«Новый дом»

В нашем мире возможно всё…

Если же кто-то вам скажет, что что-то невозможно — значит, он просто недостаточно сильно этого хотел.

— Брат Маркус, до меня дошли страшные слухи. Вас обвиняют в ереси!

Высокий худощавый мужчина, лет сорока пяти — пятидесяти на вид, с породистым аристократическим лицом, обрамленным роскошной гривой тёмных, почти чёрных волос, слегка тронутых на висках сединой, одетый в простую серую домотканую рясу, поношенную и местами порванную, но тщательно заштопанную и чисто выстиранную, внимательно выслушал обращённую к нему речь толстого, с ног до головы закутанного в золочёную парчу и с массивным золотым крестом на такой же массивной золотой цепи, едва помещающимся на выпирающем пузе человека, рассевшегося в мягком кожаном кресле за монументальным мраморным столом, заваленном бумагами и свитками, обвёл спокойным взглядом стены и своды огромного полутёмного зала, после чего медленно и степенно ответил:

— Это наветы, господин кардинал. Я чту господа нашего, да прославится имя его во веки веков.

— Мне доложили, что вы искажаете слова господа нашего, превратно читая святое писание.

— Святое писание создавали люди, а не господь бог. Там записаны мысли людей о боге. Нет доказательств, что именно господь сказал всё это.

— Богохульствуете, брат Маркус. Вы хотите сказать, что святые люди, канонизированные церковью, лгали?

— Ни в коем случае, господин кардинал. Они писали то, во что искренне верили. За свою долгую жизнь я встречал много таких верующих. Их вера в господа нашего крепка, но всё, что они говорили и писали, есть только их собственные мысли. Нет ни единого факта, что эти откровения — от бога.

— Долгую жизнь, говорите? А, кстати, сколько вам лет, брат Маркус?

— Уже и не знаю, я давно не веду счёт времени, отпущенном мне господом нашим.

— А вот я знаю, брат Маркус. Недавно вам исполнилось сто сорок девять лет. Дьявольское долголетие, вы не находите? Простые люди столько не живут