблагоприятной для нас. Ксенофобия – одна из наиболее характерных черт твоего вида».

«Нас создали воинами, – попытался объяснить я. – Всегда проще убить врага, если ты боишься его».

«Тем не менее дельфины очень тепло отзывались о тебе».

«Дельфины? – поразился я. – Разве они тоже здесь?»

«Они жили на этой планете в другую эпоху», – пояснил голос.

Очевидно, что патриархи так же, как и Творцы и я сам, умели путешествовать во времени и пространстве.

«Во время нашего первого контакта с тобой мы не обнаружили в твоем сознании ничего заслуживающего внимания, кроме инстинкта убивать, но после того как дельфины объяснили нам, что ты их давний и хороший друг, мы провели более глубокое исследование».

Итак, это голоса патриархов я слышал среди разваляй древнего города. Но, несмотря на все старания, мне никак не удавалось припомнить ни об одной моей встрече с дельфинами. Хотя, кто знает, может быть, мне ещё предстояло когда-либо совершить новое путешествие в пучины океана.

«Мы обнаружили, что инстинкт воина составляет лишь незначительную часть того, что заложено в твоем сознании, Орион».

«Я обладаю свободой воли, – подтвердил я, – хотя Творцы и продолжают рассматривать меня исключительно как инструмент, созданный для исполнения их желаний».

«Это одна из проблем, стоящих перед нами, – подтвердил голос. – Мы наблюдаем за вами начиная с момента вашей высадки на планету. Не скрою, наши впечатления не слишком благоприятны. Для людей кровожадность столь же характерна, как и ксенофобия».

«Так мы были созданы, – согласился я, – хотя некоторые из нас не раз пытались подняться выше отведенного нам уровня».

«Ты говоришь о себе?»

«Есть и другие. Например, на базе скорписов находятся люди, называющие себя учеными».

«Почему вы рассматриваете скорписов как нечто во всем противоположное вам, людям?»

К этому времени, хотя я постоянно слышал только один голос, у меня сложилось впечатление, что в беседе со мной принимали участие, по меньшей мере, несколько этих существ.

«Скорписы – представители иного мира, – объяснил я. – Они представители семейства кошачьих».

«Тогда как вы, люди, приматы – то есть сородичи обезьян. Но что заставляет вас думать, что происхождение скорписов отличается от вашего?»

«Это невозможно… – пробормотал я, – Вы хотите сказать, что они так же…»

«Созданы Творцами? Почему тебе так трудно поверить в такую возможность?»

«Совсем не трудно. Но мне необходимо какое-то время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Признаюсь, что она никогда не приходила мне в голову».

«Вселенная очень стара, Орион. А ваши Творцы были очень настойчивыми созданиями».

«Почему же в таком случае скорписы стараются уничтожить нас?» – спросил я.

«К чему бы ни прикасались Творцы, они порождают только насилие, – грустно произнес голос. – Они – позор и проклятие Мироздания».

«Ну а вы? – повторил я. – Кто же вы? Каковы ваши собственные взаимоотношения с Творцами?»

«Мы представители очень древней расы, Орион. Расы намного более древней, чем сами Творцы. У нас нет никакого желания оказаться втянутыми в конфликт, спровоцированный ими».

«Но от вас этого никто и не требует».

«Ошибаешься. Некоторым твоим соотечественникам стало известно о нашем существовании. Они неоднократно пытались установить контакт с нами для создания союза против их врагов».

«Честно говоря, я даже не знаю, кто наши враги».

«Другие люди, кто же еще? Или особи, стоящие на одном с вами уровне развития, вроде скорписов или тзинов».

Не скрою, мне непросто было переварить эту совершенно новую для меня информацию.

Патриархи, без сомнения, заметили мое смущение.

«Не волнуйся, Орион. Мы готовы подождать, чтобы ты мог спокойно осмыслить сообщенные тебе факты».

Что все это может означать? – подумал я. Каковы истинные намерения самих патриархов?

«Тебе предстоит стать нашим послом, Орион, – объяснил голос, словно подслушав мои мысли. – Ты передашь наше послание Творцам».

Глава 12

Город патриархов, расположенный в бездне океана, был, несомненно, самым большим чудом из всего, что мне довелось доселе видеть.

Собственно, само понятие «город» мало подходило обители одной из древнейших рас Вселенной. Здесь не было ни величественных монументов, ни циклопических общественных зданий. Патриархи попросту не нуждались ни в тех, ни в других.

Больше всего этот город напоминал воплощенные мечты древних философов Земли. Вероятно, Аристотель почувствовал бы здесь себя, в буквальном смысле слова, как дома, а Платон нашел бы воплощение своих представлений о республике интеллектуалов. Много времени я провел, бродя по этому городу, окруженный невидимой энергетической капсулой, содержащей достаточное количество кислорода для моего жизнеобеспечения. Ко всему прочему, в течение всего этого периода без каких-либо вредных для моего организма последствий я не испытывал нужды ни в еде, ни в питье.

Мои раны полностью зарубцевались, но, самое главное, я узнал все, что хотел, из истории самих патриархов и их взаимоотношений с Творцами и окружающим миром.

Мы, люди, до сих пор находимся в плену предрассудков и полагаем, что некое существо не может быть названо вполне разумным до тех пор, пока оно не найдет другого источника энергии, помимо своей мускульной силы.

Для нас, землян, таким источником энергии послужило пламя походного костра. Поскольку под водой об огне, естественно, не могло быть и речи, человечество априори отвергало любую мысль о возможности существования разума в глубине океана. Даже дельфинам, наиболее знакомым человеку существам, было напрочь отказано в признании за ними всякого интеллекта, а их уникальные способности были отнесены насчет заслуг ученых-гуманоидов, усовершенствовавших примитивный мозг морских млекопитающих.

Патриархи имели десять щупальцев, которыми они могли манипулировать столь же свободно, как и люди своими руками. Они обладали в высшей степени развитым головным мозгом и не менее совершенными органами чувств. Вместо огня они использовали различные источники электрической энергии, прообразом которых послужил электрический скат. Там, где люди были вынуждены изготовлять инструменты и строить сложные машины, они достигали желаемого за счет симбиоза с различными формами подводной жизни, создав тем самым высокоразвитую биологическую цивилизацию.

Они знали все или почти все об окружающем их мире. Изучив родное море, они обратили свои взоры к суше, затем к солнцу и, наконец, к звездам.

Задолго до того времени, когда динозавры были ей (е безраздельными владыками Земли, патриархи постигли сущность энергетического взаимодействия пространства и времени и получили возможность путешествовать сквозь континуум.

Когда на Земле человекообразные обезьяны только достигли уровня примитивных гуманоидов, патриархи уже завершили исследование Галактики.

К тому времени, когда Атен и другие Творцы впервые пришли к мысли создать человека и сделать его своим главным орудием в борьбе против неандертальцев, патриархи уже приняли решение навсегда отказаться от каких-либо попыток вмешательства в естественный ход эволюции Вселенной.

Пока люди, провоцируемые Творцами, постоянно пытались изменить континуум, сообразно с планами и пожеланиями своих хозяев, патриархи удалились в глубины океана, оставаясь там наедине со своими думами.

По сравнению с ними мы, люди, были не более чем белками, сидевшими на ветвях гигантской секвойи.

Одним словом, время, проведенное в подводном городе, не прошло для меня даром. Но всему рано или поздно приходит конец.

«Друг Орион, – услышал я однажды знакомый мягкий голос, – приближается срок, когда нам надлежит расстаться, и ты вернешься в привычный для тебя мир».

Патриарх, обратившийся ко мне, медленно плавал вокруг моей капсулы, дрейфовавшей вдоль освещенной светлячками главной магистрали подводного города.

Как и у дельфинов, у патриархов не было собственных имен. Я различал их по различным тонам их окраски или по модуляциям голосов, хотя как они умудрялись разговаривать со мной в толще воды, так и осталось для меня загадкой.

«Теперь ты достаточно знаешь о нас, – продолжал мой друг и наставник, – чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений относительно наших намерений. Будь добр, передай Творцам, что нас не интересуют их бесконечные дрязги и единственное наше желание жить в покое и в мире со всеми».

«Но если одна из враждующих группировок все же попытается заставить вас выступить на её стороне?» – настаивал я.

Мой собеседник тихо рассмеялся, если такое выражение вообще можно применить к нашему разговору.

«Нас нельзя заставить, Орион. Их аргументы ничего не значат для нас. Если же они попытаются применить оружие, оно просто перестанет функционировать. Сами мы никому не собираемся угрожать и не можем представлять опасности для кого бы то ни было. Но наши знания никогда не будут использованы для военных целей!»

Мне нетрудно было понять его более чем прозрачный намек.

«Но вы согласитесь встретиться с нами, если мы прекратим сражаться? Будете ли вы готовы обменяться с нами своими мыслями, если мы прекратим войну?»

«Посмотрим, друг Орион. Если через миллион лет или около того вы будете готовы для диалога с нами, мы охотно поделимся с вами своими мыслями».

Я не мог удержаться от улыбки, услышав подобный ответ.

«Что же, по крайней мере, у нас есть какая-то перспектива», – заметил я – «Счастливого пути, посол Орион».

Придя в себя, я обнаружил, что лежу на песке неподалеку от руин древнего города, где я оставил своих соратников.

Можно было только догадываться, сколько времени прошло с той поры.

Судя по положению солнца, было что-то около полудня. Я поднялся, пересек пляж и направился в сторону развалин. Несколько минут спустя знакомый голос заставил меня остановиться:

– Капитан, это вы?

– А вы что, ждали ещё кого-то? – ответил я вопросом на вопрос.

Из-за полуразрушенной стены появился один из моих солдат и, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, уставился на меня.

Я сразу узнал его. Джеррон – самый низкорослый солдат во всем батальоне, а посему служивший постоянным объектом насмешек для своих товарищей. К моему удивлению, он был без оружия.

Я уже собирался отчитать его за подобное легкомыслие, когда выросшие за его спиной мрачные фигуры скорписов избавили меня от подобной необходимости. Их ружья были недвусмысленно направлены на меня.

– Сдавайся или умрешь!

Яснее и выразиться нельзя.

Я стоял на открытом месте, не имея при себе ничего, кроме покрытых коркой соли потрепанных шорт. Выбирать не приходилось, и я послушно поднял руки…

– Они атаковали нас на вторую ночь, после того как вы отправились на разведку, – сообщил мне шепотом Джеррон, когда мы под конвоем шли к базе скорписов. – Выросли, словно из-под земли! У нас не было ни малейшего шанса даже попытаться оказать им сопротивление.

Итак, скорписам удалось реализовать мою идею и найти туннели, ведущие из океана в сердце руин. Ими они и воспользовались, чтобы застать моих ребят врасплох.

– Чем же все это закончилось? – устало поинтересовался я.

– Они сняли часовых, прежде чем те успели поднять тревогу. Манфреда, Клона и Вильну.

Манфред! Сержант, произведенный мною в офицеры. Сколько же раз мне надо было повторить ему, что офицер не должен стоять на часах?

Старая привычка Манфреда в конечном счете и погубила его.

«Солдату не следует заводить близких друзей», – припомнил я слова Фреды.

Не берусь утверждать, что Манфред успел стать моим другом, но известие о его смерти неприятно поразило меня.

Командир не должен надолго покидать своих солдат!

– Сколько же времени я отсутствовал? – спросил я устало.

– Четверо суток, сэр. Как я уже говорил, скорписы атаковали нас на вторую ночь, и с тех пор они уже охотились только за вами. Им было известно, что вы вернетесь.

– Итак, мы в плену, – констатировал я.

– Простите меня, сэр, что я согласился на роль Иуды. Но что ещё мне оставалось делать, сэр?

Сейчас Джеррон выглядел особенно жалким и несчастным рядом с могучими фигурами скорписов, и у меня не хватило духу отказать ему в небольшом утешении.

– Тебе нечего стыдиться, солдат, – произнес я. – Не наша с тобой вина, что эта идиотская операция с треском провалилась.

Скорписы отвели нас в импровизированный концентрационный лагерь, небольшую площадку под открытым небом, со всех сторон окруженную колючей проволокой, сквозь которую был пропущен электрический ток под высоким напряжением. В дополнение ко всему её охраняло не меньше дюжины часовых.

Фреда бросилась ко мне, едва конвойные грубо втолкнули меня в зону.

– Орион!… Капитан!… С вами все в порядке? – воскликнула она.

– Я не ранен, если именно это интересует тебя, – сообщил я.

– Но из болтовни скорписов мы поняли, что чуть ли не весь гарнизон базы был поднят на охоту за тобой.

– Ты переоцениваешь их умение стрелять, – отшутился я.

Лейтенант Куин протолкался сквозь группу обступивших меня солдат.

– Говорят, что вы убили не менее дюжины скорписов, – произнес он с невольной ноткой уважения в голосе.

– У меня не было времени считать, – отрезал я.

– Не знаю, каковы их планы в отношении нас, – добавила Фреда, – но боюсь, что нам следует приготовиться к худшему.

– Как они обращались с вами?

– Военнопленным трудно рассчитывать на многое. Живем под открытым небом, жаримся на солнце, мокнем под дождем. Кормят один раз в день, перед заходом солнца.

– Тогда, слава Богу, я не пропустил ужина, – улыбнулся я.

Фреда не откликнулась на мою шутку.

– Похоже, что они ждали чего-то. Возможно, вашей поимки, капитан. Отныне все мы у них в руках.

– Больше они не станут ждать, – добавил Куин тоном пророка.

– Вам известно, что на базе скорписов находятся и другие люди? – спросил я.

– Другие люди? Первый раз слышу, – откликнулась Фреда.

– Мы не видели никого из них, – уточнил Куин.

– Ученые, работающие на скорписов.

– По доброй воле?

– Не знаю…

Наш разговор был прерван появлением наряда конвоиров.

– Орион, на выход, – прозвучала команда офицера.

Мне уже доводилось слышать этот голос. Подняв голову, я увидел и его обладательницу. Женщину-кошку, офицера службы безопасности базы.

– Смотрите за ним в оба, – предупредила она конвоиров. – У меня есть несколько вопросов к нему.

Я бросил успокаивающий взгляд в сторону своих товарищей по несчастью.

– Видимо, не судьба мне поужинать сегодня, – усмехнулся я.

Меня привели в уже знакомый мне кабинет и усадили в кресло, оказавшееся слишком большим для меня.

– Приятно сознавать, что хотя бы сегодня вы не оставите после себя мокрых следов, – ядовито приветствовала меня женщина-кошка.

Она могла быть совершенно спокойна. Мои шорты, единственный предмет туалета, остававшийся при мне, и впрямь были на этот раз совершенно сухими.

– Теперь я точно знаю, – продолжала она, – что вы не имеете никакого отношения к группе землян, работающих с нами, хотя некоторые из них и были готовы солгать ради вашего спасения.

– Они ученые, – напомнил я, – и тем более честь им и хвала.

– А кто же вы?

– Я – солдат.

– Какова ваша цель появления здесь?

– Вы имеете в виду Лунгу? Построить базу, с которой впоследствии наши отряды могли бы атаковать вас.

– На что вы рассчитывали после того, как ваша база была уничтожена? С какой целью вы пробрались в наш лагерь?

– Полученный мною приказ предписывал мне уничтожить вашу базу любой ценой. Я отправился на разведку, чтобы выяснить, как это возможно осуществить.

– В одиночку?

– Да.

– Вы хотите сказать, что намеревались атаковать базу, имея в своем распоряжении пятьдесят два солдата, без тяжелого вооружения, без поддержки с воздуха?

– Да.

Она недоверчиво уставилась на меня своими желтыми кошачьими глазами.

– Я не верю вам. Даже земляне не могут быть такими идиотами.

Желая выиграть время, я попробовал подбросить ей новую версию.

– Мне стало известно, что на базе имеется ядерное оружие. У меня возникла мысль взорвать ваши склады и одним махом разрешить все проблемы.

– И погибнуть вместе с нами? Я безразлично пожал плечами.

– Какая разница? Мы были обречены с самого начала.

Но мне не удалось рассеять её подозрения.

– Вы проникли в лагерь, чтобы установить контакт со своими соотечественниками. Мы знаем, что, по крайней мере, некоторые из них работали против нас. Назовите имена своих сообщников.

Я отрицательно покачал головой.

– До того момента, когда я проник на территорию базы, мне вообще не было известно, что здесь находятся другие люди.

– Я не верю ни одному вашему слову!

– У вас есть детектор лжи, не говоря уж о соответствующих химикалиях. Проверьте мои слова. Она подняла свою лапу и выпустила когти.

– У меня есть средство получше.

– Я уже ответил на ваш вопрос, – возразил я, стараясь сохранить хладнокровие. – Правда останется правдой, каким бы путем она ни была получена.

– Это мы ещё увидим, – пригрозила она. – Прошлый раз вы ударили меня и сбежали, тем самым нанеся мне публичное оскорбление. Подобная дерзость не должна остаться безнаказанной.

По её сигналу двое часовых схватили меня за руки и заломили их мне за спину.

Женщина-кошка поднялась из-за своего стола и вытянула лапу в направлении моего лица. При этом она продолжала улыбаться, если только кошки обладают такой способностью.

Мне показалось даже, что она замурлыкала в предвкушении предстоящего удовольствия.

Я напрягся, готовясь к решающему прыжку. Часовые продолжали держать меня за руки, но я не сомневался, что в нужный момент я смогу уйти из-под их контроля.

Я вскочил на ноги так быстро, что им поневоле пришлось на какую-то долю секунды ослабить свою хватку. Этого было для меня вполне достаточно. Мгновенно развернувшись, мне удалось высвободить одну руку, хотя когти часового и оставили на ней свои кровавые следы.

Пинком ноги я отбросил женщину-кошку на её собственный стол, а кулаком свободной руки нанес удар между глаз конвойному, все ещё продолжавшему удерживать мою руку. Попытку второго часового вонзить свои когти в мое плечо я пресек рубящим ударом ладони по адамову яблоку. Этого оказалось более чем достаточно, чтобы на несколько минут полностью вывести его из строя. Захватив руку его товарища, я рванул его на себя с такой силой, что у него хрустнули кости, после чего швырнул его на женщину-кошку, все ещё лежавшую на столе.

Подобрав упавший на пол пистолет, я направил его на офицера.

– Я сказал вам правду, – усмехнулся я. – Теперь я могу убить вас, чтобы придать ещё больший вес своим словам, но не стану этого делать.

Еще двое охранников ворвались в комнату, но, увидев своего командира под дулом моего пистолета, тут же замерли на пороге, не зная, что им следует предпринять в подобной ситуации.

– Забудьте о своих подозрениях, – продолжал я, перебрасывая пистолет его хозяйке. – Я сказал правду. Никаких предателей не существует. И заберите свою игрушку.

Она с недоумением уставилась на меня.

– Я пришел от патриархов, – пояснил я.

– Патриархов? Обитателей океана?

– От них самих, – подтвердил я.

Она зашипела от ярости, но, справившись с собой, положила пистолет на стол и вернулась к собственному креслу.

Глава 13

Дальше все шло как по маслу.

Пострадавшие конвоиры были отправлены в госпиталь, а моя приятельница, женщина-кошка, в конце концов примирившись с неизбежным, отважилась переговорить по интеркому с комендантом базы. Еще через несколько минут я уже переступил порог её кабинета.

Знакомый мне бородатый землянин, по имени Делов, был уже там.

Комендант базы, или, точнее, её комендантша, была намного старше всех своих соплеменников, которых мне довелось увидеть. Шерсть на её лице и руках была совсем седая. Она была облачена в форменный бледно-голубой мундир, украшенный многочисленными лентами и орденскими планками.

Что касается Делоса, то он по-прежнему был одет в свою старую бесформенную серую робу.

– Как вы осмелились появиться передо мною в подобном виде? – прошипела комендантша, явно скандализированная моим легкомысленным нарядом, когда конвоиры втолкнули меня в её кабинет. – Вам что, неизвестно понятие субординации?

– Я пришел прямо из моря, – объяснил я. – От патриархов.

– Патриархов?!

От возбуждения Делос даже подпрыгнул в своем кресле.

– Вам удалось установить контакт с ними? Я скромно кивнул.

– Я общался с ними. У меня есть послание от них для всех вас.

Комендантша величественно махнула мохнатой лапой в сторону офицера службы безопасности.

– Ваше присутствие здесь не обязательно. Можете идти. Я вызову вас, если вы мне понадобитесь.

Едва дверь за моей знакомой захлопнулась, комендантша поднялась со своего кресла и предложила нам перейти в другой конец кабинета.

– Садитесь сюда, – предложила она мне. – Здесь вам будет удобнее.

Стол был слишком высок, а стул слишком велик для меня, чтобы я почувствовал себя вполне раскованно. Я ощущал себя ребенком, случайно затесавшимся в общество взрослых.

Что касается Делоса, то, похоже, такие мелочи его вообще не интересовали. Он сразу засыпал меня вопросами.

– Что именно патриархи поручили передать нам? – спросил он, не в силах скрыть своего нетерпения. – Расскажите подробнее, не опуская ни малейшей детали. Например, как вам удалось установить контакт с ними? Нас интересуют любые подробности. Прежде всего, откуда они родом?

– Присоединятся ли они к нам в войне против землян? – уточнила более практично настроенная комендантша.

– Они намерены сохранить полный нейтралитет, – ответил я на её вопрос, – и заранее отвергают все попытки втянуть их в вооруженный конфликт.

– Скажите пожалуйста, – обиделась женщина-кошка. – Ничего, думаю, что две-три атомные бомбы заставят их изменить свое решение.

– По их словам, ваше оружие бесполезно против патриархов.

– Чушь!

– А я поверил им. Они намного древнее и умнее нас с вами.

– Тзины не намного моложе патриархов, но это обстоятельство не помешало нам очистить от их присутствия половину Галактики.

– И сделать их тем самым нашими заклятыми врагами, – напомнил Делос.

Глаза женщины-кошки гневно сверкнули, но она предпочла воздержаться от комментариев.

– Вы должны слово в слово повторить мне послание патриархов, – отчеканила она. – Я хочу в точности знать, что у них на уме.

Я исполнил её пожелание, и даже не один раз.

Настроение комендантши явно ухудшилось. Делос, напротив, казался ещё более возбужденным.

– Подумать только! – воскликнул он. – Вам удалось установить контакт с представителями расы, которая на десятки миллионов лет старше человечества. Трудно даже представить, чему они могут научить нас! Их знания должны быть поистине беспредельны! – т, – Пока они ничему не собираются обучать нас, – возразил я. – Они требуют безоговорочного окончания братоубийственной войны. В их глазах мы всего лишь примитивные существа с множеством опасных комплексов.

– Но вне всякого сомнения, они согласятся общаться с нами, учеными, – заметил Делос. – Мы никого не убиваем!

– Может быть, – улыбнулся я. – В удобное для них самих время!

Я не стал уточнять, в какое именно, не желая омрачать радужное настроение своего соотечественника.

После того как я повторил свою историю ещё раз пять или шесть, мне наконец было дозволено удалиться.

В коридоре меня поджидала офицер службы безопасности. Если бы особи её расы все ещё сохраняли хвосты, она наверняка помахивала бы им от нетерпения.

Она взяла на себя обязанность лично препроводить меня в зону.

– Комендант поверила вам, не так ли? – спросила она, не скрывая своего любопытства.

– С чего вы это взяли? Или вы обладаете даром слышать происходящее за закрытыми дверями? – отмахнулся я, хотя нисколько не сомневался, что по роду своей службы она заранее позаботилась о том, чтобы установить в кабинете своего шефа подслушивающее устройство.

– Мне не было необходимости подслушивать за дверью, – возразила она с достоинством, – если бы старая карга не поверила вам, стервятники уже давно клевали бы ваше мясо.

Делос догнал нас ещё до того, как мы успели преодолеть половину расстояния, отделявшего нас от зоны.

– Комендант распорядился отвести Ориона в наше помещение, – сообщил он.

Женщина-кошка была явно недовольна таким поворотом событий, но спорить не осмелилась.

– С этого момента я слагаю с себя всякую ответственность, – угрожающе объявила она и величественно направилась в сторону своего офиса, оставив меня на попечении Делоса.

– Одну минуту, – остановил я её. – Я хочу знать, какая судьба ожидает моих товарищей.

– Ваших товарищей? – переспросила она презрительно. – Естественно, мы поместим их в криогенную камеру. Пусть подморозятся как следует, пока они нам не понадобятся.

– Понадобятся? – не понял я. – Для какой цели?

– Чтобы приготовить из них жаркое, идиот, – объяснила она, показав мне свои зубы. – На что ещё они могут годиться?

– Вы употребляете людей в пищу?

– Они состоят из мяса, не так ли? Может быть, не слишком вкусного и питательного, но тем не менее мяса. Впрочем, у нас достаточно всяких приправ.

Она от души наслаждалась моей растерянностью.

– Ну а до тех пор, пока вы не отправили их в холодильник, постарайтесь обеспечить им крышу над головой и приличное питание, – ответил я, с трудом взяв себя в руки.

– Обойдутся, – усмехнулась она и, развернувшись на каблуках, оставила меня наедине с Делосом.

Энтузиазм соратников моего нового знакомого ничуть не уступал возбуждению их лидера. Они закидали меня вопросами, едва я появился на пороге отведенного им помещения.

Слава Богу, это нападение имело сугубо познавательный характер.

Мы находились в обширной, почти лишенной мебели комнате. Если мне не изменяет память, кроме длинного обеденного стола и соответствующего числа стульев, в ней вообще ничего не было. Две видеосистемы в углу и огромная карта звездного неба на стене в счет, разумеется, не шли.

Пересказывая в очередной раз историю своих приключений, я не мог удержаться от соблазна получше рассмотреть лица своих слушателей. Всего здесь было Двадцать два человека, в том числе девять женщин. Большинство из них были ещё очень молоды, даже по земным стандартам, и, в отличие от моих солдат, не имели никакого отношения к клонам.

Среди них были высокие и низкорослые, черноволосые и блондины, бледнолицые и чернокожие. Словом, здесь собрались представители всех рас и народов, коими столь богата старушка Земля.

Женщина по имени Ранда, открыто выступившая против меня несколько дней тому назад, держалась несколько в стороне от своих коллег, то ли стыдясь своего поступка, то ли по-прежнему испытывая острую неприязнь ко мне.

Все члены группы сделали вид, что не заметили свежих следов от когтей на моем плече. Я, со своей стороны, счел излишним до поры до времени привлекать их внимание к своей ране.

Удовлетворив их любопытство, я прямо перешел к интересующей меня теме.

– У меня тоже есть к вам несколько вопросов, – предупредил я.

– Мы готовы выслушать вас, – согласился Делос, очевидный лидер всей группы.

– Что вы делаете на этой планете? Что заставило вас работать на скорписов?

– Работать на скорписов? Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы не можете отрицать того факта, что находитесь на их военной базе.

– Мы не работаем на скорписов, – возразил с достоинством один из мужчин. – Это они работают на нас.

– Скорписы всего лишь жалкие наемники, – пояснил Делос. – Их назначение – охранять нашу безопасность. Что касается вашего первого вопроса, то мы находимся здесь для того, чтобы установить контакт с патриархами.

– Охранять вас от кого? – не выдержал я.

– Естественно, от вас, – взорвалась Ранда, – и других, подобных вам маньяков, думающих только о войне.

В её словах было больше гнева, нежели стыда за свое поведение.

– Мы даже не подозревали, что кроме нас на планете находятся и другие люди, – спокойно возразил я. – Мы высадились на Лунге с единственной задачей – уничтожить военную базу скорписов.

– Хорошо знакомый стереотип мышления для чиновников из генерального штаба. Они сообщили вам только то, что посчитали нужным.

– Вы утверждаете, – произнес я, – что дело дошло до того, что люди стали воевать друг против друга? Что мы все вовлечены в галактическую гражданскую войну?

– Гегемония борется за свое существование на протяжении жизни уже трех поколений, – выпалила Ранда. – Ваше так называемое Содружество пытается уничтожить нас с помощью своих союзников-рептилий.

– Вы имеете в виду тзинов?

– Так они называют себя, – мрачно подтвердил один из мужчин.

– Но как началась эта война? – спросил я. – Должен же быть хоть какой-то повод.

– Война началась после того, как флот Содружества без объявления войны одновременно атаковал, по меньшей мере, дюжину миров Гегемонии. Содружество ведет войну на тотальное истребление, не останавливаясь даже перед тем, чтобы начисто уничтожить все ещё существующие экосистемы. Целые планеты выжигаются до основания без каких-либо провокаций с нашей стороны.

Я недоверчиво покачал головой.

– Я не верю вам. Какая-то причина должна была существовать. Люди не имеют обыкновения просто так уничтожать себе подобных.

– За них это делают рептилии. Тзины ненавидят нас. Они ненавидят гуманоидов, как и всех, кто отличается от них.

– Но вы сами только что утверждали, что тзины являются союзниками Содружества.

– В войне против Гегемонии, да. Но это вынужденный альянс. Как только с нами будет покончено, они повернут свое оружие против Содружества.

Относительно чувств моих собеседников у меня не было особых иллюзий. Все они просто кипели от ненависти и ярости.

– Я все ещё не могу понять, как началась эта братоубийственная война, – повторил я. – Какой смысл людям воевать друг с другом?

– Вы всего лишь рядовой солдат, – произнесла презрительно Ранда, – что вы вообще знаете помимо того, как наиболее эффективно убивать своих противников?

Я равнодушно пропустил её оскорбление мимо ушей.

«Так же сначала считали и патриархи, – подумал я примирительно. – Очевидно, что для этого у них были все основания, но сейчас они лучше знают меня и доверяют мне».

Делос был явно смущен откровенным выпадом своей сотрудницы.

– Если вас интересует история войны, почему бы вам не задействовать память компьютера? – посоветовал он, указывая в сторону аппаратов, стоявших в углу комнаты. – Без сомнения, с его помощью вы сможете получить самые полные ответы на все интересующие вас вопросы.

– В самом деле, воспользуйтесь советом Делоса, – подхватила одна из его сотрудниц, – а мы тем временем сможем обсудить полученную от вас информацию и наметить план наших действий на будущее.

Совет показался мне дельным, и я решил им воспользоваться.

– Я покажу вам, как действует это устройство, – предложила Ранда.

– Благодарю вас, но я умею пользоваться мыслящими машинами, – отклонил я её предложение. – Рядовые солдаты – далеко не круглые идиоты.

– Простите, – сказала она, – я совсем не хотела обидеть вас, – и, повернувшись ко мне спиной, она присоединилась к своим коллегам.

Включив машину, я передал свой запрос компьютеру.

Вместо ожидаемой мною истории войны, которую я надеялся услышать, на экране монитора появилась фигура Атена, облаченного в излюбленную золотистую тунику.

Все было ясно без всяких слов. Разумеется, никто из присутствующих не мог слышать нашей беседы. Золотой бог, как всегда, позаботился об этом. Мы могли разговаривать так же свободно, словно находились в тысяче световых лет от планеты Лунга.

– Итак, тебе все-таки удалось установить контакт с патриархами, Орион. Я мрачно кивнул.

– И они отказываются помочь нам?

– Они отказываются помогать кому бы то ни было, – уточнил я. – Только после того, как мы прекратим эту бессмысленную бойню, они согласны возобновить свой диалог с нами.

– Я рассчитывал на большее.

– Это уже ваша проблема, – огрызнулся я. – Боюсь, что их решение неизменно.

– Но должен же существовать какой-то способ переубедить их. Обязательно должен!

– Почему бы вам самому не заняться этим? – посоветовал я.

Его лицо омрачилось.

– Я пытался. Все мы пытались, и не один раз. Но они почему-то предпочли общаться только с тобой.

– В таком случае я польщен, – улыбнулся я.

– Не обольщайся, – вспылил он. – Они просто сочли тебя за беспомощную жертву нашего произвола. Патриархи всего-навсего снизошли до тебя, Орион.

– Я думаю иначе. Когда они впервые вышли на контакт со мной в развалинах древнего города, их реакция была резко негативной. Они увидели во мне всего лишь грубого солдафона, профессионального убийцу. Позднее они поняли, что я нечто большее, нежели простая машина, предназначенная для уничтожения себе подобных, и только после этого установили контакт со мной.

– Вспомни, Орион, что это я вложил в тебя способность чувствовать и воспринимать окружающий мир.

– Нет, не вы! А если и так, то не по своей воле. Вы сотворили меня как машину, способную выполнить любое ваше приказание, но неспособную думать и действовать самостоятельно. Я многому научился за все эти годы. И ещё больше узнал о Творцах, о самом себе и о своих соплеменниках.

– В самом деле? – произнес Атен, высокомерно скрестив руки на груди.

– Вы можете не верить мне, но я уже не просто инструмент, предназначенный исключительно для исполнения ваших желаний. Я личность! Сколько раз вы уже выговаривали мне за отказ слепо повиноваться вашим капризам?

– Упрямство – чисто человеческое качество, Орион. Ты не хочешь признать очевидное. Только мы, Творцы, обладаем полной свободой воли. Ты же всего лишь подчиняешься мне по доброй воле или по принуждению.

– Это вы-то обладаете полной свободой воли? – рассмеялся я.

– Тогда к чему эта никому не нужная война? Зачем вам помощь патриархов?

– Война вовлекла в действие силы, недоступные человеческому разуму, – произнес он раздраженно. – Я не вкладывал в тебя такой способности.

– Конечно нет. Я сам сумел обрести её. Патриархи готовы вести переговоры со мною, не с вами. Я перерос ваши программы, Атен. Я умею учиться!

– Ив один прекрасный день ты, того и гляди, бросишь вызов мне, – произнес он насмешливо. – Ничтожная мошка, вообразившая, что она может спорить со своим создателем.

Я счел излишним продолжать бессмысленное препирательство. Вместо этого я задал ему прямой вопрос.

– Как началась эта война? Какие основания были у вас, чтобы развязать эту галактическую бойню?

– Война была неизбежна, Орион. Человечество должно платить за свою экспансию к звездам. Ксенофобия – фундаментальное качество любого мыслящего существа.

– Ксенофобия – ещё не повод для звездных войн.

– Почему ты так думаешь?

– Разве Содружество не заключило союз с тзинами, а Гегемония со скорписами… – я запнулся. Мне показалось, что я наконец-то понял замысел Атена.

Золотой бог медленно выпрямился, разглядывая меня, словно ученый, обнаруживший у себя под микроскопом новую разновидность бактерии.

– Эта война, – продолжал я, развивая осенившую меня идею, – на самом деле битва за абсолютную власть над миром между вами и другими Творцами.

Вы сражаетесь между собой, используя нас как своих рабов.

Его совершенное лицо исказила зловещая гримаса.

– Ты прав, Орион. Мне остается только удивляться, что тебе потребовалось столько времени, чтобы прийти к столь простому выводу. Особенно после всех этих пышных слов о твоей способности учиться.

– Но почему? Откуда столько ненависти у вас, величающих себя Бессмертными богами.

– В этом не только моя вина, Орион. Уже давно наша небольшая семья раскололась на два противостоящих друг другу лагеря. Примером тому может служить хотя бы Троянская война, хотя она была всего лишь незначительным эпизодом в сравнении с противоборством галактических цивилизаций.

– И ради своих корыстных интересов вы спровоцировали войну между мирами? Он равнодушно пожал плечами.

– Это было единственным выходом, Орион. Мои сородичи не пожелали прислушаться к голосу разума.

– Наверное, они могут сказать то же самое и о вас.

– Вполне возможно, – произнес он с усмешкой.

– Но вы так и не объяснили мне причину вашего конфликта.

– Мы подошли к решающей фазе эволюции Мироздания, Орион. Встал вопрос о самом существовании расы Творцов. К сожалению, мы не смогли прийти к соглашению относительно того, каким путем должно идти дальнейшее развитие Вселенной. Я уже говорил тебе, что эволюция Мироздания подошла к черте заключительного кризиса. Если мне не удастся убедить других Творцов согласиться с моим планом урегулирования конфликта, мы сами можем пасть его жертвой.

– Иными словами, вы посылаете миллиарды людей на смерть, уничтожаете целые планеты только потому, что не можете договориться, как разрешить свои разногласия?

– Это вынужденная мера, Орион. Речь идет о самом существовании Творцов.

– Но вы воюете нашими руками!

– А почему бы и нет? Ты что, ожидал, что мы сами станем сражаться между собой?

– А Аня? На чьей стороне сейчас она? Вопрос был чисто риторическим. Я знал точный ответ на него прежде, чем успел закончить свою фразу. Лицо Атена ещё больше омрачилось.

– Боюсь, что не могу назвать её в числе своих друзей, – произнес он нехотя. – Если быть совершенно точным, именно она возглавляет оппозицию мне.

– Получается, что, помогая вам, я сражаюсь против нее?

– Это её собственная вина, Орион.

Мне все равно, кто прав, кто виноват, подумал я. Я хочу найти Аню, даже если ради этого мне придется пойти против вас.

Атен видел меня насквозь, впрочем, я и не пытался скрыть от него свое мнение.

– Это стало бы твоей роковой ошибкой, Орион. Аня давно избавилась от своего мимолетного увлечения, – предостерег он меня. – Она обрела свою подлинную сущность богини-воительницы. Ее больше не интересуют человеческие существа. Она не любит тебя!

– Я не верю вам.

Он насмешливо развел руками.

– Мне безразлично, что ты думаешь, Орион.

– Неужели?

– Увы, но это так. Ты можешь думать обо мне все, что тебе угодно, можешь пересечь всю Галактику, но предупреждаю, что даже если тебе удастся найти её, она убьет тебя, не раздумывая.

– Нет! Она любит меня!

– Правильнее сказать, что она когда-то любила тебя, – поправил меня Атен. – Но она давно успела забыть о своем нелепом увлечении. Она – богиня смерти, Орион. Твоей смерти. Тебе не остается ничего другого, как поверить мне.

Глава 14

Следующие несколько дней я работал вместе с учеными Гегемонии, но мои мысли были далеки от занимающих их проблем.

Поводов для раздумий у меня было больше чем достаточно.

Творцы раскололись на два противоборствующих лагеря и тем самым спровоцировали братоубийственную войну между людьми.

Позднее в неё оказались вовлеченными многочисленные негуманоидные цивилизации.

Аня находилась среди противников Атена и, по его словам, больше не любила меня.

Я не мог в это поверить.

Она могла возненавидеть Золотого бога, возглавить оппозицию против него, но она не могла стать моим врагом.

Разумеется, я оставался солдатом армии Атена. Война ожесточает людей. Реки крови могут заставить кого угодно позабыть о своих чувствах. Сотни раз меня могли убить, как, впрочем, и любого из моих товарищей, и она даже никогда не узнала бы об этом. Я навсегда остался бы всего лишь одной из многих миллионов жертв, до которых Творцам, в сущности, не было никакого дела.

И тем не менее я, даже мысленно, не мог допустить такой возможности.

Аня любила меня!

Мы любили друг друга, вопреки разделявшему нас расстоянию в несколько тысяч световых лет.

Были ли у меня шансы отыскать ее?

Чего ради я должен был сражаться в этой бессмысленной войне на стороне Атена, вместо того чтобы поддерживать свою возлюбленную?

Разумеется, все эти вопросы так и остались без ответа.

Мои новые коллеги были специально посланы на Лунгу, чтобы установить контакт с патриархами и заручиться их поддержкой в галактической войне против миров Содружества. Единственная стратегическая значимость планеты, собственно, и заключалась в том, что здесь находился город патриархов.

Цель моей собственной миссии была прямо противоположна и, грубо говоря, сводилась к тому, чтобы любой ценой помешать Гегемонии заключить союз с патриархами.

С этой точки зрения, мне удалось добиться почти полного успеха. Патриархи твердо объявили о своем нейтралитете и отказались поддержать какую-либо из враждующих сторон.

День за днем мы бороздили поверхность океана, погружались в его глубины, но так и не обнаружили никаких следов жизнедеятельности патриархов.

– Может быть, они уже покинули планету, – предположил доведенный до отчаянья Делос, тщетно изучая пустой экран своего монитора.

– По вашим словам, здесь должен был находиться целый город, – язвительно напомнила Ранда.

В крошечной каюте подводной лодки мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, и я ощущал терпкий аромат её духов, смешанный с запахом пота.

– Большой город, – подтвердил я, – хотя правильнее говорить о скоплении огней, нежели каких-либо подводных сооружений.

– Но мы не заметили ни того ни другого, – возразил Делос.

– Может быть, они блокировали наши приборы, – предположил я.

Чтобы развеять свои сомнения, мы исследовали дно океана, но все с тем же нулевым результатом. Несмотря на все наши старания, мы не обнаружили никаких следов пребывания патриархов. Но вместе с тем меня не оставляло смутное ощущение того, что все это время они оставались где-то поблизости, наблюдая за нами, а может быть, и потешаясь над нашими потугами.

Единственное, чего мне удалось добиться за эти дни, так это обеспечить моим товарищам более сносные условия существования. Я сразу и наотрез отказался перебраться в помещение, отведенное специалистам Гегемонии, мотивировав свой поступок тем, что я солдат, а не ученый и обязан разделить участь своих товарищей.

Как-то однажды, когда я собирался на очередную подводную экскурсию, у ворот зоны появилось несколько солдат-скорписов с грузом разборных пластиковых конструкций.

– Можете соорудить себе навес, – объявил сержант. – Дело нехитрое, и в инструментах нет необходимости. Принимайтесь за работу.

К моменту моего возвращения в зону укрытие было уже готово. В нем были предусмотрены даже портативные перегородки, разделившие внутреннее помещение на несколько изолированных спальных кабин.

– Теперь мы снова сможем без помех заниматься любовью, – заявила Фреда, – я успела уже соскучиться по твоим ласкам.

Мне оставалось только удивляться неприхотливости моих товарищей.

Им приходилось спать на голой земле, довольствоваться скудным одноразовым питанием, и тем не менее они находили в себе силы радоваться жизни.

– Нам следует думать не об удовольствиях, а о бегстве, – оборвал я её, – прежде чем скорписы отправят нас на бойню.

Она с недоумением уставилась на меня.

– Для скорписов мы всего лишь мясной скот, – объяснил я. – Единственная причина того, что мы ещё не попали в котел – это моя совместная работа с учеными Гегемонии.

– Но вашей работе не видно конца.

– Вряд ли она продлится слишком долго, – вздохнул я. – Скорписы начинают терять терпение. Они склоняются к мысли, что нам так и не удастся установить контакт с патриархами.

– В таком случае нам следует поторопиться и бежать отсюда сломя голову.

– Еще бы, – угрюмо согласился я. – Только вот знать бы, как это сделать.

Положение и на самом деле казалось мне совершенно безвыходным.

Сорок девять безоружных полуголодных людей посреди целой армии скорписов!

Все мои попытки выработать хоть сколько-нибудь удовлетворительный план побега не давали никаких результатов.

Наконец долгожданное вдохновение все-таки озарило меня.

– Нам незачем бежать, – решил я. – Атен обязан спасти нас.

Я лежал на земляном полу нашей клетушки рядом с Фредой. На мне по-прежнему не было ничего, кроме потрепанных шорт, которые я не снимал уже несколько недель.

Я закрыл глаза и воззвал к Золотому богу.

Ответа не последовало, впрочем, я и не ожидал, что Атен немедленно откликнется на мой призыв.

Мобилизовав всю свою волю, я переместил себя в покинутый город Творцов. Для существа, способного манипулировать пространством и временем, не составляет особого труда вернуться в то место, где он уже однажды побывал.

В городе по-прежнему не было ни души.

– Я могу и подождать, – бросил я свой призыв к голубому небу. – Я могу ждать, но вы должны отозваться на мою просьбу о помощи.

На этот раз ответ пришел незамедлительно.

Блестящий серебряный шар опустился на склон холма и спустя мгновение превратился в худощавого черноволосого молодого человека, насмешливо смотревшего на меня из-под тонких изогнутых бровей.

Насколько я мог судить, это был Гермес, посланник богов древних греков, покровитель путников, торговцев и воров.

– От тебя уже покоя нет, Орион, – произнес он полунасмешливо-полусердито. – Ты словно зубная боль, от которой никуда не деться.

– Где это вы успели познакомиться с зубной болью? – отпарировал я.

– Бог с ней, – расхохотался он, чрезвычайно довольный собой. – Выкладывай, что у тебя на уме.

– Вы принимаете участие в этой войне? – спросил я.

– Конечно, как и все остальные Творцы. Ты позвал меня только для того, чтобы задать этот вопрос?

– На чьей стороне? – уточнил я, игнорируя его иронию.

– Какая тебе разница? – усмехнулся он, не забыв на всякий случай оглянуться по сторонам.

– Можете вы перенести меня к Ане? Он задумался на секунду, затем отрицательно покачал головой.

– Лучше мне этого не делать, Орион. У неё и без того хватает забот. Вряд ли она обрадуется нашему появлению.

– Вы служите Атену? – напрямую спросил я его.

– Я никому не служу, – огрызнулся он. – Скажем так, в данный момент я на стороне Атена.

– Тогда передайте ему, что он должен спасти моих солдат из лап скорписов.

– Сказать ему, что он должен. Не много ли ты на себя берешь, Орион?

– Если он, как и прежде, нуждается в моих услугах, ему придется заняться этим, – подтвердил я. Гермес бросил на меня растерянный взгляд.

– Ты собираешься торговаться со своим Творцом?

– Нет, это вам придется торговаться с ним, – возразил я мстительно, – что касается меня, то я возвращаюсь к моим солдатам…

Когда я снова открыл глаза, то обнаружил, что, как и прежде, лежу на полу нашей кабины, обнимая одной рукой пышные ягодицы Фреды.

История нашего освобождения из плена оказалась столь же нелогичной и бестолковой, как и все остальное, связанное с нашей злополучной миссией на Лунге.

Еще до полудня следующего дня я занял свое место в аппарате для подводных исследований вместе с девятерыми другими специалистами Гегемонии, включая Делоса, не пропустившего ни одной из наших экскурсий, и Ранду, по обыкновению злую и замкнутую – впрочем, когда она вела жаркую дискуссию со своими коллегами, она была совсем иной.

Солдат-скорпис, сопровождавший нас в этот раз, оказался таким высоким и плотным, что ему лишь с превеликим трудом удалось втиснуть свое массивное тело в маленькое пространство нашей каюты. Если люди чувствовали себя весьма неуютно, имея дело с мебелью скорписов, то он казался просто смешным, сидя в компании людей и нацепив на свою мохнатую голову наушники, явно не предназначенные для него.

Не успели мы достичь океанского дна, как последовал приказ немедленно возвращаться на базу.

Делос, склонившийся над экраном монитора, от неожиданности больно ударился головой о металлическую балку потолка.

– Возвращаться, чего ради? – не поверил он.

– Приказ, – лаконично сообщил солдат.

– Передайте мне наушники, – попросил Делос, растирая ушибленное место.

Находясь рядом с ним, я мог отчетливо слышать голос оператора, торопливо сообщавшего:

«Вражеский флот приближается к планете. Немедленно вернуться на базу!»

Команда Атена, подумал я, тщетно стараясь унять возбужденное биение своего сердца.

– Но в глубине океана мы будем находиться в большей безопасности, чем на территории базы, – возразил Делос.

«Приказ не подлежит обсуждению!» – рявкнул оператор.

Делос попытался было спорить, но его попытки ни к чему не привели.

Мы всплыли на поверхность примерно в километре от берега и направились к пирсу.

Под конвоем часовых нас провели в помещение для ученых.

– Бомбоубежище находится под командным пунктом, – пояснил Делос. – Скорписы приготовились к любым неожиданностям.

База ощетинилась лазерами, направленными в мирное голубое небо.

– Я обязан вернуться к своим людям, – напомнил я.

– Не говорите глупостей, – возмутился Делос. – Идите с нами туда, где вы будете в полной безопасности.

– Мое место рядом с моими солдатами, – повторил я, направляясь в сторону зоны.

– Тогда приведите и их в бомбоубежище! – крикнул мне вдогонку Делос. – Если только скорписы позволят вам это сделать.

Никто из конвоиров даже не попытался остановить меня.

Я со всех ног кинулся к нашему бараку.

К моему удивлению, он оказался пустым.

Неужели скорписы оказались настолько гуманными, поразился я, что по собственной инициативе перевели моих людей в надежное укрытие?

И тут у стены я заметил контейнеры.

Мои волосы встали дыбом.

– Господи! – простонал я. – Только не это!

Воздух прорезал звук сирены, явно не предназначенный для человеческих ушей.

Сигнал боевой тревоги!

Мне не было нужды пересчитывать контейнеры.

Я и так уже знал, что было заключено в них.

Переносные криогенные камеры.

Скорписам понадобилось целое утро, чтобы заморозить моих людей. Грузовой кар стоял наготове, чтобы перевезти ящики на склад продовольствия.

Я нерешительно подошел к штабелю, не зная в точности, как мне следует поступить.

Тяжелая лапа опустилась на мое плечо. Обернувшись, я узнал офицера службы безопасности.

– Немедленно ступайте в убежище, – приказала она. – Атака начнется с минуты на минуту.

Прежде чем она успела договорить, вспышки лазеров подтвердили обоснованность её прогноза. Корабли начали обстрел, пытаясь преодолеть энергетический купол, защищавший базу от нападения с воздуха. Невидимая в обычных обстоятельствах энергетическая капсула приобрела зловещий красный оттенок.

– В укрытие! – прошипела женщина-кошка. Схватив меня одной лапой, она перебросила меня через плечо, словно мешок.

В ту же секунду лазерные установки скорписов открыли ответный огонь, но они на мгновение запоздали. Флот успел нанести упреждающий удар. Защитный купол поглотил большую часть тепловой энергии ядерного взрыва, но воздействие ударной волны было под стать землетрясению большой мощности. Отброшенные в разные стороны, мы с трудом поднялись на ноги. В голубом небе над нашей головой виднелись черные точки космических лайнеров. Эскадра заходила для новой атаки.

Дальше начался полный кошмар.

Разрывы ядерных боеголовок чередовались с вспышками лазеров. Несмотря на отчаянное сопротивление скорписов, было совершенно очевидно, что разрушение энергетического зонтика, накрывавшего базу, всего лишь вопрос времени.

Отряхнув пыль со своей шерсти, женщина-кошка повелительно указала лапой в сторону укрытия.

– А вы? – не удержавшись, спросил я.

– У меня есть другие дела.

Она не успела сделать и нескольких шагов, как очередной ядерный удар взломал энергетический щит базы. Обрушившаяся бетонная стена накрыла её своими обломками.

Когда я добрался до нее, она ещё дышала, хотя нетрудно было понять, что её часы сочтены. Форменный мундир был насквозь пропитан кровью. Я не осмелился коснуться её и лишь заглянул в обезображенное лицо. Уцелевший желтый глаз угрожающе уставился на меня.

– Вы нарушили приказ, – прошипела она.

– Я должен оказать вам помощь.

– Никто мне не поможет. Да и в этом нет нужды. Я уже труп. Бегите в укрытие, пока живы.

Глаз закрылся. Она была мертва. Хотя следы её когтей ещё были отчетливо видны на моей коже, я почувствовал необъяснимую жалость к этому странному созданию, для которого я уже ничего не мог сделать.

Новый взрыв разрушил ближайшее ко мне здание. Только каким-то чудом я не умножил число жертв моих же собственных спасателей. Вскочив на ноги, я кинулся в сторону бомбоубежища. Бросив на бегу взгляд через плечо, я обнаружил, что тела женщины-кошки уже не было видно. Рухнувшее здание похоронило её под своими обломками.

Помещение командного пункта, под которым находилось бомбоубежище, ещё стояло, но это ровным счетом ничего не значило.

Судьба базы была предрешена.

О чем они только думают? – говорил я себе, пробираясь между руин. Флот был послан спасти меня и моих людей. Или, может быть, я ошибаюсь?

Отыскать вход в укрытие оказалось непростым делом. Хотя база была уже практически уничтожена, обстрел не прекращался ни на минуту.

– Делос! Где вы?! – крикнул я во всю мощь своих легких. – Это я, Орион!

К счастью, невидимая дверь оказалась всего в двух шагах от меня.

– Сюда вниз, скорее, – услышал я чей-то голос.

Я с трудом протиснулся в полуоткрытую дверь, и в ту же секунду сознание покинуло меня. Рухнув на колени, я покатился по каменным ступенькам.

Глава 15

Придя в себя, я обнаружил, что завис под потолком в добрых трех метрах над головами кучки людей, сгрудившихся посреди тесного и совершенно неизвестного мне помещения.

Оттолкнувшись от оказавшейся под рукой металлической балки, я приземлился прямо на них, сбив при этом несколько человек с ног. С трудом перевернувшись с живота на спину, я принял сидячее положение.

Где бы ни находилась наша новая тюрьма, она явно не имела ни малейшего отношения к базе скорписов.

– Что произошло? – испуганно спросил один из ученых.

– Где мы находимся? – ответил я вопросом на вопрос.

– В приемно-передающей камере, – мрачно отозвался Делос, растирая ушибленную спину. По иронии судьбы он оказался в числе жертв моего неудачного приземления.

– Следовательно, на борту космического корабля?

– Похоже на то…

Мне следовало догадаться об этом и раньше. Мы находились в обширной металлической камере, совершенно пустой, с голыми глухими стенами, если не считать узкого смотрового окошечка, расположенного над люком, открывающим доступ во внутренние помещения корабля. Я мог явственно ощутить вибрацию ходовых двигателей.

Пресловутое приемно-передающее устройство, подумал я. Атакующим не было необходимости высаживать десант. Разрушив энергетический щит базы скорписов, они привели в действие свое дьявольское устройство. Поисковый луч камеры обнаружил меня, после чего в действие вступили уже автоматы. Мы были мгновенно разложены на атомы, а затем вновь материализованы в приемном отделении корабля, даже не успев понять, что с нами, собственно, произошло. Эта гипотеза наилучшим образом объясняла и мое странное нахождение под потолком камеры в момент материализации. Когда поисковый луч обрушился на нас, я ещё оставался на верхних ступеньках лестницы, тогда как мои товарищи по несчастью находились в глубоком подвале.

Похитители, кем бы они ни были, сочли излишним спрашивать нашего согласия на волновую телепортацию.

– Итак, мы – пленники, – заметила Ранда.

– Об этом ещё рано говорить, – возразил я. – Вполне возможно, что наши хозяева ещё не успели разобраться, с кем они имеют дело…

– Добро пожаловать на борт «Кровавого охотника», – прервал нас донесшийся сверху громоподобный голос. Подняв голову, я заметил промелькнувшее в смотровом окне лицо рептилии.

Сомнений быть не могло. Мы находились на корабле тзинов.

Я встал на ноги и помог подняться своим наиболее пострадавшим коллегам.

В ту же секунду люк распахнулся и на пороге появились два ящероподобных существа, настолько похожих одно на другое, что при всем старании я не мог заметить никакой разницы между ними.

– Следуйте за нами, – произнесло одно из них, используя портативное переговорное устройство, висевшее у него на шее.

Нас перевели в более просторное жилое помещение, обставленное со спартанской простотой. Помимо нар в два уровня и примитивного туалета, в нем ничего не было.

– Кто из вас Орион? – снова подало голос то же существо.

Я сделал шаг вперед.

– Вас хочет видеть наш капитан.

Тзины повели меня по длинным запутанным коридорам, не забыв предусмотрительно запереть за собой люк.

На капитанском мостике царили покой и порядок. По обыкновению, тзины работали совершенно бесшумно. В полумраке рубки мирно мерцали экраны мониторов. Судя по всему, битва была успешно завершена.

Капитан корабля оказался крупным ящером, примерно одного роста со мной. Его строгий форменный мундир был украшен многочисленными цветными ленточками и нашивками, свидетельствующими о его заслугах перед империей. При моем появлении он уставился на меня своими холодными неподвижными глазами. Вероятно, именно так змея гипнотизирует свою жертву.

– Почему вы одеты не по форме? – первым делом осведомился он.

Только тут я сообразил, что на мне по-прежнему все те же грязные потрепанные шорты. Прежде чем я нашелся что ответить, ящер величественным жестом перепончатой лапы дезавуировал свой же вопрос.

– Ничего, мы подыщем для вас приличную одежду.

– Весьма признателен, – с трудом выдавил я.

– Я потерял много замечательных воинов, спасая вас и других гуманоидов, – сухо сообщил он.

– Это не моя вина, – напомнил я. – Вы и так прибыли слишком поздно. Все мои люди попали в криогенные камеры скорписов.

Голова ящера откинулась назад. Тонкий язычок рептилии угрожающе задрожал между крупными желтоватыми клыками.

– Следовательно, такова их судьба – послужить пищей для кошек.

– Они заслуживают лучшей участи, – возразил я. – У вас ещё есть возможность спасти их. Энергетический купол базы уничтожен.

– Сама база уцелела. Но не в этом дело. Полученные мною распоряжения касались только вашего спасения. Эта операция стоила мне жизни двадцати тзинов, не говоря уже о раненых.

– Но мои солдаты так и остались в холодильниках скорписов!

– Меня это не касается. Моя задача была спасти только вас. Остальным вашим спутникам просто повезло, что в решающий момент они оказались рядом с вами.

– Но они не имеют никакого отношения к моей команде.

– Тем хуже для них. Кто же они? Красный язычок снова сверкнул между челюстями безгубого рта.

– Ученые.

Мой ответ поставил его в тупик.

– Согласно имеющейся у меня информации, с вами должны быть солдаты, а не какие-то ученые.

Я задумался. Если я скажу этому ящеру правду, судьба пленников будет предрешена.

Он оказался проницательнее, чем я думал.

– Они подданные Гегемонии, не так ли?

– Да, но они не имеют отношения к армии. Они члены научной экспедиции, пытавшиеся установить контакт с разумными обитателями Лунги.

– Они служат нашим врагам!

– Напротив, гарнизон скорписов должен был охранять их, – возразил я.

Капитан презрительно осклабился.

– Тоже мне защитники! Мы вытащили вас буквально из их когтей.

– Но мои люди все ещё на Лунге, – напомнил я. – Вам было предписано спасти их. Вы обязаны повернуть назад.

На этот раз он зашипел, словно потревоженная кобра.

– Вернуться? Вы с ума сошли! На орбите Лунги сейчас собрался чуть ли не весь флот Гегемонии. У меня же всего четыре крейсера, два из которых серьезно повреждены. Мне было поручено освободить вас, а не сражаться с флотом Гегемонии. Я не изменю курс. Мы должны убраться отсюда, и как можно скорее.

– А мои солдаты?

– Они всего лишь пушечное мясо, гуманоид. Идет война, а на войне не обходится без потерь.

Только не мои ребята, подумал я. Ни Фреда, ни Джеррон, ни остальные не попадут на стол скорписам. Я не дам им умереть. Им и так пришлось пережить немало. Они честно исполнили свой долг. Очередь за мной.

– Теперь расскажите мне подробнее об этих ученых, – потребовал ящер. – Судя по вашим словам, они обладают ценной информацией.

– Я уже говорил вам, что они не имеют никакого отношения к армии, – отмахнулся я. – Они не знают ничего ни об оружии, ни о планах своих хозяев.

– Тем не менее они – ценный приз. В штабе будут довольны такими пленниками. Может быть, я получу за них ещё один орден.

– Вы получите самый высокий орден, если спасете моих ребят, – пообещал я.

Глаза рептилии загорелись недобрым огнем.

– Сколько можно повторять, Орион? Я был послан спасти вас и тех, кто окажется вместе с вами. Мое задание выполнено полностью.

Каждый из нас так и остался при своем мнении.

Капитан поднялся со своего места.

– Примите командование, – приказал он своему помощнику, вытянув в традиционном приветствии трехпалую лапу. – Мне необходимо конфиденциально переговорить с этим землянином. Следуйте за мной, Орион.

Мы миновали несколько тускло освещенных коридоров, пока не оказались в личных апартаментах капитана, если этот пышный термин можно было применить к небольшой, скромно обставленной каюте.

– Садитесь, – приказал капитан, указывая на единственный имевшийся в комнате стул. Сам он опустился на кровать. – Теперь смотрите, – добавил он, нажимая кнопку на пульте монитора.

Я невольно вздрогнул при виде открывшейся перед моими глазами картины. Мы неслись в пространстве с немыслимой скоростью, настолько огромной, что сами точки звезд казались на экране вытянутыми линиями.

– Улепетываем со всех ног, Орион, – грустно признался мой хозяин. – Еще немного – и мы достигнем скорости света, после чего вы уже ничего не сможете увидеть. Единственное, что утешает меня в этой ситуации, это то, что флот Гегемонии уже никогда не сможет догнать мою эскадру и я не потеряю больше ни кораблей, ни людей… Выпейте!

Оглянувшись, я увидел, что он протягивает мне металлический стаканчик.

– Алкоголь, – пояснил ящер, – изготовленный из лучших сортов земной пшеницы. Я держу его специально для моих гостей-гуманоидов.

– Спасибо, – поблагодарил я, принимая стакан. Капитан извлек из стенного шкафчика вторую бутылку и наполнил ещё один стакан.

– Тзины предпочитают напитки, содержащие кровь, – пояснил он.

Мы чокнулись и осушили наши бокалы.

– У многих разумных существ, – заметил капитан, – существует древний обычай делиться с гостем едой или питьем, чтобы доказать ему свое дружеское расположение. Мы, тзины, не исключение. Я хочу тем самым показать вам, что, хотя мне и пришлось отказать вам в вашей просьбе, это была вынужденная мера, продиктованная обстоятельствами. Мы тоже умеем ценить храбрость и благородство.

– Понимаю, – буркнул я.

– На войне как на войне, Орион, – продолжал капитан. – И участь, выпавшая на долю ваших солдат, ещё не самая худшая. По крайней мере, сейчас они не способны ничего чувствовать.

– Они знали, какая судьба им уготовлена, – угрюмо возразил я, – последние их минуты должны были быть сущим адом.

Длинный красный язык снова промелькнул между клыков старого ящера. Кто знает, возможно, этот жест был для тзинов эквивалентом человеческого вздоха.

– На что им было ещё рассчитывать? Правительства вашего Содружества не считают солдат за людей. Люди мало ценят своих защитников, Орион… Впрочем, и тзины тоже.

Я мрачно кивнул.

– Посылают их на смерть, а тех, кто возвращается с поля боя, отправляют в криогенные камеры. С машинами и то обращаются лучше.

Я не мог не согласиться с ним, но сейчас меня больше занимало другое. Я хотел сделать все, что от меня зависело, для спасения своих людей и не собирался отказываться от этой идеи. Я мечтал найти для них какую-то отдаленную планету, где бы они могли жить в мире и согласии, вне досягаемости в равной степени для генералов Содружества и иных любителей присваивать себе право распоряжаться чужими жизнями.

Я испытывал смешанное чувство симпатии и уважение к сидевшему напротив меня старому ящеру, оказавшемуся на поверку куда более человечным, чем мои собственные Творцы.

– Не думай больше о них, Орион, – убеждал меня капитан. – Я тоже когда-то мечтал уйти в отставку и поселиться на планете, где побывал однажды. Это удивительный мир, влажный и зеленый. Каждое утро над болотами там подымается белое облачко тумана. Но мне суждено умереть в металлическом яйце, этом или каком-либо другом. Всю свою жизнь я провел в космосе, и недалек уже тот день, когда я найду в нем свою смерть. Я и так уже давно пережил большинство своих друзей. Но я – солдат и должен умереть как солдат. Ты тоже солдат, Орион, и должен понять меня. Мы созданы, чтобы сражаться за других. Такова жизнь, и нам не уйти от нее.

Так мы просидели некоторое время, потягивая каждый свой напиток. Не могу ручаться за своего хозяина, но выдержанное виски, которым потчевал меня капитан, казалось мне горше с каждым глотком. Наконец, устав от невеселых мыслей, я попросил разрешения удалиться.

Ящер-стюард проводил меня в мою комнату, которая оказалась чуть уменьшенной копией капитанской каюты. Тзины были явно не избалованы роскошью. В стенном шкафу уже висели два мундира, предназначенные для меня.

Оставшись один, я улегся на постель, больше смахивавшую на нары, оказавшуюся к тому же слишком короткой для меня. Впрочем, я и не собирался спать….. Я взывал к Золотому богу, взывал долго и страстно, но так и не получил ответа.

Атен оставался глух к моим мольбам.

Наверное, я мог бы при желании попытаться ещё раз пересечь континуум и побывать в городе Творцов, но, скорее всего, это была бы пустая трата времени и сил. Я не собирался больше разговаривать ни с кем из Творцов, кроме самого Золотого бога.

Измученный и опустошенный, я откинулся на подушку. В то же мгновение я услышал знакомый мне голос.

«Друг Орион, – произнес он. – Мы были рады узнать, что ты снова находишься в безопасности».

«Но мои люди! – взмолился я. – Они помещены в криогенные камеры и обречены на смерть».

«Ты хочешь спасти их?»

«Да, но это свыше моих сил. Можете ли вы помочь мне?»

«Мы не желаем вмешиваться в ваши свары, Орион. Мы приняли свое решение, и оно останется неизменным».

«Но мои ребята?»

«Мы чувствуем твою боль. Ты становишься мудрее, Орион. Боль и есть цена мудрости».

«Существует ли способ спасти моих людей?»

«Это можешь решить только ты сам. Используй свои возможности. Они достаточно велики».

«Какие возможности?» – переспросил я.

Ответа не последовало. Патриарх сказал, что хотел, и покинул меня.

Использовать свои возможности? Какие возможности?

Что могли означать эти слова?

Вскочив на ноги, я подключился к бортовому компьютеру. Наш корабль ещё не достиг скорости света. Для достижения расчетной точки выхода в субпространство оставалось ещё около двух часов. Между нами и Лунгой по-прежнему находился флот Гегемонии, упорно продолжавший уже ставшую бессмысленной погоню.

Капитан не обманул меня.

Тзины не могли спасти моих солдат.

Это должен был сделать я сам до того момента, когда наш корабль достигнет скорости света.

В моем распоряжении оставалось меньше двух часов.

Глава 16

Я провел около часа наедине с компьютером, стараясь не упустить ни одной детали строения корабля, от его двигателей до систем вооружения. Особое внимание я уделил изучению технических характеристик вспомогательных судов, находившихся в грузовом отсеке крейсера. Их было несколько, от небольших спасательных ботов до мощных шатлов, предназначенных для высадки десанта на поверхность планет противника.

В конце концов я остановился на скоростном разведчике, способном принять на борт две дюжины человек и обладавшем достаточным запасом горючего и всего необходимого для осуществления задуманного мною плана. Если бы мне удалось подобраться к нему до того момента, когда «Кровавый охотник» достигнет субсветовой скорости, моя задача была бы наполовину решена.

Нельзя было терять времени, но я все ещё колебался. Мне претила перспектива предать старого капитана, оказавшего мне столь дружеский прием, но выбирать не приходилось. Как говорил он сам, на войне как на войне.

У меня не было оружия, но в моем распоряжении имелась военная форма тзинов – голубой мундир с жестким стоячим воротником и расшитым золотом поясом. На пряжке красовались лучи восходящего солнца, эмблема Золотого бога. Я невольно сделал гримасу, но нацепил его на себя, жалея только о том, что не могу повесить на него лазерный пистолет.

Я прошелся по коридору, ведущему в каюту, где содержались ученые Гегемонии. По пути мне попалось несколько тзинов различного размера и ранга, но никто из них не попытался остановить меня. Более того, некоторые из них демонстративно отворачивались в сторону, не желая замечать само мое присутствие на их корабле. В отличие от своего капитана, они явно не отличались особым гостеприимством, что в данный момент меня вполне устраивало.

Люк, открывавший доступ в каюту моих спутников, был закрыт, но никем и не охранялся. Я отодвинул засов и заглянул внутрь. Большинство членов экспедиции уже лежали на своих нарах, готовясь отойти ко сну. Несколько человек собрались в углу комнаты, очевидно обсуждая свои невеселые проблемы.

– Всем встать! – рявкнул я. – Мы покидаем этот корабль. Немедленно!

Они не торопились выполнить мое распоряжение, но после того, как я кратко объяснил Делосу, что собираюсь доставить их обратно на Лунгу, их настроение заметно изменилось. Теперь мне предстояло осуществить наиболее трудную часть моего плана – благополучно провести двадцать двух гуманоидов в ангар, где находился разведчик, не вызывая при этом подозрения тзинов.

– Держитесь компактной группой и не отставайте от меня, – напутствовал я их. – Если нас остановят, предоставьте мне объясняться с командой.

Мне удалось почти полностью осуществить свой замысел. Мы без помех добрались до ангара. Немногочисленные тзины, встретившиеся на нашем пути, высокомерно игнорировали нас. У дверей ангара не оказалось даже часовых, но внутри его меня ожидал первый неприятный сюрприз. Четверо механиков были заняты ремонтом поврежденного шатла.

– Посторонним запрещен доступ на территорию ангара, – остановила меня самая крупная из рептилий.

– Нам надо пройти на нижнюю палубу, – попытался объяснить я.

Мои слова не произвели на ящера ровным счетом никакого впечатления.

– Стража! – рявкнул он в микрофон, закрепленный у него на плече. – Гуманоиды проникли в помещение ангара.

– Вы хорошо знаете свои обязанности, – улыбнулся я. – Не сомневаюсь, что капитан останется доволен вашим усердием.

Ограничившись этой фразой, я невозмутимо прошествовал мимо него к грузовому отсеку, где стоял облюбованный мною для бегства разведчик.

Он возвышался посреди небольшого помещения, до отказа забитого ящиками с оборудованием, инструментами и запасными частями. Это была стандартная модель, идеальная для работы в открытом космосе, но не предназначенная для полетов в атмосфере или посадки на чужие планеты.

– Всем подняться на борт! – крикнул я Делосу.

– Патрулю службы безопасности срочно прибыть к доку номер четыре, – прогремел в ответ металлический голос громкоговорителя.

У меня не оставалось времени на изучение электроники, регулирующей доступ в помещение грузового отсека. Кроме того, я не сомневался, что она может быть блокирована с капитанского мостика. Не раздумывая, я разбил кулаком панель управления, после чего уже вручную закрыл и запер на засов массивные ворота дока.

Впереди меня ожидала ещё более сложная задача – проникнуть в приемный шлюз крейсера. Я кинулся в рубку.

– Как только все люди окажутся на борту, задраивайте люк, – бросил я на бегу стоявшему поблизости ученому.

Делос уже сидел на месте пилота, пытаясь активизировать двигатели разведчика. Я опустился в стоящее рядом кресло.

– Авантюра чистейшей воды, – процедил сквозь зубы начальник экспедиции. – Ничего путного у нас не выйдет. Тзины уничтожат нас, едва мы окажемся в космосе.

Несмотря на столь мрачный прогноз, его пальцы ни на секунду не отрывались от кнопок панели управления. Спустя ещё пару минут до нас донесся звук заработавших двигателей.

– Сейчас самое важное – открыть створки шлюзовой камеры, – огрызнулся я, включая бортовой компьютер.

– Но как? Суда этого класса не имеют вооружения, – напомнил Делос.

– Обойдемся лазером для бурения, – отмахнулся я.

Выскочив из рубки, я призвал на помощь двоих наиболее сильных мужчин и поручил им найти и распаковать нужный мне прибор.

Патруль тзинов был уже у ворот дока.

– Орион, говорит капитан корабля, – прозвучал у меня над головой голос старого ящера. – Вы что, рехнулись? Сдавайтесь немедленно, или я отдам приказ моим солдатам силой ворваться в док и перестрелять на месте вас и всех ваших спутников.

– Капитан! – крикнул я в ответ, надеясь, что он меня услышит. – Я улетаю и забираю с собой ученых Гегемонии. Мы возвращаемся на Лунгу, где я обменяю их на моих солдат.

– Это невозможно. Вы не имеете права по собственному усмотрению принимать подобные решения.

– Возможно или невозможно, но я собираюсь покинуть крейсер, даже если для этого мне придется разнести шлюзовую камеру.

– Вы погибнете и повредите мой крейсер.

– Разведчик построен на редкость прочно, – возразил я, одновременно делая знак появившимся в этот момент моим помощникам начинать настройку лазера.

– Безумие!

– Вы можете избежать этого, отдав приказ открыть шлюз.

– Вы хотите, чтобы я помог вам бежать?

– Зато крейсер останется неповрежденным, – усмехнулся я, краем глаза наблюдая за учеными, продолжавшими возиться с лазером. – Кто знает, может, разведчик и в самом деле взорвется при попытке протаранить ворота шлюза.

– Вы хотите уничтожить мой крейсер? – не поверил своим ушам капитан.

– Окончательное решение остается за вами, – поправил я его. – Я хочу только вернуться на Лунгу и вызволить из плена моих солдат.

– Я могу дать согласие и, как только вы покинете «Кровавый охотник», расстрелять вас из своих орудий.

Я не подумал о такой возможности, но по-прежнему доверял здравому смыслу и чести старого ящера…

– Ваша правда. Вы это можете, – произнес я вслух.

– Взгляните! – прервал наш спор один из сотрудников Делоса.

Я перевел взгляд и заметил, что ворота дока приобрели красноватый оттенок. Механики пытались вскрыть их запоры с помощью портативного лазера. И в ту же минуту створки ворот шлюза медленно разошлись в стороны.

– Включены воздушные помпы шлюза! – снова прогремел у нас над головой голос громкоговорителя. – В течение десяти секунд помещение должно быть освобождено от технического персонала.

Оставив лазер валяться на палубе, мы поспешно нырнули в люк разведчика.

В кресле рядом с Делосом уже сидела Ранда.

– Капитан разрешает нам покинуть крейсер! – крикнул я.

Сквозь иллюминаторы мы могли видеть, как и внешние створки шлюза стали медленно расходиться в стороны.

– Да, а затем разнесет нас на куски, едва мы удалимся на приличное расстояние от его бесценного корабля, – скептически пробормотала Ранда.

– Не думаю, – возразил я, вспомнив недавний разговор в капитанской каюте.

Ворота шлюза были уже полностью раскрыты. Перед нашими глазами мерцали далекие огоньки звезд. Путь на Лунгу был свободен. Делос включил двигатели на полную мощность, и спустя мгновение мы оказались в открытом космосе.

Протиснувшись между моими спутниками, я включил монитор телекоммуникационной связи. С его экрана на меня неодобрительно уставились красные глаза капитана корабля.

– Сожалею, капитан, что мне пришлось прибегнуть к крайним мерам, – произнес я, – но, право, у меня не было выбора. Я должен спасти своих солдат.

– Предатель, – прошипел он. – Я не потрачу даже одного снаряда, чтобы уничтожить вас. Пусть вами займутся корабли скорписов. Их более чем достаточно между вами и Лунгой.

– Спасибо вам, капитан, – прошептал я.

Старый ящер закрыл глаза и на секунду отвернулся.

– Удачи тебе, Орион, – пробормотал он на прощанье.

Несколько минут спустя «Кровавый охотник» перешел световой барьер, оставив далеко позади армаду скорписов, и навсегда исчез с наших экранов. А мы занялись новыми неотложными делами.

Едва Ранда включила сенсор дальнего радиуса действия, на экране монитора появились изображения полудюжины кораблей противника. Делос немедленно начал передавать послание, адресованное адмиралу эскадры.

«Говорит доктор Делос из университета Фэрколла, начальник научной экспедиции на планету Лунга. Мы возвращаемся на базу на борту корабля-разведчика, принадлежащего тзинам. Корабль не вооружен. На борту находятся двадцать два члена экспедиции и землянин по имени Орион. Тзинов нет. Повторяю: мы не вооружены и возвращаемся на Лунгу».

Мы сбросили скорость до выяснения реакции адмирала.

Прислушаются ли они к нашему сообщению или вместо этого просто откроют огонь?

Они прислушались, и общий вздох облегчения прозвучал в помещениях корабля. Сама адмирал после небольшого раздумья снизошла до личного разговора с Делосом.

Крейсеры скорписов образовали вокруг нас своеобразное каре, и в таком порядке мы двинулись в направлении Лунги.

Сотрудники Делоса собрались вокруг меня, чтобы выразить свою признательность за неожиданное избавление. Только теперь я по-настоящему понял, насколько они опасались своих противников.

– При одном виде этих ящериц у меня стынет кровь в жилах, – доверительно сообщила мне одна из женщин. – В них нет и крупицы гуманности, присущей нам, людям.

Я невольно подумал о скорписах, пожиравших своих пленников, но так и не решился напомнить ей об этом.

Чем одни были лучше других?

С тех пор как люди начали воевать против людей, они не стесняли себя в выборе союзников.

А за спиной и тех и других стояли сами Творцы, подлинные инициаторы галактической бойни.

По словам Атена, последний кризис мог обернуться более страшной катастрофой, чем война, уже унесшая жизни миллиардов разумных существ и приведшая к гибели десятков планет.

Наконец, существовали ещё и патриархи, но они предпочли оставаться в стороне от конфликта, охватившего практически всю Вселенную.

Существовали ли ещё другие расы сверхлюдей, помимо Творцов? Принимали ли они участие в звездных войнах?

Были ли они каким-то образом связаны с последним кризисом, столь пугавшим Атена и других Творцов?

У меня было слишком мало времени, чтобы всерьез задуматься над этими проблемами. Мы приближались к Лунге, где мне предстояло провести трудные переговоры с комендантом базы, ставкой в которых была жизнь моих людей.

Иными словами, это означало то, что мои теперешние спутники, только что благодарившие меня за свое спасение, скоро станут проклинать меня, а может быть, и добиваться моей смерти.

Глава 17

– Так кто же вы на самом деле? – спросил меня Делос.

Мы стояли вдвоем в крошечном камбузе разведчика. До выхода на орбиту Лунги оставалось чуть больше часа.

Я только что закончил разговор с адмиралом эскадры, предложившей нам свою помощь, от которой я тут же вежливо, но решительно отказался, заверив её, что мы прекрасно обойдемся собственными силами.

– Орион, – ответил я, наливая себе чашечку стимулирующего напитка из металлического бачка, вмонтированного в переборку кухни.

Делос улыбнулся и разочарованно покачал головой.

– Послушайте, – сказал он примирительно, – я тоже могу сказать, что меня зовут Делос, но это мало что скажет кому-нибудь, кроме моих ближайших знакомых.

Мне понравилась его улыбка.

– Не скромничайте, – усмехнулся я. – Вы доктор Делос, профессор Национального университета Фэрколла, шеф научно-исследовательской экспедиции, направленной правительством Гегемонии со специальным заданием на планету Лунга.

Делос в свою очередь налил себе крошечную чашечку того же напитка, после чего снова повернулся ко мне.

– Помимо того, я ещё сын профессора Леона из университета Албиона и леди Джессики, директора Фэркольского института экзопсихологии, лауреат премии Золотого Кольца и, наконец, муж Ранды.

– Вы и Ранда – муж и жена! – недоуменно воскликнул я.

– Почему вас это так удивляет?

– В это трудно поверить, если учесть, что вы постоянно спорите при обсуждении любого мало-мальски серьезного вопроса, – улыбнулся я.

– А теперь, когда вам известно, кто я такой, – рассмеялся Делос, – разрешите мне повторить свой вопрос. Кто же вы такой, Орион?

– Просто солдат, – ответил я, пожимая плечами.

– Простите меня, но я не могу поверить в это.

Нельзя сказать, что я не доверял Делосу, но что я мог поделать? Если бы я сказал ему, что я был сотворен полубезумным эгоманьяком, решившим обрести послушного исполнителя своей воли, профессионального воина и убийцу, путешественника во времени, он, безусловно, решил бы, что либо я сошел с ума, либо откровенно насмехаюсь над ним. Поэтому я не стал говорить ничего.

– Вы ошибаетесь, мне нечего добавить к уже сказанному, – вздохнул я, разведя руками.

– Кто ваши родители?

– Я солдат, – повторил я. – Разве солдаты Фэрколла имеют родителей? Разве на вашей планете они не те же клоны, взращенные исключительно для войны? Разве они не воюют ради вас, когда это необходимо, и не отправляются в криогенные камеры, когда в них отпадает надобность? Разве они являются полноправными членами вашего общества?

Он задумчиво погладил свою бороду.

– В ваших словах, безусловно, есть свой резон, хотя я ученый и мало что знаю о нашей военной системе. Эта экспедиция, пожалуй, единственный случай в моей практике, когда я оказался втянутым в проблемы военных… – Он запнулся на минуту и тихо добавил: – И поверьте мне, этого опыта мне хватит на всю жизнь.

– Война идет уже больше двух столетий. Она началась задолго до вашего рождения!

– Да, но война – дело военных. Мы, ученые, не имеем к ней никакого отношения.

– Но это военный проект. Вы находитесь под охраной военных.

– Конечно, для этого они и существуют. Я невольно вздохнул. Похоже, он так ничего и не понял.

– В таком случае что мешает вам думать обо мне как об одном из таких безымянных солдат?

Несколько секунд он изучал меня своими добрыми карими глазами.

– Нет, Орион, вам не обмануть меня. Вы гораздо более сложная фигура, чем та, за которую себя выдаете. Я хочу знать, что вы скрываете от меня, а главное почему.

– Что заставляет вас думать, будто я что-то скрываю?

Его глаза сверкнули, на мгновение обнажив его истинные чувства.

– Потому что патриархи говорили именно с вами! – рявкнул он. – Мы провели на Лунге почти два месяца. Мы сделали все возможное и невозможное, чтобы завоевать их доверие, но они не пожелали пойти на контакт с нами. Вы являетесь на планету, и они сами находят вас через какие-то жалкие несколько часов после того, как вы достигаете берега океана.

Я не смог удержаться от улыбки. Оказывается, Делос был способен на ревность.

– Это могло быть чистейшей случайностью.

– Нет, это не было случайностью. Вы не простой солдат, Орион. Скажите мне, кто вы? Почему вас послали на Лунгу?

– Хотел бы я сам это знать, – ответил я совершенно правдиво.

Допив свою чашку, я повернулся и, не сказав более ни слова, покинул камбуз, так и не удовлетворив любопытства Делоса.

Ранда в обществе одного из своих коллег все ещё находилась в капитанской рубке.

– Можете пойти отдохнуть, – предложил я. – Я возьму управление на себя.

Она бросила на меня скептический взгляд.

– Вы уверены, что сможете справиться? Точно вывести корабль на орбиту – не простая задача даже для профессионалов, Орион.

Смысл её слов был более чем очевиден. Снисходительная улыбка, промелькнувшая на её губах, говорила сама за себя.

«Я – ученый, – утверждала она, – и для того, чтобы управлять этим кораблем, мне достаточно инструкций и показаний бортового компьютера. Вы же – всего лишь простой солдат, и эта проблема вам не по зубам, мой друг, несмотря на все ваши достоинства».

Я наклонился вперед и, взяв за руку, заставил её покинуть кресло пилота.

– Я мог бы управлять линкором, если бы возникла такая необходимость, – небрежно обронил я. – Ступайте на кухню и спросите вашего мужа, что он думает о моих способностях.

Она была явно удивлена и даже раздражена, но спорить не осмелилась. Смерив меня презрительным взглядом, она направилась к двери.

– А вам что, нужно особое приглашение? – повернулся я к мужчине, занимавшему соседнее кресло. – Марш в салон. Я управлюсь без вашей помощи.

Он нахмурился, но безропотно подчинился моему распоряжению.

Все оказалось гораздо проще, чем я предполагал.

Переключив панель управления, я выяснил, что разведчик обладает программой автоматического выхода на орбиту, заключенную в памяти компьютера.

На экране монитора непрерывно мелькали цифры, указывавшие расстояние, отделявшее корабль от расчетной точки. Все, что от меня требовалось, это в надлежащий момент ввести программу в действие.

Включив переговорное устройство, я попросил выйти на связь коменданта базы. Решительно отказавшись разговаривать с её помощниками, я повторял свой вызов до тех пор, пока не увидел на экране телевизора знакомую мохнатую физиономию.

– Итак, вы решили сдаться, Орион? Ее слова меньше всего походили на вопрос. Скорее в них прозвучало торжество победителя.

– Нет, – возразил я, – я вернулся для того, чтобы предложить вам сделку.

– Что же вы можете предложить мне? – спросила она презрительно.

– Группу ученых Гегемонии. Она злобно оскалила зубы.

– Вы захватили их в плен, а теперь возвращаете?

– Я вызволил их из плена тзинов, а теперь предлагаю их вам для обмена, – поправил я её.

Машинально она начала оглаживать серую шерсть на своей физиономии.

– Надо думать, что они не имеют никакой цены для вас, если вы столь охотно предлагаете их мне?

Я едва не расхохотался, вспомнив уловки торговцев на базарах Каракорума. Несмотря на все различия в происхождении и воспитании, женщина-кошка сейчас подсознательно использовала приемы торговцев Древней Азии.

– Они жизненно важны для вас, и это, пожалуй, единственное, что сейчас имеет значение, – подчеркнул я.

– Какую ценность они могут иметь для меня? – огрызнулась она. – Толку от них никакого. Они не умеют сражаться. Их нельзя употреблять в пищу. Они провалили свою миссию. По их милости я потеряла почти два батальона моих солдат.

Я ухватился за её последние слова.

– Согласно полученному вами приказу, группа ученых находилась на вашем попечении. Вы были обязаны защищать их любой ценой. Вы сражались с честью, не спорю, но тем не менее не выполнили возложенной на вас задачи. Ученые были захвачены в плен, хотя вам и пришлось положить целых два батальона для их защиты. На мой взгляд, ваше положение весьма незавидно. Что теперь вы скажете своему начальству?

Если бы кошки могли улыбаться, наверное, она рассмеялась бы мне прямо в лицо.

– Они по-прежнему в моей власти, идиот, раз уж находятся на вашем корабле.

– Совершенно верно, на моем корабле!

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что в моей власти взорвать корабль вместе с учеными, если вы не примете моих условий.

– Вы готовы погибнуть вместе с ними? – насмешливо фыркнула она.

– Если того потребуют обстоятельства. Боюсь, что вам не удастся отведать моего мяса. Корабль вместе с его командой обратится в облако ионизированного газа.

Женщина-кошка почти человеческим жестом пожала своими массивными плечами.

– Воля ваша, меня это нисколько не касается.

– А что скажет ваше командование, узнав о гибели ученых? – продолжал я гнуть свою линию. – Особенно после того, как станет известно, что вы из-за своего упрямства вполне сознательно отказались спасти их жизни. Надо думать, с вашей карьерой будет покончено.

– В наших силах захватить ваш корабль, – прошипела она.

– У вас на это просто не хватит времени.

Она со злобой уставилась на меня. Даже на экране телевизора я мог видеть, какие молнии метали её желтые кошачьи глаза.

Можно было не сомневаться, что в этот момент она мечтала только об одном, как бы запустить свои когти в мое горло.

– И тем не менее я по-прежнему готов вернуть вам группу специалистов, – добавил я миролюбиво.

– На каких условиях?

– Вернуть мне моих солдат.

– Какие они солдаты, если сдались без единого выстрела. Они мои пленники!… Да и есть в них фактически нечего.

– Следовательно, с военной точки зрения они не представляют для вас никакой ценности, – невинно заметил я.

– Тогда зачем они вам?

– Я не оставил надежду сделать из них со временем настоящих солдат, достойных своего высокого звания. Так что, если мы ещё встретимся, у вас появится возможность оценить их со всех сторон, в том числе и каковы они на вкус.

Пришла её очередь задуматься.

Разумеется, она не поверила мне и теперь отчаянно пыталась сообразить, что же в действительности скрывалось за моими словами.

На самом деле я немногим погрешил против истины. Ребята и вправду нуждались в более совершенной подготовке, большем опыте и лучшем начальнике, если серьезно рассчитывали остаться в живых.

– Мне необходимо как следует обдумать ваше предложение, – объявила она наконец. – Пленники находятся в криогенных камерах. Они принадлежат тем, кто захватил их в плен. Я должна найти способ успокоить своих солдат, потому что лишаю их заслуженной пищи.

– Я оставлю свой корабль на стационарной орбите, – сообщил я, – но предупреждаю, что если в течение часа я не получу вашего ответа, то разнесу его на куски.

– Я принимаю ваши условия. Вы получите ответ в установленное вами время, Орион.

– Договорились, – я отключил связь и только тут обнаружил, что у меня дрожат руки.

В изнеможении я откинулся на спинку кресла.

– Вы, вне сомнения, блефовали, Орион? – услышал я за спиной знакомый голос. – Вы не могли говорить это серьезно.

Обернувшись, я увидел Ранду, стоявшую на пороге рубки. Она так и не пошла на камбуз и слышала каждое слово из моего разговора с комендантом базы.

– Уверяю вас, что я говорил вполне серьезно, – возразил я.

– Вы намеревались убить всех нас ради спасения горстки солдат? Солдат! Чем они лучше рабочих машин?

– Они такие же люди, как и вы, – сердито огрызнулся я, тщетно пытаясь сохранить спокойствие.

– И вы полагаете, что мы позволим вам спокойно осуществить ваш безумный план?

Я знал, что у них не было оружия. Даже рабочие инструменты находились в грузовом отсеке, вне досягаемости обитателей пассажирского модуля. Поэтому я мог позволить себе улыбнуться.

– В вашей группе двадцать два человека – Я могу рассчитывать только на себя. Но уверяю вас, что все преимущества на моей стороне. Вы не можете проникнуть в рубку все одновременно. С тремя или четырьмя из вас я справлюсь без малейшего труда.

– Вы – сумасшедший! – взорвалась Ранда. – Мы – ученые, идиот! Каждый из нас стоит сотни ваших жалких солдат.

Я пропустил её замечание мимо ушей.

– Если вы будете сохранять спокойствие, – ответил я, – и не будете делать никаких глупостей, самое большее через два часа вы окажетесь на базе скорписов или что там от неё осталось. Если же вы попытаетесь помешать мне, можете заранее считать себя покойниками.

Мое спокойствие испугало её.

– Вас нисколько не беспокоит ваша собственная судьба? – спросила она. Я покачал головой.

– Нет. Честно говоря, мне на это наплевать. Смерть не пугает меня. Скорее она будет облегчением.

Ранда вздрогнула, повернулась и со всех ног бросилась к пассажирскому модулю, где находились её коллеги.

От нечего делать, я несколько минут лениво размышлял о том, употребляли ли скорписы в пищу пленных тзинов, но так и не пришел ни к какому решению. Впрочем, меня это нисколько и не волновало.

Комендант вышла на связь, когда до истечения обусловленного часа оставалось чуть больше пяти минут.

Я и не ожидал большего, отдавая себе полный отчет в том, сколько очень непростых для себя проблем ей пришлось разрешить за это время.

Хотя и с явной неохотой, она безоговорочно приняла все мои условия. Сорок девять криогенных контейнеров были доставлены на орбиту тремя шатлами скорписов. Мне не хотелось рисковать жизнями моих солдат, доверив их транспортировку приемно-передающему устройству. Убедившись, что все контейнеры надлежащим образом установлены в грузовом отсеке, я разрешил ученым Гегемонии перейти на борт последнего из шатлов.

Делос стоял рядом со мной, наблюдая за переходом своих коллег через воздушный шлюз.

– Куда вы направитесь теперь? – спросил он.

– Надо найти какое-то место, где имеется возможность вернуть к жизни этих бедняг, – ответил я.

– А потом?

Я пожал плечами.

– Пока ещё не знаю.

– Будете продолжать воевать?

– Скорее всего…

Ранда стояла последней в линии своих коллег. Когда подошла её очередь, она задержалась и бросила на меня испытующий взгляд.

– Вы действительно собирались осуществить свою угрозу и убить нас ради каких-то замороженных трупов? – спросила она.

На сей раз она дипломатично опустила некоторые выражения, способные, по её мнению, задеть мои чувства.

«Замороженные трупы… какие-то солдаты… полулюди, способные только сражаться и умирать ради интересов своих хозяев».

– Только в том случае, если бы меня к этому вынудили обстоятельства, – мягко ответил я.

Уголки её рта поднялись в презрительной усмешке.

– Откуда вам известно, что эти контейнеры действительно, содержат трупы ваших драгоценных солдат? Вы не допускаете мысли, что в них могут находиться тела вооруженных скорписов, которые при пробуждении способны будут убить вас?

Я нашел в себе силы улыбнуться ей в ответ.

– Комендант базы имеет понятие о воинской чести. Она настоящий солдат! Она убила бы меня, если бы имела такую возможность, но не стала бы лгать!

– Вы на самом деле так думаете?

– Кроме того, она не претендует на обладание теми духовными ценностями, которые есть у вас, – ответил я почти грубо.

Ранда перевела взгляд на своего мужа.

– Идем, – бросила она, ныряя в люк переходного шлюза, – пусть этот безумец сам разбирается со своими проблемами.

Делос печально взглянул на меня.

– Иногда я думаю, что мне ещё многому надо научиться, Орион. Вы бы не могли помочь мне в этом?

– Всегда к вашим услугам, – ответил я. Он грустно покачал головой.

– У меня никогда не будет такой возможности. Хотя я и не солдат, у меня есть свои обязанности. Я знаю свое место.

– Может быть, у вас есть желание покончить с этой войной?

– Но как?

– Хотел бы я сам знать, – скорбно признался я. Делос протянул мне руку.

– Я знаю, что мы находимся по разные стороны баррикады, Орион. Тем не менее я желаю вам удачи. И еще, мне бы очень хотелось найти способ закончить эту войну.

– Ищите и найдите его, – посоветовал я, пожимая протянутую мне руку.

Глава 18

Составной частью моего соглашения с комендантом было право беспрепятственно покинуть систему Лунги. Оставшись единственным членом экипажа разведчика, я незамедлительно развернул свое судно в направлении, избранном чуть ранее эскадрой тзи-нов. Флот наших противников продолжал оставаться на орбите, но я был уверен, что могу положиться на слово его адмирала.

Мой разведчик не имел сверхсветовых двигателей. Единственной моей надеждой была случайная встреча с одним из кораблей Содружества в обычном пространстве. Весьма призрачная надежда, космос велик, и подавляющее большинство кораблей пересекают его на сверхсветовой скорости, но на что ещё я мог рассчитывать?

Впрочем, на этот счет у меня были и кой-какие собственные соображения.

Я включил автопилот и дал задание компьютеру немедленно известить меня, если какой-нибудь корабль, принадлежащий скорписам или Гегемонии, окажется поблизости. Затем я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и воззвал к Творцам.

На сей раз затруднений с установлением контакта у меня не было. Золотой бог появился почти немедленно, излучая величие и силу. Можно было подумать, что он болтался в пространстве где-то поблизости и только и ждал случая откликнуться на мой зов.

– Ну и странное же ты существо, Орион, – произнес он раздраженно. – Это надо же додуматься: угрожать взорвать себя и корабль, если противник откажется вернуть тебе твоих солдатиков.

– Мне случалось умирать и раньше, – напомнил я.

– Не можешь же ты ожидать, что каждый раз я стану воскрешать тебя?

Невольно я вспомнил тихого индуса с темной кожей и большими бархатными глазами.

– «Облегчение уйти навсегда из вечного обращения колеса жизни», – процитировал я.

– Ну да, – фыркнул Атен. – Уйти в небытие… Быть преданным забвению… Какая прелесть!

– Навсегда избавиться от страдания, – поправил я. Атен с любопытством посмотрел на меня.

– Твоя нирвана ещё очень далека от тебя, Орион. У меня другие планы относительно тебя.

– Сначала верните к жизни моих солдат, – потребовал я, – и позвольте им дожить свой век нормальной человеческой жизнью. Они заслужили хотя бы этого.

– Я выполню твою просьбу, обещаю тебе, но немного позднее. Я не оставил ещё надежду добиться помощи патриархов и других представителей древних рас. Твои солдаты помогут тебе выйти на новый контакт с ними.

– Покончите с войной, – попытался убедить я его. – Прекратите бессмысленное кровопролитие. Никакая, самая благородная цель не может оправдать гибель миллиардов людей.

– Какое тебе дело до этих ничтожных существ, Орион? Они всего лишь результат акта творения. Моего творения! Они принадлежат мне, и я могу использовать их по своему усмотрению.

– Но почему я должен помогать вам продолжать эту войну? Почему вы не хотите остановить ее? Какова ваша цель?

Атен разочарованно покачал головой.

– Ты мало чему научился, Орион. Ты думаешь, я могу окончить эту войну в любой момент, когда захочу? Все не так просто.

– Я не понимаю вас.

– Воюют всегда две стороны, и столько же требуется, чтобы заключить мир. Аня и её компания не хотят принять его на моих условиях. Со своей стороны, я не могу принять их требования, поскольку предлагаемый ими путь приведет нас всех к катастрофе.

– Вероятно, у неё другое мнение.

– Она ошибается!

Я задумался.

Если бы я только мог найти Аню, поговорить с нею, услышать её доводы, узнать её цели.

Золотой бог читал мои мысли так же просто, как если бы я произносил их вслух.

– Она убьет тебя, Орион. Убьет сразу же, едва увидит тебя. Богиня, которую ты любишь, не думает ни о чем другом, кроме мести. Она жаждет крови. Всех тех, кто служит мне, она уничтожает без всякого сожаления. Она мой смертельный враг, Орион, а следовательно, и твой тоже.

Нет! – подумал я. – Аня никогда не станет моим врагом.

– Болван! – бросил Атен, прежде чем исчезнуть.

Я снова оказался в рубке своего разведчика. Сигнальные лампочки на контрольной панели налились тревожным красным цветом, извещая о приближении чужого корабля.

На экране появилось изображение одинокого судна, двигавшегося со скоростью, близкой скорости света. Переключив экран на максимальное увеличение, я различил на его борту гексагональный символ Содружества.

Это оказался фрегат тзинов. Его капитан первым появился на экране моего монитора.

– Насколько я понимаю, это разведочное судно «Кровавого охотника», а вы сам гуманоид, известный под именем Орион? – спросил он, по-видимому нисколько на сомневаясь в том, какой получит ответ.

– Совершенно верно.

– Причаливайте к моей посудине, и уносим ноги, прежде чем крейсеры Гегемонии засекут нас.

Я остался в рубке, наблюдая на экране дисплея за тем, как команда фрегата пришвартовывает моего разведчика к борту своего корабля.

Капитан тзинов счел ниже своего достоинства пригласить меня перейти на борт его фрегата. По-видимому, он заранее решил свести к минимуму наши взаимоотношения. Полученный им приказ предписывал ему проникнуть на заданную территорию, найти моего разведчика и отбуксировать его на ближайшую базу. Он не включал пункта о гостеприимстве или даже простой вежливости. Впрочем, на это я не претендовал.

База тзинов находилась на искусственном спутнике, расположенном примерно в сотне световых лет от системы Лунги. Она неподвижно висела в пустоте пространства, отчетливо вырисовываясь на фоне облака ионизированного газа – следствия недавнего выброса новой (Имеется в виду вспышка так называемой новой звезды, во время которой происходит сильный выброс гака. – Примеч. ред) – ближайшего к ней космического тела.

На станции имелся отсек, предназначенный специально для людей, куда я и был препровожден под конвоем двух рептилий. Теперь мне оставалось только гадать, что меня ждет в ближайшем будущем – медаль или полевой суд.

Я не получил ни того ни другого.

Хозяин отсека, поседевший ветеран в чине бригадира, по имени Акслей, имел протезы вместо ног и постоянно недовольное выражение красного опухшего лица.

Доставив меня по назначению, конвойные развернулись и, так и не снизойдя до традиционного военного салюта, молча покинули помещение.

– Вы получаете новое назначение, Орион, – произнес бригадир Акслей, сразу переходя к делу. – Отныне вы командир батальона. Не спрашивайте меня почему. Сам не знаю. Очевидно, некто из генерального штаба либо питает к вам безграничное доверие, либо, напротив, только и мечтает о том, чтобы вы поскорее свернули себе шею. А может быть, и то и другое.

Его явно не обрадовала встреча со мной. У меня не было воинского звания, и, что хуже всего, на меня даже не существовало обязательного досье в памяти его компьютера. Несомненно, что в его глазах я был протеже некоего высокопоставленного генерала или политика, лишенный всякого боевого опыта. В отношении первого своего предположения бригадир был, разумеется, прав.

– Существует одна небольшая куча дерьма под названием Бититу, – продолжал он, вызывая на висевший на стене экран изображение черного астероида. – Какое стратегическое значение может иметь это нагромождение камней, я не знаю и знать не хочу. Но вы со своими солдатами должны захватить его, и причем в кратчайшие сроки.

– Сэр, – произнес я, продолжая стоять по стойке «смирно», – я хотел бы взять с собой и оставшихся в живых участников операции на Лунге.

– Какого черта, – произнес он, сверля меня своими налитыми кровью глазами. – Зачем вам они понадобились?

– Я знаю их, и они знают меня, сэр. Мы славно поработали вместе.

– В самом деле? – поинтересовался он кислым тоном, переводя взгляд на экран стоявшего перед ним компьютера.

Я не мог видеть сведений, извлеченных из памяти машины, но по отблескам света на его лице нетрудно было заключить, что бригадир серьезно подходил к исполнению своих служебных обязанностей и не склонен был принимать поспешных решений, не ознакомившись предварительно со всеми материалами, имевшими отношение к тому или иному конкретному вопросу.

Наконец он поднял на меня свои выцветшие глаза:

– Вы вытащили их из лап скорписов? В одиночку?

– Мне пришлось вести переговоры об их освобождении, сэр.

Его отношение ко мне определенно изменилось.

Откинувшись на спинку своего вращающегося кресла, он направил в мою сторону свой костлявый обвиняющий палец.

– Насколько я мог понять, вы не имеете отношения к регулярной армии?

– Не имею такой чести, сэр.

– Тем не менее вы сумели в одиночку захватить разведочный корабль тзинов и направились на нем на выручку своих солдат.

Мне было нечего добавить к его словам. Я только молча кивнул.

– Все в порядке. Вы можете взять их с собой. Я добавлю их к вашей команде, поскольку её численность все равно меньше штатного расписания батальона. Дежурный сержант покажет вам, где расквартированы ваши люди. Не тратьте времени даром, сразу принимайтесь за изучение Вититу и данных разведки о силах Гегемонии, обороняющих астероид.

– Слушаюсь, сэр. Разрешите идти, сэр.

Отсалютовав ему, я покинул помещение и направился прямо в криогенный центр, где должно было произойти возвращение к жизни моих солдат.

Это было обширное помещение, точная копия того, в котором я сам впервые пробудился в этой эпохе. Медики уже хлопотали над контейнерами с замерзшими телами моих товарищей. В одном из них находилась Фреда. В других – Куин, Джеррон и все остальные. Капсулы, испещренные знаками алфавита скорписов, казались исправными, хотя и старыми на вид.

– Они не придут в себя ещё по меньшей мере часов шесть, – информировала меня главный врач.

– Так долго? – удивился я.

Не глядя на меня, она махнула рукой в сторону расставленных на металлических столах контейнеров.

– Чем медленнее, тем лучше для них самих. Это трудный процесс, требующий времени. Особенно в том, что касается функционирования коры головного мозга. Неизвестно, какие воспоминания заключены в их памяти.

Воспоминания должны быть ужасными, подумал я. Они знали, какая участь их ждет. Пытались ли они оказать сопротивление? Или покорились судьбе, убежденные, что они брошены своим командиром?

– Кроме того, – продолжала главврач, – мы получили распоряжение заложить в их подсознание несколько новых программ. На это тоже потребуется время.

Я не позаботился спросить, что представляют собой эти новые программы. Скорее всего, они содержали стандартные сведения, необходимые солдату при высадке на новую планету, в данном случае – Бититу. Я решил вернуться в свою каюту и немедленно взяться за изучение материалов, касающихся этого астероида. Мне не хотелось повторять прошлых ошибок.

Но прежде чем покинуть помещение, я обратился к медику с последней просьбой:

– Не могли бы вы вызвать меня, когда они начнут приходить в себя?

– Боюсь, что нет, сэр. Моя вахта заканчивается задолго до этого времени.

Я поблагодарил её и поспешил в свою каюту. Я провел все эти шесть часов за изучением материалов, имевших хоть какое-то отношение к астероиду, благодаря судьбу за то, что могу обходиться без сна.

Сведения, усвоенные мною, не внушали особого оптимизма.

Бититу был небольшим каменным астероидом в системе Джильберта, едва достигавшим семи миль в диаметре. Сам Джильберт был угасающей красной звездой, имевшей всего один спутник, газовый гигант, расположенный так близко к своему светилу, что фактически они представляли собой одну бинарную систему. Все остальные спутники красного солнца были астероидами. Обычная история для звезд этого типа.

По не совсем ясной причине Гегемония, по-видимому, придавала особое значение Бититу. Согласно данным разведки, астероид был пронизан многочисленными туннелями, а для его обороны был задействован целый полк паукообразных тварей, именуемых арах-ноидами. О самих этих существах практически ничего не было известно. Даже сама их принадлежность к классу разумных существ до сих пор оспаривалась рядом специалистов. Другие относили их к формам коллективного разума, присущим многим видам насекомых.

Хуже всего было то обстоятельство, что оставалось совершенно неясным, насколько этим данным вообще можно было доверять, поскольку никто из арахноидов так никогда и не был взят живым. Разумные или неразумные, но они всегда стояли насмерть.

Не слишком обнадеживающая перспектива для того, кому в самое ближайшее время предстояло выступить против этих малосимпатичных созданий.

В заключение я ознакомился с весьма любопытным документом, содержащим требование специалистов Содружества захватить в плен как можно больше арахноидов для проведения научных исследований. Документ был составлен в таких тонах, что создавалось впечатление, что ученые мужи вполне серьезно полагали, что армия сознательно проводила политику геноцида паукообразных с единственной целью досадить научной общественности.

«Вопреки их внешнему облику, не имеющему ничего общего с человеческим, – провозглашал документ, – арахноиды являются вполне разумными существами, требующими к себе и соответствующего отношения. Неоправданные убийства этих существ противоречат кодексу чести нашей армии и, по сути, являются военным преступлением».

Я выключил монитор, чувствуя почти физическое отвращение к лицам, проводящим всю свою жизнь в уютных кабинетах, будь то военные или гражданские. Ясно было одно: на Бититу нас ожидала очередная кровавая бойня. Превращенный в настоящую крепость астероид, обороняемый к тому же тысячами хитрых и беспощадных тварей, можно было взять только лобовой атакой, не сулившей нам ничего хорошего. Было очевидно, что, вопреки излишне оптимистичным заявлениям ученых, сами арахноиды отнюдь не горели желанием стать объектом их научных исследований.

Отложив более углубленный анализ полученных материалов до следующего дня, я вышел в коридор и направился к криогенному центру.

Здесь хозяйничал уже новый врач, пожилой мужчина с седыми волосами и таким бледным лицом, что можно было подумать, что он годами не выходил из помещения.

– Они вот-вот должны прийти в сознание, – прошептал он, указывая в сторону криогенных капсул.

Сообщив эту приятную новость, он вернулся к изучению по меньшей мере дюжины дисплеев, расположенных полукругом вокруг его рабочего места.

Я почувствовал, что холод, стоявший в помещении, буквально пронизывает мое тело.

– У вас всегда так холодно? – поинтересовался я.

Он бросил на меня неодобрительный взгляд.

– Я знаю, что делаю, солдат.

– Конечно, конечно, – поспешил успокоить я его.

– Первое время им будет немного не по себе. Инструктаж, который они непрерывно получают, идет преимущественно на подсознательном уровне, вплоть до заключительного момента, когда будет произнесена кодовая фраза.

Кодовой фразой, по моим сведениям, было всего-навсего само название астероида – Бититу.

– Основой для оценки окружающей обстановки станут для них последние воспоминания, полученные ими перед впадением в анабиоз.

«Последние воспоминания… – подумал я, – вряд ли они были приятными».

… Скорписы, волочащие их к криогенным контейнерам… Сознание своего полного бессилия и ужасная мысль о том, что отныне ты всего лишь кусок мяса в холодильнике победителя…

– Нельзя ли как-нибудь сообщить им, что они уже не пленники скорписов… что они в безопасности? Медик сердито уставился на меня.

– Так вот что случилось с этими солдатами. Они были заморожены этими чертовыми кошками?

– Да.

– Черт бы побрал всех этих сукиных детей в золотых погонах! – рявкнул он, стремительно перебирая пальцами кнопки панели управления. – Никто ничего не объяснил мне… Подонки… Бюрократы проклятые.

Он смачно выругался.

– Слишком поздно. Я ничего не могу сделать. Они проснутся через пять минут, продолжая думать, что все ещё находятся в лапах у кошек. Если не произойдет пары инфарктов, это будет настоящим чудом.

Мой мозг лихорадочно работал. Мог ли я сам что-нибудь сделать? Мог ли я проникнуть в их сознание и убедить, что они находятся среди друзей в полной безопасности?

Поздно! Я услышал знакомый щелчок и характерный звуковой сигнал. Бросив взгляд в сторону капсул, я убедился, что крышка одной из них была уже открыта и над ней клубилось облачко белого пара.

Звук повторился, и ещё одна крышка отскочила в сторону. Затем ещё несколько.

Кто-то застонал, кто-то заплакал, как брошенный матерью ребенок.

Я бросился к ближайшей капсуле и увидел лицо солдата с наполненными ужасом глазами.

– Все в порядке! – крикнул я, и эхо повторило мою фразу, отразившись от металлических сводов. – Вы в безопасности! Вы больше не пленники! Вы среди друзей!

Одна за другой открывались крышки капсул, и мои люди просыпались после долгого кошмарного сна. Большинство из них появлялись на свет Божий с пепельно-серыми от страха лицами и дрожащими руками. Только немногие возвращались к жизни со стиснутыми от напряжения зубами и сжатыми кулаками, готовые сражаться до конца. Вид у всех был неважный. Разбитые губы, покрытые ссадинами и кровоподтеками лица, всклокоченные волосы, разорванная одежда. Надо думать, людям-кошкам потребовалось немало усилий, чтобы затолкать их в импровизированные гробы. Стыдно сказать, но я был счастлив уже от осознания одного этого факта.

Убедившись в том, что, вопреки опасениям медика, пробуждение идет относительно спокойно, я отправился на поиски капсулы Фреды. Она как раз открыла глаза, когда я склонился над ней.

– Орион? Значит, они все-таки добрались и до тебя.

Огромный черно-синий синяк украшал её щеку. От рубашки остались одни воспоминания. Голая грудь торчала наружу.

– Нет, – успокоил я её. – Мне удалось все-таки вызволить вас. Все в порядке, старушка. Мы среди друзей.

– В безопасности?

– Мы находимся на базе тзинов, далеко от Лунги и скорписов.

Я помог ей сесть.

– Значит, мы больше не пленники? Ты не обманываешь меня?

Она все ещё не могла поверить в такую удачу и недоверчиво огляделась вокруг себя.

– Черт возьми, как болит голова! – вздохнула она. Затем, без всякого перехода, она обхватила меня за шею и расцеловала с таким пылом, что невольные свидетели этого события наградили нас одобрительным свистом и аплодисментами.

Но тут же едва успевшую разрядиться атмосферу прервал чей-то истошный крик смертельного ужаса и боли. Я вырвался из объятий Фреды и кинулся к капсуле, откуда донесся дикий вопль.

Лейтенант Куин, все ещё лежавший на спине, похоже, испытывал все муки ада.

Его бессмысленные глаза были направлены в потолок, тело содрогалось в конвульсиях, дрожащие руки закрывали голову от воображаемого палача.

– Куин, все в порядке! – крикнул я прямо ему в ухо. – Вы в безопасности!

Он продолжал вопить, словно его резали заживо. Схватив его за ворот рубашки, я наполовину вытащил его из капсулы и влепил ему пару пощечин, надеясь привести его в чувство.

Он сопротивлялся изо всех сил.

Как ни странно, в отличие от других на его лице не оказалось ни одного кровоподтека.

– Очнись же наконец, – повторил я. – Это я, Орион. Ты среди друзей.

Он продолжал дрожать, хотя его глаза и приобрели более осмысленное выражение.

– Ты среди своих, Куин, – продолжал убеждать его я, чуть понижая голос. – С тобой все в порядке. Да успокойся же наконец ради Бога.

Несколько солдат, первыми оправившиеся от шока, собрались вокруг нас. Потянув носом, я первым почувствовал характерный запах и первым догадался о его причине. Грубо говоря, лейтенант наложил в штаны либо в тот момент, когда скорписы заталкивали его в капсулу, либо непосредственно при пробуждении.

Я приказал парням отойти в сторону, прежде чем они успели прийти к тому же выводу, что и я.

– Ладно, ребята. Дайте лейтенанту пару минут, чтобы прийти в себя, а нам пора заняться делом.

Предоставив Куина заботам врача, я отдал распоряжение построиться.

– Никогда мне ещё не приходилось видеть подобной банды ублюдков, – объявил я, – и надеюсь, что больше не придется. Благодарю за службу и поздравляю с возвращением на базу. Сержанты, отведите ребят помыться, выдайте новую форму, покормите и отправьте отдыхать. Офицеров прошу задержаться ещё на несколько минут.

Я знал, что оставшиеся в живых сержанты были опытными ветеранами, прошедшими огонь и воду, и ни секунды не сомневался, что все мои распоряжения будут в точности выполнены, но, главное, мне хотелось удалить людей из центра до разрешения ситуации с Куином.

Состояние его по-прежнему было ужасным. Вместе с Фредой мы вытащили его из капсулы и перенесли в реабилитационный центр. Врач, проводивший процесс размораживания, отправился вместе с нами.

– Мне и раньше приходилось наблюдать подобное, – признался он, когда два робота-няньки приняли лейтенанта на свое попечение. – В лучшем случае, его придется полностью депрограммировать и заново проводить курс обучения, но, возможно, что и после этого он не сможет вернуться к активной деятельности.

– Что же ожидает его тогда? – поинтересовался я. Медик устало пожал плечами.

– Канцелярская работа, скорее всего. Он ещё годится для того, чтобы посылать на смерть других, хотя сам уже не способен встретиться с ней лицом к лицу.

Наверное, после всего случившегося я должен был испытывать, по меньшей мере, сострадание к своему бывшему заместителю, но последние слова врача привели прямо к противоположному результату.

Я почувствовал возмущение и отвращение.

Фреда лучше других поняла мои чувства.

– Он не виноват в том, что с ним произошло, – прошептала она. – От человека нельзя требовать больше того, на что он способен.

– Откуда тебе это известно? Она невесело улыбнулась.

– Какое сейчас это имеет значение? Я понял, что она права, и не стал настаивать. Ни специальные тренировки, ни долгая служба в армии не могут сделать из человека солдата, если эта способность изначально не заложена в нем самом. Уже во время нашей битвы за Лунгу поведение Куина говорило само за себя. Крушение можно было предполагать задолго до того, как оно произошло. Тогда мне просто не хотелось задумываться над этим.

– Солдату вообще не следует думать слишком много, – добавила Фреда, когда, предоставив лейтенанта заботам специалистов, мы наконец получили возможность подумать о себе, – как правило, это плохо кончается.

– Может быть, ты и права, – отозвался я, невольно подумав о Ранда, которая утверждала, что солдаты вообще не способны думать.

– С сегодняшнего дня ты мой заместитель, – произнес я, желая отвлечь её от неприятных мыслей.

– Что же ждет нас теперь? – спросила она. – Останемся на этой станции, или они направят нас на переподготовку?

– Ни то ни другое, – ответил я. – Они направят нас в самое пекло. Мы получили новое задание.

Внезапно до меня дошло, что я даже не позаботился спросить её мнение.

– Извини, я просил командование откомандировать всех вас в мое распоряжение, – объяснил я.

– И какова же наша цель? – поинтересовалась она.

– Бититу, астероид в системе… – я запнулся, сообразив, что ненароком произнес кодовое слово.

Глаза Фреды сверкнули. Сведения, заложенные программой в её подсознании, заполнили её мозг.

– Черт возьми, – пробормотала она, – они что, специально подбирают их для тебя?

– Мне не следовало просить бригадира направить вас в мое распоряжение. Может быть, ещё не поздно исправить положение.

– Не знаю, что хуже, – вздохнула она, – криогенная камера устраивает меня ещё меньше.

Дальше мы шли молча. Я не уставал корить себя. Мне и в голову не приходило, что мои ребята сполна заслужили себе право на отдых и реабилитацию после операции на Лунге. Покинутая нами планета могла показаться настоящим раем по сравнению с Бититу.

– Нам остается урегулировать всего одну проблему, – произнесла наконец Фреда.

– Какую именно?

– Сексуальной совместимости, – пояснила она, скромно отводя глаза в сторону.

– Понимаю, – пробормотал я. – Командование не одобряет длительных связей.

– Правильно, но поскольку ты теперь командир батальона, твое звание позволяет тебе рассчитывать на определенные привилегии.

– Хорошо, я посмотрю, что я смогу сделать, – пообещал я.

– Успокойся, – рассмеялась Фреда. – Этим займусь я! Кстати, это моя прямая обязанность, раз уж я твой заместитель. Можешь не сомневаться, я полностью использую свое служебное положение, чтобы занять место той сучки, которую они приготовили для тебя.

Глава 19

Через несколько дней мы взошли на борт транспортного корабля тзинов, специально подготовленного для рейда на Бититу. В этой операции Фреде отводились две роли: моего первого заместителя и штатной боевой подруги.

Наш корабль присоединился к мощной эскадре, состоявшей из дюжины крейсеров и дредноутов. Нам предстояло добраться до системы Джильберта на скорости, многократно превышавшей скорость света, и, неожиданно появившись из гиперпространства, обрушить на ничего не подозревавшего противника всю мощь наших орудий, после чего приступить к высадке десанта. Но как часто бывает, суровая действительность внесла серьезные коррективы в наши первоначальные планы.

С самого начала план представлялся мне достаточно рискованным, особенно с навигационной точки зрения, но адмирал заверил меня, что его подчиненные с ювелирной точностью сумеют выйти к расчетной точке, расположенной всего лишь в нескольких световых часах полета от системы Джильберта.

– В этом случае, – добавил он, – у правительства Гегемонии не будет времени мобилизовать свои силы для обороны астероида.

Совещание происходило в штабе флота, в личных апартаментах адмирала. В кабинете было сухо и жарко, словно в настоящей пустыне. Мы сидели вокруг стола, точнее, двух столов, одного – нормального размера, предназначенного для людей, и другого – несколько более высокого, для рептилий самого высокого ранга.

Разумеется, самым высоким из всех присутствующих оказался сам адмирал, огромный ящер, не меньше трех метров ростом, и его роскошный мундир переливался всеми цветами радуги благодаря баснословному количеству орденов и медалей, украшавших грудь.

Стены адмиральского салона были почти сплошь увешаны голографическими изображениями сухой гористой местности под сверкающим бронзовым небом, настолько ярким, что у меня возникло настойчивое желание прикрыть глаза ладонью, такой реалистичной была работа неизвестного оператора.

– Ближайшая к Бититу база Гегемонии расположена в системе Правосудия, на расстоянии всего лишь дюжины световых лет от астероида, – произнес я после доклада адмирала. – У противника достаточно времени, чтобы прислать подкрепление ещё до того, как мы полностью овладеем базой.

Тонкий язычок адмирала заметался с такой быстротой, что я едва мог уследить за ним.

– Наш флот останется на орбите до тех пор, пока вы не установите полного контроля над астероидом, – успокоил он меня. – Мы обладаем достаточными силами, чтобы помешать противнику высадить на Бититу подкрепление.

Я невольно припомнил, как ещё совсем недавно флот тзинов позорно бежал из системы Лунги, бросив нас на произвол судьбы, но счел за лучшее не упоминать об этом неприятном эпизоде.

– Кроме того, – продолжал все больше и больше распалившийся адмирал, – могу признаться, что мы даже рассчитываем на появление вспомогательной эскадры Гегемонии, чтобы одним махом овладеть астероидом и нанести серьезный урон силам противника.

Мне оставалось бы только порадоваться за него, если бы я случайно не бросил взгляд в сторону моих собственных офицеров. Судя по угрюмому выражению их физиономий, никто из них не разделял оптимизма адмирала.

Все время перелета на Бититу мы провели в бесконечных тренировках. Для этой цели мы использовали лабиринт коридоров транспортного корабля, в которых имитировали предполагаемые условия подземных туннелей и пещер астероида.

В официальной диспозиции не было предусмотрено использование каких-либо тактических хитростей. Основной упор делался на решающее превосходство в огневой мощи и неожиданность нападения.

– Какого черта в таком случае флот попросту не разнесет этот астероид в клочья своими орудиями? – спросила недоуменно Фреда, когда выдалась минутка отдыха. – Кому вообще нужна эта куча дерьма?

– Откуда мне знать? – признался я совершенно искренне. – Может быть, Содружество собирается построить на нем свою собственную военную базу, после того как мы выбьем оттуда арахноидов?

– Вряд ли, – усомнилась она. – Скорее всего, в этом замешаны ученые, работающие на армию. Им нужны эти пауки, хотя убей меня Бог, если я понимаю, для каких целей.

– Но если верить донесениям разведки, – напомнил я, – арахноиды никогда не сдаются в плен.

– Скажи это своим ученым, – рассмеялась она.

– Тем не менее, – продолжал я размышлять вслух, – флот сумеет подавить сопротивление пауков, прежде чем мы приступим к выброске десанта. Он обладает для этого достаточной огневой мощью. Разумеется, бомбардировка не сможет повредить арахноидам, находящимся внутри астероида, но, по крайней мере, очистит от них его поверхность.

– Ну, высадиться-то мы сумеем, – согласилась Фреда. – Весь вопрос в том, что ожидает нас после этого.

Однако, как это обычно и бывает в реальной жизни, последующее развитие событий начисто изменило наши первоначальные планы. Когда на следующий день я поставил этот вопрос перед адъютантом адмирала, ящером примерно моего роста с восхитительной радужной окраской, ответ был совершенно обескураживающим.

– Ни о какой артподготовке не может идти и речи. Она просто привлечет внимание арахноидов и задержит высадку десанта.

– Привлечет внимание, – повторил я, не веря своим ушам, – но разве одно появление нашего флота из гиперпространства не заставит их поднять весь гарнизон по боевой тревоге?

– Артподготовки не будет, – отрезал ящер. – Диспозиция утверждена генеральным штабом, и о её изменении не может идти и речи.

Я потребовал личной встречи с адмиралом и получил столь же решительный отказ.

Складывалось впечатление, что горе-стратеги, планировавшие операцию, рассчитывали заполучить базу Гегемонии в целости и сохранности и их меньше всего интересовали судьбы солдат, которым предстояло реализовать их бредовые планы.

Изменившаяся ситуация потребовала от меня нового подхода к решению стоявшей перед нами проблемы.

Я засадил Фреду и всех остальных офицеров за дешифровку космических снимков Бититу, да и сам провел немало часов за этим занятием, скрупулезно отмечая каждый подозрительный участок, где могли находиться вход в туннель или огневые точки арахноидов. Затем я провел совещание с командирами взводов, в ведении которых находилось тяжелое вооружение, и поручил выделенные нами точки их особому вниманию.

Мой собственный план операции был предельно прост и сводился к тому, чтобы собственными силами, ещё до приземления, подавить участки сопротивления арахноидов, расположенные близ поверхности планетки, и тем самым обеспечить беспрепятственную высадку десанта.

Иначе защитники астероида могли разнести на куски наши десантные суда ещё до того, как они коснулись бы его поверхности.

По мере приближения к системе Джильберта интенсивность наших тренировок все возрастала. Практические упражнения в переходах корабля чередовались с аудиторными занятиями, посвященными изучению снимков Бититу и тактике ведения боевых действий в экстремальных условиях. Каждому шатлу была назначена своя конкретная точка приземления. Все эти мероприятия привели к тому, что у солдат практически не оставалось времени для отдыха. Объявились недовольные, которые начали ворчать, что при подобной системе подготовки у них просто не останется сил для самого штурма. В ответ я ещё больше увеличил интенсивность занятий.

Наконец наши корабли приблизились к системе Джильберта.

– Через шесть часов мы будем в расчетной точке, – уведомил меня навигатор флагмана, – после чего нам потребуется ещё два или три часа, чтобы добраться до самого астероида. Готовьте своих ребят.

Я поднял батальон по тревоге. Мы строем, распевая старые солдатские песни, промаршировали в доки, где ожидали нас десантные суда. Там мы все облачились в бронированные космические скафандры, предварительно тщательно проверив их. По моей инициативе все защитные устройства были заранее перекрашены в одинаковый белый цвет. Никто, и я в том числе, естественно, не знал, в каком спектре волн функционировала система зрения арахноидов, но в любом случае это обстоятельство казалось мне менее важным, по сравнению с опасностью перестрелять друг друга в темноте подземных лабиринтов Бититу. В первом из сорока выделенных нам шатлов разместился взвод тяжелого вооружения, к которому присоединился и я.

Пока солдаты в полном боевом снаряжении грузились на борт десантных судов, ко мне подошла Фреда. Защитный щиток её шлема был поднят, на губах блуждала загадочная улыбка.

– Что же, мы сделали все от нас зависящее, – произнесла она голосом, слегка дрожащим от возбуждения, – а дальше что Бог даст. Удачи всем нам, Орион.

– Лично проследи за тем, чтобы твоя команда нанесла удар по каждой из намеченных нами точек, – напутствовал я её, – особенно по воздушным шлюзам. Хотя, кто знает, может быть, эти пауки способны существовать и в вакууме. Увидим. Ждать осталось недолго.

– Терпеть не могу пауков.

– Сегодня у тебя будет возможность убить несколько тысяч из них.

Она кивнула, опустила щиток своего шлема и вернулась к своим солдатам, уже заканчивавшим посадку. Я последовал её примеру.

Мы действительно сделали все, что могли, подумал я, устраиваясь на своем месте. Будем надеяться, что все наши усилия потрачены не напрасно. Иначе нам конец. На милость пауков рассчитывать не приходится.

Одно за другим наши небольшие суда покинули доки транспорта и нырнули в темноту космического пространства.

– Поехали! – прозвучал в моих наушниках дрожащий от волнения тенорок одного из солдат. Ему немедленно ответили ещё несколько голосов.

– Очередная экскурсия за счет генштаба.

– Наслаждайтесь поездкой, ребята. Не забудьте о сувенирах.

– Еще бы. Когда ещё представится такая возможность…

Однако никто из них не рассмеялся.

Красное солнце, расположенное к тому же на значительном удалении от нас, давало очень мало света. Где-то в темноте, впереди нас, плыл в пространстве обломок скалы, на котором через несколько минут должна была пролиться первая кровь.

Обернувшись, я бросил взгляд на оставленный нами транспорт. Он показался мне невероятно огромным по сравнению с далекими звездами, и это лишний раз подтвердило старую истину, что все в мире относительно. Чуть поодаль зависли в пространстве сотни боевых кораблей, один залп которых легко мог обратить злополучный астероид в облачко космической пыли.

Мы медленно приближались к поверхности астероида. Он казался совершенно безжизненным. Ни единой вспышки света не нарушало первозданную темноту. Бититу рос на наших глазах, преобразуясь в мир, покрытый скалами и расщелинами, таинственный и угрожающий. Несмотря на обязательный в подобных ситуациях энергетический щит, космический скафандр и взвод солдат, собравшихся вокруг меня, я чувствовал себя в этот момент на удивление беззащитным.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, я бросил взгляд на часы. До начала бомбардировки оставалось сто десять секунд. Целая вечность в жизни человека, особенно если этот человек солдат.

Неожиданно я заметил странные блики света на поверхности астероида.

Что бы это могло быть? Отблески солнечных лучей от поверхности камня?

Нет, Джильберт слишком далеко, да и свет его красных лучей не мог произвести подобного эффекта. Прежде чем я успел найти ответ на этот вопрос, фронтальная бронированная оболочка одного из наших шатлов ослепительно вспыхнула от прямого попадания теплового луча. Вслед за ним в небо поднялись ракеты с ядерными боеголовками.

Арахноиды все-таки заметили наше приближение и успели нанести упреждающий удар.

Первоначальный план нанесения бомбового удара был, естественно, забыт.

Приходилось думать о собственном спасении, и прежде всего о том, как перехватить приближающиеся ракеты ещё до того, как они сумеют нанести нам непоправимый урон.

Слава Богу, я не зря потратил столько времени на обучение своих солдат. Большинство ракет нам удалось уничтожить ещё на дальней дистанции. Большинство, но не все.

Несколько наших судов разлетелись на куски, так и не успев уклониться от встречи с крылатыми ракетами. Крики умирающих солдат способны были разорвать барабанные перепонки.

– Взводу тяжелого вооружения открыть огонь по наземным целям, – приказал я. – Всем остальным продолжать выполнять боевую задачу, используя противоракетные установки.

Мои солдаты в точности выполнили приказ, но одного этого оказалось недостаточно.

Пусковые установки арахноидов были замаскированы столь искусно, что большинство из них мы засекали только после того, как ракеты были уже выпущены. Одна из таких ракет угодила в борт нашего шатла. Резкое повышение температуры можно было почувствовать даже через защитную оболочку космического скафандра. Нас осыпало градом осколков. Один из них наповал уложил солдата.

К счастью, и наш ответный огонь наконец-то начал давать первые результаты. На поверхности астероида расцвели десятки огненных цветов. Лучше было не думать, что происходило в радиусе их поражения. Мы продолжали нести тяжелые потери, но у меня уже не было сомнения, что большинство наших кораблей сумеет благополучно достичь поверхности астероида. Сейчас нас отделяли от неё какие-то сотни метров.

В дело вступили легкие орудия арахноидов. На моих глазах один из таких снарядов угодил в скафандр сидевшего рядом со мной солдата. Кровь и ошметки плоти разлетелись во все стороны, мгновенно обратившись в условиях, близких к абсолютному вакууму, в твердые шарики.

Мы сгрудились в носовой части шатла, пытаясь укрыться от снарядов и тепловых лучей, легко пронизывающих его менее защищенные части.

По меньшей мере половина из находившихся на борту людей была убита, когда мы наконец приземлились на каменистую почву астероида.

Я распахнул люк и первым выпрыгнул наружу. Сила тяжести была ничтожна, и мне потребовалось немало усилий, чтобы удержаться на его поверхности.

Я привел в действие портативное устройство искусственной гравитации в моем ранце, что позволило мне обрести некоторую уверенность и плотнее прижаться к грунту, пережидая интенсивный обстрел.

Ситуация была критической. Часть моих солдат охватила паника.

– Они вокруг нас!

– Их сотни, тысячи!

– У меня отказал кислородный баллон!

– Надо уносить ноги!

– Где остальные, черт побери? Прикройте меня огнем!

– Пауки совсем близко!

Я снял гранату, висевшую у пояса, и швырнул её в сторону предполагаемого входа в подземный лабиринт. При полном отсутствии атмосферы взрыв был совершенно бесшумным.

– Прекратить панику! Всем ко входу в туннель! – рявкнул я что было силы. – На поверхности остаются только те, что уже сдохли. Внутрь, мать вашу так!

Вторую гранату я бросил уже в само отверстие туннеля и, выждав чуть более секунды, последовал за ней, расчищая себе путь выстрелами из лазерного пистолета.

Туннель оказался настолько узок, что я едва мог ползти. Ко всему прочему, здесь было темно, как в аду. Прибор ночного видения не спасал положения, и мне пришлось включить лампу, закрепленную на моем шлеме.

Позади себя я услышал подозрительный шум и, перевернувшись на спину, направил дуло ружья в сторону источника звука.

– Не стреляйте! Это я, сэр, – прозвучал у меня в наушниках голос одного из моих солдат, и в то же мгновение я увидел фигуру в безликом космическом скафандре, приближавшуюся ко мне.

Снова перевернувшись на живот, я неожиданно для себя оказался нос к носу со своим первым арахноидом, крупной черной тварью, около метра в диаметре, с восемью членистыми ногами, покрытыми редкими жесткими волосами, больше напоминавшими колючую проволоку. Чудовище было вооружено странным продолговатым предметом невиданной мной доселе конструкции, направленным прямо на меня. Довершала картину гнуснейшая морда, способная присниться разве что в кошмарном сне, украшенная чудовищными челюстями и восемью красными глазами самой разной величины.

Мне не оставалось ничего другого, как прижаться к земле, не позабыв, однако, одновременно спустить курок. Я почувствовал, как раскалилась задняя часть моего шлема, задетая тепловым лучом, услышал жуткий вопль и скрежет чудовищных когтей о каменный пол.

Когда я поднял голову, мерзкая тварь уже исчезла, оставив после себя лишь лужицу желтоватой слизи. Медленно пробираясь вперед, я добрался до места, где туннель разделялся надвое. Не мудрствуя лукаво, я швырнул гранату в боковую штольню, сделав одновременно несколько выстрелов в направлении основного туннеля.

Приказав следовавшему за мной солдату оставаться на месте до подхода его товарищей, я занялся исследованием штольни.

Мои наушники вибрировали от возбужденных возгласов солдат, последовавших за мной в подземелье.

– Их здесь тысячи!

– Они впереди нас!

– Они позади нас!

– Надо поскорее убираться отсюда!

Увы, при всем желании сделать это было уже невозможно. Уцелевшие шатлы оставили астероид, едва их покинул последний солдат. Нам оставалось только идти вперед. Победить или умереть.

Продолжая передвигаться ползком, я опускался все ниже и ниже. Некоторое время мне не попадалось ничего, стоящего внимания, хотя время от времени до меня доносились характерные звуки скрежета когтей о каменный пол и пронзительный свист, издаваемый голосовыми связками арахноидов. Сами они оставались невидимыми.

Против ожидания, в туннелях оказалось достаточное количество воздуха, во всяком случае, настолько, чтобы мы могли слышать звуки, раздававшиеся в лабиринтах подземных переходов, хотя точную физическую причину этого эффекта я вряд ли бы сумел объяснить. Возможно, что свою роль здесь сыграла и повышенная звукопроводимость местных горных пород. Звуков было больше чем достаточно. Я мог различить типичный звук работающих лазеров, стрелявших с такой быстротой, что он сливался в один непрекращающийся вой. Грохот разрывов гранат, крики солдат. Словом, настоящий ад.

– Опять пауки!

– Осторожно, здесь ловушка!

– Внимание, ребята!

Туннель постепенно расширялся. Моя лампа излучала густой красный свет, поскольку специалисты из разведки почему-то полагали, что арахноиды не способны различать предметы в этой части спектра. К сожалению, он равным образом был неудобен и для нас самих, но это уже никого не волновало. Впрочем, и то и другое не имело особого значения. Если промышленность Содружества могла производить приборы ночного видения, то логично было допустить, что и заводы Гегемонии могли снабдить своих союзников аналогичными устройствами. Поэтому я в конце концов выключил свой фонарь и продолжал пробираться вперед, полагаясь исключительно на инфракрасное устройство своего визора.

Позади меня прогремел взрыв, слишком мощный, чтобы его можно было списать на одну из наших ручных гранат. Затем до меня донесся характерный скрежет, и очередной паук выскочил прямо на меня из отводного туннеля. Я выстрелил в него из моего ружья, но, судя по всему, промахнулся. На экране моего визора я различил смутные очертания ещё одной твари, направлявшейся в мою сторону. Я выждал, пока она приблизилась, после чего влепил ей заряд где-то посреди её восьми глаз.

Высота туннеля продолжала увеличиваться, и скоро мне удалось встать на колени. Зачем высокие своды понадобились самим арахноидам, можно было только догадываться. Рост самых крупных встреченных мною особей не превышал полуметра.

От моего отделения осталось всего шесть человек, да и те думали только о том, как бы побыстрее выбраться из злополучного подземелья.

– Отставить разговоры! – закричал я. – Никто не отступит ни на шаг, пока мы не перебьем всех пауков!

– Осторожно, сэр!

Я развернулся и увидел с полдюжины арахноидов, выскочивших из люка, расположенного в потолке туннеля в нескольких метрах позади меня.

Солдат, прокричавший предупреждение, выстрелил несколько раз, но не сумел остановить атаки пауков.

Двое из них бросились на меня. Одного из них я остановил выстрелом в живот, но второй успел подбежать ко мне почти вплотную.

Я выбил пистолет из его лап прикладом моего ружья, хотя удар теплового луча опалил мне плечо. Закричав от боли, я выстрелил вторично, с расстояния чуть больше полуметра. Промахнуться было невозможно. Паук взорвался, словно граната, на несколько секунд заполнив пространство туннеля мелкими клочками омерзительной желтоватой плоти.

Солдат, следовавший за мной по пятам, был мертв. Его голова, отрезанная тепловым лучом, валялась на каменном полу туннеля, но, во всяком случае, он не даром отдал свою жизнь. Два дохлых паука лежали рядом, а третий тщетно пытался подняться на перебитые лапы. Я прикончил его выстрелом из моего ружья.

Мой скафандр, имевший автоматическую систему регенерации, находился ещё в весьма приличном состоянии. Полученные пробоины были уже заделаны. Я чувствовал, как медицинское устройство распыляло дезинфицирующую эмульсию по обожженным участкам моего тела.

Сейчас меня больше всего беспокоил единственный оставшийся в живых паук, укрывшийся где-то за моей спиной, в одной из многочисленных развилок подземного лабиринта. Он по-прежнему представлял для меня серьезную угрозу, учитывая фанатичную привычку этих насекомых сражаться до последнего вздоха.

Заметив впереди себя тусклый свет, я без колебаний направился к нему. Скоро я достиг небольшой площадки, где сходилось вместе несколько туннелей. Стены пещеры, покрытые неизвестным мне составом, слабо флюоресцировали.

Здесь я остановился. Издалека до меня доносились звуки непрекращающейся битвы. Неожиданно из одного из туннелей появилось сразу трое пауков. Один из них зацепил когтем выемку в полу, на которую я никогда бы не обратил внимания, и искусно замаскированная крышка люка отскочила в сторону. В ту же секунду его компаньоны обнаружили мое присутствие.

Двумя выстрелами я успокоил обоих. Третий успел скрыться.

Воспользовавшись минутой затишья, я исследовал туши своих противников.

Самое удивительное мое открытие заключалось в том, что, как выяснилось, арахноиды не использовали никакого защитного снаряжения.

Кто знает, может быть, они на самом деле обладали способностью существовать в условиях практически полного отсутствия кислорода. Но для решения этого вопроса требовалось немалое количество времени, которого у меня, естественно, не было. Очередной неприятный сюрприз подготовил мне паук, незадолго перед этим скрывшийся в отверстии люка. Брошенная им граната разорвалась всего в нескольких шагах от меня. Если бы не моя сверхчеловеческая реакция, участь моя была бы решена. Взрыв практически не задел меня, хотя град металлических и каменных осколков пронесся в нескольких миллиметрах над головой. Паук снова скрылся в отверстии, угостив меня на прощанье ещё и выстрелом из своего ружья.

Я подполз к краю отверстия в полу и осторожно заглянул вниз. Там шевелилась омерзительная масса, включавшая не менее дюжины паукообразных. Прежде чем они заметили меня, я успел швырнуть вниз одну из последних моих гранат и немедленно захлопнул крышку люка.

Вокруг меня постепенно начали собираться оставшиеся в живых солдаты. Их доспехи были покрыты потеками грязи и крови. Еле живые от усталости, они улеглись на полу пещеры.

– Офицеры, доложите обстановку, – потребовал я.

Один за другим они выходили на связь. Полученные мною сведения были малоутешительными. В большинстве отделений в живых осталось меньше четверти списочного состава. В ряде случаев доклады делались сержантами, поскольку их командиры были убиты или тяжело ранены.

Последней вышла на связь Фреда.

– Рада тебя слышать, Орион. У меня осталось всего пятеро солдат, да и те ранены. Кажется, я одна не получила ни единой царапины.

Таким образом, получалось, что по завершении первой стадии операции мы очистили от пауков два верхних уровня подземного лабиринта астероида, потеряв при этом почти две трети всего численного состава. Под контролем пауков оставалось ещё по меньшей мере четыре уровня. Может быть, и больше.

Глава 20

Тишина стояла такая, словно мы находились на кладбище. Сражение как-то само по себе прекратилось, и пыль, столбом стоявшая в катакомбах, понемногу осела. Арахноиды перебрались на нижние горизонты лабиринта и, судя по всему, собирались оставаться там в ожидании новой нашей атаки.

Я приказал медику развернуть полевой госпиталь и оказать первую помощь всем пострадавшим, а тем, кто не нуждался в ней, воспользоваться стимулирующими средствами, имевшимися в их походных аптечках. Лекарственные вещества, заключенные в специальные мини-контейнеры, превосходно снимали физическую усталость и стимулировали деятельность головного мозга. Солдаты окрестили их «напитком радости», «материнским молоком» или ещё более хлесткими эпитетами, малопригодными для употребления в сколько-нибудь приличном обществе.

После этого я послал команду из нескольких человек на поверхность астероида с приказом собрать и принести все гранаты и шашки, оставленные нам экипажами шатлов.

Как это ни удивительно, но им удалось поймать и нескольких арахноидов, вероятно поджидавших там возвращения людей.

– Мы взяли их всех, сэр, – с гордостью объявил мне возглавлявший группу сержант. – Живыми! Хотя, – добавил он, немного подумав, – кто знает, может быть, и не совсем всех, сэр.

– Имели ли они при себе какое-нибудь защитное оборудование? – поинтересовался я.

– Не думаю, сэр, – сказал сержант. – Во всяком случае, я не заметил ничего подобного, сэр.

Ну, теперь ученые должны быть довольны, подумал я. Наконец-то сбылась их заветная мечта.

Я приказал раздать взрывчатку солдатам – её следовало обязательно использовать перед спуском в очередной, ещё не исследованный туннель.

– Взрывайте каждый люк, – напутствовал я. – Вас не должно интересовать то, что за ним находится. Разбираться будем потом. Не жалейте ни врагов, ни взрывчатки. Будьте предельно осторожны. Прежде чем сделать один шаг, подумайте дважды. Запомните главное. Вы нужны мне живыми! А теперь за дело!

Мы продвигались вперед медленно, но верно. Минуты складывались в часы. Часы в дни. Мы скрупулезно проверяли каждый туннель, каждую пещеру. Я связался со штабом и потребовал прислать нам дополнительный груз взрывчатых средств.

– Если у вас есть какая-нибудь дрянь, способная давать при горении высокую температуру, высылайте её не задумываясь. Нам пригодится все.

Завскладом, после консультации со специалистами, предложил мне несколько различных веществ, которые при смешивании обладали способностью самовозгораться, создавая при этом высокую температуру.

– Подойдет, – тут же согласился я. – Высылайте все, что имеется в наличии.

Тзин явно колебался. На экране моего визора я видел, как нервно подергивался его тонкий язычок.

– Это очень дорогое средство и очень опасное, – объяснил он.

Я рассмеялся ему в лицо.

– А вы как думаете, чем мы занимаемся здесь? Собрались на пикник?

Он не понял последнего слова, но интонации моего голоса не нуждались в переводе. Через несколько часов грузовой шатл доставил на поверхность астероида несколько больших ящиков. Прибывший вместе с ними офицер зашел настолько далеко, что отважился самолично спуститься на второй уровень лабиринта, часть которого я переоборудовал в свой командный пункт. Как и все мы, он был одет в защитный космический скафандр и отличался от нас только тем, что его доспехи были чище наших. И не имели видимых повреждений.

Он объяснил мне, что жидкости, содержавшиеся в металлических канистрах, были последним достижением науки тзинов и давали при смешении столько тепла, чтобы расплавить даже алюминий.

– Отлично! – воскликнул я. – Это как раз то, в чем мы сейчас нуждаемся.

Канистры были испещрены различными символами, которые ровным счетом ничего не говорили мне.

– Вам необходимо будет проявить максимум осторожности, – проинструктировал меня офицер на прощанье, – они чрезвычайно взрывоопасны.

– Это для нас самое ценное, – заверил я его.

Тзин постарался не задерживаться и удалился со всей скоростью, на которую был только способен.

Мы немедленно принялись за работу.

Ящер нисколько не преувеличивал. При смешении жидкости воспламенялись почти мгновенно, низвергаясь по наклонным туннелям бушующим водопадом адского пламени.

Теперь мы очищали туннели один за другим, продвигаясь вперед, как только температура в туннелях падала. Тем не менее это было далеко не простым занятием, несмотря на наше защитное снаряжение.

Повсюду валялись обгоревшие останки арахноидов. Их были тысячи!

Битва превратилась в безжалостное истребление противника, не имевшего и шанса устоять против адского изобретения тзинов. Под влиянием высокой температуры плавился даже камень, и стены туннелей были покрыты характерной корочкой, похожей на стекло.

Наконец мы достигли сердца подземного лабиринта в центре астероида, обширной пещеры с достаточно высоким сводом, чтобы мы могли стоять, выпрямившись во весь рост. Здесь сходились пять туннелей.

Пол пещеры был усеян оплавленными фрагментами машин и приборов, однако самих арахноидов нигде не было видно.

Мы обошли пещеру из конца в конец. Фреда с дюжиной солдат следовали за мной по пятам, держа оружие наизготове.

– Похоже, с пауками покончено. Мы добрались до их последнего бастиона, – заметила Фреда.

– Не думаю, – возразил я, – они слишком хитры для этого. Им нетрудно было сообразить, что реки огня сольются именно здесь. Наверняка остались и другие камеры, о которых мы не имеем ни малейшего понятия.

В тот же самый момент мое предположение оправдалось, причем самым драматическим образом. Сразу четыре потайных люка в потолке пещеры одновременно открылись, и на нас сверху посыпался град омерзительных паукообразных тварей, издававших дикие крики.

Одна из них свалилась мне на плечи. Существо оказалось достаточно тяжелым, чтобы у меня подогнулись колени. Волосатая лапа вырвала у меня ружье. В то же мгновение луч лазера опалил мне руку.

Собрав все силы, я сорвал паука с плеч и отбросил в сторону, почти размазав по стене пещеры. Но пауков оказалось слишком много. Еще несколько длинных лап обхватили меня и попытались сорвать лазерный пистолет, висевший на поясе.

Моя правая рука была жестоко обожжена, но, забыв о боли, я сумел опередить арахноида и выстрелить в безобразную волосатую морду.

Повернув голову, я увидел, что ещё одно волосатое чудовище повисло на спине одного из моих солдат. Своей когтистой лапой оно нащупало гранату у пояса несчастного и вырвало чеку. Взрыв убил обоих на месте, отбросив меня в сторону. Вскочив на ноги, я несколькими выстрелами поразил ещё двух пауков, попытавшихся прижать меня к стене пещеры, и избавил Фреду от отвратительной твари, вцепившейся в её голову. Затем срезал тепловым лучом сразу нескольких пауков, собравшихся у противоположной стены пещеры.

Атака прекратилась так же внезапно, как и началась. Четверо моих солдат лежали на полу мертвыми. Из нескольких десятков пауков не уцелел никто.

Сквозь мои наушники я отчетливо мог слышать тяжелое дыхание Фреды.

– Спасибо, – прохрипела она. – Еще бы немного – и паук повторил грязный трюк своего товарища.

– Самоубийцы, – вздохнул я. – Боюсь, мы плохо справились со своим заданием. Первая партия сумела сбежать, а от этих будет немного проку. У ученых не будет живых пленников для изучения.

Фреда горько усмехнулась.

– Имея таких противников, трудно было рассчитывать на другой исход, – заметила она.

Я смог наконец доложить адмиралу, что после четырех дней ожесточенных боев Бититу был полностью очищен от арахноидов. Мои собственные потери превышали восемьдесят процентов личного состава, да и состояние оставшихся в живых оставляло желать лучшего. У меня самого, помимо обожженного плеча и руки, была и сквозная рана на груди, следствие удара теплового луча.

Адмирал формально поздравил меня, хотя его лицо на экране моего визора отнюдь не выражало восхищения или даже одобрения.

– Гегемония, так или иначе, не в состоянии удержать за собой Бититу, – сообщил он кислым тоном. – Основная задача операции осталась невыполненной. Непонятно, ради чего мой флот болтался здесь столько времени.

Я и сам не совсем понимал, какого черта генеральному штабу Содружества понадобилось положить несколько сотен своих солдат ради обладания никчемным обломком скалы. Очевидно, что и Гегемония была не слишком заинтересована в удержании базы на астероиде, поскольку так и не потрудилась выслать свой флот на помощь обреченному гарнизону.

Раздумывая над этим фактом, уже находясь на борту шатла, я мог лишь печально покачать головой. Либо за всем этим стояли неясные для меня стратегические расчеты генерального штаба, либо, что более вероятно, ещё более непонятная игра Творцов, для которых жизнь людей не имела ровным счетом никакой цены.

Я горько выругался и, отбросив прочь невеселые мысли, задремал в кресле, последовав примеру большинства моих солдат…

– Это не игра, Орион.

Золотой бог появился предо мной во всем своем блеске. Свет, источаемый всем его обликом, был настолько силен, что я невольно прикрыл глаза рукою. Похоже, он говорил вполне серьезно, поскольку на этот раз его голос был далек от характерного для него издевательского тона.

Лицо Атена было мрачным и расстроенным.

– Баланс сил в этой войне постепенно меняется в сторону наших противников, – сообщил он. – Аня и её банда медленно, но верно захватывают одну ключевую позицию за другой. Содружество стоит на грани краха.

– Но мы все-таки захватили Бититу, – возразил я тоном незаслуженно обиженного ребенка. – Разве это ничего не значит?

– Этого недостаточно, – вздохнул Атен. – Гегемония никак не реагировала на мою приманку. Наш флот был наготове, но противник так и не попался в уготовленную для него ловушку.

– Приманка? Вы пожертвовали жизнями нескольких сотен солдат, чтобы устроить противнику заурядную ловушку?

– Не совсем так, Орион. Настоящий стратег никогда не ставит перед собой только одну цель.

Казалось, что, прислушиваясь к звукам собственного голоса, Атен постепенно обретал присущую ему уверенность в себе.

– Исход проведенной нами операции не принес ожидаемых результатов с военной точки зрения, но её политические последствия могут быть достаточно велики.

– Что вы имеете в виду? – спросил я. Атен величественно скрестил руки на груди.

– Ты поймешь это в надлежащее время, Орион, – провозгласил он, прежде чем исчезнуть. И в то же мгновение я снова оказался в пассажирском отсеке шатла среди своих израненных товарищей.

Корабль задрожал, возвращая к действительности Даже самых заядлых любителей поспать.

– Что они там, с ума посходили? – недовольно проворчал кто-то.

– Я так устал, что не отказался бы даже отправиться в криогенную камеру, – вздохнул другой.

Я нахмурился.

Криогенная камера? Неужели это все, что они заслужили за освобождение Бититу?

Ответ не заставил себя долго ждать. Нам отвели на отдых два дня. Тяжелораненых отправили в госпиталь, остальным после медицинского осмотра и необходимого косметического лечения было позволено вернуться в казармы.

Два дня мы спали, ели и снова спали.

На третий день нам выдали новую форму и приказали построиться в самом большом отсеке корабля. До недавнего времени в нем находилось снаряжение для экспедиции на Бититу. Сейчас он был пуст.

Офицеры-гуманоиды, которых мне никогда не доводилось видеть прежде, все в пышных парадных мундирах, украшенных орденами, обошли строй, после чего мы торжественно промаршировали перед собравшимися под звуки военного марша, доносившегося из заранее установленных громкоговорителей.

Затем представители Верховного командования, среди которых оказались и несколько старших офицеров-теинов, произнесли речи, в которых превозносились наш героизм и верность воинскому долгу.

Бригадир Акслей также почтил нас своим присутствием, прочитав с экрана установленного перед ним монитора заранее написанную речь. Он специально прибыл на корабль с базы, чтобы встретить нас в одной из точек пространства, где корабли снижали скорость перед очередным маневром.

– Стандартная церемония, подготовленная и утвержденная ещё на Лорисе, – прошептала мне Фреда, пока мы стояли навытяжку, слушая речь представителя генерального штаба.

Лорис – столица Содружества. Единственная планета земного типа, расположенная в двухстах семидесяти световых годах от старушки Земли, услужливо подсказала мне памчть.

Затем адмирал эскадры поздравил нас от лица союзников и вручил памятные медали.

Жалкая награда за все наши жертвы, но мои солдаты были рады и этому.

В самом конце церемонии бригадир Акслей торжественно объявил:

– Все вы освобождаетесь от несения службы до прибытия корабля на базу. Там вы получите новое назначение. Вольно!

Строй рассыпался на небольшие группы.

Фреда подошла ко мне:

– Предвкушаешь заслуженный отдых?

– Чем ещё можно заниматься на борту корабля? – усмехнулся я.

– Ну хотя бы любовью, – предложила она.

– На все время перелета до базы?

– Это было бы замечательно, – рассмеялась она, – но боюсь, что впереди у нас всего двенадцать часов.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял я. – Бригадир пообещал нам отпуск.

– Это означает то, что нас отправят в криогенные камеры, – объяснила Фреда. – Станут они тратить свой провиант на нас на протяжении всего путешествия. Обыкновенный финансовый расчет.

– Но я думал…

Она схватила меня за обожженную руку, заставив меня слегка побледнеть.

– Прости, я забыла о твоей ране, – спохватилась она.

– Ты серьезно хочешь сказать, что после всех наших испытаний они засунут нас обратно в холодильник?

Фреда печально улыбнулась.

– Мы уже получили поздравления генерального штаба, медали и речь адмирала в придачу. Завтра отчет о церемонии появится на всех информационных каналах. Мы общепризнанные герои. На что ещё может рассчитывать солдат?

Я покачал головой.

– Вероятно, ты и в самом деле рождена, чтобы стать солдатом.

– Так оно и есть, – подтвердила она. – А теперь пошли, завалимся в постель, пока у нас ещё есть на это время.

Глава 21

Разумеется, я оставался военным и офицером, но все же я не был кадровым офицером армии. Мне было разрешено оставаться самим собой на всем протяжении нашего полета от Бититу до главной базы шестого сектора. Горькая чаша криогенной камеры миновала меня.

На корабле имелись и другие офицеры-гуманоиды. Вели они себя со мной подчеркнуто вежливо и в то же время вполне сознательно избегали меня. Все они были штабными офицерами и недолюбливали полевых командиров. Больше того, у меня сложилось впечатление, что все они относились к простым солдатам, как к людям второго сорта, общение с которыми унижало их достоинство. Или, может быть, им было стыдно за свои теплые местечки, в то время как другие сражались и умирали ради осуществления их бредовых планов и парадных отчетов.

Бригадир Акслей также оставался вместе с нами. К его чести следует сказать, что он был слеплен все же из другого теста, чем абсолютное большинство его подчиненных. Он прошел суровую школу фронтовой службы, потерял обе ноги. Со стороны он больше всего соответствовал популярному образу старого служаки, любителя выпить и поговорить на ночь. Можно сказать, что мы даже стали друзьями, хотя, конечно, и особого сорта. Я мог выпить, не хмелея, любое количество спиртного, поскольку заложенный во мне метаболизм мог мгновенно нейтрализовать последствия алкогольного отравления по первому моему желанию. Кроме того, отдохнув несколько дней после экспедиции на Бититу, я практически не нуждался в сне.

Мы провели много бессонных ночей в апартаментах Акслея, потягивая виски, его любимый напиток.

Как-то раз офицер интендантской службы попробовал было возражать против незаконных, с его точки зрения, затрат энергии, потребных для доставки очередной партии спиртного, но Акслей решительно отверг предъявленные ему обвинения.

– Проклятые ящеры возомнили о себе невесть что только потому, что их флот базируется в нашем районе, – пожаловался он мне во время одного из наших ночных бдений.

Акслей обожал рассказывать длинные военные истории, и складывалось впечатление, что его память становится все лучше с каждым глотком его излюбленного шотландского. К сожалению, он нередко тут же забывал о собственных словах и мог повторять одну и ту же историю несколько раз подряд. По этой же причине тот факт, что отдельные детали его бесчисленных баек не всегда совпадали, уже не имел для меня никакого значения.

– А вам повезло, – вырвалось у него однажды во время очередной церемонии возлияния.

– Повезло? – переспросил я.

– Еще бы, – пробормотал он, по-стариковски тряся головой, – вам выпала честь сражаться с проклятыми пауками и скорписами, которые, поверьте мне, ничуть не лучше их.

– Я бы не стал называть это везением, – возразил я.

– Вы ничего не понимаете! – неожиданно рявкнул он, грозя мне указательным пальцем. – Вам не надо было сражаться против людей. Убивать чужаков куда проще. Гуманоиды, даже если говорить об этих ублюдках из Гегемонии, куда более крепкие орешки, не говоря уже о том, что они все-таки люди.

Я сделал невольную гримасу. Акслей глубоко заблуждался. Мне неоднократно приходилось воевать против людей, убивать их мечом, шпагой или кинжалом, будь то под стенами Трои или Иерихона на такой далекой сейчас от нас Земле.

– А мне вот пришлось, – продолжал бригадир, наклоняясь ко мне так близко, что я мог отчетливо почувствовать запах перегара. – Тогда-то я и потерял свои копыта, – он выразительно похлопал себя по пластиковым протезам.

– Да, вам пришлось испытать немало, – согласился я.

– Я говорю не о боли, – отмахнулся он от меня, как от назойливой мухи. – Ее чувствуешь уже потом. Первое дело – шок. Мне отрезало тепловым лучом обе ноги, а я даже не догадался об этом. Я лежал на животе и продолжал стрелять по этим подонкам. Мерзавцы лишили меня ног. Мне хотелось перестрелять их всех, одного за другим, и я неплохо преуспел в этом, можете поверить мне на слово. Я не покинул своего окопа. А когда сражение закончилось, вокруг меня лежала гора трупов.

Чтобы унять нервную дрожь, я отхлебнул из своего бокала.

– Я и сейчас слышу их крики, – продолжал Акслей, понижая голос до шепота. – Каждую божью ночь. Я не могу уснуть. Я слышу стоны раненых и хрипы умирающих. Не самый приятный аккомпанемент, даю вам слово.

Однажды он спросил меня, не хочу ли я увидеть официальную версию торжественной церемонии в нашу честь, показанную на информационных экранах Лориса и других миров Содружества.

Особого желания я не испытывал.

Заметив мои колебания, он хрипло рассмеялся.

– Не пугайтесь, вам не придется ещё раз выслушивать всю эту галиматью. Средства массовой информации позаботились об этом.

Мне не хотелось обижать старика отказом, и я послушно придвинул свое кресло к экрану телевизора. Бригадир включил запись.

Я увидел своих солдат и себя самого, одетых в новую, с иголочки форму. Место грузового отсека заняла обширная равнина под голубым небом, весьма напоминавшим земное.

Под легким ветерком трепетали многочисленные знамена и штандарты. Мы были лишь небольшим подразделением среди целой армии солдат численностью не меньше десяти тысяч.

Компьютерная графика, догадался я.

Я осторожно бросил взгляд на своего собеседника.

– Ребята из Информационной службы знают свое дело, – ухмыльнулся он.

Сводный духовой оркестр, также плод творчества сотрудников средств массовой информации, исполнял бравурный военный марш, пока диктор торжественно сообщал зрителям, что они видят церемонию чествования героев, всего за четыре дня полностью уничтоживших целую дивизию противника, оборонявшего стратегически важную планету.

Всего четыре дня, грустно подумал я. Четыре дня ада.

Продолжительность всего информационного сообщения не превышала полутора минут.

– Ну, и что вы думаете об этом? – спросил Акслей, когда изображение исчезло.

Я почувствовал, как внутри меня закипает гнев.

– Зернышко правды, покрытое толстым сладким слоем лжи, – проворчал я.

Он согласно кивнул и потянулся за бутылкой.

– Прекрасная работа, Орион. Действует на гражданское население почище любого виски. Помогает сохранять их мораль.

– О какой морали может идти речь, сэр?

Он уставился на меня налитыми кровью глазами.

– Черт возьми, парень, большинство из них даже не заметили бы, что идет война, если бы мы время от времени не напоминали им об этом, подбрасывая всякую дрянь вроде той, которую ты только что видел.

– Тогда почему бы не показать им реальные боевые сцены? Среди записей наших автоматических рекордеров их сколько угодно. Наверное, после их просмотра они уже ни на минуту не забывали бы о том, что идет война.

Акслей отрицательно покачал головой.

– Это только бы испугало их, Орион. Наши мыслители, психоаналитики и политики не хотят расстраивать обывателя, демонстрируя ему сцены насилия, полные боли и крови. Их цель – объявить, что все идет как надо, хотя впереди нас и ждут годы напряженной борьбы. Штатских надо убедить в том, что уже виден свет в конце туннеля. Для этого и существуют службы информации.

– Обман, – процедил я сквозь зубы.

– Кто спорит? – хладнокровно согласился старый бригадир, не забыв при этом отхлебнуть солидный глоток виски. – Я верю в победу и действительно считаю, что война ведется в интересах Содружества. Вот почему я и записался в действующую армию. Добровольно! Никто не принуждал меня. Я стал солдатом сразу после окончания университета.

– Как приняла это решение ваша семья? Он прищурил глаза, словно всматриваясь в далекое прошлое.

– Отец гордился мною. Мать плакала. Сестры сочли меня сумасшедшим.

– А сейчас, как они относятся к этому сейчас? – спросил я, стараясь не смотреть на его искалеченные ноги.

– Откуда мне знать? – удивился он. – Я не видел никого из них многие годы, не исключено, что мы даже не узнаем друг друга, встретившись случайно на улице. Произошло столько событий. Все мы изменились.

– А вам не хотелось бы вернуться домой? Он снова отхлебнул виски.

– Мой дом – армия, Орион. Другого у меня уже нет. Одна армия…

В другой раз он заговорил о своих ногах:

– Их, конечно, могли бы регенерировать, но что-то в моем организме препятствует нормальному прохождению процесса. Да и я уже привык к моим протезам. Прекрасно обхожусь ими. Мои обрубки начинают болеть только тогда, когда приходится оставаться на ногах больше часа…

Внезапно он изменил тему и повторил историю о том, как он потерял ноги.

– Тренировка, Орион, – объявил он в следующий раз. – Тренировка и ещё раз тренировка. Важнее ничего нет. Трудно ожидать, что нормальный человек не боится, когда вокруг него свистят пули. Понятно, что он развернется и возьмет ноги в руки. Чтобы научить его сражаться, нужно время. Много времени.

– Даже клонов?

– Конечно. Какая разница? Они тоже люди. Все хотят жить. Поэтому и приходится тратить столько времени на обучение.

– Учить убивать.

– Естественно. Солдат должен убивать, иначе убьют его самого. Техника решает многое, но далеко не все. Нельзя победить, опираясь на одну технику, даже самую совершенную.

– Бригадир, а что произойдет с моими солдатами? – прервал я его.

– Что произойдет? – повторил он, бросив на меня недоуменный взгляд. – Они получат новое назначение, что же еще?

– Их не отправят в лагерь реабилитации? Они не получат отпуска?

Акслей выпрямился в своем кресле.

– Солдаты существуют, чтобы сражаться, Орион. Они не настоящие люди, как вы или я. У нас есть семьи, друзья, свой дом, наконец. У них нет ничего этого. Они – рядовые солдаты. Зачем им отпуск? Им некуда поехать, да они и не нуждаются в отдыхе.

– Но вы сами только что сказали, что и у вас нет другого дома, кроме армии, – напомнил я.

– Ну и что с того? Где-то он существует. Я всегда могу вернуться туда, если мне в голову придет такая блажь. А у вас самого разве нет дома и семьи, Орион?

– Нет. Я сирота, – ответил я после недолгого колебания.

– Плохо. Очень плохо. Вы хороший малый. Но солдаты, они всего лишь клоны. Они созданы, чтобы сражаться, а не смешиваться с порядочными людьми. Для них не существует ничего, кроме битвы и подготовки к новой битве. Разве мы не разрешили им заниматься сексом? Сколько угодно, если это не вредит их профессиональным обязанностям. – Он игриво подмигнул мне.

– Только потому, что некоторые психоаналитики пришли к выводу, что солдат сражается лучше, если его запрограммированная агрессивность подкреплена сексуальными амбициями, – напомнил я. – И это все, что вы думаете о ваших солдатах. Живые роботы, орудия для убийства.

Акслей нервно заерзал в своем кресле. Его лицо потемнело от гнева.

– Прислушайтесь к словам ветерана, Орион. Жизнь солдата состоит из долгих периодов скуки, перемежающихся с более короткими эпизодами страха. Мы облегчаем им жизнь, избавляя их от скуки. Они должны быть благодарны нам.

– И оставляя им один страх? Разве это справедливо?

– Справедливо? – Его лицо ещё более потемнело. Трудно было предсказать, что произойдет в следующий момент: то ли он взорвется от гнева, то ли зальется гомерическим хохотом. – О какой справедливости толкуете вы, молодой человек? Идет война! С каждым днем нам требуется все большее количество солдат. Больше, чем мы можем произвести. Дешевых солдат! У нас нет времени анализировать их чувства. Чувства размягчают человека, снижают его боевой дух…

Я попытался убедить его в том, что солдаты такие же человеческие существа, как он или я, хотя сам таковым и не являлся, но все было тщетно. Каждую ночь мы возвращались к этой теме, и каждый раз наш разговор заканчивался одной и той же стандартной фразой.

– Они созданы, чтобы сражаться. Иначе они вообще не были бы созданы. Они должны быть благодарны нам, что существуют и служат интересам Содружества.

«Да, – меланхолично подумал я, – почти те же самые слова я не раз слышал и от Атена, с той лишь разницей, что тогда речь шла обо мне…»

– Какое же назначение они получат? – снова спросил я.

Акслей пожал плечами.

– Генеральный штаб пока не принял окончательного решения или не счел нужным известить меня об этом, что в принципе одно и то же. Так или иначе, я знаю не больше вашего.

– Они прошли переподготовку? Новые программы уже заложены в их подсознание?

– Насколько мне известно, пока ещё нет.

Тревожное предчувствие охватило меня. Я задумался.

Лежа в своей каюте после разговора с Акслеем, я раз за разом возвращался к словам Золотого бога, пытаясь проанализировать известные мне факты о времени, в которое меня закинула судьба, о беспощадной галактической войне, инициированной самими Творцами, и о многом другом.

Атен утверждал, что Аня отвергла меня, отказалась от человеческого облика, что она стала во главе Творцов, ведущих войну против него. Я был запрограммирован верить ему, но тень сомнения все равно оставалась. Аня любила меня в разных эпохах, куда забрасывала меня воля Атена. Почему она должна была измениться сейчас?

Атен несколько раз настойчиво повторял, что, встретившись со мной, Аня не задумываясь убьет меня так же спокойно и просто, как человек убивает надоедливое насекомое. И что он, Атен, не станет больше воскрешать меня из-за отсутствия такой возможности или, скорее всего, желания.

Что же, решил я. Если я отправлюсь на поиски Ани, где бы она ни находилась, найду её и предсказание Атена оправдается, я не буду иметь ничего против. Пусть моя смерть станет концом всего – страдания, надежды и любви.

Но если Атен опять обманул меня, если Аня по-прежнему любит меня и ищет встречи со мной, было бы безумием с моей стороны пытаться сохранить статус-кво.

Я должен отправиться на поиски Ани и найти ее!

Любовь или смерть. Моя последняя ставка.

Я начал обдумывать свой план.

Впрочем, как я скоро узнал, у Атена были свои планы относительно меня.

Когда мы достигли базы, я лично проинспектировал разгрузку криогенных капсул с телами моих товарищей. Я намеревался как можно скорее начать их переподготовку для задуманного мною плана. Главным его стержнем было получение доступа к компьютерам, предназначенным для этой цели. Но едва я приступил к реализации своего замысла, как Атен появился снова.

Повинуясь его воле, я мгновенно перенесся из моей каюты, где сидел перед экраном монитора, пытаясь проникнуть в память компьютера, в город Творцов, к подножию хорошо известного мне холма.

Все было как обычно. Ласково светило солнце, благоухали цветы, волны лениво накатывали на белый песок пляжа. Где-то там, у самой линии горизонта, вероятно, резвились мои друзья – дельфины.

Золотой шар опустился на склон холма, на мгновение ослепив меня блеском своего сияния. Против воли я опустился на колени.

– Это уже лучше, Орион, – высокомерно похвалил меня Атен, – весьма подобающая поза для смертного перед лицом своего создателя.

Когда я осмелился поднять глаза, он уже успел принять привычный человеческий облик и теперь возвышался надо мной, облаченный в безупречную военную форму.

– Впрочем, ты неплохо проявил себя и на Бититу, – добавил он более привычным снисходительным тоном.

– Это было убийство, а не война, – возразил я.

– Возможно, но это было необходимо.

– Зачем?

– Ты признаешь, что так и не разгадал этой загадки, Орион? Ты, который не раз осмеливался сравнивать себя с нами, Бессмертными? Ты, кто планировал отыскать богиню, в которую влюблен? Подумай, зачем Содружеству понадобился этот никчемный астероид.

Разумеется, не ради его самого, решил я. Может быть, ради его местоположения? Но что есть в системе Джильберта, кроме самой затухающей красной звезды, единственной гигантской планеты, состоящей из газа, и пояса астероидов?

Я заглянул в золотистые глаза Атена.

– Когда-то там существовала ещё одна планета. Вы уничтожили её, не так ли?

– Целых две, Орион. Мы уничтожили обе.

– Сколько разумных существ погибло при этом? Он равнодушно пожал плечами.

– Какое это имеет значение? Гегемония намеривалась колонизировать эти миры. Она могла построить на них военные базы.

– Кому они могли угрожать? – удивился я. – На расстоянии свыше ста световых лет вокруг системы Джильберта нет ни одной планеты Содружества.

– Ну и что из этого следует? – поощрил меня Атен. – Думай, Орион. Думай!

Единственной планетой в системе остается газовый гигант, постоянно закрытый облаками. Ниже газовой оболочки мощное гравитационное поле планеты привело к конденсации огромных масс воды. Планетарный океан!

Патриархи! – осенило меня.

Атен одобрительно хлопнул в ладоши.

– Очень хорошо, Орион. Патриархи живут там с незапамятных времен. Возможно, что эта планета и является их легендарной прародиной.

– Гегемония намеревалась создать там базы, чтобы установить контакт с патриархами?

– И помешать нам наладить отношения с ними, – закончил за меня Золотой бог.

– А теперь, когда мы уничтожили базу Гегемонии, – продолжал я, – вы хотите сами установить контакт с ними.

Атен снизошел до того, что одобрительно похлопал меня по плечу.

– А поскольку ты единственное живое существо, с кем патриархи готовы вести переговоры…

– Я нужен вам, чтобы осуществить этот план, – закончил я.

– Правильно.

Я принялся лихорадочно размышлять над тем, как лучше увязать план Атена с моими собственными замыслами, одновременно стараясь помешать Золотому богу проникнуть в мои мысли.

На мое счастье, он был слишком уверен в себе, чтобы даже допустить мысль, что я способен на такое предательство.

– В таком случае, – заметил я, – мне нужны корабль и команда.

– В моих силах отправить тебя туда, не прибегая к подобным банальностям.

– И заставить меня наглотаться морской воды, прежде чем патриархи соблаговолят заговорить со мной? Благодарю покорно! – резко возразил я. – Это ещё большой вопрос, смогу ли я дышать воздухом планеты и питаться рыбой, живущей в её океане.

Он согласно кивнул.

– Я вижу, к чему ты клонишь, Орион. Ты хочешь использовать остатки своей группы в качестве команды твоего судна. Похвально видеть подобную привязанность к старым игрушкам.

– Они – человеческие существа, – ответил я просто.

– Искусственно созданные, чтобы стать солдатами. Живые орудия. Орудия, и ничего больше.

– И ваши предки, – напомнил я. Атен презрительно рассмеялся.

– Ты ничего больше не забываешь, Орион. Итак, ты чувствуешь себя обязанным по отношению к ним?

Прежде чем я нашел что ответить, город Творцов исчез, и я снова оказался в своей каюте на базе тзинов.

На экране монитора замелькали фразы, свидетельствующие о том, что я назначен капитаном разведывательного судна, направляющегося в систему Джильберта с задачей установить контакт с патриархами и пригласить их присоединиться к армии Содружества.

Из последующей информации следовало, что в подсознание моих людей уже заложены знания, необходимые для управления кораблем.

Следующие несколько дней я провел в тренировочном центре. На голове у меня был специальный шлем, непрерывно передававший в мой мозг огромный поток новой информации.

Использовал ли Атен этот способ, чтобы подготовить меня, пока я лежал без сознания, к моим предыдущим путешествиям во времени, или у него имелись более совершенные методы, мне так и не довелось узнать.

Еще через неделю мои люди были освобождены из криогенных камер, а к базе причалило мое будущее судно под названием «Аполлон», сконструированное в форме летающей тарелки.

Мне не понравилось название, поскольку именно это имя использовал Золотой бог ещё во времена Троянской войны, но выбирать не приходилось. За исключением этого обстоятельства, корабль удовлетворял самым строгим требованиям, а мои солдаты, прошедшие соответствующий тренинг во время последнего криогенного сна, превратились в опытную команду, о какой можно было только мечтать.

Фреда осталась моим первым помощником, должность которого она совмещала со званием первого навигатора «Аполлона» и моей любовницы. Маленький Джеррон стал главным инженером. Бывшие ветераны Лунги и Бититу, способные разве что стрелять из ружья, преобразились в квалифицированных офицеров, способных решать самые сложные задачи.

Некоторое время они не уставали шутить относительно своего нового статуса, но относились к исполнению своих обязанностей со всей ответственностью.

Каждый из них не забыл поблагодарить меня за повышение в чине. Эмон, наш новый главный артиллерист, сумел выразить свои чувства лучше других:

– Чем дольше мы остаемся с вами, сэр, тем лучше идут наши дела. Страшно подумать, чего мы достигнем, если только сумеем пережить новую операцию.

Я поверил в его безусловную искренность.

Нам понадобилось ещё два дня на настройку автоматов и погрузку необходимого снаряжения, после чего мы покинули базу и взяли курс на систему Джильберта.

Фокус состоял в том, что мы так и не достигли её.

Глава 22

Фреда, впрочем, как и все остальные члены моей команды, была искренне довольна своим новым положением.

– Сейчас, когда мы стали настоящими специалистами, – сказала она мне однажды, – наша ценность в глазах правительства неизмеримо возросла. Что такое простой солдат? Всего лишь пушечное мясо. Хороший специалист – совсем иное дело.

– Да и служба на корабле гораздо приятнее, – добавил главный артиллерист Эмон, бывший сержант, дважды раненный во время нашего последнего рейда на Бититу.

Официальное звание Фреды было теперь «первый помощник капитана», что дало новый повод для многочисленных шуток, поскольку в круг её обязанностей входило и определение новых пар сексуальных партнеров. Сама она по-прежнему делила постель со мною.

Капитанский мостик судна был небольшим помещением, предназначенным исключительно для эффективного управления кораблем и поэтому начисто лишенным всякого комфорта. Рабочие системы корабля были многофункциональными и простыми в обращении. Не сходя со своего капитанского кресла, я мог получить любую информацию и подать любую команду, необходимую для управления кораблем.

Маневр перехода в гиперпространство был произведен настолько слаженно, словно все члены экипажа были опытными космическими волками, ветеранами звездоплавания.

Сложные специальные программы, заложенные в подсознание моих спутников, дали удивительные результаты, ничуть не уступающие по эффективности многолетнему опыту космических перелетов.

– Как было бы здорово, если бы мы могли остаться на этом корабле до конца наших дней, – прошептала мне как-то ночью Фреда, отдыхавшая после бурных любовных упражнений на моей койке. – Навсегда позабыть о войне, одно это чего стоит.

– Ты думаешь, тебе бы понравилась такая жизнь?

– Еще бы! – Она доверчиво прижалась к моей груди. – Не думать больше о криогенных камерах. Чувствовать себя совершенно свободной. Какое удивительное ощущение!

– Быть свободным, – грустно повторил я, прекрасно понимая, что во всех эпохах, в которых мне довелось побывать, я никогда не был действительно свободным.

– Существовали и до нас такие люди, – продолжала нашептывать мне Фреда. – Тебе должны быть известны истории о них.

– О ком? – я сделал вид, что не понял её.

– Об отступниках. Исчезали целые подразделения, которые как будто растворялись в джунглях и больше никогда не давали о себе знать. Были и корабли, покинувшие свои эскадры и с тех пор скитающиеся в космосе.

Я знал немало о так называемых отступниках. О Лунке и его отряде наемников, сражавшихся за свою жизнь во времена падения империи Хиттипе; о Харкане, исколесившем вместе со своей шайкой воров горы Анатолии в поисках своих похищенных детей; о партизанах, существовавших во все времена.

– А война? – спросил я тихо. – А наши обязанности по отношению к Содружеству?

Фреда заколебалась, понимая, что говорит со старшим офицером, пусть и лежащим с ней в одной постели.

– Сколько лет ты служишь Содружеству, Орион?

– Время давно потеряло для меня всякое значение, – ответил я уклончиво.

– А я служила ему всю мою жизнь, впрочем, как и все остальные наши товарищи. Мы не знаем ничего другого, кроме солдатской службы, и никогда бы не узнали до самой смерти, если бы не ты.

Конечно, я помнил кодовую фразу, собственно и предназначенную для подобных случаев, когда в настроениях команды появляются опасные тенденции больше думать о себе, нежели о служении Содружеству.

Мне надлежало произнести всего три слова: «Вспомни Желтый Цветок», и в настроении Фреды немедленно произошла бы разительная перемена. Но я не произнес этих слов.

Планета Желтый Цветок, согласно официальной версии, была внезапно и без объявления войны атакована и безжалостно уничтожена силами Гегемонии. Четыре миллиарда человеческих существ были убиты, биосфера планеты полностью разрушена. Желтый Цветок стал первой жертвой и символом войны, начавшейся больше столетия назад…

Но можно ли верить такой истории?

Участники научной экспедиции на Лунге рассказывали мне прямо противоположное. По их словам, именно рейд тзинов на планеты Гегемонии привел к началу галактического конфликта…

Я нежно взъерошил коротко остриженные волосы Фреды.

– Наше положение не такое плохое, как ты думаешь, крошка. У нас прекрасный корабль. Пока мы находимся в гиперпространстве, ни одна собака не сможет добраться до нас.

– Но рано или поздно нам придется снизить скорость, и мы снова окажемся в самом центре этой бойни.

– Все может быть, – пробормотал я, ещё не вполне готовый к тому, чтобы посвятить её в мои планы.

В конце концов Фреда задремала, а я ещё долго лежал без сна, пытаясь безуспешно понять, что же я все-таки хочу сделать.

В одном Фреда была, безусловно, права. Галактика велика, и одинокому кораблю ничего не стоит затеряться в океане бесчисленных звезд.

Но какая судьба ожидает другие корабли, отряды, флоты, армии, все ещё продолжающие сражаться?

Какое право имели мы думать только о себе, бежать и прятаться, когда войне не видно было конца?

Должен же был существовать какой-то способ остановить бессмысленную бойню? Обязательно должен быть!

«Выслушай нас, Орион».

Я сразу узнал голос говорившего со мной патриарха.

Закрыв глаза, я на какое-то мгновение снова почувствовал ледяной холод и чудовищную пустоту космического пространства, но только на мгновение.

Теплые волны голубого океана радушно приняли меня в свои объятия. Оглянувшись по сторонам, я увидел, что около дюжины патриархов уже направлялись в мою сторону, приветственно переливаясь всеми цветами радуги.

«Где я нахожусь, в системе Джильберта или снова на Лунге?» – спросил я.

«Все в мире относительно, Орион, – прозвучал спокойный ответ. – Мы можем находиться и здесь, и там, и ещё на многих других мирах».

Не берусь судить, насколько я правильно понял смысл услышанных мною слов. Вероятно, патриархи явились сюда с разных планет специально ради встречи со мной. Любой из них мог находиться на расстоянии многих световых лет отсюда, и тем не менее мы плавали рядом в прозрачных водах воображаемого океана.

«Как я понял, вы собираетесь сообщить мне нечто очень важное, предупредить меня?»

«Посовещавшись между собой, мы пришли к единому мнению. Ты должен знать его, Орион. Ваша война становится все более ожесточенной, в неё втягиваются все новые миры».

«Я получил наказ одного из Творцов вступить в новый контакт с вами и попытаться убедить вас присоединиться к мирам Содружества, – сообщил я. – С вашей помощью война быстро закончится».

«Победой Содружества над Гегемонией и их союзниками?»

«Да».

«С самого начала конфликта мы и другие представители древних рас сохраняли строгий нейтралитет».

«Значит, существуют ещё и другие?»

«Во Вселенной существует великое множество самых разнообразных форм жизни, Орион. Это касается и нас. Вы, гуманоиды, встречаетесь и поддерживаете взаимоотношения лишь с ограниченным количеством существ, близких вам по уровню развития. С одними вы торгуете, с другими враждуете».

«Тогда как представители древних рас демонстративно держатся в стороне».

«От вас, скорписов, тзинов, арахноидов и всех других видов, которые ещё не обрели достаточно мудрости, чтобы навсегда отказаться от войны».

У меня возникло ощущение, что я нахожусь среди группы седовласых старцев, наблюдающих за шумной компанией младенцев, ковыряющихся в песочнице.

«А ваша война становится все более ожесточенной», – повторил голос.

«И, главное, ей не видно конца», – добавил я.

«С начала войны вы убили несколько миллиардов разумных существ, обратили в ядерные пустыни целые планеты. Некоторые из них вы разнесли на куски, включая два мира в системе Джильберта».

«Я слышал об этом», – подтвердил я.

«Готовится новая эскалация насилия. Содружество создало новое оружие, способное уничтожать уже целые звезды! Разрушитель инициирует коллапс звезды, за которым неизбежно следует взрыв сверхновой».

Я невольно содрогнулся.

«Мы не можем этого допустить!»

«Если Содружество сумело создать новое оружие, – заметил я, – Гегемония не успокоится, пока не сконструирует нечто подобное».

«Мы не допустим уничтожения звезд!»

«Каким образом?»

«Ты передашь наше послание своим Творцам, лидерам обеих враждующих фракций. Ты скажешь им, что если они попытаются использовать разрушитель, то они сами будут навсегда устранены из континуума».

«Устранены?»

«Человечество, скорписы, тзины и другие разделят судьбу своих хозяев».

«Каким образом? Что вы намерены предпринять?»

«До сих пор древнейшие расы старались не вмешиваться в конфликт. Но мы не можем допустить уничтожения звезд, от которых зависит само существование континуума. Первая попытка уничтожения какой бы то ни было звезды заставит нас уничтожить всех вас, без исключения.

Наше решение единодушное и окончательное.

Возвращайся к свои Творцам и передай им наши слова, Орион. Судьбы слишком многих живых существ зависят от их реакции на наше предупреждение…»

Я присел на своей постели и перевел дыхание. Обнаженная Фреда мирно почивала рядом со мной. На её лице играла довольная улыбка.

Итак, патриархи вновь решили использовать меня в качестве своего посла для оказания давления на Атена и его компанию. В принципе я не имел ничего против нового поручения, которое вполне совпадало и с моими собственными планами.

Я улыбнулся.

Интересно, знали ли патриархи о моих замыслах? Если и нет, то надо признать, что момент для нового контакта был выбран исключительно удачно.

До сих пор я собирался тайно проникнуть в глубь территории, контролируемой Гегемонией, и найти Аню. Теперь сами патриархи дали мне законный повод для осуществления подобной попытки. Я должен был предупредить её о новом оружии Содружества.

До конца третьей вахты оставалось ещё около часа, когда я появился на капитанском мостике.

Несение вахты во время нахождения корабля в гиперпространстве имело чисто формальный характер, поскольку нам нечего было опасаться, кроме возможной технической неисправности внутри самого корабля.

Отпустив вахтенного офицера, я включил бортовой компьютер и запросил информацию, касающуюся Гегемонии.

Где находится её столица?

Какие силы обороняют ее?

Как отнесутся обитатели планеты к кораблю под флагом Содружества, прибывшему к ним с миссией мира?

К сожалению, компьютер ничего не мог сообщить мне о местонахождении самой Ани, но я полагал, что в этом вопросе я смогу обойтись и без его помощи.

Столица Гегемонии находилась на планете Прайм в системе Зета.

Память компьютера содержала обширные сведения о населении, обычаях, истории, экономике, политической жизни и оборонных сооружениях планеты, но от них было мало толку. Хуже того, чем больше я узнавал о Прайме, тем сильнее сомнения одолевали меня.

На космических снимках Прайм выглядел мрачным закрытым городом. Массивные каменные здания поднимались от темных утесов к покрытому тяжелыми тучами небу. На улицах, омытых холодным дождем, почти не было видно прохожих. Гигантские воины-скорписы, очевидно исполнявшие обязанности полицейских, дежурили почти на каждом шагу. Сами обитатели Прайма производили впечатление суровых, жестоких людей, начисто лишенных чувства юмора.

– Откуда у тебя такой интерес к Прайму?

Оторвав взгляд от экрана монитора, я обернулся и заметил стоявшую у меня за спиной Фреду, с любопытством смотревшую на меня. Нажав соответствующий ключ на панели управления, я отключил экран.

– Мы направляемся туда, – объяснил я.

– На Прайм? – Фреда была явно поражена. – Но это же столица Гегемонии!

Четверо вахтенных людей, находившихся вместе с нами в этот момент на капитанском мостике, одновременно повернули головы и уставились на меня.

– Я получил секретное предписание, – продолжал импровизировать я, стараясь по возможности не вдаваться в излишние подробности, – передать послание нашего правительства лидерам Гегемонии.

– Они вышвырнут нас из своей системы мгновение спустя, после того как мы появимся из гиперпространства, – мрачно предрекла Фреда. – Правда, мы этого, скорее всего, уже не почувствуем.

– Будем надеяться, что этого не произойдет.

Весьма неохотно Фреда все же выполнила мой приказ изменить курс и следовать к столице Гегемонии.

Я планировал направлять почтовые капсулы по мере приближения к системе Зета, с целью предупредить её защитников о целях нашей миссии.

Со своей стороны, Фреда, как и большинство членов экипажа, была твердо убеждена в том, что флот Гегемонии не станет вникать в подобные мелочи и откроет огонь, как только мы окажемся в пределах досягаемости его орудий. Праздничная атмосфера, Царившая до сего времени на корабле, мгновенно сменилась ощущением обреченности и угрюмой покорности судьбе.

Разумеется, у меня были и другие планы, в которые я счел излишним посвящать своих спутников. Поздно ночью, когда Фреда уже спала, я попытался установить непосредственный контакт с Аней. Увы, моя попытка оказалась тщетной.

Оставался Атен. Мобилизовав всю свою энергию, я перенес себя в город Творцов.

Открыв глаза, я обнаружил, что стою на ступенях пирамиды майя, достаточно высокой, чтобы с её вершины без помех обозреть пустынные улицы города.

Надо полагать, Атен был неприятно удивлен моим появлением.

В этот момент он и некоторые другие Творцы совещались между собой перед жертвенным алтарем пирамиды Джосера.

Атен в белом, расшитом золотом военном мундире; зрелый мужчина с черной бородой в белой тунике и сандалиях – Зевс; стройный, с острыми, как булавки, глазами Гермес, мрачноватый Арес и пышнотелая рыжекудрая Гера.

Первым меня заметил Гермес. Остальные стояли спиной ко мне, занятые разговором.

– Взгляните, друзья, кто к нам пожаловал, – произнес он, положив руку на плечо Атена.

Все разом повернулись в мою сторону, широко раскрыв глаза от удивления.

– Кто пригласил тебя сюда, Орион? – спросила Гера с угрожающей улыбкой.

– Патриархи, – коротко ответил я в лучших традициях архаичной Лаконии.

Это заявление слегка охладило их пыл.

– Что ты хочешь этим сказать? – хмуро осведомился Атен.

– Они прислали меня с посланием к вам. Точнее, слредостережением. Если вы попытаетесь использовать разрушитель звезд, патриархи обещают уничтожить всех вас.

Арес гневно уставился на меня.

– Откуда они узнали о разрушителе? Это ты сказал им о нем, Орион? Предатель!

– Я ничего не знал о наличии у вас сверхмощного оружия, – рассердился я, – они сами рассказали мне о его существовании.

– Это правда, – подтвердил Атен. – Орион ничего не знал о разрушителе.

– Тогда кто же ещё мог сказать о нем патриархам?

– Они знают, – сказал я, пожимая плечами, – и готовы принять адекватные меры, если вы осмелитесь пустить его в ход.

– Насколько серьезной может быть их угроза? – поинтересовался Зевс.

– Пустые слова! – злобно усмехнулся Атен. – Да и как они могут исполнить свою угрозу? Мы всегда можем ускользнуть от них, перенесясь в любое время по своему усмотрению. Если понадобится, я могу отправиться в далекое прошлое, к моменту возникновения их рода, и истребить их самих.

– Кто знает? – пробормотал Зевс задумчиво.

– Ваши бесконечные вмешательства в континуум и без того уже доставили нам немало хлопот, – напомнила Гера.

– Мое вмешательство, – взорвался Атен, – и создало всех нас! Без него мы вообще бы не могли существовать.

– Орион, ты, по-видимому, должен передать аналогичное предупреждение Ане и её сторонникам? – обратился ко мне Зевс. – Гегемония…

– …работает над созданием подобного оружия, – подсказала Гера. – Что ещё можно было ожидать?

– Я уже попытался войти в контакт с Аней, но пока безуспешно, – подтвердил я.

Атен бросил на меня сердитый взгляд.

– Я не давал тебе этого поручения, Орион!

– Но я предупреждал вас, что должен найти её. Этим я сейчас и занимаюсь.

– В самый разгар войны? – переспросил Зевс недоверчиво.

– Да, в данный момент мой корабль держит курс на Прайм, чтобы предупредить Аню о существовании разрушителя.

– Я же говорил, что он предатель! – закричал Арес.

Я не обратил внимания на его выпад.

– Мне необходимо передать ей предупреждение патриархов, – повторил я.

– Никогда! – загремел Атен.

– Я уже приступил к исполнению своего плана.

– А я говорю тебе, что не допущу этого и заодно покончу с тобой, изменник!

– Подожди, – вмешался в разговор Зевс. – Может быть, твоя игрушка сможет исполнить то, что не под силу нам самим?

– Чепуха!

– Аня в прошлом не раз общалась с Орионом, – криво улыбнулась Гера. – Кто знает, может быть, она и сейчас согласится прислушаться к его доводам, хотя и отказывается вести переговоры с нами.

– На мой взгляд, не стоит пренебрегать и такой возможностью, – осторожно поддержал супругов Гермес.

Арес смерил меня грозным взглядом с ног до головы и задумчиво почесал подбородок.

– Атен, тебе бы следовало получше контролировать свое творение.

– Я и так контролирую его.

– Вы не можете контролировать меня, – возразил я. – Во всяком случае, не так, как прежде. Я явился сюда по собственной воле, а не потому, что вы призвали меня. И я твердо решил найти Аню, хотя вы и утверждаете, что это невозможно.

– Ты все ещё полагаешь, что обладаешь свободой воли, ничтожество? – прошипел Атен. – Что ты уже не послушная марионетка в моих руках?

– Я и раньше далеко не всегда подчинялся вашим приказам, – напомнил я.

– Я был слишком снисходительным к тебе…

– Хватит, – остановил нас Зевс, – прекратите перепалку, вы оба. Я предлагаю использовать Ориона для установления контакта с Аней. К угрозам патриархов следует относиться более серьезно.

– Может быть, ты и прав, – неохотно согласился Атен, – кто знает, вдруг и в самом деле этот червь может оказаться полезным для нас, даже вопреки собственному желанию?

На этот раз мой переход через континуум оказался на удивление простым. Мне показалось, что я задремал, а когда очнулся от сна, то оказался на своей постели в каюте «Аполлона», рядом с продолжавшей безмятежно спать Фредой.

Удивительное чувство счастья переполняло меня. Я отправляюсь на поиски Ани и скоро увижу её.

Я не сомневался, что она продолжала любить меня, так же как любил её я.

Все остальное не имело значения.

Глава 23

Фреда рассчитывала наш курс к системе Зета с очевидной неохотой. Впрочем, это обстоятельство нисколько не помешало ей отнестись к исполнению своих обязанностей с присущей ей ответственностью и знанием дела. Вся операция по корректировке курса и определению точки выхода в обычное пространство заняла считанные минуты. Исполнение самого маневра потребовало и того меньше времени.

Той же ночью, лежа в постели, она в очередной раз попыталась уговорить меня отказаться от исполнения опасного замысла.

– Это самоубийство, Орион! Они разнесут нас на куски, прежде чем мы успеем моргнуть глазом. Система наверняка оборудована автоматическими орбитальными станциями, запрограммированными на уничтожение любого неопознанного объекта, – убеждала меня она.

– Мы заблаговременно вышлем почтовые капсулы с указанием наших координат и точного времени выхода в обычное пространство, – повторил я свой основной аргумент.

– Лучше не придумаешь! В этом случае они заранее будут знать, куда и когда стрелять. Можешь быть стопроцентно уверен, что они не промахнутся.

– Наша миссия имеет сугубо мирный характер. В парламентеров не стреляют. Без сомнения, правительство Гегемонии прекрасно понимает, что появление в системе одного корабля-разведчика не может угрожать безопасности их столицы.

– Зато какой прекрасный случай поупражняться в стрельбе по живой мишени, – стояла на своем Фреда.

Каждую последующую ночь повторялось то же самое. И всякий раз, чтобы прекратить разговор, мне приходилось прибегать к стандартной фразе воинского устава.

– Лейтенант, разговор окончен. По праву старшего офицера я требую немедленного прекращения дискуссии.

Фреда продолжала ворчать, но разговор на этом заканчивался… до следующей ночи.

Мы почти прекратили заниматься любовью. Трудно предаваться сексуальным утехам, когда оба любовника убеждены, что его или её партнер не больше чем тупоголовый болван.

Только накануне того дня, когда мы планировали отправить наши почтовые капсулы, Фреда, перед тем как раздеться, наконец призналась мне, что беспокоило её больше всего.

– Ты каждую ночь во сне зовешь Аню, – сообщила она мне.

Весь сон с меня как рукой сняло. Я не нашелся что ответить.

– Это и есть та причина, из-за которой мы летим на Прайм? – прямо спросила она., – Да, – с трудом пробурчал я.

– Ты готов пожертвовать нашими жизнями ради встречи с нею?

– Она может остановить войну.

– Черта с два! Никто не в состоянии сделать этого. Война будет продолжаться вечно.

– Чего же ты хочешь? Чтобы война никогда не закончилась?

– Как и все, я прежде всего хочу жить, Орион, но мы солдаты. Если война прекратится, нас отправят в криогенные камеры.

– Если война будет продолжаться, рано или поздно вас попросту убьют.

Она задумчиво провела рукой по своим волосам.

– Но это дает нам хоть какой-то шанс, не так ли?

– Может быть, мне удастся изменить этот варварский обычай, – произнес я неуверенно, сам не слишком веря в возможность подобного исхода.

По её губам пробежала слабая улыбка.

– Ты спросил меня, чего я хочу. Отвечаю. Я хочу тебя, Орион. Я хочу навсегда покончить с этой ужасной жизнью, найти какой-нибудь небольшой удаленный мир, где ни Содружество, ни Гегемония никогда не отыщут нас, и хочу нормально прожить отведенные мне дни. Вместе с тобой!

Меня поразило выражение её лица. Выражение лица человека, не ожидающего ничего другого, кроме нового незаслуженного удара. Выражение лица рабыни, во всем покорной судьбе.

Она стремилась облегчить свою душу и была по-своему счастлива, что теперь я знаю, о чем она думает.

Со всей нежностью, на которую я был способен, я привлек её к себе и долго, очень долго держал её в своих объятиях. Оба мы молчали. Все было уже сказано.

Она первая слегка отстранилась и улыбнулась мне сквозь слезы.

– Я всего лишь солдат, Орион. Что я могу ждать от жизни, кроме битвы, холодильника, ещё одного курса переподготовки, послушания и лояльности?

– Ты должна иметь право жить нормальной жизнью, – прошептал я в ответ, – жизнью, о которой ты мечтаешь и которую давно заслужила.

– Хотелось бы… а пока… – она освободилась из моих объятий и начала стягивать с себя форменное нижнее белье.

Мне нечего было ей сказать, я лишь молча наблюдал за нею. Оставшись в чем мать родила, она прыгнула в постель и натянула на себя простыню.

– Что же, я всего лишь солдат, но знаю свои права и обязанности. Снимайте свои штаны, сэр, и полезайте в постель. Исполняйте и вы свой мужской долг!

Лишь с огромным трудом я нашел в себе силы улыбнуться.

– Слушаюсь, мэм! – гаркнул я.

На следующий день напряжение на капитанском мостике достигло своего предела. Мы снизили скорость, давая Фреде возможность окончательно скорректировать курс. Она внесла необходимые поправки в память компьютера и, когда наш корабль снова нырнул в гиперпространство, доложила слегка дрожащим от напряжения голосом.

– Следующая остановка – система Зеты, сэр.

Никто на мостике не произнес ни слова, но по тому, Как внезапно напряглись лица солдат, я понял, что никто из моих товарищей не надеется достичь конечной цели живым.

Я распорядился отправлять капсулы с копиями своего послания правительству Гегемонии по одной каждые четыре часа в течение следующих стандартных суток. Тридцать часов спустя нам предстояло сбросить скорость и выйти в обычное пространство у границ системы. Что нас ожидало в точке выхода, не знал никто.

Это были трудные часы ожидания. Наше положение осложнялось ещё и тем, что специалисты Гегемонии могли заранее рассчитать наш маршрут по времени и координатам появления почтовых капсул, что, в зависимости от их намерений, открывало перед ними практически неограниченные возможности для маневрирования своими силами. Единственное, чего они не могли сделать, так это заблаговременно уведомить нас о намерениях своего правительства.

Каждый из нас многое бы отдал за то, чтобы знать свою дальнейшую судьбу. Если бы такое было возможно, это бы сэкономило нам тридцать часов томительного ожидания…

– Одна минута до момента выхода, – объявил бесстрастный голос компьютера.

– Еще есть время повернуть, сэр, – подал голос Эмон.

Я бросил на него свирепый взгляд и заметил, что он делает безуспешную попытку улыбнуться, желая показать, что всего лишь шутит.

– Сорок пять секунд.

– Хотел бы я знать, каково быть облаком плазмы, – пробормотал офицер связи Магро достаточно громко, чтобы все присутствующие на мостике могли его слышать.

– Меньше чем через минуту тебе представится возможность удовлетворить свое любопытство, – пообещала Фреда.

– Тридцать секунд!

– На тот случай, если до сих пор вам не было это известно, я хочу сказать, что горжусь тем, что служил вместе с вами, – произнес я.

– Мы знаем это, сэр.

– Спасибо, сэр.

– Солдаты обязаны знать, что думает их командир.

– Десять секунд!

Мы обменялись взглядами с Фредой. Слова были излишни. Никто из нас даже не улыбнулся, но мы повяли друг друга.

– Точка выхода!!! – объявил компьютер.

В то же мгновение на экранах всех мониторов появилась панорама звездного неба. И изображение крейсеров Гегемонии.

– КАПИТАНУ КОРАБЛЯ СОДРУЖЕСТВА. ВАМ ПРЕДПИСЫВАЕТСЯ ВЫЙТИ НА КРУГОВУЮ ОРБИТУ С КООРДИНАТАМИ ПЯТЬДЕСЯТ АСТРОНОМИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ ОТ ЗВЕЗДЫ ЗЕТА И ОСТАВАТЬСЯ НА НЕЙ ДО ПРОВЕДЕНИЯ ИНСПЕКЦИИ.

Итак, они все-таки не стали стрелять первыми, решив сначала выяснить наши намерения.

– Мы готовы полностью выполнить все ваши инструкции, – ответил я немедленно.

Вскоре на борт «Аполлона» поднялись восемь вооруженных скорписов, которые после тщательной проверки конфисковали все наше оружие. Я сопровождал их во время обхода судна. Надо отдать им должное, держались они подчеркнуто вежливо и оставили в полной неприкосновенности навигационное оборудование и все системы управления кораблем.

– Вы должны оставаться на борту вашего судна до получения дальнейших распоряжений, – предупредил меня офицер инспекционной команды, прежде чем вместе с подчиненными покинуть борт «Аполлона».

Мы стояли вдвоем у люка воздушного шлюза. Офицер был, по меньшей мере, на голову выше меня и так широк в плечах, что лишь с большим трудом мог протиснуться сквозь отверстие люка.

– Хотя все мы и служим в армии, – возразил я, – мы прибыли сюда с дипломатической миссией. Мы готовы выполнить все инструкции ваших властей, но отказываемся повиноваться приказам.

Офицер добродушно оскалился.

– Хорошо, назовем их инструкциями. Согнувшись в три погибели, он протиснулся в шлюз и захлопнул за собой крышку люка. Я издал вздох облегчения.

– А я уже опасался, что они заберут и наши столовые ножи, – пошутил Джеррон, когда я вернулся на капитанский мостик.

– Я чувствую себя голым, – пожаловался Эмон, – не имея при себе даже пистолета.

– Мы прибыли сюда вести переговоры, а не сражаться, – напомнил я.

– Конечно, сэр, я знаю, но все равно чувствую себя голым.

Два дня мы оставались на орбите, на дальней окраине системы. Столица была расположена практически на другом её конце, значительно ближе к своему светилу. Ближайшей к нам планетой был газовый гигант, лишь немного уступавший размерами своему далекому собрату из системы Джильберта.

Меня интересовало, а не облюбовали ли и его патриархи в качестве одной из своих временных резиденций, но все мои попытки связаться с ними остались без ответа.

От нечего делать я попытался запросить интересующие меня сведения о трех газовых гигантах в памяти своего компьютера, но полученный ответ не удовлетворил меня.

– Согласно имевшимся данным, на двух из них вообще не было обнаружено никаких форм жизни, да и средняя температура оказалась слишком низкой, чтобы можно было допустить наличие воды, как таковой. Океан существовал лишь на самой близкой к звезде планете, но сведения о ней были ещё более скудными, чем о первых двух.

Повторное изучение информации о самом Прайме также не дало мне ничего нового.

На третий день мы получили сообщение о скором прибытии новых посетителей. По этому случаю я приказал экипажу переодеться в парадные мундиры и строго предупредил о недопустимости проявления любых враждебных чувств по отношению к гостям. Как ни странно, это простое распоряжение вызвало неожиданный ропот команды.

– Слишком много чести для каких-то кошек, – ворчали одни.

– Пытаться произвести хорошее впечатление на скорписов – все равно что метать бисер перед свиньями, – вторили им другие.

Как скоро выяснилось, все мы поторопились со своими суждениями. Новая делегация состояла исключительно из людей: двух легковооруженных солдат и молодой девушки в легкой тунике, перепоясанной красным шарфом.

– Я – Нелла, сотрудница дипломатического департамента, – представилась она. – Мне поручено сопровождать вашего представителя в столицу Гегемонии.

Я в свою очередь вежливо приветствовал гостью и отрекомендовался полномочным представителем Содружества.

Мы с любопытством разглядывали друг друга. Нелла была маленькой, даже миниатюрной женщиной и сов сем ещё юной. Скорее всего, она занимала одну из самых низших ступеней в иерархии своей службы Вероятно, руководство Гегемонии не хотело посылать для предварительной встречи чиновника более высокого ранга, опасаясь какого-либо подвоха со стороны своих оппонентов.

Я заметил, что Фреда изучает нашу гостью даже с большим вниманием, чем я сам. Только после этого до меня дошло, что помимо всего прочего Нелла была ещё и очень милой, можно даже сказать, очаровательной женщиной, способной заинтересовать любого мужчину. Возможно, что таким способом лидеры Гегемонии намеревались подсластит? горькую пилюлю, отказав послу соседнего государства-соперника в предусмотренных протоколом по честях.

– Для меня большая честь сопровождать вас в сто лицу, – сообщила Нелла, сопроводив свои слова ослепительной улыбкой.

Ответив ей тем же, я повернулся к Фреде:

– Лейтенант, вы остаетесь за старшего офицера на время моего отсутствия.

– Слушаюсь, сэр, – ответила она, становясь по стойке «смирно».

Немного удивленный её холодностью, я приложил руку к фуражке в ответном приветствии.

– Позаботься о судне и о себе самой.

– Слушаюсь, сэр, – повторила она сухо.

Облик столицы оказался полной неожиданностью для меня. Верно, что большинство зданий в городе было сооружено из массивного серого камня, но все полулегальные сведения, полученные мною из памяти компьютера, оказались совершенно неверными или, может быть, сознательно искаженными.

По небу время от времени проносились облака, гонимые ветром, дувшим с океана, но между ними виднелись многочисленные участки голубого неба, а пробивавшиеся из-за облаков лучи солнца придавали старинным зданиям удивительно колоритный вид Широкие улицы, по которым взад и вперед сновали вполне современные экипажи, были полны народу, а магазины поражали обилием товаров, которые, судя по их разнообразию, были привезены из сотен соседних миров. Встречались и воины-скорписы, но никто из них не имел при себе оружия, да и вид у них был вполне доброжелательный. Немало было и представителей других рас, некоторые из них прибыли, по-видимому, из весьма отдаленных миров и были ещё облачены в космические скафандры, предохранявшие их от воздействия чуждой окружающей среды.

В городе царила праздничная атмосфера, никак не вязавшаяся с полученными мною представлениями о режиме прифронтового города. Я был почти шокирован этой разницей, плохо понимая, кому и зачем могло понадобится засорять память компьютера столь явной дезинформацией.

Казалось, что в городе вообще никто не вспоминал о полыхавшей где-то войне. Если жители Прайма и помнили о том, что их солдаты умирали в это время на полях сражений, то они никак не выказывали своих чувств. Хотя всего в нескольких сотнях километров над головами обывателей барражировали в небе грозные космические корабли и несли службу автоматические орбитальные станции, готовые в любую секунду отразить нападение агрессора, жизнь в городе била ключом.

Все эти картины я наблюдал из окна шикарного лимузина, приготовленного специально для меня. Мы приземлились в столичном космопорту, откуда сразу направились в город. Нелла наслаждалась поездкой не меньше меня. Очевидно, ей нечасто доводилось передвигаться в столь дорогих машинах.

Миновав деловой центр, мы оказались среди совсем иных сооружений, весьма напоминавших древние храмы. Движение здесь было далеко не столь интенсивным, да и народу значительно меньше.

– Правительственный комплекс, – ответила Нелли на мой вопрос о назначении этих зданий. – В одном из них работаю и я. Правда, отсюда вы не сможете его увидеть. Оно находится во внутреннем дворике.

Мы медленно подымались по склону пологого холма.

– А это наш Капитолий, одно из старейших зданий в городе, – пояснила Нелла, не дожидаясь моего вопроса. – Мы направляемся именно туда.

Почетный караул воинов-скорписов в полном боевом снаряжении встретил нас на ступенях Капитолия. Перестроившись в колонну, они последовали за нами через огромный, роскошно украшенный холл и дальше по длинному коридору, заканчивавшемуся тяжелой металлической дверью.

За ней находился с виду вполне обычный лифт, если не считать того, что в нем постоянно дежурили два вооруженных солдата-гуманоида. Почетный эскорт скорписов остался снаружи.

Дверь захлопнулась, и кабина заскользила вниз. – Медицинский контроль, – информировала меня Нелла, когда кабина остановилась. – Необходимо быть уверенным, что вы не занесете нам каких-либо болезнетворных бактерий.

Или бомбы, добавил я про себя.

Обследование было недолгим и почти полностью автоматизированным. Мне пришлось пройти через четыре разнообразных сканирующих устройства, после чего медик в белом халате бегло просмотрел появивщуюся на экране монитора информацию.

– Все в полном порядке, – объявил врач. – Великолепный, абсолютно здоровый организм.

Удовлетворенные результатами осмотра, Нелла и два сопровождавших нас солдата отвели меня обратно к лифту. Снова кабина полетела вниз, в недра древнего кристаллического массива, на котором был возведен город.

Наконец мы добрались до тяжелой бронированной двери, закрывавшей доступ во внутренние помещения подземного дворца.

– Здесь я должна вас покинуть, – сообщила Нелла извиняющимся тоном. – Когда дверь откроется, заходите внутрь. Директор ожидает вас.

Сообщив эти приятные сведения, она, в сопровождении все тех же двоих солдат, торопливо направилась к лифту. Я пожал плечами и остался ждать.

Спустя две минуты створки двери бесшумно открылись. Перешагнув через порог, я оказался в огромной, слабо освещенной комнате, в центре которой находился длинный полированный стол, по обеим сторонам которого стояли мягкие стулья с высокими спинками. Во главе стола смутно просматривались очертания одинокой фигуры. Больше в комнате никого не было.

Человек, сидевший за столом, мог отчетливо видеть меня благодаря лампе, закрепленной в потолке над моей головой, тогда как его собственные черты были едва различимы в сумраке комнаты.

Я сделал шаг вперед, и луч света, падающий с потолка, автоматически передвинулся за мной на новое место.

«Очень хорошо, – подумал я, начиная понемногу уставать от всей этой комедии, – подойду поближе и узнаю, с кем я имею дело, иначе все затянется до бесконечности».

Но я замер на месте, не успев пройти и четверти расстояния, отделявшего меня от стола. Мои глаза, успевшие привыкнуть к полумраку, царившему в помещении, готовы были выскочить из своих орбит.

Я узнал человека, молча наблюдавшего за мной с другого конца комнаты.

Мои колени подкосились.

Это была Аня!

Глава 24

Она не улыбнулась и даже не подала виду, что узнала меня. Она просто наблюдала за мной своими бездонными серыми глазами, пока я медленно, спотыкаясь на каждом шагу, приближался к ней. Аня была одета в простое платье кремового цвета, с короткими рукавами. Волосы, собранные в тугой пучок, подчеркивали скульптурно правильные черты её лица.

Но по мере того как я с благоговейным трепетом, словно паломник, оказавшийся в святилище, подходил все ближе, её лицо началось изменяться. Кожа сморщилась, уподобляясь высохшему пергаменту. Волосы сначала подернулись сединой, а затем и совсем побелели. Кисти рук превратились в костлявые клешни, покрытые пятнами старческой пигментации.

– Я умираю, Орион.

Сейчас её голос напоминал унылое карканье немощной старухи. Голова бессильно свесилась на сторону.

Я бросился к ней, намереваясь схватить её в объятия, но не сумел сделать и двух шагов, как внезапно замер на месте, парализованный неведомой силой и беспомощный, словно младенец.

– Атен и его приспешники прислали тебя, – произнесла она слабым, еле слышным голосом, – чтобы закончить свою работу, начатую несколько тысячелетий назад.

У меня не было сил даже говорить.

Я попытался освободиться, но не мог пошевелить и пальцем.

– Не трать свои силы, Орион. Ты находишься в поле стасиса и останешься в нем, пока я не решу, что мне делать с тобой.

«Но я же не враг тебе!» – крикнул я, хотя с моих губ не сорвалось ни звука.

На её сморщенном лице появилась печальная Улыбка.

– Бедный мой Орион. Ну разумеется, ты не враг Мне. Ты действуешь бессознательно, вопреки своей воле. Но ты творение Атена, и тебе приходится исполнять его желания, хочешь ты того или нет. У тебя нет выбора, так же как его нет сейчас у меня. Мне необходимо защитить себя, насколько это в моих силах, чтобы продолжать сражаться с моими врагами, убивающими меня и моих друзей.

«Ты не можешь умереть», – произнес я без слов.

– Я умираю, Орион. Это началось уже давно. Энергия покидает меня с каждым часом. Мне пришлось потратить немало сил, чтобы предстать перед тобой в образе той девушки, которую ты когда-то знал и любил. Сейчас ты видишь меня такой, какая я сейчас. Жить мне осталось совсем немного.

«Нет!» – мысленно закричал я, по-прежнему не имея сил произнести хотя бы одно слово. – Нет!

Аня слабо покачала головой.

– Мне и самой не хотелось так окончить жизнь, мой любимый. Но я в ловушке. Атен победил.

– Никогда! – загремел я.

И, призвав на помощь всю свою волю, весь свой гнев против жестоких надменных богов, я вырвался на свободу.

Энергия звезд наполнила меня. Я оказался рядом с Аней и, подобно тому как Атен и другие Творцы свободно путешествовали сквозь пространство и время, вместе с нею мгновенно пронзил континуум, чудовищный холод и абсолютную пустоту пространства, миллионы лет и тысячи парсеков.

Мы оказались в густом лесу. Вековые деревья купались в лучах утреннего солнца. Разноцветные птицы щебетали в густой листве. Жужжали насекомые. Белки прыгали с ветки на ветку.

– Орион! – воскликнула Аня. – Как тебе это удалось?

Она опустила глаза на свои руки и поняла, что она снова молода и прекрасна.

Я привлек её к себе и нежно поцеловал.

– Ты знаешь, где мы находимся? – спросил я. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы найти ответ на мой вопрос.

– На Земле, – прошептала она. – В Райском саду.

Перед нами простиралась бескрайняя, поросшая лесом равнина, которой через много-много лет предстояло стать пустыней Сахарой. Мы когда-то уже жили здесь вместе с одним из племен эпохи неолита, счастливые и довольные уже одним осознанием того, что сумели избежать мести Сета и его слуг.

– Ты помнишь, что мы мечтали остаться здесь навсегда? – спросил я.

– Да, – улыбнулась она, слегка отстраняясь от меня, – но затем мы решили, что не сможем наслаждаться райским блаженством, когда в континууме происходит столько конфликтов, требующих нашего вмешательства.

– Может быть, мы ошибались, – произнес я грустно, – почему бы сейчас нам не исправить эту ошибку и остаться здесь, предоставив континууму возможность самому решать свои проблемы?

Она укоризненно посмотрела на меня своими блестящими ласковыми глазами.

– Потому что тогда Атен решит их по своему усмотрению и заберет у нас весь этот ни с чем не сравнимый мир. Он ненавидит и боится тебя, Орион. И ненавидит меня из-за моей любви к тебе.

– Атен боится меня?

На досуге мне, пожалуй, следовало как следует обдумать эту новую для меня концепцию.

– Моя сила продолжает возрастать, – сказал я. – Может быть, я смогу защитить нас и весь этот сегмент континуума.

– Только не от Атена. Он похитил мою силу. Он сознательно убивал меня и моих сторонников.

– Но сейчас и здесь ты снова молода и сильна.

– Да, – согласилась она, печально улыбнувшись, – но только благодаря тебе. В этом нет моей заслуги. Я больше не способна изменять свой облик, у меня не хватает на это силы. Атен украл её от меня. Он жаждет моей смерти и смерти других Творцов, посмевших стать в оппозицию к нему.

– Но почему? Откуда столько ненависти, жажды крови? Кому нужна эта война? Она чуть было не рассмеялась.

– Орион, ты, словно маленький мальчик, задаешь сразу слишком много вопросов. На них не так просто найти правильный ответ.

Я указал на солнечную поляну, где прозрачный поток шумел среди камней, всего в нескольких метрах от нас.

– Хорошо. Давай посидим там на солнышке и подождем, пока олень не явится на водопой. А ты тем временем начнешь свой рассказ.

– Не знаю, смогу ли я это сделать, – сказала с сомнением Аня, но тем не менее послушно направилась к поляне.

– Расскажи мне ровно столько, сколько может вместить мой слабый мозг, – предложил я.

– Твой мозг далеко не столь ограничен, как думает Атен. Для Атена будет настоящим потрясением узнать о том, что ты сумел пронзить континуум и, более того, перенести меня вместе с собой, не говоря уже о том, что ты сумел вернуть мне молодость.

– Если мы вернемся на Прайм, в эпоху войны, ты сумеешь сохранить ее?

– Нет, – ответила она грустно, – там я снова стану немощной старой развалиной, разве что сумею мобилизовать всю свою энергию, чтобы остаться молодой ещё на несколько жалких мгновений.

– Как Атен добился этого?

Мы вышли из тени деревьев навстречу наступающему дню. Дойдя до берега говорливого потока, мы уселись на мягкую шелковистую траву, прислонившись спинами к поверхности огромного валуна, согретого ласковыми лучами утреннего солнца.

– Фактически нынешняя война между Содружеством и Гегемонией, – начала Аня, – является продолжением старого конфликта, начавшегося ещё под стенами Трои.

– Но почему?…

Она заставила меня замолчать, приложив свой пальчик к моим губам.

– Как известно, человечество начало завоевание планет Солнечной системы, представляя собой не единую расу, а конгломерат разобщенных, постоянно враждующих между собой народов. Даже овладев высокими технологиями, люди не смогли разрешить свои внутренние противоречия. Напротив, стремительный прогресс науки скорее даже обострил их. Гонка вооружений, начавшаяся ещё на Земле, была автоматически перенесена на просторы космоса. Создавались все более изощренные средства массового уничтожения. Гибли люди, миллионы людей. Цветущие планеты превращались в выжженную пустыню.

В ходе своей звездной экспансии люди время от времени сталкивались с народами, находившимися на более низких уровнях технологического и интеллектуального развития. Им нечего было предложить человечеству, у них не было ни знаний, ни товаров для обмена, и, естественно, они не могли стать для него соперниками.

Со временем на более отдаленных мирах были обнаружены новые формы разумной жизни. Некоторые из них, подобно патриархам, не желали идти на прямые контакты с людьми. Другие, более близкие людям по уровню развития, такие как тзины или скорписы, завязывали с ними торговые отношения или вели затяжные войны за передел сфер влияния.

Постепенно далекие потомки землян, колонизировавшие отдаленные планеты, разделились на две конкурирующие между собой группы, заложившие впоследствии основы двух могущественных формирований: Содружества и Гегемонии. Следующим шагом их все обострявшегося соперничества неизбежно стала война.

– Но почему неизбежным? – спросил я. – Атен говорил мне, что война на самом деле явилась следствием разногласий между двумя группами Творцов, имевших различные подходы к разрешению очередного галактического кризиса.

Она наклонила голову в знак согласия.

– Мне не было известно, что он так много открыл тебе.

– Все ли войны между гуманоидами были спровоцированы Творцами? – задал я следующий вопрос.

– Конечно, нет. Люди сами по себе достаточно жестокие создания, вполне способные развязать войну и без подстрекательства с нашей стороны. Не забывай и об изначальной агрессивности, заложенной в них Атеном.

– Ну а что это за последний кризис, о котором он столько твердит? – поинтересовался я. – Почему мы должны убивать миллиарды разумных существ, уничтожать целые планеты? Почему Содружество готово использовать разрушитель, способный вызывать коллапс звезд?

Ее глаза сверкнули.

– Они готовы использовать и его? Откуда тебе это известно?

– Патриархи…

– Атену удалось установить контакт с ними? Аня была явно испугана.

– Нет, они отказались вести какие-либо переговоры, равным образом, с Содружеством и с Гегемонией.

– Тогда как…

– Они говорили со мной и поручили мне предупредить правительства обеих враждующих сторон, что не допустят использования разрушителя. Они угрожают истребить всех нас – весь человеческий род и наших союзников, если мы осмелимся уничтожить звезду.

– Они говорили с тобой?

Аня была потрясена.

Я заверил её, что контакт все-таки состоялся, и передал ей некоторые подробности моего общения с патриархами.

– Тогда дело Гегемонии погибло, – горько произнесла она. – Атен победил. Мы надеялись первыми построить разрушитель, то был наш последний шанс – создать оружие, настолько могущественное, что одно обладание им заставило бы Содружество согласиться ш перемирие. Я покачал головой.

– Теперь об этом поздно говорить. Патриархи не допустят его применения. Они достаточно ясно дали это понять.

Взгляд Ани сразу погас. Она выглядела усталой и разбитой.

– Тогда тебе лучше немедленно перенести меня обратно в Прайм. Я обязана предупредить моих друзей о бессмысленности дальнейшей работы над разрушителем.

– Объясни мне сначала, каким способом Атен собирается убить тебя. Неужели такое возможно? Она утомленно покачала головой.

– Это болезнь, Орион. Атен использовал биологическое оружие, которое воздействует на обмен веществ. Он создал его сам много миллионов лет назад и заразил им меня и других Творцов.

– Всех?

– Да. Микроб может оставаться инертным тысячелетиями, затем по команде, поданной извне, пробуждается и становится активным. Понемногу он выпивает твою силу, разрушает твой организм. Со временем его воздействие все больше возрастает, превращая тебя в старика, пока ты наконец не становишься его жертвой.

– Но ни у Зевса, ни у Геры или других богов не видно никаких признаков старения.

На губах Ани промелькнула бледная улыбка.

– Только потому, что Атен позволяет им жить. Ему нужны союзники.

– Неужели ничего нельзя сделать? Должно же существовать какое-то лекарство.

– Конечно, и мы не раз пытались найти его. Но микроб трансформируется, его базовые генетические структуры обладают способностью быстро изменяться. Атен потратил на его создание миллион лет. Он ставил свои опыты над сотнями поколений людей, пока не добился желаемого. Половина существующих болезней – прямой результат его экспериментов.

– Тем не менее ему каким-то образом удается защитить от болезни своих сторонников.

– По-видимому, да, хотя я думаю, что он собирается ликвидировать и их, когда перестанет нуждаться в их услугах.

– Он всегда стремился стать единственным богом, – пробормотал я.

Аня слабела прямо на глазах. Мне было больно смотреть на нее.

– Неужели невозможно создать вакцину, способную справиться с болезнью? – спросил я.

– Атен опередил нас на миллионы лет. Он предупреждает каждый наш шаг и, пройдя через континуум, успевает внести изменения в генетические структуры микроба, делающие его невосприимчивым к каждой новой нашей вакцине. Когда мы пытались уничтожить микроб, он немедленно восстанавливал его. Это – смертельная игра, Орион, продолжающаяся уже много тысячелетий.

– И каждое такое путешествие через пространство и время все более нарушает строение континуума, – пробормотал я, вспомнив наставления патриархов. – Неудивительно, что Атен заговорил о последнем кризисе.

– Да, – согласилась Аня мрачно. – Континуум уже настолько нарушен, что мы порой и сами не всегда можем проложить правильные маршруты через пространство и время. Мы утратили способность зондировать космос, Орион. Мы не можем больше с уверенностью прогнозировать последствия наших действий. Нам угрожает хаос. Абсолютный хаос!

Она задрожала от страха. Я обнял её и держал в своих объятиях, пока солнце Райского сада не начало клониться к горизонту, окрасив небосвод в пурпурные и фиолетовые тона.

Когда стемнело, она подняла голову и заглянула мне в глаза.

– Нам пора возвращаться, Орион, – произнесла она, едва сдерживая слезы. – Я обязана убедить друзей согласиться на капитуляцию и прекратить эту войну.

– И признать Атена победителем?

– Да.

Я упрямо покачал головой.

– Он не будет им, пока я жив.

Глава 25

– Существует только один способ спасти тебя, – заметил я.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Орион, но это невозможно. Ты не можешь убить Атена.

– Он медленно убивает тебя!

Она коснулась пальцами моей щеки, затем нежно поцеловала в губы.

– Это невозможно, – повторила она, – он слишком могуществен.

– Он постоянно курсирует сквозь пространство и время лишь для того, чтобы усовершенствовать свое биологическое оружие, – напомнил я, – и свести на нет все ваши попытки обезвредить его дьявольский микроб. В своей ненасытной жажде власти он угрожает самому существованию континуума. Его необходимо остановить.

– Но если даже мы, Творцы, со всем своим могуществом, не можем ничего противопоставить ему, что можешь сделать ты один?

– Вспомни, что однажды, ещё во времена Троянской войны, я едва не убил его.

– Тогда он обезумел от ярости.

– Если бы тогда твои друзья не помогли бы ему, сейчас у нас было бы куда меньше проблем.

Несмотря на все свои страхи и слабость, Аня не смогла удержаться от улыбки.

– Может быть, тогда мы сделали ошибку.

– Ничего себе ошибка. Тогда вы спасли его, а сегодня он убивает вас.

– Орион, – сказала Аня, – я знаю твою храбрость и любовь ко мне. Но поверь мне, намерение убить Атена – ещё большее безумие, чем то, что поразило его под стенами Трои. Он уничтожит тебя одним движением своего мизинца. Ты погибнешь, и на этот раз навсегда.

Я равнодушно пожал плечами.

– Ну, и что с того? Зачем мне жизнь, если она способна приносить только страдания, если она означает вечное служение ему? Как я могу жить, если умрешь ты, и тем более служить твоему убийце?

– Бесполезно, Орион. Бесполезно и безнадежно. Я встал и помог подняться Ане.

– Не так уж и безнадежно, любимая. Надежда всегда умирает последней. Возможно, что одного этого мало; чтобы победить Атена, но, пока я жив, я не утрачу своей надежды.

Аня отвела взгляд в сторону. Кто знает, может быть, она хотела навсегда запомнить этот говорливый ручей, кроны деревьев, шелестевшие под легким дуновением вечернего бриза, первые звезды, появившиеся в начавшем темнеть небе.

– Нам лучше вернуться, – произнесла она с легким вздохом.

– Да, – согласился я, – у нас ещё много работы впереди, – и закрыл глаза.

Возможно, это только мое воображение, но мне показалось, что нам потребовалось гораздо больше времени, чтобы перенестись обратно в подземную камеру столицы Гегемонии, чем требовалось раньше при перемещении сквозь пространство и время.

Разумеется, само понятие времени совершенно бессмысленно, когда речь идет о путешествии сквозь континуум, но возможно, что именно тогда я на собственном опыте впервые ощутил неотвратимую угрозу надвигавшегося хаоса.

Когда я открыл глаза, Аня снова сидела во главе длинного полированного стола, а я стоял возле неё в полумраке конференц-зала. Она выглядела очень утомленной, старой, если не сказать умирающей.

Только её глаза были все ещё блестящими и живыми, какими они навсегда сохранились в моей памяти.

– Вся надежда теперь только на тебя, Орион, – сказала она. – У меня самой осталось совсем немного сил.

Через некоторое время в помещении появились шесть светящихся сфер энергии, принявших затем облик Творцов, старых, едва живых, с трудом стоявших на ногах.

– Орион доставил нам послание патриархов, – сообщила им Аня. – Они запрещают нам использовать разрушитель, угрожая уничтожить всех нас, если одна из сторон попытается применить это оружие.

Подобно тому как чуть раньше сторонники Атена поначалу отказались серьезно отнестись к предупреждению патриархов, друзья Ани скептически восприняли слова своего вождя.

– Каким образом они смогут исполнить свою угрозу? У них нет своей промышленности, не говоря уже о флоте.

– Ничего из упомянутого вами у них действительно нет, – согласился я, – но они умеют управлять силами Мироздания одним им известным способом.

– Бред, – проворчал один из седобородых мужчин, – они просто пытаются запугать нас, опасаясь, что мы можем первыми нанести свой удар.

– Я не допускаю такой возможности, – возразила Аня. – Они намного древнее и мудрее нас. Думаю, что мы просто не в состоянии оценить масштабы их могущества.

– В таком случае нам не остается ничего другого, как признать свое поражение и согласиться на безоговорочную капитуляцию.

– Если патриархи собираются лишить нас последней козырной карты, война проиграна.

– Остается рассчитывать только на милость Атена.

– Он способен излечить нас от болезни, если мы согласимся признать его власть.

Конечно, они были усталыми и старыми. Когда-то, сравнительно ещё недавно, они считали себя бессмертными богами и перспектива скорой смерти пугала их, но, право, они могли бы проявить больше достоинства.

– Я согласна, – произнесла Аня еле слышно. – Нет смысла дальше продолжать эту войну. Несмотря на то что в данный момент военное превосходство на нашей стороне, мы проиграли.

– Надо обратиться к Атену с просьбой о перемирии.

– Немедленно!

– У нас не хватит сил даже на то, чтобы связаться с ним. Болезнь ослабила нас. Придется отправить к нему нашего посла.

Я был готов сказать им, что способен в любой момент установить контакт с Атеном, но неясное чувство опасности заставило меня придержать язык. Я перевел взгляд на сгорбившуюся фигурку Ани, сидевшую рядом со мной, и понял, что это она удержала меня от неосторожного признания. По одной известной ей причине ей не хотелось, чтобы её сподвижники знали о моих способностях.

– Я сама отправлюсь к Атену, – предложила она. – Орион на своем корабле доставит меня на Лорис. До моего возвращения вы можете оставаться в своих кибернетических камерах.

Возражений не последовало, и, совершив обратную трансформацию, некогда всесильные Творцы вернулись в свои подземные убежища.

Прошло то время, когда каждый из них обладал способностью жить в пустоте космоса, путешествовать во времени и пространстве, черпая энергию непосредственно от звезд.

Сейчас от их былого могущества не осталось и следа.

Большую часть своего времени они проводили в глубоком сне, заживо похоронив себя в специальных капсулах, сооруженных в подземелье Капитолия, предоставив другим право сражаться и умирать за свои интересы.

– Нам пора, Орион, – вздохнула Аня. – Время не ждет. Мы должны положить конец войне.

Итак, все бесчисленные жертвы, страдания, гибель многих миров оказались напрасными. Страх Творцов за свои жизни оказался для них превыше всего. Ради сохранения её они готовы были признать свое поражение, сдаться на милость победителя и смиренно просить его о прощении.

Гора родила мышь!

– Они, которые, не задумываясь, посылали на смерть миллионы клонов, явились причиной гибели миллиардов разумных существ, испугались собственной смерти!

Что я ещё сейчас мог испытывать по отношению «о всем им, включая и Аню, кроме глубокого презрения?

Кажется, она поняла это. Ее попытка улыбнуться оказалась явно неудачной.

– Ты прав, цена была слишком велика, – прошептала она, – но я сама никогда не хотела этой войны.

У меня не было ни малейшего желания сдаваться на милость Атена, но я должен был повиноваться желаниям Ани. Или, по крайней мере, сделать вид, что Я готов им повиноваться.

На моих глазах техники Гегемонии уложили безжизненное тело в специальную капсулу, а затем и В искусно сделанный металлический саркофаг, который мы уже самостоятельно погрузили на борт «Аполлона».

– Персонал космопорта, впрочем, как и большинство Й^угих гуманоидов, по-видимому, уже догадались о намерениях своих лидеров. Слухи о близкой капитуляции упорно циркулировали по городу. Лица людей были угрюмыми, ещё чаще испуганными, иногда гневными. Но пока ещё никто не осмеливался открыто выражать свои чувства.

Молчал и я.

Последний приказ Ани не требовал особых комментариев.

– СКОРПИСЫ НЕ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ, ЧТО МЫ ГОТОВЫ КАПИТУЛИРОВАТЬ. ОНИ УНИЧТОЖАТ ТВОЙ КОРАБЛЬ, ЕСЛИ УЗНАЮТ О НАШИХ НАМЕРЕНИЯХ.

Можно было только догадываться, как поведут себя обитатели Прайма, доподлинно узнав об измене своих лидеров, но у меня не было особого желания лишний раз испытывать судьбу. Поэтому я не стал задерживать старт.

Они позволили мне уйти, но не слишком далеко.

Мы торопились, как могли, рассчитывая исчезнуть в гиперпространстве, прежде чем они осмелятся задержать нас. Нам удалось благополучно миновать обе линии орбитальных военных баз, защищавших систему от вторжения извне, и почти достичь точки выхода, когда мы были остановлены эскадрой скорписов. Ее адмирал потребовала немедленного разговора со мной.

Очевидно, слухи о готовящейся капитуляции успели достичь и её ушей. Мне не оставалось ничего другого, как согласиться на её требование.

Спустя ещё несколько секунд на экране монитора появилась угрюмая физиономия женщины-кошки.

– Ходят странные разговоры о том, что вы возвращаетесь в свою столицу для продолжения переговоров о безоговорочной капитуляции вооруженных сил Гегемонии, – прошипела она, обнажив в злобном оскале свои желтоватые зубы.

– На моем корабле – саркофаг одного из ваших лидеров, находящегося в криосне, – подтвердил я.

По её распоряжению мы направляемся на Лорис, цен – Тральную планету стран Содружества.

– Для переговоров о капитуляции?

Будь я настоящим дипломатом, то, вероятно, нашелся бы, что ответить ей, но я был всего лишь простым солдатом.

– Для обсуждения вопроса о прекращении огня, заключения перемирия и подписания мирного договора, – уточнил я.

– На условиях стран Содружества? – зарычала она, словно разъяренная львица.

– На условиях, устраивающих обе враждующие стороны.

– Следовательно, капитуляция.

– Не капитуляция, – попытался убедить я её. – Речь идет о прекращении огня, о мире.

– В таком случае безоговорочная капитуляция! – повторила она, и я понял, что на этот раз речь идет о моем судне.

– Наш корабль обладает дипломатической неприкосновенностью, – напомнил я. – На его борту находится один из лидеров Гегемонии. Вы не имеете права приказывать мне…

– Немедленно прекратить ускорение и приготовиться к принятию на борт отряда моих солдат. Если вы отказываетесь, я отдам приказ уничтожить ваше Судно вместе с предательницей, находящейся на его борту.

Точка выхода в гиперпространство была совсем близка. Оставалось выиграть время.

– По какому праву вы предъявляете мне столь неслыханные требования? – возмутился я, пытаясь изо всех сил изобразить благородное негодование.

– По праву сильнейшего!

Физиономия адмирала исчезла с экрана монитора, и вместо неё появилось зловещее изображение по меньшей мере дюжины крейсеров, на огромной скорости направляющихся в нашу сторону.

– Самый полный! – рявкнул я в стоявший передо мной микрофон.

«Аполлон» рванулся с места, словно пришпоренная лошадь.

– Капитан, они открыли огонь! – раздался у меня над ухом вопль Эмона.

Впрочем, как мне показалось, в его голосе было больше возбуждения, чем страха.

– Начинаем маневрирование, – распорядился я.

Трудно избежать удара теплового луча, когда вас преследует дюжина кораблей противника, даже если в этот момент ваша собственная скорость приближается к скорости света.

Сейчас весь вопрос сводился к тому, сумеют ли скорписы пробить наш защитный экран, прежде чем мы исчезнем в гиперпространстве.

Стрелки счетчиков на приборной доске уже приб лижались к роковой отметке.

– Отставить маневрирование, – отдал я новый приказ. – Подготовиться к переключению всех энергетических установок на основной двигатель.

Я повернулся к Фреде, сидевшей в соседнем кресле рядом со мной.

Она поняла мой вопрос, прежде чем я успел задать его.

– Компьютер предупреждает о полном коллапсе за щитного поля за четырнадцать секунд до достижения скорости света.

– Этого им вполне хватит…

– …чтобы превратить нас в облачко ионизированного газа, – закончила за меня Фреда…, У меня не было особого желания обсуждать эту скользкую тему.

– Отключить экраны по правому и левому борту! Всю энергию на задний экран!

– Они уже почти настигли нас, – предупредила Фреда, – и могут нанести нам удар с любой стороны.

– Выполняйте приказ! – рявкнул я. Пальцы Фреды послушно скользнули по клавишам панели управления.

– Задний экран выдержит двадцать секунд, – сказала она. – Значит, у нас в запасе шесть секунд, если, конечно, они ещё раньше не нанесут нам удар с фланга.

Мы затаили дыхание. Положение было критическим.

На экране монитора было ясно видно, как два крейсера противника, словно подслушав слова Фреды, попытались осуществить этот маневр. Все решали доли секунды.

И в этот же момент корабль достиг точки выхода.

– Черт возьми, нам все-таки удалось ускользнуть от них! – раздался восторженный вопль Джеррона.

– Кажется, да, – подтвердил я, вытирая со лба капельки пота.

– Скорписам известно, что мы направляемся на Лорис, – напомнила Фреда, поворачиваясь ко мне. – Них будет время блокировать все возможные точки пространства, где нам придется сбросить скорость для Корректировки курса. Они будут поджидать нас там.

– Только в том случае, если мы изберем кратчайший маршрут, – возразил я. – Придется опять маневрировать.

Это была, конечно, игра чистейшей воды, ставкой в которой были наши жизни и судьбы мира. Ко всему прочему, у нас было очень мало времени. Мы должны были достичь Лориса раньше, чем Содружество решится применить свой разрушитель.

Все время полета я провел в своем кресле на капитанском мостике. Там я ел и там же спал.

Телепатически я исследовал тело Ани, пребывавшей в своем криогенном сне. Она была жива, я смог уловить даже слабые импульсы её головного мозга.

Я подумывал и о контакте с Атеном, но после недолгого размышления предпочел отказаться от этого. Я ещё не научился скрывать свои мысли от Золотого бога и опасался, что он догадается о моем плане убить его.

Существовал ли вообще какой-нибудь способ помешать Атену проникать в мое сознание?

Я мог бы снова попытаться обратиться за помощью к Ане, но её мозг функционировал слишком медленно, чтобы ответить на мой вопрос.

Лишь однажды мы снизили скорость для корректировки курса. Согласно расчетам Фреды, мы должны были окончательно выйти из гиперпространства на значительном удалении от столицы Содружества, но чем ближе мы приближались к Лорису, тем больше шансов появлялось у скорписов установить наше истинное местонахождение в пространстве.

Просчитав на бортовом компьютере все возможные варианты поведения скорписов в данной ситуации, я пришел к ещё более неутешительному выводу.

Хотя для обороны системы Джотто были сконцентрированы весьма значительные силы, существовала вполне реальная возможность того, что доведенные до отчаяния скорписы попытаются атаковать планету, не дожидаясь нашего прибытия. Разумеется, шансы такой атаки на успех были весьма проблематичны, но, зная характер людей-кошек, нельзя было исключать и такой возможности.

Я едва не рассмеялся, прочитав ответ на свой запрос на экране бортового компьютера.

Наша дипломатическая миссия, целью которой было положить конец галактической войне, могла спровоцировать крупнейшее сражение в истории Мироздания.

И в моем распоряжении не было средств предотвратить его.

Глава 26

Уже не в первый раз я имел возможность убедиться в том, что в моем теле живут два совершенно непохожих друг на друга человека.

Первый из них испытывал разве что возбуждение. Нас ожидала страшная кровопролитная битва, а он и был создан для битвы. Хорошо знакомое мне чувство ожидания опьяняло меня, заставляя трепетать от предвкушения близкого сражения.

Чувства моего второго «я» были куда более сложными. Главным из них, скорее всего, было отвращение.

Сколько человек из тех, кого тебе довелось вести в бой, уже погибло, Орион? – звучал в моем мозгу навязчивый вопрос.

Ради чего?

Сколько разумных существ ты убил за все эти годы?

Я хорошо помнил убийство Удегея, великого кагана монголов, своего друга и товарища на охоте; страшную резню, последовавшую за падением Трои и Иерихона; иступленный обвиняющий взгляд умирающего Филиппа.

Настанет ли когда-нибудь конец этому кровопролитию?

Золотой бог не уставал повторять, что он создал человеческую расу, чтобы она сражалась за его интересы.

Могли ли мы преодолеть врожденную агрессивность, которую наш Творец позаботился вложить в нас?

Могли ли мы наконец стать свободными людьми и жить в мире?

«Твои чувства делают тебе честь, Орион», – прозвучал у меня в голове знакомый голос.

Я продолжал сидеть в своем кресле на капитанском мостике «Аполлона», но мой взор проникал в пучину океана Лунги, обители патриархов.

Я плавал среди них в энергетической капсуле, которую они приготовили специально для меня.

«Мои чувства, какими бы они ни были, не помогут мне разрешить проблемы, стоящей перед нами», – возразил я.

«Но это твоя проблема, Орион. Она не касается нас».

«У вас нет желания помочь мне?»

Я ощутил легкий вздох разочарования, хотя и понимал, что не мог его слышать.

«Ты должен сам решить свои проблемы, наш друг. Иначе они будут не разрешены, а только отложены».

«Однако вы сами угрожали уничтожить человеческую расу, если она попытается использовать разрушитель».

Еще один вздох. На этот раз терпеливый.

«Наш этический кодекс требует, чтобы мы давали возможность молодым расам самим определить свое предназначение в этом мире, но тот же самый кодекс не позволяет нам допустить разрушения звезд. Расы, желающие использовать столь разрушительное ору-яше, представляют собой угрозу не только для себе подобных, но и для самого существования континуума».

«То есть, по сути дела, представляют угрозу для вас самих», – предположил я насмешливо.

Некоторое время они совещались между собой, меняя цвета окраски и шевеля своими щупальцами.

«Да, – согласились они наконец, – такие расы представляют собой угрозу и для нас, равным образом как я для всего живого».

«Позволяет ли ваш этический кодекс оказать помощь мне, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу?»

Новое, ещё более продолжительное совещание.

«Орион, твой вопрос продиктован твоим непониманием сути происходящего. Ты, по-видимому, полагаешь, что, если сможешь уничтожить одного из представителей твоего вида, которого ты называешь Атеном или Золотым богом, это поможет разрешить проблему?»

«Разве не так?»

«Нет. Мы полагаем, что нет».. «Но…»

«Представители твоей расы очень жестокие существа, Орион. Насилие заложено в вашем подсознании. Даже если кто-нибудь из вас задумывает преодолеть это наследие, вы не видите иного решения своих проблем, кроме убийства».

«Атен должен быть остановлен. Он медленно убивает своих собратьев. Он собирается…»

«Мы знаем. Мы умеем читать твои мысли, Орион. Положим, тебе удастся осуществить задуманное. Неужели ты настолько наивен, что полагаешь, что ещё одно убийство способно положить конец вековой, галактической войне? Сотни миллиардов людей сражаются друг против друга, используя для достижения своих целей все более разрушительное оружие. Смерть одного из них, пусть даже очень могущественного, не искоренит в сердцах остальных потребности убивать».

Пришла моя очередь задуматься. Патриархи не торопили меня, уважая мое право на молчание.

«Первый шаг – прекратить военные действия. Разумеется, одно это не искоренит страсти к насилию, но, по крайней мере, остановит кровопролитие. Может быть, после этого мы научимся жить в мире?»

«Ты думаешь, это возможно?»

«У вас есть лучший план?» – задал я встречный вопрос.

«Нет, – прозвучал немедленный ответ, – честно говоря, нет».

«Тогда хотя бы помогите мне добраться до Лориса».

«Скорписы будут поджидать тебя. Мы не станем защищать тебя от них».

«По крайней мере, смогли бы вы доставить криогенную капсулу, находящуюся на моем корабле, в правительственное здание столицы Содружества?»

Патриархи снова некоторое время совещались.

«Нет, Орион. Это должен сделать ты сам».

«Вы даже не хотите сделать для меня такой мелочи? Даже ради заключения мира?»

«Вы должны сами заключить мир, Орион. Это ваша проблема, не имеющая отношения к нам».

Итак, на помощь патриархов мне рассчитывать не приходилось.

«Результатом твоего прибытия в систему Джотто может стать кровопролитное сражение».

«Последнее сражение войны», – ответил я со вздохом.

«Будем надеяться, что так».

«Благодарю вас», – сказал я, не пытаясь скрыть своего сарказма.

«Прощай, друг Орион, – прозвучал ответ. – Прощай навсегда».

Прежде чем я успел спросить, что означает последняя ремарка патриархов, я обнаружил, что уже нахожусь на капитанском мостике «Аполлона». Рядом стояла Фреда, явно не понимавшая, что со мной происходит.

– Ты хочешь есть?

Только тут я заметил, что она держит в руках поднос с горячей пищей.

– Спасибо, я не голоден, – пробормотал я.

Зачем мне было есть? Что ещё могли означать прощальные слова патриархов, кроме признания очевидного факта, что мне предстояло умереть в ближайшем сражении?

Когда в конце концов я покинул капитанский мостик и отправился в свою каюту, чтобы немного отдохнуть, мне приснился странный сон, в котором прошлое и будущее сплелись воедино. Главным действующим лицом в нем, пожалуй, был древний Византии, Новый Рим, окруженный тремя линиями могучих стен. Город, которому ещё почти тысячу лет предстояло в одиночку противостоять диким ордам варваров, после того как ночь раннего средневековья опустилась на страны Западной Европы.

Я снова был солдатом и офицером, вернувшимся в город после долгой и тяжелой кампании. Варвары, подобно горной лавине нахлынувшие из Центральной Азии, уже успели покорить несколько древних провинций Восточной Римской империи. Даже такие крупные города, как Антиохия, Пергам и Эфес уже находились под их властью.

Моя когорта в течение нескольких месяцев вела тяжелые кровопролитные бои, с трудом сдерживая натиск свирепых степных кочевников. Грустно было видеть сожженные деревни, разграбленные города, поруганные соборы. Наше отступление сопровождали столбы черного дыма, подымавшиеся к безоблачному голубому небу, своеобразные погребальные костры Великой империи. Их дым сопровождал нас повсюду, словно память тысяч невинных жертв, тщетно взывающих о справедливом возмездии.

В конце концов нам удалось закрепиться на восточном берегу пролива, отделяющего Европу от Азии. Немногое удалось нам спасти от ещё недавно необъятной империи, но мы готовы были довольствоваться и малым. Великий Византии по-прежнему оставался свободным.

Отступление стоило нам жизней нескольких тысяч хороших солдат. От моей когорты осталась едва ли одна манипула. Но как бы ни велики были наши потери, нам не в чем было упрекнуть себя. Варвары были истощены так же, как и мы, а их потери ещё значительнее.

Сражение прекратилось, по крайней мере на какое-то время, и я получил возможность вернуться в Византии для лечения и отдыха. Изможденный, с болью в сердце и наконечником стрелы в правом бедре, я въехал в город на старой лошади, измученной не меньше меня. Мои немногочисленные пожитки были приторочены к луке седла у меня за спиной.

Стража у городских ворот едва ли заметила меня, да и кого мог заинтересовать возвращающийся из армии солдат; все её внимание было приковано к богатому купцу, ехавшему на породистой лошади впереди большого каравана тяжело нагруженных мулов. Несомненно, стражники рассчитывали на получение хорошей взятки за право беспрепятственного допуска каравана в пределы столицы.

Я медленно ехал по кривым улочкам старого города, смакуя его неповторимые запахи, вслушиваясь в звуки его шумных улиц, радуясь оживленным лицам случайных прохожих.

Уличные торговцы наперебой расхваливали свои товары. Владельцы крупных лавок степенно беседовали с солидными клиентами о последних ценах и о погоде. Дурманящие ароматы жареной баранины, лука и заправленного пряностями вина приятно щекотали ноздри.

Над низкими крышами домишек рыночного квартала парил в голубом небе величественный купол храма.

Я направил к нему свою усталую лошадь.

Если все равно я должен возблагодарить Создателя за счастливое избавление от многочисленных опасно-военного похода, почему бы мне не вознести сваи в самом большом и знаменитом храме? – подумал я.

Правда, где-то, в самой глубине моего сознания, меня продолжал точить червячок сомнения, происходит все это со мной наяву или я вижу волшебный сон, находясь совсем в ином месте. Но это обстоятельство не слишком беспокоило меня.

В самом деле, какая разница, решил я. Я жив и обязан принести мои молитвы Господу и Его Святым за все, что они сделали для меня, и за упокой души моих павших товарищей.

Наконец я выехал на широкую, вымощенную брусчаткой площадь перед собором.

– Эй, ты, не смей привязывать свою клячу здесь! – услышал я неприятный дребезжащий голос.

Я оглянулся и увидел тощего грязного старикашку в мерзких лохмотьях, грозившего мне высохшим кулачком.

– Эта коновязь предназначена для благородных господ, родителей и гостей жениха и невесты. Найди для своего коняги другое место.

Что и говорить, стоявшие у входа в храм холеные лошади были не чета моему бедному старому коню, у которого можно было пересчитать ребра.

– Эти проклятые солдаты думают, что им все дозволено, – не унимался старый хрыч. – Сражались бы лучше с варварами, а не лезли туда, куда их не просят.

Не сказав ни слова, я отвел своего скакуна к самой дальней коновязи и привязал его там.

– Мою лошадь и пожитки я оставляю на твое попечение, старик, – сказал я, вернувшись к главному входу и наполовину вытаскивая из потрепанных ножен мою добрую саблю с эфесом, украшенным драгоценными камнями, пожалуй, единственную ценную вещь, имевшуюся в моем багаже, за исключением вот этого клинка. – Он пролил кровь большего числа варваров, чем имеется волосинок в твоей поганой бороденке. Если по возвращении из храма я не найду моего коня и вещей, я познакомлю тебя с ним.

Глаза старого пройдохи сверкнули от злости, но на, «тот раз он благоразумно придержал язык. Я повернулся и вошел в храм. Внутри было холодно и темно, освещен был только один из боковых приделов, где происходило бракосочетание. Там стояли хорошо одетые люди, по всей видимости, хозяева тех лошадей, что я видел снаружи.

Преклонив колени на каменном полу, я едва мог видеть огромную мозаичную фигуру Христа, выложенную на внутренней поверхности центрального купола. Тусклый свет падал на неё сквозь цветные стекла многочисленных окон.

Справа от главного входа, рядом с массивной мраморной купелью, стояла статуя Святой Софии. Как ни странно, но черты лица Святой, вырезанные умелой рукой художника из потемневшего от старости дерева, показались мне на удивление знакомыми. Я припомнил, что уже видел их однажды у другой статуи в Афинах. Та статуя, изваянная рукой знаменитого языческого скульптора, была посвящена Афине Палладе, покровительнице знаменитого города древнего мира.

И хотя облачение обеих статуй было совершенно различным, я без труда узнал её характерные черты.

Мне показалось, что она улыбается мне, наполняя блаженным теплом мое истерзанное сердце.

Я не стал долго задерживаться в храме. Произнеся короткую благодарственную и чуть более пространную поминальную молитву Спасителю, я вышел из собора, опасаясь за судьбу своих пожитков и лошади. Физиономия старого хрыча не внушала мне особого доверия.

Мои опасения оказались напрасными. Старикан стоял на прежнем месте, наблюдая за лошадьми богатых прихожан. Рядом с ними мой собственный конь выглядел и впрямь не слишком прилично.

– А что, солдаты теперь не платят людям, которые сторожат их лошадей? – проворчал он, когда я проходил мимо.

– У солдат не бывает денег, пока им самим не заплатят, – огрызнулся я, – а никто из нас не видал и медной монеты с того времени, как мы покинули этот город несколько месяцев тому назад.

– Скажи это кому-нибудь другому, – фыркнул он, явно не поверив ни одному моему слову.

Меня поставили на постой в семье, жившей за пределами городских стен. Трудно было ожидать, что лица хозяев расцветут от радости при моем появлении. Я был для них лишним ртом или, скорее, даже двумя, если принимать в расчет моего коня. Семья и без того едва сводила концы с концами, воспитывая пятерых детей, старшему из которых минуло чуть больше десяти лет.

Глава семьи оказался лудильщиком, зарабатывавшим в базарные дни себе на хлеб ремонтом старых горшков и других изделий из меди. Он сразу дал мне понять, что денег, отпущенных ему армией за мой постой, явно недостаточно и на многое мне рассчитывать не приходится.

Зато мальчишки сразу окружили меня, засыпав градом вопросов о войне и о землях, в которых я побывал. Они с любопытством разглядывали мое лицо, и я не сразу догадался, что мои многочисленные шрамы поразили их ещё детское воображение.

Их мать умерла от лихорадки, эпидемия которой опустошила город полтора года назад, и хозяину пришлось нанять молоденькую служанку, крепкую рыжеволосую северянку, которая готовила обед и присматривала за детьми. Ко всему прочему, она была довольно миловидна, с чистой белой кожей, ещё не успевшей огрубеть от тяжелой работы.

Меня невольно заинтересовали её взаимоотношения с ещё не старым вдовцом.

Двое старших парнишек помогли мне распаковать мои нехитрые пожитки и перенести их в дом, после чего занялись моей лошадью.

Во время ужина они настойчиво продолжали расспрашивать меня о сражениях и победах, но все, о чем я мог им рассказать, были битвы, заканчивавшиеся нашим поражением и отступлением под натиском безжалостного противника. Отец мальчишек ел свой ячменный суп с черным хлебом и угрюмо молчал, лишь сердитого ворча всякий раз, когда хорошенькая служанка улыбалась мне.

– Сколько язычников ты сам убил? – спросил меня старший мальчуган.

– Слишком много, – ответил я, – но все равно недостаточно.

– А что испытывает человек, когда убивает себе подобных? – поинтересовалась служанка.

– Лучше убить самому, чем позволить врагу убить тебя, – ответил я не думая. Она покачала головой.

– Я знаю, что Святая Церковь благословила войну против них, но все же Христос учил нас, что убивать грешно, не так ли?

Ее явное неодобрение разозлило меня.

Я мог бы рассказать ей, что делали язычники с христианками, когда брали их в плен, описать сожженные деревни, где женщин сначала насиловали, а затем вспарывали им животы на глазах их собственных детей, судьба которых порой бывала и того хуже.

Но я не сказал ничего, потому что неожиданно мне стало стыдно.

Мои собственные солдаты проделывали то же самое, когда мы захватывали деревню варваров.

– Все они язычники, – вступился за меня старший парнишка, – слуги антихриста. Убивать их совсем не грех, как говорят отцы Церкви. Они вообще не люди.

– У них такая же красная кровь, как и у нас, – проворчал я себе под нос.

– Ну и что с того. Пролей её столько, сколько сможешь.

Что тебе делать здесь? Возвращайся на войну как можно скорее, – фактически хотел сказать он мне. И я решил последовать его совету. Это не мой дом, и он никогда не будет моим. Как только нога заживет, я вернусь к моим солдатам, – пообещал я себе.

После ужина мальчишки предложили мне занять их постель, но я только рассмеялся им в ответ.

– Я спал на голой земле так долго, что, пожалуй, не смог бы уснуть, оказавшись на куче соломы.

Развернув свое походное одеяло, я растянулся на полу, недалеко от их кровати.

Незадолго перед тем как уснуть, я услышал, как старший из ребят сказал своему младшему брату:

– На следующий год я буду достаточно взрослым, чтобы пойти в армию.

– Не делай этого, – против воли вырвалось у меня. – Лучше оставайся дома и помогай отцу растить твоих братьев.

– Служба в армии приносит мужчинам славу.

– На войне нет славы, – угрюмо отозвался я. – Ты уж поверь мне. Там только боль и кровь.

– Воевать с язычниками – значит сражаться за дело нашего Господа…

– Лучше живи, сынок, во славу Господа. Убивать людей – значит служить сатане.

– Но что плохого в том, чтобы убивать язычников? Священники благословили эту войну.

Еще бы, подумал я устало. Они всегда так делают.

– Сам император…

– Ложись спать, – неожиданно для самого себя гаркнул я, – и забудь об армии. Только болван пойдет на войну, когда он не обязан этого делать.

Мои слова заставили его замолчать.

Я повернулся на другой бок и сразу заснул, мечтая о будущем, когда корабли полетят к звездам.

Глава 27

Я проснулся в своей каюте на борту «Аполлона» от того, что кто-то грубо потряс меня за плечо. Рядом со мной стояла Фреда.

– Взгляни лучше на это сообщение, – посоветовала она, – я получила его во время последней корректировки курса.

Встряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, я ткнул пальцем в сторону дисплея, укрепленного над моим изголовьем.

– Включи его.

На снимке ясно были видны два крейсера скорписов, зависших в пустоте, на фоне звездного неба.

– Как ты думаешь, они засекли нас? – спросил я.

– Скорее всего, да, – пожала плечами Фреда. – Их сенсоры не хуже наших, если не лучше.

– Но пока они не сделали ничего, чтобы остановить нас.

– Прошло всего тридцать секунд.

Я бросил взгляд на цифры, появившиеся на экране. Крейсеры продолжали медленно дрейфовать в пространстве, не обращая на нас никакого внимания.

– Похоже, они не торопятся, – вздохнул я.

– А куда им спешить? Флот Гегемонии наверняка уже перекрыл большинство возможных точек нашего выхода, – заметила Фреда. – Им достаточно знать наше точное местонахождение и время, когда мы доберемся до системы Джотто.

– Как далеко от Лориса мы сейчас находимся? – спросил я, усаживаясь на кровати и натягивая мундир. – Если мы сумеем выйти в обычное пространство в пределах самой системы, нам не о чем особенно беспокоиться.

– Автоматы разнесут нас на куски в доли секунды. Это так же верно, как если бы мы приближались к Прайму.

– Тогда сработали наши почтовые капсулы. Мы можем использовать этот трюк ещё раз.

– И привести у себя на хвосте весь флот скорписов, – добавила Фреда, нахмурясь.

– Что же ты предлагаешь? – спросил я.

Она ответила не сразу.

Либо она не знает, что сказать, успел подумать я, либо знает ответ слишком хорошо и сейчас прикидывает, как бы получше преподнести его мне.

– Мы можем изменить курс, – произнесла она наконец, – зачем нам лететь на Лорис и класть свои головы в пасть льву? Существуют сотни других систем, тысячи планет. Выбор велик…

– Мы должны доставить нашу пассажирку для встречи с лидерами Содружества. Они находятся на Лорисе. Вот почему мы и должны лететь именно туда.

– Мы можем взять курс на тысячу других планет и уже оттуда отправить сообщение на Лорис, – возразила Фреда.

– А если скорписы обнаружат нас на одной из этих планет, что тогда?

– Шансы на то, что это может произойти, настолько ничтожны, что…

– Но если нас все-таки найдут, какие у нас будут шансы остаться в живых? – прервал её я. – Нулевые! – И, не дав ей возможность возразить мне, тут же добавил: – Лорис хорошо защищен, и все оборонительные силы системы будут на нашей стороне. В крайнем случае, будем пробиваться с боем.

Мне определенно не удалось убедить её. Но не мог же я сказать Фреде, что основной причиной моего желания поскорее оказаться на Лорисе было критическое состояние Ани. Даже во время криосна её силы продолжали убывать. Золотой бог был причиной её болезни, и моим единственным шансом спасти Аню была смерть самого Атена.

Избрав своей штаб-квартирой Лорис, столицу Содружества, Атен вряд ли бы снизошел до того, чтобы явиться на встречу с нами на одну из предложенных мною планет. Следовательно, я должен был лететь на Лорис, какой бы рискованной ни казалась подобная попытка.

Выражение лица Фреды недвусмысленно говорило о том, что она думает о моем решении.

– Курс прямо на Лорис, – приказал я, вложив в свои слова как можно больше решительности. – Точка нашего выхода в обычное пространство должна находиться в пределах самой системы. Выполняйте!

– Дуракам закон не писан, – пробормотала Фреда угрюмо.

– Что это значит?

– Ничего особенного. Фольклор. Древняя история…

Человеческие чувства – забавная вещь. Согласно показаниям наших датчиков, мы неслись в пространстве со скоростью, многократно превышавшей скорость света, но ощущение было такое, что наш «Аполлон» неподвижно висит в пустоте.

Так прошло ещё несколько дней, пока наконец не настало утро, когда Фреда сказала мне.

– Мы находимся в двух днях пути от системы Джотто. Если ты ещё не отказался от своего безумного плана, сейчас самое время отправлять почтовые капсулы.

Я прекрасно понимал, на какой огромный риск мы идем. Хотя вокруг нас была по-прежнему черная пустота, мне казалось, что весь флот скорписов находится где-то рядом, выбирая лишь удобный момент, когда мы снизим скорость и окажемся в обычном пространстве, чтобы обратить наше судно в облачко ионизированного газа. Я уже не говорю о том, что малейшая неточность в расчетах могла привести к тому, что «Аполлон» при выходе из гиперпространства неизбежно врезался бы в любое небесное тело, случайно оказавшееся поблизости.

Напряжение на капитанском мостике возрастало с каждым часом. Мы отправили все остававшиеся в нашем распоряжении почтовые капсулы, после чего с помощью бортового преобразователя изготовили ещё несколько штук, использовав в качестве исходного материала контейнеры с продовольствием.

– Нам вполне достаточно двухдневного запаса провианта, – объяснил я, – на третий день мы будем завтракать уже на Лорисе.

– Или в аду, – проворчал один из техников, полагая, что я нахожусь слишком далеко, чтобы услышать его слова. Вернувшись на мостик, я обратился к Фреде:

– Как близко от поверхности планеты мы можем оказаться после выхода из гиперпространства?

– Пятьдесят планетарных диаметров плюс-минус десять процентов. Как раз в районе главного защитного пояса планеты.

– Отлично, – оживился я, – просто замечательно!

– При одном условии, конечно, – добавила Фреда мстительно, – что не устарели данные, заложенные в памяти компьютера. К сожалению, такое случается сплошь и рядом.

– Надеюсь, что в нашем случае ничего подобного не произойдет, – заметил я.

– Вот именно, надеюсь, – фыркнула она, делая ударение на последнем слове. – В противном случае, мы можем оказаться где угодно, в том числе прямо в недрах Лориса.

– Что и говорить. Приятная перспектива.

Данные оказались верными, а навигационное искусство Фреды практически безупречным. Я не учел только одного фактора – скорписов. Они все-таки решили атаковать Лорис, не дожидаясь нашего возвращения.

Вынырнув из гиперпространства, мы оказались прямо посредине жестокого космического сражения, в котором автоматические орбитальные станции главного защитного пояса Лориса противостояли флоту скорписов.

Судя по всему, наши противники использовали тот же прием, что и мы, неожиданно появившись из гиперпространства в непосредственной близости от самой планеты.

Корпус «Аполлона» содрогнулся, когда находившийся неподалеку дредноут скорписов дал залп прямой наводкой по орбитальной станции Содружества, не забыв при этом угостить и нас тепловым лучом своего второго лазера.

– Орудия к бою! – заорал я. – Включить защитный экран!

После получения этого приказа все системы управления судна автоматически переключились на меня, оставив всем остальным офицерам, находившимся на мостике, роль команды поддержки.

Моя первоначальная цель – сразу после выхода из гиперпространства направить «Аполлон» к поверхности Лориса – оказалась нереальной в условиях ожесточенного боя. Да и энергетический щит самой планеты был уже включен, делая эту задачу совершенно невыполнимой.

Намерения скорписов были достаточно очевидны. Они пытались первым делом уничтожить космический щит столицы Содружества и, по-видимому, пока не собирались атаковать саму планету. С фанатичной храбростью, присущей представителям своей расы, они почти в точности повторили мой замысел, выведя свой огромный флот в непосредственной близости от поверхности Лориса. Принимая во внимание размеры их флота, они шли даже на больший риск, чем мы, но эта тактика сработала блестяще. Защитники планеты были застигнуты врасплох. Кроме того, этим смелым маневром они вывели из игры внешний пояс тяжелых орбитальных станций, находившийся в десятках миллионов километров от Лориса. Перемещение тяжелых станций на новую орбиту, более близкую к планете, требовало огромных энергетических затрат, не говоря уже о времени, и в боевых условиях было практически невозможным.

По иронии судьбы, основные силы флота Содружества в момент атаки сражались на других фронтах и не могли прийти на помощь своей столице.

Напротив, командование скорписов собрало все свои силы, поставив на карту судьбу всей войны, ради нанесения последнего решающего удара.

Если бы скорписам удалось осуществить первую часть своего плана и уничтожить защитный пояс орбитальных станций, судьба столицы была бы предопределена. Ее падение стало бы лишь вопросом времени.

Сражение было в самом разгаре.

На экранах дисплеев то и дело мелькали силуэты разбитых судов и изуродованные каркасы орбитальных станций, не считая более мелких фрагментов тех и других, буквально каждую минуту проносившихся в непосредственной близости от «Аполлона».

Между тем замеченный нами чуть раньше дредноут успел развернуться для новой атаки. Воспользовавшись этим обстоятельством, я направил «Аполлон» под брюхо гигантского корабля, пытаясь определить наиболее удобное место для нанесения удара.

По моим расчетам, большая часть силовых установок корабля в этот момент должна была работать на обеспечение его фронтального щита, защищавшего судно от ответного огня орбитальной станции.

Так оно и оказалось в действительности, и я не замедлил воспользоваться удобным для себя моментом. Успех оказался даже большим, чем можно было ожидать. Наш луч разрезал обшивку и повредил одну из силовых установок корабля. Последовавший за этим взрыв почти полностью уничтожил энергетическую систему дредноута, оставив его практически беззащитным перед огнем батарей орбитальной станции. Очередной залп превратил корабль в винегрет, состоявший из обломков металла, пластика и плоти его команды.

«Аполлон» поразил могучий корабль тем же способом, каким порой в средние века ландскхнет одолевал тяжело вооруженного рыцаря – одним удачным ударом кинжала между металлическими пластинами его доспехов.

Впрочем, досталось и нам самим. Случайное попадание теплового луча оказавшегося по соседству крейсера скорписов едва не разрушило наш энергетический щит. Мы ответили залпом ракет, но на этот раз без особого успеха.

Между тем сражение перешло в новую фазу, распавшись на тысячу отдельных небольших баталий.

На моих глазах один из крейсеров Содружества оказался против двух дредноутов скорписов и во мгновение ока обратился в облако раскаленного газа. В другом случае уже дредноут противника попал под перекрестный огонь двух орбитальных станций и тут же разделил судьбу своего недавнего соперника.

На капитанском мостике «Аполлона» стояла тишина, если не считать жужжания датчиков и тяжелого дыхания членов команды.

Несколько раз я пытался выйти из битвы и прорваться поближе к поверхности планеты, но все мои попытки были безрезультатными. Можно было подумать, что каждый корабль скорписов считал своим долгом встать на нашем пути. Я понимал, что «Аполлон» не может составить конкуренцию тяжелым кораблям противника ни по средствам защиты, ни по средствам нападения, и всякий раз благоразумно возвращался на исходные позиции.

Разумеется, мы могли бы бежать в другом направлении, воспользовавшись советом Фреды, но такая мысль даже не приходила мне в голову.

Наше и без того непростое положение осложнялось ещё одним обстоятельством. Судя по тому, как развивалось сражение, флот скорписов вполне мог выиграть битву. Тогда его следующим логическим шагом была бы непосредственная атака на Лорис. В такой ситуации Атен мог попытаться бежать, воспользовавшись своей способностью перемещаться сквозь континуум, бросив на произвол судьбы своих сторонников.

Участь последних меня мало заботила, но судьба Ани напрямую зависела от моей встречи с Атеном.

У меня не оставалось выбора: мы должны были оставаться на поле битвы и сделать все, от нас зависящее, чтобы помочь защитникам Лориса отразить атаку неприятеля.

Спасаясь от преследования, я направил «Аполлон» к ближайшей орбитальной станции, полагая, что автоматическое опознавательное устройство, установленное на корабле, обеспечит безопасность этого маневра.

Три корабля скорписов, дредноут и два крейсера, немедленно последовали следом.

Фактически я сражался один. Фреда и остальные офицеры молча наблюдали за моими маневрами, не вмешиваясь в мои действия.

Оказавшись в достаточно сложной ситуации, я отважился повторить свой первый успешный маневр. Сделав сложную петлю, я проскользнул под брюхо крейсера, зондируя мощность его энергетической защиты.

Как я и ожидал, вся мощность его энергетических установок была направлена на питание фронтального щита. Я без труда определил слабейшую точку защитной оболочки крейсера и выпустил в неё весь остававшийся в нашем распоряжении боевой комплект. Крейсер завалился на левый борт, подставив свое незащищенное брюхо орудиям орбитальной станции, и их залп разнес его на куски.

Оставалось ещё два корабля. Предоставив станции в одиночку разбираться с дредноутом, я направил «Аполлон» в сторону второго крейсера. Его капитан, горевший желанием рассчитаться со мной за гибель своего товарища, попался на мою удочку.

Оказавшись в непосредственной близости от крейсера, я совершил очередной крутой разворот и обратился в притворное бегство.

По плану скорписов сражение шло лишь на одном участке защитного пояса Лориса. Автоматические станции не обладали возможностью быстрого маневра, и поэтому их собратья на противоположной стороне орбиты практически не принимали участия в битве. Возможно, что адмирал рассчитывал уничтожить их уже после того, как оборона противника будет прорвана. Это обстоятельство давало мне определенный шанс, которым я не замедлил воспользоваться.

Крейсер скорписов по-прежнему висел у меня на хвосте. Увеличив скорость «Аполлона» до предела, я направил его между двух таких станций. Капитан крейсера сделал то же самое.

Упрямство не самое лучшее качество для капитана военного корабля. В данном случае оно оказалось роковым для него и его команды. Оказавшись под перекрестным огнем, крейсер в считанные секунды обратился в груду металлического мусора.

К сожалению, этих секунд оказалось для нас недостаточно, чтобы убраться на безопасное расстояние.

– Пробоины в корпусе секций четырнадцать и пятнадцать, – доложил Дайер, офицер, отвечавший за техническое состояние корабля. – Автоматы начали ремонтные работы по устранению аварии.

– Был там кто-нибудь?

– К счастью, нет, сэр. Эти секции предназначены для хранения продуктов. Мы освободили их при изготовлении почтовых капсул.

Фреда нервно хихикнула.

– Если вы помните, мы собирались предупредить правительство Лориса о нашем прибытии.

– Похоже, они в этом больше не нуждаются, – хмуро признался я, ложась на обратный курс, – скорписы сделали это за нас, и гораздо эффективнее.

Я собирался повторить трюк с крейсером, но когда мы приблизились к месту сражения, шесть кораблей скорписов уже поджидали нашего возвращения.

– Сообщение для вас, сэр, – сообщил Магро, офицер связи.

– Переведи его на мой экран.

Спустя мгновение передо мной появилась физиономия капитана одного из судов.

– «Аполлон», я получил приказ взять вас в плен. Сдавайтесь. У вас нет возможности бежать.

Чтобы набрать скорость, превышающую скорость света, и исчезнуть с поля сражения, нам требовалось больше часа. Скорписам этого бы хватило вполне.

– Мы не сдадимся, – ответил я.

– Как вам угодно, – оскалился капитан, обнажив пожелтевшие клыки. – Мне приказано взять вас живыми… если возможно. Если вы не сдадитесь, вы умрете.

Глава 28

Шестеро против одного – это слишком много.

Особенно если учесть, что каждый из шести – крейсер, в два раза превосходящий «Аполлон» по размеру и огневой мощи.

Я бросил взгляд на испуганные лица офицеров. Удивляться было нечему. Все они уже были однажды пленниками скорписов.

– Опять в холодильник, – пробормотал Эмон.

– А затем на праздничный стол, – попытался пошутить Джеррон.

Никто не засмеялся. Напротив, лица людей стали ещё более мрачными.

– Живыми они нас не возьмут, – пообещал я.

– И это все, что вы можете предложить? – усмехнулась Фреда.

На этот раз все рассмеялись. Атмосфера на мостике немного разрядилась.

Единственным для нас шансом на спасение оставалась попытка достичь поверхности Лориса, прежде чем корабли скорписов сумеют уничтожить нас. Я развернул «Аполлон» на девяносто градусов, надеясь, что орбитальные станции сумеют перехватить хотя бы одного из наших преследователей.

– Переключить энергию батарей, кроме тех, что обеспечивают щит, на машинное отделение! – крикнул я Эмону.

Прежде чем он успел выполнить мой приказ, корпус «Аполлона» содрогнулся от прямого попадания ракеты.

– Они используют ядерные боеголовки, сэр, – доложил Дайер.

Я бросил взгляд на экран. Удар пришелся на машинное отделение.

– Защитный экран полностью обеспечен энергией, сэр, – продолжал Дайер, – но тем не менее корпус поврежден. Секция восемнадцать на второй палубе разгерметизирована.

– Так исправляйте повреждение, – огрызнулся я.

– Они ведут прицельный огонь именно по восемнадцатой секции, сэр, – спокойно сообщила Фреда, – похоже, они намерены лишить нас способности двигаться.

Я попытался было маневрировать, желая ослабить нагрузку на защитный экран, но избежать ударов теплового луча не сумел.

Противников было слишком много.

«Аполлон» бился, как крыса, попавшая в зубы к терьеру.

Нас не спасло даже то обстоятельство, что взорвался один из крейсеров, по неосторожности оказавшийся в пределах радиуса поражения ближайшей орбитальной станции. Другие в ответ на это только увеличили огонь.

До поверхности Лориса было ещё слишком далеко. Мы упорно продолжали двигаться в прежнем направлении, рассчитывая только на то, что, догадавшись о нашем бедственном положении, защитники планеты успеют на мгновение отключить энергетический щит и дадут нам возможность укрыться за ним от преследователей.

– Силовые батареи истощены, сэр, – доложил Джеррон. – щит не продержится более пятнадцати секунд…

– Ядерные ракеты, сэр!

Я увидел их приближение и сделал отчаянную попытку избежать столкновения, но поврежденный «Аполлон» плохо слушался руля.

Три ракеты настигли нас почти одновременно.

Взорвавшиеся дисплеи осыпали нас градом осколков стекла. Погас свет. Едкий запах наполнил помещение.

Когда включились лампы аварийного освещения, я бросил быстрый взгляд вокруг себя. Все присутствующие на мостики офицеры остались практически невредимыми, отделавшись синяками и царапинами.

– Силовые батареи бездействуют, – доложил Джеррон.

– Конец, – пробормотал кто-то.

– Пока ещё нет, – возразил я, – мы нужны им живыми.

– У нас у всех есть личное оружие, – напомнила Фреда, – устроим им горячий прием.

Безумное в принципе предложение Фреды нашло горячий отклик в моей душе. В памяти на мгновение ожили картины давно минувших дней. Пираты. Абордажные бои.

Рано или поздно скорписы явятся к нам на борт, сомневаться в этом не приходилось. Что, если, отбив атаку, мы сумеем захватить их крейсер?

– Тогда за дело, – сказал я, поднимаясь на ноги, – у нас не так много времени.

Едва мы успели раздать имевшееся в наличии оружие, как сотрясение корпуса дало нам понять, что десантная команда уже пришвартовалась к борту «Аполлона». К сожалению, без помощи приборов невозможна было определить, был ли это легкий шатл или сам крейсер.

– Если это шатл, – заметил я, – в нем не может быть больше тридцати скорписов.

– По силе толчка больше похоже на крейсер, – возразила Фреда. – Да и вряд ли они рискнут выслать шатл после того, что произошло.

– К тому же им отлично известно, что тридцати воинам с нами не справиться, – добавил Эмон, тщетно стараясь унять нервную дрожь.

– Тем лучше, – отозвался я, – когда покончим с десантом, попытаемся захватить крейсер.

– О чем говорить, – раздался из темноты скептический голос, – соотношение самое подходящее, тридцать пять клонов против пары сотен скорписов.

Слава Богу, у нас не оставалось времени задумываться над арифметикой.

Я поставил Эмона и двоих солдат на верхней площадке лестницы, откуда хорошо простреливался коридор, ведущий к шлюзовой камере. Из кают-компании притащили металлический стол, за которым устроился я сам с двумя ружьями в руках. Фреда с остальными членами экипажа расположилась чуть дальше, готовая действовать по обстановке на тот случай, если бы противнику удалось с ходу прорвать первую линию нашей обороны.

Скорписы не стали тратить время на то, чтобы вырезать люк с помощью лазера, а просто заложили изрядное количество взрывчатки, чтобы не только быстро и без хлопот преодолеть первое препятствие, но и сразу деморализовать его защитников, если бы те находились поблизости.

Тяжелая крышка несколько метров пролетела по коридору, и, окажись в этот момент кто-нибудь на её пути, от него осталось бы только мокрое место.

Воины были настолько велики и такого мощного сложения, что могли протиснуться в отверстие шлюзовой камеры только по одному. Даже при тусклом освещении, в затянутом дымом коридоре нам нетрудно было рассмотреть первого из них.

Он был в полном боевом снаряжении, с тяжелым ружьем в руках. Сквозь прорезь шлема хищно поблескивали желтые кошачьи глаза. Пристрелить его тут же на месте не составило бы для нас особого труда, но мне хотелось заманить в уготовленную ловушку как можно больше скорписов, прежде чем отдать команду открыть огонь.

За первым скорписом появился второй, затем третий, после чего вся компания, численность которой продолжала увеличиваться, осторожно двинулась вперед по коридору.

Мы продолжали терпеливо ждать того момента, когда первый из десантников начнет подниматься по лестнице, но он почему-то не спешил этого делать.

Неожиданно до меня донесся приглушенный звук взрыва, затем ещё один.

Я едва не застонал от злости.

Аварийные люки! Скорписы оказались хитрее, чем я думал.

Атака началась сразу с трех сторон. Мой замечательный план полетел к черту.

– Огонь! – завопил я и первым выполнил свой приказ, аккуратно разрезав на две половинки ближайшего ко мне противника.

Обычное возбуждение боя охватило меня. Волна адреналина прокатилась по моим сосудам, и мир вокруг меня сразу замедлил свой ритм, словно на киноленте, запущенной с замедленной скоростью.

Я видел, как Эмон и его товарищи лениво подняли головы над крышкой люка, служившей им прикрытием, тщательно прицелились и неторопливо спустили курки своих ружей. Вслед за ними открыли огонь и солдаты Фреды, развернувшие свой фронт на сто восемьдесят градусов.

Положение скорписов, толпившихся у отверстия шлюзовой камеры, стало тяжелым. Тепловые лучи косили их, как хорошо отбитая коса в первый день сенокоса. Мертвые тела блокировали проход, затрудняя доступ в него их же товарищам, все ещё остававшимся в помещении шлюза.

Но даже падая, они не прекращали стрелять, даже умирая, продолжали сражаться. Один из них ухитрился сорвать гранату, висевшую у его пояса, и швырнул её в направлении люка, за которым укрывались Эмон и его ребята. Я увидел её, когда она ещё находилась в полете и успел остановить выстрелом из моего лазерного ружья. Она взорвалась в воздухе, осыпав осколками живых и мертвых.

Оставшиеся в живых скорписы медленно, но верно начали продвигаться в нашу сторону, укрываясь от выстрелов за телами своих павших товарищей. Судя по оживленной перестрелке, доносившейся из-за моей спины, не теряли времени и их товарищи из второй и третьей десантных групп.

Пора было менять тактику.

– Все вниз, на главную палубу! – завопил я.

Выстрелив ещё несколько раз в наступавших скорписов, я скатился по трапу и присоединился к моим людям, уже собравшимся на главной палубе. Голова и плечи Эмона были покрыты кровью, то ли его собственной, то ли его товарищей. Тело одного из них было распростерто на полу у его ног, другой сидел чуть в стороне, сжимая правой рукой перебитую левую.

– Со мной все в порядке, сэр, – поспешил успокоить меня Эмон, – я ещё могу сражаться.

Но при первой же попытке подняться он покачнулся и упал бы на пол, если бы я не успел подхватить его.

Я оттащил его в сторону и бросил взгляд на собравшихся вокруг меня людей. Большинство из них были ранены, и можно было только гадать, как долго они смогут сдерживать натиск противника.

– Скорписы будут здесь через несколько секунд, – сказал я, обращаясь к Эмону.

– Я задержу их, сэр, уводите ребят, – ответил он, сжимая ружье в окровавленных руках.

– Уж, пожалуйста, сделай все, что сможешь, – попросил я, чувствуя, как комок подступает у меня к горлу.

– Грузовой отсек – наш последний шанс, – бросил я Фреде, – будем держаться, сколько сможем.

Скорписы, безусловно, знали, что криокапсула Ани находилась на нашем корабле. По неизвестной мне причине они хотели заполучить её целой и невредимой. Во всяком случае, именно саркофаг оставался их главной целью. Поэтому осуществить мой план оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Скорписы не меньше, чем мы, стремились добраться туда. Знание внутренней планировки корабля давало нам некоторое преимущество. Разделившись на несколько мелких групп, мы двинулись в указанном направлении.

Четверо солдат противника уже трудились над крышкой люка, когда я появился на нижней палубе. Они были в космических скафандрах и не слышали моих шагов. Я не дал им опомниться. Четырех выстрелов оказалось вполне достаточно.

Еще двенадцать воинов появилось со стороны воздушного шлюза. Такое количество было многовато даже для меня, и, не желая лишний раз искушать судьбу, я скрылся за ближайшей дверью. По воле случая я оказался в помещении приемно-передаточной станции.

Укрывшись за дверью, я выстрелил в ближайшего ко мне скорписа. Его товарищи немедленно развернулись в мою сторону, но не им было соревноваться со мной в скорости. Я успел выстрелить ещё дважды и каждый раз попадал в цель. Не прекращая стрелять, они подались назад. Я последовал их примеру и отступил в помещение передатчика.

И скорписы, и я оказались в тупике. Никто из нас без риска для жизни не мог пробраться в грузовой отсек.

Прислушавшись, я уловил звук приближавшихся шагов. Высунув голову из двери, я увидел Фреду, появившуюся из бокового прохода. Ее сопровождало несколько солдат.

– Осторожно! – крикнул я. – Скорписы всего в нескольких шагах от вас в конце коридора.

Мое предупреждение оказалось весьма своевременным. Выстрелив для профилактики несколько раз в указанном мною направлении, Фреда и её люди один за другим присоединились ко мне.

– У нас возникли осложнения, – сообщила она. – Столкнулись нос к носу с командой скорписов, проникшей через аварийный люк. Пришлось возвращаться. Слава Богу, все обошлось.

– Это я уже успел заметить, – усмехнулся я.

Как ни странно, никто из них не был даже ранен. Только у самой Фреды лицо было измазано потом и кровью.

– Сейчас скорписы готовятся к новой атаке, – сказал я. – Почти наверняка они получили подкрепление с корабля. Так что работы нам хватит надолго.

– Все ещё подумываешь о том, как бы захватить крейсер?

Я только невесело рассмеялся ей в ответ. Положение наше и впрямь было незавидным. Оставалось решить, как выпутаться из создавшейся ситуации, если это было ещё возможно.

– Магро, – окликнул я своего офицера связи, – как вы думаете, возможно запустить передатчик?

По правде говоря, я не очень надеялся на положительный ответ. Вид у Магро был неважный. Впрочем, не намного хуже, чем у остальных моих людей.

– Я могу попытаться, сэр, – последовал немедленный ответ.

– Что ты задумал? – поинтересовалась Фреда. Я бросил взгляд в дальний конец коридора. Скорписов нигде не было видно.

– Им нужна криокапсула, – пояснил я. – Может быть, мы сможем переправить её на Лорис.

– Сначала придумай, как перетащить её сюда, – усмехнулась Фреда.

– Мы можем добраться до нее, если разрежем переборку. Это проще, чем нести её под пулями по коридору.

Фреде не слишком понравился мой план, но возражать она не стала.

– Я сама займусь этим, – пообещала она, – хотя и не берусь судить, что из этого получится.

Затянувшаяся пауза начинала беспокоить меня. Трудно было сказать, что готовились предпринять скорпион, но в том, что они что-то задумали, я уже почти не сомневался. Иначе было трудно объяснить их непонятную пассивность.

Скорее всего, подумал я, они предпочтут сначала разделаться с нами, а уже потом без помех заняться содержимым грузового отсека. Существовал и другой вариант. Чтобы отправить нас в мир иной, им нужно было всего лишь пробить ещё одно отверстие в корпусе «Аполлона», приблизительно в том месте, где мы сейчас находились.

Но, пожалуй, они не решатся на это, подумал я, из опасения повредить обшивку грузового отсека, а следовательно, и саркофаг Ани.

За моей спиной я слышал характерное жужжание лазерной установки. Бросив взгляд через плечо, я увидел, что работа практически завершена. Оставалось только надеяться, что скорписы не догадались о наших планах.

– Черт побери, – услышал я голос Фреды, – однако, тяжелая штука!

Подозвав Дайер, я попросил её понаблюдать за коридором, а сам поспешил на помощь Фреде.

Двое мужчин и одна женщина тщетно пытались поднять тяжелый саркофаг.

– А он будет потяжелее, чем задница сержанта, – хмуро заметил один из мужчин.

– Во всяком случае, потяжелее твоей, – немедленно отозвался его приятель.

Присоединившись к ним, я сразу убедился, что задача была действительно нелегкой. Протащить массивный саркофаг через разрушенную переборку было ничуть не легче, чем транспортировать без катков каменные блоки, из которых сооружена пирамида Хеопса. Пришлось позвать всех способных держаться на ногах людей, за исключением Дайер, стоявшей на часах, и Магро, продолжавшего колдовать над панелью управления передатчика.

В конце концов нам все-таки удалось сдвинуть саркофаг с места.

– Как там у вас дела? – раздраженно крикнул я Магро. – Будет энергия или нет? Иначе чего ради мы возимся с этой штукой?

– Да, сэр. Энергия есть. Но у меня остаются сомнения относительно того, имеется ли у нас контакт с приемным устройством. Необходимо знать точные координаты.

Я повернулся к Фреде, в изнеможении прислонившейся к стене.

– Как мы можем… Договорить мне не удалось.

– Они наступают, сэр! – услышал я отчаянный крик Дайер.

Граната, удачно брошенная одним из скорписов, лишила её обеих ног.

Глава 29

Схватив ружье, я бросился к двери в тот самый момент, когда на её пороге появился первый скорпис с гранатой в руке.

Я выстрелил, прежде чем он успел сделать ещё хотя бы одно движение. Граната взорвалась у него в руке, осыпав помещение градом осколков. Несколько из них вонзились мне в грудь и руку. Взрывная волна сбила меня с ног. К счастью, большинство из членов моей команды все ещё находились в помещении грузового отсека. Магро успел спрятаться за консолью передатчика. Его мгновенная реакция спасла ему жизнь.

Вернувшись на несколько секунд в грузовой отсек, я обратил внимаиие, что одна из переборок успела приобрести темно-красный цвет, и догадался, что скорписы решили применить только что осуществленный вами план.

– Всем укрыться за саркофагом! – гаркнул я. – Не спускать глаз с перегородки. Я прикрою вас с тыла.

Заняв прежнюю позицию, я открыл беглый огонь по наступавшим скорписам и в конце концов вынудил их убраться из коридора. Но ненадолго. С завидным постоянством они раз за разом накатывались на меня, прокладывая себе путь разрывами гранат.

У моих товарищей, остававшихся в грузовом отсеке, дела шли ещё хуже. Скорписам наконец удалось прожечь металлическую переборку. Доступ в помещение был открыт.

– Становится жарко. Пора убираться отсюда! – крикнул я Фреде.

– Замечательная идея, но как её осуществить?

– Используем передатчик.

– Только не я, – отозвалась она, не прекращая стрелять.

– Мы все умрем, если не сделаем этого.

– Мы умрем, если последуем твоему совету. Что мне с того, даже если моя копия благополучно приземлится на Лорисе?

Но я думал сейчас не о ней, а об Ане.

Аня понимала, что означает для неё путешествие на Лорис, но она была готова сдаться на милость победителя.

Капитуляция для неё была равнозначна смертному приговору, но она все же согласилась на нее, чтобы остановить войну. Как я ошибался, полагая, что она, подобно остальным Творцам, думала лишь о собственной безопасности! Скорее всего, она думала и о ней, но больше всего её беспокоила участь разумных существ, ежедневно убивавших друг друга. Она собиралась встретиться с Атеном и остановить бойню, какую бы цену за это ни пришлось заплатить ей самой.

Я был обязан сделать все, от меня зависящее, чтобы помочь ей.

Я бросил взгляд на передатчик. У его подножия лежал Магро в луже собственной крови. Очевидно, одна из свистевших по комнате пуль зацепила и его.

– Ты даже не знаешь координат приемника, – попыталась остановить меня Фреда. – Это будет прыжок в ничто.

– Это наш единственный шанс!

– Орион, прошу тебя, не делай этого!

– Разве ты не видишь, что мы все рано обречены? – усмехнулся я. – Какая разница, от чего умереть?

– Я положу столько проклятых кошек, сколько смогу! – крикнула в ответ Фреда. – Я солдат и хочу умереть как солдат!

Именно этому её и учили всю жизнь.

Программа, заложенная в её подсознание во время криогенного сна.

Убивать…

Не отступать…

Сражаться до последней капли крови…

– Я попытаюсь.

Фреда прекратила стрелять и сунула мне под нос дуло своего ружья. Оно успело раскалиться от долгой стрельбы.

– Ты останешься и будешь продолжать сражаться, Орион!

– Ты собираешься убить меня?

– Я пристрелю, как собаку, каждого труса, кто попытается бежать!

Краем глаза я заметил, что трое скорписов пытаются обойти нас с фланга. Они толкали перед собой тела своих товарищей, используя их в качестве естественного щита.

– Хватит болтать! – крикнул я, хватаясь за ружье.

Тяжелое ружье Фреды прожгло насквозь тело мертвого скорписа и уложило на месте его приятеля. Я положил второго, когда он неосторожно высунул нос из укрытия. Третий предпочел не искушать судьбу и убрался обратно, под защиту металлической перегородки. Воспользовавшись секундной передышкой, я одним махом преодолел расстояние, отделявшее меня от передатчика, и укрылся за его консолью.

Когда я поднял голову, чтобы осмотреться, ружье Фреды снова было направлено на меня.

Время остановилось.

У меня не было претензий к Фреде. Она выполняла свой долг, так же как я пытался исполнить мой.

Я активизировал консоль.

Какая разница, кто убьет меня – скорписы, Фреда или передатчик?

Наступила темнота! Я узнал её, как и холод, мгновенно пронизавший мое тело.

И тогда я понял, что все мои предыдущие путешествия сквозь континуум были всего лишь усовершенствованной формой волнового передатчика, уже использовавшегося людьми.

Приемно-передаточные устройства времен галактического противостояния были приборами, имитировавшими ту способность, которую Атен и другие Творцы развили в себе несколько тысячелетий спустя!

Я сам не раз использовал её, даже не понимая, как я это делаю.

Но только сейчас я окончательно понял, что могу не только сам свободно перемещаться сквозь время и пространство, но и переносить с собой предметы и людей.

Более того.

Каждый раз, когда я якобы умирал и воскресал по воле Золотого бога, это не было воскрешением из мертвых. Атен просто воспроизводил имевшуюся у него копию.

Умирая, любое живое существо, вне зависимости от уровня его развития, умирает раз и навсегда.

Новый Орион, созданный Золотым богом, был лишь копией прежнего, отредактированной в соответствии с пожеланиями его Творца.

Если бы в пустоте можно было смеяться, то я, наверное, расхохотался бы во все горло.

Но следствия, вытекавшие из моего открытия, были, пожалуй, важнее самого открытия.

Атен и другие Творцы тоже не были бессмертными!

Они могли умереть!

Их можно было убить!

Спасение Ани зависело только от меня!

Я воспроизвел в своем воображении Лорис, планету земного типа с голубыми океанами и белыми облаками, столицу Содружества, откуда Атен руководил войною.

Мысленно я достиг Фреды и других моих товарищей, Ани, покоящейся в криосне, внутри своей капсулы.

Я ощущал и присутствие других существ, наблюдавших за мною.

Кого именно? Атена? Других Творцов? Нет! я не чувствовал ни фальши Золотого бога, ни высокомерия его дружков.

Это были патриархи, снова вошедшие в контакт со мною. Я знал, что они одобряют мои действия и готовы помочь мне. Помочь вопреки, а может быть, и в полном соответствии с логикой своего этического кодекса.

«Лорис!» – произнес я мысленно.

И произошло чудо или то, что люди склонны именовать чудом.

Вместе с Аней, Фредой и остатками моей команды я оказался на планете Лорис.

Глава 30

Сначала я услышал голоса людей.

– Что это?

– Это невозможно!

– Они просто появились на пустом месте!

– Как такое может быть?

– Откуда мне знать? Появились – и все!

Я приоткрыл глаза, искренне радуясь, что снова могу видеть и слышать, что я дышу и живу.

Моя команда, или, точнее, то, что от неё осталось, находилась на широкой, щедро залитой солнцем площади. В двух шагах от меня стояла Фреда. Ее ружье было по-прежнему направлено на меня. Другие просто прятались позади капсулы, не понимая, что происходит.

На площади, вымощенной разноцветными керамическими плитками, было полно хорошо одетых мужчин и женщин. Вокруг площади стояли величественные здания из стекла и бетона. Красивый фонтан, выбрасывавший к небу голубые струйки воды, находился всего в нескольких метрах от меня. Люди глазели на нас, словно мы были пришельцами из другого мира.

Что и говорить, вид у нас был неважный. Грязные, покрытые потом и кровью, мы разительно отличались от собравшейся вокруг нас беспечной толпы людей.

– Кто же они такие? – спросила пожилая женщина. – Как они появились здесь?

– Я думаю, что это солдаты, – ответил ей кто-то из мужчин.

– Солдаты? Настоящие солдаты? В таком случае что они делают здесь?

– Во всяком случае, они должны иметь какое-то отношение к армии. Взгляните хотя бы на их ружья.

– У вас есть разрешение на ношение оружия? – обратился ко мне мужчина. – Если нет, я немедленно вызову полицию.

– От них исходит невыносимый запах.

– Да, мы выглядим и пахнем ужасно! – рявкнул я. – Какими еще, по-вашему, мы должны быть? Мы сражаемся и умираем, чтобы спасти ваши никчемные жизни.

На этот раз они были шокированы.

– Вы только послушайте, что он говорит!

– Он – сумасшедший.

– Да и остальные не лучше. Вы только посмотрите на них. Лунатики, да и только.

– Где же полиция? Я вызвал её ещё минуту назад.

При всем моем опыте и знании людей мне непросто было поверить в реальность всего происходящего. Более того, я был потрясен.

– Вы что, не отдаете себе отчета в том, какая битва идет сейчас прямо над вашими головами? Вы что, не знаете, что идет война?

– Комедианты?

– Скорее, мальчишки, обкурившиеся наркотиками. Эти юнцы позволяют себе Бог знает что!

Из толпы, окружавшей нас, выступила полная пожилая женщина.

– Послушайте, молодой человек, не пытайтесь испугать нас. Нам хорошо известно, что война идет в тысяче световых лет отсюда.

Я испытывал смешанное чувство удивления и отвращения. Мне хотелось плюнуть и послать их ко всем чертям, но я просто покачал головой и повернулся к своим людям.

Фреда, впрочем, как и все другие члены моей команды, была изумлена ничуть не меньше толпившихся вокруг нас горожан. Она опустила наконец ружье и осторожно присела на край саркофага. Остальные уже сидели прямо на мостовой.

– Это Лорис? – спросила она. Я кивнул.

– Столица Содружества?

– Да.

Еще один из любителей приличия и правопорядка выступил из толпы зрителей.

– Вы не имеете права оставаться здесь. Это – публичное место, а не казарма.

– Что же вы предлагаете? – полюбопытствовал я, с трудом удерживаясь от соблазна врезать по его самодовольной физиономии.

– Это не мне решать. Ага, вот наконец и полиция!

Толпа расступилась, давая дорогу паре отполированных до блеска роботов, передвигавшихся на антигравитационных подушках. Вид у них был уморительный. Шесть рук при полном отсутствии ног, цилиндрическое тело и полусфера, снабженная сенсорами и громкоговорителями, вместо головы.

– Будьте любезны, предъявите ваши документы, – потребовал один из них.

– Мы – все, что осталось от экипажа разведывательного судна «Аполлон», – попытался объяснить я. – Нам удалось бежать с…

– «Аполлон» направлен со специальным заданием в систему Джильберта. Будьте любезны, предъявите ваши удостоверения личности.

– Мы никогда не были в системе Джильберта, – огрызнулся я, чувствуя себя не в своей тарелке из-за того, что мне приходится спорить с машиной. – По независящим от нас причинам мы стали участниками сражения, происходящего сейчас на орбите…

– О каком сражении вы говорите?

– Которое сейчас происходит прямо над вашей головой, – обозлился я, ткнув пальцем в голубое небо.

По толпе прошел легкий гул.

Я невольно задумался о том, а нашел ли кто-нибудь из присутствующих время поднять голову к звездам прошедшей ночью? Не заметить полыхавшие там сполохи было при всем желании невозможно.

– Будьте добры пройти со мной.

– Куда еще?

– В участок, разумеется.

Конечно, раздраженно подумал я. Куда же еще? Однако сейчас не время было высказывать свое раздражение.

– Эту капсулу нельзя оставлять здесь, – сказал я, указывая на саркофаг. – Ее необходимо срочно отправить в госпиталь.

– Объект будет доставлен в надлежащее место, в полном соответствии с действующим законодательством.

– Мы не уйдем без него.

– Вам придется пройти с нами, – повторил робот. – Об объекте позаботятся другие службы, согласно имеющимся у них инструкциям.

Я положил ладонь на рукоятку моего пистолета. Фреда и остальные мои спутники медленно поднялись на ноги, сжимая в руках оружие. Толпа испуганно шарахнулась в сторону.

– Капсула находится под нашей специальной охраной, – пояснил я. – Мы доставили её сюда с планеты, находящейся на расстоянии многих сотен световых лет отсюда, и не оставим её на площади, чтобы какой-нибудь грузовик, собирающий мусор, отправил её на свалку.

Раздалось слабое жужжание и посвистывание. Очевидно, робот докладывал о ситуации на площади своему непосредственному начальству. Его напарник попытался обойти меня справа, чтобы в случае необходимости взять меня под перекрестный огонь. Маленький Джеррон, весь в ожогах и кровоподтеках, выступил вперед и выразительным жестом направил свое ружье в сторону блюстителя общественного порядка. Это произвело должное впечатление, и переговоры были продолжены.

– Команда специалистов криогенного центра уже находится на пути сюда, – сообщил первый робот. – Они знают, как обращаться с подобными устройствами.

– Отлично, – заметил я, – в таком случае нам остается только дождаться их прибытия, после чего мы будем готовы отправиться вместе с вами в участок.

Минуты через три на площадь метрах в пятидесяти от нас опустились три аэрокара, из которых высыпали полицейские и несколько врачей в белых халатах.

– Я капитан Перри из городской полиции, – представился высокий мускулистый мужчина с квадратной челюстью.

– Я Орион, капитан «Аполлона». Эта капсула доставлена сюда с Прайма. В ней находится тело одного из лидеров Гегемонии, прибывшего на Лорис для проведения переговоров с правительством Содружества.

– В тот самый момент, когда весь флот Гегемонии пытается прорвать защитный пояс Лориса? – ядовито осведомился капитан. – Странное совпадение.

Мне пришлось прибегнуть к уловке, издавна спасавшей честь солдата.

– Я следовал полученному мною приказу, капитан!

Разумеется, это была ложь, но угрызения совести не мучили меня.

Он попытался было подавить меня своим авторитетом, а когда из этого ничего не вышло, попробовал применить новую тактику.

– Хорошо. Капсула будет немедленно передана специалистам. Но ещё раньше, капитан, вы должны сдать оружие.

Я отрицательно покачал головой.

– Мы солдаты, капитан, и можем сдать оружие только по приказу вышестоящего офицера, и никого более.

– На этой планете полиция имеет право разоружить кого угодно.

– Только не нас, капитан. Найдите старшего армейского офицера, и мы немедленно сдадим оружие, – настаивал я.

Не в силах скрыть своего раздражения, Перри тем не менее отдал приказ врачам погрузить саркофаг в медицинский фургон, после чего предложил нам занять места в двух полицейских аэрокарах. Восемь человек, под командованием Фреды, заняли места в первой машине, а остальные, во главе со мной, в машине Перри.

Прежде чем машина тронулась с места, я услышал голос робота, обращенный к толпе:

– Господа, прошу вас разойтись. Вы препятствуете уличному движению!

Как и подобает собранию законопослушных граждан, толпа развалилась на несколько частей, которые тут же растеклись по соседним улицам.

Все три аэрокара одновременно поднялись в воздух и взяли курс на запад, постепенно набирая высоту. Однако уже спустя несколько минут машина с медиками резко изменила направление и отделилась от основной группы.

– Что это значит? – спросил я капитана. – Мы должны оставаться вместе с капсулой.

– Тем не менее на этот раз вам придется повиноваться, – оборвал он меня. – Капсулу доставят в медицинскую лабораторию, где она пройдет все необходимые испытания.

– Но…

– А вы и ваша команда будете доставлены в штаб для допроса. Мы проверили вашу историю. «Аполлон» находится в системе Джильберта, расположенной на расстоянии более семисот световых лет от Лориса. Либо вы лжете, либо являетесь бандой изменников. Но уверяю вас, мы сумеем докопаться до истины.

Я вытащил пистолет и, не говоря ни слова, ткнул им под ребро Перри.

– Вы сошли с ума, – прошептал он, бледнея.

– Рецидив долгой службы в армии, – ухмыльнулся я. – Короче, выбирайте одно из двух: либо мы следуем за медицинским фургоном, либо я выбиваю вам мозги.

Полицейские схватились за оружие, мои ребята последовали их примеру. Только пилот, у которого оружия не было, продолжал цепляться за штурвал.

– Вы погубите всех нас, – запротестовал Перри.

– Вас первого.

Он едва не задохнулся от злости, но не стал искушать судьбу.

– Следуйте за медицинским фургоном, – приказал он пилоту.

Аэрокар послушно свернул.

– Это насилие вам дорого обойдется, Орион, – заверил он меня. – Вас повесят за яйца, и я сделаю все, от меня зависящее, чтобы присутствовать при этой церемонии.

– После того, как специалисты разберутся с капсулой, я постараюсь выяснить, есть ли они у вас вообще, – усмехнулся я.

Никакого медицинского центра не было и в помине.

Мы угодили в ловушку. Все три кара приземлились одновременно на бетонированной площадке, расположенной между четырьмя административными зданиями. Едва мы выбрались наружу, как четыре взвода солдат тзинов окружили нас со всех сторон.

– Ящеры! – прошептала Фреда, хватаясь за пистолет.

– Бросайте оружие, люди! – приказал офицер тзин, огромная желто-коричневая рептилия, чей мундир буквально сиял на солнце от многочисленных знаков отличия.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

– Я полковник Храссшлиесса, – представился большой ящер. – Я получил приказ взять вас под стражу. Сложите ваше оружие, или я отдам приказ открыть огонь.

Я бросил быстрый взгляд в сторону Перри. Похоже, бравому капитану отнюдь не улыбалась идея оказаться меж двух огней. Он был испуган до полусмерти.

Тзинов было во много раз больше, чем нас, и они были лучше вооружены.

– Они перестреляют нас, как кроликов, – пробормотал Джеррон. – Проклятые ящеры! Выбора у меня не было.

– Сдать оружие, – скомандовал я. – Мы повинуемся приказу полковника…

Тзины посадили нас в коричневый армейский автокар, размером превышающий бронетранспортер. Медики с помощью антигравитационных подушек перенесли саркофаг Ани в одну из четырех башен. Последнее, что я успел заметить, прежде чем люк захлопнулся перед моим носом, была торжествующая физиономия капитана Перри.

Прислонившись спиной к стенке фургона, я мысленно попрощался с товарищами, погибшими во время последнего сражения: Эмоном, Дайер и многими другими.

«Солдат не должен иметь личных привязанностей», – припомнил я слова Фреды…

Нас привезли в гарнизонную тюрьму, расположенную высоко в горах. Охрану здесь несли исключительно тзины. Я издавна недолюбливал рептилий, инстинктивно считая их врагами человеческого рода. Отныне у меня появился лишний повод утвердиться в своих антипатиях.

Меня сразу отделили от Фреды и остальных моих товарищей и поместили в крошечную одиночную камеру, лишенную даже привычного окна.

Нары, раковина, унитаз, тусклая лампочка под высоким потолком составляли все её убранство. Однако долго скучать в одиночестве мне не пришлось. Уже через два часа дверь снова отворилась, и двое конвоиров отвели меня на допрос.

В комнате, куда меня доставили, из всех предметов мебели находился лишь один высокий стул, на котором восседал маленький ящер лимонного цвета, без каких-либо знаков отличия.

– Садитесь, – предложил он мне.

Я опустился на холодный каменный пол. Оба солдата остались стоять за моей спиной.

Видимо, удовлетворенный тем, что теперь он, в буквальном смысле слова, может смотреть на меня свысока, маленький ящер наклонился ко мне.

– Кто вы такой и откуда прибыли на Лорис?

– Мое имя Орион. Капитан разведывательного судна «Аполлон».

Ящер оскалил зубы.

– По нашим сведениям, «Аполлон» был направлен в систему Джильберта.

– Мы так и не попали туда. Вместо этого мы отправились на Прайм, после чего вернулись на Лорис, чтобы доставить сюда одного из лидеров Гегемонии для переговоров с правительством Содружества.

Ящер презрительно фыркнул.

– Все ещё продолжаете утверждать, что ваше имя Орион?

– Да.

– Однако в армейских архивах о вас нет никаких сведений.

Это заявление слегка озадачило меня.

– Справьтесь у бригадира Акслея из шестого сектора, – посоветовал я, – он знает меня. Допросите, наконец, членов моей команды. Мы вместе воевали на Лунге, Бититу, принимали участие в битве, что и сейчас продолжается на орбите.

– Битва уже закончена, – гордо объявил ящер. – Флот скорписов отступил.

– Примите мои поздравления.

Красные глаза рептилии задержались на мне.

– Для меня все люди на одно лицо. Откуда мне знать, кто вы, солдат Содружества или шпион Гегемонии? То же самое можно сказать и о ваших людях.

Я пожал плечами.

– У вас есть сканеры для исследования коры головного мозга. Используйте их и убедитесь, что я говорю правду, – посоветовал я.

– А что такое правда? – протянул он, разительно напомнив мне в этот момент одного профессора философии, которого я знал когда-то на Земле. – Вы можете рассказать мне историю, которую сами вполне искренне считаете правдой, тогда как на самом деле это не более чем легенда, внедренная в ваше сознание спецслужбами Гегемонии.

– Тогда какой смысл допрашивать меня? – спросил я раздраженно.

Ящер бросил на меня удивленный взгляд.

– Как какой смысл? Чтобы услышать вашу историю, конечно. Мы хотим знать, какой ценной для нас информацией вы располагаете. Только после этого мы со спокойной совестью сможем расстрелять вас и ваших солдат.

Глава 31

Махнув на все рукой, я рассказал ему мою историю. Целиком, без купюр. Как мне показалось, он выслушал её с огромным интересом, хотя трудно судить о чем-нибудь наверняка по выражению физиономии ящерицы.

И ни на одно мгновение за все время долгого повествования меня не оставляла мысль о том, что они собираются убить меня, Фреду, Джеррона и всех остальных моих товарищей.

Почему? Зачем убивать верных солдат, храбро сражавшихся за интересы Содружества?

Строго говоря, во всем случившемся виноват был я один. Это я нарушил приказ и отправился на Прайм. По законам Содружества я стал предателем, подозреваемым в шпионаже в пользу Гегемонии. Но при чем тут мои люди? В чем виноваты они? Почему они должны были умереть?

Но постепенно ход моих мыслей начал меняться. Теперь основное место в них отводилось Атену, Золотому богу. Это он пытался манипулировать людьми, их союзниками, противниками и даже другими Творцами. Это он, в своей ненасытной жажде власти, убивал сейчас Аню, и я, хотя и косвенно, помогал ему в этом.

– Он убьет и вас, – пообещал я молодому тзину. Тот недоуменно заморгал своими маленькими глазками.

– Что вы хотите этим сказать?

– Атен не хочет, чтобы его марионетки знали, что он манипулирует ими. Он против того, чтобы народы Содружества поняли, что война с Гегемонией началась из-за разногласий между Творцами.

Молоденький офицер несколько секунд молчал.

– Либо вы необыкновенно талантливый лжец, Орион, либо законченный псих. Хотя, должен признать, ваша история о Творцах довольно поэтична. Но все же, право, ваше воображение завело вас чересчур далеко.

– Он убьет вас, чтобы предотвратить утечку информации, – повторил я.

– Я, во всяком случае, не принадлежу к его творениям, даже если допустить, что он все-таки существует.

– Сколько, по-вашему, тзинов уже погибло в этой войне? Сколько погибнет еще?

– Этого вполне достаточно, Орион, – остановил меня ящер. – Допрос окончен.

Я с трудом поднялся, разминая затекшие ноги.

– Ваша жизнь в опасности, – в третий раз повторил я, – да и их он тоже убьет, – добавил я, указывая на стоявших у дверей часовых. – Они, как и вы, слышали мой рассказ.

– Абсурд!

Теперь, когда я стоял во весь рост, он был заметно ниже меня, хотя и продолжал сидеть на своем стуле.

– Можете проверить хоть сейчас. Полагаю, что вы записывали мой рассказ, хотя я и не вижу соответствующей аппаратуры.

Глаза рептилии тревожно обратились к потолку.

– Проверьте запись. Убедитесь в её качестве. Держу пари, что она уже стерта.

– Абсурд, – повторил он, правда, уже с меньшей убежденностью.

Затем он приказал солдатам отвести меня обратно в камеру. По дороге никто из нас троих не произнес ни слова.

Едва дверь камеры закрылась за мной, я начал действовать.

Я знал, что существует только одно существо, которое может спасти моих ребят от казни.

Я лег на постель, закрыл глаза и позвал его.

Атен был где-то рядом. Я знал это и почти физически ощущал его присутствие. Но он отказался разговаривать со мной. Сколько я ни пытался выйти на контакт с ним, я неизменно натыкался на глухую стену, своеобразный энергетический экран, который он возвел вокруг себя, чтобы избежать встречи со мной.

Очень хорошо, подумал я, поищем кого-нибудь еще.

Собрав воедино всю свою энергию и знания, я воззвал к патриархам, находившимся в сотнях световых лет от меня, прося их помощи и совета.

«Останови войну, Орион», – услышал я знакомый голос.

«Но как? Что я могу сделать, если не способен спасти даже собственных людей?»

«Найди в себе силы», – посоветовали мне.

«Помогите мне! – взмолился я. – Если вы хотите, чтобы эта война когда-нибудь закончилась, помогите мне сейчас».

«Это твоя проблема, Орион, а не наша. Проблема человеческой расы. Мы не можем быть вашими наставниками, опекунами, вашей совестью. Вы должны всего добиться самостоятельно».

«Но вы угрожали истребить нас», – запротестовал я.

«Только в том случае, если вы будете представлять угрозу для звезд. Мы не имеем права вмешиваться до тех пор, пока ваша агрессивность не начнет представлять угрозу для всего живого, что существует в Галактике».

На этот раз они не ограничились одними декларациями, а даже показали мне, что могло бы произойти. Картина и впрямь была страшная.

Я увидел, как одна за другой взрывались звезды.

Цепная реакция, начавшаяся в одной из звездных систем, положила начало чудовищному катаклизму. Взрывная волна от каждого такого взрыва инициировала десятки, сотни других. Взрывались целые галактики – миллионы звезд и десятки миллионов планет, унося в небытие жизнь бесчисленных количеств живых существ.

Великие цивилизации, затратившие миллионы лет на то, чтобы упрочить свое положение во Вселенной, в одно мгновение сметались чудовищной волной ионизированного газа, прокатившейся в пространстве на сотни и тысячи мегапарсеков.

«Это уже происходило в других галактиках, населенных разумными существами, похожими на вас, – объяснил мне голос. – Мы не допустим, чтобы нечто подобное повторилось вновь. У нас нет желания быть вашими ангелами-хранителями, Орион, но мы можем стать для вас ангелами смерти, если вы попытаетесь уничтожать звезды». Я открыл глаза и обнаружил, что лежу в той же самой камере, покинутый патриархами, осмеянный Творцами, не имея рядом даже крысы, которая составила бы мне компанию.

Вероятней всего, где-то в этот самый момент тзины допрашивали Фреду и других моих товарищей.

Возможно, что ещё где-то взвод экзекуторов уже ожидал своего часа. Интересно, удостоится ли капитан Перри чести быть приглашенным на мою казнь?

Но все это были только предположения. Аня умирала на самом деле.

Аня!!!

Я проник в лабораторию, где специалисты были заняты изучением её саркофага. К моему удивлению, я не смог почувствовать даже намека на её присутствие, словно силы уже навсегда покинули её.

Я ясно ощущал присутствие в лаборатории команды техников, мог слышать их разговоры, но Ани там не было…

– Кто-то взял на себя немалый труд, непонятно ради чего, – заметил один из специалистов. – Капсула пуста.

– Пуста?

– Но каким образом она может оказаться пустой? – спросил его шеф лаборатории. – По словам этих солдат, они доставили её с самого Прайма.

– Взгляните на результаты, коллега. Рентген, магнитный резонанс, нейтринное сканирование… Вывод всюду один – в капсуле никого нет. Она пуста, как барабан…

Дикая ярость охватила меня. Я скатился с койки и заметался по камере, потом бросился к тяжелой металлической двери и попытался взломать её, разумеется, без всякого результата. Обессилев, я упал на каменный пол.

Все наши страдания, пролитая кровь, смерть товарищей были напрасными.

Аня была в руках Атена, нас самих ждала смертная казнь, и не было никого в целом континууме, кто бы мог или хотел помочь нам.

«Используй свой ум, Орион, – услышал я слова патриарха. – Твоя сила не поможет тебе сейчас. Используй свои познания».

Замечательный совет, особенно если не знать, как им воспользоваться. Со злости я несколько раз ударился головой о дверь.

Как я могу выбраться из камеры? Да и что я стану делать, даже если мне это удастся?

Но разве я уже не делал нечто подобное?

Я мог перенестись в любую точку пространства, в любое время.

Я обязан был спасти моих товарищей, освободить Аню, если она была ещё жива.

Обязан!!!

Я закрыл глаза.

Где-то на просторах Галактики, решил я, должен существовать передатчик, который использовали Творцы для своих перемещений через пространство и время. Он должен быть необычайно мощным, по сравнению с теми, что применяются в этой эпохе.

Он должен черпать свою энергию непосредственно от звезды или, скорее, от целой системы звезд. Сфера его действия должна распространяться на весь континуум. По-видимому, я и сам использовал его, даже не подозревая о его существовании. Все так называемые чудеса Творцов были не чем иным, как результатом использования технологии, достигшей необычайно высокого уровня.

А что могут они, сказал я сам себе, могу и я.

«В самом деле?» – услышал я глумливый голос, отдаленное эхо презрительного вызова моего противника.

– Да, это так, – произнес я вслух, надеясь, что Атен услышит меня и сам убедится в моих способностях.

Я уже ощущал чудовищную мощь этого передатчика, его могучую пульсацию, подобную биению сердца сказочного великана.

Я черпал его энергию, но уже не слепо, как раньше, а вполне осознанно, со знанием дела и своего права на нее…

По привычке я закрыл глаза и сосредоточился.

Я побывал в камере тюрьмы, где содержались мои товарищи; обыскал столицу, всю планету Лорис и установил местонахождение всех членов Высшего Совета Содружества.

Расширив сферу своего влияния, я достиг Прайма и разыскал членов правительства Гегемонии.

Я собрал их всех в месте и времени, выбранном по своему усмотрению, – в первобытном Райском саду Земли каменного века.

Перенеся туда же мою команду, я нарядил всех её членов в голубые, расшитые золотом мундиры и выдал каждому личное оружие в белой кожаной кобуре.

Политики Содружества и Гегемонии появились в том виде, в каком я нашел их. Кто-то в строгом деловом костюме, некоторые в нижнем белье, один в плавках, другой лишь с банным полотенцем вокруг бедер.

Конечно, далеко не все из них были людьми. Здесь были лидеры тзинов и генералы скорписов и некоторые другие виды, включая арахноидов.

На поляне, в центре леса, был установлен длинный стол для конференций, по одну сторону которого восседали лидеры Содружества, по другую, – Гегемонии.

Я соорудил паутину, десяти метров в диаметре, для представителя арахноидов, раздобыл мягкие подушечки для когтей скорписов, портативные фонтанчики для различных видов амфибий.

Такое необычное событие, разумеется, никого не могло оставить равнодушным.

Было много крика, скрежета и свиста; были тысячи вопросов и конфиденциальных переговоров.

Все демонстративно игнорировали меня.

Я стоял во главе стола, одетый в мундир кроваво-красного цвета, сложив на груди руки. Позади меня стояли мои ребята, ошарашенные и смущенные, как и все остальные.

Я дал политикам возможность выговориться, после чего подозвал к себе Фреду.

– Что все это значит? – спросила она, задыхаясь от пережитого потрясения.

– Объясню позднее, – отрезал я. – Задача твоя и ребят – исполнять обязанности почетного караула. Кроме того, ты лично проследишь за тем, чтобы никто из политиков не покидал этого стола.

Фреда недоуменно моргнула несколько раз, затем выстроила всех вокруг стола за спинами делегатов.

Между тем шум на поляне и не думал стихать; с обеих сторон стола летели обвинения и проклятия в адрес друг друга.

Я вынул лазерный пистолет из красной кобуры и выстрелил вдоль стола, проделав солидную дыру в паутине арахноида.

Перепуганные политики замерли на своих местах. Наступила долгожданная тишина.

Я приветливо улыбнулся собравшимся и убрал пистолет обратно в кобуру.

– Господа, всех вас, вероятно, интересует вопрос, с какой целью я собрал вас, – начал я свою речь. Договорить её мне не удалось.

Снова раздались возмущенные крики.

– Кто вы такой, черт побери?

– Где мы находимся?

– По какому праву…

Я предостерегающе поднял руку.

– Обо всем по порядку, господа. Вы находитесь на Земле, какой она была приблизительно за двенадцать с половиной миллионов лет до вашего собственного времени.

– Чушь!

– Наглая ложь! Путешествия во времени невозможны! Наши ученые убедительно доказали, что…

– Молчать! – рявкнул я во всю мощь своих легких. Они тут же заткнулись.

– Вам совсем не обязательно верить тому, что я сейчас скажу, – продолжал я. – Для меня это не имеет значения. Важно другое – никто из вас не встанет из-за этого стола до тех пор, пока не будет подписано соглашение об окончании войны.

Все, как один, уставились на меня.

– Мне все равно, сколько на это потребуется времени, несколько дней или лет. Но никто из вас не покинет этого места и времени, пока мирный договор не будет утвержден всеми присутствующими. По завершении конференции я доставлю вас в точности в то же самое место и время, которое вы недавно покинули.

– И что же вы намерены делать, если мы откажемся от вашего ультиматума? – поинтересовался огромный тзин, настоящий дракон, с ног до головы инкрустированный золотом.

– Я буду убивать вас одного за другим, пока оставшиеся в живых не начнут мирных переговоров.

По меньшей мере половина из присутствующих вскочила на ноги.

– Да как вы смеете?…

– Вы не можете…

– Вы не имеете права…

– Не будем говорить о праве. Взгляните на моих солдат…

Мой аргумент произвел действие.

– Вы заключите мирный договор или умрете, – повторил я. – В течение многих лет вы посылали на смерть своих солдат. Теперь вам самим придется заглянуть смерти в глаза.

– Вы станете убивать безоружных гражданских лиц?

– Кто убил обитателей Желтого Цветка? – загремел я. – Кто опустошил колонии Гегемонии? Кто отдавал приказы?

Они снова замолчали.

– Прислушайтесь к моим словам, – продолжал я, – если война будет продолжаться, рано или поздно одна из сторон захочет применить разрушитель. Когда подобная угроза станет реальной, старейшая раса нашей Галактики уничтожит всех вас без жалости и угрызения совести, как докучливых паразитов. Думайте, господа!

Они снова принялись спорить.

В подкрепление своих слов я передал им предупреждение патриархов.

– «Оружие, обладающее достаточной мощностью, чтобы уничтожать звезды, неизбежно вызовет цепную реакцию чудовищных взрывов, способных уничтожить большую часть Галактики, возможно, всю Галактику. Мы никогда не допустим этого».

– Кто вы такой, чтобы угрожать нам? Я холодно улыбнулся.

– Можете считать меня полномочным послом патриархов и других древнейших рас нашей Галактики. До сих пор они предпочитали держаться в стороне от нас. Мы были слишком молоды и слишком невежественны, чтобы представлять интерес для них. Но сейчас, когда на карту поставлено само существование Галактики, у них не остается другого выхода, как заявить о себе, предупредить нас, а в случае необходимости и перейти к делу.

Они не хотели верить мне, но после долгих часов дебатов и споров начали понемногу принимать изложенную мной концепцию.

Когда настала ночь, я накрыл стол энергетическим куполом, накормил их и даже позволил на короткое время встать из-за стола, хорошо зная, что на всей планете не нашлось бы места, где бы они смогли от меня укрыться.

– Никто из вас не вернется в свое место и время, пока мирное соглашение не будет достигнуто, – напомнил я.

Дни шли за днями. Они продолжали спорить, браниться, обмениваться взаимными обвинениями и проклятиями.

Я ещё раз напомнил им, что если переговоры о мире в ближайшее время так и не начнутся, мне придется отстреливать их одного за другим.

Чтобы сделать свою угрозу более весомой, я даже назвал имя своей первой жертвы, наиболее агрессивного и несговорчивого из всех.

Его глаза округлились от страха, и он сразу перестал осыпать противников оскорблениями и делать грязные намеки.

Потребовалось немалое время, чтобы избавиться от старых предрассудков и обид. Они все ещё обвиняли друг друга в агрессии и военных преступлениях, но уже без прежнего пыла. Понимая, что для них нет альтернативы переговорам и что им самим грозит смерть, они начали поиски истинных причин войны.

Я-то знал, что главной её причиной были интриги и разногласия между Творцами. О чем бы ни договорились те, кто сидел за столом, Творцы могли сорвать любые переговоры, не моргнув глазом. Я понимал, что после того, как я закончу с политиками, мне предстоит иметь дело с Творцами под предводительством Атена, Золотого бога.

Меня удивляло, что он сам не появился за столом конференции под видом одного из делегатов. Вероятно, он решил позволить мне закончить переговоры, заключить мирный договор, а затем взорвать ещё хрупкий мир одним из обычных для него трюков.

Атен получал наслаждение от игры с людьми, то подавая им надежду, то ниспровергая с пьедестала, иногда в зависимости от мимолетного каприза, но чаще тогда, когда они начинали представлять для него серьезную угрозу.

В этом он разительно напоминал мне испорченного ребенка, любящего играть с пойманной бабочкой.

Но если он считал такой бабочкой и меня, то глубоко заблуждался. Я не позволил бы никакому богу оторвать мне крылья. Особенно теперь, когда я научился пользоваться ими.

Глава 32

Вся процедура заняла несколько недель, точнее, семь недель и два дня. Сотни раз или даже больше я серьезно опасался, что моя инициатива закончится кровопролитием прямо за столом переговоров. Тысячи раз политики обменивались взаимными оскорблениями, обвинениями и угрозами, готовые вцепиться друг другу в горло. Не меньшее количество раз их гнев обращался и на меня: меня обещали повесить, колесовать, четвертовать, содрать с живого кожу при первом удобном случае.

Я потерял счет своим собственным предупреждениям в их адрес, сформулированным ещё в первый день конференции.

Не меньше дюжины раз они были близки к подписанию соглашения, но всякий раз оно срывалось из-за чьей-нибудь давней обиды, вздорного обвинения или несуразного требования.

Но всякий раз мне удавалось снова усадить их за стол переговоров.

Я не прибегал к иному нажиму, кроме угрозы экзекуции. Одного этого было вполне достаточно, чтобы заставить их продолжить работу. Я заботился о том, чтобы они сытно ели, и время от времени давал им возможность немного отдохнуть. Они спали сколько хотели, хотя порой и из этого возникали крупные ссоры.

Скорписы предпочитали спать днем, а люди и тзины – ночью. Слава Богу, что арахноиды почти не спали совсем.

На пятьдесят второй день конференции текст мирного договора был согласован по всем пунктам. Пятьдесят один день назад они сели за один стол смертельными врагами; сейчас, когда они лучше узнали друг друга, ненависть сменилась терпимостью, а в некоторых случаях и уважением.

Даже необщительный по натуре арахноид принимал активное участие в составлении окончательного текста договора.

Они уже были готовы приступить к торжественной церемонии подписания документа, когда я выступил с новым предложением.

– На мой взгляд, – заявил я, – в документе отсутствует одна важная статья, имеющая особое значение для гуманоидного состава конференции.

– Какая именно?

– Определяющая судьбу ваших армий. Ваших солдат. Что вы намерены делать с ними?

Люди по обеим сторонам стола недоуменно переглянулись.

– Никаких проблем. Отправим их в криогенные камеры, и дело с концом. Что ещё делать с ними?

– Позволить им жить, – предложил я.

– Они не умеют жить. Они были созданы, чтобы стать солдатами, и война – их единственная профессия.

– Найдите незаселенные миры и поселите их там. Они заслужили хотя бы это.

– Они не сумеют там выжить. Искусство возделывать землю, строить и даже жить в мире никогда не было частью их подготовки.

– Так научите их этому, – сказал я твердо. – Научите их, прежде чем отправите осваивать новые миры.

– Они вымрут в первом же поколении, – возразил мужчина с одутловатым лицом. – У них не может быть детей. Они стерилизованы.

– Они могут заиметь детей, используя тот же процесс клонирования, но их дети уже не будут стерильными, – предложил я.

– Но если мы отправим их на другие планеты, мы сами останемся безоружными, – вступила в разговор одна из женщин. – Кто защитит нас, если в будущем возникнет такая необходимость?

– Научите ваших собственных детей владеть оружием, – посоветовал я. – Со временем они смогут защитить вас.

– Что за странная идея! Мои дети не могут быть солдатами!

Я наклонился вперед, опершись о край стола обеими руками.

– Только когда ваши собственные дети станут солдатами, вы поймете, что такое война. Эти мужчины и женщины сражались за вас и не получили ничего взамен. Ни прав, ни привилегий, ничего, кроме обязанности сражаться снова и снова.

– Но они и созданы для этого. Они – профессиональные военные.

– Как и все, они хотят жить. Их страшит перспектива страдания, боли, смерти. Они – такие же люди, как и вы, и их следует принимать такими.

– Неприемлемо, совершенно неприемлемо, – пробормотал кто-то.

– Вы отдаете себе отчет в том, во сколько обойдется освоение новых миров?

– Как можно допустить, чтобы наши собственные дети стали солдатами?

– Это мое условие заключения мирного договора, – объявил я. – Вы освобождаете своих солдат из рабства и позволяете им жить собственной жизнью.

– Но это просто невозможно. Мы не можем этого сделать.

– Или вы сделаете это, – ответил я, – или проведете остаток вашей жизни за этим столом.

– Но это уж слишком!

– Это хоть в какой-то степени научит вас тому, что чувствует человек, когда у него нет перспективы. Вы останетесь здесь до тех пор, пока не поймете, что никакая из форм рабства не имеет права на существование.

– Если вы, люди, так боитесь, что вас некому будет защищать, – вступил в разговор дракон, – почему бы вам не нанять нас, чтобы служить в вашей армии? У нас давние и славные военные традиции. Мы в любой момент готовы заключить договор о военном сотрудничестве с правительством Содружества… или Гегемонии, – добавил он, обратив взор на сидевших напротив него людей, – раз уж мы все равно договорились покончить с этой войной.

Дискуссия грозила затянуться надолго.

Некоторые из людей категорически возражали против использования в своих армиях наемников, других не устраивало вручение своей безопасности в руки представителей других рас, третьих ужасала сама идея увидеть своих детей одетыми в военную форму.

– Разрешите мне сказать пару слов, – попросила Фреда, до сих пор хранившая угрюмое молчание.

Все политики, как один, повернули головы в её сторону, удивленные и скандализированные тем обстоятельством, что армейский офицер осмелился попросить слова, находясь в их обществе.

С первых дней конференции они воспринимали часовых, стоявших за их спинами, как часть своеобразного декора, наподобие деревьев, цветов или энергетического купола, защищавшего их от плохой погоды.

– Я знаю по собственному опыту, что любой солдат будет счастлив начать новую мирную жизнь. Может быть, мы и не знаем ничего другого, кроме умения убивать, но оно включает в себя и искусство выживать в экстремальных условиях. Дайте нам шанс, и мы будем только счастливы научиться тому, что необходимо для нормальной жизни. А если мы когда-нибудь вам понадобимся, мы всегда готовы прийти на помощь.

– Вы согласитесь оставить ваши новые дома и снова сражаться за интересы Содружества, если мы призовем вас? – уточнил один из делегатов.

– Да, если это будет необходимо и вы сможете объяснить нам, почему это необходимо. Полагаю, что и солдаты армии Гегемонии согласятся с моими словами, – добавила она, немного подумав.

Тем не менее дискуссия затянулась на несколько часов.

Люди попросили разрешения предварительно обсудить этот вопрос между собой, и впервые за все время конференции мужчины и женщины враждующих сторон попытались совместно решить их общую проблему.

Впрочем, недоумевали не только они.

– А почему, в самом деле, не отправить их в холодильники, если в них отпала необходимость? – спросил у меня старый дракон.

– Потому что они человеческие существа, – попытался втолковать я ему, – и должны обладать всеми теми же правами, что и остальные люди.

Генерал скорписов потрясла своей кошачьей головой.

– У людей нет боевых традиций. Они относятся к воину как к существу второго сорта, как к рабу.

– Прискорбный факт, – глубокомысленно согласился тзин.

– Думаю, что ситуация скоро изменится, – утешил я его.

– Но пока нам приходится оставаться здесь заложниками, – недовольно напомнила женщина-скорпис.

– Прискорбно, весьма прискорбно, – вторил тзин.

Никому из представителей, равным образом и Гегемонии и Содружества, не понравились выставленные мною требования, но в конце концов мы пришли к соглашению и по этому пункту.

До установления мира оставалось рукой подать. Но для этого мне надо было преодолеть ещё одно, самое сложное препятствие – противодействие Творцов.

Я вернул политиков в их дома, в точности в то же время, когда я похитил их.

Фреда и её товарищи только охнули, когда вся группа исчезла вместе со столом и всеми другими аксессуарами конференции.

– Обычная волновая транспортация материи, – объяснил я.

Но вряд ли мои объяснения убедили их.

– Я отошлю вас обратно на Лорис, – продолжал я, – но, разумеется, не в тюремную камеру. Вы поживете некоторое время на бывшей военной базе в прекрасных условиях. Если политики сдержат свое слово, процесс освоения новых планет начнется совсем скоро.

– А если нет? – спросила Фреда, не скрывая своего скептицизма.

– Тогда я вернусь и заберу вас. Она заглянула мне прямо в глаза.

– Так кто же ты на самом деле, Орион? Черт тебя возьми.

– Солдат, как и все вы.

– Надо же придумать такое! Солдат! Я подмигнул ей.

– Просто я пожил подольше тебя и научился кой-каким трюкам.

– Ты не вернешься на Лорис вместе с нами?

– Нет, у меня есть ещё и другие дела. Она слегка нахмурилась, затем сделала шаг ко мне, обхватила руками за шею и наградила жарким поцелуем.

– Спасибо тебе, – сказала она. – Спасибо за наши жизни.

Я чувствовал себя слегка смущенным. Ребята откровенно веселились.

Я собрал их вокруг себя и отослал на Лорис. Они исчезли из Райского сада, словно их никогда здесь и не было.

Я перевел дыхание. С этого момента начиналась настоящая работа.

Я перенес себя в город Творцов.

На этот раз я оказался прямо на центральной площади города, окруженной храмами, созданными гением человечества – зиккуратами шумеров, пирамидами майя, Пантеоном, во всей его первозданной красе.

Лучи солнца пробивались сквозь золотистый энергетический купол, возведенный Творцами над своим городом. Я мог ощущать легкое дыхание бриза, налетевшего с океана.

Они ждали меня, пребывая все, как один, во всем блеске красоты и здоровья.

Все, кроме Ани.

– Где она? – спросил я.

Золотой бог выступил вперед, хмуро разглядывая меня из-под насупленных бровей.

– Где она? – повторил я.

– Всему свое время, Орион. У нас есть и другие проблемы, требующие немедленного обсуждения.

Я выбросил вперед левую руку и, схватив его за горло, заставил опуститься на колени.

– Где Аня? – загремел я. – Что вы с ней сделали? Зевс первым рискнул выступить в защиту Атена.

– Освободи его немедленно.

Я заметил могучую фигуру Ареса и некоторых других Творцов, медленно надвигавшихся на меня. Я сильнее сжал руку на горле Атена.

– Еще один ваш шаг, и я сломаю ему шею.

– Что это тебе даст? – попытался урезонить меня Зевс. – Мы тут же воскресим его.

– Вы сделаете его копию, – огрызнулся я. – Этот сукин сын даже не узнает об этом. Он будет уже мертв.

Глаза Атена, уже успевшие вылезти из своих орбит, со злобой уставились на меня.

– Удивляешься, что я разгадал твои трюки? – продолжал я. – Да, я знаю и о волновой транспортировке материи, и о нарушениях, которые вы натворили в континууме. Но главное, что я усвоил, это то, что жизнь других для вас не более важна, чем грязь на ваших сандалиях. Вы цените только свою.

– Это неправда, Орион, – возразила мне зеленоглазая Афродита. – Мы заботимся о своих созданиях.

Я отшвырнул Атена в сторону. Что толку было убивать его? Его дружки тут же бы соорудили весьма приличную копию, и все бы пришлось начинать сначала. Но справедливый гнев ещё не остыл во мне.

– Богами зовете себя? Лжецы! Самозванцы! Убийцы! Кучка самовлюбленных взбесившихся маньяков!

– Ты зашел слишком далеко, Орион, – остановила меня Гера.

Я хорошо помнил её ещё с тех пор, когда она разыгрывала роль Олимпии, матери Александра Македонского, и организовала убийство его отца, своего мужа Филиппа.

Атен, все ещё лежавший на земле, метнул в мою сторону яростный взгляд. Его гнев, пожалуй, ничуть не уступал моему.

– Если ты хочешь найти свою бесценную Аню, тебе придется сначала договориться со мной, – прохрипел он.

– О чем нам договариваться? – спросил я. – Война окончена, если только вы, убийцы, не развяжете её снова.

– Война окончена, – согласился Гермес, бросив предостерегающий взгляд в сторону Зевса, – раз уж мы уладили наши разногласия, какой смысл продолжать ее?

Я посмотрел на Гермеса, затем на Зевса, Геру и на всех остальных членов их компании. В заключение мой взгляд остановился на Атене, который наконец-то решился подняться с земли.

– Ты должен замолвить словечко за нас перед патриархами, – произнес он голосом, похожим на шипение рассерженной змеи.

– Чего ради?

– Для нас важно установить дружеские отношения с ними, – пояснил Зевс. – Жизненно важно.

– Почему?

– Последний кризис, Орион, – произнес Гермес значительно. – Он уже на пороге. Нельзя терять времени.

– У вас есть возможность путешествовать во времени. Чего вам ещё надо? Я не понимаю вас.

Золотой бог уже собирался принять привычную величественную позу, прежде чем заговорить, но Зевс опередил его:

– Нас всех ждет катастрофа, которую даже мы не в силах предотвратить. Многие тропинки во времени настолько деформированы, что мы не можем вернуть их в нормальное состояние.

Я припомнил слова патриархов о том, что каждое путешествие через континуум приводит к необратимым изменениям в структуре взаимоотношений времени и пространства.

Заглянув в мысли Творцов, я понял, что они испуганы. Они сознавали, что в этом виноваты прежде всего они сами, упорствуя в своем маниакальном стремлении изменить пространство и время в соответствии со своими прихотями. Сейчас последствия этих безумных экспериментов давали о себе знать, и они опасались, что вся Вселенная обратится в хаос, где им просто не найдется места.

– Дела обстоят гораздо хуже, чем ты думаешь, Орион, – сказала черноволосая Иштар, – и мы не единственная причина этого кризиса.

Прежде чем я успел осмыслить её слова, в разговор снова вмешался Зевс:

– Существуют и другие существа, манипулирующие континуумом. Нанесенный ими ущерб настолько значителен, что грозит самому существованию Мироздания.

– И они должны быть остановлены, – изрекла Гера.

– Пока ещё это возможно, – добавил Гермес. Я ошеломленно смотрел на них, пытаясь переварить услышанное.

– Это сущая правда, Орион, – вздохнул Золотой бог, известный древним грекам под именем Аполлона. – Всем нам угрожает страшная опасность. Под вопросом само существование Вселенной.

Так вот почему вы стремитесь завязать отношения с патриархами, подумал я. Вам нужна их помощь.

Атен кивнул:

– Пришло время объединить усилия всех древнейших рас Галактики.

– А что вы скажете о войне, полыхавшей по вашей милости больше столетия? О погибших разумных существах? Об уничтоженных планетах? Да что тут говорить. Вы готовы были уничтожать и звезды. Но объясните мне, зачем вам это понадобилось.

Атен на секунду отвел глаза в сторону, но тут же обрел свою обычную самоуверенность.

– У нас как раз и возникли разногласия по вопросу наших взаимоотношений с древнейшими расами, такими, как патриархи. Я уже тогда хотел заручиться их помощью. Аня настаивала на том, чтобы оставить их в покое.

– И по этой причине вы развязали галактическую войну?

– Аня может быть очень упрямой, – изрек он с былым высокомерием.

– Где она?

– Она отказалась присоединиться к нашей… – он на секунду замолчал, подыскивая нужное слово, – мирной конференции.

Она умирала.

– Я попытался убедить её в своей правоте, впрочем, как и других, – он кивнул в сторону Зевса, Посейдона и собравшихся вокруг них младших Творцов, – но, как я уже сказал тебе, Аня очень упряма.

Я подозревал, что Атен сказал мне далеко не все, что знал, и задал новый вопрос:

– Вы утверждаете, что она возражала против соглашения с патриархами. Почему?

– Она полагала, что мы сможем управиться собственными силами.

– Это правда? – спросил я, поворачиваясь к Афродите.

– Да, – подтвердила она, глядя в сторону. Я ещё раз оглядел каждого из них. И в конце концов остановил свой взгляд на Зевсе.

– Рассказывайте дальше, – предложил я. – Вы сказали далеко не все.

Он несколько секунд оглаживал свою пышную бороду.

– Доверься словам Афродиты, Орион. Помоги нам завоевать доверие патриархов.

– Как я могу советовать им доверять вам, если сам подозреваю вас во лжи?

В золотых глазах Атена сверкнула угроза.

– Ты уже исчерпал свои возможности, Орион. От тебя нет никакой пользы. Ты никогда более не воскреснешь, если откажешься выполнить нашу просьбу.

Заглянув в его злые глаза, я, кажется, наконец понял, что все они с таким упорством старались утаить от меня.

– Вам не нужна помощь патриархов, – произнес я уверенно. – Вы жаждете их могущества. Вам нужны их знания, чтобы использовать их по своему усмотрению. Вы болтаете о последнем кризисе, а сами мечтаете об абсолютной власти над миром, над континуумом.

Атен холодно улыбнулся:

– Ты и впрямь многому научился, Орион, с того времени, когда я впервые сотворил тебя. Пожалуй, даже слишком многому.

– Кончайте этот маскарад, – потребовал я. – Мне нужна правда!

Его улыбка увяла. Небо над нашими головами потемнело. Творцы старели прямо у меня на глазах.

Золотые волосы Афродиты побелели, её прелестное лицо покрылось морщинами.

Посейдон превратился в хилого, дрожащего старикашку. Такая же участь постигла Зевса, Геру и остальных Творцов.

Великий город Творцов превратился в руины. Молнии осветили небо. Вздрогнула земля.

Бренные останки Творцов обратились в прах.

Только Атен оставался самим собой. Казалось, он даже помолодел, обретя новую силу и величие.

– Ты думаешь, что ты многому научился, Орион? – расхохотался он. – Как же мало ты ещё знаешь, червь. – По слабому мановению его руки небо мгновенно очистилось от туч.

И тут я узнал эти руины. Башни и храмы, центральную площадь, белый пляж, где когда-то находилась база скорписов.

– Лунга! – вырвалось у меня.

– Ты снова ошибся, Орион. Это не Лунга. Всего лишь невинная хитрость с моей стороны. Я понял, что он хотел сказать.

– Земля! Это Земля, – прошептал я.

– Земля далекого будущего. Когда Луна уже покинула свою орбиту. Настолько далекого, что ты не узнал её.

– Следовательно, Земля и есть прародина патриархов?

– Не думаю. Может быть, это был Нептун, не знаю. Но некоторые представители их расы колонизировали Землю много-много миллионов лет тому назад.

– Кто же уничтожил ваш город? Он ухмыльнулся.

– Мы сами. Ты же знаешь, в нашем семействе случаются свои маленькие неурядицы. Впрочем, это не важно. В наших силах восстановить его, когда в этом появится необходимость.

– А другие Творцы, они мертвы? Он небрежно махнул рукой.

– О нет, я просто хотел показать им… и тебе, кто здесь хозяин. Они должны склониться перед моей волей или умереть.

– Это вы и проделали с Аней. Его лицо омрачилось.

– Ей удалось бежать. Не знаю как. Подозреваю, что ты приложил к этому руку, Орион. В ином времени, в другом месте тебе удалось освободить её.

У меня сразу улучшилось настроение. Не только потому, что мне довелось спасти свою любимую, но и от сознания того, что мне удалось насолить Атену.

– Не обольщайся, Орион. Я ещё займусь этим. Событие, о котором я только что говорил, никогда не произойдет. Твое время истекает. Ты больше не нужен мне.

– А как же патриархи? – напомнил я. Он слегка повернул голову в мою сторону.

– Ах да, патриархи, – произнес он небрежно.

– Вы нуждаетесь в них, не так ли?

– Не настолько, чтобы подарить тебе новую жизнь. Я сотворил тебя, чтобы ты стал моим охотником, моим инструментом, но ты не оправдал мои надежды. Сейчас от тебя больше вреда, чем пользы.

– Вы готовы повергнуть Вселенную в хаос, – произнес я недоверчиво, – уничтожить континуум, чтобы сохранить свою власть?

Он надменно улыбнулся.

– Лучше править в аду, Орион, чем быть слугой на небесах…

Еще сравнительно недавно я мечтал о смерти как об избавлении от боли, но теперь мои цели были иными.

Я хотел жить, найти Аню, вернуть её к жизни, встретиться с патриархами и просить их помочь мне спасти континуум от коллапса, помешать Атену реализовать его бредовые планы.

– Gotterdammerung, – пробормотал я.

– Сумерки богов, – повторил он. – Крушение всего. Но сначала я исполню свое предназначение.

– Никогда! – бросил я на прощание. Я покинул руины города Творцов, покинул Землю и окунулся в глубины межзвездного пространства.

Это походило на смерть, но я знал, что буду жить снова, чтобы увидеть Аню, сражаться против Золотого бога и найти свое место в континууме.

Эпилог

Это был коричневый, выжженный мир, хотя и не лишенный привлекательности.

Я стоял на гребне невысокого холма, изрезанного оврагами, и смотрел на лежавшую у моих ног долину. Миллионы лет назад здесь было дно океана, но ныне ближайший резервуар открытой воды находился за тысячи километров отсюда.

Тем не менее здесь была жизнь: кактусы и низкие колючие кустики, ядовитые пауки и маленькие быстрые грызуны с похожими на бусинки глазами; на корявых деревьях, почти лишенных листьев, щебетали птицы. Горячий сухой воздух гудел от обилия насекомых.

В глубине долины зеленели лоскутки полей и огородов, у края которых примостилась небольшая деревушка. Всего несколько домишек, сооруженных из высушенных на солнце глиняных кирпичей, покрытых соломой и ветками деревьев. Мужчины и женщины трудились на полях, выхаживая посевы зерновых культур.

С первого взгляда я не заметил никаких признаков цивилизации, превышавших уровень Каменного века, но, присмотревшись более внимательно, я обратил внимание на коллекторы солнечных батарей, установленных на крыше самого большого здания. Чуть поодаль находилось круглое строение, покрытое куполом, – местный коммуникационный центр.

Дорог не было, только тропинки, ведущие от домов к полям.

На мне была старая военная форма, давно превратившаяся в лохмотья, и ещё более древний кинжал, висевший у пояса. Улыбнувшись своим мыслям, я стал спускаться по склону холма к деревне.

Я добрался до нее, когда солнце уже опустилось к самому горизонту и люди стали возвращаться с полей.

Они были удивлены, увидев незнакомца.

– Кто вы такой? – спросила меня молодая девушка, совсем ещё подросток, с голубыми глазами, волосами цвета соломы и вздернутым носиком, покрытым веснушками. – Откуда вы пришли? Как нашли нас?

Я неопределенно махнул рукой в сторону холмов.

– Зовут меня Орион, и мне пришлось проделать долгий путь, прежде чем я набрел на вашу деревню.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд, но любопытство все-таки пересилило её подозрительность.

– Вы сказали, что ваше имя Орион?

– Да, это имя что-нибудь говорит вам?

Она неуверенно покачала головой.

Подошли и другие дети. Знакомые лица. Клоны Фреды, Магро, маленького Джеррона. Я заметил, что старшая из девушек была беременна.

– У нас нечасто бывают гости, – пояснила дочь Фреды. – Разве что инспекторы Содружества заглядывают раз в год или около того.

– Как называется ваша планета? – поинтересовался я.

– Официальное название – Краков IV, – ответил один из мальчишек.

– Это я знаю, но как зовете её вы? Они недоуменно переглянулись.

– Мы зовем её просто Домом. Я улыбнулся.

– Дом! – Их лица были покрыты потом и пылью, да и вид у них был усталый после целого дня работы в поле, но они производили впечатление здоровых ребятишек, вполне довольных своей жизнью.

Их родители наконец нашли Дом для себя, далеко от войн, под знаком которых прошла большая часть их жизни.

– Идемте с нами в деревню, – предложила мне дочь Фреды. – Моя мать и другие взрослые будут рады встретиться с вами.

Здоровые, довольные жизнью дети, не боящиеся незнакомцев. Что можно пожелать еще?

Вся деревня высыпала нам навстречу, посмотреть на нежданного гостя: седовласые мужчины и женщины, совсем маленькие ребятишки, молодые мамы с младенцами на руках.

Глаза Фреды широко раскрылись от удивления и радости, когда она узнала меня. Подбежав ко мне, она крепко обняла меня.

– Орион! – воскликнула она. – Орион!!!

Она была ещё способна волновать меня, и я осторожно освободился из её объятий. Селяне, наблюдавшие за нами, и не собирались прятать своих улыбок.

– Почему ты здесь? – спросила она тревожно. Ее глаза по-прежнему блестели и были полны энергии, хотя в волосах и поблескивала седина.

– Пришел посмотреть, как вы здесь устроились, только и всего, – ответил я.

Она вздохнула с явным облегчением…

Поздно вечером обитатели деревни устроили праздник в мою честь.

Я обратил внимание, что внешний примитивный стиль их жизни был обманчив и выбран, очевидно, не случайно. Они решили жить в согласии с природой и твердо придерживались этого правила. Электричество они получали от солнечных батарей, специально закупленные микроорганизмы обеспечивали пополнение почвы азотом и отпугивали насекомых, самопрограммирующаяся помпа обеспечивала поля необходимым количеством воды.

– Может быть, на следующий год мы построим себе аэрокар, а то и два, – заметила Фреда, когда мы сидели за столом в здании Совета общины, – хотя, сказать по правде, они совсем не нужны нам. Мы можем пешком дойти до любого места, если нам понадобится.

– У вас вид счастливых людей. Она указала на молодую женщину с ребенком на коленях.

– Это уже мой внук, Орион. Второе поколение в нашей деревне рождает детей естественным путем.

– Джеррон недавно умер от инфаркта, – продолжала рассказывать она. – У доктора Магро вполне современное оборудование, но у Джеррона просто остановилось сердце. Никто бы ничего не смог для него сделать. Мы похоронили его в поле. Это была первая смерть в нашей деревне.

После ужина Фреда и я совершили продолжительную прогулку под яркими звездами ночного неба.

– Ты хотел сказать, что совершил это долгое и утомительное путешествие просто ради того, чтобы повидать всех нас?

– Ради чего же еще?

– Сначала я подумала, – призналась она, – что ты пришел, чтобы снова позвать нас на службу.

– Теперь вы немного староваты для этого, – пошутил я.

– У нас есть дети, Орион.

– Слава Богу, больше нет нужды в солдатах. Мир между Содружеством и Гегемонией поддерживается уже почти двадцать лет.

– А вот ты нисколько не постарел.

– Я старею медленнее, чем вы. Она ненадолго замолчала, пока мы шли вдоль кромки вспаханного поля.

– Ты все ещё продолжаешь искать ее? Я кивнул.

– Я должен найти её, сколько бы на это ни потребовалось времени.

– Ты нуждаешься в нашей помощи? Ты пришел ради нее?

– Нет. Вы не можете помочь мне. Я должен найти её сам.

– Не мог бы ты, хоть на время, остаться с нами? Со мной?

Я опустил глаза на её залитое звездным светом лицо и понял, что она говорит серьезно.

– Я бы остался, если бы мог, – сказал я так нежно, насколько это вообще было возможно при таких обстоятельствах, – но я должен найти её. Где бы она ни находилась. В другом времени, в другой Галактике. Пойми меня. Я должен.

Фреда печально покачала головой.

– Ты сделал так много для нас, Орион. Неужели мы ничего не можем сделать для тебя? Я улыбнулся.

– Живите в мире, Фреда… – сказал я.

Для меня самого, я знал это, никогда не будет мира. Аня была где-то там, среди звезд, и я должен был найти её, прежде чем окончательно перепутаются все потоки времени и Вселенная обратится в хаос, способный навсегда уничтожить континуум.

Я больше не был игрушкой Атена, странствующей по его прихоти сквозь пространство и время. Отныне я был сам себе хозяином.

Но я ещё Орион, охотник, подумал я.

И моя охота только начинается.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Эпилог