«Холод, пиво, дробовик»

Холод, пиво, дробовик (fb2) - Холод, пиво, дробовик [с иллюстрациями] (Приграничье [Корнев] - 9) 3340K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Круз - Павел Николаевич Корнев

Андрей Круз, Павел Корнев Холод, пиво, дробовик

Клондайк. 31 декабря, канун Нового года.

От Лазурного Солнца до новогодних праздников проходит всего ничего, да еще в промежуток католическое Рождество втискивается. Что это означает конкретно? А то, что население Форта, да и не только Форта, все это время практически не просыхает.

Нет, с Лазурным Солнцем все понятно, на Лазурное все пьют, подчас даже те, кто в остальное время от излишеств воздерживается. Алкоголь объективно помогает в эти нехорошие дни, а непосредственно в самый нехороший час Черного Полудня так и местные медики порекомендуют быть «в дрова», чтобы на нервы и душу так не давило чужеродное. А вот с чужеземным Рождеством понимания уже куда меньше: мы тут при чем? Но для многих оно тоже прекрасный повод продолжить банкет. Просто по инерции, я думаю, не будь нехороших дней перед этим — никто бы так не отрывался. А тут выходит, что Черный Полдень закончился — и сразу же с католиками праздновать пора. Всем поводам повод получается. Поэтому надо быть готовым к тому, что с самого Лазурного Солнца и, пожалуй, до Старого Нового года, никакой нормальной работы здесь нет. Это если ты хочешь, чтобы кто-то что-то сделал для тебя. Забей и забудь.

Зато в это время много покупают, в том числе и у нас, в «Большой Охоте». Поэтому, вместо того чтобы разделять радость с отмечающими католическое Рождество, я сидел больше в своей мастерской, что в подвальчике под магазином, и снаряжал патроны, переставлял ложа, гравировал рамки револьверов и ресиверы ружей, и так до бесконечности. В такой период хороший день способен год прокормить подчас.

Мой партнер по бизнесу чародей Саня — худой, похожий на хиппи парень — в ходе наших недавних приключений пострадал от тяжкого энергетического истощения, так что помогал мне сейчас больше в качестве грубой рабочей силы. Для того чтобы делать свою работу, то есть изготавливать и заряжать амулеты, он еще не восстановился. А амулеты спрашивали постоянно, потому что в прошлом году Саня изобрел «новогодний фейерверк» — такую деревянную пирамидку в проволочной оплетке и со спрятанным внутри хрусталиком, которую стоило воткнуть в снег, отломить колпачок, и она начинала выбрасывать в небо на удивление похожие на настоящие россыпи звезд, потоки искр и даже всевозможных огненных птиц. Игрушка была дорогой, при весьма небольшой себестоимости, но обитатели тех же Полян брали ее с радостью, а в этом году так чуть не потоком за ней пошли, но у Сани осталось всего тринадцать штук прошлогоднего неликвида. Обидно.

Как бы то ни было, но народу в магазине хватало, и с восемнадцатого декабря, когда закончилось Лазурное Солнце, и до самого тридцать первого, до кануна Нового года, мы работали без перерывов и выходных. И все равно остались почти что без товара, хоть и с хорошей прибылью. Впрочем, товар в немалой степени разошелся не на подарки, а на «казенные закупки», потому что Патруль и городская СЭС постарались с пользой потратить остатки со счетов, чтобы им в следующем году финансирование не урезали.

Так что утро тридцать первого декабря застало меня сидящим в подвале с чашкой горячего чая с лимоном, а заодно и с кучкой чеков и калькулятором, сводящим графы «дебет» и «кредит» в большой книге, и цифры вызывали некое моральное удовлетворение. Надо только сразу же после праздников чесать за новой порцией товара, а то хоть магазин закрывай. Ну или переводи его в режим работы «мастерская» покуда.

Наверху в очередной раз звякнул колокольчик над дверью, затем едва слышно донеслись голоса — еще кто-то зашел, Саня разбирается. Я глянул на часы — «Центральный городской банк» сегодня до двух работает, и там наверняка будет очередь из таких же, как я, торговцев, и чем ближе к закрытию — тем длинней очередь. Так что если я хочу обналичить чеки, лучше сделать это как можно раньше.

Допив чай, сложил чеки в конверт, а конверт убрал в кожаную сумку на ремне, книгу закинул в сейф, закрыв его и кольцом активировав защиту, взял со стола и надел на плечи, прямо на свитер, «оперативку» с шестизарядным «Ругер Рэдхоук» — относительно небольшим и очень добротным револьвером под калибр .45 «длинный кольт», со стволом в четыре дюйма. Не верх скрытности, разумеется, все равно здоровый револьвер, но из того, что продаю я и что можно считать достаточным для местных задач, — самое компактное. Вообще я наплечных кобур не люблю, из поясной оружие куда быстрей извлечь и навести на цель можно, но только не из-под тулупа. А в тулупе проще именно к «оперативке» дотянуться.

А вот второй ствол — двуствольный «дерринджер» от «Бонд Армз» — пошел уже на пояс, это страховка. Причем заряжен он ружейными патронами калибра .410, оба с зажигательной картечью. А еще у меня с собой нож, а еще амулет от пуль, а еще у меня перстень, от которого включаются все мои сигналки и который распознает меня, а еще один перстень со вшитым «Щелчком» — заклинанием, которое может или с ног кого-то снести, или даже дверь высадить. Зачем это все?

А жизнь тут такая. Да и врагов хватает, так уж вышло. А как мне раз сказали, а я следом не раз повторял, — в Форте у нас разгар девяностых, да еще и с большой примесью магии и постапокалипсиса. Так что вот так и живем. Но я привык. И мне даже здесь не так уж и плохо.

Я посмотрел на лежащий на столе револьвер, такой же «рэдхоук», как и тот, что у меня в кобуре. У этого под стволом нечто вроде трубочки, в трубочке еще один «Щелчок», из деревянного цилиндрика с проволочной спиралькой, подзаряжаемый. Полезная вроде идея — вместо первого выстрела можно попытаться противника вырубить. Ну хотя бы для того, чтобы лишний грех на душу не брать, дать шанс передумать, так сказать, тем более что амулеты против пуль от «Щелчка» не спасают. А если не передумал, можно стрелять уже в неподвижную цель, что намного проще. Однако проблемка с активацией. Давить на торец амулета, как это делается обычно, под стволом неудобно, а дистанционки все оказываются ненадежны. Пусть Саня, как оклемается окончательно, дальше думает. Выводит что-то на рукоятку, например. Под большой или средний палец.

Этот револьвер я убрал в металлический шкаф, сейчас на удивление пустой, и запер его на замок. Взял дубленку с вешалки, накинул, прихватил перчатки и плотную вязаную шапку. Хоть и в машине буду, но… Приграничье, одним словом. В Приграничье холодно. И это смело можно писать с большой буквы. Хо-лод-но. Все.

Когда поднялся наверх, в магазин, увидел там одного Саню, перекладывающего в витрине «своего» прилавка амулеты.

— Что-то взяли? — спросил я.

— Да, женщина «телохранителя» взяла, — кивнул он. — Кстати, она про Милу спрашивала.

— А что за женщина? — насторожился я. — Не ведьма?

— Я ничего такого не почувствовал. Такая, — он чуть запнулся, подбирая слова, — да вроде самой Милы. Спросила ее, и все.

— А ты…

— А я ответил, что она уехала в Северореченск.

Ну да, так мы и договорились. Почему именно в Северореченск? Потому что так и не смогли придумать, как вообще ее отъезд объяснять. Мила просто взяла деньги из сейфа, ружье, карабин, мой пикап и все свои вещи, извинилась в записке — и укатила. И если учитывать все те события, что творились тогда вокруг нас, уехать она могла по… ну какой угодно причине. Поэтому мы, посовещавшись, решили, что «уехала в Северореченск» — самый нормальный и безобидный вариант. До сих пор о ней не спрашивали.

— Ладно, все правильно, — кивнул я. — Тогда ты на хозяйстве, а я погнал в банк.

— Закрываемся во сколько?

— Да тоже в два, как и все, — пожал я плечами. — Я часов в шесть приеду, наверное.

— А начало во сколько?

— На девять договорились, чтобы к двенадцати в лоскуты не быть.

«Начало» — это мы в пабе у Хмеля собираемся, Новый год встречать. Если в девять за стол сядем, то к полуночи все равно хороши будем, да и не начнет никто в девять, так не бывает, в этот день все раньше начинают, просто в другом месте. Мне вот точно придется хоть по чуть-чуть, но в паре мест принять еще днем. А уж когда закончим… это вообще другой вопрос. Не будем пока им задаваться, ну его. Весело будет, этого достаточно. А завтра все равно бездельный выходной, полечимся.

Так, и еще у меня с собой сумка с подарками заготовлена. Ничего такого особенного, но к празднику я их всем раздаю, с кем работаю. Так, чтобы не забывали просто. Сумка стояла за прилавком, откуда я ее и вытащил.

Через задний ход вышел во двор нашего общего с Хмелем особнячка, вошел в гараж, устроенный в арке, которую я просто с двух сторон закрыл воротами и куда влезало как раз две машины, если впритык ставить. Ближним ко двору и дальним от выхода вытянулся во всю свою немалую длину белый «сабербен», или, как его чаще звали в Форте, «субур». Самая, можно сказать, «пацанская» машина здесь, а я на ней езжу лишь потому, что все местные «субуры» мы с Платоном сюда и притащили. Ну и потому что большой, удобно большой группой выезжать. Вместо колес у него гусеницы — тоже опять же наш товар. И из-за этих гусениц он у меня по городу не ездит. Вроде в гарантии и написано, что ресурс там чуть ли не безграничный, но это на само изделие, а вот как подвеска и прочее среагирует? Так что это для выездов за город по известным делам.

А ближе к воротам стоит красный фордовский пикап F-150 с пятиместной кабиной, который у меня сейчас за разъездной в городе. Вот он как раз раньше на гусеницах бегал, но я их обратно на колеса заменил. Ну и два мешка с песком в кузов закинул, чтобы зад был потяжелей и не буксовал где не надо. На нем я и поеду.

Движок завелся сразу, тут на все машины магические подогреватели устанавливают, а я, пока гараж совсем не задымился, кинулся ворота поднимать.

После Лазурного Солнца наступает если и не оттепель, то какое-то потепление, которое до Нового года примерно и длится. Чуть дольше. Его тут «качелью» называют, потому что в Лазурное Солнце Стужа наваливается на Приграничье изо всех своих сил, словно стремясь успеть выморозить из этой скудной разрушенной земли все, что получится, за время своего бенефиса, а затем она вроде как устает и немного отступает, на пару шагов. Градусник падает до двадцати, пятнадцати, а подчас и до десяти градусов мороза, так что вот именно эти дни здесь любят.

Тротуар вдоль дома машинами заставлен полностью, а это означает, что в пабе у Хмеля народу полно. У него сейчас тоже в день выручка как в другое время за неделю капает. Пару машин узнал, постоянные клиенты паба, с кем уже здороваешься. У Хмеля в большинстве постоянные.

До банка от нас недалеко. По Красному проспекту, на котором мы и расположены, никуда не сворачивая, до Торгового угла — небольшой площади, заполненной все больше небольшими магазинами из недорогих. Людей на тротуарах было неожиданно много — видать, обрадовались неожиданному почти что теплу, вот все разом и вывалили. На площади Павших чуть не до небес поднималась невероятной высоты елка, к тому же переливающаяся огнями, осыпающая сама себя искрами, а вокруг ее вершины гонялись друг за другом крошечные разноцветные кометы. Елка была иллюзией, эдаким новогодним подарком городу от Гимназии. Еще одна должна быть у Пентагона, там чародеи Братства расстарались, и еще что-то обычно организовывали ведьмы из Лиги, но в этом году им, похоже, не до елок.

На самой площади выстроили целый детский городок, залив множество горок разной высоты, и сейчас там чуть ли не половина детей Форта собралась с родителями. Ну а ближе к Красному, на всякий случай, стояли бело-синие «буханка» и «козлик» Дружины, и сами дружинники в толстом зимнем камуфляже стояли там кучей, кажется, разливая чай из термоса.

Как-то все мирно очень и вообще на праздник похоже. И музыка играет, все новогоднее на всех языках, что найти смогли, как мне кажется. Вот прямо сейчас — «Let it Snow» Синатры, что я всецело одобряю. Даже настроение поднялось, хоть его и так плохим нельзя было назвать. Все же канун Нового года — это самый праздник из праздников в году. Правда, в Америке я его на Рождество поменял, чтобы от других не отставать, но разницы никакой.

По фасаду «Морга», как без всякого мрачного смысла называли самый дорогой в Форте доходный дом, которым владел маг Гадес, носились гуськом разноцветные огоньки, выписывая банальное «С Новым годом!», и я даже задумался — это сам Гадес организовал? Репутация у него была человека желчного и сварливого, так что если это он всех поздравляет — я сильно удивлюсь.

А вообще в последнюю пару лет многие начинающие или не слишком удачливые чародеи открыли для себя новый рынок — рекламы и наружного оформления. Не знаю, кому первому пришла в голову эта мысль, но старые вывески на дорогих местах, банальные и скучные, постепенно начали сменяться магическими наворотами, сверкающими, прыгающими и часто убегающими за грань хорошего вкуса, но на фоне той серости и разрухи, что царила вокруг, это было все же очень даже замечательно. Даже мы с Саней к празднику организовали собственное «светошоу» в витринах нашего магазина. Ну праздник же.

У банка машин хватало, пару я даже узнал, а одной заинтересовался — черным «соболем» со светящейся, явно колдовской, надписью во весь борт — «Парти-фургон!». Стоял он чуть поодаль, у подъезда какого-то офиса с вывеской «Лимузин-сервис». А что, у нас тут экономический рост, несмотря ни на что, наблюдается, вот и появился спрос. На сегодня у них, я думаю, тоже все заказано. Компаниями, которые хотят всю ночь из кабака в кабак кататься.

Пристроив форд рядом с серым «ландкрузером», в котором я опознал машину Бутакова, хозяина «Водовоза», компании по доставке ключевой воды в дома, я выбрался из кабины, убедившись, что сумка с подарками с улицы не видна, и пошел в банк. Так у меня в машине защита, понятное дело, но сработает она после того, как какой-нибудь дурак стекло высадит. А мне потом его покупай и вставляй, вместо того чтобы машиной пользоваться.

Банк занимал два первых этажа и подвал пятиэтажки и принадлежал, понятное дело, Торговому Союзу — весьма влиятельной в Форте организации, в ряды которой я вежливо отказался вступать, хоть и приглашали несколько раз. Не люблю я вообще никаких ассоциаций и прочего, в рамках которых ты должен жить по чужим правилам. Но там и не настаивали особо. Мой бизнес сколь-нибудь ключевым для Форта не является, цены ничему не диктует, а тем небольшим взносом, который я мог бы платить, можно и пренебречь.

Оружия тут на входе не изымали, вместо этого отделили операционистов от зала стеклом и защитным полем. Людей в зале хватало, но я ожидал худшего. Увидел несколько знакомых лиц, поздоровался. В очереди, в которую я встал, передо мной оказалось трое. И тут тоже никогда заранее не угадаешь, сколько с кем возиться будут. Кому-то, может быть, надо чуток наличных со счета снять, а кому-то сотню чеков депонировать. Главное — я убедился, что Бутаков передо мной не стоит, потому что у «Водовоза» чеков должно хватать. Впрочем, его вообще в зале не было, думаю, что с ним где-то персонально в кабинете работают.

А вообще по публике видно, что все уже закрылись и всем не терпится на работу забить и начинать праздновать. Половина в очереди аж приплясывает.

Повезло, ждать долго не пришлось, очередь дошла быстро, и примерно минут через двадцать я уже вышел из банка на улицу, к стоянке, с облегчением вдохнув приятно неморозный воздух. Двенадцать сегодня на градуснике, это же прямо лафа.

Так, теперь у меня две встречи. Пикап выехал из ряда и, чуть буксанув на укатанном снегу, покатил в сторону Восточных ворот. Тут начало попадаться на удивление много пьяных, идущих компаниями. Дорога в сторону городской промзоны идет, вот и там праздничек отметили, в кругу коллег, так сказать, и уже по домам расходятся. Машин было мало, в этом направлении обычно грузовики с промки и на промку катаются, а они тоже уже работу закончили в основном. А кто-то сегодня и не начинал. Поэтому до поворота на проспект Терешковой я доехал чуть ли не в одиночестве, навстречу буквально три или четыре машины попались.

На Терешковой было чуть оживленней, но все равно — промзона слева, промзона справа, и так до самого Китая, то есть местного Чайнатауна. Первоначально район получил свое название из-за длинной, подъездов в тридцать, слегка изогнутой девятиэтажки — «китайской стены», а потом и сами китайцы подтянулись, облюбовав под жилье запущенный дом.

Откуда в Форте китайцы? Из Города. Город — бывший гарнизонный городок откуда-то из Приамурья в нормальном мире, и там из всех проваливающихся чуть ли не половина китайцы. Поначалу их тут как-то пугались, и они даже свою триаду образовали, но потом улеглось, как это обычно с ними и бывает. Держатся они кучей, в чужие дела не лезут, потом выясняется, что они в сущности совсем не агрессивны, а потом организуется Чайнатаун, куда все едут за китайской едой и всяким прочим. Как и в Форте вышло. А кстати, время от времени заезжаю в маленький ресторанчик «Снежный дракон», где или ем, или беру на вынос в маленьких картонных коробках.

В «Снежного дракона» я сейчас и завернул, с удовлетворением увидев на стоянке защитного цвета «хантер» с номерами Комендатуры. Атаманов уже на месте. Я припарковался рядом, покопался в сумке, выудил оттуда плоскую коробочку, завернутую в подарочную бумагу, и прихватил с собой.

На входе никаких охранников не было, а встретила меня немолодая улыбчивая китаянка, которая здесь всегда встречает гостей. Она меня узнала, вежливо разулыбалась, приняла дубленку и шапку с перчатками, повесив это в маленьком гардеробе. А я прошел в небольшой зал, заставленный резными столами, отделенными друг от друга расписными бумажными ширмами.

Музыка здесь играла отнюдь не новогодняя, у китайцев свой календарь, так что что-то очень глубоко национальное звучало. Людей в зале было немного, пара столиков всего занята, а у окна, читая меню, сидел Атаманов — рослый, жилистый, плечистый мужик моего возраста, в небольших очках в позолоченной оправе. Одет в новый камуфляж из тех, в какой недавно однообразно переодели всех комендачей. Служит сейчас Атаманов военным комендантом Форта, а служил когда-то вместе со мной, только я больше по штабной линии, а он по строевой. Не в Приграничье, понятное дело.

— Привет, — поздоровался я, садясь напротив. — Заказал уже что-то?

— Думаю пока. Привет и тебе. Все, в отпуск?

— Да какой у торгаша отпуск? — сразу включил я режим сироты. — На сегодня закрылся, завтра отдохну, а послезавтра уже и откроюсь. Держи, с наступающим, — я выложил перед ним на стол коробку. — Перчатки с подогревом, твой размер, из тех, что в Северореченске заказываем. Если с размером накосячил — заменим.

— Спасибо, — кивнул он. — Это тебе, — он придвинул ко мне конверт. — Здесь маршрут твоего «шевролета» по всем КПП. За Рудным его видели в последний раз, за рулем была именно Мила, а вот через погранцов она уже не проезжала.

— То есть или в Песчаном оказалась, или в Лисьих Выселках, так?

С этого перекрестка можно поехать на Северореченск, а можно на Город. Но там пограничников не миновать, а других более или менее крупных населенных пунктов в тех краях нет. Попадаются хутора, но их рассматривать, как мне кажется, смысла нет.

— Скорей всего.

Вообще искать Милу я не собирался поначалу. Ну бросила и бросила, с кем не бывает. А что взяла деньги и машину — так я бы ей и сам отдал, все же давно мы вместе. Ну, относительно. Но потом как-то задумался — странно это все, не в ее стиле, как мне кажется. Может быть, что-то случилось?

Если у нее что-то случалось — она обычно мне об этом говорила, так что тоже странно. Но пока я хотя бы не поговорю с ней всерьез — не успокоюсь. Будет грызть мысль о том, что, может быть, она в помощи нуждалась. Поэтому все же решил поискать. Встречу, поговорю, посмотрю в глаза — и уеду, если мы просто расстались. Но обычно такие вещи решаются или разговором, или скандалом, но вот записками — это уже редкость. Не школьники же, взрослые люди вроде как.

Подошла молодая девочка-официантка, спросила на не слишком хорошем русском, что мы будем заказывать. Я поначалу думал не есть, все равно за праздничным столом сегодня налуплюсь, но потом сообразил, что до стола еще очень долго. Поэтому заказал курицу по-сычуаньски, жареные пельмени и хрустящие блинчики с зеленым луком. Порции у них маленькие, так что не наемся, но маяться с голоду до вечера не буду. Ну и по чуть-чуть мы с Атамановым сейчас точно примем, а это делать лучше с закуской.

— Мне все то же самое, — сказал он, отдавая меню.

Ну и водки попросили, местной. Китайцы ее тут настаивают на чем-то напропалую, получается неплохо. Немного попросили — оба за рулем, так, чокнуться в честь наступающего.

— Дружина что-то вроде СОБРа организует, причем довольно большого, — сказал Атаманов, когда принесли водку и девушка налила немножко в две совсем крошечные рюмки, или, скорее даже, пиалки, что ли. — С наступающим.

— Взаимно, — чокнулся я с ним. — Вообще или целятся на кого-то?

— Как тебе сказать, — усмехнулся он. — Нам команда пришла на усиление опорников возле «Черного квадрата». Даже техникой. Общая караулка, ГБР с броней. Но опорники размещаются пока так, чтобы автохозяйство охватывать.

— И мотивируют?

— Официально хотят нас поближе к «Черному квадрату» держать, на случай если там опять какие возмущения. В прошлый раз ведь, к слову, все прохлопали еще и из-за того, что никто не додумался поблизости опорный пункт разместить, только посты выставляли. А что посты? Уроды оттуда повалили и всех снесли. А где посты устояли, так их просто обошли.

Да, про тот бунт уродов, или измененных, как они себя сами называют, в Форте все наслышаны. И проблемы были именно что из-за того, что не хватило времени и подручных сил обеспечить как оцепление гетто, так и отделить его от банд с той окраины. Все превратилось в свалку, и начальство просто ждало, пока костер сам выгорит. То есть, говоря попросту, сопли жевало, и на фоне соплежуйства еще и власть делить умудрялось, под шумок устроив практически переворот, как мне рассказали.

Но только причина сейчас не в этом, тут и ребенку понятно. В автохозяйстве наемники Лиги базируются.

— А с Лигой сейчас что?

— Как мышь под веником, — Атаманов откинулся на спинку стула. — Но сам понимаешь. Наемники сидят больше на базе, район почти не патрулируют, там Дружина кругом.

