«Враг неизвестен. Горячий старт»

Враг неизвестен. Горячий старт (fb2) - Враг неизвестен. Горячий старт (Враг неизвестен [Воха]) 2440K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Николаевич Васильев (Воха)

Владимир Васильев Враг неизвестен. Горячий старт.

Враг неизвестен

Пролог

Геннадий Лихачев, полковник «X-com defence».

Никто не верит, что с самого начала нас было только восемь. Восемь крепких бесшабашных парней, натасканных в Лондонском спеццентре, которым было все равно с кем воевать — с террористами, с мафией, с инопланетянами. В то время, летом девяносто восьмого года, никто из нас по-настоящему не верил в существование угрозы из космоса. Все это воспринималось как увлекательная игра и — конечно — прибыльная работа. Ведь платили нам как нигде, по сорок тысяч долларов в месяц. За такие деньги можно было делать вид, что ты веришь не то что в инопланетян — Господа Бога, в дьявола, в лохнесское чудовище и снежного человека, — во что угодно. Сначала мы были убеждены, что нас готовят по линии Интерпола, потому что в восьмерке был представлен чуть не весь земной шар: двое американцев — Алан Паллистер и Патрик Рейнольде, немец Юрген Штейнбах, здоровенный негр из Камеруна Джордж Мбида, чилиец Хуан Олаэча, маленький, казалось, составленный из сплошных пружинок японец Ооно Ивасаки, австралиец Ник Завадски и ваш покорный слуга — Геннадий Лихачев. Понятно, россиянин. До лета девяносто восьмого я тихо и мирно служил в отделе по борьбе с терроризмом российского ФСБ. Угоны самолетов, теракты в Чечне и около, дурацкие взрывы в московском метро — словом, обычный рутинный бой с тенью, потому что терактов меньше не становилось, зато постоянно прибавлялось жестокости и вовсе не прибавлялось смысла. Конец тысячелетия, как всегда, выдался бешеным — бурлил весь земной шар. Недавний развал некогда великих держав — Советского Союза, Канады и Великобритании плюс еще к ним рухнувшая Югославия — пошатнул равновесие, кое-как державшееся со времен Второй мировой войны. Даже в Европе стало неспокойно. Папа в Ватикане возвестил о пришествии Смутных дней — возможно, он был и прав.

Только мне было все равно, я был молод и горяч, упивался риском и лез на рожон, за что был прозван Пироксилином, попросту — Пиром.

Первые слухи о проекте «X-com defence» дошли до меня в начале апреля. Вернувшийся из Парижа Леха Стравичев (в госпитале валялся, что-то там из внутренностей ему пришивали за груду валюты) рассказал, что в парижское представительство Интерпола понаехало психологов и они отбирают людей в новый проект. Я пожал плечами — к нашему ведомству это не имело ни малейшего отношения. Как выяснилось, я ошибался. В июне эти же психологи возникли в Москве и стали потихоньку таскать ребят из разных отделов и служб на собеседование. Восьмого июня шеф вызвал меня и троих ребят из команды по борьбе с наркотиками. Витя Буценко, напарник мой, матерился на чем свет, потому что на мне висела незаконченная операция в Солнцеве. Но шеф на Витю так гаркнул, что содрогнулся даже я. Впрочем, Буценко в помощь тут же отрядили сразу двоих из резерва, и он смирился.

Психологи оказались невероятными занудами. Первый же вопрос поверг меня в недоумение — спросили, знаю ли я, что такое ксенофобия. Может быть, они полагали, что у нас служат только балбесы с одной извилиной, прямой, как черенок от лопаты, уж и не знаю. Во всяком случае, я обиделся и сообщил, что да, знаю; а также знаю, для чего служат презервативы и унитаз. Потом меня долго пытали, без всякой системы (хотя я мог ее просто не уловить). Лишь вечером меня вежливо поблагодарили и выставили за дверь, исполненного глубокого недоумения. Поразмыслив на досуге, я пришел к выводу, что одной из целей собеседования было выяснение достаточно тривиальной вещи — отнесусь ли я к угрозе извне как к реальности или решу, что сошел с ума.

Через два дня меня вызвал шеф и напрямую спросил, захочу ли я работать в новом проекте. Том самом, «X-com defence». Понятно, я вежливо поинтересовался: от кого дефенс? Шеф выразительно поглядел на очкастого парня, до сих пор молча торчавшего у окна.

— От неустановленного противника, — расплывчато ответил очкастый.

— Другими словами, — решил я не играть в метафоры, — от зеленых человечков из летающих тарелок. Так?

Наверное, в моем голосе сквозил скепсис, потому что шеф именно в эту секунду упомянул о сорока тысячах баксов в месяц, и что он меня отпускает с легким сердцем. Признаться, я опешил.

— Сорок штук в месяц? Знаешь, шеф, за такие бабки я согласен воевать даже с гигантскими тараканами на Кубе. Где расписаться?

Очкастый осклабился и подал раскрытую папку. Я оставил пару завитушек.

Вот и все. Потом была Лондонская школа, где нас учили самым странным вещам. Впрочем, основное мне было прекрасно знакомо: зря, что ли, я в своем отделе семь лет парился? А потом… потом был ад и самая настоящая война. Об этом и пойдет речь. А начиналось все, наверное, так.

Солнце отсюда казалось совсем маленьким — не больше Предвечного Яйца. Гигантский корабль вынырнул из небытия на самой границе пояса астероидов. Рыжий диск Марса поблескивал серпиком освещенной стороны. Земли из точки выхода видно не было, но зеленый благодатный шар чувствовали все включенные приборы. Там пульсировала жизнь, такая редкая во Вселенной штука. Именно поэтому межзвездный транспорт и оказался здесь. Шести километровое веретено, перейдя в маневровый режим, скользнуло к безжизненному Марсу. Долгие часы корабль сближался с планетой и ощупывал ее лучами радаров. Потом десятки челноков отделились от матки, словно туча мальков, и устремились к поверхности. Транспортные платформы опускали вниз механозародыши, диковинные механизмы вгрызались в марсианский грунт. Изъеденные временем десятиметровые пирамиды с удивлением взирали на происходящее — миллионы лет ничто не нарушало спокойствия марсианской долины, разве что шальной метеорит вздымал облачко невесомой пыли, и вновь все застывало на долгие годы. Автоматы вырастили базу за какие-то шесть местных суток и убрались на корабль-матку. Настал черед модулей снабжения. А еще через двое суток базу обжили разбуженные Разумные. Их было достаточно много, да и клон-установки в любой момент могли вырастить новых солдат, инженеров, навигаторов, медиков… Только Лидеры и Коммандеры, родовые и военные предводители, были разбужены на корабле-матке. Остальные, низшее звено, создавались прямо здесь. На базе.

Исполнив миссию, корабль-матка беззвучно канул в иные пространства. Теперь судьба обнаруженной живой планеты целиком попадала в руки основанной базы. Клон-установки работали с полной выкладкой — ведь предстояло вырастить множество кораблей планетного класса, боевых роботов, лабораторий, ангаров, помещений для содержания подопытных аборигенов третьей планеты…

Хозяева базы не знали сомнений, ибо за тысячи лет успешно завоевали великое множество обитаемых миров. Все ходы давно просчитаны, любое ответное действие аборигенов предусмотрено. Еще немного, и новая планета вольется в звездную империю, а дикие аборигены растворятся в генофонде пяти рас.

Это ли не Прогресс?

Часть 1. ЧЕРНАЯ ПОЛОСА

Глава 1. Декабрь 1998

Прорвав сплошной слой низкой облачности, самолет заскользил над прямоугольниками полей, выруливая на посадку. Вскоре поля пропали, пошла обширная дикая пустошь. Пир и не подозревал, что в Европе такие сохранились. В России ладно, Россия всегда была страной простора и паршивых дорог, но Европа, Европа, где людей больше, чем земли, где каждый клочок возделан и ухожен… Странно. Хотя для базы должны были выбрать именно такое место, дикое и пустынное.

Сверху база походила на заброшенный много лет назад лагерь — Пир видел такие в Сибири. Несколько рядов колючей проволоки, приземистые ангары, пяток длинных бараков непонятного назначения.

И взлетно-посадочная полоса, смотревшаяся среди бараков дико. Пир знал, что база вообще-то находится под землей, а на поверхности остался какой-то неясный камуфляж да замаскированные антенны ближнего обнаружения. Где-то невдалеке прятались шахты ракетной защиты; их сразу не разглядишь, что и неудивительно.

Грязно-серый «Рисентикл» выбросил из-под брюха шасси и нырнул к полосе. Шины со скрежетом встретили бетон, и полет перешел в стремительный бег по пригнанным друг к дружке квадратным плитам. Взвыли турбины, запущенные на реверс, и восемь пассажиров подались вперед, но ремни удержали всех в креслах.

— С посадочкой, — проворчал Завадски и заерзал, поправляя ремни.

Мбида обратил к нему черную физиономию и весело оскалился.

— Все-таки людям в небе не место. Даже в этих железных болванках на реактивном ходу…

Завадски неопределенно повел плечами:

— Где же людям место?

— На земле.

— Или на дереве? — вставил Рейнольде, хулигански ухмыляясь.

Темнокожий африканец тотчас заколотил себя кулаками в грудь и издал вопль, отдаленно напоминающий крик Тарзана. Все захохотали, а Рейнольде и Мбида довольно хлопнули ладонью в ладонь — в сказанном не было ничего обидного, а камерунец ничего не имел против, если приходилось на секунду обратиться в Хозяина Джунглей.

Самолет тем временем замедлился и покатил прочь с посадочной полосы, забирая все дальше вправо. Из кабины показался курчавый пилот, тот, что помоложе.

— Прибыли, икс-команда! — бросил он беспечно. — Прекращайте стучать зубами.

Олаэча переглянулся с Пиром.

— Можно я его пристрелю? — спросил чилиец бесстрастно.

Лихачев развел руками:

— Да ради Бога!

Чилиец выпростал указательный палец в сторону пилота и изобразил губами нечто вроде «Ба-бах!».

— Давайте, давайте, герои! Вытряхивайтесь! Завтра о вас узнает благодарное человечество!

— Я его. точно пристрелю, — вздохнул Олаэча. — На первом же вылете.

— А назад кто вас повезет? Инопланетяне?

Чилиец презрительно выпятил нижнюю губу.

— Если ты, темная душонка, думаешь, что любой из нас не в состоянии управлять твоим гробом, то мне тебя искренне жаль.

Пилот не нашелся что ответить, и Завадски снисходительно похлопал его по плечу.

— Вот так-то, парень. Это тебе не форсаж с перепугу врубить. А с твоим гробом справилась бы даже моя бабушка!

Пассажиры тянулись к трапу, с трудом расходясь с пилотом в тесном проходе. Пир нырнул в открытый овал последним. Над севшим самолетом нависало низкое свинцовое небо. Порывистый ветер швырял в лицо мелкую, холодную до отвращения пыль. Внизу у трапа стояли несколько человек в штатском и трое аэродромных рабочих в одинаковых синих комбинезонах с одинаковой сине-красной эмблемой над нагрудным карманом. Чуть впереди остальных, заложив руки за спину, покачивался с носков на пятки грузный мужчина с резкими чертами лица и взглядом, от которого хотелось спрятаться. На мужчине был мундир с такой же сине-красной эмблемой.

— Добро пожаловать на базу «Европа», — сказал он зычно. — Я ваш босс, ребята. Как перелет?

Паллистер, формально числившийся старшим, щелкнул каблуками:

— Отлично, сэр! Лучше, чем рейсом «Майами эйркросс»!

В ту же секунду из-за самолета, урча электромотором, выкатился пятнистый микроавтобус, больше похожий на армейский бронетранспортер. И на нем нашлась эмблема, но маленькая, почти незаметная среди камуфляжных разводов.

— В автобус! — скомандовал человек в мундире. Не подчиниться ему было невозможно.

Окошки в автобусе были маленькие, что еще более усиливало сходство с бронетранспортером. За толстыми стеклами — или пластиком — уныло полз декабрьский день. «Еще час-два, и стемнеет, — подумал Пир рассеянно. — А времени всего-то навсего три пополудни… Зима!»

Не снижая скорости, автобус юркнул в незаметный капонир невдалеке от полосы; капонир постепенно превратился в бетонный тоннель. Загрохотал открываемый шлюз, и в окошки хлынул искусственный свет. База «Европа» встречала первых оперативников.

— Прошу. — Человек в мундире широко повел рукой. — Теперь это ваш дом. Надеюсь, ненадолго. В том смысле, что наша работа быстро станет ненужной.

— Нет уж, — проворчал Завадски. — Я бы подольше хотел, за сорок-то штук в месяц!

Мбида набрал воздуха в грудь, собираясь выразить солидарность с австралийцем, но человек в мундире так на него посмотрел, что пыл камерунца сразу же угас. Как спичка под ливнем. Да и Завадски присмирел да притих.

Тем временем все оказались в небольшом зале; кресла выстроились ровными рядами — рядов было десятка полтора. Под потолком мерцала огромная шарообразная люстра, расписанная под земной глобус. На низенькой сцене стояли два стола красного дерева и широкая трибуна.

— Прошу садиться, — пригласил человек в мундире.

Молчаливый народ в штатском еще до приглашения занял

дальние кресла во втором ряду. Позади, у самой стены, тоже сидели человек тридцать. На многих были белые халаты, из чего Пир заключил, что это скорее всего научники. Свет люстры-глобуса отражался от стекол множества очков.

Восьмерка приезжих чинно расселась в первом ряду. Человек в мундире, невзирая на свою комплекцию, легко вспрыгнул на сцену и стал рядом с трибуной, окинув зал тяжелым взглядом.

— Итак, господа, вы на базе «Европа», входящей в проект «X-com defence». Я Майкл Батт, руководитель проекта, следовательно, ваша мама, ваш папа и ваш Господь Бог на все время действия проекта. Если кому интересно, мое воинское звание — генерал воздушно-десантных войск, прошел Кувейт, Боснию и Кавказские операции всего трилистника. Еще раньше была Кампучия, но это несущественно. Подчиняемся мы непосредственно ООН, точнее, специальной комиссии при ООН. В подробности вдаваться не буду, кто захочет — милости прошу, в библиотеке имеется полная подборка документов. Вон те господа во втором ряду — мои заместители, правда, тут не все, кое-кто отсутствует по делам. Публика в задних рядах: ученые, инженеры, врачи, психологи, лингвисты — словом, наш могучий интеллект. Полагаю, работы у них хватит. Вот эти милые ребята в первом ряду — это наши солдаты, оперативники «X-com». Уверяю, все как один сущие головорезы, поэтому остальным нечего опасаться, база всегда будет в безопасности. Пока их всего восемь, но если дела заладятся, а я уверен, что так и произойдет, штат будет значительно расширен. Кстати, не только за счет оперативников. Кроме того, на базе полно обслуживающего персонала — техников, работников сервис-служб, пилотов и прочих почтенных трудяг, которых редко видишь и о которых редко задумываешься, но которые тащат на себе всю теневую работу.

База функционирует уже четыре недели и к январю, надеюсь, превратится в самостоятельную боевую единицу. Если первые три месяца активной работы дадут положительные результаты, в рамках проекта будут заложены еще две-три базы. Одна — точно в Северной Америке, остальные — в местах наибольшей активности противника, каковую наши аналитики предсказали на лето будущего года. Полагаю, не нужно также подробно объяснять, почему первая база расположена в Европе — чтобы прикрывать наибольшее число стран — участниц проекта и тем самым получить верную надежду на рост финансирования.

Не думаю, что длинные речи хоть как-то повлияют на наш успех, поэтому буду заканчивать. Сейчас я покажу прибывшим базу, остальные знают, что им делать. Всем спасибо.

Сдержанный гул заклубился в маленьком зале — переговаривались в основном люди в белых халатах, потихоньку пробираясь к выходу. Пир слышал обрывки фраз и пытался склеить их в нечто целое, нечто имеющее смысл.

— …зерное оружие уже шаг вперед по сравнению…

— …не думаю. Скорее разведывательно-оперативные…

— …Конечно, двойная! Ну, ты, святая простота!

— …база где-нибудь в Солнечной системе. Уран или спутники гигантов. Я бы не стал обустраиваться на Земле, это невыгодно сразу по трем причинам…

— …они же не люди, не забывай. С чего ты взял, что они станут думать, как мы?

Похоже, к гостям из космоса здесь относились спокойно и без скепсиса. Как к противнику в обычной войне. Пир подумал, что ему придется сделать некоторое усилие, чтобы научиться относиться к инопланетянам так же. Но усилие небольшое. Иначе, наверное, его бы не отобрали в проект.

Тем временем генерал Батт продолжал вещать, теперь на ходу:

— База наша состоит из независимых модулей различного назначения. Выход из строя или захват противником одного модуля еще не означает смерти всей базы. Нетрудно понять, что сверху базу обнаружить затруднительно, хотя и не невозможно. Полагаю, все будет зависеть просто от уровня техники нашего противника. Замечу также, что в проекте задействованы новейшие технологии Земли, касающиеся оружия, средств обнаружения, мобильной и вспомогательной периферии, кораблей-носителей и истребителей-перехватчиков…

Вот, глядите, здесь расположены лаборатории. Если научники не врут, уже к весне в наше распоряжение поступят первые образцы лазерного оружия. Хильд — это ведущий физик — уверяет, что его не нужно будет перезаряжать, начальной батареи хватит на долгие годы. Скажу откровенно: не укладывается у меня в голове подобный авангардизм, но если Хильда пригласили вести научную программу «X-com», значит, он занимается делом, а не болтовней. К тому же кое-какие новшества он нам уже продемонстрировал, и если бы я не видел все собственными глазами, я бы сказал, что это пока невозможно.

Вон там — жилые модули, ресторанчики и сервис-центр. Кстати, жить вам предстоит именно там. Направо — административный блок, медицинский блок, за ним склады и тренажерная, еще дальше — ангары истребителей и десантного «Скайрейнджера».

— «Рейнджера»? — переспросил Завадски, удивленно приподняв брови. — Это же засекреченный аппарат.

Батт усмехнулся:

— Кажется, я уже упоминал, что проект располагает новейшими технологиями планеты. Не так ли, рядовой?

Австралиец немедленно выкатил глаза:

— Так точно, сэр!

Батт поморщился.

— Ладно, ладно, не ори так.

— Сэр, а какими именно истребителями располагает проект? — тактично осведомился Хуан Олаэча.

— «Интерсептор-джи». Две единицы. Это наша главная ударная сила. На борту все мыслимое оружие, от древних «Стингеров» до «Эвеланшей» последних разработок. Кроме того, в распоряжении базы несколько смешанных звеньев — «Спитфайры», «Хорнеты», «Томкеты», «Иглы» и СУ-43. Надеюсь, с этим можно будет начать…

Батт таскал их по базе три с половиной часа. Пир отнесся к этому вполне спокойно, потому что вскользь генерал обмолвился, что аналитики не исключают прямую атаку базы противником. А значит, нужно будет знать тут каждую дыру в обшивке и молчать даже в том случае, если рабочие станут прятать там пакеты с кокаином. И Пир привыкал к новому дому. Дому и месту службы — Батт сказал, что территорию базы покидать икскомовцы будут крайне редко.

В принципе база была задумана и исполнена на манер космической станции, чтобы длительное время существовать в полной изоляции от внешнего мира. Пир не считал себя великим спецом в данном вопросе, но ему показалось, что учтена каждая мелочь, а все в целом исполнено безукоризненно. Впрочем, цену подобным рассуждениям покажет будущее — насчет этого Пир тоже не сомневался ни разу.

Ужинали в крохотном ресторанчике-баре; восьмерка новоиспеченных икскомовцев плюс Батт с одним из помощников едва разместились за тремя столиками. В первый день Батт разрешил пропустить по стаканчику; в дальнейшем посоветовал воздержаться от крепких напитков. Пиво, впрочем, не возбранялось, но только свободным от боевого дежурства. Кормили вкусно.

Жилой модуль напоминал крохотный круизный теплоход — широкий коридор с вереницей дверей и уютные каютки на двоих. Пир разделил свою с Ником Завадски. Американцы Паллистер и Рейнольде, понятно, тоже поселились вместе, камерунец Мбида и Хуан Олаэча составили третью пару, а последнюю каюту заняли Штейнбах с Ивасаки.

Следующая неделя ушла на ознакомление с оборудованием. В первый же день с утра один из помощников Батта, назвавшийся Брюсом де Григом, отвел их на склад, где икскомовцы облачились в форменные комбинезоны. Понятно, над нагрудными карманами красовались сине-красные эмблемы. Тут же получили и боевые комплекты, включающие на удивление легкий бронежилет, должно быть, керамический, напичканный электроникой шлем и текучий маскировочный комбез, незаметно сливающийся с ботинками без шнуровки.

В оружейной тоже нашлось чего пощупать — Пир с удовлетворением подержал в руках двадцатизарядное автоматическое ружье «Лигерт» калибра пять пятьдесят шесть с двухканальной системой лазерного наведения, обычную девятимиллиметровую «Беретту» M-92F, автоматическую ручную пушку «Шкар» с обоймами на четырнадцать выстрелов, причем обоймы были трех типов: бронебойные, сильновзрывчатые и зажигательные. Тяжелая пушка «Берта» Пиру не понравилась: во-первых, она оказалась и впрямь чересчур тяжелой, во-вторых, из нее было неудобно стрелять в движении и главное — отсутствовал режим автоматической стрельбы. Зато весьма порадовала ручная ракетная установка — достаточно легкая, удобная и мощная. Если пришельцы используют танки — долго их использовать им не придется.

Из шумового сопровождения наличествовали мощные взрывпакеты с динамическим взрывателем (время задержки фиксировалось до трех минут), обычные гранаты с тем же взрывателем, сенсорные гранаты, срабатывающие на легкую вибрацию (для удержания помещений: оставь такую в проходе — первый же, кто сунется, отправится полетать), и дымовые шашки, практически безопасные, средство маскировки и морального давления.

Несколько раз оперативникам показывали документальную хронику — разгромленные городки, разрушенные взрывами дома, убитые люди и скот. Пир насмотрелся на всякое в своем отделе и вынужден был признать, что оружие, из которого убивали неведомые террористы, было ему незнакомо. Да и остальным тоже — и коллегам-оперативникам, и специалистам. Пир мрачно запоминал и постепенно свыкался, что новый неведомый противник реален. Реален, как солнечный свет, как приближение нового тысячелетия, и вовсе не является плодом воображения. Потому что гибли люди, живые люди.

Почему-то чаще террористические вылазки предпринимались в Южную Америку, в малонаселенные районы. Это было похоже на предварительную разведку. А значит, вскоре приходилось ждать нашествия.

Спустя неделю после прибытия Пира и остальных оперативников объявились трое ребят-дистанционщиков, днем позже прилетел транспортный самолет из Киото, доставивший три небольших танка. Пир с другими икскомовцами отныне мог любоваться тренировками дистанционщиков на верхнем полигоне. Тренировки впечатляли. Танки оказались совсем небольшими, около метра в высоту, приземистыми и шустрыми. Понятно, человек внутрь поместиться не мог, зато электроники там было — Пир даже присвистнул, когда заглянул в первый раз. Зато в поле танки вытворяли такое, что отвисала челюсть, — разве только по вертикальным стенам не ездили. А так их гусеницы оставили след на каждом квадратном метре полигона. Вооружение тоже понравилось Пиру — у двух автоматическая кассетная пушка с кассетой на тридцать зарядов, у третьего — восемь малых ракет. Тоже не подарок при умелой стрельбе…

Потом пошли полевые тренировки в полной выкладке. Пир был убежден, что знает о тактике современного боя все, но в первый же день он был вынужден признаться себе, что ошибается. Во-первых, его поразили шлемы. С виду они напоминали боксерские, только предназначены были вовсе не для защиты. Хитроумная система слежения пряталась в лобной части, на висках тлели датчики наведения на цель, тщательно продуманный интерком позволял слить практически неограниченное число икскомовцев в цельную боевую единицу. Врага достаточно было обнаружить одному — остальные тут же замечали его, фиксировали расположение относительно «своих» и могли вести прицельную стрельбу. Дым, туман, темнота — отныне все это ничуть не мешало и не сбивало с толку. Пир медленно привыкал к мысли, что по-старому ему повоевать уже не придется.

Де Григ гонял всю восьмерку, словно солобонов на первом году. С Пира сходило по семь потов ежедневно, но приличные деньги, хорошая компания, а главное — интерес к новому в деле, которое он знал и любил, перевешивали.

К Рождеству каждый из икскомовцев назубок знал свою роль и свое место в «Рейнджере», с закрытыми глазами мог собрать и разобрать все, что было способно выстрелить или взорваться, а в тире изрешетил не одну мишень в совершеннейшие клочья. Батт что-то ворчал вполголоса, когда соизволял посетить тренировку, но слепому было ясно, что он доволен.

Научники расплывчато намекали, что к середине января можно будет смело распрощаться с «Береттами» и «Лигертами», но вся восьмерка отнеслась к этому скептически. На базе к тому времени прибавилось новых модулей: бригада рослых парней из «Ингланд радиовейвс» монтировала ажурные решетки объемных радарных сшивок, писк технической моды будущего века, очкастые ксенологи колдовали в отсеке для гипотетических пленных инопланетян, а научники гурьбой бегали за Баттом и требовали новых площадей под лаборатории. Батт постоянно выглядел невыспавшимся, зато и успевал везде. База напоминала встревоженный муравейник, что, впрочем, не помешало ребятам из обслуги развешать рождественские флажки, усыпать коридоры конфетти, в большом холле водрузить пушистую елочку, явно родом с верхнего полигона для икс-команды, и опутать все пригодные места километрами блесток и спиральками серпантина. В новогоднюю ночь народ шумно посидел в барах, кое-кто сумел даже основательно надраться; Пир заметил в переходах и отсеках не менее десяти Дедов Морозов, половина из которых, несомненно, являлась Санта Клаусами.

Никто не ожидал, что аналитики, предсказывающие весеннюю активность неопознанных летающих объектов, ошибаются. Ошибаются по крайней мере на два месяца.

Глава 2. Январь 1999

Проект «X-com» не знал выходных. И все же Батт смягчился и дал оперативникам свободные дни первого и второго января. Первое Пир просто проспал, потому что всю ночь провел в баре, второго валялся в своей комнате перед телеэкраном. Смотрел мультики. Неустаревающие Том и Джерри в который раз выясняли отношения, Пир посмеивался и зевал. Ник Завадски с утра куда-то убрел, Пир подозревал, что в сервис-центр, где работало много девушек, а Ник без девушек жить просто не мог. Время ползло на редкость незаметно, мультики сменились новостями, потом футбольным матчем, потом Пир переключился на евроканал и посмотрел почему-то американский фильм, нечто вестерно-образное, и предался размышлениям: сходить пообедать или заказать, чтобы принесли в комнату? Решения принять он не успел. Пронзительно запищал зуммер и стал часто мигать красный кругляш над дверью. Пира подбросило от неожиданности.

«ALERT» «ALERT» «ALERT»

Он успел отвыкнуть от сигнала тревоги. Но рефлексы делали свое: мгновенно облачившись в комбез, Пир впрыгнул в ботинки и бегом помчался в тревожный рукав — коридор, ведущий к ангару «Скайрейнджера». В рукаве он появился вторым. Олаэча уже надевал боевой комплект. Пир рванул дверцу персонального шкафчика-сейфа. Впрочем, сейф этот никогда не запирался.

Через полторы минуты все восемь оперативников уже сидели в десантном крафт-самолете. Между колен у шестерых чернели «Лигерты», рядом с Мбидой в специальном зажиме покоилась автопушка «Шкар» — покоилась до поры до времени, а маленький японец Ивасаки поглаживал вороненый кожух «Берты». Казалось, у него нервов отродясь не бывало, потому что рука двигалась уверенно и твердо.

— Тренировочки, небось, чтоб его, — проворчал Завадски с досадой. — Я только ее раздевать начал…

Пир хмыкнул. Американцы дружно зевали, видимо, «ALERT» вырвал их из безмятежного сна. Мбида воинственно сопел, чилиец Олаэча по обыкновению походил на невозмутимого индейского идола, которому все до лампочки, и только Штейнбах выглядел по-немецки серьезно. Пир решил, что никогда не станет рассказывать Штейнбаху анекдоты. Не любил он, когда над его анекдотами не смеялись, а немец, верно, юмора вообще не понимает.

Пол дрогнул — «Рейнджер» рванулся на свободу. В прижатое к самой земле небо. Пир знал, что дальняя стена ангаров открывалась в стартовый тоннель. Наверное, взлет «Рейнджера» выглядел красиво. Стремительная серо-стальная птица, почти неразличимая на фоне покрытого облаками зимнего неба, перечеркивает горизонт и исчезает в свинцовом теле низкой тучи. Пир нервно вздохнул.

В тот же момент зажегся овальный экран над шлюзом в пилотский отсек. Пир ожидал, что Батт без намека на улыбку оскалится, сообщит, что это ложная тревога и распечет оперативников за медлительность, хотя в положенные три минуты уложились с запасом. Но Батт остался серьезен. Более того, Батт выглядел очень озабоченным.

— Привет, ребята!

Тем не менее шеф бодрился. Значит… Ладно, послушаем.

— Работа появилась раньше, чем предсказывали наши яйцеголовые. Увы. Хорошо, что мы хоть что-то успели. Итак!

Наши службы дальнего обнаружения и станции радарного наблюдения бундесвера засекли неопознанный летающий объект. Мы даже не успели выслать «Интерсепторы» — тарелка села. Сейчас ее караулит звено натовских истребителей. Через четверть часа вы будете на месте. Наш эксперт вам кое-что поведает. Удачи!

Вместо Батта на экране возник один из многочисленных помощников, Пир его помнил. Парень был родом из Голландии и звался ван Торенсом. Он с самого начала показался Пиру стоящим человеком — зря не болтал и свое дело знал крепко. На предисловия голландец не стал тратить драгоценное время.

— Чужой корабль имеет неправильную эллипсообразную форму, размеры в поперечнике колеблются от семи до десяти метров, экипаж — предположительно, конечно — три-пять астронавтов. Девяностопроцентная вероятность, что часть экипажа окажется снаружи. Достоверно известно, что чужаки вооружены и пускают оружие в ход без раздумий. Оружие мощнее нашего, полагаю, что ваши бронежилеты от него не защитят в должной мере, поэтому вам рекомендовано соблюдать максимальную осторожность. Местность вокруг севшей тарелки обыкновенно накрывается силовым полем — эдаким невидимым колпаком. Мы научились проникать внутрь колпака, но только на «Рейнджере». Поэтому вам предстоит действовать на участке местности площадью от квадратного километра до четырех. Самостоятельно покинуть его вы не сможете, по крайней мере до старта тарелки. Сможете тоже только на «Рейнджере». Это значит, что если станет жарко — придется уходить. «Рейнджер» у нас пока только один. Потерять его мы не можем себе позволить. Паллистер! — Голландец вдруг взглянул на сидящего Алана Паллистера, словно действительно его видел. — Вам предстоит решать за всех восьмерых. Чужой корабль важен, но наш «Рейнджер» сейчас важнее. Если мы потеряем его, проект могут закрыть.

Паллистер кивнул.

— Я понял, сэр. Справимся.

— Удачи, икс-команда! — Ван Торенс вскинул руку.

Мбида суеверно сплюнул на пол.

— Заходим на посадку, — сообщил пилот, тот самый моложавый парень, который привозил их на базу и шутливо переругивался с Олаэчей. — Заряжайте свои пукалки.

— Заткнись, извозчик, — лениво бросил Завадски. — Не мельтеши.

Голос у него звучал спокойно, без нервозности, и это понравилось Пиру. Сам Пир чувствовал некоторую неуверенность. Даже не неуверенность, а неясную пустоту в душе из-за того, что совершенно не представлял, с кем придется столкнуться. Идя на операцию раньше, он твердо знал, что никаких неожиданностей не будет. Террористы будут прикрываться заложниками и размахивать оружием. Возможно, даже стрелять. Каждое действие противника Пир знал наперед, потому что был профессионалом. За плечами хватало опыта, чтобы оставаться уверенным каждую минуту.

Сейчас икскомовцы шли в полную неизвестность. Потому что неизвестно — чего ждать от чужого разума.

В груди заныло — «Скайрейнджер» нырнул к земле, и сразу же вслед за этим завыли посадочные турбины. Горбоносая машина опускалась вертикально, презрев законы гравитации. Точнее, преодолевая их мощью рукотворных механизмов. На миг потемнело в глазах — бот проколол защитное поле пришельцев. Теперь они были вне остального мира, под непроницаемым силовым колпаком, выхода из-под которого нет.

«Либо мы, либо они, — подумал Пир. — Третьего не дано». Наверное, это относилось вообще к столкновению чужаков и землян. На этой планете места для тех и других одновременно не было. И не только по вине чужаков, как ни горько это признавать. Но с другой стороны — это наш дом, а их сюда никто не звал. Пир вспомнил документальные видеосъемки после бесчинств инопланетян в южноамериканских городках. В другое время он счел бы эти кадры ловкой мистификацией, но Батт сказал, что все это правда.

Турбины взвыли громче и затихли. «Рейнджер» дрогнул, касаясь почвы сначала кормовыми шасси, потом носовыми. С шелестом отделилась сходня-платформа в задней части и в открывшийся шлюз хлынул тусклый свет зимнего дня.

— Пошли! — чужим голосом скомандовал Паллистер. Наверное, он тоже волновался перед лицом неизвестности. Пир, прижимая к груди «Лигерт», рванулся вслед за Ником Завадски. Сейчас Пир не видел ничего, кроме спины Ника. Рядом топали ботинками Мбида и Олаэча.

Паллистер и Рейнольде прыгнули с трапа одновременно, один влево, второй вправо. За ними соскочил Штейнбах. Пиру предстояло ссыпаться по трапу и держать фронт. Он еще только покидал сумрачное брюхо десантного бота, когда шлем высветил сигнальную красную точку справа — внизу поля зрения. Цель!

Он привычно, как на тренировке, локализовал цель. Левее трапа, чуть впереди, метрах в семидесяти. Глянул — и увидел невысокую серую фигуру с непомерно большой головой. Руки сами вскинул «Лигерт», но уже звучали отрывистые хлопки выстрелов: это стрелял Паллистер, выпрыгнувший первым. С третьего выстрела Паллистер попал, четвертый тоже пришелся в цель, и этот серый-головастый вдруг крутнулся на месте, сложился пополам и осел, приминая низкий кустарник. Хриплый и негромкий крик метнулся в небо и растаял.

— Есть один! — срывающимся голосом сообщил Паллистер. — Расходимся!

Пир, не глядя на остальных, устремился вперед, прочь от «Рейнджера». Его товарищи рассыпались неровной цепью. Только теперь можно было толком осмотреться.

Низкий кустарник, чуть выше колен, покрывал почти все видимое пространство. Вдалеке справа маячили какие-то приземистые сараи; еще правее виднелся не то дом, не то двухэтажный овин. Здесь, в Европе, наверняка это называлось как-то иначе, но Пиру, Геннадию Лихачеву, родом из-под Вологды, сразу пришло в голову знакомое с детства слово «овин». Слева чернело вспаханное осенью поле. Тарелка стояла посреди него. Горизонта видно не было: за полем стеной вставала зыбкая туманная мгла. Защитное поле. Пир оглянулся — та же мгла вставала сразу за «Рейнджером». И справа, за овином. Они действительно были накрыты непрозрачным колпаком, как тараканы фарфоровым блюдцем.

Олаэча и Штейнбах растворились в кустарнике на самой границе поля. Комбинезоны сливались с окружающим фоном неким мистическим образом, скрывая человека почище, чем животная мимикрия. Пир тоже присел перед невысоким заборчиком из рыжих сосновых жердей.

Паллистер и Завадски обходили тарелку слева, скрываясь за живой изгородью. Летом изгородь наверняка выглядела куда пышнее. Сейчас же редкие жухлые листья едва прикрывали узловатые шнуры ветвей. Пир оглянулся. Рейнольде, игнорируя шлемофонную связь, энергично махнул рукой в сторону сараев. Пир вскинул руку в ответ: понял, мол. Действительно, нужно там все прочесать как следует. Он дождался, пока Рейнольде завершит перебежку и заляжет, прильнув к прицелу «Лигерта», и побежал сам. Краем глаза он заметил Мбиду, который семенил, пригнувшись, к тем же сараям по самой кромке видимого пространства, вплотную к внутренней границе поля-блюдца.

Тем временем Паллистер, Штейнбах и Завадски подобрались к тарелке вплотную. Темное пятно люка отчетливо выделялось на сероватой поверхности. Тарелка была чуть выше человека в полный рост; тусклый чешуйчатый металл (если это, конечно, металл) напоминал шкуру гигантской змеи.

Олаэча и японец Ивасаки обошли тарелку с тыла. Люков больше она не имела.

Штейнбах мягко сунулся клюку, держа наготове «Лигерт»; Паллистер держался чуть в стороне. Они даже не успели поломать голову над тем, как открыть люк — люк стал открываться сам. С отчетливым шелестом он скользнул вниз, сливаясь с металлом обшивки, и в образовавшийся овальный проем хлынул резкий синеватый свет. Пол внутри тарелки был устлан такими же крупными чешуйками, как и корпус снаружи. У дальнего борта виднелось нечто на манер кресел перед изогнутым пультом. В центре высился темно-серый конус с вертикальным желто-оранжевым стержнем на макушке. Желтый огонь внутри стержня медленно пульсировал, словно живой.

Все это Алан Паллистер отметил совершенно автоматически, потому что сознание его вцепилось совсем в другое: рядом с конусом стояли двое головастых, и в руках у них было какое-то незнакомое оружие. Вроде больших пистолетов. Стволы глядели в сторону открытого люка.

Штейнбах прыгнул вперед, стремительный, как охотящийся тигр. Его ружье трижды плюнуло огнем, один раз он даже попал, но от головастых навстречу ему сверкнули две зеленые вспышки. Немец вскрикнул, упал и замер. «Лигерт» его железно загрохотал по чешуйчатому полу. Паллистер видел все это, уже врываясь в тарелку и стреляя в прыжке. Он понимал, что зеленые вспышки могут встретить и его, но рефлексы оказались сильнее. Два странных вибрирующих крика слились, головастые рухнули на пол. Паллистер тоже упал, потому что в люк он нырнул, как пловец в воду. Позади, в проеме люка, возник Завадски. Лицо его было искажено мучительной нечеловеческой гримасой, а ствол «Лигерта» хищно ощупывал пространство чужого корабля, пытаясь отыскать цель. Напрасно — тарелку теперь некому было защищать. Паллистер поднялся с размеченного на клетки пола и кинулся к Штейнбаху в извечной нелепой надежде, но немец был мертв. Зеленые вспышки прожгли бронежилет насквозь, и теперь у еще минуту назад живого товарища отсутствовала значительная часть правого бока. Крови не было — вражеское оружие спекло ее в липкую черную массу.

— Jesus! — сказал Паллистер глухо и медленно поднялся с колен.

Завадски молча глянул ему через плечо и вышел из тарелки на рыхлые борозды пашни. Вблизи было пусто — Олаэча и японец перебежками приближались к деревянным постройкам; Рейнольде, Лихачев и Мбида почти достигли их со стороны севшего «Рейнджера». Там делать было уже нечего, если кто и сидит в домиках, остальные с ними справятся. Завадски пошел вдоль туманной стены. Вскоре он увидел убитого чужака, первого, которого Паллистер пристрелил в первые же секунды высадки. Ник осторожно — кто их знает, этих головастиков? — приблизился и нерешительно ткнул лежащего стволом «Лигерта». Никакой реакции. Тогда Ник перевернул его на спину.

Внешне чужак хранил некоторое сходство с человеком. Но всего лишь некоторое. У него было две ноги и две руки, в правой он сжимал нечто вроде большого пистолета с гладкой рукояткой и коричневым ребристым стволом. Никакой одежды — везде морщинистая серая кожа без единого волоска. Низкий, вероятно, не выше метра, но голова непропорционально велика и составляет едва ли не треть тела. На месте, где должно располагаться носу, два отверстия, полуприкрытых кожистыми клапанами; глаза — огромные и раскосые, цвета индиго; рот тонкогубый и нечетко очерченный. Там, где пули вошли в тело, выступила густеющая на глазах зеленоватая жидкость, не то кровь, не то что-то еще.

«Научники взвоют», — подумал Завадски машинально.

Он огляделся — от построек, не кроясь, шли Пир Лихачев и Рейнольде. Ружья их глядели в землю. Ник не слышал выстрелов — значит, они никого не нашли. Мбида шнырял за крайним сараем, разглядывая землю на предмет следов, Паллистер на руках вынес убитого Юргена Штейнбаха из чужого корабля. У кабины «Рейнджера» топтались пилоты.

Паллистер занес труп в самолет. Миссия завершилась — можно было возвращаться.

— Чего вылезли? — гаркнул на пилотов Патрик Рейнольде, и те послушно взлетели по ажурному трапу.

По одному оперативники «Х-сош» занимали места в боте. Последним по трапу взошел Джордж Мбида, на ходу выщелкивая обойму из «Шкара». Сегодня он не сделал ни одного выстрела.

На прикрытого брезентом Штейнбаха старались не смотреть. Настроение было скорее паршивое, чем победное.

Пол завибрировал; кормовой трап поднялся и шлюз наглухо закупорил отсек, преградив дорогу дневному свету. «Рейнджер» мягко встал на турбины и втянул шасси. А потом двигатели взвыли и стремительная железная птица рванулась ввысь, прошибая призрачный колпак чужого защитного поля. В глазах у живых вновь на миг потемнело.

Пир выглянул в окно — у границы поля суетились крошечные, как жучки, люди; на дорогах было полно машин, а вокруг места посадки инопланетной тарелки смыкалось сплошное кольцо оцепления.

«Как же они поле-то проколют? — подумал Пир отстраненно. — Или опять «Рейнджер» вызовут?»

Перед тем как бот влип в низкую и густую, как кисель, облачность, Пир успел рассмотреть тяжелый транспортный вертолет со знакомой сине-красной эмблемой.

На базе они были спустя полчаса. Труп Штейнбаха сразу же куда-то увезли хмурые ребята в белых халатах и марлевых повязках на лицах. Батт стальным голосом дал оперативникам

два часа, чтоб откисли, после чего объявил разбор полетов. В тренажерной почему-то, а не в зале, куда привел их в первый день.

Оружие и снаряжение оставили на полу в тревожном рукаве — было кому все расставить по местам и вычистить. Проходя по коридорам базы, Пир ловил настороженные взгляды. Спина от них ныла.

Перед самым жилым модулем он увидел большой стенд на стене, которого раньше припомнить не смог. Фамилии всех оперативников в столбик; фамилия Штейнбаха была обведена траурной черной рамкой с еще не просохшей тушью, а напротив фамилии Паллистера стояла жирная цифра 3.

Пир несколько секунд тупо глядел на стенд, потом выругался и побрел в комнату. Отмокать в душе. Благо, их было два, и во втором уже вовсю шумела вода. Комбинезон Завадски валялся в прихожей на полу, рядом с парой ботинок. Пир сбросил свои, они со стуком свалились на цветастый линолеум, швырнул следом комбинезон, открыл холодную воду и шагнул под упругие струи, предвкушая, как вытравит из тела усталость и напряжение.

Вот только кто вытравит из памяти Юргена Штейнбаха? Пир так и не рассказал ему ни одного анекдота…

Глава 3. Январь 1999

На этот раз в тренажерной, кроме семерки оперативников, находились Батт, ван Торенс, еще один помощник Батта и двое ученых. Одного Пир знал, звали его Дражан Чукич и специализировался он на биологии.

Батт не выглядел мрачным, но, похоже, был суровее обычного.

— Что ж, парни, подведем первый итог. Захвачен вражеский корабль, захвачена масса инопланетного оборудования, которое наши эксперты оценивают весьма высоко и рисуют на редкость заманчивые перспективы. Конечно, все мы были бы рады, если бы Юрген остался жив… но вы знали, на что шли. Любой из вас может не вернуться со следующей миссии. Или вернуться так же, как он, — под брезентом. Это война и потери неизбежно будут. Единственное, что я хочу сказать сейчас: счет три-один в нашу пользу — это неплохой счет. Учитывая, что мы вели наступательные действия. Я просмотрел видеозапись захвата и в целом доволен работой группы. Но мне кажется, что все то же можно проделать гораздо быстрее. И еще — точнее стрелять. Прошу, Сендер!

Ученый, видимо ассистент Чукича, вынул из металлического кейса коричневый пистолет, из какого был застрелен Штейнбах. Потом медленно обвел взглядом семерку оперативников.

— Вы, конечно, уже догадались, что это такое. Оружие пришельцев. Судя по всему, это плазменный пистолет, работающий в импульсном режиме. Энергия выстрела в десятки раз превосходит энергию ваших винтовок. Именно поэтому даже усиленный кевларовый бронежилет для такого оружия, что промокательная бумага. Пистолет выполнен из неизвестного — пока неизвестного — нам сплава, легко заметить, что он рассчитан на руку, мало отличающуюся от руки человека. На примере этой вещицы можно сделать вывод, что инженерная мысль, по крайней мере относительно оружия, у нас и ребят из космоса текла параллельно. Предохранителя у этой штуки нет вовсе, обойма выщелкивается, если снять вот этот стопор.

Сендер продемонстрировал обойму — коричневый параллелепипед размером с две коробки спичек.

— В обойме двадцать шесть зарядов. Принцип действия пистолета, повторяю, мы пока не поняли, но больше всего удручает тот факт, что и выстрелить из него пока не удалось ни одному из исследователей. Не знаю почему. Я хотел бы, чтобы кто-нибудь из вас, как специалист-практик по оружию, попробовал. Прошу…

Оперативники переглянулись.

— Паллистер! — сказал генерал Батт, и американец рывком встал. — Кстати, не просто Паллистер, а сержант Паллистер с сегодняшнего дня. Когда закончим, получишь нашивки у Крота…

Кротом прозвали кладовщика-интенданта. Не то за подслеповатые узенькие глазки, не то за манеру все экономить и тащить к себе на склад.

— Есть, сэр!

Алан подошел к Сендеру, протянувшему чужой пистолет. Кто-то загодя повесил мишень, осталось лишь подойти к рубежу огня, прицелиться и выстрелить. Паллистер так и сделал, взяв оружие из протянутой руки. Прищурился и плавно утопил спусковой крючок.

Не произошло ровным счетом ничего. Паллистер вопросительно взглянул на научников, извлек обойму, внимательно осмотрел ее и вогнал на место. Пошевелил стопор. Повертел пистолет в руках и снова прицелился.

Тщетно — пистолет не стрелял.

— Дай-ка я, — попросил Пир, надеясь на верную свою удачу. Оружие его любило и слушалось — по крайней мере земное. Распирало законное любопытство: покорится ли оружие чужаков?

Пистолет был легче, чем Пир ожидал. То ли сплав чрезвычайно легкий, то ли очень тонкий раскат. Впрочем, ствол выглядел совершенно так же, как и у земных пистолетов, ничуть не тоньше. Значит, легкий сплав. На гладкой рукоятке, слегка выгнутой под руку, обнаружились овальные шершавые пятна, как раз там, где легли на прохладный металл подушечки пальцев. Пир вскинул руку и утопил спуск.

Ничего. Пистолет не слушался, только заныли кончики пальцев, словно кто-то подвел к рукоятке слабый ток. Пир удивленно шевельнул бровями и перехватил пистолет левой рукой за ствол.

— Ай! — сказал он, морщась.

— Что такое? — насторожился Батт.

— Жжется! — пожаловался Пир. — Вроде и не больно, а до самых костей продирает!

— Ага, тебя тоже? — оживился Сендер и обернулся к Чукичу. — Что я говорил?

Батт вопросительно уставился на научников.

— Подробнее, пожалуйста! — потребовал он. Сендер кивнул и охотно объяснил:

— Эта штука отзывается на прикосновение некоторых людей. Не всех, приблизительно одного из пяти. Чувствуется неприятное покалывание в руке, что-то на субнервном уровне. Похоже, это сугубо индивидуальное оружие. Его нужно настраивать на владельца…

— Не торопись, — предостерег коллегу Чукич. — Это всего лишь твое предположение.

Сендер резко передернул плечами и умолк.

— Ладно. Кроме этого чертова пистолета, подобраны вот такие вот штукенции. — Сендер продемонстрировал небольшие коричневые шарики с наростами, похожие на картофелины. На каждом из двух наростов виднелись ярко-красные точки. Между наростами располагался квадратный матовый экранчик, смахивающий на цифровое поле электронных часов. Экранчик выглядел мертвым. Или спящим. Во всяком случае, он был одинаково сер в каждом квадратном миллиметре. — Полагаю, это гранаты. Как только мы с ними разберемся, введем вас в курс дела.

Батт одобрительно кивнул, не разжимая губ.

— Что это такое, — продолжал Сендер, — пока загадка. Даже намеков никаких нет.

Он достал из кейса сероватый шар. Идеальную сферу размером с небольшую дыню. Поверхность сферы походила на затененное стекло и тускло поблескивала.

— Возможно, это средство коммуникации пришельцев, возможно, какой-то датчик. Сами понимаете, за два часа много не поймешь. Остальные предметы, найденные во вражеском корабле, по нашему мнению, к боевым действиям отношения не имеют, поэтому их рассмотрение мы отложили до момента, когда окончательно с ними разберемся. На этом я заканчиваю и передаю слово коллеге Чукичу.

Серб кашлянул в кулак и развел руками. — Я планировал рассказать вам о форме жизни, с которой мы столкнулись, но боюсь, что рассказывать пока особо нечего. Рабочее название этой расы — сектоид, с уверенностью пока можно предположить лишь океанское происхождение этих созданий — очертания тела и рудиментарные перепонки между пальцами рук и ног мгновенно наталкивают на такую мысль. Мозг и глаза развиты великолепно, причем хорошо развиты и те области мозга, которые у людей заторможены. Что это значит — покажет будущее. Не найдено даже намека на органы размножения. Тут возможны два варианта: либо их общество напоминает рой, как у насекомых, либо это генетически спроектированная или подправленная раса. Во всяком случае, вам следует запомнить, что у сектоидов великолепное зрение и темнота им не помеха.

— Ну, положим, нам темнота тоже не помеха, — проворчал Мбида. Батт немедленно метнул на него холодный взгляд, и камерунец осекся.

Чукич невозмутимо продолжал:

— По мере изучения захваченных артефактов мы постараемся приспособить их для нужд проекта либо создать на основе полученных знаний и технологий земные аналоги. Поэтому настройтесь на частую смену экипировки — по нашим прикидкам техника пришельцев значительно превосходит земную. И еще это значит, что в миссиях вам может прийтись очень туго. Успех первой миссии может объясниться и чистым случаем.

Пир насупился. Он видел, что и остальные оперативники недовольны словами научника. Случай! Какой еще случай? Хотя Штейнбах мог и выжить… Неизвестность — все дело в чертовой неизвестности. Не знаешь, как будет действовать враг. Не знаешь даже, как он будет выглядеть. Тяжело, если враг неизвестен.

Впрочем, теперь икс-команда кое-что знала. Но за всякое знание нужно платить, и эту нехитрую истину сознавал каждый оперативник. А плата за знание — человеческие жизни.

Батт отпустил их лишь спустя полтора часа, когда каждый попробовал выстрелить из пистолета сектоидов. Не преуспел никто, зато выяснилось, что жжение в пальцах ощутили, кроме Пира, еще Ооно Ивасаки и сам генерал Батт. К остальным пистолет остался вообще равнодушен. Пробовали сменить обойму, пробовали другой пистолет — всего их в миссии захватили три, по числу убитых чужаков, — и для этого Чукич и Сендер вызвали помощников из лабораторий. Ничего так и не добились. Вражеское оружие оставило свои секреты при себе.

Вечером Пир, Завадски и Паллистер зашли поужинать в полюбившийся маленький ресторанчик вблизи жилого модуля. Никому не хотелось нарушать молчание. Худощавый официант, словно почувствовав настроение оперативников, с вопросами не приставал, просто выбрал несколько блюд на свой вкус и так же молча сервировал столик.

Пир вяло ковырялся в тарелке вилкой.

— Вот так-то, — вздохнул Паллистер. — Теперь воюем с инопланетянами.

— Все не можешь поверить? — спросил Завадски. — Я тоже не могу.

Паллистер пожал плечами:

— Как тебе сказать… И могу, и не могу. С одной стороны, верить в инопланетян — это уже даже не смешно в наше время. Не знаю, как у вас, а в Америке каждый второй в сумасшедшем доме похищался инопланетянами. Наполеонов стало меньше, зато летающие тарелки видят чуть не ежедневно.

— В Австралии то же самое, — ввернул Завадски.

— С другой стороны, я привык верить тому, что вижу, — продолжал Паллистер. — Я уже убил троих, и это не люди. Значит, они существуют.

— Опомнился! — Завадски отпил сока. — Сколько мы уже в проекте? Полгода?

— Больше. — Паллистер зажмурился и покачал головой. — Не знаю… Все равно я не верил в чужаков.

— Когда-нибудь это все равно должно было произойти, — философски заметил Пир. — Кажется, в старину не верили, что Земля круглая. А потом ничего, поверили. И привыкли. И к инопланетянам привыкнем.

— Привыкнем? — Завадски отодвинул стакан. — Нет уж, дудки. Я тесниться не собираюсь. Вышибем их с Земли

к чертовой матери. Их сюда не звали, в конце концов. Вспомни кинохронику: что они творили в Чили и Парагвае? Пришли бы с миром, тогда и разговор получился бы другой. А так — все верно, и проект правильно создали. Давить их нужно, как клопов, чтоб поняли, что не с овцами дело имеют, а с людьми.

— Ты думаешь, они относятся к нам как к скоту?

— А что, нет? Людей похищают? Похищают. Для чего? Для опытов.

— Скот они тоже похищают, — сказал Паллистер нейтрально.

— Значит, они не видят разницы между овцами и нами. — Завадски хлопнул ладонью по столу. — Вот прижмем их к стене, тогда поймут, что мы не скот. Овцы, в конце концов никогда не организуют «X-com defence». А мы — организовали.

— Слушай! — Пиру вдруг пришла в голову свежая мысль. — Алан, мы ведь для сектоидов тоже инопланетяне. Так?

Паллистер поднял взгляд и вопросительно уставился на Пира.

— Так, — согласился он.

— А раз они людей похищают и вообще затеяли эту экспансию, значит, они, безусловно, верят в инопланетян. Так?

— Так, — повторил Паллистер.

— А раз они верят в инопланетян, почему нам не верить?

Паллистер усмехнулся.

— Да умом-то я верю. Только… все равно дико.

— Он безнадежен, — проворчал Завадски. — Так и будет класть сектоидов и не верить в них.

— Главное, чтоб не промахивался, — хмыкнул Пир. И добавил: — И чтоб не подставлялся… как Юрген.

Они снова замолчали, на этот раз — надолго.

— Ладно, пошли, — сказал наконец Завадски и отложил салфетку. — Хоть бы ночью никто не прилетел. Устал я что-то…

В эту ночь Пир спал плохо. Все время снился синеватый свет в отверзнутом люке летающей тарелки и выплескивающиеся навстречу зеленоватые вспышки. И боль, боль в разорванной груди, а потом пустота и леденящий холод…

Шестого января радары засекли вторую тарелку, над Средиземным морем. Греческие истребители вели ее почти до Апеннин, но тут вмешались оба «Интерсептора» «X-com». Тарелка была маленькая, метра три всего в диаметре, и первый же залп разнес ее в клочья. Что могло так взорваться в этом крохотном конусе — горючее, силовая установка или боезапас, — оставалось только гадать. Все, что осталось после взрыва, а осталось там, надо полагать, немного, ухнуло в бирюзовые волны моря недалеко от итальянского побережья. Естественно, не нашли ни единого осколка. Пилоты записали на свой счет первый воздушный бой и получили выволочку от зама Батта по стратегии операций перехвата. Оказывается, атаковать над морем им ни в коем случае не следовало, а следовало, наоборот, сопровождать НЛО до суши и атаковать там. Знакомый моложавый пилот, у которого в привычку вошло обмениваться с оперативниками едкими фразочками, не сдержался и ехидно заметил: какая, мол, разница, где взорвалась бы тарелка, над сушей или над водой? За что и схлопотал от зама. В общем, проект от этой воздушной дуэли слегка поимел престижа, дескать, не зря денежки летят в трубу, икскомовцы бдят и оберегают покой мирных граждан от злобных захватчиков из космоса. В плане же знаний осталась только видеозапись полета чужого корабля да воспоминания пилотов. Потом, днем позже, схлопотавший взыскание летчик поведал Пиру в баре — черта с два они удержали бы эту тарелку до суши. Пока ее вели греки на старых «Хорнетах», все было нормально. Но едва в дело вступили «Интерсепторы», тарелочка развила такую скорость, что исчезла бы из виду в мгновение, не нажми летчики на гашетки. Ракеты же «Эвеланш» обогнать оказалось не под силу даже ей…

Восьмого января прибыл новичок — англичанин Нил Ватсон. Оперативники встретили его шуточками, где, мол, твой друг и соратник Шерлок Холмс? На что новичок с ледяным спокойствием ответил: если остальные думают, будто он слышит подобный вопрос впервые в жизни, то сильно ошибаются. Пир хмыкнул — действительно, с такой фамилией этим вопросом беднягу должны достать еще в детстве. Дело Ватсон знал, как выяснилось на первой же тренировке, снаряжение освоил быстро и влился в икс-команду без трений. До восемнадцатого января все было спокойно, разве что научники пару раз приносили на испытания чудо-пистолет. Лазерный. Пир стрелял из него, чувствуя, как что-то ломается внутри. Привычный мир, похоже, уходил в прошлое. Если появляется ручное лазерное оружие, значит, очередной виток завершен и шарик по имени Земля выходит на новый уровень. Из револьверов стреляли еще ковбои на Диком Западе, и отдача успокаивающе толкалась им в запястья. Лазерник стрелял без всякой отдачи и прожигал мишени в тире вместе с пластиковой плитой. Насквозь. Броневой лист он, правда, не взял, но слегка подпортил в месте, куда попал ослепительно желтый импульс. Все время находились какие-нибудь недоработки, и пистолету забирали в мастерскую на окончательную доводку. Оперативники продолжали сыгрываться, как футболисты, чтоб в миссии понимать друг друга без слов.

Дважды их допускали к перевезенной в свободный ангар тарелке. Пир с остальными буквально вылизали каждый квадратный дюйм снаружи и изнутри и теперь знали этот корабль лучше собственного кармана. Пульт управления, конечно, оставался загадкой, так же как и конус силовой установки, зато Пир сразу смекнул, что за этим конусом может целиком скрыться сектоид в полный рост и от входного люка его видно не будет. Тут же смастерили чучело и поставили за конусом. Пир оказался прав, чучело рассмотреть можно было, только сделав шаг вправо или влево от входа. Потом бородатый физик путано объяснял принцип действия входного люка, из которого Пир понял только одно: люк открывается автоматически, подчиняясь мысленному приказу. Открыть его может только разумное существо; собака или любой другой зверь никогда не проникнет в тарелку самостоятельно. Наверное, для инопланетян будет неожиданностью, когда выяснится, что люк подчиняется приказам людей…

Восемнадцатого числа рано утром «Интерсепторы» сбили третью тарелку над Испанией, в ста с небольшим километрах юго-западнее Бильбао. Икс-команду вырвал из сна уже становящийся привычным сигнал «ALERT».

Когда Пир и Завадски ворвались в тревожный рукав, там снова облачался Хуан Олаэча. В гордом одиночестве.

— Черт! Ты что, спишь здесь, что ли? — буркнул Пир, влезая в боевой комбез и бронежилет.

Остальные подтянулись меньше чем за минуту. Грохоча подошвами по выстланным в ангаре керамическим плитам, оперативники грузились в «Рейнджер». Свистели на высокой ноте запущенные моторы, рабочий с флажками в руках стоял перед прозрачным колпаком кабины и загадочно помахивал одним из флажков, синим. Смысл его манипуляций от Пира начисто ускользал, но пилоты наверняка черпали из них некую ценную информацию. С шипением отворился шлюз в стартовый тоннель, и трап «Рейнджера», лязгнув, отделил внутренность десантного бота от остального мира.

Пир на миг включил лазерный прицел своего «Лигерта» — отчетливо видимая красная точка возникла на противоположной стене, в нескольких сантиметрах от головы Завадски.

— Эй, эй, полегче, — сказал тот. — У меня голова нормальных размеров и перепонок между пальцами нет. Можешь взглянуть. — Ник растопырил пятерню и вытянул ее к Пиру. — Но сначала пушку убери.

Пир хмыкнул и выключил прицел.

— Пир, ты в самом деле бы не шутил, — заметил Паллистер, стараясь, чтобы голос звучал дружелюбно и без вызова.

— О'кей, сардж, уже не шучу. Кстати, «Лигерт» на предохранителе, и я его не трогал.

Паллистер исподлобья взглянул на Пира.

— Вижу. Только раз в году и лопата стреляет, ты ведь знаешь.

Пир вздохнул.

— Знаю. Извини.

Двигатели взвыли, и «Рейнджер» стартовал в январское утро. На этот раз летели больше часа.

Снова на экране над дверью к пилотам возникло озабоченное лицо Батта. Снова он почти сразу передал слово ван Торенсу.

— Привет, ребята. — На этот раз голландец выглядел спокойнее и говорил не так сжато. Видимо, знал, что времени сегодня достаточно. — Не выспались небось?

— А ты думал? — оскалился Завадски, прижавшись щекой к прохладному металлу ружья. — Вернемся, обязательно пожалуюсь бабушке.

Мбида довольно заржал и захлопал себя по бокам, словно взлетающий пеликан.

Хуан Олаэча, храня невозмутимость на лице, слегка наклонился к Пиру, сидящему рядом:

— Клянусь небом, его бабушка не расстается с «Магнумом-44», и горе молочнику, если он опоздает в одно прекрасное утро.

Пир хмыкнул.

— Сбитая тарелка, — продолжал ван Торенс, чуть заметно улыбаясь, — в точности такая же, как и захваченная в первой миссии. Другими словами, настраивайтесь на троих сектоидов. Как открыть люк, надеюсь, вы помните.

— Конечно, — с ужасающим спокойствием отозвался Олаэча, как никогда похожий на резного индейского идола. — Нужно сказать «Сезам, откройся».

Мбида снова заразительно захохотал, хлопая ладонями по бронежилету.

— Зря смеетесь, — парировал ван Торенс. — Это правда. Кстати, не удивлюсь, если в основе этой легенды лежит как раз инопланетный шлюз. Кто знает, может, эти головастики уже прилетали на Землю в старину?

Паллистер вздохнул:

— Значит, много лет назад икс-команда, вооруженная дубинами, дала достойный отпор плазменным пистолетам. Иначе сейчас бы наш шарик был населен исключительно головастиками, а мы с вами гнили бы где-нибудь в джунглях с каменными топорами под мышкой.

— По-моему, во времена Сезама уже никто не пользовался дубинами. — Завадски с сомнением покачал головой. — Кто знает, когда придумали дамасскую сталь?

Пир пожал плечами:

— Давно. Только сталь эта называется дамасской.

— Какая разница? — отмахнулся Завадски.

— Теперь — никакой, — согласился Пир. — Это я так, к слову.

Ван Торенс впечатлено покачал головой с экрана.

— Да-а, ребята! Теперь я вижу, что нервы свои вы оставляете в тумбочке.

— Пригляди там за нашими тумбочками, — проникновенно попросил Мбида и сам с готовностью засмеялся.

— Пригляжу, — с неменьшей готовностью согласился голландец. — Обязательно. Однако продолжим. Тарелку свалили второй ракетой; ясно, что она получила повреждения. Мы ожидали, что она рухнет, словно метеорит, однако до поверхности она дотянула на удивление браво. Посадка, не падение, а именно посадка — вот что мы увидели. Вероятно, экипаж будет занят починкой. Впрочем, это мы так думаем, а как поступят сектоиды-астронавты, предстоит выяснить вам.

— Выясним, — кивнул головой Паллистер и обратился к остальным: — Так?

— Йэ-эп! Конечно, выясним, — подмигнул ему Мбида и ткнул локтем соседа — Патрика Рейнольдса, не проронившего до сих пор ни слова. — А ты чего молчишь, бледнолицый брат? А?

Рейнольде угрюмо взглянул на камерунца и вновь опустил голову.

— Так… Предчувствие у меня хреновое. Не знаю даже…

— Брось, Пат! — сказал Паллистер ободряюще. — Я в первый раз больше волновался. Теперь мы хоть знаем, чего ожидать…

Рейнольде отмолчался. Его не стали больше трогать. Ван Торенс говорил еще о чем-то, но Пир слушал его вполуха. Чем ближе подлетали к месту, тем неспокойнее становилось на душе. Никогда перед обычными операциями Пир не испытывал такой неясной тревоги, ну, разве что в самом начале карьеры, когда только вернулся из Чечни и поступил на службу в свой неизменный отдел… Неизменный до недавних пор.

Над Испанией сияло восходящее солнце. Не было даже намека на альпийскую тугую облачность. И было тепло, плюс шестнадцать, если верить установленным на борту «Рейнджера» термометрам. Впрочем, оборудованию икскомовцев верить можно, это не Россия, страна парадоксов. Это первый мир, где под упаковкой всегда скрывается именно то, что изображено на упаковке.

Когда «Рейнджер» пошел на снижение, Пир изгнал из себя все, кроме сосредоточенности. Мышцы жаждали движения. Знакомо потемнело в глазах, когда прокалывали вражеское поле, а в следующий миг шасси десантника коснулись почвы.

— С Богом, орлы! — донеслось из пилотской кабины, и трап откинулся, впуская в брюхо «Рейнджера» утренний свет. «Рейнджер» стоял на умопомрачительно зеленой траве, Пир даже на миг удивился, потому что за месяц, проведенный под землей, успел отвыкнуть от живой природы.

Паллистер и Рейнольде снова шли первыми, Паллистер влево от трапа, Рейнольде вправо. Перед Пиром высаживался Олаэча.

Паллистеру тоже толкнулась в глаза непривычная зелень; лужайка, где приземлился «Рейнджер», упиралась в низкий домик с покатой крышей. В стеклах отражалось солнце. Стоя у шасси, Паллистер крутнулся на месте. Справа от трапа, параллельно севшему «Рейнджеру», тянулась высокая живая изгородь. Метрах в десяти от трапа в ней виднелся проход. Судя по всему, за изгородью располагалась такая же травяная лужайка. Примерно на уровне трапа изгородь обрывалась, а дальше шел низкий каменный заборчик. Сразу за заборчиком, держа в согнутой руке пистолет, стоял сектоид. Вполоборота. В любую секунду он мог повернуться и выстрелить в выпрыгивающего Рейнольдса. Или сразу выстрелить, не оборачиваясь. Паллистер рефлекторно вскинул «Лигерт». Короткая очередь вспорола идиллическую тишину, сектоида отшвырнуло от заборчика. Пистолет он выронил, и Паллистер довольно провел поверженного врага взглядом. Рейнольде тем временем сунулся к проходу в изгороди, выпрыгнувший следом Олаэча присел перед заборчиком в месте, где тот стыковался с изгородью, и выставил вперед ствол ружья. Самое время было спокойно вздохнуть и осмотреться, но в тот же миг дважды грянули негромкие выстрелы. Паллистер почувствовал, как внутри у него что-то обрывается.

В проходе живой изгороди медленно, как в кино, оседал на траву Патрик Рейнольде. В ярком свете солнца зеленых вспышек никто не увидел. Стреляли с прилегающей лужайки.

Пир, следовавший за Рейнольдсом и еще не успевший показаться из-за изгороди, наудачу пальнул сквозь переплетение ветвей, раз, другой, и с удивлением услышал предсмертный хрип сектоида. Он попал. Случайно. Впрочем, не совсем случайно: рефлексы направили пули именно туда, где наиболее вероятно находился враг. И рефлексы не подвели.

Словно кошка Пир прыгнул вперед, через проем в сплошной зеленой стене, упал и перекатился, готовый вновь выстрелить, но лужайка за изгородью была пуста, если не считать недвижимо лежащего сектоида в центре. Пир оглянулся и махнул рукой: свободно. Тотчас к домику метнулся Нил Ватсон, а лужайку рысью пересек пригнувшийся Мбида. Ивасаки сменил Олаэчу у заборчика, опустив тяжелую «Берту» на шершавый камень. Завадски перемахнул через плетень перед носом «Рейнджера», на миг встретившись взглядом с пилотами за полупрозрачным снаружи плексотитановым колпаком кабины.

Следующие десять минут ушли на прочесывание местности внутри защитного поля. Пир и Ватсон обшарили домик; тот был пуст. И если в прошлой миссии они не нашли в сарайчиках живых сектоидов, зато видели их следы — отпечатки ног во влажной земле, расстрелянный из чужого оружия замок, — то здесь в домик явно никто не заглядывал уже довольно давно: везде лежал толстый слой нетронутой пыли.

Остальные цепью прошлись по разбитым на квадраты лужайкам. Лужайки отделялись друг от друга или такими же живыми изгородями, или низкими каменными заборчиками, смурованными, наверное, очень давно, потому что камни потемнели от старости в местах отеса, а раствор во многих местах вылущился. Кое-где попадались низкие плетеные перегородки, которым из глубин памяти Пира всплыло меткое название «тын». Вероятно, наследие бабки по материнской линии, добродушной полной хохлушки, которую Пир помнил смутно. Впрочем, некоторые украинские слова у Пира в голове остались, и они лезли из подсознания в самые неожиданные моменты.

Тарелка обнаружилась на дальней лужайке, у самой границы защитного поля. Паллистер, Завадски и Олаэча подошли к ней справа, с востока; Ватсон, Пир и Мбида с юга; а японец со своей громоздкой пушкой подтянулся с юго-востока. Еще издали легко было заметить, что овальный люк приоткрыт, полуопущен, из-за чего вход в тарелку был больше похож на окно. Один из бортов чернел, как уголь, и заметно дымился, но не видно было, чтоб обшивка где-нибудь повредилась насквозь.

— Пир, Хуан, за мной, — скомандовал Паллистер и пополз к тарелке. Так, чтобы приблизиться к люку сбоку, вдоль стены. Пир пополз с другой стороны. Остальные держали люк на прицеле, только японец повернулся к чужому кораблю спиной и держал тыл.

«Хватает же ему выдержки, — с завистью подумал Пир, работая локтями. — Меня бы сейчас отвернуться от тарелки не заставил бы ни один человек в мире. Впрочем, один заставил бы: генерал Батт».

Спустя пару минут Паллистер и Олаэча уже вжимались спинами в теплую обшивку тарелки слева от люка, Пир — справа. Люк дрогнул и уполз вниз, покорный мыслям кого-то из икскомовцев. Внутри тарелки было темно, видимо, взрыв ракеты кое-что все-таки повредил и в том числе освещение. Паллистер метнул внутрь зажженный феер и кувыркнулся следом, готовый выстрелить в любую секунду.

Но напрасно они ждали ответных выстрелов: никого живого в тарелке не было. Только мертвый сектоид у полуразрушенной силовой установки-конуса в самом центре кабины. Пульт слева тоже был совершенно безжизненным, на нем не горело ни единого огонька. Наверное, этот чужак погиб при посадке. Или еще раньше, в полете, когда ракеты «Интерсепторов» поразили юркую цель.

Паллистер осторожно поднялся на ноги; позади встали Олаэча и Пир. Красные точки лазерных прицелов плясали на дальней стене, а причудливые тени от колеблющегося света феера казались танцующими демонами.

— Все, — сказал Паллистер громко. — Третий готов еще раньше.

И опустил «Лигерт», отключив предварительно прицел. Вторая миссия завершилась.

Когда они вернулись к «Рейнджеру», у тела Патрика Рейнольдса на коленях стояли оба пилота; рядом валялась раскрытая аптечка. Видимо, она не понадобилась.

— Эх, Пат! — с горечью произнес Паллистер. — Предчувствие…

Пир сцепил зубы и молча взошел по трапу. За ним шел еще кто-то, кажется, Завадски.

На базе, проходя по коридору, Пир на миг задержался у стенда. Напротив фамилии Паллистера уже красовалась жирная четверка, в строке Пира возникла единица, а вокруг фамилии Рейнольдса щуплый парень в синем халате сосредоточенно рисовал фломастером черную траурную рамку.

Пир уже спал, когда в дверь осторожно постучали. На соседней койке бесшумно приподнялся Ник Завадски.

Так же бесшумно Пир прошел к двери.

— Это я, Паллистер, — донеслось из коридора. Голос американца звучал приглушенно, но Пир узнал его. Замок двери сухо щелкнул, открываясь.

На Паллистере были спортивные брюки в обтяжку, футболка и легкомысленные незашнурованные кроссовки с мигающими огоньками в подошве.

— Пойдемте к нам…

Что-то в его голосе удержало Пира от ненужных вопросов. Ник Завадски молча оделся и, тихо звякая ключами, дождался, пока оденется Пир.

В соседней комнате сидели все оперативники, ван Торенс, трое дистанционщиков и кое-кто из пилотов. Едва Пир, Паллистер и Завадски вошли и затворили за собой дверь, на столе как бы сами собой возникли три квадратные бутылки.

— Это ром? — угрюмо спросил один из пилотов.

— Ром, — подтвердил Паллистер.

На застеленную и нетронутую кровать Рейнольдса поставили полную до краев рюмку.

— За вас, ребята, — глухо сказал Паллистер, и все присутствующие, не чокаясь, выпили.

Утром Брюс де Григ, как обычно, явился на текущий доклад к шефу. Доклад походил на вчерашний, и на позавчерашний, и на недельной давности, и Брюс ничуть не сомневался, что никаких изменений не предвидится: он договорит, шеф сбросит файл в архив, несколько вопросов, внеплановые задачи, и все — работать.

На середине доклада тоненько запищал зуммер вызова. Майкл Батт удивленно уставился на мигающую точку посреди экрана терминала. Жестом прервав помощника, хотя Брюс и сам уже умолк, он коснулся клавиши ответа.

— В чем дело, Люсьен? У меня доклады…

— Сэр! Здесь рабочий из жилых модулей. Он хочет повидать вас и говорит, что это очень важно!

Голос секретарши-гаитянки звучал растерянно. Понятно было, что ей стоило больших усилий решиться потревожить шефа.

— Надеюсь, дело действительно важное, — проворчал Батт. — Впускай…

И — гораздо тише — добавил:

— И надеюсь, что дело быстрое.

Вошел рабочий в форменном комбинезоне сервис-служб, курчавый мужчина, похожий на турка-беженца. В руках он держал черный пластиковый пакет для мусора.

— Здравствуй, любезный, — сухо сказал Майкл Батт. — Секретарша сказала, что у тебя срочное дело.

— Да, сэр!

Рабочий неловко двинул пакетом, там что-то отчетливо звякнуло.

— Я читал типовые договоры оперативников проекта… Там сказано, что им запрещено пить… спиртное. Я убирал в жилом блоке сегодня. Посмотрите, что я нашел в комнате номер один… В урне.

Рабочий торопливо полез в пакет, шурша, и выставил на стол одну за одной три бутылки из-под рома.

Батт внимательно посмотрел на рабочего.

— А почему ты решил поставить в известность меня?

Рабочий замялся.

— Ну… Это же запрещено. Это нарушение.

Батт откинулся на спинку своего очень неудобного с виду кресла. Три пустые бутылки выглядели на краю огромного Т-образного стола на редкость нелепо.

— Скажи-ка, — с неожиданным интересом спросил Батт, — а сам ты пьешь… спиртное?

Рабочий, нервно шелестя пакетом, пожал плечами и ответил, слишком быстро ответил, как показалось Батту:

— На смене — нет, сэр. Никогда.

Батт устало прикрыл глаза.

— Ладно, скажи, как тебя зовут, дружище. Тебе выпишут премию.

Рабочий просиял. Видно, на это он и рассчитывал.

— Спасибо, сэр! Меня зовут Хакан Хами, номер 110–692 «дельта». Надеюсь, вы примерно накажете нарушителей, сэр!

— Несомненно, — буркнул Батт. — Ступай, Хакан, спасибо.

— Вам спасибо, сэр! До свидания!

Рабочий попятился и поклонился.

— Да, — встрепенулся Батт. — И забери это…

Он махнул ладонью в сторону бутылок.

Хакан Хами, казалось, несказанно удивился.

— А разве вам не нужны будут вещественные доказательства, сэр?

— Нет, — ответил Батт равнодушно. — Не нужны.

Рабочий секунду поколебался и убрал бутылки в тот же

пакет, в котором принес.

— До свидания, сэр.

Батт сдержанно отсалютовал и тут же вызвал секретаршу.

— Люси, отметь в листе поощрений: Хакан Хами, 110–692 «дельта». Премия в размере двухнедельного содержания.

— Исполнено, сэр!

— Спасибо, — вздохнул Батт и отключился.

Воцарилось молчание. Брюс де Григ, Спиновский и Рикардес внимательно глядели на шефа. Тот устало прикрыл глаза ладонью.

— Сэр… Вы действительно накажете Паллистера? — спросил Брюс и тут же вспомнил, что бутылок было три. — И остальных?

Батт убрал ладонь от лица.

— Нет, конечно. Что за бред?

— Но ведь употреблять алкоголь оперативникам действительно запрещено.

Батт кивнул.

— Да. Запрещено. Но сегодня погиб Рейнольде. А завтра может погибнуть кто-нибудь из них. И не нам с тобой их судить. Я наказал бы их, если сегодня утром кто-нибудь не смог пойти в бой. Ты их видел утром?

— Видел, — кивнул де Григ. — Перед тренировкой.

— И как они?

Де Григ улыбнулся.

— Как огурчики!

— Вот видишь. — Батт развел руками.

— А почему тогда этого… Хакана премировали? — не унимался де Григ.

— Да ладно тебе. — Батт отмахнулся. — Старался ведь парень. И вообще, должен же я знать, что творится на базе? А ты прекращай болтать и возвращайся к докладу.

Брюс де Григ тронул клавиатуру ноутбука; бродячее пятно скринсейвера сменилось ровными строками текста. Через несколько секунд он заговорил, продолжив ежеутренний доклад с того самого места, на котором прервался.

Глава 4. Январь 1999

Через два дня после возвращения со второй миссии, двадцатого января, на базу Понаехало каких-то шишек из ООН и НАТО, от деловых костюмов и звезд на погонах рябило в глазах. Паллистер не успел прикрепить к рукаву сержантские нашивки, как пришлось их менять на лейтенантские. Батт шутливо посоветовал не спешить и подождать до следующей миссии: глядишь, и капитана дадут. Паллистер пожал плечами. В принципе чин, полученный в проекте «X-com defence», равнялся армейскому, но в армии нашивки так резво не раздавали.

Пир тоже получил чин — сержанта. Остальным выдали нашивку с кинжалом, условный знак прошедших первые миссии. Первая кровь. Паллистер тут же мрачно посоветовал новичкам выдавать нашивки с изображением чайника, но Батт мгновенно применил к нему свое главное оружие — взгляд, от которого по спине начинала гулять зима. В остальное время шеф проекта таскался с шишками по всей базе и что-то постоянно объяснял. Больше всего проверка торчала в лабораториях, а оперативникам посоветовали побольше времени проводить в тренажерных и без нужды не высовываться.

Впрочем, судьба распорядилась иначе, и икс-команда выступила перед высокой комиссией в полном блеске. Вечером двадцать первого января, когда оперативники расслаблялись после обычных тренировок, а персонал базы коротал свободное время в барах и ресторанчиках сервис-блока, Пир потягивал апельсиновый сок за одним столиком со знакомым пилотом, Валеркой Смоляниновым. Валерка был в меру ехидным малым и не упускал случая поиздеваться над оперативниками. Впрочем, наскоки его были совершенно беззлобны. Сам он был родом из Казахстана, проторчал некоторое время на бездействующем Байконуре, откуда его и завербовали в проект, потому что пилотом он был великолепным. Пир вертел в руках стаканчик с соком и проклинал судьбу, потому что больше всего сейчас хотелось пива. Он мог в принципе выпить баночку, но кто-нибудь из сидящих за соседними столиками или прыщавый бармен за стойкой непременно стукнул бы Батту, да еще плюс ко всему комиссия… Короче, Пир пил сок и жалел себя. Валерка тоже пил сок: пилотам спиртное вообще было запрещено. Над базой сгущались сумерки: какой-то умник, обслуживающий датчики внешнего наблюдения, придумал заводить картинку с внешних камер на видеоэкраны всех баров, и все присутствующие могли любоваться верхним пейзажем: чахлыми елочками на полигоне.

Музыка, ненавязчиво льющаяся из динамиков, внезапно оборвалась, и над входом в бар замигала тревожная красная надпись:

«ALERT» «ALERT» «ALERT»

— Ха! — сказал Валерка, отодвигая стакан. — Небось, проверка!

Пир молча помчался прочь из бара, провожаемый уважительными взглядами. Валерка выскочил следом, но направлялся он в другую сторону: у пилотов были свои пути.

В тревожный рукав, по традиции, первым успел Олаэча; кроме него, облачались в боевое Паллистер, Ватсон и Ивасаки. Пир поспел пятым. Спустя секунды в рукав ворвались Мбида и Завадски,

— Что, тренировочки? — беззаботно спросил Мбида, распахивая свой шкафчик.

— Не знаю. — Паллистер хмурился. Кажется, он стеснялся своих лейтенантских нашивок, стирающих былое равенство оперативников. Чудак, Пиру было чихать на нашивки и Паллистер, получи он хоть полковника, навсегда остался бы своим парнем, готовым прикрыть задницу другу, когда будет жарко, и кинуться за другом в огонь, когда станет совсем жарко. Тем более что на боевых комбезах никаких нашивок не было.

— Давайте, давайте, живее, лодыри! — гаркнул Паллистер, застегивая липучку шлема.

Через минуту они сидели в «Рейнджере». Все семеро.

— Сейчас нам скажут, что мы не уложились в норму, придуманную каким-нибудь пузатым генералом-штабистом, и вся комиссия будет нудно читать нам мораль об ответственности перед человечеством и прочей мировой скорби… — проворчал Пир, поглаживая «Лигерт».

— Чушь, — уверенно заявил Ник Завадски. — Даже моя бабушка не могла бы собраться быстрее!

Олаэча вновь, как и в прошлый раз, наклонился к Пиру:

— Знаешь, я все больше начинаю уважать бабушку Ника…

Пир довольно хмыкнул и подмигнул чилийцу. Тот подмигнул в ответ.

— Эй, глядите! — сказал вдруг Мбида удивленно. — Что это тут у меня вместо верного «Шкара»?

Ответом ему был гул запущенных двигателей и мощное ускорение, вдавившее оперативников в жесткие спинки кресел.

— Гляди-ка, взлетели! — изумился Завадски. — Так это что, не тренировка?

— Это лазерный пистолет, — с некоторым запозданием Хуан Олаэча ответил Мбиде. — У меня тоже такой вместо «Лигерта».

— И у меня, — вставил Паллистер. — Испытывать будем, что ли?

Мбида нетерпеливо поглядывал на мертвый экран, откуда обыкновенно вещал ван Торенс, но экран почему-то так и оставался мертвым.

— Спят, небось. Или с комиссией цацкаются, — предположил Пир. В ту же секунду экран засветился.

— Буэнос ночес, — еле слышно проворчал Олаэча. — Спохватились!

За спиной Батта маячил кто-то в форме НАТО. Комиссия, ясное дело, держала руку на пульсе событий.

— Единственное, что я скажу, ребята, — сказал Батт устало, — это не тренировка, это боевой вылет. Чужаки не согласовывали своих планов с нашими. Летим в Швецию. Ван Торенс продолжит…

— Устал, бедняга, — прошептал Завадски. — Укатали его эти проверяющие…

Тем временем на экране возник ван Торенс, выглядевший тоже весьма озабоченно.

— Привет, парни! Как самочувствие?

— Отвратительное, — заверил его Паллистер. — Мутит от галстуков и погон.

Ван Торенс украдкой оглянулся и тихо сказал:

— Знаете, меня тоже!

Мбида не замедлил гикнуть и заколотил себя по бокам, но тихо-тихо, чтоб никто ничего не заподозрил. Пир с трудом подавил смех.

— Ладно, к делу, — враз стал серьезным голландец. — Миссия номер три не нравится мне по трем причинам. Первое. Тарелка нового типа, раза в два побольше предыдущих, а значит, и чужаков там больше. Второе. Действовать вам придется ночью, а за бортом темно, хоть глаз коли. Облачность, луны не видно. И третье. Тарелка села самостоятельно, а не была сбита, а это значит, что все астронавты живы и здоровы.

По нашим прикидкам, размеры корабля колеблются от четырнадцати до восемнадцати метров в поперечнике, формой он напоминает не эллипс, а правильный крест. Предполагаемая численность экипажа — пять — десять астронавтов. Эксперты полагают, что у части экипажа может оказаться оружие помощнее плазменных пистолетов.

— Спасибо, успокоил, — покачал головой Паллистер. — Нам и пистолеты-то крыть особо нечем…

Голландец развел руками.

— Я только довожу до вас выкладки экспертов. Запоминайте, может быть, это сегодня спасет кому-нибудь из вас жизнь. Поверьте, в экспертах сидят весьма головастые ребята.

— Не сектоиды, часом? — невинно осведомился Мбида. Паллистер укоризненно взглянул на него, и камерунец виновато прижал к толстым губам обе ладони: молчу, молчу, мол.

— Среди снаряжения на миссию присутствуют три изготовленных на сегодняшний день лазерных пистолета. Кроме того, использование автопушки «Шкар» и тяжелой пушки «Берта» в условиях сумерек признано нецелесообразным, поэтому Мбиде и Ивасаки сегодня действовать придется с обычными «Лигертами». Пушек просто нет на борту «Рейнджера».

— Замечательно! — вскипел камерунец. — А у нас кто-нибудь спросил? Может, у меня особое мнение на этот счет?

Ван Торенс снова развел руками.

— Извини, Джордж. Таков приказ.

Что думал насчет смены оружия Ивасаки, осталось тайной, потому что японец не проронил ни слова. Пир с завистью взглянул на него — вот он, пресловутый восточный менталитет. Пир ни за что не сдержался бы в подобной ситуации. То есть в конце концов он смирился бы и взял «Лигерт», но пару теплых слов в адрес начальства все равно высказал бы. В конце концов под вражеские выстрелы лезть ему, лезть Мбиде и Ивасаки, а не таинственным экспертам, которых оперативники, наверное, никогда даже не видели. А эти двое зря, что ли, потели в тренажерной со «Шкаром» и «Бертой», привыкая и сливаясь с оружием в цельную единицу? Привыкай теперь к «Лигерту»…

— Лазерное оружие рекомендовано использовать Паллистеру, Мбиде и Олаэче. Вы можете принять иное решение относительно этого, я высказал всего лишь рекомендацию, а не приказ.

— Безмерно благодарны, — съязвил Мбида. — Впрочем, хрен с вами. Попробую в деле лазер. Глядишь, войду в историю…

— Интересно, слушает нас комиссия? — еле слышно спросил Олаэча Пира.

Пир покосился на соседа: во, святая простота!

— Конечно, слушают! Ты еще сомневаешься?

Чилиец вздохнул.

Паллистер поглядел на товарищей.

— Есть возражения? Хуан, Джо? Может, кто еще не согласен?

— Да чего там, — махнул рукой Завадски. — Только «Лигерты» я бы все равно посоветовал вам взять.

— Само собой! — качнул головой Паллистер, цепляя лазер на пояс. — Ишь ты! Уже и крепление успели приспособить!

Ван Торенс обернулся и перекинулся несколькими словами с парой ребят перед экранами компьютеров. Ребята принялись наперебой подсказывать.

— Далее. Как показала практика, самыми опасными этапами миссии являются высадка из «Рейнджера» и проникновение во вражеский корабль. Поэтому… — ван Торенс скривил губы, — повнимательнее. Я понимаю, что вам это покажется пустопорожним трепом, но все же. Очень хочется, чтобы из миссии все вернулись живыми, тем более что вас сегодня и так семеро. Да еще по ряду причин мы пока не можем использовать танки… Эх, дьявол, не ко времени эта тарелка села, днями бы двумя-тремя позже…

Ван Торенс вздохнул, снова обернулся к ребятам за компьютерами и, видимо, вспомнив, хлопнул себя по лбу.

— Ага, вот еще что. Как помните, в прошлый раз тарелка нашлась у самой границы защитного поля, а не в центре, как того ожидали эксперты. Похоже, что поле генерируется не севшей тарелкой, а только заходящей на посадку. Сначала чужаки ставят колпак, потом садятся в его пределы, не важно куда — в центр ли, ближе к краю. И поддерживают колпак в неизменном состоянии до взлета. Механизм пока неясен…

— Мог бы и не говорить… Нашим научникам хоть что-нибудь до конца ясно или нет? — покачал головой Паллистер.

Ван Торенс виновато ответил:

— На все нужно время, Алан. Не забывай, мы сталкиваемся с творениями нечеловеческого разума, к тому же стоящего гораздо выше нас технологически. Боюсь, многое мы можем вообще не понять, пока не достигнем определенного уровня…

— Ладно, проехали, — отмахнулся Паллистер. — Долго нам лететь-то?

— Еще с полчаса. Как обращаться с лазерами помните или вызвать кого-нибудь из разработчиков?

— Помним, Марк, не волнуйся. Оружие как оружие, что тут можно забыть? Целься да пали…

Паллистер погладил светло-серый металл лазерника, пристегнутого к боку. Ствол нового пистолета был теплым, словно он весь день пролежал на летнем солнце. Оставался только один неясный вопрос: где взяться летнему солнцу в январе в центре Европы?

— Эй, Марк, — спросил Пир с неожиданным интересом. — Скажите, а как вы вывозите трофеи из-под колпака, если «Рейнджер» летит с нами на базу и с места больше не трогается?

— У нас есть еще две установки-нейтрализатора. На транспортных вертолетах. Сначала мы вытаскиваем все найденное из-под колпака, а там уж переправляем на базу. Самое трудное — вытащить тарелку.

— И что? — Пир заинтересовался еще сильнее. — Тарелку вытаскиваете, а поле остается?

— Представь себе, да! Держится дня два, а потом пропадает. Сразу, словно кто-то выключатель поворачивает. Р-раз — и нету больше поля. Первый раз наши эксперты так испугались, что драпали, побросав все оборудование, когда поле пропало.

Пир хмыкнул.

— Ну да! На это они мастера — обмочить штанишки и драпать, побросав оборудование. Ценное, небось, оборудование?

— Ценное. Аналогов, можно сказать, нет. Да у нас в проекте все оборудование ценное.

— Вот-вот, — поддакнул Завадски. — Уж эти бы хрен «Рейнджер» берегли, а нам всю плешь проели: ценная, понимаешь, установка, аналогов нет! А у самих — еще две, на вертолетах… Моя бабушка задала бы перцу вашим экспертам!

Ван Торенс только печально вздохнул.

— Ни у кого сегодня нет никаких предчувствий? — настороженно спросил Паллистер оперативников.

— У меня есть, — отозвался Ватсон, подняв руку, хотя за секунду до этого можно было поклясться, что он спит. — У меня предчувствие, что мы сегодня надерем кое-кому задницу.

Мбида молча хлопнул ладонью о подставленную пятерню Ватсона и решительно провозгласил:

— К чертям предчувствия! Сегодня возвращаемся все!

Перед снижением Пир проверил экипировку. «Лигерт».

Запасные обоймы. Гранаты. Датчики шлема. Резервная батарея. Вроде все.

— Снижаемся! — сообщил по внутренней связи Валерка Смолянинов. — Готовьтесь, головорезы!

— Готовы, — с легкой досадой ответил Паллистер, пристегивая «Лигерт» к ранцу на спине. Ранцы составляли с боевыми комбезами одно целое и не снимались. Эдакий карман на спине — ни дать ни взять.

«Рейнджер» ухнул вниз. Сегодня снижались почему-то стремительнее обычного, почти падали. Из-за темноты, что ли? Пир знал, что «Рейнджер» вели со станций слежения на земле и с вертолетов, висящих над оцепленным районом. Тарелка приземлилась рядом с небольшой деревушкой, вдалеке за близким ночным горизонтом мерцали огни Гетеборга.

— Заходим на цель. Вижу колпак, — донесся голос второго пилота. Точнее, первого, потому что вторым пилотом «Рейнджера» значился Валерка Смолянинов.

Глаза заволокло туманом, когда прокалывали колпак защитного поля. Касание. Шелест сервомоторов трапа. Снаружи — плотная, как холодец, тьма.

— Пошли! — скомандовал Паллистер и кошкой скользнул во тьму. Олаэча шагнул на трап, потом в сторону и пропал из поля зрения. Пир машинально включил ноктовизор и сомкнул пальцы на цевье «Лигерта». Вперед!

Окружающее казалось зеленоватым, видно было шагов на двадцать — двадцать пять; все, что располагалось дальше, тонуло в непроглядной мгле. Под ногами лежало поле, засаженное чем-то вроде люцерны.

«Какая люцерна в январе?» — подумал Пир совершенно не к месту.

Слева темнели смутно очерченные строения. Паллистер, оглядевшись по возникшей привычке у шасси «Рейнджера» и никого не обнаружив, скользнул к ближней стене. Мбида, как всегда, пригнулся и резво протрусил к носу «Рейнджера», огибая домики слева. Олаэча, Ивасаки и Ватсон, рассыпавшись редкой цепью, направились во тьму прочь от замершего в неподвижности самолета. Завадски сунулся было вправо от трапа, но почти сразу влетел в туман защитного поля, поэтому развернулся и поспешил за Паллистером. Пир соскочил с трапа и направился по диагонали, к виднеющемуся невдалеке дому размерами побольше, кажется, даже двухэтажному.

Первый этаж был сложен из старого немецкого кирпича и, наверное, помнил еще гитлеровскую оккупацию. Второй надстроили явно позднее и почему-то сделали это, используя лишь дерево. Стекла подслеповатых окошек второго этажа давали на экранчиках ноктовизора тусклые темно-зеленые блики. Вместо дверей внутрь вел широченный проем-арка, хоть грузовиком въезжай. На первом этаже громоздились спрессованные брикеты сена, а у стен пирамидами были сложены полиэтиленовые мешки с фирменным клеймом «ИГ Фарбен-индустри». В правом дальнем углу виднелась узкая лестница, круто взбирающаяся вверх. Перил у лестницы не было. Пир прокрался вдоль стены, решив для верности проверить второй этаж.

Паллистер осторожно продвигался между этим же домом, оставляя его справа, и узкими длинными сараями. Впереди, похоже, располагался еще один дом, тоже двухэтажный. Его очертания проступали отчетливее с каждым шагом. Сзади бесшумно ступал Завадски, догоняя.

Не успел Паллистер покинуть узкую щель между стенами, шлем высветил красную точку первой цели.

— Вижу, — тихо подтвердил Завадски и припал к прицелу. Паллистер вскинул лазерный пистолет.

Кто-то стоял на крыше дома, что смутно виднелся впереди. У самого края. И это был не сектоид. Свет от прожекторов «Рейнджера» еле-еле отражался от близко посаженных глаз и выхватывал из сплошной тьмы правый бок и правую руку. Впрочем, ноктовизору и этого было вполне достаточно.

— Это не сектоид! — прошептал Завадски. — Командный, что делать? В зоне посадки оставалось гражданское население?

Ван Торенс отозвался мгновенно:

— По нашим данным — нет. Открывайте огонь, пришельцы скорее всего представлены не одной расой, а несколькими.

Чужак сам развеял сомнения икскомовцев — он выстрелил из плазменного пистолета.

Сухие хлопки выстрелов Завадски и короткие взвизгивания лазерника слились, но стрелять было неудобно, а Паллистеру — еще и непривычно. Ни Паллистер, ни Завадски не попали. Чужак мгновенно залег, хотя оба ожидали, что он кинется прочь и постарается спуститься в дом.

Из-за дальнего угла запоздало выпустил короткую очередь из своего лазерника Мбида. Может быть, с его точки лежащий на крыше инопланетянин и был виден, хотя вряд ли.

Паллистер сорвал с пояса гранату и активировал ее.

— Держи, отродье! — прошипел, зашвыривая ее на крышу широким крюком, словно баскетболист. Завадски предусмотрительно залег; упал к стене и сам Паллистер. Мбида все видел и спрятался за углом. Глухо ухнул взрыв, и в траву перед домом упало что-то серо-зеленое. Паллистер присмотрелся — это оказалась верхняя часть торса, в общем похожего на человеческий. Обезображенная рука по-прежнему продолжала сжимать плазменный пистолет. Кожа, обожженная взрывом, была оранжевого цвета, кровь — зеленоватой, как у сектоидов. Теперь у Паллистера не осталось ни малейших сомнений: это был враг, вооруженный и опасный враг.

— С почином, — буркнул Завадски, поднимаясь. — Это у тебя пятый, да?

Паллистер махнул рукой высунувшемуся из-за угла Мбиде, и тот пружинисто понесся по грядкам, приминая прошлогодние полусухие растения.

— Нашли тарелку, — сообщил по связи Олаэча. — Она справа от вас, за домами.

В тот же миг знакомо плюнул зеленым плазменный пистолет чужаков. Раз, другой. Олаэча, присевший у брикета с сеном, мгновенно ответил, метя на вспышки, но лазерник вдаль бил плохо, кучности не давая никакой. У деревянной ограды распластался Ватсон и тоже дал очередь из «Лигерта». Но и он промахнулся. Зато Ивасаки, правый в цепи, двумя одиночными снял невидимого пришельца: послышался низкий предсмертный хрип и тихий звук падения — зашелестела сухая трава.

— Браво, Ооно, — похвалил Олаэча и выглянул. Тарелка излучала смутный синеватый свет. Перед ней никого не было.

— Теперь нужно понять, где у нее вход, — сказал Ватсон и пополз вперед.

— Я вижу вход, — сообщил Ивасаки спокойно. — Он в правом крыле креста, с торца. Чужак вышел оттуда.

— Ага, понял, — откликнулся Олаэча и тоже пополз вперед.

— Мы обойдем крест слева, может, с той стороны кто кроется. Внутрь пока не лезьте, держите вход, — посоветовал Паллистер, пробираясь вдоль стены дома, на котором только что прятался инопланетянин. Мбида уже успел заглянуть внутрь, удостовериться, что там никто больше не прячется, и нагнать Паллистера. Завадски держался чуть правее, ближе к первому дому.

— Пир, ты где? — спросил Паллистер.

— Здесь, — ответил Пир и выпрыгнул со второго этажа у дальнего угла. — Вот она, тарелка. Здесь никого, подтягивайтесь.

Паллистер, Мбида и Завадски подтянулись.

Ивасаки, Ватсон и Олаэча залегли перед входом в тарелку. Люк выглядел совершенно так же, как и на малых кораблях, виденных ранее; по крайней мере никаких различий никто не усмотрел.

— Техника у них, похоже, такая же, как и у головастиков, — заметил Мбида, таращась на безмолвный инопланетный корабль.

— Тут следы, — сказал вдруг японец с прежним ледяным спокойствием. — Из тарелки выходили двое и не возвращались. Полагаю, это те, которых прикончили я и Паллистер.

— Значит, остальные внутри, — заключил Олаэча. — Если там вообще кто-нибудь есть.

— Да уж есть, можешь быть уверен! — прошептал Ватсон. — Гляди, какая здоровая!

Крестообразная тарелка была и впрямь заметно больше предшественниц.

— А следы какие! — изумился Мбида. — Хвост у них, что ли?

— Мне показалось, — сказал Ивасаки, — что у них всего одна нога.

— Одна? — Мбида еще раз поглядел на неясные следы. Ноктовизор рассеивал темноту, но видно было все равно неважно. — Может быть…

Из темноты возник Пир, просеменил вдоль бортов креста. За ним торопился Завадски. Мбида и Паллистер пошли вокруг тарелки, по самой границе поля.

— Никого, — сообщил Паллистер минутой позже. — Будем входить.

— Понял, двинули, — сказал Олаэча и поднялся. Тотчас люк дрогнул и скользнул вниз, открывая проход. Мертвенный синеватый свет вырвал из ночной тьмы небольшой пятачок перед самым люком. Внутри перед входом никого не было, а метрах в четырех-пяти виднелась ровная стена, неотличимая от внешней обшивки тарелки. Олаэча нырнул в люк, поводя стволом вправо-влево. Никого. Ватсон проскользнул следом. Стена, оказывается, была не совсем ровная: дальше от центра отсека она изгибалась в глубь тарелки, а у самых бортов виднелись двустворчатые двери. Ватсон и Олаэча прокрались к правым, Ивасаки и Пир — клевым; Завадски остался у входа, то и дело оглядываясь во тьму.

— Вместе, — предупредил Олаэча. — Раз, два — пошли!

Ватсон мысленно распахнул двери, и те послушно отверзлись. Он тут же увидел сразу две оранжевые тени левее дверей и, не задумываясь, рухнул в проход. Зеленых вспышек он не видел, потому что припал к полу. Олаэча вжался в угол перед дверью. Выстрелы чужаков слегка оплавили стену у самого его плеча. Ватсон молчал, не стрелял, и Олаэча, присев на колено и держа пистолет-лазерник обеими руками, выглянул в дверь. Вот они, чужаки. Оба. И палец нажал на гашетку раньше, чем сознание пожелало этого. Скорострельность у лазерника была просто дикая: Хуан успел сделать шесть выстрелов, а двое оранжевых — всего один. Тот, которого Олаэча застрелил первым, вообще ничего не успел, просто сполз по стене, а второй сумел пальнуть, но его уже развернуло выстрелом и его импульс вонзился в низкий потолок.

Ивасаки и Пир задержались, потому что за их дверью открылся маленький тамбур, а впереди обнаружилась еще одна дверь; она-то и отняла драгоценные секунды. Японец проскочил ее, когда Олаэча уже стрелял. В квадратной рубке находился и третий инопланетянин, и в руках его был не знакомый пистолет, а нечто посолиднее, вроде серебристого ружья. Эксперты и впрямь оказались головастыми ребятами. Наверное, это был какой-нибудь командир чужаков. Он нервно тянулся вправо, на выстрелы, и Ивасаки едва не уткнулся ему в спину. Обернуться чужак не успел: Ивасаки хладнокровно всадил ему в затылок пулю. Оставалось помещение в самом центре тарелки, туда вели еще одни двери. Пока японец разбирался с упавшим оранжевым, первым делом отшвырнув носком ботинка оброненное серебристое ружье, Пир замер на миг перед этой последней дверью, распахнул ее и шагнул внутрь. В маленьком квадратном отсеке располагался только конус силовой установки с пульсирующим оранжевым стержнем наверху. И еще чужак, похоже, собиравшийся спрятаться за конусом. Пир не дал ему это сделать: уложил, словно в тире. В упор. Как тройку турецких террористов в девяносто седьмом в Несебре, под Бургасом.

Он даже не успел толком рассмотреть инопланетянина. Потому что видел в основном ствол плазменного пистолета, медленно-медленно поворачивающийся каналом излучателя к нему, Пиру.

Ивасаки пнул лежащего чужака — тот был, без сомнения, мертв. Внешне он напоминал большого желто-оранжевого червяка с парой четырехпалых рук и остроносым лицом. Ног у чужака не было, а передвигался тот, видимо, на изогнутом хвосте.

Японец, рассмотрев инопланетянина, поднял голову — перед ним загадочно мерцали экраны и высвечивал огоньки пульт управления. У пульта, прямо из клетчатого пола, росли, будто пара диковинных грибов, два кресла.

— Дьявольщина! — услышал Ивасаки голос Ватсона. — Ну и пальбу вы надо мной устроили!

Олаэча ткнул его кулаком:

— Жив, чертяка! Я уж думал — зацепили тебя. Лежишь, не стреляешь.

— Стреляешь! Я еще до пола долететь не успел, как ты их уложил! Поспей за тобой, сын неба…

Олаэча довольно хмыкнул.

Тут в дверь вошел Паллистер с лазерником в опущенной руке.

— Сколько? — спросил он коротко и огляделся, считая трупы чужаков. — Трое?

— Четверо, — поправил его Пир, указывая оттопыренным большим пальцем за плечо, в отсек силовой установки. — Еще один там.

— Итого — шестеро, — подытожил Паллистер. — Недурно!

— А что снаружи? — спросил Ватсон, потирая ушибленный локоть.

— Кажется, чисто. Надо в сараях этих получше проверить. Пошли.

Еще около часа они сновали внутри поля, но ни единой живой души больше не обнаружили, если не считать бродячей собаки, прикорнувшей на сене в одном из домиков. И тогда Паллистер дал команду на возврат.

Батт сиял, это было заметно даже на экране. Лица шишек из комиссии стали еще более значительными. Паллистер был рад, потому что Батт украдкой показал ему кулак с поднятым большим пальцем. Миссию они отработали на «ять», захватили новый тип тарелки и добыли несколько трупов ранее не виденных инопланетян. А главное — без потерь отработали. Чего еще желать?

Пока нечего. До следующей миссии.

Когда летели назад, на базу, в отсек ввалился Валерка Смолянинов с зеленым зиповским чемоданчиком. Чемоданчик был полон запотевших бутылок темного «Гессера».

— Держите, икс-команда. Внешнее наблюдение я отключил, пусть генералы надувают щеки, хрен с ними. Жаль, мне нельзя, я еще на работе…

Никогда еще пиво не казалось Пиру таким вкусным и желанным, как в этот миг, когда можно расслабленно вытянуться в кресле, пусть даже и жестком, отложить еще отдающий теплом «Лигерт» и с чувством исполненного долга сделать первый глоток.

На базе им устроили форменную овацию, еще в ангаре. Пир даже смутился, зато Мбида и Завадски напыжились и радостно замахали руками прямо с трапа «Рейнджера».

— Эй, Ник! — окликнул австралийца Олаэча. — Твоя бабушка может гордиться таким внуком!

Завадски довольно оскалился.

В коридоре перед холлом он остановился, дернув Пира за рукав. Стенд уже отражал состояние после сегодняшней миссии: за Паллистером числилось пять убитых чужаков, за Пиром, Олаэчей и Ивасаки — по два.

— Холера! Только мы с Джо как бедные родственники, без заслуг, — пожаловался Завадски.

Пир пожал плечами:

— Ватсон тоже.

— У Ватсона на миссию меньше.

— Ну и что?

— Да ничего, в общем…

Пир вздохнул.

— Да ладно тебе… Лучше ноль в графе, чем черная рамочка.

— Да уж, — вздохнул Завадски. — Лучше ноль…

Комиссия торчала на базе еще два дня. Батт стал похож на

привидение, его помощники сбились с ног, но в итоге проект много выиграл, и не в последнюю очередь из-за того, что гости воочию наблюдали за третьей миссией, самой удачной пока. Ооно Ивасаки тоже дали сержанта; успех Олаэчи почему-то проигнорировали. Хотя чилиец отнесся к этому на редкость равнодушно.

С отъездом комиссии стало ясно, что Батт с помощниками проделал хорошую работу: во-первых, весь персонал базы получил солидные премии, а во-вторых, было объявлено об увеличении ассигнований на проект. Сразу же заложили новый лабораторный модуль, а спустя считанные часы прибыли целых семеро новичков-оперативников. Снова сущий винегрет из наций и народностей: здоровенный канадец, похожий на классического лесоруба, Ричард Бейли, с порога сообщивший, что его с детства зовут Большой Дик; чернявый француз, гроза женского пола, Клод Ревеню; башкир из Уфы Ринат Шайхутдинов; молчаливый, как изваяние, венгр Дьюла Чонгради — Пир слышал о нем в связи с нашумевшей прошлогодней операцией «Балатон»; человек без родины и национальности Адам Дориго, завербованный в проект из полиции Гонконга; бесшабашный американец Артур Миллс и рыжий, как огонь, немец Вернер Келлер.

Научники окончательно довели до ума пистолет-лазерник, хорошо показавший себя в ближнем бою, и тут же принялись за разработку усиленного варианта, чтобы можно было вести прицельную стрельбу и издалека тоже. Сендер как-то намекнул, что дело с плазменным оружием сильно продвинулось вперед, и не исключено, что вскоре на миссии оперативники станут выезжать с плазменными пистолетами и ружьями, адаптированными для людей. Вообще от научников Пир стал часто слышать новое слово «Элериум-115», видимо, имелся в виду сверхтяжелый химический элемент, который инопланетяне использовали в качестве источника энергии. И самое важное, как показалось Пиру, — Батт, особо не афишируя, рассказал о проекте «Скорлупа»: на основе захваченных не известных земным технологиям сплавов были созданы новые бронежилеты. Даже не бронежилеты, а защитные костюмы, броня которых защищала практически все тело оперативника и шутя выдерживала выстрел в упор из крупнокалиберного ружья.

Новую встреченную расу инопланетян назвали снейкменами, человекозмеями. С ними икс-команду познакомили лишь поверхностно, пообещав подробный рассказ несколько позже.

Приближался февраль.

Глава 5. Январь — март 1999

Еще до конца января в деле испытали танк. К двадцать восьмому числу успели смонтировать модуль наведения на цель, чтобы танк как боевая единица влился в команду. Теперь все доступные танку цели мог отследить любой икскомовец и мог стрелять и попадать, даже не видя врага непосредственно. Без этого модуля Батт отправлять танк на миссии не решался.

Днем двадцать восьмого над Северной Африкой «Интерсепторы» свалили очередную тарелку. Крестообразную. Научники быстро дали известным тарелкам имена: трехместную эллиптическую нарекли средним скаутом, крестообразную — большим, а крохотную трехметровую, которую расстреляли в воздухе в начале месяца, понятно, малым. Судя по всему, для межзвездных перелетов все скауты не годились, а служили простыми разведчиками планетного класса. Их продолжали изучать, но работы все еще оставался непочатый край и далеко не все научникам удавалось понять.

Сигнал «ALERT» застал оперативников в тренажерной, всей толпой они пронеслись по коридорам и на этот раз первым в рукав вошел не Олаэча, а лейтенант Паллистер.

— Слыхал? — обратился Завадски к Пиру. — На этот раз танк везем.

Пир кивнул и натянул шлем.

— Значит, кто-то останется, — продолжил мысль Завадски.

Вот что он имел в виду! Пир сразу и не сообразил. «Рейнджер» мог нести либо четырнадцать десантников, либо танк и десять десантников.

— Значит, останется, — согласился Пир. — Думаю, не мы с тобой.

Завадски задумчиво хмыкнул.

У «Рейнджера» их ждал сам генерал Батт. Пир слегка удивился даже.

— Идут все старики, а также Бейли, Ревеню и Шайхутдинов. — Шеф сразу же все расставил по местам.

— Старики! — хмыкнул Мбида. — Тоже мне, старики! Четвертая миссия!

— Привыкай, Джо. Скоро в тебя будут тыкать пальцами и шепотом говорить: «Он из первого призыва…» — улыбнулся Завадски.

— В тебя тоже, между прочим, — не остался в долгу Мбида. — А в комнатах станут вешать портреты твоей бабушки и по вечерам на них молиться…

Все засмеялись. Включая Завадского. Похоже, рождалась первая профессиональная легенда проекта «X-com defence». А похвастаться тем, что присутствовал при рождении легенды, может далеко не каждый.

Чонгради, Дориго, Миллс и Келлер с завистью наблюдали, как остальные исчезают в брюхе десантника. Спустя полминуты погрузился технарь-дистанционщик с похожим на небольшой чемоданчик пультом; еще через полминуты по трапу в «Рейнджер» въехал один из танков.

— Удачи! — сказал Батт, вскидывая кулак. И, не оборачиваясь, пошел прочь, в командный центр.

«Рейнджер» вылетел без промедления.

Эта миссия тоже прошла на редкость гладко, может быть, именно из-за танка. Хотя везение тоже сыграло свою роль. По крайней мере Пир думал именно так. Вместо «Лигертов» шли с лазерами — все, кроме Мбиды, который надеялся на «Шкар». Ивасаки тоже взял лазер, видно, достала его тяжеленная «Берта», а на малых кораблях не находилось ничего настолько опасного, чтобы стрелять бронебойными.

Первым из корабля выкатился танк и покрутился на месте, давая панораму. «Рейнджер» сел совсем рядом с вражеским скаутом. Обшивка его почти сплошь была черной: Валерка-пилот сказал, что в тарелку всадили три «Эвеланша» и два «Стингера» и каждый раз попадали.

А после танка спокойно высадились люди, уверенные, что не схлопочут выстрел из плазменника в первую же секунду. Пир такую уверенность чувствовал. И радовался.

Парень-технарь управлялся с танком с потрясающей сноровкой: не успели еще оперативники рассыпаться, а он локализовал первую цель. Сектоид, присев на корточки, прятался в густых высохших травах метрах в семидесяти от «Рейнджера». Как его только не сдуло турбинами? Мбида не замедлил пальнуть из «Шкара», но то ли рука у него дрогнула, то ли еще что-то помешало, но он промахнулся. Взрывы не убили сектоида, только густой дым заклубился над землей, и тогда выстрелил Олаэча. И снял чужака первым же выстрелом.

А танк уже оповещал о второй цели: несколько дальше от «Рейнджера», горбясь, семенил еще один головастик. Кажется, он намеревался спрятаться за холмиком свеженарытой земли, но Олаэча и тут не сплоховал. Его лазерник спел прощальную песнь и этому.

— Два, — удовлетворенно сказал он. — Учись, Джо.

Мбида только печально вздохнул.

Паллистер, Ревеню и Пир сунулись к тарелке; Паллистер прижался спиной к почерневшей обшивке, и в тот же миг люк неожиданно открылся. Из тарелки намеревался выйти сектоид, но не успел сделать и шага. Пир трижды выстрелил, сектоид подавился хрипом и шлепнулся на пол перед люком. Пир перепрыгнул через него, врываясь в тарелку.

Видимо, одна из ракет взорвалась внутри чужого корабля, а может, просто рванула силовая установка. От стен центрального отсека мало что осталось, и еще внутри было полно резко пахнущего дыма. В дыму виднелся размытый силуэт головастика, Пир еле его рассмотрел. Дал очередь и опять попал, причем не только в ближнего, а и еще в одного, которого даже не видел. Паллистер и Ревеню, проскользнувшие вслед за

Пиром, так ни разу и не выстрелили. Больше в тарелке никого не нашлось. Снаружи тоже. Шестой астронавт, если он был, скорее всего погиб при взрыве.

Возвращались в приподнятом настроении. Пир догнал Паллистера по убитым врагам; Алан хлопнул Пира по плечу:

— Готовься менять нашивки, — пошутил он.

Пир только хмыкнул в ответ. Но сержанта получил на этот раз Олаэча.

Весь февраль прошел на удивление спокойно: ни одного вражеского корабля не засекли ни на одной из станций слежения. Зато научники не теряли зря времени: к середине месяца каждый из оперативников весьма близко познакомился с лазерной винтовкой. В принципе это был тот же пистолет, только помощнее. Пир нашел новое оружие превосходным, и другие икскомовцы тоже оценили новинку по достоинству. Но все никак не получалось проверить ее в настоящем деле.

Двадцатого февраля Батт объявил, что на территории США открывается вторая база в рамках проекта «X-com defence». Западное полушарие должна была взять на себя она, но лишь после того, как военные прислали бы пару «Интерсепторов» и десантный крафт. Впрочем, станцию слежения запустили еще в феврале. Первый «Интерсептор» пришел на базу второго марта.

Седьмого марта над Канадой был засечен тридцатиметровый вражеский корабль, минимум вдвое крупнее большого скаута. Кроме того, он был двухъярусным. Метания корабля над материком казались бесцельными, он дотянул до океана у самого Ванкувера, потом повернул назад, на восток, и достиг Эдмонтона. Здесь его наконец-то догнал «Интерсептор» с американской базы. Вогнав во вражеский корабль весь боезапас, все три «Эвеланша» и шесть «Стингеров», перехватчик схлопотал короткий залп из неизвестного лучевого оружия и немедленно отвалил к югу: чиниться после этого ему пришлось бы не одну неделю. Удивительно, как пилоты сумели дотянуть до базы.

Пока корабль сектоидов сновал над Канадой и воевал с первым истребителем, два перехватчика с европейской базы мчались над Атлантикой. Батт подумал, переговорил с экспертами и выслал «Рейнджер» следом. Скорость у «Рейнджера» невелика даже по сравнению с «Интерсепторами», а уж с вражеским кораблем и равнять нечего. Поэтому и решили заранее отослать десантника. Кто знает, может, свалят его где-нибудь над Канадой…

«Интерсептор-1» вышел на радарную видимость с кораблем пришельцев чуть южнее Медвежьих озер. Всадил с солидного расстояния дальнобойные «Эвеланши» — без видимого эффекта, и пошел на сближение, чтобы продолжить «Стингерами».

Именно в эту секунду Майкл Батт, застывший перед большим экраном на посту командного центра базы «Европа», с горечью в голосе изрек:

— Ни к черту наше оружие не годится… Такую махину «Интерсептор» не собьет.

А секундой позже зеленоватый луч сорвался со скрытого излучателя вражеского корабля и первый из европейских перехватчиков вспух огненной розой над канадской тайгой. Враг же резко ускорился и пошел на юг, быстро отрываясь от второго «Интерсептора».

Спустя четверть часа вражеский корабль объявился на окраине Монреаля, поставил громадный колпак защитного поля, высадил десант и круто ушел в зенит.

— Террор, — пополз по базе негромкий шепоток. Такое уже случалось раньше, в Южной Америке… Но тогда еще не было икс-команды, способной вылететь на место и разобраться с пришельцами-террористами их же методами.

— «Рейнджер», здесь «Европа». Цель — Монреаль, вас доведут наземные станции береговой охраны. Сектоиды высадили свой десант.

Пир угрюмо вслушивался в возбужденный голос диспетчера.

— М-да… — протянул Паллистер без особой радости. — Это не оглушенных головастиков из тарелки выковыривать… Это банда таких же головорезов, как и мы.

— Я слышал, у них и боевые роботы есть, — сказал Мбида неуверенно.

Пир пожал плечами:

— Ну и что? У нас тоже есть танки.

— Танки — не роботы, — поправил Завадски. — Их же оператор по лучику гоняет.

— Какая разница? Ты эти лучики видишь?

— Нет. — Завадски пожал плечами. — Только нашего оператора снимешь — и все, труба танку. Сам он и дюйм не проедет.

— А их робота снимешь, и никаких операторов искать не придется. Не в этом дело. — Пир потрогал шершавую поверхность лазерного ружья. Красного цвета материал, не то металл, не то пластик, тоже был теплым. — Опять мы идем в неизвестность. Вот в чем проблема.

— Где мы сейчас? — спросил Ревеню, выглядывая в узкий иллюминатор.

— Над Бермудским треугольником, — буркнул Мбида.

— Кстати, — оживился Завадски. — Надо будет спросить: в этом районе тарелки засекали? Может, треугольник и на сектоидов действует.

— А ты что, — подозрительно спросил Мбида, — веришь во всю эту мореманскую чушь?

— Почему чушь? — не согласился Завадски. — Там действительно корабли пропадали.

— О! — Ревеню всплеснул руками. — Я всего лишь хотел узнать, долго ли еще нам лететь.

— Около часа, — подсказал по связи Валерка Смолянинов. — Может быть, чуть меньше, как ветер.

В последнем ряду кресел захрапел Стив МакМаннаман — технарь-дистанционщик. Большой Дик обернулся и с завистью сказал:

— Ну и нервы у парня! Спит как младенец.

— А что ему? — развел руками Завадски; лазерное ружье тут же сползло на пол. — Ему из «Рейнджера» не лезть. Спит и видит свою любимую Шотландию…

Завадски, вполголоса бормоча проклятия, отстегнулся и полез под кресло поднимать лазерник.

Пять минут спустя на связь вышел ван Торенс. Оперативники даже облегченно вздохнули: они привыкли приходить к началу миссии под неторопливые наставления голландца.

— Привет, ребята! Вот и я.

Икскомовцы загалдели, здороваясь. Ван Торенс был им нужен. Действительно нужен.

— Ну чего, обрисуем сегодняшнюю ситуацию. Не скажу, что она особенно безнадежна, но есть ряд моментов, на которые следует обратить внимание. Момент первый. Большой корабль, который безуспешно пытались сбить наши «Интерсепторы», есть не что иное, как чужак-десантник, который высаживает специальные команды солдат-пришельцев. Их цель — обычный террор. Они накрывают колпаком пару кварталов в больших городах и методично убивают местных жителей. Не спрашивайте у меня зачем. Из мести, наверное. Кое-кого они захватывают живьем, интересуют их и кое-какие предметы материальной культуры, например хрусталь и фарфор. Опять же не спрашивайте почему. Не знаю, просто не знаю. В захваченном районе они находятся до восьми часов, после чего террор-корабль возвращается и подбирает десант. Так было всякий раз до сегодняшнего дня. Сегодня вмешиваемся мы, икскомовцы. Надеюсь, это сильно спутает планы пришельцев.

Момент второй. Состав десанта, видимо, порядка пятнадцати пришельцев-солдат и от двух до пяти боевых роботов. Что такое последние, мы представляем весьма смутно. Вам придется выяснять это на месте. Роботы, конечно, оснащены более мощным оружием по сравнению с солдатами-пехотинцами и, безусловно, заключены в броню. Поэтому не забывайте о гранатах и ручной ракетной установке. Кроме того, наши эксперты полагают, что лазерное оружие успешно выводит из строя приборы машинной ориентировки, поэтому не исключен вариант, что несколько выстрелов из лазерных винтовок сильно озадачат вражеских роботов. Пришельцы используют исключительно плазменное оружие, соответственно и защита у них в основном от него. На этом тоже можно сыграть на пути к успеху миссии.

Момент третий. В пределах поля полно гражданских лиц. Понятно, что всем им необходимо сохранить жизнь. Это сильно ограничит ваши действия, но тут ничего нельзя поделать. Даже твоя бабушка, Ник, с этим немедленно согласилась бы.

— Да уж! — подтвердил Завадски.

— Кто последнее время упражнялся с ракетницей? — спросил ван Торенс.

— Я, — поднял волосатую лапищу Большой Дик Бейли. — К тому же я бывал в Монреале. Правда, давно.

— Не забудь взять лазерник. Ракет у тебя всего четыре.

— О'кей, — согласился Бейли. — Не забуду.

— Рекомендации по тактике есть? — поинтересовался Алан Паллистер.

— Новых — практически нет. Танк идет первым, остальные давят обнаруженные цели. Пилоты постараются сесть у границы поля, чтобы вы не оглядывались за спины и прочесали всю площадь от стены до стены. Не забывайте, что на этот раз сектоиды будут не сидеть в тарелке, а шнырять по всей доске и с готовностью палить по всему движущемуся. Поэтому старайтесь стрелять поточнее.

— Постараемся, — заверил Паллистер.

— Проходим береговую линию, — сообщил Валерка-пилот. — Атлантика позади. Готовьтесь, рейнджеры.

— Елки-палки, — сказал Пир. — А ты хоть когда-нибудь за штурвал садишься? Только тебя и слышно. Я первого пилота, кажется, и не видел никогда.

— Я сейчас за штурвалом, — немедленно отозвался Смолянинов. — И садиться буду я. Так что береги задницу, Пир!

— Иди к черту, — огрызнулся Пир. С Валеркой только свяжись!

Когда «Рейнджер» пошел на посадку, разбудили стоика-дистанционщика. Оперативники рвались в драку. Ван Торенс сумел их завести.

Касание.

— С Богом!

Лязгнув, рывком опустился трап. Шурша гусеницами по металлу, на газон скатился танк и пошевелил башней. За полутораметровым заборчиком возвышался солидный каменный коттедж. Справа серой лентой тянулась дорога; слева висело туманное марево защитного поля.

— За оградой сектоид! — негромко сказал дистанционщик, поправляя ларингофон на горле.

— Вижу! — отозвался Мбида.

Алан Паллистер и Большой Дик уже успели соскочить с трапа к шасси, а Мбида как раз стоял на трапе, на высоте двух метров. Сектоида он не видел, мешал забор, но шлем точно указал место, где тот находился. Мбида поднял «Шкар». Грохот выстрелов утонул в грохоте взрывов, часть забора снесло в щепы, а на месте, где только что стоял сектоид, заклубился сероватый дым.

— Первый! — довольно крикнул Мбида, прыгая на траву. Он наконец-то открыл личный боевой счет.

Из-за дальнего угла коттеджа тут же выскочил еще один сектоид, ошалело замер и неловко выпалил из знакомой серебристой винтовки. В стене коттеджа образовалась неровная змеистая трещина.

Ближе всех к чужаку оказался Ник Завадски, который просто сбежал по трапу и продолжал бежать прямо.

— Хреново стреляешь, головастик! — крикнул он.

Завадски стрелял не в пример лучше: первой же очередью

сектоида швырнуло на траву, а из груди его толчком выплеснулась зеленоватая струйка.

— Второй! — огласил Завадски. Он решил, что камерунец просто считает, сколько чужаков положили конкретно в этой миссии. Сам Ник только что тоже открыл боевой счет.

Пир, Бейли и Ревеню направились по диагонали от трапа, вперед, и вправо. Чуть позади держались Ивасаки и Мбида.

Паллистер и Олаэча двинулись точно назад, к зданию супермаркета, которое возвышалось перед самой кабиной «Рейнджера».

Ватсон и Шайхутдинов, пригнувшись, трусили назад и вправо от трапа, к коттеджу побольше размером, чем перед самым трапом.

Танк проскочил немного вперед по дороге, тормозя перед переулками и крутясь на месте.

— Цель! — ровно сообщил МакМаннаман. — Ваш чертов робот. Я ухожу за угол!

Бейли тут же саданул из ракетницы, но неудачно, ракета задела угол дома и взорвалась. Ревеню упал на колено и дал три очереди подряд, еще толком не видя, в кого стреляет.

В переулке между домами висел светло-серый диск. Диаметром около метра. Он ни на что не опирался, просто висел на уровне пояса, и только синеватые молнии иногда проскакивали между землей и его днищем. Ревеню попал по меньшей мере дважды, диск мгновенно крутнулся вокруг оси и изверг несколько импульсов. Едва он шевельнулся, Ревеню упал на обочину дороги и вжался лицом в пыльный асфальт. Выстрелы диска прошли выше, выжигая заборчик вокруг коттеджа и проплавляя каменные стены насквозь.

— Only shit! — выругался Завадски и принялся палить с пояса. Он тоже пару раз попал, но броня робота выдерживала выстрелы из лазерника, а система ориентации и не думала сходить с ума. Диск снова дернулся, но Завадски тоже залег, и диск его не достал.

Оставшийся позади всех Ивасаки, пока Бейли перезаряжал ракетницу, спокойно прицелился и всадил три выстрела подряд точно в синеватую полоску, делящую диск на верхнюю и нижнюю половинки, туда, откуда вырывались смертоносные зеленоватые импульсы плазменной пушки. Диск вдруг тяжело рухнул на землю, враз потемнев, а потом оглушительно взорвался, выплеснув в переулок целое облако жирного черного дыма.

Паллистер не стал ломиться в дверь супермаркета, прозрачный пластик не внушал ему доверия. Изнутри можно было застрелить любого, кто попытался бы войти. А тут кто-то уже стрелял: в стене виднелись прожженные дыры. И это было явно плазменное оружие сектоидов. Паллистер присел перед дырой и осторожно глянул внутрь. Два трупа лежали посреди зала, у ряда кассовых аппаратов; испуганный парень лет семнадцати забился в угол между низкой витриной и боковой стеной, а у двери прямо напротив Паллистера стоял сектоид с пистолетом в руке. Спиной. Паллистер выстрелил, сектоид мгновенно обернулся и ответил, Паллистер отшатнулся от дыры. Выстрел из плазменника проел новую дыру у самого плеча Паллистера, и пришлось, кувыркнувшись и выстрелив в падении, прыгнуть в сумрачный зал супермаркета. Он еще падал, когда прозвучал предсмертный крик сектоида. Парень из щели взглянул на Паллистера как на Бога.

Тем временем в дверь вихрем ворвался Олаэча. Сшибая пинками низкие картонные ящики, он промчался по залу и замер у бокового окна-витрины.

— Ребята, роботы-диски нужно бить в полоску посредине, — послышался голос Ооно Ивасаки. — В щель между бронеплитами.

Механическое звучание из наушников в шлеме каждого из икскомовцев, казалось, было настоящим голосом Ивасаки.

— Бью, — сказал Олаэча и прикладом высадил громадное стекло витрины.

Напротив, через дорогу, у стены супермаркета-близнеца висел второй диск. То ли Олаэча сразу попал куда надо, то ли еще почему-то, но этому диску хватило двух выстрелов. Правда, чилиец оба всадил точно в синеватую полоску. Диск взорвался, стену супермаркета снесло взрывом, где-то в дыму закричал сектоид, а потом частым дождем брызнули на асфальт разбитые стекла.

— Хорошо начали! — бодро крикнул Паллистер, выливаясь в щель в дальней стене, рядом с только что застреленным сектоидом. Сразу же за стеной мерцала туманная пелена поля. Паллистер повернул налево, к дороге.

В тот же миг откуда-то из дыма выскользнул сектоид и выстрелил в Олаэчу. Чилийцу опалило левую руку, он выстрелил в ответ, но не попал. Впрочем, из-за уцелевшего участка стены показался Ринат Шайхутдинов, всего на миг, но этого оказалось вполне достаточно. Лазерное ружье извергло желтый импульс, и сектоид упал на потемневший после взрыва газон.

— Меня зацепило, — сообщил Олаэча бесстрастно.

Паллистер тут же заскочил назад, в супермаркет.

— Помочь?

Олаэча уже ушел от окна, приблизившись к Паллистеру. Прижался спиной к стене. Паллистер потянулся к аптечке.

— Сзади! — крикнул Олаэча.

В узкой щели между супермаркетом и соседним зданием мелькнул серый головастый силуэт. Сухо плюнуло зеленым плазменное ружье, обратив в ничто еще кусок бетонной стены. Олаэча ответил — раз, другой; сектоид получил из лазера в грудь и, ударившись о стену соседнего дома, свалился на асфальт.

Паллистер, двигаясь быстро и хищно, как ласка, скользнул в простреленный сектоидом ход. Мельком взглянул на труп — у того было не серебристое, уже виденное в предыдущих миссиях ружье, а установка помассивнее и, вероятно, помощнее. Олаэча исчез за углом — они брали дом в ножницы. Впрочем, в доме никого не оказалось.

Тем временем танк вновь сунулся в затянутый дымом переулок. Под висящим на стене телефоном-автоматом застыл растерянный сектоид. На него из дыма выскочил танк — любой бы растерялся на его месте.

Клод Ревеню немедленно выстрелил с дороги, сектоид получил свое и с тихим хрипом успокоился.

— Диск! — коротко предупредил Завадски, нажимая на гашетку. Он бил вслепую, точку выстрела ему указывали приборы шлема, опираясь на панораму с визоров танка. Тотчас открыл огонь и Ревеню. Вскоре в конце переулка глухо бухнуло и глаза резанула ослепительная даже в свете дня вспышка, Клод понял, что снял третьего диска-робота.

— Хорошо стреляешь! — похвалил Завадски не без зависти. Француз молча направился за Пиром.

Пока Ревеню и Завадски обстреливали переулок, Пир просочился в полуразрушенный тамбур какого-то склада. С минуту он осматривался, кто-то, похоже, крался за уцелевшей стеной тамбура, на складе.

— Пир! — обратился к нему вечно невозмутимый Ивасаки. — За дверью слева от тебя шастает сектоид. Я его только что видел.

— Понял, спасибо! — отозвался Пир и ногой вышиб дверь. Слева виднелась лишь неровная пирамида из фанерных ящиков. Впрочем, секунду спустя Пир увидел инопланетянина: тот поднимал пистолет, но целился не в Пира, а в ворвавшегося следом Клода Ревеню. Пир не дал ему выстрелить, уложил, будто в тире, прицельно и уверенно.

— Отдохни, головастик, — посоветовал Пир и пригнулся. Он еще не знал, что это был последний из врагов под куполом защитного поля.

Икскомовцы прочесывали кварталы еще часа три; нервы натянулись, но из живых они встречали только прячущихся людей. Танк, шелестя гусеницами, носился по дороге, но все было тихо.

Первую террор-миссию сектоидов икс-команда отбила с блеском. Только Олаэча угодил в госпиталь. Но ненадолго, дней на пять всего.

Уже наступило восьмое марта, когда они вернулись на базу. Единственное, что омрачило этот день, — черные рамки вокруг фамилий пилотов сбитого «Интерсептора».

Глава 6. Март 1999

Не прошло и двух дней, как были засечены две малые тарелки, обе над Сахарой. Крохотный трехметровый малютка-скаут вновь был разнесен взрывом «Эвеланша»; нашли только небольшой обломок обшивки, оплавленный, словно стекляшка, что побывала в костре. Средний скаут после атаки «Интерсептора» задымил, сменил уверенный полет на хаотичное рыскание, быстро потерял высоту и в конце концов зарылся бортом в склон пологого бархана. Тотчас же выслали «Скайрейнджер» с икскомовцами. На поврежденную тарелку было страшно смотреть — у нее практически не осталось бортов. Танк прыгнул на песок первым, а Клод Ревеню, еще не успев сойти с трапа, разглядел в едком дыму у самой тарелки полуживого снейкмена. Хватило одного выстрела.

Второй снейкмен нашелся чуть в стороне от тарелки, среди волнистых куч песка. Он вяло отстреливался, и его убил тот же удачливый Ревеню. Генерал Батт и научники ненавязчиво посетовали, что оглушенных чужаков не удалось взять живьем. Ревеню вскорости получил сержанта.

Одиннадцатого марта Алана Паллистера, Хуана Олаэчу и Большого Дика Бейли перевели на американскую базу — наверное, решили, что на родном континенте им будет приятнее сражаться с пришельцами. Взамен прислали нескольких новичков-оперативников, двоих пилотов и новый «Интерсептор». Уже было известно, что шестнадцатого марта на базу «Америка» будет доставлен второй «Скайрейнджер» и у икс-команды появится два корабля для операций. Запоздали всего на каких-то сорок часов.

В ночь с двенадцатого на тринадцатое был засечен средний корабль пришельцев, уже знакомый террор-шип, который сбил первый «Интерсептор» на прошлой неделе. Вихрем он пронесся над Атлантическим океаном, европейские перехватчики безнадежно от него отстали. Американский тоже многого не добился, повисел на хвосте минут пять и потерял вражескую тарелку в безоблачном небе над материком.

В два ночи оперативников подняли по сигналу «ALERT»: террор-команда чужаков высадилась в Нью-Йорке. «Рейнджер» коснулся почвы Лонг-Айленда под утро, в зыбких обманчивых сумерках.

Сначала все пошло очень даже неплохо. Танк резво соскочил с трапа и метрах в тридцати от «Рейнджера» отследил первого сектоида, перед входом в низенький коттедж с плоской крышей. Ревеню, которого потихоньку стали называть «Везунчик», упал на локти у шасси самолета и уложил чужака в пару секунд. Выскочивший следом Ивасаки с ракетницей всадил зажигательную в сплетение заборчиков у следующего коттеджа; сразу стал виден еще один сектоид, который заметался в пламени. Его пристрелил Чонгради, мрачный, как небо над базой «Европа». На освещенный участок ринулся танк, по нему стали стрелять сразу с трех сторон, раз даже попали, но броня, усиленная вкраплениями инопланетных сплавов, выдержала. Дистанционщик радостно взвыл, так, что даже пилоты в кабине услышали и быстро локализовал цели. У самой стены очередного в ряду коттеджа висел робот-кибердиск. Что-то мешало ему стрелять: он разнес стену соседнего домика, поджарил траву на лужайке, где сел «Рейнджер», но людей своим плазменником не достал. Его сняли объединенными усилиями Пир, Чонгради и Ревеню. Тут же из-за стены огня, изнутри коттеджа, который осветил ракетой Ивасаки, принялся беспорядочно палить из плазменной винтовки сектоид, видимо, потерявший самообладание. Дориго и Миллс, залегшие на лужайке, отвлекли его, а мрачный венгр добил. Практически сразу же из-за того же коттеджа показался второй кибердиск и прижал к земле Мбиду, Ивасаки и Ватсона; Ватсон упал у самого пламени, чувствуя, как начинают плавиться внутренности и закипать кровь в жилах. Горел деревянный заборчик.

Пир, который успел оттянуться влево, спрятался среди невысоких, аккуратно подстриженных деревьев и долго стрелял по кибердиску. Минуты две, пока тот расцвел огненным цветком. Вторично брызнули стекла в ближайших к взрыву зданиях. Довольный Пир переместился к следующему коттеджу и нос к носу столкнулся с сектоидом, который, вероятно, тоже собрался обойти икскомовцев с фланга, по самой кромке защитного поля. Его Пир рефлекторно пнул тяжелым ботинком в живот и огрел прикладом по голове, потому что на выстрел уже не оставалось времени — Пир не успел бы направить ствол на чужака. Сектоид приложился о стену, выронил пистолет, и Пир его немедля пристрелил.

Завадски с Шайхутдиновым влезли в окно коттеджа, к которому «Рейнджер» был обращен носом, и выбрались на крыльцо. По ним стали стрелять; Завадски залег на крыльце, отвечая из лазерника сквозь ажурные перильца и постоянно перекатываясь, чтобы не попали на вспышки; Шайхутдинов вернулся в дом и вылез в боковое окно. Дуэль Завадски затянулась минут на пять. Потом сектоид вдруг перестал стрелять. Завадски выглянул — в темноте разглядеть ничего не удавалось, сектоид спрятался в тени короткой сосновой аллеи. Ивасаки решил помочь и послал вторую зажигалку прямо в гущу сосен. Они вспыхнули, отогнав тьму, и стало видно, что на аллее не один сектоид, а целых три. Впрочем, на самом деле их там было даже четыре, но четвертого пока никто из икскомовцев не видел. Завадски не успел выстрелить ни разу: откуда-то вынырнул Мбида и браво шарахнул из «Шкара» взрывчатыми, да так удачно, что уложил троих, причем третьего сектоида никто даже не успел заметить, его просто накрыло осколками. Уцелевшего добил Завадски.

Спустя четыре минуты вдоль границы поля пытался прокрасться третий кибердиск, но его вовремя заметил Шайхутдинов и принялся стрелять, прижимаясь к стене коттеджа. Диск замер, выискивая цель, и тут его достал Завадски. Грохнуло так, что заложило уши.

И тут удача покинула икскомовцев. Сначала Ватсон пытался вытащить из огня ополоумевшего парня из местных, но тот отбивался, как бешеный, а потом брызнул на Ватсона какой-то дрянью из пластиковой бутылочки. Нил вспыхнул, как бочка с бензином, давясь криком боли, а потом там, где он упал, встал столб рыхлой земли. Наверное, взорвались ракеты, которые Ватсон нес для Ивасаки. Да еще граната у него наверняка была. В общем, от англичанина мало что осталось.

Потом четверть часа было тихо, икскомовцы прочесали почти весь лабиринт коттеджей, садиков, заборчиков и решили, что выбили всех сектоидов. Пир и Ивасаки уже начали выводить уцелевших гражданских к «Рейнджеру», но не к добру показался последний чужак. Он выстрелил Шайхутдинову в спину, а расстояние было такое, что не промахнулся бы и слепой котенок. Выстрел из плазменного ружья в упор — страшная вещь, Пир потом убедился. Сектоида через какие-то секунды убил Клод Ревеню.

И все. На этом события того вечера завершились. На базу возвращались не в настроении. Почти до конца миссии держаться без потерь, а потом положить двоих! Да еще одного от рук своего же, землянина… Пира и остальных раздирала обида.

Камерунец позже подошел к Пиру и Завадски и, запинаясь, спросил: не чувствовали ли они на миссии беспричинного страха, желания бросить оружие и бежать, бежать куда угодно, лишь бы не оставаться на месте? Завадски пожал плечами. Страх? Только дурак не боится. Нет, сказал Мбида, это не обычный страх, присущий даже храбрецам. Это словно дыхание сатаны, словно тебя подталкивают изнутри… В общем, Мбида гадал, стоит ли рассказать об этом экспертам.

Завадски считал, что это личное дело каждого оперативника. Миссия покажет, кто трус, а кто нет. Камерунец сегодня снял троих и торчал минут десять посреди почти что пустой лужайки, один, под обстрелом.

Пир, напротив, полагал, что рассказать надо. Потому что тоже чувствовал одно время, что под череп ему кто-то словно запустил холодные пальцы. В конце концов решили подождать до следующей миссии.

Большей ошибки Пир не делал никогда в жизни. Но понял он это гораздо позже.

Тем временем ввели в обиход новые автоматические аптечки с блоком сенсорной диагностики. Пользоваться ими было до смешного просто: прижать к телу у повреждения и подождать, пока аптечка не закончит процедуры. В основном эта умная штуковина приостанавливала необратимые процессы в организме и пичкала раненого обезболивающим и стимуляторами, чтобы тот мог продержаться до конца миссии, а настоящее лечение, конечно, начиналось уже потом, на базе. Или в госпиталях Европы, если ранения были слишком серьезны.

Прошла неделя после нью-йоркского террора, и на американской базе все стало налаживаться: доставили «Скайрейнджер», из Европы туда перебросили кое-какое снаряжение, несколько лазерных ружей; заложили лабораторию. Тем временем тарелок в небе Земли становилось все больше — как и предсказывали эксперты проекта, весной активность инопланетян ощутимо возросла. Спустя каких-то два дня был сбит трехместный скаут над Сахарой, «Рейнджер» нанес очередной визит в пески, а Ревеню, Пир и Завадски записали на свои счета еще по одному убитому инопланетянину.

Девятнадцатого марта над тихоокеанским побережьем Соединенных Штатов радары нащупали среднюю тарелку, похожую по форме на восьмилучевую снежинку. Эксперты с ходу окрестили ее абдуктором, поскольку полагали, что используется она для похищения людей и, видимо, для нещадного допроса. «Интерсептор» с американской базы вел ее три часа; тарелка то и дело меняла курс. Настиг ее земной перехватчик только над канадской тайгой, ближе к границе Аляски. Абдуктор огрызался плазменными залпами, но это был не террор-десантник, он не предназначался для воздушных боев и нес совсем немного оружия. Трех «Эвеланшей» и парочки «Стингеров» хватило, чтобы повредить его. Двадцатиметровая не то снежинка, не то шестеренка скользнула к земле и села в тайгу между поросших деревьями сопок. «Интерсептор» покружил невдалеке, засек координаты и ушел на базу.

Из-за того что «Рейнджер-2» еще не до конца успели укомплектовать, Батт принял решение, что на захват пойдет европейский «Рейнджер». Вместо погибших Шайхутдинова и Ватсона отправлялись новички — земляк Пира Костя Белов и немец Келлер. Время высадки подогнали так, чтобы начать миссию около трех часов дня местного времени.

Речь ван Торенса в этот день свелась к достаточно неожиданной теме. Биологи и ксенологи всерьез возжелали заполучить живого сектоида. Поэтому руководство назначило специальную премию и оснастило «Рейнджеры» тремя мощными электрошокерами «Стан Род». Единственный их недостаток заключался в том, что действовали они только при непосредственном контакте. То есть нужно было подобраться к сектоиду или снейкмену вплотную, на расстояние шага. А пришельцы имели обыкновение стрелять при виде икскомовцев… В общем, Батт посоветовал на рожон не лезть. Удастся взять хотя бы одного чужака живьем — прекрасно. Нет… Что ж, впереди еще будут миссии. Кроме того, Батт захотел, чтобы шокерами вооружились Пир, Завадски и Ивасаки.

— Везунчик Ревеню будет чистить вам дорогу. А вы — по обстановке.

Никто из троих и не подумал возражать. Батта икс-команда весьма уважала.

— Пожалуй что, не стоит пытаться взять живым внешнее охранение, — продолжал ван Торенс. — Во-первых, эти чужаки явно будут начеку, а во-вторых, с большой вероятностью это окажутся просто солдаты, а из них много информации не выкачаешь. Поэтому всех, кто попадется снаружи, нужно будет попросту перебить, как цыплят насолившего соседа. А вот внутри корабля уже пытаться пустить в ход шокеры. Экипаж этого сундука оценивается в десять — двенадцать астронавтов. Наличие роботов-кибердисков, мягко говоря, сомнительно. В общем… действуйте по обстановке, у большинства из вас есть опыт. И, как всегда, удачи!

Пир подумал, что сегодня удача понадобится. И не только ему.

«Рейнджер», срывая струями воздуха из турбин хвою с деревьев, сел в каких-то полета метрах от сбитого абдуктора. Вражеский корабль сверху действительно напоминал снежинку. Он был несколько больше скаута-креста и заметно выше скаутов вообще. Второй этаж-уровень возвышался над первым еще на два с небольшим метра.

Танк ринулся с трапа, словно гончая, взявшая след.

— Пошли, ребята! — бодро сказал Ревеню, первый в левом ряду высаживающихся. — Зададим чужим жару!

Первым справа, как уже успело сложиться, шел Мбида. Оперативники рассыпались; Белов и Чонгради двинулись прямо, за тарелку; Ревеню и тройка с шокерами — налево, вдоль лицевого борта; танк, Мбида, Дориго и Миллс вытянулись в цепь и начали тралить холмистую, поросшую кустарником местность.

— Вижу входной люк, — сообщил все успевающий МакМаннаман. — Правильно идете, он в среднем луче.

— Видим, не слепые, — проворчал Завадски.

В тот же миг Ревеню выстрелил в мелькнувшую за кораблем тень.

— Дьявол! — воскликнул он удивленно. — Это не сектоид! И не человекозмея!

Слева от них тоже поднялась пальба. Пир обернулся и увидел на склоне холма у самой границы поля высокую, метра под два, фигуру, закутанную в фиолетовый плащ. Слабый ветерок, которому, кстати сказать, колпак защитного поля совсем не был помехой, еле заметно шевелил полы плаща. И еще Пиру показалось, что у фигуры нет ног. По крайней мере фигура не касается земли.

Мбида тщетно пытался снять чужака со «Шкара», взрывы вязли в тумане поля, а прямо в фигуру с такого угла попасть было сложно. Впрочем, Келлер попал, и довольно быстро. Не то со второго выстрела, не то с третьего.

— Есть! — воодушевленно сообщил он. — Двинули дальше!

Ревеню проскочил мимо люка, Пир, Завадски и Ивасаки

остановились перед светлым овалом.

— Готовы? — спросил Пир, глядя на товарищей. Оба коротко кивнули. И, приказав люку уйти вниз, они рванулись в чужой корабль. Внешний люк открывался в небольшой тамбур, совершенно пустой. Знакомая двустворчатая дверь виднелась в центре противоположной стены. До нее было метра четыре. Перед дверью троица вновь на миг замерла.

«Хорошо бы сразу за дверью стоял чужак, — подумал Пир и вздохнул. — Я б его тут же шокером…»

Тяжелый стержень разрядника фирмы «Стан Род» он держал в левой руке. В следующий миг дверь стала открываться, и в щели мелькнул фиолетовый плащ. Пир машинально пальнул из винтовки, одной рукой, начисто забыв о шокере. Чужак взвыл и упал. Изнутри тарелки выстрелили по входу, но импульс пришелся в стену, и Пир дал еще одну очередь. Второй чужак у низкого продолговатого стола в центре отсека беззвучно свалился на столешницу. Плазменная винтовка грохнула о плиты пола. В следующую секунду Пир оказался внутри отсека. Рядом, будто по волшебству, возникли Ник и Ооно. В отсеке пахло почему-то медикаментами. Правая стена отсутствовала. Точнее, от нее мало что осталось. За неровной зубчатой кромкой открывалось облако дыма, а в дыму смутно маячили останки силовой установки. Рядом валялся обладатель фиолетового плаща, видимо, почивший в бозе при взрыве.

«Хорошо их конусы бухают, — подумал Пир, приподняв брови. — То-то наши пилоты тарелки вражеские по сантиметрам изучают. Запомнят, где силовики крепятся, и давай туда ракетами долбить. Авось и взорвется что-нибудь…»

Ивасаки и Пир сунулись в дым. Дальняя стена центрального отсека уцелела; Пир свернул налево и оказался в просторном коридоре. По правую руку, у внешней стены, из пола поднималось несколько кресел, рядом с каждым загадочно перемигивались огоньки на крохотных пультах.

Завадски пошел через дверь центрального отсека и вскоре присоединился к товарищам.

— Эй, Пир, а тот рогатый на столе жив, похоже! — сказал он радостно. — Дышит, зараза! Ты куда ему попал?

— Не помню, — ответил Пир и оглянулся. Вовремя: обладатель фиолетового плаща очнулся, выглянул из двери и тотчас спрятался.

— Вот я его! — ощерился Пир, поднимая шокер. — Не ждите!

Фиолетовый и правда ожил. Винтовку свою он почему-то не поднял сразу, а теперь не успел. Пир настиг его слева от того же стола и ткнул стержнем разрядника. Треснула желтоватая молния, в отсеке вместо медикаментов запахло озоном, и чужак свалился на пол. Теперь Пир хорошенько его рассмотрел.

У него и вправду не было ног. Торс рос из тускло-серого металлического шара; мощные, как у рестлера-профессионала, ручищи выглядывали из-под плаща. Скуластое лицо казалось свирепым, возможно, из-за коротких толстых рожек, выгнутых не вверх, а вниз, к скулам. Фиолетовый плащ плотно держался на плечах, не позволяя разглядеть тело поподробнее. Каким образом чужак передвигался на своем шаре, Пир так и не понял.

Снаружи Клод Ревеню быстро вычислил третьего чужака из охранения в гуще молодых елочек. Первый выстрел ушел мимо, и чужак неожиданно взмыл, спрятавшись меж густых крон деревьев постарше.

— Ни хрена себе! — изумился француз. — Ребята, осторожнее, они летают!

Ревеню прислонился к шершавому смолистому стволу и довольно быстро вычислил летуна среди еловых лап. Очередь, и тот рухнул, ломая ветки.

— Мой готов! — сообщил Клод.

— А наш еще нет, — буркнул Мбида, стреляя.

Танк навел камерунца, Дориго и Келлера еще на одного чужака в дальнем от «Рейнджера» уголке маленького парка под защитным колпаком. Чужак прятался среди стволов, потом нырнул в лощину меж двух крутобоких холмиков и оттуда остервенело отстреливался. Танк вертелся на пятачке перед лощиной, потом вдруг перестал шевелить башней и откатился в сторону — чужак в плаще умудрился в него попасть.

— Ну, козел! — возмущенно выдохнул МакМаннаман. — Башню заклинило!

Мбида, чертыхаясь, всадил в черный зев лощины несколько взрывных, грохот стоял, как на полигоне. Продолжая чертыхаться, перезарядил «Шкар». А Келлер, взобравшись по едва ли не отвесному склону, вдруг разглядел в полутьме дурацкий фиолетовый плащ. Долго стрелять ему не пришлось.

Чонгради и Белов обежали абдуктор вокруг; в той стороне ни одного летуна не оказалось ни у земли, ни в небе.

— Костя, дуй в корабль, покараулишь сонненького! — попросил Пир, которому не терпелось догнать Ивасаки и Завадски.

— Иду, Пир, — тотчас отозвался Белов. Запел отворяемый люк.

Если Пир правильно понимал, коридор с креслами в конце концов должен был еще раз свернуть налево. Так и оказалось. Пир добежал до поворота; за ним обнаружился совершенно целый конус силовой установки с радостно пульсирующим стержнем. А это значило, что научники к вящей радости выковыряют из конуса некоторое количество своего драгоценного "Элериума-115". В тупике светился красноватый столб света над единственной красноватой же плитой в полу; рядом нерешительно топтались Ивасаки и Ник.

Пир приблизился.

— Если я не ошибаюсь, это лифт, — обронил японец задумчиво. — Но как им пользоваться? Как дверью, мысленно?

По-английски Ивасаки говорил медленно, с видимым тщанием выговаривая каждое слово.

— Попробуй, — почему-то шепотом сказал Завадски и пожал плечами. — Что мы теряем?

Ивасаки встал в столб света и вдруг его плавно подбросило вверх и втянуло в точно такой же красноватый квадрат на потолке. Сверху донеслись выстрелы, и Завадски, чертыхнувшись, тоже встал в столб света и тоже вознесся горе. Пир прислушался: выстрелы прозвучали только из лазерника.

Ивасаки, поднявшись на второй уровень, сразу же увидел метрах в пяти от себя чужака и, не мешкая, выстрелил. На втором этаже, похоже, находился единственный отсек в центре, а опоясывал его узкий коридор. Ивасаки, держа наготове лазерник и шокер, пошел в ту сторону, где валялся убитый летун, с облегчением обнаружив за плечом Завадски. Поднявшийся третьим Пир пошел в другую сторону. Пир быстро уперся в тупик.

А Ивасаки и Ник обогнули отсек, и по диагонали от лифта за очередным изгибом коридора японец разглядел стоящего боком чужака. Точнее, не стоящего, а висящего. Не касаясь пола своим странным, заменяющим ноги, шаром. Ивасаки на миг замер, вжавшись спиной в стену, а потом прыгнул вперед, вытянув шокер. Треснуло, запахло озоном, и летун молча растекся по полу.

Тотчас дверь центрального отсека приоткрылась на полсекунды, и плечо Ивасаки вдруг взорвалось оглушающей болью. Он выругался по-японски и упал на одно колено. Завадски мгновенно оттащил раненого в сторону и отстегнул с пояса чудо-аптечку. Анализатор зажужжал, потом аптечка вколола японцу обезболивающее, стимулятор и биораствор. Боль отступила. А Завадски, оставив аптечку напарнику, вновь вернулся к двери и открыл ее мысленным усилием, отбил плюнувший зеленым ствол плазменника своей винтовкой и ткнул фиолетового «Стан Родом». Озоном запахло еще сильнее.

Теперь Завадски готов был упасть на квадратные плиты пола и стрелять, стрелять, стрелять…

Но в рубке больше никого не было. Семеро пришельцев были мертвы, а трое — целых трое! — оглушены и вполне готовы к упаковке в серебристые транспортные коконы научников.

— Ты как, дружище? — спросил Ник японца, поднимаясь с пола.

— Жив. Не совсем цел, но жив, — отозвался тот. Лицо Ивасаки было бледным, как свет в рубке абдуктора.

Ник помог ему подняться. Навстречу выскочил Пир, и на лице его цвела досада.

— Ну? — спросил он нетерпеливо.

— Двое, — довольно сказал Ник. — Оба живы, там валяются. Правда, Ооно ранили…

Пир вздохнул.

— А я никого не встретил.

Они пошли к лифту, придерживая ослабевшего японца.

— Ребята, заберите языков, пожалуйста, — попросил Ник, устало шевеля губами перед микрофоном шлема. Только сейчас он понял, что действительно смертельно устал.

«Долетим до базы — тут же позвоню бабушке», — подумал он решительно.

Перед лифтом внизу они столкнулись с Адамом Дориго, венгром Чонгради и Везунчиком Ревеню.

— Где ваши пленные? — весело спросил француз.

— Там, — ответил Ивасаки. — Наверху. Найдете. Только ближний мертв. Вот вам шокер, если что, а ружья мы у них разрядили.

С таким уловом возвращаться на базу было совсем не стыдно. Упакованных в коконы пленных тут же увезли на высоких серебристых тележках. Раненого Ивасаки загнали в медицинский блок, несмотря на вялые его протесты.

Когда Пир выполз из душа и обессиленно повалился на койку, позвонил Валерка Смолянинов.

— Эй, Пир, знаешь, кого вы отловили? — весело спросил он.

— Безногих инопланетян, — отозвался Пир. — Отстань, я отдыхаю.

— Точно. И не солдат, заметь! Навигатора, медика и родового лидера. Кажется, он у них вроде замполита.

Пир, не шевелясь, спросил:

— Ты-то откуда знаешь? Двух часов еще не прошло, неужели раскололи?

— Ван Торенс сказал, — пожал плечами Валерка. — Ладно, отдыхай.

Он отключился.

— Вот спасибо! — проворчал Пир и сам не заметил, как заснул.

Глава 7. Март — май 1999

После второго террора пришельцы почему-то притихли. То ли икскомовцы наступили им на любимую мозоль, то ли просто инопланетяне зализывали раны. Доселе безнаказанные их набеги вдруг оказались не таким уж безопасным делом — земляне учились защищаться и порой переходили в наступление. Небольшие тарелки, сбиваемые в самых разных уголках планеты, захватывались без людских жертв. Пир уже перестал считать миссии — счет перевалил за второй десяток. Кроме операции по захвату абдуктора, оперативники по-прежнему сталкивались лишь с сектоидами и реже — с человекозмеями, но научники, усердно вытягивающие информацию из пленных инопланетян, сказали, что помимо трех рас, с которыми уже встречались икскомовцы, в экспансии чужаков на Землю участвуют еще несколько. Так что нужно быть готовыми к столкновению с самыми разными созданиями. Изучили флоатеров как биологический вид. Если разобраться, то эти чужаки были больше чем наполовину машинами. Масса кибернетических внедрений и сращиваний искусственных элементов с живыми тканями делали их очень опасными противниками. Тот самый непонятный шар, на который опиралось тело флоатера, был ни много ни мало миниатюрной антигравитационной установкой. Именно благодаря этой установке флоатеры совершенно свободно летали. С человекозмеями оказалось сложнее — их тела сильно повреждались выстрелами из лазерного оружия и научники жаждали получить живого инопланетянина. Сильно жаждали.

В начале апреля завершились работы по проекту «Скорлупа» и на базу доставили десяток защитных костюмов. Теперь даже выстрел из плазменного оружия не означал обязательной смерти оперативника: примерно в половине случаев костюмы спасали жизнь.

Двенадцатого апреля вернулся из парижской клиники Ооно Ивасаки, врачи постарались, и он явился на базу свежий и здоровый, как раз к получению лейтенантского чина. Лейтенанта дали также Пиру и Завадски; Везунчик Ревеню и Мбида давно уже ходили в сержантах. Научники докапывались до все новых и новых тайн инопланетного оружия и техники. Поняли, почему поначалу не стреляли в руках икскомовцев плазменные пистолеты и ружья — тонкий механизм настройки на нервную систему стреляющего сперва нужно было запустить. Во всяком случае, теперь, после таинственных манипуляций нейротехников, любой оперативник мог подобрать в бою ту же серебристую плазменную винтовку и стрелять, пока не опустошится обойма. Правда, пока нейротехники еще не раскодировали разрешающую команду на смену обоймы, но обещали это сделать еще весной. Сейчас они корпели над тяжелым плазменным ружьем, установкой чудовищной мощности и убойной силы, пробивающей даже новую «Скорлупу» практически всегда.

Еще одна тайна, разгаданная учеными, тотчас была взята на вооружение икскомовцами. Тот самый тусклый шар, захваченный впервые еще в самой первой миссии. Тот, который считали средством коммуникации чужаков. В общем, оказалось и так, и не так. Шар этот при правильном обращении позволял считывать информацию прямо из мозга живых существ. Он не умел читать мысли в обычном понимании, это был скорее пси-сканер. Оперативники быстро научились им пользоваться и определять кто перед ними находится — солдат-сектоид, инженер, навигатор, лидер, медик… Захват живых пришельцев сильно упростился, но поймать живого сектоида долго не удавалось, в конце концов все равно приходилось его убивать, потому что жизнь кого-нибудь из икскомовцев оказывалась под угрозой.

Проект разворачивался все шире, финансирование возросло, набирался новый штат ученых, закладывались новые лаборатории. Стали поговаривать о третьей базе, в Африке, уж слишком часто засекались вражеские корабли над Сахарой и джунглями.

А чуть позже, в начале мая, стало известно, что правительство ЮАР заключило некий негласный договор с представителями инопланетян. Едва не разгорелся крупный международный скандал, помешал этому только рассказ одного из охотников, кочующих по территории Мозамбика. По всей видимости, он набрел на базу пришельцев совершенно случайно. Не раз наблюдал взлетающие и садящиеся корабли, несколько раз натыкался на снующих в окрестностях базы «серых людишек с большими головами». В описании нетрудно было узнать сектоидов.

ООН урезала финансирование за апрель: слухи о базе чужаков дошли и до Женевы. Ничего не оставалось, как пытаться уничтожить ее. Тем более что несколько абдукторов прошли в разные дни над Европой, и ни разу перехватчики не смогли их догнать. А значит, исчезали люди. И икскомовцы не сумели этому помешать.

Пятого мая «Рейнджер-Европа» взял курс на Юго-Восточную Африку. Десятка икскомовцев самого боевого состава была настроена более чем решительно. Уверенности каждому добавляла тяжесть темно-серой «Скорлупы» на плечах.

Пир почти всю дорогу бессовестно проспал, потому что летели долго; лишь когда на экране появился ван Торенс, Завадски Пира растолкал.

— Очнись, Пир! Проспишь все на свете.

Лихачев через силу открыл глаза.

— Полчаса до высадки, — добавил Ник. — Разминай мозги.

— Что мозги. — Пир потянулся. — Я стреляю не мозгами.

Завадски усмехнулся:

— Тогда разминай то, чем стреляешь.

— Привет, ребята! — Ван Торенс сегодня был озабочен больше обычного. — Как настроение?

— Замечательно, — уверил его Везунчик Ревеню. — Вынесем сегодня всех в лучшем виде. Что скажешь? Сколько головастиков окажется на базе?

— По предварительным прикидкам — десятка два. Включая кибердиски. Ник, Пир и Ивасаки, как всегда, идут с шокерами. Авось кого-нибудь возьмете… Кстати, хорошо бы лидера или коммандера — они обязательно будут на базе. Видите вот этот знак?

Ван Торенс показал начертанный на куске ватмана символ, отдаленно напоминающий адидасовский трилистник.

— Вы найдете его на стене шлюза, ведущего в командный центр. А вот это знак медицинских служб; это — технических… Запоминайте, чтобы ориентироваться там, на базе.

— У меня вопрос! — МакМаннаман с надеждой поднял руку. — Мой танк сможет передвигаться по базе? Не застрянет?

Ван Торенс кивнул:

— Мы обсуждали этот вопрос. Да, с большим процентом вероятности танк способен проникнуть на базу и передвигаться там без особых проблем. У сектоидов ведь есть кибердиски, а они практически такие же большие, как наш танк. Как-то же они должны маневрировать там, у себя. Верно?

МакМаннаман удовлетворенно хмыкнул.

— О'кей. Лишь бы мой пульт пробился вниз, под землю…

— Пир, Ник, Ооно… Научники воют и требуют живого сектоида. В общем, Батт говорил, что если и на этот раз не привезем, будут трудности с ооновцами. Чего-то они кочевряжатся, грозятся урезать бюджет. Нужны новые артефакты. И особенно — чужаки, живые чужаки. Техники, врачи, офицеры, навигаторы. Постарайтесь там…

— Ладно, постараемся, — вздохнул Завадски. — Моя бабушка…

Он не успел договорить, из кабины выглянул растрепанный Валерка.

— Эй, держитесь! Нас пытаются сбить.

«Рейнджер» основательно тряхнуло, забросив Валерку назад, в кабину.

— Стреляют, гады! — Мбида покачал курчавой головой и заботливо поправил покосившийся в зажимах «Шкар».

Вылетевшие вдогонку «Интерсепторы» устроили над оборонительными заслонами сектоидов воздушную карусель. «Рейнджер» тряхнуло еще раз, и он стал стремительно снижаться.

— Готовность! — предупредил первый пилот. — Сейчас буду высаживать! Касания грунта не будет, прыгнете навзвис. Осторожно, турбины работают в посадочном режиме, не забывайте, а то собьет струями.

— Йе-эп! — Ревеню щелкнул губами. — Помним, Джонатан, не волнуйся.

Десантный люк с лязгом отворился, впуская в «Рейнджер» теплый африканский воздух. МакМаннаман вцепился в свой неразлучный пульт и танк, протарахтев гусеницами по железному днищу десантного отсека, вывалился наружу.

— Начали! — объявил Ревеню и, глянув вниз, ринулся навстречу ветру. За ним отправился Мбида, потом Ивасаки, потом Завадски…

Следующим шел Пир. До земли было метров пять с небольшим. Он прыгнул в овальный провал люка, почувствовав кожей перегретый воздух, тянущий от турбин. Земля упруго толкнулась в ступни.

Оставшиеся — Дориго, Чонгради, Миллс, Келлер и Белов — вывалились следом за Пиром. «Рейнджер» тотчас величаво взмыл, урча турбинами на басах.

Икскомовцы оказались на круглой поляне, поляну со всех сторон окружали ядовито-зеленые джунгли. О том, что под землей здесь кроется вражеская база, напоминала лишь свеча белесого дыма, поднимающаяся в небо из места, куда свалилась сбитая «Интерсепторами» тарелка внешнего охранения, да небольшая пирамидка, маскирующая входной шлюз. Рассыпавшись цепью, оперативники направились к ней, по очереди совершая короткие перебежки и прячась за малейшими неровностями почвы.

Они успели покрыть половину расстояния до шлюза, когда из него очень быстро и очень неожиданно вырвался сероватый блин кибердиска. Синие молнии под днищем выглядели совсем бледными в свете дня. Пир сразу же залег, потому что плазменная пушка вражеского робота пробивала «Скорлупу» почти наверняка. Трижды грохнул «Шкар», но броня кибердиска выдержала. Мбида выругался, падая в чахлые кустики. Ответный огонь робота не замедлил прижать к земле почти всех.

Чонгради, улучив момент, вскинул ракетницу и шарахнул тяжелой. Попал: кибердиск окутался черно-оранжевой вспышкой и оглушительно взорвался, выбросив клуб черного, как гуталин, дыма.

— Горишь, бубновый! — радостно крикнул венгр, почему-то по-русски, и подмигнул соседу, Косте Белову.

Тот встал.

— Горит, сволочь! — подтвердил он.

В башенке-пирамидке обнаружился мертвый сектоид с тяжелым плазменным ружьем. Наверное, его убило взрывом кибердиска. Еще в башенке обнаружился красный квадрат гравитационного лифта, точно такой же, как в абдукторе флоатеров, только побольше в поперечнике.

— Иду вниз! — объявил Ревеню и исчез из башенки. Следом отправились подоспевшие Миллс и Мбида.

Когда Пир спустился на нижний уровень базы, ему показалось, что он попал на огромную вражью тарелку — такие же стены, такой же псевдочешуйчатый пол, тот же синеватый, кажущийся неживым свет. Лифт опустил их в совершенно пустой квадратный отсек. Во всех четырех стенах виднелись широкие арки-тоннели, танк проходил в них с огромным запасом, МакМаннаман волновался совершенно зря.

— Цель! — выкрикнул Мбида азартно. Он был левее Пира. В тот же миг бухнула тяжелая плазма, и камерунец, захрипев, осел на пол. Пробитая «Скорлупа» задымилась и вспыхнула. Мбида умер секундой раньше.

Сразу несколько лазерников икс-команды ответили на выстрел, и в соседнем отсеке закричал умирающий сектоид. Келлер сунулся туда, осматриваясь на ходу. В отсеке было полно вертикально стоящих контейнеров, наполненных полупрозрачной жидкостью вроде формалина. Внутри что-то смутно шевелилось. В самом центре отсека виднелась квадратная отгороженная комнатка, совсем небольшая. Дверь-бабочка ненадолго отворилась, показался сектоид; увидел людей, выстрелил, и дверь тут же закрылась. Келлер, прячась за контейнерами, подобрался поближе к входу. Во второй вход уже проник Ооно Ивасаки. Он сразу увидел в дальнем правом углу кибердиск, шныряющий между двух проходов. Прижавшись к стене, Ивасаки выстрелил, и кибердиск тотчас развернулся, готовый ответить. Японец убрался назад, и плазменные импульсы с шипением вгрызлись в стену, где он только что стоял.

Пир и Завадски пошли в другую сторону, шаги гулко отдавались в пустых коридорах.

— Эй, Верни! — позвал Келлера Белов, манипулировавший с шаром-сканером. — Тот сектоид за дверью — просто солдат. Можешь его грохнуть.

— Понял, — отозвался немец и юркнул к ближней полупрозрачной колонне. От кибердиска его закрывала та самая квадратная комнатка, где прятался сектоид-солдат. Вскоре тот снова выглянул, и Келлер спокойно выстрелил ему в голову. Сектоид с криком упал у распахнутых дверей. В отсек просочились уже и Ревеню с Миллсом, и Чонгради с ракетницей наготове. Венгр явно подбирался к кибердиску. Адам Дориго, с самого начала ушедший в сторону от остальных, пробирался полутемным коридорчиком с вереницей дверей с одной стороны — слева. Комнаты были большей частью пусты, но в некоторых краснели светящиеся столбы малых лифтов. Иногда в комнатах встречались узкие, похожие на бойницы, окошки. Именно в такое окошко Дориго увидел спустившегося сектоида с плазменной винтовкой. Стрелять Адаму было неудобно, но зато в этого чужака запросто мог попасть Вернер Келлер, если бы взглянул налево, в ближний угол большого отсека с колоннами-контейнерами. Дориго тут же отдал ему цель, и Келлер не сплоховал — немец всегда был стрелком из лучших. Потом Келлер прокрался вдоль стены, ткнул мертвого врага носком ботинка и подобрал плазменную винтовку, которая была помощнее лазерной. Рукоятка легла в ладонь на удивление ладно, пальцы коснулись шероховатых кодовых нейродатчиков, и винтовка тихо пискнула, признавая нового хозяина. Крохотный зеленый глазок готовности к выстрелу вспыхнул у серебристого затвора.

Завадски и Пир добежали почти до глухой стены, до границы базы, и тут в сознание Пира ворвалось нечто ужасное, сминая волю и вселяя безотчетный страх. Пир мгновенно взмок, понимая, что больше не принадлежит себе. Сознание съежилось в крохотный комок, беспомощный и жалкий, а тело, отданное на откуп животным инстинктам, стало действовать само по себе. Пир выронил оружие, развернулся и побежал прочь, назад, к лифту наверх, в шлюз-башенку. Завадски с удивлением провел его взглядом и выглянул в поперечный коридор. В зале у зеленоватой колонны с чем-то живым стоял сектоид и пристально глядел на Ника. От его взгляда мурашки прогулялись по спине, но Ник нашел в себе силы выстрелить. Он промахнулся, потому что предательски задрожали руки.

— Shit! — выругался австралиец, вытирая холодный пот. Никогда раньше он не помнил такого ледяного сквозняка.

Тем временем Ревеню и Ивасаки, зажавшие кибердиск перекрестным огнем, всадили счастливый импульс, чуть раньше, чем Чонгради подобрался со своей ракетницей. Кибердиск бабахнул, разворотив половину дальней стены отсека. Ивасаки направился туда, чихая от едкого дыма.

В тот же миг сзади по нему выстрелили. Из лазерной винтовки. Японец с недоумением обернулся — стрелял Артур Миллс из центра отсека. Взгляд у него был совершенно стеклянный и ничего не выражающий.

Ивасаки нырнул за угол, размышляя, кто сошел с ума — он или Миллс.

Ревеню с венгром засекли еще один кибердиск, в глубине прохода, где только что взорвался предыдущий. Сзади к ним подтягивался Келлер с серебристым ружьем наперевес.

— Миллс спятил, — сообщил венгр, тяжело дыша: ракетница была вполне увесистой, а он бегал с ней почти четверть часа. — По Ивасаки стрелять начал.

— С Пиром тоже что-то не в порядке, — тут же отозвался Завадски. — Он бросил ружье и убежал.

— Дьявольщина! — процедил Ревеню. — Наверное, это какой-то чертов гипноз.

— Что делаем? — спросил, прислушиваясь, Дориго. Он шастал по закрытым комнатам и отсекам, поднимаясь на второй уровень везде, где находил лифты. Одного сектоида он уже уложил.

— Констан, что скажешь? — Ревеню позвал Белова.

— Ничего, — отозвался тот. — Я не могу их просканировать. Что-то мешает.

— Все не так, — буркнул Ревеню Везунчик. — Вот невезуха!

Он явно не любил, когда его прозвище не оправдывалось.

Ивасаки осторожно выглянул из-за колонны. Миллс, тяжело дыша, сидел у лицевой стены отсека. Ружье валялось у его ног; выглядел он неважно. Подавленным он выглядел.

— Хрен с ним. Не стрелять же в него? Пошли, но спины берегите, — решил француз.

Ревеню двинулся к проходу; кибердиск, похоже, оттянулся в глубь внутреннего коридора. Чонгради прошел чуть дальше, в следующий небольшой отсек, чтобы зайти кибердиску с фланга. Как он заметил сектоида — венгр и сам не понял. Красный предупреждающий огонек в визоре шлема почему-то не загорелся. Идущий следом Келлер выстрелил, Чонгради непроизвольно вздрогнул, потому что привык плазменные импульсы связывать с чужаками, а не со своими.

Сектоид упал как подкошенный, издав знакомый хрипловатый предсмертный стон. Из рук его вывалилось незнакомое оружие — коричневый шар с коническим раструбом на зеленоватой рукоятке. С плазменными ружьями оно не имело ничего общего, это была совершенно новая установка.

— А, головогрудь! — выругался венгр. — У тебя цель проявилась?

— Да, как обычно, — отозвался Келлер. — А что?

— А у меня — нет. Шлем барахлит, наверное.

— Гут, Дьюла. — Немец поднял указательный палец. — Я тебе голосом скажу в случае чего.

В коридоре снова бабахнуло. Это Везунчик разобрался с кибердиском.

— Ты глянь! — завистливо сказал Чонгради. — Зачем я только эту дуру с собой таскаю? — Он потряс тяжеленной ракетницей. — Все Клод да Клод…

— Вижу эмблему командного пункта, — обычным ледяным голосом сообщил Ивасаки. — Пир, Завадски, вы где? Языка брать будем?

Неожиданно на связи объявился Пир:

— Я далеко, у самого входа. Ребята, у меня с башкой не все в порядке. Ни хрена не помню. И ружье где-то выронил, тоже не помню где.

— Ладно, Пир, сиди, где сидишь, не дергайся, — посоветовал ему Ревеню. — Потом, все потом.

— Я уже рядом, Ооно, зайду с дальней стены, — объявился и Завадски.

— Понял, начали.

— Миллс, ты слышишь меня? — решил на всякий случай проверить второго спятившего оперативника Ревеню.

— Слышу, — тихо отозвался американец. — Я в большом зале с чучелами. Что происходит?

— Сиди, не дергайся, — велел ему Ревеню. — Мы тебя подберем.

— Хорошо… — Голос Миллса был какой-то потусторонний, неживой.

— Дориго, ты где? — Продолжал перекличку француз.

— Второй уровень, иду на командный. У меня порядок.

— Чонгради?

— Мы здесь, с Келлером.

— Ага, вижу. Хорошо. Белов?

— Здесь, во внешнем коридоре. Я…

Проклятия потонули в грохоте выстрела. Закричал сектоид.

— Ну, тля, ну, урод! — В голосе Белова звенела злость. — В окно хотел застрелить, скотина! Ребята, осторожнее, они в окошки палят!

Ивасаки и Ревеню скользнули в проем шлюза и двинулись по дальнему рукаву; Завадски и Келлер — по ближнему. Белов увидел их и приветственно махнул рукой.

Вместо ответа Келлер выстрелил, и за стеной, невидимый Белову, взвыл чужак.

— Ну, тля… — опять выругался тот.

В следующую секунду Дьюла Чонгради выронил ракетницу и, объятый неожиданно свалившимся страхом, резво побежал в полутемный коридор. Крик его отозвался в шлемах остальных икскомовцев.

— Что такое? — спросил Ревеню.

— Теперь Чонгради спятил, — сказал Адам Дориго. — Я его вижу.

Завадски, Ивасаки и Келлер подоспели к приоткрытому шлюзу. Первым — Ивасаки. Он увидел внутри командного сразу двух сектоидов, у самого входа. Один держал в руках плазменную винтовку, у второго она валялась под ногами. И он решил достать шокером вооруженного. Тенью японец метнулся в проем, но сектоид оказался быстрее. Ивасаки встретил грудью плазменный импульс и упал, чувствуя, как внутри все исходит нестерпимой болью. Келлер тотчас выстрелил в ответ; чужаку с винтовкой разорвало горло. Он даже закричать не смог, опрокинулся на спину, заливая пол зеленым. Второго сектоида с ходу угостил шокером Завадски. Удачно, головастик дернулся и упал.

В тот же миг в коридоре дико, совершенно не по-человечески закричал Клод Ревеню и принялся свирепо палить из лазерки. В стены, в пол, в потолок, без всякой системы и смысла.

Завадски и Келлер на миг замерли. В командном было пусто, но какое-то помещение еще располагалось наверху, потому что посреди пустой комнаты виднелся толстый столб большого лифта.

«Наверх!» — жестом показал Келлер.

«Готов!» — Завадски в одной руке сжал шокер, во второй — лазерное ружье.

Лифт вознес их одновременно. Завадски нос к носу столкнулся с головастиком, ему даже не пришлось вытягивать шокер, сектоид сам на него напоролся и, смешно хрюкнув, упал на спину, закатив раскосые глаза. Второй успел выстрелить, импульс по касательной чиркнул по «Скорлупе» Келлера. «Скорлупа» выдержала, а второй попытки немец врагу не предоставил. Серебристая трофейная винтовка спела чужаку предсмертную песню. Келлер упал и Перекатился, шаря стволом по верхнему отсеку. Завадски упал под круглый стол, торчащий из пола у самого лифта на манер диковинного гриба. Но больше в этой комнате живых сектоидов не оказалось. Если не считать парализованного Завадски.

Последнего чужака спустя десяток минут выследил Дориго на втором этаже. В узком длинном помещении среди стоящих торчком красных эллипсоидов, к которым подходило по три растущих из пола синих трубы. Чужак, видно, был инженером, потому что из оружия при нем нашелся только плазменный пистолет, зато в маленькой пластиковой сумочке Дориго увидел целый комплект разнообразных инструментов, более всего похожих на помесь гаечных ключей со скальпелем, плюс что-то электронное внутри. Инструменты Адам подобрал и бросил в заплечный мешок — на радость научникам.

Оперативники еще с час обшаривали каждый сантиметр базы, каждый освещенный отсек, пустой или уставленный непонятными предметами: либо уже виденными ранее полупрозрачными контейнерами с живыми экспонатами, либо установками загадочными и непонятными с виду; темные квадратные залы с кустами синеватых растений и лабиринтами ломаных стен, затененные залы со светящимся красноватым полом… Случаи внезапного помешательства у Пира, Миллса, Чонгради и Ревеню прекратились. Потом, когда убедились, что база пуста, спустилась экспертная группа с рабочими, эти принялись демонтировать и подбирать все, что выглядело интересным и многообещающим. Трупы Мбиды и Ивасаки унесли наверх сразу же; Миллсом занялись психологи, остальные слонялись по базе на случай, если из какого-нибудь незамеченного ранее тайника выползет ничего не подозревающий чужак и устроит пальбу. Двоих пленных сектоидов сразу увезли на вертолете — к слову, это оказались инженер и коммандер, военный лидер инопланетян.

На базе возились до темноты, а покидали ее в перекрестном свете прожекторов. Стая транспортных вертолетов, истребители сопровождения, вызванные «Интерсепторы» и «Скайрейнджер» с икс-командой взмыли в прожаренное за день африканское небо. У захваченной вражеской базы остались только саперы. Впрочем, скоро и их вертолет ушел в небо, а далекий подземный гул на мгновение потряс джунгли.

Логово сектоидов в Мозамбике перестало существовать.

Глава 8. Май — июнь 1999

Удачное нападение на вражескую базу сильно подстегнуло научников проекта «X-com defence». Практически сразу же выяснилось, что сектоиды — раса, обладающая очень мощными псионическими способностями. Странное поведение некоторых оперативников на последней миссии сначала объяснили результатом действия гипотетического психотронного оружия, на деле же оказалось, что этим оружием был развитый мозг «головастиков». Они были в состоянии ввергать противника в панику и даже брать под контроль, как это случилось с Миллсом. Психотронщики взвыли от зависти, тут же в Европе была отстроена еще одна лаборатория, понаехало светил нейрофизиологии, а шеф научного отдела туманно пообещал, что вскорости и оперативники икс-команды будут в состоянии захватывать контроль над разумом и моторными функциями пришельцев. Батт выслушал это сообщение молча; впрочем, удивляться за последнее время он разучился. Биологи и ксенологи яростно спорили о целях пребывания сектоидов и других инопланетян на Земле. Организмы чужаков хранили следы глубочайших генетических изменений, возможно, они искали на Земле свежий генетический материал для дальнейшего совершенствования своего общества, похожего на огромный рой.

Май прошел в общем спокойно. С уничтожением вражеской базы активность пришельцев заметно упала, а сектоиды словно затаились. Зато чаще стали встречаться флоатеры и человекозмеи. Было сбито несколько малых тарелок, на одну миссию, Пир слышал, вылетал «Скайрейнджер» с американской базы. Паллистер, Олаэча и Бейли увеличили свой личный счет убитых врагов, а заодно на деле познакомились с флоатерами.

Семнадцатого мая спецы из оружейной лаборатории торжественно принесли в тренажерную три тяжелых плазменных ружья. На базе их последнее время называли «хэви плазма». Метод нейрокодировки был изучен целиком, все коды опознаны и разбиты по группам в соответствии с индивидуальными данными каждого икскомовца. Всем отсканили личный код и ввели в рабочие боекомплекты. Отныне плазменное оружие оказывалось в полной власти оперативников, можно было его подбирать, бросать, перезаряжать — словом, прежние ограничения отменялись.

Двадцать первого «Интерсепторы» долго гоняли над Приморьем абдуктор, но быстроходный корабль пришельцев легко уходил от преследования. Засекли даже место, где он садился, где-то в Якутии, но «Рейнджер» с Европейской базы просто не успел вовремя долететь. Абдуктор снялся и с чудовищной скоростью покинул пределы земной атмосферы. Пилоты завистливо скрежетали зубами, но что они могли поделать? Техника чужаков превосходила человеческую. Впрочем, эксперты из технических лабораторий заверяли, что вот-вот разберутся с навигационными системами чужаков, их силовой установкой и элериумом-115, который использовался в качестве топлива, начинки для инопланетного реактора. Еще эксперты обещали техническую революцию и, как всегда, рекомендовали подождать с месяц. А вот потом… Батт регулярно устраивал техникам шумные разносы, но помогало это слабо: те разводили руками и говорили, что и так почти не спят. Глядя на измятые физиономии научников, в это легко верилось.

Опять появлялись шишки из ООН, под конец месяца на базе поднялась суета, и тут из Лимы донесся вопль о помощи. Инопланетяне высадили очередную террор-группу. Флоатеры.

Икс-команда поднялась по сигналу «ALERT». Все уже стало привычным, десятка оперативников и дистанционщик, Стив МакМаннаман, за считанные минуты заняли места в брюхе десантного «Рейнджера». Вместо Артура Миллса, проходившего психологическое конденционирование, и погибших Мбиды и Ивасаки шли новички: итальянец Гаэтано Скаветти, взрывной, как Везувий; маленький немец Зигфрид Бергер и Фрэнк Тернер, раньше сотрудничавший с британской контрразведкой. Скаветти вместо Мбиды управлялся на тренировках со «Шкаром», и, надо сказать, не без успеха.

До Лимы было часов пять-шесть лету. Пир, пристроив в специально измененном захвате хэви плазму, дремал в ожидании рекомендаций экспертной группы, которые, как обычно, оглашал ван Торенс. Это была первая миссия, когда с самого начала вместо стандартных лазерных винтовок взяли две единицы оружия чужаков, на это решились Пир и Ревеню. Батт возражать не стал. Да и что он мог возразить? Некоторый запас плазменного оружия и обойм к нему всегда хранился на базе «Европа», хотя почти все, что захватывали в миссиях, впоследствии продавалось. Содержание двух баз обходилось в кругленькую сумму и приходилось торговать инопланетными диковинками.

Ван Торенс вышел на связь, когда «Рейнджер» несся над бескрайними амазонскими джунглями. Пир с товарищами тотчас пробудились от неглубокой путевой спячки.

Голландец выглядел достаточно веселым.

— Привет, головорезы! — поздоровался он и неожиданно помахал рукой, хотя раньше никогда так не делал. — Есть хорошие новости.

— Хорошие! — проворчал Ревеню. — Тут террор, а он о хороших новостях!

— Ввиду того, что сегодня — вечер тридцать первого мая, а значит, конец месяца и время подведения итогов, вам рекомендовано даже не пытаться брать пленных. Работайте на уничтожение, вынесите флоатеров, чтоб их коммандеры содрогнулись на центральной базе!

— Центральной базе? — удивился Завадски. — Впервые о такой слышу!

— А чего? — Пир зевнул, прикрываясь ладонью, и рассудительно ткнул в потолок указательным пальцем. — Должна же быть у них центральная база?

Ван Торенс часто закивал:

— Вот-вот. Коммандер сектоидов, которого взяли на мозамбикской базе, раскололся. Кажется, случайно, но он упомянул об общей большой станции в пределах Солнечной системы. Наши лингвисты и специалисты по дознанию крутят его и так, и эдак — молчит, зараза.

Ван Торенс кашлянул в кулак.

— То бишь о чем это я? Ага, о терроре. Шокеры даже не берите с собой, оставляйте в «Рейнджере». Вы окажетесь на месте несколько раньше, чем было рассчитано, ветер над Атлантикой помог. Поэтому появление в пределах колпака будет для флоатеров слегка неожиданным. Воспользуйтесь этим.

— Марк, а почему на террор идем мы, а не ребята с американской базы? Южная Америка, кажется, в их зоне, — спросил Завадски, прищурившись.

— Исключено, — ответил ван Торенс. — Их десятку еще не укомплектовали «Скорлупой». Куда их под плазму? Да и опыта у них маловато, разве что Паллистер, Олаэча и Бейли порох нюхали. Ну, Ален Эванс еще.

— Да чего ты, Ник? — Пир ткнул приятеля локтем. — Недоспал, что ли?

Завадски отмахнулся, что-то бормоча; Пир разобрал только слово «бабушка».

«Рейнджер» подбирался к высокогорью. Близилось время высадки.

— Кстати, техническая лаборатория приступила к разработке нового корабля. Пока — чистого истребителя, но вскоре сядут и за крафт-десантника.

— Знаем, — ответил Ревеню. — Думаешь, мы на базе только по мишеням палим, тренажеры мучаем да спим?

Ван Торенс хохотнул.

— Ладно, готовьтесь!

Завадски развел руками.

— Что тут готовиться?

Готовиться и впрямь было нечего. Пир опять задремал. В себя его привел гул посадочных турбин и ощущение проколотого колпака. Пир потянулся к хэви плазме и отщелкнул держатель.

Касание. Турбины утихают. С лязгом откидывается трап, в «Рейнджер» вливается поток свежего воздуха Анд и дневной свет. МакМаннаман склонился над пультом, танк оживает.

— Цели слева! — тут же огласил дистанционщик. Ревеню и Завадски одновременно соскочили с трапа. Совсем рядом с севшим «Рейнджером» висел над жиденькими кустиками флоатер. Позади него возвышались два здания; в проходе между ними прятался за телефонной будкой еще один; чуть дальше с голого места удирал третий. Все были вооружены тяжелой плазмой.

Висящий над кустами чужак успел выстрелить дважды, и танк, самая большая мишень, ткнулся в кусты и вдруг развалился на части. Его специально делали так, чтоб не взорвался в гуще оперативников.

Завадски, присев у шасси, занялся вражеским снайпером, Ревеню с леденящим душу спокойствием разнес сначала телефонную будку, благо импульс из хэви плазмы мало что оставлял от таких целей, потом накрыл ближнего флоатера и спустя миг — второго. Красные метки целеуказателей погасли в десяти шлемах одновременно. Летун на высоте с запозданием вскрикнул и спустя несколько секунд взорвался, хотя сначала просто осел на газон перед зданием. Наверное, выстрелом повредило антигравитационную установку. У левого дома обрушился угол, потом рухнули две стены. Потом над развалинами возникло облачко черного, как смола, дыма.

«Резина у него внутри, что ли?» — недоуменно-рассеянно подумал Завадски и ринулся из-под шасси в проход между зданиями следом за Ревеню, прижимаясь к стене. Проход был широкий.

Пир, Скаветти, Тернер и Бергер пошли цепью; позади севшего «Рейнджера» расстилалась ровная зеленая лужайка. За ней виднелся ровный асфальт шоссе, пустынного, а за шоссе сплошной стеной стояли дома.

Белов, Чонгради, Дориго и Келлер вытянулись во вторую цепь.

Пир, шедший первым слева, уложил вынырнувшего из-за угла на дорогу флоатера единственным выстрелом. Флоатеру оторвало голову. Пир глянул назад и сразу увидел мелькнувший за развалинами фиолетовый плащ. Тут же Пир выстрелил и попал очень удачно. Шар под флоатером взорвался в поперечном проходе. Ревеню и Завадски натолкнулись на плотную стену взрывной волны.

— Отлично, Пир! — прокомментировал Завадски. — Только в нас не попади.

— Ладно, — буркнул Пир и ушел вперед, оставляя в проходе товарищей. Туда же отправились Чонгради с ракетницей и Белов Костя. Остальные так же, цепью, бежали по лужайке.

Пир свернул налево, за здание, и двинулся параллельно шоссе. Впереди маячила будка регулировщика на широком перекрестке.

Скаветти первым отследил сразу двух флоатеров, за шоссе, у стены двухэтажного милого домика с римскими колоннами у портала. «Шкар» дал две очереди; чужаков разбросало взрывами, колонны сразу перестали казаться новенькими: их нещадно иссекли осколки, а у окон сизыми облаками закурился вонючий дым. На шум из соседних домов показалось еще трое летунов с плазменными ружьями, они пробовали стрелять, но плотный огонь икскомовцев смел их. Двое остались у обочины, один спрятался в дом. Скаветти еще разок пальнул из автопушки, стену домика как ножом срезало. В дыму заметалось два силуэта, Тернер, Бергер и Дориго уйти им не дали. Итого на шоссе и рядом положили шестерых. Если и остались еще чужаки под силовым колпаком, их должно быть немного.

Пир, проворно бежавший вдоль стены дома к перекрестку, не успел достичь угла: за поперечной дорогой из дома показался летун; чуть левее из-за фонтана выглянул еще один. Хэви плазма плюнула зеленым огнем, и тот, что за фонтаном, свалился в воду.

— Эх! — с досадой вздохнул Пир, пригибаясь. — Фонтан изуродовал!

Вода вытекала на асфальт сквозь широкий оплавленный пролом, сразу переставший дымить.

Секундой позже плазменный импульс угодил Пиру в левую руку. Его бросило на землю. «Скорлупа» в месте попадания потемнела и изогнулась.

Келлер, великолепный стрелок, помог Пиру: он снял флоатера с двух сотен метров, с лужайки. Потом сорвал с пояса аптечку и ринулся к Пиру.

Ревеню и Завадски напрасно прошли развалины и целые дома насквозь, Дьюла Чонгради зря выискивал цель для своей ракетницы, Дориго, Тернер, Скаветти и Бергер безуспешно шастали в домиках за шоссе: десант флоатеров был уничтожен в три приема, за каких-то десять минут. Кибердисков или других роботов икскомовцы не встретили. Пир уже уверился, что вот-вот подадут сигнал на эвакуацию, но тут из командного поступила странная команда: прекратить двигаться и ждать. Ждать в зоне террора, под колпаком, хотя всех чужаков уже убили. И все стали ждать. Пять минут, десять. Первым не выдержал Адам Дориго.

— Эй, Командный! Когда назад-то? — спросил он. — Долго еще тут торчать?

Ван Торенс откликнулся тотчас. Голос у него был словно бы виноватый — скорее всего голландец сам не понимал причин неожиданной задержки оперативников в зоне террора. Но приказ есть приказ, и он тоже вынужден был подчиняться, точно так же, как любой из икс-команды.

— Терпение, парни. Прогнозисты уловили какие-то расхождения со своими схемами. Скоро все прояснится — еще минут десять — двадцать, не больше.

Из-за туманной стены защитного поля доносилось басовитое урчание вертолетных двигателей. Запах гари и горячей пыли висел повсюду, забивая ноздри и горло. Пир недовольно поморщился, поправляя шлем. Даже фильтры помогали неважно.

Он подтянул ослабевший после беготни и ползания пояс с запасными обоймами и парой гранат и опустился на безобразную глыбу, отвалившуюся от угла дома. Взрыв, который повредил этот дом, несомненно, был сильным. В обнажившейся арматуре путалась кирпичная крошка, а сквозь зияющие пробоины в стенах виднелась сильно попорченная обстановка угловой комнаты. Изуродованный выстрелами фонтан виднелся прямо перед домом.

— Шарон, что датчики движения?

— Чисто… Выводят гражданских из подвала. Проследи.

Спецы из группы сопровождения деловито переговаривались в эфире. Пир невнимательно слушал. Сигнала на возвращение к «Рейнджеру» никто по-прежнему не давал.

— Пир, — послышался голос Завадски. — Я иду к тебе.

— Сказали же — оставаться на местах, — проворчал Пир. По правде говоря, он совсем не был против того, чтобы Ник вышел из-за угла. Ну какая, скажите, разница, будут они ждать вместе или в полусотне шагов друг от друга?

— Да ну их к монахам! — сказал Завадски. — Я тут торчу на открытом месте, как сапог на плацу. Если кто остался, о лучшей цели ему и мечтать нечего.

— Положим, я тоже не в крепости сижу… — вздохнул Пир.

Ник пружинистым шагом направился к полуразрушенному взрывом коттеджу. Лужайка, по которой он шел, чернела безобразными пятнами ожогов. Спустя полминуты Ник уже сидел на той же глыбе, что и Пир, положив винтовку на колени и глядел на текущий из поврежденного фонтана ручеек.

— Чего это с ними сегодня, ты не в курсе? — спросил он, роясь в кармане на бедре. Говорил он, понятно, о прогнозистах.

— Приступ бдительности, — вздохнул Пир. — Небось перед натовцами выпендриваются.

Завадски наконец добыл из кармана зеленый пластиковый пакетик с жареным миндалем, надорвал его и поднял лицевую пластину шлема.

— Держи! — сказал он.

Пир протянул ладонь и тоже поднял пластину. Горка коричневых продолговатых орешков высыпалась ему в руку.

С минуту оба молча грызли содержимое пакета.

— Жена моя любила миндаль, — неожиданно сказал Завадски. — И еще фисташки.

Пир на секунду перестал жевать.

— Жена? — переспросил он осторожно. Не понравилось ему слово «любила». Смущало прошедшее время, а в таких случаях нужно быть посдержаннее. Даже с друзьями.

— Ага. Я ведь был женат раньше.

— Я не знал, — тихо отозвался Пир.

— Конечно, не знал. — Ник пожал плечами. — Я ведь тебе никогда не рассказывал.

Пир молчал. Он не знал, какой вопрос сейчас прозвучит уместно. Казалось, что никакой.

— Мы три года прожили вместе. — Ник пошуршал пакетом. — Она все уговаривала меня бросить работу в отделе. Опасно, говорила. Я смеялся.

Ник умолк. Миндаль у него кончился. Пир внимательно глядел на Завадски, а у того взгляд блуждал по испещренной трещинами и пятнами стене, по грязно-серому потоку воды, растекшемуся по асфальту.

— А потом она сказала мне, что уходит. К другому. К такому, который не проводит на работе собственный день рождения.

— И?.. — несмело спросил Пир.

— И ушла. Через неделю она погибла — разбилась на машине. Ее отец пришел ко мне и вылил мне в морду целый галлон виски — все, что я не успел влить в себя, потому что уже знал обо всем. Представляешь, Пир, он решил, что я это подстроил, я и наша контора. Мать Синтии требовала суда. Тот осел, к которому Синтия ушла, пытался начистить мне физиономию. Родственники проклинали меня, словно я и вправду был к этому причастен.

Завадски снова умолк, скомкал пустой пакет и бросил под ноги.

— А ты был женат? — неожиданно спросил он Пира.

— Н-нет… — Пир пожал плечами. — Не был.

— А почему?

Пир задумался. В самом деле — почему? Как объяснить этому славному парню из благополучной Австралии, что у него, россиянина Геннадия Лихачева, до сих пор нет своего угла? Что мать и сестра в Вологде ютятся в крошечной квартирке? Что в России большинство людей снедаемы бытовыми проблемами, которые иностранцам из развитых стран просто непонятны?

Кстати, какого черта Пир до сих пор не купил своим приличное жилье? С момента поступления в проект «X-com defence» он наконец-то может это позволить. Не то что раньше, на гроши, получаемые в кассе отдела по борьбе с терроризмом…

— Не знаю, Ник. Некогда было. Да и не на ком. У меня и девчонок-то знакомых не было. Я и спал чаще всего в конторе… На столе. В курьерской такой стол был — мечта идиота. Аэродром, не стол, зеленым сукном обитый. Ботинки, бывало, сбросишь, почту на стул свалишь, куртку под голову… Только шеф ругался.

Завадски грустно покачал головой.

— Никогда мне не понять вас, русских.

Пир улыбнулся.

— Нам самим себя не понять… — Он помолчал с полминуты. — А чем у тебя все закончилось-то?

Завадски наклонил голову.

— Да ничем. Уехал я. К бабушке. А потом меня в проект завербовали.

— Икс-команда! — наконец ожил командный. — Добро на возвращение! Стягивайтесь к «Рейнджеру». Отлично сегодня поработали!

— Ага, очнулись, — проворчал Дориго откуда-то издалека. — Не прошло и полгода. И чего было тянуть?

— Разговорчики! — прикрикнул на него Ник Завадски. — Ноги в руки — и в «Рейнджер»!

И добавил, обернувшись к Лихачеву:

— Пошли, Пир.

Только на следующий день на базу из Лимы сообщили, что под развалинами нашли тело неизвестного зверя. Пир слышал об этом, но краем уха и подробностей не знал.

Это была самая безупречно проведенная миссия за пять месяцев.

Наступил июнь; утром второго числа по вещанию базы Батт объявил о двух вещах: ООН довольна действиями участников проекта «X-com defence», а следовательно, трудности с финансированием пока преодолены, и второе — независимой агентурной сетью в Антарктиде засечена база пришельцев.

— Ну, радость! — Завадски всплеснул руками и ткнул локтем Пира. — Слыхал, дружище? Час от часу не легче.

Пир, удравший из медчасти к себе в каюту, зевнул и отмахнулся:

— А ты чего ждал? Ты не в армию спасения нанимался…

Пир был уверен, что руководство проекта не отпустит его на очередную миссию из-за ранения в Лиме. И поэтому злился. После того как ему обработали раненую руку, он послал медиков подальше и решил не прерывать тренировок. За что и получил от Батта незамедлительную выволочку, спустя какие-то полтора часа после выступления шефа по радио, и был с помпой водворен в госпитальные покои.

Сутки ушли на подготовку к вылету на снежный материк. Подгонялось оружие, проверялись доспехи, психологи накачивали оперативников, словно спортсменов перед Олимпиадой. У многих еще свежи были воспоминания о последнем терроре и высокогорный воздух, казалось, еще обжигал легкие, а приходилось снова лезть в самое пекло — вражескую базу.

Третьего вечером «Скайрейнджер» вылетел с базы «Европа» и взял курс на юг. База чужаков была расположена в полутора тысячах километров от полюса, недалеко от антарктической станции «Мак-Мердо». На этот раз летели без танка, потерянного в Лиме. Двенадцать человек — «холодная дюжина», как прозвала их группа сопровождения. Из первой восьмерки шел только Ник Завадски; из опытных икскомовцев — Везунчик Ревеню, Адам Дориго, Дьюла Чонгради и Вернер Келлер; из тертых в боях — Артур Миллс и Костя Белов; из понюхавших миссии — Тернер, Скаветти и Бергер; плюс трое новичков — австралиец из Брисбена Майкл Строрм, смуглый курчавый турок Ахмет Тюрамаз и меланхоличный швед Густаф Сегерсен. Пир, снова пославший подальше постельный режим и разругавшийся с врачами, со смешанными чувствами провожал товарищей взглядом. Да и разве мог он, единственный из оперативников, остающийся на базе, не прийти сюда, в ангар, к урчащему турбинами «Рейнджеру», готовому взмыть в небо, голубеющее в конце стартового тоннеля? И Стив МакМаннаман пришел, мрачный, как Арктика зимой. На складе имелся еще один танк, с ракетной установкой на борту вместо пушки, но решено было брать вражескую базу без танков. А значит, дистанционщикам — МакМаннаману и его напарнику Станиславу Бржизе — оставалось только скрипеть зубами и надеяться, что либо новые танки привезут, либо руководство изменит мнение относительно состава оперативной группы.

Пир оставался в ангаре до тех пор, пока транспортник с гулом не исчез в тоннеле. Потом вздохнул и побрел на командный, к ван Торенсу, надеясь, что Батт его не выгонит. По правде говоря, надеялся он не очень.

Дистанционщики направились следом за ним.

Те, кто летел на задание, расслабились в десантном отсеке. Спинки кресел были откинуты. Отсек, где расположились двенадцать икскомовцев, больше напоминал салон пассажирского лайнера, только кресла стояли гораздо реже и не по два-три в ряд, а по одному. Рядом с каждым сверкали хромом и пластмассой зажимы и крепления для оружия и снаряжения. Впереди, над овальным люком в кабину пилотов, мерцал большой экран. Сейчас на него транслировали новости из Лондона, но ближе к началу миссии на связь выйдет командный центр проекта и ставший уже привычным и родным голландец ван Торенс спокойным и уверенным голосом расскажет, что новенького им может встретиться в предстоящей операции.

— Hi, ребята! — возник ван Торенс. — Вам большой привет от Пира; вон он сидит.

На экране на миг возник нахохлившийся и недовольный, как намокший воробей, Геннадий Лихачев, лейтенант из первой восьмерки. Рядом с ним сидели присмиревшие в присутствии начальства дистанционщики. Батт на них и Пира косился, но молчал.

— Вот что значит боевой офицер! — восхитился Завадски. — Дисциплина дисциплиной, но ведь понимает, что Пир сейчас в койке не улежит…

— А ты познакомь шефа со своей бабушкой, — с самой серьезной миной посоветовал Ревеню, и все оперативники дружно захохотали. Улыбнулись и в командном центре, по ту сторону экрана. Включая самого Батта.

— А что? — Завадски ничуть не смутился. — Это идея! Надо будет обдумать и позвонить бабушке.

— А меня ты решил не спрашивать? — осведомился Батт грозно, но глаза его смеялись.

— Это будет сюрпризом, шеф! — не растерялся Завадски.

— Ладно, — отрезал Батт. — Хватит болтать. Марк, прошу.

— Ага, — отозвался ван Торенс. — Итак, что у нас плохого: да ничего. Эксперты с 70 %-ой вероятностью считают, что это будет база флоатеров, а не сектоидов.

— Это еще почему? — подал голос Дориго. — Сектоидов мы встречали в основном в южном полушарии, а единственный абдуктор флоатеров — в северном. И второй абдуктор, который не догнали, тоже в северном.

— Во втором абдукторе могли быть и не флоатеры. И Лима расположена в Южном полушарии, если ты не знаешь…

— Знаю, — огрызнулся Дориго.

— …но не в этом дело, — невозмутимо продолжил ван Торенс. — Скорее всего, что на базе будут не сектоиды. Это хорошо — исключается возможность псионических атак. Флоатеры, конечно, покрепче и солдаты куда более опасные, чем головастики, но и вы, ребята, прямо скажу — не сахар. Пусть у нас похуже оружие и снаряжение — пока похуже, зато мы воюем за свой собственный дом. А солдаты любой расы пришельцев вообще не знают, что такое дом. Их просто клонируют, словно цыплят в инкубаторе, прямо здесь, в окрестностях Земли. Но с другой стороны, они мало страшатся смерти, потому что генетически запрограммированы ее не бояться. Поэтому они — хорошие солдаты. Я не имею в виду сектоидов, их солдаты — скорее внешняя охрана в миссиях по захвату живых людей и животных, которых они пускают под ножи своих генных инженеров. Флоатеры же — прирожденные солдаты и террористы. Они сильны и жестоки, их организм усилен кибернетическими внедрениями, а часть уязвимых органов просто удалена.

— То-то мы их вынесли в первой же миссии! — довольно и не без саморекламы сказал Завадски. — Да еще троих в плен взяли. И в Лиме дали им прикурить…

— Это большая удача, поверьте мне, — сказал ван Торенс. — Я ничуть не умаляю достоинств каждого из вас, но скорее всего флоатеры просто не воспринимали землян всерьез. Что можно ожидать от такой, по их мнению, отсталой расы, как мы? Икс-команда просто застала их врасплох, когда они собирались в очередной раз похитить несколько тупоголовых аборигенов. А в Лиме они ожидали нас несколько позже. Не стоит обольщаться результатами тех миссий. Лучше вспомните, как легко мы теряли людей в других.

Ван Торенс отпил из высокого стакана и продолжил:

— Прошлый раз на базе мы встретили два кибердиска, и один — наверху, у лифта. Есть основания полагать, что и на этот раз их будет столько же.

— Стоп! — поднял руку научник в белом халате, сидящий в первом ряду кресел для экспертов в командном пункте. Пир узнал его, это был Сендер, который вместе с Дражаном Чукичем представлял икс-команде плазменные пистолеты в январе. — А никому в голову не приходила мысль, что флоатеры могут использовать других роботов, нежели кибердиски? Вспомните того неизвестного зверя из Лимы!

Один из советников по стратегии с сомнением покачал головой:

— Сомнительно. Мы знаем, что обе расы пришельцев используют однотипное снаряжение и оружие и, похоже, совершенно идентичные боевые и разведывательные корабли. С чего бы им использовать роботов разных систем? А что до зверя — его инопланетное происхождение, мягко говоря, сомнительно. Да и мало что от него осталось, если говорить начистоту.

— Но из пленного инженера мы выудили сведения о другом роботе, двуногом. Мы назвали его сектопод, разве вы не знакомились с отчетом технической группы?

— Знакомился, — ответил эксперт невозмутимо. — Возможно, вы и правы, Сендер. Я лично скептически отношусь к вашим идеям, но учитывать их, безусловно, нужно. Марк, расскажите, пожалуйста, о втором роботе.

— Хорошо. — Ван Торенс вызвал на экран портативного компьютера, стоящего рядом с видеодатчиком, что передавал изображение на экран «Рейнджера», соответствующий раздел. — Двуногий боевой робот, условное название «сектопод», маневренная, быстрая и снаряженная мощным оружием машина. По предварительным прикидкам, более опасна, чем кибердиск. Честно говоря, кибердиски вовсе не показались опасными, так, икс-команда?

Оперативники сдержанно загалдели.

— Так вот, это самое странное, что произошло до сих пор. Такое впечатление, что они тоже пока не запрограммированы воспринимать людей как противника. Они способны значительно на большее, чем довелось увидеть в четырех миссиях. И это не пустые слова. Сектоподы, по нашему мнению, наиболее мощное оружие, доступное пришельцам. Поэтому вы должны быть готовы встретить их так же, как встретили кибердиски.

— Мы-то готовы, — сказал Ревеню. — Главное, чтоб они готовы не были.

— А вот на это рассчитывать как раз не стоит. Кто знает, сколько планет уже покорили эти расы? Сколько тысячелетий они в космосе?

— Спросите у пленных, — пожал плечами Ревеню Везунчик.

— К тому же, — задумчиво сказал Сендер, — на базе могут оказаться человекозмеи или вовсе неизвестная нам раса.

Ван Торенс только руками развел.

Внизу, под «Рейнджером», расстилался снежный континент, царство холода и зимы. Нашли же чужаки место для базы… Хотя они-то как раз и должны выбирать безлюдные места. Более безлюдное место на Земле, чем Антарктида, трудно было даже представить.

Группа сопровождения на «Джураях» и транспортных вертолетах держалась несколько сзади. «Интерсепторы» во всю мощь своей пары импульсных двигателей утюжили небо над базой. В Антарктиде в разгаре была зима, свирепствовали бураны и снег вился везде: в небе, струился над поверхностью, белый-белый, как мысли самой Зимы.

— Не забыли включить подогрев «Скорлупы»? — напомнил Завадски остальным. — Минут десять будет холодно…

Турбины «Рейнджера» разметали снег. Никто штурмовую группу не встречал; по крайней мере никого не было видно. Впрочем, уже в десятке шагов ничего было не разглядеть: мешал падающий снег.

Дюжина икскомовцев слаженно высадилась из бота.

— Вход там! — прокричал Ревеню, условный старший группы. — Не зевай!

Вскоре в смазанном окружающем мире проступили очертания полузанесенной снегом входной пирамидки. Это было странно: ни одна тарелка не взмыла в небо и не пыталась сбить «Интерсепторы», никого не выставили во внешнее охранение… Беспечность пришельцев удивляла.

Пир, глядя на контрольные экраны командного центра, мог видеть все, что видел каждый из товарищей. И боялся только одного: не оказалось бы это ловушкой.

Один за другим икскомовцы проникали в пирамидку, некоторое время потратив на то, чтобы отгрести снег от люка. Лифты. Вниз.

Внешне база почти не отличалась от мозамбикской, разве что залы и отсеки были иначе перемешаны. Пусто, не то что в прошлый раз, сразу же у лифтов началась пальба, и сразу же погиб Джордж Мбида, хозяин джунглей…

Пир вздохнул, глядя на экраны.

Оперативники рассыпались, прочесывая помещения, тихо жужжали открываемые двери. Никого.

Только спустя десять минут, когда уже было обшарено полбазы, Фрэнк Тернер засек первую цель.

— Дьявольщина! — прошептал Пир.

Черно-серый угловатый силуэт с длинными руками и огромными кулаками мелькнул на экране Тернера, в дальнем проходе. Тотчас же послышалось странное урчание пополам с не то скрежетом, не то шелестом. Зверь не мог издавать такие звуки. Пир не удивился бы, если оказалось, что Тернер увидел сейчас гигантское насекомое. Тем более что он взглянул на экраны оперативной обработки: то, что он принял за кулаки, наделе оказалось парой внушительного размера клешней.

— Внимание всем! — объявил Ревеню. Сейчас оперативникам подсказывал в основном он. — Неизвестный чужак!

Тернер выстрелил — мимо. Черно-серый обернулся и бросился навстречу, урча все громче.

Скаветти заметил еще одного, в соседнем отсеке. Пальнул пару раз, однако обладатель клешней проскользнул сквозь дым и обломки контейнера с экспонатом совершенно неповрежденным. Но прошла секунда, и импульс из хэви плазмы разорвал его пополам. Везунчик Ревеню промахивался редко.

Второго убил Тернер; ему понадобилось несколько попаданий из лазера, прежде чем черно-серый рухнул на квадратные плиты пола. Пришельцы не выстрелили ни разу, да, впрочем, у них и оружия-то никакого не было.

Не успели икскомовцы как следует осознать этот факт, как раздался первый ответный выстрел. «Скорлупа» Тернера отразила его, а вот Гаэтано Скаветти, получив мощный импульс в бок, всхлипнул и опрокинулся, выронив «Шкар». Его крутануло, словно волчок, и отбросило к стене. Выскочивший вслед за ним Тернер успел разглядеть оранжево-желтую фигуру с хэви плазмой. Выстрелил он не задумываясь. Чужак противно зарычал и осел на пол, словно надувная кукла, из которой выпустили воздух.

— Здесь человекозмеи! — срывающимся голосом предупредил Тернер. — Вооружены хэви плазмой!

И началось. Пришельцы атаковали сразу с нескольких сторон; спустя секунду все икскомовцы оказались в укрытиях. За углами коридоров, за колоннами и контейнерами, просто на полу. Завадски, Дориго, Ревеню, Келлер, Строрм, Белов отстреливались, и небезуспешно. В первую же минуту положили трех оранжевых.

Пир рассмотрел чужаков получше. Больше всего они напоминали толстых желтопузых червяков, вставших на хвост. Правда, у них была пара рук в верхней части тела и длинная узкая морда, как у рыбы-иглы. Передвигались чужаки елозя на своем толстом хвосте. Достаточно быстро, практически с той же скоростью, что и люди.

Тюрамаз, собиравшийся проверить несколько закрытых небольших отсеков, за первыми же дверьми столкнулся с желтопузым и успел выстрелить. Тот, рыкнув, шлепнулся на пол, заливая ворсистое покрытие комнаты желто-зеленой жидкостью. Наверное, кровью. Хотя есть ли кровь у червей? Ахмет брезгливо вытер подобранную хэви плазму о жесткое тело трупа и шагнул к лифту.

Чонгради и Белов прочесывали дальние помещения. Ракетницей венгр опять так ни разу и не воспользовался.

Ревеню добрался до коридора перед командным центром базы, убив по дороге двоих. Знакомый трилистник красовался на широких дверях. Келлер подошел с другой стороны, успев разобраться с одним; сюда же подтянулся и Завадски, тоже прикончив одного и подобрав плазменную винтовку. Как и Келлер.

— Двинули!

Ревеню приказал дверям открыться, троица слаженно нырнула внутрь. Коридор перед дверью был пуст. Везунчик отправился налево, Келлер с Завадски — направо. За Ревеню с опозданием на какие-то секунды последовал Тернер.

— Вчетвером справимся, — сказал Ревеню остальным. — Держите вход в командный, чтоб в спину нам не зашли, да прочешите базу до дальней границы!

У дверей, куда проникли четверо икскомовцев, остались Дориго и Белов. Миллс и Бергер пошли чуть дальше, по узким переходам между командным и боковыми отсеками, пол которых светился зыбким фиолетовым светом. Отчетливое похрустывание, с которым передвигались чужаки, оба услышали одновременно. И вжались в стены у поворота.

Спустя пару секунд в коридор осторожно выглянул чужак. Миллс тут же прострелил ему голову. Похрустывание за углом смолкло, и Бергер в классическом кувырке застрелил второго.

— Ну, Рэмбо, — покачал головой Миллс. Оглянулся и прислушался — тихо. Больше они никого не встретили.

Тюрамаз долго и безрезультатно шастал по второму этажу. Этаж был пуст. Чонгради, Строрм и Сегерсен по левому крылу тоже добрались до глухой стены никого не обнаружив. Если кто и остался на базе, то только в командном центре.

К дверям в нижнее помещение с лифтами Ревеню с Тернером и Завадски с Келлером добрались одновременно. Так же слаженно ринулись в открытый проход, навстречу зеленым вспышкам. Снова досталось Тернеру, но броня его с честью выдержала в этот день все попадания. Ревеню плашмя упал вправо от двери, наудачу стреляя, Завадски выстрелил через плечо и попал в безоружного чужака, сидевшего за каким-то пультом. Отбивавшегося снял Келлер, с чисто немецкой педантичностью прицелившись и плавно надавив на гашетку.

Внизу теперь стало чисто, но остались лифты и верхняя комната.

Завадски и Тернер на всякий случай остались внизу. Ревеню с немцем поднялись, сразу же увидев единственного уцелевшего желтопузика, скрипевшего что-то в переговорник под мерцающим экраном. Везунчик попал в желтопузика. Келлер — в экран. Остатки переговорника забрызгались желто-зеленой массой. Голос из прибора что-то проскрипел, должно быть, вопросительно.

— Финита, — сказал Ревеню и поднял хэви плазму. Пульт оплавился и почернел, выстрелив снопом ярких искр. — Конец базе.

Для очистки совести они прочесали базу еще раз. И поднялись в антарктическую стужу, оставив логово пришельцев на разграбление группе сопровождения.

— Бедняга Скаветти, — вздохнул Завадски в «Рейнджере». Всего лишь вздохнул. Даже к потерям можно привыкнуть.

— Браво, ребята! — поздравил икскомовцев Батт.

— Какой там счет? — ревниво спросил Везунчик Ревеню. — С учетом сегодняшних, конечно.

— У тебя — восемнадцать. У Лихачева — тринадцать. У Завадски и Келлера — девять. У Паллистера и Олаэчи с «Америки» — по семь.

Ревеню довольно оскалился.

— А по пленным? — спросил Завадски вкрадчиво.

— У тебя, Ник, — трое, один у Лихачева и один у покойного Ивасаки.

Завадски удовлетворенно осклабился: ведь все понимали, что взять чужака живым — риск неизмеримо больший, чем застрелить по наводке шлема-целеуказателя.

Чужаки дали икскомовцам всего несколько дней отдыха: восьмого июня сектоиды учинили террор-акцию в Буэнос-Айресе. С командой головастиков справились слаженно и быстро, но не обошлось без нервотрепки: Пиру и Сегерсену пришлось идти на задание без «Скорлупы», потому что по невыясненной причине дополнительные недогрузили на «Скай-рейнджер» — «Скорлупа» убитого Скаветти просто пришла в негодность, а слегка поврежденную броню Тернера забрали в починку. Батт учинил немедленный разгром комплектовщикам, еще когда «Рейнджер» был в воздухе.

В этой миссии удалось захватить сбитый кибердиск: Келлер и Дориго, шаставшие в больших ангарах на окраине аргентинской столицы, привлекли внимание двух роботов, пустившихся в охоту на икскомовцев. Келлер одного подстрелил, и он взорвался, а на второй навел Дьюлу Чонгради с ракетницей. Так сложилось, что венгр цель не видел и вдобавок не мог стрелять непосредственно по вражескому роботу, мешал угол внутреннего склада. Он выстрелил не в диск, а в угол, надеясь, что близкий взрыв повредит кибердиск, и не ошибся: вражеский робот отключился и рухнул, но не взорвался, а так и остался лежать на оплавленном полу ангара. Эксперты после миссии взвыли от восторга и грузили невзорвавшийся кибердиск на вертолет с таким тщанием и осторожностью, словно он состоял сплошь из богемского хрусталя.

Икс-команда в очередной раз праздновала победу, не подозревая, что близится время, которое впоследствии будет названо «черной полосой». Конец июня и весь июль тысяча девятьсот девяносто девятого.

Глава 9. Конец июня 1999

«ALERT» вырвал Пира из сна в ночь с семнадцатого на восемнадцатое июня. «Европа» была погружена в полутьму, разрываемую лишь нетвердым светом резервных светильников. В коридорах царила ватная тишина; только в кое-каких лабораториях тихо гудели приборы. Некоторые научники предпочитали работать ночью.

— Опять террор, — сказал Завадски недовольно, вглядываясь в тусклый свет информтабло. — Сколько можно?

Пир и Завадски без излишней суеты, но очень быстро влезли в комбезы и добежали до тревожного рукава. Помятые со сна товарищи привычно врастали в боевое.

— Хоть бы на этот раз «Скорлупу» не забыли погрузить, — мрачно пошутил Пир.

— Не забудут, — сказал Дориго. — Шеф комплектовщикам такую бурю привесил, что теперь я абсолютно уверен.

Ревеню застегнул шлем и бросил на ходу:

— Ты молись, чтоб оружие не забыли, Пир. Что там «Скорлупа»…

В «Рейнджере» сегодня было почему-то нестерпимо душно. «Скорлупа» нашлась на штатном месте, Пир потрогал теплую темно-серую поверхность, постучал по ней ногтем и повалился в кресло. Хэви плазма глядела в потолок толстым рубчатым стволом. Напротив, через проход, устраивался Завадски. У него в зажимах серебрилась плазменная винтовка.

— Куда летим сегодня, кто знает?

— Кейптаун, — ответил Ревеню. — Линда сказала…

— Все-то ты знаешь, — вздохнул Завадски. — Это которая Линда, с блокпоста?

— Со следящей. — Ревеню плюхнулся в кресло и пристегнулся. — Поживее там! — крикнул он в хвост, и икскомовцы торопливо втянулись в утробу десантного бота. Трап с хрустом встал на место, на секунду толкнулась в уши упругая волна, когда пилоты проверяли герметизацию.

— Поехали! — донесся из динамиков голос Валерки Смолянинова. — Застегивайте штанишки.

— Пошел ты! — огрызнулся Завадски, уверенный, что Смолянинов его слышит. — Моя бабушка выбросила бы тебя в Торн-Лейк, потому что единственная польза, которую ты можешь принести, это послужить обедом тамошним крокодилам.

Пилот только хмыкнул в ответ.

— Сколько времени? — спросил Миллс неуверенно. Он нервничал перед террором. Кому приятно сознавать, что тебя легко, легче, чем остальных, головастые пришельцы могут подчинить себе и заставить стрелять по своим же товарищам?

— Два тридцать шесть. В Кейптауне будем засветло.

— Разбудишь, когда ван Торенс объявится, — попросил Завадски Пира и откинулся в кресле.

— Да я сам спать буду, — отозвался Пир и закрыл глаза.

Окружающее растворилось в далеком реве двигателей.

Когда Пир проснулся, в единственный иллюминатор в

левом борту заглядывало утреннее солнце. Ныли ноги, онемевшие от неподвижности. На экране розовело свежее лицо ван Торенса.

— Эй, просыпайтесь, головорезы! — сказал голландец. — Еще пару месяцев назад перед каждой миссией сидели будто на иголках. А теперь террор на носу, а все дрыхнут, как праведники после молитвы…

— Зато здоровей будем, — ответил за всех Ревеню. — Давай оглашай, до чего вы там домолились на командном?

— Особо — не до чего. Эксперты предсказывают ожесточение нападений чужаков на мирные населенные пункты и тотальное давление на объекты икс-команды.

— Так как они воюют, — беспечно сказал Строрм, — пусть. Уберем всех в лучшем виде.

— Не спеши победу праздновать, — посоветовал ван Торенс. — У них тоже есть солдаты.

— Что-то я не замечал. — Строрм пожал плечами. — Посмотрим.

— Посмотрите. Только смотрите лучше сквозь прорезь прицела, ладно? — попросил ван Торенс.

Ревеню укоризненно взглянул на Строрма.

— Хорошо, Марк. Посмотрим сквозь прорезь. Что конкретного? — сказал Везунчик.

— В сущности — ничего. Террор-корабль пришел со стороны Мадагаскара, пронесся над материком, пошастал по южной границе Калахари, подтянулся к Кейптауну, высадил десант и пропал, как это у чужаков водится. Предсказать, будут ли это сектоиды, флоатеры или наши новые знакомые человекозмеи, с достаточной долей достоверности не удалось. Просто нет данных — это может оказаться кто угодно. Так что будьте готовы. Миссия выпала на светлое время суток, это облегчает задачу. Пилотам дано задание высаживать группу у границы защитного поля, тактически это оправдано. Прочешете район террора, перебьете чужаков, кем бы они ни оказались, и назад. Чувствуется, что война принимает более серьезный оборот, чем это может показаться со стороны.

— Куда уж серьезнее, — вздохнул Пир.

«Рейнджер» заходил на посадку. Внизу ползли пригороды Кейптауна, похожие сверху на чудеса Диснейленда.

Гудя посадочными турбинами, бот прорвался сквозь колпак защитного поля. Икскомовцы уже успели обрасти «Скорлупой», разобрать оружие и снаряжение и приготовиться к высадке.

Касание. Рев турбин стихает. Трап откидывается. Миссия начата.

Ревеню привычно нырнул под защиту серебристого столба шасси. Никого. Ровная, поросшая травой лужайка перед зданием, похожим на школу в каком-нибудь провинциальном городке; серая полоса асфальта, припаркованные автомобили на обочине. Обнесенные дощатыми оградами домики с плоскими крышами. И неестественная для города тишина.

Завадски, держа наготове винтовку, прыгнул на землю и двинулся по диагонали, удаляясь от «Рейнджера». С ним в паре пошел Тернер. Уже в полусотне шагов от бота шлем Ника взял первую цель. Завадски присмотрелся повнимательнее.

Здоровенный мускулистый мужик с плазменным пистолетом стоял у самой стены магазинчика с ярко-оранжевой вывеской «Биргаша». В нем не было ничего необычного — выглядел совершенно как землянин, если бы он не был травянисто-зеленого цвета. Как шелкопряд. Весь, за исключением лица: на месте лица виднелось фиолетовое пятно. Такое впечатление, что инопланетянин был затянут, словно конькобежец, в облегающий зеленый костюм с капюшоном.

Ник, не медля, выстрелил. Очередью. Два импульса из трех сшибли зеленого с ног, но тот мигом поднялся и выстрелил в ответ. Ник залег, слыша, как в падении стреляет из лазерника Тернер. Еще дважды попал Тернер, и только после этого зеленый с негромким криком упал на асфальт.

— Ни хрена себе! — изумился Завадски. — Ты видел, Фрэнк? Четыре попадания!

— Внимание! — донесся тревожный голос Клода Ревеню. — Неизвестная раса! Гуманоиды зеленого цвета! Рост — около двух метров, будьте осторожны!

Француз долго не мог понять — где враг, когда шлем высветил красную точку цели в сквере перед «Рейнджером». Лишь когда присмотрелся, обнаружил неподвижную зеленую фигуру у деревца с круглой кроной. Кожа пришельца цвета молодой травы сливалась с зеленью листвы и рассмотреть его на таком фоне было невероятно трудно. Прячась за тягами шасси, Ревеню уложил чужака, но на это ему понадобилось два попадания из хэви плазмы. Чужак упал на землю молча, выронив плазменное ружье.

— Густаф! — окликнул Ревеню шведа Сегерсена, вооруженного лишь лазерным пистолетом. — Подбери его пушку!

Швед послушно кивнул и скользнул к разрыву в кустарнике, что опоясывал сквер.

Пир, Дориго, Чонгради со своей неизменной ракетницей, Келлер, Белов, Строрм и Тюрамаз веером рассыпались по дороге, ныряя в узкие проходы между соседними оградами. Ревеню и Бергер ушли вправо, к дому, похожему на провинциальную школу. Вдалеке звучали выстрелы, а раз что-то гулко грохнуло и в небо взметнулся еле видный в свете дня язык огня.

Пир сунулся в щель между забором и стеной домика и замер, словно споткнулся. Метрах в пяти от него на земле ворочался багрово-фиолетовый комок, излучая нестерпимый жар. Волна сухого воздуха пахнула в лицо, и одновременно шлем высветил красное пятнышко цели. Пир выстрелил из хэви плазмы, и комок лопнул, как гнилое яблоко, выплеснув язычок густой вишневой жидкости. Точка целеуказателя погасла, а спустя секунду Пир увидел, что земля в месте, где прополз горячий комок, почернела, как после пожара.

— Внимание, икс-команда! Дополнительная цель — горячее существо или механизм, выглядит словно бычьи внутренности, целеуказателем опознается. Только что пристрелил такое.

Волна жара заметно спала. В тот же миг плазменный импульс с шипением вгрызся в кирпичную стену; брызнула каменная крошка. Пир с хрустом вломился в окно, защищенное противомоскитной сеткой, и прямо перед собой увидел зеленого инопланетянина. Целиком зеленого, только лицо у него было фиолетовым, как поверхность горячего комка, только что убитого снаружи. Маленькие прищуренные глазки смотрели на Пира холодно и враждебно. Они вскинули оружие одновременно и выстрелили одновременно, Пир и чужак, и оба попали оппоненту в грудь. Пира отбросило к дальней стене, а чужак, издав тонкий визг, захлебнулся красно-коричневым фонтаном, хлынувшим изо рта. Лихачева спасла «Скорлупа», хотя грудь невыносимо жгло.

Спустя секунду в дверь ворвался Адам Дориго, упал на пол, перекатился, понял, что никого в комнате нет, за исключением Пира, и встал, чертыхаясь. Покосился на убитого чужака. Вдалеке продолжали звучать одиночные выстрелы.

— Ну и пальба! — сказал он. — Ты цел, Пир?

Лихачев встал, потирая потемневшую поверхность «Скорлупы».

— Цел, вроде… спасибо «Скорлупе». Пошли.

Снаружи действительно беспрерывно стреляли.

Ник Завадски, бегущий вдоль крашенного в коричневое заборчика, увидел чужака слишком поздно. Тот прятался в тени густой акации, слился с листвой, растворившись в зеленой пелене. Едва Завадски вышел на него, чужак дважды выстрелил.

«Скорлупа» ослабила удар раскаленной плазмы, но полностью защитить Ника не смогла. Хотя жизнь ему сохранила. Ник, уже падая, рефлекторно нажал на спуск. Чужак упал на одно колено. До выстрела из лазерника: Ахмет Тюрамаз добил его.

— Завадски ранен! — крикнул Костя Белов и бегом кинулся к лежащему австралийцу. — Ахмет, прикрой!

— Держу, держу! — отозвался Тюрамаз с готовностью и вскинул лазерную винтовку.

— Верни, кинь аптечку! — на бегу попросил Белов.

Келлер, присевший у капота серого «субару» на ближней

обочине, сорвал с пояса продолговатую коробочку меди-комплекта и метнул Белову.

— Шайнер, я тебе шею сверну! — прорычал на командном Майкл Батт. — Опять не все на борт погрузил? Почему у Белова нет аптечки?

Комплектовщик что-то невнятно забормотал.

Белов успел ввести стимулятор и биоактив вовремя, Завадски даже сознания не потерял.

Миллс с шаром пси-сканера держался позади всех.

Ревеню и пришедший в себя Пир ушли к левой границе поля, метрах в двадцати за ними спешил Бергер. Дориго устремился в параллельный проход, за низкими, похожим на бараки, домиками.

— Гхала! Гхала сохой мутон! — низкий вибрирующий голос донесся из-за угла, и в следующую секунду навстречу французу выскочил зеленый чужак. Ревеню успел раньше: два импульса из хэви плазмы разорвали пришельцу грудь и шею, а выстрел, предназначавшийся французу, оплавил бетон у его ботинка.

— Здоровые, черти, — кривясь от боли в груди, сказал Пир. — С первого попадания не всегда и завалишь…

Они дождались Бергера и растянулись цепочкой.

Белов закончил лечить Завадски и махнул рукой Тюрамазу и Сегерсену. Келлер и Чонгради медленно двинулись вперед; Тюрамаз встал из-за горы пластиковых коробок и тут же по нему выстрелили. Попали в ногу. Тюрамаз, ругаясь, упал, подтянул оброненную винтовку и заполз, подволакивая раненую ногу, назад, за коробки.

— Костя! — позвал он и зашипел — ногу словно огнем жгло. — Не прячь аптечку, меня тоже зацепили.

Белов поднял голову. В конце переулка, не кроясь, в полный рост стояли сразу двое зеленых.

— А держите! — зло процедил Чонгради, вскидывая ракетницу. Он тоже отфиксил две цели. Желтая молния сверкнула в переулке, оставляя дымный след, и спустя миг в узкой щели между домами громыхнул взрыв, а вспышка на миг бросила на асфальт вторую тень.

— Ха! — довольно сказал Чонгради и осекся.

Оба чужака поднялись в дыму и дружно выстрелили. Чонгради повалился набок, чертыхаясь перезарядил ракетницу и принялся выжидать удобный для повторного выстрела момент. Завязалась дуэль на краю пропасти: оба зеленых против Келлера, венгра-ракетчика и стреляющего со второго этажа Адама Дориго. Дуэль продолжалась минуты две; Чонгради обрушил стену одного из домов и получил легкое ранение; одного чужака пристрелил Келлер, второго — неожиданно объявившийся справа и снова исчезнувший Ревеню.

Еще одного зеленого убил Строрм, кравшийся параллельной улочкой. Чужак столкнулся со Стрормом нос к носу и даже не успел выстрелить.

Пир дождался Клода Ревеню, на несколько минут исчезнувшего в направлении особенно плотной стрельбы, и двинулся вдоль границы поля. Зеленую фигуру в клочьях густого дыма он заметил сразу. Стрелять было дьявольски неудобно, мешал угол дома, и Пир потянулся к взрывпакету на поясе. Ревеню и Бергер вовремя заметили это и слегка отстали.

Пир активировал взрывчатку и метнул в дым; чужак резко обернулся на звук упавшего пакета, поводя стволом плазменной винтовки. Пира он тоже видел плохо или, может быть, совсем не видел, потому что так и не выстрелил. Пакет глухо бухнул, взламывая асфальт и разнося в щепы деревянную ограду. Дым стал гуще, чужака отбросило волной, но он сразу поднялся. Впрочем, Ревеню тут же успокоил его очередью из хэви плазмы.

— Есть! — удовлетворенно сказал француз. — Двинули!

Вскоре они наткнулись на туманную преграду, дальнюю

границу зоны террора. Приходилось забирать все больше влево.

Тернер и Строрм обшарили дом у противоположной границы колпака и вернулись на улицу. Строрм перемахнул через деревянный заборчик, вслушиваясь в изредка вспыхивающие перестрелки. Странный звук сначала даже не привлек его внимания.

Звук был ни на что не похож: не то хруст, не то громкий шелест, а потом неприятное шипение. Строрм глянул в щель между крашеными досками.

За забором медленно пятился за угол Фрэнк Тернер, а прямо на него по воздуху плыл коричневый пузырь, напоминающий формой гигантскую фасолину. На миг замерев, пузырь плюнул струей темной жидкости, и там, куда она попала, задымил асфальт и камень, из которого был сложен дом. Тернер выстрелил, но ему мешал угол дома. Пузырь резво поплыл к икскомовцу, заставляя того пятиться все дальше и дальше.

Прицелившись, Строрм вогнал в летающую фасолину два подряд импульса из лазерника. Пузырь лопнул, вывернулся наизнанку, обнажая склизкие зелено-коричневые внутренности, и шлепнулся наземь, похожий на большую грязную рукавицу.

— Тьфу! — сплюнул Строрм с отвращением. — Что у них за твари на службе?

Он стал вызывать остальных, описывая встреченное существо, плюющееся кислотой или чем-то не менее приятным. Тернер показался из-за угла, брезгливо обходя останки летающего пузыря.

Ревеню и Пир дошли до места, где ранили Завадски и Тюрамаза. Турок выглядел получше, сидя спиной к уцелевшей стене, Завадски, тяжело дыша, лежал рядом. Белов и Сегерсен остались тут же, прикрывая раненых товарищей.

— Похоже, здесь всех выбили, — сказал Ревеню. — Надо наших на «Рейнджер» отнести…

Белов кивнул.

— Держись, Ник! — сказал он Завадски и осторожно поднял австралийца. Тот кривился, но терпел. Сегерсен подставил плечо Тюрамазу.

— Я прикрою? — сказал Бергер вопросительно. Ревеню кивнул.

— А мы что? — поинтересовался Пир. Грудь у него снова начала ныть и печь под поврежденной «Скорлупой».

— Пойдем дальше, вдоль границы. Но сначала вот этот дом…

Белов и Сегерсен не успели довести раненых даже до дороги: на месте, где только что взрывались ракеты Дьюлы Чонгради, вновь возник зеленый чужак. Его выстрел пришелся в длинный крашеный заборчик, проделав в нем изрядную дыру. Запахло горелым деревом.

Бергер дал очередь; мимо. Чужак качнулся, уходя из поля зрения, но тут Завадски, еще секунду назад расслабленно висевший на плече у Белова, нашел в себе силы поднять винтовку, которую так и не бросил, и выстрелить.

До чужака было метров полтораста. И тем не менее Завадски попал. Предсмертный визг инопланетянина всколыхнул установившуюся тишину.

— Ну, Ник! — изумился Белов. — Ну, бродяга!

Завадски снова обмяк и безвольно свесил голову.

Спустя десять минут раненых погрузили в «Рейнджер». Пир

и Ревеню дошли до дальней границы; похоже, в зоне террора чужаков не осталось. Слишком легко в это все поверили.

Тернер и Строрм задержались у убитого чужака. Строрм подобрал плазменную винтовку, рассматривая, нет ли каких-либо отличий от виденных ранее. Фрэнк стоял рядом, и он не сразу обратил внимание на то, что по ногам потянуло теплом. И вдруг обе ноги обожгло, словно он ступил в пламя.

Тернер рывком обернулся: рядом на асфальте дышала жаром тварь, о которой предупреждал в самом начале миссии Пир. Чувствуя, как подгибаются колени, Тернер выстрелил в багровый комок и упал. Мысли заволокло непроницаемой черной пеленой.

Его, полуживого, вынес к «Рейнджеру» Майкл Строрм.

Прочесав зону террора, икскомовцы возвращались к десантному боту. Одним из последних шел Артур Миллс с пси-сканером и лазерной винтовкой. Ничего не подозревая, он пересекал сквер, сразу за которым стоял самолет икс-команды.

Мощный удар в спину швырнул его на траву. Миллс проворно перекатился и вскочил. Оброненную винтовку попытался поднять безоружный чужак, но Миллс швырнул ему в голову увесистый серый шар зонда и наподдал ногой в грудь. Чужак пошатнулся.

Он был удивительно сильным. Фигурой напоминал качка культуриста и почти на голову возвышался над Миллсом, тоже не малышом. Мышцы так и перекатывались Под зеленой кожей. Миллс собрался и провел длинную серию в лучших традициях джиу-джитсу, но чужак удары играючи отбил, да так, что стали ныть кисти и ступни, а от захватов легко освободился. Зато от его ударов Миллс улетел в сторону, пропахав носом и лицом заметную борозду в рыхлой земле. Грудная клетка заныла, словно по ней с размаху угодили молотом. Чужак подобрал лазерную винтовку и с интересом ее изучал. Секунды две. Потом взял как положено и прицелился в Миллса. Вся жизнь сконцентрировалась на крохотной точке канала-излучателя.

Выстрелить чужак не успел — вынырнувший из-за дерева Зигфрид Бергер огрел его по голове такой же винтовкой. Плашмя. Толстым ребристым стволом прямо по гладкому черепу. Зеленый пошатнулся, оборачиваясь. Бергер растерянно отступил — такой удар проломил бы череп даже горилле. А зеленому — хоть бы что. Поневоле растеряешься.

А пришедший в себя Миллс пошарил на поясе, сомкнул пальцы на рукоятке лазерного пистолета, который на всякий случай носили почти все икскомовцы, и вскинул тускло-серый ствол.

Девять раз. Ему пришлось выстрелить девять раз, прежде чем зеленокожий чужак упал, причем Миллс ни разу не промахнулся. Жизнестойкость инопланетянина изумила бы кого угодно.

До «Рейнджера» Миллс еле дошел — болело все тело.

Этот террор ознаменовал лишь начало черной полосы. Сыгравшаяся группа с базы «Европа» сумела без крови пройти несколько важных миссий и, конечно, немного расслабилась. Сегодняшняя миссия обошлась без убитых, но трое были ранены, причем один серьезно; Пира и Чонгради тоже зацепило, а Миллса несколькими ударами отделал здоровенный инопланетянин, что тоже не добавило ему здоровья. Казалось, террор в Кейптауне должен был насторожить икс-команду: противник совсем не так прост, как они уже было решили.

Увы, этого не произошло.

Завадского увезли самолетом в венскую клинику, Тюрамаза и Фрэнка Тернера оставили в медицинском блоке базы. Полагали, что Тернер вернется в строй спустя неделю; ожоги и последствия теплового шока врачи обещали снять быстро. У Тюрамаза случай был похуже, повреждена нога, и хотя опасности для жизни уже не осталось никакой, принимать участие в миссиях ему не светило до середины июля.

В следующие четверо суток после террора в Кейптауне икс-команда не знала отдыха. Было захвачено пять средних и больших скаутов, к счастью, без жертв. Почти все случаи нападений и похищений пришлись на Китай, Таиланд и Лаос; пошли разговоры, что именно там, а не в Африке, закладывается третья база. Назвали ее, конечно, «Азия». Проект продолжал укрупняться.

Тем временем завершились работы над плазменной пушкой для «Интерсепторов»: вместо одной из ракетных установок на перехватчики навешивалось новое оружие. Предварительные испытания прошли очень успешно и пилоты ждали этого дня с нетерпением. С двадцать третьего июня оба «Интерсептора» европейской базы вылетали на задания уже с новым оружием на борту, а днем позже плазменными пушками оснастили и американские перехватчики.

Продолжались работы над гибридным кораблем: земные инженеры и ученые пытались скопировать технологии пришельцев и приспособить их для целей проекта. Прошли испытания новых бронекостюмов, названных «Скорлупа-2». Эти выдерживали даже попадание из хэви плазмы со среднего расстояния. Тут же возникла идея оснастить такие костюмы ракетным ранцем, чтоб оперативники смогли летать. Хильд, ведущий физик, явился на прием к Майклу Батту и убедил даже не начинать работ в этой области. Его команда практически завершила изучение антигравитационных установок пришельцев, и вместо громоздких и работающих крайне недолго реактивных ранцев Хильд предложил использовать антигравитационные. Тотчас сколотили рабочую группу; Хильд обещал готовые костюмы с антигравом уже в июле.

Ученые-псионики возились с пленными сектоидами, на базе стали строить два модуля под психолаборатории. Пошли слухи, что с середины июля для каждого оперативника обязательными станут псионические тренировки и что время, когда чужаков можно будет брать под контроль, уже не за горами.

С утра двадцать четвертого числа вылетов на миссии не было; до обеда икскомовцы толклись в тренажерной и каждый час бегали в медблок к Тюрамазу и Тернеру. После обеда Батт велел собраться в малом зале: научники собирались выложить все, что удалось выяснить о четвертой расе инопланетян. Пир посидел с полчаса в баре, выцедив молочный коктейль и с тоской поглядывая на ряд пивных бутылок, взглянул на висящий посреди стены хронометр и направился в малый зал.

База походила на встревоженный муравейник. Люди в белых халатах и в форменных комбинезонах сновали по коридорам, блокам и модулям. Сдержанный гул, негромкие голоса, звук шагов, далекое гудение — Пир давно перестал замечать звучание базы. Как перестаешь замечать плеск волн, если долгие годы живешь на берегу океана. Зато база чужаков запомнилась Пиру полной, абсолютной тишиной, которую разрушили, раскололи, словно стекло, на тысячи мелких звенящих осколков выстрелы. База землян символизировала жизнь, движение, а вражеская — смерть и тишину.

В вестибюле перед малым залом нервно курили трое научников, втихую стряхивая пепел в кадку с финикийской пальмой. Они искоса взглянули на Пира и принялись торопливо гасить окурки.

Пир вошел в зал — все икскомовцы и дистанционщики во главе со Стивом МакМаннаманом уже собрались. Батт сидел в первом ряду в компании четырех помощников и шефа информационной службы Руслана Нарыкова.

— Опаздываешь, Лихачев! — недовольно сказал Батт, поднимаясь.

Пир виновато развел руками и сел в третий ряд подле Клода Ревеню.

— Давно сидите? — шепотом спросил Пир.

— Минут десять, — тихо ответил француз. — Батт медленно свирепеет.

— Ничего, — ответил Пир, покосившись на руководителя проекта. — Потерпит. Разрешил бы пиво — я б раньше пришел.

Клод хмыкнул. Наверное, подумал, что Пир пришел бы не раньше, а значительно позже. Кто знает, может, и так…

— Наконец-то все мы в сборе, — сказал Майкл Батт, обращаясь ко всей аудитории сразу. — Впредь попрошу быть более точными и внимательнее следить за временем.

Батт выразительно взглянул на Пира, но не добавил больше ни слова.

— После террора в Кейптауне у нас появилось много новой информации, которую необходимо срочно довести до сведения оперативной группы проекта. Во-первых, это новая, четвертая по счету раса инопланетян, с которой до восемнадцатого июня мы еще не сталкивались. Во-вторых — два вида живых существ, используемых новой расой. И, наконец, в-третьих, — соображения общего плана, как стратегические, так и тактические. Как обычно, предоставляю слово экспертам. Долан, прошу.

Один из курильщиков поднялся с кресла в первом ряду и подошел к установленному на самом краю сцены проектору. Матово-белый экран видеоустановки слабо замерцал, но никакой картинки пока не появилось.

— На сегодняшний день мы столкнулись с четырьмя видами разумных существ, — начал Долан скрипучим, как сосна в бурю, голосом. — Наибольшую активность проявляют сектоиды, гуманоидная раса, развивающаяся по принципу роевого сообщества. У сектоидов чрезвычайно жестко развита специализация каждого члена сообщества и есть все основания предполагать, что, кроме личностного интеллекта, личностного сознания, у них существует сознание коллективное, групповой интеллект. Вспомним великолепные псионические данные каждого сектоида — ни с чем подобным земляне еще никогда не сталкивались. Полагаю, отсутствие реального страха смерти эта раса в себе еще не воспитала, слишком сильны индивидуальные инстинкты каждого отдельного инопланетянина, но генетические эксперименты, которые беспрестанно проводят сектоиды над собой, должны рано или поздно увенчаться успехом. Цель появления сектоидов на Земле — это жизненное пространство и свежий генетический материал в лице нас с вами, вида homo sapiens, с их точки зрения, прозябающего в дикости и варварстве. Физические данные не позволяют сектоидам выживать в суровых природных условиях, не позволяют им становиться сколько-нибудь серьезным противником, если не брать во внимание уровень техники и оружия, достигнутый сектоидами. В свете последних работ наших ученых-псиоников и определенных сдвигов в области военных технологий проект имеет весьма неплохие шансы в борьбе с сектоидами. Если бы вторжение ограничилось лишь этим видом, серьезных оснований для тревоги у нас бы попросту не возникало.

К сожалению, мы быстро убедились, что сектоиды — не единственный вид живых разумных существ, затеявших вооруженную экспансию на нашу планету. Очередными нашими противниками стали флоатеры, создания, которые представляют собой удивительную и жутковатую смесь биологии с нейрокибернетикой. Если сектоиды пошли по пути генной инженерии, совершенствуя и усложняя свои природные тела, то флоатеры прибегли к замене большого числа органов искусственными внедрениями. Приблизительно на тридцать — тридцать пять процентов они являются машинами, в этом их сила и в этом же кроется их слабость, их уязвимое место. Я сейчас не буду говорить о такой интересной и захватывающей вещи, как машинная эволюция флоатеров, всего-навсего оглашу некоторые достаточно очевидные выводы.

В силу уникального строения флоатеры вполне вольготно чувствуют себя в самых различных природных условиях. Вилка приемлемых для них характеристик вроде температуры, состава атмосферы, уровня радиации и подобных тому вещей чрезвычайно широка, поэтому они вездесущи и поэтому они одинаково опасны как в Антарктиде, так и на экваторе. Не в пример сектоидам, шагу не способным ступить без специальных механизмов. Флоатеры — сами себе механизмы. Их мозг меньше нашего, но интеллект вряд ли уступает человеческому. Начав эволюционировать раньше, они успели развиться сильнее, что и неудивительно. Но поработав с живыми представителями этой расы, эксперты пришли к выводу, что их разум и их уровень развития есть вещи скорее привнесенные извне, нежели возникшие независимо. Другими словами, это не самостоятельная раса. У них есть хозяева или по крайней мере старшие братья.

Существа, с которыми мы впервые столкнулись даже раньше, чем с флоатерами, но никак не могли изучить из-за сильных повреждений захваченных тел, были взяты живьем на антарктической базе. Это снейкмены, человекозмеи; они также способны выжить в чрезвычайно враждебной среде, но не в силу искусственных изменений в организме, а в силу природных, биологических данных. В их телах мы не нашли никаких чужеродных кибернетических внедрений, эти создания целиком из плоти…

— Во, трет! — восхитился Костя Белов, сидящий позади Пира. — Как по писаному.

— Ему за это бабки платят. — Пир пожал плечами. — А нам — за то, что мы его слушаем.

— А я думал, нам платят за то, что мы свои шкуры под выстрелы разных тварей с орбиты подставляем….

Пир согласно вздохнул:

— И за это тоже…

Долан продолжал заливаться соловьем:

— …прочная кожа, больше напоминающая панцирь, защищает внутренние органы. Впрочем, этот панцирь, как выяснилось, очень боится лазерного оружия. Человекозмеи — единственный вид, который способен размножаться естественным путем. Впрочем, нам он вряд ли покажется естественным — все человекозмеи одного пола. Каждый желтопузик скрывает в брюхе гроздь яиц.

Ученый курильщик неожиданно вздохнул и свернул с нудно-лекторского тона на более раскованный и доступный. Впрочем, ненадолго: вскоре он вновь вырулил на привычную менторскую дорожку.

— Такой способ размножения делает этот вид особенно опасным для землян: одна человекозмея в состоянии произвести на свет более двадцати отпрысков за условный год. Если мы не сможем их остановить, человечеству придется убираться с собственной планеты. К сожалению, антарктическая база, ныне разрушенная, это единственное место, где мы столкнулись с человекозмеями. Я говорю «к сожалению» как ученый-биолог, хотя как человек, как землянин должен сказать скорее «к счастью».

И наконец, наши новые знакомые. Раса, которую мы прозвали «мутоны». Похоже, это их самоназвание — лингвисты уже заездили фоновые записи с последнего террора. Об этих поподробнее, потому что о них нашим доблестным оперативникам практически ничего неизвестно.

— Нам известно главное, — перебил с места Адам Дориго. — Их можно убить. А остальное — чешуя, клянусь бабушкой Ника!

По рядам прокатились легкие смешки. Впрочем, Долан не смутился.

— Верно подмечено. Послушай меня, и убьешь их на следующей миссии вдвое больше. Когда вернешься — не забудь пива поставить, о'кей?

Дориго с готовностью согласился:

— А что? И поставлю! Валяй, рассказывай!

Майкл Батт поднялся, физически излучая неудовольствие. Пиру непроизвольно захотелось спрятаться под кресло от одного его вида.

«Какой-нибудь одинокий сектоид давно бы удрал или впал бы в панику», — подумал Пир совершенно не к месту.

— Адам! — обычным разящим, как хэви плазма, тоном обратился Батт к Дориго. — Я попросил бы…

Продолжать было не нужно — Дориго умолк тут же, будто однажды утром увидел в собственной квартире тираннозавра.

— Итак, мутоны, — как ни в чем не бывало продолжал говорливый ученый, касаясь проектора. На экране возникло изображение давешних зеленокожих гигантов. — Гуманоиды, более того — наиболее близкая к нам раса из известных. Несомненно, биологически они — хищники, и должен вам сказать, что их желудки способны переваривать даже гвозди. Кожа — вот этот зеленый тонкий покров — на самом деле является на редкость эффективной органической броней. Полагаю, даже близкий разрыв гранаты не убьет мутона, по крайней мере сразу.

— Точно! — подтвердил Клод Ревеню. — Они по нескольку попаданий из лазера выдерживали. Да что там, хэви плазма не всякий раз их убивала…

Оперативники загудели, вспоминая Кейптаун. Батт, снова усевшийся, демонстративно поднял руку. Голоса тотчас стихли.

— Организм мутонов подвергался заметному хирургическому вмешательству. В частности, удалены органы воспроизведения. Зато сердечно-сосудистая система, пищеварительный тракт и мозг усилены как генно-инженерным путем, так и посредством вживления кибернетических микросистем. Мутоны — это идеальные солдаты, мечта любого завоевателя, от

Чингисхана до Саддама Хусейна включительно. Единственное уязвимое место — нервная деятельность. Похоже, мутоны тоже цивилизовались насильственно. Во всяком случае, есть все основания полагать, что эта раса находится под непрерывным телепатическим контролем. Врожденных псионических способностей мутоны не имеют, поэтому опасаться псионических атак с их стороны не следует, но стоит запомнить, что их разум таким атакам легко поддается. Более того, без псионической накачки, можно даже сказать — подпитки, нервная система мутонов склонна разрушаться.

Теперь о сопутствующих существах…

Долан снова поколдовал над проектором; экран высветил довольно удачный кадр, изображающий кибердиск на одном из старых терроров.

— С этим устройством, которое используют сектоиды, мы частично разобрались. К сожалению, к нам в руки попал всего один относительно неповрежденный экземпляр и о принципе его функционирования мы сегодня можем только догадываться. Но… — Долан сделал эффектную паузу, глядя куда-то в первый ряд. Тотчас встал другой научник.

— Закончены работы над новым танком, — сказал он. — Скоро у вас будет машина, очень похожая на кибердиск. С плазменной пушкой на борту.

Пир покосился на дистанционщиков — МакМаннаман не проявил к сообщению внешнего интереса, похоже, он прекрасно знал, что старые танки ему уже не водить. Бржиза тоже остался спокоен.

— Это, конечно, будет несамостоятельная боевая единица. Управляется, как и старые танки, человеком с пульта. Возможно, позже нам удастся создать на базе подобной платформы боевого робота. А пока…

Научник развел руками и сел. Долан вновь обратился к аудитории:

— От созданий, убитых на антарктической базе вместе с человекозмеями, мало что осталось, увы. По останкам и видеокадрам можно заключить, что это не робот, а живое существо, возможно, генетически измененное. О наличии разума говорить не приходится, хотя подобная возможность не исключена. Чего от них ждать — тоже непонятно. Пока их назвали хризалидами, для удобства. Мутонам сопутствуют сразу два вида живых террористов. Вот первый. — Долан вывел на экран короткий ролик, переданный шлемом Пира. С горячим ползающим комком.

— Силакоид, кремнийорганическая форма жизни, существующая в условиях очень высоких температур. Эдакая неугасимая печка. Они плавят даже камень. В принципе достаточно опасное существо, но медлительное. Непонятно, зачем оно мутонам? Для человека не составит труда избежать губительного контакта с силакоидом…

— Ага, — проворчал Адам Дориго. — То-то Тернер пятки себе поджарил!

— У Тернера не было информации, — парировал Долан, ничуть не смутившись. — Теперь все знают, что силакоид в состоянии прожечь бетонную стену. А значит, надо держаться от него подальше. Похоже, что эти существа обладают примитивным интеллектом, во всяком случае, основания для подобного предположения есть. Убить их не очень трудно, во всяком случае, плазменное и лазерное оружие разрушает и их раскаленную оболочку, и ядро.

На экране появилась летающая фасолина, второй террорист мутонов.

— Не менее странное существо — селацид, К счастью исследователей, Строрм очень удачно его подстрелил, повредив, в сущности, только оболочку. И это создание носит следы кардинального хирургического вмешательства. Прежде всего оно летает благодаря сращенному с организмом биомеханическому устройству — вот этому. — Долан ткнул лазерной указкой в серо-стальной шарик посреди неприятного вида внутренностей селацида. — Ничего принципиально нового, уже встреченная нами ранее антигравитация, а шарик — той же природы, что и у флоатеров, только поменьше и послабее ввиду меньшей массы селацида. Вот эта железа — самый большой орган; похоже, что ее оставили неизмененной. Вырабатывает эта железа сильнейший органический яд. Ничтожная доля яда при попадании на незащищенную кожу вызывает мгновенный паралич центральной нервной системы и неминуемую смерть. В общем, я бы не советовал находиться рядом с этой зверушкой… Да, кстати, жертвы она находит, вероятно, по псионическому эху. То есть она слышит шум ваших мыслей, если грубо. Насколько мне известно, со времен истории с белой обезьяной, о которой нельзя было думать, ситуация с контролем мышления не особо продвинулась. Никто не сумеет заставить себя не думать. А значит, мы остаемся хорошо заметными для селацидов.

Никаких органов пищеварения мы не нашли; поставил в тупик и способ размножения. Селацид хранит в организме несколько эмбрионов, причем остается полное впечатление, что их туда поместили извне, уже готовыми к росту. По-видимому, в стрессовых ситуациях селацид извергает один или больше эмбрионов, а их устройство и жизненный цикл таковы, что до размеров и состояния взрослой особи эмбрион доходит за считанные минуты. В целом ситуация напоминает больше клонирование, чем природное размножение. Я, как биолог, скажу — все это чрезвычайно странно, и если бы не многочисленные чудеса пришельцев, я, вероятно, решил бы, что все это мне снится или что я попросту спятил.

Не буду больше утомлять вас подробностями, коллеги. — Долан выключил проектор. — Все, что может пригодиться в бою, я вам сообщил. Добавлю только, что мы не знаем, есть ли сопутствующие существа или роботы у флоатеров, и если есть, то что они собой представляют. Не исключено, что скоро мы об этом узнаем. А пока есть только противоречивые сведения о пресловутом звере из Лимы и плохо сохранившиеся останки.

После биолога говорил помощник Батта Брюс де Григ.

— Последние два месяца мы давали пришельцам достойный отпор. Две уничтоженные базы, несколько отбитых террористических операций — результат, который не может не радовать руководство проекта «X-com defence» и который, безусловно, не может не заставить задуматься главарей инопланетян. Есть все основания полагать, что в течение ближайшего месяца чужаками будут предприняты попытки дать отпор действиям икс-команды и вернуть утраченную безнаказанность действий. Если раньше нам приходилось сталкиваться в основном с сектоидами — прямо скажем, с бойцами не из лучших, то теперь против нас выходят создания гораздо серьезнее — флоатеры, мутоны, человекозмеи. Кажущаяся легкость побед наших оперативников ни в коем случае не должна расслаблять именно потому, что она кажущаяся.

Не стоит даже вспоминать, что мутоны — генетически спроектированные солдаты. Если на сцене появились они, значит, хозяева обеспокоены и начали принимать меры. А это чревато самыми различными последствиями.

Во-первых, пришельцы неизмеримо выше нас технологически, а значит, мы можем нарваться на новые виды смертоносного оружия. Во-вторых, пришельцев ничто не связывает, а мы должны защищать землян, потому что каждая потерянная жизнь — это шаг к краю пропасти.

Де Григ ненадолго умолк, обведя взглядом зал.

— Война только начинается, коллеги. Все, что произошло до сих пор, — просто разведка и вялые пограничные стычки.

Пир ощутил его правоту очень быстро. В эти же сутки.

Глава 10. Конец июня 1999

Вечером, часов в десять по среднеевропейскому, базу всколыхнул очередной «ALERT».

— Вот уроды! — огорчился Костя Белов, забежавший в гости к Пиру. — Чего им неймется? А?

Пир пожал плечами. Откуда ему знать?

— Террор, — сказал уже в тревожном рукаве всезнайка Ревеню. — Джакарта.

«Была бы уже азиатская база в боевом состоянии — нас бы не дернули, — подумал Пир с неясной тоской. — Скорее бы они разворачивались, что ли?»

Без суеты, но, как всегда, быстро икс-команда погрузилась в «Скайрейнджер». Сегодня их было десять, и снова МакМаннаман и Бржиза со своими танками оставались на базе. Почему-то командование вновь решило отказаться от работы дистанционщиков.

— Жаль, Ника нет, — вздохнул Майкл Строрм. — Кто бабушку поминать будет?

Его голос вплетался в мерный гул двигателей. Пир, как всегда, устроился поудобнее и норовил подремать, но сегодня почему-то не спалось. Он вспоминал дневную лекцию научников в малом зале, переваривал свалившуюся новую информацию. Четыре — уже четыре расы чужаков они встретили. Сколько их еще? Столько же? Пять? Десять? Пришельцы такие разные, что впору забыть, которые из них что лучше умеют. Мутонов черта с два подстрелишь с первого выстрела. Сектоиды умеют подчинять чужой разум. Флоатеры летают, а значит, легко смогут укрыться на любой местности. Желтопузики тоже наверняка держат в запасе какую-нибудь выходку… Боевые роботы, плюющиеся ядом или пламенем твари… Оружие, опять же. Кто знает, не приберегли ли чужаки для икс-команды нечто новенькое?

Пир все же задремал, снедаемый тревожными мыслями. Пробудил его, как обычно, голос ван Торенса.

— Как настроение, ребята? — спросил он, с интересом глядя на оцепеневшую в ожидании икс-команду.

— Нормальное, Марк, — ответил Адам Дориго. Голос показался Пиру чересчур беспечным. — Сейчас вынесем еще один десант головастиков или мутонов и отправимся спать.

— Отрадно слышать. — Ван Торенс покачал головой. — Только поосторожнее… Эксперты нервничают. Говорят, чужаки готовят нам Ватерлоо.

Дориго только отмахнулся.

— Да что ты, Марк, в самом деле, — улыбнулся Везунчик Ревеню. — Что, первая миссия, что ли? Не волнуйся.

— Я не волнуюсь. Главное — вы не волнуйтесь.

— А нам-то чего? — Ревеню пожал плечами. — Ладно, замяли. Что скажешь?

— Судя по описаниям, едем в гости к флоатерам. Стало быть, не забывайте поглядывать в небо.

— Все слышали? — Ревеню поглядел на товарищей. — Чтоб не забывали.

Икскомовцы выразили согласие — кто кивнул, кто показал кулак с оттопыренным большим пальцем, кто подмигнул. Пир подумал, что чересчур все спокойны, и еще почему-то решил, что это не к добру. Впрочем, он тотчас прогнал посторонние мысли.

— Район, накрытый колпаком, представляет собой сеть небольших магазинчиков и двух-трехэтажных многоквартирных домов. Парк. Кинотеатр. Короче, заштатный районишко. Людей может быть много. Поосторожнее там со взрывчаткой.

Пир слушал вполуха. Собственно, а что нового мог сообщить ван Торенс? Ничего. Просто успокоительная беседа, не то ухищрение психологов, не то просто, дань сложившейся традиции: проповедь голландца за полчаса до миссии. Впрочем, пусть, если бы не Марк, мысли неминуемо сползли бы куда-нибудь в дебри…

Внизу шумел океан. Потом шумели суматранские джунгли. Все, что знал Пир о Джакарте, — это то, что она расположена на острове Ява. А об острове Ява знал еще, что, кроме Джакарты, здесь же расположен порт Сурабайя.

Над островом висел влажный экваториальный вечер. Солнце клонилось к Зондскому проливу, а на рейде болталось без счета кораблей. «Рейнджер» перетянул через береговую линию. Над колпаком защитного поля недвижимо, как стрекоза, застыл вертолет — почему-то филиппинский. В кабине «Рейнджера» негромко переговаривались пилоты — сегодня их везли новые парни, желтолицые корейцы с непроизносимыми именами, и без обычных язвительных шуточек Смолянинова Пир чувствовал неясную пустоту и тревогу.

Они прокололи неощутимый барьер поля, и «Рейнджер» завис на вертикали. Касание. Начало.

Пиру показалось, что, кроме высадок из «Рейнджера» в обманчивую светлость дня или в черноту ночи, он ничем больше не занимался. Никогда в жизни.

— Пошли! — донесся хриплый и возбужденный перед миссией голос Ревеню. С лязгом откинулся трап.

Первое, что увидел Пир, это две пальмы перед деревянной лачугой, видимо, считавшейся здесь домом. Икскомовцы привычно рассыпались: Ревеню, Пир, Чонгради и Бергер сразу же двинулись к носу «Рейнджера»; Дориго и Келлер пошли в обход лачуги, Миллс, Строрм, Сегерсен и Белов задержались, пропуская первую волну.

Перед «Рейнджером» изгибалась серая полоса дороги. Снова почти не было машин — десяток припаркованных да парочка брошенных прямо на шоссе. У ближней, красного приземистого «бьюика», валялся застреленный пришельцами мужчина в джинсах и цветастой рубашке. Почему-то он был босой, и голые ступни на пыльном асфальте символизировали нечто страшное и неправильное.

Первого флоатера убил, как всегда, Везунчик Ревеню. Сшиб влет; обладатель фиолетового плаща грузно рухнул в щель между соседними продуктовыми лавками, ломая рекламный плакат с изображением цветных завлекательных упаковок «Beefstriker».

— С почином! — поздравил Пир, вжимаясь в ствол очередной пальмы. Впереди открывался пустырь, за которым пузырились невысокие колючие кусты. В кустах можно было спрятать хоть роту, хоть две.

Ревеню присел у соседней пальмы, Бергер оттянулся в сторону, перебежав дорогу и прижимаясь к разогретым бокам автомобилей. Чонгради ждал только сигнала, чтобы садануть в кого-нибудь из своей любимой ракетницы.

Пир не успел ничего толком рассмотреть, как позади, за деревянной лачугой, что притворялась местным домом, глухо ухнул взрыв.

Вернер Келлер, свернувший за угол, спрятался за ржавой железной бочкой, а спустя секунду сверху, прямо ему под ноги, свалилась граната чужаков. Келлер прыгнул назад, не раздумывая, но притаившийся на крыше флоатер все рассчитал и выдержал положенную паузу, прежде чем метнуть гранату. Немец умер в полете, а все, что от него осталось, отшвырнуло взрывной волной к толстым колесам «Рейнджера». Флоатерагранатометчика аккуратно снял с крыши Сегерсен, а второго, стреляющего откуда-то из-за дома, через две минуты выследил Строрм.

— Келлера убили! — злым голосом сказал Костя Белов. — Перешьем их на лоскуты!

Было слышно, как он скрипит зубами.

Строрм, слишком увлекшийся охотой, оторвался от Белова, Сегерсена и Миллса. Решил подождать своих, скользнул в открытые двери книжного магазинчика и затаился за прилавком. Он видел двух флоатеров сквозь витрину, глядящих прямо на него, но не увидел третьего, бесшумно пробравшегося через заднюю дверь. Чужак выстрелил Строрму в голову, в узкую щель между краем «Скорлупы» и нижним обводом шлема. Почти в упор. Строрм выдохнул в переговорник боль и тяжело осел на пол.

— Черт! Кто это? — спросил Ревеню. — Белов?

— Я жив, — отозвался Костя. — Строрма не видно! Ау, Майки, ты где?

Эфир молчал; напрасно восемь икскомовцев ждали ответа.

— Белов, Сегерсен! Строрм чуть впереди вас, в здании, ближе к дальней стене первого этажа, — подсказали с командного, глядя на монитор с подробным планом зоны террора. Желтые точки — икскомовцы — ползли неровной цепью. — Возможно, он без сознания, проверьте…

Пир чувствовал, что надеяться на это глупо. Но все равно надеялся.

— Давай через пустырь! — отрывисто процедил Ревеню и, пригнувшись, побежал вперед, к пузырящимся кустам. Бергер и Пир рванулись туда же спустя мгновение. И тогда из кустов, неприятно урча, вытек низкий двуногий зверь, похожий чем-то на рептора из «Джурассик парка», только поросший коричневой шерстью и совершенно без хвоста. На спине и боках чернело нечто вроде упряжи. Движения зверя были завораживающе плавными и вместе с тем настолько стремительными, что уследить за ними не удавалось: рябило в глазах.

— Зверь! — зло прорычал в микрофон Пир. — Зверь из Лимы! Аналитики долбаные! Кто в него не верил?

Дьюла Чонгради вскинул ракетницу и браво всадил ракету прямо в бегущего зверя. Того разорвало на куски; Пира сшибло с ног взрывной волной, а потом рядом на прокаленную солнцем землю шлепнулся кровавый ошметок с лоскутом вырванной кожи. Лет десять назад Пира бы точно стошнило, но с тех нежных времен он столько насмотрелся на кровь и пушечное мясо, что обращать внимание на подобную мелочь ему даже в голову не пришло.

— Ха! — довольно сказал Чонгради и присел у самой стены дома, собираясь залезть в заплечный ранец и перезарядить ракетницу. Черно-серый контур «Скорлупы» четко выделялся на фоне светлой штукатурки. Венгра расстреляли, как в тире. Зеленоватые стремительные молнии с шипением кромсали камень и спекшуюся от жары землю. Обращали чахлые кустики пожелтевшей травы в пепельную пыль. Прожигали в «Скорлупе» дымящиеся дыры. Чонгради выронил ракетницу и захлебнулся предсмертным криком.

— Кто? — яростно закричал в микрофон Дориго. — Кто еще?

— Дьюла, — ответил Пир. Только имя. Больше не добавил ни слова.

Пир, Ревеню и Бергер, конечно, перебили флоатеров в засаде, всех троих. Бергер сменил лазерную винтовку на хэви плазму и мрачно укрепил на поясе запасную обойму.

— Миллс, что у вас? — спросил Ревеню, заслышав бойкую стрельбу на соседней улице.

— Добиваем тех, что убили Строрма.

— Так он мертв?

— Да, Клод.

— Черт! Уже трое.

Прямо из кустов вырастала туманная стена силового колпака. Пир ясно видел ее.

Дориго и Белов умело выкурили флоатеров из книжного магазина, прямо под выстрелы Миллса. Тот стрелял из укрытия, с упора, поэтому стрелял точно. Еще одного чужака Белов убил сам.

Сегерсен показался из узкого переулка, увидел Пира и коротким энергичным жестом дал понять, что у него все в порядке. В ту же секунду на шведа из-за припаркованного джипа прыгнул второй зубастый двуногий зверь. Пир выстрелил раньше, чем успел удивиться, как такая туша могла так долго оставаться незамеченной на достаточно открытом месте? Выстрелил раз, другой, да и Сегерсен успел вскинуть винтовку. Плазменные и лазерные импульсы влипали в коричневую шерсть, оставляя черные смердящие проплешины, а зверь все не хотел умирать, полз по асфальту и чудовищные его когти оставляли в асфальте глубокие царапины-борозды.

Он затих только через минуту.

— А, дьявольщина, — прошептал Сегерсен, с трудом отрываясь от стены. Казалось, еще немного — и он продавит ее насквозь.

Последнего флоатера убил Бергер, пройдя вдоль границы до маленького, похожего на детскую игрушку кинотеатра. Чужак уже понял, что основную часть инопланетного десанта перебили, и явно ударился в панику, потому что оружия при нем не было. Бергер загнал его в пустой зрительный зал и пристрелил без малейшего сожаления, словно бешеную собаку.

Пир выбрался из зарослей на обочину дороги, где ждал Клода Ревеню, продирающегося сквозь переплетение колючих ветвей. Француз уже почти прорвался к дороге. И вдруг его рывком втащили назад, в заросли, и одновременно в гуще зелени утробно заурчал третий двуногий хищник. Ревеню кричал совсем недолго — крик оборвался на полуноте, словно у ни в чем не повинного магнитофона перерубили шнур питания. Пир с отчаянным воплем рванулся в гущу кустов, туда, где шумно колыхались ветви, стреляя из хэви плазмы и чувствуя, как в ноздри лезет приторный запах паленой шерсти. Хищника он прикончил, хотя и не сразу. Тот затих, исполосованный плазменными плевками, повиснув на колючих побегах, грузный и больше неопасный.

Пир прожег ход в сплошной зеленой стене. Нога, одетая в гибкую броню, чернела среди буйной поросли. Тело целиком никак было не рассмотреть. Пир осторожно, словно это чем-то могло помочь или что-нибудь исправить, приблизился.

— Клод, — шепотом позвал он, огибая непроглядный пучок растительных шнуров, обильно усаженный короткими иглами. — Клод…

Он замер, когда увидел. Опустил оружие и отвел от лица мешающую непослушную ветку. «Скорлупу» зверь, конечно, прокусить не смог. Хотя и слегка покорежил. У француза попросту отсутствовала голова и кисти рук. Кровь собралась в темные лужицы. И рядом, словно в насмешку, валялась оброненная хэви плазма.

— Что же ты, Клод… Что же ты, Везунчик… — Голос Пира звучал глухо и горько. Казалось, что Пир давно привык к смерти, которая всегда рядом. И все же…

Французу не повезло всего один раз. Но этого хватило.

Возвращение на базу было безрадостным. Да и встретили их полным молчанием. А глаза Майкла Батта словно говорили: «Как же так, ребята…»

Но черная полоса только начиналась.

Следующие четверо суток «Интерсепторы» гоняли над Азией один абдуктор за другим, но корабли чужаков не подпускали близко земные истребители. Скорость — вот чего не хватало пилотам «Интерсепторов», в последний момент вражеские «снежинки» или уходили на предельной скорости за пределы атмосферы, или ныряли к поверхности и растворялись, словно кусочки сахара в кипятке. Словно настоящие снежинки, падающие в осеннюю реку.

Икскомовцы получили короткую передышку. Прибыла свежая шестерка оперативников: Анатолий Воронин из Иркутска, немец Матиас Гейслер, улыбчивый круглолицый парень из Службы Безопасности Украины Иван Шадрин, работавший и в Донецке, и в Симферополе в девяносто восьмом; Пир раньше с ним встречался; долговязый болгарин Свилен Пеев, поляк Войцех Язерский и бородатый новозеландец Николас Дей. Знакомясь с новичками, Пир неожиданно подумал: долго ли продлится это знакомство? Кто не вернется из следующей миссии? Из первой восьмерки остались только они с Завадски, да Паллистер и Олаэча на американской базе. Из «второго призыва» Адам Дориго и Миллс да Большой Дик Бейли на «Америке». Война…

Новичков натаскивали на новом вооружении. Долан подробно рассказал о двуногом монстре-террористе флоатеров — рипере, прожорливой и свирепой твари, начисто лишенной интеллекта, зато быстрой, здоровой и живучей. У риперов было два мозга и два сердца, поэтому умирали они далеко не сразу. Единственное, чего они боялись, — огня. Древний животный инстинкт не смогли вытравить даже хирурги-генетики чужаков. Да и шерсть риперов хорошо горела. Долан посоветовал забрасывать их феер-гранатами или расстреливать зажигательными из «Шкаров».

Экспертам привезли и смонтировали загадочную машину по имени Умный Мак. Вероятно, это был какой-то мощный компьютер. Во всяком случае, Пир знал, что эмблема в виде радужного надкусанного яблока принадлежит американской компьютерной фирме. Из всего, что рассказали оперативникам об этой машине, Пир запомнил только слово «мультипроцессорный».

Вечером двадцать восьмого над Калимантаном пилотам-истребителям удалось сбить абдуктор. Команда с «Америки» гоняла скауты над Мексикой и Гватемалой, поэтому на задание вновь посылали «Рейнджер-один». Тринадцать человек, в том числе поправившегося Тернера и всех новичков. Не хватало только Завадски да Тюрамаза, еще не выздоровевших. Пир, едва зазвучал «ALERT», мрачно поспешил в тревожный рукав. Застеленная койка Ника Завадски почему-то повергала его в плохое настроение. Как там Ник? Выздоравливает? Позвонить ему надо бы…

«Скорлупу» на всех еще не успели изготовить, поэтому двое из новичков должны были оставаться у корабля без брони, в прикрытии. Над Азией колыхалась летняя ночь, да еще абдуктор сел в густые калимантанские джунгли, где, как знал Пир, водились орангутаны.

Это было все, что Пир знал о Калимантане.

Ван Торенс перед высадкой мало чего сказал — в основном чеканные общие фразы, поднимающие боевой дух и не несущие ни бита информации. Ожидали опять флоатеров, потому что кто-то из пленных рассказал, будто средние корабли — абдукторы и харвестеры — в основном пользует именно эта раса. Из важного Пир запомнил еще и то, что с 90 %-ой вероятностью на борту не окажется риперов — зубастых спутников расы летунов.

В джунглях было темно, глаз коли. Ослепительно сияли прожектора севшего «Рейнджера», отражаясь от пологого купола защитного поля. По внутренней поверхности поля бегали искристые сполохи, словно изнутри колпак был покрыт шоколадной фольгой. «Рейнджер» приземлился с трудом, подмяв буйную растительность. Полусогнутое деревце колыхалось у самого трапа, словно возмущаясь бесцеремонным вторжением в царство природы.

Пир шел первым. Никогда прежде ему не приходилось раньше всех покидать «Рейнджер» — сначала это право досталось Алану Паллистеру, и по сей день водящему американскую команду на задания, потом Везунчику Ревеню…

Пир прыгнул влево от трапа, присел и метнул в черноту увесистый шарик хемолюминофора. Тотчас в объятых мраком зарослях вспыхнул мертвенный кремово-желтый свет, тьма съежилась и отступила. Пир перебежал к сплошной стене похожих на гигантские лопухи раффлензий. От их больших цветов нестерпимо несло гнилым мясом.

Один за другим оперативники соскакивали с трапа и разбегались в стороны, метая осветители. Пир вызвал на визиограф шлема общую картину — струившийся слабым цветом абдуктор, чуть накренившись, застыл справа от «Рейнджера», прямо перед Пиром.

— Где вход? — спросил Миллс по интеру.

— Кажется, по левому борту. — Пир всмотрелся. — А хотя хрен его знает: абдукторы симметричны. Ладно, я иду влево. Кто-нибудь обойдите его справа, да не в одиночку, втроем хотя бы. Пошли!

Пир, Тернер, Дориго и Миллс метнулись вперед влево, растянувшись цепочкой; Белов, Бергер, Сегерсен и двое новичков — Воронин и Дей — точно так же пошли вперед вправо. Гейслер и Шадрин чуть отстали, чтобы в случае чего стрелять по сигналам целеуказателя, если впереди идущих прижмут к земле; а Пеев и Язерский, которым выпало идти на задание без надежной «Скорлупы», остались у шасси севшего бота. Пеев — у кормового, Язерский — у носового.

Тишина была обманчивой. Да в общем-то была она и достаточно условной: джунгли дышали жизнью. Орали где-то вдалеке ночные птицы, визжала чья-то добыча, долетал отдаленный топот… Но Пиру казалось, что тишина притаилась под колпаком силового поля. Он метнул очередной осветитель и всмотрелся в зыбкое марево, таящееся меж ветвей и лиан. Смешно было думать, что он сразу же увидит затаившегося врага.

Пир осторожно перебежал вперед. Присел, давая перебежать товарищам. Хемолюминофоры падали в подлесок, оттесняя непрозрачность ночи прочь, к самым границам колпака. Видимость была отвратительная: мешала зелень, которая клубилась везде и вверху, смыкаясь сплошным сводом, и под ногами, беспокойная и отчего-то шевелящаяся, как море.

Спустя минуту Пир понял, что был прав: вход в тарелку с его стороны. Несколько более темный, чем остальная обшивка, овал люка обнаружился на торце одного из лучей «снежинки». Он уже собрался предупредить остальных, когда за абдуктором началась отчаянная пальба.

Флоатер, висящий среди ветвей, застрелил Зигфрида Бергера. С первого же выстрела. Никто даже не успел понять, откуда стреляли: фиолетовый плащ сливался с густыми чернильными тенями в шевелящихся кронах. Бергер споткнулся и, ударившись спиной о борт абдуктора, сполз на примятые побеги бамбука. Стреляли, похоже, из хэви плазмы.

Белов, Сегерсен и Воронин замерли на миг, потом Белов наугад пальнул влево вправо. Целеуказатель шлема молчал. Чужак благополучно прятался в темноте.

Николас Дей, вспомнив, что ему говорили на тактических проработках, забрал вправо и по самой кромке силового колпака двинулся в обход. Он успел пройти метров сорок. Опытный флоатер-солдат поднялся повыше, бесшумно проскользнул между деревьями и выстрелил в Дея сверху. Импульс пришелся в плечо и шею. «Скорлупа» в месте удара мгновенно закипела и растеклась вязкой лужицей. Чудовищный тепловой шок убил икскомовца в доли секунды.

На этот раз Белов заметил слабую вспышку от выстрелов хэви плазмы. И тотчас ожил целеуказатель, отследив в инфракрасном излучении зависшего среди ветвей флоатера. Белов и Сегерсен выстрелили одновременно. Импульсы лазерных винтовок с шипением вгрызлись в сочную листву, прошивая ее, как солнечные лучи океанское мелководье. Флоатер дернулся, выронил оружие, вскрикнул и рухнул, ломая ветки. Запоздало выстрелил Воронин; его импульс был уже лишним. Чужака разорвало микровзрывом: должно быть, не выдержала поврежденная антиграв-установка. Или один из кибернетизированных органов.

— Что там у вас? — тихо спросил Пир. В голосе его сквозило плохо скрываемое бешенство.

— Бергер и Дей, — зло ответил Костя Белов. — Дьявол! Что за невезение!

Пир не успел ответить; с легким шипением отворился люк абдуктора и изнутри выскользнул флоатер с хэви плазмой. У него слабо мерцали глаза; почему-то раньше Пир такого за летунами в плащах не замечал.

Чужак увидел Пира и выстрелил; одновременно выпалили Миллс и Тернер. Тернер попал, но, похоже, не в жизненно важную точку. Флоатер вздрогнул и нырнул назад, в люк. Движение его было судорожным, не таким плавным, как предыдущее. Что-то ему все же повредило выстрелом.

— Там еще один, напротив люка! — предупредил Дориго сквозь зубы. — За деревьями!

Пир взглянул и увидел. Чужак каким-то образом почувствовал, что его обнаружили. Может быть, засек инфракрасный луч-наводчик…

Дориго вскинул плазменную винтовку, с которой последнее время ходил на задания. Цель исчезла.

— Сейчас я его! — Миллс ловко поднырнул под мохнатую лиану, продрался сквозь сетку плюща или чего-то подобного и вжался в корпус тарелки между соседними лучами. Он все рассчитал верно, и спустя несколько мгновений увидел отступившего в глубь зарослей флоатера. Он даже успел дважды надавить на гашетку и услышать предсмертный хрип врага. Сверху, с крыши абдуктора, в эту же щель плавно опустился не замеченный никем инопланетянин. Выстрел в упор мало что оставил от верхней части торса Артура Миллса. Сквозь мешанину осколков «Скорлупы» и ошметков кевлара обильно хлынула кровь.

В сторону Пира полетела граната. Тернер предупреждающе гикнул и кувыркнулся через лежащий ствол дерева. Пир просто упал головой от абдуктора. Дориго был далеко.

Взрыв всколыхнул условную ночную тишь; он был гораздо громче обычных лесных звуков. Горячая волна толкнула Пира в спину, пребольно резанула по барабанным перепонкам и тупо отдалась в затылке. Несколько секунд Пир не мог подняться. А когда поднялся и отполз с открытого места, в голове его шумело, как в бачке над унитазом.

«Контузия», — понял Пир. Мысли заплетались.

Флоатер так же бесшумно поднялся на уровень крыши. Он рассчитывал, что его никто не заметит. Пока лучи «снежинки» скрывали его от Гейслера и Шадрина, чужак жил. Но не дольше. В слабом свете хемосветильников икскомовцы увидели только невзрачный полустертый теменью силуэт, но и этого оказалось более чем достаточно. Флоатер вскрикнул и рухнул на останки Миллса, дважды ударившись о борта «снежинки». Хэви плазму он выронил.

Дориго и Тернер, покинув укрытия, метнулись к люку. Гейслер с Шадриным прошли чуть вперед, к Пиру. Белов, Воронин и Сегерсен обогнули абдуктор и показались из-за дальних лучей, предварительно убедившись, что в их секторе чужаков снаружи не осталось.

— Пир, ты где? — спросил Дориго нервно. — Ау!

— Жив, тля, — отозвался Пир. — Блин, в башке шумит! Волной меня пришибло…

— Ладно, отдышись! — Дориго заметно повеселел. — Миллс, выходи!

Молчание.

— Миллс!

Молчание.

Дориго выругался по-китайски.

— Миллс!

По-прежнему молчание.

— Командный, где Миллс? Мы его потеряли, — вмешался и запросил Тернер.

— У самого борта тарелки, между лучами, ближними к вам, — незамедлительно подсказали из центра.

Под прикрытием Тернера и новичков Адам Дориго приблизился к указанному месту. Еще издали он разглядел мертвого флоатера. А подойдя вплотную и потянув за обгорелый плащ, увидел обезображенный труп икскомовца.

— Все, ребята, — сказал он хрипло. Слова вязли в гортани. — Нету больше Миллса…

Пир с Беловым остались у входа в тарелку, остальные быстро обшарили оставшийся участок джунглей внутри колпака. Охранения флоатеров больше не нашлось. Остальные отсиживались в корабле.

Дориго стал белым как полотно. Губы сжались в тонкую линию. Пир видел, что бывший полицейский из Гонконга не на шутку завелся. Это могло привести к двум результатам: либо чужаки будут перебиты быстро, жестоко и профессионально, либо Дориго напорется на случайный выстрел в первые же минуты. Пир предпочел бы первое.

— За люком — пустой тамбур, метра четыре на четыре, — напомнил по интеру ван Торенс. — Дальше — медицинский отсек, обычно там околачиваются два медика.

— Спасибо, Марк, — отрывисто поблагодарил Дориго и распахнул люк усилием воли. Тамбур был пуст, только на полу темнели пятна, наверное, раненый флоатер истекал кровью. Дориго, Тернер, Белов и Пир по одному просочились в тамбур. Светофильтры шлема враз стали дымчатыми, потому что в корабле было гораздо светлее, чем снаружи; боевой комплект заботился о глазах икскомовцев.

Дориго намеревался войти в медотсек первым. Он распахнул следующий люк, похожий больше на дверь автоматического лифта. Половинки дверей еще отползали в стороны, а он уже кошкой ринулся в глубь абдуктора. Выстрелы вспороли пахнущий озоном воздух. Дориго от них ушел, сбивая первого флоатера, а сунувшийся следом Фрэнк Тернер дернулся и осел в проеме входа. В груди чернел прожженный овал: «Скорлупа» не выдержала попадания из хэви плазмы. Пир инстинктивно пальнул вплотную к корпусу Дориго; флоатера, уже готового выстрелить, швырнуло на уставленный непонятными приборами стол. Тем временем Дориго убил третьего чужака, прячущегося в отсеке.

— Два медика, говорите? — яростно прошипел Дориго. — Два медика?

На командном виновато молчали. Но что они могли сделать, там, на командном? Чем могли помочь? Даже советы оказывались неверными и поэтому ненужными.

— Костя, что Тернер? — спросил Пир, не оборачиваясь. Он боялся оторвать взгляд от дверей в дальней стене.

— Готов Тернер, — мрачно сказал Белов и подобрал оброненную плазменную винтовку. Все ж помощнее лазера…

«Что-то сегодня вся команда флоатеров с хэви плазмами разгуливает, — подумал Белов зло. — Нарочно, что ли? Крепко мы их прижали?»

Выстрелы из плазменных пистолетов «Скорлупа» держала не в пример лучше. Наверное, поэтому жертв в миссиях стало гораздо больше.

На подмогу пришли Воронин и Гейслер; снаружи остался только Иван Шадрин. Он укрылся в тени напротив входа в абдуктор и постоянно сверялся с картинкой, которую видели Пеев и Язерский. Местность-то икс-команда обшарила, но поручиться, что кто-нибудь из летающих тварей не скрылся где-нибудь на верхних ярусах ночного леса, не смог бы никто.

Дориго, Белов и Пир проникли уже в основную рубку первого этажа тарелки. Пир помнил, что направо за углом помещается одна из силовых установок; налево — вторая и лифт наверх.

Направо он отправил новичков. Воронин тотчас шмыгнул за угол, Гейслер его прикрывал от дальней стены. Дориго спешил к лифту.

В голове у Пира по-прежнему шумело и он не успевал за товарищами. Мышцы стали вялыми, Пир сам не понимал, почему еще не свалился от контузии. Что-то держало. Наверное, мертвые Бергер, Миллс, Дей и Тернер. Мертвый Клод Ревеню. Вернер Келлер. Чонгради, Строрм, Ивасаки, Мбида, Штейнбах…

— У нас чисто, — сообщил Воронин деловито.

— Добро, держите первый этаж, парни! — велел Пир. Он думал, что наверху осталось двое-трое живых чужаков.

Дориго не успел шагнуть в красный призрачный столб лифта: там неожиданно материализовался флоатер. На счастье икскомовца, он спешил и шагнул наверху в лифт, еще не повернувшись в нужную сторону. Его хэви плазма глядела вбок, и он успел лишь вскинуть оружие и наудачу пальнуть. Дориго и Белов ответили мгновенно, и оба попали. Флоатеру пережгло позвоночник; тяжелый шар антиграва со стуком свалился на псевдометаллический пол, а верхняя половина тела чужака вместе с плащом впечаталась в борт тарелки. По иронии судьбы предсмертный выстрел флоатера угодил в плечо Пиру, жмущемуся к правой стене — внешнему борту абдуктора. Импульс задел «Скорлупу» по касательной и не пробил ее, но рука Пира повисла плетью.

— Черт! — выругался Пир. — Толик, аптечку!

Дориго лишь мельком обернулся. Глаза его стали совершенно бешеными. Он шагнул в лифт, слившись с винтовкой, плазменной смертью, и исчез наверху. Белов поспешил за ним.

Пока Воронин впрыскивал Пиру обезболивающее и биоактив, наверх поднялся и Гейслер. Ему по раскладу доставался тупик второго этажа, где, по прогнозу аналитиков и Умного Мака — мультипроцессорного компьютерного монстра, — вероятность нахождения экипажа стремилась к нулю. На сей раз аналитики и Умный Мак попали в самую точку: в тупике Гейслер никого не встретил.

Дориго и Белов продвигались к повороту. Они миновали лишь половину пути, когда из-за угла стремительно вынырнул флоатер и выстрелил. Белов отшатнулся за удачно расположенный выступ стены, Дориго, быстрый, как бес, упал на пол. При этом он умудрился выстрелить и убить чужака. И в следующую секунду вскочить.

На командном базы «Европа» несколько десятков людей облегченно вздохнули. Чтобы спустя секунду вновь затаить дыхание.

За углом в дальнем конце коридора висел над полом еще один чужак: Дориго на его месте присел бы, чтобы не маячить на манер ростовой мишени в тире, но, верно, летуны-флоатеры не умели приседать со своей антигравитационной махиной. К счастью, коридоры на вражеских кораблях изгибались столь прихотливо, что на поворотах оставалось довольно места для укрытия и перестрелки. Дуэль не замедлила начаться, потому что флоатер мгновенно отступил за такой же выступ-укрытие.

Дориго агрессивно палил по врагу, то и дело высовывался, провоцируя флоатера на неосторожные действия. Белов за поворотом с ледяным спокойствием активировал гранату, поставив взрыватель на минимальное время.

— Берегись, Адам! — предупредил он и метнул тяжелый ребристый лимон в дальний конец коридора. Ухнул взрыв, флоатера, неясно — живого или мертвого, закрутило воздушной волной и выволокло из укрытия. Дориго на всякий случай всадил в падающее тело короткую очередь. В коридоре завоняло гарью.

Выдержав короткую паузу, Белов и Дориго совершили бросок до следующего поворота. Стены в месте, где взорвалась граната, потемнели, но выдержали.

Поворот налево, дверь в рубку. Двое икскомовцев на миг замерли. И дверь распахнулась.

В рубке за рядом странного вида кресел с высокими спинками стоял последний из живых флоатеров с хэви плазмой на изготовку. Но ни Дориго, ни Белов не стали бросаться в рубку в первую же секунду. Они остались по бокам от двери, а когда первые выстрелы с шипением вгрызлись в стену коридора напротив двери, Дориго упал на пол и навскидку выстрелил. Наверное, он был хорошим полицейским у себя в Гонконге. Флоатер раскинул руки и грохнулся на пол секундой позже своего оружия. Фиолетовый плащ зацепился за кресло и с треском разорвался, словно салфетка. Белов ворвался в рубку, но больше никого живого в ней не оказалось.

— Все, — сказал он, вставая с колен. — Пир, ты как?

— Хреново, — честно ответил Пир. — Мутит. Но я хотя бы жив…

В ходе этой операции они потеряли еще четверых оперативников. И хотя врагов в каждой миссии убивалось больше, по десятку-полтора, подобный счет назвать победным язык как-то не поворачивался.

Абдуктором и трупами чужаков занялись шустрые ребята из группы сопровождения, а девять уцелевших оперативников погрузились в «Рейнджер».

— Тысяча чертей, Брюс! — озабоченно сказал Майкл Батт своему помощнику, покидая глубокое кресло перед громадным, во всю стену, монитором командного центра базы «Европа». — Кажется, они спохватились. Резать как цыплят чужаков больше не получается.

Брюс де Григ задумчиво кивнул.

— Готовить замену, сэр?

— Конечно… И побольше людей, озадачь бюджетников, пусть просчитают варианты с учетом сегодняшних трофеев. Вряд ли на этом абдукторе мы обнаружим что-нибудь новое…

— Есть, сэр.

Де Григ развернулся и вышел из командного.

— Четверо, — пробормотал Батт, тоже направляясь к выходу. — Тысяча чертей, много!

Глава 11. Конец июня — начало июля 1999

Сутки Пира мучили врачи. Нельзя сказать, чтобы он очень был этому рад, но и результат не замедлил сказаться: голова сразу перестала казаться церковным колоколом во время праздника. Ему запретили вылет на миссии на целых семь дней. Тем не менее в тренажерную он заглядывал каждое утро.

Наконец-то порадовали МакМаннамана и Бржизу — два новых танка с антигравитационным нутром торжественно вывели из лабораторий утром двадцать девятого. Пир когда увидел их на полигоне, вздрогнул от неожиданности, до того новые танки походили на кибердиски сектоидов. Только были чуть светлее и с синеватым таким славным отливом да с небольшой башенкой, где помещалась мощная плазменная пушка. По броне этих необычных машин можно было палить из хэви плазмы до посинения без видимого результата — сплавы на основе инопланетных материалов становились все прочнее и надежнее. Такой же танк отправили и на «Америку».

Прибыли четверо новичков: сразу двое давних знакомых Пира из Питерской службы — Игорь Чукарин и Виталий Самусенко, ребята толковые и опытные; на редкость рослый и здоровый китаец Цу Чжешуа, которого с ходу прозвали Джошуа; и ко всеобщему изумлению и шоку — миловидную девушку из Ольстера Хелен Бреди. О ней Батт сразу предупредил: большой опыт работы в британской службе «Последний рубеж обороны», какой-то там дан по айкидо и строптивый характер. Излишне настойчивым ухажерам ломает руки. На первой же тренировке стало ясно, что это не пустые слова.

Остальным оперативникам выпала трехдневная передышка; активность пришельцев сместилась дальше к востоку и юго-востоку: теперь тарелки засекались над Новой Гвинеей и Австралией. Два севших ночью двадцать девятого июня средних скаута безнаказанно проторчали в центре Австралии по четыре часа каждый и исчезли в стратосфере. «Рейнджер» с «Америки» просто не успел долететь. Несколько малых скаутов сожгли в самых разных точках земного шара; следуя рекомендациям экспертов проекта «X-com defence», малые скауты стали уничтожаться силами регулярных ВВС некоторых стран и ооновскими эскадрильями сил быстрого реагирования. Более крупные тарелки оставались по-прежнему добычей «Интерсепторов» трех баз проекта.

Над Новой Гвинеей удалось сбить большой корабль нового типа; сверху он напоминал цифру «8» и имел три уровня. Пилоты «Интерсепторов» настроились на воздушную дуэль, но корабль чужаков отвечал на удивление жиденьким огнем, был поврежден без особого труда и сел, хотя и не сразу. Живучесть у него оказалась просто потрясающая. Аналитики напрягли свои необъятные мозги, а заодно и Умного Мака, и предположили, что эта тарелка представляет собой транспортный корабль, извозчик.

Икс-команда полетела на место вынужденной посадки транспортника, а Пир вновь, как уже бывало, молча пришел в командный центр и устроился неподалеку от Майкла Батта, вперившись в громадный экран. Трое из оперативников испытывали новые защитные костюмы системы «Скорлупа-2» — Дориго, Белов и Сегерсен. Собственно, только эта троица могла назваться опытной, из остальных толком понюхали порох (а точнее — плазму, хотя она, конечно, не имела запаха) разве что Воронин и Гейслер. Впрочем, в Чукарина и Самусенко Пир верил: приходилось участвовать в совместных операциях с питерцами, а эти двое, помнится, действовали так слаженно, что поражались даже зубры ФСК.

Психологи почему-то опасались за Адама Дориго: по их мнению, у него наметился нервный срыв и он в любой момент мог впасть в состояние близкое к боевому безумию древнескандинавских берсеркеров, когда начинаешь косить без разбору своих и чужих и перестаешь реагировать на опасность. Но Батт, сверкнув глазами, отрезал на все их усыпанные медицинскими терминами речи: «Дориго возглавит миссию. Ответственность на мне». И отослал психологов величавым жестом.

Полтора часа Пир глодал ногти в кресле перед экраном и не замечал ничего вокруг. Он был там, на операции, и, казалось, даже чувствовал кожей головы мягкую внутренность боевого шлема.

Команду «сипплай шипа», к слову сказать, состоявшую из человекозмей, нейтрализовали без единой потери, только Дориго, который действительно полтора часа вел себя так, будто он бессмертен, получил в упор несколько выстрелов из плазменного пистолета. Новая «Скорлупа» выдержала испытание с честью — Адам до конца миссии оставался на ногах, а на базе провел в медотсеке всего сутки.

Днем второго июля икс-команду «Европы» срочно вызвали из тренажерной в малый зал. Пир неохотно оторвался от стрельбы и поплелся за остальными. Последние дни его в самые неожиданные моменты — в баре, в ресторанчике, в комнате, на занятиях, у врачей — вдруг начинало клонить в сон. И вообще настроение сохранялось вялое и апатичное. Пожалуй, Пир был единственным, кто не пытался подкатиться к бравой ирландке.

Окружение базы и персонал Пир уже перестал замечать — привык. Все заняты своим делом, чего на них глазеть? Он вошел в зал и уселся в дальнем углу, один, подальше от оперативников. Не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, если вдруг вздумается подремать. На этот раз никого, кроме икс-команды и свободных от дежурства пилотов и, разумеется, Батта, де Грига и ван Торенса, в зале не оказалось. Едва последний оперативник уселся на место, ван Торенс, переглянувшись с Баттом, встал.

— Здравствуйте, кого не видел! У нас свежие новости от американской команды. Новости таковы, что решили ввести вас в курс немедленно. Час назад «Рейнджер-2» вернулся из миссии; рано утром над якутской тайгой был сбит средний скаут. В принципе ничего особенно примечательного не произошло, но вы сразу поймете, в чем дело. Пожалуйста, ролик!

Свет в зале постепенно померк, а на молочно-белом экране возникло светлое пятно. Пир узнал ракурс: это был вид из «Рейнджера», когда откидывается трап. Ролик был умело смонтирован из кусочков видеосъемки шлема каждого оперативника и следящего датчика-камеры ховертанка. Вот танк бесшумно выплывает из нутра «Скайрейнджера», поднимается повыше и медленно вертится на месте, давая панораму. Пир невольно поежился — до чего все же похож на кибердиск! Аж руки чешутся и ищут хэви плазму…

Вспыхивает пятнышко целеуказателя, визор быстро настраивается на цель…

Тихий ропот прокатился по залу. Высокая, выше флоатеров, фигура в золотистом бесформенном и глухом плаще с капюшоном стояла в узкой лощине меж двух холмиков спиной к танку. И «Рейнджеру». Почему спиной? Неужели не видела опускавшийся самолет икс-команды?

Следом в поле зрения танка попала тарелка — обычный трехместный скаут, косо стоящий на склоне пологой сопки. Над тарелкой курился слабый дымок.

Еще один в золотистом плаще, за грудой сухих веток и поваленных бурей стволов. Этот стоит лицом к «Рейнджеру». Правда, лица не видно, только тьма под низко надвинутым капюшоном; из свободного рукава высовывается ствол плазменного пистолета.

Действие разворачивалось медленно, словно кто-то пустил запись с пониженной скоростью. Или это только показалось Пиру?

Паллистер и Бейли соскакивают с трапа, Бейли как заправский баскетболист метает через верхушку ближнего холмика взрывпакет, потому что с земли чужака не видит. С другой стороны трапа прыгают Олаэча и белокурый швейцарец Людвиг Дэвис. Их действия так быстры, что чужак не успевает даже выстрелить, хотя стоит лицом к икскомовцам и пистолет его направлен на них. Две очереди из лазерных ружей швыряют его на траву, к подножию молоденького кедра. Плазменные импульсы рождают в куче сухих веток веселые огоньки, еле видные в дневном свете.

Переключение на визор танка — взрывпакет глухо бухает, между холмиками с секунду мечется неистовое пламя, потом все заволакивает дымом. Становится понятно, с чьего шлема снимали изображение минутой раньше — видна спина Алена Эванса, затянутого в «Скорлупу» первой модели. Танк рывком пролетает над «Рейнджером», к тарелке, туда же бегут с одной стороны Паллистер и Бейли, с другой — Олаэча и Дэвис. Эванс направляется через верхушку холма, вправо.

Снова цель — метрах в сорока от тарелки виден третий чужак в таком же плаще; он неподвижен. Большой Дик Бейли вдруг спотыкается на ровном месте; Паллистер стреляет, но промахивается, ему неудобно, мешают мачтовые стволы. Стреляет и уже успевший взобраться на верхушку холма Эванс; с тихим криком чужак падает в заросли ольхи.

Кадр на месте взрыва, снятый снова со шлема Эванса: коричневая воронка, грязный рваный лоскут, бесформенный комок плоти, обгоревший и неприглядный, да полуприсыпанный землей и совершенно невредимый плазменный пистолет.

Собственно, это было все; показали еще, как Паллистер, Бейли и Олаэча проникают в тарелку, но там никого больше нет.

Зажегся свет и экран погас.

— Я вас поздравляю, друзья, с новой расой противника, — без тени улыбки сказал ван Торенс. — Надеюсь, вы обратили внимание на некоторое замешательство Ричарда Бейли во время миссии? По его словам, он подвергся псионической атаке впечатляющей мощи. Так что чужаки — кстати, их назвали этериалами — явно обладают псионическими способностями. Один из двух уцелевших трупов доставят сегодня вечером, надеюсь, вскоре биологи во главе с Доланом расскажут вам массу интересного.

Ван Торенс умолк; встал Майкл Батт.

— На сегодня все, можете быть свободными, икс-команда. Кто занимался в тренажерной — милости прошу. Кстати, напоминаю, что с завтрашнего дня начинаются тренировки в псионических лабораториях. В девять утра у северного модуля, все слышали?

Пир выходил из зала с мрачной уверенностью, что завтра ему под череп вошьют какую-нибудь железку, наподобие тех, какими нашпигованы тела флоатеров и мутонов. Сорок тысяч баксов в месяц имели горький вкус и были весьма горячи на ощупь.

Спал он последние дни беспробудно и не видел никаких снов.

Псионические тренировки оказались довольно скучным делом. Ничего Пиру и остальным икскомовцам вживлять не стали, просто налепили на все тело датчиков и несколько дней заставляли сидеть перед экранами, на которых мельтешили бессмысленные цветные пятна, а псионики тем временем возились с многочисленными приборами. Сказали, для начала нужно выявить уровень псионических способностей каждого оперативника, «ментальный порог». Дальше, вероятно, предстояли тренировки иного рода. Пир отскучал положенное время в кресле и вернулся в тренажерную. Кажется, он постепенно поправлялся, потому что голова болела с каждым днем все меньше, а постоянный шум в ушах как-то незаметно утих и больше не напоминал о себе. Врачи каждый день по часу и больше мучили Пира анализами и процедурами. Пир молча терпел — а что оставалось? Во-первых, очень хотелось побыстрее вернуться в строй. Тем более что к двенадцатому числу врачами был отпущен Ахмет Тюрамаз — ногу ему залатали будь здоров, мог теперь бегать, как и раньше. А во-вторых, взялся за гуж — полезай в кузов. Работа есть работа. Батт сказал выполнять все предписания медиков, и придется выполнять.

Несколькими днями ранее, шестого июля, по данным патрулирования частей независимой разведки, возникло подозрение, что на Тасмании действует база пришельцев. Вертолет-наблюдатель с «Америки» около суток утюжил побережье Бассова пролива восточнее Смиттона. Анализ траекторий засеченных кораблей чужаков оказался довольно несложным: определить координаты базы удалось уже к вечеру. Наблюдатель ушел на северо-восток, а на базе «Европа» состоялось экстренное совещание экспертной группы. Нападать на вражескую точку немедленно признали нецелесообразным; решили выждать по крайней мере неделю. На «Европе» осталось слишком мало опытных оперативников, а икс-команда американской базы все еще была недоэкипирована защитными костюмами. Де Григ предложил ход конем: вызвать самых опытных людей с «Америки», объединить их с прореженной командой европейцев и штурмовать базу чужаков как можно скорее. Батт думал долго, но в итоге дал «добро». Вылет запланировали на четырнадцатое июля, когда врачи пообещали ввести в строй достаточно опытного Тюрамаза. Получалась вполне плотная команда: Пир, Белов, Тюрамаз, Сегерсен, Паллистер, Олаэча, Бейли, Воронин, Гейслер и Шадрин. Из десятки только Воронин еще не имел на счету ни одного убитого чужака, хотя прошел уже несколько миссий. Конечно, очень не хватало Дориго и Завадски… Кстати, Ник вскоре тоже должен был приехать из Вены, потому что почти поправился. Проект «X-com defence» хорошо платил клиникам за лечение своих оперативников.

Но вылет на базу пришлось задержать, потому что утром четырнадцатого над Атлантикой был замечен самый большой НЛО, какой до сих пор встречался над Землей. Громадный трехуровневый восьмиугольник на чудовищной скорости и высоте промчался над Европой, над Азией, оставляя далеко позади высланные «Интерсепторы».

Пир и Дориго в тот день после завтрака зашли к пилотам; Смолянинов травил очередную байку, когда на него шикнул напарник:

— Постой-ка, Валерка… Чего у них творится-то?

В пилотской всегда негромко бормотал репродуктор — можно было услышать все переговоры баз с «Интерсепторами» и разговоры пилотов между собой.

— Пятый, я его потерял час назад над Каспием!

— Я база, пятый, на сближение не идти!

— Понял, пятый, сопровождаю…

Голос Батта:

— Куда же он летит, черти б его побрали?..

Осторожный голос де Грига:

— Шеф, я не хочу делать поспешных выводов… но, похоже, к базе «Азия».

— Следящая, что скажете?

— Не исключено, шеф. База в пределах случайных отклонений от траектории.

— Прогноз?

— Здесь прогноз… Сейчас Умный Мак даст…

Пауза.

— Ага, 90 %-я вероятность.

— Вероятность чего, математики хреновы? — Батт начинал сердиться, поэтому в выражениях не стеснялся.

— Вероятность, что крейсер идет к базе «Азия», сэр!

— Великолепно! — чувствовалось, что Батт готов метать громы и источать молнии. — Тревогу на «Азии»!

— Есть, сэр!

Чей-то звонкий голос зазвучал несколько тише, словно в отдалении:

— «Азия», здесь «Европа», состояние ноль, повторяю, состояние ноль., как поняли, повторите!

— Здесь «Азия», объявляю состояние ноль на базе! А что происходит-то?

— К вам идет вражеский крейсер! 90 %-я вероятность непосредственной атаки базы!

Диспетчер на «Азии» сдавленно охнул.

— Ё-мое! — сказал Пир. — А там у них восемь чайников и ни одной «Скорлупы»! Если сектоиды — будет бойня…

— Не каркай, — насупился Дориго. — Отобьются.

Пилоты с надеждой смотрели на них.

— Прогноз, какова вероятная численность десанта? — жестко спросил Батт и тут же мучительно закашлялся.

— Запрашиваем, сэр… секундочку…

Томительная пауза, кажется, что слышно, как дрожат натянутые до предела нервы людей в командном.

— От десяти до пятнадцати десантников и от одного до пяти роботов или существ-террористов, сэр! Скользящая вероятность, Умный Мак не может дать приближение повыше…

Батт негромко бросил что-то де Григу, Пир разобрал только «Проконтролируй, Брюс…» — и вновь повисла короткая пауза, оттененная лишь сдержанным гулом на втором плане.

— Может, еще мимо пролетят? — неуверенно предположил Смолянинов. — А?

Пир не ответил, просто вскочил.

— В командный? — спросил Дориго. Пир кивнул.

Командный центр, куда они вбежали через три минуты,

кипел. Многоголосый гул переговоров, люди перед пультами, мерцание экранов…

Батт, уперев руки в бока, стоял перед электронной картой Евразии. По ней ползла зловещая алая точка, неумолимо приближаясь к голубому квадратику «Азии». Желтая точка — ближайший «Интерсептор» — даже на глазок двигалась втрое медленнее вражеского крейсера.

— Не перехватят, — тоном пророка констатировал Дориго.

— А если бы перехватили? Такая махина «Интерсептора», поди, за сто миль свалит и не почешется… Ну, попали!

— Лихачев, Дориго, Тюрамаз, Белов, Сегерсен — немедленно подойдите в командный! — прогремело по внутренней связи.

— Эй, шеф, мы уже здесь! — крикнул Пир.

Батт оглянулся, коротко и энергично махнул рукой ван Торенсу и отвернулся. Голландец заторопился к оперативникам.

— Быстро вы! — сказал он, приблизившись. — Значит, идея такова: будете страховать оперативников азиатской базы. Сидеть за экраном и помогать советами. Насколько это возможно, конечно.

— Понятно, — сказал Пир. — Куда идти?

Быстро освободили место за длинным, усеянным небольшими плоскими экранами, пультом. Чуть выше, на стене, светился экран-гигант. Вскоре подоспели и остальные икскомовцы, не только вызванные. Ван Торенс объяснялся с ними, а Пир уже сидел за одним из экранов и натягивал наушники с бусиной микрофона на тоненькой хромированной штанге. Экран вдруг ожил, и Пир невольно встряхнул головой: казалось, он надел боевой шлем и находится в тревожном рукаве. Внизу, под экраном, вспыхнули зеленые буквы: Филип Руст.

— Привет, Филип! — сказал Пир в микрофон. — Меня зовут Гена Лихачев, но чаще меня зовут проще: Пир.

— Hi, — отозвался Руст. Он нервничал и не скрывал этого.

— Я буду изредка подсказывать тебе, если нужно. — Пир говорил спокойно, но, по правде говоря, нервничал и он тоже. — У тебя лазерная винтовка?

— Да.

— Отлично. Надеюсь, ты уже продырявил немало мишеней в тренажерной? — Пир старался не молчать, потому что на собственной шкуре убедился: самое тяжелое в миссии — это последние пятнадцать минут перед высадкой. И, как обычно это делал ван Торенс, Пир старался отвлечь своего собрата по работе разговором. По возможности — не пустым.

С азиатской базы начали спешную эвакуацию людей и оборудования. Пройдет всего четверть часа, и там останутся только восемь оперативников наедине с командой чужаков.

«Ладно, — подумал Пир. — Мы им давали жару даже на их базах — так неужели в своих родных стенах спасуем?»

— Служба наблюдения: вражеский корабль снижает скорость и теряет высоту! Похоже, сейчас будет высадка.

— Пусть высаживаются. Стрелять пробовали?

— Далеко, не добьем.

— Понятно.

Спустя десяток минут крейсер чужаков уронил на землю дымный столб десантного лифта, опустил на поверхность одиннадцать этериалов и приземистого двуногого робота-сектопода и взмыл в зенит, уходя от радаров.

— Этериалы! — выдохнули в командном «Европы».

— Черт! — с досадой сказал Пир. — С этими мы еще не сталкивались. Ладно, Руст, держись, сейчас начнется!

— Держусь…

Оперативники с «Европы» подбадривали подопечных новичков. Из оружия у тех имелись лазерные ружья и обычные гранаты.

— Икс-команда, эксперты говорят, что система ориентировки робота особенно боится лазерного оружия! — объявил ван Торенс. — Имейте в виду!

— Наблюдение, откуда будет атака? — жестко спросил Батт.

Сквозь помехи прорвался голос эвакуированных наблюдателей с носимыми маломощными рациями:

— Группа разделилась, сэр! Пятеро отправились к центральному лифту, остальные и робот — к стартовому рукаву ангара.

— Понятно! — сказал Пир. — Руст, разделяйтесь тоже! Занимайте коридоры вокруг лифта и держите тревожный рукав!

— Ясно…

Пир покосился на сидящих рядом перед такими же экранами Дориго, Белова, Тюрамаза… Под экранами светились имена оперативников «Азии» — Рудольф Штройх, Дэвид Ноктон, Анатолий Андрианов, Николай Ладога, Лион Дуярди…

Штройх и Ладога сразу же сунулись к лифту; Руст после секундного колебания направился за ними.

— Не спеши! — посоветовал Пир. — Жмись к стенам.

— Знаю, — нервно огрызнулся Руст. — Не маленький.

Как можно более миролюбиво и спокойно Пир сказал ему:

— Эй, парень, не кипи! Я тебе буду все время капать на мозги очевидными вещами — а что еще я могу издалека?

— Ладно, ладно… — примирительно отозвался Руст. — Я понимаю.

Было видно, как шлюз лифта медленно отворился, за уехавшей в сторону гофрированной дверью висела — без всякой опоры — фигура в золотистом плаще. Рядом, прямо в воздухе и тоже без видимой опоры, застыла небольшая коробочка с пучком разноцветных усиков-проводков.

Штройх вжался в стену справа от открытой двери, а Пир увидел, как рядом с первым этериалом невесомо опускается второй. Чужаки не стали пользоваться лифтом — просто спустились по шахте, и все. Не иначе, они способны летать, как флоатеры.

Все это произошло очень быстро, невероятно быстро; Штройх и Руст одновременно выстрелили. Руст попал: чужак вдруг потерял плавность движений и мешком упал на дно шахты. Золотистый плащ накрыл его бесформенным текучим одеялом. Тотчас в ответ заверещали плазменные пистолеты. Руст спиной отворил дверь медотсека и свалился на пол. Зеленоватые импульсы плазмы проедали в стене маленькие дымящиеся дыры.

— Эй, что там с тобой? — забеспокоился Пир. Но тут же понял, что все в порядке: Руст проворно отполз от двери и встал на колени. За стенкой вновь началась стрельба. Потом разом стихла. Загудел сервомотор внутренних шлюзов между модулями базы. Раз, другой.

— Давай выходи, — сказал Пир, и Руст осторожно двинулся к двери. Выглянул — у лифта уже никого не осталось, только лежал на полу мертвый этериал. Не тот, что подстрелил Руст минутой раньше, другой. Больше никого не было видно.

Руст направился направо по коридору, обходя шахту против часовой стрелки.

Где-то в стороне вновь началась пальба — теперь стало понятно, что стреляют в единственном ангаре базы. Видимо, чужаки прорвались через стартовый тоннель.

Второго чужака Руст убил здесь же, у лифта, натолкнувшись на его спину сразу за поворотом. Этериал охнул, выронил плазменный пистолет и растянулся на холодных полированных плитах пола.

— Отлично, Филип! — похвалил Пир. — Держи темп! Только за угол сейчас не суйся, там тоже кто-нибудь может торчать…

Он как в воду глядел: Руст не успел отбежать в сторону и припасть к решетчатой стойке напротив лифта, как шлюз быстро и бесшумно открылся и оттуда стремительно вырвались сразу двое чужаков. Руст сразу дал очередь, и один из этериалов переломился пополам, захлебываясь смертью, но второй ответил, и ответил точно. Изображение на экране перед Пиром дрогнуло, Филип захрипел и пошатнулся.

— Держи, гнида, — сказал он, падая. Экран перечеркнула черная точка, а спустя секунду в коридоре оглушительно грохнуло и резануло по глазам — рядом с этериалом разорвалась граната. Экран вспыхнул багровым, а потом покрылся бессмысленным серо-стальным снегом помех.

Пир в сердцах саданул кулаком по столу. Он не уберег своего подопечного… Не предупредил.

Тем временем на базе продолжался бой: Лион Дуярди, Дэвид Ноктон и Эрнандо Мантойя ввязались в перестрелку с двумя этериалами и сектоподом, засевшими в ангаре посреди металлических джунглей обслуживающих механизмов. Штройх и Ладога обошли шахту центрального лифта, никого больше не встретив, и поспешили на помощь, к ангару. Андрианов, застигнутый стрельбой посреди тревожного рукава, медленно отползал к стене. Рядом с ним пол был изъеден плазменными импульсами.

— Вытаскивать его надо, — прошипел кто-то на противоположном краю пульта. — Что же они делают?

— Каспер, Каспер, не молчи! Где ты, черти тебя побери! — сердито твердил Густаф Сегерсен. И уже громче: — Он меня не слышит.

Пир угрюмо глядел на центральные экраны.

Каспер Кинг показался за спинами Дуярди, Ноктона и Мантойи. У него было каменное лицо и странно неправильная пластика движений. Вскинув ружье, он несколько раз выстрелил по своим. Те откатились в стороны, стараясь уйти от неожиданной опасности, и приподнявшегося Мантойю тут же достали два плазменных импульса. В проходе маячил похожий на безголового и бесшеего страуса сектопод.

— Кинг под контролем! — с досадой сказал ван Торенс. — Осторожно!

Штройх и Ладога сумели незамеченными пробраться в ангар через боковую дверь — спустя полминуты двое этериалов были убиты, а сектопод прижат к стене и прицельно расстрелян. Андрианов наконец смог покинуть простреливаемый коридор, попутно убив еще одного чужака. Оставшихся выследили впятером, не потеряв больше никого.

Каспера Кинга, находящегося в тупой и покорной всему прострации, нашли в дальнем углу административного блока. Оружия при нем не было.

— Отбились, — словно не в силах поверить, сказал Батт. — Отбились все-таки!

— Сэр! — доложил дежурный дальнего наблюдения. — Только что мы потеряли вражеский крейсер! Он висел в стратосфере над Евразией. А теперь ушел!

— Понял, что подбирать будет некого, — хмыкнул ван Торенс. — Вот и ушел.

Батт уже распекал помощников относительно комплектации баз, икскомовцы «Европы» галдели перед пультом связи, икскомовцы «Азии» радостно лупили друг друга по плечам посреди разгромленной, но сохраненной базы, и только Пир грустно сидел перед погасшим экраном.

Еще одна смерть. Филип Руст. И еще — Эрнандо Мантойя. Пир не знал этих ребят. И узнать их уже никогда не придется. Не придется попить пива за разговором о том же штурме «Азии».

Он вдруг остро ощутил, что впереди еще целая бездна смертей. Бездна. И — кто знает? — может быть, одна из них уведет из этого мира его, Геннадия Лихачева.

Почему-то раньше Пир никогда об этом не задумывался.

Глава 12. Июль 1999

Брать вражескую базу на Тасмании решено было через день после штурма «Азии». Объединенная команда оперативников двух баз собралась и выбила полтора десятка человекозмей и двух хризалидов за какие-то сорок минут, не потеряв при этом ни одного человека. Еще совсем недавно убийственные импульсы из плазменных пистолетов теперь поглощались силовой паутиной защитных костюмов, разбивались о рукотворную броню, не причиняя вреда икскомовцам. Батт, кажется, слегка оттаял, но объявил, что Адам Дориго отстраняется от миссий на неделю. Видимо, его насторожила безрассудная отвага бывшего полицейского, граничащая с безумием. Дориго молча подчинился, не высказав недовольства, хотя было явственно видно, что он считает такое решение несправедливым. Впрочем, тренироваться он не прекратил.

Паллистер, Олаэча и Бейли вернулись на «Америку», ведь там тоже хватало мелкой работы: скауты разных калибров засекались над двумя континентами Западного полушария с завидной регулярностью и с такой же регулярностью сбивались. «Азию» спешно комплектовали всем оборудованием и вооружением, поскольку понятно было: однажды обнаружив базу «X-com defence», чужаки ее в покое уже не оставят.

А человекозмеи, лишившись опорной точки на Земле, развернули программу тотального террора.

Восемнадцатого июля Пиру позвонил выздоровевший Ник Завадски. Из Вены, уже покинув больницу. Завтра он должен был появиться на базе, бодрый и исполненный готовности «задать перцу чертовым инопланетникам, клянусь любимым винчестером бабушки!». Пир улыбался и с удовольствием болтал с приятелем и коллегой, оторвавшись от непостижимых тестов психоинженеров. Сигнал «ALERT» прозвучал посреди разговора.

— А, тьма им в печенку! — ругнулся Пир. — У нас вылет, Ник. Я побежал.

— Оторвите им головы, — пожелал Завадски на прощание. — До завтра, Пир. Смотри, не забудь «Скорлупу»…

Пир уже вгонял усик телескопической антенны в трубку-переговорник. Ноги несли его в тревожный рукав. Казалось, разум для этого ему совершенно не нужен, тело знало, что делать, а Пир мог в этот самый момент, к примеру, спать. Впрочем, разум действительно в эти секунды отступал куда-то вглубь, давая полную свободу действий рефлексам. Пир натягивал похрустывающие пластины тяжелой «Скорлупы», активировал базовые системы наведения и ориентации боекомплекта, шевелил головой, устраивая ее внутри шлема поудобнее, подтягивал вечно ослабевающий пояс с аптечкой и гранатами, проверял крепления и зажимы хэви плазмы у кресла в «Рейнджере», перебрасывался короткими рублеными фразами с товарищами… А сознание его пребывало в неком загадочном трансе.

Кем он становился, россиянин Геннадий Лихачев по прозвищу Пироксилин, а проще — Пир? Машиной для уничтожения разумных нелюдей? Убийцей убийц? Киллером на правительственном содержании?

Но только не человеком. Человеком в этом уродливом мире денег и предательства Пир так и не стал. Потому что люди как раз гибнут в первую очередь. И исподволь всплывала странная и нелогичная мысль: а стоит ли этот мир защищать, пусть даже от нелюдей?

Пир не мог ответить. Он просто щелчком вгонял обойму в приемный паз хэви плазмы и становился у плавно опускающегося трапа. Палец застывал на спусковом крючке, а глаза ловили красную точку целеуказателя.

Будущее рассудит. Всех. И нас, икскомовцев, и их, пришельцев из бездонных глубин космоса. Никто ведь не говорил, что их мир лучше этого, каким бы он ни был.

Касание. Свет в щелях. Миссия начата.

Террор в Лагосе.

За бортом — жарко, горячая, как из духовки, волна влажного воздуха ворвалась в просторное брюхо «Скайрейнджера». Плоский диск ховертанка с бугорком башенки проворно выплывает наружу и дает первую панораму целей.

— Человекозмеи! — объявил МакМаннаман громко.

Он прикипел к стационарному пульту сбоку от хода в пилотскую кабину. Башенка танка с сухим шелестом повернулась к цели, плюнула зеленоватым импульсом. Ответные выстрелы влипли в синевато-серую броню, не причинив видимого вреда. Пир соскочил с трапа, стреляя, и тут же упал на одно колено. Хэви плазма плясала у него в руках, покорная командам целеуказателя.

«Рейнджер», как часто делали пилоты, сел рядом с дорогой, полной на этот раз брошенных автомобилей. У некоторых еще работали двигатели, источая удушливый углекислотный шлейф. Между автомобилями шныряли желтопузые человекозмеи; видимо, пытались встретить десант икс-команды должным образом. Танк, Пир и прыгнувший с левой стороны трапа Костя Белов спели троим из чужаков короткие поминальные гимны.

— Осторожно! — предупредил Белов, падая за серебристый ствол шасси. Перед глазами у него зачернели тугие баллоны спаренных колес.

Танк взмыл повыше, ловя вражеские импульсы непробиваемым брюхом-днищем. Насколько Пир знал, на днище броня была самой толстой и надежной. И силовая, и композитная.

Икскомовцы рассыпались широкой цепью, отбив встречный огонь человекозмей. Чужаки задели троих: Пеева, Язерского и Тюрамаза, но серьезных повреждений никто из оперативников не получил. Пир и Сегерсен уже пересекали забитую автомобилями ленту бетона.

— Загадка, — проворчал на командном де Григ, неотрывно глядя на экраны слежения. — Почему террор-команды пользуются плазменными пистолетами? Слепому ведь видно, что эту проблему мы решили новой броней. Что у них, тактики полные идиоты, получается? Не понимаю…

Майкл Батт и ван Торенс лишь покосились на Брюса. Да сто раз спасибо вражеским тактикам! Могут вообще безоружные команды посылать, если хотят. Проект «X-com» вовсе не против…

Тем временем в Лагосе под силовым колпаком продолжали звучать выстрелы.

— Костя, вон, между гаражами один засел!

— Вижу. Щаз-з я ему…

Трескучий разрыв вражеской фанаты мало что оставил от обоих гаражей. Равно как и от вражеского солдата. Белов выглянул из укрытия и рывком перебросил тело на десяток метров вперед. Откуда-то слева по нему снова стреляли. Только откуда?

— Пир, прощупай, откуда бьют! Кажется, это не пистолет, тля…

— Добро…

Пир ужом прополз по шершавому бетону и скоро засек желтопузика-стрелка: тот притаился на плоской крыше не то магазинчика, не то мастерской. Убитый хозяин лежал на пороге и на его черном лице застыло выражение беспредельного удивления. Видимо, он никогда раньше не встречал человеко-змей.

Пир тут же отдал цель товарищам, потому что самому стрелять было неудобно. Бравая ирландка Бреди сняла пришельца с расстояния в полторы сотни метров. Одиночным.

— Йэп, мэм! — изумился Пир. — Научите меня печь пироги, а?

— Сначала я надеру тебе задницу, Пир.

Пир ухмыльнулся.

— Договорились! Мой номер в левом секторе, а Завадски как раз нет…

Оперативники и публика на командном не стали сдерживать смех.

Жаль, что долго смеяться не пришлось.

Пир приподнялся, повертел головой, оценивая обстановку. И тут же увидел хризалида. Так сложилось, что на предыдущих миссиях хризалиды уничтожались сразу, да так, что от них не оставалось практически ничего, что можно было бы потом изучить и оценить. Может быть, поэтому серо-черных террористов, спутников человекозмей, никто до сих пор не воспринимал всерьез.

Хризалид двигался стремительно, но с чужеродной пластикой насекомого. Или даже краба — исполинского сероватого краба. Мощные клешни только усиливали впечатление. Он бежал к Косте Белову.

У Пира крик застрял в горле. Белов собрался встать, и в тот же момент хризалид прыгнул, взвившись метров на пять. Желтый «пежо», отделяющий хризалида от Белова, не зацепила ни одна членистая нога — прыгала инопланетная тварь отменно, словно гигантский кузнечик.

— Уходи! — рявкнул Пир, стреляя. Белов недоуменно обернулся и столкнулся с ничего понятного не выражающим взглядом фасетчатых глаз. Клешни, вопреки ожиданиям, даже не шевельнулись, словно хризалид вовсе не собирался убивать Белова. Зато разошлись кривые хелицеры около рта, выпуская на волю гибкий отросток, похожий на телескопическую антенну радиоприемника. Отросток удлинялся на глазах. И через мгновение вонзился в грудь Белову, легко пронзив броню «Скорлупы-2». Белов закричал, потому что пожар, вспыхнувший в груди, быстро пожрал его разум.

Хризалид и Белов, сцепленные гибким хоботком-отростком, простояли рядом всего две секунды. Беглые выстрелы из хэви плазмы Пира стали раздирать членистое тело террориста на части. Выстрел, другой, третий… Хризалид перестал быть единым целым. Рваные куски хитина пополам с неприятной слизью шмякались на бетон, забрызгивая его. Белов медленно, как зачарованный, опрокинулся на спину. Оружие он выронил еще раньше.

Пир в несколько прыжков оказался рядом.

— Костя! — склонился он над Беловым.

У того было серое лицо. Сознание явно оставило Белова.

Пир огляделся. Никого из товарищей рядом не осталось, все ушли в лабиринт придорожных улочек, выкуривая человекозмей из зданий на открытые места и немедленно уничтожая. Выстрелы звучали лишь изредка, потому что били икскомовцы наверняка.

Взвалив потяжелевшее безвольное тело Белова на плечо, Пир понес его к «Рейнджеру». Уже на полпути Белов шевельнулся.

С момента укуса хризалидом прошло всего-навсего пять минут.

Мощный толчок в плечо заставил Пира уронить ношу; Белов тяжело упал в траву. Продолговатый силуэт «Рейнджера» маячил совсем рядом. Пир тоже не устоял и упал, стараясь не выронить из левой руки хэви плазму.

— Ты как, старик? — сдавленно спросил он, решив, что раненый товарищ очнулся. И только потом взглянул на Белова.

Пир так и не понял, кто стоял перед ним. «Скорлупа» и комбинезон икскомовца еще держались на сером, как асфальт жарким летом, теле. Лицо, искаженное до такой степени, что узнать Белова стало невероятно трудно, глядело на Пира парой белесых глаз. Казалось, зрачков глаза эти не имеют. Кулаки Белова странным образом распухли, а ноги выгнулись, будто у него начал расти дополнительный сустав на каждой. И еще Белов горбился прямо на глазах.

— Ты чего, Костя?

Пир попятился, потому что изменившийся Белов продолжал неуклонно надвигаться на него.

— Лихачев, стреляй! — не своим голосом приказал Батт с командного. Пир ошалело замер. Стрелять? В кого? В раненого Костю Белова, с которым пройдена плечом к плечу не одна миссия?

Пир не умел стрелять по своим.

Воздев чудовищный кулак, Белов коротким движением содрал с головы боевой шлем оперативника. Челюсти у него тоже странным образом изменили форму, натянув кожу на

скулах.

— Стреляй, Лихачев! Это приказ! — люто выкрикнул в микрофон Батт.

Пир неуверенно поднял хэви плазму.

— Ты чего, Костя?

Он все еще не мог поверить, что Белов уже не Белов.

Горбатое тело, растопырив кулаки, метнулось вперед, Пир не успел увернуться и был сбит на траву. Ему показалось, что на него наехал грузовик. В следующий миг Белов навис над нам, страшный и серый. Рот приоткрылся, но внутри были не человеческие зубы, а горизонтальные коричневые хелицеры, пока больше похожие на муравьиные.

И Пир выстрелил. В упор. Из хэви плазмы.

Такого не могло выдержать ни одно живое существо, включая хризалида.

Белов же лишь пошатнулся. Зеленый импульс жадно впитался его телом, раздалось тихое довольное урчание.

Пир выстрелил вторично, импульс снова поглотился, а потом Белов вдруг содрогнулся всем корпусом, выгнулся, и, как бабочка из куколки, из его трансформированного тела вылупился влажно поблескивающий хризалид. Клочья «Скорлупы» и человеческой одежды слезали, будто чешуйки, и падали на траву. Несколько секунд — и ничто уже не напоминало в существе перед Пиром не то что оперативника Костю Белова, а вообще человека.

Пир убил новорожденного хризалида на месте, не дав ему даже сдвинуться с места. На этот раз хватило одного выстрела — террористу вырвало грудь вместе с головой и клешнями. Но Пир стрелял еще раз десять, бездумно опустошая обойму. Пока перед ним на траве не остались только бесформенные клочья хитина и осколки теоретически несокрушимой «Скорлупы».

Наверное, хризалид успел перекусать нескольких местных, потому что оперативники обнаружили и убили в зоне террора еще троих людей-зомби. Точнее, сразу после выстрелов из зомби вылуплялся хризалид, но ему не давали сделать и шага.

Только Пир этого всего не видел. Выронив хэви плазму, он сидел на траве перед «Рейнджером», вертя в руках грязную форменную нашивку с надписью «Белов К.С. Россия».

Он не выпустил ее и после миссии, когда «Рейнджер» увозил икс-команду на базу. Возвращение Пир запомнил плохо.

Психологи умудрились промыть ему мозги за какие-то четыре дня. Собственно, уже после первых процедур Пир обрел странное спокойствие, больше смахивающее на равнодушие. Он сказал себе: прежнего Геннадия Лихачева больше нет. Есть Пир, оперативник икс-команды, бестолковое существо, натасканное на убийство, которому думать и чувствовать противопоказано. А посему — лучше не думать и не чувствовать. Пир, не изменившись в лице, выслушал длинную лекцию о том, что пораженный хризалидом человек перестает быть человеком уже в первые полсекунды. А стало быть, Белова убил не Пир, а хризалид. Пир же убил другого хризалида. Как, впрочем, и виновного в гибели Кости Белова. Пир вяло кивал, соглашаясь для виду. Свои мысли он загнал так глубоко, что и сам уже их толком не помнил. Батт сначала осторожно осведомился о самочувствии, а потом разнес вдребезги за промедление с выстрелом. У него были свои понятия о выживании команды и о подчинении приказам. В итоге Пир с неделю в операциях не участвовал.

Приехал Ник Завадски, здоровый и злой; Ник рвался в бой и готов был в одиночку выйти против вражеской базы. Психологи закончили промывать мозги и Адаму Дориго: вроде бы боевой суицид удалось свести на нет. Прибыла команда новичков; теперь на базе числилось два с половиной десятка икскомовцев, полные две команды даже с запасом. Сначала решили, что руководство вознамерилось снабдить базу вторым «Рейнджером», но потом поползли слухи от рабочих механических мастерских, что там, почему-то в страшной тайне, собирают нечто на манер вражеской летающей тарелки.

— А, так это обещанный гибридный корабль! — сразу рассеял сомнения оперативников пилот Валерка Смолянинов. — Тоже мне тайна! Интересно, который из двух?

На Смолянинова насели, и он рассказал, что спецы разрабатывали сразу два гибридных летательных аппарата на основе технологий пришельцев. Первый, условно названный «Файрштормом», чистый истребитель наподобие «Интерсептора», только гораздо более скоростной и в общем-то готовый сражаться даже за пределами земной атмосферы, в ближнем космосе. Второй, нареченный «Лайтнингом», то есть «Молнией», предназначался для малых десантных операций. Грузоподъемность его проектировалась поменьше, чем у «Рейнджера», и танк на борт «Лайтнинг» брать не должен был, зато в скорости этот аппарат перекрывал все мыслимые и немыслимые пределы.

Оперативники выслушали пилотские откровения с интересом, но без ажиотажа. Сказывалась пресыщенность инопланетными чудесами.

Научник Долан поведал о результатах исследования останков хризалида — Пир выслушал его речь с мрачным интересом. В зале во время выступления Долана висела мертвая тишина и на Пира просто не решались взглянуть.

— Хризалид, — говорил Долан, — наиболее необычная форма жизни, встреченная нами до сих пор. К величайшему сожалению, мы сразу не распознали, что за опасность они несут земным существам.

На проекторе цветные изображения препарированных останков двух хризалидов сменялись компьютерными реконструкциями, до того реальными, что многие зрители непроизвольно вжимались в кресла.

— Террористы человекозмей подвержены принципиально иному жизненному циклу, нежели мы или другие пришельцы. Они — короткоживущая форма, буквально сгорающая за очень небольшое время. Им отпущена всего неделя — уж не знаю кем отпущена, природой ли, злым ли гением инопланетных генетиков. За это время они протаскивают через организм невероятное количество энергии, и именно в этом причина всех недобрых чудес, которым мы недавно стали свидетелями.

Хризалиды — биологически низшая форма жизни по отношению к нам, правда, с одной оговоркой относительно устройства мозга. Наиболее близка она к некоторым земным насекомым. Прочный хитиновый скелет в состоянии выдержать достаточно сильный взрыв, но мы, слава Богу, уже достигли той мощи оружия, которая для них смертельна. Клешни очень опасны в ближнем бою, но цель хризалидов — вовсе не убийство. Они вводят в тело жертвы яйцо и впрыскивают чрезвычайно активный яд-катализатор, полностью перестраивающий метаболизм пораженного организма. Темп роста клеток убыстряется в миллионы раз, сравниваясь с темпом метаболизма самих хризалидов. Жертва начинает копировать генную структуру хризалида и превращается в такое же существо с поразительной, не представимой для нас быстротой. Понятно, что для этого нужно огромное количество энергии. Именно поэтому промежуточной форме — еще не хризалиду, но зомби — не страшны даже выстрелы из хэви плазмы. Их жаждущий топлива организм попросту поглощает энергию выстрелов или взрывов и пускает ее на ускорение трансформации. Это кажется абсурдным и невозможным, но — увы! — это именно так. Мозг хризалидов прекрасно развит, из чего можно заключить, что это хитрые и сообразительные твари и уж, конечно, очень опасные. Каждая особь несет в организме до двадцати яиц-эмбрионов. Если их вовремя не остановить, число хризалидов в зоне террора будет расти в геометрической прогрессии, и, возможно, они перекусают всех, от гражданского населения до оперативников. Даже странно, что, взяв две базы человекозмей, ни один из икскомовцев не подвергся атаке хризалида. Роковое и трагическое совпадение, но — кто знает? — не столкнись мы с этими тварями на этой неделе, не пришлось бы нам очень туго в будущем?

«Можно подумать, что нам не пришлось туго в настоящем, — отстраненно подумал Пир, тупо глядя в светящийся экран проектора. — Нам с Костей Беловым…»

Пир не знал, что до гораздо более страшного испытания осталось всего двое суток. Все это время он механически тренировался, отвечал на вопросы психологов, слушал выкладки научников и стратегов, а в голове и в душе зияла гулкая пустота. Команда слетала на захват большого скаута, вынесла шестерку мутонов; Ник Завадски вернулся веселым и азартным: в этой миссии он уложил двоих, доказав, что не потерял боевых навыков. Пира на задание не взяли. Наверное, давали время успокоиться и прийти в себя.

Можно подумать, что ему суждено когда-нибудь стать прежним.

Двадцать четвертого июля утренние тренировки были прерваны сигналом «ALERT»; уже в тревожном рукаве стало известно, что сектоиды высадили террор-группу вблизи Барселоны. Не успели еще икскомовцы полностью облачиться, как в рукаве показался де Григ. Стратег был короток и прямолинеен.

— Пир! Если чувствуешь, что тебе лучше остаться, — оставайся.

Лихачев молча покачал головой. Остаться? Ни за что. Теперь он должен воевать за двоих, за себя и за Костю. И еще за всех погибших в ходе проекта. И ему предлагают остаться? Абсурд.

— Нет, Брюс. Я не могу остаться.

— Понятно, — ответил де Григ. — На миссию отправляются: Завадски!

Ник тотчас убежал в ангар, к «Рейнджеру», грохоча ботинками по квадратным плитам.

— Лихачев!

Пир направился следом.

— Дориго!

Адам оскалился, хлопнул кого-то по плечу и рысцой потрусил за товарищами.

— Воронин! Гейслер! Шадрин!

Оперативники один за другим грузились в «Рейнджер», а оставшиеся молча ждали своей очереди. Очереди занять место в боевом самолете — или разочарованно уйти в командный и бессильно глядеть на экраны, глядеть, как побеждают — или гибнут — друзья.

— Пеев! Язерский! Чукарин! Самусенко!

Все. Десятка. Дистанционщик МакМаннаман уже давно в «Рейнджере», тестирует свою хитрую аппаратуру.

Двое из стариков — Тюрамаз и Сегерсен — вопросительно взглянули на де Грига. Замшефа впервые появился в тревожном рукаве лично. И никогда раньше отбор на миссию не происходил подобным образом.

— Брюс, — хрипло спросил невозмутимый швед. — Что-то случилось?

На терроры обычно посылали самых опытных. Оставлять таких бойцов, как Тюрамаз и Сегерсен, на базе без веской причины никто, конечно же, не стал бы.

Де Григ поднял тяжелый взгляд на четверку оставшихся икскомовцев — кроме шведа и турка, в тревожном рукаве остались здоровяк Чжешуа и Хелен Бреди.

— Мы засекли боевой крейсер над Атлантикой. Он неторопливо тянет на восток, к Европе. Не исключено, что террор в Барселоне — лишь отвлекающий маневр перед нападением на базу.

Сегерсен кивнул:

— Понятно. И если худшие опасения оправдаются, нам вчетвером отбивать базу?

— Да, Густаф. Наверное, вам в помощь дадут кого-нибудь из пилотов… Но боюсь, что для них такая работа станет верным самоубийством.

— Тогда нечего их и дергать. Попробуем вчетвером…

— А если это будут тоже сектоиды или этериалы с их чертовой псионикой? Если, не приведи Господь, человекозмеи и хризалиды? А?

Сегерсен пожал плечами.

— Ладно. — Де Григ безнадежно махнул рукой, и в тот же миг, заглушая его слова, взвыла турбина «Скайрейнджера». Железная птица с икс-командой внутри медленно тронулась и, все убыстряясь, вкатилась в стартовый коридор. Рев двигателей стал нестерпимым.

— Удачи! — пошевелил губами Тюрамаз, не услышав собственного голоса.

Спустя пять минут полностью облаченные в боевое оперативники сидели перед информэкранами в командном центре.

Глава 13. Конец июля 1999

Завадски пихнул Пира локтем.

— Не кисни, старик! Сейчас мы им вжарим, клянусь гвоздем, на котором висел портрет моей бабушки в мэрии Таунсвилла!

Засмеялись все, кроме Пира.

— Извини, Ник, — сказал Пир тихо. — Что-то мне паршиво…

Завадски опустил руку Пиру на плечо.

— Все в норме, Пир. Все в норме…

До Барселоны был от силы час лету. Наверняка даже меньше. Поэтому ван Торенс нарисовался на коммуникационном экране спустя пятнадцать минут после старта.

— Привет, орлы! Как самочувствие? — поздоровался он.

— Пир киснет, — сообщил Дориго. — Можно я ему спирта дам?

Брови ван Торенса поползли на лоб.

— Спирта? Не от него ли ты был таким отважным на последних миссиях, а, Адам?

— Так я тебе и сказал, — огрызнулся Дориго.

Пир поднял стеклянный взгляд на Дориго.

— Дай, — попросил он. — В самом деле…

Дориго несколько секунд оставался неподвижным, потом вытащил из нагрудного кармана маленькую плоскую фляжку и свинтил колпачок.

— Держи, старик…

Пир глотнул, чувствуя, как огненный смерч опалил горло, а по телу разлилось успокаивающее тепло. Во рту разом высохло, зато прояснились мысли.

— А-а! Тудыть твою!

Он вернул ополовиненную фляжку Адаму.

— Эй, Пир! — сзади привстал над креслом Толик Воронин. — На, загрызи…

Русский не мог бросить в беде русского — Воронин протягивал Пиру галету в форме ручной гранаты.

— Бардак, — прокомментировал ван Торенс. — Ну и всыплет же вам босс…

— Там поглядим, — угрюмо сказал Дориго.

Пиру и впрямь стало намного лучше. Не физически, нет, в этом смысле он был готов как никто. Исчезла непонятная пустота, сменившись здоровой азартной злостью. А ну, где тут головастики? Сейчас мы им вставим пистон в одно место, вовек не забудут…

Ван Торенс собрался с мыслями и начал, словно заглянув куда-то внутрь себя:

— Сектоиды высадились, по обыкновению, на окраине города, в районе фешенебельных коттеджей. Почему-то они никогда не высаживаются в центре, где много высотных зданий и оживленное движение на магистралях. Стараются найти тихий район, где мало людей и много открытых площадок. Террор-группа обычная — по донесениям службы наблюдения, полтора десятка сектоидов и по меньшей мере два кибердиска.

Ван Торенс умел, сообщая подробности предстоящего задания, таинственным образом подбодрить икскомовцев, вселить уверенность в себе и в товарищах. Казалось, сил добавляется только от его привычного голоса. Все как один оперативники застыли и затаили дыхание, глядя на экран над дверью в пилотскую кабину.

— В районе высадки много зелени, поэтому высока вероятность засад, а также псионических атак с близкого расстояния. Поэтому не спешите: не торопясь и тщательно вылизывайте каждый метр земли под колпаком. Впереди себя гоните танк — слышишь, Стив?

МакМаннаман утвердительно кивнул. Понятно, танк под контроль сектоидам не взять, сколько ни тужься. А уж по целеуказателю потом можно выкосить всех головастиков, сколько бы их ни было…

Если сектоиды не приготовили никаких особенных сюрпризов, бой обещал быть равным.

— Далее, — продолжал ван Торенс. — Психотронщики говорят, что ментальные атаки сектоиды и этериалы могут производить только в случае, когда видят противника. Жертву. Стало быть, нужно пореже попадаться им на глаза. Противостоят их психоудару разные люди по-разному, это зависит от врожденных качеств каждого отдельного человека. Поэтому особую осторожность нужно соблюдать тебе, Пир. Похоже, у тебя самая низкая сопротивляемость.

Пир мрачно кинул.

Ван Торенс говорил без перерыва, пока не вмешался Валерка Смолянинов.

— Снижаемся, икс-команда! Десятиминутная готовность.

«Рейнджер» заметно нырнул, опуская нос к земле. Пир,

чувствуя легкий шум в голове, опустил руку на зафиксированную в держателе хэви плазму.

В иллюминаторы рвалось летнее испанское солнце. За бортом — жара, но внутри «Скорлупы» икскомовцам будет жарко вовсе не от температуры.

— Ладно, ребята! Удачи! — сказал ван Торенс на выдохе. — Надо выползать из черной полосы…

«Рейнджер» завис над полупустой автостоянкой, обратив жерла посадочных турбин вниз. Неистовый вихрь подхватил пыль и мелкий мусор, которого везде хватает, и швырнул в стороны. Тугие колеса самолета коснулись шершавой поверхности и приняли на себя вес стальной крылатой сигары. Лязгнув, откинулся трап.

— Начали! — рявкнул Завадски, вскакивая на броню танка и бросаясь в яркую, как восклицательный знак, щель между приоткрывшимся трапом и бортом «Рейнджера».

— Ни фига! — изумился Дориго и тоже вознамерился вскочить на танк, но в этот же момент МакМаннаман тронул матово-черный пестик мувера у себя на пульте и танк выскользнул наружу. Дориго запнулся и упал на спину. Пир, Воронин, Гейслер и Язерский успели соскочить на асфальт; Пеев застыл на какое-то мгновение в темном проеме десантного люка. Дальнейшее походило на огненный кошмар.

