«Байки у железной бочки»

– Засахарилась.

– Ну, а что ты хотел? В прошлом тысячелетии разлили.

Лис крутил в руках вскрытую жестяную банку. Когда-то в ней было сгущённое молоко, но сейчас оно превратилось в твёрдую губку кремового цвета. Он озадаченно поскрёб поверхность губки ложкой, потом лизнул.

– Вкус вроде нормальный. Стоматолог, а что будет, если её сварить прямо в банке?

– Откуда мне знать? – Лёха пожал плечами. – Может, и растает.

– Лось, давай попробуем?

– Попробуй, если дров не жалко.

– Чего их жалеть? Вон ведро валяется. Сейчас пробьём дырок в днище и… Щуплый, давай твой котелок, в него четыре банки как раз войдёт.

Через десять минут из окна полуразвалившегося сельского дома, в котором группа остановилась на ночёвку, потянуло дымком. С утра лил дождь, спешить было некуда, а когда Лис утром обшарил подвал, то обнаружил трёхлитровую канистру с ягодным вином и старые запасы давно уехавших хозяев. От удачи в Зоне отворачиваться не принято, вино было вкусным, дождь не прекращался, и группа позволила себе выходной.

Вода забулькала в котелке, разогревая банки. Щуплый спросил:

– А сколько их варить надо?

– Мать два часа варила, – ответил Лис.

– Устанешь ждать. Налей-ка лучше винишка.

– Налей уже сам.

– Мне лениво. Давай по-братски, а? Рядом с тобой же канистра.

– Ладно уж…

– Хе! Смотрите: Лис шестерит! – Лёха, сидевший на диване, тоже держал в руке кружку с вином.

– Поостри мне ещё, – беззлобно огрызнулся Лис. – Сейчас за дровами пойдёшь.

– Спорим, сухих принесу?

Лис посмотрел в окно. Дождь не переставал лить.

– Ну, и где ты их возьмёшь? Разве что мебель разломаешь, или пол.

– Именно дрова. Спорим?

– На что?

– Ночь за меня стоишь.

– Давай.

– Все слышали?

Лёха посмотрел на Лося и Щуплого. Те кивнули. Лёха поднялся, вышел в другую комнату и высунулся в окно. В комнату из окна залетело сухое полено, потом ещё одно. Накидав с десяток, он влез обратно и отряхнул руки.

– Поленница прямо под окном. Я заметил, когда сюда шли. Вода мимо течёт, они сухие.

– Проспорил, Лисятина! – Щуплый злорадно ухмылялся. – Это тебя Бог наказал за то, что не хотел мне налить.