— То есть им скоро предъявят, что они и службу не несут? — усмехнулся я.

— Наверняка. «Черный квадрат» официально хотят передать под надзор Комендатуры.

— А у Лиги там производства мелкие…

Лига оттянула гетто в свою зону как раз в тот бунт, пообещав решить проблемы занятости уродов, чтобы те не только на пособие жили. Вроде бы что-то запустили они по своей линии.

— Раз все городские границы на Комендатуре, то и эта тоже, — пожал плечами Атаманов. — И вообще на городском совете разговор идет о том, что вся эта ответственность по районам — пережиток прошлого. Делить давно пора по обязанностям.

— То есть дошло наконец, что порядок лучше ментам, торговлю торговцам, магию гимназистам…

— Может, до конца и не дошло, но доходит. Просто кто-то в этом приобретает, а кто-то теряет. Лига теряет однозначно. Как Братство потеряло.

— Братство, насколько я помню, просто уцелело за счет того, что отступило, — хмыкнул я. — И ничего, вроде бы в авторитете сейчас.

— Но былого влияния в Форте уже нет. Раньше они на полном серьезе бодались с Воеводой. Воеводу, к слову, как должность отменить хотят. Заменить главой горсовета, а при нем замы по направлениям. Только решить пока не могут, как его выбирать, потому что все хотят что-то приобрести, а вот потерять боятся.

— Если честно, — я покрутил в пальцах маленькую пиалку, — я был бы рад, если бы в Форте за главного стал торговец или технарь. Всему свое время. Нельзя держать мента во главе всего, у него рефлексы неправильные.

Ну и мне эти рефлексы здорово невыгодны. Разрешили бы приобретение огнестрела по вменяемым правилам, как в том же Северореченске, — у меня бы дела лучше пошли.

— Вот эту мысль многие и проталкивают. Все равно все идет к тому, что начнут делить портфели, а не районы. Это же бред, вроде все вполне современные люди, а жить пытаются феодами. Маразм, — Атаманов вздохнул, явно пытаясь задавить всплеск эмоций. — И главное, что все это прекрасно понимают, но… у каждого ведь тут интерес, там бизнес, тут бы лично контролировать хорошо — и в результате шаг вперед и два назад.

Ну, тут он мне ничего нового не сказал, проблема на поверхности лежит. Форт организовался как компромисс между группировками. Пока разговор шел о банальном выживании, группировки поделили его на территории для кормления самих себя. Вот район от нашего здания и до самой городской стены на запад был под Лигой, например. Лига там наводила свои правила, следила за порядком, собирала налог в свою пользу.

Дальше эта схема начала работать хуже. Люди не хотели жить на чьих-то территориях и перебирались к другим. Начались чисто гангстерские конфликты о границах. Были вооруженные стычки и даже почти полноценная война между Дружиной с Гимназией и Братством. Потом самые умные сообразили, что так каши не сваришь, племенная система не может обеспечить выживания вроде бы даже развитого общества. Самым умным оказался Торговый Союз. Деньги любят тишину, так что они первыми начали делать уступки другим группировкам, совершенно добровольно, взамен выторговывая преференции. И в результате даже их «боевая организация» под названием Цех превратилась из банды во вполне приличную охрану, даже с хорошей репутацией.

Затем шаг назад сделало Братство, пусть и вынужденно. Они просто съехали в Туманный, оставив в Форте свое представительство и некоторые объекты вроде Колхозного рынка, которыми легально владели как собственники. Ну и договоры на охрану остались. Былой конфликт как-то быстро угас, у Братства остались голоса в совете, а в городе стало еще спокойней.

Еще раньше, причем совершенно добровольно, проявив здоровую инициативу, так сказать, сделала шаг назад Гимназия. Гимназистам не надо было ничего никому доказывать, а вот использовать своих людей в роли «пацанов на раёне» было даже унизительно. Новая их власть, появившаяся как раз после восстания в гетто, даже начала трансформировать свое сообщество колдунов в некое «министерство магических дел», уступая территории в пользу функций, преференций и голосов.

На фоне всего этого вроде бы не совсем пропорционально начала развиваться Дружина, и это даже стало внушать беспокойство, но тут вмешалось что-то еще. Дружина получила, кажется в компании с Гимназией, толком это так никому и неизвестно, доступ к каналу в нормальный мир. Не такому каналу, через который я провалился сюда и через который Платон таскает наш товар, а какому-то серьезному, на промышленной прямо основе. Но у тех, кто забрасывает «гуманитарную помощь» с той стороны, тоже появился свой взгляд на то, как тут должно быть все устроено.

Конфликта там не было, я думаю, там опять же люди взрослые и не совсем тупые, но Дружину все же подвинули в сторону чуть более пропорционального присутствия в городских делах. Как? Достаточно просто, и при том необидно.

Ее подразделения, такие как погранохрана, Комендатура и Патруль, получили другой статус. Если раньше был Воевода, под ним Дружина, а в ней на правах отделов перечисленные, то теперь структура сменилась. Во главе оставался все тот же Воевода, но и «менты», и военные, и все прочие подчинялись ему теперь напрямую, как отдельные ветви этой самой структуры. Вроде разница и небольшая, но это только на первый взгляд, потому что раньше «ментовское» начальство умело и старательно перекрывало кислород всем потенциальным конкурентам, а вот Воевода, как главнокомандующий, этим не баловался. Ему ведь, по большому-то счету, все равно, ему лишь бы работало. Более тому, ему самому подобная сбалансированная система была выгодней: подсидеть сложней.

То есть и Дружина на самом деле сделала свой шажок назад… в одном месте, а в другом — вперед. А именно — она начала переводить на «ментов» охрану порядка во всем Форте, чем резко ужала кормовую базу тех, кто в новый порядок вживаться не хотел.

Среди таких «нехотящих» крупных игроков кроме Лиги не оставалось уже, и ей сопротивляться объединенным силам всех остальных группировок становилось все трудней и трудней. Сделай ведьмы шаг назад — и они превратятся в городской Минздрав и Собес одновременно. Будь они умными и практичными — и согласились бы, это ведь не так плохо. Спокойная жизнь, гарантированная прибыль, бюджетный поток, а врачевать они и вправду умели лучше других, тут две трети лекарств и три четверти методик от них идет, но косность мышления включалась. В результате Лига пошла на конфликт, не осознав того, что ее к этому подталкивают, но затем неожиданно решила поднять ставки до запредельных, переведя в свое ручное управление всю энергетическую защиту Форта, — и проиграла. Пусть это пока официально не подтверждено, но исход конфликта уже ясен.

Тут я бы раскланяться должен, но только о моем участии в этом всем и Атаманов не знает, так что раскланиваться не буду. В общем, мы нашей теплой компанией неожиданно для самих себя и всех остальных зловещие планы сорвали, оказавшись не в том месте и не в то время. И им сейчас, я думаю, не до активности. Но черт этих ведьм знает, что им там в голову придет. Пока они успешно доказывали, что логикой пользуются не всегда.

Тут принесли еду, и мы вновь разлили настойку из маленького фарфорового графинчика в пиалки. Чокнулись, выпили.

— С боевой подготовкой что там у вас? — спросил Атаманов.

— Провел первое занятие, народ в Резерве больше толковый. Система ручного подбора сработала. Патрульное начальство относится с полной серьезностью. Им плохо, поди, на свои задачи того же Диего и Айболита заполучить?

— С февраля вас начнут понемногу привлекать в помощь Патрулю за стенами, так что готовьтесь.

— Я в курсе, Лихачев уже довел. Праздновать где собираешься?

— Дома. Гости будут, товарищи придут.

— А то мог вас с Наташей пригласить к нам присоединиться.

— У Хмеля же будете?

— Ну а где мы еще можем быть?

— Нет, мы уж по-тихому отметим, — Атаманов засмеялся и схватил с тарелки один из блинчиков. Завернул в лист салата, макнул в прозрачный оранжевый соус, с удовольствием откусил.

— Да и мы вроде буянить не собирались.

Буянить не собирались, но по всему чую, что наберемся всерьез. Как-то не отошли еще после тех приключений, душа праздника ищет. Так что Атаманов прав, да и я знал, что не придет. Жена у него женщина спокойная и семейная, а у нас там какое-то собрание авантюристов.

Посидели, доели, распрощались. Потом еще и ехали рядом до самого Южного бульвара, потому что Атаманов жил теперь там. Он свернул во двор, а я чуть дальше прокатился, до ресторана «Сен-Тропез», возле которого и свернул в Техас, в офис «Следопыта», к Диего. Ну и Тане, его секретарше, в благодарность за вечную заботу у меня новогодний подарок имеется, тоже вручить надо. Есть виски и для самого Диего, а у него мне забрать надо сюрприз для компании — четыре бутылки довольно неплохого французского шампанского. Новый год все же.

Визит получился довольно скомканным — у Диего какое-то мелкое ЧП случилось, он срочно уехал, шампанское мне отдала Таня, попутно обрадовавшись подарку, а ее уже поджидал с машиной Леша Длинный — главный боец и телохранитель Диего, который должен был ее домой отвезти. То есть только меня и ждали. Для Длинного у меня, к слову, тоже подарочек был — кобура, так что всем сестрам по серьгам досталось.

Из «Следопыта» поехал в «Гостевую избу» — ресторан в начале Южного, где у меня еще одна недолгая встреча намечалась. Южный был сейчас буквально забит гуляющей публикой, а машин у тротуаров было столько припарковано, сколько я здесь еще и не видел никогда. Над всеми заведениями сверкали, вертелись и переливались всеми цветами иллюзорные елки, фейерверки, елочные шары, кометы, гирлянды и все прочее, что могла родить чародейская фантазия, а на небольшой площади перед «Сен-Тропезом» появилась очередная елка, пусть и не такая большая, как на Павших, зато эта даже вроде бы пританцовывала в такт музыке.

Когда я припарковался у «Гостевой избы», мимо меня, болтая и смеясь, прошла стайка девушек, совсем молодых, и от них исходила такая непривычная для Форта буквально аура радости и веселья, что я просто с удивлением вслед посмотрел. Может, и правда жизнь налаживается?

На входе в «Гостевую избу» охранники были, двое, но на глаза они не лезли и крутости своей не демонстрировали. Охранял место Цех, а они уже определенные стандарты поведения выработали. Не зря же на Торговый Союз работают, понимают, что чем наглей охрана, тем меньше прибыли у места.

Роман, или Роман Романович, как его однажды мне представили, сидел в баре за стойкой и пил что-то похожее на лимонад, или, скорей, на лимонную «фанту». Я присел рядом, на соседний табурет, поздоровался.

— Поесть не хотите? — спросил Роман.

— Уже. И еще есть предстоит. Так что только если… это что у вас?

— Водка со снежной ягодой, коктейль вроде как, — усмехнулся он. — Из любопытства взял.

— И как?

— Да вроде съедобно… или питейно, как правильно?

— Правильно — внутрь. А я, пожалуй, коньячку здесь попрошу.

Хороший коньяк тут бешеных денег стоит, но раз Роман платит…

Роман был невысок, худощав, с приятным лицом и впечатления охранника не производил. Да и в общении был приятен. Нормальный мужик, можно дело иметь.

Я положил перед ним на столик тяжело брякнувший пакет.

— С наступающим.

— Это что? — спросил он, начав разворачивать бумагу.

— Противоамулетные, персонально для вас снарядил. Пусть не пригодятся.

Это не совсем те противоамулетные с железным корнем, который я делаю для нас самих, но все равно полезная вещь. Это «обманки», они заставляют амулет верить в то, что они в два раза тяжелей, чем на самом деле. С железным корнем я решил вообще не продавать: слишком уж эффективная штука.

— Спасибо. Я заказ составил, все здесь, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его мне. — С моими людьми как поработали?

Я за отдельную плату взялся протестировать стрелковые навыки телохранителей из Цеха, но результатов Роман пока не знал.

— Значит, так, — я принял от бармена, молодого парня в белой сорочке и красном жилете, бокал с коньяком, кивнув благодарно. — Ваши специфические рефлексы, которые хороши для рукопашки, стрельбе идут во вред. Я поочередно стрелял в стоящие рядом мишени с вашими людьми — и никто из них по скорости поражения цели даже близко ко мне не подобрался.

— Почему так? — непохоже, что он слишком уж удивился.

— Когда ваши ребята в режиме «акселерации» действуют — движения у них слишком резкие, под рукопашку. А в стрельбе скорость — синоним слова «плавность». Двигаешься резко — и вскинутый револьвер проскакивает за линию стрельбы, надо возвращать его обратно. Потеря времени.

— А без «акселерации»?

— А без «акселерации» их и не учил никто, все еще хуже.

Я, к слову, заметил, что в Форте больших стрелков особо-то и не было. Были меткие, но не быстрые, например. Или просто не знающие основ. Вояки для вояк неплохо стреляли, но у них стрелковая своеобразная, тем же телохранителям Романа она никак не подходит. Да и откуда всему этому здесь было браться? Кто провалился, тот и учил.

— Учить сами не хотели бы?

— Это как заплатите, — ответил я совершенно честно. — И сколько часов в неделю потребуется.

— С часами сами определитесь, как вам удобно. Я вообще ожидал такого отзыва, если честно.

А я — нет. Цех известен тем, что это не просто охранная контора, это целая система перераспределения сил между участниками сети. В нужный момент любой из них может продемонстрировать почти нечеловеческие рефлексы, и в драку с цеховиком я бы никому не советовал вступать. Но вот оказалось, что стрельбе это вредит. Это я еще вежливо о способностях «лички» отозвался. Этих надо не просто учить, а еще и переучивать, что намного трудней. Может, пусть и дальше просто амулетами и холодняком балуются?

Но этого вслух не сказал — платить ведь хотят. И купить много чего, это практически половина груза целой ходки «за ленточку». Очень неплохо.

Коньяк тут все же так себе, надо сказать. Не глянул даже на бутылку, когда наливали, вот и гадаю. Нет, в «Гостевой избе» лучше русскую кухню трескать и хреновухой запивать. Это бар у них вроде как так, особняком, стиль не выдерживает. Да и не пью я водку, пусть и хреновуху, без закуски и в баре.

В общем, посидели с Романом недолго, допили, что было, да и распрощались, договорившись связаться аж после Рождества. Он вроде как в отпуск решил уйти. Это хорошо, что до Рождества, а не сразу до Старого Нового года.

На выходе меня ждало нечто вроде сюрприза — столкнулся с Темой Жилиным. Тот был один, без всяких телохранителей, что для него редкость, но думаю, что отдельный стол им брать он пожлобился, поэтому оставил снаружи.

Увидев меня, Тема среагировал как-то неадекватно — испугался, что ли? В трусах он никогда не числился, да и конфликт наш вроде как контрразведка Дружины разрешала, так что решиться он должен был окончательно, причины испуга я не понял. Нет, он не закричал, не побежал и не начал руками закрываться, он просто слегка дернулся, увидев меня, а потом в глазах у него испуг заметил, но как-то многовато эмоций даже для неожиданной встречи. Не в темном ведь переулке встретились, кто глупости делать начнет? А тут он словно на бешеную собаку неожиданно для себя налетел.

Через мгновение он вновь обрел уверенность в себе, даже кивнул мне холодно и прошествовал в зал. А я посмотрел ему вслед, хмыкнул удивленно, забрал свою дубленку с прочим — да и пошел на улицу.

Хмель. 31 декабря, канун Нового года

Левой-правой! Левой-правой! Левой-правой!

Соленый пот заливал глаза, дыхание сбилось, руки налились свинцом, но перчатки продолжали выбивать пыль из старой боксерской груши, подвешенной к потолку в свободном углу подвала.

Левой-правой! Левой-правой…

— Резче! Левой активней! Резче! Не открывайся! Вкладывайся всем корпусом! Резче!

Подпиравший грушу двухметровый верзила всерьез вошел в роль тренера и не закрывал рта ни на минуту, да только другого и ожидать было нельзя: у Ивана юношеское увлечение боксом и последующее использование полученных навыков в повседневной жизни было написано на лице. Впрочем, я к его советам не прислушивался и лупил спортивный снаряд как придется.

Я люблю спорт и активный образ жизни, но это скорее фитнес и поддержание себя в форме, нежели что-то большее.

— Ну, дядя Слава!.. — разочарованно протянул мой помощник по бару и пивоварне. — Ну кто так бьет? Ну что вы меня позорите? У вас хулиганы на улице семок попросят, вы их так же толкать станете?

Я отступил от груши и принялся стягивать перчатки. Майка полностью промокла от пота, спортивные штаны если от нее и отставали, то не намного.

— Понимаешь, Ваня, — сказал я, с шумом прочистив легкие, — не собираюсь я никого бить. Ну сам посуди, можешь представить, чтобы я кого-нибудь вдруг ударил… пустой рукой?

И я поднял кисти, демонстрируя давным-давно переломанные и выбитые костяшки.

— Это больно и чревато ненужными травмами. В свое время я это проходил и своих ошибок повторять не собираюсь.

— Ну и на фига тогда мы грушу повесили? — добродушно усмехнулся Иван, небрежно ткнул спортивный снаряд кулаком, и тот прогнулся на жалобно лязгнувшей цепи.

— Спорт — наш друг, — ответил я банальностью и при этом нисколько не покривил душой. — Сидячий образ жизни до добра не доведет, знаешь ли.

— Может, сами кеги таскать будете? — немедленно предложил помощник.

— Разовые пиковые нагрузки не дадут желаемого эффекта.

— Ни фига себе разовые!

— Ну ты меня понял.

— Значит, кеги на мне? — вздохнул Иван.

Я стянул мокрую майку и спросил:

— Баня теплая еще?

— Теплая.

— Тогда сполоснусь, а ты бар открывай.

— Заметано.

Иван напоследок наподдал груше основанием открытой ладони и поднялся из подвала. Я пошарил по карманам брошенных на стул карго-штанов, выудил спичечный коробок, разложил на столе перед собой разноцветные пилюли.

Семь штук, по всем цветам радуги. Хоть недавние приключения на пользу моему здоровью и не пошли, но не пришлось хотя бы увеличивать суточную дозу алхимической дряни. Чтобы удержать в равновесии внутреннюю энергетику, вполне доставало обычной дозировки.

Я подгреб старенькую «Омегу» на металлическом браслете, развернул к себе циферблатом и начал одну за другой глотать разноцветные горошины, запивая их водой.

Не дело, конечно, сразу после тренировки воду хлебать, но семь глотков проблемой точно не станут. А насухую пилюли принимать просто невозможно, ибо гадость жуткая. Весь день потом с изжогой промучаюсь.

Под конец накатило головокружение, меня замутило, и я опустился на стул, дожидаясь, пока стихнут неприятные ощущения. Вскоре голова очистилась, осталась лишь легкая тошнота.

Вот поэтому и не пью таблеток до утренней тренировки. Все же без последствий вылазка за городские стены не осталась, чуток до сих пор ломало.

Впрочем, еще легко отделался. Саня-чародей куда дольше отлеживался, а уж как его в Лазурное Солнце ломало — просто караул. Я, впрочем, Черный Полдень тоже плохо перенес. Правда, насколько именно плохо — не помню. Пока самогоном не накидался, на стены лез, ни таблетки, ни алхимический абсорбент не помогали, а как накидался — уже ничего не помню. Совсем. То еще лекарство.

Меня вновь замутило, и я поспешно прогнал неприятные мысли. С кряхтением поднялся со стула, собрал одежду. Затем окинул взглядом оборудование, но то оказалось в идеальном порядке. Оно и понятно: уже вторую неделю пива не варим.

И сегодня тоже варить не будем. Тридцать первое декабря, как-никак, канун Нового года. Время елок, мандаринов и предпраздничной суеты. И если елки и мандарины остались в нормальном мире, то суеты у нас хоть отбавляй.

Надолго в бане я задерживаться не стал, только смыл пот и переоделся в чистое, но когда прошел в украшенный еловыми ветками бар, на кухне уже горел свет, а за одним из столов расположился ранний посетитель. И если появление тети Маши нисколько не удивило — стряпуха собиралась приготовить закуски к новогоднему столу, чтобы освободиться пораньше, — то господин Смирнов сейчас совершенно точно должен был нести службу в городском Арсенале, а не халкать пиво по барам.

Я обернулся к стоявшему за прилавком Ване, тот только вздохнул.

— Уже второй пьет, — сообщил он, не повышая голоса.

Вот оно как! К самому открытию, значит, приехал. Или даже дожидался на улице, пока бар отопрут, так приспичило.

Несколькими качками помпы я на треть наполнил бокал светлым элем и присоединился к лысоватому мужичку неопределенного возраста.

— Что, Петрович, трубы горят? — спросил, усаживаясь напротив.

— Ох, горят, — признал Смирнов и приложил бокал ко лбу. Потом взглянул на меня. — Слава, вот скажи, у тебя в подвале нормальные кружки, почему здесь бокалы? Кружка голову куда солидней холодит.

Я усмехнулся.

— А еще кружкой голову сподручней проламывать.

Пусть драки у меня случались нечасто, но расслабляться не стоило. Питейное заведение — такое место, где в зазор между косым взглядом и поножовщиной разве что пара слов уместится.

Петрович вздохнул, соглашаясь с моим доводом, и вновь отпил пива.

— Корпоратив затянулся? — предположил я.

— В карты полночи резались, — покачал головой Смирнов, слывший записным картежником и большим любителем преферанса.

— В «Серебряной подкове» набрались, что ли? — удивился я. — Без штанов не остались?

— Нет, после казино в «Цаплю» перебазировались.

— Понятно.

Смирнов осушил бокал и махнул рукой Грачеву:

— Вань, повтори!

— Погоди! — попросил я. — Петрович, а тебе не хватит? На службу ведь еще, поди?

— Не, — усмехнулся Смирнов и расслабленно развалился на сиденье. — У меня выходной. Имею право.

Но мне так не казалось.

— Вот смотри, — вздохнул я. — Ты сюда на своей тарахтелке приехал? И отсюда на ней уехать хочешь, так? Тебя не развезет на старые дрожжи?

— Не развезет.

— Допустим, — покладисто кивнул я. — А жена? У всех праздник, Новый год, а ты такой нарядный домой вернешься.

— Просплюсь.

— Может, просто стоит притормозить?

— Слава, ты владелец бара! Ты не должен за трезвость агитировать! — возмутился Петрович и потер ладонями осунувшееся лицо. — У вас товар, у нас купец! Не надо все усложнять!

— Я о будущем думаю. Вот прибьет тебя жена сковородкой — и оставит меня без постоянного клиента. И что тогда? Сплошные убытки!

— Кого прибьет? — гордо расправил плечи Смирнов. — Меня? Слава, да я в разведке служил! Маскировке обучен! Она и не заметит ничего!

— Петрович, ты в геологоразведке служил, — поправил я собеседника, припомнив байки о его трудовой биографии. — От жены маскироваться легко, когда она за пять тысяч километров, а здесь отхватишь.

— Не нальешь?

— Вань! — окликнул я помощника. — Еще один бокал, и все.

— И пятьдесят грамм на посошок, — пробурчал Смирнов.

— Может, сразу ерша налить? — усмехнулся я, подошел к Грачеву и предупредил: — Никакого самогона, понял?

Иван кивнул и продолжил размеренными движениями накачивать в бокал пиво.

С кухни потянуло запахом стряпни, я решил принести что-нибудь для Смирнова, но тут зазвонил стоявший на стойке телефонный аппарат.

— Хмелев слушает, — произнес я, поднимая трубку.

— Слава! Ты-то мне и нужен! — раздался из динамика голос Владимира Ханина.

Я обреченно поморщился. Помимо руководства отделом службы собственной безопасности Дружины, майор Ханин курировал деятельность клуба «Западный полюс», и поводом для звонка в преддверии новогодних праздников могла стать лишь нехватка пива. Так уж традиционно сложилось, что в дни между Черным Полднем и Старым Новым годом в Форте выпивалось столько алкоголя, сколько не выпивалось за все летние месяцы, вместе взятые. И ладно бы снимали стресс простые работяги, так нет — на каникулы уходило большинство служащих, что временами напрягало просто неимоверно.

А еще меня напрягало, когда кто-то пытался выбить дополнительную партию пива, хотя все поставки на этот период расписывались едва ли не за месяц вперед, а то и за два. Лишнего пива у меня просто не было.

— Слушаю вас, Владимир Михайлович, — сказал я, усаживаясь на табурет. — Случилось что?

— Ну почему сразу случилось? — удивился Ханин. — С Новым годом звоню поздравить.

«Да ладно», — едва не вырвалось у меня; вместо этого я со всей возможной серьезностью ответил:

— Очень приятно.

— И еще просьба у меня будет…

Я беззвучно выдохнул проклятие, вслух произнес:

— Не вопрос. Помогу чем смогу.

И не особо при этом даже покривил при этом душой. Отказывать Ханину было не с руки. Круговая порука, чтоб ее. Ты — мне, я — тебе; рука руку моет, и все такое прочее.

— Нужен ящик пива, — ожидаемо сказал дружинник.

— Ну, Владимир Михайлович! — укоризненно протянул я. — Ну не первый же раз…

— Понимаешь, Слава, — проникновенно произнес Ханин, — это не для бара. Костя Арабов… ты ведь знаешь Костю? Он Новый год у себя праздновать собирается, а кто-то из гостей в самый последний момент предупредил, что пьет пиво. Выручай.

Я только вздохнул. Я знал Костю. В этом не было ничего необычного, ведь Костю знали все. Бессменный чемпион последних лет Форта по боксу в последнее время отошел от спорта, но на его известности это нисколько не сказалось.

Продажа ящика пива такому человеку могла стать неплохим рекламным шагом, если бы не одно немаловажное обстоятельство: господин Арабов числился завсегдатаем не «Западного полюса», а вовсе даже «Ширли-Муры». И что мне Денис Селин на это скажет?

— Слава! — послышалось в трубке. — Ты на линии?

— Сейчас посмотрю, что можно сделать, и перезвоню, — пообещал я и утопил рычажки телефонного аппарата, не слушая возражений собеседника. Отпустил их, покрутил диск, набирая номер «Ширли-Муры», и попросил позвать к телефону управляющего.

— Это Хмелев, — представился, предупреждая расспросы администратора.

Денис Селин взял трубку через пару минут.

— Что у вас там с Арабовым? — сходу огорошил я его неожиданным вопросом.

— Вот блин! — простонал Денис. — Он сейчас у тебя?

— Нет, но меня настоятельно просят снабдить его пивом.

— Он нас всех задрал уже! Новогоднее меню пришлось из-за него перекраивать!

— А мне-то что делать, скажи? — спросил я.

— Много просят? — уточнил Селин.

— Ящик.

— Сможешь выделить?

— А мне оно надо?

— Едят ли кошки мошек? — философски протянул Денис. Потом усмехнулся. — Дай, если не жалко. Мы в претензии не будем. Он кому угодно душу вынет, если что в голову втемяшится.

— Вот ты порадовал, — пробурчал я, кинул трубку и отправился в холодную комнату, где хранилось бутылочное пиво. С печальным вздохом оглядел свои изрядно поредевшие за последнее время запасы, потом вернулся за стойку, позвонил в «Западный полюс» и озвучил цену вопроса.

Бесплатно поить я никого не собирался. Не благотворительная организация.

Владимир Ханин молча выслушал мои условия, прикрыл ладонью динамик, явно советуясь с кем-то, и спросил:

— Подвезти сможешь?

— На площадь подвезу. Либо встречайте, либо у охраны оставлю.

— Не надо оставлять, кто-нибудь встретит. Во сколько?

Я взглянул на часы и сообщил:

— В час.

— Отлично.

Зазвучавших в трубке коротких гудков я слушать не стал, бросил трубку на рычажки и убрал под стойку отобранное на продажу пиво.

— Нарасхват? — усмехнулся Иван.

— Как тебе варка первого числа? — пошутил я в ответ.

— Второго — запросто. На первое у меня планы. И выходной, так?

Я понимающе улыбнулся.

— Гимназистки?

— Они.

— Ладно, тогда второго.

Первого числа я и сам вряд ли встану раньше полудня. Какая еще варка?

Взглянув на цедившего пиво Смирнова, я напомнил помощнику ему больше не наливать и отправился наводить порядок в подвале. Бар излишней вместительностью похвастаться не мог, все пять столов и даже места у стойки были зарезервированы на новогоднюю ночь постоянными клиентами, поэтому моим собственным гостям придется выпивать внизу. Там неплохо и даже уютно, но перед банкетом надо хоть немного прибраться.

В подвале провозился до двенадцати. Вроде дел всего ничего, но одно убрать, другое переставить, стол складной разложить, стулья на всю компанию принести. Мороки много, даже запарился немного. Привлекать Ивана не стал: кому-то надо и за баром приглядывать; у тети Маши сегодня на кухне дел невпроворот.

Когда поднялся, все столы оказались заняты, но не вечерними гостями — до восьми вечера вход у нас свободный. Хоть новогодняя толчея уже поперек горла встала, да только деньги лишними не бывают. Вот завтра — выходной; пусть дома похмеляются. Мы на послепраздничное похмелье тоже право имеем.

— Слава, ты меня отпускаешь? — спросила тетя Маша, когда я проходил мимо кухни.

— Да, конечно. Идите. С наступающим!

— Сами справитесь? — с сомнением посмотрела на меня стряпуха.

— А я сейчас Ирину привезу, она поможет.

Ирина ко мне жить так и не переехала, да я особо на этом и не настаивал. Взрослым людям вообще тяжело сходиться друг с другом, а уж когда о создании полноценной семьи даже речи не идет, так и вовсе. Проще друг к другу в гости ходить и время от времени с ночевкой оставаться.

— Иван! — окликнул я занятого в зале помощника. — В подвале прибрался, часа на три отъеду по делам.

— Хорошо, — отозвался тот.

Тогда я поднялся к себе, отцепил с пояса кобуру с револьвером и переложил оружие в обычную кожаную сумочку. Сумочка была ни в какой мере не тактическая, а самая обычная, и заподозрить наличие в ней оружия мог лишь натуральный параноик или же человек в высшей степени предусмотрительный и осторожный. И те, и другие среди бандитов встречались нечасто, поэтому я спокойно носил револьвер в сумочке с переброшенным через плечо ремнем. Сорвать — не сорвут, достать проще простого.

«Таурус» был заряжен патронами с картечью, запасной боекомплект сорок пятого калибра дожидался своего часа в накладном кармашке. А больше и не надо. Больше — это уже натуральная война получается.

Надев куртку, я по привычке охлопал себя по карманам. Бумажник с удостоверением, выкидной нож, ключи от машины и отводящий пули амулет — все оказалось на месте.

Но одним лишь револьвером я ограничиваться не стал и, перед тем как выйти во двор, вытащил из-под стойки бара жезл «свинцовых ос». Как-то мне карабины ближе, не иначе секция пулевой стрельбы о себе знать дает.

— Все, я ушел! — крикнул помощнику, покидая особняк через черный ход.

На улице оказалось тепло. Нет, действительно тепло — никакой иронии. Градусов десять ниже нуля, наверное. По нашим меркам — оттепель. Обычное дело после Лазурного Солнца. Скоро опять похолодает.

Кинув «Шершень» на пассажирское сиденье, я выгнал из сарая «буханку» неприметной серой расцветки и открыл ворота. Точнее — приоткрыл.

Приоткрыл, осторожно выглянул на улицу и лишь после этого до упора раздвинул створки в разные стороны. Пусть порядка в Форте в последние годы и прибавилось, но беспредельщиков хватало до сих пор. Никогда не знаешь, на кого нарваться угораздит. Да и праздники; в пьяную голову что только не взбредет. Лучше поберечься. Опять же и тянется за нами с Клондайком одна история, могут припомнить.

Нет, даже не так. Если вычислят, то припомнят и покритикуют непременно. Разговоры разговаривать никто не станет, грохнут — и все дела. А не хотелось бы.

Объехав дом, я притормозил перед дорогой, пропуская такой же, как у меня, УАЗ, только с синей полосой и соколом на боку. И почти сразу из-за угла показались двое дружинников, один с коротким помповым дробовиком, другой с АКМ.

Но это не по мою душу, просто улицы патрулируют. Не знаю точно, что затевается, но разлитое в воздухе напряжение ощущается буквально физически. Никогда раньше Дружина столь демонстративно в западную часть Форта не наведывалась. А теперь пусть по границе района, но проходятся с завидной регулярностью. Особенно после недавних бандитских разборок.

Пропустив дружинников, я взглянул на часы и вывернул руль, выезжая на проезжую часть. Просьба Ханина завезти пиво выбила из графика, но слишком сильно притапливать педаль газа не стал: из-за каникул и теплой погоды на улицах заметно прибавилось людей, и перебегали дорогу пешеходу в самых неожиданных местах. А давить пешеходов, пусть даже и пьяных, с какой стороны ни посмотри, — нехорошо. К тому же дороги по случаю праздников толком не чищены, а ночью снег шел, и забуксовать в таких условиях проще простого.

Нет, тише едешь — дальше будешь. Все верно говорят.

Форт перед Новым годом слегка привели в порядок, большинство вывесок и рекламных щитов на стенах домов подсвечивались чародейскими светильниками, и, если особо не приглядываться, можно было даже решить, будто неким чудом перенесся на улицу нормального города.

Бред, конечно.

Ирина со мной до сих пор так и не разговаривала. На прямые вопросы еще что-то отвечала, да и то — слова лишнего не вытянешь. А так молчит, будто партизан на допросе. Обиделась. За здоровье мое беспокоится. Можно подумать, от ее молчания оно улучшится.

— Мне на площадь Павших заскочить надо, — предупредил я Ирину, убирая «Шершень» с пассажирского места за свое сиденье.

— Заезжай, — спокойно ответила та, передала мне сумку с вещами и больше не сказала ничего.

Я приставать с разговорами не стал и тронулся с места. Выехал на Красный проспект, с него свернул на площадь Павших и остановился неподалеку от памятника, у которого взмывала к небу иллюзорная елка. Гимназисты расстарались.

Днем мираж выглядел не слишком эффектно, но с наступлением сумерек обретал глубину и объем. Ночью его сияние можно было увидеть даже из самых отдаленных районов. Смотрелось это зрелище слегка аляповато на фоне заснеженных улиц и серых домов, но «нужна же людям хоть какая-то отдушина»! — так, наверное, подумали в городском совете.

Мне елка не нравилась. И голову при одном только взгляде на нее ломить начинало, и как в анекдоте о фальшивых елочных игрушках — ну вот нет радости, и все тут. Совсем нет. Даже не помню, когда последний раз новогоднее настроение накатывало.

Долго задерживаться на площади не пришлось. Кутавшийся в легкое пальто бармен «Западного полюса» уже дожидался нас у будки охраны с эмблемой в виде увитой колючей проволокой шестерни. Озябший парень подбежал к машине едва ли не вприпрыжку, я выбрался из кабины, отпер заднюю дверцу и указал ему на картонный ящик с двумя десятками пол-литровых бутылок.

— Забирай!

Бармен передал мне оговоренные четыре червонца и подхватил коробку.

— Постой! — встрепенулся я. — Тару когда вернете?

— С кегами привезут, — пообещал парень и потащил пиво к спуску в Кишку.

Я вернулся за руль, взглянул на часы и понял, что завезти Ирину в бар уже не успеваю.

— Слушай, давай еще в «Ширли-Муры» заедем? Тут по дороге.

— Да заезжай куда надо! — ответила девушка, не скрывая недовольства.

Впрочем, если бы мы поехали прямиком в бар, от этого ничего ровным счетом не изменилось бы. Просто настроение такое демонстративно поганое.

К «Ширли-Муры» я подъехал с черного хода. Развернулся, сдал задом к дебаркадеру и заглушил двигатель.

— Пойдешь со мной? — спросил Ирину.

— Нет, — отказалась та, но уже не из вредности; этот клуб она и в самом деле не жаловала.

Я вновь завел двигатель, оставил работать его на холостом ходу и приоткрыл дверцу. Аккуратно, дабы не зацепить боковое зеркало красного «ки-блэйзера», выбрался наружу и поднялся по очищенному от снега бетонному пандусу на дебаркадер.

Звонить не пришлось — знакомый охранник распахнул дверь и спросил:

— Заказ забирать?

— Ага, — кивнул я и достал список. — Начальство можно не звать.

— Одну минуту, — попросил крепыш и скрылся в коридоре. Его напарник с обрезом двустволки на коленях остался сидеть в своем закутке.

Владельцы заведения изо всех сил старались выглядеть респектабельными предпринимателями, но время от времени, как вот с этим ружьем, сбивались на бандитский шик. Это в среде латиноамериканских гангстеров в моде золоченые пистолеты и «калашниковы» с инкрустацией, у нас все куда брутальней. Обрез курковой двустволки — вот наш выбор. Но вооружать им охранника — все же явный перебор.

Вскоре крепыш вернулся, вслед за ним появилась пара подсобных рабочих. Я открыл входную дверь и отступил в сторону, позволяя им вынести на улицу ящики, обтянутые вакуумной пленкой. Немудреные заклинания сохраняли заказанные мной блюда свежими, при подаче на стол их даже не требовалось дополнительно подогревать. Срок действия нанесенных на полиэтиленовую пленку алхимическим маркером рун был недолог, но до полуночи они протянут, а больше и не надо.

Грузчики начали спускаться по пандусу, я прямо с дебаркадера спрыгнул в снег, подбежал к машине и распахнул заднюю дверцу. Убрал к стенке валявшуюся там штыковую армейскую лопатку и стал принимать ящики и составлять их в кузов. Когда грузчики отправились за следующей партией, я развернул список, отметил уже принесенные позиции и захлопнул дверцу, не желая выстужать машину больше необходимого.

Вновь распахнулась дверь черного хода, но вместо рабочих на улицу вышел управляющий заведением — Денис Селин собственной персоной.

— Привет, Слава! — поздоровался он, зябко поежился и застегнул распахнутый до того пиджак.

— Привет, Денис! — отозвался я и протянул руку снизу вверх, не став подниматься на дебаркадер.

Селин нагнулся ответить на рукопожатие и спросил:

— Дал Арабову пива?

— Ты ж не против был?

— Да я и сейчас не против, — рассмеялся Денис. — У себя отмечаешь?

— Ага, — кивнул я. — Совмещу приятное с полезным.

— Мы тоже совместим, — сообщил Селин и посторонился, пропуская грузчиков. — Нормально все?

— Нормально, — ответил я и вернулся к машине.

Селин махнул на прощание рукой и ушел в клуб. Я загрузил в УАЗ ящики, вновь сверился со списком и забрался за руль.

Ирина при моем возвращении не произнесла ни слова. Честно говоря, гробовое молчание человека рядом всегда немного напрягает, но я стоически держался, не желая просить прощения и начинать каяться в грехах, реальных и мнимых. Рассосется само собой как-нибудь.

На выезде со двора пришлось пропустить растянувшуюся колонну грузовиков, потеряли пять минут. В итоге я не стал выгружать коробки с провизией, а лишь высадил Ирину и сразу развернул «буханку» на расчищенном от снега пятачке. Вернулся на Красный проспект, повернул направо и погнал УАЗ к Южному бульвару, а точнее — к поселку Луково, что раскинулся за ним россыпью одно-и двухэтажных частных домов.

Над крышами заколыхалось мутное облако дыма печных труб, тянувшаяся меж высоких заборов дорога превратилась в две укатанные колеи. На перекрестке я сбросил скорость до минимума, но и так при повороте «буханку» заметно повело в сторону.

Минут через пять я остановил УАЗ перед воротами, за которыми прятался добротный особняк с обширными надворными постройками. Выскочив из машины, несколько раз стукнул железным кольцом калитки, потом развернулся и взглянул на развалюху напротив. Скособоченный домишко казался нежилым, но мне было доподлинно известно, что в нем постоянно несет дежурство пара гимназистов. Вневедомственная охрана, так сказать.

Виктор Бородулин заведовал на промзоне алхимической лабораторией, был причастен к разработке разных хитрых препаратов, и потому колдуны присматривали за ним круглые сутки напролет. Вероятно, для столь назойливой опеки имелись веские основания, но лично мне при мысли о жизни под колпаком всякий раз становилось не по себе.

Я взглянул на часы, раздраженно обернулся и с силой саданул железным кольцом по доскам. Калитка немедленно распахнулась, и на улицу вышел крепкого сложения мужичок в меховой шапке, тулупе, теплых штанах и собачьих унтах. С плеча свешивался гладкоствольный карабин двенадцатого калибра «Сайга».

— Че долбишься? — пробурчал Семен Лымарь, бывший при хозяине дома чем-то средним между охранником и младшим партнером. На его скуле змеилась паутина старых шрамов, серых и плохо заживших.

— Уснули, что ли? — не менее раздраженно ответил я и постучал двумя пальцами по левому запястью. — Цигель-цигель, ай-лю-лю! У меня времени в обрез!

Лымарь внимательно оглядел пустую улицу и вернулся во двор.

— Заезжай! — разрешил он, раскрыв ворота.

Я забрался за руль и загнал «буханку» за забор. Семен тут же сдвинул створки и указал на сени:

— Забирай.

Сам принялся отпирать навесной замок на двери сарая и уточнил:

— Только колбасу берешь?

— Сардельки еще, — ответил я и прошел в сени.

Бородулина там не оказалось, только стояла заранее приготовленная для меня коробка с таблетками. Я выложил рядом сверток с разнокалиберными серебряными монетами и выглянул во двор.

— Хозяин где? — спросил Лымаря.

— Некогда ему, — сообщил Семен. — Новый год.

— Не рано отмечать начали?

— Старая бригада собралась, — пояснил Лымарь и поторопил меня: — Давай быстрее, некогда мне!

Вдвоем мы быстро погрузили провизию в «буханку», я уселся за руль и, устроив на пассажирском сиденье коробку с лекарствами, спросил:

— У вас нормально все?

— Пронесло, — успокоил меня Семен, распахивая ворота. — Больше так не делай.

— Постараюсь, — усмехнулся я и захлопнул дверцу.

Таблетки Бородулин в своей лаборатории готовил из разряда тех, что учитываются едва ли не поштучно, и отпускать их на сторону он не имел никакого права. Дело было даже не в пилюлях, которые мне приходилось глотать каждое утро, эти таблетки лишь послужили поводом для знакомства. Помимо них Бородулин поставлял алхимические препараты, которые сохраняли часть своих чудодейственных свойств и в реальном мире. Переправлял их через Границу Сергей Платонов, кондуктор и мой партнер. С доставкой товара сложностей никогда не возникало, куда трудней было привлечь денежных пациентов по ту сторону Границы. Сам я в детали не вникал, оставив черновую работу на откуп партнеру, знал только, что в теплых водах Карибского бассейна плавала яхта-клиника, где состоятельных клиентов исцеляли от ряда заболеваний, относимых традиционной медициной к разряду неизлечимых. Часть выручки шла на развитие бизнеса, часть возвращалась сюда в виде товаров, оружия, боеприпасов, автомобилей и даже серебра. Но это уже совсем другая история.

Выехав на Южный бульвар, я не стал поворачивать к бару и погнал УАЗ дальше, прямиком к Колхозному рынку. Первое правило посредника — не держать горячий товар при себе дольше необходимого. Один раз я на этом едва не погорел и вновь так рисковать не собирался. Поэтому и торопился: из-за всех этих предновогодних и новогодних праздников график переходов полетел псу под хвост, и если не всучу таблетки Платону прямо сейчас, придется хранить их у себя как минимум пару дней, пока он не просохнет. Кондуктор свое дело знал туго, но и гульнуть тоже любил. Стресс.

Парковка перед рынком оказалась забита автомобилями и санями, искать там свободное место было пустой тратой времени, поэтому я объехал вытянутое здание и загнал «буханку» на полупустую служебную парковку у административного блока. Человеку со стороны делать этого категорически не рекомендовалось, но начальник охраны рынка был моим хорошим знакомым, и несшие тут службу братья знали в лицо не только меня самого, но и УАЗ.

Распотрошив коробку с лекарствами, я убрал под сиденье упаковки разноцветных пилюль, которые пил сам, запер автомобиль и поспешил на рынок, но волновался напрасно: как и договаривались, Платон дожидался меня за прилавком своей торговой точки посреди завешанных зимней охотничьей одеждой стеллажей и полок с теплыми ботинками.

— Привет, Серый! — поздоровался я с ним, расстегнув куртку. — Привет, Мить! — протянул руку худощавому телохранителю кондуктора. — Куда Светку дели?

— Кофе варить отправили, — сообщил Серега Платонов и щелкнул пальцем по керамической кружке. — Будешь?

Без доброй порции коньяка в кофе точно не обошлось, слишком уж специфический от него шел аромат, поэтому я только покачал головой.

— Смотрю, ты времени зря не теряешь, — усмехнулся, передавая кондуктору коробку с таблетками. — Прибери.

Сергей спрятал товар под прилавок и спросил:

— Налить?

— Я за рулем.

— И что с того? — благодушно рассмеялся Платон, огладил обрамлявшую румяные щеки русую бородку и указал на охранника. — Он вообще на работе пьет.

Дмитрий аж поперхнулся.

— Вот ничего себе предъява!

Я хлопнул кондуктора по плечу и зашагал на выход.

— Подгребайте к восьми, и чтоб без опозданий.

От осознания, что все успел и дела на сегодня закончены, накатила расслабленность. Захотелось даже вернуться и хлебнуть кофейку, а то и чего покрепче, но я усилием воли задавил неуместный порыв, решив вместо этого навестить начальника местной охраны.