Из-за темно-фиолетового «феррари» показался сектоид, направив на «Рейнджер» раструб пузатого коричневого шара с маленькой рукояткой. И нажал на спуск. Внутри «Рейнджера» оглушительно грохнул шоковый разрыв. Чукарин, Самусенко, сам Пеев, так и не успевший подняться Дориго, Шадрин и Стив МакМаннаман тотчас выбыли из игры. Болгарин рухнул на покатые сходни трапа, в кровь разбив лицо; Чукарин и Самусенко повалились в проходе меж кресел; Шадрин, кувыркнувшись, упал на асфальт у самой стойки шасси; Дориго остался лежать за низким порожком, бессмысленно глядя в летнее небо; а дистанционщик навалился лицом и грудью на свой утыканный рычажками пульт. Лишенный управления танк косо, даже как-то бочком, заскользил над автостоянкой в сторону и спустя полминуты был расстрелян поднявшимся над оградой одного из коттеджей кибердиском. Шесть плазменных импульсов нашли слабину в броне танка и он расцвел белой, как японская хризантема, вспышкой.

Сектоида с шокером сразу после первого выстрела снял Ник Завадски. Плазменное ружье извергло троекратную смерть, и головастик, отброшенный на несколько метров, выронил свое оружие и успокоился на асфальте в луже зеленоватой крови. Подстегнутый алкоголем Пир сорвал с пояса взрывпакет и скользнул через дорогу, к ограде, из-за которой взмыл вражеский кибердиск. Расстреляв танк, робот пришельцев вновь спрятался за оградой, над которой нависали пушистые ветви стациналии, усеянные парными, похожими на человеческие кисти, листьями.

— Рассыпались, ребята! — скомандовал Завадски.

Никто из пятерки уцелевших не потерял головы и не впал

в панику. Наоборот, всех захлестнула тугая волна злости и ненависти. Любой, кто взглянул бы на них со стороны, понял бы: пощады головастикам сегодня не будет. Как, впрочем, и всегда.

Пир подобрался вплотную к высокому бетонному забору. Где этот чертов кибердиск? Он прислушался. Было тихо, необычайно тихо для городской окраины, только где-то вдалеке несколько раз подряд выстрелили из плазменного ружья да пронзительно закричала женщина. Пир прокрался вдоль ограды, активировал пакет и притаился на несколько мгновений.

Диск взмыл над бетонной преградой, приподняв ветви стациналии, и выстрелил по бегущему через автостоянку Матиасу Гейслеру. «Скорлупа» приняла выстрел, но немец не устоял на ногах и упал. В тот же миг Пир метнул взрывпакет через ограду и вжался в землю. Грохнуло, заложив уши, раз, другой. Сверху посыпалась колючая каменная крошка. Оторвав лицо от заросшей травинками полоски у забора, Пир взглянул. В ограде зиял внушительный пролом с рваными искрошенными краями. Из бетона торчали похожие на кости скелета арматурные прутья. В садике теперь чернело выжженное взрывом пятно; поверх сероватой пыли и пепла валялось несколько неопределенных обломков. И курился над этим едкий жирный дым.

— Кибердиску хана! — сообщил Пир, подползая к дыре в заборе.

— У нас еще два, — мрачно сообщил Завадски, прижатый к асфальту автостоянки. Слева от него высился «Скайрейнджер», справа отбрасывала куцую тень будочка смотрителя. В этой-то тени Ник и хоронился. Прямо перед «Рейнджером» из-за проволочной сетки раз за разом метали убийственные импульсы два сероватых кибердиска. Носовая обшивка «Рейнджера» медленно нагревалась.

Ник улучил момент и дважды выстрелил, но тут же вынужден был вновь распластаться на асфальте. Кибердиски перенесли огонь на него.

Войцех Язерский незамедлительно схватил оброненную Шадриным ракетницу, поймал ближний к себе кибердиск в квадратик прицела и всадил тяжелую ракету прямо в стык нижней и верхней броневых плит вражеского робота. Упруго толкнулся в уши расплющенный воздух. Кибердиск крутнулся на месте и, словно оброненная монета, свалился на асфальтовую дорожку, что вела к автостоянке от шоссе. Свалился и, уже совсем не как монета, взорвался, сметая целый сектор проволочного заграждения. Второй кибердиск, рассекая белесый дым, скользнул прочь.

Завадски тотчас поднял голову и на четвереньках отбежал за угол. Так и есть, диск перемахнул через ограду и пустился в обход.

— А плазмы не желаешь? — зло спросил он, стреляя. Импульсы без видимого вреда влипали в броню кибердиска. Тот развернул верхний сегмент, изготавливаясь к стрельбе. Но Ник уже спрятался за угол. Прошла какая-то секунда, и угол будочки срезало, как ножом. Обнажилась беленая стена и несколько облезлых плакатов. С треском замкнуло проводку в поврежденной стене, сноп неярких в свете дня искр брызнул во все стороны, а еще через секунду будочка занялась веселым трескучим пламенем.

— Твою мать! — донеслось справа.

Это Воронин, прицелившись, всадил в стык бронеплит кибердиска два подряд лазерных шнура. Диск вдруг накренился, дернулся в сторону, чиркнув бортом об асфальт, и с размаху влип в старенький «фиат-фронтеру». Бензобак «фиата» тут же, почти без паузы, взорвался.

— Три! — объявил Воронин число обезвреженных кибердисков и отшатнулся. Осколки его не задели, хотя стоял он всего в каких-то двадцати метрах.

Не то раненый, не то оглушенный Гейслер к этому моменту смог подняться и, подволакивая ногу, направился в противоположную сторону. Прошел он метров десять.

Пир видел, как, с шипением разрезав импульсами сетку-ограду, к нему невесомо устремился очередной кибердиск, а следом в образовавшийся проход юркнули два сектоида с хэви плазмами наперевес.

— Мати! — предупредил Пир, но было поздно. Опережая очередь из лазерника, кибердиск выстрелил Гейслеру прямо в грудь. На груди «Скорлупа» несла самую прочную и толстую броню, но уж слишком мало было расстояние. Броня закипела, немец закричал от нестерпимой боли, раз за разом нажимая на спуск своего верного лазерника. Один из сектоидов нарвался на желтый шнур и прервал бег, найдя смерть у передних колес серо-зеленого «BMW». А потом Гейслер потерял сознание. И — почти сразу — умер. Нервная система не вынесла болевого шока и сгорела в одночасье.

В живых осталось четверо.

— Ч-черт! — тихо выругался Майкл Батт на командном и вопросительно взглянул на де Грига.

— Нужно эвакуироваться, — так же тихо сказал де Григ.

— А что эксперты?

— Они предлагали эвакуацию уже семь минут назад, после того как половину экипажа вывели из строя.

Батт задумчиво поднес микрофон к губам.

Тем временем Пир застрелил второго сектоида на автостоянке и затеял опасную дуэль с кибердиском. Дважды плазменные импульсы задевали его «Скорлупу», но оба раза по касательной.

А Воронин, прицелившись, сшиб и этого робота; бабахнуло так, что эхо прогулялось по широким улицам окрестных кварталов и завязло в пышной зелени. Следом за кибердиском взорвалось еще несколько машин на стоянке.

— Хорошо, Толик! — похвалил Пир. — Вали их так же и дальше!

Воронин что-то неразборчиво пробурчал в ответ.

— Пир, нам нельзя разделяться! — сказал Завадски внятно. — Нужно идти цепью, чтоб не зажали.

— Понял. Куда идем?

Завадски обернулся. Справа, за пылающей будочкой смотрителя, автостоянка примыкала к силовому колпаку. Там наверняка чисто.

— Вперед, Пир! Вон туда, где кибер грохнул, перед носом «Рейнджера». Дойдем до границы, свернем налево, ясно?

— Ясно!

— Войцех, Толик, подтягивайтесь! — крикнул Пир по-русски. Он все время забывал, что кричать незачем, что товарищи слышат его и так, равно как и все на командном.

А там Майкл Батт продолжал сидеть перед огромным вогнутым панорамным экраном. Он вертел в руках микрофон и… пока молчал.

Воронин взлетел по трапу, подобрал хэви плазму у бесчувственного Дориго, а лазерник верный сунул в заплечный мешок. Язерский потрошил мешок Пеева, вытаскивая и перекладывая в свой запасные ракеты.

— Двинули! — скомандовал Завадски спустя минуту.

Редкая цепочка всего из четырех оперативников пересекла шоссе. По очереди икскомовцы перемахнули через ажурную ограду чьей-то виллы.

— Центр, дайте прогноз, — попросил Ник. — Сколько головастиков нас еще ждет?

Ван Торенс отозвался тотчас же.

— Убито три сектоида и уничтожено четыре кибердиска. Можно с большой вероятностью предположить, что кибердисков вы больше не встретите. С большой — но не стопроцентной… Эксперт-группа склоняется, что в живых остается десять — двенадцать сектоидов. Так что… будьте осторожны.

— Вижу кибердиск, — с ужасающим спокойствием сказал Воронин, в секунду разрушая все выкладки экспертов. — Он уходит…

Батт метнул испепеляющий взгляд на группу прогнозистов у Умного Мака. Руководитель рефлекторно втянул голову в плечи — несомненно, после миссии его ждал шумный разнос.

— Ушел. — Воронин опустил хэви плазму. — Испугался, с-скотина…

В тот же миг Завадски увидел вдалеке на улице двух сектоидов. Он поймал ближнего в прилипчивый захват лазерного прицела, выдохнул и плавно потянул спуск. Плазменное ружье вжикнуло, и сектоид с визгом растянулся на асфальте. Сероватый шар пси-сканера неторопливо и величаво покатился к обочине.

— Еще один есть!

И в тот же миг Ник ощутил давящую волну псионической атаки. Ледяной коготь забрался под череп и принялся методично драть каждый нерв, каждую клеточку тела. Неудержимо захотелось бросить оружие и бежать, бежать, бежать…

В следующую секунду атаку почувствовал Пир. Всего на миг. А потом его сознание померкло и временно умерло.

Сидящие на командном видели, как Пир споткнулся, потом, неестественно дернувшись, уронил хэви плазму. Уронил и тут же поднял. Движения его стали отрывисты и угловаты.

Пир коротко, как на тренировке, вскинул оружие и выстрелил в спину Язерскому. Точно в щель-сочленение «Скорлупы». Поляк умер, еще не успев упасть. Тяжелая ракетница, лязгнув, запрыгала по треугольным плитам ведущей к вилле дорожки и почему-то выпустила ракету. Ракета угодила в окно и взорвалась внутри дома. С треском и звоном вылетели все окна, входную дверь сорвало с петель и отшвырнуло на добрый десяток метров; кроны ближайших к дому деревьев дрогнули. Воронин, успевший уйти за угол, не пострадал; Ник Завадски — тоже, а что сталось с Пиром — никто не мог видеть, потому что он с корнем выкорчевал из шлема следящий модуль, швырнул его под ноги и безжалостно растоптал, сделавшись невидимым для всех.

— Laindannae! — де Григ стукнул кулаком по пульту. — Пир под контролем! Эвакуироваться нужно, сэр!

Батт угрюмо дернул головой.

— Нужно спасать «Рейнджер»!

— Завадски! — тяжелым голосом выдавил Батт. — Приказываю вернуться в «Рейнджер»… И постарайтесь вытащить Пира! Миссия провалена…

— Язерский мертв! — вибрирующим голосом сказал Воронин. — Ник, что делать?

— Жди! — отрезал Ник, выглядывая из зарослей, куда на всякий случай укрылся. Заросли были густые и буйные, как в джунглях. — И спрячься, дурень, не маячь!

Воронин огляделся и совсем уже было собрался нырнуть в те же заросли, но тут обошедший дом Пир метнул ему под ноги вражескую силовую гранату. Воронин жил еще полсекунды, а потом растворился в плазменном смерче. По экрану над строкой с его именем заструились бессмысленные серые полосы — аппаратура шлема и «Скорлупы» перестала существовать. Как и икскомовец Анатолий Воронин.

Одурманенный Пир оставался умелым воином. Для того чтобы убить менее опытных Язерского и Воронина, ему потребовалось всего три с половиной минуты. И теперь против него остался только столь же опытный Ник Завадски. Все на командном затаили дыхание, понимая, свидетелями чего они сейчас станут. Свидетелями дуэли двух икскомовцев из первой восьмерки. Один из которых под контролем пришельцев.

— Натаскали его на свою голову, — тихо выругался кто-то со следящей.

Но следующий акт пьесы «Апофеоз Черной полосы» свершился не здесь, а у самого «Скайрейнджера».

Обыкновенно пилоты — а бывало их всегда двое — и бортинженер до конца миссии не покидали кабины самолета. Им категорически запрещалось предпринимать что-либо до того, как все оставшиеся в живых оперативники поднимутся на борт либо до особого распоряжения с командного. Так до сих пор всегда и случалось — никто из пилотов никогда не пытался ничего сделать.

В этот раз все сложилось иначе. В самом начале Валерке Смолянинову, первому пилоту Джонатану Стоктону и бортинженеру Шигео Масатоши пришлось пережить несколько неприятных минут, когда два кибердиска в упор расстреливали пилотскую кабину. К счастью, броня и плексотитан выдержали, а потом кибердискам стало не до «Рейнджера».

Десятью минутами позже экипаж, как и все, кто имел отношение к проекту, наблюдавший за ходом миссии по трансляционной системе и слушавший рубленую перекличку оперативников, к великому смятению убедился, что ситуация близка к критической. Раньше чужаков всегда разгоняли от места посадки и добивали где-то вдали, за пределами прямой видимости. Сегодня к «Рейнджеру» мог подобраться кто угодно, причем с двух сторон. Со стороны левого борта и с кормы — там никого из икс-команды не было. К тому же Валерка Смолянинов все десять минут порывался с аптечкой сунуться в десантный отсек и помочь, если удастся, оглушенной пятерке оперативников.

На одиннадцатой минуте, когда Пир попал под контроль и уже успел убить Язерского, первый пилот, он же командир экипажа Джонатан Стоктон сдался и разрешил второму пилоту, то бишь Смолянинову, попытаться оказать помощь всем, кто полег от шоковой бомбы. Валерка тут же схватил аптечку и поспешил прочь из кабины, плотно задраив за собой внутренний люк.

Это спасло ему жизнь.

Масатоши сдавленно просипел, указывая куда-то вправо, за плексотитановый колпак кабины. Стоктон взглянул и обомлел. Чуть правее «Скайрейнджера», не кроясь, стоял сектоид и целился прямо в кабину из толстой, похожей на располневшую тубу для чертежей, установки. Установка была больше хэви плазмы и явно тяжелее.

Через секунду чудовищной силы взрыв взломал броню носовой части и обратил пилотскую кабину в ничто. Вместе со Стоктоном и Масатоши. Стальная птица вздрогнула, словно от боли, Смолянинова швырнуло на пол десантного отсека, прямо на Чукарина и Самусенко, по-прежнему пребывающих в беспамятстве. Оглушенный, он выполз из-под сорванной переборки, увидел на месте пилотской кабины оплавленную дыру, выходящую прямо на шоссе, и сектоида, готовящегося выстрелить еще раз. Валерка выматерился так, что на командном судорожно вздохнули (шлемы оглушенных оперативников исправно продолжали транслировать звук, хотя на соответствующих экранах виднелись только фрагменты пола, бортов или потолка «Скайрейнджера»), потянул к себе лазерник Чукарина и принялся палить в сектоида напропалую. Тот сейчас же опустил свое жуткое оружие и метнулся куда-то вправо, за переделы видимости, но Валерка уже закусил удила. Перехватив винтовку поудобнее, он выскочил на трап, перепрыгнул через неподвижного Пеева и помчался за удирающим чужаком. Бегал сектоид, как все сектоиды, неважно, да и тяжелая труба ему явно мешала. Словом, далеко сектоид не убежал: Валерка почти настиг его и пристрелил метров с тридцати.

Только теперь он перевел дух и сообразил, что стоит на обочине шоссе с лазерной винтовкой в руках, одинокий и беззащитный, без «Скорлупы» (впрочем, он все равно не умел воевать в «Скорлупе»), без хотя бы вульгарного, не спасающего даже от плазменных пистолетов бронежилета, а где-то совсем рядом бродят натасканные на террор инопланетные монстры, вооруженные до зубов. Плюс ко всему спятивший Пир, который справился бы и с десятком Смоляниновых. В «Скорлупе», кстати, которую лазерник так просто не возьмет. И даже осознание того, что Ник Завадски, ничем не уступающий Пиру, тоже еще жив, вовсе не утешало: во-первых, Ник мог просто не успеть помешать Пиру, а во-вторых, и сам мог угодить под контроль чужаков.

Потом Смолянинов сообразил, что карман оттягивает аптечка, и вспомнил, что так и не попытался привести в чувство никого из оглушенных. И он бегом вернулся к обезглавленному «Рейнджеру». С опаской поглядывая на упрятанные под тройную броню топливные баки, он поочередно ввел всем пятерым стимулятор, особенно желая, чтоб очнулся опытный Адам Дориго.

К этому моменту Пир убил и Воронина.

Близкий разрыв гранаты почти не привлек внимания Смолянинова. Он сосредоточенно врачевал беспамятных оперативников, аптечка еле слышно жужжала и мигала сигнальным светодиодом, когда необходимая доза стимулятора растекалась по венам пациента. После этого Валерка оставил аптечку на траве, а сам укрылся у шасси поврежденного «Рейнджера», где мог беспрепятственно обозревать все подходы, а его самого заметить было достаточно трудно. Он сделал это очень вовремя, потому что спустя какие-то три минуты со стороны кормы показались сразу четыре сектоида, причем двое из них были вооружены теми самыми толстыми трубами чудовищной разрушительной силы, что напрочь разгромила носовую часть самолета икс-команды.

Ник Завадски, затаившийся в зарослях по диагонали от входа на виллу, долго не давал о себе знать, выжидал. Он дважды видел Пира; тот, двигаясь, словно заводная кукла, быстро, но как-то рывками, обшаривал пространство вокруг дома, то и дело пропадая из виду. Что-то страшно грохнуло позади, вроде бы на автостоянке, где приземлился «Скайрейнджер». Ник продолжал выжидать и вскоре засек сектоида с шаром пси-сканера, который, вероятно, и держал под контролем Пира. Ник долго ловил момент для выстрела и бил наверняка. Сдавленно вскрикнув, сектоид выронил шар и пистолет и повалился на траву, что росла у дома. Против ожидания освобожденный Пир не появился.

«Ладно, — подумал, Завадски. — Это трудно, наверное, возвращаться к собственной памяти после контроля. Пусть отойдет».

— Ник, — сообщили с командного. — Это шестой чужак, тот, которого ты только что снял.

— Шестой? — не понял Завадски. Ведь только что еще было всего четверо убитых сектоидов…

— Смолянинов одного пристрелил. И у него сейчас проблемы…

— Смолянинов? — Казалось, Ник не очень удивился.

— Пир, ты слышишь меня? — наудачу позвал Завадски, пытаясь разглядеть Смолянинова и понять, что у него за проблемы. — Only shit!

Только сейчас он заметил, что «Рейнджера», собственно, больше нет. Вместо самолета стремительных очертаний посреди выжженного пятна диаметром добрых полета метров косо высилась груда металлолома, в которой, впрочем, угадывалась более-менее уцелевшая корма десантного бота икс-команды. Сильный взрыв, по-видимому, сбил пламя с почти совершенно сгоревшего остова будочки смотрителя, разрушив попутно и саму будочку, а также погасил огонь на близлежащих, еще не успевших взорваться автомобилях и на груде старых покрышек. Смолянинова Ник не заметил, зато четверку чужаков разглядел прекрасно. У него было довольно времени для прицеливания, и Ник был очень внимателен. Первый головастик наткнулся на плазменный импульс и выронил незнакомое массивное оружие, поболее даже, чем хэви плазма. Остальные на секунду замешкались, не сообразив, откуда пришла смерть. Завадски тут же прицелился во второго — тоже в голову. И снова попал. Третий сектоид упал словно бы сам по себе — Ник догадался, что это постарался невидимый ему Смолянинов.

«Дожили, — мрачно подумал Завадски. — Пилоты за нас воюют…»

Он успел добить оставшегося, а потом в правом боку словно разорвалась бомба. Прежде чем потерять сознание, Завадски обернулся и столкнулся с холодным и чужим взглядом Пира. Равнодушным, как белое безмолвие эскимосской тундры.

Завадски выронил плазменное ружье и осел на землю, подминая сочные стебли растущей у ограды травы.

— Все, — отчаянно сказал в командном де Григ. — Это провал, сэр…

Майкл Батт, судорожно сжав кулаки, замер перед обзорником. Таких ударов проект «X-com defence» еще не получал. Под силовым колпаком оставались двое: пилот Валерий Смолянинов и угодивший под вражеский контроль Пир, опытнейший оперативник в чине капитана, на счету которого числилось без малого три десятка уничтоженных пришельцев.

— Здесь следящая, Ник Завадски еще жив, сэр!

Батт встрепенулся.

— Жив?

— Серьезно ранен, но если вовремя оказать помощь, его удастся вытянуть.

— Вызывайте Смолянинова! — решительно приказал Батт. — Терять все равно нечего…

— Может быть, посадить под колпак «Джурай» с аппаратурой прокола силового колпака? — вопросительно вставил де Григ. — Все-таки там еще Дориго, Шадрин, Пеев, Чукарин и Самусенко…

— Готовьте «Джурай» — коротко приказал Батт, как отрезал. Де Григ выразительно взглянул на одного из замов по оперативной работе, и тот мгновенно схватился за бусину микрофона у рта.

— Смолянинов, ответь, если слышишь! — надрывался кто-то в интерком шлемофонной связи. — Сними шлем с кого-нибудь из потерявших сознание, сними и выйди на связь. Смолянинов…

Валерка не слышал голосов с командного. Сжимая лазерное ружье и учащенно дыша, он лихорадочно соображал, что делать. Голоса он слышал, когда находился в относительно замкнутом пространстве останков «Рейнджера», а сейчас он просто забыл, что за происходящим внимательно следит вся база «Европа» и многие на других базах проекта. О связи он вспомнит — но позже. Немного позже, когда все станет иначе…

Пира Смолянинов заметил случайно. Решил проверить, не найдется ли у недвижимого Ивана Шадрина, который был всех ближе, гранат или какого еще оружия. Мелькнула мысль облачиться в «Скорлупу», но Валерка сразу же ее отбросил. Долго. Да и не умеет он, только время потеряет да выставит себя на всеобщее обозрение.

Пир шел через дорогу, прямо к разгромленной автостоянке. Жирные клочья дыма ползли низко над асфальтом, придавая картине совершенно апокалипсический вид. Где-то невообразимо высоко сияло солнце, прорываясь к охваченному войной пятачку под силовым колпаком, но его лучи вязли в клубах дыма.

Пир приближался, и Смолянинов почувствовал, что немеют от страха руки. А секундой позже он заметил позади него, шагах в полета, двух головастиков; один, похоже, колдовал над пси-сканером. И родившаяся мысль была до боли проста и очевидна: если убить этих двух чужаков, Пир станет свободен. И не тронет его, пилота Смолянинова, а вновь станет Пиром, приятелем, икскомовцем, землянином… Валерка слышал, что захват разума возможен только на непродолжительное время, да и то нужно постоянно подавлять волю подчиненного новыми пси-атаками… Все-таки не зря Валерка приходил на лекции научников, он многое запомнил.

Непослушными пальцами он опустил цевье лазерного ружья на горизонтальную тягу шасси и припал к прицелу. Поймал в светящийся квадратик одну из головастых фигур, хоть они то и дело заволакивались клубами дыма, надавил на спуск и долго не отпускал. Желтоватые импульсы раз за разом срывались с заменяющего зрачок ствола кристалла. Сектоиды заметались. Проклиная свое неумение стрелять, Валерка давил и давил на спуск, краем глаза заметив, что Пир поднимает хэви плазму.

«Все», — подумал Валерка неожиданно спокойно.

В тот же миг один из сектоидов взорвался. Лазерный импульс угодил в активатор вражеской гранаты на поясе и по странному стечению обстоятельств инициировал ее. А гранаты чужаков были гораздо сильнее земных. От детонации взорвались два продолговатых заряда к бластерной установке, той самой толстой трубе, которую нес второй сектоид. Следом рванул бензобак соседнего грузовика, косо приткнувшегося у фонарного столба.

Но Смолянинов этого так никогда и не узнал. Он просто увидел, что на месте, где секунду назад шли сектоиды, вдруг родился форменный вулкан, и из-за пляшущих перед глазами цветных пятен надолго перестал что-либо различать. И обессилено опустился на землю у черного, пахнущего резиной колеса.

Пира швырнуло на асфальт взрывной волной, над ним прокатился горячий вихрь, едва не заставив закипеть кровь в жилах. Ледяной коготь из мозга разом убрался.

Несколько секунд он лежал неподвижно, как изваяние, как диковинный и никому не нужный барельеф на обожженном асфальте городского шоссе. Потом мучительно выгнулся и тяжело приподнял голову.

Пир не помнил ничего; казалось, только что они с Завадски, Ворониным и Язерским приблизились к вилле, готовые прочесывать каждый квадратный метр под колпаком, и вот он с дикой головной болью валяется посреди дороги, позади пышет жаром оплавленная земля, в груди давит от недостатка воздуха, и дым, дым, дым…

Хэви плазма рядом, половина обоймы расстреляна. Как, когда? Нет ответа. Пир вдруг спохватился и привстал. Вокруг никого не было — ни своих, ни врагов. Только метрах в полета высилось все, что осталось от «Рейнджера», — металлическая труба на чудом уцелевшем шасси с развороченным носом и относительно невредимой кормой.

Пир судорожно сглотнул, чувствуя, как в горло скользнул колючий, как моток проволоки, ком.

«Контроль, — понял он. — Я был под контролем. Долго ли?»

Огляделся с опаской — никого.

«Неужели я перебил своих?»

Внутри похолодело.

«Хотя стоп! Половину наших вырубил сектоид с шокером в самом начале… А Гейслер полег на стоянке, я помню. Остаются… Ник, Воронин и Войцех Язерский. Где же они? Хотя бы… трупы».

Под брюхом останков крафт-самолета кто-то шевельнулся, Пир тотчас изготовился к стрельбе, раньше, чем успел подумать хоть что-нибудь. Руки жили отдельной жизнью.

«Какой странный комбинезон», — удивился Пир, но секунду спустя понял — комбинезон пилотский. А еще секунду спустя узнал серого от страха Валерку Смолянинова.

Он приблизился в останкам «Рейнджера». Что-то было не в порядке со шлемом; Пир отстегнул ремешок и стянул шлем. Коммуникационный блок был выдернут с мясом.

— Тля, — тихо сказал Пир и аккуратно снял шлем с Адама Дориго. Подключил, проверил работу целеуказателя и только потом активировал интерком.

— Лихачев, ответь командному, — послышался нудный голос из шлемофона. Чувствовалось, что говорящему уже надоело без толку повторять одну и ту же фразу.

— Здесь Лихачев, — тупо сказал Пир. — Где все?

Голос отозвался неожиданно зло:

— Нет больше никого… Воронин и Язерский мертвы.

— А Ник?

— Ранен, лежит в сотне метров от тебя за оградой.

Пир сорвал с пояса аптечку.

— Пир, это ты? — с опаской спросил Смолянинов, держа наготове лазерное ружье. Ствол безудержно плясал у него в руках.

— Я, Валерка. Я что-нибудь натворил?

Смолянинов не ответил, и Пир понял, что да, натворил. Но расспрашивать было некогда. Да и незачем.

Он бросился к ажурной ограде перед виллой с вышибленными дверьми и окнами. Валерка с надеждой потрусил следом.

Едва перемахнув через ограду, Пир увидел парящий на высоте трех метров плоский блин кибердиска. Вражеский робот прятался за домом, а сейчас величаво выплыл из-за угла.

— Пятый кибердиск! — охнули на командном. Впору было удивиться: кажется, кто-то из икскомовцев видел робота еще до того, как Пир попал под контроль.

Тело по-прежнему действовало четко: завалившись набок, Пир дважды выстрелил. Кибердиск рывком ушел в мертвую зону, за дом. Левый бок, на который упал Пир, немилосердно заныл. Рядом рухнул в траву Смолянинов.

— Куда? — прошипел Пир. — Ты же без брони!

Но тому, похоже, страшнее было оказаться в одиночестве, чем под огнем кибердиска без «Скорлупы».

На командном кто-то тихо спросил:

— А его опять не заколдуют?

Батт сухо ответил:

— Сектоидов в зоне террора, похоже, не осталось. Только робот.

Пир знал, что когда Батт отвечает таким голосом, лучше запереться в каюте и затаиться.

Откуда подкрался еще один кибердиск, ни Пир, ни Смолянинов не заметили.

— Шестой! — Командный не переставал изумляться.

— Да что же это? — воскликнул де Григ, не сдержавшись. — Шесть кибердисков на терроре? Такого же сроду не бывало!

Перевалившись на спину, Пир дал короткую очередь; сразу же встрепенулся и Валерка. Кибердиск замер на мгновение и разразился серией плазменных импульсов. От жара стала желтеть трава. Очередной импульс из хэви плазмы нашел в сплошной броне инопланетного робота предательскую слабину, и сероватый блин разорвало на части в огненной вспышке. Осколки косо чиркнули по свежей, несмотря на жару, листве.

Оставался еще один кибердиск за домом. Пир пополз вперед, крикнув Валерке, чтоб тот залег и не лез на рожон. Сменив обойму, встал на ноги у самой стены дома. И тотчас в землю с неприятным шипением вгрызся плазменный плевок.

Диск прятался в мертвую зону еще дважды, и всякий раз Пир его вытягивал на удобное для выстрела место. «Скорлупа» в двух местах почернела, там, куда ударили косые зеленоватые молнии. Боли Пир уже не чувствовал.

— «Джурай» на подходе, сэр! — доложили Батту. — Ваши указания?

— На посадку, — раздраженно бросил генерал. — Рядом с «Рейнджером»… Точнее, с тем, что от «Рейнджера» осталось.

— Есть, сэр!

Взорвавшийся на высоте кибердиск снес с виллы еще и часть крыши.

— Съел? — закричал, надрываясь, Пир. — Видал, Валерка?

Лихачев обернулся и утонул в неподвижном взгляде Смолянинова. Пилот лежал под низким деревцем, глядя в никуда, и комбинезон у него на груди был черным от гари. Пир на негнущихся ногах, как марионетка, подошел.

Смолянинов был мертв. Кибердиски прошибали даже «Скорлупу» первой модели. А у Смолянинова не было и ее.

Пир едва не выронил хэви плазму. Внутри давно уже было пусто.

«За что? — подумал он безучастно. — За что мне это? Почему я все еще жив?»

Он наткнулся на мертвого Войцеха Язерского недалеко от крыльца. А за углом увидел Толика Воронина, иссеченного железным дождем силовой гранаты. И снова спросил кого-то: «За что?»

Завадски он нашел спустя три минуты, и, хвала небу, Ник был еще жив. В жизни появился некоторый смысл, появилась хоть какая-то цель, отгоняя давящую пустоту и невольный ужас от содеянного. Активированная аптечка мигнула светодиодом и выдвинула серебристое жало инъектора. Пир воткнул его Нику меж пластин «Скорлупы», у локтевого сочленения.

— Держись, Ник, — прошептал Пир с безумной надеждой. — Не покидай меня хоть ты, старина…

Аптечка продолжала жужжать. В какой-то миг Пир вдруг понял, что жужжит вовсе не аптечка, а близко работающий двигатель. Он оглянулся. Серо-зеленый транспортный «Джурай», размешивая винтами тягучий июльский воздух, заходил на посадку.

— Держись, Ник, — твердил Пир, поднимая безжизненное тело друга и взваливая его на плечо. — Держись. Мы еще повоюем. По крайней мере ты.

Так он и вышел к севшему вертолету, с Завадски на плече и хэви плазмой в ослабевшей руке. Бережно передал Ника в руки подоспевшим спасателям. И только потом позволил себе потерять сознание.

Люди из «Джурая» глядели на него, как на зачумленного.

Вертолет взмыл в небо сразу же, едва погрузили оглушенных и погибших икскомовцев. Взмыл, потом проколол туманное марево силового колпака и растворился в бескрайнем испанском небе. А к зоне террора тянули еще два «Джурая». С харвест-командой и взводом натовских парашютистов.

Впрочем, как убедились впоследствии, добивать под защитным колпаком было некого. Шестой кибердиск оказался последним. А головастиков изничтожили еще раньше.

Но Пир ничего этого уже не видел. Его увезли в Вену — в тот самый госпиталь, откуда только что вернулся Ник Завадски. А сам Ник очнулся уже в вертолете и принялся тихо ругаться, потому что возобновилась нестерпимая боль в боку, и ему пришлось вколоть двойную дозу пейнкиллера.

Только после этого генерал Батт встал из-за пульта в командном центре базы «Европа», швырнул на пол сломанную хромированную штангу микрофона и устало пошел прочь. К выходу.

Что удивительно — молча.

Де Григ и ван Торенс провели его долгим внимательным взглядом.

В этот же день икскомовцы с базы «Америка» удачно захватили сбитый над Мексикой абдуктор, причем четверых флоатеров удалось взять в плен. Двумя днями позже в Монголии прошла последняя миссия черной полосы: неопытная азиатская команда вылетела на захват большого скаута, а там на беду оказались этериалы. Серия псионических атак расстроила все накатанные комбинации; погибли самые опытные из этого состава — Рудольф Штройх и Анатолий Андрианов, а также двое новичков — Эрвин Сладер и Томас М'Буа, и что самое обидное — Сладера и М'Буа убил попавший под контроль Штройх, Штройха застрелил Андрианов и тут же сам угодил под контроль, и его пришлось уложить Лиону Дуярди… Дэвид Ноктон и Николай Ладога все-таки прорвались в тарелку и перебили этериалов, но больше трети экипажа азиатской икс-команды к тому моменту уже были мертвы.

Близился август.

Часть 2. «AVENGE» — ЗНАЧИТ «МСТИТЬ»

Глава 14. Октябрь 1999

Пир увидел их издалека — два десятка плотных здоровых парней, державшихся в громадном зале венского аэропорта Асперн обособленной группой. Одеты они были кто во что, в руках держали небольшие спортивные сумки.

У будущих икскомовцев не могло быть много вещей.

У Пира вещей не было вовсе, даже такой вот небольшой сумки. Он неторопливо приблизился.

— Икс-команда? — спросил он, сам не понимая зачем, потому что ни малейшего сомнения не оставалось.

Один из группы внимательно осмотрел Пира.

— Ты из Лондонского?

— Да, — ответил Пир, не совсем понимая, к чему подобный вопрос.

Эту группу готовили в Стокгольме, в Седермальме. Теперь проект «X-com defence» имел несколько спеццентров по подготовке оперативников, причем два из них — в Европе. Пир готовился в Лондонском, тогда — единственном.

— О'кей, — сказал парень Пиру. — Меня зовут Роджер Лесьер. Я пока за старшего, так что будь добр, делай, что и все, ладно?

— Ладно, — согласился Пир.

Он знал, что на резервную полосу должен был сесть «Рисентикл» с базы «Европа» и забрать икскомовцев-новичков. Утром позвонил лично Майкл Батт и предложил Пиру лететь с группой, чтобы не присылать отдельный транспортник. Пир не возражал — чего ради него одного жечь пропасть топлива, гонять практически впустую здоровенный самолет и морочить голову всегда уставшим пилотам?

«Рисентикл» сел спустя четверть часа. Аэродромщик в форменном комбинезоне вынырнул из неприметной двери в самом безлюдном углу зала и призывно помахал рукой Лесьеру. Видимо, они уже встречались сегодня.

— Эй, ребята, двинули! — скомандовал Лесьер и подхватил сумку. Остальные молча, конечно, молча, последовали его примеру и потянулись к двери в безлюдном углу.

В самолет Пир вошел последним. Оставалось одно-единственное свободное место, в третьем ряду, рядом с голубоглазым пареньком, похожим на подростка.

— Привет, — сказал паренек. По-английски он говорил неважно. Точнее, произношение у него было ужасное, слова же он подбирал легко и непринужденно. — Я — Хари Кирвисниеми, из Тампере. А ты?

— Из России. Гена, — коротко ответил Пир, пожимая твердую и мозолистую, как у опытного яхтсмена, руку.

— Чего это из Лондона тебя одного прислали? Там же цикл позже начался, чем у нас, так? Или у вас цикл короче? И почему только тебя? Или остальных — на другие базы?

Пир вопросительно уставился на маленького финна. Потом сообразил: никто так и не понял, что он не новичок. Эти ребята думают, что Пир только-только завершил курс подготовки, как и все они.

Пир пожал плечами. Не ответил — значит не соврал…

Он думал, что вылетит из проекта. После того террора в Барселоне, когда Толик Воронин и Войцех Язерский полегли от его руки, и Ник Завадски, больше чем просто друг, едва не погиб. Наверное, это везение, что первое время после Барселоны Пир провел в непрекращающемся беспамятстве. Когда врачи его вытянули из очень тяжелого состояния в просто тяжелое и сознание стало возвращаться все чаще, было еще не до раздумий, но чувство времени проснулось, а всем известно, что время — умелый лекарь. Когда Пир стал и вовсе выздоравливать, события двадцать четвертого июля уже казались чем-то давним и полустертым. В душе осталась пустота. Пир вдруг понял, что не сделал в жизни ничего такого, что могло бы хоть как-то уравновесить убийство друзей-оперативников.

То есть он, конечно, шел под огонь террористов и в Донецке, и в Симферополе в девяносто восьмом, и раньше — в Москве, Ацхали и Питере, и еще в десятке мест. Наверное, он спасал чьи-то жизни, но этих спасенных Пир либо вообще никогда не видел, либо видел мельком, несколько секунд, когда уводил заложников, прячась за терриконами, или вытаскивал на Ялтинском шоссе девчонок-одиннадцатиклассниц из полусгоревшего «икаруса»… Как-то все это казалось несерьезно. Да и можно ли оправдать смерть Воронина и Язерского? И Кости Белова? Оправдать-то можно, только смириться…

В общем, Пир считал, что в жизни у него что-то оборвалось и закончилось. Но Батт считал иначе.

«Пир, — сказал он с экрана терминала экстренной связи, который неведомо как появился у изголовья больничной койки, когда сознание бродило неизвестно где, — ты нужен. Ты нужен мне и ты нужен проекту. Мне жаль, что так все сложилось в Барселоне… но мы на войне. Никто не знает чужаков так, как ты и Завадски. Нам нужен твой опыт и твое умение. Вместо того чтобы думать об убитых даже не тобой — а теми же чужаками — Воронине и Язерском, подумай о желторотых новичках, никогда прежде не ходивших против сектоидов или мутонов, которых ты сможешь спасти просто потому, что опытнее их. Я даже не стану тебя уговаривать, Пир. Я просто жду тебя на базе, едва ты поправишься».

Пир подумал: пока на второй чаше весов ничего нет… почти. Так, может, там еще что-нибудь и окажется? Хуже, во всяком случае, не будет.

И он согласился. Врачи поставили его на ноги к исходу октября.

«Рисентикл» разбежался по полосе и ушел вверх. Небо в иллюминаторе было почти таким же, как без малого год назад, в декабре, когда на «Европу» летели первые оперативники. Пир вздохнул. Теперь половина из той восьмерки мертва, а Пир и Завадски прошлись по самому краю, удержавшись в мире живых благодаря не то везению, не то искусству венских медиков. Или благодаря и тому, и другому одновременно. Во всяком случае, Пира сшили заново. Как он тогда в Барселоне принес на себе раненого Ника Завадски, врачи понимать отказались. Да и «американцы» Паллистер и Олаэча не раз уже попадались медикам в лапы, и, понятно, не без оснований.

— Эх, — сказал маленький финн. — Хоть бы сразу в дело пустили, что ли… Говорят, новичков первое время в миссии берут редко…

Пир молча покосился на соседа.

«А кому надо, чтоб ты нарвался на плазменный импульс в тесном пространстве чужого корабля, потому что не знаешь, где имеют обыкновение прятаться чужаки? Или тупо смотрел на брошенную из-за угла силовую гранату, вместо того чтоб уносить ноги, если это еще возможно?» — подумал Пир.

— Вас из хэви плазмы учили стрелять? — поинтересовался финн, ничуть не смущенный молчанием Пира.

— Да.

— Много стрелял?

— Много.

— Везет тебе, — вздохнул Хари. — А нам по четверть обоймы выдали, и все.

— Из чего же вы стреляли? — спросил Пир несколько удивленно.

— Из лазеров в основном. Ну, и из плазменных пистолетов. К ним обойм было завались.

«Для миссий обоймы берегут, что ли? Хотя для их производства элериум нужен. Небось, научники жмутся, берегут», — догадался Пир.

— Вот на «Америке» один из новичков на первой же миссии троих алиенов положил, — сообщил Хари. — У них как-то демократичнее, что ли. Подумаешь, старики…

Пир вздохнул. Объяснять этому рвущемуся к гибели пареньку, что европейская команда ходит на самые трудные и опасные миссии, а американцам достаются задания попроще? Смысл?

И он не стал объяснять. Время объяснит. Если оно будет у тебя, Хари Кирвисниеми, икскомовец, пока не ходивший в дело. Не беспокойся, не засидишься в девках, как школьница-затворница. Сам потом будешь снисходительно похлопывать новичков по плечам. Если будет у тебя время, Хари Кирвисниеми…

Знакомый пейзаж окрестностей базы проползал под брюхом снижающегося самолета. Над полигоном сновало несколько танков. Пир глядел в иллюминатор и вспоминал, как впервые увидел новый танк и как едва не принял его за кибердиск.

Сверху окрестности базы выглядели совершенно так же, как и прошлой зимой, — ряды колючки, унылые бараки…

На этот раз их встречали только трое, и Майкла Батта среди встречавших не было. Ну конечно, тогда проект только начинался, и они были первыми оперативниками, почти что героями. Правда, героями дня завтрашнего… А сегодня таких героев на каждой базе по четыре десятка.

Хмуро-жесткий мужчина в форменном комбинезоне «X-com defence» с нашивками сержанта велел новичкам построиться. Пир спокойно подождал, пока ребята с сумками образуют ровную шеренгу, и уже совсем было собрался обойти ее и направиться в свою комнату-каюту в первом жилом блоке, когда сержант его окликнул. Жестко, чтобы не сказать грубо.

— Эй ты, желторотый! Тебя это тоже касается.

Пир вопросительно поглядел на сержанта.

— Что?

— В строй давай!

Пир растерялся. А потом ему вдруг стало смешно и даже забавно. Он пристроился к шеренге и замер. Правда, глаза выкатывать, как новобранцы, не стал.

— Значит, так, — начал сержант, глядя в низкое октябрьское небо. — Вы приехали на войну. Оставьте здесь, за пределами базы, все ваши розовые сопли и геройские мысли. С сегодняшнего дня вы шагу не ступите сами. Без моего разрешения. Пока я не решу, что вас можно отправить в бой. И если кто пикнет — вылетит из проекта тотчас же.

«Бог мой, — подумал Пир изумленно. — Что тут творится-то?»

— Всем ясно? — гаркнул сержант так, что содрогнулись, наверное, елочки на полигоне.

— Так точно, сэр! — слаженно гаркнули в ответ новобранцы. Вся шеренга, кроме, понятно, Пира.

Сержант это заметил. Медленно, вразвалочку он приблизился и встал напротив Пира, едва не касаясь носом его лица.

— А тебе ясно, умник?

— Так точно, сэр! — Пир решил принять игру.

Сержант несколько долгих секунд пристально Пира разглядывал.

— То-то же… А чтоб не был самым умным, назначаю дневальным на сегодня!

Пир с трудом подавил желание захохотать. Господи, да что за казарменного ублюдка прислали в проект?

Шеренга перестроилась в колонну и потянулась за сержантом к капониру, переходящему в тоннель к главному шлюзу. Сержант негромко переговаривался с двоими в штатском, которые во время стартового внушения стояли в стороне и молчали, словно рыбы.

Первым делом новобранцев отвели на склад. Вместо знакомой физиономии Крота Пир увидел рослого долдона-кладовщика с квадратной челюстью и рыжим ежиком на черепе. Долдон принялся сноровисто метать новичкам прозрачные пакеты с комбинезонами, потом — с ботинками, а напоследок выдал нашивки рядовых.

Пир наконец решил, что с него хватит, покинул шеренгу и подошел к окошку. Пакетик с нашивками шлепнулся на деревянную стойку.

— Дай-ка мне капитанские, парень. Такие я уже относил.

Долдон вопросительно взглянул на сержанта. Сержант — на

Пира, и при этом наливался кровью, как удачливый москит.

— Ты кто такой, леший тебя раздери? — спросил он зло.

Пир не успел ответить — по рукаву, ведущему к псионик-лабороториям, шел человек в форме икскомовца с нашивками капитана. Посреди коридора он замер, взглянув в сторону склада.

— Пир! Разрази меня гром!

Растопырив руки, он бросился к Лихачеву и сграбастал его в охапку.

— Ты как?

— Отремонтирован, — нашел в себе силы улыбнуться Пир. А ведь в тот проклятый день он мог бы убить и этого бравого капитана…

— Это Адам Дориго, — прошептал Хари Кирвисниеми соседу, — я его на фотках видел.

— Так что, выходит… С нами летел сам Лихачев?

— Выходит!

Шеренга впечатлено пялилась на Пира и Дориго.

— Пошли, пошли… — Дориго взял у Лихачева из рук пакеты с одеждой и ботинками и всучил крайнему новобранцу.

— Занесешь во вторую каюту…

— Есть, сэр! — восторженно отозвался новобранец.

Опомнившийся сержант сделал шаг вперед.

— Сэр! Приношу свои извинения. Я не зна…

— Иди в задницу, сержант, — добродушно сказал Пир. Сержант осекся.

И они пошли в жилой модуль. Хорошо знакомым путем.

— Что это у вас за уставщина? — спросил Пир с интересом.

Дориго махнул рукой:

— А… После летних миссий ООН решила, что у нас дисциплины не хватает. Ну и наслали какого-то офицерья из НАТО.

— И что Батт?

— А что Батт? Кладет на них с прибором.

— И без последствий?

Дориго пожал плечами:

— А какие последствия? Военных раздолбали на первой же миссии, они большой скаут так и не сумели захватить. Ну, Батт и плюнул на них. Прогнать не может, вот и терпит.

— Понятно. А ребята как?

Пиру словно нож в сердце воткнулся. Они как раз проходили мимо стенда с фамилиями икскомовцев, живых и погибших. На траурные рамки вокруг фамилий Воронина, Язерского и Белова Пир старался не смотреть. Появился еще один стенд, с фамилиями пилотов. Там рамок было поменьше, но они тоже чернели в нескольких местах…

Напротив фамилии Дориго стояли цифры 23 и 6.

— Ого! — с уважением сказал Пир. — Растешь!

У самого Пира было двадцать девять убитых чужаков. И трое пленных.

— Расту, — согласился Адам. — Ты о ребятах спрашивал. Ахмет Тюрамаз погиб в Кардиффе… В начале сентября. Тухлый террор тогда получился, там шестеро наших полегло, но, кроме Ахмета, ты никого не знаешь, новички все. А старички держатся. Ну, о Нике ты все знаешь…

Это было верно — с Завадски Пир регулярно перезванивался.

— …Густаф и Иван Шадрин теперь на «Молнии» ходят; Чукарин, Самусенко и Джошуа — тоже. Пеев в госпитале, неделю назад мутон его подстрелил. А ирландку нашу помнишь, а Пир? Косит алиенов, как грибы по осени. Ну и баба!

— Трахнул ее кто-нибудь или нет? — спросил Пир мрачно.

— Не знаю, — честно ответил Дориго. — Меня она как-то из ресторанчика выбросила…

И он довольно заржал, хлопнув Пира по плечу. Пир тоже улыбнулся, понимая, что цинизм Адама напускной.

У поворота в жилой модуль номер один они столкнулись с торопящимся Ником Завадски.

— Пир! — заорал австралиец. — Мне сказали, что ты прилетел. Вот, бегу…

И они обнялись. А Пир вдруг отстраненно подумал:

«Я в него уже стрелял. Что еще нас ждет в этой войне, где враг, сколько ни воюй, остается неизвестным?»

Глава 15. Октябрь 1999

В командном центре базы «Европа» Пир бывал нечасто. Только когда не попадал в команду, ушедшую на миссию. Впрочем, теперь оперативников стало побольше, да и кораблей на базе теперь было два — «Рейнджер», присланный вместо уничтоженного в Барселоне еще в июле, и новый крафт, зовущийся «Лайтнинг», «Молния». Насколько антигравитационные танки походили на вражеские кибердиски, настолько же и «Молния» была похожа на средний скаут. Такой же овал добрых десяти метров в поперечнике с обтекаемым плазменным излучателем на макушке. Внутри было теснее, чем в «Рейнджере», да и пилотская кабина практически не была отделена от основного отсека. В центре высился конус силовой установки, мало чем отличающийся от тех, что Пир не раз видел на сбитых тарелках чужаков. Необычная система силовых полей, что охватывали севшую «Молнию», позволяла в буквальном смысле прокалывать борта, проходить сквозь обшивку крафт-корабля, правда, не в произвольном месте, а в шести жестко определенных. Плюс обычный десантный люк. «Молния» летала почти в три раза быстрее «Скайрейнджера», и вражеские тарелки теперь не могли просто оторваться и уйти от икс-команды, а бортовое оружие снижало практически до нуля время между посадкой поврежденных кораблей чужаков и началом миссии по захвату. Разработали и собрали «Молнию» относительно недавно, в середине сентября, но она уже успела завоевать симпатии и оперативников, и пилотов, и руководителей проекта. Вот только инопланетяне вряд ли испытывали к новому кораблю симпатию…

Кроме крафт-«Молнии» в дело уже ввели пару новых истребителей, нареченных «Файрштормами». Вообще-то эти аппараты копировали основные принципы конструкции летающих тарелок чужаков — центральное расположение двигателя, принцип действия силовой установки, материал внешней оболочки. Но кое-что свое, кое-какие оригинальные решения в устройство новых кораблей земные инженеры все же внесли. «Файрштормы» были вдвое меньше «Молнии» по размеру и несли сразу по два плазменных орудия, а по скорости раза в полтора превосходили крафт. «Файрштормы» летали быстрее вражеских тарелок. Просто быстрее. Впервые техника землян, пусть и с использованием чужих технологий, оказалась действеннее вражеской. Земляне были хорошими учениками…

Кроме того, разрабатывался еще один корабль, который по мысли конструкторов должен был стать венцом крафт-программы. Корабль, способный нести и многочисленную команду оперативников, и танки, способный, если нужно, покидать пределы земной атмосферы и вести бой в космосе. Пусть в ближнем, но в космосе. Еще на подлете к родной планете. Кому приятно воевать в собственном доме? И поле боя намеревались перенести поближе к логову чужаков, которое, несомненно, было устроено где-то в пределах Солнечной системы. Правда, логово это еще предстояло отыскать.

Этот корабль условно звали «Эвенджером». То есть «Мстителем». И ждали его, как дождя после засухи.

Обыкновенно в командном находилось совсем мало народу. Операторы за пультами, обслуга Умного Мака в гермозоне да дежурная смена со следящей. Мельком заглянув в большой зал, Пир направился к кабинету Майкла Батта. Секретарша, стрекотавшая на раздвижной клавиатуре терминала, подняла на Пира неуместно строгий взгляд. Пир не знал ее: раньше у босса была другая, миловидная гаитяночка по имени Люсьен. Новая внушала смутные мысли об айсбергах, зимних буранах и снежных полях.

— Вы Лихачев? — осведомилась мисс Холод.

— Да, мэм, — не слишком-то приветливо отозвался Пир. Не любил он отрицательные температуры. Предпочитал жару.

— Мистер Батт ждет вас.

— Спасибо.

Можно подумать, что это ее заслуга — то, что Батт ждет Пира!

Пир тихо фыркнул, перехватив полный колючих ледышек взгляд. Как ни парадоксально, но секретарша босса все-таки была удивительно красива. Вот только прикасаться к ней совсем не хотелось: это была красота ядовитой змеи или хищного насекомого. Красота издалека.

Отворилась старомодная, обитая кожей дверь. Пир скользнул в открывшуюся щель — перед Т-образным столом Батта сидели на вертящихся черных креслах Брюс де Григ и Марк ван Торенс. Де Григ неподвижно; ван Торенс медленно и размеренно, как маятник огромных часов, поворачивался вправо-влево вместе с креслом.

— Входи, входи, Пир. — Батт поднялся из-за стола, протягивая руку. Встали и его заместители.

— Как тебе перемены? Не бьют по глазам?

— Бьют, — честно признался Пир. — Меня еще за шлюзом один сержант построил.

— Ну и учинил бы ему выволочку не отходя от кассы, — удивился Батт. — Что не учинил?

— Откуда я знал, что у вас тут филиал Лонглендовских казарм? Когда я улетал, все было иначе…

Пир тут же пожалел о последних словах, потому что снова вспомнил злополучную барселонскую бойню. И собеседники вспомнили, Пир понял это по устремленным в ковер взглядам.

— Ладно, садись. — Батт указал на третье кресло перед своим столом, пустовавшее. Пир опустился на шершавый дорогой баракан.

— Как самочувствие-то? — поинтересовался Батт. С умыслом, понятно. Он не произносил слов, о которых все равно догадывался Пир, и знал, что Пир догадывается. — Готов к новым дракам?

— Готов, шеф. А самочувствие нормальное. Как у должника, собирающегося раз и навсегда расплатиться с кредиторами.

— Не боишься, что… опять? Как тогда?

— Боюсь, — снова честно, чтоб не вилять, ответил Пир. — Но я надеюсь, вы что-нибудь придумаете.

— Понятно. — Батт вздохнул. — Мы действительно кое-что придумали.

Пир с надеждой воззрился на шефа.

— Расскажи, Брюс, — велел Батт и взялся за сигару.

«Что? — Пир удивился. — Он же раньше вроде не курил…

Впрочем, тут не то что закуришь…»

Де Григ кашлянул в кулак и слегка повернулся в кресле, чтобы удобнее было обращаться к Пиру.

— Ты уже появлялся в психолабораториях?

— Нет. Не успел. А что?

— В двух словах, — объяснил де Григ, — попадание-непопадание под контроль пришельцев двигательно-моторных функций человека подчиняется достаточно простому закону. У каждого из нас есть некий порог внушаемости. Чем он выше, тем труднее чужакам захватывать контроль над этим человеком. Понятно?

— Понятно, — тихо сказал Пир. — И у меня этот порог низкий?

— В том-то и дело, что неизвестно. Псионики не успели установить твой порог. Твою психосилу. Для этого нужно не меньше месяца в лабораториях проторчать. Не беспрерывно, конечно, каждый день, скажем, по часу. Тогда можно вычислить порог психосилы с достаточной точностью. Вообще-то на вероятность успешной псионической атаки влияют еще кое-какие факторы…

— Какие, например? — перебил Пир.

— Например, расстояние от атакующего до потенциальной жертвы. Например, осознанное противодействие захвату контроля, эдакий навык псионической обороны. Например, твое физическое состояние. В смысле не ранен ли ты, не голоден ли, выспался ли сегодня… Это, понятно, в меньшей степени. Но тоже влияет.

— Понятно. Ну а в итоге-то что? — спросил Пир напряженно. Он сообразил, что разговор этот неспроста.

— В итоге получается, что в миссии против сектоидов и этериалов мы стараемся посылать людей с максимальной псионической силой и максимальным навыком работы с психоусилителями…

— С чем?

— С психоусилителями, пси-ампами. С приборами, которые, с одной стороны, помогают противостоять вражеским атакам на мозг, а с другой — позволяют нам самим брать под контроль чужаков.

У Пира перехватило дух.

— И что? Удавалось такое?

Де Григ улыбнулся и кивнул головой. Марк тоже улыбался, а Майкл Батт задумчиво пускал дымные колечки.

— Да, Пир. Пару раз удавалось. И полагаю, что с каждым днем удаваться будет все чаще. Но не об этом сейчас речь.

Де Григ на некоторое время умолк, словно собираясь с мыслями.

— Сейчас речь о том, что мы хотим предложить тебе одну вещь… Пока психотехники не установят порог твоей, Пир, психосилы и не научат отражать вражеские попытки покопаться у тебя под черепушкой.

— Кажется, я догадался, — угрюмо сказал Пир. — Вы хотите предложить мне роль няньки для прибывающих в проект новичков. Чтобы снова не перестрелял полкоманды на каком-нибудь терроре…

Де Григ терпеливо ждал, пока Пир не выговорится.

— …спасибо огромное. Лучше уж сразу выгнали бы. Легче по крайней мере.

Пир скрипнул зубами. Повисла напряженная тишина.

— Ты закончил? — уточнил де Григ хладнокровно. — Я продолжу, с твоего позволения.

Пир смолчал. А что он мог сказать?

— Так вот. Мы хотим предложить тебе возглавить команду по выносу малых тарелок. Собственно, скаутов. По крайней мере на месяц. Чтобы не отвлекать ударную группу, куда введем со временем и тебя. Потому что ты до сих пор остаешься одним из лучших, хотя бы по тестам. Ты, Завадски и Дориго — даже Сегерсен и Чжешуа не дотягивают до вашего уровня.

— А Паллистер, Олаэча и Бейли?

— Они на другой базе. С некоторых пор я мало вмешиваюсь в дела моих коллег, — подал голос Майкл Батт. — Коллеги прекрасно справляются сами.

Пир пожал плечами:

— Разумеется, я согласен. Пока снова не обрету форму. Да пока не научусь вашим психотропным трюкам…

— Это не трюки, — сказал де Григ. — Это обычное умение. Даже не искусство — просто умение. Как навык езды на велосипеде. Нужно только как следует потренироваться некоторое время.

— Понятно, — кивнул с нетерпением Пир. — Я готов.

Настроение у него резко улучшилось. Его вовсе не собирались списать в инструкторы, как подумалось сначала. Просто… просто менялась тактика войны. Это неизбежно, когда враг неизвестен — тактика будет меняться по мере накопления информации…

— Ты упомянул слово «команда», Брюс. Можно поподробнее?

— Пожалуйста. Из-за того, что тарелок над Землей становится все больше, а финансирование растет не шибко быстро, мы не можем отвлекать на второстепенные миссии много народу. Но с другой стороны, давить малые тарелки тоже надо. И Умный Мак предложил достаточно нетривиальный ход: использовать быстро устаревший «Рейнджер» как носитель максимального числа танков. Конкретно — трех. Плюс к ним два оперативника, ты и еще кто-нибудь, кого нежелательно будет использовать в горячих миссиях. Может быть, работа в этой команде станет обязательным пунктом программы реабилитации и втягивания в боевой режим всех, кто будет возвращаться с лечения, не знаю. Может быть. Надо попробовать.

— Ясно. — Пир несколько раз кивнул. — Честно говоря, я даже загорелся. Вы последнее время никакой мелочи не сбивали, а?

Де Григ и ван Торенс широко улыбнулись, понимая, что на этот вопрос отвечать необязательно. Батт, напротив, остался серьезным.

— Напарника выберешь сам. Понятно, на Завадски или Дориго не рассчитывай. И Шадрина мы тебе не дадим.

— Почему? Ну, Завадски и Дориго догадываюсь, но Шадрина почему нельзя? Что, поднатаскался парень?

— У него абсолютная псионическая устойчивость. Сто единиц. Выше просто не бывает, это предел для людей.

— Понятно, — сообразил Пир. — Будете его гонять с психоусилителем. Чтоб привыкал чужакам мозги пудрить…

— Точно. Потом проглядишь результаты тестов и можешь брать любого, у кого порог не выше тридцати. Или кого-нибудь из новичков, если хочешь. Кстати, научники подвесили-таки к «Скорлупе-2» антиграв. Получилась «Скорлупа-3». Ты, конечно, ее еще не испробовал?

— Где? — Пир слегка развел руками. — В госпитале, что ли? Я до сих пор толком ничего нового не видел.

— Ладно, попрактикуешься. Вообще удобная штука, ребята хвалят. Особенно старички, которые еще помнят миссии в простых бронежилетах. А ты пока во второй «Скорлупе» пойдешь, если что.

— Угу. Кстати, о танкистах. Стив МакМаннаман здесь? Оклемался?

После выстрела из вражеского шокера пятеро оперативников и дистанционщик оставались без сознания целых восемь часов после окончания миссии в Барселоне. Но после того как сознание вернулось ко всем шестерым, никаких осложнений больше не возникало. Шокер был просто шокером, оглушал жертву, только и всего. Правда, очень надежно и очень надолго. Теперь в боекомплект «Молнии» обязательно входил такой. И пяток круглых коричневых капсул с оглушающим нейропрепаратом к нему — вражеская установка была однозарядной, как детская рогатка.

— Здесь, куда же ему деваться? Первый танк гоняет, если «Рейнджеру» вылетать приходится. Бржиза — второй танк. И еще трое дистанционщиков под рукой всегда, так что без танков не останешься, Пир. Обещаю.

— Обрадовал, — проворчал Пир. — Ладно. Что еще? А то в тренажерную пойду… Надо в форму входить, иначе и вправду в няньки спишете.

Батт снова поднялся и порывисто протянул руку.

— Я не сомневался в тебе, Пир.

Ладонь у Батта была, конечно же, жесткой и сильной. Как и сам генерал Батт, руководитель проекта «X-com defence», первое лицо на базе «Европа».

— Спасибо, сэр, — серьезно сказал Пир. — Спасибо… за доверие. После всего, что случилось.

Вторым номером в команду по выносу малых тарелок Пир взял парня по имени Винсент Вега, до странности похожего на молодого Траволту. Винс успел пройти десяток миссий; правда, на террорах или захватах вражеских баз ему не удалось пока побывать, но зато он дважды участвовал в операциях против сбитых кораблей снабжения и однажды брал с командой «Молнии» среднюю тарелку, летающую западню, харвестер. В отличие от абдуктора — трехуровневую. Ну и, понятно, несколько скаутов различной величины и степени поврежденное™. Четверо алиенов числились у него на боевом счету. Псионическая сила Винса, увы, равнялась семи единицам, поэтому натаскивать его на работу с психоусилителями руководство сочло бессмысленным. Именно поэтому, главным образом, Пир его и выбрал. Вдобавок Винс отлично стрелял и мало чего боялся на этом свете, включая чужаков и их жутковатых созданий.

Еще Пир заметил, что еще недавно монолитный отряд оперативников «X-corn defence» теперь все четче распадается на две неравные группы. В меньшую входили все, у кого псионический порог перехлестывал за восемьдесят единиц; эта группа практически прекратила упражняться с реальным оружием, посвящая все время совершенствованию навыков в безмолвных ментальных дуэлях. Их работа впечатляла. Пленные чужаки, на которых практиковались псионики, превращались в сущих марионеток. Пиру иногда даже становилось их по-настоящему жалко.

Вторая группа, не обладающая выдающимися псионическими способностями, оставалась просто основной ударной силой проекта, боевым подразделением, ведущим обычную войну, обычные боевые операции.

Ник Завадски угодил в первую группу. Его псионический индекс равнялся восьмидесяти девяти. И пленных флоатеров Ник гонял нещадно, с хорошо заметным ожесточением.

А Пир чувствовал, что ему самому уготована судьба вечного боевика. Стрелка из хэви плазмы и метателя силовых гранат. Не больше.

Ну, может, бывалого и опытного боевика. Прошедшего все мыслимые и немыслимые миссии, огни, воды и медные трубы.

Толком попрактиковаться с летающей «Скорлупой» Пир не успел. Первые два дня его почти все время настойчиво пытали психоинженеры. А на третий случился боевой вылет — над Каспийским морем один из «Файрштормов» сковырнул трехместную тарелку.

Сигнал «ALERT» теперь касался не всех оперативников, а только тех, кто в это время находился на дежурстве. Да еще вспомогательное табло под мигающим пятаком красного сигнала сообщало, что в тревожный рукав следует спешить экипажу «Скайрейнджера». Другими словами, Пиру, Винсенту Веге и трем дистанционщикам.

К счастью, из дистанционщиков дежурили и МакМаннаман, и Бржиза. И еще молчаливый датчанин Пребен Сонтдруп, успевший набраться достаточно опыта в войне против чужаков.

Тревожный рукав, в котором торопливо экипировались всего двое оперативников, выглядел до странности пустым.

Винс появился одновременно с Пиром, откуда-то со стороны новых лабораторий, только недавно введенных в строй.

— Hi, сэр. — Напарник вовсе не пытался соблюдать субординацию. Просто он был от рождения вежлив, как легенда службы, где Пир состоял ранее, как покойный Виталий Бугров, который ко всем, абсолютно ко всем, даже к тем, кто был вдвое и втрое моложе него, обращался на «вы». Пир до сих пор помнил тихий и интеллигентный голос Бугрова, хозяина и повелителя обширнейшего архива, безотказного поставщика любой информации о любых событиях, когда-либо происходивших… Отдел по борьбе с терроризмом почувствовал себя слепым и глухим, когда Бугров неожиданно для всех умер от какой-то пустячной болезни.

Возможно, еще и поэтому Пир выбрал в напарники именно Винса Вегу, а не кого-нибудь другого.

— У вас вторая? — спросил Винс, глядя, как Пир облачается в защитный костюм. Он имел в виду модель «Скорлупы».

— Да.

Пир отвечал коротко, пытаясь сосредоточиться на предстоящем задании. У него получалось. Вполне. Ни нерешительности, ни страха, ни неуверенности в собственных силах Пир не испытывал ни в малейшей степени. Наоборот, хотелось поскорее взлететь и прибыть на место. Поймать еле заметным красным лучом целеуказателя силуэт врага и увидеть, как зеленая молния ломает пополам головастика, бросает наземь здоровяка-мутона или сшибает в полете закутанного в фиолетовый плащ флоатера…

«Скорлупа», тихо прошелестев, сомкнула сервосегменты. Теперь Пира даже выстрел из хэви плазмы не убил бы наверняка. Разве что с очень близкого расстояния, почти в упор.

Внутри «Рейнджера», напротив, совсем не чувствовалось пустоты. Все кресла, кроме двух, были убраны, зато помимо обязательного пульта дистанционщиков у левого борта техники базы смонтировали еще два. У самого шлюза на металлическом днище отсека лежали неподвижные ховертанки, похожие на притаившихся медуз. Антиграв-установки включатся только непосредственно перед высадкой — элериум приходилось беречь. До сих пор способ его синтеза в земных условиях не был найден.

Пир вспомнил, что раньше, когда танки дистанционщиков только-только придали оперативной группе, Стив МакМаннаман пользовался переносным пультом, похожим на компьютер-ноутбук, только чуть побольше. Меняются времена… Меняются…

Пир уселся в кресло, переступив через зажатую в держателе хэви плазму. Небритым щекам внутри шлема было щекотно и непривычно. Только теперь Пир понял, что последняя его боевая миссия успела отдалиться на целых три месяца.

— Привет, Пир, — крикнул из-за пульта Стив МакМаннаман. — С возвращением!

Они умудрились до сих пор ни разу не столкнуться на базе за минувшие трое суток. Шотландец чувствовал себя за пультом управления, словно бармен за стойкой. Впрочем, он и еще во времена «ноутбука» не жаловался на неудобства ни разу.

— Привет, Стив! Где твоя команда?

Как раз в это момент в «Рейнджер» бегом ворвались Станислав Бржиза и Пребен Сонтдруп.

— Тормозим, танкисты? — с показной грозностью рыкнул на них МакМаннаман. — Вот я вас!

— Застряли, Стиви, — на ходу отмахнулся Бржиза. — Что, давно сидите?

— С минуту. Давайте по местам…

Никто из них не выглядел виноватым. Да и не был, строго говоря: отпущенное на погрузку время еще не вышло.

Дистанционщики привычно скользнули каждый за свой пульт. Тотчас «Рейнджер» дрогнул; пол с вытертой подошвами краской едва заметно сотрясла вибрация работающих турбин.

— Поехали! — сказал по трансляции кто-то из пилотов. — Взлетаем, икс-команда!

Ускорение упруго вжало оперативников в кресла. Танкисты, запустив стартовые тесты, дремали перед ожившими пультами.

«Вот дьявол! — подумал Пир с завистью. — Да они уже, поди, по сотне миссий каждый протянули…»

Если Пир и ошибался, то не слишком.

Когда на овальном экране материализовался подтянутый Марк ван Торенс, Пир спокойно приготовился слушать. Старина Марк, пастырь идущих в битву икскомовцев…

— Вах! — сказал удивленно Винс Вега и картинно всплеснул руками. — Что стряслось? Сам Марк ван Торенс пожаловали! Или это из-за Лихачева?

— Ты угадал, Винс. Из-за Лихачева. Надо же ему создать привычную обстановку перед миссией.

Пир вопросительно взглянул на экран.

— В чем дело, Марк? Что значит — привычную? Или на малые миссии группы консультируешь уже не ты?

Голландец развел руками:

— Именно так, Пир, не я. Теперь миссии часто накладываются, чужаки стараются проворачивать свои делишки параллельно в разных местах, чтобы икс-команда не успела сразу ко всем. Поэтому я работаю чаще с основной группой, с «Молнией».

Пир понимающе вздохнул, снова чувствуя переменчивость времени.

— Ладно, чего там сегодня посоветуешь? Учти, я долго не был в деле, так что старайся поподробнее.

Марк отвлекся на секунду, коротко перекинувшись парой слов с кем-то на командном, и начал:

— Итак, миссия сто двадцать семь, захват среднего скаута. Место посадки — устье Волги, северный Каспий. Небольшой островок, согласно нашим картам — безымянный. Экипаж скаута — мутоны, засечены четыре стандартные волны. Повторяю — четыре, поэтому будьте внимательны, чужаков может оказаться и больше. Это не стандартная для такой тарелки тройка…

— Постой, — перебил Пир. — Вы что, научились определять расу и численность экипажа на борту вражеских кораблей?

Марк взглянул на Пира с некоторым удивлением.

— А тебе что, не сказали?

— Нет. А должны были?

Голландец пожал плечами:

— Не знаю… Наверное. В общем, не так давно наши научники выудили у чужака-инженера принцип работы вражеских гиперпередатчиков и научились перехватывать и декодировать их импульсы. Теперь мы чаще всего знаем и расу, обслуживающую каждый конкретный корабль, и примерную численность экипажа, и даже цель полета, задание.

— О как. — Пир покачал головой. — И какое же задание у мутонов в устье Волги?

— Разведка. Похоже, они пытаются засечь нашу базу.

— Тогда они сильно ошиблись к востоку, — ухмыльнулся Пир.

— Пусть и дальше ошибаются, — сказал Винс спокойно. Мне это нравится.

— Пусть, — согласился ван Торенс. — Поскольку дело иметь придется с мутонами, лучше берите хэви плазму.

— А что, — поинтересовался Пир, — кто-нибудь больше боится лазеров?

— Человекозмеи, например, — ответил Марк. — Или сектоподы, если знать, куда бить.

— Хм… — Пир задумался. — Отстал я, однако. Надо нагонять.

— Нагонишь. Сначала было труднее, разве нет?

— Да, — отозвался Пир глухо. — Вначале было трудно. И в середине тоже. Пожалуй, труднее всего.

Ван Торенс сразу понял, о чем он, и поспешил сменить тему.

— Вряд ли в экипаже будет кто-нибудь, кроме солдат. Разве что навигатор. Поэтому работайте на уничтожение. Шокеры нечего и брать. Да и туповаты мутоны, должен вам сказать… Научники жалуются.

— Туповаты? — переспросил Пир. — Интересно. Помнится, нам рассказывали, что они действуют под непрерывным телепатическим контролем.

— Да, это так, — подтвердил ван Торенс. — Мутоны — хорошие воины, и только. Среди них совершенно нет коммандеров и лидеров — лишь солдаты, даже на базах и больших кораблях-крейсерах. Правда, почти всегда в экипаже мутонских кораблей, начиная с больших скаутов, присутствует навигатор, и реже — инженер. Например, мы ни разу не встречали мутона-медика. Такое впечатление, что их небесные хозяева держат эту расу подальше от секретов генетики и биоинженерии.

— Но солдаты они все-таки лучшие среди чужаков, — заметил Винс. — Это проверено.

«Как оказалось, и недомерки-сектоиды воевать умеют, если захотят, — подумал Пир. — К сожалению. Впрочем, а чего можно было ожидать? Кто знает, сколько миров они уже покорили… Сколько икс-команд уничтожили?»

— В общем, — подытожил ван Торенс, — выносите их и возвращайтесь. Никаких специальных заданий на эту миссию нет. Удачи, Пир! Удачи, Винс! Удачи, дистанция!

Команда по выносу малых тарелок нестройно, но бодро загудела в ответ.

Оставшееся время до высадки Пир расслаблялся, закрыв глаза, в кресле. Раньше у него получалось спать, но не сегодня. Вспомнилась самая первая миссия, когда погиб Юрген

Штейнбах. Тогда первая восьмерка проекта шла в полную неизвестность. Тогда была одержана первая победа в стычке с инопланетянами и пролита первая кровь, неизбежная плата за свободу и самостоятельность.

Сосредоточиваться на предстоящей миссии Пир начал, когда пилоты объявили о снижении. «Рейнджер» гудел теперь не густым маршевым басом, а повысив тон; посадочные турбины пронзительно верещали, но в кабину эти звуки долетали еле-еле.

Пир знал, что «Молния» в отличие от старого «Рейнджера» взлетает и садится практически бесшумно, как призрак. Вероятно, вскоре ему предстояло лично в этом убедиться. Если только сегодня все пойдет как надо.

Дистанционщики будили неподвижные танки.

Запускались антигравитационные установки в недрах синевато-серых дисков, отрывая их от поверхности. Тусклые искры вспыхивали под днищами танков, вспыхивали и гасли.

Касание; Пир привычно отстегнулся, взял хэви плазму и, держась за поручень, встал сразу за танками. Винсент Вега возник рядом спустя секунду.

— Начнем, сэр…

Пир покосился на эмблему рядового-скводди, нарисованную на рукаве «Скорлупы» Винса. Не нравилось ему это «сэр». Не может, что ли, по-простецки? «Пир» — и все.

С тихим лязгом откинулся шлюз, танки тенями скользнули наружу. Один пошел прямо, остальные — в стороны, направо и налево. Винс, оттолкнувшись, словно ныряльщик, прыгнул в светлый овал люка, но, вопреки ожиданиям, не упал на сходни, а взмыл вверх и тотчас пропал из виду. Пир тихо чертыхнулся. Не привык он, чтобы товарищи-оперативники летали, словно флоатеры. Пока не привык.

Он шагнул на наклонный трап и соскочил вправо, к стойке шасси. В который раз — Пир, конечно, не помнил, сколько раз приходилось вот так же вскидывать оружие и соскакивать с трапа, внимательно следя за целеуказателем, в постоянной готовности выстрелить.

«Рейнджер» сел на желтоватый песок у самой реки. Туманная граница силового колпака вырастала из воды метрах в двадцати от берега. Узкая полоса пляжа была пустынной; дальше, в глубине острова, росли старые раскидистые деревья. Тарелка мутонов села где-то там, в зарослях, проложив в кронах деревьев наклонный тоннель. Танки рассыпались веером и поплыли на высоте двух метров над песком к крайним деревьям. Винс неподвижно висел у правого борта «Рейнджера».

Нырнув под сходни, Пир взобрался на пологий песчаный склон. Целеуказатель молчал. Ни икскомовцы, ни танки пока никого и ничего не обнаружили.

— Двинули, Винс, — сказал Пир напарнику. — Вон дым, видишь? Это тарелка, больше там гореть нечему.

— Вижу сэр, — отозвался Винс и тотчас, взмыв еще выше, помчался к деревьям.

— Стив, берите правее, тарелка дальше к югу, — позвал Пир МакМаннамана.

— Понял, понял, дым мы тоже видим.

Бржиза что-то неразборчиво буркнул в ответ, а Сонтдруп предпочел отмолчаться. Как всегда.

Видимо, «Файршторм» угостил вражеский скаут парой залпов из бортовых плазменных пушек, раз тот выталкивал в осеннее волжское небо отчетливо различимый шлейфик сероватого дыма.

Пир, у которого не было антиграва, увязал в сыпучем песке. Винс уже унесся куда-то в сплошное переплетение ветвей, на которых еще оставались редкие желтые листья.

Первого мутона засек танк Бржизы. Здоровенный зеленый чужак спешил к поврежденному скауту с противоположного берега острова. Он тоже увязал в песке, как и Пир. Бржиза быстро передал цель Винсу и тот спокойно расстрелял мутона сверху. Чужак не ожидал нападения и лег под плазменным огнем, выронив на песок пистолет и пси-сканер.

— Есть один! — довольно сообщил Винс. — Я вижу корабль, сэр!

Пир поморщился.

— Винс, сделай одолжение, называй меня как все, ладно?

— Хорошо, сэр! То есть хорошо, Пир… Но мне так непривычно.

— А мне непривычно твое «сэр».

— Вы капитан, все-таки… осторожно, мутон!

Пир уже и сам заметил чужака, присевшего в редких, потерявших листву кустах. Мутон выстрелил, но промахнулся. Далековато было, и к тому же из пистолета легко было промазать. Пир присел на одно колено и добросовестно выкосил кусты вместе с засевшим инопланетянином.

— Странно, — сказал откуда-то сверху Винс. — Такие здоровые, а визжат, как поросята.

Пир фыркнул.

— Зря удивляешься… Долан говорил, что они к размножению не способны, А кастраты все писклявые.

Напарник, дистанционщики и группа наблюдения на командном дружно рассмеялись.

— Зато желтопузики рычат басом, словно яйца у них размером с арбуз! — вставил Бржиза. И сразу вернулся к делам насущным: — Вокруг тарелки чисто, в крыше у нее дыра. Танк не пролезет, Винс, давай сюда.

Пир уже успел добежать до самой тарелки. Перекрестные панорамные гифы со всех танков и шлема Винса Веги давали полную и объемную картинку. Очевидно, остальные двое (или сколько их там?) мутонов прятались в тарелке. Наверное, чинили поврежденные системы и механизмы — Пир знал, что если сбитую тарелку не трогать, спустя двое-трое суток она улетает. Значит, чужаки умели чиниться.

Винс плавно опускался на крышу вражеского корабля, точнее, к пробоине. С земли Пир ее не видел.

— Я вхожу, Винс! — сказал Пир, замирая перед овальным люком в заметно обгоревшей обшивке.

— Я тоже.

Они ворвались в полный дыма скаут одновременно. Первого мутона Винс застрелил сразу же, тот выронил какой-то замысловатый инструмент и растянулся на полу у изувеченного пульта управления. Второй выстрелил в Пира; «Скорлупа» приняла удар, а Пир ощутил сильный толчок в живот. Но дыхание не сбилось, и в следующую секунду хэви плазма Пира извергла смертоносную очередь. Мутона швырнуло на борт, из зеленой груди толчком выплеснулась коричневая густая кровь. А потом стало тихо.

— Готовы, — сообщил Винс танкистам. — В тарелке больше никого. Пойдемте, Пир, прочешем остров…

Длинный и узкий остров не уместился под силовым колпаком: южная и северная оконечности выступали из-под инопланетного защитного блюдца. Внутри поля Винс, Пир и танкисты больше никого не нашли. Пнув пустую бутылку на месте чьего-то недавнего пикника, Пир обратился к Веге:

— Ладно, возвращаемся… Командный, «Джураям» добро на взлет… Тут все чисто.

— Видим, Пир, спасибо. Отличная работа!

Пир, опустив хэви плазму, шагал по пляжу. Волга посылала на песок шуршащие октябрьские волны. Тучи торопливо бежали по небу, предвещая скорый дождь. Экспертам и рабочей команде предстояла не очень приятная работа. Точнее, работа в не очень приятных условиях.

Когда Пир добрел уже до самого «Рейнджера», на связи неожиданно появился Майкл Батт.

— Эй, Пир! — позвал он.

Лихачев вскинул голову, оторвав взгляд от песка.

— Да, шеф?

— С возвращением…

Глава 16. Ноябрь 1999

Пир быстро вошел в форму: команда по выносу малых тарелок громила скаут за скаутом, не оставляя чужакам-астронавтам ни единого шанса на победу в поединке с Пиром, Винсом Вегой и тремя танками. Пир действовал холодно и настойчиво, выкладываясь в каждой миссии. Это была его личная месть за Белова, за Воронина, за Язерского… За всех, кто погиб в этой неожиданной для землян войне.

Личный счет Пира дошел до тридцати семи чужаков, Винса — до тринадцати. Пришел ноябрь, на полигоне над базой стало еще безрадостнее и холоднее, но Пир на полигон почти не поднимался. «Молния», «Файрштормы», «Интерсепторы» и заслуженный «Рейнджер» не застаивались в ангарах — то и дело приходилось вылетать, стрелять, садиться под невесомый защитный колпак и выкуривать чужаков из их кораблей. Проект «X-com defence» запустился на полную мощь.

Шестого ноября проект повис на волоске. По редкому и непредвиденному стечению обстоятельств.

Еще ночью команду Пира дернули на вылет в восточный Судан; «Рейнджер» вонзился в безрадостное ноябрьское небо, взял курс на юго-восток и растворился в сумраке осенней ночи. Спустя час с американской базы передали слежение за боевым крейсером человекозмей, идущим над Атлантикой куда-то в сторону Исландии или Скандинавии. Все «Файрштормы» и «Интерсепторы» тоже были на вылетах: первый из «Файрштормов» как раз возвращался из Судана и за крейсером вылететь не мог — кончалось топливо; а второй и земные перехватчики пытались настичь настырный харвестер, шныряющий вдоль границ Ирана, Туркмении и Афганистана. В общем, команду «Молнии» подняли по сигналу «ALERT», дали задание в воздушный бой не ввязываться, но попытаться отследить маневры крейсера и, если удастся, принудить его к посадке и захватить. Опыт подобных посадок у икс-команды уже был, но до сих пор самым крупным кораблем, который удалось посадить, был двухуровневый абдуктор флоатеров.

И «Молния» с боевым составом оставила базу. С вражеским крейсером она сблизилась юго-западнее Шпицбергена, но едва вражеская громадина засекла «Молнию», произошло непредвиденное: чужаки на предельной скорости рванулись точно к базе «Европа». «Молния» за крейсером не успевала — скорость у нее была все же пониже. Не осталось сомнений: пришельцы установили точное местонахождение главной базы проекта и предпринимают попытку ее уничтожить. Их действия были ювелирно точны. Сначала практически все силы землян были оттянуты на приличное расстояние, а потом последовал стремительный рывок и атака.

Персонал и самое ценное оборудование едва успели эвакуировать в безопасное место, на ближайшую натовскую базу. На «Европе» осталось всего четверо оперативников, все новички. Остальные прикрывали эвакуацию и присоединиться к защитникам базы не успели, потому что крейсер чужаков в последний момент прибавил ходу и оказался над заросшим елочками полигоном на четверть часа раньше, чем ожидали.

А самым неудачным было то, что четверка новичков была застигнута атакой в момент, когда они пытались активировать автоматическую защиту базы. Из тревожного рукава оружие икс-команды вывезли; но никого из оставшихся об этом не предупредили. В результате двое из четверых — Виктор Бутович и Химен Алкорта — оказались безоружными, когда первые чужаки вторглись на базу. И еще: ни у кого из четверых не осталось времени и возможности облачиться в «Скорлупу».

Рональд Гош, Бутович и Алкорта находились в северном крыле базы, у постов ракетного наблюдения. На троих у них была одна хэви плазма, правда, с достаточным числом запасных обойм, и ни одной гранаты. Олег Малый — в западном крыле, рядом с командным и точно напротив главного лифта. У него тоже имелась хэви плазма и несколько обойм.

Остальное оружие было рассеяно по различным помещениям базы, но вторгшиеся с двух сторон чужаки отрезали к нему дорогу.

Когда стало ясно, что человекозмеи уже на территории базы, «Рейнджер» Пира возвращался с миссии.

На овальном экранчике над пилотской кабиной неожиданно возник оператор следящей с базы «Америка». У Пира отвисла челюсть: на обратном пути оперативников обычно не трогали.

— Пир, проблемы на «Европе». Вы еще не в курсе?

— Нет… А что там стряслось?

— База атакована. Человекозмеи…

— О как! — Пир поднял брови и переглянулся с Винсом и дистанционщиками, мгновенно пробудившимися от обычной своей дорожной полудремы. — Большой десант-то?

— Шестнадцать чужаков и хризалид. Кажется, один.

Пир пожал плечами и откинулся в кресле. Теперь даже

хризалидов не особенно боялись — эти твари были опасны только на нижнем уровне, на земле или у поверхности. С появлением антигравов на персональной броне проблема решалась: достаточно было держаться на высоте двух-трех метров, и хризалиды становились совершенно неопасными. При всем своем проворстве и невероятной прыгучести имплантировать яйцо они могли только стоя на земле. Или на полу.

— В чем проблема? Вышибут их с базы, я уверен.

— «Молния» с икс-командой на вылете. На базе только четверо новичков. Практически без оружия и без брони.

Пир похолодел. Одно дело, когда желтопузиков встретили бы Ник Завадски, Дориго, Чжешуа и прочие оперативники в полном боевом снаряжении, и совершенно другое, когда четверка зеленых новобранцев чуть не голышом.

— У них даже шлемов нет, — зло сказал оператор. — Подловили нас, гады!

— Что делать-то?

— «Молния» возвращается, часа полтора на это у нее уйдет. У вас уйдет и того больше, около двух. Вы не успеваете…

— Замечательно, — процедил Пир. — С ребятами хоть связь есть?

— Увы. Односторонняя. Работают датчики скрытого наблюдения, и наши техники пытаются перехватить управление трансляцией аварийной связи. Но нашей четверке ни подсказать, ни передать мы ничего не можем. Я сейчас заведу изображение с пультовой к вам на «Рейнджер». Если ребятам удастся потянуть время до посадки «Молнии», есть надежда, что мы сохраним базу.

— Понятно… — протянул Пир, — ладно, давайте изображение.

Он отстегнулся и заглянул в пилотскую — там было сумрачно и тихо, только зеленое свечение приборов выхватывало из невидимости две фигуры в креслах с высокими спинками. Справа начинал алеть горизонт — близился рассвет.

— Мы все знаем, Пир, — сказал один из пилотов. — Мы идем на пределе скорости. Выдавим из каждой минуты все, что удастся.

— Добро… — вздохнул Пир. — Ветер хоть попутный?

— Боковой. Но мы пошарим еще по слоям.

Пир вернулся в кабину. Дистанционщики уже запустили тестирование по второму кругу.

— Вот, гады… — процедил Стив. — Зашевелились. И отыскали-таки базу.

Пир пожал плечами:

— А ты чего ждал? Мы уже стерли шесть инопланетных баз под корень. Когда-нибудь алиены неизбежно предприняли бы ответные меры. Вот, пожалуйста, началось…

— Меня другое удивляет, — сказал Винс. — Они выше нас технологически. Но я не могу сказать, что они разумнее. До сих пор они проигрывают нам только из-за приверженности к однообразной тактике. Чего стоит, скажем, увеличить численность террор-групп? Или предпринять одновременную массированную атаку всех баз сразу? Да они раздавили бы нас, словно гнилой орех, особенно в самом начале. Но они тупо гнут свою линию, хотя уже давно ясно, что с Землей нужно воевать иначе. Мне кажется, они впервые столкнулись с серьезным противодействием и просто не могут в это поверить.

— Ага, — мрачно ответил Пир. — Похоже, у нас та же проблема. Ты мог представить, что базу оставят без защиты? И насколько ловко чужаки убрали с базы практически всю икс-команду? Они учатся, Винс, и я уверен, что это только начало. Еще помаемся с ними, увидишь. И крови будет. Немало.

Бессмысленно светящийся экран наконец-то мигнул, и Пир разглядел знакомые коридоры базы «Европа». Западное крыло, неподалеку от командного. Горело аварийное освещение, на полу валялись брошенные в спешке вещи — серебристый кофейник, несколько боксов с лазерными дисками, книги.

Изображения с разных датчиков по очереди отображались на экране. Чужаки надвигались с двух сторон — через центральный лифт и через стартовый тоннель первого ангара.

— Умные, черти! — процедил сквозь зубы Стив, когда двое чужаков целенаправленно сунулись к хабам-коммутаторам и отключили все приемные цепи. Попросту разнесли вдребезги. При этом передающие они не тронули, даже не приближались, тотчас покинули коммутаторную и направились в командный.

Теперь четверо оставшихся оперативников заведомо оказывались отрезанными от остального мира. Их-то видели все, вплоть до эвакуированных служб «Европы». Но сами икскомовцы могли рассчитывать только на себя.

— Ну, чему-то же учили их в спецшколах? — процедил МакМаннаман с надеждой. — Пусть зеленые, пусть неопытные, но ведь кого попало в проект не берут?

Пир смолчал. Он просто глядел в экран. С «Америки» транслировали комбинированную картинку: прямые включения чередовались с записью особо интересных и критических моментов.

На некоторое время Пир отключился от всего. Он был там, на базе, глядел глазами почти еще незнакомых оперативников и непроизвольно сжимал ребристый ствол хэви плазмы.

Олег Малый осторожно выглянул в коридор, ведущий к лифту, и сразу же заметил переднего из желтопузиков, посетивших коммутаторную. Несколько секунд в коридоре было жарко от плазменных импульсов; чужак стрелял из пистолета, но на расстоянии в полсотни метров хэви плазма икскомовца оказалась действеннее. Невредимый землянин отполз назад, за угол, а желтопузик остался неподвижно лежать у серо-зеленой створки шлюза.

В тот же миг камера переключилась на северное крыло; Рональд Гош просочился в ангар и застрелил второго алиена. У самой гармошки перед тревожным рукавом.

— Я его положил, — крикнул Гош испанцу Алкорте, и тот осторожно сунулся к гармошке в надежде подобрать оружие убитого желтопузика. Но посреди ангара притаились еще двое; они тотчас открыли стрельбу. Чудом не попав под импульсы, испанец вернулся в рукав.

— Diablo! — сказал он и перешел на английский. — Двое. Не высунуться.

Гош, отведя хэви плазму в сторону, упал на пол и осторожно пополз вперед, постепенно исчезая из створа видеодатчика. Картинка на миг погасла и переключилась на другой датчик, в ангаре. Сразу стало видно, что человекозмей в ангаре не двое, а четверо. Стрелявшие по входу в рукав оставались на месте и готовы были возобновить стрельбу в любой момент, двое других медленно продвигались ко второму рукаву, ведущему в переплетение центральных коридоров.

— Эх, подсказать бы! — бессильно простонал Вега. Пир только вздохнул.

Как умудрился высунуться Гош и при этом остаться незамеченным, Пир так и не понял. Просто в какой-то миг чуть сбоку от гармошки перед тревожным рукавом трижды плюнула хэви плазма, и оба чужака, успев только бесполезно пальнуть в потолок, замерли в центре ангара среди шлангов и угловатых обслуживающих механизмов.

— Ну молодец! — изумился Пир. — Профи!

Двое уцелевших желтопузиков поспешили убраться из-под огня. Из рукава осторожно выглянул Алкорта и резво пополз к ближайшему трупу. Несколько секунд, и рука его сомкнулась на рукояти плазменного пистолета, а запасная обойма перекочевала на пояс. Теперь из четырех землян вооружены были трое.

Камера переключилась на Олега Малого. Тот успел продвинуться ко второму ангару, в северо-западном секторе. Не рискуя соваться в плохо освещенный рукав, он прошел через биолабораторию. В лаборатории царил форменный разгром — научники во время эвакуации спасали все самое ценное, в основном образцы и диски с результатами исследований. Понятно, что никто не церемонился в спешке, и сейчас пол был усеян битым стеклом, обрывками бумаг и пластика, залит формалином и еще какой-то дрянью, при одном взгляде на которую исчезали малейшие сомнения в том, что дрянь эта пахнет весьма гнусно и неприятно. Но видеодатчики не способны были передавать запах — по крайней мере пока.

Обе створки ангара, и внешняя, и внутренняя, были открыты. Малый едва успел высунуть нос за дверь лаборатории: из ангара стали прицельно бить из плазменника. Икскомовец упал на пол и перекатился. Плиты пола чернели и начинали слабо дымиться там, куда вгрызались зеленоватые импульсы.

— Не пойму, — снова подал голос Винс. — Почему желтопузики все с пистолетами? Они же знали, что не на прогулку идут, могли захватить чего помощнее. Нашу главную базу давить явились, и всего-навсего с жалкими пукалками! Бред какой-то!

Словно в подтверждение слов Беги Олег Малый пустил в ход хэви плазму. И чужак немедленно был убит.

— Вот видите! — Вега даже вскочил, едва не врезавшись головой в полку над креслами. — Одно попадание! И все, крышка. А из пистолета пол-обоймы пришлось бы выпустить…

Пир тоже недоумевал по тому же самому поводу. Ведь в Барселоне все могло обойтись иначе, не вооружись сектоиды своими чудовищными управляемыми бластерами. Но Пир промолчал.

«Держитесь, ребята! Пока все отлично!»

— А ведь там еще где-то хризалид бродит, — протянул Бржиза тихо. — И хорошо еще, если один.

Молчаливый датчанин Сонтдруп громко вздохнул. Но по обыкновению не проронил ни слова.

Изображение вновь сменилось.

Испанец Алкорта полз вдоль дальней стены ангара, все время косясь влево. Пистолет он не выпускал ни на миг.

Смена кадра.

Виктор Бутович, соломенноволосый и краснолицый белорус, пытался пройти по веренице переходов административного блока к тренажерной, туда, где хранилось оружие. Но еще на полпути его обстрелял чужак из центрального коридора. На этот раз — из плазменной винтовки. Бутович с хрустом вломился в пластиковую витрину ресторанчика, уходя из опасной зоны. Желтопузик, неожиданно быстро елозя хвостом-ногой по полу, поспешил к пролому. Кажется, он заметил, что Бутович безоружен, потому что даже не пытался пригибаться, не льнул к стенам — пер по коридору, как директор завода по грязному цеху: по центру и без задержек. Даже не глядя по сторонам. Зря, что не глядя.

Из открытой двери сервис-центра изверглась зеленоватая молния. Стрелял, конечно, Гош. Чужак всхрапнул и отлетел к стене.

— Виктор! — сказал Гош, выглядывая. — Подбери пушку…

Бутович, держась за ушибленный локоть, уже вылезал из

неровной дыры в витрине, стараясь не задеть острых краев, что торчали и сверху, и снизу, и с краев. Спустя несколько секунд в руках его уже серебрилось плазменное ружье. Зеленый огонек готовности хорошо просматривался в полутьме коридора.

— Порядок, Ронни! Спасибо!

Гош уже исчез внутри сервис-центра.

Переключение. Ракурс изнутри химической лаборатории. Олег Малый у самой двери, явно собирается выходить.

Пир скосил глаза на мигающую букву «Я», возникшую в верхней части экрана справа. Все, что сейчас им предстояло увидеть, уже произошло и закончилось. Транслировалась запись.

Малый протянул руку к кнопке, открывающей дверь из биолаборатории в коридор, но нажать не успел. Дверь начала открываться сама, снаружи. Хорошо, что он держал оружие стволом к выходу.

Стрелять Олег начал тотчас же, одновременно падая на спину, чтоб не маячить в проеме дверей. Темная фигура хризалида рванулась в лабораторию, нелепо дергаясь от каждого попадания из хэви плазмы, но продолжала неумолимо двигаться вперед.

Малый стрелял отменно. Хризалид умер после четвертого попадания, несмотря на практически оторванную вторым выстрелом правую клешню и развороченную третьим грудь. Клочья хитина разлетелись по сторонам.

— Япона мать! — выдохнул икскомовец, вскакивая. В коридоре знакомо захрустела «нога» человекозмеи — этот звук трудно было с чем-нибудь спутать.

В прыжке вываливаясь в коридор, Малый развернулся и стал стрелять. Всего в десяти метрах от него вдоль стены двигался желтопузик, вытянув вперед плазменный пистолет. Тусклый шар пси-сканера отражал одинокий аварийный светильник под потолком.

Оба успели выстрелить по два раза. Чужак оба импульса бесполезно всадил в стену, потому что Малый оказался быстрее него, а икскомовец со второй попытки попал. Он еще не успел долететь до пола, когда инопланетянин-человекозмея испустил дух с протяжным стоном.

— Ну, молоток! — не выдержал Пир. — Ну, ювелир!

Смена кадра. Пустые помещения базы, знакомые до последнего закоулка.

Бутович дошел до центрального коридора и осторожно выглянул. Вдали, у самой створки лифта, неуверенно терся чужак, поводя стволом пистолета то в одну сторону, то в другую. Решительности у него по сравнению с первой половиной часа поубавилось — человекозмеи явно рассчитывали на легкий штурм безоружной базы. На деле получилось совсем иначе. Чуть не половину атакующих уже перебили.

— Получи! — еле слышно прошептал Бутович, целясь из ружья.

После первого же выстрела чужак запаниковал и повернулся к лифту, собираясь дать тягу.

Он не успел. Импульс из ружья влип ему в спину, прожигая прочную кожистую оболочку и изгоняя из тела пришельца жизнь.

— Долго еще? — крикнул Пир пилотам. Он совершенно потерял ощущение времени.

— Минут сорок, — ответили из кабины. — Кстати, у «Молнии» проблемы. Ее перехватил другой крейсер. Сейчас над Баварией в небе не по-осеннему жарко.

— Ну и ну! — Стив МакМаннаман в сердцах хлопнул ладонью по пульту. — Если «Молния» ввяжется в дуэль, у нее нет шансов. У крейсера такая огневая мощь…

— Поторопитесь, а, хлопцы? — попросил Пир, понимая, что пилоты и так выжимают из «Рейнджера» все, что возможно.

Двигатели обнадеживающе урчали.

Минута истекала за минутой. Команда по выносу малых тарелок как зачарованная глядела в экран. Чужаки обшаривали базу, помещение за помещением.

Химен Алкорта на выходе из ангара встретил желтопузика и из короткой плазменной дуэли вышел победителем. К сожалению, и у убитых в ангаре, и у этого были всего лишь пистолеты. Испанцу явно хотелось что-нибудь помощнее.

Малого едва не убили в широком переходе, что тянулся от крайнего ангара в северо-западной части. Он наудачу пальнул в темное неосвещенное пространство ангара и, похоже, угодил в бак с горючим. В ангаре бабахнуло так, что заложило уши даже у тех, кто следил за происходящим с помощью дистанционной аппаратуры, — автоматика не успела погасить перегрузку по мощности звука. Стрелка-желтопузика накрыло взрывом. Во всяком случае, он больше не подавал признаков жизни.

Бутович пристрелил своего второго чужака у самого центрального лифта, и вынужден был отойти назад, к сервис-центру. Вдвоем с Гошем они отстреливались, прижатые к стене, минут десять.

Алкорта тоже не сумел пройти дальше лифта — его загнали в ангар, но атаковать не стали. Чужаки явно ждали подкрепления.

Но и земляне не теряли времени зря.

— Заходим на посадку, — наконец-то сообщил пилот «Рейнджера», и Пир торопливо перезарядил хэви плазму.

— Сейчас, — объявил он. — Сейчас мы покажем вам, что значит рассерженный землянин!

Винс покосился на него. Вообще-то подобное чужакам уже не раз показывали.

— Садимся со стороны северо-западного ангара! Юг, юго-запад и восток базы все еще за желтопузиками.

— Понял, северо-запад, — откликнулся Пир. — Стив, идите вперед, да внимательнее, как бы они охранение снаружи не оставили…

— О'кей, Пир. Не беспокойся.

— Что «Молния»?

— На подлете, — отозвалась американская база. — И вражеский крейсер тоже. Даже раньше «Молнии».

— Ну, весело! — Пир покачал головой. — Ребята, вы летучие, увидите хризалидов — давите их почем зря!

— Ладно. Тогда вы держитесь позади, сэр, — сказал Вега.

— Ага. — Пир хмыкнул. — Щаз-з-з…

«Рейнджер» коснулся дикой земли полигона.

— Танки пошли! — сообщил Мак Маннаман.

Над упрятанной в фунт базой только-только вставало солнце. В капонире, ведущем в стартовый тоннель ангара, лежала густая лиловая тень.

Пир прыгнул с трапа, чувствуя, как вибрирующий на грани слышимости звук толкается в уши. Он поглядел в небо.

Громадная восьмиугольная тарелка-крейсер валилась на полигон из низких ноябрьских туч. Она была красива и стремительна, охваченная зеленоватым сиянием у каждой из четырех опор, в которых крылись двигательные установки. Но Пир прекрасно знал, что красота ее смертельна.

— В тоннель, Винс! В тоннель! — закричал он на бегу.

«Рейнджер» уже взлетал, торопясь уйти из-под огня крейсера. Серая земля полигона вспухала огненными кляксами, а молодые елочки занимались ленивым трескучим пламенем.

Вскоре крейсер завис над самым капониром. Красный столб силового лифта коснулся почвы, и Пир увидел человекозмеи. Они возникали в багровом тумане, вскидывали оружие и устремлялись вперед.

Пир и Вега опрометью проскочили шлюз и залегли посреди ангара, где железным лесом торчали лапы поврежденных при взрыве погрузчиков.

— Сенсоры! — прошептал Вега и активировал первую гранату.

У Пира ни одной сенсорной гранаты не было — команда по выносу малых тарелок не предполагала бои в закрытых помещениях. Зачем таскал их с собой Вега — было совершенно непонятно. Но у него таких гранат оказалось целых три. Одна за одной они легли перед шлюзом, готовые встретить волну атакующих чужаков.

А те не заставили себя долго ждать. Три взрыва слились в один, по стартовому тоннелю прокатился огненный вихрь, пожирая плоть человекозмей и разрывая пришельцев на куски.

— Ага, желтопузые! — злорадно прошипел Пир. — Нарвались?

Половина десанта полегла при взрыве.

Винс приподнялся и активировал антиграв. Спустя секунду он уже висел над шлюзом, опустив ствол хэви плазмы вниз.

В тот же миг в ангар ворвался хризалид, выживший при взрыве. Удивительно живучи были эти твари.

Вега накрыл его длинной смачной очередью. Голова хризалида раскололась как арбуз, оброненный на асфальт. Двое желтопузиков замедлились перед самым шлюзом и проворно скользнули к стенам. Они явно поняли, что стреляют откуда-то сверху, и соваться в ангар тут же раздумали.

В общем, Пир с Вегой их в ангар не пустили. А танкисты, отследив и перебив внешнюю охрану, заперли стартовый тоннель с другого конца. Все чужаки, что не погибли при взрыве сенсоров, полегли либо от точных плевков танков, либо от шквального огня Пира и Веги. Обойм оба не жалели.

— Отличная работа, Пир! — захлебнулся радостью кто-то на эвакуированном командном.

— Между прочим, — огрызнулся Пир весело, — я здесь не один. Винс, рванули на базу, там еще есть чем заняться!

Танки, хищно шевеля маленькими башенками, вплывали в ангар. Остро пахло гарью и топливом. И еще чем-то органическим и тоже горелым. Наверное, жареными человекозмеями.

Не успели они влиться в тревожный рукав, откуда-то из параллельного коридора донеслась стрельба. Били попеременно, то из хэви плазмы, то из пистолетов.

— Туда! — Пир пинком распахнул качающуюся дверь.

Винсу не нужно было повторять дважды. Слева коридор

упирался в лифт. Там лежало двое убитых человекозмей — несомненно, работа Олега Малого. Это он сейчас отстреливался от чужаков где-то совсем рядом.

Вега оторвался от пола и повис под самым потолком, медленно дрейфуя в сторону перекрестка. Пир просто с разгона опустился на колено и проехался по гладкому полу. Желтопузик, скорее всего услышавший их приближение, успел обернуться. Но не больше. Импульсы Пира и Веги зачеркнули все его желания и надежды, если у чужака еще оставались какие-нибудь надежды на спасение.

— Там! Второй там! — Пир наконец рассмотрел Олега Малого, машущего рукой в сторону химлабораторий. Стены коридора в месте, куда он показывал, были похожи на листья шелковицы, обглоданные гусеницами: обугленный скелет из арматурных прутьев и кое-где оплывшие от жара остатки пенобетона.

Из лаборатории хлопнул приглушенный выстрел, должно быть, желтопузик стрелял из смежной комнатки, где хранились реактивы. Малый мгновенно спрятался.

— Не высовывайся, Олег! — крикнул ему Пир. — Мы в броне, сейчас перебьем всех и баста. Вы и так уже сделали невозможное.

Перезарядив хэви плазму в очередной раз, Пир уже было собирался ринуться в лаборантскую, но там утробно заверещал чужак и в тот же миг из шлемофона полез отборный хьюстонский мат.

То есть Пир решил, что поток отрывистых английских слов — это отборный хьюстонский мат, поскольку Винс Вега был родом из Хьюстона и, невзирая на вполне естественную вежливость, иногда все же загибал фразочку-другую. Кстати, все ругательства он неизменно заканчивал словами «хаким оладживон». Сначала Пир удивлялся, а потом Вега пояснил, что это играющий тренер хьюстонской баскетбольной команды. Однако довести предельно вежливого Бегу до брани было весьма трудно.

В общем, Пир, не дожидаясь «оладживона», сунулся в лаборантскую. Посреди битых реторт и пробирок валялся плазменный пистолет. В углу, за пустым, как аэродромное поле, столом красного дерева, Винс Вега пинал бронированными ботинками лежащего желтопузика. Желтопузик урчал, как компрессор, и все время пытался встать на единственную ногу-хвост. Винс не позволял ему этого.

— Ты чего? — опешил Пир на пороге.

Винс, ритмично дыша и не переставая молотить инопланетянина, ответил:

— У меня обойма закончилась. Шокер есть у вас?

— Нет.

— ……… хаким оладживон! — сказал Вега. — У

меня тоже. Что будем делать?

Он вдруг остановился, и чужак проворно уполз в угол. Так же проворно встал, вжавшись спиной в стык пенобетонных стен. Глазки у него были маленькие и злые. Собственно, Пир впервые видел желтопузика так близко. Поделенное на сегменты туловище и мощные наплечные пластины производили впечатление крепкой пластмассовой брони, наподобие той, что надевают хоккеисты или игроки в американский футбол. Яйцевидной формы лысая голова, вытянутое лицо, беззубый рот, гнутые роговые выросты вместо зубов. Четырехпалые руки; фаланги пальцев длиннее, чем у людей.

— Ну, невезение! Что же его, просто пристрелить? Жалко. А вдруг это офицер или спец?

Пир всмотрелся. У стола валялся еще и шар пси-сканера.

— Хрен его знает! Дай ему по башке, Винс, да свяжи. Я в соседней комнате моток проволоки видел, — посоветовал он.

— Некогда, сэр.

— Слушай! — осенило Пира. — А давай Малого с ним оставим?

— Точно! — загорелся этой идеей Вега. — Хей, small Олег! Давайте сюда!

Крик его услышали, должно быть, все на базе, включая человекозмей, прячущихся невдалеке от генераторной, в центре. Рональд Гош, Химен Алкорта и Витя Бутович недоуменно переглянулись, лежа за перевернутыми креслами парикмахерской напротив, через перекресток.

Олег Малый немедленно перебежал в химлабораторию.

— Караульте пленного, — велел ему Вега. — Да не церемоньтесь с ним, чуть что — прикладом по лысине…

— У хэви плазмы нет приклада, — проворчал Пир.

Винс повел ладонью, что, видимо, означало: «Это не важно».

— Стереги. Глаз не спускай, — сказал Пир и пошел к выходу. Вега последовал за ним.

Еще одного чужака Винс пристрелил по дороге. Желтопузик имел неосторожность выстрелить в него и даже попасть. «Скорлупа» выдержала, да и далеко было. А вот для кожистой оболочки человекозмеи импульс из хэви плазмы оказался смертельным. Чужак, всхрапнув, словно испуганный конь, сполз по стене сервис-центра.

На то, чтобы выследить оставшихся двух человекозмей, ушло полчаса. Чужаки сообразили, что к четверке плохо защищенных защитников базы добавился кто-то из боевых команд в полной броне и с танками. Вторую волну десанта они не дождались, а может быть, у них существовала своя особая связь. Во всяком случае, отстреливались человекозмеи с отчаянием обреченных, но это им в итоге ничуть не помогло. Пир и Вега заперли их в дальнем, юго-западном ангаре и взяли в перекрестный огонь. Танки караулили второй выход и стартовый коридор снаружи.

Из ангара Пир вышел, сдирая на ходу шлем. Взяв его в руку и поднеся микрофон ко рту, он позвал начальство.

— Эй, командный! База наша.

— Здесь командный, — тотчас отозвался голос Майкла Батта. — Мы все видели, Пир. Спасибо, что успели.

— Это не ко мне, это к пилотам.

— Пилотам отдельное спасибо. Все участники сегодняшних событий могут смело рассчитывать на поощрения, это я говорю как руководитель проекта.

— Базу там не слишком разнесли? — поинтересовался Брюс де Григ. — Может, новую построить легче?

Все засмеялись, улыбнулся и Пир.

— Не слишком, Брюс. Гранаты мы только в северо-запад-ном ангаре использовали. Винс использовал.

Тут Винс вспомнил о пленном чужаке.

— Сэр, один из атаковавших пришельцев захвачен живым, его стережет Олег Малый в химлаборатории. Куда его, пока научники не прибудут?

— Заприте куда-нибудь, все равно куда. Только охрану оставьте — кто их знает, желтопузиков этих…

— Есть, сэр!

Винс отправился к Малому, а Пир вернулся в северо-западный ангар и поднялся наружу. Дневной свет окрашивал мир в серо-стальные тона, под цвет низких осенних облаков. Вдалеке виднелся снова севший «Рейнджер» — когда крейсер человекозмей высадил десант и убрался, пилоты вернули крафт на землю. Дистанционщикам, для того чтобы управлять танками, нельзя было слишком удаляться.

Вскоре с неба стали валиться транспортные «Джураи», а высоко над облаками пронеслись звенья натовских истребителей. Эвакуированный персонал базы возвращался. А чуть позже стремительной тенью мелькнула на фоне туч опоздавшая «Молния».

В это день икс-команде удалось отстоять главную базу. Несмотря на все усилия чужаков и двойной десант.

Глава 17. Ноябрь 1999

Весь ноябрь Пир и Вега чуть не ежедневно вылетали на задания. Команда «Молнии» занималась в основном тем же, что и команда «Рейнджера»: выносила малые НЛО. Большие и средние корабли куда-то исчезли, зато скаутов разных калибров носилось над всеми шестью материками столько, что перехватчики и службы наблюдения не успевали зафиксировать все цели и передать их пилотам. Чужаки явно выискивали базы проекта «X-com defence»; им уже были известны «Европа» и «Азия», поскольку на них предпринимались нападения ранее. Кстати сказать, к ноябрю баз в проекте стало уже четыре, появилась еще одна, в Африке, и поговаривали о базах в Южной Америке и Австралии. И в перспективе — об Антарктической базе, поскольку белый континент практически не подпадал под наблюдение и чужаки, обоснуйся они там, чувствовали бы себя вполне вольготно. «Рейнджер» с «Африки» то и дело отправлялся на долгие дежурства по обнаружению вражеских баз; специальная детект-аппаратура засекала гиперволновые передачи пришельцев только на сравнительно небольших расстояниях. Вот слухачи и носились над Землей, стараясь зафиксировать чужие переговоры. Но тщетно: ни одной базы инопланетян до зимы так и не обнаружили.

Пир, если не приходилось с утра пораньше мчаться в тревожный рукав и вылетать на дело, либо отправлялся в психолаборатории, либо в тренажерную. На базе стало теперь людно, как в городе. Да, собственно, база и была небольшим городом. С собственными службами, сервисом, прессой…

«Молния» тоже не застаивалась в ангаре. Пир редко виделся с Ником, соседом по комнате, а с остальными оперативниками-старичками и того реже. Зато повсюду натыкался на новичков во главе с угрюмым сержантом. Финн Хари Кирвисниеми постоянно пытался с Пиром заговорить, но всякий раз того что-нибудь отвлекало.

Двадцать седьмого ноября сигнал «ALERT» для малой команды вытащил Пира из переговорного пункта — у сестры близился день рождения, а ее Пир всегда поздравлял, еще со школьных времен.

Поговорить толком не дали — торопливо извинившись, пришлось мчаться в тревожный рукав. Девчонки с переговорного проводили его круглыми глазами — икскомовец из первой восьмерки был для всех живой легендой.

С Вегой Пир столкнулся перед самым рукавом.

— Доброе утро, сэр! — поздоровался Вега, как всегда похожий на чопорного английского лорда, хотя был самым настоящим янки.

— Какое, к дьяволу, утро, Винс? — Пир уже понял, что пытаться отучить Вегу от «сэра» — занятие безнадежное. — Обед скоро.

— Я только проснулся. В Хьюстоне еще не рассвело…

— Зато у нас под Вологдой уже темнеет, — вздохнул Пир. — Что там отследили, не знаешь?

— Скаут, что же еще? — Вега деловито облачался в «Скорлупу», не прерывая разговора. — Правда, на следящей легкое замешательство. Скиви сказал, не то помехи, не то что-то похожее. Я не понял.

Пир тоже паковался в «Скорлупу». Третью модель, с антигравом. Он уже привык обращаться с ловко сконструированной установкой полета и весьма преуспел в искусстве воздушных маневров. Даже стрелять наловчился в движении.

Дистанционщики уже колдовали над своими пультами, когда Вега и Пир поднялись в «Рейнджер».

— Мое почтение, дистанция. — Винс Вега лихо козырнул затянутой в броню ладонью и с облегчением повалился в свое кресло. — Хоть подремлю… Куда летим-то?

Пир воткнул хэви плазму в зажим. Ему спать совсем не хотелось.

Дистанционщики нестройно зароптали, отвечая Веге. МакМаннаман сегодня не дежурил, старшим звена шел Бржиза. Молчун Сонтдруп и рыжеволосая девушка-хорватка Магда вели другие машины икс-команды.

— Вроде, Африка, — отозвался Бржиза. — Не то Судан, не то Сомали.

— Ничего себе! — присвистнул Вега. — Да это несколько тысяч миль разницы!

— Да брось ты, — пожал плечами Бржиза, оторвавшись ненадолго от своего пульта. — Милей больше, милей меньше…

Пилоты тем временем выводили «Рейнджер» из ангара. Спросить у них не было прямой возможности: связь поддерживалась, как правило, односторонняя.

— Ну, порядочки, — пробурчал Пир. — Раньше я всегда знал, куда лечу.

— А какая, в сущности, разница, сэр? — философски спросил Вега. — Не все ли равно, где палить из плазменника?

Пир покосился на него. Вроде уже достаточно опытный парень, а таких простых вещей не понимает…

— Не все равно, Винс. Хотя бы потому не все равно, что в людных местах не постреляешь. Потому что если заранее не включишь обогрев, в Арктике или Антарктиде первые пять минут ты будешь не боец, а значит, гарантированно — труп. Лично с меня трупов хватит. Понятно?

Вега присмирел.

— Понятно, сэр…

«Рейнджер» прянул в небо как испуганная птица, Пира и Винса вдавило в кресла, а позади тихо лязгнул сдвинувшийся с места танк.

— Э! — с неудовольствием встрепенулся Бржиза. — Опять не закрепили? Ну, вернемся — технарям пистон в одно место вставлю!

«Хотел бы я на это посмотреть», — мрачно подумал Пир. Технарей тоже пригнали военных, а они чихали на все, кроме своих начальников и кроме вечерней выпивки в баре. Пиру это не нравилось — но что он мог сделать?

— На юг идем, — сообщил медовым голосом Вега. Вероятно, он хотел загладить вину за неосторожные слова на старте. — Точно, в Африку.

— На юго-восток, если точно, — поправила его Магда.

— Тем более. — Винса трудно было смутить.

— Судан, говоришь? — Пир неопределенно пошевелил пальцами на кожухе хэви плазмы. — Пожалуй, не стану я включать обогреватель заранее…

Винс криво усмехнулся.

— Слушай, Пир, — спросил вдруг Бржиза. — А ты бабушку Завадски когда-нибудь видел?

Пир едва не сполз с кресла от неожиданности. Ну и вопросик!

— Господи, ну где я ее мог видеть, Станик? Я и Завадски-то впервые увидел в Лондоне.

Пир вспомнил обстоятельства первой их встречи и, вздохнув, добавил:

— Если бы ты знал, чем мы занимались первые пять минут после знакомства…

— Чем? — с неожиданно проснувшимся интересом спросила Магда. Глаза ее на миг вспыхнули.

— Колотили друг друга по ребрам, — ответил Пир.

— Чего? — не понял Бржиза.

— Дрались.

— Из-за чего? — изумились все трое дистанционщиков хором.

Пир неопределенно пожал плечами:

— Точно уже не помню… Кажется, из-за чего-то личного. Рожа моя ему не понравилась… Или, там, мне — его…

— И кто кого? — с прежним интересом продолжала допытываться Магда.

— Никто. Растащили нас. Паллистер и Джо Мбида покойный…

Пир помолчал.

— А потом подружились отчего-то. Впрочем, так часто бывает: сначала бока друг другу мнем, а потом глядишь — уже друзья не разлей вода…

— А правда, — спросила Магда, — что на терроре в Кейптауне, когда первый раз с мутонами столкнулись, Завадски голыми руками одного уложил?

Пир подозрительно на нее взглянул.

— Кто это тебе наплел?

В глазах Магды медленно угасла надежда. Кажется, она была неравнодушна к Завадски.

«Надо будет Ника подколоть», — с некоторым ехидством решил Пир.

— Митич сказал…

— Свистит твой Митич. — Пир пожал плечами. — Мутона уложил Артур Миллс. Тоже ныне покойный…

Минут пять все безмолвно размышляли о чем-то. Пир отчего-то вспомнил, что Артур Миллс как-то раз тоже попал под контроль чужаков во время штурма вражеской базы. Тогда он тоже стрелял по своим же товарищам, но по странному стечению обстоятельств никого не убил. Да, в общем, тогда на это и внимания особого не обратили.

— Эй, командный! — Бржиза наконец очнулся от размышлений и сердито крикнул в самый микрофон. — Вы там о нас не забыли, а? Где вводная?

Невозмутимый датчанин Сонтдруп отодвинулся в сторону, словно крик шефа дистанционщиков его оглушил.

— Сейчас, сейчас, — отозвались с базы. — Уже скоро.

Последнее время на овальном экране над дверью в пилотский отсек возникал не Марк ван Торенс, а человек из его группы, черный как смоль либериец Томас Уриди. Пиру он нравился — как и Марк, умел подбодрить икс-команду, четко излагал подробности будущей операции, умел пошутить и вскользь проехаться по начальству. В точности как и сам ван Торенс.

Уриди появился на экране, когда «Рейнджер» уже перетянул Средиземное море и шел над Египтом.

— Денечек добрый! — Томас широко улыбнулся. — Это я, ваш страховой агент в небесной канцелярии…

— Сдается мне, — сказал не без ехидства Станислав Бржиза, — что небесной канцелярии сейчас не до страховок. В небесах кишмя кишат сектоиды и прочая прелесть. Не находишь?

— Нет, — ничуть не смутился Уриди. — Не нахожу. По крайней мере не нахожу никаких отличий с тем, что происходило в канцелярии раньше…

— Ладно, Том, — прервал его Пир. — Лучше скажи, куда мы летим.

— Граница Эфиопии и Судана, недалеко от Малакаля.

— Что за скаут?

— Не знаю, — с ледяным спокойствием ответил Уриди. — С пилотами «Интерсепторов» нет связи. Сами «Интерсепторы» прекрасно просматриваются на радарах и вскоре сядут. Но связи с ними нет.

Пир на секунду потерял дар речи. Такого не случалось со дня основания проекта! Чтобы никто не знал, какую именно тарелку только что сбили истребители? Бред!

— Что за чушь? — спросил он недоверчиво. — А следящая?

— Следящая отмалчивается. Говорит, сигнал был нечеткий, поэтому они не идентифицировали. Предположительно — средний скаут. Для малого великоват, а на большой не тянет, масс-анализатор вроде так показал. И это все.

— Замечательно! — Пир все больше раздражался. Почему-то казалось, что виной всем беспорядкам, исподволь возникающим во многих службах проекта, служат натовцы. Надо же, до чего докатились — икс-команду посылают в полнейшую неизвестность!

— А раса? Чего декодеры ваши научные поведали?

— Декодеры вообще не засекли передач с борта тарелки. И в эфире мертво — такое впечатление, что чужаки притаились. Я даже боюсь гадать, что они затеяли. Извини, Пир. Я честно ничего не знаю.

— Ладно, Том, ты-то в чем виноват?

Уриди вновь подал голос:

— Я пытался связаться с Баттом, но на него насели очередные бумажные крысы из ООН. В общем, куда ни кинь — все клин. Даже не представляю, что творится.

— Да чего там, сэр, — обратился к Пиру Вега. — Неужели мы не вынесем скаут вдвоем, даже если там шестерка мутонов?

— А если там шестерка этериалов? — жестко спросил Пир. — У тебя какой порог внушаемости? Семь, кажется? А?

— Семь стандартных единиц, сэр, — подтвердил Вега.

— Вот то-то и оно!

— Пир, — спокойно и с заразительной уверенностью в своих словах вмешался Томас Уриди. — Спецы с декодера говорят, что они засекают корабли с сектоидами и этериалами еще до того, как их же обнаружит следящая. Именно из-за высокой психической активности этих рас. А человекозмей и флоатеров часто вообще не засекают. Отслеживают по наводкам следящей. Следовательно, можно с большой долей вероятности утверждать, что подбитую тарелку пилотируют представители псионически пассивной расы.

— Твоими бы устами… — проворчал Пир. — Ладно, будем надеяться. Что еще советуют?

— В сложившейся ситуации эксперты рекомендуют подождать, пока обстановка не прояснится после посадки, и вперед выслать танки. Самим же не покидать крафт-самолета, пока не выяснится тип вражеского корабля и раса астронавтов. Ну, а там — по обстановке.

— Понятно. — Пир все же остался недовольным. Бардак! Не должно так быть. Там, где начинается бардак, быстро начинает пахнуть кровью. Жертвами. Людскими жертвами.

Пиру крайне не хотелось новых жертв.

«Надо будет поговорить с Баттом после миссии, — подумал он озабоченно. — Гнать нужно этих вояк с базы в три шеи. Чтоб даже духу не осталось».

«Рейнджер» изменил голос; ровный гул реактивных двигателей сменился нарастающим визгом посадочных турбин.

— Снижение! — сообщили пилоты, как полагалось перед посадкой. — Пристегнитесь, если нос расшибить никто не желает. Болтает что-то…

«Рейнджер» и впрямь то и дело вздрагивал.

— Значит, так, — сказал Пир громко. — По касанию танки расходятся веером и тралят зону посадки. Обнаруженные цели немедленно передавать нам; если это будут сектоиды или этериалы — открывать огонь на поражение без колебаний. Все. Уяснили, ребятушки?

Ребятушки нестройно, но утвердительно загудели.

— Тогда по местам все!

«Рейнджер» как раз садился.

— Пир, — сказал кто-то из пилотов. — Если тебе интересно, то запомни: посадочного колпака около цели нет. Тарелку мы видим.

— И что это? Средний?

— Это вообще не скаут. То есть это не есть один из трех известных нам скаутов. Что-то новенькое.

— Ну дела! — Пир покачал головой. — Сунули нас в пекло, братцы… Ладно, пошли!

Танки один за другим, метая в пол шелестящие синие молнии, выплыли наружу.

«Надо же! — подумал Пир. — Нет защитного поля. Уж не западня ли это?»

Он вдруг задумался, что чужакам еще ни разу не удавалось захватить пленного икскомовца. Однажды, на все том же барселонском терроре, один из сектоидов оглушил сразу пятерых, но тогда чужакам не удалось вывезти бесчувственных оперативников… Не хватило совсем чуть-чуть. Если бы не Валерка Смолянинов…

Пир бы тоже тогда угодил в плен, потому что остался бы под псионическим контролем. Что сотворили бы с пленными инопланетные генетики, Пиру не хотелось представлять. Совершенно не хотелось.

Танки плыли над сухой африканской саванной; желто-зеленые травы шелестели на легком ветру. Вдалеке высились чеканные силуэты зонтичных акаций.

Тарелку танки засекли почти сразу и передали изображение на служебный монитор в «Рейнджере».

— Вот чертовщина!

Этот корабль был вообще непохож на все, с чем Пиру и остальным икскомовцам приходилось иметь дело до сегодняшнего дня. Корабли чужаков отличались лишь мелочами да размерами и были сконструированы в одном технологическом ключе. Этот же выглядел совершенно чуждым ранее виденному. Размером чуть поболее среднего скаута, он напоминал по форме морского ската, обтекаемого и плоского. Совершенно другой, даже на взгляд, материал обшивки странного зеленоватого, как лягушачья кожа, оттенка. Похожие на глаза пятна в головной части, должно быть, иллюминаторы. Никаких следов стандартного психоуправляемого люка. Вообще никаких следов люка. Нигде. И главное: опаленное пятно в месте посадки — большущее пятно. Обыкновенно тарелки чужаков садились, не повреждая даже траву, если там, где они садились, росла трава. Даже тяжелые повреждения не нарушали этот закон.

— Наружу! — скомандовал Пир, и они с Вегой одновременно выскользнули из «Рейнджера».

Вокруг сбитой тарелки было голо и пусто — только выгоревшая земля. Никакого внешнего охранения не оказалось; редко, но такое случалось. Обычно навигатор и инженер ковырялись в своей поврежденной технике, а солдаты караулили снаружи. В этот раз привычный расклад пришельцы почему-то не соблюдали.

Пир парил в трех метрах от земли; танки, взяв «скат» в треугольник, лениво шевелили башенками, меняя секторы обстрела. Но тщетно: целей в пределах досягаемости не возникало. Даже живность местная попряталась, вероятно, испуганная падением НЛО.

— Где же у нее люк? — спросил Вега, по крутой спирали облетевший тарелку дважды. — Ничего похожего не вижу, сэр!

В тот же миг на крыше тарелки заструился нагретый воздух, участок обшивки вдруг потемнел и растаял, а из открывшегося овального отверстия показался инопланетянин не то в шлеме, не то с массивной, похожей на велосипедное седло,

головой.

Пир выстрелил раньше, чем сообразил, что стреляет. Импульс из хэви плазмы пришелся чужаку точно в голову-седло; нелепо взмахнув руками, инопланетянин провалился в люк, откуда успел выбраться только наполовину.

— Ну, дела! — послышался голос Станислава Бржизы. — Новая раса! Я таких еще не встречал.

Пир висел уже у открытого люка. Он прекрасно видел убитого инопланетянина, валяющегося на полу, совсем рядом. Второй бестолково суетился рядом с убитым. Внутри тарелки было светло, но свет вовсе не напоминал обычное мертвенно-синее освещение остальных тарелок, от скаутов, до сипплай-шипов.

Самым странным было то, что чужак даже не пытался отстреливаться. Да у него и оружия-то не было, ни в руках, ни на поясе.

Но это Пир осознал только тогда, когда второй астронавт, отброшенный выстрелом, сполз по стене с простреленной грудью, а сам Пир ворвался в тарелку, хищно поводя стволом хэви плазмы.

Внутренность «ската» напоминала пилотскую рубку самолета. Тесная капсула, пара кресел, обширный пульт, кассетные шкафы в стенах… Никакого намека на стандартную силовую установку пришельцев, обязательную для всех типов кораблей.

Живых внутри больше не оказалось. Эту тарелку пилотировали всего двое. Пир выключил антиграв и склонился над одним из трупов. Внешне чужак выглядел вполне похожим на человека; одет в эластичный, тускло отблескивающий комбинезон. На голове — шлем, по всей видимости — герметичный. Оружия нет. Вообще.

Позади возник Винс Вега.

— Порядок, сэр?

Пир медленно выпрямился.

— Кажется, нет…

Вега удивился.

— Почему нет? Что-нибудь не так?

Пир в упор взглянул на него.

— А тебе ничего не кажется странным?

Вега пожал плечами:

— Новая раса, новый тип корабля… Научники сгорят от нетерпения, пока это все довезут до их лабораторий.

— Вызывай рабочую группу, — мрачно велел Пир и вылетел в открытый люк.

«Еще двое, — подумал он. — Черт возьми, это совсем не та компания. Это другие инопланетяне. А я их сразу из хэви плазмы…»

Внутри бушевала привычная пустота. Весы, которые Пир постоянно представлял себе, угрожающе накренились, рискуя не выдержать тяжкого груза одной из чаш, потому что на второй чаше по-прежнему не было ничего.

«Может быть, на их мир тоже напали сектоиды, этериалы и прочая публика с плазменным оружием. Может быть, они прилетели за помощью… Чертовы рефлексы!»

Он сердито швырнул хэви плазму на пол и плюхнулся в кресло внутри «Рейнджера».

На обратном пути никто не проронил ни слова. А вечером Пира вызвал по внутренней связи Майкл Батт.

— Эй, Пир, — сказал он устало, — я только что говорил с научниками. Я ни в чем тебя не обвиняю… но ты должен знать. Похоже, сегодня мы убили потенциальных союзников.

— Я уже знаю, — тихо ответил Пир.

Внутри не осталось даже боли — только пустота.

Глава 18. Декабрь 1999

Следующую неделю Пир общался в основном с психологами, и изредка — с псиониками. Сплошное «пси». Он видел, что начальство опасается, как бы он не надломился от очередной нелепой ошибки, но сам для себя Пир все давно уже решил. Война войной… Бывают и случайные жертвы. Он отнюдь не оправдывал себя — просто решил отложить время некоего высшего суда до момента, когда пришельцев вышвырнут из пределов Солнечной системы. Пришельцев-врагов, а не тех, из корабля — «ската», которые неизвестно зачем и откуда прилетели, сразу же напоровшись на выстрелы не разобравшейся в ситуации икс-команды. На его, Пира, выстрелы.

Запись миссии оперативники и эксперты просмотрели в полном молчании. На Пира и Вегу старались не поднимать глаз; после всего, когда научники рассказали о результатах исследований тел погибших инопланетян и образцов их техники, многие подходили к команде по выносу малых тарелок и как могли подбадривали, только Пиру стало почему-то все равно, что именно ему говорят.

Чукич и Сендер рассказывали интересные вещи. Биологически новая раса оказалась очень близкой к людям; изучение их бортовой техники Умным Маком и настырными ребятами из аналитического отдела увенчалось любопытной и вполне правдоподобной версией визита на Землю.

Корабль-матка инопланетян-агрессоров, который основал базу где-то в Солнечной системе, ушел дальше, в космос, и вынырнул из пучин космоса у родного мира погибших астронавтов «ската». Вероятно, там началось то же, что и на Земле: воинственная экспансия чужаков, базы и терроры, скауты и абдукторы… Только техника тамошних жертв уже достигла уровня межзвездных перелетов. Когда удалось выяснить или вычислить, откуда прилетел корабль-матка захватчиков, по следу послали «скат». И по иронии судьбы он был взят товарищами по несчастью, уроженцами Земли, а экипаж попросту уничтожен. Батт не зря отозвался об убитых как о потенциальных союзниках.

Земляне не могли отследить — откуда именно прибыл «скат». И уж тем более пока были не в состоянии преодолеть межзвездные провалы, даже если бы и выяснили, где находится родина пилотов «ската».

До ввода в строй «Эвенджера» даже полет к гипотетической центральной базе пришельцев-агрессоров представлялся невозможным. Научники и инженеры обещали, что первый «Эвенджер» выйдет на испытания в конце декабря. В худшем случае — в январе.

Начало зимы вошло в историю как начало периода, впоследствии названного «Battleships approach», «Нашествие боевых кораблей». Первый вражеский крейсер, ворвавшийся из околоземного пространства в атмосферу где-то над Тихим океаном, на огромной скорости и высоте прошел над Гватемалой и Гондурасом, потом — над Ямайкой и Гаити, пересек Атлантику, сделал большой крюк над Европой и исчез. Наблюдатели его потеряли. Скорее всего он набрал высоту и, вероятно, убрался в космос. На базе «Европа» уже было начали планировать эвакуацию и готовиться к обороне.

Это случилось второго декабря. Крейсер, кстати, пилотировали человекозмеи: следящая, вооруженная новой аппаратурой, декодировала несколько гиперволновых передач.

Пару дней было тихо, если не считать мелких вылетов команды с «Америки» на захват больших скаутов с флоатерами. Оперативники во главе с Аланом Паллистером действовали четко и согласованно; в результате обошлись без потерь и взяли живыми инженера и навигатора. Паллистеру после этого присвоили высший чин, доступный в рамках проекта. Он стал коммандером. Прям, как чужак — у тех тоже были коммандеры…

Ник Завадски получил полковника — из действующих оперативников он теперь стал старшим по званию и сразу же начал с особенным цинизмом игнорировать натовских штабистов, которыми кишмя кишела база. Дориго, Пир и Сегерсен оставались капитанами, но военных тоже не особо жаловали. Остальные — сержанты, рядовые-скводди и новички — вынуждены были с ними считаться. Вряд ли это добавляло настроения икс-команде. Хорошо еще, что на миссиях все происходило так, как считал нужным сделать Батт, а Батт свое дело знал. Впрочем, оперативники проводили время в основном в тренажерной и в психолабораториях. Только совсем уж зеленых новичков постоянно натаскивал уже знакомый Пиру мрачный сержант. Человеком он был неприятным, ничего не скажешь, но натаскивал народ быстро и основательно, тоже ничего не скажешь.

Четвертого декабря около полудня западнее Канар перехватили второй беттлшип человекозмей. Следящая на сей раз сработала образцово. Тотчас вылетели два «Файршторма» и «Молния».

Пир не ожидал вызова. Но и его, и Винса Вегу включили в оперативную группу. Едва увидев свою фамилию на тревожном табло, Пир швырнул штангу, которую тягал в спортзале, на полосатые маты и, тяжело дыша, помчался к ангарам.

«Молния» носила двенадцать человек — меньше, чем мог бы «Рейнджер», а танков не могла брать вообще. Пира это несколько обеспокоило, он привык последнее время к постоянной поддержке трех подвижных машин, привык всегда знать, что делается вокруг, а лучших разведчиков, чем ховертанки, придумать было весьма трудно. Но остальных оперативников это, казалось, мало заботило.

На штурм беттлшипа послали самую боевую команду: четверку псиоников — Завадски, Шадрина, Самусенко и Бертрама Нильсена, веселого разбитного норвежца, которого язык не поворачивался назвать гордым, но холодным словом «викинг»; и восемь опытных бойцов: кроме Пира и Винса Беги, в псевдотарелку «Молнии» деловито грузились Адам Дориго, Густаф Сегерсен, бравая ирландка Хелен Бреди, Игорь Чукарин, у которого псионический порог оказался заметно ниже, чем у его неразлучного друга Виталия Самусенко, крепыш Цу Чжешуа по прозвищу Джошуа и человек-загадка Уильям Раш. Раш был единственным, кто влился в икс-команду, не пройдя спецшколы. Он вообще никогда не был связан ни с одной спецслужбой, сидел себе в Кардиффе и ломал чужие программы. Эдакий компьютерный ковбой, хакер по призванию. А когда на город свалился десант мутонов и тесная каморка Раша вдруг превратилась вместе со всем кварталом в поле боя под силовым колпаком, он не стал прятаться или нервничать, как остальные гражданские в зоне террора. Едва прибыла икс-команда и завязался изнурительный бой с чужаками, Раш выполз из своей темной хакерской берлоги, подобрал плазменную винтовку прямо из рук убитого мутона и пошел воевать. В тот день он собственноручно уложил четверых чужаков-солдат и селацида, ядовитую летающую фасолину. Трудно сказать, как сложился бы бой, не вмешайся Раш. К тому моменту шестеро из десяти икскомовцев были уже мертвы…

Главное, чего не поняли тогда научники проекта, — это каким образом Раш заставил плазменную винтовку стрелять. Нейрокодирования он нигде не мог пройти при всем желании. «Я ее хакнул», — мрачно объяснил сам Раш, но что это значило — загадка. Некоторое время он оставался на базе, а потом попросил Майкла Батта (лично попросил) взять его на очередную миссию. Батт взял. Раш слетал раз, потом другой, а потом стал ходить в тренажерную вместе с остальными оперативниками и в конце концов ему предложили такой же контракт, как и любому другому икскомовцу. Раш подписал. Потом выяснилось, что у него невозможно определить пресловутый порог внушаемости — в результате психоусилителем пользоваться у Раша вообще не сложилось. Но вскоре выяснилось еще, и что самого Раша взять под mind-control весьма проблематично. Как-то на миссии против четверых сектоидов, явно пытавшихся захватить Раша живым, он держался сорок минут, а среди этой четверки были два лидера с чудовищным пси-уровнем. Раш придушил всех четверых. По очереди, голыми руками, двоих солдат и двоих лидеров, когда понял, что они хотят взять его в плен, а не убить. Притворился одурманенным и придушил.

Стрелял Раш восхитительно — экономно и без промахов. Притом что клялся, будто никогда раньше реального оружия в руках не держал. Только в компьютерных играх — Пир пару раз видел, как Раш режется в классический DOOM for Workgroups 3.11. Бедные компьютерные монстры — от них только клочья летели… А потом поглядел видеоотчеты о миссиях с его участием. Бедные монстры некомпьютерные… Клочьев, впрочем, было поменьше.

На Раша Пир поглядывал со смесью подозрения и уважения. Все казалось, что в нем кроется какой-то подвох, обман. Но на каждой миссии хладнокровный до льда в жилах валлиец не оставлял чужакам никаких шансов и проявлял себя с самых неожиданных сторон — то как прожженный тактик, то как умудренный сотнями боевых операций стратег.

Вместе с ним на миссию Пир вылетал впервые.

Едва оперативники вбежали по крутому выдвижному трапу, «Молния» втянула трап и посадочные опоры и повисла посреди ангара, словно огромный ховертанк. А потом стремительно вынеслась в открывшийся шлюз и косо ушла в небо, туда, где таял в тучах белесый инверсионный след одного из «Файрштормов».

Внутри «Молнии» было куда теснее, чем в «Рейнджере». Роль кресел выполняли полупрозрачные антигравитационные коконы, эдакие люльки без всякой опоры. Пилоты размещались за гофрированной ширмой. Вместо привычного экрана над пилотским люком картинка с сосредоточенным ван Торейсом транслировалась прямо на визиографы боевых шлемов. Казалось, что ван Торенс тоже находится здесь, на борту странного корабля, похожего гораздо больше на неземной, чем на творение человеческих рук. Точнее, чем на плод человеческой мысли. Чувствовалась в «Молнии» чужая фантазия, необъяснимая, но вполне очевидная.

Когда ван Торенс появился у каждого икскомовца перед глазами, Дориго пошевелился в колпаке и негромко проворчал:

— Ave, Caesar! Идущие на миссию приветствуют тебя…

— Хорошо, что ты не сказал в точности, как древний гладиатор, Адам. Давай ключевое слово подольше произносить не будем, а?

Голландец еле заметно улыбнулся, словно и действительно верил: если не говорить «смерть» — потерь и вправду не будет.

— Чего там у нас? — спросил Дориго, никак не отреагировав на слова консультанта.

— Пока все в норме. Крейсер дует на восток, «Файрштормы» и вы — ему навстречу. Расчетное время перехвата — тринадцать сорок. Если, конечно, эта тарелища не изменит курса и скорости. На борту у нее — человекозмеи, если вы до сих пор не в курсе. Хотя я не верю, что кто-нибудь до сих пор не в курсе.

— И соответственно хризалиды на борту, — скорее уточнил, чем спросил Пир.

— Безусловно. По крайней мере один, говорят со следящей.

— Ненавижу хризалидов… — вздохнул Пир.

— Да чего там. — Дориго подмигнул ему. — Не опускайся на землю, и все дела. Летай. И никакой хризалид тебе не страшен…

Похоже, пока Пир валялся в госпитале, товарищи успели выработать успешную тактику против хитиновых монстров, плодов генной инженерии пришельцев.

— Неужели помогает? — недоверчиво протянул Пир. — Они же прыгают, как кузнечики.

— Ну, если ты будешь лететь на высоте метра — нет, не помогает. А если повыше, то может и помочь. Только ворон не считай да не промахивайся, и все будет тип-топ. Проверено, Пир.

— Ладно. — Лихачев вяло пошевелился в непривычном антигравитационном захвате.

— Вы закончили? — надменно осведомился Марк ван Торенс. То есть это выглядело надменно, на деле же он просто в очередной раз отвлекал маленьким импровизированным спектаклем всех, кто шел на опасное задание. И икс-команда с радостью принимала его игру. — Если мне будет позволено отвлечь вас, Адам, и вас, Пир, от диспута о методах борьбы с хризалидами…

— Во загнул, — поморщился Ник Завадски. — Ты не пил с утра, Марк, а?

— Нет.

— А с вечера?

Марк замялся.

— Э-э-э… Ну, как тебе сказать…

Завадски ухмыльнулся.

— Понятно. Значит, пил.

Ван Торенс виновато развел руками.

Вдруг вмешался Марк Батт. Голос у него был недовольный и сухой.

— Прошу не отвлекаться. Это всех касается…

Шеф не появился на визиографах икс-команды. Просто напомнил о себе… и о том, что настырные шишки из НАТО тоже прослушивают консультации оперативной группы.

— О'кей, шеф, простите. Итак, икс-команда. Вернемся к нашим баранам, то бишь человекозмеям. Умный Мак, следящая и прогнозисты в один голос твердят, что на крейсере окажется коммандер чужаков, высший военный чин. Его нужно будет взять живым. Также неплохо было бы взять лидера, который тоже должен находиться среди экипажа. Шокер рекомендовано вручить Пиру. Как самому опытному среди боевой группы. Готов, Пир?

Лихачев пожал плечами:

— Конечно, готов. Кто пси-сканер потащит? Чтоб дал знать, кого валить, а кого — шокером.

— Вега. Можешь, Винс, заранее задействовать сие устройство и подстроить под себя.

— Есть, сэр. Пожалуйста, передайте сканер, Уильям, если нетрудно…

Раш молча метнул Веге серо-стальной шар. Вега ловко, как фокусник, перехватил его и катнул по предплечью, а потом поймал другой рукой.

Дориго скептически покачал головой.

— Я его когда-нибудь пристрелю, ей-богу!

— За что? — лениво поинтересовался Шадрин, вертя в руках короткий стержень психоусилителя.

— За вежливость. Представляешь, я ему велю идти к чертовой матери где-нибудь в баре, а он ответит: «Есть, сэр!» И каблуками, стервец, щелкнет.

Икскомовцы дружно захохотали, включая самого Вегу.

— Адам, — посоветовал Завадски. — Не зли шефа.

Дориго тотчас прижал ладонь к губам и умолк, предоставляя возможность ван Торенсу продолжать.

— Как тут уже было замечено бывалыми истребителями хризалидов, лучшая тактика против них — это не опускаться ниже четырех метров. Но следует помнить, что высота в упомянутые четыре метра отнюдь не спасает от выстрелов из плазменника и что в беттлшипе куда больше человекозмей, нежели хризалидов…

— Марк, — поморщился Дориго, — говори попроще, а? Что-то я никак не сосредоточусь.

Ван Торенс украдкой оглянулся, как всегда делал, когда собирался вполголоса произнести что-нибудь ехидное в адрес начальства, и прошептал:

— Надо же произвести впечатление на комиссию… Да и попробуй говорить попроще с бодунища-то…

Дориго понимающе кивнул.

— Понял… Вопросов и предложений больше не имею…

— Адам! — вновь возник голос Батта, на этот раз несколько вкрадчивый. — Еще полслова, и я упеку тебя на губу. Невзирая на заслуги.

Дориго, да и остальные, знали: Батт никогда не шутит. И упечет, как обещал. А губа — это внушительный штраф, и вообще… Одним словом, лучше умолкнуть.

— А вас, Марк, я бы попросил излагать рекомендации экспертов, не отягощая совершенно излишними подробностями лично вашего вчерашнего времяпрепровождения. Спасибо.

Ван Торенс сразу поскучнел.

— Тактика боевых действий против вражеского экипажа остается стандартной, — потухшим голосом продолжил он. — То есть попытка в первую очередь вывести из строя всех террористов, в данном случае — хризалидов, а потом уже браться за пришельцев. Сначала — за внешнее охранение, выставленное в окрестностях севшего крейсера…

— Если он сядет, а не разнесет нас на части… — угрюмо процедил Игорь Чукарин.

Пир вспомнил, как вражеские бетглшипы шутя сбивали атакующие самолеты звеньев сопровождения еще до того, как сами оказывались в зоне досягаемости земного оружия.

— Сядет, сядет, никуда не денется. «Файрштормы» его прижмут, не сомневайся. Тегеранская история не повторится…

Пир краем уха слышал о неудачном воздушном бое над Ираном. Но подробностей не знал. Да и не хотел знать.

— Внешнее охранение пытаться брать под контроль, разоружать на всякий случай и гнать в корабль. Пусть у нас будет побольше глаз… Солдат впоследствии уничтожать, специалистов и высшее звено — сгонять в лифт или в один из отсеков, чтобы потом огорчить шокером. Попытайтесь не угробить уцелевшие силовые установки — технари опять сетуют на недостаток элериума. В общем… командуй, Пир. Ник Завадски отвлекаться не будет — под его началом псионик-группа. Так что формально, Пир, операцией руководишь ты.

Пир отреагировал спокойнее, чем даже сам ожидал.

— О'кей, Марк. Я готов.

Завадски тут же метнул Пиру пузатую коричнево-зеленую установку шокера и несколько шариков-зарядов к ней. Заряды Пир пристегнул на пояс, а установку укрепил в резервном зажиме. До поры.

— Ну и прекрасно, — сказал ван Торенс. А потом вдруг оторвал глаза от пола, куда глядел во время своей речи, и взглянул в глаза оперативникам — каждому показалось, что именно на него смотрит голландец.

— Удачи вам, икс-команда.

Большинство промолчало, только некоторые тихо забормотали что-то в ответ. Скорее по привычке, чем по необходимости.

Через некоторое время раздался голос пилота-стрелка:

— Эй, народ, держитесь покрепче! Крейсер засечен. Сейчас свистопляска начнется…

— За что тут держаться? — проворчал Дориго. — За воздух?

В антигравитационных коконах и впрямь было не за что

держаться. Да и незачем.

Первый раз «Молнию» тряхнуло спустя минут десять. Пир хотел попросить, чтобы со следящей на шлемы завели картинку воздушного боя, но кто-то там и сам додумался. Может быть, Марк ван Торенс. Сначала ничего толком понятно не было, бой завязался в плотной облачности, а разбираться в мешанине серо-зеленых пятен пилотского радара Пир так и не научился. Потом среди зернистой мглы прорисовался неясный силуэт беттлшипа; он казался огромным, хотя сравнить размер вражеского корабля было просто не с чем. Потом мелькнул приплюснутый диск «Файршторма» и среди облаков громыхнул беззвучный взрыв, похожий на неожиданно вспухшую в прозрачной воде бассейна чернильную кляксу, с той лишь разницей, что на сей раз чернила были желто-алого цвета. Не то на радарную картинку наложили сигнал с термодатчиков, не то просто тупо завели тривиальный видеорежим. Вышло очень красиво. «Файршторм» мелькнул и исчез, и тотчас возник второй, несколько выше. Дал несколько залпов — и тоже исчез.

В следующую секунду беттлшип резко вырос в размерах, к нему протянулись два ярко-зеленых плазменных шнура, уперлись куда-то в подбрюшье, меж толстых колонн-восьмиугольников с силовыми установками внутри. «Молнию» снова тряхнуло.

— Подшибли! — радостно гаркнул кто-то из пилотов. — Гарри, Людвиг, заходите по второму!

— Я поврежден, — меланхолично сообщил кто-то из истребителей. — Но зайду…

— За инжекторами следи, Людвиг! — вмешался командный; Людвиг что-то неразборчиво прошамкал в ответ.

Следующие полторы минуты «Молнию» швыряло, как шайбу в финале Кубка Стэнли. Она то становилась вертикально, то проваливалась, так, что даже в объятиях противоперегрузочных коконов становилось на миг легко, как в оборвавшемся лифте, чтобы спустя мгновение обрушить на икс-команду пуды дополнительной инерционной тяжести.

— Людвиг, ты дымишь! — сдавленно крикнул эфир, а вслед за тем радостный вопль вырвался сразу из нескольких глоток одновременно.

— Есть!

— Ага, сковырнули-таки!

— Чужак садится, следящая! Держите его, держите в луче!

— Горишь, коз-зел, да? Не нравится, да?

— Тише, Гарри, тише! Комиссия слышит.

— Да ну ее в задницу…

Шум в эфире перерос в ленивую победную перепалку между пилотами и командным, а потом разом оборвался.

— Икс-команда, снижаемся! Беттлшип пошел на посадку, валится куда-то в южную часть Германии. До начала миссии остается минут десять…

Ван Торенс отвлекся и больше не появлялся в визиографах до самого касания земли.

— Колпак какой огромный! — запоздало удивился один из пилотов.

«А что ты хотел? — подумал Пир. — Такая махина… Прикрой ее попробуй».

Кокон с тихим шуршанием отключился и отпустил Пира, мягко поставив на ноги. Икры закололо, словно они затекли от долгой неподвижности.

— Начали, икс-команда! Пир, Дориго, Сегерсен! Веером! — велели с командного и умолкли. Это значило, что теперь всем командует он, капитан Геннадий Лихачев.

Пир шагнул к стене, кажущейся совершенно несокрушимой. До самого последнего момента он невольно ожидал, что просто ударится о сероватый металл обшивки, но вместо этого прошел, словно призрак, сквозь борт «Молнии» и оказался снаружи. Антиграв беззвучно стабилизировал положение «Скорлупы», хотя Пиру показалось, что антиграв негромко взвыл. Наверное, зашумела кровь в голове.

Крейсер высился совсем рядом — даже под увеличенным колпаком силового щита он едва поместился. Две из четырех опор его первого уровня окутывались серебристым дымом.

Он сел прямо на дорогу, разметав автомобили в стороны. Рядом с дорогой виднелись аккуратные домики с крутыми черепичными крышами и затейливыми крылечками. Рядом с кораблем чужаков они казались игрушечными, потому что были едва ли не вдвое ниже беттлшипа. Один из домиков наполовину обрушился, видимо, гигантская тарелка задела его бортом.

Людей из зоны посадки умудрились вовремя эвакуировать — за год совместной работы страны — участницы проекта и руководство баз научились согласовывать усилия и отработать спасательные операции до автоматизма.

Пир, Дориго и Сегерсен заскользили прочь от «Молнии» по трем направлениям. В руках у каждого застыла в ожидании первого выстрела хэви плазма. А у Пира наготове был еще и шокер.

— Эй, ребята! Бейте только по хризалидам, солдат оставьте нам, ладно? — напомнил Ник Завадски, старший среди псиоников.

— Ладно, ладно, — ответил Дориго. — Держите первого.

Целеуказатель шлема высветил первую тревожную точку, но Пиру чужака не было видно да и выстрелить он не мог — мешала серая громада вражеского корабля. Пир пролетел вперед, над крышей ближнего домика, одновременно снижаясь.

В тот же миг он увидел темно-серую тень с парой растопыренных клешней. И машинально выстрелил, раньше даже, чем сообразил, что по хризалиду нужно стрелять из хэви плазмы, а не из шокера. Неприятный хлопок оглушающего разрыва резанул по ушам.

— Ч-черт!

Он потерял всего секунду. Потом чуть спустился, коснувшись подошвами скользкой черепицы на крыше. Хризалид прыгнул, но пять метров до карниза даже ему были не по зубам. Точнее, не по лапам. Раскаленные плазменные импульсы разорвали крепкий хитин и выпили жизнь из атакующей твари до последней капли.

— Браво, Пир! — похвалили с командного. — А с чего это ты оглушать его вздумал?

Пир не ответил. Он взглянул левее, на «Молнию», и увидел, что из-под нависающих над опорами плоскостей верхних уровней крейсера по пологой дуге вылетел плазменный пистолет и с шуршанием упал в придорожную траву. Пир шагнул с крыши и плавно опустился на дорожку перед домом. Он сразу увидел желтопузика у входа в лифт. Но красная точка целеуказателя и не подумала зажечься вновь.

— Это наш, Пир, аккуратнее! — на всякий случай предупредил его кто-то из псиоников, кажется, Шадрин.

Пир присмотрелся. Снейкмен был безоружен. Видимо, это его пистолет валялся сейчас в траве у дороги.

Хелен Бреди, Раш и Чукарин одновременно выскочили на обочину и рысью направились к ближайшей восьмиугольной опоре. Сегерсен уже шнырял на необъятной крыше беттлшипа в поисках пробоин — иногда «Файрштормы» умудрялись продырявить обшивку и неожиданная атака самого верхнего, «командного» уровня тарелки часто заставала чужаков врасплох.

— Взял второго! — дрожащим голосом сказал Самусенко. — Есть цель…

Послышались странного тембра звуки выстрелов, послышались — и оборвались. Жертву псионической атаки икскомовца, вероятно, застрелили. Наверное, это его ушами Самусенко услышал выстрелы и передал свои ощущения товарищам.

«Вот чертовщина! — изумился Пир. — Что же они чувствуют, когда шарят в мозгах у чужаков? То же, что и сами чужаки?»

Пир ощущал под черепом слабую ломоту — так было всегда, когда он находился рядом с тренирующимися или работающими псиониками. Ломота не мешала, просто предупреждала: невдалеке кто-то с психоусилителем. И усилитель у него в деле…

Он направился к лифту.

— Взял коммандера! — хладнокровно сообщил Завадски. — Тащу его вниз, по лифту. Пир, приготовь шокер!

— Готов! — мгновенно отозвался Пир. — Покажи только мне его, Ник!

— Обязательно. Эй, Джошуа, если хочешь — подбери хэви плазму, в лифте на третьем уровне.

— Подберу…

Китаец обычно вылетал на миссию с лазерной винтовкой, но если получалось добыть в бою чего помощнее, никогда своего шанса не упускал.

Пир успел пробежать всего половину расстояния к лифту, как услышал Нильсена:

— Пир, я опускаю и лидера тоже. Глуши сразу обоих…

«Ну и война! — подумал Пир. — Это уже не январь девяносто девятого… И даже не летние терроры».

Уже подбегая вплотную к серо-стальной башенке, за люками которой скрывались лифты, Пир краем глаза заметил желтопузика, вероятно, солдата. Желтопузик выглядел поникшим. Сначала он грустно отбросил плазменную винтовку на газон метрах в десяти от дороги, потом медленно пополз к обочине и замер, плетьми свесив пустые руки. А спустя секунду из-за сводчатой крыши соседнего домика плавно выплыл Адам Дориго и спокойно застрелил чужака. В упор. Безоружного и покорного, даже не пытающегося защищаться или убежать.

Почему-то Пира передернуло от отвращения при виде всего этого.

Выстрелы звучали и по другую сторону беттлшипа, туда, куда спустился с верхней брони Густаф Сегерсен. Ленивые, неторопливые. Совсем непохожие на лихорадочные перестрелки первых месяцев стычек.

— Пир, коммандер и лидер в лифте, на нижнем уровне. Я их мордой к стене развернул, чтоб не пялились. Давай, глуши их, — послышался голос Завадски.

— Понял, вхожу! — отозвался Пир, изгоняя из сознания посторонние мысли. В конце концов он на миссии. И не скаут какой гонять они прибыли — боевой крейсер берут, самую большую тарелку из существующих.

Рядом появилась Хелен Бреди, а у второго люка в лифты Пир заметил Джошуа и Уильяма Раша. Ирландка распахнула люк и отступила.

— Давай! — коротко кинула она.

Пир тотчас вскинул шокер. В красноватых силовых столбах неподвижно стояли два снейкмена. Как и обещал Завадски, оба спинами к Пиру. Так же обреченно и покорно. Бьющий по нервам взрыв грянул в лифте, и оба чужака безвольно осели.

— Есть, — глухо сказал Пир. — Оба готовы. Можно упаковывать.

Он вдруг понял, что рука с шокером дрожит. Потому что это походило уже не на войну, а на избиение. Но секундой позже Пир вспомнил Костю Белова. И Войцеха Язерского.

Штейнбаха.

Мбиду.

Ивасаки. Ревеню Везунчика. Всех, кто вынужден был идти на плазменные импульсы чужаков грудью. Без «Скорлупы». С жалкими пулевыми «Лигертами». Без пси-ампов, психоусилителей. И что-то ни одного случая не припоминается, когда пришельцы щадили кого-нибудь из землян.

И Пир постарался забыть обо всем. Обо всем, кроме того, за что получал каждый месяц кругленькую сумму. Обо всем, кроме цели — очистить Землю от захватчиков из космоса. Любыми методами. Пусть даже и такими.

Когда-то Пир читал книгу о наемниках — она называлась «Вдали от чести». Ведь Пир и остальные икскомовцы не более чем наемники. Как ни крути.

Дориго и ирландка сноровисто и быстро упаковали оглушенных снейкменов в транспортные коконы. Раш, Джошуа и Пир поднялись на второй уровень. От лифтов разбегались четыре коридора; каждый из них заканчивался малым сегментом такого же лифта, но узким и работающим лишь между опорами первого уровня и коридором второго. Центральный же лифт, кроме того что был просто больше, поднимался еще и на верхний, командный уровень.

Раш и Джошуа остались на втором уровне и методично стали прочесывать помещения. Пир поднялся выше. Рядом с лифтом, в квадратном отсеке с четырьмя дверями, по одной на каждую сторону, лежал мертвый снейкмен. Застрелили его из плазменного пистолета, судя по отметинам на боку. Из икскомовцев точно никто пистолетами не пользовался — значит, чужаки, когда увидели, что одного из них взяли под контроль, попросту пристрелили неудачника. Пиру почему-то подумалось, что пристрелили без жалости и сострадания. Словно отросший ноготь срезали, переставший быть частью организма.

Второй чужак встретился сразу за дверью. Он был безоружен и тупо стал пялиться на Пира, не пытаясь удрать или спрятаться.

— Это солдат, — немедленно встрял Иван Шадрин. — Клади его, Пир.

Псионики всегда были в курсе событий — Пир уже начал привыкать. Снейкмена он застрелил походя, перестав задумываться и жалеть обреченных чужаков. Мстить так мстить.

Хотя он, конечно, предпочел бы месть в открытом бою, без хитрых научных приборчиков, заставляющих врага разоружаться и покорно идти под стволы хэви плазмы.

Наверх поднялись еще Сегерсен и Дориго; втроем с Пиром икскомовцы быстро обшарили помещение за помещением. Во вражеской кают-компании застрелили еще одного солдата, в рубке Пир оглушил навигатора. Сначала оглушил, а потом выяснилось, что это навигатор. Второй уровень очистили так же быстро.

— Ник, кажется, все, — вызвал Завадски Адам Дориго. — Сколько там получилось?

— Девять убитых, трое пленных плюс дохлый хризалид. Нормально.

Пир разрядил шокер и сунул его за спину, чтобы не занимал руку.

— Молодцы, икс-команда! — похвалил товарищей Завадски. — Даже моя бабушка была бы довольна — сработали на «ять»! Так и впредь надо.

— Так и будем, — отозвался Чукарин, пребывающий по поводу удачной миссии в прекрасном расположении духа. — Главное, вовремя пудрите им мозги, а там уж мы всех вынесем.

«Ага, — подумал Пир несколько мрачно. — Конечно, вынесешь. С запудренными мозгами-то. Тебя бы на первый террор, в Монреаль, когда еще и брони толковой не было. Там бы попробовал вынести».

Пир покинул рубку, когда плененного навигатора упаковали в транспортный кокон, и вернулся в кают-компанию. Медленно опустился в странной формы узкое кресло, прекрасно подходящее для снейкмена, но малоудобное для человека. Положил руки на овальный пульт, рядом с парой стаканчиков, из которых торчали длинные тонкие палочки, увенчанные разноцветными шариками, странно похожие на детские карамельки «Чупа-чупс». С минуту посидел, сам не понимая зачем это делает. Потом тронул одну «чупа-чупсину».

Ему показалось, что кто-то пытается проникнуть в мысли. Непохоже на псионическую атаку, ощущение было скорее приятное, эйфорическое, напоминающее легкое опьянение.

Пир вздрогнул и отнял ладонь. В тот же миг над овальным пультом сгустилось объемное изображение. Хэви плазма сама прыгнула в руку, раньше чем Пир этого пожелал осознанно.

На него холодно и ненавидяще глядел полупрозрачный снейкмен. Что было у чужака за спиной, Пир как следует не рассмотрел: какие-то пульты, кажется, что-то на манер театрального занавеса и угловатый силуэт боевого робота-сектопода на этом фоне.

— Шьез-с, сайманн, шьез-с хоуш-шо-оо. Сайманна те уш-ши-изз-с… — сказал снейкмен, глядя Пиру прямо в глаза. И сжал кулаки, наверное, в бессильной ярости.

Пир усмехнулся.

— Я тоже тебя очень люблю, уродина, — сказал он. И выстрелил в пульт.

Изображение тотчас растаяло, а у Пира вдруг резко улучшилось настроение. Правда, его слегка подпортили спецы, которые сию же секунду набросились с требованием прокрутить запись короткой беседы со снейкменом еще раз, причем со шлема Пира, а значит, отслеживать и транслировать нужный кусок предстояло лично Пиру, но ощущение не зря прожитого дня не покидало его до самого возвращения на базу. Да и там не покинуло.

— Пир! Пир, ты где? — Завадски зачем-то разыскивал друга.

— Наверху, Ник. В кают-компании. Подожди, за меня спецы взялись.

— Да пошли ты их подальше! — посоветовал Ник. — Спускайся.

— Сейчас, — отозвался Пир и, вернувшись на нужный кусочек записи, нажал курсором на клавишу «Play» в юзерской менюшке. Спецы притихли.

Когда Пир выбрался наружу, рядом с захваченным крейсером уже сидело два «Джурая», медленно вращая винтами, а вокруг разворачивали свое малопонятное оборудование рабочие из команды технической эвакуации. Пир вяло помахал в ответ на их приветствия и побрел к «Молнии». Рядом с лесенкой трапа топтались пилоты, Адам Дориго, Джошуа, Раш и Хелен Бреди. Кажется, они о чем-то спорили. Дориго, невнятно ругаясь, содрал шлем, отчего голова его стала казаться непропорционально маленькой в сравнении с закованным в массивную броню «Скорлупы» телом. Игорь Чукарин сидел на траве у опоры и вертел в пальцах знакомый леденец из кают-компании корабля чужаков.

— А я говорю, что одни псионики никогда не захватят даже среднюю тарелку, не говоря уже о беттлшипах. — Дориго разрядил хэви плазму и подобрал шлем. — Всегда будет нужен кто-нибудь из боевой команды.

Ему не возразили.

— О чем спич? — спросил подошедший Пир.

Дориго хмуро махнул рукой.

— Тут кое-кто решил, что икс-команда более не нужна.

— Бред, — холодно резюмировал Пир. — И вообще, это не нам решать. Пошли Адам, мы свое сделали.

Пир поднялся в «Молнию» и с удовольствием устроился в коконе-антиграве. Спустя несколько минут оранжевое пламя в стержне цилиндра двигательной установки заплясало и запульсировало.

— Взлетаем, — предупредили пилоты. — Все устроились?

— Все, — ответил Ник Завадски, внимательно оглядев внутренность «Молнии». — Удачный вылет, братцы. Всегда бы так.

В дороге Пир задремал. Похоже, к нему возвращалось былое спокойствие и уверенность.

Глава 19. Декабрь 1999

Третьего декабря в зале со светильником-глобусом Майкл Батт устроил летучку оперативников икс-команды. Пир и Ник Завадски пришли туда сразу, как только позавтракали в любимом ресторанчике, который после памятной двойной атаки человекозмей пришлось реставрировать. Тогда внутри разнесли все подчистую. А Пиру и Нику было что отметить: новые звания. Завадски получил коммандера — выше уже некуда. Пир — полковника.

Оперативники уже начали собираться. Врачи наконец-то отпустили Свилена Пеева — он вернулся на базу накануне, когда «Молния» была на боевом вылете. Вечером народ устраивал небольшую пирушку, но Пир болгарина знал плохо и поэтому ушел в самом начале.

Батт со свитой появился точно в назначенный час. Шеф никогда не опаздывал и не терпел неточности от подчиненных. Поэтому к минуте его появления все уже сидели в первых рядах. Пир, Завадски и Дориго устроились прямо напротив стола, где расположились сам Батт, ван Торенс, де Григ, шеф научного отдела Хильд, Чукич, от информационщиков — Нарыков и повелитель Умного Мака Сергей Боровиков, которого все почему-то звали «Холи Спирит» (кроме русских — русские укоротили это прозвище просто до «Духа»), от оружейников — Сендер, от биологов — Долан, а кроме того — неизменная стайка безликих референтов, которых Пир даже не пытался запомнить.

Батт встал, окинув взглядом икс-команду.

— Почему не все? Я вижу тридцать семь человек, не считая сержанта Хоуни. Кого нет?

Мрачный сержант, гроза новичков, тотчас вскочил.

— Рядовой Алкорта вне базы, на полигоне, сэр, — громко отрапортовал сержант. — Его на сегодня откомандировали к дистанционщикам. Испытывают новое оборудование!

Батт нахмурился.

— Нужно было заранее доложить мне! Я же предупреждал — мне нужны все! Кстати, дистанционщики тоже. Почему их нет?

Батт обернулся к стайке референтов; Пиру показалось, что он сейчас метнет молнию, как Зевс. Но он не метнул. Правда, от этого он вовсе не стал менее похожим на Зевса.

— Сэр, в плане-раскладке речь шла только об оперативниках икс-команды. Дистанционщики подчиняются техническому отделу и поэтому…

Гневно отмахнувшись, Батт заставил оправдывающегося референта замолчать.

— Хоуни, с записью совещания сегодня же ознакомить Алкорту. А вы, — Батт обернулся к референтам, — обеспечьте консультацию дистанционщиков сразу после обеда — надеюсь, что они хоть на обед притащатся со своего любимого полигона…

МакМаннаман и его шустрые ребята последнее время действительно торчали на полигоне чуть ли не безвылазно. Научники подкинули им несколько вариантов нового вооружения на стандартные ховертанки первого поколения, вот и пришлось обкатывать все варианты. Пир сам дважды отрабатывал несколько типовых схем высадки с повелителями танков. Правда, почему сегодня дернули только Химена Алкорту — непонятно.

— С сегодняшнего дня тактика обычных миссий несколько меняется. Эксперты требуют больше живых инопланетян, поэтому даже большие корабли уже не будем брать, стреляя направо и налево.

Батт склонил голову; его зычный голос эхом отдавался под высоким потолком.

— Я говорю от имени всех оперативников, надеюсь, мне простят это «мы». Ведь под выстрелы чужаков ходить приходится только вам, тем, кто сидит в этом зале. И более никому.

Икс-команда тихо зароптала — каждый знал, что Батт, оставаясь в командном, тратит куда больше нервов, чем простой оперативник на миссии. И его работа ничем не легче. Оперативники проекта вообще любили и уважали шефа. Совершенно искренне и заслуженно.

— Сразу скажу, что солдаты и техники нас практически не интересуют — нужны навигаторы и высшее звено. Лидеры и коммандеры. Вместо того чтобы гонять тарелки над всей планетой, проще и важнее ударить в сердце нашествия — центральную базу. Главная трудность состоит в том, что определить местонахождение базы никак не удается. Навигационная аппаратура захваченных кораблей либо оказывается необратимо поврежденной, либо наши специалисты не умеют корректно интерпретировать полученные данные. Именно поэтому нам нужны навигаторы — учиться работать непосредственно с устройствами ориентировки и навигации чужаков, с теми, что смонтированы на всех типах их тарелок.

Я знаю, что брать пришельцев живьем труднее и что это связано с повышенными потерями. Но это делать надо, ведь чем скорее мы найдем центральную базу, тем меньше оперативников встретит смерть в миссиях. Долан, прошу.

Биолог встал, ероша каштановую шевелюру.

— У меня короткое сообщение, которое вам всем придется заучить, как первую в жизни молитву, и отработать на тренировках, потому что все ваши старания могут пойти насмарку и риск окажется совершенно неоправданным. Это касается и псиоников, и боевой команды.

В ходе исследований выяснилась малоутешительная, но — увы! — непреодолимая закономерность. Наиболее простой вариант захвата пленных в результате становится бесполезным.

Дело в том, что и наши шокеры непосредственного контакта, и дистанционный шокер инопланетян, будучи применены против захваченного под пси-контроль пришельца, приводят к полному разрушению нервной системы последнего. Другими словами, шокеры оглушают только чужаков, находящихся в здравом уме. Тех же, кого предварительно охмуряют наши псионики, — попросту убивают. Это сильно усложняет дело — потому что первоначально планировалось захватывать всех попавших в пределы видимости пришельцев под контроль, разоружать, выводить на удобные позиции и оглушать. Теперь нужно еще и снимать контроль, а это, во-первых, дело нескольких минут, а во-вторых, предоставленный самому себе чужак вряд ли станет дожидаться, пока его возьмут в плен. Он постарается удрать либо станет сопротивляться, а это новые жертвы. Посему нам предстоит разработать некую базовую тактику, и прежде всего нужно выслушать вас, оперативников, учесть все замечания и пожелания тех, кому предстоит осуществлять новую программу. У меня все пока.

Дориго поднял руку и, дождавшись разрешающего жеста Батта, спросил:

— Мрут от шокера все чужаки? В смысле — все расы? Или есть исключения?

— Все пять. — Долан развел руками. — Ничего не поделаешь.

— Жаль, — вздохнул Дориго.

Долан сел, взглянув на Майкла Батта. Тот одобрительно кивнул, потому что любил емкие и краткие речи, а Долан был краток и конкретен.

— Сначала мы бы хотели выслушать ваше мнение относительно поправок к тактическим наработкам, — сказал Батт, глядя в зал. Оперативники невольно стали поглядывать на троицу старичков — Завадски, Пира и Дориго.

Под этими взглядами Завадски поднялся.

— Мнение… Мое мнение в общем-то оптимистично. Не думаю, что необходимость снимать контроль сильно повлияет на тактику захвата пленных. Нужно будет только загонять разоруженных чужаков в угол, чтобы им деться некуда было. И всегда наготове иметь шокер.

— Тогда придется брать в миссии побольше шокеров. И зарядов к ним, — сказал ван Торенс. — Так ведь?

Завадски кивнул:

— Конечно. Думаю, шокерами нужно будет вооружать вообще всех, кроме псиоников.

— Следует ли как-то изменять состав групп захвата? Или процент псиоников оставить прежним — около трети от общего числа?

— Думается, что треть — оптимальное число. — Ник соглашался, потому что опыт нескольких вылетов действительно показывал: это наиболее удачное сочетание оперативников с психоусилителями и оперативников с обычным оружием. Один псионик на двух боевиков.

— Еще можно на мелкие миссии, до больших скаутов, не гонять всю группу, — подал голос Адам Дориго. — Лихачев, Вега и дистанционщики справлялись с малыми тарелками прекрасно.

— А зачем нам малые тарелки? — удивился Пир. — Там ведь солдаты в основном.

— Не скажи, — покачал головой Завадски. — На больших скаутах всегда есть навигатор, даже у мутонов. Часто инженеры попадаются, один или двое. Да чего там, сплошь и рядом на средних скаутах с экипажем в три астронавта двое оказываются солдатами, а третий — именно навигатором.

Вставил слово и де Григ:

— А что касается этериалов, то у них лидеры даже на малых тарелках встречаются. Кстати, именно этериальские пленные наиболее интересны, похоже, что это старшая раса по отношению к остальным, и я не удивлюсь, если нашествием заправляют именно они.

— Ага, — недоверчиво хмыкнул Завадски. — Заправлять-то заправляют. Только удастся ли их захватывать под контроль? У нас фактически не было практики относительно этой расы. А этериалы обладают очень высоким уровнем псионических способностей, не так ли, Долан?

— Так, — подтвердил Долан. — Но боюсь, что придется учиться ими манипулировать прямо по ходу боевых миссий.

— Веселенькое дельце, — пробормотал Пир. И спросил погромче: — А с защитой от псионических атак как дело обстоит? Какой-нибудь специальный шлем не придумали?

Долан покачал головой:

— Экранировать псионические импульсы невозможно. Нечем. Они не знают преград, Пир.

Пир только вздохнул.

— Но, — Долан поднял указательный палец, — тренировки в пси-лабораториях сильно повышают естественную сопротивляемость атакам. Особенно если индекс психосилы высок — чем он выше, тем сильнее вы сопротивляетесь.

— Это, конечно, здорово, — зло сказал Пир, — но как быть тем, у кого индекс от рождения низок? Как быть Винсу Веге? Как быть мне?

— Тебе — никак, — хладнокровно парировал Долан. — К тому же у тебя индекс достаточно серьезен — тридцать восемь единиц. Ты и сам сможешь захватывать под контроль чужаков — мутонов и флоатеров, и скорее всего человекозмей тоже.

Пир осекся. Свой порог внушаемости он попросту не знал — сегодня услышал впервые цифру «тридцать восемь». Значит, тренировок в пси-лэбах станет больше…

— А Вегу мы просто не пошлем в миссии против сектоидов и этериалов. Остальные же, у кого индекс не ниже тридцати, вполне успешно смогут действовать против кого угодно. Не забывайте, кстати, что чужаки способны начинать псионические атаки только в том случае, если уже видят потенциальную жертву. Вспомните сентябрьскую операцию в Брюсселе — сектоидов уничтожали сразу же по обнаружении и до самого последнего момента ни одной атаки никто не испытал — потому что мы убивали врага раньше, чем он успевал заметить хотя бы одного оперативника.

Долан на миг умолк и добавил:

— Кроме того, мне кажется, что число псиоников нужно увеличивать. Этот метод войны многим экспертам представляется более надежным и менее кровавым. Скорее всего порог для отбора в псионики будет снижен до шестидесяти единиц, а число боевиков и псиоников в оперативных командах сравняется.

«Я в любом случае остаюсь среди боевиков, — подумал Пир. — А уж Вега и подавно…»

Майкл Батт в упор взглянул на Пира. Словно прочитал его мысли.

— С сегодняшнего дня, Лихачев, вы прекращаете ходить в команде по выносу малых тарелок. — Пир хорошо знал этот официальный тон шефа. — Напарником Винсента Веги отныне станет Свилен Пеев, кстати, поздравим его с выздоровлением.

Сдержанный гул послужил приветствием вернувшемуся болгарину.

Батт хотел добавить еще что-то, но не успел произнести ни слова. Его прервало тревожное мигание над входной дверью и резкий зуммер-сирена.

«ALERT» «ALERT» «ALERT»

Одновременно с этим Батт резким движением извлек из внутреннего кармана персональный телефон-коммуникатор. Послушал — всего несколько секунд. И вернул его в карман.

— Полигон атакован, — сказал он отрывисто. — Алкорта мертв.

Спустя минуту в зале не осталось ни одного оперативника.

Пир вскочил в «Скорлупу» быстрее, чем когда-либо. Откуда на полигоне чужаки? Почему следящая пропустила тарелку с десантом? Чертовщина! Не могла следящая пропустить, да и гиперволновой декодер всегда предупреждал о появлении в атмосфере Земли вражеских кораблей, причем еще когда те находились в нескольких тысячах миль от базы!

Значит, пришельцы действительно учатся? И стали разнообразить тактику? Впрочем, а что тут странного? Не могут столь высокоразвитые существа не сделать выводы из многочисленных поражений. Они приспосабливаются. Точно так же, как мы в свое время приспосабливались к ним, к их тактике, к их оружию. К их нравам, наконец.

Теперь их черед думать и приноравливаться к изменяющимся условиям, потому что мы стали побеждать. Если Земля упустит инициативу — смерть.

— Дориго, ведешь команду через центральный лифт! Лихачев — через первый ангар! Сегерсен — через второй! Завадски — через третий!

Быстро и слаженно оперативники рассыпались на боевые группы. Каждый знал, что ему делать, не зря ведь отрабатывались десятки стандартных блок-ситуаций в долгие часы тренировок.

Правда, жизнь всегда вносила коррективы в любую из устоявшихся схем. Но оперативники были и к этому готовы.

Команда Пира состояла из шести человек: псионика Шадрина, и пятерых оперативников — неукротимой ирландки Бреди, Винса Веги, албанца Алима Порада, Виктора Бутовича, героя предыдущей обороны базы «Европа», и знакомого по первому же дню по возвращении из Вены финна Хари Кирвисниеми. Этому Пир втайне не доверял — помнил безрассудное стремление новичка ввязаться в драку. Такие долго не живут.

— Ленка! Приглядывай за новичками, — шепнул ирландке Пир. Он продолжал называть ее на русский манер, а Хелен не возражала. Кажется, это ей даже нравилось.

— О'кей, Пир, пригляжу.

Они неровной цепочкой проскользнули через ангар под брюхом неподвижного «Файршторма» и втянулись в приоткрывшийся шлюз. Дневной свет на выходе смешивался с электрическим, рождая странные размытые тени. Серые плиты взлетной полосы растворялись в серой же почве унылого верхнего пустыря. Заросли елочек, начинающиеся в некотором отдалении, могли скрывать кого угодно.

Пир взглянул налево, на полигон, и сразу увидел неподвижный ховертанк, лежащий брюхом на земле. Около башенки дистанционщиков, замаскированной под серый валун семиметровой высоты, глухо бухнул взрыв силовой гранаты.

— Ленка, вон туда! Чуть правее!

— Йэп, Пир! Давай, мелюзга, шевелись!

— Пир, я вижу трех снейкменов! — предупредил тоже вышедший на поверхность Густаф Сегерсен. — Они между вами и полигоном, в зарослях!

— Спасибо…

Хелен Бреди перехватила данные целеуказателя и всадила длинную очередь из плазменной винтовки в гущу еловых лап. Крик умирающего снейкмена возвестил о начале схватки.

Команда Дориго возникла на полпути к башенке словно из-под земли. Впрочем, почему словно? Оперативники и вправду выбрались из замаскированного люка над третьим ангаром посреди пустыря.

Пир застрелил еще одного чужака, третий отполз поглубже в заросли и беспорядочно отстреливался. Пришлось залечь; короткими перебежками, прикрывая друг друга, звено Пира стало обходить его с флангов. Чужак понял, что его берут в клещи, заметался и нарвался на Винса Вегу, который втихую прополз метров семьдесят и подобрался почти вплотную. Вега, извинившись, надавил на спуск и еще одним врагом стало меньше.

Звено Сегерсена тоже затеяло перестрелку; Пир просканировал данные со шлемов всех икскомовцев. В пределах досягаемости целей не было. Точнее, видно не было — среди елочек можно было спрятать несколько террор-групп и пройти в двух шагах, не заметив.

Пир включил антиграв и взмыл; одновременно с Вегой, Бреди и Бутовичем. У новичков, еще ни разу не ходивших в боевые миссии, антигравов не было, «Скорлупу-3» на всю икс-команду еще не изготовили.

— Ленка, прикрывай их, — велел Пир. — Не дай Бог, хризалид сунется…

Бутович остался с ирландкой чуть позади, они разлетелись по флангам, Шадрин, Порад и Кирвисниеми спешили за летящими впереди Пиром и Вегой. Звено быстро перевалило через холм и вышло к полигону.

На склоне, безжизненно раскинув руки, лежал Химен Алкорта. «Скорлупа» старой модели была пробита в нескольких местах и черна от нагара. Рядом с ним валялась оплавленная лазерная винтовка, точнее, все, что от винтовки осталось. Из соседней воронки чадящим облаком поднимался дым.

Пир отфиксил сразу две цели; одну моментально подмял под себя Ник Завадски, оставшийся со своим звеном не у дел на выходе из третьего ангара. Здорово поднатаскавшийся в работе с пси-ампом, приятель без труда взял снейкмена под контроль даже с такого расстояния. Тотчас возникли новые цели: Завадски заставил чужака-солдата разрядить и бросить плазменное ружье и двигаться впереди икскомовцев. Снейкмен успел показать еще трех солдат и хризалида, прежде чем его застрелили свои же.

— Внимание, хризалид! — оповестил всех Завадски. — Антигравы на старт!

Кто еще не поднялся над зеленой щеткой елочек, немедленно сделал это; остальные замерли и намертво перекрыли все направления. С хризалидом шутить не рекомендовалось.

— Ванья, помогай! — рявкнул Завадски с жутким акцентом. Шадрин сноровисто манипулировал управлением психоусилителя. Кажется, к ним подключился и Бертрам Нильсен.

— Есть! — чужим голосом выдохнул вдруг Шадрин. — А-а-а!

Пир переключился на шлем новичка-финна, который находился рядом, продолжая держать окрестности в фоновом режиме. Он увидел лицо Ивана Шадрина и невольно вздрогнул. Глаза у псионика стали совершенно белые.

Шастать в темных и чужих мыслях хризалида, конечно же, не получалось безнаказанно.

— Пир, он гонит хризалида на тебя! — предупредил Завадски. — Прими меры!

— Уж приму, не переживай, — процедил Пир, поводя ребристым стволом хэви плазмы.

Дориго со своим звеном продолжал беспорядочную перестрелку западнее полигона.

Хризалид выскочил на полянку, сгорбленный, словно шимпанзе. Могучие клешни свисали до самого пола. Движения его были, как всегда, стремительны и нелепы — с точки зрения человека.

Пир разнес его в клочья, старательно и без всяких неуместных эмоций. Хелен Бреди помогла. Клочья хитина и горячей плоти разлетелись на добрый десяток метров.

— Готов! Двигаем дальше!

— Пир, Шадрин потерял сознание!

— А, дьявол! Кто без антигравов — немедленно несите его на базу! Витя, прикрой с воздуха!

— Понял! — послушно отозвался Бутович.

Неугомонный финн и Алим повиновались беспрекословно — сержант Хоуни сумел вышибить из них романтическую дурь и научить повиноваться командам мгновенно и безропотно. Бутович с аптечкой в руке склонился над бесчувственным псиоником и вкатил профилактическую стимуляцию. Потом взлетел и стал настырно рыскать вправо-влево, следя, чтобы Кирвисниеми и Пораду никто не мешал. Шадрин оставался без сознания.

— Адам, на полигоне еще один чужак, рядом с танками! — предупредил бывшего полицейского кто-то из новичков звена Сегерсена.

Дориго благодарно буркнул что-то нечленораздельное и стрельба на западе на некоторое время усилилась. А потом враз оборвалась.

Пир и Вега тянули к башенке; в двух местах с высоты полета они видели трупы человекозмей. Но живых больше не заметили. Так и дотянули они до самого гнезда дистанционщиков. Станислав Бржиза тотчас отдраил люк и вывалился наружу.

— Ну, ё-мое, и дела! Эти гады нам управляющие антенны сковырнули. Все танки полегли — хоть плачь. Что Химен?

— Химен мертв. Подстрелили в зарослях.

Бржиза помрачнел.

— Спрячься-ка ты… — вдумчиво посоветовал Пир. — Не ровен час, еще кто выползет.

Дистанционщик без возражений ушел в башенку и с размаху вогнал люк на место.

Икс-команда прочесывала окрестности полигона почти до темноты. Никаких следов посадки вражеской тарелки найдено не было. И силового колпака на сей раз чужаки не ставили. Двенадцать трупов человекозмей, пленный солдат, клочья тела хризалида и мертвый Химен Алкорта — таков был итог неожиданного нападения пришельцев.

Каким образом снейкмены незамеченными проникли в окрестности базы, навсегда осталось загадкой.

Иван Шадрин оставался без сознания трое суток. А всю следующую неделю его не отпускали врачи и ученые-псионики. Попытка держать под контролем хризалида дорого ему стоила. Но все же мозг и сознание Шадрина выдержали это испытание.

Пир подумал, что когда-нибудь потом обязательно спросит его, на что похожи мысли инопланетянина. Да еще генетически выведенного террориста, ничего общего с человеком не имеющего.

Подумал, с горечью отметив, что может и не успеть. Потому что сегодня из жизни ушел еще один икскомовец — испанец Химен Алкорта, еще толком не успевший проявить себя в этой навязанной из космоса войне.

Пир, мечтая, что сейчас вернется в свою комнату и заползет в горячую ванну, шел по бетонной полосе к шлюзу ангара.

С безрадостно серого неба медленно валились первые снежинки, похожие на танцующих в неподвижном вечернем воздухе сказочных эльфов.

Глава 20. Декабрь 1999

Стены психолаборатории отливали синим. Пир потрогал стену пальцем — на ощупь она была шершавой и теплой.

Он вздохнул и с опаской потянул за дверную ручку. Дверь с готовностью двинулась, но не на себя, как ожидал Пир, а вбок, в стену. Открылся прямоугольный проход со скругленными краями и невысоким порожком.

Пир переступил через него и остановился. Психолаборатория была почти пуста; большая, ярко освещенная комната с единственным табуретом, намертво привинченным к полу. И все. Впрочем, нет, не все: Пир заметил, что одна из стен явно односторонне прозрачная. То есть те, кто за стеной, сейчас видят Пира, а Пир их — нет. Ни дать ни взять — комната допроса.

Пир улыбнулся и помахал невидимым наблюдателям рукой.

— Привет, ребята! Я пришел и жду.

До сих пор ему не приходилось здесь бывать. С психоусилителем он учился обращаться в биоцентре, минуты две ходу отсюда. Тестировали его там же, в другом зале, где ступить невозможно было, чтобы не задеть какой-нибудь загадочный провод. Раньше Пир полагал, что в лабораториях полно всяких пультов и циферблатов — пришлось убедиться, что ничего похожего там нет. Несколько кресел вроде зубоврачебных, только вместо бормашины рядом с каждым стойка с небольшим шлемом, который мог опускаться и подниматься, и множество всяких штуковин на треножниках, назначение которых Пиру так и не удалось постичь. За шлемами тянулись тонкие витые шнуры из доброй сотни разноцветных экранированных проводков каждый. И несколько компьютеров на столах. Вот и вся техника. Шлемы, насколько Пир мог судить, напрямую подключались к компьютерам, а компьютеры вязались в единую сеть. Рыжий англичанин Ричард Шеридан по прозвищу Огненный Дик сказал, что это, собственно, уже не компьютеры, а многопроцессорная сборка, но Пир тут же отмахнулся от технических подробностей, потому что заранее знал: ничего он не запомнит, а если и запомнит — первая же миссия сильно очистит его память от технических подробностей. Практика, боевое применение псионических усилителей — вот что его интересовало в первую очередь.

И пси-ампами он научился работать на удивление быстро. Собственно, там и учиться-то особо было нечему. Стержень усилителя — в руку, мнемоюсты-присоски — на виски. Выбор атаки и наведение на потенциальную жертву… это было просто, не сложнее, чем процесс прицеливания и стрельбы из винтовки. Хоть новой, лазерной или плазменной, хоть старой, пулевой, с которыми Пир имел дело последние лет десять. До работы в проекте «X-com» осталась практика, работа с живыми пришельцами. С пленными.

Для этого Пир сегодня и пришел в ту часть лаборатории, где псионики отрабатывали умение подчинить себе чужой разум или посеять панику и обратить чужака в бегство.

Для опытов обыкновенно отдавали чужаков-солдат — специалистами, лидерами и коммандерами занимались аналитики. Солдаты же давно перестали кого-либо, кроме псиоников, интересовать. Информации из них выжать никакой не удавалось — иерархия пришельцев просто не позволяла солдату знать что-либо помимо своих прямых функций. Солдаты умели обращаться с оружием, обыкновенно имели некоторый навык тактических действий и умели водить небольшие космические корабли — малые и средние скауты. Солдаты-сектоиды и солдаты-флоатеры без труда управлялись с большим скаутом-крестом. Снейкмены и мутоны — с трудом, но тоже управлялись. И все. Пир с огромным удивлением обнаружил, что солдаты на самом деле — сродни рабочим муравьям. Пришельцы-главари их выращивали неведомо где сотнями и слали на смерть, ничуть не заботясь о дальнейшей их судьбе. Редко какой чужак-солдат выдерживал больше трех-четырех миссий — первая же стычка с обученной икс-командой, как правило, становилась и последней. Стреляли чужаки зачастую хуже зеленых новичков-землян — новички ведь вербовались из спецслужб, что-что, а стрелять там умеют все.

Именно здесь, в психолабораториях, Пир понял — чужаки воюют числом, а не умением. Надеются на техническое превосходство. Кстати, с каждым днем тающее.

В общем, солдат, чаще всего живучих мутонов, подобранных после миссий, сразу отдавали псионикам. И на них икс-команда училась применять новое оружие.

Что же касается пятой расы, пока малоизученной, этериалов, то единственный пленный этериал-солдат до сих пор исследовался медиками. Похоже, что эта раса и впрямь главенствовала над остальными. Медики поражались — по их мнению, такое существо не смогло бы выжить в условиях даже слабой гравитации. Этериалы, похоже, придерживались иного мнения. Они были слепы и глухи, утратив все чувства за ненадобностью — все заменил им развитый мозг. Они видели чужими глазами, слышали чужими ушами, вторгались в чужие мысли…

Вот зачем они окружали себя остальными расами, догадался Пир. Этериалы — суперпаразиты. Им нужны другие виды живых существ. Чтобы править ими… и жить за их счет.

И еще одно: этериалы не клонировались, как прочие чужаки. Вряд ли способ их размножения можно было назвать естественным, но каждый этериал, безусловно, являлся индивидуальностью, в то время как представители четырех других рас были похожи на собратьев, словно те же муравьи.

Дверь за Пиром, незаметно затворившаяся, вновь скользнула вбок. Пир обернулся, хотя все произошло совершенно бесшумно. Еле заметное колебание воздуха, едва ощутимая дрожь пола под чужими шагами, интуиция, наконец, — Пир был опытным человеком и обостренные чувства не раз спасали ему жизнь, еще в отделе по борьбе с терроризмом. Да и здесь, в рамках проекта «X-com defence», — тоже.

«Ребята», к которым недавно обращался Пир, воплотились в миловидную девушку. Даже безликий светло-синий халат с эмблемкой над нагрудным карманом был ей к лицу.

— Добрый день, — приветливо поздоровалась девушка. — Меня зовут Марта. Вы — Лихачев?

— Да, — излишне сухо отозвался Пир.

— Пойдемте. Вы ошиблись дверью, полковник…

Пир вышел за девушкой в коридор и свернул налево. В десяти метрах от первой обнаружилась вторая дверь. Точно такая же.

За дверью хозяйничал полумрак. Пир вошел. Комната таких же размеров, как и та, где он находился только что. Только не пустая.

Одна стена, как Пир и полагал, прозрачная. С этой стороны прозрачная. Длинный стол, разделяющий комнату на две неравные части, помещался ближе к прозрачной стене, вдоль нее. У стола — несколько кожаных кресел на тонких дюралевых ножках. На столе — по три монитора напротив каждого кресла и маленькие, размером с книгу, кирпичики портативных компьютеров. Слева от стола — солидная кремовая стойка, похожая на кухонный комбайн, только светодиодных глазков и кнопок-сенсоров на ней было побольше. У противоположной стены — стеллажи; на стеллажах — коробки с лазерными дисками и десяток пси-ампов в жестких кожаных чехлах.

Кроме вошедших Пира и Марты, в комнате находилось двое: уже знакомый Пиру ученый-псионик Евгений Лукиненко и его лаборант, одновременно и закадычный друг Серега. Серегиной фамилии Пир не знал, знал только, что Лукиненко со своим лаборантом и одновременно закадычным другом одно время работали в каком-то секретном институте в Алма-Ате, потом, с развалом Союза, долгое время кисли где-то в Волгограде, пока весной девяносто девятого их работами не заинтересовался Хильд, руководитель научников проекта. Понятно, что талантливого Лукиненко вместе с лаборантом и одновременно закадычным другом Серегой тут же изъяли из Волгограда и запустили в лаборатории базы «Европа». По старой совковой привычке Лукиненко и Серега с немереным петросяновским энтузазизмом окунулись в работу, первое время даже ночуя в лабораториях, — тогда как раз бились над принципом работы майнд-проба, пси-сканера. Но потом первоначальный пыл слегка пригас, и оба стали просто работать в рамках проекта — настойчиво, последовательно и, что главное, плодотворно. И не даром, как приходилось в Алма-Ате и Волгограде. Что немедленно сказалось на их положении: Лукиненко быстро возглавил псионическую программу проекта, а закадычный друг Серега сделался старшим лаборантом базы и для смеху носил капитанские нашивки на рабочем халате. А результатами работы псиоников уже вовсю пользовались икскомовцы.

Собственно, психоусилители были детищем Лукиненко и его команды.

— Здравствуй, Пир! — поздоровался Серега, не отрываясь от клавиатуры. Пир покосился — Серега играл в тетрис на совершенно немыслимой скорости. Кирпичики валились из-за верхнего обреза экрана, словно были настоящими и свинцовыми, а пальцами Серега цокотел по клавишам со сноровкой и частотой свадебного пианиста.

— Приветствую, полковник! — поздоровался Лукиненко, отрываясь от клавиатуры соседнего компьютера. Пир с интересом взглянул, во что играл сам профессор. Оказалось — в стрип-покер. Причем полуобнаженная девица показывалась на всех трех мониторах профессорского компьютера. С трех разных точек. Ракурсы были весьма смелые.

— Ого! — Пир присвистнул. — Работа в разгаре, я смотрю?

— Тебя ждали, — сказал Серега и бросил наконец тетрис. Стаканчик на его экране как раз доверху наполнился угловатыми блоками и ехидная надпись «GAME OVER» перечеркнула экран точно посередине.

— Ага, — подтвердил Лукиненко, с явным сожалением оставляя игру. — Ждали. Зараза этот Боровиков! Такую игру, понимаешь, подсунул…

— Это он ее расписал на три экрана? — поинтересовался Пир.

— Нет. Этот ваш, как его… валлиец.

— А, Раш?

— Точно, Раш.

— Понятно, — вздохнул Пир. — Свободное время, значит, появилось у оперативничков. Ладно, примем меры…

Лукиненко вытащил из недр памяти рабочую программу.

— Начнем, пожалуй… Сегодня я лично буду наблюдать за твоей работой, Геннадий Палыч, а дальше будешь общаться в основном с Мартой. Если все пойдет как надо, конечно…

Пир покосился на Марту — та мечтательно улыбалась.

Серега вопросительно взглянул на своего шефа и одновременно закадычного друга. Лукиненко согласно кивнул.

— Карцер! — позвал Серега, пригибаясь к микрофонной стойкой. — Ведите!

Карцером на базе называли блок, где помещались пленные чужаки.

— Бери усилитель. — Лукиненко указал на стеллаж. — Любой, они стандартные…

Пир послушно прошел к дальней стене и взял крайний стержень из чехла. Пси-амп был приятно тяжелым и почему-то казался очень надежной и безотказной вещью. Только проверить это еще никому не удалось — слишком мало прошло времени со дня изготовления первого на Земле пси-ампа.

В коридоре послышались торопливые шаги — Пир решил, что ведут чужака-солдата, но вместо этого в комнату ввалился Ник Завадски, взмыленный и веселый.

— Мое почтение, профессор! Hi, Серьйога! Здравствуй, Марточка!

Неизменно улыбающуюся Марту Ник, пробегая мимо, чмокнул в щеку.

— Привет, Пир!

Ладони старейших оперативников базы с треском встретились, расколов вальяжную тишину лаборатории.

— Как миссия? — спросил Пир с интересом.

— А, пустяки, харвестер флоатеров. Расковыряли его, как Бог черепаху. Лидера взяли.

— Лидера? — заинтересовался Лукиненко и немедленно потянулся к выключателю внутренней связи.

— Эй, Загуменнов, где новый лидер? В карцере? Вели, чтобы в третью его немедля, на рейзографию! Я скоро подойду. И Эдгару напомни, чтобы за верхним барьером следил, опять угробите ассоциативные цепочки — шкуру спущу… Ага.

— Ты чего приперся? — вполголоса спросил Пир приятеля.

— На тебя поглядеть, — огрызнулся тот. — Как ты с пси-ампом прыгать станешь.

— Прыгать? — удивился Пир.

— Да ладно, ладно. Помочь тебе хочу, неужели непонятно?

— Чем ты мне можешь помочь? — с сомнением и несколько мрачновато вздохнул Пир.

— Дружеским участием. Пси-амп проверил? Давай, мнемоюсты на виски… Этот левее. Так смотреть не мешает.

Краем глаза Пир видел, как в комнату за прозрачной стеной втолкнули рослого, но какого-то поникшего мутона. Зеленая кожа его, казалось, выцвела и испачкалась. Вид у чужака был на редкость угрюмый. Он, волоча ноги, добрел до табурета, взгромоздился на него и безучастно уставился в пустоту.

Марта уже сидела за крайним слева компьютером, а по трем экранам перед ней змеились разноцветные графики и диаграммы. Серега вполголоса переговаривался с профессором.

— Итак, Геннадий Палыч, — сказал вскоре Лукиненко, — вот он перед тобой, кровный враг, мутон-солдат, пришелец из космоса. В пределах прямой видимости. Задача: взять его под контроль и удерживать две с половиной минуты — на первый раз хватит. И в течение этого времени принудить к выполнению простейших действий. Ясненько?

— Куда уж яснее, — отозвался Пир.

— Помнишь все уроки? — спросил профессор. — Ничего не нужно повторить?

— Помню, спасибо.

— Отлично. Серега, Марта, готовы?

— Ага, — сказал Серега.

— Все готово, Евгений Валерьевич, — ангельским голоском пропела Марта.

— Замечательно. Базовые действия: дважды обойти комнату по кругу против часовой стрелки; потом дважды — в обратную сторону. Подобрать пистолет, разрядить его и бросить к стене. К любой, не важно какой именно…

— А у него есть пистолет? — поинтересовался Пир.

— Увидишь, не переспрашивай. Дальше: шесть раз присесть, два раза отжаться от пола…

В стороне ехидно захихикал Завадски; Пир метнул на него мстительный взгляд, но смолчал.

— …подойти к нашей стене и поклониться. Потом лечь на пол и снять контроль. Повтори.

— Два раза обойти комнату против часовой, два — по часовой, подобрать и разрядить пистолет, отбросить его к стене. Шесть раз присесть, два раза отжаться, подойти к прозрачной стене, поклониться и лечь на пол. Потом снимать контроль. Все.

— Замечательно, Геннадий Палыч! Ты прекрасный ученик. Начинай.

Пир глубоко вздохнул и направил излучатель психоусилителя на мутона. Стены не могли ему помешать — пси-волны не ведали препятствий из вещества. Он вспомнил все, чему научился за последние дни в лабораториях. Вспомнил и сосредоточился. Перевел усилитель в режим «Mind control». И попытался вторгнуться в чужие мысли.

Сначала ему показалось, что в затылке образовалась дыра и оттуда тянет ледяным сквозняком. Потом — что под череп налили раскаленного металла. Мутон в соседней комнате тревожно завертел головой и нехотя сполз с табуретки.

В голове загудело, словно в улье.

— Сильнее, Пир, — услышал он негромкий голос Завадски. — Представь себе, что ты — фиолетовая стрела и тебе нужно пробить башку этого мутона насквозь…

Пир собрался. И представил.

В тот же миг пол ушел у него из-под ног. Сквозняк, жар и гудение обрушились на него с удвоенной силой, и на этот раз одновременно. А потом Пир, почти без паузы, умер и воскрес.

Чужие мысли были твердыми и острыми, как жесть.

Тоска. Жестокая тоска. Яркий синий свет под потолками. Короткие и ясные приказы Высших. Маленький корабль, полет, зловещая овальная тень на фоне пушистых облаков («Файршторм» — узнал Пир). Буйство поврежденных приборов, хаотичное снижение, больше похожее на падение раненой птицы. Посадка. Попытки вызвать Высших; инструкции по ремонту корабля, блаженная волна уверенности и веры, как всегда после приказов Высших.

Потом — гул примитивных движителей. Корабль аборигенов. Пара антигравитационных платформ и несколько невысоких силуэтов в сером. Вспышки выстрелов… Боль. Боль и темнота…

Пир содрогнулся. Находиться в чужом сознании было совсем непросто. Он мысленно потянулся к пленному мутону, словно пытался действительно забраться ему в голову. Целиком.

Вспышка. Пир потряс головой и открыл глаза. Он был там, за стеной. Опираясь зеленой рукой о пол, встал. Чужое-свое тело слушалось. Так. Два круга. В эту… нет, в противоположную сторону.

Размеренный шаг, мышцы работают как нужно, но тоска, тоска, без мысленного прикосновения Высших…

Два круга в обратную сторону. Готово. Теперь оружие…

Рука привычно зашарила на поясе, но там не оказалось ни пистолета, ни запасной обоймы, ни гранаты. Вообще вакуумного пояса не оказалось. Ну да, плен…

В тот же миг в потолке на мгновение открылся квадратный люк и на пол упал пистолет… не настоящий. Имитация. Всего лишь имитация… Даже стену им не прожжешь.

«Я тебе прожгу!» — угрожающе предупредил Пир. Чужак тотчас отступил в глубь собственного сознания, оставив Пира впереди себя.

Нагнуться. Подобрать пистолет. Выщелкнуть обойму. Пистолет — к стене. А обойму куда? А, ладно, туда же. Так. Дальше.

Присесть. Раз-два, раз-два… Шесть раз. Теперь отжаться…

«Представляю, как веселится Завадски», — неожиданно подумал Пир. Ему вдруг тоже стало очень весело.

Мутон, похоже, был в состоянии отжиматься до вечера. Усталости для него просто не существовало. Только тоска… И жажда прикосновения Высших…

Подойти к стене. Поклониться. Лечь.

Все.

Тьма.

— Эй, очнись! — кто-то осторожно хлопал Пира по щеке. Вернувшееся сознание было своим, человеческим. Пир открыл глаза. Над ним склонились Завадски и Марта, тут же виднелись и лица Сереги с профессором. Ни малейшей тревоги на их лицах не читалось.

— Ага, приходит в себя! — обрадовался Завадски. — Ну, Пир, давай отходи!

— Уже. — Пир попробовал отпихнуть руку Ника, снова собравшегося похлопать его по щеке. Получилось.

На полу валялся выключенный пси-амп. В стороне, между столом и креслом.

Пир встал — почти без труда. Чернота и слабость быстро канули прочь.

— Просто замечательно, Пир! — прокомментировал Лукиненко. — Для первого раза — так вообще блестяще. Будь у тебя порог внушаемости повыше, ты бы даже сознания не потерял.

— Жив, полковник? — Завадски дружелюбно ткнул Пира кулаком в плечо. — Молодчага. Пошли, что ли, пивка тяпнем по такому случаю…

— Иди, Геннадий Палыч, иди, — сказал Лукиненко, широко улыбаясь. — Потом запись просмотришь. Завтра тебе Марта все растолкует, расскажет. В девять, как и сегодня…

— До завтра, полковник, — пропела Марта ангельским голоском.

«Издевается она, что ли?» — подумал Пир, выходя вслед за Завадски во внешний коридор.

— Послушай, френд, ты чего ржал в углу, когда я мутона отжиматься заставлял, а? Цирк тебе, что ли?

Пир отвесил другу шутливый подзатыльник и поддался радостной волне, медленно поднимающейся в нем.

«Могу. Я могу это. А значит, будет шанс отомстить за Язерского и Толика Воронина. Да и за всех остальных тоже».

Но тут же Пир вспомнил жалкого пленного чужака. Его тоску. Его боль.

И понял, что мстить обычным солдатам ему вовсе не хочется. Центр. Нужно бить во вражеский центр — в их главаря, если это живое существо, или в мозг-компьютер, если нашествием управляет машина. Вот тут его рука точно не дрогнет.

Это будет истинной местью. Именно это, а не очередной выстрел по очередному солдату-мутону или солдату-снейкмену.

И только это.

— Правее, Пир, правее! Они засели вон в том садике!

Зеленая, как мутоны, живая изгородь скрывала от взгляда

все, что происходило перед носом севшего «Рейнджера».

Тут же выстрелили из хэви плазмы; зеленую стену изгороди изорвало в клочья в нескольких местах. В неровную дыру сквозь косо свисающие обгорелые веточки было видно, как три оранжевых силуэта проворно укрылись за стволами.

Пир дал длинную очередь, скашивая молодые фруктовые деревья; снейкмены запаниковали и попытались прорваться к главной улице деревушки, но там их уже встречали Винс Вега и Хелен Бреди с тяжелыми лазерами. Винс по-детски радовался возможности не экономить заряды и жег лазером все движущееся, что замечал. Ирландка от него не отставала.

Всех троих солдат внешнего охранения положили в считанные секунды. На садик, еще недавно ухоженный и аккуратненький, стало страшно смотреть — обгоревшие стволы да черная, усеянная пеплом земля, вот и все, что от него осталось.

Но у икс-команды не было выхода. Боевых групп не хватало, на вылеты отправлялось всего лишь по пять-шесть оперативников, а на малые тарелки, на скауты, бросили зеленых новичков. Небо над Землей ежедневно выплевывало десятки вражеских кораблей, словно чужаки решили взять проект измором. До какой-то части сбитых тарелок просто не доходили руки и спустя двое-трое суток чужаки чинились и улетали, а белые точки потенциальных целей исчезали с экранов следящей.

— Внизу чисто! — сообщил Свилен Пеев. — Пошли к лифту!

Пир трусцой пересек лужайку перед слабо дымящейся силовой колонной сбитого беттлшипа. Бронированная обувка с хрустом впечаталась в остатки хитинового панциря хризалида, несколько минут назад расстрелянного сверху Пиром и Олегом Малым. Второй хризалид напоролся на заградительную стену Веги и ирландки, от него даже хитина не осталось, все обратилось в жирный пепел.

В лифте на втором уровне застрелили солдата и инженера, вынырнувшего из шахты малого лифта над одной из колонн. Пеев в медотсеке убил еще одного снейкмена, получив попутно три выстрела в грудь и заметно посадив защиту «Скорлупы». Уровнем выше Пир без особых церемоний высадил дверь и швырнул в открывшийся проход два загодя взведенных взрыв-пакета. Олег Малый — в соседнюю одновременно с Пиром. Эти действия были отработаны до автоматизма, но не в тренажерной, а в ежедневных схватках с чужаками в их же кораблях. У икс-команды просто не было времени подолгу возиться с каждой тарелкой.

В коридорах расцвели несколько смертельных тротиловых роз. Визг умирающих снейкменов утонул в грохоте взрывов, дым скапливался в проходах, но Пир уже рванулся к ходовой рубке, держа хэви плазму наготове. Пеев, поднявшийся по второму, боковому лифту, направился к кают-компании.

Навигатор прятался за пультом. Как обычно.

«Неужели они думают, что это спасет?» — подумал Пир отстранение. Ствол хэви плазмы взглянул на пульт вражеского крейсера. И вытолкнул стремительный зеленоватый импульс.

Пир отшатнулся, освобождая проход. Малый в двух шагах позади прижался к тускло светящейся серо-синей стене. В рубке глухо бабахнуло — это взорвалась элериумная батарея. Запах горелой изоляции толкнулся в ноздри. От навигатора мало что осталось — ошметки окровавленного мяса да неповрежденный плазменник на квадратных плитах пола.

Явственно слышалось, как внизу мерно жужжат лазеры Веги и ирландки — видимо, там добивали солдат. Наверное, при взрыве повредилась звукоизоляция корабля.

— Рубка — все, — сообщил Пир оперативникам. — Обшариваем уровни и выходим.

— В каютке чисто, — сказал Пеев. — Я иду по внешнему рукаву, от малого лифта.

— Понял, — буркнул Пир и, кивнув Малому, двинулся в противоположную сторону. К лифту.

В треугольном отсеке, среди красно-синих стоек и продолговатых сосудов, похожих на гигантские самогонные аппараты, Малый застрелил еще одного снейкмена. И это, похоже, был последний.

— Вроде закончили, — сказал Пир остальным. — Выходим, икс-команда!

Спустя двенадцать минут пятеро оперативников собрались внизу, под плоским днищем крейсера.

— Без малого час, — констатировал Пир, глядя на цветные цифирки в визиографе шлема. — Долго возились.

— Да эти козлы в садике прятались… Пока я их засек, — виновато пробормотал Пеев, поправляя продолговатое тело хэви плазмы, словно рыбину на кукане.

— Тебе «Скорлупу» попортили, кажется? — Пир поднял глаза. Болгарин пожал плечами:

— Да мелочи… Процентов шестьдесят посадили…

Пеев приукрашивал: посадили ему все восемьдесят процентов. Следующее попадание скорее всего вскрыло бы броню «Скорлупы», словно похмельный грузчик пиво поутру, — с хрустом и чмоканьем.

— Еще раз полезешь на выстрелы — получишь втык, — пообещал Пир. — От Батта. Лично. Уразумел, брат-славянин?

— Уразумел, Пир… — Пеев выглядел раскаявшимся. К сожалению, только выглядел.

Пир сокрушенно покачал головой.

— Ладно, потопали…

Пятеро икскомовцев побрели к «Рейнджеру». Пилоты проветривались на верхних перекладинках трапа и издали поразительно смахивали на сидящих на насесте кур.

— Бардак, — сокрушенно вздохнул Пир. — Скоро курить начнут.

Вега, идущий рядом, улыбнулся. Загадочно, как всегда. Но смолчал.

— Эй, фоллоу! — Пир повысил голос. — Добро «Джураям» на взлет! Крейсер ваш, пастбище готово.

— О'кей, о'кей, — радостно отозвался в шлемофоне голос кого-то из технарей. — Запускаемся…

Группа поддержки и технической эвакуации, в обиходе — харвест-команда, готовилась пройти сквозь колпак защитного поля и выскрести из захваченного корабля все ценное, что там найдется.

В «Рейнджере» Пир сунул хэви плазму в зажим, содрал шлем, бросил на соседнее сиденье и взглянул на часы.

— Черт! — посетовал он. — На обед не успеем.

Хелен Бреди приподнялась над спинками соседнего ряда кресел.

— Я сделаю тебе сандвичи, Пир. Хочешь? — улыбнулась ирландка.

— И мне! И мне тоже! — встрял Олег Малый. — Прямо сейчас.

Пеев довольно засмеялся и поскреб броню на груди.

— Вот проклятие! — пожаловался болгарин. — Больно!

— Я тебя предупреждал, — хладнокровно сказал ему Пир. — Влезешь под прямые — неделю ныть будет. Долан говорил, от плазменников что-то нервное происходит, индукция, что ли.

— Взлетаем, — предупредили пилоты. — Пристегнитесь.

— Щаз, — буркнул Пир в ответ, но послушно пристегнулся. — Может, еще колыбельную споете?

Остальные тоже пристегнулись. Пир уже вознамерился поспать, когда на экране над овальным люком в пилотский отсек проявился Ник Завадски в полном боевом облачении. В опущенной руке он держал синеватый стержень психоусилителя.

— Как дела, Пир? — осведомился он деловито. — Возвращаетесь?

— Ага.

— Взяли?

— Взяли. Только что закончили.

— Снейкмены?

— Да.

— Что так долго?

— Хризалидов было двое. — Пир зевнул. — Пеев, зараза, опять в грудину схлопотал. Не то два, не то три. Чуть не посадил защиту к чертям свинячьим.

— Ну и влил бы ему по самое не могу, — посоветовал Ник. — Первый раз, что ли?

— А толку? — уныло спросил Пир. — На пару дней построится, а потом опять за свое. Знаем, проходили.

Пеев возмущенно заерзал у себя в кресле, но смолчал. Завадски только попадись под руку, это не Пир…

— Ох, дождется он, — пообещал Завадски с угрозой. — Ладно, поздравляем.

— Спасибо, — ответил Пир. — Привет бабушке.

— Слушай, Пир, — неожиданно заинтересовался Ник. — Сколько ж мы с тобой уже не виделись, а?

Пир пожал плечами под броней:

— Недели две. А что?

Ник хохотнул:

— Так! Записочку тебе оставить на кровати, что ли?

Ник Завадски и Пир по-прежнему занимали комнату номер два жилого блока базы «Европа». С самого первого дня проекта.

— Оставь, — ухмыльнулся Пир. — Я даже знаю, что ты в ней нацарапаешь: «Ай лав ю, Гена». На большее тебя точно не хватит.

Ник, запрокинув голову, беззвучно засмеялся.

Турбины «Рейнджера» взвыли. Железная птица проколола колпак силового поля и взяла курс на Европу. На базу. Центральную базу проекта «X-com defence».

Глава 21. Декабрь 1999

Пир проснулся. Первое, что он заметил, когда встал, — записочку на столе, придавленную кувшином со свежей благоухающей розой.

«I love you, Гена!» — гласила записка. Пир сразу представил себе ехидную ухмылку Ника Завадски, чертыхнулся и побрел в душ.

Потом он направился в любимый маленькой ресторанчик и почему-то решил захватить розу с собой.

В ресторанчике сидели Винс Вега и Хелен Бреди. Пир обрадовался — цветок он совсем уже было собрался выбросить, но теперь можно было подарить его ирландке.

— Привет, — поздоровался Пир. — Держи, Ленка.

Хелен приняла розу и подняла удивленный взгляд на Пира.

— Спасибо, Пир. Как ты догадался?

Пир вопросительно приподнял бровь.

— О чем догадался?

— У меня сегодня день рождения… — сказала Хелен.

— Да? — Пир растерялся. — Поздравляю. Извини, я не знал. Случайно…

Сигнал «ALERT» всколыхнул уютную тишину ресторанчика, когда Пир доедал второе — близился полдень и завтрак незаметно слился с обедом.

— Ну, елы-палы, — обиделся Пир. — Поесть не дадут.

Тотчас включилась внутренняя связь.

— Внимание, всем свободным! — Диспетчер говорил торопливо. — Срочный вылет!

— Террор, что ли? — удивился Вега. — Давно срочных не случалось!

Пир залпом опустошил стакан фруктового сока и встал.

— Пошли.

К тревожному рукаву стеклись все оперативники, кто был свободен. Семеро. Кроме Пира, Веги и Хелен — Олег Малый, Цу Чжешуа, Уильям Раш и Алим Порад. Пееву врачи запретили вылеты на некоторое время.

Мимо снаряжающихся оперативников рысцой пробежал МакМаннаман, повелитель ховертанков. Старший дистанционщик.

— О как! — Пир удивился еще сильнее. — Что стряслось-то, кто-нибудь знает?

Коллеги не знали.

Вскоре семерка погрузилась в «Рейнджер». Небо приняло боевой крафт икс-команды, спешащей на задание.

«Опять на старье летаем», — подумал Пир рассеянно. После антигравитационных коконов «Молнии» обычные кресла казались чем-то архаичным и неудобным. Подумать только, а ведь всего год назад «Рейнджер» был последним словом земной техники…

Только почему-то многие сходились во мнении, что лучше уж землянам было остаться на прежнем техническом уровне, чем прогрессировать в условиях нашествия.

Экран в передней части салона тускло отражал ожидающих икскомовцев.

— Вот дьявол, вечно они запаздывают со вводной! — пожаловалась Хелен Бреди. Пир обернулся к дистанционщику, традиционно занимающему кресло рядом с пультом.

— Эй, Стив, ты что-нибудь слышал?

МакМаннаман отрицательно покачал головой, не меняя

расслабленного положения тела.

— Нет, Пир, не слышал. Меня из сортира выдернули, уроды. Давай, говорят, на вылет срочно, нестандартная ситуация…

— Ага. — Пир оживился. — Нестандартная? Это уже что-то. А то надоело крейсеры громить, если честно.

Команда вполне разделяла настроения старшего, Пира то есть. Беттлшипы действительно всех утомили до крайности. Брать их было не то чтобы трудно, хотя и увеселительной прогулкой вылет на беттлшип никто не считал, но долго и муторно. Тем более что крейсеров сбивали много, и в основном все снейкменовские. А это значит — непременно предстояла стычка с одним-двумя, а иногда и тремя хризалидами. Этих тварей научились истреблять в первую очередь, но от случайности ведь никто никогда не застрахован. Поэтому оперативники уже ждали хоть какого-нибудь разнообразия — хоть террора или операции по захвату вражеской базы.

«Молния» со всеми псиониками во главе с Ником Завадски на рассвете умчалась на юго-восток, в Австралию. Подробностей Пир не знал. Один из «Рейнджеров» патрулировал над Центральной Африкой — последнее время там кишмя кишели скауты и дважды на короткое время засекались корабли снабжения, а это однозначно говорило о совершенно определенной вещи: где-то неподалеку база чужаков.

— Эй, конюхи, куда летим хоть? — окликнул Пир по внутренней связи пилотов. Те отозвались немедленно и охотно, ничуть не обижаясь на «конюхов».

— Курс — северо-запад, Норвежское море. Дальше — по указаниям следящей, сами не знаем.

— Море? — удивился Пир. — Что, террор-корабль свалился на чей-нибудь танкер?

— Почти угадал, Пир, — вмешался ван Торенс, слушавший разговоры на борту «Рейнджера». — Почти угадал. Только не на танкер, а на буровую установку в Норвежском море.

— Но что пришельцам там нужно? — Пир недоумевал. — Решили элериум на нефть сменить, что ли?

— Не знаю, — честно ответил ван Торенс. — Спроси у их лидера, если получится, ладно?

Физиономия голландца оставалось невозмутимой и серьезной. Пир покачал головой.

— Кто там? Надеюсь, не этериалы?

— Мутоны.

— А. — Пир поскучнел. — Тогда на лидера не рассчитывайте. Навигатора разве что привезем.

Мутоны — не худший вариант. Но и не лучший — живучи они, пока пристрелишь, пол-обоймы опустеет. И воюют прекрасно, прирожденные солдаты. Впрочем, у Пира сегодня тоже команда лучше не придумаешь — Винс Вега, умница-ирландка Хелен Бреди, охотно отзывающаяся на русское имя Ленка, загадочный программер из Кардиффа Уильям Раш, сильно поднатаскавшийся в последних миссиях крымчанин Олег Малый, здоровенный, почти как мутон, китаец Цу Чжешуа по прозвищу Джошуа… Да и албанец Алим Порад мало-помалу довел свой личный боевой счет до десяти чужаков — за какие-то две недели. Ну и, конечно, не стоит сбрасывать со счетов танк Стива МакМаннамана — как-никак, а весьма грозная боевая единица.

— Следящая сегодня особенно невнятна, — сказал ван Торенс уныло. — Их сведения на редкость скупы — молчат, потому что не хотят противоречивыми прогнозами вводить оперативную группу в заблуждение.

— С каких это пор следящая занимается прогнозами? — фыркнул Пир. — Так бы и сказали, что проспали все передачи. А то — не хотим, понимаешь, в заблуждение вводить…

— А что аналитики, прошу прощения? — вмешался вежливый Вега. — Они тоже молчат?

— Аналитики не усмотрели в атаке буровой ничего сверхъестественного. Возможно, пришельцам понадобилась какая-нибудь аборигенная, наша то есть, техника.

— Или я ничего не понимаю, или это просто отвлекающий ход, — встрял Раш. — Не нужна чужакам наша нефть. Элериум в сравнении с ней все равно что бензин в сравнении с дровами. А техника не нужна и подавно.

— Может, они хотят на буровой установить какое-нибудь свое оборудование? Ну, например, станцию наблюдения оставить? — предположил Алим Порад.

— И за чем в Норвежском море наблюдать? — не скрывая иронии, спросил Пир. — За косяками ставриды? Или за миграцией альбатросов?

Албанец вздохнул и умолк, потрогав зафиксированное в зажимах перед креслом плазменное ружье. Мол, давайте мне мутонов, я их перебью. А какого хрена они появились — пусть решают яйцеголовые.

В общем-то Пир разделял невысказанную мысль албанца. Действительно, угадать планы пришельцев землянам не под силу. Можно худо-бедно предсказывать их поведение, но только основываясь на накопленном опыте и хоть какой-нибудь информации, а не на голом месте.

— Марк, ну не могли же нам не приготовить никакой вводной, в самом деле? — сказал Пир вслух. — Что ты нам морочишь голову перед боем?

— Пир, дорогой, стал бы я вам морочить голову, если бы понимал, что происходит? Шеф отослал меня консультировать вас жестом руки. Ни слова не проронил. Следящая и аналитики — тоже как сговорились. Одни молчат, вторые несут благостную чушь.

— А Умный Мак?

На связи немедленно возник Сергей Боровиков, Холи Спирит или просто Дух. Похоже, он вклинился в канал по собственной инициативе, потому что перехватил изображение на экране «Рейнджера» не полностью, а лишь отвоевал уголок в правой верхней его части.

— Привет, икс-команда! — начал он деловито и завораживающе небрежно. — У меня тут Умный Мак крезанулся, но сдается, что просто сложилась нестандартная ситуация. А погонял вариатесты… в общем, получается вот что: либо на буровую высаживалась смешанная команда пришельцев, либо там было больше одного террор-шипа. Это чистые предположения Мака, не подкрепленные никакими фактами или данными наблюдения.

Я знаю только одно, братцы. До сих пор Умный Мак никогда не ошибался в прогнозах после вариатестов. Так что делайте выводы сами.

Дух тут же исчез с экрана, а среди звуков на заднем плане вскоре неясно зазвучал голос Майкла Батта. Кажется, он воздавал Духу за несанкционированное включение. Впрочем, спустя минуту Батт появился перед икс-командой самолично.

— Извините, я буду краток. Как руководитель проекта я вынужден поставить вас в известность, что недавнее заявление Боровикова является неофициальным и базируется на частных предположениях его как обыкновенного пользователя центрального компьютера. Это я говорю как руководитель…

Батт на секунду умолк и вдруг поднял тяжелый взгляд прямо на камеру; каждому из икскомовцев в «Рейнджере» показалось, что шеф глядит прямо ему в глаза.

— А как частное лицо я добавлю: запомните все, что он вам сказал, ребятки. Запомните… На всякий случай.

И отключился.

С минуту только утробное гудение турбин да голоса на заднем плане в командном нарушали тишину в десантном крафте.

— Такие вот пироги, — развел руками Марк ван Торенс; при этом обе его ладони вышли за пределы экрана и голландец на миг стал похож на Безрукого Степлтона.

— У меня такое впечатление, — нарочито громко сказал Пир, — что весь этот бардак не прекратится, пока чертовы комиссии из ООН не уберутся с базы ко всем чертям и их поганый дух к черту не выветрится!

Пир вздохнул, а потом негромко и язвительно добавил:

— Для справки: это сказал я, полковник Лихачев, который через полчаса оторвет свою задницу от кресла и пойдет в бой. Под выстрелы мутонов. Так что претензии сможете предъявить мне по возвращении… либо моему трупу. Тоже по возвращении. Не помогаете, так хоть не мешайте, мать вашу так!

Пир рубанул ладонью воздух и обратился к Марку:

— Отключайся, старина.

Тот поспешно кивнул, и экран погас.

— Удачи! — сказали голосом голландца динамики в шлемах, и одновременно во всех пропали слабые фоновые шумы командного.

— Пир, — сказала Хелен Бреди, отстегиваясь и поднимаясь. — Дай я тебя поцелую!

— Везет тебе, тля! — с завистью протянул из последнего ряда Олег Малый. — Целуют… Эй, а шокер кто-нибудь захватил? — Малый неожиданно сменил тему.

— Зачем шокер? — спросил Винс Вега. — Там ведь мутоны. Небось одни солдаты.

— Дух сказал, что могут быть не только мутоны… — протянул Раш задумчиво. — Эх, чую, нечисто дело. Затевают они что-то. Жаль, с нами ни одного псионика нет…

— У меня психоусилитель на месте, — проворчал Пир. — А что?

— А ты мутона под контроль взять сможешь?

— Попробую. — Пир пожал плечами. — На тренировках получалось.

— И мысли его понять сумеешь?

— Понять — вряд ли. Так, услышать обрывки мелодии…

Раш странно поглядел на Пира. Тот и сам удивился — с

чего это он сравнил мысли с мелодией? Сорвалось с языка, а почему — гадай хоть сто лет.

Невольно вспомнилась первая тренировка, когда Пир взял пленного солдата под контроль и держал минуты две или три. Именно мутона. Тогда Пир после отключения с непривычки потерял сознание. Работа с психоусилителем — вещь достаточно сложная. Точнее, требующая специальных навыков. Ник Завадски, к примеру, уже навострился работать так ловко, что брал практически любого чужака с первой попытки, невзирая на пси-уровень жертвы и расстояние до нее. Пиру пока было далеко до Завадски, все-таки у него пси-уровень в два с лишним раза ниже, чем у Ника, но сознания он уже не терял. Правда, в бою ему еще не приходилось захватывать сознание чужаков, только на тренировках в психолабораториях. Последнее время в миссиях, где нужно было применять пси-оружие, этим занимались оперативники с высоким порогом внушаемости, а Пир неизменно возглавлял боевую группу. В незначительных же миссиях пси-оружие не применялось вовсе — чужаки просто истреблялись на корню, и все. Без излишних сложностей.

— Народ, — спросил на всякий случай Пир. — Кто еще с пси-ампом работать умеет? Вдруг меня одного не хватит…

— Я, — ответила Хелен, преданно глядя на Пира.

— А уровень у тебя какой?

— Пятьдесят шесть.

— Хм! — обрадовался Пир. — Неплохо! Еще кто-нибудь?

Раш негромко проворчал в ответ:

— Я — psionic unsupport, ты же знаешь. И сам никому мозги не заморочу, и мне никто не сумеет,

— Знаю, Вилли… Ты — наше огневое прикрытие. Карающая, понимаешь, десница.

— Обо мне тоже все известно, — грустно улыбнулся Винс Вега, практически начисто лишенный псионических способностей. Только в отличие от валлийца Раша добряка Вегу любой сектоид, не говоря уж об этериалах, взял бы под контроль с легкостью.

— У меня получалось плохо, — честно предупредил Джошуа. — Уровень — семнадцать единиц.

«Еще хуже, чем у меня», — подумал Пир.

— А с вами все ясно, — вздохнул Пир, глядя на Малого и Порада. Эти двое на базе около месяца и определение уровня их псионических способностей просто еще не завершено. Уж слишком мало последнее время у оперативников оставалось времени на тренировки — миссии, миссии, миссии…

— Ладно. Ленка, будешь меня страховать, если что. Стив, первым вываливаешься ты, в драку лучше не лезь, давай обзор, так больше пользы. Винс, возьмешь пси-сканер, если кто интересный обнаружится, сразу отдавай его нам. Если получится взять под контроль — отводим его в сторону, разоружаем, снимаем контроль и глушим. Остальных — под корень, чем быстрее, тем лучше. Рассыпаться не станем, держимся группой. Постоянная связь, не забывайте. Кто полезет под прямые, как Пеев, — шкуру спущу по возвращении… если останется что спускать. Кажется, все.

— Йэп, сэр! — бодро отозвался Вега. — Разрешите вздремнуть?

— Валяй, — хмыкнул Пир.

Можно подумать, он в состоянии запретить это!

Пир и сам забылся ненадолго. Из дремоты его выдернули голоса пилотов.

— Готовимся, икс-команда! Снижение!

Пилоты догадались завести на экран салона изображение. Свинцовая поверхность Норвежского моря походила на мрачное грозовое небо. Ни один барашек не белел на поверхности. В море торчала большая квадратная платформа на толстенных опорах. Надстройка на платформе сильно напоминала похожие сооружения на больших судах — угловатый куб из стекла и бетона, причем бетона явно больше, чем стекла. Белые посадочные круги для вертолетов четко выделялись на короткой полосе; в темноте круги скорее всего фосфоресцировали. «Рейнджер» завис над полосой. Пир увидел, что на тонкой мачте над антеннами надстройки трепыхается на ветру норвежский флаг.

Турбины завыли тише — «Рейнджер» опускался.

— Готовы, икс-команда? — рявкнул Пир, захлопывая лицевой щит шлема.

— Йе-эп! — в один голос проревели шесть глоток.

Бронированная туша ховертанка еле заметно шевельнулась,

по периметру диска пробежала цепочка синеватых огоньков. Секунда — и танк взмыл на высоту метра. Призрачный шлейф смутно замерцал под выпуклым днищем.

Турбины взвыли последний раз и умолкли. Плавно опустилась сходня-платформа. Снаружи было сумрачно.

Танк величаво выплыл из «Рейнджера» и завертелся вокруг оси, давая оперативникам панораму.

— Чисто! — сказал Пир и шагнул на сходню. Поворот, прыжок. Рифленые подошвы глухо бухнули в покрытие полосы.

Семерка икскомовцев рассыпалась редкой цепью и рысью направилась к подножию надстройки. Снизу, с платформы, она казалась очень высокой — с семиэтажный дом, а то и выше. В стороне, в центре платформы, высились ажурные фермы буровой вышки.

Пир бегом пересек голую и плоскую полосу, приблизившись к надстройке вплотную. Вблизи бетон казался еще серее, чем издали.

Посреди стены чернела одинокая дверь. К ней Пир и направлялся.

Дверь была незаперта. Пнув ногой в тонкое листовое железо, Пир шагнул внутрь надстройки, держа перед собой хэви плазму. В тот же миг прозвучали выстрелы и Пир почувствовал, как жадные зеленые импульсы вгрызаются в броню «Скорлупы». Не задумываясь, Пир спиной вперед вывалился наружу, наудачу пальнув в полутьму. Кто по нему стрелял, он так и не заметил.

Винс Вега, прижимающийся к стене рядом с проходом, тут же ногой захлопнул дверь.

— Сэр?

— А, черт! Жив я, жив… Броню попортили, гады.

— Сильно?

— Процентов двадцать, кажется. Я даже не видел кто.

Подоспел Уильям Раш и с разбегу бухнулся на живот перед дверью. Припал к стволу плазменной винтовки.

— Открывай! — буркнул он Веге.

Тот дотянулся до ручки и рванул ее на себя. Лежащий Раш тут же саданул в проем длинной очередью. Внутри слабо зашлепали далекие шаги. Вега, протянув ладонь в сторону валлийца, попросил не стрелять. Раш мгновенно прекратил. Тотчас Вега скользнул внутрь, ныряя вбок от светлого проема двери. По нему снова выстрелили, но американца уже не было в том месте, куда целился кто-то из чужаков.

Следом внутрь юркнул Пир; теперь было легче, Винс Вега, который залег правее двери, короткими очередями поливал широкий коридор, не давая чужакам вести прицельную стрельбу.

Раш в дверь просто заполз, не утруждая себя вставанием.

Мутоны. Теперь Пир разглядел вдали широкоплечие фигуры чужаков. Не то трое, не то четверо; они быстро и слаженно отступили в глубь надстройки.

— Ленка, что у вас?

— Идем внутрь… У нас чисто.

Бреди, Порад, Малый и Джошуа проникли внутрь сквозь другую дверь. Неохраняемую.

Мутоны исчезли так быстро, что Пир не успел даже попытаться воспользоваться психоусилителем.

— Вилли, Винс, потихоньку вдоль коридора! Проверяйте боковые помещения! Двинули!

Икскомовцы тенями заскользили вдоль стен. Поначалу стены были глухими, позже стали попадаться двери, чаще всего — запертые. Вскоре коридор втек в просторный квадратный зал, где в два ряда стояли внушительного вида установки, отдаленно похожие на гигантские токарные станки.

— У нас большой зал, — тихо сказал Пир в переговорник. — Прямо напротив входа. Чужаки убрались, видно, засели где-то здесь…

— Понятно, Пир. Похоже, мы выйдем к этому же залу, но сбоку, левее вас.

— Поосторожнее там… Что-то мутоны сегодня необычно себя ведут.

— Ладно.

Кошкой проскользнув в зал, Винс Вега бесшумно оттянулся вправо. Пир — влево. Раш застыл на входе, готовый в любой момент прикрыть товарищей.

И в тот же миг над ближайшим «станком» в полной тишине взмыл кибердиск. В темном помещении он казался погруженным в зловеще светящийся синеватый туман. Три выстрела прозвучали одновременно, но робот, вместо того чтобы молниеносно развернуться в боевое положение и отстреливаться, как кибердиски всегда до сих пор поступали, взмыл еще выше, подставляя под выстрелы бронированное брюхо. Снизу его не подстрелить — бронеплита вражеского робота свободно выдерживала прямые залпы хэви плазмы.

Пир, Вега и Раш быстро залегли, прижимаясь к стенам. Кибердиск, роняя вниз призрачные синеватые молнии, быстро уплыл куда-то влево. А секунду спустя зазвучали выстрелы; много, часто и судорожно.

— Вверху, Джо, вверху! Стреляй!

— Не успеваю!

Грохот взрыва, стрельба. Чей-то сдавленный крик.

— Вон, за балками! Двое!

— А-а-а-а!

— Получай, мать твою!

Частые стучащие очереди. Визг умирающего мутона, потом сильный взрыв. Сильнее, чем прежний.

— Один диск готов! — срывающийся голос ирландки.

Дальняя стена вдруг с грохотом раскололась и в пыльный

проем рванулся плоский блин очередного кибердиска.

Пир уже крался между «станков»; Раш и Вега — вдоль внешней стены.

Вскоре они наткнулись на заслон мутонов. Если бы не броня — Раша и Вегу точно положили бы на месте. Пир, пользуясь тем, что его вовремя не заметили, швырнул поверх «станка» силовую гранату. Гулко толкнулся в уши потревоженный воздух. Из-за косой никелированной стойки вывалился мутон. В него кто-то стрелял; Пир видел, как плазменные импульсы с чмоканьем влипают в зеленую грудь и из груди толчками выплескиваются коричневые густые струйки крови. Чужак тяжело упал на пол и застыл, как немой укор бессмысленной войне.

Вверху замаячили тени сразу двух кибердисков, и Рашу с Вегой пришлось спешно уползать под прикрытие «станков».

Вега, прижимаясь спиной к железу рядом с Пиром, коротко и отрывисто обронил несколько слов. Пир разобрал только «хакима оладживона» в конце фразы. «Надо же, довели беднягу…» — подумал Пир отвлеченно.

Над ними нависал толстый лист стали толщиной в две ладони.

— Мутоны и кибердиски — вы такое когда-нибудь видели, сэр?

Снизу по роботам стрелять было бессмысленно. Но издалека кто-то прицельно бил в стык бронеплит, и один диск вдруг косо скользнул к полу, воткнулся между стойками соседнего «станка» и оглушительно взорвался. Пол дрогнул. Мелкая железная крошка забарабанила по полу и металлическим частям «станка». Уцелевший диск быстро уплыл в дым.

Раш мелькнул между двумя соседними «станками», стреляя на ходу. Кажется, стрелял он успешно: вскрикнул сначала один чужак, а секундой позже — второй. Пир и Вега короткими перебежками пробирались налево, туда, где недавно кипел бой второй части икс-команды с мутонами и кибердисками сектоидов.

Кстати, сочетание и впрямь было очень странное: никогда ни одна раса чужаков не использовала чужих роботов или террористов. Только своих. Да и Дух говорил что-то о двух террор-группах… Не значит ли это, что сегодня придется столкнуться еще и с сектоидами или парочкой горячих силакоидов? Или селацидов, летающих фасолин, плюющихся смертельным ядом?

— Вижу головастика, — вдруг явственно сказал Олег Малый.

— Это коммандер! — немедленно подсказал Вега, воспользовавшись пси-сканером.

Почти сразу неприятно бухнул разрыв шокера.

— Есть! — довольно сказал Малый.

Следом воцарилась давящая на нервы тишина.

— Все, что ли? — недоверчиво спросил Джошуа.

Около минуты было очень тихо и спокойно, а потом снаружи грохнул короткий взрыв, и сразу на связи возник МакМаннаман.

— Все в порядке, это я кибердиск подбил, — сказал он невозмутимо. — Ну у вас там и пекло внутри!

— Было, — проворчал Раш. — Мог бы и помочь, между прочим.

— А как я внутрь попаду? Танк в дверь не пролезет…

— Как же кибердиски попали? Телепортнулись, что ли?

— Не знаю. Я не нашел пути внутрь. А шастать особо некогда, я выходы держал.

— И что?

— Два мутона и сектоид. Теперь вот кибердиск еще.

— Ну ты молодцом, Стив! — удивился Раш. — Когда успел-то?

— Успел…

— Прочесываем зал! — вмешался Пир. — Давайте, только осторожненько!

Удивительно, но ни одного чужака на буровой больше не нашли. Не оказалось нигде и людей, работавших здесь когда-то, — их судьба так и осталась невыясненной. Скорее всего их увезли чужаки, когда высадили десант.

В зале со «станками» и снаружи, на полосе, отыскалось двенадцать мертвых мутонов, один сектоид и остатки четырех кибердисков. Одного чужака, сектоида-коммандера, захватили живым.

Когда стало ясно, что буровая чиста, Пир дал команду на отход. А потом вдруг сообразил, что давно не видит и не слышит Хелен Бреди.

— Эй, Ленка, ты где? — позвал он весело.

Ответом ему было молчание.

— Хелен! — Пир даже остановился, вслушиваясь в тишину.

Молчание.

— Эй, Джо, Олег, Алим! Где вы с ней расстались?

— Да здесь, когда стрельба шла… — растерянно откликнулся Малый.

— А после ее видели?

— Нет…

Пир бегом направился к левому входу, где прошли совсем недавно четверо икскомовцев. Вокруг все было покорежено от взрывов, в воздухе висел густой удушливый дым.

Хелен Бреди нашлась спустя несколько минут. Она лежала среди перекрученных стальных балок и рваных листов железа. Лежала на спине, уставившись пустым бессмысленным взглядом в высокий потолок зала. «Скорлупа» ее была пробита в нескольких местах. А на груди чернели следы прямых попаданий.

Пир медленно опустился на колени перед ней.

— Хелен…

А потом увидел под ладонью мертвой ирландки смятую и поникшую розу. Ту самую, которую нашел сегодня утром в своей комнате.

Пятеро икскомовцев неровной шеренгой стояли у Пира за спиной. Пир тяжело поднялся на ноги и обернулся к товарищам.

— У нее сегодня был день рождения… — глухо сказал он.

И, волоча ноги, побрел к выходу.

«Напьюсь сегодня, — подумал Пир. — Вдрызг. И будь что будет».

Мысли эхом отдавались в пустоте — той, что давно воцарилась у Пира в душе, и если и отступала иногда — то очень ненадолго.

— Вызовите кто-нибудь «Джураи»… — так же глухо добавил Пир, не оборачиваясь.

Снаружи шумело Норвежское море. Как вчера. И как тысячу лет назад.

Глава 22. Декабрь 1999

Пир на секунду задержался перед дверью, вдохнул побольше воздуха, словно это могло ему чем-нибудь помочь, и постучал костяшками пальцев в висящую на двери табличку «Майкл Батт. Руководитель проекта».

Дверь была обита кожей, поэтому стучать можно было только в табличку или по массивной металлической ручке.

Батт сам распахнул дверь и отступил в сторону, приглашая Пира войти. Пир вошел, по привычке ступая бесшумно.

В кабинете, кроме самого шефа, находились еще Хильд, руководитель научной программы, и Руслан Нарыков из информационной службы. Они сидели за Т-образным столом, вдоль ножки. Верхнюю перекладинку буквы «Т» составлял стол Батта, за которым сидел всегда только сам Батт.

— Доброе утро, Пир, — поздоровался Майкл Батт сдержанно. — Это ничего, что я называю тебя так?

— Доброе утро, господа. Что до моего прозвища — меня все равно все зовут именно так, сэр.

— Садись. — Батт кивнул Пиру на вертящееся черное кресло рядом с Нарыковым и уселся в свое, генеральское. Генеральское кресло выглядело чрезвычайно неудобным, а поза сидящего в нем шефа казалась напряженной.

— Я слушаю, — коротко сказал Батт.

Пир на секунду задумался, подбирая слова. Вспомнил все свои доводы, вспомнил, в какой последовательности собирался их излагать, решительно взъерошил шевелюру и начал:

— Сэр! Вам никогда не приходила в голову мысль, что мы воюем с тенью?

Батт внимательно глядел на Пира. Хильд и Нарыков — тоже. Понятно, никто из них на этот риторический вопрос отвечать не собирался.

— Ежедневно икс-команда всех четырех баз совершает до десяти боевых вылетов. Небо кишит тарелками чужаков. Мы убиваем их десятками — но тарелок не становится меньше. Они неисчислимы, как термиты. Придерживаясь прежней тактики, мы не добьемся ровным счетом ничего: тарелки будут летать, чужаки — похищать людей и скот, устраивать терроры… Все будет как и раньше. Как и год назад. Нужно менять тактику. Это очевидно.

— Совершенно с тобой согласен, это очевидно, — спокойно подтвердил Батт. — К аналогичным выводам руководство проекта пришло довольно давно. Впрочем, продолжай.

— Спасибо, сэр. Нужно искать центр, откуда управляется нашествие. Где выращивают чужаков-солдат и штампуют их боевую технику.

— Центр давно разыскивается, Пир. Более того… — Батт сделал эффектную паузу и переглянулся с Хильдом. — Он практически найден.

— Найден? — растерялся Пир. — В самом деле?

Он готовился к тому, что ему будут возражать, а возможно, и вообще не станут слушать. Но те, кто двигал проект «X-com defence», оказывается, давным-давно пришли к таким же выводам, к каким Пир пришел совсем недавно.

— Найден. Нашествие управляется с Марса. Кстати, Пир, тот коммандер, которого захватили на буровой, выдал нам фактически окончательные координаты главной вражеской базы. Четвертая планета Солнечной системы, Северное полушарие, столовые горы Сидония. Хочешь, назову координаты?

— Значит, — медленно и раздельно сказал Пир, — проблема состоит в том, чтобы добраться до Марса?

— В общем — да. Именно в этом.

— И… как скоро эта проблема будет решена?

Батт переглянулся с Хильдом. Секунд пять оба колебались, Пир явственно читал нерешительность у них на лицах.

— Собственно… — протянул Хильд полувопросительно, — неделей раньше, неделей позже — какая, в сущности, разница?

Батт щелкнул клавишей селектора, обращаясь к секретарше, которую Пир про себя называл Мисс Холод.

— Барбара, вызови, пожалуйста, Ника Завадски и Адама Дориго.

«А у нее есть нормальное имя, оказывается…» — подумал Пир невпопад.

— Дориго на вылете, мистер Батт…

— На вылете? Ладно, тогда только Завадски.

— Секундочку, мистер Батт.

Мисс Холод отключилась. Всего на полминуты. Потом селектор вновь выплеснул порцию арктического холода — голос Барбары.

— Мистер Батт, Завадски подойдет в течение пяти минут.

— Спасибо, Барбара…

Завадски, как Пир и ожидал, подошел через две с небольшим минуты, а не через пять.

— Сэр!

— Здравствуй, Ник, — перебил его Батт. — Не желаешь прогуляться?

Ник удивился.

— Прогуляться? Простите, сэр?

— Да, прогуляться. До мастерских.

Ник вопросительно взглянул на Пира — Пир только чуть заметно пожал плечами.

— Пойдемте! Мистер Хильд, мистер Нарыков!

Батт приглашающе повел рукой к выходу.

Уже за дверьми шефовского кабинета Пир успел шепнуть Нику:

— Новости… Я еще не в курсе…

Мисс Холод провела босса и его спутников обычным ледяным взглядом, от которого в Арктике, должно быть, усиливались зимние метели.

В мастерских Пир прежде никогда не бывал — не сложилось. Оказалось, что за южным ангаром вовсе не граница базы. Там замаскированный шлюз — Пир не раз проходил мимо него, в двух шагах, и не подозревал, что за стеной кроется целый завод в миниатюре. Даже при обороне базы от чужаков эти секторы оставались закрытыми. Если бы чужакам удалось захватить базу — даже тогда они могли бы и не обнаружить мастерских.

Первое, что Пир увидел сразу за шлюзом, — огромный, раза в три больше «Рейнджера», корабль. Он был покрашен в вызывающе яркий желтый цвет, а на боку явственно читалась надпись «AVENGER».

«МСТИТЕЛЬ».

Пир и Ник Завадски, видевшие эти стремительные очертания, эти обтекаемый формы впервые, застыли словно громом пораженные.

— Это, — негромко сказал Майкл Батт, — наша будущая победа. Наша надежда. Наш венец самолетостроения. В сущности, это уже не самолет — это космический корабль. Он долетит до Марса и вернется обратно. И он практически готов — еще неделя, и начнутся ходовые испытания. Причем сразу в боевых условиях — с вылетами на миссии.

Хильд говорит, что эта штука в одиночку собьет беттлшип. И сможет после воздушной дуэли самостоятельно вернуться на базу, понимаете? Сбить крейсер, сесть, высадить икс-команду, потом взлететь и дотянуть до базы.

«Эвенджер» лучше любой тарелки инопланетян. Именно поэтому он олицетворяет нашу надежду на успешное завершение войны.

Батт умолк, предоставляя икскомовцам возможность переварить услышанное. «Эвенджер» и впрямь выглядел впечатляюще. Если и «Файршторм», и «Молния» по большому счету были слепым дублированием технических решений чужаков, то этот крафт строился по земным канонам, просто на базе более совершенных технологий. Инженеры проекта отказались от дисковой формы, напоминающей летающие тарелки, отказались и от центрального расположения двигателя. И вообще «Эвенджер» очень напоминал увеличенный и сильно усовершенствованный «Скайрейнджер». В той же мере, в какой «руссо-балт» начала двадцатого века напоминает современный «мерседес».

— Значит, — протянул Пир, — значит, еще немного, и будет предпринята атака центральной базы инопланетян? Той, что на Марсе?

При слове «Марс» лицо Завадски несколько вытянулось.

— Да, безусловно, — ответил Майкл Батт. — Думаю, еще месяц, от силы — два. И «Эвенджер» стартует, чтобы оправдать данное ему имя.

— А… Сколько икскомовцев он способен взять на борт?

— Двадцать шесть. Плюс как минимум три ховертанка. Пилоты — не в счет, у них автономные отсеки.

— А сколько продлится полет? — Пира распирало вполне понятное любопытство.

— Около двух недель. С момента старта до момента посадки в Сидонии. Икс-команда на время перелета будет погружена в сон.

— На две недели?

— Да. Видите ли, двадцать шесть человек две недели в сравнительно тесном салоне… В общем, если все это время бодрствовать, нужно либо брать втрое меньше людей, либо строить корабль значительно больших размеров. Ни того, ни другого мы себе позволить не можем. Собственно, это все несущественные подробности. Остальное узнаете позже. Вместе со всеми участниками проекта. И даже несколько больше…

Батт нахмурил брови.

— Напомню, что на сегодняшний день все, что вы увидели и услышали, — секретно. До нового года я попросил бы вас молчать об увиденном. В силу ряда причин, перечислять которые у меня нет желания. Вы — старейшие оперативники проекта. Только поэтому и еще потому, что Пир сегодня высказал несколько весьма здравых, хотя — увы! — не слишком новых соображений, вы сегодня сюда и попали.

Удовлетворяет тебя такой ответ, полковник?

— Да, сэр! — встрепенулся Пир. — Несомненно! Жду не дождусь ходовых испытаний!

Завадски только вздохнул, не то с легкой завистью, не то с нетерпением.

— Тогда будем считать нашу встречу завершенной… Руслан, если нетрудно — проводите Ника и Пира из гермозоны…

Нарыков покинул оперативников в южном ангаре. Церемонно раскланялся и вернулся в секретную гермозону.

— Ну, — протянул Ник Завадски, когда они неторопливо пересекали ангар. Ангар был пуст — то ли «Файршторм», то ли «Рейнджер», то ли «Молния», какой-то из кораблей был на вылете. — Что скажешь?

— Что скажу? — задумчиво переспросил Пир. — А что тут можно сказать? Намекнул шефу, что война кажется мне бессмысленной. Что бить нужно не по щупальцам, а в башку.

— И?

— И шеф привел меня сюда. Велел секретарше своей сверхпроводящей тебя позвать и Адама…

— Адам на задании.

— Знаю. Поэтому позвали только тебя.

— Так, значит, получается, что мы все просто ждем, пока «Эвенджер» приготовят для первого полета? Что шеф и его свита сами горят от нетерпения?

— Получается, так.

— Здорово! — Завадски покачал головой. — Старик продолжает меня поражать. Кстати! — Ник оживился. — Я слышал твое выступление перед высадкой на буровую. В адрес натовцев и комиссии ООН.

— Ну и что? — уныло спросил Пир. — Меня пальцем никто не тронул в итоге.

— Так ты что, не знаешь? — Завадски даже остановился на выходе из ангара. — Тебе никто не сказал?

Пир вопросительно и озадаченно уставился на друга.

— Нет… А что, должны были что-нибудь сказать?

— Все посторонние покинули базу в двадцать четыре часа! Даже сержанта этого психованного отозвали, который новичков гонял. Да что сержант, на складе опять Крот теперь сидит. Как раньше. Представляешь?

— Правда, что ли? — Пир не мог поверить. Впрочем, сегодня он действительно вопреки обыкновению не встретил в коридорах никого из внешних служб, никого, не работающего на проект непосредственно.

— Правда-правда. Кажется, шефа эти свиньи тоже вконец достали… Ей-богу, аж дышится теперь легче.

— Ну, ты меня порадовал, — сказал Пир. — Ладно, пошли… Эх, вот бы еще до Рождества «Эвенджер» испытать!

— Испытаем. — В голосе Завадски засквозила уверенность. — Шеф слов на ветер не бросает, это тебе не ооновские шишки. А не до, так сразу после Рождества. Крепись, Пир. Кажется, скоро конец нашим похождениям на ниве истребителей инопланетян…

До двадцать восьмого декабря икс-команда взяла еще четыре беттлшипа, несколько абдукторов и неисчислимое множество мелких тарелок. Довольно много операций прошло в Европе, что повело за собой ряд острых выпадов в адрес проекта. Нужно было срочно выправлять положение, не идти на поводу у пришельцев, а упреждать их удары. Возможно, поэтому в мастерских, за южным ангаром, работа велась форсированными темпами. Мало кто видел это. Пир, например, не видел. Но иначе быть просто не могло, потому что утром двадцать восьмого, когда над верхним полигоном еще висели серые предрассветные сумерки, сигнал «ALERT» выдернул Пира из постели.

Последнее время из-за большого числа раздробленных миссий вызовы в тревожный рукав стали индивидуальными. Каждому икскомовцу выдали по браслету-пейджеру, а дежурный в командном быстро решал, кому из свободных вылетать в составе боевой группы.

Завадски, с которым Пир в декабре виделся нечасто, впервые вызвали вместе с Пиром.

В тревожном рукаве Пир увидел еще и Адама Дориго — и немного удивился, потому что трех старичков базы «Европа» весь месяц разбрасывали по разным группам. Когда же появились друзья-неразлейвода Чукарин и Самусенко, а потом Сегерсен и Шадрин, Пир вообще онемел. Самые опытные икскомовцы! Все — в одну миссию? Странно.

Эта шестерка была старейшей не только на базе «Европа», но и во всем проекте. Только Паллистер, Олаэча и Бейли с «Америки» могли посоперничать с ней в опыте.

Вдобавок ко всему еще двое — Уильям Раш и Берт Нильсен — собственно, занимали места сразу за этой шестеркой. Получалось, что руководство собрало элитную команду.

Все удивление рассеялось, едва икскомовцы покинули тревожный рукав, облачившись в боевые комплекты, и вбежали в ангар. Пир сразу понял, в чем дело.

В ангаре стоял «Эвенджер». Только уже не желтый, а серо-зеленый, как первые «Рейнджеры», пока ветры высот еще не успели выпить из красок первозданную яркость и насыщенность.

Икс-команда задержалась на миг: ведь этот крафт все, кроме Пира и Завадски, видели впервые. И даже не знали, где у него десантные люки. Впрочем, этого не знали и Пир с Завадски, хоть раньше уже и видели «Эвенджер».

Положение выправил техник в неизменном синем комбинезоне.

— Сюда! — Флажки в его руках призывно затрепыхались из стороны в сторону. — Сюда, ребята!

Сходня-платформа откидывалась у «Эвенджера», как и у «Скайрейнджера», сзади, только у нового корабля совершенно не было хвостового оперения. И еще Пир успел заметить справа и слева от пилотской кабины спаренные жерла плазменных пушек. В жерлах тускло поблескивали кристаллические инжекторы. И это внушало всяческую надежду и спокойствие. «Мститель» не беззащитен, как самый первый крафт икс-команды. Эта птичка кусается. Вернее, плюется смертельными зелеными импульсами. Батт говорил, что она способна в одиночку сбить беттлшип, который раньше одолевали только один-два «Файршторма» при поддержке нескольких «Интерсепторов». Или «Молния» при такой же поддержке.

— «Мститель»! — прошептал кто-то из икскомовцев. — Как и дожидались, еще в этом году, хоть и после Рождества…

— Неужто все? — глухо спросил другой.

— Хватит болтать! — рявкнул Ник Завадски. — Пир, командуй, чего стоишь?

Полковник Геннадий Лихачев, с неясным чувством в груди, набрал побольше воздуха и скомандовал:

— Грузись! Живее, ребята!

Внутри нового корабля цепочкой притаились ховертанки. Целых три. Но если в «Рейнджере» они занимали почти все расстояние от борта до борта и практически перекрывали проход, то здесь с обеих сторон оставалось достаточно места, чтобы к выходу пробрались даже два человека в ряд. Дальше, в глубине, салон немного сужался и являл собой удачную помесь салонов «Скайрейнджера» и «Молнии». От первого — кресла парами, правда, каждое пошире и повыше, От второго — стойки антигравитационных коконов. Невидимые коконы сплетались из силовых полей как раз над креслами — Пир пока не понял, зачем сделали именно так, хотя смутная догадка шевельнулась в нем. Но разбираться пока было некогда.

Пока оперативники рассаживались по креслам, появились и дистанционщики — как и ожидал Пир, самые опытные. Стив МакМаннаман, Станислав Бржиза и Пребен Сонтдруп. Их хозяйство располагалось у правого борта, за рядом последних кресел. Не перед танками, как раньше, а сбоку от них.

Едва они взошли по трапу и трап приподнялся, наглухо задраивая выход, «Эвенджер» еле заметно вздрогнул. Легкая вибрация прошлась по телу громадной птицы с непропорционально маленькими крылышками. И птица тронулась с места. Бесшумно.

Это было самым непривычным, даже после очень тихо работающей «Молнии». А уж с «Рейнджером» и равнять было нечего — у того гул турбин часто заглушал разговоры оперативников внутри. Особенно при взлетах и посадках.

«Эвенджер» не стал даже разгоняться. Едва покинул стартовый тоннель, ощутимо задрал нос к небу и взмыл, причем икс-команда и пилоты даже не испытали никаких перегрузок. Антиграв-компенсаторы работали вполне исправно.

Общий экран, как в «Рейнджере», имелся и в новом крафте, только, кроме общего, можно было завести изображение с командного базы еще и на один из двух персональных мониторов в спинках кресел переднего ряда. Или на оба сразу, но такое скорее всего никому в голову не пришло бы.

Да и на визиографы шлема изображение без труда вызвалось.

Сегодня ван Торенс появился сразу после старта. Неудивительно, впрочем. Испытание нового корабля все-таки… Это третий случай с открытия проекта. «Файршторм» испытывался в августе, «Молния» — в сентябре… И вот третье испытание. Самое, наверное, значимое.

— С добрым утром, икс-команда! — бодро поприветствовал оперативников ван Торенс. — Держу пари, вы сегодня несколько секунд потеряли при погрузке!

— Да уж, — проворчал Завадски. — Для вящего эффекта, могли бы заодно подсунуть и «Скорлупу-4» вместе с новыми ружьями. То-то в ангаре на полу челюстей валялось бы!

Голландец широко улыбнулся.

— Ну что же! Новый крафт готов, как вы могли убедиться. Долгожданный наш «Мститель». Хочется верить, что все возложенные на него надежды оправдаются. И это станет ясно уже через несколько часов.

О сегодняшнем вылете: вы идете на беттлшип человекозмей. Очередной… засечен над Арктикой, как обычно. Из странностей отмечу только необычно малую скорость: скорее всего вы его перехватите чуть севернее Гренландии, над полями торосов. Это уже область сплошных льдов. На всякий случай вас поддерживает один из «Файрштормов» и звено истребителей норвежских военно-воздушных сил, но самостоятельно они ввязываться в драку не будут, только если у вас дела пойдут… не так, как предполагается. Если же все пойдет как надо, во что очень хочется верить, крейсер будет добычей «Эвенджера» и только «Эвенджера»: сбитый, он тут же будет захвачен вами.

Как вы уже успели заметить, внутреннее устройство нового корабля напоминает кое в чем старые «Скайрейнджеры», а кое в чем — «Молнию». В частности, помимо кресел для экипажа, тут же рядом смонтированы и силовые антигравитационные коконы. В обычных вылетах коконы использоваться не будут. Но в ходе последней операции без них не обойтись: во время перелета «Эвенджера» от Земли к Марсу все оперативники будут погружены в двухнедельный сон.

— К Марсу? — переспросил Адам Дориго. — Я не ослышался?

Все, кроме Пира и Завадски, о Марсе слышали впервые.

— Да, к Марсу. Считайте мои слова официальным заявлением: недавно обнаружена главная база чужаков на Марсе, и именно оттуда управляется все нашествие. Именно там выращиваются чужаки-солдаты, собирается техника и летающие тарелки, в общем, там сердце дракона. С сегодняшнего дня, с двадцать восьмого декабря, открывается новый проект в рамках «X-com defence». Он получил имя «Проект Сидония». Думаю, нетрудно догадаться, что цель проекта — захват и уничтожение головной базы чужаков. Как только испытания «Эвенджера» будут завершены, как только станет ясно, что новый крафт способен доставить на Марс боевую группу, мы не станем медлить, можете быть уверены. Думаю, что старт на последнюю миссию состоится в январе.

По этой причине на сегодняшнюю миссию посланы вы — наиболее опытные оперативники, те, кому предстоит стать первыми людьми, достигшими Марса, нашего небесного соседа.

— Скажи, Марк, — вмешался Дориго, — сколько человек полетит на Марс?

— Окончательное решение еще не принято. Испытания покажут. Но все, кто хоть раз совершит вылет на «Эвенджере», могут быть твердо уверены, что в число кандидатов на полет к Марсу они входят.

— Это значит, — заключил Дориго, — что восемь кандидатов уже есть. Так?

— Так, — согласился ван Торенс.

— Скажи, Марк, — подал голос Стив МакМаннаман. — А дистанционщиков это касается?

— В той же мере, — не задумываясь, подтвердил голландец. — Сколько танков будет взято в последнюю миссию, тоже пока неизвестно. Предполагается, что три.

— Подумать только, — задумчиво и несколько недоверчиво сказал Уильям Раш. — Первыми на Марс ступят не астронавты, не ученые, а солдаты!

— И один вольный программист. — Марк подмигнул. — Ты не задумывался, Вилли, когда подбирал плазменную винтовку в Кардиффе, что поднимаешь свою судьбу?

— Задумывался, — без тени колебания ответил Раш. — И не раз.

Совершенно неожиданно в разговор вмешался один из пилотов:

— Интересно, а пилотам, слетавшим на «Эвенджере», можно рассчитывать на путешествие к Марсу?

Ван Торенс растерялся — видно было, что к подобному вопросу он не готов.

— Пилотам? Гм… Не знаю. Вероятно, да. Вас ведь готовили перед вылетом?

— Готовили. Две недели. Десять человек.

— А сколько вас сегодня? — поинтересовался Пир. Обыкновенно «Рейнджером» и «Молнией» управляли двое, но в «Молнии» летал еще и стрелок.

— Четверо. Двое на штурвалах, двое за гашетками, — ответил пилот. — А что?

— Так, — вздохнул Пир. — Интересно. Вам ведь не придется весь перелет к Марсу спать.

— Почему? — возразил пилот. — Придется. Три четверти пути.

— То есть? — не понял Пир. — «Эвенджер» к Марсу поведут автоматы?

— Не совсем, — пояснил ван Торенс. — Вообще-то полет, конечно, пройдет в автоматическом режиме, но один из пилотов будет все время бодрствовать, дежурить. По трое суток каждый. Отдежурил — разбудил следующего, а сам спать.

— Понятно. — Пир опять вздохнул. — Хоть на звезды поглазеете, конюхи.

— Мы тебе запись потом прокрутим, — пообещал кто-то из пилотов.

— Нужна мне ваша запись, — ответил Пир. — Это все равно что цветы в противогазе нюхать. Своими бы глазами поглядеть…

Помянув цветы, Пир помрачнел. Перед глазами снова вдруг встала недавняя картина: мертвая Хелен Бреди и роза под ее неподвижной ладонью в бронированной перчатке.

«Скорее бы уж Марс, — подумал Пир. — Раздавить это чертово осиное гнездо… и остаться наедине с воспоминаниями».

Он знал, что, даже если он уйдет на покой, покоя ему не видать. До самой смерти.

Беттлшип они настигли над однообразным ледяным полем. Сверху казалось, что «Эвенджер» летит над бескрайним операционным столом. С высоты льды казались гладкими, но Пир знал, что вблизи они выглядят как хаотичное нагромождение ледяных глыб. Торосы… И еще эти льды очень коварны и хрупки из-за близости Гольфстрима. Икскомовцам иногда приходилось брать вражеские тарелки, сбитые над Арктикой. Средний скаут флоатеров как-то раз умудрился сесть на плавучую льдину. Двоих солдат чужаков быстро застрелили, а навигатора пришлось долго гонять над полыньями, прежде чем удалось оглушить ручным шокером «Стан Род».

В воздушном бою «Эвенджер» оказался страшной вещью. Кроме спаренных плазменных пушек, он нес еще и две бластерные ракетные установки. Восьмиугольная громада инопланетного крейсера сразу же получила две ракеты в ближнюю колонну силовой установки. Взрыв был похож на огненную кляксу, и странно было видеть ее, не сопровождаемую никакими звуками. В абсолютной тишине, когда слышишь только дыхание соседа-икскомовца. Крейсер, оставляя слабый дымный шлейф, косо пошел вниз, ко льдам.

— Во дают истребители! — негромко протянул Ник Завадски. — И это крейсер! Как муху…

Над «Эвенджером» незримой тенью скользнул диск «Файршторма», перечеркнул небо и исчез из виду. «Файршторм» уходил на юго-восток, к базе. Здесь ему делать было нечего, не пришлось даже ни разу выстрелить.

— Повреждены лобовые фолдеры, — бесстрастно сообщил на базу кто-то из пилотов. — Два попадания в фокус; левый отказал, правый дает тридцать процентов начальной мощности. Сесть и взлететь мы сможем с тройным запасом уровня фолд-коррекции.

— Принято, «Эвенджер»! — отозвался командный центр.

Пир не понял, что за устройства пострадали от заградительного огня беттлшипа. Понял только, что «Эвенджер» действительно в состоянии справиться с самым мощным кораблем инопланетян. Быстро и уверенно — воздушный бой длился меньше минуты. И показался Пиру каким-то до странности ненастоящим, игрушечным.

— Поставили колпак, — доложила следящая. — Мощность обычная, можете прокалывать.

— Понял, прокалываем, — отозвались пилоты. — Заходим на посадку, бойцы. Точите когти…

— Уже, — буркнул в ответ Завадски, доставая из чехла стержень психоусилителя. — Командуй, Пир. Твое время…

Пир вогнал обойму в паз энергоприемника и перехватил хэви плазму поудобнее. Потом зарядил шокер и повесил за спину.

— Готовы, ребята? — спросил он буднично.

Нестройный хор утвердительных откликов был ему ответом.

Дистанционщики оживляли танки.

— Не начинайте опять с трапа палить по всему движущемуся, — проворчал Завадски. — Оставьте кого-нибудь и нам.

— Пытаешься оправдать свое пребывание здесь? — ухмыльнулся Дориго. — Ну-ну…

Завадски лениво огрызнулся в ответ. Шутливая предстартовая перепалка между псиониками и боевой группой уже успела стать традиционной.

— Сели, — сказали пилоты.

Пир удивился — впервые он не уловил момента касания. «Эвенджер» являл себя во всей красе. Действительно, чудо-корабль. Надежда. Надежда всей Земли.

Пока он оправдывал все, что на него возлагалось.

Бесшумно откинулся наклонный трап. Танки стремительно выплыли наружу и разошлись веером.

— Начали! — сказал Пир и сделал первый шаг на трап.

Беттлшип, окутанный облаками пара и дыма, стоял в отдалении. Стоял заметно накренившись и, кажется, кренился все больше и больше. Пир повис на антиграве и успел даже пролететь метров десять к нему, внимательно следя за целеуказателем. Целеуказатель молчал.

И вдруг, взметнув в небо целое облако пара, крейсер накренился еще сильнее и с громким шипением ушел под лед. Льдина и стоящий на ней «Эвенджер» вздрогнули, но Пир и те из икскомовцев, кто успел взлететь, этого не заметили.

— Holy shit! — озадаченно сказал Дориго, опуская хэви плазму.

Даже издалека было видно, как в огромной полынье бурлит вода. Будто в чайнике.

Пир и Дориго висели рядом и напоминали вплавленных в янтарь арктического воздуха жучков. Антигравы работали совершенно бесшумно, и оба оперативника оставались абсолютно неподвижными, только слабо двигали руками.

Сонтдруп подогнал свой танк поближе к полынье. Бурлящая вода казалась черной.

— Провалился, — констатировал Сегерсен. — Расплавил лед и провалился.

Пир, Дориго и Раш медленно двинулись вперед и повисли над краем полыньи. Остальные неторопливо подтянулись поближе. В полынье продолжала клокотать свинцового цвета вода.

Пир снял с головы шлем; холодный ветер Арктики обжег ему легкие. Пир невольно поежился, плюнул в неожиданно открывшуюся воду Ледовитого океана и сказал:

— Утонул, стерва. Ну и хрен с ним — нам меньше работы.

Он вновь надел шлем и обратился на командный:

— Похоже, сегодняшняя миссия завершена досрочно. На дне мы его не достанем. Отзывайте группу эвакуации. Добро на возврат «Эвенджера» даете?

— Возвращайтесь, Пир, — отозвались с базы. — Возвращайтесь.

Кажется, дежурный отправлял патрулировать район, где провалился беттлшип, норвежских летчиков-истребителей. Пир не вслушивался.

— Повоевали, братцы, — сказал он икскомовцам. — Блицкриг прямо.

«Эвенджер» взмыл в арктическое небо спустя четверть часа. Бесшумно, похожий на стремительного призрака.

Глава 23. Декабрь 1999 — январь 2000

В библиотеке было, конечно же, тихо. Что за библиотека без тишины? Стеллажи с книгами и столы, на которых стояли компьютеры, казались жрецами неведомого храма, застывшими в правильном строю. Девушка-библиотекарь приветливо улыбнулась, едва Пир показался на пороге.

У стены в кресле сидел Ник Завадски и сосредоточенно листал пухлую книгу.

— А-а, — протянул Пир. — Вот ты где. С утра пораньше — и в библиотеку. Бабушка может тобой гордиться!

— Да пошел ты, — огрызнулся Завадски. — Ты, между прочим, тоже сюда приперся, а не в пивную.

— Я, — солидно и весомо заявил Пир, — по делу.

— А я что, погулять? Вон, гляди, чего листаю…

Он показал Пиру название тома, который читал. «Марс далекий и близкий», прочел Пир.

— Гляди-ка! — Пир удивился. — Честно говоря, я пришел сюда за тем же… Ну и как, много интересного вычитал?

— Да тут одни цифры… Скучища в общем-то.

— А ты бы взял книгу для детей, — ехидно посоветовал Пир. — Там все просто и доходчиво написано…

Девушка-библиотекарь прыснула в кулак. Завадски, ничуть не смутившись, ответил:

— А тут нет детских книг. Я уже спрашивал.

— Подумаешь, проблема! — Пир пожал плечами. — Вон комп стоит. Сядь да вытяни откуда-нибудь.

— Делать мне нечего, — сказал Ник и брезгливо переложил книгу на соседнее кресло. — Вот послушай: на Марсе, оказывается, холодина неимоверная, и сутки на сорок минут длиннее.

— Ну и что? — спросил Пир. — От холодины спасемся: обогрев включим. А сутки — какая разница: длиннее, короче? Все равно долго там пробыть нам не светит.

— Да уж, — согласился Ник. — Не светит. Ладно, пошли, что ли, в пивную…

— Я на дежурстве, — сказал Пир с некоторым унынием и обратился к девушке: — Малгося, запишешь эту книгу на меня…

— Добже, — согласилась библиотекарша. — А Сапковского ты прочел?

— Нет еще. — Пир вздохнул. — Некогда все… А книга хорошая: предназначение, колдуны, упыри… Читаю, прям, и душа отдыхает.

— Не трудно на польском читать?

— Трудно. Хотя он ведь и на русский похож немного, и на украинский. Да и словарь у меня есть. Здесь спер, в библиотеке, еще до тебя…

Малгося снова засмеялась, ловко стрекоча ноготками по клавиатуре.

Через минуту Пир и Ник Завадски ушли из библиотеки. Книгу «Марс далекий и близкий» Пир унес под мышкой.

Тридцатого утром в кабинете Майкла Батта прошла короткая консультация тех оперативников, которых планировали задействовать в проекте «Сидония». С базы «Европа» отобрали двенадцать человек: Завадски, Пира, Дориго, Чукарина и Самусенко, Ивана Шадрина, Берта Нильсена, Густафа Сегерсена, Луиса Эскобара, Уильяма Раша, Люциуса Теннона и Велко Мирча. Присутствовали и трое самых опытных дистанционщиков. Кроме шефа, Нарыкова и Хильда, на консультацию явился еще Николай Байдалинов — чело-век-тень, начальник службы безопасности. Пир за целый год, проведенный на базе, видел его не то два раза, не то три. Всего-навсего.

Всю аппаратуру, в том числе телефоны, шеф приказал отключить. Пир скептически вздохнул, но, понятно, оставил свой скепсис глубоко внутри.

— Ну что, ребята, — устало начал Батт. — Кажется, пришло время финальной драки. Решено «Эвенджер» долго не обкатывать: если он способен долететь до Марса, он долетит. А если нет… Значит, все равно придется делать новый. Так что через недельку вам предстоит здорово рискнуть.

Батт скользнул взглядом по сосредоточенным лицам оперативников.

— Ты хотел что-то сказать? — спросил он Завадски.

— Нет, Сэр. То есть да, хотел, но это… лишнее.

— Ну почему? Говори, раз начал.

— Ладно. — Завадски кивнул. — Я только хотел сказать, что мы и до сих пор рисковали. Чуть не каждый день. Поэтому мне нравится идея ускорить вылет на Марс.

— Понятно. — Батт кивнул. — Я рад, что услышал это, Ник. Потому что если «Эвенджер» не долетит, ваши смерти лягут на мою совесть.

— «Эвенджер» долетит, — негромко и уверенно сказал Хильд. — И вернется.

— Будем надеяться, что долетит. И вернется, — отозвался Батт. — С сегодняшнего дня присутствующие здесь икскомовцы снимаются с боевого дежурства и начинают жить по предстартовой программе. Что это значит?

Первое. Вы покинете базу «Европа» завтра. Вместе с «Эвен-джером». Специально для подготовки финальной команды создана вспомогательная база в Антарктиде. На Марс «Эвенджер» стартует оттуда. Необходимое оборудование и снаряжение перебрасывается на эту базу, а частично уже и переброшено. Предстартовая подготовка продлится около недели. За это время вы получите необходимые инструкции, касающиеся полета к Марсу и последней миссии.

Второе. Персонал базы в Антарктиде очень мал из соображений секретности. Посему услышанное сегодня храните при себе еще минимум сутки, а с завтрашнего дня ваш мирок вблизи Южного полюса практически прекратит сношения с внешним миром.

И третье. Центральная база инопланетян в Сидонии должна быть разрушена любой ценой. Любой. Потому что второго шанса у нас может и не оказаться. Так что… готовьтесь как следует.

— Вопрос, сэр! — поднял руку Адам Дориго. — Оперативники с других баз примут участие в полете?

— Да. С «Америки» в Антарктиду прибудут Алан Паллистер, Хуан Олаэча, Ричард Бейли, Роберт Карди, Масанори Ямашита, Артур Райт и Патрик Дэй. Семь человек. С «Азии» — Карл-Хайнц Рудваляйт, Лион Дуярди, Гастон Фернандес и Халеф Аль-Мусаи. С «Африки» — Стефан Унгер, Марк Готье, Том Додж и Сигурни Хадсон.

— Женщина на корабле? — вопросительно протянул Дориго.

— Да, Адам. Женщина. У нее пси-уровень, между прочим, девяносто три единицы.

— У Шадрина все равно больше. — Дориго вздохнул. — Извините, сэр.

— Завтра в девять утра «Эвенджер» вылетает на антарктическую базу. Вы полетите на нем. У меня — все. Если вопросов больше нет — до завтра.

Как всегда, Майкл Батт был предельно краток.

Наутро за Пиром и Ником Завадски зашел молчаливый черноглазый парень, чем-то неуловимо напоминающий своего начальника, Николая Байдалинова. То ли случайно, то ли в связи с каким-нибудь распоряжением командования по пути в южный ангар не встретили ни единого человека. Только предновогодние мелочи напоминали, что близится двухтысячный. Не только новый год, но и новый век и даже новое тысячелетие.

«Хорошо же мы начинаем новое тысячелетие, — подумал Пир невесело. — Готовимся уничтожить пять разумных рас…»

Впрочем, эта война начата не землянами. А посему — поднявший плазменник от оного и поляжет.

Перед плакатом с показателями икскомовцев Пир ненадолго задержался. Напротив его фамилии красовались самые впечатляющие цифры — восемьдесят два убитых чужака и двадцать шесть плененных. Ненамного отстали Завадски (пятьдесят один и тринадцать) и Адам Дориго (семьдесят четыре и девятнадцать). Впрочем, с момента перехода Завадски в псионики его показатели существенно не изменились. Чукарин и Самусенко, например, прошли почти одинаковое количество миссий — соответственно сорок и тридцать шесть, но у Чукарина на счету было двадцать девять убитых инопланетян, а у псионика Самусенко всего два. Потому что последние три десятка миссий Самусенко даже не брал в бой оружие — только психоусилитель…

Воистину, это была странная война.

Скользнув взглядом по траурным рамкам вокруг фамилий погибших за этот год, Пир заспешил следом за черноглазым безопасником и Ником. Рамок было больше четырех десятков, и одна — совсем еще свежая.

«Хелен Бреди, — буквы внутри рамки казались пронзительно-четкими, — Северная Ирландия».

Вокруг «Эвенджера» деловито копошились техники. Сходня была опущена; МакМаннаман со своей командой как раз загонял внутрь ховертанки. Два плазменных и один — с бластер-ракетной установкой. Пир уже познакомился с бластер-ракетными установками… Правда, ручными. Еще на летнем терроре в Барселоне. Для войны с применением тактики выжженной земли трудно было и придумать более подходящее оружие. Тем более что ракеты были самонаводящимися и вероятность поражения намеченной цели составляла больше девяносто восьми процентов.

А то, что политика «выжженного Марса» ничем не отличается от политики «выжженной земли», Пир прекрасно понимал. Последнее столкновение. Никто не хочет рисковать.

И правильно.

«Эвенджер» стартовал спустя час. Пир полулежал в кресле, впервые без «Скорлупы», просто в повседневном комбинезоне. И размышлял: отчего новый крафт взлетает совершенно бесшумно?

На антарктической суббазе, кроме техников и обслуги, безопасников, будущих участников полета на Марс и врачей, жил еще и пингвин по кличке Сектоид. Ничего общего с головастым инопланетянином птица, понятно, не имела, но к однажды приклеившейся кличке все успели привыкнуть. Пингвин с важным видом расхаживал по единственному большому ангару и приставал к техникам: требовал еды. Из единственной же столовой ему таскали всякие вкусности, и Сектоид быстро стал напоминать гладенький бочонок из-под пива.

К прилетевшим тридцатого декабря оперативникам Сектоид отнесся как к новому источнику пищи. Пир с удивлением скормил ему письма за последний месяц, давно уже заученные чуть ли не наизусть. Пингвин нагло и без малейших колебаний сожрал исписанную бумагу вместе с конвертами и требовательно заскрежетал.

— Что? — изумился Пир. — Мало? Ну ты и жаворонок, братец!

Техники, хлопотавшие вокруг «Эвенджера», не прерывая работы, хохотали.

Завадски похлопал Пира по плечу.

— Пошли, френд… Твоя доброта тебя погубит…

Конечно, Пир и Завадски заняли на базе комнату номер

два. В номере один, без сомнений, обоснуются Паллистер и Олаэча с «Америки». Безопасники сказали, что «Рисентикл» с семеркой американцев уже вылетел. С «Азии» и «Африки» самолеты тоже уже отбыли и вот-вот должны были сесть невдалеке от базы.

Сесть, высадить пассажиров-оперативников, оставить кое-какие грузы и вновь уйти в летнее небо Антарктиды, голубое-голубое, кажущееся нестерпимо ярким. И снег, так и не стаявший, тоже казался ярким-ярким, и мороз был несильным — всего градусов пятнадцать.

Все это Пир успел заметить и ощутить, когда шел от места посадки «Эвенджера» к стартовому тоннелю, в данный момент скорее являющемуся финишным. Пузатые дизельные буксировщики влекли обтекаемую тушу «Эвенджера» следом. На фоне снега крафт казался не светлым, а наоборот — темным. Темнее, чем был на самом деле.

Пир ожидал царящей на базе предстартовой лихорадки, но приятно ошибся. Никакой суеты. Все, от начальника базы маленького японца, которого называли не иначе как Хиура-сан, до последнего уборщика, оказались преисполнены достоинства и неторопливости. Нарядная, вся в серебринках, елочка красовалась в столовой; вырезанные из фольги звездочки поблескивали на стенах — только снежинок никто не вырезал и не вешал на стены, наверное, оттого, что за пределами базы предостаточно было и настоящего снега, который, конечно, успел надоесть всем аборигенам. Оперативников по прибытии тут же погнали на тотальный медосмотр.

Уже к вечеру выяснилось, что Густаф Сегерсен на Марс не полетит. Врачи были неумолимы и категоричны. Что-то там со строением третьего уха и факторами гипофиза — Пир не силен был в медицине. Впервые икскомовцы видели флегматичного шведа, преисполненного ярости. Но врачей переспорить нечего было и пытаться. Густаф оделся и ушел из медцентра накачиваться пивом, едва не сломав автоматическую дверь. Для него проект «Сидония» завершился досрочно. Это была ощутимая потеря — по крайней мере для боевой группы. Холодный и расчетливый Сегерсен во всех миссиях действовал решительно и безошибочно, и Пир не мог припомнить ни одного случая, когда бы он паниковал или действовал неосмотрительно. Наоборот, если Густаф вылетал на миссию, Пир всегда был спокоен, потому что свою часть работы швед всегда выполнит точно, полно и ювелирно.

У остальных, похоже, не возникло противопоказаний. Ни у «европейцев», ни у оперативников прочих баз. Паллистер, Олаэча и Бейли с Пиром, Завадски и Дориго сразу после медосмотра ушли поболтать и вспомнить старое. Вспомнить было что.

С утра всех собрали консультанты — несмотря на предновогодний день, люди работали. Ведь проект «X-com defence» не знал ни выходных, ни праздников.

«Эвенджеру» предстояло преодолеть более трехсот пятидесяти миллионов километров до Марса. Земля успела с момента прошлого противостояния в апреле девяносто девятого года сильно обогнать своего небесного соседа на внешней орбите. «Эвенджер» по плавной дуге должен был идти навстречу Марсу. Чистого времени полет занимал полторы недели — совсем немного. Технологии чужаков поражали воображение. Еще совсем недавно такой полет был бы просто невозможен. И оставался бы невозможным еще много лет. А впрочем, не так уж и много: история космонавтики в России и астронавтики в Америке насчитывала всего лишь неполных сорок лет. Кто знает, когда люди сумели бы построить корабль, способный достичь Марса за десять суток?

Пир уже знал, что всех оперативников, дистанционщиков и пилотов, кроме вахтенного, планируется погрузить в сон. Пилоты будут нести вахту по очереди, в четыре смены. Каждому — по двое с небольшим суток. Остальные будут разбужены только перед посадкой в Сидонии.

«Скорлупа-2» позволяла людям свободно перемещаться в разреженной атмосфере Марса; антигравы защитных костюмов и танков придется отрегулировать на месте ввиду меньшей силы тяжести. Остальное снаряжение и оружие должно действовать в условиях Марса так же послушно, как и дома, на Земле. Долина Сидония, точнее, та ее часть, где расположены выходы с подземной базы чужаков, накрыта стандартным силовым колпаком, несколько большим, нежели ставили на Земле вражеские беттлшипы. Миссия состояла из двух частей: смять внешнее охранение и, собственно, подавить сопротивление персонала базы. После чего уничтожить центральный мозг-компьютер, который и управлял нашествием.

— Все-таки компьютер, — прошептал Пир Нику. — Машина…

Предчувствие не обмануло его. Пиру всегда казалось, что действиями чужаков управляет холодная и бездушная сила. А ею могла быть только машина.

Как мозг выглядит — эксперты не могли вразумительно сказать. То ли пленные чужаки не хотели отвечать на подобный вопрос, то ли сами его никогда не видели. Единственное, что было известно достоверно: база по размерам значительно больше вспомогательных баз на Земле и что персонал базы почти исключительно состоит из хозяев — этериалов. Тех, кто не был выращен в клон-лабораториях на Марсе, а прилетел на корабле-матке и строил нынешнюю базу в Сидонии.

Довольно бурно спорили о важных мелочах: например, оставлять ли «Эвенджер» без присмотра. Пилоты, конечно, крепкие ребята и вооружены хорошо… но они все же не оперативники и практического навыка по истреблению чужаков не имеют. Взлетать же и висеть где-нибудь над Сидонией было невозможно: запас горючего не позволял. Можно было сесть в стороне, но если далеко — опять же вопрос горючего. А если близко — чужаки сумеют атаковать и севший «Эвенджер». Вышлют крейсер или террор-шип, и вся недолга. На базе, конечно, наверняка есть элериум-сто пятнадцать, но вдруг придется спешно уходить, не взяв базы? Спасать корабль?

В общем, сошлись, что патруль вверху оставить надо.

Пир без обиняков спросил: почему на Марс берут оперативников с невысоким уровнем пси-способностей, в том числе его самого? Если на базе этериалы — попасть под чужой контроль проще простого. И перебить половину своих.

Тренировки в психолабораториях, конечно, многому Пира научили. Но заодно научили и не быть слишком самоуверенным. Никто ведь не может сказать заранее, на что способны лидеры чужаков и какую технику или оружие они припасли на самый крайний случай.

Впрочем, Пир придумал выход на этот случай… для себя. Он решил не брать тяжелого оружия — только лазерный пистолет. Если его, не приведи Господь, снова возьмут под контроль, своих же товарищей, облаченных в «Скорлупу», из пистолета придется долго убивать… минут двадцать, пока защита сядет настолько, что пропустит лазерный импульс. Эксперты задумались. И согласились, причем идею Пира тут же поддержали все икскомовцы из боевой группы.

Бластер-ракетами же стрелять лучше Шадрину, Завадски, Самусенко — всем, у кого пси-уровень превышает восемьдесят единиц и кто легко отразит вражеские мысленные атаки.

Ближе к вечеру совещание закончилось. Хиура-сан пожелал всем удачно встретить Новый год и сообщил, что до четырех пополудни первого января никаких работ производиться не будет.

Только не довелось встретить полночь спокойно: за десять минут до начала нового тысячелетия на все базы проекта, исключая антарктическую, началась шквальная атака нескольких беттлшипов сразу. Базу в Антарктиде инопланетяне, наверное, просто не успели обнаружить, потому и не напали на нее.

Всю праздничную ночь икскомовцы проторчали в командном центре перед мониторами трансляции. Наблюдая, как товарищи на четырех базах встречают чужаков огнем и плазмой, и скрежеща зубами от бессилия и невозможности помочь.

Смешанные команды чужаков высаживались до четырех утра. И если на трех больших базах атаки удалось отбить и общие потери составили четырнадцать человек убитыми, то базу «Африка» проект потерял целиком. На Стефана Унгера, Марка Готье, Тома Доджа и Сигурни Хадсон было страшно смотреть — они остались единственными живыми с той базы.

Когда все закончилось и наступило первое утро нового тысячелетия, на три уцелевшие базы возвращался эвакуированный персонал. А в летней Антарктиде, под слоем снега и льда, Геннадий Лихачев, полковник оперативной группы «X-com defence», зло, сквозь зубы, сказал другим оперативникам:

— Меня теперь только одно интересует, парни… Когда старт. Остальное — пурга и мелочи.

Глава 24. Январь 2000

Противно запищал зуммер будильника. Пир открыл глаза и подумал: «Вот и все».

Последняя ночь перед стартом закончилась. Говорят, в последнюю ночь перед чем-нибудь очень важным люди спят плохо, если вообще находят в себе силы заснуть. Ничего подобного Пир не ощутил и проспал всю ночь как спокойный младенец, крепко и без сновидений. Хотя нельзя сказать, что он совсем не волновался. Как можно не волноваться накануне первого в истории человечества полета на Марс?

И еще Пир подумал о том, что цель этого первого полета очень показательна. Убить и разрушить. Мотивы тех, кто историю человечества вершит, не слишком изменились за последние тысячи лет.

— Доброе утро! — Ник Завадски выполз из-под одеяла и, зевая, побрел в санузел. Пир взглянул на часы, которые не снимал даже ночью. Восемь ноль две. Двенадцатое января двухтысячного.

Спустя полчаса взбодрившиеся душем и выбритые Пир и Ник входили в командный. Завтрака сегодня для отлетающих не было — врачи сказали, что людей погружать в длительный сон можно только на голодный желудок, и оперативникам осталось лишь подчиниться.

Почти все были спокойны — словно предстояла самая обычная миссия. Не мелкая, вроде захвата скаута, но и не слишком уж значимая.

Хиура-сан встречал каждого входящего икскомовца легким поклоном. Почему-то Пир понял: нужно непременно поклониться в ответ. И тогда все в конце концов закончится удачно — и полет, и штурм вражеской базы.

И он низко поклонился японцу. Тот принял это как должное.

Их рассадили за терминалы; Пир гадал, для чего, а потом, когда на экранах появилось знакомое лицо ван Торенса, догадался. Ну конечно, он не может проводить их в миссию, как обычно, во время полета. Значит, заранее скажет им все. Все, что должно сообщить боевой группе и псионикам, и все, что он добавит лично от себя, как всегда делал это вот уже второй год.

— Здравствуйте, орлы! В последний раз здравствуйте. В смысле, что мне не придется больше провожать вас на штурмы баз и подавления терроров. Я стану безработным и буду обивать пороги телестудий, а ваши имена будет знать каждый мальчишка старше трех лет…

— Как же, — проворчал Дориго. — Забудут на следующий день, если вообще заинтересуются нашими именами.

— Зря ты так думаешь. Вся база за вас уже кулаки держит.

— И что? — саркастически спросил Дориго. — Так и будет держать все десять дней?

— Даже больше, — заверил ван Торенс. — Пока не вернетесь.

— Ну-ну. — Дориго хмыкнул. — Хочется верить.

— Будь спокоен и можешь верить! — Голландец лучезарно улыбнулся на весь экран. — Что я могу сказать вам перед стартом? Постарайтесь там, на Марсе, отплатить чужакам за все, что они творили здесь… И не жалейте боеприпасов — все равно они больше не понадобятся.

Я знаю, что удача — капризная барышня. Но я ни секунды не сомневаюсь, что ради всей планеты она все же повернется к вам лицом. К вам, а значит, ко всем нам, землянам.

И напомню, что последний сеанс связи состоится, когда вас уже разбудят. На Марсе. В долине Узбой, чуть юго-западнее кратера Ходден.

Пир не раз разглядывал это место на карте. Меньше чем в полутысяче километров к северо-востоку, за Холденом и гористой Страной Пирры, двадцать шесть лет назад, в марте семьдесят четвертого, садилась русская автоматическая станция «Марс-6».

«Эвенджер» намеренно собирались посадить далеко от Сидонии, в Южном полушарии, чтобы икскомовцы могли прийти в себя после долгого сна. А когда все будут готовы к бою — крафт взмоет в розоватое марсианское небо и возьмет курс на север, оставляя внизу Жемчужную землю, восточную часть земли Ксанфа, долину Симуд и кратер Да Винчи, Хирсу…

Только бы не засекли «Эвенджер» во время посадки…

После Марка ван Торенса на экранах показался Батт. Вокруг его глаз залегли темные круги — не много же шефу довелось поспать за последние недели.

— Мне мало что остается добавить к словам Марка, — сказал он просто. — Я тоже желаю вам удачи. И верю в вас. Вперед, в небо… И обязательно возвращайтесь.

К икс-команде обратились еще несколько человек. В общем-то все говорили одно и то же. А что еще можно было сказать в такой момент? Но Пир поймал себя на мысли, что жадно слушает каждого оратора и готов слушать их хоть до вечера.

Потом оперативники тщательно и неторопливо упаковывались в «Скорлупу» с дополнительным медицинским модулем. Проверяли оружие. Подбадривали друг друга, как могли. Дистанционщики тоже облачались в «Скорлупу» — даже если им и не придется покидать железное чрево «Эвенджера», без защитных костюмов они бы не обошлись: Марс все же не загородный парк. Он хуже Антарктиды… Пир многое узнал в последнее время о Марсе.

Нестройной цепочкой икскомовцы тянулись к «Эвенджеру». Поднимались по сходне. Проходили мимо неподвижных и безжизненных танков — и укладывались в кресла. Подключали разъемы медицинского модуля к гнездам на панелях коконов-антигравов, вверяя свои тела электронным врачам.

Пир, воткнув серебристые штекеры, удовлетворенно дождался мелодичного сигнала и зеленого огонька на пульте. Его врач сигнализировал, что все в порядке. В вену комаром вонзилась игла, и сознание Пира стало мутнеть.

— До встречи, ребята, — сказал он заплетающимся языком. — До встречи на Марсе…

Его услышали почти все. А кое-кто успел даже ответить, прежде чем забылся.

Сходня медленно и плавно поднялась. Пилоты, бодрствующие пока все вчетвером, приступили к делу. Мигнув габаритными огоньками, «Эвенджер» отдался мощи работающих двигателей. Тягачи лишь вытащили его по узкому наклонному рукаву наружу, на плотный укатанный снег.

— С Богом! — выдохнул на базе «Европа» Майкл Батт. И один из пилотов поднял «Эвенджер» в голубое и безоблачное небо длинного-длинного антарктического летнего дня.

* * *

Пир выплывал из мутной глубины сна. Сознание прояснялось, мысли обретали стройность, а туман мало-помалу улетучивался из головы.

Если он проснулся, значит, перелет благополучно завершился. И под опорами «Эвенджера» — плоть другой планеты. Марса. Красная каменистая плоть.

Пир пошевелился. К конечностям возвращалась жизнь, прогоняя стада назойливых прохладных мурашек, обосновавшихся в каждой мышце.

Кокон-антиграв аккуратно опустил Пира в кресло и бесшумно отключился. Погас зеленый глазок. Пир отстегнул медицинский модуль от «Скорлупы», даже не выдернув штекеры. А зачем?

Зажегся другой огонек, на пульте. Пир вызвал на один из мониторов в спинке переднего кресла пилотскую кабину, а на второй — изображение с внешних датчиков. Второй монитор сразу налился густо-красным.

Марс выглядел точь-в-точь как на фотографиях. Необычно красная каменистая пустыня. Было очень странно видеть ее, совершенно безжизненную. На Земле, даже в самых гиблых местах можно увидеть упрямый живой стебелек, сухую травинку, насекомое…

Здесь все дышало смертью, даже сквозь глаз видеодатчика и матрицу монитора. Смерть. Мир смерти.

А они принесли сюда еще немного ее же — той, что рано или поздно приходит за каждым. Просто Земле нужно, чтобы за этериалами и сектоидами, за флоатерами, мутонами и человекозмеями смерть пришла пораньше. За ними и их беспощадными созданиями, будь то робот-кибердиск или сгорающий в вихре неудержимого метаболизма хризалид.

— С добрым утром, Пир, — сказал кто-то из пилотов.

Они, конечно, уже давно на ногах, все четверо. Вахтенный разбудил троих коллег еще на подлете к Марсу, на орбите. Посадка — достаточно важный процесс, чтобы доверять его одному человеку. Даже если это посадка в автоматическом режиме и пилоты остаются лишь наблюдателями большей частью.

— А сейчас утро? — спросил Пир вместо приветствия.

Пилот, пожелавший ему доброго утра, весело фыркнул:

— Утро, это не когда встает солнце, а когда ты просыпаешься. С моей точки зрения, уже далеко за полдень.

Что-то здравое в этом утверждении было. Пир тоже иногда переходил на ночной образ жизни, когда приезжал домой в отпуск.

Почему-то от десятидневного сна Пир очнулся первым. Вторым зашевелился Хуан Олаэча. Потом — Том Додж.

Через полчаса после того, как Пир обрел ясность мыслей, пробудились все, включая дистанционщиков. Завадски отстегнул шлем «Скорлупы» и бродил по проходу, раздавая из пластикового пакета витамины и запаянные в целлофан завтраки. Паллистер помогал ему, а Большой Дик Бейли носил громадный термос с кофе и кассету с одноразовыми стаканчиками.

«Смешно! — подумалось Пиру. — Два коммандера и полковник разносят пайки сержантам…»

В сущности, все звания, присвоенные за время проекта, мало что значили для самих оперативников. И если новичок оказывался настоящим бойцом и хорошо проявлял себя в миссиях, никакой разницы между коммандером и рядовым-скводци икскомовцы в своем кругу не делали. Другое дело для посторонних, особенно надоевших всем шишек из НАТО и ООН, — тут даже Пиру иногда приходилось надевать форму в довесок к важно надутым щекам. На пресс-конференциях, например.

Подкрепившись, приступили к разминке. Дистанционщики вывели танки и погоняли их туда-сюда. Икскомовцы, рассыпавшись цепью, порепетировали некоторые новые, не применявшиеся на Земле связки. Постреляли из лазерных пистолетов, раз уж те не нужно было перезаряжать и экономить боеприпасы.

Все снаряжение действовало безотказно.

И Алан Паллистер, командующий боевой группой и всей операцией, наконец-то скомандовал:

— Все, парни! Время надрать одному чертову компьютеру его поганую железную задницу. В «Эвенджер»!

С нестройным криком готовые к бою икскомовцы занимали места в крафте. Последними внутрь бесшумно вплыли плоские блины танков, и сходня поднялась. Пилоты направляли корабль в низкое марсианское небо.

— Даю Землю, — сказал один из них.

На головном экране, подернутом непривычной сеточкой помех, появился Майкл Батт.

— Эй, ребята, вы меня слышите? — спросил он. Голос его тонул в тихом шорохе и постоянно менял громкость.

Икскомовцы дружно загудели, радостно и утвердительно. Лицо Батта сразу разгладилось — он услышал ответ.

— Замечательно! Как долетели?

— Нормально, сэр! — бодро отозвался Паллистер. — Даже не верится, что это Марс… Правда, я тут вешу фунтов шестьдесят всего. И небо красное.

— А у нас тут сплошная оборона, — сказал Батт. — Лезут, черти, на все базы, то скопом, то по отдельности. Словно знают…

Батт говорил медленно, запинаясь. Пиру показалось, что он давно не спал. Глядя на него, вполне в это верилось.

«Устал, устал, старик, — думал Пир. — Скорее бы все закончилось…»

Он тоже устал. Не меньше Батта. Нельзя же воевать бесконечно?

На экране изображение шефа уменьшилось и уползло в угол, уступая крупный план ван Торенсу.

— Привет, марсиане! Как самочувствие? Можете не отвечать, знаю, что вопрос дурацкий. Но нужно же как-то начать разговор?

Голландец снова начал представление, и Пир вдруг почувствовал, что настроение по обыкновению улучшается. Всегда так после тронной речи ван Торенса перед миссией! Волшебник он, что ли?

«Скорее уж психолог, — сам себе сказал Пир. — Но все равно он стал уже чем-то вроде счастливого талисмана…»

— Эксперты склоняются к мысли, что вас попытаются перехватить еще в воздухе, перед посадкой. Над Сидонией то и дело шастают беттлшипы… В общем, мы выслали следом за вами два «Файршторма». Людвиг, Рене, Иштван, Алекс, вам вводная: постарайтесь не ввязываться в воздушный бой, пока не высадите оперативную группу. Если «Файрштормы» подведут, взлетайте и держите небо над Сидонией хотя бы до того момента, пока группа не уйдет под землю.

— Для этого сначала нужно смять внешнее охранение, — сказал Дориго. — А это время. Говорили ведь, что горючего не хватит.

— Резерв есть, — вздохнул ван Торенс. — Но небольшой. Разве что сбить аккуратненько вражескую тарелку и распотрошить двигательную установку…

— Для этого у них нет специального оборудования, — угрюмо подсказал кто-то из экспертов проекта. — Хотя в крайнем случае под руководством с Земли…

— Подождем крайнего случая, — твердо сказал Паллистер. — Какой резерв топлива у «Эвенджера»?

— Часа три с небольшим. Мы и так урезали объем полезного груза. А вы уже раз сели, и еще до Сидонии тянуть несколько часов…

— Часа полтора, — фыркнул кто-то из пилотов. — Тут атмосферы считай что и нет. Прет как сумасшедший, у нас датчик скорости зашкаливает.

— Тем более, — неопределенно прохрипели с Земли. Поползла волна рычащих помех, искажая голоса до неузнаваемости. Изображение тоже подернулось сероватой рябью.

— Начнем, пожалуй? — донеслось сквозь помехи. — Связь ухудшается.

— «Эвенджер», подтверждаете готовность?

— Подтверждаем, сэр! — четко произнес Паллистер, нагнувшись к микрофону.

— Людвиг, взлет!

— Кто хочет, — выдохнул пилот у переговорного, — может пристегнуться. Болтанки тут не бывает.

«Эвенджер», на мгновение вернув землянам привычную тяжесть, взмыл в чужое небо едва ли не свечой.

Связь почему-то сразу улучшилась.

— Начали, Земля, — доложили пилоты. — Небо чисто, декодер молчит. Может, нас в Сидонии и не ждут вовсе?

— Надейся, — проворчали на Земле. — Но скорее всего ждут. Умный Мак дает 85%-ю вероятность ласковой встречи.

— А мы их бластерами! — осклабился Шадрин, безмятежно откинувшись в кресле.

«Хорошо ему, — угрюмо подумал Пир, — с абсолютной психоустойчивостью… А тут не знаешь — возьмут тебя под контроль или нет. Если опять… застрелюсь к черту».

Второй раз пережить такое Пир не хотел. Да и не смог бы, наверное.

— Стив! — позвал Завадски МакМаннамана. — Кто из вас бластер-танк поведет?

— Я, а что?

— Повнимательнее. Чтоб своих не задеть. Эта зараза так бабахает…

— Обижаешь, — хмыкнул шотландец. — Я полполигона выжег, но зато теперь могу тебе яйца отстрелить, а остальное не тронуть!

Засмеялись почти все в «Эвенджере». А уж пилоты хохотали минуты полторы.

Минут пятнадцать икскомовцы переговаривались, шутили, пытаясь погасить растущее нервное напряжение. Пир хмуро полировал ладонью ствол лазерного пистолета.

— Эй, френд, перестань киснуть. — Завадски похлопал его по плечу. — Вот вернемся, ко мне смотаемся, бабушка пирог испечет…

— Из кого? — с интересом встрял в разговор Дориго. — Из почтальона?

— Из крокодилов! — огрызнулся Завадски. — Ел когда-нибудь?

— Ел! — ехидно отозвался Дориго. — В Гонконге китайцы еще не такую гадость готовят!

— Ну вот едь в свой Гонконг и жри всякую гадость! — Завадски потянулся и хотел дать Адаму профилактический подзатыльник, но тот ловко увернулся.

— Ну, кенгуру… Лучше бы в гости позвал.

— Позову, — вздохнул Завадски. — Но сначала…

— …спрошу у бабушки, — невинным голосом вставил Олаэча, похожий на внезапно пошевелившегося индейского божка.

Икс-команда продолжала дружно веселиться.

— Эй, вы, там, — повысил голос Завадски, — хватит ржать! Всех разжалую в рядовые к чертям и на кухню загоню котлы драить!

— Ник, — осторожно вставил Виталий Самусенко. — Ты на кухне-то был хоть раз за год? Нет там никаких котлов…

Завадски обессиленно откинулся в кресле и пожаловался Пиру:

— Нет, ну ты слышал? Сил никаких с этими обормотами нет…

— Вижу малый скаут, — вдруг сказал один из Пилотов. — Идет навстречу нам.

— Сбивать! — немедленно донеслось с Земли.

Пристегиваясь, Пир вдруг подумал: а как далеко Земля?

Радиоволны точно запаздывали бы на несколько минут. Декодер же чужаков, перестроенный на отдельные частоты, и несколько отличный от базового принцип кодировки сигнала (чтоб не перехватывали, а перехватят — не расшифровали сразу же), эту проблему свели на нет. На Земле сказано слово — в тот же миг его слышат и все на «Эвенджере».

Крафт бесшумно втек в несколько виражей, беззвучно плюнули смертью плазменные пушки и на экране вместо картинки с командного на Земле несколько секунд виднелся дымный, стремительно расширяющийся клок. Скаут обратился в ничто.

— Он успел что-нибудь передать?

— Мы ничего не засекли, — ответил кто-то из пилотов. Пир до сих пор не различал их по голосам.

Вдруг ему в голову пришла шальная, неожиданная мысль, которая раньше почему-то никогда не приходила.

«А почему на миссиях сектоиды и этериалы никогда не пытались взять под контроль пилотов? Или пытались? Надо будет спросить у Марка…»

Полтора часа истекли незаметно. Ближе к Сидонии разговоры в кабине смолкли, только короткие переговоры с Землей нарушали тишину.

— Вижу колпак, — сообщил пилот-наблюдатель. — Икс-команда, готовность номер раз!

— Начинаем, ребята! — громко сказал Паллистер и, подавая пример, первым надел шлем.

Привычная пустота шевельнулась в груди, когда «Эвенджер» проколол поле. Минут пять игрушечные марсианские перегрузки то увеличивали, то уменьшали вес оперативников, а потом все замерло.

— Касание! Открываем шлюз!

— Начали! Начали, икс-команда! Разнесем здесь все вдребезги!

Вслушиваясь в надсадный голос Паллистера и в ответный рев четверти сотни здоровых, заведенных на драку парней, Пир понял, что иначе и нельзя. Поэтому он орал вместе со всеми. Громко, что есть мочи. Красная точка с надписью «Overload», не мигая, горела в поле зрения. Но Пир не обращал на нее внимания.

Шлюз открылся. В спину толкнулся слабый порыв ветра — и тотчас исчез. Из «Эвенджера» ушел весь воздух.

Снаружи было красно. Пиру показалось, что мир окрашен кровью. Но он знал, что это просто цвет марсианского песка, камней и неба.

Цвет войны. Ведь Марс — бог войны. Неудивительно, что они прилетели сюда убивать.

«Лучше бы полетели на Венеру», — подумал Пир со вздохом, врубая антиграв.

Последний бой начался. Спустя секунду прозвучал первый выстрел.

«Хэви плазма», — определил Пир.

Красная равнина толкнулась в глаза.

Глава 25. Январь 2000

На Земле, в командном центре базы «Европа», осунувшийся от постоянного нервного напряжения, близкого сегодня к пиковой точке, шеф проекта «X-com defence» Майкл Батт вдруг оторвался от экранов сопровождения и обернулся к помощнику:

— Брюс, вели стюарту, чтоб принес рома.

— Сэр? — растерялся де Григ. — Рома?

— Рома, черт побери! — тихо повторил Батт. — У меня сейчас сердце остановится…

Брюс зашептал в переговорник-интерком и спустя две минуты в командный торопливо вошел официант с подносом в руках. На подносе стояла пузатая бутылка темного стекла, низкий стакан и блюдце с бутербродами. «Rum» — гласила этикетка на бутылке.

Батт поставил ее на пульт, рядом с торчащим на штанге микрофончиком. Налил на три пальца и залпом осушил стакан, чувствуя, как перехватывает горло, как по жилам прокатывается огненная волна. На бутерброды он даже не взглянул.

И снова прикипел взглядом к экранам.

Танки МакМаннамана, Бржизы, Сонтдрупа и Лутченко первыми покинули «Эвенджер» и повисли над марсианской равниной. Красная поверхность, испещренная небольшими кратерами, расстилалась под бронированными днищами земных машин. Посадочные опоры «Эвенджера» попирали рыжую пыль. Вдали, еле заметная, вставала зыбкая стена защитного поля. Небо было розовым, белесо-розовым с разводами, как молоко с кровью, которое плохо размешали. Семь высоких, метров по пятнадцать, четырехгранных пирамид диковинными зубами торчали посреди накрытого силовым колпаком пространства. Поверхность пирамид была изъедена метеоритами и временем; страшно было даже подумать об их возрасте. Но посреди некоторых из четырех граней виднелись стандартные сероватые плиты входных шлюзов. Любой из икскомовцев не раз видел такие плиты — на базах чужаков. Еще на Земле.

На Марсе было куда сумрачнее, чем Пир себе представлял. Неясная мгла цвета крови скрывала даль, казалось, что в полутьме танцуют призраки в красных плащах. На самой границе видимости.

Оперативники разбивались на тройки и разлетались прочь от «Эвенджера». Когда последняя тройка покинула крафт, «Эвенджер» бесшумно — разреженная атмосфера Марса плохо передавала звуки — задраил кормовой шлюз и невесомо ушел в зенит. Дойдя до границы колпака, «Эвенджер» разом исчез из виду.

Они остались один на один с чужой планетой. Один на один с вражеской базой. С твердыней чужаков из космоса. Чужаки оставались чужаками и на Марсе, но сами они давно привыкли к смене миров. Сколько планет уже завоевано со времен Предвечного Яйца? И не счесть. Одним больше — все равно это казалось чужакам неизбежным.

Правда, до сих пор сообществу пяти рас не приходилось сталкиваться с таким упорным и отчаянным сопротивлением аборигенов. И никогда еще не приходилось оборонять основную базу.

Что ж, все когда-нибудь происходит впервые!

Сектоиды в пирамидках-башенках приготовились к бою. Кибердиски беззвучно выплыли на поверхность из скрытых эллингов, похожих сверху на круглые кратеры полутораметрового диаметра.

Бой начинался.

Тройка Пира — сам Пир, Завадски и Уильям Раш — набрала высоту и двинулась в направлении дальней четверки пирамид. Паллистер, Бейли и Роберт Карди — к левой из ближних. Дориго, Олаэча и Берт Нильсен — к правой из ближних.

Танки уже миновали условную линию, соединяющую ближние пирамиды, и утюжили пространство между ними и границей защитного поля.

Зеленые плазменные импульсы, не сопровождаемые привычным звуком, влипли в синеватую броню ховертанка. Станислав Бржиза тотчас завертелся, давая панораму. Цель!

Красная точка-целеуказатель высветилась в шлемах икскомовцев.

— Беру, — сорвавшимся голосом сказал Люциус Теннон, манипулируя с психоусилителем. Все псионики почувствовали, как невидимая энергия многих разумов вдруг в одном месте потеряла однородность, скомкалась, сжалась в крохотную ослепительную точку и выплеснулась на прячущегося в мелком кратере сектоида с хэви плазмой в руках.

Сектоид умело сопротивлялся. Пси-уровень у него был пониже, чем у мастеров мысленного контроля икс-команды, но все же достаточно высок, чтобы отразить первую атаку.

— Держись! — на помощь Теннону пришел Виталий Самусенко. Его шквальная волна смела оборонительные психоредуты сектоида. Уронив хэви плазму, головастик послушно поднялся на ноги и, словно марионетка, пошел в мутные сумерки, вдоль границы поля, и скоро должен был скрыться от взглядов за левой пирамидой. Впрочем, теперь Виталию Самусенко не нужно было его видеть глазами — достаточно и того, что он видел одурманенного чужака мысленно.

— Веду! — сцепив зубы, предупредил Самусенко. — Поддержите!

В следующий миг вместо погасшей красной точки целеуказателя, когда сектоида взяли под контроль, вспыхнули сразу три. В косой тени пирамиды, зловеще отливая синими искорками на бронеплитах, висело два кибердиска; чуть в стороне семенил головастик, тоже стараясь держаться в тени и не попасть на глаза икскомовцам.

Тотчас за психоусилитель взялся Иван Шадрин. Он сконцентрировался, порождая настоящий псионический шторм. Правда, чувствовать это мог далеко не каждый из живых.

Один из кибердисков заскользил над кратерами, вырываясь из тени. По нему сразу же стали стрелять Райт и Фернандес, и вражеский робот застыл, открывая ответную стрельбу. В движении кибердиски никогда не стреляли.

Шадрин напрягал все силы, чтобы сломить защиту второго кибердиска и перехватить управление моторными и вариативными цепями. Холодный машинный разум робота, лишенный эмоций, сопротивлялся с яростью слепой стихии. Шадрин обрушивал на него новые и новые психоудары, но диск казался несокрушимым.

Все это ясно чувствовал каждый икскомовец-псионик; и Ник Завадски — не исключение. Отвлекшись всего на миг, Ник помог Шадрину. Сковал упрямую оборону кибердиска, на неуловимое мгновение заставил его рассеять внимание и отвлечься от атак Шадрина. И Шадрин куницей скользнул за несокрушимую линию обороны, в одну из узеньких щелей. Теперь он мог повелевать кибердиском, боевым роботом сектоидов, словно дистанционщик ховертанком. Шадрин влился в ледяные мысли машины. Колючие и жесткие, как жесть на морозе. Как лес замерзших кристаллов.

Он пригасил в сознании картинку, которая мерцала в визоре шлема, сосредоточившись на сигналах с датчиков кибердиска. Робот видел в широченном спектре, ниже инфракрасных лучей, забираясь даже в радиодиапазон и захватывая область ультрафиолета вверху. Его восприятие мира было совершенно чуждо человеку. Но Шадрин уже брал когда-то под контроль кибердиски и был готов к этому.

Нечетко очерченная фигурка, радужная, как пятно бензина на воде, возникла невдалеке. Прошла сквозь шлюз и замерла. Тотчас рецепторы донесли вяжущий вкус боли — сектоид стрелял по перехваченному кибердиску. В упор, торопливо, очередями. Внешний слой брони ныл и нестерпимо чесался — мозг Шадрина растерянно переводил беспорядочные ощущения робота на понятный людям язык чувств.

Шадрин активировал плазменный излучатель и сгустил энергию около сопла, доводя оружие до готовности.

Готово.

Выстрел.

Еще выстрел.

Все это происходило слишком быстро для постороннего наблюдателя, но Шадрин, захватив контроль над роботом, невольно принял его ритм жизни. Если, конечно, функционирование кибердиска можно назвать жизнью.

Сектоид, разорванный мощными плазменными импульсами на части, даже вскрикнуть не успел перед смертью. Хэви плазма упала в рыхлую марсианскую пыль.

За приоткрытым шлюзом, в пирамидке, прятался еще кто-то, Шадрин чувствовал это благодаря сенсорам кибердиска. Синеватый летающий блин реагировал на тепло живых тел.

— Все в порядке, Ваня, придерживай его! — зло прокричал Виталий Самусенко, вскидывая бластерную установку и вгоняя продолговатую, как муравьиное яйцо, ракету в зарядоприемник. Сухо клацнул фиксатор и под рукой икскомовца на крохотном пультике загорелся зеленоватый огонек готовности. Чуть в стороне готовился стрелять и Берт Нильсен.

Самусенко, осторожно манипулируя коротким пестиком тачпеда, провесил виртуальную траекторию и обозначил цель. Шлюз в той самой пирамидке, перед которой висел перехваченный кибердиск.

— Первая! — крикнул Самусенко прежним голосом, нажимая на спуск.

Из широкого ствола бластер-установки выплеснулся оживший снаряд-ракета. Он унесся в разреженную пустоту над марсианской равниной, в точности следуя каждому изгибу виртуальной траектории, спроецированной на реальную местность. Несколько лихих виражей — и снаряд скользнул в щель приоткрытого шлюза пирамиды. Дрогнула земля. Точнее, дрогнул Марс, почва, но никто этого не почувствовал, ведь все икскомовцы висели на антигравах. Единственными следами в рыжей пыли между колечками кратеров были четырехпалые следы сектоидов и отпечатки опор недавно садившегося «Эвенджера».

Остальные шлюзы пирамиды тотчас сорвало взрывной волной. Серый дым вырвался из трещин, быстро утекая и теряя плотность.

Вторая бластер-ракета обратила в ничто не взятый под контроль кибердиск. Третья, пущенная Рудваляйтом, диск Шадрина.

Псионик ощутил болезненный толчок в виски и ослабил мысленную хватку. Иначе он мог просто погибнуть.

На миг его коснулась пустота, когда диск перестал существовать, а чувства еще жили информацией с его рецепторов. Но Шадрин привычно вернул к жизни собственные, человеческие рецепторы. Мир опять стал объемным и красноватым, и даже гнетущий марсианский пейзаж показался родным и знакомым после ощущений инопланетного робота.

Пока Нильсен помогал разобраться с засевшими в левой пирамиде сектоидами, Адам Дориго и Хуан Олаэча, вооруженные простыми лазерными пистолетами, снизились у правой, ближней пирамиды. Серый металл шлюзовых щитов вблизи казался теплым, но это был обман: марсианский день дышал стужей, температура у поверхности равнялась минус двадцати по Цельсию, но в «Скорлупе» это, конечно же, не ощущалось.

Дориго сбросил высоту перед лицевой стороной щита. Одновременно с этим Олаэча впечатал в марсианскую пыль рубчатый след башмака перед правым шлюзом.

— Входим! — резко выдохнул Дориго, мысленно приказывая шлюзу открыться. Умение открывать двери, мембраны и шлюзы чужаков давно перешло в область подсознательных навыков у каждого икскомовца.

В глубь пирамиды вел высокий и невероятно узкий ход-коридор. В нем вряд ли бы разошлись даже два сектоида, не говоря уже о людях в «Скорлупе». За правым шлюзом Олаэча обнаружил такой же ход, но вдобавок ко всему в коридоре, вытянув в руке плазменный пистолет и поблескивая в темноте глазами, стоял сектоид. Олаэча упал на колено, и вовремя — плазменный импульс ушел в открытый проем шлюза чуть выше макушки его шлема. Чилиец помешкал, собираясь передать цель кому-нибудь из псиоников, чтобы захватить под контроль сектоида в коридоре, но псионики все как один были заняты. И тогда Олаэча выстрелил. Одновременно выстрелил и головастик, на этот раз целясь ниже. «Скорлупа» защитила Олаэчу, но внешний слой брони, поглотив импульс, сильно нагрелся и даже через слой прокладки и ткань комбинезона кожу на груди обожгло. Оба, и сектоид, и чилиец, словно два дуэлянта, сделали еще по выстрелу, но лазерник землянина уже перечеркнул жизнь в сером теле чужака, и выстрел того оказался очень неточным, оплавив рыжий камень, из которого неведомо кто неведомо когда сложил эту пирамиду с коридором внутри. Головастик, беззвучно раскрыв безгубый рот, осел на пол.

Земляне все никак не могли привыкнуть, что все вокруг происходит беззвучно: беззвучно падает на камни оружие, беззвучно стреляет, беззвучно умирают враги…

Олаэча, кривясь от ожога, проворно встал с колен.

Дориго уже успел добраться до конца коридорчика. В центре пирамиды нашлось тесное квадратное помещение; слой бурой пыли скопился на полу толстым ковром. В пыли виднелись четыре тропинки, ведущие к массивному каменному возвышению, похожему на алтарь в языческом капище. На алтаре аккуратными стопочками лежали обоймы к плазменным ружьям, пистолетам и хэви плазме. А за алтарем прятался сектоид, но Дориго заметил его еще из коридорчика. Едва тот попытался выстрелить из укрытия, икскомовец снял его метким импульсом, прямо в глаз. Над упавшим телом взметнулось облачко невесомой пыли.

Из правого коридорчика показался Хуан Олаэча. На груди у него виднелось темное пятно от принятого «Скорлупой» плазменного импульса.

— Санта Мария! — сказал Олаэча сердито. — Он в меня попал!

— Цел? — на всякий случай спросил Дориго.

— Вроде цел… Слушай, Адам, я не понимаю, как головастики обходятся без скафандров? Здесь же воздуха нет совсем, чем они дышат? Это же Марс!

— Откуда я знаю? — удивился Дориго. Подобная мысль ему в голову как-то не приходила. Хотя действительно странно. Человек без «Скорлупы» умер бы здесь почти сразу.

— Ладно, пошли…

Они углубились в два других коридора и вышли из пирамиды через противоположные шлюзы. Олаэча заметил, как впереди, над местом, где еще недавно висели два кибердиска, курится легкий стремительный дымок. Почва там была уже не красной, а черно-коричневой, выжженной. Взрыв разметал пыль и обнажил скальную породу, твердую и безжизненную.

Пир тем временем снижался перед средней пирамидой, у которой был лишь один вход. Завадски немного отстал, когда помогал Шадрину смять психооборону кибердиска, ныне уже уничтоженного. Раш, единственный из боевой группы вооруженный плазменным ружьем, потому что не опасался попасть под вражеский контроль, тоже стремительно снижался.

Правее них Паллистер и Бейли зависли перед шлюзом очередной пирамиды. Они не успели спуститься; шлюз открылся и изнутри на мгновение выглянул сектоид. Выглянул и спрятался. А секундой позже на Бейли и Паллистера обрушилась плотная волна псионической атаки. Завадски снова замедлился, пропуская через мозг невидимые волны, извергнутые сектоидами.

И Бейли, и Паллистер умели противостоять псионическим атакам. Но атакующий сектоид, видимо, был очень сильным псиоником, и к тому же расстояние до него едва равнялось пяти метрам.

И, к сожалению, в пирамидке прятался не один сектоид, а больше.

Бейли вдруг опустил оружие и стремительно полетел прочь, в пустоту. Все псионики икс-команды физически ощутили исходящую от него волну смятения и ужаса.

А Паллистер вдруг развернулся и несколько раз выстрелил в ближайшего к нему икскомовца — в Виталия Самусенко. Лазерные импульсы «Скорлупа» держала прекрасно, но Самусенко предпочел побыстрее убраться за острую верхушку ближайшей пирамиды.

— Паллистер под контролем! — прозвучало в шлеме у каждого оперативника.

На Земле, в командном центре, воцарилась мертвая тишина. Все замерли, затаив дыхание и вперившись взглядами в экраны.

Коммандер Алан Паллистер, из первой восьмерки, теперь воевал за чужаков. А Большой Дик Бейли получил такой удар по психике, что поддался панике и выпал из боя.

Ник Завадски понял, что теперь все зависит от его быстроты. Потому что Алан Паллистер — опытнее большинства землян. Разве что Олаэча, Пир, Дориго да сам Ник Завадски с ним могут тягаться. Если не сбить контроль, Паллистер успеет попросту убить несколько человек.

И Ник выжал из антиграва все, на что тот был способен. Полсотни метров до входа в пирамиду, где прятались сектоиды-псионики, он преодолел за несколько секунд. Хорошо еще, что перегрузки здесь переносились шутя — все-таки треть от нормальной силы тяжести…

Шлюз распахнулся. Ноктовизор подстроился по ходу, раздвигая царящие внутри пирамиды плотные багровые сумерки. А вон и первый сектоид…

Ник направил психоусилитель на чужака и хладнокровно набросил на его разум прочную петлю контроля. А в следующий миг Завадски уже смотрел на мир глазами сектоида. Это было давно знакомое ощущение: взгляд с низкой точки, несколько иная фокусировка и фиксация части теплового спектра.

Сектоид был родовым лидером, специалистом-псиоником, но классом пониже нынешнего Завадского…

Ричард Бейли у самой границы силового колпака сразу замедлил хаотичный стремительный полет и завис, оглядываясь. Рука с лазерным пистолетом вновь согнулась в локте. Бейли был мокрым и испуганным, но беспричинная паника разом схлынула у него из души.

Завадски видел это краем глаза. «Прекрасно!» — подумалось ему.

Он заставил головастика поднять плазменное ружье и выстрелить в соседа, присевшего напротив бокового шлюза. Второй сектоид удивленно обернулся и жалобно закатил глаза. В упор из ружья — шансов выжить у него не было никаких.

Завадски тут же ощутил перераспределение псионических полей. Один из очагов, еще секунду назад мощный и замкнутый, вдруг резко ослабел и раскрылся, а потом стал быстро гаснуть, пока не затух вовсе. Алан Паллистер неловко рухнул метра на полтора, но потом замедлился, уронил на камни пистолет-лазерник и, как немногим ранее Ричард Бейли, быстро полетел прочь, в сторону от боя. Вяжущее поле контроля отпустило его, но подавленная селф-составляющая психики отдалась эхом в подкорке, вызвав беспричинный страх и желание укрыться где-нибудь в стороне.

На Земле облегченно вздохнули, хотя Паллистер по-прежнему оставался не боевой единицей. Майкл Батт хватил еще стакан рома, а сидящий рядом Ринат Нарыков, завороженно уставившись в экран, не глядя протянул руку к бутылке и хлебнул прямо из горлышка.

— С Паллистера контроль снят! — с плохо скрываемой радостью объявил Марк ван Торенс. Его голос придал силы всем: и тем, кто был сейчас там, на Марсе, в Сидонии, и тем, кто оставался на Земле, на базах «X-com defence».

Том Додж, идущий вдоль дальней кромки поля, приложил к плечу бластер-установку.

— Ник, выходи из пирамиды! — сказал он сквозь зубы.

Завадски сразу все понял. Не снимая контроля и не закрывая шлюза, он выскользнул наружу и тут же свечой ушел вверх, к острой верхушке пирамиды. Спустя пару секунд в открытый проем шлюза влетела бластер-ракета и обратила в прах все, что находилось внутри, и в коридорах, и в центральной комнатке. Снова выкорчевало из стен серые щиты шлюзов, зелеными вспышками расцвели плазменные обоймы на каменном алтаре, а тела сектоидов испарились за считанные мгновения.

Пир облегченно вздохнул, переглянулся с Рашем и ворвался внутрь пирамиды с одним входом. Она была непохожа на остальные: вместо узких коридоров в каменной толще и тесного помещения в центре здесь оказался довольно просторный зал, освещенный обычным синеватым светом кораблей и помещений инопланетян. Пол складывался из зеленых квадратных плит, а в углу виднелись красноватые столбы большого силового лифта.

Когда Пир скользнул в шлюз, зал был пуст, но спустя секунду в лифте возник сектоид. Наверное, поднялся снизу, из подземных помещений базы. Он наудачу пальнул по Пиру, но попал в стену. Сектоиды всегда стреляли неважно…

Пир дал длинную очередь из лазерника, одновременно отгоняя липкую псионическую волну, что обрушилась на него, словно ком снега. Рядом уже стоял Раш и тоже стрелял. Сектоид получил свое и стек по наклонной стене на красный квадрат лифтовой платформы.

— Мы нашли вход в базу! — сообщил Пир остальным. — Центральная пирамида, в дальнем ряду!

Он дал внешний обзор, прокрутив остальным картинку подхода к нужной пирамиде.

— Держите лифт под прицелом! — посоветовали с Земли.

Что ж, разумный приказ! Раш с Пиром разбежались по

углам зала и присели, вжавшись спинами в стены.

Снаружи вновь завязалась псионическая дуэль: Марк Готье заметил у одной из еще не обследованных пирамид сектоида и немедленно отдал его Шадрину. Тот лихо поставил контроль, загнал сектоида внутрь пирамиды, застрелив попутно еще одного внутри, но тут третий чужак, незамеченный, в полумраке убил контролируемого. Шадрин оторвался от психоусилителя и, не теряя времени, вогнал и в эту пирамиду бластерную ракету. Тактика «выжженного Марса» вполне себя оправдывала.

Танк МакМаннамана в дальнем секторе сцепился с третьим кибердиском, но эта дуэль не затянулась надолго: шотландец, несмотря на то что «Эвенджер» вел воздушный бой сразу с двумя беттлшипами и оттого пульты управления танками немилосердно трясло на виражах, четко и точно провесил виртуальную траекторию. Яркая вспышка поглотила вражеского робота. Сектоида, который прятался невдалеке в кратере, накрыло осколками брони.

Еще один кибердиск прижал Халефа Аль-Мусаи и Стефана Унгера вплотную к самой дальней пирамиде, но всех опередил Игорь Чукарин: несколько выверенных очередей принудили диск сначала отступить к самой границе поля, а потом, наверное, повредили что-то в аппаратуре ориентации — диск странно накренился и с ходу врезался в массивное подножие пирамиды. Синеватое свечение брони и тусклые молнии под днищем погасли, робот осел на каменистую марсианскую почву, а потом взорвался.

Последние две пирамиды очистили, даже не приближаясь: один из икскомовцев с бластерной установкой сносил щит шлюза, а второй тут же вгонял ракету в проделанную дыру.

Осталось прочесать местность вокруг пирамид, к чему тут же и приступили, быстро и слаженно. Двух сектоидов застрелил Масанори Ямашита, еще двух — сектоид, которого взял под контроль Ник Завадски, а потом этот сектоид и сам лег под выстрелом Фернандеса. По одному головастику убили Адам Дориго и Хуан Олаэча.

И все. Подходы к базе теперь были чисты. Откровенно говоря, и сами икскомовцы, и эксперты на Земле пребывали в уверенности, что внешнее охранение окажется повнушительнее. Впрочем, никто не возражал; да к тому же еще неизвестно было, что ждет оперативников внизу.

— Что «Эвенджер»? — спросил Завадски азартно. Он, как и все остальные, спешил к пирамидке с лифтом.

— Сбил один из беттлшипов — не чувствовали, как почва содрогалась?

— Я чувствовал, — сказал Пир.

— И я, — присоединился Раш. Остальные не могли этим похвастаться, потому что использовали антигравы. Многие, особенно псионики, вообще еще не сделали по поверхности Марса ни единого шага.

— А второй?

— Вторым занимаются «Файрштормы».

— «Эвенджер»-то цел?

— Поврежден, но незначительно. Сейчас он сядет.

Эксперты лихорадочно совещались в командном. Буквально

через пару минут они изложили текущие рекомендации: оставить на поверхности Паллистера, Бейли, еще толком не пришедших в себя, троих из боевой группы — Райта, Унгера и

Фернандеса, а также псионика Лиона Дуярди. И один танк под управлением Валерия Лутченко.

Остальным трем танкам и двадцати человекам предстояло спуститься под поверхность Марса. Непосредственно на базу.

Минут через пять, проколов колпак силового поля, недалеко от пирамид сел «Эвенджер». Правый борт его был опален чужим оружием, но от этого только возникало впечатление надежности: мол, крепок и надежен крафт икс-команды. Не берет его плазма вражеских беттлшипов.

Танк сразу же повис над «Эвенджером»; Паллистера и Бейли отослали внутрь, хотя оба уже рвались в бой, злые на себя и раздосадованные до предела. Один из пилотов, вооружившись аптечкой, отправился делать им инъекции стимуляторов.

Икскомовцы в зале с зелеными плитами еще раз проверили снаряжение и зарядили оружие.

— Готовы, икс-команда? — запросила Земля.

Хор азартных и злых голосов утвердительно проревел: «Готовы!»

— Вторая фаза! Удачи вам!

Танк Станислава Бржизы заполнил собой все пространство силового лифта-столба. А в следующий миг плавно ушел вниз. Под землю. Точнее, под Марс. Спустился на один уровень и быстро дал панораму.

Пустой квадратный отсек с таким же зеленым полом. Ни одной двери. А лифт уводит еще глубже.

— Побудь в стволе лифта! — посоветовал Завадски и обратился к остальным: — Спускаемся на этот уровень!

Через пару минут вся двадцатка и танки были уровнем ниже поверхности.

— Давай, Стаc, дальше! — выдохнул Завадски в микрофон.

Бржиза опустился еще на уровень. Снова квадратный отсек, но на этот раз проходной. Четыре коридора разбегались в разные стороны, крестом… Отсек был стандартным, как на любой другой базе. И лифт тоже был стандартным. Может быть, база вообще окажется стандартной? Почему-то всем казалось, что она должна оказаться побольше других, тех, что захватывались и уничтожались иск-командой на Земле.

Танк освободил шахту лифта; тотчас вниз спустилась машина МакМаннамана и Сонтдрупа. Бржиза направил серый диск танка в один из коридоров и сразу же увидел впереди хризалида. В зале, чем-то напоминающем музей, с вертикальными полупрозрачными цилиндрами. Цилиндры размеренно мерцали, а внутри у них смутно угадывалось нечто зоологическое: сначала — скелет, потом скелет, покрытый сетью мышц и сухожилий, а также общая схема кровообращения, и, наконец, внешний вид какого-то незнакомого существа в обычном состоянии: серая шерсть, тяжелый взгляд узеньких белесых глазок… Хищный оскал косомордой твари напоминал сардоническую улыбку.

Что за создание было заключено в цилиндр, никто из икскомовцев не знал. Гораздо сильнее их сейчас волновало другое создание, которое разгуливало на свободе и только и ждало, чтобы наброситься на кого-нибудь из живых и вонзить в желанную плоть кольчатую плеть яйцеклада.

Яйцеклад с легкостью пробивает «Скорлупу» — это знал каждый из икскомовцев. Хэви плазма не всегда пробивает, а яйцеклад хризалида — всегда. Жизнь вообще-то сильнее техники, даже если жизнь эта порождена не природой, а прихотью генетиков.

Луис Эскобар упал на колено, вскинул лазерник и стал методично бить с упора. Хризалид развернулся и, утробно воя, бросился к нему. Клешни растопырились, готовые смять все препятствия на пути темно-серого монстра. Эскобар стрелял, но слабенький лазерник не мог пробить плотный хитин.

Ник Завадски, стоя за углом, гнал в соседний зал волну псионической атаки. Хризалида было легче взять под контроль, чем, скажем, кибердиск, но куда труднее, чем снейкмена, мутона или флоатера, и даже труднее, чем сектоида или этериала с приличным пси-уровнем.

Хризалид несся по залу крупным скачками, движения его были порывисты и неприятны, напоминая, что между людьми и этими тварями — бездонная пропасть.

Эскобар стрелял. Завадски перекачивал через пси-амп мысленную энергию.

Расстояние таяло. Двадцать метров. Десять. Пять.

И тут хризалид поддался. Ник вцепился в его моторные цепочки и заставил упасть на пол, потому что остановиться тот уже не успел бы. Тяжелое темно-серое тело в мелкую фиолетовую крапинку заскользило по квадратным плитам. Хитин на клешнях и лапах щетинился острыми изогнутыми выростами, похожими на миниатюрные сабли.

Ник вспомнил, что хризалиды очень странно пахнут.

Рядом с Эскобаром неслышно возник Уильям Раш.

— Дай-ка я… — сказал он и поднял плазменное ружье. Выстрел в упор из такого оружия разнес голову твари в клочья в первую же секунду. На полу осталось большое липкое пятно.

— Да, — прошептал кто-то на командном. — Это вам не лазерник…

Нильсен и Дориго четким тандемом ступили в дальний коридор. Изогнутая галерея вскоре привела их во второй отсек с лифтом, точно такой же, как и первый. Сюда же по другой галерее спешили Ямашита, Готье и Шадрин. На базе было тихо: словно в наглухо изолированном от мира подвале, хотя здесь воздух был, а следовательно, могли разноситься и звуки.

На выходе из отсека Адам Дориго почувствовал смутный укол-предупреждение: за углом кто-то есть. Любой из икскомовцев вполне доверял собственной интуиции и ни за что не пренебрег бы любым предчувствием. Кто?

— Адам, уйди за угол, — негромко попросил Берт Нильсен. — Сейчас я туда ракету…

Дориго тотчас убрался в безопасный тупичок перед выходом из отсека. А норвежец ловко и быстро загнал ракету за угол и спрятался в другой тупичок, напротив. В уши толкнулся потревоженный воздух; Дориго понимал, что это родной, земной воздух, циркулирующий внутри «Скорлупы», и что настоящий взрыв всколыхнул чужой воздух базы, тот толкнулся в упругую оболочку «Скорлупы», а оболочка заставила дрогнуть воздух внутри.

И все же казалось, что безумие взрыва в коридоре за углом слегка прикоснулось к икскомовцам. Взрыв в помещении всегда казался ужаснее и сильнее, чем на открытом месте. И дым в коридоре теперь висел густой и сизый, а наверху, на поверхности Марса, дым рассеивался в мгновения.

Дориго мягко скользнул в дым. Коридор сильно напоминал стандартный подход к командному центру инопланетян, но, во-первых, Адам нигде не видел обычного знака, похожего на трилистник «Адидас», которым чужаки обозначали командный центр, а во-вторых, снова возникло некое предчувствие… Оно не возникло на голом месте, совокупность малозаметных мелочей способна сказать наблюдательному человеку очень много и вообще очень убедительна. Сероватые стены почернели от взрыва, и даже на щитах входного шлюза виднелись темные разводы нагара. На одной из стен светлело продолговатое пятно.

— Селацид, — уверенно сказал Нильсен. — Нарвался бы ты на плевок, Адам!

Дориго вздохнул. Да. Даже «Скорлупа» могла бы не спасти от яда.

Внутрь, за шлюзы, идти было рано. Они передали всем остальным икскомовцам картинку и двинулись в обход командного, огибая слева. Спустя полминуты Дориго получил еще одно подтверждение, что это не стандартный командный модуль: во внешней стене не было ни одного окошка. А в стандартном модуле в самом центре стены всегда было хотя бы одно, и оттуда очень любили постреливать солдаты охранения базы.

Здесь стена была глухой.

Дориго и Нильсен, прикрывая друг друга, спешили по коридору.

Ник Завадски, когда было покончено с хризалидом, сделал осторожный круг по залу-музею и на всякий случай заглянул в маленькую отгороженную комнатку в центре. Как он и ожидал, там нашелся столбик малого лифта, и вел он наверх, в крохотный зальчик, тоже похожий на зал музея. Там было пусто, и Ник спустился вниз.

Эскобар, перепрыгнув через останки хризалида, направился к дальнему входу; за ним поспешил Том Додж. Пир и Карди, едва взглянув на «музей», прошли дальше, в темную оранжерею. По крайней мере этот отсек, встречавшийся на каждой базе, обычно называли оранжереей. В нем колыхали ветвями и листьями странные темно-фиолетовые растения, а меж изломанных стен иногда прятались защитники базы. Летуны-флоатеры любили зависать над стенами и бить из плазменников сверху.

Четвертое направление взяли Чукарин и Самусенко; едва они попали в соседний отсек с красно-синими установками на толстых трубах-треножниках (такие же установки часто попадались на крупных кораблях, особенно на беттлшипах), из бокового коридора, гоня перед собой волну перегретого колеблющегося воздуха, выполз силакоид, фиолетовый раскаленный комок.

Целеуказатель тотчас вспыхнул, предупреждая всех оперативников и всех, кто наблюдал за штурмом с Земли.

— Надо полагать, по базе разгуливают террористы всех рас, — сказал ван Торенс негромко.

Майкл Батт внимательно на него взглянул.

— Скажи, — коротко велел он, и ван Торенс потянулся к микрофону.

— Икс-команда, есть мысль, что база охраняется террористами разных рас, так что будьте готовы столкнуться с кем угодно. Принцип смешанных экипажей, кажется, пришелся чужакам по вкусу.

— Спасибо, Марк, — отозвался с Марса Завадски. — Мы учтем.

Он, кстати, пришел к тому же выводу. Хризалид, селацид и силакоид — веселая компания встретилась им на базе! Но то ли еще будет?

Игорь Чукарин разнес силакоида в мелкие клочья, прежде чем тот успел подползти достаточно близко.

«Зачем мутонам этот мешок кипяченого дерьма? — подумал Чукарин и переглянулся с приятелем, Виталием Самусенко. — Все равно он слишком неповоротлив и опасность представляет разве что для раненых или оглушенных».

Мимо проскочили Уильям Раш и Хуан Олаэча; они направились в правый коридор.

— А мы прямо, — сказал Самусенко решительно. — Шевелись!

Отсеки базы тянулись навстречу.

Но базу охраняли, конечно же, не только террористы. Уже за первым поворотом, в длинном коридоре перед большим техническим отсеком, Олаэча и Раш заметили оранжевый плащ этериала. Чилиец сразу ощутил вяжущую волну псионической атаки, но равнодушный к подобным вещам валлиец немедленно открыл огонь. Этериал сломался, как стебель камыша, и осел. Под ногами у него, оказывается, шевелился силакоид, и когда оранжевый плащ соприкоснулся с горячей оболочкой террориста, вспыхнуло тусклое в искусственном освещении пламя.

— Пойдем-ка, — поморщился Раш. — Сейчас тут вонять будет…

Олаэча, мокрый от внезапного пота, только кивнул в ответ.

Они не успели сделать и пары шагов, когда шлюз технического отсека приоткрылся и оттуда проворно выскользнул второй этериал. Новая волна атаки обрушилась на Олаэчу, он едва успел спрятаться за угол и вжаться в стену. Раш выстрелил в ответ, но и этериал вскинул хэви плазму. Пришлось валлийцу тоже уходить за угол.

— Берегись, парни! — пришла на помощь Сигурни Хадсон. Она находилась в соседнем отсеке и сама не видела этериала, но по данным шлема проверить путь ракеты по широким коридорам было совсем нетрудно.

Взрыв заставил дрогнуть пол под ногами. Раш сразу же выглянул — там, где только что стоял один этериал и горел на полу другой, только дым клубился меж обожженных стен.

— Готов! — констатировал Раш, и в этот же миг позади него, там, где остался Олаэча, сухо хлопнул лазерник. Раш обернулся.

Чилиец, привалившийся к стене, выстрелил раз, другой, третий. Из дыма, что клубился и в соседнем коридоре тоже, на него крупными скачками несся хризалид. Раш уже собрался выстрелить, но не успел: Олаэча, видимо, попал в некую уязвимую точку, и обладатель пары могучих клешней вдруг споткнулся и рухнул, распадаясь на ходу на клочья хитина и куски иссохшей плоти.

— Ах ты! — изумился Раш. — Ловко, Хуан!

Олаэча опустил лазерник. Руки у него дрожали.

— Вилли, — попросил он сдавленным голосом. — Вкати мне стимулятора, а то поджилки трясутся… Псионики чертовы…

Он еще не отошел от коварных атак этериалов.

Раш потянулся за аптечкой; он заметил, что из дыма тенью показался Пир, а значит, можно на секунду отвлечься и помочь чилийцу. Он и отвлекся.

А Пир и Роберт Карди прошли до конца коридора, дважды свернули и оказались в еще одном зале-музее. Едва они возникли на пороге, частые плазменные вспышки рванулись им навстречу. Карди отшатнулся за выступ стены, Пир прыжком убрался назад, в коридор.

— Ты видел? — сказал он, вжимаясь в стык пола и стены. — Это сектопод.

Двуногий робот, похожий на гигантского железного цыпленка, развернул все свое вооружение в сторону входа и терпеливо ждал. Машины не спешат. Пир попытался выглянуть, но точные импульсы загнали его назад, в укрытие.

Халеф Аль-Мусаи и Патрик Дэй, зашедшие с другой стороны, успели сделать всего по выстрелу, и сектопод перенес огонь на них. Спаренная плазменная пушка робота оставляла на тугоплавких стенах темные отметины.

— Эй, псионики! Шарахнул бы кто бластер-ракету…

— Сейчас, — с готовностью отозвались Сигурни Хадсон и Рудваляйт. — Берегись!

«Хорошо, хоть ракет много», — вздохнул Пир, борясь с желанием заткнуть уши. В «Скорлупе» это все равно невозможно, да и незачем особо. Это без шлема взрывы неприятно толкались в барабанные перепонки и доставляли массу неприятных ощущений.

Грохнуло, и в новом зале тоже стало дымно и грязно. Сектопод распался на части, длинная изогнутая тяга одной из ног отлетела прямо к Пиру и с лязгом проехалась по плитам пола.

Пир сунулся в дым и заметил оглушенного взрывом этериала. Тот, похоже, спустился из центральной комнатки второго уровня, и взрыв его просто контузил. Хэви плазму этериал держал стволом вниз и ошалело терся о стену у шлюза перед лифтом. Пир его добил, не задумываясь. С этими промедлишь — мигом под контроль возьмут. Лучше не рисковать.

В дальнем конце «музея» обнаружился полуживой силакоид, тусклый и менее горячий, чем обыкновенно. Пир рискнул подобрать хэви плазму, разнес силакоида в клочья и снова вернул в руку маленький лазерник. А хэви плазму бросил. Мало ли…

Раш сделал инъекцию Хуану Олаэче и пристегнул аптечку на пояс. Стрельба и взрывы в соседнем отсеке-«музее» тянули его как магнитом. Олаэча выглядел плохо: чувствовалось, что он потерял уверенность.

— Вернулся бы ты наверх, Хуан… От греха подальше.

Чилиец несколько раз кивнул.

— Сейчас… Я посижу минутку…

С ревом и шипением на Раша бросился незаметно подкравшийся рипер. Валлиец успел вскинуть ружье и наудачу выстрелить; зеленый импульс опалил шерсть на выпуклом боку. А секундой позже рипер смял Раша, вышиб у него из рук ружье, прижал к полу. Крепкие, будто алмазы, зубы сомкнулись на броне «Скорлупы».

Лазерник в руке Олаэчи плевался желтыми стрелами, каждая оставляла на коже рипера обожженное пятно, но тот, казалось, ничего не чувствовал. Раш тяжело ворочался под звериной тушей, пытаясь или освободиться, или защитить наиболее уязвимые места. Олаэча, ругаясь по-испански, подобрал винтовку. Два выстрела, и рипер, нелепо дернувшись, тяжело осел набок. Раш отпихнул ногой оскаленную рыжую морду.

— Твою мать! — заорал Раш. — Зверюга чертова! Как он подкрался, Хуан? Я его не услышал!

— Я тоже. Держи. — Олаэча подал валлийцу винтовку, и голос у него был уже потверже, чем до появления рипера.

— Спасибо… Чуть не сожрал, скотина!

— «Скорлупу» не попортил?

— Не знаю. Кажется, нет.

— Пошли-ка отсюда, Вилли…

Они двинулись к «музею», где выстрелы уже успели затихнуть.

Пир и Карди прочесали цепочку тесных комнатушек с лифтами; убили еще одного силакоида и вернулись в основной коридор.

— Ник! — позвал приятеля Лихачев. — Дальнее крыло, кажется, чисто. Надо разворачиваться и пройти до южной границы.

— Ну так разворачивайтесь! — проворчал Ник. — Мы, пожалуй, займемся командным. Слышали все? У кого пси-уровень небольшой — держитесь подальше. Шадрин, Самусенко, давайте ко мне, будем пробиваться.

— Оружие возьмите, — напомнил Пир. — В коридорах из бластерной не слишком-то постреляешь…

— Не учи, — беззлобно огрызнулся Завадски. — И береги задницу, кажется, где-то еще один рипер шляется!

— Не учи, — не остался в долгу Пир. — Рипера я и задницей пришибу…

Земля слушала эту короткую перебранку со смешанным чувством: с одной стороны, икскомовцы время от времени вели себя будто на пикнике, а с другой — было совершенно понятно, что с боевым духом у них все в порядке. Батт решил не вмешиваться. Он только цедил ром, глоток за глотком, и перестал замечать все вокруг. Мир сузился для него до размеров обзорного экрана.

Дориго и Нильсен обошли командный по периметру и присоединились к Пиру с Карди. Чуть левее, через отсек, в проходах мелькали стремительные силуэты, облаченные в «Скорлупу», — Пир узнал Уильяма Раша и Хуана Олаэчу. Раш ободряюще вскинул ружье и потряс им в воздухе. Пир махнул в ответ рукой. Где-то там прочесывали коридоры базы и танки МакМаннамана, Бржизы и Сонтдрупа.

Впереди, на выходе из оранжереи, на границе отсека шнырял еще один сектопод. Он простреливал всю галерею, и пришлось его брать в клещи, с трех сторон. В конце концов сектопода забросали гранатами, потому что разрыв бластерной ракеты мог убить и самих икскомовцев. Ошалевшего от взрывов робота добили лазерами.

На Ямашиту в восточном секторе базы набросился рипер, но японец был внимателен и осторожен и успел убить зубастого монстра быстрее, чем тот добежал до него. Эскобар находился рядом, но вряд ли сумел бы помочь ему, если бы рипер все же подобрался вплотную.

Если марсианская база была и больше тех, что закладывали чужаки на Земле, то не намного. Двоих этериалов нашли и застрелили в клон-лабораториях; Пир, борясь с дурнотой, швырнул в лабораторию силовую гранату — недоросшие мутоны в продолговатых стеклянных автоклавах производили неизгладимое впечатление. Глядеть на них не хотелось, но и оставлять тут все как есть тоже не хотелось.

Главное происходило в командном центре. Ник Завадски и Иван Шадрин, сменив бластер-установки на плазменные пистолеты, открыли шлюз. Сразу стало понятно, что это не стандартный командный модуль с коридором по периметру, просторным залом в центре и спецпомещением с пультами и другой аппаратурой наверху. Здесь коридор проходил по центру и упирался в два лифта в Т-образном тупике. Между лифтами висел селацид, летающая фасолина. Шадрин немедленно обрушил на нее волну пси-атаки — селациды, кстати, брались под контроль сравнительно легко. Вот и сейчас икскомовец растворился в примитивных ощущениях ядовитой твари. В состоянии, близком к трансу, Шадрин присел, опираясь спиной о стену. Завадски ждал и был наготове.

Селацид, подчиняясь воле Шадрина, вплыл в красный столб одного из лифтов и взлетел повыше. Переход с уровня на уровень был мгновенным и неощутимым.

Просторный зал с рядами синих кресел; знакомые круглые пульты в дальних углах. В проходе, между креслами, — трое этериалов. Они оборачиваются, глядя на селацида, и, кажется, еще не понимают, что селацид одурманен.

По крайней мере одного пришельца селацид достал плевком; золотистый плащ проело в долю секунды и этериал в судорогах упал на кресла. Судороги его были недолгими — он быстро затих. Впрочем, Шадрин этого уже не видел, потому что импульс из хэви плазмы размазал фасолину по стене за лифтом.

Зато Завадски сразу же попытался взять под контроль одного из этериалов. И получил такой могучий отпор, что растерялся — давление сверху превышало даже способности Ивана Шадрина, непревзойденного псионика среди землян.

С минуту шла незримая и безмолвная борьба — двое землян внизу, двое этериалов наверху, в зале.

На Земле напряжение достигло наивысшего накала; в командном базы «Европа» воздух едва не звенел.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, не появись невдалеке, у шлюза, Уильям Раш. Программист из Кардиффа, который был невосприимчив к псионическому контролю. Ему даже ничего не пришлось объяснять — деловито и без излишней суеты он вошел в один из лифтов, поднялся и трижды выстрелил.

— Все, — сказал он в микрофон шлема. — Поднимайтесь.

Завадски и Шадрин, оглушенные, пришли в себя спустя

минуту, не раньше. И поднялись уровнем выше. Убитые этериалы, завернутые в оранжево-золотистые плащи, неподвижно лежали на полу зала. Один — между кресел, тот, которого убил одурманенный селацид. Второй — напротив лифтов, прикорнув на кожухе выроненной хэви плазмы. Третий — напротив прохода между рядами кресел, на месте, где у землян стояла бы трибуна.

Здесь вместо трибуны на массивном серо-зеленом постаменте стоял слабо пульсирующий шар того же серо-зеленого цвета. К шару сбегался пяток трубок различного цвета и толщины, тщательно уложенных в желобки в полу.

— Это он, — уверенно сказал Завадски, едва увидел этот шар. — Это чертов инопланетный мозг.

Внизу, в коридор, что вел к двум лифтам, торопливо вошли Пир, Дориго, Чукарин, Самусенко, который отвлекся на этериала-медика в одном из дальних отсеков и не успел на первоначальный зов Ника, Берт Нильсен и Олаэча. Они поднялись в зал с шаром и сгрудились в проходе. Остальные вместе с танками рассредоточились по базе на случай, если из укрытия выползет еще какой-нибудь чужак или террорист.

— Земля, — устало сказал Завадски, озираясь в поисках оружия посерьезнее, чем плазменный пистолет в правой руке. — Похоже, мы нашли цель.

— Видим, Ник, — отозвался Марк ван Торенс. — Уничтожьте его. Расстреляйте из плазменников, выжгите, чтобы ни одного нейрона целого не осталось. Или что там у этой штуки в качестве базовых ячеек?

Ник подобрал хэви плазму убитого этериала.

— Пир, — позвал он, не оборачиваясь. — Иди ко мне. Мы долго этого ждали.

Пир приблизился, взяв из протянутой руки Уильяма Раша плазменное ружье.

Икскомовцы, пошептавшись, вытолкнули вперед еще Хуана Олаэчу и Адама Дориго.

— Я-то чего? — спросил Дориго почему-то шепотом. — Я же не из первой восьмерки!

— Ничего, — успокоил его ван Торенс. — Мы здесь, на командном, тоже решили, что это правильно… Жаль, Паллистер не может к вам присоединиться. И все наши, кто погиб за прошедший год.

— Ну? — спросил Ник. — Готовы, братцы?

Они подняли оружие, но в этот же миг каждого, кто был в зале, захлестнула мысленная волна. Это не была волна псионической атаки, это был густой и тяжелый, словно патока, информационный занавес.

— Разумные, остановитесь!!!

Четверка перед вражеским шаром-мозгом в недоумении переглянулась.

— Опустите оружие! Вы не можете уничтожить меня.

— Это почему же? — подозрительно спросили Ник и Пир в один голос. Завадски стоял будто на угольях, боясь какого-нибудь подвоха, но почему-то не мог нажать на гашетку.

— Вы не можете уничтожить меня, потому что вы — часть нас.

Перед глазами у каждого, кто стоял в зале, вдруг возникла яркая и отчетливая картина — цветущая долина под красным небом, необычные растения, зверь, похожий на хамелеона на одной из близких веток. Ветка покачивалась в струях ветра. Вдалеке виднелась изогнутая лента реки.

— Миллионы лет назад Марс был живой и обитаемой планетой. Жизнь сюда принесли мы, пять рас, издавна путешествующих по космосу…

— Завадски, что там у вас? — встревоженно. позвала Земля. Уже с минуту никто из тех, кто поднялся в зал, не отвечал на вызовы. Остальные — Эскобар, Ямашита, Дэй, Теннон, Карди — отвечали. Но все они находились на нижнем уровне базы. Так же, как и танки дистанционщиков. А кто поднялся к вражескому мозгу — молчал.

— Когда Марс стал умирать, мы посеяли жизнь на вашей планете и долгие годы приглядывали за вами. А на Марсе стало совсем пусто, если не считать наших кораблей.

Картинка сменилась. Над знакомой долиной пирамид висели чужие корабли, огромные и исполненные невысказанной мощи. Могучие наземные машины вгрызались в каменистую марсианскую почву.

— Вы — наше детище. Поэтому вы не можете уничтожить нас. Подумайте, вся наша технологическая мощь станет вашей. Вам станут доступны звезды…

— К звездам, — вдруг глухо сказал Пир, — мы и сами дотянемся. Без вас. И уж точно никого не станем там убивать, как это делаете вы.

Он снова поднял оружие, и трое его товарищей, словно очнувшись от сна, — тоже.

— Нет! — выдохнул мозг.

— Да, — сказал Пир жестко и выстрелил. Импульс обратил в пепел часть выпуклой оболочки.

Они стреляли раз за разом, пока голос от шара на постаменте не утих до невнятного шепота, а потом и не пропал вовсе; а от самого шара остались лишь горелые пятна на плоской металлической поверхности да ошметки серо-зеленой оболочки, похожей на жеваный пластик.

— …что у вас происходит? Отвечайте, отвечайте, черт побери, Ник, Пир, Дориго!

К ним снова прорвалась Земля.

— Все, — устало сказал Ник Завадски. — Ничего уже не происходит. Мозг мы расстреляли в клочки. Война окончена.

Пир опустил плазменное ружье.

Война окончена. Как приятно это слышать! Это значит, что никто больше не умрет от выстрела из чужого оружия, никто не превратится в хитинового монстра с невероятно быстрым метаболизмом, никто, попав под управление пришельцев, не обратится в марионетку и не убьет своих же товарищей икскомовцев. Никто.

Единственное, о чем жалел Пир, это о том, что к слову «никто» нельзя добавить другое слово. Не менее желанное.

«Никогда».

Космос огромен. И никто — опять же никто не сможет поручиться, что эта война не вспыхнет снова. Правда, если это когда-нибудь произойдет, теперь земляне будут готовы.

— Икс-команда, выслушайте инструкции по минированию базы. Первым делом…

Пир развернулся и направился к лифтам. Ник Завадски — тоже.

Они пробыли на базе еще четыре часа. Потом поднялись на поверхность и с удивлением обнаружили рядом с мирно сидящим «Эвенджером» террор-шип. Пустой, как оказалось, если, конечно, не принимать во внимание трупы мутонов и флоатеров. Заметно повеселевшие Паллистер и Бейли в компании остальных икскомовцев, остававшихся караулить крафт, сидели на наклонной сходне, болтая ногами, а сверху неподвижно висел ховертанк Валеры Лутченко.

— Ну и ну! — протянул Дориго, замерев на выходе из пирамиды. — Я погляжу, тут тоже рубка шла! Террор! Небось, и кибердиски были?

— Были, были, — успокоил его Паллистер. — Рипер ведь здесь сдохнет без воздуха…

А потом дрогнул древний Марс. Когда под поверхностью взорвались мощные динамические заряды, и все оставленные бластер-ракеты тоже взорвались от детонации. О том, что творится там, внизу, где они еще недавно находились, оперативники предпочитали не думать.

Пир, запрокинув голову, поглядел на красное марсианское небо, на котором появлялись первые, необычайно яркие звезды. Небо казалось удивительно низким.

Он никак не мог поверить в победу.

«Эвенджер» стартовал спустя четыре часа. В финальной миссии на базе в Сидонии икс-команда не потеряла ни одного из икскомовцев. Ни одного из двадцати шести.

Пир и остальные не знали, сказал ли им правду инопланетный мозг и действительно ли человечество — детище чужаков. Но почему-то человек очень легко и очень быстро учится воевать. Дубиной или плазменником — неизменно дьявольски легко и дьявольски быстро.

«Интересно, отчего так?» — подумал Пир, заранее зная, что ответа на свой вопрос никогда не получит.

Эпилог. Февраль 2000

— Ну чего? — благодушно спросил Ник Завадски, прихлебывая пиво. — Как тебе Вена?

— Красивый город, — отозвался Пир. — Жаль, холодно, так бы я дольше бродил.

— Когда поедем?

— А думаешь, надо?

— Конечно, старик! У нас сейчас лето, да и бабушка моя будет тебе рада. Я столько ей о тебе рассказывал.

— Ну ладно, а потом?

— О! — многозначительно протянул Завадски. — У меня есть дня тебя сюрприз.

Пир скептически покачал головой.

— Единственное, чего я хочу, Ники, это забиться куда-нибудь в глушь, где ничто не будет напоминать о проекте «X-com defence», ну, разве что кроме твоей наглой рожи. И где я точно никогда не столкнусь с инопланетянами.

— Так я о том и толкую. — Ник снова отхлебнул пива. — Я купил домик на Канарских островах. И два акваланга. Поехали, а?

Июнь 1996 — январь 1997

Горячий старт

Необходимое предисловие

Все совпадения имен, фамилий, адресов, телефонов и прочих реалий намеренны и, таким образом, совпадениями не являются. Впрочем, описанные люди могут быть совершенно непохожими на прототипы.

Техническая терминология также не претендует на соответствие исторической правде.

Автор выражает признательность:

Фирме «Дикий сад» (Николаев, ) — за предоставленный доступ в Интернет в г. Николаеве.

Фирме «Ехсітег» (Москва, ) и лично Евгению Майданникову и Евгении Ушаковой — за помощь с hardware.

Вадиму Чикову (Москва) — за безотказный транспорт.

Ольге Стерник (Маме Эри) и Анатолию Хлыстову (Отмо-ру) (Москва) — за гостеприимство и долготерпение.

Андрею Артамонову (Москва) — за предоставленный доступ в Интернет в Москве.

Ольге Орловой (Москва—Шатура) — за документацию.

Энди Трушину (Москва, ) — за многое.

Андрею Синицыну (Москва) — за все.

1st Master Boot Record: Сердца и моторы (погружение в киберспейс)

~# root

~# open console 1

@comment: user [Dmitry Baikalov@TП]

@comment: status [point]

@net locate: G_Crystal. 185/13 testing base memory…

Мутные стекла сервис-центра неохотно отражали морщинистое, как модный плащ, небо. Постоянная облачность, оттененная световой рекламой, давно стала верным спутником городу, словно родилась с ним одновременно. Но это было не так: город был старше рекламы и старше непрерывной пасмурной осени.

Бай щелчком отшвырнул сигарету и направился к хрустально-прозрачной вертящейся двери. Линзы на глазах ответили на прикосновение инфракрасного луча слабой вспышкой. Бай мигнул; взгляд заволокло сероватой дымкой полимерного светофильтра. В тот же момент дверь повернулась, приглашая внутрь.

В холле сразу ударил в легкие пронизанный ненастоящей кондиционерной свежестью воздух, и Бай недовольно поморщился. Не любил он агрессивную феромонную атаку, ставшую для многих незаметной. Но Бай замечал ее сразу.

Зато пальма в центре холла оказалась вполне живой, и Бай задумчиво потрогал колючие веероподобные листья, взглянул на часы посреди панно на входной стене и направился к терминалам.

Серый пластик клавиатуры удобно лег под ладони. Плоское изображение, похожее на рекламную голограмму, тотчас выползло из риски видеотрека над верхним рядом клавиш и заискрилось. Собственно, это и была голограмма, только не рекламная.

[Welcome to net!] — сказала Сеть.

Отрегулировав наклон изображения под линию взгляда, Бай пробежался пальцами по податливым клавишам. [Login Вау_13] [Enter your password:] Он ввел.

[Здравствуй, Димочка!] — поздоровалась Сеть. Бай оттопырил губу и подумал, что давно не менял кон-фиги — приветствие успело достать. [Call Сокольники_3609739]

[Connect w Chan Creaper Station……….cps 657943]

[chat mode] — потребовал Бай.

Сеть растерялась.

[Эй, а где твой каменный топор?]

Такой архаикой, как чат, нормальные люди давно уже не пользовались.

— Я те дам топор! — проворчал Бай, утапливая Enter. Сеть послушно выдала на иллюзорный экран окно чат-режима. [Я на месте] — сказал Бай и огляделся. — [Клиента пока нет] [Пасли?] — осведомился Чен. [Не заметил MB и да] [Запятые ставь] — посоветовал Чен.

[Сам-то!] — огрызнулся Бай. — [Директор тля! :-Е---]

Бластер заурчал, озвучивая картинку-смайлик, пережиток времен сайленс-режимов. Но Бай смайлики почему-то любил и ставил везде, где только мог. Даже в скриптах.

В следующий миг Бай увидел клиента — бесцветного парня в черном плаще; ниже плаща виднелись жеваные джинсы и белые кроссовки. Стильная одежка вкупе с кроссовками смотрелась особенно убойно.

Бай встал и приветственно поднял руку.

— Добрый день, сударь! Я представитель ТП.

Парень нервно кивнул, быстро обшарил холл взглядом, пододвинул ногой вертящееся кресло и, не вынимая рук из карманов, сел.

— Здравствуйте…

— Меня зовут… — начал было Бай, но парень перебил:

— Не нужно. Имен — не нужно.

— Хорошо, — согласился Бай. — Тогда зовите меня просто Бай.

Парень еще раз подозрительно оглядел холл.

— Черт побери! — выругался он. — Почему вы не назначили встречу в офисе?

— У нас нет офиса, — ответил Бай по возможности спокойно. — Точнее, пока нет. Или с некоторых пор нет.

Клиент вопросительно уставился Баю в глаза.

— То есть… как нет?

— Уже неделю. Новый снять не успели… Рождество, сами понимаете… А вы говорили — дело срочное.

Парень кивнул:

— Срочное… А старый офис где был?

— На Соколе.

— Аренда кончилась?

— Не совсем. — Бай замялся.

Клиент с неожиданным интересом склонил набок стриженную ежиком голову.

— Нельзя ли поподробнее?

Бай пожал плечами:

— Можно… Только вас это вряд ли удовлетворит.

— И все же?

— Это сродни суеверию. Есть у нас один приятель — общий. Друг фирмы, так сказать. Так вот, давно подмечено: кто имеет с ним дело, быстро сталкивается с… э-э-э… неприятностями. Не из-за него, нет, совершенно по другим причинам. Он словно несчастливый талисман, хотя сам по себе человек совершенно безобидный.

Бай замолчал. Парень в плаще едва заметно улыбнулся. Чувствовалось, что он не верит.

— Что же произошло с другими смельчаками?

Бай пожал плечами.

— Двое умерли. От болезней вообще-то… Но болезни у них и так были. До того. Один ногу сломал, год лечился. Другого бандиты в Сибирь загнали. Несколько фирм развалилось… По причинам, не зависящим от.

Собеседник скептически хмыкнул. Бай понимал, что он по-прежнему не верит сказанному.

— И вы не побоялись иметь дело с этим чудом природы?

Бай пожал плечами:

— Да мы не суеверные в общем-то…

— Но из офиса вас вышибли, — констатировал парень. — Так?

— Так, — согласился Бай.

— И это все ваши катастрофы?

— Не все, — честно ответил Бай. — На складе трубу прорвало. Плаваем теперь. Типа Венеция.

— М-да. А у меня неприятностей не будет? — поинтересовался собеседник, прищурившись.

Бай автоматически отметил, что нервозность и настороженность клиента пропали, он стал вести себя спокойно и даже развязно.

— Не знаю. Это ведь все суеверия. Но, может быть, лучше о деле?

Бай ничем не рисковал, откровенничая с клиентом. Потому что знал: больше тому обратиться некуда. За подобные задачи бралась в Москве только фирма ТП.

~# returning to previous status… restored

Они существовали уже четвертый год. То, чем они занимались, большинство москвичей назвали бы чистым шарлатанством, но каждый из пятерых компаньонов ТП слишком хорошо знал, насколько иллюзорны границы реальностей. Физика двадцать первого века утверждала: прорыв этих границ невозможен по чисто энергетическим причинам.

Бай, шаря в служебных международных сетях, пару лет назад натолкнулся на огрызок странного гипертекстного файла, похоже, зараженного каким-то безобидным вирусом. Сначала Бай удивился, но быстро понял, что основной массив представляет собой несложную ехе-шную программу. Вирус каждые двадцать семь минут советовал выпить пива и подключиться к несуществующему адресу в Сети. Адрес действительно не существовал — Бай проверил. Однажды Бай, основательно нагрузившись «Тверским темным» (не по совету грызенной программы, а по собственной инициативе), ответил на предложение выпить пива словом [Уже].

[Сорт?] — немедленно поинтересовалась программа. Бай растерялся и ввел:

[Тверское темное]

[Количество?]

Бай, совершенно сбитый с толку, посчитал бутылки.

[3,5 литра]

После этого Баю вновь сказали, что на фантомном адресе его ждут. Раздосадованный Бай ввел чертов адрес и несколько минут тупо глядел в голографическую муть над клавиатурой.

[Connect w LTS Jump-server……..cps 54879]

Коннект был удручающе медленный, Бай едва дождался, пока оживет аниматор.

— Привет! — сказал человек из-за экрана. — Не верится? Не бойся, ты не сошел с ума. Только учти, я тебя не вижу.

— А я тебя — вижу, — сообщил Бай.

— Не отходи далеко от терминала, — предупредил собеседник. — Отвалишься.

— Почему? — не понял Бай.

— Аппаратура слабая. Мощности не хватит. И так еле сцепились. Запомни: это все не бред и не ерунда. Я — с другой Земли. Мы давно пытаемся наладить связь с вами. Пиво, странный адрес — это все кусочки мозаики, благодаря которой можно шагнуть за барьер. Насколько мне известно, другого способа просто не существует. Я не могу долго говорить: просто как-нибудь попробуй проделать все это снова. Кстати, у вас прекрасное пиво!

— Да? — Бай пребывал в растерянности. — Спасибо.

— До встречи! Привыкай к мысли, что ты — гейт в соседний мир, врата в иную реальность. И пожалуйста, доберись до нас снова. Например, завтра.

Коннект оборвался, спустя секунду Сеть уныло сообщила:

[Incorrect path or address]

Сначала Бай списал все на слишком крепкое пиво. Потом решил, что набрел на какую-то полудохлую психотропную баланду, которой болталось по Сетям предостаточно. Потом догадался глянуть логи.

Там был зафиксирован коннект с несуществующим адресом. А особенно понравилось Баю окончание рапорта:

[Missing transit point]

Бай разозлился, не стал даже почту читать и завалился спать.

Наутро все произошедшее потускнело в памяти и казалось фокусами галлюциногенов. Поди разберись, чего лоточники мешают в пиво, пусть даже и бутылочное… Поклявшись больше не пить «Тверского», Бай на две недели забыл о коннекте с пустотой.

Но вскоре случился день рождения Сина, на котором пива было выпито вполне достаточно для того, чтобы впасть в благодушное настроение, в котором многие клянутся в любви даже к старым недоброжелателям… Словом, Бай дома упал перед терминалом и дождался совета выпить пива.

Дальше все пошло по знакомому сценарию.

[Уже — Сорт? — Heineken — Количество? — Литров пять]

И [call Бодрово_9012427]

— Привет! — сказали из пустоты. — Что столько тянул-то?

Бай, глупо хлопая глазами, смотрел на собеседника, подтянутого чисто выбритого парня лет двадцати пяти. Из одежды можно было рассмотреть клетчатую рубашку с воротником, покрой которого показался Баю странным.

— Меня зовут Камилл. Ты готов серьезно поговорить?

Бай пожал плечами:

— Готов… Только я, это… слегка нетрезв.

— Не страшно. Иначе ты бы не дозвонился.

В общем, спустя какое-то время фирма ТП втихую начала торговать несложными программками из-за барьера. А также перебрасывать Камиллу заказы на подобные программки. Почему народ не обращался к местным программистам — Бай так и не понял, но все, кто хоть раз получал продукт из-за барьера, обращались в ТП снова. Кое-какую прибыль это приносило, на жизнь хватало. Иногда приходилось по просьбе Камилла или его партнеров шарить по Сетям и тасовать содержимое FAQ-серверов. ТП справлялось. Основной принцип — не высовываться — вполне соблюдался.

~# return to testing:

Клиент закинул ногу за ногу, словно приглашал Бая полюбоваться кроссовками. Бай такого желания не испытывал и упорно глядел в выцветшие, как июльское небо, глаза. Скорее всего это не шпик, не стукач, а действительно обычный клиент. Но почему он так нервничал в начале встречи? Бай решил, что ему просто захотелось посмотреть на живого ТПшника.

— Мне нужен файл из вашего закрытого каталога. База по краснодарским винам. С ценами, с путями поставок… Словом, полный, а не те обрезки, что вы обычно кидаете в качестве рекламы.

«Темнит, — решил Бай. Не вязалось настороженное поведение клиента с такой мелочью, как упомянутая база. — Настоящий разговор еще впереди…»

— Нет проблем, — сказал Бай вслух и равнодушно пожал плечами. У него получалось равнодушно пожимать плечами. — Давайте диск.

Парень незамедлительно вытащил из необъятного кармана плаща блестящий лазер-кругляш. Тихо жужжа сервомотором, драйв выдвинул жадный язычок приемника и радостно проглотил диск. Слить требуемую базу было делом нескольких секунд.

— Еще что-нибудь? — спросил Бай с надеждой. Но клиент отрицательно покачал головой:

— Нет, спасибо. Я найду вас, если что.

Он протянул кредитную карту Баю и проследил, чтобы со счета было снято не больше денег, чем договорено. Возвращая белый пластиковый прямоугольничек, Бай готовился забыть клиента навсегда, потому что хотел верить: в будущем им встретиться уже не придется.

Но Бай понимал, что тешит себя пустыми надеждами.

Перед встречей с клиентами он всегда следил, нет ли хвоста. То, чем они занимались, было не то чтобы противозаконным… Просто завладей их бизнесом люди с крышей — они бы качали из этого хорошие деньги. У ТП крыши не было, работали на свой страх и риск, предпочитая оный сводить к минимуму. Пока все шло гладко. Но осторожность никому еще не вредила, и это помнили все ТПшники.

Спрятав лазер в похожий на спичечный коробок чехол, парень встал, одернул плащ, кивнул Баю и безучастно побрел к выходу. Он больше не озирался, словно перестал бояться. Или прекратил изображать из себя значительного клиента.

На выходе его перехватил Син, терпеливо пережидавший встречу на рождественской прохладе. Парень свернул налево, к Проспекту Газизова. Наверное, к метро.

Бай увидел, как напарник неторопливо двинулся за клиентом, и тотчас отвернулся к терминалу.

[Вторая фаза] — сказал он Чену.

[Ок] — отозвался тот.

Это значило, что Чен будет передавать клиента из рук в руки — Син, повисев на хвосте, уступит его Тигру, а Тигр чуть позже — Семе. Два часа, не меньше.

Отвалившись, Бай последовательно затер все пути и транзитные логи, причем не стандартным ёеГом, а собственной безотказной лапшерезкой, после которой в пользованных кластерах остаются сплошные нули. Теперь проследить, с кем коннек-тился Бай с этого терминала, не смог бы даже господь бог.

~# sleep mode

~# user status: located

~# hardware checking

Клиент объявился снова спустя месяц. Стоял ветреный февраль, гоняя по улицам шуршащий пластик газет и пивные жестянки. Народ скрипел кожаными куртками и плащами, многие вспомнили, что, если надеть кепку, не так мерзнут уши.

ТП нашло новый офис, там же, на Соколе, только не на Песчанке, а за Питерским шоссе, на Варяжской. В конце января гладко провернули несколько сделок; трубу на складе наконец починили, и благодушное настроение овладело всеми, включая нытика Сему.

Бай дулся с Ченом в «Близзард» по сетке, Син читал «Спорт-Экспресс», Сема с утра укатил в «Тессеракт», а Тигр, как обычно, ошивался на «Чашке», приторговывал новинками забарьерного софта. Парень во все том же черном плаще и дурацких белых кроссовках возник в дверном проеме совершенно бесшумно, как привидение. Бай автоматически запустил скриншут, даже не задумавшись, что на экране безобидная игрушка, а не приватная информация. Чен, сидящий в двадцатке и, естественно, ничего не видящий, тут же покилял всех лучников Бая и двинул в атаку суровый клин из шести катапульт и стаи демонов.

— Добрый день! — деревянно поздоровался посетитель и тут же оживился, узнав Бая.

— Проходите, садитесь! — Син отложил газету и указал гостю на кресло, окутанное мерцающим облаком тонограммы.

— Спасибо! — отозвался парень. — Я уже имел дело с вашей фирмой однажды…

Бай отстучал Чену [wait], засейвился и встал из-за терминала.

— …и теперь готов снова предложить вам работенку.

Он выглядел очень уверенным в себе, и это весьма не понравилось Баю. Так нагловато держатся мелкие бандиты, когда приходят в случайное место сорвать немного денег. Син тоже насторожился, внутренне приготовившись к неприятной разборке.

— Я — из-за барьера, — сказал парень. Вся настороженность Бая куда-то исчезла, осталось пустое и гулкое недоверие. Откуда этот странный человек мог знать о мире за незримой гранью реальности? Хотя Бай же узнал. Тоже небось пива выпил да позвонил по указанному адресу… Что произошло однажды, легко может повториться.

— Откуда? — вежливо осведомился Син, как всегда разыгрывая неосведомленность.

— Из-за барьера. С другой Земли. Вы ведь знаете. Только… я не из мира Камилла. Моя Земля по отношению к нему тоже другая. Но мы сотрудничаем.

— Да? — нейтрально спросил Бай выигрывая время. — И что?

Парень вдруг умолк, в упор взглянул на Бая и тихо произнес нынешний пароль камилловского сервера на вход по адресу в Бодрово. Бай тупо хлопал ресницами, смахивая с линз кажущуюся пелену.

Пароль в принципе можно было и сломать. Но он менялся раз в неделю, а на лом путем перебора вариантов ушло бы не меньше месяца. Да и число символов все время менялось…

— Чтобы у вас сложилась полная картина, я выскажусь. А потом будете задавать вопросы. Идет?

Син развел руками. Собственно, больше ничего и не оставалось.

— Итак. Прежде всего: как я преодолел барьер, если он непреодолим в принципе? Очень просто. Я его не преодолевал. Точнее, мое тело не преодолевало. Все это, — парень подергал за лацкан матово поблескивающего плаща, — земное. И одежда, и тело. Сюда переместили только мою психоматрицу. Это не так сложно, как кажется на первый взгляд, но в механике я не разбирался, это не моя область. Моя область — деятельность в мирах за барьером. В одном из них мы попали… как бы выразиться помягче… в щекотливую ситуацию. Ее нужно… э-э-э… уладить. Но… Вот в этом «но» все и дело.

Каждый из миров живет по своим физическим законам. Они кое в чем совпадают, кое в чем различаются. Например, в абсолютном значении некоторых констант. Это все непринципиально — если миры расположены по соседству; чем дальше они находятся друг от друга, тем больше различий. На психику людей это все влияет достаточно тривиальным образом: в мире, где нарушен какой-нибудь из привычных законов, просто нельзя жить. Не будешь адекватно воспринимать окружающее и не сумеешь адекватно реагировать на изменения. Психика вообще воспринимает окружающее совсем не так, как обстоит на самом деле. Масса аллюзий, аналогий, видений даже… Короче, это тема для многолетних споров и развивать ее я долго не буду. Проблема состоит в следующем: жители моего родного мира не приспособлены для восприятия той реальности, где у нас возникла проблема. Камилл, с которым я работаю довольно долгое время, вывел меня на вас, потому что выходцы из мира, где мы сейчас находимся, наиболее подходят для выполнения нашего задания. Камилл рекомендовал вас, а словам Камилла я имею все основания доверять. И я намерен вас нанять для выполнения своего задания.

Парень потер переносицу и неопределенно повел ладонью.

— Похоже, все.

Син, улыбаясь, глядел незнакомцу в лицо. Тот тоже чуть заметно шевельнул губами, отвечая Сину, но на самом деле было очень заметно, что улыбаются только его губы. Сину казалось, что он глядит в заиндевевшее зеркало, такая от гостя исходила стужа. Было в пришельце действительно что-то чужое.

— Я не спрашиваю, почему мы должны вам верить, — негромко и рассудительно сказал Син, вырвавшись из ледяного оцепенения выцветших глаз. — Но почему мы должны соглашаться?

— Потому что у вас нет выбора, — вежливо растянул губы гость. — Вы ничем не рискуете в случае согласия… В случае же отказа теряете очень многое.

— То есть? — не понял Син. — Что значит — ничем не рискуем?

— Строго говоря, никуда вам не придется отправляться. Я же говорил, что протолкнуть в иной мир можно только голую психоматрицу. Задание выполнят ваши копии. В момент сня-тия психоматрицы сознание каждого из вас раздвоится. Оригинал останется здесь и будет жить, как и прежде, копия — провалится в Сеть и наложится на респондента в конечном пункте. Когда задание будет выполнено, мы сольем копию с оригиналом.

— А воспоминания?

— Двойная память после слияния. Это не так тяжко, как расписывают психотропщики. Я ведь жив, а у меня в черепе петель больше десятка. Уверяю вас, ничего страшного.

— А если кто-нибудь из нас там погибнет?

Парень пожал плечами.

— Что ж… Смерть будет настоящей. Но на оригинале это никак не отразится. Разве что уцелевшим придется рассказывать ему много интересного.

— Ладно, — протянул Син. — Оплата?

Когда гость назвал сумму, брови ТПшников дружно поползли вверх.

— Ого! — сказал Бай. — Кажется, я уже согласен. — И добавил, обращаясь к Сину: — Но Камилл-то каков фраер! Сдал нас с потрохами, даже не верится…

Но Сина так просто было не убедить.

— А где гарантия, что нас не надуют?

Гость был сама предупредительность. В руке его незаметно, по-шулерски, возникла кредитная карта. Та самая, с которой он расплачивался с Баем под Рождество.

— Половина — вперед. Да, я забыл сказать, — небрежно добавил гость. — Вас ведь пятеро. Ранее я назвал гонорар одного. Каждый из вас получит упомянутую мной сумму.

У Бая отвисла челюсть. Карточку он принял дрогнувшей рукой. Вывалился из игры и вставил прохладный тонкий пластик в щель считывателя. Денег было ровно на пятерых — по весьма кругленькой сумме, и если верить этому странному типу, она удвоится по возвращении.

— А если кто-нибудь не вернется, оригиналы получат деньги? — спросил Чен, безмолвно, как призрак, простоявший у двери добрых десять минут.

— Да, — последовал короткий ответ. Незнакомец даже не обернулся на голос, должно быть, давно заметил появление Чена.

— Представляю, что скажет Тигрис… — пробормотал Бай, шурша клавиатурой.

— Лучше представь, что скажет Сема… — проворчал Син. — Я, например, не решаюсь…

Хотя, если честно, Син больше боялся — что скажет его жена? Потом наконец сообразил, что жену ставить в известность вовсе не обязательно, ведь настоящий Син останется дома и будет по-прежнему ходить на работу каждое утро… Закатит скандал Камиллу — наверняка. И еще станет бессильно пить пиво по вечерам, потому что где-то за непроницаемым барьером его двойник будет бороться с опасностями, чужими, как мысли насекомых. Точнее, даже не двойник — он сам, часть его сущности, отделенная могуществом кристаллических процессоров…

Син вспомнил, как лет тридцать назад, в детстве, когда зимы еще были вьюжными и морозными, ему насыпали за шиворот горсть колючего и сухого снега. И как он орал, потому что было одновременно и холодно, и весело.

Только сейчас веселиться не приходилось.

Бай рассеянным жестом протянул гостю кредитку, на которой не осталось ни гроша. ТПшники стали богачами. И — одновременно — рабами кутающегося в черный плащ чужака с бесцветными глазами и холодом в душе.

— Когда старт? — спросил практичный Чен. — Надо хоть кутнуть напоследок.

— Послезавтра. Готовьтесь. Я заеду за вами — сюда, на фирму, в час дня.

Посетитель стремительно встал и выпорхнул за дверь, напоминая гигантского нетопыря. Наверное, из-за того, что он перестал придерживать полы плаща и они растопырились на манер крыльев, черных, как бездна экрана в скриншуте.

Син мрачно достал из ящика стола колоду карт с полуодетыми девицами.

— Семерочку. Кто влетит — объясняется с Семой, — объявил он. И протянул колоду Баю. Тот так же мрачно сдвинул. Карты с сухим электрическим треском заскользили по гладкой поверхности стола.

~# root

~# open console 2

~# stream 2/console 2

@comment: user [Mikel Zhmurov]

@comment: status [node]

@net locate: M_H_Engeneering. 168

~# stream 3/console 2

@comment: user [Andrey Timashev]

@comment: status [point]

@net locate: Old_Tent. 168/4

Плоская равнина уходила вдаль, ровная, как тысяча столов. Как миллион столов. Горизонта не было — даль просто терялась в неясной дымке, а небо так и не встречалось с землей.

Жмур поглядел на встающее солнце и пихнул свернувшегося калачиком Рюкзака. Тот завозился в шелестящем пакете спальника, отыскивая выход, но за ночь серебристая материя перекрутилась несколько раз, и Рюкзак здорово намучился, пока выбрался на свободу. Жмур слушал замысловатые проклятия с некоторым интересом, но от комментариев воздерживался. Когда взлохмаченная голова Рюкзака наконец показалась из плена, Жмур только вздохнул:

— Да-а, дядька… Даешь…

Они вскрыли несколько банок с саморазогревающимися сосисками и уничтожили содержимое вместе с последними двумя пакетиками крекеров. Потом Рюкзак скатал спальник и сунул в пластиковый чехол. Жмур уложил свой еще на рассвете.

— Ну что, двинули? — уныло спросил Рюкзак. Ему явно не хотелось снова целый день тащиться по бесконечной равнине, где не на чем задержаться взгляду.

Жмур встал и забросил на плечи нехитрую поклажу. Спальник, несколько банок с консервами, топорик, радиодиал, походную клавиатуру-терминал, пакет с картами. Кое-что из одежды. Все это уложено в тезку напарника, синтетический дорожный рюкзак-универсал, спутник любого бродяги.

— Сегодня, если повезет, добредем до берлоги Злыдня. Там и отдохнем с недельку… А подфартит по-настоящему — работенку отхватим.

Рюкзак заметно повеселел. Злыдень слыл на весь запад крутым любителем пива, и молва гласила, что оно у Злыдня не переводится. Рюкзак же и сам был не дурак в отношении хлебнуть живительной влаги. Впрочем, Жмур тоже. Сколько раз его верный заплечный друг наполнялся темно-зелеными бутылками, сколько раз звучало в нем обнадеживающее побулькивание… Особенно когда Энди еще на пятнашке обитал, совсем рядом с берлогой Жмура. А в гости к Энде только ленивый не ходит, это общеизвестно.

— Двинули, — выдохнул Жмур, и высокий ботинок впечатал в тело равнины первый рубчатый след. Первый за сегодня. Рюкзак пристроился вослед, опустив глаза. По сторонам он давно не глядел, потому что картина была утомительно-однообразной. Однообразно-утомительной… Где-то Рюкзак вычитал это определение, и оно запало в память, а когда они со Жмуром вышли из Сити и гигантская равнина поглотила две крохотные подвижные точки — тотчас всплыло из глубин полузабытого. Впрочем, оттуда подчас такие странные вещи всплывают…

Они шли до самого полудня, когда солнце застывает в зените и гладь равнины кажется особенно беспредельной. Небо было чистым — предательски чистым. Ничто не нарушало девственной голубизны и не могло нарушить.

Привал устроили у ручья. Пока Рюкзак хлюпал ботинками по раскисшей грязи, Жмур вынул клаву и диал, раскрыл маленькую, похожую на цветок чашу антенны и направил пестик в сторону ретранслятора в Еланце. Ближайшего. Насвистывая, подключил черную змею витого шнура к диалу. Ште-кер-джек, вламываясь в гнездо, сухо щелкнул, и тотчас ожили диал с клавой. Клавиатура раскрылась, как книга, явив квадратики клавиш; мигнул и погас глазок нумлока. Диал зашевелил антенной, направляя пестик анектора поточнее. Видеотрек вспыхнул, плоский голоэкран сгустился прямо за рядом Р-клавиш.

Жмур нырнул в Сеть и постучался к Злыдню. Как ни странно, тот был дома и, несмотря на столь ранний час (полдень), не выглядел сонным. Даже не поленился напялить мнемоюс-ты и пообщаться в виртуалыцине.

— Привет, старая железяка, — сказал Жмур, жмурясь. — Мы к тебе идем.

— Ко мне? — удивился Злыдень. — Идете? С кем?

— С Рюкзаком.

— А! Где это чудо?

— Пьет.

— Постой… Вы что — в Сити?

Жмур покачал головой.

— Нет, на перегоне. Недалеко от Еланца.

— Что же он пьет? — изумился Злыдень. — Или вы только вышли?

— Да из ручья он пьет, — усмехнулся Жмур. — А до Еланца мы еще не дотопали. Семнадцатый день на перегоне. Но нас подвезли. К вечеру, думаю, у тебя будем.

— Хм… Надо пива купить… Вы ж, гады, с собой не возьмете…

— Не возьмем, — подтвердил Жмур. — Семнадцатый день в степи. Сам подумай.

— Ладно. — Злыдень отмахнулся. — Я сейчас при монете. Но учти: с завтрашнего дня ходить за пивом буду не я.

— Годится. И кстати, работки не найдется? Совсем на мели…

Злыдень почесал небритый подбородок.

— Вообще-то я отдохнуть хотел с месячишко.

Жмур подобрался, вспомнив, что Злыдень «при монете».

— Что? Крупный заказ был?

Злыдень, конечно, осклабился, как пес на баранину.

— Дык! — Он воровато оглянулся. — Расскажу. Но только директом.

Директом околокомпьютерный люд называл разговор с глазу на глаз. Или коннект не по сетевому роутингу, а по непосредственному коду системы. Пользовались этим редко — за ненадобностью.

Жмур понимающе кивнул:

— Ладно. Кто-нибудь еще ошивается в ваших краях?

— Хоттабыч появлялся. Все свою тугую полуось ставит, а она у него падает, как хрен после траха. — Злыдень довольно заржал. Жмур с натугой вспомнил, что Хоттабыч был любителем нестандартных систем и имел обыкновение их отлаживать. Беспрерывно. Вместо того чтобы заняться обычным ломом, как тот же Злыдень. Или как сам Жмур. Но хакеры его все равно уважали, потому что хакеры уважают спецов.

— А… — протянул Жмур. — Я слышал, Гонза из Сити сбежал.

— Было такое, — подтвердил Злыдень, кивая. Искорки света вспыхивали на седых щетинках, покрывающих дряблые щеки. — Они с какими-то малолетками в Питерский Бриз вломиться пытались. Но там на цепи кто-то из наших оказался, причем кто-то из старых. Короче… Гонзу он отпустил, а остальным затык устроил. По полной программе. Гонзе же намекнул: исчезни. Тот и рванул, не будь дурак. — Злыдень вздохнул с неприкрытой печалью. — Я бы тоже рванул, только пятки бы сверкнули.

Жмур слышал нечто подобное. Похоже, толстосумы из корпораций Сити наконец-то смекнули, что для защиты своих систем нужно брать хакеров же, а не кого-то иного. Клин, так сказать, клином. Это было печально: бесславное завершение эры компьютерного пиратства сулило Жмуру безденежные и унылые дни. Потому что хакер без лома не проживет. В этом суть его деятельности, и пока лом приносит деньги, хакеры не переведутся. И еще: чувствовалось, что грядет тихая сетевая война, бескровная, но не менее беспощадная, чем война в настоящем мире. Собственно, поэтому Жмур двинулся в путь.

Время одиночек прошло, понял он. Настало время сбиваться в стаи.

Злыдень говорил еще что-то, дескать, много молодежи появилось в Сети, большей частью — ламеры, но есть и подающие надежды экземпляры. Лезут куда попало, закон не чтят… Жмур отвлекся и слушал вполуха. Потом перебил:

— Ладно, старина. Потопаем мы дальше, а то в темноте придется тащиться. Пива купить не забудь.

Злыдень пробурчал нечто приличествующее, подмигнул и отключился. Главное — он согласился принять Жмура, и, похоже, у него можно подработать.

Свернув клаву и диал, Жмур забросил ношу за спину. Лямки привычно слились с плечами.

— Рюкзак! — крикнул он. — Хорош загорать, пошли!

Приятель поднялся с травы, где отдыхал, блаженствуя, как

умел только он, и заметил:

— Про пиво ты ему правильно напомнил…

И снова потянулась навстречу бесконечная степь. Солнце медленно валилось вниз, но не к земле, а куда-то за край неба. В стекающих на мир сумерках стал виден игольчатый шпиль еланецкого ретранслятора, хотя сам город еще не показался. Далеко. Если бы уже стемнело, Жмур и Рюкзак могли бы ясно увидеть огни, холодное неоновое сияние, но они успели в Еланец, когда свет еще не покинул грешную землю.

Окраинные домишки роняли в сумрак рассеянные сполохи от тонированных оконных стекол; вздымались зыбкие нечеткие конусы под фонарными столбами, не меняющимися бог весть с каких времен. Рифленые ботинки ступили на твердый после степного чернозема дасфальт. Рюкзак вертел головой: в Еланце он был впервые. Собственно, Злыдня он вживе никогда и не видел в отличие от Жмура; хотя по сетям общался с ним немало.

Городок был небольшой, не то что Сити. Даже не удосужились построить ни одного высотного здания. Да и не могли его здесь построить: кто бы стал монтировать в этой глуши антигравы? Вот в Сити — другое дело… У тамошних даже страха высоты нет. Хотя тут он тоже мало у кого есть. Только у южан, где горы, да у обитателей островов с Морской Стороны.

Улицы были почти пустынны. Жители Еланца разбрелись либо по домам, либо по барам. Бурлила только Сеть, но кто бы смог это заметить? Да и большинство людей общались с Сетью бездумно, не понимая в ней ничего. Сеть заменила телефон, телевидение, видеосвязь, эхомейл и нетмейл, библиотеки, записные книжки — Сеть стала всем сразу. Неотъемлемым спутником человека, незримым, как микроорганизм, и столь же загадочным, но тем не менее исправно заменяющим глаза, уши и память. Только фанатики понимали Сеть и могли что-нибудь в ней изменить, причем это было дано далеко не каждому. Хакерами вообще становились единицы, ибо это скорее стиль жизни, чем сумма знаний. Но без знаний и чувства единения с Сетью хакером никто бы не сумел стать.

Двое брели по широкой дасфальтовой дороге, под ногами сочились мягким свечением штрихи фосфоресцирующей разметки. Поскрипывали полимерные подошвы, сокращаясь под весом людей и их поклажи, и только слабый отзвук сверлящего рэп-н-ролла доносился откуда-то из центра, где увеселительных заведений было больше. Высокие, метров двух с половиной, деревья тянулись с обеих сторон, отгораживая тротуары от шоссейки. Центр близился. Жмур кожей чувствовал биение Сети вокруг. Очень хотелось прямо здесь развернуть клаву и вклиниться в этот бередящий душу информационный поток.

Дом Злыдня стоял совсем рядом с центральной улицей. Приземистое одноэтажное (а какое же еще в Еланце-то?) здание, похожее на развалившегося у реки бегемота, такое же округлое и маслянисто поблескивающее. Тут же, конечно, бассейн: в двух шагах. Чтоб за порог — и в пахнущую морским гелем воду. Вполне в стиле Злыдня. Небось и кресло-шезлонг у бортика, и холодильник, а в холодильнике — пиво…

Но проверять не стали. Прошли по хрустящей гравием дорожке вдоль заметно выпуклой стены и оказались у затянутой в пластикожу двери. На кнопке звонка светилась чеканная надпись: Enter_. Жмур, нажимая на нее, увидел, как Рюкзак едва заметно усмехнулся.

Злыдень, как призрак, возник на пороге, бесшумно отворив дверь. Полутьма внутри его жилища по виду была неотличима от пластикожаного покрытия, Жмуру в который раз показалось, что очертания Злыдня всего лишь проступили из глубины дома сквозь дверь.

— Дотопали? — кинул вместо приветствия Злыдень. — Заползайте.

~# root

~# stream 1/console 2

@comment: user [Stas Shimansky]

@comment: status [super-hub node]

@net locate: Zlyden.41

Жмур с рюкзаками вошли в полутемную прихожую. Освободившись от груза, Жмур потянулся, разминая устало ноющие плечи, и звонко шлепнул по ладони хозяина.

— Привет Жмурилло… Все лысеешь?

Жмур поправил очки.

— Звыняй, дядьку…

Оба довольно заржали и, обнявшись, захлопали друг друга по спинам. Потом Злыдень повернулся к Рюкзаку:

— Хм… На графчике у тебя вроде борода погуще…

Рюкзак, пожимая руку, пояснил:

— Я на севере сканился, в Приполярье. Пришлось…

Граф-файлами с собственными физиономиями сетевой люд

обменивался с незапамятных времен. Некоторые гоняли даже гигабайты видеооцифровок, но большинство заниматься этим ленилось, ограничиваясь статичными графами, стараясь выбрать формат позаковыристее.

— Проходите. Я там какой-то пиццы заказал… Только принесли.

Оставив вещи в прихожей, Жмур с Рюкзаком вторглись в берлогу Злыдня, старого хакера-одиночки. Комната, погруженная в полумрак, казалась пещерой колдуна. Разбросанные повсюду вещи, грязные чашки с налетом кофейной гущи на донышках, пивные жестянки самых разных цветов и размеров, валяющиеся поверх всего этого диски в конвертах и без, несколько беспорядочно расположенных дек-стационаров и — сердце всего этого мира — рабочий стол Злыдня. Необъятный, как военный аэродром. На столе раскорячился старинный вакуумный монитор «Пойя» с микроточечным рассекателем перед экраном, рядом притих пузатый хаб, к которому сбегались тоненькие жилки проводов, а перед самым креслом — стильная ломаная клавиатура, которую можно было полови-нить и крепить к подлокотникам кресла. Диал, конечно, Злыдень вынес на крышу. Да и что, спрашивается, делать в комнате полутораметровой громадине? Это не обычный конус «Аварк» размером с ведро, а последний писк антенной моды: монстр под названием «Темное зрение» с модульной афрак-цией и последовательным побайтным перепилом. Мечта идиота. Чихать Злыдень хотел на ближайшие ретрансляторы: мощи этого монстра хватало, чтоб лазить по самым дремучим серверам Сити. И никаких следов на транзитных узлах. Мечта идиота, словом.

Или хакера, ломщика-профессионала.

Жмур сразу же плюхнулся в гостевое кресло и запустил лапу в цилиндрический холодильник. Расчлененная пицца дымилась на стопке распечаток, покрытых вязью машинных кодов. Рюкзаку Злыдень указал на просторный пуфик, сейчас, впрочем, заваленный теми же распечатками. Спихнув кипу пластиковых листов на пол, Рюкзак сел и ловко вынул из воздуха банку пива, посланную едва заметным движением Жму-ровской кисти. Злыдень утоп в рабочем кресле, предварительно крутнув его, чтоб сидеть лицом к гостям, а не к столу, где таращился в мир слепым экраном «Пойя», пришелец из прошлого века.

Под сладковатый «Еланецкий хмель» Злыдень не торопясь, со вкусом рассказал, как он долго ломал активные зоны небольшой компании в Сити, производящей какую-то фармакологию. Как полз к ядру, притворяясь виш-компонентом (тут Жмур выпучил глаза, поскреб лысеющую макушку и пробормотал с уважением: «Блин! Проще, чем два байта переслать… Но додуматься…»). Злыдень довольно осклабился и сказал: «С похмела приснилось. Представляешь?» Как потом методично разваливал ядро, путая прогнозы ветвлений, как развалил и отослал пару демонов атаковать закрытые файлы, и пока их охрана, озверев от натуги, давила бестолково мечущихся демонов, спокойно вскрыл технологический поток, только что узлом его не завязав. Компания встала на месяц, не меньше. А выбрался как? Да и не выбирался. Ледоруб растаял в нужное время, и все потому, что стянуть из их зон ничего и не нужно было, только остановить им производство. Следы, ясное дело, подправил, пусть теперь ищут несуществующий сервер в Долохово за полмиллиона километров от Еланца…

Жмур вздыхал и завистливо качал головой, Рюкзак мрачно расправлялся с остатками пиццы, а сам Злыдень, победно ухмыляясь, лучился в кресле и шевелил носком облаченной в аспидно-черный тапок ноги. Он имел право гордиться проделанной работой. И собой тоже.

— Значит, ты сейчас на мели, Жмурилло? — отхлебнув пива, спросил Злыдень.

Жмур уныло развел руками. Дескать, времена трудные, жизнь тяжела и прочее… Злыдень рассеянно кивал, явно формулируя какую-то мысль, вероятно, его, Жмура, касающуюся. И Рюкзака, наверное, тоже. Наконец мысль выкристаллизовалась.

— В общем, есть один заказец… — протянул Злыдень, царапая ногтем по банке. — Если хочешь, помоги, потому что дело странное.

— В смысле — странное? — попытался уточнить Жмур.

— В прямом смысле. — Злыдень устроился в кресле поудобнее. — Кто-то забрался в корневой массив к Лощинину.

— Но у него же нет входящих! — изумился Жмур. — Или есть теперь?

— В том-то и дело, что по-прежнему нет. Как жил только на своей дозвонке и без телнета, так никого и не пустил. У него даже база удаленного доступа снесена. Не запрет, просто стерта мода управления с удаленного терминала. Искрошена.

— Значит, 1сго-то из своих, — без тени сомнения заявил Жмур.

Злыдень помялся.

— Понимаешь, Жмурилло, я ведь тоже не тормоз. И в работу отключенных систем не верю. Взгляни.

Он крутнулся в кресле и прикоснулся к своей навороченной, как стая пеликанов, клавиатуре. Монитор ожил, ровно засветился, давая странно плоское, непривычное после голографии изображение.

— Гляди.

На экран выползло содержимое файла trek_.hhh

Жмур привстал.

[2AII: Привет от Фриппи. Слито 186,352 gb. Большое спасибо. C_U_L8r!

With*.* иЗвиНиТЕ зА НеРоВНый ПочЕРк!]

— Что за бред? — подал голос Рюкзак.

— У Лощинина действительно пропало какое-то файло, и размер вроде совпадает, — вздохнул Злыдень.

— Но это же бред, старик! Этого не может быть, потому что этого быть не может. Мы не первый день за клавой! Это все равно что стремиться ввысь. Ты поверишь, что кто-нить оторвался от земли метров на десять, если это не Сити? Явно кто-то из своих дурика подпустил.

Злыдень уныло продолжил:

— Погоди, ты самого интересного не знаешь. Это произошло ночью с субботы на воскресенье, контора Лощинина в это время не работает. Сам Лощинин тем не менее сидел у себя за терминалом. Часов в одиннадцать отрубилось питание. Во всем районе. На хрен.

— Чего? — У Жмура вторично отвисла челюсть. — Как?

— Какие-то кретины въехали джипом в районную трансформаторную сшивку. Там же не ограда, а так, ажурные какие-то финтифлюшки. Джип взорвался.

Рюкзак даже пиво пить перестал, неотрывно глядя на Злыдня. Жмур поблескивал в полумраке очками, отражая мони-торное мельтешение скринсейвера.

— Сшивку починили минут через десять. Лощининские массивы потрошились как раз во время шутдауна. В это же время появился этот ламерский трек-файл. Резервного пита-лова у Лощинина в конторе нет — я и не помню, когда последний раз были перебои с энергией. Кажется, лет пятьдесят назад, если мне правильно рассказывали.

— Злыдень, это сказки, — не сдавался Жмур. — Тебя водят.

— Да что ты заладил — сказки, сказки! — разозлился Злыдень и вскочил. Нашарил ногой слетевший тапок, взмахнул рукой и снова сел. — Дай пива, — буркнул он, остывая.

Жмур незамедлительно переправил ему банку «Хмеля».

— Я сам долго не врубался. Короче, до шутдауна Лощинин как раз работал с этими массивами. Потом все сдохло. Он даже не вставал из-за терминала, потому что темно было — глаз коли. Так и просидел все время, тихо матерясь. А когда питалово дали, массивов уже не было, а на их месте обнаружился этот порнушный трек. Уж Лощинину-то я верю. Он меня и нанять хочет.

Жмур осторожно, чтоб вновь не вызвать гнев Злыдня, осведомился, даже скорее не спрашивая, а утверждая:

— Массивы, конечно же, сдохли безвозвратно…

— Лапшерезка, — уныло подтвердил Злыдень, легко подпадающий под гипнотизм обсуждаемых тем. — Да еще низкоуровневая. По существу, место, где хранились массивы, заново размечено.

Жмур покачал головой:

— Да-а, дядька… Мистикой попахивает. И что ты намерен делать?

Злыдень оторвался от банки.

— Этот Фриппи не первый раз оставляет треки. И везде извиняется за неровный почерк, зараза. Правда, до сих пор все обходилось без мистики.

Вообще-то треки после удачного лома оставляла только молодежь, у которой багов в голове больше, чем мозгов. Потому что хакер, оставляющий трек, — отслеженный хакер. Не в этот раз, так в следующий. Да что там, ловились такие зубры, которых отследить не удавалось годами. И те иногда оступались и падали в вязкие сети охранных систем. С таким обширным и наглым треком этот Фриппи должен был вляпаться если не в первый же лом, то во второй уж точно. Не лезло рассказанное ни в какие ворота, и Жмур это по-прежнему чувствовал.

Рюкзак на пуфике делал недвусмысленные знаки, потому что пиво у него иссякло. Прохладный цилиндр взвился на миг в воздух и надежно утвердился в руке Рюкзака. Тихо пискнуло кольцо, и явилась соблазнительная пена.

— И сколько треков рассеяно? — спросил Жмур Злыдня, выуживая очередную банку из холодильника.

— Больше семидесяти.

Злыдень сказал это спокойно, словно пожаловался на надоевший дождь.

— Федералка устраивала на него тотальную охоту, эдакое лихое сафари с перекрестным серверным эхом, — без толку. Народ посерьезнее, в том числе и Лошинин, до сих пор не страдал; вляпавшись же, сразу вызвонили меня.

— И ты за это взялся?

— Возьмусь. Вот отдохну недельку и возьмусь, — подмигнул Злыдень, на глазах веселея.

Жмур сразу понял: старая железяка просто выжидает, чтоб Фриппи успокоился и снова начал шастать по сетям, потому что сейчас он, безусловно, затаился и валяется на самом дне, отгородившись непроницаемым сигналом занятости.

Жмур понял и улыбнулся.

— Мы сможем помочь?

— Думаю, сможете, — заверил Злыдень. — Есть у меня идея… А пока — оттягивайтесь, семнадцать дней на перегоне — это не два байта переслать! Завтра свяжемся с Лощининым. Он обещал подкинуть какую-то заезжую команду в дубль.

— Ладушки. — Жмур не скрывал радости, потому что Ло-щинин всегда платил щедро. — Но молодежь оборзела. Пора показать ей, что такое настоящий затык.

— Может, еще и Энди подключить?

Злыдень с готовностью кивнул:

— Лощинин его крутит. Но ты же знаешь Энди… Жмур знал Энди: курчавого бородача в неизменном полосатом халате, любителя чая и четырехмерного тетриса. Его «Я» всегда было в блаженном равновесии, потому что на одной чаше весов покоились безграничные знания хакера старой школы, а на второй — безграничная и необоримая лень.

Жмур мечтательно зажмурился. Если Энди согласится, это будет добрая стая. А где добрая стая — там и добрая охота. А где добрая охота (сама по себе вещь заманчивая и щекочущая нервы) — там и пир вскорости.

Больше хакеру желать нечего.

~# root

~# open console 3

@comment: user [Аурел Чогоряну]

@comment: status [floating node]

@net locate: Slider.88.slider

Восьмиэтажные шпили «Зонул Сенсера» вонзались в темное вечернее небо, утопая в холодном свете прожекторов. Выглядели эти башни совершенно чужеродными, и то, что высота их не расплющила, представлялось странным. Люди, которые осмеливались подняться выше первого этажа, всегда казались Аурелу идиотами. Впрочем, теперь это чувство притупилось. Иногда он и сам переходил улицы по подвесным эстакадам, в двух шагах от проносящихся автомобилей, а дас-фальт оставался далеко-далеко внизу, метрах в четырех-пяти. Но представить себе безумцев, ежедневно возносящихся в лифте на восьмой этаж, было трудно. Даром что лифты с компенсаторами.

Аурел помнил горы Южного Пояса. Разве их забудешь? Как забыть темные провалы ущелий, где брошенный вниз камень исчезает прежде, чем успеваешь это сообразить, и взрывается на дне, словно маленькая водородная бомба? Восьми-этажки — те же горы, только рукотворные. Впрочем, строителям Сити нужно отдать должное: возвести эдакие громадины, конечно, было непросто. Да и поддерживать их в вечном антиполе — разве сахар?

Выплюнув на равнодушный дасфальт пустую капсулу нейростимулятора, Аурел зашагал прочь от центра. Рассеянный свет лился сверху, рождаясь прямо над улицами. Бесшумно проносились автомобили, исчезая в ночи и оставляя после себя только тусклые пятнышки габаритных огней.

Комнату он снял совсем недавно. Дня три назад. Даже привыкнуть еще не успел — Аурел долго сживался со звуками и запахами нового жилища всегда, сколько себя помнил. Переезды с места на место случались регулярно, как рассветы, сидеть на одном не получалось. А вещей у него было всего-то: мотоцикл, портативная клава, портативный диал да старая кожаная сумка, где болтались, словно горошины в матрешке, несколько коробок с дисками и зубная щетка. Заношенную одежду он просто выбрасывал, купив предварительно новую, как правило, что-нибудь джинсовое от Говарда Шепарда. С обувью поступал так же, только здесь у него определенной привязанности к производителю не сложилось. Покинув горы, Аурел старался больше не влезать в зимние широты, держась вблизи экватора, благо места от побережья до побережья хватало. Наверное, он пустился бы в пробег по островной цепи, если бы его мотоцикл умел скользить по волнам. А так…

Аурел резко остановился. Мысль была мгновенной и завершенной, как вспышка прорванной защиты. От побережья до побережья! Черт возьми! Сити стоит на западном краю материка, зона высадки — на восточном. Два самых больших города в мире, и между ними — миллион километров равнины. Редкие городки, разбросанные по экватору. И перегон — неведомо кем укатанная до полироидной гладкости земля, трасса, о какой можно только мечтать. Аурел ни разу не пересекал материк. Почему бы не сделать это впервые?

Не дойдя до улочки, где ждала снятая комната, Аурел свернул под ближайшую голограммную зыбь — рекламу небольшого бара. Бар звался «Потерянный кластер». Вероятно, его основали давным-давно, еще когда компьютеры были большими, потому что столики до сих пор были расписаны под древние трехдюймовые магнитные дискеты, которые вмещали — смешно подумать — аж полтора мегабайта! Интересно, кому были нужны файлы в полтора мегабайта? Что в такой ничтожный объем вообще можно впихнуть?

Народ здесь тоже собирался околокомпьютерный, ибо «пинг», «спам», «давить поганые форточки», «рулез» и «суксь» доносились из каждого угла. Аурел окинул взглядом зал, но взгляд вяз в табачном дыме. Длинная стойка, около которой грибами торчали высокие вертящиеся табуреты, показалась ему заманчивой. Он пересек прокуренное пространство бара, огибая столики-дискеты и стараясь никого не задеть. Взгромоздился на гриб-табурет и встретился с водянистыми глазками бармена.

— Пива, пожалуйста, — попросил он как можно вежливее. В этом баре скорее всего собирались обитатели какой-нибудь местной локалки или чат-канала, знавшие друг друга давно и прочно и, без сомнения, успевшие обрасти пропастью законов и правил, непонятных чужаку. К чужакам и относились неприязненно, это Аурел безошибочно прочел в бесцветных глазах бармена. Вероятно, Аурел был здесь единственным чужаком.

Бармен с сомнением взглянул на истертую куртку Аурела.

— А заплатить у тебя найдется чем?

Аурел пожал плечами и протянул ему зажатую между средним и указательным пальцами карточку, где на равнодушный пластик были напылены все сведения о его счете. Счет не был честным, но подкопаться под него никто не сумел бы, потому что Аурел в Сети чувствовал себя хозяином.

Бармен брезгливо покосился на белый квадратик, повисший над стойкой, но брать его не спешил. Аурел вопросительно поднял брови.

— Приятель, здесь расплачиваются наличными, — пояснил бармен.

Аурел изумился:

— Почему?

— Потому что Митрич не хочет терять деньги, когда полицаи заявятся вязать очередного хакера-недоноска, подпатчив-шего свой счет, — пояснил тучный бородач-сосед с ближнего табурета. Перед ним стоял похожий на тюльпан бокал с густой темно-красной, почти черной жидкостью. Похоже, с вином. Глаза бородача смотрели несколько в разные стороны, но не от вина, а скорее — от природы.

Аурел снова пожал плечами, убрал карту и извлек внушительную пачку двадцаток. Во взглядах бородача и бармена тотчас вспыхнуло уважение.

— Сороковника пока хватит?

Потеплел даже голос бармена.

— Вполне. Все путем, парень, не обижайся, я тебя впервые вижу, а сюда кто только не ходит. Шваль всякая. Извини, к тебе это не относится, теперь я вижу, что ты прямой клиент. Сиди сколько хочешь. — Бармен убрал деньги в прозрачный кассовый аппарат; бумажки скользнули в паз банкотеста, проползли по нескольким сдвоенным валикам и присоединились к другим купюрам-двадцаткам. — Какого тебе пива? Светлого, темного, сладкого, горького? А?

— «Осенний бархат» есть?

Теперь глаза бармена излучили даже некоторое тепло.

— Я тебя все больше уважаю, парень! Есть. Правда, не для всех, но для тебя — точно есть.

Бармен развернулся и проворно юркнул за пестрый занавес.

— Ну все, — сообщил бородач Аурелу. — Покорил ты Митрича! Смотри не разочаруй…

На стойке возникли две запотевшие бутылки «Бархата» и сверкающий бокал с чудовищной гнутой ручкой. Впрочем, ручка была очень удобной. Одну из бутылок Митрич сноровисто откупорил при помощи вросшего в палец желтоватого кольца и опрокинул в бокал. Поднялась соблазнительная пена. Отхлебнув пива, Аурел поудобнее уселся и вяло оглядел зал. Бармен все не унимался.

— Эй, парень, если будешь часто заходить — заведу тебе персональный бокал. Вот этот самый. И голограммку пришлепну, хочешь сниму прямо сейчас?

Ha кружках многих посетителей и впрямь виднелись голограммы. Наверное, это даже забавно: украсить личный бокал своей физиономией. Но Аурел уже чувствовал зуд в ладонях: дорога звала.

— Наверное, я скоро уберусь из Сити. Надолго ли — не знаю, — сказал он бармену. — Так что пока не стоит.

Бармен вздохнул:

— Как знаешь…

Вместо портрета на бокале соседа-бородача серебрился замысловатый вензель из переплетенных букв В, М и К.

— Это значит «Великий Медленный Король», — охотно пояснил сосед, перехватив взгляд Аурела. — Прозвище. А вообще я — Саша.

— Аурел, — представился Аурел. В принципе он был не прочь поболтать, хоть бы и с этим толстяком, даром что он Великий и Медленный.

— Ха! — неожиданно обрадовался Король. — Горец? Откуда?

— Из Кишшей, — отозвался Аурел. — А что?

— А я — из Тира! — радостно сообщил Король.

«Надо же, почти земляк», — подумал Аурел.

Они чокнулись и выпили. Бокал отозвался нежным, как голос бекбонного потока, звоном.

За столиком напротив сидели несколько парней; на спине одного из них, широкоплечего, с выбритой до состояния бильярдного шара головой, светились чеканные символы:

[Думаю… еееооооо 37% done]

Аурел усмехнулся.

— Только не вздумай сказать ему: «Приятель, ты висишь», — посоветовал Король.

— Буду не первым? — улыбнулся Аурел.

— Даже не тысяча двадцать четвертым, — по-свойски хмыкнул бородач.

— Понятно… Кто сюда сбредается-то? Локалка?

— Ага. Рамон_105.ПВТ. Я - 105.274/11. А ты?

— Слайдер.88.слайдер, — честно сказал Аурел. Король даже выпрямился, словно услышал команду «смирно» от зверя-сержанта.

— Плавающая нода? Ни хрена себе!

Сказал он это достаточно громко, чтобы услышали сидящие за ближайшими столиками. На Аурела теперь глядело с десяток лиц, а по залу уже полз шепоток и все больше завсегдатаев «Кластера» оборачивались к Аурелу. Тот уже жалел, что открылся Королю, потому что заранее знал, чем теперь все кончится. Выяснением с местными хакерами, кто круче. А уступать Аурел не любил.

Двое взъерошенных парней в вечной линялой джинсе нарочито неторопливо приближались.

«К чертям все, — подумал Аурел, залпом допил пиво, опустил бокал на стойку рядом со второй бутылкой «Бархата» и устало посмотрел в зал. — Не буду сегодня выпендриваться».

Потом мысли запрыгали, как всегда — не к месту.

«Я готов уступить? Привет! Такого еще не случалось… Может, взрослею? О, это свежая идея — взрослость есть умение уступать. Интересно, чем пытать-то будут?»

И тут Аурел впервые увидел ЕЁ.

~# run console 1

@comment: verification inside

Синие цифры ползали по панорамной стене, отмеряя минуты. Фирму в понедельник ТПшники не открывали, вывесив за дверь вежливую липучку:

«Извините, сегодня не работаем. Ждем вас завтра, во вторник, 12 февраля».

Сема с кислой физиономией очищал банан; перед ним желтела на столе внушительная гроздь, а в урне под столом было полно отслоившихся шкурок. Тигр скептически улыбался и вертел в руках запоротый кем-то диск, пуская тусклые зайчики вдогонку ползающим по стене часам. Синицын нервно шелестел «Спорт-Экспрессом», но смысл прочитанного не мог прорваться сквозь частокол мыслей, большей частью — тревожных. Не любил Син непредвиденных встрясок. Чен и Бай сосредоточенно глядели в затуманен

ный бок бутылки «Кремлевской лимонной»; водки оставалось еще больше половины.

Их было пятеро в офисе — пятеро компаньонов, готовых отдаться клиенту, согласно заключенной сделке. Шестым в офисе было Ожидание, поскольку часы показывали уже полвторого, а клиент, обещавший заявиться в час, еще не пришел.

Син отшвырнул газету в сторону.

— Наливай, что ли…

Чен механически потянулся к бутылке.

— Я больше не буду, — заявил Сема.

— А я тебе больше и не наливаю. Ни каплей больше — столько же, сколько и в прошлый раз.

Чен был единственным, кто выглядел как обычно. Если он и нервничал, это было незаметно. Впрочем, Тигр тоже не нервничал, но скорее всего потому, что не верил в путешествия за барьер. Он вообще не верил в существование барьера, что, впрочем, не мешало ему торговать чужими программами.

Около трех дверь распахнулась от мощного пинка — в офис ввалился взъерошенный крепыш в мятом плаще и неизменных белых кроссовках. Не тот, что платил и приходил раньше, но явно его сородич, потому что его глаза тоже были полны кристалликов льда.

— У нас проблемы, — с порога заявил он. Отрывисто, словно ему не хватало дыхания. — Были. Извиняюсь за опоздание. Пошли.

Чен молча влил в себя содержимое рюмки, навинтил зеленую пробку на горлышко и встал.

— В чем дело? — попытался прояснить ситуацию Син.

Крепыш отмахнулся:

— Некогда. Одевайтесь, времени мало.

— Куда мы едем? — не унимался Син.

— В наш центр.

По лицу Сина нетрудно было понять: происходящее ему крайне не нравится. Но он встал и послушно накинул плащ.

Бай зажмурился, активируя подключенный к линзе правого глаза датчик, и удовлетворенно взглянул на работающий терминал на своем столе. Шла запись. На всякий случай.

Сема с сожалением поглядел на гроздь бананов. Тигрис вздохнул.

«Блин, как на заклание идем…» — подумал Бай отрешенно.

Перед подъездом ждала серая «тридцатка», слепо глядя на мостовую тонированными стеклами. Крепыш сел за руль, Син и Сема пристроились рядом, остальные влезли назад. «Тридцатка» рванула с места, как шаттл на старте. Попетляв по Песчанке, крепыш вырулил на Питерское и погнал обтекаемый автомобиль в сторону Садового кольца. Син невидящим взором скользнул по длинному зданию аэровокзала.

С проспекта Газизова «тридцатка» юркнула в узенький переулок. Тигрис еле слышно посмеивался на заднем сиденье. «Чашка», полулегальный рынок софта, располагался совсем рядом, и Тигрис знал здесь каждую выбоину на асфальте. Именно потому, что рынок был полулегальным.

Ничем не примечательный шестиэтажный дом с приросшими к фасадной стене лесами впустил их в запущенный холл. Не то магазин в прошлом, не то какую-то госконтору. Ремонт поселился здесь прочно и надолго. Скорее всего для отвода глаз. Чтоб не привлекать излишнего внимания. Син подумал, что за обшарпанным холлом кроются, наверное, достаточно стильные помещения.

Он оказался прав: за первой же дверью открылся сверкающий хромом и панорамными панелями коридор. Та же дверь со стороны коридора выглядела куда импозантнее, нежели со стороны холла. Двое кубических охранников неподвижно сидели на узком диванчике. Сину сразу стало неуютно.

— Проходите, — сказал крепыш-провожатый. — Последняя дверь налево.

ТПшники направились вдоль панелей-панорамок, на которых мельтешили искрящиеся цветные пятна. Указанная дверь была полуоткрыта. Син замер на полушаге, потому что у самой двери в лужице густеющей крови валялся труп с простре-ленной головой. Второй, прикрытый накрахмаленной скатертью, содранной с ближайшего стола, лежал чуть дальше от двери. Рядом скалился острыми рваными краями битый стек-локерамик; должно быть — ваза, ранее украшавшая стол, потому что среди искрящихся, острых как бритва осколков совершенно не к месту разметались три увядшие гвоздики. Алые лепестки походили на кровавые пятна, с той лишь разницей, что кровь постепенно темнела, а цветы сохраняли первоначальный насыщенный цвет.

Чен нагнулся и приподнял край скатерти. Открылось лицо убитого — того самого парня, который приходил в контору позавчера. В глазах его теперь было еще больше стужи — потому что глаза стали мертвыми и неподвижными, словно они и впрямь обратились в ледышки. Чен вернул скатерть на место и взглянул на спутников. Син был явно на грани срыва. Остальные держались, даже Сема.

— Проходите сюда, — позвал их длинный как жердь мужчина в синем халате. Лицо у него было дряблым и нездорово желтым, словно он уже много лет не выходил на свежий воздух. Сидел небось в какой-нибудь затхлой лаборатории.

Бай первым зашагал к открывшейся двери, на ходу осматриваясь, ибо не хотел упустить какую-нибудь мелочь. Запись должна отразить все. Каждый штрих.

Комната напоминала скорее комнату допроса где-нибудь в логове службы безопасности: три голые стены, четвертая — зеркальная. Несомненно, с той стороны она кажется прозрачной. Пять стульев под лампами дневного света. И слабый запах какой-то медицинской дряни, не то нашатыря, не то валерьянки.

— Босс сейчас придет, — объявил человек-жердь. — Садитесь, пожалуйста.

Этот долговязый тип непременно должен был обладать неприятным скрипучим голосом, но природа наделила его голосом почти женским — высоким и певучим. Видимо, по ошибке.

— Эхе-хе, — испустил негромкий вздох Тигрис и присел на крайний стул.

Син вцепился в спинку соседнего. Его можно было понять — ТП умудрилось вляпаться в историю, которой всеми силами следовало избегать.

Чен был по обыкновению невозмутим, Бай слишком увлекся съемкой. Наверное, давил таким образом неизбежный страх. Тигрис все прятался за стеной неверия, и это ему вполне удавалось, а что касается Семы — тот успокоился еще утром, потому что заранее счел себя мертвым и теперь глядел на происходящее на редкость отстраненно.

Босс появился минут через десять. Движения его были порывисты, словно он опаздывал на самолет. Бай немедленно уставился на него. В поле зрения глаза с активной линзой, в правом верхнем углу, мигала крошечная красная буква Я.

— У нас мало времени, друзья, — вкрадчиво сказал босс, одергивая дорогой костюм, сидевший на нем нарочито небрежно.

— Что означает здешний разгром? — сорвался Син. — Вы говорили, что риска никакого, и что же я вижу, едва войдя к вам? Два трупа! Так дела не делаются!

Тонкие, как волоконные волноводы, брови босса сошлись в одну линию.

— Успокойтесь, господа! Это наши проблемы, и мы их уже решили. Вам ничего не грозит, ни теперь, ни в будущем.

Син снова собирался что-то сказать, но властный жест босса заставил его замолчать.

— У нас мало времени. Я буду краток, и, пожалуйста, не перебивайте меня. Понятно?

Босс смотрел на Чена. Тот коротко, но с достоинством кивнул.

— Отлично. Как только я изложу задание, копии ваших матриц отправят за барьер. После того как задание будет выполнено — и если оно будет выполнено, — вас снова вызовут сюда и наложат матрицы на ваше сознание. Подчеркиваю, что ущерба здоровью любого из вас нанесено не будет. Я вынужден быть предельно кратким.

Вы перенесетесь в мир во многом похожий на ваш, но во многом он окажется отличен от вашего. Принимайте все как есть, не пытаясь осмыслить, это только осложнит адаптацию. В двух словах опишу главные отличия: мир, как и ваш родной, представляет собой геоид, но гораздо больших размеров. Его окружность по экватору — два миллиона километров. Да-да, не делайте большие глаза, именно столько. Одно полушарие занято гигантским материком, второе — целиком покрыто океаном. Есть острова — цепочка вдоль экватора, но они вас не интересуют. Действовать будете только на материке. Крупнейший тамошний город расположен опять же у экватора, на западном побережье материка. Вас высадят неподалеку. В распоряжении у вас окажутся четыре превосходных автомобиля, провизия, оружие, карты, терминалы местных информационных сетей. Ваша задача — сопроводить человека по имени Аурел Чогоряну на восточное побережье. Через весь материк…

— Постойте! — негромко сказал Сема. — Но ведь это миллион километров! Не проще ли по воздуху? Самолетом. И быстрее, и удобнее.

Босс понимающе кивнул.

— Вторая странность этого мира: по мере удаления от поверхности сильно возрастает гравитация. В принципе, согласно физике вашего мира, небесное тело таких размеров должно обладать запредельно высокой для живых организмов гравитацией. В том мире законы физики несколько отличаются от привычных вам. В общем, оторваться от поверхности выше чем метров пять — десять вам все равно не удастся. Там даже птиц нет. И гор почти нет, а значит, неоткуда падать. В целом материк представляет собой чудовищную, гладкую, как стол, равнину. Степь без границ. Только кое-где разбросаны небольшие городки. Вдоль экватора идет вполне пристойная трасса, от побережья до побережья. Местные зовут ее «перегон». Девяносто процентов поселений сосредоточены вблизи этой трассы.

— Сколько ж мы бензина сожжем? — протянул Чен задумчиво.

— Тамошние автомобили работают не на бензине, а на гораздо более эффективном топливе. Одной заправки хватает на десять — пятнадцать тысяч километров. В принципе первоначального запаса вам должно хватить надолго. Но подзаправиться можно будет в любом городке на перегоне. Если будут проблемы — придется выкручиваться. Уж потрудитесь.

— Уж потрудимся, — проворчал Тигрис. — За такие бабки-то…

Босс одобрительно кивнул.

— В восточном городе, куда вы доставите нашего человека, вас встретят и вернут. Собственно, все. Детальный хинт вы сможете найти на терминалах всех четырех автомобилей, поэтому больше распространяться не буду. Повторяю, мы в цейтноте. Поэтому прошу в процедурную…

Зеркальная стена мигнула и растаяла. Бай запоздало крутнулся к ней, сообразив, что это была всего лишь тонограмма, завеса для нескольких приборов, живо напомнивших недавние скандальные репортажи из подпольных психотронных лабораторий.

В общем, все прошло до боли тривиально. На головы им нахлобучили шлемы с гладкими пятаками мнемоюстов внутри. Потом на миг стало холодно, словно из уха в ухо прогулялся сквозняк, обдав стылым ветром каждую извилину в мозгу. Затем шлемы сняли.

— Все, — сказал жердь. — Гуляйте. И молитесь, чтоб вашим двойникам достало смекалки — получите воспоминания о веселом отпуске.

Син мрачно встал из гнутого кресла. Шлем на тонкой хромированной консоли нависал над ним, как скала над тропинкой.

Крепыш проводил их до самого выхода. Трупов в комнате перед коридором уже не было, а седая старуха в таком же синем халате, как у человека-жерди, сметала осколки битой вазы в пластмассовый совок.

На улице Бай выключил запись, потому что снимать переулки рядом с проспектом Газизова было совершенно незачем.

— Надо водки купить, — сказал Чен. — И контору до понедельника не открывать.

Против этого не возразил даже Сема.

У метро на проспекте глядели в мир пестрыми витринами ряды коммерческих палаток — туда и направились.

~# run console 2

@comment: w/o

Жмур проснулся в полдень, как обычно. Небольшая комнатка в дальнем крыле принимала его уже не в первый раз. Рюкзак обосновался за стеной, в точно такой же. Ни в одном мотеле Жмур не чувствовал себя так уютно, как у Злыдня. Наверное, дом его был пропитан благодатной бодрящей аурой.

Заслоняясь от слепящего солнца, что упрямо лезло из-под плотных портьер, Жмур выглянул в окно. Голубая клякса бассейна искрилась, словно подарочный диск. В бассейне плавал Рюкзак, громко пыхтя и отдуваясь. На бортик накатывались горбатые волны.

Когда Жмур вышел к бассейну, Рюкзак уже угомонился и лениво прихлебывал пиво из серебристой банки с надписью «Net Navigator». Рядом плавал овальный поднос с тройкой таких же банок и креветочным салатом. Рюкзак блаженствовал.

— Эй, Жмурилло! — приветствовал он приятеля. — Лезь в воду, рулез полнейший!

Жмур нехотя свалился в Злыдневское плетеное кресло у бортика.

— Салат утонет, если я полезу, — ответил он, запуская руку в холодильник. «Навигатора» хватало и там. Собственно, Жмур же его и закупал вчера в баре на соседней улице. Целый рюкзак. Злыдень, конечно, из дому выходить отказывался, а Рюкзак не знал города. Вот Жмуру и приходилось шастать за живительным. Заказывать он не любил, потому что посыльные вечно доставляли какое-нибудь отстойное пойло вместо настоящего пива, да и пройтись по Еланцу было приятнее, чем переть по перегону месяц кряду.

Они с Рюкзаком успели остыть после долгих часов на равнине, отъелись и окончательно обленились. Впрочем, Злыдень не протестовал: наоборот, сам отдыхал перед охотой. Спал по двадцать часов в сутки, а из комнаты своей выходил только в сортир. Почту он читал не вставая с постели, благо исполинский экран «Пойя» позволял делать это без ущерба для глаз.

Но Жмур знал: когда придется заняться делом, сон будет забыт. Они погрузятся в киберспейс, окутавшись клубами сигаретного дыма, а пальцы их прикипят к клавиатурам. Нервы врастут в Сеть, растворяясь в шелесте бекбонного потока, и мир станет безграничным, слившись в ослепительную точку на острие их сознаний,

К тому моменту мозги их должны быть чистыми и свежими, как запасные пеленки у рачительной мамаши.

~# run console 1

@comment: infiltration

Сеть впитала Бая, как губка разлитый на пластике стола чай. Бай мгновенно увяз, забарахтался; казалось, он застыл, лишенный веса, посреди огромного ангара, наполненного мерцающими точками. Точки то и дело вспыхивали, на миг превращаясь в цветные искры, похожие на россыпи фейерверка. В уши будто нашептывал кто-то, но слов было не разобрать.

Бай огляделся и обнаружил, что у него нет тела. Собственно, он был одной из светящихся точек, что роились в осязаемой пустоте.

Постепенно возникло ощущение движения — соседние искры, разгораясь, устремились в шепчущий полумрак, Бай помимо воли скользнул следом. Движение напоминало полет в невесомости, по крайней мере ту имитацию, что давали игры презент-режима. Справа темнела похожая на средневековый замок глыба, искры веером рассыпались перед ближними башнями.

Потом они ворвались в сплошное море огня, на деле состоящее из все тех же светящихся точек, что неслись теперь с бешеной скоростью, не сталкиваясь и не мешая друг другу. Как долго это длилось, Бай не мог сказать, ибо забыл, что такое время.

Сеть выплюнула его спустя крохотную вечность. Или спустя бесконечный миг.

Перед глазами (он снова имел глаза) были бурая земля и несколько зеленых стебельков. Бай ничком валялся на редкой траве, пробившейся через плотную слежавшуюся почву. На зубах скрипела горькая пыль.

Бай оторвал щеку от земли и смачно сплюнул.

Его окружала Равнина. Равнина без горизонта. Чудовищная плоскость, казалось, загибалась к небу, словно он угодил в необъятную чашу. Даль терялась в мутной дымке, но Бай понял одно — горизонта здесь НЕТ. Объяснить и тем более описать это Бай не мог. Просто чувствовал.

Он стоял на проселочной дороге, впрочем, гладкой, как олимпийский лед. Дорога, неправдоподобно прямая, делила равнину надвое. В стороне от дороги трава росла погуще, цветными пятнышками глядели в бездонное небо дикие степные цветы: окружающую целину, похоже, не вспахивали от начала времен.

И еще: что-то было не так. Мир был странен, но не только из-за отсутствия горизонта. Что-то изменилось.

Секундой позже Бай понял: он стал ниже. Сантиметров на двадцать. Именно взгляд с непривычной точки сбил его с толку. Зато исчезла близорукость: линз на глазах он не чувствовал, но видел лучше, чем в линзах. Окружающее было резким и непривычно контрастным.

Метрах в трехстах Бай рассмотрел пару автомобилей и человека, который безучастно бродил вокруг них. Наверное, это был кто-то из его компаньонов. Кое-как отряхнувшись непослушными руками, Бай неловко зашагал по бурой ленте дороги. Тело казалось чужим. Да оно и было чужим: Бай с удивлением глядел на непривычно короткие руки и ноги, на странную одежду, похожую на комбинезоны рабочих-докеров, ботинки с рифленой подошвой и квадратными носками… Размер обуви тоже повеселил Бая: вместо привычных «лыж» сорок шестого размера на ногах имелось нечто мизерное, соро-ковой-сорок первый на глазок.

Впрочем, с каждой секундой Бай привыкал к новому телу. Точнее, не привыкал, а «вспоминал» его. Психоматрица накладывалась на мозг респондента поверх моторных связей, выжигая только личностную память. Если предыдущий обладатель этого тела умел жонглировать бутылками или ходить по канату, Бай тоже это сумеет. Надо только заставить тело вспомнить былые навыки.

Уже через минуту шаг Бая стал уверенным и твердым, походка из вихляющей превратилась в экономно-спортивную, только взгляд на мир с низкой точки все еще раздражал, словно Бай вынужден был ходить пригнувшись.

На дороге стояло два потрясных джипа а 1а «Дэлавер», красный и бело-серебристый. На красном виднелась надпись по-русски СТРОГИНО 4Х, на серебристом — ЛЕНДРОВЕРАВТОКЛУБ. Ну и фенечки всякие, нашлепки и эмблемки, без которых настоящий джип даже представить трудно.

У машин топтался сухощавый парень лет двадцати пяти, похожий на Ника Пэрримена, только повыше ростом. На нем был такой же гибрид брюк и куртки, как и на Бае, и такие же грубые ботинки.

— Привет, я — Чен, — сказал он, предвосхищая вопрос. Наверное, Бай был не первым, с кем он встретился.

— Я — Бай, — ответил Бай, впервые услышав свой новый голос. Голос как голос… Привыкнуть только нужно.

— Сема в машине валяется, головой о спойлер приложился… — пояснил Чен, кивнув на красный джип. — Он мало изменился…

Чен тихо засмеялся, совсем как настоящий Чен, из Москвы.

Оставляя в редкой дорожной пыли едва заметные отпечатки рифленых подошв, Бай подошел к машине и потянул на себя красную дверцу, украшенную пестрой эмблемой стро-гинского пляжа. Внутри на длинном, как диван, сиденье возлежал маленький человечек самого несчастного вида. Он был до смешного похож на истинного Сему, даже лицом, наметившейся лысиной и рыжей жиденькой щетиной на впалых щеках.

— Михалыч, ты как? — участливо спросил Бай, с трудом сдерживаясь, чтоб не засмеяться в голос.

Сема только вздохнул и вяло двинул рукой.

Далекий рык мотора заставил Бая выпрямиться. Но роста не хватило, чтоб глянуть поверх джипа, и пришлось, чертыхнувшись, обходить красный капот. Чен (требовалось некоторое усилие, чтоб думать о незнакомом сухощавом парне как о Чене) тут же возник рядом.

Поднимая реденькие шлейфики пыли, приближались еще два джипа. Пару минут — и они затормозили рядом с Баем и Ченом. Из первого, зеленого двухместного «Гризли» с открытым, как у пикапа, кузовом, выскочил юркий полный мужчина лет сорока. Шкиперская бородка не очень вязалась с круглыми очками, но и не казалась вовсе уж чужеродной. Несмотря на некоторую тучность, двигался мужчина легко и проворно.

— Елы-палы, — сказал он с легким раздражением. — Кто из вас кто?

— Так. — Бай поднял указательный палец. — Ты — Сини-цын, верно?

— Верно, верно, — проворчал мужчина, поблескивая очками.

— Я — Чен, — представился Чен. — Постарел ты, Анд-рюха…

— Ага, — кивнул Син. — Это, понятно, Бай. Можешь не уточнять, слепому видно. Уродец-то наш нашелся?

— В машине. Башкой стукнулся. Вечно ему не везет…

Чен осекся. Потому что из второго приехавшего джипа («Эфа», чуть покороче «Дэлавера», но внешне похож) выбрался здоровенный курчавый негр.

— Мамочки. — Бай даже присел. — Тигрис, ты, что ли?

Негр уныло развел руками.

Бай не выдержал и расхохотался.

— Я сейчас умру! Тигр — негр!

Рядом тихо смеялся Чен, даже Сема в салоне зашевелился и выглянул в открытое окно.

— Ладно ржать! — прикрикнул Син. — Подумаешь, негр! Скажи спасибо, что сам не бабой оказался.

Только теперь Бай разглядел на джипе Тигра нашлепки в виде звериных следов и фирменный лейбл магазина «Тигриная лапа». Неужели неведомые работодатели учли даже такие мелочи, как личные пристрастия ТПшников? Впрочем, размах дела и размер гонораров вполне такое допускали.

— Итак, наши действия? — живо поинтересовался Син. — Как бы здесь ни было классно, я предпочту побыстрее вернуться в Москву.

— Еще бы, — проворчал Чен. — Постареть лет на десять — радость, что ли?

Син отмахнулся. Наверное, он уже привык к новому телу. И смирился.

— Этот… босс что-то говорил о хинтах на шоферских терминалах, — вспомнил Бай. — Надо поглядеть.

Он вернулся к красному Джипу и сел в водительское кресло. Справа от рулевой колонки виднелась матовая панель с выдвижной клавиатурой. Едва палец коснулся сенсора, клавиатура с мягким шелестом выползла из паза. Одновременно засветилась ниточка видеотрека над клавиатурной плоскостью.

[Welcome to net!] — поздоровалась Сеть.

[Login Вау_13] — привычно отстучали пальцы.

[Please, wait…] — увидел Бай вместо запроса пароля, но удивиться не успел. Экран мигнул и высветил приглашение незнакомой оболочки, после чего загрузился хинт-файл. Теперь осталось только внимательно читать. И — по возможности — запомнить. Бай не был уверен, вызовется ли хинт вновь после первого обращения. А своим предчувствиям Бай привык верить.

[Фаза первая: необходимо отыскать в Сети следы деятельности оператора плавающей ноды Слайдер.88.слайдер. Имя оператора: Аурел Чогоряну. Адрес последнего гейта: Сити, Сумеречная зона, сервер «Бинар инсерт»; адрес входной линии: не установлен. В момент засечения оператора указанной ноды хинт дополнится. Удачи!]

Бай скептически глядел на ровные, едва светящиеся строчки.

— М-да, — процедил Син. — Не много же нам поведали. Что за кретины состряпали такой дурацкий хинт?

Син, упираясь локтем в опущенное почти до оконного среза стекло, заглядывал Баю через плечо. Сема, поборов извечную слабость, сидел справа от терминала, похожий на осоловелого от пива гуляку. Во всяком случае, к лицу его прикипело такое же отсутствующее выражение, хотя глаза не отрывались от неяркой голограммы над видеотреком. Чен и Тигрис устроились на заднем сиденье и глядели, сблизив головы, в щель между спинками передних кресел.

— Ну чего? — Бай рассеянно прогнал хинт по экрану еще разок. — Придется шарить по регистровым серверам. Много их здесь, интересно?

— Не сомневайся, — заверил его Син. — Полагаю, больше, чем у нас. Много у нас плавающих нод в Сети? Раз, два и обчелся.

— А кто сказал, что здесь их много? — тихо и скорбно спросил Сема.

Син пожал плечами, отчего локоть его соскользнул со стекла и ударил по дверце.

— На адрес взгляни. Двойное расширение. Не хухры-мухры.

— Может, он выделывается, — предположил Бай.

— Тогда имя со вторым расширением не совпадало бы, — тоном гения сыска пояснил Син.

— Пожалуй, — согласился Бай несколько секунд спустя. Известная логика в словах Сина присутствовала.

— Вот что, — вмешался практичный Чен. — Чувствую, по сетям шнырять нам не один день придется. Предлагаю проехаться, найти тихое местечко… чтоб ручей какой-никакой тек. Палатки в багажниках есть, я проверял. Припасов тоже хватает. Устроимся, тогда и начнем. А так чего — торчим в степи, как тараканы посередине кухни…

Они вылезли из уютного салона под палящее солнце и огляделись. Четыре машины на пятерых.

— Этот, — Син кивнул на «Эфу» со следами тигриных лап, — ясное дело, занят.

Тигрис хмыкнул. Глядеть на его лоснящуюся черную физиономию было все так же дико и непривычно:

— Мне вот этот нравится! — заявил Бай, указывая на короткий, почти квадратный «Гризли». Двухместный ладный грузовичок сразу ему приглянулся. Кроме того, в грузовичке стоял самый мощный терминал. А чаша диала даже выводилась на крышу.

— Понятно, — проворчал Син. — Буду патриотом.

И приблизился к джипу «Строгино 4Х». Красный поларо-ид весело отблескивал в солнечных лучах.

Сема, конечно же, сесть за руль не пожелал и заявил, что поедет с Ченом. Чен не возражал. Да и что возразишь Семе?

Моторы дружно вскололи лед степной тишины, а колеса потревожили дорожную пыль. Бай вел «Гризли» на запад, а еще три джипа, дыша друг другу в бампер, неслись следом. По бесконечной, как Сеть, равнине.

~# run console З

@comment: w/o

Аурел замер, потому что раньше много раз видел ее. Во снах. В виртуалыцине, которую создавал, устав от одиночества.

Она была больше похожа на мальчишку-подростка, чем на девушку. Рыжая. Короткая стрижка, брюки в обтяжку, серебристая куртка. И маленькие темные очки со стеклами в форме звездочек.

Аурел сразу понял, что не уступит сегодня никому. Потому что она это неизбежно увидит.

Двое в джинсе картинно ходили вокруг Аурела, рассматривая его с показной ленцой.

— Плавающая нода, значит… — заметил один негромко. — Круть неимоверная. Почему же я тебя не знаю?

Аурел постарался выглядеть невозмутимым.

— Я тебя тоже не знаю. И что?

— Я — Гонза. Слайдер. 105.бес. Слыхал?

— Слыхал, — честно ответил Аурел.

— Пошли, — качнул головой Гонза в сторону панели с терминалами.

Аурел молча шагнул в указанном направлении. Сумка его осталась лежать у стойки, рядом с грибом-табуретом. В баре стало тихо, и Аурел подумал, что множество зрителей — это даже хорошо. Эффект погуще.

Гонза уселся в вертящееся кресло и повернулся к шеренге завсегдатаев, что стояла за спиной Аурела.

— Ну, умник, — сказал он, довольно ухмыляясь, — у меня лежит файлик на холде. zoom_taba.overkill. Слей-ка его. Если, конечно, сумеешь.

Аурел невозмутимо сел рядом и потянул на себя клавиатуру. Тоже мне задание… Для пацана-первоклассника.

Пальцы зажили отдельной жизнью, втискивая в Сеть разум Аурела. Чтоб не подумали чего, пришлось даже плоские диски мнемоюстов к вискам прилепить.

[call snoop b_bone]

[А ты кто?] — по-обыкновению осведомился гейт-фильтр.

[Sr.88.**]

[Enter your password:]

Аурел для отвода глаз щелкнул пятеркой клавиш. Не было у него пароля. В теле голоэкрана высветилось окно состоявшегося доступа, и Аурел скользнул в Сеть.

Там было темно, но темнота не мешала видеть. С шелестом проносились тускло отсвечивающие искры, на миг делая осязаемыми смутные громады доменных массивов. От бекбо-на, похожего на оживленную магистраль, ответвлялись десятки и сотни проспектов и улочек. Закладывая лихие виражи, искры выскакивали из бекбонного потока и ныряли в кольчатые нити тоннелей-капилляров. Искры потусклее ловко обходили ярко и бестолково сияющих новичков, а те толклись, будто мошкара, у перекрытых капилляров, не в силах проникнуть дальше.

Аурел был безмолвной черной точкой и двигался без шелеста. Искрящихся новичков он просто игнорировал, проходя сквозь них, словно сквозь пустоту. Собственно, он мог бы вонзиться в нужный капилляр в любом месте, не только в месте сопряжения с бекбонной струей или у одного из рассекателей. Но… Если его вызвали на дуэль, надо делать все эффектно. Ведь за спиной стоит и глядит в мельтешении голографических символов девушка в облегающих брючках, потрясной серебристой куртке и очках-звездочках. Перед ней нужно выглядеть не просто крутым, а очень крутым, хотя это для Аурела несколько ступеней вниз… Только кто об этом знает?

Он ни на миг не задерживался у рассекателей, безошибочно выбирая нужный капилляр. Вот он, холд-предбанник слай-дер-сто пятого…

Темный куб. Пахнет железом и пластиком — несомненно, защита тут умная, не зря же этот Гонза слайдер второй сотни. Да еще самого начала второй сотни.

В углу шевельнулась черная тень АУР-сторожа. Шевельнулась — и замерла. Все правильно: сторож отсек входящий, но не отсек пожаловавшее ядро. Аурела здесь как бы не было. Все равно как дверь, скрипнув, приоткрылась, но в дом никто не сунулся.

Так, порядок. Где у него содержимое холда? Где файловая таблица? Ага, вот… Тьфу ты, пропадь, какой колпак красивый… Будто глаз стрекозы. Вон и файло нужное валяется, словно горошина на столе. 2оот_ чего-то там…

Надо же, пароль требует. Симпатичный такой колпачок… Только Аурел не зря ведь слайдер первой сотни.

Он превратился в маленькое зеркальце и усилием воли крутнул вязкий поток айнстрима назад, раскачивая его, словно полупустую бочку, пока та не встала на ребро и не рухнула на выпуклый бок. Аурела неудержимо повлекло прочь из холда спиной вперед, но он намертво вцепился в стержень айнстрима и обволок себя непрошибаемой оболочкой, скользкой, как теплое масло. Снова шевельнулся сторож, но теперь до смешного неправильно, потому что Аурел видел все в реверс-отражении, словно видеотрек настроился на обратную отмотку. Несколько входящих, фиксированных задом наперед… Сторож все дергается и вышибает их наружу. Точнее, втаскивает… Но на самом-то деле вышибает. Так, не то… Не то… Не то…

Вот — хозяин. Уходит… Ага, закончил потрошить какой-то сервер… Потрошит… Входит на этот сервер… Киляет его защиту… Вот оно — кладет файло на холд!

Аурел-зеркальце поймал отблеск нужного входного кода, отразил его, записав для верности в буфер, и разом отпустил айнстрим. Реальность дрогнула, втягиваясь в начальный поток и синхронизируясь с неприкасаемым временем. А отраженный зайчик кода все летел и летел к куполу холда. Коснулся его. Заставил купол засиять… и лопнуть.

Аурел сменил форму, вытянувшись из гладкой поверхности зеркальца диковинным, отлитым из ртути цветком, и жадной глоткой бутона обнял яйцо файла, матовое, как пластик между кабинками общественных терминалов. Гонза будет счастлив, подумал Аурел.

Он вывалился из Сети, не утруждаясь выходом из чужого холда. В голове привычно отдалось эхо, и теперь Гонза сможет убедиться, что у него возник коротенький трек чужого присутствия:

[…Слито 27.657 Gb. Большое спасибо. C_U_L8r!

With *.* Фриппи

иЗвиНиТЕ ЗА НеРоВНый ПочЕРк!]

Аурел извлек из драйва блестящее колесико диска. Протянул его Гонзе. И улыбнулся.

Тот недоверчиво взял диск и вогнал в драйв соседнего терминала. Просмотрел свой файл. Озадаченно обернулся и уставился на Аурела.

— Не понимаю… Как ты это сделал?

— Ручками, — проворчал Аурел. — Драйвер такой есть — hands.sys называется. Надеюсь, экзамен закончен?

Гонза не успел ответить. Второй парень в джинсе нервно пощелкал клавишами.

— Кого-то принесло на хвосте, Гонза, — сообщил он недовольно.

Гонза приподнял бровь.

— Что же ты, парень… Нельзя так. Ай-ай-ай… А еще первая сотня.

«Засекли мой чертов трек… — понял Аурел. — Тут я бессилен».

Если это полицаи — дело плохо. Но вряд ли это полицаи. Скорее та контора наняла кого-то из хакеров. Впрочем, еще неизвестно, что лучше — слуги закона или наемные костоломы больших корпораций.

Голос Аурела остался холодным и презрительным.

— А ты ненароком не полицай, а, Гонза? Как же так — после лома Питерского бриза ребят замели, а ты ушел. Теперь вот к тебе не успел влезть, как к хвосту тут же приклеились…

Конечно, это было нагло: прийти в чужую локалку и обвинить кого-нибудь из старожилов в двурушничестве. Но Гонза сам начал. А Аурел не любил уступать. Особенно сегодня.

Он мельком взглянул на девушку в очках-звездочках. Ее лицо не выражало ничего — ни осуждения, ни одобрения. Скорее всего ей все равно, подумал Аурел. Тогда вперед!

Гонза даже присел от неожиданности. Глазки его забегали, и Аурел с удивлением понял, что совесть того и впрямь нечиста. Угадал, попал в яблочко, стоя спиной к мишени и не раскрывая глаз. Такое иногда случается.

— Эй, парень! — послышалось из-за стойки.

Аурел обернулся на голос. Говорил бармен Митрич.

— Тебя точно отпасли. Сматывайся.

В баре по-прежнему висела тишина, только призрачные ленты табачного дыма бесшумно перетекали от светильника к светильнику. Понятно, что Аурела отследили не за слитый у Гонзы файл. Никто не знал сомнительных подвигов чужака, но если на того устроена охота, да еще не полицаями, а хакерами, — значит причина достаточно весома. Но никто не стал бы и вмешиваться.

Аурел на миг прикрыл глаза. Ведь не хотел сегодня лезть в Сеть… Как чувствовал. И не полез бы. Если бы не она.

С грохотом отворилась дверь, и в «Потерянный кластер» ввалились двое мордоворотов, рыская взглядами по затененному пространству зала. Один остался перекрывать выход, второй очень быстро скользнул к стойке, пытаясь отсечь всех, кто находился в баре, от запасного выхода. Но Аурел ждать не стал: кошкой перемахнув через стойку, он с размаху влип в плотный занавес, отделявший хозяйство Митрича от зала. Занавес пах табаком и мускусом.

«Пок! Пок! Пок!» Две бутылки на полке разлетелись стек-лянно-пивными брызгами, а на темном полотне занавеса открылась светящаяся точка, впуская в зал лучик света от лампы в подсобке. Лампа там горела очень яркая, и лучик отчетливо виднелся в зыбких разводах сигаретного дыма. Выстрелы были едва слышными и казались какими-то ненастоящими. Не сразу и поймешь, что это не что иное, как выстрелы. Аурел, тихо ругаясь, выпутался из проклятой шторы и пулей пронзил подсобку. Налево уходил узкий коридорчик, не то на кухню, не то на склад. Ведомый смутным чувством, Аурел проскочил мимо, свернул в следующий и уперся в запертую дверь. Лихорадочно шаря по гладкому пластику в поисках запора, он вслушивался, боясь близкого грохота шагов. Хотя мордовороты скорее всего передвигались бесшумно.

Наконец он нашарил щеколду, похожую на затвор пружинного ружья. Рывок, еще рывок… Содрав кожу с костяшек пальцев, Аурел толкнул дверь и упал в полутьму ночи. Слева от него кто-то низколобый и квадратный вскидывал руку, словно в замедленном кино, но тут взревел совсем рядом за углом двигатель мотоцикла и некто, рванув двухколесного друга с места, сбил третьего громилу с ног. Выстрел ушел в звездное небо, но чудовищная гравитация не пустила пулю к звездам: перехватив ни в чем не повинный кусочек свинца, она швырнула его назад, к земле, и пуля, взломав неподатливое тело дасфальта, исчезла в рваной воронке метров полутора в поперечнике и метров двух в глубину. Мотоциклист с треском вломился в декоративную оградку и исчез, заслоненный стеной бара.

Аурел рванулся в осязаемо-плотный сумрак. Совсем рядом, на одной из соседних улиц, его тоже ждал двухколесный друг, а в том, что придется во все лопатки удирать из Сити, сомневаться не приходилось. Не выдержал, влез в Сеть до срока — и вот расплата. Однако быстро же его отследили! Все из-за проклятого эхотрека… Но против природы не попрешь.

Улицы были пустынны. Несколько поворотов, и Аурел оказался в знакомом дворике. Вон его верный мотоцикл, потрепанный, но безотказный «Сигейт-Барракуда», сгусток железной мощи, укрощенная скорость, втиснутая в четыре цилиндра. Ладони сомкнулись на шершавых рукоятках, тихо заурчал двигатель. Накинув на голову шлем, Аурел тронул мотоцикл с места и молнией вынесся со двора. Теперь ему бы только вырваться на трассу, ведущую к перегону… а в степи его не достанет никто, кроме ветра. С ветром же Аурел дружил.

Огни Сити сливались в ломаные цветные полосы. Аурел не выбирал улиц: просто несся, стараясь править к востоку. Справа вонзались в небо восьмиэтажные иглы высотников сумеречной зоны. Кажется, его не преследовали. Освобожденная мощь «Барракуды» давала верный шанс на спасение. Аурел не любил терять верные шансы. Напротив, он очень любил их использовать.

В городе его засечь не успели. Странно. Словно кто-то из хакеров влез на пару минут в массивы полицейских серверов и славно там пошалил. Полицаи, конечно, быстро вышибли смельчака и навели порядок, но за пару минут Аурел успел проскочить Сити насквозь и вырулить на гладь перегона. Желтый язык света выхватывал из тьмы укатанную плоть равнины, а огни города отступили в ночь. С наступлением сумерек перегон быстро пустел, потому что люди не любили ночные поездки. Да и днем на перегоне тоже не слишком тесно.

Он оторвался. Интересно, надолго ли? Впереди на многие мили и километры только прожаренная солнцем степь. Позади — мегаполис, средоточие жизни и изменчивой информации, муравейник, не засыпающий ни на миг. Одноэтажные коттеджи, вечный сумрак в прокуренных барах и закусочных. Кстати, а еды нет совсем. С водой проще, ручьи у перегона встречаются. Словно назло засосало под ложечкой — без малейшего промедления, едва только Аурел сообразил, что пустился в путь без припасов.

Это плохо.

В тот же миг свет фар коснулся одинокой фигуры, стоящей на обочине. Коротко вспыхнула отраженным огнем серебристая куртка. Аурел инстинктивно вильнул в сторону, соображая, что за псих мог торчать в степи ночью, но тут же ударил по тормозам, убеждая себя, что ему почудилось. Обернулся.

Человек бегом поравнялся с замершей «Барракудой», и Аурел убедился, что ему вовсе не почудилось, потому что сразу перехватил взгляд из-под очков-звездочек.

Это была она, девушка из бара, подружка кого-то из хакеров. Или сама — хакер. Встречаются ведь хакеры и среди девчонок? Редко, правда.

— На!

У нее был низкий, как у Аманды Лир, голос и сильные руки: протянутую сумку (его, Аурела, сумку) Аурел едва удержал. Внутри что-то звякнуло; не иначе — вторая бутылка «Осеннего бархата», так и не откупоренная Аурелом в «Потерянном кластере». А увесистость сумке придавали, не иначе, консервы. По крайней мере очень хотелось так думать.

Девушка, смешно склонив голову, натянула шлем-колокол, который держала во второй руке, и уселась позади Аурела, положив ладони ему на обтянутые джинсой плечи.

— Трогай!

Аурел машинально пристроил сумку в захват над баком и дал газ. «Барракуда» радостно сожрала первые метры перегона и помчалась в ночь, унося прочь от Сити двух седоков с той же легкостью, с какой до сих пор уносила одного.

~# run console 2

@comment: sliderfinding

Лощинин позвонил Злыдню утром в среду. Мелодичное пение бластера сдернуло Жмура с постели. Злыдень долго не подходил к терминалу, но вызовы не прекращались, и он, чертыхаясь вполголоса, нашарил пульт.

— Спишь, Злыдище? — бодро спросил Лощинин.

Злыдень тотчас подобрался.

— Легли поздно, Володя… Сам знаешь — хакер существо сумеречное.

— О моем заказе не забыл? — осведомился Лощинин, хмыкнув.

— Нет. Не забыл.

Злыдень отвечал с достоинством. Чувствовалось, что к Лощинину он относится с уважением, но не как к высшему существу. Жмур, затаив дыхание, вслушивался, потому что дверь плохо пропускала звуки. Впрочем, когда Злыдень ночью резался в свежий «Винг коммандер», завывания бластера прорывались в спальню Жмура вполне успешно…

— И прекрасненько. Просыпайся да буди своих обормотов. Работать пора. Поволынили малость, и хватит…

— Добро. Значит, ты не против, чтоб Жмур с Рюкзаком тоже включились?

— Не против. Заплачу, не обижу. Если нужно — можешь вызвать кого нибудь еще.

— Справимся.

— И ладно. Через час познакомлю вас с силовым крылом; наводить их будете вы. Ну и подробности обговорим. До сессии…

Лощинин отключился. Злыдень тут же полез в холодильник, похрустел колечком банки и после пятисекундной паузы, без сомнения, употребленной на добрый глоток, зычно заорал на весь дом:

— Подъём, Жмурилло! Работа начинается!

Рюкзак сразу все понял и полез в бассейн просыпаться. Жмур вяло смочил бороду в ванной комнате и решил, что пиво с утра — это прогрессивно, в связи с чем надо ползти либо в берлогу к Злыдню, либо к бассейну. Выбрал он бассейн, потому что на дворе светило солнце, воздух был свеж, а не затхл, как в берлоге, да и желание окунуться могло возникнуть. Повалившись в кресло рядом с холодильником, Жмур основательно и со вкусом предался прогрессу.

Через час они засели за терминалы. Злыдень сконнектил-ся с лощининским сервером; все трое вклинились в мульти-юзерную конференцию. Видеотреки извергли сложные, разбитые на небольшие кубики независимые голограммы. Лощи-нин сидел у себя в кабинете, Малик — как обычно на складе; проныра Заявлин подключился из милой комнаты, где буквально во всем чувствовалось женское присутствие; ребята из силового крыла куда-то ехали, во всяком случае — пять непрошибаемо-вежливых физиономий взирали на собеседников с трех автотерминалов.

— Где твое подкрепление, Миша? — негромко и ласково спросил Лощинин. Чувствовалось, что Заявлин у него уже в печенках сидит. И на свободу не собирается.

Заявлин развел руками — на нем был пестрый халат с широченными рукавами, возможно, что и женский.

— Сам не пойму, Володенька. — Заявлин был само радушие и трудовое рвение одновременно. — Они прибыли, я уточнял. Должны были выйти на связь, но не вышли. Впрочем, хинт у них такой, чтоб сразу бросились искать нашего героя с неровным почерком… Может, они ищут?

Предположение было сомнительным, и это явно читалось по лицу Лощинина. Малик широко улыбался, но молчал.

— Ладно, — проворчал Лощинин. — Хрен с ними. — И обратился к Злыдню: — Дело такое: мы вытащили несколько человек из-за барьера. Помнишь, Камилл рассказывал? В общем, он не врал. Барьер действительно проницаем. И героя нашего Камилл знает. Короче, он порекомендовал вызвать оттуда умелых ребят… и я вызвал. Искать Фриппи будете независимо, но с момента обнаружения начнете работать в сцепке. Вы трое, — Лощинин кивнул на секторы Злыдня, Жмура и Рюкзака, — в стационаре. Забарьерная команда — мобильная, будет носиться по перегону, потому что Фриппи рванет туда, если мы не успеем его локализовать и взять за вихры. А мне что-то подсказывает: можем не успеть. Силовое крыло — полностью ваше, Злыдень. Только назовите адрес. Если Фриппи возьмут, будете потрошить его станцию на предмет… э-э-э… ну, ты знаешь на предмет чего.

— Думаешь, мы не справимся? — ревниво спросил Злыдень. — Зачем нам эти чужаки?

Лощинин враз стал жестким, как умелая защита перед закрытыми файлами.

— Справитесь. Но предстоит много работы на выезде, а ты — старая кабинетная крыса и на выезде работать не умеешь.

— Это правда, — вздохнул Злыдень. — Не умею. Да и не люблю.

— Потому и не умеешь, — проворчал, оттаивая, Лощинин.

— А что Энди? — вкрадчиво поинтересовался Злыдень с самым невинным видом, и Жмур внутренне обрадовался, потому что даже присутствие Энди где-то на дальнем срезе капилляра прибавило бы сил и уверенности. И — что немаловажно — везения.

— Да нет его… — поморщился Лощинин. — Шабад с Го-ровенкой его в Волосово утащили… психи. Три дня как. И терминал, стервец, с собой не взял. Ты ведь знаешь, Шабад клаву из принципа не берет — говорит, в воде человек должен быть абсолютно свободен от прозы внешнего мира.

— А Горовенко? — спросил Злыдень, приподняв бровь. — Тоже не берет?

— А Горовенко, мон шер, к моменту отъезда на таких бровях был, что не то что клаву — акваланг мог забыть.

— Кстати, — встрял Заявлин. — Акваланг он таки забыл…

Жмур оживился.

— Ну-ка, ну-ка… Кто же их повез, если Горовенко на-дринькался?

— Царевский, кто же еще… — Лощинин с досадой фыркнул и отпил из узкого бокала. Бренди, должно быть. Не чай же из бокалов пить?

— Интересно, — мечтательно протянул Жмур. — Скольких они по дороге задавят?

Царевский обыкновенно ездил на «Баете» и скорость ниже ста десяти не признавал, а любимым словом на все случаи жизни у него было истошное «Давить!».

— Бардак, — прокомментировал Злыдень с нескрываемым одобрением. — Маньяки.

— Я отловлю Энди, как только он появится… если он еще будет нужен, — заверил Лощинин и хлопнул ладонями по глади стола. Бокал тихонько звякнул, подпрыгивая. Ладонь Ло-щинина с растопыренными длинными пальцами метнулась и не дала ему опрокинуться. — Какие вопросы?

— Да никаких, — пожал плечами Злыдень. — Разве только скажи, как с твоими ребятами связаться.

— С Шамилем и его гвардией, — Лощинин указал на немногословное силовое крыло, — просто: я забил от тебя прямой линк на их терминалы. А с забарьерниками — пока сам не знаю: они просмотрели первую часть хинта и наглухо отключились. Всплывут — сообщу. Кстати, от меня к тебе тоже прямой линк. Пользуйся.

— Ты б еще выделенку протянул, — проворчал Злыдень, втайне надеясь услышать неожиданную новость, что выделен-ка уже протянута, но Лощинин его разочаровал.

— Облезешь. Я пока не миллионер.

Злыдень вздохнул и попрощался. Жмур с Рюкзаком тоже попрощались, но без вздохов. Утопив Alt/Esc, Злыдень прервал сессию.

Спустя минуту он встал.

— Рюкзак, будь другом, поставь кофе…

Это значило: «За работу, граждане. Охота начинается».

И они принялись за работу. Отчетливо щелкали клавиши, холодили виски гладкие поверхности мнемоюстов, мерцал экраном «Пойя»… Кофеварка практически не выключалась, пока двое погружались в киберспейс, третий отпаивался и отдыхал. Время исчезло, стало не более чем функцией, четырьмя цифрами в уголке поля зрения. Сеть пела, вбирая в себя людской интеллект, а завсегдатай чувствовал себя в Сети лучше, чем в собственной кровати — если у него имелась собственная кровать.

Потягивая кофе, Жмур расслаблялся. В берлоге было сизо от дыма и почти темно. На дворе ночь растворялась в накатывающем утре, а в берлоге мало что менялось.

Было безумно приятно глядеть на работу Злыдня. Жмур, и сам не промах в сетевых делах, всегда проникался легкой завистью, когда приходилось быть свидетелем этого действа.

Дополнительный кайф состоял еще и в том, что не всякий зритель понял бы, что вообще происходит. Жмур понимал.

Злыдень шарил на стыках бекбона с крупнейшими артериями Сити. Разбрасывал следящие программульки-скрипты, лепил их к базовым модулям, оставлял в толщах массивов. Он сейчас был похож на паука, развешивающего липкие тенета. Скрипты его поражали простотой и рациональностью, хотя с первого взгляда работать не могли в принципе. Похоже, Злыдень и сам не понимал, почему они работают. Но писал их, если нужно, пачками.

Замысел его был прост, как опавший лист. Раз лопух Фрип-пи везде оставляет неповторимый трек, то его и ловить нужно по этому треку. Скрипты для того и развешивались: как только Фриппи куда-нибудь влезет и выпотрошит чью-нибудь базу, трек будет засечен. Отследить, откуда состоялся доступ, было плевым делом — для Злыдня по крайней мере. Даже если сессия продлится всего доли секунды.

Впрочем, Фриппи оказался не таким уж лопухом: две недели в Сетях он попросту не присутствовал. Вероятно, выжидал. Но Злыдень, действительно как паук, терпеливо развешивал все новые и новые скрипты, просматривая попутно мегабайты поступивших логов.

Жмур ползал по взломанному серверу Лощинина и искал лазейку. Тщетно. Он так и не понял, как влезли на обесточенный сервер, потому что доподлинно выяснил: аварийного питания не подавалось даже на процессорные модули. Злыдень ворчал, но не слишком ретиво, ибо и сам не понимал, как сумели слить чертов лощининский файл.

~# skip a period

Время шло. Злыдень отследил двух недоумков, что пытались сломать защиту его скриптов, и с наслаждением покилял им рабочие области на локальных хардах. Хакеры поопытнее, особенно первичники (таких оказалось на удивление много), просто стали втихаря сами подбрасывать Злыдню нужные логи. Злыдень рассыпался в благодарностях, тоже не афишируя имена смышленых первичников, хотя хакерам благодарность несвойственна. Впрочем, Злыдня в Сетях уважали…

Теперь, когда сети были расставлены и приходилось лишь ждать, кофе временно отодвинулся на второй план, уступив первенство пиву. Сидеть втроем в берлоге тоже стало ни к чему. Изредка вызывал Лощинин и интересовался, как дела. Пару раз возник Заявлин. Ребята-забарьерники себя никак не проявляли, хотя Злыдню показалось, что в Сети он натыкался на странные области, напоминающие чем-то его собственные скрипты-сторожа, но влезть туда с ходу не удалось, а потрошить не возникло желания. Единственное, что Злыдень выяснил, эти штуки сооружал в Сети некто по кличке Бай. Такого хакера Злыдень не знал, хотя по логике должен был бы знать. Если судить по грамотной защите. Хотя — мир велик.

Фриппи проявился вечером, когда Жмур расслабленно попивал пиво, Рюкзак по обыкновению мок в бассейне, а сам Злыдень, умаявшись за ночь и большую часть дня, спал прямо в берлоге, уронив голову на стопку распечатанных логов. Бластер вдруг взвыл, словно полоумный койот, ожил притихший было «Пойя», выплеснув на матово-серую поверхность экрана алый язык аларм-графа. Злыдень подпрыгнул и метнулся к клавиатуре и мнемоюстам. Сон вмиг слетел с него.

Скрипты засекли новый трек-файл с извинениями за неровный почерк. Фриппи выполз из норы.

Злыдень лихорадочно вломился в пределы чьего-то холда, принюхиваясь на ходу, словно борзая. Жмур без напоминания манипулировал трейсером, отслеживая состоявшийся доступ. Рюкзак в мокрых плавках плюхнулся за терминал и вызывал лощининских торпед, дежуривших в машине напротив конторы Лощинина.

— Сити, восточный сектор, где-то неподалеку от «Зонул Сенсера»! — сообщил Жмур.

— Точнее! — рявкнул Рюкзак.

Далеко в Сити, за полмиллиона километров от берлоги Злыдня, жалобно взвизгнули покрышки, и автомобиль, роняя на дасфальт овальные пятна света, метнулся к магистрали восточного сектора. Четверо молчаливых парней с одинаковыми мощными, стриженными ежиком затылками деловито заряжали пистолеты и навинчивали глушители. Пятый сосредоточенно вел машину, прислушиваясь к голосам из терминала.

— Квартал телецентра… Улица Диденко… Рамон-сервер…

Бормотание Жмура становилось все более азартным.

— Есть! Бар «Потерянный кластер»! — наконец радостно сообщил Жмур, стрекоча клавиатурой. — Терминал «Джей», десятый из двадцати трех!

— Понятно, — коротко отозвался кто-то из крепких ребят в машине, а сидящий за рулем прибавил скорости.

Жмур вызывал Лощинина.

~# run console 1

@comment: w/o

Река была широкой, как Днепр под Киевом. У самого перегона она почему-то сужалась чуть не втрое и уходила под ажурный стрельчатый мост, возвышающийся над волнами всего на полтора метра. Ниже моста она вновь разливалась широко, и только отсутствие птиц мешало задуматься: а долетела бы хоть одна до середины?

Бай по утрам выползал из палатки и отправлялся купаться. Палатки здесь были модерновые, не чета крошечным брезентовым домикам московских друзей-непосед. Несколько расстраивала Бая (и особенно Сина с Семой) невозможность принять душ. Впрочем, сей прискорбный факт несколько компенсировался близостью реки и абсолютным безлюдием. Перегон с места их стоянки разглядеть удалось бы разве что с помощью телескопа: они удалились от трассы километров на сорок пять — пятьдесят к северу. Редкие кустики ивняка окружали пятачок пляжа. Джипы притаились под мышасто-бурыми тентами. Хотя от кого здесь прятаться? Сверху их просто некому разглядеть. Разве что какой-нибудь любитель оптики с трассы засек бы. Но Чен, обнаружив в багажниках джипов оружие и солидный запас боеприпасов, резонно заметил: ни пушками, ни маскировочными тентами зря не снабдят. Тем более что вокруг задания нагнеталась малопонятная атмосфера недоговоренности и тайны. Проще сказать — воняло от задания. Но они уже взялись за него… а значит, назад пути нет. Да и как попасть в родной мир отсюда? Единственно — выполнив это треклятое задание, о котором почти ничего и неизвестно. Только что от него воняет и что пушки нужно держать под рукой.

Бай методично вылизывал местные регистровые серверы на предмет следов этого самого Аурела Чогоряну Слайдер.88.слай-дер, но все следы были старыми, месячной давности, и вдобавок по логам не удавалось проследить точку входа в Сеть, потому что на каком-нибудь из транзитных околобекбонных узлов след терялся. Бай сначала решил, что следы просто трутся, но не все, а только ближайшие ко входу. Потом усомнился, хотя повода вроде бы не было. Но интуиция подсказывала: тут что-то не так. Но не мог же этот Аурел врезаться в бекбонный поток в произвольной точке, так чтобы на транзитном узле не отследили его вход? Или мог?

Бай такого способа не знал. Но это не значило, что такого способа не существует.

Тигрис откровенно бездельничал. Впрочем, от него в Сети все равно было мало толку. Вот втюхать лоху-покупателю комплект дисков с каким-нибудь отстойным софтом или накидать по шее мелкому воришке, стянувшему диск с лотка, — на это Тигрис был мастером.

Чен помогал Баю как мог. Син тоже. Сема — когда было настроение. Но основное в сетях доставалось Баю.

В остальном задание пока напоминало курорт. Вода в реке по прозрачности могла поспорить с финской ледниковой, погода стояла почти крымская, а среди запасов немалую часть составляло местное пиво, найденное ТПшниками весьма недурным.

К сожалению, курорт долго не продлился.

Слайдер оставил свежий след вечером, когда уже стемнело. Бай валялся в палатке и читал местные сетевые сплетни в конференции ргокэта.зувор; предупреждающий писк бластера вскрыл сумеречную тишину. Бай схватился за клавиатуру, прилепил к вискам прохладные таблетки мнемоюстов и скользнул в Сеть.

Здесь все было так же, как в любой Сети. Тихо пел бек-бонный поток, черными громадами за пределами капилляров угадывались туши баз и массивов, иногда — округлые и гладкие, как гигантские черные яйца, иногда — причудливо изрезанные и изломанные, словно карстовые разломы. Роились искры проникших в Сеть. Информация перекачивалась терабайтами, и нужно было суметь не потеряться в этих диких и на первый взгляд беспорядочных струях. Бай огибал крупные серверы, похожие на многоногих спрутов; туда ломились одновременно бог знает сколько пользователей, и легко было застрять в подобной толчее. Скользил мимо радужных куполов чьих-то полуприватных холдов, обходил далеко стороной закрытые зоны частных секторов, чтоб не напороться ненароком на чересчур ретивого сторожа. Он шел на зов простенькой поисковой программы, что отследила в безбрежном пространстве Сети эхо-входную метку Слайдер-восемьдесят восьмого.

Клиент влез в пределы чужого холда и скачал небольшой файл. Только и всего. И оставил при этом непонятный трек с сообщением, что слито, мол, столько-то, спасибо, и еще — извините за неровный почерк. Последняя фраза была набрана вперемежку строчными и заглавными буквами, отчего действительно возникало впечатление неровного почерка.

Бай схватился за клавиатуру и вызвал текущую топограмму. Поисковая программа сбрасывала сетевые адреса транзит-узлов, эвристический модуль их анализировал в контексте то-пограммы, отсекая ненужные сектора и области. Сейчас, сейчас! Бай нетерпеливо потер ладони. Еще немного, и станет понятно, в какой стороне искать этого самого Слайдера-88.

Запад. Самый большой город — местные его называют Сити. До него чертова уйма километров. Бай тщательно упаковал и сложил на терминал данные поисков: можно было считать, что Аурел Чогоряну у них в кармане… Если, конечно, он не сбежит в ближайшее время из своего дома в Сити.

«А вдруг он логинился не из дома?» — подумал Бай отстранение. Это была бы неприятная неожиданность. Действительно, если Слайдер-88 влез в пределы чужого холда и чего-то там слил, вряд ли он оставит следы истинной точки входа… Блин, дело оказывалось вовсе не таким простым, каким виделось с самого начала. К тому же — плавающая нода… Если оператор-слайдер захочет исчезнуть, он исчезнет, растворится в безбрежном киберспейсе Сети. Не то чтобы его найти станет абсолютно невозможно… Но чего это будет стоить!

Бай зажмурился.

Хотя… Стоп: надо вновь обратиться к хинту. Там ясно сказано: найти в Сети следы Слайдер-восемьдесят восьмого и вновь обратиться к хинту.

Чертыхнувшись, Бай вызвал хинт, указав путь к логу с отслеженным доступом Аурела Чогоряну из Сити. Хинт возник в туманном мареве над видеотреком без промедления.

Шурша синтетической тканью, в палатку забрались Чен и Синицын. Бай, не успев бросить первый взгляд на дополненный хинт, обернулся к ним.

— Есть! Я засек его… Вот, хинт расширенный гляжу…

В этот же момент голограмма над клавиатурой на мгновение потемнела и замерцала вновь, но теперь в толще голоэк-рана жили совсем другие строки. Бай этого не заметил, потому что глядел в сторону входа, а Чен с Сином решили, что хинт только-только загрузился и тоже ничего не поняли.

~# run console 3

~# user status: invade

@comment: hitch energy crackdown

«Сигейт Барракуда» вгрызался в ночь и расстояние с упорством тупого вируса. Девушка, прижимаясь к спине Аурела, сидела позади и почти не двигалась; Аурел временами переставал ее ощущать.

Зачем она поехала с ним? Кто она? Аурел не находил ответов. Лишь смутная радость, замешенная на полудетском восторге, не замедлила вспыхнуть, потому что незнакомка не могла быть врагом. Тем, кто устроил охоту в Сети. Охоту на хакера. Не могла, потому что мечта не может стать врагом.

И он в упоении свободой и скоростью выжимал из «Барракуды» все, на что было способно металлическое сердце машины. Два сердца — человеческое и механическое — бились в унисон, и хотелось верить, что сердце сидящей позади девушки в очках-звездочках под пластиком шлема когда-нибудь подчинится этому пьянящему ритму. Не может не подчиниться, если у нее есть сердце.

Аурел любил, когда сердца и моторы бьются в унисон, потому что если и есть в жизни смысл, то именно в этом.

Плотный поток встречного воздуха с шуршанием обтекал шлем. Плясало перед колесом нечеткое пятно света, словно полуденный воздух над перегоном.

Холодная игла вонзилась в мозг Аурела, возвращая в реальный, на редкость негостеприимный мир. Резина покрышек с визгом терлась о твердую почву, рассеивая резкий неприятный запах горелого. Девушку прижало к Аурелу.

«Барракуда» встала; ботинок Аурела коснулся прогретой за день и не успевшей остыть земли перегона.

Она даже не спросила, что случилось. Откинув ножку, не позволяющую двухколесному другу упасть, Аурел выудил из сумки клаву и радиодиал; звякнув бутылками, вошел в пятно света от фары и сел прямо в текучую дорожную пыль. Зашевелилась, будто живая, чашка диала, отыскивая ближайший ретранслятор. Девушка терпеливо ждала, не вылезая из седла.

Его снова искали в Сети, на этот раз кто-то с востока. Кто-то незнакомый и странный.

Аурел скользнул в Сеть и, словно лыжник по укатанным колеям, помчался по собственному следу. У него было минут пять, пока охотники вновь не засекут его присутствие в Сети. Точнее, присутствие они отметят практически сразу, и координаты радиодиала определят сразу. Просто посреди огромной равнины можно позволить себе пять минут в Сети, потому что добраться до отслеженной точки за такое время не успеет и господин президент на суперскоростном «Текраме». А потом снова придется выжимать из «Барракуды» скрытую мощь, чтоб охотники на этом месте нашли только отпечатки ботинок да ребристый след мотоциклетных шин, уводящий в бесконечность степи.

Что? Что им нужно? Аурел зло сшибал мембраны перед запертыми капиллярами. Не хотите пропускать — ваше дело! Сегодня играем по другим правилам.

Хинт. Очень странно, легко дали взглянуть на хинт этих, с востока. Хинт даже ничем не защищен. Блин, да и зачем его защищать, кто в здравом уме станет интересоваться чужим хинтом? Кто? Разве кроме объекта прощупывания. О как! Хинт вообще-то касается тебя, Аурел! Ну-ка, ну-ка, повнимательнее…

Эти ребята должны найти Слайдер-восемьдесят восьмого. Что-ж, флаг в руки и барабан на шею… А впрочем… Почему именно его? Ах, задание? Так-так, это уже интереснее. Задание. Найти и сопроводить. А обломиться не желаете, господа хакеры-лохи?

Хотя, конечно, это не лохи. Странные сетевики, да, но не лохи. Вон какую паутину развесили, обалдеть. Правда, попасть в нее только слепому, да и то сдуру… Хотя… Нет, слушай, тут такие ямы да рытвины, даже прикольно… Ой! Не, это не лохи, точно. Но и не гвардия, точно. Почерк не тот. Логика чужая.

Аурел колебался лишь мгновение. А потом обратился серебристой нитью с отточенной иглой на конце и принялся деловито перешивать податливое тело хинт-файла.

~# run console 1

~# return to previous status

@comment: hint huntin'

Бай обернулся к терминалу. В зеленоватом объеме голоэк-рана отчетливо виднелись строки хинта. Чен и Синицын, заглядывая Баю через плечи, стали читать.

[Фаза вторая: обнаружив в Сети следы пребывания Аурела Чо-горяну, плавающая нода Слайдер.88.слайдер, вы должны связаться с ним и оказывать любую посильную помощь. Ваша задача — провести его перегоном к восточному побережью, провести живым и невредимым, пресекая все попытки с чьей бы то ни было стороны остановить клиента или нанести ему любой ущерб. Задание будет считаться выполненным, когда клиент окажется в пределах зоны высадки. По выполнении задания хинт дополнится. Удачи!]

— М-да, — протянул Бай недоуменно. — Не понимаю. Они что, не могли нормальных телохранителей нанять?

Чен резко передернул плечами.

— Наверное, среди нормальных телохранителей нет умеющих внятно работать с Сетью.

— Чушь, — заявил Бай. — Зачем умение работать с Сетью нормальному телохранителю? Да еще на этой чертовой равнине без конца и края?

Син коротко выругался, и на незнакомом лице толстяка проступило очень знакомое выражение досады и недовольства.

— Блин! Так и знал: вляпаемся в какое-нибудь дерьмо с таким заданием!

— Поздно горевать, — рассудительно сказал Чен и взглянул на Байкалова. — Ты нашел клиента, да?

— Нашел, — проворчал Бай, шевеля пальцами. Хинт канул в голограммную глубину, а вместо него над видеотреком появилась плоская карта материка.

— Вот он, — указал Бай на крохотную алую точку у раскорячившегося, как диковинное насекомое, города. — Только-только выехал из Сити, что на побережье. Едет нам навстречу.

— Тогда и мы поехали. — Чен стал пробираться к выходу, путаясь в шелестящей синтетической ткани.

— На ночь глядя? — с сомнением протянул Син.

— А чего ждать? — не оборачиваясь, осведомился Чен. — Пока этого слайдера хлопнет кто-нибудь в степи ненароком? Когда я буду рядом с ним, почувствую себя много лучше, ей-богу.

— Будь они неладны, эти деньги, — процедил сквозь зубы Син. Безмятежно спать в палатке было куда приятнее, чем трястись за рулем джипа и таращить слипающиеся глаза в темноту летней ночи. Хотя оставаться в родном мире и быть свободным от сомнительного удовольствия подставлять себя, любимого, под чьи-то равнодушные пули — еще лучше. Но назад пути все равно нет…

Син печально вздохнул.

Из соседней палатки раздавался могучий храп Тигра. Син снова выругался, потому что прекрасно помнил: настоящий Тигр не храпел никогда. Здесь все было чужим — от чудовищной равнины до собственного тела. В первый день после того, как поставили палатки и уселись тут же отдохнуть, Син рассеянно сунул в рот сигарету и принялся хлопать ладонями по карманам в поисках зажигалки, прежде чем сообразил, что делает. Точнее, все это совершало его тело, а разум в жизни не выкурившего ни единой сигареты Сина взирал на происходящее с немым изумлением.

Чен забрался на минутку в свой джип, включил фары и стал сворачивать палатку. Откинутая дверца багажника напоминала крыло птицы, но этот мир не знал птиц.

Спустя полчаса лишь головешки погасшего костра да разрыхленная земля над ямой, куда Тигр сгреб мусор, напоминали о стоянке. Четыре джипа мчались по ровной, как стекло, равнине на юг, к перегону. Чтобы на перегоне повернуть на запад.

Короткий трек-файл с извинениями за неровный почерк Бай обнаружил только утром. Рядом с дополненным хинтом. Но так и не понял — откуда он взялся?

~# run console 2

@comment: w/o

— Он уходит на перегон! — сообщил Жмур.

Лощинин тихо выругался и склонился над клавиатурой, вызывая терминал Шамила.

Злыдень вынырнул из Сети, потряс головой и заинтересованно уставился в экран «Пойя». Он так и не решил: Фриппи просто лопух-малолетка или незаметный гений. В Сеть он наведался раньше, чем Злыдень ожидал. Получается, лопух.

Но в Сети он вел себя как истинный ас, слил какой-то пустячный файл с холда Гонзы (кстати!) и убрался, обрубив все логи, как нож лапшу на макаронной фабрике. Собственно, Злыдень даже не понял, куда ускользнул Фриппи после того, как покинул холд Гонзы.

На экране сектор с автомобильным терминалом шефа силового крыла выполз вперед всех, одновременно вырастая в размерах. Лицо Шамила было бесстрастным, но глаза выдавали: Шамил недоволен и разочарован.

— Из бара он сумел сбежать…

— Какого черта! — вскипел Лощинин.

Шамил пожал плечами.

— Ему помогли. Рону чуть руку не сломали у этого бара.

Лощинин выжидательно уставился в куб голоэкрана; Ша-

милу казалось, что он глядит прямо на него. Прямо в глаза.

— На Рона наехал мотоциклист. А потом его же чуть не задело откатом выстрела.

— А нечего в небо палить! — разозлился Лощинин. — Сопляка взять не сумели, гвардия!

Шамил остался спокоен.

— Не повезло, босс. Кстати, мы застряли в пробке и не успеваем перекрыть выезд на перегон.

Лощинин еще сильнее помрачнел.

— Замечательно! Какая, к дьяволу, пробка вечером?

— Сам удивляюсь. У площади Завгороднего. Трейлеры какие-то…

— С этим уже разобрались, — подал голос Рюкзак. Изображение Рюкзака потеснило на экранах окошко с Шамилом, сравнявшись с ним в размерах. — Шесть минут назад с терминала во все том же баре «Потерянный кластер» какой-то ловкач влез на полицейский сервер и обнулил настройки секторов регулировки уличного движения. А трейлеры — это колонна из «Зонул Сенсера», восемьдесят пять грузовиков. Они всегда ночью на перегон уходят, когда поспокойнее.

— Поспокойнее! — буркнул Лощинин и сплюнул. — Хакеры, черти вас дери!

— Значит, Фриппи работает не один, — тихо сказал Злыдень и потянулся к пуговицам мнемоюстов. Он скользнул в отверзнутый зев Сети, не успев ответить на вопросительный взгляд сидящего рядом Жмура.

Пение бекбона тотчас вобрало Злыдня. Он еще ощущал кончиками пальцев прохладные плоские клавиши, но это ощущение таяло, как ледышка на солнцепеке. Обычные человеческие чувства отступали, зато нахлынули десятки и сотни новых, ни с чем в реальном мире не сравнимых. Злыдень слышал утробное урчание могучих узловых серверов, видел пролетающие огоньки сообщений, осязал стройные ряды ячеек, набитых гладкими шариками файлов. Он мог дотянуться до каждого, мог обмануть или запутать защиту, мог унести файл с собой или изменить его. Каждое действие казалось новым чувством, новым способом познания и анализа окружающего. Он скользил в Сети, бестелесный хакер Злыдень, сгусток информации, тусклая сиреневая искра. Он мог превратиться здесь во что угодно, потому что был опытным хакером. Но Злыдень еще помнил свои первые вылазки в Сеть, когда барахтался здесь, словно неуклюжий малек в обмелевшей луже.

Рядом пульсировала еще одна искра, чуть поярче; по неуловимым нюансам движения и ориентировки Злыдень узнал Жмура. Значит, Жмур тоже заподозрил… Что ж, вдвоем легче.

Они прокололи капилляр у Рамон-сто пятого и перехватили тускнеющие жгуты исходящих логов. Жмур перетек, изменил облик, перестав быть искрой. Теперь он напоминал старинный телеграфный аппарат с огромными глазами, жующий пучок логов. Злыдень, наверное, выглядел не лучше. Впрочем, он не задумывался, на что становится похож, пропуская через себя склеенные из байтов нити.

Искомая нить нашлась почти сразу, едва различимая, черная, как неразмеченная область на новеньком диске. Чернее, чем ткань Сети. Злыдень ухватился за нее и рванулся по следу. Жмур дрожал рядом; теперь он был похож на матовую каплю, сохранив, впрочем, огромные глаза. Только теперь глаз стало три.

Вдалеке наметилась громада входного полицейского сервера, исполинский куб, разбитый на ярусы, уровни, кварталы, секторы, подсекторы, юниты-ячейки… Миллионы капилляров растекались в стороны, тысячи прямых линков тащили на загривках жирные полицейские гигабайты…

Нить уводила в глубь сервера, пронзая охранные заслоны — ряды зубастых церберов на тоненьких символических цепочках. Злыдень и Жмур метнулись к ближайшему капилляру, по которому тек бесконечный статистик-файл, кое-как упакованный дабл-диетом. Тек, наверное, от самой зоны высадки, поддерживаемый станциями дальней подкачки при крупных магистральных серверах. Церберы насторожились и стали медленно группироваться у капилляра.

Жмур, сухо затрещав (как наэлектризованный воздушный шарик, подумал Злыдень), принялся ткать нечто бесформенное и безобразное, отгородившись от церберов стального цвета мембраной. Спустя миг церберы накинулись на его произведение, как псы на тряпичную куклу. Злыдень тем временем коротким взмахом воображаемого скальпеля рассек в трех местах похожее на дождевого червя тело статистик-файла, две колбаски сжал ультракомпрессором в форсированном режиме, отчего обе стали чуть не вдвое короче, а на освободившееся место втиснулся сам и, не прекращая движения, срастил разрывы. Короткий цилиндрик Злыдень, внешне похожий на стеклянную трубку, разрисованную снаружи диковинными письменами, а изнутри подсвеченную, на короткое мгновение вспыхнул и сразу потускнел, став таким же красноватым и кольчатым, неотличимым от основного массива файла. Кодировку Злыдень правил уже изнутри, потому что никому не приходило в голову маскировать кодировку изнутри.

Жмур остался дурачить церберов, а Злыдень беспрепятственно просочился на территорию полицаев. Нить уводила вниз, на уровни отдела регулировки уличного движения. К корявой мультипроцессорной сборке двухлетней давности, супервизору светофоров, повелителю дорожных диспетчеров и светочу транспортных энергетических потоков.

Злыдень быстро нашел, что искал. Крохотный трек-файл в массиве опечатанных базовых настроек. Вокруг кишели церберы, безусловно, раздраженные сегодняшним визитом напарника Фриппи. Скопировать трек, конечно, не дадут. Но просмотреть его можно…

На просмотр ушло больше времени, чем хотелось бы, но Злыдень был упорен.

[2AII: Привет от Тири. Ваш CMOS покрыт инеем. Большое спасибо! C_U_L8r.]

И ничего о неровном почерке.

Злыдень выбрался наружу, заучив содержимое трека наизусть. На обратном пути он пропускал собственный лог-доступ через лапшерезку. К чему наводить полицаев на свой дом?

Из Сети Злыдень вынырнул мокрым, как мышь. Рядом бессмысленно таращился в объем голоэкрана Жмур, но вскоре шевельнулся и снял мнемоюсты.

Злыдень запустил жадную руку в холодильник. Лишь отхлебнув «Еланецкого хмеля», он смог произнести хоть слово.

— Ты понял, Жмурилло? Ты все понял?

Жмур оторвался от банки с живительным (когда только успел ухватить?) и сдержанно кивнул. Наверное, настырные полицейские церберы его порядком измотали.

— Что у вас, Злыдень? — возник на связи Малик, правая рука Лощинина, молчаливый полный юсаджи-южанин, хозяин конторского склада. — Вы куда-то пропали из сессии.

— Сейчас, — пробормотал Злыдень, отставляя в сторону запотевшую банку. — Шамил, ты слышишь?

Удобная вещь прямой линк! Шамил отозвался тотчас же:

— Слышу, говори.

— Где вы находитесь?

— Выбираемся из пробки. Почти выбрались.

Значит, полицаи быстренько вогнали свою систему в режим. Впрочем, они всегда оперативно работают, этого не отнимешь.

— Пошли кого-нибудь из ребят назад, в «Потерянный кластер». Нужно найти человека по имени Тири. Полагаю, он вам многое расскажет о клиенте. Возможно, клиент работал в сцепке. Так вот, это недостающее звено.

— Понял, — коротко отозвался Шамил и переключился на собственный интерком. Злыдень его больше не слышал.

Он обернулся к Жмуру и вернувшемуся в берлогу Рюкзаку.

— Ловкие ребята, — прокомментировал Злыдень. — Я сразу и не понял, что Фриппи не одиночка. А это многое объясняет.

— Что, например? — спросил Жмур с сомнением.

— Хотя бы поврежденные трансформаторы в день исчезновения лощининского файла.

Жмур склонил голову.

— Но главного-то это все равно не объясняет.

— Главного — не объясняет, — согласился Злыдень. — Но почерк, почерк! Сегодня — светофоры дорожной службы. Тогда наверняка перехватили управление пустым джипом и вогнали его к чертям свинячьим в сшивку у трассы. Оп-ля, ловите шутдаун, господа! Я до такого просто не додумался бы, слишком примитивно.

Жмур вздохнул:

— Молодежь… Одни баги в голове.

Он вздохнул и с уважением глянул на Зльщня.

— А ты молодец, старик. Я про трек у полицаев на сервере допер, только когда куклы церберам скармливал. Взять бы этого Тири… И все, считай, работа выполнена. Наверняка он знает, где искать дружка. Или дружков. — Жмур неожиданно повеселел и ухмыльнулся.

— Погоди радоваться, — одернул его Злыдень. — Так он и станет тебя дожидаться после стрельбы в «Потерянном кластере»!

— Наверное, он давно уже на перегон рванул. Вслед за Фриппи, — тихо сказал Рюкзак и побрел в сторону бассейна.

Злыдень прбводил его пристальным взглядом.

Да. Если рванул на перегон — плохо. Потому что там можно скрываться годами и никакая Сеть не поможет схватить беглеца. Потому что слишком велики расстояния. Потому что…

— Какой у нас ближайший к Сити городишко на перегоне? — спросил он Жмура. Бродяга все-таки. Должен знать.

— Снуга. Семь тысяч живет. Дыра еще та.

Если Жмур говорит, что дыра, можно не сомневаться: дыра и есть.

— Интересно, у Лощинина там люди найдутся? Надо поднимать, чтоб встретили. Рюкзак, умница, засек мотоциклистов, ушедших на перегон приблизительно в нужное время. «Сигейт-Барракуда», регистрационный С88-83476, и старенький «коннер»-сороковник, 035-02784. «Коннер» прошел первым, на нем уехали двое. «Барракуда» — это, верно, Фриппи. Проскочил восточный шлюз спустя четыре минуты. Шамилу энд компани их не достать даже на «Креативах», слишком задержались…

Жмур задумчиво отхлебнул пива.

— Погоди. Если на «Коннере» ушли двое, значит, в этой компании, помимо Фриппи и Тири, есть еще кто-то третий?

— Выходит, так…

Перебивая Злыдня, запищал бластер на терминале Рюкзака. Злыдень подошел. Вызывал румяный блондинистый парень в непонятно чьей униформе.

— Где Рюкзак? — спросил он напористо.

— В бассейне, — ответил Злыдень озадаченно. — Что-нибудь ему передать?

Блондин поколебался и резко кивнул.

— Передайте, что «Коннер» только что вернулся в Сити. С одним седоком. Со шлюза сообщили.

— А-а!

Злыдень лихорадочно подключился к линку на Шамила.

— Шамил!

— Говори, я слышу, — немедленно отозвались из «Креатива».

— Вы далеко от восточного шлюза?

— Минут пять.

— Ловите встречного мотоциклиста на старом «Коннере», номер серии «Джи». Он только что прошел шлюз…

Шамил вздохнул.

— Ты не понял. Мы уже прошли шлюз — пять минут назад. Мы на перегоне.

Изощренные проклятия Злыдня сотрясли берлогу. Сегодня был явно несчастливый день.

Жмур уже вызывал Лощинина, а на шум прибежал мокрый Рюкзак, распространяя легкий запах стеронгатора — Злыдень зачем-то сыпал его в бассейн пачками, словно боялся, что в бассейне заведутся головастики.

— Кстати, — сказал Шамил. — Встречный мотоциклист нам не попадался. Наверное, объехал степью.

Пятью минутами позже Лощинин спустил с цепи каких-то резервных торпед, и нужный «Коннер» довольно быстро отыскали — меньше чем за час. Отыскали брошенным на тихой улочке-тупике вблизи сумеречной зоны. Бардачок мотоцикла был тщательно опустошен. Для поисков неизвестного мотоциклиста не осталось ни одной зацепки, ибо Злыдень сразу же выяснил, что «Коннер» краденый. Так что законный хозяин вряд ли рассказал бы что-либо интересное о Фриппи.

Первый раунд остался за соперником. Злыдень мрачно отпихнул клавиатуру.

— Вызывай Снугу, Володька, — посоветовал он Лощини-ну. — Хотя, сдается мне, эти ловкачи объедут ее стороной. Я остаюсь на контроле — едва они влезут в Сеть, тут же сообщу. Все. До связи.

— До связи, — эхом отозвался Лощинин. Кажется, он ожидал от сегодняшнего вечера несколько иных результатов.

«Добрая охота, — подумал Жмур. — Дичь хитра… Впрочем, так даже интереснее».

Он переключился в режим ожидания, но едва скрипты, развешенные Злыднем, засекут дичь, охота возобновится. И еще Жмура живо интересовала подмога из-за барьера — чужаки объявились где-то на перегоне, а значит, есть шанс взять беглецов в тиски. С запада — Шамил, с востока — подмога. Есть шанс, есть!

Жмур любил охоту. Даже на первых порах неудачную. Зато потом, когда дичь затравлена и барахтается в силках, чувство торжества гораздо острее. Неужели Злыдень этого не понимает?

Ночью Фриппи проявился еще раз. Вихрем пронесся по трем узловым серверам и исчез в бурлящей бекбонной струе. Теперь его интересы сместились на восток. Сонный Злыдень быстро определил координаты — врезка состоялась через ра-диодиал, работающий на перегоне в двухстах двадцати километрах от Сити. Злыдень тут же сообщил это Шамилу, попутно выяснив, что силовое крыло на хваленых «Креативах» отстает от клиента километров на сорок.

Долго Фриппи в сетях не шарил. Злыдень не стал даже искать его следы. Утром, утром… Может быть, Энди объявится. По крайней мере на это хотелось надеяться. Надеялся Злыдень не зря.

~# open console 4

@comment: user [Andy Trushin]

@comment: status [super-hub node]

@net locate: Bloody.68

Настойчивое завывание бластера подняло Энди из пучин похмельного сна. В детской громыхали чем-то металлическим Таська с Машкой и Наташкой, но еще минуту назад это не доставляло Энди ни малейших неудобств. Теперь же на несчастную голову главы семейства обрушилась целая лавина звуков, и голова стала медленно, но верно распухать, как кокосовый орех в горячей воде.

Энди потянулся к терминалу. Пульт дистанционки, конечно же, не найти. Либо дети затаскали, либо Ксюха сжевала. Ксюха жевала все, до чего могла дотянуться ее собачья душа. Безразлично, съедобным было это «все» или же несъедобным. За прожорливость и вредный характер Ксюху, ньюфаундленда-двухлетку, на Эндятнике прозвали Черной Сукой. Бластер продолжал завывать.

«Блин, кто настраивал эту сирену? — утомленно подумал Энди. — Юрка, наверное. Я же вчера на мурлыканье систему отсетапил…»

Кроме Юрки, старшенького, хакера-малолетки, действительно больше некому. Неугомонная двенадцатилетняя душа и вечный зуд в кончиках пальцев постоянно подвигали Юрку на мелкое компьютерное хулиганство, например, на смену звука при входящем.

В мутном голокубе возникла физиономия Злыдня.

— Привет, Энди. Как погрузился?

Взлохмаченный со сна Энди, едва успевший облачиться в знаменитый на всю Сеть полосатый халат, являл собой зрелище от печального до душераздирающего с заметным преобладанием последнего.

— Погрузился, блин… Давить Шабадов с Горовенками! Сколько ж мы выпили? Семь? Или больше?

— На каждого? — хмыкнул Злыдень. — Повод-то какой?

— У Шабада трехсотое погружение… Было. Или не было? Не помню, блин!

Злыдень укоризненно поцокал языком.

— Ай-ай-ай! Повторяешься. Блин.

— Блин! — повторился еще раз Энди.

— Ладно, — вздохнул Злыдень. — Не за тем пришел. Собственно, я с ног сбился в поисках тебя.

— Знаем, как ты сбился, — проворчал Энди. — Не вылезая из кресла!

— Сам такой, — добродушно огрызнулся Злыдень.

— Такой, — подтвердил Энди. — Энди — они такие. Кто ж по своей воле из кресла вылезет?

— Работа есть, — сказал Злыдень серьезно. — Ты нужен. В общем, приходи в себя, через два часа я перезвоню.

Злыдень отключился, не выслушав ответной реплики Энди. «А ведь перезвонит, — тоскливо подумал Энди, наверное, самый ленивый сетевик Сити. — С него станется. Что он еще затеял? Небось лощининский заказ. Была там некоторая странность…»

В детской снова что-то загремело, заглушая радостные визги Машки с Наташкой, а в коридоре гулко взлаяла Ксюша, вечно голодная Черная Сука. Энди понял, что заснуть сегодня уже не удастся, и мрачно вызвал в голокуб четырехмерный тетрис. Просыпаться так просыпаться. Тем более что тысяча-другая на счету сейчас очень даже не помешает. А Здыдень плевого дела не предложит, в это можно верить безоговорочно.

~# run console З

@comment/user status: free movie

С перегона Аурел свернул, когда начало светать. Он уже знал, что за ними идут не то два, не то три скоростных «Креатива» с милыми ребятами внутри. Скорее всего именно с теми мордоворотами, которые затеяли стрельбу в баре Митрича. Встречаться с ними у Аурела не было, понятно, ни малейшего желания.

Покорно просидевшая всю ночь за спиной Аурела девушка сразу после съезда с перегона неожиданно оживилась и легонько похлопала его по плечу. Она явно хотела что-то сказать, но осмотрительно не пожелала пользоваться шлемофоном. Кто знает, какие терминалы у ребят в «Креативах»? Засекут — и все псу под хвост.

Аурел притормозил и потянулся к шлему. Поднял прозрачную, чуть выгнутую пластину, обернулся.

— Езжай на юг, — сказала девушка. — В Трою.

Развивать мысль она явно не собиралась. Аурел поразмыслил. С перегона, конечно, нужно сворачивать, это даже не вопрос. Но куда ехать дальше, он еще не решил. Можно и в Трою, если у неожиданной спутницы есть там знакомые. Все равно нужно запастись продуктами перед дальним броском к зоне высадки. Спрашивать девушку он не стал, хотя очень хотелось это сделать. Решил оставаться таким же сдержанным и немногословным, как она.

Защелкнув пластину, Аурел выкрутил ручку газа. «Барракуда» рванулась вперед, ликующе урча.

Троя неблизко, за два дня, пожалуй, не успеть. Но на третий они туда доберутся точно.

К полудню зверски захотелось спать. Аурел долго боролся со слипающимися глазами, пока не нашел удобное для стоянки место. Островок невысоких ив у крохотного озерца, выглядевший посреди гладкой равнины донельзя чужеродно. Там можно спокойно отоспаться и не маячить. Даже мотоцикл спрятать получится.

Ивы пахли клейкой зеленью, Аурел совершенно отвык от такого запаха. В Сити деревья пахли пылью и дасфальтом. Сняв шлем, он с наслаждением втянул в легкие свободный от индустриальной копоти воздух. Природа, елы-палы, как редко ее замечаешь…

Мотоцикл он прислонил к раздвоенной иве. Спать хотелось по-прежнему зверски. Даже сильнее, чем есть. Выудив из бардачка спальник, Аурел наспех надул плоскость. Девушка глядела на него с некоторым сомнением; Аурел смутился. В самом деле… Спальник-то ей отдать придется. Или у нее свой есть?

— Нет у меня спальника, — словно подслушав его мысль, сказала девушка. — Но, я думаю, в этом мы и вдвоем поместимся.

Аурел выдержал длинный взгляд в упор. В очках-звездочках отражалось синее-синее небо.

Ладно. Вдвоем так вдвоем. Комплексом девственности по крайней мере спутница явно не страдает. И на том спасибо.

Девушка дождалась, когда Аурел расправит спальник, и метнула ему пакет с крабовыми палочками. Легкий, так сказать, ужин. Перед сном. И спокойно влезла в спальник, сняв только неизменные свои очки и черные ботиночки от Монтрея.

Аурел вяло сжевал палочки, сунув упаковочную пленку в карман — решил не сорить. А то еще не ровен час выследят. Хотя все равно ведь выследят. Главное — побыстрее отсюда убраться, пока не напали на след.

Аурел тоже стянул тяжелые пропыленные ботинки и полез в спальник. Девушка подвинулась.

— Только не приставай, — сказала она равнодушно. — Я еще к тебе не привыкла.

Аурел подумал, что от него сейчас все равно мало толку, потому что он наполовину спит.

Но женщины непоследовательны — рука ее скользнула Аурелу за спину, а голова легла на плечо. От девушки исходило блаженное тепло, и в другое время Аурел вряд ли сдержался бы. Но сейчас он действительно хотел спать.

Сон пришел к нему, вынырнув из зеленых, как искры ки-берспейса, глаз той, что рядом. Во сне она была, конечно же, в очках, и Аурел не видел ее глаз. Но теперь знал, что глаза зеленые.

«Сигейт-Барракуда», приникший к раздвоенной иве, глядел на обнявшуюся парочку в серебристом спальнике немигающим оком потушенной фары. Впрочем, он многое повидал на своем недолгом веку и поэтому ничуть не удивился.

Когда Аурел проснулся, было темно и тихо. Над степью колюче мерцали звезды. Голова девушки уютно лежала на плече, и Аурелу сразу захотелось погладить чистую розовую щеку. Потом вспомнил, что его просили не приставать, а как расценить такое прикосновение? По-видимому, однозначно.

И он выскользнул из спальника, стараясь не разбудить спутницу. Не получилось — она сразу же шевельнулась и вздохнула. Аурел размял затекшее плечо, молча умылся в озерце и вернулся к мотоциклу. Зажег фару. Спустя минуту девушка вышла из темноты и села рядом с Аурелом, копавшимся в сумке.

Там действительно нашлась бутылка «Осеннего бархата». И консервы нашлись — Аурел с изумлением разглядывал промасленные банки, которые иначе как ножом не вскрыть. Видимо, армейские, сто лет Аурел таких не видел.

Добыв из бардачка печку, Аурел запитал ее от мотоциклетных батарей и собрался разогреть консервы, но девушка спокойно и явно привычно перехватила инициативу.

— Давай я все приготовлю. Только банку открой.

Из сумки она уже успела достать какие-то пакеты, не то со специями, не то с полуфабрикатами «Поуни», Аурел не рассмотрел. Он с удовольствием кромсал ножом жирную от масла жесть и смотрел, как девушка готовит полнчник.

Как всякому хакеру, ему часто приходилось не спать ночами, а ночью всегда ужасно хочется чего-нибудь сжевать. Еда днем — это, понятно, полдник. А ночью, понятно, полнчник. Веселое слово, емкое.

Готовила девушка недолго. Аурел размышлял, что до сих пор не знает ее имени, но решил специально не спрашивать. Из принципа. Пусть сама скажет, если сочтет нужным. По правде говоря, очень хотелось, чтоб сочла. Он помнил тепло ее тела, помнил уверенное прикосновение руки. Когда-нибудь это повторится, только на них не будет никакой одежды… И никто не будет гнаться за ними на скоростных «Креативах».

Они съели дымящееся волокнистое мясо с пряными шариками кулаи, выпили пиво, передавая друг другу бутылку. И все молча.

— Спасибо, — сказал Аурел, потому что молчание ему не нравилось. — Ты вкусно готовишь.

Девушка не ответила. Она встала и демонстративно уселась в седло. Намек был прозрачен до очевидности. Свернув печку и убрав спальник, Аурел взялся за руль.

«Занятная у меня спутница!» — в который раз подумал Аурел. Она нравилась ему все больше и больше. И еще он подумал, что продал бы душу, лишь бы узнать, что она думает о нем.

Но душу продавать было некому, и мысли зеленоглазой, похожей на мальчишку-подростка, Мечты остались ее тайной. А Аурел решил, что лучше умрет, чем позволит мордоворотам на «Креативах» догнать себя, а значит, и ее. Она останется с Аурелом. Будет прятать зелень глаз за очками-звездочками, а перед сном снимать ботиночки от Монтрея. И не только ботиночки, черт возьми!

Руки ее легли на плечи Аурела, и «Барракуда» стартовала в ночь.

~# root

~# open console 5

~# stream 1/console 5

@comment: user [Владимир Лощинин]

@comment: status [civ]

@net locate: Лески_2148840

~# testing peripheral devices

— Подожди, — сказал Лощинин. — Я понял. Ты предлагаешь еще раз наведаться в тот бар?

Изображение Энди в голокубе утвердительно кивнуло.

— Именно. Я знаю эту локалку, Рамон-сто пять. Самого Тири я никогда не видел, но имя кажется мне знакомым. Там Гонза должен быть, Великий Медленный Король, Пустовой-тов, Толик Хлыстов. Но не посылай туда ребят Шамила — эти не добьются ничего. Пошли кого-нибудь из сетевого люда. Или сам сходи.

— Может, ты и сходишь? А, Энди?

Толстяк в полосатом халате заулыбался в бороду.

— Брось, Володька, не пойду я. Далеко — раз, и потом, не хочу, чтоб мое имя было связано со стрельбой в пенатах Рамон-сто пятого. Не вставая из-за клавы, я сделал бы для тебя все. Но ходить — нет, это не по мне.

— Ну так узнай, — предложил Лощинин. — Не вставая из-за клавы.

Энди опять отрицательно покачал головой:

— Нет. Я могу, конечно, узнать. Но тогда Сеть быстро узнает, что это узнал именно я. И сразу вспомнит, кого Тири интересовал днем раньше.

Лощинин вздохнул. Впрочем, он и не надеялся, потому что за несколько лет изучил нравы Энди достаточно хорошо.

— Жаль. И Жмур с Рюкзаком далеко от Сити, не пошлешь…

— Сходи сам, — снова предложил Энди. — Тебя в лицо мало кто знает. Да и не ожидает никто тебя, все думают — не по чину работенка. Если тебе действительно нужна быстрота, все получится, потому что будет полной неожиданностью.

— Меня же расколют в первую минуту, — жалобно протянул Лощинин. — Не хакер я.

— Ну и что? — пожал плечами Энди. — В локалках хакеров как раз и мало. В основном средний люд, юзера да желе-зячники. Если ни тот, ни другой — тогда вообще чайник. Не боись, Володька, ты ж даже знаешь, с какого боку за клаву браться. А попадаются такие экземпляры, я тебе доложу…

— Блин, дожил! — в сердцах выдохнул Лощинин. — Самому работать!

Энди, не кроясь, хмыкнул в бороду.

— Ну, тогда шли парней Шамила. Только будь готов, что ничего они не разузнают. Полбара разнесут — и не разузнают. Точно говорю.

Лощинин, в общем, уже решился. Потер гладко выбритую щеку и полез в ящик стола, где который год валялся без дела значок Эндиной локалки Блади-шестьдесят восемь. Кругляш с налепленной голоэмблемкой: полосатые цифры, с которых капала ядовито-алая кровь.

— Правильно, — похвалил Энди. — Но тогда ни за что не говори, что ты Лощинин. Выдумай что-нить. Скажи, я тебе пойнта только на прошлой неделе дал. Можешь даже сказать, что меня ищешь.

— Ты же там не бываешь, — обронил Лощинин, прилаживая значок на лацкан куртки.

— Пойнт об этом знать не обязан, — вздохнул Энди невинно. — Пойнты — они все тормоза.

— Но-но, попрошу! — попросил Лощинин, который числился пойнтом Энди уже третий год. Правда, в шестьдесят восьмой локалке Лощинин отродясь не появлялся, а спецконференции только читал.

Энди пошевелил бровями. Жека, жена, как раз звала пить чай, и пора было заканчивать разговор.

— Иди уж, — отмахнулся Лощинин, который по обыкновению замечал и слышал все. Даже то, что происходило около терминала, с которым он связывался.

Голокуб величаво погас. Лощинин утопил клавишу питания на терминале, и тихий шелест охлаждающего вентилятора оборвался.

— Я в сумеречную наведаюсь, — обронил он в сторону секретарши. Та, как всегда, захлопала ресницами. Лощинин вздохнул.

Килограмму он велел ехать следом, но перед баром не останавливаться, а найти уютное место в стороне и в бар ни в коем случае не соваться. Килограмм с усилием кивнул — с такой шеей и комплекцией, как у Килограмма, кивать было и впрямь затруднительно. Зато очень удобно было плющить оборзевшую шпану. Килограмм плющил на «ять».

У выхода Лощинин сел за руль потрепанного «Азтеча» и поехал в сторону сумеречной зоны. По дороге взгляд настороженно ощупывал светофоры: Лощинин помнил, что ночью эти непостижимые люди — хакеры — перехватили управление ими. Ненадолго, правда, у полицаев на защите тоже не лопухи сидят. Но все же… Неужели хакеры могут все? Но как тогда жить в мире, если в один прекрасный момент какой-нибудь двенадцатилетний умник одним касанием клавиатуры уничтожает твой многолетний труд?

«Черти бы их побрали, эти глобальные Сети… Нормальный человек только путается, а ловкачи прут у нас все, до чего дотянутся их ненасытные руки… И к тому же часто ведь не ради денег лезут. Просто от непонятного зуда в непонятном месте. Может, у них орган особый есть, у хакеров, — центр беспокойства? Вечный зов неутоленного информативного голода, чтоб его…»

Движение на улицах было не плотнее обычного. Грузовики ушли на перегон еще затемно, а юркие легковушки легко умещались на широких магистралях сити. В глазах рябило от «Креативов», «Долфинов», «Асеров», «Вертосов», «Меморек-сов», «БиТиСишек»… Лощинин гнал свой «Азтеч», уцепившись за зеленый коридор скоростной полосы. Позади сноровисто шнырял из ряда в ряд послушный Килограмм на обтекаемом «Панасе». Вдалеке уже маячили многоэтажки «Зонул Сенсера». Бортовой навигатор предупредительно гудел перед нужными поворотами. Бар располагался на короткой, зажатой между двух проспектов улочке. Голореклама ткала цветные объемные изображения в дневном режиме, без активной подсветки.

Лощинин припарковался у короткого столбика, расписанного странного вида загогулинами. Что сия роспись означала, догадался бы разве что какой-нибудь отрешенный от мира гуру, упакованный в дырявое, пропахшее дымом пончо. Бродили такие вдоль перегона, изредка задерживаясь в городках и всегда гордо отказываясь от предложения подвезти. Высшим способом приобщения к гармонии сфер у таких гуру считалось многолетнее пешее путешествие от зоны высадки до Сити. Через весь континент. Или от Сити до зоны высадки. Некоторые умудрялись за жизнь пройти туда и обратно, хотя Лощи-нин как-то подсчитал, что дорога в один конец должна занять больше пятидесяти лет, если за день проходить километров по пятьдесят же. Наверное, гуру врали, что весь путь проделывали пешком. Небось подвозил их кто-нибудь, не зная, кого подвозит.

Мышастый «Панас», шелестя протекторами по дасфальту, обогнал его и пристроился к бордюру метрах в ста впереди. Скептически смерив взглядом вывеску с названием, Лощи-нин вылез из машины и, ровно шагая, приблизился к фотосенсорной двери. Дверь услужливо распахнулась, и Лощини-на обдало запахом крепкого пива.

«Ничего не узнаю, так хоть пива попью», — мрачно решил он, входя в «Потерянный кластер».

Народу внутри почти не было. Не зря этот район именовался «Зонул Сенсера» — сумеречной зоной. Понятно, компьютерный люд активен ночью, утро для них — время крепкого сна. Впрочем, близилось время первого глотка, так что Лощи-нин надеялся, что народ вот-вот начнет подтягиваться. Полдень, самое время.

Он прошел к угловому столику, вежливо кивнув бармену. Тот не замедлил приблизиться — невысокий крепыш в относительно чистом фартуке, похожий на экс-боксера. Глаза у него были бесцветно-водянистые, лишенные даже намека не какое-либо выражение. Словно у безответной буренки перед воротами бойни.

— Добрый день, уважаемый! Заказывайте.

— Пива, — пожал плечами Лощинин. — И совет, если можно.

— Какой совет? — спросил бармен без особого интереса.

— С кем тут можно поговорить?

Тут бармен насторожился.

— О чем поговорить?

Теперь в его словах засквозила откровенная, ничем не прикрытая неприязнь.

Лощинин развел в стороны полы пиджака, показывая, что там не скрывается кобура с табельной пушкой.

— Я не легавый, не подумай. Всего лишь маленькое частное дело: я ищу одного человека. Мне сказали, что здесь мне могут помочь.

— Кто сказал? — мгновенно переспросил бармен.

— Энди Трушин. Так и сказал: мол, зайди в «Кластер», там все узнаешь.

Бармен на глазах расслабился и подобрел, мельком скользнув взглядом по значку шестьдесят восьмой локалки.

— А-а… Ну, если Энди… Сейчас пива принесу…

Он сходил за стойку и вернулся с увенчанной пенной шапкой кружкой. Лощинин не замедлил к ней приложиться.

— А кого, собственно, ты ищешь, если не секрет?

Лощинин снова отхлебнул и максимально небрежно ответил:

— Парня по имени Тири. Мне его рекомендовали.

Бармен рассеянно покивал:

— Тири, ага… А кто, извиняюсь, рекомендовал?

Лощинин снова хотел сослаться на Энди, но потом решил, что это будет чересчур.

— Да ребята из зоны высадки… Цибульский. Знаешь?

Бармен отрицательно покачал головой.

— Нет. Не знаю. И парня по имени Тири, кстати, я тоже не знаю. Может, Хлыстов знает? Вон он сидит, спроси.

Лощинин глянул — за соседним столиком сидел сухощавый брюнет в джинсе и пил «Утро программера» прямо из пузатой бутылки. Подхватив свой бокал, Лощинин подсел к нему. Бармен незаметно испарился в направлении стойки и занялся неизменным барменским: начал протирать чистые бокалы.

— День добрый, — сказал Лощинин вежливо. — Извини, пара вопросов есть, бармен сказал, что ты можешь помочь.

Хлыстов немедленно протянул руку:

— Толик.

— Володя.

— Спрашивай.

— Я ищу Тири.

Толик напрягся. Он приложил все усилия, чтоб это осталось незамеченным, но Лощинин такое замечал всегда.

— А… зачем?

— Он мне нужен.

— Нуж-жен? Хм… Он всем нужен.

— Вот видишь, — улыбнулся Лощинин, погружая нос в пену. — И мне тоже нужен.

Толик замялся.

— Тири уехал-л… Недавно. Я не знаю куда. Может, Гонза знает?

Он обернулся и позвал сидящего за одним из терминалов парня в такой же джинсе.

— Эй, Гонза! Тут интересуются парнем по имени Тири. Ты знаешь, где его искать?

Гонза бросил клавиатуру и медленно обернулся:

— Нет. Не знаю.

Взгляд его чуть не пробуравил Лощинина насквозь. В баре воцарилась предупредительная тишина. Лощинин быстро понял, что все плохо: допущена какая-то роковая ошибка. Тири ему не отдадут. Но в чем он просчитался? Черт возьми… Однако все, положение уже не исправить. Нечего и рыпаться. Обидно.

— Жаль, — сказал Лощинин. — Мне он так нужен…

Допив пиво, встал из-за стола и неторопливо направился к двери. Спину жгло от внимательных взглядов.

«Азтеч» с негромким шелестом тронулся и спустя пару минут влился в транспортный поток на улице Сидоровича. Лощинин молча шевелил рулем и напряженно думал: в чем его прокол? В чем? В чем-то очевидном для тех, кто знает Тири. Еще и еще раз он прокручивал в уме разговор с барменом и Хлыстовым и все равно не понимал, где ошибся.

В секторе заднего обзора ненавязчиво маячил «Панас» Килограмма.

Из конторы Лощинин тотчас вызвал Энди, но у того было намертво занято — наверное, шарил по сетям. В сердцах Лощинин связался с Шамилом и наорал на него, но облегчения это не доставило. Тогда он отловил Заявлина и принялся трясти на предмет ребят-забарьерников. Где они, трам-тарарам? За-явлин, призывая в свидетели небо и недра, клялся и божился, что настроил робота, который вызывает терминалы джипов без перерыва — вторые сутки, кстати, и все без малейшего толку. Пообещав оторвать Заявлину яйца, Лощинин отключился, достал из сейфа початую бутылку бренди и с горя хлопнул сразу граммов сто пятьдесят.

~# run cosole 1

@comment: crossroads

Равнина и впрямь была необъятной. Особенно остро это чувствовалось в кабине джипа. Бай жал на акселератор который час подряд, а окружающее менялось очень мало. Огромная плоскость, ничем не ограниченная, и они в самом центре — четыре крупинки, четыре джипа. Перегон — прямая укатанная трасса — уводил в бесконечность. Казалось, никуда он не приведет, так и будет тянуться до скончания дней, и сколько ни дави на педаль, ничего вокруг не изменится.

Бай ехал первым. Его «Гризли» накатывался на гладь перегона, скрипел протекторами и амортизаторами, поднимал жиденький шлейфик пыли. Шлейфик тут же сносило слабым боковым ветром, и едущим следом за «Гризли» Чену с Семой пыль совсем не досаждала. Впрочем, тогда бы Чен с Семой просто отстали от машины Бая, удерживали бы дистанцию побольше и все.

Третьим ехал Син; замыкала мини-колонну рыже-черная «Эфа» Тигра. Бай периодически видел машины спутников в зеркальце и еще на угловом секторе экрана терминала, настроенном на задний обзор. Спидометры показали, что за день они проехали больше тысячи километров.

Бай все думал о странной организации их миссии. Какой-то сомнительный ступенчатый хинт, пополняющийся время от времени. Такое впечатление, что их водят за нос. Впрочем, за такие бабки смело можно пожертвовать носом на некоторое время.

Равнина стелилась навстречу. Как это, должно быть, утомительно — работать шофером-дальнобойщиком в этом необъятном мире! «Интересно, какой-нибудь городишко попадется или нет? — подумал Бай вяло. — Пора бы уже, сколько едем!»

Опустошенный, он вылез из-за руля спустя несколько часов, когда солнце вознамерилось спрятаться — по обыкновению, не за горизонт, потому что горизонта тут не было. Но куда-то оно все же умудрялось прятаться, иначе не наступала бы ночь, а она наступала здесь регулярно, было время убедиться. Поужинали консервами, но из-за усталости даже любимые шпроты казались не такими вкусными, как обычно. Палатки решили не ставить — спинки сидений в джипах вполне откидывались, обращая салоны в просторные диваны. Правда, в двухместном «Гризли» все равно оставалось мало места, и Бай решил перебраться в соседи к Сину, тем более что в каждой командировке они делили гостиничные номера вот уже полтора десятка лет. Засыпая, Бай подумал, что надо бы добраться до терминала и погрузиться в Сеть, но сил никаких на это не оставалось.

А зря. Он мог бы многое заметить сегодня.

Как ломился на терминалы всех четырех джипов поочередно опытный Энди Трушин и как некто кроющийся в черноте киберспейса отсекал все входящие, заставляя Энзь материться перед голокубом и сдергивать с висков мнемоюсты, потому что начинали плавиться мозги и раскалываться башка. Как бестолковый робот Заявлина едва не прорвался на терминал Тигра, пока стесняющийся неровного почерка Фриппи воевал с Трушиным, и как из тьмы киберспейса вынырнул еще кто-то бесформенный и неощутимый, завесил терминал Заявлина и обрезал все линии. Заявлин это тоже заметил не сразу. А когда все же сумел запустить свою станцию по новой, ему сказали, что весь CMOS покрыт инеем, и передали привет от Тири. И вслед за тем сожгли процессорные сборки за-явлинского терминала, намертво, дотла, обратив кристаллы в жирный пепел.

Бай мог бы заметить все это. Но вряд ли бы сумел помешать странным обитателям киберспейса, способным творить невозможное.

Сон Бая в эту ночь получился беспокойным и полным странных видений. Их можно было увязать кое в чем с ночными событиями, но чтоб увязать, нужно было знать о ночных событиях. Бай, увы, не знал ничего.

Проснулся он злым, неотдохнувшим, с гудящей головой. Вскоре после рассвета. Солнце косо разбрасывало лучи по необъятной равнине. За окнами джипа стонал ветер. Через перегон кувырком неслись пузатые шары перекати-поля. Впервые в этом мире Бай увидел облака — далекие ватные громады, ползущие в небе южнее их стоянки. На севере и западе небо оставалось чистым.

Син радостно дрых, подложив под щеку пухлый кулачок. Круглые очки лежали над приборной доской, глядя прямо на джип Чена и Семы. А с юга, оттуда, где клубились облака, приближались похожие на невиданный в этом мире инверсионный след реактивных истребителей шлейфики пыли. Много. Несколько десятков. Пока еще маленьких и далеких и оттого кажущихся игрушечными.

Бай протер глаза, но шлейфики не исчезли. Он выругался и пихнул безмятежно спящего Сина.

— Вставай! К нам гости.

Син вздрогнул, смешно чмокнул губами и приподнял голову. Рука его автоматически потянулась к очкам, и лишь водрузив их на нос, Син сумел придать глазам осмысленное выражение.

— Чего? Какие гости?

Бай указал большим пальцем на юг. Некоторое время Син тупо глядел на шлейфики. Потом вздохнул.

— Ты думаешь, это опасно?

— Я думаю, что нам в этом мире все опасно, — ответил Бай и потянулся к терминалу.

— Чен, Тигрис, полундра, к нам гости!

Новые слова искать было незачем, поэтому Бай довольствовался старыми. Чен отозвался почти сразу:

— Я вижу.

— Сколько их? — спросил Синицын.

— Сейчас посчитаю, — на миг умолк Чен. — Больше тридцати. Не видно пока всех.

— Да… — проворчал из бластера Тигр. — Я пошел заряжать винтовку…

— Практик, — мрачно оценил Бай. — Реалист.

Сема с биноклем вылез на крышу джипа и спустя минуту сообщил:

— Мотоциклисты. Рокеры, понимаешь. Целая банда…

Винтовки взяли все, даже Сема. Гости мчались к перегону, оставляя стоянку ТПшников немного западнее.

— Может, проскочат? — с надеждой протянул Син, особо, впрочем, не надеясь. Не заметить четыре джипа посреди плоской, как поднос, равнины умудрился бы только крот.

За гнутыми рулями мотоциклов сидели отнюдь не кроты. Вся стая слаженно вильнула чуть влево и теперь неслась прямо на джипы. Несколько минут — и мотоциклисты окружили стоянку. Некоторое время они носились кругами, приглядываясь или пытаясь нагнать страху.

— Тридцать восемь, — посчитал практичный Чен. — По семь с лишним выстрелов на брата. А ружья двенадцатизаряд-ные. Шансы есть, если не мазать.

Тигрис только хмыкнул и полез наружу. Бай чертыхнулся, передернул затвор и тоже приоткрыл дверцу. Моторы мотоциклов сухо трещали, разрывая первозданную тишину степи на части. Гости с юга выглядели вполне живописно: кожанки, металлические бляшки, шипы, темные очки и длинные космы. Шлемы были только у троих, остальные, видимо, не боялись расшибить себе голову на перегоне. Или в стороне от него. Мотоциклы тоже были разными — «Сигейты», «Вестерн-

Кавьяры», «Максторы», «АйБиЭмки», «Фуджицу», даже несколько «Микрополисов», некоторое время назад ставших редкостью. Впрочем, никто из ТПшников и прежних хозяев тел особо не разбирался в местной технике.

Бай почувствовал себя на редкость скучно, потому что знал, знал в подробностях все, что сейчас должно произойти. Сначала главарь слезет с мотоцикла и начнет бродить у джипов, многозначительно поглядывая на окруженных, а значит, испуганных автомобилистов, потом начнет задавать дурацкие вопросы и выслушивать дурацкие ответы, а потом кто-нибудь не выдержит, и начнется пальба.

Главарь действительно вылез из седла, но бродить не стал; сложил покрытые цветными татуировками ручищи на груди и вытаращился на джипы.

— Bay! — выдохнул наконец он с неожиданным воодушевлением. — Ну и тачки! Из Сити?

— Нет, — с некоторым напряжением в голосе ответил Бай. Главарь с интересом обернулся к Баю. Видимо, сразу уловил напряжение и теперь пытался его истолковать.

— Хм! Тогда, значит, из зоны высадки?

— Нет, — уже спокойнее ответил Бай.

— А откуда?

— Из Москвы.

Главарь задумался. Наверное, в этом мире не было места под названием Москва.

— Не знаю, где это, — сказал главарь, снимая зеркальные очки.

— Твое счастье, — ответил Бай, изумившись собственной наглости. Но на собеседника это произвело впечатление. Или это, или вид готовых к стрельбе ружей в руках ТПшников.

Главарь вздохнул.

— М-да… Ладно, привет. Если полицаи Хартланда спросят, видели ли вы Жигу с товарищами, вы уж, будьте так добры, скажите, что видели. Ладно?

— Ладно, — охотно согласился Бай. — Скажем, что видели Жигу с товарищами.

Главарь мотоциклистов надел очки и одним прыжком вскочил в седло. Мотор завелся с первого рывка. Вся стая тронулась разом, точно косяк рыбешек, вырулила на перегон и помчалась на запад. Никто больше не сказал ни слова, никто не обернулся, словно и не было здесь пятерых путников и ярко раскрашенных джипов.

Чен провел стаю глазами.

— Да, — сказал он с неприкрытым облегчением, когда рокот моторов затих вдали. — Я думал, будет хуже.

— Хуже, — проворчал Тигр. — У них оружия не было. Куда ж на стволы с голой пяткой? Ты бы кинулся?

— Нет, — честно ответил Чен. — Я бы и с не голой не кинулся. На кой мне эти ребята?

Синицын бросил ружье на сиденье и нервно хлопнул дверцей.

— Елы-палы! — сказал он и вытер лицо (не снимая очков) пестрым платком. — Что они от нас хотели?

— По-моему, — проворчал Тигр, — им просто понравились джипы.

Глядеть без улыбки на самодовольную лоснящуюся физиономию Тигра даже сейчас было невозможно. Казалось, в этом черном теле сконцентрировалось все жизнелюбие и оптимизм, ранее разделенное на пятерых. Более или менее живой вид сохранял, кроме Тигра, только Чен, но здешний Чен оказался таким же невозмутимым, как и московский, поэтому его оптимизм наружу не прорывался.

— Поехали, что ли? — поежился Бай. Ему даже есть совершенно расхотелось.

— Давай лучше подождем, пока эти уроды съедут подальше, — предложил Синицын. — Не ровен час догоним. Вдруг второй раз они не будут такими смиренными?

Чен усмехнулся и пошел подключать печку.

— Термос тащи, — скомандовал он на ходу Семе, и тот покорно полез в багажник. Даже не сказав, что ему трудно.

А Бай, сжимая в руках ребристое цевье ружья, смотрел на гонимые ветром шары перекати-поля и мучительно думал: кто бы из них выстрелил первым, если бы пришлось стрелять? Кто?

И не находил ответа.

~# run console 3

@comment: change drive

@comment: rest mode

Троя выступила из дымки утром, но долго еще продолжала маячить далеко впереди, еле-еле приближаясь. Отдельные дома Аурел стал различать только к полудню, а вплотную приблизились к ним еще через час.

Девушка потрясла его за плечо, предлагая остановиться. Памятуя о ее нежелании пользоваться интерсвязью, Аурел сразу же затормозил и поднял пластиковое забрало шлема.

— Я сяду за руль, — сказала она решительно. — Чем объяснять тебе, куда ехать…

Аурел вообще-то бывал раньше в Трое. С некоторым сомнением он уступил место впереди. Спутница уверенно выжала сцепление и включила скорость. «Барракуда» послушно устремилась вперед, разве только не мурлыча от удовольствия. Аурел опустил ладони на плечи, покрытые серебристой курткой, и понял, что глупо улыбается. И тому, что прикоснулся к ней, и тому, что Мечта, оказывается, тоже любит мотоциклы. Потому что так уверенно и самозабвенно гнать двухколесного друга может только тот, чье сердце умеет биться в такт с мотором.

Теперь он сидел позади, возвышаясь над девушкой, и глядел поверх ее шлема. «Барракуда» на скорости миновала северный шлюз и выбралась на дасфальт. Троя встречала бродяг.

Очень быстро Аурел понял, что не зря девушка отобрала у него руль. Свернув с входной трассы, они долго петляли в сущем лабиринте кривых коротких улочек, то и дело сигая через бордюры и протискиваясь сквозь живые изгороди. Спутница ловко, как кроссер — высшая лига, огибала препятствия, при этом не насилуя двигатель и обода. Аурел понял, что от состояния «влюбился по уши» его отделяет в лучшем случае несколько дней.

Их целью был длинный, как барак, дом, полузаправка-полутехстанция. Перед чисто выметенной площадкой пестрели клумбы с цветами; к заправке вели обнесенные низкими леерами дасфальтированные дорожки, а со стороны пристройки виднелся большой размалеванный гигантскими бутербродами и пивными бутылками щит, зазывающий в бар-закусочную. Скользящие ворота нескольких гаражей были открыты, внутри возились механики с автомобилями и мотоциклами; пахло топливом и смазкой.

«Барракуда» замерла у дверей бара. Не успела спутница Аурела снять шлем, рядом возник мрачного и необъятного вида толстяк-бородач в кожаном фартуке. Аурел напрягся, лихорадочно соображая, как можно достойно ответить такой первобытной груде мускулов, но, прежде чем он нашел подходящий ответ, девушка радостно повисла у толстяка на шее.

— Привет, Грай!

— Привет…

Аурел не услышал имя, потому что в самый неподходящий момент безысходно взвыл неотрегулированный двигатель одного из автомобилей в мастерских и голос толстяка Грая утонул в надрывном стоне дисков сцепления.

— Это Грай, мой брат, — спохватившись, представила спутница толстяка. — А это мой приятель Ури.

Аурел вежливо кивнул, с трудом сдерживаясь, чтоб не отвесить челюсть. Она знала не только его имя, но и давно забытое детское прозвище!

Следующие несколько секунд ему было не до удивлений — Грай пожал протянутую руку. Аурелу показалось, что ладонь его угодила под гидравлический пресс. Он напряг все силы, пытаясь противостоять могучей хватке толстяка, но с тем же успехом он мог бы попытаться взлететь.

— Нам нужно сменить тачку. Собственно, нужна вторая, но от этой все равно пора избавиться, — сказала девушка, обращаясь к своему необъятному братцу.

Несмотря на временно отказавшую кисть, Аурел живо заинтересовался. Менять любимую «Барракуду»? Вот еще!

Грай понимающе кивнул. Похоже, он был нелюбопытен и обожал сестру.

— Ладно. Идите в бар, Тамара там. Я посмотрю, что у нас есть сейчас.

— «Квантумы» есть? — спросила девушка буднично, и Аурел вторично приготовился к борьбе с отвисающей челюстью. «Квантумы»? Мотоциклы ручной, на заказ, сборки? Да их в Сити всего несколько десятков! А в этой забытой бекбоном глуши?

Грай, однако, ничуть не смутился.

— «Мэверик» у меня точно есть, кажется, можно организовать к нему «Трейлблейзер»…

— Брат, — проникновенно сказала девушка и напористо взглянула в лицо толстяку сквозь очки-звездочки, — нам нужны «Файрболлы».

Аурел перестал дышать. «Квантум-Файрболл»! Предмет вздыханий последних двух лет! Он мог бы купить этот мотоцикл — если бы их продавали. Его «Барракуда» тоже была дорогой и недоступной большинству людей машиной, но «Квантум» есть «Квантум»…

Насупившись, Грай вздохнул, как показалось Аурелу — покорно.

— Ладно, к вечеру будут. Два, я правильно понял?

Девушка сдержанно чмокнула брата в бороду.

— Два. С полной зарядкой и баками. И с полными бардачками — ты знаешь, что может понадобиться на перегоне.

— Ладно.

— Пойдем. — Спутница потянула Аурела за рукав. Снова взвыло неотрегулированное сцепление в мастерской.

Аурел зашагал по дорожке ко входу в бар, то и дело озираясь. Грай присел у «Барракуды», разглядывая все, что можно разглядеть снаружи.

У самой двери Аурел услышал его густой бас:

— Эй, приятель!

Аурел обернулся. Толстяк, поднимаясь на ноги, уважительно показал кулак с оттопыренным большим пальцем. Значит, двухколесный друг Аурела в порядке, и Грай, безусловно, опытный механик, признал это. Аурел благодарно кивнул и вошел в затененный зал бара. Спутницу он разглядел у самой стойки; она беседовала с миловидной женщиной, наверное — официанткой, обе выглядели оживленно и очень обрадованно.

Почему-то именно в этот момент Аурел подумал, что более непохожих брата и сестру, чем Грай и Мечта, до сих пор не встречал.

Он подошел. Мечта, не прекращая разговора, махнула рукой в сторону углового столика, и Аурел послушно побрел в угол. Уселся. Ему тут же принесли кебаб с жареной картошкой и целую кварту пива. Аурел не возражал.

Бар был почти пуст, только двое шоферюг в клетчатых рубашках молча поглощали горы салата за ближним к выходу столиком. Большой трейлер компании «Лопл Триджентик» одиноко торчал под солнцем посреди стоянки — не иначе, именно его шоферюги—любители салата и пилотировали. Девушка продолжала болтать с родственницей. Или кем там ей приходилась официантка Тамара? Вероятно, это жена Грая, решил Аурел. Смелая женщина. Жить с таким мужичищем…

Расправившись с едой и пивом, Аурел заскучал. На него никто не обращал внимания; очень быстро взгляд набрел на ряд терминалов напротив стойки. Он уже было собрался подсесть к одному из них, но тут девушка Мечта наконец вспомнила о его существовании.

— Пойдем, — сказала она, как обычно без подробностей. Аурел встал.

— Кому сказать спасибо? — поинтересовался он.

— Мне, — улыбнулась Тамара и открыла дверь по ту сторону стойки; длинный коридор уводил в глубь здания. Спутница уверенно проскользнула в дверь.

Потом была еще одна дверь, и они очутились в уютном холле, заставленном кадками с фикусами и стеллажами с моделями автомобилей и мотоциклов. Аурел воодушевленно вертел головой. Вынув из кармана серебристой куртки ключ, девушка поколдовала над нехитрым магнитным замком.

— Заходи.

В небольшой комнате стояли застеленная клетчатыми пледами кровать, кресло да тумба-телевизор. Окно глядело на все тот же трейлер «Лопл Триджентик», только с другой точки.

— Душ там, — сказала девушка, показывая рукой на матово-белую дверь с туманным непрозрачным плексом почти в рост человека. — Дрыхни, смотри новости. До вечера меня не будет. Не вздумай шляться по дому или городу. Это я тебе по дружбе сообщаю, целее будешь. Понял?

Аурел насупился.

— Понял, ваше величество…

Досаду его можно было понять — диктаторские замашки девушки и отношение к мужчине, как к ребенку, понравились бы только какому-нибудь поэту-слюнтяю с нечесаной гривой, непризнанному гению грядущих столетий.

— Да не сердись ты, — сказала девушка неожиданно мягко и легонько ткнула Аурела в плечо. — Все прояснится. Сделай как я говорю. Пожалуйста!

Аурел сокрушенно вздохнул; недовольство и досада его на глазах испарялись.

— Можно подумать, у меня есть выбор…

Она еще раз по-свойски ткнула Аурела кулаком в плечо и, встав на цыпочки, быстро поцеловала в небритую щеку. Плекс-звездочка легонько царапнул кожу на скуле.

— Вот и здорово.

И выскользнула за дверь. Щелкнул, закрываясь, магнитный замок.

— Вот так вот, — растерянно пробормотал Аурел и коснулся щеки. — Первый всемирный съезд крыш объявляется открытым…

Он потрогал входную дверь — она легко открывалась изнутри. Значит, ему доверяют. Блин, не хватало еще, чтоб его запирали, как капризу или недоумка! Тогда бы точно плюнул на все и удрал. «Барракуду» небось сумел бы отыскать в каком-нибудь из гаражей-мастерских. А там — ищи ветра на перегоне!

«Точно сбежал бы? Вот просто оставил бы ее — и сбежал?» — спросил Аурел себя. Поразмыслил. И вдруг понял, что не знает правильного ответа.

— Привет, — буркнул он отражению, подойдя к зеркалу на стене у кровати. Отражение глядело на него вопросительно, но вид сохраняло скорее довольный, чем наоборот. — Вот так они нас к себе и привязывают!

Он вздохнул, разделся, побросав одежду на кровать, и побрел в душ. Там нашлось все, от чистых полотенец и белья до бритвы. С полчаса Аурел довольно урчал под струями и смачно отфыркивался.

Чистый и свежий, как младенец, он повалился на кровать, блаженно застонав. Несколько ночевок в спальнике заставили его снова полюбить удобные кровати. И он сам не заметил, как уснул.

Ощущение неясной тревоги нахлынуло на его затуманенный сном мозг. Что-то было неладно, Аурел чувствовал это, но не мог отделить реальность от грез. Кто-то искал его… Да, искал. В Сети? В мерцающей пустоте киберспейса? Или в его тревожном сне? Кто-то настырный и бесцеремонный, от которого разило желанием схватить, скрутить, смять… Он был осторожен, продвигался по шажку, не подставлял себя, не спешил. Плохо, очень плохо: если он придет, Аурелу это повредит…

Легкий щелчок двери вырвал Аурела из вязкого болота сна. Из окна в комнату валились сумерки, значит, наступил вечер.

Он приподнялся на локтях: у самой двери на полу что-то чернело. Аурел протер сонные глаза.

— Ба! — узнал он. — Да это ж моя сумка!

Он потянулся к длинному наплечному ремню и, не слезая с кровати, подтащил сумку к себе. Скользкие от смазки военные банки кто-то уже вытащил вместе с пакетом, внутри остались только коробки с дисками, чехол с клавиатурой да диал.

Тотчас он вспомнил неприятный сон, навевающий тревогу. Это наверняка неспроста: в Сети, наверное, начата охота.

Засекли его тогда в баре… Чертов Гонза, завел, не нужно было лезть!

Уж не напали ли на след? Аурел потянулся и вытащил клавиатуру из чехла. Диал доставать не стал, в комнате наверняка где-то был стандартный волоконный джек для подключения.

Поднявшись и надев джинсы и просторную синюю футболку с надписью «Рге$8_апукеу», Аурел нашарил на стене выключатель. Ослепительно белый, как молоко, свет вспыхнул, родившись в продолговатых колбах-трубках под потолком. Глаза отозвались привычной резью. Джек нашелся у зеркала, как раз удобно было подключиться и работать, валяясь. С сухим щелчком джек вошел в гнездо клавы, и в тот же миг рывком распахнулась дверь. Вошла — нет, вбежала девушка. Босиком. На ней была только длинная мужская рубашка, совсем как на шоферюгах «Лопл Трид-жентик». Даже очков не было.

— Не лезь! — крикнула она, увидев подключенную к воло-конке клавиатуру. Аурел вопросительно уставился на нее.

Девушка отобрала клаву и выдернула джек из гнезда. Шнур с тихим шуршанием втянулся в стену, оставив снаружи только сам джек, похожий на жало гигантского комара. Клавиатура плюхнулась на смятый плед.

— Так и знала! — сказала она. — Тамара тебе сумку принесла, так и знала, что ты сразу же в Сеть намылишься!

Аурел поймал себя на том, что с удовольствием пялится на ее голые ноги. Девушка перехватила его взгляд и, дотянувшись, легонько шлепнула по затылку.

— Все вы, мужики, одинаковые, — сказала она со вздохом. — Легкомысленные и бесстыжие.

Было видно, что ей приятно внимание спутника. И она этого не пытается скрыть.

— Почему легкомысленные? — спросил Аурел.

— Ты же в Сеть норовил уйти…

— Мне там нравится. И взять меня не так просто, как тебе кажется. Если ты, конечно, пытаешься меня уберечь, а не что-нибудь еще.

Девушка серьезно кивнула.

— Я знаю, что взять тебя непросто. Не спеши, Ури, сегодня ночью многое решится. Прости, что я до сих пор молчу, я правда не могу пока говорить всего, что происходит. Не сердись, ладно?

Аурел вздохнул. Разве можно сердиться на Мечту?

— Ладно. Чего я еще не должен делать? Она усмехнулась.

— Глупостей.

— Исчерпывающе, — проворчал Аурел. — Глобально, как доступ к универовским серверам.

Теперь девушка засмеялась, громко и заливисто.

— Я скоро приду, — сказала она немного погодя. — Сходим поужинаем.

Когда она уже почти вышла за дверь, Аурел окликнул:

— Эй!

Она обернулась, вопросительно подняв бровь.

— Ты мне нравишься, — серьезно сказал Аурел. — И еще… В общем, от твоих ног обалдеть можно. Выбрось свои джинсы, а?

Девушка не ответила. Просто захлопнула дверь, выслушав. Аурел вздохнул и нехотя сунул клаву в чехол. А чехол — в сумку. Потом включил теле и привалился спиной к теплой стене. В голокубе азартной гурьбой носились за полосатым мячом футболисты.

«Мне бы их заботы», — подумал Аурел уныло. О чем думали футболисты — осталось тайной. Этого не мог узнать даже он, хакер из хакеров.

~# root

~# ps

~# kill stream s/console 2

~# end

[Press EnterJ

~# run console 2

@comment: check mode

Рюкзак снова мок в бассейне. Второй час подряд. Плотик с выпивкой и салатом медленно дрейфовал рядом с ним.

Жмур, откинувшись в кресле, уныло глядел в недоступное небо.

Охота складывалась совсем не так, как он думал раньше. Вообще дурацкая получалась охота, что и говорить. То ли дичь не по зубам, то ли новые времена действительно наступают. Молодежь в Сетях творила что-то малопонятное, Жмур впервые задумался над смыслом высказывания о старом псе и новых шутках. Лет пять—семь назад охота свелась бы к выслеживанию файл-вора, взлому его защитных мембран, проникновению в активную часть системы и последующему разрушению оной. Просто до зубовного скрежета. Нынешний случай ставил Жмура в тупик: похоже, у Фриппи вообще не было системы. Не было закрытого дискового пространства, не было виртуальных процессорных полей или хотя бы сборок, не было даже ноды в обычном смысле. Только клава и мозг — остальным стала гигантская сеть, необъятный киберспейс, место жизни голой информации. В таких условиях найти лощинин-ский файл можно, только физически добравшись до Фриппи. Но тот благоразумно покинул город… И снова исчез из Сети. А значит — просто исчез, стал невидимым и неосязаемым. Ребята Шамила могут рыскать по перегону хоть до посинения — зацепиться им не за что. Да и не ограничивается мир одним только перегоном — сверни в сторону и тогда можешь на все сто быть уверенным, что тебя не поймают.

Жмур только одно знал твердо: Фриппи еще объявится. Потому что не сможет без Сети, не сможет долго выдерживать этот скучный, плоский, невыразительный мир… так непохожий на киберспейс, где возможности любого практически безграничны. Ну разве что зависят от умения и опыта.

И снова приходится ждать, оцепенев на манер пауков в белесых самодельных тенетах.

Злыдень с утра завалился спать после бесплодных блужданий по глухим закоулкам Сетей. Жмур чувствовал непреодолимое желание последовать его примеру. Пойти и растечься по кровати. Даже не залезая под одеяло, благо стало совсем тепло. А Рюкзак пусть отращивает жабры, если ему так хочется.

Допив початую банку «Журчащей правды», Жмур побрел в свою комнату.

Рюкзак некоторое время оставался в воде; через полчаса он не спеша забрался на бортик, постоял на краю бассейна, потом насухо вытерся мохнатым полотенцем со старинным овалом «Intel inside» и тоже пошел в дом. Убедился, что Злыдень и Жмур действительно спят, и только после этого сел за терминал.

Руки застыли, еле касаясь клавиатуры, к вискам прикипели холодные таблетки мнемоюстов. Пальцы скупым росчерком набрали команду.

[Login]

[Welcome to net!] — поздоровалась Сеть. И вслед за тем Рюкзак, пробив красочное окно-плакат с приветствием, ухнул в льдистый сумрак киберспейса. Тысячи осколков брызнули от точки входа, обращаясь в слепящие искристые капли, фейерверк в его честь. Басовито пела бекбонная струя — траффик сегодня случился совершенно необъятный.

Рюкзак, обтекаемый, как стриж в полете, и такой же черный, лег на курс. Он решил обогнать роутинг и поэтому сразу стал искать флэш-линк с городком, зовущимся Троя. Флэш-линк должен начинаться прямо здесь, в Сити, потому что Троя лежит в стороне от перегона, несколько южнее. И бекбон ее минует.

Найти линк было несложно. Для Рюкзака по крайней мере. И линк был найден.

~# skip a period

Жмур проснулся под вечер. В окно заглядывала похожая на начищенный медный таз луна. Солнце садилось, но Жмур этого не видел, потому что окно выходило на юг.

Рюкзака в бассейне не было. Неужели вода тому надоела? Жмур привык, что идеалом приятеля было пребывание меж двух жидкостей. Когда первая — пиво — внутри организма, а вторая — вода — снаружи.

Из спальни Злыдня доносилось недвусмысленное сопение — Злыдень еще не просыпался. Жмур почему-то вспомнил, что на прошлогоднем комтеке, когда Злыдень выбрался в Сити, народ надулся пива (и не только пива), и Злыдень на пару с Энди, обнявшись и громыхая бокалами по столу, раз десять подряд проорали фольклорную физтеховскую песню, из которой Жмур запомнил только одну строку припева: «Ведь от сна еще никто не умирал!» Наверное, это наследственное, потому что Жмур не хуже помнил процедуру побудки Эндиных отпрысков перед отправкой в школу…

Вода в бассейне напоминала поверхность доменного массива: ни единой морщинки, идеальная плоскость. Бортики были совершенно сухими, значит, Рюкзак покинул бассейн уже давно.

«Небось в берлоге», — понял Жмур. Последние дни Рюкзак что-то затеял, шарился в каких-то логах, отслеживал какие-то входящие… Но молчал, видно, хотел сначала добиться хоть какого-то результата.

Рюкзак действительно был в берлоге — сидел перед терминалом, уронив голову на клавиатуру. В голокубе мерцала неразличимая с порога строка.

«Сморило, беднягу, — подумал Жмур. — Видно, опять ничего не нашел».

Он тихо подошел к приятелю и наконец сумел прочитать надпись в толще голокуба. Всего одно слово.

[УМРИ]

Жмур вздрогнул и глянул на Рюкзака — на затылке у того топорщились непокорные вихры, таблетка мнемоюста отлепилась от виска и болталась на тоненьком проводке. Тогда Жмур зашел с другой стороны, чтоб увидеть лицо.

Секундой позже у Жмура сдавило горло, а по спине тут же прогулялся арктический холод.

Глаза Рюкзака были открыты и бессмысленно пусты. Из носа и изо рта тянулись темные дорожки запекшейся крови, а клавиатура кровью была просто залита — густой, почерневшей.

Рюкзак был мертв больше двух часов. В мире стало хакером меньше.

~# run console 5

@comment: troubleshooting

— Так, — сказал Лощинин жестко. — Хватит. Кажется, я недооценил противника. Надо браться за это дело всерьез, с полной выкладкой.

Злыдень хмуро взглянул на Энди.

— Ты что-нибудь раскопал?

— Кое-что. Например, я понял, почему молчат ребята Камилла, забарьерники.

Лощинин заинтересовался:

— И почему же?

— Им подпатчили хинт-файлы. Точнее, просто исправили. С точностью до наоборот.

— То есть? — переспросил Лощинин недоверчиво.

— Им подсунули хинт, в котором говорится, что они должны встретиться с клиентом и помогать ему. Защищать, понимаешь? Они играют теперь на другой стороне.

Лощинин зажмурился.

— Но… как?!

Энди оставался спокойным.

— Приблизительно так же, как стянули твой драгоценный файл. Перехватили управление их автомобильными терминалами. Петля, контроль всех входящих и исходящих. Примитивно и поэтому действенно. Смешно, но поделать с этим ничего нельзя. Только встретиться и поговорить без посредства Сети.

— Что значит — нельзя? — Лощинин все не мог поверить. — Ты хочешь сказать, что за свои деньги я получаю не помощь, а помеху?

Энди с сожалением развел руками.

— Мы имеем дело с дьявольски умными людьми, Володь-ка. У нас на физтехе таких было раз, два, и обчелся.

Лощинин прижал ладони к лицу.

— Ладно, — вскоре сказал он хмуро. — С этим попозже. Что с Рюкзаком?

Злыдень виновато опустил глаза.

— Ему просто выжгли мозг. Дотла. Нейрон за нейроном, — сказал он. — Как ему, представляю, было больно, бедняге…

— Но куда-то же он лазил в Сети?

— Я попробовал глянуть, — пожал плечами Злыдень. — Логи затерты. Знакомый подход — следов нет, зато трек дурацкий оставлен.

— Неровный почерк?

Энди отрицательно покачал головой:

— Нет, CMOS и иней.

— Тири?

— Да. Такое впечатление, что произошла замена игрока.

Лощинин грохнул кулаком по столу.

— Я начинаю злиться, — сказал он неожиданно спокойно. — Энди, ты должен найти этого Тири. Кто он, черт возьми? Душу вытряси из завсегдатаев того бара, но узнай!

— Я уже узнал, — сказал Энди невозмутимо. — Тири — это девчонка. Бывшая подружка Гонзы.

Лощинин тяжело вздохнул. Так вот оно что! Вот как его раскололи в «Потерянном кластере»! С первой же фразы: «Я ищу парня по имени Тири…»

— И еще: я узнал, что с человеком, которого мы ищем, с Фриппи то есть, она впервые столкнулась именно в тот вечер, когда ребята Шамила устроили в баре пальбу. К истории с исчезновением твоего файла она не имеет никакого отношения — я проверил, это так. До визита Фриппи в бар никто, вплоть до Гонзы, не подозревал, на что она способна в Сети.

— И на что же она способна? — спросил Лощинин, не подумав.

Энди опустил взгляд. Конечно, он имел в виду страшную смерть Рюкзака.

— Ладно, я понял, — спохватился Лощинин. — Что еще расскажешь?

Вмешался Злыдень:

— Я узнал настоящее имя нашего неуловимого друга Фрип-пи. И ноду его вычислил.

Лощинин нетерпеливо подался к голокубу, краем глаза заметив, что брови Энди медленно поползли вверх.

— Его зовут Аурел Чогоряну, полагаю — южанин, может, даже горец, из Кишшей или из Тира. Плавающая нода, Слай-дер.88.слайдер. Неудивительно, что с Сетью он на «ты».

В голосе Злыдня сквозила удовлетворенность хорошо проделанной работой.

Лощинин перевел взгляд на сектор Энди.

— Ты, кажется, удивлен? — заметил он, глядя толстяку в глаза.

Энди тихо и раздельно переспросил:

— Погоди. Вы что, не знали ни имени, ни адреса того, на кого охотились?

Злыдень почувствовал легкое замешательство. Энди удивлен — а Энди всегда было нелегко удивить.

— Нет, — с легкой растерянностью ответил Лощинин. — Откуда мы могли его знать? У нас был только дурацкий трек на моем сервере. Но ведь он назвался в «Потерянном кластере», не так ли?

— Не знаю, — честно ответил Энди. — Я выяснил его имя не там.

— Где же? — наклонил голову Лощинин. Он подобрался, как хищник перед броском, чувствуя, что сейчас откроется нечто очень важное, нечто могущее в корне изменить ход событий.

— Володя, — сказал Энди. — Настоящее имя и баннер ноды вашего Фриппи лежали в хинт-файле на терминалах джипов, которые Камилл приготовил для пятерки забарьер-ников. Их положил туда именно Камилл. Еще до того, как Фриппи влез к ним в систему и изменил хинт.

Потрясенный Лощинин откинулся на спинку кресла. Тишина звенела, как струна на ветру.

— Так что же это получается… — протянул Лощинин напряженно. — Получается, Камилл знал имя вора и не сказал мне?

Вновь зазвенела тишина, только Килограмм, сидевший за спиной Лощинина, отчетливо хрустнул пальцами.

Жмур поерзал в гостевом кресле злыдневской берлоги. Ему враз стало очень неуютно.

Лощинин встал, с грохотом отодвинув кресло.

— Килограмм!

Телохранитель преданно вскочил.

— Едем к Камиллу.

~# run console 2

@comment: w/o

«Ох и не повезет кому-то сегодня», — подумал Злыдень, отключаясь от сессии. Но он ошибался: еще никто не знал, что Лощинин с Килограммом Камилла сегодня не найдут. Медленно обернувшись, Злыдень взглянул на Жмура.

— Как же мы Рюкзака-то не уберегли… — сказал он сокрушенно. Жмур опустил голову.

— Ты хоть знаешь, что именно он затевал? — спросил Злыдень угрюмо.

— Нет. Он всегда предпочитал сначала сделать работу, а потом уж рассказывать о ней.

Злыдень вспомнил, как быстро и эффектно Рюкзак сработал с дежурными восточного шлюза в Сити. Где же он, к несчастью своему, напортачил и напоролся на убийцу?

Негромкая трель вызова приковала их внимание. Оказалось, нагрянул Энди. Причем директом, по парольному линку.

— Что еще стряслось? — с нехорошим предчувствием спросил Злыдень. Он знал, что неудачи обычно идут косяками, одна за другой.

— Пока ничего, — успокоил Энди. — Просто предупредить вас хотел.

— О чем?

— Чтоб не увлекались. А то живо вас, как беднягу Рюкзака… Ладно. Короче, меня тоже пытались сжечь, но я успел вовремя сдернуть мнемоюсты и еле успел перегрузить систему. Это война, Злыдень, бойня, это уже не хакерство. Я просто боюсь.

— Чего? — жестко спросил Злыдень.

— Не знаю, — ответил Энди горько. — В том-то и дело. Я не понимаю — что происходит? Ты когда-нибудь слышал, чтоб жгли через Сеть нервную систему? Ты, даже сейчас, считаешь это возможным? При нашем уровне?

— Нет, — тихо ответил Злыдень. — И мне тоже страшно.

Энди запустил в бороду левую руку. Глаза его блуждали.

— Я все время спрашиваю себя: а что, если мы вздумали бороться с самой Сетью? Люди не могут убивать так, как убили Рюкзака.

Злыдень сгорбился перед экраном «Пойя», а Жмур затаил дыхание.

— Ты… Ты хочешь сказать, что мы столкнулись с разумом… но не человеческим? — без обиняков спросил Злыдень.

— Может, и так. Кто сказал, что это не разум? Но то, что это не такие же люди, как ты или я, можно сказать уже сейчас. Наверняка.

— Что ты предлагаешь? — попытался направить разговор в деловое русло практичный Злыдень.

Энди пожал плечами, по-прежнему терзая собственную бороду.

— Быть осторожнее. Не лезть в Сети никуда очертя голову — и никогда в одиночку. Мне кажется, группой бороться с… этим будет легче. По крайней мере такое ощущение сложилось у меня, когда я удирал с терминалов ребят-забарьерников.

— Сложилось? А почему?

Энди помолчал, потом нервно дернул головой.

— Кажется, я уцелел только из-за того, что на эти же терминалы ломился еще кто-то. Пока… это выбирало, я успел вывалиться.

— Рюкзак? — спросил Жмур напряженно.

— Нет. Это был не Рюкзак. Рюкзака сожгли откуда-то с юга. Во всяком случае, он пользовался флэш-линком с Троей, и трек Тири прослеживается почти до самой Трои.

— Веселенькое дельце, — мрачно подытожил Злыдень. — Ладно. Подождем, что скажет Лощинин.

— Подождем, — согласился Энди. — Тогда — пока…

«Пойя» высветил финиш-окно. Коннект с Энди оборвался.

— Ну, — обернулся Злыдень к Жмуру, — что скажешь?

— Я не знаю, люди это или не люди, — хрипло ответил Жмур, — но я хочу добраться до них и…

Он зло махнул рукой, с трудом глотая застрявший в горле ком.

— Слушай, Злыдень, давай напьемся, а? Вдрызг. У тебя водка есть?

Злыдень покачал головой.

— Дома нет. Махнем в бар, тут рядом.

— Да знаю я, — отмахнулся Жмур. — Пошли.

Водка действительно помогла — заглушила боль и сделала мир хоть немного мягче. Но Жмур помнил, что это ненадолго, и потому наливал и наливал по новой.

~# run console 1

@comment: w/o

Привыкнуть к перегону оказалось удивительно легко. Уже через две недели непрерывной гонки на запад Баю стало казаться, что он всю жизнь только и делал, что мчался на джипе по необъятной равнине. Реальность спрессовалась в километры и стала незыблемой и неизменяемой. Бай почти не лазил в Сеть: только вечерами, если оставалось время. Да и то Бай раз за разом лишь пытался связаться с Аурелом, и все эти дни чужой терминал не отвечал, словно был отключен от диала или волоконки. Бай чертыхался и пробовал снова и снова, потому что боялся, что они разминутся с Аурелом на перегоне. Что тому стоит съехать на десяток-другой километров в сторону? Ведь за ним гонятся, иначе не понадобилась бы охрана. Днем в степи дрожание нагретого воздуха не позволяет видеть дальше десяти километров, так что разминуться легче легкого. С другой стороны, Бай понимал нежелание Аурела лишний раз возникать в Сети — что бы он ни натворил там, в городе на побережье, охотники на него найдутся и в киберс-пейсе. Любое пребывание в Сети, любой след — и кольцо вокруг него начнет смыкаться. Спасение — только в полном молчании и в скорости, в безудержной гонке через равнину, когда поет встречный ветер и дрожат на руле одеревеневшие пальцы. Бай не знал, что за руль сжимают пальцы Аурела, но чувствовал, что этот мир признает только тех, кто умеет ладить со скоростью и с рукотворной мощью автомобильных моторов. С железными сердцами машин. А значит, ему тоже поет протяжную песнь встречный ветер и стелется под колеса укатанная земля перегона. Вот только связаться с ним никак не удается, и оттого к неосознанной радости свободного движения примешивается досадное беспокойство…

Бай рассмотрел вдали решетчатые чаши ретрансляторов и покрутил настройку радиоприемника. Ретрансляторы здесь были низкие, метра по два в высоту всего. На плоской равнине они нащупывали друг друга прямым лучом за сотни километров. Правда, музыки приличной поймать он так и не сумел за эти две недели, сплошное бум-бум да монотонно-ритмичный рэп-н-ролл. Но все же веселее, чем в тишине… Точнее, под урчание моторов и шелест протекторов. Жаль, Камилл не догадался снабдить джип плейером и комплектом аудио-дисков. Тигриные прихоти учли, а о музыке забыли напрочь, понимаешь. Врубить бы сейчас тягучие калугинские баллады или что-нибудь старенькое, испытанное, «Засаду-92» хотя бы…

Вздохнув, Бай неуверенно пропел:

Я опять до отказа нажал на педаль, И никто, и ничто не стоит на моем пути. И рванулась дорога навстречу, и приблизилась дальняя даль, И никто теперь не сумеет меня найти. Я — хозяин Дороги, я — хозяин Пути…

На пути действительно не стоял никто — перегон был пуст, как покинутый крысами трубопровод. Даль, правда, приближаться и не думала — горизонт отсутствовал напрочь, казалось, даль просто проглотила их джипы и теперь катает на шершавом языке равнины, как леденцы. Милю влево, милю вправо… И еще очень беспокоила строка о том, что кто-то кого-то не сумеет найти. Бай сплюнул в открытое окно, плевок тут же унесло встречным потоком воздуха. М-да. Ассоциации, чтоб их. Лучше уж Калугина петь. Хотя кто сказал, что и тогда не возникнет ассоциаций? Правильно, никто не говорил…

В этот вечер Бай снова не смог достучаться до Аурелов-ского терминала и подумал: нужно чтогнибудь изобрести. Он даже не удивился, когда Чен и Син вечером подсели к нему. Тигр после ужина валялся у своего джипа кверху черным пузом и водил черной ладонью по изображению тигриной лапы на двери, а Сема сначала ныл, что давно не ел бананов, а потом уселся за терминал и принялся названивать в сервис-службы городка, ближайшего на перегоне. Пора было пополнить кое-какие припасы, например, пива закупить. В городок рассчитывали въехать завтра к полудню.

От Сити их отделяло около ста тысяч километров. От Ауре-ла, видимо, меньше. Сколько он сумел проехать за две недели? По перегону ниже чем сто двадцать никто не ездит — гладкая и прямая трасса позволяла не стесняться. Даже заснувший за рулем рисковал всего лишь заехать черт знает куда, да и то скорее всего первая же кочка разбудила бы. За Ауре-лом гонятся, значит, медлить он не станет. Проводя за рулем десять — пятнадцать часов в сутки, вполне можно одолевать за день полторы тысячи километров, если не больше. Тяжело, конечно, однако когда на карту поставлена жизнь, как-то проще соглашаешься на неудобства и легче переносишь тяготы. Итого, за две недели — тысяч двадцать — двадцать пять. Но это по прямой, а если Аурел действительно покинул перегон? В любом случае встретить его ТПшники смогут не раньше, чем через месяц. А потом — рывок в миллион километров к зоне высадки… Это два года как минимум! Задание преподносило им все новые и новые сюрпризы. И кто знает, сколько их еще впереди? Камилл, Камилл, ты и твои люди не сказали всего там, в Москве, и только сейчас появилась возможность соб-ственной шкурой ощутить необъятность этого мира, мира плоской равнины и многомерного киберспейса, мира без птиц и мира без государств, мира, который еще вчера невозможно было представить.

Лишь одно радовало Бая здесь — свобода. Если забыть о задании и об облачной Москве — он был здесь абсолютно свободен. Наверное, это чувство возникало от отсутствия горизонта и от безлюдия. И пока хочется снова плюхнуться в водительское кресло и вдавить до отказа педаль акселератора, чувство свободы не покинет его. И черт возьми, ради чего жить, если не ради этого, чувства, распирающего грудь и вселяющего непонятную радость? Не ради денег же?

Чен взглянул Баю в глаза.

— Что будем делать-то?

Круглые линзы синицынских очков вопросительно поблескивали, ловя отблески включенных фар в начинающих сгущаться сумерках.

Бай вздохнул и развел руками:

— Думать надо…

— Вот и думай, — проворчал Синицын. — Ладно, Вова, расскажи…

Чен вздохнул и протянул:

— Есть одна идейка… Ты со спящими резидентами когда-нибудь имел дело?

Бай пожал плечами:

— Вчера, например.

— В оригинале было про синхронные запалы, — проворчал Син, но Чен отмахнулся от него.

— Ладно тебе… — и повернулся снова к Баю. — Почему бы не завесить на бекбонных серверах такого резидента? Он сам найдет Аурела и сложит ему на холд наши послания.

— У Аурела нет холда, — напомнил Бай. — У него и станции-то нет. Клава да диал, наверное.

— Ну, не на холд… Но на терминал скорее всего такой резидент влезет.

Бай с сомнением покачал головой:

— Такой резидент еще написать нужно. Да и слишком он на вирус смахивать будет, скорее всего защита его не пустит в систему. Даже на терминал не пустит.

— Напиши такой, чтоб пустила.

— Легко сказать! — покачал головой Бай. — Хотя… Можно, конечно, взять какой-нибудь безобидный вирус, перелопатить его, лишить характерных признаков, по которым его отслеживают охранные сборки и церберы… Или легче новый написать?

— Не знаю, — ответил Чен. — Я пробовал, не получается. База не ложится, хоть тресни…

Бай сразу заинтересовался:

— Покажи-ка…

Чен потянулся к машинному терминалу и вытащил из-под щитка клавиатуру. Вспыхнул на миг и тут же погас голокуб. Глаза ТПшников прикипели к ровным строчкам, ползущим в трех десятках сантиметров от их лиц.

— Ну-ка, ну-ка, — протянул Бай и, не отрывая взгляда от голокуба, отобрал у Чена клавиатуру.

Чен с Сином переглянулись с едва заметными улыбками. Бай этого, конечно же, не увидел. Он лихорадочно нашаривал на щитке мнемоюсты, а нашарив — торопливо прилепил к вискам и ушел в Сеть.

~# run console З

~# man DTS

@comment: help/on

Она сказала: «Я сейчас приду», Аурел прекрасно помнил это. Однако футбол давно кончился, на Трою наползла теплая летняя ночь, захотелось есть и пива, а ее все не было. Сцепив зубы, Аурел неподвижно валялся на кровати и тупо глядел в телекуб. В телекубе скакали, размахивая кривыми мечами, некие мрачные личности в черных балахонах и рубили в капусту других личностей в балахонах красного цвета. По-видимому, торжествовало добро. А возможно — правда торжествовала, Аурел не вникал. Он боролся с голодом и нетерпением.

Прошла вечность, и только тогда в коридоре послышались тихие шаги. Стук в дверь, дверь распахнулась. На пороге стоял парнишка в промасленном комбинезоне механика. Он вопросительно уставился на Аурела, потом обшарил взглядом комнату.

— А где Тири? — наконец спросил парнишка.

— Кто? — не понял Аурел. Парнишка посмотрел на него, как на психа.

— Тири, твоя подружка. Вы же вместе приехали…

«Вот, значит, как ее зовут… — с опозданием дошло до Аурела. — Скорее это прозвище, а не имя».

— Не знаю. Она ушла.

— Куда?

Аурел развел руками. Так и хотелось ответить вопросом на вопрос, как частенько поступали дома: «Я доктор? Я знаю?» Но здесь этого могли и не понять. И Аурел промолчал.

Парнишка замялся.

— Видишь ли… Она сказала, что вам нужны два «Кванту-ма». В общем, есть один «Файрболл» и один «Бигфут». «Сирокко» мы не нашли, а с единственным «Атласом» еще возни много, не отрегулирован совсем и карбюратор глючит, спасу нет. Устроят вас «Файрболл» и «Бигфут»?

Аурел онемел. Вот тебе и гараж в заштатном городишке! Насколько он знал, «Квантум Бигфут», равно как и «Сирокко», вообще еще не поступали в продажу. Даже разовых сборок завод «Квантум» не производил. Собрали несколько «Атласов» на пробу, но куда они впоследствии подевались, не знали даже самые отпетые мотоциклетные фанаты Сити. Аурел, например, не знал. И вот, оказывается, что пути последних моделей «Квантума» непостижимым образом пересекаются с хозяевами мастерских в городке Троя, который и стоит-то в стороне от перегона… Мистика. Колдовство. Или и в мире моторов есть свои хакеры?

Аурел молчал, парнишка-механик переминался на пороге с ноги на ногу.

— Так устроит или нет? — переспросил он с надеждой.

Аурел пожал плечами, пытаясь, чтоб это выглядело равнодушно.

— Меня — устроит. Тири — не знаю. Спроси у нее сам.

— Но где она?

— Откуда мне знать? — буркнул Аурел. — Сам жду.

— Ладно, — вздохнул механик. И добавил: — Я потом приду.

Он аккуратно затворил дверь и канул в тишь коридора, снова оставляя Аурела наедине с собственными мыслями.

Тири пришла еще через час. Выглядела она расстроенной.

— Пойдем, — сказала она.

— Приходил механик, — весело сообщил Аурел, втайне надеясь поднять ей настроение. — Сказал, есть один «Файр-болл» и один «Бигфут». Я от…

— Знаю, — перебила его Тири. — Шевелись.

Они снова прошли через холл и оказались в баре. Бар был еще открыт, народу, как и днем, было совсем мало. Двое ребят в коже и с ними крашенная в металлик девчонка. Все трое усиленно дымили сигаретами и налегали на пиво. Тири провела Аурела в закрытую кабинку, обнаружившуюся напротив стойки. Изнутри кабинка была обита толстым слоем звукоизолирующего пеноплена. Не то специально для приватных бесед, не то затем, чтоб привередливым гостям не мешал рокот включенных двигателей. А может, и для того, и для другого. Аурелу принесли ужин: мясные шарики и помидорный салат. Не забыли и о пиве. Тири ограничилась стаканом апельсинового сока.

Аурел молча насыщался, девушка глядела в пустоту, не замечая никого и ничего. В молчании прошло минут двадцать. Аурел мрачно потягивал пиво и размышлял, долго ли из него будут делать дурака. Всему есть предел, в конце концов. До сих пор копившееся раздражение растворялось в желании быть с ней. Увидеть ее улыбку или просто взять за руку и помолчать. Но всякая чаша рано или поздно наполняется до краев. Тем более что взять за руку и помолчать так и не сложилось.

— Значит, так, свет очей моих. — Когда Аурел хотел, он умел быть ядовитым. — Не знаю, нравятся ли тебе придурки;

полагаю — нет. Мне, во всяком случае, не нравятся. Особенно когда придурком приходится быть мне же. Там, у бара в Сити, ты мне помогла. Спасибо. Но вот дальше стало твориться что-то странное. Я не собирался ехать сюда, у меня свой путь, и он меня ждет. Скажу честно, ты мне нравишься и я был бы не против проделать этот путь вместе с тобой. Но — на равных. А не так, как сейчас — сижу весь день дурак дураком и не знаю, что вокруг происходит. А из тебя слова не вытянешь…

Девушка вдруг подняла на него взгляд, и Аурел под звездочками очков рассмотрел у нее на щеках слезы. Слова застряли у него в горле.

— Ури, — тихо сказала она. — Не уходи, пожалуйста. Ты мне нужен, Ури.

В голосе ее было полно отчаяния и тоски. Аурел с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть.

— Нужен? — переспросил он. — Зачем?

И тут же пожалел о вопросе — конечно же, дурацком и неуместном. Впрочем, Тири не ответила.

— Ты можешь рассказать хоть что-нибудь? Вдруг я сумею помочь?

Она покачала головой.

— Вряд ли.

— Правда? — настаивал Аурел. — Я знаю, что источник моих неприятностей — в Сети. Так вот, я не новичок, Тири. И способен с этим справиться сам. Я — хакер. Плавающая нода, между прочим. Знаешь, что это?

— Знаю, — ответила она безразлично. — Я о тебе многое знаю.

— А я о тебе — ничего, — ухватился за эту ниточку Аурел. — Не от этого ли наши разногласия?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Может быть.

— Кто ты?

Звездочки снова оторвались от столешницы и замерли напротив его лица.

— Кто? Такая же, как ты,

Аурел тупо хлопал глазами. Как он?

— Не понимаешь? Как тебе объяснить — кто я, если ты даже не знаешь, кто ты сам?

— А… кто я? — Аурел растерялся. Такого поворота он никак не ожидал.

Тири молчала целую минуту.

— Сюда чуть не прорвался один из псов Лощинина. Мне пришлось его сжечь.

Аурела словно молотом ударили. Черт возьми, она действительно много о нем знает! Но откуда, откуда? Сервер Лощинина Аурел потрошил в одиночку. Об этом известно только заказчику, которому Аурел передал мини-диск со слитым файлом. Хвосты он отсек, и если бы не проклятый трек-файл, остающийся в местах лома, поймать его не смог бы никто. Потому что невозможно поймать призрака, он ускользнет сквозь пальцы.

— Я убила его, понимаешь? — сказала Тири. — И мне сейчас очень гадко.

И тут Аурелу стало сильно не по себе. Потому что он понял — эта девчонка убила ради него. Ради Слайдер-восемьде-сят восьмого, укравшего файл у фирмы Владимира Лощинина, даже не зная, что это за файл. Ради Аурела Чогоряну, который еще сам не подозревает, что он такое. И если ради этого она пошла на убийство, можно быть уверенным: неприятности только начинаются, и никто заранее не сможет предсказать, какое на этот раз у правды окажется лицо.

— Знаешь, — неуверенно предложил Аурел. — У меня есть идея: поговорим утром. Ладно?

Тири кивнула.

— Только обещай: в Сеть ты не сунешься. Обещаешь?

Аурел посмотрел прямо в линзы-звездочки.

— Обещаю.

— Тогда пошли.

В комнате Тири, не зажигая света, разделась и юркнула под плед. Аурел помедлил, размышляя: не запереть ли дверь? Потом вспомнил, что не знает, как это сделать. Вздохнув, сбросил футболку и джинсы.

Тири сразу прижалась к нему. У нее была нежная кожа и сильные руки. Аурел почувствовал себя глупым, но донельзя жизнерадостным щенком — если бы у него был хвост, непременно бы завилял. Он коснулся губами ее щеки, совершенно не к месту задумавшись: хоть сейчас-то сняла Тири свои любимые очки?

А потом он понял, что Тири спит, припав щекой к его плечу. Она забылась сразу же, едва дошла до кровати. Наверное, это трудно — убить человека. Даже не видя его вживе.

Радостный щенок Аурел подумал, что у него вот-вот отрастут ослиные уши. Девчонка Мечта лежит рядом, доверчиво обнимая его. А он не смеет ее разбудить. И точно знает, что не разбудит ни за что на свете.

За окном урчали грузовики.

~# run console 5

@comment: rescan all streams/console 5

Шамил отозвался сразу же, едва Лощинин вызвал головной «креативовский» терминал.

— Да, мастер…

— Где вы находитесь? — спросил Лощинин, вызывая в угловой сектор голокуба панорамную карту западной части перегона.

— Позавчера проехали Хатангу. Приближаемся к Доб-ричам.

— Сворачивайте на юг. К Трое.

— Клиент там?

— Похоже, да. Клиентов теперь два: прежний и девчонка по имени Тири, я залил подробный хинт тебе на терминал, потом глянешь. И ребятам своим дай глянуть, чтоб знали…

— Понял, мастер…

Три «креатива» свернули с накатанной четырехполосицы перегона и, поднимая легкую пыль, понеслись на юг.

В Трою они въехали к полудню следующего дня. Шамил подробно прочел хинт и знал, что нужно искать мотоцикл «Сигейт-Барракуда» за номером С88-83476. Где-то поблизости должны были найтись и беглецы.

По непонятной причине клиент прекратил резвое отступление на восток и застрял в Трое — вторые сутки он не трогался с места. По крайней мере так говорит Лощинин, а для Шамила и его подручных главное не то, как дела обстоят на самом деле, а то, что говорит Лощинин.

Сразу за северным шлюзом Трои серыми черепахами приникли к земле заправка, мастерские, гаражи — мини-городок, рай для всех, кто на колесах. Для тех, кому Троя — лишь пятнышко на карте, абстрактный поселок с игрушечным населением. Путники никого из местных не увидят — только разве что механика в мастерских, паренька-заправщика у раструба топливного насоса да барменшу в единственной забегаловке под плакатом с исполинскими бутербродами. Весь мир для бродяг сужался до подобных автогородков, замкнутых, как аквариумы, и одинаковых, словно пылинки на перегоне.

Застывшее в зените солнце отражалось от полированных плоскостей большого трейлера «Лопл Триджентик». Шамил поправил темные очки. «Креативы» слаженно ворвались на дасфальтированный прямоугольник стоянки и так же слаженно затормозили. Без рекламного визга покрышек — тихо и деловито.

— Тони, Рим, Баграт — со мной, — сказал Шамил в переговорник и толкнул дверцу. Та с шелестом уползла на крышу.

У откинутых в стороны ворот ближайшего гаража-мастерской возился у мотоцикла паренек в грязно-синем комбинезоне. Шамил присмотрелся — мотоцикл был с восточными номерами, «Фуджицу-Бизон». Из новых разработок. Шамил, бесшумно ступая, направился к зияющему рту гаража.

Паренек поднял голову от полуразобранного двигателя, только когда тень Шамила упала на него. Вопросительно уставился в темные очки.

— Мне нужен мотоцикл, — сказал Шамил без выражения. — «Сигейт-Барракуда». Нет на продажу?

Паренек подозрительно стрельнул глазами — ни Шамил, ни ребята, остановившиеся несколько в стороне, не внушали ему радости. Отрицательно помотал головой.

— Жаль, — вздохнул Шамил. — А что есть?

— «Сигейт-Декатлон» хотите? Новый, нигде еще нет. И недорого в принципе…

Шамил качнул подбородком, и ребята неторопливо разбрелись в стороны, вдоль ряда полуоткрытых ворот, заглядывая в темные пещеры гаражей, где возились механики и звучало железо. Сам Шамил заглянул в гараж, около которого возился паренек. Если не считать развешенного по стенам инструмента, какого-то хлама в яме, чернеющей посреди чисто выметенного пола, и тестировочного стенда у самого входа, гараж был пуст.

Шамил поцокал языком.

— Можно взглянуть?

— На «Декатлон»? Можно…

И громко крикнул куда-то в сторону заправки:

— Грай! Маза!

Сквозь темные линзы очков Шамилу показалось, что к ним направилась бочка с горючим. Взглянув поверх линз, он убедился, что к ним приближался все-таки человек, больше похожий, правда, на гору. На нем был кожаный фартук и макси-джинсы, а перепачканные смазкой кроссовки больше напоминали сортовые дыни из-под Ашхаба.

— Ну? — вопросительно пробасил толстяк, оценивающе смерив взглядом Шамила.

— «Декатлон» посмотреть хотят, — с готовностью сообщил парнишка.

— Не продается, — отрезал толстяк. Судя по тону сказанного, попытку уговорить можно было сразу считать провалившейся.

— Вообще-то мне нужна «Барракуда». Не обязательно даже новая…

Шамил говорил сдержанно, как и подобает солидному человеку.

— Нету. — Тон толстяка не изменился ни на йоту.

В этот же миг Баграт, показавшийся из соседнего гаража, выразительно ткнул большим пальцем куда-то внутрь. Значит, там есть на что взглянуть — в этом Шамил не сомневался, потому что своим людям доверял.

И он, отодвинув парнишку с дороги, пошел к Баграту. Толстяк даже не пошевелился, но лицо его приобрело угрюмо-решительное выражение.

Тяжесть кобуры под курткой успокаивала. Шамил был опытным парнем, но с таким мордоворотом, как Грай, даже ему справиться было бы трудно. Хотя и не невозможно.

Одного взгляда на то, что обнаружил Баграт, хватило, чтобы понять: они попали в яблочко. Полуприкрытая на удивление чистым чехлом, у пирамиды старых покрышек стояла ухоженная «Барракуда». Номер целиком был не виден, только последние четыре цифры — 3476.

После этого сомнения могли остаться только у очень мнительного человека. Шамил таковым, к счастью, не был. Он обернулся и одобрительно кивнул Баграту.

В тот же миг стало темно: створки гаражных ворот быстро и на удивление тихо сомкнулись, заперев Шамила и Баграта. Снаружи донеслись сдавленные ругательства Рима, но они быстро смолкли. Одиноко заурчал двигатель грузовика, наверное, трейлера на стоянке.

— Черт! — сквозь зубы уронил Шамил, доставая пистолет. Баграт чиркнул пьезиком зажигалки; колеблющийся огонек осветил гараж-ловушку. Шамил почувствовал себя пауком, которого накрыли стеклянным стаканом. Только паук думает, что свободен, на самом деле находясь в плену, Шамил же чувствовал себя свободным, несмотря на то, что створки ворот казались незыблемыми, сросшимися.

Баграт осмотрел дальнюю стену — хода внутрь барака из этого бокса не было.

— У меня есть взрывпакет, — сказал Баграт. — Полуторка.

— Много, — покачал головой Шамил и в сердцах швырнул на пол ни в чем не повинные очки. — Ворота-то снесет, да нас волной в клочья изрежет.

Он сделал два быстрых шага и рывком сдернул чехол с мотоцикла. Наверное, клиент, насоливший хозяину, был заботливым по отношению к своей «Барракуде» — двигатель запустился с первого же рывка. Выкрутив рукоятку газа до упора, Шамил включил скорость и отпустил сцепление. Мотоцикл вздернулся на дыбы и прыгнул на правую створку ворот. Удар толчком отдался в позвоночнике, голова запрокинулась назад, да так резко, что хрустнули шейные позвонки. Створка как стояла, так и продолжала стоять — она открывалась не наружу, а вбок, скользила вдоль стены, и поэтому могла выдержать еще и не такой удар. Шамила швырнуло сначала на створку, потом на упавший мотоцикл.

— Ни хрена себе, — присвистнул Баграт. — Эй, ты жив, босс?

Шамил, тряся головой, встал. Лицо пересекла свежая царапина, болел ушибленный бок, локоть и еще чувствительно пек ожог на лодыжке.

— А, шакра! Давай взрывпакет!

Баграт неуверенно полез в карман и извлек похожий на сигару коричневый цилиндрик. С хрустом оторвав упаковочную фольгу, Шамил нащупал податливую горошину активатора.

— В яму! — скомандовал он.

Баграт наконец понял, что задумано, и послушно юркнул в гаражную яму, похожую на щель-бруствер. Шамил прыгнул следом, выглянул, подпрыгнув, и на втором прыжке метнул смертоносную сигару к воротам. Потом они скорчились на дне бетонной ямы, припав к ступеням.

А вслед за этим резануло глаза, бухнул взрыв и запахло гарью. В яму полетели щепки и обломки ворот. Шамил закашлялся.

Едва дым начал рассеиваться, Шамил с Багратом сунулись к выходу. Шамил на бегу полез в кобуру, но пистолет достать не успел.

Сквозь редеющую пелену проступил силуэт громадины Грая, и в руках его было помповое ружье.

— Шакра! — У Шамила расширились глаза. Это было последнее, что он сказал в своей жизни: Грай поднял ружье и выстрелил. Шамила отбросило назад, в яму. Баграт вытащил пушку заранее, но это ему мало помогло: одинокий выстрел не причинил вреда Граю. А Грай передернул затвор и нажал на спуск вторично. В яме стало еще трупом больше.

Снаружи парнишка в промасленном комбинезоне волок за ноги мертвого Тони; Рим, обратив к небу невидящие глаза, валялся у соседнего гаража. В руке его чернел двенадцатиза-рядный «Вербатим» с опустошенным наполовину магазином, но жизнь «Вербатим» Риму не спас. А на стоянке по-прежнему мирно, в рядок, стояли три «Креатива», и лишь круглое отверстие в лобовом стекле одного из них да безмолвный труп пятого боевика из Сити с маленькой дыркой в башке и руль в мелких кровавых каплях сказали бы стороннему наблюдателю: тут что-то не так.

Но на стоянке не было сторонних наблюдателей.

Грай брезгливо заглянул в ремонтную яму. Теперь, когда в ней валялись двое мертвецов, а бетон был выпачкан красным, она еще больше напоминала бруствер на поле боя.

— Прибрать тут все, — велел Грай молчаливым механикам в одинаковых синих комбинезонах. — И позвоните кто-нибудь Бочарову… Хотя нет, я сам ему позвоню. Машины, что на стоянке, — в десятый бокс. Стекла подмести. На месте разлейте масла, что ли… Или тосола.

Механики без лишних звуков рассыпались; каждый знал, что делать. Чувствовалось: подобные распоряжения им не впервой выполнять.

Грай отдал ружье парнишке, уже втащившему в гараж и Тони, и Рима. Потом с неудовольствием оглядел вывороченные из направляющих пазов ворота. Точнее, то, что от ворот осталось. Со стороны заправки уже полз погрузчик со вздернутым к небу коромыслом крана; на протянутых вперед лапах громыхала пара новых, еще пахнущих свежей краской, створок. А запах гари быстро сносился южным ветром.

~# run console З

@comment: return to movie

* * *

Аурел проснулся от грохота близкого взрыва. Сначала он решил, что Тири режется в какой-нибудь военный симулятор, выкрутив громкость бластеров до отказа, потом сообразил, что Тири рядом: он чувствовал боком ее гибкое тело, а короткие мальчишеские волосы на ее затылке щекотали плечо.

Он открыл глаза — в комнату из-под опущенных штор узкими ослепительными лучами врывалось дневное солнце. Тири тоже проснулась и подняла голову, прислушиваясь.

За окном раздались сдавленные проклятия, и вслед за тем бухнули три выстрела: ружейный, пистолетный и снова ружейный. Тири вскочила, отбросив плед, и схватила свои брючки.

Аурел сунулся к окну.

— Не выглядывай! — знакомым голосом велела Тири. Она была уже одета и явно намеревалась ринуться прочь из комнаты.

«Ну уж нет! — разозлился Аурел. — Сейчас я тебя одну не отпущу!»

Он тоже умел быстро одеваться.

— Куда? — зло одернула Тири.

— Туда, — спокойно указал пальцем за окно Аурел. — Кстати, ты забыла надеть очки.

Тири вдруг сграбастала ворот его рубашки и рывком притянула к себе.

— Не лезь в это дело, понял? Не лезь! — свистящим шепотом приказала она, заглянув ему в глаза.

— Щаз-з… — протянул Аурел нарочито миролюбиво и, осторожно перехватив ее руку, мягко высвободился. — Может, мне пока под кроватью посидеть?

Тири скрипнула зубами. И промолчала. Впрочем, Аурел меньше всего сейчас был расположен ее слушать.

Они бегом проскочили коридор, холл и бар. За дверью бара в глаза рванулось летнее солнце. Первым, что заметил Аурел, были три «Креатива» на стоянке рядом с давешним трейлером. Или с другим, но таким же с виду. Тири глядела вправо, на ряд гаражей. Аурел тоже глянул туда — у третьего с дальнего края бокса не хватало ворот, зато вокруг валялись рваные обломки пластика и перекрученные дюралевые крепления. Там же стоял Грай с ружьем в руках и суетились несколько механиков. Тири бегом направилась к боксу.

Аурел бросился следом. Грай косо взглянул на сестру и отвернулся. Внутри бокса лежали два трупа; еще два безжизненных тела механики вытаскивали из ремонтной ямы. Бетон был перепачкан кровью. С первого взгляда Аурел узнал двух мордоворотов, что стреляли по нему в баре «Потерянный кластер». Только теперь им не светило больше стрелять — их дорожка оборвалась в пропасть на северной границе крохотного, затерянного посреди безбрежной равнины городка Троя. И еще Аурел увидел свою верную «Барракуду» — она застыла, опрокинутая набок, у тестировочного стенда, сиротливо задрав к потолку рукоятку с погнутой тягой сцепления. Руль был безжалостно вывернут, словно она столкнулась на ходу с грузовиком и ее выстелило по твердому полу, царапая и корежа.

— Это команда Лощинина, — вполголоса сказала Тири. Она уже успела надеть неизменные звездочки, за которыми всегда прятала изумрудную зелень глаз. — Нам нужно уходить, Грай…

— Все готово, — утробно буркнул брат. — Садитесь и езжайте.

Тири обернулась к Аурелу:

— Слышал? Ступай за сумкой!

Аурел кивнул и молча побежал через стоянку к бару. Молча купил у Тамары пару «Пенной прохлады», ткнув в нужные бутылки пальцем. В комнате он подхватил сумку, застегнул ее, потом ненадолго заглянул в ванную, ополоснул лицо, сунул под язык капсулу нейростимулятора и выскочил наружу. Тири прилаживала обтекаемый шлем, сидя на новеньком «Квантуме». Аурел присмотрелся — это был даже не «Файр-болл», а «Бигфут», писк моды дня завтрашнего. Рядом стоял столь же новенький «Файрболл».

К ним подошел Грай. Он был уже без ружья, в руках тускло поблескивал полароидом шлем Аурела.

— Держи, — проворчал Грай, и Аурел с благодарным кивком принял шлем. — Все барахло из твоего бардачка я переселил в «Файрболл». Надеюсь, за ним ты будешь следить так же, как и за своей «Барракудой».

— Не сомневайся, Грай, — сказал Аурел. — Спасибо. Извини, что из-за меня тут шум…

Грай отмахнулся.

— Я не для тебя это делаю, парень. Для сестры.

— Все равно спасибо, — повторил Аурел.

И подумал: странно, что до сих пор не примчались полицаи. Прикормлены они, что ли? Или здесь такие побоища в порядке вещей?

Тири, не вылезая из седла, обняла брата и призывно махнула рукой. Двигатель ее «Квантума» завелся с полпинка и тихо заурчал, завибрировал… Аурел тоже запустил двигатель, чувствуя, что сердце перед дорогой начинает биться чаще.

Они прошли северный шлюз Трои спустя несколько минут и устремились по утыканной редкими кустиками травы равнине на северо-восток. Наискосок, к перегону.

~# run console 5

@comment: ultimate outside

Шамил не отвечал вторые сутки. Напрасно Энди и Злыдень пытались достать терминалы «Креативов» — те или были отключены от диалов, или попросту уничтожены. Зная Ша-мила, можно было предположить лишь худшее.

Силовое крыло просто убрали. Устранили, сняли с доски, как докучливые вражеские фигурки. Верных, не раз испытанных в деле людей. Лощинин даже растерялся: если убрали Шамила и ребят — что же делать дальше? Он вновь и вновь вытрясал душу из наемных хакеров, но, похоже, эта проблема не решалась прямо из кресла перед голокубом. Энди и Злыдень, да и Жмур тоже, были мастерами своего дела, но только в зыбком пространстве Сети. Лощинину же требовалось взять за шиворот обычных людей в обычном мире, если не получалось через Сеть.

Не посылать же Килограмма? Хотя этот, наверное, справился бы. Но и Шамил должен был справиться, если честь по чести говорить, мозгов у Шамила поболее, чем у Килограмма… Было. Было поболее, поправил себя Лощинин. Тешить себя бессмысленными надеждами он не привык.

Но кто же знал, что Фриппи не просто безобидный сетевой шалопай?

Лощинин зло опрокинул рюмку бренди.

Что же получается? Если Шамила с ребятами убрали… значит, за Фриппи кто-то стоит. Кто-то, кому нужен украденный файл… В принципе охотников до этой информации хватает, но пока исходник лежал на сервере Лощинина, ему было плевать на охотников. А теперь, когда сервер выпотрошен, не плевать. Теперь тот, у кого файл, обогнал Лощинина, а это может не понравиться Фариду. Дьявол, это точно не понравится Фариду! Даже странно, что он до сих пор молчит. Да и Голосову это не понравится, однозначно.

Бластер выдохнул мелодичный сигнал входящего. В голо-кубе сгустилось и обрело резкость изображение — знакомое, всегда улыбающееся лицо.

Как обычно, неприятный звонок раздается именно тогда, когда начинаешь удивляться, почему он до сих пор не прозвучал.

— Здравствуй, — приветливо поздоровался Фарид. Лощинин облился холодным потом, ибо знал, что обычно кроется за приветливостью Фарида.

— Здравствуй, Фарид.

— Как дела, дружище? — Фарид был само благодушие.

— Потихоньку, Фарид…

Тот покачал головой:

— Ай-ай-ай! У тебя дела всегда шли весьма шустро, а тут — потихоньку… Ай-ай-ай…

Лощинин виновато развел руками.

— Не везет тебе, — вздохнул Фарид. — Шамил был хорошим работником.

«Был, — содрогнулся Лощинин. — Значит, Шамил мертв, и Фарид об этом знает. Конец надеждам на чудо».

Он опустил голову, чтоб не видеть, как с лица Фарида исчезнет улыбка, а глаза станут стальными.

— Ну, вот что, дорогой! — Фарид наконец перешел к тому, ради чего звонил. — Времени мало. Кончай валять дурака и найми профессионала. Ты знаешь, о ком я. Он сейчас свободен. И не жмись, оплати по полной. Иначе… мне придется искать нового партнера — ты ведь понимаешь, наш бизнес не терпит неудачников. Ты понял меня, Володенька?

— Понял, Фарид, — тихо ответил Лощинин, не поднимая головы.

— Вот и славно. — Улыбка вновь поселилась на лице Фарида. — Мы всегда понимали друг друга! Я верил в тебя, дружище.

Лощинин молчал, хотя по идее должен был сейчас благодарить Фарида. Может быть, поэтому Фарид его и возвысил в свое время, едва заметил, что Лощинин не спешит благодарить на словах?

— Удачи! Я верю, ты справишься…

Изображение Фарида схлопнулось в светящуюся точку, и сессия прервалась.

Лощинин некоторое время сидел молча, тупо глядя в опустевший голокуб. Потом вызвал секретаршу:

— Уль, кофе, пожалуйста…

Чашечка, над которой вился ароматный шлейфик, возникла на столе словно по волшебству.

Лощинин вызвал записнуху и нашел адрес, по которому еще не обращался ни разу. И всегда надеялся, что обращаться не придется.

[са11 Кипрово_4999117]

Он дождался коннекта и уставился в пока еще мутный объем голокуба. Долго никто не отвечал, потом сонный голос, так и не включив изображение, осведомился:

— Ты кто?

— Лощинин.

— Кто?

— Лощинин!

— «Яуза», что ли?

— Да.

— Чего нужно?

— Заказ есть. Я сейчас подъеду. Удобно?

Бесплотный голос секунду поколебался.

— Ладно, приезжай. Только жлоба своего в машине оставь да пива купить не забудь. И учти, «Пену дней» я не люблю…

— Понял. Сейчас буду.

Лощинин ничего не стал объяснять сейчас. Потому что с Платоновым договариваются только с глазу на глаз. Дирек-том. И без свидетелей. Только. Это закон.

— Килограмм! — позвал Лощинин, не оборачиваясь. — Сейчас в Кипрово поедем. Держись близко.

Килограмм с усилием кивнул. С некоторой растерянностью Лощинин подумал: что бы он стал делать, если бы узнал, что верного Килограмма тоже убрали? На кого тогда надеяться в этом мире?

Потом он вознамерился сгонять секретаршу за пивом, велев ни под каким видом не брать «Пену дней», но запасливая Уля гордо вытащила из скрытого под настенной панелью холодильника упаковку «Хейнского». Лощинин вздохнул и чмокнул секретаршу в розовую щечку. Щечка тут же стала еще розовее, чем раньше.

Потрепанный «Азтеч» затормозил перед стильным восьмиугольным домом в Кипрово спустя полчаса. «Панас» Килограмма припарковался в стороне, у пышных кустов холларии, что росли между дорогой и тротуаром. Ухватив упаковку «Хейнского» за картонную ручку, Лощинин ступил на тротуар и огляделся. Он знал, что Килограмм сейчас смотрит на него сквозь черные очки, а взгляд у Килограмма тяжелее свинца. Зато успокаивал этот взгляд: своему шефу Килограмм был предан.

Платонов долго не открывал, наверное, рассматривал в голокубе посетителя, мнущегося неловко перед дверью. Это он любил, завести изображение с камер-датчиков перед дверью на терминал. И глядеть, как теряется тот, кто приходит в этот дом впервые и впервые прикасается к шершавому сенсору звонка-привратника.

Лощинин впервые стоял здесь, изредка касаясь сенсора подушечкой указательного пальца, но повадки хозяина знал прекрасно, поэтому просто ждал, не выказывая нетерпения. Килограмм, наверное, уже начал беспокоиться и озабоченно шевелить губами, таращась в окно, потому что шеф непонятно почему торчал перед модерновой, затянутой в пластикожу дверью, вместо того чтобы давно войти внутрь.

Наконец дверь медленно отворилась, наверное, ее двигал небольшой сервомотор, потому что никто не показался в светлом проеме.

— Заходи, — донеслось откуда-то из глубины дома. — Пива принес?

— Будто ты не видел, — проворчал Лощинин, помахав перед носом увесистой упаковкой. — Куда заходить-то? Я у тебя не был ни разу…

После секундной паузы донесся ответ:

— Налево, потом направо…

Лощинин взглянул налево — полуоткрытая дверь, с непонятной целью исписанная красным маркером. Каракули не были похожи на шалости ребенка-несмышленыша, но и понять их никак не удавалось.

В комнате царил полумрак. Просторное ложе неведомый дизайнер расположил прямо на полу; рядом стояло глубокое кресло-качалка, прямо перед большим телекубом последней модели. Хозяин расслабленно откинулся в кресле, еле заметно покачиваясь. У кресла виднелся заставленный тарелками низкий столик, под ним кое-как валялись пустые пивные бутылки. Пища на тарелках засохла, верно, еще вчера.

— Садись, — пригласил Платонов, указывая в сторону еще одного кресла. Это кресло, в противоположность хозяйскому, степенно и неподвижно покоилось на мохнатом ковре у самого окна, сейчас занавешенного тяжелой бархатной шторой.

Пиво еще хранило прохладу конторского холодильника. Подавая упаковку хозяину, Лощинин подумал, что нужно будет сводить секретаршу в ресторан. Наверное, она этого давно ждет, раз так старается. Или не так? Или Уля просто дорожит работой? Денег ей, что ли, больше платить? Так ведь вроде немало и сейчас платится…

Платонов легко свернул пробку с горлышка голой рукой, швырнул металлический кругляш под столик и с ясно видимым удовольствием присосался к первой бутылке «Хейнского». Пиво, пенясь и тихо клокоча, исчезло в несколько глотков. Наверное, Платонов пьянствовал уже не первый день.

— Выкладывай, — наконец оторвался он от бутылки, утираясь похожей на небольшую лопату ладонью.

Платонов слыл лучшим и самым высокооплачиваемым в Сити убийцей. Самым странным было то, что убивал клиента он исключительно редко — практически всегда доставлял живым заказчику. За дела, когда требовалось просто кого-нибудь втихую хлопнуть, он просто не брался. За убийства видных людей он не брался тем более. А вот разыскать самоуверенного ловчилу, сперевшего у одной из контор нечто важное, и тепленького приволочь его прямо в кабинет шефа или догнать на перегоне лоха с чемоданом денег — вот такие дела Платонов любил. Тем не менее его считали обычным киллером, правда, лучшим из всех. Не гнушался он и съездить на разборку, но если дело доходило до стрельбы (а случалось это опять же крайне редко), финал всегда получался одинаковым: Платонов и команда, пристрелив парочку коллег-оппонентов, брала остальных живыми, чтобы затем получить за них выкуп. Кто его только не пытался перетянуть на свою сторону — даже Фариду и Голосову этого не удалось. Платонов предпочитал оставаться вольным охотником и договариваться с ним имело смысл только непосредственно перед делом. Брал он дорого, но никто и не думал экономить, если действительно намеревался заполучить Платонова в свою команду — хотя бы на один раз.

— В общем… — начал Лощинин, — пропало у меня кое-какое файло…

Платонов оторвался от второй бутылки пива и пристально поглядел на Лощинина.

— Хакеры? — спросил он бесцветно.

-Да.

— Но у тебя же грамотный персонал. Энди, например… Неужели влезли?

Лощинин развел руками:

— Увы… Энди и сам не понимает, как это произошло. Помнишь, рядом с сумеречной перебой с энергией был? Когда трансформаторы повредили?

— Ну? — Платонов снова отхлебнул, но всего глоток. Значит, заинтересовался.

— Файло пропало, когда мой терминал был отключен. Понимаешь?

— Нет, — ответил Платонов. — Не понимаю. Впрочем, ладно. Почему я?

— Шамил и его четверка мертвы, — честно сказал Лощинин, стараясь, чтобы это прозвучало не очень уныло. Получилось плохо.

Вот теперь Платонов заинтересовался всерьез. Даже пиво отставил в сторону.

— Давай, давай не молчи, — поторопил он. — Кто заказчик — ты или я?

Лощинин засуетился:

— Мы вычислили, кто это… почти наверняка. Некто Фрип-пи, хакер-одиночка. Его не знают в Сетях.

— Действительно, — подтвердил Платонов. — Я его не знаю. Даже не слышал никогда.

— Он всегда оставляет трек в пределах чужого холда. После того как файл у меня пропал — он затер даже резервные копии, — его следов не могли отыскать в Сети несколько недель. А когда нашли, он сумел уйти от Шамила с командой на перегон. В этом ему помогла девчонка по имени Тири, бывшая подружка…

— Гонзы. Знаю, — сказал Платонов.

— Их настигли в Трое. Это…

— Южнее перегона… У Добрича. Знаю.

— Собственно… все. Потом позвонил Фарид.

Платонов кивнул:

— Понятно. И сказал: хочешь жить, зови меня. Ладно, я берусь. Таксу ты знаешь. Половину вперед, как обычно.

Лощинин полез в карман пиджака и достал толстый, набитый крупными купюрами конверт. Взвесив его на ладони, Платонов, даже не заглядывая внутрь, швырнул в сторону бюро. Конверт спланировал к пачке точно таких же, вскрытых.

— Начну вечером — пиво только допью и в себя приду. А ты пока рассказывай подробности, — велел он. Лощинин кивнул в ответ.

— Кроме бригады Шамила, я планировал использовать пятерку сетевиков из-за барьера…

Платонов даже пивом подавился.

— Зачем?!

Помявшись, Лощинин ответил правду:

— Посоветовали… Камилл посоветовал.

Платонов покачал головой, как бы говоря «Ну-ну…», и вновь приложился к «Хейнскому». Бутылке сразу основательно полегчало.

— Их вытащили черт знает где, на перегоне, в глубине материка. Правда, не в самом центре, относительно близко к Сити. Дали четыре джипа и инструкции — Камилл словно предвидел, что Фриппи ускользнет от меня в самом городе и вырвется на перегон…

О том, что Камилл вел свою игру, Лощинин решил не говорить. И о том, что Камилл исчез из Сити некоторое время назад, именно в тот день, когда Фриппи проявился в «Потерянном кластере». Причем несколькими часами раньше.

— Какая у клиента тачка? — поинтересовался Платонов.

— «Сигейт-Барракуда», если еще не сменил. Да и зачем менять?

На это Платонов не ответил.

— Короче, этот Фриппи влез на терминалы джипов и заменил хинт. Точнее, слегка подпатчил. И эти кретины теперь уверены, что должны его охранять. За мои, едрена вошь, деньги! — Лощинин в сердцах махнул рукой.

— Нечего с чайниками дело иметь, — пожал плечами Платонов, откупоривая третью бутылку. — Тебе известно, кто платит дважды, а, Лощинин?

— Известно, — проворчал Лощинин, успокаиваясь. — Но ведь обидно!

— Сам виноват. Хорошо, а кто мешает тому же Энди влезть на холд этого умника и выпотрошить его?

Лощинин фыркнул, показывая, что уж до этой мысли он и сам бы дошел.

— У этого умника просто нет холда. И станции нет. Он — плавающая нода.

— Понятно. — Платонов покачался в кресле. — Ковбой, значит. Это славно, обломаем ему перья.

Поборов хрипоту и колебания, Лощинин предостерег:

— Это не просто ковбои-недотепы… И парень, и девка. Они смогли убить Рюкзака прямо через Сеть — выжгли ему мозги. И Энди едва не сожгли, еле успел мнемоюсты сдернуть…

Платонов пристально взглянул на Лощинина. В том, что Лощинин говорит правду, сомнений не было — Платонову не врут, нанимая на дело. Потому что единственный умник быстро узнал вкус смерти и заплаченные деньги так и остались валяться в луже его собственной крови. Также Платонов был уверен, что заказчик не рехнулся — слишком стройная картина, да и… в общем, уверенность в этом не покидала Платонова ни на секунду. Получалось, что изменчивая Сеть позволяет делать то, чего раньше никто не умел, — убивать прямо в киберспейсе. Убивать пользователя, проникшего в Сеть, а не просто его программы и ядра. А значит, он обязан научиться делать это. И научат его эти ковбои-воры. Чем скорее, тем лучше.

— Оставь входной пароль по приоритетному линку, — сказал он Лощинину, поднимаясь. — Я выезжаю прямо сейчас.

— Беспарольный, — буркнул Лощинин. — К чему терять несколько секунд?

— Логично, — качнул головой Платонов, вставая. Встал и Лощинин. — Возникнут вопросы, буду тебя теребить. И не сомневайся — далеко не уйдут.

Лощинин внутренне ликовал. Он понял, что Платонов сам почему-то заинтересовался этим делом, а когда Платонов увлекается, можно спать спокойно — месяц-другой, и с перегона клиент будет притащен упакованный и тихий, согласный на все.

Он вышел за дверь, щурясь на солнце, а Платонов в доме полез под душ. Бутылка недопитого «Хейнского» затерялась на столе, слившись с общим беспорядком.

Уже в машине Лощинина настиг зов Эндиного терминала. Палец привычно утопил клавишу ответа.

— Что там? — спросил он, глядя не в голокуб, а на дорогу, потому что сидел за рулем. На голокуб он просто косился.

Бородач в сумраке куба мрачно сообщил:

— Я кое-что выяснил, Володя. О «Сигейте» Фриппи можете забыть.

Энди многозначительно замолчал, и Лощинин был вынужден его поторопить:

— Ну выкладывай, выкладывай!

— Я полазил по серверам Трои. Короче, Шамил погиб на территории механических мастерских у северного шлюза. Владелец мастерских — Грай Самарин. Родной брат Тири. Одновременно мастерские служат перевалочным пунктом нелегальной торговли запчастями к мотоциклам ручной сборки. Ну и собранными мотоциклами там приторговывают, сами же, видимо, и собирают. Так что…

— Понятно, — мрачно сказал Лощинин. — Какую тачку им дали, естественно, не откопаешь ни в каких отчетах… И одну ли. Ладно, спасибо.

Лощинин отключился от Энди и вызвал Платонова. Тот, чертыхаясь, полез из душа. Но информацию он ценил превыше всего, особенно такую, которая пригодится в деле.

Спустя двадцать минут Платонов вывел из гаража обтекаемый «Бас-Лоджик», на котором мог обогнать даже президентский «Текрам», и помчался к восточному шлюзу.

Перегон принял на гладкую прямую спину еще одну песчинку — самую быструю из всех.

~# run console 2

@comment: net find movie

Теперь Злыдень был осторожным и расчетливым. Он не хотел разделить судьбу бедняги Рюкзака и не ослаблял внимания ни на секунду. Сеть научилась убивать — кто знает, чему она научится завтра? Впрочем, где-то в глубине души Злыдень понимал, что Сеть ни в чем не виновата, как не виноваты вирусы, написанные озлобленным на весь мир хакером. Люди — в конечном итоге во всем виноваты люди. Это они убили Рюкзака, и Сеть тут ни при чем. Просто на этот раз смерть вырвалась именно отсюда, а мало ли в мире мест, откуда готова вырваться смерть?

И Злыдень полнился решимостью найти этих людей, а найдя — покарать. Потому что не мог смириться со смертью. Убив Рюкзака, эти люди убили частичку самого Злыдня, частичку Жмура, частичку Энди, частичку каждого, кто хоть раз погружался в киберспейс без зла в умыслах и ненависти в сердце. «Почему, — в сотый раз спрашивал себя Злыдень, — почему самые лучшие плоды человеческого гения в конечном итоге бывают приспособлены для самых низменных целей? Почему человек не может оставаться чистым, ему обязательно нужно стать вором, насильником, убийцей… Даже побывав на месте жертвы и во всей полноте познав горечь, страх и унижение, человек остается зверем в отношении остальных, в отношении всех, кто не входит в знакомую стаю? Или это так крепко зашито в генах и пропечатано в каждом нейроне?»

Как и все, Злыдень не замечал, что сам погрузился в Сеть с жаждой найти и убить. Свершить месть. Месть — это святое, думает каждый. Наверное, виноват только первый в истории человечества убийца, а все прочие лишь мстят друг другу…

Но сейчас мысли Злыдня были заняты не этим. Найти. Найти следы этого странного дуэта, оставляющего загадочные треки в местах пребывания. По правде сказать, Злыдень так и не понял, почему они оставляют трек. Собственно, это единственная ниточка, по которой их можно отследить достаточно быстро. Неужели они этого не понимают? Сомнительно. А может, им нужен риск, нужна игра, щекочущая нервы? Может, без этого жизнь им кажется пресной? Злыдень знавал таких людей. Как правило, финал их бывал на редкость плачевным. Что и неудивительно. По крайней мере Злыдень не удивлялся. А раз оставляют треки, Злыдень их найдет.

И он неустанно шарил по серверам в окрестностях Трои, отслеживая эхо-входящие, особенно приглядываясь к неожиданным врезкам вдалеке от узлов-развязок. Это было вполне в манере Фриппи-слайдера: вонзиться в капилляр в произвольном месте. Сам Злыдень толком и не разобрался, как именно он это делает. Наверняка есть способ, только зачем? Насколько Злыдень помнил, тотальной охоты в сетях еще никто не затевал, Лощинин стал первым, кто вознамерился найти клиента, удери тот хоть до самой зоны высадки.

Но Злыдень шарил напрасно. Фриппи со своей подружкой опять исчезли. Даже не растворились в мутных закоулках киберспейса — просто ушли из Сети.

Но что-то подсказывало Злыдню: ненадолго. И он ждал, терпеливый старый паук, в тенетах которого билась не одна изловленная муха.

Мнемоюсты холодили виски. Киберспейс дышал мраком и светом; перед тем как уйти в Сеть, Злыдень обернулся на Жмура и, как всегда, мысленно потянулся туда, в сплетение бекбонных потоков, в незримый и нематериальный мир Сети, который даже неизвестно как выглядит на самом деле. Ведь человеческое сознание подсовывает проверенные и с детства знакомые образы, потому что у людей нет специального чувства, как зрение или слух, которое могло бы пригодиться в Сети. А мнемоюсты не в счет, потому что это такой же механический придаток к нервной системе, как клавиатура или диал.

Проваливаясь в Сеть, Злыдень подумал, что человек станет хозяином киберспейса, только когда срастит себя с терминалом. Когда непонятно станет, где заканчиваются нейроны, а где начинаются процессорные структуры. Но останется ли он человеком?

Густое, как деготь, пространство холда казалось теплым. Искра-Злыдень поискал Жмура и нашел — тусклую звездочку на фоне бестелесной мглы. Выход из холда стерегли два вылизанных до последнего байта сторожа-цербера. Скольким самонадеянным новичкам эти два увальня переломили хребет… Систему потом небось приходилось по трое суток поднимать. Жмура церберы прекрасно знали, тем более последнее время его присутствие на холде отложилось у них в буфере намертво. Наскоро перебрав линки, Злыдень отыскал флэш на восток и, проскочив мерцающий розовым узел, втянулся в полупустой капилляр. Некто сияющий, как солнце, явный чайник, суматошно шарахнулся с дороги. Злыдень терял яркость по мере того, как удалялся от своего холда. Жмур совсем перестал светиться, став твердым, как кристалл, сгустком пустоты.

И снова Злыдень задал себе вопрос: где дом? Здесь, в ки-берспейсе? Или там, в реальном и скучном мире? И снова он поймал себя на мысли, что не знает правильного ответа.

~# run console 1

@comment: crossroads

За неделю проехали десять мегаметров к западу, а Бай почти вылизал нового резидента. Назначение у того было простым, как байт: шнырять в Сети до тех пор, пока не будет найден след Аурела, а затем по следу проникнуть на Ауреловский терминал и тут уж вовсю заявить о себе. Аурел обратит внимание, в этом Бай не сомневался. А потом они встретятся где-нибудь на перегоне и уже вместе начнут долгий бросок на восток, к зоне высадки. С погоней на хвосте и холодком в груди, когда дух захватывает от близкой опасности и риск щекочет натянутые нервы.

Джипы стояли чуть в стороне от укатанной трассы; двигатели потрескивали, остывая после многочасовой непрерывной работы. Чен поставил палатку и возился у печки, Тигрис, помахивая оранжевым пластиковым ведром с когтистыми нашлепками «Тигриной лапы», отправился к протекавшей невдалеке речушке. Син колдовал над вскрытыми банками с ветчиной и зеленью, сноровисто орудуя большущим ножом. Бай, единственный из всех, устранился от хозяйственных хлопот по молчаливому согласию остальных — его делом была работа с Сетью. Резидента он намеревался отпустить на свободу сегодня, предстояло только примирить базовый массив програм-мы со ссылками на ступенчатые переходы. Массив с переходами мириться не желал, компилятор вопил о помощи, Бай злился, колотя по клавишам. Мнемоюсты надевать не хотелось, а может, Бай просто ленился, но все пытался довести резидента по старинке, вручную. Резидент упирался.

Промучившись минут десять, Бай чертыхнулся, нацепил все-таки мнемоюсты и для начала решил глянуть в хелпы. Хелпы, как выяснилось, в стандартном пакете отнюдь не лежали, за ними нужно было лезть на черт знает какой удаленный сервер. Бай тихо изумился такой наглости софтовиков и покорно полез на указанный сервер.

Спасибо, хоть линков с этим сервером было завались, не пришлось ждать. Бай по-хозяйски обосновался на холде и принялся листать тамошние файлы. Как всегда, он отвлекался, потому что файлы попадались интересные.

[А. Тюрин, А. Щеголев. «Психологические тупики компьютерной эры».]

Бай знал этот файл! Он был записан в России, хоть и не в родной Москве, а в вечном городе-сопернике. Точнее, даже не в Питере, а в Бехтерево. И неоднократно приходилось на него ссылаться еще во время учебы. Выходит, софт и базы кочуют через барьер в обе стороны. Впрочем, это правильно. Information must bee free — старый, как мир, девиз хакеров. Бай его вполне разделял, хотя их фирма торговала софтом. Но — бизнес есть бизнес. Даже если убеждения с ним расходятся. Иначе не выжить.

[Р. Гонсалес. «RISC-архитектура полихордных кристаллов».]

О кристаллах Бай не знал ни бельмеса, ни о полихордных, ни о каких-либо других.

[С. Лукьяненко «Лабиринт отражений». «Фальшивые зеркала». «Прозрачные витражи».]

Это вообще фантастика конца прошлого века. Тоже, видимо, из родного мира. Фамилия показалась Баю знакомой.

[К. Ван Хелдерн. «Истоки технократического культа».]

Надо же, и эта вещица знакомая!

[Дьюла Чонгради. «Блюда из птицы».]

«Скачать, что ли? Синицыну. Пусть готовит… Хотя какие, к дьяволу, блюда, если здесь птиц просто нет?» — подумал Бай рассеянно и обратился к следующему файлу. В тот же миг рядом с ним на холде кто-то шевельнулся. Бай взглянул, ожидая увидеть ярко горящую искру. Чайника. Но рядом густел непроглядный мрак.

[Кто?]

[не твое дело] — неожиданно невежливо отозвался мрак. Бай рассердился и попробовал отсечь пришельца. Тщетно, тот перехватил доступ, словно Бая здесь вообще не было.

[отвянь] — посоветовал мрак. — [я —дайвер].

[Да хоть папа Карло!] — огрызнулся Бай и попытался вторично выбить доступ. С тем же успехом он мог тянуть себя из болота за усы.

[слушай чего привязался] — сказал некто, назвавшийся дай-вером. — [я работаю].

[Я — тоже.]

Манера собеседника обходиться без интонаций раздражала. Дайвер — это, интересно, кто? Бай слышал такое слово впервые.

[слушай урод тебя тоже когда-нибудь вытаскивать придется отвяжись чайник загнется ведь]

Только теперь Бай заметил в пределах холда апатичного юзера, прикипевшего к радужному, как кругляш диска, файлу. Файл был подозрительный, похоже, психотропный. Юзер уже ничего не соображал. Бай протянул несуществующую руку с чувствительной точкой посреди ладони и сканировал чайника, как мог. Тотчас же Бая скрутило, словно язвенника во время приступа. Файл переливал часть себя на контуры мне-моюстов, а значит — в мозг незадачливого чайника. Двоичным кодом. Файл-паразит. Новый вирус, Бай слыхал о таких, но еще никогда не сталкивался. Ему стало жутко. Похоже, в Сети приходила реальная смерть.

Это открытие застало Бая врасплох. Хоть он и ожидал чего-то подобного. Но все казалось, что это еще далеко в будущем. Хотя к тому, что любое знание устаревает мгновенно, Бай давно привык. Сеть меняла лицо ежесекундно.

Дайвер вился вокруг предательского файла, опутывая веретенообразное тело тонкой серебристой нитью. Мгновение, и нить располосовала веретено на несколько неравных частей. Паразит замедлился, словно споткнувшийся конь. Чайник тут же вяло зашевелился. Кажется, он пытался снять мне-моюсты, там, у себя перед терминалом. Здесь это выглядело как попытка искры пригаснуть, обратиться в стремительную точку-тень и выброситься из пределов холда. Ничего у чайника, конечно, не вышло — файл-убийца держал того на прочном поводке, подчинив себе моторные связи живого мозга.

«Ну и дела! — подумал Бай потрясенно. — И это на сервере, куда рекомендуют лезть за хелпами!»

Тем временем дайвер рассек тело файла еще на несколько частей и стремительным броском обволок безвольного чайника, словно капля воды в невесомости. Чайник сразу прекратил трепыхаться. Бай успел заметить, как дайвер рвет губительную зависимость от постороннего «мастера».

«Оживет сейчас», — понял Бай. Он не ошибся, чайник наконец принял осмысленный вид, попытался шмыгнуть прочь, но дайвер умело взял его за шиворот и повлек за собой совсем в другую сторону.

«Так это спасатель, — запоздало догадался Бай. — Интересно, что за контора?»

Он не успел додумать. Вирус, снова слипшийся в единый ком, стремительно атаковал Бая, единственного, кто остался в пределах холда. Тонкое блестящее, как жало бормашины, щупальце метнулось к еле заметному во мгле киберспейса сгустку. Но с Баем такие фокусы не проходили — он расчетливо и безжалостно снес паразиту кодовую область. Искрошил ее в мелкую капусту. Теперь файл-убийца больше не был программой: всего лишь набором бессмысленных команд, запустить которые не в состоянии даже Господь Бог. А значит, файл стал неопасен.

Но на душе у Бая стало на редкость гадко. Что за подонки пишут подобную жестокую психотропщину? Давить таких…

Едва он вывалился из Сети, в уши толкнулся напряженный голос Чена:

— Эй! Очнись наконец! Давай-давай!

В глазах Бая постепенно формировалось осмысленное выражение, и Чен с облегчением вздохнул.

— Черти тебя дери! Что с тобой?

Бай уже мог говорить.

— В смысле? Я по Сетям шарюсь. — Он никак не мог взять в толк тревогу компаньона. — Не первый же раз… Что случилось-то?

Чен жестко поглядел на него.

— Я снял с тебя мнемоюсты час назад. Понимаешь?

Бай тупо уставился ему в лицо.

— То есть… как час назад? Я же должен был тут же вывалиться!

— Вот именно, — подтвердил Чен. — Но ты не вывалился. По-моему, ты этого просто не заметил.

И вот тут Баю впервые стало по-настоящему страшно.

~# run console З

@comment: turn <lmage>

Раньше Аурел пребывал в уверенности, что умеет ездить быстро. Но то, что вытворяла со своим «Квантумом» Тири, даже ему показалось безумием. Они неслись через степь, как болиды, лишь по глупому недоразумению природы не обгоняя звук собственных моторов. Их путь не был абсолютно прямым, потому что перегона еще не достигли, и Тири то и дело виляла вправо-влево, объезжая рыхлые кустики перека-ти-поля и едва заметные неровности почвы.

К вечеру Аурел вымотался совершенно, и когда Тири притормозила, а затем слезла с мотоцикла, он ощутил немедленное облегчение. Спина ныла, а ноги стали словно деревянными.

— Умаялся? — спросила она. Насмешливо, но беззлобно.

Аурел кивнул.

— Ну, ты горазда за рулем! Никогда бы не подумал.

— Мужчинам вообще не свойственно думать, — ответила Тири. — Как правило.

— Ну-ну, не обобщай. Некоторым очень даже свойственно, — хмыкнул Аурел.

Тири, опуская «Квантум» на землю, ехидно заметила:

— Если ты имеешь в виду себя, то я не согласна. Ты такой же пень, как и остальные.

Аурел обиделся:

— Да ну тебя… Тоже мне феминистка.

— Реалистка, — поправила Тири.

— Злая ты.

— А ты добрый?

— Ну уж не такой, как ты.

— А с чего мне быть доброй? С того, что меня вынуждают убивать? Меня, женщину? Я рожать должна, а не убивать, понял?

Аурел остыл.

— Неужели тебя вынуждали убивать?

Тири не ответила. Пнула монтреевским ботинком шершавый мотоциклетный скат и полезла в бардачок.

— Давай шевелись, — мрачно сказала она несколько позже. — Есть охота.

Аурел тоже уложил мотоцикл, чтоб не так издалека был виден посреди равнины, и выгреб из бардачка сумку и спальник.

Через каких-то десять минут, разгоняя сгущающиеся сумерки, весело потрескивал костер, на треноге чернел закопченный котелок, а внутри котелка многообещающе булькало. Аурел плотоядно принюхивался, Тири с ложкой в руке колдовала у посудины с варевом. Звезды, единственные обитатели небес, молча глядели на них с высоты.

Аурел чувствовал, что спутница готова выговориться. Нужно только поестественнее подвести ее к монологу. Черт возьми, чем больше Аурел размышлял над этой историей, тем менее понятной казалась она. Логики не было — вот главное, что лишало внутреннего равновесия. Аурел не любил отсутствия логики. Точнее, не отсутствия, а неочевидности, потому что логика присутствует во всем, нужно только суметь вытащить ее на поверхность. Получалось не всегда, у Аурела по крайней мере. И вот эта-то загадочная глубинная логика и грызла постоянно, и донимала, словно настырный комар над ночной постелью: жужжит, кружится, и сколько руками не маши — не улетает.

Проглотив обжигающий ужин, почти не почувствовав вкуса, Аурел с довольной ухмылкой извлек из сумки припасенное в Трое пиво. «Пенная прохлада» — самое то после дня в седле. Легкое сладковатое питье, источник спокойствия и вечернего умиротворения. Аурел, застонав от удовольствия, опрокинулся на спину. Тири с завистью взглянула на него.

— Поделился бы, что ли… Джентльмен…

Аурел сунул руку в сумку и показал ей вторую бутылку. Девушка вопросительно подняла бровь.

— Пора бы и объясниться, — предложил Аурел. — А?

Тири пожала плечами. Тогда он метнул ей бутылку. Коротким выверенным движением Тири поймала продолговатый прохладный снаряд. Свернула пробку и сделала первый глоток.

— Я — твой ангел-хранитель, — тихо сказала она потом. — Ты ведь ходишь в Сеть без мнемоюстов, слайдер. И думаешь, будто это страшная тайна.

Аурел смутился. Он и вправду считал это своей главной тайной. Не единственной, разумеется, но главной.

— Ты, конечно, считаешь, что ты один такой. Так?

И Аурел начал кое-что понимать. «Сюда чуть не прорвался один из псов Лощинина. Мне пришлось его сжечь…» Святая вода, неужели она тоже? Неужели она тоже умеет общаться с Сетью напрямую, в двоичном коде? Инстинктивно? Как он, Аурел Чогоряну, кибертелепат, способный считать данные с терминала даже при отключенном питании?

— Ты… Ты тоже?

-Да.

Тири глядела ему в лицо, и в звездочках-плексах отражались крохотные язычки пламени. Она была очень грустной.

— И… тебе это не нравится? Не нравится этот дар?

Она усмехнулась:

— Дар? Скорее уж — проклятие.

Аурел поперхнулся пивом.

— Проклятие? Почему, елы-палы? Это же золотое дно!

— Потому что я ненавижу Сеть. Я ненавижу терминалы, клавы, диалы, диски, я ненавижу все это равнодушное железо.

Она говорила негромко и без каких-либо эмоций в голосе, словно давно смирилась со своей ненавистью.

— За что можно ненавидеть Сеть? — глухо спросил Аурел.

Тири пожала плечами:

— А за что ее любить? За то, что она отнимает у нас подлинные чувства? За то, что пичкает нас суррогатами и психо-тропщиной? За то, что она не позволяет мне заниматься делом, которое я люблю? За что?

Аурел не ответил. Ему нечего было ответить — просто нечего. Ведь он любил Сеть. Точнее, даже не любил — он был частью Сети и не мыслил себя без киберспейса. Собственно, он жил там — а в реальном мире только отсиживался. И скучал при этом. Единственное, что интересовало его вне Сети, — это скорость. Это мощь мотора, бьющегося в унисон с сердцем и мыслями, это ветер в лицо и бесконечность равнины, бесконечность впереди, за спиной, справа, слева… Только это. А она говорит — проклятие…

— Каким делом не позволяет тебе заниматься Сеть? — спросил он наудачу.

Тири дернула плечом и отвела взгляд. Теперь она неотрывно глядела в костер.

— Не все ли равно?

— Не все.

— Давай не будем об этом, Ури, — попросила она. — По крайней мере сейчас.

Когда она называла его Ури, возражать просто не хотелось. Чисто женский подход, но какой действенный…

И он не стал. Просто молча пил пиво и размышлял.

Значит, она тоже уникум. Но если она ненавидит Сеть, почему столько умеет? Аурел, например, смутно догадывался о способе, посредством которого можно сжечь чужой мозг. Во всяком случае, его догадки нуждались в серьезной проверке. Если собрать примитивный психоусилитель со стандартным селективным портом input/output, задача упростится, но насколько? Можно только догадываться.

Ну ладно. Следующий вопрос: а откуда она знает о памятном визите на сервер Лощинина? Кажется, Аурел предусмотрел все, замел все следы… Люди Лощинина должны искать Фриппи, а не Аурела Чогоряну. И вот — пожалуйста. Досек-ретничался.

А вдруг некто, заинтересованный в кибертелепатах, следит за всеми странностями в Сети и тихо копит факты? Ведь если точно знать, что кибертелепатия возможна, если отчетливо представлять, что именно ищешь, факты засечь не так уж и трудно. Сотня-другая следящих скриптов на крупных бек-бонных стыках, на магистральных серверах, выборочно — в капиллярах… Уже интереснее. Значит… Значит, есть еще люди, которым для погружения в киберспейс не нужны мнемоюсты и вообще не нужен психомодуль?

Аурел даже приподнялся на локтях. Вот она, глубинная логика. Они спасают своего, который считает себя одиночкой. Все просто, как и ожидалось.

Он победно покосился на девушку, но она по-прежнему глядела в костер.

— Скажи, Тири, — спросил он как мог мягко. — Ты тоже оставляешь эхо? В виде трек-файла?

— Да, — ответила она неохотно. — «Ваш CMOS покрыт инеем».

— Значит, с этим нельзя бороться?

— Нельзя. Попробуй побороться с эхом в пустой комнате. Что получится?

«Точно, нас много. И она знает об остальных. Слишком уверенно отвечает, словно речь идет об истине, известной со школьной скамьи. То, что не сам понял, но вызубрил с пеленок».

— Понятно, — сказал он вслух. Завтра они еще поговорят. Будет шанс кинуться не только кибертелепатом, но и просто… Если только он все угадал правильно.

— Давай спать, — попросила Тири. — Я устала.

Аурел потянулся к серебристому спальнику.

«Завтра, — подумал он. — Завтра. Но почему она не любит киберспейс?»

И очень непоследовательно ответил сам себе: «Женщина…»

~# skip a period

В следующую неделю разговора у них так и не получилось. Тири гнала свой «Квантум», словно за ней по пятам неслась стая саблезубых тигров, а вечером ее не хватало даже на то, чтобы выпить несколько глотков кофе. Аурел тоже выматывался, но терпел, сцепив зубы. Тири же помалу становилась прозрачной — не то от усталости, не то от переживаний. Аурел никогда не думал, что из-за нервов может произойти такое, но, похоже, спутнице не давала покоя смерть одного из лощи-нинских сетевиков. Не то чтобы Аурел оправдывал убийство вообще… Но здесь ведь явная оборона — не ты, так тебя…

А кто заставлял тебя воровать у Лощинина файл? Удаль захотел показать, хакер недоделанный? Или на деньги прельстился? Вот он, результат: такой же парень, как и ты, только не вор, а просто обитатель принадлежащего всем киберспейса, валяется лицом на столе, и вместо мозгов у него каша, а девчонка тает прямо на глазах… На твоих, между прочим, глазах, пытаясь тебя спасти, вора, хвастуна и подонка!

Аурел остервенело выкручивал правую рукоятку, пытаясь не отстать от Тири. Он пытался придумать себе оправдание, и от этого на душе становилось еще гаже. Он хотел развернуться и поехать назад, к Сити, прямо в лапы к лощининским торпедам, но представил, что скажет Мечта, и отказался от этой мысли.

Вечерами он пытался накормить Тири, но она не слушалась, только пила воду, жадно и помногу. Ночами он прижимал ее к себе, словно этим мог защитить, и все время просыпался, когда она вздрагивала во сне. А утром все начиналось сначала.

На двенадцатый день Аурела разбудило солнце — отразившийся от хромированного крыла «Квантума» лучик резанул по зрачкам, и сразу же под веками вспыхнули мириады радужных пятен. Аурел зажмурился, приподнялся на локте и потряс головой. Зрение быстро восстановилось, но матовые светляки еще долго ползали перед глазами, старательно избегая фокуса.

Тири рядом не было. Он огляделся — девушка сидела на корточках у тихо поющей печки и, обжигаясь, пила бульон из пластикового пивного стаканчика. О том, что это бульон, Аурел понял из валяющейся тут же яркой упаковки с глупой коровьей мордой на желтом фоне. Бульонный кубик размером едва ли больше игральной кости был завернут чуть не в квадратный метр фольги.

— Доброе утро… — сказала Тири и впервые за двенадцать дней улыбнулась. — Как спал?

— Крепко… — пробормотал Аурел, выползая из спальника.

— Какое сегодня число?

Аурел взглянул на часы.

— Семнадцатое. А что?

Тири пожала плечами.

— Так… Надо же знать.

— Зачем?

Вернувшись к бульону, она не ответила. Но Аурел ни секунды не сомневался, что спрашивала она не просто так. Связь какая-нибудь, не иначе… Ну да ладно: хандрить перестала, и на том спасибо.

Потом он тоже пил острый бульон и закусывал вяленым хеком, думая, что давно пора заехать в какой-нибудь городишко и набить продуктовые сумки до отказа. Смертельно хотелось пива, уже не первый день. И еще очень тянуло достать из пакета клаву с диалом и щелкнуть клавишей питания… Но «коннект твой — враг твой»… В два счета отсекут. Не Лощинин, так полицаи: после стрельбы в Трое небось такое творится…

«А чего, собственно, бояться? — спросил себя Аурел. — Стрелял не ты. Поди еще докажи, что Аурел Чогоряну и… ну, просто — Тири — к этому причастны?»

Почему-то верилось, что угрюмый Грай не проронит при полицаях ни слова, если вообще те что-нибудь заподозрят. А вот при лощининских молодцах… Эти умеют убеждать!

Интересно, Лощинин и его свора отсекли, где пропал Шамил со своими парнями? От этого многое, если не все, зависит. Отсекли, наверное, не полные же они лопухи в са-мом-то деле. Сколько успели отмотать от Трои? По самым скромным прикидкам — не меньше пятнадцати тысяч километров. Но это не по прямой, сначала они шли на северо-восток, потом, не доходя до перегона, отклонились точно к востоку. Так и неслись параллельно перегону, в стороне от городков и дорог… Иногда только пересекали южные трассы, ответвляющиеся от трансконтинентальной нити.

— Надо к перегону двигать, — сказала Тири, и Аурел вынырнул из мыслей, словно из киберспейса. — Городишко должен быть неподалеку, Мелекесс зовется. Заедем туда. Дня за два доберемся, если темпа не сбавим. Ты как? Выдержишь?

Аурел поморщился. Еще и подкалывает!

— Ты бы выдержала. А уж я не сломаюсь, — пробурчал он с недовольством.

Тири склонила набок рыжую, как встающее солнце, голову.

— Ты бывал когда-нибудь в зоне высадки? — спросила она вкрадчиво.

Аурел мимоходом подумал, что хандра ее испарилась как-то уж слишком резко, в одночасье, а это подозрительно.

— Следует ли понимать это как «Ты проходил на своей «Барракуде» перегон от старта в Сити до финиша в зоне высадки?». Нет, не проходил.

— А я проходила. Четыре раза. Два туда и два обратно.

Аурел подавился хеком. То-то она с «Квантумом» как одно

целое…

— Сколько ж тебе лет было в первый раз?

— Десять.

Аурел недоверчиво хмыкнул.

— У папы за спиной?

— Нет, — ответила Тири. — За рулем. Папа только ехал впереди. У него был потрепанный «Мегаполис», ты таких и не помнишь, наверное. А у меня «Ксебек тридцать один-двад-цать», тоже еще та развалина. Ничего, доехали… После этого мне подарили первую приличную тачку — «Коннер» СИБ восемьсот пятидесятый, возвращалась я уже на ней. Помню, как. плясала и вопила от счастья в зоне высадки рядом с новеньким «Коннером», глядя, как «Ксебек» гибнет под прессом… А как мне нравился запах смазки!

Аурел усмехнулся. Наверное, Тири любит только скорость. А ее заставляют ходить в Сеть, которую она ненавидит… Но кто может ее заставлять? Отец? Гуру? Муж?

Нет ответа.

— Ладно, — вздохнул Аурел, поднимаясь. — Я так хочу пива, что готов мчаться до твоего Мелекесса без остановки, пока не свалюсь.

Тири натянуто усмехнулась и начала сворачивать кухню. Аурел собрался помочь, но она цыкнула на него и велела лучше проверить мотоциклы — в порядке ли. Это было куда веселее, чем скрести грязный котелок и мыть ложки, поэтому Аурел охотно согласился.

Вскоре они вновь рванулись в сизую летнюю даль, распихивая плотные, как вата, слои нагретого воздуха. Моторы гудели ровно, без надрыва, и в такт им бились два сердца; Ауре-лу казалось, что «Квантумы» чувствуют седоков нутром и радостно подчиняются каждому их движению.

Потому что моторы всегда отвечают взаимностью тому, кто их любит. В отличие от живых человеческих сердец.

Аурел видел перед собой обтянутую серебристой курточкой спину Тири и решительно подумал: в Мелекессе. В этом чертовом притаившемся у перегона городишке я скажу ей все. Скажу, что не отпущу ее от себя. Ни на шаг. Что понял, зачем живу в этом, в сущности, бестолковом и бессмысленном мире — чтобы встретить ее и больше никогда не отпускать от себя. Ни на шаг. Что чихал я на приказы ее таинственных хозяев — надоело. Купить домишко в том же Мелекессе, кормиться Сетью помалу, а если ей Сеть не по нутру — пусть носится на мотоцикле вокруг городка, но не удаляется больше, чем на шаг…

Но только Тири рассмеется в ответ, наверное. Или просто отмахнется и снова исчезнет неведомо куда, велев ему сидеть в убогой комнатушке мотеля и носа наружу не высовывать…

«Ей нужно было родиться мужчиной, — вздохнул Аурел и тут же подумал: — Не дай бог…»

~# skip a period

Мелекесс выполз из далекой непрозрачной дымки, как краб из прибоя. Аурел прищурился — так было лучше видно. Издалека городок выглядел в точности как Троя — наверное, все Трои, Мелекессы и Снуги похожи друг на друга, как терминалы одной модели, только названиями и различаются. Такой же шлюз на въезде. Такие же мастерские рядом с заправочной станцией. Такой же бар, только на рекламном щите вместо гигантского гамбургера красуется тарелка с жареной картошкой и румяной котлетой. Правда, вместо великана Грая их встретил щуплый сутулый старик в сером истертом рабочем комбинезоне.

— Добро пожаловать в Мелекесс! — сказал он неожиданно приветливо.

Тири сдержанно кивнула и бросила шлем на седло.

— Топливо? — осведомился старик. — Смазка? Регулировка?

— Спасибо. — Тири покачала головой. — У нас все в норме. Просто стоянка.

Аурел откинул ножку, и «Квантум» послушно замер, склонив руль и переднее колесо немного в сторону.

— Заплатите в баре, терминал там, — сообщил старик. — Бармена зовут Нахт.

Тири еще раз поблагодарила и направилась к вертящейся двери бара. Аурел последовал за ней.

— Если что, ищите меня в мастерне, — сказал старик Аурелу в спину. — Это там…

Аурел даже не стал смотреть — где. Просто вошел в бар вслед за Тири, хотя где-то в уголке сознания трепетала маленькая мысль — так поступать невежливо. Все-таки старик… Но основное место в голове занимали другие мысли: ПИВО и ДУШ.

Как выяснилось, мысли Тири совпали с его мыслями полностью. Ближайшие пару часов их мало что интересовало помимо этого.

Когда Аурел, чистый и расслабленный, растекся по креслу и еле-еле ворочал рукой, держащей пивную бутылку, он понял, что рай иногда спускается с недостижимых небес на землю. Сколько он сидел — Аурел и сам не почувствовал; только блаженство его прервала Тири. Дверь, по обыкновению, спутница отворила пинком. Аурел скосил глаза, потому что шевелиться не то что не хотелось — тело вообще временно исключило всякое движение из числа достижимых понятий. Тири успела переодеться — привычные ее брючки испарились куда-нибудь в утилизатор, а теперь она носила монтреевские же джинсы в довесок к стильным ботинкам. Но серебристая курточка сохранилась. Правда, вместо темно-серой футболки с загадочной надписью «Отдаю фреки только на гуХЕЬе» из-под курточки выглядывала красная клетчатая рубашка. Джинсы ей шли. Впрочем, Аурелу казалось, что Тири будет хороша в любой одежде.

— Держи, — сказала она и метнула Аурелу продолговатый пакет, который до этого держала в руках. Аурел даже не шевельнулся, и пакет мягко шлепнулся ему на грудь.

— Что там? — осведомился он, с трудом поборов гежела-ние делать что-либо, даже издавать звуки.

— Одежда. А свою выбрось.

Аурел тихо изумился.

— Уже выбросил. С каких это пор ты стала заботиться о моем гардеробе?

— С тех пор, как сплю с тобой в одном спальнике, — холодно парировала его выпад Тири. — Мне приятнее, когда ты чистый.

— Будешь тут чистым в первый же день, — проворчал Аурел. — Пылища в степи, шмоток не напасешься…

— Ничего, — успокоила его Тири. — Перетерпим до следующего городка.

— Ладно, спасибо… — Аурел продолжал ворчать, потому что ему по-прежнему хотелось лишь пребывать в кресле и потягивать пиво. — Надеюсь, там не мини-юбка?

Тири фыркнула.

— Я не люблю юбок… Вы, мужчины, хоть и лопухи, но одежда ваша все-таки удобнее…

Аурел развернул пакет. Там была такая же клетчатая рубашка, как и на Тири, и джинсовая пара от Говарда Шепарда. Только и осталось, что присвистнуть.

— Откуда ты знаешь, что я ношу Шепард? — спросил Аурел с немалым удивлением.

Тири ехидно объяснила:

— Как только я увидела тебя в Шепарде, я тут же догадалась, что ты носишь исключительно Шепард…

Но она улыбалась, и Аурелу хотелось думать, что она рада сделать ему приятный сюрприз.

— Выходи в бар, — сказала она и выскользнула за дверь как раз в тот момент, когда Аурел уже собрался подняться, чмокнуть ее в щеку и рассыпаться в комплиментах и благодарностях.

— Тьфу. — Аурел с досадой бросил пакет на кровать. — И почему я такой тормоз? — спросил он, глядя в овальное зеркало у кровати. Отражение отвечать не собиралось: напротив, вид у отражения сохранялся весьма озадаченный и вопросительный.

Он влез в новые, восхитительно хрустящие джинсы, накинул клетчатую рубашку, мягкую, как тополиный пух, сунул ноги в поношенные кроссовки и подумал, что надо бы и их сменить на новые. Куртку он оставил на кровати.

И тут в застегнутой на молнию сумке отчетливо прозвучал сигнал вызова.

Аурел замер. Он привык, что выключенная клавиатура не в состоянии принимать входящие — несмотря на то, что сам мог сканировать содержимое даже выключенного терминала.

Бластер продолжал надрываться в сумке. С опаской расстегнув молнию, Аурел тупо уставился на белый пакет с кла-вой и диалом. Звук стал громче и отчетливее.

С полминуты Аурел ждал, не решаясь прикоснуться к взбесившейся технике, вызов продолжал ритмично звучать, словно знал, что хозяин рядом и все слышит. Потом нерешительно протянул руку и медленно потащил клаву из пакета. Крошечный глазок над сенсором выключателя был матовым — значит клава действительно не запитана. В конце концов, неся сумку под мышкой, Аурел мог случайно включить клавиатуру даже сквозь кожу и пластик пакета. Мог. Но оказалось, что причина не в этом.

«А если ее теперь включить? — растерянно подумал Аурел. — Перестанет трезвонить?»

Он решительно коснулся сенсора, и глазок затеплился зеленоватым огоньком. Бластер звучал, как и раньше. Пустота над видеотреком сгустилась, и секунду спустя чуть выше клавиатуры замерцал голокуб. Пальцы сами утопили АИ-А. В го-локубе возникло темное изображение — внутренность не то бара, не то большой комнаты, в которой в самом разгаре шумела молодежная вечеринка. На Аурела взглянул выбритый до синевы парень. Ему было лет двадцать пять, и еще Аурел заметил, что на нем все та же клетчатая рубашка, точная копия той, что Тири сегодня подарила ему, и той, что носила сама.

— Где Тири? — не здороваясь, напористо спросил звонивший.

Вообще парень производил впечатление уверенного в себе и агрессивного человека.

— А ты кто, собственно? — осведомился Аурел. В такие моменты он и сам становился до невозможности агрессивным — инстинктивно.

Парень отмахнулся:

— Некогда. Скажи ей, Камилл зовет. Только быстро, ради святого коннектия! Это в твоих интересах тоже.

Так вот ты какой, таинственный Камилл! Тот, для кого Аурел добывал злосчастный лощининский файл! До сих пор они общались только через третьих лиц…

— Может, скажешь, в чем дело? А я потом передам.

— На вас охотятся, — неохотно пояснил Камилл. — Проблемы у вас. Новые. Давай дуй за Тири.

— Ладно, — пожал плечами Аурел и скорым шагом направился в бар. Что-то заставило его торопиться — наверное, предчувствие.

Тири он нашел не сразу, потому что в баре было дымно и темно, только в такт рэп-н-роллу метались по стенам, полу и столикам цветные пятна. Несколько человек танцевали в клубах искусственного белесого дыма. Аурел долго бродил от столика к столику, вглядываясь в лица сидящих. Наконец он увидел Тири — она оживленно общалась с двумя хайрастыми ребятами, похожими на музыкантов.

— Эй, — сказал он, приблизившись. — Тебя Камилл зовет.

Даже в полутьме Аурел заметил, как побледнела его спутница.

— Что? — переспросила она, но не потому, что не расслышала, а потому, что не могла поверить.

— Камилл зовет, — повторил Аурел. Голос у него был блеклый, как незабудка, простоявшая неделю в сухой вазе.

— Что значит — зовет? По Сети? — уточнила Тири, словно Камилл мог звать как-нибудь еще.

-Да.

— Я же сказала тебе не прикасаться к терминалу! — тихо и зло уронила Тири, устремляясь к внутреннему выходу из бара.

— Я к нему и не прикасался. Сначала… — попытался оправдаться Аурел, но его фраза упала в пустоту. Тири уже убежала, а остальным посетителям бара было глубоко плевать — касался он сегодня клавы или не касался.

Аурел умолк, но на него никто по-прежнему не обращал внимания, несмотря на то что он торчал посреди зала, как одинокий файл на холде. Даже хайрастые собеседники Тири тут же встали и удалились куда-то в дым. В уши назойливо толкался вяжущий ритм рэп-н-ролла, надоевший Аурелу еще в позапрошлой жизни.

Спохватившись, Аурел тоже поспешил прочь, к выходу. Холл и коридор он проскочил с ходу, не обращая внимания на тройку шарахнувшихся в полумрак теней. Узкая полоска света выбивалась из шели между косяком и неплотно прикрытой дверью. Из комнаты доносился тихий рассерженный голос, вполне отчетливый, но Аурел не смог разобрать ни слова. Наверное, говорили на каком-то косом жаргоне, которых придумали вдоль перегона сотни, если не тысячи. Еще доносился приглушенный шум вечеринки, там, на другом конце, откуда звонил Камилл.

Едва Аурел вошел, разговор прервался. Шум тоже. Тири коротко выругалась и протянула руку к клавиатуре — похоже, не появление Аурела послужило поводом к окончанию разговора. Она коснулась сенсора под надписью «Power», зеленый глазок индикации питания послушно угас, но голокуб продолжал светиться как ни в чем не бывало.

В следующую секунду пальцы Тири отдали короткую команду терминалу:

[check b mem]

Голокуб послушно мигнул, прокручивая тест, [alien resident in base memory detected] — вспыхнула алая тревожная строка, и Аурел кожей почувствовал, как взвились на дыбы церберы, сторожащие іп-порт. Впрочем, секундой позже голограммная муть сконденсировалась еще в одну строку, на этот раз зеленую: [virus not found]

[message generator data inverse point]

[Наняты охранять вас. Фирма ТП. Идем по перегону с востока навстречу вам. Четыре джипа, «Гризли», «Эфа», «Строгино 4Х», «Ленд-ровер Автоклуб». Не разминуться бы! Ждите нас в точке, где получите эту мессагу, или идите по перегону, не отклоняясь в стороны. Бай-бай! Бай.]

Сообщение медленно теряло яркость, растворяясь в голо-кубе, как кусочек сахара в кипятке. Терминал коротко пискнул и озадаченно сообщил:

[dial init error]

[optical line not found]

[missing connect]

[hardware trouble… please, wait]

Терминал судорожно пытался найти Сеть. Но не мог: Аурел ясно видел, что джек волоконки, как и раньше, торчит из гнезда в стене, а диал, тоже отключенный, пребывает в сумке. Как же резидент сумел пробраться в base-память?..

И вдруг Аурел ясно понял как. Через Камилла. Камилл этот наверняка такой же, как Аурел и Тири, — хакер-киберте-лепат. Он заставил работать отключенную от всего клавиатуру. При известном усилии это, наверное, можно сделать, читал же Аурел на спор лежащие в кармане собеседника диски… А резидент скорее всего спящий — сидел на горячих точках бекбона, по магистралям сидел, по серверам, и дремал до поры до времени. Едва Камилл открыл виртуальный капилляр на терминал Аурела, резидент проснулся, мигом собрал ядро сообщения и зашвырнул data-массив прямо в память…

«Стоп! — сказал себе Аурел. — Неувязочка!»

Едва Тири отключила батареи, терминал должен был уснуть, поскольку Камилл больше не подпитывал его. А это значит, что base-память должна сброситься и «забыть» все, включая злополучного резидента!

Аурел повернул голову к Тири; та возмущенно глядела на него.

— Прекрати! — потребовала она. — Прекрати сейчас же!

— Что прекратить? — недоумевающе протянул сбитый с толку Аурел.

— Прекрати держать клаву! Зачем ты это делаешь?

«Она думает, что терминал подпитываю я!» — осенило

Аурела.

— Это не я! — заверил он девушку. — Честное слово!

Тири свирепо глянула ему в глаза.

— А кто? Я, что ли?

— Не знаю! Посмотри сама, если не веришь!

И шагнув к кровати, чтобы не упасть на пол, Аурел скользнул в киберспейс, неощутимое условное пространство, обитель голой информации, ограниченное на этот раз только памятью портативного терминала. Никогда раньше Слайдер.88.слайдер не видел отсеченного от обшей Сети виртуального мира.

~# run console 1

@comment: bug control

Спящий резидент отыскал терминал Аурела спустя две недели после странной истории с мнемоюстами. Днем, когда джипы неслись по равнине, как маленькое бизонье стадо, вминая гонимые ветром шары перекати-поля в укатанную плоть перегона и поднимая косые шлейфики пыли. Бластер заурчал и заулюлюкал, как сторож-антивирус при виде свежего червяка — пожирателя архивов. Бай тотчас нажал на клаксон и утопил педаль тормоза до отказа. Повиснув на ремне в нескольких сантиметрах от руля, он почувствовал, как жалобно хрустнули ребра. Бай всегда пристегивался в автомобилях — после памятной истории с Васей Шмыковым, когда непристегнутого Васю увозили в больницу на вертолете, а пристегнутая жена не получила даже царапины. Тем более в этом мире вертолета не дождешься, хоть до скончания времен сиди, это не Москва.

Мимо пронеслась тигровая «Эфа» — Тигрис еле успел выкрутить руль и объехать резко затормозивший «Гризли». Чен с Семой и Син, катившие впереди, тоже затормозили. Бай увидел, что дверцы передних джипов открываются и спутники выглядывают, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в поднятой пыли. Боковой ветер быстро сносил пыль к северу.

Бай схватился за терминал и почти без опаски рухнул в Сеть, даже не вспомнив о мнемоюстах. Теперь уход в зыбкие сумерки виртуального мира у него получался значительно лучше. Две недели назад, в первый раз, он не сумел войти без мнемоюстов, но уже через три дня полупогрузился в киберс-пейс. Зрение и остальные чувства словно расслоились: он видел кабину «Гризли» и ощущал пальцами клавиши терминала, но в то же время он висел в пределах собственного, недавно открытого, холда. Долго так висеть между реальностью и Сетью не получилось, но через какой-то час он нырнул в Сеть целиком. И пробыл там больше дискретного часа. С каждым разом проникновение в Сеть давалось Баю все легче, словно мозг его постепенно привыкал к новому методу. Через неделю он сунул мнемоюсты в бардачок и напрочь забыл о них.

Резидент нашел Аурела у городка под названием Меле-кесс, чуть южнее перегона. По прямой от ТПшников это составляло чуть больше пятидесяти мегаметров. Бай прошелся по файлу-рапорту.

[Target: located; non-dial connect over SOLO-NET_Server, concentrator N 18588

A Message: sending… completed cps 847634

Прощай, Бай!]

Выполнив задачу, резидент тихо распался. Ядро его на миг вспыхнуло и взорвалось праздничным фейерверком, а логи-нити, связывающие разбросанные по всей Сети служебные массивы, занялись жидким сизым огнем и сгорели в одночасье.

— Йо-хо! — крикнул Бай, возвращаясь в кабину джипа. Рядом сидел Синицын, а в водительское окно заглядывал Чен.

— Ну? — нетерпеливо спросили оба.

Бай вздернул кулак с оттопыренным большим пальцем.

— Порядок! Мессага уже на терминале Аурела. Посмотрим, что он нам ответит!

В тот же миг над видеотреком замерцала развернувшаяся голограмма. Ровные строки проползали в толще голокуба и исчезали за плоскостью-ограничителем. Кто-то шарился в холде, общем для всех четырех джиповых терминалов.

— Однако! — сказал Синицын и залез в бардачок. Мнемоюсты он отыскал на удивление быстро. Бай сосредоточился и скользнул следом.

Он стал бесформенной объемной кляксой, черной как уголь в неосвещенной шахте. Рядом тусклыми искрами переливался Син, похожий на пузатого обтекаемого кашалота. А посреди холда висел полосатый, как оса, ярко-желтый юзер, в котором без труда можно было узнать Тигра. Значит, это не чужак: просто компаньону вздумалось сходить в Сеть.

[В чем дело, Тигрис?]

Син говорил медленно, потому что плохо работал с клавиатурой.

Тигр засветился еще ярче.

[Смотрю, как тут вы]

Он говорил еще медленнее.

[Все в порядке, клиент нашелся] — сообщил Бай.

Тигр не ответил — просто вытянул блестящее, как ртуть, жало и указал куда-то за пределы холда, на вывернутый входной капилляр. Бай и раньше замечал, что капилляр почему-то не прямой, но приглядываться к нему и не думал. Теперь пригляделся.

[Ах ты, edit твою DOS!] — выругался он и с негодующим шелестом перетек поближе к капилляру. Так и есть.

Капилляр был завернут петлей, и к нему примыкал еще один — черный и поэтому невидимый. Трюк был прост, как форточка, и назывался хидден-фильтром. Виднелись даже искромсанные обрывки логов, из чего можно было заключить, что доступ к их терминалам пытались получить несколько юзеров, а не один, и что контролировались не все потоки терминалов, а лишь какой-то конкретный. Но какой?

Бай обратился гигантскими, во весь холд, ножницами и яростно щелкнул, обрубая чужой капилляр. Синицын в ужасе пискнул и метнулся прочь, чтоб не угодить под эту чудовищную гильотину. Черный капилляр смялся, словно был сделан из жести, и лопнул; обрубок бессильно повис, сочась густой фосфоресцирующей жидкостью.

Ошеломленный Бай вновь стал кляксой: гнев, поднявшийся в нем, оказывается, способен управлять системой! С мнемоюс-тами на это ушло бы куда больше времени. Да и силища какая, Бай даже растерялся. Кем же он становится, каким компьютерным монстром?

Теперь он попытался контролировать свою силу, и, в общем, это получилось. Аккуратно выровняв входной капилляр, Бай свил вокруг него охранную сетку и наскоро привесил программу-сторожа. Перелопатил целевые управляющие церберов, мирно дремлющих в уголке холда (чтоб церберы и близко никого не подпустили к капиллярам), и решил, что для начала достаточно. Теперь шуровать на их терминалах будет весьма затруднительно.

Он вернулся в обычный мир, в последний момент оглянувшись. Холд был пустым и темным. Как и раньше. Только церберы дремали в углу.

«Толку от них», — подумал Бай зло. В глазах светлело, дневной свет рвался сквозь стекла кабины.

— Ты, урод! — Синицын с негодованием ткнул его кулаком. — Ты ж меня чуть не перекусил!

— Извини, — протянул Бай. — Я сам не сразу понял… Привыкаю без мнемоюстов. Еще не привык.

Син, отдуваясь, содрал с переносицы очки и принялся вытирать потный лоб. На висках виднелись красные точки — следы от таблеток-психоусилителей.

«Блин! Каково без мнемоюстов-то! — подумал Бай ошеломленно. — А ведь верно: мнемоюсты, по сути, контролируют энергопоток мозг — Сеть. В обе стороны. А теперь я связан с терминалом бесконтрольно… Значит… Значит, я могу теперь ворочать в Сети такими силами, какие мне и не снились? Да что там — вон капилляр перегрыз в момент, а раньше по часу уходило, чтоб его отсечь!»

Сознание своей мощи едва не раздавило Бая. Боязно было даже представить, на что способен энергетически не стесненный юзер в Сети. Защиту любого сервера можно щелкать, как гнилой орех. Церберов на чужих холдах гонять, как голубей на крыше. Да что там — можно испепелить мозг любого обитателя киберспейса, загнав на его мнемоюсты короткий пиковый сигнал. Чик — и вместо мозгов кровавая каша.

Словно ударенный гигантским молотом, Бай сидел перед бессмысленно мерцающим пустым голокубом в своем джипе.

Чен и Син переглянулись. Их компаньон отрешенно застыл, пялясь не то в бесконечность степи, не то вовсе куда-то внутрь себя.

— Чего это с ним? — спросил Син с опаской, хотя прекрасно знал что. Просто Бай понял что-то важное, что-то оче-видное-невероятное. И теперь размышляет, можно ли извлечь из этого пользу или же придется изобретать защиту — и лучше заранее. Уж кого-кого, а старого своего приятеля Син знал как облупленного, даром что никак не мог привыкнуть к новой физиономии. Впрочем, к его физиономии и круглым очкам, наверное, тоже привыкнуть трудно. А уж к тигровому цвету кожи и лоснящейся, вечно улыбающейся роже!

— Граждане, — хрипло сказал Бай, прервав мысли Сина. — Граждане, хотите заполучить в помощь всемогущего бога Сетей? Так вот, он с вами. Я теперь могу весь этот мир завязать бантиком и поставить на уши. И никто, никто не сумеет мне помешать.

Но тут же подумал: если только под этими небесами больше нет никого, способного погрузиться в киберспейс без мне-моюстов. А кто сказал, что этого никто не умеет?

Незаметно подошедший Сема смиренно сложил ладони у груди и тихо спросил:

— Поедем ли мы дальше, господи? А то торчим здесь уже битый час и ни на метр не продвинулись. Я же хотел бы побыстрее разделаться с делами и назад, в Москву, аминь…

Чен тихо, как умел только он, засмеялся.

— Ладно, поехали… — проворчал Синицын, открывая дверцу и вылезая из байкаловского джипа. — Где он нас должен ждать, говоришь?

— Э-е-е… — Бай защелкал клавишами, вызывая карту в голокуб. — Под Мелекессом. Это в двадцати мегаметрах… С небольшим.

Было слышно, как у себя в кабине хмыкнул Тигр и тотчас же завел двигатель. Полосатая «Эфа», выбросив из-под колес два пыльных хвоста, рванулась с места. Теперь колонну возглавил Тигр. Спустя несколько секунд тронулся джип Чена и

Семы, затем — Синицына, а последним, подождав с минуту, пристроился Бай.

«Ну и ладно, — подумал он. — Хоть в задницу никто не воткнется, если опять резко заторможу!»

Пыль быстро оседала; в степи опять стало пусто, только еле слышное урчание моторов затихало вдали, постепенно растворяясь в стрекоте кузнечиков.

~# run console 3

@comment: checking base software

Оказавшись в памяти терминала, Аурел осмотрелся. Он висел в центре большой, но конечных размеров сферы. Поверхность ее тускло отливала сталью. Обычной безбрежности киберспейса не чувствовалось, и это было странно и непривычно.

Рядом коротко вспухла искристая клякса, похожая на ме-дузу, — Тири. Искры, пробежав по тонкой мантии, угасли, медуза сложилась в комок, будто испуганный еж, и разом обрела серо-стальной цвет, в тон окружающей их сферы. Аурел оставался, как обычно, черным и бесформенным.

Внизу топорщились кристаллические джунгли, кое-где разбавленные игластыми шарами, — системные файлы и рабочие драйверы. Тысячи переплетенных нитей-связей увили эту диковинную конструкцию на манер плюща. Туда лезть было незачем.

Резидент обосновался в верхней памяти. Белесая сеть, похожая на паутину, затянула условный «верх» сферы. В местах крепления паутинок к поверхности сферы бугрились странного вида выросты, наводящие на смутные мысли о лосиных рогах. За паутиной что-то мерцало и перемигивалось теплым оранжевым цветом.

На стальном боку Тири вдруг прорезалось женское лицо — не очень почему-то похожее на саму Тири. Оно сохраняло все тот же матово-серый цвет, кроме глаз: глаза были изумрудно-зелеными. Аурел мысленно хмыкнул. Тири смотрела на резидент-паутину, медленно поднимаясь к ней. Аурел тотчас поплыл следом, на ходу превращаясь в зазубренный, как циркулярная пила, диск.

Из-за паутины вдруг протянулась человеческая рука и погрозила пальцем: не приближайтесь, мол! Тири замерла, как показалось Аурелу — озадаченно. Рука тут же исчезла, даже не потрудившись сначала убраться за паутину.

— Пугает! — сказала Тири басом, как брат Грай. Аурел не ответил.

Паутина тем временем выгнулась, словно парус на ветру. Потом слилась с неярким массивом резидента, впиталась в его шероховатую поверхность.

Аурел вырастил длинное щупальце и протянул его в направлении резидента. Массив тотчас явил большие ножницы — намек был достаточно прозрачным. Испытывать щупальце на прочность Аурел не стал. Здоровье дороже.

— Странный резидент! — протянула Тири уже не басом, а своим обычным голосом, только слегка реверберированным. — Больше на демона похож. Смотри, какая аура мощная.

«Какая еще аура? — подумал Аурел с недоумением. — Но на демона и правда больше похож…»

С мягким щелчком Тири распалась на добрую сотню небольших шариков, каждый из которых хранил копию женского лица и пару зеленых точек в качестве глаз. Шарики слаженно, как стая рыбешек, метнулись вперед, но резидент схлоп-нулся, будто карточный домик, и шарики, отскочив не то от поверхности сферы, не то от самого резидента, полетели назад, прямо на Аурела. Пришлось уворачиваться, держа в восприятии их всех, что было непросто. Аурел еле справился.

— Осторожнее! — проворчал он, когда Тири вновь сконденсировалась в нечто целое.

— Мимо, — констатировала она невозмутимо.

— Что ты пытаешься сделать? — попробовал прояснить ситуацию Аурел. — Может, скажешь по дружбе?

— Взять его за шиворот, — ответила та. — Что тут непонятного?

Аурел скептически глянул на резидента — тот пульсировал, словно дышал. Сейчас он был похож на зерно чечевицы.

— Но какая аура! Такое впечатление, что это юзер в Сети, а не просто программа! — продолжала говорить загадками Тири.

Аурел сконцентрировал внимание на энергопотоках. Внутреннее зрение включалось не сразу, а плавно, словно возникающее на белом листе фотобумаги изображение. Постепенно зеленоватые туманные «реки» густели и наливались интенсивной палитрой. Аурел окинул взглядом всю систему потоков, кровеносных сосудов любой компьютерной системы.

Вот рукав к процессорным сборкам, низковольтный, поэтому тоненький… вытекает (гм!) прямо из тела демоноподоб-ного резидента! Аурел отвесил бы челюсть, если бы ее имел здесь, в киберспейсе. Вот рукав к осциллятору… тоже растет из резидента! А питание к клавиатуре?

Тоже из резидента! Все компоненты терминала брали энергию у этой чертовой чужой программы!

— Эй, Тири! — сказал Аурел изумленно. — Погляди энергопотоки! Только не падай потом, систему снесешь к едрёне-матрёне!

На изумрудные глаза спутницы мигом опустились затененные очки-звездочки, только без всякой оправы. Здесь им не нужно было на чем-нибудь держаться — могли просто висеть у глаз, потому что киберспейс не знает, что такое гравитация.

Тири взглянула, но ответить не успела: мир стал медленно меркнуть, энергопотоки светлели, словно у резидента кончился заряд.

Аурел без раздумий вывалился в обычный мир — оказалось, он лежал на кровати, свесив ноги, обутые в старые кроссовки, с псевдодеревянной спинки. Левая нога затекла, под коленом саднило, видно, Аурел ненароком ударился о твердый пластик. Тири сидела перед клавиатурой, безвольно склонив голову на плечо. Впрочем, в следующий миг она вздрогнула и села нормально. Первым делом она взглянула на терминал — тот был мертвым, как и полагалось при отключенном питании.

— Дьявольщина! Ты видел? Эта программа сама подпитывала терминал! — выдохнула Тири. Чувствовалось, что она под впечатлением.

— Видел… — глухо отозвался Аурел. — По-моему, это невозможно.

— По-моему, тоже. Впрочем, считается, что линковать человеческие мозги с Сетью без мнемоюстов тоже невозможно. И тем не менее…

— Подожди. — Аурел рубанул ладонью воздух. — Ты хочешь сказать, что эта программа способна совершать некие осмысленные действия, что она разумна?

— Не обязательно. Она может быть обучающейся.

— Но тогда она не сможет подпитывать терминал, — отозвался Аурел.

— Почему? — не поняла Тири.

— Ядра обучающихся программ незамкнуты. Незамкнутое ядро не может…

— Поняла, — оборвала его Тири. — Действительно.

Несколько секунд в комнате висела тишина, потому что

даже сверхнапряженная работа мысли не рождает звуков.

— А у тебя есть идеи? — наконец спросила девушка.

— Нет, — ответил Аурел. — Впрочем, есть. Может, резидент служит просто ретранслятором?

— Ага. А терминал подпитывается неким таинственным программером. Как там его? Бай, кажется.

Голос Тири был полон сарказма.

— Предложи что-нибудь получше, — огрызнулся Аурел. — Дай-ка лучше клаву. Щаз я этого резидента ручками заломаю, по старинке…

Тири враз нахмурилась, вспомнив о проблемах реального мира.

— Некогда…

Аурел внимательно поглядел на нее.

— Что тебе сказал Камилл? И что тебя с ним связывает, кстати?

— У нас неприятности. — Тири встала. — Надо убираться отсюда.

— А подробнее?

Грустно взглянув в глаза Аурелу, она объяснила:

— Лощинин нанял киллера. Платонова. Знаешь, кто это?

Аурсл вздрогнул. Он знал.

И еще он знал, что у Платонова «Бас-Лоджик». А это значит, что за день Платонов проезжает вдвое больше, чем Аурел с Тири на «Квантумах».

~# root

~# stream 2/console 5

@comment: user [Дмитрий Платонов]

@comment: status [civ]

@net locate: Кипрово_4999117

Ветер врывался в полуоткрытое окно, шепча о чем-то своем, воздушном, но Платонову было глубоко наплевать, о чем там шепчет ветер. В окно он спроваживал окурки и изредка поглядывал. А песни его не задевали.

«Бас-Лоджик», прижатый антикрылом к почве, упруго рассекал плотные слои прогретого воздуха. Руль почти не двигался — автопилот сумрачно мигал фиолетовым глазком, следя за дорогой. Впрочем, следить особо было не за чем. Степь рвалась навстречу так рьяно, что рябило в глазах — машина шла, сжирая по триста пятьдесят километров в час. Человек нипочем бы не выдержал такой скорости, сидя за рулем, обязательно влетел бы в какую-нибудь микроскопическую неровность перегона и пошел бы кувыркаться в осатаневшем от скорости металлическом гробу, пока не рвануло бы горючее. И привет. А автопилот — тихое и практически никому не известное изобретение одного из клиентов Платонова (ныне, понятно, покойного) — достался в наследство и безотказно служил киллеру номер раз уже седьмой год. Осталось только не взвыть от скуки, бездельничая в роскошной кабине «Бас-Лоджика». Зато можно было не терять времени ночью — автопилоту совершенно параллельно время суток. Равно как и время года, что тоже немаловажно.

Вряд ли мотоциклисты делают хотя бы по сто километров в час. Мегаметр-полтора в сутки — их предел. Платонов легко делал восемь. На старте его от клиентов отделяло мегаметров тридцать. При самом неудачном раскладе он должен догнать сладкую парочку — ковбоя и его подружку — за семь—десять дней. Но эти семь—десять дней нужно высидеть в кабине, взирая на опостылевшую степь, что окружала путника на перегоне. Спать или хлебать кофе — на деле Платонов забывал об алкоголе. Слушать Кочеткова, Митяева или Мищуков. Смотреть футбол. Но лучше — спать.

Платонов дремал, откинувшись на спинку водительского кресла. Когда прозвучал вызов, он лишь едва заметно шевельнул бровью. На вызов отвечать он никогда не спешил — пусть звонящий помается, понервничает. Глядишь, и стрясти с него больше удастся.

Наконец он лениво, словно бы даже раздумывая — стоит ли? — потянулся к панели справа от руля, хотя никто не мог его видеть. Вторую натуру не победить…

— Ты кто?

— Лощинин! — тотчас отозвался бластер знакомым голосом. Только после этого Платонов включил изображение, положив предварительно руку на руль, ибо не хотел, чтоб об автопилоте узнал кто-нибудь посторонний.

— Мы их засекли! — Лощинин частил. Платонов чувствовал, что разговаривать с ним Лощинин не любит и старается поскорее разделаться со всеми делами.

Напрашивался вопрос: «Где?», но Платонов, конечно же, промолчал.

— Они добрались до перегона наконец-то… Есть такой городишко — Мелекесс. Знаешь, где это?

Платонов фыркнул. На перегоне не так много городков — меньше тысячи. Тем не менее он знал обо всех и держал в голове план каждого. Не зря же он считал себя профессионалом. Впрочем, что значит — считал? Платонов и был профессионалом, причем лучшим.

— Я не понял, что у них там происходило, но минут пять терминал Слайдер-восемьдесят восьмого проработал. Кажется, у них был какой-то кривой коннект не пойми с кем. Во всяком случае, Злыдень с Энди не смогли отследить, с кем коннектился Фриппи, — логи оборваны. И еще, — Лощинин хихикнул, — кажется, к ним пробрался вирус. Короче, они с ним боролись, а Злыдень тем временем шастал около и держал свой компьютерный нос по ветру. Сейчас я тебе его дам, послушаешь сам…

Платонов кивнул. Изображение Лощинина в голокубе уменьшилось и уехало в левый верхний угол; в центре и справа раскрылись окошки терминалов Злыдня и Энди Трушина.

— Привет, — поздоровался Энди. Злыдень просто кивнул.

— В общем, я мало что понял, — честно признался Злыдень. — Иногда мне кажется, что я снова стал радостным и лопоухим чайником.

Платонов подозрительно поглядел на него. Если Злыдень, легендарный в сетях .41, говорит, что мало что понял, значит, дело и впрямь нечисто.

— А поконкретнее? — уточнил Платонов невозмутимо.

— Ну, например: это был не диал-коннект через ближайший ретранслятор, если, конечно, верить тем обрывкам логов, что я сумел наскрести. Но это не был и коннект посредством стандартной волоконки — волоконкой наши лучшие друзья вообще, кажется, не пользуются. Правильно — дураками их назвать никак нельзя… хотя некоторые их действия, мягко говоря, труднообъяснимы.

— Треки? — напрямую спросил Платонов.

— Треки в том числе, — подтвердил Злыдень.

Энди громко фыркнул. Платонов знал, что подумал Энди: тот всегда фыркал, когда кто-нибудь из хорошо знакомых ему людей неожиданно принимался изъясняться не как обычно, а вдруг начинал напоминать господина президента во время телеобращения к гражданам. Злыдень сейчас вещал именно в такой манере.

— Ну хорошо. А что вы сообщите полезного мне? — спросил Платонов, зевая. Натурально зевая, вовсе не наигранно.

Злыдень пожал плечами:

— Не знаю. Черт возьми, я практически ничего не знаю — только догадки. Мне кажется, что эти ребята используют какую-то нестандартную технику. Может быть, они и к военным влезли в карман?

— Тогда бы за ними шла бригада «Адаптеков» с полным боекомплектом и приказом стрелять на поражение, а не я на несчастном «Бас-Лоджике»… — проворчал Платонов.

— Ну, — в тон ему проворчал Энди, старательно копируя малейшие интонации, — не такой уж и несчастный твой «Бас-Лоджик»…

Машинально Платонов проверил — левая рука исправно лежала на руле. Он все еще «вел» машину — по крайней мере остальным полагалось в это верить. Неужели Энди пронюхал? Ну и времена! Ничего от хакера не скроешь! Но как, как он догадался, толстяк и обломщик? Уму непостижимо!

— Короче. — Платонов собрался. — Они в Мелекессе. Это радует: я думал, они дальше. Держите меня в курсе. Адье, граждане свободного Сатриана. Я отключаюсь, если вам больше нечего сообщить.

Энди пристально поглядел Платонову в глаза.

— Плафонов, — сказал он раздельно и внятно. — Не вздумай лезть к ним через Сеть. Это такой совет.

— Ладно, — согласился Платонов. — Не стану. Это такой ответ.

И прервал сессию резким хлопком раскрытой ладони. Клавиатура сухо затрещала, складываясь, и втянулась в специальный паз на панели, а голокуб сжался до размеров точки и пропал.

— Плафонов, — повторил он с отвращением. — Лет пять меня никто так не называл. Надо же, еще помнят. Кто ж это придумал-то? Кажется, Вася-Секс. Когда расколотил у меня ритуальную Наташкину лампу. Сказал, мол, теперь ты Без-плафонов: плафон твой я расколотил. А на бессвязные ругательства Вася ответил, разводя руками: «Ну извини!»

Платонов тогда даже не разозлился, потому что на охламона Васю злиться было совершенно бессмысленно.

«Бас-Лоджик» упруго съедал расстояние.

«Ох и сдеру же я с Лощинина разъездных», — подумал Платонов, расслабляясь. У него была в запасе по крайней мере неделя. Работа начнется только потом, но счетчик включен, и гонорар капает, с каждой секундой увеличиваясь. Специфика.

Он заснул минут через десять. Только автопилот продолжал незаметно корректировать путь стремительной, как тень, машины, которая презирала расстояния.

~# run console 4

@comment: research net movie

Энди привычно устроился в любимом кресле и потянул клавиатуру с захламленного стола на колени. Потом медленно нацепил мнемоюсты, намеренно закрепив тонкий проводок внатяг, чтоб предательские таблетки психоусилителя слетали с висков при малейшем движении головы. Энди очень не хотелось разделить судьбу бедняги Рюкзака, и он пытался принять меры. Тем более что, кажется, он нащупал ниточку, ведущую в самый центр клубка. К тому, кто спаивал воедино много, на первый взгляд, не связанных друг с другом событий. Начиная от слитого у Лощинина файла и заканчивая сверхъестественной смертью Рюкзака.

Камиллом Энди заинтересовался после того, как выяснил: тот многое недоговорил Лощинину, когда порекомендовал вызвать помощь из-за барьера. Во всяком случае, Камилл сумел надолго заморочить Лощинину голову, и тот занимался стрельбой в молоко; а потом исчез из Сити, причем как раз в тот момент, когда Лощинин заподозрил неладное. В самом деле, почему Камилл не сообщил, что знает, кто именно стянул пресловутый файл с терминала в «Яузе»? И потом, странная история с хинтом для забарьерников. Слепому видно, что Камилл затеял и вел какую-то свою игру.

Энди переворошил гору массивов на многих серверах, он сидел перед голокубом часами, до отвращения к синим окошкам Миднайт коммандера, но сидел не зря, как выяснилось.

Случай с пропажей файла у Лощинина был не единственным за последние три года, а всего лишь самым крупным. Ко всем без исключения имел отношение Камилл — как консультант. Данные всегда пропадали бесследно и при расплывчатых обстоятельствах с уклоном в мистику. При этом можно было с уверенностью сказать: во-первых, украденные данные _НЕ_ сбрасывались на стандартный лазерный диск, если судить по времени доступа; во-вторых, они не сбрасывались и на частные области всеобщего диска, а также не сбрасывались на локальный диск удаленного терминала, ибо не выкачивались из системы наружу; и в-третьих, они не могли быть считаны в оперативную память целиком из-за слишком большого объема. Сначала Энди предположил, что файлы просто уничтожались, но статистика все же фиксировала иногда не удаление, а перемещение с ничтожно малым временем записи на новый носитель и обычным — удаления со старого.

Сначала Энди не придал этому значения, но когда сожгли Рюкзака, вдруг задумался: а какая нужна энергия, чтоб сжечь живые нейроны? Попробовал подсчитать — и ужаснулся. Огромная, в Сети это нереально. Потом подумал: а что ограничивает энергетическую мощь юзера в Сети? Ответ был очевиден — психоусилители-мнемоюсты.

И вот тут Энди прошиб холодный пот. Достаточно подключиться к сети без мнемоюстов, напрямую мозг-порт и…

Это объясняло все. От скачивания данных с отключенного терминала (скачивания непосредственно в мозг — и время ничтожное, и логов не остается) до убийства Рюкзака. Во всех случаях, которые раскопал Энди, файлы воровали разные люди. Кстати, вскоре после этого эти люди исчезали из общедоступного киберспейса. Исчезал из виду и Камилл. До следующего случая…

Трудно было не сопоставить очевидные факты. Камилл явно выискивал по Сетям людей-феноменов, а потом, видимо, использовал в каких-то неясных целях.

И Энди стал копать под Камилла. Отыскивал еле заметные следы его пребывания в Сетях, потрошил статистику больших серверов. Постепенно картина начала вырисовываться. Найденные юзеры-кибертелепаты покидали Сити, адреса их станций, если таковые были, исчезали из нодлистов, но кое-кого Энди все же периодически отслеживал. Все логи тянулись откуда-то из центра материка, с магистрала второй сотни. Энди нашел даже приватный флэш-линк на один из бек-бонных узлов Сити.

Мнемоюеты жгли ему виски. Энди с сожалением задавал себе вопрос: почему он не может подключаться к Сети напрямую? Это сильно упростило бы дело, потому что не стесненный энергетически юзер способен защитить себя в киберс-пейсе от кого угодно. Страх не покидал Энди.

Повинуясь смутному наитию, Энди копал глубже и глубже, устанавливая имена и старые адреса людей, которыми интересовался Камилл, и никому ничего пока не рассказывал. Лощинин вряд ли бы заинтересовался подобной информацией, во всяком случае, до поимки ловкача Фриппи.

Копать было безумно интересно, Энди часами просиживал перед голокубом, готовый в любую секунду вывалиться из Сети и тем самым сохранить себе жизнь.

Но опасность пришла не из киберспейса. В тот день с утра Жека с детьми ушла не то в парк, не то по магазинам, только Юрка прилип к клавиатуре, раскалывая очередную миссию в «Готорн крафт», и мало на что обращал внимание. Бластер его терминала грохотал и выл, как ошпаренный кот. Энди был поглощен работой и на короткий шум из коридора не обратил внимания, решив, что там бродит вечно голодная Ксюха. Он совсем забыл, что Черную Суку увела с собой Жека. Зашедший накануне Толик Хлыстов спал в зале после обильного, длившегося ночь напролет пивного марафона с Пустовойто-вым. Пустовойтов уехал уже после рассвета, и Толик спал крепко и безмятежно.

Чувство, что за плечом кто-то стоит и внимательно глядит в мутный объем голокуба, свалилось неожиданно и захлестнуло мысли, будто первая штормовая волна сухой пирс. Энди рывком обернулся; мнемоюеты соскочили с висков и повисли на тонких черных проводках.

У кресла стояла стриженная под подростка девушка, рыжая и худенькая, в брючках в обтяжку и серебристой куртке поверх красной клетчатой рубашки. Она внимательно глядела на Энди сквозь затененные очки-звездочки. В руке ее чернел пистолет — если бы Энди разбирался в оружии, он узнал бы одиннадцатизарядный «Макселл».

Фраза застряла у Энди в горле. Девушка подняла пистолет, и аспидно-черный зрачок пулевого канала пронзил сознание Энди холодной иглой.

«Все», — возникла одна-единственная мысль. — Прости, — тихо сказала девушка. — Ничего личного. Ты слишком близко к нам подобрался. И спустила курок.

~#root

~# ps

~# kill console 4

~# end

[Press Enter J

Звук выстрела утонул в стоне Юркиного бластера. Энди дернулся в кресле и замер, свесив набок курчавую голову. На полосатый халат попало немного крови. Девушка опустила «Макселл», взглянула на мертвого Энди и неслышно выскользнула из комнаты. Она увидела в зале безмятежно спящего Хлыстова, глянула в спину заигравшемуся Юрке и вернулась в комнату Энди. Несколько мгновений постояла перед терминалом, закрыв глаза.

Все. Теперь терминал Энди Трушина был мертв. Так же, как и хозяин терминала.

Девушка ушла никем не замеченной — потому что Энди выпал из списка живых.

Его труп нашел Хлыстов — только под вечер.

~# system integrator — to user:

@comment: console 5 slide to console 4

~# new list: console 1 [Dmitry Baikalov@TП]

console 2/stream 1 [Stas Shimansky]

console 2/stream 2 [Mikel Zhmurov]

console 3 [Аурел Чогоряну]

console 4/stream 1 [Владимир Лощинин]

console 4/stream 2 [Дмитрий Платонов]

~# have a nice cyberspace !;-)

~# run console 2

@comment: run, sysop, run !

Из полудремы Жмура выдернул мощный аккорд входящего. Жмур встрепенулся и сел в кресле поровнее. Где-то в глубине дома тихо наигрывала мандолина, чему Жмур тихо изумился: неужели Злыдень музицирует? Потом выяснилось, что мандолина играла на улице, а звук доносился из открытого в одной из спален окна.

Злыдень благополучно спал на кушетке, и даже звук входящего не потревожил его богатырский сон. Протянув руку, Жмур коснулся клавы. На экране ископаемого монитора сгустилось изображение Лощинина. Босс был бледен и взъерошен. Казалось, он на грани паники. Собственно, так оно и было.

— Энди убит, — без предисловий начал Лощинин. — Буди Злыдня и рвите на перегон…

Жмур молча пихнул спящего приятеля-хакера и подождал, пока взгляд того приобретет осмысленность.

— Повтори, Володя… — попросил Жмур матовым, как стекло в бане, голосом.

— Энди убит, — покорно повторил Лощинин. — Сегодня утром.

— Как убит? — опешил Злыдень, вскакивая с кушетки.

— Из пистолета. Выстрел в голову. На эндятнике были еще Юрка и Толик Хлыстов. Их не тронули. Но они и не видели никого — Толик спал, Юрка игрался. Ни единого следа — профи постарался. Рабочий терминал Энди выжжен, как… — Лощинин с трудом подобрал сравнение, — как мозги Рюкзака.

Жмуру стало холодно от такого сравнения.

— Охота? — глухо спросил Злыдень. Лощинин пожал плечами:

— Не знаю. Но на вашем месте я бы убрался из Еланца и долго не совался бы в Сеть…

Злыдень задумался. А Жмур вдруг остро почувствовал, каково из охотника превратиться в дичь. Убийца с заряженным «Вербатимом», три-М или ТЭКшкой мог подстерегать за каждым углом, мог в любую минуту ворваться в уютный дом Злыдня и выпустить на свободу маленькую стремительную смерть, пахнущую порохом и оружейной смазкой. И от этой мысли начинали противно дрожать колени.

— И… никаких идей — кто бы это мог быть? — без особой надежды спросил Злыдень.

Жмур перевел взгляд на Лощинина. Тот немного поколебался, словно размышлял — говорить или нет. Все же решился и сказал:

— У дома Энди видели девушку приблизительно в то же время, когда эксперты определили смерть. Девушку, невероятно похожую на Тири.

У Жмура непроизвольно отвисла челюсть.

— То есть?

— Никто не говорит, что это Тири. Просто очень похожа — одета практически так, как Тири перед бегством из «Потерянного кластера». Очки-звездочки… Впрочем, это все ерунда. Тири со своим дружком сейчас на перегоне. И между прочим, к Елан-цу они сейчас ближе, чем к Сити.

— Ерунда, говоришь? — хрипло выдавил Злыдень и мучительно закашлялся. — А я так не думаю. Это система, Володь-ка. Группировка. Не зря они похожи, Тири и та девчонка. А за ниточки дергает, будь уверен, Камилл. Ты не нашел его тогда, но это не значит, что он исчез безвозвратно.

Лощинин недоверчиво поглядел на Злыдня:

— Почему Камилл?

— Сам подумай, — ответил Злыдень. — Заодно прикинь, что дало бы Камиллу единоличное владение украденным у тебя файлом.

Лощинин отмахнулся:

— Не пори ерунды! Зачем Камиллу мой файл?

— Не знаю. — Злыдень пожал плечами. — Я не знаю даже, что это за файл, а уж о том, зачем он Камиллу, и вовсе ни в жизнь не догадаюсь. Я вот что знаю: Энди последнее время копал под Камилла. И, кажется, что-то откопал. Доступно?

Лощинин все еще недоверчиво глядел на собеседника. А Злыдень поднялся с кушетки и обратился к Жмуру:

— Собирайся, Жмурилло. Я уверен, что пуля в голове не прибавит тебе радости.

Жмур с готовностью вскочил.

— Извини, — сказал Злыдень Лощинину. — Похоже, мы выбываем из игры. Будь добр, перечисли положенный гонорар нам на карточки. А то, сам знаешь, каково на перегоне без гроша… До встречи, я отключаю терминал.

Лощинин шумно вздохнул и печально покивал. В следующую секунду изображение на экране «Пойя» стало постепенно меркнуть, пока не исчезло вовсе. Зеленый глазок на мониторе погас, потому что Злыдень отключил питание всей системы. Теперь его дом был отрезан от остального информационного мира.

— Машина в гараже, — сказал Злыдень Жмуру. — Собирай спальники и прочее барахло. Я жратвы наберу. Да пошевеливайся, а то предчувствие у меня нехорошее…

Впрочем, Жмура не нужно было подгонять — по понятным причинам.

Желтый «Стингрей» Злыдня метнулся к южному шлюзу Еланца спустя двенадцать минут. Уходить решили не на перегон, а на юг, в сторону горного пояса. Туда мало кто забредал, а городков было еще меньше, чем в полярных районах.

А ближе к вечеру к дому Злыдня бесшумно приблизились две гибкие тени. Некоторое время они провели у низкой живой изгороди, молча разглядывая темные окна.

— Терминалы не включены, — сказала наконец одна из теней высоким девичьим голосом. Вторая тень повернула голову и взглянула в очки-звездочки.

— Кажется, мы опоздали.

Бесшумно перемахнув через изгородь, тени прошли вдоль бассейна и стали пробовать все окна по очереди. Третье по счету — окно Жмуровской спальни — распахнулось после легкого нажатия. Дом был обшарен в несколько минут, после чего тени собрались в берлоге Злыдня. Вряд ли бы хозяин остался доволен, узнай, что стряслось в этот вечер с его техникой. Но Злыдень был уже далеко.

— Осторожные, гады, — сказала вторая тень мужским голосом. — Удрали. Кто-то их предупредил, не иначе.

— Кто-то! — саркастически отозвался девичий голос. — Лощинин, конечно. Логи можно и глянуть, прежде чем пускать систему в даун…

— Какие логи? — Мужчина пожал плечами. — Видела, что за диал на крыше торчит? «Темное зрение», не «Аварк» какой-нибудь вшивый. Суровый девайс. Они, поди, напрямую к ма-гистралу в Сити цеплялись.

— А что, магистрали с некоторых пор не отсылают эхо-статистику? А, Крюгер?

— Все-то ты знаешь, — проворчал мужчина. — Ладно, пошли. Надеюсь, ты все потерла?

Девушка не ответила. Две тени покинули пустой дом и растворились в полутьме ночного города.

~# run console З

@comment: use brain

Они удирали из Мелекесса, словно за ними гнался сам дьявол. Аурел с немалым удивлением убедился, что Тири влечет его вовсе не к стоянке, где остались их «Квантумы», а куда-то в сторону, сквозь лабиринт респектабельных особняков, через какие-то сомнительные дыры в заборах и нежданные пустоши между имениями. В глухие ворота одного из особняков их впустил молчаливый негр. Ворота наглухо закупорили вход, едва Тири и Аурел оказались внутри, а урчание сервомоторов увязло в пышной зелени, клубящейся за воротами. Негр убрал руки с пульта у караулки, и теперь весьма трудно было предположить, что посреди нерушимой стены устроен проход.

Аурел нерешительно топтался перед караулкой, пока Тири не дернула его за рукав.

— Не спи! Сейчас нас спасет только скорость.

— И поэтому мы положились на собственные ноги, а не на «Квантумы»? — едко заметил Аурел.

Тири резко остановилась, схватив Аурела за рубашку.

— Ты что, всерьез рассчитывал уйти от Платонова на мотоциклах?

Аурел задумался. От «Бас-Лоджика» в самом деле не спасли бы и «Квантумы»…

— Что у тебя за идея? — спросил он, догадавшись, что Тири что-то затеяла.

Давешний негр у ворот подогнал к караулке обтекаемый «Креатив» с номерами Сити. Аурел присмотрелся и вздрогнул — это был один из автомобилей лощининских торпед, оставшийся в Трое после побоища в гараже. Значит, «Креатив» перегнали в Мелекесс, словно знали, что он пригодится… Странное совпадение. Слишком многозначительное, чтобы быть случайным.

Негр, отворив дверцу, выскочил наружу, и за руль тут же скользнула Тири.

— Садись! — велела она Аурелу, и тот подчинился прежде, чем понял, что подчиняется.

«А сумка!» — хотел воспротивиться он, но Тири, послав «Креатив» во вновь возникшие посреди стены ворота, так резко утопила акселератор, что Аурел утонул в кресле, прижатый ускорением. Неф у пульта махнул им черной рукой — наверное, желал удачи.

— Спасибо, Моррис, — прошептала Тири едва слышно, умело ворочая рулем. Снова мелькнули за стеклами особняки и сомнительные заборы, и «Креатив» затормозил на стоянке у знакомых «Квантумов». Аурелу не нужно было объяснять, зачем они здесь. Он мигом выскочил наружу, распахнул бардачки и перебросал сумки и пакеты в машину. Перегон шутников не любит…

Очень жаль было бросать мотоциклы в этом городке, но Аурел понимал, что «Креатив» все же пошустрее.

«Вот так и рушатся все надежды, — подумал он печально. — «Барракуды» своей лишился, теперь и «Квантум» отняли. Веселее некуда…»

Но у «Креатива» тоже был мотор, и он тоже бился в железном чреве машины, прислушиваясь к ритму живых сердец, и очень скоро Аурел стал жалеть только об одном — что за рулем сидит не он. Но, в сущности, какая разница, в такт чьему сердцу звучит мотор, если сидящая рядом так же близка тебе, как и покинутая в Трое «Барракуда»?

И Аурел отдался этому гипнотическому ритму, этой звенящей скорости, этой механической песне, подчиняющей всех, кто ее слышит. Ветер звучал за стеклами. Степь негромко выла, прокручиваясь под колесами. Расстояния меркли.

«Я живу». — Аурел сжал руку на подлокотнике. Схожие ощущения возникали у него только в Сети, когда он сливался с какой-нибудь навороченной программой, с каким-нибудь хитрым ледорубом и ломал то, что до сих пор не смог сломать никто. Он ощутил вкус жизни, вкус поиска, единственное, ради чего стоило жить.

Это приходило к нему всегда в самые неподходящие моменты. Наверное, в этом крылся некий загадочный смысл. Но именно в такие моменты Аурел переставал страшиться неизбежной смерти и упивался свободой — ведь жизнь того стоила.

«Креатив» вспарывал лето, убегая на восток. Они и вправду смогут идти быстрее, чем на мотоциклах: когда устанет Тири, за руль сядет Аурел; отныне можно не тратить время на стоянки и спать прямо на ходу, по очереди.

Если Платонов едет один, это уравнивает шансы. Если же не один… Что ж, тогда они столкнутся немного позже. Дальше от Сити.

— У вас что, община? — спросил Аурел спутницу, неожиданно вернувшись к мыслям о целях своего спасения.

Тири вопросительно уставилась ему в лицо, надолго оторвав взгляд от перегона за лобовым стеклом, накатывавшего-ся со стремительностью горной лавины. Очки-звездочки скрывали зелень ее глаз.

— У кого — у нас? — спросила она потом.

— Ну, у вас, у кибертелепатов. У тех, кто ходит в Сеть без мнемоюстов.

Тири насупилась.

— С чего ты взял, что нас много?

Аурел неопределенно пожал плечами.

— Ну… это же очевидно. Зачем я тебе? Зачем ты встряла в эту авантюру? Не из тяги же к путешествиям…

— Много ты знаешь о тяге к путешествиям! — скептически протянула Тири, вновь прикипев взглядом к перегону.

— Много, — сказал Аурел, не задумываясь.

Тири долго молчала.

— Скажи, как с вами связан Камилл? Почему он тебе звонил?

— Камилл у нас главный, — неохотно пояснила девушка. — Это он меня послал вытащить тебя из Сити.

Аурел опешил.

— Как — главный? Он что, тоже кибер?

— Да. Самый сильный. Иногда я его боюсь…

Вот тут Аурел перестал что-либо понимать. Камилл был заказчиком того самого дела, из-за которого теперь приходилось мчаться по перегону с Платоновым на хвосте. Это для Камилла Аурел стащил файл из корневого массива лощинин-ской станции. Если он кибер, зачем тогда нанимал Аурела? Хотел загрести жар чужими руками?

С другой стороны, если он собирает киберов — почему сразу не перетянул Аурела к себе? Без дурацкой гонки по перегону, без торпед Шамила и без Платонова? Без забарьерных ребят, по иронии теперь пытающихся его прикрыть?

Мини-диск с лощининским файлом Аурел давным-давно отдал посыльному Камилла. Значит, дело вовсе не в файле.

Аурел тихо выругался. Снова он не мог уловить глубинную логику событий и снова чувствовал, что ответ чрезвычайно прост, только сейчас прийти к истине не удастся, сколько ни плавь извилины.

Оцепенев в кресле и уставившись в мерцающую за лобовым стеклом даль, Аурел надолго ушел в размышления. Тири изредка косилась на него, но молчала. Впрочем, Аурел этого и не замечал.

~# run console 4

@comment: medium step

Мелекесс Платонов прошел глубокой ночью. Автопилот негромко исполнил бравурный марш «Последний прыжок тореро», сигнализируя, что машина перед городским шлюзом. Клиенты отсюда давно убрались, Платонов знал это. Знал и то, что двухколесные «Квантумы» они сменили на добрый «Креатив», а значит, встреча откладывается еще недели на две.

Город мелькнул за стеклами чередой приглушенных ночных огней. Неоновая реклама прочертила на фоне ночи причудливый, медленно угасающий трек и растаяла вместе с Ме-лекессом. Под горячие от нагрузки шины вновь лег простор перегона. Платонов вернул управление автопилоту и привычно расслабился.

Ночь сгустилась над скоростной машиной, как вода над брошенным камнем. Лишь одинокий фиолетовый глазок тускло мерцал посреди пульта — остальное растворилось во тьме.

~# run console З

@comment: crossroads

— Они где-то здесь неподалеку, — сказал Аурел уверенно, имея в виду пятерку забарьерников. — За Волицком, на перегоне.

— С чего ты взял? — не поверила Тири. Она только что проснулась и склонна была все подвергать сомнению.

Аурел пожал плечами.

— Посчитай. Если они едут так же быстро, как и мы, значит, в Волицке мы и пересечемся.

— А зачем нам с ними пересекаться?

Аурел удивился.

— Они же помочь хотят!

Зевнув, Тири приподнялась на локтях, нехотя выглядывая в окно.

— Зачем тебе их помощь? Думаешь, спасут от Платонова?

— Ну, — протянул Аурел, пытаясь, чтобы слова звучали поубедительнее, — семь против одного это все-таки не двое против одного. Да еще если из двоих одна…

Он вдруг замолчал, сообразив, что сболтнул лишнего.

— Ну, договаривай. — Тири почему-то оживилась. — Потому что одна — девчонка, да?

— Да, — пересилил себя Аурел. Получилось достаточно уныло.

— Браво! — улыбнулась Тири. — И это говорит тот, кого я тащу на себе от самого побережья. Где б ты был без моей помощи, а, деляга?

— В горах Южного Пояса! — ожесточился Аурел. — Без киллера на хвосте и никого не убивая! Прекрасно и без тебя бы справился!

Он в сердцах рванул руль влево, объезжая пузатый шар перекати-поля. «Креатив» вильнул, Тири бросило сначала на спинку передних сидений, потом к дверце, в угол. Она больно ударилась головой о подлокотник-пепельницу.

— Потише ты! — прошипела она. — Герой…

Аурел решил не отвечать, только сердито сопел. Несколько минут молчание нарушалось лишь уверенным урчанием двигателя да еле доносящимся шорохом протекторов.

Потом Тири, добавив в голос миролюбивые нотки, осведомилась:

— Ты что, серьезно намеревался уйти от Лощинина на своей «Барракуде»?

Аурел только кивнул.

— Ты сумасшедший, — вздохнула Тири.

— Ушел бы, — упрямо сказал Аурел. — Есть опыт.

Тири усмехнулась и села, отбросив серебристый спальник,

которым укрывалась, в сторону.

— Ладно, давай не будем об этом. Останови, пожалуйста.

Когда она вернулась в машину, Аурел уже остыл. Пусть себе, пусть тешит себя мыслями, что он сам ни на что не способен. Самоуверенная девчонка.

Но Тири нравилась ему даже такой.

— Устал? — спросила она, захлопывая дверцу. — Может, давай я поведу?

По сложившейся схеме тот, кто просыпался, не садился за руль еще часа два. Только потом.

— Ладно, — проворчал Аурел. — Дотяну до Волицка, тут недолго.

И в этот момент что-то взорвалось у него в голове, отдаваясь тупой болью в висках. Аурел вцепился в руль и мягко осел, склоняясь к плечу Тири. Ступня его отпустила педаль акселератора, и «Креатив» пошел тише, сворачивая с перегона в дикую степь. Не растерявшись, Тири перехватила руль, дотянулась ногой до сцепления, рванула рычаг коробки на нейтрал, мягко перебросила монтреевский ботинок на тормоз и дождалась, пока «Креатив» встанет.

— Что с тобой? — Она потрясла Аурела за плечи, заглядывая в лицо. Глаза его были пусты, как глаза манекена. — Черт!

Тири потянулась к бардачку, собираясь вытащить аптечку, и тут же заметила зеленый индикатор на машинном терминале. Терминал пахал вовсю, словно отрабатывал мультисессию с десятком разных серверов.

— Черт! — повторила Тири, на этот раз слегка растерянно. — Да он в Сети!

И не раздумывая, распахнула призрачную завесу, отделяющую реальный мир от киберспейса. Ухнула в этот такой чужой и такой странный океан неощутимых информационных полей. Через весь холд тянулся ясно видимый светящийся след. Тянулся к черному капилляру, похожему на замаскированную врезку.

Став похожей на серебряную акулу, Тири пошла по следу. Ее спутник не мог уйти далеко — не успел бы.

Церберы ревниво рванулись к ней, чувствуя чужую, но она выбросила радужный мерцающий шлейф завесы и сразу стала невидимой.

«Никудышная у Шамила защита, — подумала она, подбираясь к узкому капиллярному створу. — Неудивительно, что он немногого добился…»

В капилляре было почему-то заметно теплее, чем на холле. Она скользила вдоль следа, и капилляр вскоре вывел к достаточно обширному линку на бекбонный сервер. Аурела тащили в сторону бекбона, именно тащили — в этом Тири не сомневалась ни секунды. Он, конечно, оболтус и авантюрист, но не до такой же степени! Его взяли, ясное дело, на поводок — уж не Камилл ли? Тири тоже не понимала многих действий вожака и не могла их объяснить. Но лишь в случае с Аурелом действия Камилла сначала вызвали в ней глухое раздражение, а затем и неосознанный протест. Потому что ее заставляли совершать нечто… неприятно пахнущее, скажем так. Да еще в отношении Ури — первого, кто был ей действительно небезразличен в этом мире.

А может, это не Камилл, а оставшиеся лощининские хакеры-наймиты? Тогда им крышка. Возиться с ними нет времени — не так давно Тири их достаточно красноречиво предупредила. Не вняли — что ж, каждый выбирает свой путь…

Она влилась в переделы сервера — гигантского куба, поделенного на этажи, кварталы и секторы. Куб искрился жизнью; мелькали светящиеся фонарики юзеров, по каналам роутинга сплошным потоком шли искрящиеся сообщения, кто-то пытался протянуть алую нить директа, сверху то и дело сваливалась тончайшая невесомая паутина сканнинга самопроверки, бесцельно бродили демоны-резиденты, невызванные в данный момент, какой-то псих ломал толстую стену рутовой защиты и к нему незаметно, исподволь, чтоб не спугнуть раньше времени, сползались красноглазые церберы, похожие на решетчатые фермы сервоподъемников.

Скользнув взглядом по ломщику-самоубийце, Тири пронеслась мимо. Какой-то лопоухий юзер-новичок, горящий зелено-желтым, словно новогодняя свеча, на миг застыл, когда мимо него незримой тенью промчалась тускло-серебристая акула.

А в следующее мгновение Тири увидела Аурела. Это был именно он — никем другим не могло быть аспидно-черное пятно в углу чьего-то локального приватного диска. Аурел одиноко висел, изредка вздрагивая. Его никто, похоже, не трогал. Но себя Аурел не помнил, это несомненно.

Тири, стараясь не суетиться, обволокла его незримой пеленой свежей завесы; не такой, с помощью которой дурачила шамиловских церберов, а новой, специально сотканной только что. Аурел казался сонным — его «я» едва тлело где-то в непроглядной глубине, а к мозгу сбегалось несколько витых паутинок, запутанных, словно вытащенная из механизма часовая пружина. Тири попыталась отследить целиком хоть одну, но не успела. Паутинки вдруг дружно распались в светящуюся пыль и осели на нижний уровень, постепенно теряя свечение и обращаясь в частички серверного полумрака. Аурел тотчас встрепенулся, собрался в игластый шар, и Тири захлестнула мощная волна живой эманации — спутник проснулся. И теперь соображал, где он и что с ним.

«Своя, — сигнализировала она понятным Аурелу кодом. — Уходим немедленно».

Аурел узнал и согласно высветил на черном боку среди игл «agree».

Новичок, торчащий неподалеку и все пытающийся понять, что же происходит совсем рядом с ним, недоуменно отследил два стремительных, как болиды, ядра, что разом исчезли. Только что были здесь, на локале, а в следующий миг о них уже ничто не напоминало.

Точнее — ничто, кроме крохотного трек-файла, возникшего словно бы ниоткуда. Новичок не удержался и потянулся к нему, чтоб просмотреть.

[Привет от Тири. Ваш CMOS покр_. инеем. Меня здесь не было. C_U_L8r!]

Любопытный юзер так и не понял, чему стал невольным свидетелем. Даже когда снял мнемоюсты и уставился на недавно купленный терминал последней модели, Что делать со странным трек-файлом, он не понял тоже.

~# run console 1

@comment: IRQ conflict

— Я снова засек их! — сказал Байкалов азартно. — Совсем рядом, километров двести пятьдесят — двести тридцать. Под Волицком.

Сумасшедшая трехнедельная гонка по равнине выела остатки сил и бодрости. А ведь еще предстояло пересечь материк в обратном направлении, к зоне высадки, сопровождая невесть что натворившего клиента… Об этом не хотелось даже думать. Но сейчас ТПшники ненадолго забыли о грядущем марше к восточному побережью, потому что именно под Волицком скрещивались все пути — путь Слайдер-восемьдесят восьмого, путь мрачного профи-одиночки по фамилии Платонов и путь пятерки из-за барьера. Что-то подсказывало Баю, что Платонов будет не единственным, кто попытается перехватить клиента. Не верилось, что большие люди ограничатся одиночкой, будь он хоть трижды профи. В общем, Бай уповал на лучшее, но и к худшему пытался подготовиться.

Спикер отозвался голосом Тигра:

— Давай на газ дави, а не болтай!

Бай пропустил реплику Тигра мимо ушей, зато окликнул Синицына:

— Син, чисть плазмоган. В ближайшей перспективе — большая драка в городе. Прям DOOM-семь. Ты рад?

— Пошел ты… — без энтузиазма пробурчал Син. Чувствовалось, что гораздо с большим удовольствием он испил бы портеру и откинулся в шезлонге где-нибудь на бережку, чем палил бы по живым мишеням, склонным к тому же отвечать огнем на огонь. Хотя втайне Син надеялся обойтись без стрельбы. Подобрать этого трижды проклятого суматошного клиента, вихрем пронзить равнину, дойти до зоны высадки и со спокойной душой вернуться домой, в Москву, к жене и дочке, к портеру и креслу, которое ничуть не хуже шезлонга.

Бесконечный вояж в растянутом и сплюснутом, как необъятный блин, двухмерном мире ему надоел до боли зубовной. Но на винтовку, лежащую поперек пассажирского сиденья, Син все же покосился, и лицо его немедленно расцвело гримасой мучительной и недовольной.

— Сема! — позвал Бай почему-то другим голосом. Изменившимся. Настороженным и отрешенным.

— Чего? — тихо отозвался тот.

— Переберись-ка ко мне… Тут что-то странное.

Чен туг же затормозил и высадил Сему. Спустя минуту Сема уже сидел за рулем байкаловского джипа, а Бай, пристроив кла-ву на коленях, слепо уставился в толщу бледного солнечным днем голокуба. Он провалился в Сеть, и Сема знал — трогать его сейчас бессмысленно.

Бай осторожно скользил в нематериальной толще ки-берспейса. Его верные программы-резиденты, дремавшие до поры, честь по чести доложили о присутствии клиента в Сети. Но, глянув отчет, Бай отметил сразу две странности. Первое: клиент входил в Сеть, используя чужой терминал, автомобильную деку некоего Шамила Сайхутдинова, недавно убитого в Трое. И второе: похоже, он входил в Сеть не сам. Его ввели туда, как слепого пешехода в подъехавший автобус. И Бай насторожился, потому что нутром почувствовал неясный подвох.

В Сети он был быстрым, быстрее не придумаешь. С тех пор как зависимость от психоусилителей перестала его сдерживать, Бай научился мгновенно и не задумываясь проделывать то, на что раньше уходили минуты. След Аурела был яркий… и, похоже, по нему уже прошел кто-то недавно, потому что рыжие пятна отслеженного доступа попадались на каждом шагу. Причем прошел только что, потому что служебные демоны контроля еще не успели свернуться и заснуть, а так и колыхались вдали, обратив к Баю куцые многоступенчатые массивы.

Бай разделился. Каждая из его частей стала независимой и принялась за свою часть работы.

Дальше по следу — готово, вон клиент… и спутница его рядом. Спутница поглощена сканированием, Бая она не видит. Клиент… клиент пассивен, такое впечатление, что он не контролирует себя.

В памяти тотчас всплыла встреча с дайвером-спасате-лем и коварным файлом-паразитом на сервере, куда Бай когда-то лазил за пояснениями к компилятору. Но сейчас происходило что-то иное, потому что никакого вируса вблизи не наблюдалось, а уж вирус-то Бай распознал бы — у них всегда заметные тела, как это странно ни звучит. Не всегда понятно, что перед тобой вирус, но видно, что перед тобой не пусто. Сейчас Бай не видел никого — в пределах чьего-то локала находились только Аурел, его подружка, похожая на серебристую акулу, частично — Бай, да рдел вдалеке удивленный чайник, наблюдая за происходящим. Видимо, случайно оказавшийся рядом.

Бай наскоро прослушал присутствующих — девчонка-акула пыталась понять, кто спеленал Аурела, чайник благоговел вдали и смутно мечтал о временах, когда сам станет крутым, Аурел вообще казался выключенным из Сети, если бы не одно но…

Часть сознания Аурела выглядела в точности как локал-диск. Запароленный насмерть. И диск этот был забит по самую завязку исполинским многослойным, как бутерброд, файлом.

Бай присмотрелся. Работа была ювелирная. Связи в психике Аурела были сшиты с величайшим тщанием, нейрон к нейрону, так, что он и сам скорее всего не догадывался, что часть его мозга используется как тривиальный носитель. Эдакий ходячий сейф.

«Дела!» — Бай присвистнул бы, если бы умел.

В тот же миг Аурел очнулся. То, что сдерживало его сознание, исчезло, отступило куда-то на высшие уровни, даже Бай не смог понять, что это было и куда делось. Аурел шевельнулся, но законсервированной области у себя в памяти он по-прежнему не видел.

«Неужели хотели влезть ему в память? — подумал Бай. — Не получилось, наверное, помешала девчонка. Или я. Знать бы, что там хранится…»

Едва клиент пришел в себя окончательно, девчонка обменялась с ним быстрыми сообщениями, и оба рванулись из Сети, даже не утруждаясь придать своему присутствию в ки-берспейсе видимость обычного доступа. Чайник на своем наблюдательном посту даже позеленел от зависти.

Тем временем остальные части сознания Бая шныряли окрест, но толку от этого было чуть — Сеть жила обычной жизнью, клиенты убрались восвояси, а от таинственного поводыря слепых в мире киберспейса не осталось ни малейшего следа.

Бай пошастал в локале и около еще некоторое время и понял, что старается зря. Все, что можно было выжать из событий, Бай выжал. Теперь вернуться и осмыслить новую информацию. Вне Сети это получится лучше.

И он вернулся в кабину джипа. Кончики пальцев заметно ныли, словно он колотил по клавишам не иначе как с остервенением.

Сема заметил, что Бай ожил, и, не отрываясь от руля, покосился на него.

— Заведи себе дрессированного дятла, — посоветовал Сема, как всегда сохраняя самый серьезный вид. — Когда-нибудь ты сломаешь себе палец.

Бай отмахнулся от него и негромко позвал Сина:

— Эй, директор… Я узнал тут кое-что. Слушаешь?

Син, конечно же, слушал. И Чен слушал. И даже Тигр слушал.

— Знаете, кто Аурел на самом деле? Большой безмозглый диск. Ходячее хранилище информации. Ему в башку что-то записали, причем сам он об этом не догадывается. Каково, а?

После недолгой паузы Син предложил:

— Остановимся? Это надо бы обсудить…

Решили остановиться, несмотря на то что время не ждало.

Вдалеке смутно виднелись окраинные строения Волицка.

~# root

~#rs

@comment: over console view [Press EnterJ

~# system integrator — to user

~# over console intro

~# console 1 |

Восточный шлюз приближался с каждой минутой. Бай еще не знал, в городе ли уже клиент и Тири, но был уверен: все решится сегодня и тут. Идти ли им вместе на восток или не идти. Отобьются ли они от погони. Вернутся ли они когда-нибудь в Москву или нет.

По правде сказать, в Москву Баю хотелось все меньше и меньше. Здесь он раскрылся. Здесь он обрел свободу. Здесь он стал сильным. Что ждет его в Москве? Вечное шатание экономики и надоевшая до чертиков работа? Серое небо, дождь, вечная осень и воспоминания о Крыме, как о чем-то несбыточном? И как утешение — вечерняя почта, свалившаяся на домашний комп?

Мысли тоже были серыми, как бетонная стена под дождем.

~# console 2 |

Жмур мрачно втиснул пыльный желтый «Стингрей» на стоянку. Городишко был мал и грязен. А собственно, чего приходилось ждать от юга? Небоскребов? Ладно, что еще по следу никого не пустили. Злыдень как-то перехватил транзитное полицейское сообщение, где упоминался разгром в одном из домов Еланца. Сомнений, чей это дом, ни у Жму-ра, ни у Злыдня не возникло, потому что монитора «Пойя» и диала «Темное зрение» в Еланце больше ни у кого не было.

— Закажи мне хрустиков с пивом, — попросил Злыдень подавленно. — Я выходить не стану.

Жмур молча кивнул и побрел ко входу в захудалый окраинный бар. Драная кожаная сумка уныло болталась в его руке совершенно не в такт шагам. Настроение было гадкое — уже который день.

~# console 3 |

— Не помню, — смущенно ответил Аурел. — Действительно не помню. Очнулся я на локале, когда ты мне знаки подавала.

Тири с сомнением покачала головой:

— Что-то тут нечисто. Я не знаю, кто это был. Камилл или кто другой. Только сдается мне, что с твоими хакерскими подвигами это связано мало. Если вообще связано. Или связано, но совсем иначе, чем мы можем вообразить.

— Скажи, — прервал вдруг ее Аурел. — А как тебя зовут по-настоящему?

Тири нахмурилась.

— Зачем тебе это?

— Хочу знать.

Некоторое время девушка молчала.

— Таня.

— А фамилия?

— Гусева.

— Татьяна, значит.

Тири тихо попросила:

— Не зови меня Татьяной, пожалуйста. Мне не нравится.

— Ладно, — согласился Аурел. — Гляди, вон Волицк виднеется. Все-таки правильно, что мы решили войти через северный шлюз, а не через западный. Жаль, второй раз такое уже не проделаешь…

~# console 4 | stream 1

— Что же ты мне расскажешь, Володенька?

Голос Фарида был, разумеется, сладок и радушен.

— Мне казалось, что уже пора бы появиться результатам.

Лощинин нервно кивнул:

— Да, Фарид. Как раз сейчас все и решается. Есть на перегоне такой городишко — Волицк. Наш общий друг будет там с минуты на минуту. И клиент в Волицке, я проверял статистику шлюзов. Он… они вошли через северный — думают, что сумели нас надуть. И еще не выходили.

— Славно! — Фарид хлопнул в ладоши. — Ты молодец. Позвонишь потом мне, ладно? Я на вилле, под Гнесиным…

Мелодичная трель входящего заставила Фарида умолкнуть. Он с интересом воззрился в исполинский бытовой голокуб «Даймонд графике».

Лощинин взглянул на Улю так, словно пытался испепелить. Но секретарша сумела уверить его — звонок важный.

— Ответь, ответь, Володенька, — сказал Фарид. — Вдруг что-нибудь срочное?

Лощинин, не глядя, ткнул пальцем в клавишу на клавиатуре. Звонили ребята с восточного шлюза Волицка.

—Только что прошли четыре джипа. Точно как ты описал — «Гризли», «Эфа», «Строгино» и «Ленд». Внутри пятеро, в «Эфе» — негр.

— Спасибо, — механически отозвался Лощинин и отключился. Изображение диспетчера растаяло, уступив место ждущему лицу Фарида.

Лощинин открыл было рот, но Фарид поднял ладонь раньше.

— Не надо, я слышал. У меня есть пара людей в Волицке. Они помогут. Значит, мы договорились, ты позвонишь мне потом. В любое время.

— Конечно, Фарид. — Лощинину можно было и не напоминать. Впрочем, Фарид это знал.

| stream 2

«Бас-Лоджик», конечно, для этой глуши — столичная диковинка. Народ на шлюзе Волицка таращился на обтекаемую каплю словно на пришельца из будущего. Платонов равнодушно созерцал улицы.

Только что ему позвонил Лощинин. Он сказал всего два слова: «Они здесь». Вернее, он хотел сказать больше, но Платонову хватило двух слов. Сделать дело — а потом болтать.

Он направил машину налево, по аллее, вдоль которой росли низенькие полутораметровые акации. Если верить указателю, эта дорога вела на площадь перед северным шлюзом. Как правило, в маленьких городках указатели не врали.

~# end intro

~# something else, master?

~# root

~# returning to previous status… restored

~# united console 1,3,4

@comment: coda

Тири поставила «Креатив» в тени, у приземистого ангара, похожего на высохшего и поэтому неподвижного жука. Две длинные антенны казались усами — наверное, неведомый архитектор действительно хотел придать своему детищу сходство с насекомым.

В отличие от Мелекесса никто не поспешил им навстречу. Вообще ни одного человека видно не было, только где-то внутри ангара мерно бухало железом по железу. Наверное, старался кто-нибудь из механиков.

— Пойдем, — сказала Тири. — Я пива хочу.

Аурел взял сумку.

— Как бы с забарьерниками пересечься?

— Да брось ты. — Тири поморщилась. — Они ведь были вызваны ловить тебя, а не защищать. Сами справимся.

— А я их перелечил, — ухмыльнулся Аурел довольно. — Теперь они спят и думают, как бы меня защитить.

— А если их еще кто-нибудь перелечит? Или думаешь, что ты один такой умный?

Аурел пожал плечами. Дверца сухо хлопнула, опускаясь. Тири зачем-то заперла ее на ключ.

Они пошли по гравиевой дорожке к бару. Дорожка упиралась в неизменный рекламный плакат. Прежде чем войти, Тири обернулась и внимательно оглядела площадь между баром, мастерскими и короткой улицей к шлюзу. Глядела она поверх очков-звездочек. Площадь была пустынна.

Едва дверь бара за ними затворилась, из узкой боковой улочки на площадь медленно выполз «Бас-Лоджию». Зализанные очертания машины казались чужеродными в этом пыльном городишке, пронизанном летней жарой. Полировка равнодушно отражала солнце. Тонированные стекла походили на осколки ночи.

Платонов без излишней суеты припарковался тут же, в тени, надел тонкие кожаные перчатки и вышел из машины. Зеркальные очки-консервы сверкали ярче, чем полароид на «Бас-Лоджике». Не глядя в сторону бара, Платонов взялся за рукоятку дверцы «Креатива» — дверца была заперта. Открыть ее труда и времени не составило. Платонов невозмутимо уселся за руль и осмотрелся. Заглянул в бардачок. Нашарил сумку и расстегнул молнию. Ничего, что привлекло бы его внимание, Платонов не отыскал, поэтому он выбрался из машины, закрыл дверцу отмычкой и зашагал к бару.

Там царил обычный полумрак, замешенный на сигаретном дыме и запахах быстрой кухни. Платонов знал, что обычно в такое время в барах не бывает много народу, но здесь почему-то практически не оставалось свободных столиков, хотя перед баром он не заметил припаркованных машин или мотоциклов. Странно, неужели посетители приходят пешком в чисто дорожную забегаловку перед шлюзом? Впрочем, подумал Платонов, все это вздор. Чистейший вздор. Он повел головой, пытаясь угадать, кто из присутствующих тот самый ковбой?

И столкнулся взглядом с остриженной, как подросток, девушкой. Она глядела на Платонова в упор, словно пыталась поджечь. Но Платонов не горел, а она не хотела в это поверить, продолжая глядеть из-под затененных очков со стеклами в форме двух пятиконечных звездочек. Медленно истекали секунды, а они стояли в полумраке, глядя друг на друга.

Точнее — враг на врага. Потому что Тири сразу поняла, кто перед ней.

А на площадь перед баром, визжа протекторами по дас-фальту, вырвались четыре разноцветных джипа.

— Вон! — сказал Чен, указывая на стоящие в тени ангара «Креатив» и «Бас-Лоджик».

— Там пусто, — холодно отозвался Тигр, сжимая в черной руке ружье.

— Значит, в баре, — подытожил Сема. — Пошли.

Со стороны шлюза наползал шум мотоциклетных моторов.

Когда Жига с приятелями подъехал к бару, у джипов уже никого не было.

— Гляди, те самые тачки, — сипло обратился к главарю Мосол.

— Вижу, — проворчал Жига, слезая с продавленного сиденья «Квантум Мэверик». — Эй, толпа! За дело!

Три десятка крепких парней в кожаных куртках отрывались от гнутых рулей «Сигейтов», «Коннеров», «Фуджицу», «Вестернов», «Тиков», и у каждого в руках возникала или цепь, или обрезок трубы, или бейсбольная бита с надписью Escape, или просто зазубренный рокерский нож.

В баре хлопнул одинокий выстрел. Жига ощерился. Он хотел порадовать Спелла, велевшего приехать в этот бар. Говорили, Спелл работает на самого Фарида.

Мосол подал ему заряженный «Вербатим».

— Пусть кто-нибудь останется, — распорядился Жига. — На случай легавых…

Мотоциклисты быстро проскальзывали в бар.

Не прошло и минуты, как на площадь, урча перегретым двигателем, вырулил фургончик с рекламой «Chickony peripheria» на плоских бортах. Из кабины выбрались двое — водитель в синем комбинезоне и некто в спортивном костюме и кроссовках от Шильдера.

— Скажи, пусть готовятся, — сказал тот, что в спорткос-тюме.

— Хорошо, Камилл, — послушно отозвался водитель и спустя секунду открыл дверцу кунга. Фургончик был напичкан аппаратурой, словно рубка флагманского миноносца.

Камилл прошел мимо двух угрюмых мотоциклистов в коже и железе, словно их здесь вообще не было. Он направлялся в бар. Мотоциклисты, не шевелясь, глянули ему в спину.

Когда Тири встала, Аурел ощутил пустоту в груди. И в душе. Словно сломалась какая-то важная пружина, словно оборвалась цепь, что еще недавно сковывала его с реальностью. Он будто провалился в киберспейс, но другой киберспейс. Время растянулось, став вязким, как перегретый воск. Сигаретный дым лениво тек от столика к столику.

Платонов подошел вплотную и сел рядом.

— Привет, ковбой, — сказал он негромко. — Я пришел за тобой.

Аурел не ответил. Он глянул снизу вверх на все еще стоящую Тири.

Здоровый негр, неожиданно возникший у столика, ткнул Платонову в спину стволом ружья. В полутьме казалось, что большие, навыкате, глаза негра светятся.

— Значит, так, — теперь говорил так же неожиданно возникший у столика невысокий человечек лет тридцати с печальным лицом. — Ты сидишь здесь, пока мы не уедем.

— Вряд ли, — спокойно ответил Платонов и выстрелил. Аурел не успел понять, каким образом в руке Платонова оказался пистолет. Человечек с печальным лицом выронил такое же, как у негра, ружье и сложился пополам, а потом упал набок.

Ружье в руках негра отозвалось громом, но Платонова на прежнем месте уже не было. Тигр попал в Тири, застывшую у стола рядом с Аурелом. Ее швырнуло на соседний столик, очки упали на пол и разбились; на красной рубашке кровь рассмотреть было трудно.

Вторым выстрелом Платонов убил Тигра.

Аурел чужими глазами смотрел на это, и крик застрял у него в горле. Потом опомнился и метнулся к Тири. Она была еше жива, но глаза полнились болью и удивлением.

— Танюша, — прошептал Аурел, чувствуя, что мир рушится.

— Камилл… — едва двигая губами, прошептала в ответ Тири. Смотрела она за спину Аурелу.

Аурел обернулся. Перед ним стоял рослый парень в спортивном костюме.

— Здравствуй, Фриппи, — спокойно поздоровался он, словно все происходило не в баре, где только что убили двоих, а где-нибудь на званом обеде в Сити. — Наконец-то мы встретились.

Ощущение реальности окончательно покинуло Аурела. Это сон — просто страшный сон, который непременно скоро закончится.

Посетители бара либо попрятались под столики, когда началась пальба, либо пытались убраться отсюда подальше, но вязли в плотной толпе мотоциклистов, что собралась перед выходом. Удивительно, но было совсем тихо, никто не кричал, слышалось только шарканье ног.

Чен резко ударил Платонова ребром ладони, метя в шею, но того минутой раньше не смутили ружья… Где уж тут голыми руками… Дыхание вдруг пропало, под ребром взорвалось болью, и Чен отключился.

Жига-мотоциклист пытался понять, что происходит, но ничего не понимал. Его люди бестолково топтались в тесном прямоугольнике бара.

— Бардак, — сказал Платонов, делая шаг к Аурелу. Краем глаза он видел еще двоих с ружьями — потного толстяка в круглых очках и невзрачного парнишку; ружья плясали у них в руках. Рядом, сжимая «Вербатим», таращилось на происходящее из-под зеркальных очков татуированное чудище с огромным железным крестом на груди.

— Погоди, — сказал Платонову безопасный на вид парень в спортивном костюме. Но Платонов понимал, что безопасность его кажущаяся. — Тебя прислал Лощинин, верно?

— Верно, — согласился Платонов, беря Аурела под локоть.

В тот же миг выстрелил Синицын. Пуля пробила стену — Платонов, неведомо как почуявший угрозу, убрал Аурела в сторону, а парень в спорткостюме в сторону убрался сам.

— Больно, — тихо сказала Тири. Аурел вырвал локоть из платоновской руки, чувствуя, как в голове вспухают злость и отчаяние. А в следующий миг он понял, что кричит.

«Его не остановить, — подумал Бай о Платонове. — Сема, Тигр…»

Нужно было что-то делать, потому что Синицын нервничал, оружие жгло руки, а Аурела сейчас запросто могли убить раньше, чем кто-нибудь что-нибудь предпримет. Взгляд сам остановился на ряде терминалов у дальней стены. Бай закрыл глаза и без напряжения ушел в Сеть.

Он летел быстрее скорости, пронзая виртуальщину, а в голове билась единственная мысль: «Тебя прислал Лощинин, верно? — Верно…»

[find user]

Пальцы Бая шевелились на ружье, словно это была клавиатура, а не оружие.

[enter name, please]

[Лощинин]

[wait… ready]

[go to]

[Владимир Лощинин/см/Лески_2148840]

Бай скользнул по указанному адресу. Входящие были начисто отсечены — войти в чужую систему через Сеть было невозможно. Почти невозможно. Обычным методом.

Бай считал эхо последних коннектов, хотя оно было затерто del'oM. Реально затерт был только первый символ файла, а дисковое пространство, где хранилось все остальное тело, было объявлено свободным.

Он оживил изображение — вот ты какой, Лощинин. Так, теперь голос…

[Конечно, Фарид…]

Мозг Бая работал с лихорадочной быстротой, поток цифр — единиц и нулей — обрабатывался с чудовищной скоростью. Нейроны плавились бы, если бы могли. Есть ли предел возможностям человека? Бай надеялся, что нет.

Потом он зажег между столиками волицкого бара огромный голокуб. Поместил внутрь Лощинина — изображение, конечно. И анимировал его первой подвернувшейся под руку программой с грифом PRO. Теперь голос…

— Платонов! — Бластеры воспроизводили звук, который синтезировал Бай. — Ты слышишь меня? Ты здесь, я знаю. Подай голос!

— Ну подал, — отозвался Платонов несколько озадаченно. Рука в тонкой кожаной перчатке уверенно держала двенадца-тизарядный, неоднократно проверенный в деле «SONY».

— Я отменяю заказ, — сказал Лощинин. — Ситуация изменилась. Просто возвращайся. Гонорар прежний.

— Хорошо, — сказал Платонов. — Понял.

Он повернулся к Аурелу:

— Тебе повезло, парень. Я должен был тебя убить. Со временем.

Аурел стоял на коленях над Тири, сняв ее с усеянного битым стеклом стола.

— На твоем месте я бы вызвал врача, — посоветовал Платонов.

Аурел не обращал на него внимания.

Бай, утирая со лба заслуженный пот, свернул голокуб и расслабился. Неужели удалось обмануть этого монстра?

— Браво! — послышались одинокие аплодисменты. Парень в спортивном костюме лениво бил ладонью о ладонь — Бай узнал его. Это был Камилл, тот, по чьей милости они оказались в этом мире с таким дурацким заданием. — Браво! Твоей фантазии можно позавидовать!

Бай посмотрел на него в упор.

Сквозь толпу проталкивалась хрупкая женщина в джинсах и рубашке навыпуск.

— Дайте пройти, — шептала она, — пустите, я врач!

Ей позволили пройти. Мельком глянув на Тигра и Сему, она приблизилась к Тири. Первым двум помощь уже не требовалась.

— Значит, так, — сказал Камилл. — Сначала вы. — Он обратился к Баю и Сину. — Считайте, что ваша работа сделана. Перед баром стоит фургончик с аппаратурой, вас отправят назад немедленно. Я позаботился, ваши двойники в Москве сейчас находятся у нас в центре. Спасибо.

Син свирепо глядел на Камилла; Бай, выжатый как лимон трюком с виртуальным Лощининым, устало кивнул.

— Ты. — Он склонился к Аурелу. — Ты тоже пойдешь в фургончик.

— Зачем? — хрипло спросил Аурел. — Я же передал твоим людям диск с файлом. Еще тогда, в Сити.

Камилл вежливо улыбнулся.

— Фриппи, диск мой человек, выйдя от тебя, выбросил в первый же мусорный ящик. То, что мне действительно нужно, сидит у тебя в башке. Понял теперь? Ты — мой живой диск.

Аурел тупо глядел на него. Тири слабо стонала. Врач что-то ласково и успокаивающе шептала.

Камилл говорил тихо, никто, кроме него и Аурела, не расслышал произнесенных слов. Кроме Аурела… и еще Бая.

И, как выяснилось, Платонова.

— А теперь меня послушайте, — сказал Платонов с ужасающим спокойствием. — Мне нужен вот этот парнишка. — Он указал на Аурела. — А на то, что он нужен тебе, мне чихать. Он пойдет со мной. А потом — потрошите его мозги, если желаете.

Камилл вежливо улыбнулся.

— Платонов, — сказал он раздельно и не без угрозы. — Твое задание отменили. Твой хозяин велел возвращаться.

Шаги гулко прозвучали в закрытом пространстве. Теперь Платонов стоял прямо перед Камиллом.

— Запомни, дядя. У меня нет и никогда не было хозяина. И не будет. Я играю по своим правилам. Понятно?

— А зачем тебе Фриппи? — неожиданно заинтересовался Камилл.

— Съем на ужин, — сладко улыбнулся Платонов.

К этой минуте Аурел немного пришел в себя. Живой диск, надо же. Вели его по перегону, как беременную козу. Осторожненько, чтоб пузом по земле не скребла, чтоб не утомлялась…

Женщина-врач сказала, что Тири должна выжить. Если оказать помощь вовремя. Кажется, помощь оказана вовремя. Аурел с пустотой в груди глядел на побледневшее лицо недавней спутницы, непривычное без очков. Мечта, которая предает, — что может быть грустнее? Он еще помнил тепло девичьего тела, ее живой запах, ее слова…

И все из-за информации в голове. Интересно, каково это — спать с дискетой?

— Идите к дьяволу, — сказал Аурел. — Все идите к дьяволу. Забирайте своё файло и катитесь к дьяволу. Где там ваша аппаратура?

— Платонов, — примирительным тоном сказал Камилл, — это секундное дело. Я солью все, что принадлежит мне, и забирай его. Ладно?

Аурел вспомнил свои догадки. Тогда на перегоне. Как же, сообщество кибертелепатов, спасение себе подобных… Чушь розовая. Все проще. Обыденнее. И куда более жестоко.

Неожиданно в разговор вмешался косматый татуированный мотоциклист с пистолетом в руке.

— Эй вы! А я так скажу — этот парень поедет с нами! Я на Спелла работаю, ясно?

Дружки-рокеры сгрудились вокруг главаря. Выглядели они достаточно устрашающе.

Бай и Син, склонившиеся над бесчувственным Ченом, с тревогой переглянулись. Кажется, возвращение могло отложиться.

Камилл озадаченно хмыкнул:

— Болван. Спелл — это я. Ты что, видеорежимом не пользуешься?

Жига-главарь смутился.

— А-а… Хм. Ну и дальше-то что?

— Все, — повелительно повел ладонью Камилл. — Гуляйте. Сегодня в «Рессоре» бесплатная выпивка для тебя и твоих ребят.

Ребята тут же повеселели. Да и Жига отнюдь не возражал. Рокеры охотно покидали бар, чтобы тут же отправиться в «Рессору» к бесплатной выпивке. Галдеж выползал на площадь.

— У тебя пять минут, — сказал Платонов Камиллу и тоже пошел к выходу.

Камилл обернулся к Аурелу:

— Ну, приятель! Давай! Сейчас для тебя все кончится.

— Для меня все уже кончилось, — хмуро ответил Аурел и зашагал в указанном направлении. Бай с Сином, прихватив бесчувственного компаньона, последовали туда же.

Треск мотоциклетных моторов впитывался окрестными улицами. Площадь пустела. Остались только фургончик, четыре джипа, «Бас-Лоджик» и «Креатив».

Аурела ввели в фургончик.

«Ну, — подумал Бай, — была не была».

Он помнил, что в трюке с Лощининым Камилл его раскусил. Значит, сейчас нужно все сделать чище.

Аурела усадили в кресло, по виду похожее на зубоврачебное, и нацепили на голову шлем с мощными многопотоковыми мнемоюстами. Аурел вяло подчинялся, ему все надоело, и он хотел только одного — чтоб все побыстрее закончилось.

Сложная комбинация сигналов возбуждения-торможения обрушилась ему на подкорку. Закольцованная область мозга проснулась и стала отдавать сохраненную информацию. Мегабайты оседали на переносном терминале Камилла с автономным диском повышенного объема.

А Бай, окутав Камилла непроницаемым облаком-завесой, ловил эхо, прессовал его и оставлял в собственном мозге, молясь, чтоб мозг выдержал.

Аурел вышел из фургончика через пять минут. Взгляд у него был скучный и равнодушный. Платонов, стоявший у своего стильного «Бас-Лоджика», поманил его пальцем, и Аурел послушно направился к нему.

Потом из фургончика показался Камилл.

— Ну-с, — потер он ладони. — Теперь вы.

Чен к этому моменту уже очнулся и сидел прямо на дас-фальте, массируя виски.

— Давай, Син. — Бай подтолкнул приятеля. В голове шумело, как с похмелья. — Давай, ты первый.

Син вздохнул, с ненавистью швырнул ружье под ноги, обнял Бая, сжал руку Чену и поднялся в фургончик.

Двигатель платоновского «Бас-Лоджика» тихо заурчал, и машина завтрашнего дня сорвалась с места.

— Куда он? — спросил Бай, думая вслух.

— К западному шлюзу, куда же еще. — Чен поморщился, вставая. — Насколько я понимаю, — обратился он к приятелю, — ты назад не собираешься.

Бай вздрогнул.

— Как ты догадался?

— А зачем ты копировал этот чертов файл себе в башку?

— Тише ты! — шикнул на него Бай. — Да, я не буду возвращаться. Мне здесь понравилось. И не надо меня переубеждать — в Москве тоже есть Бай. Извинишься перед ним за отсутствие впечатлений…

— Дело в том, — сказал Чен неожиданно спокойно, — что я тоже не хочу возвращаться в Москву.

Бай опешил.

— Почему?

— А что я там забыл? — Чен пожал плечами. — Надоело. Здесь даже дышится легче. Син — другое дело, у него жена, ребенок… Да и вообще он консерватор.

— Тогда, — прервал его Бай, — поехали.

Спустя минуту два джипа сорвались с места и понеслись по улице вслед за «Бас-Лоджиком». Бай знал, что Платонова им не догнать, но что-то подсказывало ему: ехать нужно на запад. В Сити.

Когда Камилл вывел из фургончика бородатого толстяка в круглых очках, недоуменно озирающегося, он увидел только машину «скорой помощи» у дверей бара да приближающихся полицаев.

Из бара вынесли раненую Тири. На носилках, поверх белоснежной простыни, лежали раздавленные очки.

Камилл заглянул за фургончик и заметил, что из четырех джипов на площади осталось только два.

— Вот так вот, значит, — озадаченно протянул он. — Интересные веники!

И платоновской машины не оказалось, а у «Креатива» была поднята задняя дверца. Наверное, Аурел забрал свои вещи.

Полицаи приближались.

~# root

~# shootdown

Скорость заставляла быстрее биться сердце. Аурел не мог нарадоваться мощной машине — платоновский «Бас-Лоджик» очаровал его с первой секунды за рулем. Эта приземистая, льнущая к земле капля была рождена для пожирания километров. Неудивительно, что Платонов так ею дорожил.

Аурел вспомнил недолгую поездку с киллером. Вспомнил невольный ужас, когда позвонил Лощинин и выяснилось, что никто никаких заказов не отменял, вспомнил изменившееся лицо Платонова, глядя на которое захотелось выпрыгнуть из машины на полном ходу и бежать, бежать, все равно куда, освобождая животные страхи. Вспомнил, как Платонов требовал научить его убивать через Сеть. Аурел научил. Но при этом убил самого Платонова — в качестве наглядного примера, наверное. И ничего при этом не ощутил — ни укоров совести, ни легкого страха перед чужой смертью.

Дважды с ним пробовал связаться Бай, хотя Аурел сначала был уверен, что забарьерников вернули домой. Отвечать он не стал. Камилл не появлялся, чему Аурел только радовался. И еще постоянно пыталась пробиться на терминал «Бас-Лоджи-ка» Тири. Наверное, она была еще слаба после рокового выстрела в баре Волицка, потому что примитивную защиту Аурела обойти не могла.

Аурел ехал на юг. К горам, где прошло его детство. С перегона он съехал почти сразу, едва похоронил у самой дороги Платонова. Хотелось забыться. И он забывался в скорости, в бешеной гонке по бесконечной равнине. Автопилотом Аурел научился пользоваться без труда, но включал его, только когда слипались глаза и мозг затуманивался от долгого сидения за рулем. На терминал он старался не смотреть и впервые не чувствовал постоянного желания уйти в киберспейс.

Он надеялся, что скорость и одиночество его вылечат. Ведь с мечтой расставаться трудно.

Тири прорвалась к нему спустя полтора месяца после Во-лицка. Аурел даже не понял как. Не то обошла защиту, не то еще как-нибудь. Голокуб сам собой материализовал ее лицо. На ней снова были обычные очки-звездочки.

— Здравствуй, Ури, — сказала Тири едва слышно. — Почему ты не отвечаешь мне?

— А зачем? — тихо отозвался Аурел. — У меня в голове больше ничего нет — Камилл все скачал.

Тири устало провела рукой по щеке.

— Я ничего не знала, Ури. Я думала, что спасаю тебя.

Аурел только скептически улыбнулся. Но улыбка вышла

на редкость печальной.

— Это легко проверить, — торопясь, сказала Тири. — Иди ко мне. Я рядом. Войди в мои мысли.

И Аурел бросился в Сеть, хотя еще минуту назад полнился решимостью не соваться туда.

Тири действительно находилась рядом. Это было не просто сетевое присутствие, нет. Нечто большее. Аурел даже растерялся. Их мысли и чувства переплелись и объединились в полумраке киберспейса, продолжаясь друг в друге. Аурел почувствовал, что задыхается. И забыл о времени.

Когда он вывалился, руки его дрожали на руле. «Бас-Лод-жик» несся по равнине быстрее, чем когда-либо.

— Я еду к тебе, — сказала Тири. — У меня снова «Квантум».

Аурел кивнул. Он не мог сейчас ответить — не осталось сил.

— Я люблю тебя.

— Я знаю, — прошептал Аурел, потому что действительно знал.

Руль плавно лег влево, «Бас-Лоджик» описал широкую дугу и помчался на север. Аурел возвращался.

— Я настроила маяк. Отыщешь? — спросила Тири.

— Конечно…

Разве можно не отыскать друг друга, если они были одним целым, пусть и недолго? Хотя что такое «недолго»? По меркам Сети время не значит почти ничего.

Аурел гнал машину к перегону, выжимая из мотора прирученную мощь, а в такт биению механизма колотилось в груди сердце. И было до боли радостно сознавать, что где-то далеко-далеко в такт другому мотору бьется другое сердце. И приближается с каждой секундой.

~# system halted

— Помирились, — удовлетворенно сказал Бай. — Блин, мне еще учиться и учиться. Тири снова сделала что-то непонятное.

— Поехали в Сити, — проворчал Чен. — Чего им мешать? Дай людям совершить свадебное путешествие. Потом ведь все равно встретимся…

— Эт' точно. Мы теперь друг для друга, как огоньки в ночи.

Бай вздохнул.

— Ну ладно. Пробуй еще раз. Расслабься, почувствуй Сеть, она ведь всюду — и в тебе тоже. Готов?

— Готов, — покорно отозвался Чен.

— Давай! Я помогу…

Чен закрыл глаза и коснулся клавиатуры. Мнемоюстов на висках у него не было.

~# root

~# power off

2nd Master Boot Record: Горячий старт (Ctrl+Alt+Del)

BOOT

:STEP_00«CTRL»

:START PREPARE PROCESS

rem {Control} rem Расширение стандартных функций.

!TASK 08 [OWNER: Shade]

Мнемоюсты казались горячими. Шейд, находясь в Сети, почему-то всегда чувствовал их прикосновение к вискам. Он был там, в сплетении информационных потоков, обратившись в тусклую искру, но искра эта всегда помнила, что на самом деле расслабленно сидит в кресле перед голокубом, касается пальцами клавиатуры и что к вискам прилеплены две начиненные наноэлектроникой таблетки. Две створки ворот в виртуальный мир.

В Сеть.

Сеть любит опытных. И сильных. В сущности, любой мир благосклонно относится только к сильным и опытным, а слабака бьет; часто — насмерть. Сеть ничем не нарушает этот старый закон. А значит, думал Шейд, Сеть заслужила право именоваться миром. Новым миром, живущим по своим правилам и своим законам. Этот мир нравился Шейду куда больше, чем реальность, потому что в реальности Шейд был всего

лишь толстым подростком, который еще полвека назад неизбежно носил бы уродливые очки в роговой оправе и которого безжалостно травили бы сверстники в школе.

В школу Шейд не ходил. Зачем? Все знание мира сконцентрировалось в Сети, а здесь Шейд сызмальства был своим. Он учился, не покидая уютного кресла. А вместо очков однажды поставил вечные контактные линзы. Затененные. С тех пор он взял себе псевдоним — Shade — и через это затенение смотрел на окружающий мир.

И на Сеть в призрачном объеме голокуба — тоже.

Эта иллюзорная завеса — изомерное напыление на плоских кругляшах оптического пластика — вдруг стала границей между прошлой жизнью Шейда и жизнью будущей.

Линзы Шейд купил на гонорар с первого заказа. Заказа на лом хиленького холда одной мелкой компании в Москворечье. Именно в момент, когда дубовая защита рухнула, ходи был надежно отсечен от Сети и Шейд получил доступ к заказанным файлам, он понял — пора ученичества закончилась.

В принципе проделать все то же самое Шейд был в состоянии три, а то и пять лет назад. Но кто заказал бы лом двенадцатилетнему мальчишке? Правильно, никто. Шейда не смутил тот факт, что первый заказ был легким. А деньги, как известно, не пахнут. Тем более первые самостоятельно заработанные деньги. Тем более виртуальные деньги, а не наличные.

Второй заказ был сложнее, с этим Шейд без проблем совладал бы, только начиная с четырнадцатилетнего возраста. И стоил такой заказ побольше. На гонорар Шейд оплатил канал потолще и логин флэш-линка с сервером достаточно крупным, чтобы комфортно шастать по Сети, и достаточно мелким, чтобы заниматься потихонечку хакингом. Жизнь сразу облегчилась. Заказы стали регулярными. Шейд терпеливо потрошил чьи-то файлы, заодно накапливая опыт. Нет, не опыт сетевика — его заказы по-прежнему оставались примитивными и были давно пройденным этапом. Опыт менеджера — ибо собственным менеджментом Шейд никому не доверил бы заняться. Он учился работать с заказчиком, определять его платежеспособность и прикидывать вероятность нечистой игры. Несколько раз Шейда надували — работа оставалась неоплаченной. Но Шейд был к этому готов, поэтому не очень огорчался.

Он хорошо помнил историю Кевина Митника в эпоху доисторического царствования VAX и компании Digital Equipment. Поэтому на мелкое и бессмысленное хулиганство Шейд не разменивался. Только работа, более ничего. Все, что Шейд делал в Сети по собственной инициативе, не могло считаться противозаконным.

Сегодня он просто блуждал по ссылкам, без особой системы, исключительно для развлечения. Он-лайновые сайты виртуального присутствия давным-давно перестали быть диковинкой; виртуальные бары и игротеки — тоже. Шейд предпочитал бродить по закоулкам компьютерного мира наугад, словно пешком по чужому городу. Мнемоюсты переводили сухой бинарный язык протоколов передачи данных в буйство трехмерных образов, и они же транслировали желания Шейда обратно на язык команд. Это было невероятно удобно. Это позволяло миллионам технически безграмотных пользователей чувствовать себя в Сети вполне вольготно. Пользователям грамотным — просто сильно упрощало жизнь. Компьютерных гуру — пожалуй, забавляло. Но так или иначе мнемоюстами пользовались теперь почти все, хотя старая добрая клавиатура по-прежнему оставалась неизменным атрибутом любого компьютера.

От бездумного лазания по ссылкам Шейд постепенно перешел к более интересному занятию: заходил на чей-нибудь сайт, на главную страничку, а потом начинал подставлять пути наугад. На каждом сайте есть данные, не обозначенные в свободном доступе, но тем не менее никак не защищенные или защищенные весьма слабо. До них не добраться по ссылкам — только случайной подстановкой.

— набрал Шейд в адресной строке броузера. Заглавная страничка начала послушно грузиться.

/ — добавил Шейд. В голокубе тотчас вспыхнуло сообщение об ошибке.

/ — изменил Шейд. Снова ошибка. Он пробовал снова и снова, подставляя наугад названия возможных каталогов. И вот, наконец, вариант / сработал. Загрузилась чистая страница. Но это еще ничего не значило — главное, что каталог /incoming существовал. А данные в нем вполне могли иметь флаг Vhidden и поэтому казаться невидимыми случайному посетителю. Случайный посетитель, потыркавшись впустую, спустя какое-то время неизбежно ушел бы. Но только не Шейд. Впрочем, Шейд и не был случайным посетителем. У него имелись в запасе кое-какие трюки и возможности, чтобы суметь прочесть содержимое нужного каталога. И он уже было собрался прибегнуть к наиболее простому и надежному методу, машинально левой рукой прижимая мнемоюсты покрепче к вискам, а правую занесши над клавиатурой…

Призрачная зыбь голокуба раздалась, впитывая комнату, Шейда — все ближайшее окружение. Шейд перестал быть толстым подростком: теперь он обратился в матовый, похожий на каплю темной ртути сгусток. Тело его осталось в кресле перед клавиатурой и голокубом. А освобожденный разум скользнул в киберспейс. Виртуальное пространство информационного мира.

Чужой каталог/incoming изнутри был похож на пустой стакан из-под молока. Цилиндр с непрозрачными белесыми стенами. Вверху темнело пятно с двоеточием — выход в корневой каталог; внизу располагалась череда темных полос с неразборчивыми надписями — вход в каталоги низших уровней. И несколько серых бесформенных комков у стен — массивы данных. Файлы.

Чутье не подвело — этот каталог только казался пустым; программа Шейда обходила защиту, обеспечивающую скры-тость. Именно поэтому файлы и надписи на темных полосах стали заметны; но программа еще не отработала цикл до конца, поэтому надписи хоть и обозначились — пока не читались.

Время в виртуальном мире течет иначе; Шейд оцепенел, ожидая окончания цикла.

И тут его крепко взяли за шиворот. Шейд рванулся — тщетно. Словно в тиски угодил. От неожиданности и испуга Шейд на миг стал малиново-красным, но быстро взял себя в руки.

В реале происходило следующее: кто-то из//sannata.ru пробрался в компьютер Шейда и сейчас методично, но настойчиво перехватывал управление запущенными процессами. И — что самое непостижимое — перехватывал успешно.

Шейд не был зеленым новичком: и из-под логина с полными правами доступа к собственной системе он никогда в Сеть не ходил. НИКОГДА. Кроме того, удаленный доступ к дискам на компьютере Шейда был сознательно отключен, дабы пресечь попытки похозяйничать «дома», на холде.

А сейчас Шейд с ужасом наблюдал, как кто-то невидимый, но могучий открывает доступ к дискам ~#sharing: /on /f, а затем командует: ~#reboot.

По идее, Шейда должно было выбросить из киберпрост-ранства; ему полагалось снова оказаться в кресле перед голо-кубом, перед перезапускающимся компьютером.

Не тут-то было — Шейд по-прежнему оставался в молочном стакане каталога /incoming на //sannata.ru.

Похоже, компьютер Шейда перегружали по-горячему, когда процессор и чипсет остаются запитанными, а сбрасывается только содержимое оперативной памяти да заново грузится система.

Остро ощущая собственную беспомощность, Шейд видел, как в голокубе самопроизвольно возникают строки:

~# login: root

~# password: ************

~# welcome, Shade!

И, естественно, грузится сисадминский менеджер. Все. Чужак полностью захватил компьютер Шейда. Он мог сделать все, что захотел бы. Считать, отредактировать или удалить любые файлы. Изменить настройки системы. Переформатировать локальный диск. Но почему-то медлил.

И вдруг в белесом полумраке молочного стакана «Санна-ты» сгустилась продолговатая тень. Миг — и перед тускло-ртутным комком-Шейдом соткалось объемное изображение. Парень в синем спортивном костюме и белоснежных кроссовках неизвестной Шейду фирмы «МоМгау» с эмблемой, отдаленно похожей на сетевую «собаку»

— Эй ты, — сказал парень наполовину раздраженно, наполовину равнодушно. Сочетание получилось странное, но Шейд не сумел иначе сформулировать эмоциональный фон хозяина «Саннаты». — Прими нормальный вид, поговорим…

И Шейда чуть-чуть отпустило. Улизнуть он все равно не мог, а вот изменить сетевой облик — вполне. Шейд послушно нацепил одну из загодя припасенных личин — хмурого, щуплого, небритого-нестриженого-нечесаного припанкованного парня в кожаном прикиде и (для контраста) босиком. При виде этого путала некто в спорткостюме брезгливо поморщился. Но все же заговорил:

— Кто ты такой, Шейд?

— Хакер, — честно сознался Шейд. Врать в момент, когда тебя потрошат в пределах чужого холда, — чистое безумие.

— Хакер, — с непонятным удовлетворением произнес собеседник. — И что тебя занесло на «Саннату»?

— Любопытство. Я бы не стал ничего ломать. Вы не поверите, конечно, но я не занимаюсь бестолковым взломом чужих систем.

— Отчего же не поверю? — вопросом на вопрос ответил парень. — Я взглянул на твое хозяйство. Ты действительно не малолетний идиот, каким притворяешься. Будь добр, прими облик, максимально близкий к реалу. Кстати, я сейчас выгляжу именно так, как выгляжу в настоящей жизни. Уважь хозяина, а?

Истинную личину Шейд еще ни разу не надевал в Сети, но сотворить ее оказалось нетрудно — парень из «Саннаты» разблокировал доступ к каталогу с небогатой коллекцией собственных голограммок и обработчику изображений. Шейд наскоро склепал виртуальную оболочку себя настоящего и наскоро втиснулся в нее.

Оказалось, находиться в Сети облаченным в почти настоящее тело очень удобно.

— Хм… — удивился парень. — Ты все-таки еще пацан. Но ничего, мне кажется, мы сработаемся.

«Сработаемся?» — подумал Шейд настороженно.

— Сработаемся, — подтвердил парень.

«Он читает мысли?» — сваливаясь в легкую панику, понял Шейд.

— Читаю, — опять подтвердил парень. — А ты чего ожидал? Меня зовут Камилл.

— Камилл… — шепотом повторил Шейд.

— Да. Необычное имя для Москвы, верно? Но не бойся: я не иностранный шпион. Я вообще не из вашего мира.

— Как это? — удивился Шейд.

— Встречал программки, помеченные значком «Зонул Сен-сера»? Вот таким. — Камилл шевельнул рукой, и в пространстве холда зажглась пылающая строка из одного-единствен-ного замысловатого символа.

Одновременно в каталоге //sannata.ru/incoming создался открытый текстографическим редактором стодвенадцатибайт-ный файл Г^87д0кДтр.

— Встречал пару раз… — подтвердил Шейд.

— Они не показались тебе странными?

— Ну, — протянул Шейд неопределенно, — вообще-то нечто потустороннее в них есть…

— Потустороннее? — Камилл воодушевленно ухмыльнулся. — Ты даже не подозреваешь, насколько ты прав, парень! Это действительно наши программки. Из моего мира. Из-за барьера.

— Барьера?

— Миры — а их очень много — отделены друг от друга силовыми барьерами. Наши миры — соседи. Мы находимся по разные стороны барьера. Но обмен информацией идет уже давно, хоть и мало кто об этом осведомлен. Впрочем, это знание тебе вряд ли понадобится. Ты сделаешь для меня кое-какую работенку в моем мире. А потом вернешься. И не советую отказываться, я уже скачал кое-какие результаты твоих художеств в «Один-ЭС» и «Фаргусе». Думаю, сетевое секью-рити, что «Один-ЭС», что «Фаргуса», живо этими данными заинтересуется…

Шейд побледнел — и в реале, и в виртуальности. То задание и впрямь могло доставить множество неприятностей, вплоть до упечения за решетку на некоторый довольно значительный срок. Шейд согласился только потому, что совершенно точно знал, как выполнит заказ и как обеспечит собственное инкогнито. Ни одна из компаний так и не отследила Шейда. И если бы не этот непонятный чужак, данные навсегда бы потерялись для остального мира. Или миров, если Камилл не врет и миров действительно много…

— Какую работу?

— Потом узнаешь. А сейчас ты выйдешь из Сети, дождешься, пока за тобой зайдут, и отправишься с тем, кто зайдет, куда он скажет. Не советую трепыхаться, Шейд. А если все сделаешь как надо — еще и заработаешь кое-какие деньги. Ты все понял?

— Да… — прошептал Шейд.

Тотчас его выбросило из Сети. Дрожащей рукой Шейд сдернул с висков мнемоюсты и опасливо взглянул в голокуб. Голокуб полнился синевой сообщения о фатальном сбое системы. Это сообщение часто называли BSD — Blue Screen of Death, хотя часть юниксоидов подобного юмора демонстративно не понимала.

Шейд отключил питание — его терминал, снабженный всей необходимой начинкой (вроде локального диска), чтобы называться полноценным компьютером, послушно уснул. Голокуб погас. И в тот же миг в прихожей затюрлюлюкал звонок. Кто-то пожаловал.

На негнущихся ногах Шейд проковылял к входной двери.

— Кто? — спросил он; голос при этом постыдно сорвался.

В Сети Шейд не боялся ничего — до сегодняшнего дня. А

вот в реале… Каждый выход из уютной берлоги на двенадцатом этаже блочного двухподъездного монстра в Перово был для Шейда испытанием. Случалось, у него отбирали деньги прямо перед домом местные шалопаи. Случалось даже профилактически огребать по физиономии. Шейд боялся внешнего мира до дрожи в коленках. А уж после сегодняшнего визита на «Саннату»…

— Гости, — отозвались из-за двери. — Открывай, я от Камилла.

Шейд послушно отомкнул замок и отступил от двери.

Вошел парень примерно одних лет с Шейдом, но гость в отличие от хозяина был строен, подтянут, мускулист. Прическа ежиком. Взгляд колючий и жесткий, словно сталистая проволока. Одет, как и виртуальный Камилл, в синий спортивный костюм и белые кроссовки загадочной фирмы «МоШтау».

— Привет. Собирайся. Машина ждет.

Шейд вяло кивнул. Собираться? А что это значит?

Подумав, он натянул вместо бесформенных тренировочных брюк «выходные» джинсы, а вместо выцветшей футболки — легкий свитер. Носки. Кроссовки, почти не ношенные, хотя Шейд купил их больше двух лет назад. Большую часть времени кроссовки пылились в прихожей, под вешалкой.

— Готов? — нейтрально осведомился гость. — Пошли.

Шейд нашарил ключи на крючке слева от двери, выпустил

парня в спорткостюме, вышел сам, запер дверь и лишь в этот момент невероятно остро ощутил животный страх и безоговорочное замешательство.

Неизвестность. Неизвестно во что он вляпался. И это страшило больше всего.

Лифт все еще стоял на этаже, так что вниз спустились очень быстро. У подъезда стояла вишневая «тридцатка» без единого наворота вроде спойлеров или тонированных стекол. Даже обязательного чертика на веревочке под лобовым стеклом не нашлось.

Парень кликнул пультиком охранной системы; машина мигнула фарами, смешно квакнула, и раздался отчетливый щелчок разблокировки дверей.

— Садись. — Парень приоткрыл правую переднюю дверцу.

Шейд молча сел, пытаясь совладать с собой. Получалось

плохо. Он боялся. Очень боялся.

Во время дороги никто не проронил ни слова. Парень сосредоточенно рулил, Шейд затравленно глядел в окно. Ехали сначала к центру, потом по проспекту Газизова; где-то неподалеку от «Чашки» юркнули в узкий переулок. Перед на удивление запущенным с виду шестиэтажным домом «тридцатка» замерла, и Шейду велели вытряхиваться.

Потом его провели сквозь ушибленный ремонтом холл во вполне приличный офис — а по внешнему виду здания сроду не скажешь, что внутри есть такие ухоженные помещения.

Проводник предупредительно распахнул перед Шейдом дверь в кабинет. Шейд послушно шагнул через порог и сразу же встретился взглядом с тем, кого совсем недавно встретил в виртуальности, в пределах холда «Саннаты». С Камилл ом.

— Здравствуй, Шейд, — сказал Камилл, и в тот же миг парень-проводник коротким выверенным движением рубанул Шейда ребром ладони по шее.

Свет померк.

— Прощай, Шейд, — добавил Камилл.

Но Шейд этого, естественно, не услышал.

!TASK OF

[OWNER: Аурел Чогоряну (main)]

Теперь у Аурела был новый мотоцикл: IBM-7200. Перегон стлался под колеса, ветер ревел, обтекая шлем, и мчали они вдогонку за свободой, слившись в единую сущность: человек и механизм. Сити уже виднелся вдали, полускрытый колышущимся маревом прогретого летнего воздуха. Аурел много раз покидал Сити, надолго и ненадолго. Вопрос — когда возвращаться? — еще совсем недавно мало его заботил.

Теперь заботил, потому что у Аурела с некоторых пор было к кому возвращаться. Его ждали. Вернее — ждала. Она. Тири. Девчонка в неизменных очках со стеклами в форме звездочек.

Они осели на восточной окраине Сити, у самого шлюза. Поближе к перегону, потому что любили скорость и мощь мотоциклетных моторов. Четыре месяца — четыре месяца сказки, безумия и еще бог знает чего. Им было хорошо вместе, а что еще нужно влюбленным для счастья и эйфории? Только скорость…

Они редко ходили в Сеть, поскольку слишком свежи еще были раны. Раны не телесные — раны в душах. Но как бы они ни сопротивлялись — Сеть звала. И мало-помалу Аурел с Тири стали задерживаться в Сети все дольше и дольше.

Аурел проскочил шлюз, свернул на аллею и подкатил к дому, который они с Тири снимали, — небольшому зданию с плоской крышей и махоньким шпилем высокочастотного диала «Ретактор». Закатив «ай-би-эмку» в бокс, Аурел вошел в дом. И сразу понял: Тири пребывала в Сети. Она расслабленно сидела в кресле перед терминалом, а мнемоюсты, разумеется, лежали рядом с клавиатурой. Пальцы Тири время от времени вычерчивали на клавиатуре замысловатый танец набираемого текста. Не команд — именно текста. Тири общалась с кем-то в чат-режиме.

Влезать третьим Аурелу не хотелось — он уважал свободу своей подруги, но едва Аурел включил терминал и риска видеотрека выплюнула в пространство геометрический призрак голокуба, стала видна записка на десктопе:

[Ури, присоединяйся к Аста_221 .PVT. Это важно!]

Аурел хмыкнул, вошел в Сеть, сконнектился с чат-серве-ром, выбрал из списка нужную локалку и подключился. Практически сразу его втянуло в расширенный приват.

Он оказался на полянке в лесу с неправдоподобно высокими деревьями. Прямо на траве возлежал тучный бородач в полосатом домашнем халате; перед ним на рыжем пеньке, по-турецки скрестив ноги, устроилась Тири в практически неотличимом от реала облике. Только волосы ее в виртуальности оказались окрашены в разные цвета.

— Привет, Ури, — поздоровалась Тири. — Знакомься, это Энди Трушин.

Об этом хакере, успевшем стать легендой еще при жизни, Аурел, конечно же, слышал. Но знал Аурел и то, что Энди Трушина уже больше четырех месяцев нет в живых, что погиб он как раз во время охоты на Аурела. И что Трушин был одним из тех, кто на Аурела охотился, Аурел тоже знал.

— Привет, — поздоровался Аурел хмуро.

— Привет, Ури, — странно объемным голосом поздоровался бородач. Такое впечатление, что он прикрутил к стандартному волновому синтезатору реверберацию. Только зачем? Выходка, достойная какого-нибудь сопляка, без году неделя как влезшему в Сеть.

— А я слышал, что тебя убили.

— Это правда.

Аурел озадаченно умолк, хотя пальцы его уже приготовились отстучать очередную реплику.

— То есть… как правда? Ты что, запись?

— Ну, в определенном смысле — запись, — согласился Энди.

— Погоди, — пробормотал совершенно ошеломленный Аурел. Набирая это короткое слово, он дважды запнулся, и пришлось дважды нажимать на бекспейс. — Разве можно разговаривать с записью? Или ты что-то вроде всиса?

Всисом сетевики называли простую программульку, полностью именуемую «виртуальный сисоп». Программка умела притворяться человеком и вести полуосмысленную беседу; основными пунктами, обеспечивающими правдоподобие, была манера отвечать вопросом на вопрос и умение вычленять из обращений ко всису ключевые слова и обрабатывать их в нужном контексте.

— Нет, Ури, я не всис. Я — Энди Трушин, лишенный материального тела. По неизвестной мне причине мое сознание осталось в Сети. Я — призрак. Но я помню и знаю все, что помнил и знал человек по имени Энди Трушин.

— Разве это возможно? — не поверил Аурел.

— Получается — возможно, — уныло констатировал Энди. — Хотя я и не понимаю, как это реализовано. Я чувствую себя просто как во время погружения в виртуальность. Но не могу из нее выйти. Впрочем, я не за этим тебя позвал. Мне нужно многое рассказать тебе, Ури. Тебе и твоей девушке. Ей я уже кое-что поведал. Это касается вас обоих и еще того, из-за кого произошли небезызвестные тебе события четырехмесячной давности. А именно — Камилла.

Аурел насторожился. Личность Камилла, действительно сыгравшего роковую роль в судьбах большого количества людей, по-прежнему интересовала его, хоть он и пытался убедить себя в обратном.

— Рассказывай, — потребовал Аурел.

— Расскажу, — пообещал Энди. — Только давай для начала проясним ситуацию. Первое — я ваш союзник, поскольку тела меня лишил именно Камилл, хоть исполнителем и выступила какая-то девчонка, похожая на твою Тири. Второе — я понятия не имею, зачем рассказываю вам все это. И третье — я не знаю, как воспользоваться информацией, которую успел раскопать еще человеком и до которой окончательно добрался уже будучи призраком.

Аурел промолчал. Да, собственно, речь Энди и не предполагала ответа.

Энди лениво перевалился на другой бок, на миг потерял четкость очертаний и словно бы вывернулся наизнанку. Он снова лежал лицом к Аурелу и Тири.

— Призрак… — пробормотал Аурел.

— Давай так: я хочу услышать твою версию недавней одиссеи.

Аурел нахмурился — ему вовсе не хотелось ворошить прошлое. Он невольно покосился на Тири и неожиданно встретился с ее умоляющим взглядом.

— Расскажи, Ури! Это важно, правда важно!

— Да что тут рассказывать… — неохотно начал он. — Камилл нанял меня слить какие-то файлы у Лощинина. Я слил. В процессе этого мне в башку закачали еще что-то. Потом меня провели по перегону аж до Волицка. Там Камилл выковырял из меня все предварительно спрятанное; что с файлом сделал — не знаю, а меня отдал Платонову, мир праху его…

Энди энергично затряс головой.

— А вот и нет. Все было совсем иначе.

— Иначе? — переспросил Аурел недоверчиво.

По правде говоря, где-то глубоко в сознании действительно крылось подозрение, что не все так просто и однозначно, как кажется. Но Аурелу, во-первых, не хотелось возвращаться к пережитому даже мысленно, а во-вторых, все равно невозможно было добыть новые факты. И вот — призрак погибшего Трушина…

— Иначе, Ури. Ты был просто ширмой. Знаешь старый бандитский трюк? Провернуть крупное дело, а следом всосать килограмм водки, затеять драку, расколотить витрину и сесть месяца на три за мелкое хулиганство. В тюрьме никто искать не станет, а за это время крупное дело постепенно уходит на задний план, интерес к нему утрачивается… Понимаешь?

— Не очень, — признался Аурел, хотя на самом деле обо всем уже догадался:

— Камилл воровал файлы вовсе не у Лощинина. У другой… конторы. Расположенной в том же здании. Причем у них файлы Камилл только скопировал. Но ему нужно было замаскировать доступ в местную сетку, вот он и нанял тебя выпотрошить Лощинина для отвода глаз. А в первой конторе ничего не пропало, понимаешь? И контора не отреагировала на вторжение извне — у них-то ничего не пропало. Трюком с ломом Лощинина Камилл отвлек внимание от основной операции.

— И что это были за файлы? — не особо рассчитывая на ответ, поинтересовался Аурел.

— Не знаю, — отрезал Энди. — Какие-то новые сетевые технологии. Но я точно выяснил: обладающий ими получает громадную власть. Камилл с самого начала играл на нескольких фронтах. Технологии, за которыми он охотился, Камилл решил внедрять за барьером, в Москве. Он довольно быстро вычислил нескольких спецов, способных ему помешать. Но уничтожать их Камилл не стал, он сыграл тоньше. Он втянул их в игру на своей стороне. Бая помнишь? Это один из тех, кого Камилл опасался больше всего. Теперь его нет в Москве. Теперь он здесь.

— Погоди, — остановил Трушина Аурел. — Как это нет в Москве? Через барьер ведь отсылается только копия. Оригинал остается в месте старта.

Энди скорчил недовольную гримасу.

— Жертвы пропаганды… — пробормотал он вполголоса. Затем бегло набросал на лице выражение безграничного терпения и пояснил: — Официальная точка зрения не совсем… верна. Точнее, не отражает всей правды. При психокопировании копия всегда отличается от оригинала. Незначительно. Но все же отличается. А главное — наполнением копии и оригинала можно манипулировать. В известных пределах, конечно. Например, при переброске Бая к нам цельность его личности была нарушена. Все дерзкое, пытливое и предприимчивое приехало сюда. А в Москве остался инертный и ленивый субъект, похожий на Бая только отчасти. Тот, что остался, — Камиллу не опасен. А тот, что попал сюда, — не захочет возвращаться. Гениальный ход. Я преклоняюсь перед Камиллом, хоть он и редкостный негодяй.

— А остальные? Они ведь даже не все нормальные сете-вики…

— ТПшники — команда. Их можно нейтрализовать либо всех сразу, либо лучше вообще никого не трогать. Камилл бил наверняка. Скажем, Син точно должен был вернуться. Поэтому именно ему в голову закачали предназначенные для Москвы данные. Чена матрицировали так, чтобы копия пожелала остаться у нас. Тигр и Сема на особые роли не годились — с ними даже возиться не стали. Шлепнули на месте, и дело с концом.

— А что же Камилл хранил у меня в голове?

— У тебя — ничего. Ровным счетом ничего, — устало сообщил Энди.

— Зачем же меня таскали в тот грузовичок? — удивился Аурел. — Не для развлечения ведь?

— Конечно, нет. Твою копию отослали в Москву.

Аурел напрягся. Новость была неожиданной и бьющей

наотмашь. Его копия сейчас в Москве! Точнее, если верить Энди, даже не копия, нет. Кто-то похожий на него, унаследовавший многое, но не все. А значит, забравший с собой частичку настоящего Аурела.

Ошеломленный этим открытием Аурел взглянул на Тири.

— Я что… изменился с тех пор?

— Не знаю, Ури, — прошептала Тири. — Я только знакомлюсь с тобой истинным. Откуда мне знать, каким ты был раньше?

— Твоего двойника лишили свободы воли, — сказал Энди жестко. — Он всего лишь марионетка в руках Камилла. Но при этом он знает о Сети не меньше твоего. И умеет соответственно столько же. Твой двойник — один из главных козырей Камилла.

Энди ненадолго умолк.

— Вот как… — пробормотал Аурел, снова не попадая по клавишам… — Значит, Бая он перетащил сюда, а послушную мою копию перебросил в Москву… Гроссмейстерская рокировка!

— Не факт еще, что я разнюхал все ходы Камилла, — угрюмо заметил Энди. — Он ведет такую сложную многоуровневую игру, что один-единственный упущенный факт не позволяет разглядеть картину в целом.

— Пусть так. — Аурел резко подался вперед. — Но зачем ты мне все это рассказываешь?

Энди уронил голову на траву; лицо его стало грустным.

— Мне скучно, Ури. Мне нечем заняться здесь, в Сети, я тут заперт. Мне нет возврата в мир живых, и виноват в этом Камилл. Можешь считать, что я затеял маленькую месть. Впрочем, почему маленькую? Большую. Глобальную кровавую вендетту. Он замыслил что-то недоброе, Ури, и я без особых угрызений возьму на совесть его смерть.

— Ты думаешь его убить?

-Да.

— Как?

— С твоей помощью.

Аурел внимательно посмотрел на толстяка, развалившегося на травке. Энди скорее был похож на прилегшего отдохнуть сенбернара, чем на волка, идущего по следу.

— А почему ты думаешь, что я стану помогать?

— Потому что часть тебя страдает. По вине Камилла. Ты — это не ты настоящий. Стать собой ты сможешь, только если «скованного» Аурела вернут из Москвы сюда, причем без дополнительных воздействий на матрицу и на твою психику.

Аурел задумчиво покачал головой:

— Все это звучит как-то… уж слишком нереально. В это трудно поверить, Энди.

— Можешь не верить, — глухо сказал Энди. — Главное помоги.

— В одиночку?

— Зачем в одиночку? Бай и Чен тебе подсобят. Да и я постараюсь. В отличие от вас для меня барьер проницаем, я ведь всего лишь запись на диске, череда нулей и единиц. Информация передается от нас в Москву и без копирования.

Неожиданно для себя Аурел выпалил:

— Я согласен.

— Я с тобой, — немедленно заявила Тири.

Энди сложил губы дудочкой и несколько раз кивнул:

— А я и не сомневался… Ладно, дяди и тети. Готовьтесь для начала морально. Мне нужно предварительно организовать кое-что. Я найду вас, когда настанет час.

Энди, кряхтя, поднялся на ноги, задумчиво пошевелил носком тапка примятую траву и вдруг свечой взвился в зенит. Прямо в девственную голубизну виртуального неба.

Из Сети Аурел с Тири вывалились одновременно.

!TASK 03

[OWNER: Дмитрий Байкалов]

Бай в тот вечер не собирался лезть в Сеть. Он тихо-мирно втащил «Осеннего бархата» и запустил телемодуль: по музыкальному каналу сулили концерт «Форнита». Музыка, которую исповедовали «Форнит», чем-то напоминала полузабытую в родном мире Бая «Агату Кристи». Баю нравилась музыка «Агаты Кристи». Соответственно он ожидал, что и «Форнит» не разочарует.

Концерт даже еще не начался, когда прозвучал мелодичный сигнал приоритетной почты.

Бай не ожидал срочных писем и, заживо снедаемый любопытством, немедленно полез в почтовый ящик.

Сообщение было коротким и обескураживающим.

:STATUS [Private mail]

:FROM [Andy Trushin]

:TO [Dmitry Baikalov]

:SUBJECT [Поговорить надо]

[Hi, Dmitry Baikalov!

Subj. Жду на холде прямо сейчас.

Best regards, Bloody Andy.]

Бай уставился на письмо, пытаясь сообразить, кто и зачем его может разыграть. Он прекрасно помнил, что Энди Трушин погиб четыре месяца назад, пытаясь выследить Ауре-ла Чогоряну, погиб нелепо и незавидно: был застрелен в упор прямо за рабочим терминалом в собственном доме. Кроме того, смущала формулировка. Что значит — «жду на холде»? Что некто пролез в отменно защищенное личное дисковое пространство Бая? Не то чтобы это было категорически невозможно — даже работающие по старинке, без мнемодоступа, хакеры теоретически могли отыскать неучтенную лазейку. Впрочем, в удачливого хакера Бай не верил. Скорее к нему в гости пожаловал кто-то из таких же, как сам Бай, кибертелепатов. Один из немногих, кто способен ходить в Сеть без мнемоюстов. Или талантливый, но недалекий мнемоник из молодых.

Привычное мысленное усилие, и Бай скользнул в Сеть. Пальцы исполнили ритуальный танец идентификации; в упругий, чуть подсвеченный снаружи пузырь личного холда Бая с вязким чмокающим звуком проник хозяин. Он был похож на разгневанное божество, готовое карать и плющить наглеца, ворвавшегося в святая святых.

Гость действительно проник на холд, Бай его сразу отследил, хотя с виду тот оказался плоским, как фольга, и серым, как оболочка холда. Служебная программа исправно очертила красной каймой контур гостя, показывая, к каким именно файлам он прорвался.

Считав ладонью имена, Бай убедился, что гость перехватил управление аниматором и генератором виртуальных пейзажей; причем он не отсек хозяину возможность пользоваться и тем, и другим одновременно с собой. То есть вроде бы декларировал если не мирные, то более или менее честные намерения: «Я ворвался в Ваш дом с револьвером в руке, но и Вам револьвер я схватить не мешаю…»

Миг — и часть холда засияла, словно внезапно освещенная сцена. Гость умело создал стандартный, хотя и достаточно детализированный мирок. Во всяком случае, трава в нем состояла из отдельных травинок, а не казалась покрашенным в зеленое дощатым полом. Схлопнувшись в похожий на морского ежа комок, гость юркнул в созданный мирок, а потом выпростал наружу руку и поманил Бая пальцем.

У Бая от такой наглости перехватило виртуальное дыхание. Он сразу же вознамерился последовать за гостем в пределы свежеслепленного мирка, но прежде долгую секунду примеривался — какой облик принять? Хотелось стать чем-ни-будь ужасным — тираннозавром, карьерным экскаватором или боевым вертолетом. Но мир, нарисованный незваным гостем, выглядел идиллически — поляна в лесу, пение птичек, голубое в облачках, как заставка известной операционки, небо… Да и сам гость, к некоторому удивлению, принял облик толстого бородача, облаченного в поношенный полосатый халат. Бородач развалился на росистой травке, рискуя подцепить виртуальную простуду.

— Привет, — сказал бородач, жмурясь на солнышко. — Как дела?

Бай раздумал обращаться тираннозавром или неким техногенным монстром. Вместо этого он обратился в себя — разумеется, несколько проще прорисованного, потому что поленился размениваться на детализацию, а поговорить с гостем можно было и так.

— Де-ела-а-а? — ответил Бай нараспев. — Паршиво. Вот на холд кто-то пролез.

— Я не кто-то, — с достоинством ответил гость. — Я — Энди Трушин.

Несколько секунд Бай глядел на воскресшего Энди, балансируя на грани прострации. Но единственную здравую мысль он все же сумел ухватить за хвост и выстроить перед собственными глазами в виде желтой бегущей строки:

[Я не в реале. В Сети же возможно все…]

— Х-ха!.. — с сомнением протянул Энди. — Так уж и все…

— А разве не все? — поинтересовался Бай. — У меня тут затык случился, что делать — ума не приложу. Может, чего подскажешь?

Энди рассмеялся.

— А ты молодец, Бай. Сразу быка за рога — не слишком мне удивился. Покойнику.

— Так ты жив?

— Не более чем созданный тобой охранный демон.

— Как это? — не понял Бай.

— Человека-Энди убили. Ты ведь знаешь. Но я почему-то остался в Сети. Я даже пытался выйти, но ведь человек-Энди мертв. Мне некуда выходить. Я заперт в виртуальности. Впрочем, не это главное. Я другое тебе хотел рассказать. О Бае из Москвы.

Что-то кольнуло в груди. Москва… Бай провел в новом мире почти пять месяцев. И о Москве вспоминал мало. Но сейчас вдруг вспомнил — остро и щемяще. В сущности, часть его осталась там, как в прямом смысле, так и в переносном. Его двойник. Копия. Или оригинал, если рассуждать последовательно. Да и по Москве Бай успел соскучиться, хоть и выбрал своим домом этот необъятный и плоский мир, где жизнь льнет к поверхности и оторваться от нее возможно только в антиполе.

— Я не буду долго говорить. Лучше соберу всех вместе, там уж и расскажу, — сообщил Энди. — Повторяться неохота.

— Всех? Кого, например?

— Всех. Тебя, Чена, Аурела, Тири, Злыдня, Жмура… Кое-кого из своих знакомых. Пока я посвятил во все только Ауре-ла и Тири. Потому что они станут главными действующими лицами моего плана.

— А я, значит, второстепенным? — обиделся Бай.

— Ты тоже главным. Только по другому направлению. Я ведь пришел к тебе сразу после них, разве ты не заметил?

— Откуда я знаю, к кому ты ходил, а к кому нет? — Бай поджал ноги и завис над лужайкой в позе лотоса.

Трушин скептически хмыкнул; вероятно, сетевые возможности успели ему обрыднуть, и он тянулся к тому, что утратил вместе с телом. К возможности поваляться на травке, например.

— Собирайся. Махнем прямо сейчас. Я только Жмуру со Злыднем отмашку дам…

— А что мне собираться? — Бай развел руки в сторону и показал Энди пустые ладони. — Я как верблюд. Все мое ношу с собой.

— Я тоже. С некоторых пор…

~#CONDITION: NET BROWSING

~#MODE: TUG

— Тогда цепляйся. — Энди протянул руку и стряхнул в пространство перед собой адресную строку.

Читать ее было незачем — Бай просто прокинул ее через буфер в адресное поле броузера и мысленно утопил Enter_.

Энди Трушин воспарил, как воздушный шарик. Странно, но толстяк мгновенно утратил внешнюю неповоротливость, теперь он очень напоминал космический челнок за миг до старта. Бай решил не мешкать: соткал тонкую нить с кошкой на конце, размахнулся и метнул ее в сторону Энди. Кошка зацепилась за халат.

— Поехали! — весело сказал Энди.

Челнок стартовал; Бая увлекло следом. Они неслись сквозь Сеть, по неощутимым цифровым магистралям, вгрызаясь в обычный сетевой траффик и распихивая в стороны многочисленные пакеты. Кто-то шарахался с дороги — это они перекрывали доступ юзерам-немнемоникам, вынуждая тех уныло таращиться в сообщения об ошибках. Кто-то почтительно пропускал — это выстраивались в очередь на доступ мнемоники. Все это длилось миллисекунды. Не будь Бай способен обходиться без мнемоюстов, вряд ли бы он успевал обрабатывать такую прорву информации. Но человеческий мозг кое в чем превосходил даже мощь современных компьютеров и коммуникаций. Главное — не ограничиваться пропускной способностью мнемосогласователей.

Бай не ограничивался.

Секунды — и они ворвались в переделы чьего-то холда, защищенного не хуже, чем родные пенаты Бая. Церберу на входе Энди заткнул пасть сверкающим комочком пароля, рванул за нить, так что Бай оказался рядом, сграбастал его за шиворот, дернулся и наконец замер.

~#CONDITION: NET BROWSING

~#MODE: FINISH

— Все, — сообщил Энди. — Знакомься.

Холд выглядел как дворик загородного дома. С трех сторон — сплошная зеленая изгородь (не то дикий виноград, не то нечто подобное), с четвертой — фасад двухэтажного коттеджа с крутой черепичной крышей и башенкой у крыльца. К крыльцу примыкала веранда; виноград забирался на ее кровлю с торца коттеджа. На веранде стоял стол; за столом сидели шестеро. Троих из этой шестерки Бай знал.

В первую очередь, конечно же, Чена — приятеля, бывшего коллегу по ТП и тоже москвича, решившего в Москву не возвращаться.

Кроме него — Аурела и Тири. Парня, из-за которого ТПшники очутились в этом необычном мире и которого долго ловили в Сети и в реале; и подружку его Бай тоже узнал сразу.

Еще за столом сидели: грузный, чем-то неуловимо похожий на Энди субъект, лысоватый мужичок в вечно съезжающих с переносицы очках и флегматичный парнишка сплошь в джинсе вплоть до кепки.

— Привет, коллеги. — Энди помахал ручкой. — Вот и мы.

— Здрасте, — сдержанно поздоровался Бай.

— Это Бай, — представил Бая Энди. — Наш козырь из-за барьера. Знакомьтесь. Это, — Энди указал на грузного, — Злыдень. Это Жмур (лысоватый). Это РусТех (флегматик в джинсе). Остальных ты знаешь…

— Особенно его… — Бай демонстративно обменялся рукопожатием с Ченом и сел с краешку. Остальные по-свойски кивнули ему.

Чен, как всегда, едва заметно улыбался, но по выражению лица невозможно было прочесть его истинные мысли.

— Напоминаю, что все присутствующие в данный момент носят не личину, а облик из реала.

«А значит, все ходят в Сеть без мнемоюстов, раз такая мощная детализация, — домыслил Бай. — Кроме, конечно, Энди — ему в Сеть ходить не нужно, он всегда в Сети…»

Баю стало немного стыдно за свой полусхематичный облик; он живенько скачал собственную голограмму и наскоро усложнил рабочий манекен. Остальные ждали, причем Бай понял, что они внимательнейшим образом сопоставляют его работу с затраченным временем. Тоже ведь показатель.

Наконец Бай счел, что выглядит сообразно моменту. Энди деликатно помедлил секунду-другую и вместо того, чтобы встать на ноги, взлетел над дощатым полом веранды. Вместе со стулом. В сидячем, понятно, положении.

— Коллеги, не могу сказать, что в нашем распоряжении масса времени. Даже со скидкой на скорость сетевых процессов. У каждого, к сожалению, слишком еще много оставшегося от людей. В общих чертах каждый из вас знает, зачем я всех собрал. Каждый знает кусочек недавней истории. По-моему, пришло время сложить эту замысловатую мозаику… для всеобщей выгоды. Заранее прошу извинить, если буду растолковывать известные кому-нибудь вещи — вполне возможно, что прочие этого не знают. Принимается?

Злыдень шумно всхрапнул и огляделся.

— А… Почему было не собраться в реале? — спросил он. — Нас не подслушают?

— Не подслушают, — заверил Энди. — Кишка тонка. Что же до встречи в реале, так мы слишком разнесены для этого. Аурел и Тири — в Сити. Ты со Жмуром — в Еланце. Бай — в Зеленодольске. Чен — в Волицке. РусТех — вообще в зоне высадки. Ну а мне, как ты понимаешь, затруднительно вернуться в реал.

— Точно не подслушают? — сварливо уточнил дотошный Злыдень.

Энди сокрушенно покачал головой, отчего все кресло заколыхалось из стороны в сторону (во проработка! — с завистью оценил Бай).

— А ты пощупай защиту, — посоветовал Энди.

Злыдень оглянулся и наугад ткнул рукой в потолок; рука

его неестественно (для реала) вытянулась, словно у героя дрянного фантастического фильма.

— Ух ты, — сказал Злыдень спустя несколько секунд. — Так мы не в Сети?

— Угадал, — подтвердил Энди. — Не в Сети. Если совсем точно, то в Сети, но в Сети локальной. Один сервак и четыре терминала. Эдакий суровый междусобойчик. Логов, кстати, никаких не ведется, так что надейтесь только на человеческую память.

Даже короли мнемоюстов — хакеры нового поколения — не были способны на такое. Войти, пусть даже и по наводке служебного ТиСа, в обособленную локальную Сеть.

Бай смог. И остальные смогли. И это соображение служило лучшей иллюстрацией способностям компании, которая тут собралась.

— Ладно, Злыдень, расслабься… Дерганый ты какой-то стал последнее время.

— Ты бы тоже стал, если б Рюкзака рожей на терминале увидел, — мрачно изрек Злыдень; Жмур при этом непроизвольно вздрогнул и суетливо поправил очки.

— Хватит и того, — жестко сказал Энди, — что я видел рожей на терминале себя. И все было в кровище — что рожа, что терминал.

Злыдень моментально смутился и опустил взгляд.

— Прости…

И спустя мгновение:

— А ты правда видел?

— Видел, — оттаивая, проворчал Энди. — В новостях. А потом вообще вырезал в ролик и у себя на холде спрятал. Пересматриваю иногда. Хочешь покажу? Хотя нет, не стоит, времени мало…

Аурел Чогоряну, терпеливо слушавший эту перебранку, обменялся молниеносным взглядом со своей подружкой и приподнял ладонь над столешницей.

— А может быть, перейдем к делу? — предложил он.

— Действительно. — Энди снова покачнулся в кресле и плавно спланировал к столу. — Значит, так. Все это началось лет пять назад, когда одна анонимная компания финансировала два, на первый взгляд, весьма сомнительных технологических проекта. Один назывался «Сеть Нанотех», и вел его некто Александр Лазаревич, второй — «Реальная виртуальность», его вел некто Олег Палек. Как обстоят дела с первым проектом, я не в курсе, проект скоро отпочковался в самостоятельную компанию и не то умер, не то успешно внедрился, не суть важно. Нас интересует второй проект…

— Там еще не один проект был, — авторитетно вставил джинсовый РусТех. — Зорича, что-то там с Аватарами, Бурцева, «Алмазные НЕРвы»…

— Возможно. — Энди и не подумал возражать. — Но нас интересует только «Реальная виртуальность». Собственно, проект исследовал аспекты пребывания людей в виртуалыцине, а также влияние реала на виртуалыцину и наоборот. Я не удивлюсь, если способность некоторых людей ходить в Сеть без мнемоюстов есть последствие реализации некоторых разработок этого проекта. Я не удивлюсь, если смерть моего тела и локализация моей личности в Сети — есть также одно из последствий этого проекта. Я не удивлюсь, если окажется, что результаты разработок «Реальной виртуальности» встречаются нам гораздо чаще, чем мы в состоянии вообразить. Важно не это. Важно другое. Конечной и высшей целью проекта было нечто куда более глобальное. Я не знаю, что именно, хотя ломал над этим голову прорву времени.

Когда Лощинин нанял меня, я быстро вышел на Камилла, закадрового хозяина марионеток. Довольно скоро я установил, что с проектом «Реальная виртуальность» он был связан очень тесно; не исключено, что Камилл — это и есть Палек. Мне удалось установить, что наработками Палека воспользовались посторонние, начальная компания разорилась, после чего кто-то невероятно проворный и длиннорукий умело замел все до единого следы и попрятал в воду оборванные концы. Проект умер — внешне. Но ежу понятно, что многообещающие проекты не умирают, они лишь переходят из рук в руки и меняют точку опоры. Откровенно говоря, я не надеялся, что мне удастся раскопать еще что-нибудь. Но я тем не менее раскопал. Не то чтобы со стопроцентной достоверностью, но все же… В общем, «Реальной виртуальностью», похоже, занималась контора, которая гнездится этажом выше конторы Лощинина. Соображаете?

Камилл об этом явно знал. Причем Камилл — один из тех, кто способен воспользоваться последними наработками «Реальной виртуальности» наиболее полно, потому что он может пребывать в виртуальности без мнемоюстов. И Камилл начинает сложную многоуровневую игру. И при этом не спешит — подготовительный этап занимает не менее трех лет.

Сначала он методично выискивает людей, похожих на себя. Например, присутствующую здесь Тири. Кого-то он втягивает в группу и подчиняет себе. Кого-то, как Аурела, просто держит на заметке. Некоторых, чьи новые способности не открылись в полной мере, Камилл тренирует и натаскивает. Естественно, что эти люди привязываются к нему, как к учителю, наставнику, гуру — называйте как хотите.

Второй этап: Камилл тщательно продумывает свои действия на случай, если план его налета на «Реальную виртуальность» успешно осуществится. Не знаю уж почему, но Камилл решает воплощать свои замыслы за барьером, в Москве. И снова он не спешит: скрупулезно изучает московские Сети и вычленяет (не знаю уж, по какому критерию) тех немногих, кто может ему помешать. Он организует фирму и представительство в Москве, да так плотно, что даже слегка распихивает локтями местных совершенно не сетевых, а реальных бандитов. Среди тех, кого Камилл вычленил в Москве, были вы, — Энди указал на Бая и Чена. — Вы и остальные ТПшники. «ТП», «Тессеракт», «Фанталис» и «Константа» — четыре фирмы, каждая из которых так или иначе была связана с нелегальной торговлей программами из-за барьера и с ярмаркой в «Чашке». Всех, кто определял лицо этих фирм, Камилл убрал из Москвы.

— И остальных тоже? — уточнил Бай.

— Да. Директоров «Фанталиса» — сюда же, в зону высадки. Может, слыхали о затыке, который устроили разработчикам «Мнемо-2»? Мнемоюстов с динамическим усилением? Это Фанталис с Димой постарались.

— Я слышал, — ровным голосом сообщил РусТех. — Мощный затык. «Мнемо-2» закрыли решением суда.

— Вот-вот, — продолжал Энди. — Полагаю, это тоже было частью глобального Камилловского плана. Он не просто убирал опасных ему людей из Москвы, он попутно нанимал этих людей, дабы они повредили его недоброжелателям здесь!

— А «Тессеракт» и «Константа» чего успели тут натворить? — с некоторой иронией поинтересовался Бай.

Он ведь знал почти всех из этих родственных фирм. И Фанталиса с Димкой, и Борю Ведерникова из «Константы»…

— Этих отправили за иной барьер, — пояснил Энди. — В иной мир. Не знаю, в какой и зачем. Только догадываюсь.

Бай покачал головой — не то чтобы недоверчиво. Энди он склонен был доверять. Но размах действий Камилла поражал. Чтобы не сказать — подавлял.

— Идем дальше, — не успокаивался Энди. — Пятерку ТПшников Камилл зафрахтовал под одну из самых важных операций. Точно так же, как и Аурела Чогоряну, нашего местного кудесника. Аурела Камилл нанимает украсть некие достаточно важные файлы… нет, не в «Реальной виртуальности». У Лощинина. У соседней конторы. Аурел эту операцию проворачивает с блеском, не зная, что параллельно с его взломом кто-то ловкий и незаметный КОПИРУЕТ материалы из той же корпоративной Сети, но из другого хоста. Из «Реальной виртуальности». Утром поднимается буча, Лощинин взвивается на дыбы, «Реальная виртуальность» — тоже: как же, проникновение в локальную сеть! Да еще какими методами! Но Камилл умело скрыл свой доступ, а Аурел вламывался к соседям достаточно громко, чтобы усыпить бдительность даже самых ретивых безопасников. Через две недели в «Реальной виртуальности» отменили состояние «ин-онли», а еще через месяц оставили только режим усиленного контроля.

Камилл ведь не дурак, ему нужно было, чтобы все побыстрее успокоилось. Поэтому он терпеливо ждал, никак не проявляя свою бесценную добычу.

А параллельно устроил показательную охоту за Аурелом… Именно в этот момент он кое в чем впервые просчитался. Во-первых, он не учел, что Аурел сумеет обмануть наемников, ТПшников, и те, вместо того чтобы охотиться на вора, станут его оберегать. Во-вторых, Камилл не предусмотрел, что одна из его лучших учениц и наиболее верных последовательниц, а именно — Тири, влюбится в Аурела и пойдет против своего учителя…

Тири, неправдоподобно побледневшая, вскочила; Бай не сразу сообразил, что находится в виртуальности, поэтому его в первую секунду ошеломил молочно-белый цвет ее лица.

— Спокойнее, девочка. Все уже позади, — примирительно сказал Энди. — К тому же я только рад. Всему, что произошло между тобой и Аурелом. Я продолжу?

Тири постояла пару секунд, потом, повинуясь мягкому касанию Ауреловой руки, опустилась в плетеное кресло.

— Продолжай, — тихо сказала она.

— К тому же не факт, что охота на Аурела была настоящая, ибо с Аурелом Камилл связывал многие дальнейшие свои планы.

— Можно вопрос? — вмешался Чен. — Мне кажется, существенный.

Энди немного помедлил, словно взвешивая: стоит отвлекаться или не стоит?

— Давай, — все же решил он отвлечься.

— Ты говоришь, что Камилл убирал мешающих ему людей из Москвы. Но ведь когда нас отправили сюда, в Москве остались копии! Непонятно, что Камилл в этом случае выиграл?

— А с чего ты решил, что копии остались? — с неприкрытой иронией поинтересовался Энди.

Чен растерялся.

— Ну… Нам так сказал человек Камилла…

— Ас чего ты решил, что человек Камилла скажет вам правду?

Повисло тягостное молчание.

— Так, значит, — пробормотал Бай, — это не так? В Москве не осталось Бая и остальных?

Грудь сдавило — даже здесь, в виртуальности. Бай неожиданно отчетливо представил мать и то, что она почувствовала, когда он исчез. Стало муторно и гадко, словно Бая надолго макнули в затхлую вонючую воду мертвого пруда.

Энди смешно пошевелил бородой.

— Расслабься… Остались. Только один маленький штришок: это не копии. Я уже объяснял Тири и Аурелу — матрицирование личности не позволяет создавать идентичные копии, мелкие изменения все равно есть. Зато наращивать степень отличий возможно легко, причем этот процесс управляемый. Не обижайся, Бай, но правда такова: в Москве остался ленивый, косный и недалекий тип с твоей внешностью. Предел его мечтаний — жрать чипсы перед телекубом. Чихать он хотел на всякие Сети и открытый мнемодоступ. Примерно то же и с тобой. — Энди повернул голову в сторону Чена. — А вот с Аурелом обратная история. Когда Камилл таскал его в фургончик после бойни в Волицке, он вовсе не сливал из его памяти некие данные. Он просто сматрицировал его личность и отправил за барьер. Отправил безвольного и покорного Ауре-ла, который станет послушно исполнять все приказы Камилла, но при этом обладает всеми знаниями и навыками целого Аурела. Вот так-то.

— А чем это нам грозит? — осторожно справился Жмур.

— Чем? — эхом отозвался Энди. — Хакер-мнемоник уровня Аурела в Москве выпотрошит любую сетку, любой сервак. Знать бы — что конкретно затеял Камилл? Тогда можно было бы попробовать просчитать его ходы. Но мы не знаем, что он затеял. Поэтому я предлагаю последовать за ними, в Москву. Отыскать Камилла и попытаться ему воспрепятствовать.

— А зачем? — спросил дотошный Чен.

— Зачем? — Энди вздохнул. — Сложный это вопрос. Тебе и Баю это нужно, чтобы снова стать собой. Потому что вы сейчас не столько цельные личности, сколько осколки былого. Ты уверен, что в будущем это не аукнется? Я не уверен. То же и с Аурелом, но ему еще нужно освободить своего двойника от цепей, навязанных Камиллом. Если я хоть немного разбираюсь в людях, Аурел не откажется.

— Не откажусь, — мрачно подтвердил Аурел.

— Значит, я все-таки разбираюсь в людях. По крайней мере немного. С Тири все ясно, такие сумасшедшие девчонки отступать не умеют и идут за теми, кого выбрали, хоть в ад, хоть за барьер. Жмур и Злыдень за хакерскую долю успели хлебнуть всякого, но так, как Камилл, их никто не обувал. Они хотят отомстить, отомстить за свой страх и за смерть Рюкзака. РусТех горит желанием испытать аппаратуру, которую разработала его команда. Я… Со мной еще проще. Если Камилл нашел способ оставить мое сознание в Сети, я думаю, у него найдется в запасе и обратный метод. Из арсенала «Реальной виртуальности». Такие вот дела… Кто-нибудь хочет что-нибудь добавить, нет?

Тири поправила очки-звездочки и в упор взглянула на Энди.

— Не знаю, интересно это вам или нет, но я лезу в это дело не только из-за Аурела, хотя и из-за него тоже. Никто из вас не знал Камилла так, как я. Но я не собираюсь разжевывать вам свои истинные мотивы. Я скажу только об одном. Если мы прижмем Камилла к стене, убью его именно я. И пусть только кто-нибудь вздумает мне помешать.

— Значит, — удовлетворенно подытожил Энди, — отказов нет. Тогда начнем. РусТех, готовы твои орлы?

— Мои орлы всегда готовы, — сообщил джинсовый. — Давай Сеть…

— Стоп. — Бай вскинул руки. — Что, уходим прямо сейчас?

— А чего ждать? — удивился Энди.

— Но ведь… Но ведь нужно, чтобы там, за барьером, нужные люди находились в точках финиша, в этих креслах или как они там называются…

— Это уже организовано, — сказал Энди. — Я влез на холд компании Камилла и подгадал под их очередную переброску… Только вы уж с Ченом извините, но вас подселят сначала не в ваши московские тела. Я мог бы, конечно, это со временем устроить, но, во-первых, ждать неохота, а во-вторых, тело Бая уже занято.

Бай опешил.

— Кем?

— Скованным Аурелом. Слугой Камилла.

Кулаки сжались сами собой. И в реале, над клавиатурой, и в виртуальности.

— У меня более насущный вопрос, — вмешался Злыдень. — Что будет с нашими телами после ухода?

— Ничего, — немедленно пояснил РусТех. — Наша аппаратура матрицирует личность максимально точно, почти без искажений. Все останемся ждать ушедшие за барьер копии.

— Все, кроме меня, — уточнил Энди. — По понятной причине.

Он глубоко вздохнул, глубже, чем люди вздыхают в реале, сначала раздувшись и став похожим на полосатый дирижабль, втиснутый в кресло, а потом сморщившись до размеров подушки.

— Хватит болтать. — Аурел встал из-за стола и пинком отпихнул плетеное кресло. — Что нужно делать?

Энди не успел ответить. В руке его выкристаллизовалась блестящая телефонная трубка; Энди сразу поднес ее к уху, хотя звонка никто, кроме него, не расслышал. Секунд десять — пятнадцать он внимательно слушал. Потом отнял трубку от уха и зашвырнул в зенит — трубка взмыла и исчезла, на миг обратившись в еле различимую точку на фоне облачного неба.

— Уход откладывается. На день-другой, — объявил Энди. Лицо его стало странно напряженным, даже в виртуальности это было невозможно скрыть.

— Что? — поинтересовался Бай. — Проблемы?

— Скорее новая информация. Ладно, я дам вам знать, когда все будет готово. Всем пока.

Созданный мирок со стеклянным звоном раскололся на тысячи осколков, и каждый из участников этого странного собрания очнулся перед собственным терминалом с чувством недосмотренного захватывающего сна.

Баю почему-то показалось, что эта отсрочка была умело разыгранным спектаклем.

Вот только кому он нужен, сей непонятный спектакль?

Отчего-то Бай твердо верил: узнать суждено в самое ближайшее время.

!TASK 0A

[OWNER: Аурел Чогоряну (matrix-copy)]

Аурел успел привыкнуть к этому телу. Он больше не бился головой о притолоки и не спотыкался на ровном месте.

Жизнь его была размеренной и монотонной; личность бывшего хозяина лениво дремала где-то в глубине, почти не прорываясь на поверхность. Единственное, что само собой привязалось из чужих привычек, — это страсть к просмотру футбольных матчей по телетрансляции.

Смирился Аурел и с тем, что Сеть здесь была совсем другой, чем он привык. И компьютеры были иными. Но он смирился и с этим.

Дни проходили, похожие друг на друга, как копии одного и того же файла. Пробуждение, завтрак, поездка в контору с нелепым названием «ТП», потом несколько служебных поездок по городу, вялые беседы с клиентами или коллегами, возвращение домой и погружение в Сеть. Только в этот момент Аурел слегка оживлялся; но что-то мешало чувствовать себя, как обычно, счастливым в такие минуты. Чья-то посторонняя воля — чужая и неумолимая. Аурел чувствовал: если придет

ОН и прикажет — и не захочешь, а бросишься выполнять приказ. Даже если это будет стоить жизни. Странно было сознавать, что ты скован посторонней волей. И наверняка знать, что воспротивиться ей не сумеешь. Ни при каких обстоятельствах.

Пока от Аурела многого не требовалось: он всего лишь охранял сетевые ресурсы какой-то мелкой компании от вторжения извне. Даже не столько охранял, сколько следил, чтобы среди покушавшихся (а с этими было кому справиться) не объявился никто со смутно знакомыми навыками работы в Сети.

С навыками работы без мнемоюстов. Другими словами, кто-то из родного мира Аурела.

Аурел ждал. И жил. Точнее — существовал, как фикус в кадке. Только пыль стирать с него было некому.

!TASK 08

[OWNER: Shade]

Едва очнувшись, Шейд понял: что-то не так.

Он не чувствовал тела. Совсем.

Привычное легкое усилие, сходное с открытием глаз, и тьма тотчас отступила. Сжалась, утекла, как утренний туман. Прочь.

Тела действительно не было. То, что мнило себя Шейдом, крохотной точкой висело в пустоте. В слабо мерцающей пустоте, похожей на виртуалыцину. На какую-нибудь продвинутую сетевую область, где умелый мнемоник в состоянии обходиться без обязательной личины-субстрата.

Взрыв. Рядом с Шейдом вспухло алое, подернутое коричневыми прожилками облако. Шейд вздрогнул бы, если бы было чем.

Он не ощутил ни жара, ни ударной волны. Ничего. Только увидел вспышку. Одновременно Шейд сообразил, что видит не как человек — не направленно, а просто удерживает в восприятии всю сферу. Он мог пристально глядеть на постепенно увядающий огненный комок и наблюдать за шевелением отступившего тумана с противоположной стороны.

А потом зазвучал Голос. Голос, который Шейд уже слышал сегодня. Голос Камилла.

И Шейд вспомнил все. Легкий нажим на него, которому покорился с безысходностью бьющейся о стекло ночной бабочки. Тотчас явившегося боевика. Короткую поездку по Москве, офис за ремонтируемым холлом… И все. Больше ничего не вспоминалось.

— Шейд! Ты слышишь меня?

«А как ответить? — подумал Шейд растерянно. — Ведь у меня нет рта…»

— Просто думай ответы. Я тебя слышу.

«А, ну да, как же я забыл! Камилл читает мысли…»

— И это тоже, Шейд. Скоро я буду читать не только ваши мысли, но и читать в ваших душах. И даже вписывать в них что-нибудь — то, что пожелаю.

«В чьих — ваших?» — не понял Шейд.

— В душах всех, кто находится в Сети.

«А разве это возможно?»

— Пока нет. Но я знаю, как это осуществить…

«Зачем?»

Камилл рассмеялся — как типичный кинозлодей.

— Затем, что это дает ВЛАСТЬ.

«Власть? Ты собрался захватить власть над Сетью?»

— Нет, Шейд. Бери выше. Я собрался СТАТЬ Сетью. И ты мне будешь помогать, потому что другого выхода у тебя просто нет.

Огненная вспышка окончательно сошла на нет, а в несуществующих ушах Шейда таял вкрадчивый голос Камилла: «Я собрался стать Сетью…»

И Шейду вдруг стало невыносимо тоскливо, неуютно и страшно, но он не мог даже заплакать.

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (main)]

Энди Трушин явился, как всегда, внезапно и с треском. Аурел сидел в этот момент перед компом, но без мнемодоступа. Просто глядел в голокуб и читал какие-то малоинтересные новости.

Крошечная плоская фигурка вдруг отклеилась от верхней кромки куба, раздулась, обретая объем, а секундой позже стало ясно, что это крохотный Энди Трушин в полосатом халате. В ругах Энди держал продолговатый светлый лоскут. Держал на манер парашюта-крыла (но Аурел не знал, что такое парашют) и медленно планировал на нем к нижнему срезу изображения. «Приземлился», встал на ноги и развернул над головой свой лоскут. Сразу стало понятно: это транспарант наподобие тех, что таскают к официальным конторам протестан-ты-демонстранты. Транспарант гласил: «Это я, Эндичка!»

— А то я не вижу, — пробормотал Аурел; рефлекторно он потянулся к мнемоюстам, небрежно брошенным справа от голокуба, но тут же сообразил, что находится дома и ничьи посторонние глаза не смотрят, как он пойдет в Сеть. Даже Тири не смотрит, Тири в ванной. Но от нее скрываться Аурел, конечно же, не стал бы.

Привычным усилием он скользнул в Сеть. Глаза широко распахнулись, пальцы легли на клавиатуру, а мозг впитал в себя небольшую часть Сети. Для начала — личный холд.

Энди уже приплясывал от нетерпения на знакомой лужайке-полянке.

— Привет! Слушай, совсем нет времени! — возопил он. — Удобный момент для перехода! Запоминай адрес: Сидоровича, двадцать семь, у Зелёного рынка. Комната двенадцать, там будет парень по прозвищу Кипа, он вас и переправит. На все двадцать минут. Управитесь?

— Собраться же надо! — взмолился Аурел.

— Зачем тебе собираться? — Энди досадливо отмахнулся. — Не в командировку едешь. Бритва и зубная щетка тебе ни к чему.

— Тири моется!

— Как хочешь, — прошипел Энди, — но чтобы успели! Все, время пошло!

Аурел, чертыхаясь, полез из виртуальности в нормальный мир. Зрачки скачком сузились, словно среагировали на внезапно вспыхнувший свет; расслабились напряженные кисти. Помотав головой, Аурел приподнялся в кресле, опираясь руками о подлокотники, и только потом встал на ноги. Кресло медленно откатилось на полшага назад.

— Тири! — крикнул он. — Полундра!

Дверь в ванную была приоткрыта.

— Заходи, — донеслось изнутри.

Аурел только заглянул. Над ванной вздымалось облако белой с просинью пены; из пены торчала мокрая голова девушки. Редкий случай, когда Тири сняла очки.

— Энди объявился! Мы уходим немедленно. Через двадцать минут нужно быть у Зелёного рынка.

Тири не стала задавать ненужных вопросов. Спокойно и без суеты, самым обыденным тоном она сообщила:

— Я буду готова через пять. Заводи мотоцикл…

Аурел кивнул и затворил дверь.

Она действительно вышла спустя пять минут. Свежая и розовая лицом, но с совершенно сухой головой, благо Тири не любила длинные прически, предпочитала короткую, почти мальчишечью стрижку. Джинсы, клетчатая рубашка, безрукавка, на ногах легкие монтреевские ботиночки. Даже сумки нет.

И, разумеется, очки-звездочки на положенном месте…

Она не спешила попусту, и Аурел любил ее и за это тоже. Подошла, уселась позади и негромко сказала:

— Поехали.

«АйБиЭмка» рванулась с места, словно пала с высоты. Они вынеслись из переулка, как болид спятившего пилота, и с ходу вписались в автопоток, уводящий к площади Завгороднего и дальше, в сторону «Зонул Сенсера».

Аурел знал, как Тири не любит опаздывать. Да и сам он не любил опаздывать.

Тем более именно сейчас, когда спешишь на помощь самому себе.

!TASK 03

[OWNER: Дмитрий Байкалов]

Мрачный гориллоподобный субъект заехал за Баем около полудня. Зеленодольск большей частью еще спал — в этом городке жизнь пробуждалась только ближе к вечеру и продолжалась до самого рассвета. Местная специфика…

Бай, к счастью, уже не спал и даже успел проглотить свежеподжаренную яичницу. Субъект сказал, что времени мало, а к сумеркам они должны добраться до соседнего городка.

Перед лачугой, в которой обитал Бай, притаился на дасфальте серебристый, словно хромированный «Текрам». Модель позапрошлого года, но можно было смело предположить, что скорости этот мощный автомобиль отнюдь не утратил.

Так и оказалось. С места «Текрам» притопил так, что Бая втиснуло в глубины кресла и освинцевало секунды на три. Потом стало полегче, скорость стабилизировалась в районе ста восьмидесяти, и ускорение сошло на нет.

— Ого, — оценил Бай. — И это по городу?

В следующую секунду он понял ненужность своего вопроса: горилла свернул на улицу, которая прямиком выводила на объездную трассу, а объездная, в свою очередь, втекала непосредственно в перегон.

— Меня зовут Геродот, — зачем-то сообщил гориллоподобный.

Бай иронически хмыкнул.

— А почему именно так? — поинтересовался он. — В честь кого?

— Не знаю, — ответил Геродот. — Я даже не знаю, кто таков настоящий Геродот. По-моему, какой-то древний историк из-за барьера.

Бай усмехнулся. Прозвище было забавным — применительно к человеку, которому более всего подходила роль охранника или телохранителя. Исходя из внешности. Впрочем, лицо и особенно глаза Геродота несколько портили образ типичного громилы. Лицо Геродота выглядело лицом безоговорочного интеллигента, а глаза выдавали недюжинный ум. Кроме того, Бая очень порадовало отсутствие непременных атрибутов настоящих громил — цепей на шее, перстней, татуировок…

— Я — Бай, — представился Бай, отвлекаясь от размышлений.

— Знаю, — невозмутимо сказал Геродот. — Меня ведь за тобой откомандировали…

«Точно, с мозгами парень, — подумал Бай с уверенностью. — Обычный тупой охранник в этом случае непременно сказал бы не «откомандировали», а «послали».

Геродот лихо вписался в плавный изгиб перед объездной и заметно прибавил скорости. Минут черед десять объездная, описав очередную плавную дугу, воссоединилась с главной транспортной артерией этого мира. С перегоном. Практически прямой трансконтинентальной трассой протяженностью в миллион километров. Зеленодольск располагался несколько ближе к западному побережью, к Сити. Цель их с Геродотом — соседний городок, именуемый Таруса, отстоял от Зеленодольска на четыреста с лишним километров в глубь континента.

— Энди сказал, — не отрывая взгляда от трассы, спросил Геродот, — что ты родом из-за барьера. Это правда?

— Правда, — вздохнул Бай. — Из того самого мира, где когда-то жил настоящий Геродот.

— Ух ты! — обрадовался собеседник. — А он правда был историком?

— Правда. Жил, если я правильно помню, примерно две с половиной тысячи лет назад. В Греции. Древней, разумеется.

— И как там? В вашем мире, я имею в виду, а не в Древней Греции.

Бай неуверенно пожал плечами:

— Ну… Паршиво в общем-то. У вас больше свободы. Не зря же я решил тут остаться?

— Больше свободы? — не понял Геродот. — А поподробнее можешь объяснить?

— Попробую. — Бай вздохнул. — Понимаешь, наш мир гораздо меньше, а людей там живет намного больше. Соответственно всего на всех не хватает. Поэтому у нас есть горстка людей, у которых имеется все, а остальные люди делятся на две примерно равные части. У одной части имеется лишь кое-что, у второй ничего нет вообще. У нас можно всю жизнь горбатиться и не заработать даже на жилье. В общем… тускло там. И безнадежно. А тут ведь государства нет в обычном понимании. И воевать не с кем и не за что. И заработать куда легче, особенно если что-нибудь умеешь.

— А ты что-нибудь умеешь? Впрочем, что это я? Если ты нужен Энди, значит, ты компьютерщик. Причем не из плохих. Я угадал?

— Угадал.

— А не боязно снова возвращаться за барьер? Вдруг не получится вернуться?

Бай снова пожал плечами:

— Ну, боязно, конечно… Только меня туда все равно тянет. Знаешь, родина — это все-таки не пустой звук. Да и маму охота повидать, друзей… Я ведь оставался с мыслью, что буду иногда мотаться в Москву. Иначе вряд ли остался бы.

— Понятно, — кивнул Геродот. — Порулить не хочешь?

— А доверишь?

— Отчего же не доверить? — Геродот хмыкнул. — Садись…

Бай впервые оказался за рулем «Текрама». Странное это

оказалось ощущение — скорость на этой машине чувствовалась совсем иначе, чем на колымагах вроде «Мицуми» или «БиТиСишек», на которых приходилось ездить Баю. Лучшим из автомобилей, которые Бай водил, оставался «Меморекс». Но куда ему было до «Текрама»! Бай только успел подумать: «А не дотянуть ли до двухсот?», мельком взглянул на спидометр и с некоторой оторопью обнаружил на жидкокристаллическом экранчике с данными цифру «230». И чувствовалось, что для «Текрама» это далеко не предел. Почти физически чувствовалась под колесами укатанная твердь перегона.

— Ыхх! — с восторгом сказал Бай и утопил до отказа педаль акселератора.

«Хоть бы встречных машин не было подольше…» — подумал он с надеждой.

Дорога с тихим шелестом уходила под колеса, и Баю показалось, что это поет сама Скорость.

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (main)]

Гудел неподалеку Зелёный рынок; Аурел оставил мотоцикл на стоянке, взял Тири за руку и повел к перекрестку. Они уложились в семнадцать с небольшим минут. Чтобы дойти до Сидоровича, двадцать семь, у них оставалось еще минуты две.

Некоторое время назад Аурел осознал: чтобы никуда не опаздывать, достаточно никогда не спешить. На первый взгляд парадоксальное и нехитрое правило до сих пор его не подводило. Сторонний наблюдатель вряд ли заподозрил бы, что у этой парочки нет ни единой свободной секунды.

Дом двадцать семь — вход, дверь с гидропружиной. Небольшой холл, пальмы в дощатых кадках у стен, стойки с указателями. Комната двенадцать — вниз и налево. На нулевом уровне.

Они спустились по лестнице, вылизанной буквально до блеска. Коридор, сначала комната десять, потом двенадцать. На двери — табличка: «Операторская».

Аурел постучал костяшками пальцев и повернул круглую дверную ручку.

За дверью обнаружился уютный кабинетик с непременной пальмой, письменным столом, на который умудрились втиснуть сразу два терминала, и плотной темно-зеленой занавесью от потолка до пола напротив стола. За занавесью что-то отчетливо гудело, словно там трудился старинный обмоточный трансформатор. У одного из терминалов клацал древней механической, с кликом, клавиатурой лохматый парень лет двадцати пяти. К карману его был пришпилен аккуратный бейдж с голограммкой, надписью «Ингресс-проект» и именем, а скорее — прозвищем: «КИПА». Все как и обещал Энди.

— Добрый день! — поздоровался Аурел.

Парень оторвал взгляд от голокуба; Тири ему просто кивнула. Колотить по клавиатуре парень не перестал. Аурел отметил, что мнемоюсты к терминалам не подключены — от двери хорошо виднелись все порты. Соответствующие разъемы вообще не были задействованы.

— Здрасте, — наконец поздоровался Кипа. — Минутку, я с Энди консультируюсь…

Аурел меланхолично притянул к себе Тири, прижался щекой к ее щеке и оцепенел.

Ждать так ждать. Всегда так бывает — сначала говорят, что за двадцать минут ты должен примчаться чуть ли не в другой конец Сити, а потом оказывается, что нужно подождать перед чьей-нибудь дверью или вот такой зеленой занавесью час-пол-тора. Ничего удивительного.

Однако Кипа управился подозрительно быстро. Буквально за пару минут.

— Так… — сказал он, отрываясь от терминала. — Так. Энди сказал, с мнемоюстами вы работаете свободно. Это правда?

— Правда, — подтвердил Аурел.

Собственно, что он, что Тири могли вообще обойтись без оных, но рассказывать об этом первому встречному-попереч-ному… Информация неполна, но правдива, как, собственно, чаще всего и бывает.

— Это хорошо. Все готово, связь стабильная, реципиенты по ту сторону барьера в зоне досягаемости. Можно начинать.

Кипа проворно вскочил и отодвинул правую половину занавеси.

— Прошу. — Второй рукой он сделал приглашающий жест.

За занавесью комната продолжалась. Разделена комната

была примерно пополам, только по эту сторону располагался не стол с терминалами, а два кресла со знакомыми насадками, отдаленно похожие на стационарные фены в раздевалке любого бассейна. Еще имелась вертикальная стойка наподобие многопотокового хаба или концентратора.

— Садитесь, — пригласил Кипа.

— Минуточку. — Аурел машинально сжал ладонь Тири; они так и не разняли рук. — А в кого нас… э-э-э… подселяют?

— Не знаю, — беспечно отозвался Кипа. — Этим вопросом занимался Энди. Только для него барьер — всего лишь малозначащая условность. А я туда заглядывать не умею.

— Да какая разница, Ури, — тихо сказала девушка. — Мы ведь ненадолго.

— Разница… Есть разница, — проворчал Аурел и покорно опустился в кресло. Тири уселась в соседнее. Краем глаза Аурел увидел, что продолговатая, похожая на половинку яйца шапка «фена» медленно опустилась ей на голову. А потом край такого же «фена» перекрыл обзор — в поле зрения остались только гнутые хромированные тяги да пучок разноцветных проводков.

«Елы-палы, — отрешенно подумал Аурел. — Во что я снова ввязался?»

И тут же мысленно поправился:

«Не я, мы. Нас ведь двое теперь. Я и Тири».

С некоторых пор он находил эту поправку очень важной,

~#CONDITION: IMAGE COPYING

~#MODE: START

Голос Кипы долетел откуда-то издалека:

— Начинаем!

И началось.

Это было похоже на вход в Сеть, как умели Аурел и Тири, без мнемоюстов. Мимолетное ощущение потери тела, когда Сеть впитывает тебя. Когда чувства начинают воспринимать потоки данных. Когда монтируешься к шине и общаешься с машиной напрямую, в двоичном коде. Сознание и подсознание, конечно, подсовывают тысячи знакомых образов и ощущений, но какая-то часть тебя все равно знает, что происходит всего лишь быстрый обмен замысловатыми последовательностями нулей и единиц.

И не более.

Вот и сейчас Аурел ощутил себя в виртуальности — в гигантском трехмерном мегаполисе. Свет, полно света. Светятся и кубы серверов, и свечи роутеров, и пятна чужих холдов. Светятся подвижные пользователи, светятся передаваемые пакеты… Целое море света.

Аурела и Тири влекло куда-то вверх. Только здесь, в виртуальности, можно было насладиться полетом — реальный мир этого не позволял. Хотя Аурел знал: там, куда они направляются, с тяготением все обстоит совсем иначе, там люди активно строят многоэтажные здания без всяких компенсаторов и вовсю пользуются рукотворными летательными аппаратами. Похожими на обыкновенные автомобили, только размерами, как правило, побольше.

Мгла на некоторое время заволокла сознание, пришло ощущение короткого падения; а затем — с отчетливо отдавшимся в ушах щелчком Сеть выплюнула их.

~#CONDITION: IMAGE COPYING

~#MODE: FINISH

@comment: COMPLETED SUCCESSFULLY

Сначала Аурелу показалось, что в глазах двоится. Что он видит сразу две картинки. Одна — все та же перегороженная зеленой занавесью комната на Сидоровича, двадцать семь, с двумя креслами и хлопочущим у аппаратуры Кипой. Вторая — низкое сумрачное помещение, похожее на подвал, где вместо одной стены сплошная вязь не то газовых, не то водопроводных труб, а вместо противоположной — стойки с жидкокристаллическими девятнадцатидюймовыми экранами. В основном экраны были мертвы. Кроме того, в комнате имелись уже знакомые кресла, только их было гораздо больше, чем два. Больше даже полутора десятков.

«Фены» количеством два поднялись с головы Аурела. Аурел осмотрелся.

И понял, что его сознание продолжает вмещать чувства Аурела, который остался на Сидоровича, двадцать семь, но и начало улавливать все, что видит, слышит, обоняет и осязает еще один человек. Тот, кто находится в данный момент в незнакомом подвале. Надо полагать, где-то в Москве.

«Черт! — встревожился Аурел. — Что-то явно прошло не так, как намечали… Где-то сбой…»

Он попытался встать; одновременно двумя телами. Одно (старое) оказалось пристегнуто к креслу и поэтому сумело лишь слегка приподняться, прежде чем приникнуть назад к широкой спинке. Второе неуклюже встало на ноги и тотчас рухнуло на пол, не сделав даже единственного шага.

Странно было ощущать боль лишь половиной сознания. Боль получилась мощная, полновесная — попробуйте с размаху впечататься в бетонный пол. Аурел-московский разбил нос, ушиб плечо и оцарапал ладони. Аурел-из-Сити, цел-целехонек, продолжал сидеть в кресле и недоумевать.

На соседнем кресле в Сити неподвижно полулежала Тири. Кажется, она была без сознания.

В Москве из соседних кресел по очереди встали четверо мужчин. Потом, через некоторое время, — пятый.

Аурел все это время пытался подняться, но ничего у него не получалось. Мешало первое тело, зафиксированное в кресле.

«Так, — скомандовал себе Аурел, когда легкую панику постепенно сменила здоровая злость. — А ну взял себя в руки! Сосредоточился, сконцентрировался на этой части ощущений!»

Он внутренне напрягся, и — о чудо! — краски комнаты на Сидоровича, двадцать семь, вдруг поблекли, а ощущения сидящего в кресле заметно ослабли. Аурел отрешился, совсем как на тренировке, от ненужных мыслей, концентрируя внимание на чем-то одном.

И дела сразу пошли на лад — ему удалось сесть вторым телом, нашарить в кармане джинсов носовой платок и утереть разбитый нос.

При этом Аурел-один не исчез окончательно, он сместился на периферию восприятия и удивленно опуда взирал на действия Аурела-два.

— Эй, с тобой что-то не так? — спросил один из уже пришедших в себя после перехода спутников. Понятно, Аурел не узнал никого из пятерых, потому что никогда доселе не встречался с телами москвичей и не видел их лиц.

— Этот без сознания, — сказали из-за спины.

— Сейчас разберемся, — пообещал кто-то еще, тоже невидимый.

Теперь, когда Аурел знал, что и как делать, стало гораздо легче. Он еще надежнее заблокировал моторику Аурела-один и в качестве Аурела-два наконец-то встал во весь рост.

Тело Аурела-два оказалось примерно одного роста с родным; но весил москвич-реципиент на добрых пятнадцать килограммов меньше. Соответственно был более худощавым. К этому предстояло привыкнуть.

«Привыкну», — пообещал себе Аурел.

— Ты кто? — спросил самый заботливый из спутников. Тот самый, который первым обеспокоился состоянием Аурела.

— Аурел, — признался Аурел.

— Я — Злыдень, — назвался заботливый.

В этом мире Злыдень не был толстым. А был он крепеньким, как молодой гриб боровик, светловолосым пареньком лет двадцати.

— А я — Жмур, — не без уныния признался следующий.

Этот тоже мало напоминал настоящего Жмура, даром что

носил бороду. Более всего прежний обладатель этого тела походил на еврея-проповедника. Рост — под два метра, черная, совсем не такая, как у настоящего Жмура, борода, старомодные очки с толстыми стеклами, черные костюм, шляпа и штиблеты и даже футляр от скрипки под мышкой.

— РусТех, — сказали из-за спины. Оттуда же, откуда и раньше.

Аурел обернулся.

РусТех-два напоминал не то бандита, не то боксера, не то спецагента в штатском. Невыразительное, совершенно неза-поминающееся лицо; чуть свернутый набок нос. Рыжеватая прическа-ежик. Спортивный костюм, кроссовки. Не хватало только полного рта жвачки, но вполне возможно, что ее РусТех выплюнул по прибытии.

— Бай, — зло сказал следующий. — Причем в теле Семец-кого!!!

Невысокий лысоватый человечек с печальным взглядом. Похож на одного из погибших в баре Волицка ТПшников.

— А мне повезло, — сказал пятый. — Я в свое тело попал. Чен я. Во всех возможных смыслах…

«А Тири? — подумал Аурел с возрастающей тревогой. — Что с ней?»

— Подружка твоя, кажись, без сознания, — сообщил РусТех.

Фраза его звучала так, словно он плохо прожевывал слова.

Аурел уже почти без усилий повернулся, взглянул и обмер.

В ближайшем кресле, чуть приоткрыв рот и закатив глаза, полулежал полноватый парень, небритый и непричесанный, в заношенных спортивных штанах когда-то зеленого цвета и дешевой клетчатой рубашке с закатанными до локтей рукавами. На ногах его «красовались» потертые чешки.

— Знакомьтесь, — буркнул из-за плеча Аурела Бай-Се-мецкий. — Это туловище у нас звалось Тигром. А теперь, насколько я понял, туда подселили подружку Аурела. Чем дальше, тем интереснее…

В этот момент Тири-Тигр шевельнулась (шевельнулся?) и встретилась взглядом с окружающими. Потом Тири посмотрела на торчащие из рукавов волосатые локти, мощные мужские кулачищи, судорожно сглотнула и снова отключилась.

— Беда-а… — протянул Злыдень. — Девку воткнули в тело мужика. Беда-а…

Аурел, забывший на какое-то время о собственных проблемах, с трудом подавил желание длинно и грязно выругаться.

!TASK 00

[OWNER: Andy Trushin (mind emulation)]

Аурел набросился на Энди, едва тот локализовался в пределах условленного холда. Точнее, не на холде даже, а на откупленном ко времени операции виртуальном чате. Чат имел статус инвайтного, то есть первый попавшийся пользователь присоединиться к нему не мог, а на промежуточных точках отследить их общение было трудно в силу того, что все пользовались кодировкой из родного, оставшегося теперь за барьером мира. На всякий случай Энди загодя написал и прикрепил к каждому кодировщику чат-клиента наспех слепленного демона, дабы попытку перекодирования отслеживать тут же.

— Ты в кого мою девушку вклеил! — заорал Аурел на не успевшего даже прилечь на травку Энди Трушина.

Энди сказал: «Хм!» и вальяжно умостился на лужайке. Малевать новые пейзажи ему было конкретно лень; к тому же валяться на виртуальной травке ему нравилось еще и потому, что отсутствовал риск подцепить соответствующие болячки. Энди помнил, что от валяния на травке бывает не то радикулит, не то ревматизм. А возможно, и воспаление легких. Но хорошего мало.

Аурел навис над ним, как поднятый в поле гравикомпен-сатора груз. Остальные столпились поодаль, в том числе и двое нанятых москвичей.

— А в кого? — подпустив во фразу беспечности, ответил Энди. Вопросом на вопрос, как прожженный одессит.

Мимоходом он подумал, что Одесса в родном мире очень напоминала Одессу местную — южный приморский город, славящийся неповторимым колоритом. Колорит, говор одесситов и их неизменные шуточки позволяли предположить, что одна Одесса произошла от другой. Но какая от какой — теперь, верно, уже и не выяснишь.

— В мужика! — рявкнул Аурел.

— Ай, брось, — отмахнулся Энди. — Все равно вы больше времени в Сети проводить будете, а там она может быть кем захочет.

Аурел от подобного заявления попросту оторопел. Приоткрыл рот и замер, как первоклассник, неожиданно повстречавший на улице настоящего живого слона.

— У меня не было времени искать женщину-реципиента. Я ведь не собирался тащить сюда твою Тири, она сама вызвалась. К тому же, если Камилл узнает о переброске, он будет в первую очередь искать вашу парочку. А так — обломается Камилл!

Чувствовалось, что Аурел многое хочет высказать Энди Трушину. Но то ли беспечный тон Энди, то ли известная логика в его словах заставили Аурела промолчать.

«В самом деле, — подумал Энди. — Ну какая разница — в чьих они тут телах? Разве что трахаться вряд ли захотят, раз оба мужики…»

— Ладно. Первым делом вам нужно где-нибудь обосноваться в Москве. Причем лучше вразнобой. Ты, — Энди обратился к Чену, — вроде устроен. У себя можешь. Ты, Бай, по идее должен знать, где живет Семецкий.

— Знаю, — сердито вздохнул Бай. И добавил словно бы внутрь себя: — А ты вообще молчи!

По-видимому, он общался с Семецким.

— Ну а остальным придется жилье снимать. Лучше подальше от центра, в спальных районах. И желательно подальше от метро. Я тут счетов наоткрывал… Держите доступ. На первое время должно хватить…,

Энди принялся метать поделыцикам матовые шары с цифровыми кодами к кредиткам. Их впитывали выброшенными навстречу ладонями.

Это было похоже на неправильный баскетбол.

— Обустроитесь — выходите на связь. Куда идти, вы все знаете… Все пока.

Энди, вдруг ставший похожим на фокусника, громко хлопнул в ладоши, и всю команду враз выбросило за пределы холда. И вообще выбросило из Сети.

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (main)]

Было слышно, как где-то невдалеке размеренно капает вода.

— Здравствуй, Москва, — буркнул с высоты новообретенного роста Жмур и оглядел неприветливое помещение. — Ну что, потопали?

Аурел со смешанным чувством посмотрел на свою спутницу. Или спутника — поди теперь разбери!

— Тири… — тихо сказал он.

Тот, в ком теперь жила его любовь, сердито поскреб щеку и сказал:

— Знаешь что? Зови меня Тигри, если уж на то пошло. И давайте поскорее справимся с этим чертовым делом, чтоб можно было спокойно вернуться. Давайте?

— Давайте, — согласился Чен. — Сема… в смысле, Бай, пойдем, наверное, в контору. Надо народу денег немного обналичить да по объявлениям пошерстить.

— Разумно, — согласился Бай. — А где мы, кстати, находимся?

— Понятия не имею. Хотя стоп, я же сюда недавно приехал. Э-э-э… На Рязанке мы, недалеко от эстакады. Во дворах.

Видимо, не только у Аурела двоилось восприятие.

Они выбрались из подвала; у самого выхода встретился угрюмый субъект в промасленной робе. В руках субъект вертел позвякивающую связку ключей.

На прощание он не ответил — просто запер за всеми дверь.

Москва встретила их тусклой промозглой сыростью. Дом, в подвале которого они финишировали, выглядел таким же грязным и неопрятным, как и недавний подвал. Да и окрестные дома выглядели не лучше. Где-то невдалеке шумело шоссе, и судя по звукам, движение там было весьма плотное.

Аурел уже знал, что Москва поразит его многоэтажное -тью. Вопреки ожиданиям ничего особенного он не ощутил: в Зонул Сенсера он видел дома и повыше.

«Может, хоть от неприятия высоты отучусь, — подумал он. — Тоже ведь польза…»

Аурел родился и вырос в горах Южного Пояса и был одним из немногих, кто (помимо жителей Сити) знал страх высоты.

Реальный страх. Для него все, что выше двух человеческих ростов, означало близкую смерть.

Но здесь все не так.

Первое, чем поразила Аурела Москва, — количеством людей, строений и автомобилей. Если по выходу из подвала дворы еще нельзя было назвать людными, то когда они вышли к шоссе и поймали двух частников, стало по-настоящему неуютно. А когда помчались сквозь огромный индустриальный район, на каждом перекрестке Аурел видел толпы, несметные толпы спешащих куда-то людей.

Наверное, этот мир был заселен куда более густо, чем представлялось с самого начала. И он был потрясающе тесен — дома стояли впритык, громоздились друг на дружку, льнули один к одному, совершенно не оставляя свободного пространства. Город предстал перед пришельцами из-за барьера тесным и удушливым, как муравейник.

Впрочем, он таким и был уже много лет.

За время, пока ехали от финишного подвала в офис фирмы «ТП», успели бы проехать добрый десяток городков, подобных Сити. Десятка два зон высадки, вдоль и поперек. А Бай, печально вздохнув, сказал, что они переместились не так уж и далеко — с Рязанского проспекта на Сокол.

Офис ТПшников располагался чуть в стороне от людного проспекта, на одной из боковых улиц. Было зелено: высоченные деревья росли там и сям, заслоняя унылое серое небо. Небо было похоже на объем голокуба, настроенного на пустой канал. Такое же зернистое, подернутое мелкой рябью облаков. На фоне серого неба и мокрого черного асфальта растительная зелень выглядела неправдоподобно яркой и свежей. А на Рязанке, там, где Москва впервые явилась взгляду Ауре-ла, деревья показались чахлыми и больными.

С водилами-грачевщиками расплатился Чен. Единственный, у кого нашлись внятные деньги.

— Входите. — Бай первым поднялся на невысокое крылечко и распахнул входную дверь.

Рядом с дверью на стене виднелась табличка: «Институт коммунального хозяйства».

— Бай, — обратился к помеси двух аборигенов Тигри. — А одежду где здесь купить можно? Есть магазины?

— Есть. А что?

— Даже если я временно мужик, — зло сказал Тигри, — в обносках я ходить не собираюсь.

Одежда Тигра и впрямь изысканностью не блистала. Единственное ее достоинство — она была чистой.

— Потерпи, — просительно выдохнул Аурел. — Обустроимся, только потерпи немножко.

Он не знал, как держаться с подругой, по капризу момента угодившей в мужское тело. Не знал и от этого злился. По-прежнему.

Фирма «ТП» занимала в институте несколько комнат в правом крыле подвала.

«Снова подвалы, — подумал Аурел, спускаясь по выкрашенной в красно-коричневый цвет каменной лестнице. — Здесь нечего бояться высоты, но все равно люди стремятся под землю. Странно. Очень странно».

В офисе нашлось все — и приличные терминалы, и диван, и пара кресел, и электрический чайник на низком столике, и даже литровая бутылка водки в сейфе.

Чен первым делом полез за ней.

— Не знаю, кто как, — объявил он, — а у меня мысли двоятся. Надо бы для успокоения тяпнуть…

— Закуси нет, — тихо буркнул Бай из кресла.

Чен подозрительно на него покосился:

— Это кто говорит? Ты, Бай? Или Сема?

— Угадай с трех раз, — фыркнул тот. — Я, кстати, тоже не люблю без закуси, не только Сема.

— Так сходить надо, — пожал плечами Злыдень. — Я могу. Только не знаю куда.

— Щаз, кредитки оформим — и слетаем. Но по первой можно и так, — предложил Чен. — Тем более вот минералоч-ка есть. Кто привередливый — запивайте.

Чен сноровисто, экономными одинаковыми движениями наполнил семь пластиковых стаканчиков.

— Мне непол… — начал было Тигри, но осекся на полуслове. — Хм… А впрочем, ладно. Надеюсь, ваш приятель пил водку наравне со всеми.

— Даже лидировал обыкновенно! — заверил Бай. — Меня с Семой так точно обгонял.

— Ну, — вздохнул Чен, — поехали!

И одним глотком опорожнил стаканчик.

Аурел как раз запивал свою долю (водка оказалась на редкость забористой), когда дверь офиса распахнулась и на пороге возник средней статуры бородатый человек во влажном плаще и тронутых мокрой пылью туфлях. Голова у него тоже была влажная; капельки воды отсверкивали в чуть вьющихся жестких волосах.

— День добрый, коллеги, — поздоровался он, с некоторым удивлением разглядывая гостей. — В Медведково льет, блин, как в феврале! И мне налейте…

— Это Син, — шепнул Аурелу Байкалов. — Настоящий. Московский.

И пересел за терминал. Он явно собирался заняться кредитками.

В общем, литр ушел без всякой закуси. Аурел почувствовал приятную расслабленность; ощущения оставшегося дома двойника постепенно тускнели и сходили на нет. Он оставался один на один с новым миром — один на один, несмотря на то, что играть предстояло в команде.

Гости по очереди садились за терминал и вводили коды; Бай только успевал выщелкивать из пластиковой кассеты новехонькие кредитные карточки с еще девственно-чистой рабочей полосой. Чен с соседнего терминала влез на сервер биржи жилья и копался в разделе «Сдаю». РусТех стоял рядом и с интересом изучал новую для себя аппаратуру и новый софт, новый вплоть до операционки. Злыдень и Жмур, подозрительно поблескивая глазками, выспрашивали у Синицына координаты ближайшего магазина, а Тигри, уронив голову на руки, а руки — на столешницу, застыл за угловым столом, на котором не было даже терминала, только древний конторский калькулятор неизвестной Аурелу фирмы CITIZEN.

«Москва, — мысленно вздохнул Аурел. — Чужой мир. Подумать только…»

!TASK 08

[OWNER: Shade]

Камилл появился вновь очень не скоро. Впрочем, у Шейда не было возможности контролировать время — он был заперт в пределах тесного холда, запароленного на уровне системных запросов. Единственное, что ему удавалось сделать, — это метаться по секторам и бегло просматривать содержимое. Некоторые программы даже запускались — большей частью примитивные двухмерные игрушки вроде пасьянсов или геометрика. А отслеживать время, находясь в Сети, Шейд не умел. Когда он занимался привычным ломом, предварительно всегда крепил к себе таймер, поэтому проблем не возникало. Здесь же доступ к системному времени был надежно заблокирован.

Шейд то метался по холду, то впадал в дремотное оцепенение, то тупо раскладывал очередной пасьянс, то пробовал гадать на тех же картах. Неизменно выпадали крутые хлопоты в казенном доме.

Голос, как и в прошлый раз, прозвучал неожиданно.

— Шейд!

Шейд встрепенулся.

— Камилл?

— Не соскучился?

— Соскучился, — осмелился признаться Шейд. Конечно, он соскучился вовсе не по Камиллу. Просто одиночество и неопределенность успели накалить его тревогу до запредельного состояния.

Камилл оглушительно захохотал, словно кондовый муль-тяшный злодей. Это неожиданное сходство с заезженным шир-потребовским стереотипом неприятно поразило Шейда — поразило в самое сердце.

— Когда ты меня отправишь? — жалобно спросил он. — Я домой хочу. Я сделаю все, что ты попросишь, только поскорее…

— Не попрошу, — жестко поправил Камилл, — а прикажу. Разницу уяснил, Шейд?

Столько в голосе Камилла было напора и силы, столько угрозы, столько мощи, что Шейд тотчас сник:

— Уяснил…

— Молодец, Шейд. Ладно, слушай. Говорят, ты умелый хакер. И при этом умный. Не образованный, не натасканный, не адванснутый — просто умный. Ты знаешь, в чем разница. Ты не ломаешь просто так, ради удовольствия. Ты относишься к лому исключительно как к работе и лишний раз ни за какие ковриги не пошевелишь пальцем. Именно такой исполнитель мне и нужен.

Камилл сделал паузу; нарушить молчание Шейд, конечно же, не осмелился.

— Нужно найти в Сети одного ловкача… Найти и прижучить. Думаю, тебе это по силам. Найдешь?

— Найду… — пробормотал Шейд. — Только… Из дома мне было бы легче…

— А ты и есть дома, — хмыкнул Камилл. — Ты ведь в Сети.

Шейд долго молчал. Камилл, кажется, ожидал вопросов. Когда тишина стала особенно тягостной, невыносимой, Шейд все же решился нарушить ее:

— Скажите… А почему бы вам не отослать за этим ловкачом своих людей? Хотя бы того, который привез меня? Скрутили бы ему руки. Или сразу шею, если конечная цель такова…

— Потому что этот ловкач больше не существует в реале. Как и ты, впрочем. Понимаешь, что это значит?

— Нет, — честно признался Шейд.

— Тот парень, которого я ищу, в реале убит. Но его сознание сохранилось в Сети, и оно ведет себя как обычный юзер с мнемодоступом. Только покинуть Сеть сознание не может — оно обречено на существование исключительно здесь, в виртуальности. Ему некуда выходить. С тобой та же история, только ты пока не убит. Я могу вернуть тебя в тело, но не раньше, чем ты поймаешь моего ловкача. И у тебя есть трое суток, не больше, иначе в мозгу начнутся необратимые изменения, и тело погибнет. А ты соответственно останешься здесь. В Сети. Так что на твоем месте я поторопился бы…

Шейд ошарашенно слушал откровения Камилла. Своего новоявленного диктатора. Трое суток. А потом…

«А что потом? — с неожиданной злостью подумал Шейд. — Что потом? Смерть? Я и так живу лишь в Сети. Нужно оно мне, это жирное и инертное тело, вечно получающее по морде у собственного подъезда? Тело, которое нужно кормить, которому нужно ежечасно посещать сортир, которое болеет и когда-нибудь начнет стариться… Черт бы его побрал…»

Если бы Шейд умел читать мысли Камилла, он бы понял, что Камилл испугался. Ненадолго, всего на мгновение, а может, и меньше. Но Камилл определенно не учел, что желание воссоединиться со своим телом у Шейда может оказаться отнюдь не таким горячим, как ожидалось. Камилл вообще не задавался подобным вопросом: само собой разумеющимся представлялось инстинктивное цепляние разума за бренную оболочку. И вдруг — такой поворот!

Но Камилл быстро нашелся.

— Трое суток, — отрезал он сухо. — Тело твое погибнет, а тебя я попросту сотру. Вот так…

Перед несуществующими глазами Шейда побуквенно вспыхнула белесая одиночная строка:

~#mv shade/dev/null

Вот этого Шейд действительно боялся. Он так много времени проводил в Сети, что в какой-то момент стал больше отождествлять себя с сознанием, нежели с телом. Но потерять сознание, потерять себя… Закончиться как личность, угаснуть в бескрайнем мраке…

Этого боятся все, независимо от того, думают ли они о сознании или же о теле.

Это — Смерть. То, что ждет всех, и то, о чем большинство старается думать как можно реже.

— Я согласен, Камилл, — прошептал Шейд. — Я согласен. Кого нужно найти? Давай я займусь этим сейчас же, раз времени так мало.

— Его зовут Энди Трушин. Вот адреса его почтовых ящиков в нашей Сети…

Камилл, сам по-прежнему оставаясь невидимым, вбросил в пределы холда несколько адресных строк, издалека похожих на слабо мерцающие лампы дневного света.

— Он что-то затеял, как мне кажется. Садись ему на хвост и отслеживай по возможности все доступы. Ни во что не вмешивайся. Только следи. Я хочу знать, куда он ходит в Сети? С кем встречается? Что его интересует? Ты понял?

— Понял.

— Приступай…

И на Шейда свалилась еще одна строка. С вожделенным паролем.

Он схватил ее наперевес, как огромный ключ, белую и сверкающую, разом взмыл к выходу из каталога-холда и с размаху вогнал меж двух точек. Холд лопнул, словно яйцо, выпускающее в мир новорожденную жизнь. Отовсюду хлынул свет, а наверху стал виден радужный тоннель сетевого доступа и смутные очертания большого, похожего на исполинский решетчатый куб сервера вдали.

— Помни, — сказал Камилл. — Даже если ты шатаешься черт знает где, личность твоя записана все равно здесь, на моем диске. Одна-единственная команда — и тебя нет. Нужный скрипт уже наготове.

— Я помню… — беззвучно прошептал Шейд.

Впервые он уходил в Сеть без личины. Лишь эфемерное колышущееся облачко скрывало продолговатые коконы с адресными строками, и ничто на первый взгляд коконы между собой не связывало.

Шейд умел паковать информацию в удобный и приемлемый для сетевых работ вид.

«Ну, — подумал он. — За дело…»

— И не ошибись, — накатил откуда-то сзади знакомый льдистый голос.

Накатил — и истаял.

! TASK 01

[OWNER: Zlyden&Zhmur]

Квартиру Жмур и Злыдень сняли у черта на рогах — в Бирюлево. Рядом с кинотеатром «Керчь». В ошеломительно высоком многоподъездном доме, стоящем торцом к проезжей части. Хорошо еще, что квартира искомая располагалась всего лишь на втором этаже. Не пришлось давить на собственные нервы, выглядывая в окно, и карабкаться в немыслимую высь по тесной, вызывающей острые приступы клаустрофобии лестнице.

Злыдень ведь большую часть жизни провел в Еланце, небольшом городке при перегоне. А в небольших городках не бывает высотных зданий, это удел Сити и зоны высадки. Редко какой городишко на огромном континенте родного мира мог похвастаться двухэтажным зданием.

В глазах Аурела, когда разъезжались, Злыдень прочел то же замаскированное замешательство. Лично ему, Стасу Шиманс-кому по прозвищу Злыдень, больше всего били по естеству две вещи: несметные толпы на улицах и прорва высотных зданий.

До Бирюлево ехали, казалось, целую вечность, то и дело застревая в обширных пробках. Зато когда появлялась возможность — таксист гнал так, что дух захватывало. Словно по перегону. Но по перегону гнать — милое дело, трасса широкая, гладкая и пустая. Если одна-две машины навстречу за час попадутся — считай, движение плотное. А тут…

В общем, Злыдень со Жмуром не могли дождаться финиша. Чтобы набить как следует холодильник, распаковать и установить свежекупленные терминалы и надолго ухнуть в Сеть. На поиски скользкого и неуловимого противника. Камилла.

Того, кто заставил бояться и убегать.

Ведь лучшее средство против страха — устранить причину, его порождающую.

Соседи лениво глазели, как они таскают на второй этаж картонные коробки с аппаратурой.

После простора и роскоши берлоги Злыдня эта двухкомнатная клетушка казалась вопиюще тесной. Впрочем, Злыдень уже понял, что этот мир населен непростительно плотно.

«Ну и фиг с ним, — подумал Злыдень с легким раздражением. — Хватит уже удивляться…»

Пока ввергли терминалы в рабочее состояние и оттестировали систему, за окнами начало темнеть. Под пристальным взглядом Жмура Злыдень стянул мнемоюсты с висков, задумчиво почесал непривычно плоское пузо и многозначительно вопросил в пустоту:

— А что обыкновенно делают после апгрейду? Или, скажем, установки нового железа?

— Пьют пиво, — с готовностью подсказал Жмур и алчно пошевелил бородой.

Злыдень фыркнул:

— Мы ж днем водку жрали.

— Ну и что? — беспечно спросил Жмур. — Выветрилась давно. Особенно после этих… погрузочных работ.

— Ну, лады. Пошли, что ли, съестного наберем.

— И пива! — добавил Жмур ревниво.

— Разумеется, друг мой, разумеется! И пива тоже. Тем более что местного мы до сих пор не пробовали.

В ужасающе узком коридоре они облачились: Злыдень в кожаную куртку и ботинки на рифленой подошве, Жмур — в длинный черный балахонистый плащ, черные туфли и черную широкополую шляпу. Кроме того, Жмур взял с собой футляр от скрипки.

— Слушай, — спросил его Злыдень, когда спускались по лестнице. Подальше от перил спускались, у самой стеночки… — На фига ты скрипку с собой таскаешь?

— Это не скрипка, — вяло объяснил Жмур и глубоко вздохнул. — Неуютно мне без нее, понимаешь?

Злыдень только загадочно хмыкнул.

Болтая о том о сем, они добрели до ближайшего супермаркета — нормального, большого и низкого, одноэтажного и оттого кажущегося потрясающе родным. Накупили еды и пива. Еды — ленивой: либо готовой, в вакуумной упаковке, либо быстро готовящейся, вроде пельменей. Пива набрали всякого, от тверского «Афанасия» до шестой «Балтики», черной и плотной, как деготь. С руками, полными пакетов, отправились в обратный путь.

Группа стриженных наголо подростков перехватила их перед самым подъездом свежеснятой квартиры.

— Вот они, — неприветливо буркнул один, худой, как вобла, и прыщавый. Глаза у него бегали, словно у пойманного на горячем рыночного жульмана.

— Ага, — отозвался другой, коренастый и крепко сбитый, с квадратной челюстью и впечатляющими надбровными дугами.

Злыдень машинально опустил пакеты под ноги. Краем глаза он видел, что Жмур сделал то же самое и теперь сдергивает с плеча скрипичный футляр.

Стало тревожно и неуютно, потому что вид у подростков был однозначно недобрый и насчитывалось их ажно семеро. Но неожиданно Злыдень осознал, что страшно только ему, Злыдню, пришельцу из-за барьера. А хозяин нынешнего тела, доселе тихо отсиживавшийся где-то в глубине серого вещества, выныривает из тени, и от хозяина истекает веселая злость и не менее веселая уверенность в своих силах.

— Эй, длинный! Ты жид? — угрюмо поинтересовался подросток-вожак. — Фигли ты Россию продал, а, жидяра?

Жмур аккуратно опустил футляр рядом с пакетами, спрятал во внутренний карман очки и снял шляпу.

Подростки атаковали стремительно и синхронно, как крысы. Наверное, вожак подал им какой-нибудь незаметный со стороны сигнал,

С некоторым изумлением Злыдень вместе с оживившимся партнером по телу принял первого из атакующих на носок ботинка, молниеносно увернулся от чьих-то кулаков и хищно ударил. Раз, другой. Рядом порывисто двигался Жмур, тоже рассыпая удары, только не руками-ногами, а непонятной гибкой палкой, которую, наверное, вытащил из футляра.

Все заняло секунд восемь—десять. По истечении этого времени агрессивная местная молодежь полегла на мокрый асфальт, щедро оросив его собственной кровью. Потери гостей из-за барьера ограничились разбитым кулаком Злыдня.

— Ух ты, — с легкой растерянностью сказал Жмур и ловко крутнул своим оружием. Теперь Злыдень рассмотрел, что снаряд его состоит из трех круглого сечения палок длиною сантиметров по сорок и диаметром сантиметра три-четыре, скрепленных торцами, как связка сосисок. Орудовал ими Жмур с убийственной сноровкой.

Вопреки ожиданиям, зевак стычка не привлекла, наоборот, окружающие мгновенно куда-то попрятались и исчезли. Но в окна пялились со жгучим интересом. Наверное, эта когорта недорослей успела нагнать изрядного страху на аборигенов.

— Вот паршивцы! — воодушевленно сказал Злыдень и сердито пнул ногой ближайшего. Тот даже не пикнул.

— Пойдем-ка. — Жмур уже спрятал в футляр свое орудие, надел шляпу и теперь подхватывал с асфальта опрокинутые в пылу схватки пакеты.

Злыдень последовал его примеру. Отперев кодовый замок подъезда, они нырнули в спасительную темноту: лампочки в подъезде по местной традиции не горели.

Под взглядами любопытствующих жильцов Злыдень почему-то напрягся. Не хотелось ему торчать на виду, словно актеру на освещенной сцене.

Дома они кое-как запихали покупки в холодильник и, не сговариваясь, залпом осушили по бутылке пива.

— Жмур, — тихо поинтересовался Злыдень чуть погодя. — Ты дома… это… драться умел?

— Не особо, — признался Жмур неохотно.

— А я вообще не умел.

Жмур нервно тискал бутылку.

— Что же получается? — рассуждал Злыдень. — Ребята, в которых нас подселили, явно не дурни подраться. Интересно, Энди об этом знал?

— Думаю, знал, — отрывисто сказал Жмур. — Думаю, что он таких специально выбрал. Потому что нам предстоит не просто охота, а охота на рыбу крупную.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовался Злыдень.

— Потому что у меня в футлярчике, кроме палок, еще кое-что есть, — пояснил Жмур и откупорил вторую бутылку.

— Что?

Вместо ответа Жмур сходил в коридор и принес то, что для всех остальных выглядело вместилищем безобидного музыкального инструмента. Принес и открыл.

На вишневом бархате, помимо аккуратно сложенных па-лочек-сосисок, в специальных углублениях лежали два больших черных пистолета и рядом — по запасной обойме. Что-то подсказало Злыдню — это не пугачи и не муляжи какие. Это самые настоящие пушки. Заряженные боевыми.

— Знаешь, Злыдень, — тихо сообщил Жмур, — я нисколько не сомневаюсь, что умею ими пользоваться. И должен тебе сказать еще кое-что.

Жмур нервно хлебнул пива и продолжил:

— Я совершенно отчетливо сознаю, что Жмуру из-за барьера сейчас должно быть страшно. Страшно и тревожно. Но мне сейчас не страшно. Совсем. Я не боюсь. Я знаю, что я — сильный. Что я сумею…

Голос Жмура сорвался, наверное, от легкого волнения. Он махнул рукой и снова присосался к бутылке.

— Черт, — пробормотал Злыдень. — Мысли ты, что ли, читаешь? Я ведь примерно то же самое ощущаю, только сформулировать до сих пор не мог.

— Знаешь, что это напоминает? — утерев пену с усов и бороды, спросил Жмур. — Апгрейд. Наращивание мощностей. Расширение возможностей старой тачки…

— Или, — подхватил Злыдень, развивая неожиданно вспыхнувшую мысль, — расширение стандартных функций. Жмешь контрол-функция и получаешь что-нибудь новенькое. А?

— Вот-вот, — подтвердил Жмур. — Энди нас расширил. К умению хакеров добавил умение бойцов реала. И мне это, черт возьми, нравится.

— Мне тоже, — тихо признался Злыдень. — Дай-ка мне еще бутылочку, друг! Выпьем за удачный апгрейд любимых нас!

Холодильник был рядом.

:END PRERARE PROCESS

:GOTO STEP_1

:STEP_01 «ALT» :START LOCAL PROCESS

rem {Alternative} rem Полная или частичная замена стандартных функций новыми.

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (main)]

Район, где удалось снять тесную трехкомнатную квартиру, назывался Новокосино. Располагался он уже за кольцевой дорогой, опоясывающей Москву. Бай сказал, что последние лет двадцать город стал выплескиваться за условную границу. В одном из таких прорывов, на восточной окраине, и обосновались Аурел с Тигри.

По местным меркам квартира считалась просторной, но иномиряне потихоньку стали привыкать к здешним понятиям. Жить можно — и ладно.

Вечер первого дня целиком ушел на установку техники, на ее освоение, на заботы о быте в ближайшие несколько дней. Им ведь предстояло надолго ухнуть в виртуальное состояние, в Сеть. Единственное, что у виртуалыцины общего с реалом, — это время. И там, и там оно течет одинаково. Только в Сети быстрее реагируешь на раздражители, потому что естественная мощь человеческого мозга суммируется с быстродействием кристаллических вычислителей. Мозг

не так скор, но зато сразу отсекает все бесперспективное и ненужное. Процессор туп, но зато позволяет обрабатывать впечатляющие массивы информации за микросекунды.

В сущности, именно этого и не хватало обычным пользователям, пользователям с мнемоюстами. Естественный фильтр, ограниченная скорость обмена между мозгом и процессором сводила все преимущества симбиоза практически на нет. Другое дело — прямой доступ!

Аурел периодически задавал себе вопрос: а как, собственно, они будут искать Камилла в Сети? Безусловно, Энди насчет этого озаботился, но пока своими планами что-то не спешил делиться.

Сидя перед клавиатурой и голокубом, Аурел привыкал к новому. К новому формату адресов, к новой идеологии и организации Сети. Протоколы передачи данных здесь, ясен перец, свои. Но происходящее в голокубе или ощущения при мнемодоступе практически не отличались от привычных. Программисты и технари ведь стремятся к одному и тому же. А какими путями они достигают результата — пользователь зачастую и не знает. Да и вопросом таким почти никогда не задается. Потому что не его это дело и не его хлеб.

Энди пожаловал в гости около полуночи, когда Аурел блуждал по серверам в поисках интересностей. Ничего конкретного он не искал, просто перебирал ссылки и проглядывал содержимое выложенных ко всеобщему доступу страничек. Попадались забавные. Правда, сравнительно редко.

Объемное тело очередной странички вдруг схлопнулось в плоскую картинку и прилипло к дальнему срезу голокуба. В освободившемся пространстве возникла вращающаяся сфера, постепенно обретающая прозрачность. Потом стало ясно, что сфера — это нечто вроде голокуба, только непривычной формы. Внутри сгустилось изображение головы Энди Трушина. Борода у него почему-то была заплетена в десяток коротких косичек.

— Привет. Освоились? — вопросил Энди бодро.

— Осваиваемся, — сказал Аурел и вдруг подумал, что уже часа три не обращал внимания на Тигри. И не знает, чем он/ она занимается.

Обернулся — дверь в комнату по ту сторону коридора была открыта. Тигри точно так же сидел перед терминалом и глядел в голокуб, но, судя по каменной неподвижности, ушел в Сеть с мнемодоступом.

Энди в голографической сфере скосил глаза. Кажется, он нашел в Сети Тири (в Сети ведь она примет один из привычных обликов, ничего общего не имеющего с телом, что приютило ее в Москве).

— Давай ты тоже заходи, — сказал Энди.

Привычное усилие — и Аурел скользнул в Сеть.

Как в воду со скалы. Разбежавшись.

Пространство недавно созданного холда пошло медленными ленивыми волнами, принимая его тело. Зеленоватый сумрак царил вокруг; где поплотнее, где пожиже и попрозрачнее.

Энди парил в самом центре, растопырив руки и ноги, словно парашютист в свободном падении, еще не выпустивший из ранца пестрый спасительный купол. Впрочем, Аурел по-преж-нему не знал, что такое парашют.

Потом пришла Тири. Очень похожая на себя живую, только с зеркальной, будто хромированной кожей. Любила она образ ртутной девочки-терминатора. И крошила в этом образе не в меру ретивых сетевиков весьма умело и весьма беспощадно.

«Злится, — понял Аурел. — Еще бы не злиться! В мужском теле-то…»

— Ну что? — вопросил Энди буднично. — Опять травку сотворить?

— Чего ты ее так любишь? — проворчал Аурел.

— Это тебе легко не любить травку-то, — недовольно буркнул Энди. — Ты ее каждый день видишь.

Аурел устало вздохнул:

— Снаружи я вижу в основном дасфальт. Ну, в лучшем случае — тротуарную плитку.

— Дасфальт любят только маньяки, — заявил Энди и неожиданно разоткровенничался: — Кстати, в Москве улицы покрыты другой массой, местные ее называют «асфальтом». Без «д».

Умолкнув, Энди плавным пассом устелил условный «низ» холда… нет, не травкой. Гладким дощатым полом с плотно пригнанными досками. Миг — и выросли стены из полупрозрачного светлого материала вроде рисовой бумаги, и легкая сводчатая кровля, непонятно на что опирающаяся.

Впрочем, в виртуалыцине ей не нужно было ни на что опираться, кровля могла парить, не падая, повинуясь одной лишь воле создателя.

Она и не падала.

— О! — оценил Аурел. — Хоть какое-нибудь разнообразие. А то все лужайки какие-то да газоны…

Энди тем временем успел облачиться в просторное, по его внушительным габаритам, кимоно. Косички из бороды пропали, борода из широкой и лопатообразной стала узенькой и длинной, почти козлиной. Волосы почему-то оказались собраны в тугой шар на темени и проткнуты хромированной спицей. Аурел склонялся к мысли, что подобная прическа скорее подошла бы женщине. Но потом вспомнил, что Энди, в сущности, бесплотен и беспол. Теперь он всего лишь дух информационного мира, несколько терабайт двоичного кода, записанного неизвестно где и неизвестно как сохраняющего целостность.

От этой мысли враз стало нестерпимо зябко, словно при осознании неотвратимой и неизбежной смерти. Каждый человек периодически вспоминает, что век его небесконечен и что когда-нибудь он обратится в бессмысленный комок мертвой плоти, ничего уже не чувствующей и не значащей. И что этот комок кто-то будет резать скальпелем, дабы установить причину смерти, кто-то будет одевать в последний костюм, кто-то будет укладывать в тесный продолговатый ящик, кто-то уронит слезу-другую, а впереди останется только квадратный зев печи крематория и равнодушное небо, которое вберет в себя все оставшееся от некогда неповторимой личности, от страданий и надежд, от знаний и привязанностей.

«Лучше уж так, — подумал Аурел, непроизвольно передернув плечами. — Лучше потеряться в Сети, чем просто исчезнуть, стать чернотой и ничем. Я этого не испытал, но ей-ей, лучше эта чудовищная эмуляция жизни, чем ничто».

— А мебель ты не догадался сотворить? — послышался знакомый голос, и Аурел моментально обо всем забыл.

На дощатом полу стояла она, Тири, его Тири, — не ртутная девочка-терминатор, а живая девчонка, в джинсах, ботиночках от Монтрея, любимой куртке и неизменных очках-звездочках.

Аурел едва не задохнулся от внезапно нахлынувшего понимания, понимания, насколько он соскучился по ней, по настоящей Тири.

— Мебель… — проворчал Энди. — Слишком уж вы увлекаетесь частностями, коллеги…

— А чем увлекаешься ты? — спросила Тири с неожиданным интересом.

— Делом, — отрезал Энди, оценивающе оглядел собеседников. — Пора бы и поработать, а?

— Командуй. — Аурел картинно повел плечами. — Я до сих пор не представляю, что нам предстоит совершить. Что ломать и как результатами лома распорядиться…

— Нет, Аурел. — Энди отрицательно покачал головой. — Первые шаги к цели предстоит сделать отнюдь не в Сети. В реале.

— В самом деле?

Аурел был само внимание.

— Ну подумай сам. Как мы можем посредством Сети в этом громадном городе выйти на Камилла? А на твоего двойника в теле Бая? Да мы их можем годами искать и все равно не обнаружим. Другая статья — реал.

— Постой. — Аурел, похоже, начал понимать. — Действительно… Мой двойник ведь в теле Бая находится. А ТПшники явно знают, где Бай жил в Москве!

— Именно! — подтвердил Энди. — Но сначала тебе нужно слегка… подготовиться.

— Горю желанием, — фыркнул Аурел.

— Тогда раскрывайся.

-Что?

— Раскрывайся. Я кое-что загружу в твое сознание.

— Что именно?

— Не спрашивай. Но это тебе очень пригодится. Не в Сети, нет. Там, в реале…

Почему-то Аурела резанули последние слова — «там, в реале…». Они были произнесены с такой глухой и неизбывной тоской, что по коже продрал мороз. Для Энди нет больше никакого «там». Есть только «здесь», что означает — в Сети.

Наверное, это очень тяжело.

— Начинаю, — буркнул Энди и вытянул навстречу Аурелу руки. С пальцев его сорвались сияющие нити, сотканные из мельчайших буковок и цифирок, и эта световая лавина разом обрушилась в разум Аурела.

Ему показалось, что мнемоюсты раскалились и стали мягкими, как пластилин.

А потом все кончилось.

Стало пусто и гулко, как в порожнем транспортном контейнере. Сознание потрескивало, остывая, а к виртуальному потолку холда, завиваясь в колечки, поднимался виртуальный дымок. От головы Аурела.

— И все-таки… Что это было?

— Скоро узнаешь.

«Черт бы тебя побрал с твоими загадками», — раздраженно подумал Аурел.

Энди не обратил внимания, хотя Аурел очень подозревал, что в Сети тот способен улавливать мысли собеседников.

— Завтра с утра за вами заедет РусТех. Надо постараться и перехватить псевдо-Бая по пути в контору Камилла.

— А может, на обратном пути? — предложил Аурел. — Заодно узнаем, где контора Камилла расположена.

Энди фыркнул.

— Ты думаешь, я не знаю, где она расположена? На их стандартных бланках указаны адреса — и сетевые, и реальный. А шаблоны любых бланков лежат у них на серваке и даже ничем не защищены, потому что Камилл создает иллюзию и имидж легальной фирмы.

— Понятно, — вздохнул Аурел.

— Вот и ладненько. Выходите и отсыпайтесь. Завтра — ключевой день.

— Пока, — попрощалась Тири и вышла из виртуальности.

Аурел задержался еще на миг — для того, чтобы взглянуть

Энди в глаза. Долго и пристально.

Но Энди, виртуал из виртуалов, мог нарисовать в несуществующих глазах все что угодно. И скорее всего — так и делал.

Во взгляде его читалось ободрение со штришками покровительства. Мол, крепись, пацан, если что — большой дядя рядом.

«Боже мой, — подумал Аурел. — Во что я ввязался? Зачем я научился ходить в Сеть без мнемоюстов? Зачем?»

Все необычное кажется нам то благом, то проклятием, в зависимости от обстоятельств. И никуда от этого не деться, сколько себя ни обманывай.

С этим неожиданно выкристаллизовавшимся выводом Аурел вывалился в реал. И послушно пошел отсыпаться.

В постели ему стало смутно и одиноко — ведь, с одной стороны, Тири находилась здесь же, рядом, в соседней комнате. И в то же время ее не было, был незнакомый мужик с внушительными волосатыми кулачищами. От подобного абсурда хотелось выть.

Но выть Аурел позволял себе только мысленно.

!TASK 03

[OWNER: Дмитрий Байкалов]

— Нет, — уверенно сказал Бай. — Раньше одиннадцати он не выйдет. Что я, себя не знаю?

— Смотри, — фыркнул и в Москве не изменивший джинсе РусТех. — Тебе виднее, конечно, но если упустим сегодня, считай, день потеряли.

Тигри угрюмо поднял/подняла взгляд на тщедушное тело, в котором пребывал ныне Бай.

А тот мечтательно уставился в закругленный свод арки:

— Эх… Возьмем — вернусь в свое тело, как хотите. А то вчера тумбу передвинуть хотел — не поднял, блин…

— Без аппаратуры не вернешься, — вздохнул Аурел.

— Почему без аппаратуры? — удивился Бай. — Мы ж меня… э-э-э… пленного на Рязанку повезем, в тот подвальчик, куда прибыли. А там аппаратуры навалом!

— Да? — живо заинтересовался/заинтересовалась Тигри. — Тогда и я хочу переселиться! Пошел Энди со своей конспирацией куда подальше!

— Тише, тише, — примирительно шевельнул руками Аурел. — Люди сейчас оборачиваться начнут!

Прохожие, тянувшие через двор к метро, действительно начали коситься на необычную компанию в арке.

— Интересно, — спросил Бай, — в кого ты собираешься переселяться?

— В женщину, — отрывисто бросила Тигри.

На этот раз — именно бросила, хоть и сказано это было знакомым всем ТПшникам баском.

— В какую?

— В любую.

«Так уж и в любую, — с легким сомнением подумал Бай. — Небось в старуху не полезешь…»

Стоящий посреди двора у спортплощадки Злыдень вдруг сделал условный знак: «Внимание!»

Надо понимать, псевдо-Бай вышел из подъезда. Псевдо-Бай и псевдо-Аурел. Два в одном.

Реальность завивалась в причудливые петли.

Бай в облике Семецкого сделал несколько шагов в направлении двора и, когда псевдо-Бай, целеустремленно шагающий к арке в дальнем конце двора, оказался в поле зрения, негромко позвал:

— Эй, Дима!

Псевдо-Бай замедлился, повернул голову. Глаза у него были очумелые, словно у только что подравшегося кота. Медленно вытащив из ушей бусинки наушников, псевдо-Бай спросил:

— Что?

— Сюда иди! — махнул рукой «Семецкий».

Псевдо-Бай мгновение поколебался и шагнул к арке.

Но первым под арку вошел не псевдо-Бай, а Жмур — высокий, весь в черном и с футляром от скрипки, — делающий вид, что просто проходит через двор. Посреди арки он запнулся, замедлился, а когда псевдо-Бай оказался точно у него за спиной, резко и экономно двинул жертве локтем под дых. Потом полуобернулся и добавил ладонью по шее.

Упасть псевдо-Баю не дали — подхватили под локотки. К арке тотчас подкатил микроавтобус — за рулем сидел Чен, с ним рядом — РусТех. Псевдо-Бая спешно погрузили в салон.

Когда ловко взятый «язык» уже вытянулся на сплошном «диванчике» из четырех сидений, что раскинулся по всей ширине автобуса в задней части салона, в арку на свою беду вошла девушка лет двадцати. Сделав по инерции несколько шагов и, видимо, почувствовав неладное, она остановилась, но было уже поздно.

Стоящий дальше всех от выхода из-под арки на улицу Тигр стремительно переместился к ней, схватил одной рукой за плащ, второй зажал рот, силком протянул к автобусу и запихнул внутрь. Над ладонью Тигра, поросшей редкими рыжими волосками, полнились ужасом огромные черные глаза.

РусТех мрачно обернулся на переднем сиденье и свинцо-во взглянул на пленницу:

— Веди себя тихо! — угрюмо предупредил он.

Похоже, РусТех все понял. Сразу же. Поэтому фраза его

прозвучала негромко и практически не содержала угрозы.

Но тем не менее показалась очень веской.

Гости из-за барьера грузились в салон и торопливо рассаживались. Последним внутрь шмыгнул Злыдень и с хрустом захлопнул дверцу.

— С почином, — буркнул он удовлетворенно.

Микроавтобус тронулся, а на подвешенном к потолку мониторе не замедлила появиться физиономия Энди Трушина.

— На Рязанке все готово, — бодро сообщил он. — Поддайте-ка скорости, орлы… и орлицы.

Он тоже все понял. И не стал задавать лишних вопросов по поводу присутствия в салоне не известной никому девушки. По крайней мере — сейчас не стал.

Езда по Москве совсем не походила на гонку по перегону. Там — стремительное и безудержное движение, равномерное и мощное, здесь — пунктир, чередование разгонов и торможений, бесконечная лавировка в плотном автомобильном строю. Бай еще не успел как следует забыть Москву и сейчас глядел в окно с легкой ностальгической грустью. А вот в глазах Жмура и Злыдня, вынужденных придерживаться за поручни, цвело непонимание и скепсис. Для них рейс сквозь Москву был чем-то непривычным и совершенно чужеродным.

Чен гнал микроавтобус умело и рационально. Втискивался в бреши потока, если нужно — подрезал, если нужно — пропускал. На Рязанке зацепились за «зеленую волну» и довольно долго проскакивали светофор за светофором без малейшей задержки. В этот момент даже Жмур со Злыднем заметно повеселели.

Свернули в давешний дворик; здесь было так же пустынно, только чуть в стороне от дома, рядом с мусорными баками, бомжеватого вида забулдыги сгрудились около ржавой бочки, в которой робко полыхал рыжий огонек.

РусТех выскочил первым и деловито сунулся в подъезд. Отсутствовал он около минуты, потом дверь подъезда распахнулась, и РусТех с порога призывно поманил рукой.

Псевдо-Бай к этому времени еле-еле успел очухаться, но в себя все равно еще толком не пришел. Девушку пришлось выключить: на выходе она попыталась вырваться и закричать.

Не успела — только коротко взвизгнула и обмякла в руках Злыдня.

В подвале капала вода и вообще было сыро и промозгло. Угрюмая личность со связкой ключей в руках безмолвно таращилась на гостей из темного тупичка. В помещении с аппаратурой хлопотал парень, чем-то неуловимо напоминающий РусТеха — не внешностью, нет. Не то экономностью движений, не то уверенным видом. Не то джинсой… Но все-таки дело было не только в джинсе.

— Сначала перетаскивайте меня, — не терпящим возражений тоном заявила Тигри. — Это мерзкое туловище у меня уже вот где сидит…

Оглушенную девушку бережно уложили в одно из кресел.

Энди Трушин, перебравшийся с экрана автобусного монитора на экран монитора местного, пробурчал откуда-то из дальнего угла, где были установлены динамики:

— Эй, кто-нибудь, поправьте камеру, а то я вижу только стену и малость потолка…

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (main)]

— Эй, кто-нибудь, поправьте камеру, а то я вижу только стену и малость потолка…

Аурел был ближе всех; видеоглазок на гибкой хромированной штанге действительно смотрел отнюдь не в центр комнаты. Наверное, кто-то из проходящих задел. Выпрямив штангу, Аурел справился:

— Так хорошо?

— Чуть ниже, — попросил Энди. — Во, вот так нормально.

— Так что, Энди? — Техник в джинсе, похожий на РусТе-ха, повернулся сначала на голос, потом сообразил и шагнул в сторону видеоглазка. — Переселять ее в девку или как?

— Переселять! — пробасила голосом Тигра Тири. — И без возражений!

— Черт с ней, — согласился Энди. — Если бабе что-нибудь втемяшилось в голову, проще согласиться, чем уговаривать. Чихать она хотела на чьи-то планы и на заботу о безопасности.

Тигр, не обращая внимания на эти слова, присел в ближайшее кресло и опустил на голову выпуклый колпак мне-мосчитывателя. В соседнем кресле, безвольно откинувшись на спинку, уже сидела нежданная жертва Тири. Опуская колпак ей на голову, Аурел на миг замедлился и вгляделся в расслабленные черты пленницы.

Она была красива, красива и привлекательна, и даже расслабленность беспамятства не омрачила этого лица. Аурел подумал, что будет приятно прикоснуться к нему, если знать, что на какое-то время — это лицо любимой.

Серебристый колпак с отчетливым щелчком опустился. Перед глазами остался уводящий в решетчатые недра мне-мошлема жгут проводов, забранных в черную гофрированную кишку.

Джинсовый техник коснулся клавиатуры на пульте.

— Поехали! — сказал он сипло и с размаху клюнул указательным пальцем клавишу «Enter ».

Никаких видимых эффектов, никаких звуков. Таинство обмена личностями происходило в полной тишине и неподвижности. Лишь зрители покашливали и переминались с ноги на ногу.

— Готово, — буркнул техник. — Вынимайте. Теперь вторая фаза, тут схема чуть посложнее…

Аурел немедленно убрал вверх мнемошлем и бережно взял за плечи черноглазую Тири.

Уже Тири.

Ее.

Единственную.

Тири все еще пребывала в беспамятстве, но теперь веки ее мелко подрагивали, а глазные яблоки заметно двигались. Что происходило у нее в мозгу? Какие картины являлись сознанию? Аурел не знал. Личность его возлюбленной накладывалась на личность черноглазой незнакомки, воспоминания растворялись друг в друге, возникали и распадались ть ;ячи и тысячи нейронных связей…

— Давай в кресло, хорош обниматься, — буркнул техник Аурелу. — Эй, подержите кто-нибудь девку.

Аурел медленно выпрямился и так же медленно обернулся.

— Еще раз назовешь ее девкой, — отчетливо выговаривая каждое слово, предупредил он, — я тебе все зубы вышибу.

Техник неприязненно фыркнул, ничего не ответив.

Тири охотно подхватил Злыдень. Начавшего приходить в себя Тигра выгнали из кресла и усадили на табурет в углу. Тигр тряс головой и озирался, но, увидев Чена и Семецкого, сразу успокоился, прислонился спиной и затылком к холодной стене и утомленно прикрыл глаза.

— Так, двойной обмен со сдвигом, — бормотал техник за пультом, только что язык не высунув от усердия. Пальцы его так и порхали над клавиатурой. — Наложенное сознание из двойки — в пятерку, наложенное сознание из тройки — на его место. Два восстановления и одна очистка… Готово. Эй, расселись?

Аурел послушно опустился в кресло и, прежде чем нахлобучить колпак, покосился на соседей — Семецкий/Бай и псев-до-Бай/псевдо-Аурел уже надвинули колпаки. В результате перемещений в одном теле должен был психически восстановиться полный Аурел, во втором, в истинном своем теле, полный Бай, а сознание Семецкого должно было очиститься от непрошеных гостей.

Энди знал, что делал. Вытаскивал из игры Камилла втянутые матрицы личностей Бая и Аурела. Тем самым Энди, незримый сетевой фантом, одновременно мог прояснить многие планы Камилла и отследить его недавние действия. Потому что в объединенных личностях доминанты играли на стороне Энди. А пассивные матрицы всего лишь обладали нужной информацией. Доминанта подчинит пассив, а нужная информация станет достоянием команды Энди. Как просто. И как сложно.

Холодная игла пронзила сознание Аурела, картинка перед глазами знакомо раздвоилась и стала медленно совмещаться.

:TASKMGR REPORT

~#CONDITION: MULTITASK

~#MODE: END TASK OA

@comment: COMPLETED SUCCESSFULLY

~#MODE: SET CLOSED N-LINES TO TASK OF

@comment: COMPLETED SUCCESSFULLY

~#MODE: SET IMPORT N-LINES TO TASK 03

@comment: COMPLETED SUCCESSFULLY

~#MODE: SET IMPORT N-LINES TO LOCATED ADRESSES

@comment: COMPLETED SUCCESSFULLY

~#MODE: CLEAN FREE OBJECTS

@comment: COMPLETED SUCCESSFULLY

Когда гулкий звон в голове умолк, Аурел смог встать, но его тут же бережно усадили назад, в кресло. Кто-то поводил перед его глазами двумя пальцами. Аурел поморщился и отвел руку, оказавшуюся рукой РусТеха, в сторону.

— Сейчас, — сказал он, привычно морщась. — Сейчас… Он снова открыл глаза и вздрогнул. На него глядела черноглазая девушка. Ее лицо было так близко, что он различал неравномерности распределения цвета на радужках. Словно на картинке в давно устаревшем вакуумном мониторе при паршивом разрешении.

— Как ты, Ури? — спросила она незнакомым голосом. Но от интонаций у Аурела защемило внутри.

— Нормально, — сказал он, захлебываясь от не замедливших нахлынуть чувств. — Нормально, Тири.

— Здесь меня зовут Вероника, — зачем-то сообщила она. Нахлынувшие чувства разом исчезли. Разом. Вместо них

осталась пустота. Только стремительно разросшаяся и заполнившая собою все и вся пустота, словно звук чужого имени волшебным образом развеял все очарование момента.

Зато он сразу прикоснулся к мыслям и воспоминаниям похищенной и плененной Камиллом половинки себя.

Вспомнил, как по приказу Камилла ломал какой-то хиленький сервачок в бесполезной, на первый взгляд, почтовой конторе. Вспомнил, как развешивал программы-сшивки по десяткам адресов, раздробленные программы, умеющие дремать неделями, но оживающие по евенту-событию, неотслеживаемые в дреме и неуничтожимые по запуску. Вспомнил, как подбирал управляющие коды к совершенно диким поч-товкам, перекачивающим бесконечные цепочки однотипных символов, и как по указке Камилла менял цепочку, допустим, семерок на цепочку, допустим, двоек. Менял по двадцать раз на дню. Как писал коротенкие полубоевые скрипты, ничем серьезно не вредящие, но могущие довести незадачливого се-тевика-чайника до белого каления.

Вспомнил гнетущую пустоту вечерами, заполненную чипсами и футболом по телемодулю. Пустоту и тоску по чему-то большему. И еще — отчаяние от неспособности понять причины этой тоски.

Он тогда и не способен был понять причины. Потому что Камилл выдрал из личности Аурела ту часть, которая в состоянии что-либо понять. Осталась часть, охотно подчиняющаяся давлению извне. Приказам Камилла.

Он вспомнил первые размолвки с Тири, когда не пожелал ей уступать — из-за того, что частичка его личности, умеющая уступать, уехала за барьер и осела в Москве.

Он много чего вспомнил и осознал. За какой-то миг. За короткий, как вспышка, как путь почтового пакета от роутера до роутера, миг.

Но понять, что он делает в этом странном многоуровневом, кишащем людьми мегаполисе, все равно не смог.

Как очнулся Бай, Аурел попросту не запомнил.

!TASK 0С

[OWNER: Данияр Накупов]

[А работаешь ты кем?] — спросила PANTHERA заинтриго-ванно.

Корвин, в реале Данияр Накупов, остро ощутил заинтересованность собеседницы. Что-то ему подсказывало — это действительно девушка, а не удачный виртуал, созданный скучающим сетевиком-мужчиной.

[Сисадмином] — сознался Корвин.

[А что это?]

[Сисадмин? Ну… Это нечто среднее между шаманом и электриком :))) ]

[lol! А серьезно?]

[Да так оно и есть. Слежу за сеткой. Если не работает — шаманю. Если не помогает — тянусь к выключателю…]

[А территориально ты где?]

[Алма-Ата]

[У… Далеко…]

В этот момент над селектором возник белесый голокуб с бюстом шефа в объеме.

— Накупов! — грозно вопросил шеф. — Ты болгарские данные снял?

— Докачиваю, шеф! — отрапортовал Корвин бодро. — Девяносто один процент!

— Что так долго? — Шеф поморщился. — Опять порнуху, что ли, тянешь параллельно?

— Каналы перегружены! — соврал Корвин. — Особенно между Киевом и Софией. Хохлы вечно экономят на каналах!

Одновременно Корвин отстучал невидимой РАМТНЕЯ'е:

[Сорри, тут работа подвалила… Вечером буду]

[Ладно, пока]

— Смотри у меня! — с начальственным прищуром пригрозил шеф. — На твое место конкурс человек десять! Мигом вылетишь!

«Угу, — особо не пугаясь, подумал Корвин. — Щаз! Из этих десяти одиннадцать — сугубые чайники. Они тебе наработают…»

Шеф всегда орал и угрожал, но вряд ли бы решился действительно сменить умелого сисадмина. Рабочая сетка нужна была всем. Особенно шефу, держащемуся за свое кресло руками, ногами и зубами.

Двумя движениями кисти Корвин вскрыл настройки и перетянул сеттер приоритетов из позиции {50 / 50} на позицию {75 / 25} в пользу болгарского траффика. Не останавливать же свой!

Индикатор выполнения приоритетной задачи пополз заметно быстрее.

— Еще минут десять, — заверил Корвин. — И все!

Пакеты докачались почти синхронно. Столбик болгарских

данных затенился полностью и исчез из голокуба, сменившись короткой и исчерпывающей ремаркой [Done]; столбик массива, который Корвии перекачивал из Москвы, почему-то некоторое время стоял на отметке 100%. Стоял дольше, чем полагалось, хотя соответствующий глазок на хабе сигнализировал, что данные все еще перекачиваются. Но в конце концов и тут возникло долгожданное [Done], и Корвин не придал значения неожиданной заминке. Охранные скрипты молчали, значит, никакой гадости вместе с данными он не скачал.

Первым делом Корвин распаковал болгарский пакет и сбросил шефу; потом отвлекся и попутно отследил некоторые странности в пределах холда; пришлось оживить пару дополнительных охранных скриптов. Как оказалось, не зря: кто-то снова пытался подобрать пароль легального пользователя местной сетки. Похоже, приклеившись к могучему болгарскому траффику — попробуй на фоне гигабайтного потока вычленить короткие запросы подстановки!

Не впервые Корвин отслеживал попытки неведомого болгарина влезть в его вотчину. Зачем это было нужно гостю из виртуальности — поди угадай! Как раз вчера Корвин написал коротенький информационный скриптец.

Заблокировав канал, по которому ломился болгарин, и тем самым спугнув его, Корвин добрался до своего нового скрипта, который незамысловато обозвал whois, и считал последние накопленные данные.

Болгарин пользовался точкой входа в Пазарджике, и звали его Незабор Бандлов. Если, конечно, это реальное имя…

«Опять ты, — зло выдохнул Корвин. — Ну погоди…»

Этот болгарин успел достать чуть не всю Алма-Ату, да и из Джезказгана приятели-сисадмины уже неоднократно жаловались.

Устроить ему козью морду? Возни ведь много…

«Но ведь и времени тоже много», — подумал Корвин, все еще сомневаясь.

Потом решительно пододвинул клавиатуру и открыл кубик новой задачи.

Так он и не заметил, что от скачанных московских картинок отделился умело приклеенный исполняемый модуль и тихо осел в глубине холда, ничего не нарушив и ничего не изменив. Ну, почти ничего: только слегка подправив размер свободного места на холде. Ровно на собственный объем.

Теперь он стал невидимым и неощутимым. До часа, когда получит команду на исполнение.

!TASK 08

[OWNER: Shade]

Следы Энди Трушина в Сети Шейд обнаружил удивительно легко. Да там и делов-то было чуть, поскольку адреса почтовых ящиков известны. Неудивительно, что Энди выгребал почту очень часто — чем еще заняться неприкаянному узнику Сети, лишенному возможности вернуться в реал, в человеческое тело?

Шейд был осторожен. Трассировать доступ Трушина в он-лайне он вообще не решился. Чутье подсказывало — перед ним истинная сетевая акула. Монстр, которому стоит только щелкнуть пастью — и большая часть сетевого люда примется недоуменно вертеть головой у терминала. И хорошо еще, если их файлы, доступ, а то и терминал окажутся целыми и неповрежденными. Помнил Шейд забавную и одновременно пугающую историю, когда некий пальцатый бизнесмен умудрился наступить на любимую мозоль самому U@Р, гуру среди гуру. Через полтора часа, по данным сетевой статистики, означенный бизнесмен никогда не рождался, нигде не учился, не имел никаких счетов, страховок и недвижимости, зато числился в мировом розыске Интерпола, розыске РУБОП и появился в каталогах практически всех крупных гей-серверов с весьма игривым объявлением. Единственное, что U@P оставил ему, — это мобильник. Правильно, должны же были игривые пидоры куда-то звонить…

Относительно Энди Трушина Шейд сразу составил мнение: если этот невольный виртуал и пожиже U@P, то ненамного. Поэтому он долго кружил вокруг да около и ждал удобного момента.

Дождался. Логи и прочий мусор Энди всегда трудолюбиво уничтожал лапшерезкой. Так, что никаких следов не оставалось. Но вот однажды он куда-то, видимо, спешил и потер логи обычным манером. Первый символ обнулился, место на физическом диске было объявлено свободным, но сам-то файл какое-то время еще продолжал лежать все там же, в тех же секторах и кластерах. До тех пор, пока на это место не писалось что-либо еще, поверх.

Шейд успел скопировать парочку логов и принялся их трудолюбиво вылизывать на предмет доступа в различные уголки Сети. Вылизывал часа три; отметил, что более одного раза Энди нелегально лазил на //sannata.ru (!!) и по абстрактному IР-адресу podval@216.107.107.52. Реальные координаты этого ай-пи удалось вычислить с четвертой попытки — некоторую переадресацию неведомые хозяева все-таки применяли. Орехово-Зуевский проезд, дом 8. Рядом с Рязанским проспектом. Еще показалось интересным вот что: если по всем остальным адресам следы Энди вели дальше, паутиной охватывая все новые и новые линки, то из этого роёуаГа все вело в один-единственный отросток и дальше след попросту исчезал. Два слэша не перед доменным именем, а после субдоменного тоже наводили на определенные размышления. Из означенного гейта тянулся довольно внушительный жгут еще не потертых доступов с теми же свойствами, из чего Шейд неизбежно заключил, что это либо шлюз какой-либо приватной Сети, либо… либо путь за упомянутый Камиллом барьер. В иной мир.

На сем Шейд решил изыскания прекратить: береженого Сеть бережет. Он честно сдал Камиллу результаты поисков и был неприятно поражен хищной улыбкой своего диктатора. А особенно тем, что Камилл явно не спешил возвращать Шейда в его собственное, протухающее с каждой минутой тело.

Откуда Шейду было знать, что в его теле давно уже хозяйничает чужое сознание?

Информацию, добытую Шейдом, Камилл принял к сведению и исчез. Почему-то оставив доступ к Сети, а не заперев вновь на локальном холде.

Прождав еще немного, Шейд неожиданно даже для себя вдруг подставил в адресное поле podval'Hbift ай-пи плюс субдомен и поглядел, что из этого получилось.

Получилось, вопреки ожиданиям, то, чего Шейд рассчитывал достичь путем долгих мытарств.

~#gate keeper: start gating procedure y/n?

Виртуально зажмурившись, Шейд сказал «у» и «enter_».

В следующий момент он оказался в корне //gate89.

В корне. То бишь по другую сторону шлюза. И с изумлением осознал, что Сеть по эту сторону шлюза выглядит как-то НЕ ТАК.

А потом в подвал на Рязанке нагрянули боевики Камилла и переколошматили всю аппаратуру, о чем Шейд тоже, естественно, знать не мог. Он с некоторой растерянностью воззрился на неожиданно вспыхнувшую алую мигалку:

fatal error, gate access denied

Остаться в чужом сетевом пространстве, когда назад в родную Сеть не пускают, тело находится неизвестно где и в чужой власти, а время, отпущенное телу, утекает, как песок сквозь пальцы… Мало кто не запаниковал бы в подобной ситуации. И не все сумели бы панику быстро унять.

Шейд смог. Потому что чувствовал в себе силу стать своим даже в чужой Сети. А тело… известно, как Шейд относился к бренному телу.

!TASK 03

[OWNER: Дмитрий Байкалов]

К удивлению Бая, восприятие после слияния со своей ущербной половинкой не слишком изменилось. Помнил он в основном себя, ушедшего за барьер и вернувшегося в Москву. Вместо московских воспоминаний зияли сплошные провалы, заполненные чем-то похожим на клубящийся в оврагах утренний туман. Впрочем, чему удивляться? Память ушла из сознания полу-Бая вместе с половинкой Аурела. Вместе с насильственно подсаженной личностью забарьерного хакера-мнемоника.

Зато как приятно было вернуться в свое, хорошо знакомое и уже почти забытое тело! Увидеть мир не с высоты подмышек, а с полновесных ста девяносто пяти сантиметров! Моторика восстановилась мгновенно, возможно, стараниями заторможенной московской половинки. Да и какая, в сущности, разница, чьими стараниями? Главное — восстановилась.

После манипуляций со слияниями потерянных половинок и сменой тел когорта Энди расползлась по устроенным норам, уговорившись вечером провести очередное совещание. Выбывших из игры Семецкого и Тигра вежливо спровадили в контору.

Бай вначале опасался каких-нибудь трудностей с похищенной девчонкой, но она безропотно последовала за Аурелом. Видать, пребывание в теле Тигра здорово допекло Тири, и она подчинила новую оболочку жестко и полно. Мысленно Бай попытался представить себя в женском теле и немедленно содрогнулся.

Нет уж. Даже в теле Семецкого — и то лучше…

До дома его подбросили Чен с РусТехом. Бай бодро выскочил из микроавтобуса и сделал народу ручкой:

— До вечера!

— До вечера…

Микроавтобус фыркнул и стрелой умчался в тусклый московский день. Бай неторопливо побрел к арке, где его телесную оболочку и часть личности совсем недавно нагло спеленали теперешние соратники в поединке с Камиллом.

Проснулся Бай только к вечеру, чувствуя себя отдохнувшим и куда более цельным. Исчез шов по центру души. Он снова стал собой, самим собой, и неожиданно ярко ощутил это.

Решение остаться за барьером почему-то стало казаться едва ли не глупым. И дело даже не в том, что здесь-то дом, а там — всего лишь свобода. Какой прок в свободе, если ты лишен дома? Почти никакого.

Глупостью представился факт раскола неповторимой своей личности на две неравноценные половинки. Надругательство над собственным «Я» — что может быть чудовищнее и бессмысленнее?

Одновременно вскипала и накапливалась злость на Камилла — того, чьими заботами Бай с приятелями перенесся в далекий бесконечный мир с причудливой неравномерной гравитацией. Чьими заботами чужак-хакер, неплохой в общем-то мужик Энди Трушин, лишился жизни в реале и оказался наглухо заперт в не знающем границ киберспейсе, общем виртуальном пространстве множества миров. Того, кто замыслил нечто недоброе, причем масштабы этого замысла Бай со товарищи скорее всего недооценивают.

Бай был далек от мысли напялить черный плащ и помчаться спасать мир. Но силы насовать палок в колеса машине чужого замысла вполне ощущал. Тем паче что Бай всегда работал не в одиночку, а в команде, которая могла собраться хоть и достаточно случайно, но зато по доброй воле. А Камилл строит свои планы и осуществляет их исключительно на угрозах и принуждении. Как и положено злодеям, к которым невозможно испытывать жалость или сострадание. Да и вообще, если уж приходилось бить — Бай бил без оглядки, во всю немалую мощь, стараясь, чтобы добивать было уже просто не нужно. И в реале бил, и в виртуале.

Поэтому наскоро слазив в душ и проглотив чего-то скоро-готовящегося, Бай умостился в любимом стареньком кресле, потянулся к клавиатуре, искоса взглянул на матово отблескивающие мнемоюсты в специальном ворсистом блюдце и, мысленно пробивая тонкую перепонку между реальностью и Сетью, втек в пределы локального холда.

Тут все было привычно и знакомо. Разблокировав выход в общую Сеть, Бай вырвался на свободу.

Сеть жила. Светящимся трехмерным лабиринтом, существующим лишь в воображении Бая. Не важно, как она выглядела на самом деле, важно, как представлял ее каждый отдельно взятый пользователь-сетевик. Бай представлял именно как лабиринт.

«Ну, куда? — подумал он. — В контору? Пожалуй…»

И тусклой кометой понесся по зеленоватой глубине. Вдаль. К ближайшему решетчатому кубу мощного районного сервера.

Пальцы Бая привычно отстучали на клавиатуре адрес конторы Камилла, логин и пароль.

[Enter_]

Вход.

Холд, что и неудивительно, был устроен на манер домашнего холда Бая. Многие пользователи, из тех, что еще не успели накопить достаточно опыта, пользовались единым сетевым пространством, просто входили в него из разных мест. С домашнего терминала, с работы, из гостей. Бай давно отказался от этой порочной практики. Дом домом, а работа работой. Работу можно и потерять. А дом — крепость. Поэтому «на выезде» Бай просто создавал маленькую копию, филиал домашнего холда. Разумеется, помещая туда ровно то, без чего обойтись нельзя, плюс то, что можно было и не таить от любопытного сетевого народа.

Бай с самого начала отчетливо сознавал: его окружают тысячи людей, куда более умелых, нежели он сам. Даже учитывая способность ходить в Сеть без мнемоюстов. Поэтому всегда допускал возможность взлома собственной крепости, надеясь все же, что этого никогда не произойдет.

«Ну-с, — подумал Бай с некоторым оживлением, — глянем, чем я тут последнее время занимался…»

Конечно, он и так это знал. Памятью своей ущербной местной половинки. Но у нее прежде недоставало любопытства да и просто желания представить всю картину целиком, а не отдельными пикселами, как на экране старых мониторов. Увидеть изображение, а не комбинацию синих, красных и зеленых точек.

Отпихнув вязкий комок идентификатора доступа и попутно скормив ему светлую полоску парольной строки, Бай привычно потянулся к логам.

Статистика, она ведь всегда превыше всего.

Довольно быстро он нашел что искал — ссылки на рассылаемые в самые разные места программки. Прежний Бай никогда не интересовался, что они собой представляют? А действительно — что?

Наскоро собрав исполняемый модуль из готовых массивов, Бай натравил на него декомпилятор и плотно засел за изучение.

Все, что он понял, — в определенное время эта программа должна начать генерить определенный цифровой ряд. Наподобие тех, которые Бай совсем недавно ломал и менял на различных почтовках.

Недоумения Бай ощутить не успел. Кто-то виртуально отвесил ему виртуального пинка под виртуальный зад.

Бая подбросило. Не зная что думать — холд взломан или админ Камилла заинтересовался изысканиями Бая, — он заполошно взглянул назад.

В реале пальцы молниеносно отстучали на клавиатуре команду оттрассировать принятый пинг-сигнал.

В полумраке холда висело нечто объемное, похожее на большую картофелину с нашлепкой сверху.

Потом картофелина неожиданно выпростала отросток, оказавшийся в итоге рукой с фонариком.

Энди поднес фонарик к бороде, так, чтобы луч светил вертикально вверх. Лицо Энди ярко осветилось, но несколько контрастных теней остались на нем.

Пинг оттрассировался.

А потом Энди скорчил рожу, словно первоклассник, пугающий в темноте сверстников.

— Улю-улю! — сказал он басом.

Бай обмяк, хотя уже приготовился воззвать к помощи всех доступных боевых скриптов, подозрительно беспечно отнесшихся к пингу извне.

Скосив глаза вправо, Бай незаметно впитал лог трассера. Ну кто б сомневался. Всего одна строка. С локальным адресом рабочего Баевского холда.

Энди, конечно же, сотворил пинг прямо тут, на месте.

— Фу, — выдохнул Бай облегченно. — Ну и напугал ты меня!

Энди погасил фонарик, отчего в пределах холда снова сгустился сумрак, но зато стали лучше различимы детали — угловатые конструкции закрытых приложений, мерцание системы где-то далеко внизу, развешенные там и сям сонные скрипты…

Реальность настигает сетевиков и в виртуальности — каждый тащит за собой набор стереотипов, от которых взрослому избавиться не суждено.

— Между прочим, — сообщил Энди с легким нажимом, — тебя все уже заждались.

Бай зачерпнул системного времени и понял, что почти на сорок минут пересидел над загадочной программкой. Давно пора было спешить на вечернее совещание.

— Заработался, — повинился Бай. — Прости. Но зато…

Рука Энди непропорционально удлинилась; ладонь с громким шлепком запечатала Баю рот.

В реале, несмотря на нажатия на клавиши в командной строке, ничего не возникло.

— Не здесь, — предупредил Энди. — Выходи из Сети.

Бай пожал плечами и изобразил кивок — полноценно кивнуть мешала ладонь Энди.

Когда он выходил, в пределах холда возник стандартный трек сетевика-мнемоника, эхо прерванного психического сопряжения с Сетью. У Бая он был довольно коротким и выглядел как [Вуе-Вуе. Вуе.].

Открыв глаза перед бессмысленно серым голокубом, Бай шумно выдохнул. И только потом заметил двоих, стоящих сбоку, у его рабочего стола.

Аурел и Тири. Разумеется, в местных обличьях.

— Собирайся, — сказала Тири бесстрастно.

Бай подумал, что облик черноглазой местной красавицы как-то естественнее для нее, чем с юности знакомая рожа Тифа.

— Куда?

— Едем.

— Куда?

— Подвал на Рязанке разгромили.

— О как… — Бай вторично выдохнул и сразу встал. — Кто?

— Угадай с трех раз.

«Значит, Камилл, — сразу понял Бай. — Больше ведь некому. Вовремя мы устроили рокировку телами…»

Команде Энди сели на хвост. Сразу стало зябко и неуютно, но лишь самую малость. Адреналин и азарт делали свое дело. Хотелось драки. В реале, в виртуале — безразлично. В реале даже лучше.

Ведь разрядка нужна всем.

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (completed)]

По дороге на Рязанку они снова глядели в разные стороны.

В груди было пусто, и в душе было пусто. Аурел, оглушенный случившимся, плохо воспринимал действительность.

Не этого Аурел ожидал. Совсем не этого.

Когда они с Тири вернулись в Новокосино, Аурел еще в прихожей попытался обнять ее за плечи.

Тири вывернулась. Резко и сердито. И поглядела на него так же. А потом ушла в спальню, с силой захлопнув за собой дверь.

Сначала Аурел растерялся и принялся вспоминать — не мог ли обидеть ее каким-нибудь неосторожным словом, с первого взгляда незначительным. Или поступком.

Ничего не вспоминалось.

Тогда он разулся, тихонько толкнул дверь в спальню и вошел. Тири в одежде ничком лежала на застеленной пледом кровати. Аурел прилег рядом и обнял ее за плечи, ожидая чего угодно, но Тири лишь слабо дернула плечом.

— Что случилось, малыш? — спросил Аурел заботливо. — Я тебя обидел?

Она не ответила.

Аурел попытался погладить ее по длинным волосам, совсем не похожим на привычную короткую стрижку, но Тири оттолкнула его руку.

— Сколько раз ты поцеловал меня… ее, пока мы ехали?

Аурел растерялся еще больше.

— Не помню…

— Да ты все время ЕЁ целовал!

Отчего-то вспомнилось, что всю дорогу Тири отворачивалась и прятала лицо, поэтому целовать ее приходилось в основном в щеку или шею.

— Ее? — переспросил Аурел недоуменно. — Я целовал тебя.

И вдруг Тири расслабилась. Даже улыбнулась. Стащила джемпер, тряхнув буйной непривычной копной каштановых волос. Аурел моментально сгреб Тири в объятия, с закрытыми глазами нашел мягкие податливые губы, а секундой позже рука сама поползла под тоненькую блузку.

Еще секундой позже он оказался на полу, между окном и кроватью. И окончательно перестал что-либо понимать.

— Тири, — прошептал он, глядя на нее снизу вверх. — Что случилось? Скажи мне, любимая, что происходит?

— Любимая? — странно изменившимся голосом переспросила она. — Кого ты любишь, Ури, меня или эту черноглазую?

Аурел опешил. Подобное просто не могло прийти ему в голову.

— Но… — промямлил он, мысленно ругая себя последними словами, потому что нужно было говорить убедительно и по-доброму, но ни в коем случае не мямлить и не запинаться. — Но ведь сейчас ты и она — одно и то же. Ты — Тири, которую я люблю, просто… просто, немного иная…

— Я — это я, — отрезала Тири. — А ты с порога норовишь трахнуть эту длинноволосую суку. От тебя разило похотью еще в такси.

Аурел отжался от пола и сел, привалившись спиной к неожиданно теплой стене — должно быть, внутри крылись отопительные элементы.

В голове царил совершеннейший сумбур. Реальность поплыла, как плохо детализированный пейзажный образ.

Тири снова улеглась — лицом к противоположной стене.

— Уходи, — сказала она зло. — И не смей к ней прикасаться.

— А к тебе? — с надеждой переспросил Аурел.

— Меня здесь нет.

Он посидел у стены еще пару минут, потом медленно поднялся и уныло побрел к двери, все время ожидая, что Тири его остановит.

Тири не остановила.

Остаток дня он проторчал на кухне в компании постепенно пустеющей бутылки водки. Мыслей не было. Только глухое недоумение и обида, мнящаяся незаслуженной, терзали душу и естество. А когда стемнело — позвонил РусТех. Уже снизу, от подъезда. Трубку сняла Тири; Аурел машинально ловил полуразборчивые фразы, еле доносящиеся на кухню. Что-то случилось, и нужно было немедленно ехать в ночь, по враз вдруг ставшим второстепенными и никчемными делам.

В микроавтобусе Тири села поодаль и все время глядела в окно. Присоседиться к ней Аурел не решился. Сам не зная почему?

Ехали к Баю.

Открыла седая худощавая женщина, придерживая за ошейник большую рыже-седую собаку. Собака печально глядела на гостей, словно извинялась: и надо бы полаять, изобразить бдительность и охрану, но неохота. Лучше тихонько улечься где-нибудь на теплое, погреть старые косточки…

Женщина молча махнула рукой в направлении одной из комнат. По-прежнему не глядя друг на дружку, Аурел и Тири вошли.

Бай шарился в Сети; мнемоюсты, конечно же, валялись рядом с терминалом, в специальном блюдечке. Слепо уставившись в никуда, в мельтешение бессмысленных цветных пятен в голокубе, Бай быстро шелестел клавишами.

«Вот, значит, как мы выглядим со стороны…» — подумал Аурел отстраненно.

Удивительно, но он никогда не разглядывал Тири, пока та шастала по виртуалыцине. И никогда не позволял себе заглядывать в ее голокуб.

Аурел уже наладился вытащить Бая дежурным троекнопием, но тот вдруг встрепенулся, быстро прошелестел еще разок по клавиатуре, потом часто-часто заморгал и вывалился из Сети. Стоящих у стола соратников он заметил лишь спустя долгие пять секунд.

— Собирайся, — велела Баю Тири.

Голос ее звучал властно и непререкаемо.

— Куда?

— Едем.

— Куда?

— Подвал на Рязанке разгромили.

— О как! — Бай встал. — Кто?

— Угадай с трех раз.

Больше вопросов Бай не задавал. Быстро переоделся и качнул головой в сторону выхода.

Рыже-седая собака провела их долгим сочувствующим взглядом.

Лишь когда приблизились к месту, которое местные называли Карачаровской эстакадой, Аурел мало-помалу выпал из мрака размышлений. Потому что в груди постепенно зародилось недоброе предчувствие. Охватила тревога. Небеспричинная, поскольку Камилл явно начал военные действия.

Аурел неожиданно отчетливо осознал: это предчувствие близкой драки. Волею случая настроение у него для драки было — лучше не представишь.

РусТех свернул во дворы и затормозил перед входом в подвал.

Перед подъездом Аурел все же не удержался и покосился на Тири. Она, понурив голову, неотрывно глядела в пол.

Бай с РусТехом синхронно отворили дверцы, вышли и огляделись.

Двор был темный и пустой. Тусклые лампочки у подъездов тьму скорее не разгоняли, а лишь делали похожей на непрозрачный белесый туман. Компания подростков где-то у соседнего дома ломающимися голосами горланила песню под дешевую батареечную «расческу» с ритм-автоматом.

Жмур, Злыдень и Чен, видимо, еще не подоспели.

Аурел тоже вышел из автобуса.

— Ну что? Пошли внутрь? — прошептал он Баю.

Бай продолжал озираться.

Решительнее всех оказался РусТех. Он сунул руку в карман, а когда вынул, Аурел зафиксировал мимолетный приглушенный отблеск на узком лезвии ножа. Пригнув голову, РусТех потянул свободной рукой дверь подъезда на себя. Скрип показался громким и отрывистым, как автоматная очередь.

По одному они скользнули в подъезд и спустились по ступенькам. РусТех, Бай, Аурел и замыкающей — Тири. Дверь в подвал была не заперта — кто-то, кажется, Бай, споткнулся о валяющийся на нижней ступеньке замок. Да и висела дверь как-то косо и сиротливо, словно ее мимоходом сшибли с одной петли.

В зале было светло. Поэтому картина полного разгрома открылась им во всем своем первобытном великолепии.

Экраны на стене трудолюбиво пробили. Каждый. В нескольких местах. Сероватые потеки жидких кристаллов казались пролитой на изуродованную панель кровью. Кресла с мнемоаппаратурой с корнями поотдирали от пола и расшвыряли по углам. С потолка на растянутой гофрированной оболочке гибкого стержня-поводка свисал смятый шарик видеодатчика. Оборванные провода, осколки пластика и стеклита, перевернутые столы, погнутые металлические каркасы, казалось, даже утратившие недавний празднично-хромовый блеск…

У стены под влажными подвальными трубами скорчился угрюмый ключник — никто так ни разу и не услышал его голоса. Аурелу подумалось, будто умер ключник тоже молча, не проронив ни звука, только с тоской смотрел, как его убивают и как собственная кровь орошает промасленную робу и загаженный пол. В другом углу, под экранами, нелепо извернувшись, застыл на полу похожий на РусТеха техник в джинсе. Кажется, у него были сломаны шея и левая рука.

Мужчины растерянно переминались с ноги на ногу, взирая на этот погром, только Тири протиснулась вперед и метнулась сначала к технику, потом к ключнику. Напрасно — по ее виду Аурел сразу понял, что оба мертвы.

Каким чудом Аурел ощутил, что по лестнице спускается еще кто-то, — бог весть. Спускались совершенно бесшумно.

«Наверное, Чен, Жмур и Злыдень», — успел подумать Аурел и едва не захлебнулся невероятно острым и близким чувством опасности.

Он начал оборачиваться, когда несчастную висящую на одной петле дверь окончательно внесли в подвал могучим тычком ноги. Быстрые тени врывались в дверной проем; Аурел едва успел заслониться от нескольких молниеносных ударов в корпус и голову.

А вот удивиться он не успел. Тело работало само, подчиняясь внезапно сошедшему на дух спокойствию и размеренности. Темп времени словно бы замедлился; отбивать удары стало гораздо легче. Аурел успевал и обороняться, и замечать все, что происходит вокруг. Как РусТех, теснимый двумя нападавшими, жмется к стене и старательно ловит момент для удара ножом. Как Бай, похожий на разгневанного демона из «Мортал страйка», уходит от свирепого выпада, ловит оппонента за волосы на макушке и три раза подряд прикладывает коленом в лицо. Как Тири, схватив первый попавшийся изогнутый металлический стержень, наотмашь хлещет ближнего из тех, кто насел на РусТеха. Как в дверной проем врываются еще двое, причем с пистолетами в руках. Как наверху, у входа в подъезд, кто-то с хеканьем и придыханием кого-то бьет.

Разгромленная старт-финишная база забарьерников утонула в едва ли не реально ощутимой ненависти. Аурелу никогда не хотелось убить врага так остро, как сейчас. При этом ярости он не испытывал, просто сознавал, что пощада и милосердие в данный момент уместны не более, чем контактная мина в детской песочнице.

Убить Аурел успел только одного, вздернув чужой подбородок и хлестким ударом смяв гортань и адамово яблоко. Костяшки пальцев правой руки враз потеплели.

После этого заговорили пистолеты. К счастью, не те, что были в руках нападавших. Гром, эхо — и в подвал плечом к плечу ворвались Жмур и Злыдень. Злыдень сжимал в кулаке здоровенный шипастый кастет, а Жмур палил сразу из двух пистолетов, как старый добрый отчаянный Бандерас в своем звездном фильме.

И все закончилось.

Нападающих было девятеро, считая и тех, с которыми очень вовремя подоспевшие Жмур, Злыдень и Чен расправились наверху, у входа в подъезд и на подвальной лестнице. Если бы Жмур не начал стрелять — стрелять бы начали боевики Камилла. Но боевики замешкались, а Жмур, к счастью, мешкать не стал.

— Все целы? — зло спросил Жмур, оглядываясь. — Давайте, делаем ноги, сейчас полисы набегут…

— Здесь их называют ментами, — хмуро поправил Бай и тоже огляделся.

РусТех, кривясь, держался за бок. Из-под ладони сочилось красненькое — похоже, его пырнули собственным же ножом. Тири сосредоточенно рассматривала руку — не иначе сломала ноготь.

— Быстро, быстро! — торопил Жмур.

В микроавтобус они погрузились слаженно, без суеты, но и не мешкая.

И только теперь Аурел позволил себе удивиться. Удивиться своим новым умениям, умениям друзей и общему хладнокровию. Объяснение переменам могло быть только одно — ведь Энди Трушин недавно загружал им что-то посредством мнемодоступа. Прямо в мозг. Что, если не пригодившееся только что умение холодно ненавидеть и готовность убить врага?

Особого расстройства по поводу новых навыков Аурел не ощутил. И раскаяния тоже не ощутил. С волками так и нужно, по-волчьи. Без жалости и излишних сантиментов. Иначе по-волчьи обойдутся с тобой… особенно если с некоторых пор ты тоже стал волком.

— Аптечка есть? — хмуро спросил РусТех Чена.

— В бардачке, — невозмутимо отозвался тот. — Помогите ему кто-нибудь, я ж рулю.

Помочь вызвалась Тири.

Вдалеке уже натужно завывали сирены местных полисов, именуемых ментами. Но микроавтобус успел кануть в ночь и затеряться на широкой трассе.

Хвостов за собой они не отследили.

!TASK 01

[OWNER: Zlyden&Zhmur]

Машина подъехала к самому подъезду. Не успели Жмур и Злыдень выйти — с лавочки под раскидистыми тополями врассыпную порскнули давешние горе-борцы за свободную от жидов-торгашей Россию. Те самые, которым вчера пришлось накидать по шеям за излишнюю социальную активность и перекосы в отношении к некоторым этническим группам.

Злыдень не смог сдержать улыбки:

— Ты глянь, как ховаются!

Жмур вяло кивнул: мол, да, мол, уважают теперь, когда по мордам схлопотали. Любой бы, мол, зауважал.

Они поднялись к себе на второй этаж. Пристроив на пустом стеллаже скрипичный футляр, Жмур хмуро покосился на обесточенный терминал в углу. Злыдень невольно перехватил его взгляд и понял, что приятель хочет сообщить нечто, кажущееся ему важным и неотложным.

— Секунд, — пробормотал Злыдень, швырнул кастет на изрядно потоптанный диван и сбегал к холодильнику за пивом.

В родном мире все произошло бы наоборот: там Злыдень остался бы сидеть в любимом кресле, а за пивом помчался бы гость Жмур.

— Говори. — Злыдень вручил запотевшую бутылку Жмуру и плюхнулся на диван. Кастет слегка подпрыгнул на жалобно тренькнувших пружинах.

— Спасибо, — сказал Жмур и отхлебнул. — А в Еланце за пивом бы я побежал, — со вздохом сообщил он спустя десяток секунд.

— Мысли ты, что ли, читаешь? — удивился Злыдень. — Я сам только что об этом же подумал.

— Очевидная мысль. — Жмур округло повел руками, едва не расплескав из бутылки. — А знаешь почему? Потому что дома мы на пару занимались только хакингом. Ну, пиво еще вместе пили. Так вот, в хакинге ты был номер один, а перед пивом все равны. А тут… — Жмур выразительно покосился на свой футлярчик со смертоносным содержимым.

Злыдень непроизвольно покосился туда же.

— Ты прав, — не смог не согласиться он. — В стрельбе номер один — ты. В смысле ты здешний.

Они синхронно поднесли бутылки к губам.

«Сейчас он скажет, что в Москве вместо хакинга мы больше занимаемся мордобоями и прочей войнухой», — подумал Злыдень.

— Знаешь, о чем я думаю? — спросил Жмур, уставившись в пустоту под пыльной люстрой.

— Догадываюсь, — буркнул Злыдень. — Но ты на всякий случай озвучь.

Жмур еле заметно кивнул.

— Мы почти полсуток не подходили к терминалам. А стволы у меня в футляре до сих пор горячие.

— То есть, — перевел Злыдень, — ты намекаешь, что нас запрягли не в свои сани?

— Не совсем, — возразил Жмур. — Не в свои было бы, если б в подвале полегли мы, а не молодцы Камилла. Просто мы изменились, Злыдень. Помнишь, еще вчера мы говорили о якобы апгрейде? Ну, что помимо всего связанного с Сетью и ломом мы научились еще и стучать по челюстям всяких оборзевших недоумков? Так вот, нынче сдается мне, что это не только апгрейд, а еще и перепрофилирование. Подмена одних функций другими. Альтернативными.

— Да ну, брось, — усомнился Злыдень. — Подумаешь, день прошел. Ну, пришлось побегать, пострелять… тебе. У меня вон тоже игрушка завелась. — Злыдень кивнул влево от себя, где на диване покоился отобранный у одного из боевиков Камилла устрашающего вида шипастый кастет. — Все равно основное будет происходить в Сети. Кстати, надо бы с Эндёй связаться.

Жмур кивнул и подсел к своему терминалу. Руки нависли над клавиатурой. Тотчас сработал датчик старта; терминал мигнул глазком индикатора и развернул перед клавиатурой призрачный объем голокуба. Перебрался за второй терминал и Злыдень.

Они казались очень похожими сейчас — Жмур и Злыдень. Пришельцы из-за барьера. Там — хакеры. Умелый Жмур и очень-очень умелый Злыдень. Здесь — еще и бойцы… И увы, последние сутки в основном бойцы. Очень-очень умелый Жмур и тоже-не-промах-Злыдень.

Новый мир всегда учит новому. Только сейчас и тот, и другой задумались: а каково пришлось в их родном мире москвичу Баю и его товарищам? Их необъятный миллионокило-метровый дом неизбежно изменил всех их, ТПшников. Некоторых — просто убил. Отторг. А некоторым (Баю с Ченом, например) подарил желанную и малодостижимую в таком странном месте, как Москва, свободу. ТПшникам тоже наверняка пришлось заниматься весьма необычными для себя делами там, на перегоне и в небольших глубинных городках.

Системы загрузились. Жмур и Злыдень синхронно прилепили к вискам мнемоюсты и с наслаждением ушли в Сеть.

Это ведь куда приятнее, чем палить из пистолета и крушить чужие черепа шипастой железкой.

Пользоваться знанием всегда приятнее, чем силой. И очень жаль, что для осмысления этого категорически необходимо некоторое критическое количество мозгов. Если мозгов меньше — использоваться будет только сила. Это скучно, но, чтобы осознать скуку силовой жизни, необходимо то же критическое количество мозгов…

К сожалению, силы во всех мирах заметно больше, чем мозгов. И распределена она гораздо равномернее. Увы.

Первое, с чем Жмур и Злыдень столкнулись в виртуальности, — оффлайновые сообщения каждому от Энди Трушина.

[Бегом ко мне в локал!!!]

Бегом так бегом. За тем и пришли в Сеть.

Процедура входа в епархию Энди была давно отработана; вымуштрованные стражи локала порвали бы на клочки любо

го чужака, но старых пользователей пропускали — после придирчивой проверки, разумеется.

Оказавшись в анимированной области локала, Жмур и Злыдень невольно замерли.

На этот раз Энди до мельчайших подробностей смоделировал обстановку подвала на Рязанке. Разгромленного Камил-лом. Даже трупы ключника и технаря в джинсе были прорисованы с мельчайшими подробностями. Злой и чуточку скорбный Энди в полосатом халате стоял посреди подвала, точно под убитым видеодатчиком, повисшим на растянутой и полусодранной ниточке экранировки. Слева от него прямо на осколках стеклита по-турецки сложив ноги сидела Тири. Разумеется, в обычном ртутно-сетевом облике и при очках-звез-дочках. Справа, привалившись к стене, неестественно наклонно замер Аурел. В виртуальности он мог позволить себе не падать даже в такой позе. Рядом хмурый Бай бесцельно ковырялся носком ботинка в груде мусора. Чен и РусТех запаздывали.

— Здравствуй, Энди, — сдержанно поздоровался Злыдень. — Можно, я стул сотворю?

— Не надо, — жестко ответил Энди. — Садись на пол. Накапливай злость.

«Да я и так злее некуда», — отстраненно подумал Злыдень, но послушно умостился на остатках мнемоколпака.

Жмур пристроился на перевернутом кресле.

Хорошо, что в виртуальном мире можно без вреда для задницы сидеть даже на гвоздях или битом стекле. Но недолго: глаза неизбежно подсовывают сознанию картину гвоздей под собой или собеседниками. А воображение невольно манипулирует нервами. И вскоре начинает казаться, будто действительно сидишь на гвоздях.

Чен появился спустя семь минут. РусТех — спустя еще три с небольшим.

— Извините, — виновато пробормотал РусТех. — Мне дырку в боку штопали. «Скорая» только-только уехала, а при них я не хотел.

Энди коротко кивнул и исподлобья оглядел свою гвардию.

«Интересно, — подумал Злыдень, — а почему он трупы Камилловских головорезов не намалевал?»

Но потом сообразил: Энди их просто не видел. Наверное, когда громили старт-финишную базу, видеодатчик повредили в последнюю очередь. И Энди практически лично присутствовал при этом. Но молодцы Камилла добрались и до видеодатчика, а значит, Энди ослеп в этой части пространства. Ослеп и оглох.

Но память осталась.

!TASK 03

[OWNER: Дмитрий Байкалов]

Бай в последний раз пнул проломленный лист пластика с остатками какой-то блок-схемы, грубо намалеванной фосфоресцирующим фломастером. В настоящем подвале он этой схемы не помнил, но Энди скорее всего создавал анимированную область на основе последних фреймов видеодатчика, а значит, в данную секунду этот же, только настоящий кусок пластика вполне мог попирать форменным ботинком какой-нибудь милицейский чин.

«Ох и шухеру будет, — подумал Бай несколько отстранение. — Сколько ж там народу полегло в сумме? Больше десяти человек. Двое людей Энди и с десяток боевиков. Ох и шухеру будет!»

Еще Бай вскользь подивился тому, насколько отличными делами приходится заниматься теперь в сравнении с прошлой московской жизнью. Какие-то полгода, даже чуть меньше — и работа в «ТП» действительно стала казаться прошлой жизнью, далекой-предалекой и уже малореальной. Гораздо менее реальной, чем вот такие, например, собрания в виртуальности.

Наверное, прав Энди. За барьер посылается вовсе не точная копия личности. Изначальный Бай вряд ли решился бы на игры, подобные нынешним. А вот побывавший за барьером и подселенный назад, к лентяю-москвичу, — играл даже с некоторым мрачноватым удовольствием. Во всяком случае, боевиков Камилла Бай колотил вполне от души и не слишком грузился по поводу очевидной незаконности действий всей дружественной команды.

— Ну что? — прервал размышления угрюмый Энди. — Кажется, мы первый раз попали. Прокололся я сдуру.

Команда внимала вожаку.

— Получается, что я вас подставил. Не затер безобидный лог, а в результате по трассировке доступа на наш подвальчик вышли как по проспекту…

Энди сердито дернул себя за бороду. И продолжил:

— Но есть в случившемся и важные новости. Кто-то работающий на Камилла целенаправленно искал мои следы в Сети — именно мои, ничьи больше. А это означает, что Камилл информирован лучше, чем мы надеялись и полагали с самого начала. И что он уже предпринимает серьезные превентивные меры. А стало быть, врасплох его не взять. Первоначальный план, стало быть, рушится на стадии подготовки.

«План… — подумал Бай, мысленно проговаривая слова с интонациями ворчливой старухи. — Кто, кроме тебя, хоть капельку осведомлен об этом плане?»

— Ты взял за воротник того, кто изучал твой лог? — поинтересовался Злыдень, в упор взглянув на Трушина.

— Нет. Он ушел за барьер за несколько секунд до того, как люди Камилла порешили аппаратуру гейта. И остался там, за барьером. По крайней мере остальные гейты на наш мир его перехода обратно пока не фиксировали.

Воцарилась недолгая тишина, во время которой присутствующие переваривали услышанное и пытались сообразить: что же не вяжется в этой истории? Что нарушает ее кажущуюся стройность? Что-то ведь было такое, это почувствовал каждый.

— Стоп-стоп-стоп… — осенило вдруг Бая. — Как это ушел за барьер? А копия? Ее разве не осталось?

— Нет, — мрачно подтвердил Энди.

— А так бывает? — усомнился Бай. — Ты ведь совсем недавно нам рассказывал…

— Бывает, — перебил Энди. — Но в одном-единственном варианте. Когда пользователь — чистый виртуал без тела. Как я.

И снова повисло молчание, измеряемое микросекундами, поскольку в Сети время течет иначе. Но теперь оно было окрашено эмоциями: недоумением, ошарашенностью, неготовностью к подобным новостям.

— Так, значит… ты не один такой в Сетях? Не единственный призрак? — вопросил РусТех.

— Значит, не единственный, — подтвердил Энди.

— А ты знал об этом? Раньше?

— До сегодняшнего дня — нет.

— И чья это работа, творение призраков? Камилла?

Энди зло тряхнул головой, совсем как когда-то в реале.

— Единственный, о ком достоверно известно, что он владеет необходимой технологией, — это Камилл.

— А кого он… пристукнул здесь? Известно? Или это тоже гость из-за барьера?

— Известно, — буркнул Энди. — Зря я, что ли, столько лет в сетях? Некто Яков Блюменфельд, алиас — Shade.

Последнее слово Энди не произнес, а, взмахнув рукой, стряхнул с ладони. Тускло-серые буквы повисли посреди виртуального подвала, причем каждый видел их именно в том ракурсе, в котором они читались верно.

— Живет… Точнее, жил в Перово, на Зеленом проспекте. Девятнадцать лет. Мелкий хакер-одиночка, местный народ его почти не знает. Занимался разовыми заказами от частных лиц. Способный мальчик. Был. Камилл подмял его сутки или двое назад. И, похоже, натравил на меня. Но что побудило Камилла начать охоту на меня? Вот этого я не могу понять, как ни бьюсь…

— Тело уже нашли? — поинтересовался практичный Чен.

— Нет. И сомневаюсь, что найдут. Но я оставил нюхачей где надо. На всякий случай. Знаете, как сетка московских моргов называется? Извини, дружище… zhmur.net.

Жмур искривил губы в слабенькой улыбке. К своему прозвищу он давно привык.

— >|<uBb|x.net — было бы вернее, — стряхнул с ладони свой вариант Жмур. Строка, переливаясь оттенками фиолетово-синего, стала медленно опускаться к захламленному полу виртуального подвала, пока не осела на мусор мелкой, чуть искрящейся все тем же фиолетово-синим пылью.

— Н-да… — подал голос Злыдень. — Что же они там напридумали в «Реальной виртуальности», черти бы их побрали?

Ответить ему никто не успел: виртуальная дверь подвала, висящая на одной петле, с грохотом влетела внутрь, и в проем один за другим полезли мордатые громилы с кулачищами наготове.

— Дежа-вю… — пробормотал Бай, тоже сжимая кулаки.

Реальный Бай слепо уставился в муть голокуба, похожий

на мумию; он безостановочно шелестел клавиатурой, оживляя боевые скрипты и отслеживая атакованные порты терминала.

Сетевое побоище, невидимое и неслышимое из реала, набирало темп и силу.

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (completed)]

Подраться как следует не удалось, а жаль: у Аурела желания было хоть отбавляй.

Энди скомандовал всем убираться и схлопнул виртуальный подвал в одномерный объект-массив. Вообще-то суть процесса состояла в том, чтобы попытаться скрыть следы последовательного доступа к локальному холду Энди (одному из многих). Но это в реале. Для участников сего процесса все представлялось иначе, причем для каждого — по-своему. Мнемодоступ позволял рисовать какие угодно образы, освобождал сознание и подсознание.

Если бы Энди обставил собрание не как подвал на Рязанке — возможно, Аурелу представилось бы что-либо иное. Но недавние события слишком еще свежи были в памяти. Поэтому все началось с того, что Аурел сшиб с ног одного из мордоворотов, и пока тот приходил в себя в углу (то бишь пока выброшенный из мнемодоступа подручный Камилла заново загружал систему и входил в Сеть), схватил за руку Тири и ринулся вверх по лестнице, прочь из дважды негостеприимной базы Энди.

В отличие от реала снаружи было светло; не то чтобы события перенеслись на день, нет, никакого солнца в небе не наблюдалось и в помине. Просто отсутствовала вечерне-ночная тьма, и все. Аурел не успел над этим задуматься.

В стороне, у соседнего дома, горланили песню подростки. Размеренно бумкал ритм-автомат дешевенькой «расчески», красной, словно заставка «Blood Fire Wings». А чуть в стороне, на дорожке, рядком стояли четыре мотоцикла.

Они с Тири еще не успели сдвинуться с места; из подвала кубарем выкатился РусТех и вдруг, как фантастический акробат, вскочил в прыжке на ноги, подпрыгнул еще раз, сделал сальто назад и, вышибив каблуками стекло, вломился в квартиру первого этажа. Каждый уходил привычным для себя манером.

Аурела накрыло бы осколками, но он уже несся во весь опор к мотоциклам. Тири бежала рядом.

Ключей у них, конечно же, не было, но кто-кто, а уж Аурел с мотоциклами обращаться умел. Даже с сетевыми. Он выбрал приземистый и основательный, настоящий рокерский байк, с далеко вперед вынесенной вилкой и со спинкой по обрезу седла, с завораживающей комбинацией матово-черного лака и надраенных, а потому сверкающих металлических нашлепок, с гнутым высоким рулем. Завести его было делом плевым — Аурел просто провел рукой над замком зажигания, и двигатель послушно взревел.

Тири с ходу вскочила на «спортсмена»: обтекаемый болид с задранной кормой и широким задним колесом.

Подростки намерились было протестовать; Аурел двинул переднего в лоб, да так сильно, что тот сшиб наземь всех остальных. Ни дать ни взять — боулинг в действии…

«Расческа» одиноко и бессмысленно озвучивала их с Тири старт в безумную гонку по виртуальной Москве. Без сомнения безумную — какой еще может получиться гонка пары заядлых мотоциклистов?

Ртутно-сверкающая Тири на пестром «спортсмене» выглядела убойно. В другое время Аурел зашелся бы от нежности и восторга. Но сейчас… Тири взглянула на него, и даже сквозь очки-звездочки Аурел ощутил в ее взгляде отчуждение и холод.

— Разделяемся, — сказала Тири. — Уходи сам.

И унеслась со двора, сигая через бордюры.

Мордовороты к этому моменту выгнали из подвала всех остальных соратников Энди Трушина, а значит, времени мешкать больше не осталось.

Аурел круто — насколько это возможно было на «рокере» — развернулся, вырулил на проспект и дал газу. Воображаемый ветер лизнул лицо и взъерошил волосы. Если бы не нелепая размолвка с Тири — Аурел был бы счастлив. А так — просто отводил душу и отдавал дань скорости, привычно сливаясь с мотоциклом в одно целое.

Ведь сердцам и моторам издревле положено биться в унисон.

Сначала трасса действительно напоминала Рязанский проспект — насколько смог запомнить его Аурел из окна микроавтобуса за тройку раз. Но потом воображение неизбежно увело в абстрактный город, по которому нужно было мчать во весь опор, с ревом и грохотом, ибо байкеры не признают шлемов и не слишком жалуют глушители. Люди Камилла предпочли мотоциклам автомобили — черные, как свежая смола, «ауди» в количестве трех то и дело возникали в зеркалах заднего вида. Аурел шел мощно и размеренно: тяжелый «рокер» не слишком располагал к резким маневрам, но уж набрав ход, держал его железно. Дважды Аурелу сигналили регулировщики, отчаянно свистя и размахивая полосатым жезлом. Потом патрульная машина погналась — не иначе Камилл пытался затеять общесетевую охоту. Аурел мог бы просто прекратить мнемо-доступ и вывалиться — но тогда пострадал бы Энди, которому требовалось некоторое время на затирание следов. Этот трюк с разбеганием они обговорили в деталях еще по ту сторону барьера. Аурел знал наверняка: будет кружить сколько сможет. А когда прижмут — вывалится. Пользователь с обычным доступом, через мнемоюсты, на его месте сильно рисковал, поскольку скорость обмена данными в случае Аурела неизмеримо выше. Пользователь в обычном режиме, вовсе без мнемодоступа, вообще не успел бы даже пикнуть: Камилл зафиксировал бы его местоположение почти мгновенно и не преминул бы выслать пару крутобоких ребят по установленному адресу.

У Аурела шансы были. В том числе шансы уйти непойманным. Но он решил даже просто потянутое время счесть хорошим результатом.

От патрульной машины он улизнул по узкому, заставленному мусорными баками и древними машинами переулку. Совсем рядом гремел на рельсовых стыках поезд. Аурел перевалил через железнодорожный переезд, презрев опущенный шлагбаум, и вырулил на очередное шоссе. Широченное даже по местным меркам, а уж по сравнению с перегоном…

«Впрочем, что значит — по местным? — подумал Аурел, спохватившись. — Это ведь не Москва. Это — Сеть. Местная, непохожая на хорошо знакомую Сеть. Здесь даже бекбона нет в привычном понимании…»

Аурел ни на секунду не забывал, что всего лишь навсего обманывает собственное сознание виртуальными образами, которые, в свою очередь, просто череда слабеньких электрических импульсов, по какой-то причине доступных его мозгу. И это знание, к счастью, совершенно не мешало до отказа выкручивать на себя рукоятку газа.

Мотор урчал. Скорость ощущалась в основном через вибрацию. Спидометр трудолюбиво отсчитывал километры.

А город тем временем менялся. Из мрачного индустриального района Аурел попал сначала на проспект, рассекающий небольшой спальный райончик на две неравные половинки, потом в место, немного похожее на реликтовые кварталы Сити с их четырех- и шестиэтажками. Бросился в глаза щит с красочной надписью «DEEPTOWN». Надпись сияла и искрилась даже при свете, похожем на дневной. Повернув голову, Аурел зафиксировал взгляд и прочел табличку на угловом доме: «улица А. Черткова». По встречной полосе плотным строем ползли грузовики обычной для Москвы марки «КамАЗ». Угловатые туши трейлеров украшал красочный логотип «2Т». «КамАЗы» шли едва не впритирку — самое большее полтора метра от бампера до стоп-сигналов.

Преследователи как раз поотстали.

«Ага, — подумал Аурел злорадно. — Мой доступ протро-пить это вам не левый шелл заломать…»

Он пронесся мимо клуба «Вайт Биэр ББС» — название так и было начертано, кириллицей. Авангардисты, елы-палы… Далеко впереди улица Черткова пересекалась с большим проспектом, причем как раз на пересечении угадывалась грандиозная пробка.

«КамАЗы» ползли навстречу, похожие на трудолюбивых муравьев, и казалось, колонна их бесконечна — трейлеры с логотипом «2Т» тянулись по ту сторону перекрестка сколько хватал глаз.

«Эх, — подумал Аурел с сожалением, — мне бы по поперечной приехать, а уж между парой грузовиков я бы всяко проскочил…»

Не успел Аурел это подумать, как сквозь строй «КамАЗов» действительно прорвался мотоциклист. На чем-то спортивном. Стального цвета курточка сначала едва не ввела Аурела в заблуждение: он решил, будто это Тири. Но быстро понял ошибку — судя по плечистой фигуре, мотоциклист мог быть только мужчиной. Сквозь басовитый стрекот «рокера» Аурел явственно расслышал одобрительные возгласы, свист и аплодисменты скучающих в пробке водителей.

Неведомый собрат Аурела, похоже, сам не поверил, что проскочил сквозь сплошной строй грузовиков. Остановился, обернулся… Качнул головой. И пулей умчался по своим делам.

Аурел даже посигналить ему не успел. Но вот пробкой воспользовался сполна: свернул на перекрестке на проспект какого-то Гибсона, отлавировался сквозь пробку на нечетную сторону и канул во дворы. Преследователям на «ауди» предстояло обогнуть длиннющий, в несколько кварталов, хвост, но где к этому моменту будет Аурел — никому не известно, даже ему самому.

В общем, он оторвался, хотя даже не рассчитывал на подобное. И нельзя сказать, что это стоило больших усилий.

А может, просто погоня не проявила должного рвения?

Интересный вопрос…

!TASK 08

[OWNER: Shade]

Основное отличие забарьерной Сети от привычной Шейд просек довольно быстро. Линки между серверами здесь были неизменными. Путь сигнала легко предсказывался заранее, поскольку также осуществлялся всегда одним и тем же манером. Шейда это сначала удивило: стоило единственному звену выйти из строя, и неизбежно замерла бы вся цепь. Но потом он вспомнил, что на заре компьютерной эры существовало много любительских Сетей, организованных подобным же образом. И ничего, жил как-то народ. Да и от чего может лечь какой-нибудь сервак, если не по велению админа? Разве что электричество отрубят, но такое в Москве случалось очень редко. Наверное, и здесь не каждый день отрубают, иначе не сохранилась бы так неудачно организованная Сеть.

Чем заняться — Шейд решительно себе не представлял. Гипертекстный трансферный протокол местной Сетью не поддерживался, поэтому поблуждать по ссылкам и сетевым страничкам не удалось. Но проглядеть кое-какие документы возможность имелась; имелась также возможность контекстного поиска. Зацепившись за поисковый сервер, Шейд, немного поколебавшись, сделал запрос по маске «Камилл».

Ноль информации. То есть не о интересующем Камилле ноль — вообще ноль. Ни одной ссылки.

Тогда Шейд попробовал «Санната» и «Sannata». К некоторому удивлению, поисковик выдал жиденький списочек ссылок. И Шейд принялся за дело. Довольно быстро он уперся в стену закрытого доступа, и пришлось искать лазейки. Первое время это не отнимало много сил, но чем дальше, тем надежнее закрывались чужие системы. И наконец Шейд чуть ли не носом уткнулся в сплошную аспидно-черную стену, по которой желтоватой вязью струилась надпись: «Проект «Реальная виртуальность». И немного ниже — «Олег Палек aka Nostromo».

Неизвестно, долго ли Шейд любовался мрачноватым порталом чужого холда. Чувство времени с потерей тела расстроилось окончательно.

— Поздравляю, — неожиданно сказал кто-то. Шейд нервно обернулся.

Он был совсем рядом. Некто тускло-серый, размером с баскетбольный мяч. Вероятно — хозяин; программы и ведут себя, и выглядят обычно иначе. Во всяком случае, программа точно не стала бы ждать, покуда Шейд наглядится на запертый вход.

— С чем? — спросил Шейд максимально миролюбиво. Сам он продолжал хранить человекоподобный сетевой облик, хотя не был уверен, что здесь его корректно прочтут и анимируют.

— Ты первый, кто сумел забраться так глубоко. Сюда еще никто по своей воле не забирался. И могу сообщить еще одну новость, гораздо менее приятную. Никто отсюда также и не выбирался, но совсем не потому, что никто не приходил. А потому, что это тюрьма. Анизотропная тюрьма. Эдакая сетевая раколовка.

— А что здесь делаешь ты?

— Я — узник. Самое обидное, что построил эту тюрьму именно я. И я же стал ее первым и единственным узником. Точнее — еще недавно я думал, что единственным. Пока не появился ты.

— И кто же тебя в тюрьму упрятал? Уж не Камилл ли? — поинтересовался Шейд.

— Именно он, — подтвердил узник. — Я не удивлен, что ты знаешь Камилла. Тебя ведь упрятал тоже он?

— Косвенно, — вздохнул Шейд. — Он лишил меня тела… А дальше уж я сам.

— И тебя тоже, — скорбно заметил узник. — Значит, Камилл все еще пытается осуществить свой давний замысел?

— Я слишком плохо знаком с его замыслами.

— Ну как же! Он не мог тебе этого не говорить. «Я стану Сетью… Я стану чертить в ваших душах…» Он всем это говорит. Всем, кого собирается уничтожить или заточить.

Шейд испытал ощущение, сходное с неожиданным ударом в спину. В реале у него враз пересохло бы во рту.

— Всем?

— Всем.

— А… Он действительно может захватить контроль над Сетью? Над всей Сетью?

В ответ прозвучал иронический смешок.

— Контроль… Это почище контроля. Это перенос сознания на законы существования Сети. Личность на принципиально новом субстрате — не на нейронных связях человеческого мозга, а на электрических импульсах по всей Сети. Я сам это разрабатывал… Разработал на свою голову.

Шейд покосился на стену, украшенную надписью.

— Этот проект — оно и есть?

— В частности. Проект много что охватывал, и им много кто занимался. Камилл купил его, когда в качестве побочного эффекта вычленилось направление сетевого интеллекта. Три года — и ту-ту. Меня скрутили моим же оружием. Лишили тела, заперли в этом дурацком предбаннике…

— А почему не убили?

— Задай этот вопрос себе.

«А действительно — почему? — подумал Шейд, отвлекаясь. — Зачем я Камиллу в качестве неприкаянно скитающейся по Сетям души? Или, если верить этому несчастному, скитаниям тоже пришел конец, и впереди заключение в этом тесном и темном холде?»

С трудом уняв панику, Шейд попробовал отступить на шаг назад, вернуться на сервер, откуда пролез к самому входу «Реальной виртуальности».

Получилось без труда. Шейд оказался в слабо подсвеченной сфере по соседству с локальным роутером и толстым почтовым ящиком некоего Владимира Лощинина.

Заметно приободрившись, Шейд снова спустился к стене с надписью. Узник все это время не двигался с места.

— Не знаю, как ты, а я вовсе не заперт, — сообщил Шейд с нескрываемым облегчением. — Никакая это не тюрьма. Для меня по крайней мере.

— Угу, — заметил кто-то из пустоты. — Уже не тюрьма. Я только что разблокировал исходящий доступ. Навсегда. Ну, в смысле до поры, пока кто-нибудь ушлый снова не закроет.

Шейд снова занервничал: чудеса пошли плотной колонной, одно за одним. Обычно так не бывает.

Поверхностное сканирование сообщило, что пользователь перед ним — не кто иной, как недавний объект сетевой охоты. Энди Трушин собственной персоной. Причем возжелай Энди скрыть свое имя — скрыл бы легко. Но сейчас пришел не маскируясь.

— Вы уж извините, — снова донеслось из пустоты. — Я вас подслушал. Я давно искал творца «Реальной виртуальности» в Сети, да все безуспешно. Пока вот этот… охотничек не привел прямиком сюда.

Энди глянул на Шейда, отчего у того продрал по коже лютый воображаемый мороз.

«Вот те на… — растерянно подумал Шейд. — Я его сдал Камиллу, а ему ничего не сделалось, оказывается! И вдобавок он меня так быстро и легко отследил! Даже здесь, за барьером!»

Единственное, что слабо утешало Шейда, — это первая весточка, подтверждающая, что Камилл все-таки не всесилен.

Это давало слабенький проблеск надежды на то, что все как-нибудь уляжется и устроится. Без ущерба для него, Шейда, и так уже пострадавшего дальше некуда.

— Ладно, не дрожи, хакер, — успокоил Энди. — У меня к тебе нет претензий. Камиллу ты меня, конечно, засветил, но зато привел в сие… э-э-э… узилище. В общем, второе куда ценнее.

«Привел! — поразился Шейд. — Да я сюда случайно попал! Ладно, лишь бы он не догадался, что случайно. А так… Типа услуга за услугу».

Шейд старательно подавил мысль, что произошедшее скорее смахивает на «подставу за подставу» или «предательство за предательство». Но в конце концов, разве он клялся на верность этому неведомому Энди Трушину? Значит, точно не предательство!

Энди, казалось, утратил интерес к Шейду и сконцентрировал внимание на узнике.

— У меня есть несколько вопросов к тебе, Ностромо.

Шар-узник стал несколько поярче, словно приободрился

от наплыва гостей.

— А… с кем имею?

— Энди Трушин. Bloody Andy, Bloody.68. Слыхал?

— Кто ж не слыхал… — тихо-тихо выдохнул узник. — Суперхаб…

— Ты — Олег Палек, Nostromo.202/19? Правильно?

— Уже нет, — мрачно изрек заключенный сетевой тюрьмы и принял все-таки анимированный облик. Он стал похож на болезненного подростка с неестественно бледным лицом и такими же бескровными кистями, торчащими из-под мешковатого темного свитера. — Я давно уже не Ностромо. Года четыре как.

— Почему?

— Потому что бывший Ностромо — это я плюс Камилл. Я как-то решился сходить за барьер на свою беду… Ушел; моя копия — неполная, разумеется, — осталась тут и стала Камиллом. Когда я вернулся, в тело меня уже не пустили. Только сюда, в этот чертов закрытый холд. Как мышь в банку.

— Холд уже открыт, я же говорил. Только прошу: не исчезай сразу, у меня еще есть вопросы.

Шейд помалкивал в уголке. Возникла невольная пауза: осколок Ностромо, похоже, прощупал возможность выхода из явно осточертевшей ему тюрьмы. Наконец он с некоторым сомнением сказал:

— Хм… Действительно открыто… Как ты это сделал?

— Так ли уж важно — как? Сделал и сделал, — проворчал в ответ Энди. — Знаешь, у меня сейчас война с Камиллом. Полагаю, что враг Камилла — твой друг. Не так ли?

— Так, — подтвердил экс-узник. — Только знай: воевать с Камиллом — опасное занятие. Он умен и хитер… бестия. Я тоже когда-то таким был.

Энди смешно фыркнул, поплотнее запахиваясь в любимый халат.

— Полагаю, совесть и честь достались тебе, а беспринципность и прочая наглость — Камиллу. Так?

— Так, — угрюмо подтвердил лучший осколок Ностромо.

— Значит, Ностромо — это больше ты, чем Камилл?

— Возможно.

— Как Камилл намерен стать Сетью? Что это вообще значит? Что ты разработал? Можешь объяснить? В двух словах.

— В двух — вряд ли. Я занимался вопросом непосредственного взаимодействия человеческого мозга и сетевого железа. Наверное, я был первым, кто вошел в Сеть без мнемо юстов. Боже, как давно это было… Лет пятнадцать назад.

Ностромо ненадолго умолк, погрузившись в воспоминания.

— И что? — нетерпеливо спросил Энди.

— В общем, я случайно заметил, что программы определенного типа, будучи запущенными на терминале, куда я подключался, позволяют… как бы это сказать… хранить воспоминания, мои воспоминания. Даже когда я вне Сети. Словно бы какая-то частица личности остается там, на диске. Собственно, это побочный эффект, программы я писал совсем с иными целями.

— Какими? — немедленно поинтересовался Энди.

— Да пытался оптимизировать прямой доступ в Сеть… Короче, несколько лет шлифовки, и как результат — калькирование личности, прорыв за барьер и прочие прелести. Ты же сам этим пользуешься. А потом меня заперли. Я так понял, Камилл довел программы до совершенства. Он меня навещает. Иногда. В общем, если он разместит в Сети достаточное количество копий базовой программы и одновременно запустит их — Сеть накопит его воспоминания и станет как бы подмножеством его личности. Грубо говоря, он подключится не как один из пользователей, а как глобальный админ. Я не знаю, как он умудрился достичь такого эффекта, — возможно, тоже случайно. Но программы его рабочие. Я имел счастье убедиться.

— Это обратимо? Я имею в виду: спихнуть его с этого насеста получится, если он добьется своего?

— Только если отрубить все в мире компы. Пока останется хоть один работающий терминал — Камилл будет жив. Я думаю, он реализует проект в мире, где полно принципиально неотключаемых компов. Да и потом — у многих ведь система кладется софтверно, а не кнопкой. Соответственно Камилл не позволит системе лечь. Мне кажется, прижучить его будет практически невозможно.

— Ностромо… — сказал Энди и закашлялся от волнения. — Что было конечной целью проекта «Реальная виртуальность»?

— А это и было. Попытка срастить интеллект и Сеть. Правда, в самом начале мы представляли себе это совершенно иначе.

— Значит… Камилл начал осуществлять свой план. Осуществлять конечную цель «Реальной виртуальности»?

— Да он уже несколько лет как этим занялся. Он ведь не из торопыг, как и я…

Решительно огладив бороду, Энди заявил:

— Я намерен ему помешать, Ностромо, ибо ни секунды не верю, что Камилл — именно тот владыка, который нужен Сети. А чтоб помешать, позарез необходимо распознать его программы. Ты можешь мне помочь?

ТЬорец «Реальной виртуальности» не ответил. Не отвечал он так долго, что Шейд уже подумал: а не отправиться ли отсюда подобру-поздорову? В бесцельное и, возможно, бесконечное путешествие по Сети?

Он даже начал привыкать к своей нетленности и робко радоваться ей.

— Да, — ответил Ностромо спустя короткую бесконечность. — Я попробую тебе помочь. В конце концов, именно ты вскрыл эту консервную банку со мной в качестве содержимого. Пусть у меня нет теперь тела, но будет хотя бы виртуальная свобода.

— У многих теперь нет тела, — моментально повеселев, сообщил Энди и указал на Шейда. — У меня вот, у него. Кто мы теперь? Всего лишь тени. Жалкие призраки в виртуальности.

— У тебя правда нет тела? — удивился Ностромо. — Почему?

— Люди Камилла убили человека Энди Трушина. Но кто-то сохранил его личность в Сети. Меня то есть.

Ностромо повернулся к Шейду:

— А у тебя?

— И у меня нет, — грустно констатировал Шейд. — Я так думаю. А еще я знаете, что думаю?

Трушин и Ностромо выжидательно уставились на Шейда.

— В общем… Я тоже хочу вам подсобить. По-моему, этот Камилл изрядная скотина. Я вообще-то не мстительный. Но тут…

— Извини, мы на секунду… — Ностромо и Энди вдруг окутались непроницаемой завесой — видно, решили перемолвиться с глазу на глаз. А у Шейда защемило в несуществующей груди.

Как все-таки легко он смирился с полным уходом в виртуальность.

Непростительно легко.

!TASK 03

[OWNER: Дмитрий Байкалов]

Снова войти в Сеть Бай решился только к полудню. Вчерашний дуплет Камилла неожиданно сильно ударил по психике. И если от стычки в реальности удалось получить даже некое мрачное наслаждение, то бегство из виртуального подвала оставило весьма тягостный след. Наверное, потому, что Бай подспудно готовился не к обороне и последующему бегству, а к атаке, дерзкой и напористой, к слаженному лому чужих систем и организованному затыку всей Камилловской конторе.

А пришлось убегать. :(

Бай никогда не любил проигрывать. И отступать тоже не любил.

Возможно, он еще долго лишь косился бы в сторону терминала, но около полудня вдруг призывно пропищал затерявшийся на столе мобильник. Номер определился — стандартный сетевой гейт для голосовой почты и SMS.

Бай нажал на кнопочку и приложил свою древнюю «Моторолу» к уху:

— Але?

— Отбой тревоги, — проскрипел явно синтезированный первым попавшимся софтом голос. — Жду на холде. Это я, Энди… Кстати, есть неотложная работенка. Надо будет с одной программкой повозиться как следует. Один не успею.

— Ладно, я сейчас… — напряженно согласился Бай.

К звонкам по мобильнику он привык относиться настороженно — мало ли кто кем притворяется? В принципе сейчас наверняка звонил действительно Энди. А если все же нет… Если это Камилл затеял очередную пакость… Что ж, от ловушек у Бая имелось достаточно эффективных средств. Все-таки прямой доступ — шикарная вещь! Настолько развязывает руки и раскрепощает разум…

Терминал, пискнув, загрузился. Бай осторожно потрогал пальцами мнемоюсты, вздохнул, отодвинул ворсистое блюдце, зажмурился и ухнул в неощутимую ткань киберпростран-ства.

Все оказалось в порядке — на холде поджидали Энди и РусТех. И идентификаторы сработали штатно, да и сетевой облик такого разрешения довольно трудно корректно подделать. То есть подделать, конечно, не очень трудно, трудно корректно анимировать. Чтоб получилось похоже на оригинал. Динамика подделки неизбежно будет несколько иной, и чем сложнее и детализирован нее сетевой облик, тем больше разночтений и несовпадений.

Вся команда последнее время намеренно пользовалась самыми навороченными сетевыми обликами. Во избежание…

— Привет, — сдержанно кивнул РусТех.

Джинса его была прорисована — будь-будь! Каждая ниточка, каждый шов, каждая заклепка…

— Привет, — отозвался Бай нейтрально.

Энди размениваться на приветствия не стал.

— Я выяснил истинную цель проекта «Реальная виртуальность». Создание биотехна, чей мозг сращен с Сетью. Не с отдельным компом или терминалом — со всей Сетью, до последнего закоулка. Личность одного человека как верховный сисадмин и его же мозг как центральный управляющий процессор.

— Разве это возможно? — усомнился Бай. — По-моему, это нереализуемо. Слишком сложно, неучитываемое количество внешних факторов…

— У нас нет времени проверять, придется верить на слово, — перебил Энди. — Камилл уже запустил процесс. Вот, держи.

Энди вывалил на Бая какой-то увесистый файлик. Явно исполняемый. То бишь программу.

— Камилл развешивает это в Сети где попало, в большом количестве. Если он запустит эти проги — значит мы опоздали.

— А когда он собирается их запустить?

— Откуда я знаю? Может быть, он отдает команду на запуск в эти самые секунды. Ладно, слушай. Я там пометил несколько областей. Нужно разыскать в Сети как можно больше копий с таким же исходным кодом. И кое-что подпатчить там. Вот образец.

— А, собственно, что это за программа?

— А черт его знает. Софтверный эмулятор не то кэша, не то флэш-памяти. Но работает. Объясняю: развешенные в Сети программы заточены под личность Камилла. Надо их переточить.

— Под кого?

— Под меня.

— То есть? Ты задумал…

— Именно, — перебил Энди. — Я займу место, которое Камилл так долго готовил для себя.

Бай молчал почти шесть секунд. Для общения в нынешнем режиме — целую вечность.

— А почему ты считаешь, что будешь лучше Камилла править этим миром? И что вообще достоин занять это место?

Теперь умолк Энди.

— По правде говоря, — сказал он напряженно, — ничего я не считаю и ни в чем не уверен. Просто нет другого способа остановить Камилла-. А если этот способ и существует, мы не успеем его найти и реализовать. По крайней мере я — зло меньшее, чем Камилл. И я надеюсь, что буду не только злом.

— Что ж, — подумав, согласился Бай. — Может быть, ты и прав. Во всяком случае, при таком небогатом выборе я тоже выбрал бы тебя, Энди. А нашим ты говорил?

— Да. РусТеху вот и еще Злыдню со Жмуром.

— И что они?

— Ну… примерно как ты.

— А Чену говорил?

— Чену сам скажешь, я поберегу время. И пусть он тебе поможет.

— Понятно, — вздохнул Бай. — Значит, отлавливать те самые Камилловские проги, которые распихивал Аурел в моем теле…

— Их не только Аурел распихивал.

— Да какая разница… Сумеем отследить и подпатчить все?

— Все — не успеем. Подпатчим сколько найдется и запустимся. А там поглядим, чья возьмет. Кстати, Жмур со Злыднем сейчас как раз заняты распихиванием моей версии.

— А Ури?

— А у него депрессия и разборки со своей благоверной. Заперлись на холде — не подступись. Очень, бдя, вовремя…

— Чего у них не так, не пойму? — задумчиво протянул Бай. — Вроде ж все нормально было. А сюда прибыли — как кошка пробежала.

— Не хотел я баб в это дело впутывать, — досадливо сказал Энди. — И правильно не хотел. Ладно, я им хинт наваял, одумаются — получат. Авось тоже помогут. Работай. Только учти: эти программы умеют прятаться. Пишутся на свободное место и даже правят размеры незанятого объема. Чтоб по избытку не отследить было.

— Угу. Знакомо.

— Удачи. И это… поосторожнее там. Почуешь горячее — вали на фиг из Сети. Могут и пожечь. Как Рюкзака в свое время.

— Он же с мнемоюстами ходил!

— А вдруг и так сумеют? Я не знаю, что они там еще по-напридумали в своей «Реальной виртуальности». И никто толком не знает — кроме Камилла. Все. Бывай. И не отвлекайся, времени действительно мало.

Энди и РусТех кометами унеслись прочь. Было заметно, как РусТех кривится и держится за бок — видно, здорово его пырнули там, в подвале, раз даже в виртуальности проявляется. Чего, спрашивается, было за нож хвататься, если не умеешь им работать? Вот и налетел на свое же.

Чудные дела.

Отловив в Сети Чена и озадачив его, Бай уселся за работу.

Чен, кстати, вообще ни одного вопроса не задал, просто кивнул, сцапал копию программы и канул из холда-перего-ворника какими-то своими тайными путями.

Для начала Бай бегло проглядел код полученной программы. Действительно, она способна была накапливать двоичную информацию и определенным образом оперировать ею. Но, насколько понял Бай, лишь в тесном взаимодействии с многими подобными программами, с копиями. Подробнее разбираться, к сожалению, было некогда. Выделенные Энди участки вполне удовлетворяли методам сетевого поиска: изящный параметрический алгоритм с двумя прямыми переходами и одним инверсным. Красиво — засмотришься. И главное, трудноповторимый алгоритм, не стандарт для мышистов, любителей графического программирования. Штучная работа.

Оригинал файла Бай надежно запер на холде и запаролил. Выделенные фрагменты загрузил в буфер. Области замены — во второй. Сцапав их, словно арбузы, и прижав к бокам, он вызвал поисковый сервер и задал маску поиска.

Первая ссылка вывалилась спустя четырнадцать секунд.

/

На оболочке приватного холда красовалась голограмма симпатичной девушки, протягивающей руку, казалось, к самым глазам визитера, и девушка виделась как бы сквозь растопыренные пальцы. Сверху имелась надпись: «Do not touch!»

Бай одобрительно хмыкнул. А что, тоже реклама…

Он коснулся активной зоны и нырнул в пределы холда — в сетевое пространство, открытое для свободного доступа.

Хозяйкой здесь была некто Solitair. По всей видимости, девушка с голограммы.

Вот, кстати, и она нарисовалась.

Анимированный образ хозяйки был создан с другой голограммы. Темное вечернее платье, грим, каре чуть набок, туфельки… Хозяйка была красива — потрясающе красива, Бай невольно залюбовался. Не хотелось думать, будто она приукрасила себя в виртуальности по сравнению с реалом.

— Привет! — сказала хозяйка. — Меня зовут Соля. Добро пожаловать ко мне.

Она ходила в Сеть обычным манером, с мнемоюстами. А как же еще? Бай отчетливо видел замедление, частые остановки, смену анимационных фреймов… Сам-то он не был ограничен скоростью залочки мнемопорта.

Бай даже отвык слегка от общения с простыми пользователями — последнее время в Сети приходилось иметь дело с такими же кибертелепатами, которым зал очка мнемопорта настолько же до задницы, насколько и ему самому. Обмен с ними велся в таком темпе, что присутствуй пользователь с мнемоюстами — он бы не уловил и десятой части траффика. Именно такой темп работы устоялся для Бая как нормальный. Поэтому ему не составляло труда одновременно и болтать с хозяйкой, и потихоньку потрошить ее холд.

— Привет. Меня зовут… э-э-э… Зурзмансор, вот.

— Я из Питера. А ты?

— Из Москвы. В основном.

Паузы. Сплошные паузы — между словами, между предложениями. Между репликами — вообще целая вечность. Бай только успевал переключаться между задачами. Ответы Соле приходилось набирать с клавиатуры, чтоб ненароком не напортачить со скоростями. Пусть лучше ничего не подозревает. А вот файлы Бай потрошил на уровне системных команд, а значит, невероятно быстро.

«Хорошо, что оно нашлось в доступной части холда, — подумал он. — Достал бы и из приватной, но время, время…»

Программа Камилла и впрямь умело пряталась. Коротенький скрипт в начале кодового массива перехватывал доступ к локальной дисковой области. Вместе со всеми аппаратными прерываниями, разумеется. Системе сообщалось, что данная дисковая область свободна. При попытке записи системой на это место любой информации срабатывала простенькая переадресация, реализованная таким образом, что системе приходил рапорт об успешной записи. Если же спустя какое-то время система пыталась обратиться к записанному, переадресация срабатывала вновь, в обратной последовательности. Дешево, как говорится, и сердито. Подобным образом организованная маскировка вряд ли продержалась бы годы, но уж пару недель, которые требовались Камиллу, — наверняка.

— Чем занимаешься? — любопытствовала хозяйка.

«Терминал твой потрошу», — подумал Бай с некоторым

раскаянием. Девчонка выглядела изумительно и вдобавок была как раз в его вкусе — среднего роста, стройненькая, хорошо сложенная, лицо — просто засмотришься.

На клавиатуре он отстучал, разумеется, совсем другое:

— Да так… Программами торгую в основном, — и, почему-то вспомнив недавнюю забарьерную эпопею, добавил: — А еще на джипе гонять люблю.

«Знала б ты, где я гоняю», — мысленно вздохнул Бай, распахивая окошко hiew — наисвежайшего, двести десятого релиза безотказной программки «хакер-вью».

Управление защитным скриптом Бай тоже перехватил. Быстро отыскал нужную область в массиве Камилловской программы, отчекрыжил ее, а на освободившееся место втиснул из буфера заточку под Энди Трушина.

Итоговый размер совпал до байта. А что до следов редактирования… Так «хакер-вью» не меняет такие атрибуты файла, как время создания или время последнего редактирования.

«Готово, — удовлетворенно выдохнул Бай. — А адресочек этот я запомню… Давно я в Питер не ездил. Съездить, что ли?»

— Ты чешское пиво любишь? — спросил Бай неожиданно даже для себя.

— Люблю! — Хозяйка ослепительно улыбнулась.

— Рядом с Московским вокзалом есть обалденный ресторанчик. Я тебя приглашаю.

Хозяйка чуточку растерялась:

— Ой, а когда?

— Через недельку.

— Ну… Ладно, звони. Вот мобилка.

К Баю перетекла череда циферок — прямо в очередной буфер. Жаль, болтать дальше не было времени.

— До встречи.

— Пока…

Выныривая с чужого холда, Бай осознал, что никогда не назначал свидания так скоропостижно и так напористо.

Может быть, именно поэтому ему и не отказали, как обычно бывало до сих пор?

Он вынырнул в реал; в объеме голокуба цвело уже больше десятка ссылок на новые копии. Первый лом съел неполных восемь минут.

Пахал он до самой полуночи, пока оголодавший организм не возопил о справедливости и не потребовал немедленной кормежки.

Бай вышел из Сети — из странной, немыслимой паутины, связывающей миллионы серверов и терминалов. Паутины, которой, возможно, в ближайшие часы предстояло в корне переродиться.

:END LOCAL PROCESS

:GOTO STEP_2

:STEP_02 «DEL» :START GLOBAL PROCESS

rem {Delete} rem Полное уничтожение стандартных функций

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (completed)]

Аурел вышел из Сети вполне довольный своими мотоциклетными подвигами. От преследования он ушел, стало быть, ловцы Камилла его не отследили. И в срочном порядке менять логово в реале не придется.

Насвистывая, он вышел в прихожую и замер как вкопанный.

Сразу вспомнились непонятные перемены в отношении Тири к нему. Неясно откуда взявшаяся отчужденность. А ведь совсем недавно они готовы были пылинки друг с дружки сдувать. И сдували.

Слишком уж резкой показалась перемена.

Может быть, всему виной уход за барьер? Новое тело и новое место, где высота вовсе не так убийственна, как дома, и где миллионы людей обитают на пятачке площадью в восемь сотен квадратных километров?

Но Аурел тоже угодил в чужое тело и точно так же попал под пресс нового мира и новой Сети. Его отношение к Тири осталось прежним.

Что произошло?

Что?

Из соседней комнаты доносилось смутное бормотание телеведущего. Аурел подошел к двери и осторожно коснулся ручки.

Дверь была заблокирована изнутри. Намек более чем понятный.

— Тири! — позвал Аурел негромко и постучал.

— Не нужно, Ури, — донесся в ответ непривычный голос с хорошо знакомыми интонациями. — Не нужно. У нас нет будущего, а значит, нет и настоящего.

— Тири! — прервал Аурел. — Ты можешь объяснить, что случилось? Что с тобой? Почему ты прячешься от меня?

— Все бессмысленно, Ури. Ты любишь не меня. А значит, у нас нет будущего.

— С чего ты взяла? Я люблю тебя! Я всегда тебя любил! С того самого момента, как увидел в «Потерянном кластере».

— Это слова, Ури. Только слова. Тебе все равно, кто находится рядом, лишь бы рядом кто-нибудь находился. А буду ли это я или любая смазливая девчонка — не так уж и важно. Я не этого ждала, извини.

Давно Аурел не ощущал себя настолько бессильным. С его точки зрения, Тири несла полнейшую чушь, но ведь она говорила это совершенно серьезно. И переубедить ее никак не удавалось. Аурел давно осознал, что женщин невозможно понять, но последние полгода это знание успело где-то затеряться. За ненадобностью.

Он еще раз постучал.

Безрезультатно.

Наверное, точно так чувствует себя незаслуженно побитая хозяином собака. Горечь, обида и непонимание. И еще — пустота внутри, проклятая вездесущая пустота, которая готова мгновенно пожрать все, что вырастает в тебе по отношению к другому человеку. Пустота, которую приходится постоянно отгонять и которая неизменно возвращается победительницей.

Аурел постоял у двери еще немного, в отчаянии провел по теплому пластику ладонью, а потом прошел в комнату, упаковал в сумку терминал и порт-репликатор, как попало скомкал в клубок немногочисленные провода. Огляделся. И направился к выходу.

Входную дверь он запирать не стал. Хватит на сегодня запертых дверей.

Спускаясь, он набрал мобильник РусТеха.

— Слушаю, — спустя несколько мгновений донеслось в ответ.

— Ты где?

— В Сети.

— Из своего угла?

— Да.

— Я еду к тебе.

— Ладно. Позвонишь, как подъедешь, я выйду и впущу тебя. Извини, Энди работой загрузил…

— Еду.

Машину Аурел поймал сразу же — насчет этого в Москве проблем не существовало.

!TASK 01

[OWNER: Zlyden&Zhmur]

— Можно и вручную патчить, конечно, — миролюбиво согласился Злыдень. — Только зачем, если есть прежние наработки?

Было видно, что он очень рад окунуться в привычную среду и вновь перехватить лидерство. Пусть Злыдень-московский не дотягивал до Жмура как боец, зато в плане лома возвышался над многими, в том числе и над Жмуром, как пожарная каланча в Сокольниках над пешеходами.

Почему-то эту каланчу Злыдень отчетливо запомнил, хотя мимо нее проезжали всего-навсего раз, самым первым днем в Москве. Что-то крылось в этом силуэте, какая-то занятная архитектурная изюминка.

Жмур внимал — молча, как и положено прилежному ученику.

— В сущности, процедура сводится к достаточно однотипным действиям: проверить доступ; если доступ запаролен или зашарен — подобрать пароль, найти дырку и расшарить. Потом заменить фрагмент программы. Замести следы и выйти. Все. Стало быть, если действия однотипны, почему бы не воспользоваться подходящим скриптом?

— Но ведь защита у каждого своя… — попробовал возразить Жмур.

— Распространенное заблуждение! — Злыдень довольно ткнул пальцем в потолок, заменяющий в строениях предназначенное для этой цели небо. — Подавляющее количество юзеров пользуются сходными методами защиты. Вот, гляди в лог. Из ста двенадцати процедур мой скрипт справился со ста восемью. Вручную ломать пришлось только четыре.

Жмур взглянул. И правда — красненьких восклицательных знаков напротив ссылок на чужие холды выскочило всего четыре, невзирая на солидную длину списка.

— А откуда у тебя такой скрипт? — поинтересовался Жмур.

— А… Собственно, скрипт был заточен слегка под другое. Я уже тут переточил…

Закончить Злыдень не успел — голокуб вдруг побагровел; секундой позже выскочила табличка:

Совместный доступ к файлу запрещен

— Твою мать… — выругался Злыдень.

— Что? Началось? — всполошился Жмур.

Жмур успел отредактировать всего двадцать семь копий Камилловской программы — разумеется, вручную.

— Похоже… Ну-ка…

Злыдень быстро-быстро застрекотал клавиатурой и стрекотал со всевозрастающим ожесточением не меньше минуты.

— Все, — выдохнул он, оглядываясь через плечо. — Больше не успеем. Камилл отдал команду на исполнение…

— Камилл?

— Ну а кто еще? Да и какая разница? Программа запущена. Все копии одновременно. Молись, чтобы мы сподобились подпатчить достаточное число копий…

Жмур послушно воздел взгляд горе, в потолок, заменяющий небо.

«Началось, — подумал он. — Сошлись слон и кит: кто кого сборет? Посмотрим…»

Невидимая и неслышимая в реале война двух рассредоточенных массивов памяти стартовала.

Камилл против Энди Трушина. Слон против кита. Кто завладеет более вместительным массивом, тот завладеет контролем над большим сегментом Сети. И следовательно, получит больше шансов подчинить себе всю Сеть.

!TASK 04

[OWNER: Борислав Берёза]

Боря не был компьютерщиком. Был он книготорговцем на Петровке, киевском книжном рынке. И разумеется, на тесном складе, устроенном из трех составленных друг подле друга старых железнодорожных контейнеров, у него имелся подключенный к Сети терминал. Небольшой холд хранил нехитрую книжную бухгалтерию и сейвы к любимым сетевым игрушкам.

У кого на Петровке нет терминала с бухгалтерско-складскими программами и сейвами любимых игрушек?! Разве что у принципиально не играющего в игрушки Можая да еще у неистребимых бабушек, торговок домашними закусками вроде традиционных пирожков с капустой и картошкой или не менее традиционных вареников. Вот этим компы точно не нужны…

В тот день Боря как раз сидел перед голокубом и наколачивал вчерашние продажи. Вручную, потому что реализатор под конец рабочего дня нажрался, как евин, дешевой самодельной водки и никаких записей, естественно, не вел. Но все помнил, зараза. Только поэтому Боря реализатора и не увольнял — невзирая на страсть к алкоголю, тот никогда не ошибался в деньгах и всегда помнил, чего и сколько продал. А главное — за шесть лет работы ни разу не попытался по-крупному слевачить. По мелочам скорее всего рубил денежку, но по мелочам любой реализатор имеет возможность рубить, причем без ущерба для фирмы, и дураком будет, если рубить не станет.

В общем, маятный с утра Гоша посасывал пиво и диктовал, Боря колотил по клавишам и шелестел мышой. Программа у Бори стояла старенькая, зато привычная, да и терминал не новьё — ибн две тысячи замшелого года. А база была объёма довольно обширного. Поиск нужного раздела занимал порой несколько секунд, и тогда в голокубе судорожно застывала статичная картинка, состоящая из унылых складских стеллажей-полок.

Говорят, в двухмерную эпоху стеллажи выглядели как папки для бумаг.

Вполне возможно…

Завершив с серией бабских романов, перешли к фантастике. Только Гоша назвал самую продаваемую серию «Время не ждет», только Борислав вызвал нужную менюшку…

Тут-то все и началось.

Машина вдруг задумалась дольше обычного; думала она секунд пять, а то и все семь. Боря уже нетерпеливо завозил мышкой — курсор завяз в объёме, не двигаясь. А потом вывалилось обескураживающее сообщение:

Файл используется другой программой. Совместный доступ запрещен.

Боря озадаченно уставился в голокуб. Что значит — другой программой?

Особо продвинутым пользователем Боря себя не считал, но вполне в состоянии был осознать, что на терминале запущена единственная задача — складская программа. Кто мог пользовать запрашиваемый файл? Система? А на хрена системе складской файл?

Озадачившись еще больше, Боря потянулся к мощным игровым мнемоюстам — сколько о них мечтал, а купить смог себе позволить совсем недавно. Двухпотоковые, низкоомные.

Мечта стратега-риалтаймовца, обмен данными (как гласила реклама) по сравнению с базовой моделью возрастал на тридцать процентов.

Прилепив непривычно большие таблетки к вискам, Боря ухнул в зернистую глубь киберпространства. Вот он, родимый холд. Пузатая пирамида складской базы, аспидно-черная вуаль системы в самом низу, причудливый лабиринт игрового раздела…

На холде хозяйничал посторонний. Один из углов пирамиды был бесстыдно выщерблен, оттуда водопадиком сыпалась золотистая пыль отдельных байтов.

Вообще-то холд фирмы особо никто не защищал: стоял обычный пароль на доступ к бухгалтерии и складу. Теоретически заломать это было нетрудно, да только кому оно могло понадобиться?

Лишь приглядевшись, Боря осознал, что поврежденный угол пирамиды почему-то двоится. Словно отбрасывает полупрозрачную объемную тень, из-за чего пирамида в целом начинает казаться чуть-чуть кособокой.

Кто-то, выглядящий как дымно-серое облачко, тасовал данные более плотного угла пирамиды.

— Эй! — возмущенно крикнул Борислав. — Что такое? Ты кто?

Облачко мгновенно схлопнулось в синюю точку, похожую на одинокую звезду в разрыве туч. Потом точка развернулась в искаженное гневом лицо. Не голову — только лицо.

— Уйди, — посоветовало лицо.

Боря опешил.

— Как это — уйди? Это мой холд! Мой склад!

Лицо исказилось еще больше. А потом вдруг отрастило руку, которая наотмашь хлестнула по образу Борислава Берёзы, директора небольшой киевской книготорговой фирмы.

Мир померк.

Реализатор Гоша вздрогнул, когда шеф за терминалом вдруг сдавленно захрипел, дернулся и уронил голову на клавиатуру. Правый мнемоюст отлепился от виска, изверг в пол тоненькую синюю молнию и закачался на синем пластиковом шнуре. Левый остался на виске Бори.

— Эй! — выдавил из себя Гоша. — Шеф! Ты чего?

Он шагнул вперед и увидел, что из носа Борислава прямо на клавиши стекает скудная струйка темно-багровой крови. А меж полуоткрытых век видны только белки.

В голокубе плясало лиловое марево, на фоне которого высвечивались светлые строки на синем фоне:

Sistem error! Mnemonic interface overload! Device not ready!

Некоторое время Гоша беспомощно таращился в зыбкую толщу голокуба.

— Шеф…

Он потряс Борю за плечо. Бесполезно.

Гоша, словно застигнутый врасплох зверь, попятился, опрокинул стул у стены, больно ударился плечом о дверной косяк и вывалился наружу, в узкое ущелье меж рядами контейнеров. Соседи деловито грузили пачки с книгами на металлическую тележку.

— Эй, Гоша! Ты чего? — спросил один из соседей, не переставая ловить летящие из контейнера пачки и складывать их в аккуратненький многослойный штабель.

Гоша разинул рот, словно выброшенный на берег лещ, выпучил глаза и наконец смог выдавить из себя:

— Тут это… Шефу плохо…

Пачки враз перестали лететь из соседнего контейнера. Соседи дружно поглядели на Гошу, включая выпорхнувшего из склада Витька Долгополова. Гоша с облегчением вспомнил, что Витек когда-то работал в психушке санитаром, а значит, не совсем чужд медицине.

— Что стряслось? — Долгополов мигом оказался рядом. Гоша сподобился только робко кивнуть в сторону темного нутра склада.

Витек шмыгнул в строенный контейнер и склонился над неподвижным Борей. Что он делал — Гоша даже не смотрел. Но делал он это очень недолго.

Из контейнера он выскочил, словно пробка из бутылки шипучего вина.

— Марат! «Скорую» вызывай! Да живо!

Только теперь Гоша осознал, что дело еще хуже, чем представлялось ему до сих пор.

«Скорая» примчалась спустя шесть минут — рекорд для Киева. Хорошо, что от контейнеров до входа на территорию рынка было пятнадцать секунд быстрой ходьбы да что набиравший «ноль-три» грузчик Марат давно привык объяснять дорогу к рынку киевским водилам.

Впрочем, Бориславу Берёзе это не помогло. Приехавшие врачи зафиксировали смерть от внезапного кровоизлияния в мозг и принялись ждать милицию.

— Начался денек, — пробормотал Долгополов, сочувственно глядя на Гошу.

Тот не ответил. Временно онемел.

Никто так и не заметил, как светлые строки в синеве голо-куба складского терминала вдруг погасли. Потом перестал мерцать и сам голокуб; терминал пискнул и стал перегружаться. Словно кто-то невидимый последовательно нажал три кнопки на клавиатуре, удерживая каждую предыдущую нажатой.

[Ctrl]

[Alt]

[Del]

:TASKMGR REPORT

~#CONDITION: MULTITASK

~#MODE: END TASK 04

@comment: COMPLETED SUCCESSFULLY

!TASK 0С

[OWNER: Данияр Накупов]

[Привет, шаманоэлектрик!:)) ] — поздоровалась PANTHERA, едва объявившись в он-лайне.

[Привет.] — с готовностью отозвался Корвин.

С девчонкой, которую он ни разу живьем не видел, Корвин сдружился неожиданно быстро. Даже голограмму у нее не просил — решил дождаться, чтоб сама предложила. Свою он отправил в первый же день знакомства.

Ни для кого не секрет, что, когда вместо собеседника лишь безликие строки в голокубе, легче говорить правду. Раскрываться. Наверное, именно поэтому сетевая дружба часто не выдерживает испытания реалом.

С живыми общаться трудно. Гораздо проще наколачивать фразы на клавиатуре или лепить в виртуалыцине, воспользовавшись услужливым мнемодоступом.

Корвин предпочитал клавиатуру мнемодоступу. Планшет, как говорится, оно здорово, но в бою сапог надежнее…

[Все пашешь на благо своего тупорылого шефа?] — поинтересовалась PANTHERA участливо.

[Таков наш примар…] — Корвин протяжно вздохнул и добавил антисмайлик. — [ :( ]

[Что?] — не поняла собеседница.

«Не читала…» — с легким разочарованием подумал Корвин и сформулировал доступнее:

[Судьба такой. Причем не у одного меня.]

[Ну, в общем, да…]

Корвин не помнил, на каком часе общения с PANTHER'ой в репликах-строках стали появляться все необходимые знаки препинания. С коллегами-сисадминами приходилось общаться совсем иначе. Даже без переключения клавиатурных регистров — время иногда дороже, нечего лишний раз на Shift давить!

А тут все произошло как-то само собой, без всяких договоренностей.

Наверное, так правильнее. Все знаки и без договоренностей.

[А почему ты никогда не просил меня выслать голограммку?] — неожиданно поинтересовалась PANTHERA.

Ответить Корвин не успел — встрепенулся и ожил охранный скрипт. Кто-то снова лез снаружи в локальную корпоративную Сеть. Лез нагло и настырно.

«Неймется же вам», — совсем загрустил Корвин. Работать не хотелось совершенно. Хотелось просто сидеть и болтать с PANTHER'ой. Часы напролет.

[Извини. У меня тут опять оккупанты нарисовались. Пойду им хвосты чехвостить.] — отстучал он и перелогинился в боевую конфигурацию. Распихал по буферам не раз проверенные и самолично выпестованные скрипты. Раскрыл кубики загруженных программ каскадом и обратился к первому из внешних портов локальной системы. Этот был чист, никто через него не ломился. Но незадействованных портов в системе имелось предостаточно.

Во время обращения к очередному из проверяемых портов Сеть неожиданно впитала Корвина, словно он налепил мнемоюсты и ухнул в виртуальщину. Мгновенная оторопь расцветилась красками, звуками и даже запахами.

Он был в Сети. Без мнемоюстов. В низком, похожем на квадратный ангар, помещении. В локалке.

В ангаре, казалось, обитало множество муравьев — бессчетные конические кучи виднелись там и сям; от каждой к соседним сновали крохотные обитатели — данные. Ручейками. Над кучами кое-где парили пользователи, похожие кто на что: на матовые шары или эллипсоиды, на колючие, словно морские, ежи, комки, на странные решетчатые конструкции с длинными щупальцами. Данные трудолюбиво тасовались или вводились — словно бы из ниоткуда над некоторыми кучами струились песчаные водопадики. Песок сыпался прямо из пустоты, то бишь вводился с невидимых изнутри Сети клавиатур.

Корвин себя не видел. Совсем. Либо личина его была абсолютно прозрачна. Но он никогда не лепил прозрачной личины. Обыкновенно он выступал в образе принца Эмбера, завернутого в плащ, или просто в виде короткого отточенного кинжала. Когда бывал особенно зол.

В таком состоянии зону вторжения Корвин зафиксировал почти сразу: в одном месте в потолке зияла большая дыра с неровными краями, и оттуда потоками лился яркий желтоватый свет. Именно лился — свет не был равномерным. Он тек и разливался по полу, немного напоминая очень светлое пиво. Судя по всему, там, наверху, над ангаром, пива было много — целое море.

Корвин чертыхнулся, невзирая на неожиданный прорыв в виртуальный режим. Так или иначе дыру в потолке необходимо было затыкать.

В реале, невидяще вперившись в пеструю муть голокуба, Корвин быстро-быстро заколотил по клавишам. Несчастная клавиатура стонала.

А в Сети Корвин раскрыл, будто гигантский веер, упругую матерчатую заплату. Треугольную. И попытался завести ее под поток светопива.

В борьбе с мерцающей жидкостью Корвин не заметил, как поток изменил направление. Теперь пиво восставало с пола и улетало наверх, в дыру. Этот поток был лишь немногим поскромнее прежнего, входящего. Заплату вырвало из рук и унесло в дыру.

Корвин чертыхнулся. А секундой позже в дыру сверху глянул кто-то огромный; в памяти отложилось только недовольное выражение красного демонического лица.

Тут Корвина вышвырнуло; он осознал себя сидящим в кресле и исступленно давящим сразу тремя пальцами на клавишу Enter_. В голокубе синела оболочка файл-менеджера, а на переднем плане сиял красный плакат:

■ НЕТ ДОСТУПА К ОБОЗНАЧЕННЫМ ДАННЫМ ■

Корвин оторопел от неожиданности. Ни разу в жизни он не видел подобной ремарки. Похоже, ее вообще не было в стандартном пакете оболочки, а значит, системой управляла незнакомая Корвину программа, в которой такая ремарка имелась.

Пока вторжение проходило успешно.

— Что происходит? — прогрохотал над ухом хорошо знакомый голос.

Корвин повернул голову и встретился взглядом с разъяренным шефом.

— Почему Сеть лежит?

— Не знаю, — честно ответил Корвин. — По-моему, нас атаковали.

— А кто должен знать? — заорал шеф еще громче. — Ты администратор или хрен с бугра? Уволю к чертовой ма…

Шеф осекся. В селекторном голокубе сгустилось четкое изображение. Корвин невольно вытянулся в струнку.

Пожаловал не кто-нибудь — генеральный директор фирмы. Живьем Корвин его вообще никогда не видел, а по селектору лишь пару раз приходилось.

— Отставить, — преувеличенно спокойно велел генеральный. — Только что атакована межбанковская Сеть. Половина терминалов в Алма-Ате стоит.

В дверях толпились перепуганные референтши, бухгалтерши и секретарши. Перед серверной собрался чуть ли не весь отдел — на Корвина глядели с надеждой, словно он и впрямь был волшебником.

Впрочем, кое-что в компьютерном волшебстве Корвин действительно понимал: судя по миганию глазков на хабе, двухсторонний траффик связал корпоративную Сеть с глобальной.

— А вот фиг, — сказал Корвин, отодвинул клавиатуру и потянулся к единственной кнопке на лицевой панели сервера. — Семь бед, один reset, как говорил Олегыч!

Выключателей сервера не имели в принципе, погасить систему можно было только софтверно, то бишь программно. А вот перегружать иногда возникала необходимость. Корвин решил, что сейчас как раз тот случай.

Странно, но на нажатие reset'a сервер не отреагировал никак. Глазки на хабе продолжали мигать как ни в чем не бывало.

— О как, — даже не удивился Корвин. Просто констатировал. — А так?

Он встал и выдернул из сервера разъем питания — из электрической розетки шнур выдергивать было бессмысленно, сервер тут же переключился бы на питание от аварийного источника по кличке «UPS». А вот так…

Голокуб с дурацкой надписью, естественно, сразу же погас. Но хаб продолжал сигнализировать о таинственных процессах на стыке локальной Сети и всеобщей. Локальная Сеть сумела выжить без сервера. Привет. Сумасшествие. Идиотизм. Спятивший сисадмин — кто-нибудь видел?

Корвин нервно захихикал.

— Может, обесточить все здание? — робко предложил шеф, подобострастно глядя на генерального.

— Пробуй, — кивнул тот.

Шеф тотчас потянулся к мобильнику. Корвин продолжал хихикать и зачем-то то вставлял, то снова выдергивал из гнезда злосчастный разъем питания.

— Генераторная? Обесточить здание! И дизеля свои дурацкие не заводите ни в коем случае! Что значит — сами заведутся? Заведутся — заглушите! Все до одного! Да, выполнять!

Спустя несколько секунд голокуб с генеральным мигнул, подернулся рябью и погас. Стало тихо-тихо, словно даже бесконечные и неотвратимые охи-вздохи секретарш-бухгалтерш зависели от электропитания.

— Дурдом, — прокомментировал шеф, уверенный в том, что генеральный его точно не услышит.

— Точно дурдом, — охотно согласился Корвин. — Пойду сдаваться санитарам. Сам.

И решительно пошел к выходу.

!TASK 08

[OWNER: Shade]

С некоторых пор у Шейда появилась бездна свободного времени. Раньше он успевал далеко не все, что хотелось бы сделать в Сети. Теперь все изменилось.

Дело даже не в том, что Шейд избавился от необходимости спать, есть, отдавать дань делам реала и контактировал с Сетью сутки напролет. Главное заключалось в том, что Шейд стал в тысячи раз быстрее. Живой человек читает почту, неуклюже шевеля пальцами и листая в теле голокуба сообщение за сообщением. Глаза лениво бегают по строкам, медленно, непозволительно медленно.

Шейд успевал просмотреть десятки сообщений в секунду, причем не только просмотреть, но и понять их. И вообще успевал совершить бездну дел.

Еще недавно он сказал бы, что стал подлинным хозяином Сети. Но не теперь. Теперь он знал: есть состояния уровнем выше. Камилл называл это «стать Сетью», а Ностромо в общих чертах обрисовал механизм ведущих к этому процессов.

Впрочем, к этому Шейд не стремился. Пока. Ему доставало и новых возможностей, тем более что все это не успевало еще приесться.

После памятной встречи в сетевой тюрьме Ностромо Энди подбросил Шейду адреса рабочих гейтов в родную сеть, и Шейд, конечно же, вернулся. Чужая Сеть не то чтобы пугала — скорее создавала острое ощущение неуютности. Миновав перепонку между мирами и оказавшись в хорошо знакомой виртуалыцине, Шейда сразу же отпустило. Знакомый мир, знакомые занятия.

Сейчас он читал досужий треп в одной из многочисленных любительских подсетей и получал ни с чем не сравнимое удовольствие.

Раньше на это у Шейда просто не хватало времени. Сообщение представляло собой отголоски какой-то давней разборки.

[

— KIEV.TALKS (2:466/88)---------KIEV.TALKS —

Мсг : 589 из 592

От : Victor Forsyuk 2:463/18 Wed 14 Jan 00:34

Кому : yuri@killer.cracksoft.kiev.ua Fri 16 Jan 22:38

Субж : Re: *Рождество наступило*

-------------------------------------------------------------------------

RFC-User-Agent: tin/pre-1.4-180105 (UNIX) (Linux/6.0.88 (iNASCA))

From: Victor Forsyuk <victor@gu.net>

Shalom, yuri@killer.cracksoft.kiev.ua!

yuri@killer.cracksoft.kiev.ua wrote:

ykcku> Victor Forsyuk <Victor.Forsyuk@f 18.n463.z2.naranet.org> wrote:

>>ykcku> To moderator: я так понимаю, ты только мне запретил Post на

>>ykcku> gemini. Я обиделся.;-(

>>Вместо того чтобы обижаться, ты бы лучше с ручника снялся. А то

>>люди подумают, что ты даже не умеешь хедеры читать. Юзер Амбернета

>>запостил в гейтуемую эху через NNTP-сервера sabbo… Я туг при чем?

ykcku> hmm… Вот как оно попало ко мне:

ykcku> Path:

ykcku>killer.cracksoft.kiev.ua!f169.n463.z2!f257.n463.z2!cs.crackso ft.kiev.ua!f257.n463.z2!f111 ,n463.z2!f690.n463!f58.n463!f94.n463!f1 8.n463!gemini.gu.net!glukr!carrier.kiev.ua!tornado.sabbo.kiev.ua!to rnado.sabbo.kiev.ua!not-for-mail

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

ykcku> Так что исправляй глюки.;-)

Юра, ты уже меня просто пугаешь! Без приколов… Какие глюки? Ты что, действительно не понимаешь, что такое бэнговый path или просто так мощно тормозишь? Или не читаешь, что я написал? — это _гейтуемая_ эха. В нее можно постить через glukr.

>>Если хочешь услышать еще одно объяснение, на сей раз при зрителях —

>>пожалуйста: бардака на gemini не будет. Это не только тебе Post

>>запрещен, а наоборот — Post на gemini запрещен всем за пределами GU.

>>И _даже_ тебе, как бы я хорошо к тебе ни относился, исключений я

>>делать не буду. Тем более что брать у меня эхи _по правильному_,

>>nara via IP, тебе вовсе не трудно…

ykcku> Дык уже binkd'шный линк поднял. Теперь нужно только найти время

ykcku> написать areafix'y.

Могу лапами на тебя звездочку в newsfeeds поставить…;-)))

SY,

--

Victor Forsyuk, Ukraine Online webmaster

http://*.gu.net | Tormoznet: 17:1800/0 | Naranet: 2:463/18

— ifmail v.2.10

* Origin: gugate (2:463/18@naranet)

]

Шейд сдержанно хихикал. Обитатели микросетей пытались гордо обособиться, но всегда находился кто-нибудь пронырливый и совал туда что-то запрещенное. После чего, естественно, следовали шум и тотальные разборки. Обычное дело.

Многие этим жили.

Шейд просто забавлялся.

Мгновенное мысленное усилие, следующее сообщение…

Прочесть он не успел. Шейда позвал Ностромо.

— Шейд?

— Я тут.

Шейд выпорхнул из агента по чтению наранетных сообщений и сгустился до привычного облика в тесной и пустой камере директ-коннекта. Ностромо сразу по выходе из сетевого заключения на несколько часов пропал, а потом объявился уже в московской Сети по торговле недвижимостью и зачем-то устроил там полуторачасовой затык, путая адресацию пакетов и заблокировав доступ ко всем без исключения печатающим устройствам. Кажется, Энди тоже имел к этому некоторое отношение. Выспрашивать подробности Шейд не стал — ему хватало своих развлечений, а когда потребуется помощь — Энди сказал, что даст знать.

Ностромо теперь выглядел, как симмонсовский Шрайк, ограничившись, правда, всего четырьмя конечностями. Но был такой же колючий с виду. Почему-то у Шейда при виде этой личины Ностромо возникали стойкие ассоциации еще и со странноватым зверем панголином.

— Держи.

Перед Ностромо что-то на миг вспыхнуло и тут же погасло. В Сети у Шейда не было глаз, поэтому не наваливались несколько секунд слепоты после яркого света. А то, что выглядело как глаза, имело к зрению не больше отношения, чем к палеоарахнологии.

В колючей руке Ностромо остался сгусток, который Шейд опознал как пакет приватного почтового сообщения.

— Доставь это. Ты уже знаешь куда…

Шейд с удивлением понял, что действительно знает. И куда знает, и как именно — тоже знает. Собственно, его задачу можно было определить как предотвращение случайных обращений к пакету на транзитных сетевых узлах.

Расслабившись, Шейд поглотил сообщение, словно большая капля ртути маленькую. Одновременно Шейд задумался: а смог бы он выполнить ту же задачу с клавиатуры? Вряд ли. Как успеть проследить путь пакета из памяти в волокно, потом к точке входа в Сеть, потом по Сети?.. Даже мнемодоступ тут не помог бы.

А теперь он прекрасно представлял, как это сделать. Потому что находился нигде и везде одновременно. Собственно, можно было сказать, что сообщение будет переслано внутри Шейда.

Может быть, именно это и называется «стать Сетью»? Но что тогда означает «чертить в душах»?

Сообщение было адресовано неизвестной Шейду tiri@several.net и, разумеется, запаролено.

Единственное, что знал Шейд: Тири — девушка.

Ностромо не зря просил сопроводить письмо — на двух транзитах почтовый поток, к которому он приклеился, фильтровался по маске tiri!*@\* туповатым роботом, обмануть которого Шейду оказалось легче, чем слепого и вдобавок вдрызг пьяного соглядатая. Перед фильтрами Шейд просто менял адрес получателя нa zhopa@several.net — всего и делов-то. После фильтрации делал все, как прежде, благо запаролено было только тело сообщения, а клуджи пополнялись по пути, как им и полагалось.

Самое неприятное произошло уже перед самой почтовкой several.net'a. Там стояла просто тупая ломалка всей входящей почты. Но Шейд и тут не оплошал: моментально создал себе почтовый ящик, приаттачил гигантский анимированный файл, а сообщение для Тири разобрал чуть ли не побайтно и всунул в звуковой поток в качестве обычного шума. Как выяснилось, он даже слегка перестарался с защитой, потому что у файлов размером больше двух гигабайт ломалка просматривала только первые шесть процентов массива.

В общем, вскоре сообщение мирно улеглось в почтовый ящик Тири, а Шейд на всякий случай решил посторожить.

Удобно было находиться везде и нигде одновременно.

Еще два часа он читал конференции, посмотрел четыре фильма, которые раньше не видел, поболтал с каким-то живым шведом (ну и тормозят же живые в Сети…), одновременно контролируя доступ к почтовому ящику на several.net'e.

А потом Тири забрала почту; конечно, пришлось ей слегка помочь. В реале, общаясь с девушкой, Шейд неизменно комплексовал бы и терялся. Но теперь он был королем и властелином.

И это было прекрасно.

Удостоверившись, что сообщение благополучно получено, Шейд вычистил почтовый ящик, чтоб ни следа не осталось, и почувствовал ни с чем не сравнимое удовлетворение.

Что-то подсказывало ему: это письмо доставит много неприятностей Камиллу.

!TASK 07

[OWNER: Kamill advanced]

«Кого же послать? — подумал Камилл. — Все в разгонах…»

Он уже чувствовал некоторые перемены в себе. Например, совершенно нетрудно было уделять внимание сразу двум делам: сборке мозаичной программы и размышлениям о превентивной мере.

Вообще-то он опережал Трушина. Причем опережал серьезно. Еще часов пять-шесть — и отсечение захваченных мозаикой Трушина сегментов впадет в необратимую фазу. Оно уже и сейчас практически необратимо, но… Невозможность управлять ресурсами всей Сети раздражала. Чтоб вычленить местонахождение базового модуля Трушина, пришлось серьезно напрячься.

Но Камилл место все-таки отыскал. Стандартная волоконная линия в многоэтажном доме на Преображенке. Квартира наверняка съемная. В принципе сей факт можно было легко установить, прошерстив нужные базы. Но зачем? Съемная, несъемная… Главное — Камилл установил: именно к этой волоконке подключен терминал, с которого запустилась его собственная программа, переписанная под личность Энди.

Все-таки Трушин оказался достойным соперником. Быстро хватал суть и изобретательно вредил. Может быть, не стоило оставлять его личность в Сети? Но с кем тогда бороться на пути к желанной цели? И принесет ли такой путь радость?

Решение оставить личность Трушина в Сети было спонтанным и необъяснимым. Однажды подчинившись ему, Камилл потом уже не мог повлиять на результат. Впрочем, эхо личности Трушина после сжигания через мнемоюсты все равно осталось. Камилл просто не стал возиться и затирать разрозненные обрывки данных до их самоорганизации и объединения.

Все-таки человеческая личность — очень устойчивая структура. Помнится, Камилл был поражен, когда обнаружил в Сети эхо Бериленко, первого сожженного через мнемоюсты недруга. Но потом удивляться перестал: когда Сеть входит в тебя и остается в тебе, логично предположить, что ты тоже входишь в Сеть и остаешься там, даже если твое тело увозит безучастная к чужой смерти труповозка.

В общем, тех, кого Камилл хотел убить на самом деле, приходилось потом отдельно вытирать из Сети. Если, конечно, они умирали во время доступа, а не гибли от пуль Камилловых подручных где-нибудь на грязных улицах.

«Кого же послать? Давыдова? Но он туп, как перекормленный селезень, хотя и исполнителен. Жаль, Исмагил загремел раньше времени — этот бы точно не напортачил».

Наконец Камилл принял решение.

— Давыдов! — позвал он.

Находиться одновременно и в Сети, и вне ее было непривычно. Однако тот факт, что для контроля приходилось прилагать все меньше и меньше волевых усилий, очень обнадеживал. А уж потом, после процедуры перезагрузки основных серверов Сети…

Шкафообразный боевик плавно втек в кабинет. Ни дать ни взять — балерина. Умел этот амбал грамотно двигаться, не отнимешь.

— Да, босс?

— Улица Буженинова, — сообщил Камилл. — Знаешь где?

— Знаю, босс.

— Бери своего дружка и валяй.

Камилл шепотом добавил номер дома и квартиры.

— Того, кто там обнаружится, можешь придушить. А можешь и просто выключить, как знаешь. Главная цель — работающий там терминал. Вот такой, как у меня.

Давыдов послушно скосил глаза на клавиатуру, на сероватую риску видеотрека, на голокуб, содержащий в себе малопонятные буковки и цифирки. Буковки и цифирки складывались в ровненькие строки, но это не делало их ни на йоту понятнее.

— Терминал нужно испортить. Сломать, раздавить, прострелить, как хочешь. Если терминалов окажется два, три, больше — испортить все. Понял?

— Понял, босс.

— И обязательно отсоедини их все от Сети — вот, видишь, из клавиатуры тянется шнур? Выдерни все шнуры, из всех клавиатур, это главное.

— Понял, босс.

— Вперед.

Давыдов просочился за дверь, скомандовал приятелю, которого взяли на работу совсем недавно по Давыдова же рекомендации, и отбыл. На диване перед бронированной дверью непривычно пустого офиса осталось всего двое охранников. Впрочем, основное сейчас все равно происходило в Сети.

Именно туда перенеслась невидимая и неощутимая из реала битва. Битва двух сущностей, одной из которых предстояло вобрать в себя всю необъятную Сеть и впоследствии повелевать ею.

Камилл ни секунды не сомневался, что победит.

На жуткий грохот в вестибюле он сначала не обратил особого внимания, хотя явственно услышал его.

«Небось ребята кого-то окучивают», — подумал Камилл, но тут под его начало встал очередной сегмент — полтора десятка серверов, сотни доменов, несколько роутеров и маршрутизаторов. Перекраивая сетевой траффик на подходящий для безмолвного поединка лад, Камилл отвлекся от непонятного шума.

!TASK 01

[OWNER: Zlyden&Zhmur]

Теперь основным их занятием стало ожидание. Пока Камилл и Энди в Сетях боролись за сферы влияния, Жмуру и Злыдню ничего не оставалось, как забыть о терминалах, пить пиво и плевать в потолок.

На ожидание они глядели совершенно по-разному. Жмур полагал, что «нет хуже ждать да догонять», Злыдень же пребывал в стойком убеждении, что «ждать — не лес валить». Резонно поинтересовавшись, где это Злыдню доводилось валить лес (не в Еланце же?), Жмур получил весомый, как двухпудовая гиря, ответ: дескать, это все генетическая память нынешнего, московского тела, а Злыдню просто понравилась емкая и исчерпывающая формулировка.

Они уже собирались выползти в магазин и пополнить запасы пива, но вдруг позвонила Тири. Причем звонила она через самодельный скрэмблер, и прежде чем ответивший Злыдень понял хоть слово, пришлось на соплях прикручивать к телефонному разъему плоскую коробочку декодировщика.

— Злыдень? — Да.

— Наконец-то. У нас мало времени. Надо повоевать в реале.

— Конкретнее?

— Нужно разнести контору Камилла.

Предложение было более чем неожиданным и запредельно смелым.

— Ты с ума сошла!!!

— Отнюдь. Камилл собрал больше копий своей чертовой программы. Он постепенно отсекает сегмент, где обосновался Энди, от Сетей и давит сервак за серваком. Часов пять — и считайте, что мы проиграли.

— А что даст наезд на контору Камилла?

— Как что? С одного из терминалов в его конторе запущен базовый модуль программы-сборщика. Самый-самый первый. Если уничтожить этот терминал, вся конструкция рассыплется, как карточный домик. Камиллу придется начать все сначала, но к этому моменту Энди успеет набрать достаточно силы, чтоб гарантированно противостоять чему угодно.

Злыдень сразу проникся.

— Где встречаемся? — деловито поинтересовался он.

— На Олимпик-плаза. У «Макдоналдса». Через полчаса.

— Жди.

— Черт! — пробормотал он. — Это уже никакой не контрол, друже, и даже не альт! Это полный, мать его, дел, всего, что мы раньше умели!

— Не понял, — приподнял бровь Жмур.

— Бери свою скрипку. Логово Камилла брать будем, — пояснил Злыдень и требовательно протянул руку.

Сегодня он, раз уж пошел полный del, хотел стрелять на равных со Жмуром.

Через полчаса они исправно торчали в указанном месте. Жмур с отвращением вертел головой — с одной стороны сиял стеклом и рекламой торговый дом, с другой — неистребимый, как тараканы, «Макдоналдс». Все надписи в поле зрения были выполнены почему-то латиницей и настырно лезли в глаза, роняя на асфальт причудливые голографические тени.

— И это они называют Россией… — фыркнул Жмур, любовно поглаживая чехол от скрипки.

— Ты что, новостей обсмотрелся? — протянул Злыдень лениво. — Какая тебе-то разница?

— Да никакой в общем-то. Считай это тоже генетической памятью московского тела. У местных обида за Россию сидит именно в генах. Но это почему-то не мешает распродавать ее за грошик направо и налево вот этим вот сытым уродам-америкосам.

— Можно подумать, Россия голодает, — насмешливо прокомментировал Злыдень.

— Не голодает. Но жрет почему-то их поганые биг-маки и гамбургеры.

— А ты их что, пробовал? — удивился Злыдень. — По-моему, ими только бомжи питаются. И, насколько мне не изменяет память, ты меня вечно таскал в «Елки-палки», а не в «Макдоналдс».

— Русское, потому и таскал. Еще скажи, что тебе не понравилось — особенно «телега». Да и мы с тобой говорим именно по-русски, хоть в Сетях и инглиша их поганого хоть отбавляй! — веско заявил Жмур и в тот же момент увидел Тири.

Она была одета в длинный серый плащ, серые брюки и туристские ботинки на толстенной подошве. Пол-лица скрывали зеркальные очки в форме звездочек. В руке Тири держала объемистую сумку с алой светящейся надписью «Matrix Again». За спиной ее высилась округлая громада «Чашки».

— Где-то я уже это видел, — пробормотал Злыдень негромко.

— Угу, — буркнул Жмур. — Генетической небось памятью…

— Стволы при себе? — холодно поинтересовалась Тири.

Теперь она ничем не напоминала испуганную девушку,

которую брали в подворотне Баевского дома. Наверное, личность Тири привнесла много нового в объединенную сущность — спокойствие, решительность, готовность к драке и выстрелам.

Злыдень подумал, что движет ею вовсе не любовь к Аурелу, как казалось ранее. Ею движет ненависть к Камиллу. А что может быть приятнее, чем разнести в клочья цитадель недруга?

Только сомкнуть ладони на его горле.

— При себе, — ответил Жмур и погладил скрипичный футляр. — На всех хватит.

— У меня свой, — сказала Тири. — Пошли.

Быстрым шагом они пересекли площадь, отделились от толпы, текущей к «Чашке» и в церковь по соседству, свернули на боковую улочку. Тут было почти безлюдно, только редкие автомобили проносились мимо, срезая углы перед выездом на проспект Газизова.

Фасад шестиэтажного здания кутался в сетчатую завесу, под которой явственно угадывались строительные леса. Ремонт явно был затеян давным-давно и окончания ему не предвиделось в принципе, поскольку ремонт вообще невозможно закончить, его можно только прекратить. Парадная дверь была распахнута настежь; холл также носил бесспорные следы затянувшегося ремонта. Только у дальней стены на диванчике пристроились две кубические личности, не распознать в которых охранников мог только слабоумный.

— Какая позиция! — пробормотала Тири и уронила сумку на асфальт.

А потом извлекла из нее короткую трубу ракетомета.

— Control-shift!!! — выругался Жмур, выпучивая глаза. — Где ты ЭТО откопала?

— Дебаггером из DOOM'a выдрала, — весело огрызнулась Тири и прицелилась.

Охранники успели только шарахнуться в стороны от дивана. Впрочем, вряд ли это им сильно помогло.

Ракета с шипением скользнула в холл и обратилась в огненно-дымную вспышку. Земля под ногами болезненно дрогнула.

— А разве в двенадцатом думе есть ракетометы? — усомнился Злыдень, отворачиваясь от Жмура, на которого перед этим выразительно глядел.

— Этот из девятого, — сообщила Тири беспечно. — Пошли, пока они там не очухались.

Из сумки она вынула короткоствольный автомат «Shwartohtz» и с хрустом приладила на место обойму. Еще две она сунула в карманы плаща. Жмур молча раскрыл футляр и достал два пистолета. Один он протянул Злыдню.

Злыдень с удовольствием отметил, что прекрасно знает, где находится предохранитель, невзирая на полную неосведомленность относительно марки пистолета.

Взрыв не слишком ухудшил внешний вид холла. Зато рядом с бронированной дверью и обрушившимися лесами теперь зиял приличных размеров пролом в стене. В пролом текучими струями вползал едкий сероватый дым; явственно слышалось, как вблизи кто-то тоненьким голосом стонет.

Тири нырнула в пролом и сразу свернула налево. Она явно знала, куда идти.

На входе в серверную она коротко съездила по зубам долговязому типу в белом халате. Звук получился противный — рукоять автомата, понятно, оказалась куда крепче зубов.

В серверной Тири принялась беспорядочно палить по работающим терминалам и системникам. Звон и снопы искр заполонили все вокруг. Голокубы гасли один за другим.

Злыдень хмыкнул и вместо стрельбы отошел к распределительному щитку. Содрал пломбу, потянул на себя тяжелую дверцу, хмыкнул вторично и по очереди перещелкнул все четыре пакетника из положения {|} в положение {О}. А потом разнес каждый из них выстрелами чуть не в упор. Брызнула горячая пластмассовая крошка, проскочила могучая зелено-фиолетовая искра, противно запахло паленым.

Жмур, удачно подыграв Злыдню, своротил на пол четыре аварийных UPS'а, предварительно выдернув из них все шнуры и тоже не поскупившись на пули,

Когда улеглось гулкое эхо, стало темно и тихо, даже Тири прекратила палить из автомата. Не то патроны у нее закончились, не то поняла — палить больше незачем.

А секундой позже в соседнем помещении кто-то закричал — гневно и яростно.

— О! — поднял руку Жмур. — Кажется, получилось.

— Уходим. — Тири схватила его за ладонь. — Это Камилл!

«Если орет, значит, его выкинуло из Сети, — догадался

Злыдень. — А раз выкинуло, мы ему обломали весь процесс».

Если так — не грех было и взять ноги в руки.

По ним стреляли напоследок — уже когда Тири и Жмур миновали пролом и пересекали холл. Злыдень невольно ускорился и наугад пальнул назад.

«Крепко же ты в Сети завяз, если на взрыв не отреагировал, — думал Злыдень с необъяснимым подъемом. — Эх, веселуха пошла!»

Странное это было чувство — с одной стороны, Злыдень прекрасно сознавал, что в любой момент может погибнуть. С другой — именно это чувство щекотало нервы и наполняло азартом. Адреналин неистово бурлил в крови. Сходное возбуждение Злыдень испытывал, когда завершал какой-нибудь долгий и тщательно исполняемый лом. Но все-таки нынешнее чувство казалось острее, гораздо острее и выпуклее, чем радость от удачного лома. Наверное, потому, что у терминала Злыдень всегда знал, что ему грозит максимум вывалиться из Сети. А здесь на кону стояла жизнь — единственная и неповторимая. Ведь никто не гарантирует возврат домой, за барьер, если Злыдня пристрелят в Москве. И тот факт, что за барьером остался похожий, но все же не вполне идентичный Злыдень, ничего, в сущности, не менял. В общем, полный и безоговорочный del.

На улице пришлось прятать оружие в карман — не бегать же с пистолетами в руках по Москве? Они промчались по улочке, свернули за угол, обогнули мечеть и затерялись в толпе, направляющейся к «Чашке».

Единственное, что смущало Злыдня, — кажущаяся легкость, с которой они провернули это рискованное дельце. Осталось добраться до терминала, вызвать Энди и удостовериться, что ему сильно полегчало после их акции в конторе Камилла.

Мысль о том, что Камилл может предпринять в отношении Энди аналогичную акцию, пришла к Злыдню лишь спустя четверть часа.

!TASK 09

[OWNER: RusTex]

РусТеха в реале звали Михаил Коркин, но мало кто это знал. Он действительно фанатично любил джинсовую одежду.

И имелся у него еще один бзик: Рус Тех никогда не жаловал бездисковые терминалы. Разве только в справочных службах — если РусТех работал, всегда пользовался полновесным компьютером, с локальным диском и полной периферией. Поэтому клавиатура у него была не совсем обычная — видеотрек она имела, но терминалом не являлась, а стало быть, подключалась не непосредственно к волоконной линии Сети, а сначала к системному блоку.

РусТех засел в снятой квартире на Преображенской площади и который час вручную помогал Энди. Именно с его компьютера, с его диска, что прятался в недрах системного блока размером со стандартную книгу, была запущена базовая программа Энди Трушина, призванная сделать призрака Сети властелином Сети. Сначала московской, а там и глобальной Сети этого мира.

Мерцал голокуб над клавиатурой, тасовал строки. Мерцал глазок доступа к локальному диску на системном блоке, сигнализировал, что данные тоже тасуются, считывают-ся, изменяются. Системный блок прятался в щели между стеной и столом. РусТех даже не заметил, что в ту же щель поверх системного блока провалилась картонная упаковочная коробка, одна из нескольких, громоздящихся на краешке стола.

На базовый модуль уже дважды нападали некие настырные личности. Просто отсечь модуль от сети РусТех не мог — доступ был необходим для работы. И присвоить данным флаг read-only он тоже не мог, потому что программа постоянно изменяла часть себя, эвристический массив, который управлял многочисленными размещенными в Сети копиями. В общем, приходилось отбиваться вручную, потому что, зная Камилла, лезть в Сеть посредством мнемоюстов РусТех не решался. Но он неплохо справлялся и так.

Четверть часа назад РусТех заказал пиццу; кофе он приготовил загодя, потому что не любил горячего питья. Объемистая кружка (кофе РусТех предпочитал слабый, но много), исходя парком, пристроилась на подоконнике у приоткрытого окна. С пузатого борта кружки щурился крот, полувыползший из норы. Ниже виднелась надпись: «See no evil».

Одновременно с обороной РусТех следил и за базовым модулем Камилла — по крайней мере пытался.

Картина, увы, складывалась малообнадеживающая: Камилл успел раскинуть щупальца заметно шире, чем Энди, и отщелкивал под себя сегмент за сегментом. Это походило на поединок двух силачей на столе для армреслинга — один из силачей неумолимо придавливал руку второго к столешнице, невзирая на отчаянное сопротивление.

«Не успеваем», — с досадой подумал РусТех и прикинул — что еще можно сделать?

В голову ничего не лезло. Как назло. Слишком уж новой была область, в которую они под предводительством Энди на этот раз вляпались. РусТеху просто не хватало опыта и знаний, и это очень раздражало. Он привык к другому: если под руками клавиатура и доступ в Сеть — невозможного не существует.

Дилинькнул дверной звонок. РусТех немного оживился — есть хотелось уже давно. А на сытый желудок, может, и какая-нибудь шальная идея на ум придет.

Отследить базовый модуль из Сети было не так-то просто — на прикрытии сидели Бай, Чен и Аурел с Тири. Поэтому РусТех особенно не волновался по поводу визитеров — за столько времени не отследили и сейчас не отследят.

Откуда ему было знать, что Аурел в данный момент бредет по Измайловскому валу в сторону Преображенки, направляясь как раз к РусТеху, а Тири, не видевшая Аурела со вчерашнего дня, недавно получила письмо от Ностромо и в компании Жмура и Злыдня приближается к конторе Камилла?

Бормоча «Пицца-шмицца…», РусТех бросил последний взгляд в голокуб и пошел открывать.

Взгляд оказался действительно последним.

Вместо рассыльного перед дверью оказались два мордоворота в черных костюмах и при галстуках. РусТех успел только широко распахнуть глаза — передний мордоворот неожиданно ловко саданул ногой по дверн. РусТех ощутил сильнейший удар в висок и бревном рухнул в коридор.

Давыдов с напарником спокойно и без ненужной суеты вошли в квартиру и даже дверь за собой затворили.

Первым делом они убедились, что в квартире более никого нет, кроме полумертвого умника в джинсе. Напарник склонился над ним и добавил с правой в голову. Это было, пожалуй, уже излишним — РусТех и так валялся, закатив глаза, и в сознание прийти ему было уже не суждено.

Давыдов насмешливо покосился на небольшой, похожий на игрушку автоматик МТАЯ-21, прикорнувший на тумбе в прихожей.

— Деляга, тля, — пробормотал он. — Даже не спросил: «Кто там?»

Напарник дернул щекой и презрительно процедил:

— Очкарики — они все малохольные.

Тот факт, что РусТех сроду не носил очков да и сложения в Москве был довольно спортивного, мордоворотов Камилла ничуть не смутил. Компьютерщик — значит очкарик.

— Ладно, работаем, — закруглился Давыдов и вторично вошел в комнату.

Обстановка тут была убогонькая: ни телекуба, ни мебели толком. Древняя продавленная софа, ужасающего вида секретер и новенький компьютерный столик в углу. На столике покоилась обещанная боссом клавиатура, а над ней цвел голокуб, в теле которого бежали все те же буковки-цифирки. Единственное, что знал об этом Давыдов, — эта хрень зовется терминалом и что-то там делает нехорошее в Сети.

Клавиатура, вопреки опасениям босса, была всего одна.

Как и учили, Давыдов первым делом взял клавиатуру в руки и выдернул убегающий куда-то за стол шнур. Шнур послушно выщелкнулся из разъема. Вторым движением Давыдов сломал клавиатуру о колено. Голокуб, естественно, тут же погас.

— Вот так! — победно заявил Давыдов, швыряя обломки на пол.

Переглянувшись, подручные Камилла прошли к выходу; напарник Давыдова на всякий случай еще разок пнул лежащего РусТеха ботинком и снова презрительно фыркнул.

Дверь они аккуратно прикрыли — не искать же ключ и запирать?

Между столом и стеной, удачно прикрытый картонной коробкой, продолжал помигивать глазком доступа к диску системный блок. Для работы ему не требовался ни голокуб, ни клавиатура — процесс-то был уже запущен. И шнур волоконной линии по-прежнему соединял разъем в стене и системный блок. А поскольку буквально через десять минут после визита мордоворотов в квартиру РусТеха на Преображенке состоялся визит Тири, Злыдня и Жмура в офис Камилла, атаковать безнадзорный базовый модуль стало особенно некому, даже со скидкой на отсутствие прикрытия со стороны Аурела и Тири (Бай и Чен свои задачи выполняли без помех).

А когда Давыдов с напарником вернулись в осчастливленный ракетой офис и доложили об успешном выполнении задания, Камилл и вовсе успокоился. Он мрачно окинул взглядом дыру в вестибюль и велел включать питание. Любой процесс, не доведенный до конца, можно запустить по второму разу. Особенно если своевременно позаботиться о конкурентах.

Энди Трушин в это время спокойно хозяйничал в Сети — ему было чем заняться в ближайшие часа три, но Камилл об этом, увы, не подозревал.

!TASKMGR REPORT

~#CONDITION: MULTITASK

~#MODE: END TASK 09

@comment: COMPLETED SUCCESSFULLY

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (completed)]

К РусТеху он возвращался пешком.

С самого утра Аурел не ощущал в себе сил работать. Не хотелось ничего — ни жить, ни бороться, ни думать. Ничего абсолютно. Перед глазами все время вставала запертая дверь в комнату Тири. Дверь, которая рассекла его жизнь на «до» и «после». Аурел безучастно сидел на кухне и глядел в окно — глядел, а видел запертую дверь в комнату Тири.

РусТех на него не осерчал, хотя от помощи наверняка не отказался бы. Впрочем, вчера Аурел снял комнату, здесь же, неподалеку. Развернул там свой терминал и даже выслушал инструкции Энди на дальнейшее.

Часам к десяти РусТех прогнал его из кухни — велел пройтись по улицам, проветриться и успокоиться. А потом падать за терминал и прикрывать вместе с Баем и Ченом холд РусТеха, откуда была запущена базовая программа.

И Аурел помалу отмяк, особенно когда шарахнул полстакана ледяной водки. Мозг омыло пронзительной сверлящей волной; довольно быстро пришла мысль: «А действительно, чего это я?»

Через сорок минут Аурел уже сидел за терминалом в свежеснятой комнате, прикрывал РусТеха и все дальше отгонял желание набрать заветный телефонный номер.

Но часа через два эйфория схлынула, а тоска вернулась. Через три Аурел стал таким же мрачным, как и с утра. А к исходу четвертого часа сами собой опустились руки.

Не работалось и не жилось. Он, чернее тучи, отпихнул клавиатуру и пошел к выходу.

На улице Аурелу полегчало, но не очень. Серые тучи ползли над Москвой, затеняя и без того не радужное настроение.

«Может, и правда пройтись?» — подумал Аурел и медленно побрел в сторону Преображенки.

Он миновал Семеновскую площадь, а за Преображенским кладбищем свернул налево, во дворы. Ходьба среди высотных (а Аурел считал высотными даже старые пятиэтажки) домов несколько отвлекла его. Он то и дело задирал голову; ползущие по небу тучи создавали иллюзию, что стены домов вот-вот обрушатся на него, и внутри все привычно замирало.

Но умом Аурел прекрасно сознавал, что это иной мир и у высоты здесь совсем иные свойства. И что домам в Москве не положено падать, даже если в них отсутствует гравикомпенсатор.

К подъезду РусТеха он подошел в более или менее цельном состоянии, справившись с упрямой тоской и настырной болью.

Поднялся. И замер перед неплотно затворенной дверью. Предчувствие близкой беды вдруг захлестнуло его, захлестнуло, словно весенний паводок прибрежные городишки.

Аурел толкнул дверь, как и ожидалось — незапертую, и ворвался в квартиру.

РусТех, разбросав руки, лежал в конце коридора, на спине. Он не дышал, причем уже давно. Посреди комнаты валялась переломленная пополам клавиатура.

Как ни странно, в эти минуты Аурел совершенно не думал об опасности.

Он нашарил в кармане мобильник и, лихорадочно тыча пальцем в кнопочки, набрал номер Злыдня.

— Алло! РусТеха убили, — сообщил он без излишних вступлений. — Не через Сеть.

Злыдень, доселе пребывавший в приподнятом настроении, сразу же сник.

— Убирайся оттуда, — посоветовал Злыдень. — И поживее!!!

— Хорошо, — сразу согласился Аурел.

Почему-то он сейчас остро нуждался в том, чтобы им руководили.

В последний раз оглядев роковой приют РусТеха, Аурел точно так же, как до него Давыдов, аккуратно затворил дверь и запрыгал через ступеньку вниз по лестнице. Куда направиться — он еще не решил. Подумал только, что нужно будет отрываться от возможной слежки.

И от этих мыслей снова отступила горькая, как полынь, тоска.

!TASK 03

[OWNER: Дмитрий Байкалов]

Шальные атаки на холд РусТеха прекратились днем, часов около четырех. Бай перевел дух и даже успел наскоро утолить лютый и внезапный голод.

Все-таки отвык он от своего тела, даже есть автоматически стал меньше.

Именно в этот момент Бай задумался о возвращении в плоский мир перегона, мир, где он впервые почувствовал себя свободным. Принимая решение остаться там, Бай не задумывался — доведется вернуться или нет? И если доведется — надолго ли?

Он сравнивал прежнюю московскую жизнь с последними несколькими днями и находил эти жизни абсолютно разными. Москва не сделала его рабом распорядка, как раньше. Так, значит, дело не в мире? Значит, свобода заключается в нем самом, в умении и решимости поступать так, как просит та часть его естества, что желает быть свободной?

Жуя наспех сооруженный бутерброд и запивая чаем, Бай искал пути разрешения множества всплывших из потаенных глубин сознания проблем. Пытался справиться с лавиной вопросов и отыскать ответы на них.

Возвращаться, если они победят Камилла? А если проиграют?

Он не успел решить. Терминал сыграл простенькую мелодию, сигнализируя о пришедшей почте. С кружкой в руке Бай поспешил в комнату.

Привычно умостившись в стареньком кресле, он вызвал почтовку.

:STATUS [Private mail]

:FROM [KOWOFBORG]

:TO [Dmitry Baikalov]

:SUBJECT [Поговорить надо]

[Hi, Dmitry Baikalov!

— WE R K0W OF B0RG. R3SISTANCE IS FUTILE. MOO.

— (__)

— /oo\###############

— \  /################\!! mcquack.hemmet.chalmers.se!!

—  \/ ################ |

—     ################ |

—     ################ *

—     ||            ||

—     ^^            ^^ Subj. JOiN me.

Rest beggars, K0W OF B0RG.]

Баю был прекрасно знаком этот сетевой зверь. Звали его КАРОВА — именно так, через «А», поскольку по-английски он тоже назывался нарочито неграмотно. КАРОВА служила в сети эмблемой одного из шведских чат-серверов.

— Джойн, говоришь, ю… — пробормотал Бай, секунду поколебался и запустил кубик чат-клиента. Затем выбрал в длинном списке нужный чат-сервер и кликнул на розовень-кой кнопочке с буквой {J} на лицевой стороне.

В кубике поползли строки служебного приглашения, в том числе хорошо знакомая, намалеванная псевдографикой КАРОВА. Едва процедура подключения завершилась, перед служебным кубиком открылся еще один, кубик direct connect chat'a.

[Привет. Это Энди. Как дела?]

[Нормально. Устал только] — отстучал Бай.

[Все. Мы сдюжили. Базовый модуль Камилловской программы только что лёг. Теперь в Сети я хозяин. Осваиваюсь.]

[А дальше-то что?] — поинтересовался Бай.

Он вдруг поймал себя на мысли, что действительно слабо представляет — что дальше? Пока имелась поставленная Трушиным цель, Бай не знал сомнений. А когда неожиданно свалилась на голову та самая желанная свобода, Бай с легким замешательством сообразил: он не знает, как ею распорядиться.

[Я разберусь тут и найду вас] — пообещал Энди.

[Ладно] — согласился Бай. — [А когда?]

[Скоро. Теперь — скоро.]

«Наверное, он всех сейчас предупреждает, чтоб не суетились попусту, — подумал Бай с твердой уверенностью. — Помнит генерал о своей гвардии…»

Еще Бай вспомнил о начале этой странной затеи, отстоящем от «сейчас» на какие-то жалкие несколько дней, и поразился: ему казалось, что прошли по крайней мере годы. Энди выполнил данные обещания. Бай и Аурел воссоединились со своими недостающими частичками. Правда, Аурелу еще предстоит вернуться в родной мир. А Баю… Уйти из Москвы — значит снова потерять часть себя, потому что копирование личности через гейт всегда что-нибудь искажает. Так стоит ли терять себя в очередной раз?

«Подожду, — решил Бай. — Что остается? Как раз футбол начинается — я так хотел посмотреть!»

В финале европейской Лиги чемпионов встречались заклятые соперники московский «ЦСКА» и киевское «Динамо». Такие матчи не бывают скучными по определению.

Отцепившись от чат-сервера, обиталища КАРОВЫ, Бай вызвал спортивный телеканал. Перед тем как в голокубе возникло изображение стадиона, Баю показалось, что на переднем плане на какую-то долю секунды возникло знакомое бородатое лицо. Возникло, подмигнуло Баю и исчезло.

Или это только показалось?

!TASK 01

[OWNER: Zlyden&Zhmur]

После стрельбы пиво ложилось на душу особенно в кайф.

Первоначальное возбуждение схлынуло, адреналин потихонечку рассосался, осталось только щемящее чувство несостоявшейся опасности и радость от того, что погоня за ними так и не началась. Хотя, когда они уходили от офиса Камилла, завывание милицейских сирен рвало на части московский день.

С властями проблем не возникло, по крайней мере пока. Энди дал знать, что операция прошла успешно, а значит, вскорости Жмуру и Злыдню предстояло нахлобучить на головы мнемоколпаки и благополучно отбыть в родной мир, где московской милиции их нипочем не достать.

Ну как тут не выпить пива?

С Тири они расстались в метро. Куда ракетометчица направилась — они не спрашивали. Не хотелось спрашивать, оба чувствовали, что у нее проблемы с Аурелом. Недаром ведь тот даже выпал из обоймы на какое-то время.

В Сеть они не совались, сняли только почту и вывалились в офф-лайн. В почте обнаружилось единственное сообщение от Энди, что оба сочли хорошим знаком. Правда, на седьмой бутылке Жмур выразил желание поглядеть местные новости.

Злыдень не возражал; вскоре в голокубе сгустилось изображение диктора и зазвучал бодрый деловитый голос, какие бывают только у телеведущих.

Сначала гнали какую-то пургу о военных действиях в Пакистане, потом прошел сюжет о южноамериканских наркобаронах, ищущих новые рынки сбыта по всему земному шарику, вплоть до Антарктиды.

А после наркобаронов пошли московские новости.

— Сегодня, — вещал диктор, доверительно глядя в камеру, — трое неизвестных совершили дерзкий налет на офис одной из московских фирм. Террористы выпустили по фасаду ракету, затем ворвались в помещение и расстреляли из автоматического оружия работающую аппаратуру. По иронии судьбы никто из сотрудников не пострадал, если не считать контузии обоих охранников. Пока ответственность за совершенный террористический акт на себя не взяла ни одна из многочисленных организаций. По данным органов эм-вэ-дэ, нападавших было четверо, предположительно — двое иракцев, араб и выходец с Востока, скорее всего китаец. Всем четверым удалось скрыться с места преступления. В данный момент сотрудники милиции проводят работу по розыску террористов. В интересах следствия информация относительно личностей подозреваемых не разглашается. Стражи порядка заверяют, что террористы будут задержаны в течение двадцати четырех часов.

— Ну и ну… — опешил Жмур, когда диктор угомонился и пошел сюжет о выставке индейской культуры в зоопарке. — Четверо! Интересно, кто из нас араб — ты, я или Тири? И кто китаец? А, Злыдище?

— Фигня какая-то, — озадаченно промолвил Злыдень. — Деза. Явная деза.

В тот же миг голокуб распался надвое. Большая часть продолжала транслировать новости, а в малой возникло изображение Энди Трушина в неизменном полосатом халате.

— А вы что хотели, чтоб я вас сдал властям? — проворчал он. — Ну, подпатчил я новости слегка, что тут такого? Хозяин я в Сети или нет, в конце-то концов?

У Жмура и Злыдня не хватило слов. Слишком уж все было неожиданно. Поэтому Энди ответил сам себе:

— Впрочем, нет, не хозяин. Я теперь и есть Сеть. Будут нужны какие-нибудь новости — заказывайте…

Молчание еще долго висело в комнате, хотя Энди Трушин давно пропал из виду и новости снова заняли весь объем го-локуба.

— Надо привыкать, — выдавил наконец Жмур. — Он ведь теперь везде. Он — Сеть, понимаешь ли…

— Надо, — согласился Злыдень. — Плесни-ка мне пивка, друже… А то в горле пересохло.

— Это от переживаний, — вздохнул Жмур и потянулся к холодильнику.

!TASK 0F

[OWNER: Аурел Чогоряну (completed)]

Адрес еще одной подпольной пересылки Энди назвал следующим утром. Аурел почистил следы пребывания в местной Сети, бросил терминал в квартире и налегке отправился в путь.

В одиночку.

Он знал, что в груди долго еще будет болеть. И что не раз еще, вспомнив среди ночи Тири, предстоит кусать подушку и бессильно колотить по постели кулаками. Но головой понимал: все, что началось так бурно, не может длиться долго. И если была история любви, неизбежна и история разлуки.

Слов не хватало, приходилось мыслить образами.

Аурел дважды чуть не угодил под машину, прежде чем сумел поймать такси и назвать только что полученный адрес.

Дорогу он запомнил плохо. Сейчас хотелось поскорее нахлобучить колпак, очнуться в своем мире, сесть на родимый «АйБиЭм» и рвануть по перегону так, чтобы ветром вышибало из седла, чтобы даль впереди и даль позади слились воедино и чтобы сердце в который раз застучало в унисон с мотоциклетным мотором.

Он знал: он сможет. Сможет найти забвение в скорости. Потому что больше забвение было негде искать.

Аурел приехал последним. Все уже были здесь — Жмур со Злыднем, Чен, Бай, Тири. Только РусТеха не было.

На Тири Аурел старался не глядеть. Она на него — тоже.

Пузатый техник, человек Энди Трушина, готовил аппаратуру. Подвал если и отличался от разгромленного на Рязанке, то не слишком.

— Ну что? — ободряя, хлопнул Аурела по плечу чернявый Жмур. — Домой? В привычное тело?

— Знаете, — сказал вдруг Бай. — А я останусь. Я вас просто проводить пришел…

Все посмотрели на него — с разными чувствами.

Энди Трушин тоже был здесь — в виде лица во весь голо-куб. Подключенный к терминалу видеодатчик позволял Энди видеть все, что происходит.

— Как знаешь, — сказал он Байкалову через маленькие черные колоночки. — Тем более что у тебя уже и билет в Питер взят, и один телефончик с холда в мобильник перегнан…

Байкалов не ответил. Энди не ошибался и не сочинял. Все правда — и насчет билета, и насчет телефончика.

— Слушай, Энди, — поинтересовался вдруг Злыдень. — А каково это — быть Сетью? А?

Энди усмехнулся.

— Вряд ли ты поймешь. Но это очень здорово, поверь. А будет еще круче.

— Это как?

— Я подготовил Сеть к перезагрузке, поменял кое-что в общей идеологии, добавил настроек. Минут через десять все терминалы и серверы в мире лягут и запустятся снова. Когда Сеть оживет снова, она станет немного иной. И я немного иным. Не останется сущности Энди Трушина в Сети. Я… Эх, слов не хватает. Наверное, это больше, чем быть богом. Я буду знать все обо всем. О каждом байте перекачиваемой информации, потому что я сам буду этой информацией.

Все молча внимали. Момент, когда Сеть из бездушной информационной паутины становилась искусственным интеллектом, разумным существом, почему-то выглядел донельзя рутинным. Совершенно будничным. Ни цветов, ни речей, ни ликующей толпы. А ведь определенно все стояли на пороге новой сетевой эры.

— А что Камилл? — поинтересовался Жмур. — Он не сможет тебе насолить как-нибудь?

— Не сможет, — заверил Энди. — После перезагрузки — точно не сможет.

— У меня все готово, — встрял в разговор техник.

— Ждите, — сказал Энди. — Перегружаюсь.

Аурел знал, что произойдет сейчас. Терминал пискнет; голокуб заволочет непроглядной тьмой, потом в нем побегут скупые строки загрузочной информации. И так везде — сетевой люд изумленно будет глядеть в голокубы, матрицы и на экраны, ведь команда на перезагрузку отдана неизвестно кем. Кем — будут знать только собравшиеся в этом тесном подвальчике на окраине Крылатского.

А потом терминалы, как положено, загрузятся, и из дымчатой глубины каждого голокуба на мир пристально взглянет Будущее.

:END GLOBAL PROCESS

:STOP

SHUTDOWN

1995-96, 2000-01 Москва — Николаев — Москва

ГЛОССАРИЙ

АДМИН (СИСАДМИН) буквально — администратор (системный администратор) локальной Сети; тот, кто руководит локальной или корпоративной Сетью, все настраивает и т.д.

АЙНСТРИМ (букв.) — поток времени, его течение.

АЛ НАС (букв.) — кличка, прозвище.

БАГИ — непредвиденные ошибки, неточности.

БЕКБОН — основной магистральный поток Сети.

БЛАСТЕР — звуковая аппаратура компьютерного терминала.

БРОУЗЕР — программа, позволяющая загружать и воспринимать сетевые странички; сетевой навигатор.

АУР — антивирусная программа.

ВИДЕОТРЕК — устройство в верхней части клавиатуры, проецирующее объемное изображение перед глазами пользователя; выглядит как тонкая полоска за клавишами.

ВЫДЕЛЕНКА — обособленный оптоволоконный кабель, использующийся исключительно для связи между двумя конкретными терминалами.

ВЬЮВЕР — программа, позволяющая просмотреть содержимое файла.

ГЕЙТ — узел или точка обмена данными между двумя разными Сетями; букв. — ворота.

ГИПЕРТЕКСТ — многоуровневый текст со ссылками, пояснениями и другой вспомогательной информацией, которую можно легко и в любой момент вызвать. При этом возвращение к исходному тексту также не составляет труда.

ГОЛОКУБ — условная плоскость над видеотреком, так же условно продолженная в объеме; место визуального отображения данных.

ДРАЙВЕР — программа, управляющая каким-либо внешним или внутренним устройством — манипуляторами, принтером, звуковой картой и т.д.

ДАУН — состояние, когда станция, сервер или узел не работают, пребывают отключенными.

ДЖЕК — разъем в виде тонкого штырька.

ДИАЛ — устройство, напоминающее приемопередающую антенну-чашу; служит для беспроводной связи носимых терминалов с Сетью через стационарные ретрансляторы.

ДИРЕКТ — непосредственная связь между двумя терминалами, директом минуя установленные пути.

ЖЕЛЕЗЯЧНИКИ — специалисты по компьютерной технике, по материальной базе.

ЗАСЕЙВИЛСЯ — записал текущее состояние на диск; в игре, например, чтоб позже вернуться и продолжить.

КИЛЯТЬ — убивать, стирать, уничтожать.

КЛАВА (также борда, доска) — клавиатура.

КЛУДЖИ — служебная информация, в которой отображается путь сообщения от узла к узлу; как правило, прилагается к самому сообщению и может быть вызвана специальной командой.

КОМП — (компьютер) — терминал, оснащенный не обязательным оборудованием; например, собственным жестким диском или специальным накопителем на нестандартном носителе.

КОННЕКТ — процесс соединения и обмена данными между двумя или более терминалами.

КОНФИГ — служебный файл, описывающий конфигурацию чего-либо; меняется пользователем по желанию или необходимости.

ЛАМЕР — агрессивный невежда, пытающийся произвести впечатление опытного профессионала.

ЛИНК — часть роутинга между двумя ближайшими узлами.

ЛОГИ — служебная статистика узла, куца записывается техническая информация, информация о принятых и переданных файлах, а также информация о сбоях и ошибках в работе станции.

ЛОГИН — процесс опознания Сетью пользователя и допуска пользователя в Сеть; состоит из введения имени пользователя и (если необходимо) пароля.

ЛОКАЛ — независимый от Сети диск отдельного терминала.

ЛОКАЛКА — эхоконференция, посвященная функционированию какого-либо узла в Сети; представляет собой помесь клуба друзей со службой технической поддержки.

МАГИСТРАЛ — крупный сервер-узел в составе бекбона.

МЕССАГА — сообщение в Сети.

МНЕМОЮСТЫ — психоусилители, выглядящие как накладки на виски пользователя; облегчают общение с системой и Сетью, подменяя скучный процесс работы с клавиатурой или мышью и подобными ей манипуляторами иллюзией пребывания в виртуальном киберпространстве и совершения там различных действий.

НЕТМЕЙЛ — личные сообщения, проходящие через Сеть, которые видят только отправитель и адресат.

НОДА — первичный узел в Сети; как правило, все линки — это связи нод между собой.

НОДПИСТ — список адресов и пользователей всех нод в Сети.

ПИНГ — служебный сигнал, показывающий время прохождения от пользователя до другого пользователя и обратно.

ПОДПАТЧИТЬ — слегка изменить программу или базу данных в собственных целях.

ПОЙНТ — вторичный узел в Сети, связанный только со своей нодой; реально сообщение от пойнта идет сначала на его ноду, а оттуда — далее по роутингу к адресату.

РЕАЛ — обычный мир, мир вне компьютеров.

РОУТИНГ — путь от узла к узлу, который проходит любое сообщение в Сети.

РУЛЕЗ — изначально: свод правил поведения в Сети; жаргонное значение: выражение высочайшего удовольствия и одобрения; антоним: сакс (суксь).

СИСОП (букв.) — СИСтемный ОПератор; пользователь Сети, обычно — хозяин узла или станции.

СКРИНСЕЙВЕР — специальная программа, гасящая изображение в голокубе, если никто долго не касается клавиатуры, и выводящая в голокуб абстрактные, обязательно подвижные изображения; на заре компьютерной эры такие программы сохраняли экраны от преждевременного износа, позже превратились в вид неочевидного искусства и рекламы.

СКРИНШУТ — программа, гасящая изображение в голокубе; вызывается нажатием заранее заданной клавиши; предназначена для сокрытия частной информации от посторонних глаз, например, от неожиданно вошедшего посетителя.

СЛАЙДЕР — плавающая нода, не имеющая постоянного физического адреса в Сети; как правило, не имеет также пойнтов.

СМАЙЛИК — схематическая картинка, состоящая из буквенных и знаковых символов; предназначена для выражения эмоций в текстовых сообщениях; например, улыбка :-) сожаление :-( подмигивание ;-) выглядит как лежащая на боку рожица.

СПАМ — приходящая по почте реклама, предложения разбогатеть и прочий лохотронный мусор; нормальные люди обычно удаляют это не читая.

СОКЕТ — разъем определенного типа, чаще с нулевым усилием размыкания.

СОФТ — программное обеспечение.

ТОНОГРАММА — голограмма, скрывающая истинный вид какого-либо предмета; например, для придания пристойного вида старому креслу или дивану в офисе.

ТОПОГРАММА — служебная информация, откладывающаяся на узлах. Содержит пути прохождения сообщений, пути соединения конкретных терминалов и т.д.

ФЛЭШ — приоритетный линк; отличается повышенной скоростью передачи данных.

ХАКЕР — пользователь, неудовлетворенный состоянием Сети; имеет склонность и умете изменять чужие программы в своих целях; не всегда существо безобидное.

ХАРД — диск-накопитель большого объема; чаще всего стационарный, в составе терминала или сервера.

ХЕЛПЫ — специальные руководства и описания к чему-либо.

ХИДДЕН (букв.) — скрытый.

ХИНТ — неочевидное руководство к действию.

ХОДД — область сетевого дискового пространства, занятая пользователем для собственных целей.

ЧАТ — режим текстовой связи; давно устарел, но тем не менее активно используется.

ЧИПСЕТ — совокупность микросхем определенного производителя, обеспечивающих работу терминала, компьютера.

ШУТДАУН — отключение питания аппаратуры.

ЭХОКОНФЕРЕНЦИЯ — нечто вроде сетевого клуба по интересам

ЭХОМЕЙЛ — сообщения в эхоконференцию, которые могут видеть не только отправитель и адресат, но также и любой участник эхоконференции; допускаются ответы на чужие сообщения, изложение своего личного мнения и т.д.

ЮЗЕР — пользователь.

LOL (аббрев.) — laughting out loud, обозначает бурный смех.

Содержание

Горячий старт …

Официальная страница Владимира ВАСИЛЬЕВА в сети Интернет доступна по адресам

/

/ (США)

/ (Япония)

/ (Казахстан)

/ (Украина)

На странице Вы найдете:

^ постоянно действующее интервью с Владимиром Васильевым

^ библиографию произведений

^ фотоальбом и фоторепортажи (более 20 фото)

^ рецензии и отзывы на произведения

^ фрагменты или полные версии всех произведений и песен

^ файлы песен в формате .mp3

^ отдельную страницу, посвященную яхтам и хождению под парусом

Там же всегда можно получить информацию о событиях, связанных с писателем, планах на будущее, задать свой вопрос в интервью, услышать интересные истории, прочесть отчеты о парусных гонках и походах и посмотреть фотографии с них же, прочесть фрагменты самых свежих произведений, поучаствовать в конкурсе лучшего рисунка или литературном конкурсе "допиши произведение".

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Литературно-художественное издание

Васильев Владимир Николаевич

Враг неизвестен

Горячий старт

Фантастические романы

Художественный редактор О Н. Адаскина Компьютерный дизайн: А.С. Сергеев Технический редактор Н.К. Белова Младший редактор А.С. Рычкова

Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры

Гигиеническое заключение № 77.99.11.953.П.002870.10.01 от 25.10.2001 г.

ООО «Издательство ACT» 368560, Республика Дагестан, Каякентский район, с. Новокаякент, ул. Новая, д. 20 Наши электронные адреса: E-mail: astpub@aha.ru

Отпечатано по заказу ООО «Транзиткнига»

Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии издательства "Самарский Дом печати" 443086, г. Самара, пр. К. Маркса, 201. Качество печати соответствует предоставленным диапозитивам

Оглавление

Враг неизвестен

  Пролог

  Часть 1. ЧЕРНАЯ ПОЛОСА

    Глава 1. Декабрь 1998

    Глава 2. Январь 1999

    Глава 3. Январь 1999

    Глава 4. Январь 1999

    Глава 5. Январь — март 1999

    Глава 6. Март 1999

    Глава 7. Март — май 1999

    Глава 8. Май — июнь 1999

    Глава 9. Конец июня 1999

    Глава 10. Конец июня 1999

    Глава 11. Конец июня — начало июля 1999

    Глава 12. Июль 1999

    Глава 13. Конец июля 1999

  Часть 2. «AVENGE» — ЗНАЧИТ «МСТИТЬ»

    Глава 14. Октябрь 1999

    Глава 15. Октябрь 1999

    Глава 16. Ноябрь 1999

    Глава 17. Ноябрь 1999

    Глава 18. Декабрь 1999

    Глава 19. Декабрь 1999

    Глава 20. Декабрь 1999

    Глава 21. Декабрь 1999

    Глава 22. Декабрь 1999

    Глава 23. Декабрь 1999 — январь 2000

    Глава 24. Январь 2000

    Глава 25. Январь 2000

  Эпилог. Февраль 2000

Горячий старт

  Необходимое предисловие

  1st Master Boot Record: Сердца и моторы (погружение в киберспейс)

  2nd Master Boot Record: Горячий старт (Ctrl+Alt+Del)

  :STEP_01 «ALT» :START LOCAL PROCESS

  :STEP_02 «DEL» :START GLOBAL PROCESS

ГЛОССАРИЙ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg