«Созвездие химеры [СИ]»

Созвездие химеры [СИ] (fb2) - Созвездие химеры [СИ] 857K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Максим Сергеевич Бондарчук

Максим Бондарчук СОЗВЕЗДИЕ ХИМЕРЫ

1

Часы показывали почти два часа ночи. Тяжелое бремя давило на него всем своим весом, как бы намекая ему о том, что он сделал и что будет должен сделать еще ни один раз. Это ощущение безвыходности шло рядом с ним уже многие годы.

Сколько их было? Десятки? Может быть сотни? Нет, гораздо, гораздо больше, чем он мог себе представить. Даже сейчас, сидя на краю узкой кровати и глядя в окно, где за линией разграничения во всю светился величественный город, заливая своим неоновым светом окружавшие его, как джунгли далеких планет, Трущобы Нищих, он в очередной раз поймал себя на мысли, что несправедливость в этом мире стала таким же обычным явлением, как способность каждого из жителей дышать фильтрованным кислородом. Никто не перечил, никто не возмущался. Все шло своим чередом. Как огромный отлаженный механизм, улицы засыпали и просыпались в одно и тоже время. Люди поднимались, уходили на свои работы и вскоре возвращались. День за днем. Год за годом.

Однако даже в таком месте возникала жизнь. Странно говорить об этом именно в таком ключе, но жизнь здесь была слишком большой привилегией. И она зарождалась в Трущобах. Глубоко под землей. Там, куда не могли добраться боевые дроны, следившие за порядком над этими местами, рассекая воздух своими маленькими металлическими тельцами и устремляясь высоко в небо, откуда можно было вести наблюдение. Ни полиция, ни армия, ничто и никто не могло проникнуть туда без ведома тех, кто поставил перед собой цель освободиться от гнета властей и стать по-настоящему свободными. Никто. Кроме таких как он, живущих здесь уже очень давно.

Прозвучал звонок. Он поднял трубку и на том конце провода послышался женский голос.

— Она будет сегодня в Подземелье. Третий корпус. Ты знаешь где это?

— Да. — он потушил сигарету и бросил окурок в пепельницу. — Еще какие-то детали?

— Ходят слухи, что о тебе прознали. Будь осторожен. Мы сейчас выясняем кто мог раскрыть тебя, но на это потребуется время. Однако задание остается в силе. Выполни его, Горг.

Голос пропал. В трубке повисли гудки. Теперь нужно было действовать.

Мужчина оделся и прямо направился к двери. Спертый воздух общежития горняков бил прямо в ноздри и был настолько неприятен, что ему в миг захотелось блевать. Едва сдержавшись, он спустился по широкой лестнице, подошел к лифту и вместе с еще несколькими мужчинами вошел в кабину.

Мысли о провале не давали ему покоя.

Все стало слишком опасно.

Так он думал всегда. Рано или поздно о нем должны были узнать и участь, уготованная ему, вот-вот должна была осуществиться. Люди молча стояли рядом с ним. Механизм, опускавший все это время вытянутую кабину лифта, внезапно остановился. Лязг от удара разлетелся во все стороны и заставил его насторожиться.

Неужели началось?

Мышцы напряглись. В воздухе почувствовалось напряжение. Он внимательно смотрел за стоявшими рядом с ним людьми. Оценивал их. Он был готов ко всему и машинально отступил к боковой стенке.

— Чтоб их всех — грозно закричал один из них, ударив кулаком по стене. — Мы платим чертовые налоги, чтобы эта рухлядь каждый раз ломалась на полпути. Нет, с меня хватит! Сегодня же отказываюсь от всего этого!

Он наклонил голову и сплюнул на пол. Лицо исказилось в мрачной гримасе, а глаза широко раскрылись.

Нет, это не они.

Вскоре лифт вновь продолжил свое монотонное движение, пока не остановился у самого выхода из многоэтажного общежития. Люди здесь были, как муравьи в огромном муравейнике. На фоне монолитных построек и ярких билбордов, каждый из них был как пылинка в бесконечном пространстве, затерявшемся где-то далеко в космосе и не понимавшем как вернуться обратно.

Медики, пожарные, простые работяги. Они составляли костяк общества в Трущобах и были тем немногим, что еще напоминало уставшим и озлобленным жителям Нищих о той жизни, которая царила за разграничительной линией. Даже в такое время поток людей не уменьшался, хотя каждый из них понимал последствия того, что будет, если они попадут в объектив камер наблюдательных дронов.

Теперь его путь лежал в Подземелье. Огромный подземный город, вырытый несколько десятков лет назад горняками и превращенный в оплот свободной жизни, где официальная власть имела лишь формальное значение. Там правили другие короли, другая свита, и люди всеми силами старались попасть туда.

— Стой, куда идешь.

Охранник у входа в метро, откуда каждую ночь отправлялись поезда в Подземелье, встретил его холодным взглядом.

— А как ты думаешь? Куда и все.

— Это ты, Горг? — страж порядка поднял в своей руке небольшой фонарик и направил яркий свет прямо в лицо.

— Да.

— Ох, прости, — узнав в новом посетителе своего старого знакомого, охранник расслабился. — Сегодня весь вечер как на колючках. Мы принимаем пассажиров на поезда уже четвертый час. Сам знаешь кто сюда плетется помимо горняков: бомжи, безработные, того и глядишь убьют кого-нибудь или еще хуже, подожгут все это место, а там, сам знаешь, выход только один, жертв будет очень много.

Мужчина одобрительно закивал головой. Подобное было не редкостью. Жизнь в клетке, где каждый твой шаг отслеживался, а любое действие выходящее за рамки установленных законов и правил могло повлечь тюремный срок, диктовала свой ритм. Люди нескончаемым потоком стремились в Подземелье и меры безопасности с каждым днем становились все жестче.

— Твой номер четырнадцатый.

Охранник провел по запястью Горга небольшим прибором, выжигавшим на руке порядковый номер в экспрессе и название пропускного пункта, через который проходил человек. Жалящее прикосновение быстро пропало, но след на коже все еще был красным, отчего зуд в этом месте нарастал еще сильнее.

— Больно. — подытожил мужчина.

— Это еще что. Прибор невинная игрушка по сравнению с тем, как нас «метили» в угольных мешках. Вырезали номера по-живому, прямо на кисти. Представляешь? Кое-кто даже умудрился получить огненное клеймо, словно он был не человек, а какой-то там мустанг. Вот глянь.

Охранник расстегнул манжет своей униформы и, оголив руку до локтя, показал старый шрам, полученный им еще во время работы на шахтах в соседних звездных системах. От запястья тянулся настоящий шлейф из выжженных на живой плоти номеров и чисел, символизировавших шахтерские бригады и даже организацию которой он принадлежал.

— Наших там много померло. Из тридцати здоровенных мужиков остался только я, остальных оставили прямо в забое.

Он на секунду замолк, видимо вспомнив свое прошлое о котором так живо рассказывал.

— Ладно, твоя карета скоро отправляется, — охранник указал на стоявший на третьем пути небольшой, всего в три вагона, поезд. — Поторопись. Дополнительного рейса на сегодня уже не предусмотрено.

— Ты уходишь? — спросил Горг.

— Да. Моя смена заканчивается сразу с отъездом экспресса.

— А кто будет внутри Подземелья?

— Ребята из второго охранного корпуса. Они там уже несколько часов дежурят.

— Спасибо. Я пойду.

Охранник натянуто улыбнулся и открыл ворота. За ними толпились около двадцати человек. Народ уже во всю ждал отправления поезда и каждая секунда простоя на платформе заставляла их буквально вскипать от ожидания.

— Ну сколько можно?

Мужчина стоял вдалеке от всех. Одетый в грязное тряпье и тяжелые армейские сапоги, которые использовали шахтеры в самых глубоких забоях, он был похож на бездомного бродягу, собравшего оставшиеся силы, чтобы напоследок, перед вахтой в очистительных стоках, окунуться в безмятежность Подземелья.

Через минуту экспресс разразился пронзительным писком. Фары зажглись и перед поездом осветился глубокий тоннель, ведущий прямо к главным воротам Подземелья.

Люди бросились в открывшиеся двери вагона. Каждый хотел занять место поближе, чтобы первыми по прибытию, вырваться на свободу, которая ждала их после продолжительного пути по вырытому тоннелю.

— Это последний экспресс, других не будет.

Голос машиниста, доносившийся из старого динамика, сильно искажался помехами. Правительство всеми силами давило любые попытки людей связаться между собой в обход открытых каналов связей и установки дополнительных телефонных линий. Раз в квартал, в специально выбранный день, производился настоящий коллапс всех систем. Гасли даже фонари на дорогах. Резким веерным отключением и выбросом энергии в общественные линии, они выжигали любую электронику, подключенную в обход правил и неспособную выдержать такие перегрузки. Однако такой способ работал недолго и вскоре, через каких-то пару месяцев, нашлись умельцы, разработавшие технологии, способные работать даже в таких условиях, что свело на нет подобные попытки заглушить связь и увеличило в разы финансовые затраты на такого рода карательные операции.

— Трогай! Мы и так слишком долго тут торчим!

Бездомный вновь дал о себе знать. Его лицо было перевязано старой грязной тряпкой, на носу запеклась кровь. Вид был полностью отталкивающим, не говоря о том, что за запах исходил от него, стоило кому-то приблизиться к бедолаге ближе чем на два метра. Все отошли от него подальше, но ему казалось было все равно. Он продолжал говорить что-то себе под нос, изредка поглядывая на тех, кто пытался смотреть в его сторону.

— Вы ничего не понимаете! — он выбросил руку и указал пальцем на стоявшего в самом углу горняка. — Ты думаешь, что там найдешь свободу? Хах! Ты бежишь от нее, как крыса, чувствуя приближение шторма. Что ты там ищешь?

Он развернулся и направил свой взгляд прямо на него. Несколько секунд в колыхающемся вагоне висело молчание. Был слышен лишь стук колес и скрежет металлических механизмов. Никто не хотел нарушать тишину.

— Тебе какое дело? — ответил горняк.

— Ты такой же как и я.

— Чушь! Ты даже близко на меня не похож.

— Хах!

Он широко раскрыл рот и, откинув голову назад, громко рассмеялся. Его смех был настолько груб и страшен, что многие из пассажиров, наблюдавших за этой сценой с других мест, замерли от неожиданности.

— И это ты решил просто взглянув на мою одежду? Да, она не пахнет духами и не сшита в ателье, но под ней такое же тело как и у тебя. Я такая же крыса в этой клетке, как и ты, просто плохо одетая. Однако, в чем-то ты прав, между нами есть разница, которую ты, к сожалению, отказываешься видеть.

Бездомный выпрямил вторую руку и провел ее вокруг себя очертив в воздухе воображаемый круг.

— И в чем же она заключается? — мужчина заинтриговано подался вперед, ожидая услышать прямой ответ.

— Мы живем по разным правилам, но умираем по одним и тем же. Вопрос в том, когда это до тебя дойдет.

Потом он замолчал. Присев на пустое место рядом с окном, он достал из внутреннего кармана ржавую флягу и тут же приложился к ней, выцедив на глазах у пассажиров все содержимое до последней капли.

— Чертов псих.

Эта фраза была последним, что Горг смог услышать за время поездки в Подземелье.

Стук колес мчавшегося экспресса заполнил все пространство вокруг. Люди молчали. Изредка кто-то из них нет-нет да поворачивался в сторону грязного бомжа, чтобы через секунду, поморщив лоб, отвернуться обратно.

Тоннель постепенно расширялся, увеличивая путь по которому шел экспресс до неимоверных размеров. Удивительно было смотреть на все это. Труд сотен человек, буквально выгрызших в неподатливой породе огромный путь, увенчаный завершавшейся в самом конце металлическим куполом, являя собой настоящий символ непокорности. Желания быть свободным несмотря ни на какие преграды. Здесь не было камер, не было полиции. Страх перед арестом растворялся в воздухе тысяч людей ежедневно циркулировавших по этому маршруту. Здесь было нечто, что каждый раз, по приезде сюда, удивляло Горга и заставляло на минутку остановиться, чтобы всем своим телом и разумом впитать это ощущение.

Машинист объявил конечную остановку. Лязгнув напоследок тормозными механизмами, экспресс остановился и окончательно замер, дожидаясь выхода пассажиров.

Они вылетели в единственные двери так быстро, словно кто-то сзади гнался за ними и через несколько секунд внутри поезда остались только двое. Бездомный спал. Или ему просто казалось так. Грязное лицо, прикрытое засаленным капюшоном, было опущено вниз, а из-под носа доносилось нечленораздельное бормотание. То ли слова, то ли просто бурчание, но в тот момент этот человек был меньше всего похож на человека, отчего Горг просто проигнорировал его.

Воздух в этой пещере, которые простые люди и горняки называли Подземельем, был свеж и разительно отличался от того, чем ему приходилось дышать живя в промышленной зоне. Система вентиляций, фильтров и вытяжек работала на полную мощность. Освещение, отопление, водопровод. Все это и многое другое было проведено и установлено по всем правилам, обеспечивая самым необходимым и жизненноважным каждого человека попавшего сюда. Это был рай для них. Всего одного взгляда было достаточно, чтобы понять это.

Металлический купол, поддерживаемый сотнями, переплетенных между собой, толстыми стальными тросами и бетонными столбами, держал на себе весь вес горной породы, давивший на него сверху. Узлы и агрегаты, автономные машины, роботы-подсобники. Все, что можно было найти на поверхности или собрать вручную, было брошено на обслуживание несущих конструкций и ее элементов. Каждый день проводились осмотры, анализировалось состояние столбов и при выявлении даже малейших признаков разрушения конструкции, заменялось в течение нескольких дней.

— Доброй ночи, Георгий. Рады вновь видеть вас в Подземелье. Разрешите вашу руку.

Похожий на смятую консервную банку, робот подъехал к нему вплотную, схватил своими клешнями запястье мужчины и тут же считал номер. Хлопая оранжевыми глазами, он продолжил стоять на своем месте, ожидая реакции прибывшего.

— Многолюдно сегодня — начал Горг, потирая руку. — Случилось что-то странное?

— О, нет. Просто аншлаг. Время максимальной загрузки. Это продлится еще около часа.

— Всего час? — он еще раз переспросил.

— Около того. Мой внутренний процессор обрабатывает подобную информацию. Я собираю и анализирую пики посещаемости, сопоставляю время и продолжительность до следующего локального максимума и минимума, после чего делаю выводы. На основе этого могу сказать, что данный временной пик продлится еще час.

Внезапно он замолк. Его оранжевые глаза слегка померкли, а вся конструкция словно обесточилась. Затем, как ошпаренный, он начал крутиться вокруг себя, пока через несколько секунд вновь не заглох. Жизнь к нему вернулась уже после, когда двое ремонтников, дежуривших неподалеку, увидев, что начало твориться с роботом, не подошли к нему и, подхватив под железные руки, не отнесли в сторону.

— Чертово ведро с болтами! — ругался один из них. — Сколько раз я им говорил выкинуть его в утиль, но нет же…

Они еще несколько минут возились с его начинкой, почти выпотрошив все содержимое робота наружу, но не добившись первоначального рабочего состояния, оставили лежать на полу едва живого, а сами вернулись к своему дежурству.

Горг медленно зашагал вперед. Его так давно не называли полным именем Георгий, что обращение робота именно таким образом, стало для него неожиданным. Но цели это не меняло: его путь лежал в самый центр этого огромного Подземелья. Сквозь кварталы торговцев и купцов, предлагавших своим покупателям различные запрещенные товары, начиная от приемников настроенных на закрытую частоту и заканчивая оружием. В ходу было все. Если твои карманы были наполнены деньгами, каждый из купцов был готов предложить своей особенный товар. Это было вне закона и все это понимали, но дефицит и призрачная возможность приобрести нечто, чего у тебя никогда не было, заставляла людей идти на риск, высыпать на стол перед обрюзгшими торгашами все свои сбережения.

Он шел по узеньким улочкам, пытаясь пробиться сквозь толпившихся людей. Все они хотели что-нибудь купить. Торговцы кричали, покупатели отвечали им тем же, пытаясь переорать стоявшего рядом соседа и назвать лучшую цену. Жизнь в этом месте бурлила по-особенному. Необычно. Хмурые и уставшие, здесь, в этом самом месте, они мгновенно преображались. На лицах появлялась улыбка, глаза начинали светиться от выбора, которого они были лишены на поверхности. Все играло им на руку, и крик с истошными воплями торговцев тут не стихали до самого утра.

Торговые ряды заканчивались у разграничительного барьера, отделявшего этот небольшой по сравнению со всем Подземельем район, от его внутренней части. Охрана, собранная и сформированная их местных горняков, была единственным контролирующим органом в этом месте, вооруженным и имевшим право стрелять в любого, кто вызовет у них подозрение.

Подойдя поближе к металлической сетке, он внимательно прислушался. Отголоски, доносившиеся с танцпола, расположенного в самом центре площадки, стали для него тем сигналом, после которого он мог спокойно расслабиться и еще раз вспомнить все детали.

Горг знал ее. Женщина, которую ему предстояло найти находилась именно там. В потоке бурлящих тел и неутихающей музыки.

Охрана холодно встретила его. Это был другой прием, совсем не похожий на то, что было на поверхности перед посадкой в экспресс.

Самый главный из них заговорил первым.

— Кто такой? — грубый голос вылетел из его широкого рта.

— Мой номер уже в базе данных. — спокойно ответил Горг. — Можешь быть спокоен.

— Я сам буду решать, когда мне быть спокойным, а когда нет.

Он демонстративно махнул оружием и дал понять своим подчиненным, чтобы те обыскали нового посетителя.

Все заняло не больше тридцати секунд. Проверив карманы и просканировав на всякий случай тело специальным прибором, двое охранников вернулись на свои места будто бы ничего не произошло.

— Ладно, — подытожил главный. — Ты еще успеешь на выступление Оливии. Проходи.

Охранник открыл дверь и указал путь.

Музыка с каждым шагом становилась все громче. Зал был наполнен людьми до самого отказа. Сотни человек разных мастей и возрастов бились в экстазе в самом центре танцпола, выдавливая из себя все до последней капли. Женщины, мужчины, даже дети, впервые попавшие в это место, не стесняясь своих движений и хрупких тел, давали волю своим чувствам и вместе со всеми кружились в безумном танце под низкую томную музыку.

Он пробирался сквозь этот бурлящий поток человеческих фигур, как ледокол, пробивая себе путь, отталкивая в сторону тех, кто, не видя и не слыша ничего вокруг, преграждал ему дорогу. Безумная толпа, лишенная разума, как рой, теперь подчинялись другим законам. Они жались один к одному, затем, спустя мгновение, как разнополярные частицы, отталкивались, устремляясь в другой конец.

Наконец, когда большая часть пути была преодолена и люди уже не так сильно мешали ему, Горг вдруг увидел как лампы на самом верху купола стали нервно мигать. Светомузыка остановилась и толпа, ощутившая нечто странное, остановилась, оглядываясь по сторонам.

Мелодия продолжала бить по перепонкам, но теперь ей было не суждено привлечь внимание сотен человек. На сцену выходила другая фигура. Поднявшись на импровизированный помост, женщина выбросила руки вперед и закричала так сильно и пронзительно, что отголоски этого возгласа пулей разлетелись по огромному пространству, зазвенев как камертон.

Зал громко подхватил крик женщины и многократно усилил ее голос. Стены и потолок словно ожили от неистового крика сотен людей, соединивших свои голоса.

Оливия широко раскрыла руки. Ее грудь, мышцы, все тело было возбуждено, нервы натянуты, как струны, а душа была готова выпорхнуть наружу и раствориться во все еще висевшем в воздухе эхе.

Горг сразу узнал ее. «Наставница», «Прародительница», «Вещающая». Какие только прозвища и имена не давали ей люди, хотя бы раз побывавшие здесь и ставшие свидетелями ее силы, которая каждый вечер заставляла толпы людей безропотно слушаться ее и тонуть в бездумных танцах.

Он знал это. Знали это все. Она сплотила людей, заставила их поверить в то, что так долго пыталось искоренить из сознания людей правительство. Убедила людей, что они сила, что они не винтики, работающие по воле невидимого хозяина, а личности, со своими мечтами, желаниями и стремлениями. Она воодушевила их и… тем самым стала объектом самого пристального внимания.

Двенадцать попыток покушения окончились провалом. Ее били ножом, стреляли из пистолета, поджигали квартиру, где жила Оливия, но женщине каждый раз удавалось чудом избегать смерти. Люди еще сильнее поверили в нее, и с каждым днем их становилось все больше.

Недалеко находился бар. Открытое помещения было огорожено от танцпола и почти битком набито посетителями. Рабочие, горняки и простой люд спускали здесь все, что было в их карманах, не оставляя на завтра и копейки на проезд. Все было погружено в алкогольный угар.

Горг видел их глаза. Остекленевшие, потерявшие последние человеческие признаки, они превратились в нечто искусственное, не похожее на то, чем одарила этих людей при рождении мать-природа. Они стали другими… и вместе с ними менялись и люди.

Бармен молча стоял на своем месте. Его лицо выражало абсолютное спокойствие ко всему происходящему. Коротко стриженный, с ярко-желтыми, почти соломенными, волосами он смотрел на приближавшегося к стойке мужчине, медленно протирая стакан.

— Двойной, как обычно.

Через мгновение емкость со ржаво-коричневой жидкостью уже находилась перед ним. Противная на вкус, она напоминала что-то среднее между теплой водкой, простоявшей на открытом подоконнике в разгар лета, и рыбьим жиром. Но выбор в этом заведении был невелик и, сглотнув солидную порцию слюны, он поднял стакан и резко опрокинул его, опустошив всего за три глотка.

— Она сегодня великолепна.

Бармен заговорил не отрываясь от чистки. Его взгляд был направлен вперед.

— Может быть.

— Ты не веришь в ее слова? В то, что она говорит?

— Я мало во что верю. — ответил мужчина, все еще пытаясь заглушить мерзкое послевкусие от проглоченного напитка.

— А в себя?

— Наверное, это единственный человек кому я еще могу доверять.

Наступило молчание, которое вскоре заполнилось гулом ликующей толпы. Оливия, не жалея сил и эмоций, произносила пламенную речь. Высокая женщина с карими, как корица, глазами была подобна катализатору, возбуждавшую всех присутствующих и заставляя смотреть на нее не отрываясь.

— Настало время, братья! Время неподчинения. Время свободной мысли. Время свободных людей!

Она снова вскинула руки к каменному потолку и огромное пространство вновь наполнилось криками людей.

— Вы здесь потому, что всем вам надоело быть теми, кем вас поставили быть. Вы хотите быть другими Я вижу это. Я знаю это! Много лет назад я была такой же как и вы. Но наступило время и озарение снизошло на меня. Я стала видеть истинную суть происходящего, его настоящую начинку.

Оливия продолжала. Ее голос не стихал почти двадцать минут. Как проповедь, как откровение раскаявшегося грешника, ее голос, ее слова гипнотизировали окружающих. Сотни людей стояли как вкопанные, подняв свои головы и замолчав, породив в этом огромном месте небывалую тишину. Даже музыка, игравшая все это время, стихла и прекратила бить по барабанным перепонкам.

Это было удивительное зрелище. Не мудрено, почему правительство так сильно ее боялось и любыми способами старалось отправить на тот свет. Оливия ломала и рушила саму суть установившегося общества: подчинение и подконтрольность, какими бы красивыми словами они не прикрывались, высмеивались ею и ставились в один ряд с ложью и предательством. Каждый день она вдалбливала людям другие идеалы и каждый раз ей это удавалось все лучше.

— Боритесь, братья! Будьте людьми! И вы обретете все тоже, что и я. Химера рядом. Нужно лишь протянуть к ней руку и каждый получит все, что только пожелает!

С этими словами она покинула свое место и растворилась в толпе танцующих людей. Толпа машинально потянулась за ней. Как толстый и неповоротливый червь, они поползли вперед.

Музыка становилась все громче, пространство наполнялось напряжением. Стоявшие до этого неподвижно сотни людей вдруг сорвались с места и начали плясать в такт ударявшей музыке. Все в одночасье стало другим. И в этом бушующем море Гор чувствовал себя не в своей тарелке.

— Где тут туалет? — спросил он, переведя взгляд на бармена.

— Прямо, метров двадцать. Там выход, ты не пройдешь мимо.

Он указал пальцем в то место, где всего несколько секунд назад исчезла таинственная Оливия.

Мужчина встал на ноги и направился к указанному месту. Люди расступались перед ним. Наблюдали. Охрана, дежурившая в этот день у самого входа, была занята своими повседневными делами и просто не обращала на него внимания. Лишь толпа медленно провожала его взглядом, пока он не скрылся от них в коридорах подсобки, чтобы затем вновь утонуть в безумном танце, забыв обо всем.

Здесь было относительно тихо, но музыка все же пробивалась через каменные стены и проникала в вырубленные когда-то давным-давно тоннели. Здесь рабочие и простые люди были в безопасности. Это чувствовалось во всем: в разговорах, в радиопередачах, что доносились из динамиков, развешанных на всей протяженности длинных тоннелей, в плакатах. Все было буквально пропитано бунтом, как бензином, и не хватало лишь маленькой искры, чтобы все это место взорвалось и превратилось в одно сплошное пожарище.

Туалет находился в самом конце каменного коридора возле большой трансформаторной будки, распределявшей энергию по многочисленным ответвлениям бесконечных тоннелей, тянувшихся на километры во все стороны. Небольшое помещение, одно на всех, и для мужчин и для женщин, оно напоминало холодную морозильную камеру. Было холодно. Система вентиляций здесь работала по своему режиму, отчего предугадать какой будет температура в следующие несколько часов, не мог никто.

В дальнем углу он увидел ее. Оливия стояла возле умывальника и внимательно рассматривала себя в запотевшем зеркале.

— Я не вовремя? Я не видел тебя.

Женщина повернулась к незнакомцу и смерила его взглядом.

— Нет, что вы. Проходите, вы меня не смущаете.

Оливия отвернулась обратно к зеркалу и продолжила свой ритуал.

Мужчина зашел в кабинку.

— Вы видели мое выступление? — спросила она.

— Да.

— Скажите, вы верите в мои слова.

— Нет, — громко ответил он.

Этот ответ ее сильно удивил. Она развернулась всем телом и посмотрела на выходившего из кабинки мужчину.

— И почему же?

— Ты даешь бесплодную надежду. Готов поспорить, что ты и сама не веришь в то, что говоришь. Жаль, что мне придется окончательно разубедить тебя.

Оливия отошла от зеркала. Карие глаза внезапно наполнились слезами, отчего холод, царивший в этом месте, еще сильнее резал ее лицо.

— Я не понимаю о чем ты?

— В этом нет необходимости.

Она осторожно обошла незнакомца и направилась к дверям. Схватившись за ручку, женщина несколько раз дернула ее, но не смогла открыть. Попытка повторилась, но все безуспешно. И лишь тогда, когда чужие руки обхватили ее шею, до нее дошло, что время ее начало обратный отсчет.

Криков почти не было — он крепко сжимал ее рот, не давая даже писку вырваться из ее легких. Тело тряслось, тоненькие женские ручки бесплодно искали за что зацепиться. Она знала чем все закончиться и через минуту, выдавив из себя последний всхлип, окончательно обмякла. Ее глаза потухли. Как огонь в костре, что согревает своего путника во время долгой дороги, они утратили свой свет и медленно закатились.

Все было сделано так, как его и просили. Горг отложил тело, выбросил перчатки и, еще раз осмотревшись, быстро направился к выходу.

2

Тяжелый стук колес экспресса заставил его вернуться в этот мир. Размышляя над произошедшим, он совсем не заметил как поезд вылетел на поверхность из тоннеля и продолжил идти последний участок пути по наземной магистрали.

Было темно. Длинные улицу Трущоб в это позднее время были погружены в глубокий сон. В окне быстро проносились многочисленные дома, небоскребы, целые кварталы пролетали перед его глазами, не успевая даже зафиксироваться в его памяти. Он смотрел в темноту этой ночи и еще раз прокручивал в голове последние события.

Вскоре его нос учуял мерзкий запах пота и грязной одежды. Горг повернулся и увидел позади себя того самого бомжа, что ехал с ним в этом же экспрессе несколькими часами ранее. Теперь его лицо было открыто. Опухшие глаза смотрели прямо на него. Многочисленные шрамы и ссадины по всей поверхности кожи лица вызывали отвращение. Лишь зубы, чистые, почти белоснежные, очень ярко контрастировали во всей этой картине.

Бездомный сделал шаг по направлению к Георгию. Увидев, что тот никак не отреагировал на это, сделал еще один, потом еще. Наконец, ему удалось приблизиться почти вплотную, отчего мужчина едва сдерживал кашель.

— Я присяду? — бездомный указал на сидение напротив.

— Нет. — отрицательно покачал Горг.

— И все же я сяду.

Он громко упал на свое место и раскинул руки.

— Что тебе надо? Вагон пустой, здесь полно других свободных мест, чтобы ты мог там сесть.

— Я знаю, но я хочу сесть именно здесь. Мне хочется поговорить с тобой.

Горг внимательно осмотрел незнакомца, особенно его лохмотья. Под такими сгустками грязной материи можно было спрятать любое оружие.

— Рад познакомится. — он протянул руку, но не дождавшись ответного движения, поднес ее к своему носу. — Что? Дурно пахнет?

— Воняет.

— Прости. Я остался без работы много месяцев назад. А нет работы — нет денег, нет денег — нечем платить за квартиру, нет квартиры — негде помыться. Все упирается в деньги, мой дорогой друг. Они альфа и омега нашей жизни. Они путеводная звезда, такая далекая, такая холодная и такая желанная. Не под сточной трубой же мне следить за личной гигиеной.

Он улыбнулся и снова оголил свои белоснежные зубы. Все целые, ни одного подгнившего или намека на нечто подобное.

— Но не будем заострять на этом внимание, давай лучше поговорим о тебе.

— Что ты имеешь ввиду?

Георгий немного напрягся. Разговоры о нем всегда приводили его в необъяснимое напряжение. Чувство страха постепенно проникало в него.

— Не волнуйся так, я не собираюсь лезть в твой мозг и пытаться достать оттуда все, что мне нужно.

— А можешь?

— Конечно. Проще простого. Но я хочу, чтобы ты мне кое-что поведал сам. Как насчет твоего отношения ко всему, что происходит вокруг.

— Например?

— Твоя жизнь. Твоя работа. Все то, что так или иначе заставляет тебя просыпаться по утрам. Тебе нравится, что повсюду ты видишь охрану? Мы, что живем в клетке? Она везде. У входа в твою многоэтажку, у дверей шахты, в Подземелье, на улице и даже в воздухе. Даже сейчас, я готов поспорить, они кружат в воздухе и наблюдают за нами. Тебе нравится жить именно так?

Его глаза необычно раскрылись и взгляд стал прямым, как стрела.

— Это обычные меры безопасности. Ничего особенного.

— Да неужели?

— Конечно. Если бы ты почаще вылезал из этого вагона и ходил по улицам, то сам все понял. Трущобы — не рай, а зловонная дыра, которую от полного мрака спасает только страх перед зачисткой. Ты был хоть раз в четвертом районе? Или на худой конец в седьмом? Там стрельба не прекращается круглые сутки. Даже солдаты не заходят туда без особой необходимости, оставляя за жителями право самим разобраться в своих проблемах. Представляешь, что может случиться если и этот барьер падет? Эта дрянь вылезет наружу и подожжет все остальное в Трущобах. Это место заполыхает так, что ад покажется детским костром.

— Пустые слова. Попытка оправдать реальность.

Бездомный повернулся к окну. Его внимание привлек вид мелькающих многоэтажек. Как надгробия на кладбище, высились они в Трущобах, одним своим видом нагоняя тоску. Жизнь обошла это место стороной и вряд ли уже вернется. Она разочаровалась в этой земле.

Экспресс начал едва уловимо сбавлять скорость. Осталось половина пути и они снова окажутся в той точке, откуда все началось.

— Тебе плевать на них, правда?

Горг промолчал.

— Я вижу, что плевать. Это читается в твоих глазах. Ты считаешь их мусором, отходами, над которыми поставили мусорщика, чтобы он следил как бы весь этот хлам не начал вонять и мы все не передохли от этой вони.

Бездомный наклонился вперед. Неприятный запах еще сильнее ударил в нос мужчине, отчего тот машинально откинулся в противоположную сторону.

— Ты видишь лишь следствие, друг мой, но совершенно не замечаешь причины. Они не родились такими. Я знаю это, потому что сам жил в тех местах. Много лет я был невольным свидетелем того, как простые люди превращаются в зверей. И причина вовсе не в том, что где-то внутри них дремали самые плохие человеческие качества, вылезшие на поверхность и захватившие власть над ними, а в том, что кто-то просто поиздевался над ними, как над подопытными крысами, заперев в клетке и начав наблюдать, как они поведут себя в такой обстановке. Это страшный эксперимент, поставленный над нами и от того как он завершится, зависит постигнет ли нас подобная участь в будущем.

Колеса экспресса сильно ударились о рельсы. Лязг громко разнесся по всему вагону, заставив двух пассажиров отвлечься от разговора и осмотреться по сторонам. Возле выхода включился голографический экран. На мониторе появилась женщина-телеведущая, и из динамиков полился звук начинавшихся новостей.

«… Срочные новости! Буквально только что нам стало известно о смерти главного идеолога оппозиционного подполья Оливии Грэм. По неподтвержденной информации ее тело было обнаружено в подсобном помещении так называемого Подземелья, огромного подземного комплекса, со следами удушья. По предварительным данным она была задушена неизвестным, который смог, миновав охрану, проследовать за ней вглубь помещений. Личность его устанавливается. С последними подробностями с места событий наш корреспондент Сергей Стержаков. Сергей, какие подробности известны на данный момент?»

Далее последовал сухой отчет журналиста. Георгий внимательно слушал его, не спуская взгляда с монитора.

— Ни капельки сожаления.

Бездомный ехидно заулыбался.

— К чему ты это говоришь?

— Тебе не жалко ее?

— Я же сказал тебе, мне плевать на них. Кем бы она не была и какие цели не преследовала, своими словами она предрешила свою судьбу. Удивительно лишь то, как долго она ждала своей участи.

— Она была символом…

— Она была сумасшедшей — перебил его Горг.

— …надежды. Символом надежды, — договорил бездомный. — Оливия верила в то, что говорила. Она заражала людей этой верой, вдыхала в них жизнь, отнятую у них давным-давно и замененную на нечто симулирующую ее. Она — протест. И смерть только усилит волнение. Вознесет к таким высотам, что те, кто совершил задуманное, в будущем очень сильно пожалеют об этом.

— Почему ты так думаешь? — не веря услышанным словам, спрашивал Горг.

— Конец всегда предсказуем, нужно лишь немного заглянуть наперед и все станет ясно.

С этими словами он встал со своего места и направился к выходу. Вместе с ним ушла и вонь, стало легче дышать. Его фигура скрылась в темном тамбуре откуда уже больше не появилась.

«… А теперь новости погоды. Утром ожидаются небольшие осадки. Температура воздуха на протяжении всего дня будет колебаться в пределах сезонной нормы».

Экран погас. Экспресс резко снизил скорость.

За окном показались знакомые очертания пропускного пункта, через который несколько часов назад проходил он сам.

— Конечная, — динамик ожил голосом машиниста.

Георгий выпрямился и, держась за поручни, побрел на выход. В тамбуре было пусто, но вонь, исходившая от незнакомца, преследовала его везде. Казалось, он был рядом, всего в каких-то паре шагов и вот-вот был готов вновь подойти к нему, но фигура его была уже далеко. Где-то вдалеке, едва заметная, хромающая на правую ногу, она шла в темноту ночи и о чем-то говорила сама с собой. Его голос доносился до Георгия и слова тихо оседали у него в голове.

— Ты еще не раз вспомнишь меня…. Запомни это!

Потом он исчез. Окончательно. Больше не было слов. Звуки утонули во тьме и вместе с ним последние признаки жизни в этом месте.

3

Она появилась в Трущобах рано утром, когда солнце еще только всходит на небосвод и его жаркие лучи едва касаются серых бетонных стен. Как вестник будущих перемен, слух о ней разошелся по грязным улицам со скоростью звука. Все только о ней и говорили. Никто не мог остаться в стороне. Каждый, кто хоть раз в жизни пытался вырваться из этого мира, собрать свои вещи и улететь далеко за пределы, не мог обойтись без этого.

— Ты только глянь на них. Настоящее стадо. Кричащее. Безмозглое. Верящее в любую глупость, оправдывающую их надежды. Как же легко управлять такими людьми.

Он стоял напротив огромного окна и вглядывался вдаль. Уже час он не мог оторваться от зрелища, полного ужаса и безобразия. Сотни людей, вооружившись подручными инструментами, двигались к центру Трущоб, чтобы всем вместе возвести памятник возвращению их бога.

Женщина молча ждала позади него и не вмешивалась в его размышления. Каждое слово она ловила своим разумом и старалась проанализировать, чтобы в подходящий момент высказать свое отношению по этому поводу. Он любил спрашивать ее об этом. Жена всегда должна уметь поддержать мужа даже в таком разговоре, где смешивались отвращение к своему же народу, превратившемуся за годы контроля в безмозглых созданий.

— Что ты скажешь об этом?

Он повернулся и посмотрел на нее.

Из-под черных локон, спускавшихся ей на лоб, она смиренно смотрела на своего мужчину и пыталась подобрать слова. Не то чтобы она не знала что следует сказать, просто в такие моменты он мог сгоряча наговорить лишнего, о чем вскоре бы пожалел.

— Это ведь твои люди. Твой народ. Что тут можно сказать? Они сами выбрали свой путь. Если мессия действительно пришел, значит пусть так и будет.

Муж недовольно нахмурил брови.

— Неужели и ты прониклась этой ересью?

— Нет, что ты, — она старалась говорить мягче, чувствуя как нарастает напряжение внутри ее супруга. — Они должны во что-то верить. У людей нельзя отнимать надежду, иначе они вернут ее сами, но уже с оружием в руках. Не стоит вмешиваться в это строительство. Пусть возводят свой монумент и поклоняются ему, как идолу, думая, что это как-то изменит их жизнь. Разве не этого ты хотел все это время?

Он одобрительно закивал головой и повернулся обратно к окну. Действо продолжалось. Настоящая вереница людей шагала по главной улице Трущоб, неся в руках строительные материалы для будущего обелиска. Как муравьи, двигаемые коллективным разумом и целью, они все сильнее уплотняли центральную улицу, упиравшуюся в трапециевидную площадь.

— Однако меня это беспокоит. — муж отвернулся от окна и вернулся за свой стол. Жена провожала его взглядом. Подол ее платья скользил по отполированному деревянному полу, полностью закрывая ноги своей хозяйки.

— Что ты имеешь ввиду?

— Никто не знает как долго это может продлиться. Оливия мертва. Я думал, что после ее смерти все встанет на свои места и мы сможем сконцентрировать силы на других целях, но нет же, они опять нашли себе идола. Милая, — он поднял взгляд на свою жену. — Мы живем в эру, когда полет от одной планеты к другой занимает всего несколько часов. За каких-то полвека человечество сделало такой огромный шаг вперед, что это даже невозможно описать словами. А теперь подойти к окну и посмотри на то, как быстро это все может нивелироваться предрассудками и суевериями. Четыре с половиной миллиона человек живут в каменном веке возводя монументы существу, которого никогда не видели.

Женщина сделал несколько шагов вперед и заглянула в широкое окно. С высоты шестидесятиэтажного здания открывался невиданный доселе вид. Все было как на ладони. Все кварталы Трущоб, словно детский конструктор, были перед ее глазами. И там, в самом центре, наполненный дымом и выхлопами грузовых машин, тянулся величественный червь из человеческих тел. Почти в пять сотен метров длиной, он растянулся от жилых кварталов и до самой площади и был подобен живому организму, пульсирующему и переливавшемуся в свете солнца какими-то причудливыми красками.

Она смотрела туда и не могла оторвать взгляда. Что-то таинственное было во всем этом. Внутри возник страх и она тут же отвернулась от окна.

— Теперь поняла? — спросил супруг.

— Да. Это ненормально.

Он улыбнулся.

— Нет, дорогая моя, как раз таки это более чем нормально. Нищета и безграмотность всегда ведут на скользкую дорожку суеверий и причуд. Вот увидишь. Скоро среди них появятся те, кто возвестят себя пророками мессии и станут проповедовать от его имени. Так было всегда. Стаду нужен пастух и они его получат. Они сами его изберут, а потом покорно двинутся под его руководством.

— Против нас? — осторожно спросила женщина.

— Может быть. Именно поэтому меня беспокоит подобное.

В этот момент в кабинет вошла прислуга. Неся в руках поднос с горячим кофе, она обогнула широкое помещение и поставила чашки на стол, затем так же быстро удалилась за двери. Мужчина сделал несколько глотков. Приятный аромат наполнил воздух и на несколько секунд в этом месте воцарилось молчание.

— И что же думаешь предпринять?

— Пока не знаю, но уверен, что время само подскажет нам выход из этой ситуации.

— Ты будешь ждать? — вновь спросила жена.

— Иногда ожидание лучше любого действия. Впопыхах можно натворить много лишнего, а такие ситуации не прощают ошибок. Сегодня они возводят монумент своему мессии, а завтра надгробие над нашими могилами. Неудача здесь имеет слишком большую цену, дорогая. Надо ждать.

Она хотела что-то сказать, но потом отбросила эту затею. Муж был полностью поглощен работой. Весь стол его напоминал одну сплошную гору бумаг и документов. Электронные сообщения сыпались как из рога изобилия, едва успевая быть обработанными. Ей претила одна лишь мысль о том, что вся ее жизнь проходит и вскоре закончится именно так: в тени своего мужа, где она была просто придатком. Любимым, но придатком. Возраст был уже не тот. И хоть медицина была способна сохранить ей девичью молодость и значительно продлить жизнь, внутренние процессы все сильнее давили на нее. Она все чаще чувствовала усталость. Сон был похож на погружение в наркоз. Сердце беспокоило. Каждый день как испытание, она проходила от восхода солнца и до его заката. Но все это было бы закономерным и не таким болезненным, если бы были дети… Но их не было. И уже не могло быть.

— Ты давно не был у меня. Вторая неделя пошла как.

Она начала этот разговор абсолютно ни на что не рассчитывая. Муж терпеть не мог это, но все же старался отвечать на подобные выпады.

— Мы уже говорили на эту тему. Ты же знаешь. Я не мальчик, мне сто шестьдесят восемь лет, ты немногим младше меня. У нас не может быть детей, врачи ясно дали понять.

Женщина побеждено опустила глаза.

— Но это не отменяет того, что ты мой муж и должен быть рядом со мной. Хотя бы изредка.

С этими словами она развернулась и направилась к выходу. Там ее встретил высокий мужчина. Габриэль Вилль остановился у дверей и пропустил вперед шедшую навстречу женщину, затем прошел дальше.

— Я не вовремя?

— Не обращай внимания. Это все семейные ссоры.

Вилль одобрительно махнул рукой. Сухой и костлявый, как богомол, он чрезвычайно сильно выделялся на фоне более крупного и низкого Сергея. Самсонов встретил его дружеским рукопожатием и предложил сесть на широкое кресло возле стола. Кофе все еще стоял на столе и вторая чашка, приготовленная для жены, была отдана вошедшему гостю.

— Стряслось что-то серьезное, раз ты решил созвать совет в такое время?

Вилль прикоснулся губами к чашке и сделал несколько коротких глотков.

— Да, но я бы не хотел придавать этому событию слишком большую огласку. Совет семей пусть пока побудет в неведенье, с тобой же я хочу обсудить это лично, дабы подробности остались только между нами.

Сергей оторвал взгляд от бумаг и прямо посмотрел на сидевшего напротив него Габриэля.

— Такая секретность оправдана, чтобы остальные не знали о ней?

— Более чем.

— Хорошо. Раз так, то я готов выслушать тебя.

Он отставил чашку и откинулся на спинку кресла.

— Ты видел что творится на улице?

— Да. Мне уже доложили об этом.

— Тебе не кажется, что все это начинает выходить из-под контроля? Эти люди… они… начинают вести себя слишком странно. Иногда я ловлю себя на мысли, что убив Оливию, мы просто дали им больше места для маневра.

— Я предупреждал тебя об опасности подобной затеи, но ты, Сергей, лично настоял на этом. Теперь мы получили то, что сейчас происходит в Трущобах.

Вилль довольно улыбнулся, всем своим видом показывая, что он был прав.

— Но ведь это глупости. Нет никакого мессии. Нет никакого спасения. Они верят в миф, который сами и придумали. Разве можно быть такими глупыми, чтобы принять подобное за чистую монету?

— Однако они там. Тысячи человек в самом центре Трущоб. И что самое страшное — это только начало. Дальше будет больше. Твое решение не уведомлять совет о нашем разговоре несколько настораживает меня, но я сдержу слово. Пока что эти люди проходят только начало своего одурманивания, со временем к ним подтянуться особо фанатичные и вот тогда опасность массовых беспорядков будет значительно выше.

— Что ты предлагаешь? — Сергей заинтересованно посмотрел на своего собеседника.

— Грубо вмешиваться нельзя — мы уже проходили это с Оливией. Надежда слишком сильное и опасное чувство. Если мы не можем лишить их этого, значит нужно попытаться взять под свой контроль.

— Ты хочешь возглавить это безумие? — Сергей широко раскрыл глаза от удивления.

— Почему бы и нет? — Вилль развел руки в стороны. — Так мы сможем держать руку на пульсе и в нужный момент принять меры, если ситуация пойдет не в нужном для нас русле.

Сергей поднялся из-за стола и подошел к окну. Там, далеко за пределами, за разграничительной стеной, отделявшей Трущобы от остальной части могущественного города, продолжалось действо, имя которому он так и не смог подобрать. Люди стекались в самый центр как маленькие ручейки, все сильнее наполняя и без того огромную и полноводную человеческую реку. Кульминация должна была вскоре наступить и в ожидании этого, мужчина продолжил смотреть в окно.

Вилль молча наблюдал за этим и старался не вмешиваться в размышления Сергея. Подсознательно он понимал старого богача, в руках которого была сосредоточена могущественная сила. Однако источник этой силы был заключен в месте, которое он мог лицезреть только с этого этажа. Трущобы хранили в себе гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Промышленность и шахты давали невиданный доход, лишиться которого Сергей не мог себе позволить. Столько сил и времени, труда и эмоций, брошенных на алтарь ради достижения богатства, теперь могли оказаться пустым звуком. Власть, какой бы невероятной она не была, оказалась целиком и полностью зависящей от них, людей, медленным потоком стекавшихся к центральной площади.

— Удивительно, правда? — заговорил Вилль, не вставая со своего места.

— Что именно?

— То, что ты видишь. Огромное скопление людей, как муравьи, не знающие свободы собственного выбора, бредут по узким улочкам, чтобы убедить себя и окружающих в действительности происходящего. Мифы и легенды всегда во все времена держались на невежестве большинства, которые отказывались понимать истинную сущность происходящего, предпочитая приписывать доселе необъяснимые вещи воле богов.

Габриэль наконец встал. Его тощее тело захрустело, как высохшее дерево под напором налетевшего урагана. Дыхание внезапно усилилось, и рука тут же скользнула во внутренний карман. Сергей обернулся.

— Ты до сих пор их принимаешь?

— Врачи предписывают. — коротко ответил Вилль, забрасывая в свой узкий рот очередную порцию таблеток. — Не моя воля.

Он сморщился от горького привкуса медикаментов и снова упал на кресло. Лицо стало бледным.

Болезнь прогрессировала. Это всем было известно. Попытки вернуть былую молодость и здоровье обернулись для него страшным недугом, отчего некогда красивый мужчина превратился в высохший тростник. Таблетки помогали, но лишь временно. И с каждым днем он чувствовал как смерть постепенно подбирается к нему.

— Знаешь, — начал он тихо, с трудом выдавливая из себя каждое слово. — Человечество так долго стремилось найти способ продлить свою жизнь, что в погоне за этой идеей совершенно забыло о том, как наполнить смыслом это растянувшееся пребывание на земле.

— Говоришь как мой отец. — ответил Сергей.

— А ведь в чем-то он был прав. — Вилль ухмыльнулся и на бледном лице появился едва заметный румянец. — Твой старик не был глупым человеком. То, что он был нищим и умер на улице, вовсе не отменяет его правоты. Порой, люди, живущие там (он согнул указательный палец и направил его вниз), знают о жизни гораздо больше, но мы не привыкли их слушать, ведь с высоты шестидесяти этажей очень сложно разобрать о чем они говорят.

Сергей хотел было ответить на его слова, но что-то заставило его промолчать.

Вилль продолжил.

— Старик твой прекрасно это понимал, но, увы, так и не смог донести до тебя эту простую истину. Тебе полторы сотни лет, а ты до сих пор не понимаешь зачем столько прожил.

— Я добился всего сам. — в голосе Сергея появилось раздражение. — Никто мне не помог. Не протянул руку помощи, когда я действительно в этом нуждался.

— Никто не оспаривает твои заслуги. Но зачем все это? Кому ты оставишь свое наследие? У тебя нет детей, твои родственники давно в могиле, а жена уже долгие годы пытается безуспешно искусственно забеременеть. Ты последний в своем роде.

— Я никуда не спешу.

Он огрызнулся и тут же отвернулся обратно к окну. Наступила неловкая тишина. Тягучая и тяжелая, давившая всем своим весом на присутствовавших в кабинете людей. «Молчаливый диалог» в котором каждый отстаивал свою точку зрения, был похож на дуэль. Они оба прожили слишком долго, прошли через испытания, невиданные ранее для простых людей, чтобы первым сдаваться в этом словесно-молчаливом состязании. Наконец, тишину разорвал стук в дверь. Сергей обернулся и увидел на пороге свою супругу.

Вилль поднялся со своего места и поздоровался с вошедшей в кабинет женщиной.

— Рад вас видеть, Екатерина.

Он взял ее запястье и прикоснулся тоненькими губами к нежной женской коже.

— Я прервала вашу беседу?

— О, нет, что вы. Как раз наоборот, вы внесли в наш разговор определенный колорит.

Она прошла вперед и остановилась возле мужа. Несмотря на это он остался стоять неподвижно, устремив свой взгляд далеко вперед.

— Вижу, вам надо поговорить наедине? Что ж, — он откашлялся, — не буду вам мешать. Продолжим наш разговор в другое время.

После этого он исчез за дверьми, где его шаги окончательно потерялись в многочисленных коридорах огромной высотки. Дождавшись, когда последние сомнения покинут ее разум, она коснулась рукой плеча своего мужа и тихо заговорила.

— О чем вы говорили?

— О моем отце. — громко ответил Сергей. — Все тоже самое из года в год. Ничего интересного.

Он повернулся, бросил быстрый взгляд на прекрасное молодое лицо своей жены, и быстро вернулся за стол, не сказав и слова.

— И все? Больше ни о чем?

Она подсознательно понимала, что речь так же шла и о ней и о том, что она так и не смогла подарить ему наследника.

— Ты опять пытаешься начать разговор, который приведет к ссоре. Может не стоит этого делать?

— Значит, все-таки говорили.

Она опустила глаза и, отойдя от окна, прошла к противоположной стене, где на всю длину располагался огромный дубовый шкаф набитый до самого верха старинными книгами.

В воздухе повисло напряжение и с каждой пройденной секундой оно становилось все более ощутимым.

— Да, — как бы капитулируя перед своей женой, продолжил Сергей, — мы говорили о тебе. Ты это хотела услышать?

Она молчала.

— Тебе не стоило поднимать этот разговор. Мы ведь давно уже все обсудили и врачи вынесли свой приговор. Ты выбрала молодость и долгую жизнь взамен детей и старости. Что ты теперь хочешь от меня?

Женщина провела рукой по стройным книжным рядам и вытянула из них небольшой сборник стихов.

— Я хочу семью. — голос ее был едва живым.

— Мы и есть семья. Разве нет?

— Лет как сто уже нет. Мы даже не спим вместе.

Сергей глубоко вздохнул. Его легкие наполнились фильтрованным воздухом и раздулись как огромные воздушные мешки. По телу пробежала волна непроизвольных сокращений. Она смотрела на него и ждала ответа. Но мог ли он дать его? Скорее нет, чем — да. Жизнь слишком долго мучила его сложными вопросами, чтобы теперь просто взять и выдавить из себя одно или два простых слова.

— Мы опять зашли в тупик, Катя. Давай обсудим это в другой раз.

— Ты всегда так говоришь, когда не хочешь признаться в своей слабости. У нас было так много времени, чтобы решить нашу, именно нашу проблему, но ты, как обезумевший, не видя дороги, несся вперед за деньгами и властью, даже не задумываясь о том, кому все это ты собираешься оставить. И вот теперь время упущено и назад его не вернешь.

Она села на ближайшее широкое кресло и тихонько заплакала. Наверное, это был тот редкий случай, когда она вообще позволяла своим эмоциям взять верх над собой. Маленькие капельки стекали по ее розовым щекам, оставляя после себя мокрую дорожку и падая прямо на грудь.

В такие минуты он чувствовал себя виноватым перед ней. Странное чувство, давно забытое, оно так редко посещало его душу, что теперь, когда оно появилось внутри него, он растерялся и не знал что делать. В кабинет вошли слуги. Она встала на ноги и проследовала за ними, закрывая лицо своими тоненькими ручками. После них в кабинет вошел и Вилль. Все это время он находилась в приемной и ждал момента, чтобы вернуться к Сергею.

На этот раз обстановка вышла из-под контроля. Это было видно по той растерянности, что буквально вырисовывалась на лице у богача. Пальцы нервно выбивали замысловатый ритм о деревянную поверхность стола, а взгляд рыскал по кабинету, как стая изголодавшихся хищников. Понадобилось достаточно времени, чтобы он смог придти в себя и вернуться в рабочее состояние.

— Я видел как ты ушел к себе, спустившись на лифте. Как ты тут оказался?

— Признаюсь, я был уверен, что этот разговор закончится именно так. Поэтому, не дойдя до своих апартаментов, вернулся к тебе.

— Ты слышал наш разговор?

— К сожалению — да. Но поговорить с тобой хотел не об этом. Меня больше волнует ситуация с Трущобами и с тем, что там может произойти в ближайшее время.

— Но ты ведь сам предложил пока не вмешиваться во все это.

— Так и поступим. Но нужно узнать подробности всей этой затеи. Массовый психоз, знаешь ли, штука довольно нестабильная. Нужно разузнать кому они поклоняются и чего ждут. У тебя есть человек в Трущобах, который может взять на себя такую работу?

Сергей одобрительно кивнул.

— Вот и отлично.

Вилль прошел вперед и остановился у самого окна. Из него открывался удивительный вид на все происходящее.

— Пусть разузнает все, а мы потом подумаем, как со всем этим поступить.

Он согнул руку и снова полез за таблетками.

4

«…И мы вновь рады приветствовать наших телезрителей. Последние новости с места событий передает наш специальный корреспондент Сергей Стержаков. Сергей, что сейчас происходит на площади в центре Трущоб? Что знаменует это грандиозное событие и какую роль в жизни людей и простых рабочих сыграет это гигантское сооружение?»

На широком экране появилось лицо мужчины. Вокруг него толпились сотни людей, окруженных плотным строем представителей правопорядка. Они что-то выкрикивали, размахивая многочисленными деревянными транспарантами, но из-за невыносимого шума, где слились, казалось, все возможные звуки мира, было просто невозможно что-то разобрать.

Горг медленно потянул сигарету и выдохнул в воздух густой серый дым. Солнце уже начало садиться, но его яркое сияние не давало ему покоя, до последней секунды разрезая широкими оранжевыми лучами его небольшую комнатушку.

«За последние несколько часов коренным образом ничего не изменилось если не считать, конечно, того, что жители постепенно сносят в самый центр митинга всевозможные строительные материалы для возведения этого великого по своим масштабам сооружения.

— Сергей, для чего они это делают? — спросила телеведущая.

— Ходят разные слухи. Полиция, выстроившись по периметру и создав плотную стену, никого не подпускает к митингующим, поэтому нам известны лишь обрывки, да и те больше сводятся к мифам, о неком мессии, пришествие которого предсказала убитая на днях Оливия Пирс. Результат этого вы можете видеть на своих экранах.»

Оператор тут же перевел фокус с корреспондента на кричащую толпу. Из-за черных спин полиции было видно, что вся эта бурлящая субстанция была готова взорваться и хлынуть бурным потоком за установленные порядком пределы. Женщины, дети, старики и взрослые мужчины, они, побросав свои работы, пришли сюда, чтобы отдать должное тому, кто по заверениям покойной женщины, должен был остановить происходящее и повернуть устоявшуюся жизнь в другое направление. Эта была надежда, за которую они держались несмотря ни на что.

Сигарета постепенно догорела в его губах. Он сбросил пепел, втянул в себя последние остатки синевато-серого дыма и, как гвоздь, вбил окурок в стоявшую рядом с его рукой пепельницу.

Какое-то странное чувство овладело им, когда он, не спуская взгляда с телевизора, наблюдал за происходящем под его окнами всего в каких-то нескольких сотнях метрах от дома.

«Отвращение». Наконец ему удалось подобрать нужное слово.

В этот момент видеофон привычно завибрировал под его рукой. Он поднял аппарат, посмотрел на дисплей и увидел знакомое женское лицо, так часто и привычно говорившее с едва уловимым немецким акцентом.

— Неважно выглядишь.

— Я плохо спал. — Горг откинулся на спинку кресла и выключил телевизор. Наступила приятная тишина.

— Деньги были тебе отправлены еще вчера вечером. Проверь свой счет.

— Уже сделал. — его тон нисколько не поменялся. — Зачем такая опека? Не впервой же работаем.

Она немного помолчала и на лице появилась протокольная улыбка. Затем, выждав пару секунд, заговорила привычным голосом.

— Наше сотрудничество, Георгий, не просто отношения начальника и подчиненного, а нечто большее. Мы должны быть уверены в том, что те, кто на нас работают, получают заслуженную награду, и получают ее вовремя.

Изображение на дисплее неожиданно замигало.

— Тем не менее, я позвонила тебе не ради этого. У меня есть для тебя новая работа.

— Что еще? Мы ведь вроде договорились не больше одного убийства в два месяца.

— Я понимаю, но в связи с обстоятельствами от меня не зависящими я должна вновь просить твоей помощи.

— Разве нет никого другого?

— Не набивай себе цену. Ты прекрасно знаешь, что кроме тебя там никого у нас нет. Возьми за правило больше не пытаться делать из меня дуру. Ты делаешь свою работу, я — свою. Или, быть может, ты хочешь как-то изменить условия нашего старого договора?

— Нет. Пусть все будет так как есть.

— Вот и прекрасно.

Она замолчала и на некоторое время пропала с экрана портативного видеофона, предварительно предупредив не прерывать связь.

Мужчина встал со своего места и медленно подошел к окну. Солнце уже почти полностью зашло за горизонт; виднелся лишь небольшой краюшек его горящего диска, утопавшего в многочисленных высотных домах, тянувшимися своими громоотводами к самому небу. Наступал вечер. Наверное самое приятное время суток, когда он мог избавиться от ненавистного света и молча посидеть в темноте, обдумывая то, что ему пришлось и вскоре придется сделать.

Каждый раз, задвигая широкую штору и усаживаясь в привычное коричневое кресло, его начинали мучить мысли о прошлом. Они как старый черно-белый видеофильм, пробегали мимо его глаз, поднимая из глубин памяти все самое сокровенное и тайное, что долгие годы он старался спрятать в самый дальний угол своего разума. Вот и сейчас все происходило именно так, разве что время для этого наступило немного раньше обычного. Солнце еще не уступило место Луне, а внутри что-то неведомое уже начало свою трапезу. Оно грызло его, с каждой секундой все сильнее пробуждая у самого себя аппетит.

«Это каннибализм». Вновь поймал он себя на мысли.

«Нельзя до самой смерти мучить себя мыслью о том, что ты мог поступить иначе. Не так как в тот момент. Совершенно по-другому. Почему? Ведь время упущено. Оно ушло очень давно и не оставило возможности вернуться.»

Он думал над этим там много раз, что потерял счет всем этим дням. Но история имеет свойство повторяться. Горг понимал, что время придет и предоставит ему вторую попытку, вопрос был лишь в том, когда это должно было произойти и как он поступит в этот момент.

— Ты все еще там?

Женский голос прервал его размышления. Он вернулся к креслу и, сев на него, поднес к лицу горящий синим светом экран дисплея.

— Да, я здесь.

— Так вот. Я тут подумала, ты в чем-то прав, говоря о том, что был уговор. Наверное, я пойду тебе навстречу и не стану нарушать установленные правила. Найму другого…

— Не стоит. — он резко перебил ее слова, чем вызвал у женщины неприкрытое удивление. — Можешь все мне рассказать.

— То есть ты согласен?

— Да.

— Но ты ведь даже не знаешь что от тебя требуется.

— Когда это меня останавливало.

— Но ты ведь…

— Хватит! — он чуть было не крикнул. — Брось все это. Я готов работать. Что у тебя.

Несколько секунд она не решалась начать говорить. Сомнения все еще не давали ей покоя, однако решительность Георгия перевесила чашу весов и она постепенно начала выдавать детали будущего задания.

— Как ты понимаешь, мое руководство очень обеспокоено поведением людей в Трущобах, особенно этим мессией. Кто он? Никто не знает. Его даже не видели, а уже пророчат будущие изменения в мире.

— Что ты от меня хочешь? — спросил Горг, потянувшись в карман за сигаретой.

— Узнай кто это? Где он находится и каковы его цели?

— С каких это пор нищие работяги стали так интересовать руководство?

— Не знаю. Не задавай мне подобных вопросов. И ты, и я простые исполнители, только на разных ступенях. Меня не посвящают в детали причин подобных решений, поэтому и ответить на твой вопрос я не могу. Просто сделай так как я тебя прошу и награда не заставит тебя долго ждать.

— Ну хорошо, — он глубоко втянул в себя сигаретный дым. — А если я найду его, что тогда?

— С тобой увидится Кларк, он встретит тебя у бара «Клин» на втором перекрестке, и подробнее расскажет ситуацию. В том числе и такие нюансы.

— Он здесь? Почему ты мне не сказала?!

Горг чуть было не подпрыгнул на месте. Мысль о том, что его бывший соратник находится в Трущобах чуть не взорвала все внутри него.

— Я не хотела говорить об этом раньше времени. Приберегла для особого случая.

— И вот он настал? Я прав.

Женщина молча кивнула. Картинка на дисплее опять начала искажаться, отчего лицо стало почти неразличимым из-за многочисленных помех. Однако звук все еще исправно работал.

— Я больше не могу говорить, Георгий. Просто выполни мою просьбу.

Она попыталась еще что-то сказать, но шум помех поглотил ее слова, превратив в месиво из шума и треска. Мужчина выключил видеофон и отложил в сторону.

«Кларк. Чертов сукин сын.»

До сих пор он думал, точнее говоря, был почти уверен, что их пути никогда больше не пересекутся и он не увидит его снова. Но жизнь поставила другие условии, и теперь ему все-таки предстоит его увидеть.

Они не виделись почти восемь лет. Последний бой у каньона Чертова голова закончился для них так же быстро как и начался. Волна за волной, они в составе батальона отражали удары неприятеля, пока каждый из них был еще способен держать в руках оружие. Он был кровожаден. Безумен в порыве гнева и не контролируем. Его ярость была подобна взрыву и ничто живое не могло выжить в тот момент, когда глаза его наливались кровью. Если и существовал в этом мире сумасшедший, которого стоило обходить стороной, это был он.

Горг вышел на улицу через пожарный выход, миновав уже расходившихся по сторонам митингующих, и направился к нужному перекрестку. Солнце окончательно покинуло этот мир, передав ночи свою бесконечную эстафету. Стало немного холодно. Он поднял воротник и завернул за угол. Отсюда, почти у самого выхода из метро, он мог видеть своими глазами то, что начинали строить эти обезумившие люди. Огромное скопище мусора, стройматериалов, огороженных высоким забором, были свалены в одну кучу. Металлические балки поднимались в самое небо, формируя собой будущий каркас, блестели в свете засиявших фонарей и были подобны древним исполинам. Что-то невероятное собиралось появиться в этом месте в ближайшее время, и масштабы его просто поражали воображение.

Люди медленно обходили его стороной, даже не обращая внимания. Они были как опустошенные, безликие тени, выпущенные из своего подземного царства и бродившие по улочкам в поисках таких же как и они.

Однако все это было мелочью, по сравнению с тем, что ему предстояло впереди. Встреча с Кларком была каким-то испытанием для него.

«Я так давно его не видел».

В памяти всплыли старые воспоминания, ощущения. Эти мелкие отрывки прошлого налетели на него, как рой саранчи на зеленое поле. Отбиваться смысла не было и он просто дал волю этим воспоминаниям. Всю дорогу они сопровождали его, не отпускали. Даже когда перед его глазами зажглись неоновые билборды с кричащими слоганами, Горг ничуть не отвлекся и продолжил шагать вперед.

Улица постепенно наполнялась людьми. Время ночи было одним из тех периодов жизни города, когда эта самая жизнь начинала вылезать наружу и показывать свое истинное лицо. Тротуары и ближайшие к ним дома заполнили мелкие торговцы краденым, проститутки с сутенерами и ворох других представителей мегаполиса, живущих сегодняшним днем и устанавливавших здесь свои правила. Постепенно серая масса работяг и шахтеров превратилась в тех, кем они были на самом деле. Скупая дефицитный товар прямо с рук, они отдавали последнее что у них было, женщины «расходились». Порой тут и там возникали мелкие стычки между людьми за право владеть той или иной женщиной. Все будто превращалось в один сплошной котел. Безумный и лишенный хоть какой-то человечности. Здесь все было по-другому. Седьмой район в который он попал буквально кишел бандитами и местными группировками, стрелявшими во все, что могло представлять угрозу.

Наконец, вдалеке он увидел очертания знакомого бара. Небольшая коробка с двумя большими опорными столбами по углам, казалось, держалась на одном честном слове и была готова рухнуть от легкого дуновения ветра. Но сомнения пропадали в туже секунду стоило подойти поближе и внимательно рассмотреть само здания. За неприглядным и обшарпанным фасадом скрывалось железобетонная конструкция, способная выдержать даже взрыв изнутри и остаться невредимым. Люди любили это место. В какой-то степени это был небольшой островок свободы и безопасности, где за умеренную плату можно было хорошо отдохнуть и не быть пристреленным каким-нибудь сумасшедшим бандитом.

У входа его встретили два крупных охранника. Узнав его, они лишь предупредили Горга о стандартных правилах поведения и пропустили вперед.

Внутри оказалось очень жарко. Людей было не так много, но и этого оказалось достаточно, чтобы весь воздух стал горячим и влажным, как в самых непроходимых джунглях. Настолько, что через минуту его одежда стала мокрой от пота.

— Ты знаешь Кларка, нет? Я ищу его.

Он подошел к барной стойке, где в этот момент девушка разливала посетителям коктейли и принялся выпытывать у нее про своего старого друга.

— Крупный такой.

Но она лишь отрицательно покачала головой.

— Он должен быть здесь. Мне сказали, что я смогу найти его в баре. Ты не могла его не заметить. Такую верзилу сложно с чем-то спутать.

На секунду она задумалась, затем, отложив маленькую рюмку в сторону, наклонилась вперед.

— Посмотри дальше, в помещениях для игры в покер. Там сидят много всяких, может и ты своего друга найдешь.

Она указала на дверь в самой глубине бара. Скрытая за столиками у самой противоположной стены, ее практически не было видно, пока взгляд не останавливался точно на ней.

Лишь подойдя к ним поближе, он понял, что попал в нужное место. За металлическими дверьми доносилось грозное рычание какого-то животного. Оно перемежевывалось к редкими человеческими словами и отборной руганью, превращаясь в нечто, что никак нельзя было назвать речью живого человека. Прокуренный до невозможности, Горг вскоре узнал его и был сильно удивлен, когда войдя внутрь и сконцентрировав на себе внимание всех присутствующих игроков, к нему не отвернулся тот, ради кого он вообще сюда пришел.

Струйка серого дыма поднималась перед его склонившимся лицом. Спина, похожая на громадную бетонную плиту, закрывала почти весь стол и люди, сидевшие за ним, на его фоне казались тараканами. Мышцы бугрились на его теле, а шея, уходившая в плечи толстенным куском мяса, держала на себе побритую на лысо голову.

Заметив, что игра внезапно остановилась, он нехотя отвернул голову и заинтересованным взглядом осмотрел вошедшего внутрь. Затем, ухмыльнувшись, положил карты и встал из-за стола.

— Кого я вижу. — он не говорил, рычал. Сигарета в его лапе казалась маленькой соломинкой. — Командир, наконец, решил проведать своих подчиненных.

Глаза его горели то ли огнем, то ли нарастающей внутри него яростью. Никто не хотел прерывать его разговора и молча ждали развития событий.

— Сколько же мы не виделись? — он несколько сбавил тон и напряжение в воздухе стало постепенно спадать.

— Давненько. Много воды утекло с тех пор.

Горг прошел вперед, проводимый взглядом сидевших за столами игроков, и присел прямо напротив громилы. Он последовал его примеру. Через секунду они уже смотрели друг другу в глаза.

— Это мой командир. — он выпрямил громадную руку, кулак которой походил на строительный молот и описал им дугу, как бы знакомя мужчину со своими друзьями. — Мы долгое время сражались плечом к плечу в четвертом космодесантном батальоне. Под его командованием нам удалось одержать немало славных побед.

Игроки поддержали говорившего и в знак согласия вспомнили несколько довольно значимых сражений, в которых Георгию пришлось участвовать в составе батальона.

— Чего же ты молчишь?

Вопрос был прямой как стрела. Настало время говорить.

— Мне нужно с тобой кое-что обсудить… наедине.

Карл посмотрел на своих соседей по столу, потом перевел взгляд на карты в руках и глубоко вздохнул.

— Жаль, что придется закончить игру, — громила повернул карты и показал получившуюся комбинацию, — Мне сегодня «прет». Но встреча со старым другом намного важнее карточной игры.

Люди стали медленно расходиться. Выходя по одному через единственный выход, они вскоре покинули помещение, оставив двух старых друзей наедине.

Громила молчал. Все это время он теребил в своих руках несколько игральных карт, чья комбинация гарантировала ему выигрыш, продолжи он игру. Стол скупо освещался висевшей над головой люминесцентной лампой, глаза блестели и дым тлевшей во рту Кларка сигареты медленно поднимался к потолку.

— Как давно ты в Трущобах? — спросил Горг.

— Мы не виделись восемь лет и ты не придумал более идиотского вопроса, чтобы задать его при встрече. Как насчет спросить о моем здоровье?

Он сжал губами тонкую сигарету и в один глубокий вдох сжег ее до самого фильтра. Дым вывалил из его ноздрей в туже секунду и в бледном свете потолочной лампы он был похож на взбесившегося быка, готового наброситься на него в любую минуту.

— И как же оно?

— Если не брать в расчет двенадцать пулевых ранений, четыре ножевых, два перелома, бесчисленное количество ссадин и ушибов, три операции по замене внутренних органов и полный курс восстановительной терапии, то… в принципе все не так и плохо.

Кларк откинулся на спинку кресла и продолжил сверлить взглядом своего бывшего командира.

— Как ты меня нашел? Это они тебя вывели на мой след?

— Нет, дружище, все намного проще, хотя мне понадобилось немало усилий, чтобы найти место куда зарылся наш маленький крот. И вот я здесь, странно, что ты не бросился меня целовать от радости.

— Какого черта ты тут делаешь?

— Знаешь, Горг, стареющему головорезу особо некуда податься в современном мире. Войны постепенно заканчиваются и превращаются в цирк, где стрельба идет только по расписанию. Все чаще люди прибегают к помощи закона и адвокатов, а не оружию и насилию. Я стал лишним в этом идеальном мире. Мои навыки все меньше стали быть востребованы, а как ты сам понимаешь, и понимаешь это очень хорошо, делать что-то другое я просто не умею.

— Это правда. Мало кто мог с тобой потягаться в жажде крови и тяге к убийствам. Удивительно, что ты вообще до сих пор жив.

Он слегка улыбнулся, услышав подобные слова. Для него это звучало своего рода комплиментом.

— А ты я вижу совсем захряк. Скоро пузо вырастет.

— Хватит иронии, Кларк. Я здесь не для этого.

— Что случилось, старик? Ты изменился и чертовски сильно. Я не узнаю тебя. Бросил все, уволился в запас и убрался на край вселенной, что бы сменить винтовку на шахтерское кайло. Видимо в последнем бою тебя здорово контузило.

— Не в этом дело. — резко перебил он его.

— Да ладно. И в чем же?

Громила сложил карты и бросил их на центр игрального стола.

— Брось, Георгий, — голос верзилы стал необычно громким. — Ты до сих пор коришь себя за смерть тех людей, не добежавших до спасательного модуля? Зачем? Шла война, каждый день умирали сотни таких же как они. Чем они были лучше?

— Ты ничего не понимаешь. — отбивался Горг.

— Знаю я эту историю. Столько раз ее слышал. Двадцать спасательных модулей на три с половиной тысячи человек из разбомбленного города. И тебя поставили отбирать тех немногих, кто смог бы улететь и спастись на ближайшую станцию, дрейфовавшую на орбите, а остальных бросить на произвол судьбы прямо в эпицентре боевых действий. Плохой выбор, но ты его сделал. Что толку теперь вспоминать об этом? Нам каждый день приходилось делать подобный выбор и почему то именно в тот раз это стало для тебя настоящим испытанием. Ты застрял в прошлом, Мадимга, пора разорвать эту ненужную связь.

«Мадимга».

Это слово еще раз прозвучало у него в голове. Столько лет он его не слышал и вот сейчас опять смог поймать себя на мысли, что от прошлого он так и не смог убежать. Старое прозвище все еще было с ним. Диалект какого-то древнего племени, жившего на краю вселенной и не ушедшего в своем развитии далеко от каменного века, знакомым тоном всплыл у него в памяти. Несколько обрывочных фраз, выученных им для того, чтобы иметь возможность хоть как-то общаться с представителями племени, до сих пор хранились у него в памяти.

— Я сам разберусь со своим прошлым. Не нужно этих советов.

— Хорошо, — он поднял свои громадные руки вверх и жестом показал, что больше не будет об этом говорить, — Однако малыша Кларка все еще интересует почему ты здесь оказался. Я пролетел немало парсек, чтобы тебя увидеть. И вот теперь мы здесь, как две пули в одной пулеметной ленте, однако я готов поклясться, что ты стал другим. И мне очень интересно почему.

Свет постепенно стал становиться еще тускнее. Старая лампа, выработавшая свой ресурс уже очень давно, начинала давать сбои. Мигая, еще и без того слабое свечение, вдруг стало бледно-желтым, пока через несколько минут не стало совсем невыносимым.

Кларк встал из-за стола, выпрямив свою громадную спину, и со свойственной только ему грубостью, ударил кулаком по защитному плафону. Лампа потухла, затем моргнув резко несколько раз, вдруг вспыхнула небывалым светом, осветив все помещение до самых краев.

— Я слушаю тебя.

С этими словами он вновь опустился на свое место и закурил.

— Мне стало все противно, — начал Горг, не спуская глаз со своего бывшего подчиненного, — Это сложно объяснить но так оно и было. Странно, что тебе никогда не приходилось чувствовать подобное.

— Ты сейчас говоришь про совесть?

В ту же секунду он разразился истошным смехом, который был больше похож на рычание громадного животного. Из его рта и носа клубами выходил сигаретный дым. Он смеялся так сильно и громко, что за закрытыми дверями внезапно пропали чужие голоса и музыка стала играть тише.

— Что здесь смешного? — не скрывая своего недовольства, спрашивал Горг.

— Я оказался прав?

Он продолжал смеяться, не выпуская сигареты изо рта. Его грудная клетка поднималась и опускалась, как кузнечные меха, а руки то и дело с грохотом ударялись о край стола.

— Я же говорил, что ты не поймешь.

Наконец, он замолчал. Все стихло и он снова стал тихим, как будто ничего и не произошло.

— Прости, старик, видимо я действительно долго тебя не видел и не привык слышать подобное от тебя. Продолжай.

Это последнее слово звучало как упрек, мол «давай, кайся мне, весели меня, это ведь так здорово». Но откровений больше не было. Георгий перешел сразу к делу, минуя все вопросы о своей жизни.

— Ты слышал про мессию? Мне сказали, что ты сможешь навести меня на него.

— Конечно. — он одобрительно закивал головой. — Есть одно укромное местечко, куда мало кто может попасть.

— Как ты смог найти его?

— Ну-у, — он нарочито долго тянул этот звук, — Грубая сила всегда была самым простым способом достать информацию. Избил одного, сломал руку другому и все это на глазах у третьего, кто и должен был мне все рассказать. После всего увиденного он недолго хранил молчание. Тебе стоило бы у меня поучиться.

Он сделал последнюю затяжку и потушил сигарету.

— Почему они так оберегают его? — спросил Горг.

— Каждый сходит с ума по-своему, Мадимга. Людям свойственно верить во всякую чепуху, когда они не могут сами управлять своей жизнью. Они думают, что он одним махом решит их проблемы. Дураки.

— Кто этот человек? Как он выглядит?

— Не знаю. Они держат его в специальном закрытом контейнере в доках на краю шестого района. Хорошо охраняют.

— Мне нужно узнать кто этот человек, как он выглядит и чего добивается.

— «Мне»? — он прижмурил глаза. — Вообще-то «нам». Теперь мы с тобой вместе.

— Ты что-то путаешь, Кларк. Ты должен был лишь сообщить мне подробности. Так мне сказали.

— Боюсь, что в твои планы закралась маленькая ошибочка, потому как я тоже уполномочен отыскать этого человека и задержать. С тобой или без тебя.

Он замолчал и потянулся за колодой.

— Вижу твое недовольство, — его толстые пальцы принялись тасовать карты. — Мне всегда нравился этот взгляд, наполненный злостью и желанием все решить одним махом. Давай сыграем. Если выиграю я — мы вместе решим поставленную задачу и поделим гонорар, если же ты — получишь от меня всю необходимую информацию, после чего я уберусь с твоих глаз, и ты меня больше никогда не увидишь.

Он многозначительно замолчал. Его толстые пальцы, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, ловко управлялись с тоненькими пластиковыми картами, перебрасывая из одной ладони в другую.

— Молчание — знак согласия.

Кларк в последний раз перетасовал колоду и принялся за дело. Партия началась.

— Как давно это было.

— О чем ты?

— Ты и я снова вместе. Как в старые добрые времена, когда мы ломились на вражеские позиции, под шквальным огнем артиллерии и вместе водружали флаг победы над захваченными землями. Это было прекрасно.

Горг ничего не ответил. Он поднял карты и, сжав их в руке так, чтоб никто кроме него не увидел их, посмотрел на каждую из них. Комбинация оказалась не совсем удачной, но с ней можно было играть и, не раздумывая, мужчина поднял ставку.

— Что же ты расскажешь о себе?

Громила поднял глаза.

— Я делал то, что умею лучше всего. Каждый день моей проклятой жизни, я отправлял на тот свет всяких незадачливых храбрецов. Война кормила меня и я с благодарностью ей отвечал, но… все проходит. Прошло и мое время. Я стал похожим на ржавый танк, огромный и ужасный, но уже никому ненужный и утерявший свой смысл. Теперь войну можно выйграть не выходя из теплого кабинета, не сделав и единого выстрела. Меня отправили в утиль за ненадобностью, поэтому я стал искать тех, кто еще мог дать мне работу и оценить мои навыки по заслугам.

Кларк опустил глаза, внимательно посмотрел на карты и, оценив шансы, подтвердил ставку.

— Хотя нет… поднимаю в два раза — в глазах наемника заиграл огонь. — Что на это ответит командир?

В голосе слышался упрек и провокация. Громила делал это нарочно и был почти уверен в том, что Горг примет его вызов. Так оно и случилось.

«Отступать? В такой момент? Ну уж нет».

Мужчина взял карту и аккуратно прижал ее большим пальцем.

«Совсем недурно. Можно продолжить».

Но что-то все же останавливало его от рискованной ставки. Какой внутренний механизм, «ручник» как в старых автомобилях, все сильнее давил на него, удерживая от необдуманного поступка.

— К черту все, я «пас». Давай, показывай, что там у тебя.

Горг бросил карты на стол и они веером разлетелись по сторонам. Громила ухмыльнулся. Его карты по значимости едва дотягивали до того, что было на руках его оппонента. Увидев это, Георгий с грустью откинулся на спинку кресла и прямо посмотрел на своего бывшего подчиненного. Он смеялся. На лице, испещренном многочисленными шрамами, превратившими кожу в подобие высохшей бумаги, рождалась почти немыслимая для этого человека эмоция. Улыбка была столь не свойственна ему, что все остальное тут же отошло на второй план.

— В этом вся твоя проблема, Мадимга, тебе никогда не хватало храбрости сделать последний шаг. Ты мог бы сорвать куш, но поддался страху. Страх — это самое бесполезное, что создает наш мозг, поэтому его иногда нужно отключать, что бы сделать правильный поступок.

Он наклонился вперед и как огромный комбайн загреб своими могучими руками все фишки, лежавшие на столе, после чего стал довольно пересчитывать их.

— Я же говорил, что сегодня мне «прет». Зря согласился.

Прошло около дух часов, прежде чем Кларк смог окончательно ввести его в курс дела. Бывший головорез не обладал даром красноречия и стрелять любил больше, чем разговаривать. Поэтому разговор и самые мелкие детали, которые ему удалось выяснить, заняли львиную долю всей встречи. Было ясно. Этот мессия был не просто человеком. За время его нахождения в Трущобах он смог сотворить множество чудес. Кто-то говорил о даре врачевания, кто-то — о способности предсказывать будущее и направлять людей по правильному пути. Однако во всех этих слухах, сотнями рождавшихся каждый день, было одно, что роднило их: никто не видел этого человека живьем. Все утверждали, что разговор велся исключительно через тонированное стекло с отверстиями, откуда доносился странный, едва слышимый голос. Это настораживало, ведь никто толком не знал, что за человек находился в том самом контейнере.

— Кто-то же должен знать его в лицо. Как-то ведь он попал туда.

Они ехали по объездной трассе на грузовике, приспособленном местными работягами под нужды горнодобывающей промышленности. Огромные колеса грохотали от малейшего маневра, мотор рычал как голодный зверь. Но людей на трассе не было. Было слишком поздно, чтобы в такое время и в этом месте увидеть хотя бы одного из местных.

— Все они сейчас болтаются в Подземелье. Отличный момент, чтобы разнести это место в пух и прах.

— Что ты собираешься делать? — недоверчиво спросил Горг.

— Я все продумал до мелочей, командир. Там будет максимум дюжина вооруженных сопляков. Вломимся на этом красавце через КПП и перестреляем там всех.

— Нет оружия.

— Под сиденьем.

Георгий сунул руку под болтавшееся, словно игрушка на маленькой пружине, сиденье и нащупал под днищем в разорванной обивке металлическую рукоять пистолета.

Старый образец пистолета был снят с вооружения уже очень давно, но этот оказался в хорошем состоянии. Кто-то бережно заботился о нем, чистил, все детали и механизмы были в прекрасном состоянии.

— Мда, сгодится.

Горг еще раз вытащил магазин, подсчитал патроны и снова вставил его обратно.

— А ты? — он посмотрел на Кларка, что все это время следил за дорогой. — Как ты собираешься отстреливаться?

— Все очень просто. — он резок дернул руль в сторону и, засвистев почти стертыми покрышками, грузовик рванул на небольшую дорогу, шедшей параллельно основной магистрали. Затем, когда до порта оставалось примерно четыреста метров, внезапно сбавил ход и остановился у заброшенного склада. За его высокими стенами машина полностью скрывалась от посторонних глаз и не могла быть замечена с охранных вышек порта.

— План таков, командир. Я долго собирал информацию об этом месте и вскоре пришел к выводу, что бесшумно и незаметно пробраться на территорию порта невозможно. По крайней мере с тем снаряжением и оборудованием, что у нас есть, мы можем просто забыть об этом. Кругом датчики движения, сенсоры по всему периметру, лазерно-смешанное ограждение. — он на секунду замолчал и огляделся по сторонам. — Будем действовать по старинке. Смена караула происходит как раз ночью, где-то между двумя-тремя часами после полуночи. Грузовик приезжает без сопровождения из местного управления. Водитель, два местных офицера из старой гвардии и дюжина желторотых курсантов. Как только смена произойдет, часть солдат покинет это место и будет уже далеко, я пробью грузовиком центральный вход. Они не успеют опомниться, как мы уже перестреляем их всех.

— А как насчет турелей у входа, — Горг указал на несколько бетонных стоек, стоявших у входа и державших на себе вес крупнокалиберных пулеметов. — Стоит тебе приблизиться на достаточное расстояние и они сделают из тебя и грузовика решето.

— Во время смены происходит перерасчет систем управления под нового коменданта порта. Это процедура занимает от пятнадцати до двадцати секунд. В это время все защитные турели будут отключены, дабы они просто не начали стрелять по своим же. Этот маленький временной коридор и будет мною использован для прорыва. Если успеем, все пройдет как по маслу.

— А если нет.

Громился выпрыгнул из кабины грузовика.

— Они подадут сигнал своим и через несколько минут сюда сбегутся все фанатики этого мессии. Они порвут нас на клочья и выкинут в пролив. — Кларк сделал паузу после чего продолжил. — Ну я уверен, что до этого не дойдет.

Потом он замолчал и принялся готовиться к атаке. Вскоре из-за поворота появился грузовик. Скользнув через стройные ряды портовых построек и сложенных контейнеров, он быстро умчался вперед.

— Скоро наш выход, дружище.

Кларк что-то буркнул про себя и полез в кабину, готовясь начать свое бешеное ралли. За ограждением послышалась суета. Солдаты сменяли друг друга на постах, приветливо встречая новых людей.

— Сейчас они уедут и новый комендант отправиться в диспетчерскую, чтобы ввести свои данные в компьютер. В этот момент турели будут отключены, поэтому придется действовать очень быстро и жестко.

Он говорил почти шепотом. Я видел его прямой взгляд, эти грубые черты усеянного шрамами лица были похожи на гипсовое изваяние. Его тело было напряжено. С каждой секундой он все сильнее напоминал пружину, готовую в любой момент достигнут предела сжатия и выстрелить в противоположном направлении. Это было так знакомо. Последний раз Горгу довелось видеть нечто подобное в сражении, когда он вместе со своими солдатами шел на штурм вражеских позиций.

Мотор грузовика разорвал тишину. Свет фар устремился вперед и тяжелая машина, приняв смену, направилась в обратном направлении.

Громила пригнулся. С ревом техника пронеслась мимо спрятанного грузовика и начала входить в поворот. Кларк выждал еще примерно секунду, прежде чем выпрямился в кабине и сильным ударом вбил педаль газа в пол.

— Залезай, теперь наш черед!

Его глаза засверкали. Запрыгнув в кузов, мужчина прижался к самому краю и крепко схватился за поручни. Скорость постепенно нарастала. Он не мог видеть дороги, но потому как быстро проносились здания черного порта, становилось понятно, что ждать столкновения оставалось недолго. Затем последовал оглушительный удар. Заскрежетав и буквально подпрыгнув в воздухе, машина влетела в ограждение и пробила его, подмяв под широкие колеса всех, кто попытался остановить его. Охрана даже не успела занять позиций и приготовиться к стрельбе, как машина была уж на территории порта. Послышались истошные крики. Смешавшись с ревом мотора, матерной бранью и редкими пока выстрелами, они были почти неразличимы. В воздухе засверкали трассеры. Кто-то начал вести огонь из крупного пулемета, целясь прямо в кузов, разумно полагая, что там могут находиться люди. Горг пригнулся, его тело рухнуло прямо на пол, но не смогло удержаться на месте, когда от резкого поворота, оно было выброшено наружу и упало прямо на бетонное покрытие промышленного объекта. Что было дальше он помнил смутно, голова кружилась, перед глазами мелькали многочисленные огни и что-то крупное, носившееся вокруг и рычащее как дикий зверь. Лишь спустя минуту, когда стрельба стала постепенно стихать и голова смогла более-менее придти в себя, кто-то подбежал к нему и как маленького ребенка поднял на своих руках.

— Вот ты где.

Кларк был рядом.

— Моя голова. — Горг схватился рукой за затылок и ощутил на ней горячую кровь.

— Нужно спешить, командир.

Кое-как он все же пришел в себя, и только сейчас он увидел, что все, кто был здесь, та самая смена, приехавшая всего несколькими минутами ранее, была полностью уничтожена. Он удавил их собственными руками, как щенков, не получив при этом даже царапины. И кто они? Он шел мимо тел и с ужасом смотрел на юные лица, едва начавшие принимать очертания взрослых людей.

— Дети. — едва слышно проговорил Горг. — Это же дети.

— Что? — громко выкрикнул Кларк, но не дождавшись ответа, продолжил двигаться к намеченной цели.

Контейнер находился у самой воды. Прямо возле погрузочного механизма, которым разгружали подходившие в эти доки многотонные траулеры. Людей не было. Все оказалось тихо. Даже слишком. Не поверив в этом, громила остановился и присел на одно колено. Георгий последовал его примеру, вытащив предварительно из кобуры пистолет.

— И это все?

Он осмотрел место, где не было ни единого признака охраны или тех, кто мог бы даже оказать сопротивление.

— Сколько у нас времени? — спросил Горг, все еще держась свободной рукой за рану на голове.

— Пара минут, не больше.

Он резко встал и небольшими перебежками приблизился к красному контейнеру. Приложил ухо к нему, прислушался, но ничего не услышал. Скоро к нему подошел и командир.

— Может ошиблись?

— Ошибки быть не может. Я уверен он здесь.

Громила повернулся к дверям и схватился обеими могучими руками за засов, которым были закреплены двери. В воздухе раздался громогласный рык, вырвавшийся из могучей груди наемника. Мышцы на руках напряглись и стали похожи на стальные слитки. Он рвал изо всех сил и гнул металлический засов, словно это была пластмасса. Вскоре замок не выдержал и лопнул, зазвенев остатками упавшего металла, открывая путь к заветной цели.

Затем произошло что-то странное. Когда двери распахнулись и свет ручного фонарика скользнул в глубину контейнера, осветив все то, что находилось внутри, два солдата застыли на месте как ошарашенные. Даже Кларк, пылавший до этого яростным огнем, вдруг превратился в неподвижную фигуру, будто взглянув прямо в глаза Горгоне.

— Это шутка? — вырвалось из груди Горга. — Нас обманули.

Прямо перед ними, в свете горевшего фонарика, они увидели девочку. Лет десяти от роду, она сидела на голом металлическом полу и смотрела на них, нисколько не удивившись их появлению. Ее маленькие глаза обрамляли густые черные ресницы, на голове было много волос, но все они растрепались и спускались на плечи взъерошенным клубком, закрывая собой все плечи и часть груди.

— Где он? — рыкнул Кларк. — я спрашиваю, где он?!

Он вновь накалился. Шагнув внутрь контейнера, он стал рыскать взглядом, как изголодавшийся зверь в поисках жертвы. Но девочка молчала. Только взгляд ее все время сопровождал огромного наемника.

— Нужно уходить. Это засада.

— Нет! — он резко оборвал Георгия. — Я слишком долго все планировал, что бы вот взять и отступить.

— К черту все, Кларк! Нам велено узнать кто этот человек и как он выглядит. Но она не он! Это ловушка!

Горг пытался достучаться до бывшего подчиненного, но тот был уже неподконтролен ему. Мысль о том, что его надули как последнего дурака, затмила его разум и сейчас он был готов на все.

— Ты ответишь мне на вопрос или пожалеешь об этом.

Он обращался к ней, и угроза была более чем явной. Однако девочка молчала. Страх не был властен над ней, и это еще сильнее разозлило наемника. Вытащив огромный нож, все еще красный от пролитой крови, он стал медленно подходить к ней.

— Я дам тебе, малышка, последний шанс, после чего говорить будет мой маленький наточенный друг, и уж поверь мне, он всегда находил общий язык со своими новыми знакомыми.

— Эй, эй! Что ты вздумал делать!? — Горг подбежал сзади и встал на пути у громилы. — Ты же не собираешь убивать ее?

— Это почему же? — его глаза стали красными от крови.

— Она ведь ребенок и явно не та кого мы ищем.

— Теперь мне плевать! Они вздумали играть со мной, что ж, я оставлю им маленький подарок.

Где-то вдалеке послышался гул двигавшихся к порту машин. Их было много и они явно не собирались проезжать мимо.

— Нужно уходить, Кларк, пока еще не стало поздно! Прошу тебя.

Мужчина стал выталкивать наемника наружу, но тот резко оттолкнул его, пригрозив убить вместе с девчонкой, после чего вытащил ее к краю воды и приставил нож к горлу.

— Отпусти ее!

— Да брось, тебе ведь всегда было плевать на них!

В воздухе прозвучал щелчок. Громила на секунду замер, повернул голову и, увидев выставленное в его сторону дуло пистолета, выпрямился во весь рост. Девочка осталась лежать у его ног. На лице появилась ехидная улыбка и глаза буквально запылали огнем.

— Вот ты как — он сделал несколько шагов вперед, переведя нож в боевое положение, — И это после всего, что мы с тобой прошли, после стольких лет, когда мы жрали еду из одного котла, деля и без того скудный паек на всех бойцов. Ты действительно изменился, Мадимга.

— Не надо давить на воспоминания, Кларк. Ты был чокнутым всю свою жизнь. Только тебе кровь и смерть доставляли удовольствие. Уйди с дороги или мне придется сделать то чего я не хочу.

Громила внезапно остановился. Между ним и бывшим командиром было всего два метра. Звуки двигавшихся машин становились все более отчетливыми. Вот вдалеке появился едва заметный блеск фар. Времени было в обрез. Наемник повернул свою голову, переведя взгляд на сидевшую позади него девочку, и в следующую секунду бросился вперед.

Звуки выстрелов пронзили тьму и мгновенно улетели прочь. Их было восемь. Яркие огоньки, один за одним, впились в широкую грудь наемника, заставив отступить назад и в последний момент сбросить тело в воду. Все произошло за считанные секунды. Не было криков, мольбы о помощи. Только всплеск черной, как нефть, воды, подытожил все происходящее, подведя черту в жизни наемника.

Они бежали. Так быстро, как только могли. К тому моменту, когда десятки машин с вооруженными до зубов солдатами и местным ополчением заполонили весь порт, Горг с девочкой на руках был за пределами промышленного объекта. Он все еще не понимал, что произошло. Почему он так поступил? И вообще, зачем вступился за эту девочку? Вопросы сыпались на него, как град во время небывалого урагана, но ответов не было. Да и могли ли они быть в такой момент, когда все в его жизни в одночасье стало совершенно другим.

5

Наступила ночь. Очередная ночь в его бесконечной жизни, где часы и минуты больше ничего не значили для него. Они были теперь скорее фоном, ширмой, закрывавшей неприглядную правду его существования. Тем индикатором, счетчиком бесплодно прожитых лет, потерявших всякий смысл и превратившихся в муку.

Зажегся свет. Датчики движения мгновенно отреагировали на появление в его кабинете нового человека. Не оборачиваясь, он сразу же узнал их. Эти робкие, почти неслышимые шажки, похожие на поступь маленького ребенка, вошедшего в комнату родителей и боявшегося разбудить их, принадлежали его жене.

Она не стала ничего говорить — просто это было не нужно. Женщина прошла вперед и села в одно из кресел.

— Почему ты не оделась?

Сергей обратил внимание на то, что жена была едва одета, но замечание звучало скорее формально, нежели было искренней заботой о близком человеке.

— Здесь не так уж и тепло, чтобы находиться в подобном виде.

— С каких это пор ты тебя стал интересовать мой вид? — она наконец заговорила. В голосе слышалась усталость и разочарование.

— Сейчас глубокая ночь, неужели ты встала с постели и пришла сюда только ради того, чтобы вновь начать этот глупый спор?

— Я хочу с тобой серьезно поговорить, Сергей и прошу тебя не игнорировать меня. Да, мне пришлось выбрать не совсем подходящее время для подобных разговоров, но в другие часы до тебя просто не дораться.

Он понимающе кивнул, за последние несколько дней произошло слишком много важных и требовавших срочных мер событий, поэтому Сергей принял замечание своей жены. Отвернувшись от окна, мужчина прошел к столу и сел на кресло. Отсюда он мог прекрасно видеть свою супругу.

— Хорошо. Я готов выслушать тебя. У нас впереди целая ночь, думаю, мы найдем ответы на твои вопросы.

— Ты не будешь спать? — спросила Екатерина.

— Я давно уже сплю всего несколько часов в день, остальное время провожу за работой. Хм, я думал ты в курсе этого.

Он открыл полку и достал оттуда портсигар.

— Так о чем ты хотела поговорить?

— О нас с тобой, но на этот раз серьезно.

Сергей зажег спичку, но в ту же секунду потушил, отбросив сигарету в сторону и громко заговорив.

— Ну мы же с тобой уже столько раз это обсуждали. Сколько можно, Катя? Каждый день одно и тоже. Из года в год мы спорим на одни и те же вопросы. Ты сама не устала уже от этого.

— Да, именно поэтому пришла сегодня к тебе.

Она была совершенно спокойной. Несмотря на то, что эмоции брали верх над ее мужем, женина молча сносила все упреки с его стороны. Слишком долго она ждала этого момента, слишком многое было поставлено на кон.

— Это будет не просто разговор на старую, всем надоевшую тему. Я хочу поставить жирную точку в наших отношениях.

Последние слова сильно удивили Сергея. Он замолчал. Лицо приняло серьезный вид. Что-то подсказывало ему, что жена была готова сказать нечто очень важное.

— О чем ты? — осторожно спросил он, поднося зажженную спичку к зажатой в губах сигарете.

— Я больше не хочу так жить. Я хочу отказаться от медицинского обслуживания и искусственного продления жизни.

Она постаралась вложить в эти слова всю свою храбрость, но голос предательски дрожал. Однако они все же дали эффект. Сергей сидел за своим столом и быстро обдумывал сказанное супругой. Что-то во всем этом было не так. Какой-то подвох.

«Может она лжет? Может это всего лишь очередная попытка поставить ультиматум для достижения своих целей? Нет, она не могла этого сделать».

Сергей внимательно следил за женой, но женщина умело управлялась со своими страхами. За долгие годы жизни, она научилась управлять эмоциями, находить внутренние резервы для подавления ненужных женских слез и истерик. Вот и сейчас, несмотря на то как сильно ей хотелось плакать, внешне она казалось монолитным слитком космической стали, холодной и хладнокровной.

— Ты это серьезно? — все еще не веря, Сергей задавал вопросы, пытаясь зацепиться за малейший признак блефа в ее ответе.

— Более чем. — голос звонко пронесся по кабинету, разбив последние надежды супруга.

— Но зачем? Что ты этим докажешь?

Сигарета тлела в его руках.

— Я не хочу больше продлевать жизнь. Хочу, чтобы она закончилась.

Он опустил руки и сигаретный пепел осыпался на пальцы. Сергей хотел было заговорить, но она опередила его.

— Все потеряло смысл. Я не понимаю зачем живу. Все эти дни, недели, календарь, висящий у тебя в кабинете, зачем это все?

— Чтобы жить.

— Зачем?

— Чтобы…наша компания…продвигать влияние. — он на секунду замолчал. Впервые за столько лет он не знал что ответить и язык едва поворачивался у него во рту. Что-то случилось и он не мог понять что.

— Но ведь у тебя есть все о чем только можно пожелать.

Сергей вскочил со стула и быстро подошел к окну.

— Посмотри туда, — он выбросил руку вперед. — Всего в каких-то нескольких километрах отсюда живут миллионы людей не имеющих даже сотой части того, что есть у тебя. Ты не нуждаешься в пище, воде, не думаешь каждый день где провести ночь, не знаешь что такое преступность и угроза жизни. Люди мечтают попасть на твое место. Ты живешь как королева. У тебя есть все.

— У меня нет ничего…

— Вранье это! — он сорвался и громко крикнул на нее. — Я тридцать лет карячился, чтобы создать все это, чтобы вылезти из той грязи в которой мы прозябали многие годы. Я делал все это ради нас, ради тебя и…

В эту секунду он запнулся.

— …и наших детей.

Затем наступила тишина. Сергей отошел от окна и вернулся за стол. Екатерина молча сопроводила его взглядом, но ничего не сказала.

— Именно поэтому ты решила все закончить?

Он не смотрел на нее — взгляд был направлен куда-то в сторону.

— Да.

— И я никак не смогу тебя отговорить.

— Боюсь, что нет.

Женщина встал со своего места и направилась к дверям.

— Мне нужно время, что бы все окончательно обдумать. Точную дату я назову тебе через несколько дней.

Она ушла, даже не дождавшись ответа. Просто скользнула в проем и растворилась в темноте коридора. Шаги исчезли быстро. Сергей еще долго вслушивался в тишину, стараясь уловить эти легкие прикосновения босых ног о керамическую плитку, но вскоре понял, что она далеко.

Страх. Он так давно не чувствовал его. Первобытный. Животный страх, перед неизведанным. Перед судьбой, с которой он не мог договориться.

«Что будет без нее? Может она одумается и примет другое решение?»

Нет. В глубине души он понимал, что женщина настроена серьезно. В какой-то степени он мог принять это.

Дети. Вся проблема была в них. Точнее, в отсутствии оных. Она хотела семью, а он сутками пропадал на работе. Он думал, что делает благо, обеспечивая надежный материальный тыл для своей семьи, а оказалась, что рыл ей могилу. И вот сейчас, когда часовая стрелка огромных часов грузно перевалила далеко за полночь, он видел себя беспомощным, слабым стариком. Впервые за столько лет.

«Как огромный крысиный король на огромной куче золотых монет».

Эти слова, сказанные отцом в далеком прошлом, сейчас приобретали сакральный смысл. И ведь правда. У него не было ничего, кроме денег, кроме власти, вся сила которой не могла изменить простого женского решения. В один миг из могущественного человека он превратился в беспомощного нищего. Все стало другим: пустым и совершенно ненужным.

В этот момент в дверь постучали. В кабинет вошел человек и, поклонившись, сел напротив него. Сергей ждал этого визита, но не был уверен, что все произойдет именно сегодня.

Почти детское лицо соседствовало с грубым мужским взглядом, руки были сложены на груди, а ноги расставлены, готовые в любую минуту поднять своего хозяина и умчать в случае опасности.

— Выяснили что-нибудь?

— Да.

— Они встретились в баре?

— Да.

— И как же все прошло?

— Плохо.

Шпион снял капюшон и поправил длинные волосы. Он был готов говорить, но чего-то опасался.

— Мы вам заплатим, не переживайте.

После слов незнакомец заметно оживился.

— Там была перестрелка, я не мог близко подойти и все подробно рассмотреть, но они прорвались сквозь ограждение и убили всю охрану.

— Что было дальше?

— Спустя некоторое время я услышал звуки выстрелов, коротких, как от табельного пистолета. Я хотел было подойти и посмотреть что это, но это оказалось невозможным.

— Почему? — Сергей внимательно посмотрел на собеседника.

— К тому моменту машины с солдатами, поднятые по тревоге, уже подъезжали к порту. Я был вынужден отойти назад, что бы не быть схваченным. В ту же секунду он и пропал из виду. Все попытки выследить его не увенчались успехом.

— Значит, ты не видел того, кто был в контейнере?

— Нет.

Сергей устало откинулся на спинку кресла и с чувством разочарования услышанным, прямо обратился к наемнику.

— Когда я платил тебе, я ожидал услышать гораздо больше, чем ты мне поведал сейчас.

— В ситуацию вмешались непредвиденные обстоятельства. — быстро оправдывался незнакомец. — И дело не в деньгах…

— Нет, — резко оборвал его Сергей. — Дело всегда в деньгах и только в них. За ту сумму, которую мне пришлось потратить на тебя, я мог бы купить половину того гарнизона, что охранял этот порт, но все же решил довериться тебе. И вот сейчас ты здесь, передо мной, и говоришь, что не видел кто этот мессия и куда подевались два моих человека. Ты не выполнил ни одно из поставленных перед тобой условий. Тебе не кажется, что деньги были потрачены впустую?

— Я все исправлю. Обещаю.

— Уж постарайся. — Сергей злобно посмотрел на гостя. — И на этот раз, я очень хочу услышать ответы на поставленные вопросы.

Незнакомец поднялся со своего места, накинул капюшон и, развернувшись, быстро покинул кабинет. Сергей еще долго смотрел ему в след, но вскоре опустил глаза. Он устал. Ситуация постепенно выходила из-под его контроля и любые меры, принимаемые им, не приводили к нужному результату.

Что скажут люди? Как отреагируют на то, что их «мессия» пропал и больше уже не поговорит с ними? Это вызовет недовольство. Может быть бунт, который он будет вынужден подавить силой, ведь там, за огромным забором разделявшим город от промышленной зоны, находилась вся его власть. Заводы, фабрики, шахты, все, что так или иначе давало ему прибыль и творило его власть, теперь была под угрозой. Они могли уничтожить его даже не подозревая об этом, поэтому стоило предпринять превентивные меры.

6

Солнце начало подниматься на небосвод. Его яркое свечение с каждой пройденной минутой все сильнее врывалось в его черное, почти лишенное естественного освещения, помещение. Он сидел на краю старого потертого дивана, что своим торцом упирался в стену, и молча следил за тем, как яркое светило начинало свой очередной подъем. Все действительно поменялось. Раньше, каких-то пару дней назад, он не мог даже подумать о том, что будет наблюдать за действом, которое ненавидел больше всего. Этот свет. Это тепло, что грело серый подоконник его маленькой квартиры и постепенно нагревало его руку. Этот момент и… эта девочка.

Она была рядом. В нескольких метрах от него, закутавших в плотное шерстяное одеяло, маленькая черноволосая девочка мирно досыпала свои последние ночные часы. Скоро лучи поднимающегося солнца упадут ей на лицо и, приятно коснувшись, пробудят ее от сладкого сна. Так все и произошло.

Позевав, она приподнялась на одной руке и посмотрела на Горга. Горький запах табачного дыма ударил ей в нос, отчего она тут же закрыла лицо рукой.

— Ты долго спала. — заговорил мужчина, туша сигарету и поднимаясь с дивана. — Есть хочешь?

Девочка молчала. Лицо было уставшим. Волосы слипшимися комками падали ей на глаза и нагло закрывали обзор. Она подняла руку, выпрямилась, усевшись почти вертикально, и резким движением отбросила черные волосы в сторону. Под ними он увидел большие красивые глаза. Такие же черные и бесконечные, как звездное небо, они смотрели на него и внимательно изучали.

— У меня есть два бутерброда с ветчиной.

Горг открыл холодильник и полез за приготовленными заранее сухпайками. Старая привычка всегда была с ним и еда, даже такая скудная как эта, была всегда наготове. Он взял их и протянул сидевшей в противоположном углу дивана девочке.

— Не бойся. Они вкусные. Не такие, конечно, как могут быть, но-о уж лучше так, чем с пустым желудком.

Он все еще держал выпрямленную руку и ждал ее реакции.

— С ветчиной? — робкий голос вырвался из ее груди.

— Да, с ветчиной.

Она взяла один из них и поднесла к носу.

— Давно стоят замороженными. Неделю, может даже больше.

Удостоверившись в безопасности продуктов, она открыла рот и впилась белоснежными зубами в холодный бутерброд.

— Примерно столько. Я всегда готовлю прозапас. Старые привычки…

Горг хотел было что-то добавить, но внезапно осекся.

«Почему он говорит с ней именно так? Почему все это рассказывает, говорит про свои привычки?» Эти вопросы закономерно возникли в его голове один за одним. Он закрыл холодильник, отошел в сторону и вскоре вернулся обратно на свое место. В тень у самой стены, куда солнечный свет мог падать лишь отчасти, затрагивая только выставленную к пепельнице правую руку. Сигарета опять задымилась в его губах.

— Где я и почему я здесь? — она задала вопрос, проглатывая последний кусок ветчины.

Горг ждал его. Все утро. Начиная почти с четырех часов, когда ночь еще правила этим городом, он думал над тем, что скажет, когда услышит эти простые, но и такие сложные вопросы.

— Ты у меня дома. Здесь безопасно.

Он отвел взгляд в окно и устремил его в то место, где уже начал возвышаться шпиль огромного сооружения, строившегося в честь мессии.

— Ты не ответил на второй вопрос.

Ее голос внезапно стал твердым как сталь. Мужчина повернулся к ней и увидел как девочка стояла перед ним, одетая во все те же черно-зеленые штаны и почти оборванную майку, на которой только-только начала проявляться детская грудь.

— Мне сложно сейчас говорить об этом. — он еле выдавил из себя эти несколько слов и вновь повернулся к окну. — Это было спонтанно. Я не знал, что с тобой делать.

— А что ты хотел со мной сделать?

— Я же сказал, что не знаю.

— А тот высокий, что был с тобой? Ты ведь убил его?

Она не отступала и продолжала стоять на своем, задавая один и тот же вопрос, пока мужчина не сдался.

— Я сделал то, что посчитал нужным в тот момент. Не спрашивай меня почему, я сам не знаю.

Девочка подошла еще ближе и луч солнца осветил ее лицо. Большие глаза на этом фоне казались двумя черными жемчужинами, блестевшими ярким необычным светом.

— Вы не были похожи на тех, кто ко мне приходил до этого. Вы другие.

Горг повернулся к ней.

— Что значит другие?

— Вы ничего не просили, не спрашивали, не пытались узнать правду или спросить совета на будущее. Вы просто ворвались ко мне и убили тех людей, что поклялись защищать меня, а потом попытались сделать тоже самое и со мной. Но ты… не дал этому случиться.

Девочка развернулась и маленьким шагами зашагала в другую сторону. Что-то было странное во всем этом. Как она двигалась, как говорила, даже как задавала простые вопросы. Все выдавало в ней «взрослость» которой она не могла обладать ввиду своего возраста. Ей было лет десять, может слегка больше. Дети в таком возрасте не могли говорить о подобном, просто потому что еще не знали этого. И это спокойствие. Принятие неизбежного как должного. Смерти, как окончания жизненного пути. Она нисколько не боялась говорить об этом, более того, абсолютно не чувствовала страха перед гибелью.

— Что будет дальше? — спросила девочка, закутываясь обратно под теплое одеяло, и хоть в комнате постепенно становилось жарко, она с головой нырнула под него.

— Сложно сказать. Все это не входило в мои планы.

— А что входило?

— Ты задаешь слишком много вопросов, девочка. Я даже не знаю твоего имени, а ты уже пытаешься вытащить из меня такую информацию.

— Марта. Это мое имя. Ну, так меня называли те люди, что приходили ко мне.

Ее глаза выглядывали из-под одеяла, а маленькие ручонки сжимали края шерстяной материи не давая ей соскользнуть на пол.

— Марта, — он как бы машинально повторил за ней ее имя. — Красивое. Здесь такое не часто услышишь. — Горг опять отвернулся к окну. — Но ты все равно слишком любопытная. Здесь это не любят. Меньше вопросов — меньше проблем. Закон старый, но его все придерживаются.

— Извини. — она быстро моргнула несколько раз, — Все это время я только и делала, что отвечала. Люди толпами стекались ко мне в надежде услышать эти несколько строк. Простаивали очереди, часы, даже дни, чтобы приблизиться ко мне. Я устала. Теперь мне хочется самой задавать вопросы.

Мужчина улыбнулся.

— Ну хорошо, — он засмеялся. Так необычно искренне, что сам удивился этому. — В твоем возрасте вопросы не есть что-то подозрительное, но давай договоримся: сначала ты, потом я.

— Хорошо. — она радостно выскочила из-под одеяла и подползла по краю дивана поближе к мужчине. — Я готова.

Глаза ее широко распахнулись. Под черными ресницами он увидел удивительно пронзительный детский взгляд. Такой сильный и гипнотизирующий, что на мгновение Горг потерял над собой контроль. По телу пробежались «мурашки», как во время боя, когда ему предстояло ринуться вперед на оскалившиеся пулеметными точками вражеские ряды.

— Говори. — с трудом выдавил он.

— Кто ты? Расскажи о себе? — она не продолжала смотреть на него.

— Думаю, этот вопрос не самый подходящий.

— Ты обещал.

Он тяжело вздохнул и полностью повернулся к ней. Солнечные лучи осели на его плечах.

— Меня зовут Георгий. Друзья называют «Горг». Типичное искаженное сокращение от полного имени, которое практикуется в этих местах. Теперь ты…

— Нет-нет-нет. — она громко запротестовала. — Ты обманул меня! Ты ничего не рассказал.

— Но что ты хочешь услышать?

— Твое прошлое.

— Зачем оно тебе? Там нет ничего хорошего.

— Чтобы я могла помочь тебе в будущем, Горг.

Она впервые обратилась к нему по имени.

— Этого ты не сможешь сделать даже если очень сильно захочешь. Есть вещи, Марта, их называют «обстоятельствами», они сильнее простого человеческого желания что-то изменить. Они, как стальные штыри, вколачиваются в нашу повседневную жизнь, оставляют в ней свои следы и не дают возможности повернуть все в другую сторону. Мы заложники в этом мире. В этой тюрьме, где нет места собственному желанию, где работа всего механизма гораздо важнее состояния отдельной детали, которую можно просто заменить. Твоя помощь — это просто смех, именно потому, что ты не знаешь в каком мире оказалась.

Горг внезапно осекся. Он не хотел повышать тон и говорить такие вещи — видимо сказалось вчерашнее напряжение, но слов было уже не вернуть. Однако, взглянув на девочку, он увидел, что его слова никоим образом ее не задели. Скорее наоборот, они пробудили в ней еще большее любопытство, отчего ее глаза засияли еще сильнее.

— Кем ты был раньше? — тихо спросила она не спуская глаз с сидевшего у окна мужчины.

— Я… я был много кем, но нашел себя там, где ожидал этого меньше всего. — он снова усмехнулся, но в этот раз смех был недобрым. — знаешь, я вообще редко с кем так разговариваю…

— У тебя нет друзей?

Горг отрицательно покачал головой.

— Семья?

— Нет.

— Дети?

— Тоже нет.

— Теперь я понимаю.

Она вдруг опустила глаза и задумалась.

— О чем ты? Что ты понимаешь?

— Ты одинок. Вся твоя злоба из-за этого.

— С чего ты взяла, что я злой человек? Это неправда.

— Но ты ведь убил того человека. Разве не так?

— Я спас тебя. Неужели ты не понимаешь этого?

— Понимаю, именно поэтому хочу узнать почему. Ты сказал, что сделал это спонтанно, но я не верю тебе. Люди не совершают поступков просто так. Даже он, — она раскинула руки в стороны как бы показывая размеры широкой спины Кларка, — этот здоровяк, знал, что хотел. И пусть разум его был затуманен гневом, он прекрасно понимал, что собирался сделать. А ты?

Марта широко раскрыла глаза и уставилась на Горга. Он смотрел на нее и не знал как себя вести. Солнце постепенно всходило на небосвод. Лучи, гревшие до этого спину повернувшегося от окна Горга, вдруг стали невыносимо жаркими. Он встал на ноги и отошел в сторону, в тень, куда солнце не могло добраться до него.

— Ты очень странная.

— Почему?

— Задаешь не по-детски сложные вопросы. Как я могу тебе ответить на них? Что ты хочешь услышать?

— Простой ответ почему ты так поступил. Вот и все.

«Простой». Как легко говорить о сложных вещах, зная, что тебе не придется отвечать за совершенные поступки. Кларк не был святым. Более того, на его руках была кровь сотен тех, кому не посчастливилось встретиться с ним в бою. Он был головорезом, но и это не отменяет того, что он был убит из его пистолета. Скоро его тело найдут, полиция займется поиском убийцы и, наконец, через несколько дней, выйдет на него. А там…

— Я просто не хотел твоей смерти. Тебя устраивает такой ответ?

— Нет. — Марта отрицательно покачала головой. — Ты врешь — это видно. Пытаешься скрыть истину.

— Какую еще истину? — Горг начал выходить из себя. — Что ты говоришь? О чем вообще? Ты пытаешься воззвать к моей совести, заставить меня раскаяться, даже отдаленно не понимая, что ее давно не существует. Твоя смерть была бессмысленной и Кларк это понимал, но в ту минуту он был взбешен, поэтому не отдавал себе отчет. Мне пришлось остановить его… пусть и таким путем.

Горг сел в темном углу и закурил. Девочка, не отворачиваясь, сидела на своем месте. Она о чем-то думала, каждая ее мышца была напряжена. Марта будто ловила его размышления, анализировала, структурировала, а затем, придя к определенному выводу, вновь задавала вопрос.

Они говорили. Очень долго даже по меркам маленькой девочки. Что же касается мужчины, то к концу это странного, такого необычного разговора взрослого человека и «взрослой» девочки, он был почти полностью измотан. Это напоминало исповедь. Старый религиозный обряд, сохранившийся в отдаленных частях нескольких районов, где люди еще веровали в то, что могут быть спасены путем праведной жизни.

— Я хочу спать. Я очень сильно устала.

Марта легла на диван, повернулась на бок и, укрывшись теплым одеялом, закрыла глаза. Горг смотрел на нее еще секунд двадцать, прежде чем его взгляд не упал на странный рисунок на ее плече. Часть татуировки выглядывала из-за ее плеча и чем-то походила на пятиконечную звезду. Внезапно «зазвонил» видеофон. Лишенный звукового сигнала, он мигал небольшим светодиодом. Встроенным в боковую часть и указывавшим на то, что в данный момент до него пытались дозвониться.

Сняв трубку и уйдя подальше, чтобы камерой не засветить спящего на заднем фоне ребенка, он нажал на кнопку вызова и уставился на экран.

— Ты жив? Господи, Горг, как же я рада тебя видеть!

Женщина по ту сторону экрана чуть не запрыгала от счастья.

— Чему ты так радуешься, Сара?

— Как это чему? Ты что не видел новости. Все СМИ кричат о нападении на порт, о трупах, разбросанных по всей его территории, и о тех неизвестных, кто все это устроил. Я думала, что тебя убили вместе с ним…кстати, а где он?

— Не знаю. Мы с ним никогда особо не были дружны.

— То есть как? Я не понимаю.

Георгий закрыл экран рукой и повернулся назад, туда, где спала маленькая девочка.

— Давай встретимся. У шпиля мессии, прямо на площади через двадцать минут. Там и поговорим.

Не дождавшись ответа, он прервал связь и направился обратно в комнату. Солнце почти зашло за горизонт и постепенно ночь начинала входит в свои права. Смена дня тут всегда происходила очень быстро, отчего многие люди не успевали на свои поезда. Однако в этот раз он решил идти пешком. Отсюда, прямо из окна своей маленькой квартиры, он прекрасно мог видеть шпиль, чей острый наконечник гордо возвышался над остальными зданиями этого района.

Горг надел куртку и направился к назначенному месту. Идти нужно было всегда прямо. Единственная дорога, ведущая к площади, уже была под его ногами и лениво, как растопленное масло, убегала вперед. Движение на улице медленно сбавляло свой ход. Машины, поезда, огромные, как набухшие почки, автобусы сходили со своих прежних маршрутов и в спешке уезжали обратно в депо. Район начинал засыпать. Уставшие люди все реже попадались ему на глаза. Местные работяги после многочасового рабочего дня едва удерживались на ногах, волоча их по земле и скребя стальными набойками тяжелых сапог. Все постепенно возвращалось на круги своя.

Вскоре вдалеке он увидел многотонный шпиль. С момента, когда он только впервые смог лицезреть его, эта странная конструкция кардинально изменилась. Напоминавшая огромную медицинскую иглу, она начинала свой рост из толстого и широкого основания, укрепленного по окружности стальными швеллерами, затем, плавно сужаясь, к самому верху переходила в нечто пикообразное, разрезавшая своим острием клубившиеся вокруг нее облака.

Издалека, из окна его дома, это сооружение не казалось таким огромным, но здесь, вблизи, у самого основания этого исполинского шпиля, его глаза едва охватывали весь масштаб того, что эти люди, ведомые невиданной и странной силой, построили в самом центре этой площади.

Однако стройка еще не была завершена. Повсюду валялись мусор, строительные материалы и сброшенные в небольшие кучи стальные штыри и арматурные сетки. Работа вскоре должна была возобновиться и люди вновь хлынут на это место.

Женщина появилась перед ним спустя всего несколько минут после того, как назначенное время вышло и Горг уже подумывал о том, чтобы вернуться обратно домой. Одетая в узкое пальто коричневого цвета и массивные, столько не подходившие к ее женской фигуре и ногам, сапоги, она быстро подошла к мужчине и обняла его.

Он впервые за все время увидел ее вживую. Столько времени они общались исключительно через видеофон, что это живое, пахнущее женщиной, тело, вызвало у него смешанные чувства. Не то чтобы он никогда не обнимал их, просто сегодняшняя встреча после всего случившегося там, в порте во время налета, стала для него какой-то исключительной, а значит очень значимой для него.

— Понимаю твое удивление — сегодня люди редко так знакомятся на улице.

Ее голос тоже был другим. Он больше не искажался помехами от глушилок, не был похож на электронный, компьютерный монотонный слог, не содержащий в себе ничего живого. Сейчас он буквально звенел, как музыкальный инструмент, создавая вокруг их приятную атмосферу.

— Пошли, пройдемся, а то можем вызвать подозрение.

Они развернулись и направились вдоль широкой трассы, днем по которой проходит оживленное движение.

Женщина шла рядом, ее взгляд был устремлен вперед, однако мужчина чувствовал, что и ей и ему есть что сказать. Он начал первый, неуклюже и слегка запинаясь.

— Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

Она повернулась к нему лицом не сбавляя темпа.

— Да? И что же это за разговор, если ты нарушил все правила и потребовал встретиться «живьем»?

— Я про ту миссию. Там… там произошло нечто странное.

— Странное? Что же могло тебя так удивить?

Горг почувствовал, что в горле у него пересохло. Еще никогда он не испытывал такого напряжения от простого разговора. Но был ли он простым?

— Послушай, — он повернулся к ней и взял ее за плечи, — Там не было никакого мессии. В контейнере находилась девочка, маленькая, совсем ребенок.

— Что? — она остановилась и удивленно раскрыла глаза. Только сейчас Георгий смог увидеть эти голубые ясные глаза, цвет которых он не мог различить глядя на них через экран видеофона. — Какая девочка? У нас была точная информация, что там охраняют этого неназванного пророка. Толпы людей стекались в порт, чтобы спросить его совета. Есть куча снимков со спутников и охранных дронов. Ты уверен, что осмотрел именно тот контейнер?

— Абсолютно. Я не мог ошибиться.

Они возобновили шаг. Горг отпустил плечи женщины и продолжил идти рядом с ней. Дорога постепенно уводила их прочь от строившегося шпиля, дальше на восток, к месту, которое уже очень давно служило местом собрания толп людей, выходивших на митинги и протесты. Широкое, почти не уступавшее по размерам главной площади, сейчас оно было пусто и едва на половину освещалось несколькими подвесными фонарями, что как маленькие маяки, были расставлены в самых углах у перекрестка в качестве ориентира редким автомобилям, проезжавшим это место.

— И где она сейчас? — она резко прервала молчание.

Он долго колебался говорить ей правду или нет. Сомнение одолевало его. А вдруг она все доложит своим хозяевам? Вдруг не сдержит слово и сдаст их обоих с потрохами этим головорезам, что вскоре ворвутся к ним и перестреляют как тех несчастных охранников, что в тот злосчастный день дежурили в порту. Хотя почему он так сильно беспокоиться о ней? Она ведь никто. Простая девочка. Она не могла быть тем, кого они ищут. Просто жертва, выдававшая себя за пророка, что сводил с ума столько людей. Громоотвод. И все же, что-то не давало ему сказать правду.

— Не знаю.

— Она не у тебя? — снова спросила женщина.

— Нет. Я ведь не псих, чтобы брать ее с собой.

— А Кларк? Что с ним?

— Я же тебе говорил, что мы с ним не особо дружили. После того как мы вскрыли контейнер и подкрепление начало подъезжать к порту, мы разбежались в стороны. Где он сейчас, я не знаю.

Они подошли к небольшой крытой автобусной остановки и зашли внутрь. Погода начала портиться, пока через несколько минут, скопившиеся в небе черные тучи не разразились проливным дождем.

— Все это очень странно, Горг. Пророка нет, Кларк не выходит на связь, и ты стал каким-то другим.

— Я такой же как и раньше.

— Вранье. — она посмотрела ему прямо в глаза. — Ты…ты стал каким-то странным. Мягким. Твои слова, твои ответы, все говорит именно об этом.

В эту же секунду вдалеке, у самой дороги, послышался громкий плачущий голос. Сквозь плотную стену ливня женщина смогла разглядеть необычного человека, что шел посередине проезжей части и размахивал во все стороны руками.

— Он покинул нас! Его украли у нас!

Он кричал как обезумевший. Его тело трясло, ноги подкашивались, и он падал, плюхаясь в скопившиеся на дороге лужи, что бы затем, в порыве гнева начать бить по ним руками, разрывая шум дождя своими воплями.

Горг узнал его. Тот самый бездомный, которого он видел в поезде и с которым разговаривал, сейчас находился перед ними. В свете фонарей он смог хорош разглядеть его. Вся та же одежда, больше похожая на тряпье, то же лицо и голос. Сомнений не осталось.

— Вы заплатите за это! Клянусь, вы заплатите за это!

Он поднимался на ноги и снова падал. Делал несколько шагов и падал вновь. Слова смешивались с шумом и криками, превращаясь в неразборчивое месиво из звуков. Горг прислушивался к ним, но так ничего и не смог понять. Вскоре он ушел. Пропал. Растворился в ливне, как маленький кусочек сахара в горячем чае. Не осталось ничего, что могло еще напоминать о нем.

7

«…последние новости дня. Сегодня, около двух часов по полудню на площади было зафиксировано рекордное число митингующих. Люди стягивались к этому месту со всех улиц и направлений. Уже через час количество их стало таким огромным, что полиция и добровольцы из числа гвардии едва могли сдерживать весь этот напор, чтобы предотвратить давку и многочисленные жертвы. С места событий наш специальный корреспондент Сергей Стержаков. Сергей, что сейчас происходит на площади, где всего за несколько недель выросла настоящая стела, посвященная прибытию так называемого пророка. Как на это реагируют власти и какие меры будут предприняты, чтобы избежать дальнейшего напряжения?

Наступила небольшая пауза.

— Да, я понял вас. В данный момент мы находимся у самого кордона, разделяющего митингующих на площади от остальной части жилого района. Как вы можете видеть, полиция, сформировав своеобразный плотный строй из нескольких слоев, сдерживает частые попытки некоторых из митингующих прорвать этот заслон и выбраться наружу. Что же касается стелы, тот отсюда можно хорошо видеть, что в данный момент она готова процентов на сорок и строительство, как нам сообщают наши источники, не без одобрения властей, будет продолжаться.

— С чем это связано, Сергей? Разве мы не должны положить этому сумасшествию конец?

— Да, вы правы, но сейчас ситуация обострена именно тем, что сам пророк, или как они называют его „мессия“ пропал. Как нам удалось узнать, произошло это в тот день, когда несколько неизвестных на бронированном армейском грузовике, переделанном под гражданский, прорвались на территорию порта и, убив охрану, похитили того, кого они называют пророком.

— Вы можете сказать кто этот человек?

— Нет. Мы разговаривали с местными, но все они в той или иной форме обходили стороной ответ на данный вопрос, кто-то даже угрожал нам, поэтому сказать что-то точно про этого человека нельзя.

— И все же, угроза безопасности сохраняется. Какие меры будут предприняты властями, чтобы успокоить митингующих?

— По последней информации митингующие выдвигают лишь два требования: не сворачивать строительство и как можно скорее найти и наказать тех, кто выкрал их пророка.

— Неужели правительство пойдет на такой шаг? Ведь этого пророка никто даже в глаза не видел. Разве можно требовать найти того, кого не знает в лицо ни один человек.

Ответ корреспондента утонул в криках митингующих. Он пытался перекричать их, но все оказалось тщетным. Толпа вновь начала наступление на черные ряды полицейских. Как огромная волна, они хлынули на них, но через секунду, будто напоровшись на волнорез, распадались и отступали назад. Так продолжалось около пятнадцати минут, после чего волнения стихли и митинг продолжился в обычном русле.»

В кабинете все было по-прежнему. Мужчина поднял руку и, выпрямив ее в сторону огромного настенного телевизора, одним нажатием кнопки, выключил его. Сергей молча сидел в своем кресле и думал над происходящим. Все становилось слишком опасным и каждый раз подходя к окну и видя как возвышается перед ним далекая стела, он понимал, что ошибки совершенные им давным-давно начинают в проявляться в полную меру.

— Члены Совета требуют собрать срочное совещание в связи с происходящим.

Вилль ждал момента, чтобы сказать эти несколько неприятных слов. Удержать в секрете все случившееся было уже невозможно и каждый, кто состоял в этом влиятельном круге властьимущих, был ознакомлен с ситуацией.

— Проголосовали все единогласно.

— И ты? — Сергей повернул голову и посмотрел на стоявшего в дверях старика.

— Я был вынужден, — он потянулся за таблетками, — Мой голос «против» все равно ничего бы не решил.

— Ну да. — коротко подытожил Сергей давя в стеклянной пепельнице очередную сигарету.

— Я тебя предупреждал…

— Не надо сейчас этого, — мужчина встал со своего места, — твои нотации мне сейчас не помогут. Лучше скажи какие настроения в Совете. О чем говорят? Шепчутся?

Вилл прошел внутрь и устало рухнул в одно из кресел.

— Все не очень радужно, мой друг. Совет не доволен, что ты решил в обход их мнения решить свои дела. Они считают, что ты слишком многое на себя берешь, ставя под сомнения их компетентность.

Сергей натянуто улыбнулся.

— Ну и конечно деньги, — продолжил Вилль. — Знаешь, чего боятся богачи? А? Нет, ни смерти, ни болезней, ни внезапной катастрофы и тайфуна. Они боятся оказаться среди тех, в чью сторону они даже не плевали. Страх обнищать дамокловым мечем висит над ними, а твои последние действия только сильнее расшатывают его. Тебе надо быть осторожнее со своими решениями. Они, как бы это тебе сказать, вызывают неоднозначную реакцию.

— Что-нибудь еще? — спросил Сергей.

— Много чего, но, думаю, лучше будет, если они сами тебе все расскажут. Виктор Иглев, Джон Вандеркол и Елена Штефф готовы обсудить с тобой все вопросы.

— А что остальные?

— Они доверяют им свои интересы. Иглев будет говорить от лица промышленников, чьи активы частично сосредоточены в Трущобах, Вандеркол взял на себя обязательства по переговорам трех морских компаний, чьи сухогрузы заходят в наши порты и, как ты понимаешь, после последних событий они очень сильно обеспокоены безопасностью в городе.

— А женщина?

Вилль глубоко вдохнул. Его лицо вдруг стало необычно красным и он подождал пока организм придет в норму.

— Она представит крупный капитал в целом. Инвесторы ставят под сомнения твои возможности в этом месте, поэтому будет целесообразно начать разговор именно с ней, оставив остальных на закуску.

В этот момент двери открылись и внутрь вошла прислуга. Старик лет пятидесяти доложил, что гости ждут приема и готовы встретиться с Сергеем. Медлить было нельзя. Несмотря на то, что здесь он был король, свита не была готова ждать слишком долго.

Они вошли в кабинет один за одним, предусмотрительно пропустив женщину вперед. Высокая, статная, почти лишенная хоть каких-то эмоций, она была настоящим воплощением капитала как такового. Безжалостная, незнающая уступок, ее репутация шла далеко впереди нее, не говоря уже о том, что ее возраст уже давно перевалил за полтора столетия. Следом зашел Виктор Иглев. Немного ниже женщины, он сохранил в себе ту природную мощь, которую даровала ему природа, когда он родился в глухой таежной деревне, в сорока шести километрах от автомагистрали. Его кулаки были похожи на кувалды, а голубые глаза, прятавшиеся под густыми ресницами, сверкали холодным блеском. Последним прошел Вандеркол. Сев позади всех, он откинулся на спинку кресла и тут же закурил. Аристократ и один из самых влиятельных людей в Совете, он всем своим видом показывал то, что здесь ему не особо приятно и находиться только по принуждению остальных членов могущественной организации.

— Я рад вас видеть.

Сергей лгал и это было видно. Даже в такое время он не мог нормально сосредоточиться и начать диалог. Остальные присутствующие молча пропустили это мимо ушей, прекрасно понимая состояние Сергея и положение его дел.

— Мы тоже, но перейдем к делу.

Вилль наблюдал со стороны, стоя у открытого бара и тщательно выбирая предоставленный ассортимент алкоголя. Сегодня его роль была отыграна, оставалось лишь анализировать все происходящее.

— Мы очень обеспокоено случившимся, Сергей. Ваша инициатива очень негативно отразилась на финансовых делах инвесторов. Они взволнованы и в сложившейся ситуации не могут продолжать финансировать ваши предприятия в прежних объемах. Есть риски потерять все вложения.

— Я понимаю — отвечал Сергей, стараясь держать спокойствие.

— Эти люди, — она взглядом указала на окно, — вы не контролируете ситуации с ними. Почему вы позволили им начать возводить эту стелу? Кто этот мессия или пророк, которому они поклоняются?

— Мне это неизвестно. Пока неизвестно, но я поручил своим людям установить личность этого незнакомца, что бы потом принять дальнейшие действия по его нейтрализации и замены на своего человека.

Наступило молчание. Секундное, которое присутствующие даже не заметили.

— Вы имеете ввиду убить его? — заговорил Виктор громким голосом. — вы не боитесь, что последствия будут гораздо хуже, чем с Оливией?

— Здесь я все предусмотрел. Это будет не просто ликвидация неугодного мне человека, а рокировка, после которой толпа будет под моим контролем.

— А почему вы решили, что они не заметят подмены?

Писклявый голос донесся из-за спин Виктора и Елены. Вандеркол сидел на своем месте, выпуская изо рта небольшие порции сероватого дыма.

— Толпа очень чувствительный организм. Они верят в него, поклоняются ему, готовы на все ради него. Как вы собираетесь убедить их в этом?

— Пока не знаю, но думаю над этим.

Мужчины переглянулись между собой. Вилль, стоявший все это время позади всех, достал небольшую квадратную бутылку и, открыв ее, налил себе стакан.

— Вы должны понять нас, Сергей. На кону стоят не просто интересы определенных кругов и их компаний, а наше будущее. Трущобы дают почти тридцать процентов всей нашей прибыли…и вашей тоже. Если пустить на самотек весь этот маразм с пророками и мессиями, то в ближайшем будущем мы просто потеряем контроль над этой территорией. Вы можете пойти на подобный риск?

— Нет. — коротко ответил Сергей и посмотрел на Габриэля, который допивал первую порцию виски.

Затем слово взял Виктор. Поднявшись со стула, он подошел к столу и положил перед глазами Сергея стопку бумаг-заявлений, в которых значилось требование от имени всех промышленников, задействованных в работах и разработках месторождений в Трущобах.

— Вы давите на меня? — язвительно заговорил Сергей, раскладывая стопку на отдельные листы и стараясь быстро прочесть каждый.

— Нет, просто ставим перед фактом, что проблема задевает всех и каждого, поэтому вы должны со всей серьезностью отнестись к решению сложившейся ситуации.

Так оно и было. Одного лишь беглого взгляда по записям было понятно, что в случае спускания на тормозах всей проблемы, отток с рынка горнодобывающей промышленности мог составить почти восемьдесят процентов, что в одночасье превращало всю его империю в руины.

— Ну хорошо, — капитулируя, заговорил Сергей, — чего вы от меня хотите?

— Это очевидно, — перехватил разговор Вандеркол, — решить проблему с этим незнакомцем.

Он встал на ноги, слегка поправил замявшийся край своего пиджака и медленно подошел к бару, где в это время стоял Вилл. Налив стакан, он маленькими глотками проглотил солидную порцию алкогольного напитка и только после продолжил говорить. Все собравшиеся наблюдали за его речью. Из его губ, сплюснутых, как два тоненьких бумажных листа, вылетали какие-то непривычно писклявые, неприятно резавшие слух, слова.

— Вы совершили очень много необдуманных поступков, мой дорогой друг, в особенности, то, что не посоветовавшись с нами, решили устранить Оливию Пирс, с чем лично я был бы категорически против.

— Это почему же? — недоумевая спросил Сергей.

— Вопрос с бунтовщиками был не настолько остр, как могло показаться на первый взгляд. Все было на своих местах и работало как хороший отлаженный механизм. Люди работали днем, а ночью, когда им позволяло время и силы — убегали, как крысы в свое вырытое Подземелье, чтобы в очередной раз наслушаться бреда этой сумасшедшей. Но итог был какой? Они все равно утром шли на работу. И так изо дня в день, из года в год. Все было хорошо, до тех пор пока вы вдруг не решили все испортить.

— Я действовал в интересах всех членов Совета.

— Глупости, — вновь перебил его слова Вандеркол. На этот раз так резко и грубо, что остальные, женщина и мужчина, невольно переглянулись. — Люди в Трущобах подобны крысам в своей маленькой норе. Они работают там, рождаются и умирают. Крысы никогда не нападают на людей, пока у них есть место для отступления, маленькая лазейка, которой они могут воспользоваться в случае полного отчаяния. Оливия была этой лазейкой и, убив женщину, вы перекрыли им последний путь для отступления. Вот они и принялись огрызаться, оскаливаться, пытаться самостоятельно выбраться из сложившейся ситуации. Можно сказать, что вы сами родили на свет этого мессии. Создали ее для них и теперь, видя как складывается ситуация, не можете решить как действовать дальше.

Вандеркол еще раз налил себе янтарной жидкости из бутылки и в туже секунду проглотил ее, отложив стакан в сторону.

Сергей хотел было ответить на эти слова, но в разговор внезапно вмешался Габриэль Вилл. Оттолкнувшись от стойки и едва держась на худых, как ветки иссохшего дерева, ногах, он прошел вперед, обогнув стоявшего рядом Джона, и негромко заговорил.

— Давайте будем честны друг с другом, дорогие коллеги. Ситуация действительно вышла из-под контроля и никто, даже наши советники и люди на местах не могут предсказать дальнейшие события в Трущобах и прилегающих к ним районах. Да, проблема с Оливией была не так остра, как мы думали, но взглянув на нее с несколько иной стороны, можно заметить, что отсутствие вообще каких-либо действий могло в будущем привести к куда более серьезным последствиям чем сейчас.

— Вы оправдываетесь, господин Виллль, — громко ответил Виктор.

— Отнюдь, я лишь говорю то, что вы все, да и остальные члены совета, которые доверили вам свои интересы, прекрасно понимали все эти годы. Просто никто не хотел брать на себя ответственность за дальнейшие события, которые, безусловно, должны были произойти после смерти этой женщины. Нужен был «козел отпущения», если, конечно, можно так выразиться.

Он ехидно окинул взглядом всех людей в кабинете, ловя каждое движение. Неподвижной оставалась только Елена Штефф. Ее непробиваемое лицо в эти минуты не выражало ровным счетом ничего. Однако даже в такой ситуации Вилль видел, что его слова нашли отклик в ее сознании, хотя эмоционально она это никак не выражала.

— Что вы пытаетесь нам сейчас сказать? — спросила женщина.

— Я хочу, что бы мы все сейчас не пытались свалить всю вину за случившееся на кого-то одного, а вместе сосредоточились на поисках решения.

— Судя по вашему тону, господин Вилль, оно у вас безусловно имеется. Не так ли?

Он одобрительно кивнул и подошел к огромному стеклу, откуда сейчас можно было увидеть почти все Трущобы.

— Пусть строят, не стоит им мешать в этом. Сейчас эта стела для них нечто более чем просто кусок бетона с железом. Это символ. Такой же, как когда-то была Оливия. Если мы попытаемся воспрепятствовать им в этом, или, не дай бог, уничтожить, то мы тем самым выпустим джина из бутылки, взбунтовав и без того возбужденное и недовольное общество.

— Вы предлагаете закрыть глаза на все это? — послышался вопрос от женщины.

— Нет. Ни в коем случае. — не отворачиваясь от окна, ответил Габриэль. — Я хочу выкроить для нас время, чтобы мы смогли разузнать все про этого мессию.

— Проклятье! — резко вскочил со своего места Вандеркол. — Вы тут все с ума что ли посходили!? Какой пророк? Какой мессия? Нет такого человека. Это миф. Легенда, которая родилась сама по себе внутри отчаявшейся толпы после смерти Оливии.

— А как же десятки свидетельств об удивительных исцелениях, — внезапно заговорил Виктор, — все те, кто приходил в порт и исцелялись от недугов, перед которыми была бессильна местная медицина.

— И вы верите в это? — продолжал Джон.

— Я видел доклады. Задокументированные медицинские протоколы, свидетельства очевидцев и многое другое.

— Чепуха. — отмахнулся Вандеркол. — Все это с легкостью можно подделать.

Елена внимательно выслушала обоих и после этого сухим протокольным тоном продолжила общий разговор.

— Есть ли какие-нибудь твердые доказательства того, что этот… пророк действительно существует.

Наступило молчание. Люди в кабинете переглядывались между собой, но избегали каких-либо высказываний по данному поводу. Вся эта история была слишком «скользкой» и любые высказывания, даже в такой неофициальной обстановке, могли плохо сказаться на будущих отношениях внутри Совета.

— Я так понимаю, что твердых доказательств нет? — госпожа Штефф внимательно посмотрела на всех присутствующих, остановившись на каждом из них примерно по секунде. Но ответа не было. — Что ж, в таком случае считаю, что разговор по этому человеку, или мифу, можно прекращать…

— Думаю нет. — вклинился в ее слова Вилль.

— Вы считаете иначе?

— Да.

— Почему же? — давила Елена.

— У нас нет доказательств того, что его и не существует.

— Но и того, что этот человек здесь, на этой земле тоже.

Габриэль согласился, но остался на своем.

— Нам нужно точно убедиться в чем-то одном, иначе наши последующие действия не могут называться обдуманными.

Теперь все задумались. Впервые за все время разговора внутри кабинета повисла настоящая могильная тишина. Каждый, кто был участником этого закрытого разговора, на котором решалась судьба многих богачей, связанных между собой не только коммерческими, но кровными узами, был подобен хищному животному, замершему перед последним решающим броском.

Все действительно было очень необычно. Проблема, простая на первый взгляд, оказалась куда более глубокой и сложной, что не позволяло отнестись к ней как к некому обыденному явлению. Люди в Трущобах были не просто рабочей массой, сгоняемой в недра земли для своего труда. Они были двигателем всего прогресса в огромном мегаполисе, что придавало им куда более важный статус, чем они могли себе представить. И решение возникшего внутри этого рабочего класса проблемы, требовало самого пристального внимания.

— Ну хорошо, — первым сдался Вандеркол, — Раз у вас не хватает храбрости начать первыми, я возьму эту священную миссию на себя.

Он встал со своего стула, где уже несколько минут восседал позади всех, прошел вперед и, развернувшись к присутствующим лицом, заговорил.

— Я считал и считаю до сих пор всю эту истерию вокруг пророка-мессии полной чушью. Сумасшествием масс, болезнью, что как самый вредоносный вирус, распространился в Трущобах и с ужасающей скоростью поражает все больше людей. Выход из данной ситуации может быть только один — силовой. Разогнать всех митингующих и снести этот огромный шпиль, что как бельмо высится над всеми остальными зданиями.

— Но вы ведь сами, совсем недавно говорили в совершенно другом тоне. Можно сказать верили в него.

Джон развел руками.

— Я ждал вашей реакции на эту тему, мне было интересно узнать как вы отреагируете на это. И вот теперь, когда я вижу, что и вас постепенно поражает это сумасшествие, мне сложно держать свои эмоции под контролем.

— Я согласен с господином Вандерколом, — громким басистым голосом подхватил Виктор. — Все это слишком далеко зашло. Промышленники не могут вести работы в условиях, когда в любой момент может произойти социальный взрыв. Однако, я так же соглашусь с Виллем, что нам надо точно установить личность этого человека, либо подтвердить, что это просто массовый психоз огромного числа людей, запертых в своих районах, как дикие животные в клетке.

— Поверить в это не могу, — все еще сокрушался над услышанным представитель морских компаний. — Просто ушам своим не верю. Вы сошли с ума, коллеги! Вам пора к врачу.

— Оставьте свою иронию при себе, мистер Вандеркол, — ледяным тоном заговорила женщина. Ее глаза засверкали, а лицо стало каменным. — Мы здесь собрались не для того, что бы поупражняться в искусстве сатиры, а решать возникшую проблему…

— Так давайте этим и заниматься! — сорвался на крик мужчина. — Каждая минута демагогии в этом кабинете — это миллионные убытки моих компаньонов.

— И наших тоже, — басом ответил Виктор, — но спешка в такой ситуации чревата куда большими потерями, чем сейчас. — Он окинул всех взглядом и остановился на Сергее, который все это время молча наблюдал за перепалкой присутствующих. — Считаю правильным, чтобы взяли слово и, наконец, дали четкий ответ как вы видите решение проблемы.

Сергей встал со своего места, вышел из-за стола и направился на то место, где несколькими минутами ранее находился Вандеркол. К этому моменту он уже сидел позади всех и потягивал сигарету прикуренную парой секунд ранее. Люди смотрели на него и ждали слов. Он нервничал и это было заметно, но собравшись и отогнав страхи, принялся говорить.

— Я понимаю и целиком и полностью осознаю волнения инвесторов и тех, чьи интересы вы сегодня представляете. Да, соглашусь, многие мои поступки, совершенные без ведома членов Совета были ошибкой, но я попрошу вас не делать поспешных выводов и хотя бы попытаться понять мои мотивы и то, к чему я все-таки пытался прийти, но, к сожалению, не пришел.

Он глубоко вдохнул и продолжил.

— Ситуация патовая. Все это время, после смерти Оливии я внимательно наблюдаю за реакцией людей в Трущобах, веду мониторинг и мои агенты на месте докладывают, что причин для волнений практически нет, если не считать именно этого пророка. Люди не просто доверяют ему. Они верят в него как в Бога, как в нечто высшее, сошедшее с небес и готовое освободить их от гнета, которому они подвергаются столько лет. Тем не менее, после долгих поисков мы все же вышли на предполагаемое место, где по данным нашей разведки мог находится этот человек. Однако во время операции произошел форс-мажор и люди, нанятые для того, чтобы обнаружить и поймать этого мессию бесследно пропали, а контейнер, в котором он предположительно находился — оказался пуст, что не подтверждает и не опровергает ни одно из предположений. Исходя из всей информации считаю необходимым удостовериться в чем-то одном и только после этого принимать кардинальные меры.

Он закончил и вернулся за свой стол. Присутствующие молчали и робко переглядывались между собой. Все сказанное оказалось не совсем приятным и смутно указывало на выводы, которые им предстояло сделать по завершению переговоров.

— Все это очень интересно, Виктор, но что мы в итоге должны сказать нашим коллегам в Совете, промышленникам, представителям морских торговых компаний и крупным инвесторам? Ммм? — она кивнула в его сторону. — Все очень неопределенно…мягко говоря. Вы берете на себя ответственность за возможные убытки, которые последуют в случае обострения обстановки.

— Да. — он хотел было сказать это как можно убедительней, но предательская дрожь в голосе выдала его истинное состояние. — Я готов пойти на подобный риск.

— Что ж, — госпожа Штефф встала со своего места. — Пусть будет так. Я заверю своих коллег в безопасности будущих инвестиций, — она на секунду замолкла, а потом добавила, — под ваши гарантии.

Она развернулась и направилась к выходу. Вандеркол последовал за ней. Сидеть же остался только Виктор. Он провел взглядом уходящих коллег и только убедившись в том, что они вышли за пределы кабинета, встал на ноги.

— Вы затеяли очень опасную игру. — громко заговорил мужчина.

— Вся жизнь — это риск.

— Говорите как проигравшийся карточный игрок, поставивший на кон все, что у него было и так не дождавшийся нужной карты.

Сергей натянуто улыбнулся. Усталость постепенно овладевала его телом.

— Почему вы не ушли с остальными?

— У меня есть к вам разговор, точнее деловое предложение.

Виктор повернул голову и указал на стоявшего возле бара Габриэля.

— Мы можем поговорить наедине.

Не дождавшись ответа, Вилль быстро направился к выходу, понимая, что здесь он лишний. Дверь захлопнулась и в кабинете остались только двое.

— Что вы хотели?

— Я прекрасно понимаю ваше неважное положение во всей этой ситуации и могу помочь… не безвозмездно конечно.

— Смотря что вы мне предложите. — как бы чувствуя подвох, Сергей пытался защищаться.

— Недавно ко мне обратился один человек, который утверждает, что знает кто этот мессия и где он сейчас находится. Я могу свести вас с ним и убедить в том, чтобы он рассказал вам об этом, но в обмен я кое о чем попрошу вас.

— Сначала я должен увидеть и поговорить с ним.

— Разумеется. — подтвердил Виктор.

— Если все сказанное им окажется правдой и он действительно обладает нужной информацией, я уверен, мы сможем договориться с вами.

8

Она проснулась немногим позже полудня, когда солнце, взошедшее на небосвод, уже вовсю освещало полупустые улицы Трущоб. Вскрикнув детским голоском, девочка вскочила с кровати и, упав на пол, начала плакать. Ее слезы, чистые, почти прозрачные, лились из ее больших красивых глаз, скатываясь по щекам и падая прямо ей под ноги. Он так и не понял, что было причиной такого плача. Слова и уговоры не действовали — она продолжала молча сидеть на коленках, закрывая глаза руками и не давая взглянуть ей в лицо.

Но вскоре все прошло. Будто ничего и не было, Марта быстро поднялась на ноги и прямо посмотрела на высокого мужчину.

— Ты испугался?

— Да, — словно в ступоре отвечал она. — Даже странно почему.

Он слегка отошел назад.

— Не бойся. Я вовсе не такая как многим кажется.

— В этом то вся и проблема. Ты совершенно не похожа на тех детей, что я обычно вижу на улице.

— Это плохо? — вновь спросила она.

— Это странно. Очень странно. Ты…ты другая. Ты говоришь по-другому, думаешь по-другому, рассуждаешь как взрослый человек. Клянусь, в тебе есть нечто, что мне очень знакомо. Я целую ночь пытался понять что, но так и не смог.

Горг отошел к самому окну и тут же попал под яркий свет солнечных лучей и словно обожженный отскочил обратно.

— Почему ты так боишься света? — она слегка развернулась и начала собирать рассыпавшиеся волосы в хвост.

— Тебе незачем знать такое. Мне не очень приятно вспоминать все это.

— Ты что вампир?

— Нет, — отмахнулся мужчина. — Я не верю в эти глупости.

— В таком случае, меня вряд ли что-то испугает.

Она сложила волосы, скрепила их маленькой резинкой и села на диван, где недавно спала крепким сном.

Горг провел ее взглядом. Внутри что-то екнуло. Он чувствовал доверие к этому человечку. Странное ощущение. Давно забытое и проклятое им самим вдруг взяло верх над его холодным рассудком, заставив чуть было не разразиться старыми воспоминаниями. И лишь в последний момент ему все-таки удалось подавить это чувство, заставив замолчать старые нывшие раны.

— Это было давно. Так давно, что вряд ли ты поймешь все то, что я скажу тебе.

— Время для меня не имеет значение, поверь мне. Я видела гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

— Что ты говоришь? — Георгий повернулся к ней, — тем событиям больше пятнадцати лет. Тебе всего-то десять Как ты можешь хотя бы отдаленно знать о тех временах.

— Я знаю. — коротко ответила девочка. — Ты открыт как книга, хотя пытаешься держать все себе все накопленное, словно желая похоронить это в себе. Ты похож на человека, который перестал верить в людей, обманутый давным-давно, ты сделал слишком плохие выводы, так и не поняв, что сам закопался в могилу, которую приготовил другим.

Он раскрыл рот от услышанного. Среди этих сказанных слов мужчина четко улавливал свое прошлое, события, произошедшие много лет назад, самого себя.

— Этого не может быть. — тихо твердил он, — Ты не можешь знать этого.

Но она продолжала.

— Ты не был виноват в их смерти — просто так сложились обстоятельства. Ты был добрым, отзывчивым человеком, способным на хорошие поступки; ты помогал людям, а потом перестал. И все потому, что тебя заставили сделать выбор, который ты не хотел.

Она легонько провела рукой по лицу.

— В этом нет твоей вины — не кори себя. Эти люди до конца прошли свой путь и приняли судьбу такой какой она была для них предначертана. А ты?

— Я? — все еще не веря словам маленькой девочки, Горг смотрел ей в глаза. В эти широкие бездонные глаза, где, казалось, отражалось его отчаяние. — Мне пришлось выбирать. Я… просто не мог спасти их всех.

Он замолчал и девочка тоже прекратила говорить. Мужчина повернулся обратно к окну. Мысли наполнили его разум, и воспоминания громадной волной нахлынули на него. Планета, бетонные перекрытия, сотни людей, кричавших во все горло и умолявших не оставлять их. Эти лица.

— Мы охраняли последний космический порт на той планете, когда остальные уже вовсю полыхали огнем, — внезапно заговорил он, — Корабли садились и взлетали почти каждые полчаса. Сотни людей, нескончаемой волной стекались к единственному месту, где они еще могли найти спасение. К тому моменту наш батальон уже смог эвакуировать почти шесть тысяч человек: горняки, водители, обслуживающий персонал и многие другие. Каждый из них ломился сквозь ограждения, чтобы в числе первых попасть на заветный корабль. Клянусь, я был уверен, что мы сможем спасти всех, но к полудню, когда яркое солнце той планеты уже вовсю обжигало поверхность земли, внезапно поступил приказ от командования на сворачивание спасательной операции. Не знаю как нам удалось вырваться оттуда, но когда в небе над портом появился последний корабль, люди буквально озверели. Превратившись в диких неуправляемых животных, они ринулись к входу, сметая на своем пути все, что преграждало дорогу к спасению. Под их ногами умерло двенадцать солдат, охранявших ворота. Мы начали стрелять. И я тоже, хотя и не хотел. Они падали, держась за окровавленные раны, а другие, будто не замечая этого, все равно бежали вперед. Корабль даже не успел толком сесть на площадку, когда вся территория порта в округе уже была забита людьми. Мы запрыгнули внутрь и… начали подниматься в воздух. Едва мы набрали достаточную высоту, как произошел взрыв. Белая ослепительная вспышка и оглушающий грохот. Корабль встряхнуло так сильно и резко, что на мгновение пилот потерял управление многотонной машиной, но вскоре все же смог совладать с ней. Я смотрел в окошко корабля, когда яркая вспышка от второго взрыва ударила мне прямо в глаза. Смешавшись с солнечными лучами они впились мне в глаза. С тех пор я не могу смотреть на яркий свет — врачи смогли спасти мне зрение, но эффект остался.

— Что стало с людьми?

— Не знаю, — тихо ответил Георгий. — Сверху все было черным. Удары с орбитальных пушек сделали свое дело. Я много раз видел последствия таких ударов. У них не было шанса выжить, к сожалению.

— Но время прошло, раны заживают.

— Время проходит, воспоминания остаются. Это не так просто как тебе кажется.

— А кто сказал. что будет просто? — девочка встала с дивана и подошла к нему.

Широко открыв глаза, она прямо посмотрела в его.

— Ты не плохой — я знаю это, иначе там, в порту, где я находилась, ты поступил бы иначе.

Маленькая рука нежно коснулась его щеки. Затем она развернулась к нему спиной, обнажив странные рисунки на своем теле.

— Что это? — он вытянул руку и слегка отодвинул майку.

На теле показалась небольшая звезда, но это был не весь рисунок. Он поднял девочку на руки и стал внимательно осматривать ее. От плеча до плеча, по всей спине и позвоночнику тянулись татуировки, что при внимательном осмотрел складывались в единую картину.

— Это что, карта звездного неба?

Она молчала.

— Звезды… планета… — он будто заколдованный произносил эти слова, скользя взглядом по таинственному рисунку. Среди многочисленных звезд, малых и больших, отчетливо выделялось несколько. Они были окрашены по контуру и явно складывались в единое целое.

— Откуда у тебя это? — спросил Горг, не отрываясь от татуировки.

— Оно всегда было со мной.

— Но кто-то же должен был сделать эту татуировку.

— Оно всегда было со мной — повторила девочка и вырвалась из его рук. — Мне надо отдохнуть.

Марта вернулась на диван и, едва коснувшись головой смятой подушки, тут же крепко заснула.

«Нужно что-то делать».

С этой мыслью он простоял на одном месте почти десять минут. Все эти слова, воспоминания о прошлых событиях слишком сильно вымотали его. И эта татуировка. С ней нужно было что-то делать. С каждым днем Марта становилась все более странной и непредсказуемой.

Он накинул на спящую девочку шерстяное одеяло, а сам спустился вниз. Было лишь одно место, где могли хоть как-то пролить свет на странные символы и звезды, сверкавшие синим цветом с кожи маленькой Марты.

Горг прошел по улице, стараясь заранее выбирать менее освещенную сторону дороги. Двигался быстро, словно чувствуя, что может не успеть. Но куда? Сам он этого не понимал, хотя где-то внутри его грызла тревога за незнакомку в своей квартире. Впереди постепенно становилось темнее, огромные многоэтажные здания, стоявшие на своих местах, как часовые на карауле, они постепенно сменялись обветшалыми постройками, местными умельцами переделанные под готовое жилье. Они находились в стороне от всей шумихи, от центра Трущоб и от стелы, что уже несколько дней гордо возвышалась над остальными зданиями и своим наконечником разрезала проходившие мимо облака. В тени громадного мегаполиса, нарочно скрытая от посторонних глаз, она могла не бояться проверок и внезапных облав, даже дроны были не в состоянии засечь хоть кого-то в этих краях, сталкиваясь с невидимой электромагнитной защитой, излучаемой несколькими вышками и создававшими над этим местом купол, убивавший любую беспилотную технику.

В одном из серых построек, утопавших в куче мусора и приборного хлама, стоявшего немного поодаль от остальных, он увидел едва заметное свечение, скрытое за небрежно закрытыми жалюзи. Подойдя еще ближе, он немного приоткрыл дверь и окликнул хозяина.

Навстречу, не сразу, но вышел его старый знакомый Саид. Бородатый как последний бомж в округе, в потрепанном халате и с «машинкой» в руке, он был похож на сумасшежшего, сбежавшего из клиники, но только не на тату-мастера. Руки его были черны от рисунков, голова наголо пострижена и сверкала в блеклых лучах солнца от выступившего пота. Встреча оказалась неожиданной. Ничего не сказав, он легонько отошел в сторону и кивком головы пригласил пройти его внутрь.

Было тепло — работали обогреватели. Несмотря на жаркую погоду снаружи, вечером в этих местах становилось непривычно холодно, да так, что оставшись без крова можно было легко замерзнуть насмерть. Вот и сейчас Саид решил перестраховаться и нагреть помещение заранее.

— Ты же знаешь правила, Горг, нужно договариваться. — он говорил с явным акцентом, хотя прибыл в этот город с одной из планет уже много лет назад.

— Я знаю, что ты постоянно занят, но ждать своей очереди просто не мог. Нужна твоя помощь.

Они прошли внутрь, где в специально оборудованном месте он принимал своих клиентов. В этот раз на кресле сидел громадный мужчина. По натруженным, похожим на стальные слитки, рукам, он понял, что перед ним бывалый горняк.

— Оставь нас. Закончу завтра. — Саид буркнул в сторону клиента, но тот даже не пошевелился. — Я же сказал, оставь нас! — он повысили голос до крика и только после этого мужчина послушался. Одев висевшую на спинке кресла куртку, он бросил гневный взгляд на Георгия, понимая, что из-за него работа не была закончена и медленно направился к выходу. Когда же громила исчез, Саид повернулся к своему гостю и заговорил.

— Я не люблю нежданных гостей, Горг, особенно после того случая, когда ко мне в дом вломилась служба безопасности и мне пришлось восемь лет отмотать в тюрьме Тин-Куа.

Он снял халат, отложил в сторону «машинку» и, присев рядом с рабочим креслом, закурил.

— Ну, я слушаю тебя.

— Мне нужно кое-что разузнать об одной татуировке.

— Что за она?

— Мне сложно сказать. Это больше похоже на огромное полотно, набитое кем-то на теле одного знакомого мне человека.

Саид выпустил в воздух плотную струю серого дыма и заинтересованно продолжил слушать.

— Звездное небо… точнее небольшой кусок, где среди мелких звезд особо выделялось несколько крупных. Они как бы создавали единый рисунок, но при первом взгляде мне так и не удалось точно понять какой.

— Сможешь нарисовать? — спросил татуировщик.

— Я попробую.

Горг быстро осмотрел помещение в поисках чистого листка бумаги или материи на которой можно было набросать эскиз той самой татуировки. Взял лежавшую на столе испачканную в чернилах ручку и принялся водить ею по взмокревшей бумаге. Дело было нехитрым, но все же давалось ему с большим трудом. Горг уже и забыл, когда в последний раз держал в руках столь небольшой, но необходимый инструмент для рисунка. Через минуту все было готово. На небольшом клочке бумаги виднелось нечто подобное, что он смог запомнить глядя на спинку маленькой девочки. Несколько отчетливых звезд и туманность в самом центре, освещенная двумя громадными светилами.

Передав его Саиду, он отошел в сторону и сел на стоявший там же стул. Воцарилось молчание. Несколько минут араб разглядывал рисунок и все это время его лицо менялось с поразительной скоростью. Он то улыбался как маленький ребенок, то становился грозным, широко раскрывая глаза и то и дело перескакивая этим взглядом с Георгия обратно на рисунок.

Наконец, когда время истекло и татуировщик, вдохнув полной грудью, отложил в сторону кусок желтой бумаги, в помещение раздался громкий смех. Буквально разразившись хохотом, Саид схватился за живот и резко откинулся назад. Его грудь вздымалась от смеха, а борода, как живая, начала дрожать вместе со всем телом. Он чуть было не упал на пол во время этого действа, но вскоре, остановившись, прямо посмотрел на мужчину.

— Ты разыгрываешь меня, старина? — все еще улыбаясь, говорил он. — Признаюсь честно, давненько я так бодро не смеялся. Это…это — он не мог выговорить следующие слова, все еще сопротивляясь наступавшему смеху, — это же сказки, друг мой, фантазия сумасшедших.

— О чем ты? Я не понимаю.

— Твой рисунок, — он вновь взял клочок бумаги и указал большим пальцем на нарисованные звезды, — Ты хочешь чтобы я тебе рассказал, что он означает?

— Конечно! Я же ради этого к тебе и пришел.

Саид встал с места и направился к рабочему столу. На нем, разбросанные по всей поверхности старого деревянного покрытия, лежали многочисленные рисунки, наброски, эскизы, которые он использовал для своей работы. Но было еще кое-что, скрытое от посторонних глаз у самой стены. Толстенная книга, запечатанная за стальной перегородкой вмонтированного в стену сейфа. Он скользнул рукой в карман, достал ключи и спустя мгновение вонзил широкий ключ в разъем, отчего в воздухе раздался звенящий звук. Провернул его несколько раз и затем оттянул дверку на себя. В черной дыре, которую сейчас символизировала внутреннее пространство стальной коробки, он нащупал рукой необходимый предмет и достал его наружу. Книга действительно была очень старой: потрепанная обложка, скрепленный подручными средствами переплет едва держался и был готов в любую секунду рассыпаться прямо у него на руках, пожелтевшие от времени страницы. Он держал книгу так бережно и трепетно, что на секунду Горгу показалось будто он держит на руках ребенка, чья жизнь зависела от надежности рук старого татуировщика.

— Она досталась мне от моего отца, работавшего на крейсере «Саладин». Здесь собраны почти все татуировки того времени, которые «набивались» космическим странникам, военным, торговцам и дальнобойщикам. Твоя, — он указал на нарисованную от руки татуировку, — как раз таки и относится к одной из таких категорий.

— Ты хочешь сказать, что этот знак своего рода клеймо какой-то гильдии и указывает на принадлежность к определенной профессии?

— Не совсем. — он положил книгу на стол и раскрыл ее почти по середине. Начал медленно пролистывать страницы внимательно всматриваясь в многочисленные рисунки и приведенные ниже к ним описания. — Дело в том, что в те далекие времена, когда космические путешествия и дальние прыжки только набирали свой оборот, а территории землян непрерывно расширялись, среди разведчиков, пилотов дальних торговых путей и других безумцев, решавшихся бросить вызов неизвестности и лететь туда, где еще не ступала нога человека, ходило множество разных баек и небылиц. Кто-то говорил, что вступал в контакт с другими цивилизациями, другие утверждали, что им удалось найти вторую Землю, такую же как наш старый дом, сгинувший в огне войн и распрей. По большей части все это были выдумки. Плод фантазии впечатлительных людей, пребывавших в одиночестве долгое время и многие месяцы дышавших одним и тем же искусственным кислородом, что по замкнутому циклу постоянно очищался и вновь подавался в герметичную кабину разведывательного аппарата. Но среди всех этих сказок и домыслов была одна, что пережила всех их и даже стала культом среди дальнобойщиков. Некий Авраам Кельбер, молодой пилот академии межзвездной торговли утверждал, что ему удалось найти место, которого нет на звездных картах. Невиданное доселе, оно неожиданным образом подействовало на молодого парня и сделало его почти бессмертным. Отец говорил, что собственными глазами видел, как он хирургическим скальпелем разрезал себе руку, и рана в течение каких-то пары секунд затягивалась до состояния полного заживления. Ни врачи, ни эксперты не могли дать точного ответа что с ним произошло, но на вопрос как он добился такой феноменальной регенерации тканей, молодой Кельбер лишь пожимал плечами и рассказывал эту историю. Тогда на этом все помешались. Формировались группы, многочисленные экспедиции, они десятками уходили в самые глубины космоса и пропадали там на многие годы, чтобы потом вернуться ни с чем. Проходили годы, десятки лет, а молодой парень так и оставался молодым, как в тот самый день, когда он впервые сел за штурвал разведывательного корабля. Вскоре его арестовали. Что было после, никто толком не знает, но живым его больше никто не видел. Полиция быстро пресекла всю истерию по этому вопросу и через несколько десятков лет этот случай остался только в рассказах старых пилотов.

— И как это относится к моей татуировке? — спросил Горг.

Саид тут же поднял книгу. На развороте, в самом центре желтого листа, он увидел тот самый рисунок, который уже столько дней не давал ему покоя.

— Прежде чем его арестовали, он успел нарисовать часть карты и несколько звезд, где по его утверждению и находилось то самое место. Эдем, в котором все побывавшие становились бессмертными. Он называл это место созвездием химеры, но до конца так и не успел заполнить карту. Конечно, многие пытались отыскать это место, пользуясь теми данными, что оставил Кельбер, но в галактике миллиарды звезд и еще больше комбинаций, похожих на те, что нарисовал молодой пилот, поэтому поиски вскоре прекратились, а сама история спустя многие годы превратилась в легенду. Твоя татуировка — это либо чья-то злая шутка, либо величайшее сокровище, которое только можно отыскать в нашем мире.

Он закрыл книгу и положил ее перед собой. Вопрос так и остался без ответа. Никто из них толком не понимал всего случившегося за эти несколько минут. Вся эта история, далекое созвездие, где каждый сможет получить то, ради чего многие столетия люди бились с самой природой. Бессмертие. Как много желанного в этом слове для простого человека. Способность жить не взирая ни на какие трудности, болезни и войны. Бесконечный мир и не виданные перспективы. Разве такое могло обойти людей стороной? Конечно нет. Соблазн был слишком велик, чтобы просто пропустить это мимо ушей.

Но в ту же секунду, когда мысли настоящим роем заполнили его разум, Горг вдруг встрепенулся. А, что будет, если все сказанное окажется правдой? Если карта не лжет и Кельбер действительно был там? Но ведь его нет, а девчонка точно не могла быть его дочерью — слишком большая разница во времени между тем, что было тогда и тем, что произошло совсем недавно.

— Так кто этот человек? — спросил Саид, одевая свой халат. — Я могу с ним встретиться?

— Нет. Это исключено. — коротко ответил Георгий и тут же встал на ноги.

— То есть, как исключено? Я помог тебе, быть может и ты теперь мне поможешь.

— Просто забудь наш разговор.

Горг направился к выходу.

— Нет уж, подожди! — Саид громко крикнул и, преградив дорогу к двери, схватил мужчину за плечи. Его глаза горели любопытством, и это было невозможно скрыть. — Тебе не кажется, что это как-то неправильно. Ты явился ко мне без предупреждения, попросил моей помощи и я с радостью сообщил тебе все, что ты хотел услышать. Теперь твоя очередь проявить ко мне такую же доброту.

Он словно поменялся за эти несколько секунд. Из тихого, уставшего от всего мастера-татуировщика, он вдруг превратился в одержимого кладоискателя, услышавшего старую историю о несметных богатствах и готового вновь броситься на их поиски.

— Просто забудь, Саид. Хочешь я тебе заплачу.

Горг потянулся за кошельком, но тут же был остановлен крепкой хваткой араба. Его глаза широко раскрылись, а руки сжались в кулаки.

— К черту деньги, старик! Я хочу увидеть эту татуировку! — он буквально шипел.

— Я же тебе ее нарисовал, что ты теперь от меня хочешь?

— Мне нужен тот, кто носит эту карту. Мне нужно увидеть созвездие в живую!

Он рыкнул как озверевший и был готов нанести удар, но в эту секунду за дверями послышались многочисленные шаги. Пятеро, а может и больше, человек подходили к двери, обступая само здание и отрезая путь к отступлению.

Постучали.

— Кто там? — не ослабляя хватки, спросил татуировщик.

— Это полиция, Саид. У нас есть информация, что к тебе пришел особо опасный преступник, подозреваемый в нападении на порт. Ты знаешь правила: открываешь дверь, ложишься на пол лицом вниз и не дергаешься. Мы проверим помещение и если никого не обнаружим, ты сможешь дальше спокойно заниматься своими делами. Любое неповиновение будет расценено нами как попытка сопротивления проходящей спецоперации, на что у нас есть прямые указания стрелять на поражение.

Голос стих. Было слышно лишь тяжелое дыхание стоявшего перед Горгом татуировщика. Сердце араба билось как сумасшедшее. Он глотал воздух огромными порциями и, как загнанное животное, метался взглядом по старому помещению, будто надеясь найти там спасение.

— Брось, старик, — дрожащим голосом начал Саид, — не уноси эту тайну в могилу. Они вытянут из тебя все, я знаю это, а потом убьют, похоронив все надежды.

— Ты же не веришь в это, — отвечал Горг, чувствуя, как еще сильнее сдавливает его горло стальная рука мастера. — Ты же сам сказал, что это чушь.

— Неправда. Я верю в это. Мой отец верил. Все в это верили! — его взгляд стал безумным. — Скажи мне!

Он выкрикнул и с той стороны это услышали.

— Мы знаем, что он у тебя, Саид! Считаю до трех, после чего мы откроем огонь. Раз!

Он в последний раз взглянул на него. Горг видел это. В его глазах, в его взгляде, горевшем огнем, в том напряжении, что наполнило все его тело.

— Два!

За дверью наступила тишина и только лязг приготовленных к стрельбе автоматов еще доносился с противоположной стороны.

— Пожалуйста, Горг, — он чуть не плакал, — Не уноси это в могилу! Будь ты проклят!

Он со всей силой ударил черной от татуировок рукой по дверям и завыл, как попавший в капкан зверь.

— Три!

Хватка ослабла. Воспользовавшись последними секундами, Горг толкнул Саида вперед, а сам, почувствовав свободу в движении, бросился в сторону, поближе к каменной кладке, где он еще мог найти спасение от огнестрельного оружия. Звук автоматической стрельбы в одночасье наполнил все пространство. Пули влетали в закрытые входные двери, пробивали их насквозь и впивались в хрупкое тело араба. Оно тряслось, сгибалось и разворачивалось. Как в безумном танце невидимого колдуна, что таким образом управлял своей жертвой, его тело больше не принадлежало ему, а сам он доживал свои последние секунды. Когда же все закончилось, он с грохотом рухнул на пол. На нем не было живого места. Лежа животом вниз, он едва дышал, но дыры, зиявшие из его спины не оставляли ему никакой надежды. Прошло еще несколько секунд, прежде чем он смог еще раз глубоко вдохнуть. Из глаз полились слезы. Рука вытянулась и из окровавленного рта донеслись последние слова.

— Это все…чем я могу…еще тебе…помочь.

Сделав еще несколько коротеньких вдохов, он вскоре скончался. Глаза медленно закрылись и тело окончательно обмякло. Рука араба указывала на коричневый ящик, стоявший в углу в подсобке и покрытый изрядным слоем пыли. Слегка приподнявшись, он подбежал к нему. Длинный, со странными маркировками, он был скреплен стяжками и содержал в себе то, что в тот момент было для Георгия самым необходимым. Помповое ружье старого образца, несмотря на древнюю модель, было в отличном состоянии и готово к применению. Зарядив его, мужчина прижался к стене, с правой стороны от входной двери, вскинул его на плечо и хорошенько прицелился, готовясь встретить вооруженную группу. Но она медлила. Не было слышно даже шагов. Из изрешеченной пулями двери пробивались стройные лучики солнца. Мелькнула тень. Горг насторожился. Справа на лево чья-то фигура обходила все здание, пытаясь найти дополнительный вход и избежать штурма черз парадный. Но результат оказался тщетным. Эта же самая тень мелькнула перед дверьми еще один раз, затем еще, а после начали появляться голоса и фигуры остальных.

— Это единственный. — сказал кто-то.

— Не верю. Хитрый Саид должен был приберечь для себя дополнительный выход. Ты внимательно все осмотрел?

— Конечно.

— В таком случае входим.

Топот сапог все ближе подходил к двери. У самого входа он немного притих, но остался там же. Дверь заскрипела. Сорвавшись с петель, раздробленные выстрелами и превратившиеся в решето, они рухнули у самого входа, открыв беспрепятственный проход для остальных. Солнце тут же ворвалось внутрь и осветило окровавленное тело араба. В свете ярких лучей, его синее от татуировок тело казалось огромным куском металла, обожженного сильным огнем и оставленное лежать на воздухе остывать.

— Проклятье, — кто-то заговорил и несколько солдат отвели лица в стороны, не желая смотреть на кровавый труп.

В проходе показался силуэт солдата. В след за ним внутрь вошли еще четверо вооруженных мужчин, одетых в форму сил специальных операций. Разделившись в самом центре, двое бойцов отправились в смежные помещения, а остальные остались стоять на месте, разглядывая убитого татуировщика.

Горг замер, сдавливая в руках рукоять тяжелого ружья. Прижавшись к стене как можно сильнее, мужчина наблюдал через сетчатую заслонку за подходившим к нему солдату и готовился открыть огонь.

Он сделал шаг, остановился, оглядел все пространство перед собой и на несколько секунд замер в двух метрах от перегородки, отделявшей его от последнего неизведанного уголка этого помещения.

— Ну что там у тебя? — кто-то из глубины тату-салона спросил его. — Мы все тут проверили, но никого не обнаружили. Даже если кто-то тут и был, то он наверняка скрылся. Черт бы его побрал! Я же говорил внимательней все осмотреть.

Командир ругался не скрывая своего разочарования, но солдат, стоявший в данный момент перед Горгом, даже не сдвинулся с места. Он что-то чувствовал и его руки, державшие перед собой черную автоматическую винтовку, еще сильнее сжали оружие.

— «Второй» на связи. — вновь послышался голос командира, — Да…да слушаю вас…. мы все проверили… его здесь нет… он скрылся.

Солдат докладывал по связи обстановку.

— Сожалею, но мы его упустили…да он точно был здесь… не могу сказать, но Саида пришлось ликвидировать…. да это моя вина и я готов нести ответственность… хорошо, высылайте транспорт мы скоро будем на месте.

Он замолк и поднял оружие вверх.

— Долго там будешь стоять?

Командир обратился к солдату, все это время стоявшему как вкопанный перед перегородкой.

— Уже иду. — он ответил нехотя, и медленно стал отходить назад, удерживая автомат в боевом положении. — Что сказали?

— Переходим к плану «Б», пора нанести визит прямо к нему домой. Нас уже ждут там, здание оцепили, и наши люди полностью контролируют ситуацию.

Услышав последнее, солдат развернулся и вместе с остальными спешно направился к выходу.

9

Они привезли ее в четвертом часу. Прямо под звуки сирен полицейских машин, оцепивших огромное жилое здание, и крики содат буквально вытащивших ее на улицу. Люди толпились возле входа, смотрели на нее, перешептывались. Несмотря на то, что скопившихся у бетонного перекрытия зевак было достаточно, чтобы заполнить ором все пространство вокруг, они странным образом сохранили молчание, изредка перебиваемое сухими докладами солдат и командами полицейских.

Машины ехали очень быстро. Видимо, вся дорога из Трущоб до самого Центра безопасности была полностью очищена от гражданских машин и рабочей техники. Ее посадили в закрытый грузовик, где не было даже маленького окошка. Свет не проникал внутрь, но раскаленный за время ожидания на солнце корпус грузной машины источал вполне ощущаемый жар от которого было очень трудно дышать.

Грузовик дернулся в сторону. Колонна резко свернула на смежную дорогу и продолжила свой путь. Водитель сидел аккурат прямо перед ней. За стальной стенкой, отделявшей это душное пространство от кабины, где были открыты окна и живительный свежий воздух проникал к ней через небольшие отверстия у самого пола, проделанные специально для циркуляции.

— Ты видел ее? — послышался хриплый голос. — Я был готов увидеть кого угодно, но только не маленькую девочку.

— Хватит об этом! — грубо отозвался другой, видимо тот кто управлял машиной. — Это не наше дело и лучше заткнись и поглядывай на нее. Если с ней что-нибудь случится по пути в Центр, наши головы слетят быстрее, чем ты сможешь об этом подумать.

— Да что с ней сделается? Четыре стены и прибитое к полу сиденье. Я провез в этой колымаге столько заключенных и еще никому не удавалось покончить с собой в ней.

Голоса смолкли и в самом верху, почти над ее головой зажегся маленький красный глаз. Марта подняла голову и посмотрела прямо в него. Камера была прикреплена к специальному кронштейну и закрыта прозрачным стеклом, дабы избежать любых попыток уничтожить ее. Камера повернулась в сторону, потом, немного подождав, вернулась в исходную позицию. Охранник явно фокусировал изображение и пытался найти как можно более лучший ракурс.

— Странная она. — вновь заговорил он. — Сидит, молчит. Обычно люди не так реагируют на арест.

— Ты можешь заткнуться! — рявкнул водитель и грузовик тут же ускорил ход. — Мы подъезжаем к КПП, наблюдай за ней.

Постепенно машина стала сбрасывать набранную скорость, пока окончательно не остановилась, и шум вокруг грузовика не заполнил воздух. Их было много. Очень много. Топот и крики десятков людей, выбегавших из машин сопровождения и окружавших плотным кольцом уже начавший остывать грузовик, внезапно стал невыносимым. Марта поднялась со своего места и повернулась к выходу. Кто-то подошел к двери; прозвучал щелчок, все затихли. И только тогда, когда яркий свет тонувшего в серых облаках солнца упал ей на лицо, десятки людей, скопившихся у пропускного пункта в надежде покинуть Трущобы и перебраться в более благополучный район, взорвались единым криком.

— Закрывай эту чертову дверь! — кричал один из солдат, дежуривший на КПП. — Они сейчас перевернут грузовик!

Потом наступила тьма. Дверь захлопнулась так же быстро, как и открылась. Свет пропал и грузовик затрясло под напором обезумившей толпы, как будто под ногами началось землетрясение. Люди кричали, послышались выстрелы. Двое человек, наплевав на все условности, быстро запрыгнули в кабину и завели мотор. У них был приказ любым путем доставить «объект» в Центр даже если придется пойти на откровенные жертвы. Вот и сейчас, когда тяжелая машина, прорываясь сквозь контрольно-пропускной пункт, сбивая сетчатые ограждения и людей, случайно попавшихся на пути, неслась вперед, водитель даже не пытался сбавлять скорость. Скорее наоборот, он с еще большим рвением давил на педаль газа, стараясь как можно быстрее покинуть это место.

Марта вернулась на свое место. Она видел что произошло. Отчетливо. Так словно все это происходило у нее на глазах. Ей была дана такая способность. Дар, а может и проклятье, замечать вещи о которых мало кто даже мог подозревать. Перед глазами возникли образы, ситуации, люди, стремившиеся всеми силами попасть к ней и падавшие замертво у самых колес грузовик сраженные автоматной очередью. Она все это видела и не могла избавиться от этих видений.

Наконец движение постепенно пришло в норму. Странное ощущение, но Марта всем своим телом понимала, что путь ее продолжался по другому месту. Она видела его в своих снах, в тех самых коротеньких «видеофильмах», что с таким усердием воспроизводил ее разум, когда маленькое тело погружалось в сон. Эти волшебные сновидения. Высокие дома, как колоссы, стояли на своих местах, удерживая на бетонных плечах небосвод, бесконечный и непрерывный поток машин и автобусов, проносившихся на соседних полосах, грохот метрополитена… Марта все это видела. Даже сейчас, находясь за плотным слоем стальных листов закрытого кузова, ее взгляд невольно улавливал мельчайшие детали ландшафта огромного мегаполиса.

Вот мимо пронесся спорткар зеленого цвета… вот здание, чей шпиль-громоотвод разрезал собой проходящие мимо облака… вот группа людей, столпившихся у бутика в ожидании очередной скидки.

Это все так быстро пролетало мимо нее, что девочка едва успевала откладывать пойманные детали у себя в памяти, сохраняя их, как кусочки огромного паззла, чтобы потом, когда придет время, сложить в одну цельную картину.

Грузовик резко затормозил. Колеса запищали от напряжения и тяжелая махина начала быстро останавливаться.

«На месте».

Как-то непроизвольно подумалось ей и она сразу посмотрела на двери.

Все произошло быстро. Марта даже не успела толком понять когда они остановились, как перед глазами появились несколько вооруженных людей. Один поднял ее на руки, а второй дожидаясь у входа, стоял вне грузовика, внимательно следя за каждым шагом своего коллеги.

Здесь все было другим. Место, совершенно непохожее на то, что ей виделось в закрытом контейнере грузового порта, напоминало собой огромный железобетонный муравейник. Люди, дома, автомобили. За эти несколько секунд, которые она успела пробыть на улице пока ее несли в Центр безопасности, Марта увидело очень многое, что после так и осталось у нее внутри незаживающей раной несправедливости, которая так сильно беспокоила ее последнее время.

Однако теперь ей предстояло совершенно иное приключение. Видя озадаченные лица работников Центра, охраны и простого персонала, она всматривалась им в глаза и ловила себя на мысли, что все это похоже на сплошной обман. Поведение, мысли. Она слышала их. Слышала эти слова в головах у изумленных людей, их рассуждения. Они пытались понять кто она, строили гипотезы, делали выводы. И с каждого такого предположения которое волей не волей перехватывалось ее разумом, Марта начинала улыбаться сильнее, чем еще больше приводила в замешательство местный персонал.

Солдат вошел кабину лифта, за ним второй, набрал необходимый этаж и стал ждать. Когда механизм поднимет его в нужное место.

«Сорок восьмой, последняя дверь на право».

Она сказала это вскользь, как бы про себя, не желая, чтобы это услышали другие, но по иронии слова все же были пойманы настороженными охранниками, и удивляясь такой неожиданной точности человека никогда не бывавшего в этом здании, они быстро переглянулись между собой.

Вскоре нужный этаж был достигнут, они прошли вперед, прямо к той самой двери, которую всего несколько секунд назад Марта видела перед своими глазами, остановились. Приятный запах ударил ей в нос, повеяло необычным теплом. Боец поставил ее на ноги и нажал на кнопку вызова, после чего, доложив в микрофон о прибытии, удалился обратно к лифту. Его примеру последовал и другой солдат. Когда же двери кабинета распахнулись перед ней и кто-то незнакомый взял ее за руку, Марта напоследок бросила взгляд в сторону уходивших бойцов, после чего уверенно шагнула вперед.

Воздух кабинета приятно обнял ее. Она осмотрела его. Все его стены были как бы собраны из отдельных плоских кусков, чьи грани касались друг друга, формируя собой нечто похожее на граненный бриллиант. Даже потолок был сделан в подобном стиле и окрашен в цвет небесно-голубой, внутри которого преобладали изображения доисторических птиц и летающих существ.

Она увидела его сидящим за свои столом. Он сжимал сигарету в своей руке, время от времени покручивая ее между пальцев, чем показывал свое неприкрытое волнение перед стоявшим у входа человеком. Марта никак не отреагировала на него и дальше продолжала изучать кабинет. С первого взгляда о нем можно было сказать многое, но истина скрывалась в деталях, которых здесь. Несмотря на все многообразие интерьера, было не так уж и много. Пышность главенствовала во всем, но главное так и оставалось скрыто, хотя кое-что она все-таки смогла заприметить.

Наконец, выждав необходимый момент, мужчина за столом встал и громко заговорил.

— Добрый день.

— Добрый. — безразлично ответила Марта.

— Наверняка у тебя есть вопросы, я готов на них ответить.

— Правда? — она взглянула на него, но вскоре вернулась за осмотр кабинета. — Мне это не надо.

— Неужели? Ты не хочешь узнать почему ты тут оказалась?

— Я и так это знаю. — осмотрев последние куски огромной мозаики, висевшей на стене у бара, Марта полностью перевела взгляд на мужчину. — Мне все известно. Даже то, с какой целью все это было организованно. Хочешь узнать?

— Хочешь? Вообще-то это я здесь должен задавать вопросы.

Он сел обратно в кресло.

— Как, оказывается, легко забрать у тебя инициативу. Странно, что ты вообще добился таких результатов в своем бизнесе?

— О чем ты говоришь? — грубо спросил мужчина, не спуская глаз со стоявшей посреди кабинета девочки. — Кто ты вообще такая?

— Кто я? — Марта повторила его вопрос. — А ты кто? Олигарх? Бизнесмен? Богатейший из живущих? Как много я о тебе знаю, и как мало ты себе можешь представить.

Девочка вдруг сделала несколько шагов и прошла вперед, поближе к столу. Здесь она смогла взобраться на кресло и полностью увидеть своего собеседника.

— Ты…ты… та, про которую все только и говорят? — он осторожно подбирал слова, стараясь как можно четче выразить вопрос при этом не навредить самому разговору.

— А что про меня говорят? — спрашивала Марта. — Расскажи мне.

— Говорят, что ты не от мира сего. Что ты можешь предсказывать будущее, видеть его как видят простые люди восход солнца. Ты можешь врачевать любые болезни, поднимать на ноги калек и давать разум безумным. Это все правда? — он снова осторожно спросил, следя за реакцией девочки.

— А ты сам-то веришь в это?

— Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос? Ты боишься?

— Я? Вовсе нет. А вот ты — наверняка да. Ты боишься, что я окажусь не тем, кем меня считают люди и твои обещания, данные таким же богачам как и ты, превратятся в воду, ничего не значащую. Ты слишком много поставил на меня и сейчас боишься услышать мой ответ.

— Значит, «нет»?

— Я не буду тебе отвечать. Скажу больше: придет время и тебе самому придется ответить на свой же вопрос. И оно скоро наступит.

Марта внезапно засмеялась, оголив свои белоснежные зубы. Затем, видя замешательство сидевшего мужчины, замолчала и продолжила говорить абсолютно спокойным тоном.

— Дело не в том, кто я такая, а скорее в том, что ты хочешь извлечь из этого. Да, я многое могу и, к счастью, не все показываю. Я лечила людей, давала им надежду на избавление от недугов, предсказывала будущее. Я делала все это не потому, что имела способности к этому, а из чувства сострадания к тем, кто не в силах самостоятельно повлиять на все происходящее вокруг. Их беды, их недуги — это все результат той жизни, которая царит вокруг них. Это зеркальное отражение твоей жизни. Искаженное деньгами и властью, пораженное гораздо более сильным вирусом, имя которому безразличие.

— Значит ты все-таки мессия. — он едва выдавил из себя эти слова.

— Мессия? Мессия?! Ахаха!

Марта откинула голову назад и засмеялась так сильно и громко, что на этот шум в кабинет ворвались несколько охранников, дежуривших все это время под дверями. Внутри они увидели странную картину: девочку, сидевшую в кресле и смеявшуюся так, будто ей было сорок лет, громко, отвязно, не сдерживая свои эмоции, и мужчину, пораженного всем увиденным и не знавшего как реагировать на происходящее.

— О, нет, я не мессия, я не была помазанной елеем и в короли меня никто не звал.

— Но твои предсказания? Ты говорила, что знаешь зачем здесь.

— Да — коротко ответила Марта, все еще посмеиваясь над мужчиной. — И я знаю кто ты, Сергей Знаю кем был и во что превратился. Знаю как шел к этому, как превращался в алчного зверя, топтавшего своими ногами конкурентов и не знавшего жалости. Ты был другим и твой отец предвидел то, во что тебе предстояло превратиться. Именно поэтому он не решился встать с тобой в один ряд и вести совместно самые амбициозные сделки. Он умер нищим, а ты даже не знаешь, где он похоронен.

— Что ты несешь! — Сергей подскочил и начал кричать. — Ты ничего не знаешь! Тебя тогда еще не было на свете! Мой отец…он…он был дураком… он не знал чего мне стоило вылезти из этой выгребной ямы и добиться всего того, что я сейчас имею.

— Он встретил смерть обнищавшим, у стен приюта, который ты сам и построил.

— Что? Откуда тебе это известно? Ты… ты не можешь такое знать. Это было слишком давно да и…

Он хотел было договорить, но только сейчас заметил, что уже несколько минут стоит посреди кабинета, уставившись безумными глазами в охранников, что вбежали на крики и не знали что делать. Он посмотрел на нее — она молча наблюдала за его движениями, перевел взгляд обратно на двери и жестом приказа убраться всем лишним прочь. Вернулся обратно за стол.

— Ты просто не знаешь чего мне это стоило, ты не знаешь.

Он повторял эти слова, как молитву. Снова, снова и снова. Менялся тон, голос, но слова оставались все те же. Что-то внутри него изменилось. Быстро. Практически незаметно для него самого, какая-то часть его души вдруг выпорхнула из него и улетела прочь, оставив после себя зияющую дыру.

— Ты так много потратил сил, времени и средств, чтобы победить смерть, но так и не понял зачем все это было сделано. А твоя жена?

Сергей поднял взгляд.

— А что с ней?

— Она ведь больше не хочет жить. Я права?

Он покачал головой.

— И ты допустишь это?

— А что я могу сделать. Она приняла решение и больше не хочет обсуждать эту тему.

— Поговори с ней.

— Бессмысленно.

— Почему?

— Она хочет того, чего я не могу ей дать.

— Детей?

— Откуда ты знаешь?

Марта улыбнулась. На этот раз улыбка была другой. Доброй. Искренней. По-детски настоящей. Спрыгнув с кресла, она помчалась к огромному окну и тут же прильнула к нему.

— Такой огромный мир. Миллионы людей, как муравьи, суетятся в своих маленьких загончиках, даже не осознавая какая красота окружает их вокруг, стоит лишь немного подняться в воздух. Ты должен им завидовать.

— Почему? Что есть в их жизни такого, чего нет у меня?

— В том то и дело, Сергей, у них нет ничего, что обременяет тебя. Твоя власть, твои деньги, все это стало для тебя обузой, скинуть которую тебе мешает твоя гордость. Твоя жизнь перестала иметь смысл, ведь все в ней было подчинено только одному — накоплению. Бессмысленному. Бесцельному. Ты подобен Мидасу, который в порыве жадности возжелал слишком многого, чем мог потянуть. Твой мир стал рушиться гораздо раньше и сейчас, когда осознание всего этого постепенно приходит в твой разум, ты начинаешь задаваться вопросами.

— Чепуха! Я всегда знал чего хочу. Даже сейчас знаю. Ты просто маленький ребенок. Девчонка, возомнившая, что может учить меня тому, о чем имеет очень смутное представление.

Сергей буквально вспыхнул огнем.

— Тогда что тебе мешает спасти твою жену? — она спросила прямо, и ее голос резко исказился, превратившись в бас взрослого мужчины. — Твоя власть и деньги оказались беспомощны перед проблемой, которая уже много лет дамокловым мечем висела над твоей семьей. Ты безоружен перед этим и это очень сильно бесит тебя. Я вижу это. Я знаю это.

— Это не твое дело!

— Послушай меня, — она отошла от окна и почти вплотную приблизилась к Сергею. — Я здесь для того, чтобы дать тебе шанс. Последнюю попытку все исправить и придти к тому, отчего ты столько лет убегал.

Ее взгляд встретился с ним. Она смотрела так по-взрослому, что на мгновение Сергей почувствовал неприкрытый страх и тут же отклонился назад. Девочка смотрела на него огромными черными, как ночь, глазами и топила его в них.

— Предлагаешь сделку?

— Хах, — она сдержано рассмеялась и отвернулась от него, вернувшись вновь к окну. — Ты пытаешься купить то, что не имеет цены. Пора понять, что в мире есть нечто, что выше денег, на что нельзя приклеить ценник и ждать, когда начнется поклевка. — она бросила угловатый взгляд на Сергея и добавила. — Ты окружил себя лжецами, дураками и лицемерами, именно поэтому ты перестал верить даже собственной жене, чьи желания так сильно разнились с твоими, предпочитая логическому продолжению своего рода, бесцельное существование за счет искусственной стимуляции.

Мужчина опешил. Она знала все. Если до этой секунды он еще мог как-то сопротивляться ее напору и попыткам поменять его мнение давя на всем известные события, то сейчас, когда Марта аккуратно выложила все козыри, он сдался перед ней.

Маленькая девочка стояла перед окном и как взрослый человек наблюдала за происходящим миром с высоты птичьего полета. Отсюда все казалось таким маленьким и ничтожным, малозначительным, что ей стало понятно почему все эти люди так далеки от реальности. Здесь даже проблемы казались мелкими, и ведь правда, что с того как чувствуют себя те, кто, как муравьи и основания огромного дума, суетятся и спешат по своим делам. Это так нудно…

— Так чего же ты хочешь? — спросил Сергей.

— Я хочу помочь тебе. — твердо ответила Марта.

— Но как? Что ты можешь?

— Для начала мне надо поговорить с твоим другом.

— Каким? — недоуменно спросил мужчина.

В это самое мгновение двери кабинета резко распахнулись и в кабинет, тяжело дыша и пыхтя, вбежал Габриэль Вилль. Его тощее тело едва держалось на трясущихся ногах, а лицо покраснело от прилившей крови. Вокруг стояла охрана. Она рассыпалась по периметру и преградила маленькой девочке любые попытки убежать.

— Ну наконец-то, — она спокойно повернулась к вбежавшей охране. — я уже подумывала, что вы никогда сюда не зайдете.

— Что все это значит? — Вилль развел руками и посмотрел на молчавшего Сергея. Его лоб мокр от выступившего пота, а взгляд метался из стороны в сторону, не зная на ком остановиться. — Кто она такая?

Габриэль вышел из-за спин солдат и подошел к девочке, наклонился и взглянул в черные глаза.

— Боги! — он на секунду потерял дар речи, — Неужели это… — затем он выпрямился и перевел свое удивление на всех остальных. — Неужели я сейчас смотрел в глаза…

Вилль вновь замолчал и сделал несколько шагов назад. Солдаты остались стоять на месте вскинув автоматы в боевое положение и ожидая приказа. Сергей поднялся с места, вышел из-за стола и движением руки приказал всем выйти за двери, оставив их втроем в кабинете. Охрана повиновалась и вскоре они остались одни.

Зазвучал гонг. Настенные часы известили о том, что наступил шестой час после полудня. Солнце окончательно закатилось, выбросив на последок самые яркие свои лучи и, попрощавшись, скрылось за многочисленными высотными домами, стройными рядами уходившими до самого горизонта. Наступал вечер. Системы контроля, вмонтированные в стены этого помещения, мгновенно отреагировали на смену дня, включив освещение по периметру и залив все пространство искусственным светом. Вилль поднял руку, закрыл глаза и немного сморщился. Его бледное лицо почти просвечивалось от такого яркого напора лучей, отчего любой стоявший рядом человек мог разглядеть под его кожей многочисленные кровеносные сосуды, от крупных вен, до мельчайших капилляров.

— Что ж, — начал Сергей обходя девочку со стороны, — думаю ты уже догадался кто это девочка.

Он обращался к Габриэлю, хотя его взгляд все это время висел на маленьком ребенке, который, казалось, даже не обращал на них внимание, закутавшись в своих мыслях и оставив этим двоим только свою физическую оболочку.

— Да, конечно, — Вилль потянулся в карман, достал упаковку таблеток и через секунду проглотил несколько разноцветных пилюль, — По правде говоря, я ожидал увидеть другого человека.

— И какого же? — неожиданно спросила Марта.

— Мужчину, — осторожно ответил Вилль, стирая со лба капельки пота. Ему не нравился подобный тон с которым к нему обращался ребенок. — Все говорили о мессии как о мужчине. Никто даже подумать не мог, что это… — он осекся. Посмотрел на Сергея, ожидая, что тот поможет ему выбраться из этой неловкой ситуации, но тот лишь отвел взгляд, оставив его один на один с ребенком.

— Девочка, — она договорила за него. — тебя смущает мой вид?

— Нет, хотя… ну немного.

— Мое тело — это лишь форма. Она не имеет принципиального значения. Гораздо важнее то, что заключено в эту форму.

— Ты очень странно разговариваешь. — Вилль подошел к ней и стал внимательно смотреть в глаза. — у тебя нет зрачков. Как ты видишь?

— Так же как и ты. — спокойно ответила Марта, указав своим маленьким пальцем в лицо старому бизнесмену.

— Но это невозможно! — чуть было не закричал Габриэль и тут же обратился к Сергею. — Ты чего молчишь? Можешь сказать хоть слово?

Вилль начал кричать. От напряжения у него затряслись руки, а вена, пролегавшая возле виска, начала заметно пульсировать.

— Я вижу гораздо больше, чем ты можешь себе представить, Габриэль. — Марта развернулась и прошла вперед обратно к креслу, на котором сидела некоторое время подряд.

— Вам нужны ответы — это читается в ваших глазах. Хорошо, я готова дать вам их.

Наступило молчание.

— Кто ты? — спросил Сергей.

Марта повернулась к нему лицом.

— Мое появление здесь обусловлено многими вещами. Я бы соврала, если бы сказала, что хочу спасти весь мир и показать другим пример того, как надо по-настоящему поступать с людьми, чьи жизни зависят от решения двух или трех человек. Нет. Вовсе нет. Я здесь по другой причине. Меня совершенно не волнует жизнь этих людей: работяг, грузчиков, водителей и горняков. Они приняли свою судьбу как данное и зарылись в землю, словно напуганные присутствием хищника, кроты. Их Подземелье — могила, которую они сами создали для себя. Пусть будет так. Я здесь ради вас, Сергей. Ради того, чтобы помочь вам. Я и есть тот «внезапный случай» о котором вы так часто думали по ночам, когда не могли заснуть. Вам нужна была встряска. Вы завязли в своем болоте денег и тщеславия, думая, что все так и будет продолжаться до скончания веков. Но реальность оказалась другой. Вы стали ненавидеть свою жизнь. Стали бояться каждого нового дня, ведь в размеренный распорядок вдруг вмешался «случай», решить который вам было не под силу. У вас нет детей, нет искренних друзей, скоро не станет и жены. В ближайшем будущем вы потеряете гораздо больше, чем доверие своих инвесторов. Это нельзя посчитать, можно лишь почувствовать. И с каждым новым днем, когда стоя здесь у самого окна, вы вглядываетесь в закат, вас наполняет разочарование. Ведь за полтора века жизни вы не получили ровным счетом ничего, к чему так яростно стремились.

Она замолчала.

— Да, — тихо проговорил Сергей, — это правда.

Он словно капитулировал перед словами маленькой девочки, но все же боялся взглянуть в ее глаза.

— Я могу помочь вам вернуть вас к жизни, но заплатить придется вдвойне.

— Назови сумму.

Марта улыбнулась и резким движением соскочила с кресла. Ее лицо сверкало от удовлетворения, однако во взгляде было что-то, что пугало их всех. Даже Вилль, повидавший за свою жизнь всякое, отшатнулся от маленькой девочки, когда она проходила мимо него по пути к огромному стеклу. За котом виднелся почти весь город.

— Ну я же говорила — деньги меня не интересуют. Мне нужно нечто большее. — она коснулась его своей рукой и Сергей почувствовал холод в ногах. Такой сильный и обжигающий, будто он только что зашел по колено в сугроб и вот-вот должно было наступить обморожение. — Вы нарушили многовековой закон жизни и смерти. Все вы. Поддавшись искушению жить вечно, переступили через грань за которой не смогли совладать с собственными амбициями. Но за все приходится платить. Ничто в жизни не дается просто так. И вот теперь, когда я здесь и мы, наконец, можем обсудить условия, я готова подтвердить свои намерения дать тебе и твоей жене возможность завести потомство, но в обмен ты больше не сможешь продлевать свою жизнь. Ты умрешь в тот же день, когда родится твой сын.

Марта сжала свою руку. Тоненькие женские пальчики сложились в кулак и начали хрустеть — с такой силой она давила хрупкими костяшками.

— И еще, — она сделала секундную паузу и продолжила. — Ты не должен мешать людям возводить стелу.

— Но это приведет к катастрофе. — ответил Сергей.

— Что поделаешь, за все приходится платить. Выбор, дорогой мой друг, — это краеугольный камень человеческой жизни. Это дар, посланный свыше каждому из людей. Ты взял слишком многое на себя, лишив этого выбора миллионы людей в Трущобах и теперь должен заплатить за каждого из них.

Сергей отошел от окна и вернулся за стол. Закурил. Горький запах тлеющего табака наполнил пространство.

— Значит мой ребенок в обмен на все?

— Да, — коротко ответила Марта.

— У меня есть время подумать?

— Сутки. Скоро я покину этот мир и задерживаться более не собираюсь.

— Хорошо, — Сергей сделал глубокую затяжку, — Завтра я дам тебе свой ответ.

Марта удовлетворенно улыбнулась.

— Ну а я? — внезапно спросил Габриэль. — Мне ты что-нибудь скажешь?

Она перевела взгляд на стоявшего у бара мужчину и тут же ответила.

— Ты умрешь, Вилль. Очень скоро. И муки твои продлятся недели, ведь за всю свою жизнь ты не сделал ничего хорошего. Даже сейчас, стоя одной ногой в могиле, у тебя не хватает храбрости признаться себе в этом.

— Не тебе меня учить, соплячка! Я буду жить, а ты… — он выкрикнул последние слова с особой силой и тут же завелся громким кашлем. Его маленькая грудь начала расширяться, а изо рта полетела густая слюна. Он упал на пол и стал жадно хватать воздух. Руки обхватили тело, а сам он покраснел до такой степени, что был готов отдать концы прямо на месте.

Марта наклонилась к нему и прильнула к уху задыхающегося старика.

— Мы еще встретимся, Габриэль. Уверяю тебя. И этой встрече ты будешь не рад.

Она ударила своим кулаком ему по груди и кашель тут же пропал. Он глубоко вдохнул, потом еще раз и с тяжелым сипом выплюнул кроваво-грязный сгусток слюны прямо перед своим лицом. Затем обессилев, рухнул пластом прямо на пол.

Девочка поднялась на ноги и переступила через старика. Он едва дышал. Однако никто из присутствующих в кабинете даже не думал вызывать врачей. Девочка подошла к широкому дивану, запрыгнула на него и легла на бок.

— Сутки, Сергей, — тихо прошептала девочка. — У вас есть только сутки.

После этого она очень быстро заснула.

10

В тот день все будто в одночасье сошло с ума. С самого утра, когда первые лучи солнца осветили серые стеклобетонные коробки многоэтажных домов, на улицу, минуя всякое заграждение и полицейские кордоны, хлынули толпы людей. Огромное многотысячное войско, крича и сметая все на своем пути, как вода, заполнили узкие улочки Трущоб и скопились у самой стелы, где в этот момент стояла она. У самого основания огромной стрелы, устремившей свой острый наконечник в голубое, почти бирюзовое, небо, девочка молча наблюдала за тем, как сотни изумленных лиц внимательно следят за каждым ее жестом, ловя даже малейшее движение. Она знала ради чего сюда пришла. Знала, что ждут от нее эти люди; каких слов. Была готова сказать им все.

Вскоре на площади стало так тесно, что многие из тех, кто пришел сюда одним из первых, были вынуждены залезть на бетонное основание будущего величественного памятника, дабы не быть раздавленными напирающей сзади толпой. Все было почти готово, но что-то все же заставляло ее молчать. Звуки стихали. Кое-где все еще доносились едва слышимые крики молодых людей, жаждущих как можно скорее услышать своего пророка.

Марта выпрямилась во весь рост, вышла из тени величественного памятника и прошла вперед, к самому краю фундамента, отделявшем ее от вытянутых рук людей, так долго ждавших этого прекрасного момента. Все умолкло. Было слышно тяжелое дыхание людей, сип прокуренных легких чередовался с натуженным кашлем стоявших поодаль горняков, выбравшихся из забоя каких-то пару часов назад.

Трансляцию вели несколько главных телеканалов. Их журналисты находились на небольшой возвышенности у самого края восточного выхода площади. Отсюда можно было хорошо лицезреть все обстановку и быть в относительной безопасности от толпы, которая в любой момент могла сорваться с места и стереть под своими ногами любого, кто окажется у них на пути.

С южных ворот подтягивались войска.

— Видимо, ситуация все же вышла из-под контроля.

Старина Старк был одним из тех строителей, что еще помнил времена, когда Подземелье, в котором сейчас он жил и работал круглые сутки, было похоже на огромную нору, без света, воды и коммуникаций. Его отряд одним из первых начал по-настоящему работать над созданием этого места, чем заслужил всеобщее уважение у друзей и ненависть у врагов.

— Как ты вообще умудрился попасть сюда, Горг, поезд ведь сейчас не работает.

Он смотрел на сидевшего в стороне мужчину, что скрупулезно перевязывал резаную рану на руке, образовавшуюся в следствии его маленького путешествия по заброшенных вентиляционным шахтам в обход основных путей.

— Я знаю это место не хуже тебя, Старк, поверь мне.

Он больше ничего не сказал, да и было ли это нужно, посвящать его в подробности того, что когда он готовился к убийству Оливии, у него на руках были все чертежи этого места.

Старик поднял сухую руку и потрепал висевшую почти на двадцать сантиметров бороду. Его небесно голубые глаза оказались на редкость чистыми и почти не испещренными капиллярами. Да и сам взгляд не под стать его — добрый, лишенный всякой грязи.

— Значит охрана тебя не видела? — он снова задал вопрос.

Горг лишь отрицательно покачал головой.

— А твоя отметка на руке? — он указал на цифру, чьи очертания еще окончательно не вывелись с его руки после последнего визита в это место.

— Это было давно. Как раз в тот вечер, когда убили Оливию.

Горг опустил голову и по старой привычке сжал зубами край бинта, затем, разорвав его пополам, завязал с тыльной стороны и устало откинулся на спинку деревянного стула.

— Ты тоже тогда тут был? — вопрос остался без ответа, но старик продолжил. Скребя костями как поднятый черной магией скелет, он встал с места и подошел к широкому телевизору, который после нескольких прикосновений трансформировался в широченный экран на всю стену и яркий свет тут же осветил всю маленькую комнатушку горняка. — Тогда все тут были. Люди любили Оливию, она была на подобии маяка на краю отвесной скалы. Мы столько времени жили в этом месте и даже толком не понимали для чего все это происходит. Рылись в этой земле, выполняли норму, кому-то давали премию, но что с того. Все из тех, кто когда-то был со мной в одном забое к этому моменту уже много лет как кормят червей у четвертого рудника. Проклятье, там похоронены все. Остался только я. Эх.

Он махнул рукой и уставился в широкий экран, где журналисты все это время вели прямую трансляцию с места событий.

— Она чертвоски на нее похожа.

— Кто? — спросил Георгий.

— Эта девочка. Ты только посмотри, — он вытянул руку и указал на экран. — Те же движения, та же манера говорить. Просто вслушайся.

Старк на секунду закрыл глаза словно в этот момент он всем телом ощущал присутствие мертвой женины рядом с собой.

— Нет сомнений, — заговори он вновь. — Это она. Она говорила об этом. Как-то обмолвилась несколько месяцев назад, что умрет, но вскоре воскреснет. Черт, она оказалась права.

Горг повернул голову и внимательно посмотрел вперед. Репортаж вели уже несколько десятков минут, но люди, сотни людей, переходивших в многотысячную толпу, чья огромная масса едва помещалась в экран даже на таком приличном расстоянии, стояла как вкопанная и молча следила за своим пророком.

Девочка что-то говорила, потом замолкала, ее голос, как молния, бил в самый нужный момент и по самому чувствительному. Толпа то начинала кричать, словно сходя с ума, то замолкала, образовывая вокруг небывалую тишину. Слов почти не было слышно. До журналистов и звуковой аппаратуры доносились только обрывки ее речей, но даже по ним, по этим осколкам, невнятным для обычного слуха, Горг заметил небывалое сходство с теми речами, которые он когда-то слышал с трибуны Подземелья.

— Тебе кажется, — отрицал мужчина. — Мертвые не встают из земли — это все сказки.

Старк поднялся со стула и еще ближе подошел к раскрытому, как зонтик, экрану. Его впавшие ярко-голубые глаза следили за происходящим перед ними и были готовы находится в таком положении еще бог знает сколько времени, если бы Георгий не отвлек его своим вопросом.

— Ты говорил, что поможешь мне.

В эту секунду он словно очнулся от сна. Тело резко повернулось, и еще некоторое время шахтер напоминал испуганного мальчишку, который не мог подобрать нужные слова.

— Что? Ах, да, я помню.

Старик вернулся к стулу и сел на него. Смахнув со старой приборной панели осевший слой пыли и песка, дряхлые руки принялись по выпуклой поверхности и нажимать на торчавшие кнопки. Они не имели ни символов, ни обозначений. Одному только старику было известно какую в данный момент комбинацию он набирал и что стоило ждать от всего этого.

Прозвучал скрежещущий стук. Стена напротив него завибрировала и из небольшого узкого отверстия появился раскладной стол, на котором лежало несколько припыленных папок с бумагами. Старые, пожелтевшие от времени и сырости, они были похожи на древние артефакты, чья ценность не могла была быть оцененной даже приблизительно, ведь содержащаяся информация в них открывала куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.

Он протянул руки, взял папки и, набрав в легкие воздуха, одним резким выдохом сдул всю пыль перед собой. Затем, расстегнув крепления, принялся аккуратно вынимать потрепанные листы бумаг.

— Это самое ценное, что у меня осталось с того времени. Им больше лет, чем мне.

Старк бережно держал их в руках. Раскладывал перед собой, как загадочную мозаику и внимательно всматривался в каждый лист, чтобы лично удостовериться в сохранности такого документа.

— Там все? — осторожно спросил Горг, стараясь заглянуть за спину старому шахтеру.

— Если бы. — раздосадовано ответил тот. — Здесь лишь шестьдесят километров всей подземной магистрали, тоннель под которую мы рыли много лет.

Его взгляд упал на желтые обрывки, что вместе, соединившись, образовывали один сплошной чертеж. Слева на право тянулись многочисленные отметки, развилки и протяженные линии недостроенного метрополитена. Обрываясь у самого края, они двигались вдоль всего рисунка, затем, раздваиваясь на несколько смежных путей, проходили таким образом еще пятнадцать километров, после чего, опять соединялись в одно сплошную огромную магистраль.

— Этот проект был самым амбициозным на то время. По новостям только и делали, что трещали во всеуслышание, что равных такому нет и не будет в ближайшие десятилетия. Все были задействованы в нем. Я пришел на стройку века шестнадцатилетним подростком, а вышел посидевшим тридцатилетним стариком.

— Проект так и не закончили? — спросил Горг, осматривая чертеж.

— Нет. Все уперлось в банальщину под названием деньги. Финансирование было прекращено в виду появления высокоскоростных наземных поездов на подобии того, что привозит людей в Подземелье каждый вечер. Дешевизна технологии и практическая нулевая обслуживающая цена свели на «нет» все труды. Смысл огромной стройки тут же был утерян, а всех, кто так или иначе оказался в ней задействован — уволены, либо перенаправлены на работы в угольные рудники.

— Ты же говорил, что конечная точка все же была достигнута. Вы добрались до назначенного места.

Он одобрительно кивнул.

— Это так, но входы и выходы в шахту заварены и закрыты железобетонными перекрытиями. Попасть туда будет очень затруднительно.

— Где находится вход?

— Здесь, недалеко. Нужно лишь выйти в технические ответвления Подземелья и пробраться сквозь мусорные каналы, куда сбрасываются все отходы жизнедеятельности этого места. Оттуда будет возможно проползти по вентиляционным шахтам прямиком к закрытому тоннелю.

— Что с поездами?

— Все было законсервировано и оставлено на месте. Если взять с собой мобильную батарею, то велика вероятность запустить механизм.

— Батарея весит сорок шесть килограммов.

— Ничего не поделаешь, — развел рукам старик, — Иначе придется идти все пятьдесят три километра пешком в кромешной тьме. А вообще зачем тебе все это понадобилось?

Старк покосился на своего гостя, который все это время внимательно изучал лежащие перед ним схемы.

— Значит, я все же смогу попасть туда. — Горг будто не слышал его вопроса. — даже с отсутствующей частью можно судить, что выход будет прямо под космодромом.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Что?

— Ты не ответил на мой вопрос? — старик еще громче повторил свои слова и положил костлявую руку на пожелтевшие листы. — Зачем тебе все это понадобилось?

Мужчина отвернулся от стола и прошел к дверям. Ноги шоркнули по песку, осыпавшемуся с потолка и лежавшему прямо под ногами, после чего резко остановились.

— У меня есть план, старик. Я хочу сбежать отсюда.

— Правда? И как же? — улыбка появилась на морщинистом лице пожилого шахтера.

— Я угоню грузовой корабль. Ты сам рассказывал, что тоннель уже давно не используется и что проникнуть на территорию космодрома будет проще простого.

— Это так, но тебе сначала придется пройти весь тоннель, все полсотни километров через давно заброшенную территорию. Никто толком не знает, что там тебя может ожидать, ведь прошло столько лет. — Он поднялся на ноги и подошел к Георгию. Его тело едва держалось на ногах, а каждое резкое движение тратило слишком много энергии, что в конечном счете приводило к тяжелой одышке даже после нескольких шагов. — Послушай меня, — он положил свою руку на плечо стоявшему впереди мужчине, — Прошло уже двадцать с лишним лет как этот объект закрыли. Он и при жизни не отличался хорошей безопасности, а уж что там происходит сейчас вообще сложно сказать. Там могло все осыпаться, развалиться, пути проржаветь, а поезда и вовсе превратиться в груду металлолома. Какой смысл рисковать жизнью ради попытки, которая изначально обречена на провал.

— Ты не понимаешь.

— Я? Как раз нет, я все прекрасно понимаю, у меня было много времени, чтобы все хорошенько обдумать. Ты видишь мираж, Горг. Обман. Иллюзию. Даже если предположить, что тебе удастся пробраться в это место, завести поезд и проехать все расстояние миновав завалы и обрушившиеся конструкции, как ты сумеешь выйти на поверхность. Выход заварен металлическим диском толщиной почти в полметра, ни один инструмент не сможет вскрыть или вырезать проход в такой толще железа.

— Я знаю, что я делаю.

— Ты совершаешь глупость. — Старк снял руку и повернулся обратно к экрану.

— Я знаю, что я делаю!

Горг вскипел. Впервые за это время ненависть и злоба наполнила его до предела. Вся эта ситуация, весь это мир, окружавший его с самого рождения, выводило его из себя. Он перестал верить людям, доверять им, и вот теперь, когда маленькая девочка, появившаяся в этом проклятом городе много дней назад, смогла вернуть эти чувства обратно в его разум, он вдруг почувствовал небывалый прилив сил и желания побыстрее покинуть это место и… забрать ее с собой.

Он сел обратно на место. Отойдя от дверей, тело тяжело упало на стул и чуть было не развалило его. Теперь Георгий отчетливо понимал, что ощущал Саид в ту секунду, когда увидел рисунок.

— Я хочу попасть туда, Старк, понимаешь. Очень сильно хочу.

Пожилой мужчина повернулся к нему лицом и вопросительно посмотрел.

— О чем ты говоришь?

— Я видел созвездие… прямо у нее на спине. Эту звездную карту, нарисованную на коже маленькой девочки.

— Что? — он медленно зашагал прямо к нему. — Про кого ты сейчас говоришь.

— Я говорю о ней, — Горг поднял руку и указал в сторону огромного экрана, где в этот момент Марта, как дирижер, своими маленькими ручонками управляла огромной толпой, словно оркестром на празднике жизни. — Она была у меня. Я собственными глазами видел этот рисунок. Созвездие Химеры, Старк, оно у нее на спине. Все звезды, до последней, тянуться от одной руки, проходя поперек лопаток, и заканчиваются на другой. Я показывал татуировку Саиду, он сначала смеялся надо мной, но потом, будто сойдя с ума, набросился на меня и требовал, чтобы я показал ее ему.

— И что ты сделал? — старик подошел к нему и наклонился так, что его взгляд уперся в его едва открытее от усталости глаза. — Ты сказал ему где девчонка?

— Нет. Там были солдаты. Они пришли к салону и расстреляли его, убив араба на месте. Изрешетили, как кусок мяса. Я спрятался и они не смогли меня найти.

Старк внимательно слушал его. Каждое слово подхватывалось пожилым шахтером и обрабатывалось внутри его огромного мозга. Лицо покраснело, на лбу выступил пот. Все услышанное им едва было похоже на правду и практически сразу вызвало недоверие.

— Ты спятил, Горг. Это похоже на бред человека, за которым охотится охрана и который верит во все, что еще может спасти его от тюрьмы.

— Я видел ее! Своими глазами! — мужчина резко поднялся на ноги грозно посмотрел на своего собеседника. — Тебе не понять это. Всю жизнь ты прожил под землей, не имея ни малейшего понятия о том, что происходит на поверхности! Я улечу из этого города, чего бы мне это не стоило.

— Дело твое, друг.

Старк развернулся, прошел к столу и, сложив разложенные перед ним бумаги в одну единую стопку, поднес их к Георгию.

— Вот, держи. Они твои. Я хранил их много лет даже не понимая зачем вообще это делаю. Кто знает, может они тебе помогут, хотя как по мне ты просто сходишь с ума.

Он отдал сверток и последний раз посмотрел в глаза мужчине.

— Рая не существует, дружище. Созвездие Химеры — это миф, придуманный романтическими дальнобойщиками, искавшими на задворках вселенной идеальный мир. Улетев туда, они нашли там свою смерть, но не бессмертие. Подумай хорошенько над этим, когда ты полезешь в тоннель, таща на своем горбу сорокакилограммовую батарею. Может оно того не стоит.

— Стоит. — коротко оборвал его Горг и подошел к дверям. — Хоть ты и не веришь в этом, все равно спасибо за помощь.

Ответа не было. Старк молча отвернулся к экрану и продолжил наблюдать за репортажем, где в это время происходило нечто, что больше походило на бурливший океан. Тысячи людей, собравшихся у подножия стелы, качались из стороны в сторону, подчиняясь твердым движениям рук маленькой девочки, стоявшей на самом краю фундамента и всем своим видом указывавшим кто тут главный.

11

Она ждала уже более часа. Впервые за много лет своего продлеваемого бессмертия, Екатерина была вынуждена дожидаться постороннего человека, прижимаясь к стене темного коридора, в надежде услышать заветные шаги. Марта сама попросила встречи с ней. Вошла в ее покои и с детским нескрываемым азартом первооткрывателя, запрыгнула на ее кровать и упрямо уставилась на нее.

Женщина помнила этот взгляд. Бездонные, лишенные зрачков, глаза смотрели прямо на нее. В помещении тут же стало холодно. Машинально, она отступила поближе к окну, где в это время солнце еще сверкало на темно-синем небе и, как огромный бильярдный шар, закатывалось за горизонт.

Но та встреча была лишь предвестников сегодняшнего разговора. Прелюдией перед кульминацией.

Наконец, она увидела ее маленькую фигуру, двигавшуюся в ее сторону, едва касаясь маленькими ступнями широкого пола. На секунду ей показалось, что фигура даже не идет, а скорее летит, но через мгновение, когда Марта вышла на свет, это чувство тут же испарилось. Они прошли в ее личные покои. Большие, кричавшие шиком и дороговизной, они были подобны на царские палаты, где все было подчинено только одному, показать роскошь и красоту любому, кому удавалось заглянуть в этом место. Однако все это ничуть не смутило маленькую девочку. Она уверено прошла вперед, обогнала женщину и сразу села на невысокое кресло, предусмотрительно подготовленное для встречи с маленькой девочкой. Екатерина села следом за ней. Расстояние вытянутой руки отделяло их друг от друга, но даже сейчас, глядя на нее, она не решалась начать разговор, ожидая, что Марта сама начнет беседу.

— Мне нравится у тебя здесь. Уютно.

Девочка окинула взглядом помещение и слегка повернулась корпусом, чтобы полностью охватить пространство вокруг себя.

— Я очень рада. — Екатерина заметно нервничала, хотя всеми силами старалась не показывать это. — Могу я что-нибудь для тебя сделать?

— Для меня? Нет. Мне от тебя ничего не нужно, ну разве что самая малость, но о ней я поведаю немного позже. — Марта вернулась в привычное положение и гордо подняла взгляд. — А вот я для тебя могу.

Женщина сглотнула накопившуюся во рту слюну и внезапно почувствовала внутри себя холод. Будто ледяной ветер северных земель, где она родилась и прожила долгое время, вновь настиг ее и пронзил своим холодным дыханием. Кожа тут же отреагировала на это, сделавшись грубой и неприятной на ощупь.

— Кто ты? — выдавила она из себя. — О тебе многое говорят.

— Удивительно, — девочка улыбнулась, — Вы все так рьяно пытаетесь понять кто я, вникнуть в суть того, что привело меня в это место, что совершенно забываете о своих насущных проблемах. Это просто поражает.

— Почему?

— Вы очень странные люди, Екатерина. Ты, твой муж, его коллеги и партнеры по бизнесу. Все вы, добившись таких высот в этом мире, вдруг осознаете, что выше уже невозможно взлететь, что всему оказывается есть предел, за который нельзя переступить или купить за деньги. И вместо того, что бы сконцентрировать полученную власть, деньги, объединенное могущество таких же как и вы, и направить на благо тех, за чей счет все это было получено, вы упорно продолжаете стремиться туда, куда путь вам закрыт.

— Я не понимаю. — проговорила Екатерина.

— Это было очевидно. Но я постараюсь вам объяснить.

Марта подняла ноги, согнула их и подтянула под себя.

— Есть вещи, милая моя, которые должны оставаться неизменными. Мир очень хрупкая вещь, он подобен медицинским весам, где каждый лишний миллиграмм в чаше, может изменить баланс в другую сторону и нарушить те идеальные пропорции, которые были заданы еще задолго до того, как сам человек появился на свет. Это формула жизни и смерти, где одно всегда дополняет другое, уравновешивает, позволяя миру вокруг продолжать существовать. Вы нарушили эту формулу. Внесли в нее слишком много личного, амбициозного, алчного. Заставили чашу весов склониться в свою сторону, совершенно наплевав на то, какими могут быть последствия данного поступка. Вы все совершили ошибку, Екатерина. Назвав это прорывом, вы посягнули на слишком многое, чего вряд ли можете потянуть. Я здесь для того, что бы вернуть баланс. Заставить чаши весов вновь почувствовать равновесие, где все люди будут равны перед неизбежным, вне зависимости от того, в каком доме и районе они проживают.

Женщина не могла ничего ответить. Удивление буквально захлестнуло ее и все внутри нее начало сжиматься с такой силой, что на мгновение ей стало трудно дышать. Ей все было ясно. Она понимала о чем шла речь и чего требовала эта маленькая девочка с черными бездонными глазами. Наконец, когда она смогла собраться с силами, Екатерина вдруг поймала себя на мысли, что все сказанное этой незнакомкой почему-то очень близко ей. Она верила ей, понимала ее и была даже готова помочь, но… что она могла сделать. Ей все было известно заранее, каждая мелочь, каждый нюанс ее жизни в этом огромном небоскребе, чей шпиль уходил далеко в голубое небо и терялся среди многочисленных облаков, каждая деталь. Женщина была бессильна перед маленькой девочкой и боялась возразить ей, оставаясь безоружной даже в таком простом разговоре.

— Ты говоришь о бессмертии? — робко спросила Екатерина.

Марта легонько кивнула и тут же выпрямила ноги. Прядь волос спала ей на лицо и закрыла один глаз.

— Еще не пришло время для подобных открытий. Слишком рано — она смахнула волосы в сторону и откинулась на спинку кресла.

— И что теперь ты сделаешь?

— Каждый получит ровно столько, сколько он заслуживает. Никто не уйдет от возмездия. Таковы законы.

— А я? — вновь едва слышно спросила женщина. — Что будет со мной?

— Мне жаль тебя. Ты должна была разделить участь этих людей, но… я думаю стоит помочь тебе.

Марта резким движением спрыгнула с кресла, поправила свою одежду и принялась расхаживать по кабинету, словно это место она знала уже очень давно.

— Проблема жизни и смерти дамокловым мечем висела над человечеством еще с незапамятных времен. Даже мне трудно ответить на то, когда я впервые услышала это слово: «бессмертие». Помниться многие просили меня об этом. Были готовы на все, лишь бы жить вечно и не знать болезней и трудностей в своем пребывании на этой земле. Они по-своему хотели удостовериться в том, что каждый прожитый день, может приносить не только горе и слезу, но и радость вместе с счастьем. Ученые, великие музыканты и просто люди, они взывали ко мне, требуя подарить им то, чего не мог себе позволить ни один из живущих тогда людей. Я видела их, слышала их мольбы каждый день и не могла понять, почему этим людям так нравится это слово «бессмертие». В нем нет ничего хорошего. Ведь жизнь прекрасна именно потому, что она может закончится в любую минуту. Ты никогда не знаешь, что будет завтра, каким ты станешь и чего добьешься. Это азарт. Ценность минут с каждым днем только возрастает. Ты начинаешь любить свою жизнь, дорожить ею, начинаешь осознавать важность семьи как продолжения самого себя, ведь дети, от которых ты в свое время отказалась — это и есть бессмертие. Они как зеркальное отражение вас самих, практически идеальная копия, вобравшая в себя самое лучшее и самое плохое, что было у вас внутри. Такова цена настоящего бессмертия человека. То, что вы сейчас называете не более чем иллюзия, мираж, который так сладостно щекочет вам ноздри, и вы с упоением продолжаете всматриваться в него, не желая понять, что обманываете сами себя. Ты променяла истину на ложь, радость семьи на пустую красоту, детей, как продолжение собственного рода, на жалкое и бессмысленное существование в обществе таких же как и ты. Ты не получила ровным счетом ничего, а потеряла так много.

Марта замолчала. Женщина в это время молча сидела напротив нее и слушала каждое произнесенное ею слово. Они били так сильно, так больно и в самые уязвимые места ее раненой и истерзанной души. Она была готова подписаться под каждым словом. Слезы навернулись у нее на глазах и едва слышимый всхлип тут же вырвался из ее легких.

— Да, это так. Я променяла все ради вечной жизни.

Она попыталась встать, но ноги не слушались ее. Все движения были будто не ее. Она словно превратилась в один сплошной кусок ваты, бесформенный и неуклюжий. Сделав шаг, Екатерина упала. Край белого платья пролетел над ней и накрыл ее словно саваном. Женщина не могла самостоятельно встать и от этого еще сильнее заплакала.

— Я помогу тебе обрести обратно дар рождения. Сделаю так, что ты вновь сможешь родить ребенка и, наконец, почувствовать радость настоящего бессмертия. Ты увидишь его в глазах своих детей, но взамен мне придется забрать у тебя все. Деньги, власть, положение в обществе. Ты станешь никем и больше не сможешь смотреть на людей с высоты этого огромного небоскреба. Подумай, женщина, хорошенько подумай, я редко делаю одолжения людям и сегодня тот самый случай, когда я могу отойти от установленных правил и позволить тебе самой выбрать свою судьбу.

Марта подошла к лежащему телу — оно едва дышало. Маленькая женская грудь незаметно подымалась, глотая воздух, и тут же, спустя несколько секунд, опускалась, выдыхая наружу такой неприятный для человеческого слуха стон.

— Ты готова дать ответ?

Девочка согнула ноги и села на колени рядом с головой женщины; наклонилась. Из-под белого куска платья послышалось невнятное бурчание. Марта переспросила. Молчание. Наконец, когда набрав полную грудь воздуха и слегка приподнявшись на лопатках, женщина подалась прямо к девочке, она смогла услышать ее ответ. После этого Екатерина рухнула на землю, потеряв сознание.

Девочка поднялась на ноги. В кабинет вбежала охрана и с криками начала метаться вокруг лежащего тела, не зная что делать. Кто-то звал на помощь, кто-то, явно из медицинского персонала, присел возле женщины и, достав из сумки препараты, принялся оказывать первую медицинскую помощь. Шум и вопли наполнили все помещение. Она отступила. Отошла в сторону, почти к стене, чтобы не мешать людям делать свою работу. Это так интриговала ее. Столько лет, веков, она наблюдала за тем, как они убивают одних и тут же оказывают помощь других. Ей было не в новинку смотреть на такое, но каждый раз ей удавалось разглядеть в подобных сценах нечто большее, чем просто медицинскую помощь. Ритуал, где человек человеку вовсе не враг, где каждый может спасти другого, нужно лишь просто представить себя на его месте и подумать о тех, кто может находиться рядом.

Затем появились врачи. Обступив женщину и осмотрев ее, они приказали поднять ее тело и быстро отправить на низ, где их уже ожидала карета скорой помощи. Они не видели ее. Никто из тех, кто сейчас работал, охранял или просто находился рядом в этом помещении, не видел маленькую девочку, стоявшую у самой стены и внимательно наблюдавшую за происходящим. Наконец, они ушли. Все… кроме одного. Сергей прибежал на крики последним. Небритый и не выспавшийся, он стоял в дверном проеме и у корпуса настенных часов, что своим мерным ходом отбивали уже второй час ночи, он вдруг обернулся в ее сторону и направился к ней. Его глаза стали красными, руки сжались в кулаки, а все тело было готов взорваться от ярости, которую он испытывал по отношению к этому странному, но такому важному в его жизни человеку.

— Ты! — он резко выбросил руку вперед. — Это все твоих рук дело!

Она молчала.

— Я знаю чего ты добиваешься. Тебе меня не обмануть! — шипел он сквозь зубы.

— Правда?

— Да! — выкрикнул он. — Ты хочешь уничтожить меня! Так же как я когда-то своего отца. Ты хочешь мести?

— Возмездия!

Это был крик от которого побледнел даже Сергей. Громогласный, подобный на взрыв, он вырвался из хрупкой грудной клетки и с невероятной скоростью разлетелся в пространстве, отбиваясь от высоких стен, как мяч от преграды. Она шагнула вперед навстречу ему, но мужчина отступил. Страх наполнил его до самого верха и ярость, пылавшая до этого внутри него, испарился в ту же секунду.

— Ты смеешь обвинять меня в том, чего сам не понимаешь. Ты глупец, возомнивший себя властителем всего мира. Я здесь для того, что бы вернуть все на свои места. Сейчас ты не увидишь этого. Твой будущий позор будет сравним только с твоим прошлым триумфом. У тебя не будет ничего. Ни денег, ни власти, ни друзей, которые погибнут смертью последнего нищего. Ты ощутишь все, на что обрек когда-то своего отца.

— Нет! Этого не может быть. Это никогда не случиться!

— Почему?

— У тебя нет таких возможностей.

От этих слов она рассмеялась. Громкий женский голос вырвался наружу и вдруг стал таким знакомым, что Сергей замолк, дабы повнимательней прислушаться.

— Узнаешь меня.

«Опять этот голос!» — подумалось ему.

— Не трать свои силы. Я не буду мучить тебя загадками и покажу тебе все. От чего ты так долго пытался убежать.

Девочка вышла вперед. Ее лицо в свете настенных бра вдруг стало кардинально меняться. Тело вытянулось и слегка распухло, придав новому существу очертания взрослой женщины. Густые каштановые волосы спали ей на плечи, длинная туника покрывала почти обнаженное тело, а ноги, босые и белые как у маленького ребенка, ступили на голую плитку. Метаморфоз произошел быстро. Всего каких-то пару секунд назад он видел девочку с растрепанными волосами черными бездонными глазами, лишенными зрачков и от этого казавшимися бесконечными, а теперь, прямо перед ним стояла взрослая женщина, лицо которой он еще не успел забыть.

— Этого не может быть. Ты…ты мертва.

Оливия была выше него. Молча пройдя возле, окаменевшего от увиденного, мужчины, она зашла за стол и остановилась у самого края.

— Тебя это удивляет, Сергей? Неужели после ста с лишним лет жизни ты не разучился это делать?

Ответа не последовало. Сергей до сих пор не мог поверить в увиденное и продолжал наблюдать за женщиной стараясь убедить себя в том, что все это ему лишь привиделось. Он сделал глубокий вдох, задержал воздух внутри себя и после резко выдохнул. Затем, зажмурив глаза, открыл их и сильно, почти до боли, начал растирать веки руками. Но результат остался прежним — женщина все также стояла возле стола, наблюдая за ним и выжидая минуту для собственного выхода.

— Не утруждайся — это тебе не поможет.

— Я схожу с ума?

— Нет. — коротко ответила она. — Все реально.

— Но как? Ты ведь мертва. Как такое может произойти?

— Важно вовсе не «как», а «почему».

Он промолчал, медленно отходя назад, пока не уперся спиной о противоположную стену.

— Все вышло не так как ты хотел — верно? Убив меня, ты не решил проблем, а только усугубил их. Люди не стали тише, мирнее, послушнее, наоборот, это стало катализатором их ненависти к тебе, к тому мироустройству, которое ты воздвиг за их счет.

— Чего ты хочешь?

Он спросил дрожащим голосом и тут же почувствовал на своем теле легкое прикосновение холодного ветерка. Взгляд упал на электронный термометр, висевший в углу комнаты — он показывал плюс двадцать пять, но тело его почему-то тряслось от нарастающего холода внутри него. Мышцы встрепенулись, кожа стала гусиной; Сергей обхватил себя руками и стал сжимать себя все сильнее в порыве сохранить живительное тепло.

— Я хочу поговорить. — ответила Оливия и понизила голос почти до баса.

— Зачем тебе это? Ты и так все знаешь наперед. Все события, все ответы, даже то, что я сейчас хочу сказать.

— Знать и услышать это немного разные вещи. Тебе ли это не понять. Возьми свою жену. Екатерина так долго хотела от тебя услышать слова о ребенке, о том, как ты подойдешь и скажешь «я хочу иметь детей», но ты все время уходил от ответа, сводя разговор в бессмысленную ерунду. Она знала, что хочешь это сказать, но ты молчал, тем самым убивая в ней последнее желание быть рядом с тобой.

— Вранье!

Холод все сильнее сковывал его тело, мышцы завибрировали и он упал на плитку, скрутившись в комок и издав пронзительный крик.

— Не убивай меня. — молил он.

— Почему я должна послушать тебя? — она не сдвинулась с места.

— Я…я…могу дать тебе…. все что у меня есть.

— Деньги меня не интересуют. Ты же знаешь это. Даже твоя власть сейчас кажется уже теряет собственный вес. Я отобрала ее у тебя. Те люди, что так долго работали на тебя, теперь принадлежат мне. Они ждут только приказа и, услышав его, сметут все на своем пути.

— Что ты им обещала такого, чего не могу дать я?

— Надежду. Этого было достаточно.

Оливия вдруг вышла в центр комнаты и начала приближаться к лежащему мужчине. Холод все еще держал его мертвой хваткой, но вскоре стал постепенно уходить прочь, наполняя мышцы теплом.

— Ты забыл, дорогой мой, что есть в нашем мире куда более сильные вещи, чем деньги и власть. Нечто незыблемое, чья сила не может быть измерена количеством монет и разноцветных банкнот. Чувство, тлевшее внутри них, было раздуто мною до пылающего огня, который ты сам лично превратил в сплошное пожарище. Ты даже не представляешь на пороге каких громадных перемен стоит сегодняшний мир и что произойдет в ближайшее время.

— Ты уничтожишь нас?

— Да.

— Это как-то связано с той стелой?

Сергей встал на дрожащие ноги, но все еще ощущал холод в конечностях.

— Ты все увидишь сам. Лично. Твоя империя рухнет на твоих глазах и ты ничего не сможешь с этим поделать.

Оливия развернулась и направилась прямо к выходу, где в скором времени пропала, растворившись в темноте.

12

Старк не солгал, когда сказал, что попасть в законсервированный тоннель будет делом проблематичным. Все подходы, ведущие прямиком к заветной цели, были либо плотно заварены стальными дисками непробиваемой толщины, либо залиты растворной смесью, что за долгие годы «схватилась» и окрепла до состояния близкого к неразрушимому. Поиски не давали никаких результатов. Горг прошел почти двенадцать километров смежных тоннелей, исследовал на предмет вентиляционных шахт каждый подозрительный лаз, пытался пробиться сквозь окаменевшую породу, плотным кольцом окружавшей Подземелье, но все оказалось тщетным. Древний тоннель быль надежно спрятан от посторонних глаз и почти недосягаем для проникновения. Почти. Именно «почти», ведь держа в руках старые пожелтевшие чертежи, Георгий виде последний путь, способный пропустить его внутрь этого огромного комплекса, строившегося так давно, что в Мегаполисе остались единицы помнившие о нем.

Небольшое ответвление, тянувшееся от самого края подземного водохранилища, затопленного до самого потолка еще во время первых работ над строительством, оно напоминало собой огромный бассейн, где раньше проводились опыты над морскими обитателями глубин. Обитый плиткой, обставленный по периметру странной техникой и фильтрами у самого основания, хранилище находилось в таком неприкосновенном состоянии уже многие десятилетия. Откачка воды была остановлена по причине бессмысленности столь объемной и дорогостоящей операции. Основные линии снабжения будущей подземной магистрали проходили далеко и не могли быть повреждены даже при полной разгерметизации, поэтому идею забросили, сконцентрировавшись на строительстве путей.

Георгий всматривался в нарисованный тоненьким карандашом путь. Линия тянулась от западной части хранилища, упиралась в бетонную перегородку технического канала, примыкавшего к Подземелью, и резко уходила в сторону магистрали. Около трехсот метров, может больше, отделяли место «стыка» с Подземельем и выходом к заброшенной магистрали. На всем остальном пути были выставлены заглушки и другого пути просто не оставалось.

Он свернул старую бумагу, положил ее во внутренний карман куртки и направился к месту. Дорога вела его по узкому коридору, где в свете старых люминесцентных ламп еще можно было увидеть отметины шахтеров и горняков, оставленных на каменных стенах ручным инструментом. Эти древние артефакты испещряли буквально каждый метр стен и не заканчивались даже у самого низа. Записи сотен погибших при строительстве рабочих, как отражение прошлого, смотрели на него и заставляли задумываться над тем, что же тут происходило на самом деле.

Откровенно говоря, никто толком не знал этого. История строительства всего этого места была окутана тайной. Люди так часто умирали на строительстве подобных объектов, что вся земля вокруг была подобна кладбищу, на костях которого, как на прочном фундаменте, держалось все в Подземелье. Работы велись почти двадцать лет, люди копали землю по ночам, чтобы не быть замеченными охраной и дронами разведки. Поначалу Подземелье больше напоминало нору, где в ночное время могли собираться единомышленники и обсуждать насущные проблемы, не боясь быть арестованными за неудобные мысли. Но вскоре, по мере того как людей внутри становилось все больше, росли и размеры самой норы. Она углублялась, становилась шире, укреплялась металлическими отбракованными балками, выброшенными сталелитейным заводом и не подлежавшими переплавке. Люди подбирали на улице все, что могло так или иначе способствовать развитию этого места. Каждый болт украденный и принесенный сюда был частью Подземелья, которое к середине своего существования уже обрело такие размеры, что правительство было вынуждено реагировать на это. Несколько безуспешных попыток проникнуть и уничтожить его изнутри завершились провалом. Взрывы на поверхности едва ли давали нужный эффект. На один обрушенный завал, шахтеры отвечали быстрыми восстановительными работами, позволявшими в кратчайшие сроки вернуть все в надлежащий вид. С каждым месяцем Подземелье росло и увеличивалось. Оно все сильнее углублялось в землю, когда окончательно не остановилось на отметке, которая могла почти полностью гарантировать безопасность жителям внутри, начнись завтра на поверхности война.

Попытки уничтожить его прекратились. Люди на верху решили оставить все так как есть. Поговаривали, что в какой-то момент там обсуждался план ликвидации Подземелья изнутри при помощи мини ядерного заряда, но чтобы все это провернуть понадобилось слишком мощное взрывное устройство, да и близость к основной части Мегаполиса грозила отправить под землю все на поверхности в радиусе нескольких километров.

Вскоре впереди появилась развилка. Маленькая щель уходила резко вниз и практически не освещалась. Все, что было дано, так это метр-полтора впереди себя и несколько тлевших ламп у стен, оставленных здесь давным-давно и питавшихся от толстых кабелей, тянувшихся по потолку и закрепленных на металлических кронштейнах.

Холод постепенно брал его тело в тиски. Непривычная для Горга температура слишком сильно сказывалась на его движениях. Легкие кололо от неприятного влажного воздуха. Чувствовалось, что где-то рядом находится огромный резервуар с водой.

Он сделал шаг вперед — почва под ногами слегка просела; затем еще один, потом еще. Мужчина осторожно ступал на мокрую и хлипкую почву, где отсутствовало какое либо мало-мальское уплотнение из бетонных плит и асфальтового покрытия.

В такие минуты Георгию всегда становилось не по себе. Дорога все глубже уходила вниз и ему приходилось буквально вцепляться в перила, предусмотрительно оставленные здесь еще со времен работ. Не то чтобы он страдал клаустрофобией или не мог справиться с давящей со всех сторон темнотой, но когда позади него пропал последний видимый источник света, а в руках зажегся переносной фонарик, он в полной мере ощутил какого это быть погребенным заживо глубоко под землей. Этот страх, первобытный, проснулся в нем и хваткой покойника в предсмертной судороге, схватил его и сжал так сильно, что ему пришлось на время остановиться и перевести дух.

На руке появилось едва заметное свечение. Старый номер, нанесенный еще тогда, много дней назад у входа в Подземелье, он продолжал светиться во тьме, используя свой фосфорецирующий эффект и невольно окрашивая руку в цвета от ярко зеленого, до темно бирюзового.

Так он прошел еще около сорока метров, когда был вынужден остановиться. Впереди него дорога сузилась почти до полуметра. Под ногами ощущалась осыпавшаяся порода.

— Обвал. — проговорил он вслух и был очень сильно удивлен тому, что его голос совсем не имел эха. Он пропал очень быстро, впитался в мокрые стены, словно в губку, оставив мужчину наедине с темнотой.

— Теперь только вперед.

Проход оказался завален наполовину. В этой тесноте, где любое, даже самое простое движение рук или ног, было стеснено постоянно сужающимся пространством, он внезапно стал слышать легкое журчание воды, доносившееся откуда-то спереди. Подобно тому, как стекает вода в горном источнике, минуя и огибая своим плавным движением торчащие камни и булыжники, он чувствовал как источник этого странного шума становился все сильнее по мере того, как ему удавалось протискиваться через обрушившийся завал.

Вскоре путь был преодолен. Выпрыгнув из щели и стряхнув с себя налипшую мокрую грязь, мужчина понял, что добрался до места назначения. Пространство вокруг стало шире. Примерно шесть метров в диаметре, оно походило на немного сплюснутый круг или эллипс (в темноте было невозможно точно сказать). Стены оказались укреплены металлическими балками, тянувшимися по окружности и переходившие в деревянное основание, сгнившее от высокой влажности и почти прекратившее свое существование. Подняв фонарик как можно выше, Горг подошел к краю этой пещеры и медленно начал двигаться по кругу. Картина была именно такой, какой он себе и представлял. Чертежи не врали. Здесь было именно то, что он хотел обнаружить. Шум воды стал очень сильным. Подойдя к небольшому люку, вмонтированную в дискообразную заглушку, он прислонил голову к его поверхности и стал внимательно слушать. Вода протекала очень быстро.

«Странно» — подумал он. «Откуда может взяться такое течение, ведь все моторы были отключены много лет назад?»

Но вопрос так и остался без ответа. Сейчас его гораздо больше волновал тот факт, сможет ли он самостоятельно открыть люк без помощи дополнительных инструментов, учитывая те обстоятельства, что путь к этому месту отнюдь не самый большой и безопасный, он не сможет протащить сюда что-то очень большое и громоздкое. На секунду ему пришлось прикинуть в мыслях и то, пролезет ли в такой узкий проход мобильная батарея, с помощью которой он планировал завести небольшой поезд-экспресс.

Ручка на люке была немного помята — видимо кто-то очень давно уже пытался ее открыть, но его сил не хватило. Ржавчина почти полностью покрывала поверхность вентиля. Он повесил фонарик на пояс, вытянул руку и схватился ими за люк. Уперевшись ногами в пол, Горг с силой надавил на круглый рычаг всем своим телом. Железо заскрипело, но движения в нужном направлении так и не произошло. Металл гнулся, но категорически не хотел проворачиваться.

«Проклятье!»

Он громко выругался и сделал два шага назад. Под ногами что-то зазвенело. Он схватил фонарик и направил слабый желтый свет на предмет у его ног. Оказалось это была часть толстого строительного лома. Такого самого, что обычно превышал в длину почти два метра и весил что-то около тридцати килограммов. Однако сейчас перед его глазами лежала лишь часть некогда массивного предмета.

Горг наклонился; взял его в руки и поднял. Кусок был погнут, но все еще способен применяться по назначению. А в такой ситуации это могло означать лишь одно…

Пройдя немного вперед и воткнув кусок строительного лома, как копье, между перегородками заржавевшего вентиля, он установил его в таком положении, чтобы «рычаг» упора была как раз на его стороне. Оставалось лишь придать всему этому небольшое усилие.

Георгий схватил край рукоятки лома, немного подтянул его к себе и постепенно, увеличивая нагрузку, стал давить на него. Металл застонал. Круглый вентиль нехотя, но стал проворачиваться, когда в последнюю секунду, не пройдя около десяти градусов, резко застопорился. Люк вздулся, как мыльный пузырь и был готов в любой момент лопнуть и выпустить в земляной проход тонны ледяной воды.

Мужчина остановился. Лом так и остался висеть, словно вонзенное копье в тело жертвы, а сам он, не на шутку испугавшись, постепенно стал отступать назад не сводя глаз с металлической перегородки люка.

Давление воды было колоссальным. Учитывая тот факт, что сам по себе металл был толстым, почти в пять сантиметров толщиной, он едва мог предположить, какой напор бушует по ту сторону этого ржавого люка.

Теперь нужно было хорошенько все обдумать. Горг поднял фонарь и направил его вперед. Картина была ясна, хотя кое-какие пробелы все же оставались и требовали немедленного решения. Даже если он сможет протащить батарею сквозь заваленный проход, открыть люк и проникнуть в него, ему предстояло проплыть слишком большой путь, держа на своих руках тяжелую батарею весом в несколько десятков килограммов. Ко всему прочему добавлялось сильное течение, которое, правда, шло в нужном для него направлении, но тем не менее могло сыграть с ним злую шутку. Оставалось только найти гидрокостюм с кислородными баллонами и затянуть все это прямо сюда.

Он развернулся и направился обратным путем. Взглянув напоследок на вытянувшуюся металлическую перегородку, он вдруг почувствовал неприкрытый внутренний страх, который с каждым шагом одолевал его все сильнее. Что-то очень странное творилось у него на душе. Как будто он вернулся в самое детство, когда украв у собственных родителей накопленные сбережения, ему предстояло встретиться лицом к лицу с отцом и объяснить почему он так поступил. Сейчас он ощущал примерно такое же чувство. Страх вперемежку с неизвестностью, которая ожидала его за той самой чертой, переступить которую ему предстояло в самое ближайшее время.

Обратный путь не занял много времени. Зная дорогу, он ступал уже более уверенно и вернулся к начальной точке своего маленького путешествия уже через пятнадцать минут. К своему удивлению у входа в это скрытое от посторонних глаз ответвления его встретил Старк. Мужчина стоял перед ним в короткой куртке цвета хаки, а его длинные седые волосы спадали на глаза, которые едва можно было разглядеть в желтом свете мерцающих ламп.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Георгий, выбираясь из темного тоннеля и стряхивая с себя осыпавшийся песок.

— Жду тебя — совершенно спокойно ответил старик.

— Как долго?

— Минут десять. Мне нужно кое-что тебе сказать, но не здесь. Следуй за мной.

Он развернулся и, не дожидаясь ответа от Георгия, направился в противоположную сторону, туда, где находилась его маленькая комнатушка. Когда же они вошли, он сразу указал на большой предмет, уложенный в дальнем углу и накрытый зеленым брезентом. По форме он напоминал огромное яйцо, слегка сплюснутое с боков и расширяющееся у самых краев.

Старик подошел к предмету и легонько ударил его носком ботинка. Глухой металлический звон донесся из-под брезента, а край его медленно сполз на пол, оголив примерно пятую часть корпуса мобильной батареи.

— Где ты ее достал? — спросил Горг, осматривая массивный предмет.

— Тут много техники покоится еще с времен строительства Подземелья. Это не было трудно.

— Она рабочая?

Старк одобрительно кивнул, после чего, схватив край брезента, с силой дернул его в сторону. Старая, почти потерявшая свой прежний блеск, обшивка была очень сильно потрепана и в некоторых местах грубо запаяна вручную. Швы были подобны вздувшимся венам и тянулись почти по всей поверхности старой энергетической батареи. Были еще кое-какие мелкие повреждения и царапины, но в целом она была пригодна для работы, хотя в душе он понимал, что более чем на один запуск ее вряд ли хватит, чему конечно нельзя было особенно радоваться, ведь если он не сможет воспользоваться этим единственных шансом, ему предстоит долгий путь пешком по неизведанному тоннелю.

— Ты проверял ее? — обратился Георгий к стоявшему у своего стола горняку.

— Нет. — не оборачиваясь ответил старик.

— И как я буду уверен, что все пройдет хорошо?

— Не знаю.

Теперь он развернулся на сто восемьдесят градусов и, держа в руках кипу желтых бумаг, подошел к нему. Наклонился и передал их Горгу.

— Что это?

— Старые доклады по тому самому хранилищу.

— А что с ним не то?

— Ну как тебе сказать. — он немного помолчал, — Если верить этим документам, то те твари, что выращивались там и подвергались различным опытам и дрессировке до сих пор там.

— Глупости, — возразил мужчина, — прошло ведь столько лет. Они наверняка там все уже передохли от голода.

— Если бы. — перебил его старый горняк и указал на бумаги. — Прочитай. Выход в открытое море имелся. Как раз в трех километрах от порта, где причаливаются сухогрузы.

Георгий поднял бумаги к лицу и стал внимательно изучать все содержимое, что таили эти многочисленные доклады. На первой странице имелись реквизиты старого научного центра Сайберия Глобалс. Под ними, в многочисленных цифрах и научных терминах, он наконец смог наткнутся на довольно интересную вещь, доклад доктора Иванова, рапортующего об удачном опыте над выращенным существом, именовавшемся в документах как «объект 3». Согласно этим данным, «прорыв» в научной деятельности был настолько огромен, что ученый хотел бы лично встретиться с руководством и обговорить это наедине.

Дальше были лишь цифры, многочисленные формулы, графики и гистограммы. Они не давали ему ровным счетом ничего полезного, пока на предпоследней странице, у обожженного края Горг не увидел часть фотографии, на которой был запечатлен огромный водоплавающий монстр. Нечто среднее между касаткой и акулой, оно имело бело-черный раскрас, небольшими пятнами ложившийся по все поверхности тела, что выдавало сходство именно с касаткой, но вот брюхо, и все, что находилось ниже условной «ватерлинии» живого существа, оказалось почти белоснежным. Однако фотография была обгоревшей и часть туловища монстра Горг попытался восстановить сам.

Последняя страница представляла собой отрывок письма доктора Иванова своему другу. В нем он, не стесняясь, нахваливал результаты своих многолетних трудов, называя «объект» будущей «живой машиной, которая будет способна заменить многотонные траулеры и превратиться в двигатель не требующий топлива и дополнительного обслуживания». На протяжении почти двадцати длинных строк он пытался объяснить это, рассказать о тех перспективах, ожидающих будущие поколения, которые начнут жить в неком симбиозе с природой и перестанут вытягивать из нее последние соки, перераспределив усилия на создания громадных гибридов.

«…это будет прорывом сродни полета человека в космос. Мы смогли создать и приручить существо невиданных размеров, научили его понимать нас путем подачи во встроенный в его мозг передатчик слабых сигналов и тем самым повелевать им не причиняя ущерб и не превращая его в бездумное животное. Он живет своей жизнью, растет и питается. Мы даже смогли зафиксировать некое странное поведение по отношению к другим особям в резервуаре, очень похожее на брачные игры, но более сдержанное. Видимо оно пытается найти способ завести потомство, но отсутствие особей женского пола не дает ему покоя. И хотя мы пытались искоренить все подлобные инстинкты, этот, наиболее древний и важный все еще дает о себе знать. Уверен, что в ближайшее время, если финансирование не будет прекращено, мы вплотную подойдем к созданию совершенных „машин“ для работы, транспортировки и сражений в глубинах океана. Жду твоего мнения по всему вышесказанному.»

Внизу была его подпись и несколько неразборчивых символов. На этом документы заканчивались.

Старк стоял рядом и следим за реакцией мужчины, который все еще, уткнувшись носом в бумаги, внимательно изучал прочитанное.

— Даже не знаю что и сказать. — Горг поднял глаза и посмотрел на горняка. — Ты думаешь это чудовище все еще там?

Тот пожал плечами. Старые кости хрустнули и больно застонали. Горняк поднял руку, прижал ее к болевшему месту и стал медленно потирать.

— Не знаю, но ты должен был увидеть эти документы прежде чем полезешь в затопленный тоннель. Пойми, путь хоть и небольшой, но в тоже время и очень опасный. Тебе ведь еще придется тащить на себе батарею.

— Да, правда. — он одобрительно закачал головой. — Какова ширина затопленного тоннеля? Оно там сможет проплыть?

— Я не биолог, дружище, мне не известны такие детали. По фото можно конечно сделать некоторые выводы, но это очень-очень приблизительно, тем более, что прошло уже достаточно времени. Кто знает что с ними произошло.

— Раз есть выход в открытое море, значит оно с легкостью могло выплыть оттуда.

— Конечно, — старик опустил руку и, подойдя к Георгию, забрал у него документы. Они едва не рассыпались, но в последний момент костлявые пальцы смогли удержать все в одной стопке. — Однако не забывай, что их было там несколько.

— Ты пугаешь меня? — недоверчиво спросил мужчина, вставая со стула.

— Нет, я лишь готовлю тебя к тому, что ты можешь там обнаружить.

После разговор продолжился уже в ином русле. Обсуждались исключительно технические вопросы прорыва в законсервированный тоннели и дальнейший путь до космодрома. О существе забыли. На время, но оно перестало маячить перед глазами этих людей, уступив место куда более насущным проблемам.

Старик еще раз посмотрел на разложенные чертежи. Все было ясно, но что-то все же не давало ему покоя.

— Там люк, — тихо произнес Горг. — Он был наглухо закрыт, пока я его немного не приоткрыл.

— И что?

— Очень сильный напор. Кажется, я слышал звук работающих двигателей, словно вода циркулировала по некоему закрытому пространству.

— Очень возможно. — подтвердил старик, не отрывая взгляда от желтой чертежной бумаги.

— Что значит очень возможно? Я это сам слышал. Да и люк, когда я немного открыл его, выгнулся в мою сторону так сильно, что бы готов лопнуть от сильного напора.

Наступила тишина. Георгий еще раз прокрутил этот момент у себя в голове и тут понял, что он не учел во всем этом.

— Воды там много? — вдруг задал он вопрос.

Старик, стряхнув с лица седые волосы, внимательно посмотрел на него. Они думали об одном и том же. О той ситуации, которую они не смогли предусмотреть, когда строили план прорыва в древний тоннель.

— Ты думаешь о том же, что и я? — спросил Георгий, подсовывая лист пожелтевшего чертежа.

Ответа он не услышал. Весь его мозг, буквально за несколько секунд наполнился мыслями, от которых не было отбоя. Странность и страх — вот, что сейчас правило балом в его голове. Воды в старом хранилище, где выращивались огромные подводные создания, было действительно много. Очень много. Настолько, что если вся эта безграничная масса вырвется наружу, то сможет затопить ни один район этого огромного мегаполиса. И прорваться она будет должна именно отсюда — из Подземелья.

Горг еще раз пробежался взглядом по чертежу. С надеждой обреченного, он вгрызался в каждый сантиметр пожелтевшей бумаги, ища спасительный лаз, который позволит пройти мимо затопленных путей и не вскрывать огромный резервуар с водой. Но надежды таяли с каждой секундой. Наконец, когда его глаза осмотрели все, что было начерчено на бумаги, он тяжело и с досадой вздохнул.

— Иного пути нет. Только этот.

Это был приговор. Не ему и даже не этому старому горняку, чья жизнь, почти вся с самого рождения, прошла под землей и не была окрашена светлыми тонами восходящего солнца, что вставало на горизонте и красиво шагало по небосводу.

— Вскрытие люка приведет к затоплению всех смежных коридоров и ответвлений, а потом, когда воде некуда будет деваться, она пойдет сюда, прямо в Подземелье. Затопит его, подмоет все опоры и электролинии, что вызовет обрушение огромной массы пород, а за ней — и того, что находится на поверхности.

Они невольно подняли головы и посмотрели вверх. Прямо над ними, где-то там, высоко за толстым слоем окаменевшей земли, мирно текла жизнь десятков миллионов людей. Они даже могли не осознавать, что сейчас под ними происходит. Что есть всего два человека, в чьих руках сейчас сосредоточены все их жизни.

— Это нельзя делать, Горг, — тихо проговорил старик, — катастрофа будет слишком масштабной, чтобы закрыть глаза на последствия.

Но мужчина его уже не слышал.

«Это несправедливо.» — подумалось ему. «Остался всего один шаг. Один, но очень важный, который откроет ему путь в далекое путешествие в глубины космоса, прямо к заветной мечте.»

Но путь был сопряжен с великим риском для миллионов людей. Он опять встал перед выбором. Как и в тот раз, много лет назад, когда эвакуируя людей, он оставил умирать целое поселение, отдав приказ прекратить спасательную операцию и выходить на орбиту. Все было как тогда. Перед глазами всплыли воспоминания. Настолько яркие, что казалось, протяни он руку вперед и он снова почувствует холодное прикосновение восточного ветра, дувшего со склонов далеких гор той странной планеты. Металлический запах, окружавший их, пот, порох, нагретые лазерные батареи. Все это будто воскресло из мертвых и встало перед ним. Да, он чувствовал это и не мог отогнать воспоминания. В какой-то степени он даже наслаждался ими, ведь каждое из возникших образов так сильно напоминало ему прошлую жизнь, безвозвратно ушедшую в пустоту и больше никогда не возвращавшуюся к нему.

Старик вновь заговорил. Хриплый голос едва ли был приятен для слуха мужчины, но все же пришлось отвлечься и вновь посмотреть на него. Он постарел. А может нет. Впервые за столько времени, Горг обратил внимание на странную метаморфозу его лица. Морщин стало больше, глаза, сиявшие до этого, как два живых драгоценных камня, теперь стали туманными и едва походили на то, что он видел раньше. Теперь он был другим, а может и всегда таким был…

— Ты о чем-то говорил? — переспросил его Горг.

Старик промолчал. Он понял, что вопрос был задан спонтанно и не нес под собой ничего. Встав со своего места, он подошел к углу, где все еще лежала накрытая брезентом батарея и, подняв темно зеленую материю, застыл над металлическим корпусом.

— Я не могу отдать тебе ее.

— Почему? — спросил Георгий, приподнимаясь и медленно направляясь к старику.

— Ты подвергаешь опасности слишком много жизней в погоне за глупостью.

— Созвездие не глупость! — огрызнулся мужчина, остановившись за спиной старика.

— Глупость, старина, — тихо ответил горняк. — Даже если ты прав, и тебе известна дорога в рай, нужно еще доплыть до тоннеля, а потом пройти огромный путь в кромешной темноте, где вполне вероятно и дорог то уже может не существовать. Слишком много «может быть» для такой страшной затеи.

— И что теперь? Ты предлагаешь все забыть?

Он посмотрел в глаза старику, но ответа так и не дождался.

— Я не хочу останавливаться. Сейчас, когда судьба дарит нам такой шанс, плюнуть ей в лицо было бы самой страшной ошибкой в жизни.

— Нам? — переспросил вдруг оживившийся шахтер. — Когда это ты начал думать о других? Всего-то пару дней назад было только «я».

— Не придирайся, — огрызнулся Горг, — ты не хуже меня знаешь, что этим открытием может воспользоваться каждый. Нам нужен только транспорт на котором можно будет улететь, остальное дело техники.

Но тот лишь ухмыльнулся. Казалось, слова мужчины забавляют его, смешат. Как деда, который слушает рассказы маленького внука и не может сдержать улыбки от наивности маленького человека.

— Ладно, — он отошел в сторону и позволил Георгию подойти к батареи. — Пусть будет по-твоему. Быть может оно и к лучшему.

— О чем ты? Я не понимаю.

Это была правда. На лице бывшего наемника застыла гримаса недоумения.

Почему он так быстро сдался?

— Она твоя. Забирай. Пусть смерти миллионов людей осядут у тебя на совести.

— Не надо читать мне нотации. Ты же знаешь, что все это бесполезно.

Горг сделал несколько шагов вперед и наклонился к лежавшей перед ним батареи. Старая модель все еще была работоспособна. Вытянутая, как гусиное яйцо, она вздувалась в самом центре и медленно, как по дуге, постепенно опускалась к краю. Такая странная форма была обусловлена необходимостью максимальной концентрации энергии внутри корпуса, отчего самый центр батареи пришлось увеличить в выосте, для того, чтобы разместить все необходимые внутренние системы в надлежащем порядке. Выход из решения был не самым красивым, но тем не менее, мощность была увеличена почти вдвое, а относительные размеры увеличились лишь на самую малость.

Он скользнул пальцами по приборной панели — на ее поверхности сразу взыграли огни немногочисленных светодиодов. Появилась информация о состоянии корпуса. Он был невредим, хотя внешний вид его оставлял желать лучшего. По всей поверхности тянулись многочисленные царапины, иногда они доходили до нескольких миллиметров в глубину, что очень сильно взволновало Горга, ведь если он запустит систему экспресса при помощи этой батареи, никто не сможет точно сказать как повлияют подобные повреждения на работу всего агрегата.

Прозвучал слабый щелчок — небольшой паз в правой части батареи заметно задрожал, но через несколько секунд успокоился. Из образовавшегося слота «выехала» кнопочная клавиатура и экран приборной панели засверкал необычным сообщением.

— Эй, старик! — Горг обернулся, но не увидел никого позади себя. — Эй!

Он еще несколько раз окликнул своего знакомого, но голос утонул в бесконечно длинных коридорах Подземелья, уходившие в глубину шахт, как щупальцы огромного спрута.

— Эта штука требует ввести имя владельца! Что это все значит?

Горг бессильно пытался окликнуть старика, но слова все так же тонули в пустоте. Наконец, когда в последней попытке обойти назойливое сообщение, он закрыл слот с клавиатурой и попытался встать, что-то очень тяжелое обрушилось на его затылок. Он застонал, но все же удержался на ногах. Шатаясь, как срубленное дерево, мужчина был готов упасть в любую минуту, но собрав оставшиеся силы и обернувшись, сквозь затуманенный и поплывший взгляд, он увидел стоявшего перед собой старика. Он держал в руках нечто длинное, похожее на лопату, и молча следил за каждым движением поверженного противника.

Горг так и не понял почему это произошло, но когда второй удар пришелся прямо в лицо — это было уже и не так нужно. Он провалился. Во тьму какого-то странного сна, набросившегося на него, как изголодавшийся зверь на раненую жертву.

13

К тому самому моменту, когда основные силы противника вовсю наступали на оборонительные позиции, местные жители из числа рабочих, дети колонистов, женщины и старики уже вторые сутки непрерывно стекались к пунктам эвакуации, развернутым по всему периметру на территории бывшей базы снабжения. Этот огромный комплекс, находившийся в низине и состоявший из двадцати трех куполообразных хранилищ, двух взлетных полос и четырех посадочных мест для вертикального взлета и посадки, усилиями прибывших инженеров приспособили для работы и жизни нескольких тысяч военнослужащих и персонала, готового в любую минуту оказать помощь местному населению. Медицинское оборудование завезли практически сразу с момента прибытия на Голгудак. Безопасность с воздуха, несмотря на сильные воздушные бои и практически невозможный подлет со стороны Северных Скал, где бои велись уже не первую неделю, к всеобщему удивлению командования, обеспечивал горный хребет, острыми скалами протянувшийся вдоль горизонта и окружавший базу снабжения высокой каменной стеной. Это позволяло кораблям заходить на посадку с максимальной скоростью, буквально ныряя в разинутую пасть и прячась от радаров за непробиваемой преградой. Первое время не было даже случая, чтобы космическое судно, идя под опасным углом на посадку, было вынуждено уходить в противоракетный маневр, а затем — на новый заход. Все было настолько просто и идеально, что пилоты перестали воспринимать всерьез угрозу со стороны вражеской авиации…пока противник значительно не продвинулся вглубь подконтрольной территории и не заставил союзников снизить свою активность в воздушном пространстве. Тут-то все и началось. Вражеские истребители, носившиеся над этим местом, как коршуны, днем и ночью выслеживали направлявшиеся в эти места грузовые и спасательные корабли. Из десяти толстых, как разбухшие почки, транспортников, лишь нескольким удавалось попасть в назначенное место и полностью сбросить груз. Остальным везло значительно меньше. Те, кто успевал скрыться от ракет противника на подлете, камнем падая в кратер, иной раз, не рассчитав скорость, уходили в крутое пике и врезались в землю. Счет погибших кораблей за несколько дней превысил почти дюжину, отчего командование было вынуждено значительно сократить перелеты и сконцентрировать силы на обеспечении безопасности воздушного пространства над базой снабжения.

Наступила «тишина». Люди на местах так называли время, когда активность за пределами базы падала практически до нуля. Полеты кораблей, боевых истребителей, базировавшихся на базе и ждавших своего часа, перелеты между наземными гарнизонами и многое другое было прекращено. Однако поток людей в такие моменты вырастал еще сильнее. Потомки колонистов, заброшенных в эти места, где руда, нефть, газ, драгоценные камни и редкоземельные металлы буквально валялись под ногами и бились фантами из-под земли, гонимые страхом за собственную жизнь, целыми семьями обступали охраняемую зону и требовали немедленной эвакуации.

В первые дни, когда полетная зона над базой снабжения еще не представляла какой-то сильной угрозы, производилось до четырех вылетов в сутки. Транспортные корабли, набитые под завязку изнеможденными и голодными людьми, поднимались в воздух исключительно рано утром, когда местное солнце, светившее холодным синим светом только-только начинало свой путь, они вздымались над базой снабжения и устремлялись вверх. Под прикрытием этого необычного светила, чье излучение в ранние часы было настолько опасным для жизни и гасившим всю электронику на поверхности планеты, корабли, ведомые пилотами исключительно в ручном режиме, имели маленький, но шанс, прорваться сквозь бушующие сражения и добраться до орбиты, где пассажиров принимали в более крупные корабли.

Так было почти всегда, пока война, длившаяся уже не первый месяц, не перешла в самую горячую свою фазу. Наступление вражеских войск было предпринято по всей длине фронта, что извилистой тонкой линией, как змея, растянулась на протяжении почти восьмисот километров. Начинавшаяся на пустынных равнинах, выжженных беспощадным солнцем и превратившихся в мертвые земли, она переходила в непроходимые болота, черным пятном расплывавшиеся по округе. Почти сто с лишним километров неприступных топей зеленой стеной стояли на пути наступающих войск и лишь небольшая полоска в несколько сот метров, словно медицинской иглой, прорубленный первыми поселенцами на этой планете, давала дорогу тем, кто всеми силами старался захватить это место.

Наступление медленно, но подходило к базе. С каждым новым днем, донесением разведки, ожидания на благополучный исход таяли прямо на глазах.

Поражение. Все чаще это слово стало звучать сначала среди местных жителей, а потом и солдат. Несмотря на все предпринятые меры безопасности, на хорошее местоположение, помогавшее обезопасить базу от ракетных ударов и налетов авиации, захват с земли становился все более очевидным следствием будущих дней. Началась паника. Сначала неявная. В умах людей, но вскоре она вырвалась наружу и стала настоящей угрозой для всех кто находился в этот момент на базе. Людей становилось все больше. Чем сильнее линия фронта подступала к границам кратера, тем больше колонистов и простых солдат, оставивших своих позиции и бежавших в надежде найти здесь спасение, прибывало к посадочным местам.

Они требовали забрать их отсюда, но командование хранило молчание. На все запросы об эвакуации приходили лишь штатные ответы «держать ситуацию под контролем и не поддаваться панике…». Однако это было уже не по силам. К тому моменту, когда вражеские войска укрепились в нескольких десятках километров от базы и снаряды почти каждую минуту сыпались на прилегающую территорию, словно конфетти, из штатного гарнизона в несколько тысяч человек осталось несколько сотен.

— База вызывает «Минотавр»! Повторяю! База вызывает «Минотавр»! Кто-нибудь, черт бы вас побрал, отзовитесь!

Солдат из охранной службы рвя глотку кричал в сжатый в руках микрофон и не спуская взгляда с экрана монитора. Все было плохо. Даже невооруженным взглядом было видно, что никакие усилия не спасут базу от захвата и последующего уничтожения. Требовалась эвакуация. Срочно.

— База вызывает «Минотавр»!

— «Минотавр» на связи. — отозвался женский голосок из динамика. — Слушаю вас База.

Солдат, услышав наконец ответ, чуть было не заорал в сжатый в руках микрофон.

— Какого черта! Почему не выходите на связь?!

— Держите себя в руках, солдат. — совершенно спокойно ответила женский голос, — Боевые действия ведутся у вас под боком, нам стоит больших усилий поддерживать с вами контакт.

— Я это и без вас знаю, противник стоит в тридцати километрах и не прекращает огонь уже битый час. Одна из двух посадочных полос уничтожена и больше не может принимать корабли. Имеются лишь места вертикального взлета и посадки. Прошу выслать несколько кораблей для эвакуации личного состава, обслуживающего персонала и гражданских лиц.

Он говорил так быстро как только мог. Перед глазами на широком мониторе сверкали многочисленные взрывы снарядов, горела техника. Камеры видеонаблюдения, предусмотрительно установленные беспилотные летательные аппараты и запущенные двумя часами ранее, исправно обрабатывали изображение и передавали в командный центр, где в это время находился солдат. Вокруг царила настоящая паника. Те немногие, кто еще смог сохранить самообладание в текущей ситуации и не покинул своих мест в надежде первым застолбить место в спасательном корабле, все еще оставались внутри овального помещения, откуда еще можно было управлять защитными механизмами базы.

— Ваш запрос передан и будет обработан в течении нескольких минут. Ждите.

Голос пропал и мужчина со злостью отшвырнул микрофон. Он упал рядом с экраном и остановился у самого края, придерживаемый огромной рукой подошедшего солдата.

Его массивное тело было завернуто в бронекостюм, словно в кокон. Шлем, слегка приподнятый и державшийся на макушке, казался мал ему, а из-под густых бровей выглядывал холодный взгляд.

— Значит, помощи не будет. Я прав, мадимга?

Сложно было сказать чего местные жители и солдаты, служившие с ним, боялись больше всего: голоса, что был подобен медвежьему рыку, или его самого. Огромного, массивного, внешне неуклюжего, но способного на молниеносные удары, от которых мало кому удавалось спастись.

Отложив в сторону пойманный микрофон, он подошел ближе к солдату и заглянул ему в лицо.

— Помощи не будет? — он повторил вопрос.

Горг повернулся к нему, взгляд оказался направлен прямо на него и ждал ответа. Но что было говорить? Он знал, что командование не сможет выслать транспорты и эвакуировать всех собравшихся на территории базы. Это было просто невозможно пробиться через такой заслон противовоздушных систем, что противник развернул у них под боком.

Через секунду из динамика раздался женский голос. Солдат схватил микрофон и был готов начать говорить в любой момент.

— «Минотавр» отказывает в эвакуации. Слишком много противников в вашем районе.

— Что?! — чуть было не сломав ручку черного микрофона, закричал Горг, — Что значит невозможна? У нас тут двадцать тысяч гражданских ждет спасения уже седьмой день. Куда мне их девать?

— У вас имеется в наличии четыре транспортных корабля…

— Уже два, — перебил ее слова мужчина, — Больше ничто подняться в воздух не сможет.

— Действуйте от того, что имеете в наличие.

— Но как? Там посадочных мест на двести человек, ну может быть на триста. Я не смогу грузить людей под самый потолок, иначе корабли просто не взлетят из-за предельного тоннажа.

— Командование не сможет выслать дополнительные корабли из-за плотного огня с поверхности планеты. — голос на секунду пропал, но вскоре появился. — Единственное, что еще возможно сделать в такой ситуации, это обеспечить безопасность воздушного коридора в вашем районе на определенное время.

— Поясните.

— Через час «Минотавр» войдет в воздушное пространство планеты и окажется прямо над вами. Залпом из своих орудий он сможет на некоторое время подавить огонь с земли, чем вы сможете воспользоваться и улететь, оставшись невредимыми.

— Но люди!

— Воздух будет безопасен в течение получаса, за это время вы должны быть на борту флагмана. После чего всем воздушным силам будет отдан приказ на отход.

Разговор был окончен. На экране монитора индикатор связи резко оборвался и вместо слов послышалось змеиное шипение.

Кларк взял микрофон из рук своего командира и положил его на стол. Он слышал слова и как любой солдат, повидавший многое за десятки боев, не питал иллюзий по отношению к следующим нескольким часам.

— Нужно валить, мадимга. — тихо произнес он. — Здесь нам ловить уже нечего.

Он повернулся к окну и броня, повторяя движения каждой его мышцы, так же плавно забугрилась на его теле.

— Видишь, — он указал пальцем вдаль. Туда, где скалы, как заточенные зубы хищной рыбы, формировали пласт и словно огромная разинутая пасть, пугающе смотрели вверх. — Огонь и дым. Они уже почти рядом.

— Сколько у нас времени? — спросил Горг.

— Около часа. Как и сказал диспетчер.

— Люди где?

— Солдаты стоят у взлетно-посадочных мест. Персонал там же.

— Нет, ты не понял. — Георгий повернулся к громиле лицом и тот, словно чувствуя его взгляд у себя на спине, развернулся в его сторону, — Я сейчас говорил не о солдатах и персонале, а о них. О простых людях, колонистах, детях и стариках. Что с ними?

— А что? Черт с ними, мадимга! Это война. Люди умирают на войне.

— Но нельзя же их так просто взять и бросить!

— Можно, старина. — он немного помолчал, — И даже нужно.

Он подбросил в руках огромную винтовку и вернулся обратно к панели. Беспилотники все так же исправно показывали картину происходящего за горным хребтом. Противник основательно окапался и постепенно подтягивал к готовым позициям все то, что еще оставалось в арьергарде наступления. Техника, боеприпасы, мобильные госпитали и тяжелое вооружение. Это могло занять бог знает сколько времени, но как-только это будет приведено в боевую готовность и спущено с курка, то от этой базы не останется даже мокрого места.

— Я буду на территории, — громко проговорил солдат, — возле второго разгрузочного. Машина уже прогревается. Будь там, когда придется драпать из этого места.

Его огромная туша развернулась на месте и направилась к выходу. На экране вновь возникли яркие вспышки. Они как маленькие мотыльки поднимались у горизонта и улетали к самому небу. Поднявшись на достаточную высоту, каждая яркая точка, словно получив сигнал с земли, на секунду останавливалась, застывала, и спустя мгновение с невиданным грохотом разрывалась на миллионы мелких частиц, осыпавшихся после на землю светящимся дождем.

Электроника начала сбоить. Связь, державшаяся до этого момента постоянно включенной, вдруг пропала на несколько секунд и появилась только после ручного усиления. Сомнений не было. Противник начал подготовку к наступлению путем бомбардировки воздушного пространства над базой снарядами начиненными миллионами крошечных легчайших металлических частиц, что, застывая в воздухе, создавали вокруг нечто подобное экранированному куполу, не пропускавшему через себя практически никакого излучения. Связь глохла постепенно. Даже экстренные мероприятия не смогли дать надлежащего эффекта. Спустя несколько минут она окончательно прервалась.

Георгий отошел от панели управления и, схватив свое оружие, выбежал на улицу. То, что он увидел в воздухе поразило его так сильно, что ему пришлось остановиться, чтобы полностью осмотреть небо над головой. Сейчас оно напоминало почерневшее пространство, внутри которого, словно рой саранчи, кружились миллионы и миллионы маленьких частиц. Их плотность была таковой, что люди, стоявшие за ограждением в нескольких сот метрах от главного здания базы, попадали на колени и стали закрывать своих детей и близких, думая, что на головы им вскоре начнут падать.

Давление на психику людей, не видевших за последние несколько десятков лет ничего подобного, сыграло свою злополучную роль. Прижавшись к земле и перестав двигаться, они в одночасье превратились в каменные изваяния, захваченные страхом перед странным явлением в небе и переставшие контролировать себя.

Кто-то окликнул его.

Старый пилот Сантьяго бежал к своему кораблю и попутно, что было силы, выкрикивал имя командира. Горг направился к нему. Всюду царила паника. Солдаты метались из стороны в сторону, не зная что делать дальше и кому вообще нужно подчиняться. Постепенно осознание неминуемой трагедии начало просачиваться в их головы и кое-кто, бросив свои позиции, побежали вглубь базы снабжения, туда, где на своих стартовых местах оставались два транспортных корабля.

— Командир! — крикнул пилот, запрыгивая в кабину и застегивая ремни на своей широкой груди. — Это купол, командир! Они пытаются заглушить связь и вывести из строя всю электронику! Нужно срочно взлетать!

— У меня приказ от «Минотавра», — ответил Георгий, подбегая к кабине и пытаясь убедить пилота не запускать двигатель машины. — В течение часа будет поддержка с воздуха. Они пробьют нам путь и мы сможем спокойно улететь.

— Поднимите голову! — он вытянул руку из окна и, согнув ее под прямым углом, указал в небо. — Через полчаса завеса будет настолько плотной что ни один снаряд не сможет ее пробить. «Минотавр» нам не поможет. Пока есть вероятность пробиться через купол своим путем нужно им воспользоваться.

Он закрыл окно и принялся лихорадочно бегать пальцами по многочисленным кнопкам на панели. Машина взревела — под брюхом почувствовался горячее дыхание заработавших двигателей. Оставались считанные минуты до того момента, когда системы придут в норму и он сможет поднять железную птицу в воздух.

Увидев все это, люди быстро повскакивали со своих мест и огромной волной побежали вперед. Эта бесчисленная волна обезумевших от голода и страха колонистов, бросилась на лазерное заграждение собственными телами. Кто-то упал замертво сразу, кто-то — терпя боль и сжимая порезанные горячим лазером места собственного тела, продолжали лезть по бетонным столбам, на которых крепилось длинное ограждение, тянувшееся по периметру всей огромной базы. Прозвучали выстрелы.

Горг оглянулся по сторонам и побежал к тому месту, где в этот момент скопилось наибольшее число людей. Они кричали. Стон раненых и умиравших от ранений мгновенно влетел в его уши и как под напором волны заставил отступить от этого места.

В эту секунду к нему подбежал Кларк. Громила схватил пошатнувшегося командира и оттащил за угол наблюдательной вышки. Затем, приподняв свое оружие, вышел прямо на людей.

Волна бегущих поселенцев была поистенне необъятной. В один миг двадцать тысяч человек, томившихся в ожидании спасительного рейса на «Минотавр» вдруг поднялась со своих мест и бурлившей рекой полилась прямо на территорию базы снабжения.

Он сделал один предупредительный выстрел в воздух, но эффекта не было. Звук выстрела утонул в криках и стонах людей. Затем еще один, потом еще. В общей сложности Горг насчитал около десяти выстрелов, после чего, громила прижал приклад автомата к плечу и длинной очередью прошелся по первым рядам бегущих.

— Я сказал «Стоять»!

Автомат застрекотал мерзким звуком. Гильзы непрерывной струей упали на землю, а за ними и те несчастные, что попали в прицел солдата. Первые линии тут же остановились, но те, кто бежал позади них и не видел всего случившегося, вырвались вперед и, сбив с ног стоявших перед ними, катком прошлись по их еще живым телам.

Это было нельзя остановить.

— Бежим! — крикнул Кларк и сорвался с места.

Небо в это самое время стало буквально черным. Вражеские снаряды продолжали взрываться в воздухе, выпуская наружу настоящий рой этих маленьких частиц. Они застывали в небе и, не желая опускаться на землю, формировали собой настоящий свод.

Пробежав примерно двести метров от предыдущего места, солдаты остановились у входа на взлетно-посадочную полосу. Из двух, что были построены здесь ранее, она единственная еще была способна принимать многотоннажные корабли. Однако сейчас на ее широкой полосе, вдоль разбомбленных авиабомбами укреплений и рабочих зданий, стоял только один. Транспортный корабль оказался пуст или брошен, в тот момент это было не так важно. Его крылья, согнутые пополам, оказались опущены и прижаты к корпусу.

Кларк бросился к машине. Запрыгнув на металлическую ступеньку и открыв дверь, он едва втиснулся в маленькую кабину после чего, принялся проверять системы корабля.

— Двигатель — в норме… давление — в норме… топливо — в норме.

Его толстые пальцы носились по приборным кнопкам как сумасшедшие. С каждым щелчком тумблера или маленького рычажка машина начинала буквально оживать на глазах. Корпус внезапно задрожал; Кларк выглянул в окно и увидел как согнутые крылья начали медленно выпрямляться; затем, выждав секунду, попытался запустить двигатель. Не сразу, но это ему удалось. Выплюнув из сжавшихся сопел небывалую порцию отработанной энергии, машина стала быстро нагреваться. Ее покрасневшие от жара стыковочные лапы поднялись в воздух и вскоре спрятались в корпусе. Внутри запахло обожженным металлом.

Горг, запрыгнувший внутрь машины, прошел в хвостовую часть. Здесь, среди небольших контейнеров, которые видимо не смогли вовремя выгрузить, стоял станковый пулемет, которым иногда вели огонь по наземным силам противника, когда требовалось самостоятельно обеспечить безопасность посадки.

Через бойницу Георгий увидел людей. Когда машина поднялась на приличную высоту, недосягаемую для всех этих колонистов, он опустился в кресло стрелка и уже с безопасного расстояния осмотрел все место целиком.

Трагедия, о которой он думал и впрямь становилась таковой. С высоты птичьего полета, над кратером, внутри которого располагалась база снабжения, все эти люди казались простыми песчинками в огромном океане. Они растекались по многочисленным дорогам и путем, которыми была усеяна база. Искали спасение. Но последние два транспортника уже были в воздухе. Видел он и ту армаду вражеских солдат, что подступали к границе базы и вели огонь по всему, что представляло хотя бы малейшую опасность. Их судьба была незавидна…

Вскоре корабль стал набирать высоту и скорость. Предупредив о возможной встряске, Кларк увеличил мощность двигателей до возможного предела и направил железную птицу прямиком в огромное облако металлических осколков. Несмотря на то, что все они были мельчайшими крупинками, плотность их к этому времени стала таковой, что когда машина вошла в ее слои, удар оказался настолько мощным, что приборы летательного аппарат фиксировали удар совместимый разве что с тараном о другой такой же объект. Обшивка вогнулась. Несколько стекол потрескались до такой степени, что следующий удар они могли просто не выдержать.

В небе появился «Минотавр».

Огромный флагман был символом человеческого величия, которого люди смогли достигнуть на тот момент. Это не был просто боевой механизм, напичканный под завязку оружием и броней, и способный в одиночку справиться даже с превосходящими силами противника. Его мощь была в другом. В его размерах, внушавших страх, стоило ему только показаться на глаза, в репутации, обогнавшей его далеко вперед. В том, что на его борту жило и работало почти двести тысяч человек. Это был мир, где каждый знал свое место и чувствовал причастность к истории, которую без сомнения создавала эта величественная космическая машина.

И вот сейчас, когда очертания огромного монстра показались из-за облаков, а лучи, доживавшего свой век небесного светила, скользнули по его обшивке, небо будто раскололось на части. Свет, настолько яркий, насколько это можно было воспринять обычным человеческим взглядом, вдруг пронзил воздушное пространство и плотным лучом, вырвавшись из «Минотавра», понеслось прямиком к базе снабжения.

Взрыв. Оглушительный. Ни на что не похожий воцарился на этой части планеты.

Вся сила и мощь орудий флагмана пришлась по куполу и ударной энергетической волной, как нервный импульс, распространилась по мельчайшим частицам, формировавших экранированный свод. Многочисленные вспышки начали появляться по всей его поверхности. То там, то здесь, загоравшись и опадая, как пожелтевшие листья весной, огромное сооружение начало рассыпаться прямо на глазах. Миллиарды металлических частиц не смогли выдержать такой силы и через считанные секунды, черным обгоревшим занавесом упали прямо на территорию базу.

«Минотавр» выполнил свое обещание… но слишком поздно. К тому моменту, когда воздух был очищен и вокруг больше не носились вражеские истребители, база была практически уничтожена. Пехота противника вошла туда почти сразу после отлета и начала делать то, что умела лучше всего. Сколько их погибло тогда никто не знал. Да и не считал вовсе. Это было дурным тоном, ведь задача, которую преследовало командование, была выполнена, несмотря на явное поражение. Солдаты вернулись на свои места, стратегические пункты остались под контролем, а общие потери не составляли и одного процента.

«А гражданские?» — спросил кто-то в небольшом кабаке, чье помещение размещалось на нижних ярусах флагмана.

«…это называется „неизбежные потери“ и ни мне, ни вам, ни тем, кто будет после нас не стоит корить себя за то, что кому-то повезло меньше, чем кому-либо. История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Мы планировали операцию и потери тоже. И в следующий раз, когда кто-то задаст вам подобный вопрос, просто вспомните о моих словах».

Кларк потянул штурвал на себя и корабль тут же начала набирать высоту. Отсюда, прямо из окна закрытой бойницы можно было все рассмотреть повнимательней. Земля вокруг базы напоминала черное разлившееся пятно, края которого все время расплывались по прилегающей местности и заполняли собой все, что попадалось на пути. Где-то до сих пор сверкали вспышки огней и взрывов ракет, пехота медленно наступала на оборонительные позиции. Все было вроде бы так как и всегда, но какое странное чувство одолевало командира.

Горг сел на ящик с боеприпасами и, покачиваясь внутри грузового трюма, задумался над всем этим.

«Все эти люди» — пронеслось у него в голове. «А что если их можно было еще спасти?»

Но отсюда, с высоты недосягаемой для живых существ в свете солнца, он так и не смирился с тем, что произошло там, внизу. Несмотря на то, что факты упрямо говорили о том, что эвакуировать всех желающих просто не хватило бы времени, он как маленький мальчишка, пожалевший о своем поступке, стал корить себя за это. Мерзкое, почти поганое чувство воцарилось у него внутри. Он встал на ноги, постарался выпрямиться в невысоком металлическом трюме, задев при подъеме выступающий край железной балки, и направился в кабину.

Громила молча сидел в кресле. Его тело едва влезло в него, но казалось, он даже не ощущал какого-либо неудобства и продолжал вести машину под довольно острым углом прямиком к флагману космических сил.

— Мы в безопасности? — спросил Георгий, облокотившись на край спинки кресла и посмотрев в лобовое стекло, которое начинало медленно покрываться легким налетом инея.

— Да, старина, — он повернул голову и широко улыбнулся, — Мы вырвались из этого пекла в самый последний момент. Глянь что там происходит. «Минотавр» передает картинку всем в радиусе нескольких десятков километров.

Он щелкнул небольшим тумблерком и экран в левой части приборной панели транспорта заискрился небывалым разноцветьем тонов и бликов.

Огромный корабль пересылал картинку с выпущенных дронов и зависших на время воздушного затишья прямо над территорией горевшей базы. Дым и копоть почти заволокли все место, где несколькими минутами ранее был работоспособный комплекс снабжения. Всюду горели здания. Хранилища, вмещавшие в себя тонны грузов и боеприпасов ранее, теперь напоминали чернеющие осколки упавшего метеорита. Люди… Их не было. Точнее говоря, того увеличения, что давали дроны, просто не хватало, что бы с такой высоты разглядеть двигающиеся фигуры или лежавшие тела. Да и был ли в этом смысл, учитывая тот факт, что «Минотавр» произвел залп из самых мощных орудий, имевшихся у него на борту. И пусть львиная доля энергии пришлась на плотный слой «черного купола», оставшаяся часть испепелила все, что находилось в кратере.

Тяжело вздохнув, Горг отошел немного назад. Кларк заметил это и, поставив машину на автопилот, расстегнул ремни и направился вслед за командиром в грузовой трюм.

— Что с тобой? — спросил он.

— Все нормально. — Георгий отмахнулся рукой и сел на ящик.

— Я же вижу, что что-то не так.

Тот промолчал и как бы невзначай кивнул в сторону бойницы. Громила подошел к ней и посмотрел в окошко. Взгляд упал вниз, но ничего толком там уже было нельзя рассмотреть.

— Только не говори, что ты оплакиваешь тех колонистов.

— У меня нет на это права, правда? Мы ведь солдаты.

Вопрос звучал как издевка, но Кларк пропустил это мимо ушей.

— Слишком много берешь на себя, командир. Мы не боги, наша задача заключается в другом.

— Да? И в чем же?

— В строгом выполнении приказа. Нам сказали отступить? Мы отступили. «Минотавр» открыл нам пространство — мы им воспользовались. Ни о каких колонистах речи не шло. Мы сделали все как нам было велено, остальное это никому ненужные детали.

— Мы спасли свои шкуры, оставив их там умирать.

— Ничего не поделаешь. Такова жизнь.

— Ты просто омерзительно педантичен и расчетлив, Кларк.

Солдат громко рассмеялся.

— Я сочту это как комплимент.

С этими словами он развернулся и направился в сторону кабины. За это время, что автопилот планомерно пробивался к огромному космическому монстру, висевшему прямо над ними, машина изрядно «вымоталась». Такой резкий подъем сказался на энергоустановке и температура внутри корпуса заметно повысилась. Нужно было срочно сбавить ход и хотя бы немного уменьшить угол подъема.

Громила сразу принялся за это.

— Транспортный корабль вызывает «Минотавр» …транспортный корабль вызывает «Минотавр», - повторял Кларк, удерживая возле рта небольшой микрофон.

— Слушаю вас. — спустя несколько секунд откликнулся все тот же знакомый женский голосок, только теперь, без помех он звучал куда более приятней.

— Мы подходим к вам с западной стороны. Бортовой номер 251/18. Идентифицируйте.

Наступило молчание. Стандартная процедура проверки затянулась сильнее, чем он предполагал. «Наверное, осторожничают» — подумалось ему, но ответ вскоре появился.

— Вижу вас 251/18, вы идете слишком «крутым» курсом. Придется отлететь на полтора километра и подняться выше. Так вы попадете в зону влияния наших защитных полей. Ангар номер 16 примет вас, посадочные огни появятся сразу как только курс будет синхронизирован с нашими системами. Как поняли, 251/18?

— Вас понял, «Минотавр». Следую указанным курсом.

Разговор окончился.

14

— Она беременна?

Сергей стоял перед высоким мужчиной в белом халате и смотрел сквозь прозрачное стекло, выводившее прямо на женщину, все еще лежавшую в медицинской палате и окруженной десятками полупрозрачных трубок. Они, как паутина, обвивали ее, закручивая в кокон, а по ним, искрясь необычным светом, струилась живительная жидкость.

Доктор молча ждал своего момента. Он видел взгляд мужчины, мог даже предположить, что сейчас творится внутри него и какие чувства обуревает уставшее сознание. Знал это и ожидал, переступая с ноги на ногу. Наконец, когда взгляд несчастного опустился, а сам он стал похожим на выжатый лимон, из которого всего за несколько секунд высосали все до последней капельки, врач заговорил. Мерный тихий голосок сорвался с его тоненький бледных губ и устремился куда-то вверх.

— Да, она беременна. Если быть точным, то на пятом месяце.

— Но ведь это невозможно!

Сергей чуть было не выкрикнул последнее слово и уставился гневным взглядом на высокого врача, но тот остался непоколебим.

— Ошибка исключена?

— Абсолютно. У вас будут дети. Мы сами до сих пор не можем точно сказать как это произошло. У вас были половые сношения с вашей женой последние полгода?

Теперь в атаку пошел сам доктор. Случай был невероятным. Шагнув навстречу Сергею, он взял его под руку и медленно повел вдоль белоснежного коридора, где в это время не было ни единой души. Шли не спеша. Каждый шаг, словно такт отлаженного часового механизма, отбивался у него в голове ударом гонга. Боль постепенно стала нарастать и в висках почувствовалась неприятная пульсация.

— Мы… да, мы очень давно не спали вместе. Работа полностью охватила меня. Не знаю как, но в тот момент, каких-то пару месяцев назад, я ощутил сильное желание быть с ней.

— Что могло стать причиной этому?

Сергей не знал до конца стоит ли говорить ему про девочку, что в том последнем их разговоре заставила его переосмыслить свое отношение ко всему, что окружало его многие годы. Она сломала его и, как паззл, сложила заново. Он чувствовал ее участие во всем случившемся. Помнил ее угрозы и предсказания о том, что его ждет после того, как жена родит ему наследника. Он перестал говорить. Замолчал, когда они вместе с доктором свернули в узкий проход и направились уже вниз, туда, где сейчас собиралась коллегия из уважаемых докторов, чтобы в очередной раз за последние дни обсудить невероятное. Человек прошедший процедуру искусственного бессмертия лишался репродуктивной возможности. Это был закон. Твердый и нерушимый, как космическая сталь. И вот теперь защита пала. Разломалась на миллионы осколков. Вся наука, все знания, что опирались на годы исследований десятков ученых в области бессмертия, теперь были лишь прахом на могилах тех, кто положил свои жизни ради бессмертия других.

Они встретили их у самого входа. Обступили со всех сторон, как бегущая волна упавший в воду предмет, но спустя пару секунд пустили вперед. Белый овальный зал, в котором проводились совещания, почти круглосуточно проветривался сложной системой вентиляционных шахт и системой климат-контроля. Поежившись от необычно холодного воздуха, царившего здесь, Сергей вырвался из рук высокого врача и повернулся к остальным.

— Кто-нибудь может мне наконец сказать как это произошло?

Это был вопрос и крик одновременно. Врачи переглядывались между собой и не знали как начать разговор. Кто-то из присутствующих сел на приготовленные заранее кресла.

— Я услышу ответ или нет?

— Мы понимаем ваше возмущение мистер…

— К черту формальности! Просто ответьте мне!

Он кричал. Его лицо налилось кровью, а глаза раскрылись так широко, что в них можно было разглядеть мельчайшие капилляры.

Из-за спин стоявших докторов появились несколько голосов.

— Мы пока точно не знаем что этому поспособствовало. Есть лишь первоначальные результаты, но и они не дают точного ответа.

— Слушаю. — немного успокоившись, продолжил Сергей.

— Насколько я знаю, ваша жена, Екатерина, больше не хотела проходить процедуру по продлению жизни. И в ближайшее время намеревалась запустить обратный процесс.

— И что? Какое отношение это имеет к беременности? Человек, единожды прошедший через это уже не может иметь детей.

— Это правда, — голос продолжал доносится до него. — Но в этом-то и есть основная проблема. Ни вы, ни она не могли не знать этого, а существующих методов репродукции, способных обойти негативный эффект процедуры бессмертия, на сегодняшний день просто не существует. Это значит либо, что ваша жена исключение из правил, либо она знает нечто, что не знаем мы с вами.

Сергей сел на кресло и потянулся во внутренний карман за портсигаром.

— Эти дети нечто большее, чем желание природы идти своим ходом.

— Дети? — переспросил он.

— Да. У вас будут двойняшки.

Его руки задрожали. Сигарета никак не хотела держаться в пальцах и каждый раз, когда он пытался поднести небольшой белый скруток ко рту, он как назло вырывался и падал обратно на ноги.

— Она…она хорошо себя чувствует?

«Я сказал это?» — подумалось ему.

— Она в полном порядке. Правда стоит оговориться. — голос стал громче. — Ваша жена уже не молода. Далеко не молода. И пусть ее внешний вид прекрасен, внутри она уже не двадцатилетняя девушка. Мы держим ситуацию под контролем, но велик шанс определенных рисков при родах.

— То есть?

Он наконец смог поджечь сигарету и глубоко затянуться.

— Для нее даже один ребенок это непосильная ноша, а уж двойня так и вовсе смертельный приговор.

— К чему вы клоните?

По залу прошлась волна шепота. Доктора слабо, но начали переговариваться между собой. Возникла дискуссия и с каждой секундой она становилась все более открытой.

— Послушайте! — кто-то из докторов громко крикнул.

Сергей повернулся в кресле и увидел того самого высокого врача, что привел его в это помещение. Он вышел из-за него и направился в центр стоявшей толпы, затем, расстегнув белый халат, бросил его на стул.

— Ситуация сложная, — говорил он не глядя на Сергея. — Беременность вашей жены — это не только великое событие в области медицины и репродукции, которое может перевернуть все представление о бессмертии человека и о том, что людям не придется больше делать такого страшного выбора между собственной жизнью и жизнью своих будущих детей; это еще и угроза жизни вашей супруги.

— Но вы же сказали, что она в полном порядке.

— Пока — да. Но в будущем, когда срок станет больше и дети начнут проявлять настоящую активность внутри нее, организм вашей жены вряд ли выдержит такой нагрузки. Сейчас мы еще можем при помощи техники и медикаментов сдерживать рост плода без вреда для здоровья матери и ее детей, но бесконечно так продолжаться не может и нужно будет сделать выбор в пользу одного из них. Либо рождаются дети, а ваша жена умирает, либо Екатерина остается жить, а дети…

Доктор немного осекся, но не решил заканчивать фразу.

Сергей сжал тоненький фильтр сигареты и буквально вытянул всю содержимое из нее, заставив бумагу сморщиться в его губах.

— Я… я не могу сейчас дать вам ответ. Мне нужно время.

— Оно у вас есть. Пока что все не так уж и плохо, но это только пока. Поэтому мы и собрались здесь все вместе, что бы попытаться найти рациональный ответ тому, что же все таки произошло с вашей женой и как нам избежать губительных последствий в связи с этим.

Доктора, как взбунтовавшийся рой шершней, зашипел внутри зала совещаний. Его приглушенный, почти постельный свет падал им на лица и движущиеся губы этих худых и высоких мужчин тут же превратились в пластилин. Он смотрел на них и не верил своим глазам. Они будто стали другими, неживыми восковыми фигурами, чьи конечности, мимика лица приводились в действие умелыми командами кукловода, стоявшего где-то неподалеку.

Выдавив последние остатки табачного дыма и проглотив их в себя, Сергей истошно закашлял. Грудь надулась словно воздушный шар и была готова лопнуть, не выдохни он в следующую секунду все содержимое этих уставших кислородных мешков. В глазах потемнело, внутри все сжалось. Он продолжал кашлять, пока из груди не вырвалось нечто страшное, что ярким алым пятном упало ему на ладонь и тут же расплылось по его поверхности.

Он посмотрел на это и быстро поднял взгляд. Доктора не заметили всего этого и Сергей поспешил достать из кармана носовой платок и спешно вытрать им руки.

Гул в помещение нарастал. Поднявшись со своего места, мужчина сделал шаг вперед и попытался протиснуться сквозь сбившихся в единый комок врачей. Расталкивая их, он как ледокол, шел вперед несмотря ни на что, пока у самого входа не был остановлен громким голосом врача приведшего его сюда, и заставившего остановиться в шаге от заветной двери.

— Я… — он тяжело дышал, — хочу вернуться к ней.

Все молчали.

Простояв так еще минуту, Сергей молча направился к выходу. Здесь, в белоснежном коридоре, он мог немного отдышаться. Сердце внутри него бешено колотилось, давление, чьи удары он явственно ощущал у себя на висках, заставляло его остановиться. Все кружилось вокруг него.

«За что мне все это? За что?»

Он повторял эти слова в своем мозгу и прокручивал их словно старую заезженную пластинку. Впервые за долгие годы ему пришлось молиться. Этот ритуал, презираемый всеми, в том числе и им самим, до последнего момента был для него простым набором слов. Каким-то самовнушением, чьей магической силой люди пользовались многие столетия. Но сейчас, когда он чувствовал как в груди его сжимается сердце, бессильное перед страшным недугом, толкающее по изношенным кровеносным сосудам сжиженную кровь, он поверил в чудодейственную силу слов. Точнее того раскаяния, что сейчас, как загнанный в угол кролик, билось о стены в попытке найти выход из сложившейся ситуации. Он молился. Впервые за много лет. Искренне. Раскаиваясь. За все то, что было сделано им и за то, что он на доли секунды планировал сделать в своем мозгу, когда врачи поставили его перед выбором.

Стыдно было признаваться, но именно смерти своих детей, еще не родившихся, он на мгновение желал сидя в том помещении и глотая проклятый синевато-серый дым в свои легкие. Ловил его клубившиеся комки, жевал их, желая ощутить каждый момент этого странного занятия. Но сейчас все словно перевернулось с ног на голову. Он шел вперед, держась за стену всеми руками. Хватал воздух мелкими порциями и пытался держаться на ослабленных ногах. Как набат, звучали удары его сердца, а он продолжал идти. Желая еще раз увидеть свою жену.

Коридор резко свернул в сторону. Яркий белый свет ударил ему в лицо и он тут же закрыл глаза руками. Он был уже рядом. Да-да, точно, все было здесь. В следующей палате. А может в другой? Или в той, что сейчас виднелась в самом конце и откуда только что вышли несколько медсестер? Они прошли так быстро, что не заметили идущего позади них старика. Именно старика. Ведь ему было столько лет! Полтора века бессмысленного накопительства, власти, алчности и безраздельного правления. Он был выше всех, старше всех. Сколько раз, глядя с высоты своего огромного небоскреба, он видел простых людей. Как муравьи, они ползали у него под ногами, а он смотрел на них и смеялся, веря, что он Гулливер и может спокойно раздавить любого, кто посмеет мешать ему.

Цепляясь за стены, он прошел еще несколько метров и коснулся холодной дверной ручки. Дернул ее — но она не поддалась. Прошел еще несколько шагов и повторил свои действия. С каждой новой дверью он продвигался вперед, пока не понял, что оказался у самого выхода. Здесь, почти у дверей, он ощутил холодное дуновение ветра — работали кондиционеры, и тут же отошел назад.

Быть не может, она была где-то здесь!

Он смотрел по сторонам, пытался найти ее, но на глаза попадалось лишь белоснежное, больно режущее, свечение ламп и безымянных дверей, за которыми нельзя было ничего услышать и уже тем более разобрать, что находилось внутри. Он перекинулся на другую сторону и, чуть было не упав, схватился за дверную ручку очередной медицинской палаты. Она подалась вниз — прозвучал скрип, и дверь, будто распахивающиеся врата неведомого портала, открылась внутрь, захватывая мужчину и затягивая в свои объятия.

Несколько секунд он неподвижно пролежал на месте. Потом встал. Стараясь унять нахлынувшую боль в спину и ногах, Сергей продолжился подниматься цепляясь руками за все, что могло выдержать его вес и не дать вновь рухнуть на пол. В воздухе послышалось легкое «тиканье». Едва поднявшись, он понял, что смотрит на кардиограф, что как самый педантичный специалист фиксировал каждый удар женского сердца.

Это была она. Посреди палаты, прямо под стеной, обвитая десятками прозрачных шлангов и медицинских трубок, лежала его супруга. Выпрямившись, он коснулся ее руки, но никакой реакции не последовало. Ее лицо немного изменилось — похоже она стала стареть. Кожа напоминала смятую бумагу, морщины испещрили всю поверхность ее некогда прекрасного личика, ладони стали дряблыми. Но запах! Она по-прежнему пахла как и в тот первый день, когда он увидел ее в окружении подруг, в ботаническом саду разглядывавших дивные линии цветов, тянувшихся от самого входа и до стены. Да, безусловно. Это была она. И плевать, что теперь ее лицо перестало быть красивым, сейчас он видел в ней ту, что так сильно врезалась ему в память много десятков лет назад.

Сергей прильнул ухом к ее животу. Он медленно поднимался, двигаясь в такт дыханию спящей женщины. Всеми своими силами он пытался услышать биение двух маленьких сердечек, что сейчас росли внутри нее. Обхватив двумя руками округлившийся живот, он мысленно обнял и тех, кто должен был появиться на свет в самое ближайшее время. Они — его дети. Символ стремления природы во что бы то ни стало найти путь к потомству.

«Она так долго хотела детей. Так часто и сильно просила меня о них. А я? Что я? Мне не хотелось их. Я видел мир другим, смотрел на него другими глазами. Глазами человека, поднявшего над собой яркое знамя бессмертия и победы над самой смертью, наплевав на божий дар».

Ноги подкосились, он упал на пол, но не убрал рук. Держался за супругу даже тогда, когда почти полностью сполз на пол. Плакал. Так сильно и искренне, что не мог поверить в этой.

Это я? Неужели это я? Спрашивал сам себя мужчина и еще сильнее сжимал теплое тело своей жены. Вскоре она проснулась. Внезапно. От детского плача исходившего из уст взрослого человека. Проснулась и посмотрела на него На руки, что все еще обнимали ее живот и человека, что сидел у края ее кровати и не подняв головы, продолжал рыдать.

15

Боль в голове постепенно стала проходить. Странное чувство, растекавшееся по всему телу, колкой волной прошлось от самых ног и до шеи, заставив мужчину открыть глаза и преодолевая усталость, посмотреть вперед.

Он никуда не уходил. Все так же сидел на стуле в комнате старого горняка. Те же стены, тот же огромный развернутый телевизор, вещавший на всю громкость последние новости с поверхности. Смотреть было больно. Видимо, он долго пробыл в таком состоянии, что глаза, открывшиеся всего пару секунд назад, резкой болью реагировали на каждый яркий всплеск экрана. Прошло несколько десятков секунд, пока непривычно яркий свет экрана стал доставлять не так много хлопот, после чего он смог более уверенно посмотреть на его поверхность и тут же отвернуться обратно, среагировав на звук идущих в его сторону шагов.

Это был один человек. Очень старый и явно не спешивший попасть к нему в комнату. По началу он не придал этому большого значения, ведь в тот последний миг, когда перед его лицом расплылся весь мир, а следующий удар заставил разум провалиться в бездну, здесь был только один человек. Его то появления и ожидал Горг, устремив взгляд в слегка открытые двери.

Но прошла минута прежде чем в проеме появился человек. Он понял что ошибся. Понял это задолго до того, как странная фигура шагнула вперед и уселась прямо перед ним. Узнал по запаху. По той невыносимой вони, что широким шлейфом шла впереди своего хозяина и предупреждала любого, кто пытался идти навстречу.

Этот запах он помнил до сих пор, но не смог понять почему сейчас видит этого человека перед собой.

— Я присяду рядом?

— Ты повторяешься. Второй раз задаешь мне один и тот же вопрос, предварительно сев напротив меня.

— Формальность. Правила приличия. — его голос нисколько не изменился. Он открыл рот и громко рассмеялся, оголив свои белоснежные зубы.

— Что тебе о них известно. О правилах приличия.

— Поверь, больше чем тебе. — смех резко прекратился и он тут же вернулся в свое привычное состояние.

Вонь продолжала наполнять комнату и Георгию стило огромных усилий, чтобы продолжить дышать преобразившимся воздухом.

— Что ты здесь делаешь? — сопротивляясь рвотному позыву, спросил мужчина.

— Ждал, когда ты проснешься, чтобы обо всем поговорить. Но сначала я хочу увидеть твои руки.

Горг захотел было выкинуть руки вперед, но вскоре понял, что они прочно связаны у него за спиной и очень сильно сдавлены. Пальцы едва двигались, а боль исправно отзывалась на каждую попытку пошевелить ими.

— А вот и нет! А вот и нет!

Он подпрыгнул и в ту же секунду начал кружиться вокруг себя, размахивая во все стороны руками.

— А вот и нет! А вот и нет!

Затем остановился и пристально посмотрел в глаза связанному собеседнику.

— Видишь как все может резко оборваться на ровном месте.

— О чем ты говоришь?

— О твоем положении. — он ехидно хихикнул и легонько потянул мужчину за нос. — Твой нюх подвел тебя, Мадимга. Ты уже не тот хитрый лис, способный учуять опасность за версту. Твой нюх подвел тебя. Твой нюх подвел тебя.

Он еще несколько раз повторил эту фразу и быстро вернулся к двери. Схватившись за край ручки, он повис на ней, как паук на последней нити своей паутины, и стал болтаться, словно пытаясь казаться неуклюжим ребенком.

— Откуда тебе все известно? Мое прозвище, все то, о чем ты говоришь. Я ведь тебя не знаю, мы нигде не встречались ранее. Откуда? Просто скажи мне.

Гость быстро отпустил руки и в момент, когда его тело, обмотанное грязными лохмотьями должно было упасть, он резко перевернулся и сделав в воздухе сальто, бесшумно приземлился на ноги.

— Ты слишком много спрашиваешь. Тебе стоит научиться кротости. — он обошел сидящего и остановился у него за спиной. — Мудрость, милый мой, заключается вовсе не в том, чтобы все знать наперед, а в том, чтобы знать как правильно поступить именно сейчас.

— Разве одно не следует из другого?

— О-о не-ет, — он протянул гласные звуки и эхо быстро наполнило пространство вокруг. — Иногда людям известно столько, что можно просчитать даже самые мелкие нюансы их жизни, но посмотри вокруг. — Он вытянул костлявую руку из-за спины Георгия и, будто видя вокруг себя не каменные стены, а трибуны грандиозного Колизея, провел ею по окружности. — Столько людей в одном городе живут с осознанием того, что их жизнь никогда не свернет с протоптанной дорожки. Они могут спланировать рождение ребенка до минуты, знают где он появится на свет, куда пойдет учиться и где сделает свой первый удар кайлом. И что в итоге? Мы стали похожи на крыс в закрытой банке, где воздух медленно истощается от каждого лишнего вдоха. Мы больше не ходим друг другу в гости, видя в каждом постороннем конкурента на собственное рабочее место, не слышим окружающих, закрываем глаза на происходящее. О-о не-ет, — снова протянул он, — предзнание будущих событий не предполагает правильных поступков в настоящем. Человек просто-напросто не рождается с этим. Он может только научиться этому. И путь к правильности лежит через опыт, а опыт — это старший сын непредсказуемости. Вот чего не хватает всем нам. Хаоса. Бесконтрольности. Личного ощущения принадлежности к происходящему вокруг. Порядок и мнимая уверенность в завтрашнем дне — есть лишь уменьшенная форма диктата, которая уже много лет довлеет над всеми нами. Люди в городе устали жить по расписанию. Устали каждый день видеть одно и тоже. Одинаковые вагоны, одинаковые двери в квартирах, те же охранники у входа, тот же руководитель. Тоска. Человек, как вода, когда нет движения вперед, когда нет стимула двигаться дальше, начинает зарастать тиной и постепенно вонять болотной травой. Со временем его душа наполняется животными страхами, которые как жабы, каждую ночь рассказывают ему, где он сейчас находится и кто живет вокруг него. Ты не думал об этом?

Он вернулся на свое прежнее место и посмотрел на связанного мужчину. Тот молчал. Руки сильно затекли и он почти не чувствовал своих пальцев. Пожаловавшись на это, незнакомец все же решил ослабить веревку, но сделал это очень аккуратно, так будто делал это уже много лет, оставив руки по-прежнему связанными.

— Приходилось, — коротко ответил Горг.

— Видимо, очень плохо, раз не смог сделать соответствующих выводов.

Незнакомец ударил в ладоши и странно улыбнулся. Кожа его лица сильно растянулась и белоснежные зубы показались из-за губ.

— Помнишь нашу первую встречу в вагоне метро? Как он мчал нас всех вперед, прямо в Подземелье. В это закрытое место свободы, маленькую Кубу, где каждый мог почувствовать этот сладостный запах бесконтрольности и воли. Как скрежетали колеса о рельсы, как горьковатый запах стоптанных кожаных сапог лез в ноздри и смешивался с многочисленными оттенками сотен людей, сбежавшихся в эту яму, как крысы, убегающие в панике от наводнения.

Он на секунду замолчал, но потом продолжил.

— Ужасно холодно было в том коридоре, а?

Взгляд незнакомца скосился.

— О чем ты?

— О той встрече с Оливией. Как ты прошел за трибуну, как проследовал за ней и в холодной хватке заставил ее голос молчать навсегда.

— Я не понимаю о чем ты вообще говоришь.

— Конечно, — он снова улыбнулся и, приблизившись к сидевшему на стуле мужчине, ударил ладонью по лицу, — ты спишь, но я помогу тебе проснуться. Правда в том, что я знаю все. Это мой дар и мое проклятие, видеть каждый твой шаг и знать как ты поступишь в следующую секунду. Я могу сказать как будет устроен мир через день или десяток лет. Могу сказать кто из нас в следующие несколько дней окажется мертв и забыт, а память о нем будет навеки стерта и больше никогда не поднимется из пепла. Я знаю что ты чувствовал тогда, когда душил женщину, знаю так же что было у тебя на душе, когда под вой сирен приближавшихся солдат и охранников, ты уносил маленькую девочку, стараясь поскорее покинуть тот чертов порт. Можешь не отнекиваться — это бесполезно. Мой дар сильнее, чем ты можешь себе представить.

— Откуда? — тяжело дыша и уже едва ощущая силы в теле, спросил Горг, — Откуда ты можешь это знать.

— Долгая история, — совершенно безразлично ответил незнакомец. Бросив косой взгляд на ослабевшего мужчину, он несколько секунд простоял неподвижно, а потом, видимо решив, что так будет лучше, обошел его и начал развязывать руки.

— Я сделаю тебе одолжение, друг мой, первый и последний раз.

Веревки соскользнули с запястьев и кровь, сопровождаемая уколами невидимых игл, начала приливать к посиневшим пальцам.

— Ты был там.

— Что?

— Ты был там. Теперь я знаю это точно.

Незнакомец улыбнулся, потом его лицо вновь приняло серьезный вид, но остатки удивления все еще висели на его физиономии.

— Там это где?

— Твои зубы, — поднимаясь на ноги, продолжал говорить Георгий, — они такие же как у нее. У Марты белоснежные зубы, словно молочные, на ее спине я видел татуировку в виде созвездия указывающего путь в рай. В эдем, где люди будут бессмертными и ни в чем никогда не нуждаться.

— Это глупости. — отмахнулся незнакомец и попытался отойти подальше, закрыв голову остатками грязной материи.

— Ты врешь, я вижу это.

Он потер нывшие руки.

— Не вру.

— Нет врешь! — резко крикнул Горг и, схватив мужчину за грязный воротник, повернул к себе лицом. За грязными тряпками, многочисленными слоями свисавшими с головы прямо на лицо, он увидел ясные, по-настоящему чистые глаза.

— У тебя нет жилья, ты нигде не работаешь. За что ты покупаешь себе еду?

— Люди дают мне объедки.

— Назови мне их, я хочу знать их имена, когда буду расспрашивать о тебе.

Незнакомец попытался вырваться, но руки Георгия крепко сжимали его за плечи, отчего он стал ощущать непривычную и давно забытую боль в своих конечностях.

— Ты не ешь, почти не пьешь. Воняешь, как дворняга, которую выбросили на улицу в самый разгар ливня. Ночуешь там, где придется. Я видел как ты кричал во время проливного дождя несколько недель ранее. Словно сумасшедший, катался по грязной дороге, позволяя каплям дождя бить по твоему грязному телу. Любой, кто бы так себя повел уже давным-давно умер от болезней, но ты остался жив.

— У меня крепкий организм.

Горг оглянулся вокруг себя. Комната с того момента как удар железной лопаты отправил его в нокаут немного изменилась. Батарея исчезла. Личные вещи Старка пропали, а вместе с ними и те чертежи, которые он разглядывал в надежде найти безопасный путь под землей. Все, что так или иначе могло помочь ему в его стремлениях, теперь были далеко.

Эта мысль не давала ему покоя и на секунду он забыл о присутствии другого человека рядом с собой. Напоминание пришло вместе с отвратным запахом, нагло влезшим в его ноздри и чуть было не заставившим желудок вывернуться наизнанку.

Пройдя вдоль каменной стены, незнакомец протянул костлявой рукой по ее поверхности. Затем, дойдя до края, развернулся у широкого телевизора. Сейчас он был выключен и темная поверхность монитора в свете далекой люминесцентной лампы играла необычным фиолетовым цветом.

— Что, надежда оставила тебя, друг?

— Ты мне не друг.

— Не-ет, — вновь он протянул гласные в слове, — сейчас именно я и буду тем самым другом, кто поможет тебе или… — он замолчал.

— Или что? — повторил его слова Горг.

— Или я просто уйду и тогда ты уже никогда меня не увидишь. Я последний, кто еще может сказать тебе то, чего ты так страстно желаешь услышать.

Мужчина насторожился. Накинув холодную куртку на плечи, его мышцы завибрировали и по всем конечностям растеклась волна непроизвольных сокращений.

— Ты говоришь о созвездии?

Незнакомец молчал.

— Ты был там, верно? Это о тебе рассказывали многочисленные легенды. Тебе удалось попасть туда. Долететь до планеты.

— Двести восемьдесят дней! — вдруг громко закричал он. — Двести восемьдесят дней я дрейфовал в направлении скопления звезд, ранее никому неизвестных. Сорок недель сплошной и бесконечной тьмы, которая полностью поглотила меня и мой корабль. Я видел смерть, я чувствовал ее всем своим телом, каждым сантиметром огрубевшей к тому времени кожей. Ее холодное прикосновение ощущалось на мне и страх, сопровождавший меня почти все это время, был рядом. Все это время он был рядом. Ты даже понятия не имеешь, что это такое — быть столько времени в сплошном одиночестве, когда твоя жизнь ограничивается пространством кабины пилота площадью в несколько квадратных метров. Когда воздух, перефильтрованный бесчисленное количество раз, повторно вдыхается легкими и колким касанием влезает внутрь тебя и как ощетинившийся дикобраз заставляет все внутри свернуться клубком. Я дышал так редко, что был почти уверен, будто вовсе перестал это делать. Знаешь, каково это круглыми сутками всматриваться в холодную космическую тьму, сквозь заледеневшее окно, осознавая, что рядом никого нет и никогда не будет? Видеть как удаляешься все дальше от живых магистралей, как тонешь в наступающей тьме неизвестности, проникая в самую глубь неизведанного космоса. А потом… — он внезапно замолчал. Его глаза закатились, олив белоснежные и чистые белки. — Свет был настолько ярким насколько он только мог быть таким. Он влетел через лобовое стекло, пробив его своим непрерывным лучем и осветив все пространство внутри машины, коснулся меня. Помню как встал с кресла, заросший и грязный, как посмотрел своими глазами прямо ему в лицо и крикнул: «Ну давай, забери меня раз уж ты пришел! Хватит испытаний, хватит морить меня, просто сделай то, что считаешь нужным!» Я кричал как ошалевший, размахивал руками в попытке отбиться от ненавистного света. Он стал чужд мне за столько времени во тьме, но сила его только возрастала. Потом произошло странное. Двигатели корабля начали набирать мощность. Система установила крен на нос и корабль, словно ныряя в неизвестность, вдруг резко свалился в крутое пике. Перегрузки. Страшно сказать, что я чувствовал в тот момент. Как будто меня зажали в тиски и сдавили так сильно и мощно, что внутренности мои полезли к горлу и были готовы вырваться наружу, упав прямо перед ногами. Индикаторы вспыхнули. Крики и стоны неизвестных мне людей наполнили мои уши. Все кричало и пищало. Взрывалось и горело прямо перед моими глазами. Удар настиг меня в самый последний момент. Перевернувшись, я рухнул на металлический пол и обеими руками схватился за голову, стараясь избежать неизбежного, но к тому моменту, когда я смог взять себя в руки, принять для себя то, что стало очевидно за последние несколько дней… мне вдруг захотелось жить. Так чертовски сильно, что ни боль от удара, ни усиливающиеся перегрузки от резкого сваливания машины в пике не смогли переубедить меня в обратном. Я захотел жить как и раньше. Затем тишина. Вокруг все остановилось и замерло. Мой мозг превратился в нечто, что больше уже не могло воспринимать мир таким каким он был. Мои глаза увидели свет, а за ним, ровными рядами протянувшиеся вдоль горизонта, длинный горный хребет. Взвиваясь вдалеке, как поток зеленой волны, он растягивался от самого предела видимости, до горизонта, чистого как родниковая вода. Я встал. Собрав оставшиеся силы и не обращая внимания на боль во всем теле, я поднялся на ноги и, выпрямив спину, посмотрел вперед. Вдаль, где в ту секунду открывалось зрелище невиданное мною ранее. Зеленые бескрайние луга, окаймленные в лесистую оправу, убегали прочь от меня, словно дикие животные завидев поблизости крадущегося охотника. Реки… озера… маленькие и большие, животные… Все это в одночасье предстало передо мной в одном сплошном красивом виде, прекрасном и неповторимом, что я не смог устоять на месте и прильнул к лобовому стеклу, едва не касаясь его своими губами. Я видел его. Да, не отрицаю. Я был там и знаю, где оно находится. Едва лапы космического корабля коснулись земли, я выпрыгнул наружу как одурманенный и помчался вперед. Забыв про все, про скафандр, фильтры и баллоны со сжатым кислородом, что я берег до последнего, все это время глотая стократно фильтрованный внутренний воздух. Бежал и кричал. Закинув голову, я хотел забыть обо всем, что так или иначе связывало меня с тем миром, что знал я до этого момента. Все. Абсолютно все. Даже самые приятные моменты: друзей, подруг, даже родители теперь меня волновали в последнюю очередь. Я глотал ароматный воздух, вобравший в себя, казалось все запахи и ароматы цветов, что только могла создать за миллионы лет природа, глотал и задыхаясь просил еще. Мне было хорошо. По-настоящему. И ты даже не представляешь как стало плохо, когда, закрыв глаза от удовольствия, наполнив собственную чашу жажды, я вдруг почувствовал смердящую вонь, которая лезла мне прямо в ноздри. Она…она была где-то рядом, я пытался найти ее, распознать источник этого непереносимого запаха, закрыть себе ноздри и больше не чувствовать это. Но чем сильнее я пытался избавиться от этого, тем больше я ощущал этот смрад на своей кожи. Мое тело, — незнакомец опустил голову и, раздвинув руками грязные лохмотья, принюхался, — оно стало источником этой вони. Не подумай, дружище, я пытался избавиться от него. Мылся каждый день, натирал собственную кожу раздавленным мылом, да так, что она становилось красной от усердия, но все было напрасно. Вонь не проходила, она преследовала меня даже там, где ее быть просто не могло. В душе, в ванной, залитой до самых краев шампунем, везде. Я проснулся в другом месте и другим человеком, на этой богом проклятой планете, в городе, где всем было наплевать на меня, на окружающих, где люди, словно зомби, позабыв о том, кто они и зачем вообще появились на свет, стремились на свои работы, забыв про все и не желая знать ничего. И они, — незнакомец поднял руку и указательным пальцем указал на верх, — богачи, властители мира сего, тайные руководители… они думают, что бетон и стекло спасут их от возмездия, дадут им надежную опору, защитив от предначертанной судьбы. Хах. Нет, друг мой, возвращаясь оттуда, я искренне верил, что принесу людям победу. Надежду на справедливость и возможность жить так, как заслуживает каждый на этой земле. Но стоило моим ногам коснуться этой чертовой планеты, я осознал какую ошибку совершил, проделав такой огромный путь. Люди не готовы к этому, Горг. Нас просто создали другими. Равноправие — это чушь, под маской которой, уже многие столетия нас грабят и убивают каждый день. Диктат не возник просто так, из ничего, люди сами его потребовали, как наименее противная альтернатива хаосу. Именно поэтому рай никогда не откроет дверь всем желающим, ведь на входе с тебя все равно спросят.

Незнакомец замолчал. И в этом молчании было гораздо больше, чем просто отсутствие слов или звуков. Скрытое желание донести до собеседника истину, которая все это время витала в воздухе, как валькирия над полем боя, и ждала момента, чтобы кинуться в объятия павшего воина.

— Я все равно сделаю задуманное.

— Твое право. — на этот раз очень тихо ответил незнакомец. — ТЫ хоть знаешь какую цену тебе придется заплатить за свою мечту.

— Нет… мне все равно.

— Цель не всегда оправдывает средства, милый мой, тебе над понять это.

— К черту философские бредни, я не собираюсь оставаться здесь.

— Тебя найдут, это вопрос времени. Так зачем оттягивать неизбежное.

— Неизбежное? — повторил его слова Георгий, — ты ведь не остановился. Ты искал — и ты нашел. Разве тебя вело в такой долгий путь нечто другое, чем дикое желание заполучить желаемое?

Он промолчал. Задумался и на лице его возникло неприкрытое удивление.

— Ты прав. Я был одним из тех сумасшедших, что верил в задуманное даже тогда, когда другие опускали руки и в ответ на мои слова крутили пальцем у виска. Я был таким же как и ты. Но в погоне за мечтой я не ставил на кон судьбы и жизни сотен тысяч людей. Была лишь моя жизнь, тонким покрывалом лежавшая на каменном алтаре, куда я принес в жертву едва ли не все, что у меня было. Ты же пытаешься прыгнуть выше головы.

— Чепуха! — выкрикнул Горг.

— Побойся бога. Ты играешь чужими жизнями.

— Бог далеко, на небесах. Среди святых и ангелов. Я же — здесь, среди дерьма и грязи. Мы смотрим на мир разными глазами. В этом наше с ним отличие.

— Если ты откроешь шлюз и вода тоннами хлынет сюда, опоры в Подземелье не выдержат и рухнут, а за ними и вся порода, что находится над нашими головами, а следом…

— И весь этот чертов город, что стал мне противен за многие годы. — договорил Георгий, идя вдоль стены помещения, как лев в клетке ищущий лазейку, — Да, я знаю это очень хорошо. Я обдумал каждый шаг, каждый нюанс, что может произойти в этот момент. Все пройдет как надо. Я знаю это.

— А люди? — спросил все тем же спокойным голосом незнакомец, — они входят в твой идеальный план побега?

— Мне плевать на них. Они всегда смотрели на нас с презрением, хотя все их благополучие и достаток был полностью зависим от тех, кто по двенадцать часов в сутки горбатились в шахтах, чтобы очередная жена толстосума смогла купить себя колье. С чего это вдруг я буду думать о них теперь?

— Но ты ведь работал на них.

Горг замолчал. Хотел было что-то ответить, но в последний момент, увидев ехидную улыбку на лице собеседника, закрыл рот и молча уставился в потухший экран огромного настенного телевизора.

— Когда ты работал на них дела простых смертных тебя особо не волновали. А теперь все вдруг стало иначе.

Молчание.

— Что же ты? Не находишь слов, чтобы ответить мне. Я ведь говорил, что то путешествие меня сильно изменило. Я знаю все. Абсолютно все.

— Значит знаешь как я поступлю.

— Да, — утвердительно покачал головой незнакомец. — Знал это тогда, когда увидел тебя в поезде, мчавшегося навстречу тоннелю. Наш разговор не был случайностью. В мире вообще трудно найти что-то случайное или спонтанное. Все починено определенным законам: маленьким, контролирующих рост и жизнь бактерий, или большим, вращающим космические тела по огромным вытянутым орбитам, все это не имеет значения, главное то, что жизнь наша, увы, не любит, когда ей выдвигают условия, особенно, если это делает человек, знающий ее планы наперед.

— Тогда зачем весь этот разговор. Ты знаешь, что я поступлю именно так и даже смерть всех тех, кто находится над нами, не сможет изменить мое решение, почему все еще не скажешь мне это прямо.

— Мне нравится наблюдать за тобой. Я так долго живу, что мне все порядком наскучило, а ты внес в эту грусть определенный азарт. Ты не боишься риска, плюешь на все, лишь бы получить свое и этим самым забавляешь даже меня.

— Да пошел ты!

Старик засмеялся. Горг попытался огрызнуться еще раз, но смех незнакомца был таким сильным и пронзительным, что воздух вокруг будто завибрировал и стал осязаемым.

— Что ж, — остановившись, продолжил он, — я хочу увидеть развязку этого зрелища.

Он отошел от двери и указал рукой на выход.

— Батарея там, вместе со всем оборудованием, что будет тебе необходимо в твоем нелегком путешествии. Будь на чеку — представление только начинается.

Незнакомец резко шагнул в сторону и уступил дорогу мчавшемуся к выходу Гергию. В самый последний момент, когда тот поднимал на плечи сумку и водолазный костюм, он повернулся к нему и бросил напоследок несколько слов: «Выбор для тебя еще не сделан, друг мой, он будет ждать впереди, будь готов к этому, когда придет время».

Но слова уже вряд ли могли догнать бегущего прочь наемника. Он свернул за угол и пропал в черной глубине многочисленных каменных коридоров, оставив после себя только шум удаляющихся шагов.

16

Пульс усилился сразу, как только он начал спускаться вниз. Обратный путь был знаком ему и направление, выбранное среди множества ветвлений и закоулков, упрямо вело его к намеченной цели. Спина непривычно заныла. Груз, висевший на его спине, был необычайно тяжел, учитывая и то, что в руках, держа за выступающие лямки, он нес тяжеленную мобильную батарею без которой весь путь был бы бессмысленным от начала и до конца.

Он думал над словами незнакомца. Над той историей, что он поведал ему и над теми странными словами, точнее отголосками слов, что ему удалось услышать, убегая все дальше от злосчастной комнаты.

Выбор…выбор…выбор. Он должен был его сделать. В ту секунду, когда над головой, в узком каменном коридоре уводившем его в самую глубь вырытого много лет назад тоннеля, в его голову ворвалась странная мысль. Ведь он действительно не знает как поступить. Этот старик…этот чертов старик, провонявший всем смрадом мира говорил правду. Выбор не был сделан им и то, что он сейчас думал над этим только подтверждало его слова.

Дорога резко свернула влево. Схватившись за поручень, Горг соскользнул вниз, стараясь держаться на ногах и не дать тяжелой ноше свалить его на землю, мужчина буквально съехал по каменистой дороге несколько метров и вновь оказался на ровной поверхности.

«Нужно бежать. Как можно быстрее. Там, я все хорошенько обдумаю.»

Он говорил себе это и мчался вперед. В самую тьму, что как заклятый враг, чувствуя скорую победу над едва живым противником, усиливал натиск. Свет становился все глуше. Люминесцентные лампы все реже встречались ему на пути и каждый новый метр преодоленного пути все больше был покрыт ледяным мраком и тяжелой сыростью.

Он приближался.

Дорога сузилась — стало трудно двигаться. Горг остановился. Сделал коротенькую передышку и сбросил с нывших плеч огромную сумку с водолазным костюмом. Рядом легли и баллоны с кислородом. Начинался тот самый трудный участок намеченного пути, где стены в буквальном смысле, как стальные тиски, могли раздавить его от любого неосторожного движении. Сырость только способствовала этому и ноги уже не стояли так прочно на земле, все чаще хлюпая и погружаясь в неприглядную черную жижу.

Собравшись с силами, он еще раз все хорошенько обдумал. Нельзя было торопиться, хотя все последнее время он только и делал, что впопыхах делал одну глупость за другой. Марта, тот проклятый грузовой порт, смерть Кларка… затем эта татуировка и старая легенда о мире, где ничто и никогда не потревожит жизнь человека единожды ступившего на эту землю. И вот теперь, стоя здесь, зажатый меж двух огромных черных стен, как между молотом и наковальней, он думал о том, зачем вообще делает это.

«Конечно ради него!»

Громко ответил он сам себе, вновь возродив в своем мозгу слова незнакомца.

«Этот мир стоит, чтобы проделать такой путь».

С этими словами, как с прощальной молитвой, что слышит воин уходя на верную смерть, Горг поднял тяжелые сумки и попытался протиснуться сквозь сузившийся проход. Но с последнего визита ситуация в этом месте стала намного хуже. Вдалеке, подсвечивая небольшим фонариком, он увидел огромные кучи скомканной грязи. Загромоздив собой половину пути, они поднимались почти на полметра ввысь, оставляя небольшой лаз у самого потолка недостроенного прохода, не давая возможности протащить с собой хоть что-то большее и громоздкое.

Оставалось лезть самому. Сбросив обратно на землю у входа все оборудование и экипировку, Горг полез в тоннель. Первые несколько метров он смог идти почти в полный рост, но ближе к выходу, к месту, откуда можно было уже услышать томный гул бурлящей воды, ему пришлось ползти на брюхе, собирая собственным животом всю грязь, скопившуюся здесь за время его отсутствия. Так он прополз почти четыре метра, оставалось еще примерно столько же, когда впереди, у самого выхода, откуда через маленькую щель, куда едва влезал его корпус, виднелся металлический люк, его уши поймали звук больше похожий на стрекот крупного кузнечика. Остановившись и замерев, он решил прислушаться.

Однако больше этого не повторилось. Разгребая руками завал и выталкивая особо крупные комья грязи, мужчина вскоре смог протиснуться вперед и выпасть из образовавшегося тоннеля прямо на затвердевшую почву. Земля позади съехал и рухнула рядом с ним. Секунду он лежал неподвижно. В глазах стало темно. Сердце почему-то билось спокойно, хотя все его тело и мышцы было напряжено до такой степени, что можно было нащупать даже самую маленькую и тонкую жилку на его конечностях. По спине пробежался холодок. Вся его одежда, начиная от ног и заканчивая воротником была мокрая до нитки. Грязь, налипшая по всей поверхности, оказалась на удивление очень плотной — сказывалось наличие в этом месте глины и особого мелкого камня, что в купе с жидкостью и последующим высыханием давал очень твердую породу.

Однако отвлекаться не было времени. Поднявшись, он протер глаза и посмотрел на люк. Он был в том же состоянии что и тогда. Разве что только кусок лома, засунутый между круглой ручкой, стал больше похож на покрытый мхом и ржавчиной кусок деревяшки.

Вернувшись, он первым делом занялся проходом. Разгрести его оказалось не так-то просто — земля была тяжела, жидкость, впитавшаяся в нее как в губку, не спешила стекать и увеличивала даже самый небольшой комок до неподъемных масс, затрудняя и без того тяжелую работу.

Сказать сколько прошло времени к тому моменту, когда проход в заваленном тоннеле стал более проходим, он так не смог. Наручные часы остановились на отметке двух часов по полудни и не шли уже очень давно. Пробравшись и забрав поочередно все то, что дожидалось его на другом конце тоннеля, Горг последний раз взглянул назад.

«А был ли смысл возвращаться?» — спросил он себя, разворачивая на земле водолазный костюм.

«Наверное, нет» — ответило его сознание.

Хотя как ему можно было верить, если за последние несколько часов проведенных здесь, в этом самом месте, где руками тысяч горняков было создано небывалое по масштабам и амбициям чудо света. Быть может никто из тех, кто когда-то приложил руку к этому подземному городу, не догадывался, что его творению будет суждено погибнуть по воле одного человека и той мечты, что ведет его в этом странном путешествии, но сейчас он мог только поблагодарить их, ведь только благодаря им, он сможет осуществить задуманное.

Последние приготовления заняли около двадцати минут. Проверка снаряжения, баллоны с кислородом, крепления огромной водонепроницаемой сумки, в которой лежала тяжелая батарея, были снабжены специальными мини понтонами, тянувшимися вдоль сумки, что под водой уравновешивали тяжесть груза и не давали ему камнем уйти на дно. Оставалось последнее: открыть шлюз.

Горг медлил.

«Может завалить тоннель?»

Пронеслась мысль в его голове. Последняя искорка надежды, кричавшая ему «Опомнись! Сделай хоть что-нибудь, чтобы вода не уничтожила все, что сейчас живет и радуется на поверхности.»

Но он не слушал. Это заняло бы слишком много времени да и не спасло бы ситуацию. Течение пробило бы себе путь и нашло способ выбраться наружу.

— Город обречен. — сказал он тихо, — Нужно лишь дать веренице событий пойти по назначенному пути.

Надев маску, он поднял сумку и подошел в плотную к люку. Ремень был надежно привязан. В случае нештатной ситуации, когда яростный поток тысяч и тысяч тонн воды хлынет прямо на него, он не потеряет батарею.

Руки сжали кусок лома.

Время пришло.

Подождав всего пару секунд, он дернул рычаг вниз и скрип металлических замков, смешавшись с шипением необузданной стихии, ворвался в его разум, заставив отпрыгнуть в сторону и за доли секунды погрузиться в объятья нахлынувшей волны.

Сколько это продлилось? Десять секунд? Пять? Может всего-то пару секунд?

Он спрашивал себя. Пытался найти ответ. Его сердце, как старый метроном, отсчитывал последние мгновения жизни. Не его. Другие жизни. Подземелья. Этого прекрасного и уродливого одновременно сооружения. Символ борьбы вскоре должен был быть поглощен и мертвым памятником остаться в холодном плену на дне образовавшегося подземного озера.

Его погружение будет недолгим. Так Горг полагал, ведь сам он, не успев и подумать об этом, вдруг осознал, что уже около десяти секунд стоит в ледяном оцепенении, а вокруг все наполнилось водой до самого верха.

Бежать! Плыть! Стремиться!

Течение несло его куда-то вдаль по неведомому пути. Сквозь огромные артерии некогда великого исследовательского комплекса, где творились чудеса. Тьма покрывала его. Где-то позади, как поплавок, лишенный прежнего веса и массивности, болталась сумка, а вокруг нее, словно развешанные по новогодней елке, сверкали фосфоресцирующие гирлянды-понтоны.

Плыть не составляло труда. Течение делало все работу за него, человеку лишь оставалось просто нестись в этом всеобъемлющем движении и быть готовым встретить конечную остановку и не быть расплющенным в скоростном движении о неизвестное препятствие.

Все шло легко. Горг дышал спокойно и смотрел по сторонам. В этом темном царстве мертвой жизни, где когда-то творилась наука, сегодня он был один…наверное один.

Несмотря на всю радость движения, на то чувство скорого прибытия в нужную точку законсервированного подземного тоннеля, он все еще помнил слова старого горняка и те записи в которых значилось нечто, что обитало в этом месте и могло дожить до сего момента.

Что-то было не так. Он чувствовал это. Каким-то скрытым природным прибором мужчина ощущал чье-то присутствие возле себя. Он двигалось вокруг него, наблюдало. Изучало его повадки и ждало, что бы в один прекрасный момент показать себя.

Течение стало слабее. Так и должно было случиться. По тем записям что он смог изучить во время разговора со Старком, Горг понимал, что сейчас поворотный момент всего его путешествия. Дорога должна была свернуть, но ему следовало плыть дальше. Вопрос был лишь в том, как сделать это намного легче. Ведь несмотря на то, что стихия все меньше вмешивалась в его движения, он мог запросто пролететь нужный поворот и больше никогда не найти ту самую шахту, которая выведет его к заветной цели.

Бетонное перекрытие встретилось на пути.

«Отлично» — подумал Горг, — «Я выхожу из исследовательской лаборатории и вскоре должен попасть в технические стоки».

Вот он момент! Осталось дело за малым.

Мужчина сжал руки и резко вытянулся в теле, стараясь всеми силами вырваться из потока и уйти в сторону, чтобы потом найти нужную дорогу. Но позади его что-то держало…

Рука схватила ремень, скреплявший его и сумку с батареей, потянула его и тут же ощутила сильное сопротивление, буквально отшвырнувшее его в сторону. Он прокрутился вокруг себя и едва не ударился о стену затопленной лаборатории. Движение прекратилось. Он замер и стал осматриваться. Сердце заколотилось пуще прежнего и где-то вдалеке, скрываемый черным покрывалом кромешной тьмы, он вдруг увидел огромный вытянутый силуэт. Всего в каких-то десяти-пятнадцати метрах от себя, существо невиданных размеров плыло прямо возле него. Он смог различить лишь спинной плавник и хвост, после чего, взмахнув им, существо ударило пловца.

Все вокруг перемешалось. Было ли это охотой или создание просто проплывало мимо, отбросив в сторону маленького человека мешавшего ей идти своей дорогой. Но когда Горг смог придти в себя, перестать глотать и без того ограниченное количество кислорода глубокими порциями, оно исчезло из виду. Его больше не было. Оглядываясь по сторонам, Георгий не видел ничего, что могло хоть как-то напоминать это чудовище и настороженно потянул за ремень.

Он провел рукой по индикатору — кислород был почти на исходе. Сказалось то, что в момент опасности мужчина стал поглощать живительный воздух неимоверными порциями, опустошим тем самым один из двух висевших на его спине баллонов.

Но что теперь? Где он и как сможет попасть туда, куда должен? Он вышел в нужный момент из течения или пролетел момент, безвозвратно удалившись от спасительной шахты?

Но ответов не было и, держась одной рукой о стену, он как слепой в пустом городе, поплыл вдоль нее.

Если и будет где-то выход, то только здесь.

По чертежам затопленный выход, выводивший прямо к законсервированному тоннелю был у самого потолка. Поднявшись на самый верх, Горг плыл очень медленно и внимательно, насколько это позволял свет от понтонов, осматривал прилегающие стены. Вода вокруг него вдруг превратилась в сплошное желе. Тяжелое, как нефть, она едва пропускала через себя маленького пловца, заброшенного в этот черный затопленный город волею судьбы и желанием собственного стремления. Становилось по-настоящему страшно. Даже ему, человеку повидавшему многое, сейчас, в эту минуту было не просто не по себе, а как ужасающе страшно, как ребенку оставшемуся наедине в огромном доме глубоко ночью и не знающему что делать дальше.

Пространство вокруг не позволяло хоть как-то оценить сложившуюся ситуацию. Он просто не мог даже приблизительно сказать в какой части старого исследовательского комплекса он находится и куда стоит двигаться в данный момент. Было известно лишь одно — выход был рядом, у самого потолка и был похож на узкий и длинный проход, в поперечном сечении едва превышавшем более метра.

Он плыл вперед и ощупывал всю стену вдоль пути. Свет от понтонов слабо отдавал бледно-желтым оттенком и был похож на старый керосиновый фонарь, что путники древности брали с собой, что бы освещать дорогу домой. Вот и он. Один в этой холодной, наполненной враждебной тьмой, где в это мгновение возле него кружило огромное чудовище способное проглотить его в один миг и начисто перечеркнуть все то, ради чего он вообще решился на этот поступок.

Вдруг откуда-то сверху послышалось череда глухих ударов. Они последовали один за одним, как бы волной проходя сквозь толщу земли и уходя куда-то вглубь, обрушивались на пространство непрерывным грохотом тысяч взрывов.

Что это могло быть? Детонация? Обрушение?

«Обвал» — ответил он сам себе и поднял голову вверх, короткими глотками высасывая остатки кислорода из массивных баллонов, и как бы пытаясь увидеть все то, что сейчас творилось наверху.

Вода наверняка уже добралась до внутренних помещений Подземелья и затопила все до чего смогла добраться. Простые люди, рабочий персонал и многие другие… Крепления и опоры не могли выдержать такого удара — это было очевидно. Слишком сильным был поток необузданной стихии.

«Ведь сегодня суббота. И время! Самое то время, когда Подземелье наполняется людьми».

Горг остановился. Схватившись рукой за торчащий из стены арматурный кусок, он прижался к бетонному перекрытию и лицом повернулся к кромешной тьме. Сумка «висела» рядом с ним. Болтаясь в ледяной черноте, он едва заметно подрагивал в водном пространстве, поддаваясь ослабевшему течению и изредка, как бы пытаясь сорваться с привязанного ремня, рвался прочь.

Удар. За ним еще один. Ударом молота несколько глухих толчков пронеслись вдоль бетонного перекрытия затопленной лаборатории и как клином впились в то самое место, где в этот момент, прижавшись телом к стене, находился Горг.

Стена затрещала — куски арматуры и позеленевшего бетона посыпались сверху. Целые комья некогда прочной конструкции, вдруг окрасились паутиной трещин и начали распадаться на мелкие и крупные части, рушась прямо на глазах. Там, где всего несколько секунд назад была глухая стена, через мгновение образовалась пустота размером в несколько метров и поток воды, словно всасываемый мощными насосами, резко хлынул в него.

Он даже не успел ничего понять, как подхваченной стихией, словно на крыльях, понесся вперед, едва осознавая, что с ним сейчас происходит. Вокруг все кружилось, менялось, тряслось. Понять что вообще происходит в данную секунду было невозможно. Тьма окутала его с ног до головы и понесла прочь, крепка держа в своих объятиях.

Потом все изменилось. Резко, как по мановению волшебной палочки. Легкость движения вдруг сменилась тяжестью в плечах и спине. Удар, пришедшийся аккурат в центр корпуса и последовавший за ним точечный болевой укол, волной разлетевшийся по всему телу, заставил вскрикнуть и буквально выплюнуть кислородный шланг изо рта.

Все закончилось…или началось., а может просто продолжилось, сменив воды на твердую почву, которую сейчас он ощущал под собой.

«Где я?»

Этот вопрос сам собой всплыл в его голове и глаза уставились прямо вверх, хотя ничего нового, кроме плотной стены черноты он там так и не увидел.

Повернулся в сторону. Поджав ноги под себя и немного приподнявшись, он увидел, что сумка с батареей лежал в нескольких метрах от него, а оборванный ремень валялся рядом. Сила удара, с которой он пронесся сквозь образовавшийся проем порвала крепление и отбросила его. Фосфоресцирующие понтоны «горели» до сих пор. И хоть сейчас они уже были бесполезны, свет, излучаемый этими маленькими воздушными элементам, помог ему немного сориентироваться в этом глухом месте.

Горг встал на ноги. Сбросил маску и ласты. Босиком пройдя по направлению к лежащей сумке, он вдруг ударился босой ногой о металлический кусок, торчавший из-под земли гладкой поверхностью и напоминавшей отполированный швеллер. Присмотревшись поближе, мужчина коснулся странного предмета рукой и чуть было не крикнул от радости.

«Железнодорожное полотно! Оно то и выведет меня к поезду!»

Но куда идти? Вперед, в ту сторону куда он смотрел сейчас или наоборот, в противоположную, откуда его вынесло потоком воды? Кто знает сколько нужно было пройти метров, чтобы наткнуться на стоявший пассажирский поезд. Да и был ли вообще малейший шанс найти его?

«Что у меня есть кроме слов старого горняка? Может ничего этого и не было здесь и грабители уже давным-давно разобрали металл на составные части и вывезли его отсюда. Нет. Этого не могло быть. Тоннель строили слишком давно и консервация проводилась по всем правилам. Ничто живое не могло проникнуть сюда, не пробив брешь в этой древней обороне».

Он глубоко вдохнул. Заплесневелый и спертый воздух проник в его легкие. Дышать стало тяжело, но терпимо. Баллоны пришлось оставить на земле. И хоть в одном из них все еще оставалось немного сжатого кислорода, нести его на спине, нывшей при любом резком движении, было просто бессмысленно.

Горг подошел к сумке. Сняв светящиеся элементы и надев их на себя, он оставил ненужное оборудование и, схватив обеими руками батарею, направился вперед. Ступая босыми ногами по деревянным шпалам, где время от времени он ощущал насыпь из крупного щебня и гальки, он осторожно, насколько это было возможно, ощупывал путь, едва освещаемый горевшими «маяками-понтонами» двигаясь в заданном направлении.

Пространство вокруг него было огромным. Очень огромным. Хоть его глаза и не могли увидеть его и оценить в действительности масштаб того, что когда-то планировалось и строилось здесь сотнями рабочих-горняков, тело будто ощущало тот размах, царивший сейчас вокруг и скрытый за плотной завесой темноты. Ощущение ничтожности собственного присутствия охватило его.

Дорога вела его вперед. Время от времени она виляла из стороны в сторону, поворачивала или уходила вверх, поднимаясь по небольшой насыпи словно выныривая на поверхность. Но все это было ничто. Пустота не отступала. Дорога по-прежнему вела в никуда и впереди нельзя было увидеть ничего, что хотя бы отдаленно могло напоминать железнодорожный транспорт.

Усталость постепенно брала свое. Он слишком устал. Страх и боль, собранные вместе, давили на него всем своим весом.

«Сколько прошло времени? Час? Может быть два? А может целая вечность?»

Горг остановился и присел на батарею. Расстегнув молнию на сумке и оглядев всю поверхность мобильного источника энергии, он проверил его целостность и закрыл обратно.

— Э-э-э! — крикнул он что было силы, но звук не смог пробить и части невидимой стены, разбившись о нее и утонув так и не оставив после себя эха.

Крик ушел, а вместе с ним и те силы, что были потрачены на него.

«Все бесполезно» — подумал он, глядя вперед широко открытыми глазами и тщетно пытаясь отыскать там поезд. «Здесь ничего нет».

И ведь действительно. На протяжении всего пути, что он шел, ему не удалось увидеть ничего кроме шпал и кромешной тьмы, не желавшей открывать путнику дорогу. Все было черно. Даже свет от висевших на его теле фосфоресцирующих элементов едва освещал небольшой участок перед ним помогая лишь не сбиться с пути и продолжать идти.

И он шел. Сколько и как долго Георгий так и не смог узнать. Шаг за шагом он пробирался вперед потеряв счет шпалам, чей счет он вел с самого начала, сбившись на второй тысяче. Они смешались в едином потоке чисел. Силы, которые исчерпали себя, уже не были способны тянуть тяжелую сорокакилограммовую «гирю — батарею», чей вес все сильнее тянул его вниз.

Наконец, когда руки ослабли до такой степени, что уже не могли оторвать груз от земли, Горг упал. Прямо на шпалы и покатился на бок. Веревка, на которой крепились мини-понтоны, порвалась и светящиеся элементы рассыпались вокруг него, как россыпь горящих гирлянд.

Все было кончено. Силы покинули его, а глаза упрямо уставились вперед, туда, куда сейчас мелким горохом, подскакивая на кочках и неровностях, бежали «гирлянды».

Затем произошло нечто. Несколько штук вдруг остановились на месте уперевшись во что-то, в то время как остальные продолжили бежать, все дальше удаляясь вглубь темноты огромного тоннеля. Свет остановился, и отблески бледно-желтого свечения упали на металлический корпус. Высокая конструкция, покрытая изрядным слоем пыли и ржавчины, стояла на рельсах и как призрак из прошлого молчаливо уставилась на него.

Мужчина попытался встать и хорошенько рассмотреть увиденное. Взгляд устало бродил по темноте. Силуэт старой машины то появлялся перед ним, то, скрывшись во тьме, исчезал.

Собрав оставшиеся силы, Горг побрел вперед. Свет от «гирлянд» вел его не давая сбиться с пути и чем ближе он подходил, тем отчетливее становилось очертание небольшого вагона.

«Неужели оно?»

Он поднял с земли догоравший огонек, приблизил его к корпусу машины и, обойдя по периметру, дабы удостовериться что ему это не чудится, едва не закричал от радости.

Двери оказались открытыми. Здесь, внутри этого древнего как и все это подземное царство, механизма, время казалось остановилось. Предметы, сиденья, рычаги, ручной фонарик, лежавший поодаль от главного входа, и даже забытая кем-то растрепанная пачка сигарет оставались на своих местах, как будто сейчас, всего через каких-т опару минут сюда вернутся рабочие и главная стройка столетия вновь забурлит и продолжится, чтобы стать главным символом человеческого труда.

Однако всему этому было не суждено случиться. Никто не вернется и сигаретный дым не наполнит пространство вокруг, приводя в бешенство инспекторов по пожарной безопасности. Все так и останется лежать там, где и было, просто потому, что время той эпохи давно прошло и люди, забытые всеми, уже никогда не смогут возвратиться обратно.

Горг вернулся за сумкой. Тяжело дыша и преодолевая нараставшую с каждым резким движением боль в спине, он все же смог донести ее до вагона и вытащить, положив у энергетического узла. Напоминавшая собой некое подобие слота для прикуривателя, только больших размеров, оно было пусто и закрыто на примитивный замок, едва державшийся на петлях и готовый развалится от маломальского усилия. Вскрыв его, он попытался поднять сигарообразную батарею, но в последний момент отложил, вернувшись за главный пуль управления.

Здесь время не пощадило ничего. Кнопки стали похожи на вздувшиеся волдыри, проводка кое-где оказалась погрызена крысами или другими существами подобного рода, бог знает как добравшиеся сюда и дожившие, чтобы быть способные буквально раскромсать закрытые боксы с токоведущими проводами.

Однако все было не так удручающе. Основные элементы были в норме и прекрасно сохранились, несмотря на столь продолжительную консервацию. Рабочие постарались на славу. В небольшом несгораемом железном кармане, том самом, где машинист хранил важные документы, он обнаружил карту-схему путей. Подробную настолько, насколько это могло вообще быть. Развернув ее и внимательно осмотрев, Горг понял, что очень сильно отклонился от нужного места и выпал примерно на полтора километра дальше того места, где он планировал.

Теперь же, согласно плану и найденным чертежам, его путь пролегал строго на север.

Сложив бумагу, он вернулся к батарее. Вставив ее в слот и соединив все необходимые контакты, он нажал на генераторный пуск.

Пространство вокруг будто ожило, когда грохот, смешавшись с феерией искр и настоящим фонтаном огня, разнесся по черному тоннелю. Поезд не просто ожил, он как огнедышащий дракон стал изрыгать пламя прямо из сопел, крепившихся спереди древнего механизма. Приборная панель заиграла десятками огней. Кнопки, стоявшие мертвыми столько лет, вдруг наполнились жизнью, и как толстые светлячки принялись мигать и светиться ярким огнем.

Показания….в норме….Давление….в норме…. Снабжение основных узлов…двадцать восемь процентов.

Отсчет начался. Теперь можно было выдохнуть и вернуться в пассажирскую часть небольшого вагона.

«Вот оно. Дорога домой.»

Он мыслями тешил себя о том, что скоро, совсем скоро, он сможет выбраться на поверхность прямо в космическом порту и, угнав из-под носа разведывательный корабль, улететь туда, где его никто и никогда уже не сможет найти. Дорога в рай.

Георгий сел на запыленное сиденье и продолжил думать случившемся наверху, не спуская глаз с наполнявшегося индикатора питания.

«А может Кларк был прав тогда? Может, черт с ними, со всеми этими людьми, что сейчас находились на поверхности. Подземелье было мертво уже очень давно. Те сборища обезумевших рабочих, собиравшихся каждые выходные на попойку и обсуждение давно избитых тем, уже не могли изменить устоявшийся склад жизни. Все они были довольны им, хотя каждый пытался доказать обратное. Но что теперь? Они там, а я — здесь. Крах этой подземной норы только ускорить изменения общепринятой жизни и катализатором этого стал он. А цена, — вдруг спросил он себя каким-то не своим голосом, — К черту цену! Она оправдывает конечную цель».

— Ты действительно так думаешь?

Вопрос появился позади него и мужчина резко повернулся. В темноте что-то светилось. Как будто сотни маленьких светящихся существ, собравшись вместе и сложив из собственных маленьких телец одно единственное огромное тело, шипели и быстро, извиваясь и крутясь, приближались к нему.

Он тут прижался к стене. Нащупав висевший возле него пожарный топор, он схватил его и выпрямил перед собой.

— Стой! — крикнул он.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда.

— Стой, я сказал!

Но крики и угрозы не действовали. Существо или множество существ, упорно двигались к нему. Когда же расстояние между ними стало критически малым и Горг, подняв топор, был готов нанести удар, оно внезапно остановилось и рассыпалось на миллионы частиц.

— Ты, глупец.

Голос вибрировал, словно кто-то разговаривал с ним через скрученную, как в детстве, картонную трубку.

— Глупец…глупец…глупец.

Голос уходил, потом возвращался. Его вибрация то стихала, становясь едва слышимой для человеческого слуха, то возрастала до таких высот, что беглецу пришлось бросить свое орудие и закрыть уши руками.

Наконец, все стихло окончательно и вдалеке, в том самом месте откуда пришел он сам, появилась человеческая фигура. Сложенная как и та, первая, из множества мелких существ, он шагал к нему вытянув руки и зазывая к себе.

— Ты и правда хотел зарубить меня?

Она была далеко, но слова звучали так, будто незнакомец стоял прямо здесь, перед ним всего в нескольких шагах.

— И рука твоя не дрогнула бы? Хотя может ли она чувствовать подобное, когда много лет только и делала, что рубила головы другим.

Мужчина поднял взгляд и чуть не потерял дар речи. Перед ним стояла она. Оливия. Точно такая же как и в тот проклятый вечер, когда он, подкравшись сзади, задушил ее своими руками. Он помнил ее последний всхлип, как она выдохнула остатки кислорода из своей женской груди, а вместе с ним и жизнь, помнил ее закатившиеся глаза, бросившие на него укоризненный взгляд когда он в спешке покидал то место. Горг помнил все. Эти воспоминания вдруг возникли перед ним и несмотря на все усилия не хотели уходить.

— Ты и правда хотел меня зарубить? — существо повторило вопрос.

— Ты не она. Мне это просто кажется. Здесь никого не может быть.

— Почему ты так думаешь?

— Это все из-за недостатка нормального кислорода. Вен…вент…, - он начал задыхаться, — вентиляция не работала уже много лет. Я дышу не понятно чем, вот мне и кажется все это.

Существо сжалось и приблизилось еще ближе.

— Твое стремление просто поражает. Ты так сильно хочешь попасть в эдем, но на своем пути только удаляешься от него. Чем сильнее и тверже твой шаг, тем дальше дорога убегает вперед.

— Я не понимаю.

Мужчина опустился на одно колено и поднял лежавший у ног пожарный топор.

— Ты знаешь, что сейчас творится на верху?

— Нет.

— А хочешь?

— Нет. Мне все равно.

Существо слилось в небольшой сгусток и отпрыгнуло назад. Тысячи мелких частичек разлетелись в стороны и соприкоснувшись с поверхностью земли, отскочили вверх, образовав в воздухе большую экранированную плоскость. Через секунд на ее поверхности начали проявляться изображения. Мегаполис, знакомые улицы и кварталы, тысячи людей, бежавших по ним и искавшим убежища. Всюду царил хаос и страх, виновником которого был он сам.

Затем крошечные точки сжались — экран растворился во тьме, и существо вновь приняло свой прежний вид.

Оливия стояла в полный рост и разговаривала с ним так, будто ничего и не произошло. Словно не было той роковой встрече в Подземелье, где один из них перестал дышать. Говорила обо всем. О жизни до и после смерти, о том как ей сейчас приходится смотреть на этот мир с нескрываемым удивлением и каждый раз поражаться тому, как сильно один человек и его решение может повлиять на ход глобальных событий.

— Ты думаешь, что там, в конце этого темного тоннеля, выбравшись на поверхность, ты найдешь то что ищешь?

— Да, я твердо в это верю. — глотая воздух мелкими порциями, отвечал Горг. — Иначе я бы не пошел на этот шаг.

— А Марта?

— Что с ней не так?

— Ты знаешь кто она?

— Пророк? Мессия? Спаситель?

Он перечислял все возможные имена, которыми одарил народ этого маленького ребенка, когда слава о ее сверхестественных способностях вышла за пределы закрытого портового бокса.

— Эти прозвища не дают ответа на поставленный вопрос. Она больше чем просто пророк, чей дар выходит за признанные рамки возможностей обычного человека. И появилась Марта не просто так.

— Зачем же? — громко спросил мужчина, все сильнее прижимаясь к стенке вагона, стараясь держаться подальше от призрачного образа убитой женщины.

— Ты скоро узнаешь. Она сама тебе все расскажет и ты поймешь, как близко ты находился все это время на краю пропасти, даже не подозревая об этом.

Существо вдруг быстро замигало. Тысячи мелких светящихся частичек рассыпались в стороны и как мелкий дождь, несомый внезапно набросившимся порывом ветра, умчались далеко вперед, оставив после себя широкий голубой шлейф, пропавший через несколько секунд.

Дышать стало легче.

Горг еще несколько минут не мог пошевелиться и молча, почти не отрывая глаз от того места куда унеслась фигура женщины, стоял на своем месте.

Рука устало опустилась, не способная больше держать тяжелый топор. Индикаторы на приборной панели вспыхнули и планка энергетического узла, наполнившись до самого конца, коротким писком известила от готовности тронуться в путь.

Все было готово.

Перераспределив часть энергии переносной батареи на четыре выпуклых стационарных фары, висевших как толстые налившиеся виноградины по краям старого поезда, он «влил» остатки мощностей на движущиеся механизмы. Свет тут же ударил вдаль. Куполообразная форма тоннеля показала себя во всей красе. Лучи проснувшихся желтых фар скользнули по ее поверхности.

На минуту Горг вышел из кабины и встал посреди этой тьмы. Даже сейчас, когда глаза его видели все то, что открылось ему в эту секунду, он не мог себе даже представить какой огромной и масштабной может быть эта конструкция. Строители заложили сюда не просто фундамент для будущего метро, но и все самое лучшее, что могло позволить будущим поколениям пережить любую катастрофу, любой катаклизм на поверхности и быть уверенным в том, что даже война, вгрызавшаяся в землю голодный клыками зверя, не смогла бы добраться сюда при всем ее желании. Дорога, как огромная анаконда уходила вперед. Она была не единственной здесь. Разделенные пути шли и по другой стороне этого величественного тоннеля. Здесь было создано нечто вроде магистрали, способной пропускать едва ли не целый поток автомобилей и железнодорожного транспорта. Кое-где вдали его глаза уловили подобие остановки, магазинных ларьков и продуктовых лотков. Все это стояло здесь еще с тех давних времен и было брошено, законсервировано, чтобы никто больше не смог сюда попасть.

Вернувшись обратно, он еще раз проверил состояние механизма. Затем, схватив рукой широкий конец торчащего рядом рычага, дернул его вперед. Колеса заскрипели. Пыль, осевшая здесь много лет назад, вдруг всколыхнулась и от нарастающей вибрацией по всему корпусу, поползла вниз. Движение началось.

На всем пути он видел жизнь, замершую на месте, словно время остановилось и решило больше не продолжать идти, заставив каждую деталь в тоннеле, каждый предмет мебели или кусок мусора, оставленный здесь, подчиниться ее воле и застыть в восковом онемении.

Горг смотрел вперед и боялся даже пошевелиться, чтобы не спугнуть эту завораживающую красоту смерти. Не той, что обычно является к людям и в одно мгновение забирает все не спросив мнения других. Здесь смерть была иной. Она ничего не забрала с собой. Даже наоборот, сжалившись над всем, что еще имело для людей значение, она оставила все на своих местах, не предав всепоглощающему огню или водной стихии это забытое и стертое в памяти людей место. Как музей, здесь все было подчинено лишь ей и наблюдать, не прикасаясь к этому, было единственное, что она позволяла делать сейчас.

Так прошло около полутора часов. Скорость поезда едва ли превышала пяти-шести километров в час, но и этого было достаточно, чтобы львиная доля пути сквозь тьму и мрак была преодолена. Батарея постепенно истощалась. Каждая секунда была на вес золота и, когда последние ватты, испарившись внутри замысловатых переплетениях проводов и токопроводящих элементов, выпорхнули наружу, железные пути уперлись в развалины.

Горы камней, песка и строительного мусора были сложены на путях и препятствовали дальнейшему продвижению. Где-то впереди, попав под луч локомотивной фары, его глаза выхватили стоявшую на заднем плане, аккурат за горой грязи и застывшего цементного раствора, «металлическую пробку». Строители того времени так называли консервационную заглушку, которую они ставили на главных входах и выходах, прежде чем покинуть заброшенную площадку.

Вот и сейчас, выйдя из кабины машиниста и, подсвечивая себе дорогу маленьким карманным фонариком, он зашагал к этой конструкции. Обогнув мусор и едва не споткнувшись о торчавший из-под земли скрученный обломок арматуры, Горг все же смог подойти на максимально близкую дистанцию и хорошенько (насколько это было возможно в такой темноте) осмотреть ее. С виду в ней не было ничего особенного: дискообразная стальная конструкция переплеталась по всей поверхности множеством крепежей и наглухо была вварена в широкие колонны, некогда предназначавшиеся для монтажа широких дверей. Диаметром почти в шесть метров, ее толщина и соответственно вес достигал таких показателей, что ни одна взрывчатка, даже самая мощная, ни один катаклизм будь то наводнение или грандиозный пожар внутри тоннеля, не был способен вскрыть ее продавить или сломать.

Оглядев ее со всех сторон, мужчина вернулся обратно в кабину. Достав и развернув в руках строительные чертежи, он внимательно оглядел все имеющиеся коммуникации, которые велись с этого места и могли бы выходить на поверхность. Помня слова старого горняка о том, что на протяжении всего пути по тоннелю были разбросаны многочисленные вентиляционные шахты, Георгий надеялся, что хоть одна из них должна была вывести его на поверхность, прямо к космическому порту, что был построен как раз над этим местом.

Желтая бумага нехотя раскрылась в его руках. Взгляд упал на бесконечные мелкие линии и стали рыскать по ним, как голодный хищник в поисках добычи.

«Где-то здесь…»

Изучив все, что было предложено этим обшарпанным и помятым куском бумаги, он наконец уперся глазами в маленький отрезок, где судя по отметкам должна была располагаться шахта лифта. Все остальное не представляло никакой ценности.

Свет фар стал угасать. Батарея ожидаемо доживала свои последние минуты и была готова полностью «сесть».

Схватив вещи, чертежи и все, что еще могло пригодиться ему на последнем отрезке пути, он выпрыгнул из кабины, побежал, освещая дорогу фонариком, к шахте лифта и тут же пропал в резко навалившейся тьме.

17

— Господи! Что с тобой сучилось?

Это зрелище привело его в шок. Около минуты он стоял как вкопанный перед больничной койкой, на которой сейчас, прямо перед его глазами, лежал Габриэль Вилль. Он умирал. Медленно и очень мучительно. Все его тело, до этого и так похожее на богомола, высохло и превратилось в скелет.

Услышав знакомый голос, глаза старика, как два бильярдных шара, повернулись и уставились на Сергея.

— Она… — тихо произнес Вилль, — Это все она. Держись от нее подальше.

— Что? — он наклонился к его рту и постарался услышать каждое его слово.

— Она пришла за мной.

— О чем ты? — все еще не понимая слов, продолжал спрашивать Сергей.

Губы старика зашевелились, но слов не было слышно. Только тяжелое дыхание вперемежку с сипением доносилось до уха Сергея.

Он выпрямился, развернулся и зашагал обратно к дверям, где в свете подвесных ламп его дожидался доктор. Он пришел с докладом по поводу его жены, которая вот-вот должна была родить ему детей.

— Простите меня, — обратился доктор и едва не был сбит идущим на него мужчиной, — Господин…

Но мужчина не хотел ничего слышать. Он вышел в коридор, схватился руками за голову и не мог придти в себя.

«Это невозможно….невозможно!»

Кричала его душа и голова сильно заболела.

— Я хотел бы отдать вам доклад. — врач осторожно подбирал слова и робко приближался к нему. — Мы обследовали вашу жену, она сейчас в сознании, поговорили с ней, и должны сказать, что она наотрез отказывается от аборта.

Сергей повернулся к врачу. Увидев это, тот осмелел и сделал несколько решительных шагов к нему, вытянув перед собой кипу бумаг, сложенных в небольшую прозрачную папку.

— Здесь все. Если хотите, я могу вкратце рассказать вам суть.

— Не стоит, — ответил Сергей, — Я ее понимаю. Лучше скажите, что с Габриэлем. — он кивнул головой в сторону открытой двери.

— Он, — медлил врач, — он в тяжелом состоянии. Его организм буквально высасывает из себя все соки. Медленно и очень избирательно, будто им кто-то манипулирует.

— Ну так сделайте же что-нибудь! Вы же рвач, черт возьми!

Сергей кричал.

— Мы пытаемся, но остановить процесс не удается…

— Как! Как такое возможно?!

— Не знаю, но, когда мы несколько дней назад пришли к нему в палату, то там была она.

Сергей широко раскрыл глаза. Вопрос буквально лез его легких, хотя ответ был ясен с самого начала.

— Кто она? Я же приказал, чтобы никого не пускали в палату!

Доктор отступил назад. Побагровевшее лицо Сергея напугало его и он машинально шагнул в противоположную сторону.

— Не знаю как это могло случиться. Мы постоянно наблюдаем за палатой при помощи камер наблюдения, но в тот момент она появилась из ниоткуда. Из воздуха.

— Что ты несешь? Она живой человек, а люди не могут растворяться в воздухе.

Он продолжал кричать на врача, уже не понимая какие слова срываются с его губ. Да и было ли это важно, ведь в тот момент вся его жизнь стала другой.

Дети.

Он снова подумал о них. О том, что теперь его стапятидесятилетняя жизнь перешла свою красную черту и готова была повернуть в совсем иное направление. Туда, где он не мог контролировать абсолютно ничего, где судьба дарила ему странную привилегию быть смертным.

Наконец, он остановился. Лицо его горело огнем и Сергей чувствовал то, проведя пальцами по коже и ощутив как бурлила в нем горячая кровь.

Затем вспомнил вчерашний день и визит тех самых людей, кому когда-то он обещал исправить сложившуюся ситуацию, но усугубив ее до невозможности, принял удар от всех трех. Они выработали решение, даже Виктор — этот огромный, непривычно физически сильный для такого умного бизнесмена, человек, обещавший в свое время помощь, отклонился от него и вместе с остальными, с этой ледяной ведьмой Еленой Штефф и выскочкой недомерком Джоном Вандерколом убедили Совет отклонить решение о финансовой помощи его терпящей крушение империи. Все рушилось. Не на словах или бумажных отчетах, а на самом деле. Землетрясение, возникшее в самый неподходящий момент, поглотило под собой десятки тысяч людей, и как Харибда, эта морская пучина, увлекла их на дно образовавшегося озера. Они все утонули. Погибли незавидной смертью, воплотив в жизнь все то, о чем когда-то говорила она.

Марта…Марта…Марта.

Имя этой девочки не давало ему покоя. Даже сейчас, когда он находился далеко от Мегаполиса, под охраной сотен отборных солдат, Сергей не чувствовал себя в безопасности. Что-то постоянно тревожило его. Он обхватил себя руками и сполз по стене медицинского блока, ожидая, когда произойдет неизбежное.

— Мистер… — запинаясь, вновь обратился к нему доктор, — вам надо выслушать меня. Ваша жена умрет, если не оставит мысль о родах. Умрет непременно. Вы должны как-то повлиять на ее решение. Скажите ей что-нибудь.

— Я и так слишком много говорил все это время. Полтора века только и делаю, что говорю, говорю и говорю. Приказываю людям, требую от них подчинения не считаясь с мнением тех, кто постоянно находится рядом со мной. Хватит! Я устал. Теперь мне надо научиться слушать других. Это непривычно — признаюсь, но это хоть что-то новое, чего я уже много лет не делал.

— Ну так послушайте меня…

Доктор не сдавался и продолжал давить на своего начальника. Минута, другая, за ней прошло еще десять, пока до него просто не дошло, что все бессмысленно. Он отошел назад, вернулся к двери и скрылся в палате.

Сергей провел врача взглядом и был готов встать и уйти к жене, когда из открытой двери донесся пронзительный крик.

Вилль орал как сумасшедший, увидевший приведенье и от этого все пространство вокруг наполнилось страхом.

Сергей вспрыгнул и побежал в открытый дверной проем, там, где всего несколько секунд назад скрылся лечащий доктор Габриэля, теперь стояла она. Та самая девочка о которой он думал. Марта! Это была она.

Ребенок стоял у кровати и гладил костлявую руку едва живого Вилля. Его глаза были раскрыты от ужаса, но сил, чтобы отвернуться, отдернуть ладонь и больше не чувствовать ее прикосновение, у него не было.

— Здравствуй, Сергей. — она поздоровалась с ним, даже не повернув головы, — Я рада, что ты сейчас вместе с нами. Это придает всей ситуации некоторую пикантность.

Девочка преобразилась с момента их последней встрече. На теле теперь не было висящих лохмотьев — красивое черное платье покрывало его, а волосы, беспорядочно разбросанные на голове, аккуратно сложены. Взгляд девочки горел. Подойдя ближе к ней, он увидел его и тут же прижался к стене.

— Тебе страшно? — спросила она, обратив на него взор.

Сергей молчал, будто кто-то невидимый сжал стальной рукой его горло.

— Не бойся. В этом нет ничего такого. Просто очередная формальность, которую я должна соблюдать вот уже много-много столетий.

— Что ты сделала с ним?

Сергей выдавил из себя вопрос, видя как сильно Вилль побледнел от такого присутствия у его кровати.

— Я? Ничего. То кем он стал сейчас, это результат его собственных поступков. Разве не знал, что наши действия отражаются на нашем теле? как рука мудреца, вырезающего на глиняной поверхности свои мысли, так и наши поступки оставляют след на нашей коже. Взгляни на него, — Марта указала на Габриэля, — Он так сильно ненавидел других людей, что ненависть съела его изнутри. Алчность, жажда безразмерной власти, корысть и гордость, все это и очень многое выгравировано на его лице и клеймом отпечатано на остатках души. Мои руки чисты, Сергей. Я лишь покорный слуга, чья работа заключается в том, чтобы такие как Вилль смогли попасть туда, куда им нужно, не потерявшись в пути и не превратившись в немые изваяния, блуждающие по городам в поисках очередной жертвы.

— Значит ты…

— Не говори — она перебила его слова. — В этом теперь нет никакого смысла. Сначала он, потом — ты.

— Я?

— Именно. — Марта улыбнулась. — Я здесь ради вас всех, Сергей. Ради Елены Штефф, Виктора Иглева и Джона Вандеркола.

— Но ты и так уже убила меня. Половина Мегаполиса лежит в руинах, люди бегут отсюда, покидая обжитые места. Вся инфраструктура уничтожена, заводы, фабрики, грузовые порты, золотые прииски, шахты, все то, что давало мне прибыль, превратилось в пыль. Я стал никем, у меня нет ничего.

— Ты и вправду так думаешь?

Марта повернула голову к больничной койке, где сидела на краю, и нежно, почти по-матерински, взяла руку Вилля и, наклонившись, поцеловала его в лоб.

— Время пришло, дорогой друг.

Но Габриэль не сдавался. Он крутил головой, пытался что-то сказать или выкрикнуть, но силы покидали его. Глаза буквально вывалились из орбит, налившись остатками крови и превратившись в два горящих огня.

Но Марта держала его за руку и лишь улыбалась. Наблюдая за бесплодными попытками старика вырваться с того света.

Движения стали резкими — его пульс участился, руки, лежавшие до этого почти неподвижно, вдруг на секунду задрожали, но потом обмякли. Глаза богача остыли в тоже мгновение, а девочка молча спрыгнула с кровати.

— Он умер? — спросил Сергей, глядя на длинную тонкую линию кардиоаппарата, пищавшего, как придавленная мышь.

— Да. — сухо ответила Марта.

Тело лежало на своем месте, как ни в чем не бывало. Воздух внутри внезапно стал ледяным, а ветер, возникший вокруг, заставил мужчину зажаться в самый дальний угол.

— Что теперь? — дрожащим голосом спросил Сергей.

— Прежде, чем сбудется назначенное, — заговорила Марта, — я хочу с тобой еще раз поговорить.

— Какой в этом смысл? Разве это что-то изменит?

Его трясло от холода. Челюсть дрожала и зубы больно ударялись друг о друга.

«Что за черт?»

Он спросил сам себя и не мог дать ответа. Термометр возле его плеча показывал почти плюс двадцать два, а все его тело почему-то покрылось «мурашками» и было готово замерзнуть до самых костей.

— Смысл есть во всем, Сергей, — она направилась к нему и каждый ее шаг, приближавший ее к нему, только сильнее сковывал несчастного в ледяных тисках. — Как там говорится: «…пути Господни неисповедимы.», кто знает, что может случиться в ближайшие несколько секунд. Вот Габриэль явно не думал, что его дни закончатся именно так. Держу пари, что воображение рисовало ему совершенно иной итог, однако судьба любит играть в азартные игры, где балом правит случай, а не строгий финансовый расчет.

Девочка приблизилась почти вплотную и приложила свою маленькую ручку на живот мужчине. Он тут же почувствовал холод. Будто огромный кусок льда только что лег ему на это самое место и начала противно таять.

Но потом все изменилось. Очень быстро и резко, что он не смог понять, что произошло. Пространство закружилось — тошнота подступила к горлу. Помещение стало искажаться, трястись, воздух стал горячим до невозможности и все внутри его тела начало плавиться.

Кричал ли он или молча вынес все то, что на него навалилось в это мгновение, но когда он открыл глаза, то увидел перед собой всех трех представителей от Совета. Штефф, Иглев, Вандеркол. Они сидели на бетонном полу, напоминавшем взлетно-посадочное покрытие в космических портах, а возле них, как кошка, загнавшая свою жертву в угол, ходила Марта. Все изгибалось, кружилось, вращалось вокруг него, словно он, помещенный в огромный мыльный пузырь, сейчас находился где-то за чертой, между реальным миром и тем, куда все они попадают, когда жизненный путь подходит к своему концу.

Глаза сидевших не значили почти ничего. Пустые, они смотрели вперед и ждали чего-то, что должно было произойти с минуты на минуту.

Марта остановилась. Рука ее коснулась огромного плеча Виктора и оно тут же вспыхнуло огнем, после чего, перебросившись на остальную часть тела, охватило его и полностью покрыло собой. Рот его раскрылся в ужасающем крике, по крайней мере Сергей так думал, ведь ни слов, ни даже звуков до него не доносилось. «Мыльный пузырь» не пропускал в себя даже шороха, но то, что он видел перед собой, не оставляло никаких сомнений в том, что сейчас чувствовал этот человек.

Затем он упал. Рухнул на бетонное покрытие перед собой, как срубленное вековое дерево, и остался лежать так до тех пор, пока пламя не выжгло остатки и не потухло, оставив других двоих наблюдать за происходящим.

Потом пришла очередь за женщиной. Девочка прошла мимо нее, вышла с правой стороны и взглянула в лицо. Они о чем-то говорили, женщина время от времени возмущалась, явно пытаясь договориться, но в конце-концов, смирившись, ее губы перестали шевелиться, после чего стройное тело женщины, как факел, следом вспыхнуло ярким огнем.

Все длилось не больше минуты и второе обгоревшее тело легло на бетон, дымясь и источая горячий смрад.

Когда же пришла очередь последнего, стенки «пузыря» лопнули и Сергей, кувыркаясь, упал на землю. Боль в ноге заставила его закричать. Громко, пронзительно. Так, что все вокруг него завибрировало и было готово обрушиться на него. Но когда он встал, выпрямился, чтобы осмотреть ободранную до крови голень, мир вокруг него нисколько не изменился. Его крик никто не услышал. Марта, Джон, сидевший на коленях и со страхом в глазах смотревший на девочку, так и остался таким же. Изменился лишь звук — он слышал все.

— Теперь ты, — сухим судейским голосом произнесла девочка, — Нельзя вечно откладывать то, что должно было произойти уже много лет назад.

— Ты не можешь со мной так поступить. Не можешь! Я…я же… бессмертен. Мне проводили операцию, моя жизнь не может закончиться вот так.

Но слова проходили мимо Марты. Она как туча, наступала на него и была готова разразиться громом и молниями, испепелившими на его глазах уже двух человек. Подняв свои руки в последней попытке избежать наказания, Джон схватил девочку за плечи и в ту же секунду они покрылись черными обуглившимися пятнами. Крик вырвался из его груди и обессилев, он упал на спину, где его и настигла рука девочки.

Картина повторилась. Вспышка, всепоглощающее пламя, дым и крики. Все было таким же и повторилось в точности до мельчайших деталей. Конец оказался неизбежен для него и черные останки остались догорать немного подрагивая под налетевшим ветром.

Марта выпрямилась и повернулась к Сергею. Не замечавшая его все это время, теперь она обратилась к нему, будто видела его реакцию и знала, что сейчас он ждет подобного и для себя.

— Видишь, к чему приводят стремления человека зайти дальше, чем ему положено. Бессмертие.

Она еще несколько раз повторила это слово.

— Ты тоже бессмертен.

— Нет…уже нет.

Девочка оттянула край губ и замысловато посмотрела на него.

— Ах, да. Дети. У тебя будут дети. Несмотря ни на что, жизнь все таки пробила себе дорогу и начала цикл заново. А твоя жена?

— Она постарела.

— Всем нам приходится платить. Ничто в жизни не дается просто так, за бесценок, даром. Ловушка для дураков всегда была одной и той же, Сергей. Человек стремился получить то, к чему просто-напросто был не готов и тем самым, разочаровываясь в полученном подарке. Ты не задумывался, почему жизнь стала для тебя обузой? А?

Марта перешагнула через обгорелые трупы и направилась к нему. «Мыльный пузырь» внезапно вновь появился вокруг него и поглотил Сергея, оставив маленький проход, через который вскоре вошла и девочка.

— Она потеряла свой смысл.

— А почему?

— Потому что…

Сергей хотел было договорить, но маленький ребенок вдруг поднес указательный палец ко рту и прошипел.

— Тссс, не надо. Я вижу, что ты уже понял. И знаешь что? Меня очень радует, что осознание ошибки все же дошло до тебя. Порой это самое главное, когда не знаешь почему то или иное событие так сильно изменяет привычный уклад жизни.

Она повернулась к нему спиной и взмахнула рукой. Шар завибрировал и спустя мгновение они переместились в медицинскую палату, где в это время рожала его супруга.

В окружении нескольких докторов, медсестер и обвитая, как жертва в паутине, многочисленными трубками, она стонала и кричала, рожая на свет новую жизнь.

Внутри Сергея все сжалось. Раньше ему не доводилось видеть ничего подобного. Это было похоже на борьбу. Борьбу смерти с жизнью, где каждая пролитая капля крови и пота, была той маленькой монетой, которую его жена вложила в копилку, дабы дать своим детям возможность войти в этот мир.

Звуков не было. Сергей шагнул вперед, но и сейчас он ничего не слышал. Мужчина прильнул к самому краю и приложил ухо к невидимой границе «пузыря», но и в этот момент ему не было дано услышать первых криков его будущих детей. Наконец, когда до великого события оставались считанные секунды, он громко заплакал.

Упав на колени, Сергей зарыдал как маленький ребенок. Он больше не сопротивлялся. И в звуке собственного плача, едва уловимым стоном, вдруг услышал еще один плачь. Другой… детский. Очень громкий, как боевой клич, он смешался с налетевшим вихрем радости, что родился в больничной палате вместе с поздравлениями врачей.

Взгляд приподнялся, а вместе с ним и руки доктора, державшего двух маленьких людей. Жена взяла их, поднесла к себе и, положив рядом с собой, плача и смеясь от радости, поцеловала.

— Ты стал свидетелем удивительного чуда, человек. Момент истины, где само время и смерть, поверженные, склоняются перед силой гораздо более мощной, чем деньги и власть. Бессмертие было даровано вам всегда, но вы просто его не замечали.

17

Шахта лифта оказалась пустой. Все оборудование: стальные тросы, лебедки, кабина, все было демонтировано и увезено на поверхность, когда последние рабочие покинули это место. Посветив фонариком, Горг посмотрел в самый низ. Глубина его не была ему известна. Черная пасть шахты уходила так глубоко вниз, что даже свет, излучаемый ручным фонарем, не мог пробиться сквозь него и тонул в непроглядной тьме.

Однако все было не так плохо. Он слышал, как звуки на поверхности, проникая сюда, доносились до его уха и подталкивали вперед.

Сбоку имелась старая проржавевшая лестница. Пожарные редко ее пользовались, предпочитая проникат на нужный этаж в случае экстренной ситуации по смежным лестничным маршам, но сейчас, когда выбора как такового не было совсем, Георгий потянулся к крепежному замку.

Пошевелив его и сбив, лестница, скрипя, рухнула вниз и задрожала, издав громкий вибрирующий звук. Он пронесся по шахте и упал в самый низ.

Тишина. Прошло еще несколько секунд прежде чем он решился пошевелиться и схватился за первую опору пожарной лестницы.

Ему все время казалось, что за ним кто-то наблюдает. Пару раз мужчина резко оборачивался и всматривался в темноту, что царила позади него и как шпион, следовала за ним по пятам. Но ничего не было. Пустота окружала его.

Горг сделал шаг — схватился за крепление, подождал несколько секунд. На первый взгляд все казалось прочным и надежным, но ведь прошло столько времени. Металл в такой ситуации мог повести себя как угодно. Шаг. За ним следующий. Он поднялся на две ступеньки и снова остановился. Что внизу, что вверху его ожидала одна сплошная чернота. Нигде не было видно конца и края того пути, по которому он двигался все это время.

Крепления под ногами прогибались. Металл жалостливо стонал под его весов и буквально умолял остановиться…но мужчина не мог. Осталось ведь совсем чуть-чуть. Вот уже половина пути была позади. Звуки сверху становились все отчетливее и сильнее. Вот чей-то голос. А может крик? Да, действительно, крик! Некто охрипшим голосом звал кого-то постороннего на помощь, но никто не хотел реагировать на его слова. Затем снова и снова, он продолжал кричать и под этими словами он слышал боль и страх, которые как стая волков набросились на бедолагу и терзали его, зная, что помощи со стороны он так и не дождется. Наконец наступила тишина. Человек ушел и все вокруг стало прежним.

Горг почувствовал дуновение ветра. Резкий порыв теплого возник сбоку от него и был подобен пощечине — так больно он пришелся к его засохшему и запыленному лицу.

Отверстие находилось на другом конце шахты. Прямо напротив него.

Но почему не было солнечного света? Сейчас ночь?

Ступив на последнюю ступеньку, освободившейся рукой он направил луч включившегося фонарика прямо в то место. И вот только сейчас, глядя сквозь отверстие диаметром всего в несколько сантиметров, он понял, что находится прямо над каким-то помещением, где в тот момент суетливо двигались люди в военной обуви. Их подошвы звонко «цокали» ударяясь о покрытие пола.

Двое или трое, они сейчас были прямо над ним и в любую секунду были готовы обнаружить его присутствие. Этого нельзя было допустить и, затаившись, Горг стал ждать.

Солдаты о чем-то говорили. Обрывки слов нехотя проникали в старую шахту и ему доставалось лишь часть той информации, которой обменивались между собой двое охранников.

Говорили про землетрясение, про погибших людей, про тех, кому по счастливой случайности удалось убраться с места катастрофы и чудом уцелеть в той заварухе, что сейчас царила в разрушенной части огромного города.

Затем вошел кто-то еще. По командирскому громкому голосу было понятно, что старший по званию появился в не самый подходящий момент. Двое солдат притихли и, ударив ногами о пол, выстроились перед командиром.

Доклад старшего по званию был короток, как и подобает такому человеку. «Нужно спасать оставшихся!» — кричал он на них. «Приказано мобилизовать всех, кто не задействован в охране особо важных объектов космопорта».

Потом еще что-то, а через мгновение, когда Горг все же смог бесшумно протиснуться по узкой полоске бетонной ступеньке и взглянуть одним глазком в отверстие, он увидел лишь убегающие силуэты солдат, пропавших в длинном коридоре.

За ними ушел и последний. Высокий офицер некоторое время еще простоял у входа. Глядя как под его командованием формировалась спасательная группа, но когда все было готова, он бросил остатки тлеющей сигареты на пол и направился к подготовленной машине сопровождения.

Теперь нужно было действовать.

Горг посветил фонариком над головой. Люк, о котором ему было известно со слов старика, был как раз над ним. Проржавевшие крепления больше напоминали сгустки красной порошкообразной субстанции, от прикосновения с которой, она осыпалась вниз, оседая на плотный водолазный костюм.

Мужчина встал под ним, выпрямился и, держась всеми силами края, стараясь не упасть в черную пропасть шахты, попытался поднять дискообразную заглушку.

Что-то заскрипело. Ноги под тяжестью навалившейся массы задрожали, крепления сорвались со своих мест и свет горевшей в помещении лампы ударил ему в глаза.

Выбраться наружу оказалось труднее всего. Внутри никого не оказалось, но выход на поверхность был замурован и заложен мебелью, которая как упор, не давала ему полностью отодвинуть люк в сторону. Образовавшийся зазор едва превышал тридцать сантиметров, что для взрослого мужчины оказался чуть ли непреодолимым препятствием Однако кое-как ему все же удалось подняться и выбраться из черной дыры, зиявшей под его ногами.

Диспетчерская. Это была она. Панель у противоположной стены горела яркими огнями, а на виртуальном экране, чуть меньшем чем, то, что он видел в комнате старого горянка, десятки телевизионных каналов передавали новости с места событий. Только сейчас, встав и выпрямившись в полный рост, он увидел то, что творилось на поверхности в тот момент, когда он плыл под водой и слышал глухие толчки. Земля полностью поглотила всю часть Мегаполиса, где были сосредоточены бизнес-центры и крупные банки, хранившие в себе несметное количество сбережений. Подземелье ушло под воду. Не осталось ничего, что еще могло напоминать людям о нем.

Бросив все, он стал переодеваться. Одежда, висевшая в шкафу и принадлежавшая кому-то из тех, кто работал на данном посте, оказалась немного велика. Последние приготовления заняли немногим больше двух минут. Выйдя наружу и выглянув в открытый проем, он увидел, что на всем протяжении от самой диспетчерской до ангара, где находился истребитель, не было никого, кто мог бы увидеть незнакомца и поднять тревогу. Оставалось только перебраться на другую сторону.

Солнце стояло в зените. Жара, которую он не чувствовал то время как был под землей, сейчас всей силой навалилась на него и кожа под одеждой стала мокрой. Бросив последний раз взгляд на горевший монитор, Горг бросился к выходу, где оказавшись под лучами палящего солнца, помчался к ангару.

Вот он! Последний штрих в долгом и трудном путешествии Всего через каких-то пару минут когда он проберется в ангар, залезет в истребитель и поднимет железную птицу в воздух, Горг станет недосягаем для любого оружия и погони. Последний рывок!

Пробежав по бетонке и обогнув контрольно-охранное ограждение, где сейчас на посту не было ни одного солдата, он забежал под накрытие у ангара и резко бросился к дверям. Шума не было, но стоило ему только прикоснуться к ручке двери как стальная рука обхватила его горло и как маленького ребенка швырнула в сторону.

Возникшая будто из воздуха. Она была подобна огромным тискам, сжавшим его и готовых в любой момент переломать все кости, до которых было возможно дотянуться.

Проклиная все на свете и ругаясь, вперед, прямо из ангара вышел громадный солдат.

Горг не поверил своим глазам, но вскоре понял, что это не было просто виденье.

— Думал я сдох, а я все еще живой!

Голос, похожий на рычание животного вонзился в него, как копье. Кларк стоял перед ним. Живой и здоровой, он был одет в форму местной охраны, а на поясе, скрытый в кобуре, висел табельный пистолет.

Громила шагнул за двери, переступил одним махом несколько ступенек и оказался в нескольких метрах от лежавшего на полу Георгия.

— Вижу ты не очень рад меня видеть, командир, а зря. Я то как раз не мог дождаться нашей встречи.

Он немного помолчал, но вскоре продолжил.

— Должен признать ты удивил всех, кто желал твоей смерти. Избежал ареста, связался с этими кротами, проложил путь по подземному тоннелю и пробрался в самое сердце космического порта, где вот-вот был готов убраться с этой чертовой планеты. Это заслуживает аплодисментов.

Кларк сложил ладони и начала демонстративно хлопать в них.

— Я убил тебя. Ты не мог выжить.

Горг встал на ноги.

— Это правда. Ты убил меня, но добрые люди из местного руководства решили, что моя тушка еще может послужить правому делу.

— Какое правое дело? Тебе всегда было наплевать на подобное.

— И это тоже правда, но когда чувствуешь как грязная припортовая вода лезет тебе в легкие, заставляя все внутри сжаться как под прессом, ты готов согласиться на все, даже на сделку с самим дьяволом. Ты не оставил мне выбора, Мадимга. Разрядил в меня весь магазин этого чертова пистолета, а потом бросил подыхать на дне причала. Тебе не кажется, что ты слишком грубо поступил с бывшим подчиненным.

Он гневно посмотрел на него и в руках возник нож.

— Ты и сейчас мой подчиненный…

— Дерьмо! Вся субординация между нами утонула в той мутной воде. Пора наконец понять это. Думал я все так и оставлю? Не-е-т. Нет, мой друг. Время платить по счетам.

Достав пистолет из кобуры, Кларк откинул его в сторону и вытянул вооруженную ножом руку вперед.

— Я не буду стрелять в тебя, как это сделал ты в тот день. Хочу разобраться с тобой по-настоящему, как это делали раньше солдаты.

— К черту все, Кларк. Мне нужен только истребитель.

— Ну так возьми его. Всего-то нужно обойти меня.

Кларк встал перед входом и ловко крутил в руке обоюдоострый клинок. Вдалеке послышался звук сирены. Сначала слабый, будто скорая помощь просто проезжала мимо охранной зоны и вскоре должна была убраться прочь, но она никуда не пропадала. С каждой последующей секундной сирена становилась все сильнее и сильнее, что только усугубляло ситуацию.

— Ну давай, Мадимга. Столько лет дружбы коту под хвост. Ты хочешь корабль? Вперед! Давай! Это же так просто. Ты умеешь это делать не хуже чем я, осталось только вспомнить и применить на практике.

— Уйди с дороги! — крикнул Горг. — Я уже убивал тебя.

— Да, но сейчас, как ты можешь заметить, — он повернул голову в сторону дороги, где же появились очертания первых машин, мчавшихся по сигналу тревоги к главном входу космопорта. — совсем другая ситуация.

Все становилось намного хуже. Геогрий смотрел на громилу и не знал что делать. Машины подъезжали все ближе. Колонна из четырех бронированных грузовиков, где могло находиться до ста человек вооруженной до зубов охраны, уже были близко.

— Значит не уступишь дорогу? — спросил он, уже заранее зная ответ.

Кларк лишь отрицательно покрутил головой и чувствуя призыв к бою, шагнул на Горга.

Все завязалось очень быстро. Ножевой бой был одним из тех видов схватки, где любое лишнее и ненужное движение могло стоить жизни. Удар, за ним следующий. Металл боевых ноже разрезал воздух и громоздкий Кларк, казавшийся до этого момента неуклюжим и неповоротливым, вдруг стал двигаться так быстро и ловко, что Георгий едва успевал за его движениями. Лязг блока… контратака… Он выбросил руку вперед и всем весом навалился на него. Оставалось совсем чуть-чуть, каких-то пару сантиметров и лезвие ножа вспорола бы униформу, проникнув в кожу, а затем и сердце. Однако все произошло совсем иначе. В ту секунду, когда Георгий был уверен, что вот сейчас-то ему удастся покончить с ним, вонзить этот маленький острый кусок металла прямо ему в грудь, его плечо вдруг вспыхнуло огнем, отчего он отпрыгнул в сторону и сразу ощутил текущую боль, расползавшуюся по всему предплечью с невиданной скоростью. Рукав сал мокрым и темно-красным.

Вскрикнув от боли, мужчина отступил, а противник, наслаждаясь результатом своего ловкого удара, пренебрежительно сплюнул на землю.

— Ты всегда был плох в этом, Мадимга. Я бы мог тебя научить всему, но теперь, видимо, придется добить, чтобы все осталось в прошлом.

Финишная прямая. Теперь никто не даст ему отдышаться. Остались секунды, мгновения, считанные метры до момента, когда громила воткнет в него свой нож и, изгибая его, улыбаясь и смеясь, протянет на всю длину.

Вот он здесь, возле него. Сделал шаг, наклонился и занес руку для последнего, окончательно удара. Слышен смех и тяжелое спертое дыхание внутри груди. Момент…секунда. И вот он, скрестив над собой руки, в последней надежде останавливает зажатый клинок, поставив на его пути собственную ладонь. Кровь хлынула на лицо. Хохот сменился сначала выстрелом, а затем тишиной. Тело громилы внезапно осунулось, губы сдвинулись. Лицо стало бледным. Глаза, пылавшие до этого огнем, превратились в два белых шара.

Он упал как срубленный вековой дуб. Прямо у входа и покатился в сторону. Он умер и теперь окончательно. Газа его закрылись, а изо рта рвотной массой полилась алая кровь. Все было кончено. Так же быстро и неожиданно для них обоих как и в тот раз, когда он убегал из порта. Неся на своих руках маленькую девочку.

Сара стояла позади с вытянутым вперед пистолетом. Пуля вошла в спину.

Он не видел ее уже так давно, что появление женщины вызвало больше удивления, чем радости от спасения. Она побежала к нему. Помогла вытащить клинок из руки и перевязать раны. Ее лицо горело.

— Что ты здесь делаешь? — просил Горг, глядя на нее.

— Я. здесь…работаю, Георгий. Жаль, что мне пришлось сказать это именно сейчас, а не раньше, когда было столько возможностей.

— Но ты ведь…

ОН приказала ему замолчать. Кровь из раны до сих текла на пол, а вместе с ней и силы. Вытянув из кармана пакет бинтов и медикаментов, Сара вколола мужчине обезболивающее и начала поднимать.

Первые машины въехали на территорию космического порта уже через несколько секунд. До него оставалось каких-то пару сот метров, когда он из последних сил, раненый и истекающий кровью, пробрался внутрь ангара и залез в кабину истребителя.

Женщина осталась стоять рядом с телом Кларка.

— Пойдем со мной. — крикнул он, вытянув окровавленную ладонь из кабины, — Я знаю куда надо улететь. Знаю наверняка!

Время отсчитывало последние секунды до того момента, когда в воздух по приказу будет поднята авиация с соседних армейских баз и он уже не сможет улететь.

Сара колебалась.

Пальцы ударили по кнопкам. Двигатели. Давление. Распределительные мощности. Связь. Компьютер постепенно, шаг за шагом проверял исправность систем и только убедившись в полной готовности, запустил машину. Потолок ангара стал раскрываться. Широкие металлические лепестки расходились в стороны, открывая глазам пилота прекрасный вид на чистое, почти лишенное облаков небо. Цифры на панели росли, индикаторы тянулись своими линиями вверх и вот-вот были готовы достигнуть пика своих данных, когда перед глазами возникли воспоминания из прошлого.

Тот бой многое в нем изменил, но решение принятое тогда осколком до сих пор находилось внутри него. «А что изменилось с тех пор? Ведь ничего»-, говорил он себе.

Опять погоня, опять ему грозит опасность и нужно срочно покидать гиблое место. спасаться бегством как последнему трусу, чтобы успеть на последний рейс.

Машина стала набирать высоту. Закрыв боковое окно из которого он кричал Саре, Горг полностью отрезал себя от остального мира. Он видел ее фигуру, как она двигалась возле выхода и была готова встретить тех, кто уже мчался к единственному открытому ангару. Два метра…три, вот стыковочные лапы спрятались в брюхе машины и двигатели стали переходит в форсированный режим.

Под ним было уже почти пятнадцать метров высоты, как вдруг что-то поменялось внутри. Он ударил кулаком по приборной панели и резко надавил на рычаг высоты, индикаторы вскрикнули, полоска метража резко покатилась вниз и через секунду грохот и пыль наполнили воздух. Истребитель рухнул на то же место где и стоял несколько минут назад.

— Я без тебя не полечу! — вновь крикнул Георгий и стал звать женщину к себе.

Она оттолкнулась от стены, наклонила голову, пряча ее от поднявшейся пыли и высокой температуры, что излучали работавшие двигатели, и подбежала к кабине. Запрыгнув в нее, Горг выжал рычаг на себя и заставив двигатели выдохнуть огонь, буквально подбросить боевую машину в воздух. По стеклу пробежались искры — стреляли с земли. Выскочив из остановившихся грузовиков, солдаты открыли огонь по улетающему истребителю. Но что они могли сделать? Пули как горох отлетали от непробиваемого стекла, оставляя лишь небольшую искру, исчезавшую в следующую секунду.

Набрав необходимую высоту, истребитель наклонил изогнутый нос и мигом взмыл в самое небо. Здесь их было уже не достать.

300…400…500 метров. Потом он просто перестал смотреть на показания. Глаза его уставились в голубую гладь, где совсем скоро, когда ночь войдет в свои права, он увидит небесную карту, а в ней то самое сокровенное, что стоило всего пути, что ему довелось проделать.

Сара молча следила за ним. Ей так сильно хотелось извиниться за то, что так долго тянула с правдой.

— Теперь мы точно доберемся туда.

— Куда? — наконец задала вопрос женщина, расстегивая на своей груди ремни безопасности.

— Созвездие, — произнес он, — скоро мы должны увидеть созвездие. Оно то и приведет нас к долгожданному месту.

Сара заинтригованно посмотрела на него, но пилот перевел все внимание на приборы. Корабль покидал атмосферу планеты и все дальше уходил вверх. Стабилизаторы переходили на полную мощность.

Теперь можно было обо всем поговорить. За все время Горг чертовски проголодался и потянулся в специальный карман, что-то вроде бардачка в автомобиле, где всегда имелся небольшой запас сухпайка.

— Ты говоришь о Химере?

Он покачала головой, разжевывая изрядно подсохший кусок мяса.

— Но ведь это миф.

— Нет. — ответил он, — Я лично видел его. Целую карту на спине той самой девочки.

— Но как? Ты ведь…ты.

Она расстегнула ремни и приблизилась к его лицо.

— Ты что соврал мне тогда, когда мы шли по городу и я спрашивала о ней? Так ведь?

— Да.

Горг сглотнул и отложил в сторону пакет с едой.

— Мне пришлось. Извини. Тогда все вокруг очень сильно изменилось. Я просто не знал что делать и как себя вести. И Клакр, — Он вдруг вспомнил про него. — Он встал тогда на моем пути и я был вынужден выстрелить. Клянусь, если бы он отошел в сторону я бы не сделал этого.

Сара не верила, но продолжала слушать. Машину слегка встряхнуло — сказался выход в верхние слои, а потом снова завела разговор.

— Она была совершенно другой. Он хотел убить!

— Почему ты не позволил свершиться этому?

— Потому…потому что… — Горг еле-еле выталкивал из себя слова. — Потому что она ребенок, Сара! Она маленькая девочка.

— Она уничтожила половину города. Знаешь что о ней говорили все это время?

Но тот лишь отмахнулся, дав понять что сыт по горло всей этой историей.

— Мне все равно, кто она и что принесла в этот мир. Я поступил тогда так, только потому что еще окончательно не превратился в головореза вроде Кларка. Он сошел с ума, был настолько кровожаден и безразличен к другим, что ему ничего не стоило бы убить десять таких девочек и рука б его не дрогнула.

Он потянулся к панели, посмотрел в порядке ли все показатели, после чего принялся вводить координаты.

— Я не знаю точного пути, но если принять во внимание все то, что говорил тот бездомный, то нам сперва следует попасть сюда. — он указал пальцем на скопление звезд, вырисовывавших собой замысловатый узор, — где-то здесь мы найдем точный курс.

— Ты хочешь сказать, что тебе неизвестно куда надо лететь?

— Я знаю конечный пункт прибытия, осталось лишь слегка подправить курс. Люди десятилетиями искали его и не могли обнаружить, а ты хочешь чтобы все произошло в одночасье и по твоей воле.

— Но ты ведь сам сказал.

— Я сказал, что знаю куда надо лететь и я долечу туда!

Впервые за время полета он громко крикнул. Женщина отпрянула от него и хотела было вскочить с кресла, как тоже самое сделал Горг, опередив ее. Автопилот безукоризненно вел истребитель в заданной плоскости, а он сам направился в небольшой грузовой трюм, где и так все было завалено патронами и спасательным оборудование.

Истребитель продолжил подниматься вверх. Его стройный черный силуэт ярко контрастировал на фоне чистого голубого неба. Вильнув как бы на прощание своим коротким «хвостом», она сделал последний вираж и вырвалась вперед.

18

Ей не сказали что же произошло в тот день, когда мир вокруг нее кардинально изменился. Изменился дважды: снаружи и внутри. Все стало другим, совершенно чужим и непохожим на то, что она видела раньше. Люди, дома, улицы, бывшие как полноводные реки, где каждую минуту проносилось множество автомобилей, сейчас вдруг высохли и стали похожи на маленькие канавы, едва жившие после прошедшей катастрофы.

Жилые кварталы вымерли. Сотни тысяч людей, ушедших оттуда в момент опасности, внезапно исчезли из этого мира не оставив после себя ничего, что могло бы навести на их след. Вещи, мебель, ручная кладь и многое другое осталось лежать на своих местах в таком виде, что у тех немногих, кто еще остался здесь и заходил внутрь опустевших квартир, складывалось мнение, что они скоро придут. Просто вышли на минутку в соседний дом и скоро должны были появиться. Зазвонит телефон и искаженный металлический голос позовет их на работу.

Но ничего не происходил. Телефон молчал, люди не возвращались, а вещи стали медленно покрываться серой пылью.

Она бродила по разломанным улицам; асфальт под ногами кусками валялся перед ней. Весь вид разрушенного города вводил ее в тоску, но еще больше — осознание того, что как раньше уже никогда не будет.

Но стоило ли ради этого беспокоиться? Она спросила себя и сразу же нашла ответ.

Нет. Все было сделано именно так как и должно было случиться. Она шла на это только ради того, чтобы по-настоящему ощутить жизнь, которой была лишена столько лет.

Бессмертие не дало ей ровным счетом ничего, а лишила так многого, что каждый день был подобен мукам, наваливавшихся на нее и не отпускавших все это время.

Но теперь… теперь ей стало лучше. Тяжесть в груди больше не беспокоила ее, муки отступили и вся ее жизнь преобразилась в ту же секунду. Однако ее внешность претерпела слишком много изменений и стал такой же другой, как и мир, окружавший ее в эту минуту.

Она зашла в ближайший дом — квартиры были пусты и первая попавшаяся дверь пригласила ее к себе, внезапно открывшись от налетевшего порыва ветра.

Екатерина вошла внутрь, побрела вглубь и остановилась возле разбитого зеркала, чьи осколки лежали у ее ног. Женщина посмотрела в него и невольно закрыла глаза.

Теперь она уже не та, что была раньше. Кожа сморщилась, былой блеск ее прекрасных глаз потускнел, а лицо больше не радовало ее взгляда. Старуха стояла сейчас перед ней и смотрела на нее через отражение разбитого зеркала.

— Безусловно, оно того стоило.

Она заговорила сама с собой. Сейчас ей было уже все равно, что скажут те, кто мог бы услышать ее, хотя Екатерина твердо понимала, что рядом с ней сейчас никого не было и не могло быть, кроме… кроме ее детей. Они стояли рядом, метаморфоз, произошедший внутри нее вопреки всем законам, изменил не только ее внешность, позволив природе пробить человеческую глупость и зародить жизнь внутри ее чрева, но и изменил самих детей. Они росли очень быстро. Будто гнались вперед, чтобы успеть порадовать собственную мать той красотой, что перелилась из ее жил в тело этих маленьких детей.

Красивые, с ровными белыми волосами и глазами, словно драгоценными камнями, они сейчас стояли позади нее и ждали, когда постаревшая женщина, вдоволь насмотревшись на свое отражение, вернется обратно к ним.

— Почему ты плачешь? — спросил кто-то из них и звонкий детский голос, радовавший ее все это время, вновь пробудил в ней чувства, давно забытые, но такие приятные и очень сильные.

— Это от радости, мои милые.

Екатерина отвернулась и вытерла глаза. Здесь ее уже ничего не держало и они быстр вернулись на улицу. Так они прошли почти двести метров вдоль высоких и мертвых домов. Где уже не могла появиться жизнь. Огромные заводы, жилые кварталы, площади и улицы могущественного Мегаполиса теперь пустые стояли перед ней. Империя, которой много лет руководил ее муж, погибла, оставив после себя лишь тень былого могущества.

Они шли дальше. Все глубже и глубже уходя в те места, где раньше она никогда не бывала. Ей так сильно хотелось увидеть эти улицы, дома и районы, людей, работавших на ее мужа, что жажда интереса и любопытства была намного сильнее страха перед неизвестностью.

Прошли квартал, за ним другой. Вот позади скрылось тот поворот, из-за которого они попали сюда, многочисленные улочки и ответвления играли с ней, увлекая все дальше и дальше в это мистическое логово Минотавра, куда было легко лишь войти и так сложно выбраться обратно наружу. Но здесь не было страха, здесь она почему-то ощущала себя в полной безопасности Даже тогда, когда солнечный диск скрылся за высотными домами, а на кожу опустилась прохладная тень, Екатерина ничуть не испугалась этого. Дети были рядом, смех их давал ей силу, пусть и не такую большую как хотелось, но вполне достаточную, способную дать ей все, что позволило б ей пройти любое испытание.

Наконец, они дошли до конца. Прямо перед огромной ямой, где мерно болтыхалась черная вода, а край возникшего из-под земли озера, уходил далеко вперед, она присела на одно колено и посмотрела на своих детей. Словно копии своей матери, они жадно хватали каждое ее слово, каждое наставление и упрек. Дети внимательно слушали ее и только потом, вняв советам, взяли ее за руки с обеих сторон.

— Здесь правда была земля?

— Да, когда тут было много людей и все они работали не покладая рук.

— А где они сейчас? Мы прошли столько времени, но так и не увидели ни одного человека. Ни мужчину, ни женщину, ни кого либо другого, кто бы мог рассказать нам о всем, что было раньше.

— Всему свое время.

Женщина повернулась и зашагал в обратном направлении. Она увидела все, что хотела. Ноги уносили ее туда, где теперь она могла начать новую жизнь. Совершенно иную.

Дети бежали за ней.

«А было ли все это напрасно?» — спросила она себя. «Нет» — повторно ответила она себе и, взяв детей за руки, направилась прочь из опустевшего района.

19

Все начало рушиться в одночасье. Неожиданно.

Рано утром для сотен тысяч людей, живших в Мегаполисе давно привычной и даже местами поднадоевшей жизнью, первые несколько минут землетрясения показались не более чем забавой. Рабочие, машины, общественный транспорт, выехавший на линии для начала движения, остановились и замерли в ожидании неизвестной развязки.

Несколько слабых подземных толчков пронеслись по городу волной и разбрелись в стороны, как бы проложив и расчистив путь для мощного удара. Последовав за ними магнитудой почти в восемь баллов, он обрушился на стройные ряды красивых металлостеклянных небоскребов и как огромный подземный червь, поглотил их целиком в образовавшейся воронке.

Вода хлынула на поверхность. Черная, как нефть, она вырвалась из-под земли и, толкаемая лихим потоком, словно кипящий гейзер взорвалась фонтаном невиданной доселе высоты.

Крики.

Они смешались с шумом и треском рушившихся домов и конструкций. Земля под ногами тряслась, дороги расходились в стороны, как швы, и многие люди, так и не поняв что же на самом деле произошло, тонули во всем ужасе, что сейчас царил в этом месте.

Сергей покинул со своей семьей место на вертолете. Бросил все, как только сигнал сейсмической тревоги заиграл ярко-алым цветом мигающей лампы и, пробежав буквально на одном дыхании до взлетной вертолетной площадки на крыше, сел в ревущую машину.

Пилот поднял ее через несколько секунд. В самый последний момент, когда опоры высокого здания, не выдержав толчков такой мощности, скрутились словно зажатые между двумя противоположно вращающимися механизмами и спустя четыре секунды, разломались пополам, лишив жизненноважных креплений с землей огромное здание.

Оно рухнуло прямо у него на глазах. Успели ли те многие, кто работал и жил в этом небоскребе, выбраться наружу и спастись до того, как тонны железа и стекла, словно саркофагом, накрыли их и похоронили заживо, он не знал. Но времени, что бы сделать это, пробежать несколько десятков этажей, попасть во внутренний двор и выбежать на безопасное расстояние, просто не было. От начала тревоги, до разрушения прошло каких-то пару минут. И сделать подобное, для огромного персонала было просто невозможно.

Пилот направил машину в сторону. Требовалось уйти как можно дальше в сторону. Облако пыли и песка, смешавшись с набросившейся на город волной чернеющей воды, поднялось до самого неба. Все. Все, что так или иначе принадлежало ему и было знаком могущества его империи, теперь было похоронено внизу. Под грудой песка, грязи и остатков небоскреба. Документация, сбережения, люди, очень важные и нужные люди теперь были мертвы. Сергей прильнул к открытому окну: внизу творился настоящий ад. Без огня и лавы, без чертей и смеющегося дьявола, но с теми непременными атрибутами, что всегда сопровождали смерть и уничтожение в их бесконечном и нескончаемом путешествии по миру живых. Половина города-Мегаполиса, самая его важная бизнес часть, была полностью уничтожена. Погребена и затоплена, а на ее месте, словно после ядерной бомбардировки, образовалось широкое озеро. Яма поглотила в себе все. Деньги, власть, имущество богачей и многочисленные банки, на чьих счетах так долго и упорно они все держали свои сбережения. А что он? Ведь и его деньги утонили там.

Он приказал пилоту снизится. Машина завибрировала и постепенно, стараясь не попасть под удар бушующей стихии, опустилась почти к самой воде. Повсюду плавали остатки империи. Машины, автобусы, личный дорогой транспорт, ставший для их владельцев могилой, тела убитых. Они пролетели над водной поверхностью почти триста метров и весь этот путь был усеян телами его подчиненных. Кого-то он узнавал, кто-то так и остался безымянным барахтаться на волнах черной воды, в дорогих костюмах и с золотыми часами на руках. Смерть не выбирала. Она просто прошлась по всем, забрав каждого, кто встретился ей на пути.

Подъем был быстрым — Сергей больше не хотел видеть всего этого. Вертолет взмыл в воздух.

Отсюда, с высоты птичьего полета все было хорошо видно. Бизнес и деньги этого крупного города, а значит и его самого, перестали существовать. Он стал никем. Нищим, чья власть отправилась на дно вместе со всем, что когда-то давало ему силу командовать другими и быть выше их, хотя бы в таком положении. Теперь же во всем этом месте не осталось ничего. Лишь вдалеке, прямо за разграничительной линией, где уже много лет, охраняя путь в «новый мир» топтались пограничники, его взгляд уловил блестящий шпиль, горевший каким-то ярким огнем.

Он поднял руку, закрыл глаза от столь мощного свечения и указал на него. Пилот послушно взял курс, заставив ревущие двигатели вертолета раскалиться еще сильнее.

Блеск был действительно очень ярким. И чем ближе они подбирались к этому месту, тем сильнее свечение резало глаз, не давая четко рассмотреть что же там происходило. И лишь подобравшись на очень близкое расстояние, пролетев вокруг него и поднявшись на высоту не доступную для других летательных аппаратов, мужчина увидел как под ними, вокруг того самого шпиля, бурлила человеческая масса. Сколько их было? Сотня? Тысяча? Может десятки тысяч? Вокруг возведенного руками простых рабочих шпиля, толпилось столько народа, что даже с такой высоты было очень сложно охватить весь масштаб такого собрания. Они облепили и наполнили площадь собравшись вокруг монумента, словно муравьи вокруг матки, выжидая дальнейших указаний.

Пилот нажал на пусковую кнопку и из-под брюха вертолета, жужжа, вылетел маленький разведывательный дрон. Такой же самый, какой охрана использовала. Чтобы отслеживать незаконные проникновения в ночное время суток.

Он выпорхнул наружу, пролетел по окружности и винтом стал опускаться к самому центру шпиля.

Картинка на мониторе возникла сразу после пуска. Камеры, закрепленные на корпусе беспилотного аппарата работали в штатном режиме. Он видел все. Люди стояли перед шпилем как загипнотизированные. Мужчины, женщины, старики и дети. Все, кто составлял рабочую часть промышленной зоны и были теми самыми руками, дававшими доход его огромной, но теперь уже утонувшей в пучине черной водной стихии, империи, теперь стояли как каменные изваяния.

Сергей не верил своим глазам. Не верил до тех пор, пока камера не сфокусировалась на человеке, которого он ожидал увидеть здесь меньше всего. Марта. Она стояла у самого основания шпиля, на бетонном фундаменте, поднимавшемся на полтора метра от уровня земли, и ходила по нему, разглядывая каждого, кто сейчас стоял перед ней. Затем, взмахнув рукой и ударив ей о грань высоченного шпиля, девушка вызвала яркую вспышку, волной разлетевшуюся во все стороны и ослепив каждого, кто не смог вовремя закрыть глаза.

Взрыв…за ним ударная волна.

Вертолет откинуло в сторону с такой силой, что приборы на панели закричали от перегрузок. Пилот двумя руками вцепился в штурвал и стал всеми силами тянуть его на себя, не давая металлической птице уйти в штопор.

Сергей закричал. В этот момент по его телу прокатилось горячая волна, заставившая руки сжаться вокруг него, а перед глазами повис образ, врезавшийся в его мозг нестираемыми буквами.

Цилиндрический столб белоснежной энергии стрелой упал с неба и ударил прямо в шпиль. Что-то странное произошло в ту же секунду. Он стал видеть как толпа людей, стоявшая до этого неподвижно, вдруг стала испаряться на его глазах, по мере того, как белый туман, словно пар, стал распространяться по земле и касаться пришедших на площадь людей.

Сначала он подумал, что все это ему кажется, что страх за собственную жизнь во время кратковременного падения вертолета просто усилил его фантазию и мозг начал выдавать наружу все то. что накопилось за это время внутри него.

Сергей схватился руками за голову, встряхнул ее и снова посмотрел в открытое окно. К этому моменту тряска прекратилась и пилот смог вывести машину в нормальное положение, дав двигателям немного «отдохнуть» от перегрузок.

Однако там, снаружи, ничего не изменилось. Люди продолжили пропадать прямо у него на глазах. Сначала небольшими группами, затем, когда белесый дымок расплылся по земле, как разлитое молоко, это стало происходить уже с сотнями. Прошло всего каких-то пару минут, когда площадь полностью опустела. Свет пропал. С теми последними, кто ушел вместе с ним, он взлетел в небо и маленькой точкой остыл на голубом небосводе.

Шпиль содрогнулся. По фундаменту пошли трещины, скользнули по граням конструкции и паутиной распространились до самого кончика. Потом произошло обрушение. Грохот, с которым бетон и арматура упали на землю был сопоставим только с тем. как падал его небоскреб. Все продлилось недолго и вскоре на месте, где всего несколько минут назад стояли тысячи людей, теперь лежала груда мусора.

— Кажется у нас повреждения в двигателе! Нужно срочно садиться, иначе рискуем упасть!

Пилот повернулся к своему единственному пассажиру и продолжил кричать.

Пришлось сесть. Как бы ему не хотелось этого делать, но рисковать он не мог.

Машина приземлилась прямо на площади. Пилот выскочил из машины едва лапы коснулись земли и тут же полез в двигательный отсек. Стоило только открыть крышку, как горелый запах ворвался в его ноздри.

— Повезло, — подытожил пилот не поднимая головы. — Еще минута или две…

Он хотел было договорить, но жест его рук, поднявшихся вверх, а потом резко опустившихся вниз, говорили красноречивее слов.

Сергей снял наушники, ступил на подножку и выбрался на площадь. Прошло почти шестьдесят лет с момента его последнего визита в этот район. Ноги ныли от напряжения, воздух наполнился гарью и бетонной пылью от которой стало тяжело дышать. Дым заволок все вокруг и он прошел вперед, разгребая руками висевшие в воздухе черные клубы. Как в тумане, Сергей брел вперед буквально наощупь проверяя дорогу впереди пока не уперся в громадную глыбу. Она лежала перед ним и была ни чем иным, как пикой шпиля, развалившегося на его глазах. Теперь от него остались лишь обломки и вывороченная наружу арматура. Рука прикоснулась к ней, проскользнула вниз, ощутив на себе горячее прикосновение, будто только что по этой поверхности прошлись языки пламени.

Затем пошел дальше. Выбравшись за пределы площади, Сергей оказался в объятии жилых кварталов. Многочисленные девятиэтажные дома бесконечным строем уходившие вдаль, смотрели на него мертвыми глазами окон. Как памятники, теперь они были лишь воспоминанием. Последней частичкой той жизни, что теперь, как финишная черта, уже были позади. Люди ушли отсюда, оставив свои вещи, деньги, имущество и еду. Сотни домов остались стоять на своих местах, не способные больше пробудиться.

Его империя умерла прямо у него на глазах. Деньги ушли под воду, люди, ковавшие для него миллиарды десятки лет — исчезли. Дома ждали ответа. Но что он мог им сказать…

Пилот кричал ему в след, но Сергей молча продолжал идти вперед все глубже уходя в мир иллюзий и вспоминай как здесь было раньше. Шел час, другой, прошел более половины пути, когда перед его глазами возник берег и причал грузового порта, с высокими кранами, где сейчас уже никто не работал. Прошел вдоль боксов, грузовых складов и уперся в самый край, где в отражении мутной, загрязненной постоянными сливами водой, увидел собственное отражение.

Он…он состарился. Всего за каких-то пару часов лицо изменилось до неузнаваемости. Нос сморщился, кожа стала бледной и поверхность ее испещрили многочисленные морщины. Руки стали дряблыми и тяжесть, не ведомая доселе, вдруг дала о себе знать. Ноги подкосились — Сергей упал. Стало тяжело дышать. Грудь защемило, сердце внезапно резко закололо.

Мужчина схватился рукой за грудную клетку и повалился на бок.

Кричал он долго, что было сил. Пилот, догнавший его, сел рядом с ним, но увидев перед собой старика, в ужасе отпрыгнул.

— Помоги мне.

Сергей протянул руку и постарался схватить за ворот испуганного пилота и подтянуть к себе.

— Помоги мне!

Преодолевая страх, пилот опустился на одно колено и постарался спасти старика.

В груди все сильнее сжималось. Сердце билось из последних сил и легкие, жадно хватавшие последние порции воздуха, раздувались внутри иссыхающего тела, как меховые мешки.

Пульс становился слабее.

Яркий огонь глаз, горевший до этого уже полтора века, вдруг стал постепенно угасать. Как маленький огонек в зимнюю стужу, он тух медленно, не желая отдавать последнее, что у него было.

Пилот схватился за рацию, стал звать на помощь по всем имеющимся каналам, но куда бы он не подключался, у кого бы не просил помощи, везде получал один ответ. Катаклизм, возникший в этот день, застал все спасательные службы врасплох. Помощь была далеко и прибыть в назначенный срок не смогла.

Потратив последние силы, Сергей закрыл глаза. И в этот момент почувствовал холодное прикосновение на своем лбу. Маленькие пальчики опустились на кожу, а приятный женский голос позвал его.

Он поднял веки, посмотрел перед собой и вместо суетившегося пилота, увидел ее. Это проклятие! Пророк. Мессия. Ясновидящая.

Марта…Марта.

Его губы шевелились, выговаривая это имя и одновременно проклиная его.

Она смотрела на него и улыбалась.

— Пора, дорогой друг. Бессмертие ждет.

Девичьи пальцы сжались вокруг его запястья и резко рванули вверх. Он вспорхнул и вдруг почувствовал небывалую легкость в движениях. Ему стало тепло и приятно. В глазах появился свет. Такой же самый, который он видел там, во время полета на вертолете возле шпиля. Это было странно, ведь сейчас, когда он сумел повернуть голову и посмотреть вниз, он увидел что уже находится очень высоко над тем местом, где сейчас, в окружении прибывшей скорой помощи и отряда полиции, суетились врачи, пытаясь воскресить его мертвое тело.

20

«…Эдем был другим, не таким каким я его представлял. Там не было солнца, не было райских яблок и красивых людей. Там была тьма и холод. Пронизывающий до самых костей, он проникал в меня, забирался в самый дальний угол моего тела и поселялся там навсегда. Я чувствовал его прикосновение. Чувствовал так, будто это был живой человек. Вот он стоит рядом, смотрит на меня и видя беспомощность, смеется, продолжая испытывать мой организм. Прошло уже много дней, с того момента как я покинул орбиту планеты и отправился в путь, к земле, где по всем приданиям меня ждал рай. Но чем дальше я удалялся вперед, чем сильнее всматривался в звездную карту, тем сильнее меня одолевали страхи и сомнения. А может его не существует? Может все то, что мне говорил незнакомец и Марта оказалось просто блефом сумасшедших, проведших долго время в закрытом пространстве и вернувшихся на планету уже другими? Может всего этого и не могло быть? Кто сказал, что видел Эдем? Никто! Я повелся! Как маленький мальчик. Признаюсь, мне стало стыдно. За себя, за тех, кто оказался рядом со мной сейчас и, изнывая от жажды и голода, лежали на металлическом полу, возле приборной панели, смирно дожидаясь своей участи. Я предал всех, заставил ее пойти со мной, поверить в весь этот бред, поставив на кон наши жизни, не подготовившись и сейчас раскаиваясь во всем случившемся. Дни проходили очень медленно. Я перестал считать их после шестого месяца пути, когда звездное пространство перед моими глазами стало сливаться и звезды, как маяки, заманчиво мигали, зазывая в свои объятия. Что ей теперь говорить? Как утешать? Еда почти закончилась. Те запасы, что мы пополнили на последней станции снабжения, почти истощились, а вода, обретя в этом путешествии цену гораздо большую, чем люди придают ей на земле, превратилась в золото. Каждый глоток как отчет о жизни и смерти. Еще один — и ты уже обречен. Не больше литра на двух взрослых людей и путь, который мог никогда не закончится.

Я думал над тем, чтобы вернутся Да-да, я, тот самый человек, кто пожертвовав всем, был готов идти до последнего, что бы достигнуть созвездия, совсем недавно поддался отчаянию и уже был готов схватить штурвал и направить истребитель в обратном направлении. Однако что-то во мне не дало сделать этого. Сара уже тогда, когда каждому из нас стало ясно, что смерть — это лишь вопрос недалекого времени, говорила „Нет ничего хуже, чем смотреть вперед и не видеть там конечной цели“. В чем-то она была права, я не видел созвездия. Нигде, куда бы падал мой взгляд, не было хотя бы отдаленного похожего скопления звезд. Карта не менялась. Путь продолжался долгие месяцы и отдаленные торговые пути оставались позади. Все было напрасно? А может нет. Может оно там, совсем рядом, просто необходимо слегка потерпеть и дождаться, когда же перед глазами я увижу свет и холод в костях сменится теплом.

Последнее время мне стали сниться кошмары. Я вспрыгивал ночью с пола и хватался руками за поручни, размазывая выступивший холодный пот на лбу и крича, как обезумевший. Сара к тому времени уже не обращала на это внимания — просто не было сил. Стараясь меньше двигаться и уменьшить затраты своего организма, они почти слилась с сероватым полом грузового трюма и все реже появлялась в кабине, заходя туда лишь для того, чтобы выпить свою дневную норму воды и проглотить сухой кусок пресного мяса. Я был тут постоянно. Не мог уйти, боялся проморгать появление звезд. Но их стало так много. Вначале я видел всего пару штук, затем их стало больше и больше, пока пространство перед моим лицом не засверкало яркими огнями далеких и таких близким звезд. Страха почти не было. Я свыкся с мыслью о смерти. Наверное, это самое больное, что может случиться с человеком, когда он, переступая какую-то невидимую грань, становится безразличным ко всему, что может случиться с ним в следующее мгновение.

Так прошло еще несколько недель. Хронометр отсчитал почти двести пятьдесят дней с момента вылета с поверхности планеты, а я уже стал похожим на тень. Слов не было. Пропали даже малейшие звуки, дыхание стало неслышным, а шепот, при помощи которого мы изредка переговаривались с женщиной, чтобы окончательно не сойти с ума, был подобен громогласному ору сотен людей, отчего уши буквально раскалывало и голова начинала болеть. Я сидел за штурвалом все свободное время. Как смешно это звучит. Двадцать четыре земных часа я был полностью свободен. Автоматика работала за меня. Курск, проложенный мною много месяцев назад, не менялся ни на йоту, а двигатели, вырабатывавшие остатки энергетических блоков, переходили в режим жесткой экономии. Системе пришлось даже отключить несколько смежных процессов, дабы дать более важным, не прекращать работу.

Сара умирала. Я чувствовал это. Пару раз я приходил к ней в трюм, чтобы увидеть ею свернутое в клубок тело и потрогать, чтобы услышать как она проснется и тяжело откроет глаза. Одежда стала велика ей, ноги высохли, тело превратилось в один скелет. Я стоял над ней и пытался вложить в едва раскрытые губы последний кусок сухого консервированного мяса, но сделать это в тот момент было так же трудно, как попытаться взойти на Эверест с полной поклажей кирпичей. Женщина простонала, затем, опустив веки, что-то пробурчала сквозь губы. Я прилег к ней, попытался услышать, но ничего не получилось. Дыхание стало слабеть. Руки, лежавшие возле головы, были подобны срубленным лианам, тело ослабло и вскоре полностью превратилось в пепел.

Это было удивительно! Прямо на моих глазах тело рассыпалось и на месте осталось лишь горстка черного пепла. Я схватил его, швырнул в сторону, растер по металлическому полу, но так и не понял что же сейчас произошло. С трудом встал на ноги, с ужасом отшатнулся к противоположной стене и быстро, насколько это позволяли оставшиеся силы, вернулся в кабину.

Свет возник прямо передо мной. Яркий, как вспышка световой гранаты, он ослепил меня и заставил поднять руки, чтобы закрыться.

Машину внезапно встряхнуло. Молчавшие долгие месяцы индикаторы ожили и в унисон, как слаженный хор, закричали, предупреждая о приближающемся объекте.

Истребитель пошел на снижение. Температура за бортом начала резко подниматься. Крен машины стал угрожающим. Схватившись за ручку кресла, я с трудом уселся на место пилота и нажал на панель. В эту секунду мне пришлось забыть обо всем. Виртуальная панель замигала всеми цветами радуги, перед глазами, рисуемая системой и приборами, возникла трехмерная модель неизвестной планеты. Она лежала аккурат под машиной. Небольшая, ее размеры едва превышали земные, небесное тело горело ярким белым огнем, словно вся залитая им, ее невозможно было разглядеть обычным взглядом. Потребовалось изменить настройки визора, направить его немного вдаль, чтобы основной источник этого мощного излучения был не в фокусе и только потом, спустя время, надев ослабевшими руками шлем с очками, я увидел ее.

Снижение ускорилось. Сколько это продолжалось я не мог сказать, но в секунду, когда стыковочные лапы, простонав и вырвавшись из-под брюха, ударились о землю, я едва мог соображать. Сила удара была неимоверной, что-то под низом согнулось и сломалось в ту же секунду. Истребитель наклонился, крыло треснуло и разлетелось на части, лобовое стекло покрылось паутиной трещин. Тело вылетело наружу и, прокрутившись воздухе, покатилось по земле.

Я дума это конец. Все вокруг вращалось как в дьявольской карусели. Нельзя было сказать где верх, а где низ, когда я остановлюсь и сделаю ли это вообще. К тому моменту не уже было просто все равно. Не знаю, было ли это тем местом или я просто сошел с ума, приняв неизвестную планету за далекий рай, где люди живут безмятежно и никогда не умирают, но свет, упавший в конце долго странствия был по-настоящему приятным.

Как в детстве, когда он бегал по улице, пуская воздушных змеев в самое небо и щурясь над тем, как солнечные лучи безжалостно и в то же время ласково гладят его по лицу.»

— Я умер? — громко произнес Горг, не ожидая ответных слов и вскоре неожиданно для себя услышал девичий голос.

— Нет.

Она подошла к нему и посмотрела прямо в глаза. Она выросла, стала другой, более взрослой. Лиц преобразилось и тело вместе с ним. Теперь она лишь отдаленно напоминала ту Марту, которую он, унося на руках спас от гибели и тем самым запустил длинную цепочку событий, приведших его в это место.

— Я все таки умер, иначе бы не увидел тебя. Ты ведь осталась там, в городе.

Она улыбнулась и присела рядом.

— Все так, но истина кроется в том, что границ для меня не существует, такова моя природа с которой я не могу и не хочу бороться.

— Кто же ты тогда? Ты так и не ответила на этот вопрос сколько бы раз я тебе не задавал его.

— А нужен ли он этот самый ответ? Что ты получишь? Удовлетворение? Может разочарование? Мое происхождение нисколько тебя не удивит — поверь мне. Ты много раз видел меня, в разное время, в разные годы, просто не привык заострять на этом внимание. Я стала для тебя чем-то обыденным. Как утренний чай, горячий, сладкий, но в тоже время простой и обычный. Я всегда была рядом, всю вашу сознательную историю мне приходилось следовать за вами по пятам, отчего страх ко мне только возрос. Но я не зло. Я просто делаю свою работу, как ты, как сотни тысяч тех, кто ждал своего освобождения и вскоре получили его.

— Я не понимаю. — он попытался перевернуться на бок, но боль вернулся его на место.

— Не стоит, теперь это уже не важно. Все получили по заслугам, как бы они это не пытались избежать.

— Значит теперь я.

Горг выпрямил правую руку и указательным пальцем указал на себя.

— Я долго думала над этим. Ты зашел слишком далеко в своем стремлении попасть сюда и, чего греха таить, преуспел в этом деле.

— Что с Сарой?

— С женщиной, что была с тобой?

Он устало покачал головой.

— Она здесь, рядом. Хочешь позову?

Не успев что-то ответить, в воздухе вдруг раздался пронзительный свист. Листья на деревьях зашатались и с веток взлетели стаи маленьких птиц.

Долго ждать не пришлось. Собрав последние силы, он подтянул руку под себя и, согнув ноги, немного приподнялся над землей. Вдалеке, за ярким светом, окрашивающим далекие зеленые холма, его взгляд поймал несколько человеческих силуэтом, направлявшихся в их сторону. Марта молчала. Даже сейчас, когда он обращался к ней, девушка оставалась верной себе и лишь в самом конце, когда расстояние между ними сократилось до нескольких метров и лица людей стали заметными даже при ярком свете, она заговорила.

— Вот, все здесь.

Она вытянула руку и провела ее перед людьми.

Сара, Оливия. Эти две женщины сейчас стояли в двух метрах от него и что-то говорили. Их губы шевелились, а улыбка не сходила с лица.

— Вот видишь, смерть это не всегда конец, для некоторых, это просто начало нового пути.

— Значит я все таки умер. — Горг повторил слова.

Но в ответ послышался лишь смех. Он встал, посмотрел вперед и боль сразу ушла. Стало необычайно тепло.

Теперь, когда неизвестность открыла ему свои двери, когда она позволила ему заглянуть за предел, он больше не хотел ничего знать. Его мир изменился, а в вместе с ним и он сам.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

17

18

19

20 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg