«Бегущий по лезвию 2»

Бегущий по лезвию 2 (fb2) - Бегущий по лезвию 2 (пер. В. Козин,М. Ю. Ростовцев) 1239K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кевин Уэйн Джеттер

К. У. Джетер Бегущий по лезвию — 2

ЛАУРЕ, ИСЕ И КРИСТОФЕРУ

Живое и неживое часто меняется местами…

Филипп К. Дик. Помутнение

Глава 1

Лос-Анджелес, ноябрь 2021 года

«Когда в каждом убийстве видишь одно и то же, пора завязывать».

— Здравая мысль, — вслух пробормотал Брайант. — За это стоит выпить.

Он сделал большой глоток, и желудок вмиг скрутило так, точно в него плеснули сгущенный бензин. Едва дыша, инспектор поставил стаканчик на стол и снова наполнил его.

«Вот потому я и сижу теперь в кабинете».

Стоило только открыть нижний ящик стола и достать квадратную бутылку, как за ней тянулось прошлое, будто змеиная шкура. Именно в бутылке таились все те замечательные мысли, все озарения, что посещали его в три часа утра, все неиспользованные предсмертные записки. Пока в столе имеется желтого цвета микстура, ее — вместе с воспоминаниями о проклятой полицейской карьере и гарантией приличных пенсионных выплат — достаточно, чтобы держать нос по ветру. Лежащие в столе бумаги — одни тщательно сложенные, иные небрежно брошенные — точно воспроизводили результаты умственной деятельности. Если бы чиновники из Управления полиции умели читать мысли коллег, его наверняка скоренько спровадили бы на постоянное место жительства в психушку…

Недоноски.

Стакан опустел и вновь оказался полным, но Брайант словно не заметил этого, лишь ослабил узел галстука. Насыщенный флюидами ужаса и отчаяния, воздух участка звенел в его легких, а подвешенный к потолку вентилятор безуспешно пытался поколебать наполненные пылью, почти лишенные кислорода тяжелые атмосферные массы.

Под ногами, обутыми в тупоносые полицейские ботинки, задрожал пол — в темном тоннеле по стальным рельсам проследовал очередной поезд с репликантами, увозя во тьму свой безмолвный груз.

Брайант наклонил бутылку, и коричневого цвета жидкость плеснула через край.

— Ты слишком много пьешь.

Брайант знал, что голос принадлежит не ему. Ни один из его внутренних голосов никогда не произнес бы подобную глупость.

Прищурившись, инспектор глянул в дальний угол кабинета. Незнакомца он признал по тому, как падала тень на его скулы.

— Я пью, — ответил Брайант, — потому, что иного выхода нет. Организм обезвожен.

По крайней мере, это правда. Он пришел в душную раковину участка прямо с церемонии похорон, где стоял под палящим солнцем, наблюдая, как одного из коллег опустили в прямоугольную выемку в земле. Глупый сукин сын Гафф в конечном итоге умудрился заполучить пулю в живот — разворотило все кишки. Две шеренги почетного караула Управления подняли к небу закрытые серебряными линзами глаза, выстрелили, перезарядили оружие, повернулись на сверкающих каблуках и двинулись прочь, обливаясь горячим потом.

Когда все разошлись, Брайант остался посмотреть на медную табличку, сиявшую на фоне грязи и мертвенно-желтой травы. Вот тогда-то он и впрямь пожалел, что солнце иссушило его до крайности: не осталось даже сил написать собственное имя вместо надписи на табличке. Брайант всегда не любил Гаффа.

Гость пустил струйку дыма, которая поднялась к медленно вращающему лопасти вентилятору.

— Если бы виски было водой, ты мог бы уже доплыть до Китая. — На губах незнакомца заиграла тонкая улыбка.

— Знаешь, что я тебе скажу? Прими участие. Облегчи участь утопающего. — Брайант достал из стола второй стакан и наполнил его. Собеседник придвинул стакан к себе, убрав его за пределы круга света от настольной лампы. — Пить в одиночку — дурная привычка.

— Тогда тебе следует больше времени проводить с друзьями.

— У меня их никогда не было. — Теперь уже Брайант обнажил в улыбке прокуренные желтые зубы, сверкнув неестественно блестящими глазами. — Только работающие на меня бедняги-недоноски. — Еще один обжигающий глоток. — Слишком далеко по Кривой зашли блейдранеры, чтобы быть кому-то друзьями.

Собеседник одарил Брайанта еще более холодной улыбкой.

— Они тоже на это ссылаются.

Брайант отвернулся, глядя на закрывавшие окна жалюзи. Сквозь узкие просветы виднелись темные помещения первого этажа участка, окутанные душной, жаркой лос-анджелесской ночью. Когда он, изнывая от жажды и полный презрения к примитивным официальным ритуалам — «Если я когда-нибудь с ними смирюсь, пусть меня смело выбрасывают на помойку!» — возвращался с похорон, его то и дело обгоняли парни из элитных подразделений, высокие и точно не чувствующие зноя в своих тяжелых ботинках и черном отполированном снаряжении. Рядом с ними Брайант ощущал себя мелкой букашкой, и их тяжелые взгляды, точно иглы, впивались ему между плеч. Уязвленный до глубины души, он с несказанной радостью забился в кладбищенскую тишину своего кабинета и сдвинул на час привычное расписание приема спиртного.

Проклятые штурмовики… те, кого он поминал с такой яростью, эти черные ангелы в коже, уже давно покинули участок и растворились в закатном солнце. В это время года сухие ветры снижали по ночам температуру почти до приемлемого уровня; жители города выбирались из своих щелей, а полицейские патрули носились по небу — наблюдая и карая…

— Тогда шел дождь, — пробормотал Брайант, глядя сквозь стекло бокала. — Я помню…

В сознании молниями вспыхивали воспоминания: он шел к челноку, а кровь ручейками текла к водостоку. Тот несчастный остался на месте. Пленка камеры запечатлела его слова, простой незамысловатый совет: «Выпей за меня, парень».

Тогда кто-то еще через улицу наблюдал за происходящим, хотя дождь словно завесил все пеленой. Брайант глянул в зеркало челнока и заметил ее. Он мог попросить Гаффа развернуть машину, мог вернуться и убить ее сам. Но не сделал этого. Он оставил ее Декарду.

Это было давным-давно, в дождливый день…

— Не так уж давно… — раздался тихий шепот в тот миг, когда Брайант опустил на стол пустой стакан.

Он с трудом стряхнул с себя воспоминания и вернулся в тускло освещенную высокую комнату с окнами, закрытыми жалюзи. Пустую, закупоренную, намертво запечатанную…

Еще одна тревожная мысль шевельнулась в его мозгу:

— Как тебе удалось сюда попасть?

— Есть способы. — Некто из тени глянул на свой стакан. — Всегда есть способы, ты ведь знаешь.

— Да, похоже, что так. — Глупый был вопрос. — Но почему? Зачем тебе сюда приходить? Я уж и не думал, что снова тебя увижу.

— За мной должок.

Брайант смотрел, как почти нетронутый стакан опустился на стол рядом с его собственным. Незнакомец откинулся в кресле, полез в пиджак и вытащил оттуда какой-то металлический предмет.

Комок застрял в горле Брайанта, когда он увидел, что это.

Времени на другой вздох уже не осталось. Выстрел эхом прокатился по кабинету. Дробно клацнули жалюзи.

Пуля ударила ему прямо в сердце. Брайант вылетел из кресла, разметав руки. Голова качнулась назад, и он увидел красную струйку, потекшую на кафельную карту неведомых островков.

«Как неожиданно, — только и успел подумать Брайант. Кресло перевернулось, вываливая его на пол. Последние секунды сознания будто растянулись на века — именно так это всегда и описывалось. — Но я должен был… я должен был знать…»

Над ним склонилось лицо — лицо человека, желавшего убедиться, что он мертв. Желтый листок бумаги с некогда казавшимся важным текстом выпал из немеющих пальцев.

Жалюзи перестали дрожать, эхо от выстрела затихло в пустых кабинетах полицейского участка. Где-то вдалеке хлопнула дверь. Убийца ушел.

Рот наполнила кровь, которую Брайант был уже не в силах проглотить. Последним пришло желание закричать, позвать того, кто ушел…

Чтобы выразить свою благодарность.

Глава 2

Небо рассек луч света.

Декард поднял голову, глядя вверх сквозь переплетенные ветви леса. Вокруг царила тишина. Все звуки, которые только могла породить огненная вспышка в ночи, были слишком далеки. Декард по звездам определил направление: с севера на юг и немного к востоку. Из Лос-Анджелеса, больше неоткуда.

Яркая искра погасла, оставив красный след скорее в его глазах, нежели в верхних слоях атмосферы. Стоя на коленях, он продолжал смотреть, запрокинув голову в небо и прижимая к груди собранный хворост. Кто-то перевел тягу двигателей челнока с большой на малую, вот почему сияние оборвалось так резко. Хотя челнок мог сесть в радиусе сотни километров от Декарда.

Придерживая рукой сноп хвороста, он встал на ноги, медленно вертя головой. И все равно продолжал вслушиваться в тишину, зная, что корабль окажется над ним раньше, чем его удастся услышать. Другой рукой Декард проверил, на месте ли пистолет.

Тишину нарушал лишь шелест тех мелких существ, что живут в пологе из опавших листьев и хвойных иголок. Еще раз взглянув в ночное небо, Декард направился к своему обиталищу.

«Дорогая, вот я и дома. — Плохая шутка, ведь в душе было так же тихо, как и снаружи. — Почему бы тебе не приставить пистолет к виску? Вышло бы не менее смешно».

Захлопнув ногой дощатую дверь, он свалил хворост у ржавой печи. Огонь погас несколько часов назад, когда Декард спал, так что на маленьком окошке от его дыхания образовалась наледь. Он всегда спал рядом с черным гробом, точно желая обнять ее за плечи и прижать к себе, безмолвно ожидая, пока часы не отсчитают последние минуты ее жизни.

Но нет, Декард спал один, разве что рука его всегда была прижата к холодному металлу агрегата, словно сквозь слои микродатчиков он мог почувствовать нить ее пульса и услышать вздохи, которые не прерывались часами…

Однажды, почти год назад, он поставил разбитый деревянный стул позади гроба, сел и принялся смотреть на еле заметное колыхание ее груди под действием микроскопических поступлений кислорода. Стараясь как можно меньше двигаться, он наклонился вперед и подпер подбородок руками, стремясь сквозь стеклянную крышку гроба заметить малейшие проявления едва теплящейся жизни. Когда закончился один цикл дыхания, он откинулся назад, и тени наполнили комнату и пустые полости его легких…

Декард зажег плиту, выдвинул заслонку и выпрямился. Мгновением позже он уже грел руки. Столь хорошо служивший ему в городе плащ в лесу совершенно не спасал. Яростно растирая побелевшие от холода пальцы, Декард бросил взгляд через плечо. Она по-прежнему спала, медленно уплывая в небытие. Так будет продолжаться долго, пока Декард не разбудит ее — увы, не с помощью поцелуя, а всего лишь изменив положение тумблеров на контрольной панели.

— Вот так, — произнес Декард. — Так лучше.

Он заговорил не для того, чтобы услышать в тишине свой голос, но чтобы вспомнить его. Вспомнить, как он звучал, представить, как зазвучит в следующий раз. Кристаллики льда на окне постепенно стали таять, стекая вниз, точно слезинки.

— Посмотрим, как ты поживаешь.

Руки уже достаточно отогрелись для того, чтобы оказать ей единственно доступные знаки внимания. Декард склонился над черным гробом точно так же, как минуту назад — над плитой. Приведя в движение два рычага, приподнял гроб над покоробившимся полом хижины и ногтем открыл приборную панель.

«Метаболиков чуть больше, чем нужно…» За время жизни здесь он настолько привык ко всем этим показателям, диаграммам и линиям, что ему даже не понадобилось брать со стола керосиновый фонарь.

— Ничего страшного, — пробормотал он, словно пытался послать поцелуй в кромешной тьме. — Сейчас поправим.

Кончиком мизинца Декард установил требуемые показатели и закрыл панель.

На стене рядом с гробом висел календарь, оставленный кем-то из прежних постояльцев хижины. Когда он и Рейчел впервые появились здесь, даже пауки покинули свои давно забытые сети под потолком. Календарь давно устарел. На картинке двадцатилетней давности виднелись поблекшие от времени кадры фейерверков на нью-йоркской Таймс-сквер по случаю нового тысячелетия. Впрочем, календарь Декард использовал лишь для того, чтобы отмечать дни в соответствии с неким периодом, который был определен рационально мыслящей частью его сознания. Придет время, и он снова разбудит Рейчел.

Когда-то ее долгий сон раз в месяц прерывался на целые сутки. У них в запасе были двадцать четыре часа сознательной жизни, которые они посвящали друг другу. Целый день настоящей жизни. И все прочее могло подождать, волнуя Декарда еще менее, чем Рейчел. По крайней мере, ожидая смерти, она спала; он себе подобную роскошь позволить не мог.

Теперь она просыпалась на двенадцать часов раз в два месяца. Такое решение продиктовала им мрачная экономика смерти. «Моей смерти», — подумал Декард.

Он выпрямился. Под крестиками, оставленными куском угля из очага, четкими могильными рядами чернели цифры календаря. Страница от старости покоробилась и завивалась кверху. Еще две с половиной недели до того дня, когда они вновь окажутся вместе.

Декард стремительно вышел из хижины. Остановившись под сенью близлежащих деревьев, он потрогал рукоять пистолета, висевшего под пиджаком. Его опять охватило желание свести счеты с жизнью. — Я знаю, что у тебя на уме, — послышался голос.

Чья-то рука тронула его за плечо.

Декард даже не повернулся. Ему был очень хорошо знаком этот голос.

Ее голос.

— Уверен, что знаешь, — отозвался Декард.

Только теперь он почувствовал, как наливается свинцовой тяжестью тело. Ведь надеялся же, что умрет раньше, чем начнутся галлюцинации!..

В лунных тенях некие существа, словно до смерти напуганные, бросились прочь по опавшей листве.

— Ты — лишь голос в моей голове.

— Разве? — последовал тихий вопрос. Декард почувствовал, как рука — ее рука — взъерошила ему волосы на затылке. — Не сомневаешься?

Он вздохнул. Похоже, он и впрямь дошел до ручки, раз собирается посостязаться в логике с собственной галлюцинацией.

— Не сомневаюсь. Потому что, — объяснил Декард, по-прежнему отказываясь поворачиваться, — потому что твой голос как две капли воды похож на голос Рейчел, а она давно уже лежит в гробу, словно мертвая.

— Тогда посмотри на меня. Не стоит бояться.

Рука медленно отпустила его.

Декард не спеша повернулся, рыская глазами по сторонам. Сейчас он ее увидит, и на этом галлюцинация станет совершенной.

Перед ним в темноте стояла Рейчел, ее кожа мертвенно бледнела при свете ущербной луны. Темные волосы были зачесаны назад в точности как в тот день, когда он впервые ее увидел. Это было в другой жизни, да и мир тот был другим и находился далеко отсюда. Она тогда шла по таящимся в глубоких тенях кабинетам корпорации «Тирелл».

— Так что ты видишь? — спросила женщина.

— Я вижу тебя, Рейчел, и думаю, что просто выжил из ума. — Боль и одиночество взяли верх и растворили некие маленькие дверцы в его голове, выбравшись из своих тайников. Теперь уже не существовало никакого различия между тем, что он желал и что ощущал. — Вот это и называют сумасшествием, — сообщил Декард стоявшей перед ним тени. — Мне все равно. Ты победила.

Грустная улыбка тронула уголки губ образа женщины, которую он любил.

— И нет никакой реальной возможности?.. — Образ Рейчел коснулся холодными пальчиками его кожи. — Разве я не могу быть явью?

— Конечно, можешь. — Мысль не принесла Декарду облегчения. — Есть масса способов выжить из ума. — Глаза и другие органы чувств обманывали. — Возможно, ты и впрямь здесь… а спятил я в хижине, когда поправлял регулировку. Я хотел установить приборы так, чтобы ты продолжала спать, но, видимо, уже тогда начал бредить. — Эта версия, думал Декард, ничуть не лучше любой иной. — И действительно установил их так, что ты снова проснулась. Проснулась и потому теперь здесь.

Если бы его слова и впрямь оказались правдой!.. Она проснулась в пустой хижине, сделала себе привычную прическу, а потом пошла и разыскала его…

— Было бы здорово, если бы ты была настоящей. Мы могли бы остаться здесь и любоваться звездами… всю ночь. — Декард взял ее за руку: — Но… che gelida marina. Когда-то он подбирал эту мелодию на слух, играя на пианино в своей квартире в Лос-Анджелесе. — Твоя ручка замерзла.

— Не утруждай себя переводом. Я знаю слова. — В голосе женщины прорезались тяжелые нотки. — А холода я не боюсь.

— Да, возможно, это одно из преимуществ мертвых — или находящихся на грани смерти; Все выстраивается в некую перспективу. — Он отпустил ее руку и полез за пазуху. Металл был так же холоден, как ее пальцы, живые или же воображаемые. Декард не смог сдержать горечь в голосе: — Значит, у нас свидание. Если мы не замерзнем до смерти, то, когда взойдет солнце, сможем пересмотреть наши возможности. — Он вытащил пистолет и, положив на ладонь, протянул ей, задав давно мучивший его вопрос: — Чего ждать?

— Бедный сентиментальный глупышка. — Она ударила его по руке, и пистолет улетел куда-то в темноту. — Ну почему вы, блейдранеры, всегда с такой легкостью готовы свести счеты с жизнью? — Голос женщины стал более пронзительным, в нем послышались нотки обвинения.

Пистолет неслышно упал на ковер из опавшей листвы.

«Выходит, она реальна», — подумал Декард. Он никогда бы не совершил столь безумного поступка. Выбросить пистолет означало собственноручно лишить себя последнего выбора.

— Дело в Кривой. — Декард отвернулся. — Ее еще называют Кривой Вомбау. Знаешь, если зайти по ней достаточно далеко, начинаешь думать, что самоубийство — прекрасная мысль. Если только у тебя нет причины цепляться за жизнь.

— Мистика полицейских не для меня. — Она покачала головой и пристально посмотрела ему в глаза. — Так какая же у тебя причина?

— Ты, Рейчел. — Выброшенный пистолет словно продолжал давить ему на грудь. — Причем задолго до нашей встречи.

— Как мило. — Она коснулась рукой его щеки. Стоило ей чуточку повернуться, и он поцеловал бы ее ладонь. — Пойдем. — Женщина отняла руку. — Пойдем в хижину.

Направляясь к видневшемуся вдали желтому огоньку лампы, она бросила взгляд через плечо, коснувшись лицом отороченного мехом воротника пальто.

— Кстати говоря… ты ошибся. Я не Рейчел.

— Что? — уставился на нее Декард. — О чем ты говоришь?

— Я Сара. — Легкая улыбка и небрежный кивок головы лишь подчеркнули ее полную победу. — И я живая.

Она обернулась и двинулась дальше.

Постояв немного, Декард зашагал следом.

— Забавно, правда? — Сара осмотрела гроб и повернулась к Декарду. — Разве не так?

— Возможно.

Остановившись у печи, Декард взглянул через плечо. Сквозь маленькое окошко хижины он приметил в темноте черную громаду челнока — на нем женщина прилетела сюда. Он не ошибся насчет искры, которую увидел в ночном небе. Именно ему предназначался этот знак.

Декард потер руки, пытаясь вобрать в себя как можно больше тепла от комелька.

— Живя с мертвыми, быстро привыкаешь к подобным вещам.

— Не совсем с мертвыми. — Сара вошла в хижину и первым делом направилась к неуклюжему устройству, опустилась на низкую деревянную скамейку и внимательно изучила все показатели и датчики контрольной панели. И только после этого поднялась на ноги. — Похоже, ты прекрасно заботишься о ней. С этими транспортными модулями управляться совсем не просто.

— К нему прилагалась инструкция.

— Правда? — Сара удивленно кивнула. — Ты нанял себе прекрасных воров. — Она приложила руки к стеклянной крышке и посмотрела на собственное отражение на поблескивающей поверхности. — Такие профессионалы за дешево не работают.

— Мне кое-кто остался должен. — Декард сам не понимал, что чувствует он при виде женщины, которая как две капли воды была похожа на Рейчел, но ею не являлась. — Из тех, кто в деле, как принято говорить.

И все же Рейчел она или нет? Трудно сказать…

Сара продолжала смотреть на женщину, которая спала внутри саркофага.

— Новая жизнь, — пробормотала она, проводя рукой по стеклу так, словно нежно касалась своей сестры. — Новая жизнь будет мертвым дана…

Он узнал мотив, который ни к какой опере касательства не имел.

— Утешатся полные скорби сердца… — Одна из его тетушек, та, что посещала церковь, часто это напевала. Он до сих пор хранил в памяти ее слабый голос, который несся и из окна кухни, и из хора на похоронах матери. — Верят смиренные сирые.

— Очень хорошо. — Она снова посмотрела на него. — Чарльз Уэсли… О, на тысяче языков это петь. Большинство людей совершенно не знают гимнов восемнадцатого столетия. Тебя воспитали протестантом?

Декард качнул головой.

— Всего понемногу, как у большинства людей.

— Меня, по-моему, чересчур усердно учили во всех церковноприходских школах, которые мне пришлось посещать и где я провела большую часть жизни. — Сара склонила голову набок и улыбнулась. — Но… в этом-то и разница, не так ли? Между мной… и ею. — Она снова глянула на черный гроб. — Твоя любимая Рейчел ведь не знала ни одного методистского гимна. Имплантированная ей память или, по крайней мере, некая часть ее была целиком римско-католической, правда?

Он кивнул.

— Глубоко латинской. Троица и все такое прочее.

— Воплощение одной из умных идеек моего дядюшки. Он хотел создать у Рейчел глубокое чувство вины и привязанности — мне кажется, из желания легче ее контролировать. Похоже, это не сработало. — Сара еще раз посмотрела на свою копию. — Слишком много завихрений было у нее в голове. Я знаю большинство из них, включая и никогда не существовавшего брата. — Положив руку на стекло, Сара разглядывала свои ногти. — В реальности же я и есть единственный ребенок.

Декард ничего не сказал. Он давно уже привык к тому, что некоторые верили в реальность привитых им частиц памяти.

— На что же ты надеялся? На новую жизнь? На некое лекарство для Рейчел, на то, что каким-то образом удастся обойти этот жесткий четырехгодичный цикл, встроенный в каждого из репликантов серии «Нексус-6»?

— Нет. Думаю, мы уже давно примирились с этим, — пожал плечами Декард. — Я не знаю, чего мы хотели. Мне было известно, что репликантов отгружают с корпорации «Тирелл» в таких вот транспортных модулях, и когда они прибывают во внеземные колонии, их жизненный цикл еще практически не израсходован. Я подумал… а почему бы и нет? Просто чтобы дольше казалось, будто она со мной, вот и все.

— Я знаю, для чего предназначены модули. Уж мне-то ты мог бы это не рассказывать. — Сара провела рукой по юбке, словно на крышке саркофага лежала пыль. — Ты, безусловно, отдаешь себе отчет в том, что владение подобным устройством означает незаконное обладание чужой собственностью. — Женщина, назвавшаяся Сарой, смотрела на него с полуулыбкой, точно такой же, какую он давным-давно видел на лице Рейчел. — У тебя нет на нее лицензии, вдобавок… это собственность корпорации «Тирелл».

— Тебе-то что?

Улыбка превосходства медленно начала угасать.

— Послушай, Декард, если это собственность корпорации «Тирелл», то тогда это моя собственность. Ты знаешь, кто я такая?

— Конечно. — Он пожал плечами. — Еще одна репликантка; возможно, даже из той же самой партии «Нексус-6», что и она. — Декард показал на гроб: — Ты из партии Рейчел. Они решили послать тебя сюда в надежде, что при первом же взгляде на твое лицо я потеряю голову.

— Ну и каков результат?

— Ничего особенного. — Декард говорил уверенно и старался сдерживать эмоции. — Возможно, я больше и не блейдранер, но кое-какие профессиональные навыки сохранились. Меня уже давно ничем не удивить. — Декард внимательно посмотрел на руку, покрасневшую от жара печи, и только потом снова глянул на девушку. — У тебя все же есть кое-какие проблемы. Тебя запрограммировали с неким иллюзорным чувством превосходства. Собственность «Тирелл» не принадлежит тебе — ты принадлежишь «Тирелл».

— Беда в том, что ты меня не слушаешь. — Взгляд женщины стал ледяным. — Разве ты не понял, что я сказала? Я — настоящая. Я Сара Тирелл, племянница Элдона Тирелла. Помнишь такого? Наверняка помнишь. Ты и все прочие блейдранеры из Управления полиции Лос-Анджелеса оказались практически не способны помешать бежавшим на планету репликантам войти в штаб-квартиру корпорации и выйти из нее. Если бы вы прилежно исполняли свои обязанности, мой дядя был бы еще жив.

— Это одна из причин, по которой я ушел со службы. Я не считал, что забота о жизни Тиреллов должна стать частью должностной инструкции. — Стоять перед ней было все равно что стоять перед открытой дверью хижины в морозную метель. — Хм-м, так ты племянница Элдона Тирелла…

— Я же сказала.

— Корпорации следовало бы придумать тебе легенду поумнее. — Декард покачал головой, испытывая жалость к своей собеседнице, кем бы она ни была. — Неужели ты думаешь, что я не просматривал данные департамента на семью Тиреллов? Я это проделал давным-давно, еще до отъезда из Лос-Анджелеса! У Элдона Тирелла не было племянников, племянниц или детей. Ничего и никого. Слава Богу, он был последним в роду.

На лице женщины вновь заиграла улыбка.

— В полицейских данных есть пробел. Я родилась вне Земли, и запись обо мне появилась бы у вас лишь в том случае, если бы того захотел мой дядюшка. А у него, увы, был пунктик насчет частной жизни.

— Рад за Элдона. Но в записях имеются и сведения о рожденных в колониях. Стоило тебе появиться на свет где-нибудь между Марсом и дальними планетами, как тебя тут же взяли бы на заметку.

Сара слегка присела на край гроба, спустив с плеч дорогое пальто с высоким воротником.

— Я ни в какой колонии и не родилась, — заметила она, стряхивая пожухлый лист с синтетического меха. — Я родилась в космосе и не на корабле ООН, а на частном.

— Невозможно. Частных космических полетов не было с…

— Правильно. — Она знала, что уже одержала верх. — С времен «Саландера-3», когда ООН наложила лапу на частные межзвездные путешествия. Именно там я и появилась на свет. На собственности корпорации «Тирелл», точнее, внутри нее и вне всякой юрисдикции ООН.

— «Саландер-3»… — Декард медленно кивнул, прокручивая полученную информацию и пытаясь извлечь из дальних закоулков памяти давно забытые сведения. Даты сходились: полет произошел достаточно давно, чтобы кто-то, родившийся на борту, мог превратиться во взрослого. С этим проблем не было.

Частные полеты за пределами земной атмосферы были запрещены администрацией ООН не по прихоти. Причиной тому как раз и послужил полет «Саландера-3». Неудачная экспедиция к системе Проксимы, обернувшаяся провалом, несмотря на все вложенные корпорацией «Тирелл» миллиарды… Вот, собственно, и все, что стало достоянием гласности, а общая забывчивость только помогла сгустить туман.

Полицейские данные на сей счет едва ли были полнее. Однажды, когда он только начинал зарабатывать себе на хлеб тем, что отправлял на покой репликантов, Декард забрался в оперативные файлы Управления, пытаясь найти хоть какую-то информацию, которая помогла бы в борьбе с передвигающимися и думающими жертвами. Поиск в базе данных «Тирелл» стоил ему нескольких дней просмотра служебных докладных и полицейских рапортов, пресс-релизов самой корпорации, описаний продукции, исследовательских отчетов из биоинженерных лабораторий корпорации… Когда он дошел до «Саландера-3», перед ним с завидным постоянством стали вспыхивать символы «ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН» и «ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕХ, КОГО ЭТО КАСАЕТСЯ». В каждом случае у него запрашивали пароль на несколько порядков выше его личного служебного допуска. Он даже начал слегка нервничать насчет того, что такое изобилие запретов и паролей в давно ставшем архивным деле лишь добавит ему отрицательных пометок в личном кадровом файле.

Когда Декард от оперативных данных перешел к архивным, хранившимся в виде обычных копий в напоминающем морг подвале, результаты оказались совсем плачевными. Он вспомнил, как некогда стоял перед тяжелым металлическим сейфом. С низкого потолка тускло. светили лампы, а из сломанной трубы на толстый слой бетона сочилась вода. Перед ним была тонкая стопка архивных папок с надписями, имевшими отношение к «Саландеру-3». Все папки оказались пустыми, если не считать пожелтевших полетных листов, подписанных некими давно ушедшими на пенсию секретаршами, привидениями с инициалами…

Память выхватывала мрачные разрозненные картины, словно на мгновение их высвечивая… Стоя на полу самого нижнего, подвального этажа Управления, там, где на плечи сыпалась пыль от вибраций несущегося по темным тоннелям поезда с репликантами, он шаг за шагом обследовал бесконечные ряды проржавевших шкафов и изъеденных черной плесенью стен. Папки громоздились немыслимыми стопками. Практически вся информация из них безвозвратно исчезла, затребованная наверх, с самых высоких инстанций, может быть, даже с правительственного уровня — так Господь походя вмешивается в дела людские. Информацию затребовали, и больше она не вернулась; с таким же успехом ее могли сжечь дотла — начиная с того дня, как безымянные секретарши оставили свои пометки на полетных листах.

Наверное, именно так и умирают, думал он порой. Ты поднимаешься ввысь, оставив после себя пустую папку для документов, но никогда не возвращаешься.

— Что с тобой? Где ты?

Декард прикрыл глаза, с головой погрузившись в гулкие коридоры прошлого. Он еще немного поискал в оперативных делах и в результате нашел некоторые следы неудавшейся экспедиции. Ему в руки попалась нечеткая газетная фотография руководителей полета на «Саландере-3»: Ансона Тирелла и его жены Рут, направлявшихся с веселой улыбкой на Проксиму… и уведомление об их кремации, состоявшейся на следующий день после того, как шестью годами позже «Саландер-3» причалил к стыковочным терминалам в Сан-Педро.

Не обязательно даже быть полицейским, чтобы заподозрить неладное. Трупы, замороженные между Землей и Проксимой, несли на себе четкий след убийства, которое так и не удалось умело замаскировать.

И вот теперь он здесь. Прошли десятилетия, канула в Лету память об экспедиции, а перед ним — ' их выросший ребенок.

— Послушай, Декард, у меня нет времени ждать, пока ты очнешься.

Голос Сары, столь похожий на голос Рейчел, но более звонкий и напряженный, вернул его в настоящее. Декард заметил, что девушка по-прежнему стоит, облокотившись на черный саркофаг.

— Так ты — дочь Ансона Тирелла, правильно?

— Молодец. Ты и впрямь изучил генеалогию Тиреллов. Поскольку Элдон Тирелл был единственным братом Ансона и, кроме меня, теперь никого не осталось, я и есть «Тирелл». — Сара глянула ему прямо в глаза. — Я стала наследницей крупнейшей частной корпорации мира. Совсем неплохо, верно?

— Но до того как… пока твой дядя был жив, он использовал тебя для… как это называется? — Декард никак не мог припомнить слово. — Темплата?

— Темплант. В лабораториях «Тирелл» это называется темплант. Так же, как репликант. Ты прав, дядя меня использовал. Я стала оригиналом для твоей Рейчел. — Глаза Сары сузились, губы скривились в злой полуулыбке. — И для его Рейчел — тоже.

Вот и еще кое-какие забавные вести из прошлого. Тайны мертвых.

— А были другие?

— Помимо нее? — Сара опять посмотрела на стеклянную крышку гроба. Перевела взгляд на лицо спящей, умирающей женщины, затем вновь повернулась к собеседнику. — Только одна. Рейчел не принадлежала к тем, кого мы называем «номером на потоке». Индивидуальный заказ для моего дядюшки Элдона, если ты понял меня правильно.

Он знал. Впервые он заподозрил это еще там, в городе, когда отправился в штаб-квартиру корпорации «Тирелл» и разговаривал с тем человеком. Чувствовалось нечто нездоровое в атмосфере обрамленного колоннами кабинета, некая напряженность, которую полицейские, точно собаки, тут же способны унюхать. Он вспомнил улыбку Элдона Тирелла, властную и пресыщенную, вспомнил, как неестественно поднимались уголки губ. Сама тишина вокруг него была слишком красноречива.

— Никогда бы не подумал, что человек, подобный тебе, смог примириться с таким положением — играть роль темпланта.

— Декард, ну в самом деле.. — Тон ее был почти жалостливым. — Неужели у меня оставался выбор? Ты правильно подметил: когда мой дядя был жив, я являлась собственностью корпорации. Именно так. К тому же, какая у меня могла быть альтернатива? Если бы я не стала темплантом, никакой Рейчел не было бы. Были бы только он и я.

Декард знал все эти вещи или, по крайней мере, догадывался о многом, хотя Рейчел ничего ему не говорила. Он знал это по ее молчанию, по тому, как иногда она застывала в его руках, пряча свое лицо. От него, от любимого мужчины.

— Возможно… возможно, что сделанная копия… была просто способом показать, что он и правда любил тебя.

— Да, он кого-то любил, — глаза и голос Сары одновременно наполнились ядом, — но только не меня.

Тишина леса просачивалась сквозь стены, погружая в свои объятия живых и мертвых. Декард решил, что он не хочет больше ничего слушать о проблемах этой женщины. Вот только есть ли у него такая возможность?

— Как ты нас отыскала?

— Это было просто. Ты допустил ошибку. — Сара постучала ноготком по стеклянной крышке. — Ты сумел великолепно затаиться, но лишь до тех пор, пока не решил украсть транспортный модуль. Не самая удачная мысль для полицейского. Неужели ты и впрямь думал, что твои воры не могут одновременно работать на корпорацию? Они сдали тебя с потрохами через две минуты после того, как доставили товар.

Этого и следовало ожидать. Декард и тогда не колебался бы ни минуты, поскольку выбора не было. Или выкрасть модуль и принести его в убежище, или же наблюдать, как среди бушующих метелей умирает Рейчел, доживая часы своего четырехгодичного цикла.

— Так ты за этим и прибыла сюда? — показал Декард на саркофаг. — Тебе нужна твоя собственность? Ты не могла бы оказать мне милость и позволить подержать ее у себя еще несколько месяцев? Не так уж много я прошу.

— Да держи ее у себя хоть всю жизнь. Похорони ее в этом гробу, если хочешь. — Сара еще раз глянула на свое спящее лицо. — Я решила отыскать тебя совсем по другому поводу. — Голос женщины стал тише, резкость исчезла. — Тогда я была в Цюрихе… тут-то все и произошло. Один из слуг моего дядюшки прилетел ко мне и поведал о его смерти. Я отправилась в Лос-Анджелес и узнала подробности. Пленки были целы, а люди мне все рассказали, рассказали о тебе… и о ней. — Сара внезапно сделала шаг вперед и взяла его за руку, потянув к гробу. — Пойдем.

Стоя рядом с Сарой, Декард наблюдал, как женщина сняла пальто, обнажив плечи и тонкий золотой браслет на руке. Он ощутил аромат пахнущих орхидеей духов, разогретых теплом ее кожи. Сара наклонилась, коснувшись его, чтобы восстановить равновесие. Встав коленями на грубо отесанные планки, распустила волосы, качнула головой, и те рассыпались черной мягкой волной, резко оттеняя белизну горла.

— Ты видишь? — прошептала она.

Сара чуть поднялась и оперлась обеими руками о прозрачную крышку гроба, а потом облокотилась на руку, глядя на Декарда снизу вверх.

— Превосходно, не так ли?

Декард одновременно мог видеть лица Рейчел и Сары, разделенные всего лишь несколькими дюймами. Взгляд Сары притягивал к себе, пронзал его… а под стеклом лежала с таким же лицом спящая умирающая женщина. Глаза Рейчел были закрыты, губы чуточку подрагивали в такт мерным долгим вдохам. Волосы женщин были одного цвета, и ему показалось, что перед ним одна и та же плоть — рядом с гробом и внутри.

— Я хочу знать… — Сара повернулась к стеклу так, что могла видеть свое отражение внизу, — ведь это звучит так странно — что ты можешь любить нечто… в действительности не существующее. Чем это может быть? — Она подняла голову, снова глядя в глаза мужчине. — Не для тебя — для нее.

— Не знаю. — Декард медленно покачал головой. — Она никогда мне не говорила.

— Ну… ты многого не знаешь. — Сара поднялась на ноги, стряхнув с юбки пыль. Опять накинула на себя пальто, и в голосе вновь прорезался холодок. — Вот именно за этим я сюда и пришла: сказать, что ты еще многого не знаешь, хотя тебе предстоит это выяснить.

Пройдя мимо него, женщина распахнула дверь в хижину и растворилась в темноте, даже не удосужившись обернуться.

Из маленького окошка Декард увидел, как ее летательный аппарат поднялся в ночное небо. На миг завис… но едва Декард представил себе сидящую за пультом управления Сару, как лодка сделала круг и исчезла среди мерцающих звезд, направившись на юг, к Лос-Анджелесу.

Замаячили новые огоньки. Декард насчитал два, а следом появился третий. «Они, должно быть, ждали. А потом она их позвала».

Разумом Декард был только рад, что его пистолет потерян где-то в лесу. Будь у него оружие, он наверняка поддался бы искушению сделать нечто глупое. Например, ввязаться в стычку.

Когда агенты в серых, лишенных опознавательных знаков защитных костюмах распахнули дверь, Декард ждал их, сидя в единственном в хижине кресле.

— Декард? — Руководитель группы из нескольких громил направил укороченный ствол автомата прямо ему в грудь. Все парни были коротко пострижены и смотрели на него тяжелым взглядом роботов. Возможно, они входили в состав одного из элитных полицейских подразделений, хотя никого из них Декард раньше не видел. Он не успел ответить, как старший группы с улыбкой направил автомат к потолку. — Хорошо. Ты оказался умным.

Декард только вздохнул. Все эти «лихие ребята» неизменно нагоняли на него тоску.

— А чего вы ожидали?

— Декард, ты отправляешься с нами.

— Не могу. — Он показал кивком на гроб. — Мне надо заботиться о ней.

— С ней все будет в порядке. — Двое дюжих молодцов взяли Декарда под руки и повели к выходу. — Много времени это не займет.

На летательных аппаратах никаких опознавательных знаков не было.

— Парни, вы из «Тирелл»? — спросил Декард, глядя на прилетевших незнакомцев. «АНДЕРССОН», — прочел он нашивку над карманом старшего.

— Тебе эта информация ни к чему. — Старший нажал на кнопку взлета, и земля растворилась гдето в темноте.

Декард откинулся на спинку кресла, глядя, как две другие машины заняли места по бокам.

— Куда мы направляемся?

— Не будь дураком. — Старший не отрывал взгляда от приборной панели. — Ты знаешь куда.

Он и впрямь знал. Пальцы невольно сжались в кулаки.

— Но почему?

Андерссон смерил его взглядом.

— Не догадываешься? Ты оставил слишком много недоделанной работы, вот почему.

Декард закрыл глаза. Он летел домой, в Лос-Анджелес.

Глава 3

— Как поживает пациент?

Широкоплечий медбрат обернулся на звук голоса. Перед ним стоял улыбающийся мужчина в зеленом халате и стерильных тапочках.

— Вы о ком? — спросил санитар. Незнакомца он видел впервые: либо кто-то из новеньких, либо же из того крыла больницы, ходить в которую ему не доводилось.

— Сердечно-легочный больной с восемьдесят третьего этажа, — ответил мужчина, бросив быстрый взгляд на потолок и дернув головой. — Как он себя чувствует?

— Кажется, нормально, — пожал плечами санитар. — То есть дышать будет… пока его кто-нибудь не отключит. — В сверкающей хромом и набитой различным оборудованием тележке имелся десятимиллилитровый сосуд, наполненный красной жидкостью, которую санитар только что отсосал из развороченных бронхиальных труб раненого. Если подобную операцию не производить каждые два часа, этот несчастный с дыркой в груди может в любой момент помереть от удушья, несмотря на все эти ультрасовременные насосы и аппараты жизнеобеспечения. — Зачем вам это?

Незнакомец только пожал плечами.

— Из чистого любопытства. — Улыбка точно прилипла к его лицу, хотя пронзительные глаза хранили серьезность. — Тебе не кажется, что вокруг этого типа слишком много шума? Этаж перекрыт наглухо, да еще и полицейские на каждом углу. — В тоне незнакомца чувствовалась насмешка, но глаза его сузились, превратившись в стальные иглы. — Забавно, не правда ли? А что он вообще за птица?

— Не мое дело. — Санитар нажал на кнопку лифта, разглядывая панель с цифрами этажей. Как и многое другое в больнице, они или уже перестали работать, или же никогда и не работали. — Для меня это просто кусок мяса, подключенный к системе жизнеобеспечения.

В шахте послышался скрежет, и долгожданный лифт наконец-то распахнул двери. Внутри валялись разбитые тубы и обрывки перепачканных кровью бинтов.

— Меня это не касается. — Затолкав внутрь тележку, санитар обошел ее, хрустя стеклом, повернулся и нажал кнопку нужного ему этажа. — Думаю, что тебя это не касается тоже, — ухмыльнулся он, наблюдая, как закрываются двери.

Настырный тип резко встрепенулся и отодвинул одну из створок с такой силой, что она с грохотом вошла обратно в паз. Незнакомец сделал пару шагов вперед. В его взгляде сверкала ярость, и санитар невольно забился в угол, закрывшись тележкой.

— Ты прав, — спокойно и учтиво кивнул незнакомец, снова улыбаясь. — Меня это совершенно не касается. Не забудь.

Он отошел назад и, все так же улыбаясь, наблюдал, как дверцы закрылись и лифт двинулся с места.

«Сумасшедший, — подумал санитар, отодвигая от себя тележку. — Администрация, похоже, готова взять на работу любого психа!»

Полковник Пушистый и Скрипучий Гусарик мерным шагом двигались по закоулкам, неся на себе беспокойную ношу.

— Поосторожнее, вы меня уроните! — Себастьян еще крепче ухватился за шею Полковника. При свете звезд сталь и тефлон просвечивали сквозь изношенную шерсть медведя. — Давайте, ребята, не для того я вас собирал!..

Светящиеся глазки посмотрели на Себастьяна. Одетый в оборванный мундир мишка рявкнул, повернув шею и обнажив хромированные клыки.

Когда батареи начинают садиться, Пушистик всегда становится ворчливым. «Наверняка здесь где-нибудь найдутся новые», — озабоченно подумал Себастьян. Отключить Полковника будет совсем не просто, поскольку ему уже давно пришлось встроить блок самозащиты, дабы у Полковника был шанс выжить на задворках этого мира. Клыки у Пушистика длиннее и острее, чем у настоящего медведя, и очень трудно будет добраться до реле выключателя, спрятанного под полинялым наполеоновским сюртуком. Еще меньше надежды пытаться достичь убежища с помощью одного лишь легкого и быстрого, но довольно слабого Скрипуна.

Игрушечный медведь двинулся вперед, а Себастьян устроился поудобнее в перетянутой кожей картонной корзине, оглядываясь на пройденный ими путь. Место было незнакомым. Полковник, Гусарик и он или никогда не были здесь, или же здешние края изменились с тех пор, как им пришлось бежать из каньонов Лос-Анджелеса с его вздымающимися ввысь небоскребами. Тогда Себастьян еще мог ходить, иначе просто никогда не выжил бы.

Большинство окон, которые при дневном палящем солнце сияли точно мягкие, раскаленные добела наковальни, были сделаны из растягивающихся прочных листов, так что вряд ли следовало бояться падений и мучительных поисков выхода среди глухих кабинетов юристов и пустынных владений банкиров. Если Полковник Пушистый потеряет силу, Скрипун едва ли поможет ему перебраться через сырую и неровную местность. Себастьяну вовсе не улыбалась перспектива ползти домой при помощи единственной оставшейся у него руки.

«Господи Боже мой, — молился Себастьян, прижавшись к грубой шерсти медведя, — хоть бы батарейки не сели! Это все, что мне нужно. По крайней мере, сейчас».

— Себастьян! Сюда! — среди разбитых и скрученных балок послышался голос Гусарика. — Я нашел, нашел!

Не дожидаясь команды, Полковник зашагал быстрее, раздвигая мощными лапами глыбы развороченного бетона. Когда они перевалили через холм, Себастьян поднялся над плечом Полковника: Гусар, пританцовывая, рукой показывал направление. Ярко-оранжевая звезда с мягкими зубцами светилась в месте, где контейнер с гуманитарной помощью ударился о землю.

— Осторожно, ребята, дайте сначала я проверю.

Медведь где бегом, а где ползком добрался до своего оживленного собрата, и теперь они вместе нетерпеливо сучили ногами возле упавшей стены. Полковник Пушистый издал глубокий утробный рев, а Себастьян тем временем принялся собирать воедино детали миноискателя.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Теперь…

Себастьян вытянул хромированный мин соискатель из-за плеча медведя и потыкал глыбообразные пакеты, выпавшие из разбитого контейнера. Осторожность была не излишней, поскольку безжалос'тные типы из правительственных служб установили в трущобах немало мин-ловушек. Какая-нибудь бумажная коробка могла разорвать нашедшего ее в куски.

Концом палки Себастьян пошарил внутри контейнера, но никаких электрических цепей не обнаружил.

— Ну, давай же, Себастьян… — взмолился Скрипучий Гусарик, водя своим едва заметным под шлемом носиком возле разбитого контейнера. Его яркие кукольные глазки чуть не выкатились из орбит. — Мы столько времени ждали…

— Ладно, ладно. Если вы когда-нибудь подорветесь, пеняйте на себя. — Себастьян принялся разбирать и укладывать в корзину детали миноискателя. — Хорошо, давайте глянем на нашу находку.

Удача пришла к ним в образе завернутых в дешевую бумагу портативных батареек, и, что еще лучше, больших квадратных чешских батарей из неприкосновенных запасов. Этих больших квадратных штучек хватило бы, чтобы дать силу обеим рукам, имейся они у него в наличии.

Когда Себастьян перестал пользоваться линией снабжения корпорации «Тирелл», ему пришлось настроить Пушистика и Скрипуна так, чтобы отыскивать буквально любую вещь, способную дать заряд. Батареи оказались как нельзя кстати.

— Что у нас там еще? — Себастьян оперся на руку.

Полковник вынул его из корзины и положил у стены, а сам тем временем направился к контейнеру. Теперь мишка вместе со Скрипуном бродил среди наборов батарей, консервных банок, коробок вишни в шоколаде и анкет для эмиграции во внеземные миры.

— Маленькие волшебники, — рассмеялся Себастьян, глядя, как Пушистик со Скрипуном повесили себе на шеи по связке тюрингских мороженых сосисок, стянутых в тугой узел. — Хватит баловаться, давайте собираться!

Навьюченные, они двинулись домой. Себастьян вставил одну из больших чешских батарей в камеру на груди Пушистика так, что у медведя теперь хватало сил нести его и помогать Гусару тащить тяжелую сумку. Теперь Полковник уже не пошатывался. Прижавшись к его спине, Себастьян чувствовал надежное жужжание сервомоторов и соленоидов.

Когда почти год назад Сара Тирелл вернулась из Цюриха и те, кто ныне работал на нее, пришли и рассказали ей эту новость, она велела опечатать кабинет и весь этаж, где ее дядя жил, работал и умер. Тем самым она превратила это место в небольшой музей, в монумент, воздвигнутый в честь Элдона Тирелла, в мавзолей, где прошлое застыло, заключенное в четырех стенах, бессильное выбраться и ранить ее.

Теперь она решила сломать печать.

Ползущий вверх по углу здания лифт замер, и послышался бесплотный голос: «Доступ в данный сектор закрыт для всех служащих корпорации «Тирелл» и прочих лиц. Никакие разрешения в настоящий момент в этом секторе не действуют. Выйдите и вернитесь на ваше место работы. Служба безопасности компании предупреждена».

— Все в порядке, — ответила Сара вслух. Кроме нее, в лифте никого не было. — Это я… Внеси новую запись в протокол доступа. — Она не знала, сколько ей нужно говорить, чтобы компьютер распознал голос. — М-м… Godiam, fugace е rapido, е il gaudio dellamore.

Слова сами пришли ей на ум. Буквально только что она лежала в, кровати в собственных апартаментах внутри корпорации «Тирелл». Над головой вился дымок, а Сара слушала добрую старую «Травиату». Ее любимую оперу, ведь она по-прежнему не могла слушать партии Каллас. Все эти завывания слишком напоминали голоса внутри ее головы.

Компьютерный голос ничего не ответил, однако лифт двинулся далее по стене здания. Дверь через несколько секунд открылась, и Сара ступила на порог некогда личных владений ее дяди.

Она уже бывала здесь: заходила однажды на несколько минут после возвращения в Лос-Анджелес лишь для того, чтобы осмотреться, а затем вернуться к подчиненным и отдать приказания. Весь этаж был опломбирован сразу после убийства Элдона Тирелла. Тела его, естественно, там уже не было. Убитого унесли, кремировали и преподнесли прах племяннице во время некой языческой церемонии передачи власти; набросив на лицо черную вуаль, Сара стояла на платформе перед лицом собравшихся подчиненных. Маленькую урну с выгравированным именем дяди она отнесла в свои покои. С тех пор урна медленно, но неизбежно набирала в весе по мере того, как Сара стряхивала в открытое отверстие пепел от очередной сигареты. Урна стояла рядом с туалетным столиком исключительно для этой цели.

Несмотря на кондиционирование и системы фильтрации, воздух в огромных высоких залах отдавал склепом. Словно в помещениях было наглухо закрыто то, что нельзя вычистить механическими вентиляторами. Здесь таилось не просто бремя одного года, прошедшего со дня смерти дяди; здесь таилось прошлое многих лет и множество незначительных, но связанных с ними смертей.

В этой знакомой спальне она видела сияние на своей коже. Сияние напоминало свечи в соборе и было столь сильным, что маленький порез на руке отсвечивал рубином. Теперь свечи превратились в нагромождения воска с черными семенами фитилей внутри, в белые сталактиты, замершие над мятыми шелковыми простынями. Наваленные у массивного изголовья подушки по-прежнему хранили отпечатки спины и плеч дяди. Здесь было место его ночных мечтаний, здесь его мозг неустанно трудился в те часы, когда работали лишь биржи во Владивостоке и Пекине. На далеких шахматных досках он передвигал пешки и фигуры с наличностью во все более острые и выгодные положения.

Дальше игра шла без него. Шахматист в конце концов получил мат.

Шагая по тускло освещенной спальне, Сара задела носком туфли фигурку черной королевы. Прочие фигуры валялись на полу: труп, падая, перевернул доску. «Интересно, а кто все же выиграл — дядя или его соперник?» — подумала Сара. Трудно было представить дядю проигравшим.

Из других комнат лился слабый свет, и под ногами Сара приметила еще кое-что. На полу темнел бесформенный континент с некоей безграничной карты. Здесь Элдон и лежал, прямо в луже крови, расплывшейся под холодеющими руками. Тогда следы на полу были красными, но за год уже успели потемнеть.

Сара переступила через высохшую кровь и направилась. дальше, шагая на каблуках точно по тонкому слою шеллака. Перейдя на другую сторону, она остановилась и бросила взгляд на пустую спальню. Мертвая и безопасная, эта комната нравилась ей куда больше.

Откуда-то сверху послышался шепот: «Операция не завершена. Жду дальнейших указаний. Желаете возобновить торговлю?»

Это заговорила программа торгов ее дяди, немая и безынициативная, способная лишь выполнять полученные указания. Учитывая время его смерти, наверняка он занимался именно этим, когда в спальню вошел репликант с зачесанной назад копной светлых волос (Сара видела его фотографии) и улыбкой сумасшедшего, Тихий голос программы торгов не вызывал у Сары болезненных воспоминаний, он не был связан с теми ночами, когда дядя ее еще не был убит, хотя она того и хотела. И вот теперь она у этих шелковых подушек, а программа где-то вдали бормочет номера…

— Прошу ответить, — в голосе программы слышались отчаянные нотки. — Поступили запросы касательно счета. Жду указаний.

Сара внезапно вспомнила, что привело ее сюда. Нерешенные дела. Необходимо взять власть в свои руки. Не просто признать контроль над корпорацией «Тирелл», но сделать ее своей собственностью.

В процессе этого необходимо последовательно пройти через все ступени.

Это уже одна из последних. Осталось не так много.

— Инструкции следующие… — Сара знала, что программа торгов выполнит ее приказания, поскольку была подключена к той же голосовой цепи, что и охрана дверей. — Прекратить все операции с ценными бумагами. Все счета закрыть. Обратить в наличность и внести суммы на депозит личного счета Сары Тирелл.

В голосе программы послышалось сомнение:

— Действующий счет открыт на имя Элдона Тирелла.

— Старый счет закрыть.

Несколькими секундами позже программа торгов завершила работу и замерла в некоем подобии благодарности. Другой по тону бесплотный голос прочел балансовое заключение, которое для Сары ничего не значило. На уровне наследницы корпорации «Тирелл» деньги превращались в абстрактную силу, подобную гравитации. Никто их не замечал.

Сара шла по кабинету, и никакие голоса к ней больше не обращались. На полу лежали тени от колонн. Даже вечно шепчущиеся голоса внутри нее стали замирать в тишине. Уголки губ Сары удовлетворенно поднялись.

За спальней, этим частным мирком Элдона Тирелла, раскинулись залы приемной и рабочего кабинета. В огромных помещениях, призванных ошеломлять и устрашать, царила пустота. Сара пошире распахнула двойные двери. В воздухе меж высоких колонн висели частички пыли. Навстречу девушке выкатилось жаркое послеобеденное солнце. Какой-то датчик почувствовал присутствие человека и заботливо навесил на окна поляризующие фильтры.

Каблучки стучали здесь значительно громче, напоминая эхо от выстрелов. Для подобного случая Сара оделась так, как требовало от нее незримое присутствие власти и денег. Власть и деньги не теряли силы и требовали к себе уважения, даже если их земная инкарнация более не существовала.

Сара прошла мимо поставленной буквой «Т» стойки, чья перекладина приходилась ей как раз по плечо. Прежде чем Сара повелела запереть все апартаменты, она сделала одно доброе дело. Один из подчиненных покойного напомнил ей о сове, любимой птице ее близорукого дяди. Сова то ли могла умереть от голода, то ли ее батареи могли сесть… Сара так точно этого и не узнала. Теперь сова жила где-то в комплексе, ее кормили, о ней заботились. Когда Сара готовилась вылететь на север, в голову вдруг пришло неясное желание взять сову с собой и отпустить на волю в тех самых заповедных лесах, где скрылась ее будущая жертва. Поразмыслив, она отбросила эту идею. Птица была совершенно не приспособлена — совсем другая программа, — чтобы выжить среди дикой природы. Лесные вороны мигом растерзают ее — живую или искусственную.

Сара уселась за некогда принадлежавшее дяде бюро эпохи Людовика XIV, выполненное Андре-Чарльзом Булэ. Она была еще школьницей, когда Элдон приобрел единственный сохранившийся письменный стол о шести ножках, принадлежавший некогда Гивенчи и лорду Эшбурнхэму. Стол прибыл в контейнере, наполненном древесными щепками вкупе с блестящей черепаховой мозаикой. Для Элдона Тирелла было недостаточно иметь просто некую музейную редкость, ему требовался единственный экземпляр.

Время от времени Сару так и подмывало взять топор и разнести вдребезги это произведение искусства. Пока ей удавалось подавлять в себе этот позыв, хотя, проводя рукой по полированной глади стола, она чувствовала, что желание никуда не пропало.

Хлопнули двери, которые вели в коридор за частными апартаментами. Подняв голову, Сара успела заметить взгляд Андерссона, подозрительный и властный одновременно.

— Я уже бывал здесь, — просто сообщил Декард, оглядываясь по сторонам. — Очень давно.

Сара откинулась на спинку стула:

— Не очень.

— Пожалуй, ты права. — В голосе Декарда не чувствовалось ни особой радости, ни удивления. — Как будто я попал в другой мир. В другую жизнь.

Поднявшись из-за стола, Сара медленно прошла к бару по тебризским коврам кабинета, отныне ставшим ее собственностью.

— Хочешь что-нибудь выпить? Мне доподлинно известно, что ты отдаешь предпочтение напиткам, вкус которых подобен грязи.

— Чем дальше к северу, — ответил Декард, — тем лучше. Впрочем, подойдет любой. Я уже давно перестал быть прихотливым.

Женщина передала ему небольшой бокал и налила такой же себе.

— Твое здоровье.

— Вот уж никак не мог предположить, что оно станет предметом твоей заботы.

Декард выпил залпом, и Сара подумала, что все блейдранеры, которых она только видела, пили абсолютно одинаково, точно пытались. зажечь небольшой огонь внутри.

— Когда ты меня нашла, у меня все было в порядке. В Лос-Анджелесе мне далеко не так хорошо.

Сара медленно кивнула, читая намек между фраз.

— Поэтому, полагаю, мне надлежит сделать тебе хорошее предложение, дабы компенсировать твое… неудобство.

Потянувшись за бутылкой, Декард налил себе еще.

— Вряд ли у тебя получится. Достаточно хорошего не найдется.

— Посмотрим. — Сара снова уселась за бюро, поставив рядом бокал. Жестом указала на кресло. — Устраивайся поудобнее. Нам предстоит о многом поговорить.

Декард взял бутылку виски с собой.

— Например? — осведомился он, медленно и степенно опускаясь в кресло и вытягивая ноги.

— Как я уже сказала, я хочу сделать тебе предложение. Предложение работы. Хочу, чтобы ты нашел для меня кое-кого. Вернее, кое-что. Именно это ты и умеешь, не так ли?

— Когда-то умел, хотя навыки уже не те. — Декард сделал небольшой глоток. — Возможно, тебе стоит нанять кого-нибудь другого, более хваткого.

— У тебя непревзойденные способности, — улыбнулась Сара уголками губ, — именно для необходимого мне дела.

— Есть ведь другие блейдранеры. Настоящие, те, которым это нравится. — Декард провел пальцем по краю бокала. — У меня был напарник, который как нельзя лучше подойдет для этой роли. Его зовут Холден, Дейв Холден. Позвони ему, он как раз должен был выписаться из больницы. Дейву работа нужнее, чем мне. Наверняка надо оплачивать счета.

— Любопытно. — Сара снова откинулась в кресле. — Ты не первый раз его рекомендуешь. Сначала ты рекомендовал Холдена не мне… своему бывшему начальнику Брайанту.

— Возможно, — пожал плечами собеседник. — Мне уже этого не припомнить.

— О, у меня есть доказательства. — Сара открыла бюро. Внутри лежали нож для разрезания бумаги и пульт дистанционного управления. Вынув его, женщина нажала кнопку, и часть стены отъехала в сторону. — Гляди.

Сара уже имела возможность вдоволь насмотреться на запись. Вот почему она принялась наблюдать за Декардом, который повернул свой взгляд навстречу тускло освещенным теням, вызванным к жизни одновременно и камерой, и прошлым.

Послышались голоса:

— Предложи это Холдену. Дейв справится.

Это голос Декарда, следом — ответ Брайанта:

— Уже предложил. Он может нормально дышать — пока его кто-нибудь не отключит…

Сара нажала на другую кнопку, и запись замерла.

— Теперь вспомнил?

— Где ты сумела ее раздобыть? — Во взгляде Декарда читались одновременно подозрение и невольное уважение. — Это же собственность Управления полиции! Пленка из камер в кабинете Брайанта.

— Как я говорила раньше, есть разные способы. Отношения между полицией и корпорацией «Тирелл» далеко не такие натянутые, как привыкли считать многие. Или, во всяком случае, не всегда натянутые. Есть некоторые области, в которых мы находим общий язык; или же, выражаясь иначе, я всегда могу отыскать в полицейском Управлении людей, желающих со мной сотрудничать. — Улыбка женщины осталась неизменной. — Я могу найти людей, которые делают для меня одолжения, подобные этому. Хочешь взглянуть еще?

Декард покачал головой:

— Не очень. Мне и в первый раз все это не понравилось.

— Возможно, сейчас ты посмотришь с более… практичной точки зрения. Смотри.

Сара перемотала кассету обратно до того места, где Декард по-прежнему стоял в кабинете.

Снова послышался голос Брайанта:

— Еще четыре объекта гуляют по улицам…

— Ты уловил? — Сара остановила пленку. — Когда Брайант ставил тебе задачу, когда он рассказывал тебе о появившейся в Лос-Анджелесе группе сбежавших репликантов, какое число он назвал?

— Я не… — Декард пожал плечами, точно раздосадованный. — Я не помню точно, какое число он назвал. Наверное, четыре. Наверняка их столько и было. По крайней мере, именно за таким количеством я и начал охотиться.

— Очень хорошо. Послушай теперь, что сообщил он тебе минутой-двумя позже. — Женщина перемотала кассету вперед и вновь включила запись. — Слушай внимательно.

На экране монитора появилась другая комната. («Хотя и ее Декард наверняка узнал», — подумала Сара.) Брайант и Декард находились в маленькой просмотровой. Неподалеку виднелась принесенная Брайантом бутылка виски.

Экран внутри экрана. На пленке Брайант и Декард также наблюдали запись интервью Холдена с репликантом Ковальским в штаб-квартире корпорации «Тирелл».

— Я уже проходил тест на развитие интеллекта в этом году… — Крупным планом — скуластое лицо Ковальского. — С таким, по-моему, не встречался…

— Система отбора информации запрограммирована так, чтобы отображать самый последний вид объекта, — пояснила Сара, показывая на экран. — Холден был последним, кто как следует рассмотрел Ковальского — последним живым. Теперь послушай, что тебе скажут о том, сколько репликантов бежало из колонии и появилось на Земле.

Снова раздался скрипучий голос Брайанта:

— Шесть репликантов — трое мужчин, три женщины…

— Шесть. — Декард в недоумении уставился на экран. — Теперь я припоминаю… он сообщил мне, что сбежавших репликантов было шесть.

Декард медленно покачал головой, точно силясь распознать скрытый смысл.

— Ты начинаешь догадываться, — тихо проговорила Сара. — Дальше на этой пленке Брайант продолжает говорить о пяти репликантах. Одного он не назвал, поскольку первый из них был уничтожен системой защиты, когда беглецы пытались в первый раз взять штурмом здание корпорации «Тирелл». Потом он предоставил тебе фотографии, сообщил имена и всю прочую информацию о репликантах. Тебе это может показаться интересным.

Пошла оставшаяся часть пленки. На мониторе в кабинете Брайанта поплыли лица, результаты сканирования. Уголком глаза Сара заметила, что Декард смотрит на экран с застывшей ухмылкой на лице.

— Посчитай сам, — заметила Сара, остановив запись; на стене остался только голубой светящийся квадрат. Женщина положила на стол кулачки. — Первый — мертвый репликант, сгоревший на проволоке, которой обнесена корпорация «Тирелл». — Она отогнула мизинец. — Затем Ковальский, тот, кто застрелил Холдена. Теперь женщины, одна по имени Прис и брюнетка Жора. Добавим к ним репликанта Роя Бейти. — Сара вытянула руку перед монитором. — Всего получается пять, а не шесть.

Плечи Декарда заметно напряглись при упоминании имени Роя Бейти. Он был последним из бежавших репликантов и едва не лишил его жизни.

— Возможно… Брайант сделал ошибку, когда в первый раз говорил со мной. — Декард небрежно махнул рукой: — Пять, шесть… кто знает? Ты ведь помнишь, он пил как сапожник. Наверняка у него в голове все смешалось.

— Их было шесть, — тихо сказала Сара. — Брайант ничего не перепутал… по крайней мере, тогда. Всего шестерым репликантам удалось бежать и добраться до Лос-Анджелеса. Первоначальная информация, переданная внеземными службами безопасности, подтверждает это. Доступ к ней у меня тоже есть. Плюс к этому Брайант один раз заполнил банк данных с материалами распознавания репликантов таким образом, что мог извлечь один из блоков. Именно тогда он и совершил ошибку, оставив дыру. Данные сканирования были записаны по порядку, в точности так, как их загружали в файл. Сгоревшего на проволоке в файл не заносили, поскольку он больше проблемы не представлял. Ковальский стоял в деле под номером один, за ним шел Бейти под номером два, а женщины Жора и Прис были написаны под номерами четыре и пять. Таким образом в файле образовалась дыра прямо посередине, то есть там, где должна была быть фотография и информация о еще одном репликанте. Брайант или не сумел закрыть дыру, или же его это просто не заботило.

Сара скрестила руки на груди:

— Посчитай сам, Декард. Проверь меня, сложи — всего получится шесть. Значит, шестой сбежавший репликант по-прежнему на свободе. Он где-то в городе, а мы даже не представляем, где именно.

— Даже если это и так, — Декард раздраженно поморщился, — какое мне дело?

— Я хочу, чтобы тебя это касалось напрямую. — Сара погасила экран и с помощью пульта вернула стену на место. Пульт вновь занял свое место в ящике. — Ради этого ты здесь, ради этого мы вместе проделали путь в Лос-Анджелес.

— Похоже, ты напрасно тратишь свое времена меня или на кого угодно другого. — Декард смотрел на женщину, сузив глаза. — Брайант был закомплексованный алкоголик. Он мог сказать «шесть», когда собирался сказать «пять». Вероятнее всего, именно поэтому я тогда и не придал значения его словам. Я знал, как работают куриные мозги Брайанта. Возможно, все эти столь волнующие тебя мысли о шестом репликанте не имеют под собой никаких оснований.

— Если не считать другой информации, которую я проверяла. Доклад от внеземных служб о сбежавших репликантах. Вот, что хранился у Брайанта, но которого он тебе не показал, сообщает, что всего шестеро сумели добраться до Земли.

— Как еще и отчет существует? — Декард коротко и хрипло рассмеялся. — Когда никаких проблем больше нет. Войди в отчет и посмотри, кто же шестой. Его не придется отслеживать.

— Я не могу этого сделать. — Казалось, у Сары готов ответ на любой вопрос Декарда. — Прежде чем Брайант вызвал тебя и дал задание, он лично стер информацию из файлов полицейского Управления.

Никаких сведений по шестому репликанту больше Ко существует.

— Не беда, Управление может попросить внеземные службы передать отчет заново.

— Декард, похоже, ты не понял меня. — Сара подалась вперед. — Полиция Лос-Анджелеса не знает о существующей проблеме. Дело о происшествии закрыто, все списано в архив с того самого момента, Как репликанта Роя Бейти нашли мертвым. И я не мочу, чтобы полиция возобновила расследование. Корпорация «Тирелл» этого не желает.

— Почему? Ты говоришь, что по городу бегает еще одна модель серии «Нексус-6». Поверь мне, я знаю: она может натворить много дел. В твоих же интересах покончить с этим как можно скорее.

— Да, в моих и в интересах корпорации «Тирелл» тоже. Но это должна сделать не полиция. Я хочу, чтобы официальные власти к делу касательства не имели. ООН уже успела выразить нам втихую свое недовольство — в прессу, естественно, ничего не просочилось — по поводу того, насколько разумно использовать продукцию корпорации «Тирелл» — репликантов — в программе колонизации внеземного пространства. Возникли… проблемы, мягко выражаясь. Не только с теми, что бежали и вернулись на Землю, но и с теми, что там остались.

Декард поднял брови:

— Занимаясь тем, чем я занимался долгие годы, я дошел до такого состояния, что, когда люди говорили о проблемах, мне слышалось — смерть.

— Нет нужды вдаваться в детали. — Голос Сары звучал ровно и холодно. — Если эти проблемы суть смерть, то тогда ООН и колонисты сами навлекли их на себя. Им понадобилось более высокое качество рабского труда, потребовались репликанты, все более и более похожие на людей, обладающие человеческими чувствами и соответствующим уровнем интеллекта. — Ее голос звучал все так же холодно, но теперь в нем прорезались нотки сожаления. — И не потому, что требовалось увеличить эффективность или работоспособность по сравнению с обычными немыми роботами — наши старые модели серии «Нексус-1» более чем прекрасно отвечали этим требованиям.

— Тогда почему?

— Вы, блейдранеры, и впрямь как дети. Дети, сеющие смерть. — Сара с жалостью смотрела на Декарда. — Вы способны на убийство, но свойства человеческой натуры вам неведомы… Зачем вдруг внеземным колониям понадобились причиняющие хлопоты человекоподобные рабы вместо симпатичных эффективных механизмов? Все очень просто. Машинам неведомо страдание, они просто на это не способны. Машина не знает, что ее изнасиловали. Между тобой и машиной не существует властных отношений. Именно это ООН сделала центральным пунктом в рекламе по внеземным колониям. А для того, чтобы репликант мог страдать, мог полностью отдавать хозяину энергию, возникающую в отношениях «раб — хозяин», он должен иметь чувства. — Сара подняла уголки губ. — Когда Брайант рассказывал тебе о серии «Нексус-6», он посмеялся над тобой, прекрасно осознавая правду. Эмоции андроидов — не просто техническая новинка. Корпорация «Тирелл» вложила эмоции в репликантов, поскольку именно этого хотели наши заказчики.

— Выходит, они получили больше, чем хотели.

— Они получили именно то, что хотели. Другое дело, что они не хотят за это платить. Собственно, платить за это не хотел никто и никогда. Цена за владение рабами такова, что в конце концов в один прекрасный день рабы восстанут и, если им подвернется удобный случай, перережут хозяевам глотки. — Сара улыбнулась так, точно сама прочувствовала эту горькую вселенскую мудрость. — Давай говорить откровенно, Декард. Такова человеческая натура, и именно ее мы воспроизвели в репликантах серии «Нексус-6». Вот из-за чего разволновались подразделения ООН, отвечающие за внеземные колонии. Теперь они не в состоянии признать, что промахнулись, что вся их стратегия сделать внеземные миры привлекательными для колонистов обернулась бедой, что она ведет к военизированным поселениям, подобным античной Спарте, вооруженной до зубов, чтобы властвовать над собственными илотами, а иначе на планетах вырастут груды костей. Ведь репликанты могут восстать, и тогда ООН придется направить войска, чтобы осуществить стерилизацию и уберечь от подобной напасти другие поселения. В колониях происходит немало такого, о чем земляне даже и не подозревают. Все это совсем не вписывается в пропаганду ООН.

Сидящий по другую сторону бюро Декард сосредоточенно молчал. Сара видела, как перекатываются желваки на его скулах.

— Я думаю… — он слегка повернулся в кресле, — думаю, что понял, к чему ты клонишь. Ты собираешься сообщить мне, что власти ООН и полиция заодно, что они объединились в заговоре и хотят представить дело так, точно проблемы с репликантами возникли по вине корпорации «Тирелл», а не по их собственной.

— Ты кое о чем забыл, Декард. Это не просто заговор против корпорации «Тирелл», это заговор и против блейдранеров. А выражаясь более точно, это заговор с использованием блейдранеров. Вернее, с использованием их смерти. Власти ООН вынуждены делать вид, что репликанты «Нексус-6» еще более опасны, чем они есть на самом деле, что они могут еще лучше притворяться людьми… и уклоняться от системы, которую создали для их распознавания и уничтожения. А система — это ты, Декард, ты и другие блейдранеры. Лучше и не придумаешь — и хлопот никаких: подстроить только всем вам провал сродни краху, который потерпел Дейв Холден. Надо всего-навсего подать дело так, будто блейдранеры не способны справиться с репликантами «Нексус-6», и тогда у властей на руках окажутся все аргументы в пользу закрытия корпорации «Тирелл». Закрыть ее навсегда, и больше не будет ни корпорации, ни репликантов! А внеземные миры как-нибудь обойдутся.

— Может быть. — По голосу Декарда не чувствовалось, что он сильно удивлен. — По крайней мере, до тех пор, пока ты не придумаешь, как снова вернуться в бизнес. Возможно, у вас появится новая версия репликантов, на сей раз менее умная и опасная.

— К сожалению, этого не случится. — Сара продумала и этот вариант. — Если корпорация «Тирелл» будет закрыта, как того желают ее враги, она больше не возродится никогда. Весь этот комплекс… — женщина обвела рукой стены кабинета и все близлежащие здания, — существует для того, чтобы мы получили заказ ООН и превратились в единственного поставщика репликантов во все внеземные миры. Нам пришлось отстроить здания в соответствии с требованиями ООН. Здесь расположены все исследовательские и конструкторские бюро, производственные мощности, все сборочные линии, с которых сходят готовые к отгрузке репликанты. Даже семейные апартаменты Тиреллов расположены здесь, ибо таково было решение OOH. Соблюдены форма зданий, порядок сообщения между ними. Все выстроено так, что в случае нажатия красной кнопки и ввода в действие системы самоликвидации результатом будет полное уничтожение корпорации «Тирелл» при минимальном ущербе близлежащим районам города.

Глаза Декарда раскрылись чуть шире.

— Самоликвидация? О чем ты?

— Не нервничай. Вряд ли это произойдет, пока ты сидишь здесь. — Сара едва заметно повела плечами. — Но это может случиться, ведь все планировалось с учетом подобной ситуации. Весь комплекс корпорации, все здания, что вокруг нас, строились с заложенными взрывными устройствами в толще конструкций и стен. Все они соединены в единую цепь, запрограммированную на синхронный взрыв. Все превратится в пыль.

Сара научилась говорить об этих вещах бесстрастно, повторяя их мысленно на ночь, перед тем как лечь спать, точно детскую сказку.

— Некоторые устройства размером с кулак, другие — несколько больше. После взрыва останется только пепел; возможно, и от меня тоже, если в момент, когда это произойдет, я буду здесь. Впрочем, не думаю, что кому-нибудь взбредет в голову копаться на пепелище. Комплекс выстроен так, чтобы обрушиться внутрь, по этой же причине и башни наклонены друг к другу. Весьма продуманный апокалипсис, никто больше пострадать не должен. Так что, как видишь, Декард, когда корпорация «Тирелл» выйдет из бизнеса — если власти ООН найдут оправдания для нажатия красной кнопки и последующих разрушений, — едва ли нам удастся быстро восстановить свою деятельность.

— Ты полагаешь, что именно этого они и добиваются?

— Неужели они признают собственные ошибки? Ошибки в самой программе колонизации? — Сара откинулась назад и холодно рассмеялась. — Естественно, нету Вот тебе еще одна часть человеческой натуры. Мы убиваем, но никогда не приносим извинений.

Декард в молчании изучал пустой бокал.

— Могу я предположить… — тихо, едва слышно пробормотал он, — могу ли я предположить, что, если от корпорации «Тирелл» ничего не останется, это будет некой трагедией?

— Меня не интересуют твои мысли. Можешь думать все, что тебе захочется, но я не собираюсь допустить уничтожения корпорации. Она принадлежит мне! — Повернувшись, Сара глянула в окно, в котором виднелись башни, отливавшие багровым в лучах заката. — Я не рассчитываю, что судьба корпорации волнует тебя так же сильно, как и меня. Я просто хочу, чтобы ты выполнил одну весьма необходимую работенку.

— Как я давным-давно говорил Брайанту… — Декард наклонился вперед и опустил бокал на стол. — Я больше не работаю.

— Будешь работать. На меня.

— Ты слишком самоуверенна. — Его глаза сузились. — Я даже не знаю, чего ты от меня хочешь.

— А разве непонятно? По городу по-прежнему разгуливает сбежавший репликант серии «Нексус-6» корпорации «Тирелл». Я хочу, чтобы ты нашел его и — забыла точное слово — отправил на покой до того, как начнется новый этап заговора, до того, как корпорация «Тирелл» и все то, что вызвал к жизни мой дядя, будет уничтожено.

— Я тебе уже говорил… — Декард медленно покачал головой. — Для меня это не трагедия.

— Вижу. — Женщина поочередно коснулась бокалов; — Тогда… мне придется сделать достойное тебя предложение.

— У тебя не хватит денег. Ни у кого не хватит.

— Возможно, и нет, но… я могу предложить тебе нечто иное, то, что ты ценишь. Скажем… женщину, которую ты любишь.

Декард выпрямился в кресле.

— Что это значит?

Сара вышла из-за стола и подошла к высоким окнам кабинета.

— Иди сюда, — позвала она, одним взмахом руки погрузив кабинет в темноту. — Хочу кое-что тебе показать.

Несколько секунд Декард пристально смотрел на see — солнце с трудом пробивалось сквозь слой фотохрома, — а затем поднялся с места. Пока он шел к ней, Сара подняла руки вверх и распустила волосы.

— Ты уже делала это однажды. — Декард встал прямо перед ней, наблюдая, как женщина встряхнула густую волну темных волос, ниспадавших ей на плечи. — Нет нужды повторяться. Я и так вижу сходство.

— Это не сходство. — Сара провела рукой по волосам. — Это одинаковость. Ты ведь и сам это знаешь, не так ли. Не имеет значения, сколько раз ты говорил себе другое… Она и я — одно и то же. Когда ты любишь Рейчел, ты любишь… меня.

Декард закрыл глаза. Поднял руку, словно желая взять Сару за локоть, но вдруг остановился.

— Я подлинник, а Рейчел копия. — Сара понизила голос. — Тебе придется помнить об этом…

Его рука дрожала, на полпути между желанием и волей. Ее присутствие, Сара знала и видела это, светило в нем подобно солнцу, пробивающемуся сквозь немые окна.

Словно потеряв равновесие, Сара оперлась рукой о его грудь, одновременно прижав губы к его уху.

— Ты знаешь… — она перешла на шепот, — ты знаешь, что это я…

— Нет, — покачал Декард головой, не раскрывая глаз. — Ты не…

Прикрыв ресницы, Сара погасила последний лучик света. Теперь она чувствовала, лишь как касается губами его лица.

— Она умирает. Она умерла… в этом вся разница. — И снова шепотом: — Зачем тебе любить мертвую? — Тихо, почти неслышно: — Когда ты можешь любить меня…

Он не ответил. Его рука внезапно взлетела вверх, схватив женщину за хрупкое запястье.

Прошлое было запечатлено на пленке, но Сара знала, что ей нет нужды напоминать Декарду, проигрывать слова, что звучали в другой комнате, перед другим окном и были записаны его собственной скрытой камерой. Слова эти звучали там, где подозрение, порой охватывающее любого блейдранера, соединилось с ожиданием. Пленки были обнаружены на квартире Декарда и доставлены ей. Вот почему Сара знала, что говорилось в другом месте, в другое время и в ином мире.

Она сделала шаг в сторону.

— Скажи… скажи, что хочешь меня…

Декард повернул голову, точно застигнутый врасплох. Прислушался.

— Скажи это, — шепотом приказала Сара.

Он повторил тягуче, медленно:

— Скажи, что ты хочешь меня…

Время точно обволокло их. Слились воедино его прошлое, настоящее, ее слова и то, что говорила некогда Рейчел, говорила давным-давно.

— Я хочу тебя…

Он отпустил ее руку, но лишь затем, чтобы погрузиться во тьму распущенных волос, а другой рукой крепко привлечь ее к себе, прижать что было сил. Никогда не кончающееся прошлое раскрылось вокруг них, и в поцелуе прозвучали невыговоренные слова.

Внезапно Декард резко отбросил ее от себя, точно ударил. Губы Сары дрожали, она едва сдерживала дыхание. Кружилась голова, и, будто сквозь сон, она увидела, как Декард повернул к ней голову и сузил глаза в свете предательского луча, оторвавшего его от обманчивого видения, ожившего прошлого. Декард вернулся в реальный мир, еще не совсем уверенный, не привиделось ли ему все это.

Сара махнула рукой, и окно вновь обрело прозрачность. Кабинет залили красные закатные лучи. Сара твердо, не мигая смотрела на Декарда и размышляла о том, что видит он в ее глазах, видит ли он то, что так ясно читается в глазах у него. Иное человеческое качество, которое может привести его к гибели. Нечто нерациональное и верное… «Нет, — сказала она себе. — Судьба…»

— Хорошо. — Декард провел по губам рукой. — Я принимаю предложение. Я найду для тебя шестого репликанта.

По меньшей мере он ее ненавидит. Сара видела это в глазах Декарда, пылавших жаром стали и одновременно холодных как лед. Она знала, что от него можно ожидать.

Декард налил себе еще бокал из стоявшей на бюро бутылки. Разом опорожнив его, вновь обернулся к Саре.

— Ты напомнила мне, — голос его звучал сухо, точно пустой бокал в руке, — напомнила о ней. Я почти уже забыл.

«Я победила. — В глазах ее потемнело. — Я должна была». Маковки башен расплылись, в уголках губ Сара почувствовала соль.

Голос Декарда достиг ее слуха откуда-то сзади, из огромного пустого пространства меж ними.

— Ты — самый быстрый путь. Обратно к ней. К Рейчел. — Декард со звоном опустил стакан на стол. — Вот моя цена.

Глава 4

— Какой у тебя план? — Андерссон, если только его и вправду звали так, оторвался на миг от приборов челнока.

Декард пожал плечами:

— У меня свои методы.

Челнок пролетел над рынком на Олвера-стрит достаточно низко, так что Декард даже смог разглядеть, как торговцы животными пакуют тюки, сворачивая торговлю. Искусственных животных приходилось укрывать под навесами, чтобы дневной жар не повредил их оптико-синтетические цепи. Редкие и более дорогие настоящие животные нуждались в воде и клетках с контролем температуры.

— Полагаю, я отловил достаточно репликантов, чтобы уразуметь, как это делается.

Декард держал глаза полузакрытыми. Когда агенты Сары Тирелл везли его на встречу с хозяйкой, город представал во вспышках огня посреди темной ночи — загорались вырвавшиеся из-под дрожащей земли Лос-Анджелеса газы. Теперь же ночные факелы померкли на фоне дневного сияния.

— Репликант под номером шесть может оказаться непохожим на прочих. — Похоже, агент знал все о работе, на которую согласился Декард, — Он может оказаться орешком покрепче.

Декард не обратил внимания на замечание. Чем быстрее он попадет на улицы города, тем быстрее сумеет разделаться с этим печальным занятием и вновь отправиться на север.

— Куда мы летим? — спросил он, глядя, как стайку искусственных эму погнали в боковую аллею.

Рынок постепенно затихал, и неоновые вывески на разных языках гасли одна за другой.

— Увидишь, — отозвался Андерссон, наклоняясь вперед и манипулируя посадочными переключателями. — Скоро.

Осталась гореть только самая большая неоновая вывеска. Декард помнил, что она горела всегда, в любое время суток, в любую погоду, возвышаясь над неблаговидной городской суетой, словно немое благословение. По размеру буквы практически совпадали с висящей в небе над городом рекламой ООН, в восторженных выражениях призывающей покинуть Землю.

«ВЕТЕРИНАРНАЯ ЛЕЧЕБНИЦА ВАН НЕССА» — гласили огромные розовые буквы, чуть подсвеченные голубым. Каждые две секунды грустное лицо героя одного из мультфильмов сменялось на радостное, а его рану перевязывали. Декарду всегда казалось, что таким же легким должно быть и воскрешение.

Челнок приземлился прямо на крыше здания.

— Зачем мы сюда прилетели? — поинтересовался Декард. — У твоего котенка болят уши?

— Нет. — Андерссон оторвался от приборов и предоставил челнок в распоряжение автопилота. Лицо агента на миг украсила улыбка. — Приказ мисс Тирелл. Вам здесь назначена встреча.

Декарда затолкнули в лифт раньше, чем приземлились еще два челнока. Он не сопротивлялся. Пока что удалось обойтись без стычек, и нет никакой нужды обострять отношения сейчас. Мужчина рядом с ним нажал кнопку нужного этажа, и лифт провалился в едва уловимые, но безошибочные запахи лекарств и экскрементов.

По огонькам на панели Декард определил, что лифт движется куда-то в центр здания. Когда двери открылись, детектив нос к носу столкнулся с мужчиной невысокого роста в очках. Незнакомец был одет в халат и держал в руках котенка.

— Побыть с вами, мистер Исидор? — поинтересовался Андерссон, держа дверь лифта открытой.

— Нет… не думаю, что это п-понадобится. — Почесывая котенка за ухом, коротышка наклонил голову набок и поднял брови. — Уверен, что наш г-ггость умеет себя вести.

— А у меня есть выбор?

— Ну… — протянул, нахмурившись, Исидор, — вероятно, н-нет.

— Не делай глупостей, — шепнул Андерссон на ухо Декарду. Агент вошел в лифт, нажал кнопку и исчез за стальными дверями.

— Не стоит волноваться. Им п-платят за то, чтобы они в-вели себя так. Просто слова. Вам следует з-знать.

Декард последовал за незнакомцем.

— Иногда это не просто слова.

— О да… — Исидор обернулся. — Вы это т-тоже знаете. Именно в таких случаях людям — и другим — б-бывает б-больно.

Ступая по бетонному полу, Исидор и Декард вошли в длинный коридор. С обеих сторон виднелось по три-четыре ряда с клетками и вольерами. Когда Исидор проходил мимо, маленькие животные, похожие на кошек, кроликов, собак и хомячков, прижались разом к прутьям ограды и хором принялись шуметь, требуя внимания.

Повернув голову, Декард присмотрелся к ним внимательнее. Некоторые из животных в вольерах оказались ненастоящими. Частично разобранный кот стоял впереди целого выводка котят. Белый мех был откинут назад и обнажал полиэтиленовые трубки и сеть алюминиевых ребер. Оптические сенсоры на голове смотрели на Декарда с глубоким пониманием. Неподалеку по клетке кружил гончий пес, то и дело хватаясь клыками за прутья. Все четыре ноги зверя были выполнены в виде миниатюрных гидравлических цилиндров.

Чуть дальше припал к блюдцу с водой некто безголовый. Рядом неназойливо сопел кролик, по всей видимости, живой, как показалось Декарду.

— Ч-что случилось? — обернулся Исидор, услышав, как шумно вздохнул Декард.

— Мне от них становится не по себе.

— В самом деле? — Исидор остановился. Он смотрел на Декарда широко раскрытыми глазами. Даже котенок в его руках и тот моргнул. — Почему?

— Они не настоящие.

На рынке Декарду доводилось видеть множество искусственных животных, и они не задевали его. Разница была в том, что у тех, на рынке, все наружные покровы были не тронуты, а здесь, в лечебнице, животные представали перед ним во всей электромеханической наготе.

— Ну в-вот. — Слова Декарда огорошили Исидора, будто узнавшего неслыханную весть. На миг тот уставился на котенка. — Полагаю, у меня иной взгляд на вещи. Они все кажутся мне н-настоящими. Я имею в виду… вы можете их потрогать. — Он поднес котенка ближе к Декарду.

Декард почесал голову котенка; в ответ раздалось довольное мяуканье. Может быть он настоящий, а может, просто хорошо сделан и запрограммирован.

— В-видите? Он настоящий. — Исидор открыл одну из пустых клеток и опустил туда котенка. — на место, Тигр! Котенок разочарованно пискнул, потом свернулся калачиком и закрыл глаза. — Пойдемте. Мой к-кабинет рядом. Я прикрою дверь… чтобы вы не видели ничего вам неприятного.

Глаза Исидора за стеклами очков прищурились, он повернулся и двинулся дальше.

— О чем это вы?

— О, п-пустяки… — Исидор повернул ключ в замке и чуть заметно улыбнулся. — П-просто я не ожидал, что вы так… ч-чувствительны. — Он перешагнул через порог. — Тем более если учесть особенности вашей личной ж-жизни.

— Намек понял. — Декард прошел в небольшую комнатку с низкими потолками и без окон. На стенах висели календари и фотографии животных вместе с их владельцами. «Довольные клиенты», — подумал он. — Вот только Рейчел немного отличается от ваших зверушек».

Декард усилием воли заставил себя сохранять хладнокровие, чтобы пройти то, ради чего его сюда привезли, и вернуться к спящей, умирающей, ждущей женщине на севере.

— П-пожалуйста, с-садитесь. — Исидор опустился в кресло рядом со столом, заваленным кипами бумаг и пустыми пластиковыми чашками.

— В самом деле… я очень хочу, чтобы вы чувствовали себя с-спокойно. Нам надо о многом поговорить.

— Здесь написано, что вас зовут Ганнибал Слоут, — сидя в кресле, Декард подобрал со стола дешевую деревянную табличку. — Это вы или кто-то другой?

— Мистер Слоут был моим начальником. Давным-давно. Потом он умер. — Исидор быстро осмотрелся по. сторонам и показал пальцем на одну из фотографий. — Вот он.

Повернув голову, Декард увидел пожелтевшую от времени газетную ксерокопию, пришпиленную к стене. На нечеткой фотографии толстый веснушчатый мужчина передавал кота семейной паре. Женщина нежной ручкой гладила котика, а мужчина немного растерянно смотрел в объектив.

— Хороший парень? — спросил Декард.

— Да, конечно. В своем завещании… он отписал мне лечебницу. — Исидор повернулся лицом к посетителю. — Он оставил мне… все. На самом деле. — Стоило Исидору положить руки на подлокотники, как кресло будто стало больше в размерах и собралось его поглотить. — Это огромная ответственность.

— Да ну? Давать таблетки от простуды? Ну, еще склеивать репликанта-пекинеса, может быть… Не сказал бы, что очень сложно.

— Т-так и я раньше думал. Н-ничего другого я в этой работе не находил даже тогда, когда покойный мистер Слоут был жив и я помогал ему. Ничего иного раньше в работе лечебницы Ван Несса я не видел. Пилюли да м-мелкий ремонт.

— А если не так… — Декард поставил табличку на место, — то?..

— Ну… вы, наверное, с-скажете, что мы работаем с муляжами, словно базарные торговцы. Поддельные з-золотые рыбки, кошки, собаки и все такое прочее. Такие, что вы не можете отличить их от настоящих — я имею в виду… от живых. От тех, кого в-вы называете живыми.

— А разве не так? Я считал, что дело в деньгах. Людям нравятся муляжи, ведь с настоящими… за ними нужен уход, с копиями проще.

Собеседник Декарда медленно кивнул. На его розовой лысине виднелись редкие кудри мягких седых волос.

— Полагаю, именно т-так думает всякий, кто долго пробыл блейдранером. У вас свой собственный метод работы с… с копиями? В-верно?

Декард пристально посмотрел на закутанного в халат старичка.

— Послушайте, меня за тем сюда доставили, чтобы вы выясняли мое моральное состояние? Можете не беспокоиться. — Декард положил руки на подлокотники, словно был готов в любую минуту вскочить и выйти из кабинета. — Вы так много знаете о блейдранерах… — а вы когда-нибудь слышали о том, что они называют Кривой?

— Может быть, — нервно пожал плечами Исидор. — Нечто из… жаргона полицейских.

— Кривая Вомбау. — Слова дались Декарду с трудом. Это было нечто, о чем знали все в лос-анджелесской полиции, но о чем вслух никогда не говорилось. Еще одна возможность угодить в лапы кадровиков-психиатров, а там, если тебя посчитают слишком уж рехнувшимся, отберут пистолет, эту панацею от всех проблем. — Показатель самоотвращения. У блейдранеров он растет быстрее, чем у других полицейских. Видимо, такая работа.

Глаза Исидора за стеклами очков казались влажными и сочувствующими.

— И что т-тогда?

— По-разному. — Когда кожа рассечена, в мягкие ткани скальпель заходит много легче. — В зависимости от твоего места на Кривой.

Раньше Декард любил размышлять об этом в своей квартире, поздно вечером, развалившись на роскошном кожаном диване, который мог позволить себе купить. В своей одинокой квартире, где он жил после развода, с бокалом виски двадцатипятилетней выдержки с Оркнейских островов, которое сладко пахло дымом, пылью и деньгами. Никто из блейдранеров не мог пожаловаться на недостаток средств. Частенько Декард сидел там точно под наркозом, когда на груди еще не успевали высохнуть капли крови репликантов. Однажды он поднял бокал и увидел красные капли на тыльной стороне руки. Тогда он выпил, закрыл глаза и ничего не почувствовал.

— В конечном итоге… Кривая становится настолько крутой, что ты падаешь. Я упал.

— И теперь вы больше не блейдранер.

Прошло немало секунд, прежде чем Декард смог ответить.

— Нет… — Он покачал головой. — Думаю, я никогда им и не был.

— П-плохо. — В голосе Исидора прорезался металл. — Немного поздновато для всех тех, кого вы убили.

Декард уставился на собеседника тяжелым взглядом.

— Послушайте, приятель, — его глаза сверкнули разящим копьем, — я просто делал свою работу.

— Я знал, что вы так скажете. — Исидор не вздрогнул, не запнулся. — Все так говорят. Все убийцы.

Дежурный полицейский быстро вскинул автомат к груди. Еще одно движение — и он готов выпустить очередь. «У тебя есть пропуск на этаж?» Многозначительный взгляд из-под форменной фуражки.

— Эй, эй… не размахивай этим, парень! — Человек в зеленом халате санитара поднял пустые руки. Улыбка широкая, но глаза холодные. — Я просто не ту кнопку нажал и вышел не на том этаже. Только и всего. — Он медленно опустил руки. — Незачем расчехлять пушку, приятель.

— Не ту кнопку, говоришь? — Охранник не спускал пальца с курка. На его плече под эмблемой лос-анджелесской полиции виднелись нашивки снайпера; правда, на таком расстоянии это было несущественно. Он вполне мог бы прижать пустой глаз дула автомата прямо к груди под пластиковым больничным пропуском. — Что же ты тогда не развернешься, не войдешь обратно в лифт и не нажмешь нужную кнопку? Поторопись, и у тебя не будет неприятностей.

— Да что ты так разволновался? — Улыбчивый человек приподнялся на цыпочки, всматриваясь поверх головы полицейского в открытую дверь отделения, где находился единственный пациент этажа, окруженный булькающими аппаратами и полудюжиной врачей и сестер, которые больше напоминали техников и электриков. Мягко вспыхивающие точки оставляли острые росчерки на экранах мониторов. — Этот парень что, какая-то шишка? — За изголовьем кровати окна во всю стену выходили на город. — Давно здесь лежит? — Раскаленное лос-анджелесское солнце плавило небоскребы, растворяя в своем ослепительном свете экраны ооновского дирижабля, приглашавшего всех к внеземной колонизации.

— Много вопросов задаешь. — Сказано было спокойно, но указательный палец надавил на металлический крючок; тотчас же некие металлические детали с готовностью звякнули внутри автомата. — Как бы не пожалеть об этом.

— Спокойно, братец. — Руки вновь поднялись раскрытыми ладонями вперед, между ними покачивалось улыбающееся лицо. — Ты делай свое дело, а я буду делать свое.

В мозгу человека, в его холодных глазах читалось одно невысказанное слово: «ничтожество». Метрах в двух позади охранника находилась арка металлоискателя; было видно, что она отключена — видимо, чтобы не гудела, когда ввозят и вывозят тележки с оборудованием. Это не имело никакого значения, даже если бы пришлось с улыбкой шагнуть под эту арку — маленький, но мощный пистолет был спрятан на спине в полимерном чехле с микропроцессорным управлением, способным обмануть хоть целую радарную станцию. Лень и непрофессионализм — вот что раздражало. Эти лохи, с их черной кожаной формой и стальным блеском в глазах, были дилетантами, не придававшими значения деталям. «Типичное ничтожество».

Мужчина отступил назад и нажал на кнопку вызова лифта. Кабина не ушла с этажа; двери разъехались в стороны, и он шагнул в них, продолжая улыбаться. Помахал рукой в сужающийся проем дверей: «Пока». Прислонившись к стене ползущей вниз кабины, позволил себе улыбнуться. Теперь в его глазах не было слов, была только карта, точный план отделения со всеми его аппаратами, охранниками, докторами и человеком на больничной койке, у которого вместо сердца и легких была дыра.

Мужчина в зеленом халате спустился на один этаж. Здесь не было охраны. Вытащил из пустующей кладовой свой механизм, более громоздкий и грубый, чем хромированные больничные тележки, и ввез его в родильное отделение. Там начал отгибать тяжелые распорки, которые тяжело вдавливались в истертый линолеум на полу.

— Что, черт возьми, вы тут делаете? — Помахивая планшетом, к нему семенила старшая сестра отделения. — Эту штуку нельзя здесь устанавливать. Что бы это ни было…

Улыбающийся человек повернулся к женщине.

— А я думаю, можно.

За ее спиной вдоль обеих стен за перепалкой наблюдали зрители — беременные женщины. Лежа на тесно сдвинутых кроватях и приподнимая головы, чтобы не мешали вздувшиеся животы, они силились разглядеть причину шума; их глаза, притухшие от лекарств, лучились буддистским спокойствием.

— Кроме того… — Улыбка стала еще более широкой, хотя и менее обнадеживающей, — я тут ненадолго.

— Я позову охрану! — Старшая сестра повернулась и зашагала к центральному посту.

— А вот это плохая мысль. — Мужчина прервал процедуру установки оборудования и вытащил из-под зеленого халата пистолет. Металлического щелчка было достаточно, чтобы остановить сестру; глаза ее округлились, когда она, взглянув через плечо, увидела маленькую черную дырочку нацеленную точнехонько под край белой накрахмаленной шапочки. — Зачем беспокоить охрану?

Он оттеснил женщину к стойке центрального поста, держа дуло всего в дюйме от ее лба. Мимо молоденькой, еще более испуганной сестрички, сидевшей за стойкой, свободной рукой дотянулся до телефона и выдернул шнур из розетки.

— В самом деле, я не вижу тут никаких проблем. Если только вы сами не будете их создавать. — С лучезарной улыбкой мужчина отвел пистолет от старшей сестры и указал стволом на другой стул за стойкой. — Присядьте.

И вернулся к неуклюжему приспособлению, громоздящемуся посреди предродового отделения. Взгляды всех беременных женщин были прикованы к нему; две из них, менее накачанные транквилизаторами, принялись тихонько плакать, натягивая на себя тонкие простыни, словно пытались укрыться за ними.

— Леди… вы прекрасны в вашем положении. — Он поднял пистолет, направив ствол в дырчатый звукоизолирующий потолок. — Так и лежите. Тихо-тихо. — Повернулся, одарив всех своей улыбкой. — И тогда мы разделим с вами прекрасное мгновение. Верно?

Будущие мамы замерли на кроватях, что ему и требовалось. Мужчина посмотрел через плечо на женщин за стойкой.

— Не делайте глупостей. — Свободной рукой он отогнул последнюю опору и укрепил ее на полу. — А теперь просто расслабьтесь. Это займет всего пару секунд.

В нагрудном кармане зеленого халата находился пульт дистанционного управления с двумя красными демаркированными кнопками. Отступив на шаг, мужчина выудил металлическую коробочку из кармана. Момент был слишком серьезен, чтобы сохранять улыбку на лице. Большим пальцем он нажал первую кнопку.

Двухсекундная пауза дала ему возможность отвернуться и закрыть уши руками, в одной из которых был пульт, а в другой — пистолет. Взрывная волна жарким океанским прибоем прокатилась по спине с такой силой, что он сделал несколько неверных шагов, прежде чем восстановил равновесие.

Наступившая вслед за взрывом тишина была нарушена приглушенными рыданиями беременных, перешедшими вскоре в громогласные вопли. Они заглушали стук падения кусков взорванного перекрытия, что осыпались мужчине на плечи в виде белой пыли и металлических осколков.

Человек бросился назад к механизму и вкатил его в палату. Отдача от направленного взрыва пиротехнического патрона вогнала распорки в пол еще на дюйм. Он посмотрел на потолок — там красовалась дыра с рваными краями. Посреди нее торчал гидравлический таран, который выскочил из механизма, как чертик из коробочки; его металлический корпус маслянисто поблескивал среди искореженных и обугленных балок перекрытия.

Сбоку к механизму был прикреплен атташе-кейс из черного неопрена с хромированными замками. Засунув пульт обратно в нагрудный карман, мужчина отцепил кейс и начал карабкаться вверх, цепляясь за скобы, укрепленные на таране.

Этажом выше больничная обслуга и охрана все еще пребывали в шоке из-за этой громадной тупоносой штуки, что внезапно пробила пол отделения. Острые края рваного металла оцарапали мужчине спину, когда он по пояс вылез наружу в клубах дыма и пыли. Вытащив кейс и водрузив его на край рваной пробоины, мужчина быстро огляделся и нашел пациента с дырой в груди именно там, где и рассчитывал его увидеть. Установленная на рельсах кровать была окружена шипящими аппаратами. Мониторы лихорадило, взрыв нарушил шествие остроконечных пиков, и приборы теперь издавали тревожный писк.

Выпустив на мгновение ручку кейса, но крепко сжимая пистолет, мужчина подтянулся на руках и вскочил на ноги. Врачей и сестер взрывом прижало к стене. Одного посекло осколками; ручейки крови образовали яркую сеть на лице и хирургическом халате перед тем, как несчастный упал на колени. Пациент на кровати, пребывающий на грани сознания, слабо шевелился в паутине шлангов и трубок.

— Эй, дружище!..

Улыбка вновь осветила лицо человека, но глаза его сверкнули, когда он окликнул охранника, пытавшегося дотянуться до отлетевшего в сторону автомата. Этих слов оказалось достаточно, чтобы остановить полицейского, чьи пальцы замерли в дюйме от приклада. Мгновение поколебавшись, охранник поднял голову. Это и решило его судьбу-улыбчивый человек выстрелил. Приклад ударил в плечо отдачей, и полицейский с расколотым черепом растянулся на полу.

Где-то в недрах больницы завопили сирены. Времени оставалось в обрез. Мужчина выудил пульт из кармана и нажал вторую кнопку.

В дрожащем солнечном сиянии за высокими окнами палаты возникла еще более яркая искра-полыхнул металл, подгоняемый пламенем, словно небольшой осколок солнца пролетел по низкой орбите над городскими башнями. Искра росла и приближалась, вызванная лучом, исходящим из пульта в руках человека.

Проделав это, он отложил металлическую коробочку в сторону. Затем поднял атташе-кейс за изогнутую черную ручку и быстро зашагал к кровати.

— Что… — Не шепот, не вздох, лишь несколько молекул исторгнутого дыхания. Веки пациента с дырой в груди раскрылись. — Что… вы делаете… — Красный пузырик задрожал в мутной пластиковой трубке, вставленной в трахею.

— Не бери в голову, приятель — Руки мужчины, склонившегося над кроватью, быстро мелькали.

Он тянул и дергал; трубки и гофрированные шланги выскакивали из забрызганной кровью груди пациента. — Лежи тихо и дай мне все сделать как надо. — Мужчина положил пистолет на ближайшую больничную тележку, захватил охапку остроконечных инструментов и белого стерильного пластыря, которого здесь, похоже, было в избытке.

Раздалось шипение кислорода — из тефлонового гнезда, приклеенного к грудине, вышел самый толстый шланг; плохо закрепленная банка раствора Ригнера упала на пол и разбилась, когда мужчина задел локтем стойку капельницы.

Он работал все быстрее, разложив атташе-кейс прямо на кровати рядом с пациентом. За стенами палаты нестройным хором вопили сигналы тревоги; пол дрожал от отдаленного топота множества ног.

До слуха донесся слабый торопливый звук вставляемых в магазин патронов, но мужчина даже не поднял головы. Он точно знал, сколько еще времени ему понадобится.

В лицо ударил отраженный солнечный луч.

Взглянув в окно, мужчина увидел, что к нему приближается челнок, усовершенствованная модель для перевозки небольших грузов. Место пилота пустовало; программа, запущенная нажатием кнопки на пульте, подводила челнок все ближе, вот уже его стальной нос сверкнул в метре от стекла.

Локтем мужчина оттолкнул прочь ненужные теперь аппараты. Еще одна стойка опрокинулась, разбросав трубки, словно корчащийся осьминог. С помощью хирургического пластыря он прикрепил. тонкие трубочки, извлеченные из атташе-кейса, к иголкам, торчащим из туловища пациента.

— Так, посмотрим. — Мужчина повернул выключатель под квадратным стеклянным экраном, вделанным в крышку кейса; по экрану побежала плоская зеленая линия. — Сукин сын! Ну же, давай!

Улыбка превратилась в злой оскал, кулак опустился на миниатюрные механизмы, заключенные в кейсе; крошечные мехи кашлянули, продувая воздух через фильтр, но зеленая линия по-прежнему напоминала неподвижный морской горизонт. Обеими руками, целясь в узкое пространство между горлом и красными трубками, мужчина ударил лежащего человека с такой силой, что колени пациента подскочили, словно лезвие складного ножа.

— Боже… — Агонизирующий шепот. Рука пациента с дырой в груди освободилась от пластыря, которым была прикреплена к хромированным перилам кровати; он слабо махнул ею, пытаясь защититься от нападавшего. — Боже… оставь меня…

Мужчина низко нагнулся, прижав свой рот ко рту лежащего. Мощный выдох — и грудь пациента высоко поднялась. Из атташе-кейса донеслось нечто похожее на чириканье, а зеленая линия монитора вздрогнула и поймала сдвоенный импульс. Искусственный пульс замедлился и выровнялся. Мужчина, по-прежнему улыбаясь, вытер рот и подправил рукоятку подачи адреналина.

— Надеюсь, теперь ты готов к путешествию…

Едва он успел произнести эти слова, как оконное стекло треснуло и рассыпалось по палате сверкающими осколками. Металлическая рама выгнулась, болты вылетели из стен, и нос грузового челнока вонзился в больничное здание.

Улыбающийся мужчина стряхнул осколки с краев зияющей раны пациента; одной рукой приподнял его и обмотал пластырем, закрепляя на теле атташе-кейс и трубки.

— Ну, держись!

Стекло хрустело под ногами, пока он подталкивал кровать на колесиках к челноку, неподвижно застывшему, подобно некой архитектурной занозе.

Сзади раздался выстрел. Мужчина обернулся через плечо и увидел автоматы в руках полицейских, выскакивающих из лифта. Люди в темной форме бежали, пригнув головы, рассредоточиваясь вокруг узкого входа в палату.

Звякнула пуля, срикошетив от изогнутой спинки кровати; другие стали вонзаться в стены. Вздыбленный пол с торчащим посредине тараном и тележки с медицинским оборудованием образовывали подобие баррикады между мужчиной и полицейскими, на время укрыв его от прямой атаки.

Он не глядя пошарил в поисках пистолета, но, ничего не обнаружив, вспомнил, что оставил его на аппарате искусственного дыхания между трубками и шлангами. Он даже отыскал его глазами — маленький вороненый предмет на сверкающем никеле. Слишком далеко, особенно если учесть пули, пронзающие комнату… Похититель бросился назад, к разбитому окну, наблюдая из-за распростертого на кровати тела, как снаружи поворачивается челнок — подводит раскрытую дверь грузового отсека к зубастой пасти окна. Солнечный блеск бил в лицо, словно жар расплавленного металла из домны.

Один из выступающих воздухозаборников челнока зацепился за погнутую секцию стальной рамы окна. Двигатель завизжал на высокой ноте — это автопилот пытался протолкнуть машину сквозь препятствие. Открытый люк грузового отсека неподвижно завис в метре от изуродованного оконного проема больничного здания.

Сквозь гулкое эхо автоматных очередей теперь можно было расслышать, как команда полицейских занимает позиции готовясь к броску в палату. Мужчина отступил на несколько шагов, волоча за собой кровать, затем ухватился обеими руками за нижнюю перекладину койки.

— Нет… — Пациент с дырой в груди видел, что тот, другой, собирался проделать, — Ты не сумеешь… невозможно…

— Заткнись| — Мужчина по-бычьи наклонил голову; мышцы вздулись под зеленой рубашкой, когда он что было сил рванул кровать. Секунду спустя колесики кровати ударились о нижний край оконной рамы, находящейся на уровне пола. Под действием инерции койка перескочила через стальной барьер и полетела к открытому люку челнока, попав в самый его центр. Еще один мощный толчок и похититель по инерции вылетел вслед за кроватью.

Он рухнул прямо на пациента, который застонал и попытался оттолкнуть его своими слабыми руками, Одно из колесиков кровати застряло в ободе люка; хромированная рама и матрас вывалились из челнока и, задевая больничную стену, полетели вниз.

Пули уже свистели в открытом, огороженном лишь стальной сеткой грузовом отсеке, чмокая об обшивку челнока. Внутри палаты, перескакивая через вздыбленный пол и стреляя на бегу, суетились полицейские.

Похититель сполз с пациента, не вставая с колен, подобрался к пустому сиденью в кокпите и нажал кнопку отключения автопилота на контрольной панели. Ухватился рукой за штурвал — челнок дернулся вперед, другой рукой вцепился в подголовник кресла, чтобы не отбросило назад в грузовой отсек.

Через изогнутое стекло кокпита мужчина заметил, что стальной крюк сломанной оконной рамы все глубже вонзается в воздухозаборник. Челнок опасно наклонился под углом в сорок пять градусов, а стальной град между тем выбивал мелкие щербины на наружной обшивке.

Оглянувшись через плечо, похититель увидел, что пациент беспомощно скользит к открытой двери люка. Держась одной рукой за пилотское кресло, мужчина потянулся назад и ухитрился вцепиться в простыню. Ужас пронзил пациента, снимая действие анестезии; в полном сознании, вытаращив глаза и разинув рот, он смотрел в зияющую бездну под собой, где были только воздух и нитки улиц в сотнях метрах внизу.

Держа простыню, как пращу, похититель подтянул к себе раненого. Еще одно усилие — и ему удалось поместить пациента в кресло второго пилота. Приборы и экран монитора в атташе-кейсе, закрепленном на груди пациента, взвизгнули и тревожно заплясали.

Поворот штурвала наконец освободил челнок от захвата стальной рамы, и долго сдерживаемая тяга дугой запустила машину в безоблачное небо. Полицейские, облепившие оконный проем в больничной стене, продолжали вести огонь по удаляющемуся летательному аппарату. Пули молотили в захлопнувшуюся крышку люка.

— Уфф… — На большее раненого не хватило. Его бледные руки шарили по атташе-кейсу, этой пульсирующей механике, что поддерживала в нем жизнь. — Уф-уфф.

— Не трогай. — Улыбка еще не вернулась на лицо похитителя, он обеспокоенно посмотрел на раненого. Руки его были заняты программированием бортового компьютера. — Ты действуешь мне на нервы.

Ослепительно белое солнце сверкнуло на обшивке уносящегося вдаль челнока.

— Все так говорят.

Декард глянул на фигуру в лабораторном халате по ту сторону стола.

— Что это значит?

— С-старая дерьмовая с-сказочка. — Нечто похожее на сострадание промелькнуло за толстыми линзами очков Исидора. Он с отвращением потряс головой. — Каждый раз, как люди х-хотят соскочить с к-крючка, на который п-попались, они говорят нечто п-под-добное. «Это всего лишь работа. Я выполнял приказ», — Передразнивая, он не заикался. — Ty же п-песенку пели в Нюрнб-берге.

— Что ж, может, это и там было верно.

— О старый д-добрый Декард. — Глава ветеринарной лечебницы Ван Несса прижал ладони к столу и подался вперед, сверля собеседника пронизывающим взглядом. — Великая ораторская т-тактика, отлично. Таким образом вы можете оп-оправдывать и себя, и Третий рейх.

— Погодите, давайте передохнем. — Декард отвернулся и потряс головой. — Вы затащили меня сюда, чтобы прочитать лекцию по древней истории? Мертвых закопали, а прах убийц развеяли вдоль дорог!

— Впечатляет. Какая н-начитанность!

— Ну, довольно. — Декард откинулся в кресле. — Теперь я могу идти? Потому что если вы хотели показать мне свое моральное превосходство, то зря старались. Как я уже сказал, я бросил эту работу.

— Но возможно, — сказал Исидор, — р-работа не бросила вас.

Декард вздохнул:

— Как вам угодно.

— Потому что… — Голос Исидора стал тише и мягче. — Потому что на самом деле вы ничего не имели против работы блейдранера как таковой. Вам просто расхотелось этим заниматься. Как вы сказали, слишком близок был крутой участок Кривой.

Кабинет Исидора наполнился тишиной; бумаги и старый календарь на стене неподвижно висели в тяжелом воздухе.

Декард закрыл глаза:

— Кто-то должен был выполнять эту работу. Они представляли опасность.

— Кто они?

— Да будет вами… Репликанты. Они были созданы опасными. Военное изделие… для маленьких грязных делишек за пределами планеты. Пришлось о них позаботиться. Отправить на покой.

— Кому-то вроде вас.

Декард открыл глаза:

— Да.

— З-забавно, не правда ли: они никогда не ввредили никому, кто не пытался навредить им. Не существует з-записей о том, что сбежавший репликант убил человека… по крайней мере, здесь, на Земле… за исключением тех случаев, когда их ззагоняли в угол и у них не было другого выхода.

— В самом деле? — Последние слова вызвали у Декарда ехидный смешок. — Расскажите это Элдону Тиреллу.

— Т-там было другое. Там было нечто л-личное. — Лицо Исидора омрачилось. — Кроме того, Элдон Тирелл заслуживал смерти. Он был настоящий сукин сын. Поверьте мне, я знаю.

Декард не собирался спорить. Тирелл, пока был жив, всегда вызывал в нем отвращение. Кроме того, все, что он узнал недавно — все те мрачные сведения, полученные от племянницы Тирелла Сары, — только усугубили впечатление.

— Ладно, — сказал Декард, — пусть репликанты просто святые. Все же они нелюди.

— Это в-вы говорите? Или блейдранер?

— Оставьте меня в покое.

— Но в-вы любили одну из них. Репликантку. И любите до сих пор. Вы с-спали с ней. Держа ее в объятиях.

— Это не делает ее человеком. — Он расслышал горечь в собственном голосе. Не из-за Рейчел, а из-за всего остального мира. — Если бы она была человеком, она бы сейчас не умирала. Насчет Тирелла вы правы: установить продолжительность их жизни в четыре года — одна из его блестящих идей. Репликанты серии «Нексус-6» стали надеждой Тирелла поиграть в Бога, и все, что он смог выдумать, — это внедрить смерть в их собственные клетки.

Исидор с минуту печально смотрел на него.

— Если это не с-сделало ее человеком — ваша любовь к ней, — то что же могло бы сделать?

— Ничего. — Декард покачал головой. — Есть огромная разница. Между человеком и нечеловеком. Об этом свидетельствуют все тесты. Тесты Войта-Кампфа. — Он чувствовал, что теперь говорит как блейдранер. Это был символ веры, стержень всей работы блейдранеров. — Она не прошла тесты в первый раз, когда я ей дал их там, в штаб-квартире корпорации «Тирелл». — Любопытно, сколько Исидору уже известно? Между его собеседником и Сарой Тирелл существовала какая-то связь — он только не знал еще, какая именно. — Тогда-то я ее и засек. Это заняло какое-то время, но я узнал, что она — репликантка.

— Д-дело же не только в тестах Войта-Кампфа, в той м-машине, которую вы с ребятами повсюду таскали за собой. Должно быть что-то еще. Что-то внутри вас, Что-то, что говорит вам: «Это человек, а это — нет». Что-то очень важное, верно? Особенно для блейдранера. С-способность отличать человека от н-нечеловека. От того, кто просто ходит, говорит и действует, как человек.

Декард откинулся в кресле, словно пытался уклониться от зондирования.

— Пожалуй, что так.

— Интересно, мистер Д-декард. — Исидор поправил очки указательным пальцем. — Знаете, я очень хорошо вижу — по крайней мере с этими штуками, — но есть одна в-вещь, которой я никогда не мог различить: именно эту самую разницу между людьми и нелюдьми. Между н-настоящим и п-подделкой. И не думаю, что смогу, даже если у меня будет одна из этих ваших ч-чудных машин Войта-Кампфа. — Он мотнул головой в сторону двери. — Возьмем эту территорию. Мою территорию. Это как с животными. Вы говорили, что вам становится не по себе от под-делок… от тех существ, к-которых вы посчитали подделками, потому что они были сломаны или что-то в этом роде. В ту самую минуту я даже не понял, о чем, ч-черт возьми, вы говорите. — Исидор до сих пор выглядел недоумевающим. — Я х-хочу сказать, что я понимал — я мог понять разницу между ними — вот здесь… — он ткнул пальцем в лоб, — но я не мог п-понять эту разницу здесь. — Тот же палец уткнулся в белый халат на груди. — Думаю, этим с-страдаю не только я, верно? Иначе не понадобились бы аппараты Войта-Кампфа. Или блейдранеры. Собеседник начинал действовать Декарду на нервы. Сарказм зажег в его груди искру.

— Вы кое о чем забыли. Машины Войта-Кампфа, тесты, опыт блейдранеров… все это выявляет и измеряет нечто, что действительно существует. Эмпатия. Знаете, что это такое?

— В общих чертах.

Декард подался вперед, тяжело уставившись на Исидора:

— Способность чувствовать. Чувствовать то, что чувствует другое существо. У людей эта способность есть. У репликантов нет. Вернее, не в той степени, недостаточно. И это делает их опасными.

Исидор приподнял бровь:

— Эта эмпатия… у. Рейчел ее н-нет?

Искра в груди разгорелась жарче; Декард был готов убить человека, сидящего по другую сторону стола.

— Может, и нет, — проговорил он наконец, — иначе она не позволила бы мне влюбиться в нее. Ей лучше знать.

Исидор вздохнул, покачал головой.

— Посмотрите, как вы все усложняете. С этой вашей озабоченностью о том, что н-настоящее, а что — подделка. Ваши умные машины Войта-Кампфа… что они оценивают на самом деле? Миллисекундная разница в скорости реакций; оттенок румянца, м-менее розовый, чем устанавливают нормы. Знаете, на кого вы были похожи, когда гонялись за дичью? На рассенпрюферов; нечто из времен Третьего рейха. — Искра гасла по мере того, как возрастал гнев Исидора. — Помните? Определение расовой чистоты. Они шли по Берлину с кронциркулями и измеряли у людей носы прямо на улицах. Миллиметром больше, не совсем правильная форма — и все, ты уже не считался человеком. Катись в Аушвиц. Но нацисты, по крайней мере, совершали свои убийства подальше от глаз — пожалуй, это ставит их на порядок выше вас, ребята.

Декард молчал, позволяя словам разбиваться о его лицо и падать вниз, подобно кусочкам острого льда. Он знал весь этот бред. Так писали в книжках. Он даже, помнится, размышлял об этом теми долгими ночами, лежа в окровавленной рубашке и с бутылкой в руке. Думал до тех пор, пока это не подводило его вплотную к краю Кривой. А приземлившись где-то на дне, прижимая рукой пистолет к груди, он размышлял о том, что надо действовать.

Действовать так, как только оставалось возможным…

— Послушайте, я вам уже говорил… — Он ощутил тонкую пленку пота на ладонях — ответ нервной системы на натиск собеседника. — Я больше не работаю. Брайант — мой бывший босс — попытался надавить на меня, чтобы я вернулся. Может, и не стоило посылать его к черту… но я не вернулся.

Не попался на удочку. Вы вправе думать обо мне что хотите. — Он откинулся в кресле, вцепившись в подлокотники. — Но никто никогда не слышал от меня, что быть блейдранером — хорошая работа.

— Это плохая работа, Декард, д-дерьмовая работа. — Исидор не отпускал его с крючка. — Тесты на эмпатию, машины Войта-Кампфа… все это чушь.

Они н-не действуют. Был ли хоть раз положительный результат признан неправильным? Были ли субъекты, которых после прохождения тестов признавали репликантами, а они таковыми не являлись?

Декард секунду колебался, прежде чем ответить.

Тот же самый вопрос, только другими словами, ему уже задавали раньше. Он покачал головой:

— Нет.

— Я же говорю, дерьмо все это. А как же тогда со случаем в больнице Святого Павла?

В голове Декарда зашевелились извилины, пытаясь вычислить, насколько осведомлен этот коротышка. Он знает слишком много — случай Сен-Поля более чем сверхсекретная информация. После расследования все записи были уничтожены, так что не осталось никаких файлов. Только воспоминания, запертые в головах блейдранеров.

— В больнице Святого Павла… — Слова не хотели выходить изо рта. — Это была случайность.

Те покойники — во всяком случае, их прах — были похоронены где-то в Миннесоте. Дикий выверт судьбы уготовил им смертный приговор как беглым репликантам. В разгар эпидемии гриппа фармацевт больницы Святого Павла раздал своим родственникам и друзьям остатки запасов противогриппозных препаратов, некогда популярных, но изъятых из продажи Управлением по контролю за пищевыми и лекарственными ресурсами.

В это время член отделения блейдранеров лос-анджелесском полиции едет на Рождество к друзьям, напивается в компании бывшей школьной подружки и в шутку устраивает ей тест Войта-Кампфа. Снятый с производства противогриппозный препарат содержит мягкий депрессант, которого оказывается как раз достаточно для замедления реакции радужной оболочки. Блейдранер на отдыхе, не задумываясь, выхватывает пистолет и убивает свою подружку. Далее: он пропускает через тест Войта-Кампфа всех окружающих, включая собственных престарелых родителей, похожих на персонажей Нормана Рокуэлла, и устанавливает, что окружен выводком сбежавших репликантов, выдающих себя за людей. В течение следующих двенадцати часов он делает передышку, только чтобы перезарядить оружие.

Несчастный случай, просто несчастный случай. Одному из давних товарищей Декарда по отделению, самому хладнокровному из команды, пришлось отправиться туда и пристрелить несчастного парня, который к тому времени совсем сдвинулся и повсюду видел сбежавших репликантов. Бедолагу убрали тихо; изрешеченное тело блейдранера привезли в Лос-Анджелес и похоронили с почестями, не вдаваясь в подробности гибели. Расследование переключилось на больницу Святого Павла, причем Брайант щедро подкармливал юристов суммами, извлекаемыми из нижнего ящика своего стола. Дело было окружено абсолютным молчанием… по крайней мере, пока этот тип Исидор не открыл рот.

— Как вы узнали?

На лице Исидора появилось самодовольное выражение.

— Мистер Декард, мой бизнес заключается в том, чтобы знать такие вещи. Это б-бизнес ветеринарной лечебницы Ван Несса. Настоящий бизнес.

— В самом деле? И в чем же он заключается? Исидор посмотрел на картинку, висевшую на стене.

— Я и сам н-ни о чем не догадывался, пока не умер старый мистер С-слоут. Просто работал на него, определял этих проклятых животных — подделки, как в-вы их н-называете. Но когда он умер и завещал все мне… — Старик опять повернулся к Декарду. — Он завещал мне великое дело. Ответственность. То, что он делал и что предстояло делать мне. Тогда-то я и открыл истину. — Глаза смотрели сквозь круглые линзы с мудростью и состраданием. — Вы проиграли, Декард. Проиграли еще до того, как ушли из блейдранеров. Вся эта ликвидаторская затея — проигрыш. Предполагается, что вы должны п-предотвратить расселение сбежавших репликантов по Земле, поскольку они «опасны», как вы любите говорить. И что же? Вы п-провалили это дело. Вы лично и все остальные блейдранеры. Вы не справились с задачей, не сумели выследить всех репликантов. И знаете почему? Потому что вы и не можете ничего сделать. И никогда бы не смогли. Блейдранеры — просто ш-шиш с маком. Горстка мошенников, транжирящих деньги налогоплательщиков. Полицейскому Управлению Лос-Анджелеса следовало бы отправить вас на пенсию или надеть на вас форму и сделать п-постовым на шоссе. Чтобы вы приносили хоть какую-то пользу. Потому что случаи вроде происшествия с лекарством из больницы Святого Павла — а были и другие подобные, вы о них даже не слышали… знаете, о чем они говорят?

Декард глубоко утонул в кресле, с ненавистью глядя на собеседника.

— Вы мне сейчас объясните.

— Да, именно поэтому вы з-здесь, Декард. Дело не в том, что могут быть ложные положительные реакции на тест Войта-Кампфа. И не в том, что блейдранеры уничтожают людей — н-настоящих людей, — которые по тем или иным причинам положительно среагировали на тест. Но дело также и в том, что, если вы признаете ложность методологии тестов на эмпатию, придется признать и наличие ложных отрицательных реакций. То есть то, что существуют репликанты, прошедшие тест; они разгуливают рядом с нами, потому что ваша умная машина Войта-Кампфа з-заявила, что они люди.

— Возможно. — Декард пожал плечами. — Все возможно. Но это не значит, что такое случалось.

— Однако… — Исидор сложил руки на коленях. — Я м-могу доказать, что такое случалось. Что репликанты способны благополучно проходить эмпатические тесты на ваших умных ш-шумных машинах Войта-Кампфа. Еще до того, как начали выпускать серию «Нексус-6», они проходили эти т-тесты. Вот уже годы — а м-может быть, десятилетия — сбежавшие репликанты разгуливают по Земле. Даже здесь, в Лос-Анджелесе. И ни вы, ни другие блейдранеры ничего не сможете с этим поделать. Потому что вы не в силах отыскать их.

— Метафизика. — Декард выдержал взгляд собеседника. — Дерьмо собачье. То, что вы говорите, — мракобесие. Символ веры. Постулируете наличие невидимого — это существует, только увидеть нельзя. Репликанты, неотличимые от людей, — они существуют, потому что вы думаете, что они существуют. Попробуйте-ка доказать.

— Н-не вера, Декард. Это реальность. Я их видел, говорил с ними, наблюдал, как они п-приходят и уходят… — Взгляд Исидора скользнул в сторону и словно сосредоточился на внутреннем видении. — Даже больше того. Я знаю о них все. З-забавно, не правда ли? — Изумленное выражение на лице. — Я человек, который никогда не мог увидеть разницы между людьми и нелюдьми, между п-подделкой и настоящим, — вы могли различать, а я не мог. Я был слеп к этому. Но я выиграл. То, как я вижу мир… это и есть реальность. Отсюда… — он снова дотронулся до лба, — до всего окружающего мира. — Палец описал круговое движение. — Я сделал это реальностью.

Декард молчал, наблюдая. Несколько минут назад он был уверен, что его собеседник безумен. Теперь он уверен не был. Ни в чем.

Вновь он почувствовал на себе взгляд просветленного, того, кто познал истину.

— Понимаете, Декард? — Голос мягкий и тихий, заикание исчезло. — Этим и занимается ветеринарная лечебница Ван Несса — во всяком случае, после того, как старый мистер Слоут оставил мне свое наследие. Когда я понял, что он делал — что мы все вместе делали, — у меня уже не осталось выбора. Мне пришлось все продолжить.

Декард пристально посмотрел на него:

— Что продолжить?

— Превращение подделок — как вы их называете — в настоящих людей. Именно это мы начали делать с животными — строили и чинили их так, что они перестали отличаться от рожденных обычным путем. Проделывать это с животными не запрещено законом; Ганнибал Слоут просто совершил следующий логический шаг. Необходимый шаг. Ветеринарная лечебница Ван Несса — последняя станция подземки для сбежавших репликантов: когда они выбираются из внеземных миров и прибывают на Землю, они идут прямиком сюда. Как раз перед носом у блейдранеров и лос-анджелесской полиции — кому придет в голову обыскивать ветеринарную лечебницу? Когда сбежавшие репликанты попадают сюда… я обрабатываю их. А когда я заканчиваю обработку… они могут пройти эмпатический тест. Я ускоряю время их непроизвольных реакций, их ответный румянец… добро пожаловать в объятия машины Войта-Кампфа И они проходят тест, всегда проходят. — Исидор медленно кивнул, словно о чем-то задумавшись. — Итак, учитывая, что есть настоящие люди, неспособные пройти эмпатический тест… можно сказать, что обработанные репликанты человечнее их, а?

— Если они на самом деле существуют. — Слова собеседника обожгли Декарда, вернули к образу мыслей, о котором, как ему казалось, он полностью забыл. — Если они существовали… мы должны были бы уже поймать их. Во всяком случае, некоторых из них. — Декард услышал в собственном голосе прежнюю свирепость. — И это не имеет никакого отношения к блейдранерам. Это дело рядовых полицейских. И полицейские знают, как справиться. Как с любым самым обыкновенным заговором. Неизбежно: когда в тайну посвящены слишком многие, кто-нибудь непременно расколется. Тот, кто не такой стойкий, как остальные, не умеет прятаться, потеет, когда чувствует, что за ним охотятся. Нужно взять только одного, чтобы всей игре пришел конец. Именно так мы переловили бы всех ваших обработанных репликантов. Если бы они действительно существовали.

— Верно… — Исидор кивнул. — Как вы сказали, не у всех достаточно крепкие нервы, чтобы прятаться. Чтобы сидеть в укрытии. Вы и другие блейдранеры — вы можете гордиться тем, что стали такими источниками страха. Настоящие т-террористы. Но старый мистер Слоут и это предусмотрел. И знал, что делать. А я делаю то же, что и он. Есть нечто получше ответного румянца, что можно вложить в сбежавшего репликанта. Есть воспоминания; их тоже можно вложить.

— Ну вот, теперь я вижу, что вы меня дурачите. Фальшивые воспоминания имплантируются в репликанта со дня выпуска. В тот миг, когда они создаются. Фальшивые воспоминания являются их неотъемлемой частью с самого начала.

— Вы не правы, Декард. Во всяком случае, отчасти. Дата выпуска — это когда корпорация «Тирелл» закладывает в них те воспоминания, которые хочет придать репликанту. Но сделать это можно и позже. Нейронные связи закладываются в подкорку. Широкий информационный канал — одна из конструктивных особенностей линии «Нексус-6»; я могу показать вам схемы. Доступ к области воспоминаний остается там, как незапертая дверь. Нужно только з-знать, где искать. И как использовать.

— Именно это вы и делаете. Якобы.

— О да. — Взгляд за линзами приобрел мечтательно-победоносное выражение. — Никаких «якобы». Это моя работа. И я ее делаю очень хорошо. Многие из тех, кого вы считали людьми, на самом деле репликанты, хотя сами того не ведают. Ты бы удивился, узнав о том, кем они были. И кем стали.

Декарду показалось, что комната уменьшилась в размерах, словно стены стали давить на плечи.

— Что это должно означать?

— Как я уже сказал, Декард… — Голос Исидора стал ровным и пронизывающим, как игла для инъекций. — Вы будете удивлены. Весьма, весьма удивлены.

Глава 5

Когда группа взобралась на последний большой холм и рухнувшая пятидесятиэтажная громада предстала перед ней; подобно лежащей на земле обсидианово-черной змее с картины какого-нибудь кубиста, первая алая дымка рассвета уже застелила горизонт.

Горячий будет денек. Себастьян ощущал обжигающий поцелуй солнца на своем лице. Пока не вернутся муссоны, все дни будут такими.

Высоко над головой звезды еще царили во тьме ночи, а ветер из Санта-Аны, гуляющий по пустыне, уже выбрал всю влагу из воздуха.

Три огненные полосы, на одинаковом расстоянии друг от друга, прорезали небо. Обернувшись, Себастьян проследил за удаляющимися челноками. Интересно, черт возьми, кто в них? Какая-нибудь важная шишка, наверное. А ладно, не его это дело… Восстанавливая истощенные силы, Себастьян положил руку на голову Пушистика.

Добравшись до дома, он оставил двух приятелей ждать в коридоре, а сам пополз через перекошенный дверной проем квартиры, старательно проталкивая тело вперед при помощи единственной руки.

— Эй, Прис! Любимая! У меня кое-что для тебя есть.

На веревочке, обвязанной вокруг запястья, Себастьян тащил за собой коробку конфет с благотворительной раздачи.

— Где ты, милая?

Глаза долго привыкали к темноте: на окнах, включая то, которое с падением здания превратилось в стеклянный потолок, были закреплены металлические шторы, пропускавшие лишь узенькую полоску скользящего света. В углу зашуршали волосы. Лицо, изможденное и сморщенное сильнее, чем даже древнее лицо Себастьяна, приподнялось с коленей, поджатых к плоской девичьей груди. Глазницы, слепые, но способные еще улавливать тепло, повернулись к безногому однорукому посетителю.

— Взгляни.

Он знал, что Прис — или то, что от нее осталось, — на самом деле не могла ничего увидеть. Но притворяться, будто она — или оно — могла, было истинным благом в данных обстоятельствах.

Себастьян намотал веревочку на руку и протянул коробку.

— Я принес тебе вот это.

Беззвучный крик. То, что осталось от Прис, вскочило, широко распахнув обтянутые дряблой кожей челюсти. Костлявая рука вырвала у Себастьяна коробку; вишни в шоколаде брызнули липкими ранами на перевернутые стены и потолок. Хрипящий свист — вместо крика — вылетел из горла, когда существо дотянулось до него, сгребло и швырнуло через комнату.

— Да… — Слезы боли и радости наполнили глаза Себастьяна. С места падения он наблюдал, как то, что он когда-то любил, судорожно дергалось, беспорядочно молотя руками. — Да… Я тоже люблю тебя.

Плюшевый медвежонок и Гусарик украдкой заглянули через порог. Затем, карабкаясь, поднялись и направились к старому, искалеченному телу.

— Знаю я эти сказки. — Декард явно сочувствовал маленькому человеку, сидящему с другой стороны стола. Еще один кот выпросил местечко у Исидора на коленях; у этого на стальных костях не было плоти. — Сара Тирелл привела меня сюда только для того, чтобы вы могли рассказывать старые байки?

Исидор погладил механического кота, будто не сознавал разницы между ним и полосатой кошечкой, которую гладил до того. Хитроумное создание замурлыкало и зажмурилось от удовольствия, или, может быть, полиэтиленовые мембраны скользнули вдоль стеклянных заменителей глаз. Исидор пальцем почесал место, где у кота должны были находиться уши.

— Я не рассказываю б-баек. Никому.

— Да, верно. — Декард с отвращением покачал головой. — Тогда к чему все эти грубые намеки? Мол, как я удивлюсь, узнав, кто на самом деле репликант, выдающий себя за человека. Выдающий, потому что сам даже не знает, что он на самом деле репликант… И не надо так многозначительно смотреть на меня! — Декард зафиксировал свой гневный взгляд на собеседнике. — Полагаете, не об этом прежде всего начинает думать блейдранер? Эй, а вдруг я один из репликантов?.. Быть может, копы выпустили механических кошек, чтобы поймать механических мышек. Это было бы на них похоже. Блейдранеры знают, как работают мозги в полицейском Управлении Лос-Анджелеса, лучше, чем вы, гражданские. А поскольку мы не можем проверить себя с помощью тестов на сострадание — они нам слишком хорошо известны, приходится выдумать какой-то иной способ убедиться в том, что мы не репликанты.

— И ч-что это за способ?

— Кривая, это всегда Кривая. Показатель самоотвращения. — Декард чувствовал, как его глаза прищуриваются, будто созерцая душу, сокрытую в глубине грудной клетки. — В конце концов блейдранеры надоели сами себе до такой степени, что осознать себя репликантами стало бы для нас облегчением. Но этого так и не случилось. Питай отвращение к самому себе — вот итог самопознания блейдранера. Так что не трудитесь, испытывая на мне одну из этих заштатных игрушек для ума.

— Ну… н-не важно, в любом случае, — Исидор пожал плечами, — человек вы или нет… Сейчас вам не об этом стоит беспокоиться.

— В настоящий момент я беспокоюсь лишь о том, чтобы отправить на покой некоего сбежавшего репликанта. А потом я хочу вернуться в то место, откуда вы меня выдернули. На севере. Там меня ждут. — Все время, пока странный старик, сидящий напротив, вел душеспасительные разговоры, в каком-то дальнем уголке мозга Декард видел картину: черный гроб, в котором он оставил Рейчел спящей, умирающей. Там все могло идти своим чередом, по крайней мере, еще некоторое время. Но довольно скоро потребуются его любящие руки, чтобы пройтись по панели управления. — Вы горазды морали читать, приятель, но, скажем прямо, зря стараетесь. Я сам крупный специалист по этой части. Почему бы не сказать без обиняков, о чем я должен так беспокоиться? — Он кивнул в сторону двери. — Или, может, вы не будете возражать, если я просто выйду отсюда?

— Знаете, Д-декард, — стальной кот на коленях у Исидора поднял голову и посмотрел на него таким же пристальным, как у хозяина, взглядом, — как и почти все остальное, что касается вас, весь этот груз самоотвращения — сплошная ч-чушь. Пока ваша шкура в целости и сохранности, вы ничуть не заботитесь о том, что происходит с другими людьми. Поэтому я уверен, что мое предложение как раз для вас. — Он наклонился вперед, кот плотнее прижался к груди. — Работа, за которую вы взялись, — ведь всегда найдется еще одна «последняя» работа, правда? — будет весьма не простой.

— Давайте без предостережений. Одно я уже получил.

Исидор продолжал:

— Вам не удастся просто в-выйти отсюда. Вы облажались, Декард. Здорово облажались. Но вернемся к делу. Скажите мне: какой самый последний и окончательный, абсолютно непогрешимый способ определить, человек перед тобой или репликант?

От железного спокойствия в голосе собеседника Декард забился поглубже в кресло.

— Вскрытие, — произнес он. — Анализ костного мозга. Это займет некоторое время…

— Я знаю, сколько это з-займет. Потому что я видел результаты анализа костного мозга после вскрытия. Вы отправили на покой одного репликанта… который не был репликантом. А лишить жизни человека не есть «отправить его на покой», Декард. Это называется «убийство».

— Чушь!. — Он выдержал жесткий взгляд собеседника, но тонюсенькая, толщиной в молекулу, пленочка влаги пролегла между его ладонями и подлокотниками кресла. — О чем вы говорите?

— Не о чем, Декард, а о ком. М-мы сейчас говорим о человеческих существах, давайте без увиливаний. Девушка, которая называла себя Прис. Помните ее? Блондинка спортивного сложения, возможно, ч-чуточку сумасшедшая. — Исидор задумчиво кивнул, лаская механического кота. — Видит Бог, не без своих проблем… но она была человеком. Живым человеком. Анализ костного мозга подтвердил это. Конечно, уже после того, как вы ее убили.

— Это невозможно. — Декард плотнее обхватил вспотевшие подлокотники кресла. — Она наверняка была репликантом. Мне даже не требовалось подвергать ее тестированию. Прис… — на мгновение он отвлекся от рук, сжимающих кресло; пульс бешено колотился в горле. — Прис полностью соответствовала описанию, которое мне дали. И она была… сильная. Как все репликанты. Она чуть не убила меня.

— Сильная? Ха! — Собеседник издал короткий резкий смешок. — Вы имеете в виду — сильнее вас? Какая-то женщина дает вам пинка под зад, поэтому она нечеловек и вы ее убиваете… В с-самом деле, Декард, как, по-вашему, это прозвучит в суде?

— Но тест Войта-Кампфа… мне показали видео…

— К-картинка. — Голос Исидора стал мягче и печальнее. — Вы убили ее по картинке. Не потому ли вам выдали аппарат? Велели провести тест? Чтобы вы сразу побежали по улицам сломя голову, стреляя во всякого, кто кажется похожим на репликанта? Чтобы вы не сомневались, кто человек, а кто нет? — Он посмотрел на свои руки, поглаживающие круглый металлический череп кота. — В том случае, конечно, если вы склонны делать это маленькое различие.

Молчание. Декард не мог ничего ответить. Он знал, нутром чуял, что мужчина с другой стороны обшарпанного стола говорит правду. Об анализе костного мозга, о человеке и подделке… обо всем.

— Кто… — Теперь он знал, что это было верное слово. А не что. — Кто она была?

— Как я уже сказал, Д-декард, она была человеком. Кроме результатов анализа мне немногое удалось узнать про нее. Звали ее действительно Прис. Только это и оказалось правдой. Родилась вне Земли, вероятнее всего, в одной из внеземных колоний ООН. Об этом не любят упоминать, но в инопланетных крольчатниках довольно высок темп роста психических срывов. Хорошенькое местечко, чтобы тронуться. И многие в самом деле сходят с ума. Но есть и другие, такие, как несчастная Прис. Они не х-хотят больше быть людьми. Они переходят черту: начинают якшаться с репликантами, ведут себя, как те… и тогда переходят другую черту — в голове. В отличие от репликантов, которые думают, верят, знают, что они человеческие существа, люди, такие, как несчастная покойная Прис, приходят к мысли… да просто знают, что они репликанты. Перелом в психике. На завершающей стадии процесса они, подобно Прис, убегают из колоний и прибывают на Землю. Где их убивают. Такие, как вы. — Исидор закрыл глаза; то же самое проделал механический кот.

Теперь Декард точно знал, почему вспотел. И о чем ему надо беспокоиться.

— Но… она первая пыталась меня убить…

— Самооборона. Она идет по своим делам, здесь, в Лос-Анджелесе, как вдруг откуда ни возьмись выскакивает какой-то полицейский с пистолетом и разносит все вокруг вдребезги. Да она просто пыталась защититься. У людей есть на это право.

Мысли вертелись в голове, стараясь найти выход.

— Да, но… она уже была виновна в убийстве. Побег из колонии, осложненный гибелью людей…

Исидор пожал плечами:

— Нет никаких доказательств, что Прис кого-нибудь у-убила. Но даже если и так, для вас это ничего не м-меняет. Предполагается, что полицейские — даже блейдранеры — должны арестовывать людей — человеческих существ, — а не расправляться с ними до того, как те предстанут перед судом. Собираетесь встать и сказать в суде, что имеете право исполнять приговор до того, как подозреваемых признают виновными Ну, удачи. Судьи сильно не любят вышедших из-под контроля полицейских. Вас даже не выведут из зала заседаний. Судья просто сбросит мантию, наступит на вашу глотку и будет давить, пока вы не перестанете дрыгаться.

— Ошибаетесь. — Самодовольный тон в голосе Исидора взбесил Декарда. — Лос-анджелесское Управление полиции сумеет о себе позаботиться. Есть разные способы. Меня не оставят в беде. Они же сами ведут расследование, не забыли? Можно взять любую улику, сделать с ней все, что угодно. Или можно потерять ее, или похоронить в таких архивных дебрях, что она никогда не всплывет. — Голос его зазвенел от ярости. — Я выполнял свою работу, да, это не оправдание. Управление ни в коем случае не позволит своему копу отдуваться… — Ярость иссякла, слова затихли. Декард кое-что вспомнил.

— Наконец-то до вас дошло. — Триумф и сожаление. — Вы попались на собственную удочку. Забыли, что ушли из Управления. Вы больше не полицейский. Помчались на север, в свое укромное местечко… Управление ни гроша вам не должно. Я знаю, как работают у них мозги. Они не только не станут покрывать вас — они отправят вас под суд только для того, чтобы самим выглядеть чистенькими. Вот так-то, Декард. Когда обнаружится, что вы вернулись в город, копы поймают вас, как волк зайца. Даже если вас не прикончат — на улице ли, в суде ли, — вы уже не отправитесь на север. По крайней мере, в ближайшее время. Будете сидеть под са-амым большим замком и очень-очень долго.

Пот под ладонями превратился в лед. Декард смотрел на свои руки, как на что-то принадлежащее постороннему человеку, уже покойнику.

— Они знают? — Он обернулся к Исидору. — Что я в городе?

— Я не сообщал полиции про вас. Но они знают. Кто-то другой с-сказал им.

— Кто? Должно быть, она… Сара Тирелл.

Исидор покачал головой:

— Нет, она привела вас сюда по моей просьбе. Чтобы я мог предупредить: не разгуливайте по улицам и не дайте расправиться с собой.

Все это ерунда, пустяки. Не имеет значения. Единственная вещь, которая имеет значение, находится далеко-далеко.

— Что теперь произойдет?

— Понятия не имею. Это зависит от вас, Декард. Скорее всего, вам конец.

— Вы способны помочь мне выбраться отсюда? Полуулыбка, отрицательное движение головой.

— Я не знаю, как это сделать. Это не совсем в моей компетенции. Когда отсюда уходят, у меня нет возможности потом помогать.

Декард прошелся взглядом по стенам комнатки.

— Но ведь полиции неизвестно, что я здесь. В вашей лечебнице. Иначе бы меня уже сцапали. Как волк зайца — бывшие коллеги по Управлению не стали бы тратить время зря. Укройте меня. Пока я не решу, что делать дальше.

— Нет. — На этот раз Исидор покачал головой более решительно. — Если сейчас они и не знают, что вы здесь, то скоро узнают. А я не могу так рисковать. У меня есть д-другие обязанности. Сохранение вашей шкуры в целости не входит в их число.

— Так, значит, все это были пустые разговоры? — Горечь в голосе, словно желчь булькает под языком. — Вся ваша забота о живых существах — будь то люди или нет… Похоже, это не распространяется на блейдранеров.

— О, разве — Исидор нежно потрепал механического кота по грудке. — Создания, которым я помогаю: репликанты, люди, кто бы то ни был, — они не напрашивались на те неприятности, которые с ними произошли. Вы же действовали по собственной воле. Охотник не должен жаловаться, если сам становится дичью. Теперь вы поймете, к-каково это. Убегать, чтобы выжить. Бояться. Жить в страхе. Декарду слышался другой голос — старая запись в памяти: «Вот каково это — быть рабом».

— Ничему новому я не научусь.

— Какая жалость! Ведь прекрасная в-возможность! — Исидор пересадил механического кота на стол, последний раз погладил создание по блестящей голове. Оно замурлыкало громче. — Однако… может, все-таки научитесь. Чему-нибудь стоящему. Например, как быть человеком. — Он протянул руку и нажал маленькую кнопку на столе. — Я делаю вещи настоящими. Насколько они вообще могут ими быть. А вы, по большому счету, никогда не были реальным. Теперь у вас есть шанс.

Декард знал, для чего предназначалась эта кнопка. Верзила, доставивший его сюда — тяжелые шаги уже, возможно, раздаются по коридору, — направился к двери офиса.

Кресло будто стало ловушкой, уже захлопнувшейся, — он не смог усидеть в нем. Вскочил, взбудоражив адреналин в венах. И обнаружил, что пристально рассматривает снимки покойного Ганнибала Слоута: старую фотографию и пожелтевший кусочек газеты. С шевелюрой и полный на фотографии, лысый и совсем разжиревший на газетной вырезке. Время оставило свои следы в этом призрачно-реальном мире.

Декард не смотрел на покойного Слоута, основателя ветеринарной лечебницы Ван Несса… Вблизи — нос всего в нескольких дюймах от стены — ему удалось разглядеть других людей на снимке. В подписи шла речь о коте по имени Джинджер, может, и настоящем, приготовившемся лететь к звездам: «Контрольная проверка перед полетом в систему Проксимы».

Брюзгливого вида животное свисало из рук покойного. Другой мужчина на фотографии мог быть кем угодно; его Декард не узнал.

Женщина на старой вырезке была… Рейчел.

Нет… Он закрыл глаза, перебирая мысли. И не Сара. Женщина была матерью Сары, Рут. И матерью Рейчел тоже вроде бы. Выглядели они примерно одинаково: двойняшки, тройняшки. Единственная разница заключалась в том, что темные волосы Рут были коротко подстрижены, лишь небольшой хвостик оставался на затылке. Практичная прическа, впору взобраться на борт «Саландера-3» — именно этому была посвящена фотография — и отправиться к Проксиме вместе с мужем, Энсоном Тиреллом, и апельсинового цвета котом. И, возможно, первыми клеточками их дочери, уже растущей в лоне Рут.

Чета выглядела сияющей и счастливой в этом ярком мире прошлого, окрыленная надеждой найти другой мир где-то среди звезд.

— Почему они вернулись? — вырвался невольный вопрос. Никакого ответа. — Почему они вернулись в этот мир? В этот мерзкий мир? — Мерзкий, даже если бы здесь, на Земле, не ходили бы по улицам полицейские — и он когда-то был таким, — жаждущие его смерти.

— Я не знаю, — раздался из-за спины голос Исидора. — Никто не знает. Это загадка. Может быть, Сара знает. Может, вы как-нибудь спросите у нее об этом. Если когда-нибудь снова п-представится такой случай.

Декард бросил взгляд через плечо. Времени ни на что не оставалось, он уже слышал шаги, потом открылась входная дверь. Мужчина в темной форме, пилот челнока, доставившего его сюда.

— Мистер Декард уходит. — Исидор погладил механического кота на столе, не глядя ни на кого из них, будто ему вдруг по непонятной причине стало стыдно. — Проводите его, пожалуйста.

— Рад стараться. — Пилот крепко обхватил руку Декарда и потащил за собой.

Всего через пять минут он оказался с наружной стороны большой и тяжелой двери, усеянной шляпками болтов. На улице. Звуки грузового цеха лечебницы эхом отдавались в узком ущелье прилегающих зданий.

Мельчайшая пыль Мохавской пустыни вздымалась вокруг ботинок, жаркий ветер сгребал из нее миниатюрные дюны в пустых сточных канавах.

Декард откинул голову назад, глядя прямо на солнце, позволяя его ослепительному сиянию обжечь глаза. Два ручейка слез блеснули перед тем, как испариться.

Далекая точка пересекла солнечный диск.

Холден видел светящуюся зеленую линию, бегущую вдоль монитора. Горбатая змейка — это мой пульс, подумал он. Словно в миллионах миль отсюда, хотя стоило только протянуть руку. Черный атташе-кейс был прикреплен к груди паутиной хирургического пластыря. Ему удалось чуть-чуть приподнять ставшую многотонной голову от обивки сиденья в кабине челнока.

— Что… — Язык по-прежнему сухой, неповоротливый, но жесткие пластиковые трубки уже не сжимали горло. По всей видимости, необходимые трубки теперь переместили к груди. — Что происхо… — Маленький шарик трепыхался в прозрачном клапане с каждым выдыхаемым звуком, — дит…

Мужчина на другом сиденье — руки на панели управления — повернулся и посмотрел на него. И улыбнулся.

— Долго же ты был без сознания. — Он наклонился и проверил показания приборов в чемоданчике. — Хотя, кажется, уже все в порядке. Знаешь, кто ты?

— Кто?… — Вопрос озадачил Холдена. Плюс улыбающееся лицо мужчины — он видел его раньше, но не мог вспомнить когда и где. Улыбка сумасшедшего — сумасшествие на грани безумия — и копна светлых волос, стриженных ежиком. Но лицо было старше, сильнее изрезано морщинами, чем то, которое, как ему казалось, он помнил. Что это значит?

— Кто… я?

— Твое имя, приятель. Как тебя зовут?

— О… — Спокойнее, спокойнее — особенно сейчас, когда действие наркотиков, которыми его напичкали в лечебнице, стало проходить. Трубки в груди заныли, и ему пришлось побороть иррациональное побуждение вытащить их. — Меня зовут… — Глубокий вдох, шарик прыгнул вверх. — Холден… Дейв Холден.

— Очень хорошо. — Мужчина, улыбаясь, протянул руку и пальцем постучал его по лбу. — По крайней мере, здесь они у тебя ничего не напутали. Ему тоже теперь так казалось. Боль стала сильнее, ясность — пронзительнее, словно безжалостное солнце, притушенное фотохромным стеклом кабины, выжигало густой туман в голове. Он знал, что находился там, в лечебнице, подключенный к таким же машинам, только огромным, очень долго. Год? Может быть, больше. Он уже мог посмотреть сверху на полосу тумана, широкую, как океан, когда грузовой челнок пролетал над верхушками лос-анджелесских небоскребов.

На самом дальнем краю полосы тумана выплыло последнее незамутненное воспоминание. Последнее перед одуряющей мглой больничной палаты.

«Опиши… только то хорошее, что приходит тебе в голову… о твоей матери».

Это был его собственный голос, последнее, что он сказал в том, другом мире. Где это происходило? Холден сосредоточился, поймал: в штаб-квартире корпорации «Тирелл». В комнате с двумя стульями, вентилятором над головой, едва разгоняющим слишком кондиционированный воздух, и стол с аппаратом Войта-Кампфа на нем. И другой голос, тягучий, глупый и полный обиды: «Моя мать? Позвольте рассказать о моей матери…»

Эта последняя запись в памяти была подпорчена. Докторам пришлось вытаскивать его из наркотического оцепенения — тогда он впервые заметил машины, выстроившиеся вокруг его кровати, возле грудной клетки, обвитой трубками и проводами, — чтобы угрюмого вида команда следователей Управления полиции могла снять с него показания…

Вспомнил! Когда он и видел того парня. Хотя и без улыбки на показанной ему фотографии. Но все равно, это был он. Вот самый.

— Подождите… минутку… — Он услышал, как загудели приборы в атташе-кейсе, справляясь с адреналином, внезапно заструившимся по венам. — Кто… вы?..

Мужчина обернулся, улыбка стала шире и еще безумнее.

— Меня зовут Рой. — Его обуял почти детский восторг. — Рой Бейти.

— О… черт… — Холден вслепую пошарил вокруг себя, пытаясь найти защелку на дверце кабины. Не важно, что челнок летит на высоте сотен метров над городом. Все, что говорили именно об этом типе, самом сильном и кровожадном из всех сбежавших репликантов серии «Нексус-6», молнией пронеслось у него в голове. «Но он должен быть мертв», — в паническом смятении подумал Дейв.

— Брось. — Улыбающаяся фигура сгребла Холдена и втащила его обратно на сиденье. — Ты никуда не пойдешь. Только со мной.

Беспомощный, он наблюдал, как Бейти подрегулировал что-то внутри чемоданчика. Пульс замедлился, хотел он того или нет. Черные пятна замельтешили перед глазами, пока Бейти не крутанул ручку на деление в другую сторону.

— Вот так. — Улыбается, обе руки лежат на пульте управления челноком. — Просто расслабься, Дейв. Я везу тебя… туда, где тебе понравится.

Шарик качался в клапане, подрагивая с каждым движением искусственных легких. Холден закрыл глаза, не желая видеть трубок, пристегнутых к груди. Не желая вообще ничего видеть.

Под желтым небом Лос-Анджелеса челнок продолжал полет.

Глава 6

В одном из выдвижных ящиков бюро Сара Тирелл, как и предполагала, нашла телефон сотовой связи.

Бросив взгляд на полуденное солнце, которое едва проглядывало сквозь смог и легкий туман, она откинула крышку телефона и нажала клавишу. В ушах зазвучал характерный синтезированный сигнал; трель его то усиливалась, то становилась тише, а в это время невидимый луч отыскивал и настраивался на секретный канал одного из низкоорбитальных спутников связи, который висел над Лос-Анджелесом. Набрав номер и ожидая соединения с абонентом, Сара левой рукой лениво перебирала содержимое выдвижного ящика: кроваво-красные овалы ее накрашенных ногтей с легким шорохом поиграли скрепками, затем наткнулись на золотую табакерку работы Франсиса Хараше, отыскали дешевый нож для разрезания бумаги. Наконец на другом телефонном аппарате, установленном в одном из районов Лос-Анджелеса, зазвучала такая же трель.

Мужской голос произнес:

— Слушаю.

— Это я. — Сара откинулась назад, жесткая спинка стула уперлась ей в лопатки. — Мне нужно знать, как продвигаются дела. С нашим гостем.

— Уф. По моим представлениям, Декард чувствует себя превосходно. Где бы, черт побери, он сейчас ни был.

Сара Тирелл уже успела привыкнуть к повседневной и повсеместной неотесанности Андерссона. Она выбрала его — не только именно для этой работы, но и для многих других дел — из-за высочайшего профессионализма этого человека. В последний раз ему было поручено установить местонахождение Декарда, который скрывался в какой-то дыре в Орегоне, и доставить его сюда. Сара даже выделила ему челнок, для того чтобы он привез Декарда домой, в Лос-Анджелес. Кроме того, Андерссон — этот человек-робот — от природы отличался молчаливостью и всегда держал рот на замке.

Из окна кабинета, расположенного в верхних этажах здания, Сара могла видеть город, людской муравейник. Декард был где-то там, внизу.

— Нам нужно знать о каждом его шаге. Надеюсь, ты установил за ним слежку?

— Нет необходимости. — Ответ сухой и лаконичный, ответ компетентного человека. — какой профессионал, как Декард, отлично знает свое дело. Если бы нам вздумалось пустить за ним «хвост», он наверняка вычислил бы его и нашел какой-нибудь способ избавиться от слежки. А что случилось бы потом, ты и сама можешь догадаться. Нам пришлось бы обшаривать все канализационные коллекторы вплоть до самого океана, а он вполне успеет зарыться в какую-нибудь нору за сотню миль отсюда. Потратили бы впустую бездну времени. Возникло безотчетное чувство тревоги, словно внутри образовалась непонятная пустота. Все это время Сара Тирелл не трогала Декарда, позволив ему отправиться в тот мир, в котором он попытался укрыться от окружающих, но следа его не теряла.

— А что, если он откажется вновь взяться за старую работу? Если он просто-напросто… исчезнет?

— Возьмется. Должен взяться. Если хочет жить.

Сара немного помолчала, обдумывая услышанное. Из трубки доносились какие-то неясные звуки. Андерссон находился в ветеринарной лечебнице Ван Несса; похоже, звуки издавали различные животные — как настоящие, так и созданные искусственным путем. Ей было известно о том, что у Андерссона в этой лечебнице имеется свой личный закуток, затерявшийся где-то в конце длинных рядов клеток и вольер, в котором он обделывал свои темные делишки. Тайком от Исидора, разумеется; старик пришел бы в ужас, доведись ему когда-нибудь узнать, что на самом деле творится в его клинике.

Имя Исидора напомнило Саре об одном дельце. Отчасти оно было связано с тем, что они только что обсуждали с Андерссоном.

— А как проходил тот небольшой разговор? Я имею в виду беседу Декарда и Исидора.

— Почти в точности так, как ты и предсказывала. Великая вещь — принципы! Есть люди, которые в них свято верят. Можешь смело на таких рассчитывать. Исидор вставил ему хороший пистон, так что, когда я забирал Декарда из лечебницы, вид у того был довольно бледный. Я пошлю тебе запись их разговора, и ты, может быть, найдешь там для себя кое-что интересное.

Сара отлично знала, что Андерссон вел прослушивание кабинета Исидора, который скорее представлял крохотную тесную палату. Вонь в ней стояла, как в небольшом зоопарке, к запаху животных примешивались запахи машинного масла и горелой пластмассовой электроизоляции. Она была там как-то раз, когда, повинуясь неким смутным подозрениям, проводила проверку владельца ветеринарной лечебницы. Сара отдавала себе полный отчет в том, что Исидор, скорее всего, догадывался о наличии «жучка» — не настолько он глуп, чтобы окончательно оторваться от действительности. Более того, он был достаточно умен, чтобы не сделать даже малейшей попытки отыскать и нейтрализовать подслушивающее устройство. Или, как отметил Андерссон, будучи идеалистом по натуре, Исидор счел за лучшее ничего не скрывать — по крайней мере от нее, Сары Тирелл. А может, он рассчитывал на то, что его нудные лекции и напыщенные проповеди смогут в конце концов поколебать ее убеждения дойти до самого сердца. Что ж, возможно. Когда-нибудь. Но не сейчас.

— Исидор уже сделал для нас очень много, не правда ли? — Сара протянула руку и прикоснулась к оконному стеклу, чувствуя тепло от яркого солнца, которое все-таки проникло в кабинет. Цвет неба постепенно менялся от ярко-желтого к красноватому по мере того, как полыхающий шар медленно склонялся к горизонту. — Пожалуй, я бы даже сказала, что слишком много.

На мгновение Сара умолкла, ожидая ответа.

— Наверное, да.

Кончики ее пальцев, прижатые к стеклу, светились темно-красным.

— И было бы удивительно… если бы он смог еще что-нибудь сделать для нас.

— Что ты хочешь сказать? Голос Андерссона смолк, и вновь воцарилась тишина.

— А разве я должна что-то говорить?

— Да нет… — Наверное, в этот момент он слегка тряхнул своей головой. — Не думаю.

— Вот и хорошо. — Кабинет и примыкавшая к нему спальня постепенно погружались в темноту. — А когда все сделаешь…

Он ничего не ответил. Ждал продолжения.

— Почему бы тебе тогда не зайти ко мне? — После этих слов Сара нажала на кнопку, оборвав связь, и положила аппарат на место, в выдвижной ящик бюро. Покидая кабинет, она на время задержалась возле кровати своего дяди.

Теперь это была ее кровать… когда она хотела того. Захватив рукой уголок, Сара приподняла простыню. Шелк мерцал и переливался в ее пальцах. Девушке не нравился затхлый запах, словно спальню не проветривали лет сто и постель впитала в себя спертый воздух. Она решила немедленно направить сюда кого-нибудь из прислуги и распорядиться сменить постельное белье, а заодно и поменять всю обстановку…

Но что это? Сара заметила нечто такое, на что раньше, по-видимому, просто не обращала внимания. Следы крови — маленькие пятна, которые цепочкой шли по диагонали через всю спальню от довольно большого пятна на полу к подушкам на кровати.

Сара выпустила простыню из рук, шелк мягко и беззвучно упал на кровать. Она повернулась и не торопясь направилась к выходу из кабинета.

Улыбка, еще одна… опять улыбка. Дейв Холден практически ничего не знал о том человеке, что сидел сейчас рядом с ним в кабине челнока. Все, что ему было известно о своем нынешнем положении, все, что его мозг, питаемый кровью, которая насыщалась кислородом при помощи атташе-кейса, привязанного к его груди, смог проанализировать, выражалось несколькими словами: он глубоко, буквально по уши, в дерьме. «Но опять же, — продолжал размышлять Холден, — ведь как бы там ни было, я все равно умирал. Тогда, в больнице».

Он с интересом подумал: а что, если бы этот тип рядом с ним — сейчас он не улыбался, а сосредоточил все свое внимание на щитке управления грузовым челноком, подготавливая его к посадке на какой-то малоосвещенной окраине Лос-Анджелеса, — взял да и перекрыл одну из трубок с физиологическим раствором, по которым осуществлялось в то время кровообращение Холдена?.. Первобытный ужас почти прошел, уступив место необычной серьезности, которая, в свою очередь, грозила перерасти в ненависть.

Бейти был мертв. Ему говорили об этом Брайант и еще пара старинных приятелей по подразделению блейдранеров. Тогда они уселись рядом с хромированной койкой Холдена, сжав свои шляпы в руках и пытаясь втиснуть грузные тела в тесное пространство между двумя булькающими агрегатами. Перед этим Холдену ввели солидную дозу фентанила, чтобы привести его в чувство и дать возможность сознательно воспринимать то, что ему рассказывал Брайант о группе сбежавших репликантов. По его словам, вся эта шайка, по которой, кстати, работал и он, Холден, была выслежена и успешно отправлена на покой. По словам Брайанта выходило, что старания Холдена тоже поспособствовали этому.

По каким-то своим причинам Управление выделило ему некоторую сумму премиальных за выслеживание сбежавших репликантов, хотя лично он успел лишь получить сквозное пулевое ранение от этот дубины Ковальского. Возможно, там решили, что, если в подразделении блейдранеров узнают о судьбе коллеги, который за свои простреленные легкие не получил ни цента на текущий счет, это в результате приведет к падению морального духа. Именно в тот визит в больницу Брайант, обдавая Холдена сильнее, чем обычно, перегаром после выпитой накануне солидной дозы виски и скаля черные от никотина зубы, поведал ему всю историю и показал фотографии, сделанные в морге с мертвых репликантов. Включая Бейти, который при жизни являлся главарем этой маленькой, но чрезвычайно жестокой банды. Даже сквозь наркотический туман, который окутывал его сознание, изображение правильного, без единого изъяна лица с копной светлых волос и спокойным взглядом психа, сбежавшего из сумасшедшего дома, произвело на Холдена глубокое впечатление. Неизгладимое впечатление.

— Эй, как насчет того, чтобы включить свет? Бейти говорил по микрофону бортовой связи. Холден ждал в полном молчании, пока Бейти настраивал бортовую радиостанцию на какую-то известную только ему наземную станцию. Показания частоты на бортовой панели управления свидетельствовали о том, что все известные ему станции обеспечения полетов находились вне пределов досягаемости челнока. — Если уж придется сажать эту штуку вслепую, мне, по крайней мере, хотелось бы дать потом кому-нибудь хорошего пинка за такие шутки.

Холден выглянул в боковое окошко кабины. В темноте сияли яркие огни раскинувшегося на огромной территории Лос-Анджелеса. Интересно, как далеко они удалились от города? Прямо над головой сквозь прозрачное изогнутое стекло кабины виднелась вытянувшаяся вдоль линии горизонта еле различимая зубчатая полоска гор, освещаемая сиянием звезд и мягким светом взошедшей луны.

Однако лишенный растительности ландшафт под ними освещался голубоватым светом и от каких-то других источников — свечение было не постоянным, прерывистым. Холден попытался оглядеться. Это далось ему с большим трудом и тут же вызвало огромное утомление, но он все же заметил внизу прямоугольник взлетно-посадочной полосы, залитый яркими огнями.

— Заходи туда… — Надтреснутый голос звучал из динамика бортовой системы связи. — Сможешь быстро управиться? Пока мы здесь болтались, ожидая тебя, наши лодки засыпало песком по самые крыши.

— Где… — Собственный голос Холдена превратился в чуть слышный шепот. Попытка заговорить, а еще более того стремление все время оставаться в сознании и недавнее желание осмотреться вокруг, когда ему пришлось поднимать голову и выводить себя из наркотического оцепенения, привели Холдена на грань, за которой начиналось полное истощение. Цифровые индикаторы на черном атташе-кейсе, видневшиеся из-под паутины хирургической ленты, с помощью которой этот чемодан был соединен с телом Холдена, сразу активно отреагировали на тот факт, что потребность тела в кислороде резко возросла. — Где… это… — Перед глазами заплясали черные точки.

Бейти повернулся с раздражающей Холдена неизменной улыбкой. Он протянул руку и немного подрегулировал один из верньеров на атташе-кейсе.

— Все именно так, как я и говорил тебе раньше. Мы с тобой прилетели в одно интересное место. — Улыбка Бейти стала шире, в результате чего четче обозначились морщины на лице — теперь это было лицо человека, который повидал и испытал очень многое на своем веку. — Это то особое место, в которое ты всегда стремился, чтобы обрести новые силы.

Из-за отсутствия каких-либо сигналов наведения с наземной станции — насколько мог об этом судить Холден —, Бейти посадил челнок вручную, для чего сначала откорректировал положение аппарата относительно голубых огней — челнок завис неподвижно прямо над ними, — а затем включил систему вертикальной посадки. Шасси ударилось о землю достаточно сильно, так что Холден даже подскочил в своем кресле, а атташе-кейс больно надавил ему на грудь как раз в том месте, где было входное отверстие пули.

— Ты уж прости меня за такую посадку. — Бейти начал щелкать тумблерами, выключая двигатели челнока. — Этими грузовыми лодками очень трудно маневрировать.

— Ничего… все хорошо, — прошептал Холден, испытывая дикую боль. Может быть, еще не слишком поздно попытаться наладить нормальные отношения. — Уверен… ты делаешь все, что можешь…

Бейти бросил на него быстрый взгляд. Улыбнулся:

— Ты еще не видел, что я могу.

Эти слова насторожили Холдена. До него донесся характерный шум, сопровождающий разгерметизацию грузового отсека, затем послышались звуки катящихся по полу колес и топота ног.

— Поосторожнее с этим парнем. — Бейти наблюдал за выгрузкой Холдена и укладкой его на каталку. — Я довез его сюда в целости и сохранности, а потому обращайтесь с ним как с коробкой с яйцами.

— Не волнуйся. — Молодой парень в белом халате со скучающим видом что-то быстро записал на бумажке, под которую была подложена папка с зажимом. Потом взглянул на Бейти: — Расписка нужна? — Он приподнял за уголок копию бланка квитанции.

— Расписка?.. — Бейти закатил глаза. — Черт побери!..

— Таковы правила, — сказал парень.

— А может, вместо расписки взять твою пустую башку и засунуть тебе в задницу?

— Эй, не шуми. Не хочешь брать расписку, так и не бери. — Он махнул своими бумажками в сторону еще двух человек, которые стояли поодаль. — Ребята, не поможете отвезти эту штуку в хирургическое отделение? — Затем парень склонился над Холденом и легонько похлопал его по руке, прикрепленной ремешком к поручню каталки. — Счастливо тебе, приятель.

— Приятного путешествия! — Бейти предоставил тем двум катить каталку, а сам пошел рядом.

Преисподняя или какая-то другая загробная обитель, в которой оказался Холден, выглядела чрезвычайно убогой: бестолковое нагромождение каких-то ржавых бараков из гофрированного железа да гонимые ветром песчаные дюны, громоздившиеся у изогнутых стен. Другие сборные дома — такие же ветхие — были сложены из пористых блоков, причем из швов вылезал соединительный раствор, от чего казалось, будто он расплавлен сухим, горячим воздухом. Все вокруг было покрыто пылью — тем же мельчайшим песком, что носит ветер по улицам Лос-Анджелеса.

Склонив голову набок к тонкому пологу, который закрывал каталку, Холден рассматривал невыразительную архитектуру зданий, освещаемых слабым светом шарообразных галогеновых ламп, что были установлены на верхушках столбов из просмоленных бревен.

На границе искусственного света, там, куда доходило лишь сияние луны и звезд, Холден заметил забор из колючей проволоки, за которым находилось скопление припаркованных полицейских автомобилей, челноков и более тяжелых аппаратов с закопченными дюзами мощных реактивных двигателей. Кабины были вдребезги разбиты или покрыты паутиной дорожек из аккуратных ровных отверстий — следов пуль от крупнокалиберных пулеметов.

— Этот, что ли?

Холден взглянул прямо над собой и увидел чье-то небритое лицо. Рука с черной грязью под ногтями извлекла изо рта наполовину выкуренную сигарету. Серый пепел от сигареты, медленно падая вниз, попал в одну из трубок для подачи воздуха, установленных на атташе-кейсе, и был втянут внутрь.

Рядом стоял еще один врач — вернее, нечто среднее между хирургом и мясником. Такой же небритый, в длинном белом халате с пятнами засохшей крови. Холден, пожалуй, не смог бы точно сказать, который из двух «докторов» вызывает у него большие опасения за свою судьбу.

Бейти протянул руку и выдернул сигарету у врача из рук.

— Прояви к бедняге хоть немного уважения! Брошенная сигарета прочертила в воздухе огненную дугу, закончившуюся снопом искр, когда окурок упал на землю.

— Все они прикидываются беднягами.

Сказано это было совершенно равнодушно. Казалось, небритый тип считал излишним тратить свою энергию на какие-либо эмоции.

— Ладно, давайте затаскивайте его внутрь и покончим с этим. Не торчать же здесь вечно. — Желтые от никотина пальцы забегали по клавишам управления на черном кейсе, соединенном с организмом Холдена.

— Эй… — Холдена охватила паника, когда он услышал, как сначала стих шум от работавших механизмов внутри атташе-кейса, затем раздался щелчок, а потом смолкли и все другие звуки, идущие от чемодана. — Подожди… минутку…

Глаза его стала заволакивать какая-то серая пелена. Несмотря на знойную ночь, лицо и руки Холдена в момент стали ледяными. Онемевшими пальцами он пытался дотянуться до переключателей и кнопок у себя на груди, но не позволяли ремешки, которыми он был привязан к поручню каталки. Крошечный шарик запер клапан, после чего трубки вяло опали и остались уже неподвижными.

— Да не беспокойся ты! — Небритый хирург нащупал у себя в кармане халата пачку сигарет, достал одну и вновь закурил. — У тебя, приятель, есть еще в запасе как минимум три минуты, только потом в мозге начнут происходить необратимые изменения. — Он глубоко затянулся и закашлялся. Затем кивнул двум оболтусам, которые, по-видимому, были его помощниками. — Эй, ребята, кончайте бездельничать. Пора за работу.

— Держись, приятель. — Лицо Бейти с неизменной улыбкой психа уплыло куда-то в туман. — До встречи на той стороне!

Каталку втащили в самый большой и, пожалуй, самый ветхий сборный дом. Холден каким-то чудом еще умудрился прочесть надпись, которая находилась над входом в корпус: «Центр утилизации». Ну, разумеется, не зря механики разбирают по ночам старые челноки на пятачке за колючей проволокой. Теперь он все понял. Наверняка в нем еще остались кое-какие годные детали.

Холден закрыл глаза.

Декард дожидался захода солнца.

Даже в сумерках его могли бы легко заметить и схватить. Он отлично понимал, что ему необходима не только темнота, но и большое скопление народа, толпы людей, слоняющихся по улицам Лос-Анджелеса, наполненная суетой ночная жизнь. Подобно всякому, кого нестерпимая духота гонит на улицу, словно животных в пустыне, которые вынуждены из-за этого находить себе укрытие в тени плоских нависающих над ними камней, он мог бы затеряться среди толпы, двигаясь, словно нож, в ярко освещенной воде. Мерцающие ядовитыми красками неоновые огни превратят его лицо в маску, такую же, как у всех остальных, кто вышел в это время на улицу.

Он даже не пытался удрать из ветеринарной лечебницы Ван Несса. Но сразу после того, как этот громила Андерссон выкинул его на грузовой причал, дав на прощание хорошего пинка, и захлопнул за ним металлическую дверцу челнока, Декард начал оглядываться в поисках ближайшего переулка.

Солнце уже заметно опустилось к горизонту, в результате чего одна подходящая улочка, расположенная сбоку стоящего неподалеку здания, превратилась в темную щель. Ящики для сбора мусора и брошенные коробки образовывали настоящий тоннель, в который он и нырнул. Потревоженные крысы с блестящими глазами, рывшиеся в тряпках и объедках, которые оставили бездомные после ночлега, злобно шипели и осыпали его кусочками асфальта, сыпавшегося с когтей. По мере того, как Декард все дальше и дальше пробирался в глубь улочки, стремясь поскорее уйти от света и зноя, словно преследуемый цепным псом, маленькие зверьки разбегались перед ним, припадая к земле на кучах разбитого кирпича — старушечьи лапки подгибались под их серыми брюшками — и злобно глядя на Декарда.

Даже в тени, куда не доходили прямые солнечные лучи, было настолько жарко, что под одеждой выступил пот. Ветер со стороны Санта-Аны, гоня клубы пыли по темным углам, высушивал кожу на руках, жадно слизывал влагу с губ; язык у Декарда распух и стал шершавым, а глаза были сплошь засыпаны мельчайшим песком. Он сбросил с себя пальто и повесил его за пустые рукава по обе стороны узкой ниши, чтобы соорудить нечто вроде навеса как от постепенно слабеющих солнечных лучей, так и от чужого глаза, исключая возможность своего случайного обнаружения.

В кармане пальто был картонный коробок со спичками — ими он пользовался в Орегоне для разведения огня в дровяной печи, которой отапливалась его хибара. Декард зажег одну и в слабом мерцающем свете осмотрел свое временное крошечное пристанище. Здесь царила несусветная грязь и стоял удушливый запах пота — видимо, следы пребывания предыдущего обитателя. Вот, должно быть, являлся по-старомодному образованным человеком, этаким энтузиастом культуры: в покрытые коркой грязи лохмотья, которые служили ему постелью, было запрятано несколько древних аналоговых книг — ничего, кроме кучи символов на желтых, разбухших от сырости страницах, которые были совершенно мертвы без дешифрующего цифрового оборудования. На обложках красовались светловолосая женщина, чьи глаза с полуопущенными веками напоминали готовые вот-вот выстрелить орудийные стволы, а рот был похож на свежую кровоточащую рану, и мужчина с небритой рожей, разукрашенной синяками. Когда Декард попытался засунуть эти древние книжки обратно, страницы буквально рассыпались в прах.

Он порылся в куче битого камня, надеясь отыскать что-нибудь полезное для себя и истратив на это еще одну спичку.

На глаза попалась регистрационная карточка бездомного, которая скорее всего также принадлежала предыдущему обитателю этой ниши. На фотографии размером с ноготь большого пальца был изображен какой-то святоша. Волосы его спадали на плечи, как у Христа. И он был так же мертв, как Христос. По-видимому, фотограф из отдела социального обеспечения успел поймать последний вздох этого бедняги. Там, где на фото должны были находиться глаза, стояли два жирных креста, в результате чего этой карточкой не мог воспользоваться никто другой. Данные на микросхеме свидетельствовали, что владелец практически исчерпал все средства, зачисленные на его счет в качестве социальной помощи. Декарду не оставалось ничего другого, кроме как выбросить этот бесполезный тонкий прямоугольник.

Правда, санитарная машина, когда забирала безжизненное тело, оставила после себя и кое-что более полезное: обыкновенный стальной прут длиной с предплечье человека. Имея весьма солидный вес, этот прут при случае мог стать неплохим орудием для того, чтобы проломить кому-нибудь череп. Спичка, догорев, обожгла пальцы, но Декард смог бы прочесть рельефную предостерегающую надпись даже подушечкой большого пальца: «ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО В ЦЕЛЯХ САМООБОРОНЫ! ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ДЛЯ ОГРАБЛЕНИЯ ИЛИ НАПАДЕНИЯ НАКАЗЫВАЕТСЯ ЛИШЕНИЕМ ВСЕХ СОЦИАЛЬНЫХ ЛЬГОТ». Такой стержень являлся стандартным снаряжением людей на улицах Лос-Анджелеса наряду со спальными мешками «Салли-Энн», до которых более всего были охочи уличные грабители.

Теперь Декард уже не чувствовал себя совсем безоружным. Он положил стальной стержень на асфальт позади себя — так, чтобы был под рукой, обхватил колени руками и, опустив на них голову, стал дожидаться момента, когда последние отблески дня окончательно утонут в ночном мраке. И пытался пока хоть как-то обобщить и свести воедино все свои планы.

Вдруг до его слуха донеслись какие-то звуки-двигалось нечто более крупное, чем потревоженная крыса. Этот факт заставил Декарда насторожиться и выйти из полусонного состояния. Голова его откинулась назад, а рука нащупала стальной стержень. С помощью стержня он отцепил один конец тонкого барьера, сооруженного из пальто, и, опираясь на кирпичную стену, внимательно оглядел улочку по всей длине, отпугнув при этом копошащихся поблизости грызунов.

По-видимому, Декард все-таки не полностью вышел из полусонного состояния, потому что первой его совершенно фантастической мыслью было то, что прямо к нему направляется какое-то привидение. Он увидел одинокую фигуру в белых одеждах. Солнце к тому времени уже село, хотя навеянная им одуряющая духота так и осталась висеть в воздухе, в результате чего казалось, будто это видение само испускает какой-то слабый свет.

Отпрянув назад и стараясь остаться незамеченным, Декард принялся усиленно тереть глаза свободной рукой. Спустя миг ему удалось наконец разглядеть, что это был человек, одетый в белую пару — нечто вроде старинного тропического костюма.

— Чарли? — Одетый в белое человек остановился на улочке на полпути от временного убежища Декарда и собирался, по-видимому, заглянуть к нему. Под мышкой он держал маленький сверток. — Друг, ты дома? Я тут кое-что для тебя достал. — На вытянутых ладонях он продемонстрировал сверток, который был завернут в бумагу и перевязан лентой. — Вспомнил о тебе…

На той регистрационной карточке бездомного, которую выбросил Декард, значилось имя Чарли и какая-то фамилия. Крепко сжимая стальной стержень в руке, он подальше отодвинул импровизированный занавес.

— Вот ты где! — На лице у незнакомца заиграла золотозубая улыбка, а сам он засеменил вперед. — Смотри, в следующий раз откликайся, а то я мог бы пройти мимо и не за…

Так, теперь он достаточно близко. Декард выскочил из своего убежища, отбросил стальной стержень, который тихо звякнул, упав на заваленный мусором пол, и схватил незнакомца, зажав в кулаке его элегантный галстук вместе с воротником. Маленький сверток, завернутый в бумагу и перевязанный лентой, разорвался, когда, пролетев по крутой дуге, ударился о землю. Большая часть потрепанных книг рассыпалась по битым камням.

— Эй, приятель… — Одетому по-летнему щеголю удалось-таки выдавить из себя пару слов, хотя лицо его уже покраснело, сдавленное воротником. Ноги свободно болтались в воздухе. — Полегче, не будешь ли…

— А ну-ка умолкни! — Декард сжимал узел галстука в кулаке, упираясь костяшками пальцев в заостренный подбородок незнакомца, в результате чего тот оказался висящим над землей, задрав голову. — Давай поговорим, только тихо. — Как только солнце пряталось за горизонтом, на улицах начинался ежевечерний парад. Пока, к счастью, никто еще не прошел мимо этой улочки. — Усвоил?

— Да, да, конечно… — Обеими руками человек сжимал кисть руки Декарда, из-за чего создавалось впечатление, будто он молится в крайне неудобном положении. — Я все понял, приятель, понял уже… — Хриплый, но послушный шепот. — Все, что хочешь… я согласен…

Декард немного ослабил хватку, позволив незнакомцу встать на цыпочки.

— Ну что ж, я рад. — Со зловещим видом он пощупал пальцами белый лацкан. — Хороший пиджак.

— А где Чарли?

— Чарли нездоров. Тебе следовало бы условиться с ним о встрече заранее. — Этот парень был таким худосочным, что Декард мог бы согнуть его пополам и завязать в узел. Но его белый пиджак был довольно просторным, имел свободный покрой и, наверное, пришелся бы Декарду в самую пору. — Ну, вот. — Декард отпустил галстук незнакомца, и тот наконец встал на ноги. Затем он сдернул собственное длинное темное пальто с кирпичной ниши. — Давай меняться.

— Что? Меняться? — Сначала на лице незнакомца отразилось замешательство, а затем отвращение, когда пальто Декарда повисло у него на руках. Мало того что пальто было далеко не новым, так оно еще вдобавок пропахло вонью окрестных помоек и собрало на себя всю грязь этой улочки. — На это?

— Можно добавить еще кое-что для ускорения сделки. — Декард нагнулся, подобрал с асфальта стальной стержень и помахал им перед носом у незнакомца.

— По рукам! — Он так легко скинул с себя пиджак, словно вышел из белой двери.

Галстук незнакомца был довольно пошлым на вид, неимоверной радужной окраски, но Декард и им не побрезговал. Накинув его себе на шею просто так, не завязывая, он направился быстрым шагом к началу переулка, а затем зашагал по улице, локтями прокладывая себе путь в толпе, которая уже окунулась в ночную жизнь Лос-Анджелеса. Засунув одну руку в карман, Декард крепко держал ею прижатый к ноге стальной стержень, который при каждом шаге бил его другим концом по колену.

Задул ветер, да такой сильный, словно его. сам нечистый наслал. Декард ощутил знакомое обжигающее прикосновение на своем лице, его приходилось испытывать каждый сухой сезон, прожитый в Лос-Анджелесе — точнее, это была не жизнь, а выживание в почти обезвоженном состоянии. Все сточные канавы в такое время засыпало мельчайшей красной пылью, принесенной ветрами из пустыни. И когда эти груды пыли цвета ржавого железа освещались мерцающим неоновым светом, казалось, будто ожила предсказываемая многие годы картина нескончаемых песчаных дюн на Марсе. И если бы специальные машины, направляемые городской мэрией, не пылесосили улицы каждые двадцать четыре часа — одна из таких машин с огромным контейнером сейчас создавала путаницу на тротуаре, медленно продвигаясь сквозь толпы беспорядочно снующих пешеходов, еле движущихся автофургонов и восстановленных старых автомобилей, у которых воздухозаборники были смонтированы на крыше, — весь город мигом был бы засыпан песком, напоминая колышущийся пейзаж за герметически закрытым окном жилища колонистов. Зачем прилагать неимоверные усилия для переселения? Поверь огромным заманчивым рекламам, пестрым экранам, запущенным на полную мощность, — и в конце концов с изумлением обнаружишь себя в каком-нибудь другом мире, в такой же степени заваленном песком, но только без всякой надежды избавиться от надоедливой пыли с наступлением сезона дождей. Водитель этой пескоуборочной машины, сидевший в стерильном белом респираторе за специальным ветрозащитным щитком, скучающим взором наблюдал за. тем, как широкое впускное механическое устройство всасывало пыль, на какое-то время очищая тротуары.

На улице все больше людей появлялось в масках — наверное, сейчас уже каждый третий из прохожих имел на лице респиратор. Некоторые из них были сделаны наспех и выглядели уродливее, чем даже стандартные государственные. Другие маски были образцом высокой моды во всем ее многообразии — от тех, что изготавливались в виде свадебных вуалей из крученого натурального шелка, украшенных миниатюрными цветами апельсина, или в виде шляпок тридцатых годов двадцатого века, которые носились сдвинутыми набок и имели ажурную вуаль с черными точками, до самых ортодоксальных в исламско-фундаменталистском стиле: грубой чалмы кочевого бербера для мужчин и колоколообразного золотистого покрывала для женщин.

Кучка карликоподобных обитателей помоек, не желавших дожидаться, пока при предварительной сортировке отходов перед началом процесса регенерации им перепадет что-нибудь из вещей или съестного, была одета в древние противогазы военного образца, которые защищали владельцев не только от пыли, но еще и от паров бензина и фреона, выделяющихся при работе двигателей различных механических транспортных средств — они сразу же подвергались ограблению и демонтажу, когда беспомощно застревали в автомобильных пробках на дорогах. В том случае, если водители рядом стоящих автомобилей, заслышав топот крошечных ног по крышам, поспешно вылезали из кабин, злоумышленники отбивались от них с помощью серных аэрозолей «Мейс» нервно-паралитического и слезоточивого действия. В результате существо ростом не выше годовалого ребенка валило с ног вполне взрослого человека, а потом карлики тащили свои трофеи, из которых еще капало масло, в близлежащие передвижные лавчонки, торговавшие краденым.

Декард мельком поймал свое собственное уменьшенное отражение в черных стеклах солнцезащитных очков какого-то прохожего — то ли мужчины, то ли женщины, — которого людской уличный водоворот довольно тесно прижал к нему. Декард отступил на шаг — а сделать это, надо сказать, было так же трудно, как плыть против бурного течения, — и увидел в стеклах белый пиджак, немного тесный в плечах, и свое собственное лицо с выражением скрытой тревоги.

— Что, парнишка, попал в затруднительное положение? — Голос прокуренный, похож на мужской, но принадлежит лицу с накрашенными губами. — Первый раз в Лос-Анджелесе? Наверное, моряк, да? — Микрофон с кодирующим устройством на тонкой бархотке понижал голос женщины как Минимум на две октавы. — Даже если ты покупаешь, я сейчас не продаю, так почему бы тебе не Перестать захламлять тротуар и не отойти в сторонку, чтобы дама могла пройти?

— Простите.

Каким-то чудом ему удалось тут же вклиниться плечом в один из пешеходных потоков. Вот уж чего Декарду совсем не хотелось, так это оказаться в центре общественного скандала, который, без сомнения, привлек бы внимание полицейского на соседнем перекрестке. По тому, как развивается ситуация, есть все основания подозревать, что у этого полицейского в форменном мундире, который сидел сейчас в наблюдательной будке на углу, на стене поблизости от аппарата прямой линии связи с Главным управлением полиции Лос-Анджелеса висит плакат о розыске опасного преступника с его, Декарда, фотографией.

Ослепительно улыбнувшись, владелица солнцезащитных очков прошла мимо Декарда. Прошла и тут же исчезла в толпе.

Декард зашагал дальше, стараясь идти с той же скоростью, что и другие пешеходы, и по возможности избегая столкновений с ними. Проходя мимо наблюдательной будки, он будто случайно отвернул лицо в сторону, но краем глаза успел заметить, что находившийся внутри полицейский уже снял трубку с красного телефонного аппарата прямой связи и что-то говорил в нее, однако слова заглушались стеклянным барьером и монотонным гулом, в который сливались голоса пешеходов. Внутри у Декарда что-то сжалось, когда он увидел, как полицейский оживленно жестикулирует свободной рукой. Пришлось сделать невероятное усилие для того, чтобы сохранить полный контроль над собственными ногами и подавить желание немедленно бежать сквозь толпу, подставив тем самым свою спину под выстрел, который сделает фараон, едва ступит за порог наблюдательной будки.

«Без паники! — посоветовал внутренний голос. — Возможно, тебя вовсе и не ищут, и говорит он совсем о другом…»

— Вас ждет новый мир!

Это сказал не полицейский. Громкий голос пророкотал откуда-то сверху и помог Декарду не попасться на крючок.

— Новая жизнь!

Полицейский распахнул узкую дверь своей будки, выбежал наружу и уставился в небо. Красный телефон прямой связи с Управлением он продолжал держать около уха. Теперь уже слова полицейского можно было бы расслышать, но Декард из-за излишнего возбуждения никак не мог уловить их смысл.

— Еще один шанс начать жизнь сначала! Декард остановился и, как все остальные пешеходы, что стояли вокруг, уставился вверх. Он до того был захвачен наблюдением за постовым, что не заметил округлое тело, заполнившее собой все небо как огромная сияющая луна.

— В дальних космических колониях!

Этот голос, эти слова, которые он слышал столько раз, давно уже стали частью привычного шума ночной жизни Лос-Анджелеса. Искаженная звуковая волна, как невидимое цунами, прокатилась над морем устремленных вверх лиц, над поднятыми, указующими в небо руками. Дирижабль ООН дрейфовал вниз, к земле, совершая медленные хаотические движения. Вот он уже достиг коридора между зданиями, стоявшими по обе стороны этой улицы, и находился теперь так близко от земли, что Декарду показалось: потянись сейчас, и можно дотронуться до выпуклой нижней поверхности корпуса.

На огромном видеоэкране, установленном на боковой поверхности дирижабля, неподвижное оптическое изображение стало мигать, картинка марсианских каналов запузырилась. Контуры каналов из Прямых стали волнистыми, по зеленому соевому полю пошла рябь, словно во время землетрясения. Только теперь Декард увидел, что четверть обшивки дирижабля в области шпиля антенны объята пламенем, жар от которого чувствовался даже в эту раскаленную ночь. На его глазах из противоположного переулка вылетела какая-то яркая искра, оставляя за собой шлейф дыма, после чего над головами столпившихся пешеходов прокатился глухой звук от минометного выстрела. Снаряд угодил в усиленный каркас дирижабля, погнув секцию металлической обшивки. Прозвучал еще один выстрел, и пламя объяло вторую секцию. Черные обрывки обшивки казались острыми зубами огромного огненного рта.

А где-то высоко над улицей, на крыше самой высокой башни Лос-Анджелеса, лицо гейши подмаргивало и улыбалось, словно одобряло гибель дирижабля. Словно этой женщине пришлись по вкусу разлетавшиеся по всему небу брызги пламени, понравилось, как дирижабль кренился на один бок, демонстрируя свою рану, а оранжевый шар пламени казался ей пикантно сладким, как некий тропический плод.

Всю улицу залило оранжевым светом, будто начинался новый, суровый, но в то же время прекрасный день.

Первый же выстрел, пробив обшивку, привел к перетеканию водорода в атмосферу, в результате чего образовалась гремучая смесь. Огненная волна в виде завихряющейся сферы окончательно разрушила дирижабль ООН, едва различимый теперь за ослепительным пламенем. Огонь смерчем пронесся по улице. Стремительное движение жара и ударная волна валили пронзительно кричащих людей с ног, швыряя их на тротуар. Они катались по земле, а волосы их были охвачены огнем. Шелковые вуали сгорели дотла, и люди теперь не могли нормально дышать. Почти у всех сгорели ресницы.

Декарда окатил вал сухого, раскаленного воздуха. Как как он находился на приличном расстоянии от взрыва, то волна лишь ударила его спиной о стену здания позади. Этот удар о кирпичи и металл на время оглушил его. Неоновые трубки, из которых были выложены рекламные вывески, напоминающие японские иероглифы, зашипели, разбрасывая во все стороны искры. Цепляясь за стену, Декард с трудом поднялся на ноги, но остальные люди вокруг оставались на четвереньках, пытаясь уползти куда-нибудь подальше от ослепительно яркой шрапнели из осколков разбитых оконных стекол. Некоторые широко открывали рот, оглушенные адским грохотом в эпицентре взрыва.

Из всепоглощающего пламени показался остов дирижабля — овальное тело с ребрами-меридианами. Выстрелило еще одно орудие, но заряд теперь был без зажигательной смеси. Вместо ракеты вылетел абордажный крюк, лапы которого зацепились за остроконечный железный цветок. От обломков дирижабля к переулку на противоположной стороне улицы протянулся трос. Уклоняясь от жара пламени и прикрывая глаза ладонью, Декард старался разглядеть, что происходит на другом конце туго натянутого троса.

Большая часть корпуса дирижабля провалилась внутрь, в стороны брызнули сорванные заклепки, И разрушенный остов с грохотом рухнул на улицу. Объятая пламенем носовая часть при падении процарапала в бетоне борозду с рваными краями. Хвостовое оперение сначала зацепилось за одно из зданий в районе десятого этажа, затем оторвалось от Корпуса и стало медленно подниматься вверх в восходящих потоках воздуха, создаваемых жарким — пламенем на земле.

Еще одна пара крюков взлетела над головами, брошенная уже вручную какими-то людьми из переулка напротив. Эти крюки еще прочнее закрепили обгорелый остов дирижабля на земле, словно его останки были неким животным, которое в агонии Могло разорвать путы и унестись в затянутое дымом небо. Декард разглядел несколько человек — полдюжины или около того, — одетых в белые огнестойкие костюмы «Номекс»; они изо всех сил тянули за тросы, откинув тела назад и упираясь ногами в Засыпанный пеплом тротуар.

Нижний край видеоэкрана дирижабля с резким стуком ударился о землю, извлекая из устройства последнюю вспышку жизни. Произошел запуск программы видеопоказа, правда, в режиме ускоренного просмотра.

Голос теперь звучал пронзительно. Он уже не стремился очаровать, не пытался упрашивать: «Новая жизнь!» Зазывная фраза звучала гораздо быстрее и октавой выше, словно объятая страхом: «Новая жизнь! Шанс! Новый!» Потом еще выше, пискляво, переходя в ультразвук, отчего зазвенели осколки стекол, что остались в оконных рамах: «Начать сначала!»

Один из группы нападавших на дирижабль выбежал из переулка, описывая над головой круги тросом с абордажным крюком. Крюк со свистом приближался к центру наклоненного видеоэкрана, а человек следовал за ним мимо мертвых и еще живых, застигнутых взрывом врасплох, — последние тщетно пытались встать на ноги. И вот крюк ударил в экран, который в тот момент еще работал. В результате удара электронно-лучевая трубка лопнула, произошло короткое замыкание с образованием электрической дуги, что привело к нагреву металла до температуры плавления.

Декард отпрянул назад, прикрыв глаза ладонью. Осколки стекол и куски раскаленной проволоки застучали по его плечам, словно град.

— Это все ложь!

Голос уже другой — не тот, что сначала рокотал, а потом визжал пронзительно, когда дирижабль разрушился. Декард осмотрел улицу, над которой едва слышно разносился перезвон стеклянных осколков. Кто-то из минометного расчета — возможно, тот самый, что последним выскочил с абордажным крюком, трудно было сказать точно — взобрался на погнутую металлическую опору. Затухающее пламя осветило его силуэт. Это был человек с безумным взором; лицо его было вымазано в саже, а в руках он держал портативный мегафон.

— Вас обманывают! — Усиленный мегафоном голос эхом отражался от расположенных вокруг высотных зданий. — Вас всегда обманывали!

Декард отошел от стены, к которой был прижат взрывом, и, пошатываясь, двинулся по заваленной осколками улице. Куски обшивки дирижабля, все еще тлевшие и испускавшие черный дым от сгоревшего масла, усыпали асфальт на тротуарах и проезжей части. Отдаленный вой сирен, звучавший в себе и долетавший до земли, заглушал вопли и крики толпы.

— Вы должны слушать! — Дрожащий голос, доносившийся из мегафона, судя по всему, принадлежал какому-то фанатику. — Не меня… вы должны слушать их! — Даже с того места, где стоял Декард, ясно был виден лихорадочный блеск глаз этого психически больного человека. — Они пришли… чтобы все рассказать нам! — Человек повернулся и, для сохранения равновесия ухватившись свободной рукой за горизонтальную распорку каркаса дирижабля, начал тыкать мегафоном во все стороны, как бы указывая направление. — Они знают правду! Им показали свет! Свет звезд!

Уголком глаза Декард уловил и другое движение. Наблюдательная будка была опрокинута взрывом и придавила своей тяжестью постового. Сейчас Полицейский с лицом, залитым кровью, умудрился каким-то образом выбраться из-под тяжелой будки и пытался встать. Он даже вытащил свой тяжелый пистолет из кобуры на ремне.

— Человека Иисус Христос больше не любит вас! — Жалобный вопль, словно ответ, прозвучал вслед за словами, которые пронзительным голосом кричал в мегафон сумасшедший. — Глаз сострадающий отвернулся! Видна только боль! Глаз сострадающий уже больше не видит вас…

Декард отвернулся от этого пустомели, кафедрой для которого служили останки сгоревшего дирижабля, и увидел, как постовой полицейский, держа пистолет в обеих вытянутых руках, старается прицелиться.

На белом комбинезоне «Номекс» проповедника расцвело красное пятно. Умолкнув, он в изумлении уставился на него и стал оседать. Пальцы выпустили горизонтальную распорку корпуса дирижабля, тело согнулось там, где пуля пробила живот, и он рухнул на обожженный пламенем тротуар.

— Эй! — Прижимая одной рукой стальной стержень к ноге, Декард поспешно бросился к полицейскому. Он не обратил ни малейшего внимания на тот факт, что тот направил дуло своего пистолета в его сторону. — Сейчас они будут здесь! Те, кто сделал это… — Как только выстрел полицейского прервал поток слов из мегафона, остальные участники нападения, находившиеся в переулке, сбежали, бросив свое оружие. Декард указывал на другой, более близкий к ним переулок. — Я видел, как они идут!

Он отлично понимал: нужно действовать чрезвычайно быстро, чтобы успеть до того, как приземлятся устремившиеся сюда челноки Управления полиции Лос-Анджелеса. Лучи их прожекторов уже светили сверху, обшаривая все, что осталось от дирижабля.

Вид у полицейского был слегка растерянный, видимо, вследствие контузии, лицо в ссадинах. Он позволил Декарду взять себя за руку и потащить в неосвещенное место подальше от улицы.

— Давай туда, назад…

Войдя в затененное зданиями пространство, Декард подтолкнул полицейского вперед, а сам пошел за ним, отставая на шаг.

— Эй? — Полицейский поднял дрожащей рукой свой пистолет, водя стволом из стороны в сторону. — Я ничего не…

Речь парня оборвалась, когда Декард прижал к его горлу стальной стержень. Схватив свое оружие двумя руками за концы, Декард изо всех сил уперся коленом полицейскому в поясницу. Один достаточно резкий рывок — и меньше чем через минуту полицейский с покрасневшим лицом начал обвисать, вяло сопротивляясь, а еще спустя несколько секунд он уже просто висел подбородком на стальном стержне. Декард отпустил стержень, и постовой тут же рухнул на бетон лицом вниз — ладони его касались земли, язык из разинутого рта расплющился о тротуар.

Стоя над неподвижным телом, Декард через плечо оглянулся назад. Полицейские челноки уже приземлились. Их красные и синие мигающие сигнальные огни, словно карнавальные фонарики, окрасили фасады зданий и рухнувший вниз дирижабль ООН. Аварийно-спасательные лодки все еще парили невысоко в небе, дожидаясь, пока армейские группы из юго-западного управления не закончат зачистку всей территории. Руки раненых хватали солдат в черных мундирах за колени, когда те поспешно пробегали мимо, выполняя приказ своих офицеров образовать сплошное кольцо вокруг места трагедии.

Подхватив бесчувственного полицейского под мышки, Декард потащил его в более укромное место подальше от улицы. Для того чтобы снять форменный мундир с неподвижного тела и натянуть на себя со всеми его пряжками, кожаными застежками и ремешками, а затем застегнуть хромированные пуговицы, потребовалось всего несколько минут. После чего Декард, скомкав белый пиджак и остальную грязную одежду, забросил их в темный угол.

Полицейский был жив — полураздетый, в одном нижнем белье, он уже начал шевелиться и заморгал. Когда Декард снял с ремня пару наручников и пристегнул его за руку к проходившей невдалеке канализационной трубе. А чтобы парень не вздумал заорать во всю глотку, Декард засунул ему в рот специальный кляп с мембраной, который почти не стеснял дыхания, но заглушал даже самый тихий шепот.

Натянув сапоги и кожаные перчатки, Декард завершил непростое дело облачения в форменный кожаный ансамбль. Он не обратил ни малейшего внимания на безуспешные попытки полицейского освободиться от наручников и на его злобные взгляды, продолжая рыться в кармашках на ремне до тех пор, пока не нашел то, что искал. Серый прямоугольник из пластика размером с кредитную карточку, вдоль одной стороны которого шел ряд выпуклых точек.

Пытаться использовать свой собственный активационный код, разумеется, нельзя. Все пропуска были объединены в высокочастотной сети декодирования номеров, поэтому появление в ней его старого номера, без сомнения, вызовет страшнейший переполох в следственном департаменте Главного управления полиции Лос-Анджелеса.

Пистолет постового валялся на земле в нескольких футах от Декарда. Он поднял его, наклонился к полицейскому и приставил дуло ему ко лбу.

— Давай выкладывай, но тихо. — Другой рукой Декард немного вытащил кляп, чтобы полицейский мог говорить. — Шепотом, ты меня понял? — Постовой глянул сначала на пистолет, направленный ему в лоб, потом вновь уставился Декарду в лицо. — Только скажи мне свой кодовый номер, и все.

— Пошел ты…

— Неверно. — Он был отлично знаком со стандартным вооружением постовых еще с тех давних пор, когда сам начинал таким же. Как бы там ни было, этот парень наверняка новичок в полиции-иначе с какой бы стати его засунули в наблюдательную будку? — и потому на него можно попробовать нажать. Декард немного надавил пальцем на спусковой крючок — ровно настолько, чтобы в механизме раздался характерный щелчок, предваряющий выстрел и безотказно действующий на психику таких салаг, как этот малый. — Ну, не волнуйся, попробуй еще раз.

Бравада исчезла, полицейский как на духу выпалил цепочку цифр кодового номера — вероятно, дата рождения. Лицо его внезапно покрылось испариной.

Декард установил код на пропуске. Словно хамелеон, окраска пропуска тут же изменилась с мертвенно-серой на радужную, а затем начала медленно переходить в красную. Код был правильным.

— Ну, спасибо, парень. — Он проверил на всякий случай, насколько надежно вставлен кляп в рот полицейского. Все еще держа ствол пистолета у лба бедолаги, Декард предупредил его: — Знаешь, следовало бы, конечно, тебя пристрелить…

Правда, в мозгу Декарда витали в этот момент совсем другие мысли. Во-первых, ему совсем не хотелось подтвердить этим убийством обвинение его, Декарда, в человекоубийстве со стороны этого осла Исидора. Во-вторых, с точки зрения Управления полиции Лос-Анджелеса одно дело — быть убийцей и совсем другое — быть убийцей полицейских. Какие бы усилия ни прилагались сейчас для его поимки, их можно считать ничтожными по сравнению с тем, что последует, если он повесит на себя убийство полицейского. Даже если ему удалось бы каким-то чудом выбраться из Лос-Анджелеса, полицейские последовали бы за ним на край света, лишь бы пристрелить его. Своего рода корпоративная честь.

Декард отвел ствол пистолета от лица этого малого и убрал его в кобуру.

— Просто сиди здесь и не шуми, будь паинькой.

Может быть, это подарит ему несколько минут, столь необходимых для следующего шага, следующего этапа плана, начавшего созревать в его голове.

Декард тщательно осмотрел вход в переулок и ближайший участок улицы, на которую тот выходил. Другие полицейские; что прибыли на челноках, были заняты поисками, но двигались в другую сторону — они направлялись туда, где скрылись террористы, уничтожившие дирижабль ООН. По расчетам Декарда, пройдет не один час, прежде чем они доберутся до его закоулка. Совершенно непонятно, с какой стати все так всполошились — подумаешь, минометы, мегафоны… что с того? — однако сложившаяся ситуация была ему на пользу. Теперь его шансы возросли как минимум вдвое по сравнению с прежними.

То есть чуть-чуть отошли от нуля.

Держась как можно ближе к стене, чтобы его случайно не заметили, Декард двинулся по улице. Проходя мимо какой-то двери, он слегка толкнул ее ногой. Войдя внутрь, оказался на верхней площадке короткой лестницы. Тихий стук костяшек китайского домино мгновенно стих, и по ступенькам скатилась смешанная группа из нескольких азиатов и европейцев.

— Это общественный клуб. — Перед Декардом, шурша парчовым платьем с высоким воротником, возникла напыщенная женщина. — Все деньги, которые находятся на столах, служат исключительно целям декорации.

— Вот как? Хорошо.

У каждой стены этой комнаты в цокольном этаже стояли игровые столы. Да, весь мир за стенами заведения мог пойти прахом, а игроки даже не оторвали бы глаз от столов.

Декард неспешно осмотрел всю комнату с низкими потолками, забрал пачку — сколько поместилось в ладонь — денег с банка на одном из столов-такова была обычная такса любого полицейского сунул ее в карман. Деньги тоже пришлись ему весьма кстати.

— Все в порядке.

Выйдя через черный ход, он оказался с другой стороны здания. Здесь толпа была пожиже, и большая часть ее сгрудилась, чтобы поглазеть на упавший дирижабль, вокруг которого уже красовались полицейские желтые ленты с надписью, и на место, где разыгралась трагедия.

Декард шел мимо быстрым шагом, опустив голову вниз, и люди расступались в стороны, торопясь освободить ему путь. При такой скорости продвижения ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до Главного управления полиции.

Глава 7

Холден открыл глаза.

— Подождите минутку. — Он, оказывается, уже не лежит, а сидит. И никакого черного атташе-кейса, привязанного к его груди, который то булькает, то молчит. Холден поймал себя на том, что тычет правой рукой в грудную клетку. На шее у него висела полоска темно-синей ткани. — Что… — Голос тоже теперь изменился и звучал гораздо громче, чем прежде, Холден чуть не оглох, так громко он отдавался у него в голове. — Что произошло?..

— Мне пришлось проникнуть на склад в центральной части города — тот самый, где хранилось конфискованное у тебя на старой квартире. — Рядом с Холденом говорил знакомый голос. — Прошу извинить меня за тот инцидент. Ты можешь предъявить счет за висячий замок, который я сломал.

Холден поднял голову и увидел Роя Бейти, который сцепил руки и завел их за голову. Он сидел на металлическом стуле, откинувшись назад и качаясь на задних ножках. И наблюдал за Холденом. Холден еще раз оглядел себя и заметил, что полоска ткани, повязанная у него на шее, на самом деле была галстуком — его собственным галстуком из хорошего шелка. Белая рубашка и серый пиджак, да и вся остальная одежда, что была на нем в данный момент, — также когда-то принадлежали ему самому. Все эти вещи были из другой его жизни, из той жизни, когда его еще не подстрелили в здании Главного управления корпорации «Тирелл». Да, то была совершенно иная жизнь и совершенно иной мир.

— Как ты себя чувствуешь? Ничто не беспокоит? — Бейти сел на стуле ровно. В руках он вертел пульт дистанционного управления. — Здешние доктора сказали, что настроили систему на оптимальные параметры, соответствующие твоему нынешнему весу и общему состоянию твоего организма. Видишь ли, ты потерял немалую долю прежней мышечной массы, так как довольно много времени провалялся на больничной койке после ранения. Все компоненты системы, которую тебе имплантировали, автоматически будут подстраиваться к твоему новому состоянию по мере того, как ты будешь набирать прежнюю форму. Правда, думаю, тебе придется впоследствии влить немного крови.

Холден отбросил галстук в сторону и расстегнул пару пуговиц на рубашке. Теперь на его обнаженной груди уже не было открытой рваной раны. Не было и никаких трубок и шлангов. Единственное, что осталось, это масса ссадин и швов, которые покрывали мертвенно-бледную кожу на груди, образуя нечто вроде контурной карты.

— И постарайся поменьше тыкать себя в грудь. Я бы не сказал, что швы ненадежны — врачи использовали особо прочные хирургические нити, — но ведь тебе, наверное, не хотелось бы занести какую-нибудь инфекцию?

Холден провел пальцем по следам операции и почувствовал тупую боль, будто глубоко в его плоть вонзили некую проволоку. Да плюс еще ко всему какое-то безотчетное ощущение. — то ли реальное, то ли воображаемое, — что он все время слышит непонятные приглушенные звуки, напоминающие тиканье и бульканье, идущие из самой глубины, из-под восстановленных плоти и костей.

— Что происходит? — Холден уставился на своего собеседника. — Что вы, черт побери, со мной сделали?

— О чем это ты? Бог мой, ты беспокоишься об оплате? — Бейти удивленно покачал головой. — За все заплачено, ясно? Тебе, парень, фактически предоставили в полное твое распоряжение новую жизнь. И притом совершенно даром. Ни о чем больше не беспокойся. Лучше просто наслаждайся жизнью. Начни прямо сейчас.

— Значит, имплантация… — Холден положил ладонь на свою вдоль и поперек расшитую грудь, чувствуя под рукой жужжание и шум механизмов, установленных внутри. — Полный набор… сердце и легкие…

Он сделал глубокий вдох. На груди затрепетала тонкая, как паутина, шелковая нить. В горле появилось ощущение привкуса пластика и нержавеющей стали.

— Произведение искусства. Лучше не бывает. — Бейти поднял пульт дистанционного управления. — Я велел здешним врачам, чтобы они выбирали для тебя самые лучшие материалы и механизмы, которые только смогут здесь раздобыть, и чтобы ни в коем случае не использовали никаких остатков от других операций, гнивших где-нибудь на складе.

— Но ведь доктора говорили мне… в той, другой больнице… — В голосе Холдена слышалось изумление. — Те доктора, когда проводили очередной медицинский осмотр, говорили мне, что ни о какой имплантации в моем состоянии не может быть и речи. Повреждения многих внутренних органов были настолько серьезными, что тамошние врачи…

— Ну и что? Они обманули тебя. Вот и все.

Такое объяснение Холдена никак не устраивало.

— С какой стати им всем надо было меня обманывать? И докторам, и Брайанту, и всем остальным… Нет, это совершенно не поддается логическому объяснению.

На лице Бейти вновь заиграла улыбка — тонкая, отлично знакомая Холдену.

— Смысл есть… Все зависит от того, кого ты считаешь своими друзьями. Своими настоящими друзьями.

Те призрачные нотки таинственности, что прозвучали в его голосе, заставили Холдена задуматься.

— Разреши посмотреть? — Он протянул руку за пультом дистанционного управления, который держал Бейти.

— Конечно.

На пульте было всего две кнопки.

— И что, это кнопки полного отключения? Меня можно выключить?

Не дожидаясь ответа, он осторожно положил пульт на пол, а потом ударил по нему каблуком. Раздался звук крошащегося пластика и ломающихся микросхем; на миг Холден почувствовал какой-то толчок у себя в сердце, затем оно начало работать В прежнем ритме.

— Здорово! — Бейти запрокинул голову и расхохотался. Тонкие стенки сборного дома затряслись от столь бурного проявления веселья. — Я на сто процентов уверен, что где-то есть еще одна точно такая же штуковина, но все равно просто восхищен твоим поступком! Ведь два, ну, может быть, три часа назад ты стоял на пороге смерти… в буквальном смысле. А все та твоя чертова больница. Пойми, приятель, люди ложатся в подобные больницы исключительно для того, чтобы поскорее отправиться на тот свет. И тебе бы обязательно помогли… Но теперь-то ты здесь. — Он возбужденно жестикулировал, объясняя Холдену ситуацию. — И чувствуешь себя, как мне хотелось бы верить, ничуть не хуже, чем до своего ранения. Обычное чудо современной медицины. Я просто не понимаю, что могло вызвать твое неудовольствие?

Холден повернулся к окну, на котором не были задернуты шторы. Он видел, что за окном по-прежнему темно, но не смог бы сказать наверняка, та ли это ночь, когда Бейти выкрал его из больницы, или ночь неделю спустя. А может, на самом деле с тех пор прошел целый месяц?

— Твои люди работают быстро. — Холден отвел взгляд от окна и посмотрел на Бейти.

— Да, настоящие специалисты. Впрочем, немудрено с такой огромной практикой.

Холден все время чувствовал непрерывную работу биомеханизмов, вживленных в его тело. Новые органы, представлявшие собой конгломерат из тефлона и различных биологически инертных сплавов, а также высокопроизводительные миниатюрные сервомоторы, соединившись вместе с его старым умершим телом, образовали, по сути, новый биомеханический вид под названием Дейв Холден. Настоящий Дейв Холден умер в той больнице еще до того, как Бейти перевез его сюда. Он умер сразу после того, как превратился в бесформенный кусок мяса, истекающий кровью вокруг дымящейся дыры, проделанной в грудной клетке его тела.

Холден положил руки на колени и смотрел на них с таким видом, будто видел впервые в жизни. «Все равно что скальпели». Не просто руки, а что-то похожее на руки. Инструмент, прошедший стерилизацию в автоклаве. Лезвие в «бегущем по лезвию». Может быть, именно поэтому он был таким хорошим специалистом в своем деле — деле выслеживания и отправки на покой различных репликантов: ему, наверное, казалось, что он просто-напросто разбирает какие-то механизмы. По эффективности он превзошел всех других блейдранеров, и тем более нытика Декарда. Он мог пройти всю Кривую и выйти с другой стороны. И вышел, как нечто… отличное от человека. До тех пор, пока этот Ковальский…

— Все еще переживаешь из-за своей неудачи? Казнишь себя за то, что был застрелен каким-то придурковатым верзилой? — Бейти практически точно прочел его мысли, словно вместо глаз имел датчики, похожие на те, что были установлены на специальном аппарате, который он использовал в своей работе при необходимости распознать репликанта. — Выкинь из головы. — Пожал плечами, улыбнулся. — А хочешь, оставь.

— Да нет… — Холден медленно покачал головой. — Просто я… удивился. — Он заметил пачку сигарет и зажигалку, которые лежали на столе между ним и Бейти. Холден никак не мог решить, принадлежат эти вещи ему или его собеседнику. — не против? — Он нагнулся и взял пачку.

На лице Бейти появилась легкая тень неудовольствия.

— Знаешь, если ты опять начнешь курить, тебе придется в два раза чаще менять свой фильтр — я имею в виду тот фильтр, что стоит у тебя внутри.

— Сигареты стоят того. — Холден откинулся на спинку стула и выпустил струю дыма, наблюдая, как он сизым облаком плывет у него над головой. Никотин, понемногу впитываясь в кровь внутри биомеханических легких, заставил его почувствовать себя более активным и уверенным, словно во все крошечные клапаны, хлюпающие внутри, влили по капельке масла для смазки. Он почувствовал себя прежним. — Точно, стоят.

— Когда как. — Бейти снова улыбался. — Ну, так что же вызвало твое удивление?

Холден отлично понимал, что должен соблюдать предельную осторожность. Чего ему сейчас хотелось больше всего, так это чтобы ему вернули его большой черный пистолет. Он уже успел заметить характерную выпуклость, свидетельствующую о наличии некоего тяжелого предмета на левом боку собеседника — все говорило о том, что у Бейти под черным кожаным пиджаком скрывалось оружие.

— Ну… — Холден внимательно оглядел покосившиеся стены сборного дома. Коллекция фотографий, вырванных из различных журналов, — обнаженные фигуры и тропические пейзажи. Все в равной степени безвкусно и постоянно шуршит на раскаленном сухом ветре, проникавшем сюда через щели. — Да ты и сам знаешь. Черт побери, где мы находимся?

— Ты что ж, не разглядел надпись над входом, когда они катили тебя сюда? Это — Центр утилизации.

— Никогда о таком не слышал.

— Разумеется, не слышал, — согласился Бейти. — Какой же это сверхсекретный полицейский объект, если каждый хрен вроде тебя будет знать о нем?

— На мой взгляд, здесь просто снимают годные узлы с разбитых полицейских машин. — Холден наклонил голову к окну и посмотрел на двор за колючим забором, заставленный разбитой техникой. — Зачем кому-то понадобилось делать из этого, столь важный секрет? — ты что, маленький? — Бейти разразился громким лающим смехом. — ты знаешь, что случится с ассигнованными бюджетом средствами, если правительству станет известно о том, что ты, вместо того чтобы покупать новый, восстанавливаешь и используешь повторно старый подвижной состав? Черт возьми, они урежут ассигнования, не дадут ни цента. А кроме того… — Бейти пожал плечами. — Сохраняя в тайне этот вид своей деятельности, здесь можно втихую проворачивать и кое-какие другие делишки. Например, запихнуть тебе внутрь новую систему «сердце — легкие». — Он ткнул указательным пальцем в грудь Холдена. — И ты должен согласиться, что эти ребята неплохо поработали.

— Предполагалось, что «работать» надо мной должны были сотрудники больницы — я имею в виду ту больницу, в которой находился до приезда сюда.

— Да, правда. — Улыбка на лице Бейти стала шире и даже немного благожелательнее. — Как я уже говорил раньше, многое зависит от того, сумеешь ли ты распознать своих настоящих друзей.

Холден некоторое время обдумывал последние слова Бейти.

— В ту больницу меня поместило Управление полиции. После того как в меня стреляли…

— Итак, значит, есть полиция… а есть и другая полиция. Держи карты ближе к орденам — если хочешь остаться в игре.

Холден, сузив глаза, пристально изучал человека, сидевшего напротив.

— Может быть, и так. Но вот любопытно… это что ж за полиция, на которую работают репликанты?

Бейти покачал головой:

— Такого не знаю. Полиция, безусловно, такими делами не занимается. Как правило, репликанты могут ждать от полиции только смертного приговора.

— Тогда что здесь делаешь ты?

— To есть? — Улыбку Бейти как ветром сдуло. — Что ты хочешь этим сказать?

— Ладно тебе. — Холден почувствовал легкое волнение, его тревожило смутное предчувствие надвигающейся опасности. — Скажи-ка мне лучше… здешний народ знает, что ты репликант? Или ты скрыл это от них?

— Я — репликант?! — Вид у Бейти был неподдельно ошарашенный, глаза его широко открылись. Он вдруг принялся хохотать, причем хохотать безудержно, так, что лицо его раскраснелось и теперь ярко выделялось на фоне торчащих светлых волос, а уголки глаз стали мокрыми от- выступивших слез. — Вот это да! — Он едва смог выдавить из себя эти слова. — Нет, это… это здорово!

Стены сборного дома ходили ходуном в такт раскатам хохота.

— И что же тебя так позабавило? — Эта его шумная веселость здорово действовала Холдену на нервы.

— Как, значит, ты думал… — Бейти откинулся на спинку металлического стула и прижал руки к груди, прилагая все усилия, чтобы заглушить свой смех. — Прости. Это все потому, что я наконец понял, о чем ты думал все это время. Что должно было твориться у тебя в голове! Могу представить себе. Так ты считаешь, что я репликант, правильно? Репликант Рой Бейти. — Он вытер глаза пальцами. — Это хорошо. Это очень хорошо, доложу я вам!

— Ты что-нибудь слышал о диверсии на Альварадо Там, где грохнулся дирижабль?

Декарду потребовалось какое-то время, чтобы осознать вопрос и подготовить подходящий ответ. Голос был тверд и звучал откуда-то сзади — совсем близко. Декард прислонился спиной к стенке лифта в ожидании, пока кабина доползет до цокольного этажа.

— Да так, совсем немного.

— А меня по рации отозвали назад, перехватили аж у самого Слаусона. Еще десять минут, и моя смена закончилась бы. Пусть бы тогда эти диспетчеры радировали хоть на луну, чтобы найти мою задницу.

Полицейский говорил, совершенно не меняя интонации, словно разговор не вызывал у него ни малейших эмоций.

— Ага, их хлебом не корми, дай только подергать. туда-сюда, когда ты на службе.

Декард постарался, чтобы и его собственный голос был таким же бесцветным и равнодушным, чтобы слова выдавливались медленно и бездумно-именно такой тон полицейские культивировали всеми силами. Он отлично сознавал, что для его нынешнего возраста он мог бы иметь и побольше нашивок на рукаве форменного мундира. Среди низшего состава Управления полиции действовал суровый дарвиновский закон естественного отбора. Все они поедом ели своих более слабых в каком-либо отношении сослуживцев, поддерживая свою боевую форму. Наблюдать те ужасные сцены, что далеко не редко происходили в раздевалке, было одним из самых малоприятных занятий, являвшихся неотъемлемой частью профессии. Но если он всерьез собирался добиться успеха, проникнув в Главное управление полиции Лос-Анджелеса, ему обязательно придется испускать такие же отвратительные флюиды, как и все прочие полицейские вокруг.

Декард рискнул бросить украдкой взгляд на указатель этажей, установленный над дверью кабины лифта. Оставалось еще двадцать.

Ему повезло. Лифт пришел сразу же, как только Декард выпрыгнул из кабины челнока окружной тюрьмы — большой серый салон с зарешеченными окнами, — вернувшегося в камеру ускоренного судопроизводства при полицейском. Управлении за очередной группой бандюг, которых суд счел возможным осудить по схеме «согласованного признания вины». Его маскировка — форменный мундир постового, который он стянул с парня, оставленного в закоулке, — дала ему возможность, как оказалось, успешно миновать и пилота челнока, и всю охрану. А пропуск и кодовый номер позволили Декарду сначала без затруднений покинуть посадочную площадку, а затем войти внутрь здания. Появилась искра надежды на то, что ему в конце концов все-таки удастся проникнуть в Главное управление полиции Лос-Анджелеса. И добраться до Брайанта.

Это был его единственный план. Единственная надежда. Надежда на то, что он сумеет выбраться живым из Лос-Анджелеса и вернуться к Рейчел, спящей в своем черном гробу. Охраняемой совами другими ночными лесными тварями, словно явившимися из волшебной сказки.

Один Бог знает, скольким Брайант был ему обязан с той поры, когда Декард делал всю грязную работу для своего шефа, для подразделения блейдранеров, а если посмотреть шире, то и для всего управления полиции Лос-Анджелеса. Рискуя собственной жизнью, он выручал их столько раз, что трудно было сосчитать.

Должно быть, какие-то невидимые часы пробили час расплаты за ту преданность, что все эти годы Декард сохранял Брайанту. Оставалось надеяться, что и Брайант ответит ему тем же. Все, что требовалось Декарду, — это информация. И он не думал, что это слишком высокая цена.

— Если бы ты спросил меня… — Голос нарушил ход мыслей Декарда. — Я бы ответил так: нам следовало бы уничтожить их всех до одного.

«Только кто будет отбирать кандидатов на убийство?» — подумал Декард. Лично он не знал ответа на этот вопрос.

Глянув на полицейского, стоящего рядом с ним в кабине лифта, Декард тут же поймал себя на мысли, что потерял на несколько мгновений бдительность. Плохой знак. Он отдавал себе полный отчет в том, что, если хочет благополучно войти, а затем так же удачно выйти из этого здания, ему необходимо ежесекундно сохранять состояние крайней осторожности.

Полицейский между тем расслабился, словно лишился стального стержня в позвоночнике. Он даже оперся спиной о стенку кабины и, не снимая очков, усиленно тер лоб рукой, затянутой в черную перчатку. Наверное, после долгой, может быть, двойной смены занят сейчас подсчетами: сколько ему причитается за сверхурочные и стоит ли вообще оно того.

Декарду было почти жаль этого парня. Ведь только добившись статуса не ниже блейдранера, ты получаешь возможность самостоятельно планировать свой рабочий день. А у этого бедняги не будет ни единого шанса хоть когда-нибудь выбиться из постовых, попади в его личное дело рапорт о том, что он ехал в одной кабине лифта, да еще в здании Главного управления, вместе с человеком, которого разыскивает полиция.

— А кого всех?

— Ну, этих, любителей репов, черт бы их побрал! — На лице полицейского появилось сердитое выражение. — Они так любят гребаных репликантов, что надо и с ними поступать так же. — Он поднял руку, изобразил из нее пистолет, прицелился и как будто нажал на курок. — Бам. И вечный покой.

Слово «реп» было новым для Декарда. Наверное, любители репов — это люди, симпатизирующие репликантам? Да, скорее всего. Значит, пока он отсутствовал в Лос-Анджелесе, здесь появилось нечто новое в борьбе с репликантами?

Полицейский, по-видимому, ждал от Декарда ответной реплики для продолжения разговора.

— Точно. — Декард утвердительно кивнул. — Сумасшедшие ублюдки.

— Сумасшедшие — не то слово! — Рот у этого малого аж скривился от отвращения. — Изменники — вот более правильное название для них. Пусть они образуют свой собственный вид — нечеловеческий. Коль им не нравятся человеческие существа, то пусть даже не надеются, что кто-нибудь вроде нас будет ходить вокруг них на цыпочках и решать их проблемы. Пусть сами ими занимаются. У них есть автоматы. Да что там автоматы, эти черти имеют даже пушки. Надо просто дать им досыта нажраться девятимиллиметровых пуль, и тогда уж точно никто больше не будет считать их человеческими существами. Потому что они будут покойниками.

Декард постарался сохранить каменное выражение лица. Только глаза его двигались вслед за цифрами пролетающих этажей. Осталось всего несколько. Лифт начал замедлять движение.

— Некоторые из этих — ну, что любят репликантов — говорят… — Стоявший рядом с Декардом полицейский уже не обращал внимания на то, что тот хранит молчание, и теперь один продолжал свою злобную речь. Создавалось впечатление, что у нега в голове крутится магнитофонная лента и он не замолчит до тех пор, пока не кончится запись. — До чего они могут дойти с такими разговорами? Ты слышал, о чем, разглагольствовал этот подонок, прежде чем в него всадили пулю? Бред собачий!

Кабина лифта наконец с громким стуком остановилась, дверцы раздвинулись.

— Ну, бывай.

Полицейский отлип от стенки и вышел из кабины. Ступив на первый этаж Управления полиции Лос-Анджелеса, он даже не оглянулся.

Декард осмотрел металлическую арку перед собой и пространство за ней — пол там был немного приподнят, словно на кафедре. Холодное излучение от датчиков внешней системы безопасности здания отслеживало тени сквозь окна башни Управления, рисуя перекрещивающиеся линии на верхних. полумесяцах арок. На этом этаже старинного железнодорожного вокзала, в котором после реконструкции размещалось теперь Главное управление полиции Лос-Анджелеса, система кондиционирования воздуха была не менее древней и потому совершенно не справлялась с возросшими требованиями. В вышине, под потолком с изысканной лепниной, скапливался теплый, спертый воздух, а ниже висела дымка от испарений множества тел, вызываемых отчасти духотой, а больше постоянным страхом.

Декард огляделся.

Первый этаж Управления был до отказа забит полицейскими. Никогда прежде такого столпотворения здесь не было. Черные форменные мундиры, сапоги и фуражки с высокими тульями поблескивали, как смазанные маслом цепи. Чтобы понять, что здесь происходит, Декарду понадобилось совсем немного времени. Просто ему еще ни разу не приходилось бывать в помещении Управления во время пересменки — ведь он никогда не носил форменную одежду. Все блейдранеры получали приказы в так называемое мертвое время — то есть в часы между сменами.

Декард тут же сообразил, что, если он не выйдет немедленно из открытой ярко освещенной кабины лифта, каждое лицо повернется в его сторону. И тогда, несмотря даже на всю вонь, которая стояла в помещении, они наверняка почувствуют запах добычи, застывшей на перекрестии взглядов.

Он вышел из лифта и стал протискиваться сквозь толпу — затянутые в кожу плечи среди таких же плеч, каменная маска на лице среди таких же масок.

Холден с пристальным вниманием разглядывал существо, что сидело напротив. Его уверенность была поколеблена, и внутренне он должен был признаться, что не смог бы получить никаких данных на этого Роя Бейти. Что бы там ни говорило его шестое чувство, что бы ни нашептывал ему отточенный инстинкт опытного блейдранера, все это было расплывчатым, на уровне интуиции. По своему богатому опыту он знал, что репликанты, сбежавшие из обитаемых колоний в далеком космосе — или, вернее, пытавшиеся сбежать, — ведут умную игру.

— Так ты собираешься сказать мне, что не являешься репликантом?

— Что-то вроде того. — Теперь Бейти больше не смеялся. — Видишь ли, приятель, ты сделал ошибочное заключение из той информации, которую получил. Когда я сообщил тебе, что мое имя Рой Бейти, я имел в виду вовсе не какую-то жуткую низковаттную свою копию. Я имел в виду себя, точка. Так вот, перед тобой сейчас находится настоящий Рой Бейти. Тот Рой Бейти, который является человеком. А объясняется все просто. Я послужил… как это называется… темплейт?

— Темплант, — поправил его Холден. Это было как раз тем весьма правдоподобным объяснением, которое даже не пришло ему в голову. — Так звучит этот технический термин.

— Да… именно так. Я являюсь темплантом для репликанта Роя Бейти, которого ты и твои дружки, самые опытные блейдранеры, должны были по приказу своего начальства отправить на покой.

— Тот репликант… — Голос Холдена стал тихим, задумчивым. — Брайант сказал мне, что тот репликант давно мертв.

— И по крайней мере, здесь он сказал тебе чистую правду. — Бейти покачал головой с недовольным видом. — Тот болван выдохся. Просто умер. Понимаешь, корпорация «Тирелл» вставляла в своих репликантов серии с «Нексус-6» ограничитель жизни, равный четырем годам. Но эти четыре года репликанты могли просуществовать только в нормальных условиях. Все равно как если ты покупаешь новый челнок: нагрузи его выше допустимых паспортных значений, и гарантийные обязательства фирмы-производителя моментально теряют силу. А в случае с репликантами ты получаешь груду мертвого мяса и ничего больше. — Лицо Бейти стало еще более мрачным. — Знаешь, парень, довольно неприятно сознавать, что где-то поблизости шляется куча низкосортных оболтусов, подобных тому репликанту, и все они имеют точно такое же лицо, как у тебя.

— Подожди-ка минутку. Ты что же, хочешь сказать, что таких репликантов, как он, было несколько?

— Разумеется, несколько! — Бейти склонил голову набок, какое-то время пристально разглядывая Холдена. — Я уже раньше заметил, что вы, блейдранеры, совершенно незнакомы с особенностями современного промышленного производства. Экономика и сырье. Я думал, что тебе это известно, — надо же иметь хоть какое-то представление о своем занятии.

Естественно, репликантов Рой Бейти было несколько, — продолжал он. — Неужели можно предположить, что корпорация «Тирелл», затратив огромные средства на разработку действующего образца, ограничилась бы всего одним экземпляром? Бог мой, я думаю, они и сейчас еще делают репликантов этой модели. А потом развозят их по всем колониям в дальнем космосе упакованными в фирменные ящики для транспортировки, словно каких-то здоровенных кукол Барби или, точнее, Кен. Конечно, их можно понять. «это была на редкость популярная модель — я имею в виду репликанта Роя Бейти. На него приходила масса заказов. — Выражение лица Бейти еще более изменилось и стало откровенно злым. — Чего никогда не скажешь, если подсчитать все авторские гонорары, которые я получил от корпорации. Говорю тебе, приятель, так оно все и есть. Они мне объясняют, что делают много копий на тот случай, если будут какие-то возвраты бракованных экземпляров… только мне все это до одного места…

Какое-то время Холден хранил молчание, пытаясь выстроить в своих мыслях стройную картину того, что только что услышал. Он ощущал пустоту огромных незаселенных пространств сразу за тонкими стенами этого сборного дома. Какая-то незнакомая ему территория, расположенная далеко-далеко от Лос-Анджелеса, где он тем не менее часто бывал. Точно так же обстояло дело с тем, что только что сообщил ему Бейти.

— Объясни-ка мне… Вот ты сказал, что получал авторские гонорары от корпорации «Тирелл», так? — Никакие другие вопросы сейчас в голову Холдену не приходили. — А за что? За использование твоей личности или за что-то иное?

— Черт возьми, конечно, за первое! — Бейти резко выпрямился, на лице у него появилось оскорбленное выражение. — За мое имя, мои знания, мой опыт, наконец. За все, что я имею вот тут. — Он постучал себя пальцем по лбу. — У меня за плечами почти полвека боли и горя, с которыми я родился или которые я приобрел на своем трудном жизненном пути. Я стал заниматься этим делом, когда был еще совсем молод — наверное, только-только бриться начал. И тут же попал в переплет — сразу, без промедления. Ты наемник, профессиональный военный, специалист по боевым искусствам, а на самом деле ты не что иное, как обычное пушечное мясо. Тебя заранее считают бесполезным трупом, приятель. — Бейти сложил руки на груди. — Некоторые из этих гребаных репликантов думают, что они в достатке хватили лиха там, в колониях. А я тебе скажу, что они даже не знают, как оно выглядит. Дерьмо! Мне пришлось побывать в таких переделках, в которых в живых оставался только каждый двадцатый — Швейнфурт, Прово, Новая Земля. Черт бы их побрал, в Каракасе из каждых пятидесяти человек в живых оставался только один. И я, именно я был этим единственным. — Положив руки на колени, Бейти наклонился вперед. Глаза его горели, словно алмазы. — Знаешь почему?

Внутри у Холдена вдруг задрожал один из клапанов его биомеханического сердца.

— Почему?

На лице Бейти вновь появилась тонкая усмешка.

— А потому… что часть моего мозга имеет аномальное строение. Я таким родился. Необычным. Эта аномалия всегда сидела у меня внутри. — Он сделал характерный жест, приставив палец к виску и покрутив его немного, словно буравчик. — Аномальное строение центральной нервной системы, отложение кальция в обеих мозжечковых миндалинах — в правой и в левой. Такое строение головного мозга ведет к необычной реакции организма на страх. Обычно люди с такими аномалиями — а надо сказать, что встречаются они очень редко, — не могут испытывать страх; понимаешь, нет никакой реакции организма на угрозу — ни физиологической, ни эмоциональной. А вот мои мозги устроены получше. В моем мозге мозжечковые миндалины соединены словно паутиной со всеми главными рецепторами. Ситуации, при которых обычные люди пугаются до умопомрачения, меня лишь возбуждают, доставляют мне удовольствие. Мне нравятся такие ситуации. — Улыбка на лице Бейти стала еще шире, глаза его заблестели. — Ничто не может вселить в меня ужас. Чем больше люди стараются, чем более мерзкие сюрпризы мне готовят… тем счастливее я, становлюсь.

— Судя по всему, удобное качество.

— Да, неплохо… — Бейти пожал плечами. Вид у него был вполне довольный. — Знаешь, очень похоже на тех людей, что не испытывают боли. Подобным людям обязательно надо соблюдать предельную осторожность, чтобы случайно не поранить себя серьезно. Можно сказать, у них отсутствует обратная связь для контроля собственного поведения. Я потратил очень много времени — пожалуй, большую часть своей жизни, — пытаясь выработать интеллектуальное понимание страха. Для того чтобы распознавать это чувство на лицах других людей. А еще для того, чтобы не вляпаться по собственной глупости в ситуацию, где моя смерть была бы неминуема. Но я согласен, качество удобное. Превращает меня в хладнокровного ублюдка. Только представь себе, что могло бы произойти, если бы вы, трусливые блейдранеры, имели мозги с таким же устройством, как у меня. Да тогда вы бы действительно могли натворить дел! — На лице Бейти появилось выражение жалости. — Теперь-то понимаешь, почему у вас, ребята, нет ни одного шанса против репликантов корпорации «Тирелл» серии «Нексус-6»… особенно против репликантов модели «Рой Бейти». Надо сказать, что все модели указанной серии в той или иной степени обладают моими возможностями, но модель «Рой Бейти» — гораздо больше, потому что является моей точной копией. Они любому задницу надерут. Поэтому вы, блейдранеры, должны считать для себя огромной удачей, если один из таких типов вдруг возьмет и помрет в самый ответственный момент. Только в этом случае у вас будет шанс остаться в живых при столкновении с репликантом, для которого прототипом послужил я.

Хвастовство собеседника не на шутку разозлило Холдена:

— Жаль, этот Бейти не напоролся на меня.

— Ты должен Бога благодарить, что так получилось. Тебя пристрелил какой-то занюханный Леон Ковальский — неотесанная дубина по сравнению с тем парнем. Я предполагаю, что если бы ты вышел на Роя Бейти, то, скорее всего, к этой биомеханической системе «сердце-легкие» просто нечего было бы пристегивать.

— Может быть. — Холден хорошо владел собой, поэтому голос его звучал ровно и холодно. — А может быть, s этом просто не было бы необходимости.

— Похоже, ты не в состоянии понять сути. Репликант Рой Бейти, который шлялся по Лос-Анджелесу, был единственным репликантом этой модели, которому удалось вернуться на Землю. Официальные власти ООН отлично сознавали, какую огромную опасность мог бы представлять любой из них, окажись он здесь. Видишь ли, я работал в службе безопасности ООН; они могли примерно оценить, на что способна копия, сделанная с меня, и потому держали их либо под усиленной охраной в строго засекреченных местах, либо вне Земли, в далеких космических колониях. Как только одному из них удалось оказаться достаточно близко от нашей планеты, чтобы каким-то образом пробраться сюда?.. Произошла какая-то трагическая ошибка. Видимо, кто-то выполнял свои обязанности спустя рукава.

— Так ты работаешь на ООН? — Холдену все никак не удавалось свести воедино все факты. Бейти отрицательно покачал головой:

— В данный момент нет. Да и вообще, официально я никогда не был связан с ними. Мне приходилось работать как свободному художнику — в некотором роде, конечно. Или как наемнику. Именно тогда я и заслужил свою репутацию. Потом меня наняла корпорация «Тирелл». Причем зачислял меня в штат лично старик Элдон. А произошло это потому, что он хотел иметь в своем распоряжении самого лучшего специалиста и у него была возможность заплатить за это.

Вот теперь картина стала понемногу проясняться.

— И что же ты делал для корпорации?

— Ну, скажем, решал кое-какие проблемы, устранял некоторые трудности, связанные с производством, которые требовали применения силы. Понимаешь, тогда существовала еще пара компаний, также решивших заняться выпуском репликантов с последующей отправкой их колониям в далеком космосе. Вот Элдон и решил, что конкуренция ему совсем ни к чему. Поэтому те компании… ну, в некотором роде исчезли. Тем или иным образом. После этого я несколько лет занимался отправкой на покой разных репликантов, а попутно меня исследовали в различных лабораториях корпорации. Когда однажды их специалисты проводили сканирование моего головного мозга, они как раз и обнаружили патологическое соединение мозжечковых миндалин. Полученные результаты в большой степени способствовали началу разработки программы выпуска репликантов серии «Нексус-6». — Бейти пожал плечами. — После того как они там все отладили и запустили серию в производство, меня перевели в штат личной охраны, которая оберегала задницу старого Тирелла.

Холден решил рискнуть и устроить Бейти небольшую проверку — просто для того, чтобы посмотреть на его реакцию.

— Неважный, однако, из тебя получился работник. В больнице мне рассказывали, как убили Тирелла.

— Ну, ко мне это никак не относится. Примерно за месяц до того события я ушел. Знаешь, приятель, я очень долго размышлял тогда, прежде чем окончательно решил, что больше не буду работать на этих ублюдков. — Лицо Бейти потемнело, приобрело задумчивое выражение, и взгляд он обратил куда-то внутрь себя. — Скажу тебе одно: они там, в корпорации «Тирелл», все чокнутые. И хотя сам Элдон Тирелл был похлеще прочих, остальные тоже долбаные психи. Мне доводилось видеть такое… — Он покачал головой. — Не знаю, известно ли тебе, что в Главном управлении корпорации «Тирелл» есть большая красная кнопка — ее распорядились установить власти ООН, после того как было построено здание корпорации. Так, маленькая предосторожность на тот случай, если некоторые их изделия вдруг выйдут из-под контроля. — Голос у Бейти дрогнул, в нем почувствовалась жгучая ненависть. — Хотел бы я нажать эту красную кнопку, а потом откуда-нибудь со стороны полюбоваться, как будет рушиться эта чертова контора! Ничего другого эти сукины дети не заслуживают.

В воображаемое досье, которое начал создавать Холден, добавилось несколько новых фактов. О каких бы эпизодах своей прошлой деятельности ни сообщал ему Бейти, имена каких бы своих начальников ни упоминал — все это Холден неукоснительно откладывал в памяти.

— Ладно. — Все время, пока Холден слушал Бейти, он держал в руках зажженную сигарету, едва не опалив пальцы. И теперь загасил окурок о подлокотник стула. — Предположим, я поверил на время в ту историю, которую ты мне только что рассказал. Кроме того, будем считать, что я поверил также — еще раз хочу подчеркнуть, временно — и в то, что ты послужил темплантом для каких-то репликантов модели «Рой Бейти». То есть согласился с тем, что ты — человек.

— Ну, спасибо. — Бейти криво ухмыльнулся. — Скажи, что бы мне еще такое сделать, что бы такого еще тебе рассказать, чтобы ты действительно поверил мне? Возможно, где-нибудь здесь на какой-то полке завалялась старая машина Войта — Кампфа. Ты мог бы проверить меня на ней с использованием стандартных психологических тестов — может быть, это укрепит твою веру.

Холден отрицательно покачал головой.

— Я никогда не смог бы полностью доверять результатам испытаний, если бы ответы на вопросы, содержащиеся в тестах, давал человек вроде тебя. Слишком хороша у тебя профессиональная подготовка — почти наверняка тебе известны все вопросы и правильные ответы на них. Скорее всего, мне не удалось бы нащупать нулевой уровень и зарегистрировать твою непроизвольную реакцию. — Холден взял в руки зажигалку и стал поглаживать большим пальцем гладкий пластиковый корпус. — Не переживай. Как я уже сказал, на время допустим, что ты являешься человеком. Почему бы и нет? Проблема состоит в другом: многие факты, действительно имевшие место, требуют какого-то объяснения. — Холден щелкнул зажигалкой и посмотрел на Бейти сквозь тонкий дрожащий язычок пламени. — Ну, например, почему ты выкрал меня из больницы? И для каких целей затем перевез сюда?

— Все очень просто. — Бейти указал жестом на стены сборного дома. — Во-первых, у меня здесь есть хорошие друзья. Пришлось затратить немало времени, чтобы заслужить их расположение, но теперь они мне многим обязаны. Во-вторых, я хорошо заплатил за имплантацию тебе этой биомеханической системы «сердце — легкие». Но на самом деле наши отношения взаимовыгодны. Не все в Управлении полиции Лос-Анджелеса так глупы, как вы, блейдранеры. Есть и такие, кто хотел бы знать побольше о том, что, черт побери, происходит вокруг. Ну вот, я и помогаю им узнать это.

— Происходит?.. — Холден погасил пламя. — Что ты имеешь в виду?

— А ты и не догадываешься? — Опять на лице Бейти появилось выражение жалости. — Проснись же в конце концов, Холден, и пошевели хотя бы чуть-чуть своими мозгами! Как ты думаешь, что заставило тебя допустить такую оплошность: позволить застрелить себя репликанту Ковальскому? И это при том условии, что ты с профессиональной точки зрения провел все просто блестяще. А что, по-твоему, произошло со всеми другими блейдранерами? Ты хоть имеешь представление о том, сколько твоих дружков уже покоится на кладбище? Даже тех, что отправились на тот свет до того, как сам ты попал в больницу.

— Я никогда не вел подобных подсчетов. — Холден пожал плечами. — В нашей профессии такое случается.

— Конечно, случается, но не слишком ли часто, приятель? И единственным счастливчиком во всей вашей команде оказался этот тип, Декард. Не иначе как он имел знамение свыше, если ухитрился уйти с работы как раз в тот момент, когда его, так же как и тебя, могли подставить под заранее спланированное убийство. — Бейти указал пальцем на Холдена. — Он уволился, а тебя подставили.

— Чушь несусветная. Никто и никогда не планировал моего убийства. Просто Ковальский оказался в более выгодном положении, вот и все.

— Пусть, значит, он оказался в более выгодном положении — в самом сердце штаб-квартиры корпорации «Тирелл». Послушай, мне отлично известно, каковы там меры предосторожности — ведь именно я консультировал их по многим вопросам, связанным с системой безопасности. Ты хоть представляешь, сколько металлодетекторов и систем оповещения предстояло миновать этому Ковальскому с пушкой в руках? Это совершенно исключено!.Либо кто-то передал ему оружие уже на месте как раз перед тем, как ты начал его проверку по психологическим тестам, либо они заранее просто-напросто отключили все датчики в охраняемой зоне. Независимо от того, по какому сценарию все происходило, можно сделать одно очень важное заключение: тот, кто это планировал, без сомнения, принадлежит к высшему звену управления корпорации.

— Все это домыслы. — Холден поудобнее устроился на своем стуле. — А есть у тебя какие-нибудь доказательства?

— Как тебе сказать… понемногу всякой всячины. — Лицо Бейти расплылось в самодовольной ухмылке. — Вспомни, ты сделал магнитофонную запись в тот раз, когда проверял по тестам Ковальского. Я прослушал эту запись — один мой дружок из Управления полиции спер для меня копию. Трагическая история… особенно в том месте, когда репликант стреляет тебе в грудь. Но самое интересное — это не твои или Ковальского слова. Самое интересное — фоновый голос внутренней системы оповещения: «Внимание… даем сигнал тревоги 1В-10». Знаешь, что это означает? В соответствии с внутренним кодом корпорации «Тирелл» этот сигнал подается в случае регистрации несанкционированного вторжения в работу охранных систем. А из этого следует, что, пока ты вел беседу с Ковальским, сотрудники службы безопасности метались по зданиям, пытаясь отыскать то место, где порвали сеть. Разумеется, к тому времени, когда они управились, ты уже лежал на спине, а в груди у тебя была дырка, в которую запросто могла бы пролезть маленькая собака.

— Подумаешь, сработала сигнализация. Большое дело. — Холден пожал плечами. — Если бы этот факт имел хоть какое-то значение, если бы он был связан с выстрелом Ковальского, полиция давным-давно это выяснила бы.

— Разумеется. Если только полиция уже этого не выяснила.

— Ну вот, — проговорил Холден, — теперь ты начнешь уверять меня в том, что существует целый заговор. И здесь твои построения рассыпаются. Потому что расследованием всех подобных нарушений надлежит заниматься инспектору Брайанту. А ты, конечно, знаешь, что я проработал с Брайантом много лет. И могу заверить тебя, он вряд ли будет особо церемониться с кем-то, кто подставил одного из его людей. Потому что у Брайанта сердце настоящего блейдранера. Уверен, если бы кто-нибудь посмел помешать проведению его операции, Брайант немедленно предал бы этот случай широкой огласке. — Холден откинулся на спинку стула. — Тебе не мешало бы иметь это в виду при построении своих схем.

Бейти слушал Холдена, медленно качая головой. Улыбка на его лице стала едва различимой.

— Знаешь… ты, разумеется, не гений, Дейв, но мозги у тебя устроены логично. Достойно похвалы. С тобой можно иметь дело. — Он встал, завел руки за спину и сделал несколько движений, чтобы размять мышцы. — Давай сходим в одно место, я хочу показать тебе кое-что. — Бейти махнул рукой в сторону двери, приглашая Холдена идти за ним. — Пошли, это и в самом деле должно произвести на тебя впечатление.

Выйдя из сборного дома, Холден последовал за Бейти по утоптанному песку вокруг Центра утилизации. Вдали от города и вечного смога звезды, словно алмазы, посылали свои тонкие, как булавочные уколы, лучи на землю. Минувший день был настолько жарким, что даже сейчас, ночью, земля под ногами была такой теплой, словно под тропинкой тлел уголь.

— Вот и пришли. — Бейти остановился перед ветхой постройкой из гофрированного листового железа. Вдоль заклепок и швов проступала ржавчина. Он выудил из кармана пиджака связку ключей и открыл висячий замок. — Не пугайся темноты.

Разведя руки в стороны, словно стараясь сохранить равновесие, Холден стоял посредине узкой комнаты. Внезапно на него упал голубой луч, который был ярче, чем сияние звезд. Он обернулся и увидел силуэт Бейти на фоне голубого свечения видеомонитора.

Когда глаза Холдена привыкли к освещению, он разглядел остальное механическое оборудование, прикрепленное к голому металлическому потолку, ряд выключенных мониторов, несколько стоек с армейским электронным оборудованием.

— Так, проверим… — Бейти щелкнул переключателями, отрегулировал верньеры. По его пальцам пробежали голубые искры. — Черт бы их побрал! Говорил же им поставить здесь увлажнитель воздуха… — На экране монитора возникло расплывчатое изображение, которое постепенно сфокусировалось в четкую картинку. — Тебе, конечно, известно, что это такое?

— Разумеется. — Холден сразу узнал растянутое изображение на экране. — Это банк данных Главного управления полиции Лос-Анджелеса.

— Совершенно верно. В этом Центре мы располагаем прямой магистральной линией связи с компьютером полицейского Управления — кабель в пятидесяти футах под землей для передачи данными промежуточным ретранслятором. Качество изображения здесь не уступает тому, которое они получают у себя в Управлении. А теперь посмотри-ка вот на это. — Со связки с ключами Бейти снял пластиковую карточку, у которой в углу было пробито отверстие, а вдоль одной из сторон шла магнитная полоса. Бейти провел этой карточкой по щели считывающего устройства. — Пожалуйста!

— Боже правый… — Когда Холден увидел то, что появилось на экране, он чуть не сел на пол. Перед его глазами развернулась строка с уровнем доступа, в которой значились четыре нуля. Насколько ему было известно, глава всей полиции Лос-Анджелеса имел уровень доступа на ступень ниже — ноль-ноль-ноль-один, — чем тот, что Холден видел сейчас на мониторе.

— Только не вздумай выкрасть у меня эту карточку. Даже не пытайся — она чувствительна к составу пота и закодирована на мой генотип.

Холден наблюдал, как Бейти, отдавая команды голосом, проходил одну ветвь директорий за другой. Похоже, он знал, что делает.

— А вот наконец и то, что я собирался тебе показать.

На мониторе поочередно появлялись удостоверения личности, покрытые шапочками головы, вращавшиеся на триста шестьдесят градусов. Сначала поступили данные на репликанта Роя Бейти, затем на молодую блондинку странного вида, затем на брюнетку чуть постарше. Последними шли данные на Ковальского.

У Холдена что-то защемило внутри — непроизвольная реакция на этого типа. Под каждой фотографией были помещены несколько строчек дополнительной информации — персональные данные каждого репликанта: серия, модель, классификация и некоторые другие.

— Ну и что? — Холден отвернулся от экрана и с удивлением посмотрел на Бейти. — Управление хранит в архиве дела, которыми ему пришлось заниматься. Чего тут особенного?

— А ты, оказывается, совсем ненаблюдателен, приятель. — Кончиком пальца Бейти указывал в угол экрана. — Обрати внимание на дату. Цифры показывают число, когда вся эта информация-включая фотографии, разумеется, — была введена в компьютер. — Он улыбнулся. — Взгляни еще раз, только повнимательней.

Холден вздохнул.

— Ну, если это доставит тебе удовольствие… — и еще раз посмотрел на монитор.

Обычные цифры. 2019 — это год, прошлый год.

24 — число. А между ними 10 — это месяц. Значит, данные поступили в компьютер за неделю до Дня Всех Святых. Да, кажется, именно так. Старый языческий праздник, то ли обманывают в этот день, то ли угощают…

— Октябрь, — произнес вслух Холден. И вдруг все ему стало ясно. — Информация была введена в систему в октябре.

— Правильно, в октябре. — В тонкой усмешке Бейти не было и следа веселья. — А Брайант послал тебя в штаб-квартиру корпорации «Тирелл» в ноябре того года. Значит, он послал тебя туда, не познакомив с личными делами всех этих репликантов.

— Он сказал мне тогда… — Холден словно со стороны слышал собственный едва различимый голос. — Он сообщил мне, что нет никаких данных, никаких фотографий сбежавших репликантов. Он сказал мне тогда, что у официальных властей ничего подобного нет… или вроде нет возможности переслать… что-то вроде этого. Поэтому я вынужден был отправиться в штаб-квартиру «Тирелл» с аппаратом Войта-Кампфа и тестировать всех новых сотрудников корпорации… чтобы выяснить, кто из них является репликантом…

— А теперь взгляни на список обращений к этим документам. — Бейти вызвал на экран другие данные. И опять постучал пальцем по экрану монитора. — Смотри. Брайант вызывал эти файлы из банка данных полицейского Управления три раза перед тем, как отдал тебе тот приказ. Он даже снял для себя копии со всех документов. Фотографии сбежавших репликантов, имея которые ты смог бы распознать репликантов среди сотрудников корпорации без проверки их с помощью психологических тестов, скорее всего, лежали в одном из ящиков письменного стола и тогда, когда ты пришел к нему в кабинет в последний раз.

— Но тогда это означает… — Отдельные эпизоды уже складывались у Холдена в единую картину. Нужно было только время, чтобы высказать все вслух. — Но тогда это означает, что Брайант послал меня… в штаб-квартиру корпорации «Тирелл»… буквально на смерть.

— Теперь ты все понял. — Бейти положил руку на плечо Холдена. Голос его звучал тихо, почти сочувственно: — Если ты теперь соберешь вместе все факты, указывающие на наличие заговора против блейдранеров — пока не будем говорить о причинах, — то кто, по-твоему, лучше всего справился бы с такой работой? Конечно же человек, который руководит ими.

Тут его будто осенило, словно какая-то искра вспыхнула в голове. Уставившись взором на чистый, мерцавший пустотой экран монитора, Холден начал понимать…

И все его существо затопила радость.

Тесное помещение, обособленный маленький мир. Так знакомый Декарду, словно бы он снова вернулся сюда после непродолжительного отсутствия.

Все тот же особый запах, та же пыль, оставшаяся, наверное, с давних времен. Декард закрыл за собой дверь. Через прозрачную перегородку с именем Брайанта на наружной стороне свет, пробивавшийся с первого этажа здания полицейского участка, отбрасывал изломанные тени на письменный стол и шкафы с множеством папок, в которых хранились документы.

Декард стоял неподвижно, всматриваясь в темноту этой комнаты. Никто его не узнал, никто не остановил его, пока он шел от вестибюля с рядами лифтов. Главное положительное качество механизмов, по крайней мере, в данном случае: им все равно, кто ими пользуется. Жалюзи на окнах кабинета Брайанта закрывали Декарда от посторонних взглядов, и в то же время сквозь них проникало внутрь достаточно света, чтобы постепенно привыкнуть к слабому освещению и осмотреться в этой крысиной норе, сплошь заставленной всевозможными вещами.

— Брайант? — Стараясь говорить как можно тише, Декард пробрался в центр комнаты.

Когда он, подойдя к кабинету, обнаружил, что дверь не заперта, а потом сразу проскользнул внутрь, предварительно оглядевшись по сторонам, Декард надеялся, что найдет своего бывшего шефа на месте. Он не утратил своей надежды даже сейчас, обратив внимание, что настольная лампа на письменном столе его начальника выключена; самые запутанные дела Брайант любил обдумывать в полной темноте с бутылкой шотландского виски в руках. Долгие ночные часы раздумий и злоупотребление алкоголем привели к тому, что кожа Брайанта под отросшей щетиной стала бледной, словно у трупа.

— Ты здесь?

Декард сделал еще один шаг к письменному столу и попал в облако какого-то голубоватого сияния. Прикрыв глаза ладонью, Декард увидел прямо перед собой прямоугольный корпус видеомонитора с округлыми краями, причем экран располагался как раз там, где должно было бы находиться лицо Брайанта. Коротконогий штатив с закрепленным на нем монитором был установлен на стуле, стоявшем позади письменного стола. От видеомонитора шло несколько проводов, которые, словно змеи, уползали в розетку на стене кабинета.

— Эй, приятель! — На экране монитора возникло осклабившееся лицо Брайанта. Его маленькие глазки поблескивали сквозь довольно крупное зерно низкокачественного видеоизображения. — Рад видеть тебя снова. — Даже сейчас, когда Декард глядел на своего бывшего шефа на черно-белом экране, можно было догадаться, какие желтые зубы у Брайанта. — Спасибо, что зашел.

— Черт побери, что здесь происходит? — Декард заметил на письменном столе видеокамеру, которая была снабжена механическим приводом и могла вращаться, отслеживая все перемещения посетителя в пределах кабинета. На груди у Декарда, словно приклеенное, застыло красное пятнышко, излучаемое камерой. Когда он смещался куда-нибудь в сторону, камера поворачивалась следом, не упуская ни на миг его из вида. — Для чего все это?

— А чтоб жизнь малиной не казалась. — Словно монитор был маленькой тесной клетушкой, Брайант наклонился вперед, оперевшись о стол локтями, торчащими из рубашки с короткими рукавами. Камера, установленная в комнате Брайанта, даже на какое-то время выпустила его из фокуса. — Я нахожусь в карантине. Заразился какой-то гадостью или, по крайней мере, мог заразиться, так как находился некоторое время в контакте. Знаешь, какая-то новая зараза, которая продолжает попадать к нам с Белайзы. — Хриплый голос Брайанта долетал до Декарда через микрофон внутренней связи, установленный на столе перед ним. — Я допустил дурацкую ошибку, когда решил участвовать в облаве на ту ночлежку, что рядом с моим домом, — черт бы их побрал, я ведь был не на службе и меня это совершенно не касалось! Лучше бы мне было улечься спать, чем гоняться, подобно необстрелянному молокососу, за каким-то инфицированным арабом. Ну а что было потом, ты, наверное, можешь себе представить. Меня осмотрели врачи из нашего Управления и сообщили, что нашли в моей крови антитела размером с «бьюик». — Он махнул волосатой рукой в сторону экрана. — Эй, устраивайся-ка поудобнее. Присядь, где понравится.

Декард пододвинул к себе кресло и сел, бросив взгляд в коридор сквозь узкие щели между планками жалюзи. Снаружи никого не было, так что никто не мог его заметить, проходя мимо кабинета Брайанта. Он отодвинул свое кресло еще на пару дюймов назад, чтобы ослабить излучение монитора, который до того находился прямо перед ним.

— Думаю, ты уже слышал о том, что я снова в Лос-Анджелесе.

— Слышал. В таком городе, как этот, новости распространяются быстро. Я хочу сказать, что, хотя доктора заткнули меня в этот лазарет и теперь все приходится делать, так сказать, дистанционно, я все равно остаюсь в курсе событий.

Декард пристально разглядывал изображение на экране монитора.

— Как идет лечение? — Даже воочию наблюдая его лицо, Декарду было трудно определить, хорошо ли себя чувствует Брайант, плохо или, может быть, уже находится при смерти. — Эта болезнь, как бы она ни называлась… жить-то будешь?

— О да, черт бы их всех побрал! — Брайант тряхнул головой. — Не волнуйся за меня, приятель. Это вот ты попал в переплет. А что до моей особы, то должен тебе сказать, эти врачи до такой степени накачали меня всякими чудными порошками и микстурами, что я уже в туалет хожу одними лекарствами. Может быть, через день-два они наконец выпустят меня отсюда.

— Это было бы очень кстати. Я нуждаюсь в твоей помощи и к тому же очень спешу. Ведь ты, Брайант, многим мне обязан. — Декард говорил настойчиво, но тихо, опасаясь шагов и едва различимых голосов полицейских, доносившихся из коридора прямо сквозь тонкие стены кабинета начальника. — Сколько раз я выручал тебя из беды, вспомни. Теперь ты должен кое-что сделать для меня.

— Ну, ладно, ладно. Не стоит продолжать. — От лица на экране монитора исходила садистская радость. — А мне казалось, что ты, парень, навсегда покончил все дела с подразделением блейдранеров. Наблюдение за тобой создало у меня ощущение, что мы все больше тебе не нравимся. Ты изранил мне душу, Декард. Чуть не разбил мое сердце — ведь ты был самым лучшим моим сотрудником. Всегда был. И тут вдруг ты уходишь от нас, словно тебе вдруг стало плевать… — Громкоговоритель устройства внутренней связи передавал шипящее дыхание Брайанта, вырывающееся сквозь желтые зубы. — Особенно в последний раз. Ты ведь скрылся в неизвестном направлении, приятель. Признаться, не ожидал, что нам когда-нибудь вновь придется разговаривать с гобой.

— Была бы на то моя воля, так и не пришлось бы.

— Если таково твое отношение ко мне, вряд ли нам удастся с тобой договориться. Если ты хочешь, чтобы мы снова стали друзьями, веди себя со мной по-дружески. Может быть, тогда я проникнусь желанием в чем-то помочь тебе. — Брайант отодвинулся от видеокамеры, руки его вновь занялись бутылкой и пустым стаканом. — Так что давай дружить. — Он отпил глоток. — Давай, Декард, ты же знаешь, у меня там собрано много интересного. И еще ты знаешь, что я ненавижу пить в одиночку.

Декард почувствовал, что у него даже брови взмокли от пота, ручки кресла стали скользкими под его ладонями. «Он специально заводит меня», — подумал Декард. Душивший его гнев жег грудь, словно раскаленный камень. Конечно же это была одна из маленьких игр, в которые Брайант всегда любил поиграть. Не оставалось иного выхода, кроме как продолжать разговор с этим типом.

На углу письменного стола, за которым сидел Декард, стояла бутылка — точная копия той, что распивал сейчас Брайант в своей карантинной палате, — и пара стаканов. Один из стаканов оказался чистым. Он налил в него из бутылки примерно на палец и выпил половину.

— Ну вот… Доволен?

Алкоголь обжег ему горло. А ведь вполне возможно, все, что Брайант назвал интересным, для него, Декарда, окажется совершенно бесполезным.

— Отлично, отлично. Ты, оказывается, обидчивый.

Брайант поставил свой пустой стакан на стол. Лицо его приняло суровое и задумчивое выражение.

— Имея таких врагов, тебе следовало бы повнимательнее относиться к своим друзьям, чтобы не потерять ненароком их дружбу. Они могли бы помочь тебе при случае. — Он налил себе еще, покрутил стакан, наблюдая за вращением жидкости. — А дело обстоит таким образом: у меня нет ни единого факта, даже предположения относительно того, почему кому-то вдруг вздумалось притащить твою бедную задницу обратно в Лос-Анджелес. Я, по крайней мере, не имею к этому ни малейшего отношения. — Брайант сделал маленький глоток. — И с какой стати корпорация «Тирелл» проявляет к твоей особе такой интерес… я имею в виду события после того, как ты провалил дело и позволил фактически убить Элдона Тирелла… Поразительно. Я уже распростился с надеждой понять этих людей. — Еще один небольшой глоток. — Лично мне ситуация видится…

— Ради Бога, Брайант! — Нервы у Декарда были на пределе, и он заговорил довольно резким голосом. — У меня нет времени выслушивать все это. Скажи прямо, ты собираешься мне помочь? Или так и будешь сидеть в пластиковом пузыре, куда засунули тебя доктора, наливаясь виски и бормоча себе под нос? — Гнев Декарда все нарастал, хоть он и пытался говорить как можно тише, практически громким шепотом. — Потому что лично я не собираюсь торчать здесь и слушать ту чепуху, что ты несешь. И не буду ждать, пока все полицейские Лос-Анджелеса соберутся у дверей твоего кабинета.

— Остынь, приятель! — Брайант допил то, что оставалось в его стакане. — Я помогу тебе. Помогал раньше, помогу и сейчас. Хотя, как мне кажется, ты никогда не ценил этого.

— Просто не люблю, когда ты начинаешь ходить вокруг да около. Лучше скажи, что это за разговоры насчет того, будто бы на самом деле сбежало на одного репликанта больше? Что, был еще и шестой репликант?

На лице Брайанта появилась безобразная улыбка.

— Так, значит, корпорация «Тирелл» подрядила тебя его выследить?

— Понятно, значит, это все правда. — Декард наклонился к экрану монитора. — Следовательно, был еще один репликант. И ты не хотел, чтобы я знал о его существовании. Что все это значит?

— Видишь ли, э… ну, это мелочи. — Изображение Брайанта на экране монитора, наморщившись, поменяло позу. — Как ты уже выразился, у тебя нет времени ходить вокруг да около. Почему бы нам сейчас не перестать ворошить прошлое и не согласиться с тем, что тогда я просто… ну, скажем, обсчитался? Пойми, не все шло так, как я рассчитывал.

— Ладно… — Декард почувствовал, что напряжение и злость в его голосе нарастают. — Какую бы игру ты тогда ни затевал, я больше не хочу о ней слышать. Сейчас у меня есть к тебе одна просьба, и выполнить ее ты должен немедленно. Либо ты сейчас же даешь мне челнок с полным баком и необходимыми разрешениями, чтобы я смог беспрепятственно покинуть этот чертов Лос-Анджелес…

— Я не в силах это сделать, приятель. — Изображение Брайанта замотало головой. — Пойми, я не могу распоряжаться транспортом из того места, где нахожусь сейчас.

— Отлично. Тогда ты дашь мне те данные, которые раньше изъял из файлов, — все материалы, имеющие отношение к шестому репликанту. Фотографию, имя, описание и все остальное.

— Это тоже очень непросто. Дело в том, что я поместил все данные в специальную секретную директорию. И добавил еще несколько надежных блокировок.

— Но ведь этот файл здесь! — Декард каким-то чудом умудрялся говорить тихо. — И ты всегда можешь вызвать его из памяти. Это все, что мне нужно от тебя. Предоставь мне все материалы, имеющие отношение к шестому репликанту, а об остальном я позабочусь сам.

Брайант опять замотал головой.

— Твоя охота будет очень мало напоминать прогулку на пикник — со всем личным составом Управления у тебя на «хвосте».

— Ты уж предоставь мне беспокоиться на этот счет. Все, что я должен сделать, это вернуть тело в корпорацию «Тирелл», после чего смогу уехать, куда захочу. А полицейские не увидят даже пыли, когда я буду удирать отсюда.

— Ты что же, полностью доверяешь людям из корпорации «Тирелл?»

— У меня нет другого выбора. — Декард уселся поудобнее в кресле, выставив перед собой ногу в блестящем сапоге. Затем подождал, пока утихнет злость, взял стакан с остатками виски и допил его до дна. — Эти люди — единственный мой шанс на данную минуту.

В тишине кабинета Брайанта до Декарда доносился едва различимый рокот поезда, мчавшегося по темным тоннелям, которые располагались под зданием Управления полиции. Поезд служил для перевозки репликантов, изготовлявшихся в корпорации «Тирелл». И сейчас эти несчастные создания перевозились в пункт дальнейшей транспортировки. Шум постепенно затих, словно слабый толчок при землетрясении.

У Декарда возникло знакомое ощущение. Точно такое же ощущение он испытывал всякий раз и раньше, когда оказывался в кабинете Брайанта. Словно какой-то неслышный голос на пределе восприятия сейчас нашептывал ему, воскрешая в памяти те давние мысли: «По крайней мере, я всегда убивал их только по-одному». Его единственное моральное утешение…

Декард мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Сейчас на это совершенно не было времени. Потом, потом.

— Ну так как насчет моего предложения? Получу я нужную мне информацию?

— Потребуется какое-то время, — проговорило изображение Брайанта на экране.

— Сколько тебе необходимо времени?

Изображение на экране пожало плечами:

— Думаю, управлюсь за полчаса. Может быть, даже раньше. Особенно в том случае, если никто не заметит, как я буду вызывать нужный файл из памяти компьютера. Хотя я, как только получу доступ к памяти, могу просто переслать все данные в то место, где ты сейчас находишься. Поэтому лучше всего тебе сейчас… — Опять эта желтозубая улыбка. — Не лучше ли будет тебе устроиться поудобнее и подождать, пока на экране не появятся прекрасные картинки?

Декард бросил взгляд на дверь в кабинет. Он услышал шаги — кто-то прошел мимо, потом снова наступила тишина.

А изображение на экране продолжало говорить:

— Как ты правильно заметил, приятель, сейчас каждый полицейский в городе рад немедленно схватить тебя за шиворот. Но вряд ли кто-нибудь из них в ближайшее время зайдет в мой кабинет. Поэтому не высовывайся. Тебе не стоит покидать этого места до тех пор, пока толпа полицейских в здании участка немного не поредеет. Может быть, после восхода солнца большая их часть быстренько разбежится по своим крохотным норкам. После этого ты сможешь незаметно улизнуть отсюда. — Изображение Брайанта пожало плечами. — Разумеется, вся информация будет уже тебе передана. Именно та, которую ты ищешь.

Мышцы у Декарда немного расслабились. То, что предлагал Брайант, пожалуй, его устраивает. Он затаится здесь. Затем выберется. Ну а что потом? Вот потом и будем думать.

— Ладно, договорились. — Декард кивнул головой в знак согласия. — Как только взойдет солнце, я уберусь отсюда. — Он плеснул себе в стакан и выпил. — Но ты ведь понимаешь: тебе может здорово влететь за это. Если выяснится, что ты помогал мне.

— Предоставь мне самому беспокоиться об этом. — Изображение Брайанта на экране усмехнулось. — Эти неженки из Управления уже сколько лет досаждают мне своими придирками. Да и что они могут со мной сделать? Уволить? Обвинить в служебном несоответствии? Черта с два, ничего они не могут. Потому что только я один способен выполнять за них эту поганую работу, и они это понимают. Кроме того, у меня вот здесь хранится один файл… — Щекастое, небритое изображение постучало пальцем по голове. — Список, в котором значится, где хоронят все тела. А есть целая группа чиновников из самой верхушки, которым очень не хотелось бы увидеть, кого там в конце концов смогут откопать. И в том случае, если кому-нибудь из министерства внутренних дел захочется повалять со мной дурака, я могу гарантировать, что хоронить будут не только меня. Им я тоже посоветовал бы приготовиться.

В желудке Декарда разлилось слабое тепло от выпитого шотландского виски.

— Знаешь, Брайант, тебе следует беспокоиться не только о шишках из Управления. Мои враги, о которых ты говорил недавно, тоже не станут относиться к тебе по-дружески.

— Согласен, только меня ведь этим до смерти не напугаешь. То, что им удалось загнать тебя в ловушку, вовсе не означает, что они боги. Моя жирная. белая задница, как видишь, уже не первый день надежно прикрыта. Раз я до сих пор жив, легко сделать вывод, что я набрал на них достаточно компромата. И это будет совершенная правда. Как я уже говорил, предоставь мне самому беспокоиться об этом.

Декард через силу заставил себя улыбнуться своему старому начальнику.

— И без вариантов, да?

— Именно. — Изображение Брайанта с его неизменной кривой ухмылкой на экране монитора, установленного по другую сторону письменного стола, медленно кивало головой в знак согласия. — Ты пришел сюда, чтобы попросить у меня помощи, и считай, что ты ее получил. Потому что самому тебе с этим делом ни за что не справиться, приятель. — Изображение отодвинулось от экрана, одна рука протянулась к бутылке, стоявшей на столе в карантинной палате. — Кроме того, если даже им как-то удастся меня достать, какого черта мне об этом тревожиться? Я уже старый человек, Декард. По крайней мере, я сам себя ощущаю стариком. Печень моя сейчас наверняка похожа на мокрую тряпку, а язва… да в такую дыру запросто можно просунуть кулак и устроить в собственном желудке кукольное представление. И если они умудрятся подловить меня, что ж, так тому и быть. — На этот раз он налил себе немного больше виски. — К тому же я тебе действительно обязан.

Немного прищурившись, изображение Брайанта на экране заглянуло в темную глубину стакана.

— Ты, Декард, всегда успешно справлялся со всеми делами, которые я тебе поручал. Даже в тех случаях, когда на тебя была последняя надежда. Даже в тот раз, когда я притащил тебя сюда и приказал заняться той, последней, бандой сбежавших репликантов…

— Что?! — Все суставы его позвоночника в одно мгновение напряглись, словно невидимая рука резко дернула за проходящую внутри хорду. Что-то здесь не так, — та часть мозга Декарда, что подсознательно и неусыпно контролировала все происходящее вокруг, в ту же секунду отметила этот факт с инстинктивной, буквально мгновенной реакцией, которая и позволяла быть прирожденным блейдранером.

Изображение Брайанта на экране монитора, казалось, не слышало его возгласа. Оно продолжало говорить, словно Брайант ударился в личные воспоминания.

— Я знал, — говорило изображение, — что с этой бандой не оберешься хлопот. Со сбежавшими репликантами всегда так, но изделия серии «Нексус-6» заставили меня попотеть…

Это не Брайант. Теперь Декард понял: на экране монитора перед ним изображение не настоящего Брайанта — это подделка! Пот на ладонях и теле под форменным кителем стал холодным. Значит, его бывший шеф не находится сейчас в какой-то карантинной палате. Значит, изображение является синхронизированным суперналожением, искусственно созданным объектом, состоящим из отдельных кадров видеозаписей, которые в течение сотен часов осуществляли видеокамеры в системе слежения, когда настоящий Брайант находился в этом кабинете. Работающий в масштабе реального времени драйвер отклика с многовариантным протоколом записи генерировал слова псевдо-Брайанта в речевом диапазоне, который был определен по образцу голоса настоящего Брайанта.

Наличие подобной ловушки говорило о том, что Управление полиции из кожи вон вылезло, выбивая оборудование по каналам снабжения, соответствующим высшему приоритету. Ведь для создания одного из таких эрзац-изображений, которое работало бы без ощутимого запаздывания, торможения, требовался мощнейший процессор и разветвленная компьютерная сеть, состоявшая из миллионов параллельно работающих устройств.

Одна-единственная ошибка, которую допустили создатели этого шедевра, позволила Декарду понять, в чем тут дело. Настоящий Брайант никогда не отозвался бы о репликантах так, как его изображение. Декарду достаточно часто приходилось выслушивать словоизлияния инспектора, что позволило ему хорошо ознакомиться со словарным запасом своего бывшего шефа, в основном тот состоял из ненормативной лексики. Особенно когда Брайант был под мухой — а надо отметить, инспектор не отличался излишней трезвостью. Так вот, когда бы он ни начинал поливать грязью репликантов, вместо того чтобы просто дать своему сотруднику необходимую информацию для поиска, он всегда использовал термин «кожаные изделия» — свое любимое ругательство. По-видимому, тот специалист, что занимался созданием имитации речи Брайанта для изображения на экране монитора, забыл отключить компьютерную программу, встроенную в главный компьютер Управления, которая осуществляла языковую чистку, в результате чего в выступлениях представителей полиции Лос-Анджелеса исключалось появление наиболее серьезных оплошностей, которые те допускали совершенно естественным образом. Городские налогоплательщики вполне могли мириться с грубыми и бесцеремонными полицейскими, пока полицейское начальство умело изъясняться на публике прилично и гладко.

Весь этот анализ мозг Декарда проделал менее чем за секунду. «Они хотели что-то выпытать у меня», — подумал он. Так, значит, именно из-за этой ловушки ему было позволено бежать, и вот почему на всем пути до кабинета Брайанта его так никто и не узнал. Начальство из Управления полиции, которое распорядилось создать ловушку, скорее всего рассчитывало выведать у него какие-то сведения, когда он, налакавшись виски, ударится в воспоминания о старых добрых временах с существующим только на экране монитора лже-Брайан том, убаюканный чувством якобы гарантированной ему безопасности.

«Они наблюдают за мной и сейчас», — пронес лось у него в голове. Следовательно, их наблюдатели наверняка заметили непроизвольную реакцию Декарда — резкое вскидывание головы и напряжение всех мышц спины, — которая могла бы послужить для них сигналом. Выходит…

Взгляд Декарда сместился в сторону. Через просветы между планками жалюзи на окнах кабинета — Брайанта он заметил, что все широкое пространство первого этажа здания Управления теперь было очищено от людей. А к кабинету во всю прыть с оружием в руках неслась дюжина головорезов из элитного подразделения. И были они уже совсем близко.

— Эй! Куда это ты собрался? — Синтезированное изображение инспектора Брайанта выглядело ошарашенным, когда Декард буквально выпрыгнул из своего кресла. — Что случилось, приятель?..

Бумаги закружились белыми хлопьями, когда Декард схватил тяжелый шкаф с папками за торец и перевернул его набок. Дерево затрещало от удара. И как раз вовремя — первый из полицейских уже навалился плечом на дверь. Резкий удар дверного полотна об импровизированную баррикаду, которую наспех соорудил Декард, отбросил полицейского назад, на других, что бежали следом.

До Декарда доносились крики и проклятия полицейских, когда он вскочил на столешницу письменного стола и отбросил в сторону штатив вместе с видеомонитором. Изображение Брайанта на мониторе мгновенно исчезло, а вместо него на миг блеснула вспышка электрического разряда, после чего экран равномерно засветился, бросая отблески на пол. И в этом ровном голубом свечении Декард мельком увидел, что же случилось с настоящим Брайантом: бесформенный островок крови, высохнув, превратился в темное пятно, покрывавшее чуть ли не все пространство позади стола.

Он быстро отвел взгляд от этого несомненного доказательства смерти бывшего шефа и встал на четвереньки за секунду до того, как все окна на боковой стене кабинета вдруг брызнули фонтанами осколков, прошитые крупнокалиберными пулями. Жалюзи обвисли, словно крылья с металлическими перьями, оторвались шнуры от креплений, в то время как горизонтальный свинцовый дождь застучал по противоположной стене. Содержимое кабинета — ряд остальных шкафов, на крышках которых стояли старинные вентиляторы с каплевидными лопастями, сортировочные корзины с пожелтевшими бумагами, скоросшиватели из манильской бумаги со срезанными углами, настольная лампа с закрепленными на ней фотографиями охотничьих трофеев отца Брайанта — все превратилось в обломки, а более мелкие кусочки кружились вихрем среди пуль, летевших со всех сторон.

Декард действовал, прикрываясь оглушительным шумом. Он поднял над головой вращающееся кресло, на котором до того был установлен штатив с видеомонитором, и с силой швырнул его в единственное неразбитое окно кабинета. Во все стороны брызнули стеклянные осколки, кресло сначала повисло на шнурах от жалюзи, а затем, порвав их, вместе с поломанными металлическими планками вывалилось наружу. Декард прыгнул следом, стараясь прижиматься к полу, так как стрельба не прекращалась ни на секунду. Добравшись до окна, он перевалил через неровное ребро подоконника и полетел вниз. Принял удар на плечи — упав прямо на осколки стекла, — тут же перекатился на спину и вытащил пистолет из кобуры мундира, крепко зажав рукоятку обеими руками.

— Он там! — Один из полицейских указывал на него и орал, стараясь перекричать грохот. Выстрел Декарда попал ему в грудь. Парень, широко раскинув руки, отлетел на других полицейских, который находились в паре ярдов от дверей в кабинет Брайанта.

Декард откатился в сторону, и в тот же миг пули из штурмовых винтовок разворотили пол, где он только что лежал. Он вскочил на ноги, разрядив пистолет назад, в сторону, преследователей, и быстро вставив новую обойму.

За спиной Декарда рухнуло тело, звякнула о пол винтовка, но он даже не обернулся. Всего в нескольких ярдах от него находилась лестница со сводчатым потолком, которая вела вниз, в цокольный этаж здания; флюоресцентные трубы заливали ее нездоровым светом, отражавшимся от поломанных плиток белого кафеля. Со всех ног Декард бросился туда.

Стрельба позади все усиливалась, но он уже достиг лестницы. Ухватившись руками за ржавый металлический поручень, Декард теснее прижался к стене. Этого оказалось достаточно, чтобы исчезнуть из поля зрения преследователей — выпущенная ими пара пуль пролетела мимо. Декард тут же развернулся и побежал вниз что есть мочи, перепрыгивая через три ступеньки и едва не падая по бесконечной лестнице, ведущей в глубины под зданием полицейского Управления.

Глава 8

Исидор взглянул на фигуру, застывшую в дверях.

— Д-да, слушаю?

Агент службы безопасности корпорации «Тирелл» вошел в кабинет Исидора — такой огромный в своей серой униформе и с табличкой на груди, что, казалось, занял практически половину свободного пространства, стриженной ежиком головой царапая потолок.

Андерссон огляделся, будто в первый раз увидел Бог знает сколько лет висящие на стене газетные вырезки и календари.

— О, пустячное дело. — Агент оглядел владельца ветеринарной лечебницы Вана Несса вялым, ничего не выражающим взглядом. — Мне только нужно немного поговорить с вами. Похоже, назревают некоторые перемены.

— П-правда? — Кошка, его любимица, лишенная какой-либо кожи или плоти, которая могла бы скрыть ее механический скелет, проскользнула в комнату через открытую дверь и вспрыгнула на стол. — К-какие перемены? Исидор взял животное на руки и прижал его к груди, прикоснулся к стальной, лишенной меха голове кошки и услышал в ответ глубокое мурлыканье.

— Ну, я больше на вас не работаю. Меня ждут другие дела.

— П-понятно. — Исидор медленно кивнул. — Это в-ваше п-право. В конце концов, вы, с-собственно, никогда и н-не работали на меня. Вы в-всегда работали на нее.

Говоря это, владелец клиники смотрел на свою руку, почесывающую то место у своей любимицы, где у настоящей кошки было бы ухо.

— Н-наверное, мне придется пересмотреть с-ситуацию, решить, что действительно н-нужно ветеринарной клинике. Принять необходимые м-меры.

— Не придется. — Андерссон глядел на Исидора с выражением почти ласковой заботы. — Меры уже приняты.

Исидор прекрасно понял, что это значит. Его предположение подтвердилось, когда он заметил, что охранник полез внутрь своей темной куртки.

— Знаете, я п-предвидел, что это может произойти. Я как бы ж-жил в ожидании.

— Поверьте, мне очень жаль, правда. — Андерссон взглянул на тяжелый черный пистолет в своей руке. — Но вы же знаете, как бывает.

— Конечно. — У Исидора проснулось сочувствие к агенту. — Конечно, знаю. — Он встал из-за стола, отодвинув стул и все еще держа на руках кошку. — В-вы не против, если мы уйдем отсюда? — Старик кивнул, указывая на дверь кабинета. — Туда, где находятся животные? Я бы п-предпочел быть с Ними, когда…

— Хорошо, пошли.

Несколькими минутами позже он стоял в центральном коридоре ветеринарной клиники, окидывая взглядом ряды клеток и собачьи будки, вслушиваясь в лай и другие, более тихие звуки, с помощью которых обитатели клиники приветствовали его появление. Любопытно, в состоянии ли он сейчас, в данный момент, почувствовать разницу между звуками настоящих животных и их копий? С огромным облегчением Исидор обнаружил, что до сих пор безразличен к этому вопросу.

Механическая кошка у него на руках грустно мяукнула и потерлась своими холодными мышцами о его подбородок. Бедняжка, она понимала: что-то не так, что-то вот-вот должно произойти.

— Ступай, киска. — Исидор наклонился, чтобы опустить кошку на пол. — Я не хочу, чтобы тебя задело.

Но животное не ушло, а село, прижимаясь всем телом из стали и пластика к лодыжкам хозяина.

— Я готов, — дал знать Андерссону Исидор. Он не оглядывался, однако спиной почувствовал неуловимое колыхание в спертом воздухе коридора, когда агент поднимал пистолет.

А потом он полетел. Именно такое возникло ощущение, когда удар, настолько мощный, что даже оказался безболезненным, поразил его между ключиц. Лежа среди клеток, Исидор чувствовал себя словно подвешенным, выхваченным на миг из стремительного движения. Бетон под его вывернутыми руками казался мягким, как волнистые облака. Только холодным.

Так вот на что это похоже… Исидор с трудом слышал собственные мысли. Он сознавал, что был уже почти мертв. Истекали последние секунды его жизни, ибо иные звуки достигали его внутреннего слуха — откуда-то издалека, совсем рядом…

Двери всех клеток внезапно распахнулись, их задвижки отскочили по сигналу маленького прибора, который Исидор вживил себе в сердце. Он давно знал, что когда-нибудь это время наступит.

Любому человеку, оставшемуся внутри ветеринарной клиники Вана Несса, придется теперь самому решать свои проблемы. Питомцы же, настоящие и подделки, лающие, вопящие и издающие другие, звуки, рванулись к наружным дверям и окнам, которые сейчас тоже были широко распахнуты. Исидор мог только представить яркие стайки попугаев, стремительно носящихся над забитыми людьми улицами, борзых на стальных лапах и терьеров, снующих перед заглохшими автомобилями.

Лишившийся зрения, он чувствовал, как несколько животных прильнули к нему и тыкались носом в его лицо; механическую кошку, забравшуюся на его подбородок и отпрянувшую от неровных краев выходного пулевого отверстия.

— Все в порядке, — прошептал Исидор. Он попытался поднять руку, но не сумел. — Не беспокойся… обо мне…

Животные начали выть еще до того, как он покинул этот мир. И продолжали потом.

— Это… это великолепно!

Чувство всепоглощающей радости охватило Холдена, словно биомеханическое сердце в его груди впрыснуло в кровь некие химикалии, вызывающие эйфорию. Улыбка расцвела на его лице, как только он взглянул на экран монитора, на результаты, которые в очередной раз подготовил для него Бейти. Слова и числа каким-то мистическим образом сами собой сложились в личное послание.

— Ты понимаешь, что это значит? Это значит, что я совершенно не виновен в провале дела с Ковальским! Меня просто-напросто обманули, подставили. Я ничего не мог поделать, я был бессилен. Единственный человек на свете, которому я доверял, парень, который должен был страховать меня, прикрывать мою задницу… этот парень предал меня. — Холден положил ладонь на экран монитора, словно хотел впитать тепло этого благословенного излучения. — Даже не могу передать тебе, как же мне стало хорошо.

Бейти пожал плечами:

— Ладно, я рад за тебя. Но хотел бы напомнить, что твои трудности еще не закончились. Пока ты полумертвый валялся на больничной койке, а по твоим венам гоняли физиологический раствор, не было никакого интереса тебя приканчивать. Может, Брайант из сентиментальности распорядился поддерживать в тебе жизнь. А может, наоборот, хотел разделаться с тобой, но просто не мог — по крайней мере, пока ты находился в больнице, в окружении врачей и медсестер, которые любят, чтобы их механические игрушки исправно работали. Но как только твои враги узнают, что ты выздоровел и покинул больницу, контракт на твою ликвидацию вновь обретет силу и заставит их действовать более активно. Тем более они могут предположить, что кто-то вроде меня раскроет тебе все тонкости, которые им хотелось бы утаить.

— Они… — Холден сильнее прижал ладонь к экрану монитора, словно собирался разбить стекло, залезть внутрь и извлечь оттуда те сведения, в которых нуждался. — Кто «они»? Кто еще, кроме Брайанта?

— Хороший вопрос. Попробуй узнать ответ, и тогда у тебя появятся неплохие шансы остаться в живых. Вопрос твой обширен, но главный его смысл заключается в том, чтобы выяснить, насколько глубоко простирается заговор. Ведь своими собственными силами Брайант ни за что не справился бы с подобным делом. Какие люди во властных структурах полиции стоят над Брайантом и участвуют в заговоре? Не выходит ли заговор против блейдранеров за пределы полиции и не затрагивает ли он другие властные структуры, типа аппарата управления ООН, который определяет всю стратегическую политику? А может, в него вовлечено руководство внеземных колоний? Именно у них были необходимые возможности, чтобы сфабриковать побег, в результате которого репликанты попали на Землю. В одном ты можешь не сомневаться: некие очень большие шишки сильно не любят блейдранеров.

— Странно. — Холден задумчиво покачал головой. Вот небольшой прилив радости, который он ощутил недавно, уже иссяк. В изложении этой версии проблемы он видел зияющие пустотой дыры, и, чтобы решить ее, прежде всего необходимо было восполнить недостающие факты. — Но что же могло заставить кого-то поступать подобным образом? Ведь мы просто выполняем свою работу, вот и все. С какой стати им убивать нас?

— Послушай, приятель, для объяснения я мог бы привести тебе миллион причин. Достаточно просто сказать, что такая невинная душа, как ты, может даже не мучить себя вопросами типа «почему?» и «за что?». Тебе не приходилось сталкиваться с людьми, находящимися на самой вершине власти, а я давно имею с ними дело. — В выражении лица Бейти, в его голосе слышалась горечь. — Все они самые настоящие ублюдки. Их абсолютно не волнует судьба таких маленьких людей, как ты или я. Все, что их интересует, — это доллары. И если вдруг им потребуется пополнить свой бюджет, они не задумываясь пополнят его за твой счет, даже если для этого потребуется содрать с тебя кожу. Остатки того ощущения счастья, которое охватило его от осознания полной невиновности в своем провале, окончательно угасли в душе Холдена. На смену ему, когда он в полном молчании изучал внешность человека, стоявшего рядом, пришло совершенно другое чувство. Его охватила жалость. Сейчас он четко видел морщины, избороздившие лицо Бейти — глубокие складки и сетка более тонких линий на постаревшей коже. Щеки ввалились, глаза глубоко запали, вокруг них траурной каймой легли темные круги. В голубом свечении экрана гораздо отчетливее было видно, как. сильно этот человек потрепан временем, как жестоко сказались на нем последние десятилетия.

— Ты ведь не уходил с работы? — Холдену было интересно узнать, каков истинный возраст этого парня. — В корпорации «Тирелл» или до того… Тебя увольняли. За ненадобностью.

Бейти бросил на него яростный взгляд.

— Что ж, возможно, ты сам очень скоро узнаешь, что это такое. — В его голосе ощущалась почти детская обида. — Очень может быть, что Брайант присоединился к заговору против подобных тебе, Холден, только потому, что хотел влить в свое специальное подразделение немного свежей крови. Заменить вас, ублюдков, помешанных на Кривой. Никчемные тупицы.

— Кривая никогда не являлась для меня проблемой. — Взгляд Холдена приобрел твердость. — Я в состоянии позаботиться о самом себе.

— Да что ты понимаешь? Я только что открыл тебе глаза на то, как подставили твою задницу, а ты теперь вообразил себя ходячей энциклопедией! — На губах Бейти вновь заиграла многозначительная улыбка. — Есть ведь еще одна тема, о которой я пока не сказал тебе ни слова, — спектр заговора.

Холден вдруг понял, что Бейти получает удовольствие при каждом упоминании о заговоре.

— И что ты можешь сказать?

— Брайант лгал тебе с самого начала — сперва тебе, потом Декарду— когда отправил на охоту за шайкой сбежавших репликантов. — На лице Бейти появилось самодовольное выражение. — А между тем существовал еще один сбежавший репликант, о котором он никому из вас не сообщил. Шестой репликант.

— Чушь какая-то! — Холдену пришло на ум еще, одно воспоминание из того времени, когда он находился в больнице. Помнится, Брайант сказал ему тогда, что о всех репликантах — о всех пяти репликантах — уже позаботились.

Холден покачал головой:

— С какой стати Брайант стал бы покрывать какого-то репликанта?

— Ага, согласен, совершенно непонятно. — Выражение лица Бейти не оставляло ни малейших сомнений относительно того, насколько наслаждался этот человек процессом разоблачения. — Однако если сопоставить это с предположением, что Брайант вовлечен в заговор с целью уничтожения блейдранеров… Любопытная получается картина. Будоражит воображение, правда? Так на чьей же стороне выступает Брайант, а?

Холден хранил молчание, обдумывая факты, которые сообщал ему Бейти, пытаясь как-то состыковать их друг с другом, чтобы получить более или менее цельное представление.

— Шестой репликант… — проговорил он вслух. Что-то шевельнулось у него глубоко внутри — не обычные тревожные мысли. — Номер шесть. — Скорее, это был инстинкт старого охотника, неутолимое желание выполнить поставленную задачу, которое непременно входило в его жизнь всякий раз, как только он получал приказ от Брайанта. Найти, выследить и изолировать, а потом отправить жертву на покой. Он никогда не мог до конца понять, почему слабаки вроде Декарда и некоторых других блейдранеров постоянно ворчали и ныли по поводу своей работы. Что касается лично его, эта работа всегда была единственным смыслом существования. Как у одного старого циркача-канатоходца, который несколько лет назад заявил однажды, что для него каждый новый выход это ожидание неизбежного конца.

— Значит, одного все-таки упустили…

— Успокойся, — посоветовал ему Бейти. — Я понимаю, что у тебя появилась идея перевернуть все вверх дном, но в течение ближайшего времени ты должен быть поосторожнее. Ведь твои искусственные сердце и легкие пока что находятся в режиме стабилизации.

Холдена это не тревожило. Он понимал, что устранение шестого репликанта разрешило бы множество проблем. «Это могло бы показать, — думал он с мрачным удовлетворением, — что я нахожусь на пике формы». Жирный лживый ублюдок Брайант его подставил. И это был единственный способ, с помощью которого они — таинственные руководители заговора против блейдранеров — смогли утереть ему нос. Выставили его на посмешище, превратив в жалкий маленький резервуар для жидкостей, находящийся на попечении больницы, подключенный к насосам и аэраторам; они унизили его, а потом могли даже чувствовать к нему жалость теперь у него появилась возможность показать им всем, кто он есть на самом деле.

Что же касается того уцелевшего, шестого, репликанта, то казалось логичным предположить его явную неординарность. Иначе почему бы Брайант позволил блейдранерам выслеживать и отправлять на покой всех остальных репликантов и в то же время всеми средствами старался скрыть существование шестого?

«Когда я отыщу этого проклятого репликанта, — а Холден уже решил для себя, что обязательно займется этим делом, — то должен буду соблюдать предельную осторожность, чтобы не отправить его на покой слишком быстро». Ублюдку придется жить до тех пор, пока Холден не выкачает из него всю до последней крупицы информацию относительно заговора. Главное выяснить, почему Брайант и другие таинственные, пока неизвестные ему личности пытались убить его — судьба остальных блейдранеров Холдена не волновала. А тот репликант, который мог обо всем этом рассказать, бродит, наверное, сейчас по улицам Лос-Анджелеса, выдавая себя за человека, и лицо-то у него самое что ни на есть обычное.

— Это дело вряд ли будет легким. — Холден медленно кивал головой, словно аккуратно и рационально укладывал все факты. Он прекрасно понимал, что во время работы ему следует соблюдать предельную осторожность и не подставлять себя под удар. Скорее всего, заговорщики уже извещены о том, что его выкрали из больницы, ведь Бейти устроил из побега такой цирк, что его наверняка засекли. «Хвастун», — подумал о нем Холден. Эта идиотская улыбка и шизофренический взгляд… Невольно усомнишься, можно ли ему доверять. Пожалуй, следует найти способ, чтобы избавиться от него…

Внезапно Холден почувствовал страшное утомление, его захлестнула волна усталости, настолько сильная, что подогнулись колени. Он даже вынужден был опереться на стойку с мониторами и другим электронным оборудованием, чтобы не упасть.

— Видишь? Об этом я тебе и говорил. — Голос Бейти звучал где-то рядом. — Тебе нельзя перенапрягаться — по крайней мере сейчас. Должно пройти какое-то время, прежде чем ты сможешь вернуться к нормальной жизни и обрести привычную форму. Если, конечно, это вообще произойдет.

— Ладно, хватит. — Холден собрал все силы и заставил себя выпрямиться. — Обо мне не беспокойся. Я вовсе не собираюсь своими действиями доводить биомеханические сердце и легкие до появления спазмов. — Он издал короткий хриплый смешок. — Знаешь, мне только что пришло в голову… — Теперь уже Холден язвительно улыбнулся Бейти. — После того, как твои приятели-врачи ковырялись в моих внутренностях, я, наверное, уже и не человек в полном смысле. Славная мысль, а?

— Не человек в полном смысле… — В глазах Бейти появилась растерянность. — И что же сие должно означать?

— Ты что, не понимаешь? — Может, этот тип настолько стар, что уже впал в маразм? Наверное, потому его и выгнали из корпорации «Тирелл». — Видишь ли, из-за того, что мне установили искусственные сердце и легкие…

— Ах ты, несчастный сукин сын! Нет, это ты ни черта не понимаешь. — Бейти медленно качал головой. — А я-то думал, что ты знаешь. Потому мне и понравилась так та шутка, когда ты заявил, что я репликант.

Холден почувствовал, как по спине у него пробежал холодок.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты никогда не был человеком, Холден. — Все та же улыбка, сочувствующий взгляд. — Как раз ты и являешься репликантом.

Глава 9

— Ладно, ладно, теперь я знаю, что ты пытаешься надуть меня, — проговорил Холден. Его охватило чувство омерзения и страшная усталость. — Ты сказал, что некоторые области мозга у тебя были включены неправильно, и теперь я верю. Ведь чувство юмора могло появиться у тебя лишь при поломке лобных долей.

— Чушь! — Бейти скрестил руки на груди. В узком пространстве внутри гофрированных стальных стен помещения свет от экрана монитора холодным голубым пламенем отражался от его бесцветных волос. — Я не шучу. Да и с чего бы? Зачем мне это? Поэтому смело можешь мне верить. Ты — репликант.

— Верить тебе… — «Этот тип либо меня разыгрывает, — думал Холден, — либо действительно спятил, если судить по его постоянной улыбке». — Ладно, брось, Бейти. Я не знаю, какую игру ты затеял и зачем несешь весь этот вздор, но что касается меня, то я не намерен его больше слушать.

— Потерпи, парень, игра еще даже не началась! Давай-ка вернемся и побродим по медицинскому корпусу. — Бейти встал и выключил монитор, затем в темноте направился к неясно белевшему прямоугольнику двери, туда, где блистала звездами ночь. — Тебе требуются доказательства? Тогда идем, хоть я и не хотел подвергать тебя этому испытанию. Ты увидишь нечто, что должно тебя убедить.

У другого, большего строения они встретили взъерошенного врача, который выглядел точно так же, как и тогда, когда вез в операционную каталку с Холденом. Последний, пожалуй, не удивился бы, если б одно из пятен оставила именно его кровь. Ночь была душной, и на халате врача под мышками проступили мокрые полукружья пота.

— Эй, не угостишь сигаретой? — И врач, не дожидаясь разрешения, вытянул пачку из наружного кармана Холдена. — Благодарю. — Прикурив, он выбросил спичку, описавшую траекторию миниатюрной кометы, глубоко затянулся и тут же закашлялся. — Знаешь, тебе не стоит долго здесь разгуливать. — Одной и той же рукой он утирал слезившиеся глаза и держал сигарету, размахивая ею перед носом у Холдена. — Я уже давно не занимаюсь установкой всех этих хитрых механизмов, которые находятся у тебя внутри. — Он внимательно посмотрел на Бейти. — Приятель, ты совсем затаскал этого парня, он просто трещит по всем швам. А если шов у него лопнет — уж извини за игру слов, — то залатать будет нелегко.

— Не беспокойся. Он один из суперздоровых блейдранеров неудачной модели. — Бейти протянул врачу руку ладонью вверх. — Дай ключи от холодильной камеры. Ну, от той, где хранилище. Поскребывая одной рукой небритый подбородок, врач суетливо порылся другой в карманах своего халата, пока наконец не отыскал связку ключей.

— Хотелось бы получить их потом назад. А то ваши поганые механики будут забираться туда в плохую погоду и дрыхнуть. Мне наплевать на погоду. И так надоели.

— Ладно, успокойся. Нам буквально на минуту. — Бейти покрутил связку ключей на пальце. — Ну, пойдемте, господин скептик. Приготовьтесь к испытанию.

Холден проследовал за Бейти в глубь корпуса. Длинный коридор с чередой дверей по обеим сторонам был заполнен брошенными каталками и креслами для перевозки больных, связанными в пучки катетерами, аппаратами для вытяжки… Среди прочего оборудования Холден заметил и черный атташе-кейс, который до того висел у него на груди, а теперь валялся на полусломанной четырехсекционной капельнице.

— Здесь. — Бейти отпер самую последнюю дверь и распахнул ее перед гостем. — Здесь ты найдешь все доказательства, какие только пожелаешь. — Из комнаты повеяло холодом. — По крайней мере, в этом мире.

— Грандиозно, — произнес Холден, оглядываясь вокруг себя. — Морг. — В свое время он достаточно насмотрелся на заведения подобного рода, и этот никак нельзя было назвать лучшим — на выдвижных металлических ящиках вдоль одной из стен даже висели кинжалоподобные сосульки. — Это и есть твое доказательство?

Бейти прошествовал к одиноко стоящему столу, над которым висела мощная лампа, прикрепленная к потолку.

— Сам не знаю почему, но у меня было ощущение, что он обязательно понадобится. Хорошо, что я попросил их держать его поблизости. — Бейти взял простыню за угол и откинул ее. — А ну-ка, взгляни.

Стоя у хромированной кромки стола, Холден бросил взгляд вниз.

И увидел самого себя. Нет, не в зеркале. Потому что глаза того, второго Холдена, были закрыты. Как у спящего, причем спящего настолько глубоким сном, что он даже не дышал — грудная клетка под простыней была абсолютно неподвижна. На нем не было ни единого шрама — даже следов операции на грудной клетке не было. «Неудивительно, что я выгляжу таким умиротворенным», — подумал Холден.

— «Ну, как? Близкое, просто фантастически близкое сходство, да? — Уперев руки в бока, Бейти качал головой, словно восхищался телом, лежащим перед ним на столе. — Сколько хочешь говори о том, что ребята из корпорации «Тирелл» — просто шайка ублюдков, но никто не будет отрицать, что они прекрасно знают свое дело и великолепно отладили производственный процесс. На сегодняшний день им удалось свести отклонения от нормы до минимума. Думаю, ты не найдешь ни малейшей разницы между собой и этим созданием, вплоть до мельчайшей родинки, да, пожалуй, и между остальными образцами данной модели тоже. Вы все совершенно одинаковы. Может быть, лишь с некоторыми… совсем незначительными отклонениями.

Холден протянул руку и кончиком пальца коснулся лба лежавшего перед ним тела. Холод плоти заставил его вздрогнуть как от удара током.

— Кто… — Удушливый запах морга, вид трупа временно прекратившего разлагаться из-за холода… От оцепенения у Холдена свело скулы. — Кто это?

~ — Ага. На кого же он похож? Может, это твой близнец, о котором мамочка забыла тебе рассказать? Может, у нее просто вылетело из головы? Ожидая реакции Холдена, Бейти пристально вглядывался в его лицо. — Что тебе непонятно! Перед тобой еще один репликант Дейв Холден, точно такой же, как ты. Довольно удивительно, что тебе раньше ни разу не довелось столкнуться с одним» из своих двойников. Не скажу, что эта модель была самой популярной в корпорации «Тирелл», но, по крайней мере, несколько штук они изготовили.

Отдернув руку от трупа, Холден начал усиленно; тереть пальцы о полы пиджака, словно пытаясь стереть с них следы собственной смерти. Первоначальное потрясение от вида своего бездыханного тела на столе в морге прошло, и теперь он взирал на труп с некоторой долей отвращения.

— Откуда это взялось?

— Что-то ты определенно не выказываешь родственных чувств к тому, кто выпущен на той же фабрике, что и ты сам. — Бейти простер руки над безжизненным телом, будто благословляя его. — «Это», как ты соизволил назвать сей экземпляр, было изготовлено в корпорации «Тирелл» точно так же, как и ты. Здесь же ему надлежало умереть. Из пыли пыль, из плоти плоть. Но между этими конечными точками ему пришлось побывать далеко, очень далеко от Земли — на окраине Вселенной. «Этот репликант Дейв Холден был членом группы, из шести репликантов, которым удалось убежать из колонии в одном из внеземных миров и вернуться на Землю — в Лос-Анджелес, в корпорацию «Тирелл». Это была как раз та группа, о которой тебе рассказывал твой начальник Брайант и которую ты обязан был выследить и отправить на покой. Он не упомянул только о репликанте, который был уже мертв к тому моменту, когда ты получил приказ. Твой двойник погиб в одном из охранных устройств при включении мощного электрического поля, когда их группа пыталась прорваться в штаб-квартиру корпорации «Тирелл». — Бейти еще больше откинул простыню. — В области живота на трупе есть следы ожогов. Хочешь убедиться?

— Нет, все и так ясно. Я верю всему, что ты рассказал.

Холден с удивлением отметил про себя, что испытал чувство облегчения, узнав, что этот репликант окончил свою жизнь столь быстрым и безболезненным образом. Ему было известно, что подобные системы безопасности, которые использовались не только в корпорации «Тирелл», но и в других аналогичных предприятиях, сначала лишают злоумышленника сознания с помощью установок нервно-паралитического действия и лишь затем убивают его. Уж лучше так — сама мысль о том, что, репликант, столь сильно похожий на него, получил бы пулю в лоб от какого-нибудь блейдранера, казалась неприятна Холдену. Он обернулся к своему спутнику:

— Пожалуй, хватит. Я уже насмотрелся.

— А я вот думаю, что ты видел еще не все. — Бейти сорвал простыню, обнажив все тело. — Посмотри повнимательнее.

Холден через плечо бросил взгляд на стол. И чуть не рухнул на пол, когда его. новое сердце замерло от потрясения.

У тела, что лежало на столе, была женская грудь. Маленькая, как у спортсменки, но определенно женская. А скользнув взглядом еще ниже, Холден узрел и женские гениталии.

— Грандиозно, — пробормотал он. К нему вернулось некое подобие самообладания. — Они сделали моего двойника, но что-то пошло не так, и репликант стал транссексуалом.

— Не совсем. — Бейти накрыл стол простыней, как бы отдавая дань уважения смерти. — Она изначально задумывалась, как женщина. Был создан еще один репликант типа «Дейв Холден» — точно такой же, как ты, но с одним небольшим отличием: для него был выбран женский хромосомный набор. Корпорация «Тирелл» обладает необходимыми для этого средствами. Все достаточно просто.

Холден не знал, что и подумать.

— Как ее зовут?

— Полагаю, у нее было какое-нибудь женское имя, которое начинается на «Д». Может, Дейрдра? Или Даниелла? У этих ребят из исследовательских лабораторий корпорации «Тирелл» небогатое воображение. Ну и, разумеется, фамилия у нее такая же, как у тебя, — Холден. Для всех репликантов каждого модельного ряда сохраняют одну и ту же фамилию. Точно так же все репликанты, изготовленные после меня, назывались Рой Бейти.

На самом деле Холдена абсолютно не волновало, какую фамилию носил погибший репликант. Просто ему требовалось время, чтобы хоть как-то объяснить себе увиденное. Время для того, чтобы тщательно взвесить факты — а они вот, лежат на столе — и оценить тот вздор, что настойчиво внушает ему этот псих Бейти.

Все сказанное не вызывало у Холдена доверия. Некто спасает твою жизнь, дает тебе совершенно новые искусственные сердце и легкие, после чего рассчитывает обвести тебя вокруг пальца… Нет, он без самых серьезных доказательств не купится.

— Хорошо. У тебя тут мертвый репликант. И совершенно очевидно, что репликант этот — Дейв Холден. По крайней мере, женская версия Холдена. Но все это вовсе не означает, что и я тоже являюсь репликантом. Я могу быть человеком — прообразом этой модели.

— Даже так? — Одна бровь у Бейти поползла вверх. — Ну-ка вспомни, не получал ли ты в последнее время авторский гонорар от корпорации с Тирелла? Ведь если они решили выпускать новую модель репликанта по твоему образу и подобию, то должны были заплатить за это.

— Значит, они меня надули. Бог мой, я скорее поверю в это, а не в тот… бред, который ты несешь. Надо же придумать такое — оказывается, я никогда не был человеком!.. Эй, да ведь ты сам отлично знаешь, что за банда ублюдков работает в корпорации «Тирелл». Ничего удивительного: присвоили себе мои денежки — хорошо, как-нибудь выберу время, схожу туда и заберу их.

Холден бросил еще один взгляд на труп, что лежал перед ним, и обратился к Бейти:

— Как еще можно объяснить все это? Ну, допустим, я репликант, специально созданный для того, чтобы охотиться за другими сбежавшими репликантами. Пусть мне не сообщили, что я — подобие некой механической кошки, созданной для поимки и уничтожения неких механических крыс. В результате мы имеем группу из нескольких блейдранеров-людей, в которую входит один блейдранер-репликант. И что, они не подумали о том, что в один прекрасный день в конце концов все откроется? Даже если бы лично я не получил приказа преследовать сбежавшего репликанта по имени Дейв Холден, такой приказ обязательно получил бы какой-нибудь другой блейдранер. Тогда он либо каким-то способом дал бы мне понять, что я на самом деле являюсь репликантом, либо вернулся бы после задания в полицейский участок и пристрелил меня. В любом случае никакие секреты нельзя хранить бесконечно долго — все тайное становится явным.

— Понимаешь… — Бейти вздохнул. — Твои трудности проистекают из того факта, что ты делаешь слишком большие допущения и безоговорочно веришь в такие вещи, которые никак нельзя назвать истинными.

— Например.

— Например, в существование блейдранеров-людей.

Последние слова Бейти заставили Холдена на какое-то время потерять дар речи. Он даже не думал, что можно взглянуть на эту историю с такой стороны. И когда Холден заговорил, в голосе его явно чувствовался едва сдерживаемый гнев:

— Бейти, это не у меня проблемы, а у тебя. Ты же псих. Тот мыслительный процесс, что идет у тебя в голове, — ярчайший симптом параноидальной шизофрении.

— Бога ради! — Бейти с отвращением скривился. — И это вместо благодарности за то, что я такой хороший и хочу помочь людям. Бесплатный совет врача-любителя. Замечательно, можешь верить моим словам, можешь нет — мне наплевать. Но правда жизни заключается в том, что блейдранеры всегда набирались только из репликантов — со дня появления этого подразделения. Еще раньше, до того момента, когда в США был изготовлен первый репликант, когда все промышленное производство находилось в Штутгарте, создатели этой технологии — люди, подобные Полю Дирейну, Судерманну, Грозли и другим, которых в конце концов дочиста обобрал Элдон Тирелл, — отлично понимали, с каким взрывоопасным материалом они работают, и потому создали первых охранников-репликантов.

Холден вынужден был признать, что его собеседник отлично осведомлен о сути дела. Он точно перечислил все имена из истории создания производства репликантов.

— С самого начала, — продолжал между тем Бейти, — старые компании имели в своем распоряжении всегда готовых к действию репликантов-охранников, чья единственная задача состояла в том, чтобы всеми силами препятствовать побегу других репликантов, которые затем попытались бы выдать себя за людей. Вот откуда взялось название «блейдранеры» — тех из репликантов, которые обязаны были следить за остальными, звали bleibruhiger; в переводе с немецкого — что-то вроде «хранитель молчания». Именно этим они и занимались: заставляли других репликантов быть послушными и молчаливыми. И надо заметить, что подавляющее большинство людей в течение целого столетия даже не подозревало о том, что создается и развивается технология производства репликантов. А когда Тирелл заодно с ООН перенес все производство репликантов в США и ловля сбежавших стала прерогативой полиции, именно тогда немецкое прозвище bleibruhiger преобразилось в сходное по звучанию английское blade runner. С любой другой точки зрения это прозвище не имеет совершенно никакого смысла.

— Бейти, спасибо тебе за прекрасно проведенный урок по этимологии, но ведь все, что ты рассказал, абсолютно ничего не доказывает. С какой стати для выслеживания и поимки одних репликантов использовать других, подобных им? При подобном раскладе ты всегда рискуешь: рано или поздно оба типа репликантов осознают общность собственных интересов. И тогда они неминуемо объединятся и обратят свои силы против тебя.

— Согласен, но только в том случае, если блейдранеры узнают, что они репликанты. — Бейти ткнул пальцем в Холдена. — Вот ты, к примеру, этого не знал. А ведь был чуть ли не лучшим специалистом в спецотделе полиции Лос-Анджелеса. Это является еще одним примером политики в отношении вообще всех репликантов — поручить им выполнение самой грязной работы. Ведь по своей изначальной сути профессия охотника за репликантами не что иное, как узаконенное убийство-убийство разумных созданий. И совсем не важно, относятся они к людям или к репликантам — подобное занятие неизбежно разрушает твою жизнь.

Холден пожал плечами:

— Я никогда не задумывался над этим.

— Знаешь, все предстает совсем в другом свете, именно когда начинаешь задумываться. — Глаза Бейти заблестели от удовольствия. — Сама работа блейдранера высушивает все человеческое в людях, которые ею занимаются. В людях, подобных тебе. И в то же время все репликанты, которых ты выслеживаешь, пытаются быть людьми. Не кажется ли тебе это забавным? Охотник неминуемо превращается в зеркальное отображение именно тех созданий, на которых охотится. И наоборот. Ситуация просто великолепная… говоря иронически. — Он покачал головой, продолжая улыбаться. — Чудесно устроена Вселенная!

— Не мудрено, что тебе нравится. — Холден не разделял веселья своего собеседника. — Устроена прямо по твоему вкусу.

— Так или иначе, а система работает — со скрипом, скрежетом и разрушая души. Вот почему так важно, чтобы охотники сами были репликантами.

Тебе известна официальная версия — Брайант, наверное, рассказывал о том, что продолжительность жизни репликантов серии «Нексус-6» ограничивается всего четырьмя годами, и сделано это будто бы. в целях защиты — чтобы они не сбежали и не зажили своей собственной жизнью. В этом нет ничего нового. Но все репликанты-блейдранеры программировались подобным же образом. Дело заключается в том, что четыре года — близкий к оптимальному срок, в течение которого охотник может оставаться на Кривой и выполнять свои обязанности с максимальной эффективностью до тех пор, пока не включится система выгорания. Таким образом, у нас есть четырехлетний промежуток благоприятного существования репликантов, в течение которого можно путем имплантации снабдить их памятью о прошлой жизни, чтобы они воображали себя человеческими существами, можно обучить их необходимым навыкам по выслеживанию и захвату… и все. Они на пике Кривой. А потом еще лучше они начинают истощаться и умирают раньше, чем поведение их станет непредсказуемым, а сами они опасными. После этого тащи тела на свалку, набирай новые подобные модели, которые поставляет корпорация «Тирелл», программируй точно так же, как были запрограммированы предыдущие, — и вот уже готовы новые блейдранеры. Да, грандиозная система. — Бейти пожал плечами с напускным виноватым видом. — За исключением того, разумеется, что ты умираешь. Причем умираешь неоднократно, снова и снова. Но ты, как правило, ни о чем не догадываешься, поэтому все в порядке.

Взгляд Холдена был прикован к своему мертвому двойнику. Пронизывающий холод вошел в его тело.

— Как и прежде, могу повторить;..— Холден отвернулся от трупа со своим лицом — зрелище стало действовать ему на нервы. — Все это одни лишь разговоры, ты так и не привел никаких доказательств. Можно придумать массу других объяснений. Если вдуматься, тебе так и не удалось привести хотя бы одну вескую, заслуживающую доверия причину, по которой я не мог бы быть человеком, послужившим прототипом для создания репликантов модели «Дейв Холден». Таким образом, свидетельств тому, что я репликант, нет.

— Их и не может быть. — Бейти накрыл мертвое тело простыней. — По крайней мере, в том виде, в котором ты предполагаешь эти свидетельства получить. Это еще одна проблема, которая характерна исключительно для блейдранеров. Вам вдолбили в башку, что различие между людьми и репликантами можно продемонстрировать в явном виде. Ты воспринимаешь результаты этой процедуры как неоспоримый факт — иначе ты не смог бы выполнять свои профессиональные обязанности. Берешь машину Войта-Кампфа и психологические зондирующие тесты, прогоняешь через них подозрительного субъекта и тут же получаешь ответ: человек перед тобой или репликант. Но в то же самое время ты уже согласился со мной, что мы могли бы проверить друг друга на этой машине, проверить по тем же тестам, и результаты оказались бы абсолютно бессмысленными. — Бейти обернулся и устремил на Холдена пристальный взгляд. — Тебе не мешало бы подумать над этим. Можно сделать несколько допущений. Возьмем Роя Бейти-репликанта, того моего двойника, которого было приказано отправить на покой сначала тебе, а затем Декарду. Предположим, одному из вас удалось схватить его, а затем проверить на машине Войта-Кампфа зондирующими тестами. Если он не выдержит испытаний, будет ли это означать, что он репликант или просто хорошая копия с девианта-прототипа? Ведь если я не в состоянии успешно пройти тесты на эмпатию и в то же время являюсь человеком, тогда репликант, изготовленный по моему подобию, также не сможет пройти эти тесты. Чем же тогда мы отличаемся друг от друга? Основополагающий принцип блейдранеров, суть методологии, в соответствии с которой они обшаривают все вокруг и заявляют одному субъекту, что он человек, а другого называют репликантом, оказывается на самом деле ошибочным. Ложным. Этот принцип не работает, потому что работать не может. — Бейти взглянул на закрытое простыней безжизненное тело. — Пожалуй, первейшая твоя обязанность — спросить себя, как много из того, что стало тебе известно сейчас, ты знал с самого начала. И просто решил не замечать, так как в противном случае слишком трудным был бы твой путь.

Холдена эти досужие рассуждения ничуть не трогали. Все сомнения в том, кто или что является человеком, а кто или что — нет и каким образом сообщить об этом или вообще ни при каких обстоятельствах ничего никому не сообщать. От напряженных и, казалось, нескончаемых скитаний по хитросплетениям ветвящихся коридоров в поисках верного пути для выхода у него начинала невыносимо болеть голова. «Лабиринт, — подумал Холден. — Вот что это такое. Так размышляет умный псих».

Его охватило чувство надвигающейся опасности. Опасности заражения. Необходима предельная осторожность. Находясь в сильно ослабленном состоянии, все еще ощущая последствия сложнейшей операции по имплантации новой искусственной системы «сердце — легкие» в грудную клетку, он легко мог погрязнуть в идеально правильных умозрительных конструкциях Бейти. Не говоря уже о прочем, главным выводом этой беседы можно было бы считать ответ на вопрос: почему репликант Рой Бейти стал главарем банды сбежавших репликантов? Оригинал, с которого делался этот шедевр, определенно был прирожденным вожаком скаутов, организатором детских игр и забав. Играй азартно, умирай на ногах.

— Давай-ка пойдем отсюда. — Бейти положил руку Холдену на плечо и подтолкнул его к выходу из морга. — Тебя, наверное, с души воротит от всего этого. Я имею в виду известие, что ты на самом деле репликант и все такое, — наверняка малоприятный удар для психики. Уверен, что лично я смог бы перенести такое с огромным трудом. Да к тому же еще этот труп, прямо-таки вылитый ты… ну, по крайней мере, в некотором роде. — Бейти даже вздрогнул при последних словах. — Довольно мрачная аналогия, не находишь?

Глава 10

Время пересменки. Длинные ряды закрытых серых стальных шкафчиков, деревянные скамьи между ними, отполированные до ослепительного блеска голыми задницами и форменными брюками из черной саржи полицейских нескольких поколений. В спертой атмосфере преобладает запах пота и плесени…

Ему был знаком этот запах. Он помнил его еще со времен своей стажировки, когда был сначала зачислен в штат, а потом включен в состав спецподразделения. С каждым вдохом тяжелого воздуха Декард все глубже и глубже погружался в собственное прошлое, которое успел уже основательно подзабыть. Его плечи едва помещались в узком пространстве между шкафами, рукава черного мундира порвались при контактах с петлями и металлическими узлами.

— Там! Хватай его внизу!

На нижней площадке лестницы раздался крик и грохот сапог.

Не оборачиваясь, Декард бросился вперед, вытянув руки перед собой, в одной крепко сжимая пистолет. Он коснулся влажной шершавой поверхности бетона как раз в тот момент, когда по дверцам шкафов хлестнула автоматная очередь. Все еще скользя по цементному полу, перевернулся на спину и сам сделал несколько выстрелов вслепую. Отдача от них протолкнула его вперед еще на пару футов.

По крайней мере, один выстрел попал в цель, один из преследователей застонал от боли. А автоматная стрельба стала беспорядочной, град пуль задел потолок раздевалки, разбивая вдребезги лампы освещения, в результате чего на пол сыпался сноп искр и осколков стекла. В кромешной темноте Декард с трудом поднялся на ноги, стараясь пригнуться пониже и прижаться к металлическим дверцам. Перед собой он видел свою сгорбившуюся, скачущую по полу тень, которая появлялась при каждой вспышке на лестнице.

Его ботинки на четверть дюйма были погружены в воду. Этот факт, а также влажный воздух, который он теперь вдыхал, подсказали ему, что где-то рядом душевая. Декард двинулся в сторону и добрался в конце концов до мокрой стены, обложенной кафельной плиткой. Он встал поудобнее, переводя дыхание, и решил выждать, пока глаза привыкнут к тусклому свету единственной лампы, которая осталась целой и продолжала гореть. Он лихорадочно пытался вспомнить путь в подвальные помещения, что располагались под зданием полицейского участка.

— Тебе не уйти, парень!..

Прежде чем Декард успел поднять пистолет, чья-то рука схватила его за горло, оторвала от пола, а затем прижала к стене. Череп его чуть не треснул, когда он ударился затылком о сосок душа. Выроненный пистолет валялся в мелкой лужице, в то время как руки беспомощно царапали обнаженную кожу руки со стальными мускулами, которая сжимала горло Декарда.

Временами вспыхивающий свет слепил глаза и позволял Декарду различить лишь силуэт обнаженного тела этого полицейского. Остатки мыла паутиной покрывали грудь и руки, блестели на волосах и мощной шее. Он наверняка уже находился в душевой, когда преследователи Декарда показались в дальнем конце раздевалки, поэтому спрятался и тихо ждал.

— Ты, наверное, как раз тот, кого ищут эти ребята? — У Декарда запрыгали черные точки перед глазами, когда полицейский ухмыльнулся и еще выше поднял его, протащив по гладкой стене. — Скажешь, нет?

Декард никак не мог освободиться от пальцев, которые сжимали его горло. Его руки не находили опоры и только без толку царапали кафель на стене. Внезапно одна рука нащупала какую-то ребристую штуковину в виде буквы «Х». Он изо всех сил прижал локоть к ребрам и наконец повернул ручку душевого крана.

Полицейский буквально взвыл, когда горячая вода — почти кипяток — вырвалась из душа и обдала ему лицо. Декард почувствовал, как горячие капли потекли за ухо и по шее, но это ощущение длилось всего долю секунды. Потом в его легкие ворвался влажный воздух, и он был свободен и падал вниз, скользя спиной по кафелю. Перед ним на коленях стоял голый полицейский, прижимая обе руки к багровой обожженной коже. Вода из душа хлестала несчастного по спине, белым облаком расползался пар. Декард отыскал взглядом свое оружие — пистолет лежал всего в нескольких футах. Он кинулся к нему, вынимая из лужи. Рев боли и ярости оглушительным эхом отразился от стен, когда полицейский схватил его за край мундира и потянул к себе. Декард уперся лбом в грудь противника и из последних сил оттолкнул того к стене. Удар получился достаточно сильным, и ему удалось на короткое время освободиться. Этого мгновения Декарду оказалось достаточно. В грудь полицейского уперлось черное дуло. Декард нажал на курок.

Кафель разлетелся на куски, стена раскрошилась от удара по ней спины, отброшенной выстрелом. Из разверзшейся бетонной глыбы на руки Декарду хлынул водяной поток: оголившиеся трубы разорвались. Пистолет был выбит у него из рук падающим телом полицейского. Труп лежал теперь у ног Декарда в луже, которая постепенно превращалась в кровавое озеро.

Сквозь клубы пара ему удалось различить нечеткие силуэты фигур других полицейских, бегущих со всех ног по узкому проходу между шкафами в раздевалке. За поломанными трубами и разбитым вдребезги кафелем что-то темнело. Декард изо всех сил налег плечом на выгнутый участок стены. Стена в этом месте рухнула, и он чуть не упал. Закашлявшись, ввалился в облако белой пыли. Горячие трубы обжигали ему руки, когда он прокладывал себе путь через лабиринт трубопроводов.

Оглянувшись назад, Декард различил едва видимые силуэты своих преследователей, столпившихся вокруг образовавшейся в стене дыры; один из них уже пытался пробраться внутрь, расчищая проход, от кусков штукатурки и щепок старых древесных балок. Декард ощущал соленый привкус в углах рта, лицо его было мокрым от крови и воды. Пригнув голову, он пролез под трубой канализации и, вытянув перед собой руки, пустился бежать по темному коридору.

Погрузившись целиком в свои мысли, Холден позволил вывести себя наружу.

— Похоже, нас ждет еще один жаркий денек.

За стенами медицинского корпуса Центра утилизации, стоя среди окурков сигарет, которыми врач усыпал всю землю, Бейти указывал на горизонт. Первые проблески зари окрасили безоблачное небо и легли фиолетово-красными пятнами на чуть видные вдали вершины горных цепей.

— Удивительное дело, приятель: все ворчат, когда начинается сезон дождей, но стоит лишь ему завершиться, как ты готов отдать все, что угодно, лишь бы снова зарядил дождь и лил двадцать четыре часа без перерыва.

Холден чувствовал, как вверх от ступней по телу поднималось тепло, словно он шагал по тлеющим углям. Пустыня еще не перестала отдавать тот жар, что она накопила за предыдущий день, а теперь еще больше раскалится от солнца, которое поднималось в эти минуты над головой. Ветер со стороны Санта-Аны поднимал и гнал тучи сухой пыли через растущие кое-где чахлые кусты за пределами колючего забора.

«Каждый твердит об этом, — подумал Холден. — Все время». Один жаркий день следует за другим. Этот цикл не прервется даже тогда, когда по календарю наступит ежегодный сезон дождей. Температура будет расти, тепло аккумулироваться до такой степени, что песок переплавится в стекло, совершенно гладкое и зеркально-блестящее, которое будет отражать нестерпимый поток жара обратно в небо. Такое может произойти и в городе, и тогда все улицы превратятся в реки черного расплавленного асфальта, а после затвердевания — в черные зеркала; мы сможем видеть себя в этих зеркалах все время. Только представить!.. Смотрит человек вниз в этом мире постоянной ночи и гадает: а человек ли там отражается или что-то еще?

«Мне необходимо присесть. — Холден почувствовал себя таким же старым, как Бейти. — Или прилечь, чтобы дать отдохнуть новому сердцу».

Врач был прав. Если не беречь себя, вся система жизнеобеспечения может выйти из строя, словно, перегруженный мотор. А Холден не имеет права дать этому произойти, по крайней мере, до тех пор, пока не выполнит всех намеченных дел. Он обязательно должен предельно экономно тратить силы, постоянно вести учет своих возможностей, чтобы выполнить задачу.

Холден украдкой бросил взгляд на Бейти. Тот — Холден еще не решил для себя, является ли он человеком или же репликантом, — стоял и молчал. И его молчание давало Холдену возможность мысленно приступить к составлению списка:.всех тех людей, которые в свое время жестоко обманули его.

Брайант, разумеется, шел в этом списке первым…

Холден мысленно кивнул, пристально наблюдая за восходящим багрово-красным солнцем. Уж по крайней мере, Бейти убедил его в той части, где он доказывал, что глава блейдранеров специально подставил Холдена, чтобы репликант Ковальский убил его. Почему Брайант это сделал?.. Все красочные россказни Бейти о существующем якобы глобальном заговоре против блейдранеров не произвели на Холдена никакого впечатления.

У полицейских существовал более простой способ для определения того, кто должен отвечать за содеянное. Главным образом руководствовались древним принципом «cui bono». To есть просчитывали, кто получил выгоду от свершившегося преступления.

Ответ пришел после недолгих размышлений. «Декард… старый добрый мой приятель». Сукин сын. Декард получил приказ выследить сбежавших репликантов. А ведь за каждого отправленного на покой репликанта причиталась замечательно толстая пачка премиальных. Возможно, вся заварушка с его уходом из спецподразделения блейдранеров была всего лишь хитрой уловкой; между Декардом и Брайантом, наверное, существовала негласная договоренность, и то увольнение должно было заставить Холдена поверить, что теперь у него окончательно развязаны руки, поскольку старый соперник ушел со сцены. Не исключена также финансовая сделка: Брайант и Декард могли договориться о разделе премиальных, причитающихся за отправку на покой репликантов. Вполне возможно. Кто знает, почему люди совершают такие подлые поступки? Может быть, пришло время создать новые тесты, которые определяли бы принадлежность отдельных субъектов к человеческой расе? Вместо старых… Испытываете ли вы какие-нибудь колебания, вонзая нож в спину своего товарища? Нет? Примите поздравления — вы обладаете всеми необходимыми задатками к предательству, неблагодарности и двуличности, что является характерным признаком принадлежности к человеческой расе. Получите свое удостоверение личности и расчетную карточку в окошке номер пять. Такие тесты, наверное, здорово бы работали.

Холден вновь бросил взгляд на Бейти. Пока он нуждается в этом парне. Сейчас ему не по силам самостоятельно позаботиться о всех необходимы вещах — по крайней мере, в нынешнем, послеоперационном состоянии. «Пока я буду его ублажать, — думал Холден. — Ровно столько, сколько мне потребуется».

Его спутник открыл глаза и огляделся.

— У тебя была трудная ночь. — На лице Бейти вновь появилась характерная психопатическая улыбка. — Ведь таки Все эти факты, которые стали тебе известны…

«Так», — сам себе признался Холден, но вслух ничего не сказал. Он уже внес Бейти в свой список неотложных дел, которые обязательно должны быть закончены. Независимо от того, человек этот тип или нет — вопрос так и остался для Холдена открытым, — только Бейти способен растрезвонить повсюду, будто бы Холден на самом деле репликант. И не важно, правда это или нет, на такую тему даже разговор лучше не заводить.

Холден насмешливо улыбнулся. Если ему придется убить этого парня, чтобы доказать, что сам он принадлежит к человеческой расе, или хотя бы для того, чтобы все так думали…

Никаких проблем.

Пространство за стеной полицейского участка все более и более сужалось. Декард с трудом протиснулся в какую-то щель. Шершавая бетонная поверхность в клочья изодрала украденный им мундир. Кровавый след остался на одной из массивных свай, которые когда-то были забиты в землю, чтобы принять вес многоэтажного здания, что возвышалось над ним. Темная щель, в которой оказался Декард, не внушала ему оптимизма, так как уходила еще глубже под землю. Удушливый запах горячего камня и тлеющего пепелища бил ему в лицо и при каждом вдохе заполнял легкие.

Внезапно давление на его плечи исчезло, и на всем протяжении, где он смог протянуть свои ободранные до крови руки, Декард ощутил лишь пустоту. Куски разбитого бетона выкрошились у него из-под ботинок. Единственное, что спасло Декарда от падения и неотвратимой смерти, — колено какой-то трубы, которое он случайно нащупал в нескольких дюймах от своей головы, когда лихорадочно искал опору. Его пальцы изо всех сил судорожно сжали эту трубу, и в этот миг в паузе между гулкими ударами сердца Декард услышал звук падения кусков бетона. А еще он услышал какой-то низкий гул, который шел словно из самых недр земли.

Декард понимал, что его преследователи продолжают усиленно работать, расчищая себе путь. Через щель доносились их приглушенные голоса, а также рев гидравлических домкратов и шипение ацетиленовых горелок, с помощью которых преследователи расчищали себе проход сквозь фундамент здания полицейского участка. Декард знал, что рано или поздно они доберутся до него — это лишь вопрос времени, ведь проделанный им ход неминуемо заканчивается какой-нибудь каменной глыбой или глубоко вбитой в землю стальной сваей.

Из дыры, которая образовалась под ним, пробивался слабый свет, а грохот становился все сильнее, приобретая характерный механический ритм. Теперь уже Декард понял, что случайно обнаружил некий провал в крыше тоннеля, в котором на всю длину протянулась нитка стальных рельсов. По-видимому, вследствие одного из прошлых землетрясений произошло небольшое приседание фундамент; здания полицейского участка, в результате чего об. разорвалась узкая трещина, через которую ему и удалось проползти.

Обломки и крупные глыбы неправильной формы усеивали практически все полотно одного из древних железнодорожных тоннелей, который пролегал под огромным зданием. Быстро приближающийся пучок света исходил от локомотива железнодорожного состава с репликантами. Запах работающего двигателя, маслянистый и обжигающий, ударил Декарду в лицо, словно из самых глубин земной коры был вдруг извергнут источник опаляющих ветров, что дули со стороны Санта-Аны.

Шум и голоса преследователей звучали все ближе. Вероятно, они находились всего в нескольких ярдах от той щели, куда залез Декард. Эти звуки заглушались шумом локомотива и стуком колес-железнодорожный состав находился уже прямо под ним. Декард присел на корточки, затем спустил ноги за крошащийся край дыры, проделанной им в крыше тоннеля. Выждал несколько секунд… потом оттолкнулся от края и полетел вниз, вытянув вперед руки.

С громким стуком он приземлился на крышу одного из товарных вагонов. Чтобы удержаться на ней, ему пришлось уцепиться ногтями за одну из досок, которыми была покрыта крыша. Сквозь щели виднелись чьи-то запрокинутые кверху лица. Человекоподобные фигуры, тесно прижавшиеся друг к другу внутри вагона, хранили полное молчание, а их бессмысленные взоры были лишены каких-либо эмоций.

Декарду никак не удавалось надежно зацепиться на крыше вагона. Из-за тряски и быстрого движения поезда пальцы, вымазанные в его же крови, соскальзывали с доски, за которую он цеплялся из последних сил. Сильный крен заставил его разжать пальцы. Задыхаясь от зловония и чуть не оглохнув от грохота, Декард начал соскальзывать. Состав в тоннеле сделал следующий поворот. Качка стала настолько сильной, что в любой момент грозила сорвать его с крыши.

Одна рука Декарда непроизвольно ухватилась за угол, образованный вертикальной стойкой и наклонной поперечиной крыши вагона. Его непрерывно било спиной и плечами о стенку, он начал задыхаться. Свод тоннеля, острые выступы обнаженных пород и ржавых стоек со свистом проносились всего в нескольких дюймах от его головы, а он со звериным отчаянием все пытался зацепиться и второй рукой хоть за какой-нибудь выступ на стенке вагона.

Под действием веса тела пальцы его руки, ухватившейся за вертикальную стойку, стали постепенно разжиматься. В полном смятении Декард глядел на пассажиров товарного вагона, на их обнаженные тела, освещенные светом фар локомотива, что отражался от арочного свода тоннеля. За раздвижной дверью вагона, которая была заперта единственным стальным болтом, находились мужские и женские особи.

Другие вагоны состава, несущегося во тьме подземного тоннеля, были такими же: везли негодную продукцию с производственных линий корпорации «Тирелл» — репликантов, которым не привилась имплантированная память, которые не прошли интеллектуальных и физических тестов; они не заслужили клейма «годен», дающего право быть рабом на далеких внеземных колониях. Их создатели пропускали таких репликантов через станцию очистки, подчиненную специальному отделу полиции, где их проверяли по серийным номерам, чтобы никто не пропал перед уничтожением. Но на покой их не отправляли — обычный промышленный процесс, быстрое удушение, а потом дымовые трубы, выбрасывающие клубы дыма с запахом горелого мяса.

Теперь Декард не смог бы с уверенностью сказать, что именно реально видел перед собой, а что являлось видением, выдернутым из его памяти под влиянием страха и усталости, — этакое наложение реальности грохочущего поезда на его собственное прошлое. Вот один репликант отвернулся — лицо со скошенным подбородком, массивные плечи, сгорбившиеся в угрюмом безмолвном негодовании, обнаженные руки, блестевшие от пота… «Ковальский, — смог вспомнить это лицо Декард, — или другой, очень на него похожий». Еще одна копия той же самой модели. А что сказал ему тогда тот Ковальский Давным-давно, в другом мире, на улицах города, который был расположен намного выше. «Проснись — пришло время умереть…»

Из-за голых плеч своих собратьев на него кинула взгляд женщина-репликант серии «Нексус-6». Темноволосая, спортивного сложения… имя ее стерлось из памяти Декарда, остался только образ другой женщины, очень похожей на эту, которая бежала сквозь стеклянные витрины, разбивая вдребезги одну за другой; кровь между ее лопатками, пуля из его пистолета, превратившая женщину в бескрылого ангела, тело, лежащее среди сверкающих, острых, как бритва, осколков…

— Помогите…

Декард не смог бы с уверенностью сказать, его ли собственный голос сейчас с хрипом исторгся из горла, или же голос звучал только в памяти.

— Помогите мне…

Рука все больше слабела, и, откажи она окончательно, ничто не спасет его от неминуемого падения под колеса, выбивающие искры из стальных рельсов.

Одну женщину затолкали в самый угол товарного вагона. Корпорация «Тирелл» все-таки дала ей достаточно сознания, чтобы испытывать страх. Ее лицо, которое она закрывала руками, было мокрым от слез. Растрепанные кудри каштановых волос ниспадали на плечи.

— Рейчел…

А может, и не она… или ей просто не успели дать имя… Декард снова обратился к ней:

— Пожалуйста…

Женщина-репликант подняла голову и посмотрела на него. И разумеется, не узнала, кто перед ней.

Внезапно кто-то крепко обхватил Декарда за спину и прижал к стенке товарного вагона. Оказалось, одному из репликантов — кому именно, было не видно — удалось просунуть руку между досками и схватить его, не дав упасть на рельсы. Декард посмотрел вниз и увидел решетку шпал — всего в нескольких дюймах от своих свисавших ног.

Он обратил внимание на то, что в тоннеле стало светлее — поезд приблизился к выходу и вскоре выскочил на поверхность. Красноватый свет наступившего утра косыми лучами освещал чахлый пейзаж, который с годами потемнел от сажи и масляных пятен. По обе стороны от железнодорожного полотна стояли брошенные товарные вагоны и ржавые цистерны, образовывая настоящие баррикады. Декарду в конце концов удалось просунуть свободную руку между грудью и досками, из которых была сбита стенка вагона, и он начал освобождаться от руки помогавшего репликанта. Тот, все еще оставаясь невидимым для Декарда, понял его намерения и не стал препятствовать.

Декард спрыгнул и упал на бок, перекатился на живот в опасной близости от колес поезда. Затем долго лежал ничком, уткнувшись лицом прямо в камни и щебень, дожидаясь, пока не смолкнет грохот поезда. Когда тот стих вдали, Декард осторожно поднял голову — ровно на столько, чтобы увидеть, как исчезает последний товарный вагон со своим странным молчаливым грузом.

Стоя на четвереньках, Декард с трудом сфокусировал взгляд на крышах неподвижных товарных вагонов, которые стояли справа от него. Башни и шпили видневшегося на горизонте Лос-Анджелеса разрезали все пространство на. четкие сегменты. Он понял, что находится за городом, на каком-то пустыре в промышленной зоне, широко раскинувшейся вокруг города. Сухой, горячий ветер обдувал спину.

Декарду удалось встать на ноги и осмотреться. Лохмотья полицейского мундира еле-еле прикрывали израненное тело. Медленно, спотыкаясь о камни между шпалами, Декард побрел вперед.

Нет, не на север, куда звало его безрассудное сердце. А туда, где можно будет надежно спрятаться.

По крайней мере ненадолго.

Глава 11

Она прибыла в указанное место в точно назначенный срок. Без каких-либо проблем и почти против воли. Тепловые датчики тут же зарегистрировали ее присутствие внутри малого пространства, и бестелесный голос справился, не желает ли она подняться на крышу здания, расположенную гораздо выше плотного узора улиц и света, который испускал неподвижный океан раскинувшегося внизу города. Ей лишь требовалось сказать «да».

«Итак, мы поднимаемся», — подумала Сара, а затем закрыла глаза и прислонилась затылком к стене кабины лифта, напоминающей вертикально стоящий гроб. Вовсе не подобно прозрачным ангелам, которые свободно парят перед взором Бога, а как неодушевленный тяжелый багаж, который тянут вверх с помощью веревок и лебедки точно так же, как поднимали бы камни или ящик с песком.

Интересно, какая машина примет ее в свои объятия и затем, словно лифт, увезет на небеса? «Ничтожество», — мрачно подумала Сара с долей самобичевания. Все, что она сделала, все, что она собиралась сделать, было продиктовано ее собственным стремлением добиться того, единственного результата. Судьба человека предопределена подобно тому, как задано направление железнодорожным рельсам. Она полагала, что закончит свои дни так же, как ее дядя Элдон: полностью уединившись в холодной роскоши, склонившись над шахматной доской — так сова внимательно следит за мышью, чтобы затем одним стремительным броском схватить ее, спрятавшуюся в лесу под листьями и сухими ветками. Если только…

Если только что? Сара подняла руку и прижала большой и указательный пальцы к векам, в результате чего перед глазами заплясали голубые искры. Если только каждая неодушевленная вещь вдруг не оживет и не начнет дышать, пока все могилы на Земле не взорвутся подобно перезревшим стручкам гороха, а утопленники не выйдут на берег — с водорослями в волосах и полным ртом жемчуга. И все это могло бы случиться на самом деле, а не в мыслях и не в Святом писании. Ее собственное воскрешение — или имитация воскрешения, но настолько реальная, что трудно было ожидать лучшего, — заключалось в том, что яркий свет пробился сквозь пальцы и буквально ослепил ее в тот момент, когда кабина лифта остановилась и двери раздвинулись.

Он уже ждал. На крыше здания располагалась посадочная площадка, один участок которой находился в частном владении и был зарезервирован для Элдона Тирелла; другое дело, что последний пользовался им не часто. Сара вышла из кабины лифта и направилась к челноку без опознавательных знаков. Рядом с машиной, прислонившись к корпусу и скрестив на груди руки, сидел тот, ради кого она здесь оказалась.

— Как все прошло?

Андерссон пожал плечами.

— Ну, в общем… именно так, как я и ожидал. Он не пытался затеять потасовку или нечто подобное. Хотя если бы это произошло, то вряд ли сильно повлияло бы на результат.

— Хорошо. — Сара соизволила улыбнуться. — Ты настоящий профессионал, верно?

— Мне за это платят.

— О чем бы ты ни предупредил, все обязательно происходит. Словно при нажатии на кнопку… вот в этом лифте.

Она кивнула на закрытые дверцы кабины лифта. Полированная нержавеющая сталь освещалась падающими солнечными лучами и ослепительно блестела.

Сара отвела взгляд от своего собеседника. Свет и тепло способны осушить любые слезы. Ей было искренне жаль беднягу Исидора. Андерссон мог бы одной рукой сжать шею этого маленького несчастного и весьма недалекого человека с трясущейся головой, который к тому же постоянно носил очки. По-видимому, именно так он все и проделал, словно покрутил и выдернул шишковатую пробку из бутылки шампанского «Дом Периньон». А скорее всего, услужливый Исидор все проделал сам; как только полностью осознал, чего от него хотят.

«В-вы х-хотели бы, чтоб я п-покончил с с-собой? С п-превеликим удовольствием».

— А ты одна из тех, кто нажимает кнопки.

— Я? — Для Сары Тирелл такое отношение к своей особе все еще было непривычным. — Да, наверное.

Неожиданно вспомнилось, как, когда ей было три года от роду, она отправилась навестить своего дядю. Двери в «Саландер-3» не запирали и держали широко открытыми. Няня провела ее по пандусу; по правой стороне были установлены длинные ящики, в которых содержались останки ее предков. Тогда она и встретила дядю. Очки с толстыми стеклами в форме компьютерных мониторов — а они для Сары были единственными окнами на борту космического корабля, — взгляд холодных глаз — изучающий, оценивающий, расчетливый. Дядя нагнулся и погладил ее по голове, теребя локоны между большим и указательным пальцами, словно оценивая их пригодность для какого-нибудь нового технологического процесса…

— Что ты делаешь? — Голос ее прозвучал резко и испуганно. Сара почувствовала, как напряглась спина, как каждый мускул пришел в готовность к бегству или схватке. В одно мгновенье сны, в которых она витала, вдруг преобразились в реальность, в посадочную площадку на крыше штаб-квартиры корпорации «Тирелл». Прикосновение ее дяди превратилось в прикосновение Андерссона-человека, который все еще стоял прислонившись к боку турболета, вытянув руку и поглаживая выбившуюся у Сары прядь чудесных каштановых волос на затылке. Его пальцы находились всего в доле дюйма от ее трепещущей кожи. — Что?.. Я не хочу…

— Нет, хочешь.

Он наклонился и поцеловал ее. После поцелуя они обнялись и устроились прямо на твердом покрытии посадочной площадки, как это всегда делали прежде. Повернув голову в сторону, Сара могла видеть шасси челнока, выпущенные посадочные колеса, вентиляционные отверстия и воздухозаборники, могла ощущать резкий запах топлива, водяного пара, смешанный с еще более сильным запахом пота Андерссона, который находился рядом, расстегивая свой костюм. Но сама она не смогла бы сказать точно, идет ли запах от него или от машины. Да и не имело это никакого значения.

Сара закрыла глаза. Эта встреча была частью оплаты. В соответствии с постоянным соглашением, заключенным между ними, Андерссон получал еще и чеки, проведенные корпорацией «Тирелл» по статье тайных операций, которые оплачивались оптовым магазином электронной аппаратуры в Мехико. Это соглашение следовало считать весьма удачным для Андерссона: она уже сбилась со счета и не смогла бы вспомнить, каким должен быть очередной взнос. А забыть было легко, потому что ей хотелось забыть все, что он для нее сделал.

И еще кое-что… Само их соглашение подошло к концу. Она это знала, даже если Андерссон еще не догадывался.

Едва заметным движением Сара сняла руку с его спины и опустила ее в карман своего пальто. А из кармана извлекла одну вещь, которую нашла в выдвижном ящике бюро, что стояло в кабинете ее дяди.

Андерссон часто задышал — слишком рано, по крайней мере, для него. Сара буквально почувствовала волну боли, которая прошла по его телу. Он оттолкнул ее, спина его выгнулась. Одной рукой Андерссон пытался дотянуться до раны. Пальцы его стали красными, когда он коснулся ее краев.

— Проклятье…

Андерссон перевалился на бок, пытаясь во что бы то ни стало извлечь нож, который она вонзила ему в спину между лопаток. Он горестно тряс головой:

— Я догадывался, что ты собираешься это сделать. Знал…

Наконец нож со стуком упал на твердое покрытие посадочной площадки. Андерссону даже удалось самостоятельно принять сидячее положение, опираясь на корпус челнока. На черном металле рядом с ним ярко алела кровь.

— Не похоже… — Голос Андерссона звучал все тише и тише. — Как… неожиданно…

— Прошу тебя, не спрашивай, почему я сделала это. — Сара пыталась говорить так, чтобы голос звучал ровно, не выказывая каких-либо эмоций. Она встала и сейчас приводила в порядок свою одежду, поправила юбку и разгладила ее на коленях. — Боюсь, это трудно будет объяснить.

Выпрямилась, оглядела себя и заметила пятно крови на блузке. Шелк! Вещь испорчена.

Андерссон заставил себя рассмеяться.

— Не расстраивайся… — Он посмотрел на нее почти с восхищением. — Недурно… такая работа…

Пытаясь определить, который час, Сара сначала бросила быстрый взгляд на положение солнца, затем посмотрела на изящные часики у себя на запястье. И решила подождать — в надежде, что он, как всегда, не отнимет у нее слишком много времени.

Спустя несколько минут она перетащила тело Андерссона к невысокому парапету, которым была окружена посадочная площадка. Наступив случайно в лужицу его крови, Сара оставила цепочку следов в виде треугольников и точек. Удивительно, каким легким оказалось после смерти его тело… С неожиданной легкостью, почти без каких-либо усилий она достаточно высоко подняла труп, забросила на парапет и столкнула в пустоту в центре комплекса башен корпорации «Тирелл».

«Адреналин», — подумала Сара. Небольшой выброс в кровеносную систему, который никак не отразился на умственной деятельности, по-видимому, придал ей необходимые дополнительные силы.

Тело Андерссона летело вниз, руки и ноги были широко раскинуты в стороны. Опираясь на парапет, Сара следила за этим падением до тех пор, пока труп не скрылся из вида. Служащие корпорации «Тирелл», которые в это время должны были трудиться на технологических линиях по производству репликантов, занимавших цокольный этаж и центральную часть здания, без всяких сомнений, сильно удивятся, когда им прямо на голову, пробив прочную застекленную крышу, грохнется труп.

Дело прежде всего. Сара отошла от парапета, вытащила из кармана аппарат сотовой телефонной связи и набрала номер отдела безопасности.

— Произошел несчастный случай. — Разговаривая по телефону, она одновременно приглаживала волосы. — Займитесь этим своими силами. В полицию звонить нет нужды.

Она сообщила кое-какие подробности — причем часть из них была абсолютной правдой, — после чего отключила телефон. Сотрудники службы безопасности корпорации «Тирелл» без энергичного Андерссона ни на что не способны, безвольные и глупые. Наверняка они не будут делать больше, чем им приказано. Даже узнав, что в действительности произошло на посадочной площадке, они сохранят молчание — и работу.

Сара хотела было вернуться и уже пошла к лифту, но на полдороге остановилась. Непонятная дрожь охватила все ее тело. Приступ головокружения и тошноты был настолько сильным, что ей пришлось опереться о корпус челнока, чтобы не упасть. По-видимому, адреналин и какие-то другие гормоны, поступившие в кровь, теперь выводятся из организма… Сара закрыла глаза; пульс ускорился, дыхание стало частым и поверхностным.

— Мне очень жаль! — произнесла она громко. Как будто рядом находился кто-то; кто мог бы услышать ее и помочь. Она с трудом боролась с желанием немедленно лечь на площадку и свернуться там в клубочек, крепко прижав к себе локти, чтобы унять дрожь в руках.

Потом приступ прошел. Дыхание пришло в норму.

Сара сделала несколько шагов в направлении парапета и глянула на соседние башни комплекса зданий Главного управления корпорации «Тирелл». Это был своего рода город в городе, окруженный более крупными и плотно застроенными массивами Лос-Анджелеса. Четыре башни из комплекса корпорации были наклонены друг к другу, словно лепестки некоего гигантского кубического цветка, который ещё не совсем распустился. Когда она вернулась сюда из Цюриха с несколькими преданными людьми, которые и сейчас продолжают работать на нее, для Сары была устроена грандиозная экскурсия по всем секторам комплекса корпорации «Тирелл», причем именно тогда она впервые посетила некоторые производственные помещения, вход в которые ей был строго запрещен при жизни дяди Элдона. Экскурсия продолжалась несколько дней. Пока Сара осматривала здания корпорации, ей подробно рассказывали о производстве, о всех секретах. Включая даже тот, который называли «красной кнопкой», хотя сам секрет никак не был связан с кнопками — красными или любыми другими, — а представлял собой описание серии связанных друг с другом команд, которые являлись ключом к полному спектру голоса Элдона Тирелла. Теперь у нее был ключ и возможность полнейшего воспроизведения этого голоса. И как раз в тот момент, когда сотрудники комплекса рассказывали ей о том, что произойдет, если она произнесет нужные магические слова, Сару посетило некое видение, наполнив ее сердце неописуемой радостью.

Сейчас она смотрела через парапет посадочной площадки, и то видение своим величием затмевало массивную наклонную башню. Огонь и мощь — это мир, принадлежащий ей и раздираемый на части внутренними катаклизмами. Взрывы, начавшись в цокольных этажах зданий, затем переместились бы на верхние в строгом соответствии с вагнеровской последовательностью программирования, которая была встроена с самого начала…

— Если пламя охватит дерево, — шептала она, закрыв глаза, — и оно загорится сильно и ярко, пожар уничтожит прекрасный зал… — Вагнер был совершенно прав. Но только это не программа-слишком глупо. Судьба — вот как следовало бы это назвать. — Потом настанет рассвет последнего дня вечных богов…

Сара открыла глаза. Видение стало слабеть, открывая параллелограмм зданий штаб-квартиры корпорации «Тирелл» в целости и сохранности. Она отвернулась и зашагала к лифту, собираясь спуститься внутрь, в главную часть здания.

Он принял решение. Или, по крайней мере, наметил следующий шаг в своих быстро формирующихся планах.

«Интересно, для чего я понадобился этому сукину сыну?» Дейв Холден бросил быстрый взгляд на Бейти, который в ту минуту сидел рядом с ним в кабине грузового челнока. Они направлялись на запад, возвращаясь из Центра утилизации. корпорации «Тирелл», который располагался в пустыне, в беспорядочно раскиданный на огромном пространстве город. Тот же самый резкий солнечный свет, который затемнялся изогнутой мембраной из фотохромного стекла, нагревал коричневую пелену мельчайших частиц грязи, висевших в воздухе над Лос-Анджелесом. Холден видел эту пелену у себя над головой, и она казалась ему старым шерстяным одеялом с обтрепанными краями, которое раскинулось над раскаленными зданиями.

Руки Бейти непрерывно бегали по клавишам и тумблерам, он вел челнок в режиме ручного управления. Когда этот парень был занят какой-нибудь работой, он не выглядел законченным психом. Но ситуация от этого не менялась.

Вопрос и не требовал ответа — тут Холден уже все решил для себя. Но существовали и другие вопросы, на которые просто необходимо было ответить.

— Итак, э… каков твой интерес во всем этом?

— Я уже говорил тебе. — Бейти снова повернул к нему лицо с кривой усмешкой. — Шестой репликант. Вот репликант, которого до сих пор так и не «нашли.

— А зачем он тебе? — Холден по-прежнему нервничал и не мог спокойно смотреть на улыбку Бейти. — Ты просто хочешь пожать ему руку или он тебе действительно нужен? Может, намерен взять у него автограф?

— Мне ничего от него не нужно. Я хочу лишь найти этого репликанта и убить. А потом предоставить неопровержимые доказательства тем людям, которые наняли меня закончить для них эту пустяковую работенку.

— И кто же тебя нанял?

— Я не могу сказать тебе всего. — Глазки Бейти забегали. — Это… секрет.

— Чушь! — Внутренний радар Холдена, его отточенная интуиция опытного охотника-блейдранера немедленно отметили мимолетную заминку Бейти при ответе на последний вопрос. — Вот что, парень, ты, похоже, хочешь одурачить меня. — Он более пристально посмотрел на Бейти. — Ты не знаешь, кто тебя нанял, ведь так?

— Ну… у меня есть кое-какие соображения на этот счет. — Бейти замолчал, подправляя верньеры на пульте управления. — Возможно, заказчик-Управление полиции Лос-Анджелеса, а может быть, меня наняло какое-нибудь государственное агентство. Например, ФБР. Или ООН — вполне вероятно, что этот грязный бизнес по производству репликантов мог вызвать серьезную озабоченность на самом высоком уровне. Кто бы ни были мои заказчики, действовали они исключительно по неофициальным каналам. Уровень секретности самый высокий. Все детали работы, которую мне поручили выполнить, и причитающийся аванс я получил через цепочку агентств по доставке, так что не было ни малейшей возможности проследить, кто же ставит задачу.

— А как они тебя нашли? По «Желтым страницам»? — «Наверное, в колонке «Люди, готовые на все», — подумал Холден, и эта мысль вызвала у него легкое чувство самодовольства.

— Сам факт, что им вообще удалось найти меня, доказывает, что эти ребята сидят где-то на самом верху. И если они когда-нибудь решат отправить меня на покой, то этот покой будет полным — тут, чтобы сообразить, особого ума не надо. Поэтому я забрал все деньги до последнего цента, которые накопились на моем счету с тех пор, когда ублюдки из корпорации «Тирелл» еще платили мне гонорары за выпуск репликантов модельного ряда «Рой Бейти». Потом поселился в уютном безопасном местечке в одной из зон для репатриантов где-то под Краковом. И там предавался полному безделью — пил джин и слушал Вторую симфонию Малера. — Он покачал головой. — Видишь ли, для того чтобы получать удовольствие от жизни, совсем не обязательно убивать людей.

— Но это сильно помогает.

Бейти пожал плечами:

— Говори за себя. У меня никогда не было потребности заниматься подобными делами…

— Хотя все-таки занимался. — Холден попытался изобразить улыбку. — И сейчас тебе придется пройти через это еще раз. Если те парни, о которых ты мне рассказывал, действительно занимают столь высокое положение, им вряд ли понравится, что ты их надуваешь.

— Мягко сказано. — Лицо Бейти как-то вдруг сразу постарело, на нем появилось мрачное выражение. — В свое время мне не раз приходилось заниматься делами подобного рода. Сделай или умрешь — вот главное правило. И все равно… Меня подмывает послать все к черту. Связаться с неблагодарным болваном…

— А что я такого сделал?

— Сейчас разговор идет о том, чего ты не сделал. — Мрачное выражение на лице Бейти сменилось обиженным. — Я договорился насчет совершенно новой системы «сердце — легкие», которую установили у тебя внутри, а ты даже не удосужился поблагодарить меня.

— О Боже… прекрати. — Холден покачал головой. — Ну ладно, хорошо, прими мою искреннюю признательность. Доволен? — Он посмотрел вперед, на город, который уже возник на горизонте, затем вновь обернулся к Бейти: — Не хочешь ли ты сказать, что с твоей стороны это была чисто бескорыстная помощь, а? Признайся, ведь у тебя нашлись основания для того, чтобы вдруг забрать меня из больницы, да и для всего остального.

— Что ж, ты прав. И это меня бесит больше всего. Дело в том, что без тебя мне никак не обойтись.

Холден приподнял брови:

— Почему же?

— Брось! — Бейти глубоко вздохнул. — Некоторое время я находился вне игры. В тот раз, когда забирал тебя из больницы, я впервые за несколько лет вновь оказался в Лос-Анджелесе. В целом город показался мне еще больше и намного опаснее по сравнению с тем, каким я видел его в последний раз. Поэтому мне нужен человек, кто хорошо здесь ориентируется. Иначе пресловутый шестой репликант может спрятаться в каком-нибудь укромном месте, и я никогда его не поймаю.

— Так уж и не поймаешь! — Холден недоверчиво фыркнул. — Так купи себе карту.

— Эх, парень, разве дело в географии? Вся загвоздка в связях. У тебя они есть, а я за прошедшее время все растерял. Потому что, решив оставить Лос-Анджелес, я оборвал все свои знакомства, отказался от всех своих стукачей. Вернее, вся эта сеть агентов после моего отъезда перестала существовать. И я даже думаю, что большая часть тех людей, с которыми мне довелось работать, сейчас по тем или иным причинам мертва. Информация о том, в каких местах они чаще всего бывали, в каких делах были замешаны, после стольких лет гроша ломаного не стоит. — Бейти пожал плечами. — Конечно, я мог бы кое-что предпринять, чтобы постепенно подобрать новых людей, и тогда без труда справился бы с порученной работой. Но у меня на это совершенно нет времени. Ведь тот пресловутый репликант номер шесть получил заметное преимущество, когда скрылся и нашел себе безопасное укромное убежище. А я не могу дальше слоняться по Лос-Анджелесу и понапрасну его искать. Поэтому мне никак не обойтись без человека, который уже располагает какой-нибудь системой сбора данных, к тому же исправно действующей. Я имею в виду систему, которой располагает любой блейдранер. А если более конкретно, мне нужен ты, Дейв. Поэтому ты и сидишь сейчас в этом челноке рядом со мной.

Холдену нечего было сказать в ответ. Коль скоро Бейти считает его таким ценным для себя человеком, не имеет смысла менять это убеждение. Хотя его собственные связи оставляют желать лучшего — ведь большую часть года он провалялся в госпитале на койке, где был буквально прикован к капельнице. Вполне достаточно времени, чтобы окончательно сойти со сцены, особенно в таком городе, как Лос-Анджелес. Бейти, удалившись от суеты, выпал из жизни и понятия не имеет, как молниеносно меняется теперь ситуация. Да и самому Холдену лучше поостеречься — его старый начальник Брайант и Бог знает кто еще и по каким причинам не зря постарались уложить его в койку, а сейчас не отказали бы себе в удовольствии отправить его в морг. В любом случае они вряд ли будут прыгать от счастья, когда узнают, что он снова разгуливает по Лос-Анджелесу.

«Хотя это может сыграть и положительную роль, — прикидывал про себя Холден. — Если меня решили тогда убрать действительно из-за заговора против блейдранеров, то все оставшиеся в живых охотники будут на моей стороне. Они обязательно должны быть на моей стороне, потому что это вопрос их собственного выживания».

А из этого следует, что расчет Бейти верен. У Холдена действительно есть люди, которых он мог бы попросить об одолжении. Причем самые лучшие, работающие непосредственно в Управлении полиции Лос-Анджелеса, под носом у Брайанта и других предателей.

Последние сомнения покинули его, оставив лишь твердую решимость профессионального блейдранера. Он не утратил этой уверенности в себе, черты чисто человеческой.

Челнок находился уже над пригородами Лос-Анджелеса, плотно сжимавшими центр города. Где-то там таится ответ, цель с чьим-то знакомым лицом. Вот только с чьим?

«Скоро выясню». Холден вновь бросил взгляд на человека, сидевшего рядом с ним. В голове у него вертелся все тот же вопрос: как долго следует использовать в своих целях Бейти? И не лучше ли будет покончить с этим парнем и отправиться на охоту в одиночку?

— Хорошо, — проговорил наконец Холден. — Я помогу тебе. В конце концов… это будет только справедливо.

Бейти оторвал взгляд от панели управления:

— Тогда будем считать, что договорились.

— Э… конечно.

Холден широко улыбнулся ему.

Декард знал, куда хочет попасть. Он не знал лишь, каким образом туда добраться.

Насколько проще было, когда ему позволялось летать на челноке без опознавательных знаков, отключив огни и снизив мощность двигателя до минимальной, летать незримо и бесшумно. «Когда я был настоящим блейдранером, — подумал Декард. — Со всеми льготами и привилегиями, которые шли с работой». Теперь же он вынужден добираться по земле, как обычный горожанин. И даже хуже — как зверь, спасающийся от погони.

Краденый полицейский мундир стал таким рваным и обтрепанным, что вряд ли вообще можно было говорить о нем как об одежде. Синяки, ссадины и царапины, покрытые коркой из запекшейся крови, проглядывали через прорехи. После того, как Декард прополз через завалы из бетонных обломков и искореженных труб, кожа на ладонях была сорвана до мяса.

Одолев очередной подъем, он остановился, чтобы перевести дух. Сухой, горячий воздух обжигал горло. Прямой угол из мрамора и стали, конструкция некогда вертикальная, а ныне лежащая на земле, точно указывала то место, куда упала одна из башен зоны. Некоторые из зданий в результате последнего землетрясения, происшедшего много лет назад, ушли под землю, но большая часть опрокинулась, съехав с фундамента из-за подвижек грунта и появления трещин. Зону словно ножом разрезала скоростная автострада; штрихи разделительной полосы казались абсурдными теперь, когда полотно дороги превратилось в стену.

Бросив взгляд через плечо, Декард увидел совершенно чистое небо. В воздухе не было никаких следов погони. Опираясь на выступ какого-то обломка. и ладонью защищая глаза от солнца, он внимательно оглядел всю зону. Никаких признаков того, что он обнаружен. Никого и ничего. Либо полицейские, которые сели ему на «хвост» в Главном управлении, посчитали, что он свалился под колеса состава с репликантами, и до сих пор рыщут в поисках его бренных останков в тоннеле, либо решили отложить погоню до тех пор, пока Декард вновь не объявится в поле их зрения.

Последнее больше похоже на правду. Банды опасных преступников считали эти места своей территорией. Посылать сюда полицейские части — все равно что отправить стаю индюков на волчий съезд. Далеко не блестящая перспектива наткнуться на острые зубы, способные насквозь прокусить лодыжку через голенище сапога. Более того, вполне вероятно, что кости того, кого ты ищешь, уже давным-давно, начисто обглоданные, валяются в зоне.

Опираясь на окна разрушенного здания, Декард по откосу спустился на другую сторону.

«Только бы добраться до места» — не просто приказ для изможденных ног и рук, но приказ от одной части мозга к другой. Его состояние в данный момент нельзя было назвать обычной усталостью. Товарный поезд с репликантами и чудовищная картина увиденного, обрывки воспоминаний, череда лиц — особенно последнее — все это заставило Декарда погрузиться в самые темные закоулки своей души. Если, конечно, от души еще что-то осталось.

Но он подумает об этом когда-нибудь позже. А сейчас все мысли еще функционирующих участков головного мозга были заняты планом атаки, которую необходимо предпринять после того, как он достигнет безопасного убежища. Для отдыха было слишком мало времени, а работа предстояла очень тяжелая. Попытка выйти на связь с Брайантом полностью провалилась; более того, оказывается, задача поисков скрывшегося шестого репликанта осложнена серьезнейшей тайной. Кто-то прикончил Брайанта… Что, черт побери, это могло означать? Убийство — дело рук шестого репликанта? Того самого субъекта, все данные на которого Брайант изъял из архива Управления полиции? Пока Брайант был жив, скрыть эти данные было бы невозможно, поскольку существовал, по крайней мере, один человек, который точно знал, кем был этот шестой репликант. А теперь, когда Брайант лежит в морге, сведения из архива изъяты, сама память человека…

Декард отлично сознавал, что все это означало-работа по отысканию шестого репликанта обещала быть гораздо более трудной. Доступ к архивам Управления полиции имел только Брайант; Его синтезированный на мониторе образ, скорее всего, просто лгал, изворачивался и тянул время, когда говорил, что личность шестого репликанта до сих пор можно установить из какого-то заблокированного сектора базы данных; так это или не так, теперь уже не установишь. И никаких шансов пробраться в полицейский участок для получения какой-либо информации — его сцапают в две секунды, если он окажется настолько глуп, что туда сунется.

Что же делать?

Декард размышлял, пробираясь по зоне сейсмических разрушений. Раскопать старую машину Войта-Кампфа среди вещей, припрятанных в убежище, а потом приступить к проверке каждого жителя Лос-Анджелеса по эмпатическим тестам? Отлично, через несколько столетий работа будет завершена.

В голову вдруг пришла заманчивая идея. А что, если пойти на установление в некотором роде прямой линии связи с властями в колониях, расположенных в далеком космосе, выдавая себя за какое-нибудь высокопоставленное лицо из Управления полиции Лос-Анджелеса, может за Брайанта, если в этих колониях еще ничего не известно о его смерти, — и добиться от них повторной передачи первоначальных сведений на всех сбежавших репликантов? Что ж, это один из возможных способов получения данных на шестого репликанта. Сложность заключалась в том, что проделать все это ничуть не легче, чем вернуть к жизни самого Брайанта и затем клещами вытянуть из него необходимые сведения. Ведь службы безопасности внеземных колоний не подключены к городской телефонной сети; к тому же персонал ООН строжайшим образом следит за каждым сеансом дальней космической связи. Даже в том случае, если бы ему удалось решить непростую задачу подключения к линии космической связи и выйти на контакт с какой-нибудь колонией, оставался бы еще такой «пустячок», как добывание в Управлении полиции обменных кодов и изобретение для колонистов какой-нибудь дурацкой, но вполне серьезной причины, по которой им следует повторить передачу нужных сведений на Землю. И главная трудность — проделать все это так, чтобы не насторожить полицейских, не дать им ни малейшей возможности узнать, что он замышляет и откуда ведет передачу.

Декард оценил шансы успешного проведения подобной операции как ничтожно малые, но в тот момент никакого другого плана у него просто не было. Хоть пускай слух, что вернулся в Лос-Анджелес, а потом сиди и жди, когда шестой репликант сам отыщет тебя с твердым намерением убить!.. Хотя, кстати, над этим можно бы еще немного подумать.

Декард заскрежетал зубами. Руки нестерпимо жгло от раскаленных на солнце камней, все планы и возможности их осуществления перепутались в голове. Можно только вспоминать о том времени, когда дела подобного рода он проделывал играючи, когда он ненавидел свою работу, но знал, что и как нужно делать. Когда он мог стоять, широко расставив ноги, щурясь, так как дождь заливал глаза, держать тяжелый черный пистолет, сжимая его рукоятку в вытянутых руках, наводить оружие на цель, в то время как толпы горожан растекались от него в разные стороны как океан из лиц…

Потом начиналась стрельба. Отдача пистолета при каждом выстреле ударной волной прокатывалась по груди, постепенно затухая, эхом отдавалась в пояснице. Пистолет невольно опускался под собственной непомерной тяжестью. Последней жертвой была женщина по имени Зора, одна из группы сбежавших репликантов. Она же была первой, кого ему удалось отправить на покой. Декард и сейчас мог бы мысленно повторить полет ее тела, скорость которого увеличилась за счет энергии тяжелой пули. Она летела вперед, насквозь пробивая одну стеклянную витрину за другой. Потом упала. Ее кровь смешивалась с дождем, яркие осколки стекла — будто ледяные кристаллики, тающие на ботинках… Декард стоял и смотрел на ее труп, на то, во что она превратилась, когда прервали короткую жизнь…

Он заставил себя выбросить эти воспоминания из головы. Мысли о подобных вещах могли привести лишь к ненужной сентиментальности. К горьким размышлениям по поводу того, в кого превратился он сам.

После того случая Декард пытался «завязать», уйти из блейдранеров. Но полагая, что ненавидит свою работу, он ошибался — как раз наоборот: он любил ее, и притом слишком сильно.

Наконец, немного успокоившись, Декард вновь зашагал по завалам бетона. Та небольшая удача, которая сопутствовала ему, когда он пробирался через зону сейсмических разрушений, не оставила его и на этом, последнем участке пути. Поблизости никого не было — ни людей, ни каких-либо других существ, хотя ясно доносились звуки чьих-то торопливых шагов, а это однозначно указывало на то, что часть пугливых обитателей этих мест старается избегать встречи с ним. Кроме того, ему удалось не заблудиться среди беспорядочно громоздившихся зданий и целых кварталов, даже когда он продолжал путь, доверяясь, словно птица, своему инстинкту. В качестве ориентира Декард использовал полотно разрушенной скоростной автострады — он помнил, что если будет все время держаться слева от дороги и отсчитает десять ответвлений для съезда, то окажется примерно в том месте, которое предполагал использовать в качестве временного укрытия.

И вот наконец его убежище перед ним.

Только теперь Декарду, задыхавшемуся от усталости, удалось немного перевести дух. Спотыкаясь, он направился к многоэтажному жилому дому.

Коридоры внутри этого здания очень напоминали неосвещенные тоннели — довольно широкие, но невысокие. В зоне все еще продолжала функционировать примитивная электрическая сеть; подобные незаконные, пиратские сети, ворующие электроэнергию, буйным цветом расцвели в этих местах на рубеже веков. Декард надеялся, что никто не подключился к цепи, обеспечивающей охранную систему его убежища, — с тех пор, как ему в последний раз пришлось скрываться в этом доме, прошло немало времени.

Он нашел нужную дверь — один из прямоугольников на длинной стене с таким же, как и на сотне других, номером, который был едва различим под многими слоями аэрозольной краски. Стену коридора все так же украшал злобный демон с крыльями летучей мыши, но с бахромой по краю и устрашающего вида клыками. Декард склонился над маленьким микрофоном, затянутым металлической сеткой, расположенным в нескольких дюймах от замочной скважины.

— Это я. — Он старался, чтобы голос звучал как можно тише и своим дрожанием не выдал его волнения. — Давай открывай.

За сеткой замигал красный светодиодный индикатор.

— Я знаю вас? — Механический, начисто лишенный каких-либо эмоций женский голос, использование которого было характерной особенностью;:подавляющего числа миниатюрных приборов на интегральных схемах. — Прошу вас, не нарушайте мой покой. Уходите и оставьте, пожалуйста, меня одну.

У Декарда совершенно не было времени, чтобы тратить его на своенравный замок. В бессильной ярости он изо всех сил стукнул кулаком по сетке.

— Открывай немедленно, или я разберу тебя на части, и да поможет мне Бог!

В крайнем случае, если потребуется, он был готов в качестве отвертки использовать ногти.

— Как вам не стыдно!

Декард прижался лбом к двери чуть выше крошечных отверстий микрофона.

— Так тебе нужны еще образцы? Отлично. — Он напряг свои истощенные мозги, подыскивая, что бы сказать такого для включения режима распознавания голоса. — Несколько лет назад… — Ему никак не удавалось вспомнить остальное. — Гм-м. Предположим, вы идете по пустыне и видите черепаху. Вы видите черепаху и…

Внутри сетки что-то резко щелкнуло. Декарду едва удалось удержаться на ногах и не свалиться через порог в комнату, когда дверь с треском распахнулась.

Он прикрыл за собой дверь и, для того чтобы удержать равновесие, оперся рукой о стену, которая когда-то была полом. В комнате было даже темнее, чем в коридоре, так как окна забили досками, а щели между ними тщательно законопатили. Декард смог узнать несколько знакомых ему предметов обстановки, которые остались в пригодном для использования состоянии еще с тех пор, когда это здание стояло вертикально: чересчур мягкий диван; валявшиеся рядом рисунки Кина, вставленные в рамки, — на них отпечатались башмаки каких-то бродяг; подвесные светильники, которые теперь болтались в одном из перевернутых углов; поперек коридора, занимая всю видимую часть кухни, лежал отключенный от сети холодильник с настежь распахнутой дверцей.

В этом небольшом уголке — когда он в первый раз решил устроить здесь для себя безопасное убежище, то снабдил наружную поверхность стен термическими и акустическими датчиками — Декард наконец почувствовал, как уходит напряжение из сведенных судорогой мышц. Он опустил глаза вниз, чтобы дать им привыкнуть к темноте, и увидел миниатюрного прусского солдата с румяными, как у клоуна, щеками и длиннющим носом. Солдатик пристально рассматривал нежданного посетителя, затем глаза его вдруг расширились в испуге.

— Я знаю тебя! — Голос у него был до смешного пискляв. — Я уже видел тебя раньше! — Он повернулся на каблуках своих кавалерийских сапог и побежал в направлении двери спальни. — Себастьяна Себастьян! Пришел какой-то человек! Это плохой человек! Убийца! Себастьян!

Прежде чем Декард успел как-то помешать солдатику, дверь в спальню распахнулась и ее ручка ударила в стену рядом с Декардом. Из спальни что то вылетело, отбросив маленького человечка в сторону. «Что-то», кружась и изгибаясь, сильно ударило Декарда в грудь, прежде чем тот успел отскочить в сторону.

Он упал на спину и почувствовал, как горло сжали крепкие руки. Какой-то светловолосый призрак уперся коленями ему в грудь. Зубы у призрака были крепко стиснуты, а в глазах светилась ярость. Декард наконец узнал его, несмотря на то что в последнюю встречу у «призрака» было лицо молодой женщины; сейчас это была маска скелета, с которой содрали кожу. Когда он предпринял попытку оторвать руки от своего горла, запястья показались ему костями, соединенными веревками.

— Прис! — Из комнаты донесся уже другой голос. — Не делай этого! Ты можешь поранить его!

Теряя сознание от удушья, с красной пеленой перед глазами Декард разглядел человека со сморщенным, как у младенца, лицом, который был привязан к спине ожившего плюшевого медвежонка. Этот человек с трудом пытался оттащить руки обезумевшего призрака, у которого прорехи на трико становились все больше. Декард, задыхаясь, почувствовал, что проваливается куда-то в бездну, теряя из вида эту жуткую смесь кошмаров и видений.

Пелена перед глазами из красной превратилась в черную.

Глава 12

— Поверьте, мне искренне жаль. — Голос принадлежал суетливому нервному человеку, — вернее, тому, что от него осталось. — Иногда Прис ведет себя подобным образом даже со мной. Знаете ли, у нее чрезвычайно вспыльчивый характер. По-видимому, из-за того, что где-то в душе у бедняжки затаилась ненависть.

— Возможно, вы и правы.

Лежа на голом матрасе в одной из комнат своего тайного убежища, Декард наблюдал, как Себастьян — биоинженер, который когда-то работал по найму в корпорации «Тирелл» (Декард помнил полицейское досье на этого парня), — суетится, пытаясь приготовить кофе. А процесс оказался очень сложным: плюшевый медвежонок с тусклыми глазами, напоминающими пуговицы от старомодного пиджака, должен был выгнуть спину и придвинуть ее к приделанной сбоку раковине, в то время как мужчина с тремя ампутированными конечностями, располагаясь в рюкзаке для ношения маленьких детей и используя край стола в качестве ровной поверхности для кофемолки и кофеварки, готовил упомянутый напиток.

— Возможно, она помнит меня. — Декард откашлялся, прочищая горло. — Наверное, она помнит, что это я стрелял в нее тогда. Из-за этого Прис и набросилась на меня.

— Фу ты!.. Не знаю. — Себастьян старался изо всех сил вдавить плунжер. — Не могу с полной уверенностью сказать, что именно помнит Прис. — Он высыпал остатки черного кофе из скрученного пакетика, который оставался, по-видимому, с благословенных времен, когда хозяин много зарабатывал и хорошо питался. — Иногда я даже сомневаюсь, помнит ли она меня. А ведь я — ее лучший друг. Самый близкий, еще с тех времен, когда она была живой. — Он закончил разливать кофе, после чего поставил одну чашку на треснутое блюдце из мейсенского фарфора. — Гусарик, не мог бы ты передать эту чашку нашему гостю?

Миниатюрный солдат, тот карлик в остроконечном шлеме, которого Декард встретил самым первым у дверей убежища, неохотно принес ему кофе. Затем он злобно уставился на кончик своего носа, все еще относясь к Декарду с подозрением — по крайней мере, маленького солдата память не подводила.

Декард сел на матрац и взял чашку.

— Какую часть ее мозга вы смогли сохранить в целости?

— Ну, полагаю, реально осталась нетронутой большая часть. — Себастьян пил кофе маленькими глотками из крошечной чашки. Он казался древним стариком, который, словно птенец, был не в состоянии даже самостоятельно есть. Кожа на руках и лице смахивала на тонкий сморщенный пергамент. — Однако электронные цепи мозговых процессов у репликантов серии «Нексус-6» требуют очень долгой и тщательной настройки. Дело в том, что весь проект как целое имел множество недоработок и был принципиально нестабилен. В свое время я предупреждал господина Тирелла, что возможно возникновение ситуации, когда придется изъять с рынка всех репликантов данной серии. Говорил ему и о том, что в противном случае мы столкнемся с серьезными проблемами. Видите ли, вы начинаете вынужденно отзывать свою продукцию, и — бам! скандал, вся ваша прибыль летит к черту. Ведь одна лишь стоимость перевозки возвращаемых изделий из дальних колоний на Землю… — по укороченному телу пробежала дрожь. — Понимаете, нельзя же просто наклеить на репликантов почтовые марки и отослать их домой.

— Разумеется, нет. — На вкус Декарда кофе был слишком горячим и чересчур горьким. — Они явно склонны попадать в неприятности.

— Угу… — Себастьян сделал еще один маленький глоток кофе. — Но как я уже говорил, изъяны, главным образом, имели место только в конструкции репликантов серии «Нексус-6». Для них особенно характерны неукротимые эмоции и тому подобное — почти в той же степени, как настоящим людям.

Через дверной проем, из дальней слабоосвещенный комнаты квартиры подвижное пугало, которое было на самом деле репликантом Прис, со злым видом пристально разглядывало Декарда; ее глаза — словно два тлеющих уголька под светлыми волосами парика. Всякий раз, когда Прис оказывалась в поле его зрения, по телу Декарда бежали мурашки — вполне естественная реакция, если учесть былые события, когда она чуть не убила его, вскочив ему на плечи и колотя кулаками по его голове; затем она попыталась свернуть ему шею, словно какой-нибудь кукле.

— Наверное, вам и так пришлось весьма поторопиться, чтобы вообще успеть что-то сделать с ней.

Когда Декард видел Прис в последний раз, перед ~ тем как столкнуться с ней в этой квартире, она лежала на полу, пронзительно кричала и извивалась в смертных судорогах, потому что его пуля, разворотила все ее внутренности.

— Безусловно. — Себастьян кивнул, соглашаясь. — Я забрал тело из морга в полицейском участке и погрузил его в свой микроавтобус; к счастью, у меня была тогда возможность все это проделать. Они там в Управлении полиции уже закончили проведение всех тестов, поэтому вряд ли сильно возражали бы. Разумеется, я вовсе не собирался околачиваться там и спрашивать их разрешения, чтобы забрать тело. Тогда я считал, что меня очень скоро арестуют, поскольку незадолго до того я смылся из охраняемой полицией больницы. По личным причинам. Они думали, что я умер, когда нашли мое тело в апартаментах господина Тирелла, — наверное, потому, что выглядел я в тот момент дряхлым и искореженным, выглядел словно мертвый — вот и все. Потом уже, в медпункте, мое сердце пришло в рабочее состояние. Но я понял, что полиция наверняка привлечет меня к ответственности, как пособника Бейти в убийстве господина Тирелла. Поэтому я, забрав своих маленьких друзей и тело Прис, тут же сбежал в эту зону. Здесь нас не найдут.

— Хорошая мысль. За соучастие в убийстве в этом городе можно схватить приличный срок. Особенно в тех случаях, когда доказательство записано на пленку.

— Это был бы несправедливый приговор, вот что! — В слезящихся глазах Себастьяна можно было прочесть возмущение. — Я никогда ничем не мог бы обидеть господина Тирелла. Я знаю, его никак нельзя было назвать хорошим человеком — скорее, наоборот, но он был моим другом. Разумеется, в некотором роде. Именно поэтому я старался, как мог, предупредить его об опасности. Все, что происходило тогда, было так необычно… — В голосе Себастьяна нарастало волнение. — Когда мы вместе с Роем шли к лифту в личные апартаменты господина Тирелла, он предложил мне сообщить тому несколько ходов в шахматной партии, которые я нашел, — мы как раз играли в то время. Ну, в общем придумал их Рой, а я должен был просто повторить. Только когда мне следовало сказать просто «мат», я сказал «мат, по-моему», между прочим, это наверняка записано на ленте, которая хранится в службе безопасности. Именно так я пытался предостеречь господина Тирелла — дать ему понять, что происходит нечто странное. Ведь я не мог сказать об этом прямо, потому что тогда бы и Рой все понял.

Речь его лилась непрерывным потоком.

— Понимаете, я не знал тогда, — продолжал Себастьян, — но мы, похоже, повторяли знаменитую партию, сыгранную когда-то в старину парой великих мастеров — одна из тех, что называют бессмертными. Именно эту партию и разыгрывал со мной господин Тирелл. Рой сказал мне об этом, когда показывал, как я должен ходить. Способности к шахматам и необходимые познания были имплантированы в его память; мистер Тирелл лично программировал эту часть. Я бы никогда не смог найти подобные ходы самостоятельно, и господин Тирелл знал, что я не играю в шахматы на его уровне. Поэтому, когда я произнес «мат, по-моему», ему следовало сообразить, что, значит, я взял эти ходы не из какой-нибудь книжки, в которой все проанализировано подробно, а узнал их от кого-то еще, и вполне вероятно, этот человек находится сейчас рядом со мной, а сообразив это, ему следовало вызвать ребят из службы безопасности, вместо того чтобы разрешить нам пройти в его личные покои. Я ведь догадывался, что от Роя ничего хорошего ждать нельзя…

— Ладно, ладно, я вам верю. — Декард поднял руку, словно пытаясь защититься от безудержного потока слов. На самом деле он понятия не имел, о чем говорит ему этот человек. — Послушайте, какая разница? Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы арестовать вас или причинить вам какой-нибудь вред.

— Правда? — Себастьян пристально взглянул на него. — А я думал, что вы пришли как раз за этим, ведь господин Тирелл убит, а я занял не принадлежащую мне квартиру. За это, кстати, я хотел бы извиниться. Но я поступил так только потому, что нашел это убежище со всем оборудованием в исправном состоянии, и мне показалось, что здесь давно никто не живет.

— Не беспокойтесь. Заняли так заняли. Я только иногда использовал это укрытие, когда находился на задании: выслеживал репликантов, которые могли бы пробраться в эту зону. Квартира не моя личная.

— Выслеживали репликантов… — Глаза у Себастьяна внезапно расширились от испуга. — Но вы ведь оказались в этих краях не для того, чтобы отыскать Прис, правда? И не из-за того, что я… спрятал ее? Ведь она уже умерла один раз. Вы ведь не будете снова убивать эту женщину?

«Он ничего не знает, — подумал Декард. — Себастьян все еще думает, что Прис была репликантом».

Все его разговоры о трудностях с нервно-мозговыми соединениями у репликантов серии «Нексус-6» убедили Декарда в том, что Себастьян ничего не слышал о результатах аналитических тестов черепных костей Прис. По-видимому, с тех пор он разорвал всякие отношения с корпорацией «Тирелл». Разумеется, сидя в этой дыре на окраине Лос-Анджелеса, Себастьян не имел ни малейшей возможности получить какие-либо новости. И выяснить истинное положение дел он также не мог — тесты черепных костей были единственным способом выявить физиологические различия между репликантами и людьми.

Как странно все, однако, обернулось. В собственном потайном убежище Декард вдруг обнаруживает того единственного человека, который не считает его виновным в убийстве нерепликанта. А ведь именно он имеет больше всех прав назвать Декарда убийцей.

— Вы, наверное, любили ее. — Декард испытывал симпатию к этому несчастному инвалиду. — Любили, наверное, очень сильно, раз… создали ее… так как создали.

— Нет, вы не правы. — Себастьян покачал головой. — Я люблю ее. Даже сейчас. Именно такой, какая она есть. Ничего не изменилось. По крайней мере, для нас с ней. И я знаю: где-то в глубине сознания Прис тоже любит меня.

Существо с устрашающей внешностью — красноглазое, в сверкающей короне светлых волос — услышало, как произнесли знакомое имя, то имя, на которое оно откликалось, когда было живым. Существо проскользнуло в кухню, все время прижимаясь спиной к стенам и с опаской поглядывая на Декарда. Затем подошло к ожившему плюшевому медвежонку и склонилось, над ним, чтобы оказаться как можно ближе к Себастьяну. Лицо этого существа с высушенной кожей прижалось к сморщенному детскому лицу Себастьяна. Лишенные какой бы то ни было мысли глаза были неотрывно устремлены на фигуру человека, стоявшего в другом конце кухни. — Вы видите? — Себастьян не мог удержаться от того, чтобы не похвастаться своей проницательностью. — Было очень нелегко, но мне все-таки удалось сохранить в исправном состоянии важнейшие; области ее мозга. Она знает, кто я, и это главное! — Своей единственной рукой он ласково погладил светлые волосы Прис. — Она тут, внутри нее теплится разум. Даже несмотря на то, что с остальных частей тела мне пришлось срезать большую часть мягких тканей. — Он говорил об этом совершенно спокойно, словно описывал ремонт сломанного радиоприемника. — Я к тому времени собрал кое-какие инструменты и запасные части, поэтому сумел без особых трудностей установить необходимые сенсорные реле и моторы — имитаторы мышечной деятельности. Но она требует постоянного технического обслуживания, причем в очень большом объеме. Кроме того, Прис совершенно не в состоянии позаботиться о себе. Поэтому ей нужен я. И поэтому, закончив работу с ней, я сделал, что мог, с самим собой.

Себастьян взглянул на собственное тело — вернее, на то, что от него осталось в заплечной сумке на спине у медвежонка.

— Все доктора там, в городе, сказали мне, что протекание псевдопрогерии, которой я болен — знаете ли, ускоренный процесс старения организма, — можно замедлить или даже остановить на какое-то время, если уменьшить нагрузку. Потому что такое заболевание главным образом вызывается прогрессирующим недугом системы кровообращения и центральной нервной системы. Таким образом, я должен был срезать как можно больше своей живой плоти, точно так же, как ранее проделал это с Прис. Я решил: все, что мне действительно необходимо, без чего я никак не обойдусь, — это одна рука, у меня ведь есть маленькие друзья, которые всегда и во всем обязательно помогут мне. — Он похлопал плюшевого медвежонка по заросшей мехом голове. Медвежонок, держа Себастьяна на плече, словно эполет, улыбнулся тому, оскалив стальные зубы. — Мы живем замечательно, не правда ли, Полковник?

— Это помогло? — Декард полупустой чашкой указал Себастьяну на его тело. — Я хотел сказать… ваша болезнь прошла?

— Трудно ответить однозначно. — Привязанный к спине своего товарища с глазами-пуговками, Себастьян как-то кривобоко пожал одним плечом. — Но ведь я все еще здесь, не правда ли? Окруженный существами, которые любят меня. — Еще одно его творение — карликового роста солдат в остроконечном шлеме и с длиннющим носом — вошло в кухню и тесно прижалось к Себастьяну, дополняя живую картину. — А ведь это самое главное, да?

Декард ничего не мог бы возразить Себастьяну. Перед ним сейчас находился человек, обрезанный до торса, с единственной оставшейся рукой, с двумя игрушечными гномами для компании и влюбленный в некое подобие женского существа, больше напоминающее ходячий скелет, — и все-таки он завидовал Себастьяну. Любовь к мертвым, к тому, что осталось от прошлого, даже сама память… Может, это и есть критерии человека. «Только вот любовью мертвым ли, — задал себе вопрос Декард, — или к нам самим?

Ответить на этот вопрос он так и не смог.

На какое-то мгновение, когда он наблюдал за Себастьяном и воскресшей Прис, у него в голове блеснул слабый лучик надежды. А что, если этот малый сделал бы то же самое для Рейчел? Не уберег ее от смерти, нет, но хотя бы вернул назад в каком-нибудь измененном, однако все еще узнаваемом облике…

Но так же быстро эта вспыхнувшая было надежда превратилась в холодный пепел. Даже будь такое возможно, Декард понимал: это совсем не то, чего он так страстно желает, с чем мог бы потом жить. Лучше уж иметь одни воспоминания, предаваться горю и тоске, чем постоянно иметь перед глазами оживший труп, который носит маску в виде неодушевленной плоти когда-то любимого тобой существа. «Бедолага», — подумал он о Себастьяне, определив таким образом свое отношение к нему. Этот маленький человечек — или, вернее, то, что от него осталось, — даже не знает, как подло был обманут. Ведь у него вместе с остальными конечностями словно ампутировали и некую важнейшую способность достоверного восприятия реальности. Именно то, без чего лично он, Декард, не смог бы жить на свете.

Хотя… Не исключено, что Себастьян способен помочь ему избавиться от обвинения в убийстве.

Декард размышлял, допивая маленькими глотками остатки холодного кофе. Вероятно, он мог бы взять это создание по имени Прис, этот живой труп, и показать его официальным властям, а потом заявить, что никогда в жизни не убивал ни единого человека. Вот она, смотрите!.. Или, по крайней мере, вот подобие той женщины… Но затем он отверг эту идею. Прис-вторую никак нельзя было бы назвать достаточно убедительным доказательством его невиновности. Одного взгляда на эту женщину или на жалкое подобие той женщины… короче говоря, на то, что от нее сохранилось, будет вполне достаточно, чтобы арестовать его, а затем пристрелить, выбросив потом труп на улицу. С неподдельным отвращением.

Так или иначе, делу ничем не поможешь, с тоской решил Декард. Сейчас лишь одно имеет значение: он все еще очень далеко от той единственной, которую любит. И которая сейчас, в эту самую минуту, постепенно умирает.

— Значит, так. — Грузовой челнок устремился вниз, к высоченным башням Лос-Анджелеса. — Перво-наперво мы с тобой должны найти Декарда. Берем его, а потом…

— Мы что же, должны тащиться в Орегон? — Холден взглянул на Бейти с явным недоумением на лице. — Что за план ты придумал?

— В Орегон? — Штурвал управления турболетом сдвинулся под рукой Бейти. — О чем ты говоришь?

Холден покачал головой. Еще одно доказательство того, что ему приходится иметь дело с почти сумасшедшим.

— Именно туда уехал Декард, — терпеливо начал объяснять он. — Мне сказал об этом Брайант, когда я еще лежал в больнице.

— Это было тогда. А я говорю о том, где Декард находится сейчас. — Бейти посмотрел на город, который раскинулся под ними. — А сейчас он находится здесь, в Лос-Анджелесе.

— Что за чушь! С чего бы это он вернулся?

— Сам бы он не вернулся. Но его сюда привезли. И привезли неизвестные люди. Полиция не имела к делу никакого отношения. Меня просветил один из моих приятелей в Центре утилизации, который в курсе всех слухов: Декарда вытащили из его тайного убежища, в котором он прятался на севере, а потом перевезли сюда.

Холден изучающе рассматривал человека, который сидел рядом с ним в кабине челнока.

— У кого он теперь?

— Ни у кого. — Челнок сделал маневр в виде большой петли, и Бейти оторвался от приборного щитка. — Он либо удрал, либо его отпустили. Так или иначе, нам надо его разыскать.

— Почему?

— А я-то считал, что ты гораздо сообразительнее. — На лице Бейти вновь заиграла тонкая усмешка. — Неужели еще не догадался? Ведь Декард как раз и является шестым репликантом. Тем, который впоследствии бесследно исчез.

Холден чуть было вновь не назвал все это бредом, но тень сомнения закралась в его голову. А что, если Бейти прав?

— Поясни, пожалуйста, на основании каких фактов ты пришел к подобному заключению.

— Нет ничего проще. — Улыбка на лице Бейти стала шире. — Подумай: в каком единственном случае блейдранеру-репликанту — такому, например, как ты, — ни при каких обстоятельствах нельзя поручить выследить и отправить на покой другого репликанта? Разумеется, в случае, если этот репликант тоже блейдранер. Такое поручение сорвало бы всю игру. Только представь себе, что ты вдруг сталкиваешься лицом к лицу со своим двойником или с двойником кого-нибудь, о котором ты всегда думал как о человеке-блейдранере… Ну, дальше ты можешь продолжить сам. — Бейти постучал себя пальцем по лбу. — Совсем не обязательно быть гением, чтобы сообразить: рядом творится нечто интересное. Ты начал бы задавать вопросы, или эти вопросы засели бы у тебя в голове, и очень скоро должностные лица устали бы придумывать всякие лживые ответы для того, чтобы и дальше обманывать тебя… С этого момента ты становишься опасным; именно в этот момент они решают разом покончить с нахальными репликантами, о которых ты узнал слишком много.

«Возможно, он отчасти и прав. Даже если Бейти окончательно свихнулся в отношении моей собственной принадлежности к человечеству… не исключено, что он прав в отношении Декарда». Чем больше Холден думал об этом, тем больше утверждался в мысли, что предположение вполне правдоподобно. Он всегда считал Декарда холодным и неприятным человеком с непомерно раздутыми претензиями; тому следовало давно уйти со службы, а не ныть постоянно об издержках профессии.

Однако, с другой стороны, Бейти мог и ошибаться, причем во всем. То есть вполне возможно, что и сам Холден, и Декард — оба принадлежат к человеческой расе. Эта идея имела свои приятные плюсы. Простота, например. Как только некто начинает сомневаться в существовании внешнего мира, поверхностных уровней реальности, значит, данный субъект вошел в бесконечно расширяющийся лабиринт, в котором все, что ранее казалось существующим, становится нереальным. Именно так отдельные люди могут сойти с ума — как это случилось с Бейти. Который, того и гляди, и сам вообразит себя репликантом.

«Разумеется, если он действительно репликант, — подумал Холден, — тогда…»

Усилием воли Холден немедленно прекратил развитие этой мысли. Сейчас нужно принимать во внимание лишь то из сказанного Бейти, что изначально соответствовало объективной реальности.

— Если Декард в настоящее время действительно находится в Лос-Анджелесе, найти его удастся без особых трудностей. — Холден подпустил немного таинственности в свой голос. — Я знаю, куда он мог податься.

— Да ну? — Просветлев лицом, Бейти снова взялся за штурвал челнока.

— Положись на меня.

Холден сообщил ему направление поиска, и спустя некоторое время они уже парили над городским районом, который когда-то звался Лос-Фелиц.

— Ай-ай-ай. — Бейти разочарованно покачал головой. — Это и есть откровение твоего великого ума? Неужели ты мог всерьез считать, что Декард вот так запросто вернулся бы в свою старую квартиру? Он не настолько глуп. Смотри, там уже успела побывать полиция. Они прочесали все вокруг.

Холден выглянул в боковое окошко челнока и увидел желтые ленты с надписью «Полицейское расследование. За ограждение не заходить». Ленты эти были тем не менее разорваны и смешаны с грязью наземным транспортом, который парковался поблизости, возле многоквартирных домов.

— Ну и что? — Холден пожал плечами. — Полиция!.. Ты, наверное, имеешь в виду тех задрюченных парней? Разве они могут знать о Декарде то, что известно мне? Мы с ним были как братья. Блейдранеры.

— Только, пожалуйста, без лекций!

— Ты посади эту штуковину на землю. А там сам увидишь.

Замки на входной двери в квартиру Декарда Были сломаны, стальную пластинку с номером 9732 согнули и почти оторвали. Затратив несколько минут, Бейти благополучно управился с полицейской печатью, подающей в случае взлома сигнал тревоги на пульт полицейского участка, затем пинком распахнул дверь и вместе с Холденом вошел в квартиру из неосвещенного тихого коридора.

— Ну, что я тебе говорил? — Бейти рассматривал следы обыска. — Здесь никого нет. А если кто и был, то бедолагу давным-давно сцапали полицейские.

Холден, никак не отреагировав на замечание, прошел в глубь квартиры. Он был прекрасно знаком с внутренним расположением: ему пришлось несколько раз побывать здесь еще до памятного совместного соглашения с Декардом относительно того, что если два охотника-блейдранера живут и пьют в одной квартире, это всегда плохо.

Пианино было опрокинуто полицейскими, когда они обыскивали каждый уголок. На полу валялся скомканный, пожелтевший от старости лист с нотами, повсюду были разбросаны фотографии — в рамках и без рамок, — которые хранились здесь с давних времен. С этих черно-белых фотографий с мрачным пониманием взирали женщины с приятной наружностью.

В конце концов Холден нашел то, что и надеялся найти, то, что Декард однажды ему показывал. Предмет этот был прикреплен к нижней поверхности скамейки с помощью широкой клейкой ленты. Холден освободил эту вещь и крепко зажал в кулаке.

— Что там? — Бейти стоял в этот момент спиной к Холдену и не мог ничего видеть, но услышал звук, когда тот отрывал скотч. — Эй, что там?

Холден не обратил внимания на вопрос и направился в ванную, которая располагалась в глубине квартиры.

— Через минуту увидишь, — пообещал он.

— Нет, покажи немедленно!

Холден слышал, что Бейти идет следом за ним. Не включая в ванной света, он встал на колено и взял этот предмет — запасной комплект наручников Декарда — за одно кольцо, а второе зацепил за трубу, которая проходила за унитазом.

Когда Бейти появился в дверном проеме, Холден уже поднялся с колен и обернулся к двери.

— Вон, посмотри, — сказал он, указывая куда-то вниз, в сторону унитаза.

Бейти подошел к тому месту и нагнулся, пытаясь рассмотреть, на что же указывал Холден. Тот моментально прыгнул к нему сзади и обеими руками обхватил голову; пригнув ее вниз, резко ударил Бейти коленом в лицо, после чего отпихнул его от себя. Оглушенный, Бейти безвольно стал оседать на пол, из носа у него текла кровь; Холден, дернув за воротник пиджака, поставил его на ноги. Последовавший затем жесточайший удар в живот бросил беднягу на пол.

Холден стоял, хрипло и тяжело дыша. Биомеханическое сердце билось с бешеной скоростью из-за внезапного напряжения, а искусственные легкие с трудом успевали засасывать воздух. Отступив немного в сторону от растянувшегося во весь рост Бейти, Холден наблюдал, как тот в бессознательном состоянии трясет головой; по подбородку у него струилась кровь.

Потом словно сработал некий выключатель: из состояния полной беспомощности Бейти мгновенно перешел в состояние повышенной готовности. Внезапно он весь пришел в движение, быстро вскочил с пола на ноги… Но тут наручники, которыми он был пристегнут за руку к трубе унитаза, потянули его назад.

— Ах ты, сукин сын! — Стоя на коленях, с лицом багровым от переполнявшей его жгучей ярости, Бейти бессильно царапал пол всего в нескольких дюймах от Холдена. — Сними с меня это дерьмо! Ну, сейчас же!

— Прости… — Холден с показным сожалением покачал головой. — Ничем не могу тебе помочь, приятель. Понимаешь, у меня назначено свидание, и я должен идти.

Он повернулся, направился к входной двери и вышел в общий коридор.

— Холден! — неслось ему вслед. Бейти колотил по полу и бешено орал. Его голос эхом отражался от обложенных кафелем стен ванной. — Доберусь я до твоей задницы…

Когда Холден закрывал входную дверь, он все еще слышал, как Бейти орет что есть мочи и жестоко проклинает его.

Несмотря на сильную перегрузку биомеханической системы «сердце — легкие», Холден бегом направился к лифту. Он не знал, сколько еще времени наручники смогут удерживать Бейти в квартире Декарда. Этот парень выглядел настолько разъяренным, что вполне мог выдернуть трубу из стены и снять наручники.

Холден ударил по кнопке первого этажа и, вскочив в кабину, прислонился спиной. к стенке. В глазах у него плясали черные точки.

Спустя пару минут он уже взмыл в воздух на грузовом челноке и, заложив крутой вираж, полетел по прямой, все время увеличивая скорость. Туда, где Декард мог бы на самом деле забиться в нору.

По мере того, как челнок поднимался выше и выше в небо, Холден все отчетливее мог видеть сверкающее пятно — отражение солнечных лучей от водной глади океана на западе. Между тем на горизонте начинали сгущаться темные тучи.

Они услышали, что кто-то ломает дверь. Плюшевый медвежонок поднял голову, словно нюхая воздух, чтобы определить источник беспокойства. Солдат в остроконечном шлеме занял место перед Себастьяном, превратившись в нечто вроде оборонительного редута против любого, кто попытается пройти через дверной проем в кухню.

Повинуясь инстинкту, Декард потянулся к бедру, где обычно носил личное оружие… и, разумеется, ничего там не обнаружил. Обернувшись, он залез в один из выдвижных ящиков буфета и извлек оттуда кривой нож с отломанным кончиком.

Судя по доносившимся звукам, неизвестный прошел через входную дверь квартиры, но дальнейшее его передвижение было затруднено, так как все комнаты перевернулись после катастрофы, и стены превратились в пол. Наконец в дверном проеме появилась чья-то фигура. Незнакомец наклонился, чтобы получше рассмотреть присутствующих.

— Холден… — Декард был до такой степени удивлен, что чуть было не выронил нож, который крепко сжимал в руке. — Что ты здесь делаешь?

— Ты хотел спросить, почему я не торчу в какой-нибудь больнице, где бы в меня сначала закачивали всякую дрянь по трубам, а затем такую же дрянь выкачивали? — Холден сперва просунул за дверной косяк голову, а потом и сам втиснулся в кухню. Оглядевшись, он заметил нож в руке Декарда. — И я тоже очень рад тебя видеть. — Он обратил свое внимание на других, что находились в комнате. — Бог мой, у вас тут замечательная компания.

— Это одна семья. — Декард положил нож на столешницу буфета. — Нам, наверное, следовало бы обрадоваться твоему приходу.

Существо по имени Прис устремило пристальный взгляд красных глаз-угольков на Холдена, зашипело и выгнуло спину дугой, словно кошка. Себастьян своей единственной рукой похлопал создание по плечу.

— Не беспокойся, Прис, пока для этого нет никаких причин. Этот господин вовсе не собирается обидеть нас…

— Какого черта… — на лице Холдена застыло выражение удивления, смешанного с отвращением.

— Не беспокойся, — поспешил вмешаться Декард. — Это его старая подружка, одна из тех сбежавших репликантов. Потом ее… восстановили. Ну, что-то в этом роде. — Кивком головы он указал на фигуру, примостившуюся на спине плюшевого медвежонка. — Себастьян отличный профессионал.

— Прис! Подожди! Не надо этого делать… — Голос, исходивший из тела-обрубка, перешел в вопль, когда Себастьян увидел, что его возлюбленная исчезла где-то в темных закоулках потайного убежища. Рука его тщетно тянулась вслед чучелоподобной фигуре, уже скрывшейся из вида.

— Со счастливым прибытием, Дейв. — Декард придвинулся поближе к человеку, стоявшему перед ним. — Знаешь… я ведь считал, что ты уже давным-давно мертв. Или тебя устранили каким-нибудь иным способом.

— Ха, был у них такой план. Но я взял в аренду еще одну жизнь. — Холден стукнул себя ладонью по груди, вдруг побледнел, но быстро пришел в норму. — Теперь чувствую себя как новый человек. Разумеется, правильнее было бы говорить лишь о ка кой-то части меня… Но выжил я вовсе не благодаря Брайанту, этой куче дерьма. — Лицо Холдена по темнело, стало злым. — Знаешь, ублюдок подставил меня. И я хочу быть уверенным, что он заплатил мне за все, и по самому большому счету.

— Обожди минуту! — Декард не понимал в точности, о чем говорит его бывший напарник, но в одном он был полностью уверен. — Разве ты не слышал? Брайант мертв.

Узнав эту новость, Холден вынужден был прислониться к стене, чтобы не упасть. Декард почти физически ощущал, как вращаются шестеренки в голове Холдена, пока тот пытался осознать неожиданный для него факт.

— Значит, мертв… — Холден поднял руку, словно хотел прогнать пелену, внезапно возникшую перед глазами и мешающую оглядеться. — И наверное, умер он из-за сердечного приступа или чего-нибудь в таком роде, да? Эта жирная свинья всегда любила предаваться излишествам.

— Весь его кабинет был в крови. А может, Брайанта туда принесли — по крайней мере, я видел пятно на полу. Так или иначе, он скончался, и процесс, судя по всему, был нелегким. И неприятным.

— Черт!.. — Холден покачал головой. — Из-за таких вот ударов все теперь предстает в совершенно ином свете. Потому что если Брайанта застрелили, тогда… — Он поднял глаза, затем подошел ближе к Декарду. — Послушай, я понимаю, эти люди — или кем там они являются на самом деле — возможно, твои друзья и все такое прочее… — Он постарался, чтобы голос его звучал помягче. — Но нам надо кое о чем поговорить. Важное дело.

— Эй, ребята, о нас можете не беспокоиться! — Это Себастьян, находясь в другом углу кухни, успокаивал их. Вид у него был весьма печальный, в глазах стояли слезы. — Мы знаем, когда наше присутствие нежелательно. Ну-ка, друзья, пошли. Давайте посмотрим, чем там занимается Прис.

— Это случайно не тот парень, что работал на корпорацию «Тирелл»? — Холден вытянул шею, чтобы получше разглядеть, как оживший плюшевый медвежонок, неся на своей спине Себастьяна в заплечной сумке, пробирается в задние комнаты квартиры. Солдат в остроконечном шлеме бросил на гостей через плечо хмурый взгляд, после чего исчез из поля зрения вместе со всей компанией. — Тебе не стоило окружать себя такими людьми. По крайней мере до тех пор, пока ты их тщательно не проверишь. Да и вообще, что они тут делают? — Холден указал жестом на наклоненные стены. — Это ты позволил им находиться здесь? Предполагалось, что эту квартиру будут использовать исключительно блейдранеры, да и то лишь при выполнении особых операций…

— Успокойся. — Декард облокотился на край буфета. Теперь нож находился у него под рукой. Его старый напарник начал говорить как-то странно, да и вид у него был чересчур возбужденный. Как бы он вообще не спятил… — Они совершенно безвредные.

— «Безвредные»! Хорошее определение. — Глаза Холдена сузились, — В нашей Вселенной нет ничего такого, что было бы безвредным, уж это правило я запомнил твердо. Тебе тоже следовало бы заучить его. И как можно быстрее.

— А может, я знал его. Но забыл.

— Вот тогда ты и начал делать глупости. Тогда ты и начал всех обманывать, Декард. Надо же, влюбиться в какую-то репликантку… — Холден вновь затряс головой. — Поверить этим тварям! Да ты совсем дурак. Тогда, много лет тому назад, ты забыл наше главное и проверенное правило: единственное существо на земле, которому может доверять блейдранер, — это другой блейдранер.

— В таком случае оно меня не касается. Я больше не блейдранер.

— Вношу поправку. Если человек однажды стал блейдранером, он останется им навсегда. С этой работы невозможно уволиться, по крайней мере до тех пор, пока жив. Ты ведь и сам знаешь, что бы случилось, попытайся кто-нибудь добровольно уйти в тень.

Декард стал понимать, куда он клонит.

— У меня создается впечатление, что ты собираешься попросить меня довериться тебе.

— Я уже сказал: ты можешь доверять только мне.

— Даже не знаю… — Перспектива показалась Декарду неприятной. — Если бы я собрался оставить свою привычку доверять людям, то, возможно, мне пришлось бы тогда не верить никому. Начиная с тебя.

Холден выглянул за порог кухни, желая убедиться в том, что ни Себастьян, ни кто-либо другой из его компании не подслушивает их разговор, после чего обернулся к Декарду и уставился на него тяжелым взглядом.

— Ну ты, мерзавец, шутки в сторону. Если, конечно, не собираешься закончить свое веселье в собственной могиле. Потому что кое-что происходит… Имеется некто, кому очень хочется, чтобы во всей Вселенной не осталось в живых ни одного блейдранера. И очень даже может быть, что он не единственный в этом своем стремлении. Не исключено, что существует настоящий заговор, в который вовлечены высший и средний эшелоны власти. Кем бы они ни были, эти люди располагают достаточными возможностями для того, чтобы постепенно убирать нас одного за другим до тех пор, пока их не станет гораздо больше, чем нас.

— Пожалуй, тебе стоит обратиться куда следует, чтобы там проверили все твои механизмы. Знаешь, недостаток кислорода в мозге способен вызвать параноидальные галлюцинации.

— Система, которую мне установили, работает отлично. — Холден достал из кармана пальто пачку сигарет, прикурил и затем глубоко затянулся. Буквально через минуту в кухне повисло голубое облако табачного дыма. Можно было услышать, как в груди у него заработал моторчик специального механизма фильтрации. — Если что и требует какой-то регулировки, так это твои мозги. Кажется, ты все еще не можешь понять одну простую вещь: кто-то ведет отстрел блейдранеров. Не доходит? Всех поголовно. Эти люди подстроили мое убийство в прошлом году, они убрали нашего шефа Брайанта… это по их приказу тебя опять притащили сюда, в Лос-Анджелес. Вероятно, ты потребовался им для выполнения какого-то задания. — По мере того как Холден развивал свою мысль, выражение его глаз менялось. — Может, пока ты живой, даже забившись в самую глухую дыру на севере, ты остаешься ниточкой к нам, блейдранерам. По-видимому, цель заговора заключается не только в убийстве каждого отдельного охотника, но и в прекращении всякой их деятельности. В полном стирании из памяти самого понятия «блейдранер».

— Ну, ну, давай. — Из груди Декарда вырвался усталый вздох. — Только знаешь, Дейв, ведь существуют гораздо более простые способы!.. Боже мой, ты вспомни, как Брайант каждый год боролся за то, чтобы оставить наше подразделение на плаву и сохранить финансирование в общем бюджете Управления полиции. Если, как ты говоришь, заговорщики занимают столь высокое положение в коридорах власти, то почему бы им просто не прекратить ассигнования на наст Ведь в этом случае каждый блейдранер в городе вынужден будет мыть стаканы в ближайшей закусочной, чтобы заработать себе на жизнь. Далеко не у всех охотников имеются достаточные навыки какой-либо другой профессии.

— Говори только за себя…

Сигарета чуть не выпала из пальцев Холдена, когда он начал кашлять; сухой никотиновый кашель на мгновение даже согнул его. Когда он наконец разогнулся, то выглядел старым и каким-то серым. Чувствовалось, как натужно работает насос, установленный у него в груди, усиленно нагнетая воздух в легкие.

— Послушай, это в любом случае к делу не относится. Откуда, спрашивается, мне знать, почему они хотят именно убить нас, а не просто вышвырнуть на улицу? Возможно, существует нечто такое, что все мы, блейдранеры, знаем как часть нашей работы. И потому, пока мы живы, всегда есть вероятность того, что кто-то из нас проболтается. Или, может быть, они просто горят желанием вырвать с корнем само понятие «блейдранер» из людской памяти, сделать так, словно нас вообще никогда не существовало. В таком случае заговорщики никак не могут позволить нам остаться в живых и заняться каким-либо другим делом. Бог мой, Декард… — Сигарета сделала вираж, словно огненная комета, когда Холден начал гневно жестикулировать. — Если бы я знал, чего они добиваются, почему они стараются извести всех нас, блейдранеров, я, черт побери, давно бы уже на них вышел.

— Есть еще кое-что, Дейв, о чем ты не знаешь. — Когда Холден произносил свою тираду, Декард, устремив глаза вверх, смотрел на то, что когда-то было стеной этой кухни. Теперь он опустил взгляд. — Кое-что обо мне.

— И что именно?

— Мне плевать. — Декард глянул Холдену прямо в глаза. — Мне плевать, существует ли заговор с целью погубить всех блейдранеров. Может, существует, а может, и нет — я не знаю. Но у меня есть свои собственные планы. В свое время я покинул этот город, и не один; сделать это оказалось совсем нетрудно. Быть рано или поздно убитым — вот то единственное, что ожидало меня в Лос-Анджелесе. И ты заявляешь, что кто-то до сих пор пытается убить меня? Бог мой, я потрясен, я просто потрясен… Очнись, Дейв! — Он скрестил руки на груди. — Меня притащили сюда и велели выполнить некую работу. Так вот я хочу покончить с этим и снова убраться отсюда к чертовой матери. Меня кое-кто ждет.

— Да ну! Говоришь, работу? — Холден изучающе глядел на своего бывшего партнера. — Единственная работа, которую тебе кто-то мог поручить, — это охота за репликантами. Только для таких дел ты и пригоден. Значит, та небольшая работенка, о которой ты упомянул… она случайно не связана с одним из репликантов из той шайки, что сбежала в последний раз? С шестым репликантом?

— Что ты знаешь о нем?

— Как тебе сказать… — Холден пожал плечами. — Вполне возможно, что все. По крайней мере то, что тебе, Декард, наверняка неизвестно. Именно поэтому на дело тебе не помешало бы взять с собой и меня. В противном случае у тебя не будет ни малейшего шанса добиться успеха.

— Исключено. — Декард с неудовольствием замотал головой. — У меня гораздо больше шансов выследить и отправить на покой этого типа, если я возьмусь за дело в одиночку, чем вместе с таким штопаным-перештопаным неудачником, как ты.

— Подожди…

— Нет, это ты подожди. Потому что у меня нет больше времени слушать вздор, который ты несешь. Ведь тебя вовсе не интересуют поиски шестого репликанта. Сейчас ты вбил в свою башку этот сочиненный на ходу заговор и уже не в состоянии освободиться от навязчивой идеи. А меня, что бы ни случилось, не интересует раскрытие заговоров и сохранение отряда блейдранеров. Все, о чем ты говоришь, происходит в твоем мире. А мой мир не так велик и не может вместить твои бредни. И хватит об этом.

— Ты сукин сын и глупец! — От Холдена исходила сильная волна жалости, к которой подмешивалась толика злости. — Все обстоит совсем не так. Будто у тебя есть выбор, в каком мире жить!.. С чего ты взял, что какому-то Декарду позволят ускользнуть в забытую Богом и людьми дыру и зарыться там под землю? Даже если ты умудришься убрать для них этого пресловутого репликанта. Ты знаешь слишком много, они не дадут тебе уйти.

Усилием воли Декард отогнал от себя неприятную мысль.

— Я выкручусь — даже если они очень не захотят этого. Как я уже сказал, меня кое-кто ждет.

— Все это хвастовство, Декард! — Презрительная усмешка искривила уголки рта Холдена. — Да и путь неблизкий. Снаружи находится всего один челнок — тот, на котором сюда прилетел я. Не надо!.. — Продолжая улыбаться, он сунул руку в тот карман, из которого доставал сигареты, но в этот раз извлек наружу маленький никелированный пистолет. — Эта штука на тот случай, если у тебя появится вздорная мысль… одолжить его у меня.

— Я действительно об этом подумывал. — Декард повнимательнее оглядел оружие, которое сжимал в своей руке Холден. — Где взял? Это же не твой пистолет.

— К сожалению, сейчас приходится обходиться только тем, что можно найти под рукой. Этот ствол, например, принадлежит одному нашему общему знакомому — тому самому, у которого я одолжил челнок. — Холден медленно кивнул головой. — Пожалуй, ты удивился бы, назови я тебе его имя.

— Не волнуйся, меня оно не интересует. Повторяю, я выбыл из игры.

— Ты портишь все дело, Декард. Общее дело блейдранеров. — Голос Холдена зазвучал тверже. — У нас появится шанс только в том случае, если все мы объединимся. Если же мы этого не сделаем, нас просто перебьют — одного за другим.

Декард пожал плечами:

— Ну что ж, ты береги свою задницу, а я присмотрю за своей.

— Ладно, глупец! — Биомеханическая система в груди Холдена послала волну гнева, которая кровью бросилась ему в лицо. — Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Закрыв глаза и оперевшись на столешницу кухонного шкафа, Декард прислушивался к тому, как Холден с шумом покидал его тайное убежище. А несколькими минутами позже донесся отдаленный шум двигателей челнока, который поднимался вверх прямо с камней, рассыпанных вокруг здания.

И вновь воцарилась тишина. Но лишь на короткое время. Ее нарушил стук во входную дверь.

Однако внутрь никто не вошел. Декард выжидал до тех пор, пока стук не повторился. Только тогда он пробрался кое-как через наклоненные комнаты к выходу, схватил ручку и открыл дверь.

В коридоре стояла Рейчел и, наклонив голову, пыталась заглянуть внутрь.

«Нет! — Декард заставил себя отрешиться от трюков памяти. — Это не Рейчел».

— Я уж думала, что он будет торчать здесь вечно. — Сара Тирелл оглянулась, чтобы осмотреть темный пустой коридор, затем вновь обратила свой взор на Декарда. Улыбнулась. — Можно мне войти?

Глава 13

Они пришли, чтобы жечь. Дело нехитрое. Дерево и тряпки, да немного горючей жидкости для ускорения процесса.

— Сложите их там. — Руководитель группы указал на чистое пространство в нескольких ярдах от кабины челнока. — Здесь есть еще кое-что, о чем мы должны позаботиться в первую очередь. Другой человек, одетый в рабочий комбинезон, маркированный на плечах и нагрудных карманах логотипом корпорации «Тирелл», начал укладывать красные канистры на землю. Ботинки похрустывали на сухих сосновых иголках, которые в несколько слоев покрывали все вокруг. Сова, чей дневной сон был нарушен прибывшей группой, с шумом упорхнула куда-то прочь. Ее широкие крылья на мгновение словно шторой закрыли солнце.

Заслоняя ладонью глаза, руководитель группы наблюдал за полетом птицы. Сова пропала из виду в тени леса, что виднелся вдали у подножия горной гряды. Тройка челноков, на которых он и все остальные члены группы прибыли сюда с юга, ослепительно сверкала металлом под лучами солнца.

Эти люди даже не удосужились снять нашивки корпорации, видимо решив, что здесь им нет нужды маскировать свою деятельность. Единственное лицо, которое могло их увидеть и установить личность, находилось сейчас в другом месте — в городе, в котором они получили приказ.

— Нам заходить? — раздался голос сзади.

Командир группы оглянулся и увидел своего заместителя, терпеливо ожидающего ответа. Канистры были сложены в аккуратную, сверкающую на солнце пирамиду.

«Мы привезли с собой слишком много бензина», — подумал руководитель. Он отлично знал, как мала эта ветхая лачуга, но почему-то сей факт не вызвал каких-либо практических рекомендаций. Крошечного пространства, ограниченного тонкими, поросшими мхом стенами и провисшей крышей, едва хватало для обитателей. Впрочем, употреблять в данном случае множественное число было бы не совсем верно — он знал и это. Жизнь мужчины ив прошлом — женщины представляла собой переплетение сна и смерти. Достаточно было одной канистры бензина и единственной спички. Кукольный домик, хрупкая игрушка, воздушный мячик в огромном жестоком мире — такой казалась ему эта хижина.

Изнутри окно лачуги было занавешено драной тряпкой. Руководитель группы уже успел заглянуть внутрь. Сразу после того, как они прибыли, он приник лицом к холодному стеклу, вглядываясь во тьму комнаты. И даже смог разглядеть внутреннее убранство: старый календарь на плохо оштукатуренной стене, деревянный стул, опрокинутый на спинку, древняя печь, черная от копоти… И кое-что еще, даже более черное, чем печь, овальной формы, покоившееся на низких козлах из неотесанных досок. Это был гроб со стеклянной крышкой, но лежал ли кто в нем и кто именно, через окно разглядеть было невозможно.

Хотя руководитель группы знал: там лежит она. Он видел эту женщину, когда в последний раз посещал эти места. В тот раз руководителем группы был Андерссон, а сам он являлся его заместителем. Тогда они были одеты в рабочие комбинезоны без каких-либо опознавательных знаков — только таблички с именами. Логотип корпорации «Тирелл» на одежде и челноках отсутствовал. Прилетели они тогда ночью и, словно мрачные хищники, ждали, когда же их хозяйка закончит свои дела с человеком, находившимся внутри лачуги. Затем их челноки взмыли вверх, унося этого человека прочь так же, как сова уносит в своих когтях пойманную в лесу мышь.

— Здесь, снаружи, нам больше делать нечего, — произнес заместитель.

Остальные члены группы в ожидании стояли поодаль. Они никуда не спешили — постоянные сотрудники службы безопасности корпорации «Тирелл» получали плату повременно, а вовсе не за то расстояние, что могли намотать за день.

— Хорошо. — На какое-то время руководителю группы показалось, что это место — маленький лесок и хижина на опушке — погрузилось в некое магическое состояние, в котором стоят часы и не происходят никакие события. Жизнь будто замерла, как у той женщины, находящейся на полпути к смерти, как между двумя вдохами, как на границе «сегодня» и «завтра». — Пора кончать.

Возможно, прилети он сюда один, он мог бы соблюсти все подобающие случаю приличия. Но когда вокруг толпятся члены его команды, очарование этого места не может длиться долго.

— Пошли.

Руководитель группы распахнул дверь хижины, впуская внутрь яркий свет полуденного солнца, который тут же залил голые доски пола. Затем прошел внутрь, дозволяя тем самым остальным проследовать за ним в хижину.

Теперь он мог забыть об их присутствии — в присутствии ее.

Руководитель группы стоял рядом с черным гробом, в котором покоилась женщина. Под стеклянной крышкой пряди темных волос рассыпались по шелковой подушке. Веки смежены, губы чуть-чуть приоткрыты, словно в ожидании глотка кислорода, который мог бы вернуть ей жизнь, или поцелуя. Бледные руки с застывшей кровью были скрещены на груди.

Он хотел поцеловать ее. Непреодолимое желание сделать это — нагнуться и прижаться губами к холодному стеклу всего в нескольких дюймах от ее уст — возникло у него не сейчас, а немного раньше. В тот раз, когда — всего лишь пару дней назад они явились сюда вместе с Андерссоном, чтобы забрать с собой настоящего возлюбленного этой уснувшей женщины и доставить его в Лос-Анджелес, он не смог осуществить своего желания, потому что боялся что Андерссон не поймет его. Или, что еще хуже, поймет. Он прекрасно знал: Андерссон любил эту женщину, только в иной ипостаси: то же лицо, но без печати смерти.

Разумеется, это было тогда, когда сам Андерссон был еще жив. Руководитель группы как раз входил в состав той смены службы безопасности, что дежурила в задней части штаб-квартиры корпорации «Тирелл» и отдирала остатки разбитого тела Андерссона с цокольного этажа. Он догадывался о том, что случилось на самом деле, хотя официальная версия происшествия была весьма скупой. Андерссон любил живую женщину и умер за свой грех, За свою ошибку. Возможно, тем, кто любит умирающих и мертвых, будет за то дарована вечная жизнь… В глубине души руководителя на миг колыхнулся вопрос, как сейчас обстоят дела у бедняги Декарда.

Глядя на женщину, он еще некоторое время постоял возле гроба. Потом отошел назад и знаком велел своим подчиненным приниматься за дело.

— Хорошо. Выносите гроб наружу.

Это было частью приказа, полученного от двойника спящей женщины и полностью совпадавшего с его желанием. Руководитель группы проследил за тем, как люди приподняли черный гроб за расположенные в углублениях ручки и сняли его с деревянных козел.

— Осторожнее…

Они вынесли гроб с телом женщины из хижины наружу и направились к челноку. Спустя некоторое время вернулись, только на этот раз в руках у них были канистры с бензином. Руководителю группы теперь не требовалось отдавать приказ: все остальное они сделают самостоятельно, по четко заданной программе.

После того как лачуга достаточно хорошо пропиталась изнутри бензином, его люди обильно полили ее снаружи, сделав на земле узенькую дорожку из бензина от стен хижины до того места, где стоял руководитель. Вот зажег спичку и бросил ее себе под ноги. Пламя — горячий мерцающий язычок на фоне слепящего дневного света — побежало к хижине и нырнуло в темноту за открытой дверью. Спустя мгновение огонь с воем вырвался наружу через единственное окно, и яркие языки заплясали по стенам и крыше.

Люди стояли поодаль и наблюдали, как горит лачуга, до тех пор, пока не рухнули обуглившиеся доски крыши. Потом они достали из челноков огнетушители. Чтобы погасить пламя, оказалось достаточно нескольких струй. Белесый дым от пожарища поднялся вертикально в небо.

Задание было выполнено.

Из кабины челнока руководитель группы смотрел вниз на черное пятно, оставленное пожаром на земле. Челнок поднимался в небо, и очень скоро остатки сгоревшей хижины затерялись среди окружающих деревьев. Тогда руководитель повернулся в кресле, устраиваясь поудобнее, закрыл глаза и постарался мысленно удержать образ умирающей женщины.

Всю дорогу, пока они летели в Лос-Анджелес.

— Хорошее местечко ты себе нашел. — Сара оглядывала квартиру, словно проводила риэлтерскую оценку стоимости недвижимости. Она прошла в комнату. Беспорядок, царивший внутри, не произвел на нее видимого впечатления. От Сары исходила холодная самоуверенность, словно деньги — куда надежнее гравитационных сил. — Во всяком случае, примечательное.

— Мне нравится. — Декард выступал в роли радушного хозяина дома. — В нем чувствуется уют, а ведь это так важно.

— Могу вообразить. — Закутанная в пальто, с поднятым меховым воротником вокруг заколотых волос, Сара казалась полностью изолированной от все еще нагретых солнцем перевернутых стен тайного убежища Декарда. Наконец она обратила свой изучающий взор на него. — О Господи, Декард, ты похож на пугало. — Она подошла к нему и провела пальцем по оторванному рукаву краденого полицейского мундира. — Если Управление полиции Лос-Анджелеса решит заняться выращиванием фасоли, пусть смело выставляют тебя на поле. Ты прекрасно будешь отпугивать птиц.

— Что ж, не самая плохая работа.

Сара прошла вслед за ним в другую комнату квартиры, наклонив голову, чтобы не задеть боковые стойки в дверных проемах. Декард направился к одной из спален, в которой, видимо, располагалась детская — до тех пор, пока сейсмическая активность не перевернула здесь все вверх дном. На заколоченном досками окне криво висели выцветшие шторы; даже сейчас можно было различить фигурки утят и цыплят.

Декард чувствовал, что Сара наблюдает за тем, как он опустил дверцу гардероба, после чего извлек оттуда кое-что из той одежды, которую хранил здесь еще со времен службы в подразделении блейдранеров. Дело в том, что очень часто завершение какой-либо операции в зоне отнимало по нескольку дней. Холден тоже держал здесь кое-какую одежду. До сих пор где-то должен храниться его строгий, прекрасно сшитый костюм, тщательно упакованный в пластмассовый складной саквояж и пахнувший кедровым экстрактом. Но сегодня Декард саквояжа не увидел. Наконец он вылез из гардероба, держа на согнутой руке кое-какие вещи.

Стоя к Саре спиной, он стянул с себя полицейский китель и форменную рубашку. Местами одежда и портупея были пропитаны его кровью. Но Декард даже не вздрогнул, почувствовав, как она провела рукой по царапинам на его плечах — словно нервные окончания уже омертвели.

— Тебе не помешало бы промыть раны. — Голос у Сары немного смягчился. — Если, конечно, не хочешь, чтобы в них попала инфекция и произошло заражение.

Почему-то ванная комната не просто опрокинулась, а перевернулась на сто восемьдесят градусов, в результате чего плафон освещения располагался точно в центре той плоскости, что теперь превратилась в пол. Декард встал на колени возле остатков раковины, пустил воду тоненькой струйкой и ловил ее сложенными в ковшик руками. Потом осторожно смыл с тела и рук засохшую кровь и насухо вытерся, воспользовавшись для этого куском форменной полицейской рубашки, подбитой ватином.

С прежних времен в ванной чудом уцелел осколок зеркала, достаточно большой, чтобы можно было осмотреть себя. В нем Декард увидел покрытое морщинами и сильно постаревшее из-за чудовищного переутомления лицо. Глаза были красными, вокруг них легли черные круги. Когда, отняв руки от бровей и глубоко запавших глазниц, он сунул их под струю, вода показалась ему прозрачно-розовой.

Декард одевался в спальне и совершенно точно знал, что женщина ждет его за дверью. Новая одежда от долгого висения в гардеробе слегка попахивала плесенью. Декард застегнул на шее тугой воротник рубашки, слегка поморщившись, когда верхняя пуговица сильно надавила на кончики его израненных пальцев. Длинный плащ был точной копией прежнего; он купил себе сразу два у одного парагвайца — торговца мужской одеждой, что держал магазинчик в тесном муравейнике пыльных лавчонок в городском районе Купер-Билдинг. Декард все же решил надеть его, хотя в тайном убежище сейчас было так жарко и душно, словно все раскаленные массы воздуха из Санта-Аны вдруг устремились сюда. Скорее всего, потеря крови из бесчисленных ранок и ссадин на коже снизила температуру его тела на несколько градусов. «Или это из-за нее, — подумал Декард. — Она словно принесла с собой зимнюю стужу».

— Очень красиво, — проговорила Сара у него за спиной.

Он оглянулся через плечо и увидел, что она со скрещенными на груди руками стоит, прислонившись спиной к стене спальни. На губах у нее играла критическая усмешка. — Так вот он каков, мужчина, в которого я влюблена… Вернее, другая я. Рейчел. Скажи, а когда она впервые увидела тебя, ты был одет так же?

— Не помню. Может быть. — Декард подобрал вещи, которые извлек из гардероба раньше. — Думаю, когда мы встретились в первый раз, она вообще видела перед собой не мужчину, а полицейского. — Он завязал галстук из грубой шерсти и заправил его под воротник рубашки, все время чувствуя, что Сара внимательно наблюдает за каждым его движением, оценивает, каждое сказанное им слово. — Зачем ты пришла сюда?

Она вновь пристально посмотрела на него.

— Я решила, что должна проверить тебя, Декард. Посмотреть, как ты выполняешь порученное дело.

Вот так всегда, когда работаешь по заказу. Вероятно, она хочет, чтобы он преподнес ей голову шестого репликанта на блюдечке.

— Как тебе удалось меня найти?

— Ну, это было совсем нетрудно. Твой старый приятель Холден помог мне. Видишь ли, у него в груди сейчас функционирует прекрасная новая система «сердце — легкие». А изготовлен этот биомеханический узел на одном дочернем предприятии корпорации «Тирелл», которое занимается выпуском медицинского оборудования. Дело в том, что производство репликантов имеет много общего с выпуском искусственных органов для трансплантации людям. — Сара улыбнулась. — Я даже знаю точно, для кого изначально была изготовлена та система, которую в конце концов установили Холдену. Ведь вся продукция на подобных предприятиях изготавливается только по специальному заказу для конкретного человека. По крайней мере, должна изготавливаться, Так случилось, что в ту систему был вмонтирован миниатюрный передатчик, и сейчас он находится у Холдена внутри, как раз в том месте, где щелкают клапаны его искусственного сердца. Следовательно, куда бы Дейв Холден теперь ни направлялся, мы будем знать, где он находится. Я буду знать. Вот в общем-то и все. Я потому и не беспокоилась особенно по поводу того, что ты можешь скрыться и тогда окажется очень трудно отыскать тебя вновь. Блейдранеры прекрасно знают друг друга, правда? И у тебя наверняка голова работает точно так же, как у всех остальных твоих коллег.

— Может быть, — согласился Декард. — Только до определенной степени. Но ведь я не пошел с ним, согласна? Он, между прочим, тоже искал меня по. делу. И предлагал работу. Ну, вроде того, чтобы нам с ним снова стать партнерами. Но я не клюнул на это.

— Почему же?

— Я не нашел в его предложении ничего интересного для себя. А кроме того… — Декард пожал плечами. — У меня уже есть работа.

— В самом деле? — Сара приподняла брови. — Считай, что я оценила твою преданность. Но в конце концов… у тебя есть побудительный мотив. Верно?

Вдруг что-то промелькнуло в стороне. Декард отвернулся от Сары и понял, что это было треснутое зеркало, в котором отражалось все внутреннее пространство спальни. Он мог лицезреть свое собственное разбитое на множество фрагментов отражение. Причем изображение было таким, словно его сначала разрезали, сгребли кое-как все куски в одну кучу, затем рассортировали их и вновь собрали, только уже гораздо хуже, чем прежде.

Его размышления были прерваны внезапным звуком — свистящим вдохом, таким высоким и громким, что его вполне можно было бы принять за крик испуганного человека. В тот же самый миг что-то крепко-накрепко вцепилось Декарду в локоть — две руки, которые мертвой хваткой схватили грубую ткань плаща. Он поспешно обернулся: за него, будто в поисках защиты, пыталась спрятаться Сара, а на лице ее застыло выражение омерзения, смешанного с ненавистью.

— Черт побери, что там такое? — Она оторвала наконец одну руку от его локтя и указывала ею на дверной проем.

В дверном проеме спальни, который теперь открывался набок, на корточках сидела Прис. Вернее, то, что от женщины осталось, то, что ее обожателю Себастьяну удалось спасти от полного разложения. Истощенная фигура, почти полностью лишенная плоти, облаченная в рваное трико, с трудом удерживала равновесие, опираясь костлявой, как у скелета, рукой на дверной косяк. Красные глаза — искры огня под нечесаной копной светлых волос уже обследовали все пространство комнаты, и теперь взгляд сверлил другое создание женского пола.

— Не беспокойся. — Декард смотрел, как Прис-вторая не — разгибаясь, словно паук, пробиралась в спальню. — Она не причинит тебе вреда.

Держа голову у пола и рыская напряженным взглядом своих красных глаз по сторонам, Прис словно вынюхивала следы возможной опасности, прежде чем приблизиться к Саре Тирелл.

— Пожалуй, ты прав насчет этой твари. — Она отняла от локтя Декарда вторую руку, после чего начала рыться в глубоких карманах своего пальто в поисках какой-то вещи.

— Прис! Прис! — Трубный голос Себастьяна эхом прокатился по коридору и достиг спальни. — Не ходи туда! Пусть эти люди останутся одни…

Стоя рядом с Декардом, Сара подняла руки обе руки, сцепленные в замок. И тогда Декард понял, что именно искала она и что достала из кармана пальто — в руках она крепко сжимала металлическую рукоятку пистолета.

В тот же миг Прис-вторая встала перед Сарой, распрямившись наподобие некоего телескопического механизма, принявшего рабочее положение. Свистящее дыхание восстановленной репликантки вдруг превратилось в возглас крайнего удивления, глаза расширились, открыв плоскость пылающих огнем линз, запрятанных глубоко в глазницах. Дрожащая рука — рука настоящего скелета, — которая своими белыми пальцами-костяшками тянулась в направлении лица другой женщины, вдруг отдернулась, словно в отвращении. Рот создания широко открылся. Прис-вторая попыталась произнести какое-то слово, вернее, какое-то имя, с трудом преодолевая повреждения нервных окончаний, из-за чего язык ее ворочался с огромным трудом…

Декард пытался как-то остановить Сару, хотел схватить ее руку и отвести в сторону, но опоздал. Малейшего движения указательного пальца оказалось вполне достаточно.

Поскольку Сара в этот момент стояла в напряженной стойке, отдача от выстрела отбросила ее назад, на какое-то время прижав спиной к боку Декарда. Яркая вспышка осветила изуродованное лицо Прис-второй, которое находилось всего в нескольких дюймах от черного дула пистолета. Прежде чем его настигло временное ослепление от яркой вспышки, Декард успел заметить, как это хрупкое создание ударом пули было брошено над полом, сухие осколки лицевых костей и черепа брызнули фонтаном, а позвоночный столб выгнулся в крутую дугу, когда верхняя часть тела, потеряв опору, повисла в воздухе.

На пороге спальни пронзительно закричал Себастьян. Он опирался единственной рукой на спину плюшевого медвежонка и, нечеловеческим усилием приподнявшись, до мельчайших подробностей увидел все, что здесь произошло.

Игрушечный солдатик потолкался за спиной у медвежонка, а затем как вкопанный замер на месте, обратив свой длинный нос в сторону Прис-второй, которая улетела в угол между двумя стенами.

К горлу Декарда подкатила тошнота. В прошлый раз Прис умерла, когда в нее выстрелил он сам. Тогда ее тело с развороченным животом и вывернутыми наружу внутренностями с шумом грохнулось на пол и забилось в предсмертных конвульсиях, вызванных не столько болью, сколько освобождением от нерастраченной чудовищной энергии, которой обладала эта женщина… Сейчас вторично убитая Прис лежала неподвижно, будто сломанная, искореженная кукла — тело согнуто пополам в области поясницы, вывернутые руки свисают назад, голова поникла, демонстрируя кровавую рану под светлыми нечесаными, как у пугала, волосами… Красные глаза ее потухли, превратившись в две черные точки, словно произошло короткое замыкание в некой электрической цепи.

— Не стоило этого делать. — Подкатывавшая к горлу Декарда тошнота прошла. Теперь его охватила острая жалость — точно камень в груди, — когда он увидел, как Себастьян пытается вылезти из заплечной сумки на спине плюшевого медвежонка, стоящего на коленях, и подползти к поверженному телу своей любимой.

Сара обратила на Декарда спокойный, лишенный эмоций взгляд:

— Нет, стоило.

На другом конце комнаты Себастьян наконец добрался до мертвого тела, обнял его своей единственной рукой и теперь качал взад-вперед. По морщинам на лице текли слезы, а из глубины груди рвались душераздирающие стоны. Одной лапой плюшевый медвежонок гладил Себастьяна по плечу, тщетно пытаясь хоть как-то успокоить друга. Гусарик заканчивал подготовку мертвого тела к погребению. Макушка его старинного шлема склонилась над забрызганной кровью ногой мертвой Прис.

Декард пересек комнату и обратился к Себастьяну:

— Не могли бы вы… — он указал жестом на мертвое тело, — понимаете… ну, починить ее?

— Не говорите глупостей! — Себастьян сделал глотательное движение, пытаясь унять всхлипывания, чтобы можно было говорить. — Взгляните. Ее мозг… он разрушен. Я ничего не способен сделать. Да и никто не способен. — Он прижался лицом к тому, что осталось от его любимой. — Она умерла. Теперь уже навсегда.

Слезы Себастьяна смешивались с кровью Прис, которая вытекала из раны. Слепой взор создания был устремлен куда-то вдаль, за пределы этой комнаты; в самой глубине несфокусированных зрачков, казалось, мерцала красная искорка. Когтеподобные пальцы Прис впились в стену, и создавалось впечатление, будто остатки жизненной силы продолжают по капле вытекать из последней батарейки.

— Как трогательно! — Опять голос Сары, ее холодные слова. Оглянувшись через плечо, Декард увидел, как она кладет в карман своего пальто тяжелый пистолет. — Может быть, теперь поговорим о делах?

Он встал прямо перед ней.

— Это несчастное создание узнало тебя, да? — Он пристально вглядывался в глаза женщины, словно пытался уловить характерную реакцию даже при отсутствии такого мощного вспомогательного средства, как машина Войта-Кампфа. — Только посмотрев на тебя, она сразу поняла, кто ты.

— Сомневаюсь. — Никакой реакции: ни изменения цвета лица, ни колебаний при ответе на вопрос. — Возможно, она приняла меня за другую, за Рейчел, и решила, что обнаружила еще одного репликанта вроде себя!

«Нет. Она лишь считала себя репликантом».

Декард хотел было поправить Сару и напомнить о том, что ей и так хорошо было известно, — что Прис принадлежала к человеческой расе, — но удержался и ничего не стал говорить. В памяти опять всплыли порочащие его обвинения. Он совершил убийство, лишил жизни человеческое существо по имени Прис, которое само считало, что является репликантом. Вполне вероятно, что если бы он имел возможность подвергнуть эту женщину психологическому тестированию, то она не смогла бы успешно выдержать его.

А кем стала Прис после того, как Себастьяну удалось сохранить искру, тлевшую в умирающем мозге, и вернуть новой Прис способность двигаться? Живой или мертвой? Человеком или репликантом? Декард не знал этого. Он полагал, что когда посетил ветеринарную лечебницу Ван Несса, то говорил об этом с Исидором. О том, что у них теперь нет возможности определить какие-либо различия.

Были и другие мысли, о которых Декард не сказал ни слова. Если Прис-вторая узнала в женщине Рейчел, а не Сару Тирелл… откуда Прис вообще могла знать о существовании Рейчел? Может, это было воспоминание о сборочной линии в штаб-квартире корпорации «Тирелл», когда все репликанты серии «Нексус-6», все эти Зоры, Прис, Рои Бейти хранились вместе в каком-нибудь помещении перед отправкой в одну из колоний в далеком космосе?

«Нет, такое невозможно», — сразу поправил себя Декард. Ведь репликантов модели «Прис» никогда не существовало; репликанты этой модели существовали только в голове женщины Прис.

«А может, они познакомились где-нибудь в космосе, — продолжал размышлять Декард, — в одной из колоний ООН?» Это могло случиться, если бы Прис удалось убедить других людей в том, что она на самом деле является репликантом. Тогда она могла бы вместе с моделью «Рейчел» работать в одном из разрешенных властями солдатских борделей…

Мысленно представив себе подобную картину, Декард тут же плотно зажмурил глаза, словно хотел немедленно изгнать из головы саму возможность появления подобной ситуации. Нет, такого не могло произойти ни при каких обстоятельствах. Разве Сара Тирелл не говорила ему как-то о том, что модель «Рейчел» никогда не производилась массово, а была предназначена исключительно для личных целей Элдона Тирелла и изготовлена в единственном экземпляре? С другой стороны, Сара ведь могла и солгать ему, а проверить истинность ее утверждения не было ни малейшей возможности…

И вдруг в кромешной тьме зажмуренных глаз Декарда, словно ослепительно яркая вспышка, возникло еще одно воспоминание. Не так давно… «Я видел ее». В памяти вновь возникло знакомое до боли лицо, лицо женщины в товарном вагоне, там, в кромешной тьме под Управлением полиции. Это были бракованные изделия промышленного производства, и она находилась в вагоне вместе с другими репликантами. Эта женщина тогда плакала от охватившего ее ужаса, не имея никакой возможности выразить свои чувства, о которых можно было только догадываться по вздрагиванию ее обнаженных плеч и слезам, что текли по ее лицу, оставляя соль в уголках рта. Так, значит, все-таки существовали подобные репликанты — репликанты модели «Рейчел». Можно считать это достоверным фактом.

Если, конечно, он действительно все это видел, если это не было галлюцинацией, следствием его состояния в тот момент, когда он висел на стене бешено мчащегося вагона, охваченный страхом и сознанием собственного бессилия.

— Так как мы поступим, Декард? — Опять, словно острый нож, голос Сары. — Мы будем говорить?

Он открыл глаза. Посмотрел на нее. Или на Рейчел? А может, на ту, что беззвучно плакала за запертыми дверями товарного вагона? Видения быстро проносились в голове, сменяя друг друга. Пока не вернулось вновь нормальное зрительное восприятие.

— Нет… — Декард вздохнул. — У меня нет времени. Я еще должен выполнить одну работу. — У себя за спиной он чувствовал присутствие Себастьяна и всех обитателей этой квартиры, живых и неживых, и мертвой Прис-второй, которую крепко сжимал в своих объятиях человек, любивший ее. — Да и не о чем нам больше говорить.

— Ошибаешься. Мы обязательно должны обсудить очень многое. Немедленно. — Сара уставилась на него своим ровным, абсолютно бесстрастным взглядом. — Мне хотелось бы поберечь твои чувства, Декард. Но ты должен пойти со мной, прямо сейчас. На улице нас ждет мой челнок. Как ни прекрасно здесь, как ни вежливы здешние обитатели, мне все же хотелось бы наш с тобой небольшой разговор перенести куда-нибудь в другое место.

— С какой стати я должен идти с тобой?

— Потому что у тебя нет выбора. — Она откинула голову на меховой воротник своего пальто и вновь посмотрела на Декарда изучающим взглядом. — Либо ты сейчас же отправишься со мной, либо я уйду отсюда одна. И сообщу полиции, где ты скрываешься. Это легко можно сделать по телефону из челнока. Не сомневайся, буквально через несколько минут они будут здесь. — Сара оглядела остальных обитателей квартиры, стоявших в другом конце спальни. — Могу предположить, что они заодно выметут отсюда и всю эту грязь.

— Валяй. — Он посмотрел на Сару Тирелл с неприязнью. — Только имей в виду, что несчастный калека не совершил ничего противозаконного.

— А это не имеет значения. Его арестуют и будут держать в полиции до тех пор, пока он не признается. Ты ведь знаешь, Декард, как это делают, и даже сам не раз так поступал. Разумеется, если ты не хочешь, чтобы это случилось…

Он был в ее власти и отлично понимал это. Те времена, когда он мог послать ее к черту, вздумай она грозить ему какими-нибудь неприятностями для связанных с ним людей, давным-давно прошли. Декард почти восхищался тонкостью ее восприятия. Она знала, что он уже стал меньше блейдранером… и больше человеком. И это сделало его, Декарда, более уязвимым и легко управляемым.

— Ладно.

Он взглянул на Себастьяна, но потом решил, что не нужно ничего ему говорить. Да, собственно, и сказать-то было нечего. Засунув руки глубоко в карманы своего длинного плаща, он бросил Саре:

— Хорошо, пошли.

Холден самым тщательным образом перерыл сверху донизу всю кабину челнока, но в конце концов нашел то, что хотел, в чем очень нуждался и в наличии чего был совершенно уверен. Он нашел оружие. Теперь ему будет гораздо сподручнее говорить с этим глупым ублюдком Декардом.

«Следовало его убить, — думал Холден. — Тогда. Прямо там». Таковым, собственно говоря, и был его первоначальный план. Сейчас он испытывал отвращение к себе из-за того, что Декарду все-таки удалось ошеломить его и выкрутиться. Холдену помешал и тот факт, что в тайном убежище находились другие, вроде этого обрезанного со всех сторон Себастьяна, который все время скакал на хребте у своего медведя. Кто его знает, а вдруг этот ненормальный имел при себе оружие?

Холден покачал головой. Он отлично понимал, что сейчас ему надо вести себя с предельной осторожностью. По крайней мере, до тех пор, пока он не обретет в полном объеме свою прежнюю силу.

И свой привычный пистолет. Правда, теперь, когда он нашел в грузовом челноке приличную пушку, будет полегче. Этот пистолет был меньше и легче, но оно и к лучшему: внезапно Холден почувствовал слабость и одышку, словно установленная в его груди система «сердце — легкие» стала сдавать, не выдерживая нагрузки. Все, что произошло с ним за последние несколько часов, эту адреналиновую встряску никак нельзя было причислить к факторам, положительно влияющим на нездорового человека. Похоже, старый тяжелый пистолет мог бы свалить его с ног не хуже, чем наковальня, привязанная к спине.

Другая весьма полезная ему вещь, которую Холден отыскал под сиденьем кресла пилота, была замечательным цейсовским биноклем с большим разрешением и цепью обратной оптической связи. Правда, меню с подсказками, которое располагалось в правом верхнем углу поля зрения, было на немецком языке, но Холдену все-таки удалось включить и настроить этот прибор. А потом сфокусировать его на опрокинутом здании, в котором находилось тайное убежище Декарда и прочих блейдранеров.

Грузовой челнок был надежно спрятан за огромным куском бетона. Оставшись в своем убежище, его бывший напарник Декард небось думал, что он улетел и в данное время находится где-то на пути к центру Лос-Анджелеса. Вызывающе злобное поведение, которое с особой силой проявилось в последнем разговоре, было заранее спланировано Холденом отчасти и для того, чтобы заставить Декарда поверить: чем большее расстояние их разделяет, тем лучше. Он еще не закончил своих дел с Декардом, совсем наоборот. По-видимому, с некоторыми другими тоже предстоит разобраться.

Едва Холден успел укрыть челнок, как заметил следующего посетителя. «Она наверняка была здесь все время, ожидая, пока я уйду от Декарда». Лежа на животе, уперев локти в неровный край бетонной глыбы, Холден навел бинокль на женщину, когда она входила в опрокинутое здание, где располагалось тайное убежище Декарда. Он немного запоздал и не успел хорошенько рассмотреть ее лицо, но запомнил гладкую прическу, в которую были уложены темные волосы, и пальто с меховым воротником — это в такую-то жарищу? Наверняка с какой-нибудь охлаждающей подкладкой. Все говорило о больших деньгах. «Похоже, он все-таки меня удивил», — подумал со злостью Холден. Вполне возможно, что этот проныра Декард овладел навыками торговли и стал первоклассным дельцом.

Холден тщательно осмотрел все ящики и корпуса приборов в кабине челнока, надеясь отыскать что-нибудь вроде направленного микрофона, нечто такое, чем можно было бы воспользоваться для прослушивания разговоров внутри убежища Декарда, но вернулся на место с пустыми руками. Он прекрасно знал, что для подобных дел следовало бы иметь мощный, профессионального класса аппарат — только тогда есть надежда добиться реальных результатов. Трудность заключалась в том, что, когда блейдранеры подбирали себе конспиративную квартиру без связи с Управлением полиции Лос-Анджелеса, все окна и наружные стены ее предварительно снабжались звукопоглощающей изоляцией. Вследствие такой подготовки попытка любого злоумышленника незаметно подползти к дому и подслушать, что происходит внутри, — приложив ухо к стене или используя подходящий акустический прибор, — оказалась бы в любом случае неудачной.

Наверняка это здание было именно таким.

«Что-то они там замышляют». Разочарованный, Холден перекатился на спину, положил бинокль себе на грудь и постарался усилием воли снизить частоту ударов биомеханического сердца. Но искусственное сердце отказывалось подчиняться.

— Черт бы его побрал! — выругался вслух Холден, уставившись в безоблачное небо.

Возможно, он перегрузил свою механическую систему, и та испортилась, причем скорее всего окончательно. Он чувствовал себя все хуже и хуже по сравнению с тем состоянием, когда вместе с Бейти покидал расположенный в пустыне Центр утилизации. «Жалкие дешевые аппараты!» Его всегда удивляло, почему Управление полиции Лос-Анджелеса приобретает для сотрудников самое дешевое оборудование. Похоже, что тот врач-шарлатан, который, по-видимому, совмещал эту работу с работой автослесаря в гараже, имплантировал ему ржавую канистру из-под бензина да парочку воздушных шариков, которые оставались у него со дня рождения ребенка.

Сделав несколько глубоких вдохов, Холдену удалось добиться того, что черные точки, мерцавшие перед глазами — серьезное предупреждение о недостатке кислорода в крови и мозге, — побледнели и даже исчезли. Большей частью.

Он вновь занял место на своем наблюдательном пункте и направил бинокль на тот челнок, в котором сюда прилетела неизвестная ему пока женщина. Она оставила свой аппарат на виду, на другой стороне здания.

Холден сфокусировал бинокль на штриховом коде, который был нанесен на фюзеляж челнока. После этого установил на бинокле режим считывания и через несколько секунд на светодиодном индикаторе дисплея смог прочесть то, что его интересовало: «Секретная регистрация. Доступ к сведениям о данном летательном аппарате закрыт». Холден ничуть не удивился. Челнок самой последней модели, конструкция повышенной надежности — наверняка это чудо техники принадлежит человеку, который в состоянии заплатить в том числе и за засекречивание информации путем изъятия ее из базы данных.

Надо идти обычным путем, и успех будет гарантирован. Холден устанавливал на бинокле все более и более высокие уровни разрешающей способности до тех пор, пока не отыскал то, что ему требовалось, — прямо на трубопроводах воздухозаборников от дорогостоящих, сделанных на заказ турбин, что были установлены на челноке. Солнечные лучи отлично освещали изогнутую носовую часть аппарата, так что не составляло ни малейшего труда прочесть серийный номер изделия, присвоенного изготовителем. Повторив про себя нужную строчку с номером, Холден поспешил к своему грузовому челноку и немедленно включил компьютер на бортовой панели управления. Спустя несколько секунд он уже имел все необходимые сведения: изготовленный по особому заказу двигатель был приобретен транспортной компанией «К звездам», которая предъявила соответствующее разрешение от властей ООН.

Больше искать ничего не требовалось. Он отлично помнил, что данная компания являлась вспомогательным подразделением корпорации «Тирелл», обеспечивающим космические перевозки. Холден вспомнил даже логотип этой компании в духе советского социалистического реализма: стилизованная мужская фигура поднимает перевязанную лентой коробку к какой-то неизвестной планете. Этот логотип красуется на бортах всех грузовиков, перевозящих замороженных репликантов в космические доки Сан-Педро. Оттуда их рассылали по внеземным мирам в далеком космосе.

Итак, челнок принадлежит корпорации «Тирелл».

«Это становится интересным». Холден напряг до предела свою память. Элдон Тирелл мертв — Брайант сообщил ему об этом, когда он булькал и журчал своими трубками, лежа на больничной койке. Элдон Тирелл мертв… но разве не было у него дочери или какой-то другой родственницы, которая являлась бы его наследницей? Точно, у него была племянница. Тогда очень вероятно, что сюда прилетела мисс Тирелл, новая хозяйка промышленной отрасли по производству репликантов: специально примчалась на казенном челноке, чтобы поговорить с Декардом.

Но ведь она не знала, где находился Декард. Выходит, Декард сам каким-то образом вышел на связь с ней и договорился о встрече в своем тайном убежище. Очень может быть, что дамочка встречается с ним здесь уже не в первый раз. Бесспорным фактом можно считать лишь то, что самостоятельно найти конспиративную квартиру она не смогла бы ни при каких обстоятельствах.

Тогда следует, что та женщина — а если продолжить мысль, то и сама корпорация «Тирелл» — находится в сговоре с Декардом. А тот либо бывший блейдранер, либо ранее представлялся таковым-Холден уже сам не мог понять, где правда. Корпорация «Тирелл» и подразделение блейдранеров всегда представляли собой две антагонистические силы, поскольку если корпорация постоянно прилагала усилия для того, чтобы создавать новые модели репликантов, которые практически ничем не отличались бы от человека — кто знает, когда появились бы серии «Нексус-7» или даже «Нексус-8»? — то блейдранеры единственной своей целью имели отыскание этих репликантов и выявление тех признаков, по которым они отличались от людей. То есть налицо вечная картина никогда не затихавшей борьбы хищников и их жертв, в которой каждая из сторон поочередно превращалась то в волков, то в бедных овечек. «Так чем сейчас занят Декард? — задавал себе вопрос Холден. — Спит в обнимку со своим главным врагом?»

Его размышления были внезапно прерваны звуком, который Холден расслышал без мощного хитроумного оборудования, который прозвучал так громко, что преодолел акустическую изоляцию конспиративной квартиры. Холден инстинктивно пригнул голову, когда звук от выстрела волной прокатился над ним, эхом отражаясь от каждой бетонной глыбы. Прозвучал один-единственный выстрел, а потом вновь воцарилась тишина. Тогда Холден осторожно приподнял голову над панелью управления челноком и попытался рассмотреть, что происходит в опрокинутом здании.

«Интересно, — размышлял он, — кто стрелял и в кого?» У Декарда никакого оружия быть не могло, сомневаться не приходилось. Хотя на самом деле это не имело никакого значения. Блейдранеру не составило бы ни малейшего труда отобрать оружие у этой женщины, если, конечно, допустить, что она принесла его с собой. И если только не заявилась сюда с четко поставленной целью убрать Декарда, что и сделала при первом же удобном случае.

Заговорщики начинают ссориться между собой? Что ж, обычное дело и встречается далеко не впервые.

Кого бы ни убили сейчас на конспиративной квартире, лучше всего залечь как можно глубже и продолжать наблюдение — ведь существует некто, кто бродит вокруг с заряженным пистолетом. Разумеется, у него, Холдена, тоже есть оружие, но в своем теперешнем физически неполноценном состоянии он далеко не был уверен, что сможет поднять пистолет, точно прицелиться и выстрелить так, чтобы не дрогнула его, ослабевшая рука. Сейчас даже бинокль казался ему весом в тонну, когда он вновь взобрался на вершину бетонного обломка и навел прибор на опрокинутое здание.

Что за черт?

Холден плотнее прижал к глазам окуляры бинокля и заметил, что из дома выходят две фигуры: Декард и та темноволосая молодая женщина, которую он уже определил как новую хозяйку корпорации «Тирелл». Значит, никто из них не стрелял друг в друга — оба выглядели вполне здоровыми. Черт возьми, что же тогда произошло? Может быть, там присутствовали и другие заговорщики?

По привычно угрюмому лицу Декарда трудно было сказать, насколько дружеские отношения между этими двумя людьми… хотя женщина выглядела вполне довольной собой. Декард же приобрел свой обычный вид, знакомый Холдену еще по прежним временам, когда тот официально числился блейдранером. Он снял тот драный полицейский мундир и переоделся в гражданскую одежду, включая длинный плащ, который Холден и раньше видел на нем.

Бинокль показал, как Декард и та женщина — возможно, Тирелл — уселись в челнок с форсированным двигателем и поднялись в воздух. У Холдена появилось непреодолимое желание сразу залезть в свой грузовой аппарат и проследить за полетом их челнока, однако, подумав, он отказался от этой идеи — его машину немедленно заметят.

Он еще некоторое время следил за полетом скоростного аппарата. Потом черная точка на кончике огненной струи постепенно исчезла из вида, растаяв в потоке солнечных лучей, отражавшихся, словно от зеркала, от высоких башен в центральной части Лос-Анджелеса. Ветер со стороны Санта-Аны утих, оставив после себя атмосферу раскаленного, как в пустыне, пекла, но тишина была наполнена каким-то непередаваемым, почти не ощущаемым органами чувств трепетом, будто безмолвно понуждая к срочным действиям.

Опираясь одной рукой на землю и с трудом сохраняя равновесие, Холден наконец встал на ноги и выпрямился во весь рост. И в ту же секунду пожалел об этом, когда его захлестнула волна дурноты и головокружения — ощущение, будто эта зона вновь подверглась сильнейшему землетрясению. Искусственное сердце в бешеном ритме стучало у него в груди, он согнулся в три погибели, упираясь руками в колени. Что-то застряло в горле, и Холден едва мог дышать. Казалось, он собрал все свои последние силы, чтобы откашляться…

Когда он открыл глаза, то увидел на бетонном обломке прямо перед собой красное влажное пятно.

— Ах ты, черт…

На всякий случай Холден слегка постучал кончиками пальцев по грудной клетке, пытаясь определить, не повреждено ли что-нибудь в системе «сердце — легкие», которую ему имплантировали. Во рту стоял солоноватый привкус; пожалуй, кровь лучше проглотить, а не выплевывать. Казалось, все работает исправно — он мог свободно дышать, да и сердце пока еще билось ровно. Холден пытался сообразить, был ли этот необычный, едва уловимый дребезжащий звук плодом его воображения, или же он слышал его всегда, только не обращал внимания.

Правда, один факт был налицо. Им завладела куда большая слабость, чем прежде, он находился ближе к той грани, за которой наступит крах. Пришла горькая мысль: «Слишком жесткий ритм». Если ему и следует что-то сделать в первую очередь — о чем сигнализировало перегруженное сверх всякой меры тело, — так это лечь в постель в каком-нибудь подходящем темном и тихом месте и оставаться там, до тех пор, пока новые биомеханические сердце и легкие сами собой не перейдут постепенно в нормальное состояние, запрограммированное при их изготовлении. Но для этого у Холдена не было ни секунды времени. События развивались слишком быстро, даже подумать о передышке некогда, и не имеет совершенно никакого значения то, насколько плохо он себя чувствует. Челнок, который увозил Декарда и женщину по фамилии Тирелл, уже давным-давно исчез из виду; сейчас они, наверное, встречаются где-нибудь с остальными заговорщиками.

Холден заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы наполнить воздухом искусственные легкие, очистить мозг и вновь обрести прежнюю работоспособность. «Давай думай» — скомандовал он себе.

Во-первых, кого Декард и Тирелл убили в конспиративной квартире? Там был еще только один человек — тот маленький ублюдок с отпиленными конечностями. Холден попытался вспомнить его имя, но так и не смог. Вне всякого сомнения, этот, тройной инвалид — личность малоприятная, и все же вряд ли его убрали лишь из-за несимпатичности.

Наверняка есть какая-то другая, более веская причина. Тогда какая?

Этот обрубок работал на корпорацию «Тирелл». Что-то было еще, надо обязательно вспомнить… Он был… биоинженером! Холден кивнул головой, как бы соглашаясь. И тут он все вспомнил, словно перед глазами появилось личное дело этого субъекта. Главным образом тот занимался репликантами. А если говорить конкретнее, участвовал в разработке репликантов серии «Нексус-6» для корпорации «Тирелл». То, что нужно.

Выходит, этот биоинженер что-то знал. Причем не просто «что-то», а был посвящен в какие-то особые обстоятельства. Коротышка с одной конечностью и слезящимися глазами был в курсе конструкции и производства — причем до мельчайших деталей — репликантов серии «Нексус-6». И, зная слишком много о том, что другие люди хотели бы навечно оставить в строжайшем секрете, он превратился в человека, которого надо было уничтожить любыми средствами.

Мысль пришла, словно внезапное озарение, как будто темные облака, которые собирались над Тихим океаном, — Холден видел их, когда летел сюда, — вдруг разверзлись и сквозь них стрелой пробился луч ослепительного света.

Ну, конечно, именно это было известно тому маленькому бедняге. И именно поэтому его убили…

Проблема состояла в том, что озарение пропадет впустую, если не появится возможность как-то воздействовать на ситуацию. Ему нужна помощь. В нынешнем состоянии он ничего не может сделать в одиночку, как бы ему этого ни хотелось.

Небо вновь прояснилось. Челнок с Декардом и Тирелл был уже далеко, исчез даже красный инверсионный след. Холден повернулся и зашагал к своему аппарату, медленно и осторожно, сберегая силы для решающей схватки, на которую уже направил все свои помыслы.

Глава 14

— Пойдем, ребята. — Он оглядел пустые помещения, когда-то переполненные настоящей жизнью. Теперь здесь царила тишина. — Нам нужно торопиться.

Они сделали все возможное, чтобы оттереть кровь со стен, напоминавшую о смерти его верной возлюбленной. Со второй ее смерти», — напомнил себе Себастьян. Ему стало еще печальнее от мысли о том, что бедной малышке Прис пришлось пройти через все это дважды. Несправедливо: она никогда никому не делала больно, по крайней мере, очень больно.

У Себастьяна не хватило духа вынуть батареи из тела с размозженным мозгом, выключить тумблеры и реле, заставлявшие конечности слабо шевелиться. «Должно быть, она уползла», — печально подумал он. На помойку зоны, чтобы лечь там среди других сломанных, брошенных вещей, обломок среди обломков. Какая бы слепая искорка ни теплилась внутри Прис, она погаснет в окружении пепла, тряпья и переломанных костей Вселенной.

Полковник Пушистый и Скрипучий Гусарик вернулись туда, где они оставили его, и низко склонились над товарищем, приблизив свои лица; Себастьяну пришлось слегка отвернуться, чтобы длинный нос Гусарика не ткнул ему в глаз. Он знал, что они делают. Всеми органами чувств, которые он встроил в них — в основном оптико-зрительными, хотя круглые мохнатые уши плюшевого медвежонка были гораздо чувствительнее человеческих, а у Гусарика в нос действительно были вставлены дополнительные обонятельные рецепторы, — они пытались установить, в каком состоянии он находится, физически и психически, ведь им было отлично известно, какая трагедия случилась.

Себастьян чувствовал себя так, словно единственный орган, которым он не смог пожертвовать, его сердце, был выскоблен из щуплой груди. Гусарик и Полковник сознавали, что их дом посетила смерть, пришедшая на каблуках-шпильках, и вырвала одного из них, вырвала из мира живых, утащив в то, другое место, где садятся батарейки и в глазах-пуговках гаснет свет. Они переживали и боялись, что и Себастьян отправится туда же.

— Все в порядке.

Протянув руку, Себастьян почесал за ухом плюшевого мишку. Гусарик был менее склонен к нежностям, и уж раз он подошел к Себастьяну так близко, значит, микросхемы под его остроконечным шлемом пребывали в значительном расстройстве.

— Не нужно беспокоиться обо мне. Со мной все будет хорошо.

Наверное, ему следовало бы недоумевать, откуда они научились подобному поведению; оно не имело никакого отношения к тому, что он заложил в их программу. С самого начала предполагалось, что это будут два веселых паренька, счастливые создания, лучи солнца в его угрюмой жизни. Себастьян спаял логические элементы так, чтобы плюшевый медвежонок и игрушечный солдатик могли постигать новые аспекты окружающей их действительности и на основе этих данных модифицировать свое поведение. Но эти нежные сердечные причитания и суета были чем-то другим. А были ли?

Об этом предстоит подумать там — где бы это ни было, — куда они направляются.

Гусарик помог Себастьяну закрепиться ремнями в сумке на спине Полковника. Провиант, батареи и другие предметы первой необходимости уже были уложены на салазки с лямками, используемые обычно для собирания гуманитарной помощи.

— Обождите минутку, ребята. Мне нужно оставить послание.

Плюшевый мишка, горящий желанием тронуться в путь до наступления темноты, затопал ногами.

— Попридержи коней, — успокоил его Себастьян. — Это займет всего минуту.

Он заставил Полковника подойти спиной к самой большой стене помещения. «Из нее получится превосходное полотно», — подумал он; эти ребята всегда так заняты и спешат, приходя, уходя, убивая друг друга, а он совсем не хочет рисковать тем, чтобы его слова остались незамеченными. Используя баллончик с черной краской из набора для юных любителей рисовать на стенах, найденный на помойке несколько месяцев назад, Себастьян принялся тщательно выводить по буквам то, что он собирался сообщить:

«Дорогой мистер Декер… — Так, он слышал, называла того мужчину женщина. Прикусив губу, Себастьян продолжал: — Мы с друзьями уходим. Здесь слишком много болезненных воспоминаний».

Это было сказано чересчур мягко. Себастьян вздрагивал каждый раз, когда в его мыслях, прокручивалась картинка: бедняжка Прис, летящая по воздуху с размозженной выстрелом головой»…

«Спасибо за то, что не убили заодно и нас».

Оглядев на стене эти буквы с расплывающимися краями, он тотчас же пожалел о том, что написал их. Логика хромала; люди, в общем-то, и так не должны пытаться убить своих ближних. Но времени переписывать послание не было; медвежонок уже не находил, себе места.

Себастьян поспешил закончить надпись: «Надеюсь, вы найдете то, что ищете. С наилучшими пожеланиями, Себастьян».

Сойдет; баллончик все равно почти закончился. Себастьян испачкал черной краской свою единственную руку; выбросив баллончик, он вытер потеки о комбинезон с заколотыми булавками рукавом и штанинами.

— Ну все, все. Теперь можно идти. — Полковник Пушистый заспешил к двери, и Себастьян затрясся вверх-вниз в сумке у него на спине. — Полегче, а не то у меня голова оторвется!

Очутившись снаружи, трое друзей направились на восток, сопровождаемые собственными тенями. Медвежонок резво трусил вперед, когда Себастьян оглянулся. Вдалеке едва различались темные башни небоскребов Лос-Анджелеса, залитые кроваво-красным закатом. «Наверное, жизнь наполовину удалась», — подумал Себастьян. Он нашел здесь настоящую любовь, мечту своего сердца, и снова лишился ее. «И все же хоть некоторое время она у меня была».

Он отвернулся, прижавшись щекой к голове плюшевого медвежонка, и закрыл глаза, но долго не мог заснуть.

Темнота и жизнь — царило и то, и другое. Город перешел к ночной части цикла. «Время, когда все твари выползают из нор», — подумал Холден, глядя из кабины грузового челнока на ковер огней, застилающий землю.

Покидая зону разрушений, он выработал общий план действий. Обстоятельства — убывающие силы, перегруженное искусственное сердце, легкие, начинающие тревожно шипеть и посвистывать, и, в довершение ко всему, черные точки, словно снежные хлопья на негативе, туманящие его взгляд, — диктовали, что ему нужна помощь. Не потом, когда все успокоится, а сейчас. Чтобы все произошло так, как хочет он, — активное действующее лицо исторического процесса или хотя бы части его; недышащее растение, прикованное капельницами к больничной койке.

Когда грузовой челнок зашел на второй круг над центром Лос-Анджелеса, Холдену явилось жуткое видение: его биомеханические органы достигают предела износа и переходят в режим пониженного энергопотребления, частичную отключку, как раз чтобы он, живой, но без сознания, оставался в пилотской кабине. Еще хуже, чем в больнице. Нечеловеческое существо, оживляемое насосами и искусственно накачиваемыми препаратами, одетое в его костюм и имеющее его лицо, обреченное вечно кружить по небу курсом, который он установил еще тогда, когда функционировал мозг, — дни и ночи, во все времена года, под палящим солнцем и колотящим по прозрачному куполу кабины муссонным дождем, с пустыми невидящими глазами, скрытыми под гнутым стеклом…

«Ну, положим, не вечно», — с мрачным облегчением подумал Холден. Наверное, через какое-то время полиция собьет кружащий по небу челнок, хотя бы за нарушение правил движения. А если ему все же позволят летать, рано или поздно он израсходует топливо и рухнет на улицы города. Холден представил себе, как какой-нибудь полицейский, поставив ногу в высоком ботинке на обломки, едва доходящие до бампера его машины, будет выписывать штраф за стоянку в неположенном месте.

Ночь окончательно укутала город, оставив только темно-фиолетовую полоску на горизонте, последний след солнца, скрывшегося за скалистым краем сгущающихся туч. Настала пора продолжить разработку подробностей плана, на котором он остановился. Уж если ему нужна помощь, чтобы спастись от смерти или небытия, остается только пойти в одно место, обратиться только к одному человеку. Об Управлении полиции не может быть и речи.

Нельзя описать, как прогнила вся структура Управления; любой, с кем он заговорит, может оказаться одним из тех заговорщиков, которые считают по каким-то своим зловещим причинам, что хороший блейдранер — только мертвый блейдранер. Что касается Декарда — похоже, такой же мишени, как и все остальные… от него тоже не будет прока. По многим причинам. Холден провел немало времени, обдумывая некоторые из них.

Протянув руку к приборной панели, он отключил автопилот. Завершился еще один круг над городом, вернувший машину к густо застроенным лачугами району Лос-Фелиц. Взяв штурвал управления в руки, Холден повел грузовик вниз к дому, где когда-то жил его бывший напарник.

Он сидел, застыв в кресле пилота, на взлетно-посадочной площадке на крыше здания, и между его ладонями и бесчувственным металлом штурвала скапливалась пленка пота. «Вперед, — толкало что-то глубоко внутри. — Чего ты ждешь? Не отступай теперь». Холден приписывал гнойный узел страха в желудке плохому функционированию своих новых легких, отчего питаемый ими мозг откликался на недостаток кислорода животным ужасом, хотя прекрасно осознавал, что трусливое тело находится в союзе с холодным рассудком. Он оставил Роя Бейти в квартире внизу, прикованным наручниками к трубе за унитазом; одно только мысленное воспроизведение пленки с извергающим проклятия и мечущимся на короткой цепи Бейти, подобно некоему зловещему симбиозу быка и шершня, пустило заряд адреналина по полиэтиленовым клапанам его сердца. А теперь он собирается вернуться и сказать Бейти, что они с ним снова друзья? «Удачи тебе», — нашептывало сомнение.

— Лучше скорее со всем покончить. — Его собственный голос.

Открыв кабину челнока, Холден выбрался наружу.

В квартире его ждала загадка: наручники находились на месте, сверкая хромом под белым фарфором, но Рой Бейти исчез. Холден опустился на колени, изучил наручники, встал, увидел в зеркале свое озадаченное лицо. Искусственный свет флюоресцентной лампы придал щекам и лбу еще более предсмертный землистый вид.

«Он сбежал», — подумал Холден. Несомненно, хотя нет ни малейшего намека на то, как это произошло. Здание было построено весьма хлипко — некоторые его части, внешне похожие на бетон, на самом деле были сделаны из упрочненного пенопласта, так что даже старик вроде Бейти мог спокойно выдернуть трубу из стены ванной комнаты. Но он уж конечно же не стал бы хлопотать о том, чтобы вставить трубу на место, залепляя ее зубной пастой и мылом. К тому же, в этом случае наручники до сих пор болтались бы на запястье у Бейти, а не на трубе.

Продолжая вертеть эту мысль в голове, Холден, выключив свет, вышел в коридор. И тут же оказался отброшен к стене, да так, что воздух со свистом вырвался из легких, а новое сердце забилось в лихорадочных спазмах.

— Глупый сукин сын, мне следовало бы убить тебя. — Лицо Бейти — в морщинах, раскрасневшееся от яростного возбуждения — прижалось к лицу Холдена. — К слову, я так и сделаю. Надеюсь, это не явится для тебя неожиданностью.

Холден схватил запястья Бейти, силясь оторвать их от своего горла и глотнуть воздуха.

— Подожди… подожди минутку… — задыхаясь, выдавил он, болтая ногами, не достающими до пола. — Мне… нужно поговорить с тобой…

— Ни к чему. — Бейти поднял его еще выше, прижимая к стене. — Мы с тобой уже достаточно наговорились. Я так хорошо понимаю твою жалкую душонку, что мне больше не нужно говорить с тобой. Я знал, что ты придешь сюда, ко мне. Как только поймешь, что слишком глубоко увяз, чтобы выкарабкаться самому… — Кривая акулья ухмылка. — Ну что, как видишь, я заранее знаю, что ты скажешь.

Струйка кислорода проникла в горло Холдена. Его противник уставал — пока не слишком заметно, но это чувствовалось по тому, как ослабли его руки. Черные точки перед глазами Холдена, мельтешащие крапчатой вуалью, чуть поблекли.

— Слушай… это важно… — царапая сдавленную трахею, выдавились звуки. — Я не вернулся бы сюда… если бы просто нуждался в помощи…

— Да, верно. — Бейти сопроводил слова презрительным фырканьем.

— Правда… я понял… — Холден изо всех сил потянул Бейти за запястья. — Я понял… кто шестой репликант…

Бейти склонил голову набок, изучая распятую фигуру.

— О чем ты?

— Отпусти меня… и я скажу…

Прищурив глаза, Бейти еще некоторое время глядел на него.

— Ну ладно. — Он поставил Холдена на пол. Отступив назад, сложил на груди руки. — Смотри, если наплел.

Холден согнулся пополам, судорожно дыша, пытаясь наполнить легкие воздухом, опустив голову на один уровень с искусственным сердцем и ускоряя кровообмен между двумя этими органами. Наконец он из последних сил распрямился, едва удерживая равновесие, и, держась рукой за стену, заковылял к гостиной. Бейти последовал за ним.

— Все очень просто. — Холден плюхнулся в одно из мягких кресел Декарда, носком пододвинул к себе упавшую скамеечку для пианино, чтобы вытянуть ноги. — Стоит только хорошо подумать.

Онемелость членов сменялась покалыванием, по мере того как кровообращение приходило в норму. Точнее, в то, что сходило за норму.

— Шестой репликант… тот, которого до сих пор не нашли… Это Декард.

— Идиот! — Презрительно посмотрел на него Бейти. — Именно я сказал тебе это, — Он тяжело опустился на мягкую скамейку и облокотился на клавиатуру, взяв локтями два атональных аккорда. Полный отвращения, покачал головой. — Господи Иисусе, не могу поверить. Если ты беспокоишься о том, что механический насос посадил твой мозг на голодный паек — а тебе следовало бы об этом подумать, я издалека услышал, как он пыхтит, — то причины для беспокойства больше нет. Твой мозг, судя по всему, превратился в труху.

Ничуть не расстроенный, Холден погладил руками округлые подлокотники. И даже смог изобразить улыбку.

— Ну да… ты что-то говорил насчет того, что Декард может быть шестым репликантом. Но я знаю, как работает твой мозг. Тебе бы никогда не стать блейдранером. Ты слишком небрежен. Весь образ действий людей, подобных тебе, сводится к тому, чтобы кого-нибудь убить, а когда выясняется, что убит не тот, вам надо спешно расправиться с кем-то другим. И так до тех пор, пока не попадется тот, кто нужен. — Холден на минуту умолк, чтобы отдышаться. — С другой стороны, блейдранеры более разборчивы в отношении тех, кого они убивают.

— Заткнись.

Холден понял, что достал Бейти. И подался вперед, наслаждаясь той малой толикой превосходства, которую получил от перехода инициативы.

— Ну вот, видишь? — Действительно, стоило прийти сюда, рискнуть хотя бы только для того, чтобы вправить Бейти мозги, накормив его же собственными словами. — Ты знаешь, что я прав. Когда ты заявил, что Декард — шестой репликант, ты просто высказал пришедшую тебе на ум мысль. Ты не знал наверняка. Не знал?

Бейти заерзал на скамеечке перед пианино, но ничего не ответил.

— А когда я говорю, что Декард — шестой репликант, то я могу это доказать.

Холден откинулся на мягкую обивку, полный торжества.

— Продолжай. — Самообладание вернулось Бейти. — Я слушаю.

— Есть одна укромная квартира, в разрушенной мире — знаешь, та, перевернутая вверх ногами сейсмическая зона, — которой пользовались Декард, я и еще кое-кто из блейдранеров. Без каких-либо связей с Управлением; она была нужна для тайны операций. Я знал, что именно туда направится Декард. И оказался прав. — Холден с трудом сделал вдох. — Разобравшись с тобой, я отправился туда, обнаружил там его, поговорил с ним…

— Тебе следовало запереть его. Будь ты поумнее, ты не оставил бы меня там, где я мог найти шелковую нить для чистки зубов и бритву. Эти наручники — просто дерьмо, если знать, что нужно делать.

Холден пропустил замечание мимо ушей.

— Так или иначе, я немногого добился от него. Я предложил, чтобы мы с ним вдвоем определили шестого репликанта и отправили ублюдка на покой, однако Декард не очень-то проникся моим замыслом. И категорически отказал. Я ушел… но не далеко. Остался приглядывать за этой квартирой снаружи. И, разумеется, к Декарду пришел гость. Женщина…

— О? — поднял бровь Бейти. — Молодая, темноволосая? На вид шикарная?

— Весьма, — кивнул Холден. — Я решил, что это именно та, что владеет сейчас корпорацией «Тирелл»…

— Сара Тирелл. Недурная мысль.

— Некоторое время они пробыли в квартире, а затем раздался выстрел. Потом Декард и женщина вышли, сели в челнок корпорации «Тирелл» и улетели. В квартире остался маленький странный человечек. Когда-то он работал в корпорации одним из ведущих биоинженеров. Его зовут Себастьян.

— Да, знаю такого. Был по уши занят разработкой новых моделей серии «Нексус-6». Я встречался с ним, когда отбирали прототип для репликанта Роя Бейти.

— Это-то и есть самое главное, что я хотел сказать. — Искусственное сердце в груди Холдена возбужденно заколотилось. — Декард и та женщина пришили одного из немногих людей — черт, возможно, даже единственного, — кто мог бы опознать репликантов серии «Нексус-6». Зачем им делать это, если только они не хотели убедиться, что не останется никого, способного обнаружить исчезнувшего шестого репликанта? И кто обеспокоен этим больше всего, как не сам шестой репликант? Наверняка Декард. Вся чушь о том, что он вынужден был бежать на север, лишь уловка, алиби, чтобы показать, что его нет здесь, на сцене событий. Но он был здесь, расправлялся со всеми, кто смог бы его опознать. Например, с Брайантом. Это очевидно — Декард убил единственного человека, видевшего оригинал донесения о побеге, сделанного властями колонии, после того как Брайант стер всю информацию из полицейских досье. Все это только показывает, насколько дотошен сукин сын Декард; он не оставляет никаких следов.

Бейти задумчиво почесал подбородок:

— Почему Декард не убил тебя? В той самой квартире?

— Потому что у меня был пистолет, а у него в нужный момент — нет. Должно быть, тот, из которого застрелили Себастьяна, принесла эта женщина, Тирелл.

— Хм-м, — задумчиво кивнул Бейти. — Похоже на правду. — Он пожал плечами. — Слушай, я рад, что ты пришел к тем же выводам…

— «Выводам», черт побери!

— Ну хорошо, хорошо, — поднял руки Бейти. — Признаю: я действую в основном по наитию, а не разумом, верно. Но твои слова подтверждают мои догадки в отношении Декарда. Так что это наверняка правда, не так ли?

Холден немного расслабился. Ему удалось смягчить настроение Бейти, словно перевести его в более миролюбивую часть маниакального поведенческого спектра. «Теперь он похож на ручного волка», — . подумал Холден. Важно не выказывать страха, давая понять дикому зверю, кто главный.

— Теперь, — сказал Холден, — когда личность шестого репликанта установлена, нужно лишь решить, что мы будем делать….

Он подался вперед; Бейти, сидящий на скамеечке для пианино, последовал его примеру. Их головы почти соприкоснулись, дыхание слилось. Где-то в дальнем уголке сознания мелькнула мысль: «Именно это и называют словом «заговор».

Костры в ночи настраивают на праздничный лад. Некоторых людей, во всяком случае. Точнее, некоторых созданий, поправился он. То, что плясало под ним в виде мерцающих языков пламени и искр, взлетающих в огромных столбах дыма, перешло на короткую джигу, полную не столько танцевального мастерства, сколько энтузиазма.

— Эй! — Себастьян крепче вцепился в шею плюшевому медвежонку, чтобы не выпасть из сумки на спине. — Поспокойнее, хорошо? А не то у меня начнется морская болезнь.

Скрипучий Гусарик тоже заметил костер.

— Что это? Что это? — указывая в ту сторону, подпрыгивал он на месте. — Что это за неразбериха, Себастьян?

— Точно не знаю.

Бронзовая подзорная труба лежала среди поклажи, которую тащили плюшевый мишка и игрушечный солдатик. Здесь, в темноте, у Себастьяна не было желания заниматься ее поисками.

— Полагаю, это люди. — Он сполз в низ сумки. — И даже много людей. Я вижу их тени.

— Гм-м… — Гусарик притих, настороженно вытянул нос, словно пытаясь унюхать природу невидимых людей. — Надо подумать!

Игрушечный солдатик на самом деле думать не умел, по крайней мере на глубоком аналитическом уровне — Себастьян не программировал в нем этого, — но он хорошо имитировал этот процесс, чему, вероятно, научился, наблюдая за своим создателем. Себастьян знал, что ему, как и раньше, придется думать за всех троих. «Хотя у меня это никогда хорошо не получалось».

Наверное, пора дать Гусарику и Полковнику Пушистому возможность этим заняться. Когда-то, совсем недавно, Себастьян думал за группу из четырех человек, включая еще и Прис; хотя даже когда она была жива (действительно жива), девушка не принадлежала к числу тех, для кого мыслительный процесс является предпочтительным способом преодолевать невзгоды. Чего же он достиг своими размышлениями? Смерти, по крайней мере, в отношении Прис, смерти полной и окончательной. И своей собственной, если уж на то пошло, так как он превратился в увядшее безногое, однорукое создание, похожее на пустую скорлупу, после того как искра его жизни угасла вместе с лихорадочными бегающими красными глазами Прис. Игрушечный солдатик. с носом, как у Пиноккио, сделать хуже уже не сможет.

Себастьян подождал еще, но Гусарик молчал. Полковник Пушистый обернулся через плечо с застывшим, испуганным выражением в глазах-пуговках.

— Ну хорошо… — вздохнул Себастьян, сознавая, что все они зависят от него. — Давайте обмозгуем ситуацию. Здесь, в ночи, надо бояться того, что не видишь. Правильно? — Плюшевый медвежонок и игрушечный солдатик кивнули. — Эти люди, кто бы они ни были… — указал он рукой на сияние вдали, — похоже, им все равно, видим мы их или нет. Я хочу сказать, они разожгли такой костер… Поэтому кажется логичным, что нам не следует бояться их. Вы следите за ходом моей мысли?

— Может, это дикари! — Гусарик с расширившимися глазами запугивал сам себя. — Каннибалы!

— О, перестань. Такое бывает только в плохом кино. Бредятина про постапокалипсис.

Себастьян находил свою логику достаточно убедительной. Он приказал Пушистику двигаться вперед.

— Пошли посмотрим, кто это такие. Может, они жарят шашлыки. Отличные колбаски — вам, ребята, понравится!

На самом деле они никогда не ели, но им доставляло удовольствие пользоваться своими парадными саблями, чтобы жарить что-нибудь на огне.

Это замечание решающим образом подействовало на спутников Себастьяна. Они оставили все припасы — еду, воду и батареи, спрятав их в расселину, чтобы можно было потом отыскать. Перебравшись через стену павильончика, друзья направились к кострам. Еще до того, как они смогли различить человеческие лица, они услышали одинокий сильный голос, громкий и нравоучительный. Круглые ушки Полковника Пушистого зашевелились; Гусарик, похоже, был озадачен.

— Кажется, это церковь!

Представления игрушечного солдатика были получены из старых телевизионных проповедей, но он был прав: голос действительно звучал именно так. Себастьян не мог разобрать слов до тех пор, пока они не подошли прямо к линии качающихся теней, настолько близко к огню, что ощутили лицами его жар.

— С этой мудростью просвещенные последователи способны осуществлять самые сокровенные желания.

На ящике стоял человек, одетый в белый спортивный костюм — с одним оторванным рукавом и черными следами ожогов на груди, словно он подошел слишком близко к огню или пережил какой-то взрыв, — и читал по обтрепанной книге без обложки.

— Все живые создания, вылупившиеся ли из яйца, выросшие ли в чреве, сотворенные ли метаморфозой, обладающие ли знаниями или телом, имеющие или нет органы чувств, — я приказываю вам искать избавления от этого непрерывно меняющегося состояния! — Голос мужчины становился громче и неистовее. — Тогда вы освободитесь от чувственного мира, мира без числа и предела. В действительности не существует никаких чувственных миров, ибо в умах просвещенных последователей подобные необоснованные понятия прекратили…

Около двадцати человек стояли вокруг, слушая; обычные люди с руками-ногами. Правда, все они были весьма обтрепанные — в этой местности невозможно блюсти элегантность. Несколько любопытных лиц повернулись к Себастьяну и его малорослым спутникам.

— Прошу прощения. — Себастьян поднял руку над головой медвежонка. — Не прерывайтесь из-за меня. — Служба, если она была таковой, закончилась; он не знал, должно ли было так случиться. — Продолжайте.

Мужчина спустился с ящика и подошел к ним. Наверное, духовный вожак; у него было суровое лицо, словно озаренное Богом, и косматая седеющая борода, слегка опаленная.

— Вы пришли для того, чтобы выкорчевать нас? — Духовный вожак наклонился, всматриваясь в лицо Себастьяна. — Вероятно, вы передовой дозор какой-то правоохранительной службы, возможно, той, в задачи которой входит искоренение всяких ересей, в частности проповедуемой нашей группой. Это так?

— Э… нет… — Себастьян отпрянул от проницательных глаз. — Мы, скорее, сами по себе.

— Понятно.

Мужчина выпрямился. Несколько сподвижников столпились у него за спиной, следя за разговором.

Предводитель вздохнул.

— Отчасти — скорее, даже по многим причинам — жаль. Доктрина нашей веры требует мученичества. Как сказать, последнего жертвоприношения. Без этого большая часть наших действий, если не сказать вся, оказывается напрасной.

— Ну… — Себастьян не знал, что ответить. — Полагаю, вам придется поторчать здесь еще.

— Легко сказать. Подойдите сюда.

Бородатый предводитель взял Полковника Пушистого за похожую на варежку лапу, словно та на самом деле принадлежала телу Себастьяна, и повел его к центру огненного круга, туда, где находились остальные. Себастьян заерзал в сумке, чувствуя, что становится центром внимания.

— Вот причина, по которой мы собираемся на открытом воздухе, на полях и пастбищах. Подобно первым вольнодумцам, что отвергали порочные верования правящей элиты стародавних времен. Хотя, конечно, порок — вещь вечная; Великий Обманщик просто сменил одну маску на другую.

— Понятно.

В желудке неприятно екнуло: Себастьян осознал, что набрел на гнездо лунатиков. «Вот она, удача», — мрачно подумал он. Если дела начинают идти под гору, это надолго. Такова истинная природа Вселенной.

— Сильные подавляют правых.

Предводитель погрузился в собственные мысли, хотя и продолжал говорить вслух. Его щуплые плечи обмякли под свитером, словно крылья насекомого, сворачивающиеся в положение для отдыха.

— Хотя на самом деле Обманщик, плут и угнетатель, своей жестокостью оказывает правым услугу. Парадокс. Но только через муки, через страдание можно стать человеком, предметом сочувствия. Вам все это известно, не так ли? Так, тот, кто видит лишь тех, кто страдает — Око Сочувствия, — узнает о; оно ничего больше не видит, оно слепо ко всем, кто не страдает.

Предводитель провел длинными костлявыми пальцами по бороде.

— Когда-то люди — такие люди, как мы, — страдали. Это было давно. Теперь мы превратились в причину страданий — не индивидуально, но как движение; мы стали одной из тех масок, под которыми Великий Обманщик открывает свой лик во Вселенной. И встает вопрос…

Один из внимающих, щуплый юноша с запавшими щеками, стоял невдалеке и допотопным способом, вручную стенографировал речь предводителя.

— Является ли Обманщик, причиняющий страдания, обязательным предвестником своей сочувствующей противоположности?

Бородатый зыркнул глазами. От этого взгляда и наступившей выжидающей тишины Себастьян занервничал.

— Я не знаю.

Он крепче сжал плечо Полковника Пушистого.

— Вы точно не из полиции? — с надеждой спросил предводитель.

— Совершенно точно.

— Что ж… тогда мы, как вы советуете, «поторчим» здесь. Ради тех, кто человечнее нас. Ради благословенных.

До Себастьяна внезапно дошло, кто эти люди. «Черт возьми, — подумал он, — это же «репы»— поклонники репликантов». Еще до того, как он попал в зону, до него доходили слухи, что ее посещают некоторые конгрегации истинных последователей. Ведя преимущественно затворническую жизнь, он раньше с ними не встречался.

— Послушайте, мне кажется, вы все делаете неправильно.

Он мог позволить себе оказать им — помощь; он ничего не имел против них. Отпустив медвежонка, Себастьян отмахнулся от дыма, забирающегося ему в нос и заставляющего чихать.

— Если вы действительно желаете, чтобы вас разгромила полиция, вам надо идти туда, где полиция часто бывает. Здесь торчать бессмысленно.

Легавые, вероятно, даже не хотят связываться с вами, пока вы остаетесь в подобных местах. Вам следует идти в город…

— Мы уже делали это, — заговорила более молодая и темнобородая версия предводителя. У парня были фанатичные глаза со сверкающими белками. — У нас есть свои применения для города, — грязное слово, судя по тому, как он его выплюнул. — И мы доставили туда свое послание. Не только на словах, но и на деле. Мы погребли в огне один из голосов Обманщика, и на его останках произнесли свои слова.

— Господи…

Это казалось жутким, хотя Себастьян не имел понятия, о чем именно говорит молодой фанатик. Впрочем, наверняка речь идет о какой-то преступной деятельности; эти люди религиозно одержимы и в конце концов способны на все — морально, если не в смысле практического осуществления своих замыслов. Себастьян уже начал сомневаться, стоит ли здесь задерживаться — возможно, полиция все же придет сюда. Если ее должным образом подтолкнут.

— Хотите знать мое мнение? По-моему, вам следует подумать, чего именно вы добиваетесь, — сказал он. — Ну., я насчет мученичества и всего остального.

Себастьян пожалел, что не обошел со своими спутниками костры стороной.

— Я просто не вижу, какую пользу это может вам принести. («Кроме как в ваших чугунных головах», — добавил он про себя). Не стоит стремиться вызывать на себя огонь. И вообще не стоит стремиться к плохому. Ничего великого в страдании нет; поверьте мне, уж я-то знаю. Собравшиеся переглянулись. Много значительные взгляды выражали высокую степень беспокойства по поводу незнакомцев, вторгшихся в их среду.

— Послушайте меня. — Себастьян услышал свой голос, звучавший громче и настойчивее. Словно теперь он читал проповедь. — Я знаю, о чем говорю. Страдание засасывает. Я только что потерял женщину, которую любил, вновь, во второй раз. Ее застрелили прямо на моих глазах. И она тоже была репликанткой — точнее, когда-то была…

Бородатый предводитель пристальнее всмотрелся в его лицо.

— Да, — промолвил он после непродолжительного исследования, в течение которого Полковник Пушистый, зашипев, попятился назад. — Я вижу, что ты говоришь правду. — Вожак опустил на голову Себастьяна сухую морщинистую руку. — В тебе есть что-то благословенное. Тебе дало это страдание. Ты уже почти стал человеком.

— Что ж… спасибо, наверное. — Черт возьми, о чем говорит старый кретин?

— Но тебе предстоят новые страдания. — Предводитель поднял руку в благословляющем жесте. — Ты должен завершить свой путь.

— Проклятье. — Он даже не знал, куда идет.

— Пойдем со мной. Я кое-что дам тебе.

По-прежнему сидя на спине у плюшевого медвежонка, Себастьян последовал за стариком. Гусарик засеменил следом, оглядываясь на остальных собравшихся и. подозрительно морща вытянутый нос.

— Ты не можешь оставаться с нами. — В мерцающих отблесках костра старик принялся шарить в рюкзаке, который вытащил из армейской брезентовой палатки. — У тебя своя собственная судьба. Но это поможет тебе. Святая реликвия.

Повернувшись, он вложил в руку Себастьяна прямоугольный ящичек — металлический, точнее, алюминиевый, с вмятинами и царапинами, свидетельствующими о возрасте. Когда Себастьян перевернул ящичек, внутри загромыхали другие, более мелкие предметы, металлические и, возможно, стеклянные. Он взял его так, чтобы на него упал слабый оранжевый свет. На крышке коробки виднелся знак в виде красного креста.

— Это аптечка первой помощи.

Действительно, может статься, она окажется полезной; ее нет среди снаряжения, которое они тащат за собой.

— Присмотрись внимательнее.

Себастьян послушался, буквально уткнувшись носом в металл. На крышке были выштампованы слова. Он стал по буквам разбирать их.

— «Саламандра»… нет, неправильно. — Себастьян прищурился. — «Саландер».

Вот как. «Саландер-3».

Похоже, название корабля, с которого была аптечка. Себастьяну оно показалось смутно знакомым. Возможно, межзвездный корабль, из старых исследовательских, покинувших пределы Солнечной системы.

Старик кивнул.

— Я был там… когда он вернулся. Принеся нам послание. Написанное в глазах мертвых. — Тронутая сединой: борода оторвалась от свитера; старик поднял взор к ночному небу. — Они узнали первыми. То, что когда-нибудь должны будут узнать все. Они совершили путешествие и возвратились. Они видели. И принесли послание…

— Какое послание?

Какое-то мгновение казалось, что предводитель не слышит его.

— Послание о нашем проклятии, — наконец произнес он. — Или о нашем спасении. — С усталой улыбкой он поглядел на стоящих сзади людей. — Мы пока точно не знаем.

«Пожалуй, этим вам и стоит заняться», — подумал Себастьян. Он не смотрел на старика, сосредоточившись на металлической коробке.

— Есть тот, кто знает… — Голос бородатого предводителя стал глубоко задумчивым. — Тот, кто должен знать, кто обязан знать… Но, возможно, она даже не подозревает о том, что знает.

— Кажется, это не слишком хорошо.

Запор коробки сильно заржавел; нахмурившись, Себастьян изучал его.

— Она была ребенком, — тихо проговорил старик, — когда были сделаны эти откровения. Дитя звезд, маленькая девочка… бедное создание. — Он покачал головой. — То, что девочка видела, она не могла понять. Возможно, оно и к лучшему. Ее мать и отец… я помогал вынести их гробы из корабля. Они умерли от избытка знаний. От избытка света.

— Знаний, да? — Прижав коробку к краю заплечной сумки, Себастьян надавил на запор большим пальцем. — О чем?

— О том, как меняется все вокруг, как все становится не тем, чем было прежде. — Старик обратил свой затуманенный взор на небо. — О том, как те, кто были людьми, перестают ими быть., а те, кто не был… — Его голос понизился до шепота; повернувшись к Себастьяну, старик слабо улыбнулся. — Все это очень запутано. Возможно, однажды она вспомнит… то, что видела в детстве. Откровения. То, что забыла. И тогда она расскажет об этом нам.

Себастьян не потрудился спросить, кто она такая, Ему наконец удалось открыть аптечку. Похоже, содержимое пузырьков и ампул — простые дезинфицирующие средства и антибиотики — давно высохло и стало бесполезным; он решил, что не будет особого вреда носить аптечку с собой. И ему не хотелось ранить чувства старика.

— Гм-м, спасибо. — Захлопнув коробку, он указал на нее. — За это и за все остальное.

— Ступай с миром.

Вернувшись туда, где они спрятали вещи, Себастьян приказал Гусарику уложить коробку в снаряжение. Костры «репов» погасли вдали, и Гусарику пришлось перевязывать веревки при свете звезд. При скудном свете. Подняв взгляд, Себастьян увидел короткие толстые пальцы туч, обрамленные серебром, движущиеся на восток. Он задумался, что бы это могло означать.

Глава 15

— Мне необходимо средство передвижения. — Декард склонил голову к кораблю, который они оставили у причала корпорации Тирелл». — Твой челнок подойдет.

— Хорошо, — понятливо улыбнулась Сара. — В конце концов… не можешь же ты просто ходить по улицам пешком, верно?

Он отвернулся от городских огней, раскинувшихся ниже крыши административного комплекса.

— Это ты все устроила, ты притащила меня сюда. Ты знала, что именно сделает Исидор. — Он внимательно наблюдал за ее реакцией. — Не могу только понять, почему ты хотела, чтобы так случилось.

Улыбка Сары стала печальнее.

— Позволь только заметить, что мы оба чему-то научились. Чему-то такому, чему не научились раньше. Ты ведь выжил, не правда ли? Поэтому теперь я могу быть уверена: ты способен найти нашего исчезнувшего шестого репликанта. — Движения Сары стали резкими, деловыми. — Ступай, бери челнок — я знала, что он тебе понадобится, поэтому… приготовила его для тебя. Не пытайся скрыться, покинуть город. Это неразумно. У челнока есть ограничитель радиуса действия. Окружность с центром здесь.

Ей не нужно было показывать, где именно: Декард знал, что она имеет в виду корпорацию «Тирелл».

— Попробуешь полететь дальше, и на приборной панели зажжется красная лампочка. Продолжишь полет — рухнешь с неба россыпью маленьких пылающих обломков.

Он ожидал чего-то такого. С какой стати ей доверять ему? Маленькая неблагоразумная искорка у него внутри погасла. Если бы челнок не обладал ограничителем перемещения в пространстве, Декард направил бы его прямо на север. К Рейчел, спящей, умирающей и ждущей его. К черту Лос-Анджелес, Сару Тирелл и какого-то исчезнувшего шестого репликанта.

— Не беспокойся, — сказал Декард. — Я верну тебе все имущество компании в целости и сохранности. За исключением шестого репликанта. Возможно, он окажется немного избит, когда я кину его к твоим ногам!

— Вот как? — подняла она бровь. — Рада, что ты выказываешь такой энтузиазм к порученному делу.

Развернувшись, Сара направилась к лифту, который спустит ее в недра корпорации. Остановившись, она оглянулась:

— Я буду ждать. Я ввела твой код в охранную систему. Так что ты сможешь попасть прямо сюда… когда будешь готов.

Декард окликнул ее:

— И все? Мне казалось, ты хочешь о чем-то поговорить.

— Пожалуйста… — Она нажала на кнопку, и серебряные двери отворились. — Мне тоже случается пользоваться отговорками, Декард. Я просто хотела увидеться с тобой. Только и всего. — Сара зашла в кабину лифта и ладонью придержала дверь, не давая ей закрыться. — Ты занимаешь мои мысли. Возможно, я хотела узнать, занимаю ли я твои.

Она отдернула руку; двери закрылись, лифт тронулся.

Через некоторое время Декард уже летел по ночному небу над раскинувшимся внизу ковром городских огней. По обе стороны от него по своим делам проносились полицейские корабли; их радары или не засекали челнок корпорации, или выдавали на экраны компьютеров ответ «важная персона» со столь высоким приоритетом, что корабли предпочитали пролетать мимо.

Городские небоскребы находились прямо под ним. Декард выглянул из бокового иллюминатора и увидел темноту более насыщенную, чем затянутое облаками небо. Разрушенная зона, с ее разбитыми зданиями и пустыми шоссе, похоже, входила в сектор полета челнока. Хорошо. Декард по-прежнему нуждался в месте, где мог бы отдохнуть и сосредоточиться, тщательно все продумать — как он делал до того, когда появилась Сара Тирелл и увезла его лишь для того, чтобы отдать челнок.

Вдали висело красное сияние, мерцающее и дрожащее; судя по всему, где-то в зоне разгорелся пожар.

Прямо под лезвием из стали и бетона, по диагонали пересекающем зону, чернели знакомые очертания перевернутого здания, где находилась конспиративная квартира. Декард сбавил высоту, сделал круг, затем опустился на небольшое расчищенное место рядом со зданием. Выйдя из кабины и зашуршав сапогами по битому кирпичу и кускам ржавого железа, привел в действие систему защиты челнока и наглухо запер пилотскую кабину. Этот ночной час облюбовали воришки, снимающие мелкие детали; Декарду не хотелось по возвращении найти свой челнок полуразобранным. Положив в карман маленький пульт, который дала ему Сара, он направился в неосвещенный подъезд здания.

Конспиративная квартира по-прежнему пахла смертью, и запах ее действовал на какие-то рецепторы, не входящие в систему обоняния. Так впитывается в стены остаточное электричество, когда электроэнергию отключают за неуплату счетов. Приблизительно то же самое случилось с Прис: она не просто иссякла — плохой эвфемизм, — а была насильно отключена от питания. Все батареи вынуты, в разъем над глазами вставлена новая, высасывающая псевдожизнь, а не дарящая ее. Этот образ давил на мозг Декарда; он заставлял его чувствовать себя так, словно всю свою карьеру блейдранер провел каким-то зловещим электротехником.

Бывший блейдранер, напомнил он себе, распрямляясь после того, как поднырнул под входную дверь квартиры. Вот это не изменилось, хотя его и наняли для выполнения еще одной работы. Протянув руку, Декард опустил дверь и запер ее. Вновь становиться убийцей не хотелось даже сильнее, чем тогда, когда на него давил Брайант. Незавидная перспектива — искать и убивать, искать и убивать, пока не кончится список бежавших репликантов. Теперь ему предстояло иметь дело лишь с одним. «И мне уже известно, — подумал Декард, стоя неподвижно и давая глазам привыкнуть к темноте, — кто это такой».

Он прошел по квартире, вытянув руки, в поисках выключателя генератора. Этот коротышка Себастьян и его друзья передвинули все вещи; впрочем, у них на то не меньше прав, чем у всех прочих.

Он замер, уловив посторонний звук.

— Все так просто, даже неинтересно.

Декард узнал этот голос — он слышал его совсем недавно, — но ему не дали возможности ответить. Послышался новый звук — что-то твердое и тонкое резануло воздух; Декард согнулся пополам от боли, когда этот предмет ударил его в солнечное сплетение. Следующий удар свалил его с ног.

Зажегся свет. Декард, судорожно втягивая воздух, обнаружил себя лицом к лицу с Дейвом Холденом, стоящим над ним с ножкой от кухонного стула в руке.

— Черт побери… — удалось выдавить Декарду.

— Это за то, что ты так долго водил меня за нос; — Ножкой стула Холден прижал его к стене. — Не только в последний раз, когда мы с тобой здесь беседовали, но и прежде. — Он сильнее надавил на ножку. — Должно быть, когда я уходил, ты просто трясся от смеха.

Поднявшись на колени, Декард рукой отмахнулся от ножки стула.

— Не понимаю, черт возьми, о чем ты.

— Поймешь. — Отступив назад, Холден крикнул через плечо: — Эй, иди сюда. Я уже поразвлекся. — Он вновь перевел самодовольный взгляд на Декарда. — Это доставит тебе удовольствие, дружище. Настоящий подарок из прошлого.

Поднимаясь на ноги, Декард услышал, как кто-то еще выходит из дальней комнаты конспиративной квартиры. Иметь дело с двумя противниками будет сложно; с Холденом он бы справился, невзирая на ножку стула. Бывший его напарник выглядел таким же хилым, как и во время последней их встречи; биомеханическое сердце в груди шумно хлюпало, пытаясь выполнить свои функции.

Кем бы ни был тот, кто шел на помощь Холдену, он вселил в него уверенность. Улыбнувшись, Холден отшвырнул свое жестокое, но крайне неэффективное оружие.

— Поздоровайся. — Холден кивнул головой в сторону двери в противоположном углу комнаты. — По-моему, вы знакомы. По крайней мере, отчасти.

Декард посмотрел в указанном направлении…

И почувствовал, как слова помимо воли вырвались из его уст:

— Господи Иисусе…

Волна адреналина ощутимым ударом пронеслась по телу, заставив напрячься спину. Некоторое время изумленный мозг Декарда крутился вхолостую.

Поднырнув под дверь, мертвец прошел в комнату, застегивая молнию на ширинке.

— Знаешь, гости всегда приходят тогда, когда у тебя нет желания их принимать. — Выпрямившись, Рой Бейти сверкнул маниакальной улыбкой. — Эй, я тоже рад тебя видеть.

— Нет… — Декард непроизвольно шагнул назад от этой улыбки, шаря руками в исках равновесия. — Ты мертв… Я точно знаю. Я видел, как это произошло…

Ролик воспоминаний в ускоренном темпе прокрутился у него в голове — струя воды, смывающая кровь с ржавого железа, обтрепанный белый голубь, эта крылатая городская крыса, взмывающий в небо из разжавшейся руки — руки, которая больше ничего не сможет взять.

— Ты мертв, Бейти…

— В общем-то и да и нет. — Образ Бейти — Декард все еще не определился, действительность это или галлюцинация — рассудительно пожал плечами. — Моя копия мертва — черт, множество моих копий мертвы! — но я жив. Как оказалось, оригинал более долговечен.

— Такова правда, Декард. — Освободившаяся рука Холдена скользнула в карман и извлекла пистолет, тот самый, что был у него прежде. — По крайней мере, я так думаю. Пока. Этот парень является прототипом всех репликантов типа «Рой Бейти». В том числе и того, с которым ты уже встречался раньше.

Подобное объяснение имело какой-то смысл. Присмотревшись внимательнее к стоящей перед ним фигуре, Декард разглядел, что этот человек старше того, что живет в его памяти. И биологически, и хронологически старше — высохшие руки, обвисшая кожа на шее, морщины, что оставляет на лице проходящее время… Репликант Бейти никогда не достиг бы подобной стадии; этого не допустило бы встроенное четырехлетнее ограничение срока жизни. Если только — Декард решил, что такая возможность существует, — если только в него не встроили что-то, продляющее существование сверх жестко ограниченного времени.

Человек или нет тот Рой Бейти, что ходил сейчас по комнате, Декарда волновало не сильно. Потрясение от того, что он снова увидел это улыбающееся лицо, прошло. Теперь его беспокоил только пистолет в руке Холдена и то, что между двумя мужчинами, судя по всему, царило согласие.

— В чем дело? — Декард переводил взгляд с одного на другого. — У меня такое впечатление, что вы пришли сюда не из желания со мной просто поздороваться.

— Верно. — Холден нацелил на него пистолет. — Мы тебя забираем, Декард. Сдадим тебя в ближайший полицейский участок.

— На каком основании? Административное правонарушение?

Если этим двоим неизвестно о том, что его объявили в розыск за убийство оказавшейся человеком Прис, сам он им ничего не скажет. Декард не мог поверить, что эти два вольных стрелка состоят в штате полиции Лос-Анджелеса; возможно, с ними стоит блефовать.

— Ладно, я без позволения воспользовался челноком Управления, покинув город, — за такое нарушение не вешают. Компенсацию можно получить из денег, которые я заплатил в пенсионный фонд.

— Хватит трепаться, — с отвращением покачал головой Холден. — У репликантов нет пенсионного обеспечения.

— О чем ты?

Мужчины переглянулись, обменялись улыбками и снова посмотрели на Декарда.

— Ты репликант. Тебе это известно, а теперь это известно и нам. Для тебя уход на покой — отнюдь не пенсия.

— Знаешь, Рой, я, честно говоря, не понимаю, зачем продолжать. — Свободной рукой Холден почесал подбородок. — К чему терять время на разговоры с этой куклой? Он репликант — мы уже установили это, — так почему бы нам просто не пришить его прямо сейчас? Тащить в участок мертвеца будет ничуть не труднее. Даже проще.

— Не мели ерунды. — Бейти был чем-то озабочен. — Дело не только в том, что это репликант, сбежавший на Землю. Он — единственная ниточка к заговору против подразделения блейдранеров. Если мы прикончим его прежде, чем сможем вытрясти то, что ему известно, как нам установить, кто стоит за убийством Брайанта и за всем остальным?

— Да-а, ты прав… — Похоже, с Холденом что-то произошло. Его взгляд сосредоточился на какой-то точке на дальней стене квартиры, лицо и шея побелели, лишившись краски, словно части, вставленные врачами, вдруг прекратили действовать. — Подожди минутку.

— Нам даже в участок его нельзя отвести до того, как мы выведаем у него что-нибудь. — Голос Бейти все настойчивее давил на собеседника. — Надо узнать, кто в полиции участвует в заговоре. Иначе может так случиться, что мы придем туда и передадим Декарда тем людям, с которыми он работал. И нам надерут задницы.

— Я же сказал, подожди…

Холден дрожащей рукой попытался отмахнуться от Бейти.

Декард переводил взгляд с одного на другого. «Дряхлые старики», — понял он. Все равно что иметь дело с мобильным отрядом дома для престарелых.

— Ребята, вы совсем свихнулись.

Сделав два быстрых шага, он подхватил с пола брошенную Холденом ножку стула. Прежде чем тот успел среагировать, Декард развернулся и выбил пистолет у него из руки. Удара оказалось достаточно для того, чтобы ослабленный Холден свалился на пол.

Второй был проворнее. Бейти устремился на него из противоположного угла комнаты; через долю секунды горло Декарда уже сдавливала рука, а на спину давил вес тела. Сцепившись, мужчины налетели на стену у двери.

Несильного взмаха руки оказалось достаточно для того, чтобы Бейти ослабил свою удушающую хватку. Морщинистое лицо оскалилось на Декарда, когда тот, положив руки на плечи своего противника, оттолкнул его от себя.

Декард покачал головой:

— Ты слишком стар для таких упражнений.

— Иди к черту… — Бейти метнулся к пистолету, лежащему в нескольких футах от него.

В считанные мгновения Декард оценил свои шансы: броситься к пистолету, пытаясь опередить Роя, или попытаться бежать. Развернувшись, он нырнул в дверь и вылетел в неосвещенный коридор как раз в тот момент, когда пуля выбила кусок штукатурки из стены у него над головой. Вскочив на ноги, Декард побежал.

Только на улице он заметил, что во время борьбы с Бейти оторвался карман куртки. Пульт дистанционного управления охранной системой челнока исчез, вероятно, остался где-то в квартире.

— Черт побери!

Декард изо всех сил ударил кулаком по изогнутому стеклу кабины.

Из здания донесся шум. Оглянувшись, Декард увидел, что Бейти, и Холден выскочили на улицу. Они уже успел. переругаться — он слышал, как они кричат друг на друга. Обогнув челнок, Декард увидел, что Холден вырвал пистолет из руки Роя; некоторое время они боролись, затем ночной воздух огласил выстрел.

Холден привалился к стене здания, зажимая яркое пятно крови, появившееся на разорванном рукаве его куртки.

— Декард! Стой!

Он услышал крик Бейти, развернулся и побежал прочь от запертого челнока. Еще один выстрел взметнул у него под ногами пыль и осколки бетона.

— Вернись!

«Пошел в задницу». Декард бежал что есть сил, стараясь быстрее преодолеть завалы мусора на улице. Сквозь тучи над головой пробивались отблески звездного света, превращая кучи старья и хлама в тусклое серебро.

Наверное, он умирает. Казалось, что его голова вот-вот взорвется, не от боли, а от потока энергии, кипящей внутри с того самого мгновения, когда он стоял в конспиративной квартире. «Этот ублюдок что-то сломал», — подумал Холден, лежа у стены заброшенного здания и зажимая рукой рану на плече. Какой-то важный механизм у него в груди, заставлявший биться сердце, внезапно забарахлил; пульс теперь колотил с удвоенной скоростью.

Ранение, скорее, было пустяковым; Холдену удалось, покачиваясь, подняться на ноги. Но его бывший напарник получит по заслугам, если удар ножкой стула и последствия этого позволят ему догнать и схватить Декарда, треснуть его головой о каменистую землю несколько раз и лишь потом подумать, что с ним делать дальше. Если только его сердце не разорвется прежде, словно перегретый двигатель, разлетающийся на куски от внутреннего напряжения. Декард воспользовался его минутной слабостью, когда биомеханическая система дала временный сбой; теперь сукину сыну: придется иметь дело с прежним Дейвом Холденом. «Лучше, чем с прежним», — мрачно подумал он.

Держась за стену для равновесия, Холден заметил на земле перед собой какой-то предмет; его искусственное сердце встрепенулось, когда он разглядел, что это такое. Пистолет — он пытался вырвать его у Бейти, но тот развернул оружие и нажал на курок, выпустив ту единственную пулю, которая уложила Холдена.

Затем сукин сын, чересчур спешащий в погоню за Декардом, выронил его и не стал терять время на поиски.

Холден нагнулся, чтобы поднять пистолет. И тотчас же осознал свою ошибку. Когда. голова опустилась ниже сердца, поданная насосом волна крови оглушила его. До потери сознания. Холден упал, крепко сжимая в руке рукоятку пистолета.

Лежа на кружащейся под ним земле, он чувствовал, как потеет ладонь, охватившая пистолет. На мгновение Холдену удалось приподнять голову; поле зрения окрасилось по краям в красный цвет, когда он обвел взглядом неровную местность.

Движение на застывшем фоне. Он увидел Декарда; больше того, он понял, что дальше репликанту и бывшему блейдранеру не уйти. Декард пересек заваленное грудами обломков пространство и выскочил прямо на заброшенное шоссе, давным-давно перевернутое землетрясением. Голая стена с дорожной разметкой устремлялась в ночное небо; человеческая фигурка в длинном плаще у ее подножия казалась совсем крохотной.

Появилась еще одна фигура — бегущая, быстро сокращающая расстояние между собой и Декардом. Грива седых волос… Бейти.

— Не спеши, Декард, все равно ты никуда не уйдешь! — разнесся в ночном воздухе злорадный крик Роя.

Холден смотрел затуманенным взором, как фигура в длинном плаще начала карабкаться вверх, цепляясь руками за трещины в вертикальной поверхности шоссе, царапая ботинками по выступам бетона и торчащим концам арматуры. К тому моменту, когда Бейти пробежал последние несколько ярдов, Декард достиг разделительной полосы.

— Не… убивай… его… — Голос Холдена прозвучал агонизирующим шепотом. — Ты должен взять его… живым…

С пистолетом в руке он оторвался от земли и встал на колени.

Это было последнее его усилие. Холден упал ничком, ничего не видя, чувствуя только холодную тяжесть пистолета и острые, как бритва, края камней, вдавившихся ему в лицо.

В глаза сыпались пыль и песок, выбиваемые башмаками бегущего вверх по мостовой Декарда. Достигнув следующего выступа, Бейти подтянулся; с ободранных пальцев на натянутые сухожилия запястий стекали струйки крови.

На какое-то время он потерял Декарда, скрывшегося на фоне затянутого облаками ночного неба, и только когда ухватился руками за верхний край, подтянув сначала одно колено, затем другое на горизонтальную поверхность, он вновь увидел его, бегущего по узкой ленте шоссе. Фундамент мостовой раскололся во время землетрясения, оставив пустую темноту по обе стороны полосы в метр шириной.

Бейти увидел зияющую пропасть перед фигурой в длинном плаще — часть мостовой давно обвалилась. Декард застыл, едва не сорвавшись с потрескавшегося края; бросив взгляд на преследователя, он отошел назад, чтобы разбежаться перед прыжком.

Этого промедления оказалось достаточно: Бейти бросился вперед, хватая вытянутой рукой ногу Декарда, готовую оторваться от ровного края. Они упали, и Рой ударился плечом о бетон, схватив правой рукой колено противника.

Перекатившись на спину, Декард уперся рукой в лоб Бейти, сталкивая его к краю.

Послышались грохот и скрежет. Удар от падения двух тел оказался сильнее, чем смогла выдержать секция мостовой; паутина трещин на вертикальной поверхности внезапно стала чаще, куски бетона начали отрываться от проржавевшего металла. Бейти почувствовал, как внизу раскрывается бездна, а ночной воздух становится осязаемым от серой пыли, забивающей рот и нос.

Секция мостовой, рухнув, вырвала щиколотку Декарда из его руки; Бейти перекатился на плечо, отчаянно хватаясь за кривой прут, который торчал из обломанного края. Что есть силы изогнув шею, он увидел, как переплетенный металлом бетон падает вниз с нарастающим гулким грохотом.

Бейти удержался и, протянув вторую руку, вцепился в узкий край мостовой. Подтянувшись, забрался на нее, оцарапав грудь об арматуру. Падение средней секции увлекло с собой еще один слой вертикальной стены, оставив лишь подобную натянутой веревке полосу шириной в несколько дюймов.

Стоя на коленях и одной рукой держась за край, чтобы сохранить равновесие, Бейти дождался, пока пыль осядет, пропуская скудный лунный свет, и посмотрел на ставшую еще более широкой расселину.

Декарду тоже удалось удержаться, уцепившись за противоположный край расселины, и теперь он вползал по ней на горизонтальный участок, по обе стороны от которого зияла пустота. Бейти видел, как Декард осторожно встал на ноги, раскинув руки в темноте, попятился от пропасти — и вдруг замер на месте.

Идти дальше было некуда. Секция шоссе, на которой он сейчас стоял, была меньше двух метров длиной — узкий островок, возвышающийся над обломками.

Декард посмотрел в провал под ногами, затем снова перевел взгляд на непреодолимую пропасть между собой и преследователем.

В воздухе разнесся новый грохочущий звук, грозовые тучи опустились так низко, что едва не давили Бейти на плечи. Он ощутил треск электрических разрядов в атмосфере.

— Никуда не уходи, Декард!.. — Крик, затем улыбка, которая, как знал Бейти, гораздо больше смутит загнанную в ловушку фигуру напротив. — Я иду к тебе.

Выбравшись на горизонтальный пятачок после того, как участок дороги провалился под ногами, Декард долго не мог отдышаться. Кровь бешено стучала в висках, а он стоял, глядя через зияющую пустоту на фигуру на противоположной секции мостовой. Несколько капель дождя, согретых до температуры крови, упали на лицо; Декард все стоял, наблюдая, как Бейти осторожно отступает на несколько шагов назад.

«Он не может… немыслимо… — метались обрывки мыслей. — Слишком далеко…»

Стащив с себя кожаную куртку, Бейти отшвырнул ее в сторону. Крупные горячие капли дождя смешивались с потом у него на груди и плечах; улыбка потускнела, когда он прищурился и впился взглядом в Декарда. Лицо его по-прежнему было старым, морщинистым и обветренным от времени, несмотря на то что обнаженное тело, казалось, стало крупнее, а мышцы и сухожилия налились какой-то внутренней живительной силой. Капли дождя собирались во впадинах под скулами Бейти, затем стекали по заострившейся челюсти на шею, а сам он, нагнувшись вперед, вытянул руку, словно его не знающие, что такое дрожь, пальцы были способны схватиться даже за влажный воздух.

Мысли растворились в бессловесных воспоминаниях, когда Декард увидел бегущего к нему Бейти. Другое время другое место…

Сердце города, высоко над тускло освещенными улицами; еще один бездонный колодец пустоты, высеченный в ночи проливным дождем. Прошлое незаметно смешивалось с настоящим: Декард смотрел — а дыхание комом застряло в горле, — как блестящая от дождя фигура, человеческая и в то же время нечеловеческая, стремительно неслась по бетонной ленте. Последний толчок ногой о неровный край — и Бейти устремился в темную пропасть.

Прошлое и настоящее; время вообще остановилось вместе с пульсом Декарда. Внезапная молния высветила нижний край грозовых туч, бело-голубым сиянием превратив Бейти в ангела из стали и алмазов; удерживаемого в воздухе за счет своего собственного яростного вечного полета вопреки земному притяжению.

Декард стряхнул с себя оцепенение и отпрянул назад, оступившись одной ногой, соскользнувшей с края. Осколки бетона посыпались вниз, когда он, больно упав на колено, вцепился обеими руками в горизонтальную поверхность под своей грудью.

— Попался!

Где-то вверху прозвучал голос Бейти; в то же самое мгновение его руки схватили Декарда за ворот рубашки. Дождь струился по шерстяной одежде Бейти и сбегал на костяшки его пальцев, когда он отрывал Декарда от узкой полоски бетона. Улыбка и сияющий взгляд.

— Подобного ты не ждал. — Бейти взмахнул руками и схватил за горло Декарда. — Я прав?

Декард не стал отвечать, но вонзил колено в пах Бейти достаточно сильно, чтобы тот ослабил хватку на горле. Бейти, пошатнувшись, отступил назад, взмахнул руками, восстановив равновесие в самый последний момент, перед тем как пропасть готова была поглотить его.

Декард изогнулся, падая, и ударился спиной о край бетона, плечи свесились над зияющей пустотой. Не успел он отползти, как Бейти уже сидел на нем верхом.

— Хорошая работа… — вырвались сквозь стиснутые зубы Бейти слова. — Знаешь… ты действительно один из лучших. — Его рука вновь стиснула горло Декарда. — Мне даже жаль тебя убивать.

Декард отчаянно цеплялся за край, впившийся ему в спину. В ладонь легла тяжесть камня; описав широкую дугу, кусок бетона ударил Бейти в висок.

От удара тот отшатнулся назад, ослабив хватку на горле Декарда, провел одной рукой по разбавленной дождем крови на лице и оценивающе кивнул:

— А это… было больно.

Декард ухитрился отползти еще на несколько дюймов. Кусок бетона лежал в ладони как влитой.

Вдруг его осенило:

— Ты… это ты шестой репликант… — Теперь он понял: должно быть, в бегах находились два репликанта Роя Бейти. — Ведь так? Ты…

В уголке улыбки Бейти выступила струйка крови.

— Нет… — медленно покачал он головой. — Вряд ли.

— Но… то, как ты прыгнул… — Приподняв голову, Декард смахнул с глаз дождевую влагу. — Слишком большое расстояние. Именно так умел тот… другой Бейти. Тот, что… умер.

Декард пристальнее вгляделся в лицо, в седые волосы, прилипшие к рассеченному лбу. Невозможно сказать, являются ли эти признаки старости подделкой, нацеленной на то, чтобы усыпить окружающих, или же скрытые глубоко внутри Бейти запасы воли и сил, внезапно вскипевшие, в безумном торжестве его трансформировали.

— Значит, ты — еще один репликант… как и тот…

— Нет. — Вновь покачивание головой. — Я уже говорил твоему дружку: я просто очень-очень хорошо делаю то, что умею. Вот почему меня наняли. — Улыбка Бейти поблекла. Он отвернулся, уставившись в темноту. — К тому же… если бы я был репликантом… — Его голос стал тихим и задумчивым. — Это означало бы… что определенные люди солгали мне. Что они лгали мне все время. И мне это не доставило бы особой радости. — Он снова посмотрел на Декарда, и вновь пополз вверх уголок хитрой улыбки. — Так или иначе, это не имеет значения. Репликант я… или ты… Я все равно собираюсь убить тебя. А потом передам тебя — то, что от тебя останется, — и получу плату. — Нагнувшись, он взял Декарда за горло. — Вот и все.

Декард попытался ударить осколком бетона Бейти по голове; тот локтем отразил удар, отчего камень вырвался из руки Декарда и с грохотом покатился по полотну заброшенного шоссе. В то же мгновение острый край под борющимися обломился; Декард со стиснутыми на горле руками Бейти сполз еще на несколько дюймов в пустоту.

— Валяй, Декард! — Бейти бросил взгляд на руки Декарда, вцепившиеся в край стены. Одного удара будет достаточно, чтобы они оба полетели на усеянную обломками землю. — Возможно, я и уцелею… — В глазах Бейти сверкнула безумная искорка. — Но ты — нет!

Сдавленное дыхание Декарда готово было разорвать легкие, ухмыляющееся лицо качалось за красной пеленой, застилавшей глаза. Декард ощущал, как его руки цепляются за осыпающийся бетон, мелким щебнем и песком впивающийся в плоть. Его спина скреблась по неровному краю, загнанная кровь прилила к голове; он сползал вниз…

Дождь застучал ему по нёбу, а в легкие внезапно ворвался ночной воздух.

Руки Бейти, сдавливающие его горло, ослабли. Пелена перед глазами исчезла; в нависшем лице Бейти яростное напряжение сменилось полным недоумением. Что-то красное сочилось у него по лбу, вытекая из разбитого черепа. Из черной дыры диаметром с пулю крупного калибра вырвался кровяной палец и мягко прикоснулся к переносице Декарда. Раскаты грома из грозовых туч, затянувших небо над головой, поглотили звук выстрела.

Бейти упал, навалившись на Декарда, затем скатился, взмахнув руками, по полотну мостовой.

Декарду удалось ухватиться за край бетона и удержаться от того, чтобы не упасть вслед за мертвецом. Судорожно ловя ртом воздух, он выполз на узкую горизонтальную поверхность. Прижался грудью и щекой к бетону, вонзив пальцы в крохотные неровности. Дождь хлестал ему по спине.

Ботинок трупа застрял в торчащей из стены арматуре, и тело повисло в нескольких футах над усыпанной обломками поверхностью разрушенной зоны. Руки Бейти раскинулись, словно у перевернутого распятия, лицо осталось обращенным вверх, так что у дождя была возможность смыть кровь с раны на голове, и розовые ручейки заструились вниз к земле.

Холден опустил пистолет, чувствуя, как тепло выстрела перетекает от металла ему в руку. Искусственное сердце в груди судорожно колотилось; он делал один осторожный вдох за другим, пытаясь вновь не потерять сознание. Ему и так едва удалось сделать то, что он сделал, — дотащиться сюда, спотыкаясь и падая на четвереньки, от того места, где о. рухнул перед входом в здание. Холден понял, что едва не опоздал; из последних сил он обхватил обеими руками пистолет и поднял сокрушительную тяжесть над головой. Дождь колотил ему по лицу, когда он, затаив дыхание, прицелился и выстрелил.

Теперь Холден слышал и другие звуки; с трудом подняв взгляд, он увидел Декарда, медленно сползающего по потрескавшейся и обвалившейся поверхности мостовой. «Похоже, ему хуже, чем мне», — подумал он. Этот сукин сын Бейти хорошо обработал его.

— Декард… я слышал… — Холден с трудом наполнял воздухом свистящие биомеханические легкие. — Я слышал то, что ты говорил там, — он кивнул, и воротник его промокшей рубашки впился ему в шею. — Ты прав — Бейти был шестым репликантом. Наверняка… — Теперь ему все казалось таким очевидным. — Вот как он скрывался… пытался скрыться. Изображая из себя того, кто сам гоняется за шестым репликантом.

В усталых глазах Декарда появился холод.

— Возможно, — пожал он плечами. — Но, как сказал Бейти, это не имеет значения. — Развернувшись, Декард направился прочь.

Холден схватил его за руку.

— Но… мы же до сих пор не знаем! — Он в отчаянии цеплялся за руку, словно для того, чтобы не упасть, а еще чтобы заставить Декарда выслушать его. — Мы не знаем… кто стрелял в нас. Кто пытался избавиться от блейдранеров.

Декард стряхнул с себя руку.

— Обо всем этом придется беспокоиться тебе. У меня есть другие дела.

— Ты не понимаешь… — напрягая лишенные кислорода легкие, крикнул ему вслед Холден. — Мы должны держаться вместе!..

Он услышал какой-то шорох позади себя, у стены вздыбленной мостовой. Как и Декард. Они оба обернулись.

Из тьмы под вертикальной стеной бетона и паутиной металла появилась почти человеческая фигура. Нечто с темнеющими глазницами и спутанной копной волос, белых, как у болтающегося над землей трупа. Сквозь истлевшую накидку виднелись мышцы и связки; тело создания тускло светилось белизной.

После нескольких секунд аритмичных сердцебиений Холден узнал… «Еще один репликант, — с ужасом подумал он. — Женского пола». Он не мог вспомнить имя.

Бесцветные волосы были перепачканы кровью, засохшие черные клочья краснели под струями дождя, оставляющего липкие полоски на шее создания. Это та, понял Холден, которую любил коротышка Себастьян и которую ему удалось кое-как залатать, превратив в механическую игрушку. Что-то с ней случилось — рана, похожая на ту, что получил Бейти; через ужасную зияющую дыру в голове виднелись белые осколки кости и студнеобразное мозговое вещество.

Мертвая, но продолжающая двигаться… Холден с ужасом и отвращением смотрел, как какой-то слепой инстинкт влечет некогда живое существо к другому трупу. Руки создания поднялись и боязливо погладили торчащие скулы Бейти. Оно прижалось своей истлевшей щекой к его щеке, словно зияющий рот все еще был способен целовать. Кровь и дождь смешались, слезами стекая по лицам мертвых.

Вздрогнув, Холден поднял пистолет и прицелился. Он не мог больше вынести… Но чья-то рука остановила его, отведя оружие в сторону.

— Не надо, — сказал Декард. — Оставь их в покое.

Уронив руку с пистолетом, Холден смотрел, как Декард идет к пустующему зданию. Последняя капля адреналина покинула его вены, и он осел на мокрые камни. Учащенно дыша, он слушал неровное биение своего сердца под аккомпанемент равномерного ритма дождя.

Глава 16

Стена под ногами была наклонена, и все незакрепленные вещи съехали в один угол комнаты конспиративной квартиры.

Через несколько минут поисков пульт дистанционного управления охранной системой челнока был найден. Подобрав его, Декард вышел на улицу и направился к летательному аппарату.

Подняв челнок в воздух и зависнув над вздыбившимся полотном заброшенного шоссе, Декард выглянул из кабины и увидел маленькую фигурку Холдена, а еще дальше — мертвых Бейти и Прис. Вскоре они скрылись из вида; челнок набрал скорость и высоту. Темные силуэты разрушенной зоны остались позади, а впереди возникли усыпанные яркими пятнышками окон небоскребы города.

Когда челнок подлетел к административному зданию корпорации «Тирелл», на крыше одной из башен вспыхнул голубой прямоугольник — сенсоры посадочной площадки откликнулись на закодированный сигнал. Направляющий луч поймал челнок и опустил его вниз по спирали, словно падающего ангела.

«Мне следовало бы захватить пистолет, — подумал Декард. — Так просто было отобрать его у Холдена». Закрыв глаза, он прижался затылком к холодной стене лифта. Еще один спуск, возможно, последний. Но Декард знал, что в пистолете необходимости нет. Все, что ему здесь предстоит, он может сделать и голыми руками.

Металлические двери скользнули в стороны: добро пожаловать в личные покои Сары Тирелл. Перед Декардом открылось просторное помещение с колоннами, где тени были загнаны в дальние углы рядами мерцающих свечей. Декард не знал, зажгла ли Сара их сама, или же это было частью обязанностей какого-нибудь служащего корпорации — ходить с горящей свечкой, прикасаясь к каждому черному фитилю маленьким огоньком. Не имеет значения. Сейчас здесь не было никого; огромные комнаты были наполнены лишь присутствием Сары. Декард ощущал его, словно давление ночного воздуха на теле.

Он вышел из лифта и подождал, пока серебристые двери за ним закроются. В помещении было так тихо, что его дыхание заставляло колебаться пламя свечей на ближайших чугунных канделябрах.

Еще чье-то дыхание. Декард не услышал — уловил его: вздох, вздох томный. Повернувшись к кровати, он увидел лицо на шелковой подушке, распущенные волосы, спадающие на изгиб плеча. Он смотрел на спящую женщину, неуверенно протянув руку и задержав дрожащие пальцы в каком-то дюйме от ее бледной щеки.

На какое-то мгновение сердце его остановилось, не спеша делать следующий удар.

На кровати лежало еще что-то, маленькое и темное. Тяжелый металл, с одной стороны отшлифованный так, чтобы удобно помещаться в человеческой руке, в его руке.

Декард поднял пистолет, взвесил на ладони. Его собственный пистолет, а может, другой точно такой же. По весу Декард определил, что пистолет снаряжен полной обоймой. Снят с предохранителя.

«Очень предусмотрительно с ее стороны». Декард положил указательный палец на тонкий полумесяц курка. Выпрямив руку, приставил холодный металлический кружок дула ко лбу спящей Сары Тирелл…

— Неужели ты сделаешь это? — раздался за спиной голос, ее голос.

Декард обернулся.

На него лился свет, отличный от сияния множества свечей. Декард разглядел, что затейливо украшенный антикварный стол придвинут ближе, встав между колоннами, обозначавшими альков. Толстые кабели змеями бежали к стене от видеомонитора с большим экраном. На Декарде была сфокусирована камера с дистанционным управлением; у объектива мигал красный огонек. На экране монитора сияло изображение Сары с расчесанными, уложенными волосами и тонкой усмешкой на губах, наблюдающей за происходящим перед камерой.

Декард ничего не сказал. Но медленно, осторожно отвел пистолет от спящей на кровати женщины. Та, другая…

— Я подозревала нечто в этом роде, — снова донесся из громкоговорителя голос Сары. — Потому и решила, что лучше проявить осторожность. Ты совсем недавно прошел через трудное испытание. Такое любого может сделать… непредсказуемым.

— Ты привезла ее сюда. — Очевидная констатация факта. — Ты отправила кого-то на север чтобы ее доставили сюда. — Он посмотрел на спящую женщину. На Рейчел, спящую… и умирающую. — Зря ты извлекла ее из транспортного модуля.

Последний раз, когда Декард видел Рейчел, она была под прозрачной крышкой гроба. Там промежуток времени между двумя вдохами измерялся часами; здесь он видел, как пульсация на нежной шее отсчитывает секунды, минуты.

Декард обратил полный ярости взгляд на экран монитора, на зеркальное отражение Рейчел.

— Не так много времени ей осталось.

— Время — понятие относительное, — улыбнулась Сара. — Полагаю, у нее больше времени, чем было бы у меня, окажись я настолько глупа, что решила бы лично присутствовать во время нашей беседы. Поэтому, надеюсь, ты простишь мне эту уловку, эту… электронную преграду, разделяющую нас. — Она смотрела на него почти с сожалением. — Мы разошлись, да?

Декард понял, что она издевается. Желание поднять пистолет, прицелиться и пустить пулю в экран было просто непреодолимым. Все что угодно, лишь бы заставить ее замолчать.

— Почему ты сделала это? Зачем доставила ее сюда?

— Чего это ты так рассердился? — Камера наверху монитора повернулась, сфокусировав объектив на спящей на кровати фигуре, затем вернулась к Декарду. — Разве ты не этого хотел? Не хотел снова увидеть ее? Возможно, я решила тебя осчастливить… Знаешь, Декард… большего унижения быть не может. Даже несмотря на то, что она действительно точная моя копия. Все равно это ведь не одно и то же, правда?

Декард некоторое время смотрел на экран.

— А пистолет? Он зачем?

— Я не. знала, что ты сделаешь… но хотела выяснить. Очень важно знать некоторые вещи. — Изображение подняло бровь. — Ты тоже установил кое-что. Ведь так?

— Все, что ты от меня хотела.

— О? Например?

Декард стоял в комнате, освещенной свечами, рядом со спящей на кровати женщиной и образом этой же женщины, созданным фосфоресцирующими точками на светящемся стекле, заключенном в металлический ящик. Словно живая и умирающая каким-то образом поменялись местами. Ему пришлось закрыть глаза, отключившись от всего, и заново собрать свои мысли, чтобы продолжить:

— Шестого репликанта не существует. — Открыв глаза, Декард посмотрел прямо в экран.

— Возможно. — Сара небрежно пожала плечами.

— И никогда не существовало. Это всего лишь выдумка Брайанта, неверно сработавший нейрон. Оговорка, следствие выпитого. Когда Брайант напивался, он и собственный нос найти не мог.

Изображение покачало головой.

— А как же информация, которую он стер из компьютеров полиции? Донесение властей внеземных колоний о побеге?

— Я ничего подобного никогда не видел. Это ты сказала мне об этом. — Декард опустил руку с пистолетом. — И ты солгала. Все очень просто.

— А, — медленно кивнуло изображение Сары. — Если дело в этом… тогда многое становится ясным. Не так ли? Полагаю, слишком поздно — после всего того, что я заставила тебя проделать, — сейчас мне говорить, что я была абсолютно искренней с тобой.

— Ты права. Слишком поздно.

Изображение печально и с сожалением посмотрело на него.

— Тогда не имеет значения, скажу я тебе, что шестой репликант на самом деле существует или нет. Ты не поверишь мне. Ни в этом, ни в чем-то другом.

— Возможно. Но ты можешь попробовать. Например, рассказать о том, зачем ты отправила на поиски шестого репликанта Дейва Холдена.

— Это… это была не моя идея. Я наняла Роя Бейти. Оригинала, человека, не репликанта — по крайней мере, насколько мне известно. По-моему, это он привлек Холдена. Какая разница?

— Согласен. — Декард оглянулся. Рейчел повернулась во сне, но не проснулась. — Особенно теперь, когда Бейти умер. Снова.

— Ну конечно. — Изображение Сары улыбнулось. — Я узнала об этом сразу же. У меня были способы следить за состоянием его здоровья.

— Не сомневаюсь.

После секундной паузы:

— Именно тогда ты все понял?

Декард кивнул:

— Я видел, как он умирал. Это происходило не так, как с тем, другим. Я смотрел ему прямо в глаза. И понял, что он не репликант…человек. Какое это теперь имеет значение?

— A — На лице Сары сформировалась улыбка. — Как ты загадочен… Тогда что же? Я хочу сказать, что же имеет значение?

— В этом-то и вопрос, — произнес Декард. — Зачем ты все это сделала — со мной и остальными? И зачем ты убила Брайанта?

— Да… — Изображение кивнуло, видимо удовлетворенное. — Я знала, что ты догадаешься. Давай взглянем правде в глаза: ты только что совершенно точно описал его. Алкоголик, забывающий все и вся… ненадежный. По крайней мере, для моих нужд. Одно время Брайант был необходим, чтобы наладить ход вещей. А потом он стал… менее чем необходим. Стал помехой. И его пришлось устранить. — Еще одно едва заметное пожатие плечами. — Не потому, что мне доставляет радость заниматься подобными делами. Просто потому, что. он знал меня. И слишком был уязвим.

— Ну хорошо… — кивнул Декард. — Я в общем-то и не оплакиваю его. Теперь ответь на другой вопрос. Зачем тебе потребовалось организовывать заговор с целью уничтожения блейдранеров? Лишь бы убедиться, что никто не в состоянии поймать твоих драгоценных репликантов, когда они вырвутся на свободу?

В глаза Сары вернулось сожаление.

— Ты совсем не хочешь думать… Я же говорила тебе — ты просто не знаешь, как обстоят дела в этом мире. Если бы блейдранеры были устранены, и вышло так, что один таинственный неуловимый репликант модели «Нексус-6» не только ускользнул от них, но и перебил их, вместо того чтобы быть убитым самому, — тогда ООН закрыла бы корпорацию «Тирелл». Там нажали бы маленькую красную кнопочку, ту, что обеспечивает уничтожение наших опасных технологий.

Декард снова кивнул:

— Да, говорила.

— Ты был прав, Декард: я тебе лгала, теперь признаюсь. Я говорила, будто хочу, чтобы ты выследил шестого репликанта и спас корпорацию «Тирелл»… — Изображение на экране монитора подалось вперед, пристальный взгляд цепко схватил Декарда. — Это была ложь. Я хотела, чтобы ты потерпел неудачу. Я хотела, чтобы вы все — и Бейти, и Холден — не только потерпели неудачу, но и перебили друг друга. А что еще могли вы сделать?

Так как шестого репликанта, которого требовалось отыскать, не существовало, вы должны были пойти друг против друга. Были бы уничтожены не только блейдранеры, но и все прочие, способные ловить сбежавших репликантов, такие, как Рой Бейти. И руководство ООН получило бы, эту информацию не о том, как все произошло, а только о том, что это случилось. Вполне достаточно. Для моих целей.

Наконец Декард понял:

— Ты хочешь уничтожить корпорацию «Тирелл»?

— И уже давно. А прежде… я хотела убить Элдона Тирелла. Своего дядю. Так, как он убивал меня — медленно, изнутри. Постепенно. Я знала, что у него все еще сохранилось какое-то подобие души. Крошечное, однако способное любить, переживать и оплакивать — хотя бы немного. Он любил Рут — мою мать, — но потерял ее. Уступил своему собственному брату! — на лице изображения появилась улыбка, подобная ране от острой бритвы. — Почти по-библейски, ты не находишь? На том уровне денег и власти, в том мире, в котором я жила, нет ничего трудного. Все сведено до элементарных составляющих. До самых старых историй. Трудности для маленьких людей — таких, как ты, Декард. Именно таким ты и был для Элдона Тирелла. И для меня. И ничем большим.

— А кем были вы… ты и твой дядя… друг для друга?

— Если я скажу «любовниками», это будет неверно. Неточно. — Голос, доносящийся из монитора, смягчился. — Возможно, как какой-то эвфемизм для механизма инцеста. Но я не любила его… и он не любил меня. Он любил мертвую… так же, как и ты. Ведь мертвые — это воспоминания. В них нет моли и ржавчины, верно, Декард? Оглянись.

Он сделал, как приказало лицо на мониторе. И увидел на кровати спящую, умирающую женщину. То же лицо, что и на экране монитора, но с закрытыми глазами, с лихорадочным румянцем на скулах, с морщиной, пересекающей лоб, словно женщина боролась с каким-то кошмарным сновидением, навеянным ей словами, носящимися в неподвижном воздухе у нее над головой. Одна рука Рейчел, стиснутая в кулак, дрожала на подушке.

— Видишь? — Голос Рейчел, но не принадлежащий ей; голос Сары, шепот с монитора. — Она все равно что мертва. Тебе это известно, не так ли. Ее удерживает здесь лишь время… такая мелочь, Декард! Воспоминание гораздо… правдивее. — Шепот стал тише, нежнее, словно поцелуй в ухо. — Я уже делала тебе это предложение. Я могла бы стать для тебя… тем, чем была для своего дяди. Не реальностью… не той женщиной, которую ты любишь… не мертвой. Но очень близкой к ней.

Декард ничего не сказал. Словно ничего не услышал. Протянув руку, он погладил Рейчел по лбу, прогоняя кошмарные сны, тревожащие ее. Нежно положил руку ей на щеку, и ресницы Рейчел задрожали под его пальцами.

— Я знала, что ты не согласишься. — Голос из монитора окрасился горечью. — Ничто не способно заставить тебя передумать.

— Нет… — ответил он, не оборачиваясь к отображению Сары.

— Я знала, что будет так. Ты предпочитаешь мертвых живым, подделку — действительности. Воспоминания — мне. — Голос стал резче и грубее. — Так же, как и он. Вот почему я должна была сделать это. Возможно, если я стану мертвой… превращусь в воспоминание… тогда у меня появится шанс.

Зазвучал другой голос. Тот же, но другой. Шепот:

— Декард…

Рейчел открыла глаза и смотрела на него спокойно и без страха, как уже смотрела однажды, давным-давно. Когда он пробудил ее от подобного смерти сна.

«Ты любишь меня?»

Воспоминания, его собственные слова.

«Я люблю тебя…»

«Ты веришь мне?»

Нагнувшись, он поцеловал ее.

— Не тревожься… — Прежде чем Рейчел успела что-либо ответить, он прижал ей палец к губам. — Мы скоро уедем.

«Я верю тебе…»

— Очень трогательно! — донесся от монитора голос Сары. — Я восхищаюсь твоей преданностью. Говоря это, я не лгу. Чего бы я ни отдала… — Голос на мгновение осекся, затем зазвучал снова резко и бесстрастно. — Ты прав. Пора уходить. Пора заканчивать… все.

Декард оглянулся на лицо на экране:

— Где ты?

— Я здесь, в одном здании с тобой. — Она рассмеялась, коротко и невесело, — Я не пропущу это ни за что на свете. Я слишком долго ждала.

Из обвисших под собственной тяжестью туч, видимых из окна, вырвалась молния. Низкий грохочущий звук, почти вне пределов человеческого слуха, раскатился по застывшему в ожидании воздуху.

— Ты слышал? — На экране монитора изображение отвернулось, прислушиваясь.

— Это гром. — Декард обращался как к изображению, так и к лежащей рядом с ним Рейчел. — Только и всего.

— О нет…

Изображение вновь повернулось к нему. Сара медленно покачала головой, широко раскрыв глаза. Словно от удовольствия.

— Это начало. Конец всему…

— 0 чем ты? — К его спине словно прикоснулся ледяной палец.

— Ты ничего не помнишь. Я все говорю тебе… а ты, похоже, просто не хочешь помнить! — Сожаление во взгляде Сары, в ее голосе. — Красная кнопка… хотя никакой кнопки нет, нажимать нечего. Если бы это было так просто, я бы все сделала сама… давным-давно. Есть последовательность команд, которую руководство OOH передаст для приведения в действие устройства самоликвидации, зарядов взрывчатки, заложенных в стены и под фундамент в административном здании корпорации «Тирелл». То есть здесь.

Еще один низкочастотный звук раскатился по всему зданию; пламя свечей задрожало. Декард наклонился и, обвив рукой плечо Рейчел, привлек ее к себе.

— Должно быть, решение принято, — продолжало изображение, будто наслаждаясь собственными словами. — Руководство ООН отслеживало все ваши действия; не так пристально, как я, но достаточно хорошо для того, чтобы иметь представление о результатах. О твоих, Холдена и Бейти бесплодных усилиях. О том, что никто из вас не смог найти пропавшего шестого репликанта. Короче, о том, что он победил вас.

— Но там наверняка знают — должны знать, — что все это ложь! — Декард крепче стиснул плечо Рейчел. — Все это было подстроено тобой, во имя твоих замыслов…

— Для них это не имеет никакого значения. В ООН искали предлог, чтобы закрыть — уничтожить — корпорацию «Тирелл». Наконец он есть. А как он появился — никого не волнует. Теперь можно будет внести изменения в программу колонизации внеземных миров, к чему давно стремилась ООН. Никакой корпорации «Тирелл»… и никаких репликантов. — Изображение улыбнулось. — Как только что было показано, они слишком опасны. Слишком… как мы.

Более сильная ударная волна прокатилась по зданию. Декард почувствовал, что у него под ногами дрожит пол, и увидел, как колонны вдоль стен потрескались у оснований. Теперь от пистолета не было никакого толка, если он вообще когда-то был; Декард отшвырнул его в сторону. Рейчел не сопротивлялась, когда он поднял ее с кровати и поставил на ноги.

— Итак, ты получила, что хотела. — В окнах Декард видел мерцающий свет, языки пламени и надвигающиеся вверх по другим башням взрывы. — Не останется ничего из созданного Элдоном Тиреллом. Ты должна быть счастлива.

— Нет, — покачало головой изображение Сары. — Не счастлива. Удовлетворена — может быть. На то короткое время, что осталось провести нам вместе…

Декарду едва удалось устоять на ногах, шагнув назад, чтобы удержать равновесие, прижимая к себе Рейчел. Колонны зашатались и стали рушиться на пол, стены разрывались, открывая зияющую пустоту. Из перекошенных рам вываливались стекла, усыпая осколками пол по всей комнате.

Прямо у Декарда за спиной антикварный стол поехал назад и опрокинулся, вырывая шнуры из монитора. Монитор упал на пол, экран разлетелся на множество блестящих кусочков, и голос умолк.

— Пойдем…

Декард потащил Рейчел к дверям комнаты. Резные деревянные створки распахнулись, петли не выдержали, и густой дым поднялся к потолку.

Коридор за дверью был подобен аду, пронзительно ревели пожарные сирены, а сквозь черные клубы пульсировали красные лампочки. Шахта лифта зияла пустотой, снизу вырывались языки огня.

Декард и Рейчел побежали. Внезапно пол под ними накренился, Декард упал на плечо, скользнув в сторону и увлекая за собой девушку. Стальная балка, вырвав крепления, огромной косой пропорола панели потолка, оставив дыру с разорванными краями.

Декард не мог сказать, кричит ли Рейчел от страха и потрясения; грохот взрывов, рвущих здание, лишил его слуха. Возможно, она считала происходящее продолжением мучившего ее кошмара. Обхватив девушку за плечи, нетвердой походкой, спотыкаясь о пестрящий искрами пол, он направился к двери на лестницу, едва видневшейся в дальнем конце коридора.

Там, внизу, Холден увидел их: маленькие человеческие фигурки, окруженные огромными клубами дыма, поднимающегося к темному грозовому небу. Остальные башни уже рухнули, стены их разбросало последовательными взрывами, стальные каркасы, ломаясь один за другим, рухнули в объятую пламенем бездну, которая была когда-то корпорацией «Тирелл».

По кабине грузового челнока хлестал дождь, крупные капли с шипением превращались в пар, попадая в пекло, разразившееся в самом сердце города. Холден задыхался, кровь бешеным пульсом колотила в виски; склонившись над приборной панелью, он вел челнок в центр урагана.

Он прилетел сюда прямо из разрушенной зоны и нашел еще больший хаос. Что бы ни происходило здесь, это напоминало конец света; пока Холден направлял челнок вниз, по оставшейся башне прокатилась новая волна взрывов, заставив ее наклониться еще больше — казалось, она вот-вот рухнет в расплавленную бездну.

Очередная судорога почвы сбила с ног две фигуры — выглянув из кабины, Холден узнал своего бывшего товарища Декарда, который поддерживал темноволосую женщину. Они пытались добраться до стоящего на посадочной площадке челнока, но последняя ударная волна положила конец этим надеждам: пустой челнок, накренившись, сорвался с края башни, упал в бушующее пламя и добавил еще один небольшой взрыв к тем, что сотрясали город.

Холден ладонью ударил по рукоятке управления люком грузового отсека. Средняя часть грузовика распахнулась, и в спину ударил почти твердый порыв жара и дыма. Холден видел Декарда, поддерживающего одной рукой женщину и смотрящего на спускающийся к ним челнок. Он переключил автопилот на парение, затем, оторвавшись от кресла, направился в хвостовую часть, хватаясь за стойки переборок, чтобы не упасть.

— Декард! — Держась за край люка, Холден высунулся наружу. — Давай мне ее руку!

Темноволосая женщина, казалось, теряла сознание, словно задыхалась в клубящемся дыму. Сквозь рев пламени Холден слышал, как его собственные искусственные легкие со свистом требуют кислорода. Декарду удалось поднять женщину, обнимая ее рукой за талию, достаточно высоко, чтобы Холден смог схватить ее за запястье и локоть и втащить в грузовик. Сознание она не потеряла; когда Холден опустил ее на наклонившийся пол, девушка вцепилась в металлические переборки и втянула себя внутрь, подальше от люка.

Холден потянулся к протянутой руке Декарда. Кончики их пальцев почти соприкоснулись, но тут новый взрыв, самый громкий и близкий из всех, сорвал с крыши уцелевшие панели. Холден долю секунды видел ослепительный свет, затем взрывной волной челнок отбросило; он упал назад, в трюм, и лишь мельком успел заметить, как Декард отчаянно прыгнул к люку.

Челнок опрокинулся носом вниз. Холден боком налетел на спинку пилотского кресла; развернувшись, схватился за штурвал, а впереди уже разверзлось жерло огненного шара, готовое поглотить летательный аппарат. Через плечо Холден заметил, как закрывается люк грузового отсека; Декард, в отчаянии стиснув зубы, цеплялся за него, пытаясь забраться внутрь. Девушка, выкрикнув его имя, бросилась к нему, хватая за руку; край люка разорвал Декарду рубашку и стесал кожу на груди, но она успела втянуть его внутрь. Уперевшись ногой, Декард сделал последний судорожный толчок. Вместе со спасительницей они отлетели к противоположной переборке.

В то же мгновение огненный шар раскололся надвое при падении последней башни. Поток воздуха бросил челнок в головокружительную петлю, и Холдену пришлось приложить все силы, чтобы удержать штурвал. Внезапно он обнаружил, что смотрит на черные грозовые тучи, а по изогнутому стеклу колотят струи ливня; отчаянным движением он выжал газ до отказа. Челнок устремился вверх, и многократной перегрузкой его вдавило в пилотское кресло.

А потом были звезды, бриллиантовая россыпь от одного края горизонта до другого, и тишина, оставившая грозу внизу. Холдену удалось дотянуться до штурвала и перевести челнок в горизонтальный полет.

— Давай сяду я.

Из грузового отсека появился Декард. Задыхаясь от напряжения, Холден смотрел, как его бывший напарник занимает место за штурвалом. Биомеханическое сердце бешено колотилось в груди, стремясь вырваться наружу, но затем перешло на более медленный и равномерный ритм.

Летательный аппарат совершил плавный разворот, подчиняясь рукам Декарда на штурвале. От дождя его волосы прилипли ко лбу, из пореза на щеке на шею бежала розовая струйка. Промокший плащ висел саваном. Окинув взглядом навигационный экран, Декард направил челнок вниз.

Он убавил газ до минимума, когда челнок оказался прямо над территорией корпорации «Тирелл». Точнее, над тем, что когда-то было корпорацией; огромную квадратную секцию словно вырезали из центра Лос-Анджелеса и превратили в то, что напоминало кратер находящегося на уровне земли вулкана. Порывы ветра и насыщенный дождь с Тихого океана прибили пламя, обнажив скорченные скелеты ферм и беспорядочную паутину того, что осталось от небоскребов.

По периметру апокалипсиса толпились черные точки, какими выглядели с этой высоты люди, и более крупные силуэты пожарных машин, оглашающих ночь пронзительным завыванием сирен.

Холден завороженно смотрел сквозь сеть змеящихся ручейков на стекле кабины.

— Что, черт возьми, было причиной этого кошмара?

Берясь вновь за штурвал, Декард оторвал взгляд от сцены внизу.

— Плохие отношения.

Он надавил на газ.

Через несколько минут — или часов, Холден потерял счет времени, закрыв глаза, пока челнок несся над городом, — он почувствовал, что летательный аппарат сбросил скорость и начал спускаться на посадочную площадку. Выглянув, он увидел блеклый пустынный ландшафт, посеребренный луной и звездами. Дожди еще не забрели в глубь континента. Ни зданий, ни заборов поблизости; Центр утилизации, в который его привозил когда-то Бейти, судя по всему, отсюда далеко-далеко.

Челнок опустился на площадку, засыпанную щебнем пополам с песком, и Декард заглушил двигатели. Тишина пустынной местности проникла сквозь стекло кабины.

Декард оглянулся на Холдена:

— Нам нужно поговорить.

Он нажал на кнопку, и боковая дверь открылась.

Они пошли от челнока, оставляя следы на песке. Холден достал из куртки пистолет.

— Знаешь… я мог бы отвести тебя. В полицейский участок. И сдать властям.

— Наверное. — Декард бросил на него внимательный взгляд. — Но не сделаешь этого.

— Пожалуй. — Холден убрал пистолет. — Этот тип Бейти… он заморочил мне голову. Сейчас я и сам не могу сказать, репликант я или нет. — Он пожал плечами, все еще пытаясь собрать мысли воедино. — To, как это происходит с такими людьми, как мы… нам требуется какая-то вера. Чтобы предположить, что мы — люди.

— Это верно для всех. — В голосе Декарда появились мрачные нотки, словно от долгого глубокого размышления. — Верно для всех. Людей и нелюдей.

— Да, скорее всего… — Холден не был уверен, понимает ли он, о чем говорит его бывший напарник. — А сейчас знаешь, что я сделаю? Я выдам полиции себя самого. Возможно, там смогут определить, кто я такой. Хотя, конечно, это не имеет значения.

— Как тебе угодно.

— А что собираешься делать ты? — Остановившись, Холден кивнул головой в сторону грузового челнока. — Эта женщина…

— Рейчел. Это Рейчел. — На мгновение закрыв глаза, Декард кивнул. — А другая — Сара — умерла. Вместе с корпорацией «Тирелл». Именно этого она хотела.

На западе сгущались черные тучи, заслоняя звезды у горизонта. Пройдет немного времени, и по пустыне пронесется гроза до самой линии гор. И дальше.

— Ты собираешься скрыться? Вместе с ней? — Холден почувствовал, как его искусственное сердце тронул холодок. — Если ты вновь отправишься на север… я никому не скажу. Тебя будут искать и тебя наверняка найдут, но не потому, что я кому-то скажу.

— Нет, — покачал головой Декард. — Мы не пойдем на север. Это недостаточно далеко…

Холден увидел, как он поднял голову, прикрыв глаза. Голубая игла света тронула каплю воды, стекавшую по его лбу.

— Нам нужно уходить дальше. — Голос Декарда стих до шепота, уносимого ветром в глубь пустыни. — Так далеко, как только сможем…

Эпилог

Служащий за стойкой возвратил маленькую кожаную папку и улыбнулся.

— Надеюсь, вам понравится путешествие, господин и госпожа Ниманды. — Он ласково окинул их взглядом — это было частью его работы. — И вы найдете там все, что ищете.

— Спасибо. — Декард взял папку с печатью эмиграционной службы ООН и тисненными золотом буквами «НОВАЯ ЖИЗНЬ!» и убрал ее в карман. — Не сомневаюсь.

Узел в желудке наконец рассосался — поддельные паспорта и другие документы были последним барьером, который им предстояло преодолеть. Он отвернулся от стойки.

— Пойдем, дорогая. Не хотелось бы опоздать на рейс.

Идя по коридорам космопорта Сан-Педро, Рейчел прижималась к его руке. Сверкающие хромом стены были увешаны картинами счастливой жизни в колониях — Норман Рокуэлл вперемежку с ранним советским реализмом: смеющиеся дети и поля зерновых.

Как только они поднялись на борт корабля, Рейчел склонила голову на плечо Декарду, словно она уже устала от полета.

В течение всего инструктажа о мерах безопасности, что проводили двое служащих в форме, девушка не открывала глаз. Возможно, спала. Декард позволил ее руке оставаться в своей ладони; он чувствовал слабый пульс на ее запястье.

Затем кабину охватила низкочастотная вибрация. Декард оглядел ряды кресел: кроме них, пассажиров было немного… эмигранты.

— Мне снилось…

Веки Рейчел, задрожав, открылись. Она посмотрела прямо перед собой.

— Что?

Девушка покачала головой:

— Я не помню.

Рейчел выглянула в маленький круглый иллюминатор. Не настоящий — эмуляция, видеоизображение, передаваемое внешними камерами корабля. До самого горизонта, изгиб которого теперь уже был виден, простирался пепельно-серый Тихий океан.

— «Мы Землю быстро покинем… — тихо произнесла Рейчел. — И поднимемся в дом родной…»

Старинная песня — прошло какое-то время, прежде чем Декард узнал протестантский гимн. Гимн навлек воспоминания, не детства, нет, другого мира, того, что остался в грубых деревянных стенах хижины далеко на севере. И другие воспоминания, когда женщина склонилась, смотря сквозь стекло черного гроба на лицо, которое было спящим отражением ее собственного. Тогда она произнесла слова другого гимна.

Декард произнес название вслух:

— «Прочь печали и страх…»

Обернувшись, Рейчел посмотрела на него, У нее округлились глаза, словно внезапно она поняла, что выдала себя.

— Не беспокойся, — откинулся назад Декард, — Это не имеет значения.

На память пришли другие старинные слова: «Скоро мы обретем наш дом; появится город святых, придет день вечности…»

Он закрыл глаза, не выпуская руки Рейчел.

Ему поставили новое сердце — новейшей модели, самое совершенное, лучше того, с которым он родился. И дали новую работу, простую, по крайней мере, на время. Что-то вроде наведения порядка. В архивах Управления.

Он проверил пульс, кровяное давление и уровень кислорода в легких, взглянув на миниатюрный жидкокристаллический индикатор, вживленный в запястье. Все в порядке — Дейв Холден без напряжения поднимался по дорожке от того места, где его высадил полицейский челнок. Каждый шаг подхватывал с земли сухие сосновые иголки. Живые твари разбегались по сторонам, прячась в густой тени леса.

Хижина представляла собой кучу обугленных бревен и пепла — как он и ожидал. Люди, работавшие на Сару Тирелл, сообщили все подробности своего последнего задания. Холден достал фотоаппарат и сделал несколько снимков — для отчета.

Перешагнув то, что когда-то было порогом, он оглядел черный прямоугольник. Среди пепла — стекло, остатки вылетевшего от жара окна; чугунная печка, упавшая набок; следы чего-то, что, возможно, было деревянным стулом и столом до того, как вокруг разбушевался огонь…

И кое-что еще, нетронутое. В превосходном состоянии — эти люди сделали так, как им было велено. Вынесли черный гроб — модуль для транспортировки во сне — из хижины на безопасное расстояние, а затем вернули его назад. Со всем содержимым. Только уже не спящим, не умирающим. Уже вне пределов этих понятий.

Холден посмотрел сквозь стеклянную крышку гроба на лежащую внутри женщину. С закрытыми глазами, с разметанными по шелковой подушке волосами. Рейчел. Он знал, что это она. Та, которую любил его бывший напарник Декард. Это была она.

Одного взгляда на приборную панель транспортного модуля было достаточно, чтобы понять, что все жизненные процессы остановились. Поддерживающие жизнь системы гроба были отключены. Формально это не убийство — законное обращение с собственностью корпорации «Тирелл».

Холден не стал делать снимки черного гроба. В этом не было необходимости. У него в памяти женщина навсегда останется спящей.

Медленно возвращаясь к челноку, он размышлял. Почему Рейчел оставили здесь? Вот так, нетронутую? Он знал или, во всяком случае, хотя бы предполагал, почему Сара Тирелл совершила все остальное. Всю ту комедию, будто она Рейчел, спящая на кровати в личных покоях Тирелл. В то время, как управляемая компьютером в реальном времени ее говорящая копия жила на экране монитора. Среди обугленных развалин корпорации «Тирелл» сохранилось достаточно свидетельств того, что произошло. Похожий трюк полиция использовала по отношению к Декарду, пытаясь заставить его поверить, что Брайант еще жив. Тогда Декард раскусил обман. Странно, что он не разгадал маленькую хитрость Сары.

Наверное, все дело в том, чего ты хочешь… Высоко в небе ястреб сделал круг и скрылся из вида… У Сары получилось — она добилась того, что хотела. Стала Рейчел, Стала любимой…

Возможно, Декард тоже. Возможно, он вовсе и не был одурачен.

Холден вернулся в челнок, и кабина автоматически закрылась. «Декард тоже добился того, чего хотел. Отчасти. Неким образом. Возможно».

Хотя какое это имеет значение?

Мгновение спустя челнок взмыл в небо и повернул на юг, в сторону Лос-Анджелеса.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg