«Звезда над песками»

В юные годы, ещё будучи старшеклассником, лейтенант Томас Хродгарсон немного интересовался высоким искусством — ровно с того момента, как обнаружил, что познания в поэзии и живописи привлекают девушек. По крайней мере, таких девушек, какие ему в те времена были по вкусу. Занимаясь же изучением картинных галерей и библиотек родного города, он подметил один интересный момент — художников и поэтов часто вдохновляла природа. На полотнах и в рифмованных строках то и дело мелькали прекрасные или дремучие леса, спокойные или бурные реки, горделиво вздымающиеся либо грозно нависающие горные цепи… Лишь в отношении пустынь творцы были поразительно однообразны — они описывали либо закат над песками, либо восход среди дюн.

Уже взрослым попав в самую настоящую африканскую пустыню и прослужив там несколько лет, Хродгарсон понял, в чём дело. Просто кроме восхода и заката в пустыне не было ничего интересного. Заброшенные города, оазисы, и тому подобное — это всё-таки не сама пустыня, а возвышенно описывать бесконечные однообразные барханы никакого таланта не хватит. Только солнце у горизонта на считанные минуты придавало застывшему песчаному морю некоторое очарование, крася его недвижимые волны в золото и багрянец.

Вот и сейчас, ранним апрельским утром, оно било в спину лежащему на песке лейтенанту, золотя макушки дюн и бросая от них длинные тени — столь замысловатые, что колонна вражеской техники, идущая полным ходом, среди них практически терялась.

— Ни одного танка. — Пробормотал Томас, плотнее прижимая к глазам окуляры бинокля. Из-за натянутого по самый нос шарфа слова офицера прозвучали глухо и неразборчиво, но его товарищ, залёгший чуть правее, согласно кивнул. — Однако головной броневик — пушечный. В башенке — орудие миллиметров на сорок, знаю я такие переделки. И второй — такой же. В борт или в башню нас прошьют запросто, только лобовой лист удержит… Остальные три — обычные бронетранспортёры, с пулемётами. А вот маленькие четвероногие машинки на левом и правом флангах — «Васаки», с автоматическими двадцатимиллиметровками. Могут доставить неприятностей, особенно твоим парням. — Том опустил бинокль, покосился направо. — Но комбинация не худшая, а, Марсад?