«Прорыватель»

Прорыватель (fb2) - Прорыватель 1450K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Геннадьевич Поселягин

Владимир Поселягин Прорыватель

Очнулся я как-то сразу. Раз и в полном сознании, как будто свет включили, щёлкнув тумблером. Правда сразу разобраться где я оказался, не смог, слишком много разных звуков навалилось, тут и рёв моторов, и заполошная стрельба стрелка, что висел в люльке явно транспортного самолёта, на борту которого я похоже оказался, лёжа на носилках. Тут фюзеляж самолёта в очередной раз сотрясся и там появились не рассчитанные создателями этой машины лишние отверстия. Стрелок тут же повис, покачиваясь в своей люльке, и на пол быстрыми каплями закапала кровь. Это было хорошо видно благодаря пролому, большому куску, вырванному в борту, с той стороны полыхал один из моторов. Видимо на транспортник, не смотря на то что тот летел ночью, навалились немецкие истребители-ночники и сейчас происходило то что происходило.

В проломе мелькнуло две фигуры, слегка неуклюжие благодаря парашютам, и те нырнули в темноту снаружи. Быстро осмотревшись, я понял, что пора что-то делать, слегка наклонившись на левый борт самолёт явно падал, слегка планируя, а на борту из живых кажется остался я один. Осмотр показал, что рядом лежало четверо, оплывая кровью, по форме и петлицам явно бойцы НКВД. Хм, похоже, когда меня вывели из строя, мои бойцы срочно вернулись на базу. Вызвали Большую Землю, был прислан этот транспортник, а возможно даже не один, и вот при возвращении его подловили. Или с земли навели или старым маршрутом летели где их уже ждали. Что-то было нужно делать, но что. Что меня удивило, боли от ран не было. Я пощупал себя, повязки на груди имелись, причём накрыт я был своим френчем, не немецкой формой, а тем что имел в петлицах майорские шпалы и эмблемы танкиста. Галифе тоже были на месте, вот сапог жаль не имелось, это видимо меня бойцы переодели чтобы передать принимающей стороне в лучшем виде. Другого объяснения не было. Немного удивляло отсутствие в салоне моих парней, только бойцов НКВД, но надеюсь объяснение этому будет. Даже Бабочкина не было, что совсем огорчало.

Потрогав повязку ещё раз, уже нажимая сильнее, всё чувствовал, но боли не было. Если бы наркотой обкололи, думаю до болей бы не дошло, да и чувствительность заметно принижена была, а тут всё нормально было. Быстро сев, голова немного закружилась, отчего я схватился за скамейку, случайно обнаружив под ней сидор, и машинально прихватив его, шатаясь, как-то не сразу ориентация в пространстве восстановилась с этой болтанкой, направился к пилотской кабине, на ходу надев френч и застёгивая на все пуговицы. Пустая кабина, это значит они покинули борт судна. А по кабине я опознал типичный транспортный «Дуглас». А сколько до земли и сколько времени будем падать не понятно. Языки пламени уже врывались салон, и только сильный поток воздуха ещё позволял дышать воздухом, а не гарью, хотя и её хватало. Действовать пришлось быстро, закинув сидор за спину, я схватил одного из бойцов за лямки парашюта, у него вся система была на месте, а снимать времени не было, и с силой перевалив его через пролом, меня обдало жгучим жаром пожара, даже волосы на голове затрещали, и стал падать с ним в ночную мглу, почти сразу дёрнув за кольцо. Я хоть и крепко держался за ремни, один ещё и на кисть левой руки перехлестнул, но не сорвало меня только чудом, хотя уцепился за тело как клещ.

Порадоваться тем что не сорвался, я не успел, ныла кисть руки, чуть не вывернул её, явно растяжение заработал, как пришлось сгруппироваться и перекатом гасить скорость падения. Судя по мягкости и вязкости почвы, сели на какое-то поле, причём недавно вспаханное. Вскочив на ноги, поправив сбившийся сидор, надо же, не потерял, и мельком глянув на зарево на горизонте, самолёт рухнул там одновременно с моим таким внештатным приземлением, и вздохнув, направился к телу погибшего бойца что мне так помог. Тут тоже причина была, у него имелся такой же сидор как у меня, «ППД», ремень с непустой кобурой, ну и по карманам может что найду. А то у меня пустые, я уже проверил. Погасив купол парашюта, лёгкий ветерок надувал его, я быстро снял ременную систему с бойца, освободив от автомата и сидора, ну и ремень с кобурой, подсумком где в чехле находился запасной диск к автомату, фляжка и хороший нож. Хм, вроде по штату они не положены были, но у этого бойца был отличный тесак.

В общем, обыскав тело, складывая все находки, включая документы, в одном место, я вздохнул и включив фонарик, осторожно, в синем свете, чтобы издалека не было видно, стянул с себя френч. Исподней рубахи, как и кальсон, не было, сразу обнажённый торс, замотанный бинтами. Причём окровавленными. Ещё раз на всякий случай потрогав то место где должна была быть рана, с некоторым сомнением достав из ножен нож, я стал срезать повязку. Пришлось отдирать её, приклеилась благодаря крови, но моё предположение полностью подтвердилось. Помнится, Сева говорил, что был ранен, но ранение быстро исчезло, как и шрам, похоже у меня та же ситуация, так как шрам от пулевого ранения на груди, почти у сердца, на глазах исчезал. Вот это поворот нити судьбы. Хотя конечно приятная опция, жаль не многоразовая. В следующий раз она не помогла, когда однофамильца повторно ранило, несколько месяцев в госпитале провалялся. Значит и мне под пули в следующий раз не стоит соваться, проверено опытом, пусть и чужим.

Отбросив повязки, я надел прямо на голое тело френч, фуражки не было, может в салоне осталась, не заметил, и стал осматривать находки. Вообще стоило бы свалить отсюда, я понятия не имею где оказался, это наша территория или ещё оккупированная немцами, но нужно определится что брать с собой, а что прикопать с телом, я решил похоронить бойца. Всё также безымянного несмотря на наличие документов, они пробиты пулей были и запачканы кровью так что не причтёшь данные владельца. Да и сам я в кровавых разводах был, получил их пока висел на теле, когда покинул самолёт. Надо будет потом постирать. В том сидоре что я прихватил, оказались патроны. То-то так тяжело было, в бумажных пачках патроны как к автомату, так и пистолету в кобуре, там «ТТ» был. Это хорошо, что оружие унифицировано под один патрон. Покопавшись в сидоре, обнаружил также шесть «лимонок». Отдельно запалы к ним. Ремень я уже застегнул, согнав складки назад, пистолет и автомат проверил, жаль что к обоим было по запасному магазину и диску. Одному. На долгий бой боец явно не рассчитывал.

Сняв фляжку с ремня, я напился, та и так наполовину пуста была, остаток добил. После перенесённого стресса, очень хотелось. С таким десантированием с борта расстрелянного самолёта, поневоле стресс испытаешь. В общем, ремень на мне, кобура на правом боку, фляжка над левой, чехол с запасным диском к автомату спереди слева, нож тут же на левом боку. Автомат я прислонил к сидору чтобы тот в рыхлой земле не лежал, обдул его слегка и вот так поставил. Потом стал осматривать вещи погибшего бойца, собранные по карманам. Не так и много их было. Про документы я уже говорил, только на комсомольском билете различать смог что его звали Григорием, а так и он был кровью испачкан. Ну а так что я мог найти в его карманах? В галифе кисет с ядрёным самосадом, приятная опция для сбивания со следа собак, сам я не курю, в кисете свёрнутые торбочкой пачка бумаги, разной, от газет до каких-то нарядов, видимо не нужных. Фонарик, которым сейчас пользовался, тоже у него забрал, не полный коробок спичек имелся, часы на руке, редкое удовольствие, а у этого бойца были, командирские. За воротником иголку нашёл с намотанными на неё нитками. Тоже прибрал, и также за отворот воротника убрал. Немного мелочи было и пара банкнот советских денег. В принципе, на этом всё. Я бы от шоколадки не отказался. Голод меня начал мучить сильный, сразу навалился как водицы испил.

Теперь сидор бойца, он был целым в отличии от гимнастёрки хозяина, которую хорошо посекла пулемётная очередь с истребителя. По крайней мере повреждений не нашёл, хотя некоторые пули прошли тело насквозь, счастливо избежав вещмешок. Кровью заметно замарало конечно, но не более. Развязав горловину, я стал рассматривать что там было. И сразу первый приятный подарок, второй запасной диск к автомату, тоже снаряжённый, я по весу определил. Отложив его в сторону наверх второго сидора убрал, чтобы в пыли не валять. Потом втащил свёрток, в материю оказался завёрнутые половина краюхи хлеба и солёное сало, уже изрядно порезанное на куски, но мне хватило, протерев лезвие ножа о свой френч, я быстро настрогал бутерброд и жуя, продолжил осматривать что есть в сидоре, складывая находки на растлённую тряпицу в которую ранее продовольствие было завёрнуто, оно так и лежало там, ещё на три бутерброда хватит по моим прикидкам. Я нашёл ещё две лимонки, почему-то с накрученными запалами и с разведёнными усиками. Обе лимонки я повесил на пояс за предохранительную скобу. Потом нашёл две луковицы, не очень свежие, слегка пожухлые, но одну нарезал и положил на сало, вот теперь бутерброд вкуснее стал. Дальше изучить сидор не успел. Послышался сначала далёкий гул множества моторов потом замелькал свет фар, на которых явно была защита. Оставив всё на месте, я прихватил только бутерброд, доедая его, и автомат, и побежал навстречу грузовикам. Судя по тому как те натужно выли на высокой ноте, шли гружённые. Дорога оказалась неподалёку, метрах в трёхстах. Я залёг рядом с ней и немного с хмурым видом рассматривал как одна за другой прошли мимо грузовики автоколонны в которой было с два десятка машин. Ну хоть определился. Наши территории тут были, так как в колонне находились «Зисы», «полуторки» и ещё пара каракатиц, которых я вот так сходу опознать не смог, но то что это наши, скажу точно.

Колонна прошла, поэтому я решил вернутся обратно. Также ойкая если, вставал на что-то босыми ногами. Кстати, навстречу проехавшей колонне шла ещё одна, возможно порожняком. Добежав до тела, я продолжил инвентаризацию имущества. Внизу сидора я нашёл пару пачек патронов, около сотни для автомата, блокнот с карандашом, в блокноте половины страниц не было, видимо для писем использовали, запасные портянки нашлись, ну и две банки рыбных консервов. Открывать не стал, мне и сала хватило, хотя доедал уже второй бутерброд. Голод вроде утолил, только снова пить захотелось. В общем, вернув всё обратно во второй сидор, я сложил их вместе, и подхватив бойца подмышки вместе с парашютом утащил того к дороге, положив на обочину, благо вторая колонна уже прошла. Хотя опять моторы звучать начали. Раз тут наши, то закапывать тело я передумал, решив не тратить время, вернул документы в нагрудный карман, наши похоронят, может хоть не будет пропавшим без вести, если кровь нормально из документов уберут. Потом вернувшись за вещами я прямо по пулю направился в ту сторону куда ушли грузовики первой автоколонны. Шли гружённые, значит к фронту, по-другому быть как-то не могло.

А пока шёл, то занимался измышлениями. Раз ситуация повернулась так что я снова свободен и на ногах, то зачем возвращаться, повоюем ещё. Пусть сейчас где-то начало сентября. Вон уже прохладно по ночам, шинельку бы неплохо заиметь, но пару месяцев ещё можно на передовой поработать, а дальше видно будет. Я ведь тоже понимаю ту ценность моих знаний что имею, и что нужно ими делится, однако иметь такую же золотую клетку что получил мой однофамилец в параллельном мире, я не хотел категорически, поэтому и желал максимально оттянуть встречу с правительством Союза. До предела, пока есть возможность, в их сети я не пойду. Ранение конечно серьёзный фактор и тут никуда не денешься, и если бы я так не излечился и самолёт благополучно долетел, то имелись все шансы что я уже был бы в руках представителей Советского Союза, но если Судьба сделала такой резкий поворот, то я лично только рад и мысленно аплодирую ей. Тем более в связи с тем, что самолёт был сбит, есть все шансы что меня посчитают погибшим и не будут искать. Надеюсь тот боец, которого я оставил на обочине, не наведёт мысль о том, что я жив. Тем более должно быть известно о моём ранении.

Идти босиком было не удобно, я конечно закатал штанины, но всё равно. Да, я помню про сапоги погибшего бойца. Но извините, сорок последний размер как-то не подходил моему сороковому. Так что приходилось идти осторожно, не используя фонарик, а только естественное совещание в виде луны. Видимо она и вывела немцев на самолёт, хорошо зараза всё освещала. Пока я не знаю, что буду делать, иду на авось, не строя планы, но выходить пока к людям не стоит. Вид расхристанный. Без обуви и головного убора, форма в пятнах чужой крови, документов нет. В общем, не тот вид, который стоит показывать, однако я надеюсь что-то придумать, как-то переодеться.

Где-то километра через три мне глубокий овраг попался, перебрался через него и направился дальше, по полю где колосилась пшеница. Кстати, я понял почему то поле куда мне удалось десантироваться, оказалось вспахано. Там по краям у оврага следы огня, трава сгорела, видимо и поле полыхнуло. Отчего не знаю, может сбитый самолёт упал объятый пламенем, но вот поле перепахали. После оврага я ещё километра два прошёл и наткнулся на речку. Где я нахожусь, даже приблизительно не знаю, с одной стороны виднелся каменный мост, явно дореволюционной постройки, там смена караула как раз была. Бдят бойцы, так что соваться не стал, а ушёл в другую сторону за излучину, где и стал раздеваться, хочу форму постирать, пусть кровь уже подсохла, но надеялся убрать следы, песком и глиной натру, может и уберу явные следы крови. Так и сделал, заодно и сам искупался, омываясь, вода не ледяной была, хотя заметно прохладной. Спать не хотелось, видимо организм уже взял своё, на горизонте просветление, рассвет наступает, вот и решил заняться делом.

А тут, когда почти развело, я уже постирал всё и развесил на ветках, вдали загрохотало. Гаубицы работают, а те километрах в десяти обычно от передовой находятся, саму передовую не слышно, слишком далеко, но то что я недалеко от фронта, теперь стало ясно. А всё же где я нахожусь? И на дорогу не выйдешь, посмотреть дорожные указатели. Устроившись в кустах, а я сделал себе лёжку, причём по-умному чтобы со стороны не видно, что они потревожены, да и форму особо не рассмотришь, потемнела, сливается на фоне тёмной листвы, я размышлял, наяривая консервы с остатками хлеба. Сало пока не трогал. Кстати, эту ложку я нашёл за голенищем сапога у бойца, завёрнутую в платок. Хорошая ложка, металлическая, глубокая, такой только щи хлебать, много зачерпнуть можно. Есть хотелось постоянно, мне кажется это организм так отреагировал на лечение, потерю крови и остальное что было после ранения. Ресурсы внутренние таким образом восстанавливал. Так что я одну консерву доел и краюху хлеба. Осталось сало, грамм сто, луковица, и вторая банка с этими рыбными консервами. Да, кстати, на удивление мне они понравились, вкусные, есть можно. Правда чуть подсолить нужно было, но вот соли не имелось.

Однако проблемы с запасами продовольствия уже вставали в полный рост, так как зная свой организм, как он стал требовать еды, думаю остатки продовольствия я заглочу в течении ближайших четырёх часов, и дальше всё, голод. Надо что-то думать и искать выход из положения, пока не прекратятся эти странные и резкие позывы с острым желанием чего пожрать. Надеюсь долго это не продлится. Уже рассвело, в воздухе уже с полчаса постоянное гудение авиационных моторов, наших я не видел, немцы полностью господствовали в небе, бомбардировщики в наглую летали без прикрытия, ничего не опасаясь. А вот грохотание со стороны фронта подозрительно усилилось. Там также вились немецкие штурмовики и бомбардировщики. Похоже на то что немцы пытались прорвать фронт. Надо же, не повезло оказаться на острие удара. Отметив что бомбардировщики начали что-то бомбить в стороне у дороги, я понял кто их цель. А что там может быть кроме очередной автоколонны? Работало три самолёта, я решил быстро собраться и сбегать к месту бомбёжки, я надеялся подобрать себе форму и припасов. Плохо конечно так говорить, но надежда на это была. Только я не успел, послышалось едва слышное шуршание, и я отчётливо распознал немецкий говорок, благо практики в нём у меня недавно было преизрядно. Кто-то выругался, на него шикнули, и немец шёпотом пояснил что получил в глаз веткой, вот и не сдержался. Опаньки, а это даже лучше, чем я мог мечтать.

Двигались те на меня, и им наверняка придётся проходить или у кромки у воды, тогда ладно, они меня не засекут, или поднявшись выше к склону к деревьям где рассмотрят мои вещи что сохли на ветвях кустарника, лагерь-то вряд ли, место больно удачное попалось, густое, вблизи не увидишь. Я осторожно потянулся и отстегнув клапан кобуры, также осторожно достал пистолет. Взводить его не нужно, оружие уже было готово к бою. Я в курсе что многие командиры не любят его в таком виде носить, бывает при падении или резком встряхивании может произойти непроизвольный выстрел, но со мной такого пока не было, поэтому оружие было взведённым. Немцы повернули, чтобы обойти густой и явно колючий кустарник поверху. А вот я ещё больше насторожился. Рассматривая их, определил в трёх немцах, что продвигались рядом, как снайперскую группу. У двух «СВТ» в снайперском исполнении, только прицелы не штатные, и третий явно для прикрытия, с автоматом. По виду десантники, может быть не из батальона «Бранденбург», надежда поживиться целой советской военной формой не оправдалась, те в форме Вермахта были. Держа их на прицеле, я опустил оружие, и для этого были веские причины. Засёк боковым зрением движение на другом берегу реки, слегка повернул голову и рассмотрел семерых немцев что мелькнули в «окне» среди камышей и кустарника, но там группа явно больше была, могло быть и полтора десятка. Двух пулемётчиков также рассмотрел. Шли они к мосту. Тут даже и думать не стоит для чего, раз немцы на этом участке фронта решили двинуть вперёд.

А то что это одна группа, было ясно и по одинаковой форме, оснащению, да даже кустикам, воткнутым в сетку на касках, да веточки под погонами, всё для маскировки. Разве что у снайперов, у одного из солдат, была свёрнутая в рулон масксеть, видимо, чтобы сделать укрытие, замаскировать лёжку. И вот как теперь действовать? Открою огонь, так та группа что на другом берегу, сразу проредит мой кустарник плотным огнём, смысла им ховаться уже не будет. Убрав пистолет обратно в кобуру, я достал нож. Ну да, остался только один шанс, благо снайперская группа, обходя мой кустарник теперь вне зоны видимости для своих соотечественников на другом берегу. Если удастся сработать тихо, это будет просто отлично. Скользнув по низу кустарника, я выбрался наружу за спиной третьего немца, того что с автоматом, и кулаком, утяжелённым рукояткой ножа, ударил его по затылку, точно под срез каски, тот молча стал заваливать вперёд, а я уже метнулся к двум что шли впереди. Первый засёк всё-таки мой френч, и присев, начал оборачиваться, подняв руку, передавая сигнал тревоги, но встретил только брызги крови в лицо от своего напарника. Я одним ударом тяжелого ножа перерубил тому шейные позвонки, и после этого ударил в горло первому. Рукоятка стала скользкой от крови, я чуть её не упустил. И даже успел подумать мельком, хорошо, что обнажённый, отмываться легче будет. После чего замер прислушиваясь и оглядываясь. Тихо, только хрипел горлом порезанный мной, остальные улеглись молча. Ну почти, слегка только амуницией позвенели и всё, выстрелов из оружия при падении не произошло, а я этого больше всего опасался. Дальше нужно действовать быстро. Я так понимаю у меня не так и много времени было. Первым делом нужно обувь проверить, есть мой размер или нет?

Причина почему я так резко озаботился поиском обуви, то когда после первого, которого оглушил, метнулся ко второму, чтобы ударить ножом наискосок по шее, но наступил на сучок. Аж слёзы от боли выступили. Босиком по таким зарослям бегать это никакого здоровья не хватит. Как не заорал, как тот самый Ганс что веткой по глазу получил, не знаю, но сдержался и положил всю тройку, а потом шипя от боли стал быстро осматривать то что смог добыть. То, что немцы шли с ранцами я заметил ещё когда изучал их из кустарника, это хорошо, но обувь сейчас для меня важнее. После осмотра, кривясь я стал расшнуровывать ботинки у того, кому шею почти перерубил. Пусть сорок второй у него где-то, но это лучше чем сорок пятый, как у двух других. Набрали здоровяков, приличному человеку обувь найти невозможно.

Вот так сняв ботинки, я осмотрел подошву левой ноги, которой и насупил на сучок, разрыв есть, даже кровит слега, но травма больше болезненная, чем серьёзная. Немцы на другом берегу уже ушли, когда я спустился к воде, окунувшись сам, смывая кровь, ну и омыл ноги, намотав потом портянки. Те самые запасные из сидора бойца НКВД. После чего вернулся и занялся трофеями уже нормально. Кстати, с портянками эти ботинки, как только я туго завязал шнуровку, стали почти по размеру. Наверное, странно выгляжу, обнажённый, но в обуви. Сначала я связал того что был без сознания, сунув в рот кляп, носки того у которого я обувь позаимствовал, «сырники» неплохие, хватило на кляп. Освободив их от амуниции, ранцев и оружия, оставив только форму, документы тоже забрал, я стал приводить в сознание того что мне нужен для прояснения ситуации. Для того я пленного и брал, нужно узнать где я, что происходит и какова численность этой диверсионной группы.

Привести в чувство его удалось быстро, ну и дальше допрос. Запирался тот не долго, поплыл после третьего сломанного пальца, работал я жёстко, жалеть не было времени, чую у меня его не так и много. За пять минут я выяснил всё что мне было нужно, и вбил клинок ножа в грудь пленного, он мне больше был не нужен, возись ещё с ним. Вот что мне удалось узнать. Находился я у Киева, позади УРы «Линии Сталина», впереди посёлок Калиновка, подступы к которому обороняли наши войска и где проходила линия фронта. Рядом дорога на Житомир, мост что находился на ней, и нужно было захватить диверсантам. И да, немцы действительно начали наступление и планировали быть у этого моста уже через четыре часа, а захватить его целым должны эти самые диверсанты, коих было четыре десятка человек. С двух транспортников их высадили. А три дня назад был поздник, день знаний, сегодня третье сентября. И это ещё не всё, их высадили прошлой ночью, транспортники маскировались и летели с ночными бомбардировщиками, так что вряд ли советское командование о них знало. Днём несколько русскоговорящих из группы переоделись в советскую форму и изображали пост. Отдача не такая и большая, они на второстепенной дороге стояли, но захватить одиночных два грузовика, легковую машину и самое интересное, танк, смогли. Пять немцев осваивали боевую машину, судя по описанию это был «Т-28». Хм, не думал, что они остались, по сообщению пленного немца, а он узнал от пленного танкиста, гнали его из рембата, боекомплект полный, и танк должен был поучаствовать в захвате моста, пока же находился неподалёку и я теперь знал где он стоит. И вот у меня стояла дилемма, что делать дальше?

Причина в таком сомнении была веской. Если вооружится снайперской винтовкой и начать отстрел диверсантов, помогая охране моста отбить нападение, то подошедший танк просто смешает и их и меня с землёй. Если немедленно бежать к месту где стоит танк, при возможности незаметно подобраться и уничтожить экипаж с охраной, то за это время диверсанты могут посечь охрану. Тут правда есть небольшая оговорка. К мосту направится «Зис» с десятком диверсантов в советской форме и танк, и когда те подойдут к мосту, последует одновременная атака, и с колёс, и из кустов. План такой был согласно прошедшему допросу пленного. Поэтому пока я занимаюсь танком, атаки не будет, будут ждать его подхода. Значит нужно заниматься именно им, тем боле воевать в бронированной машине мне как-то привычнее, чем бегать с автоматом и воевать как простой боец. Теперь и этот опыт у меня был.

Поэтому я медлить не стал, снова окунулся, омываясь, натянул на себя ещё влажную форму, снова надел ботинки, зашнуровав высокие голенища, препоясался, и подхватив «ППД», с обеими сидорами, напрямки побежал к тому месту где должен стоять танк, до него меньше километра было, и всё лесом. А всю добычу с немцев я убрал в кустарник, спрятав, а их тела сбросил в воду и те то скрываясь под водой, то всплывая, стали по течению уплывать прочь, правда течение было в сторону моста, но на это и была надежда что их обнаружат, и охрана ещё больше насторожится. Да, с пленного я прежде чем его связать, снял всю форму, убрав тюк туда же в кустарник, мало ли пригодится. Размер правда не мой, но пусть будут. Да и обувь с оставшихся снял, тоже пригодится может. А как платёжное средство или на размен. Насколько я в курсе, особо деньги в Красной Армии не ценились, а ценилось умение достать то что нужно, так что подобный запасец мог пригодится.

Мимо стоянки я чуть не промахнулся, хорошо, что немец в форме сержанта Красной Армии, что стоял на часах, вышел из-за дерева, осматриваясь, видимо услышал, как хрустнула ветка у меня под ногой. Хорошо я заметил боковым зрением движение и рухнул там где бежал. Но мягко рухнул, бесшумно. Меня погранцы многому научили, и хотя я старался бежать бесшумно, но всё же какой-то шум имелся, а ветка эта как специально под ноги попалась. Да ещё ботинки эти, размер не мой, тоже сказывалось, бежать неудобно было. Часовой постоял, но тут его окликнули, и бросив ещё один пристальный взгляд в ту сторону где я находился, он направился к опушке, где видимо и стояла техника. Так и оказалось, перекатами сблизившись с опушкой я обнаружил тёмные массы техники, крытого грузовика и танка. Это действительно был «Т-28», причём с типичной полковой пушкой «КТ-28», а не пушкой «Л-10». То есть, танк старой постройкой, те что новее были вооружены «Л-10». Не сказать, что это хорошо, «КТ-28» это всё же полковушка, хотя и переделанная, по сути «трёхдюймовка». Насколько я помню, пушка «КТ-28» предназначалась для борьбы с огневыми точками противника и небронированными целями, и вполне удовлетворяла возлагавшимся на неё задачам. Мощность же её бронебойного снаряда в силу невысокой начальной скорости, было весьма низким. Надо сказать, что откровенная слабость пушки «КТ-28» в борьбе с бронированными целями служила источником множества нареканий со стороны военных. Собственно, самими конструкторами танка пушка «КТ-28» в качестве основного вооружения рассматривалась как временная мера — впоследствии танки планировалось вооружать 76,2-мм универсальной танковой пушкой, однако по ряду причин её так и не удалось доработать до приемлемого уровня и запустить в производство. Вот и начали с тридцать девятого, вплоть до сороковых вооружать эти танки «Л-10». Так что тут я наблюдал настоящего старичка. Хотя на вид тот вроде был вполне бодрым. А грузовик был как грузовик, вполне обычный.

Оставив сидоры позади, передвигаясь по-пластунски, держа наготове автомат, я подобрался ближе и с радостной злостью обнаружил что немцы выстроились в шеренгу и один из диверсантов одетый в форму старшего лейтенанта РККА, используя немецкий язык, ставил задачу. В шеренге стояло двенадцать солдат, плюс ещё пятеро в шлемофонах танкистов, только у одного не было комбинезона, у четверых других они имелись. Сняв с пояса обе «лимонки», я выдернул чеки, отпустив предохранительные скобы, и под тихое шипение запалов, отсчитав две секунды, метнул обе гранаты в конец шеренги, почти сразу открыв огонь, благо подобрался я со спины шеренги и в мою сторону мог смотреть только «лейтенант». Укрался я за стволом дерева, в большом обхвате ствол был, так что тот если и засёк, то только взмах броска, но сделать ничего не успел. Взрывы грохнули одновременно с открытием мной огня по другому краю шеренги, свалив длиной очередью на пол диска семерых, причём ещё двоих я точно зацепил серьёзно, хоть они и начали отползать. Разрывы гранат что упали фактически под ноги немцам с другой стороны шеренги, выбили из неё ещё пятерых немцев. А дальше я отстреливал их, немцы для меня были открыты, хотя двое и прыснули перекатами за корпус танка. Эти в мёртвой зоне были, остальных, закончив диск, я добил. Что плохо, один из выживших диверсантов был в комбезе и шлемофоне танкиста.

Я лёг на бок, урываясь за стволом дерева, в которое впивались пули, те двое открыли активный огонь, «танкист» из пистолета и второй из «СВТ». Похоже они не пытались забраться в танк, да и я это не дам сделать, тот стоял так удобно что все люки под прицелом, и пусть они открыты, скользнуть внутрь секундное дело, но всё равно немцы рисковать явно не стали, видимо сообразив, что действует против них не группа советских бойцов, а один стрелок. Тут те отстрелялись и похоже начали перезаряжаться, когда я как раз сам перезарядился, машинально убрав пустой диск в чехол на поясе. Дальше я броском ушёл в сторону, сделал несколько перекатов и укрылся за соседним деревом. Это не осталось незамеченным и в мою сторону полетела граната. Упала рядом. Схватив её, я отбросил в сторону ребристое яйцо, и почти сразу последовал взрыв. Слегка оглушило, но не так и сильно как могло быть. Я сразу открыл огонь. Причём заметив между катков ногу «танкиста», двумя патронами срезал её, и когда тот упал, показалась голова, добил в неё. Диверсант остался один и подловить мне его удалось также, срезав ноги между катками, ну и добил.

Дальше скользя стороной, обходя место стоянки по кругу, с короткими очередями в два-три патрона я прошёлся по всем, кто лежал. Раненые там были, стоны слышны были, а так никакой подранок меня не подловит, стрелял наверняка тщательно целясь. После этого сбегав за сидорами, я на всякий случай, проверил танк, у меня было подозрение что там мог укрыться ещё один немец, всё же эта машина имеет экипаж в шесть человек, а немцев в шлемофонах было пять, но нет, тот был пуст. Так что, убрав в боевой отсек сидоры я выбрался наружу и проверил тела. Подранков не было, отработал я автоматом хорошо, так что занялся делом. Сначала собрал все шлемофоны, даже тот что замаран кровью был, почистил его, и убрал в танк, жаль комбинезоны все побиты пулями были и измараны кровью, но в боевом отсеке нашёл свёрнутый тюк запасного комбинезона, маломерка. Мне вполне подходит, а немцы все здоровяки, видимо те комбезы что на них были, они с танкистов сняли. Кстати, и их, и тех, у кого машины отбили, немцы ликвидировали. Пленные им были ни к чему.

Натянув комбез поверх формы, тот как раз был, снова надел ботинки, с ними я бы с камбезом не справился, ну и шлемофон на голову нахлобучил, мой размер был, потом застегнул ремень с кобурой и остальными подсумками, после чего направился к убитым немцам. Грузовик заметно пострадал от разрывов гранат, всё же осколки и до него дошли, но к счастью двигатель и колёса были целыми. А пробитое ветровое стекло и борта, да дверь со стороны пассажира, это не так и страшно. На ходу машина была, вот что важно. Я стал снимать ремни с подсумками, собирать оружие и сносил всё это в кузов, пригодится может в будущем. Тем более имелось два «ДП», девять «Светок», и два «ППД». Пистолеты не считаю, хотя их было шесть. Потом завёл машину и отогнал вглубь рощи где и укрыл, после этого вернувшись к танку, задумчиво посмотрел на убитого лейтенанта и хмыкнул своим мыслям. Тот имел по три кубаря в петлицах, по сути старший лейтенант, а у меня майорские шпалы, я ранее и так имел немало проблем из-за того, что возраст не соответствовал званию, так что станем старшим лейтенантом, тем более я им и был, пусть и инспектором, пока сюда не попал.

Подойдя к диверсанту я ножом срезал у него петлицы и вернувшись к танку, забравшись на корму, расстегнул свой ремень снял комбез до пояса и стянул рубаху. Та через голову снималась, хоть и френч, а пуговицы до средины груди. Думать я особо не стал, убрал шпалы, и на их место прикрутил кубари, ну и ещё для пары остриём ножа проковырял отверстия. Ну вот и всё, теперь я старший лейтенант. Френч мне мой по размеру, менять не нужно, тем более гимнастёрка «лейтенанта» была залита кровью. К тому же френч уже высох на теле, хотя честно сказать озаботится нательным бельём давно пора. Вон в кузове грузовика немецкие ранцы, оружие, обувь и сидоры. Видимо в последних те держали советскую форму, а сейчас там была немецкая. Там бы по-хорошему покопаться, много что интересного найду, но я торопился. Документы, собранные у немцев, были явно фальшивыми, хотя в планшетке офицера были разные документы, видимо взятые у убитых. Планшетку, как и бинокль я у того позаимствовал, там и карта была, хотя и немецкая. А так документы у того на пехотного лейтенанта были, мне не подходили, а документов танкистов у того не было, не старшего же сержанта брать, видимо командира того танка, который я вернул, отбив взад.

Забравшись в танк, я осмотрелся, и стал проверять оружие. Проверил все четыре пулемёта, зарядил орудие осколочно-фугасным снарядом, а потом и оба диска к своему автомату снарядил. По времени я уже заметно опаздывал, колонна из танка и грузовика должна подойти к мосту через десять минут, а мне до него катить минут пятнадцать, так что скользнув на место механика-водителя, я попытался запустить двигатель танка, к слову, он тут стоял авиационный, пожароопасный. Однако аккумулятор оказался дохлым, пришлось использовать баллон с воздухом, и я благополучно запустил двигатель. Он ещё теплый был, так что немного погазовав, включив встроенный компрессор, редкость, но у этого танка он был, чтобы подкачать воздух в баллон, аккумулятор и так при движении зарядится должен от генератора, и включив сразу третью передачу вырулил на полевую тропинку на опушке, дорогой её не поворачивался язык назвать, и на пятнадцати километрах в час покатил вдоль рощи к дороге, на ходу переключившись на четвёртую скорость, что дало прибавки скорости ещё на пять километров.

Объехав «язык» рощи, который загораживал мне дорогу, я обнаружил там не только разбомбленную колонну, некоторые машины ещё дымились, но также «полуторку», у которой стояли несколько бойцов в зелёных фуражках. Кроме них там были красноармейцы, разбирали обломки. Хоронили убитых. Я с два десятка насчитал примерно. А вот что погранцы тут делают, явно передвижной патруль, понять было несложно. Видимо те кто у уничтоженной колонны работал, слышали далёкие выстрелы и разрывы гранат когда я диверсантов уничтожал, и вот сообщили. А когда погранцы подкатили уже всё стихло и те прислушивались. А тут, когда появился танк, насторожились, некоторые попрятались. Но рассмотрев знакомый силуэт, стали меня рассматривать. Правда, укрытий не покидали, видимо учёные. Я же только прибавил скорости переключившись на пятую передачу, хотя по такой мягкой почве танк шёл с натягом, двигатель только и ревел.

Подкатив к дороге, я выехал на неё, поворачивая. Для чего мне снова на третью скорость пришлось переходить и шлёпая гусеницами, объехав воронку встал у «полуторки». Страшим там оказался старшина, который отряхивая галифе уже подходил к передку танка. Откинув люк механика, я спокойно, голос можно было не повышать, двигатель стих, заглушённый мной, приказал:

— Старшина, ко мне!

Тот уже рассмотрел через открытый ворот комбинезона по три кубаря что сверкали рубиновым цветом на чёрном фоне петлиц френча. Поэтому поправив форму, подбежал, и козырнув, сообщил:

— Старшина Паскалюк, командир патруля отдельного Киевского заградительного отряда.

— Отлично, старшина. Значит слушай вводную информацию. Группа немецких диверсантов позапрошлой ночью была сброшена с заданием, вовремя наступлениях их войск с прорывом фронта, захватить мост что тут в двух километрах находится, за той возвышенностью. Двадцать пять диверсантов скрытно сблизились с мостом, остальные на захваченном танке, на этом самом и грузовике должны были изображая отряд Красной Армии сблизится с мостом, и одновременно атаковать. Впоследствии танк должен был быть включён в оборону моста, до подхода сил Вермахта. К несчастью для немцев, произошла случайная встреча со мной, и случилась перестрелка, всех диверсантов у машины и танка я уничтожил, благо автомат имелся в наличии, а те выстроились в шеренгу, слушая командира, да и гранаты помогли. Повезло.

— Это бойцы похоронной команды слышали, товарищ старший лейтенант, — кивнул старшина.

— Возможно. Так вот, допросив пленного, немецкий я знаю, узнал о планах немцев и решил выдвинуться к мосту и поддержать наших. Только я один, увидел вас и обрадовался. Мне экипаж нужен, старшина. Причём нужно поторопится. По времени я уже опаздываю, как рассчитал командир группы диверсантов, колонна из танка и грузовика уже через две минуты должна подъехать к мосту. Не успеваем.

— Это всё хорошо, товарищ старший лейтенант, только можно ваши документы посмотреть?

— А нету старшина. Слышал тут транспортник грохнулся, что из немецкого тыла летел? Вот я на нём был, пришлось прыгать с одним из бойцов НКВД, что на нём также летели. Боец умер от кровопотери, я его к обочине дороги отнёс. Надеялся, что кто из местных деревенских увидит и похоронит. Я же думал, что в тылу у немцев нахожусь, это уж потом разобрался что происходит.

— А мы этого бойца уже нашли, тело отправили в тыл.

— Старшина, времени совсем нет. Нужны люди. Поможешь?

Тот несколько секунд пристально меня изучал, и махнул рукой, сказав:

— Хорошо, но я сам с вами отправлюсь. Только, товарищ старший лейтенант, не поймите меня неправильно, но оружие нужно сдать.

— Да мне по хрену. Быстрее старшина. Механика бы найти, двух пулемётчиков и заряжающего, за наводчика я сам сяду, всё же стрелок из танковых орудий я отличный, первые места брал. Правда сам командир танковой роты, на «тридцатьчетвёрках» воевал, но и эта машина мне известна. Ну а ты старшина на место командира, будешь выискивать цели и сообщать мне, и помогать с зарядкой.

— С водителем проблем нет, у нас водитель бывший танкист, его посадим, остальных тоже сейчас подберём.

— Только быстро. Да, пошли машину к месту где я танк захватил, я там грузовик загнал в рощу, в нём автоматы, пара пулемётов, винтовки «СВТ», хорошие трофеи, всё наше, отбитое мной у немцев. Там ещё мешки их и ранцы в кузове. Но я не смотрел, не успел. И вот, в планшетке у офицера нашёл пачку документов тех, кого они уничтожили, захватывая технику, когда патруль изображали.

— Сделаем, — кивнул тот, принимая пачку документов, и ремень мой с кобурой пистолета и запасным диском к автомату, последний тоже забрали.

Дальше погранцы забегали, их с десяток было, пятеро получив от меня шлемофоны стали устраиваться на местах, Зиновий, как звали мехвода, знал эту машину, хотя ранее он служил на «БТ-5», горел под Луцком, а после госпиталя оказался в заградотряде как водитель. В общем, проверив связь, рации в машине хоть и не было, но «ПУ» действовало, правда, шлемофонов было пять, один из пулемётчиков его лишился, но ничего, запустив двигатель, мы покатили к мосту. «Полуторка» к этому времени уже пылила к роще, я описал где место боя было, а машину по следам найдут, место водителя в грузовике занял один из погранцов, что остался не удел. А мы, поднявшись на возвышенность, набирая скорость покатили к мосту. Там при нашем приближении начался бой. Видимо командир до последнего ждал и увидев танк, почему-то без грузовика, плюнув на все вышедшие сроки, приказал атаковать охрану моста, так что мы подоспели вовремя, подавить все огневые точки немцы ещё не успели.

— Внимание, — сказал я в переговорное устройство. — Перед выстрелом я буду говорить «Выстрел», открывайте рот чтобы не оглушило. Всем ясно? Тогда готовитесь. Механик, короткая…

Танк замер на дороге, а я поймав в прицел бьющий из кустов немейский «МГ», что не давал нашим поднять голову, позволяя остальным диверсантам подобраться на расстояние броска гранат, и выстрелил. Не забыв перед этим предупредить. Мехвод сразу тронул вперёд, без приказа, знающий что делать, это хорошо. Оба пулемётчика в своих башнях уверенно били по тем целям, которые могли наблюдать. Старшина, который прореживал немцев из своего пулемёта, прекратил огонь, немцы, получившие такой удар под дых, попрятались, поэтому стал помогать заряжающему, в этот раз использовали шрапнель, нужно по кустарнику ударить где виднелось движение. Да, наше появление, а особенно то что били не по охране моста, а по нападающим, ввергло немцев в некоторый ступор, чем мы и воспользовались, сблизившись с мостом на пятьдесят метров, встали и начали обстреливать немцев. Орудие ухало с периодичность три выстрела в минуту, с теми заряжающими что у меня были и это очень быстро. Правда с получением опыта скорость перезарядки заметно возросла. Я подсказывал что и как делать.

Стоит отметить что я успел сделать всего пять выстрелов, три шрапнелью, отчего кустарник лишился листвы и стал просматриваться на сквозь, и два фугасами. Те немцы что выжили, стали отступать, да и осталось их там пара-тройка, всё же три пулемёта у танка что смотрели вперёд, два у охраны моста, это всё же серьёзно. А вообще мост охранял стрелковый взвод, как я понял, а не бойцы НКВД как это было в начале войны. Охрана моста достаточно быстро пришёл в себя и под нашим прикрытием, стала осматривать ближайшие подступы, а ещё семеро бойцов и сержант с ручным пулемётом в руках, занялись преследованием выживших немцев. Танк продолжал работать на холостых, баки почти полные, я велел Зиновию не глушить пока двигатель, хотя с тем что-то было не так, температура слишком быстро росла, смотреть надо, но и лишатся подвижности глупо. Старшина, открыв верхний люк поглядывал за воздухом, это я велел чтобы нас внезапно не обстреляли какие залётные истребители или штурмовики.

— Товарищ старший лейтенант, двигатель греется, — сообщил мехвод.

— Фигово, смотреть надо что с ним. Подожди минутку, — поднявшись наверх я осмотрелся и сказал мехводу. — В ста метрах пара берёз растёт, загони машину между ними, чтобы с воздуха было не видно.

Ревя мотором танк прокатился по полю и замер под берёзами, где двигатель замолк, и наступила наконец тишина, а я сказал через переговорное устройство:

— Старшина, с воздуха следы танка хорошо видны, замаскировать бы. Похоже там тут долго стоять придётся. Да и место уж больно удобное, и мост, и дорога к нему как на ладони.

Вроде бойцы из охраны моста уже ближайшие окрестности осмотрели, где-то вблизи возникла перестрелка, видимо догнали диверсантов, поэтому я дал добро покинуть танк, только пулемётчики в своих башнях сидели. Старшина направился к мосту, там командовал лейтенант, у которого на голове и на левой руке белели свежие бинты, зацепило того в бою. С холма катила «полуторка» патруля и тот «Зис», что я отбил вместе с танком. Времени всего полчаса прошло с момента первого выстрела, а эти уже здесь. Быстро, однако. Заряжающий устроился на месте командира, там пулемёт, можно использовать, а мы с Зиновием выбравшись наружу открыли нужные лючки и стали осматривать машину, выискивая причину почему двигатель так греется.

Старшина возвращаться не торопился, он и с лейтенантом пообщался, там уже и перерезанную связь восстановили, сообщили о нападении, и несколько погранцов патруля маскировали следы гусениц, все работали, все при деле. А через мост сплошняком шли колонны, туда гружённые, обратно в основном с ранеными.

— Похоже фронт наши не удержали? — пробормотал я, откладывая ключи и прислушиваясь.

— Да, грохотать стало громче, — подтвердил мехвод, тоже прислушиваясь.

Инструментов в танке было мало, поэтому использовали то что нашли в обоих грузовиках, их сюда же под деревья загнали. А грохотало действительно всё ближе и ближе, и машин с ранеными стало куда больше, много телег с ними же катило по дороге. Стервятники тут же попытались атаковать вблизи моста одну из таких автоколонн, но к счастью зенитка у моста, обычный «ДШК», уцелела, вот и не дала прицельно проштурмовать колонны. Пару машин конечно задели, но не более.

Прошло ещё с полчаса, кстати, меня покормили, два куска хлеба выдали и целую банку тушёнки, погранцы аж удивились как я это всё в одно рыло съел, а я притупил тот голод что терзал меня изнутри и честно сказать ещё бы поел. Так вот прошло полчаса, когда со стороны тыла прикатила «эмка», что встала у моста. Я особо внимания не обратил, продолжал ремонт двигателя, кажется причину мы нашли, забит один из шлангов системы охлаждения двигателя, тот что от радиатора шёл, я проверил, не продувался. Мы уже слили воду из радиатора, и как раз снимали этот шланг, когда та самая «эмка» подкатила к нам, и оттуда выскочило несколько командиров. Все политработники, судя по знакам различия на рукавах. Их можно спутать с сотрудниками Особых отделов, что тоже носили форму политсоставов для маскировки, но тут сразу видно, «лекари» человеческих душ пожаловали. И вот старший из них, судя по трём шпалам в каждой петлице, старший батальонный комиссар, подполковник по-нашему, двое других обычные политруки, как начал орать и визжать на нас. Нет чтобы подойти, спокойно осведомиться, так на нас начинают орать, брызгая слюнями. Называть трусами, дезертирами, что мы в тылу прячемся, когда на фронте танков не хватает, и обвинять в других грехах, да ещё размахивать «наганом». Если остальные вытянулись, поедая начальство глазами. А что им ещё оставалось делать, то я не стал слушать крикливого комиссара, а пробил ему двоечку в корпус и челюсть, отобрал револьвер, после чего направил его на двух политруков, что также схватились за кобуры. А комиссар лежал не земле в наших ногах и судя по безмятежной улыбке видел третьи сны, только краснота наливалась на подбородке.

Прибежавшие старшина и командир охраны моста, быстро разобрались что случилось. Оружие у меня сразу отобрали и старшина тихо, но зло спросил у меня:

— Ты что творишь?

— Давно мечтал это сделать, — с улыбкой ответил я ему. — Терпеть таких уродов не могу.

— Ты понимаешь, что это трибунал и расстрел? У него же челюсть сломана.

— Понимаю. Только вряд ли меня расстреляют. Я волшебное слово знаю, скажу его и генералам по мордасам бить смогу и хрена мне что будет.

— Ну-ну, шутник.

Дальше старшина действовал согласно принятым военным законам. Меня арестовали, обыскав, забрав всё что нашли в карманах, планшетку забрали и бинокль, шлемофон я оставил, оставшись комбинезоне, после чего меня загрузли в кузов «полуторки», связав перед этим за спиной руки, и мы попылили в тыл. Перед нами катила «эмка», куда погрузили комиссара, который всё ещё не пришёл в себя. Охранял меня один из бойцов, старшина с остальными из-за сложной ситуации остался у моста, у них «Зис» ещё был. М-да, неожиданный поворот, но я не жалею. Забавно, но как меня зовут, у меня спросили только когда старшина оформлял акт о моём задержании, который передавал моему конвоиру. Назвался настоящим именем и званием. Мне скрывать нечего, лично я горжусь сделанным.

Шутки шутками, но ситуация в действительности серьёзная. Я вообще сомневаюсь, что меня будут слушать, да кодовое слово у меня есть, то которое я могу сообщить, получил его от представителей Сталина, а то что обо мне точно извещено, я был полностью в этом уверен. Да, циркуляры в Особые отделы разных частей с опознанием меня, разослали, где также значилось это кодовое слово, но не факт что мне дадут пообщаться с представителями Особого отдела. Тут совсем другое дело, скорее уголовное и решать его будут военюрист и тройка трибунала. А они слушать не будут, вряд ли и слово дадут, поднял руку на старшего по званию, да ещё на политработника, а они по факту своего существования неприкосновенны и кары за это ждать следует незамедлительно. Так что расстрел тут более чем вероятен. Ну если только штрафбат не отправят, насколько я в курсе, их, согласно тем бумагам, что были мной отправлены в Ставку Главнокомандующего, она тоже образована была, тоже начали формировать. Только вряд ли пошлют, ударил комиссара я при множестве свидетелей, точно шлёпнут. Причём побыстрее, чтобы остановить не могли.

Я это не мог не понимать, а тогда как будто кто-то подтолкнул и вот мой кулак летит в челюсть комиссару. Ситуация действительно серьёзная, но как я уже говорил — не жалею. Таких гнид давить нужно сразу, этот вон до старшего батальонного комиссара вырос, и растит ещё двух таких же последователей. Может получив такой урок, всё же попроще вести себя будут? Хотя вряд ли, безнаказанность меняет людей и эти уже были на пути такого изменения. Именно такие упыри поднимали батальоны и полки в атаку на пулемёты окопавшегося противника, находясь в тылу и наблюдая за гибелью подразделений в укрытии. Есть конечно и среди политработников былые вороны что несут все тяготы простой службы, ходят в атаки с бойцами, но эта тройка не из подобных, точно говорю.

Мои размышления прервал рёв мотора, я только и успел привстать и оттолкнувшись вылететь из кузова, с некоторым трудом сгруппировавшись, и перекатом катясь по обочине, когда хлопнуло разрывами несколько мелких бомб сброшенных с «мессера». Отмечу что паренёк-конвоир, вооружённый карабином, собирался последовать за мной, к тому же «полуторка» тормозила, но не успел, бомба рванула у задних колёс грузовика и тот пошёл кувырком, подмяв под себя погранца. Без шансов, погиб, а вот в кабине грузовичка виднелось какое-то шевеление. В это время истребитель, заложив пологую петлю, снова стал падать на небольшую автоколонну, в хвост которой мы пристроились с политруками. Кстати, «эмки» не было видно, только пыль в поле, дав по газам её водитель уходил прочь. В принципе, правильное решение. Сам я ещё сидя в кузове, старясь не шевелить плечами, пытался ослабить верёвки, да не получалось. Точнее не успел закончить, а тут, когда перекатом шёл, вдруг обнаружил что гашу скорость обеими руками. Как выдернул левую руку из петли, не понятно, но они стали свободными. Стряхнув с кисти правой верёвку, я машинально сунул её в карман комбинезона, мало ли пригодится и отбежал в сторону, где упал, закрыв голову руками. Истребитель пронёсся мимо, обдав жаром и ветром. Треск его пулемётов, пушку тот вроде не использовал, стих вместе с рёвом мотора, на третий заход пилот не пошёл, явно возвращаясь на аэродром. Ну а я, встав и отряхиваясь, направился обратно к своей «полуторке», которая ярко полыхала, а из кабины истошно кричал водитель. Рванув на помощь, я только отшатнулся от того пламени что пыхнуло мне в лицо, да и какой-то красноармеец, подбежав, оттащил в сторону, крича что сейчас патроны будут рваться. Видимо опытный, знает что говорит. Да и водитель смолк, уже не кричал.

Тот оказался прав, вскоре начались рваться патроны. Мы лежали чуть в стороне, пули изредка посвистывали над нами, но именно что изредка. Сам боец оказался водителем «Зиса», что лежал чуть дальше на боку. Его взрывной волной повалило, тот к тому же одной стороной в яму как раз съехал, и так наклонён был, и тут несильный воздушный удар помог грузовику лечь на бок. Пока выбирался из кабины, истребитель улетел, ну и подскочив оттащил меня от «полуторки». Особо я не опасался опознания, в колонне из десятка грузовиков меня никто не знал, могли опознать бойцы из «полуторки», но они погибли, а тех политработников на «эмке» уже и след простыл. Люди возвращались к колонне. Часть грузовиков свернуло в поле, часть пытались уйти на скорости, но три машины осталось тут, это наша почти сгоревшая «полуторка», там ещё рвались патроны, но всё реже и реже, лежавший на боку «Зис» и полыхающий бензовоз. Он пустой был, пары взорвались, бочка разворочена оказалась. В общем, собралось с десяток человек, ещё присоединились от подъехавшей колонны, и мы поставили «Зис» на колёса. Раненых и убитых из его кузова уже достали и теперь укладывали обратно, машина на ходу была. А пока царила суета, я отошёл в сторону и развернувшись стал уходить в поле.

Не скажу, что произошло то что я спланировал, сбежать я хотел бескровно, освободить руки, отвлечь конвоира, хотя тут и сложно было, слишком серьёзен тот был и ответственен, покинуть на ходу машину и сбежать, желательно, когда будет проезжать какой лес чтобы шанс свалить был, а тут вон оно как вышло. Я бы сказал, хотел как лучше, а получилось как всегда, но парней всё же жаль было. Сейчас мне тут в прифронтовой полосе откровенно неуютно было, поэтому я решил вот как сделать. Доберусь до реки и своего схрона, всё же там запасы неплохие с трёх немцев, той снайперской группы, ну и дальше дождавшись, когда эти территорию займут немцы, уже начну работать с ними. Оно мне так привычнее. Видеть их гибель мне легче чем гибель своих ребят, даже тех что везли меня на расстрел. Ещё я поторапливался, топать до схрона километров восемь, увезли меня на машине далеко, мы даже проехали место падения транспортного самолёта, я рассмотрел это место, он почти на дорогу рухнул, там работало несколько человек, стояло оцепление и было несколько машин с одиночной зениткой, а есть хотелось уже сейчас. Да ещё световой день, время примерно часов десять дня, и идти сейчас это привлекать к себе излишнее внимание, чего не очень бы и хотелось. Поэтому я и ушёл с дороги, там бы я и километра не прошёл.

Что плохо, вокруг были сплошные поля со своими подъёмами и спусками, а роща похоже тут одна, та что у реки где я танк отбил. Время от времени встречались молодые посадки у дороги, но это для меня не выход. Оттого я и ушёл в поле, а тут нашёл накатанную телегами тропинку и уходил всё дальше и дальше. Чуть в стороне заметил работающих колхозников, те пшеницу убирали, похоже та поспела склонила тяжелые колоски, настал пора убирать. Хм, а может то поле и убрали, где я десантировался, раз даже и вспахать успели? Поди знай, что я агроном? Такие дороги что кровеносные сосуды пронизывали местные поля, по ним колхозники добирались до нужного поля, привозили или увозили урожай, вот и мне встретился старичок на телеге с парой белобрысых мальцов, что двигались в нужную мне сторону.

— Куды путь держишь? — поинтересовался старик, не трогая вожжи, лошадь сама остановилась рядом, без приказа.

— На фронт диду, на фронт.

— Что-ж не по дороге, она там рядом?

— Из госпиталя я сбежал, диду, а без документов меня первый же патруль остановит. Из госпиталя я со знакомым водителем уезжал, думал довезёт до части. Да налёт. Не повезло, пришлось пешком идти.

— Сидай, подвезу.

Старик действительно подвёз, расспрашивая о фронтовой жизни, я как мог рассказывал, что от других слышал, так как фронтового опыта в действительности не имел, у меня совсем другая война была. Прокатился я со стариком и мальцами километра четыре, высадил тот меня примерно в том месте где я десантировался с самолёта, только тот вправо уходил к полевому стану где у него невестка работала, он ей харчей вёз, мальцы его внуки были, ну а я прямо направился. А фронт действительно сближался, теперь не только пушки стало слышно, но и оружейно-пулемётную стрельбу, хотя и отголосками пока, можно сказать на грани слышимости, и я могу ошибиться, но похоже бой у моста шёл, по расстоянию как раз сходится, так что я побежал, надеясь успеть. Не успел, мост наши не удержали, но взорвать перед танковым отрядом немцев успели, и старый каменный дореволюционный мост в поднятой взрывами пыли, рухнув воду. А берега там высокие, глубина порядочная, так что намаются наплавной мост делать, берега срывать потребуется.

Посмотрев на всё это со стороны, а я устроился в километре от моста, тут берёза удобно стояла с густой кроной, вот на высоте четырёх метров и сидел на ветке, с интересом наблюдая что происходило у реки. Так вот, посмотрев на всё это со стороны, я отметил одну деталь. Наши с этого берега почему-то укреплять свои позиции не стали, и небольшими группами, примерно по взводу, уходили в тыл, видимо получив такой приказ. Не совсем понятно, но общей оперативной информацией я не владею, вполне возможно, что тут держать оборону посчитали бесперспективным решением. Хотя конечно странно, река всё же, естественный рубеж обороны, очень удобный. Чуть позже прилетело с десяток немецких штурмовиков и разбившись на тройки стали гонять такие группы по открытым полям и дорогам, видимо за взорванный мост мстили. Отходить ночью нужно, как-то бездарно это отступление провели, с многочисленными жертвами как я вижу. Кстати, по поводу танка, в бою за мост тот активно отвечал и с десяток разбитых и горевших грузовиков тому подтверждение, по бронированным целям наводчик если и стрелял, то мало, я старшине говорил, что за снаряды в танке, всего шесть разбитых танков у немцев было. Тут и противотанкисты могли поработать, их как раз на отходе бомбами накрыли. Сейчас танк ярко полыхал. Я как-то и не понял, это его наши подожгли, или немцы? Похоже всё же наши, группа старшины, сняв пулемёты, отходила севернее меня метрах в четырёхстах. «Зиса» не было видно, видимо ранее в тыл оправили. Странно, почему боевую машину бросили и подожгли, мехвод там вроде знающий, убрать проблему мог и без меня. В общем, одни вопросы и никаких ответов.

Сам я просидел на дереве до самого наступления темноты. Залезть я вполне смог незаметно, при той неразберихе что царила вокруг, тем более, когда я прикидывал как залезть, неподалёку рванул гаубичный снаряд, накрыв берёзу столбом земли и пыли, и под этим прикрытием и забрался на дерево, взлетел, можно сказать. А вот чтобы я спустился, что-то никто не торопится стрелять. А есть хотелось, да так, что я с ума чуть ли не сходил. Вон листочки рвал и жевал. Ещё и старик тот, харчи вёз, а меня не угостил, хотя я пару раз намекнул, что тот совершено спокойно проигнорировал, так что одна надежда на те ранцы заныканные с оружием и остальными трофеями. Я их не смотрел и не знаю, что внутри, но надеюсь еда всё же будет. Очень надеюсь.

Когда стемнело, не потемнело, а наступила настоящая ночь, и вокруг уже было тихо, и немцы с той стороны обустраивались, и наши ушли, я спустился с дерева и направился к схрону. Бегом. Добрался быстро, хотя и не сразу нашёл место, там действительно очень всё хорошо спрятано было. Фонарика не имелось, подсветить нечем было, тут ещё как назло на небо тучи наползли, скрыв луну. Фонарик у меня забрали погранцы при обыске, всё вымели из карманов. Так что ползком забравшись в схрон, я решил на ощупь изучить что там есть в ранцах, но сначала нащупав, застегнул на поясе ремень с тяжёлой кобурой пистолета. Проверив оружие, я с удивлением опознал редкую модель артиллерийского «Люгера». Сам ремень имел разгрузочную систему, то есть наплечные ремни, а также подсумки для магазинов к винтовке «СВТ». Это я всё снял с одного из снайперов, у обоих были подобные системы и пистолеты. Так вот, согнав складки назад, всё это по привычке, я стал изучать один из ближайших ранцев. Я ведь всех немцев обыскал, и всю мелочёвку сунул в один из ранцев, забив его до отказа, и судя по плотности, как раз он мне под руку и попал.

Разбирать его долго, а мне есть хотелось, так что отложил первый ранец и подтянул второй, и первым что мне попалось, это свёрток плотной непромокаемой накидки, плащ по сути, которой можно легко развернуть в тент для шалаша. Отличная находка. Я её сразу расстелил на свободном месте, которого надо сказать тут было не так и много, и стал выкладывать на накидку всё что было в ранце, перевернул его, если быть откровенным, и потряс. Мне жрать охота, а не получать удовольствие от изучения трофеев. Да, я не чужд был подобных эмоций, особенно когда добыл такие трофеи лично. Отложив ранец, я зашарил по куче вещей, вот что-то мягкое попалось. Ощупывая понял, что это нечто завёрнутое в целлофан. Я уже наткнулся тут на перочинный нож, так что открыв его, вскрыл лезвием целован и отрезав кусок с удивлением понял, что это так солёное сало у немцев упаковано. Кстати, тут два куска было, примерно грамм по двести каждый. Отлично. Нащупав плотную пачку, галеты, это уже знакомое, встречал ранее, так что взрыв пачку, стал есть галеты с салом. Сало всё ушло из одной упаковки, как и пачка галет. Запил всё какао, что обнаружил в одном из двух термосов. Тут двухлитровый был, но мне осталось едва литр, остальное немцы выпили, гады. Да и холодное какао уже было.

В этой куче барахла я нашёл фонарик, рабочий, так что накрывшись накидкой я за час изучил всё что было в ранцах, треть мне просто не было нужно, и я оставил всё тут, а всё что мне необходимо, продовольствие, боеприпасы, часть личный вещей, вроде запасных носков, а то мало ли портянки стирать придётся, что-то в замену нужно, разной мелочёвки, это я забрал. Забрал также и всё оружие. Две винтовки, автомат и два пистолета, у автоматчика почему-то его не было. Тяжело оказалось, я взвесил, килограмм пятьдесят точно выходило. А ведь ещё оптика, два отличных бинокля что были у снайперов. Жаль карты у них не имелось, вот тут действительно всё печально, но имущества я набрал изрядно. В общем, одно ясно, трофеи я не брошу, а всё не унесу, тут выход один, нужен транспорт. Может эта мелочность кого и удивит, а я скажу так, ты сначала попробуй эти трофеи добыть, а потом плачь как я горючими слезами о том, что мог потерять. Нет, я упорный, что-нибудь придумаю.

Постелив масксеть на листву, я накрылся накидкой, решив ночь провести здесь, да и спать уже хотелось, и грызя сухарь, нашёл в одном из ранцев пакет, настоящие советские сухари, грыз в прикуску с какао из второго термоса, размышлял. Все эти вот мои метания и войнушки, для той войны что сейчас шла, это что капля в ведре. Нет, на ситуацию в целом я заметно повлиял, вон что успел натворить, особенно в Берлине, немцы на передовой после этого как озверели. Наши же наоборот воодушевились, однако те знания что находятся у меня в голове, по сравнению с этими моими войнушками, по-другому их и не назовёшь, это что колос по сравнению с лилипутом, не сравнимые вещи. В общем, я так думаю, пора на советское руководство выходить, постараться на своих условиях, но пора, потому как победа ковалась в тылу, и если поднапрячься и постараться, я смогу серьёзно повлиять на это. Тут не только знания по этой войне, но и технологии производств. Пусть в основном в бронетанковой сфере, включая полноприводные грузовики, я и ими занимался, хотя и мельком, как инспектор, но подсказать мог многое, а главное начертить схемы грузовиков и танков будущего, по которым можно будет оставить план производства и при получении некоторых станков, в Союзе их не было, начать производство.

Я не скажу, что я об этом раньше не думал, думал, как не думать, но оттягивал решение, а тут как накрыло, видимо морально я стал готов к этому и вот решил что пора. Теперь по диспозиции, я на передовой, причём фактически на нейтральной полосе, и нужно как-то добираться до наших. В полковые особые отделы лучше не соваться, эти и разговорить не будут шлёпнут как шпиона, это если на нечисть нарвусь, так что желательно армейский уровень. Всё же несколько раз на связь «Большая Земля» со мной выходила и передавала кодовые фразы, по которым представители особого отдела должны меня передать дальше по инстанции, и последнее такое кодовое слово — «Нюрнберг-45». Не знаю кто его придумал, но намёк был вполне прозрачный. Вот так и решил, иду к ними и сдаюсь, хватит, набегался и навоевался. Может позже я буду жалеть, корпя где-нибудь над чертежами, возможно даже в закрытой шарашке, но сейчас я решение принял твёрдо, именно этой ночью лежа в укрытии — пора возвращаться.

Хотя, чего тут лежать? Нет, раз есть время и неполная ночь, а до рассвета осталось, судя по трофейным часам, четыре часа, то стоит удалится от реки как можно дальше. Я быстро собрался, ничего не оставил из того что было жаль бросить, с дополнительным грузом почти шестьдесят килограмм вышло, аж шатало от тяжести, немцы-то втроём всё это переносили, однако ничего, поднялся по глиняному косогору наверх и по лесу направился прочь от реки. Шатало изрядно, но шёл, всё же парень я крепкий. Мне тут одна идея пришла. А я ведь знаю где стоянка «эмки» и второго грузовика, взятых трофеями немецкими диверсантами. О ней я не сообщал, как-то подзабыл, а потом стало не до этого, вот и прикинул, нашли их или нет, если нет, то это хорошо, на колёсах я уеду далеко… До ближайшего поста точно. Оттого и не оставил ничего, только не нужное, уж эти два километра-то своё добро я точно донесу.

Думаю, если бы не подробное объяснение как найти машины, я бы их не нашёл. К счастью был отсвет лобового стекла легковушки, я овраг освещал фонариком, ну и подошёл к пожухлым ветвям, которыми обе машины были закиданы. А так всё верно, правильно тот автоматчик описал местонахождение стоянки. По лестной дороге, она началась в трёхстах метрах от того места где я танк отбил, двигаться до оврага что пересекал её, уйти влево по дну оврага и за поворотом и стоит захваченная советская автотехника. Всё верно оказалось, нашёл быстро. Могильник, где спрятали тела бывших владельцев этой техники был в другом месте, где ложный пост организовывали, так что тут было тихо и пахло лишь лесом и чуть-чуть бензином от машин.

Раскидав ветки, я осмотрел технику. Одна машины типичный «Зис», точно такой же как тот что был передан пограничникам, только этот с открытым кузовом да с какими-то ящиками в нём. Я не поленился, забрался и осмотрелся. Снаряды оказались, такие к «Т-34» и «КВ-1» подходят. «Эмка» пустая. У легковушки полбака, а в грузовик видимо подливали, три пустые канистры в кузове видел, полный бак был. Сложив все вещи в кабину грузовика, вошло всё, хотя и заняло место пассажира, используя фонарик я осмотрел машину более внимательно, «эмку» бросать как-то не хотелось. Взять бы её на жёсткую сцепку, вот это было бы неплохо. Я ещё тот хомяк. Для грузовика тянуть ещё и легковушку на буксире с тем грузом что бы в кузове, конечно тяжело будет, но вытянет, вроде машина справная, год ей, не более. В общем, прихватив топорик, а я его под сиденьем грузовика нашёл, водитель у него справный был, и срубил две слеги, ну и используя их, сделал жёсткую сцепку, завёл «Захара», он без проблем запустился, хотя и стоял тут больше двух суток, и выгнав его из оврага. Поставил наверху на лесной дороге, с противоположной стороны от шоссе на Житомир. Я не идиот на неё выезжать, наверняка и пары километров не проеду как тормознут, а вот те полевые малоезженные дороги, самое оно, там тихой сапой проеду. Да, я уверен, что и там меня перехватят, но проеду я куда больше чем по шоссе. Мне перекрёстки не объехать, мосты тоже. Точно перехватят, но я к этому уже буду готов.

Когда я возвращался за легковушкой, вдруг невдалеке послышался свист и раздался хлопок разрыва. Чёрт, немцы рядом, видимо услышали в ночной темноте громкий звук работы двигателя, а тот всё же холодный запускался, и начали на звук сыпать минами, это ротные хлопушки, доставали, но вблизи может быть смертельно. Мины падали метрах в двухстах дальше у реки, но вроде приближались, так что сбежав вниз, я завёл машину, пробный запуск я уже делал, и выгнав её наверх, подогнал к задку грузовика. Накинуть жёсткую сцепку удалось быстро, руль у «эмки» свободно вращается, со скорости снята, так что влетев в кабину грузовика, я завёл двигатель и покатил прочь из леса. А немцы, постреляв, замолкли, я уже покинул лес и двигаясь по полю, включив только подфарники, катил по накатанным телегами полевым дорогам. Нет, грузовики видимо тут тоже бывали, но редко, всю технику в армию забрали, оттого и перешли местные на конную тягу.

Ехал я долго, до самого рассвета. В паре мест выезжал всё-таки на шоссе, заблудится тут было не трудно. На дороге видел колонны отступающих войск, наших, уставшие бойцы уступали дорогу, я нагло сигналил, и ехал дальше. В одном месте вдруг обнаружил колонну танков, приткнувшихся у посадки, вытянувшись в линию под прикрытием деревьев, там пара «КВ» мелькнула в свете подфарников, ну и свернул к ним. Колонна на отдыхе была. Но начкар бодрствовал, тот узнав, что я им грузовик со снарядами дарю, мол, нашёл на дороге, даже документов не спросил, чуть ли не обниматься полез, с боекомплектом у них совсем беда, каждый снаряд на счету, а тут три полных боекомплекта имелось. Так что я перекинул вещи в легковушку, и оставил грузовик. Дальше танкисты сами разберутся. Да и как не помочь, свои люди, а я покатил дальше уже на легковушке. Снял комбез, форму поправил, вместо фуражки подобранная на дороге пилотка, там убитые лежали, и вот так катил. А когда рассвело меня и взяли. Не на шоссе, как раз на полевой дороге и остановили.

Это был такой же подвижный патруль, вроде тех погранцов, а тут смешенный состав, в основном бойцы НКВД, но пара зелёных фуражек тоже мелькали. Отметив что пулемётчик, поставив на кабину «ДП», направил на меня ствол своего оружия, а из кузова посыпались бойцы, это точно наши, не немцы, я остановился по требованию командира, сержанта госбезопасности, и открыв дверь, выбрался наружу, сообщив тому:

— «Нюрнберг-сорок пять». Сержант по этому коду вы обязаны немедленно доставить меня вашему начальству. Дополнительно сообщаю, что отбил эту легковушку у немецких диверсантов, соответственно захваченную ими у наших, в машине трофеи с трёх немцев. Это была снайперская группа, использующая наши винтовки «СВТ». Далее я буду говорить только с вашим начальством, у вас полномочий нет со мной вообще разговоры заводить. На этом всё.

- Этот код мне неизвестен, но будем работать, — кивнул сержант, и приказал одному из бойцов. — Тимохин, осмотри машину.

На удивление бойцы патруля отнеслись ко мне корректно, после осмотра салона «эмки», меня устроили в кузове грузовика, стиснув с двух сторон крепкими бойцами, хотя и связали руки спереди, документов-то нет, двое устроились в легковушке, и мы покатили прямиком в Киев. Оказалось, бойцы были приписаны к отряду что дислоцировался именно там. Мы уже и УРы проехали и предместья, и в данный момент проехав окраины столицы Украины, подъезжали к зданию где и находился штаб отряда. Сержант молодец не отправил меня в ближний Особый отдел или пересыльный пункт, а повёз именно к своему начальству. Видимо чуечка сработала что всё не так и просто.

Мне помогли покинуть кузов грузовика, со связанными руками это было сложно сделать, ну и провели в здание. Сержант смотался куда-то, но вернулся быстро, да не один, а со старшим лейтенантом госбезопасности, тот и сообщил, с интересом меня рассматривая:

— Этот код опознания мне известен, товарищ майор К. С вас сейчас снимут верёвки, подождите в соседнем помещении, пока я свяжусь с начальством.

— Хорошо, — просто ответил я, ничуть не удивившись что меня опознали.

Это в немецких газетах моё фото печатали огромными тиражами. Особенно когда я позировал из люка танка в Берлине, но до советской стороны эти фото дошли в минимуме. Если проще, обычные бойцы обо мне только слышали, а вот такие командиры госбезопасности вполне могли видеть и фото, дали посмотреть для опознания. То есть, я подобного не исключал. Всё же несколько пачек берлинских газет я отправил на Большую Землю, должны были дойти до адресата. Некоторого тщеславия я не был лишён. И вот сейчас видел результаты этой работы, меня сразу опознали, по внешнему виду, хотя и не удивились что я тяжелораненый, а стою на своих ногах. Вот это озадачило, но я надеюсь смогу узнать причины отсутствия этого удивления. У меня даже не спросили ничего по этому поводу.

С меня уже сняли верёвки и действительно проводили соседнее помещение куда принесли чай и бутерброды, на которые я накинулся с жадностью. Время шло, а пока никакого движения я не видел, только охранник присутствовал тут же в кабинете. Поэтому заказал ещё бутербродов, но мне кашу принесли, как дверь заглянул политрук, причём очень знакомый. Тот по-видимому кого-то искал, так как мельком осмотрел кабинет, и хотел было выйти, как зацепился взглядом за меня. Пару раз удивлённо моргнул, и в его взгляде начало проступать узнавание. Ещё бы, я его тоже узнал, один из тех двух что старшего батального комиссара сопровождали, получившим от меня по морде. Тот ушёл, а вскоре вернулся с двумя бойцами НКВД, и несмотря на мои возражения, мой охранник не вмешивался, видимо знал политрука, меня вывели из здания, надев наручники, и подвели к фаэтону, «Газ-А». И тут на мои попытки вырваться, один из бойцов, по приказу политрука, хорошо так отоварил меня прикладом, окованным металлом, точно по зубам. Так что выплёвывая осколки, я лишь крем сознания отметил как мне закинули в легковушку и куда-то повезли. На краю сознания колебался. Чуть не вырубил гад.

Ситуация надо сказать буквально вопила, что если я что-то не сделаю, меня просто прикончат. И я теперь полностью уверен, что без НКВД тут не обошлось. А как так? Заходит обычный пехотный политрук, и забирает того кто его заинтересовал, да ещё используя для этого двух бойцов НКВД? А они точно местные были, я видел одного в коридоре, тот вроде как из дежурной тревожной группы был. Похоже да, всё это спланировано было. Да и удар прикладом, которым у меня было выбито три верхних зуба, у четвёртого обломок остался, и два нижних, тут два обломка что сильно шатались, порванные губы, кровотечение, нет, шутить со мной никто не собирался. Видимо я так дотянул время, что мне решили показать кто тут хозяин, довёл видимо. Правда, непонятно причём тут этот политрук, у нас как бы разная сфера интересов, того вообще тут не должно быть, но пока я мог только предполагать. Думаю, он немецкий агент, засланец, и опознав меня по фото из берлинских газет, у «Т-28» у меня морда испачкана была, рукой случайно провёл, ну и оставил след, а тут сходу опознал. А раз меня объявили в Германии врагом номер один, причём официально, то естественно тот решил отличится, задействовал свои возможности, и вот, умыкнул меня из-под носа сотрудников НКВД. Конечно предположение белыми нитками шито, дали бы ему меня увезти, так что уверен, НКВД точно тут задействовано.

Сидел я на заднем сиденье между двумя бойцами, а когда мы въехали на мост через Днепр, тут я понял, если ничего не сделаю, дальше шансов не будет. Это как озарение было, как вспышка. Поэтому пользуясь тем что застегнули мне руки сзади, но локти остались свободными, я резко изогнулся и боднул того бойца что сидел справа, это он меня прикладом приласкал, лбом в нос. Тот обернулся на моё движение. Удар не сказать что сильный, но хруст был, и кровь побежала, а я оттолкнувшись перепрыгнул через этого бойца, второй попытался меня схватить, но не смог удержать и материя моего френча выскользнула из его пальцев. Так что я покатился по дороге, и не смотря на боль в отбитых плечах, руках и груди, приложило меня хорошо о доски настила, под скрип тормозов легковушки, я вскочил на ноги и одним махом перелетел через перила, рухнув в воду с десятиметровой высоты. Хорошо солдатиком получилось, а не плашмя, прыгал головой вниз, но меня в полёте развернуло. Да и воздуха набрал. Правда из-за стресса, да ещё после того как отбил грудь о мостовую, долго я продержатся под водой просто не мог. А с моста, по пузырям в воде активно палили. И ведь попали гады, руку дёрнуло, но дрыгая ногами, я стал отплывать под мост, где и вынырнул у опоры, тут меня не видно, только с берега где пляж виднелся, по счастью пока пустой. Течение у моста имелось, но там где я упал в реку, оно не было высоким, удерживаться за опору было возможно, хотя и неудобно из-за скованных за спиной рук. Хм, застегнули мне их неплотно, поэтому потянув левую кисть, она вроде посвободнее была и сдирая кожу в кровь, выдернул-таки её. Ссадины болели, но я лишь довольно схватился рукой за опору и осмотревшись, держась под мостом, поплыл к берегу. Противоположному оттого с которого меня везли. Десантные немецкие ботинки набрав воды тянули меня на дно как гири, но я старательно работал ногами, не хотелось бы оставаться без обувки, которая к тому же почти по размеру, но потом понял, надо сбрасывать. Поэтому ныряя у опоры, развязал шнурки и сбросил сначала один ботинок, потом повозившись, скинул и второй. Сразу так легче стало. Ну и рану на руке осмотрел, она на правой была, скользнула пуля наискосок, от плеча борозду до локтя оставила, кровит, но рана не смертельная.

А мысль о том, что политрук засланец, я уже отбросил, если бы он им был, его бы тут не было, свалил быстрее собственного визга, а этот по пляжу с другой стороны бегает, под мост бойцов прислал, там их два десятка было. Видимо из охраны моста использовал, так что точно работа НКВД, уже сомнений не было. Под пули лезть я не хотел, поэтому голову почти не высовывал, а продув лёгкие и набрав воздуха, нырнул и пошёл под водой к берегу, цепляясь за ил руками чтобы не всплыть. Именно пошёл, тут глубины метра два. Ох надеюсь на мосту за водой не наблюдают и не увидят муть в воде, которая может выдать меня. Так быстрее было, а шёл я к камышам что виднелись метрах в пятидесяти у моста. Причём камыши выше по течению были, искать меня будут и вниз по течению и вверху, но думаю внизу куда как активнее, поэтому я надеялся, что у меня будет шанс спастись. Тут была не в этом проблема, думаю уйду, опыта всё же набрался, а в том, что из-за разбитых губ и выбитых зубов, держать долго губы сомкнутыми я не мог и постепенно рот заполнялся речной водой с хорошим таким процентом крови. Чуть не захлебнулся.

Вот и камыши, стараясь не шевелить их, высунул рядом нос и рот наружу, устроившись на спине, так меня не видно будет, и отдышался, после этого я двигаясь вдоль камышей, внутрь мне не забраться, сразу засекут по шевелению, так и направился выше по течению, даже постепенно в ритм вошёл. Удалившись метров на двести, стал возится с оковами на правой руке, а то болтались, мешали. Тут тоже обдирая кожу до крови, но смог стянуть их, рука в воде не успела опухнуть. Тут же их и притопил. Уходил я долго, в редкие минуты отдыха, наблюдая за рекой. Там были видны катера, несколько раз и в мою сторону прожекторами мазнули, когда стемнело. Даже слышал бормотание какое-то, вроде рупор использовали, или динамик, но далеко, не разобрал. В общем, я так понял, начались окраины города, стемнело уже, шесть часов в воде без малого, крови столько потерял, отчего меня изрядно шатало. Да и то что вода не летняя, осень всё-таки, тоже сказывалось. Хотя назвать её ледяной я не берусь, привык уже, под конец только подзамерзать стал. Суета в городе была видна, пару раз даже перестрелки вспыхивали, видимо диверсантов ловили, если они есть, так что укрываясь низко висевшими ветвями ивы, я выбрался на берег, где дрожа от холода, был лёгкий ветерок, вода всё же теплее была, я стянул с себя галифе и френч, после чего стал выжимать их, хорошо выжал и повесив на ветвях, осмотрел раны. Царапин прибавилось, пулевая рана уже не кровила, замокла в воде, один обломок зуба выпал ещё в реке, выплюнул его, а второй сейчас взял пальцами и выдернул. Да и не выдёргивал почти, чуть потянул и тот на руке остался. Уроды, я это им ещё припомню.

Шевеля руками и ногами, делая зарядку чтобы согреться, меня заметно шатало от потери крови, и от голода, всё же не ел шесть часов, а в мою утробу в последнее время изрядно еды лезет, я всё же согрелся, и натянул на себя влажную одежду и дальше стал заниматься, согреваясь уже в ней. Та холодной была, на теле высохнет. В общем, я решил нечего тут топтаться, нужно в город уходить, за городом меня быстро отловят, а там есть шансы спрятаться, найти еду и получить всё что нужно. Так я и сделал. Патрули военные по городу ходили, на мой взгляд слишком много. В одном месте, а тут были частные подворья, я обнаружил гулянку, видимо именины справляли, если по здравницам судить. Сидели они в саду, пока оставались тёплые денёчки, и праздновали за большим длинным столом. Ночь была, светомаскировка, но людям и так было хорошо, играл баян, кто-то танцевал в темноте под деревьями, а я перемахнув через забор, спокойно подошёл к полупустому столу и устроился за ним, сразу приступив к потреблению пищи. Сметал всё что попадалось вблизи, потом пришлось пересесть, так как там где я сидел, пищи не осталось. Далее сделал так, взял платок, а он под чугунком был, ранее в нём картошку варёную приносили, её уже съели, и завернул в платок хлеба, нарезанного сала, куриную ножку, кусок пирога с рыбой, и нашёл по запаху колбасы, хотя и немного. Не знаю кто тут гулял, но богатый стол, даже подтаявший холодец был, я и его попробовал, очень вкусно получилось. Кстати, иногда я примечал что среди гуляющих военные были. Ко мне один пьяный пристал, допытывался в чём смысл жизни, но я просто ушёл в темноту и пересел на другое место, с другой стороны. Есть приходилось боковыми зубами, впереди ничего нет, отрезал ножом, что тут нашёл, мелкими кусочками, и так ел. Быстро не получалось, рвать нечем, суки, до сих пор бесит такая гостеприимность, так что я теперь учёный. До конца войны ни за что и никогда в контакт не вступать, да и потом сомневаюсь. Думаю, если тут мне зубы выбили за то что я сам добровольно пришёл, то там просто пристрелят, а я несмотря ни на что жить всё же хотел. В общем, как я думаю, до конца войны провоюю с немцами, но у них в тылу, потом сделаю левые документы фронтовика, может под ними и повоюю и если портал работать не будет, уеду на просторы Союза. Вон, в тот же Казахстан, в шестидесятых и семидесятых замечательное время, как раз для старости и пенсии. Да, решено. Может во мне сейчас злость говорит и не понимание почему меня так встретили, но решил я всё же твёрдо, больше никаких контактов с правительством Союза. Они свой оскал показали, мне не понравилось.

Наевшись, как я уже говорил, из-за того что передних зубов нет, и боль никуда не ушла, а вспыхивала с новой силой, ел я медленно, но утробу свою ненасытную всё же набил, да ещё припасов набрал, возможно на весь завтрашний день хватит. Думаете это всё? Нет, грабить изменника так грабить, конечно совесть начала возмущать, но я её придавил. Так что попытался пробраться в дом, но там свечи горят, окна зашторены, увидят и не опознают, ещё крик поднимут, сунулся в баню, а там охи вдохи, а за домом, где несколько мужиков курили, о чём-то пьяно споря, я обнаружил бельё. Видимо сохнуть повисли, а перед гулянкой сняли и бросили в корзину. Поискав в ней, подобрал комплект одежды, гражданской. Женской. Длинное чёрное платье, кофта, два головных платка, чтобы лицо и голову закрыть, а то по разбитым губам, что сильно вздулись и опухли, распознают. В общем, женщину искать не будут, хорошая маскировка. Так как одежда влажной была, я потому и понял, что её с верёвки сняли, то я прихватил её с собой, у забора из кустов малины достал узел с едой, перемахнув через ограду, и пробежав подальше, ушёл на две улицы, благополучно спрятавшись от двух патрулей, и найдя дом где не гавкала собака, забрался туда и устроился в кустах вишни. Они густые, со стороны не должно меня быть видно, ну и уснул, накрывшись женской одеждой, хоть что-то.

Утром меня разбудило покашливание. Не дрягаясь я осторожно покрутил головой, вроде меня не обнаружили, и чуть приподнявшись, осмотрелся. Ага, тут старики жили, вот дед сидя на завалинке и правил какой-то ремень, я подозреваю от лошадиной сбруи. Сев, я развязал узел с продовольствием, а есть хотелось снова так, как будто я ничего не ел, взяв тот кухонный нож, а я его тоже прихватил, острый, и стал нарезать треть припасов мелкими кусочками чтобы мне было удобно жевать. Ну и вот так начал есть, внимательно поглядывая по сторонам чтобы врасплох не застали. Среди припасов горшочек с квасом был, их там на столе шесть стояло, вот я со всех остатки слил и один наполнил, закрыл вощёной бумагой и с собой взял. Но пил понемногу, пока не понятно где воду брать. Поев, я снова лёг, задумавшись, нужно что-то делать, найти временное пристанище, и подворье этих стариков, бабка тоже выходила, что-то собирала с грядок, мне вполне нравилось. Глуховатые и подслеповатые старички моё присутствие вряд ли заметят. А то что они имеют этот недуг, обычно приходящий к старости, я отметил по их общению явно привычному почти ласковому переругиванию.

К обеду те ушли в дом, я покинул вишню и пробравшись к хозпостройкам забрался на старый сеновал. Сено тут ещё было, хватит чтобы спрятаться. Только кормить ею было некого, видимо те отказались от хозяйства, доживая своё время, кошка имелась, та ко мне колбасу бегала клянчить, да с десяток кур, вот и всё что у них было. так что устроившись там, я сам пообедал, и стал возится с ранами. Платок уже не нужен был, остатки продовольствия сложил в углу, поэтому нарезав тот, собираясь наложить что-то вроде бинта на рану на руке. Всё же та кровила потихоньку. Шить нужно, всё же глубокая борозда, да и закрыть от пыли и грязи необходимо. Этим я и занялся, подняв воротник и выдернул иголку с нитками, и сунув в рот кляп, ох и больно, стал неловко левой рукой шить рану. Восемь швов наложил. Когда закончил весь в поту оказался. И с полчаса лежал тяжело дыша, приходя в себя. Только после этого повязку наложил, предварительно смочив её мочой. Потом отдыхал часа два, и когда силы вернулись, делом решил заняться. Померил женскую одежду, нужно же привыкать к ней, а потом снова переодевшись в свою комсоставскую форму, залёг на сене, отдыхая, и поправляясь, набираясь сил, именно это мне и было нужно. Да, оставшийся обломок зуба тоже наконец выпал, а то одна боль от него. Вот теперь дёсны пусть потихоньку заживают.

На сеновале я так и провёл следующую ночь. И утром, переодевшись в женские одежды, ещё даже не рассвело, тихо прокравшись к туалету, где сделал свои дела, ну и утопил палкой свёрток с формой. Уничтожил улику. После этого покинув подворье, изредка проверяясь, уже светлеть начало, направился в сторону рынка. Точнее, буду искать, где он находится я не знаю, а спрашивать, с моей дикцией, это вызвать подозрения, да и голос у меня грубый, мужской. Я попробовал говорить, и понял, надо учиться и приноравливаться, совсем голос изменился из-за отсутствующих зубов. Сам едва понимаю, что говорю. Оделся я вроде нормально, то что бос, так многие так ходят, сороковой размер ноги для женщин конечно великоват, но сильно в глаза бросаться не будет, скорее даже наоборот, вполне симметрично смотрится. Открыты у меня были только щиколотки. Рукава длинные это хорошо, платок белый что я так сохранял, тот самый головной, был хорошо замотан. Почти четыре часа учился, пока не усвоил эту нелёгкую науку, закрыта голова, нос и губы. Видны только глаза. Я бы и нос оставил, однако от удара прикладом, у меня под глазами залегли тени, и женщина с двумя финалами, мне кажется, будет привлекать излишнее внимание, что мне категорически противопоказано, так что вот так нормально. Правда, я в таких одеждах женщин в основном по деревням видел, в городе куда роще, но сначала войны тут столько беженцев оказалось, к ним уже постепенно привыкли, и теперь не думаю, что на меня обратят внимание.

Вчера я доел все припасы и сейчас утром меня просто крутило от голода, тело требовало ресурсов, а их не было, лишь воды напился из колодца стариков, но этим долго желудок не обманешь. Двигаться тоже сначала пришлось учиться. Никаких широких шагов и размахивания рукой для удобства, семенил, опустив глаза, вот так и двигался. А заметив женщину с пустой корзиной, уже рассвело и чем дальше, тем больше народу на улицах появлялось, последовал за ней. К счастью мне повезло, та действительно шла на рынок, и сама того не зная довела меня до него. А тот уже вполне работал, и бурлил, покупатели всё подходили и подходили. Вот и я туда шмыгнул и стал изучать ряды. Пока особых идей у меня не было, а нужно закупиться, но я надеялся, что придумать. Нож тот кухонный был при мне, на левой руке, я же всё-таки правша, примотан к руке, рукоять вперёд, не выпадет, его можно только выдернуть, так что если что не так, есть средство. Рынок поражал, похоже с войной он не только не закрылся, а ещё и разросся. Орали бабки, продавая свежее молоко и булочки с пирожками, горланили попрошайки, коих на рынке оказалось на удивление много, воришек тоже было изрядно, я пока шёл, цепким взглядом приметил как обворовали двоих. А это идея, и чем я больше о ней думаю, тем больше мне она нравится. Денег-то нет, но воры есть, они со мной и поделятся. Тем более опыт московский имелся, как мы бандитов там чихвостили. Правда тут я их грабить буду, а не зачищать, но особой разницы для выживания я не видел. Эх, тот бы схрон посетить что у Москвы был, где в дупле той рощи деньги спрятаны, во там изрядно было, на много что хватило бы.

Охота на воришек началась с того что я стал выслеживать их, старясь делать это незаметно, и что немаловажно, скрытно. Иначе засекут и всё прахом пойдёт. Видимо не помогло, да и не такой я спец по наружке, чтобы местных провести. В общем, чем-то я себя выдал и когда я последовал за тем, к кому стекались все деньги, там за сараями меня уже ждали. Кроме того молодца, за котором я шёл, был с ним ещё один, и ещё двое ступили дорогу сзади, перерезая отступление. Здоровые морды, почему не воюют? Парни-то что по карманам шарили, все как один мальцы, а этими за двадцать, ряхи отъели, скоты. А вот встречали меня радостно. Любясь, тот молодчик, который забрал все уворованные деньги, он первым тишину и нарушил, сказав:

— Ох какая краля, и с чего бы ей за мной ходить? Не понравился ли случаем?

Я только сейчас, с выбитыми зубами, начал отчётливо понимать, что молчание золото. Поэтому просто подходил к ним, та пара что со спины шла, сблизилась, и когда уже настал миг что меня вот-вот схватят, молодчик ещё и нож достал, хороший такой свинорез, я внезапно для всех выдернул нож и чиркнул им по горлу обоих, молодца и того что стоял рядом. Уж больно шикарно те подставились под один замах, отшатнутся не успели, хорошие линии на горлах прочертил, повезло что они одного роста, не пришлось наискосок бить. Ну и развернувшись, я левой рукой врезал в челюсть одному, и всадил ножу в грудь второму. У одного нокаут, у второго нож в сердце, труп. Действовал я быстро, посмотрев на кофточку, та светлая, на неё брызги крови попали, это на юбке чёрной их не особо видно, да и то затёр, ну и стянул куртку с того что вырубленным лежал, повесив её пока в стороне. За это время порезанные уже прекратили дёргаться, фонтанируя кровью, поэтому только сейчас обшарил карманы всех четверых. Толстая пачка денег, и монет ещё, были у молодца, у остальных трофеи тоже имелись, но не так и высоки. Зато нашёл два «Нагана» с небольшой россыпью патронов, и аж шесть ножей. Забрал всё.

Надев куртку, та мне заметно велика, но ничего, нормально. Проблема была не с ней, а с трофеями, сумки или сидора нет, всё по карманам не распихаешь. Нужно было что-то делать, что-то придумать. Решение нашлось, спрятать большую часть трофеев. При себе оставив половину денег, остальное спрятал подальше от места где приговорил четверых парней, четвёртого я без особых сомнений добил, ну и след трофейным табачком посыпал, не знаю использует местная милиция собак или нет, но сделал это. Спрятав всё что пока не нужно, я направился обратно на рынок. Там первым делом купил большую корзину и материю, коей закрыл корзину. Чтобы не показывать содержимое, и вот так с корзиной на сгибе локтя я вообще отлично вписался в местную суету, на меня никто не обращал внимания, я как бы стал серой массой. После приобретения корзины я приметил отличный большой вещевой мешок, явно сами шили из хорошего материала, новый можно сказать, проверил и купил. Всё я это делал молча, не сказав ни слова, жестов вполне хватало, меня понимали, сообщали цену, и я оплачивал, так и шло всё. После вещмешка отловил бабку и приобрёл у неё все ставшиеся двенадцать пирожков с мясом, шесть с ливером, девять с луком, и четыре с капустой. Их почему-то больше всего разбирали. Ну и крынку молока. После этого покинув рынок, укрывшись в зарослях кустов, тут рядом пустырь был, и достав нож, размотав платок, чтобы освободить лицо, стал резать пирожки и вот так за полчаса утолил голод. Половину пирожков как не бывало, да и молоко всё выдул что было. К счастью, пока я трапезничал меня так никто и не застукал, поди объясни почему мужик в женской одежде да с мордой разбитой тут прячется.

Сразу возвращаться я обратно не стал. Меня ведь засекли, и то что те четыре молодчика решили меня прихватить, мелкие воришки могли знать, а как обнаружат тела, вполне возможно начнут искать на рынке, оно мне надо так палится? Поэтому посидим тут часа четыре, до обеда, пока накал поисков не снизится, и можно будет посетить рынок снова. Только надо как-то внешность поменять, точнее одежду, а то эта известна, да и куртка что на мне тоже. В общем, придумаем что-нибудь.

Так я в этих кустах и просидел, и подальше от входа, там одинокие путники заскакивали, нужду справить, в общем, как туалет был, это у меня тут тихо и свежо. Часы наручные у меня были, из той четвёрки их имел только вожак, тот молодчик, и по ним дождавшись часа дня, я за это время оставшиеся пирожки приговорил, и вот направился обратно на рынок. Бабки расторговавшись уже разбежались, но мне и без них было у кого что купить, так что внимательно поглядывая по сторонам, народу тут похоже было даже больше чем утром, я стал выискивать то что мне нужно. Покупал по одной вещи у разных торговцев, чтобы те не задались вопросом, а чего это баба мужскую одежду приобретает? Самое важное это конечно же обувь. Нашёл сначала одного торговца, там не было нужного размера, потом второго. У этого оказались сапоги сорок первого размера, тоже неплохо, хоть не малы будут. Пошиты хорошо и качественно, так что оплатил, а у его соседки два комплекта портянок купил, теплых, на ворсе. И подумав, шерстяные носки по размеру. Брал всё на глаз, не будешь же мерить перед ними. Потом нашёл кепку, и теплую куртку с низкими полами. Всё покупки убирал в корзину, хотя та почти полная была. Купил два комплекта трусов и маек, потом армейское утеплённое бельё, не ношенное, продали из-под полы. Штаны и две рубахи приобрёл. Пытался найти плащ, но случайно обнаружил пусть и старую, но целую без дыр армейскую плащ-палатку. Купил её. Одеяло шерстяное взял.

На этом по одежде всё. Всё также поглядывая внимательно по сторонам, занялся продуктами питания и утварью. Приобрёл глубокую тарелку, ложку с вилкой, фляжку, котелок и чайник. Сковороду брать не стал, не скоро мне ещё жаренным лакомится. Соли полкило взял, перца с трудом нашёл, круп два кило, картофеля тоже два, с десяток луковиц, муки кило и макарон две пачки. Случайно увидел, в серых картонных коробках. Потом приметил консервные банки, оказались рыбные, взял два десятка. Есть не просят, тут главное вес. Всё продовольствие я убирал в корзину, а всю одежду и одеяло с плащом переложил в вещмешок, кроме сапог, так что теперь мешок за спиной был, корзина на сгибе руки. В принципе в корзине место ещё есть, хотя уже тяжеловато, но ничего, справлюсь. Поискав, приобрёл рыболовные принадлежности, без удилища, если потребуется сам срежу. Нашёл материю что может заменить шейный платок, низ лица прикрывать, взяв две чёрного и зелёного цвета. Блокнот ещё купил и карандаш.

Потом вернулся в продовольственные ряды, так как в вещевых заметил одного из воришек, но тот вроде меня не приметил. Тут взял две половинки пирога с капустой и вишней, две крынки молока, два десятка верных яиц, мне предложили ржаных сухарей, взял два кило. Мне конечно их не разгрызть теперь, но если в чай помакать, а я купил его, вместе с баночкой мёда, то вполне есть можно. Только после этого я направился к выходу. А там раз, старичок как раз подъехал, солёное сало продаёт прямо с телеги, да ещё не прошлогоднее, а свежие, два месяца назад засолил. Я разве пройду мимо такого сокровища? Денег не так и много осталось, потратил больше чем рассчитывал, но на остаток хватило на два с половиной килограмма. Тот тремя кусками выдал, обернув в чистую холстину. После этого тяжело нагруженный я добрался до схрона, к счастью его никто не обнаружил, забрав всё что там оставил, убрав в мешок, в корзине уже места не было, один револьвер спрятал под крутку, выхватить можно быстро. После этого я направился к окраине столицы. Пора покидать это не самый безопасный и что уж говорить, не самый добрый город. В общем, мне тут не понравилось, и не думаю, что когда-нибудь хоть раз вернусь сюда, впечатления остались ну самые негативные. И что не сделаю, их уже не изменить.

План был такой, город покинуть ну очень сложно, посты, засеки, секреты, подвижные патрули. От деревенских я наслушался, те обсуждали усиление охраны города, всех осматривают, даже детей, поэтому выход один, река. Не думаю, что её тоже оставили без внимания, даже больше чем уверен, что и там немало секретов и постов наблюдения, что поднимут тревогу при любом шорохе, или заметив любое плавсредство, так что и тут отход палка о двух концах, я двигался к реке, но целью моей была отнюдь не она, а железнодорожный мост, через который поезда заметно сбавляют ход и можно вскочить на площадку. А если грузовой, то и на платформу. Мне далеко не нужно, километра на сто, чтобы уйти за зону поисков. Да, все поезда идут на Москву, туда линия свободна, и хотя немцы бомбят её часто, восстанавливают пути очень быстро. Это единственный шанс, который я просчитал, по-другому прорваться из города вряд ли получится. А то что ищут меня, это я понял по срокам. Усиление наступило после моего побега, по времени сходится. Добить хотят, к гадалке не ходи. Недоделали работу, и вот хотят закончить её. Ничего, там я найду возможность перебраться через линию фронта, желательно по воздуху, оно так быстрее и комфортнее, а дальше уже освоюсь в белорусских лесах, там в сорок первом партизанского движения почти и не было, ну и сформирую отряд. Хотя нет, глупость сказал, меня тогда быстро вычислят и группу зачистки вышлют для окончательного решения вопроса. Значит будем действовать в одиночку, тогда я пакостить немцам буду долго. Да, так правильнее.

У железнодорожных путей частные дома были, и у одного дома малина разрослась не только на огороде, но и снаружи, вот там я и спрятался, ожидая ночи, укрылся хорошо и после недолгих размышлений уснул, завернувшись в плащ. Нужно выспаться до наступления темноты, чтобы без усталости и сонного состояния попытаться взобраться на платформу. Уж я постараюсь. Выхода всё равно другого не было, раз на меня такую охоту до победного конца устроили.

Заметив, что эшелон замедляет ход, я приготовился, и когда на повороте тот ещё больше сбросил скорость, я аккуратно отпустил корзину, и мешок, и почти сразу последовал за ними катясь по скаты. Уехать из Киева я смог без проблем, поезда тут действительно шли медленно, так что ночью влезть на платформу, предварительно закинув туда корзину и мешок, оказалось не трудно. А потом спрятался под брезентом, обнаружив что вывозят станки. По крайней мере я прятался за большим промышленным станком. Охрана к счастью не заметила этого, хотя на площадках были красноармейцы. Ладно хоть ночь тёмная, светомаскировка полная была, немецкие бомбардировщики так и гудели над городом. А вот дальше пошли одни проблемы. Для начала, покинуть поезд я не смог, на платформе устроилось несколько бойцов, что разговаривали почти всю ночь. А потом мы весь день простояли на узловой станции, и охраны там хватало, незаметно не выберешься, даже если в женскую одежду одеться. А я перед тем как на платформу запрыгнуть, сменил одежды на мужские, разнашивая так сказать покупки. Ну а следующей ночью поезд дальше пошёл. Ладно хоть платформа пуста от посторонних, однако двигались мы быстро, и спрыгнуть не получится, слишком скорость велика, поломаюсь, и вот только сейчас дождавшись удобного момента, я и смог покинуть поезд.

Собрав вещи, упаковано хорошо, ничего не посеял, не повредил, и дождавшись пока поезд уйдёт, весело насвистывая я направился в поле, тут рядом с железными дорогами обычно бывают автодороги, но пока ничего подобного не встретилось. Конечно моё шипением свистом назвать сложно, но причины для радости имелись. Например, вчера сидя под брезентом, опасаясь сделать лишнее движение или шум, я снял повязку и осмотрел рану, а там лишь шрам, вот я едва слышно шипя и убрал нитки. А потом мешавшая мне припухлость на дёснах преподнесла сюрприз. Зеркальца не было, так я достал один из трофейных ножей, там лезвие как зеркальце, и осмотрел. У меня новые зубы росли. Чёрт, а я думал, что это способность быстро заращивать раны у меня пропала. Оказалось нет, все ссадины и травмы тоже пропали. Лишь короста ссыпалась с молодой кожи. Так что настроение у меня действительно было хорошим, но это не значит, что я вот так снова побегу в кровавые лапы палачей из НКВД, одного раза хватило, больше спасибо не надо, наелись по самую маковку.

Тут вдруг трава что цеплялась за сапоги, пропала, я чуть не споткнулся о колдобину. Оказывается, на дорогу вышел, вон лужи блестели, видимо тут дождь на днях был. Вдали слышалось громыхание и виднелись вспышки, это не снаряды или бомбы рваться, непогода разыгралась, так что достав плащ, скоро чую и дождь пойдёт, я осмотрелся и направился по обочине дороги в обратную сторону, то есть в сторону Киева. И километра не прошёл, как приметил дорожный столб, чуть не ткнулся в него, а так бы точно мимо прошёл. Посветил спичкой с одной стороны, какие-то две деревни или села указаны, поди знай какие. Перейдя на другую сторону, снова посветил, удивлённо пробормотав:

— Вот тебе бабушка и Юрьев день. Однако.

На табличке было указано, что до Москвы путь займёт тридцать шесть километров. Да это фактически рядом. Так что я отошёл чуть в сторонку, положив на высохшую старую траву как корзину, так и мешок, и задумался. Конечно лезть в пасть зверя в моём случае это очень опасно, но тут, когда я подсвечивал дорожный знак, у меня интересная идея возникла, загорелась, видать Муза поспособствовала. В общем, а почему бы мне не добыть документов, желательно хороших и не настоящих, чтобы с владельцем или его знакомыми не встретиться, обустроится в Москве как приезжий, и по первой же повестке идти служить в армию. Отвоюю всю войну честно, и можно уже своими дальнейшими планами заняться. Я конечно не люблю командиров над собой, а придётся научиться ладить. Наверняка ведь простым красноармейцем буду. Эх, в танковые войска бы попасть. Посмотрим, как получится.

Вообще мне такая идея очень понравилась, чем в белорусских лесах бирюком жить, а тут свои, оно так легче. Поэтому подхватив вещи, я направился в сторону Москвы, приняв окончательное решение и мысленно строя планы как всё это осуществить. Строить эти планы мне не помешал начавшийся мелкий дождик, а чуть позже, когда свернул к леску, по шуму листьев понял, что там деревья и укрывшись под ёлкой, просто подняв нижние лапы, сделал шалашик, и натаскав сухостой, развёл мелкий костерок. Воды не было, фляга пуста, то что имелось в крынках давно выпил, родника или речки рядом не нашёл. Но вода с неба вполне неплохой заменитель, неподалёку я обнаружил широкие листья лопухов, повесил их там, предварительно помыв дождевой водой, чтобы вода с них стекала в котелок, чайник и тарелку, а так быстрее наберётся, а сам забравшись в шалашик вскрыл три банки с консервами и стал жадно есть. Это да, я жуть какой голодный был. Всё что можно было съесть, я съел пока прятался под брезентом. Ладно пироги или яйца, с ними проблем нет, но я даже консервы поел, девять банок, постарался их тихо вскрыть, и всё съел. Но это не всё, молоко в крынках, я там размачивал сухари и ел их. Это всё, ничего из того что не нужно готовить, больше не осталось, ну кроме НЗ из консервов и сала, а сейчас я хотел похлёбку сварить, для чего воду и набирал, а эти три банки это так, для разогрева аппетита и погашения острых приступов голода. Кстати, выбравшись из-под ёлки, я вырыл одним и трофейных ножей яму, где и закопал яичную скорлупу и консервные банки, то есть тот мусор что мог бы остаться на платформе, но я забрал с собой чтобы не оставлять следов.

Вскоре дождь перешёл в ливень, с грохотанием грома и вспышками молний, так что мои ёмкости стали быстрее наполнятся. Я слил из остальных всё в котелок и поставил его на кипячение, а там под листья где стекало больше воды, помыв, ещё и крынки из-под молока поставил. Флягу наполнил, пусть запасная вода будет. А потом сварив похлёбку на сале с крупой и картошкой, осталось копчённое, и один кусок солёного, и поел. Жирное получилось, но макая в похлёбку сухари, я их не все съел, где-то половина осталась, и вот так поужинал, вкусно очень вышло. И чайком всё с мёдом потом лакирнул. Ну а после чая завернувшись в одеяло и обе куртки, трофейную я тоже считаю, уснул. Спать тоже нужно, а всё то время что я провёл на платформе, не сомкнул глаза, больше суток не спал, поэтому и вырубило меня так легко. А еды я мало взял, рассчитывал на неделю, не меньше, но похоже тут и четырех дней не будет, ещё пару дней и подъем оставшиеся припасы. Надо в Москву идти, закупаться. Да и вообще пока в Москве устроится. До того как лечь спать я успел всё обдумать и уже окончательно решил, обустраиваюсь в Москве, получаю документы, возможно приобретаю жильё, тут всё зависит найду ли я те пачки денег в том дупле, ну и по повестке прозываюсь в армию.

Проснулся, когда уже рассвело, судя по часам было около девяти, значит часов пять проспал. Мне этого вполне хватило, так что разведя костерок, снаружи сыро, но дождя уже не было, и разогрев похлёбку, тут осталось, на завтрак как раз выхватило, с похлёбкой ещё шесть сухарей размоченных съел, а потом горячей водой из чайника помыл котелок, ну и чаю попил. Переодевшись в женскую одежду, сапоги на ноге только мужские были, другой обувь у меня всё равно нет, и забрав все вещи, одежда моя мужская в корзине была, заметно опустевший мешок за спиной, куртка с чужого плеча завершал образ беженки, так что выйдя на дорогу я направился по обочине в сторону Москвы, время от времени скидывая лепёшки земли с сапог. Всё же не везде по траве можно было пройти, не набрав земли на подошву. Чуть позже меня две телеги нагнали, деревенские в столицу ехали, вот возница передней, благообразный старик и предложил ехать с ним, так что устроившись на облучке, я молча слушал новости, которые происходили в их деревне. Старик, заметив, что я молчу, стал задавать наводящие вопросы, но услышав моё мычание, сразу понял, что я немой, то есть немая, и уточнив, получив мой кивок, продолжил общение. Мне кажется он даже обрадовался, ещё тот болтун, и так как получается я ему не соперник, тот отыгрывался во всю за моё молчание.

Иногда попадались дорожные столбики. Двигались мы долго, и я поглядывал на них, припоминая карту окрестностей столицы, чтобы определится где нахожусь и связать своё местоположение со схроном. Я хотел сначала его посетить, прежде чем в Москву двигаться. Мы остановились на обед, где из своей пищи на общий стол, а ехало четверо, трое на второй телеге, положил только сало, зато поел свежего хлеба, это хорошо. А деревенские не особо удивились моим таким аппетитом, беженка, голодала, что тут ещё скажешь, даже жалели, подкладывали лишний кусок, а я брал, совестно, но брал, есть хотелось. Да я помню про платок что закрывал всё лицо, оставляя только глаза. Ничего объяснять не пришлось почему я скрываю лицо, и беря еду отхожу от телеги, где это все разложено было, и ем спиной к ним, деревенские сами всё придумали и нашли аж семь версий, я кивнул на ту где у меня лицо обезображено. Я же не буду показывать свою, надо сказать сильно заросшую щетиной морду лица, синяки уже сошли, на разбитых губах только шрамы белели, но чую и они вскоре сойдут. Кстати, в дёснах проклюнулись зубы. Уже белели остриями, так что я потихоньку сам ел, откусывая, а не нарезая ножом как раньше. Дёсны чесались, так что такое жевание способствовало удалению этой проблемы. Теперь понятно, чего маленькие дети резиновые игрушки грызут, я бы тоже что такое погрыз, но к счастью был хлеб с салом, и остальное что не побрезговали дать деревенские. Наелся.

После обеда мы прокатились ещё с шесть километров, до Москвы едва пятнадцать осталось, как я заметил очередной дорожный знак с названием деревни. Ну наконец-то первое знакомое название населённого пункта. Так, если я не ошибусь, то нужно двигаться вдоль границ окраины Москвы километров десять, не меньше, и будет нужная роща. Что ж, идём. Потрогав старичка за плечо, я знаками показал, что всё, схожу, мол, мне надо в эту деревню. Тот кивнул и остановил телегу, что позволило мне слезть и забрав вещмешок с корзиной, поклонится ему в благодарность, и направится в сторону деревни, а те начали подниматься на холм где виднелись дома какого-то села, там маковка церкви виднелась, без купола. Видимо церковь под что-то другое использовали. Деревню пришлось проходить по её единственной улице, обхода я не приметил, некоторые из жителей выглядывали из-за заборов, но никто не выходил, видимо беженцев тут немало повидали. Покинув деревню, я направился дальше и уже ближе к вечеру, а шёл я не быстро, семенил чисто по-женски, оказался у нужной рощи, где мы у немцев самолёт перехватили. В деревню, где с участковым общался, я не заходил, она правее осталась со стороны столицы. Найти схрон удалось уже когда почти стемнело. К счастью хоть слегка отсырело, но всё было на месте, что не могло не радовать. Разворошив листья, достал свёрток, пачки были завёрнуты в портянки, и смотрел. Две пачки по пять рублей, то есть было там две тысячи рублей, по тысяче в пачке. Это легко определить, в каждой по двести банкнот. Ещё четыре пачки десяти рублёвыми купюрами, а это уже восемь тысяч. Ну и одна пачка с трёхрублёвыми купюрами. Это всё что у меня было в схроне, общая сумма десять тысяч шестьсот рублей. Ну и плюс то что осталось от того молодца с Киева. Тут ещё триста рублей было. Почти одиннадцать.

Я всё убрал в вещмешок, на самое дно, и найдя ельник, устроился под ёлкой, срезав нижние ветки, и стал готовить лагерь, развёл костерок, воды в ручейке набрал, и сварив похлёбку, поел, потом чаю попил, и собравшись, направился в сторону столицы. Пока ночь я хотел обойти возможные посты и пробраться в город чтобы там к рассвету оказаться. Кстати, я уже переоделся в своё, мужское, и шёл с открытым лицом, одежду женскую в корзину убрал. Она меня не раз выручала, вот и думаю, что в будущем ещё пригодится. Котелок остатками похлёбки я нёс в руке, держа за дужку, но под конец пути убрал его в корзину, уже пустой и помытой в водах речки, доел что было, ещё тёплое. А помыл хорошо, песочком речным отскоблил. И вот так по берегу реки не обнаружив никого, я и оказался на территории города, уже когда почти полностью рассвело. Первым делом я направился на рынок, спросил у прохожего где он, тот и показал ближайший колхозный, и там продал всю утварь, остатки продовольствия, и корзину. При мне осталась только женская одежда, одеяло и плащ, всё в вещмешке находилось за спиной. Про оружие я и не говорю. Все ножи кроме одного, тоже продал. Носить поклажу мне было не с руки, вот и избавился от ноши, если потребуется, потом снова приобрету. Тут бабушки, да и просто женщины что продавали разные мучные изделия тоже встречались. Купив с десяток пирожков и столько же варёных яиц, я тут же поел, запив всё горячим чаем, утолив так лёгкий пока голод. Да уж, что-то в последнее время у меня одни мысли только о еде, но причины уважительные, так что ничего не попишешь. Однако я стал замечать, что с каждым днём позывы голода все слабее и наедаюсь я быстрее. Похоже эта пробелам уходит в прошлое. А сейчас пока я прогулялся по рядам. Нашёл новенький помазок и опасную бритву, штука нужная, в Киеве я не приобрёл их, подзабыл, а тут нужна. Купил и кусок мыла. Однако рядом с рынком я приметил парикмахерскую, когда я мимо проходил, она ещё закрыта была, открывается в восемь утра и когда время наступило, я туда прогулялся. Волосы уже заметно отрасли, так что меня коротко постригли, по-армейски, и побрили, тут такая услуга была. Это хорошо.

Вернувшись на рынок, я стал искать так называемых деловых, то бишь воришек. Сами они мне не интересны были, но вот их главный даже очень. Вычислив его, как-то это быстро получилось, меня пока вроде не засекли, подошёл и сказал ему:

— Мне тут шепнули что ты знаешь одного уважаемого человека.

— Я много кого знаю, и все они уважаемые, — хмуро меня разглядывая, видимо не понравился, сообщил тот.

— Я с пересылки ушёл, до Москвы добрался. Не знаю тут никого. Пригляделся, вроде ты варягами на рынке командуешь?

— Кем?

— У нас так мелких щипачей называют.

— Ха, варяги, а мне нравится, — ухмыльнулся тот. — Так кто тебе нужен?

— Человек нужен, что поможет с документами, да такими чтобы ни один мент не подкопался.

— Мент? Хорошо сказано.

— У нас их ещё мусорами называют.

— А ты мне нравишься, — заржал тот. — Надо запомнить. Мусора — ещё лучше сказано. А с документами, да ещё такими правильными чтобы жить можно, только Сфинкс поможет.

Парень уставился на меня, явно ожидая как я среагирую, пришлось реагировать правильно. Задумавшись, слегка нахмурившись для видимости стимуляции памяти, я пробормотал:

— Вроде слышал о нём. Это не ему нос откусили?

— Не откусили, а ножом срезали, — недовольно сказал парень. — Столько историй ходит, но всем верить нельзя.

Я лишь порадовался, что выстрел наудачу сработал. Поди знай за что ему такую кликуху дали, так что попал куда нужно.

— Деньги есть? — сразу уточнил тот.

— Кассу взял в дороге, — кивнул я.

Этого тому хватило, тот подозвал помощника, или сменщика, такого же парня лет двадцати, я отвернулся чтобы тот не видел моё лицо, и мы направились к месту где проживал, или пока находился этот Сфинкс. А то что я личиком не хотел сверкать, так тут были причины, потому как я уже приговорил и этого парня, что шёл рядом, и Сфинкса с его людьми. Если он не один будет. Концы я собирался рубить по жёсткому, чтобы не отследить было. При этом внимания на ходу не ослаблял, вон как молодчик заинтересовался, услышав о взятой кассе, вдруг попытается завезти в глухой уголок и ножом под рёбра? Куш мог, по его мнению, этого стоить. К счастью, если тот это и планировал, но не стал делать, а привёл к району где стояли двухэтажные кирпичные дома, и проведя во двор, прошёл в подъезд, а там и к квартире на первом этаже. Шёл я с низко надвинутой кепкой, и челюсть слегка вперёд выдвинул, чтобы если менты наблюдали за этой малиной, то потом не могли опознать. Постучавшись явно условным стуком, тот стал ждать ответа. Нам открыл мужичок лет тридцати, что сверкал золотой фиксой.

— Это со мной, — сказал ему парень, и нас провели в зал, где сидел ещё один мужик. Это и был Сфинкс, сразу видно, нос ему слегка покорёжили, но не срубили под корень как можно было бы подумать.

— Сфинкс, это из наших, в бегах, документы хочет купить, деньги есть.

Тот пристально, острым изучающим взглядом прошёлся по мне, после чего с несколько хриплым тоном сказал:

— Легавым от него не пахнет, но всё равно что-то не так. Может и подсыльным быть.

Я лишь ухмыльнулся, стараясь не растягивать губы чтобы прореху во роту не было видно, и сказал:

— Можешь не опасаться, облавы не будет, мне действительно нужны документы.

— Деньги покажи.

Скинув вещмешок, я отложил его в сторону, и достав из карман пачку трёхрублёвок, кинул её на стол в центре комнаты, на столешницу которого левым локтем опирался Сфинкс. Молодчик стоял рядом, по правую сторону, а тот с фиксой сипел перебитым носом за моей спиной, и это мне больше всего не нравится. Молодчик не уходил, потому как я ему пообещал оплату за то что тот сведёт меня с нужными людьми, но пока ситуация не располагала к тому чтобы их тут всех положить. Покосившись на молодчика, который меня сюда привёл, Сфинкс грубо спросил:

— Кули встал как памятник?

— Он мне три червонца обещал.

— Забирай деньги и уходи. Не хрен здесь уши греть.

Тот молча получил от меня деньги и ушёл, я едва слышно тоскливо вздохнул. Это не по плану.

— И что ты хочешь? — пальцем проведя по краю банкнот, протрещав ими, спросил Сфинкс.

— Полный комплект чистых документов, чтобы никто придраться не смог. Например, жителя Киева со всеми положенными метеками, чтобы от них и духом зоновским не пахло. Паспорт, военный билет, удостоверение водителя на управление всем транспортом, и желательно партбилет с оплаченными в Киеве взносами. Если есть возможность, то ещё сделать выписку рождения церковной книги, откуда-нибудь из-под Киева, так совсем хорошо будет.

— Это очень сложный заказ, но мне по плечу, никто не придерётся. Только этого мало, — постучал тот согнутым пальцем по пачке трёхрублёвок. — Да и партбилет, книжица краснопузых, тоже не простая работа. Хотя бланки у меня есть, настоящие, только их выдавали в Харькове, это по их номерам можно понять. Если другой адрес выдачи нарисовать, просекут.

— Хм, я мог работать в Харькове и там получить партбилет.

— Понимаешь, молодец. А не проще все документы на Харьков сделать?

— Я в Киеве жил, а в Харькове не бывал никогда. Лучше место жительства Киева, а партбилет в Харькове.

— Я не буду спрашивать зачем тебе он нужен, но за всю работу, кроме этой пачки, хочу ещё две тысячи.

— Хм, дороже чем я думал, но если всё как обещаешь, то согласен. И да, сколько я партбилетом буду владеть?

— Весной получил, книжицы свежие, состарить не получится, по тем же номерам поймут, когда их отпечатали.

— Тогда взносы за два последних месяца не отмечай.

— Сделаю. Оплата?

— А документы? Увижу их, тогда и оплата будет.

— Договорились. Сейчас Фокс подготовит в соседней комнате фотоаппарат, нужно фото на партбилет, на остальные документы они не нужны, и сделаем снимок.

— Хорошо.

Переодеваясь чтобы на снимке получится получше, я размышлял. Жаль, что молодчик ушёл, придётся его на рынке отлавливать, свидетель, которого нужно убрать. Дальше переодевшись в рубаху, запасную, она посвежее выглядела, и сел на стул, сзади был белый фон из простыни, после чего Фокс сделал снимок и начал его проявлять, а я вернулся в тоже помещение залы, квартира была трёхкомнатной, и стал ждать. Работал Сфинкс в соседнем помещении, но работал виртуозно. Первым тот сделал паспорт и удостоверение водителя, причём по виду те были заметно ношеными, уголки поистрепались. Потом почти час занимался военным билетом, поинтересовавшись предварительно, кем бы я хотел по нему быть, ну и уточнил не знаю ли я номер нужной части. Я назвал номер той танковой части майора Корнева, документами которого впервые дни войны пользовался. А номер части я тогда заполнил по удостоверению. Звание себе выбрал старшего сержанта, специальность, командир танка, наводчик. Демобилизовался летом сорокового года, отслужив четыре года. Да, мне сейчас двадцать пять лет по новым документам. Закончив с военным билетом, тот приступил к церковной выписке о моём рождении, всё же тогда получается был пятнадцатый год. День рождение назначил на первое декабря, тогда мне исполнится двадцать шесть. Потом тот возился с партбилетом, снимок уже был готов и высох. Остальные снимки, их ещё три было, а также плёнку с моим изображением отдали мне, по моей просьбе.

Под конец работы, в квартиру зашло ещё трое мужиков, и я понял, что положить их смогу только используя револьвер, а шуметь мне не хотелось. Так что получив на руки все документы, убрав часть в вещмешок, а часть во внутренний карман куртки, я честно расплатился, и направился к выходу. Меня сопровождал Фокс, чтобы закрыть за мной дверь. Хотя какого чёрта?! Справлюсь. Вещмешок я нёс в левой руке, держа за лямки, поэтому, когда мы подошли к двери, я бросил его на пол, что отвлекло внимание Фокса, и с разворота вбил ему в грудь нож, что вытряхнул из рукава правой руки. А я его незаметно из вещмешка вытащил, когда документы туда убирал. Тот вытаращил на меня глаза, но ничего крикнуть не успел, я зажал ему рот и нажал на нож, поворачивая его. После этого, когда тот прекратил дёргаться и закатил глаза, мягко положил тело на пол коридора, и не трогая клинок, достав револьвер из мешка, потом и второй, не проверяя, они уже проверены были, взвёл курки и провёл подготовку. А чтобы там ничего не заподозрили, для вида хлопнул дверью, как будто ушёл. Да уж, всю четвёрку я застал врасплох. Надо было видеть их лица, когда те обернулись на скрип двери.

Подскочив к в двум ближайшим, они начали вставать из-за стала, я приставил по стволу «Нагана» каждому к боку, и дважды выстрелил. Их тела мной были использованы как глушители. Хлопки конечно громкие вышли, но не такие как бывает при выстрелах. Двое других, вот они к двери лицом сидели, вскочили, с грохотом откидывая стулья, один за нож схватился, а вот Сфинкс тянул из кармана «ТТ», но я уже был рядом с ними, и выстрелил. И если с Сфинксом удалось использовать его тело как глушитель, то четвёртый стоял далеко, тут был один выстрел, и точно в голову. Все наповал. Принеся из прихожей вещмешок, я убрал внутрь мои деньги, что лежали на столе, их не тронули, всё тут было. У троих снял наручные часы и прошёлся по карманам, собирая ножи и оружие. Кроме «ТТ» был ещё и «Наган», но зато патронов запасных к ним хватало. Деньги имелись. Вытащив вещи из своей куртки, снял её, бросив на пол. Я сходил в прихожую и снял там с вешалки настоящую кожанку, почти новая, и мне по размеру. Убрал документы в неё, и вернувшись, стал обыскивать помещения, причём делал это всё торопливо, так что можно сказать по верхам прошёлся. Нашёл три бумажных пачки патронов к «ТТ», денег не так и много было, прихватил чистые бланки разных документов, и убрав всё это в вещмешок, я из него предварительно другую куртку достал, ту что в Киеве купил, а ту что на пол бросил, с воров снял там же. А кожанку, чтобы не светить её, убрал туда же в вещмешок. Потом всё облил керосином из керосиновой лампы, поджёг, после чего вылетел из квартиры. Улики уничтожил, дальше нужно молодчика отловить. А позади уже раздавались крики о пожаре, надеюсь соседи не сгорят, а я уходил быстрым шагом, натянув кепку пониже. Да, рукоятку ножа что оставил в теле Фокса, протереть я не забыл, а то вдруг огонь до туда не дойдёт?

Время, потраченное на документы, прошли не зря. Всё же я хоть и планировал всё сделать в первый день и сразу, но то что получится, особо не питал надежды, всё могло пойти прахом от любой случайности. Нужных людей тот молодчик мог не знать. Или через длинную череду посредников проведёт, если вообще перед мантами не запалит, так что, то что тут было чистое везение, я понимал прекрасно. Конечно я рад проведённому делу, документы в кармане, всё вернул, но была одна проблема. Свидетель. Я воров вообще за людей не считал, чирей на теле человечества, поэтому легко перевёл их в стан врагов и убивал без особых сомнений. А сейчас в данный момент я направлялся на рынок, покрутившись по улицам, поглядывая, нет ли хвоста, но надежд что он ещё там, я не питал. Изготовление документов, особенно такого качества, занимало время, начали в девять утра, закончили в пять дня, сейчас конец шестого, вечер наступал, рынок уже не работает, как я понимаю.

Моё предположение подтвердилось, и хотя рынок ещё работал, но видно что торговцы уже собирались, треть так уже покинула ряды. Заглянув в пельменную, и сытый я подошёл к киоску, где приобрёл стопку свежих газет, меня интересовали только те где давались частные объявления, мне выдали четыре газеты, что ещё были в наличии, у которых имелись колонки этих объявлений. Отойдя в сторону, там парк был, нашёл свободную скамейку, и устроившись на ней, стал быстро просматривать колонки. Меня интересовали возможность приобрести дом. Всего таких предложения было три, частные дома с участками, и только у одного продавца был указан номер телефона, у двух других нужно ехать по адресу, они были указаны в объявлениях. Убрав две других газеты в вещмешок, я направился на улицу, там на углу был таксофон. Правда, очередь пришлось отстоять, но не страшно. Через полчаса я уже набирал нужный номер. Ответили мне быстро:

— Слушаю.

— Я по объявлению, — также коротко сообщил я.

— Простите, дом уже продан.

— Жаль. Может что подскажите?

— Вроде соседи мои по огороду продавали дом. Улица Карла Маркса дом… кажется седьмой. Там спросите, фамилия у них Сенчины.

— Спасибо.

Повесив трубку, я отошёл от таксофона, там другой желающий позвонить место занял, и быстрым шагом направился к стоянке трамвая. Да не успел дойти. Козырнув, ко мне обратился милиционер, заступив дорогу, сержант, судя по треуголкам в петлицах.

— Гражданин, предъявите документы.

Вот и первая проверка. Пройдёт она или нет. Достав паспорт, я протянул его милиционеру. Тот оказался дотошный, чуть ли не обнюхал его, но всё же вернул, как мне показалось с некоторым сомнением. С ним же в тоне и спросил:

— Почему вы не в Киеве? У вас есть разрешение на нахождение в Москве?

— В Москву я приехал только сегодня утром. По поводу Киева, вы же видели в паспорте закладку, что я выписался с адреса где проживал. Сделал я это до войны, хотел в Харьков переехать, даже дом доставшийся в наследство от бабушки продал, да не успел, война началась. Работал почти три месяца по направлению, на рытье противотанковых рвов. Я на тракторе работал. Неделю назад попали под бомбёжки, трактор сгорел, начальство погибло, нас распустили. Я в Москву подался, вот только сейчас добрался.

— А в армию почему не пошли? Инвалид?

— Почему инвалид, полностью здоров. Танкист я, командир танка. Обустроюсь тут, всё же прописку сделаю, и сам военкомат пойду, я коммунист, это мой долг.

— Понятно. Как зарегистрируетесь, на забудьте встать на учёт.

— Это обязательно, — подтвердил я.

Козырнув, дотошный сержант направился дальше и тормознул двух мужиков. Похоже критерий его отбора был в том, что все, у кого он проверял документы, были приезжими, по одежде и вещмешкам было понятно. У тех двоих они тоже были. Я же, убрав паспорт на место, тут карман что удобно на пуговицу закрывался, хотя и внутренний, и успел запрыгнуть на подножку трамвая, проехав так, не оплачивая, шесть остановок, как-то некому было, трамвай плотно набит был. Там на нужной остановке я пересел на другой трамвай, тут попроще было, оплатил, и встав у окна, смотрел на проплывающие мимо дома. Этот район мне плохо знаком, сам я в другом мире-копии в центре жил, но ничего не мешало мне спросить у других пассажиров и те не только номера трамваев сообщили, и на какой остановке сходить, но и куда потом идти. Описали маршрут верный, и я уже через полчаса подходил к нужному дому, оказалось он от трамвайной остановки в десяти минутах хода был. Можно сказать, что рядом.

Подходя всё ближе и ближе к нужному дому, а я уточнил у стайки детей, именно этот дом Сенчиных, и изучал его. На самом деле я рассчитывал купить недорогой дом. Не развалюху, но на пару комнат, с парой оконцев выходящих на улицу, то есть, небольшой, с приусадебным участком. Сомневаюсь, что я сюда вернусь, мне нужна реальная прописка, и покупка своего имущества, этот тот выход что мне был необходим, и я его искал. Только дом Сенчиных, это неплохой такой дом, деревянный, но на высоком кирпичном фундаменте, обшитым тонкой рейкой, три окна выходят на улицу. Постройки виднелись на участке, справные ворота с калиткой входа во двор, над воротами двускатная крышка что защищала их от дождя. Так что я пребывал в сомнении, дом относился к довольно приличным. Ладно, походу дела разберёмся, может в цене не сойдёмся, если что у меня ещё два адреса есть. Правда, далековато оба, но ничего и завтра день есть.

Подойдя к воротам, я посмотрел на верёвку, накинутую на ручку калитки, это значит, что дома никого нет, сообщение для таких вот гостей как я. Ещё бывает палкой подпирают. Пришлось туже стайку детей напрягать. Те и сообщили что хозяева дома в другом месте теперь живут, и двое сорвались с места, пообещав их привести. А пока хозяев нет, я уточнил у детишек ситуацию по дому, эти всё расскажут, как на духу. Тут вот какая ситуация оказалась. Сенчины справные хозяева, но у хозяина, сам он инвалид, хромой, погиб на фронте младший брат, жена у того ещё до войны от горячки умирала, а детей у них не было. Дом у брата побольше был, родительский, туда Сенчины после получения похоронки и переехали, а этот дом на продажу выставили. Такая вот жизненная история. Кстати, в доме водопровод был, мне те же детишки об этом сообщили. А вскоре и хозяин подкатил на велосипеде. Он действительно заметно хромал, когда слез с него. Поздоровался со мной за руку и стал показывать дом и строения. А я без шуток внимательно всё осматривал, проверял на гниль. Что ж, дети не обманули, Сенчин хозяин справный. Сам дом типичной постройки и планировки комнат. Со двора вход в холодные сени, из них на кухню, тут и раковина с краном была. Из кухни дверь в залу. В передней где и находилась зала, было две перегородки разделяющих их на две спальни. В центре печка стояла, такая же печка на кухне. Большинство домов так выглядело. Мебели было в минимум, видно что вывезли половину, да пыли не было, помыли всё. Предпродажную подготовку, так сказать, привели. А так всё прилично и мне всё нравилось. Банька новенькая, с отличным предбанником и парной. Года бане нет. Постройки остальные тоже свежие, то есть ничего менять или руку прикладывать не нужно. Покупай, оформляйся и живи. Огород пустой, урожай снят, но ледник и погреб тоже пусты, хозяева всё вывезли. Рачительные, дров тоже не было, ни одного полена.

После осмотра мы прошли в дом, и сели на две табуретки на кухне, это единственное из стульев что в доме было, и на что можно сесть. Посмотрев на хозяина, я сказал:

— Ну что ж, дом и участок осмотрели, будем говорить о цене. Так сколько?

— Десять тыщ.

— Это несерьёзно, — покачал я головой. — Вон сосед дом не хуже чем у вас за восемь продал. За восемь давай торговаться. Если что у меня ещё два варианта есть, объявления в газетах нашёл. Это соседу повезло что покупатель быстро нашёлся, да и тот на примете давно его дом имел. Давай сбрасывай цену.

Торговались мы долго, почти час всё это заняло, но всё же ударили по рукам. Дом я брал за девять двести. Тяжёл оказался хозяин дома в торговле, но и мне удалось заметно сбить цену. А ведь поначалу ни в какую не хотел уступать, но я нашёл те рычаги что его поколебали. А ведь дважды хотел уйти, по серьёзному, но хозяин меня удерживал, и торговля вспыхивала с новой силой. Дальше я ему выдал двести рублей. Задаток, а тот на моём блокноте и моим же карандашом написал расписку о получении денег. После этого мы направились к нему, где тот с женой жил. Так как оставлять меня тут в доме он не хотел, и предложил койко-место у них. Одну ночь у них переночую, а завтра после оформления уже в свой дом въеду. Кстати, тот пообещал всё завтра решить с оформлением, у него кума работала в исполкоме, сделают быстро и без очереди, прописав меня и переоформив дом.

А дом действительно справный и куда лучше того, что я брал, с выходом на реку. Кроме меня, в доме на постое стояла женщина, военный врач, что в госпитале работала, но её пока не было, поздно ночью приходила, отсыпалась, и рано утром обратно уходила. Также те приютили семью беженцев, но по настоянию участкового, я это по оговорке хозяина понял. Те до заморозков пока на сеновале спали. Хорошо ещё в моём доме таких постояльцев не было, хотя в Москве и были проблемы с жильём. Уж не знаю, как это Сенчины решили. Потом мы поужинали, и я лёг спать на свободном месте.

Вот утром я испытал настоящий стресс, распознав как проснулся хорошо знакомый звонкий голосок Ольги Смирновой, звучавший с кухни. Так вот что это за врач тут квартирует? Пришлось сделать вид что ещё не выспался, так что та чирикая быстро позавтракала и ускакала. Я тут же встал и одеваясь выглянул в окно, любуясь фигуркой девушки в ладной военной форме. Ну точно она. Умывшись, завтракая, я слушал хозяина куда там поперва нужно идти, чтобы оформить всё за день. Это сложно, всё так быстро сделать, но благодаря родственным связям, всё же возможно. Так вот, слушая его краем уха, я размышлял. Эта встреча меня поразила. Я был уверен, что Ольга где-то заперта, всё же секретоноситель такого уровня, в шарашке закрытой под охраной спрятали, и всё, а может вообще расстреляли, я теперь к НКВД крайне негативно относился, а оказалось та свободно по городу ходит. Да ещё работает в госпитале. Приятно конечно знать, что та жива, но стоит подумать, как тут выкрутится. Хотя чего крутится? В этот дом я больше не вернусь, Ольга сюда только ночевать ходит, а я в городе задерживается не планирую. Повестка и армия. Так что думаю мы не встретимся. Хотя надо будет в первое время ходить и оглядываться, чтобы случайно нос к носу не столкнутся. А её хозяева, что они могут сказать? Ну продали дом, если вообще коснуться этой деликатной темы, Суворову Александру Александровичу, то есть Сан Санычу. Я только имя изменил и по документам теперь так значусь.

Позавтракав, я подхватил мешок, и мы с четой Сенчиных направились к продаваемому дому. Там я передал оставшуюся сумму, получив расписку что получены деньги, и мне торжественно вручили ключи от дома и хозпостроек. Всего три замка было, на доме и на двух строениях. К каждому замку в комплекте по три ключа. Мешок свой я оставил в доме убрал на печку на кухне, а запирая дом, метку оставил на двери. Кто откроет и побывает в доме, я об этом узнаю. Ну и выйдя на улицу, вместе с Сенчиным направился в исполком. Его жены уже не было, убежала к себе, видимо деньги прятать. Беготни нам много предстоит, но я морально уже настроился.

Надо сказать, что закончил всё в четыре часа дня, и прямо сообщу, если бы не Сенчин и помощь его кумы, дня два бы возились со всем оформлением, а то и три. А так та созвонилась со всеми, с кем нужно и меня принимали сразу и без проволочек, так что в моём паспорте красовалась новая прописка. Кстати, год назад прописок не было, это недавнее нововведение. Самого Сенчина не было, передал с рук на руки куме и дальше я с ней ходил где нужно. У неё уже уточнил, что два месяца не платил взносы, где можно исправить это? Мол, в поле работал на рытье противотанковых рвов, не было возможности провести оплату. Та отправила меня в нужный кабинет, в этом же здании, и мужчина, по имени Андрей, взяв с меня взносы, внёс об этом информацию в мой партбилет, поставив небольшую печать и расписавшись. Он же меня внёс в списки коммунистов нашего района. А пока это делал, расспрашивал:

— Работаешь уже где?

— Нет, я на днях в Москву приехал. Вот, прикупил дом, денег с продажи дома оставшегося от бабушки едва хватило, ещё и свои накопления на это дело потратил, теперь думаю получу повестку и в армию. Я до этого работал на рытье противотанковых рвов.

Тот оживился и отложив перьевую ручку с интересом посмотрел на меня, предложив:

— Слушай, а давай в наш коммунистический батальон вступай? А то у нас там коммунистов едва десять процентов наберётся, одно название, остальные комсомольцы. По набору.

— Так я же танкист, командир танка?! Что я там в пехоте делать буду? Максимум наводчиком могу быть у противотанковой пушки. Всё же первые места на соревнованиях по дивизии занимал.

— Так батальон у нас моторизованный, танковая рота формируется и нужные специалисты необходимы, — ещё больше обрадовался тот.

— Ну если так, то я только за.

— Отлично, — довольно сказал тот и снимая трубку с телефона, уточнил у меня. — Ты в военкомате уже был, на учёт вставал?

— На завтра запланировал.

— Сегодня сходишь, примут, я договорю.

— У меня только одна просьба. Дня три дать на обустройство в доме, а то я же только-только его купил, он пустой. Да бросать его не хочу, надеюсь кого подселить, чтобы жили пока воюю. Оплаты не нужно, главное, чтобы за домом смотрели. Поможешь?

— Если две семьи, жёны и дети командиров пришлю, нормально? А то у нас жилой фонд по швам трещит, в общежитии живут.

— Конечно нормально. Только через пару дней, а то в доме даже спать не на чем. НЗ потрачу, но обстановку закуплю, да и припасы чтобы пережили зиму.

— Это ты молодец, наш человек. Договорились.

Дальше тот связался с казармами, где шло формирование этого коммунистического батальона, пятого, между прочим. Командира батальона не было, отсутствовал, но был начальник штаба, вот с ним Андрей и поговорил. Тот сразу дал добро, тем более из Сибири эшелон с танками шёл, застрял где-то в пути, там были и машины для батальона, комбат как раз уехал узнавать причину задержки, так что велел прибыть мне в часть завтра как штык. Оформится. Андрей всё же смог договорится о трёх днях что мне выдавали в качестве увольнительной, тем более батальон всё ещё в стадии формирования находился, многие из бойцов дома жили, и мне пошли на встречу. Потом тот вызвонил военкомат и сообщил обо мне, чтобы меня не перенаправили в другую часть. То есть, если проще, застолбил. Вот и получилось, что после четырёх, когда все бумаги были оформлены, я направился не к дому, а в райвоенкомат, там мою красноармейскую книжку особо не смотрели, раз из исполкома звонили, значит всё в порядке, свой. Личного дела не было, завели новое с моих слов, фото для него я выдал из запасов, ну и стали оформлять меня в коммунистический батальон. Час там пробыл, получив предписание завтра явиться в штаб батальона.

Покинув здание военкомата, я с облегчением вздохнул и поймав пролётку, велел везти на рынок, не тот где я того молодчика встретил, на другой. Нужно вещи, да что-то на первое время приобрести, деньги в размере трёхсот рублей у меня были с собой, остальное дома оставил. А пока катил, только головой качал от тех быстрых событий, которые вроде сам как спланировал, но не ожидал что произойдут так внезапно. А так если бы с Андреем языками не зацепились, кто его знает куда бы я попал. Все эти изменения меня только порадовали, так как вполне соответствовали моим планам. Вот так я и размышлял, пока мы не добрались до места. Расплатившись, я уверенным шагом направился вглубь рынка. Он ещё не закрылся, хотя народ и торговцы расходились. Там я быстро нашёл того, кто мебелью занимался. Заказал у него две панцирные полуторные кровати, диван в залу, стол, он раздвигался и расширялся, шесть стульев. Шкаф брать не стал, в единственном экземпляре он в доме остался, как раз в той комнате что я под свою спальню выбрал. Также решил взять комод, нужная вещь, ну и два подвесных ящика на кухню, чтобы было где столовые приборы хранить. Подумав, и кухонный буфет заказал. На кухне кроме разделочного стола и двух табуретов ничего и не было. Адрес доставки и небольшой аванс я выдал.

Потом купил четыре комплекта постельного белья, подушки, одеяла, покрывала. Скатерть на стол. Вот это уже я сам отвезти собирался, наняв возницу с телегой. Продовольственные ряды уже пустые были, купить ничего не успел, как и посуду с утварью, это завтра. Прибыть мне нужно в штаб полка до обеда, а утром я смотаюсь на рынок и всё что нужно докуплю. Да, приобрёл тут три новых навесных замка, решив поменять те что были, и пальто прибрёл по размеру, холодало по ночам. На этом всё, устроившись на телеге, я стал показывать куда везти. После того как телега повернула на перекрёстке на мою теперь улицу, я обнаружил у ворот моего дома «Зис», с открытым кузовом, заставленным мебелью. Ага, приехали уже. Кстати, пока мы катили, я пообщался с возницей и договорился что тот привезёт мне две телеги березовых дров, уже колотых. Оплата по доставке. А в данный момент подкатив к воротам, я их открыл, чтобы грузовик задом заехал во двор по ближе к крыльцу, и пока двое амбалов-грузчиков курили, наблюдая старания водителя загнать машину задом во двор, я открыл дом, метка на месте была, и занёс все те покупки с телеги в сени, отпустив возницу. Тот получив оплату за доставку сразу отбыл. Он сегодня надеялся успеть привезти первую телегу дров.

Я же пообщался с грузчиками по поводу разгрузки машины, а то те говорили, что во дворе разгрузят, дальше сам, а так чуть доплатить и те сами всё расставят по местам, мне лишь нужно указать место. Так я и сделал. Кровати, стол и диван угнездились на своих местах. Буфет и комод тоже. В общем, всё было занесено в дом и растравлено. За мебель я уже расплатился, теперь за разгрузку, водителю тоже, он помогал, мы вчетвером справились со всей работой быстро. Машин укатила, я запер ворота, и направился по улице к остановке. Там проехав две и зашёл в здание общепита, восьмой час вечера, но столовая ещё работала, а что, есть хочется, а в доме шаром покати, даже печь затопить нечем, хотя ночью холодало. Поев, купив с собой два десятка пермячей и чебуреков, да две бутылки с лимонадом, тем же маршрутом вернулся обратно, обнаружив знакомого возницу, что прогуливался у телеги полной дров, аж с горбинкой. Тот изрядно обрадовался моему появлению, я даже парой пирожков его угостил, ну и скинув верёвку с калитки, открыл ворота, убрав пока пирожки на кухню. Дальше мы в две руки разгрузили телегу у дровяного сарайчика, и тот получив оплату укатил. А я, подсчитав свои финансы, прослезился. Хватит на две телеги дров, завтра рано утром с рассветом привезут ещё одну партию, и всё. Осталось едва сто рублей, сто двадцать пять если быть точным. Надеюсь этого хватит на остальные покупки. Чтобы семьи комсостава в нормальный дом заселились, а не в пойми что. Чтобы мне не было стыдно им в глаза смотреть.

Закрыв ворота и калитку за возницей, я в несколько приёмов отнёс дрова в дом и разжёг огонь в обеих печах, протапливая дом, а то в нём холодно было и уже сыростью отдавало. Разжечь просто было, настрогал лучин с одного полена, разжёг их и от тех дальше огонь пошёл, и пока поленья весело трещали в печках, найдя в одном из сараев подходящую тряпку, кроме неё ничего не было, и отмыв её, моча в раковине, помыл полы, захватив также сени. А то натоптали. Делал я это босиком. Так как сапоги оставил у входа, не будешь же в уличной обуви по дому ходить. При этом отметив что нужно тапочки для дома купить, себе, да пару гостевых. Ну и, пожалуй, обрезанных валенок для зимы, чтобы во двор выходить до туалета. Я уже закончил, тряпку повесил сушится снаружи, на забор повесил, так как прошлые хозяева даже бельевые верёвки забрали. Так вот, я постельное бельё расстелил, матрасы на обе кровати, покрывала, и подушки сверху. С кроватями всё. Остальное постельное бельё убрал в комод, а подушки в шкаф. Повесил там же кожанку, пальто и большую часть вещей из своего вещмешка, включая женскую одежду. Завтра она мне потребуется. Одеяло походное сложил и убрал на шкаф, а плащ повесил на вешалку на кухне у входа. Скатерть на стол в зале. Хоть гармонично смотрится всё. Ещё бы занавески на окна, а то одни ставни, так совсем бы было хорошо. Так вот я заканчивал вещи раскладывать, как раз два ножа, свинорез и финку на кухню отнёс, где хорошенько помыв, оставил на столе, будут кухонными ножами теперь, за неимением другого, как услышал стук в калитку ворот. Похоже у меня гости. Время уже девятый час было, темнело, нужно ставни закрывать чтобы светомаскировку на нарушать. Значит, припозднившийся гость.

Выйдя из дома, галоши ещё нужны, сапоги на босу ногу надел, и подойдя к воротам, спросил:

— Кто?

— Участковый инспектор, сержант Авдеев, — прозвучало в ответ.

Хмыкнув я отодвинул засов и открыв калитку, сказал:

— Проходите, гостям у меня всегда рады.

Закрыв калитку, я провёл его в дом, хм, опять полы мыть придётся и усадив на кухне за стол, устроился, напротив. Тот хотел познакомится с новым владельцем, от Сенчина узнал, что хозяин сменился, ну и расспрашивая меня, попросил паспорт:

— А нету, — развёл я руками. — Сегодня сдал в райвоенкомате.

— Вас призвали? — удивился тот.

— Сам не ожидал. Зацепился в исполкоме с товарищем Андреем, взносы по партбилету оплачивал, долги были, и тот пригласил меня в коммунистический батальон, что тут в Москве формируется. А я танкист, но к счастью машину мне пообещали. Завтра оформляться пойду. Да, мне обещали три дня увольнительных для обустройства, так что если тут меня увидите, да ещё в форме, не удивляйтесь.

— Лихо, — покачал тот головой, и когда я принёс свою красноармейскую книжицу и направление, только покивал, всё в порядке.

— Да, я не хочу, чтобы дом пустовал пока я воюю, поэтому через товарища Андрея договорился, что у меня тут поселят две семьи командиров. Вы бы приглядели за ними, хорошо?

— Чтобы что не натворили? — приподнял тот одну бровь.

— Чтобы их не обижали, — поправил я.

— Это можно.

Дальше тот закончил делать записи в своём блокноте, и мы, пожав друг другу руки, распрощались. Да, я его пирожками угостил, видать поужинать не успел, а ароматы на кухне почувствовал. Только с сожалением сказал, что чайника нет, да и чая, даже налить не в чего, но тот это воспринял нормально, только въехал. Закрыв за ним калитку, я закрыл все ставни, и подхватив половую тряпку, снова помыв полы, да вернул ту на место, продолжив обустраиваться. Кстати, в шкафу был ящик, запираемый на ключ, и ключ присутствовал, туда я и убрал документы что пока не нужны. Документ на дом, расписки от прошлых хозяев, выписку о рождении из церковной книги, ну и всё. Красноармейскую книжку с направлением и удостоверением водителя забрал с собой. Удостоверение в личное дело в райвоенкомате было вписано.

Выспался я хорошо, дом тёплый, утром подогревать не стал, не видел причин. Проснулся от стука в калитку, так что быстро одевшись, даже не умываясь, вышел во двор и открыв ворота впустил телегу с дровами. Мы также перекидали дрова у сарайчика, я расплатился и выпустил возницу, заперев ворота. Потом позавтракав, для того пирожки и купил, и переодевшись в женскую одежду, забрав все деньги, пустой вещмешок, и заперев дом, вскользнув на улицу, тут уже просыплись соседи, засеменил в сторону остановки, и там сменив два трамвая добрался до Колхозного рынка. К сожалению, проведённое тут два часа мне не помогли, молодчика так и не было. Но за это время я купил шесть фаянсовых тарелок, супницу, видимо всё из одного неполного набора, десять ложек, десять вилок, пять глубоких тарелок, покрытых эмалью, поднос, шесть кружек эмалированных, восемь стеклянных стаканов. Из посуды это пока всё. Ну разве что набор взял из солонки и перчичницы. Из утвари, трёхлитровый чугунок с ухватом, большую сковороду с крышкой, да трёхлитровый чайник. Взял бы больше, но это всё на что мне денег хватило. Даже половника не брал, не на что. Денег одна мелочёвка на дорогу осталась. У меня потому и были надежды встретиться с молодцом, не только оборвать этот след, но и деньги трофеями взять. Специально бы дождался пока тот карманы набьёт чужими кошельками. Однако пока не повезло.

На рынке я всё также изображал немую беженку, и закупив всё что хотел, запрыгнув на трамвай, снова на подножке висеть пришлось, сменив на другой номер, добрался до своей остановки, а там и дом. На меня те соседи что встретились, с удивлением поглядывали, как я с полным мешком иду и ухватом в руке, но не более. К сожалению, заприметили куда я зашёл. Дома переодевшись, женскую одежду в шкаф, я разложил утварь и посуду по местам в буфете. Кстати, вчера я навесные шкафы приготовил, но инструментов нет чтобы на стену повесить, часть тарелок можно было бы туда поставить. Надо ещё заварочный чайник купить, но и на него денег не хватило. Это пока. А там после того как переоделся, проверив документы, я покинул дом, запрев его и снова направился к остановке, в этот раз путь мой лежал к казармам где формировалась нужная часть. А на обратном пути я планировал поработать на рынке, и перехватив гонца, заработать те деньги что шайка наворует.

Добрался до места благополучно, тем более эти казармы я знал, и когда жил в мире-двойнике, не раз там бывал по долгу службы. На входе у ворот часовому я показал предписание и тот объяснил где находится штаб, туда я и направился, двигаясь по внутреннему двору. Тут у казармы было припарковано ровными рядами шесть «полуторок», новенькие, видимо только с завода, и два «Зиса». У обоих стояли зенитные крупнокалиберные пулемёты в кузовах, сейчас закрытых чехлами. Там часовой прохаживался. Во дворе под командами молоденького лейтенанта, торс которого перетягивали ремни портупеи, взвод из сорока мужиков и молодых парней отрабатывал хождение строем. Что у меня удивило, пусть у всех были винтовки, даже раструбы пары пулемётов виднелись, подсумки, но одеты те были в гражданскую явно свою одежду. Костюмы, куртки, кепки или шляпы. Смотрелось это всё дико. Я только головой покачал в огорчении. Одно слово, ополчение. Надеюсь хоть танк не картонный. Интересно, что за машины пришли из Сибири? Если учесть, что заводы там только-только разворачивалась и ни о каком выпуске продукции и речи не шло, то скорее всего ограбили сибирские дивизии, отщипнув то тут, то там техники. Значит, скорее всего лёгкие танки, из средних я только «Т-28» припоминал. Увидим.

Пройдя в штаб, я передал предписание дежурному по штабу, и тот направил оформляться в канцелярию, это долго времени не заняло, и я был включён в бронетанковую роту командиром танка второго взвода. Потом меня перехватил помощник дежурного, который сообщил что меня начштаба ждёт, и я направился к нему. Постучавшись, прошёл в нужный кабинет и отбив три положенных шага, вытянувшись, приложив кисть руки к виску, доложился:

— Товарищ капитан, старший сержант Суворов по вашему приказу явился.

— Присаживайтесь, — указал тот на стул, и когда я устроился на этом колченогом недоразумении, тот казал. — Думаю вы заметили во дворе, что с формой у нас проблемы. Поэтому выдача её задерживается, вся пошитая форма идёт двум стрелковым дивизиям, что формируются в Москве и окрестностям, там ещё танковый полк, артиллеристы, сапёры, хватает частей, и мы последние в очереди. Также и с оружием. То что в руках держат бойцы на плацу, это всё наше оружие в арсенале, как раз и выдаваемые для выполнения некоторых фигур строевой. Но вызвал я тебя сержант не для этого, танки прибыли, а танкистов у нас мизер, по пальцам пересчитать можно. Нужно получить и перегнать сюда. Всё ясно?

— Да, товарищ капитан, разрешите слово?

— Говори.

— У меня форма старая сохранилась, я в ней демобилизовался, я могу её носить, только нашью всю фурнитуру.

— Это приветствуется. А то не поздравление, а не пойми что. Поэтому если кто из бойцов приходит в военной форме, это даже хорошо. Всё же у нас батальон народный, собирается и формируется на народные средства. Техника только от армии, да и то не полный штат. Вон, даже личным оружием не могут обеспечить, склады у них понимаешь ли пустые.

— По поводу оружия, товарищ капитан, я бы тоже хотел поговорить.

— Только не говори, что у тебя и танк есть?

— Танка нет, — сразу открестился я. — Вы не в курсе, но до последнего времени я работал трактористом, противотанковое рвы мы рыли. Там разные случаи были, я сам трижды с бандитами пересекался, все три раза до стрельбы доходило. И не всегда я сдавал оружие. Да и не спрашивал никто особо, вот и скопились излишки.

— Короче, сколько, и что?

— Три «Нагана» и «ТТ».

— Что при себе есть?

— После того как унизительно постоишь под прицелами трёх револьверов, пока у тебя по карманам шарят, как-то без оружия ходить больше не хочется. Привык уже носить. «Наган» у меня, товарищ капитан.

Я достал из-под полы куртки револьвер и показал его начштабу, тот глянул на него и приказал:

— Иди в канцелярию, пусть тебе его впишут в красноармейскую книжку как личное оружие, тем более тебе как командиру танка как раз и полагается «Наган» или «ТТ». Остальное оружие где?

— Дома. Когда принести?

— Сегодня желательно.

— Если только вечером.

— Дежурному сдашь под расписку. Это всё, можешь идти.

— Товарищ капитан, а увольнительная на три дня?

— Закончите с танками, зайдёшь и получишь. Свободен.

— Есть, — вытянувшись, я развернулся и покинул кабинет.

Начштаба мне понравился, вполне нормальный и адекватный, и это хорошо. Зайдя в канцелярию, там писарь вписал номер оружия в моё командирское удостоверение, то бишь в красноармейскую книжицу, а также внёс его в штат батальона, это чтобы мне патроны получать можно было. Именно тут меня и нашёл тот же помдежурного, сообщив что меня уже ждут во дворе. А так как я закончил, тот выбежав на плац, на ходу убирая документы в карман, и подскочил к «полуторке», в которой сидело пятнадцать бойцов, только четверо были в форме, а один так ещё в комбезе танкиста и шлемофоне. У борта прогуливался старший политрук, что недовольно поглядывал вокруг, похлопывая ладонью по бедру, и увидев меня, поторопил. Так что вскочив в кузов, мне руки протянули, помогая, и сел на скамейку, как раз когда машина уже стронулась с места. Политрук устроился в кабине рядом с водителем. Видимо это был комиссар батальона. Поспрашивал у соседей, заодно знакомясь, и те подтвердили. Комбат уже был на железнодорожной станции. Выяснилось, что в кузове один взводный, кроме меня ещё два командира танка, остальные члены экипажей, назначенные по взводам, но по машинам ещё не расписанные. Кто на чём служил, я тоже выдал заготовленную легенду, что командовал «Т-28»-ым.

Покинув улицы, мы долго тряслись и переваливаясь по плохой дороге, двигаясь вдоль рельсов, пока не прибыли на узловую станцию, которая нам видимо и была нужна. Да и я и сам видел эшелон в тупике с танками, те хоть и были накрыты брезентами, но по силуэтам, что за машины, понять можно. Остальные из парней тоже делились своими мнениями. В принципе танк «БТ» неплохая машина, точно не скажу, но разные типы там, от «двоек» до «семёрок». Я надеялся получить последнюю. А если есть модернизированная, что вряд ли, то совсем шикарно. Эшелон доставил сорок танков, по два на платформе, и как оказалось прибыли сюда не только мы, но и представители формирующегося танкового полка, что стоял под Москвой, часть машин отходила им, и мы застали конец ругани нашего комбата, пузана с круглыми очками, и представителей танкистов. Комбат хотел взять пятнадцать танков, по штатам до военного времени, а представитель полка напирал что сейчас новые штаты введены, по десять машин в роте. Постепенно майор, а комбат был в звании майора, сдавал позиции. Правда, всё же отстоял своё, первыми машины отбираем мы, остальное что останется, в полк. Не значу почему, но его оппонент в звании капитана согласился, и комбат, вызвав комиссара и взводного, а мы к этому моменту уже выстроились у машины, направился на платформы, поднявшись по пандусу. Видимо тот собирался тройкой отобрать машины.

Нас так и не позвали так что мы маялись у грузовика, пока комбат с помощниками не закончили, после этого подозвали нас. Я третьим подбежал к комбату, и тот посмотрев на меня, услышал:

— Старший сержант Суворов, второй взвод.

— Твоя машина под номером «тридцать семь». Третья платформа, — записывая данные в блокнот, сообщил тот.

— Есть, — козырнул я, и побежал искать свою машину, похоже экипажа у меня пока не было, придётся самому всё делать.

Перебравшись на третью платформу, я приподнял сначала брезент у одного танка, это не мой, потом у второго. Ура, «семёрка», и приличная на вид. Я так и радовался, пока руки привычно скатывали танковый чехол в тюк. Закрепив его за башней, хотел было дальше проверять машину, но тут вскоре подошёл водитель «полуторки», комбат приказал все чехлы отправить в машину, пришлось отдать, и вскрыв люк, мне танкисты из полка помогли, ключа своего не было, они уже соседнюю «пятёрку» осматривали, забрался в боевое отделение. К счастью танк был комплектным, а то уж я опасался, что тут всё снято будет. Три шлемофона было на месте, запасной комбинезон тоже. Я его как раз вытащил наружу, встав на корме, примеривая, нет, не мой размер, когда к танку подошёл ещё один парень, на вид лет двадцати. Тоже одетый в гражданскую одежду. Он тоже был среди тех, кто ехал на «полуторке», я его припоминаю, у кабины сидел, это я на корме трясся.

— Товарищ, мне старший сержант Суворов нужен.

— Это я и есть, — отрывая взгляд от комбинезона, посмотрел я на парня, после чего приказал. — Доложитесь как положено.

— Извините, — смущенно улыбнулся тот и попытавшись вытянутся, отрапортовал. — Доброволец Алексей Васильев. Назначит в экипаж танка номер «тридцать семь» на должность механика-водителя.

— Не служил что ли? — прямо спросил я.

— Не доводилось, — снова смущённо улыбнулся тот.

— Ничего, время есть, подтянем, азы освоишь. Какие машины знаешь?

— «Захар», «полуторку». На ней последний год ездил. Ещё на тракторе «Коммунар» доводилось работать.

— Пойдёт. Держи комбез, мне он велик, а тебе как раз должен быть. Сейчас шлемофон подберу по размеру.

Наполовину забравшись вниз головой через башенный люк в башню, я взял два шлемофона, свой висевший на спинке командира не трогал. Себе я уже подобрал.

— Держи, меряй. А по поводу машины скажу так, тебе она не знакома, я сам её сгоню с платформы.

— Спасибо, товарищ командир, я стеснялся попросить.

— Не надо стесняться. Там пока в колонну выстраиваемся, на пальцах и примере покажу как управлять, и дальше погонишь машину к месту дислокации сам. Общаться будем через «ПУ», благо машина хоть и не имеет рации, но оборудована переговорным устройством. В бою это существенно облегчает управление танком. Всё ясно?

В это время платформа дёрнулась и немного проехала вперёд. Очередную платформу освободили и подгоняли другую к пандусу. По нему танки и скатывались на землю. Алексей, чтобы не упасть, схватился за крыло танка, и растерянным тоном сказал:

— Ясно, товарищ командир.

— Вот и хорошо. Что у тебя с шлемофоном?

Оказалось, не по размеру, поэтому я отошёл к соседям и сменял на размер больше. Их всего три было, и оказалось, что у нас с Алексеем он одинаков, а шлемофон такого размера в танке был один, тот что мой, остальные меньше. Там нашлось то что нужно, танкистам с этим не проблема, им со складов выдают, и вернулся, протянув шлемофон Алексею. Вот теперь как раз. Он уже и комбинезон надел, скинув пиджак, убрав тот в боевой отсек танка. Теперь смотрелся настоящим танкистом. Разве что ремня не хватало. До нашей очереди шесть платформ осталось, так что я стал учить Алексея как проводить танец механика вокруг машины. Подкачал топливо, проверил масло и воду в радиаторе, включил массу и устроившись на месте механика-водителя, покачав рукоятку скорости переключения, нажал на пуск. Мощности аккумулятора вполне хватило чтобы запустить двигатель, выбросив в небо клубы сизого дымы, топлива треть баков, хватит на перегон, и пока танк рокотал на холостом ходу, я у передка машины посвящал члена своего экипажа что за машина нам досталась:

— Это, Алексей, типичный выпуск «БТ-семь» с конической башней. Начался выпуск этой модели в тридцать седьмом году. Вооружение танка не изменилось, «сорокапятка». На всех линейных танках устанавливался пулемёт «ДТ» в кормовой нише, у нас он стоит, запасные диски на месте. Только боекомплекта нет, как и патронов к пулемётам. Танк оборудовали двумя специальными фарами прожекторного типа, устанавливаемыми на маске пушки для ведения стрельбы из пушки и спаренного пулемёта в ночное время. Позже аналогичные фары начали ставить и на танки более ранних выпусков. На смену четырёхскоростной коробке передач пришла трёхскоростная, у нас именно такая, более надёжная. Были внесены изменения в трансмиссию и усилены пружины балансирных подвесок ведущих колёс колёсного хода. В тридцать седьмом году на подвесках были убраны резиновые бандажи. Тогда же крупнозвенчатую гусеницу начали повсеместно заменять на мелкозвенчатую. Толщина лобовой брони «БТ-семь» в ходе модернизаций достигла двадцати двух миллиметров, а боевая масса возросла до четырнадцати тонн без малого. У немцев этот танк вполне ценится, и они активно применяют его в боях против нас. Прозвище немцы ему дали «Микки Маус», по кукле-мыша из Америки. Это из-за двух люков на башне, открыть одновременно, как уши у мыша

Описывая танк, я изредка заглядывал в люк механика-водителя, наблюдал за датчиками, особенно температуры двигателя, который постепенно прогревался, всё было в норме. Это удивляло, не думаю, что сюда прислали лучшие машины. Потом Алексей посидел по очереди на месте командира, заряжающего и на своём рабочем месте. Ну а когда пришла наша очередь, я дождался пока сгонят «пятёрку», и подворачивая, аккуратно съехал по пандусу. Почти сразу начали подавать следующую платформу. Алексей быстрым шагом шёл рядом, держась за борт, пока я отгонял танк к колонне. Наша стояла отдельно от танкистов. Встав за такой же «семёркой», как я понял отобрали в нашу роту в основном их, и заглушил двигатель. Это хорошо, когда танк един, легче менять комплектующие если какую машину подбили, а другая в запчастях нуждается.

— Давай на своё место, — выбравшись через люк наружу, велел я Алексею, и пока тот неуклюже пытался забраться внутрь, это не мои плавные изящные движения, по ним и определяются опытный танкист, оттого меня за своего и приняли, видели, как я покидаю машину и как забираюсь в неё. Это тот опыт, что за раз не получить. У нас таких опытных из всей группы человек семь-восемь, остальные как Алексей… добровольцы.

Так вот, пока тот взбирался на своё место, я подошёл к командирам. Осталось спуститься две машины и колонна будет сформирована, поэтому и решил рискнуть попросить комбата.

— Товарищ майор, разрешите обратится? — вытянувшись, замер я перед ним.

У них с комиссаром образовалась пауза в разговоре, вот я и влез.

— Обращайтесь, — кивнул тот.

— Товарищ майор, мой механик-водитель танки только на картинках видел. Он водитель и тракторист. Справится, но нужна практика. Топлива в баках хватит. Разрешите вдоль путей круг сделать, туда и обратно, чтобы он своими руками ощутил машину. Без опыта ему ею не овладеть.

— Вот, видал какой орёл? — обратился комбат к старшему политруку, и спросил уже у меня. — Комсомолец?

— Нет, товарищ майор, коммунист с апреля этого года. Заработал на стройке в Харькове.

— Демобилизовался давно?

— В прошлом году, товарищ майор, как раз застал, когда «КВ» и «тридцатьчетвёрки» приходить стали. Даже успел сдать нормативы и получить специальность наводчика на «КВ».

— Что ещё знаешь?

— Аэроклуб почти закончил, уверенно управляю «У-два» и «Аистом». Только сдать экзамены не успел, не имею лётной книжки.

— Знаешь самые главные правила танкиста?

— Скорость, броня и пушка. Именно в таком счислении.

— Не понял? — удивился майор, видимо вопрос им был задан на свою тему.

— Меня учили товарищи, что прошли Испанию, Ханкин-Гол, Финскую. Известно, что танк живёт на поле боя, один, максимум два боя. С опытным экипажем конечно дольше, но тут всё зависит командиров. Отправил в лобовую атаку, считай лишился подразделения. В атаке главное скорость, чтобы нестись от укрытия к укрытиям, это могут быть строения, рощи, низины, или подбитые танки, свои или противника. Пошёл в лоб не маневрируя, сгоришь вместе с танком. Поэтому скорость важна, из-за того наши парни и любят «тридцатьчетвёрки». Броня конечно же важна. Парни что воюют на «КВ», это подтвердят, если взломать оборону, то они нужны. Ну и пушки. «Сорокапятки» неплохи против лёгких танков, но у немцев они были выбиты в первые месяцы войны, а вблизи, с трёхсот метров, не далее, смогут поразить их средние танки, модели «три» и «четыре». Да и то в лоб не всегда, желательно в борта или корму. В нашем случае главными являются скорость и пушки. Нестись вперёд постоянно маневрируя и отстреливая танки противника. Если пехота — легче, прорвались в тыл противника, их транспортные артерии как раз для наших малышек. Можно налёты устраивать на гаубичные батареи. Набезобразничали, сожгли пару колонн, склады постреляли, и обратно за снарядами и топливом. Многие командиры, не знающие специфики применения танков, считают их несокрушимыми стальными монстрами, и посылают их вперёд. С учётом огромного количества противотанковой артиллерии в передовых войсках немцев, и то что их снаряды такие «БТ» пробивают насквозь, это уже известно, подобная лавина даже сблизится с немцами не успеет, все погорят на полпути. Как говорится: не беги от снайпера, умрёшь уставшим. Танки от снарядов тоже не сбегут, какими бы быстрыми они не были, но увернуться можно, если экипаж опытный, но его за пять минут не подготовишь. Это не моё мнение, парни-танкисты из медсанбата рассказывали. А вот применяя танки из засад, как кочующие батареи, и немцев немало побили, и сами машины долго жили. Опытом те делились щедро.

— Орёл, — уже не так уверенно, протянул майор, изучающим взглядом рассматривая меня, а вот старший политрук наоборот пришёл в хорошее расположение духа. — Ты вроде механика хотел потренировать? Добро, иди тренируй.

Козырнув, приложив руку к шлемофону, наверно я забавно смотрелся в гражданской одежде с ним на голове, и развернувшись побежал к своей машине. Дальше влетев наверх и устроившись на месте, подключив шнур к разъёму, я проверил связь, Алексей меня слышал отлично. Ну а дальше я на словах помогал ему запустить двигатель, тот горячий, сразу схватился, сдать чуть назад, нас там уже подпирала следующая машина, и покинув колонну, на первой скорости покатили вдоль железнодорожных путей. Я сидел на башне, свесив вниз ноги, и держался за крышку люка, покачиваясь в такт неровностей, и подбадривая Алексея. Развернувшись, мы попылили обратно, и даже перешли на вторую скорость, подкатив к колонне как раз когда та готовилась тронуться в путь, так что мы встали замыкавшими, и следом за «эмкой» комбата, которая возглавляла колонну, «полуторка» замыкала, мы покатали к казармам, частично пересекая город, двигаясь по улицам, что заметно привлекало внимание.

Наконец мы добрались до места, и я тут заменил Алексея, плац узкий, так что он занял моё место, и я лихо загнал танк на стоянку. И теперь машины стояли в ровную линеечку, командиры специально ходили и смотрели, чтобы до миллиметра было. Дальше я велел Алексею всё глушить и проследил как он это всё сделал, после чего мы закрыли танк, оставив внутри шлемофоны и комбинезон, нам ключ принесли, своего так и не было, и совместно накрыв машину чехлом, я сообщил тому:

— У меня увольнительная на три дня. За это время твоя задача привыкнуть к системе управления, пообщайся с другими мехводами, помогут. Садись в машину и привыкай передвигать все рычаги или руль не глядя, на ощупь. Делай это с закрытым люком и открытым, чтобы освоить. Приду через три дня, приму экзамен. На этом всё. Ротного и взводного у нас пока нет, поэтому я распишу занятия для тебя через начштаба, как раз к нему иду. Всё понял?

— Понял, командир.

— Тогда беги к столовой, займи мне место, я туда подойду.

— Сделаю.

Тот побежал в сторону столовой, а я направился к штабу. Начштаба пока не было, пришлось подождать минут десять, но увольнительную я получил. На счёт расписаний для занятий, это я правильно зашёл, и вышло так что расписание мной написанное, было решено использовать не только для моего мехвода, но и для экипажей всех танков нашей роты. Когда я закончил, как вдруг зашёл комбат.

— О, и Суворов тут, это хорошо, — подойдя тот взял два листка, где схемами были изображены занятия на три ближайших дня, тот их изучил и сказал. — Пиши приказ назначить старшего сержанта Суворова на второй взвод.

Меня конечно немного удивило такое решении комбата, но я уже спокойно принял это. Оформление много времени не заняло, мне внесли в красноармейскую книжицу запись о новой должности, а потом построив на плацу второй взвод, и представили меня как командира. Начштаба лично это делал. Во взводе оказалось всего четверо, я пятый. Мы с Алексеем, у второго танка был командир и заряжающий, и мехвод у третьего танка. Капитан уже ушёл, а я стал ставить задачи, сообщил о планах по учёбе на три ближайших дня и назначил за это ответственным сержанта Потапова, командира второго танка, что именно делать тот мог посмотреть на листках плана по боевой учёбе, что я ему выдал. На этом распустил взвод. После обеда три часа на изучение машины и час на строевую, и всё на сегодня, остальное на остальные дни. Сам я посетил столовую. Пусть час дня был, но работает, покормили хорошо, после чего предъявив часовому на выходе увольнительную, я энергичным шагом направился к остановке. Мне нужен Колхозный рынок, и я надеялся, что тот парень будет там. И ещё, мне очень нужны деньги. Смех смехом, но денег хватило только до рынка, две копейки в кармане и всё.

Выследить нужного парня я так и не смог, но обнаружил другого главного по шайкам, к которому стекались деньги. Тут действовали немного по-другому, он лишь смотрел, а деньги были у помощника, и тот как курьер относил деньги смотрящему. Или кто у них там? Вот я его и перехватил, когда тот с охранником покинул рынок, и направился в нужную им сторону, вскочив в трамвай. Я туда же успел. Дальше удар локтем в висок охранника, удачно тот подставился. Да ещё толчея, что не дала ему упасть, а я ударил уже по затылку курьера, и этот поплыл, и хорошо. Так что аккуратно стянув с его плеча кожаную сумку, я покинул с частью пассажиров трамвай, а карьер с охранником укатил дальше, и направился обратно. Не так и далеко мы уехали. На одну остановку, пешком пройдусь. Сумка эта приметная, на рынке её смогу опознать, так что посетив первые же попавшееся кусты, осмотрел что мне досталось, видимо сегодня удачный день у шайки был, шестьсот сорок пять рублей банкнотами и около ста монетами. Видимо доход за весь день. Всё это убрал по карманам, сумку зашвырнул в кусты, и вот так вернулся на рынок.

Первым делом приобрёл новенький армейский зелёный сидор, и стал делать покупки. Приобрёл гимнастёрку, ношенную, но выглядела прилично, размер мой. Галифе купил, ну и ремень с пилоткой. Шинель поискал, и не сразу, но свой размер тоже нашёл. Холодало уже, нужна. Портянок запас взял, сапоги и мои пойдут. Приобрёл два круглых солдатских котелка, других не было, по ложке и кружке, убирая все покупки в сидор. На этом пока всё, дальше фурнитуру нужно приобрести, но это в военторге, поэтому занялся более приземистыми покупками, раз уж на Колхозном рынке оказался. Арендовал телегу, сидор там оставил, вместе со скаткой шинели, и вернувшись на рынок, стал скупать продовольствие. Шесть мешков с картошкой, осмотрел, свежая, недавно выкопана. Всё амбалы донесли до телеги. Туда же мешок с сушёным горохом, с крупой и рисом. Мешки с луком, морковью и капустой в кочанах. Телега уже полна была, но я всё равно вернулся на рынок. Там приметил зелёную армейскую фуфайку, купив её, а также взял два больших банных полотенца, шайку, два мочала, три бруска мыла, два ведра, лейку, две лопаты, жестяное корыто, грабли и мотыгу. Отдельно молоток с топориком, гвоздей разных с полкило, и шесть лампочек, а то запаса нет. Да и бельевой верёвки тридцать метров. Вот это всё погрузил на телегу, и мы покатили в сторону моего дома. Через час уже были на месте, заведя лошадь во двор, возничий помог мне с разгрузкой. Всё на крыльце складировали.

Тот после укатил, а я занялся переноской мешков, лишь скинув выходную крутку, чтобы не запачкать. Крупы, картошку и овощи снёс в сарай, где был погреб, потом спущу, ледник был в амбаре. В амбар я и убрал хозинструмент, а форму и одежду снёс в дом. Дальше прихватил сидор, куда убрал оружие и часть патронов, запер дом и поехал к своей части. Там прошёл в штаб. Комбат что встретил меня у стола дежурного, удивился:

— У тебя же вроде увольнительная на три дня?

За меня ответил вышедший из соседнего помещения начштаба, который сказал:

— Что оружие привёз? Выкладывай, — и пояснил майору. — Трофеи это его, с бандитов.

Я выложил на столешницу два револьвера и пистолет, пачки патронов и частью россыпью, а дежурный быстро это всё оформил как сдачу и дал мне расписаться. После чего я был свободен и покинул штаб пока командиры думали кому выдать оружие. Путь мой лежал в этот раз к военторгу. У меня на кармане осталось едва сто сорок рублей, хорошо растратился, но хоть что-то есть. В военном магазине была небольшая очередь, но отстояв её, я предъявил удостоверение продавщице и сообщил:

— Мне нужна фурнитура на старшего сержанта с общевойсковыми эмблемами. Петлицы для гимнастёрки и шинели. Звёздочка для пилотки. Кобура для «Нагана», плечевые ремни, командирская планшетка и фляжка. Насколько уже вышло?

— Двадцать девять рублей сорок три копейки, — пощёлкав костями счёт, сообщила та.

— У вас бинокли есть?

— Остались шестикратные.

— Сколько?

— Восемьдесят шесть рублей.

— Беру. Вот в этот сидор всё сложите пожалуйста.

— Иголку с нитками под цвет петлиц нужно?

— Обязательно.

Расплатившись, и пока та укладывал всё в мой сидор, я лениво обернулся, и буквально покрылся холодным потом, рассмотрев через обзорное окно, как дверям военторга, пересекая проезжую часть, энергичным шагом шёл Волохов, тот пограничник, но в место кубарей в его петлицах было по одной шпале, а на груди сверкал орден «Красной Звезды». Ну вот им что тут в Москве намазано что ли?

Мысли заметались что делать, продавщица же спокойно всё укладывала в сидор и потом протянула мне его, когда уложила, и развернувшись спиной ко входу, натянув кепку на лоб, я стал завязывать горловину. Надеюсь то что я в гражданской одежде поможет мне остаться не узнанным, тем более я встал спиной ко входу, и когда Волохов зашёл, направляясь к прилавку, пропустил его мимо и повесив сидор на правое плечо двинул к выходу. Тот на меня даже не посмотрел, не опознал, всё же одежда и вид со спины меняет человека. А выйдя, я сразу поспешил уйти, причём так, чтобы из магазина меня было не рассмотреть. Стресс я конечно серьёзный заработал, не то чтобы нервы слабые, просто неожиданно всё. Поэтому передохнув на скамейке в скверике, я на трамвае поехал на Колхозный рынок, надеюсь хоть сегодня поймаю молодца.

Не поймал, рынок уже был закрыт, поздно, до и до наступления темноты чуть больше часа осталось, это военторг работал до наступления темноты, из-за военного положения в городе. Поэтому поехал домой. Добрался нормально, затопив обе печи в доме, а также разжёг огнь в печке бани, сегодня и в ближайшие дни, пока увольнительная не закончится, я хотел себя банькой побаловать, ну и занялся делами. Поглядывая как там в чугунке готовится похлёбка, постная, мяса-то не было, даже сала для улучшения вкуса, на картошке, просе, моркови, добавил лука и капусты, хорошие постные щи будут. Так вот, пока они готовились, я успел спустить всю картошку в погреб, ссыпав её из мешков в ларь. Отдельная ларь для моркови и капусты была. Пустые мешки повесил тут же в сарае. Лук спустил в подпол в доме, на кухне лаз вниз был. Кстати, тут же на кухне за печкой свободное место имелось, там можно какие вещи держать, но пока пусто. Можно кровать поставить, сама печка без лежанки, готовить да греть дом.

С дровами я не успел, уже стемнело. Мешки с горохом и разной крупой убрал в сени, тут отдельная кладовка была, а в ней сундук. Да специальный, оббитый жестью, чтобы мыши не добрались. Сундук к полу прибит был, видимо из-за этого его хозяева не забрали. Внутри перегородки по разделам, вот в разные я и высыпал, куда рис, куда крупу и куда горох. Даже одно отделение свободно осталось. На сундуке петли под замок были, а у меня три замка свободно, старых хозяев, вот я и повесил один. Не для того что опасаюсь выгребут, так просто, на всякий случай. Потом проверив баньку, оставив её доходить, воду я заранее наносил, вёдра-то теперь есть, да и всё что для бани нужно, мыло, шайку и мочалки отнёс туда, а в предбаннике свежие трусы и майку повесил, да полотенце. Так вот, пока банька доходила, щи я снял с огня, пусть томятся, а сам занялся дровами. А то что-то погода не радовала, ветер усилился, влажность выше, и хотя пока капать не начало, всё же дрова лучше убрать в сухое помещение, для чего дровяной сарай и был отстроен. Так что я зажёг внутри свечку, нашёл огарок в сарае, и стал носить дрова, складывая их у одной из стен. Всё не успел, время выделенное закончилось, но половину точно убрал. Подумав, я стал просто кидать поленья в сарай, пока за полчаса всё не перекидал. Вот так вот, а в поленницу потом сложу главное в сухости лежат. Потом поев, я занялся формой. Пришил петлицы на гимнастёрку, треугольники и эмблему закрепил. Звёздочку в пилотку тоже вставил. Потом пришил петлицы на шинельку. На этом всё, хватит на сегодня и хорошенько попарившись, жаль без берёзового веника, отходил долго сидя в предбаннике попивая чая с мёдом. Ох и хорошо.

Утром, проснувшись на рассвете, я закончил с дровами, спешить пока не видел причин. Дровяной сарай оказался заполнен на треть, а этого мало, если у меня будут жить, то хватит их едва до Нового Года, нужно ещё три телеги. А лучше четыре, если вспомнить про баню. Время семь утра было, когда я прихватив вещмешок, а я учёл ошибки и женская одежда была в мешке, а сам в мужской гражданской, и направился на рынок, тот самый Колхозный. Всё же я подловлю я того молодца. Два дня осталось, сегодня и завтра, послезавтра до обеда уже в часть нужно явится, увольнительная закончится.

Переодевшись в кустах, только сапоги остались те же, направился на рынок что уже активно работал. Воришек ещё не было, рано им, они после девяти тут появляются, как я заметил, поэтому пока просто изучал что продавалось. Нашёл мужские тапки примерно моего размера и приобрёл, а то по дому в шерстяных носках ходил, а у меня их один комплект. Гостевые тапки брать не стал, денег не так и много, хватит и для меня. Приметив в одном месте галоши, хорошие, новенькие, и главное мой размер, приобрёл, убрав вещмешок, и также взял карманное зеркальце. Это с собой заберу, чтобы бриться было чем. Надо ещё настенное купить, а то у раковины ничего нет, в доме вообще зеркал не имелось, даже на шкафу. Я вон из-за этого и не побрился. Не хотел на ощупь, так что заметная щетина у меня имелась. Ну и приобрёл десять коробков спичек, шесть свечек, и два кило соли в холщовом мешочке. Перец тоже продали, но немного, в жестяной коробочке.

Я ушёл с рынка, нечего там долго светится и подождал в сторонке. Есть пока не хотелось, я вчерашнее щи закончил, позавтракав. Через час я вернулся на рынок и удача, тот кто мне был нужен находился тут. На сам рынок я возвращаться не стал, а в сторонке наблюдал за нужным из трёх выходов и когда к обеду тот вышел в сопровождении аж двух подручных, и направился вниз по улице, я встал, отряхнув юбку, и семеня последовал за ним. Причём хорошенько отстав, чтобы не засекли. Счастливо избежав внимания милиции, а те могли проверить документы у подозрительной гражданки, которая скрывала лицо. Правда не плотно, нос и губы было видно, остальное скрыто. Так я и отследил как парни часто проверяясь, причём некоторые финты были довольно хитрыми, а я тоже менял внешность, подворачивал юбку и менял куртки, вторая запасная лежала в вещмешке, головной платок тоже, и так отследил их до частного дома. Кстати, в соседнем районе с моим, где я дом купил.

Медлить я не стал, те ещё в сенях разувались, как я слышал, когда открыл калитку и семеня направился к сеням. Навстречу мне вышел здоровый мужик, явно хозяин дома, что грубо спросил:

— Что тебе?

— Пожить, — проскулил я. По-другому свой голос замаскировать под женский я просто не мог.

— Занято, — отрезал тот и едва слышно охнул, когда двадцать сантиметров стали вошли ему в сердце.

Удар тот мой похоже так и не заметил. А я аккуратно положил его на доски крыльца, и приоткрыв дверь, скользнул в уже пустые сени, где оставил свой вещмешок. Дальше открыв дверь в дом, на кухню, планировка такая же как у меня, и рванул к двоим, что стояли ближе. Один и был тот молодчик, он первым и получил нож в сердце, второму я тоже вбил в грудь второй клинок, а третьему нанёс серию ударов кулаками в голову, после чего добивающий, от которого тот вырубился. Быстро оббежав помещения, убедился, что больше никого, и затащив хозяина в сени, связал того что был без сознания. Только после этого я обыскал все тела, складируя вещи в сидор, найденный тут же. Ну и обошёл хозпостройки. Оп-па, в сарае я обнаружил «полуторку» с открытым кузовом. Номера сбиты, явно угнанная машина. Бак почти полон и похоже это хорошо, трофеев хватало, и я планировал вывезти с участка всё что увезу. У меня дом почти пустой, а тут я заглянул, есть что вывозить, мешки с крупами, макаронами, два ящика тушёнки. В общем, перевезу к себе.

Так я и сделал. Сначала погрузил в кузов ящики с консервами, их шесть разных оказалось, потом мешки с крупами, поднял из погреба в вёдрах картошку и в мешки её, их тоже в кузов. Потом вытащил из дома швейную машинку, тумбу от неё потом принёс. Все принадлежности к ним тоже в кузов. Туда же патефон и запас пластинок. Свой мешок и трофейный в кабину. Кстати, я нашёл несколько схронов, очень хорошо сделанных, оружие и деньги теперь есть. Всё это убрал в тот сидор. А когда очнулся связный, допросил его. Но к сожалению, он в этом доме во второй раз, ничего не знает, плохой свидетель, и его отправил следом за товарищами. Два часа в доме пробыл, благо никто пока так и не пришёл, потом переоделся в мужское, завёл машину, и выгнав её на улицу, всё делал надвинув кепку на глаза, и подняв воротник, закрыл ворота и покатил к своему дому. Там спокойно подъехал, загнал грузовик во двор, задом заехал, и заперев ворота изнутри, стал разгружаться. Что в дом, что в сени, что в сарай. В общем, машина постепенно разгружалась, а в том районе где дом воров стоял, поднимался столб дыма, значит сработал закладка и тот полыхнул. Это хорошо. Я всё равно возвращать не собирался, брал по максимуму, накрыв вещи в кузове брезентом, что нашёл там же в сарае, где и машина стояла. И так вещей столько, что могут задать вопросы откуда это всё взял.

Именно поэтому сегодня я никуда не планировал уходить, машина стояла разгруженная во дворе, и пусть стоит, у меня на неё планы в часть перегнать, а то там машин не хватает. Одно название что батальон моторизованный, а возить бойцов не на чем, я уж не говорю про боеприпасы и батарею противотанковых пушек что там тоже формировалась. Более того, в кабине лежал вещмешок, в котором три «Нагана» и патроны. Ещё было два карабина «Мосина», три винтовки той же системы и «ДП». Откуда последний у бандитов, не знаю, но вещь нужная. Потом придумаю как это всё перед командирами выставить, а пока трофеями занимался. Занёс патефон в зал, и поставил на столе. Сюда же и швейную машинку, но её во вторую спальню, место свободное там для неё было. Ну и остальные трофеи начал заносить. Продовольствие что в подпол, консервы в подпол, картошку в погреб спустил. Ну и остальные трофеи разошлись по местам. Вот в принципе и всё, семьи комсостава продовольствием я обеспечил, года на два точно. Есть ещё мелочь, которую нужно докупить, но это завтра на рынок скатаюсь, заодно закажу пять телег с дровами. Деньги были, и в золоте тоже, на чердаке мной был сделан неплохой тайник, и в рублях, почти семь тысяч общая сумма. Это всё что я нашёл, несмотря на довольно качественный осмотр. Почти всё в тайник ушло, включая один револьвер с патронами, пятьсот рублей я себе отложил, и ещё тысячу на продолжение обустройства.

Закончив с делами, взял и в корыте замочил свою одежду и исподнее, всю одежду, что мужскую, что женскую, а сам в одних солдатских галифе и телогрейке, закончил с дровами, тоже разложил как требуется. Потом сходил к магазину, купил буханку хлеба, только привезли, и молока в крынку, что я с собой принёс. Ужин уже был готов я кашу на воде сварил, и вот поел. После постирушек, закончив прибираться, задумался что делать? Хотя, чего это я, по дому работы не найду? Найду. Постиранная одежда уже сохла во дворе, я там бельевые верёвки натянул где они раньше были. Поэтому я занялся кухонными подвесными шкафами и подвесил их. А дальше банька и моя уже привычная тёплая постелька. Печи в доме затоплены, как я уже говорил, ночами холодно было, ну и лёг спать.

Утром сняв сырую одежду с верёвок, отнёс в дом, я там за печкой тоже две верёвки натянул и повесил сушится, дом ещё тёплый, я подтопил, высохнет. Сам наконец переоделся в своё солдатское. Застегнул ремень, согнав складки назад, поправил портупею, перегнал кобуру с револьвером на правый бок, поправил фляжку и планшетку, потом проверил как сидит пилотка, после чего вышел из дома, и заперев его, направился к остановке. Трогать машину я не собирался, только в момент перегона к казармам. За спиной у меня висел пустой сидор. Не мой, мой в доме наготове лежал. Тревожный. Внутри запасные портянки, включая байковые, такое же байковое утеплённое зимнее нательное бельё, два котелка и кружки с ложками, бинокль, складной нож, мыльница с мылом, полотенце, бритвенный набор с карманным зеркальцем и две банки с тушёнкой. Сидор уже полный, но это ещё не всё, я собирайся соли в баночке взять, и сухарей, ну и свежего хлеба. Последнего пока не было. Утро, без шинельки прохладненько, чувствительно, но чем выше поднималось солнце, тем больше прогревало и становилось вполне комфортно, но завтра лучше в шинели выходить.

Доехав до Колхозного рынка, я по счастью нашёл того возницу, что мне дрова привозил, и заказал ему ещё четыре телеги. Тот пообещал на пару со знакомым в два захода всё привезти, к обеду уже будет первый завоз. Цена была та же, так что я дал добро. А на выходе меня комендачи перехватили. Отпустили без проблем, увольнительная действующая была, но всё равно задержали. А поехал я к военторгу. Раз деньги теперь есть, стоит докупить нужных вещей что на войне точно могут понадобится, а то я по верхам набрал только. Заходил с опаской, поглядывая вокруг, но знакомцев этот раз не попалось, так что стал делать заказ уже знакомой продавщице:

— Мне, пожалуйста, трёхцветный фонарик с запасными батареями, три блокнота и четыре карандаша. Складной нож есть?

— На выбор три, советую этот, его очень ценят, — показала та складничок с рукояткой зелёного цвета и дополнительно с шилом.

— Да, вот этот подойдёт. Потом вон тот двухлитровый термос. У вас очки есть мотоциклетные или танковые? А комбинезон танкиста?

— Комбинезоны мы готовые не продаём, только отрезы для шитья. Очки есть, и хорошие, мотоциклетные.

— Можно посмотреть?

Осмотрев очки, даже померив, взял две пары, действительно хорошие очки. Потом купил командирский свисток и на этом закончил. Все покупки убрал в сидор, и покинув военторг, отловив свободную пролётку, повезло что на глаза попалась, велел везти меня на вещевой рынок. Там я пошёл к швеям, а точнее тем, кто постельное продаёт и всё такое. Поспрашивав, нашёл нужного специалиста. Да меня бесят открытые окна, любой может с улицы заглянуть, занавесок-то нет. Это ночью закрываешь ставнями, а утром открываешь. Это я конечно немного приукрашиваю, у меня высокие окна, дом на фундаменте, только рослые люди могут заглянуть, но ведь могут же. В общем, я договорился с девушкой о занавесках, что сошьёт. Та попросила узнать размеры окон, а у меня уже есть данные, на листке записал. Та изучил их, похмыкала, покопалась в товаре выложенным в корзинах за прилавком и выдала все что нужно. Обычное белое полотно, занавески планировалось сделать на пол окна, верх тюль закроет, её тоже выдали, ниже натянута бечёвка и по ним занавески можно сдвигать. У моей бабушки также было. Эх, бабушка, вернусь ли я к тебе? На каждом окне по две занавески по бокам висеть будут. А окон у моего дома шесть. Четыре в зале, два вперёд на улицу и два боковых во двор, одно в спальне на улицу, ну и на кухне с видом на ветви вишни. Вот оно большое. В общем, нормально, так что оплатил и убрал в сидор. На этом тот был полон, придётся следующие покупки в руках нести. Надо два половика купить, хотя бы вручную вязанные, а то утром ноги опускаешь на холодный пол, пока ещё тапки нашаришь, неприятно, половичок нужен.

Однако я занялся поиском комбинезона танкиста, нашёл три, но не мой размер, а перешивать не хочу, пока наконец не подобрали почти новый комбез. Отлично. Взял его, и нёс свёрток на сгибе руки. И тут я увидел ЕГО. То, что я бы хотел приобрести, то без чего я бани не представляю, и то что после бани для меня стало традицией, пить чаи из самовара. Да, я увидел самовар, причём с подносом и стаканами в подстаканниках. То есть, продавец выставлял товар лицом, и я не смог устоять. Пришлось нанять телегу, и оставить там покупки, самовар завёрнутый в холстину, я тоже считаю. Ну и вернувшись, занялся дальше покупками, мелочёвку для кухни взял, включая половник, ещё один чугунок, а то одного мало, подставки под них, скалку, ситце, разделочную доску. Потом два вязаных рукодельных половика и недлинную трёхметровую дорожку. Два настенных зеркала взял, одно над раковиной повесить, другое по пояс у входа, чтобы глянуть на себя при выходе. Женщины оценят. Ещё мне не нравилось, что у входа для одежды чтобы вешать, гвозди забиты в стену, поэтому купил нормальную вешалку у которой была полка для головных уборов. Купил керосиновую лампу и бидон керосина, ну и свечей докупил, три девятка взял, но главное мешок соли. Дорогой товар во время войны, и чем дальше, тем дороже. Флягу на пятьдесят литров купил, бидон для молока, и случайно узнал у одного торговца, что у того есть раскладушка, приобрёл и её с тонким матрасом, а подушка и постельное у меня и так в запасе есть. Ещё купил валенки, одни нормальные, другие с обрезанными голенищами, галоши фактически. Найдя тарелку репродуктора, приобрёл, а то розетка есть, а динамика нет, теперь будет.

После этого я решил, что хватит, оснащение моего дома в порядке и думаю в грязь лицом не ударю. Да и не только для гостей я всё это делаю. Мне просто нравилось возиться с облагораживанием дома. А вдруг пережив войну я сюда вернусь? Конечно мало что останется к этому времени, но не в пустой дом возвращаться-то буду. Вот так устроившись на телеге я и стал показывать куда править. А та меня уже оба возницы ждали, с дровами. Я им открыл и пока те сбрасывали дрова у сарайчика, я разгружал телегу на которой сам приехал, и расплатившись с возницей, отпустил того, потом и с дровами помог, и тут честно всё оплатив. Дальше переодевшись, все вещи разложил по местам, чтобы не мешались, что-то в шкаф отправилось, что-то за печку, что-то в ящики. В общем, для всего место у меня было. Повесил тарелку репродуктора и начало бормотать радио. Зеркала потом повешу, а коврики сразу расстелил. Тот трёхметровой на кухне от входа к двери в зал. И два других, у моей кровати и у дивана. Потом и с дровами закончил. Вечером вторую и последнюю партию привезут. Место в дровяном сарае для одной телеги уже не будет, в амбар переношу. Кстати, самовар, начистив, его я отнёс в предбанник и поставив на стол, тут стол был и две скамейки по бокам. Райское местечко. Поднос и стаканы сюда же.

Пообедав, хлеб и каша оставались, я запер дом и направился на улицу. Там добравшись до таксофона, к счастью никого не было, бросив монету в приёмник, попросил телефонистку соединить с нужным абонентом, штабом моей части, я номер записал. Взял дежурный. Представившись ему, попросил к телефону начштаба, с ним можно иметь дело. Однако тот отсутствовал, ещё утром уехал на склады что-то выбивать, но был комбат. Вздохнув, я согласился на комбата. Тот вскоре взял трубку.

— Суворов? Что-то случилось?

— Да, товарищ майор. Докалываю, вчера вечером по своим личным делам ездил за город. Захотелось до ветру, сбегав к роще, где остановилась машина, я обнаружил в траве обрывок бумажки, такими денежные упаковки связывают. Осмотрев рощу, я обнаружил грузовик, замаскированный ветками, судя по ним, стоит тот там два-три дня. Осмотрев машину обнаружил в кузове ещё один такой же обрывок и оружие. Винтовки и пулемёт. Милиции не докладывал, так как отберут, а наша часть нуждается в автотехнике и оружии. Решил вам доложить. Машина на ходу, я отогнал её к себе на подворье.

— М-да, не хорошо конечно получилось, сержант, но ты прав, не комплект оружия и техники дичайший. Коротко доложи, что за машина, и перечисли оружие.

— Машина, «полуторка» со сбитыми номерами и открытым кузовом. Вполне свежая, года два. Оружие, пулемёт «ДП», три винтовки, два карабина и три «Нагана». Честно говоря, понять могу почему машину бросили, но почему оружие — нет. Его же спрятать легко.

— Видимо спешили. Сообщи адрес я пришлю водителя, который ещё машины не имеет и помощника дежурного, чтобы принял оружие.

Сообщив адрес, который майор явно записал, я добавил:

— Товарищ майор, есть ещё кое-что.

— Что-то не так? — явно насторожился тот.

— Нет. Я случайно узнал где можно достать противотанковые пушки и разные орудия более серьёзного калибра. Много, на пару дивизий хватит. Причём они никому не интересны, но нам точно пригодятся.

— Так, я сам выезжаю, дождись меня у себя. Понял, сержант?

— Да, товарищ майор, понял.

Я вернулся на подворье, и пока разогревал самовар, начальство прибудет, надо же угостить, хорошо пара пачек печенья есть, как раз будет, как услышал стук в калитку. Недоумевая, могли бы посигналить, я через двор, банька за домом была, направился к калитке. Открыв её, с удивлением посмотрел на девушку лет двадцати трёх на вид в лёгком светлом платьице и жакете. Та тоже удивлённо на меня посмотрела. Я был в форме, рукава закатаны до локтей, ремень, кобура на боку, портупея, только планшетки не было, и пилотка за ремнём спереди. Ах да, вместо сапог деревенского вида галоши. В сапогах в дом часто не набегаешься. А эти скинуть быстро можно.

— Ой, звените, это дом номер семь? Мне товарища Суворова нужно.

Посмотрев той за спину, там пролётка стояла с узлами и вещами, и три детские любопытные мордашки в мою сторону смотрели со всей серьёзностью. Никого старше шести не было, два мальчишки и девчонка. Ну и возница, пожилой мужичка смолил цигарку даже и не подумав слезть с козел.

— Товарищ Суворов — это я. Можно Сан Саныч. А вы от товарища Андрея? Просто я вас чуть позже ждал, но в принципе всё готово. Проходите. Сейчас с вещами помогу.

Возница помогать видимо и не собирался. Но это не помешало мне в три захода всё перенести в сени, пока детишки и девушка изучали двор, с недоумением косясь на «полуторку». Пролётка укатила, всё возница делал молча, с явно недовольным видом. А я, закрыв калитку, подошёл к гостям, и сказал:

— Прежде чем буду вам всё показывать, давайте познакомимся. Я как уже говорил, дядя Саша, это для детей, для вас можно просто Саша, ну или Сан Саныч.

— Анна. Этот беленький Кирюша, мой сын, это Оленька и Иван, они Тамары, но Тамара медсестра и работает в военном госпитале, она только завтра утром будет, у неё ночная. Ещё у меня младшая сестра Кира, она с нами будут жить, ей пятнадцать. Она вечером подойдёт, сейчас в школе.

— Вот и познакомились. Сейчас я вам всё покажу, но сначала скажу. Дом я всего два дня как купил. Он пустой был и зная, что у меня будут жильцы, пока я воюю, постарался за два дня всё обустроить и закупить. Из своего что я привёз, это форма на мне, некоторые вещи, швейная машинка, от родителей осталась, и патефон, остальное тут купил. Если бы я вас в пустой дом селил, да я бы сгорел от стыда, потому и подготовился. Продовольствия купил, вам на два года хватит, дров на год. Вы не думайте и не экономьте, у вас дети. Идёмте покажу дом. Кстати, сейчас ко мне командиры и сослуживцы подъедут, мы в баньке устроимся. Я отвлекись в тот момент. И да, вечером баня будет. А завтра я отбываю в часть. Устраивает?

— Конечно. Вы столько всего… — та смахнула невольные слёзы с глаз.

Дальше я показал сени, и сколько припасов в кладовке, поразив Анну, потом дом, и пока дети изучали все закоулки, мы спустились в подпол, и тут я смог удивить девушку, повторяя что это купил им, пусть тратят. Потом провёл в сараи и погреб показал, перечисляя что-где. Анне я выдал бумажку с карандашом, и та записывала всё. В доме шкаф открывал, постельное показывал, одежду и обувь которой они могут при необходимости пользоваться. Раскладушку достал. Анна посчитала, что на кухне за печкой место как раз её младшей сестрёнке. В общем, полчаса пролетели как миг, я уже заканчивал. Мы в бане были, когда услышал сигналы машины снаружи. Наши приехали. Анна побежала готовить, детей кормить нужно, заодно осваиваться на кухне, а я направился встречать новых гостей.

Ну точно, это те, кто нужен. Анна нам мешать не будет, у неё кроме готовки работы полно, которую я без затей повесил на неё. Потом освобожусь, помогу. Например, повесить занавески и тюль, и та с удовольствием согласилась заняться этим делом. Кстати, она заняла спальню с окном на улицу, где швейная машинка стояла. А Тамаре отходила моя спальня, детям диван, Кире раскладушка, все вмещаются. Я же, подойдя к калитке, открыл, там стояла «эмка» комбата, сам тот с комиссаром батальона стоял рядом, ну и молоденький паренёк, тоже по гражданке. Водитель «эмки» машину не покидал. Быстро надев пилотку, я подбежал, и козырнув, доложился:

— Товарищ майор…

— Без чинов, — отмахнулся майор. — Мы не одни, сейчас представители одной из стрелковых дивизий подъедут. У меня там брат служит в штабе дивизии, правда не артиллерист, командир комендантской роты, но заинтересовало его твоё предложение. Правда по пушкам? А то в дивизии пушек совсем нет и не обещают. Что-то из Сибири везут, из других округов, но выдадут что или нет, неясно.

— Думаю, да. Товарищи, может пройдём, я там в предбаннике самовар поставил, банька натоплена, если желает??

— А вот это можно, да и с банькой, давно не парился…. Ты там не один, я смотрю в окнах дети выглядывают?

— Так я воевать ухожу. Дом пустым бросать не хочу, попросил через товарищей из исполкома и мне две семьи комсостава на постой прислали, только что прибыли, обживаются.

— А ты молодец.

Комбат с удовольствием осмотрел меня, я и в сапогах был, и рукава раскатал, пилотка на голове, в общем, упакованный командир, надоело тому на гражданских смотреть, вроде этого бойца. Тот и о нём вспомнил, и велел машину показывать. Я провёл их во двор и пока боец осматривал машину, мы с комиссаром составили ведомость о приёме оружия. Дальше водитель выгнал «полуторку» на улицу, оружие в кузове было, и остался там ждать. Документов на машину нет, а отправлять его одного — это можно потерять, если остановят для проверки документов, вот колонной перегнать, это безопасней. Особенно если в кабине грузовичка комиссар поедет. Похоже те твёрдо решили машину не упускать. Вот так оба водителя остались ожидать снаружи, а мы прошли к баньке где устроились за столом. Командиры сняли ремни и фуражки, расслабились, попивая чай, с печеньем и вареньем. Варенье этого года, свежее. У меня всего два горшка было, прикупил на рынке, но один горшочек не пожалел. Чуть в стороне на гвоздике висели два берёзовых веничка, тоже купил на рынке. Третий отмокал в кипятке.

Насчёт темы их приезда мы пока не разговаривали, наслаждались чаем, и ожидали приезда представителей дивизии. Подъехали те минут через двадцать. Я услышал звук мотора и вышел встреть. Там такая же «эмка» стояла, из неё капитан вышел, очень похожий на нашего комбата, видимо и есть брат, и майор с артиллерийскими эмблемами в петлицах. Поздоровавшись, провёл их к баньке, те тоже вскоре приняли общий расслабленный вид, от баньки никто не отказался. Однако прежде дело. А о чём говорить я знал хорошо. Ещё в том зеркальном мире в сорок седьмом, освобождали старые склады от устаревшего вооружения и неожиданно выяснилось, что несколько складов забиты артсистемами и снарядами к ним, и это тогда, когда враг рвался к Москве, а остановить его было нечем. А тут в ста километрах от места прорыва столько вооружения попусту ржавело, пусть слегка устаревшего, но для сорок первого ещё вполне годящегося.

— Давай Суворов, рассказывай, — велел комбат.

— Информация не проверенная, но источник надёжный. Он на этих складах работал. В общем, тут в Подмосковье есть склады устаревшего вооружения, «Арисаки», «маузеры» и всё такое вплоть до «берданок». Так вот, на нескольких складах находятся трофеи времён Японской, Гражданской войн, или Польской компании. По документам на тех складах винтовки, а на самом деле артсистемы. Неразбериха была, никому ничего не надо, да ещё переподчиняли склады разным службам, бумаги на них утеряны. Местные знают и ладно. Так вот, там более сорока «трёхдюймовок», около десяти «шестидюймовок». Всё для конной тяги. Есть противотанковые пушки. С Польской компании навезли чуть ли не двести единиц, планировалось стволы пересверливать под другой снаряд, сколько сделали не знаю. Но пушки те же что у немцевЮ тридцатьсемьмиллиметров. То есть, трофейные снаряды подойдут. Снаряды к ним тоже есть, несколько складов набитых доверху. Да под открытом небом что-то лежит.

— Я же делал запрос, нет орудий, даже устаревших, всё в дело пошло, — до хруста сжимая кулаки, зло проговорил майор-артиллерист.

— И это только на складе того старика. Там не запросы делать нужно, а самому ездить и смотреть, вскрывая склады. А дорогу мне к ним хорошо описали, там заблудится пара пустяков, глушь. Только разрешение нужно, охрана всё же может и не пустить.

— Сейчас всё будет, — кивнул майор и сходив на улицу, куда-то отослал своего водителя, после чего вернулся, ну и мы раздевшись оправлюсь в баню.

Я из дома простынь принёс, для этого и запас такой сделал, заворачиваться, так что когда попарились, комбат тоже любителем оказался, у меня два ведра воды заготовлено было, холодной, и тот после парной вылил её на себя, остальные как-то не решились последовать его примеру, устроились за столом, и тут мы снова к чаю приступили. Тихо пел патефон, настроение такое лёгкое, воздушное, хорошее. Хорошо посидели, пока не прибыл адъютант комдива, что и доставил разрешение не просто посещать склады, а любые. Разрешение было получено из Генштаба и что это стоило полковнику, я не знаю, но сам факт был перед лицом, смог.

Командиры сразу стали собираться, ну и я тоже. Мы направились к выходу, а Анне я сказал, что воды в бане мало осталась, но та с банями была знакома, наносит и снова затопит, а мы уехали. Сразу, не откладывая дело в долгий ящик, на склады. Меня усадили в «эмку» комбата, на переднее место, дорогу показывать буду, вторая «эмка» ехала за нами и замыкала колонну «полуторка». Её на всякий случай взяли, вдруг понадобится. На складах я тех действительно был, хотя и один раз и дорога вспоминалась на месте. Тем более туда убитая полевая дорога шла, не везде проедешь, мы почти час тряслись в машине, пока наконец не остановились у ворот, охраняемых часовым.

— Это здесь. Вот та высокая крыша, отсюда видно, это склад с «трёхдюймовками». Остальные на месте искать нужно.

Когда мы вышли из машины, уже остальные командиры подходили. Адъютант комдива был с нами. Дальше те предъявили бумагу часовому, тот вызвал начкара, а уже тот начальника охраны складов, молодого лейтенанта, которой сразу стал возмущаться тем, что пушек у него нет, только лёгкое стрелковое оружие. Да и то сильно устаревшее.

— Извините, товарищ лейтенант. Вы сами на складах были? — спросил я.

— Зачем? У меня списки имеются.

— А если найдём?

— А ты не наглей сержант, — сразу вызверился тот.

Однако два майора как тараны прошли, велели к складам вести и начать с того самого большого. Лейтенант сделал вид оскорблённой невинности и повёл. Пока шли, прибежавший боец принёс ключи от склада. Там проверив пломбу, вскрыли замок и открыли склад. Я только насмешливо посмотрел на лейтенанта, когда комбат и комиссар стянули чехол с ближайшего орудия и показалась «трёхдюймовка» во всей красе. В общем, начальник местной охраны имел очень бедный вид. А вот майор-артиллерист наоборот, счастливый. Теперь нужно как-то вызывать машины, лошадей, и вывезти всё рабочее вооружение, телефона на складах не было. А пока мы вскрывали склад за складом, и настроение у майоров повышалось с каждой минутой всё выше и выше. Было с чего.

В дальнейших делах я не участвовал, каждый майор дал задание кто водителю, а кто адъютанту комдива, что ехал с нами на машине комбата. Те остались проводить инвентаризацию, а мы уехали. В Москве меня высадили на ближайшей остановке трамвая, и укатили, а я поехал домой. Увольнительная завтра заканчивается и, хотя я вроде всё сделал, осталось моих постояльцев познакомить с домом, посмотреть, чтобы всё было нормально, и завтра уеду. Время пятый час был, когда я вернулся домой. Там меня покормили, я с Кирой познакомился, которая ранее пришла и в момент моего возвращения была в бане. Нормальная общительная весёлая девчонка. Вечером, пока малышня на улице знакомилась со сверстниками, я завёл Анну в свою комнату и сказал:

— В этом шкафу есть отделение, которое запирается на ящик, там мои документы, на дом, рождения, но главное не это. Смотри.

Присев, я открыл ящик ключом и показал бумаги, включая двести рублей ассигнациями.

— Эти деньги можешь использовать, когда совсем туго станет, и смотри, — я приподнял бумаги и показалось воронение «Нагана». — Он снаряжён. Ситуации разные бывают. Если грабители ворвутся и потребуют деньги, скажи что есть, приведи сюда, сама открой, и сходу можешь открыть огонь. Ну, разберёшься, ты же жена командира.

— Мой муж погиб, он командиром заставы был, но учил меня стрелять. Я хорошо это делаю.

— К этому я и веду. Ключи от всех замков я тебе уже отдал, этот ключ завтра передам. Вроде всё. Ну что, с занавесками помочь?

— Мы сами. Ты гвозди забей, и зеркала ещё повесь.

— Это да. Дело нужное.

Вот этим всем я и занимался до темноты, успел и дрова сложить поленницей в дровяном сарае. Дрова без меня привезли, но Анну я предупредил и деньги оставил. Полтелеги действительно не ушло, часть в баню отнёс, часть в дом, и часть в сенях сложил чтобы далеко не ходить. Потом мы поужинали ещё и через два часа стали укладываться спать, дети уже уложены были.

Утром я увидел Тамару, та уставшая была, подошла, когда мы как раз завтракали, познакомились, ну и та присоединившись, с охотой описывала свою работу. В основном хвалила, и тут сказала:

— А Ольга Андреевна вообще хороший хирург. Её ранбольные любят.

— Это Смирнова? — спросил я, и чуть язык себе не прикусил, вот куда вылез?

— Вы знакомы? — обрадовалось та.

— Впервые слышу, — отрезал я, и занял рот, чтобы что ещё не ляпнуть, стал быстро есть.

Мир тесен, но мне кажется, что меня окружают со всех сторон. Куда не ткнись, или знакомого встретишь или знакомого знающего знакомого. Вот так мы вместе позавтракали кашей с молоком. Ольга, которой было почти шесть, взяв деньги и бидон сходила за молоком, я описал где магазин, похоже это будет её обязанность теперь. Молоко вкусное, я тоже попил, ну и стал собираться, Тамара пока на кровать Анны легка, уснула сразу. Похоже все мои вещи в два сидора только войдут, благо они были. В одном мои вещи, я их уже перечислял, в другой новое, покупки военторга убрал, комбез, очки, и кожанку. Сам я надел шинель, препоясавшись ремнями, снаружи холодало, тучи наползли, резкие порывы ветра, но я простился с постояльцами, и покинув дом направился в сторону остановки. Я не говорю, что в дом я не вернусь, но кто его знает может скоро отправят на фронт, а может неделю или две тут стоять будем. Правда, увольнительную я теперь вряд ли получу.

А в пилотке уже холодно было, уши мёрзли. Ветер действительно противный был, это в шинели мне хорошо, а головной убор бы всё же потеплее нужно взять. Заехав на рынок, вещевой, я поискал зимней шапки-ушанки, армейского образца, и нет, в продаже таких не было. За то будёновок сколько угодно. Только они мне почему-то дизайном не нравились, отказался. Кстати, я замечал их у некоторых военных. Тут на рынке я приобрёл пачку ржаных сухарей, горшочек мёда, чая, соли, шмат солёного сала, свежего, а вот хлеб не брал. Не знаю, когда на фронт пойдём, и так неплохо набрался. Потом заехал в военторг и тут неудача, зимней шапки тоже не было, купил несколько треугольников, чтобы в запасе были, я помню про маршальский жезл, и направился к казармам. Там пройдя пост на въезде, сдал увольнительную, и дежурный направил в казарму, место мне было выделено, там же где рота ночевала. Последние два дня хождения по домам были запрещены, батальон дневал и ночевал теперь в казармах.

Комната была четырёхместной. Командирской. Тут уже был командир первого взвода, он только встал, пол ночи по складам мотались. Мы знакомы были, вместе танки получали, и пока я раскатывал матрас и застилал бельё, да вещи в тумбочку убирал, вот тот и описал что происходит в батальоне. Пока по нашей роте, ждали командира для третьего взвода, он из госпиталя прибудет, с боевым опытом, но зато стало известно, что появился у нас ротный, старый большевик, кавалерист, награждённый орденом «Боевого Красного Знамени». По батальону, все роты сформированы, и даже вооружены. Две батареи проходят окончание формирования. Одна батарея противотанковая из пяти пушек, и вторая орудийная из четырёх «трёхдюймовок». Шустрый наш комбат, воспользовался ситуации по полной, но как он собрался орудия буксировать? Ладно противотанковые, они к грузовикам спокойно цепляются и их можно буксировать, а «трёхдюймовки», поставленные на лошадиный ход? Видимо у того был план, так как об этой особенности я ему сообщал.

В остальном в батальоне всё по-прежнему. Но я и этого не знал, так что взводный, он младшим лейтенантом был, и описал всё что знал. Сам я снял шинель, повесив её на входе, препоясался, согнав складки назад, достал кожанку, от которой лейтенант щёлкать языком начал, та хорошо смотрелась, и надев пилотку, сказал тому:

— Пойду своих проверю, а то три дня ни слуху, ни духу.

Моему появлению обрадовались. Алексей восхищённо походил вокруг меня, сказав:

— Ну ты командир, настоящий командир.

— Я смотрю форму так и не выдали? — осмотрев бойцов, осведомился я. — А я всё купил на рынке или в военторге. Ну кроме формы, я в ней демобилизовался. Смотрю новенькие есть? Полный взвод получается. Давайте знакомится, товарищи.

Познакомившись, я прямо тут же велел им построится. У меня теперь заряжающий был, студент с филфака, второй курс. Сергеем звать, а фамилия Самоедов. Все восемь бойцов и командиров выстроились. Танкистов из них было всего четверо, я пятый, поэтому требовались тренировки и тренировки. Однако добро не дают, я узнавал в штабе. Всего трое кроме меня были в форме, и даже со знаками различия, остальные в гражданском. Осмотрев недовольно строй, я сказал:

— Вот что, не нравится мне ваш вид. Сейчас те, у кого нет формы собираются и выходят на плац, я попрошу машину съездим на рынок. Денег у меня немного есть, закупимся, хотя бы самым необходимым. А то не бойцы-красноармейцы, а ополченцы какие-то. Сейчас подойдите к сержанту Потапову и пусть тот составив список чего нужно приобрести каждому. Если что есть, это не записывать. Всё ясно? Приступайте.

Конечно мне их вид не понравился, да и как иначе? Ладно ещё это, но у моего взвода из личного оружия только «Наган», который у меня в кобуре находится. Танкистов оружием снабжают по остаточному принципу. Мол, у них танки есть, хватит и этого. Поэтому я не сомневался, отдавая приказ. Добежав до штаба, я постучался и прошёл в кабинет к начштабу, который увидев меня, сказал:

— О, на ловца и зверь бежит.

Я этого не ожидал и замер от неожиданности, похоже тут только что меня поминали. Не знаю хорошо это или плохо.

— Ты чего зашёл? — спросил начштаба.

Он не один был в кабинете, комиссар присутствовал, что с интересом на меня поглядывал. Покосившись на него, я пояснил причины своего появления, хотя по плану должен уже заниматься с бойцами взвода у своих машин, проводя также техобслуживании, потом политинформация. Масло и бензин подвезли, снаряды и патроны к пушкам тоже, но пока всё это на складе. Машины стояли с пустыми баками и без боекомплектов.

— Бойцов хочу переодеть в красноармейское. У меня немного осталось с покупки дома, да и бойцы скинуться решили. Хотим съездить на рынок, закупить там всё. Машину пришёл просить.

— Можешь не спешить, через два дня форма будет. Новая. Нам это твёрдо пообещали.

— Ясно, товарищ капитан. А по поводу личного оружия? Ни у кого кроме меня из взвода его нет.

— А вот тут ничего пообещать не могу. Пока нет. С артиллерией ты конечно здорово помог, у двух стрелковых дивизий полный штат пусть и устаревшего, но всё вооружения есть, даже танкистам что-то досталось. Два отдельных гаубичных дивизиона формируют.

— Товарищ капитан, а если я достану оружие, оно пойдёт на мой взвод?

— Так. Что снова удумал? — подал голос комиссар.

— Да я на рынке утром был, сало покупал, НЗ, как сухпайк, и видел, как там воришки работали. Передавали награбленное старшему, а у того двое охранников. У одного пола куртки задралась, и я рукоятку револьвера видел. Если так по рынкам пройтись, то оружие на свой взвод я легко наберу. А то разве это правильно, у бандитов оружие есть, а у геройских танкистов нет? Уверен, у них и карабины найдутся, если на квартирах поискать. Я бы бойцов своих взял и машину, и мы бы сегодня успели всё сделать.

— На взвод значит? — хмыкнул капитан. — А о роте не думаешь?

— Там командир роты есть, пусть у него голова болит.

— Видал? — кивнув на меня, спросил капитан у комиссара.

— Ну а что, предложение интересное, я свяжусь с милицией, и те поработают, может действительно что будет.

— Сержант, подойдите, — приказал начштаба и развернув карту Подмосковья, велел. — Укажите короткий маршрут от этой деревни до этой.

— А в какое время года?

— Экзамен считай сдал, — сворачивая карту обратно в рулон, сразу сказал начштаба, и встав, поправив гимнастёрку, сказал. — Старший сержант Суворов, приказом наркомата оборона за номером… ну это не важно, вам присваивается звание младшего лейтенанта.

— Служу трудовому народу, — гаркнул я в ответ, и тут же уточнил. — Мне одному присвоили, товарищ капитан?

— Нет, пятерым взводным. Командиров мало, вот и пошли на это, а ты у нас по всем статьям подходишь. Сейчас иди в канцелярию, сдашь свою красноармейскую книжицу. Там уже командирское удостоверение готово. Закончишь, и напиши планы учёбы на взвод на ближайшие дни. Жду их на согласование.

— Есть, — козырнул я, и покинув кабинет, прошёл в канцелярию.

* * *

— Рота подъём! Боевая тревога! — прозвучало в казарме однажды утром.

Как и двое других взводных нашей роты, я стал спешно одеваться. Вещи и так готовы, мы со дня на день ожидали приказа выдвинуться к фронту, откуда шли тревожные вести. Похоже немцы всё же пробили бреши и начали окружать Киевскую группировку войск. С момента как мне присвоили звание младшего лейтенанта, прошла неделя. Форму батальону действительно выдали, но не через два дня как обещали, а через четыре, хоть на боевое подразделение стали похожи. Комиссар порадовал, пообщался с милицией и те выдали со своих складов конфиската взятое с бандитов оружие. У меня теперь по штату во взводе, у командиров танков и мехводов револьверы, у заряжающих карабины. Карабины не от милиции, новенькие, ложа даже не ошкуренные и лаком непокрыты, стволы с заусенцами. Но боевое оружие. Бойцы сами карабины до ума доводили.

А так казармы я не покидал, дважды дежурным по штату был, и активно проводил учёбу у своего взвода. В два раза больше чем у других учёбы, ротный даже укорял меня, мол, загонял своих. Лучше сейчас я, чем потом немцы до кровавых соплей. А так машины как стояли, так и стоят, потому как проводить учёбу мехводов, так и не разрешили, и те плохо знали машины, Алесей своё место знал от и до, но машина пока ему не знакома. Я оделся, комбез поверх формы, застегнув ремень и портупею, потом кожанку, шлемофон сверху, очки на нём, вторые я отдал Алексею, потому как очки выдали только для командиров. Подведя часы, завёл их, и прихватив скатку шинели и два сидора, рванул за взводными наружу. Там передал свои вещи Сергею, тот уберёт их в боевое отделение танка, а сам с толпой выскочив из казармы на плац, построил взвод и встал первым. Чуть позже и Сергей присоединился. Все танки уже были готовы, заправлены, боекомплекты полные, хоть сейчас выступать, и похоже мы дождались.

Выстроилось командование батальона, и представитель наркомата в звании подполковника. Как я и думал никакой существенной информации получить не удалось, нам говорили какие мы молодцы, как нужно бить немцев, как партия и народ надеется на нас, и как коммунисты поведут за собой бойцов. В общем, политинформация. Комиссар потом после подполковника взял слово, и тоже самое, только другими словами. А вот куда нас направляют ни словечка. Ну и комбат сказал. Чуть больше, целая фраза вышла, но если сократить, то выходит Гагаринское — «Поехали». Так что роты и батареи разбежались и направились по своим машинам. Хотя тут стоит немного пояснить. Да, нам из Горького прислали тридцать грузовиков, из которых шесть были «Газ-ААА», всё для перевозки личного состава, грузов, ну и для артиллеристов. Десять машин артиллеристам и ушли, остальные натужно ревя, загружены полностью снарядами, патронами и припасами. За двумя грузовиками ехали полевые кухни. С ними тоже проблемы были, и нашли их на тех же складах что и пушки. Штук тридцать, правда большую часть чинить надо, но наш комбат сразу наложил лапу на четыре кухни. А так как в дивизии их тоже не было, разгорелась борьба за каждую. В общем, нам досталось только две кухни, но полностью исправных, остальные по двум дивизиям тонким слоем размазали. Там на других складах тоже инвентаризацию начали приводить, и много что нашли. Кухни вроде тоже. Поэтому машины натужно ревя двигателями катили за нашей ротой, а стрелковые роты топали пешком к железнодорожной станции, сверкая штыками. Комбат не хотел остаться без снарядов с голым задом и брал по максимуму, а бойцы тут и прогуляться могут.

Кстати, по поводу «трёхдюймовок». Всё же их поставили на автоход. Я не знаю, как комбат технически это решил, другими делами был занят, но тот ранее был начальником автобазы у которой были шикарные мастерские. Тот укатил орудия туда и там их поставили на ход. С кухнями также. Успели за неделю. А так мы прибыли на станцию, в тупике уже стояли платформы и теплушки. Как я и думал это киевская линия была. В общем, началась погрузка, с руганью, криками и матом. Машины частично разгрузили, их груз в вагоны ушёл, а нас отправили в теплушки, только у штаба и командования был купейный вагон. Батальон решили отправить одним разом, поэтому длинный состав тащили два паровоза. И всё, уже после обеда, дёрнувшись, состав тронулся с места и потащил теплушки и платформы к окраине столицы, а к вечеру мы уж набрав ход оставили Москву за спиной. Причём похоже нам дали зелёный свет, шли без остановок, встречных составов не было, поэтому не удивительно что мы уже через восемнадцать часов были на месте. Для местного времени это быстро, проверьте. Началась разгрузка, которая шла в ночное время под утро, а я размышлял. Как я понял, наш батальон хотят использовать как подвижный резерв для затыкания дыр в обороне. Если проще, кидать против прорвавшихся немцев. И комбату уже выдали конверт с приказом, что не удивительно если вспомнить в какой спешке нас сюда перекидывали. Два полка одной из формирующихся дивизий вроде как за нами следовали. Тот изучив приказ, изрядно помрачнел и созвал командиров своего штаба. Совещаются. А мы, разгрузившись, отогнали машины под прикрытие ближайшей рощицы, где срубая ветки, маскировали машины. Ну, мой взвод маскировал, остальные посчитали что это излишне. Эх, не были они под бомбёжками. А вскоре и ротный ушёл в штаб, вызвали. Похоже вот-вот начнём, а я сидел на броне и чистил селёдку, что выдали тут на станции.

Стоявший рядом Сергей нарезал буханку ржаного хлеба на куски, а Алексей убежал к станции за кипятком, с тремя котелками в руках. Нам выдали сухпай, но приказа использовать его не было, кухни ещё только затапливали неподалёку, а есть сейчас хотелось, вот я бойцам своего взвода и приказал использовать НЗ. Мы собрались у моего танка, и у кормы, тут на крыльях сделали подобие шведского стола. Кто-то хлеб нарезал, кто-то аккуратно действуя ножом, как и я, чистил и нарезал кусками рыбу, кто-то за кипятком убежал. Ротного всё не было, и мы спокойно позавтракали. Как раз когда светать начало, тот вернулся, а мы уже сытые пили чай, заварка у меня была, хватило на всех. Даже в мой термос кипятка налили и чай размешали.

— Командиры взводов к ротному, — пронеслось по месту стоянки нашей роты.

Придерживая планшетку, я побежал к танку ротного. У нас десять машин было, по три на взвод, и отдельный танк у командира. Надо сказать, новые штаты более продуманные были и правильные на мой взгляд. Утром холодно было, бойцы, несмотря на комбезы поверх формы, всё же мёрзли, так что некоторые накинули сверху шинели, а мне и моей кожанки хватало. Кстати, у ротного схожая была, только заметно потёртая, видимо тоже своя. Подбежав, а я последним был, у меня взвод дальше всех стоял, получил от ротного недовольный взгляд. Вот тот и начал вводить в курс дела, давая информацию. До Киева осталось не так и далеко. Немцы прорвали фронт в районе деревни Прохоровка, смогли быстро навести мост и отправить в прорыв танки. Связи с тем районом не было, да и войск там нет, ну кроме тыловых частей. Наша задача уйти своим ходом на сто пятьдесят километров к Днепру, и уничтожить мост. Задачи уничтожить прорвавшихся немцев, точнее попытать остановить их, перед нами не ставилось. Сами встанут как горючее закончится. Если наши склады не захватят. Потом подойдут те два первых полка, и займут оборону на берегу, восстановив линию обороны. И ставшиеся части этой дивизии и второй тоже, направлялись туда же. Хотя это в виде слухов было, вполне возможно, что всё не так. И да, немцы ударили с двух сторон, чтобы взять столицу Украины в клещи, но в другом месте те ещё прогрызают оборону, ротный так описал, но пока не смогли прорвать, потери с обеих сторон большие.

Н-да, задачу поставили перед нами практически не осуществимую. Немцы ведь тоже понимают важность моста, и там на обоих берегах точно оборону серьёзную возвели. Включая зенитную, раз посылают нас, значит налёт с воздуха прошёл в пустую. Одним батальоном там делать нечего. Потрепать оборону немцев сможем, но не более. Крупнее силы нужны, или какую идею придумать. Мост ведь взорвать можно не только артиллерией или самолётами, но и диверсией. Надо подумать. А ротный всё продолжал ставить задачу, теперь по нам. Один наш взвод комбат приказал отправить по ходу движения, искать подходящую дорогу для батальона. Остальные пойдут следом. Если что не так, высылать связного, раций ни на одной из машин в нашей роте не было. Тут ротный и стал раздавать приказы для каждого взводного.

— Командир первого взвода, непосредственная разведка маршрута движения батальона, двигаться в километре от основной колонны.

— Есть, — козырнул тот.

— Командир второго взвода. Выдвигайтесь вперёд, проведёте разведку маршрута. Грузовики все задействованы для доставки артиллерии и боеприпасов, поэтому одно отделение возьмёте на свои машины. По пять человек на танк. Бойцы из разведвзвода, они сейчас подойдут к вам. Оставляйте на важных перекрёстках по бойцу, чтобы указывал маршрут движения. Постарайтесь, если встретите немцев, обойти их, наша задача мост.

— Есть, — козырнул я. — Товарищ капитан, карта есть? Я бы хотя бы кроки снял.

— Нет, карты этой местности у нас нет, не прислали с приказом, вся разведка визуальная. Опрашивайте местных, может что подскажут.

— Ясно, — вздохнул я.

— Я же с командором третьего взвода пойду во главе колонны. Пехота пойдёт за нами пешком. Разгрузившись, машины потом вернутся за ними. Это всё, можно расходится.

Я, как и остальные взводные, побежал к своим машинам, там действительно виднелись красноармейцы в шинелях и будёновках. Подойдя, я поздоровался с их командиром в звании сержанта, тридцатилетним мотористом с речного буксира. Подозвав командиров танков, я описал какой приказ получил, и как нам двигаться в составе колонны. Какое расстояние выдерживать между танками, и что делать в той или иной ситуации. Для сержанта приказ один, при любой остановке бойцы должны немедленно покидать танки и залегать рядом, беря округу под прицел. Если воздушный налёт, отбегать в сторону и стрелять по самолётам, затрудняя им прицельное бомбометание. В пути немного потренируемся. Сам парень вроде хваткий оказался, поэтому я велел рассадить ему бойцов по трём танкам в равном количестве, а самому на моём командирском устроится, на что тот только кивнул, и стал командовать, назначив командиров на каждую группу бойцов, расписав им фактически моими словами что тем делать, и как налаживать взаимодействие с командирами танков на которых те будут перемещаться. Так как выдвигались мы немедленно, авто и бронеколонна уже формировалась чтобы выдвинуться следом, так что забравшись на своё место командира, я подключил шлемофон и скомандовал:

— Давай Алексей, снимаемся. Скорость держи не выше тридцати километров. Помни что у нас пассажиры.

— Помню, командир, — весело отозвался тот и запустив двигатель, стронув машину с места, вывел её из-под прикрытия рощи и покатил по дорогам, туда куда я указывал, сидя в открытом люке башни.

Веселье Алексея было понятно, наконец-то руки дорвались до дела и тот чувствовал звенящий гул мотора. А то ведь на платформу и с неё я танк сгонял, да и второй тоже, там мехвод тоже неопытный, у третьего танка механик нормальный, сам справился. Дистанцию мехводы выдерживали, я изредка оборачивался, сто метров между нами было. Нормально, самое то. У станции, на въезде я велел остановится, и спрыгнув, подошёл к старичку, что накидывал с придорожной копны сено в телегу. Пришлось ещё и ругнуть сержанта, бойцы его на танках как сидели, так и сидят. Тренировки есть тренировки и нужно учиться на ходу. Так что пока тот своим внушение делал, я и пообщался со стариком. Местные дороги тот знал и помог мне на листе блокнота накидать кроки, описывая ориентиры. На тридцать километров дорогу я теперь знал и прикинул как ехать. На пути два моста будет, танки вроде должны выдержать, но посомтрим на месте.

Вернувшись на место, я флажками дал сигнал продолжить движение, флажки тут же в сумке в башне висели, руку в люк сунуть и можно взять. Велев Алексею двигаться до ближайшего перекрёстка, там снова прямо, я вдруг услышал от него вопрос:

— Командир, а куда ты три дня назад бегал? В самоволку? Я видел, как ты возвращаясь, кулак часовому показал. Довольный был. К женщине ходил? Четыре часа не было.

Я отметил что Сергей, что сидел на своём месте, заинтересованно закрутил головой, явно нас слушая, и подумав, решил ответить:

— Ты был прав, я был у женщины, даже у двух. Только тут не то что ты подумал. Ты уже в курсе что я в Москву перебрался, да дом купил. Там сейчас постояльцы живут. Война штука такая, кто вернётся с неё, а кто нет. Я ездил завещание писать на моих постояльцев, на жён командиров. Мужья у них погибли в первые дни войны, вдовые они, своего угла нет. Проблемы с жильём в Москве острые, и чтобы потом не выкинули из моего дома, и написал на обоих дом в равной доле. Пополам.

Бойцы так ничего и не сказали, когда я замолчал, явно переваривая сказанное. А дальше уже не до того было. Мы проехали перекрёсток, ориентиры верные, старик правильно указал, однако встали, и два бойца штыками нарисовали на дороге стрелку, куда мы уехали. Видно хорошо, не должны промахнутся. Оставлять тут бойца я посчитал жирным. Сколько ещё таких перекрёстков будет. Однако не успели мы проехать и километра, как опять встали. В этот раз из-за двух крытых грузовиков что ехали навстречу. Вдруг удастся забрать? Бойцы действовали уже более уверенно, покидая машины и занимая оборону. Сержант проверил грузовики по моему приказу, оказалось, везли детей из детского дома. На ту станцию что мы недавно покинули. Вот тут бойца я выделил, детей посадят на поезд и машины считай ничьи, а часть груза из вагонов разместили складом в роще, машины не все гружённые боеприпасом шли, в некоторых два взвода бойцов ехало. Так что машины нужны и боец после разгрузки заставит водителей пригнать их к складу, тот получил от меня чёткие инструкции. Там начальство есть, разберутся.

После этого поехали дальше. Встречных машин хватало, я ещё с тремя машинами бойца отправил, а потом нам встретилась эта гнида. Увидев грузовик в которой была мебель, кузов открытый, я остановил колонну, и сержант уже привычно стал осматривать машину и проверять документы, но нарвался на отповедь. Оказалось, там какой-то секретарь ехал, вывозил ценные документы райкома, при этом хлопая по портфель что лежат у того на коленях. Мне он сразу не понравился. Как личность, ничего подозрительного я в нём не видел. Что я сделал, приказал машину разгрузить, бойцы радостно перекликаясь, просто сбросили всё с кузова, я лично проверил портфель, не обманул секретарь, документы были, и посадил его на попутную машину, а его реквизировал. Водитель его тоже недоволен был, но куда тому деваться? Так что бойцы теперь ехали следом за моим танком на своей машине. Секретарь грозился найти на меня управу, но всё же уехал.

Меня настораживал немецкий разведчик что висел в небе, тот нас точно видел, поэтому, когда бойцы мной разогретые наблюдать за небом, и рассмотрели точки бомбардировщиков, я немедленно загнал технику в укрытие, благо, посадка подвернулась удачно. Немцы, не найдя мою колонну, пошли дальше в сторону батальона, и начали штурмовать её. Правда, не особо удачно, зенитки там были, и их хорошо встретили. Прицельно не дали отбомбится, но каковы потери я не знаю, вне пределов видимости всё это происходило, но несколько дымов, которые бывают от горящей техники, с тревогой рассмотрел. Так как вся шестёрка бомбардировщиков была занята, я вывел технику, и мы на пятидесяти километрах в час направились дальше. Бойцы в машине, можно было увеличить скорость, чтобы мы и сделали. Вот и первый мостик. Я его осмотрел, пока остальные изображали прикрытие, именно изображали, им ещё рано говорить об опыте и профессионализме.

— Ну как? — спросил сержант, когда я выбрался из-под моста, отряхивая руки.

— Норма.

— А выглядит не очень, товарищ младший лейтенант. Ветхий он какой-то.

— Да нет, он и «тридцатьчетвёрку» выдержит, но проезжать лучше по одному, пока одна машина не окажется на той стороне, следующему на него не заезжать. Бойца тут оставь, чтобы предупреждал водителей колонны с батальоном.

— Хорошо.

Мы проехали мост и поднявшись на холм, двинули дальше. Бомбардировщики давно улетели, а разведчик вернулся, и вот так двигались, встречая редкие машины, в последнее время совсем пропали, или беженцев, вот их хватает.

— Стой! — скомандовал я Алексею, и танк встал.

«Полуторка» с бойцами что следовала за мной, держа дистанцию в пятьдесят метров, тоже остановилась, и хлопнув дверью её кабину покинул командир отделения, подбежав ко мне.

— Что-то случилось?

Оторвавшись от бинокля, коим я изучал дорогу дальше и окраины какого-то населённого пункта, мы уже больше тридцатки километров проехали, на кроках его не было, нужно снова местного искать, я сказал:

— Пока тихо, и это странно. Немцы уже тут должны быть. Ещё в овраге слева в кустах лежит грузовик на боку, видать истребитель его гонял. Возьми пару бойцов, и своего водителя, прогуляйся к ней. Ищите всё цененое что может нам пригодится. Это не мародёрство, а военная необходимость. А именно нам нужно, продовольствие, боеприпасы, бензин слейте, документы, если погибшие есть, соберите. Всё ясно?

— Да, товарищ младший лейтенант. Сделаем.

— Остальным бойцам передай, стоянка полчаса, пусть сухпай достают, а то вы не позавтракали, это мы успели.

— Есть, — куда радостнее козырнул тот и убежал выполнять полученный приказ, а я отдал знак флажками чтобы два оставшихся танка подкатили поближе. Что те и сделали.

Бинокль на весь взвод был один, у меня, мой танк стоял так что небольшой изгиб дороги его скрыл, только башню видно, остальных из населённого пункта так совсем не рассмотреть, и вот изучал село. А по виду это именно село, густо заросшее яблоневыми садами и колокольней церквушки. Опустив бинокль, я сообщил:

— В селе немцы. Уже окопались и подготовились нас встретить.

— А откуда они о нас знают? — спросил командир третьего танка.

Я лишь молча ткнул пальцем в небо, где едва слышно гудел разведчик.

— У немцев отличная связь и разведчик держит их в курсе всех дел что у нас происходят. Так что немцы знают какими группами мы двигаемся и где находимся с точностью до минуты. Так что подготовить им для нас тёплую встречу не проблема.

— Можно? — забрав у меня бинокль Потапов несколько секунд изучал окраины села, потом с лёгким удивлением спросил. — А где там немцы? Я их не вижу.

Пока в бинокль село рассматривал командир третьего танка, я пояснил:

— Если присмотреться, то изредка на колокольне блики появляются. Характерные. Так сверкает только оптика. Значит там сидит наблюдатель, а может и артиллерийский корректировщик. Не думаю, что у них есть гаубицы, а для ротных и батальонных миномётов мы в недосягаемости.

— А может это наши?

— Может и наши, но к чему им так внимательно за своим тылом следить? Нет, это немцы. К тому же мы сами вскоре узнаем прав я или нет. Сюда двое мальчишек бегут по дну тому оврагу, где наши бойцы заканчивают машину обыскивать и снимать всё ценное. Вот они и сообщат нужную информацию.

Оставив командиров танков осматривать село, выискивая замаскированные пушки на окраине этого населённого пункта, а я подошёл к сержанту. Тот был доволен, машина не пуста была. Наши ящик рыбных консервов, кулёк конфет, несколько буханок, не успели засохнуть. Ну и разные вещи. Водитель с пассажиром в кабине были, убиты, документы забрали. Сейчас водитель, используя ведро, сливает остатки бензина и переливает в свой бак. Тот у него отнюдь не полный был. Тут и парнишки прибежали, бойцы завтракали, уже почти закончили, когда я их встретил.

— Дяденьки военные, у нас там немцы! — закричал, подбегая, один из мальчишек, им на вид лет по десять было.

— Да мы уже догадались, — улыбаясь, сказал я. — Вы есть хотите?

Те на меня удивлённо посмотрели, но потом кивнули. Я велел их покормить, и пока те насыщались, одновременно расспрашивал. Те даже помогли мне нарисовать схему села и указали где кто стоит. Одних танков было около тридцати, часть замаскирована на окраине, там же пушек хватает и солдат. Потом я спросил:

— А вы не знаете дороги в обход, чтобы немцев обойти? Нам дальше нужно.

— Я знаю, это надо вернутся по дороге на два километра и уйти в сторону и там полевыми дорогами до нашей речки. Там брод есть, мы там с дедом на телеге проезжаем. Машины тоже до войны ездили. Так можно объехать село.

— Отлично. Покажешь?

— Конечно, — с готовностью отозвался тот.

— Молодец, — кивнул я и посмотрел на сержанта, велев ему. — Выдай парням по банке консервов и конфет отсыпь. Не знаю, что там с бродом, но за информацию по немцам в селе уже заслужили.

Дальше собравшись, мы развернулись и докатились до нужного перекрёстка. Поворот был, но когда мы тут ранее проезжали, я на него даже внимания не обратил, настолько мало езженный. Однако провернули и покатили дальше по полевым дорогам. А на перекрёстке я бойца оставил, со схемой села, с размещением немецкой техники и своим рапортом. Сообщая о дальнейших действиях. Немцев в селе не так и много, тридцать танков, две батареи противотанковых пушек и батальон пехоты. Около десятка бронетранспортёров и столько же мотоциклов. Грузовиков с два десятка, не более. Часть ранее отбыла куда-то. Ещё парнишки две пушки описали, в которых я опознал зенитки.

Мы благополучно добрались до брода, его прошёл боец, сняв сапоги и галифе, замеряя дно. Сказал, что оно твёрдое, песчаное, да и берега тоже, не топкое место. Так что по очереди мы перегнали технику на другой берег и отпустили парнишек, строго наказав не говорить никому о нашей встрече, и немцам на глаза не попадаться. Узнают, что они нам помогали, расстреляют, у немцев это легко, и не посмотрят что дети. Оставив бойца у брода, с этой стороны, а не с которой ожидается подхода батальона, мы снова расселись по машинам и покатили дальше, местные парнишки дали мне описание местных дорог, включая полевых. Только километров на десять, дальше они плохо знали, но хоть что-то. Тут были сплошные поля, равнина, деревьев мало, так изредка рощи да посадки попадались. Мы двигались так и по полевой дороге, пока я не рассмотрел группку людей, что скрываясь пытались уйти с нашей дороги. Пришлось приказать прибавить ходу, похоже наши. Так и оказалось. Да и те опознали характерные силуэты танков, и уже перестали прятаться, сами к нам вышли. Было семнадцать бойцов при старшем сержанте. Пока они жадно ели консервы, доедая хлеб, я пообщался с их командиром. Они из тех частей, оборону которых прорвали. Всю ночь шли. Тут бойцы из разных подразделений были, даже двое танкистов. Я опросил их, на «Т-26» воевали, мехвод и заряжающий, командир в танке сгорел, не смог вылезти раненый.

Построив их, когда те насытились, и сообщил что принимаю их под своё командование, и пусть не куксяться, им легко пришить трусость, драпали в тыл только пятки сверкали. Так что часть в грузовик, часть на броню танков, и мы покатили дальше. И тут повезло, разведчик улетел, у него похоже что-то случилось один мотор дымил, так что я повернул к местной главное трассе, к которой мы смогли подойти скрытно. Движение там было, но редкое, это позволило укрыть танки в удачно попавшемся овражке, только башни торчат, да замаскировать ветвями. Оба ручных пулемёта, разведчиков и встречных бойцов, мы с ними патронами поделились, поставили тут же на склоне и там залегли пулемётчики. Остальные бойцы легли на склоне оврага, держа дорогу на прицеле своих винтовок. Вскоре появилась на удивление крупная колонна. Шло почти сорок груженных автомашин, и везли точно не пехоту, груз был иным, слишком те заметно просели. Охраняли её танк и два бронетранспортёра с солдатами. Мотоциклов не было. Танк «двойка», где они только его откопали, шёл впереди за головным «Ганомагом». Охранения, отбиться от окруженцев, вполне хватало, но против нас они уже не пляшут.

Мы с командирами стояли на дне оврага, наблюдая как колонна приближается, и я держал речь:

— Значит так, Потапов, тебе первым открывать огонь. Как бронетранспортёр пересчёт указанную мной метку, открываешь огонь. Сначала бей танк, потом «Ганомаг», и дальше грузовики. Бей по кузовам осколочными. Я начну с центра, ну а тебе сержант с конца колонны начать. Пулемётчикам и стрелкам бить кабинам и бензобакам. Ну и по двигателям. Не давать выжившим уйти, уничтожить всех, это самое важное. Это всё, начинаем после Потапова.

Сам я, тоже забравшись танк, приготовился, Сергей уже зарядил осколочный снаряд и держал наготове второй. А в некоторых открытых грузовиках я рассмотрел бочки с топливом. Понятно, колонна снабжения одной из частей той танковой группы что пошла тут в прорыв, топливо им везли, снаряды и боеприпасы. Лишить их немцев, это ударить в нежное подбрюшье, значит колонну нужно уничтожить полностью, чтобы ничего не досталось немецкому подразделению. Сам я вёл грузовик с бочками, цель груз. Когда хлопнул выстрел танковой пушки и заговорили оба пулемёта, да захлопали винтовки, я тоже выстрелил, и в кузове той машины что я держал на прицеле в небо взвилось облако огня, а я уже прицелился в следующую машину, крытую, и тоже выстрелил. Результата особое не заметил, кроме того, что тент пострадал и грузовик съезжая на обочину увеличил ход, видимо в кузове было продовольствие, а не снаряды. Да и остальные водители машин также поступали. Так я и стрелял. Старательно выискивал грузовики с бочками и бил по ним. Четыре раза вызвал огненные грибки над дорогой. Но и так бил. Горело уже множество машин, кто-то стоял на пробитых колёсах и расстрелянных кабинах. Но четыре грузовика улепётывали в сторону села, которое мы обошли, и Потопов бил им вслед. Один грузовик горел на ходу, но он смог уйти. А двоих тот поразил. Одному в переднее колесо попал и тот кувырком пошёл, второй загорелся, и водитель его бросил, спасаясь в поле. Вот так и получается, что ушло двое, ну фактически один. И скажу честно, если бы не наши стрелки и пулемётчики, что били по двигателям машин и кабинам, ушло бы больше, мы втроём просто физически не успевали обстрелять всех, времени было мало. А тут машины, оставленные немцами, расстреливались как на полигоне, поджигая их.

Дальше я скомандовал грузиться по машинам, к колонне мы не пойдём, дело сделано, выжил ли там кто, для нас уже не важно, главное груз не дойдёт куда положено ему. Так что мы по тому же овражку отъехали, выехали на полевую дорогу и покатили дальше, оставив в стороне затянутую дымами дорогу. Главной задачи продолжить разведывать путь к мосту с нас никто не снимал. Мы отъехали километра на четыре как вернулся разведчик. А может и другой. Вот гад, он на нас может не только бомбардировщики или штурмовики навести, но и наземные силы. Вышлют с пяток танков и сожгут к чёрту. А где перехватить нас, тот сообщит. Остановившись на перекрёстке, тут нужно оставить очередного бойца, чтобы дорогу показывал, я присмотрелся и отпустил бинокль, подозвав командира отделения разведчиков.

— Что-то нашли, товарищ младший лейтенант? — спросил тот, подбежав.

— В точку. Там в кустарнике что-то спрятано. Ветками закидано, поэтому не могу определить что это.

— Немцы?

— Были бы немцы, давно бы горели, мы у них на пистолетной дистанции, да ещё бортом стоим. Наши убегая что-то спрятали. Вышли пару бойцов на разведку. Пусть осторожны будут, мало ли заминировано. Из оруженцев сапёра пошли, там есть один. Пусть посмотрит.

— Есть.

Тот убежал, а я отогнал технику чуть в сторону, чтобы на виду не торчала. Тут и новости подоспели, в кустах два грузовика, с крытыми кузовами, оба «Зисы», пустые, ну и броневик, пулемётный, «БА-20». Видимо из-за отсутствия топлива бросили, на вид целые. В броневике отсутствует вооружение. Мин нет. Я тут же отправил туда «полуторку» и обоих танкистов, пусть посмотрят машины, если те в порядке, дозаправят и выгонят к перекрёстку. А тут наблюдатель сообщил о машинах со стороны нашего тыла, я поднялся на башню и встав на неё, определил, что это наши. Колонна батальонная нас нагнала. Это я не говорю про роты что пешком идут, эти вообще далеко. Отлично, вот и горячее доставили, обед у нас был, двенадцать подходило, а проехали мы едва шестьдесят километров, накрутив по дорогам все сто.

Дальше началась обычная неразбериха. Колонна встала, зенитки чуть в сторону разъехались, беря нас под охрану, их больше стало, комбат где-то дополнительно счетверённую пулемётную установку нашёл, видимо на дороге подобрал. А пока экипажи пополняли боекомплект и топливо, я доложил комбату о том, что произошло за день, про ограбленного секретаря тот знал, тот ему уже нажаловался. Но только похвалил, как и насчёт других машин. Да они и сами с пяток машин набрали. Тот порадовался броневику и этим двум грузовикам, что как раз принимал наш интендант. А броневик решили комиссару отдать, будет его личная тачанка. Пулемёт для него нашёлся. Про уничтоженную колонну я тоже рассказал, похвалили конечно, но внушение сделали. Всё же у меня другой приказ был. Ну и я новости узнал, наших конечно двумя бомбёжками потрепало, два танка потеряли, теперь у нас восемь машин, ротный погиб, командование принял взводный-один, но в принципе обошлись меньшим чем могло быть. Зенитки спасли. После этого пообедав, щи да каша пища наша, мы снова ушли вперёд, «полуторку» нам оставили, только заправили её. Я ещё приказал в кузов убрать бочку с топливом, для танков, авиационного, пару ящиков с патронами, их вместо скамеек бойцы использовали и с десяток со снарядами к нашим пушкам. Вот так мы снова уходили от колонны, разведывая обстановку и дорогу. Двигались к мосту, и что-то мне подсказывало, что немцы его не оставили без внимания, он тут один на тридцать километров. Постараемся отыскать брод, биться в подготовленную оборону в лобовую я не хотел, а подозревал что до этого может дойти. И тут нарвались, нам навстречу внезапно из-за рощи выскочило два мотоцикла с колясками и пулемётами, а следом выполз и бронетранспортёр с солдатами. Верха касок в десантном отсеке было видно.

— Короткая! — заорал я тут же, добавив. — Бронебойный!

Скользнув на своё место с башни, где привычно сидел во время движения, фляжка задралась, зацепившись за закраину люка, но я нормально плюхнулся на место, и пока бойцы как горох посыпались с брони, навёл пулемёт и срезал мотоциклистов на передовой машине, а потом и по второй прошёлся. Так как танк стоял, то точность коротких очередей была выше как никогда, повалил всех, с мотоциклистами закончил, поэтому навёл пушку на бронетранспортёр и выстрелил. Снаряд попал в крышку бронерешётки водителя, и пробив её, исчез внутри. Пулемётчик на бронетранспортёре бил как сумасшедший, но вторым выстрелом я его погасил и скомандовал:

— Алесей, вперёд, обходи их со стороны поля. От рощи их наши бойцы отожмут. Серёга, осколочный суй.

Мы по полю не быстро, пашня была, гусеницы проваливались, стали обходить броню, тут задние двери отрыты были, немцы залегли и отстреливаясь. Но главным было посмотреть, следует ли кто за ними, однако дорога был пуста, на километр точно, похоже это подвижный патруль, гоняют окруженцев. Пройдясь по ним из пулемёта, у меня диск даже наполовину не растрачен был, и снаряд рядом положил, что отбросил разрывом двух нацистов в сторону. На этом всё, когда появились два наших танка, что следовали за мной, бойцы уже сгоняли тех немцев что подняли руки, и осматривали трофеи. Хм, бронетранспортёр, несмотря на изувеченную морду, продолжал тарахтеть мотором. Он был на ходу. У нас один убитый был, пулемётчик постарался, и раненый, прицельно отстреливались сволочи. Бойцы собрались у них, они убитых среди своих впервые видели и только сейчас осознали, как это может быть. Расстрел колонны со стороны, да ещё без потерь, изрядно воодушевил их, а тут немного приземлил и, наверное, это хорошо.

Дальше я отдал несколько приказов. Танк Потапова отошёл чуть в сторону и тот прикрывал нас. Обыск немцев, сбор документов и оружия много времени не занял, я как раз допрашивал трёх выживших немцев, ещё у них четверо раненых было, но я их насчитаю, когда подошла колонна нашего батальона. Сдав раненых и пленных им, как и всю технику, там один мотоцикл побит пулями был, не на ходу, остальными можно пользоваться, чему комбат был рад. Конечно место водителя у бронетранспортёра пришлось отмывать, но водитель для него нашёлся и теперь тот был включён в нашу группу. Не в мою, а батальонную. Ну а мы снова ушли в перёд. Пробежали на десять километров, и полевая дорога вывела нас к мосту. Причина важная была, двигаться именно сюда. Вблизи, да даже вдали, бродов не было, я аж у трёх местных это уточнил. Мост один, другой возможности переправится нет. Немцы не им пользовались, а другим автомобильным мостом, тот на пятьдесят километров дальше находился, но охрана там точно должна быть. Так какое было моё удивление, когда я с двух километров хорошо рассмотрел, что у моста окапываются наши. Пушки было, две «сорокапятки» точно, ячейки рыли. Командир в характерной форме бегал. Точно наши. Оборона подготовлена со стороны немцев, а не тыла, а это упущение. Я дал команду оставаться на месте, и прикрыть меня, а сам на танке с бойцами на броне прокатился до моста. Там уже все попрятались, даже пушку одну развернуть умудрились, но не стреляли. А подъехав, я отсоединил шнур и покинув машину, спрыгнув на пыльную дорогу, поправляя на ходу комбез, направился к местному командиру, что тоже вышел мне на встречу.

— Младший лейтенант Суворов, командир такового взвода, осуществляю передовую разведку своей части, — козырнув, представился я молодому лейтенанту, тот был моложе меня.

Тот неожиданно хмыкнул, очень весело, но почему, я понял после того как тот представился:

— Лейтенант Кутузов, командир миномётной батареи, командую ротой из сборной солянки бойцов из разных родов войск. Выбил немцев с моста, их тут всего два отделения при двух пулемётах было, и решил окопаться. Место для обороны уж больно хорошее.

— Миномётчик — это просто отлично, комбат будет рад, — я обернулся и посмотрел на дорогу, помахав флажком своим бойцам, чтобы подъезжали. — У нас миномётчиков нет.

Пока я тут разведку проводил, колонна наша подошла, так что все сюда подкатили. Кутузов убежал к моему комбату на доклад, а я проехав мост, отправился со своим подразделением дальше. Времени у нас мало, а до моста, где у немцев переправа находится осталось почти пятьдесят километров. Мы удалились от реки на шесть километров, когда я рассмотрел движение на встречу. Пришлось что-то срочно придумывать, потому как ни деревьев, ни оврагов тут не было, чистое поле. Придумка была на грани фола, но я надеюсь сработает. Подозвав флажками остальные танки, я объяснил свою задумку, после чего бойцы бегом принялись её выполнять. Оказалось, я уже заработал немалый авторитет в подразделении, и теперь меня слушают внимательно и выполняют приказы бегом. Конечно такого авторитета в Красной Армии как майор К, я не получил, да и вряд ли получу, но майор К, — это легенда, это можно сказать идеал, даже до идола поднялся. На него равняются, его постоянно поминают, по памяти рассказывая некоторые боевые операции, описанные в газетах. Поначалу меня эти частые поминания забавляли, но потом просто рукой махнул. Конечно, многие бойцы и командиры недоумевали, куда майор К, пропал, даже запросы в газеты отправляли, но майор К, сгинул, ярко начав, и после Берлина пропал. Я ответ знал, но говорить об этом не собирался, чтобы не выдать себя.

Когда немцы подъехали, была колонна из трёх танков, и шести грузовиков, головным были мотоциклисты, два аппарата с пулемётами, они увидели такую картинку. Стояло два явно подбитых русских танка, у них дымились корма, грузовик на обочине, вокруг него в беспорядке лежали убитые красноармейцы. Один зацепившись ногой висел вниз головой с борта, шинель его задралась. Из кабины свешивалось тело командира, упав на руль лежал убитый водитель. Чуть в стороне ещё один танк стоял. У всех машин люки открыты, вид недавно разбитой колонны русских, которые немцы немало повидали с начала войны. К моему удивлению, те встали, и надо сказать я это не прорабатывал. По плану немцы будут проезжать мимо, и когда я открою огонь, оттого и поставил танк в стороне, остальные присоединятся. Потапов в этот раз с конца колонны, я сначала, остальные по центру. План такой был, но немцы до меня не доехали. Я глазам своим не поверил, танкисты стали вылезать из своих машин, и дружной гурьбой направились к нам с шутками и прибаутками. Мотоциклисты — вот нет, эти сидели на месте, контролируя всё. Некоторые водители тоже вышли из машин. В общем, есть шанс захватить танки целыми, но как передать моё желание остальным командирам танков? Надеюсь те догадаются не стрелять по ним? Тем более все три танка, немного нимало, «четвёрки», которых у немцев и так не сказать что много.

Мой «БТ», стоял кормой к немцам, я всё сделал так, видимостью, что бояться им нечего, даже единенный целый на вид танк стоит к ним кормой, самым уязвимым местом, хотя у «БТ» всё уязвимо, и пушка направлена в другое место, она направлена на дорогу где эти немцы должны были проехать, но они не проехали. Зато кормовой пулемёт, а на моей машине он имелся, в роте таких танков было четыре, был как раз направлен на немцев, поэтому убедившись, что время самое удобное, я скомандовал Сергею:

— Осколочный.

И почти сразу открыл огонь из кормового пулемёта. И стрелял я не по танкистам. Хотя цель они тут номер один, но для меня вовсе нет. Пулемётчиков у немцев я посчитал опаснее, срезал их всех, включая водителей, а потом присоединился к остальным и добил танкистов, что метались между нами и своей колонной, некоторые бежали назад. Таких резвых отстреливали в первую очередь. Ну и водителей тоже. После этого бойцы совершили зачистку. У нас потерь трое, все раненые и как ни странно это из пистолетов отстрелялись немецкие танкисты, у немцев выжило трое, и только один без единой царапинки. Алексей уже завёл танк и развернувшись по моему приказу подогнал его к колонне, да и остальные туда подкатили, сбросив дымившееся тряпки с кормы. Тут неожиданно оказалось, что наши подъезжают, с холма спускаются. В общем, я от комбата чуть по роже лица не получил. Оказалось, они стали свидетелем как немцы как раз подъезжают к нашим «подбитым» танкам, думали это они нас. Пользуясь тем что немцы о них и не подозревают, видимо не предупредили, начали орудия отцеплять, готовится к открытию огня, пушки противотанковые на прямую наводку выкатывать, а ту раз, такой финт ушами. Немцы побиты, а наши якобы подбитые танки вовсю катаются, а убитые бойцы деловито осматривают технику и немцев. Правда потом обнял, когда я объяснил какую хитрость придумал. Тут он сказал, наверное, лучший комплимент что мог придумать:

— Ты действовал как настоящий танкист и коммунист, как майор К.

— Майор К не был коммунистом, — вздохнув, устало потёр я переносицу, усталость больше моральная была.

— Вы с ним знакомы? — тут же поинтересовался комиссар, что стоял рядом, да и начштаба подошёл.

— Лично нет. С одним из бойцов его группы. Он раненый был, ступня раздроблена. К станции везли в санитарной машине, там санитарный эшелон был. Да у нас мост провалился, тяжёлый трактор перегоняли вот и разрушил своим весом, пока чинили те стояли. Ну и пообщались. Он участвовал в акции в Берлине, столько интересного рассказал. А майора К, больше нет.

— Погиб? — с тревогой спросил начштаба.

— Я бы ни на кого не хотел наговаривать, всё со слов того бойца, но вернулись они благополучно. Майора К, арестовали, и увели бойцы НКВД, потом были слышны выстрелы. С тех пор ни его, ни его тело больше никто не видел.

— Враньё, — не совсем уверенно пробормотал комиссар, он как и остальные командиры был подавлен. Не знал, что они к этой легендарной уже личности такие тёплые чувств испытывают.

— Враньё или нет, товарищ комиссар, но бойцам об этом лучше не рассказывать, — ответил я.

— Да, тут ты прав.

— Товарищ майор, разрешите обратиться? — вытянувшись по стойке смирно, официально обратился я к комбату.

— Говори, — выслушав доклад нашего медика, тот по раненым сообщал информацию, мне тоже это было интересно, кивнул комбат.

— Я придумал план как уничтожить мост, не используя силы батальона. В принципе меня одного и хватит.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался тот, остальные командиры тоже со всем вниманием смотрели на меня.

— У нас есть трофейные танки. Можно один использовать как брандер. Это такие суда, начинённые взрывчаткой. Я говорю на немецком, переодеваюсь в танкиста, документы подбираю и еду на танке к мосту. Естественно, целую и нормальную машину не пропустят, она в передовых порядках нужна, значит нужно её повредить и сделать вид что я её перегоняю в мастерские на ремонт. Даже бумажку напишу от якобы командира с приказом об этом. Взорвём оружие чтобы розочкой раскрылось. В танк побольше тратила, мне доложили, что в последнем грузовике их несколько ящиков. Я заезжаю на мост, загоняю танк на середину, глушу, да так чтобы не завести было, поджигаю фитиль и запираю люки танка, после чего прыгаю в воду. Фитиль гореть должен не больше минуты, иначе успеют обезвредить. Спускаться буду вниз по течению. Дальше взрыв и две половинки моста течение прижимает к берегу, ещё больше повреждая его. Ремонту на сутки, но дальше уже вы со своими «трёхдюймовками» не даёте проводить ремонт. Немецкую оборону на нашем берегу даже можно и не трогать, главное, чтобы корректировщики нормально работали. Танковая группа заперта на нашем берегу, горючки нет, снарядов нет, думаю наши смогут их блокировать и уничтожить.

— Смелый план, но мне нравится, — сказал комиссар. — Я участвую. Немецкий знаю.

— А как с плаваньем?

— Вырос на берегу моря, — отмахнулся тот.

— Я ещё не решил, — посмотрел на нас комбат.

— Ну так решай, время дорого, — сказал комиссар.

— Чёрт с вами. Если не получится, придётся имеющимися силами атаковать. Действуем. Суворов, командуй, я вижу ты знаешь, что делать. Комиссар поступает под твоё командование, — последнее тот добавил с мстительной интонацией, которую даже не пытался скрыть, на что комиссар только улыбнулся.

— Есть, — козырнул я и действительно заторопился.

Действовать нужно сейчас, а подготовки предстоит немало. Пока одни бойцы освобождали один танк от снарядов, тот что постарее, с заплатками пробития брони, видать с нашими танками встречался, да восстановили, другие готовили взрывчатку. Потом сапёр заложил связку шашек тола, танк я отогнал подальше, заложил дуло землёй, и рванул ствол. Громыхнуло здорово и дуло действительно раскрылось в звёздочку. Я за это время форму на нас двоих подобрал, и документы, да и приказ на перегон повреждённой машины тоже сварганил на скорую руку. Вместо печати орёл с монетки, их у немцев хватало. Комбат только головой качал, наблюдая как я подделку делаю. Наконец всё готово, в танк почти тонну тола загрузили, бикфордов шнур уже проверили, секундомером подсчитали сколько по длине тот горит минуту. Два коробка спичек дали и две зажигалки, мало ли что. Документы свои и вещи я сдал, комбат обещал сохранить, как и комиссара. После этого я за рычаги, комиссар наверху, изображает танкиста, хорошо него тип лица нордический, вполне смотрелся, и так мы покатили обратно. Связь действовала, наушники неплохие, и мы так могли общаться. Выехав на шоссе, мы покатили к мосту. Башня стволом была назад развёрнута, и так короткий «окурок» сейчас напомнила не пойми что. И да, у комиссара повязка была на руке окровавленная. Повезло что медик у одного из раненых менял повязку и бинты пригодились для такого дела. А то чего это здоровый в тыл едет, а тот раненый и сопровождает подверженную машину. Всё должно соответствовать легенде.

На трассе я смог разогнаться до сорока километров час и поднимая клубы пыли, давненько тут дождей не было, мчался на этой трофейной машине к мосту. Встречные колонны шли сплошняком. Мост работает без остановки и как мне кажется, работал только на встречу, если нас и пропустят на тот берег, то не сразу. Так и оказалось, мы благополучно подъехали к очереди, встав в конец и я заглушил мотор. Судя по очереди, пропустят нас ближе к ночи, до неё около часа осталось. Может это и хорошо, нам скрыться легче будет, да и всё провернуть. Но сколько техники и войск за это время по мосту пройдёт? Это нашим с каждым пройдённым солдатом и танком будет тяжелее, это и огорчало. Судя по матеркам комиссара в наушниках, тот думал также. Тут он снова вышел на связь:

— К нам регулировщик идёт.

— К нам?

— Вдоль колонны этих порожних грузовиков впереди, но в нашу сторону. И ещё, сзади две машины с ранеными подошли. Красные кресты там.

— Лады. Если что, я с ним заговорю, отвлеклись на «рану» как будто она тебя мучает. Хорошо?

— Тогда врач что сзади в кабине сидит, вмешается.

— А, ну да. Ну тогда просто сиди.

Однако регулировщик, что шёл к нам с решительным видом, рассмотрел, что стало с пушкой, даже разговаривать не стал, а подошёл к санитарным машинам и велел им по обочине переехать в начало колонны, чтобы первыми проехать мост, когда дадут дорогу отсюда.

— О чём думаешь? — спросил комиссар, когда регулировщик ушёл.

— Думаю дать по газам и скидывая грузовики с пути выскочить на мост, закупорить его, поджечь фитиль и в воду.

— Об одном думаем, тоже рассматриваю это с разных сторон. Но раненых куда девать? Их в любом случае заденет, пока к мосту прорываемся, а потом после взрыва.

— Есть такое дело, — со вздохом согласился я. — О раненых думаем, как будто они наши, и не они стреляли и убивали наших людей.

— Мы должны быть выше них. Мы люди, а они фашисты.

— Они не фашисты, — спокойно сказал я. Уже устал повторять эти нюансы.

— Как это не фашисты?

— Немцы — нацисты, а фашисты — это итальянцы, как мы коммунисты. Очень немцы обижаться что их фашистами называют, сравнивая с презираемыми ими макаронниками. Они так итальянцев называют.

— Да? Я не знал.

— Назвать немецкого офицера фашистом, это всё равно что красного командира белым офицером, если не в морду даст, то в харю плюнет точно. Так что вы всё-таки такие нюансы учитывайте.

— Я понял, спасибо… Смотри, эти сволочи тяжелый гаубичный дивизион пропускают. Смотри, и трактора наши.

— Я вам больше скажу, орудия тоже наши. «Мл-Двадцать». Немцы ещё те барахольщики, свезли к нам всю технику из захваченных стран. Они мне кажется только авиацию свою используют, а наземные войска что захватили, то и пригодилось. О, на том берегу забегали, кажется нашу колонну готовятся пропустить.

— Да, я вижу.

Однако нас обманули, пропустили раненых, прибыло ещё шесть машин, и снова остановка. Видимо сюда срочно перекинули резервы и их собирались пропустить как можно больше. Настолько это важно, что рядом начали подготовку чтобы развернуть новую вторую понтонную переправу.

— Раненых нет, — напомнил я комиссару. — К тому же темнеет. Так что держись. И спички приготовь.

— Они у меня в руке.

Запустив двигатель, я дал ему немного прогреться, и дав газу, свернув с дороги впереди стоящий грузовик, помчался дальше. Больше машин я не давил, тут всё может зависеть от случайностей, порвал гусеницу и всё, встали, в результате мост останется целым. А у нас задание сложнее, отчего и катил по обочине, лишь подмял мотоцикл регулировщиков. Вот когда я ворвался на мост, комиссар открыл огонь из пулемёта, бил по машинам с той стороны берега. Причём вышло удачно видимо случайная пуля попала в бензовоз, полыхнуло здорово и бегущий по уклону огненный бензин поджигал другие машины. Бегали люди живыми факелами, а комиссар от восторга только матерился. Сбросив с понтона грузовик, из того ящики посыпались, я со всего маху врезался в штабной автомобиль, подминая его под себя вместе с одержимым, потом столкнул в воду штабной бронетранспортёр, антенны указывали на это, и врезавшись в следующий штабной автобус, видимо приходил штаб какой то части, замер. Двигатель нехорошо стукнув, замолк. И я понял, навсегда.

— Поджигай! — приказал я, и стал пробирать в башню, так как люк мехвода оказался заклинен, там крыша смятого автобуса блокировала его.

Открыв боковой люк, я отметил как комиссар поджёг шнур, тот зашипел, и велел ему выбираться. Терпимо, по нам пока не стреляли, на мосту кроме нас были свои, вот они как раз опасность и представляли. С берега нас с одной стороны прикрывал автобус, его развернуло на мосту, передок всмятку, а остальное цело, а с другой стороны полыхал штабной автомобиль. Огонь и дым скрывал нас. Я укрылся за танком и когда комиссар матерясь выбрался наружу, он поначалу повис, кобурой зацепился, но потом ничего, выпал наружу. Я дважды выстрелили, попал в автоматчика что бежал к нам, но тот был не один, в них я выпустил остатки магазина и дальше комиссар прикрывал меня. Закрыв люк, повернув ключом замок, я следом за комиссаром прыгнул в воду, почувствовав, как дёрнуло руку, никак зацепили, и дальше мы уходили под водой всё дальше и дальше, загребая ледяную воду. Старались на максимум уйти под воду и отплыть, тем более темнело, а ночь скроет нас. По реке шлёпали пули, их слышно было, да много, но нас не достало. Хотя какая ночь, под водой светло от того пожара на берегу. Ну, комиссар. Я вынырнул чтобы отдышаться и ещё набрать воздуха, метрах в десяти хрипло дышал комиссар, когда рвануло. Абзац, я чуть под воду не ушёл, хорошо рот открыл, взрывной волной слегка оглушило, но и только, а вот напарнику похоже досталось больше, пришлось подплыть и схватив за шиворот поднять на поверхность и дальше удерживая его локтем за шею, загребая так и уходить по реке. С неба разная мелочь и мусор падал, то и дело слышно было шлепки о поверхность, но на нас ничего не упало. Какой-же он тяжёлый, так и тянет под воду. Да тот вскоре откашлявшись и придя в себя начал помогать, а потом и сам поплыл.

— Силы берегите, не надо такие резкие движения делать, — хрипло, но тихо велел я ему, река голоса далеко разносит.

Позади остались крики, шумы, стрельба, пожары, а мы плыли в темноте, старясь не потеряться, и прикидывали, когда уже можно будет выбираться на берег.

— Ботинки на дно тянут, да и кобура с пистолетом.

— Ну мы же обговорили это. Перед прорывом скидываем в танке обувь и оружие. У меня пистолет в кармане был, я его выбросил, когда в воду прыгал. Так что я налегке плыву.

— Забыл, — признался тот. — Переволновался. Когда же наши-то будут?

— У поворота реки должны быть, рано им ещё. О, слышите, наша артиллерия работает. Пока мы ждали, те позиции подготовили и орудия развернули на максимальной дальности, корректировщик уже на квадраты все окрестности у реки разбил, спасибо точным трофейным немецким картам, и сейчас только работать по ним. С тем скоплением техник что там собралось, промахов не будет. Да и вы подсветили, ночью работать можно.

— А как далеко орудия могут стрелять? Я откровенно сказать не интересовался. Упустил этот момент, — с перерывами, тяжело дыша, спросил напарник.

— Ну вы даёте, товарищ комиссар. На шесть с половиной километров они бьют. Но тут думаю пять, да и из укрытия, скорее всего из оврага по настильной траектории, иначе бы мы их «голоса» чётче слышали, а тут едва слышно рокочут. О, слышите загрохотало? Это снаряды так рвутся, скорее всего случайный снаряд в машину с боеприпасом попал. Весёленькая у немцев ночка… Кажется, поворот, давайте ближе к берегу загребать, а то честно скажу я коченеть уже начал.

Дальше послышался окрик, и запросили пароль:

— Девять.

Назначенное мной число было семнадцать.

— Восемь, — ответил я и нащупав дно, мы с комиссаром выбрались на берег, где попали в руки трёх бойцов разведвзвода. Бойцов специально отправленных, мной же, встретить нас.

Дальше нас растирая раздели, стянув мокрые тряпки, после чего растёрли спиртом, и пока мы пили горячий чай из моего термоса, нам вернули форму. Мне правда руку сначала перевязали, там хоть и царапина была, но отчётливый пулевой след был виден. Так что мы надели тёплое исподнее, форму, я комбез и кожанку со шлемофоном, последними сапоги натянули. У комиссара шинель и будёновка, вот вроде и всё. Мы допили чай, он с мёдом был, и собравшись последовали за бойцами к нашему лагерю. Те делились впечатлением, поначалу те корректировщикам помогали, телефонную линию прокидывать, маскировать её, и видели, что мы стоим и ожидаем своей очереди в немецкой колонне, а потому уже тут ждали. Слышали, как грохотало, но что именно, узнали только от нас. Я особо и не скрывал, описывая наши приключения, так что дорога прошла незаметно. Не знаю какими тропками нас вели бойцы, но если тут немцы и были, посты или секреты, то мы их обошли и вышли к ночному лагерю. Комбат не спал, был в курсе всего, корректировщики в режиме реального времени описывали всё что видели. Правда, сказали, что мы скорее всего погибли, мы с другой стороны в воду прыгали, не видели те этого. Так что тот нас обнял, расцеловал, и похвалил. Мост повреждён, сильно, так ещё наши пушки что находились в километре от лагеря, под прикрытым одного взвода бойцов, открыли огонь и четыре орудия выпустило по боекомплекту по другому берегу, после чего орудия на передки, прицепили к машинам и укатили. Они уже тут были, пока мы шли от берега, в лагерь прибыли. Я же, получив обратно свои документы и вещи, направился на поиски взвода, где он расположился мне было известно. За время моего отсутствия подразделением командовал Потапов. Встретили меня радостно, что не могло не радовать.

Следующие сутки особо никаких дел не было, мы стояли на месте, выслав в разную сторону разведку, не отсвечивали, и ожидали пока наши подразделения и роты подтянутся. Правда маскировка плоха была, углядели наблюдатели с неба и пришлось стоянку менять и маскироваться куда лучше. Но это обычные будни были. Пищу горячую выдают, отдыхаем фактически, чего простому солдату не радоваться? Я бы конечно по дорогам тут покатался, немцев половил, прихватывая небольшие группы, но добро не давали. Следующей ночью после нашей операции у места, когда я к своему подразделению от медиков возвращался, мне повязку сменили, и тут на полпути меня перехватил комиссар, обратившись ко мне с такими словами:

— Нам нужно поговорить. Серьёзно.

— Можно и поговорить, — несколько настороженным тоном сказал я.

Он так внезапно выступил из темноты, а у нас в лагере светомаскировка была, что я чуть не подпрыгнул. Раз тот тут пообщаться хочет, а не в штабе делает, значит дело личное и посторонних ушей не касается. По крайней мере я именно так понял его просьбу. Однако оказалось говорить будем в другом месте, мы прошли чуть дальше и зашли в палатку комбата, достаточно большую, тут даже столик был и пара парусиновых складных стульев. Столик, впрочем, тоже складной. Комбат сидел за ним, а комиссар устроился на свободном стуле, указав мне на свободный ящик из-под патронов.

— Присаживайся.

Устроившись на ящике, я продолжал всё также насторожено поглядывать вокруг, особенно на командиров.

— Скажи, Саша, а кто ты? — прямо спросил комиссар.

Я молчал, несколько секунд рассматривая командиров, что явно с некоторым напряжением ожидали ответа. И что им сказать? И стоит ли, если есть тонкие стенки палатки? Любой имеющий хороший слух, встав рядом, услышит о чём мы говорим. Конечно снаружи часовой прохаживается, но и он тоже как свидетель. Эх, ладно была не была. Свои люди, воевали вместе, врать им в глаза я больше не хотел.

— Моё имя не Александр, а Анатолий, остальное совпадает. И все документы при мне поддельные. Ну кроме удостоверения командира. В Красной Армии, да и в Вермахте тоже, я более известен как майор К. Вроде всё. А в чём такой интерес? Меня вычислили и уже едет новая группа захвата?

— Неожиданно, — пробормотал комбат.

А вот комиссар лишь хмыкнул, видимо подозревая что-то подобное, и повернувшись к майору, сказал:

— Умный парень. А то что ты рассказал о расстреле, это как?

Последнее уже было ко мне, пришлось описывать:

— Всё верно. Меня везли на расстрел, и тот командир что получил этот приказ сверху, в ярких красках описывал как меня шлёпнут. Пришлось бежать. С моста прыгал в Киеве, когда его на машине проезжали. Бежать со скованными за спиной наручниками, да ещё плыть с ними, это очень трудно. По мне палили только так, задели руку, но я с мог уйти. Хотел за линию фронта уйти, партизанский отряд организовать, да с поезда не смог сойти, до Москвы и довезли. Я и подумал, что если сменить имя и с нашими можно воевать, получив повестку…

Дальше не особо что скрывая, я и описал как обустроился в Москве, как за счёт бандитов купил дом, обеспечил его всем, сколько бандитов положил, потом семьи поселил и поехал воевать.

— Я думал больше времени будет. Как меня вычислили? Я конечно особо не скрывался, пару раз даже чуть не попался, но всё же?

— Не знаем. Из Москвы группа по твою душу прибыла, — сказал комбат. — Мы как сюда прибыли, колонну машин под прикрытием танка и броневика в тыл отправили, за ротами и оставшимися боеприпасами. Туда интендант нормально добрался, за несколько часов, путь-то изведан, а обратно, днём уже, через брод пройти не смогли. Его немцы заняли. Несколько машин пожгли, танк подбили. Интендант отправил зама предупредить, а тот ушлый, переплыл в сторонке, и заметив костёр на дороге, обнаружил пост с мотоциклом, ужинали те, подобрался и растерял их из пистолета, мотоцикл знал, и за два часа доехал до нас. Вот только что доложился. Сообщил также что когда наши собрались двигаться обратно, к ним группа из девяти бойцов вышла, предъявив серьёзные документы из штаба фронта которому мы на прямую подчиняемся. Все сотрудники НКВД, их интересовал ты, не говорили, но много расспрашивали о тебе, вот и заняли одну из машин. Сейчас у брода ожидают, пока подойдут подразделения одного из полков стрелковой дивизии. Той самой с которой мы артиллерией поделились.

— Понятно. Это группа зачистки. Хотят раз и навсегда решить вопрос со мной, чтобы наверняка. Интересно, это кому же я дорогу в верхах перешёл, что те отдали приказ на мою ликвидацию? Похоже снова бежать придётся. Жаль, я тут хотел повоевать. Отпросится у вас, и со своим взводом пощипать немцев что на нашем берегу. Уменьшить их численность.

— Знаешь, а это отличная идея, — сказал комиссар. — Мы дадим тебе приказ на рейдовые операции без указанного срока времени на это. Приказ оформим официально через штаб батальона.

— Я не могу на это выделить машины, — нахмурился комбат. — Если только ты оба трофея заберёшь. Всё равно стоят без дела. У нас на них ни людей, ни специалистов нет. Ладно грузовики или мотоциклы, водители нашлись, а танки едва перегнали. Бойцов из своего взвода наберёшь, но добровольцев.

На последней фразе они с комиссаром синхронно усмехнулись. Дальше комбат вышел, готовить приказ, а мы с комиссаром поговорили. Тот старательно выпытывал у меня всё по операциям в тылу у немцев, и как мы в Берлине отметились. Всё это он заносил в блокнот, я ничего не скрывал, и даже свои ощущения или эмоции описывал от той или иной операции. Тот хотел политинформацию провести, и я ему с этим помогал, с подготовкой по теме майора К. Дело-то нужное. Комбата полчаса не было, а когда вернулся то тоже посидел послушал, а потом постучал по стеклу циферблата часов. Время. Вот и вышло что у нас с комиссаром и было-то всего полтора часа на такое тесное общение. Я чуть носом клевать не начал, полночью уже, спать хочется, а тут чую ещё предстоит бессонная ночь. Я конечно двужильный, но придётся потерпеть. Закончив, мы втроём направились к месту стоянки моего взвода. Там часовой из моих подчинённых, узнав нас, пропустил. Я стал поднимать людей, тех кто спал, особенно мехводы выдохлись после обслуживания машин, рейд-то сутки назад вышел не лёгким, и скомандовал взводу построиться, всем восьмерым, но сам в строй не встал. Однако это не всё, комбат поднял весь батальон, и вскоре подковой тот был выстроен. Темно было, лишь силуэты техники и людей угадывались, но комиссара, что взял слово, это не смущало. Тот громко сказал:

— Товарищи танкисты, бойцы коммунистического батальона. Я как ваш комиссар хочу сообщить вам приятную и неожиданную весть. Один из наших командиров, младший лейтенант Суворов, вам более известен как майор К. Да-да, это именно он, мы с комбатом в этом убедились. Так получилось, что кто-то из командования, отдал приказ арестовать его и расстрелять по надуманному предлогу, но я считаю Суворова большим коммунистом чем те, кто отдал этот приказ. Ему пришлось бежать и скрываться, сменив документы, но его нашли. Сюда уже едет группа что должна нашего боевого товарища убить. Это сотрудники НКВД. Моя личная просьба, ни какие разговоры с ними не заводить, стараться не обращать внимания, и вообще делать вид что ничего не знаете о товарище Суворове. Если они узнают где он, я уже сказал, что будет. Мы с товарищем майором решили помочь нашему герою. Подписан приказ о том, что будет сформировано отдельное моторизованное подразделение под командованием товарища Суворова. Мы передадим ему трофейные танки, и он будет громить немцев что прорвались в наш тыл, как громил нацистов в их тылу Украины и Белоруссии, о чём столько писали в газетах, или как уничтожал нацистов в Берлине. Группа небольшая, и требуются добровольцы. Пусть убийцы его ищут на просторах нашей Родины пока он честно воюет. Коммунисты, проследите чтобы моя просьба была выполнена. А теперь добровольцам попрошу подойти к товарищу комбату и товарищу Суворову.

Надо сказать, толпился у нас весь батальон, и все хотели пойти со мной. Было очень приятно, а комбат отшучивался, отшивая очередного добровольца, мол, он и сам бы со мной пошёл, но не может покинуть свой, пост, вот и вы его не покидайте. Не сильно убеждал, но всё же накал сбил. Потапов из моего взвода уж очень рвался со мной, но я его на своё место решил поставить, взводом будет командовать. Брал с собой только двоих из своего взвода. Это мой экипаж. Их уже внесли в списки и те побежали к нашему теперь бывшему танку чтобы перетащить все вещи в один из двух трофеев. Помимо этих танков, нам выделили «Захара». Желательно конечно трофейный грузовик, но они все ушли с интендантом, и сейчас находятся с той стороны брода. Далеко. А в грузовик я приказал погрузить три бочки, в двух бензин для танков, в третьем для самого грузовика. В захваченных «Опелях» колонны, что мы взяли вместе с танками, было топливо для них, а вот снарядов нет, колонна та везла в основном продовольствие. Так что снаряды, выгруженные из взорванного танка, тоже в «Захар» отправились. Патроны к пулемётам, продовольствие. В общем, в машине места осталось на десяток бойцов, но откровенно скажу, что больше и не нужно. Танкистов мало, вместо десяти, всего трое. Больше я не брал, чтобы не ослаблять роту. Наберу. Вместе с приказом на формирование рейдовой моторизованной группы, я получил приказ грести под себя всех встречных окруженцев, что мне могут пригодится, и я планировал так набрать себе бойцов с необходимыми специальностями.

В остальном мне помогал комбат, я ему сообщил что мне нужны разведчики, и пять бойцов во главе сержантом, с тем самым что мы дорогу разведывали и с которым успели найти понимание, уже были отобраны. Потом сапёра мне нашли, тот самый что танк минировал, опытного пулемётчика, артиллериста и миномётчика. Они были из окруженцев что набрал комбат, почти две сотни человек, есть из чего отобрать. И танкисты были, мало, но они пополнили штаты нашей роты, и мой танк теперь забрали. Лишних танкистов не оказалось. На этом всё. Отобранные добровольцы побежали за вещами, а потом и к машине. «Захара» мне с водителем выдали, значит и он теперь доброволец. Тут появилась возможность, раньше её не было, и я поговорил с комбатом и комиссаром:

— Зачем вы это сделали, зачем всё рассказали? Это же по вам и ударит, верха не любят, когда им в колёса палки вставляют.

— Так нужно было Толя, так нужно, — вздохнул комиссар. — Ты пойми, как прогнило наверху, если нашего национального героя, а ты не дёргайся, именно так, просто решили убить. Видимо славы испугались, как со Чкаловым было, или зависть мучает. Сами так воевать не умеют, а вот истребить тех кто может, легко. Я из репрессированных, но восстановленных, Толя, знаю что говорю. А ты настоящий коммунист, я это вижу, умею разбираться в людях. Таких коммунистов у нас в батальоне хватает, они не дадут нас арестовать с комбатом за сделанное, и не дадут группе НКВД тут работать, и на тех что за тобой едут, будут смотреть как на Врагов Народа. А твои бойцы, что с тобой поедут, они же свои жизни не пощадят, но не дадут тебя убить. Поэтому и раскрыл всё. Ты же в комментариях в газетах писал, что нужно воевать умением, а не количеством, вот и воюй. Мы ещё общее письмо напишем на имя товарища Сталина и в Политуправление чтобы прекратили это подлое преследование.

— Понятно. Спасибо за помощь, я этого не забуду, — искренне сказал я, после чего потёр шею и обратился к комбату.

— Товарищ майор, давайте обговорим чем я смогу вам помочь.

— Ты ещё и помочь хочешь?

— Я немцев бить буду, немало трофеев в планах взять, которые мне будут не нужны. Недавно мы видели тяжелый гаубичной дивизион, наш, на наших тракторах немцы используют, думаю его отбить и отправить вам. Если встречу. Всех окруженцев что встречу или освобожу из плена тоже к вам буду направлять. Наш батальон единственная советская часть вблизи, кому ещё я всё это смогу отправить? Могу и в тыл, но там немцы на мостах и бродах стоят, не пропустят. С вами мне проще работать. Нужно обговорить места куда всё это отправлять, чтобы не выдать истинное расположение батальона. А вы на базе батальона сформируете бригаду. К сожалению, для дивизии звания вам не хватает. Как на это смотрите?

— Пока ты ещё ни разу не обманывал и не подводил нас. Я на это смотрю исключительно положительно. Идём в штаб, там обговорим основные моменты.

— Ещё одна просьба, уже личная.

— Говори.

— Эта моя личность уже отыграла своё, документы снова придётся менять, но на неё дом оформлен, а там вы в курсе, жёны командиров живут с детьми. Выгонят их. Прошу дня через три похоронку отправить. Я на них завещание написал, пусть получат дом и живут в нём.

— Кхм, сделаю, — излишне резко ответил комбат, мне показалось тот пытался унять волнение. И мы пошли к штабу.

Просунулся я от лёгкого шума снаружи. Потянувшись, всё же спать в боевом отсеке танка было не очень комфортно, и открыв боковой люк, выскользнул наружу. Бойцы уже занимались по распорядку, обед закончили готовить, я водителю, Алексею и себе дал побольше времени отдохнуть, и они тоже просыпались и выбираться из своих машин. Вот остальные пока лагерем занимались с утра, сейчас час дня был, семь часов спали. Мы вчера ещё ночью покинули расположение батальона, одну «четвёрку» Алексей вёл, я показал как ею управлять, а вторую я. Сергей со мной был, спал на месте заряжающего. Место наводчика пока наш артиллерист занял, он им и был по специальности. Марш по ночным дорогам на тридцать километров, больше тянуть не стоит, иначе не выдержат и до аварии дойти может, если за рулём кто заснёт, и вот обустроились в этом овраге, натянув масксеть. Трофейную. Дальше я сержанту Свиридову раздал указания, и все легли спать, выставив часового. Только бойцы раньше встали, они-то отдохнуть успели.

Сделав лёгкую зарядку и умывшись, ловя на себе любопытные взгляды, бойцы ещё не до конца переварили что теперь будут воевать с легендой, хотя я себя ею не считал, поэтому глазели во всю. Надо воевать думая головой, как это я делаю, иметь небольшое везение, а это отрицать глупо, и всё получится. За время отдыха происшествий не было, я принял доклад командира отделения разведчиков, а теперь он у меня командира взвода пехоты будет, ну и мы приступили к завтраку, а для кого и обед был. После него я выстроил бойцов, нужно лично поговорить, и сказал:

— Работа нам предстоит тяжёлая. Встречать группы окруженцев, искать брошенную и повреждённую технику, и отправлять это всё в наш батальон, по договорённости с комбатом, тот будет за счёт пополнения и прибывшей техники развёрнут в бригаду. Помимо этого, будем устраивать засады, именно так, действовать только из засады, и уничтожать колонны противника. Нападать, лишая их живой силы и техники, ослабляя их на этом берегу. Добавлю, что опыта в таких действиях у меня немало, и я буду делится им с вами. Теперь, пока наша группа на стадии формирования, пополнение ожидается за счёт окруженцев, я назначу командиров. Сержант Свиридов становится командиром будущего взвода, на котором будет всё, охрана стоянок, разведка, ну и бои из засады, само собой. Также на нём будет зачистка колонн. Зачистка, это когда боец после боя идёт к дороге и подбитой технике противника, и штыком бьёт в грудь лежавшего солдата, хоть ранен он, хоть убит, но за спиной живых врагов оставаться не должно. Это всё и называется одним словом — зачистка. Если я прикажу взять пленного, я об этом скажу отдельно. Имейте это ввиду. Остальные командиры будут назначены на свои должности с пополнением нашего подразделения техникой и людьми. Выдвигаемся через десять минут. Это всё, разойдись.

Бойцы, обсуждая услышанное, стали расходится. Кто к грузовику шёл, кто танкам. У меня экипаж пока из трёх членов состоит, наводчик и заряжающий, ну и я как мехвод, пока замены нет. У второго танка, где Алексей обустроился, тоже трое было. Сапёр на месте заряжающего и миномётчик за наводчика. Крайние меры конечно, но я надеюсь люди нужных специальностей у нас будут. А пока мы с Алексеем осмотрели свои машины, подготавливая их к движению. Тот за мной ходил и слушал мои пояснения. Мы заправили танки, масла долили, проверили их, после чего устроившись на своих местах выехали на дорогу. Сначала моя машина, потом грузовик и последним, развернув башню назад, двигался танк Алексея. Шлемофон я снял, тот лежал на соседнем сиденье, там же оба моих сидора и шинелька, и пользовался немецкими наушниками, держа связь с обоими членами команды. Наводчик, перебравшись на место командира, высунувшись по грудь наружу, и в бинокль изучал окрестности. Поиск начался. Думаю, у нас будет дня два пока немцы не отстроят новый мост, отбросив наших чтобы не мешали и дальше снова тут заполонят все дороги. Вот и надо пользоваться моментом пока не все сюда переправится успели, усилить наших чтобы их не так и просто сбить можно было. Кстати, бинокли в батальоне теперь были, а то всего три единицы и один из них мой. С десяток захватили, у командиров танков моего взвода они теперь у всех были. Но в моей теперешней группе бинокль был один, мой, им наводчик и пользовался. Мы двигались по второстепенной дороге. Судя по трофейной карте у меня в планшетке, дальше будет деревушка и дорога на крупное районное село. Надеюсь мы тут что найдём. Вот наводчик и сообщил о первой находке.

— Командир, на дороге технику вижу. Вроде нашу. «Двадцатьшестой» узнал.

— Танки, значит есть?

— И не один. Вроде не бомбили. Грузовики стоят… О, там кто-то есть. Отсюда не разобрать.

— Подъедем и посомтрим. Пушки этих лёгких танков на дальнем расстоянии нам не страшны, а подъехав определим, что это за техника и кто там хозяйничает.

Я тронулся с места и остальные последовали за нами. Когда мы приблизились на километр к стоявшей в разнобой на обочине технике, наводчик сообщил:

— Товарищ младший лейтенант. Движения не наблюдаю. Попрятались похоже. И ещё, там вроде «КВ» стоит.

— Немцы прятаться бы не стали, они характерный силуэт своих танков из далека бы рассмотрели. А вот «КВ» это плохо, наша броня для его пушки не проблема, — останавливая машину, сказал я. — Наши похоже. Может окруженцы что ценное ищут в технике? Позови Свиридова.

Когда сержант подбежал, я велел выделить бойца и отправить его к колонне. Если там наши, то он подаст сигнал, если нет… Будем воевать. Так и сделали. Боец ушёл, но и на половине пути стало ясно что в колонне наши, тот пообщался с ними, я несколько командиров видел, и помахал нам рукой. Точно наши. Так что запустив движок, и стронув танк с места, я покатил к колонне. Подъехав, определил, что командир был в звании капитана, а вообще народа было на удивление много. Около двух взводов стрелков, танкистов с два десятка, артиллеристы у своих пушечек возились. Три «сорокапятки» имелось, что к «полуторкам» цепляли. Вот танков не так и много было, возвышался своей массой «КВ» в единственном экземпляре, и четыре «Т-26», вот и весь бронеотряд. Грузовиков девять было, я и те три что у артиллеристов считаю.

Когда «четвёрка» замерла, я заглушил двигатель, и выбравшись через верхний люк мехвода, ловко спрыгнув на дорогу, направился к командирам. Даже поздороваться не успел, как капитан сказал:

— Так вот ты какой майор К?

Погрозив кулаком в сторону бойца, что поспешил сбежать к грузовику, я пожал протянутые руки трёх командиров и сказал:

— Теперь у меня новая легенда, младший лейтенант Суворов. У меня начальство есть, приказ направлять все части, попавшие в окружение, к ним, будут формировать бригаду. Мост мы разрушили, по которому немцы сюда войска перебрасывают. Но они его скоро восстановят, за это время нужно успеть побить как можно больше частей тут. Засады устраивать и остальное. Для вашего подразделения — это идеальный вариант. По сути готовая манёвренная группа. Вы ведь из пехоты?

Капитан был в обычной форме с красными петлицами стрелковых частей, второй командир, старлей в камбезе танкиста. Думаю, он и командует танковой группой, и третий командир, как и я младший лейтенант, но ГБ. На него я настороженно поглядывал. Да и бойцы как я видел, оружие в руках держали. Орудие одного танка было направлено на «КВ». Так, на всякий случай, бойцы уже уяснили из речи комиссара батальона, что наши могут оказаться и не нашими вовсе.

— Да, командир батальона, капитан Кривов. Это всё что от моего подразделения осталось. Ну и то что собрал по дороге. Танкистов и артиллеристов. Мои-то кончились ещё когда немцы третью линию обороны прорывали, где мы стояли. Сейчас встали, топливо закончилось. А до села восемь километров осталось.

— Так вы не просто так?

— К нам девушка прибилась, медсестра из окружного госпиталя, он в местном районом селе в больнице развёрнут был, место подходящее. Немцы так рванули что врачи узнали о прорыве, когда те в селе были и его захватили. Танечка сбежала. Говорит условии невыносимые, медикаменты отобрали, раненые умирают, половину врачей куда-то вывезли. Мы направились на помощь, надеялись по пути топлива добыть, шли сколько смогли и тут встали. Утром ещё, часов в девять. До этого укрывались в посадке. Тоже топлива добыли. Четыре машины остановили, перебив водителей, слили что смогли, но не хватило. А в госпитале больше тысячи раненых.

— Дело серьёзное, наших надо выручать, — покивал я задумчиво. — Топливо у меня есть. Немного. Одна бочка обычного трофейного бензина и две авиационного. У меня оба трофейных танка на нём. Солярки нет… Вот что, капитан, есть идея. Послушаешь меня?

— Да, конечно, — кивнул тот. Всё же слава имеет свои плюсы.

— Тогда смотри, я пару твоих машин беру, грузовиков, и скатаюсь к трассе. Там движение слабое после того как мост порушен был, но захватить технику и думаю смогу. Если удастся ещё окруженцев встретить, хорошо, нет, сами справимся. Добуду топливо, вернусь, и вместе идём к селу. Одна группа прорывается туда и освобождает его, чтобы немцы как заложников наших раненых не использовали, как это было в Брестской крепости. Потом там занимает оборону, пока остальные село от захватчиков чистят. Хорошо бы сельчанина опросить чтобы знать с какими силами иметь дело будем. Но я думаю, что вряд ли более роты охранной дивизии и взвода полицаев. Предателей может быть и больше. Но как бойцы они так себе, по опыту знаю, стараются сбежать, особенно если танки видят. Сколько косточек таких уродов под гусеницами моих танков похрустело. Немцы об этом тоже знают и стараются их использовать в картельных акциях, жечь сёла, убивать гражданских, и те делают это с удовольствием. От них же сдачи не получишь. Так как, договорились? Только учти, захватим село и освободим госпиталь, останешься там старшим, будешь оборонять, пока наши эти места не освободят. И ещё, скоро дорогу пробьют в наш тыл, туда порожние грузовики гонять будут. До села от места дисклокации батальона километров сорок, крюк изрядный, но думаю ради раненых сделать его можно. Поставить по танку на перекрёстках, зарыть их, чтобы колонны никто не забижал, и будем перевозить. Но это начальство пусть решает. Связь есть?

— Нет ничего. Рация в тяже повреждена, лампы побило.

— Ясно. Но если всё получится, я одну из своих «четвёрок» оставлю, они обе радиофицированы. Дальность не велика, но должно хватить, особенно если антенну удлинить. В батальоне трофейная рация, у фельджандармов взяли, и имеется радиолюбитель что с ней вполне освоился, так что связь у вас будет. Хотя бы с нашим батальоном. А он не простой, коммунистический. Это не простая махра, моторизованная часть. Ну ладно, нечего воду на мельницу лить, пора действовать. Обговорим условия.

Дальше, пока заправлялись два грузовика и два «Т-26», всю бочку слили, я осмотрел бойцов что мне предлагали в помощь. И согласился на них. Кстати, ещё и половину водителей и мехводов забрал. Потом отозвал капитана в сторону и сообщил о своих подозрениях по воду сотрудника ГБ, что с ним был. А я теперь полностью уверен, что это диверсант, внедрённый в его группу, тем более тот сам подтвердил, что тот пришлый. На мой арест отдан приказ, что у наших, что у немцев, и тот должен был его выполнить. Если бы был наш, без затей арестовал и всё, а если немец, постарался бы выгадать удобное время для моей ликвидации. Пусть контролирует его чтобы не получить выстрел в спину. Тот пообещал присмотреть. После этого моя колонна, что увеличилась на два грузовика и три десятка человек, покатила обратно к шоссе, которое мы вчера ночью пресекали. Оно тут рядом, километрах в пятнадцати. И да, все припасы я тоже отдал капитану, у них туго с питанием было. А сейчас место стоянки его части напоминало разбомблённую колонну, часть танков дымилось, как и грузовиков. В общем, замаскировались от случайного взгляда. Остальные укрылись. Вот такие дела. А у нас срочное дело выходит впереди. Солярку бы поискать, например, у того тяжёлого гаубичного дивизиона. Там трактора на дизтопливе работают. К «КВ» точно подойдёт, а он бы нам пригодился при захвате села. Хотя тут идея одна возникала, надо будет с капитаном её обговорить. А сейчас так и катили. Танкисты что с нами ехали, заняли боевые места в «четвёрках», осваивая трофейное вооружение, я на месте командира сидел, раз есть мехводы, пусть и управляют танком. Показал, как и что, ну и дальше вот так поехали. А впереди уже и шоссе появилось, мы как раз на холм закончили подниматься.

— Стой! — скомандовал я мехводу, и пока артиллерист, что сидел на месте наводчика, крутил маховики наводки, я осмотрел шоссе. Отнюдь не пустое.

Чёрт, да нам похоже везёт. Будет и топливо, и техника. Если проще, то по шоссе двигались стрелковые части, и обгоняя их, по обочине шли танки. Советские танки. Мы наблюдали советскую часть на марше. Откуда она тут?

— Что-то странно, — пробормотал я.

— Что там, командир? — спросил Сергей, успев опередить остальных.

— Наши части идут. Пехота ротными колоннами, и танки. «БТ» и «Т-26» в основном. Хотя вон пара «тридцатьчетвёрок» ползёт.

— А откуда они тут? — удивился тот.

— Вот и я думаю откуда. На театральное представление со стороны немцев не похоже. Тут не меньше полка топает. Две танковые роты. Да ещё идут… Смените меня.

Передав бинокль наводчику, чтобы тот наблюдал за дорогой, а сам перебрался на место радиста. Раньше та дорога, где сейчас идут советские части, было второстепенной, не сказать что разъезженной, но когда немцы сделали мост где им удобно, дорогу хорошо раскатали, да и разбили слегка, чего уж там, так что наши теперь действительно как по трассе шли. Башня танка едва виднелась над возвышенностью, так что засечь нас было можно, на фоне горизонта, но вроде не заметили. Остальные позади стояли, их не видно. Поэтому, когда я перебрался на место радиста и подключился к той, начав проверять связь, вызывая нужного радиста, наводчик и сообщил:

— Командир, чагой-то бойцы разбегаться начинают, и залегают. В нашу сторону смотрят. И пушки тоже разворачивают. Похоже заметили нас.

— Пусть Свердлов выйдет и помашет винтовкой над головой. Чтобы опознали что свои.

Пока наводчик выкрикивал сержанта и предавал ему мой приказ, я наконец смог вызвать нашего радиста. Вскоре и комбат со мной пообщался, разговаривали мы прямой речью, но некоторые слова заменяли синонимы. Например, танки — коробок, красноармейцы — спички, раненые — поленья, а немцы — нацики. У комбата блокнот был где всё это записано, больше сорока наименований, и когда нужно сказать требуемое слово, смотрел, поэтому речь была с запинками. От него я и узнал, что оба полка, и ещё танковый полк, уже подошли, более того наш батальон совместным ударом с разведывательным батальоном дивизии, немцев у моста сбросил в воду, сейчас там передовые части укрепляются. Остальные на подходе. Ещё тот сообщил что несколько немецких тыловых колонн, включая тот тяжелый гаубичный дивизион, оказались захваченными нашими подразделениями, что прорвались через тот брод, немцы их тут не ожидали. Тактика, используемая ими, была по прототипу мангрупп майора К, о чём комбат сообщил с особым удовольствием. И как показал опыт, тактика таких группа вполне оправдана, потрепали немцев. Правда, только те что на дорогах встретили, в населённые пункты не совались, немцы там окопались. Это не всё, подходило ещё две дивизии, так что прорыв уже локализован, а нашему батальону поступил новый приказ, начать чистить тылы. Тот хоть и зализывал раны, потери были, но уже готов.

Этой новости я порадовался, и сообщил о наших раненых в госпитале, и о подготовке группы капитана Кривова по освобождению их, и что к этому привело. Сообщил координаты где его техника находится и что ему требуется. Совместными усилиями можно будет освободить наших и очистить село. И сделать лучше это как можно быстрее. Пока немцы не поняли те размеры катастрофы, что вот-вот свалятся на них, а именно — окружение. Тот всё записал, и сообщил что немедленно выдвигает передовые роты, а вся пехота теперь в батальоне была, привезли. Я уже собрался отключатся, всё что нужно мы обговорили, когда комбат, несколько странным голосом, связь была довольно чистой, сообщил что тут хотят со мной поговорить. Кто именно это желал, я уже понял, поэтому сказал:

— Ну уж нет. Мне одного раза хватило с ними встречаться, больше подобной ошибки я не совершу. НКВД доверять нельзя.

Однако вместо комбата зазвучал смутно знакомый голос:

— Командир? А что, со мной встретится не хотите?

— Бабочкин?

— Он самый, товарищ майор.

— Жив курилка. А я думал ты где на лесоповале комаров кормишь, от местных всего можно ожидать.

— Это вы уж загнули. Поговорить бы надо.

— Если ты с товарищами из НКВД, которые вовсе не товарищи, то ни о какой встрече и разговора не будет. Их гостеприимства я хлебнул с лихвой, урок усвоил на всю жизнь и постараюсь больше не встречаться и не общаться.

— Командир. Я в курсе о том, что в Киеве произошло. Уже было проведено расследование. Как это ни странно, но ты там сам виноват. Это нежелательно в отрытом эфире говорить, но ты там попал под свою же отдачу. Старшего батальонного комиссара бил? Бил. Его сотрудник, а тот политрук к ГБ не относится, он из политсостава, тебя опознал и забрал. В том управлении его брат начальником служил, и некоторые вольности ему были позволены, поэтому и никто слова не сказал, когда тебя вывезли. Тот решил сам с тобой разобраться, и честно вёз к тройке трибунала, она на другом берегу находилась. Так что это всего лишь цепь случайностей. Расследование было проведено, того старшего батальонного комиссара со сломанной челюстью, понизили в звании до младшего политрука и после госпиталя отправят на передовую, у него и другие грехи всплыли, политрука понизили в звании до простого красноармейца, и отправили на передовую. А вот с братом его серьёзнее. Он и дежурный, что позволил тебя забрать, срок получили, уже искупают в штрафном батальоне.

— Много наговорил, подумать надо… Вот что, у нас тут операция начинается, двигайся с батальоном, и будь один, других я видеть не хочу, там после проведения боевой операции и пообщаемся.

— Понял, командир. До встречи.

— Надеюсь она будет. Счастливо.

Отключив связь, я несколько секунд посидел на месте, после чего спросил у наводчика:

— Что-там снаружи?

— Узнали нашу форму, роты снова в колонны собираются, но к нам шесть всадников скачут.

— Понятно. Меняемся местами.

Переложив сидоры обратно на место стрелка-радиста, а то их мехвод держал, выбрался наружу через люк радиста, не забыв надеть на голову шлемофон, они ребристые, издалека узнаются, и сам встретил всадников. Оказались парни из роты связи хорошо знакомой мне дивизии, велел предавать привет командиру комендантской роты штаба дивизии, если увидит, мы были с ним знакомы, брат нашего комбата. А так их вместо разведчиков и посыльных используют. Узнав, что тут мангруппа коммунистического батальона, а старшим у связистов был старлей, дотошный, документы и приказ просмотрел, потом с интересом тот изучил танк, такие он ещё не видел, впервые на фронте, после чего мы расстались. Те обратно к дороге поскакали, а мы, развернувшись, направились обратно. Кривов удивился нашему скорому возвращению, и когда я ввёл его в курс дела, только обрадовался. Однако это ещё было не всё:

— Батальон тут будет часа через два. Не раньше. Сам тот дальше двинет, а пока вы заправитесь, да догоните, тот уже в бой вступит. Меня госпиталь беспокоит. Я вот что предлагаю, беру все твои машины, двух моих танков хватит, и мы под видом немецкой колонны, использующую трофейную автотехнику, въезжаем в село и направляемся к госпиталю. Дальше, пока бойцы проводят зачистку…

— Чего?

— Осматривают все постройки и здания и уничтожают врага, это и называется одним словом — зачистка. Так вот, пока они ею занимаются, мы занимаем оборону и держимся до подхода батальона и вас. Иначе немцы могут уничтожить раненых перед уходом.

— Идея отличная, но я еду с вами. Тут и Малышев справится. Это тот старлей-танкист.

— Годится. Сливайте топливо с танков, и заправляйте грузовики. Артиллеристов тоже берём.

— Годится.

Хватило и двадцати минут, и колонна, которую возглавляли два немецких танка, двинула в путь. А уже через сорок минут, проехала пост на везде в село, где стояло шесть полицаев при одном немце, стала углубляться в улочки села. Танюша, так звали ту девушку-медсестру, сидя на месте стрелка-радиста, сообщала путь к госпиталю. Мы свернули на двух нужных перекрёстках, а дальше и я увидел кованные ворота, что вели в парк, где виднелось белое двухэтажное здание местной больницы, где и расположился госпиталь.

— Ой, там машины! — воскликнул та.

Связь в танке была хорошей, нас все слушали. Не только этот экипаж, но и второго танка, мы на прямой связи были для удобства управления в бою. Я так рации настроил.

— Вижу, — зло скрипнув зубами, сказал я. — Похожие на карателей. Немецкая форма, но без знаков различия, да и техника наполовину наша. О, вон три огнемётчика. Заживо хотят наших сжечь. Осколочный по концевому грузовику, каратели его только покидают. Потом пулемётами по толпе солдат. Короткая! Огонь!

Звонко захлопнула пушка, и грузовик взорвался огнём и брызгами крови тех, кто внутри сидел. Почти сразу раздался выстрел орудия второго танка, а я приказал Алексею, он у меня мехводом был, перед уходом мы ограбили старлея Малышева на часть его танкистов, сформировав экипажи:

— Лёха, дави их. Ломай забор. После войны новый поставим.

Проломив ограду, она тоже кованная была, но низ кирпичный и перевалив через неё, непрерывно стреляя из пушки и пулемётов, мы направились к зданию госпиталя, а позади с криками бежали наши стрелки, что уже покинули машины:

— Ура-а-а!..

Надеюсь раненые услышав это, возрадуются. Мы уже закончили с фасадом, оставив более сотни трупов лежать, и стали обходить здание. Мой танк сперва, а второй слева. Удобно общаться по рации и вести боевую работу. Часть карателей сбежали сюда, за больницу, большое здание в виде буквы «П», часть пытались вломиться в задание через главный вход, где и застряли, но несколькими пулемётными очередями мы прекратили в этой пробке всякое шевеление. Дальше стрелки полезли в окна зданий, чтобы зачистить их, а мы гоняли тех что задание убежал, и пулемётами работали и гусеницами, не раз подминая бегущих карателей. Довольно порядочно всё же удрало, но мы хорошо постреляли. Тут забор выходил на другую улицу, и он тоже был кованный, и пока каратели пытались перелезть через него, мы сняли огромную жатву расстреливая их. Потом пока перезаражали пулемёты, проломив забор и с этой стороны выехал на улицу, и ещё с десяток вдали положить успели, после чего задним ходом вернулись обратно. В здание госпиталя ещё постреливали, но уже эпизодически, там зачистка заканчивалась. Дальше сделали так, мой танк вернулся к фасаду, второй занял оборону тут, сюда же спустилось два десятка бойцов, занимая оборону у забора и устанавливая два пулемёта. Один видимо трофейный, знакомый уже «Брен».

Высадив Танюшу у заднего входа, та убежала внутрь здания, а мы переехали к фасадной части и встали там, контролируя улицу в обе стороны. Наши уже грузовики загоняли на территорию госпиталя, да досматривали уцелевшую технику карателей. Нашли троих что прятались там, тут же и пристрелили, уже известно кто это был, в плен их не брали. Удалось взять три «Захара», две «полуторки» и два «Опеля». Ещё три грузовика расстреляно было, с них снимали всё что уцелело, бензин сливали. Особенно бочке обрадовались, полной и нескольким канистрам что нашли в кузове одной из машин. Оставив наводчика за старшего, я покинул танк и перебежками, издали от частных домов постреливали, пули посвистывали, по броне иногда цокали, я подбежал к Кривому, которому один из бойцов перевязывал руку. Тот был мрачным. А когда я подбежал, лишь кивнул мне. Пришлось самому задавать вопросы.

— Ну что там?

— Успели, — вздохнул тот. — Погибшие есть. От моего батальона теперь почитай один взвод и остался. Всех боеспособных наружу выгнал оборону занимать. Три пулемётчика на чердаке позиции оборудуют, трофейные пулемёты взяли, боеприпаса побольше. Свой боеприпас закончился, я приказал трофеями вооружатся. У меня пара опытных сержантов есть, командуют. Три пары бойцов вооружившись трофейными автоматами повторно обходят все палаты, подвал осматривают. Думаю, туда раненых спустить пока, а то немцы подойдут, и поранить кого могут. Рикошеты там в палатах или ещё что.

— Это да. Что с медперсоналом?

— Из врачей один хирург остался да несколько медсестёр и санитарок. Он сейчас моих раненых оперирует. Все перевязочные средства приказал отдать, там у них почти ничего и нет. Трофеи тоже. С едой плохо, не кормили давно, раненые умирают.

— Понятно, помощь идёт, надеюсь всё будет. Ну ты тут командуй, а я хочу прокатится по селу. Видишь крышу железом крытую? Таня сказала, что это бывший сельсовет, немцы там комендатуру разместились. Думаю, драпать они будут, не до нас, вот и хочу крепкого пинка дать. Минут на десять отлучусь, туда и обратно. Пару снарядов в здание всажу.

— Давай, — кивнул тот.

Получив карт-бланш, я вопросительно посмотрел на бойца, которому давал задание. Он должен был найти красное полотнище чтобы на антенну привязать, показать, что свой. Тот действительно протягивал красный влажный и слегка липкий свёрток, и вдруг с трудом сглотнув, сказал:

— Я санитарку попросил принести красное полотнище на флаг. Не было у них красного. Она простыню порвала пополам и в крови у операционного стола намочила, там лужа уже натекла. Второй флаг мы на здание повисим.

Тот передав мне полотнище, отвернулся, у меня у самого ком в горле стоял, но встряхнувшись, побежал к танку, где привязал наш флаг к антенне, и устроившись на месте командира, сказал Алексею:

— Запускай движок. Идём на максимальном ходу к перекрёстку, и поворачиваем направо. Комендатуру посетим.

— Осколочный, — приказал наводчик, тоже готовясь к бою. Жаль у пулемёта на месте стрелка-радиста никого, пригодился бы.

Мы, лязгая гусеницами, домчались до перекрёстка, повернули там и снова по газам, и снова повернули, вот и сельсовет. Два грузовика, два мотоцикла и легковушка, вот что мы увидели.

— По двери входа в здание… Огонь! — скомандовал я, наблюдая как немцы разбегаются.

Они видимо ещё на шум насторожились, а когда мы появились, уже пытались спастись, многие в здание бросились, надеясь укрыться за крепкими стенами. Вот в эту пробку, а те тоже застрять умудрились, снаряд и влетел. Дальше работали пулемётами, лишь дважды били по окнам, когда по нам оттуда стреляли. Даже из пулемёта, но огневые точки быстро были подавлены. Расстреляв из пулемётов технику, пусть пешком прогуляются, мы задом покинули небольшую площадь у сельсовета, и развернувшись, покатили обратно к нашим. Два грузовика, два мотоцикла и легковушка, около пятидесяти немцев были нами уничтожены. Остальные по крайней мере серьёзно напуганы. Неплохой результат.

— Стой! — скомандовал я, продолжая держать округу, с помощью хорошего обзора командирской башенки, под наблюдением. — Сдай назад на пару метров… Всё, стой… Твою ж мать!

— Что там, командир? — первым успел спросить Алесей.

— Немцы. Тут в просвет между деревьев дорогу видно к селу. Много танков, пехоты, что пешком, что в грузовиках, бронетранспортёры, артиллерия, и всё идёт на нас. Видимо те части что мы блокировали тут, прорываются к месту где мост был.

Скользнув на место радиста, я стал вызывать командира второго танка, радист к счастью сразу откликнулся, видимо на приёме сидел. Приказав подозвать капитана Кривова, дождался, когда тот ответит и ввёл его в курс дела, приказывая, несмотря на разницу в звании:

— … Делай что хочешь, но раненых нужно эвакуировать. Грузи во все машины, у артиллеристов тоже забирай, те машины карателей тоже бери, даже разбитые, на буксир, и вывози в сторону батальона. Сколько сможешь столько и вывезешь. Противотанкисты пусть оборону у госпиталя занимают, укрепляются, а я со вторым танком на окраине немцев встречу. Я трезво оцениваю свои шансы. Больше десяти минут с неопытными экипажами мы не продержимся, но это время вам дадим. Поторопись.

— Понял.

Приказав командиру второго танка двигать к окарине, встретимся на перекрёстке, и связался с батальоном. К счастью и тут радист был на волне, но на другой, пришлось покрутит тумблер, чтобы поймать его. Комбата я дожидаться не стал, времени не было, быстро сообщил радисту что видел, приказав передать комбату, и отключив связь, перебрался на место командира. Пока я обещался, Алексей уже доехал до перекрёстка, где мы и встретились со вторым танком, после чего проследовали к выезду из села. Тут пост уже брошен был, никого, видимо сбежали, когда бой у госпиталя начался. Успели мы едва-едва, немцам до въезда метров сто осталось. Сначала те дёрнулись, увидев нас, но опознав свои танки, только ускорили ход. Да, я снял флаг с антенны, сейчас он как раз и не нужен.

— Стой, — скомандовал я, быстро осматривая дорогу, после чего скомандовал наводчику. — Бери под прицел головного. Старшина, твой второй. Твои не чётные. Работаем… Огонь!

Танкист из группы старшего лейтенанта Малышева, что командовал второй боевой машиной, имел звание старшины, но такое труднопроизносимое имя и фамилию, что коверкать язык я не стал, и обращался к нему по званию. Тот казахом был.

— Гори-ит, сука-а! — орал наводчик, когда передовой танк вспыхнул, а потом двумя снарядами поджёг третий, второй расстелив гусеницу, свернув набок башню, что съехала на корму, замер неподвижно.

Впереди ехали мотоциклисты, их прочесали и пулемётов, и выжившие бросились в разные стороны. Дым горящей техники начал заслонять дорогу, наше орудие хлопнуло уже в четвёртый раз с одного места, когда я скомандовал:

— Алексей, сдавая назад. Я буду говорить куда поворачивать… Старшина, уходи за дома, иначе снесут. Не бойся использовать любое строение как укрытие. Я влево от дороги — ты справа. Больше одного выстрела с одного места не делай. Выстрелил и сразу укрывайся, ищи другое место, иначе подловят.

— Понял.

Тут мы и разъехались. Подмяв забор и прокатившись по городу, уже пустому, стараясь не тронуть яблоню, подъехали к забору что также маскировала вишня, дальше поля были, и встав, я сразу скомандовал наводчику:

— Видишь колонна грузовиков встала? Там бензовозы и машины с бочками видны. Бей по ним осколочными. Лёха, после второго выстрела без команды сдаёшь назад и уходишь за амбар, потом за дом. Я буду твоими глазами пока ты назад сдаёшь. Ну как обычно.

— Понял!

— Понял! — ответили оба.

После второго выстрела, а в колонне хорошо полыхнуло, начались пожары, танк резко стал сдавать назад, и тут по броне здорово чем-то заскандалили. Да так что двигатель стих.

— Все живы? Лёха, что с машиной?

Бойцы, кряхтя отвечали, что вроде в порядке, в ушах лишь звенит. А вот мехвод только матерился, но сердце танка молчало.

— Не волнуйтесь, это рикошет, самоходка влепила. Лёха заводи, иначе нас сейчас сожгут.

— Пытаюсь, командир.

Тут в наушниках раздались крики заживо сгораемых людей, и я понял, что наша машина осталась одна. Старшину всё же подловили, почти как нас. Наконец танк взревел, и мы уползли за амбар. Тот затрясся от попаданий снарядов, но мы уже были за домом, из-за которого высунувшись, двумя снарядами подбили ту самоходку, что так коварно подстерегла нас. Поджечь не смогли, лобовая броня больно толстая, но гусеницу сбили. Второй снаряд под самоходку рикошетом ушёл. Потом ещё дважды сменив позиции подожгли ещё два бензовоза и грузовик с бочками. Полыхало здорово, но наконец и нам не повезло. Обманул я Кривова, восемь минут бой шёл, не смогли мы обещанное ему время продержатся.

— Горим! Ребята, горим! — прокричал я.

— Командир, двигатель работает, машина на ходу, — услышал я от Алексея.

Тронув за плечо наводчика, но тот был убит, снаряд что пробил броню башни, убил его. Немцы уже были вокруг, пехотинцы, кричали чтобы мы сдавались. Не раз пытались остановить, бросая на броню гранаты, те хлопали, сильно оглушали нас, но пока мы ещё могли вести боя, и вот те смогли нас поджечь. Сергей пытался выбраться, открыл боковой люк, но тут же повис, словив пулю.

— Лёха, мы вдвоём остались, — кашляя от заполнившего боевой отсек дыма, хрипло сказал я. — Гони вперёд, впереди автоколонна и пехота. Пока не остановят, успеем немало взять своего, а потом в поле, укроемся за дымами, может сможем уйти? Тарань су-ук!

Я орал, уже изрядно задымило боевое отделение, и пока изредка виднелись языки пламени, а танк подминая яблоневый сад, сбил забор и выскочил на поле объятый пламенем, и понёсся под небольшой уклон оставляя за собой чёрный дым. Немцы в ужасе разбегались. А я, спихнув тело наводчика, и заняв его место, поливал их из пулемёта. Потом мы врезались в грузовик, первый, второй, третий, и на четвёртом, танк лёг на бок, практически перевернувшись, попавшийся под левую гусеницу бронетранспортёр не был отброшен, а сработал трамплином. Во время переворота я просто выпал наружу через открытый верхний командирский люк, специально его открыл чтобы выбраться быстро можно было, а тут меня это спасло. Вот и покатавшись по обочине, сбивая пламя со спины, хотел было бросится обратно к танку, но меня оттащили немцы. Не знаю был ли жив мой мехвод, но криков я не услышал. Меня же быстро разоружив, вытащив из кобуры «Наган», били. Сильно, ногами, целая толпа набежала. Правда, забить не успели, помяли хорошо, но подоспевшие офицеры, остановили разгорячённых солдат, и велели поднять меня. Ха, у меня даже силы были стоять, хотя и шатало. Сплёвывая кровавую слюну, в этот раз зубы целые, немцы гуманнее наших, и угрюмо смотрел на полковника, что тут командовал. Меня уже обхлопали по карманам, выгребли всё что было, и не найдя документов, поинтересовались кто я.

— Командир танкового взвода, младший лейтенант Кутузов, — ответил я переводчику. Говорил на русском тот ужасно, но понять можно.

— Спросите у него, почему он совершил эту атаку безумия? — велел полковник переводчику, но я сказал.

— Не надо язык коверкать, я говорю на немецком, — и снова сплюнув, ответил. — В селе госпиталь с нашими ранеными был. Мы его отбили обратно. Вовремя успели, ваши прислали две роты карателей, вроде украинские националисты, мы их хорошо положили. А тут вы. Эвакуировать раненых, так техники мало, я решил задержать вас на максимальное время.

— Мы не воюем с ранеными, — с апломбом сказал тот.

— Вот только врать не надо. Я видел, как ваши лётчики бомбили санитарные поезда, или машины, не обращая внимания на кресты. А госпитали? Им специально полотнища расстилали, а они по ним били. И госпитали ваши умножали, и медсанбаты. Высшая раса хренова. Я в курсе про план «Ост».

— Я знаю, что его напечатали в ваших газетах, — пожал тот плечами. — В селе идёт бой. Сколько ваших войск обороняет госпиталь?

— Сколько бы не было, все ваши. Судя по густым дымам, там горит ваша техника, значит наши хорошо держатся.

Тот задумчиво рассматривал меня, такое впечатление, что тот силился меня вспомнить. Но рожа лица у меня разбита, закоптилась, да ещё в крови, поэтому опознать пока не смог, но я думаю вспомнит, свалить бы, но тут рота солдат. Да и части всё подходят и походят. Думаю, уже больше дивизии, село по бокам обходят. В общем, серьёзную силищу собрали. Меня приказали отвести в машину полковника, и ткнув прикладом в спину, больно, хорошо припекло, повели дальше к стоявшим машинам. Именно там, когда меня подвели к заднему борту грузовика, и рванул мой танк. Что-то долго. В машине пол боекомплекта осталось, не удивительно что башню лишь слегка откинуло, а танк стал дымить гуще. Дальше я забрался в кузов, оказалось тут ехала охрана полковника, меня забили в угол у кабины, и сидя на полу, народу тут устроилось на лавках немало, ожидал результатов. Висевший за спиной шлемофон был водружён мной на голову. Так-то я пользовался немецкими наушниками, но они слетели, когда я вылетел из нашего танка, провод не отцепил, а шлемофон был при мне. Теперь постоянно носил, вдруг с нашими бы встретились, надел его и выглянул. Вот так и получилось, что шнур был сунут в нагрудный карман комбеза, и шлемофон я не потерял. Он слегка обгорел, но пользоваться можно.

Ехали мы не сказаться что долго, минут десять. Мотало в грузовике изрядно, видимо по каким-то колдобинам ехали, но вот и встали. Солдаты покинули кузов, а я остался под охраной одного. Через откинутый тент заднего борта я рассмотрел дом, похожий на длинный барак, разделённый на несколько квартир, деревянный с весёлыми голубыми ставнями. Что-то знаемое. Ну точно, этот дом стоял окнами к площади и если я не ошибаюсь, с другой стороны здание сельсовета, то бишь комендатуры. Тут и расстрелянная техника должна быть, но я её вижу. Корма грузовика стояла не тем ракурсом. Снаружи доносились команды, рапорты, ну и остальное что сопутствует прибытию крупной части в новое место. Сидя, стараясь это делать не заметно, я пощупал голенище сапога, у меня там документы лежали. Когда Лёха рванул вперёд, ведя горевший танк на немцев, я достал их из кармана и убрал. Не то чтобы был уверен, что попаду в плен, но не исключал и вот так подстраховался.

Сидеть пришлось недолго. Ныли обожжённая спина и шея, но к счастью ожоги слабые, успел сбить пламя, думаю комбез обгорел, а вот гимнастёрка разве что подкоптилась. Пить очень хотелось, но фляжка вместе с ремнём исчезла, когда меня обезоруживали. Через полчаса после нашего приезда сюда, в кузов заглянул какой-то унтер, и сообщил что ему приказали забрать меня. Охранник не возражал, меня вывели наружу, причём приказали держать руки поднятыми, и так повели к «полуторке», где стояло ещё двое рядовых. Думаю, это для местных спектакль. Если во время нашего прибытия их не было, попрятались, то как стихли бои, а стрельба у госпиталя тоже стихла, и я вполне осознаю кто победил, подходили и глазели. Меня запихнули в открытый кузов советского грузовичка и повезли прочь из села. А куда, я не знаю, не сообщали. Единственно, у них нашивки техслужб были. За рембатом числились. Ещё в кузове стояло две бочки сильно отдающих солярой, и несколько канистр, по потёкам с маслом понятно. Двое солдат в кузове со мной, оба вооружены карабинами, и унтер с пистолетом в кабине. Вот водитель был вооружён более интересным оружием, не знаю на что он её сменял, но судя по подсумкам на его ремне, у того была «СВТ». Саму винтовку я не видел, видимо та находилась в кабине.

Кузов открыт был, удобно, обзор имеется. Мы обгоняли пехотные колонны, однажды проехали мимо колонны военнопленных. Я присмотрелся, но вроде знакомых не было. Не думаю, что Кривов ушёл, держался тот до конца, так что или погиб, или ранен или где бредёт в такой колонне. Кстати, когда мы пленных проезжали, водитель нашего грузовичка сбросил ход. Вот у второй колонны пленных, внезапно встали. Мне привстать и посмотреть не разрешили, последовал окрик одного из рядовых, и через минуту в кузов залезло ещё двое пленных. Один, как и я в синем танковом комбинезоне, а вот шлемофона не было, видимо потерял. Второй в чёрном комбезе техслужб и пилотке. Те с интересом посмотрели на меня, отметив моё командирское звание, через открытый ворот комбеза был виден одинокий кубарь в петлице, да и вид мой закопчённый, обгорелый, в крови, ясно давал понять, что я не сам сдался, а в бою взяли. Правда, то что я пехотный лейтенант, а именно так это по петлицам можно понять, но сижу в комбзе танкиста и шлемофоне, их заметно озадачило.

Те перебрались ко мне к кабине, оба немца у кормы сидели, и машина тронулась дальше. Тот боец что танкист, протянул руку, негромко говоря:

— Сержант Мальцев, заражающим на «тридцатьчетвёрке» был. Выжил один из экипажа, остальных из пулемёта, когда из горящей…

Договорить тот не успел, как и второй парень что в комбезе технаря был, представится, одному из рядовых не понравилось наше общение и тот рявкнул. Я пояснил сержанту:

— Велел молчать. Эх, если бы не немцы на дороге, можно было бы этих удавить и сбежать.

— Эх, — только и вздохнул сержант, и тоже, как и я, замолчал.

Вскоре мы свернули с дороги и покатили по второстепенной. Вот теперь можно попробовать освободится, немцы кстати наши переглядывания тоже видели, и демонстративно направили на нас оружие, показывая, что дурить не стоит. Пришлось ждать. Проехав ещё километров пять, мы спустились в овраг, поросший лесом и кустарником, и остановились. Вот теперь стало понятно почему выбрали нас и везли сюда. На глубине полуметра стоял в мелком ручье «КВ-1», и даже на первый взгляд было понятно, что тот сможет выбраться сам. Я думаю тот просто заглох так неудачно, из-за того, что топливо кончилось. У танка маялся часовой, что охранял его, явно обрадовавшийся нашему прибытию. Сама машина явно командирская, антенна высокая имелась, а вот пулемётов нет, да и заперта машина была.

Я всё это понял, окинув лишь взглядом, когда нас подняли, как только машина встала и заглохла метрах в трёх от воды. Унтер приказал нам высадить. Дальше под присмотром немцев, мы стали заправлять танк, «полуторку» задом загнали в ручей, и мы с её борта перекатили на корму одну бочку, и подсосав, сунули шланг в горловину бака, куда хлынула солярка. Кстати наши бочки, видать трофей. С учётом того что у «КВ» баки были на шестьсот литров, тут было на две трети объёма. Сам унтер, переодевшись в комбинезон, вполне толково проводил осмотр машины, показывая, что вполне знаком с нею. Проверил уровень масла и воды, да и следил за нами. У него и был ключ к люкам. Он их открыл и перебрался в боевое отделение, чем-то занимаясь там. Даже не подойдёшь и не заглянешь в люк, солдаты не дадут, пристально следя чем мы занимаемся. Точнее трое, включая часового, болтали о чём-то, а один, что нас и охранял, стоял в сторонке на сухом месте и смотрел за нами. Не пристально, но и не ослаблял внимания.

Наконец и вторая бочка слита в баки, после чего закрыв горловины баков и самой бочки, мы вернули её в кузов грузовичка. Дальше взяли масло и стали заливать в нужную горловину. Тут унтер следил, и время от времени проверял щупом. А я, пока мы занимались работами, всё думал, что же делать. Никакой идеи не возникло, ну кроме того что верхний люк и люк стрелка-радиста были открыты. Запрыгнуть внутрь, запереться и угнать танк, вот какая мысль была. Только не дадут нам этого сделать. Ладно я, миг и в танке. Опыт дело такое. Мальцев возможно тоже, я не знаю о нём ничего. А вот третий наш спутник, был пока не понятен. В общем, пока возможности чего сделать для освобождения не было. Закончив со всеми приготовлениями, мы вернули канистры на место, и водитель отогнал машину в сторону. Он её даже наверх поднял, оставив на дороге и спустился вниз, с интересом наблюдая что будет дальше. Унтер, закрыв люки, вытирал руки тряпкой, и убрав её в карман, полез было на башню, как из кустов раздался залп. Чёрт, он даже для меня был неожиданным, я не заметил, чтобы кто-то к нам подкрадывался.

Мы синхронно упали там где стояли, и если остальные остались лежать, то я, активно шевеля конечностями, пополз к танку. Дело в том, что в залпе участвовало всего три винтовки. Ударили те в разнобой, жидкий залп, подчитать было не трудно. Видимо цели выбраны были сразу, так как схватившись за живот, на корму с башни упал унтер, упал наш охранник и вскрикнув, схватился за руку один из тройки немцев что в стороне стояли. Водитель безоружен, этот раздолбай снова винтовку в машине оставил, вот у двух других были карабины, с помощью которых те и палили по кустам. Я же, скользнув в воду ручья и загребая её, уже ушёл с линии прицеливания немцев, из кустов продолжали редко стрелять, видать с патронами беда, так добравшись до танка, я взобрался на корму, тут раненый унтер почти достал «Парабеллум», но я у него отобрал оружие, сил у того сопротивляясь не было, и приведя пистолет к бою, осторожно выглянув из-за башни, водитель оказывается стрелял из винтовки раненого товарища, и прицелившись, попал ему точно в голову. Что тут, метров тридцать, потом выпустил весь магазин по остальным, раненому и второму. Эти тоже готовы.

Достав запасной магазин, я перезарядил оружие, и скомандовал Мальцеву:

— Сержант, беги к убитым немцам, разоружи их. Вооружи напарника и пусть стоит наверху прикрывает нас. Потом в «полуторке» винтовка наша должна быть, «СВТ», забери её. Её мне.

Сам я, наклонившись и расстегнув ремень, вырвал из-под тела унтера, и сунув пистолет в кобуру, положил её на башню. Это не мой трофей, чужое не беру, а вот «СВТ» и два карабина, это уже моё честно заработанное. Кстати, проведя по карманам унтера нашёл ещё один запанной магазин, что забрал и положил поверх кобуры. Больше ничего не брыл, не моё, не я немца убил. Документы тоже забрал после чего сбросил тело в воду. Нечего кровью корму пачкать. Прихватив оружие, и загребая воду сапогами, по мелководью выйдя на берег, я посмотрел на трёх грязных заросших бойцов в шинелях, что вышли к нам. И протянув им кобуру, сказал:

— Чей трофей? — молчание было моему вопросу, тогда я спросил. — Кто в унтера стрелял?

— Я, товарищ младший лейтенант, — ответил один из бойцов, невысокий лет двадцати на вид, с щетиной, усталым и голодным видом.

— Держи. От трофеев отказываться нельзя, а ты его честно заработал.

— Спасибо, — явно растерялся тот, принимая оружие. Ничего, почти пустой сидор за спиной, есть куда убрать.

— Да это не ты спасибо говорить должен, а я. Спасли нас от плена, молодцы. Спасибо вам, — обняв того, сказал я. После чего пожал руки двум других.

Тут я вспомнил о документах, и выругавшись, достал их из-за голенища и стал дуть, отряхивая и открывая, а потом осмотрев, протянул с облегчением:

— Не намокли, просто отсырели слегка.

Тут подбежал Мальцев с винтовкой и ремнём водителя, у него на плече уже висел карабин одного из рядовых. То есть, он принёс мне «СВТ» с подсумками. Я сразу застегнул ремень, согнав складки назад, а винтовку, проверив, повесил на плечо. Кстати, положенного штыка к ней не было, это слега опечалило, а так радость от освобождения переполняла.

— Товарищ командир, а почему у вас документы в сапоге? — вдруг спросил один из красноармейцев, что нас спасли, с таким серьёзным лицом. Уверен, он остальными и командует, типаж подходящий.

— Когда танк мой загорелся, и механик-водитель повёл его на таран, я убрал документы за голенище на всякий случай. Я же коммунист, а немцы нас сразу расстреливают. Не то чтобы я был уверен, что в плен попаду, просто перестраховался. И ведь попал, три грузовика раздавили, а на четвёртый машине, бронетранспортёр был, перевернулись. Меня из машины через люк выкинуло. Побили хорошо. А из всего экипажа я один выжил.

— Товарищ младший лейтенант, а почему у вас красные петлицы и общевойсковое эмблемы? — влез в наш разговор Мальцев.

— Потому что я проходил службу в отдельном коммунистическом батальоне в танковой роте. Я командир взвода. Кстати, осмотри «полуторку» на предмет съестного, я там немецкие ранцы в кузове видел. Видишь бойцы от голода шатаются? Неси, все поедим. У меня тоже голодные спазмы начались.

— Есть, — козырнул тот и снова убежал, а я, посмотрев на бойцов, приказал:

— Ну, докладывайте, кто такие.

То, что они окруженцы, я и так понял, а как те сами сообщили, они из бойцов что аж с первой линии обороны. Когда у соседей оборону проломили и запахло окружением, пришёл приказ отходить. Вот так и отходили. Они миномётчики, из одного расчёта батальонного миномёта. Вели бой пока мины не закончились, расчёт проредило, а потом смогли переправится через Днепр. Это вызвало уважение, притом что миномёт они вынесли, и сейчас он метрах в трёхстах лежит. Сильны, уважаю. Пока те бегали за своим оружием, Мальцев уже распотрошил ранцы и наверху готовил стол, откинув задний борт грузовичка. Тот второй боец, что молчаливый, продолжал нас охранять. Я же отошёл в сторону и сняв с себя всё, выжал форму и комбез, после чего всё снова надел. На теле высохнет, а то уж больно холодно в мокром ходить. Не лето чай. Бойцы как раз вернулись, и мы помогли загрузить миномёт в кузов «полуторки». За время обеда я пообщался со всеми, как и с тем бойцом в комбезе техника. Да и не техником он оказался, обычный водила, что как раз ремонтировал свою машину на дороге, когда его внезапно в плен взяли, и из-за этого по ошибке причислили к ремонтникам. Так что водитель на «полуторку» у нас есть, что тот подтвердил. Машину эту знает от и до. Я его и назначал водителем, бойцы в кузове поедут. Патронов у них действительно нет, но Мальцев, осмотрев кабину, под сиденьем вместе с ранцем водителя нашёл полный сидор патронов к нашим винтовкам. Так что бойцы получили по пятьдесят патронов на каждого. Остальное нужно было нам. Дело в том, что в танк я заглянул мельком. Пулемёта стрелка-радиста не было, как и кормового, вот спаренный почему-то стоял. Диск один, запасных нет, ниши пусты, так что его можно снарядить, и будет у нас хоть какое-то оружие в танке. Снарядов тоже не было, но хоть пушка в порядке, замок и прицел на месте. Судя по тому как криво стоял танк, не на дороге, что этот овраг и ручей пересекала, его загнали в ручей специально, видимо в целях утопить. Если повыше подняться, там запруда была, по башню в воду уйдёт, но видимо просто не успели, топливо закончилось.

Поев, я велел собираться, мы уезжаем.

— Товарищ младший лейтенант, я этого монстра не знаю, водить не умею, — сообщил Мальцев.

— Не волнуйся, уж я его хорошо знаю. До последнего винтика, так что забирайся на место наводчика, снаряжай пока диск, а я выгоню его наверх.

— Есть, — даже обрадовался тот, и козырнув, побежал вниз к нашей боевой машине.

Я тоже добрёл по ручью до танка, старясь чтобы не захлестнуло сапоги, и через корму пробравшись вперёд, сначала спустился на место стрелка, и там перебрался на сиденье на мехвода.

— О, тут ниша у стрелка полная, диски есть, — сообщил я Мальцеву.

— Снаряжённые? — просунул тот ко мне вниз голову.

Достав верхний диск, я сразу сообщил:

— Пустой. Остальные видимо тоже.

— Давайте их мне, я их в своею нишу переложу.

Так я и сделал, передал все двенадцать дисков, и пока тот снаряжал их по очереди, на три диска патронов у нас было, я провёл все процедуры запуска. Аккумулятор дохлый был, но баллоны в порядке, воздух есть. Открыв вентили, дал возможность запустить двигатель. Со второго раза тот вдруг взревев, заработал на высокой ноте. Дав немного прогреться, осторожно задним ходом стал пятится к дороге. Мальцев, сидя в люке наверху, подсказывал. Шлемофона своего у того не было, но тут нашлось их аж два. В танке самом пусто, в ранце у унтера они были. Один себе оставил, а второе тот повесил на место заражающего. Так что мы переговаривались по переговорному устройству. А вот ранец, пусть и почти пустой, я себе забрал. Документы в него убрал. Высохнут, как и форма, тогда и верну в карман.

— Хорошо тут песок и камни, иначе увязли бы уже, — сказал Мальцев, когда мы выбрались на дорогу.

После этого слегка доверчивая, я стал ревя мотором подниматься на довольно высокий склон оврага, пока не оказался наверху. Там подъехав к «полуторке», не стал останавливаться, и мы покатили дальше. Мальцев снарядив первый диск, уже вставил его в пулемёт, и даже проверил, коротко дудукнув очередью в три патрона в небо. А сейчас сидел на башне, поглядывая вокруг, и снаряжал второй, доставая из сидора патроны. Жаль немцы на трофеи оказались бедные, я даже предположил, что все их вещи в другом месте находятся, а прихватили они то, что им потребуется для выполнения этого задания. А так двигаясь по той же дороге где нас везли немцы, я прикидывал свои шансы прорваться через них к нашим. Как-то маловато их было. Эх, был бы боеприпас и экипаж, я бы тут развернулся, но чего нет того нет. Двигался я на тридцати километрах в час, на такой полевой дороге «КВ» разогнать сложно, но я смог. Удалившись от оврага на километр, я повернул на перекрёстке к деревне, что виднелась на горизонте, не поеду же я к трассе, где немцев как тараканов, объедем, ну и попылил дальше. «Полуторка» следовал позади как привязанная, как мне доложил Мальцев. Водитель, а его звали красноармеец Зиновьев, Антон вроде, уже осмотрел машину, та в приличном состоянии была, полбака бензина, но запаса не имелось. Надеюсь найдём.

Всё же меня расстроила бедность немецких техников, ни тебе карты приличной, ни даже бинокля, все харчи что были, мы смели, ни крошечки не осталось. Барахло что нам ненужно, бросили там же, где немцы лежат. Единственно, у унтера планшетка была, в кабине лежала, я туда все документы убитых убрал, отчётность штука важная, ну и свои переложил в отдельный кармашек. Чёрт, у них даже бритвы не было, все заросли, побрести бы надо, а моя сгорела со всеми вещами. Зато среди вещей три котелка немецких было, с крышкой что под второе использовать можно, вот я себе такой котелок и прибрал, второй Мальцеву ушёл, и один одному из миномётчиков, водитель отказался, он круглый солдатский нашёл в кабине. Ну вот и деревня, а дорога через неё вела, объезда нет. Ну и ладно, в наглую на полном ходу проедем. Я уже велел Мальцев спуститься и занять своё место, мало ли что, а сам прибавил скорости. Танк в приличном состоянии был, мехвод что его ранее пользовал, хорошо обслуживал. Натяжение гусениц тоже в порядке. Так что особо тот внимания к себе не требовал. Поэтому я надеялся, что длинный и долгий марш он выдержит.

Деревню мы пролетели благополучно. Деревенские имелись, но похоже только они. А дальше, не успели мы проехать и трёх километров, как Мальцев сообщил:

— Командир, кажись пост на перекрёстке? Грузовик и мотоцикл.

— Это хорошо. Они нас подпустят к себе благодаря флагу, а там и ударим. Нам трофеи нужны, и немало. Люк открой, чтобы видели, их не опасаются, свои едут. Иначе увидят закрытую машину, попрячутся и будут садить. Помни что парни сзади брони не имеют, нужно сразу и максимально большее количество врагов уничтожить, патронов не жалей.

По поводу флага это не говорка, нашли два немецких опознавательных. Один на корме расстелили чтобы не бомбили, а немцы летают порядочно, то и дело в небе гул авиационных моторов, и один на передке натянули, чтобы по ходу движения его рассмотреть можно было.

— Да понял я, командир. Кстати, там дальше наша разбомблённая колонна. Даже на вид целые машины есть.

— Потом посмотрим. Дорога пуста?

— Э-э-э, нет на встречу что-то едет. Кажется, колонна грузовиков. Думаю, мы одновременно у поста будет.

— Ясно. Значит проезжаем мимо. Помаши рукой парням сзади, пусть лягут в кузове, кузов-то открыт.

— Да, я помню, как вы их заставили учить сигналы что я буду подавать. Несколько раз опустить ладонью вниз, значит лечь в кузове. Всё правильно?

— Правильно.

Мы действительно подъехали, когда встречная колонна приблизилась, и ревя моторами проскакивала мимо. Немцы на посту на колонну внимания не обратили, видимо предупреждены о ней были, похоже те из снабжения были, порожними шли, а вот нас тормознули.

— Не стрелять, — приказал я, и сняв шлемофон, поправив воротник комбеза чтобы петлиц не было видно, и высунувшись из открытого люка стрелка, протягивая документы унтера, сказал подошедшему регулировщику из фельджандармов. — Пятьсот шестой батальон. Старший команды унтер Мюллер, перегоняем трофейную технику в расположение.

Тот удивлённо посмотрел на моё чумазое лицо, кровь-то я смыл, но маскировку навёл снова, чтобы синяков не было видно. Однако взять документы он не успел, а рванул в сторону. И виной были не мы, а авиационные моторы, сквозь которые было слышно стрекотание пулемётов. Два «ишачка» атаковали колонну, и воспользовавшись этим, вернувшись на своё место, я рванул с места дальше по дороге. Ну и на ходу надел шлемофон, поинтересовавшись у сержанта:

— Как там наши?

— Едут за нами, — после некоторой заминки, видимо выглядывая, сообщил тот. — Там на дороге три грузовика горят, приятно посмотреть. Молодцы летуны… Они один заход сделали и улетели.

А мы шли дальше к той самой разбитой колонне советских войск, которую рассмотрел Мальцев. И она не была разбомблена, тут танки поработали, я сразу это понял, как сблизился.

— К фронту шли, их и перехватили. Били справа из той низины. Классическая засада. Расстреляли, зачистили и дальше пошли… Мои глаза меня не обманывают и там «КВ» стоит?

— Да, товарищ младший лейтенант, — выглянув из люка, сообщил сержант. — Только он увяз по самые гусеницы и расстрелян напрочь. Мне кажется у него боекомплект взорвался после пожара. Ещё слева сгоревшая «тридцатьчетвёрка» стоит. Бандаж обгорел и осыпался у катков.

— Раз тут есть машины, имевшие орудия одного с нами калибра, значит и боекомплекты в грузовиках могут быть. Хм, думаю тут уже поработали трофейщики, целой техники и не вижу, что тут может быть. У всего что осталось повреждения критические.

— Думаю да, товарищ младший лейтенант. Часть машин разукомплектованы, запчасти снимали.

— Вот и я думаю. Но всё равно встанем и поищем. Может что ценное найдём чем трофейщики побрезговали. Во все грузовики загляните, особенно под сиденья водителей, там много что ценного можно найти. Осмотрите убитых, документы собирайте. Сержант, командовать будешь. Одного бойца поставь на наблюдение, и пока я осматриваю танк, проверю как он эти десять километров прошёл, поставь задачу остальным, водитель пусть топливо себе ищет, сливает, и командуй ими. Ищите всё ценное. Но стараясь не попадать на глаза тем что на посту, а то тут километра два до них, могут опознать. Всё ясно?

— Ясно, товарищ младший лейтенант.

— Ну вот и действуй.

Покидать дорогу, чтобы не утонуть в мягком лугу как это произошло с собратом, я не стал, лишь сполз на обочину и встал за двумя «Зисами» сильно расстрелянными, но не горевшими, которые вполне могли поработать за защиту. То есть, с поста танк уже не видно будет. «Полуторка» проехала дальше и встала перед мордой «КВ». Дальше, Мальцев, покинув танк, стал раздавать приказы, после чего забрав остальных, оставив наблюдателя, тот в кузове стоял, головой крутил, и они разбежались. Я же, аккуратно вытащив наружу через люк стрелка свою винтовку, а я предпочитаю вооружённым быть, и положив её на корму, устроил шаманские танцы вокруг машины, проводя её осмотр и, если потребуется, обслуживание. Пока всё нормально, хотя мне и не понравилось натяжение одной из гусениц, подтянуть бы надо. После этого я вернулся в танк, и стал работать с радиостанцией. Я ещё в овраге её проверил, мёртвая, явно что повреждена, но в чём беда? Отсоединив провода от неё, и отстегнув зажимы, я выбрался обратно на броню, устроившись на корме, и вскрыв заднюю стенку, стал осматривать нутро рации. Причина выхода из строя сразу стала ясна. Лампы побиты. В полевых условиях можно починить, при наличии запчастей, но их не было, так что только реммастерские. Пока я её обратно устанавливал, по дороге прошла очередная колонна. Наши все попрятались, а я внутри возился. Колонна прошла, а я, выбравшись снова наружу, стал узнавать, что бойцы нашли. Повезло одному из миномётчиков, тот осматривал лежавшую на боку «полуторку» и обнаружил обломки ящиков, но мало, видимо немцы нашли ящики со снарядами к танкам и забрали их, но не всё, часть снарядов из ящиков разлетелись, и тот поискав, нашёл шесть снарядов к нашей пушке. Два бронебойных, и четыре осколочных.

Мальцев тоже не без находок, нашёл в траве бинокль, он на него наступил, и почистив передал мне. Потом он же нашёл в поле убитого командира, тот политработником был, забрал документы и снял ремень с «ТТ». Тот его даже из кобры не вытащил. Вот это хорошее дело. Я сменил ремень с подсумками от винтовки на найденный командирский ремень с портупеей и кобурой. Теперь лучше. А подсумки убрал пока в сторону. Снаряды Мальцев сразу убрал на место, чтобы под рукой были, а потом стал снаряжать диски к пулемёту. Так как среди других находок был также слегка повреждённый цинк патронов, что не заинтересовал немцев. Часть патронов повреждены и помяты, их осматривали, и годные снаряжали в диски. Мальцев кроме того что принёс пять шлемофонов, и три новеньких комбинезона, я сразу свой скинул, обгорелый, и надел тот что по размеру, синего цвета, так ещё дополнительно шесть дисков к пулемётам принёс, найдя их опустошенными у разбитых танков. Вот и снаряжал их с одним из бойцов, пока остальные продолжали осматривать разбитую и расстрелянную технику. Жаль только пулемёты найдены не были, нашли ещё три винтовки и «Наган», что Мальцев проверив, сунул в карман, и всё на этом. Винтовки в кузов грузовичка убрали. А документов нашли у убитых лишь пять штук, остальные видимо немцы собрали.

Водитель смог слить всего ведро бензина, перелив в бак своей машины, похоже кто-то до него скрупулёзно этим занимался, баки явно пробиты были чтобы всё вытекло с них. Видимо, когда мы взорвали мост, трофейщики стали всё собирать, что может пригодится и что стало дефицитом. Топливо входило в этот список, когда начались с ним проблемы. А вообще колонна довольно неплохо подчищена была, странно что столько найти смогли. И да, мы солярку нашли. Пусть литров пятьдесят в расстрелянной бочке, но немцы ею не заинтересовались, а бойцы найденной канистрой, тоже простреленной рядом с горловиной, но заткнутой чопиком, перелили и наносили, сливая в бак моего танка. По продовольствию, то тут находки ещё скромнее. Тот же парень что нашёл снаряды, забравшись в кабину одного из «Зисов», из тех что мы использовали как защиту, обнаружил свёрток из грязного комбеза и в отличии от немцев не побрезговал его потрогать и развернуть. Там ушлый водитель прятал пакет с сухарями. Не вскрытый пакет, бумажный, и две банки с консервами, тушёнкой и рыбой. Так как я снова хотел есть, и много, то разрешил поесть. Фляжек стеклянных четыре было найдено, одну я себе забрал, и повесил на пояс, вещь нужная, у немцев было две фляги, но обе я прострелить умудрился, когда палил по ним. А так мы макали сухари в воду, налив её из одной из фляжек миномётчиков в каску, иначе не разгрызть, и ложками черпали консервы. Я тушёнку. Мне много калорий надо. Кстати, ложка у меня своя, трофейная. Дорога пуста, и никто нам не помешал у заднего открытого борта нашего грузовичка поесть. Миномётчики после долгого голодания постоянно есть хотели и были не прочь снова заморить червячка, да и остальные не отставали. Немного было, но поели, да и я притушил слегка чувства голода, сунув пару оставшихся сухарей в нагрудный карман комбеза. Есть захочется, будет что погрызть. Начало темнеть, поэтому мы тут же устроились на ночёвку, выставив часового.

Утром завтракать было нечем, поэтому я скомандовал продолжать движение сразу как рассвело, а тут наш наблюдатель сообщил что видит движение. И на немцев это не похоже. Вчерашний пост был на месте.

Поднявшись в кузов «полуторки», я поинтересовался у наблюдателя, это был тот что унтера подстрелил, поднимая бинокль:

— Где ты там движение увидел?

— Вон там, товарищ младший лейтенант, — указал тот рукой.

— Ага, в низине откуда немцы по нашим били… Да, теперь вижу мелькание. А острый у тебя глаз боец, я с биноклем и то не сразу рассмотрел.

— Там один выше поднимался и осматривался, я его и увидел. А мельтешение я не вижу.

— Да понял я. Похоже наши, немцы прятаться бы не стали. Да и порядочно народу идёт, никак с роту.

Опустив бинокль, я задумался, покусывая нижнюю губу. Конечно с нашими соединится хочется, но тут тоже палка о двух концах. Ещё этот пост что мы проезжали. Брать их нужно, это же лучшие информаторы, которые водятся в Вермахте. Если добудем карту и языка из старших, это как же у нас глаза откроются? Мы смажем планировать дальнейшие шаги зная где та или иная часть у немцев находится. Конечно с прорывом наших дивизий у них тут тоже неразбериха началась, но хоть какие-то сведенья получим. Тем более меня мучил вопрос что там с моим батальоном и стрелковой дивизией что пришла на выручку. Никакой же информацией не владею, хотя грохотать только к вечеру перестало, точнее по тише стало, а тут вот они, языки. Вот об этом всём я и думал, и вскоре принял решение.

— Значит так, бойцы, двое останутся тут, двое отправляются со мной. Мальцев!

— Я, товарищ младший лейтенант.

— Выбери себе бойца на должность заражающего и посади на место, пусть освоится и потренируется, поучи его. Второго на место стрелка. Пулемёта у нас нет, но можно использовать «СВТ» как временную замену. Будем пост брать. Сведенья остро необходимо получить, а у них всё есть, включая карту местных дорог и стоянки их частей. И да, выдай им шлемофоны.

— Сейчас сделаем, товарищ младший лейтенант, — козырнул тот и сразу стал командовать, что-что, а это дело тот любил, по повадкам видно.

Минут десять тот занимался тренировками, боец знакомый с «СВТ» сидел уже на месте стрелка и в пулемётной бойнице торчал, шевелясь, ствол самозарядной винтовки. Тот пробовал себя на месте. Я же велел оставшемуся миномётчику:

— Как мы пост брать будем, по шуму услышишь, постарайся привлечь внимание тех что по низине идёт. Тряпкой помахай или ещё чем. Подойдут, хорошо, нет, не страшно. Понял?

— Да, товарищ младший лейтенант.

— Будешь внимание привлекать, делай это из укрытия, чтобы на дружественный огонь не нарваться. Всякое бывает.

— Сделаем.

После этого я поднялся на танк и через башню аккуратно спустился на своё место водителя-механика, переложив свой ранец с вещами в пустой ящик из-под патронов. Потом запустил мотор и развернувшись, направился к посту. На связи были все четверо, поэтому командуя, я приказал:

— Сержант. Постройся пушку не использовать. Хватит и пулемёта. Технику желательно целой взять. Если не получится, там по ситуации посомтрим. Понял?

— Да, товарищ младший лейтенант.

Мы уже подкатили ближе, немцы спокойно это воспринимали, всё же уже останавливали вчера, вроде как свои, поэтому каков же было их удивление, когда танк резко встал, и по ним как на полигонных условиях ударили винтовка и пулемёт на расплав стволов. Причём Мальцев показал достаточно неплохое владение пулемётом, сразу свалив восьмерых немцев, кучно те стояли, а потом поворачивая башню и по остальным отработал у костра. Я тоже чуть довернул корпус, чтобы стрелку, что уже вставил новую обойму, было удобно стрелять. Дальше немцы залегли за машиной и в небольшом окопчике. Вызвать помощь те не могли, Мальцев прострелил рацию у окопчика, мы их могли достать, но технику портить не хотели, поэтому я и велел сержанту, не высовываясь крикнуть в полуоткрытый лук, чтобы те сдавались, иначе подавим гусеницами. Что кричать я ему сообщил, и тот этот сделал. Видимо это помогло. Те помедлив всё же вышли на открытое пространство бросая оружие и встав с поднятыми руками. Против танка крыть им было нечем, двое ранены были, даже тот что в окопчике прятался вышел.

— Мальцев, они все тут?

— Не знаю, наверное, все.

— Неуч, нужно было пересчитать, когда мы вчера пост проезжали. Шестнадцать их было, плюс трое фельджандармов. Это те что с бляхами. Пересчитай убитых и пленных, потом доложи.

Тот пересчитал быстро и сообщил:

— Все, один из пленных с бляхой.

— Отлично. Тогда стрелки, вооружайтесь нашим личным оружием, «ТТ» и «Наганом», с ними удобнее, осмотрите технику и пленных. Свяжите их, а мы вас прикроем. Документы потом у всех немцев не забудьте собрать. Тела в грузовик, потом избавимся от них. И поесть что поищите. Всё ясно?

— Да, товарищ младший лейтенант.

Дальше отключив шнуры, те стали выбираться наружу. Один через свой люк над головой, а заряжающий через командный наверху башни. Прогрохотали подошвы по броне и те спрыгнув на землю стали проводить осмотр, собирая оружие, включая у раненых и убитых, чтобы не подстрелили. Когда те закончили, и я выбрался, а Мальцев сидя на башне контролировал, и осмотрев трофеи, первым делом изучил карту что нашёл в планшетке убитого фельдфебеля фельджандармов. Многие сокращения мне были знакомы, но одно пятно, жирно обведённое карандашом, сильно не понравилось. Нужна информация, и язык, тот кто мне может сообщить то, что я хочу услышать, у меня был. Тот самый с бляхой. Ещё уцелел обер-ефрейтор, видимо командир отделения что усиливал дорожную полицию Вермахта. Он уцелел, тоже как дополнительный источник информации подойдёт. А бойцы уже во всю собирали трофеи, причём по моему приказу, а то мародёрство, мародёрство. Всё по заветам майора К, как я им сказал. Моего юмора те не поняли. И два пулемёта, четыре автомата, карабины, гранаты и пистолеты, вместе с боеприпасами всё это сносили в одну большую кучу. Документы тоже собрали и передали мне, я их в планшетку убрал к тем другим что уже были. Кстати, среди вооружения нашли «ППД» с рожковыми магазинами. Его сняли с того обер-ефрейтора. Этот автомат я отжал себе, велел Мальцеву убрать в боевой отсек танка, вместе с тремя запасными магазинами. Потом их к себе на ремень повешу. Не знаю где немец их столько набрал, да ещё подогнал под автомат, сшил чехлы под них, как магазинные чехлы у немецких автоматов, только матерчатые, но спасибо ему за это.

Так вот, пока бойцы заняты, я отвёл жандарма в сторону, к окопчику, и начал допрос. Все мои подозрения, что я получил, изучая карту, подтвердились. Дивизия, а точнее два её полка, включая сам штаб дивизии, и другие подразделения, приписанные к ней, а также наш батальон, вчера вечером оказались в окружении. Фельдфебель эти сведенья по рации получил, оттого и обвёл карандашом место где русские сидят. Их прижали к реке, глубокой, с той стороны немцы и тут оборону держат. Три километра глубина обороны и шесть ширина, вот такое колечко образовалось простреливаемое чуть ли не насквозь. Хорошо там оврагов полно, используются как естественные природные укрытия. Ни у немцев дожать наших сил нет, ни у наших вырваться из кольца. Немцы ждут, когда мост починят, чтобы свежие силы получить, и что уж говорить обеспечение, которое расходуется излишне быстро. Пока есть что, но и оно подходит к концу. Ещё рядовой жандарм сообщил что из остатков двух мостов пытаются собрать один, но повреждений от нашей артиллерии много, не получается. Сюда перекидывают новый понтонный мост, но он прибудет только этой ночью, а запустят его завтра утром. Однако это не всё что меня интересовало, другие сведенья, особенно важны для меня были, и я собирался их получить во что бы то ни стало, если этот солдат вдруг перестанет сотрудничать. Но тот пусть и нервно, но продолжал отвечать на мои вопросы, и я ставил метки у пометок оставленных фельдфебелем. Где лагеря для военнопленных, их вблизи три, где сборные пункты трофейного вооружения, и остальное. Именно это мне и нужно, причём срочно. Сейчас. Планы начали шикарные образовываться. Жаль рация повреждена, но думаю и сам справлюсь. Да не думаю, уверен. Авантюра конечно, но сработает.

Потом я и с обер-ефрейтором пообщался, но он как язык малоценен оказался. Погрузка уже завершена, трупы тут бросили, всё оружие и ценное в кузове, когда я жуя варёную курицу, осмотрев бойцов, спросил:

— Кто мотоцикл и машину водить умеет?

Все как-то замялись, отводя глаза, тоже заканчивая завтрак. У немцев было на удивление мало припасов, видимо ожидали доставки припасов, но нам хватало, ещё и бойцам у колонны оставили. Только Мальцев сверкая наглыми глазами не совсем уверенно проговорил:

— Товарищ младший лейтенант. Мне на мотоцикле покататься давали… Один раз… Перед тем как в армию ушёл. А вот на велосипеде умею.

Бойцы тоскливо посмотрели на него, видимо и на велосипеде не могли. Сюда бы лошадь с телегой, тогда бы да, они были впереди планеты всей.

— Понятно.

— Бойцы. Пленных раздеть, исподнее тоже снять. С убитых и раненых также снять уцелевшую униформу, обувь так всю.

— А зачем это, товарищ младший лейтенант? — спросил один из бойцов.

— То, что я лейтенант, да ещё младший, я в курсе, спасибо что часто напоминаете, — сказал я, и подняв бинокль стал изучать разбитую колонну где оставили «полуторку». — Можно обращаться коротко, командир. А по поводу техники, похоже бросать и не придётся… Так я не понял, чего стоим? Снимаем форму, но аккуратно, нам ещё переодеваться в неё чтобы выдать себя за немцев.

— А-а-а, — лица бойцов посветлели, догадались наконец, когда я прямо сказал зачем это нужно.

Сам я продолжал изучать колонну, где виднелось движение куда большее чем может оно быть у двоих бойцов. Видимо моя просьба, на которую я особо не возлагал надежд, сработала. Та группа бойцов что двигалась к нашим по низине заметили сигнал бойца и отреагировали. Не понятно как пока, но смогли. Я же, опустив бинокль, велел Мальцеву.

— Сержант, помаши им какой тряпкой, чтобы увидели и подъехали. Надеюсь догадаются. А нам нужно поторопится, согласно информации, полученной от пленного фельджандарма, следующая колонна ожидается через сорок минут, у них тут хоть и не плотное движение, но имеется. Значит нас тут не должно быть. И да, после того как разденем, пленных расстрелять, раненых добить.

И если у Мальцева особых возражений не было, видать успел хлебнуть, как я понял он ещё довоенного призыва был, то бойцы откровенно возмущённо посмотрели на меня. Что-то мне это всё напоминает, как будто повторяется:

— Товарищ командир, но они же пленные?!

— Товарищи бойцы, вы политинформацию слушали? Что там про план «Ост» говорилось? К тому же наши не подписывали никаких конвенций, и немцы могут нас пытать, морить голодом и убивать в своих лагерях для военнопленных. Поэтому немцев за людей я не считаю, особенно карателей и эсэссовцэв.

— Наш политрук говорил, что мы не должны быть похожи на этих нелюдей и быть выше их, быть добрее.

— Хороший у вас политрук, — вздохнул я. — Ладно, убивать не надо. Прострелите им колени.

— Товарищ младший лейтенант?! — возмутились те.

— А что? Они живы, но вывевать уже не смогут, а после госпиталя попав домой будут своим ярким примером показывать, что ходить на Россию не стоит. В чём я не прав?

Теперь те задумались, крестьянская рациональность у них вполне была согласна с моим приказом. Поэтому чтобы дожать тех, я добавил:

— Вот и выполняйте приказ. А то я чую вы устава и в руках не держали… Да что у них там с глазами? Не видят что ли?!

Всё же я ошибся, и через пару минут отделившись от колонны, в нашу сторону, разбрызгивая редкие лужи на дороге, двинул грузовичок. Как я видел, не пустой, с десяток бойцов там точно сидело. При этом у колонны продолжали кто-то находится. Бойцы работали, пока раздевая пленных, аккуратно, чтобы форма целой была. Развязывали, раздевали и снова связывали, а я наблюдал за катившей «полуторкой», и только когда та подъехала, я рассмотрел, что командир, который сидел в кабине рядом с водителем, имел по четыре шпалы. Полковник. Этого ещё не хватало. Один из бойцов увидев его, рассмотрел, когда машина остановилась у кормы танка, и удивлённо протянул:

— О, комдив наш.

Бойцы-миномётчики были из стрелковой дивизии, как я уже говорил, занимая вторую линию обороны, что немцы смогли прорвать у соседей. Отход дивизии перешёл свалку, когда с тыла ударили немцы, и кто смог прорваться, тот смог. Комдив как видно тоже. Водитель Зиновьев был из соседней дивизии, как раз той что и не удержала оборону, а вот Мальцев вообще прибыл из Дальнего Востока, где службу проходил, и воевать начал с тем танковым полком, остатки которого сейчас находились двумя стрелковыми полками и моим батальном, в окружении. Махнув рукой бойцам, чтобы продолжали, придерживая планшетку, я направился к полковнику, и козырнув, представился:

— Младший лейтенант Суворов, командир танкового взвода отдельного коммунистического батальона. Товарищ полковник, мне срочно нужна ваша помощь.

— Не кричи так, лейтенант, — поморщился тот. — Голова раскалывается. Доложитесь, что вы тут делаете и где наши войска?

— Ближайшие в двадцати километрах в неплотном колечке сидят. Там и мой батальон. У немцев сил не хватает их уничтожить. И пока разрушенный мост не восстановят, и немцы свежие силы не получили, есть возможность ударить им в спину и деблокировать наших. Они все силы туда стянули.

— Да что ты говоришь? У тебя два бойца, моих миномётчиков не считай, и у меня едва сотня. Что мы сделаем?

— Я получил информацию от местных регулировщиков, немецких конечно же, где какие немецкие части стоят. В основном тыловые, так как все боевые они стянули к кольцу. Есть вблизи два временных лагеря военнопленных, в поле окружили участок колючей проволокой и держат там наших. Освобождаем бойцов и командиров, пока они от голода совсем не ослабли, вооружаем тем оружием, собранным немцами на местах боёв, где находятся сборные пункты мне тоже известно, тут их можно похвалить, самим этим не придётся заниматься, ну и распределяем их по формирующимся подразделениям, возможно даже разных родов войск. Для этого вы, товарищ полковник, и нужны, я как бы званием не вышел, и ударяем по колечку. Деблокируем наших, ну и дальше с комдивом окружённым решите, вы старшие командиры, но я советую двигать к реке и помешать сооружать мост. А то там самое удобное для этого место. Иначе километров на пятьдесят переносить придётся, а это потеря темпов наступления и прорыва. Возможно немцы так и поступят, но нам нужно выиграть время пока Генштаб реагирует на изменение ситуации и организовать новую оборону по берегу Днепра.

— Авантюра, — задумавшись, сообщил тот. — Не сработает.

Из кузова ещё к началу нашего разговора вылезло три командира, два капитана и майор, видимо подчинённые комдива, штабные командиры, они тоже согласно кивнули, им также казалось, что я авантюру предлагаю.

— Ну почему-же? — возразил я. — Форма немецкая есть, документы тоже, я вполне прилично говорю на немецком и уже имею опыт использования трофеев. Немецкая техника и советский танк с немецкими опознавательными знаками позволит нам подъезжать в плотную и ударить там, где никто не ожидает. И лагеря освободить и сборные пункты вооружения. И там, и там не так и много солдат в охране, всё отправили к нашим к колечку. А на сборном пункте и танки есть, танкистов в лагерях наберём, снаряжаем и двигаем к колечку. За сегодня всё успеть должны.

— Может и сработать, — после раздумья сообщил тот майор, по эмблемам артиллериста. — Можно попробовать.

Полковник колебался, но подталкивать его не пришлось и тот дал добро. Видимо прикинул как он будет выглядеть, когда выйдет из окружения с тем что есть, и как с боевыми действиями в немецком тылу с освобождением пленных и деблокированием наших. Как говорится это совершенно разные противоположности. Тем более в лагерях могут и бойцы его дивизии сидеть. Тот искоса на меня обсмотрел и неожиданно спросил:

— Как у тебя с пением? Любитель?

— Да вообще не пою, слуха нет, — с некоторым недоумением ответил я.

Тот только хмыкнул, кивнув явно своим мыслям, и сказал:

— Показывай карту, и вообще давай её сюда.

И прямо на корме танка я пояснил что-где находятся, командиры делали отметки в своих блокнотах. Ну и дал информацию по движению колонн на разных дорогах на два ближайших часа. Можно прихватить порожние. Да и груженные, для освобождённых бойцов чтобы сделать подразделение более мобильным, ну а продовольствие добыть, так это вообще мечта. Бойцы полковника почти сутки не ели, голодными были, сейчас после нас обшаривали всё у колонны в надежде что найти. Я достал из кармашков оба сухарика и протянул полковнику, сказав:

— Нужно поесть, чтобы кровообращение активнее началось, вам думать много придётся, нужны силы.

Тот посмотрел на меня удивлённо, и хмыкнув, сам разломал сухарики на четыре части и поделившись со своими командирами стал грызть свой, с интересом изучая карту и расспрашивая меня что дал допрос пленного. Я всё выложил, ну кроме одного. Тот жандарм неожиданно заявил, что меня ищут, сюда даже скоро должны прилететь специально команды для моего поиска. Личный приказ Гитлера, два десантных батальона сюда перебрасывают, и всё только чтобы найти меня, захватить и доставить к нему. То есть, тот солдат был в курсе что майора К, ищут именно тут, немцы узнали обо мне, взяв пленных, да и сработал радиоперехват. А тот меня по фото из газет опознал. В общем, тучи сгущаются, немцы знают что я где-то тут, и усилили давление на окружённых. Почему-то они считали, что я там, в колечке. Опасное заблуждение.

Подумав я всё же сказал:

— Ещё пленный сообщил, что немцы решили перекинуть сюда к нам два десантных батальона воздухом. Это личный приказ Гитлера, немцы узнали, что в этом районе действует майор К, и хотят его захватить. Живым.

— Про майора К, точно? — остро взглянул на меня полковник.

Тут один из бойцов принёс немецкий ранец из грузовика, полный продовольствия. Видимо в спешке осматривая всё, те его не нашли. Вовремя. Ну и стал накрывать, скажем так, стол, чтобы те быстро на ходу поели. Ещё тем кто в кузове «полуторки» сидел, что-то досталось. Так что пока боец сервировал стол, вскрывая банки или пачки галет, хлеб нарезал, тут похоже немецкие пайки из НЗ были, я лишь кивнул:

— Я тоже слышал об этом от комбата. Тот даже лично с ним встречался. Тут он.

— А вот это не просто хорошая, а отличная новость.

Дальше пока командиры жадно кушали, я попросил себе танкистов, нет ли их в группе у того, и оказалось, что нет. Но тот пообещал артиллеристов выделить. А вот боевой операцией будет командовать один из капитанов. Он был начальником разведки дивизии. В «Опель» и мотоцикл уже нашли водителей, те принимали технику, после чего командиры, поев, забрались в машину, полковник сел в немецкий грузовик, и мы покатили к колонне. Дальше всё быстро было решено. Мне выделили троих. Пулемётчика без личного оружия, на место стрелка, похоже «СВТ» так и будет за пулемёт, лейтенанта, командира зенитной батареи на должность командира танка, и заряжающего. Мальцев пока за наводчика. Пока те осваивались на новых для них местах, я сразу предупредил что они тут временно, так что командуют только в бою. Те это восприняли спокойно, поправляя шлемофоны, изучали приборы наблюдения или боеукладку. А вот полковник решил дождаться той колонны, что должна вот-вот подойти, оказалось у него хватало водителей, а колонна шла порожней от войск, что держали кольцо окружения к тем складам, что немцы успели оборудовать в окрестностях. Хотя может что у наших захватили. Армейские или корпусные склады.

Наблюдая их подготовку, я только кривился. Пришлось вылезать из танка и учить, что правильно носить и делать. Трём выдал бляхи, пояснив какое важнее значение у немцев имеют фельджандармы и что те генералов спокойно останавливают, не стесняются. В общем, поучил. И не зря, колонну из пяти грузовиков при одном броневике, кстати, нашим «БА-10», остановили без проблем, часть в ножи взяли, и часть постреляли. Броневик целым достался, как и вся техника, его себе тот капитан-разведчик забрал, сформировав экипаж. Дальше после погрузки всех бойцов полковника, а у него их оказалось сто сорок два, и распределения ролей что будут делать, когда прибудем к первому пункту сбора ворожения, он был ближе чем ближайший лагерь военнопленных, и дальше по обстоятельствам. Вся надежда на пушки танка и броневика. Кстати, про распределение ролей, это уже я настоял, присутствуя при совещании командиров, когда колонна была захвачена, можно сказать без единого выстрела. Всего шесть раз хлопнуло. Я также пытался снять один пулемёт из двух что были в броневике, но тут его новый командир воспротивился. Тот капитан. И так половину дисков к пулемётам бойцы лущили, а то патронов практически и не было ни к винтовкам, ни к шести ручным пулемётам. Ладно хоть целый цинк патронов нашли в бронемашине, да и боекомплект полный имелся. Так что хоть боеприпасом разжились. Осталась одна надежда, что на сборном пункте вооружения найдутся танковые пулемёты «ДТ-29» и я довооружу танк. Ну и на снаряды тоже надежда была.

А вообще этот сборный пункт захватить оказалось очень легко. Он находился на территории складов колхоза. Два не таких и больших низких барака занимали, да здание конторы, забор деревянный и едва взвод трофейщиков, что всем этим и занимались. Когда колонна подошла, те не обеспокоились, жандармы же впереди ехали, а подкатив вплотную, вдруг ударили винтовки и пулемёты, бойцы посыпались из кузовов, а мой танк проломив хлипкий забор, скорее плетень, и остановившись, взяв территорию под контроль, всего лишь пару очередей дал. Дальше пехоте мы не мешали. Те больше выковыривали немцев из разных закоулков, чем бой вели. Ещё два грузовика, мотоциклисты и броневик укатили в ближайшую деревню, на окраине которой и находился этот сборный пункт трофейного вооружения. Там кроме шести полицаев никого и не было. Этих расстреляли, отловив, местные помогли с поисками. Кстати, полиции не местные, немцы с собой привезли. Очень уж порядок те любили. Педанты хреновы. А полицаи тут свои законы ввели, выискивая соратников из местных. Да так отличились, что сразу их всех выдали, не понравились жителям их порядки.

Когда территория была зачищена, я отправил Мальцева к ящикам со снарядами, они штабелями в стороне были складированы, там уже артиллеристы и миномётчики суетились, да у орудий что стояли не по системам с другой страны складов. А вообще танков тут не было, было два «Ба-20», пулемётных броневиков, но на ходу ли, смотреть нужно, а в основном грузовики, с два десятка, пара автобусов, три «эмки» и один трактор «Сталинец». Их тоже осматривали на предмет целостности и возможности использования. Меня интересовал склад вооружения, туда я с остальными членами экипажа и пошёл. Отыскать где лежат «ДТ» удалось быстро, как и ящик с двумя цинками пулемётных патронов. Также набрали тридцать пустых дисков для пулемётов, чтобы боекомплект полный был. Да и Мальцев порадовал, не так и много, но снаряды у нас будут. Вот так и были все заняты делом. Мальцев и пулемётчик устанавливали пулемёты, нормально те встали, потом снаряжали диски патронами, сразу как уложили снаряды по боевым нишам и «чемоданам», как назывались ящики для их хранения. Ну а мы втроём носили ящики в кузов «Захара», что выбрали из местной техники, и заправив, загружали боекомплектом. Это теперь наша машина будет, водителя на время нам выделили, потом из лагеря военнопленных постоянного подберём. Вот в этой машине и будем возить всё для танка. Соляру нашли, и полторы бачки уже слили в баки «КВ», остальные четыре найденных бочки с соляркой закатили в кузов «Зиса». Больше не было.

Пока экипаж заканчивал снаряжать танк, грузовик подогнали поближе к нему, туда пока патроны носили, да немного продовольствия. Всё что тут было, тут же ушло бойцам, те жадно ели трофеи. Консервы были, сухари и крупы, видимо немцы нашли в какой-то из машин. Среди разного армейского имущества две кухни было, обе к машинам прицепили и в одной уже затапливали котлы, крупы как я уже сказал есть, макароны, те же консервы сохранились, готовили обед, повар среди окруженцев имелся. Для полутора сотен вполне хватит, тем более те сухпайком частично голод утолили. Ну а я прогулялся к броневикам, полковник посыльного прислал, попросил это сделать. Одна машина в норме была, заправили, благо бензин был, две «полуторки» бочками заставили, всё наше бывшее, установили в него пулемёт. Экипаж уже осваивался. Второй был не на ходу, но установили пулемёт и прицепили к «Опелю», который комдив сделал своим штабом. Таскать будут, ещё одна огневая бронированная точка не помешает, для защиты штаба можно использовать. Можно сказать, перемещаемый дот. Среди машин было две с зенитными пулемётами. Одна счетверённая установка, у другой крупнокалиберный «ДШК». И там по паре бойцов уже их осматривали и бегали за патронами и бензином для машин. А так в кузова грузовиков грузили ручные пулемёты, винтовки, станковые пулемёты, миномёты, гранаты и боеприпасы к ним. Четыре «сорокапятки» прицеплены были. Ещё насчёт двух гаубиц, что были на территории, спорили. Немецкий тягач, что потянет одну гаубицу, уже подогнали, а вот трактор для второй никак запустить не могли. Я помог, и завели. Правда соляркой пришлось поделится. Загрузили машины так, что для бойцов и места не осталось. Кстати, у нас пополнение было. Из деревни шестеро бойцов пришли, что прятались там. Откопали форму и документы, у троих они были, и вот пришли. Было больше, но остальных полицаи выявить смогли и отправили в комендатуру того села где я так порезвился и в плен попал. Это я к чему, один из таких приживал у деревенских, что примаками жили, был танкистом, мехвод, приём хорошо знакомый с «КВ», хотя воевал на «тридцатьчетвёрке». Документы и форма при нём были, даже «Наган», тот старшим сержантом был. Так что лейтенант отправился зенитки принимать под командование, а я занял своё место командира, новый мехвод устраивался на своём месте. Комбез и шлемофон ему выдали из запасов, а то тот в одной гимнастёрке был, без шинели, а прохладно. А тут и приказ на выдвижение пришёл. Оставив охрану на сборному пункте, сюда грузовики за оставшимся оружием и боеприпасами потом вернутся, мы направились к лагерю военнопленных. До него километра четыре было. Нужно поторопится, через час десять утра наступит, а время тикает как бешенное, особенно зная, как немцы с мостом торопятся. Мы не можем опоздать, не должны.

Мой танк шёл третьим. Сначала мотоциклисты в форме с бляхами фельджандармов, изображая боевое сопровождение. Потом «Опель», это был не комдива, у трофейщиков взяли. А вообще водителей перестало хватать, даже командиры за руль сели. Вот и комдив управлял «эмкой», что выбрал как свою машину, а «Опель» со штабом и броневиком следовал за ним. Из трёх легковушек, только две на ходу было, и все тот взял с собой. Даже часть машин что не на ходу, были взяты на буксир, загружены и буксировались в составе колонны, в них бойцы сидели. Это он по броневику подсказку мою понял. Так вот, я двигался третьим, а за мной ещё два «Зиса». Это вся колонна с бойцами и командирами, что были выделены полковником для уничтожения охраны лагеря военнопленных и освобождения наших. С учётом того что тут почти четыре тысячи пленных скопится успело, а охранял их не полный охранный батальон, рота и два взвода, остальное забрали к кольцу окружения, думаю справимся.

Командовал тут тот же капитан-разведчик, неплохо зарекомендовав себя при захвате сборного пункта вооружения и зачистке деревни. По крайней мере с нашей стороны потери были минимальные и всё получилось. Основной колонны не было, остановились в стороне, вне пределов видимости, а мы неспешна для видимости, покатили по дороге якобы мимо лагеря, что находился метрах в двухстах. А там спокойно повернули к лагерю, и только тут охрана начала напрягаться, да было поздно. Ударил пулемёт с мотоцикла, а тот встал, чтобы точность увеличить, и выскакивающие из палаток немцы, тоже наши палатки, падали как скошенные. Из грузовиков посыпались бойцы и перебежками сближались с оградой, а мой танк уже выехав с дороги и ревя мотором, направился к ограде. Работали оба пулемёта, пушка работала редко, но точно, Мальцев хороший наводчик. Вышек тут не было, но были пулемётные точки, обложенные мешками с землёй, вот с каждым выстрелом осколочного снаряда и разносило мешки вместе с расчётами за ними. Пришлось объезжать лагерь, всё же тот большой был, все пленные залегли с первыми же выстрелами. С этой стороны все пулемёты мы уничтожили, но с другой стороны те были в мёртвой зоне. Однако и тут тремя выстрелами тот подавил оставшиеся два пулемёта. Дальше бойцы доделали начатое, при нашей помощи. Пленных не брали. Оба пулемёта работали как бешенные, я то и дело подсказывал где прячутся немцы. Что хорошо, тут было пусто, поле, укрыться негде, так что положили мы всех. А потом из подъехавшей колонны вышел комдив, и толкнул речь, мы в это время выкидывали гильзы от снарядов и дозаражали опустошённые диски к пулемётам, ну и боезапас пополняли.

А вообще полковник действовал толково. Никаких открытых дверей не было. Пока одни бойцы добивали раненых из охраны, тут действительно пленных не брали, в отличии от трофейщиков или того поста где всех просто оставили. Это я про пост. Это плохо, информация разойдётся. Но командовал не я, а толерантный, блин, комдив. Наслушался своих политработников, мол, надо быть лучше немцев и вот до чего дошло. Так вот, у лагеря. Пока одни немцев зачищали, другие открыли ворота, но не выпустили толпу людей, а по одному к командирам направляли, что готовились их принимать, и принимали. Узнавали в какой части служили, специальность, звание и направляли по начавшимся формироваться ещё на территории пункта сбора трофейного вооружения подразделениям. Зенитчиков к зениткам, артиллеристов к пушкам, водителей к машинам и так далее. Танкистов направляли ко мне, как мы и договорились с комдивом. А в лагере они были, я видел синие комбезы, да редкие шлемофоны. Часть танкистов у меня забрали. Ещё при опросе, направили к броневику и обоим пулемётным броневикам, там нужны профессиональные экипажи. Остальных ко мне, и надо сказать народу собралось немало, причём произошло два события. Меня окликнули, и я с радостью опознал пару бойцов из танковой роты нашего коммунистического батальон, мы даже обнялись на радостях. Приятно видеть своих боевых товарищей. Остальных не знал, из моего взвода никого не было. Ну и тут же были знакомцы Мальцева. Двое из его якобы погибшего экипажа, которые узнав его, долго гоняли того вокруг танка, раздавая пинки и отвешивая затрещины. Оказалось, тот пропал, когда за снарядами пополз в тыл. Танк вкопан был в землю, в капонире стоял. Тот признался, что те немцы что прорвались на их позиции с тыла, и взяли его в плен. Ну взяли и взяли, чего скрывать-то было? Героем казаться хотел?

Ладно, теперь его командир с ним разбирался. Я вернул того в экипаж, и парень, забрав свой карабин, а трофейный он сменил на «Мосина» на складе, передав своему лейтенант «ТТ», что носил в кармане, и покинул мой экипаж. Просто среди танкистов я и стрелка-радиста нашёл и наводчика с заряжающим. Поэтому бойцы, временно выделенные мне комдивом, вернулись обратно. Ну и водитель «Зиса», что стоял рядом с танком, тоже. Кстати, в грузовик я с полсотни револьверов и пистолетов в пару пустых ящиков из-под снарядов высыпал и патроны к ним. У части кобуры были, у других нет. Ремней так всего шесть. Ещё было шесть снаряжённых «ДТ» с запасными дисками. Вот велел обоим бойцам из танковой роты, где мы вместе служили, начать раздавать оружие танкистам, их тут уже три десятка собралось, и ещё постепенно подходило. «СВТ» и «ППД» я тоже передал новым членам экипажа. Радисту винтовку, а заражающему автомат, те их уже прибрали к рукам. Наводчику пистолет с парой магазинов. Остальные тоже вооружались.

Проблемы были с командирами, лагерь временный, всех содержали в месте, и были среди командиров старше меня в звании. Вот один майор и попытался сразу права качать. Я прямо так и сказал ему:

— А ты кто? Ты освобождённый военнопленный, и по сути никто. Пока в бою не докажешь, что свой, сейчас считай рядовой боец, понял? Пока назначаешься командиром танка. Готовьтесь, через десять минут уезжаем на сборный пункт советского трофейного вооружения, куда немцы наши танки стаскивают. Там и получите машины. После того как вернёте их назад и поверьте, немцы будут активно сопротивляться. Сейчас пока постройте бойцов, я к комдиву, а как вернись поставлю боевую задачу. Это всё.

Другие командиры это слышали и больше не возникали. Я же, придерживая планшетку, добежал до комдива, тут метров четыреста было. Машины его колонны почти разгрузились, чтобы вернутся за остальным вооружением и боеприпасами, а мне нужен транспорт, у охранного батальона всего два грузовика было и бронетранспортёр что удалось захватить целыми. А вот мы потери от пулемётного огня понесли, потеряли мотоцикл и все грузовики. Только танк не пострадал, что ему будет, он железный. Тот дал добро задействовать трофейную технику и выделил мне одну уже сформированную роту с назначенными командирами, они же первые получили оружие из той кучи что были сгружены с грузовиков. Дальше мы направились с ними обратно. Лейтенант, что командовал ротой, вёл её колонной. Кстати, одного бойца я отправил к воротам лагеря, и тот выкрикивал кто из нашего коммунистического батальон, тот шестерых нашёл. Они тоже под мою руку ушли. Это ещё не всё, я заначил несколько пакетов с сухарями, до консервов добраться не смог. И бойцы что в кузове «Захара» работали, выдали по одному сухарю на бойца, ну и все фляжки что у нас были, пить те хотели не меньше чем есть. Так что, когда подошла рота, те уже заканчивали хрустеть. Остальное отдали бойцам роты, на всех не хватало, пришлось делить пополам, но теперь обделённых не было. Три «Опеля», а комдива я тоже забрал, бронетранспортёр и два «Захара», один из них с топливом и боеприпасами, вот что составляло мою колонну, танк я не считаю, выделенные для захвата сборочного пункта тяжёлого трофейного вооружения.

Так как возвращаться сюда я не буду, мы уже обговорили место встречи для совместного удара в тыл немцев и деблокирования наших. Действовать нужно быстро пока немцы не узнали о нас и не подготовились. Бойцы принюхивались к ароматам полевых кухонь что стояли в отделении. Скоро пищу будут раздавать. Туда же перевезли обе немецкие кухни, захваченные тут же, и шесть советских полевых лагерных. И там начали топки зажигать, тем более в нескольких палатках нашлось продовольствием, есть из чего готовить. Но это не для нас, мы раньше уедем, да и почти на четыре тысячи бойцов тут не хватит, подкармливать будут больных да ослабевших. Жаль, но были раненые и погибшие при захвате как среди наших, так и пленных. Один пулемётчик по ним длинными очередями лупил. Вон уже санроту из найденных медиков формируют, те занялись делом. Умело комдив всем распоряжается, честно скажу, не ожидал. Буквально на ровном месте полк формирует со всеми подразделениями усиления. Даже отослал броневики с парой взводов на грузовиках, две группы, на дороги, немецкие колонны караулить, машины были нужны. Видимо понравился тот удачный опыт что удалось провести. Он даже мне водителей выделил, полтора десятка. Если на сборном пункте машины будут, а они будут, забирать нужно всё.

Построив роту, я быстро объяснил нашу задачу, ну и как я вижу её выполнение, а также действия всех моих новых подчинённых. Сам при этом осматривал их. Водителей мне прислали безоружных, вроде как потом на месте сам вооружу. У бойцов один винтовки «Мосина», и девять пулемётов «ДП». По одному на отделение, три на взвод, но хоть это. «Максимов» не дали, из них две пулемётные роты формировали, как я слышал, когда в штабе побывал. Танкисты оказались вооружены все, их сейчас пятьдесят шесть насчитывалось, и они продолжали подходить. Всех не увезу, поэтому я решил использовать тот же способ буксировки. Помните растерянные машины участвовавшие в освобождении лагеря? Они не на ходу, но взять на буксир и везти людей можно. Поэтому напряг водителей, что уже осматривали выданные им машины, и те на тросах притащили их. Дальше мы погрузились в машины, и покатили в сторону нужной деревни. Теперь по поводу самой операции, на сборном пункте взвод трофойщиков расположился и один ремонтный взвод рембата, кстати, те рамочники что мы убили и этот танк захватили, были оттуда. Рядом небольшое сельцо, где раньше взвод располагался из охранной дивизии, но его забрали к кольцу окружения, остался офицер с парой солдат и взвод полицаев. Вот с такими силами мне и придётся иметь дело, об этом я и сообщил командирам и бойцам. Кстати, лейтенант Голубев, командир сержанта Мальцева, стал моим замом. Я велел ему провести перепись всех танкистов, выдав блокнот и карандаш, какие машины знают и какие специальности имеют, и тот успел закончить. Так что пока мы ехали, мой танк возглавлял колонну, я изучил записи. Если так посмотреть, на пару танковых рот бойцы есть, а вооружения там должно хватить для этого. Конечно немцы и сами не дураки наши танки использовать, тяжёлые и средние, но думаю, что-то найдём всё равно. Так что я по тем записям что сделал Голубев и стал формировать экипажи, чтобы потом не терять времени.

— Командир, речка слева, — сообщил вдруг радист-стрелок.

— И что? — быстро осмотрев округу, поинтересовался я.

— Так это, нам воду редко привозили, а народу сколько. Пить хотим.

— Да, ты прав. Сержант, стой. Глуши пока, — высунувшись из люка, я помахал остановившимся машинам и скомандовал, выглянувшим из кабин грузовиков командирам. — Десять минут стоянка. Можно попить воды и набрать запас.

Рванули все, включая и мой экипаж, я им только фляжки пустые велел захватить. Эти десять минут я тоже с толком провёл, закончил с формированием экипажей. Главное командиры есть, а дальше по составу, типу и количеству отбитой техники судить будем. Убрав блокнот в планшет я так дальше и следил за дорогой пока не появилось сельцо. Мы спокойно подкатили к воротам местной МТС, причём мне их открыли, так как этот танк ждали, пусть и с запозданием в неполные сутки, мало ли что случилось, но ждали. Мы въехали на территорию, когда танк буквально взорвался огнём. Осколочный снаряд влетел в барак, где явно проживали оба взвода, и заработали пулемёты. Ну и бойцы, покидая машины, быстро охватили территорию МТС, где и был сборный пункт тяжёлой техники и вооружения. Чёрт даже и танкисты в атаку бежали. Ну я же запретил, они ценные специалисты и мне живыми нужны. После этого, когда территория была захвачена и шла зачистка, я покинул «КВ», посадил на место командира того майора, и выделив ему один взвод, отправил в сельцо, пусть полицаев погоняет.

Танк ревя мотором покинул территорию, за ним два грузовика, а я подозвал лейтенанта Голубева:

— Видишь те четыре «тридцатьчетвёрки»? Это твой взвод. Пока со своим экипажем осматривай их на пригодность. Солярка и снаряды в том «Зисе». Доложишь их состояние, а чуть позже я тебе членов экипажей пришлю и командиров танков.

— Есть, — козырнул тот и прихватив своих уже убежал.

А я, отправив всех водителей осматривать автомашины, назначив старшим у них старшину Васильева, после чего проверив по спискам, приказал собраться у меня всем танкистам, и когда те это сделали, стал отдавать приказы. Первым подозвал младшего лейтенант Кравцова, тот тоже был не один, из экипажа у него наводчик был, тут же при нём.

— Лейтенант, ты же командиром «КВ» был?

— Да, товарищ младший лейтенант.

— Хорошо. Вон там два «КВ». Один твой, осмотри и доложи мне состояние обоих. Тебе в помощь механики-водители сержанты Дёмин и Ганеев. По моим данным они с «КВ» тоже знакомы. Действуй.

— Есть.

Козырнув, тот стал выкрикивать нужных сержантов, но те и сами слышали свои фамилии и уже направились к нему.

— Старшие лейтенанты Долгих и Башаров? — а когда вызванные лейтенанты вышли, я им и приказал. — Башаров, все танки «Т-двадцать шесть» твои, формируй неполную роту. Тут я вижу восемь машин. Долгих, твои «БТ» в количестве семь единиц. Теперь остальным, внимание, я назначаю бойцов по ротам, кто услышит свои фамилии, направляются к своим командирам. Теперь, Семёнов…

За пять минут распределив танкистов, и те начли работать, я направился к ротному, командиру роты стрелков, а теперь получается мотострелков. Тот уже закончил осмотр всех бараков и приготовил примерные списки захваченного. Ведь кроме танков, разной бронетехники и грузовиков, тут также артсистемы были. Тяжелые в том числе, полторы батареи, шесть единиц. Также по пленным доложился, почти тридцать человек, и из трофейной команды и из ремонтников. Ещё сообщил что они освободили почти сорок человек из наших военнопленных, что помогали немцам тут. Вроде нормальные, по принуждению работали.

— Сначала с ремонтниками пообщаемся, хоть узнаю где какая техника на ходу. Они быстрее доложат, чем наши. И ещё, лейтенант, видишь там на грузовиках три зенитные установки?

— Две «счетверённые» и одна «тридцатисемимиллиметровая»?

— Именно. К пушке расчёта пока нет, так пулемётным зениткам хотя бы по три бойца выдели, стараясь в наводчики хороших пулемётчиков подобрать. По штабелям поищите патроны и ленты к ним. Водителей на машины я выделю. Пусть сразу берут нас под защиту от угрозы с неба. Хорошо тучи низкие, немцы почти не латают, но мало ли.

— Есть, — козырнул тот и убежал, а я подошёл к командиру освобождённых нами ремонтников на территории сборного пункта вооружения.

— Младший лейтенант Суворов, — козырнул я, привычно кинув кисть руки к шлемофону.

— Военинженер первого ранга Коротин.

— То, что военинженер — это хорошо, — несколько рассеяно сообщил я, после чего стал отдавать приказы. — На базе своих ремонтников сформируйте ремонтно-восстановительную роту. Помогите бойцам формирующегося танкового батальона принять машины. Много не боеспособной техники?

— На самом деле нет, мы тут аврально работали, многое восстановили. Скоро должны прибыть немецкие танкисты и забрать все танки и всё вооружение с автотехникой, у них похоже с этим проблемы. Топливо тоже нужно. Я подслушал разговор командира ремонтного взвода со освоим командованием. Я немного знаю немецкий… Лейтенант, а ничего что вы командуете подполковником?

— Я не вижу тут подполковника, а вижу освобождённого пленного, который ничем не может доказать своё звание. Пройдёте сборный пункт, проверку у особистов, получите документы, тогда командуете, а сейчас попрошу выполнять мои приказы. Всё ясно?

— Жёстко.

— На том и стоим. Мы уйдём, вы тут старшим остаётесь, я вам взвод стрелков для охраны дам. Вооружите танки не имеющие хода, и перетащите их так чтобы была круговая оборона. Та пушечная зенитка тоже вам, надеюсь снаряды к ней есть?

— Да, были.

— На этом всё, работаем.

Последнее пришлось кричать, во двор ревя двигателем возвращался мой «КВ», с обоими грузовиками. Соскочивший с танка майор, молодцевато доложился. Зачистка закончилась, полицаев выдали местные жители, больше времени было потрачено их найти и пристрелить. В плен, как я и приказал, не брали. По подсчётам жителей, а все трупы вынесли на площадь, троих не хватало. Там в деревне отделение осталось, продолжает поиски, не без помощи местных.

— Хорошо, — кивнул я. — Товарищ майор, вы мной назначаетесь командиром тяжёлой танковой роты, в которую войдут три «КВ» и четыре «тридцатьчетвёрки». Тот «КВ» на котором вы в село ходили, отдаю вам как командирский. Попросите командира ремонтной роты товарища военинженера чтобы вам посмотрели рацию и при возможности восстановили её. Связь нужна. А мне пусть передадут вещи и «СВТ». Если что, вон тот пушечный броневик, с поручнями антенны, который уже готовят к выходу, будет моей командирской машиной. Всё ясно?

— Да, командир, — козырнул тот.

— Свободны.

Забрав свои вещи и ограбив стрелка на винтовку, ну нравится она мне, а тот себе другое оружие подберёт, оно тут есть, лёгкое стрелковое, хоть и в малых количествах тут тоже было. Не успел я вещи и винтовку убрать в броневик, как подошёл старшина Васильев, у того был доклад по автотехнике. Поэтому поставив вещи у броневика, прислонив к борту винтовку, я принял у него доклад.

— Нами обнаружено на территории МТС семьдесят шесть автомобилей, включая шесть легковых и три пикапа. Также немцами сделана стоянка автомобилей за территорией, где ещё шестьдесят семь грузовиков. За территорией вся техника исправна, на территории восемь машин требуют серьёзного ремонта, остальные на ходу. Ещё три машины скоро введём встрой, и одиннадцать используем как доноры запчастей. Мало горючего обнаружено на скале ГСМ, но нам хватит. Солярки тоже достаточно. У меня мало водителей, всего семнадцать бойцов, всю технику нам не охватить, а местные ремонтники говорят, что мне не подчиняются.

— Правильно говорят. Я с комдивом говорил, он обещал чуть позже ещё водителей прислать и танкистов.

— А, это хорошо.

— Пока все машины готовь к выезду. Подгоняйте к штабелям снарядов или складу ГСМ, бочки и ящики в кузова. Выполнять.

Дальше я отловил ротного и «обрадовал» его, что лишаю его одного взвода что тут останется. Ещё хотел с танкистами пообщаться, но тут с «тридцатьчетвёрки», что выгнали за территорию и охраняли от непрошенных гостей, сообщили о подходе небольшой колонны. Порядка десяти грузовиков. Все наши. Я поначалу дёрнулся, думал немцы за техникой едут, а мы ещё не готовы, но нет, это действительно оказались наши, комдив прислал, причём без охранения и полностью безоружными. Подождав, когда те выгрузятся, я приказал построиться им, около шести десятков танкистов было, и ещё сотня бойцов, у половины которых голубые петлицы. Уточнил и подивился смекалке комдива. А они машины водить умеют, авиации у нас нет, а водителей недостаток, вот тот и прислал их. Их я сразу направил под командование старшины Васильева, обрадовавшегося пополнению, остальных тоже стал распределять. Теперь есть кого на броневики сжать, а то раньше я на них даже не смотрел, а их десяток был, и шесть из них пушечные. Даже роту броневиков сформировал, себе в экипаж подобрал, а то у меня никого кроме меня и не было. А когда всё было готово, я подозвал всех командиров, и поставил их в известность по поводу моих планов.

— До момента деблокирования наших окружённых частей, батальоном командую я, после этого командование принимает майор… э-э-э?..

— Зотов, — подсказал тот.

— Примет майор Зотов. Через полчаса отправляемся, и вы товарищам майор потихоньку начинайте командовать и формировать тыловые подразделения, без которых часть существовать не будет. Учтите, это МТС теперь ваша тыловая база со своими подразделениями тут. Тут у нас есть шесть полевых кухонь, четыре в порядке. Распределите по батальону, остальное отвезём комдиву. Там их не хватает. По лётчикам пройдитесь, не все пилоты, есть зенитчики, мотористы и другие специалисты, а вам зенитную батарею формировать. Вон пушка без расчёта стоит. Здесь оставьте командира и оставьте всех безлошадных танкистов, пусть повреждённые танки используют как неподвижные огневые точки и охраняют нашу базу. Один взвод стрелков остаётся здесь, два отделения на базе и одно в деревне, показывать, что советская власть никуда не делась. Командуйте, побудете пока моим замом. Всем всё ясно?

— Да, — вразнобой сообщили командиры.

— Напоминаю, мы покидаем базу через полчаса, у нас не так и много времени. Разойдись.

Зотов, надо сказать, стал быстро распоряжаться, и формировать батальон, даже подобие штаба создал, а я, поглядывая на суету вокруг, и слушая доклады, повторно читал письмо от комбата. Место встречи изменилось, атаковать будем в другом месте, было подобрано более удобное место. Там узел сдерживания и штабы у немцев, удар танкового батальона те не ждут. Вот я это всё и анализировал. В данный момент сотня грузовиков ревя моторами, треть загруженные оружием, боеприпасами и продовольствием, а тут оно тоже было найдено, покинули базу. Они были мной отправлены к комдиву под охраной взвода лёгких танков и того трофейного бронетранспортёра что мы взяли у охраны лагеря военнопленных. Техника тому нужна, включая несколько единиц бронетехники, остальное ещё готовилось. Эту колонну одна зенитка охраняла, из «счетверённых» пулемётов.

Когда пришло время, ревя моторами техника выбиралась на дорогу, формируя колонну. Зотов формирование подразделений оставил на своего зама по тылу. Того самого военинженера, с которым те спелись, и оставив базу, мы направились к месту встречи. Впереди двигалась тройка броневиков, осуществляя головное охранение, с ними «тридцатьчетвёрка», как более серьёзный аргумент и для прикрытия. Потом взвод тяжёлых танков, мой броневик, и остальная техника. Зенитка в голове колонны шла, через три машины от меня, это всё, больше зенитного ничего не было. А колонна огромная получилась, больше тридцати единиц бронетехники, двадцать грузовиков с бойцами, боеприпасами и топливом. Две кухни с нами двигалось, обе дымили, поваров туда тоже нашли, это уже Зотов постарался. Остальные уже увезли к комдиву.

Хорошо авиация у немцев задействована где-то в другом месте, тучи уже разошлись, тут эпизодически появляется, иначе давно бы нас засекли. Не успели мы и пары километров проехать как головной дозор засёк встречную колонну, и похоже это не наши. Видимо те самые немцы что за техникой ехали. Колонна встала, и я приказал командирам ожидать приказа к атаке, а головному дозору оттянутся к основной колонне, что те и сделали. Ну и раздал приказы командирам, время ещё было. Тяжи бьют с места, не им за грузовиками угнаться, «тридцатьчетвёрки» и «Т-26» идут в лобовую атаку, «БТ» по флангам охватывают колонну, и перехватывают тех, кто попытается убежать. Вот так стояли и ждали, и когда немцы нас увидели и остановились, я пустил в небо красную ракету, и наша колонна загрохотала огнём. После этого танки стали разъезжаться в поле, для удобства стрельбы, а самые быстрые уже умчались. Через двадцать минут изучая разгромленную колонну и многочисленные трупы в немецкой форме и танковых комбинезонах, бывшие пленные немцев в плен не брали, и считал, что засада удалась. Действительно никто не ушёл. А у нас даже потерь нет, кроме одного «Т-26», но у него чисто техническая поломка. Немцы на грузовиках ехали и без броневого прикрытия. А лёгкое стреловое танкам сделать ничего не могло. Вот такие дела. По рации отдав приказ на базу, чтобы эвакуировали сломавшейся танк с экипажем, у них есть чем, танк без башни, используемый как эвакуатор, и собрав трофеи, мы направились дальше. Трофеи в основном личное оружие немцев, поясные ремни, а то большинство не опоясанные, оружие, обувь, ранцы с вещами, кто-то оружие собирал. Особенно пистолеты, эти все собрали, они ценились. Автоматов много было, это по стрелкам разошлось и что-то по танкистам.

Однако задержка была, пришлось прибавить ходу, несмотря на потерю горючего и ресурса, однако к месту встречи мы прибыли вовремя. Причём на пути ещё одну колонну перехватили. Тут дозор сам справился, я их предупредил, если колонна небольшая, громить самим. Так что те расстреляли четыре грузовика и легковушку. Правда, приз оказался приличным. Продовольствие в грузовиках. Мы его с двух машин быстро покидали в кузова наших грузовиков, и две оставшихся взяли на буксир, и направились дальше. А там уже и полк. Пока два батальона с артиллерией перебросили, но скоро и остальные будут. Комдив тоже тут, так что узнав где штаб, я с шиком подкатил к нему на своём броневике. Батальон в посадке маскировался от наблюдения с воздуха.

У штаба, своих танков, что я отправил с колонной, почему-то не заметил, видимо те продолжают сопровождать машины, осуществляя боевое охранение. Правильное решение, если так подумать. Зато зенитчики были тут, мои бойцы, их узнал. А комдив, когда я поднимая очки на лоб, то есть на шлемофон, прошёл в штаб, небольшую полянку на опушке рощицы, в лоб спросил:

— Ты всё стрелковое оружие выслал?

— Всё, товарищ полковник, — повредил я. — Так там и было-то около тысячи единиц винтовок, да около тридцати пулемётов. Ну и ящики с патронами. Частично своих бойцов вооружил, остальное отправил с боеприпасом и остальным вооружением. Даже гранаты были, два десятка ящиков, оборонительные. Ещё шестнадцать «сорокапяток» с боекомплектом было, и шесть миномётов разных калибров. Вообще у немцев эти пункты сбора достаточно узкоспециализированные, если тяжёлое вооружение, значит тяжёлое. Всю стрелковку, пушки и миномёты скорее всего вскоре вывезли бы на другой пункт, где ими занялись ремонтники что по ним и работают. А то что они вообще там оказались, так не бросать же. Из пункта в пункт проще было вывезти. Поэтому и броневики мы нашли на том где лёгкая стрелковка хранилась. А что, не хватает?

— Не хватает, — вздохнул тот. — Тех освобождённых военнопленных что мы первыми освободили, более-менее вооружили, но мы за это время ещё два лагеря военнопленных освободили. Там командиры мои работают, формируют части с нуля, а это ещё около трёх тысяч, а для них вооружения нет.

— А другие пункты сбора?

- На них и осталась надежда. Отправил две группы, усилив их танками что ты прислал. Надеюсь результаты будут. Если всё удастся, то всё оружие будет отправлено по тем лагерям, их координаты они знают. Сам что скажешь, лейтенант?

— Батальон хоть и находится в стадии формирования, но к бою готов, тыловая база имеется.

— Давай подойди и сообщи что имеешь. И что за база такая? Что там есть?

Описание я сделал за полчаса, введя того в курс дела. Полковник заметно повеселел, танки, особенно тяжёлые, это хорошо. Я же поинтересовался:

— Товарищ полковник, а почему место атаки изменено?

— А это всё ты. Связались мы с твоим комбатом по той частоте что ты дал, тот на комдива вышел, договорились о совместном ударе. Нужно торопится, пока немцы не поняли, что происходит. А то они уже что-то начинают подозревать, уже четвёртого посыльного на мотоцикле от их штаба перехватили.

— Так чего ждём тогда?

— Артиллерия тяжёлая разворачивается. Миномётчиков и один батальон я уже выдвинул вперёд, вы совместно действовать будете, а вот они запаздывают. Шесть гаубиц всё же сила, корректировщики работают. Подготовка идёт. Пушки наши и до окопов легко дотянут, помогут нашим в кольце с прорывом.

— Ясно. Так может мне батальон тоже подвести к немцам поближе?

— Куда уж близко, они от нас в четырёх километрах. Услышат ещё, двигатели у вас не самые тихие. Там село, в нём и находится штаб моторизованного корпуса. Пленные сообщили. Смотри по карте. Вот тут и тут удобные поля для танковой атаки, врываешься в село, и…

— И жгут они мои машины к чёрту без пехотного прикрытия. Товарищ полковник, разрешите заниматься делом по атаке танками тем, кто этими профессионально занимается.

— Профессионально? — задумчиво протянул тот, и откинувшись на спинку стула, они его на пункте сбора вооружения прихватили, сказал. — А знаешь, когда комбат узнал кто предложил такой план, то сразу согласился. Не знаешь почему?

— Наверное он в меня верит? — пожав плечами, спросил я.

— Возможно-возможно. Вот только он долго не мог поверить, что ты это ты, говорит, что лейтенант Суворов в танке погиб. Сгорел.

— Обгорел, но не погиб. А оба экипажа моих танков действительно погибли смертью героев.

— Не надо юлить? — поднял тот руку, и хлопнул по столешнице. — Уже по всему твоему танковому батальону ходит информация что ты и есть майор К. Бойцы из коммунистического батальона, освобожденные нами из плена, особо это не скрывали. Да я и сам всё понял, ещё там, у захваченного поста регулировщиков. Подозрением было, из газет известно, что у майора К, полностью отсутствует музыкальный слух и петь он не умеет. Ты сам это и подтвердил. Так что теперь скажешь?

— Скрывать не буду, я и есть майор К. Раз уж пошла такая пляска, то зама себе я оставил, майор Зотов, он примет командование батальоном сразу после деблокады окружённых, мы договорились, приказ я ему передал при других командирах.

— Постой, а сам? — подался тот вперёд. — Бойцы твои говорили, что на тебя вроде как охоту устроили?

Врать я не любил, но тут решил переступить через себя, нужно поднимать авторитет правительства ещё выше.

— Получается так. Хотя ситуация там неоднозначная. Я личный порученец товарища Сталина, в первые дни войны был оправлен к границе, своими глазами посмотреть, что происходит, и доложить. Что я увидел? Неразбериха, паника, толпы откупающих, постоянные атаки с воздуха, беженцы, вот и пришлось натянуть на себя личину командира танкового полка майора Корнева. Он погиб при мне. Меня тоже танкистом назвать можно, звании имею, петлицы подходящие, но я конструктор по танкам и бронетехнике. К сожалению, только его форма была мне в пору, вот из старших лейтенантов и перепрыгнул в майоры. Командовал, вроде получалось, мне нравилось бить немцев, брать генералов в плен, и решать сложные тактические задачи. Один раз решил провести стратегическую, это акция в Берлине, где партия Гитлера и Геббельса потеряла много своих последователей. Мне несколько раз передавали приказ вернутся в Москву, но я их игнорировал и бегал от групп что за мной высылали. Один раз ошибка произошла, чуть не расстреляли, да вот похоже закончилось моё бегство, забирают меня в Москву, группа тут же находится, в колечке. Должна была быть при штабе моего батальона. А там она сейчас или нет, на месте узнаю. Вроде всё.

— Понятно, — протянул тот, остальные командиры, а их с десяток было, что также слушали нас, тоже были заинтригованы и задумчивы. — Значит забирают? Жаль. Мы уже с тобой сработались.

— Да, жаль. Но возвращаться нужно, опыт полученный мной, требует возродить его в металле.

— Ты о чём?

— Я же конструктор, и у меня в голове на моём же опыте уже сложилась линейка боевых машин, от танков, бронетранспортёров и тягачей, до полноприводных грузовиков. Нужно всё это выложить на чертёжной бумаге и создать в железе. Восьмиколесные бронетранспортёры, все колёса ведущие, способный плавать, десять бойцов внутри, плюс три члена экипажа, вооружённый крупнокалиберным пулемётом. Ещё десять на броне усядутся. И с этим грузом он сможет плавать. Для рейдов в тыл противника такие машины очень нужны. Танк, модель единый, не тяжёлый, не лёгкий и не средний. Единый. Вес сорок пять-пятьдесят тонн, броня от ста до двухсот миллиметров, скорость по трассе семьдесят километров час, по пересечённой местности сорок-пятьдесят. Пушка калибра сто тридцать миллиметров, с уверенным поражением цели на четырёх километрах. Динамическая защита, зенитный пулемёт, дымовая защита.

— Однако, — протянул тот ошарашенно. — А что такое динамическая защита?

— Коробки со взрывчаткой внутри что расположены по броне снаружи, при попадании в них кумулятивного снаряда, они подрываются и не дают снаряду пробить броню. У немцев ещё до войны разработали такие снаряды, и они их используют, где огненная струя при попадании в танк прожигает броню, вот я уже разработал противодействие. Экипаж конечно оглушит, но машина в порядке будет и те смогут продолжить бой. Может не сразу, но смогут.

— Это когда же такие танки появятся?

— Думаю уже после войны, хотя может и конец застать успеют. А до этого я буду заниматься тяжёлыми танками. И самоходками. Что такое самоходки, объяснить?

— Можно.

— Это пушка, закреплённая в закрытой рубке на шасси танка, башни нет, и чтобы выстрелить, той нужно повернутся всем корпусом. Хочу туда гаубицы пихнуть, на сто двадцать два мм, и сто пятьдесят два мм. У немцев подобное есть, но я хочу развить это направление, ни наши, ни немцы пока не понимают какое это перспективное направление. Хочу первым быть, а то немцы догадаются.

— Это будет мощно. А они, когда появятся?

— Эти надеюсь уже через год будут поставляться на фронт. Если завод дизели танковые начнёт выпускать, с этим сейчас проблемы, он эвакуировался на Урал, и сейчас в танки ставят танковый авиационный. Вынужденная мера. А горит он хорошо.

— Ясно… — снова протянул комдив, и тут встрепенулся. Посыльный от артиллеристов прибежал. Всё готово, можно начинать. Медлить нельзя.

Я быстро накидал план атаки батальоном села, комдив, проанализировав его, кивнул, подходит, и убирая тот в планшетку я убежал к своей машине. Двигатель броневика уже тарахтел. Запрыгнув на своё место, велел гнать в распоряжение батальона. Там собрав командиров, ввёл их в курс дела, выдав кроки карт всем командирам рот, после чего те разбежались по машинам. Все уже знали, что делать. Как в принципе и я. Мне категоричным приказом запретили участвовать в бою. Вот я и наблюдал за ним со стороны, и находясь на связи, руководил. Нельзя сказать, что атака наша стала для немцев неожиданностью, успели подготовится, но вот то что у нас есть тяжи, тяжёлые гаубицы и миномёты не ожидали. Так что управляя боем, а постепенно ко мне всё стеклось, как и корректировка миномётов с гаубицами, им передали другие радийные броневики, и управление боем сразу облегчилось. Ну и командовал своими танками, особенно теми что радиофицированы. Спешную оборону на опушке сломили сразу. Дальше шли тяжёлые и средние танки, с учётом один танк и отделение бойцов с пулемётом что его охраняли, и показывали цели, проводя близкую разведу. Все бойцы из нашей мотострелковой роты.

Тут вообще каков сам план. Сначала шла тяжёлая рота с пехотой в прикрытии. Их задача выдавить немцев из этого населённого пункта, и все штабы что тут расположились, в то поле что находилось за ним, что рота с успехом исполняла. За ними второй волной шли танки роты «Т-26», с тем стрелковым батальоном что нам придали в помощь. Вот на них уже тщательный осмотр всего и вся, да прочёсывание. В это время оставшиеся два батальона полка, на машинах направились к передовой, чтобы ударить по немцам в окопах с тыла. Рота «БТ», обойдя село стороной, встали с другой стороны в засаде, и именно под их пушки и пулемёты десанта, что на них сидел, и выдавливала немцев наша тяжёлая рота. План сработал. Там на околице всех и положили. Ну почти всех, около сотни пленных было, включая полтора генерала. Один целый и другой раненый. Ещё тело одного убитого нашли чуть позже при прочёсывании села. Там комдив наш уже начал располагаться со своим штабом.

По поводу ушедших вперёд двух батальонов, то атаковать без прикрытия они не стали, их вскоре догнали «БТ», но всё равно те находились в ожидании, и пока на окопы немцев падали тяжёлые «чемоданы», а с батальонами был корректировщик, подтянулись тяжи, они и атаковали, а перед ними был огненный вал из гаубичных снарядов и миномётных. Пока такое не применяется, но когда я объяснил артиллеристам что хочу, те решили попробовать. Тяжелее своих танкистов было уговорить идти поближе к стене разрывов. Однако пошли, злость сил придала, и ворвались на позиции немцев, артиллерия уже смолкла к тому моменту. «КВ», в сопровождении «Т-26» повернули влево, выстроившись в клин, расширяли прорыв, давя всё что попадалось на глаза, лёгкие шли следом и добивали оставшееся, и прикрывали тяжи. А средние, с «БТ» повернули направо. «Тридцатьчетвёрки» с лёгкими танками расширяли прорыв куда быстрее. Конечно можно лёгкие пустить вперёд, чтобы перехватывали отходящих немцев, но это означает неминуемо потерять их, не уж, пусть прячутся за телами более лучше бронированных собратьев и работают за пехоту в прикрытии. Неплохо получалось, Зотов это подтвердил, уже пару раз не дали забросить ему на надмоторное отделение подрывные заряды, срезая смельчаков. А навстречу уже бежали наши из прорыва. Они не успели, мы деблокировали их раньше, чем они атаковали. Вот и соединились. Опустив бинокль, я довольно улыбнулся, там наши обнимались, со слезами на глазах.

У меня же, пока это приходило, я в бинокль всё это воссоединение наблюдал, продолжая командовать батальоном, приключилась история. Услышав шум, я тут же схватил винтовку что рядом стояла, и направил её на кустарник, досадуя на себя. Всех в бой отправил, а со мной тут только экипаж броневика что внутри сидит ничего не видит. Хотя бы пару бойцов оставил, чтобы охраняли. В этом случае ко мне не смогли бы подкрасться вот так внезапно. Видимо те десантные батальоны всё же перебросили, и вот те выходят на захват.

— Стой! Стрелять буду! — на всякий случай выкрикнул я, и дважды выстрелил, старясь чтобы пули над головами прошли.

Башня броневика начала поворачиваться, наводя пушку на кустарник, когда оттуда закричали:

— Не стреляйте, тут дети!

Голос был явно женский. Удивлённо поморгав, я приказал:

— Выходите.

Вышли две девушки и двое детей, одному парнишке лет десять, что исподлобья смотрел на нас, и девочка лет трёх что уже ревела во всю. Испугали её выстрелы. Да и остальных тоже. Подняв ствол и повесив винтовку на плечо, я сказал им, рукой успокаивающе махнув своему экипажу:

— Минутку… — и переключившись на свой батальон, я в сети был, когда орал, сразу запросы от командиров последовали, вот и успокоил. — Всё нормально, ко мне на НП гражданские с детьми вышли. Продолжать выполнять боевую задачу. Расширить кольцо прорыва. Майор Зотов!

— Я, товарищ младший лейтенант.

— Принимайте батальон, командуете дальше сами. Свою боевую задачу на данный момент вы знаете. Немцы отходят, перегруппируйте силы, обеспечьте машинам подвоз боеприпасов и горючего, заправьте, и гоняйте немцам по местным дорогам, устраивает засады на тех местах где они могут отходить. Разбейте батальон на десять мангрупп. Ну и самое главное, не забудьте про операцию «Однояйцевый Гитлер». Это всё, действуйте.

— Есть.

Отключившись, я посмотрел на гостей и спросил:

— Ну и кто вы такие? Только не говорите, что в такой лёгкой одежде за грибами вышли. И что делаете на моём НП?

— НП это что? — спросила одна из девушек, та что моложе.

— Наблюдательный пункт. Девушки, тут боевые действия идут! Понимать надо! Куда вы полезли?!

— Свой, — всхлипнула одна из них и подбежав крепко обняла. А у меня как-то сразу всё сложилось.

Остальные тоже обниматься полезли, а я немного постояв, спросил:

— Есть хотите? Хотя чего я спрашиваю, конечно хотите, — и повернувшись к выглядывающему командиру броневика, я там за стрелка-радиста был, и приказал ему. — Савельев, доставай НЗ. И воду не забудь, налей куда.

Услышав о еде, беженцы сразу оживились, правда у нас одни сухари были, полпакета, но макая в воду и размягчая их, ели так, как будто это царские блюда на приёме. То есть, с удовольствием, ну и с жадностью. Как же без этого.

— Товарищ младший лейтенант, тут у нас трофейная шинелька завалялась, а девчата в одних платьях. Вон дрожат все.

— Кстати да, — сказал я и забрав шинель протянул одной. — Накиньте, погреетесь пока вместе. Возвращать не нужно, это вам.

— А почему вас младшим лейтенантом зовут, если вы майором командуете? — спросила одна, что на вид лет двадцати пяти, другой и восемнадцати нет. — У меня муж капитан, я разницу в званиях знаю.

— Потому что я временно командовал подразделением, и сейчас его принял майор, его новый командир. Ситуация так сложилась. А теперь давайте рассказывайте кто такие и как тут оказались.

Рассказ долго не продлился, та была супругой капитана-сапёра, с маленьким ребёнком на руках, её дочка была, уходила от войны. Хлебнуть прошлось. Добралась до дома родителей, но и туда немцы прикатили, мать погибла, нелепый случай, её задавил водитель немецкого грузовика. Опасаясь выдачи, на соседней улице уже такое произошло, та забрала брата и сестру, и направилась в путь. До своих. Две недели шли и вот они вышли на мой НП. Вещи почти все расстреляли, но документы сохранили, и это хорошо. А завершила та такими словами:

— Думали не дойдём, а тут стрельба, пушки палят, столбы дыма, и бои идут. А вокруг танки, наши бойцы. Мы прятались, потом смотрим отдельно танк стоит и пошли к нему. Наконец вышли к нашим.

— Это броневик, а не танк, — поправил я её. — К своим вы вышли, но мы и сами можно сказать окружении находимся. Тут как солёный пирог, слой немцы, слой наших, и снова слой немцев и так как в солянке, всё перемешано. Но не волнуйтесь, я вас в штаб дивизии отправлю. Там разберутся. Хм, наверное.

Татьяна, как звали жену командира, сразу взгрустнула. Между прочим, когда остальные на еду жадно накинулись, она нет, а только смотрела, чтобы им всё досталось. А когда те поели, оставив ей два сухаря, она один убрал в сумочку, а второй поела. Железная женщина. Я же, потерев подбородок, кстати, побриться надо, спорил:

— У вас вообще родственники где есть? Угол найти сможете? — но та лишь отрицательно покачала головой, тогда я подумав, сказал. — У меня дом в Москве есть, достаточно большой, там уже живут две семьи комсостава, у них мужья погибли в начале войны. Думаю, тесно будит, но не в обиде. У меня там прелестная банька, и самовар есть, обаятельно посетите, вам понравится. Я вам тут на листке адрес напишу, а на другой стороне записку для моих постояльцев, их Аня и Тамара зовут. Думаю, проблем не будет.

Закончив писать, я протянул сложенный вдвое листок Татьяне, на что та неуверенно взяла его и пробормотала:

— Мне нечем расплатится.

— Ещё так скажите, обижусь. Я и с других ничего не взял. Кстати, извините за моё невежество и разрешите наконец представится. Младший лейтенант Суворов, Александр Александрович. Можно Сан Саныч. Да, передайте девчатам, что если на меня похоронка придёт, а она придёт, пусть сразу оформляют дом на себя. Я на них завещание написал. Сирота я. Ну а как доставить вас до железнодорожной станции, я что-нибудь придумаю. Отправлю, не волнуйтесь.

Тут выглянул командир броневика и сообщил:

— Товарищ младший лейтенант, тут вас срочно взывают. Какая-то Пичуга.

— А, это мой комбат, — кивнул я, и повернувшись к гостям, сказал. — Извините, я отвлекусь.

Подойдя к броневику, я подсоединил штекер к удлинённому проводу и сказал:

— Злой на связи.

— Это Пичуга, сообщи где находишься? — услышал я запрос, позывной комбата, и голос точно его.

— Координаты… — я быстро перечислил данные квадрата и ориентир где нахожусь, после чего отключился.

— Кто это, товарищ младший лейтенант?

— Это немцы, Савельев, немцы. Те, которые за мной прилетели. Свяжи меня с Зотовым.

— Есть.

— Майор? — и убедившись, что это тот кто нужно, кодовыми словами, у того в планшетке был их список, сообщил что за мной послана команда захвата, немецкая, и сообщил в какой квадрат я их отправил, предупредив что немцы могут быть в нашей форме и в форме НКВД. Пусть отправит одну из мангрупп на их уничтожение. У того как раз готова было такая группа, поэтому сразу он её отправил.

То, что это немцы я и так понял, потому как комбата лицезрел своими глазами. Он сидя на броне одной из уцелевших «БТ», катил к моем броневику, и с ним с десяток машин и пара танков. Из артиллерии одна «трёхдюймовка», и ни одной противотанковых. От батальона едва два взвода осталось. Кстати, окружённым мы перегнали пятьдесят грузовиков с бензином, боеприпасами и продовольствием. Тем немногим что удалось набрать, со всем этим у них были проблемы как те сообщили во время очередного радиосообщения. Видимо комбат припасы первым получил, раз выехал из колечка так быстро. Почему комиссара не было, я в курсе, он погиб, поднимая бойцов в атаку, мне те парни что из лагеря рассказали. Мы крепко обнялись, и тот смотрев меня, просто сказал:

— Спасибо. Ты настоящий майор К.

Услышав это Таня за спиной охнула, а я повернулся к двум бойцам НКВД что подходили ко мне, Бабочкин был тут же, и поднял руки, говоря:

— Ну что, поймали? Сдаюсь. Оружие сдать? Бить сразу будете? Опыт знаете ли есть.

— Руки опусти, юморист, — хмыкнул один из командиров с васильковыми петлицами и двумя шпалами в петлицах.

Надо же, не побоялись в своей форме проехать, могли любую форму надеть, и стать незаметными на общем фоне войск, а эти нет. Или глупцы, или храбрецы. А я думаю всё вместе. Если уж получили важное задание, то должны выполнить его исходя из обстановки. А эти не битые, ещё не понимают важность маскировки. А так мы обнялись с Бабочкиным, тот был в обычной красноармейской форме, но имел сержантские треугольники в петлицах. Из оружия карабин «Мосина» и всё. Подсумки на ремне, сидор за спиной, петлицы чёрные, танкист, по эмблеме видно.

— Нам пора, — сказал тот же командир.

— Куда вам пора, и зачем эта пора так быстро настала, меня не особо интересует. Документы предъявляйте. Ты старлей предъяви, а тебе лейтенант не нужно, я тебя и так знаю.

— Откуда? — с подозрением поинтересовался молодой лейтенант ГБ.

— Оттуда. Ты скотина, паровоз табачный, был моим постоянным сопровождающим в течении года. Травил меня своим никотином.

— Не помню я вас, — пробормотал тот, похоже этого бойца в подробности не просвещали.

— Не нужно об этом говорить, — со значением заказал старший тут, в звании старшего лейтенанта, и протянул документы, как я просил.

Остальная их группа, пять рядовых бойцов с автоматами, вот они куда лучше экипированы были, явно группа осназа, тоже протянули документы. Ну что ж, всё в порядке. Да и старшего этого я тоже где-то видел. Видимо встречаться приходилось, но со мной он не работал. Ну да точно, в приёмной у Берии я его видел однажды.

— Всё нормально, — сообщил я, возвращая документы. — Как эвакуироваться будем?

— Самолёт.

— Нужен побольше. Эти гражданские со мной летят.

— У меня приказ, — с нажимом сказал тот.

— А мне пофигу. Летят и всё. Я тут в прифронтовой полосе их не брошу. Причём замечу, что немцы сюда пробрасывают два парашютных батальона, а десантники у них парни крепкие. Они на Крите конечно кровью умылись, но там причина в ошибке планирования. К тому же… — я замер с поднятым пальцем, задумавшись, после чего развернулся и подошёл к броневику, где велел соединить меня с Зотовым, и как только он вышел на связь, я спросил. — Майор, ты группу отправил?

— Да, сразу.

— Хорошо. Вот что, бери все свободные силы и тоже дуй туда. Если я прав, то тем немцам что меня там ждут, твоя мангруппа на один зуб. И вообще, подразделений по больше набери что по пути попадутся и окружи тот район. Похоже десантные батальоны прибыли раньше, чем мы их ждали, но с танками даже им будет сложно.

— Понял, — куда серьёзным тоном отозвался тот и отключился. Похоже подкинул я ему проблем, тот тоже понял всю серьёзность ситуации.

Не успел я отключится, штаб комдива взывает. Причём теперь два штаба дивизии в одном месте расположились, там где был штаб моторизованного корпуса Вермахта. Требовалось прибыть срочно, не объясняя причин. Отсоединив штекер, я сообщил комбату что меня взывают в дивизию, сейчас туда проедем. НКВД в своей красе, пока я общался по рации, у беженцев документы проверяли и похоже проверили, претензий нет. Хотя может и правильно. Да нет, точно правильно. Сам я обратился к комбату:

— Товарищ майор, можно вас? — и когда мы отошли, я указал на броневик. — Пока ничей, дарю вместе с экипажем. Радиофицирован. Моя штабная машина была. Вы просьбу мою помните?

— По похоронке?

— Да.

— Пока не писали.

— Пора. Вот тут мои документы, все, включая партбилет. Оформите как сгоревшего в танке при обороне того села. Госпиталь-то мы спасти не смогли, а это хуже всего. До сих пор этот камень у меня на душе.

— Да, немцы раненых всех уничтожили, — убирая мои документы в планшетку сказал тот. — Всего сотню вывезти успели… А мы ведь, Толь, всё слышали, на той волне что ты с экипажем общался и с командиром другого танка. Слышали всё как вы погибали там, как на таран пошли в горевшем танке. Я поэтому не сразу и поверил, что ты жив.

— Перевернулась машина и меня через открытый люк выкинуло наружу. Остальные погибли.

— Понятно, — вздохнул тот и осмотревшись, крикнул. — По машинам!

Беженцев посадили в одну из «полуторок» к бойцам, а я, забрав вещи из броневика, сообщив его командиру кому он теперь подчиняется, майор с ними познакомился, и прихватив винтовку, устроился на броне танка рядом с комбатом. Колонна тронулась и тот прокричал мне на ухо:

— Что это за операция «Однояйцевый Гитлер»?

— Проводка и охрана тяжёлых гаубиц. Они попарно с разных мест будут работать по мосту и окрестностям с полуночи. Рации для артиллеристов и корректировщиков мы нашли. Подготовка к операции уже началась. Немцы ночью должны доставить новый мост, вот и встретим их там на берегу.

— Молодец! — прокричал комбат, и дальше мы ехали молча.

Высадив нас на околице села, танки остались тут, а грузовики, высадив бойцов, что начали располагаться тут же, уехали обратно за ранеными. Там их хватало, машины тоже нужны были. Госпиталь разворачивали на опушке той рощи где раньше стоял штаб комдива. К нему мы и направились. Бойцы НКВД без особых вопросов сопровождали нас, самолёт ночью, ракетами посадочную площадку покажут, чего волноваться, цель вот она, впереди идёт и активно размахивая руками общается со своими бывшим командиром. Хм, действительно что-то я больно экспрессивно руками машу. Однако с комбатом хорошо пообщались, тому предстоит за счёт освобождённых пленных восстанавливать батальон, пополнять его, работы много предстоит. А пока та часть что осталась, формируется в мангруппу под командой одного из его выживших лейтенантов, и уходит в свободный поиск. Заданный район этой мангруппы тот получит тут в объединённом штабе.

Заметив, что денщик комдива готовит горячую воду и мыло, я попросил его подготовить мне всё для бритья, а то зарос, и вещи ему на хранение передал, бойцы НКВД и Бабочкин что снова стал моим бойцом, там же у денщика в сторонке устроились. Хотя старший их и подошёл познакомится с комдивами, но скорее так, чтобы быть в курсе дел. Он и с особистом о чём-то пошептался. И правильно зашёл. Оказалось, наши парни в плен немецкого десантника взяли, и вот он интересные сведенья сообщил. На счёт двух батальонов я ошибся, две роты было перекинуто, что высадились с планёров не так и далеко. Остальные будут позже, к ночи. Это ладно, Зотов с этими хитрозадами разберётся, а причина вызов в том, что два воздушных разведчика эту территорию постоянно мониторят, и если появляется какой советский самолёт, немедленно вызывают специально присланных экспертов, и те сбивают его, по наводке с такого разведчика. Ночью также. По этой территории восемь авиа-разведчиков посменно работают. Ночью тоже дежурство распределено. Посадку самолёта обнаружат, да теми же огнями чтобы полосу подсветить, и вызовут ночников, их к нам две пары перебрасывают. Профи.

— М-да, неприятные новости, — сообщил старлей Лапин, тот самый старший у группы НКВД. — Похоже по земле придётся двигаться.

— Ну да. И у всех бродов и мостов диверсанты в нашей форме, — хмыкнул я. — Это называется двойная сеть. Я сам её пару раз использовал. На машинах не доедем, возьмут по дороге. Они на это и рассчитывают, один из планов. Если и уходить, то только пешком и без всяких дорог и бродов. Переправляться через водные препятствия вплавь. Можно взять пару автомобильных камер и качок, делать плотики для вещей, а сами вплавь, с той стороны одеваемся, сдуваем и идём дальше. Ближайшая станция сразу в минус, там нас точно ждать будут. На следующей вряд ли, но лучше просто остановить машину и добираться до Москвы на ней. Там уже будет спокойно.

— Я приму ваш совет к сведенью, товарищ Суворов, — слегка кивнул мне Лапин, и отойдя к особисту он о чём-то заспорил.

Я же решил пообщаться с диверсантом, тот меня узнал, и даже прыгнуть смог, но бойцы его скрутили, промахнулся он, хотя чуть не вцепился в горло. Злой Лапин тут же двух бойцов выделил мне в охрану и те везде следовали за мной. А я, выйдя из здания штаба, подозвал Бабочкина, тот подбежав, поинтересовался:

— Звали, товарищ майор?

— Да. Найди мне сменную форму, эта взопрела уже, постирать нужно. Кубики лейтенантские вытащи, я сейчас в подвешенном состоянии. И вот ещё, тут наши немало штабной техники захватили, интенданты их уже осматривают. Мне нужна машина, желательно умеющая преодолевать реки. То есть та, что плавает.

— А, вроде той на которой мы чуть не утонули? — припомнил тот.

— Да, такая подойдёт.

— Ага, сейчас поищу. Кажется, на соседней улице я подобную легковушку видел.

Сам я в закутке скинул с себя всё, включая исподнее, надел комбез на голое тело, денщик комдива унёс всё стирать, а сам побрился, ну и умылся хорошо. Денщик поинтересовался не хочу ли я помыться? Ещё бы. Тут вроде умывальни было, немцы ещё пользовались, так я в корыте и помылся, мне денщик помог, поливал. Ох как хорошо себя чистым ощущать, только волосы мокрые, долго их растирал полотенцем. Снова взяв комбез, денщик мне выдал байковое нательное бельё, мой размер, сверху я комбез надел и новенькие портянки намотал. Сапоги вычищены. Отлично. Вернувшись в здание штаба, я всё же решил пообщаться с десантником. Тот уже успокоился, не ревел как зверь и не пытался порвать узлы и верёвки. В общем, обработали те его хорошо, и он уже отвечал на вопросы, даже мои. Хотя и смотрел с лютой ненавистью, видимо у него с тем случаем в Берлине связана и личная трагедия. Много интересного у того узнал, но информация больше косвенная. Ладно хоть это получить смог.

Выйдя на улицу, я осмотрелся, уже начало темень, скоро совсем стемнеет. Довольный Бабочкин уже крутился у трофейного «кюбельвагена» с брезентовым верхом. Увидев меня, тот виновато развёл руками.

— Товарищ майор, ничего подходящего не было. Вот только эта машина на ходу. Новая. Я заправил полный бак и две канистры взял.

— А девчат с детьми куда устроил?

— А вон там за углом дом стоит, бабка Нюра, у неё пока. Правда она на нашего брата танкиста не довольна, у неё по ограду танк проехал и три немца там лежат. Забор сломали. Я трёх бойцов местной комендатуры к ней направил, чтобы тела вынесли и забор поправили.

— Молодец. Ночью уходим. Пока ложись, поспи, в дороге тоже подремлешь, я поведу, а под утро сменимся.

— Ясно. А парни?

— У них своя машина будет, на моей девчата с детьми поедут и ты. Ты их предупреди чтобы готовы были.

— Понял, товарищ майор.

— Всё действуй.

Тот сбегав к нужному дому, вскоре вернулся, и устроившись на сиденье машины, видимо, чтобы не увели, уснул, а я вернулся в штаб. Всё же в одном комбезе было холодно. Тут рядом у немцев прачечная была, там уже мне постирали форму и выжали её, и сейчас на специальной сушке, машина такая, сушили её. Будет готова, вернут. Не успели. Лапин уже связался с Москвой и там отменили рейс, добраться приказали землёй, тем более дорогу уже открыли и сюда пошли колонны с припасами, пополнением и всем необходимым. В данный момент по берегу Днепра в обе стороны начинается возводится оборона, обе дивизии, вернее то что от них осталось, занимали там позиции. Это да, первая колонна подошла при мне, когда темнело. Именно шум их прибытия и привлёк мой внимание пока Бабочкин бегал предупреждать Татьяну. Я решил забрать её с собой. Однако, когда Лапин сообщил что мы выезжаем, сам он «полуторку» брал с полным баком и водителем, особо не возражая против моей легковушки, а узнав о беженцах, убежал обратно в штаб, и вскоре вернулся с интендантом, тот возвращался к железнодорожной станции, раненых повезёт, и отвезёт их. В кузовах мест нет, по кабинам рассадит. Тем более колонна под охраной броневика и зенитки шла. Ночь, проскочат. Всё бороды и мосты под охраной наших войск. Так и решили, Татьяна была согласна. Мы простились, и та ушла в сторону колонны, уведя всех своих, они только через час выезжают, ещё разгружаются, а мы погрузились в машины, оба бойца, что всё так со мной и ходили, сели сзади, винтовку я поставил у дверцы наискосок, ранец в багажник закинул, и запустив двигатель тронулся следом за «полуторкой», что неторопливо катила впереди, светя единственной тусклой фарой габарита. У меня тоже защита стояла на фарах.

Бабочкин спал на соседнем сиденье, свернувшись и накрывшись своей шинелью. Поглядывая на него, я управлял машиной. Один боец сзади тоже спал, второй бдел. Сам я был одет нормально, мне всё же успели вернуть постиранную форму, сухая уже. Так что я снова оделся, комбез сверху, шлемофон, он грел лучше чем пилотка, так что хоть и холодало, но в этой одежде терпимо. Тем более я закрыл окна, и включил печку, вот и тепло пошло. Бойца сзади совсем разморило и тот клевал носом. Я же размышлял, не забывая контролировать дорогу и машину. Час подождать и можно с колонной доехать до станции. Тут меньше двухсот километров было. Но нет, Лапин решил двигаться в одиночку. Это что, глупость или самомнение? Слишком велик риск нарваться, на мой взгляд. Тут немцев недобитых изрядно. Если командир у десантников не дурак, в той неразберихе что была в селе после захвата, можно послать сюда солдат в нашей форме, и покрутившись у штаба тот сможет узнать, когда мы выезжаем. Не проблема. Перехватить тоже. Дорога тут до перекрёстка одна. Я бы лично всё так и сделал.

До перекрёстка мы доехали благополучно, и тут я узнал почему Лапин так в наглую решил ехать. А тут ещё одна колонна проходила, тоже с ранеными. Видимо узнав, что эта выдвигается раньше, решил нагнать её и вот успел. Мы включились в колонну, я двигался замыкающим, и так ехали. А у меня чуечка разыгралась, вещун просто орал, ещё немного вот-вот и всё, эта тишина, нарушаемая рёвом моторов, будет нарушена. Поэтому протянув руку, я встряхнул Бабочкина на плечо. То задёргался и сонно посмотрел на меня непонимающим взглядом, а я сказал:

— Готовься к бою. У меня вещун разыгрался. Вот-вот влипнем.

Тот без слов сел нормально, и подтянув карабин, стал проверить его и часть патронов в обоймах сунул в карман шинели, чтобы доставать быстро можно было, потом развязал горловину сидора, тот у него в ногах был, и стал снаряжать три гранаты «Ф-1». И всё молча, тот о моём вещуне знал просто отлично, и никаких сомнений не было, раз сказал, значит точно бой будет. А вот боец что сидел сзади, у них фамилии были Гарин и Ганин, как близнецы, хотя совсем и не похожи, спросил:

— Товарищ командир, вы что серьёзно?

— Он никогда не ошибался, — чуть повернувшись, сказал Бабочкин. — Всегда угадывал. Вещун у него великая вещь. Нас поэтому немцы и поймать не могли. И из Берлина поэтому мы сбежали.

— А вы, товарищ сержант, тоже были там? — заинтересовался тот, и стал будить напарника, после чего они тоже стали проверять оружие и готовится.

— Я подписку о неразглашении давал, — недовольно пробурчал тот. — А такое шикарное фото было, я стоял в форме сержанта госбезопасности, а сзади немцы маршируют. Всё засекретили.

Едва мы успели подготовиться, как горизонт взорвался вспышками выстрелов орудий, и вокруг колонны появились разрывы снарядов, а откуда-то вблизи били пулемёты, и другая легкая стрелковка.

— Танки! — закричал я. — Не стрелять. Не выдавать себя! Уходим в темноту на скорости.

Выключив фары, я стал уходить в сторону в отрытого поле, обгоняя колонну. Она была между нами и засадой, и шальная пуля могла легко нас достать, но пока везло. Почему не назад? А и оттуда вспышки били, обкалывают гады. При вспышках выстрелов было видно угловатые силуэты танков, что делая короткие остановки, стреляли, и двигались дальше. А я только и делал что жал на газ. И тут стук по корпусу и захлебнувшись двигатель заглох, попали всё-таки. Пришлось срочно выжимать сцепление и ставить коробку на нейтраль.

— Попали? — спросил Бабочкин, пока машина быстро останавливалась на вязкой почве поля.

— Пару пуль влепили в мотор. Шальные. Сейчас выходим, не забыв оружие и вещи, и уходим. Часть машин колонны прорвались, увеличив скорость, пара горит, остальные стоят подбитые. Пока немцы заняты ими, мы сможем уйти.

— В поле? — уточнил Ганин, или Гарин. Я не понял.

— Нет, туда поползём, — указал я на приближающиеся танки. — Бабочкин, помнишь мою загадку?

— Кто победит в поле, одинокий боец с ножом или танк с экипажем? Неплохо бы на практики проверить.

— Вот и проверим. Задача взять танк.

— Товарищ Суворов, у нас приказ обеспечивать вашу безопасность. Нужно полем уходить.

— Думаю там тоже есть посты и секреты что будут таких умников отлавливать. Если я сказал берём танк, значит мы берём танк.

— Ха, а с вами интересно, — сказал Гарин, теперь я его узнал.

Мы уже выскочили из машины, винтовку я на плечо повесил, ну и достали из багажного отсека сидоры и мой ранец. Всё ползком, пули над головами свистели, несколько повторно в машину попало. Бойцы тоже в багажник свои котомки убрали, это Бабочкин всё предпочитает держать под рукой. Хорошо, что мы успели обогнать колонну и та стояла метрах в трёхстах от нас. Поэтому дальше мы ползли, перебрались через дорогу и ползли к танкам, что ревя моторами приближались. Пехота, что обстреливала колонну, уже поднялась, чтобы не попасть под гусеницы своих же танков, и направился к дороге. Танки не стреляли, молча шли, всё что нужно было сделано и сейчас последует зачистка. Поэтому лёжа в глубокой канаве оставленной плугом, мы пропустили правее солдат, у нас никого не было, а потом двинули дальше к танкам. Пропустили двух, и когда мимо проехал третий, он был ближе, вскочив, добежали до него, тот по полю тяжело шёл, и стали взбираться по броне к башне. Я тут же застучал по крышке люка и заорал:

— Стой! У нас там пулемётный расчёт, раздавите!

Люк открылся, и выглянувший командир в наушниках переспросил:

— Какой расч?.. — договорить тот не успел, получил по голове рукояткой револьвера, потом его схватили за руки и двое крепких парней из осназа, просто выдернули его наружу, я приказал не убивать того, потому и оглушили.

А я, скользнув в люк вниз головой, четыре раза выстрелил. С тем шумом на дороге и стрельбой, это осталось незамеченным. Ни одного промаха, всех наповал. Дальше также вниз головой скользнув ниже, я добрался до управления и остановил танк, что продолжал двигаться. Пока тот тарахтел на холостом ходу, Бабочкин и бойцы вытащили экипаж, избавившись от тел, не забыв забрать оружие и документы, а я пока устроился на месте наводчика. Бабочкина, ворча что он уже давно такие танки не водил, возился с управлением танка. Это была «третья» модель, неплохой танк. Гарин сел на место стрелка-радиста поправляя наушники, а Ганин за заряжающего. Вещи разместили тут же, хотя и мешалось, барахла у немецких танкистов тоже хватало. Командира танка, которого спеленали как гусеницу, специально нерезаными верёвками, не для меня ли подготовили, сидел на своём месте. А я пока крутил маховики наводки пушки, ну и закрыв люк наверху, сообщил экипажу, связь была только в танке, а рацию я пока отключил:

— Значит так, бойцы, танков всего восемь. Ещё пять бронетранспортёров и два броневика. Один их, и один наш, пушечный. Два танка тоже наших, «КВ» и «тридцатьчетвёрка». Поэтому снаряжаем бронебойные, и в наглую подходим, мы же свои, и в упор выводим бронетехнику из строя, после чего сбегаем. Ночь нас скроет. Немцы осветительные ракеты не использовали, видимо закончились, иначе это изрядно бы облегчило им работу, а нам осложнило. Всем всё ясно?

— Да, — вразнобой сказали те, хотя Ганин и добавил. — Авантюра.

— Авантюра или нет, товарищ боец, но нужно лишь немцев такого бронированного кулака, что может нанести нашим немалый вред. Поняли? Давай сержант, подворачивай влево и двигая вперёд, там «КВ» нам корму подставил. А тебе Ганин нужно снаряжать вот эти снаряды. Запомнил цвет головок? А вот это осколочные, если прикажу, будешь их подавать в пушку. А так одни бронебойные суй. Смотри как она заряжается… Да, все рты открываем при выстреле, чтобы не оглушило.

Мне неудобно было, но я зарядил пушку, не без помощи Ганина, и тот кивнул, сообщая что разобрался в управлении. Действительно ничего сложного. Дальше я убавил освещение боевого отделения, и стал поворачивать пушку на правый борт, поэтому, когда мы проезжали мимо «КВ», даже не останавливаясь, я всадил ему в корму снаряд с двадцати метров. Пробил. Вспыхнув, там в отверстии погас огонёк, а мы двинули дальше и пока Ганин заряжал пушку, я держал на прицел тяжёлый советский танк, после чего выстрелил в борт, в самое слабое место. В этот раз начался пожар, а я уже крутил маховики наводки и выцеливал стоявшую рядом «четвёрку», а за ней была «тридцатьчетвёрка». Всего у немцев, как я и говорил, было восемь танков, мой девятый, тяж вывели из строя, там пожар начался, потом разбили «четвёрку». Да так, что у той после первого же снаряда башню сорвало от детонации, сползла набок. Потом подожгли «тридцатьчетвёрку», и стали бить по остальным танкам. А это два чеха, и две «тройки». Гарин на месте стрелка поливал мечущихся солдат длинными очередями, а сейчас матерясь пытался заменить коробку с лентой, а нам отвлекаться и помогать некогда было. Укрывшись за корпусом «четвёрки», мы били по ним, поджигая один танк за другим, а по броне звучал топот немецких солдат, что пытались нас достать. По люку прикладом били, но пока не до них. Танки у немцев закончились, поэтому выстрелив по пушечному броневику, попал, у второго лишь пулемёты были, и ему тоже гостинец отправил, скомандовал Бабочкину:

— Гони сержант, валим отсюда.

— Обратно?

— Нет, к мосту. Разворачивайся.

Я развернул пушку назад и посылал снаряд за снарядом по солдатам, там и осколочными по бронетранспортёрам хватало. Вроде в два попал, но уж больно качало. В один точно, он горел. Это тот что с зенитной турелью, я на фоне горящих грузовиков стволы торчащие рассмотрел. Ну а мы уходили. По нам стреляли вслед, многочисленные шлепки по броне это подтверждали, но снарядами, особенно болванками, попасть не успели, а потом и не смогли остановить, поэтому и уходили мы своим ходом. Эх Лапин, из-за своего упрямства и сам погиб и колонну с ранеными подставил. Я пытался возражать, да никто особо и не слушал, тот получил приказ сверху и выполнял его. А когда к колонне раненых прилипли, то и тут ничего не успел. Надо было остановить его и настоять на своём, идти на своих двоих.

— Сержант, чего двигатель так странно работает? — спросил я Бабочкина, когда мы удалились от места боя километров на семь.

— Баки пустые. Сейчас встанем.

— Ну это не удивительно, немцы уже два дня без снабжения. У нас снарядов тоже едва полбоекомплекта было. Одни осколочные остались. Ладно, сверни с дороги и уйди куда.

— Хорошо.

Танк повернул и метров сто не проехал, когда окончательно встал, двигатель стих и наступила тишина.

— Выбираемся. Не забываем свои вещи и оружие. И то что немцев прихватите. У нас с припасами туго. Надеюсь эти танкисты экипированы хорошо. Пленного берите тоже, я смотрю он очнулся.

Я первым открыл люк. На всякий случай держа револьвер наготове, мало ли какой солдат на броне прячется, вряд ли конечно, после того сколько по нам палили, и из пулемётов тоже, но перестрахуемся. Оказалось, не зря, немец был, солдат, но мёртвый. Его самого порешили свои же. Лежал на надмоторном отделении. Приняв свою винтовку и ранец, а потом вещи остальных, я сложил их у танка и помог вытащить языка. Ну и Бабочкину чтобы похозяйничал, поискал всё что пригодится. А я, подсвечивая фонариком командира танка, осмотрел труп. У солдата ранец был. Я достал документы и ранец осмотрел. Ого, повезло, две банки советской тушёнки, печенье, тоже наше, и ещё две банки консервов, но уже немецких. Больше ничего интересного не было, и я убрал трофеи в свой ранец. Хотя нет. Знакомая удлинённая коробочка-чехол. Я вытащил из ранца солдата бритву. «Золинген» у меня также была, в танке сгорела. Зеркальце в кармашке карманное нашёл. Вот теперь точно всё. Ещё на ремне солдата котелок был, неплохой с крышкой под второе, но пулями побит, зато такие котелки в танке оказались, я себе один забрал и прицепил к поясному ремню, и рядом флягу, тоже немецкую. После этого спустившись, велел Гарину:

— Помоги сержанту со сбором трофеев. Если есть возможность, снимите пулемёт. Сошки под сиденьем должны быть.

Ганин стоял на часах, охранял меня, так что выдернув кляп, я допросил командира танка, тот был в звании фельдфебеля. Думал тот мало знает, но нет, информацией поделился.

— Чего это от лается? — спросил Бабочкин, он в танке уже закончил, всё достал, и теперь на броне отбирал что можно взять, а что лучше оставить.

— Это он нас ругает, мол, мы варвары, не умеем вести правильную войну, нападаем со спину на честных танкистов и стреляем им в спины.

— Вот гад, а сами колонну с ранеными расстреливали, это значит можно?! — возмутился Гарин. — У меня до сих пор мурашки от криков раненых, что заживо сгорали в том грузовике.

— Им можно, они высшая раса. План «Ост», мать его.

— Звери, — с ненавистью выдохнул тот.

— У меня патроны к «Нагану» закончились. Есть у кого?

— Нет, — вразнобой ответили мне.

— Ладно. Тогда сниму кобуру и трофейное оружие буду исползать. Бабочкин, что там из интересного есть?

— «Вальтеры», два, и три «Люгера».

— Артиллерийская модель есть?

— Откуда?

— Ну давай «Вальтер». Вполне хваткое оружие. А для дальней дистанции у меня винтовка есть.

Сняв кобуру от револьвера, я надел в проушины тяжёлую кобуру к трофейному пистолету, и застегнувшись, согнав складки назад, сказал:

— Пора уходить. Отобрал что берём?

— Есть трофейный пулемёт и к нему две банки по пятьдесят патронов. Три автомата, по четыре магазина к каждому, два пистолета осталось. Восемь гранат на длинной ручке. Три ранца, в двух продовольствие, а в третьем патроны. Всё.

— Ясно. Всё нужно и ничего не унесём. Кстати, сержант, мне пленный больше не нужен.

— Ага.

Подойдя, тот без затей ударил его в грудь, тело командира танка выгнулась, но потом обмякло, а Бабочкин, вытирая нож, поинтересовался:

— Товарищ майор, а что он сказал-то? Пел как соловей.

— Сказал, что вышли к его командиру четверо в советской форме, диверсанты, опознавательный знак показали, и сообщили что нужно перехватить колонну. Какую, им сообщат. Они в засаде две пропустили, а потом был сигнал и атаковали нашу. Что думаешь по этому поводу?

— Вас искали.

— Это точно. Причём диверсанты так и не проявились, остались в тени. Я их там у колонны не видел. Думаю, они и дальше искать будут. Поэтому броды и мосты обходим. Будем переправляться так.

— Так?!

— Да. Топор у этих танкистов есть?

— Сейчас в инструментах посмотрю.

Вскоре Бабочкин нашёл топорик, и мы, оставив большую часть вещей, забрав только пулемёт с запасом патронов, гранаты и оба ранца с продовольствием, пошли в сторону речки. А танк позади ярко полыхал, оставлять немцам боеспособную машину я не хотел. Я лишь перед уходом насыпал патронов к своему пистолету в свой ранец, куда револьвер убрал. Да забрал плащ-палатку. Скатал валик и закрепил на ранце. Бабочкин также поступил, на сидоре увязал его, а осназовцы от такой ценой шутки отказались. Ничего, побывают под ледяным дождиком, поймут, что это такое. Бойцы несли пулемёт, вдвоём, положив его на плечи, и по одному ранцу с продовольствием у них были. Бабочкин нёс с патронами. А я шагал впереди, метрах в тридцати и проводил визуальную разведку, держа винтовку в руках наготове. Изредка останавливаясь и изучая карту что взял у командира танка. Хорошая, много что указано.

Через два часа пути, я посмотрел на наручные часы и скомандовал:

— Привал полчаса. Потом продолжим путь. Сержант, организуй перекус.

Пока бойцы с облегчением поставили пулемёт на сошки, а они ведь и пулемётные коробки к нему несли, я присел в сторонке и изучив карту ещё раз, хотя на память и не жалуюсь, сказал:

— До первой речки осталось восемь километров. Будем переправляться между мостом и деревней. Между ними километр.

— Лодка? — догадался Бабочкин.

— Да, надеюсь найти какую плоскодонку. Это решит много проблем. Тихо!.. — громким шёпотом скомандовал я, и сам прислушался, и не совсем уверенно спросил. — Никак говорит кто-то рядом?

— Ага, и не по-нашему, — прошептал Гарин.

— По-тихому, к бою. Ганин, ну-ка сползай, узнай кто это, а мы тебя отсюда прикроем.

— Есть.

Скинув с себя всё, прихватив только автомат, тот извиваясь как змея, вскоре скрылся, даже силуэта в этой темени не видать. Ловкий. Вернулся тот вскоре, я даже заволноваться не успел. Гарин лежал за пулемётом, там неровность удобная, как лежачая позиция, Бабочкин чуть в стороне со своим карабином, у наших вещей схоронился. А я впереди. Именно на меня Ганин и выполз, не промахнулся. Подобравшись, тот зашептал мне на ухо:

— Немцы, товарищ командир. Я сперва думал наши, в нашей форме, а говорят на немецком. Только там пушки почему-то.

— Пушки? — удивился я. — А что за пушки?

— Маленькие совсем, меньше наших «сорокапяток», противотанковые, наверное. Три штуки. Стволы на дорогу направлены.

— Тут полевая дорога, никто не ездит, ни мы, не немцы, чего они тут забыли? — несколько озадачился я, и не доставая карты, и так всё помню, пробормотал себе под нос. — Это тупиковая дорога ведущая в деревню. А та на впадении двух рек стоит. Бродов и мостов нет, добраться до деревни и уехать оттуда можно только по этой дороге. Кого они караулят?

— А может наши в деревне?

— Если наши то кто? И что им там делать? А если даже и есть, то что за подразделение, что их противотанковыми пушками караулят? И почему немецкими, хотя тут и наших найти можно? Кстати, пушки как развёрнуты? И на чём их привезли?

— Машин нет, вроде лошадей тоже.

— Странная ситуация. Ладно, сколько их?

— Я восьмерых насчитал, и двое на часах. Один неподалёку, но я его уже… — тот красноречиво замолчал, и чуть виновато добавил. — Он на меня чуть не наступил, обнаружил бы и крик поднял.

— Об этом нужно было сразу докладывать, — зло прошипел я. — Ладно отползаем к нашим, будем готовиться. Гранатами закидаем, благо у нас их хватает. Хоть от лишнего веса избавимся.

Мы отползли к нашим, и я ввёл ребят в курс дела. Мы с Бабочкиным будем гранатомётчиками, а оба бойца в прикрытии со своими автоматами. То есть, мы раскидаем гранаты, переждём лёжа разрывы, и как те замолкнут, бойцы очередями проконтролирует выживших. Тут слово взял сержант:

— Товарищ майор, у этих гранат запалы хоть и негромко шипят, но в такой тишине немцы услышат. Из автоматов в упор мы их враз уложим, а мы с вами часового и тех, кто побежать попытается. При вспышках видно будет.

— Резон в твоих словах есть. Ползём. Но гранаты всё же возьмём.

Всё это было похоже на авантюру, может тут немцев больше было, но решили рискнуть. Подобрались ближе, и я даже часть разговора услышал. Говорили о Мюнхене, откуда был родом один из диверсантов. Ну хоть не ошиблись, действительно немцы. Темнота стояла полная, но один из немцев курил, прикрывшись шинелькой, вот и стало возможно опознать в какой те форме. Три ближайших точно, остальные по силуэтам угадывались. Дальше ударили из автоматов, оба бойца на расплав стволов, а мы с Бабочкиным одновременно свалили часового, и я стал помогать бойцам. Шесть секунд и живых нет. Гранаты так и не пригодились. Встав, я зажёг фонарик и осмотрел их, обходя, остальные тоже осматривали. Двое живых, один отходил, другой без сознания, но пообщаться можно успеть. Я велел его перевязать, кровь остановить, и привести в чувство. Пока бойцы осматривали и собирали трофеи, я посмотрел, что за пушки. Я так никогда не хохотал. Боец в темноте принял за пушки какой-то сельхозинвентарь брошенный на краю поля. Вроде сеялка допотопная была. Тот пристыженный тут же стал помогать Бабочкину с перевязкой. Ну а я занялся допросом, тот наконец очнулся. К счастью это была левая группа, у них было своё задание, дел те успели натворить немало, но к нам отношения не имели, они просто отдыхали и отсыпались. Так что добили подранка, и осмотрели трофеи. А они были и всё не унесёшь.

— Эти гаврики в паре километрах отсюда машину бросили, нашу «полуторку» с крытым кузовов. Бензин на донышке, но километров двадцать проехать можно. Как раз до моста. Жаль только засвечена она, приметы передали, любой пост сразу обстреляет. Вот сижу думаю. Идём к этой деревне на слиянии двух рек и приправляемся к нашим, или к грузовику.

— Грузовику, — сказали оба бойца.

Однако Бабочкин зная меня, понял, идём к деревне. Засвеченной техникой я не пользуюсь. Но трофеи? Хоть плачь. А те действительно хороши были. Одни «СВТ», в количестве пяти штук, чего стоит, а одна в снайперском варианте, которую я сразу к рукам прибрал. Два «ДП», два «ППД», вот казалось и всё оружие этой группы, но нет, было ещё противотанковое ружьё. Я его сразу узнал, польское. Патронов к нему два с половиной десятка осталось. Всё нужно и всё интересное. И это ещё не всё, в двух сидорах обнаружились советские деньги. Судя по банковским упаковкам, можно подумать взяли те или инкассаторскую машину или банк. Может в каком небольшом городке поработали. Сумма не такая и большая для банка была. Ведомостей не имелось, на пачках стояли штампы киевского отделения банка, ни сопроводительных документов на них, ничего, просто деньги. Я посчитал по пачкам выходило почти сто сорок тысяч разным номиналом. Плотно те набиты были. Однако откуда деньги мне было известно.

Ситуацию прояснил тот подраненный диверсант. Жаль конечно на него перевязочный материал тратить, но это его, однако всё равно жалко. Деньги им выдали перед заданием и у меня возникло сильное подозрение что это фальшивые банкноты, но тот смог убедить меня что настоящие. Их захватили в одном из городов что немцы внезапно для наших взяли. Только упаковки поменяли на фальшивые, чтобы у агента, которому их везли, не возникло проблем в случае беды. Теперь самое интересное. Высадить их должны были у Москвы при очередном ночном полёте туда бомбардировщиков. Это удалось. Сигнальные огни были, но их там уже ждали, похоже бойцы НКВД. Когда самолёт совершил посадку, то пилот о чём-то заподозрив сразу пошёл на взлёт, но ним открыли огнь и повредили два из трёх двигателей «Тётушки», как они называют транспортные «Юнкерсы», а третий, срубив высокую сосну, долго не проработал. Взлететь не смогли, через десять километров плюхнулись на брюхо. Посчитав что агент провален, только он знал место высадки и должен был выслать своего человека, обеспечив её, поэтому решили выбираться к своим, пилоты погибли, командир группы и радист тоже, рация разбита, треть группы пулемётным огнём как корова языком слизнула. При этом выбираясь к своим, выполняли по пути свою профессиональную работу — диверсионную. Поработали, как я уже говорил, хорошо, с огоньком. Смогли уйти от поисковых партий и вот встретились нам тут. Тот подтвердил, тут все кто остался. Вот такая история.

Всё же Бабочкин был не прав, я принял не то решение, которое он ожидал.

— Бойцы, кто с сапёрным делом знаком?

— Мы оба, товарищ командир, — сообщил Ганин.

— Тогда пробегись с сержантом до «полуторки», и пригоните её сюда. В кабине заряд установлен с детонатором, срабатывает от натяжения. Леска на водительскую дверь натянута, но через пассажирскую в кабину попасть можно. Снимешь заряд, и внимательно осмотри машину ещё раз. Этот гад сказал про одну ловушку, но может ещё что быть.

Объяснив где стоит машина, я налегке отпустил их, выдав фонарик на руки, чтобы работать было удобно, а сам попросив Гарина посветить, это был один из трофеев с диверсантов, батарейки живые, светил вполне ярко. Вот я и стал искать во швах опознавательные знаки. Нашёл, пока у троих в швах небольшие ленточки ткани со штампами на них и немецкими орлами, но я ещё и не закончил. Все тела уже были обысканы, всё ценное снято, так что работал спокойно, стараясь не испачкаться в крови. А когда я закончил, уже послышалось тарахтение двигателя, что приближалось. Тускло светились фары, и вскоре «полуторка» подкатила к нам. Пока бойцы загружали в кузов всё, и свой груз, и последние трофеи, Бабочкин поинтересовался, покинув кабину:

— Товарищ майор, машина же засвечена, как вы любите говорить?

— Если облик машины знаком, но она нам нужна, значит нужно изменить этот облик. Снимаем тент и дуги с кузова. Потом грязью замажем бортовые номера. Ночью сойдёт, а днём что придумаем. Бензина мало, это да, но на дороге думаю побитых машин хватает. Сольём то что не слили до нас. Это всё, работаем.

Сержанта это вполне удовлетворило. Мы быстро закончили работу, ну а потом устроившись в кабине, запустив предварительно двигатель, развернувшись, покатили назад. В рот одному из диверсантов я воткнул записку, сообщавшую кто это, и из какой группы. Оттого и не минировал. Не знаю, может наши и вернут эти территории, окончательно их очистив, не хотел чтобы кто-то подорвался, ну или немцы всё же новый мост наведут в другом месте. Главное сообщил, дальше как получится. Мы подъехали к перекрёстку, дальше поворот на мост до которого было километров шесть осталось, и заглушив двигатель для экономии, стали ждать попутную колонну наших. Вряд ли немцы, что почти уничтожили нашу, там задержатся, тяжёлой бронетехники-то не осталось, так что есть шанс что там вскоре всё расчистят и снова пойдут колонны. А пока сидели, пользуясь возможностью что мы остались одни, я поинтересовался у Бабочкина:

— Как меня вычислить-то смогли? Ты в курсе?

— Конечно. Это из-за дома. Одна из ваших постояльцев была на дне рождения у Ольги, а у той в планшетке ваше фото, увидела, да ещё в немецкой форме, нас тогда тот политрук из газеты сфотографировал, когда мы фельджандармов изображали. Помните ещё бойцы к нам сдаваться по полю шли, думая, что мы немцы?

— Так он меня сзади щёлкнул? Сбоку чуть?

— А потом незаметно и в лицо смог. Как Ольга узнала не знаю, но фото у неё оказалось, хранила. А та, Тамара кажется, увидела и сразу решила, что вы немец, но Ольга её успокоила, мол, наш, разведчик, а та всё и рассказала. Хвалила очень вас. Ольга сразу товарищу Берии позвонила, у неё было разрешение на прямой вызов, у меня оно тоже есть, и всё рассказала. Меня привлекали, мы обыскали дом, нашли схрон на чердаке с «Наганом» и ценностями, остальное всё. В общем, убедились, что вы это вы. Живой. Удивило конечно, но с вами чего только не было. Вот меня и включили в группу что за вами выехала. Выяснить же где вы находитесь через штаб фронта, труда не составило.

— Я так и понял. А сам где служишь? Про Ольгу я в курсе, один раз чуть с ней нос к носу не столкнулись, я ночевал в том же доме где она на постое стоит. Пришлось делать вид что сплю, чтобы та позавтракала и ушла. На волоске висел.

— А почему не вышли? Ольга бы обрадовалась.

— После того случая, я решил, что раз майор К, погиб, нужно начинать сначала. А в дом я возвращаться и не собирался, оттого и завещание написал. Я же был уверен, что если вас не ликвидировали, подчищая тылы, то спрятали в такую тьму-таракань, что свет вы уже не увидите. А ту такая встреча. Повторно подставлять не хотел, тем более я с этой войны возвращаться и не собирался. Думал отвоюю, где то болото находится помню, и попробую вернутся обратно, вдруг канал сработает? Тут у вас мне не понравилось. В том мире где я со Сталиным общался, учился и сам помогал Советскому Союзу, там всё настоящее, там мне нравилось, там жили настоящие коммунисты. А тут нет, картонное всё, гнилое, и коммунистов почти что и нет. Был один, комиссар нашего батальона, да и тот погиб. В общем, уйти я решил. Да и сейчас откровенно тебе скажу, ещё не передумал. У меня бабушка там одна осталась, как она сейчас?

Мы несколько минут молчали, дорога всё ещё пуста была, время пообщаться имелось. Поэтому вздохнув я повторил:

— Так что там у вас? Как остальыне парни? Как Лосев? Рана всё же не лёгкая была, вполне серьёзная.

— Со мной нормально, — я не видел, но почувствовал, как сержант пожал плечами. — Ваше представление на звание мне подтвердили. Наградили даже, медалью за «Отвагу» и орденом «Боевого Красного Знамени». Только в поездку взять не разрешили. Перевели в дивизию Дзержинского, ОМСДОН. Она механизированная, получил назначение командиром броневика. Пушечный у меня. Проходили службу, охраняя важные объекты Москвы. И вот вызвали. Остальные парни у немцев в тылу остались, когда вас раненого на самолёте вывозились, партизанский диверсионный отряд был организован. Мы пока в окружении сидели, много о вас хорошего от бойцов коммунистического батальона слышали. Приятно было слышать, что командир всё также отлично воюет. А уж как вы мост взорвали, песня.

— А петлицы почему танкистов?

— Для маскировки, у нас в роте у всех такие.

— Ладно давай про Лосева, а потом и Ольгу.

— Лосев тоже у нас служит, ротный старшина в моей роте. Недавно из госпиталя выписался, буквально за несколько дней, когда о вас информация пришла. Наградили его такими же наградами, как и у меня, и старшину подтвердили. Тоже подписку о неразглашении взяли. Ох сколько нам писать пришлось, сколько подписок давать. Ольга в госпитале работает, ей орден «Красной Звезды» дали. Отец её жив, воюет, частями своими командует. Это она сказала, когда мы встречались перед поездкой, спасибо просила передать, там чудом до окружения не дошло, успели отбиться и части вывести.

— Это хорошо, что у вас всё благополучно. Действительно радует, — вздохну я.

— А сами как? А то я подробностей не знаю.

Я начал описывать как очнулся в самолёте, от раны лишь шрам остался, ну и что дальше было. Бабочкин только крякал и в восхищении крутил головой, но слушал внимательно, изредка громко сопя от возмущения, что это всё без него происходило. Летели на двух самолётах и те на втором были, он как раз благополучно достиг цели. Я успел описать всё, включая случай в Киеве, как мне зубы выбивали, где Бабочкин удивился, он не заметил, чтобы у меня была щель, но потом вспомнив о быстро заживавшем ранении, замолчал. Ну и то что у меня имеется зуб, правда выбитый, на НКВД, тот тоже понял. Правда ничего не сказал, видимо решив, что со временем отойду. Ну это вряд ли, уж я-то себя знаю.

А вскоре и колонна пошла. Длинная, видимо сразу несколько колонн, и вот мы, запустив двигатель и успели вклинится в просвет, двигаясь с ними.

— Скоро рассвет, — посмотрев на часы, сказал я — Меньше часа осталось.

— Скоро встанем, — посмотрев на показание датчика бака, сообщил Бабочкин. — Мост мы уже проехали.

— Хорошо теперь поглядывай по сторонам. Увидишь технику, сообщи. Остановимся.

— Есть.

Бойцы в кузове кутались в шинели, так-то они были в телогрейках, зелёных армейских, но в открытом кузове всё же холодно, поэтому и отобрав четыре более-менее целые шинели диверсантов, и вот так ими грелись. На ходу ветерок выдувал всё тепло. Поэтому, когда сержант приметил силуэты какой-то техники и остановился, оба сразу покинули кузов, разминая руки и ноги, согреваясь. А техника оказалась не битой, колонна остановилась на марше. Спят они. Вот ведь люди, неужто не понимают, что ночь самое то для переброски резервов? Сразу видно, новая часть, ещё не понимают, что ночь спасительница для наших от вражеских налётов. Ничего, немцы быстро научат. Идиотизм не лечится, но хоть правила войны усвоят. У меня документов не было, поэтому я Бабочкина отправил договорится поделится бензином. Тот нашёл дежурного, даже не командира, а разводящего охраны колонны, и тот лишь руками развёл. Без приказа на могу. Пришлось командира колонны поднимать. Пусть у Бабочкина хоть и были документы на сержанта дивизии НКВД, серьёзные, тот ни в какую. Тогда к командиру в звании старлея подошёл один из осназовцев и что-то прошептал ему на ухо, показав бумагу. Бензин сразу нашёлся, и даже две канистры. Сорок литров не так и много, но хоть что-то. А этому старлею, кстати, командиру дивизиона «трёхдюймовок», второй стрелковой дивизии что тоже формировалась в Москве, был дан совет двигаться дальше немедленно, иначе днём их немецкая авиация встретит. Думаете послушался? Как же, снова спать завалился. А мы перелили в бензин в бак и вернули канистры, это дефицит, и дождавшись следующей колонны, пристроившись к ней, покатили дальше. Да, пока мы бензиновыми делами заняты были, бойцы попросили тент вернуть, ночью изрядно похолодало и в открытом кузове было неуютно. Подумав я дал добро, но не весь кузов закрыть, а переднюю часть за кабиной чтобы сделать полуфургон, это тоже сказывается на изменении облика. Вот те и сделали, пусть часть тента свисало, но хоть что-то, те довольными остались.

К железной дорожной станции мы не поехали, а когда до неё осталось километров тридцать свернули и поплутав по просёлочным дорогам выехали к МТС, тут ремонтный батальон развернулся, армейского уровня, чинил машины автобатов, разную бронетехнику. Один из бойцов и Бабочкин прогулялись, и позвонили нужному абоненту, контакт у них был. Сообщили что произошло и где мы находимся. Мол, будем двигаться также на колёсах, это я решил. Пусть по постам передадут, что такую-то машину, под таким-то номером, останавливать не нужно, свои едут. Пока мы были в рембате, то нам осмотрели машину, восстановили тент, провели профилактику, заправили и даже выдали дополнительную канистру. За это я паре командиров подарил «Парабеллумы», а их особисту «Вальтер». Тот вокруг нас после звонка из особого отдела фронта, чуть ли не на цыпочках ходил. Нас тут ещё в столовой горячим покормили. Трофеи я отдавать не стал, хотя вооружения и имелось, мало ли пригодится. А перед выездом, с выпученными глазами, особист рембата примчался. Срочно к телефону, причём товарища Суворова требуют, то есть меня.

Пройдя в здание штаба батальона, я взял трубку и сказал:

— Суворов слушает.

— Здравствуйте, товарищ Суворов, — прозвучал знакомый голос с явным кавказским акцентом.

— Здравствуйте, товарищ Берия. Можно сказать, рад вас слышать.

— Значит всё ещё держите обиду? Ведь как установило следствие во всём что случилось есть и ваша вина.

— Знаете, я отвечу вам анекдотом. Звонок по телефону. Хозяин подходит берёт трубку и слышит вопрос:

— Квартира Суворовых?

— Да, я слушаю.

— Помните два дня назад вы были на дне рождения?

— Да, конечно.

— Так у нас ложечка серебряная пропала.

— Но мы ничего не брали?!

— Да ложечку-то мы нашли, но осадочек остался. Поэтому больше к нам не приходите.

— Как видите, анекдот вполне в тему, — продолжил я. — Я же после того случая действительно думал, что именно вы отдали приказ на мою ликвидацию. Рад что ошибся. Обиды на вас и на вашу службу я уже не держу, я не кисейная барышня, но помнить буду всегда и к вашим ребятам относится с большим недоверием и подозрением. Это при мне уже останется навсегда. Причина, сами понимаете, имеется. Вбили так сказать, прикладом. Пришёл к вам сам, доверие показал, а тут такое. Доверия больше не будет. Ни-ког-да. Я ведь, если честно сказать, уйти хотел, где канал находится знаю, дважды он срабатывал, надеялся, что и сейчас сработает. Да вот ваши парни успели сработать и выйти на меня.

— Когда вы прибудете?

— До Москвы около шести сотен километров, если учесть ёмкость бака и то что потребуется ещё две заправки, завтра днём. Можно сократить и сесть на попутный поезд. Тут недалеко в шести километрах проходная железнодорожная станция находятся. Если так, то вечером или ночью будем. При попутном поезде.

— Думаю, что поезд будет лучшим вариантом.

— Согласен. Тогда выезжаем.

Особист, что ошивался за дверью, а разговаривали в его кабинете, быстро всё решил. Грузовик мы отдали рембату, описав где взяли, так что их водитель на «Зисе», в сопровождении особиста, отвёз нас на железнодорожную станцию, и вскоре там посадил на попутный поезд. Не знаю повезло или нет, но это был санитарный эшелон, что тут забирал партию раненых. Причём набитый под завязку. Даже купейные места медперсонала были заняты, те в коридоре спали, вот и мы тут же на полу в коридоре уместились. Всё оружие, включая пулемёт, а также часть захваченного продовольствия, мы сдали под расписку зампотылу рембата. Я оставил лишь револьвер свой, тот же «Вальтер» и «СВТ» со снайперским прицелом, остальное тоже только личное оружие оставили. Так и ехали. На меня поглядывали, это было видно, петлицы пустые, следы остались от кубарей, а бойцы что со мной ехали, демонстративно уважительно обращаются. После перенесённых нами приключении даже осназовцы прониклись ко мне немалым уважением и не скрывали этого. Мы же после погрузки, познакомившись с медперсоналом, устроились на шинелях на полу, и почти сразу уснули. Ну мы с Бабочкиным точно, да ещё сжимая оружие, и вздрагивая от толчков, просыпаясь на миг если что не так, но потом дальше засыпая. Вот бойцам было нельзя спать, охраняли. Поэтому один бдел, прогуливаясь по коридору, автомат наготове, а второй спал тут же. Мы у стенки вытянувшись спали. Узкий проход, чтобы ходить можно было, это оставили. Поначалу стоны и вскрики раненых мешали, а потом ничего, усталость сказалась и бессонная ночь. Уснули.

Всё хорошо, но когда мы хоть немного поспав, ближе к вечеру проснулись, один ходячий раненый меня внезапно опознал. Это был боец из моего батальона, артиллерист. Обе руки в лубках, перевязанный и загипсованный, в туалет тот без помощи ходить не мог, а возвращаясь, видя как мы сидим и завтракаем, причём с девчатами поделились, сразу на весь вагон и известил кто едет в эшелоне и конкретно в этом в вагоне. Если раньше на нас смотрели как на досадную помеху, особенно девчата из медперсонала, то сейчас оживились. Пришлось подтвердить под недовольство охраны, что я это я, мол вызвали в Москву. А бойцы к себе пригласил, и гордого, сам его кормил с ложечки тушёнкой и хлебом. Нам его в рембате дали, а консервы свои были. Другие раненые выглядывали и смотрели на это представление. Пришлось пройтись по вагону, пару историй рассказать, да анекдотов, вот они да, особенным успехом пользовались.

Однако, когда заметно стемнело, снизив скорость, мы всё же вползли на территорию Москвы. Когда эшелон остановился, мы первыми покинули вагон, причём нас уже ждали, был лейтенант ГБ с двумя бойцами сопровождения, документы у них в порядке были, те нам и помогли с вещами. Донести их до «Зиса», который за нами прислали. Лейтенант в кабине устроился, а мы в кузове на лавках и покатили куда-то. Куда нам не сообщали. А вообще тут народу немало было, телеги, повозки, грузовики, всё подготовлено к перевозке раненых. Их выносили из вагонов и укладывали к подъезжающим машинам или другим транспортам после чего не дожидаясь сразу везли по госпиталям. Видимо сразу распределено всё было, знали что делать. Не в первый раз.

Привезли нас на Лубянку, я её сразу узнал, всё же не раз тут бывал, и по делу, и по вызовам. Вещи остались в машине, меня разоружили, всё забрали, даже нож за голенищем сапог, ну и провели в здание, там наверх, и в такой же знакомый кабинет. Секретарь тот же, я ему кивнул как старому знакомому. Конечно выглядел я не айс, в пусть и новом комбинезоне, но на нём пятна крови, плохо убранные щёткой, это от экипажа захваченного нами танка, уже и пара масленых пятен появилось, в обгорелом шлемофоне, да плохо чищенными сапогами, в дороге запылились. Слегка сам пыльный, но зато живой. Пока. Секретарь не стал тянуть и нас почти сразу провели в кабинет. Нас, это меня, и того лейтенанта что сопровождал. Остальные у машины остались. Лейтенант быстро доложился и покинул кабинет, а Берия встав и не чинясь, подошёл и пожал руку, после чего предложил присаживаться. Сняв шлемофон, а от меня так и пахло кровью и порохом, сам я не чуял, бойцы сказали пока мы от станции ехали, видимо привык, ну и устроился напротив наркома. Тот не на своё место сел, а за длинный стол, но с другой стороны.

Нарком попросил рассказать всё, не то что было на бумаге, что я посылал им время от времени. Вот я и описал эту войну, в моём мире, как я сам там жил, где служил, свою жизнь описал. И особенно переломный момент встречи со своим однофамильцем, как мы бандитов на лесной дороге перехватили, как тот описал где был и как воевал в эту войну, сбив больше сотни самолётов противника. Как смог уговорить его взять с собой. Потом описал свою жизнь в другом мире, став там инспектором по бронетанковому направлению, как помогал создавать новейшие танки для того времени, пояснив что знаю всю эту кухню. Свою жизнь описал, квартиру где жил, мы тут побывав в Москве её тоже посетили, ну и как решил вернутся, бабушку проверить. Начальство дало добро. Только я не вернулся, а оказался в этом мире. Ну и описал свои приключения. Когда закончил, уже рассвело, перед нами стояли пустые стаканы из-под чая и тарелки где ранее лежали бутерброды с колбасой. Вкусные.

— … вот и получается, что я немало знаний вам могу дать по этой войне, причём в двух вариантах, второй мне нравиться больше, там погибло меньше двадцати семи миллионов, как в моей истории, но надеюсь вы его улучшите. Также я специалист по танковому строению, и тут могу вам принести неоценимую, да даже скажу без хвастовства, огромную помощь. Я бы описал на словах, но тут лучше на бумаге докладом всё выложить.

— Хорошо, мы дадим вам время. Но я хочу знать, что вы за это попросите? Ваша тяга к трофеям общеизвестна.

— Это всё последствия жизни при капитализме, но постепенно, за три года, исправлялся, но видимо не до конца. Я кандидат в челны партии, не успел партбилет получить, и для народа поработать готов. Хоть сейчас. Да, хочу добавить. Мы у немецких диверсантов добыли деньги, я о них говорил, прошу пустить их на постройку истребителей, новейших. А то совсем наших в небе не видать. Вот тут в планшетке ещё документы убитых нами немцев и тех диверсантов.

— Хорошо. Сейчас вас проводят вниз, товарищ Суворов, и там нужно всё что вы мне рассказали, записать на бумаге.

— Тут проблема, рассказчик может я и неплохой, но пишу плохо, особенно перьевыми ручками.

— Это не потребуется. К вам направят стенографистку с необходимыми уровнями допуска. Непосредственно все работы будет куривать мой доверенный сотрудник, капитан Власов. Он в курсе дела по вам.

— Серёга? Отлично.

— Вы знакомы?

— По прошлому мир. Он и там меня курировал. Отличный парень, а как шашлыки жарил на дне рождения товарища Сталину, ум-м-м, я до сих пор вспоминаю.

— Хм, учту. Сейчас вас проводят. Там и поспите. Суток хватит чтобы всё написать?

— Тут и пары недель может не хватить. Информации очень много. Ещё бы чертёжную доску, чтобы я сразу накидал эскизы самоходок для визуального изучения.

— Мне известно о той что вы сами сделали. Вам всё предоставят.

— Тогда поработаем? У меня немало желания это сделать.

1942 год. 6 июня. Киевский железнодорожный вокзал, запасной путь. Утро.

Выбравшись из машины, охранник привычно пристроился позади, грозно поглядывая по сторонам, и почти бегом я направился к платформам где стояли зачехлённые танки. Под некоторыми были видны шевеления, там экипажи возились, занимаясь обслуживанием. На платформах стояло десять новеньких «Т-42», в моей памяти подобные машины назвались «Т-44», но тут их раньше сделали, причём в двух модификациях, с восьмидесятипятимиллиметровой пушкой и ста семи мм. Таких танков, с пушками сто семи мм, было четыре, и одна из них моя. Машины прибыли для войсковых испытаний, то есть их готовились отправлять на фронт, провести именно боевые испытания техники, и что самое важное, я как их конструктор, выбил-таки разрешение, уговорив товарища Сталина, только он мог дать такое разрешение, участвовать в этом. Не просто участвовать, а командовать обновлённым соединением. Поэтому я за последнюю неделю и развернулся. Решил сделать мобильное мощное бронетанковое соединение. В неё входили, три танка «ИС-3», которое уже два месяца как серийно выпускались, два полка было создано и сейчас тяжелая танковая бригада резерва Ставки формировалась. Кроме них была ещё батарея стадвадцатидвухмиллиметровых самоходок, что выпускаться начали в феврале, и ими почти все танковые части успели пополнить. Хотя бы по батарее. В войсках эти самоходки уже оценили высоко. Ну и шесть бронетранспортёров на гусеничном ходу, эти тоже на испытаниях, и батарея «СЗУ», там были спаренные двадцатимиллиметровые пушки. Также пара машин ремонтных «летучек», бензовозы, с соляркой, машины для боеприпасов и рота «НКВД», что будет изображать танковый десант. А ночью у нас отправка. К Киеву идём.

Меня уже встретил ответственный командир, и козырнув, доложился:

— Товарищ майор, всё в порядке. Техника уже на платформах, экипажи проводят осмотр, охрана выполняет свои функции безукоризненно.

— Капитан, а почему я зениток не вижу? — осмотревшись, спросил я.

— Так, Москва же, зенитки, полки ПВО, — тот заметно растерялся, этот командир с Кубинки, из испытателей, тоже уговорил взять с собой, опыта боевого тот не имел.

— Это ничего не значит. Должны быть. В дороге так все зенитки должны быть приведены в боевую готовность, а сейчас хотя бы одна к бою готова должна быть и стоять наблюдатель за небом. Прикажете этим заниматься уже тут, в тылу.

— Есть.

— Ладно, показывайте, что у вас там.

— Одного эшелона для нашей группы не хватило, пришлось два использовать. Загрузка техники на второй закончилась полчаса назад.

— Это всё было рассчитано на стадии планирования, — лишь отмахнулся я. — Как бойцы устроились?

Осматривая оба эшелона, что вполне уместились вместе на запасных путях, я слушал своего зама и размышлял. Эти девять последних месяцев для меня прошли очень тяжело, для начала, два месяца я провёл с людьми Берии пока меня не выдоили до конца. Со Сталиным я тогда так и не встретился, видимо обиделся что я игнорировал его просьбы прибыть раньше. Позже, когда награждали, а я получил Звезду Героя, тогда и встретились в первый раз. Правда, разговора особого не было, поздравил, похвалил и дальше пошёл. Ну а я работал, так как местные убедились, что действительно в танках, особенно в их строении, я секу, то поставили меня на него, в результате я стал личным представителем Берии. Именно я сделал чертежи «Су-76», после чего они уже в ноябре массово пошли в войска. Неплохие самоходки для нынешней техники немцев. Причём к самоходкам шли инструкции, потому как наши командиры не умели их применять, не то танки, не то артиллерия на гусеницах. Именно эти мои записи и позволили начать создавать отдельный род войск, самоходный. После «Су-76» почти сразу пошли «Су-85», вот их в восках быстро полюбили, запросы от командующих не прекращаются. И недавно ещё две самоходки наши заводы стали выпускать, особенно радовало начало производства танковых дизелей. Тем более я помог с доработками и теперь были на тысячу лошадиных сил и тысячу двести с турбонаддувом. Все «Т-42» имели такие дизеля, как, впрочем, и «ИС-3». Но только те что стояли на платформах, остальные тяжи тысячниками снабжались. И да, хотя потихоньку производство блоков динамической защиты развёрнуто, но там вечно не хватало взрывчатки, однако все мои машины эту защиту имели, немцы вон с начало войны используют кумулятивные снаряды, а наши только налаживают выпуск, как и турели с зенитными пулемётами. Из моих танков, было выпушены «ИС-2», «ИС-3», «ИС-1» так и остался прототипом в одном экземпляре, ну и «Т-43», ещё готовился к выпуску. «Т-43» в моём времени значился как «Т-55», однако пар прототипов уже катается и испытывается на танковом полигоне. И ко всему я приложил руку. Сделал чертежи всех узлов, всего оборудования и пушек, остальное конструкторы шарашки доводили все это до конца, отшлифовали создание танка в металле. А после испытаний, принималось решение брать на вооружение или нет. И только с «ИС-1» промах вышел, военные от них отказались, да и то только по тому что испытываемый тут же «ИС-2» произвёл фурор, и ничего другого те не хотели.

Я также занимался созданием гусеничных транспортёров, бронетранспортёров и подвижных баз для установок зениток, чтобы те могли сопровождать бронетехнику. На Урале начался строится автомобильный завод, будут полноприводные грузовики выпускать. Я там с чертежами тоже помогал, но не более. А вообще Москву я за это время ни разу не покинул. Работал в закрытой шарашке, но жил в городе, причём в своей же квартире, как и в прошлом мире. Это та где мы очистили тайник, когда тут были летом. Помнится, предотвратили покушение на Сталина. Все мои контакты были под контролем, я хоть и встречался с Бабочкиным и Лосевым, с Ольгой тоже, время от времени, но не более. Они были на моём дне рождения, мы вместе праздновали. Мой куратор ещё был да охрана, вот и всё, а так старались лишних контактов не допускать. Поэтому у меня в основном работа и была. Всего пару раз в кинотеатр на новые фильмы вывозили. Именно поэтому я и был так рад возможности померится силушкой с немцами, да развеется. Удивило конечно, что мне разрешили, Сталин меня принял, это была наша третья встреча, вторая тоже с награждением связана, выслушал и разрешил. Вот всё так и произошло. Но ладно, поскорее бы к фронту отбыть, пока не передумали. Ведь я сам сообщил Берии что всё что знал, всё передал им. Почти три сотни толстых папок было наработано материалов по мне, создание танков и самоходок туда тоже входило. Тем более если я что вспоминал, а такое бывало, то записывал на пронумерованных страницах выданного мне журнала, и запирал его в сейф, а охранник опечатывал. Потом это отправлялось наркому. Он всё читал что от меня приходило. Иногда очень интересные воспоминания всплывали, приходилось давать по ним более развёрнутую информацию, а по тем утонениям что приходили, делать выписки.

Вот так и прошли эти девять месяцев. Много что можно описать, но основное время, это работа. Разве что медицину помяну. Врачей, особенно учёной сферы, я теперь ненавижу. Мало того, что кровь каждый месяц чуть ли не по литру скачивали, так ещё резали и следили как у меня всё заживает. Причём кровь целебной не была, пробовали, переливали другим раненым, не сработало, а у меня заживает. Во отличии от однофамильца, у меня эта функция не пропала. Заживало всегда. Они бы не отстали, если бы я условие не поставил, или они прекращают это дело или сотрудничество прекращу уже я, во всех сферах. Так что три месяца меня не трогали. Ещё что мне не нравится, конечно со знакомыми и друзьями изредка общаться дают, но в минимуме, и получается, что живу я замкнуто, закрыто. Я фактически изолирован от любого общения кроме работы, там я не стеснён с этим, а в личной жизни… Да нет её у меня. Я конечно в редкие моменты пытался завести знакомства, вон Ольга девчонка отличная, и сама не против была, но её быстро перевели в Куйбышев, а общение с другими девушками прекратили. Понравилось ли это мне? Ну конечно же нет, я же не монах. Это вовремя боевых действий не до того было, а тут чего в свободное время не провести его с милой и симпатичной девушкой? Не дали. Поэтому выезд на фронт, где наметилось наступление, эта была та отдушина что мне просто необходима. Задыхаюсь я тут. И повторюсь, в прошлом мире где я со своим знаменитым однофамильцем жил и творил, было куда легче. Тут свобода эфемерна, хожу с охраной как под конвоем. Шаг вправо — шаг влево. Я своей охране эту хохму рассказал, до сих пор ржут. Неизбалованные тут анекдотами. Да так, что в то редкое свободное время я написал сборник анекдотов, подписавшись настоящими данными. Тут пришлось, так как я теперь жил под фамилией товарищ Сергеев. Через начальство обращаться не стал, сам в издательство съездил, где выпускают развлекательную литературу, пообещали посмотреть. А неделю назад позвонили, сказали будут издавать. Съездил и договор подписал. Сто тысяч экземпляров, там много анекдотов про Гитлера было, видимо посчитали политически правильными. Сборник по разделам, от тёщи и зятя, до военных. Понравилось видать. Кроме того, как я увидел танки, получившие путёвку в жизнь с моих чертежей, и вот этот сборник, будущий, ещё не вышел, это единственные светлые страницы в моей жизни тут за девять месяцев в Москве. Больше и вспомнить-то нечего. Я ведь действительно тут как в заключении, выжимают меня как тот лимон, и в последнее время встаёт вопрос, а что дальше будет? Что с оставшейся кожурой сделают? Ещё и вещун разыгрался, а он меня никогда не подводил. Что-то близится, похоже в верхах решают мою судьбу и думаю их решение мне не понравится. Правда, чуйка не сильная, так на границе чувств, но одно то что она проявилась, уже тревожит. На фронт, только на фронт.

Может быть я и сам виноват, когда получил такую славу и засветил лицо у немцев, отрицать не буду, глупо, но всё равно не радует. Так что я на перепутье сидел. С другой стороны, изменения на фронтах заметны. Ладно, Крым сдали, не успели ни командующего флота, ни командующего войсками сменить, потом уже по трибуналу до полковников снизили и в пехоту, пусть учатся воевать. Потихоньку положение выправляется. Киев наши всё же сдали осенью, но зимой, во время наступления, вернули назад. То что осталось. Мало надо сказать осталось, бои там шли вроде Сталинградских. Про битву под Москвой тут и не слышали, не дошли они. Ещё у Брянска остановили и обратно погнали. В остальном изменения были, но не такие чтобы на них внимание заострять. Единственно, удалось предотвратить блокаду Ленинграда, что меня радовало просто неимоверно, но всех детей оттуда вывезли. Пока держатся. У Киева готовился охват фангов противника и вот планировалось что моя группа войдёт в прорыв. У нас не было специально какой задачи, чистая охота и уничтожение тылов, засады тоже наше. Я это всё с командирами за неделю проработал, потихоньку начало появляться чувство локтя, и это радовало. Все танки радиофицированы. В общем, ура!

Оказалось, рано я радовался, я уже закончил проверку, как ко мне подошёл незнакомый капитан НКВД, с ним были ещё двое, одного я знал, видел в наркомате. Да и охранник на их появление никак не отреагировал. Тот предъявил документы и сообщил:

— Вы сниметесь с командования испытательной группы. Вместо вас будет командовать опытный командир, майор Горюнов, — указал тот на стоявшего рядом майор-танкиста, с пятнами ожогов на лице. Не знакомый командир, но надеюсь опытный.

Я несколько секунд смотрел капитану пристально в глаза и холодно уточнил:

— Это окончательное решение?

— Приказ командования, — протянул тот мне пакет.

Вскрыв его, я изучил бумагу. Да, это приказ моего начальства, а уж руку Берии я легко узнаю. Значилось там именно то что капитан сказал, заняться прежними делами. Вздохнув, я кивнул и стал вводить майора в курс дела, у того тоже с документами и приказом было всё в порядке. Это около часа заняло, как и то что познакомил его с присутствующими тут командирами. Не все были. После этого, считая сдачу командования экспериментальной бронетанковой группы в руки нового командира, что тоже время заняло, меня отвезли домой. Да уж, такого удара судьбы я не ожидал. Хорошо об асфальт врезали и мордой по нему повозили.

Две недели я занимался прежними работами. Всё как обычно, то в конструкторском отделе шарашки, моё основное рабочее место, то на квартире. А я туда только спать ездил. Охрана явно следила за мной, видимо по приказу сверху, отслеживая как я отреагировал на отказ отправить меня на фронт. Потом успокоились, вёл я себя ровно. Только зря, такой облом был последней соломинкой. И вот после этих пятнадцати дней, я оставил на столе записку и все свои документы, что имел на руках.

«Возвращаюсь домой. Свой долг честного человека я выполнил, всё что знал сообщил. С чем пришёл — с тем и ухожу. Не дезертирую, вам я присягу не давал. Не поминайте лихом».

Что-либо дополнительно вносить я не стал. И того что написал вполне хватит. Сидор у меня лежал в шкафу, оружия нет, но кухонный нож имелся, прихватил. Зато выгреб все продукты, которыми приходящая домработница готовила мне завтраки и ужины. Обедал я на работе. Вечер уже наступил, стемнело, за ночь далеко уйду. Я возвращался домой, в свой мир, к бабушке. Давно пора. Тут меня уже ничего не держало. Ну а как сбежать, я давно продумал, просто со скуки. Даже подготовился. Но это за последние три дня. Принёс блок с ручками. Так что покинув квартиру, а дом охраняемый, я поднялся на второй этаж и открыв дверь на чердак, ключ у меня заранее готов был, тут замок висел, оказался на чердаке. Потом на крышу и спустившись вниз ската, повис на руках на проводе что держал кабель. Блок на провод, держусь за ручки и заскользил по проволоке от дома через улицу к столбу, с другой стороны. Тут наклон был. Там были вбиты арматурины, чтобы подняться телефонистам на столб можно было. Тут затормозил ногами о столб, и так по скобам спустился, после чего быстрым шагом направился прочь. Форму свою, что повседневную, что парадную, я оставил в квартире, все награды тоже, как и наградные документы. У меня был гражданский костюм, в нём в кинотеатры ходил, только вместо штиблет, сапоги мои, хорошие, яловые, растоптанные. А на голове кепочка. Тут без головных уборов не принято было ходить.

Проблема была в комендантском часе, что уже наступил, поэтому двигался я осторожно. У меня вот какая задача, покинуть Москву, а та окружена была цепью постов, потом перебраться через линию фронта, добраться до нужного болота и уйти домой. И сделать это желательно до наступления осени, купаться в ледяной воде нет никакого желания. Вроде просто, но чую дорога нелёгкой будет. Самое простое, это по воздуху убраться отсюда, но как мою записку найдут, там первым делом сторожить будут, знают, что я пилот. Слабенький, но всё же. Поэтому или поезда, или машины. Через поезда легче, через Москву гонят воинские эшелоны и если что можно забраться в какой вагон, когда эшелон уже начал движение, сказав то не успел в свой впереди состава. А там уйти на следующей станции. Только тут нужна форма и документы. Оружие тоже желательно. Посомтрим. Вторая возможность, машины, договорится чтобы подбросили и уехать. Только тут пятьдесят на пятьдесят, сдаст водитель или нет. На мой взгляд самый лучший выбор идти пешком, или на велосипеде, который заметно увеличивает скорость перемещения. Поэтому я собирался достать велосипед. Покупать на рынке не буду, тут и потеря времени, и возможность напасть на мой след. Где взять транспорт я уже знаю, не зря эти две недели готовился после облома. Я ещё тогда у платформы с танками всё решил. Последняя соломинка была.

Двигаться приходилось почти что перебежками, от угла к углу, и вглядываться не идёт ли где патруль или группа добровольцев, что помогают гарнизону столицы выискивать таких вот беглецов. Дивизия, в которой служат Бабочкин с Лосевым, тоже этим занималась, только Бабочкин охраняет важный объект на своём броневике, они такой мелочью не занимаются. Три дня назад мы встречались, и я тогда простился с ними. Не думаю, что они поняли, но потом поймут. А двигался я к длинному ряду сараев на окраине Москвы. Один мой знакомый, ещё по тому миру, говорил, мол, войну от начала до конца прошёл и всё это время его велосипед в сарае простоял. Там бомбы падали, горели они, а тот дождался хозяина целым и невредимым. Вот этот сарай я и хотел навестить. Конечно жаль было лишать человека его имущества, тем более тот мне нравился, да и вообще настоящий фронтовик был, но я собирался оставить за велосипед залог. Пару наручных трофейных часов и денег. Мне платили зарплату, и скопилась приличная сумма. Половина осталась на сберкнижке, было бы подозрительно если бы я всё снял, остальное наличкой на руках. Вот оставлю треть и часы. Думаю, сравняемся. Надеюсь тот на меня не останется в обиде.

Что я при себе имел? Костюм, уже ношенный, но выглядевший прилично. В него входил пиджак, рубаха, штаны и кепка. Про сапоги говорил. В сидоре запасной комплект трусов и майки, портянки запасные, там же мыло и полотенце. А также немецкий котелок, мне его Бабочкин сохранил и потом вернул. Внутри кружка, ложка и небольшой складной ножик. Фонарик имелся, плащ-накидка, фляжка, про кухонный нож я поминал ранее, и ещё опасная бритва, зеркальце взял. Мыло с полотенцем имелось. Из личных вещей это всё. Из продовольствия, две банки свиной тушёнки, консерва с рыбами, пакет с крупой, макарон пачка, две с печеньем, сухарики и буханка свежего хлеба. Часть из того что я озвучил мне выдавалось как командиру сухпаем, вот и скопилось. Ну солонка и перец, это естественно. С кухни их забрал, заполнив под пробку. И небольшой мешочек соли, поваренной, крупной. Это всё что было в сидоре. В карманах деньги, расчёска, трофейные часы, ещё они на руке, у этих маленький компас на браслете имелся.

Добраться до места удалось благополучно, хотя я раз, наверное, десять прятался. Причём, однажды это были запоздавшее прохожие, парочка, что тоже шагнулись меня как от патруля. Наконец вот они сараи. Я тут один раз был, заезжал за обещанным спиннингом, но место запомнил. Вскоре и нужную дверь сарая нашёл. Однако сразу вскрывать не стал, потому как меня вспугнули, пришлось прятаться в крапиве. Три мужские тени остановились неподалёку, и один громким злым шёпотом спросил:

— Сивый, ты точно видел тут кого?

— Да точно, — молодой ломкий голос испуганно добавил. — Век воли не видать, сюда подошёл и замком бренчал.

— И куда он делся?

— Может зашкерился? — предположил тот же молодой, третий всё молчал.

— Значит тоже не просто так этим сараем интересуется. Видать пока хозяин далече, решил прибрать что. Ладно Сивый, стой тут и смотри в оба глаза, а мы закончим, там немного грузить осталось.

Старший у воров, а я уже понял, что происходит, сделал движение за спину и я догадался, что тот убирает какое-то оружие, которое до этого держал в руках. А вот то что на стрёме молодого поставили тут, метрах в четырёх от меня, мне не понравилось. Ни пошевелится, ни отползти, только лежать и ждать, когда они уберутся. А тот отрабатывая доверие, был во внимании, прислушивался и головой крутил. Нет, пошевелюсь, точно засечёт, ни громко дышать. Пришлось лежать, мысленно матерясь от этой ситуации, и ожидать, когда воры закончат дело. Судя по лошадиному всхрапыванию, у них или телега, или грузовая повозка, глаза давно адаптировались, и я видел тени у сарая чуть дальше, штук на восемь от нужного мне. Наконец там закончили и свистнули Сивого. Послышался шёпот, после чего воры уехали, а Сивый, фигуру не спутаешь, зашёл в сарай и остался внутри, прикрыв дверь. Всё ясно. Пока его подельники катаются к месту, где оставят добычу, чтобы потом вернутся для второй ходки, тот постережёт место. Видать что-то дорогое и серьёзное, раз они так рискуют. Встав, стараясь идти бесшумно, я уже достал нож, и подкрался к нужной двери.

Дальше я поскрёб ногтями о двери и заскулил, как будто тут голодный щенок. Сивый никак не реагировал, так я заскрёб яростнее и заскулил также. Да уж, представляю, как тот там сидит и решает, не реагировать, тогда шуму много, или всё же прогнать? Наконец этот сиделец проявил признаки жизни. Подошёл к двери громко шикнул:

— А ну пошёл отсюда!

Но я только скрёб и жалобно поскуливал. Наконец дверца начала открываться, но первым показался «Наган», зажатый в руке. Моя ладонь тут же легла сверху, блокировав спусковой крючок, который больно ударил и защемил кожу между большим и указательным пальцами, а я уже ударил костяшками пальцев свободной руки воришке в горло, и добавил ногой в живот. Тот отпустил оружие, которое оказалось у меня в руках и упал, хрипя. А я подошёл и добавил. В висок. Гарантия, труп. Включив фонарик, отложив сидор, горловину ему я уже развязал, и обшарил тело. Пульс на всякий случай проверить не забыл. Точно готов. Патронов к револьверу маленькая кучка была, всего полтора десятка. Зато нож отличный, я его за голенище убрал. Делал мастер, буксировка отличная, не знаю как нож попал к пареньку, но тот им наверняка гордился. Документов в кармане не было, но это и правильно, кто же их на такое дело берёт. Немного денег было, спички, это хорошо, спичками я не запасся, не нашёл на кухне, видимо закончились. Ещё сигарет пачка была, «Беломор», это всё я забрал. Больше особо ничего и не было, бедненький вор. Звучит двусмысленно, но верно. Потом я осмотрел сам сарай, и подивился. Похоже тот принадлежал директору магазина, иначе я не мог объяснить откуда здесь столько вещей, причём некоторые даже ещё с ценниками. Но все вещи эти мне не интересны, так как тут были ковры, лампы, и всё такое. Единственно, я подошёл к плащам и осмотрев, выбрал неплохой дождевик, а также зонтик.

Однако всё же главная находка была не это, а велосипед. Причём велик хоть и ухоженный, но явно старый, давно его эксплуатируют. И то что он не принадлежит владельцу этого сарая, было ясно как день. А у убитого мной воришки была штанина ужата прищепкой. Он сюда на своём транспортном средстве прикатил. Как мило с его стороны, не нужно вскрывать сарай хорошего человека. Так что трофеи я убрал в сидор, плащ намотал на раму и завязал бечёвкой, найденной тут же. Бечёвку тоже прибрал, вещь в хозяйстве нужная. Зонтик защемил между плащом и рамой, дождь вещь такая, всегда нежданно-негаданно появляется. Плащ можно использовать для укрытия, зонтик если куда отойти. И ведь у меня ещё немецкая накидка есть, тоже плащ-палаткой считается. Но ведь и на землю что-то стелить нужно. Всё пригодится. Кстати, насчёт этого. Сам я собирался спать на земле, укрываясь пиджаком и накидкой сверху, чтобы от росы укрыться, а тут одеяла стопками были. Может подобрать себе? Почему и нет? Тут были синие одеяла, шерстяные, но я нашёл небольшую стопку зелёных, только почему-то в клетку. Вот и взял один, увязал той же бечёвкой, замотав в кусок брезента, найденный тут же, защемил на багажнике велосипеда, и забрав сидор, аккуратно приоткрыв дверь чтобы не скрипнула, покинул сарай. Прищепку с ноги воришки я не трогал, у меня сапоги, без надобности. Хотя с ними на велосипеде не особо удобно, но надеюсь привыкну.

Закрыв сарай, я вовремя успел уйти. Послышался топот копыт и поскрипывание повозки. Подельники вернулись, видать недалеко уезжали. Не удивлюсь что они всё разгрузи где-то тут же в сараях. Направился я к реке, тут рядом, и найти лодку там было не проблема, а если повезёт, то и с вёслами. Мне повезло, хотя и пришлось час полежать в кустах, пока патрулю не надоело там стоять, а когда он ушёл, выдернул колышек, сбросив его в лодку и столкнул ту на воду. Я уже снял сапоги, штанины закатал до колен, так что велосипед и всё имущество сложил в лодку и оттолкнувшись, стал подрабатывая вёслами, уходить прочь из Москвы. Шёл рядом с берегом, на средине точно заметят, луна предательница видна, а тут шанс остаться незамеченным был. Иногда я слышал переклички стоявших неподалёку частей, а войск тут хватало, особенно ПВО, но ничего, до рассвета смог уйти достаточно далеко, тем более течение помогало. Специально подбирая маршрут побега, я учёл это.

Вскоре я проплыл под мостом, он в тридцати километрах находился от Москвы, и за ним утопив лодку, снова надел сапоги и покатил по дороге дальше. Километров десять крутил педали, где по дороге, где по тропинкам, а где вообще по полевым дорожкам. Наконец найден крупный лес, что меня устроил, я туда завёл велосипед, и поискав подходяще место для днёвки, спать очень хотелось, вымотался, нашёл его в вывортне от упавшего дерева. Поработал тут, я сделал лежанку, натаскал сухой листвы, дождевик постелил, накрылся одеялом, и сверху плащ-накидкой. А велосипед ветками рядом замаскировал, сидор под голову, и уснул. Поесть я ещё в лодке успел, сейчас не хотелось, так что сразу Морфей напал. «Наган» если что под рукой, так, на всякий случай.

День прошёл спокойно, выспался, и проснулся ещё засветло. Сходив до ветру, я разжёг костерок, и сбегав за водой, ту рядом речушка была, вернулся и повесил котелок над языками пламени, чтоб вскипятить. Я супа хотел сварить, перед поездкой нужно хорошо позавтракать, чтобы силы на весь день хватило. Когда завтрак был готов и в кружке вскипала вода для чая, а чай я любил, то приступив к приёму пищу, одновременно размышляя. Первый пункт моего плана выполнен, Москву я покинул, хотя и нахожусь пока недалеко, но это пока. Теперь нужно почти семьсот километров проехать, чтобы оказаться в зоне прорыва. Причём точное время начала я не знал, только место и примерное время, раз меня в тот район направляли. Подожду, когда войска двинут, если до моего приезда наступление не начнётся, и ночами последую за ними, уходя всё дальше и дальше на немецкую территорию. Там форму добуду, транспорт, и скорость моего перемещения увеличится. Если повезёт, то и самолёт угоню. На это было немало надежд, всё же Киев немного в стороне от брестских болот, где и был портал. Мне до него больше тысячи километров пилить, почти полторы тысячи.

Я так задумался что даже и не помню, как поел, котелок пуст, а я чай допиваю. Допив, сходил к ручью где отмыл всю посуду. Тут нанос песка был, удобно, оттёр котелок, ну и вернувшись, взял свою зубную щётку и вернулся к ручью где тщательно почистил зубы. Не понимаю людей, которые чистят ДО еды, когда надо ПОСЛЕ. Закончив эти гигиенические процедуры, я вернулся к лагерю, свернул его, и погрузив что на велосипед, а что на себя, покинув лес, тут до опушки метров двести было, и ещё засветло поехал дальше. Время шесть вечера, до наступления темноты ещё часа четыре, так что проеду часть днём, а дальше ночью. У фронта, где войск сосредоточенно немерено, придётся двигаться только ночью, да и то осторожно. Там любой провал для меня смертелен возвращением обратно в клетку, чего я бы не хотел. Будет легче если уже началось наступление, и войск там будет куда меньше, так как немало уйдёт в прорыв. Посомтрим по делу, пока загадывать не хочу, всё на волоске держится.

Не стоит думать, что даже в глубоком тылу я смог бы кататься вот так произвольно. Всё равно бы заметили. Это в глубине, далеко от войны ещё могли не обратить внимания, а тут всё отслеживается. Даже поиски ведутся, не только диверсантов, что немцы забрасывают регулярно, но и сбитых немецких лётчиков над Москвой. Нет-нет там над столицей и в окрестностях распускаются парашюты и падает вниз очередной самолёт в огне. Кого-то сразу ловят, кого-то ищут, сообщая всем постам, не забывая участковых милиционеров. Вот они за всем и смотрят, напрягая свою агентуру из бабулек и других помощников. Так что, если какой чужак появляется или его видят, такое участковым сразу становится известным, и он сообщает куда следует. Если сам не поговорил с чужаком, передают эстафету следующему, определяя куда тот движется, так что у следующей деревни или села его уже ждут. Вполне действенная сеть раскинута, и то что таких беглецов или диверсантов выслеживают и берут, тому доказательство. Поэтому я и не двигался по тем дорогам где многолюдно и транспорт ездит. Катил по тропинкам, полевым дорогам, коими в основном колхозники пользуются. Поля пустые, уже всё засеяно, идёт активно в рост. Так что два часа я благополучно крутил педали, отдыхая при спусках, и приметив деревушку, домов на десять, свернул к ней. Там участкового и в помине нет. Скорее всего живёт в селе рядом и контролирует пять-шесть деревень, а то и больше с войной-то, за десять объектов может быть. А пока до него информация дойдёт и тот сверит описание со списками разыскиваемых, я за ночь далеко буду. И то что ищейки могут выйти на мой след, меня не особо беспокоило. Может быть в Киев я и не поеду, а сверну на Минск. Поглядим ещё.

Встретили меня не особо приветливо, но это и понятно, все мужики на фронте, бабы пашут, а тут молодой парень на велосипеде катается. Пришлось сказать, что я комиссован по ранению, после контузии один глаз не видит, это немного разрядило обстановку и позволило наладить контакт. Уточнив у кого свежего хлеба можно купить и солёного сала, желательно не прошлогоднего, ну и через двух таких кумушек, что я застал у колодца, и удалось получить то что нужно за наличные деньги. Ещё горячий хлеб, на завтра пекли, краюху сразу взял, и шмат солёного сала, где-то полтора кило. Вот тут к сожалению, прошлогоднего, уже пожелтел заметно, хотя вроде не пах. Ничего, съем, а часть в котелок для жирности пойдёт. Нормально. Ещё взял с десяток луковиц, вот они свежие с грядки нарвали, небольшие, но уже заметно подросли. Перьев зелёного лука получил, и вот так покинув деревню, покатил дальше. Сидор теперь как барабан натянут, полный. И вскоре стемнело, так что я не останавливался. Ноги с непривычки побаливали, но чем дальше, тем больше втягивался. На дороги я не выезжал, там и ловят дуралеев секретами, а так по тропинкам и катил. Бывало приходилось через луга напрямую идти, не везде были попутные тропки, но ничего. Умотал за ночь, наверное, километров на семьдесят, даже сам не ожидал. Всё же велосипеды вещь, не зря их финские снайперы использовали. Думаю, я бы и больше проехал, но река остановила меня. Мост имел пост и охрану, брода я рядом не вижу, а искать в темноте гиблое дело, так что устроился в кустарнике на берегу и запалил костерок, готовя ужин. Макароны хочу, по-флотски. Сварились те быстро, слил воду и вывалил тушёнку, я банку уже открыл, а потом с огромным аппетитом, приобретённым в дороге, поел, пока кружка с заваркой вскипала. Съел не всё, половина на завтра осталось. Закрыл крышкой, и попив чаю, вскоре уснул на лежанке из камыша. Как раз уже рассвело.

Выспался я хорошо, хотя мне и мешало назойливое гудение авиационных моторов, которое то приближалось, то удалялось. К вечеру совсем пропало. Не знаю, чего тут разлетались, но похоже поиски и с воздуха идут. Хотя может мне и показалось. Может махнули рукой? Решил уйти и пусть уходит, больно он нам нужен этот секретоноситель безуровневого класса? Ну да, вот и я сомневаюсь, что искать не будут. Будут, ещё как будут. Позавтракав подогретыми на костерке макаронами, а я километре в полтора находился от моста, и потом чайку попив, вещь нужная, особенно в походе, отмыл посуду, и собравшись, достал нож, начав рубить ветки. Речка тут не такая и широкая, глубину пока не знаю, но если по шею, я на руках всё перенесу не замочив. Так что срезав слегу, ветку в три метра длиной, слегка кривоватую, но пойдёт, ну и покупавшись слегка, холодная водица, хотя за день прогреться должна была, и стал замерять глубину. М-да, тут не перейдёшь, где два, а где и три метра. А до другого берега рукой подать, метров десять, не больше.

Пришлось по берегу ходить искать глубину поменьше, и нашёл, на повороте, где та чуть разлилась, там можно перейти по дну на другой берег, и воды мне по шею в самом глубоком месте. Правда дно топкое, но справлюсь. Я туда велосипед с вещами перегнал, после чего сначала сами вещи в два приёма перенёс. Руки быстро устают в поднятом положении, особенно с грузом, потом велосипед взвалив на плечи, держа его горизонтально, и тоже перенёс на тот берег. Да, я понимаю, что и по дну его можно прокатить, мол, ничего не будет. Будет, да ещё как. Хрустеть при движении начнёт, скрипеть, а масла у меня нет. Я опытный, деревенский, велики у нас на Брянщине в детстве топил, так что это только на самый крайний случай. Здесь к счастью обошлось. Ещё больше часа до наступления темноты было, поэтому одевшись, я повёл велосипед через эту рощу, или лес что окружал берега речушки. С километр прошёл, когда почувствовал вонь разложения. Двигаясь дальше отметил, что та стала пропадать. Прислонив велосипед к дереву, я направился на поиски. Как пахнет мертвечина, мне было хорошо известно и тут где-то лежало мёртвое тело, человеческое. Не спутаешь.

Нашёл быстро. На ветке висело тело немецкого лётчика, над ним скомканный уже грязный купол. Давно висит. Да и похоже приземлился он уже мёртвый, судя по ранам на теле. Видимо получил их ещё при обстреле самолёта. Планшетки у того не было, может выбросил или вообще не было. Мало ли это борт-стрелок, а не штурман? Так что прикрывая лицо платком, я осмотрел его со стороны, но подходить побрезговал, пару месяцев висит, брать уже нечего, пропиталось, поэтому развернувшись, вернулся к велосипеду и покатил его дальше. Когда я вышел на опушку, ещё светло было, поэтому подождав, и с темнотой покатил дальше по местным тропкам.

За следующие три дня я преодолел километров двести, оказавшись на территории родной брянщины, а тут сплошные леса, хорошо. Правда и водоёмов хватало, от рек до озёр с болотами, но ничего, моя стихия, я тут как рыба в воде. Причём обнаглел настолько, что дальше только днём ехал, пусть и не по основным дорогам, по тропкам разным, что заметно удлиняло путь, но двигался я всё же в нужную сторону. И видимо эта моя наглость сказался, меня засекали, потом дальше попытались перехватить, все местные были, один в милицейской форме, а дальше появилось снова гудение в небе, и прибыли войска. Откуда их взяли, я не знаю, но порядочно войск нагнали. По виду обычные части, видимо на фронт перекидывали и вот сняли. Потом уже появились группы других бойцов, в пятнистых комбинезонах. Вот от них бегать было неимоверно тяжело. Они и мой велосипед, утопленный в озерке нашли, а я ведь планировал его потом поднять, там глубины полтора метра, а потом и остальные вещи что я на дереве в густой кроне спрятал, сыскали. Чёрт, да у них там следопыт экстра-класса работает. Пришлось речкой уходить. Всё что было при мне из продовольствия я конечно замочил, одежда и обувь высохнет, а те уже всё, порченные, но вроде погоню с хвоста сбросил. Не думаю, что надолго, но выигранное время я пущу на то чтобы оторваться от них подальше, уйти за границу поисков. Ещё и кепку при заплыве посеял.

Тут мне повезло, я услышал шум двигателя. Выбравшись на дорогу, а одежда уже была выжата и частично подсохла на теле, только сапоги висели, эти долго сохнуть будут, всё что испортилось, я из сидора выкинул, ну и вот так встал на обочине, подняв руку, голосуя. А там «эмка» с каким-то начальством ехала, не военным, все в гражданском были. Скорее всего местное начальство, возможно района, раз машину ещё не отобрали в армию. Та притормаживать начала, меня не объехать было, а я уже услышал громкий рёв моторов грузовиков, что перекрывали тарахтение мотора легковушки. Судя по всему, следом за этой «эмкой» явно шла колонна из нескольких грузовиков. Так что выхватив «Наган», я наставил его на пассажиров, машина остановилась рядом, и велел всем выходить, успокаивая:

— Ваши жизни мне не нужны, только машина. Вылезайте и уходите. Поторопитесь, иначе руку кому за медлительность прострелю.

Это помогло, выскочили из машины все четверо, причём один, со старым потёртым орденом «Боевого Красного Знамени» на полувоенном френче, попытался выхватить свой «Наган», именной как я потом узнал. Пришлось выстрелить под ноги, заставить поднять руки, отобрав оружие. Вдали на лесной дороге уже грузовики показались, поэтому я зашвырнул револьвер в кусты, и сказал:

— Найдёшь.

Запрыгнув в машину на место водителя, я с пробуксовкой тронулся с места и разгоняясь стал уходить. Шансы у меня есть, супротив гружённых бойцами грузовичков. А я видел, ехали те не пустые, подразделения везли. И та четвёрка которую я высадил, размахивая руками побежали им на встречу. Жалобщики. Не понравилось им что теперь пешком ходить придётся. А я гнал по дороге, петляя по той, всё же она не прямая была, ну и в одном месте повернул на глухую малоезженую дорогу. Тут родные места были и эту дорогу я знал, на своём «газике» не раз тут гонял. Там гать была проложена, ещё до войны. В моё время моего мира она уже почти вся сгнила, но мой «козлик» проезжал, так что думаю я и на «эмке» проеду, выбравшись на другую дорогу, там их как вен на теле, все не перекроешь. Уйду. А поворачивал я осторожно, сбросив скорость. Дороги тут обычные, земляные, укатанные, изредка грейдера проходят, равняют, про щебёнку и слыхом не слыхивали, что уж про асфальт говорить. Поэтому на грунте, при повороте могут остаться характерные следы колёс. Мне этого было не нужно потому и повернул аккуратно. Так что, если сразу не найдут куда я свернул, потом поздно будет.

Гать была на месте, в одном месте я чуть не застрял, переднее колесо провалилось, пришлось назад сдавать, благо удалось выехать, а потом покинул это болотце и покрутившись по разным дорогам погнал дальше. За день километров на двести ушёл, оставил позади родную брянщину, что чуть было меня вот так не подвела. А мосты и пару бродов спокойно проезжал, эта машина была известна. В одном месте даже без очереди пропустили. Только потом найдя бумаги в кабине, я понял, что это машина первого секретаря области. Дальше уже не его территории, машина в лист для пропуска не внесена. Да и мост там крупный, охраняется серьёзно. Не, точно не проеду, да и бензина осталось километров на десять, так что я свернул в сторону и ушёл подальше, где и загнал машину в рощицу у реки. Широкая, метров сорок. Переплаву, не страшно, а легковушку придётся бросать. После последнего моста я километров пятьдесят проехал, скажем так, параллельно линии фронта. А то уже вычислили куда я иду, могут впереди засаду организовать, оттого и уходил в сторону территорий Белоруссии. Тут вроде тоже засветился, у прохожих, разных крестьян, дороги-то не пусты, но думаю, когда найдут машину, я буду далеко, и в какую сторону оправился, останется только гадать. Уж я постараюсь.

Как только мотор замолк, я выбрался наружу, и достав сидор, отложив его в сторону, раскрыл и достал всё что внутри было, пусть просохнет. А сам, вернувшись к легковушке, стал её осматривать, начав с багажного отделения. Больно уж вкусные запахи по салону разносились и у меня есть подозрения, что источник этих запахов и находится в багажнике. Так и оказалось. Один только круг копчёной колбаски вызывал обильное слюноотделение. А кучеряво живут первые секретари. Тут вообще целая корзина провизии была, накрыта сверху холстиной, а рядом кастрюлька с шашлыками, и шампуры имелись. Хм, не скажу, что я возмущён и удивлён, мы вон с Бабочкиным, Ольгой и Лосевым весной тоже на шашлыки ездили, почему другие не могут культурно отдыхать? Тут ещё три бутылки водки было, и бутылка красного вина, тоже советский разлив, судя по этикетке.

Ничего этого оставлять я не планировал, потому и корзину, в которую убрал шампуры, трёх хватит, и кастрюльку с шалашиками, отнёс к сидору. Это я забираю. В пути всё пригодится, тем более маринованное мясо. А оно было правильно маринованное, уксусом и луком, долго хранится. Как понесу всё ещё вопрос, потом его решу, но осмотр машины ещё не закончен. Инструменты водителя меня не заинтересовали, хотя найденный небольшой топорик, острозаточенный, мне понравился и его я тоже забрал. Как и кусок брезента метра три на три размером. Его видимо вместо тента использовали, судя по отверстиям по краям, они обшиты были, чтобы брезент не рвался. В остальном в машине была мелочёвка, запанной канистры не имелось, это конечно жаль, но машину я и так бросал. Интересных находок в машине хватало, но я и того что набрал унести вряд ли смогу. Очень сложно будет, поэтому дополнительный вес мне просто не был нужен.

Вернувшись к корзине, откинув тряпку что закрыла продукты, я отрезал себе ломоть от краюхи белого хлеба, тут их две и одна ражаная, и в прикуску с колбасой поел, очень хотелось. Глаза разбегались по тому изобилию что там было, так что я себе от солёного сала кусочек отрезал, свежее, месяца нет, кило два было, огурцы прошлогодние, перья чеснока и лука, варёные яйца. В общем, пиршество, а не ужин. Да, вечер, скоро стемнеет, а мне нужно успеть до темноты переправится на другой берег этой речушки. Там вскоре будет железная дорога на Киев, пересеку её где, и дальше в сторону Белоруссии пойду. Конечно по оккупированным немцами территориям мне бы легче было, там стесняться нечего, увидел немца или полицая, считай мне трофеи принесли, а тут свои, какие-никакие, их трогать совесть не велит. Эта четвёрка на машине, это форс-мажор, да и не жалко их, если уж откровенным быть, эти не бедствуют, раз отдыхать на природу ездят.

Поев, чай я не стал кипятить, убрал всё продовольствие и спиртное корзину, только половину колбасы, всё что осталось, шмат сала и одну краюху хлеба с чесноком и луком, я убрал в сидор. Вещи уже просохли, так что разложил, снова сидор полным оказался, остальное в корзине. Я там и место для кастрюльки нашёл, крышкой прикрыта, часть еды на ней, и всё, готов к движению. Поискав, я нашёл приткнувшуюся к берегу корягу, на воде хорошо держится, мою одежду, корзину и сидор держала, главное, чтобы не перевернулась, центр тяжести нестабильный, иначе всё в реку рухнет, вот так всё разместив, я голышом вошёл воду и толкая корягу, придерживая, но не держась за неё, иначе под воду уйдет, и так еле держится под таким грузом, дотолкал до другого берега. Там благополучно разгрузился и столкнув корягу, чтобы дальше плыла по воле течения, стал одеваться на том берегу. Сапоги всё ещё сырые, намотав портянки, с трудом натянул их, не забыв сунуть финку за голенище, и так с корзиной в руке и сидором за спиной, энергичным шагом направился прочь. Темнота скрыла всё, но я шёл уверено, глаза уже адаптировались. Тут открытые поля были, лесок только где машину спрятал, оттого и шёл уверенно, далеко всё видать.

Держась подальше от самих дорог, я неожиданно вышел к железной дороге, но осмотрев, понял, что это узколейка куда-то ведёт. Может быть тут торфоразработки где или лесопилка. Ну последнее вряд ли, лесов мало, а вот угольные шахты могут быть. Так что пройдя её, я направился дальше. По моим прикидкам я только к утру буду у железки, что из Москвы на Киев вела.

Всё же я смог уйти от погони. Два дня на шашлыках жил, вкуснотища, но хлеб заканчиваться начал, да и шашлыки тоже. Мне казалось, что с каждым днём он становится всё вкуснее. Вот что значит качественный маринад. Помню одна история приключился, это ещё до армии было, мне тогда лет шестнадцать исполнилось. К другану на дачу поехали, а дача на острове, он весь участками был покрыт, домики стояли. Так вот, шашлычки туда свиных взяли, две трёхлитровых банки. Отдохнули хорошо и уехали. Потом друган рассказывал. Три месяца на даче не были, приехали, и нашли одну банку с шашлыками, та что вторая. Нам и одной тогда хватило. Так там маринад даже хрящи растворил. Решили рискнуть, сделали угли и пожарили. Друган говорил, что вкуснее того шашлыка никогда не ел, память на всю жизнь. Вот так-то. Я про тот случай помнил и всегда мариновал загодя, и все мои шашлыки хвалили. Правда там нужно знать правильный маринад, но это совсем другое дело. А с другом тем я после армии не общался, он мою подругу увёл, пока я долг Родине отдавал. До сих пор простить обоих не могу.

История о шашлыках интересная, но они закончились, и помыв кастрюльку, она эмалированной была, в красный горошек, убрал в почти пустую корзину. Я ничего не выбрасывал, в пути всё пригодится. Железную дорогу я пересёк, пару рек и с два десятка ручьёв что на пути попадались. Часть вброд, где по пояс было, часть по мостикам или перекинутым брёвнам, а дважды вплавь, сооружая плотики. Однако я добрался до Гомеля, где проходила линия обороны. Да, что-то быстро на своих двоих, но в одном месте мне повезло, водитель машину чинил, и когда закончил, я забрался в кузов, там мешки с обмундированием были, и проехал с ним почти сто километров, закопавшись в мешках, а когда тот на перекрёстке колонну пропускал, я и слез, мало ли куда привезёт. Ночь была, никто ничего не видел. А когда определился где оказался, дорожный знак на Гомель был, и вот добрался. Слышны были отголоски работы. Тут фронт стоит, хотя тишины тоже не было.

За время пути, находясь в изоляции от всего остального мира я ничего не знал, что происходит. Началось ли наступление, или нет? И похоже не узнаю, пока на оккупированные территории не переберусь, там-то можно спокойно брать языка и допрашивать. Тут я поостерегусь это делать. Преследователей с хвоста сбросил и больше подобную ошибку не совершу. Наши неприятно быстро среагировали, и устроили поиски в тех местах где меня засекли. Не думал, что они так смогут, однако сделали. Пусть уроком будет, а то расслабился. Я слишком хорошо и красиво ушёл, слегка хлопнув дверью, чтобы меня вот так притащили пойманного. Даже думать об этом не хочу. А сейчас стоит прикинуть как через передовую перебраться. На пузе не вариант, подстрелят или на нашей стороне, или на той, если на минном поле не подорвусь. Нужно что-то такое, чтобы никто ничего не узнал.

Близко подбираться к линии фронта я не стал, тем более прибыл почти что на рассеете. Поспал в укрытии, сделанном в овраге, тут кустарник хорошо разросся, и ночью сползал к передовой. Ни о какой второй линии обороны тут и речи не шло, была одна сплошная извилистая траншея, и уставшие уже заморённые бойцы и командиры. Немцы со своей стороны тоже не отсвечивали, видимо также не имели резервов и просто держали оборону, как и наши. Так что эта ночь прошла не зря. Сползал до середины ничейной земли, всё ножом исткал, но мин не нашёл. К тому же я хлеб добыл при возвращении. Нашёл кухню где повар творил и стал ждать. У него там на столе буханки хлеба стояли, одну утащишь, он сразу заметит пустое место, ровная коробка была. А когда тот нарезать стал, я два солидных ломтя и утянул, когда тот отвернулся. Похоже это так и не затмили. А вернувшись в свой овраг где вещи лежали, вот там и поужинал с салом и лучком. Вкусно и питательно, особенно для тех кто в постоянном движении.

На следующий день проснувшись ближе к вечеру, я отобрал то что с собой беру. К сожалению корзину и кастрюльку тут в кустарнике придётся оставить, слишком громоздкие, а вот сидор и остальные свои вещи это я беру. Так что скатав трофейную плащ-накидку, убрал в сидор и завязал горловину. После потери одеяла я использовал только эту накидку и пиджак чтобы укрываться. Один раз дождь был, и брезент тут пригодился. Правда, я его редко использовал, он синего цвета был, демаскирующий. Но сейчас брал, скатал в тюк и привязал к сидору сбоку, чтобы не потерять.

Дождавшись, когда стемнеет и ещё полтора часа прождав, когда часовые успокоятся, я перебрался через наши окопы, тут редко часовые стояли, вчера ещё понял где их ставят, так что на ничейной территории я оказался благополучно и полз метров двести до окопов немцев, проверяя землю перед собой на наличие мин ли растяжек. Вот тут нужно быть осторожнее. Сначала чуть на пулемётное гнездо не напоролся и пришлось в воронке пережидать, пока догорит осветительная ракета и перестанет работать пулемёт. Они ничего не видели, но шорох видать услышали, и вот на всякий случай отработали. А когда всё стихло, я прождал ещё полчаса и обойдя ползком пулемётное гнездо стороной, добрался уже до немецких окопов. Хм, а пулемётное гнездо вперёд метров на тридцать выдвинуто было и к нему вела траншея. У немцев тоже не сказать, что окопы полные были, они даже на тревогу не отреагировали, вот если поднимется заполошная стрельба и разрывы гранат, тогда да, бегут с оружием по своим местам, а сейчас спят. Перебравшись через их траншею, я стал удалятся. В одном месте пришлось обходить, туалет сделали гады, чуть не вляпался. Ладно ветерок запах принёс.

Потом приметив тропинку что уходила в тыл, и рядом с ней побежал, поглядывая по сторонам. Сидор, что всё это время был в руках или на сгибе локтя, пока я по-пластунски танцевал, сейчас висел за спиной. И тут удача, немецкая полевая кухня. Да не одна. Это сколько я от передовой ушёл? Метров на шестьсот удалился точно. В овражке стояло две типичные немецкие полевые кухни на высоких деревянных колёсах, а рядом похрапывали кашевары и их работники, ещё один солдат рядом стоял на посту, прислонившись к берёзе, и спал. Чуть в стороне также в тон всхрапывали лошади что буксировали эти кухни, у них не было автохода. Максимальная скорость буксировки таких кухонь пятнадцать километров в час. Видно всё было достаточно неплохо, хотя луна всё также была скрыта тучами, что сегодня мне хорошо помогало, однако силуэты различить можно. Я аккуратно подкрался к кухням, чуть дальше виднелся силуэт грузовика с крытым кузовом, но модель не понятна, задом стояла. Вроде не «Опель», кажется что-то из французских трофеев. Я сначала у кухонь всё осмотрел, старясь не звякать, пусто, только тесто для хлеба поставлено, видимо бродить, к тому же котлы залиты водой, чтобы приготовить завтрак утром, поэтому я прокрался к грузовику, в кабине которого спал водитель и откинув борт заглянул. На ощупь коробки какие-то. Вскрыл аккуратно одну. Консервы. Также осторожно я снял скатку брезента с сидора и расстелил его на траве, куда сложил потихоньку консервы из двух разных коробок, а когда взявшись за углы поднимал, те немного погремели, но тихо, вроде не разбудил никого, у меня ещё по банке в карманах брюк и пиджака было, и на руках отнёс почти два десятка банок в сторону, после чего уже смелее закинув их за спину, и уверенно направился прочь от передовой. Вскоре миновал миномётную батарею, они видимо тоже столовались у этих кухонь, а потом вышел на оперативный простор, ставив в стороне гаубичную батарею. Ну вот и всё. Теперь на Брест двинуть нужно, а там неподалёку и находится то что мне нужно. Портал. Сейчас же нужно прикинуть, до рассвета часа три осталось, где бы транспорт добыть? Есть желающие поделится? Нет? А если найду?

Шутки шутками, а транспорт действительно бы пригодился, жаль у поваров нельзя было что угнать, народу слишком много, а то я с этими консервами немного пожадничал. Тяжеловато вышло. Да и нести неудобно. Ещё те что в карманах мешались. Однако я не унывал, трофеи неплохие, правда не знал, что набрал, но надеюсь при свете дня мне удастся всё осмотреть и пересчитать. Тем более до наступления рассвета осталось чуть больше часа. Конечно я долго пересекал передовую, но это не такое и простое дело. Вообще повезло что это удалось, оборона тут была слабенькая. Сейчас же нужно убраться подальше. Как я говорил, у немцев оборона тут была хиленькая, и если и имелись подвижные резервы, то далеко, поэтому удалившись километров на шесть от передовой, я уже не замечал присутствия немцев. Однако они мне были нужды. Выйдя к дороге рядом с которой ещё и полёвка пробегала, споткнулся о неё рассыпав банки, я перерезал её, и стал ждать в сторонке, проверяя все ли банки собрал. Вроде все.

До Бреста было где-то около шестисот километров по прямой, даже чуть меньше, вот обойдём Гомель стороной, а он у немцев в тылу был, а не у наших, и там до места недалеко. Причём идти я сбирался не тайком, точнее проводя маскировку, но шумно и ярко. Освобождая пленных, уничтожая захватчиков, взрывая то что им нужно, мосты, железнодорожные пути, технику и подобное. То есть, перед уходом я ещё раз хотел ярко заявить себя, да так, чтобы запомнили. Вот это уже будет то что я и назову, громко хлопнул дверью перед уходом. Сейчас же сидя в кустах, я примерно прикидывал как поеду. Карту этих мест я знал не так и хорошо, только примерные направления, поэтому добыть карту, немецкую, это очень желательно. Так я и сидел, размышляя, пока не прибыли двое сонных немцев. Ещё бы, только-только светать начало. Я надеялся на мотоцикл, ну крайний случай велосипеды. Но эти пешком припёрлись. И форма у обоих на меня хоть и налезет, то мешком будет свисать. Моего размера нет. Один немец шёл, держа в руке провод, выискивая так повреждение, второй шёл с карабином в руках, прикрывал его, крутя головой. С ножом не подберёшься.

Сейчас они найдут где провод был перерезан, и поймут, что это не простой обрыв, а диверсия, потому я вскинул револьвер и дважды выстрелил. Не смотря на то что на ствол я накрутил полотенце, чтобы приглушить выстрелы, всё равно они получились громкими хлопками, однако не такими как при обычном выстреле, всё же по тише вышло, и я надеюсь их не услышат. Выстрелы с шести метров попали куда нужно. Оба наповал. Можно было попробовать взять одного языком. Но эти тёртые волчары, по повадкам было видно, хоть и связисты, но фронтовики. Не удивлюсь что эти сначала войны на фронте, а могли и другие компании пройти. Франция, Польша и остальное. Быстро подскочив к ним, я убедился, что контроль не требуется, куда целился туда и попал. Собрав всю мелочёвку по карманам, марки интересовали, но их было не так и много. Фонарик порадовал, свой я утопил, наручные часы снял, спички и сигареты тоже забрал. Документы прибрал. Ранцев у обоих не было, но имелась довольно большая сумка связиста, брезентовая, возможно даже наша. Немцы такие цвета не использовали, а тут хаки.

Я оттащил тела в сторону, завалив ветками, и используя инструменты, восстановил связь, послушав трубкой перекличку телефонистов, всё в порядке, и сразу эту пару искать не будут. Сумку я себе оставил, выкинув часть инструментов, которые мне точно не пригодятся. Забрал один карабин с двумя подвесными системами для подсумков, сами подсумки, все патроны и две гранаты что были у того который охранял. Это все трофеи что были. В сумку я брал и почти все консервы, часть в сидор запихнуть смог, и придерживая висевший на плече карабин, стал уходить всё дальше и дальше. Кстати, я теперь определился по маркировкам что взял. Как я уже говорил, набирал консервные банки из двух разных ящиков. Так вот, было шестнадцать банок с консервированными овощами, для супов пойдут, да и так есть можно, ну и консервированной говядины, их было девять. Лучше бы конечно наоборот, но что есть, то есть. Ещё у одного из солдат были найдены шоколад, целая плитка, и початая пачка галет. Всё это я забрал и сейчас энергично шагал рядом с дорогой, не выходя на неё. Тяжёлая монтёрская сумка слегка била по ноге, но я не обращал внимания, своё я не брошу, а уйти от места гибели двух связистов нужно как можно дальше. Карабин на плече, револьвер за поясом, он как раз и готов к бою. Я его уже перезарядил и выхватить смогу быстрее.

Вскоре началось движение, проскочили пара посыльных на лёгких мотоциклах, пара грузовиков с боеприпасами проехали, а чуть позже стал нагонять очередной рёв мотора со спины, кто-то от передовой ехал. Присмотрелся, и вроде это тот грузовик что у кухонь стоял, думаю пустой, кто же продовольствие от передовой увозить будет? Но если он на склады едет за новой партией, это хорошо, накладные и пропуск должен быть. Оставив поклажу в сторонке, я ползком, держа карабин на сгибах локтей, добрался до удобной точки прицельной стрельбы и проверив оружие, прицелился. Машина крытая, рядом с водителем сидел сопровождающий. Что в кузове, неизвестно. Грузовик французский, вроде того что у кухонь, но он ли это или нет, я без понятия. Может в этой дивизии его десятки. А то и сотни? Вот именно, что непонятно и неизвестно. Однако дорога пуста, она тут открытая, поля, видно всё со всех сторон, но я решил рискнуть. Грузовик уже на пятьдесят метров сблизился, расстояние пистолетное, так что выстрелив, я сразу стал выбивать гильзу и подавать затвором в ствол следующий патрон, а машина, неуправляемая скатывалась с дороги. Убитый водитель, пуля вошла ему в глаз, завалился на руль. Сопровождающий же пытался им управлять, дёргал за рычаги, но потом, когда машина дёргаясь остановилась, открыл дверь и выскочил со своей стороны, то есть и с моей тоже. Оттого и упал мешком на траву после моего второго выстрел. Снова перезарядившись держа оружие наготове я быстрым шагом направился к машине. Ствол карабина был направлен на кузов, есть кто там или нет я не знаю, но видно, что машина порожняя шла.

К счастью осмотр кузова показал, что тут пуст. Ну почти, всё же я ошибся, грузовик принадлежал миномётчикам и в кузове были пустые ящики из-под мин, которые немцы обязаны были сдавать, вот и везли чтобы получить ещё боеприпасов. У водителя был карабин, со штатным количеством боеприпасов, да две гранаты, те же «колотушки». У унтера, тот не имел интендантских знаков различия, ничего кроме «Парабеллума» с двумя запасными магазинами я не обнаружил. Закинув тела обоих в кузов, предварительно сняв форму с водителя, переодевшись, тоже не мой размер, но хоть что то, я убрал свои вещи в кабину, на место пассажира, и подняв окно, а тут удобно было, как на «полуторках» оно подминалось, и не видно было пулевого отверстия, и погнал дальше. Стрелял я из немецкого карабина, для опытного уха различить можно легко, так что если кто и услышит, то не сильно насторожится, свои стреляют. Ну а устроившись в грузовике, запустив движок, я погнал в сторону Гомеля. Оказалось, склад боеприпасов находился на его окраине, где склады имелись.

Пропуск был только туда, а мне в Гомель не нужно, поэтому погнал в другую сторону, уйдя с трассы на просёлок. Карты тут тоже заполучить не удалось, ехал куда глаза глядят, можно это так назвать, да куда стрелка компаса указывает. На главные дороги не выезжал, всё лесными, да пару раз полевыми, и часам к одиннадцати подъехал к разрушенному мостику. Немцы его не использовали, а наши уничтожили. Причём довольно оригинальным способом, загнали танк, «Т-28», опоры под его весом рухнули и тот застрял в ручье. Танк взорвали, и ушли. С той стороны брошенная техника осталась. Могу предположить тут колонна наших войск шла, а когда мост под танком не выдержал, бросили всё с той стороны, перебрались на эту и пешком дальше ушли. Причём машины колонны стояли на вид целыми, похоже ничего с них не снимали, и возможно год те простояли тут, о чём немцам до сих пор неизвестно. А ведь до трассы Гомель-Брест было километров двадцать, но видимо тут у них интереса нет, вблизи деревенские не жили, возможно знали о разрушении моста, и тоже не появлялись. Свежих следов я не заметил.

Сидеть в грузовичке и гадать я не стал. Возвращаться тоже не собирался. С той стороны техники хватало, можно выбрать себе какую, даже кажется за корпусами грузовиков видно ствол пушки и часть башни танка. «Т-26», как я вижу. В баке трофейного грузовика две трети топлива. Не так и далеко я уехал, а водитель, заправив машину и ещё и канистру полную взял. Она за кабиной в специальном держателе была, я проверил. Странно конечно и неожиданно вот так в глуши найти брошенную колонну, но чего только не случалось за время войны, и не такое могло быть. Бензин есть, поискать машину с той стороны, и можно ехать дальше. Правда, есть один нюанс, найти исправную машину будет сложно. Про антифриз тут и не слышали, заливали в радиаторы воду, а зимой та замёрзла, лёд распёр трубки и швы, и всё потекло. По сути за зиму техника пришла в негодность. Ремонт их спасёт, я бы взялся, имея нужные инструменты и материал, но где их взять? Ремонтных летучек я не вижу, обычные грузовики, крытые и нет, вроде даже пушки были. Там с десяток грузовиков, кроны деревьев их срывают, с воздуха не видно. Однако всё же починить какую машину, используя запчасти с других грузовиков той же модели, вполне возможно, проводя визуальную дефектовку, дальше заправить и ехать. И вообще стоит посмотреть, что там брошено.

Грузовик уже пару минут стоял заглушённый, когда я отошёл от него и прихватив карабин, спустился с обрыв вниз, и по обгорелым бортам танка, от разрыва боекомплекта его корпус разошёлся по швам, перебрался на другой берег, и поднявшись наверх, вышел на дорогу, медленно двигаясь по обочине, рассматривая технику. Было шесть «полуторок», плюс «ААА» с счетверённым пулемётом в кузове, семь «Зисов», один в комплектации заправщика и ещё один из них санитарный автобус. Два «Т-26», и «БТ-2» в пушечном варианте. Пулемёты у танков сняты. У машин разного армейского имущества разбросано немало, часть были покрыты прошлогодними листьями. Ценное найти можно было, в некоторых машинах ящики, с патронами и снарядами по маркировкам, но продуктов не было, всё зверьё растащило. Надо ящики поворочать может консервы найдутся? Потом поищем, а сейчас осмотрим технику и выберем машину.

Остановился я на «полуторке» с зениткой в кузове. Самое то, и залп из него страшный. Я проверил, пулемёты в порядке. Правда, брезентовые ленты что были снаряжены, а та в полном боевом находилась, после зимы доверия у меня не вызывали. Я тут же нашёл другие сухие ленты, снаряженные, и перезарядил зенитку. Полчаса ушло на это, но пулемёты готовы к стрельбе. Я поставил установку на стопор, чтобы при движении её не мотало, и осмотрел саму машину. Первичный осмотр дал понять, что не так всё и плохо. Радиатор цел, это самое главное, а трубки поджать проблем не было. До самого вечера я тут возился, поев консервов, вещи все перенёс, а потом с ведом, тут же нашёл, бегал к речке и заправлял машину. Потекло на землю, есть утечка. Ладно, устранив обнаруженную утечку, я больше их не обнаружил. Дальше залил бензину в бак, пол канистры вылил, тут протечек изначально не было, хотя бак был подозрительно пуст, видимо наши бросая машины всё тут слили. Ну и покрутив кривым стартером, со второй попытки завёл машину, давая возможность ей немного потарахтеть. Развернув грузовичок, я выгнал его на дорогу и объехав брошенную колонну, поставил на дороге за ней. Туда все вещи перенёс и в бак слил бензин с трофейного грузовичка, всё до капли.

Танки я тоже осмотрел. Ремонт и их спасёт, а один «Т-26», хоть сейчас использовать можно. Прицел и затвор на месте, двигатель почти в порядке, выгоняй к дороге и веди огонь. Боекомплект полный. Хм, а интересная идея. Слегка пошуметь из карабина, чтобы немцы выслали на место происшествия солдат, и встретить их зениткой. Горячий привет будет. Надо подумать. Раз решил громко заявить о себе, то стоит подобное провернуть. Ещё что меня озадачило, уж больно удачно эта колонна встретилась, найти бойцов, вон из плена освободить, и отличная рейдовая группа получится. Три танка, с пяток грузовиков, автобус и бензоцистерна, снаряды и патроны есть, а бензин и у немев добыть можно. Да, это то что можно использовать на полную. И хочется и колется. Хм, а почему и нет? Задержусь.

Из личного оружия два немецких карабина, вместе с подсумками и патронами, четыре гранаты, «парабеллум» и мой «Наган». Не густо. Правда зенитка есть, но её к личному оружию особо не причислишь. Оружия в колонне не было, я все кабины осмотрел, все танки, всё забрали. А может какие окруженцы сюда выбирались и подчистили остальное? Может и такое быть, не знаю. Однако прикинув все расклады, я стал действовать, уж решил так решил. Скинул свою гражданскую одежду, убрал под сиденье грузовичка, и надел комбинезон танкиста, найденный в одном из «Т-26», он мне по размеру был. Шлемофон также нашёл, видимо запасной, старый, слегка потасканный, но зато мой размер. Препоясался ремнём унтера с кобурой пистолета, оба карабина тут же были, пару ящик патронов к пулемёту закинул в кузов, нашёл шесть ящиков с минами в одном из грузовиков, в сорок первом большая редкость, противопехотные, тоже один ящик взял. Гранат не было, жаль, но ничего. Только после этого я покатил дальше по той же дороге. С километр проехал, и вот неожиданность, первый же встреченный мостик через ручей, такой же как позади, был сожжён. Теперь ясно почему немцы этой дорогой не пользовались, увидели, что на второстепенной дороге мост уничтожен и не стали ею пользоваться, наверняка на картах указали как непроходимую.

Заглушив двигатель рядом с обрывом, я выбрался наружу и осмотрев берега, задумался. Конечно обгорелые пеньки свай, это проблема, но если приложить руки, то мост восстановить возможно. Берега топкие, но может в другом месте есть брод? Оставив машину, я пробежался по берегу в одну сторону потом во вторую. Нет, мост стоял в самом удачном месте. Его точно нужно восстанавливать, да покрепче, чтобы танки могли пройти. Раз мне судьба подкинула такую колонну с техникой, я разве откажусь? Ведь шикарные перспективы использования вырисовываются, и не хотелось бы всё бросить, махнуть рукой и дальше бежать. Я хотел на базе этой техники и вооружения сформировать мобильный партизанский отряд. Пусть в колонне и не было пушек, танки вполне их заменят. И ещё, я пулемёты нашёл. Именно так, спускаясь вниз по ручью, обнаружил башню танка что торчала из воды. Это был ещё один «Т-26». Его явно туда специально загнали, чтобы утопить. Я не поленился, разделся и понырял, и вытащил два пулемёта «ДТ». Даже нашёл внутри к ним сошки, да и диски вытащил, всего три десятка нашёл. Патронов не было, то есть часть дисков пусты, но я всё у грузовичка вытер, даже смазал маслом. Банка с оружейным маслом была мной найдена у колонны. Всё протёр насухо, разрядил, а чуть позже снарядил свежими патронами из цинка, так что у меня теперь два пулемёта было. По одному на танк, а пока в пехоте поработают, вполне нормально.

Оставив грузовик на месте, я забрал один карабин, один пулемёт с пятью дисками, свой сидор, в котором в основном банки консервов были, это если пленных освобожу, чтобы было чем кормить, взял две противопехотные мины, явно переделанные из обычных миномётных ротных мин, и перебравшись через ручей, энергичным шагом направился дальше. К дороге на Брест выйти не успел, окончательно стемнело, и так вечер был, пришлось заночевать.

Утром я уже был у дороги, и поглядывая на неё, отходил подальше. Связываться с немцами у поворота на тот сожжённый мост, и где была укрыта колонна, до неё километров двадцать было, я не хотел, поэтому предпочитал идти дальше. Подходящее место для засады я поискал чуть позже, ближе к обеду. Тут спуск был, и внизу машины притормаживали, кочки и ямы. Дорога разбитая была, отличное место для засады. Вот так замаскировав лёжку, я стал выискать такую машину, чтобы мне могла подойти. Выстрел должен был быть сделан аккуратно, чтобы форму не попортить, она мне нужна будет.

К сожалению, если машины и были, то или в группе или на дороге кто был, и мешал мне работать. Как будто рок какой. Подозрительно такое оживление на ней. Потом через два часа ожидания, полицаи на двух телегах прогнали группу военнопленных. Полицаев девять было, пленных с три десятка. Брели куда-то в сторону Гомеля. По инструментам в телегах, можно подумать, что те работать будут где-то на каменоломнях, там кирки были, ну или дорогу ремонтировать. Только что-то поздно их гонят, вечер скоро. Возможно те один участок закончили и их перегоняют на другой. Но если те дорогу ремонтировали, то, то место где я лежал, и где вся дорога в ухабах, это самое то для них. Однако нет, прошли этот овраг и ушли дальше. И стрелять нельзя, дорога была излишне оживлённой. Я даже подумывал сторонкой проследить за ними, те заморённые бойцы, вполне мне подходили, хотя ни петлиц, ни знаков различий у них не было, всё спорото. Превратили в серую массу пленных. Этих бойцов конечно откармливать надо, чтобы силы восстановили, на это время и припасы нужны, однако если бы оно у меня было, освободить бы попытался. Но тут возможности нет. Слишком дорога плотно забитая. Разъездились гады.

Вот ближе к вечеру, я как раз успел поужинать, моё внимание привлёк рёв дизельного движка и характерное лязганье гусениц. Я даже шлемофон стянул с головы и прислушался. Да быть не может. Вскоре наверху показалась характерная морда «сушки», это была советская самоходка со стадвадцатидвухмиллиметровой гаубицей, которая лязгая гусеницами и ревя движком двигалась в немецкий тыл. По антенне и пустой турели зенитного пулемёта была ясно что машина командирская. Судя по двум немецким солдатам что устроились на её броне, а также по грузовику что следовал неторопливо за ними, немцы перегоняли трофей. Как интересно. Причём ещё больше интересует то что ту не перегоняют по железной дороге. Она тут недалеко, километрах в двух, иногда слышны свистки паровозов и шумы проходящих составов. У меня тут могло быть только одно объяснение, самоходку перегоняют куда-то недалеко. Может тут есть полигон, испытать хотят? Машина эта не новая, скоро полгода будет как идёт выпуск, уже были захваченные экземпляры, где на ходу и где нет, поэтому ажиотажа с захватом новой техники, чтобы отправить её в Германию на изучение, быть не может. Скорее всего это местное командование хочет посмотреть, что та из себя представляет. Провести её испытания армейского уровня. Может что ещё было, но как-то что другое в голову не приходит. Если даже рембат где тут недалеко расположен и машину гонят туда, то что-то далековато от фронта, километрах в шестидесяти тот находится.

Естественно тут я не мог не заинтересоваться. Поэтому проследив как машина легко спустилась и преодолев подъём двигается дальше, многие водители встречных машин приветливо сигналили, я стал сторонкой следовать за самоходкой. Приходилось почти бежать, но я поспевал. Кстати, выяснил почему железная дорога так пуста и редкие шумы составов мало слышны. А там мост ничтожен через речку был, железнодорожный. Тут или диверсанты поработали, или авиация. Близко я не подходил, а бинокля чтобы рассмотреть, у меня не было. Теперь понятно то странное оживление на дороге. Пока идёт ремонт, всё перебрасывается автотранспортом. Оттого и самоходку также своим ходом гнали. Вот только как бы её перехватить, уж больно та меня интересовала? Хм, а в кузове, сзади тент был откинут, и там с краю у заднего борта сидели два солдата, держа карабины между ног, те стояли прикладом о пол. Характерно так сидят, и внимание не наружу, а в кузов. Готов часы свои наручные поставить, в грузовике везут экипаж самоходки. У автомобильного моста, километре в двух от железнодорожного, того самого, где одна из двух ферм в воду сброшены и бык повержен был, имелась пробка. И не маленькая. Регулировщик пропускал технику с той стороны, мост узким был, причём солидную колонну, отчего начала собираться немалая пробка с нашей стороны.

А это шанс, тут два пути. Первый, подскочить и ликвидировать двух солдат в кузове, если возможно, то незаметно, используя мой самодельный глушитель из полотенца. «Наган» вообще оружие не такое и громкое, а при дополнительной защите есть шанс сделать ещё тише. Движок самоходки заглушили, оба немца что на броне ехали, спрыгнули и ноги разминают, мехвод выбрался, тоже немец, но те что в кузове сидели, так и продолжали сидеть. Второй путь, есть шанс пока они стоят, в стороне перебраться через реку, и снова сесть им на хвост, а потом отбить. Правда у моста охрана, и шесть зениток, слишком немцев много для первого способа, я бы сказал самоубийственного, а вот второй, он конечно более действенный и возможно даже рабочий. Тут только одна проблема, перебравшись через реку, я оставлю эту водную преграду между мной и той колонной, которую я планировал в полной мере использовать. Однако самоходчики почти что танкисты, они бы мне помогли восстановить технику, всё же специально подготовленные к этому люди. И ещё, если действительно в машине перевозят экипаж, то с перегоном в Германию на изучение тут и не пахнет. Скорее всего полигон. А потом будут вести обстрел самоходки из пушек разных калибров, чтобы местные артиллеристы нашли способы борьбы с ней. А что, посадили внутрь экипаж и приказали, нужно доехать до той точки, а дальше обстрел. У немцев это практикуется. В моём мире потом даже фильмы были сняты по этому мотиву, похожие. Там наши вроде как сбежать смогли. Правда потом всё равно погибли. Не помню, как фильм называется, но точно снят был, и дело было с «тридцатьчетвёркой».

Тут я услышал гудение, и немцы у моста засуетились, многие бросились в рассыпную. Причём двое конвоиров тоже. Присмотревшись, я обнаружил как к нам приближается девятка «пешек», наших пикирующих бомбардировщиков, и шли те как по прямой нитке к мосту что находился примерно в километре от меня. Ближе я опоясался подходить, мало ли засекут. А тут такой шанс, конечно лезть под свои бомбы — это опасно, но другого способа у меня не будет. Ведь даже конвойные из грузовика попрыгали и сбежали. Поэтому, когда первая «пешка», клюнув носом и ревя понеслась к мосту, подхватив вещи, я рванул к машине. При этом на ходу сменил шлемофон, что убрал в карман комбеза, на характерное немецкое кепи. Сейчас именно тот момент, когда все немцы лежат, уткнувшись лицом в траву, ну кроме зенитчиков что бешено лупили по нашим бомбардировщикам, так что шанс добежать и остаться незамеченным, в такой вот неразберихе при бомбёжке, был немалый. Даже если засекут, и опознают что я русский, то максимум обстреляют из личного оружия, да и не все его прихватили. А при бомбёжки такие одиночные выстрелы основной массой вряд ли замечены будут. Не, точно шансы немалые. Потому, я и рванул к тому грузовику где пленные должны быть. Это моё предположение, а не уверенность.

Ха, меня так и не засекли, и я подбежал к заднему борту грузовика. Мельком заглянув, я убедился, что в кузове сидело пятеро бойцов в синих комбинезонах танкистов, трое в шлемофонах, двое без, крепко связанные, и двое сейчас активно, зубами, старались развязать соседей. Мой появление те замети, вздрогнули и вытаращили глаза, обнаружив меня. Так что забросив вещи в кузов, я залез следом и громко сказал, чтобы меня не заглушала бомбёжка, от которой грузовик ходил ходуном. Бомбили тот берег, били по скоплению техники, этот берег, и сам мост. Зенитки уже молчали, та первая «пешка» поработала по ним. Так вот, я прокричал:

— Кто командир?! — и заметив, что один самоходчик дёрнулся, подобравшись ближе, крикнул тому в ухо. — Поступаете в моё распоряжение, майора К! Всё ясно?

Тот кивнул, и я стал ножом резать верёвки, сам быстро осматривая кузов. И первая неприятность. Весь боекомплект самоходки, а также зенитный пулемёт, находились тут, аккуратно складированы у кабины. Только личного оружия экипажа я не наблюдал. Я же продолжал говорить:

— Значит так, бойцы. Сейчас берёте по выстрелу к пушке, думаю втроём на три выстрела унесёте. Бегом к своей машине, забираетесь внутрь и двигаетесь у берега в сторону железнодорожного моста. У вас три выстрела. Два по ремонтному поезду нанесёте. Третий по уцелевшей ферме моста. Нужно нанести железнодорожную мосту как можно большие повреждения. Всё ясно? Потом возвращаетесь вдоль железки в сторону Гомеля, я вас там встречу. Теперь личное оружие. Выдаю пока две единицы. Работаем быстро пока наши не улетели.

Что хорошо, этот берег уже отработали, нас в конце колонны почти и не задели, но остальная техника горела, маскируя дорогу дымами и позволяя нам действовать. Так что передав командиру «Парабеллум», а одному из бойцов карабин и ремень с подсумками, там и штык-нож висел, остальным по трофейной гранате, я также выдал каждому по банке с овощами. Мол, выполните задание, поедите, силу нужно восстанавливать, а то видно, что голодные. Ещё на ремне фляжка висела, пить видать те тоже хотели, но пока не до неё. Время утекало. Дальше те отобрав по выстрелу, действительно на три выбрали, следом за мной спрыгнули с кузова и побежали к самоходке. Люки были открыты. Те быстро исчезли внутри, а я, устроившись в кабине грузовичка, и запустив движок, развернув его, погнал по дороге обратно. А вот самоходка уверенно поползла в сторону моста. Что ещё приятным бонусом было, так это то, что в кузове полная бочка солярки имелась. Я успел похлопать по бокам, определил уже, непочатая.

То, что самоходка разворачивается, выпуская с кормы клубы плохо пригоревшей солярки, а потом покачиваясь на рытвинах поля катит напрямую в сторону железнодорожного моста, я видел отчётливо. Молодцы парни, действуют как я сказал. Познакомится мы не успели, всё из-за того же лимита времени, но если операция пройдёт нормально, то познакомимся, а сейчас мне нужно подготовить операцию прикрытия. Немцы будут искать самоходку, ну ещё бы, поэтому нужно сделать так чтобы искать перестали, поверив в её гибель. Например, экипаж самостоятельно затопил ту, и пешком сейчас где-то пробирается к линии фронта, опасаясь каждой тени. Уходят следы гусениц в воду речки, и всё, значит та на дне. А по следам они иначе её быстро найдут. Так что нужно найти место где можно машину утопить. А в ночной темноте, добраться на этом грузовике уже к месту где та колонна стоит. Точнее до сожжённого моста с зениткой рядом. Кстати, саму зенитку перед тем как уйти, я спрятал, а то мало ли кто к мосту выйдет и сразу увидит её с той стороны. Замаскировал в кустарнике. А самоходку лучше действительно спрятать пока, а то та своими гусеницами, а точнее следами, которые сложно замаскировать, может навести немцев на след. Проще спрятать её где-то там где будет имитация гибели, ветками забросать, чтобы не найти было, забрать экипаж и пока колонной заняться, а когда всё будет готово, можно и за ней заехать. Тяжёлое орудие нам всегда пригодится. Жаль только зарядов к орудию было маловато, я так думаю полбоекомплекта. Когда немцы захватили самоходку, та успела пострелять.

Мои размышления переключились с самоходчиков, на летунов. Мы успели всё сделать, пока те два захода сделали, вон колонна у моста ещё видна была, хорошо там «пешки» поработали, но вынырнувшие из-за облака пара «мессеров» атаковали замыкающий бомбардировщик, тот и так дымил одним мотором, а тут ещё эти охотники. А это точно они, по повадкам было видно. Самолёт почти сразу пошёл вниз, объятый пламенем. Его покинуло двое и почти сразу распустились парашюты, а вскоре и третий появился. Я даже вздохнул с облегчением, продолжая переключать коробку передачи и гнать на грузовике, поглядывая как на дорогу, так и в небо. Наши не так и далеко успели удалится от моста, думаю успею. Главное, чтобы немцы что поближе были, не вмешались. А пара после удачной атаки стала подниматься выше и преследовать сомкнувшийся строй, парашютисты их не заинтересовали, выпрыгнули рядом с дорогой, наземные войска примут. Я же решил этого не дать сделать, потому и гнал как сумасшедший, и к счастью успел.

Те двое что первыми выпрыгнули, совершили посадку в полукилометре друг от друга, а я, свернув с дороги и по полю погнал к первому летуну. Тот видел мчащийся к нему немецкий грузовик, и торопливо выпутывался из ремённой системы чтобы сбросить её, лапая кобуру. Мне понравилось то, что сдаваться в плен он не собирался. Пришлось снова нахлобучить на голову шлемофон, на ходу открыть вдарь и выбравшись, помахать рукой. Расстояние уже было невелико, и я рассмотрел удивлённое лицо молоденького паренька, что изумлённо таращился на меня. Но уже не смотрел зверем. Так что подкатив, я крикнул тому:

— Быстро в кузов, там пулемёт.

Боец кивнул, судя по треугольникам в петлицах это был сержант, скорее всего борт-стрелок, собрав купол парашюта в обе руки, тот добежал до задка грузовика и забросив парашют, стал на ходу залезать сам, так как я уже тронулся с места и погнал дальше. Была причина поторопится, с дороги ко второму летуну двигалось ещё две машины, тоже грузовики. Какие-то интенданты хотели геройство показать. Только я был первый. А тот видел непонятное у грузовика, но и тут я вылез на подножку и помахал рукой. Так что тот тоже рыбкой нырнул в кузов, к напарнику, не забыв парашют. А я развернувшись, покатил навстречу к тем грузовикам. Я уже видел, всего несколько солдат там было, а мне бензин был нужен. Остановившись, и заглушив двигатель, рёв моторов обоих грузовиков приближался, я встал так чтобы не было видно, как я покидаю машину и иду к кузову. Встав у борта, я сказал:

— Значит так, бойцы. К нам два грузовика подъезжают. В каждой кабине по двое, что в кузовах не вижу, крытые, но машины порожняком идут, видать интенданты, думаю кузова пустые. Немцев в расход, собираем оружие, документы и сливаем бензин, он нужен. Потом едем выручать ещё одного из ваших. Думаю, его уже немцы приняли, отобьём. А сейчас меняемся оружием, всё же «ДТ» мне более знаком. Держите карабин, прикроете.

Этот карабин водителя я нашёл в зажимах у сиденья, немец про него забыл, когда убегал, а я, покидая машину, достал. Вот так передав его тому второму летуну, приняв пулемёт, оба тоже покинули кузов и выйдя из-за грузовика я дал на вскидку две короткие очереди, что пересекли лобовые стёкла обоих грузовиков. Они не друг за другом ехали, тут дорог не было, одна трава вокруг, целина, удобно двигались, рядом друг с другом. Дальше держа медленно останавливающиеся грузовики на прицеле, я велел летунам осмотреть машины, добить раненых, если они есть. Особое внимание к кузовам, если что прикрою. Однако, как я и думал, те пустые были. Поэтому собирая оружие, документы, и всю мелочёвку по карманам, часы с немцев я тоже приказал снять, как и обувь и некоторые уцелевшие комплекты формы, ремни. Дальше слили бензин в бак моего грузовика, и в три канистры. Это всё что было найдено в грузовиках. Прострелив грузовикам двигатели, я устроился в кабине, а летуны в кузове, пулемёт остался им. Мы за это время успели познакомится. Сержант Завьялов стрелок-радист, потом штурман, младший лейтенант Гаимов, а их командир последним покидал горевшую машину. Он старлеем был, командиром звена. А узнав, что это я майор К, те были удивлены и поражены, приняв как должное моё сообщение что я формирую новую группу для действий в тылу противника. Летом прошлого года о моих приключениях немало было написано и те их читали, зачитывали до дыр, можно сказать. Сами так сказали. И кстати, пока мы работали, я слышал далёкие гулкие выстрелы гаубицы, самоходка у железнодорожного моста работала и судя по поднявшимся там дымам, работу свою сделала. Ремонтный поезд повредила, и подожгла, ну и по мосту надеюсь выстрелила. Три выстрела было, я считал. Сама самоходка должна была работать вне пределов дальности охраны и зениток у моста, хотя и прямой наводкой. Отстрелялась из укрытия, развернулась и двинула вдоль путей. Теперь нужно её перехватить. Как мы и договорились.

Сам я, выезжая обратно на дорогу, положил шлемофон рядом на сиденье, его наличие выдавало мою принадлежность к советским танкистам, а находясь в одном комбезе и немецком кепи, я особо внимания не привлекал. Водители имели ремонтные комбезы, вполне мог один такой ездить в нём. У немецких интендантов, а там был офицер, я забрал кроме оружия, препоясавшись, кобура с пистолетом теперь снова на боку, планшетку и бинокль. Так что поднявшись на небольшую возвышенность, не обращая внимания на столб дыма, там догорали обломки самолёта, больше наблюдал как у одному из грузовиков ведут командира экипажа «пешки». Остановился я на обочине, чтобы не мешать движению. Да и не было его теперь, мост-то те уничтожили, выполнили задание. А летуны тент сзади опустили чтобы их не видно было, стереглись. У нас теперь было ещё три карабина, пистолет и автомат офицера. Это пока всё.

Запомнив в какую машину посадили летуна, ха, его даже не связали, туда также забрался один солдат, я включил скорость, мотор работал на холостых, и стал спускаться вниз. Как я и думал тот грузовик что нам нужен, поехал не к мосту, а в другую сторону, а вскоре вообще свернул к железной дороге где был переезд. Удачно. Удачно было ещё то, что за тем грузовиком повернул ещё один, и они вдвоём покатили туда. Я тоже повернул и проехав метров триста остановился, после чего быстро покинул кабину и сообщил пассажирам:

— Значит так, парни, слушаем меня как мы будем действовать. Я обгоняю грузовики, и когда я сигналя попробую их остановить, вклинившись между грузовиками, а вы увидите перед собой кабину второго грузовика, то по моему сигналу, это будут выстрелы из пистолета, уничтожаете личным оружием тех двух что в кабине будут сидеть. Используйте пистолеты, там расстояние небольшое будем, метров пять. Надеюсь при движении и тряске не промахнётесь. Весь магазин выпустите. Старайтесь тяжёлое вооружение не использовать, машины гружёные с той стороны моста, возможно боеприпасы. Ещё учтите, что в кузове того грузовика, который вы обстреляете, сидят также два солдата. С помощью пулемёта держите грузовик на прицеле, как он остановиться, из пулемёта срежете тех двух. Там по ситуации. И постарайтесь машину не повредить. Она нам может пригодится. Водить кто может?

— Оба умеем, — приглянулись те.

— Отлично, значит водители у меня уже есть.

Догнав немцев, я пристроился за концевой машиной, там какие-то ящики были, тент не завязан был, изредка его ветром поднимало и било по борту и можно рассмотреть, что внутри. Кстати, и в первом грузовике тоже ящики были. Места сводного там не так и много, но посадить старлея, и устроить напротив одного солдата было вполне реально. До переезда я не успел подловить их, пришлось проехать, и дальше отъехав километра на два, приступил к операции. А те похоже к станции и селу ехали что дальше по железной дороге находились, я по карте посмотрел, тут прямой путь был, поэтому догнав их, и нагло вклинился между грузовиками. После чего открыв дверь и встав на подножку, я сделал два выстрела в грудь того солдата что старлея охранял. Летун аж глаза вытаращил, но не оплошал за оружием потянулся. Кстати, ящики я опознал, это продовольствие привозили. Ну да, вон в глубине видны верха мешков с разными припасами. После моих выстрелов зачастили выстрелы из кузова, и тот грузовик что сзади ехал, стал уходить на обочину. Явно неуправляемый, а я стал обгонять грузовик, что вопле удавалось, тот тяжелее, мой-то полегче будет. На попытку сбросить меня с дороги я только усмехнулся, тут поля, обрывов нет, съехал на обочину и всё, продолжая обгонять. Так прицелившись, я выстрелил в водителя, прямо через кабину наугад, чтобы припасы в кузове не пострадали, и этот останавливаться начал. Я тоже притормозил и установил машину рядом, выскочил, после чего упал на землю и прострелил ногу тому немцу что пассажиром в кабине ехал, тот как раз кабину покидал, вооружившись, а когда он упал, добавил в голову. Старлей уже вооружился тем карабином, что у охранника забрал, и подскочил ко мне, его экипаж уже сообщил кто я. Радостно облапав меня и поблагодарив, тот стал помогать. Пока штурман осваивался в кабине грузовика, я забрал один из карабинов и выстрелил. Да те двое солдат что на второй машине ехали, укрываясь за её корпусом, начали обстрел, портя припасы, что сильно бесило, так что я прицельно выстрелил. Укрывались за корпусом те хорошо, но я по ногам бил, у одного видно было. Попал отлично, тот свалился, и вторым выстрелом погасил его. И тут же скомандовал старлею и сержанту:

— Летуны, вооружитесь карабинами и обходите оставшегося немца по флангам. Кому он откроется, стреляйте. Машина мне целая нужна. Потом старлей в кабину, не забудьте трофеи собрать. Сапоги обязательно, пленных наших будем освобождать, а там половина босиком или в самодельных чунях, так что обувь нужна, как и оружие. Сержант потом с пулемётом ко мне в кузов. Всем всё ясно? Действуйте. А я пока постою тут, не дам немцу прицельно стрелять и припасы портить. Разбежались.

Выстрелить тому я действительно не дал и даже ранил в локоть, а потом в корпус, когда тот от неожиданности выглянул, согнувшись от болевого шока. Старлей сразу к машине побежал, стал собирать трофеи, и в машину грузить. А мы с сержантом тут закончили и развернувшись, покатили обратно, штурман за мной пристроился, а за ним и старлей на своём грузовике. Нам удалось захватить машины целыми, пусть кабаны слегка пулями побиты, но это только вблизи рассмотреть можно. А припасы — это хорошо. Там у колонны и полевая кухня стояла, советская. Немцы до них вполне охочи и активно эксплуатируют, свои-то на деревянных колёсах имеют, медленно передвигаются, так что наши стараются направлять в подвижные соединения где важна скорость. Переезд мы проехали благополучно, тут никого не было, он не обслуживаемый был, я это ещё в прошлый раз, когда мы его пересекали, отметил. Сразу за ним остановив машину, остальные прижались сзади и тоже встали, я заглушил двигатель, хотя стараюсь этого не делать, мало ли какие проблемы со стартером возникнут, но тут уклон был, подстраховался, и выбрался наружу, поправляя шлемофон на голове, что сменил на кепи.

Парни уже выглядывали, хотели понять что происходит, а я двинув к заднему борту и сообщил им:

— Наших подождём, я не один работал. Пока вы мост бомбили, моя самоходка железнодорожный обстреливал и ремонтный поезд. Вон, уже рёв движка слышно, сейчас появятся.

— Ясно, — за всех сказал старлей, и подойдя к нам принял из рук штурмана свой ремень с кобурой пистолета, и документы. У него их забрали, а штурман нашёл у пассажира в кабине своей машины, когда его тело обыскивал.

Действительно вскоре и самоходка появилась, сразу встав как вкопанная, поводя стволом оружия, как будто я не знал, что боеприпаса у них нет. Я вышел и помахал шлемофоном над головой, так что та взревев, продолжила движение, ей до нас ещё полтора километра, тут открытая местность была, разве что рельсы на высокой насыпи находились и с той стороны переезда наши грузовики уже не видно было. Хотя может верха и можно будет рассмотреть. Когда самоходка подкатила, летуны впечатлились, те думали у меня тут что поменьше калибром, это конечно не сто пятьдесят два мм, но тоже не слабо. Так вот, когда самоходка подкатила, я велел экипажу не глушить двигатель и собраться у неё, построившись, тут и познакомились. Машина действительно была командирская. Тут был командир батареи лейтенант Гвоздев, он и представил свой экипаж, да и объяснил, как они в плен попали. По дурости. Не своей, а полковника, к которому подчинили их самоходно-артиллерийский полк. Тот приказал самоходкам атаковать на его участке. Приказ есть, пришлось выполнять, хотя комполка и пытался возражать что это не их задачи. Но его сняли с командования и поставили другого командира, половина полка сгорела на пути, часть прорвались с пехотой на немецкие позиции, а потом немцы их выбили, подтянув резервы. Оставшиеся самоходки, их три штуки от всего полка уцелело, отошли обратно. Гвоздев это хорошо видел. А «сушка» Гвоздева застряла, провалилась в траншею и чуть на бок не легла. Ну и немцы предложили сдаться, деваться не куда было, самим не выбраться, так те и оказались в плену, в котором два дня пробыли. Кстати, таких умников как тот полковник, обычно наказывали, а за такие потери, и вопиющую глупость, скорее всего его ждёт трибунал. Их сразу после Нового Года стали зажимать и давить, это я несколько рапортов о таких беспределах написал и вот наконец проявили к этому интерес, ну и к политработникам, у которых была ранее полная власть. Отменили двоевластие, теперь только командиры могут распоряжаться в подразделении, и всё.

Закончив знакомство, я вооружил трофеями оставшихся бойцов, автомат отдал, их теперь два было, в колонне с припасами у офицера тоже автомат имелся, и ещё два карабина, ремни с подсумками, ну и два ранца на всех. Туда консервы сунули и пару фляжек. После чего я отдал приказ, перевалить через железнодорожную насыпь и вернуться к той реке где они мост обстреляли, Гвоздев доложился, промахов не было, два фугаса в ремонтный поезд, и один в ферму моста. Ту что уцелела после бомбёжки, хотя особых повреждений и не было, фугас есть фугас, покривило железо, но не более, однако чинить тоже потребуется. Только вот нечем, один фугас был пущен в платформу с краном, отчего тот рухнул, а второй в вагон с разным инструментом, включая баллоны для сварки. Там изрядно полыхнуло и полыхало до сих пор. Так вот объяснил им, что отгоняем самоходку к реке и оставляем явные следы как та уходил в воду, потом по мелководью отгоняем её подальше и там маскируем. И уже на грузовиках двигаемся к моей колонне, ремонтируем мост и приводим технику в порядок. Не дали мне в Москве возможность провести рейды на экспериментальной технике, а я всё равно в рейд ухожу воевать, хотя и с техникой, собранной там-сям.

Пока Гвоздев докладывал, его экипаж в самоходку семь зарядов успел погрузить. На большее времени не было. Мы погрузились на машины, самоходка пошла отдельно, я на карте показал Гвоздеву куда нужно двигаться, и пока он догонял нас, отстав, мы добрались до реки, километрах в пяти от моста, и нашли отличную песчаную косу. Когда самоходка подошла, мы загнали её в воду, тут песчаное дно, и дальше та, поднявшись выше по течению на два километра, дальше нельзя, там деревня на берегу стоит, и заехала в кустарник, к сожалению, деревьев тут не было. Тут же замаскировали саму машину, ветками этого кустарника и следы выхода из воды. Оставшийся боекомплект перегрузили в машину, часть солярки слили, так-то у той баки почти полные были, после чего заперли, ключ у меня был, и покатили к колонне. По поводу ключа, то я его нашёл там же где и танковые пулемёты. Понырял внутри затопленного танка и нашёл на положенном месте, в кармашке на спинке сиденья командира, поэтому ключ у меня имелся. А по пути мы встретили ту же колонну военнопленных, в этот раз полицаи их гнали обратно. На дороге паника была, туда-сюда посыльные носились, фельджандармы, о самоходке уже известно, искали, но я на них не обращал внимания, немецкая пилотка на голове, вооружён, документы имею. Да и не останавливали те никого, искали-то советскую бронетехнику, вон уже и поисковый самолёт в воздухе появился, тоже ищет. По следам думаю найдёт. Так что я и два водителя на виду, а остальные все спрятаны в кузове и их не видно. Так вот обнаружив пленных, те навстречу шли, переезд мы уже проехали и на трассу вышли, я остановил машину и подойдя к водителям следующих, описал куда им нужно ехать и что делать. Сейчас те меня демаскировали. Так что те сразу стронулись и поехали дальше. Летуны что сидели за рулём накинули сверху наименее пострадавшие немецкие френчи и пилотки, и их было не отличить от солдат Вермахта. Я же проехал дальше, от наших вдали только пыль столбом, где и остановил машину. Я вышел из кабины и остановив колонну, обратился к полицаям на вполне неплохом русском языке с лёгким акцентом:

— Камрады, нужно чинить мостик. Машина не проходить. Сейчас.

— Но господин офицер, у нас задание направить этих свиней на ремонт автомобильного моста, — пытался оправдаться старший, ну и увильнуть от лишней работы, но получил от меня хлёсткую пощёчину и выговор.

— Я унтер-офицер, свинья, научись разбирать звания победоносной армии Великой Германии. С вашим начальством я всё решу. Вперёд. Вон тот поворот и дальше дорога до леса, где сейчас едут два наших грузовика. Там мост, его нужно починить.

— Да, господин унтер-офицер.

Всё висело на волоске, стоит приглядеться, и он поймёт, что что-то не так, да и несло от него перегаром, как и от остальных. Я брезгливо кривился и помахивал рукой у лица, вроде как отгонял неприятный запах. После чего повторил приказ и вернувшись в машину, стронул её с места и покатил дольше. Я доехал до поворота и свернув посмотрел на трассу с радостью убедившись, что полицаи ведут пленных за мной. А я вскоре добрались до леса. Загнав машину подальше по дороге, где два других грузовика стояло, и вооружившись, мы вернулись к опушке. Как только полицаи пригонят сюда военнопленных, нужно сразу их взять на прицел, и вынудить сдаться и потом по законам военного времени. Но тихо, через петлю, шуметь я запретил, только в крайнем случае, да и сделаю это сам, полотенце и «Наган» были при мне. Это по тише будет.

Всё вышло почти так как я и спланировал. Когда мы вышли навстречу полицаям, а те разделились, по одному с боков от колонны шли, трое спереди, и телеги сзади, это чтобы пленные дёру не дали, так что мы выйдя с разных сторон, держали их на прицеле. Мёртвых зон не было. А пулемёт в руках одного из самоходчиков ясно демонстрировал что лучше согласится и сдаться. Да и те не стали играть героев, ну кроме старшего, видимо грехов на нём немало было, тот раскидал штурмана и двух парней самоходчиков, что его скрутить пытались, пришлось мне подойти, приставить к уху ствол и выстрелить. Убрав таким образом самого буйного, готового подбить остальных к сопротивлению и побегу, я окончательно деморализовал остальных. Разоружили, и обыскали их тщательно. Ликвидировать их я пока не спешил, нужны рабочие руки, и эти откормленные ряхи помогут при починке моста, брёвна потаскают. Лошади теперь есть, тоже помощь изрядная. Так что их связали, верёвок на телегах хватало. Там же и пехотный ручной пулемёт нашли. «ДП» был. Правда, диск только один запасной имелся, да и патронов в запасе почти что и не было. Однако к счастью это не проблема в колонне были машины с боеприпасами.

Идея с рейдовой группой была просто отличная на мой взгляд, но тут такой облом я получил, что он мне изрядно подпортил настроение. И дело касалось не техники, железо в порядке. Двое суток шёл ремонт моста, и параллельно восстанавливалась техника из колонны, среди пленных оказалось семеро водителей и один механик. Пусть авиационный, но дело тот знал туго. Танки уже восстановили, причём все три, я тоже помогал, вооружили и сформировали экипажи, хотя профессиональных танкистов было всего двое. Они командовали. Я «БТ» себе взял, сформировав экипаж из добровольцев, а они были. Все уже в курсе кто я был такой, потому и работали с огромной самоотдачей, не только потому что их из плена освободили. Девять машин уже в порядок привели, кухня активно работала и пленные отъедались, особо припасов мы не жалели. Мосту уже настил начали настилать, когда прибежал часовой. У нас гости. Я пообщался и узнал, это была глубинная разведка из Разведупра. У них своё задание, шли дальше, да привлёк в лесу шум работ и вот разведали, и у них была радиостанция.

Я больше скажу, командир этой группы был в курсе того что начались мои поиски, он уже сообщил, прямо днём, где меня обнаружили и попытался провести захват. Мои бойцы не дали и охолодили наглую разведку. Построив бойцов, я сообщил:

— Товарищи, к сожалению, правило сотрудников НКВД, таково, был бы человек, а статья для него найдётся. Я работал в Москве, был танковым конструктором, та «сушка» на которой воюют наши самоходчики, это моя разработка, оба «ИСы» или другие самоходки, всё это моё. Однако меня решили убрать, и я вынужден был бежать. К врагам не хочу, к союзникам тем более, поэтому решил перебежать на оккупированные территории и воевать до конца их освобождения, как умею, а умею я хорошо. Но видите, тут произошла непредвиденность, меня вычислили, и скорее всего прикажут ликвидировать. Поэтому я хочу уйти. Командование этой рейдовой манёвренной группой примет на себя лейтенант Гвоздев. Задачи я ему распишу, и после недолгого рейда вы прорвётесь к нашим, где и когда, это тоже сообщу, а я вынужден уходить. Ночью сюда сбросят ликвидаторов. Боюсь с мостом до их появления мы закончить не успеем, из-за проблем со сваями и отсутствие досок и брёвен для настила, поэтому скорее всего вы с ними встретитесь. Прошу говорить всё честно. Они ищут меня, вы им не интересны. На этом всё, разойдись! Командиры ко мне, буду ставить задачу.

Бойцы, переговариваясь, стали расходится, злобно оглядывая на связанную разведку, только трое ушло, включая радиста, а командиры подошли ко мне. Старлея с «пешки» я назначил командиром хозвзвода. Должен же кто-то командовать тылами, а лучшей кандидатуры я не нашёл, так что оба грузовика с припасами и кухня, машины с боеприпасами и пустая цистерна, это его, кашевара среди пленных тот сам нашёл. Его штурман стал командиром зенитки, сержант наводчиком. Их всего двое на эту бандуру, причём младший лейтенант ещё и водитель. Мало народу, но хоть так. Сформировано было одно отделение бойцов, экипажи для танков и подбирались водители для машин. Самоходчики пока не удел, их машина спрятана далеко. Вот я Гвоздева и поставил на должность командира. Молодой, амбиционный, этот вполне может справится. Но долгий рейд я им не панирую, завязнут, и дадут себя уничтожить. Поэтому несколько болезненных налётов, навели шорох и побыстрее к нашим. Обстрелы самоходкой складов с боеприпасами на окраине Гомеля, карту лейтенанту я дал, перехват и уничтожение колонн, как в движении, так и из засады, мостов не больших, освобождение военнопленных, ну и захват топлива. А то у нас было километров на пятьдесят, после того как весь захваченный бензин поделили. Причём припасы перекинули в наши грузовики, немецкие бросали, водителей на них нет.

Получаса мне хватило чтобы поставить задачи, прямо по карте где были указаны цели, и пометил место где можно перейти нашим. Я там сам переползал и местность знаю. Там даже грузовики пройдут, нужно только мостики подготовить чтобы те через траншеи переезжали. А если с нашими с той стороны связаться, так ещё совместный удар с двух сторон можно организовать. Ну там лейтенант сам разберётся. Вот так расставив акценты на работу, я собрался, вещи свои, гражданскую одежду, припасов, оставив при себе комбез танкиста и шлемофон, как память, из оружия только «Наган», а то его остальным бойцам не хватало, десяток бойцов безоружными были, все водители на машинах. И вот так простившись, я покинул колонну и стал быстро уходить. Разведчиков Гвоздев часа через три развяжет, я далеко уже буду. Тот конечно может поиметь проблем, я предупредил, но он махнул рукой, за сдачу самоходки его и так трибунал ждёт, а если хорошо рейд проведёт, всё забудут, так что от него всё зависит и тот это отлично понимал.

Уйти мне удалось. Если сюда несколько групп ликвидаторов и сбросили, а бойцам я не врал, нельзя вернуть — уничтожить, то они меня потеряли. Я совершил глупость, ещё когда у наших был и испытывал к ним доверие, то сообщил как тут оказался и где находится портал, даже по карте нарисовал. Ну примерно. С точностью до километра я не укажу, но какое болото объяснить смог. Конечно блокировать болото вряд ли получится, но вот то что там меня будут ждать, уверен на все сто. Поэтому стоит потянуть время, пусть расслабятся, бдительность утратят, если конечно пересменки не будет, может к себе внимание немцев привлекут и те там зачистки устроят. Меня всё устраивало, но требовалось время. С рейдовой группой у меня не получись, а тут ах какие шикарные планы были, но раз такой облом, в одиночку поработаю. Лично я не против. А уходил я от разведки, которая вполне могла меня нагнать, сначала к дороге, где «поймал» машину. То есть, подстрелил водителя из «Нагана», и просто укатил, накинув его френч. Конечно жандармы останавливали технику, два поста по дороге обнаружил, но мне их удалось проскочить. По путёвкам водитель и его сопровождающий ехали в сам Гомель, за стройматериалами. Мост-то автомобильный ремонтировать нужно, так что скобы, и всё такое что производилось в кузнях и мастерских Гомеля, это всё было необходимо. Брёвна и доски для наустила на месте делать будут, но крепежи нужны. А вот за Гомелем было то что меня интересовало, и куда я направлялся. Небольшой транспортный аэродром. На карте, которую я Гвоздеву передал, были и фронтовые, они у меня тоже в планах имелись, лейтенант при прорыве к нашим должен один посетить, издали постреляют технику из всего вооружения что есть, и не сближаясь двинут дальше. Однако это фронтовые аэродромы, а тут именно транспортный который обслуживал штаб армии, что держала тут оборону.

Машину я утопил, и неся трофеи, карабин водителя, автомат и пистолет офицера что ехал в кабине, ранцы обоих и боеприпасы, добрался до аэродрома. Всё также по кустам двигался, не выходя на дорогу или какие другие открытые местности, и вот потихоньку, к наступлению темноты, успел добраться до места. С учётом того что машину я утопил километрах в четырёх от аэродрома, идти не так и далеко было, но груза много, пришлось всё в два приёма переносить и укрывать у аэродрома. Потом подобравшись ближе, и в бинокль, свой-то отдал, а это того офицера что в машине ехал, изучил местность. Ограды как таковой не было, полоса с колючей проволокой, на ней висели консервные банки, несколько пулемётных гнёзд, да патрули пару раз обходят территорию. На самом аэродроме всего один самолёт, где подняв капот, возился единственный техник, занимаясь обслуживанием машины. На полноценный ремонт не похоже, и народу было бы больше, и инструментов, так что точно обслуживал. Думаю, сейчас закончит. Так и оказалось, закрыв капот, тот стал уносить инструменты в небольшой сарай у которого стоял советский «Зис»-топливозаправщик, который немцы видимо использовали с той же целью.

Дождавшись полуночи, сам вздремнув, к счастью проснулся за пару часов до рассвета, я аккуратно проделал проход, просто ветками поднял колючку, стараясь не потревожить банки, и перетащил вещи на территорию. Пропустив патруль, я в один приём перенёс все вещи к самолёту. В два не стал, опасался, что обнаружат. Вскрыть дверь удалось без проблем. Ручка торчала в двери, она вставная была, открыл и если нужно вытащил из проёма. Вот внутри уже постоянная имелась. Так вот, я осмотрел салон, это была грузопассажирская модель. Тут стояли два ряда пассажирских сидений у бортов, где имелись иллюминаторы, но также и отдельный багажный отсек в хвосте. Именно в салон я и убрал свои вещи. Сложил на сиденьях и пристегнул. Чтобы если кто заглянул в салон, не увидел их, как и меня. Теперь по поводу самого самолёта. Это не была «Тётушка», тот самый транспортный «Юнкерс», на который я честно сказать рассчитывал, но это и не «Шторьх» был. Это была та машина что в Германии эксплуатируют мало, а именно «Дуглас». Причём новенький. Осмотрев его таблички, там дата обычно стоит и обнаружил что он февраля этого года. Вот пиндосы сволочи, а то войну они Германии объявили, а сами технику немцам поставляют. Ага, бизнес — ничего личного.

А войну те действительно объявили, японцы нанесли их базе на Гавайях, куда как более сокрушительный удар. Насколько я понял, наши советами помогли, чтобы там ещё авианосцы не упустить. Стёрли всё что там было и теперь беспредельно властвовали на Тихом океане, установив в блокаду у Панамских шлюзов. Там воздушные сражения шли, довольно долго. Японцы шлюзы бомбили, камикадз натравливали. И повредили, как бы америкосы их отчаянно не защищали. А потом ушли, там ремонту на год, не меньше, потом вернутся и продолжат, а пока те захватывали всё что им нравилось. Однако как бы то ни было, пусть пока акваторию Тихого океана пиндосы и не контролируют, но торговать им с немцами это ничуть не мешает. Я же говорю, суки.

А ожидая лётчиков, что будут осматривать машину, если повезёт, то получат разрешение на взлёт, вдруг что перевести или кого срочно потребуется? Беру их в плен, оружие есть, верёвки заранее нарезные и кляпы тоже. Спокойно поднимаю машину, наземные службы не должны обеспокоится, и лечу к ним в тыл. Хотя посмотрю по полётному заданию летчиков, может придерживаться их маршрута буду, если он с моим совпадает. Я оттого и вещи в грузовой отсек не убирал, вдруг что грузить будут, а там моё сложено. На сиденьях лежат и ладно, не мешают. А заметить их и меня возможно только когда лётчики будут по проходу между кресел двигаться к кабине. От входа их не видно. Вот такой план у меня и был. После прошлых моих угонов, если у немцев и была проведана работа чтобы предотвратить подобные случаи, то тут такой подготовки не заметно. Ну или немцы расслабились. Год почти прошёл с момента как я у них самолёты перестал угонять или аэродромы с личным составом или техникой уничтожать.

Ждать пришлось долго. Прошло утро, наступило обеденное время, техник не показывался, но к обеду, было полпервого, появилось шевеление у самолёта. Уф, а я уж и не надеялся. Пусть самолёт и стоял под маскировочной сетью, натянутой на длинных шестах, но всё равно прогрели салон солнечные лучи изрядно. Хорошо у меня две фляжки с водой были, они уже концу подходили, но продержатся мне помогли. Поэтому, когда я заметил двух летунов, комбезы, шлемофоны, парашюты под задницами. Точно они, я напрягся. Сейчас это всё произойдёт. Механик машины тут же суетился, помогал. Он открыл дверь и пропустил летунов в салон, оставив дверь открытой, сам убирал колодки и стопоры с элеронов. Мне есть очень хотелось, я голодным был, но ничего не доставал из сидора, иначе запах пищи появится. Особенно если консервы открою. Это могло насторожить летунов. А тут те спокойно поднялись в салон и направились к кабине, когда первый замер, удивлённо глядя в зрачок моего пистолета.

— Что замер, Курт? — спросил второй, и тоже замер, наблюдая как его напарник медленно поднимает руки, он уже и сам видел пистолет и меня, и стал повторять действия напарника, когда я прижал указательный палец к губам и стволом пистолета велел поднять им руки.

Что мне сильно мешало, так это наличие иллюминаторов. Хорошо техник в хвосте работал, снимая масксеть с шестов, иначе её просто сдует потоком воздуха от винтов. Там это быстро, положил шесты и скатал сеть. Я же, тихо говоря, велел сидеть летунам в кабине молча и проводить предполётную подготовку. Если всё выполнят, дал слово советского командира что отпущу их живыми. Ну и разоружил, как же без этого. После чего те опустили руки и прошли в кабину, где стали заниматься делами, и я следил за ними полулёжа в кресле за кабиной, чтобы меня снаружи не видно было. Следил внимательно, особенно за мимикой, мало ли сигнал решатся подать, однако нет, вполне послушными оказались. Выяснилось, что те меня опознали, по фото из газет, это я из их шепотков понял. Всё же в репутации есть и некоторые плюсы. Также я забрал у них планшетку с картой и уточнил маршрут. Ого, в Дрезден летят с дозаправкой. Генерала с его помощником везут. А чуть позже и те прибыли. Погрузили в багажный отсек вещи и прошли в салон, где тоже были мной приняты и сели по своим местам, старясь выглядеть как обычно. Ну и оружие своё мне аккуратно передали. Было их не двое, а трое, генерал, полковник и молоденький лейтенант. А выполняли те мои приказы по той же причине, сказал, что мне они неинтересны и я их отпущу, слово советского командира. Поверили. А куда им деваться было? Даже в их газетах было написано, что майор К, держит своё слово. Очевидцы об этом рассказывали. Тем более своё обещание я действительно собирался выполнить.

Лётчики уже запустили двигатели, в принципе пассажиры проходили в салон, когда те гудели, прогреваясь. Тот парень что сидел на месте второго пилота и штурмана, сходил и закрыл дверь, механик отошёл и дал отмашку, после чего самолёт пошёл на взлёт. Все сидели пристёгнутые, кроме меня, я боком устроился, и отслеживал как летунов в кабине, так и пассажиров на своих местах. Я между ними сидел. Когда машина оказалась в воздухе, то поднимаясь направилась в тыл, после чего настала моя пора действовать. Всё оружие у меня в поклаже разряжено, было, только два пистолета что при мне в полном боевом. Так что я велел лётчикам расстегнуться, когда мы набрали километровую высоту, и занять места за пассажирами, в конце, ближе к хвосту. Причём прижался к борту пока они протискивались мимо, мало ли нападут. Но нет, не рискнули. Убедившись, что те пристегнулись и руки держат на виду, я устроился на месте пилота, тоже пристегнувшись, после чего убрав автопилот, стал поворачивать воздушное судно, и оставив аэродром километрах в тридцати по левому борту, направился на советскую сторону. После чего снова поставив автопилот, оба лётчика были мрачными, видели куда мы летим, встал у кабины, рассматривая пленников. Первым делом я спросил у командира борта:

— Сколько у вас парашютов?

— Два у нас со штурманом, и один запасной в ящике в хвосте.

— Достаньте его, и наденьте на генерала. Сами используйте эти мои верёвки, но привяжите к себе двух других офицеров. Я говорил вам, что ваши жизни мне не нужны. Опыт выброса с парашютом и с дополнительным грузом у меня есть. Я выжил, и вы выживите.

— Но это советские территории?! — возмутился командир борта.

— Кому как повезёт. Сможете сбежать и перебраться к своим, честь вам и хвала, нет, это уже сами виноваты. Нужно бегать уметь. Я же говорил, ваши жизни мне не нужны. Так что, будем сидеть?

Поглядывая на курс, а мы удалились километров на сто вглубь наших территорий, и законно опасаясь, что могут поднять истребители и сбить, кресты на самолёте были большие намалёваны, мне кажется тут немцы больше своих опасались, чем наших. Однако все пятеро были готовы. Поэтому я развернулся и полетел обратно к линии фронта, а заметив под собой дорогу и марширующих бойцов с командирами, махнул рукой. По количеству, батальон куда-то топал. В результате командир борта открыл дверцу, и опустив очки на глаза, вместе полковником шагнул за борт. Потом генерал и за ним штурман с адъютантом. Легко убедил их сделать это. Главное лицо по-зверски сделать, и начать мелено поднимать пистолет. Раз, и салон чистый. Только купола трёх парашютов медленную уплывали за хвост. Вот так-то. Закрыв дверцу, я вернулся в кабину и надев наушники, стал вызвать:

— Майор К, вызывает советское командование. Прошу ответить.

Только после третьего вызова, рацию я на нашу волну вывел, где обычно переговоры идут, а они и шли, только при моём вызове резко затихли, но вот ответили не сразу, а с заминкой.

— Дежурный по штабу полковник Е. Уйдите с этой частоты, это открытая волна, немцы могут нас слушать. Если вы тот кто говорите, то должны это понять.

— Да не хай слушают. Слушай, полковник, я тут у немцев самолёт угнал, «Дуглас» новенький, а в нём два лётчика, генерал с полковником и лейтенант-адъютант были. Мне они без надобности, и я их с парашютами выбросил в тридцати километрах за линией фронта, у нас в тылу. Записывай координаты… Там по дороге стрелковый батальон шёл, почти на головы им сбросил, если они всех не отловят, посылайте помощь для прочёсывания. Это всё, это было последнее сообщение майора К. Больше меня не услышите.

Тут в эфире зазвучал один смутно знакомый голос, напористый, с командными интонациями. Я не сразу, но вспомнил кто это:

— Товарищ К? Заглянуть ко мне не желаете? Узнали меня?

— Товарищ маршал, конечно узнал, мы немало с вами пообщались в Кремле где мне Золотую Звезду Героя вручали. Сейчас извините, больше увидится не сможем, — я слегка привстал, и посмотрел на земли внизу. Как раз в стороне проплывал тот железнодорожный мост, где наша самоходка поработала, но я смотрел как там сама машина. Наши пока её не тронули, если знать где стоит, определить маскировку с километровой высоты можно, да и немцы её пока не нашли, и это хорошо.

— Я слышал про ту историю что в Москве произошла. Думаю, можно всё исправить, — похоже Будённому было по фигу что мы общались в открытом эфире, как в принципе и мне.

— А что там в Москве произошло? Мне и самому интересно, а то я не в курсе. Просто сбежал от охраны, прихватив харчей, а потом на велосипед по дорогам к фронту поехал.

— Поговаривают, убил ты там командира, ссора была по пьяно лавочке. Потом опомнился, сбежал, и вот в розыске.

— Это спецслужб работа, топорная только. Я не пью, вообще не напиваюсь, да и какая там драка? Им просто нужна веская причина чтобы начать мои поиски, вот и придумали такую. Явно наспех. А она другая. «СГВ» тут действует, однако я теперь считаю, что подписки уже не действительны.

— Майор К, напомню, что вы подписывались о неразглашении.

— Заткнись, — просто сказал я неизвестному, что вклинился в нашу беседу, после чего продолжил. — Есть такие моменты, когда нужно переступать через принципы и говорить как есть. Так вот, товарищ маршал, главный секрет в том, что я не из вашего мира. Я жил в такой же копии Земли, только в будущем, аж из две тысячи одиннадцатого года попал в ваш мир. Я срочку служил в танковых войсках, старшина запаса, механик-водитель, участник боевых действий на Кавказе. Тут тоже по танковому делу пошёл. Все наработки что я применял, воюя с немцами, всё это кровью и потом разработано в эту войну, разработано вами товарищи бойцы и командиры, я учился по составленными вами наставлениям. Эта война и у нас шла. Она закончилась девятого мая сорок пятого в Берлине. Мы победили, но какой ценой, двадцать семь миллионов, вот наши потери, и половина из них гражданские, которые немцы на оккупированных территориях уничтожали. Однако в будущем врагами будут не они, после Победы, проблем от немцев не было, проблемы были от союзников, что гадили исподтишка, до националистов с Украины и поляков. Предатели что любят бить в спину. Давите их, как можете, так и давите. У нас Сталин их пожалел, после чего вся страна потом кровавыми слезами плакала, в лагеря отправил, а те отсидев и вернувшись, устроили новую лесную войну, уничтожая наших людей в Западных областях. У нас ещё в тысяча девятьсот девяностом году СССР рухнул. Весь цвет нации погибал на фронте, а отбросы выживали в тылу. Естественно они и детей своих учили, и вырастали следующие ублюдки что пришли к власти и продали страну, развалив её. Поэтому мой вам совет, выиграйте войну, не допускайте тех, кто в тылу отсиживался к власти, и детей их тоже. Не воевал, в армии не отслужил, даже если из института, то второй сорт. Шанс тогда страну удержать в руках есть, но там сами думайте. А я возвращаюсь. Домой. Плохо меня у вас приняли, жил как в лагере, разве что видимость свободы была. Шаг вправо, шаг влево — попытка сбежать, прыжок вверх — попытка улететь, шаг назад — попытка соблазнить конвоира. Стреляют без предупреждения. Вот так я и жил в Москве. Всё что знал я передал, помог и начертил схемы самоходок и танков что уже серийно выпускаются, дальше сами. Да и отношении было… скотское. Что у вас политики, что у нас, как… из одного помёта. Я потому и ушёл, чую что до конца войны мне дожить не дадут, устроят какой несчастный случай. У нас в будущем конечно тоже всё хреново, но всё же легче, выжить легче. Прощай маршал. Нравилось мне у вас, пока в Москву не попал.

Эфире царило чёрте знает что, кто-то матерился, старясь заглушить меня, кто просил замолчать, лишь маршал грубо их посылал и слушал меня, очень внимательно, и думаю не он один. Сорвав наушники, я бросил их на соседнее сиденье, отключив радиостанцию, и снизившись до бреющего летел дальше над верхушками деревьев. Немцы тоже наверняка слушали, и теперь точно в воздух поднимут всё, чтобы меня найти. Приз такой, что те могут многим пожертвовать. А достало всё. Секреты эти, вот и рухнул правду матку и как-то легче стало, как камень с души сбросил. Правда довёл себя переживаниями и летел, чувствуя ком в горле, хреново мне было. Однако через полчаса всё прошло, я уже махнул рукой, устал всё это в себе держать, да и рассказывал свою историю хоть и спонтанно, но с трезвой головой принял это решение, и как в омут с головой нырнул. Рассказал.

Посмотрев на карту, я определил, что нахожусь в районе Барановичей, слегка отклонившись в сторону. Летел я над лесными массивами, болотами и реками, составив маршрут так чтобы максимально остаться незамеченным для наземных подразделений. А то быстро передадут куда пролетел такой-то самолёт и ринутся на перехват. Воздушных поисков я пока не заметил. Все войска задействуют, что вблизи будут. Если конечно поверят и не посчитают всё это бредом. Определившись по карте, я вскоре пошёл на посадку. Отличный луг выбрал, и болото нужное недалеко, по прямой километров тридцать, вот только есть одно уточнение, луг этот за Бугом находится, уже на территории Польши. Посадка прошла не так гладко, как я рассчитывал, но то что самолёт удалось загнать под деревья, как я и хотел, это порадовало. Тут в чём план был, посадить самолёт и используя моторы как движители, убрать машину в укрытие, спрятать под прикрытием деревьев. Хвост что будет торчать, так ветками закрою, нарубив их. Топорика у меня нет, остались у бойцов что мост делали, но крепкий нож имелся, его и использую. План такой был, а вышло несколько по-другому. Я с посадочной площадкой не рассчитал и на луг сел несколько позже чем нужно, и на скорости понёсся к опушке. Тут спасло то, что луг заливной, сесть ещё можно, взлететь проблема, поэтому колёса вязли и скорость быстро гасла, но всё же врубится в лес мне пришлось, помял машину изрядно, и можно сказать уверенно что вряд ли она куда больше полетел. Зато спрятал хорошо, ветви рубить не нужно, пара поломанных деревьев накрыли самолёт. Рядом поселений нет, я осмотрелся по карте, не сразу найдут. Вот только выбираться нужно поскорее из авариного самолёта. Мало ли полыхнёт.

Нос «Дугласа» помялся, он не взрезался в старый дуб, а скорее коснулся его, но это не помешало превратиться носовой части в гармошку. Правда, кабина особо не пострадала. Так что отстегнув ремни, я побежал в хвост, перепрыгивая через вещи на полу. Не всё из моих вещей удержалось в креслах, вот и посылались вниз. Вроде ни дыма, ни огня я не вижу, но выбить дверь ни с первой попытки, ни с последующих мне не удалось, её изрядно перекосило, корпус видать пошёл. Пришлось головой подумать. Поискал среди вещей, задумчиво посмотрел на гранаты, ими выбить можно, но это оглушение в замкнутом просторнее, ещё пары бензина вспыхнуть могут, осколки те же. Оно мне надо? Так что будем ломать дверь старым дедовским способом, с помощью такой-то матери. Эх, ломика нет, а жаль.

Потерев отбитое плечо, я всё же включил в голову. Заглянул в тот лючок, откуда командир борта доставал запасной парашют, и обнаружил сумку. Инструменты меня в ней не заинтересовали, но небольшой гвоздодёр, а он был похож на этот инструмент, там имелся. Вот им я в два приёма открыл дверь, и стал выносить вещи, метров на пятьдесят, к опушке, где и складировал в одну кучу. Потом застегнул ремень на поясе, там были подсумки с магазинами к автомату, я его самого пока за спину повесил, чтобы не мешал. Ну и стал осматривать самолёт на предмет чего ценного. А план был такой, меня со стороны Белоруссии ждать будут, а я с Польши приду. Потому и делал такой крюк, чтобы к Бугу подлететь из глубины Польши. До реки тут километра три осталось. Теперь бы найти транспортное средство, обязательно водное, напомню что то болото входило в пойму реки, и так добраться будет до него куда легче. Вот и будем добираться, желательно на вёслах и ночью, оно так незаметнее чем днём на моторной лодке.

Особо ничего интересного на борту не было, два спасательных жилета за спинками, это если приводниться на воду, чтобы шанс спастись был, однако самой резиновой лодки на месте не оказалось. Там немцы запасной парашют и инструменты держали. Странно что от жилетов не избавились. А те сдутые были, дёргаешь за верёвочку они и надувается. Не знал что американцы подобную технологию уже используют, думал у них сейчас что попроще, это потом появятся надувные жилеты. Мне они без надобности, поэтому убрал на место. В общем, в салоне особо ничего интересного нет, тем более лодку я строить не планировал, а увести у местных. Время терпит, ещё успею. Не факт, что самолёт обнаружат в ближайшие дни, я слишком хорошо его спрятал, пусть и невольно. Тут вспомнив что немцы, те пассажиры-офицеры, какую-то поклажу убрали в багажный отсек, я прихватил ломик и отправился ковырять дверцу. Эту тоже заклинило, но я смог вырвать дверцу, сломав петли, и убрал ту в сторону. Багажный отсек не такой и большой, на десяток чемоданов, но сейчас тут находилось три кожаных саквояжа коричневых цветов и разной степени потёртости, думаю личные сумки офицеров, ну и ещё был небольшой чемоданчик. Мне кажется из крокодильей кожи. Наверняка генеральский. Он ему подходил.

Сначала я саквояжи осмотрел, особо интересного в них не было, кроме одного. В том, что принадлежал полковнику, а это его он был, фотоальбом нашёл где он с семьёй, я на дне обнаружил небольшой чёрный холщовый мешочек. Развязал и высыпал на ладонь камешки. Я конечно не специалист, но кажется они драгоценные, все обработанные. Посчитав, я определил, что их полсотни штук, разные. Не думаю, что полковник бы возил с собой стекляшки. Так что я камешки аккуратно ссыпал обратно, и крепко связал горловину, а мешочек убрал в карман. Это вещь нужная и вес небольшой, можно забрать с собой. Я ведь помогал этому миру, бескорыстно, и вот так он отблагодарил меня. Я намёки понимаю, особенно такие и отнюдь не против принять подобную благодарность. А так в саквояжах были личные вещи, бритвы и всё что нужно в путешествии на пару дней. Теперь чемоданчик. Подняв его, я удивился тяжести, а когда раскрыл, удивился ещё больше, под парадной формой, с генеральскими знаками различия, же говорю ему принадлежал, я обнаружил большую деревянную шкатулку с хохломой, килограмм наверно пятнадцать, и достав, открыл её.

— Однако, — пробормотал я пальцем проведя по килограммовым золотым слиткам что обнаружил в шкатулке. Их было двенадцать.

Они ребром там находились, крепко зажатые пластинками между собой, чтобы не поцарапались. Это точно золото СССР, по оттискам видно. Видимо генерал где-то их затрофеил. Да уж, они с половником одна сапога пара, кому война, а кому мать родна. И тут я намёк понял, беру. Задумчиво покосившись в сторону спасательных жилетов, я только головой покачал. Да уж, этот мир не хочет меня отпускать без прощального подарка. Как я уже говорил, не буду отказываться.

Конечно я был ошарашен находками, но быстро пришёл в себя, всё ценное сложил в один из трофейных ранцев, это я про золото, сверху закрепил оба спасательных жилета, больше мне особо ничего и не нужно было, и унёс находки к остальным вещам на опушке. После этого довольно долго, в два приёма, я перенёс все трофеи к реке, и найдя подходящий кустарник, густой, спрятал там свои вещи. Метрах в шестидесяти от пограничного столба с немецким орлом. После чего устроившись тут же, поужинал, а по времени было пять часов вечера. Ещё часа четыре и начнёт темнеть потихоньку. Пища придала сил и мозги стали работать активнее. Оставив при себе автомат, пистолет и пару гранат я побежал по берегу в сторону ближайшего населённого пункта. Тут в шести километрах, если карта не врёт, деревня находится. Конечно никому на берегу Буга селится не дадут, а кто уже жил, выселят, оттого деревня и не была у самого Буга. Тут протока от реки, подняться по ней километра три, и будет нужная мне деревня. Вот там я и планировал добыть водное транспортное средство, то бишь лодку. Надежда на это была.

К вечеру, когда стемнело, я добрался до места. Деревушка не была пустой, собаки изредка брехали, люди занимались своими делами перед тем как лечь спать, чтобы завтра снова с раннего утра начать работать. Как мне это знакомо, я сам после переезда к бабушке жил по такому же ритму. Лодки тут имелись, у мостков покачивались, но вёсел я не приметил. Лишь у одной из лодок возился рыбак, он принёс тюк рыболовной сети, видимо завтра спозаранку собрался на рыбалку. Вот вёсел всё равно не было, видимо тут народ своим особо не доверял. Когда стемнело, я разделся, голышом входя в прохладную воду. Хотя скорее всё же тёплую, ох и хорошо, и пробрался к мосткам. Выбрав лодку, такую что по пригоже, и перетёр верёвку о доску мостика, как будто её на волнах мотало и та перетёрлась. Волн тут конечно нет, но течение в сторону Буга имелось, так что лодки слегка мотало, но именно что слега. Забрав свои вещи, положив их в лодку, я так и увёл её вниз по реке, сплавляясь. А дальше снова спустившись в воду и дотолкал по мелководью у берега до места где спрятал остальные свои вещи. Потом была погрузка, и дальше срубил четырёхметровый шест, ножом рубилось плохо, уж скорее резал, но сделал себе его. После чего двигаясь у берега, отталкиваясь от дна, я и стал сплавляться вниз по реке. Тут где-то километров двадцать пять и будет нужное мне болото.

За эту ночь добраться я не успел, увидел огни прожектора и пришлось укрываться в камышах, после чего пережидать пока пройдёт катер. Так он гад ещё и не уходил. Часа два у косы стоял в полукилометре от меня, светя в разные стороны берега. Я был уверен, что ищут меня, все действия команды катера указывало на это, идут поиски. Тот освещал реку на пару километров в разные стороны и вплавь в этом месте реку не преодолеть. Но ближе к рассвету тот удалился, и мне пришлось дневать в камешках. Я нарезал камыша, и замаскировал лодку от наблюдения сверху. После чего накрывавшись трофейной накидкой, той самой что я из Москвы с собой взял, сохранил её, и после ужина уснул. Банку в воду бросил, притопив. Не надо закапывать, как я привык.

Проснулся я от шума, кто-то посторонний его издавал. Быстро посмотрев на часы, я определил, что спал часов пять, сейчас было десять утра. И разбудили меня голоса, как я понял. На шум мог и не отреагировать, сразу, а на голоса легко. Тем более поднявшийся ветерок, что гонял барашки пены по реке, также изрядно шумел камышом, и судя по тому, что голоса я расслышал, источник этих звуков был очень близко. Аккуратно достав автомат, я проверил его и чуть приподнялся. Наваленные на лодку снопы камыша хорошо её маскировали, но выбираться и забираться было проблематично, нарушалась маскировка. Вот и сейчас, приподняв слегка край, я выглянул, потом с другой стороны, осматриваясь. Ни черта не видно. Тут камыш везде стеной стоял, себе я резал в другом месте, старясь не делать проплешин. Пришлось раздеться, и выбравшись из лодки, старясь не шуметь, направится в сторону источника голосов. Они то стихали, то появлялись, выходило что это группа, а там точно больше одного, двое или трое, находилась на одном месте.

Подобраться мне удалось к ним близко, и часовой, что крутил головой неподалёку, не обнаружил меня, тот вообще в сторону камышей не смотрел, не посчитав их опасным, да и я по-умному двигался. Не стал ломать камыш, чтобы не привлекать внимание покачиванием верхушек, а прополз по тому проходу, который сам же ночью проложил, и особо не тревожил водные растения. Когда я увидел этих нежданных гостей, то сразу у меня всё сложилось, как и появление того катерка. Их восемь было, в рваной советской форме, кто-то частично гражданскую имел. Беглые из лагеря военнопленных, к собаке не ходи. У одного немецкий карабин был, другой штыком вооружён, у остальных ничего больше не было. Что самое важное, одного из беглых пленных я опознал, лейтенант Погорелов, командир миномётной батареи что со мной немало повоевал, а после предательства Волохова, наши пути разошлись. Так он в плен значит попал? Не знал.

Вид у парней надо сказать не очень, заморённые сильно. Некоторые в мокрой форме были, видимо мылись и стирались. Хотя духан от них всё равно шёл как от бомжей. Скрывать я не стал и вышел на открытое место, не особо смущаясь своей наготы, а автомат на длинном ремне висел на плече, не явно демонстрируя, что ствол направлен на моих соседей. Те обернулись и смотрели как кролик на удава, а тот что с карабином был, схватился за цевьё так, что костяшки побелели. Но и так видно было, оружие у него в другую сторону стволом смотрело, не успеет, срежу я их. Пришлось исправлять ситуацию, так как Погорелов тоже в ступоре был:

— Не ожидал лейтенант тебя тут увидеть. Я не знал, что ты в плену. Как наши пути дорожки разбежались, больше о тебе не слышал.

— Товарищ майор, — расплылся тот в улыбке, и начал кривится, пытаясь унять слёзы.

Подойдя, тот обнял меня, его спина стала мелко вздрагивать. Я же, похлопав его по плечу, сказал:

— Не нужно скрывать своих чувств, но в данном случае лучше прекратить обниматься, а то бойцы не поймут, чего это два полуголых мужика обнимаются, а один вообще голый.

Это немного разрядило остановку. Погорелов отошёл чуть в сторону, особо не стесняясь своих слёз, вытирая их, а я, осмотрев бойцов, спросил:

— Голодные, наверное? Хотя, чего я спрашиваю, из лагеря бежали, значит точно голодные. Ждите здесь, сейчас поесть на всех принесу, заодно пока едите, пообщаемся. Нужно узнать, ваш побег испортит мои планы или нет.

Развернувшись я скрылся в камышах, сейчас двигался быстро, не особо заботясь о шумомаскировке. Уже неактуально было. Забрав ранец с припасами, там было всё что при мне ималось, я вернулся, и выбравшись на берег натянул свой комбез танкиста. Всё же голышом ходить не стоит, только штанины и рукава закатал, ну и вскрывая банки, кому ложку подал, у меня одна была, кому нож, и так по очереди и ели, большинство просто пальцами пользовались. Я жадничать не стал, половину запасов вскрыл, всем по банке досталось. Ну и пока те насыщались, из хлеба только сухари, эти все ушли, и с каким же наслаждением те ели, я выслушал их историю. Ну да всё верно, бежали из лагеря. Не так и далеко, километрах в ста тот находился, но тут недалеко нашумели, убили постового и завладели его оружием. Те самым карабином с подсумками, потому их тут в окрестностях и ищут. Старший у них капитан, бывший командир стрелкового батальона, зам другой капитан, из летунов. Все беглецы имели командирские звания, потому и содержались в лагере где были только командиры. Как бежали через обнаруженный туннель в котельной, говорить не буду, через тот туннель половина лагеря утекла, разбившись на мелкие группы, пока побег не обнаружили, но то что они тут, это хорошо, я же когда они поели, о том, что наелись, после долгой жизни впроголодь и говорить не стоит, сообщил:

— У меня тут своё задание, в принципе мешать вы не будете, как и остальные беглецы что тоже к реке выйдут. Причём задание таково, что почти все вещи что при мне имеются, придётся бросить. Раньше, хотел это сделать, а сейчас уже смысла нет. С нашей встречей с этим проще, я отдам их вам. Это восемь единицы оружия. Хотя нет, «Наган» тоже отдам, девять — значит, четыре, гранаты, боеприпасы, один комплект гражданской одежды на меня, ну и сапоги, командирские, в Москве ещё весной получал, яловые, только размер сорок первый. Кому повезёт, тому отдам, а то у вас не обувь, а срам один. Ко всему оружию кроме «Нагана», имеются ремни с подсумками или кобурами. Припасы, всё что есть, тоже отдам. Ранец немецкий, а вот сидор мне нужен. Котелок свой, ложку и нож-финку. Себе только минимум оставлю. Это ещё не всё, тут в одиннадцати километрах выше по течению, и в трёх километрах от берега разбитый самолёт в лесу стоит, я на нём прилетел. Там много ценных вещей что вам могут пригодится. Например, нательное бельё, немецкая генеральская форма, три бритвы, полотенца, мыло, саквояжи и чемоданчик. Инструменты есть. В общем, ценное найти, если поискать, можно. Не думаю, что немцы его быстро найдут, я там замаскировал этот транспортник. Разве что другие беглецы наткнутся. Что не пригодится, сможете обменять у деревенских в пути на еду. Деньги что у меня есть, три пары наручных трофейных часов, тоже отдам. Пока сами пользуйтесь, а как припрёт, в трудную минуту на обмен использовать можно. В Западных областях к местным соваться не советую, сдадут, если только силой оружия брать, лучше на дорогах расстреливать машины, если повезёт, продовольствие добудете, а дальше купить вполне реально. Опасайтесь полицаев, изменников родины. По дорогам не ходите, только там где нет следов присутствия людей. На все дорогах и тропинках секреты, выливают таких как вы. Если всё это соблюдать, шанс до наших добраться вполне имеется. С партизанами можно связаться. Броды через реки не ищите, только вплавь с помощью плотиков, благо лето. Всё это у вас будет на пути. Сейчас вам стоит уйти, вы мою лёжку выдаёте. Как раз и прогуляетесь до самолёта. Как вам моё предложение?

Мой план был принят, я действительно отдал всё, включая ремни с пистолетами офицеров из самолёта, запасные магазины к ним. Остались лодка, да сидор с золотом, и спасательными жилетами. При мне только комбез на голое тело, и перочинный нож в кармане, вот и всё. А ну и моток верёвки в лодке, он нужен был. Я даже шлемофон танкиста пристроил, один из командиров танкистом был. Ностальгия у него. А командиры, поблагодарив меня, и забрав карту, планшетку с ней я тоже отдал, пометив где самолёт стоит, не знаю нашли его или нет, если беглых ищут, но шанс заиметь хоть какие-то вещи у них был. Тем более экипировал я их неплохо, бинокль тоже ушёл. Даже сапоги. Нашёлся-таки один старлей-артиллерист, у которого был сорок первый, как влитые сапоги на ноги сели. Вот так мы и попрощались. Обнялись с Погореловым напоследок, я его автоматом и «Наганом» вооружил и свой трофейный ранец с котелком и бритвой подарил, и те ушли, прикрываясь берегом и кустарником. А я вернулся к лодке. Причина уйти к транспортнику была ещё в том, что топливо в баках ещё ималось, двое летунов из беглых это особенно выспрашивали. Как и о состоянии самолёта. Я только плечами пожал, мне это было не интересно и не смотрел. Так что те преисполненные надежд поспешили уйти к самолёту. Хм, если им удастся его починить и развернуть, а потом взлететь, это будет подвиг почище их побега из лагеря. Винты у «Дугласа» вроде целые были, шасси тоже, крылья на месте, хоть и помяты. Шансы есть, пусть мизерные, но они есть. Я им перед тем как те ушли, резервный план предложил. По карте видно, что в ста километрах расположен транспортный аэродром. Доберутся, и если есть возможность, угонят, пилоты у них были, даже двое. Ну а нет и суда нет. Вон, пусть рацию в самолёте проверят, вдруг целая?

Я же вернулся обратно в лодку и вскоре снова уснул, мне выспаться перед ночной операцией по возвращению в родной мир нужно.

Проснулся я, когда уже стемнело, завтракать было нечем, если отдал всё значит отдал, получается я уже больше десяти часов не ел. Терпимо. Нарвав луковиц камыша, я погрыз их, неплохая замена завтраку, потом вывел лодку на воду реки и двигаясь у берега, старясь не мелькать на виду, направился дальше. Когда берега реки раздвинулись, я сразу и не понял, что один берег заболочен и именно туда мне и нужно. Ориентиров в темное практически не было. Больше наугад плыл. Сообразив, что я так вообще могу далеко уйти, я причалил к островку, небольшому, лишь камыш, даже деревьев нет, и остался на нём. Маскировку я с лодки не убирал, камыш так и лежал, только перекидал его на нос, где большая стопка вышла, теперь вернул маскировку, и лодку привязал крепко к корню, чтобы её не унесло. Вроде тут течения и нет, но мало ли. Снова погрыз камыш, это не та пища которая досыта может прокормить, но приступы голода убрал. При этом я ничуть не жалел, что парням бежавшим из лагеря всё отдал. Им нужнее. Ну и чтобы время не тянуть, снова уснул. Утро вечера мудренее, надеюсь при свете дня ориентиры с местом где находится портал я найду. Уснул, это сильно сказано, я и так уже выспался, в сон совсем не тянуло. Однако некоторая усталость была, лодку гнал, где шестом, тут тоже навык нужен был, где спускался в воду и толкал. Это чтобы в лодке не торчать. Однако поворочавшись около часа, я всё же провалился в полудрёму, а та в последствии перешла в нормальный сон.

Проснулся я до рассвета, когда горизонт светлеть только начинал. Искупавшись, так приведя себя в порядок и сбросив тяжелые последствия сна, я умудрился переспать, и голова была тяжёлой, но сейчас полегче. Снова позавтракав луковицами камыша, это мне конечно здоровья не прибавит, но приступы голода притупило. Пока не рассвело я занялся сидором что у меня остался. Внутри лежала шкатулка с золотом, мешочек с камнями всё также в кармане комбеза. Я его даже зашил нитками, успел до того, как всё отдал беглецам. К сидору я крепко привязал один из спасательных жилетов, не выскользнет, на себя пока надевать не стал, яркий, привлекает внимание. Тут это быстро, я провёл некоторую тренировку, надевая его и застёгивая.

А когда рассвело, старясь не шевелить камыш, осмотрелся. А неплохое место я случайно выбрал, видимость приличная. Ну да вон в километре знакомый «язык» леса, туда я и выбирался, когда попал в этот мир, значит портал в той стороне. В этих местах были протоки, камыш стеной стоял, наблюдать неудобно и, если бы я посадил где наблюдателей, так это у того «языка» леса. Они будут контролировать почти всё болото. А чтобы «почти» убрать, в других местах секреты установить, и болото будет перекрыто полностью. Я бы там в лесу на деревьях снайперов посадил, а в других секретах пулемётчиков. Не думаю, что я ошибся, скорее всего так и есть, значит двигаться нужно осторожно. И если я прав, приказ отдан именно на уничтожение. Никто мне не даст уйти обратно. Вздохнув я стал осматривать берега островка, мне нужен был камень. Это вместо грузила чтобы портал искать, Сева так делал, и сработало, находил. Вот и я камешек нашёл, в глине, ковырял его и выковырял. Это череп оказался, человеческий с пулевым отверстием во лбу. Видимо эхо Гражданской. А потом и второй, этот уже без дополнительных отверстий. Видимо тут кто-то оборону держал и погибли. Я ещё и ржавую винтовку выковырял. Правда булыжник, а потом и второй всё же нашёл, убрав их в лодку. Ну и часок полежал, позагорал, заодно прикидывая маршрут, тут в протоках заблудится как нечего делать, ориентир нужен и лес хороший ориентир.

Вот так всё прикинув, я отвязал лодку и скользнул в воду прямо в комбинезоне, хотя раньше я стался его не мочить. Тут нужно было скрыть белизну телу. Ну пусть загар некоторый у меня имелся, но синий комбинезон, что намокнув стал чёрным, всё же лучше, и вот так медленно, не спеша, со скоростью течения я стал толкать лодку в нужную сторону. Если быстро буду это делать, засекут. А тут плывёт по течению охапка сухого камыша, да пусть плывёт. Хорошо, что лодку с низкими бортами выбрал, та со снопом камыша почти не возвышается и не выделяется. А так я действительно чуть не заблудился. Вот только из-за медленной скорости движения, в одном месте часок отдохнул, полежал на песке очередного островка, потом продолжил путь, был я вблизи портала ближе к вечеру. Надо бы подождать, но я уже не мог. Домой хочу, к бабушке моей любимой.

Тут уже чистая вода закончилась и началось болото с осокой и всем сопутствующим. Тут сейчас толкать лодку бессмысленно, видно всё вокруг, сразу засекут, а чужие взгляды, неприятные и липкие, я стал чувствовать. Есть тут наблюдатели, точно говорю, и они ждут. Нет, днём туда лезть смерти подобно, темноты нужно ждать. И в этот раз уснул сразу, вымотался на этих протоках изрядно. Привязал лодку к мышам, как бы это странно не звучало, забрался под маскировку и устроившись на дне просто уснул.

Засекли меня довольно быстро. Я ещё днём довольно точно определил где портал, он находился метрах в трёхстах от той камышовой рощицы, на краю которой я пережидал. Добраться до него удалось довольно быстро, буксируя лодку за собой на верёвке. Дальше пришлось забраться в лодку и с помощью верёвки, к которой был привязан камень, начал искать портал, и есть, пятнадцати минут не прошло, верёвку как бритвой обрезало. Тут портал, работал, я всего метра на три ошибся. Перегнал лодку и стал готовиться, как вдруг взлетели две осветительные ракеты у того «языка» леса. Причём не наши, немецкие, эти я сразу опознаю. И из бортов лодки щепы полетели. По звуку наши самозарядки бьют. Ну да, точно «СВТ». Думаю, снайперы работают, пара. Я сразу перевалил через борт, и привязанный к ноге сидор неудержимо потянут меня ко дну, только и держался что за лодку, медленно наполнявшуюся водой. Спасательный жилет уже был на мне, и сейчас, используя одну руку, второй напомню удерживался, лихорадочно его застёгивал. А сидор всё тянул на дно, тяжёлый. Я в лодке-то сидел как раз его к ноге привязывал, на полметра длина верёвки была, и жилет надевал, когда ракеты взлетели и по мне бить стали. Однако жилет застёгнут, и я, отпустив борт лодки, быстро пошёл на дно, груз тянул. Отметил только что кисть руки дёрнуло, когда ещё за лодку держался. Зацепили всё-таки. Нырнув примерно на три метра, я дотянулся до ноги, тут к щиколотке была верёвочка привязана, удлинил тот шнур что дёргать нужно, от жилета на сидоре, и дёрнул. Сидор сразу же перестал тянуть меня вниз, а я и свой спасжилет активировал, и теперь меня потянуло наверх. Это хорошо, а то уже запасы воздуха заканчивались. Вот я и вынырнул у мостков в своём мире. Точно мой, иначе мостков бы не было.

С облегчением выдохнув, я подплыл к ним, сидор на поверхности был, за мной буксировался, и ухватившись за перекладину, с трудом забрался на мостик. Ну и сидор поднял, отвязав его от ноги. Немного посидел, болтая ногами, нужно прийти в себя, а то сердце бьётся как будто я километров десять пробежал, заодно рану на руке осмотрел. Царапина, уже и кривить престала. Свежий ветерок холодил, так что встав я скинул жилет и комбез, выжав его, потом снова надел, сидор за спину, и побежал к мосткам на берег. Жилет свой я прихватил, как и тот что ранее к сидору привязан был, более того, сдул их и нёс в руках, как и моток верёвки. На берегу я всё достал из сидора, слил воду, пусть сохнут и также выжал вещмешок. Потом всё убрал внутрь него, включая жилеты и верёвку, завязал горловину и так босиком побежал домой. До моей деревни, где я с бабушкой жил, восемнадцати километров, а по прямой через гать, едва ли одиннадцать. Я рванул через гать. Правда без обуви там фигово было, но добрался, как раз уже рассвело. Хм, а царапина на руке поджила, шрам свежий имелся, только теперь есть страшно хотелось.

Открыв калитку, я оставил сидор в сенях и прошёл к огороду за домом, где бабуля занималась своими делами, судя по кастрюле в руках, та собралась варенье варить, у кустов смородины ягоду собирала. Увидев её, и у меня в груди потеплело, как же я скучал. А та тоже обернулась, и её морщинистое лицо начало расплываться в доброй улыбке. Морщинки так красиво у неё разбежались, так что чувствуя, что у меня тоже на улыбку потянуло, я радостно подскочил к ней и обнял.

— Отпусти оглашенный, — засмеялась та. — Трёх недель не было, а вымахал как будто пару лет гулял где-то.

Да уж, бабашка у меня проницательная, ткнула пальцем и попала в точку. Я же стоял и обнимал её, чувствуя переполнявшее меня счастье.

— Бабуля, как я тебя люблю и рад видеть. И ещё, я ужасно голодный…

Эпилог.

Два золотых слитка я расплавил на несколько мелких, главное, что метки теперь не было, и съездил в Москву, где продал мелкими партиями в разных ювелирных мастерских, там давали заметно больше чем в ломбардах. Ещё один камешек продать смог, это топаз оказался. Половину денег я положил на счёт, что открыл в банке, карточку на руки выдали, а другую часть потратил на нужное дело. Поехал к армейскому дружку и там потратил остаток. Тот в армии остался, прапором стал, у них в части старую технику распродают, вот я и приобрёл у него «Шишигу». Друган сам всё сделал, я лишь деньги отдал. Пробега почти нет, но поработать чтобы восстановить после долгой стоянки на консервации, было нужно. К счастью та в боксе стояла, не выцвела, все бирки на месте, не разукомплектована, да и знаю эту машину. Разберусь. Дома у меня «Газ-69» остался, предок «уазика», но нужно что покрепче и такой «газончик» с железным кунгом на шасси, то что нужно. Я сам в части за три дня полностью привёл машину в порядок, заменив что нужно, запчасти друган мне выдал и активно помогал. Он предложил поставить на кунг багажник и разместить там два дополнительных запасных колеса, и фары что вперёд смотреть будут. Я согласился и задержался на полдня, установили, как и лесенку сзади чтобы наверх подняться можно было. После этого простившись, покатил обратно домой. Надо будет по пути в магазины некоторые заскочить, закупиться. Даже странно, но всего восемь дней прошло как я перешёл порталом, а уже столько дел сделать успел.

Дорога конечно была ужасной, но моя «шишига», а я её уже зарегистрировал и получил номера в Брянске, с честью легко всё преодолевала. В одном месте чуть не застрял, но лебёдка спасла, выбрался. Так и добрался до нашей глухой деревушки, куда особо и дорог-то не было. Я загнал машину во двор, и бабушка охала и ахала, она ещё от моего изменившегося облика отходила, а я действительно внешне заметно повзрослел, а тут такое. В кунге десять двадцатилитровых новеньких канистр с бензином было, разные подарки как бабушке, так и мне. Часть соседям. Продуктов закупил, макарон пару мешков, два ящика тушёнки, других консервов, сахара, тут десять мешков, соседям на варенье тоже понадобятся. Однако главное, это пара металлоискателей, разный инструмент для поисков, палатка, походная одежда, котёл, и остальное что необходимо для долгой жизни на природе. Я собирался организовать свой поисковый отряд, найдя занятие по душе. Только зарегистрирую его чуть позже. Также купил я для нашего дома стиральную машину, нечего бабушке вручную стирать, нормальный телевизор, ноут себе, и разные прибамбасы. Надо будет ещё в город съездить холодильник привезти и мотоблок. Жаль сразу не взял, в дверной проём те не проходили.

И вот так доставая груз в кунге, бабушке новенькую кофту и платок я уже подарил, и уносил что в сарай, что в дом, когда мальчишка во двор забежал. Я его не сразу узнал, он из той деревушки что неподалёку от портала была.

— Дядь Толь. Там раненого наши мужики на берег из болота вытащили, он тебя просил позвать. Батька участкового звать не стал, меня к вам послал.

— Опаньки, — только и пробормотал я. — Сейчас выезжаю. Сам не спеши, со мной доедешь.

Быстро разгрузчик кунг, я достал свою двустволку из дома, а у меня было разрешение, надо будет чуть позже «Сайгу» или «Вепрь» взять, они самозарядные. Патронташ не забыл, также прихватил и аптечку, мало ли. После чего мы с пареньком строились в кабине моей «шишиги» и покатили к нужной деревеньке. Жаль без музыки ехали, всё что нужно я купил, но думал тут успею поставить, однако не успел. Да уж, гать совсем плоха стала, но проехали. А пока катил, меня мучил вопрос, кто бы это мог быть? Ведь после перехода я обзвонил всех, кого знал. Через портал вернулся я один, и вот сейчас выяснилось, что ещё кто-то появился. Причём похоже прорвался с боем, почти как я. Кто же это может быть?

Конец книги.

Конец серии.

Оглавление

Владимир Поселягин Прорыватель Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg