«Эра падающих звёзд»

Кадушкин рассказывал.

Берут подозреваемого и везут на Старомышль. Там кратер от наземного взрыва нейтронной «кобальтовой» бомбы и, соответственно, зона оцеплена по периметру. Оцепление – просто флажки каждые тридцать метров, и местами натянута бечёвка, с какими-то красными повязками. Зона никак не охраняется, да и зачем? Так вот, вблизи кратера – остатки железной дороги. Метров триста путей разворочено взрывом: рельсы со шпалами подняты над землёй. «Радим1» здесь не просто трещит, а вопит!

Сами дознаватели и опера надевают на себя «комбезы2» и «ресы3», а вот подозреваемого подвозят в одних трусах. Ежели женщина, что тоже случается, то и на ней из одежды оставляют минимум. Исключительно из заботы о несчастных, потому что от тряпья после этой процедуры лучше избавиться. Некоторые опера – возможно, в приливе прозорливого сострадания – вообще раздевают догола своих подопечных.

Наручниками пристёгивают подозреваемого к рельсу, поблизости оставляют радим с подсаженными аккумуляторами: с подсаженными – чтобы быстрее выдохся… это ох как стимулирует дачу показаний. Прибор-то списать надо давно – он фонит как кусок радия, – но его хранят (для таких инсценировок) в специальном месте и обращаются с ним осторожно. Кладут радим возле подозреваемого так, чтобы тот не дотянулся, включают – и уезжают за периметр.

Остаться наедине с вопящим радиометром в паре сотен метров от кратера – испытание серьёзное. Иногда приходится спустя двадцать-тридцать минут возвращаться, чтобы проверить готовность задержанного к общению, но чаще при первых же сигналах радима человек начинает умолять вывезти его из зоны и соглашается поведать о самых сокровенных тайнах. Обычно прямо на месте и начинается дача показаний, только успевай запоминать и записывать. Опера не спешат, дают выговориться.