К моему немалому удивлению, дежурного в приемной не оказалось, но стоило только приоткрыть следующую дверь кабинета, как причина нарушения устава караульной и гарнизонной служб объяснилась сама собой. Кабинет Климова заполнили плечистые парни в бронежилетах с короткими тесаками и дубинками на поясах. Рабочий стол был завален жезлами «свинцовых ос» и футуристического вида чарометами.

Пересменка.

Климов заметил меня и спросил:

— Есть пять минут?

— Нет, пожалуй, — покачал я головой.

— Придется найти. Подожди, сейчас освобожусь.

Я вышел в приемную, сдвинул набок сумочку с револьвером и уселся за стол дежурного. Долго и в самом деле ждать не пришлось; вскоре дверь распахнулась, и охранники, позвякивая железом, гурьбой повалили на выход.

Клим вышел следом, встал в дверях и поинтересовался:

— Какие новости?

— Чек будет после праздников, — сообщил я.

— Отлично! Заходи, Слав, — повал он меня в кабинет.

Я прошел следом и уточнил:

— Что с радиодеталями?

— Дней через десять последнюю партию привезут. — Клим отпер сейф и достал оттуда увесистый пакет. — А пока семь килограмм как с куста.

— Нормально.

— Выпьешь? — спросил начальник охраны и оттянул от шеи ворот вязаного «турецкого» свитера.

— Вы сговорились, что ли? — возмутился я. — За рулем я! За рулем! Лучше сам завтра приходи. Сегодня с семьей ведь?

— С семьей, — подтвердил Клин. — Ладно, вали тогда. Пойду посты проверять. Никакой пользы с тебя, Хмель. Одни убытки.

— Чек после праздников, — напомнил я и отправился восвояси.

Вышел на крыльцо черного хода, натянул на голову вязаную шапочку, с привычной уже настороженностью огляделся. На улице вечерело, и сгущались сумерки, но окончательно стемнеть пока не успело. На парковке — никого.

Сбежав с крыльца, я обошел УАЗ и распахнул заднюю дверцу. Уместил полученный от Клима пакет с радиодеталями рядом с остальными коробками, выпрямился и вдруг услышал отчетливый скрип снега за спиной.

Казалось бы — ну что тут такого? Скрип и скрип. Мимо кто-то идет, делов-то.

Но сердце так и екнуло.

И я обернулся. Просто обернулся, не став доставать из сумочки револьвер. Не посчитал нужным тратить на это время. Первое, чему учат в учебке Братства, — это ценить время и не разбрасываться им попусту.

— Уважаемый, а как внутрь попасть? — вопрос застал меня на полуобороте; задал его шагавший через парковку незнакомый парень в ушанке и короткой фуфайке.

Это я отметил краем глаза, а потом парень рывком приблизился и ткнул меня ножом. Точнее — попытался; острие клинка жалобно звякнуло о подставленную армейскую лопатку и соскользнуло в сторону.

Я резко крутанул предусмотрительно выдернутую из кузова лопатку, метя заточенной боковиной по шее не ожидавшего подобного поворота бандита. Но сказалось долгое отсутствие практики, замах вышел чуть шире, чем следовало, и парень успел скособочиться и принять удар на плечо. Фуфайка защитила бандита от травмы, и все же на миг он потерял равновесие — не иначе, из-за излишнего усилия, вложенного мной в замах.

Я немедля отпрыгнул, разрывая дистанцию. Лопатка полетела в снег, пальцы ухватили хлястик застежки, раскрывая сумочку…

А как иначе? Кидаться врукопашную, рискуя получить ножом в живот, когда у тебя есть ствол, не слишком умно, с какой стороны ни посмотри. Пусть и уверен в успехе, но мало ли как все обернется…

Когда коротко вжикнула молния и у меня в руке возник револьвер, бандит неожиданно проворно юркнул за УАЗ, уходя с линии стрельбы. В азарте я рванул следом, и в этот миг что-то прожужжало рядом с лицом. Раз! Другой! И сразу задняя дверца «буханки» дрогнула, и в металле возникла неровная дыра пулевого отверстия.

Я пальнул в ответ наугад, в белый свет как в копеечку, и прыгнул за УАЗ, укрываясь от обстрела. Рухнул в снег, сразу перевернулся набок и дважды выстрелил под машину по ногам первого бандита. Оба раза промахнулся — тот мчался наутек, петляя как заяц.

А потом меня словно молотком по голове приложили; хлопнуло, будто петарда взорвалась. Яркая вспышка на миг ослепила, в ушах зазвенело, перед глазами поплыли темные пятна.

Я быстро заполз за УАЗ и прижался спиной к переднему колесу в надеже на защиту не столько колесных дисков, сколько двигателя. Впрочем, могли спасти и диски — мягкие свинцовые заряды чародейских жезлов особой пробивной силой не отличались.

А обстреляли меня из жезла «свинцовых ос», в этом сомнений не было ни малейших. Вспышка — это взорвался один из чародейских кристаллов, помещенный в свинцовый шарик, когда его переполнила магическая энергия моего отводящего пули амулета. Повезло, что метательный снаряд в этот момент проносился у ног. И вдвойне повезло, что у меня при себе вообще оказалась «Чешуя дракона». Без нее валялся бы сейчас с дырой во лбу и остывал помаленьку. Стреляли метров с двадцати, от угла административного корпуса — с такого расстояния не промахиваются.

Где-то неподалеку рыкнул автомобильный двигатель; я рискнул выглянуть из-за «буханки», но поблизости никого не оказалось. Бросаться в погоню не стал, вместо этого распахнул дверцу со стороны водительского сиденья и выложил на него револьвер. Потом развернулся к двери черного хода и приподнял руки, выставляя перед собой открытые ладони.

Правильно сделал. Прибежавшие на выстрелы братья мигом взяли меня на прицел чарометов, а от алхимического оружия «Чешуя дракона» точно не поможет. Пальнут — и уже не дыра во лбу, голову подчистую снесет.

— Климова позовите, — попросил я, не меняя позы.

— Не двигайся! — резко потребовал один из братьев, но тут административный блок обежали двое бойцов, и атмосфера понемногу разрядилась.

А там и Клим подтянулся.

— Ну что опять такое, блин, на фиг?! — в сердцах выругался он. — Хмель, че за фигня?! Ты понимаешь, что мы тебя со стволом должны Дружине сдать? На северную промзону захотел?

— Расслабься, — попросил я и достал удостоверение резервиста. — С правом ношения огнестрельного оружия.

Климов внимательнейшим образом изучил документы и даже сверил серийный номер, потом брезгливо скривился.

— Ренегат!

— Вот только не надо, — поморщился я и убрал револьвер в сумочку.

— Что опять у тебя стряслось? — потребовал объяснений начальник охраны рынка.

— Мне бы кто сказал, — пробурчал я, напряженно обдумывая случившееся. — Не знаю. Ограбить хотели, наверное…

— И стрельбу устроили? — фыркнул Клим.

— Да не, — досадливо махнул я рукой. — Сначала какой-то тип с ножом подвалил. Его прикрывали просто.

— У нас не шалят, знаешь ли.

— Мало беспредельщиков в Форте?

— Да уж хватает, — вздохнул начальник охраны, соглашаясь с моими словами, и огляделся. — Так, значит, дружинников не вызывать?

— На фига? — искренне удивился я. — Они даже если постараются, никого не найдут.

Климов кивнул и опросил подчиненных, но те ничего толкового сообщить не смогли. Никто не видел машины налетчиков, никто не обратил внимания на них самих.

Я как смог описал внешность типа с ножом, затем подошел к простреленной задней дверце и аккуратно прикрыл ее.

Здесь не шалят? Ну да — братья грабителей не жалуют и в расход их пускают без всякой жалости. Но если бы по мою душу пожаловали жулики из Семеры, они бы действовали совершенно иначе. Расстреляли бы из автоматов — и все дела. Нож? Точно нет. Значит, не они.

— Поеду, пожалуй, — я хлопнул Клима по плечу и забрался за руль. Голова просто гудела.

— Катись! — напутствовал меня приятель. — И поосторожней давай.

Я кивнул и захлопнул дверцу.

Теперь-то чего осторожничать? Второй раз не нападут. Не иначе, залетные какие-то. Увидели машину, в машине товар, вот и позарились. Впрочем, надо и в самом деле поаккуратней быть.

Ну вот же сволочи какие! И так настроения не было, так они окончательно праздник испохабили! Поубивал бы!

Домой приехал злой как собака. По дороге отходняк накатил, потом и вовсе на душе мерзко стало. Не люблю, когда на меня наезжают, пытаются ограбить или убить. Я просто хочу спокойно жить, варить пиво, держать бар и не лезть в неприятности. До недавнего времени это неплохо получалось. А тут будто полоса черная пошла — одно к одному, одно к одному.

Когда, загнав УАЗ на задний двор, я прошел в бар, настроение нисколько не улучшилось. Народу — не протолкнуться, шум-гам, разве не накурено только! В углу магическими огнями магическая же елка мигает. Спасибо, конечно, Сане-чародею за подарок, но лично у меня от этого мельтешения голова болит и глаза режет. Не люблю.

— Ваня, будь добр, разгрузи машину, — попросил я помощника и заглянул на кухню, где хлопотала Ирина. — Можешь минут на пять отвлечься и за баром присмотреть?

Девушка смерила меня недовольным взглядом.

— А Иван что? — спросила она, вытирая руки полотенцем.

— Он продукты разгружает.

— А ты?

— Мне бы другим заняться. Так присмотришь?

— Присмотрю! — хмыкнула Ирина, стягивая через голову передник. — Куда деваться…

Я на последнюю ремарку никак не отреагировал и поднялся к себе. Разулся, кинул на кровать сумочку с револьвером, снял куртку. Немного постоял у окна и посмотрел на улицу, потом понял, что просто тяну время, и открыл превращенную в бар радиолу. Достал бутылку бурбона, налил полстакана, замахнул.

Алкоголь пошел плохо, аж передернуло всего. Но отпустило. Пусть на душе особо легче и не стало, зато напряжение немного улеглось. Расслабился слегка, смог спокойно обдумать случившееся.

Ну хотели ножом пырнуть и машину увести — разве это трагедия? Вот получилось бы — тогда да, тогда и в самом деле трагедия. А так ничего из ряда вон, рабочие будни.

Логично? Логично.

И какой тогда толк самого себя накручивать? И без того найдется кому на нервах поиграть. Ирине вон, например…

Я с обреченным вздохом отошел от окна и достал из шкафа коробку патронов четыреста десятого калибра и набор для чистки револьвера: оружейное масло, тканевые патчи, тросик для протаскивания хлопчатобумажных кругов через ствол.

По идее, с револьвером ничего не случится, но оружие уход любит. Сниму нагар, заодно и сам успокоюсь.

Я занялся чисткой револьвера и уже почти привел его в порядок, когда постучали в дверь.

— Открыто, — повысил я голос и на всякий случай взял один из лежавших на кровати патронов. Когда в комнату вошел Иван, бросил его обратно.

— Там дыру новую в задней дверце заметил… — озадаченно произнес помощник. Увидел револьвер и принадлежности для чистки оружия и осекся. — Дядя Слава, только не говорите, что это самострел был…

Я покачал головой.

— Нет, ограбить пытались. Прямо у Колхозного рынка, представляешь?

— Совсем ошалели, — охнул Грачев.

— И не говори. — Я подошел к радиоле и вытащил из нее бутылку. — Будешь?

— Не, потерплю до вечера, — отказался помощник. — Так все обошлось?

— Как видишь.

— Гамлету звонили?

— Нет, — ответил я, не скрывая раздражения. — И не собираюсь.

— По уму, надо бы… — упрямо пробасил Грачев.

Я вздохнул.

— Ладно, тогда иди вниз и смотри, чтобы телефон никто не лапал.

Линии были параллельными, и меньше всего мне хотелось, чтобы Ирина оказалась в курсе случившегося.

Иван со спокойной совестью отправился в бар; я какое-то время бездумно смотрел на аппарат, затем поднял трубку и начал крутить диск, набирая номер. Но позвонил не в «Ширли-Муры», с Гамлетом общаться не хотелось. Да я и не должен с ним разговаривать. Это мое право обратиться к нему, а вовсе не обязанность.

Вот что я должен был сделать — так это предупредить Николая Гордеева. Во-первых, потому что обещал ставить в известность о подобных инцидентах. Во-вторых, потому что он мне голову оторвет, если узнает о нападении от кого-то другого. И будет в своем праве, если уж на то пошло. Почему? Правильно — потому что я обещал.

Николая дома не оказалось, трубку снял Саня-чародей. Он вызвался передать сообщение, но я только попросил их не опаздывать. В любом случае вечером увидимся, а вечер уже вот он: совсем стемнело на улице.

Я поднялся со стула, зарядил револьвер, убрал патроны и ящик с патчами в шкаф. Сразу и переоделся. Глянул на себя в зеркало, полюбовался на отражение худой физиономии с модной трехдневной щетиной и спустился в бар. Но сначала прицепил сзади на пояс кобуру с револьвером, благо длинная рубаха прекрасно скрывала его и при этом нисколько не топорщилась.

— Все на кухню унес? — спросил я помощника, оглядев заполненный посетителями зал.

— Все, — подтвердил Иван. — «Шершень» под стойкой.

Я заглянул под прилавок, где на своих местах лежали и жезл «свинцовых ос», и похожая на него как две капли воды пневматическая винтовка, и кивнул.

— Отлично.

Что ж, теперь можно и поработать, а то суета одна.

Можно — да. И я налил себе пива…

После восьми мы потихоньку начали сворачивать торговлю, но особо не лютовали, и те, кто хотел спокойно допить пиво, просто постепенно смещались ко входной двери, пока Иван выдвигал освобожденные столы на середину комнаты, протирал их и накрывал скатертями. Последние клиенты какое-то время продолжали общаться стоя и отправились восвояси только без четверти девять, когда один за другим начали подходить выкупившие места завсегдатаи. Никаких обид — все были предупреждены заранее.

Потом с улицы заволок свое оборудование нанятый развлекать публику ди-джей, я отправил его в подсобку, сам снял кассу и унес наличку в сейф. Продаж сегодня больше не ожидалось.

Когда поднялся из подвала, вновь позвонил в оружейный магазин, но там никто не ответил. Это немного даже напрягло. Я раздраженно бросил трубку на рычажки, поймал озадаченный взгляд помощника и покачал головой.

— Ничего, — успокоил его, припоминая, где валяется выданный соседом чарофон, но искать магическое средство связи не пришлось: почти сразу распахнулась дверь, и в бар прошел Гордеев собственной персоной.

Вслед за ним заскочил Саня, шумно потянул носом воздух и азартно потер руки. В силу энергетического истощения и приема лошадиных доз разных таблеток последнюю неделю он не пил вовсе и время понапрасну терять не собирался, но я перехватил его на подступе к стойке и попросил:

— Сань, давай, помоги Ивану, — потом указал на заднюю дверь Гордееву, который заявился в гости с какой-то длинной картонной коробкой. — А ты проходи в подвал, не стой. — И уже тише добавил: — Поговорить надо.

Сосед удивленно глянул на меня, но на людях расспрашивать не стал и двинулся к лестнице, на ходу отряхивая от снега шапку. Мы спустились в подвал, там я взял с накрытого стола бутылку бурбона, плеснул в стакан и выпил.

Гордеев выложил непонятную коробку на стол, избавился от верхней одежды и спросил, желая начать разговор:

— Платон с Димой не пришли еще?

— Когда это Платон вовремя приходил? — усмехнулся я, налил еще, но пить не стал.

— Случилось что?

— Да как тебе сказать… — протянул я. — Ничего серьезного.

— Да неужели? Слава, ты только не темни…

Я посмотрел на подрагивавший в руке стакан и хмыкнул.

— Ну как ничего серьезного… Ограбить меня хотели. — И, не дожидаясь расспросов, пояснил: — На выходе с Колхозного рынка, когда товар Платону сдал и в машину садился…

Николай молча выслушал рассказ о нападении, потом хрустнул костяшками пальцев и поинтересовался:

— Так, думаешь, простое ограбление? Не Семера?

— Точно не Семера, — ответил я, нисколько не сомневаясь в своей правоте. — Ножом пырнуть? Да ну на фиг. Не их стиль.

Но Гордеев моей уверенности не разделил.

— Могли узнать о твоем амулете, — предположил он. — Амулет у тебя хороший, сколько на него автоматных рожков уйдет, два?

— Да не в этом дело, — махнул я рукой. — Понимаешь, Коля, Семера так не действует, вот и все. Просто подошли бы человек пять и замесили меня топорами или мачете, что у них там нынче в моде. У них же все отработано, на свидетелей плевать с высокой колокольни. Наоборот, дополнительная реклама. Злые они на нас должны быть. Очень злые.

Гордеев задумчиво осмотрел пивоваренное оборудование, потом кивнул.

— Злые, да. Только не на нас.

— О нас они не знают, — подтвердил я. — И это были не они.

— Как скажешь, — согласился с моими выводами сосед. — Но ты аккуратней. Хорошо?

— И так сама аккуратность. Ты что принес-то?

— Как что? Подарок! Мы у тебя столько пива выпили, надо отблагодарить.

— Давай! — обрадовался я. — И чего там такое?

В коробке оказался рычажный карабин «Росси» четыреста пятьдесят четвертого калибра.

— Только зарегистрировать не забудь, — предупредил Николай, выкладывая на стол коробки патронов. — Собрал на первое время. «Пустышки», обманки. Потом сам подберешь, что понадобится.

— Ну здорово! — обрадовался я. — Ну вообще!

Послышались шаги, и в подвал спустился Платон.

— Ну и где у вас наливают? — громогласно поинтересовался он прямо с лестницы.

— Митю где потерял? — спросил Гордеев.

— Сейчас подойдет, машину паркует.

— Иван ворота открыл? — уточнил я, убирая карабин за варочный бак.

— Да. Нормально все, — подтвердил Сергей Платонов, подходя к столу. — Так где наливают, говорите?

Я влил в себя бурбон и рассмеялся.

— Не где, а что. Как видишь, сегодня у нас широкий ассортимент горячительных напитков…

Хмель. 1 января

Встретили мы Новый год просто отлично. Я, правда, из-за расшатанных нападением нервов чересчур сильно налегал на бурбон, поэтому в памяти отложился не весь праздник, но что было весело — запомнил точно. Впрочем, более-менее трезвым оставался только Иван Грачев, который отвлекался на гостей в баре, остальные набрались изрядно. Ирина сразу после двенадцати ушла спать, оставив нас гулять чисто мужской компанией, ну мы и погуляли.

А чего такого? Новый год раз в году, имеем право.

Проснулся на удивление рано, когда алкоголь еще толком не выветрился, и какое-то время лежал со смеженными веками, не решаясь открыть глаза. Затем потянулся за водой и только тогда обнаружил, что в постели больше никого нет. Ирина переодевалась в закутке ванной комнаты. Это, наверное, и разбудило.

Сделав несколько глотков — вода показалась неприятно-сладкой на вкус, — я тихонько уселся на кровати и, к немалому своему удивлению, обнаружил, что самочувствие меня как-то даже особо не беспокоит. Все же бурбон был качественным, с пивом ума хватило его не мешать, и о вчерашнем застолье напоминали разве что пересохшее горло и тяжелая голова. Но голова — это объяснимо, только под утро спать легли.

— Ирин, ты куда собралась? — спросил я, кутаясь в одеяло.

— Домой, — прозвучало в ответ.

— А что такое?

— Хмелев, совсем память пропил? — фыркнула Ирина.

— Блин, чего ты опять начинаешь?

— Да ничего я не начинаю. Я же тебя предупреждала — мы с коллегами идем на обед.

— Точно! — прищелкнул я пальцами и осторожно опустился на подушку. — Просто поход в гости первого числа кажется мне столь дикой затеей, что она просто не укладывается в голове…

— Поэтому я пойду одна. Так?

— Ох, уж эти непьющие медработники, — выдохнул я и вновь сел. — Давай отвезу.

— Разбиться хочешь? На себя посмотри!

Определенный резон в этих словах был, поэтому настаивать я не стал. Просто поднялся и начал одеваться.

— Тогда провожу. Заодно и проветрюсь.

— Проводи, — улыбнулась Ирина. — Проветриться тебе точно не помешает. И комнату проветри, дышать нечем.

— Проветрю, — пообещал я, отдергивая шторы. — Потом.

Наскоро выпил традиционный набор пилюль — чуть не вывернуло под конец, — прицепил на пояс кобуру с револьвером, сунул в карман штанов выкидной нож, заодно прихватил телескопическую дубинку, усиленную парой хитрых заклинаний. Народ у нас с похмелья совсем дурной, так не стрелять же хулиганов направо и налево. Некоторым и дубинки хватит.

Дверь в гостевую комнату, где отсыпались Платон и Дмитрий, была закрыта, мы спустились на первый этаж и прошли в бар. В углу мигала огнями магическая елка, от ее неровного мельтешения сразу заломило затылок. Особого беспорядка в зале не оказалось — не иначе, Ваня успел прибраться. Впрочем, и публика подобралась проверенная. Абы кого вообще на Новый год лучше не пускать. Пожарные команды в эту ночь нарасхват, да и поножовщина между собутыльниками не столь уж редкое дело.

— Ты идешь? — поторопила меня Ирина.

— Иду, — отозвался я, отпер входную дверь и выпустил девушку на улицу.

Сам вышел следом, запер бар и сразу заметил перед домом здоровенное пятно закопченного снега и обгорелые обрывки картонной коробки. Сильно пахло кислой пороховой вонью. В памяти мелькнуло смазанное воспоминание об уносящихся в небо огнях, грохоте и вспышках. Фейерверк. Обычный, не магический. Не иначе, кто-то из гостей притащил.

— Вот черт! — выругался я, шагнул с тропинки на газон и принялся закидывать гарь и обрывки картона чистым снегом.

Колдовские иллюзии — это одно, а за настоящий фейерверк можно и по шапке получить. Ракеты у нас под запретом. Слишком часто от них пожары случаются.

— А я еще думала, что за грохот заснуть не дает! — понимающе протянула Ирина. — Ну вы молодцы!

— Это не мы, — поспешил я откреститься от фейерверка.

— Оно само, да? — подколола меня девушка.

— Вроде того.

Я вернулся на тропинку, выгреб набившийся в ботинки снег и протянул спутнице руку.

— Идем?

— Идем.

Мы прошли мимо темных окон оружейного магазина «Большая Охота» и свернули на Красный бульвар. Морозный воздух прочистил голову, и я уже нисколько не жалел, что выбрался из дома в столь раннее для первого января время.

Большинство витрин и вывесок были погашены, серые здания темными пятнами замерли в утренней хмари, всюду валялись пустые бутылки, мятые жестянки, непонятные обрывки бумаги и пластика. Какое-то время мусор в сугробах будет прибывать и копиться, затем на уборку выгонят задержанных в праздники правонарушителей, и появление на улицах этой оравы станет первым сигналом окончания новогодних каникул.

Людей с утра навстречу попадалось совсем немного, лишь болтали у колонки с питьевой водой три тетушки да каталась с возведенной у блошиного рынка горки крикливая ребятня. Сам рынок пустовал.

Медленно проехала по проспекту «газель» с синей полосой на боку, на перекрестке повернула к Центральному участку. Мы свернули в другую сторону и вскоре вышли к госпиталю. Район этот был очень спокойным и по-хорошему зажиточным, следившие здесь за порядком Сестры Холода бродягам и прочему деклассированному элементу давали от ворот поворот, и все же я не стал лениться и проводил Ирину до дверей квартиры.

Потом спустился на первый этаж, встал на крыльце, вытер с лица испарину.

Насчет хорошего самочувствия я все же изрядно погорячился — просто проснулся, не успев толком протрезветь, похмелье еще даже не началось. И вряд ли вообще позволю ему начаться — как ни крути, сегодня выходной.

Медленно шаркая ногами, мимо крыльца прошел скособоченный урод с белой повязкой на рукаве замызганной фуфайки — общепринятым знаком, что не заразен и покинул «Черный квадрат» на законных основаниях. Смысла в этой повязке было немного, служила она скорее напоминанием уроду о собственной второсортности.

Этот, впрочем, был при деле. За собой он катил тележку с забитой мусором картонной коробкой, оттуда же торчал черенок лопаты и ломик.

Меня передернуло. Людям с повышенной восприимчивостью магической энергии за стенами делать него. Начнутся осложнения — и здравствуй гетто, никакие таблетки не помогут. Понятно, в общем-то, с чего Ирина так вызверилась: она каждый рабочий день пациентов с подобными проблемами принимает. Каково ей будет мне направление в «Черный квадрат» выписывать?

Передернув плечами, я сбежал с крыльца и отправился в обратный путь. По дороге напился водой из колонки, такой холодной, что заломило зубы. Заодно умылся в тщетной попытке прогнать похмелье и, разумеется, ничуть в этом не преуспел. Тут вариантов немного: либо выпить аспирина и завалиться спать, либо пивом здоровье поправлять.

Я выбрал аспирин и здоровый сон.

Не угадал.

К моему возвращению Платон уже проснулся, спустился в бар и накачал кувшин светлого. И попивал он его не один, а в компании Николая и Сани, которые заглянули на огонек.

— Ну вы даете! — только и развел я руками, заперев входную дверь.

— А мы че? Мы ниче! — рассмеялся кондуктор и удивился: — Совсем не будешь сегодня открываться?

— Не в состоянии, — признался я, расстегивая куртку. — А Митя где?

— Тоже не в состоянии, — со смешком сообщил Платон. — Ему же пить нельзя. С его таблетками алкоголь никак не сочетается.

— Понятно, — вздохнул я, накачал себе бокал пива и задумчиво посмотрел на пенную шапку.

У нас всегда так: если нельзя, но очень хочется, то вроде как и можно.

Впрочем, Дмитрий был случаем особым; в Приграничье он перебрался сознательно по причине запущенного ракового заболевания. Здесь болезнь получилось заморозить, но на таблетках он сидел плотно, и на его печени это сказывалось вовсе не лучшим образом. Но зато живой. И даже иногда мог позволить себе выпить лишнего.

Я приложился к бокалу с пивом, первую пару глотков сделал через силу, потом пошло как по маслу. Все верно — похмелье еще толком не началось; не похмеляюсь, просто вчерашнюю пьянку продолжаю.

— Ты куда с утра пораньше мотался? — спросил Николай Гордеев, когда я сходил на кухню и принес остатки закусок. Хотя почему — остатки? На пару дней точно хватит. Как обычно, наготовили с избытком, чуть ли не половина всего нетронутой осталась.

— Ирину проводил.

— Нормально все?

— Ага.

Для начала мы немного перекусили, дальше уже просто пили пиво. Пили пиво, вспоминали вчерашний фейерверк и спорили, кто именно притащил его в бар, но так к единому мнению и не пришли. Лично я грешил на Платона, он пошел в глухой отказ. Впрочем, не суть важно. Тему эту мы скоро оставили и просто травили байки, делясь в основном воспоминаниями из прошлой жизни.

За разговорами день пролетел как-то неожиданно быстро, но так оно обычно и бывает. Хорошая компания, отличное пиво, немудреная закуска. Пахнут хвоей развешанные по стенам еловые лапы, в углу магическая елка огнями мигает, уже даже не раздражает. Так и кажется, что еще немного, еще чуть-чуть — и, будто в прежние времена, накатит новогоднее настроение.

Но никак не накатывало почему-то. И когда на улице начало темнеть, я решительно поднялся из-за стола и объявил:

— Все, я спать.

— Подожди! — остановил меня Платон и, запрокинув бокал, допил пиво. Потом вытер испачканную пеной короткую бородку и взглянул на часы. — Давай по последней — и я домой.

— Вот это поворот! — удивился Николай. — Ты что дома забыл?

— Встреча, — самодовольно улыбнулся кондуктор, хитро прищурился и добавил: — Важная.

— Бабу пригласил? — догадался Саня. — Я вот, между прочим, на сегодня свидание специально назначать не стал…

— Твои проблемы, — хохотнул Платонов. — Хмель, давай последний кувшин, и я поеду.

— Что значит — поедешь? — опешил Гордеев. — Ты на ногах еле стоишь!

— Кто еле стоит? Я еле стою? — оскорбился кондуктор. — Да ничего подобного!

Я наполнил кувшин пивом, вернулся с ним к столу и указал на пол:

— А ну-ка пройдись по половице.

— Очень смешно! — фыркнул Платон. — Может, еще с закрытыми глазами к носу прикасаться прикажешь?

— Просто пройдись. Слабо?

Кондуктор прошелся. Легко и нисколько не пошатываясь.

— Ну ты, Серега, даешь! — восхитился Саня. — Силен!

Платонов с гордостью выпятил грудь, потом зажмурился и дотронулся до кончика носа сначала указательным пальцем левой рукой, а потом и правой.

— Так-то! — рассмеялся он, наполняя свой бокал. Отпил из него и задумчиво глянул куда-то вверх. — Я вот думаю: стоит ли Диму будить?

— Пусть спит, — решил я.

Дмитрий к нам пару раз спускался, но не пил и вскоре возвращался в гостевую комнату с кувшином воды. Выглядел он при этом — краше в гроб кладут.

— Пусть! — махнул рукой Платон, допил пиво и снял с вешалки полушубок. — Выпустишь меня?

— Да, сейчас. — Я нашарил под стойкой и сдернул с загнутого гвоздика нацепленное на него кольцо с ключами от ворот.

— Всем пока! — помахал кондуктор на прощанье рукой и двинулся к черному ходу, но тут же обернулся и уточнил: — Коля, у нас все по плану?

— По плану, — подтвердил Гордеев. — Погоди, чарофон у тебя с собой?

Платонов похлопал себя по карманам и выудил дешевый телефон с кнопочной клавиатурой и монохромным дисплеем, к которому черной шершавой изолентой была примотана пластина-аккумулятор с магической энергией.

Дешево и сердито, но по всему Форту связь обеспечивает. Правда, подзарядка батареи уже не столь дешево обходится, но тут без вариантов — базовых станций мобильной связи у нас никто ставить не собирается.

— Если что — звони, — предупредил Гордеев, вытащил из кармана собственный чарофон, на который, помимо всего прочего, была заведена сигнализация магазина, и выложил его на стол.

Я проводил Платона до двери и отодвинул засов, выпуская кондуктора на задний двор, сам вышел следом и зябко поежился. После теплого бара уличный морозец пробрал до костей. Похолодало, что ли?

Сергей Платонов забрался в машину и завел ее, но с места трогаться не стал. Вместо этого он выбрался из салона и принялся очищать скребком заиндевевшее лобовое стекло, дожидаясь, пока прогреется двигатель.

Я тоже времени понапрасну не терял и распахнул ворота, освобождая проезд. Тогда Платон уселся за руль и тронулся с места. Помахал мне через стекло рукой, выкатил за ворота, повернул и сразу прибавил скорость. Оставалось надеяться, что домой он доберется без происшествий.

Впрочем, пьяным кондуктор вовсе не казался. Он товарищ габаритный и не худой, такие проще алкоголь переносят. Опять же — помоложе нас с Клондайком будет. Доедет, никуда не денется. В крайнем случае, по чарофону свяжется. Даже если в сугроб машину загонит — приедем и вытянем.

Если только сами по дороге не забуксуем. Да уж…

Клондайк. 2 января

Закончился праздник, наконец. Но похмельем меня одарил. Вчера все же первое января было, которое я сам себе определял с детства как «ленивый день». Поэтому и просидел в пабе до вечера, попивая пиво. А что еще оставалось? Нет, все было совсем неплохо и даже здорово, только еще и переел до кучи. Сколько раз за день перекусывал? Даже считать не решусь. Еды у Хмеля осталась после праздника прорва, как и подобает на первое, вот мы и отрывались.

Зато отдарился. В обмен на все выпитое и съеденное на халяву в этом пабе принес ему карабин «росси» под .454 «кэсалл» и две коробки патронов. Пятьдесят обычных, пристреляться и потренироваться, и дальше по десятку «зажигалок», «пустышек», обманок и «тормозов». «Пустышек» два десятка, если точнее, чтобы поддончик заполнить, положил. Так что пил и ел в три горла, с чувством исполненного долга.

Сам Хмель на второй день тоже расслабился. Тридцать первого его ограбить пытались, приехал весь встрепанный, но, спасибо, рассказал на этот раз, не утаил. Но вроде и в самом деле на банальный грабеж похоже. Торговцы перед Новым годом катаются с деньгами, вот кто-то и выпас его. Но по-дурацки, просто с ножом, Хмель его, будь чуть с револьвером поразворотистей, и просто привалить мог.

А вот первого он с утра Ирину провел, вернулся уже довольным жизнью, с нами до вечера сидел, хотя потом все же спать ушел. Хорошо праздник прошел, жаль только, Милы не было со мной, я на ее общество вообще-то рассчитывал. А тут такой облом.

И вот будильник. Шесть утра в такой день — все же рановато, но мне ехать надо. Поэтому надо воскресать.

Открыл ящик прикроватной тумбочки, выловил маленький пластиковый пузырек с бледно-зелеными горошинами, вытряхнул одну на ладонь, закинул в рот, запил водой из графина, который ночью у меня всегда под рукой, — сейчас должно отпустить. Ведьмы, между прочим, сей на диво полезный медикамент изобрели. А говорят, что «бабы — дуры». Сейчас, сейчас, сейчас похмелье растворится как туман под ветром и солнцем. Проверено.

Душ, бритье, тут и таблетка подействовала — вроде как ожил. Но вообще советуют этим не злоупотреблять: по печени бьет. Основа у этой таблетки та же самая, что и у «синего доктора», средства для заживления ран, но название не просто же так пошло, верно? А после него пить как минимум на неделю запрещают. С пилюльками не так строго, но все равно поосторожней надо.

Согрел чайник, достал печенье из шкафа, неторопливо влил в себя две чашки крепчайшего чуть ли не чифиря, без всякого сахара. Кому как, а мне эта чайная горечь нравится. Потом за сборы взялся.

Револьвер при мне обычный будет, я все же не по лесам гулять иду, и к нему «дерринджер» в комплекте, это само собой. Длинное что брать? Дробовик или «марлин»? Вечная дилемма, вопрос всех вопросов. «Марлин» для «повоевать» получше, а вот если от какой твари самообороняться, то здесь дробовик рулит. Иногда. И боеприпаса у меня для него гуще всякого, и противоамулетная пуля в нем такая, что одного выстрела на любую защиту хватает, проверил вон на ведьме, и зажигательная картечь штука тоже хоть куда, а в десятом калибре ее еще и много… да, пожалуй «браунинг» десятого и возьму. Который с восемнадцатидюймовым стволом и удлинителем, то есть шесть в магазин и один в ствол. И по пятнадцать зажигательных картечин в каждом патроне. Нормально, огневая мощь что надо.

Или нет, с ним в машине не всегда поворотливо, а я один еду. Возьму просто «рем» двенадцатого с пистолетной рукояткой, на манер того, какой на Аляске возил, он в машине лучше размещается, и случись чего — из него через окно проще пальнуть.

«Рюкзак выживателя» у меня всегда собран, он в ящик под задним сиденьем пойдет. Пожрать в дорогу еще вчера заготовил, воду тоже взял, а сейчас в термос чаю налью, только еще и с сахаром. Фляжка с самогоном на травках, аптечка… что еще? Вроде бы все.

Все, семь утра — и я готов, можно выезжать.

Сегодня «сабербен», я лучше на гусеницах. С одной стороны, приметно слишком, а с другой — ну и чего мне прятаться? Поменял машины местами, выкатил здоровенный белый внедорожник с кое-как закрашенной водительской дверью и двумя мутными пятнами в лобовом, закрыл за собой ворота. И поехал в сторону новой базы Патруля.

От дома дотуда, считай, рукой подать. На улицах ни души, спят все, похоже. Сегодня еще выходной официально, так что народ вчера продолжал праздник изо всех сил. Темень кругом, а елка на Павших на весь город сверкает.

На перекрестке с Кривой свернул налево, оттуда уже до въезда на территорию базы Патруля рукой подать, вон фонари над воротами светят. Перед въездом блоки бетонные объехать пришлось, потом на КПП удостоверение резервиста предъявил, после чего меня пропустили. Резерв-то Патруля, и штаб резерва как раз здесь же.

Ага, готовятся к отъезду, вон машины грузят… На опорник «Рудное» смена едет. «Урал»-вахтовка, то есть с комфортом, еще «урал» с грузом и прицепом, на прицепе небольшой гусеничный вездеход, на каком по снежной целине гонять лучше всего. Бойцы к грузовику ящики таскают, к вахтовке мешки, один вон командует.

Я подъехал ближе, остановился, на меня привычно уже уставились. Это из-за гусениц на «субуре», на них все таращатся, причем с оттенком зависти.

— Здравия желаю, — поприветствовал я старшего с нашивками лейтенанта: петлицы шить на этот камуфляж было не на что. — Я с вами в колонну, доводили?

— Доводили, — кивнул тот, что-то вычеркнув из листочка на фанерке, которую он держал в руке. — До Рудного?

— Дальше, но дотуда с вами.

— Интересные колеса, — кивнул он на гусеницы. — Как по снегу?

— Отлично. Трактор.

— А дорого?

— Недешево.

— На «ниву» есть такие?

— Вот на «ниву» не встречал.

— Жаль, — вздохнул тот. — Пригодились бы. У меня «нива».

— Скоро поедем?

— Да сейчас уже, почти закончили.

Действительно, грузились они недолго. Я лишь в штаб наш забежал, убедился, что на время отсутствия меня никто ни на какое дежурство не поставил, хоть я и предупреждал об отъезде, вышел — а патрульные уже сами загружались в вахтовку. Рация у меня была, Лихачев старшим групп выдал, ну я ее и прихватил, так что установили связь в колонне — и двинули.

Выезжали, как и подобает Патрулю, через Западные ворота, без всякой излишней проверки, лишь документы сверили. Кроме нас на выезд никого не было. Думаю, что и на дороге пустовато будет, вся торговля до конца праздников затихла.

Потянулся в свете фар привычно мерзкий пейзаж за стенами Форта — развалины, засыпанные снегом, уродливая растительность, пробивающаяся сквозь сугробы, какие-то обломки и цепочки следов время от времени, сразу заставляющие предполагать, что прошло здесь нечто такое, с чем ты встретиться точно не пожелаешь. А ничто другое здесь и не бродит.

Обогнув Форт, выехали к Торговому Пятачку, который был тих, кругом и сплошь закрыт, разве что в гостинице «Купеческая», что прижалась к ресторану «Жар-птица», светилось несколько зарешеченных окон, а перед входом стояло несколько машин. Похоже, здесь тоже кто-то праздновал, но вот ни на какие колдовские фейерверки хозяева здесь разоряться не стали. Или у них заряд кончился уже.

Со стороны базы пограничников к городу проскочил камуфлированный по-зимнему «уазик», а так больше никого и не встретили. Насколько я знаю, даже рейсовые автобусы до завтра отменены, а по направлению к Рудному он даже и не ходит. Как раз по причине того, что там Рудный. Надо в Песчаное или куда еще — договаривайся с обозами.

Проехали поворот к базе пограничников, затем съезды на Боровую и поселок Октябрьский. От Октябрьского, к моему удивлению, на дорогу выехал потрепанный ЗиЛ-131 с тентом и поехал в Форт. Интересно, что в такой день кому там могло понадобиться?

Теперь до самого Рудного никаких жилых деревень не будет. Будет пара заброшенных в стороне от дороги, но туда, как и в любое заброшенное место в Приграничье, лучше без большой нужды не соваться, целей будешь.

Понемногу начало светать, конвой даже чуть ускорился, разогнался до пятидесяти в час. Мне в «сабербене» было тихо, плавно, мягко, тепло и уютно, так что я решил побаловать себя чайком. Открыл термос, придерживая руль коленями, налил в кружку ароматного почти черного чаю, потом выудил из кармана маленькую серую горошину в обертке — экомаг. Пора, я уже за стенами, тут защиты от излучения нет.

Пейзаж вокруг пошел поприятней — просто поля, едва, правда, видимые через валы, наметенные вдоль дороги, поодаль лес тянется почти черной зубчатой полосой. Здесь лес, к слову, почти обычный, от Октябрьского и до самого Рудного, а на запад до Южной дороги и дальше. Сюда на охоту ездят и вовсе не на монстров. Вот на восток, дальше, будут болота — вот там беда, у болот здесь всякая нехорошая тварь водится, ну и сам Рудный дальше не приведи бог, а вот тут — ну разве что сугробники и волки. С волками еще волколаки попадаются, но это редко, а сам волколак такой охотничий трофей ценный, что скоро уже сам задумаешься, как их в Красную книгу записать.

Шучу, не надо их в книгу. Ловкая тварь и увертливая, но серебром бьется не хуже оборотня, не надо даже по месту попадать. Поэтому серебром больше гладкоствол снаряжать любят: вероятность попасть выше. У меня сейчас «дерринджер» серебром заряжен, а прямо на дробовике в сэддле еще три патрона с серебром.

Покосился на дробовик под потолком. Его вид на меня успокаивающе действует. Все же веселые тут места. А Рудный — веселей всего.

В этом заброшенном поселке городского типа, прижавшемся к старым шахтам, всегда проблемы были. Место нехорошее, буквально притягивает к себе всякую гадость. Говорят, что причина в самих шахтах, этот мир не любит всегда темных мест, да еще и глубоко под землей, возле них обязательно какая-то дрянь заводится. Тут, говорят, поначалу даже люди жили, пока не разобрались, что к чему. Кого-то съели твари и всякая нечисть, а кто-то мутировал так, что и в гетто бы не взяли. Говорят, что из таких мутантов здесь целое племя каннибалов образовалось, которое охотилось на проезжающих. Вроде и не очень верится, но зная, что в Приграничье ничего невозможного нет…

И через этот самый Рудный идет дорога на Северореченск. Не единственная, их две, но обозы ездят по ней так же часто, как и по Южной, потому что не все сами товар через границу тянут, многие сдают его оптовикам в том же Песчаном, а с Южной дороги туда не особенно свернешь. Обозы идут в силах тяжких, но все равно регулярно кто-то гибнет и с кем-то что-то случается.

Прокатали объездную, но она рядом с болотами прошла, которые к Рудному совсем близко подступили. Вот такая аномалия — с одной стороны старые шахты, а с другой — болота. И как одно с другим на не такой уж большой территории совмещается — непонятно. У болот в распутицу не проедешь, дорога разбивается в хлам, а заодно к ней твари из болот тянутся, за добычей, поэтому непонятно, куда лучше ехать.

Ну и городская власть решила, что раз Патруль так усилился, значит, надо ему и дополнительный фронт работ нарезать — Рудный. На самом деле логично, не поспоришь, потому что безопасность путей сообщения как раз в прямые обязанности Патруля и входит.

Зачистить Рудный нереально, слишком много там всего неправильного и плохого, если только когда-нибудь позже, всем миром объединиться и с землей сровнять, да и то не уверен, что поможет. А вот организовать поблизости опорник, а на нем разместить достаточно техники и личного состава, чтобы подскочить на помощь, — это уже реально. Что и сделали.

Заодно патруль на этом зарабатывает — продает амулеты связи прямо на всех КПП Форта. Купи и сможешь вызвать себе подмогу, если где-то сильно прижмут.

Ну, вот и Рудный. Панельки без окон в стороне от дороги, развалины магазина с остатками надписи, в которой до сих пор можно было угадать слово «Универсам», — я уже и забыл, чем он от «универмага» отличался. Самообслуживанием, что ли? Дальше угадываются развалины промышленные, это как раз и есть шахты, на них даже отсюда как-то нехорошо смотреть. Может быть, просто потому что я знаю, что там на самом деле, вот и внушаю себе всякое.

Дорогу чистили недавно, может даже вчера, прогнали БАТ, похоже. Чистят здесь комендачи, разжившиеся с недавних пор серьезной техникой вроде стареньких БАТ-М, да еще и под хорошей охраной обычно. Идут неторопливо, от опорника до опорника, так что если вчера прошли здесь, то на опорнике Патруля, скорей всего, ночевали. Или до сих пор ночуют. Самые необходимые люди в этом мире, иначе засыплет всех нас тут с головой.

Панельки закончились, сменившись двухэтажными бараками и какими-то старыми домами, придвинувшись прямо к самой дороге. Треснувшие стены, осыпавшаяся штукатурка, из-под которой лезет гнилая дранка, старый, покрытый зимним мхом кирпич. Аура у места откровенно давящая, сознание намекает, что из каждого темного провала окна за тобой кто-то следит. Мы-то ладно, на машинах, идем достаточно быстро, и вооружены до зубов, а как здесь санные обозы ходят? Хотя сани сейчас грузовиками вытесняются почем зря в дальних поездках. Это только кажется, что лошадь дешева в эксплуатации, а на самом деле хлопот с ней прорва, и кормить ее надо все время, а не когда она работает, и везет на единицу хлопот она совсем мало. Если бы лошади выгодными были, на них бы до сих пор все возили. Про скорость оборота я и не говорю.

Да и добыча лошади. Волчьи стаи, особенно те, где волколаки вожаками, давно уже приучились лошадей первыми рвать. Тогда ее бросят и мясо останется, а заодно и седоки могут в разряд пешеходов перейти, и тогда их тоже за добычу считать можно. А машина что? Проехала и проехала, прокуси ее, попробуй.

Давит как-то. Надо будет Саню попросить энергетическую защиту проверить, какую он в «субур» установил. Прямо вот как будто плита чугунная на душе лежит. Звуки двигателей эхом отражаются от стен, поэтому хочется всех попросить ехать как-то потише, вроде не привлечь внимание кого-то большого и злого, прячущегося неподалеку. Но внимание не привлекается на самом деле, едем и едем себе.

Вот дома вновь расступились, мы на противоположную окраину выезжаем. Потом колонна вдруг остановилась, по рации голос лейтенанта сказал:

— Снежные черви, остановка две минуты.

Ну да, понятно, все правильно. Из вахтовки выскочили два бойца в зимнем камуфляже, у одного брезентовая сумка в руках. Подошли к обочине, один дорогу перед собой щупом тыкает. Остановились. Перекинулись парой слов, один из них чуть назад отступил, а второй какой-то предмет вроде как на землю положил. Затем оба быстрым шагом вернулись к машине, и колонна пошла дальше. И когда мы отъехали метров на сто, сзади вдруг вспух шар ослепительно яркого пламени, затем донесся хлопок, а над выжженным местом поднялось облако пара от испарившегося в невероятном по жару пламени алхимического заряда снега.

Опорный пункт Патруля находился у самой дороги и представлял собой старый, но капитальный цех с кирпичными стенами, с явно новыми железными воротами, на котором так и было написано огромными белыми буквами «Патруль». Смену уже ждали, потому что ворота открылись на глазах и колонна из двух машин бодро въехала внутрь цеха. Я даже успел разглядеть стоящие рядком вагончики-бытовки и защитного цвета БРДМ-2, стоящую у самого въезда. Попрощался с лейтенантом по связи и просто поехал дальше, уже в одиночку. Больше попутчиков у меня не было. Но хоть Рудный в колонне проскочил, это самое важное.

Дальше вновь поля-перелески пошли. Тут опять же более или менее чистый кусок земли, если ни к каким развалинам не приближаться. Тут и кабаны водятся, причем такие по размеру, что не сразу и поверишь, что на самом деле случаются, и лоси встречаются. Волков так много не просто же так, им жрать что-то надо. А так всякая живность здесь уже к плохим местам чувствительность выработала, стороной их обходит. Того же волка или кабана возле болота не встретишь, возле болота только дрянь всякая бывает. Но вишь как, жизнь всегда себе место найдет.

А дорога чистая, с утра БАТ дальше пошел, похоже.

Только подумал — и увидел впереди две машины. Передняя массивная и широченная, напоминает большой капотный грузовик, поставленный на танковые гусеницы. Впереди у него огромный отвал углом, и этот отвал играючи откидывает снег в обе стороны. Не то чтобы широкая дорога получается, но две встречные разъедутся. А следом БТР тянется неторопливо, вроде как прикрытие. БТР старый, «шестидесятка» еще, но с модернизации, такие в Муроме до ума доводят, я знаю. Никогда не мог понять, куда вообще подобные переделки идут, армия в таких все равно не нуждается, а вот тут увидел, причем уже не первую. Вместо старого бензинового движка дизель ставят, сзади двери вместе с новым задом вваривают, башня не с КПВТ, как раньше, а с «кордом». Оно и разумней по местным условиям.

Я посигналил, меня увидели. БАТ сдал правей, вдавившись в сугроб и открывая мне проезд слева, ну а я специальных приглашений ждать не стал и обогнал. Скорость у них километров десять в час, тащиться следом несподручно.

Снег сразу стал глубже, сантиметров двадцать, наверное, навалить успело. Если бы на колесах ехал, месил бы неторопливо его, а на гусеницах так и пошел дальше, не замечая, держа скорость под тот же полтинник.

Так, дальше должен быть поворот на Песчаное. Не думаю, что Мила там, а заехать бы надо… Но потом между Песчаным и Лисьими Выселками плохое место проезжать придется, которое Полем Чудес именуют, или большой крюк делать. Обычно проскакивают его без проблем, но не всегда. Пытались дорогу в объезд прокладывать — не работает, пятно перемещается и снова оказывается на пути. Причуда Стужи какая-то. Так что едут там или большими группами, или в объезд.

Нет, пожалуй с Выселок начну. Там место своеобразное — авторынок, казино, бордели есть, для подгулявших купцов — место на оттянуться, перед тем как к жене приехать. Правда, и криминала хватает, так где его не хватает? А вот скрыться с приметной машиной проще, к тому же в Песчаное с оружием не пускают.

Из оружия, кстати, она не только карабин с ружьем взяла, но и «таурус джадж» прихватила вроде того, какой я Хмелю продал. Нет, не поедет она в место, где окажется без оружия, она же не просто так его взяла, верно?

Все поля и сугробы по бокам, поля и сугробы. Мотор журчит лениво, музыка играет, тепло… но все же как-то в одиночку не слишком уютно кататься в такой пустоте. А если сломаюсь? А если сломаюсь, то до меня доберется БАТ, и меня спасут. Так что все нормально. Люди вон на санях в одиночку с товаром в Форт и обратно катаются. Просто не с этого направления. Рудный тут картину портит, Рудный. Интересно, не туда нас планируют кинуть ближе к весне? Или нами другие направления прикроют, а в Рудный высвободившиеся силы погонят?

Шахты там надо уничтожать, а власти Форта не хотят. Там руда медная очень богатая, чуть ли не самородный металл, все надеются когда-то до него добраться. А пока в шахтах нечисть плодят.

А вообще… вот если кто-то умный построит базу и заправку на середине Южной дороги, которая по большому счету безопасней этой, то товарооборот пойдет туда. Там ехать чуток дальше, однако критично это для гужевых обозов, а сейчас машины доминировать начинают. Но проблема всегда была в месте стоянки, заправки, обслуживания и перевалки…

Хм…

Мотельчик для водил, отельчик для купцов. Ресторан, баньку, несколько лавок разных. Стоянку. Сервис. Самому все не надо, просто арендаторов взять. Или соинвесторов.

Потом из Лисьих Выселок приедут это все поджечь. Но с этим можно разобраться, можно. И тут уровень бизнеса совсем другим станет.

Черт, а ведь это мысль. Надо со своими обдумать — и искать деньги. Крыша? А Патруль крыша, найдем с кем из начальства поделиться. Хмель вон с Гельманом который год корефанится, вот пусть и проталкивает.

И опять же правила будут свои, не как в Форте, то есть можно делать что-то такое, чего там не дадут. Спрос ведь не только Фортом определяется.

Решено. В Форт вернусь — и сразу начну почву щупать.

На Песчаное я сворачивать так и не стал, погнал на Лисьи Выселки. Дорогу до села от шоссе уже дня три никто не чистил, да по ней и не очень ездили, если по следам судить. Впрочем, от этого места никто другого и не ожидал, тут точно ударники труда не живут.

Первое, чем встречает село, — КПП, понятное дело. Средней такой бдительности, если ты за рулем. Не было покуда прецедентов, чтобы неправильная сущность на авто прибыла. А груз тут подчеркнуто не досматривают, иначе центром распределения контрабанды этому селу не быть. Поэтому меня колдун каким-то жезлом проверил, пара охранников заглянула в кабину через окна — и потом я проехал. Документов тоже никто не спрашивал, здесь это не принято.

Отчасти еще и поэтому я Милу здесь искать намерен. Хочешь просто потеряться — лучше места не найти.

За КПП я увидел большую вывеску «Авторынок». С этого рынка рост и начался. Как сюда, в Приграничье, начали тащить машины после того, как появилось свое горючее, так рынок и открылся. Он как раз на «трех дорогах», то есть именно отсюда ближе всего и в Форт, и в Северореченск, и в Город. А основное скопление ворот было все больше у границы территория Северореченска, так что машины начали продавать здесь.

Авторынок представлял собой немалую площадку, огороженную забором из колючки на деревянных кольях, с шарами сигнализации поверху. Не знаю от кого: в Приграничье машины воровали очень редко. Во-первых, сигналки магические делают это очень рисковым, а во-вторых — машин-то не очень много, вычислить легко, куда ушла. Так что думаю, что такая защита больше от хулиганов.

Машин было много, под сотню, наверное, так и не скажешь сразу точно. Грузовые, легковые, дорогие, дешевые — на все вкусы. Стоят рядами, в будний день между ними, наверное, покупатели бродят. По периметру площадки сервисы: обычные технари, противоугонки, обогреватели, даже магическая защита. Маячки на розыск и много чего еще. Запчасти оптом, запчасти в розницу.

В дальнем углу площадки сразу десяток новых «нив» в самой простенькой комплектации, все — трехдверки. Самая популярная машина из новых. Не таскал бы «американцев» — сам бы на «ниве» ездил. Несколько «уазиков» всех видов, три автобуса ПАЗ… «жигули» из совсем уж секонд-хэнда, но такие здесь тоже берут, всякие магазинщики, кому возить немного… Иномарки сплошь из не новых, качество горючего тут так себе, мы вот тоже новых не возим. Пикапы и внедорожники.

Пикапы… А вот этот пикап «Шевроле С-10», что стоит последним в ряду почти у самой проволоки, я знаю хорошо. Даже очень хорошо, потому что еще десять дней назад сам на нем ездил. А теперь он выставлен на продажу, и цена напечатана принтером на листе бумаги за стеклом.

Я тормознул, заглушил двигатель, выбрался из пикапа, потягиваясь и разминая ноги. Авторынок сегодня закрыт, но вон будку охранника я вижу, а из трубы дым валит, то есть кто-то внутри, похоже. Вот туда я и направился по нечищеной дорожке.

Будка представляла собой нечто вроде вагончика-бытовки, поставленного на стопки кирпичей. За окном я разглядел парня в тулупе, увлеченно нажимавшего кнопки приставки. Он с явным сожалением обернулся на стук в окно, протянул руку, приоткрыл окошко и сказал:

— Завтра! Все завтра, друг! Выходной, нет никого.

— А завтра работать будут?

— В десять откроются, заходи.

Пытаться у него что-то уточнить я не стал. Он и знать не должен, а если и знает, то не скажет. Оно ему зачем? Я даже топтаться там в задумчивости не продолжил, а сразу направился к машине.

У Милы с собой три сотни золотом как минимум было, так что продавать машину ради денег… ну, может, ей большая сумма срочно понадобилась, но сомневаюсь. Она от нее, скорей всего, просто избавилась: приметная очень. Сама она может быть здесь? Может, наверное. А может и уехать. Но поискать смысл есть. И в любом случае есть смысл ждать завтрашнего дня, потому что только так я смогу убедиться в том, что машину сюда сдала сама Мила. И только так могу узнать, ушла она пешком или взяла что-то взамен. Так что да, ждать.

Как я уже говорил, Лисьи Выселки вообще так организованы, чтобы тут никто не скучал. Эдакий маленький Лас-Вегас среди мрачных земель Приграничья. Мне тут разок уже довелось побывать как раз по автоторговым делам, так что место я более или менее помню. Поэтому здесь лучше с мотеля начать, который так и называется — «Мотель». Там по ночам тише, чем в двух других гостиницах, и при этом территория неплохо охраняется.

«Мотель» расположился в самом дальнем от КПП краю села, так что для начала я проехал по местному Бродвею — центральной улице, где все веселье обычно и происходило. В город, похоже, на праздники публика специально подтянулась, потому что людно было и на улице, и у обеих гостиниц хватало машин, причем по здешним критериям так еще и модных, и роскошных. А черный «патриот» с мигалкой так даже откровенно заинтересовал — он тут стал атрибутом власти.

Мороз еще в свои права полностью не вступил, сегодня градусник упал лишь до минус пятнадцати, так что хватало даже гуляющих, пытающихся застать последние дни относительного тепла «качели». Из кабаков слышна была музыка, где-то даже пели хором, только я не разобрал что. У белого «экспедишна», стоящего у входа в казино «Эльдорадо» — двухэтажное бревенчатое здание в форме терема, — шла какая-то возня. Какой-то в дым пьяный мужик пытался сесть за руль, а двое других, чуть более трезвые, старались его туда не пустить, попутно отговаривая. По виду все бандиты бандитами, из местных, похоже, потому что этот «экспедишн» помню, он куда-то сюда и ушел.

Группировка, контролировавшая Лисьи Выселки, была местной, звали их «высельскими». Когда-то Семера пыталась это место под себя подгрести, но обломалась, пришлось идти просто на сотрудничество. На чужие территории они не лезли, так что специально их никто не давил. Мзду с них брали и Патруль, и пограничники, по слухам, но крышей в прямом смысле не были. А место оказалось слишком удобным ну для очень многих, потому что тут можно было проворачивать такие дела, с какими больше не сунешься никуда.

Единственное, чем здесь нельзя было заниматься, — это тяжелыми наркотиками вроде «мозговертов», с какими в Форте задолго до моего появления была очень большая проблема. За этим сами высельские следили изо всех сил, потому что попадись с этим — и тогда закрывать глаза на эту благодать перестанут.

Бродвей был недлинным — две гостинцы, при них два казино и два же ресторана при казино, ночной клуб «Полярная звезда», над крыльцом которого переливалось всеми цветами нечто вроде звезды — иллюзия, понятное дело. Ну и два борделя, «Ночная сказка» и «Белоснежка». Несколько магазинчиков, включая один оружейный. Вот и все. В конце улицы свернул налево и по неширокому проезду быстро добрался до «Мотеля».

Пристроив пикап на маленькую стоянку перед длинным бревенчатым двухэтажным домом с вывеской «Мотель», я заглушил двигатель, тщательно запер машину и поднялся на крыльцо. Дверь вела в тамбур и была обита толстенным слоем утеплителя, а дверь из тамбура выглядела приличней.

Холл был просторным, в нем нашлось место и стойке, за которой сидела молодая китаянка, и охраннику с «сайгой», который озирал подшефную территорию через окошки. Причем на окошках я заметил нанесенные краской руны — то ли для прочности, то ли от изморози и запотевания, что вероятней. В офисе было неслабо натоплено, так что захотелось немедленно расстегнуть куртку.

— С Новым годом! — блеснул я вежливостью, обращаясь сразу ко всем. — Номера есть?

— И вас с наступившим, — ответила девушка без всякого акцента, из-за чего я усомнился, что она китаянка. — Есть номера. Вам на сколько?

— Одна ночь, до завтра.

— Держите, — она выложила ключ, приняв от меня деньги.

Имен здесь тоже не спрашивают. А фото Милы у меня нет. Вообще. Впрочем, у меня и своих-то фото нет, так что показывать нечего. Да и не принято здесь рассказывать о других людях, могут не понять. Место такое, специфическое, сюда и от жен многие бегают, и даже от мужей, как я думаю.

Мотель здесь был обычным отелем, просто назывался по-другому. Машину на стоянку загнал, на задний двор, где еще несколько стояло в рядок, сам же на второй этаж поднялся. Отпер номер, зашел.

Приличненько так. Паровое отопление в комнате. Двуспальная кровать, умывальник на стене, печка-канадка, возле нее немалая горка аккуратно наколотых дров. У печки еще и дверка стеклянная, то есть перед ней можно как перед камином сидеть. Два кресла, маленький столик, шкаф в углу. Окно одно, во двор, с видом на мой пикап, так что нормально.

Скинул куртку, сел за столик с термосом, задумавшись. И что мне делать сегодня? Искать Милу? А как?

А как я собирался искать?

А вот черт его знает. Знал же, что здесь все равно никто ничего не расскажет. По идее, и про машину рассказывать не должны, но там я знаю как подступиться. Собирался ходить по тем местам, где она может оказаться. Почему может? Потому что вроде бы знаю ее привычки. Она любит кофе с хорошей выпечкой, она любит съесть большой кусок мяса, если хорошо приготовлен. Пьет мало. В казино не пойдет. В бордель тем более, а больше здесь ничего и нет. Есть промзона, там склады и офисы, но не знаю, что ей там делать.

Она, скорей всего, уже уехала отсюда, но проверить я смогу это только завтра. А что делать сегодня? Надо было завтра и ехать сюда, но колонна Патруля шла сегодня, а завтра ее не будет. И торговцев на дорогах нет вообще — празднуют. Вот здесь и празднуют в том числе, многие.

Кстати, экомаг, пора.

Проглотил еще горошину под чай. Пусть и говорят, что с тех пор как меня «убили», энергетика у меня малочувствительная, но это все теория, я лучше пилюли приму. Чтобы потом в гетто не угодить, например. А теперь переодеться в приличное и пройтись по селу. Сейчас-то я одет так, чтобы случись что в дороге — сразу в бой, а в ресторан в таком виде могут и не пустить. Не то чтобы в рестораны планировал, но мне надо человека найти, а по пути куда угодно занести может.

А еще бы неплохо и печку затопить, а то тут к ночи дубняк будет. Паровое, как я понимаю, в экономном режиме, чтобы не вымерзло помещение, а хочешь тепла — топи печь. Это я пока одет тепло.

Ладно, разожгу, раз тут дверца такая, не будет пожара.

Пешком до Бродвея было минут пять ходу. Единственное, о чем подумал, — неплохо было бы, чтобы проулок этот освещался, потому что ночью будет в нем темень кромешная. Но у меня от темени есть средство, так что я не о себе, а о других забочусь больше.

Место все же хулиганское. Грабежи или прочий криминал тут редко случаются, высельские бдят, но проблема в другом — почти все с оружием, тут на него ограничений нет, и почти все пьют без меры. Играют. К девкам ходят. Встречают друг друга, а у кого-то и счеты есть. Поэтому заварухи с резней и стрельбой здесь бывают часто. Поэтому и я при полном наборе — «ругер», «дерринджер», запасные патроны, нож. Амулеты, включая даже алхимический браслет от пуль, он здесь не под запретом. И маленькая плоская металлическая коробочка с переключателем из положения «выкл» в положение «вкл» и обратно. Сдвинешь ползунок к «вклу» — и ни один колдун ни одного заклятия не сотворит в радиусе метров в пятнадцать, как говорят. Такие коробочки вместе с браслетами нашли в тайнике в нашем доме, том самом тайнике, из-за которого случилось у нас столько проблем, пропади он пропадом.

Другое дело, что я, как подозреваю, с таким комплектом не одинок, голытьба тут не гуляет. Если и нанесет на меня праздничной синей волной какого злодея, то будет он упакован не хуже. Так что особо расслабляться-то и не стоит.

Ну вот и Бродвей. Куда пойти, куда податься? Где вероятность встретить Милу выше, если она здесь? По магазинам пройтись?

Оружейный оказался маленьким, дорогим и назывался «Толедо». Филиал того самого «Толедо», в котором я познакомился с одним из его владельцев — Темой Жилиным. Так что и этот под ним же.

Выбор был дорогим и малость бестолковым. Дорогое охотничье, причем не самых оптимальных видов и калибров, случайный набор боевого оружия. Немного «кастомного», то есть с рунами и прочим, это уже за мной повторять пытаются. Но опять же набор случайный, системы никакой. Много пистолетов сорок пятого калибра, их тут любят из-за тяжелой пули. Поначалу подумывал я и сам всякие М1911 усовершенствовать, но остановило то, что пули у меня очень уж разные, а заодно и навески пороха, будут и с подачей проблемы, а иногда и с работой автоматики.

Пара AR-15 под .50 «Беовулф». Серьезный патрон, пуля тяжеленная, бьет как надо, но опять же автоматика, а главное — ресивер алюминиевый. И все мои рунные усовершенствования на него не ложатся. Под руны или железо нужно, в смысле сталь, или отдельные сорта дерева вроде северной лиственницы, но если ее на приклад пускать, то рун от блокирования все равно не наложишь. А то будто я не думал над всем этим. И с производства уже снят.

Разглядывал я оружие долго, а продавец поглядывал на меня с любопытством. Узнал, что ли? Может, и узнал. Я хоть на глаза и не лезу, но в сообществе оружейников личность известная, тут уже не поделаешь ничего.

Патроны есть разные, некоторые с рунами, есть и противоамулетные, продающиеся в открытую, но по типу тех, какими Хмеля тогда ранили. Мягкий металл внутри, от давления даже с частичной оболочкой с нарезов рвет. А вот зажигательных и осветительных всяких много, их тут давным-давно алхимики в любых количествах делать научились. Я картечь зажигательную сам на стороне заказываю, равно как и начинку под пули.

— А это что? — заинтересовался я открытой коробкой патронов двенадцатого калибра, на которой было написано «Сверхновая».

— Это новое, вроде трассера, — обрадовался возможности поговорить продавец. — Против тварей Стужи очень хорошо, и против любых проявлений Мрака. Пока летит, выглядит как трассер, просто намного ярче, а вот когда попадает в цель — разгорается в натуральную сверхновую. Буквально выжигает монстра.

— А если в человека?

— Убить может, конечно. Не так, как обычная пуля, слабей и мягче, но человеку много и не надо.

— А в темноте как? Сильно слепит?

Продавец озадачился, покряхтел, потом выдал:

— А я и не знаю, сам не пробовал. Зато если в стенку выстрелить, то это место будет освещено секунд двадцать, говорят, — вроде как вспомнил он еще одно достоинство боеприпаса.

— Понял, спасибо.

Узкоспециальная штука, а это не всегда хорошо. В чем-то такие вещи работают исключительно хорошо, а в чем-то только проблемы создадут, если вовремя в оружии не заменишь. Надо бы самому потом проверить, может, и здравое что-то. Тем более что у меня с собой не десятый, а двенадцатый, как раз очень кстати.

— Дайте коробку таких, проверю, как работают.

Цена была внушающей даже некий испуг, но все же разорился.

Из оружейного зашел в «Одежду» где нашел тот же самый ассортимент, что и в приличных магазинах Форта, потом даже в продуктовый, но не нашел там ничего такого, что привлекло бы внимание, кроме того что в углу стояло два высоких столика с табуретами и угол этот работал за кафетерий. Если Мила здесь была, то сюда она заходила, сто процентов.

За продавца была молодая женщина с приятным таким, улыбчивым лицом, поэтому я решил, что она, может, все же что-то мне и скажет. Попросил капучино, дождался, пока сварит и возьмет деньги, затем спросил:

— Извините, с праздником вас, мы с моей девушкой тут должны были пересечься, но у нас проблемы в дороге были, на несколько дней опоздали, — начал импровизировать я речь. — Она сюда не заходила? С вас ростом примерно, темненькая, лет тридцать с виду, голос такой приятный. Обычно в таком тулупчике с вышивкой ходит, по рукаву, — дал я действительно одну более или менее заметную примету. — Не думаю, что больше чем пару раз зашла, но все же…

— Одна? — уточнила продавщица.

— Одна должна была быть.

— Вроде бы была похожая, но еще до праздника. С тех пор не видела.

Ну вот, что-то… И похоже, что в своих предположениях я оказался прав — Мила отсюда съехала сразу, как избавилась от машины. А что ей тут делать, в таком нехорошем месте? Да, опоздал я. Надо было раньше сообразить.

Ладно, завтра торговцы машинами откроются — может, и узнаю что-то. А сегодня тогда просто поужинаю пораньше или пообедаю попозже — и в номер отсыпаться пойду. Кто знает, что мне завтра делать придется и куда переться?

Допил кофе, поблагодарил за гостеприимство и пошел дальше. Прикинул только, где есть буду. Ресторана два. Один себя в русском народном стиле подает и зовется «Постоялый двор», как и гостиница, а второй обещает кавказскую кухню и прозван «Эльбрусом». Подумал, что давно ничего приличного кавказского не ел, поэтому и направился в «Эльбрус».

Как и все в Лисьих Выселках, дом с рестораном был деревянным, но внутри его как-то умудрились отделать камнем, хотя бы местами. Охраны на входе хватало — сразу три бугая, причем вооруженных. Народу в зале хватало тоже, но все же столы были. Думаю, я попал в неправильное время — позже чем в обычный обед, но раньше чем ужинать собираются. Так что столик нашелся, а на столике меню.

Ничего экзотического, а так все в норме. Интересно, откуда они только все это берут? Фасоль, орехи, баклажаны… Неужели на территории Северореченска растет? Или кто-то через порталы тащит? Не думаю, это странно было бы, вряд ли окупалось бы. Попросил лобио, чади, сулугуни простой и копченый, на горячее заказал купаты. Пить не стал — устал. И съеденная с утра таблетка не велит. Попросил просто холодной воды, а потом чай заказал.

Нормальное место. Мангал прямо в зале, под огромной вытяжкой, за ним шашлычник-кавказец заправляет. Подают вино в глиняных кувшинах, а в кувшины льют из бочек. Это точно через ленточку прошло, вина местного быть не может.

А публика вокруг явно пока еще со вчерашнего отходит. Все вялые, расслабленные, сидят развалившись и расстегнувшись, болтают. Курят, что плохо. Хмель, спасибо, из своего паба всех на улицу гоняет, а я после посиделок здесь буду как пепельница благоухать.

Пока сидел и купаты наворачивал, оказавшиеся очень даже неплохими, с нарезанным луком и сацебели, в зал зашли два каких-то парня, огляделись, перекинулись парой слов с охраной и вышли. Одеты обычно, дубленки, джинсы, явно не пешком издалека пришли, из отдыхающих.

Ел неторопливо, убивая время, потом так же долго чай пил. Счет оказался внушительным, даже чуть удивился такому размаху. Может, так фасоль и окупается, если ее через портал тащить. Однако было вкусно, так что еще и чаевые хорошие оставил.

Глянул на часы. Можно, наверное, в мотель топать. Спать еще рано, но у меня книга с собой, почитаю. У камина. У печки, если точней.

На улице давно стемнело. Дни сейчас короткие, ночи долгие — середина зимы, чего уж тут. Вот это я больше всего не люблю. Пусть мороз, пусть все такое, но вот света мало — как-то тоскливо. Свет люблю и даже очень в нем нуждаюсь. Правда, света искусственного хватало — над всеми местными заведениями играли всеми оттенками всех цветов иллюзии. С новогодними мотивами, разумеется, «елочка, зажгись». Над борделем «Белоснежка» так и вовсе голая диснеевская героиня пляшет, задом виляет, а вокруг нее кругами маленький гном без порток, в одних цветастых трусах, бегает. Реклама — двигатель торговли.

Начинается вечер, начинается. У каждого заведения толпа собирается, причем так, от желания потоптаться на улице, перед тем как налечь на развлечения. Над казино «Ловец удачи» призрачная рулетка крутится без остановки, гоняя сверкающий шарик. Забавно немного все это смотрится над деревянными стенами. И еще подумалось, что очень неплохо высельские тут устроились, поймали струю, разобрались, что людям нужно. Не думаю, что и в обычные дни здесь такое же столпотворение, но все равно жизнь кипит из-за обозов.

В конце Бродвея столкнулся с компанией из пяти пьяных мужиков, которые никак не могли решить, куда им идти, и ругались на всю улицу. Одеты все были богато, по мордам тоже видно, что публика денежная. Расслабляются. А желания у них делятся между борделем и казино, причем спорят двое, а остальные так бухтят, для создания неповторимой атмосферы.

Но до драки не дойдет у них, это все свои, просто развлекаются.

После Бродвея сразу стало темно. На углу проулка светился одинокий магический шар, а дальше до самого мотеля была темнота, через которую виднелись черные заборы на белом снегу.

Я полез во внутренний карман дубленки, вытащил футляр с очками, открыл. Очки с хитростью, это не как у Хмеля — круглые стекла в кожаной ленте, чистый стимпанк, это просто очки. В стальной оправе, которую мне привез Платон по моему заказу. Очков в стальной оправе много, но она обычно такая тонкая, что на нее никаких рун не нанесешь. А мне руны были нужны.

Нет, можно сделать линзы из алхимического стекла, как у того же Славы, но тогда очки начнут излучать. А возле глаз подолгу излучать нехорошо, до всякого может дойти. А вот Саня для моих прицелов придумал технологию, при которой заклинание наносится не на стекло, а на металл вокруг. На прицелы я руны наклеивал, выточив их из латунной пластины, потому что не работает волшба, если руны на алюминий нанесены, а с очками так не выйдет. А в этих оправа достаточно широкая, так что все же мне удалось уместить все нужные знаки. И при этом даже для колдовского взора у меня очки как очки, рунная магия не фонит. И носить можно хоть круглосуточно. И даже если кто-то тебя обыщет — все равно решит, что просто очки.

И вот их я и надел. И мир за их стеклами сразу же стал черно-белым, как в старом телевизоре, зато видно теперь все прекрасно. Так что в проулок, ведущий к мотелю, я вступил спокойно и решительно. И человека, присевшего за изгибом забора, я тоже заметил сразу же, как только он выглянул.

Зачем кто-то сидит в темноте и кого-то поджидает? А не грабитель ли он? Или какой-то другой злодей?

Рука скользнула под отворот дубленки, расстегивая пуговицы. Револьвер у меня сейчас на поясе, с «оперативкой» по ресторанам особо не погуляешь. А вот что у человека за столбом — этого разглядеть не могу. Столб его почти полностью закрыл, если бы не «Кошачий глаз», то я бы его и не заметил. Правда, я вижу, что он уверен в том, что я его не вижу.

Кстати, а он здесь один?

Такая простая мысль посетила меня подобно ведру льда, высыпанного за шиворот. Я чуть не подскочил на месте с перепугу. Обернулся резко и увидел второго человека, который догонял меня сзади, вскинув пистолет.

Рывок влево, к самому забору, практически в сугроб, «ругер» из кобуры — и сразу же два выстрела в силуэт, обманками.

Выстрелы как звук сломавшихся досок. Две тусклых, круглых каких-то вспышки прямо на фоне силуэта человека с пистолетом. Амулет. А у меня обманки, не с железным корнем, черт! Человек испуганно дернулся, сам рванулся в сторону, открыв в мою сторону частый огонь из пистолета, но совсем неточно, паникуя, мой амулет даже не включился.

Ожидая выстрела сзади и надеясь на свой алхимический браслет, я вновь дважды выстрелил в противника. Опять вспышка — и затем вскрик негромкий, такой утробный «ох». И тот начал заваливаться в снег, схватившись рукой за грудь.

Мир задергался, потемнел, попытался подвигаться рывками, как застрявшая пленка, чуть загудело в ушах — это уже мой амулет.

Поворот назад, рывок влево.

Тот стреляет из-за столба, вот потерял меня. Пули мимо пошли, амулет затих. Это у меня «Кошачий глаз», а противник пытается темную мушку на темном же силуэте разместить.

Два моих выстрела, опорожнившие барабан, — в столб, но со вспышкой, то есть амулет сработал, и в силуэт, но там опять амулет отбил. Вновь рывок, большой палец сдвинул защелку барабана, левая рука перехватила револьвер, средний палец выкинул барабан, большой ударил по стержню экстрактора, выбросив пустые гильзы в снег. Правая рука между тем уже схватилась за скорозарядник на поясе.

Цирк какой-то, мы тут как в тоннеле, даже деваться некуда — ни ему, ни мне. Справа забор территории мотеля, слева еще какой-то, еще выше.

И страха нет, только какой-то азарт, словно мы с ним играем в игру. Наиграемся — и по домам пойдем.

Скорозарядник из-за пояса правой, пули в каморы, поворот пружинной головки, барабан левой на место. Готов. И все двигаюсь, двигаюсь, а тот на месте сидит и стреляет. Как только я перезарядился, у него затвор на задержку встал — пустой. Противник мой засуетился, пытаясь найти запасной магазин, а я просто подбежал ближе, прицелился и трижды выстрелил, чтобы и амулет, и его самого с гарантией выбить.

И выбил. Две пули попали ему в голову. Он боком завалился в снег и не шевелился, а под головой растеклось небольшой темное пятно.

Я оглянулся на того, в которого стрелял до этого, — лежит. Тогда подошел ко второму убитому ближе, присел, пытаясь разглядеть лицо. Сказал:

— Если ты не стреляешь, то перезаряжаешь. Если ты перезаряжаешь — то бегаешь или укрываешься. А если ты не укрываешься и не бегаешь, то тебе отрежут башку и насадят ее на палку.

Так мне говорил тот человек, который когда-то помог мне научиться стрелять из пистолета куда лучше, чем я делал это раньше.

Где-то видел я его… вроде. Сунул руку за ворот, нащупал цепочку, такую же, как у меня. Потянул и вытащил удостоверение личности, опять же как у меня.

— Симаков Сергей Геннадьевич, — прочитал я вслух. — Житель Форта. Очень приятно.

За цепочкой вытянулся ключ. От машины. С биркой, на бирке номер, VIN, насколько я понимаю. С чего это VIN написан? Машина со стоянки, на продажу была? А это уже интересней.

И я сунул ключ себе в ботинок, в голенище.

Обернулся — сзади по проулку в мою сторону бежало несколько человек с оружием. Я быстро убрал свой револьвер в кобуру и поднял руки. Придется разбираться. Жаль, у второго не успел посмотреть документики.

Хмель. 2 января

После ухода Платона сидели недолго. Вскоре засобирались Коля с Саней, я запер за ними дверь и отправился спать. И как ни удивительно — отлично выспался. Возможности человеческого организма — они воистину удивительны.

Разве что встал позже обычного, поэтому когда спустился вниз, Иван уже успел вернуть столы на место, навести порядок и даже начал обслуживать заглянувших на огонек посетителей. Осунувшийся Дмитрий сидел на высоком стуле за стойкой и пил крепкий ароматный кофе. Вид у него был слегка пришибленным.

— О, какие люди! — улыбнулся я и легонько похлопал телохранителя кондуктора по спине. — Оклемался?

— Да, нормально уже, — подтвердил тот. — Ничего, что я тут подзадержался?

— Ерунда, — махнул я рукой. — Живые же люди.

— Ага, — усмехнулся телохранитель кондуктора и страдальчески поморщился. — Это и подводит.

— Сплюнь, — посоветовал я. — Сиди, сил набирайся. Сейчас еще Саня с Колей подойдут.

— Саня заходил, — сообщил мне Иван. — Еды взял и к себе ушел. Сказал, Гордеев куда-то за город умотал.

— Не сидится дома, — покачал я головой. — Ладно, как твои гимназистки?

— Да никак! — фыркнул Ваня. — Тридцать первого у них корпоратив в Гимназии был, только к вечеру растолкал, а они в ночную смену, как назло. День насмарку.

— Пришел бы к нам. Мы душевно посидели.

— Печень целее будет, — резонно отметил Грачев. — И почки. Пиво ведь по почкам больше бьет, так?

— Пиво — это живая вода.

Дмитрий при этих словах поперхнулся.

— То-то меня с этой живой воды вчера весь день полоскало.

Я за словом в карман не полез.

— Это у тебя шлаки и токсины из организма выходили. С водки, так?

— Ну если только так, — усмехнулся Дмитрий и потер ладонями впалые щеки. — Ладно, пора до дому двигать.

— Куда? — удивился Иван. — Подожди, сейчас завтракать будем. Там еды с банкета осталось, нам за неделю не съесть.

Телохранитель кондуктора помялся, но отказываться не стал, попросил только принести еще одну кружку кофе. Я сходил на кухню, налил ароматного напитка и ему, и себе.

— И, Вань! — обернулся к хлопотавшему у плиты помощнику. — Выключи елку, а? В глазах рябит. Еще парковку надо почистить, там наледь в палец толщиной уже накатали.

— Праздники прошли?

— Ага, нас нагнали будни, — подтвердил я, отдал одну кружку Дмитрию, к другой приложился сам. Но спокойно попить кофе не получилось: сначала пришлось наливать пиво большой компании коммерсантов, затем подошло время глотать пилюли, а потом Иван вынес с кухни разогретый в печи пирог с картошкой и курицей, и в итоге кофе окончательно остыл.

А холодный кофе — ну куда это годится?

Я взял кружку, но прежде чем ушел его разогреть, зазвенел телефон.

— Слава? — под хрип помех послышался из динамика знакомый голос.

— Привет, Клим! — обрадовался я. — С наступившим тебя!

— И тебя с наступившим, — ответил начальник охраны Колхозного рынка, но голос его прозвучал при этом как-то слишком уж напряженно. — Ты как, вменяем?

— Трезв как стеклышко. А что случилось? Только не говори, что из-за стрельбы какие-то проблемы.

— Никаких проблем, — уверил меня Климов и надолго замолчал.

— Алло! — даже поторопил я его. — Куда пропал?

— Короче, нашли мы заточку, которой тебя пырнуть пытались, — сообщил наконец Клим.

— Это заточка была? Ну ладно. И что?

— В снегу валялась, прямо на краю стоянки. Тот тип обронил, когда убегал, а сегодня парковку чистили и нашли…

— Клим! — взъярился я, заподозрив неладное. — Не тяни кота за яйца! Что не так с заточкой?

— Там алхимический состав интересный на клинке. Нервнопаралитического действия. Хватило бы царапины.

— Мать! — в сердцах выругался я, отвернулся от зала и прикрыл динамик рукой. — Уверен?

— Специально в Пентагон отправил чародеям. Только что отзвонились. Хмель, это ведь нехорошо. Совсем нехорошо.

— Понятно, что нехорошо. По налетчикам зацепок не появилось?

— Нет. Откуда им взяться?

— Ладно, Клим, спасибо! За мной должок.

— Ловлю на слове, — на полном серьезе заявил Климов и повесил трубку.

Повесил трубку и я.

— Что-то случилось? — заинтересовался Дмитрий.

— Нет, ничего, — покачал я головой, изрядно покривив при этом душой.

Случилось, и еще как. Заточка с алхимией грабителю ни к чему. Совсем ни к чему, с какой стороны ни посмотри. Заточка с ядом — это для убийцы. Чтоб наверняка. Ударил и ушел. Тихо, быстро, четко.

Мне просто повезло. Повезло, что на главной стоянке мест не оказалось. Обернулся бы я, если бы там мимо «буханки» кто-то проходил? Может, и обернулся бы, да только не с лопаткой, а с пустыми руками.

А чего такого? Идет человек к своей машине, покупки несет. Или, наоборот, на рынок направляется. Дело житейское. А тебе — раз! — и заточку в спину. Или в живот — разницы-то никакой. Ткнул и ушел. Никто ничего и не заметит даже. А к тому времени, когда на тело наткнутся, все потенциальные свидетели давно разъедутся.

И что получается — не за машиной охотились, а по мою душу приходили? Вычислили, получается? Но почерк-то для Семеры совершенно не характерный!

И еще — заточка. Заточка с алхимией. Такие в Братстве весьма популярны, у самого в тайнике полдюжины припасено. Вот так нашли бы мой хладный труп и решили, что кто-то из братьев с ренегатом поквитался. Территория Братства, оружие специфическое, мотив налицо…

Все так, да только убийца в Братстве точно не состоял. В противном случае я бы уже в крематорий заехал. Да и заметно это на самом деле, некоторые ухватки на всю жизнь остаются. Не брат это был — ни действующий, ни бывший. Впрочем, бывших братьев не бывает…

И тут меня самым натуральным образом бросило в жар. Я вдруг понял, что убийца никак не мог следить за мной, он дожидался меня на месте! Иначе не объяснить странного выбора оружия. Гад точно знал, что я приеду на рынок, поэтому и выбрал заточку.

Место и средство. Место и средство…

Кто-то знал, что я приеду к Платону! Кто-то знал это и караулил меня именно там!

— Вот черт! — выругался я и схватил трубку, по памяти набрал домашний номер Платонова, но длинные гудки и не подумали смениться заспанным «алло».

Я опустил трубку на рычажки и спросил телохранителя кондуктора:

— Дим, Платон телефон на ночь отключает?

— Нет, никогда. А что?

— Дозвониться до него не могу. Он никуда сегодня не собирался?

— Да нет вроде. Может, ты неправильно номер набрал?

— Может. Попробуй сам.

Но в ошибку при наборе я нисколько не верил и потому достал из кармана брошенной на табурет куртки чарофон.

— Не берет, — сообщил Дмитрий, положив трубку.

Я активировал чарофон и вызвал привязанный к нему аппарат Платона, но молчало и магическое средство связи.

— Баню не мог он затопить? — спросил я, сбрасывая вызов.

— С утра? Нет.

Ну и куда тогда кондуктор делся? Загулял, или случилось что?

Я задумчиво посмотрел на чарофон, но вызывать Гордеева не стал. Если он уехал с самого утра, то уже вне зоны доступа. За пределами городских стен стандартные модели не работают.

— Поехали! — решил я, натянул куртку и достал из-под стойки жезл «свинцовых ос».

Дмитрий побежал следом и потребовал объяснений:

— Хмель, ты чего паникуешь? Кто тебе звонил?

— По дороге, — коротко бросил я и спросил: — Оружие с собой?

— Револьвер только.

Револьвер в свете последних событий показался мне огневой мощью совершенно недостаточной, поэтому я сбегал в подвал и принес обрез курковой двустволки и коробку патронов двенадцатого калибра с картечью. Подаренного на Новый год карабина брать не стал — он чуть длиннее, да и не зарегистрирован. Могут быть проблемы, несмотря даже на удостоверения.

— Держи!

— Да что происходит?! Слава! Говори уже, блин!

Я отмахнулся и заглянул в бар.

— Ваня, мы по делам. Поаккуратней без нас!

— Совсем аккуратно? — насторожился помощник.

— Да, — подтвердил я и указал на чулан, где хранился монструозного вида жезл «свинцовых ос» калибром три сантиметра и зарядами весом более ста шестидесяти граммов каждый. — Достань.

После выбежал во двор и на ходу пояснил Дмитрию:

— Меня тридцать первого на выходе от вас ограбить хотели, а теперь выяснилось, что ждали конкретно меня и конкретно у вас. Сечешь?

— Через Платона вышли?

— Именно! Надо проверить его. Лучше перебдеть, чем потом локти кусать.

— Лучше, — согласился со мной Дмитрий.

Я выгнал УАЗ из сарая; стоявший двое суток на холоде автомобиль двигался с заметными рывками, но прогревать его не оставалось времени. Ну или так мне казалось.

Дмитрий захлопнул за нами ворота, подбежал к автомобилю и забрался внутрь. Я без промедления выехал на дорогу и погнал УАЗ по Красному бульвару, благо людей на улицах было немного, а машин с телегами так и вовсе почти не попадалось.

Сбросил скорость только на въезде в Луково. Слишком велик был риск забуксовать на узеньких улочках поселка, увязнув в сугробе. Тянулись заборы, мелькали над ними крыши и печные трубы, поднимались к небу жидкие струйки дыма. Повсеместно торчали голые кроны облетевших на зиму деревьев, время от времени на глаза попадалась синеватая листва растений, привезенных с Севера.

— Здесь сверни, — подсказал Дмитрий. — Дорога лучше.

Я послушался его совета, повернул раз, другой — и УАЗ выехал на улицу, вдоль заборов по обочинам которой громоздились высоченные отвалы снега.

— Скидываемся на бульдозер, — пояснил телохранитель кондуктора. — Иначе не проехать.

— Нормальные отношения с соседями?

— Ровные. Конфликтов не было.

УАЗ проехал еще немного, и показался высокий забор, ограждавший двухэтажный коттедж Сереги Платонова. Из труб дома дым не шел, баня тоже не дымила.

Кондуктор особняк покупал уже готовым; гаража там не было, а пристроить никак руки не доходили. Дабы каждый раз не перегораживать своим «эксплорером» всю улицу, ворота он перенес в глубь участка и сначала загонял автомобиль на небольшой пятачок, а потом спокойно открывал проезд во двор.

Сейчас красный «Форд эксплорер» стоял перед воротами, на обочину высовывался задний бампер. У меня екнуло сердце, но я пересилил себя и пошутил:

— Ну, по крайней мере, домой он добрался.

Дмитрий ничего не ответил. Он раскрыл коробку с патронами, переломил двустволку и зарядил ее. Остальной боезапас деловито рассовывал по карманам тулупа. Ему не хуже меня было известно, что никто в здравом уме не оставит автомобиль на улице, пусть даже чужие здесь не ходят, а с соседями неплохие отношения.

Так не делают. Это просто неумно.

Именно поэтому вплотную к «эксплореру» я приближаться не стал и остановил «буханку» загодя, прижав ее бортом к отвалу, так что остался узкий проход для пешеходов. Дмитрий первым выскочил из машины и перехватил двустволку, я достал из-за сиденья «Шершень» и выбрался следом. Настороженно поглядывая по сторонам, мы подошли к припорошенному снежком автомобилю Платона, тот оказался заперт. Все стекла были невредимы.

— Проверь ворота, — попросил я.

Дмитрий перешел к калитке и сразу сообщил:

— Заперто.

— Открывай.

Телохранитель кондуктора левой рукой выудил из кармана собственные ключи и отпер замок, но дверь распахнул, лишь когда я встал рядом и упер приклад «Шершня» в плечо.

— Пошли! — скомандовал я.

Дмитрий первым шагнул за забор и сразу ступил в сторону, обводя двор укороченными стволами обреза. Я обратил внимание на нетронутые навесные замки на дверях бани и сарая и решетки на окнах первого этажа, шумно выдохнул и вслед за напарником двинулся к высокому крыльцу коттеджа. Нервы были натянуты до предела, но когда Дмитрий объявил, что магическая защиту до сих пор включена, испытал нечто вроде мимолетного облегчения.

Именно что — мимолетного. Пусть внутри нас и не ждала засада, Платона там тоже не было.

— Отпирай, — попросил я, переложил жезл «свинцовых ос» в левую руку и достал из кармана чарофон. Пока Дмитрий возился с замками, попытался вызвать Николая Гордеева, тот не ответил. Ох, не вовремя он из Форта уехал…

Тут меня окликнул Митя, успевший пробежаться по дому.

— Все как было, все на своих местах.

Я вздохнул.

— Он на свидание собирался. Мог к своей пассии умотать?

Телохранитель покачал головой.

— Вряд ли. Там шампанское в холодильнике. Французское. Специально через Аляску заказывал.

— Блин! — выругался я. — Идем, посмотрим, что с машиной.

Мы вернулись на улицу и во второй раз обошли вокруг внедорожника.

Заперт, лампочка сигнализации не мигает, но это как раз нормально — на морозе аккумулятор махом сядет, а визгом и воем в наших условиях злоумышленников не напугать. Да и не станут здесь магнитолу выдирать или колеса снимать, смысла возиться нет. А угонять машину — чревато, отыскать ее в Форте проще простого. Сжечь могут — да, так от этого никакая сигнализация не спасет. Просто автомобиль во двор загонять надо, а Платон этого почему-то не сделал.

— В доме запасные ключи есть, сейчас принесу, — решил Дмитрий.

— Погоди, — остановил я его. — Лучше пока здесь ничего не трогать.

Даже через тонированные стекла было видно, что в салоне никого нет, а на сиденьях не выделялись никакие подозрительного вида пятна. Кондуктор просто исчез.

Уехал к подруге? Я в это не верил и потому, а вовсе не в надежде на чудо, вновь попытался связаться с ним по чарофону. Безрезультатно.

Безрезультатно, но Дмитрий вдруг насторожился.

— Слышишь? — стянул он с головы шапку. — Жужжит что-то!

— Чарофон в машине остался?

— Это не в машине! — телохранитель сошел с тропинки и запустил руку в сугроб. — Вот дерьмо! — выругался он, демонстрируя мне облепленный снежной крупой аппарат.

Будь в нем обычный аккумулятор — сдох бы на холоде, но магические батареи переносили пониженные температуры куда дольше. В итоге чарофон сработал, и мы его нашли. И теперь уже не осталось никаких сомнений — с Платоном стряслась какая-то беда.

— Выронить он его не мог, — решил Дмитрий. — Слишком далеко. Специально кинули.

— Специально, — кивнул я. — Вот что, ты тут стой, а я всех на уши поставлю. Телефон работает?

— Должен.

Я убежал в дом, прошел, не разуваясь, в гостиную и снял трубку с прикрученного к стене телефонного аппарата. Гудок есть — точно работает.

Первым делом позвонил в бар и велел Ивану предупредить Саню, что у нас неприятности. Затем набрал рабочий номер Ханина, но трубку там никто не снял. Второе января! Каникулы, чтоб их разорвало! Позвонил в «Западный полюс» и угадал — начальник службы собственной безопасности Дружины проводил выходные именно там, да только метрдотель вызывать его к телефону отказался категорически.

— Собралось руководство, Вячеслав Владимирович. Приказали не беспокоить.

— А как вам остаться без моего пива?

— Прошу воздержаться от угроз…

— Это, блин, не угроза! — сорвался я на крик. — Это, блин, реальная перспектива! Если я прямо сейчас не поговорю с майором, у меня производство встанет уже на следующей неделе! И кому это надо?

Метрдотеля проняло.

— Не вешайте трубку, Вячеслав Владимирович, — попросил он. — Сейчас посмотрю, что можно сделать.

— Уж будьте так любезны!

Послышался легкий стук, когда динамик мягко опустился на прилавок, потом наступила тишина, лишь доносилась игравшая фоном музыка да обрывки разговоров. Время тянулось мучительно медленно, я прижал трубку плечом к уху и огляделся.

Платон жил с комфортом. Мягкий диван и пара кресел ручной работы, камин и огромный плазменный телевизор с игровой приставкой, которые он сам привез из нормального мира, — и это только в гостиной.

Могли его выкрасть не из-за ходок через границу, а позарившись на легальный бизнес? Могли. Вот только это не объясняло попытки отправить на тот свет меня. Одно ведь с другим точно связано. Не бывает таких совпадений!

Вновь стукнуло в динамике, и сразу послышался недовольный голос Ханина.

— Слава, что у тебя опять стряслось?!

— У меня поставщика похитили!

Дружинник только фыркнул.

— И ты звонишь из-за таких пустяков? Напиши заявление…

— Владимир, ты не понял, — разозлился я. — Похитили моего основного поставщика хмеля и дрожжей. И я не знаю, когда найду ему альтернативу и найду ли вовсе. Но даже если сумею, готовься к повышению отпускных цен на тридцать-сорок процентов.

— И что ты от меня хочешь? — вздохнул Ханин. — Звони своим друзьям-бандитам, они его быстрее найдут.

— Позвоню. Я им обязательно позвоню. Но если придется сокращать объемы производства, угадай, кому я порежу поставки в первую очередь?

— Это шантаж!

— Да неужели? А как иначе, если я окажусь у них в долгу?

— Черт с тобой! — выругался дружинник, проникшись ситуацией. — Диктуй адрес, вышлю опергруппу. Ты хоть уверен, что его похитили, а не по бабам загулял?

— Уверен, — ответил я, сообщил улицу и номер дома, потом добавил: — Его могут вывезти из Форта, надо с этим что-то сделать.

Ханин надолго задумался.

— Не знаешь, твой поставщик паспорт нового образца получал?

— Получал.

— Уверен?

— Точно знаю. А что?

— При оформлении паспорта сканируют ауру, образец помещают в долгосрочное хранилище.

— Оп-па! Тогда получается, есть возможность организовать поиск?

Дружинник только фыркнул.

— За волшебников нас принимаешь? Это полгимназии на уши поставить придется! Нет, просто внесем твоего потеряшку в стоп-лист. Тогда из Форта его уже не вывезут.

— Точно?

— Живым не вывезут, а труп проще в первый попавшийся сугроб бросить.

— Ты распорядишься насчет стоп-листа? — перешел я к делу.

— Слава! — страдальчески протянул дружинник. — Это так не работает. Надо издать приказ…

— Но это ведь решаемо?

— Сегодня второе января, в управлении никого нет, и я туда точно не поеду…

— Владимир Михайлович!

— Съезди туда сам. Заберешь носитель и передашь на пропускной пункт. Я позвоню и предупрежу, — огорошил меня Ханин неожиданным предложением.

— Да ладно! — вырвалось у меня. — Серьезно?

— Второе января на дворе! Нет людей. Еще неизвестно, получится ли опергруппу прислать.

— Уж постарайся.

— Жди, — распорядился дружинник и повесил трубку.

Я только вздохнул. Вот так всегда: как приспичит, дружинников не дозовешься, а только накосячишь — тут как тут.

Звонок в «Ширли-Муры» много времени не занял. Гамлет выслушал меня, записал фамилию и адрес, попросил подвезти фотографию. Быстро, четко, по-деловому. Явно не терпелось за стол вернуться.

Особой надежды на помощь со стороны команды Датчанина не было, но если мои предположения ошибочны и за похищением стоят местные беспредельщики, они во всем разберутся куда быстрее дружинников. Когда серьезные люди начинают задавать вопросы, мало кто решится запираться.

Но это если серьезные люди бросят пить водку и начнут вопросы задавать. Второе января, чтоб его! Опять же Семера на себя давить никому не позволяет. И если за нападением стоит Семера…

Думать об этом не хотелось, я передернул плечами и вышел во двор.

— Покарауль, я по соседям пройдусь, — засобирался Дмитрий.

— Погоди, — остановил я его. — Есть в доме фотографии Платона?

— Должны быть.

— Найди. Дружинникам понадобится. И мне нужна будет.

— Хорошо, посмотрю.

Телохранитель кондуктора убежал в дом, я закинул «Шершень» на плечо и прислонился к воротам. Пахло дымом из печных труб, лениво брехали редкие собаки, которых в остальном Форте было не сыскать и днем с огнем. Улицы словно вымерли, не бегала даже вездесущая детвора. Каковы шансы, что вчера вечером здесь было многолюдней? Прямо скажем — никаковы. Вряд ли кто из соседей сможет сообщить хоть что-нибудь полезное. Впрочем, попытка — не пытка.

Пришел Дмитрий, передал мне две фотографии, точнее, одну фотографию три с половиной на четыре с половиной сантиметра и обрезок полароидного снимка. Не знаю, кого охранник откромсал, но судя по интерьеру бани на заднем фоне, это были либо собутыльники, либо веселые девицы. Не суть.

— Все, я пошел, — сообщил Дмитрий и решительно зашагал к соседнему дому.

Я тяжело вздохнул, но останавливать его не стал, хоть нервы и были натянуты до предела. Немного отпустило, лишь когда с соседней улицы вывернул фургон с синей полосой на боку и мигалкой на крыше.

Я вышел на дорогу и помахал водителю рукой. Автомобиль остановился, боковая дверь сдвинулась, и наружу выбралось трое похмельного вида мужичков. Двое были в форменных полушубках с петлицами, третий в штатском.

— Дознаватель Могилевский, — представился он и спросил, с недовольным видом оглядываясь по сторонам: — Что тут у вас стряслось?

— Человека похитили, — сообщил я. — Владельца дома.

— Свидетели?

— Нет.

— По девкам загулял, — немедленно озвучил Могилевский основную версию. Его коллеги отошли в сторону и закурили.

— И машину на улице бросил? А чарофон мы и вовсе в сугробе нашли!

Следователь посмотрел на внедорожник и поморщился. Вести расследование второго января ему не хотелось. Второго января ему хотелось похмелиться.

— Поругался с бабой, — выдвинул он новое предположение, — психанул, выкинул чарофон и ушел к любовнице. Чего из мухи слона делать? Объявится.

— Он бы машину не бросил.

Дружинник посмотрел на меня с откровенной неприязнью и спросил:

— Кто — он?

— Хозяин дома.

— Это понятно. Кто он такой, чтобы его похищали?

— Сергей Платонов, предприниматель. Две точки с одеждой, еще автомобилями торгует.

Следователь поскреб заросший щетиной подбородок и кивнул.

— Да, такого могли, — признал он и спросил: — Вы ему кем приходитесь?

— Он мой поставщик.

— Взял большой аванс?

— Без предоплаты работаем, по факту.

— Предусмотрительно. — Дружинник обратил внимание на открытые ворота и насторожился: — Внутрь как попали? Ключи от дома есть?

Я указал на возвращавшегося к особняку Дмитрия.

— Вон, его охранник идет. Вместе приехали.

— Откуда?

— Новый год у меня отмечали, Платонов вечером первого уехал и пропал.

— Все как у людей, значит, — вздохнул следователь. — Вот еще суток не прошло, чего паниковать-то?

Я не выдержал.

— Знаете что?!

Дружинник заинтересовался.

— Нет, но вы говорите, говорите. Не держите в себе.

Он явно ожидал угроз пожаловаться руководству, однако я такого удовольствия ему не доставил.

— Я Хмелев, у меня бар на Красном. Найдете Платонова — приходите и пейте, сколько влезет. День за счет заведения.

— А если он у бабы?

— Находите — приходите — пейте.

Следователь покачал головой.

— Так себе мотивация… — пробормотал он и вдруг без всякого перехода гаркнул: — Варламов, Горин! Пройдитесь по соседям!

— Вот фотография, — протянул я обрезанный полароидный снимок.

— Соседям он без надобности, — решил следователь, но фотографию взял. — В какое время Платонов вчера уехал домой?

— После пяти, — припомнил я. — Уже стемнело.

— Соседи ничего не видели и не слышали, — сообщил дружиннику Дмитрий. — Я всех обошел.

— Обойти мало, надо уметь спрашивать!

— Я умею, — спокойно подтвердил телохранитель кондуктора. — Есть опыт работы… в органах.

— Без разницы! — отмахнулся следователь и спросил: — Ключи от машины есть?

Дмитрий протянул найденный в доме запасной комплект. Дружинник отпер машину и первым делом распахнул багажник.

— Тут нет, — с некоторым даже разочарованием протянул он, захлопнул дверцу и скомандовал: — Все, идем в дом! Осмотрим на предмет следов борьбы, заодно бумаги оформим.

Мне показалось, он просто хотел погреться.

Впрочем, отлынивать от работы следователь не стал. Сначала прошелся по комнатам, отмечая в блокноте некие детали, потом отослал Дмитрия делать кофе, а сам начал опрашивать меня и заполнять протокол, время от времени перемежевывая стандартные вопросы каверзными подначками. Затем дознаватель переговорил с телохранителем кондуктора и попросил нас подписать протоколы и заявление о пропаже человека.

А там уже вернулись отправленные на обход соседей дружинники.

— Ничего, — ожидаемо сообщили они.

Тогда Могилевский поинтересовался у Дмитрия любовницами работодателя, переписал на отдельный лист их имена и адреса, допил кофе и отправился восвояси.

— Будем на связи, — небрежно бросил он на прощанье.

Я поднялся следом, натянул на голову вязаную шапочку и принялся застегивать куртку.

— Собирайся, — поторопил Дмитрия. — Надо в Центральный участок ехать. Поставим Платона в стоп-лист, чтобы из Форта не вывезли.

— Только машину переставлю…

Пока телохранитель кондуктора перегонял «эксплорер» во двор, я открыл бар и внимательно изучил настоящую батарею бутылок с солидными этикетками дорогого алкоголя. Остановил свой выбор на французском коньяке, специально какую-то марку не выбирал, ориентировался исключительно на буковки V.S.O.P. Убирая бутылки в пакеты, перехватил недоуменный взгляд вернувшегося в дом Дмитрия и пояснил:

— Не подмажешь — не поедешь. Двинули!

Как в воду глядел. Если сержант на входе пропустил меня без каких-либо проволочек, то дежурного колдуна звонок начальника службы собственной безопасности нисколько не впечатлил. С этими вольнонаемными одни проблемы.

— Ну не знаю… — протянул молодой носатый парень, откладывая на край стола книгу с «суперобложкой» из склеенной скотчем газеты. — Носитель в хранилище, дверь опечатана. Санкция руководства нужна, письменная.

— Человека похитили. Надо спасать.

— Порядок есть порядок.

— Завтра все будет. Владимир Михайлович все организует, — уверил я гимназиста и выставил на стол пакет с бутылкой.

— Ну, если Виктор Михайлович… — вновь протянул колдун и заглянул в пакет. — А что во втором, позвольте поинтересоваться?

Я показал.

— А дайте лучше «Реми Мартан», — решил гимназист. — «Камю» жесткий до безобразия, знаете ли.

Мы обменялись пакетами, и колдун отправился в хранилище. Провозился там минут десять и вернулся с неброским стеклянным шариком. Но мне его не отдал, запечатал в конверт и предупредил:

— Из рук в руки, ясно? Распишитесь.

Я поставил подписи во всех нужных местах и поспешил на выход, нисколько не сомневаясь, что на Юго-восточных воротах ситуация повторится. Но нет — дежурный колдун там без проволочек прямо при мне считал из стекляшки ауру Платона и загрузил ее в систему.

Пропускной пункт вообще показался филиалом почты или даже банка. Просторный операционный зал, ряды окошек, вывески: «Оплата пошлины», «Оформление разрешений», «Служебные помещения». Операторы и контролеры, мониторы и магические шары. Разве что стенд во всю стену «Внимание, розыск!» в общую картину не вписывался.

— Все, теперь не выедет, — успокоил меня гимназист и даже пообещал самостоятельно отправить носитель в хранилище. — От нас машина вечером пойдет.

— Скажите, — осторожно спросил я, — а стоп-лист распространяется и на служебные ворота тоже?

— Нет, только на наш пропускной пункт.

— А можно на всякий случай и на остальных продублировать?

— У меня нет таких полномочий.

Я вздохнул и выставил на стойку пакет с коньяком.

В итоге вопрос был решен за пять минут. Говорят, в советские времена второй валютой в стране была «поллитра». В Форте водка котировалась не столь высоко, но качественный импортный алкоголь и в самом деле был способен творить чудеса.

Взятка? Вовсе нет! Так… средство мотивации и повышения производительности труда.

Выйдя на улицу, я вытер шапочкой вспотевшее лицо и забрался в УАЗ.

— Удачно? — спросил Дмитрий.

— Сделал, — подтвердил я. — Но это не поможет, если его уже вывезли из Форта.

— А нельзя узнать наверняка, вывезли или нет?

— Нельзя, без вариантов.

Мы помолчали.

— Думаешь, дружинники что-нибудь выяснят? — поинтересовался Дмитрий некоторое время спустя.

— Сомневаюсь, — признался я. — Вряд ли. Зацепок нет.

— Забрали Платона от дома, — решил телохранитель кондуктора. — Во двор он зайти не успел. Значит, ждали.

— Но никто ничего не видел.

— Не видел.

Я завел двигатель, но трогаться с места не стал, протер запотевшее из-за теплого дыхания боковое окошко и бездумно посмотрел на площадь перед пропускным пунктом. Машин там сейчас почти не было, разве что проехали от ворот груженные товаром сани. Скорее всего, торговцы с Пятачка решили пораньше закрыться.

Дмитрий проследил за моим взглядом и задумчиво произнес:

— Не так-то просто вывезти человека за стену, если он этого не хочет.

— Особенно сейчас, когда мало кто в дорогу отправляется.

— Вечером или ночью они бы не рискнули, — кивнул телохранитель кондуктора. — Остается утро.

— Жди, — решил я, заглушил двигатель и вернулся на пропускной пункт.

К дежурному колдуну на этот раз обращаться не стал и заглянул в тесную комнатушку начальника смены.

— Вячеслав Хмелев, резерв Патруля, — представился упитанному дядечке, доставая удостоверение. — Отвлеку на пару минут?

— Валяй, — зевнул тот.

— Мы разыскиваем коллегу, подозреваем, его могли вывезти из Форта, — сообщил я, выложив на стол фотокарточку Сергея. — Можно поговорить с теми, кто дежурил этим утром? У них ведь смена еще не закончилась?

Начальник смены подтянул к себе фотоснимок и пожал плечами.

— Поговорим, почему нет? — Он грузно поднялся из-за стола и снял с вешалки форменный полушубок. — Именно вывезли? Не в самоволку ушел?

— Вывезли.

— Я почему спрашиваю — лицо знакомым кажется.

— Все верно, — подтвердил я, вслед за начальником смены выходя за дверь, — он торговлей занимается и машины перегоняет.

— Точно! Патонов, да? — прищелкнул тот пальцами. — Или Платонов?

— Платонов.

— Он у нас примелькался, его бы запомнили.

И точно — утренняя смена кондуктора уверенно опознала, но никто его сегодня не видел.

— Да с утра вообще людей немного было, — сообщил один из контролеров. — Жилинские разве что сорвались куда-то, но мы всегда их на предмет контрабанды шерстим, не было у них ничего криминального с собой.

— Тут еще какое дело, — потянул меня начальник смены к арке ворот и указал на вмурованные в землю высоченные металлические штыри, поверхность которых покрывала затейливая вязь магических символов. Штыри едва слышно жужжали. — Мы весь транспорт сканируем. Спрятаться в багажнике или фальшивом бензобаке нереально, пока машина едет через отстойник, колдуны сверяют, сколько пропусков выписано и сколько человек реально едет. У нас все четко.

— А на других воротах?

— Там порядки еще строже. И они только ведомственный транспорт пропускают.

— Благодарю за консультацию! — Я пожал на прощание пухлую ладонь начальника смены, развернулся и зашагал к «буханке».

Итак, Платон где-то в Форте. Но где, черт его дери?!

Я забрался за руль, вновь завел двигатель и тронулся с места.

— Куда едем? — спросил Дмитрий.

— Сначала в «Ширли-Муры», потом домой. Надо узнать, когда Гордеев вернуться обещал.

— А в клубе что?

— Фотографию Платона отдам. Лишним не будет.

Дмитрий кивнул.

— Не будет, — без особой уверенности произнес он и задумчиво уставился в окно.

Я его сомнений развеивать не стал. Если уж на то пошло, у меня и самого не было особой надежды на то, что Гамлет сотоварищи бросят пьянствовать и кинутся на розыски моего пропавшего компаньона. Более того — я в столь невероятное развитие событий нисколько не верил. Но озадачить нужных людей Гамлет не преминет, а иногда переломить ситуацию способна и такая малость.

Фотографию передал через охранника, даже не проходя в клуб. Поступил так совершенно сознательно — шагнуть через порог «Ширли-Муры» было равнозначно добровольному вычеркиванию двух или трех часов жизни. Застолье, поддатый Денис Селин, водка — ну его на фиг. Отказаться от выпивки не получится, а нам еще работать сегодня.

Загнав УАЗ на парковку перед особняком, который делил с Николаем Гордеевым, мы первым делом заглянули в оружейный магазин, но застали там лишь оставленного на хозяйстве Саню.

— Не возвращался, — разочаровал он нас.

Я в сердцах выругался и спросил:

— Куда он сорвался-то?

Чародей пожал плечами.

— Не сказал. Сказал, вернется либо к вечеру, либо уже завтра.

— Блин! — вновь не сдержался я. — Как же не вовремя!

— Платон с концами пропал? — помрачнел Саня.

— Похоже на то, — подтвердил Дмитрий.

— Ладно, ты аккуратней здесь, — предупредил я чародея и с телохранителем кондуктора отправился в бар.

УАЗ так и оставили на парковке, Дмитрий только вытащил из машины два дробовика — мой обрез и прихваченное из дома собственное помповое ружье десятого калибра. В зале оказалось не протолкнуться от посетителей; я не стал там задерживаться, в ответ на вопросительный взгляд стоявшего за стойкой помощника лишь покачал головой, сунул ему двустволку и поднялся наверх. Дмитрий притопал следом.

— Что делать будем? — спросил он, встав на пороге.

— Да проходи ты! — разрешил я, бросил «Шершень» на кровать и уселся за письменный стол. Снял трубку с телефонного аппарата и набрал номер клуба «Западный полюс».

На этот раз Ханина к телефону пригласили без проволочек, но он меня ничем порадовать не смог.

— Нет, ничего нового не появилось, — ответил дружинник на вопрос о ходе следствия.

— Ну, елки-палки! — не выдержал я. — Они хоть подруг объехали или забили?

— Подруг объехали, только это все бывшие подруги. С последней из них он расстался примерно месяц назад, — отчитался Ханин. — Слушай, Слава, может, все же загулял? Нашел новую девчонку и валяется с ней в койке, а ты людей на уши ставишь…

— Владимир Михайлович, вашими бы устами, — обреченно протянул я. — В любом случае, благодарен за помощь.

— После поговорим, — многозначительно сказал дружинник и отключился.

Из-за этого многозначительного «после поговорим» я нервно поежился. Ты — мне, я — тебе; по-другому у нас ничего не делается, и тут уж бутылкой коньяка не обойтись.

— Ничего? — спросил Митя, вытирая покрывшееся испариной лицо.

— Ничего, — подтвердил я и отошел к окну. — Но вот какое дело получается: Платон собирался на свиданье, а следователь проверил весь твой список, и ни с кем из него Серега встречаться не собирался. Кто-то солгал, или там действительно сплошь бывшие подруги?

Телохранитель пожал плечами.

— Могли быть и бывшие. Серега постоянством не отличался. Менял часто. Правда, всегда встречался только с одной, никогда параллельно с несколькими не крутил. Правило у него такое.

— Хорошее правило, — усмехнулся я. — Тебя с подругами знакомил?

— Специально нет. Обычно либо в доме пересекались, либо ходили куда-то вместе.

— Французское шампанское, сорвался с пьянки, тебя будить не стал. Похоже, новую нашел, как считаешь?

— Похоже на то, — согласился с моим выводом Дмитрий. — Слушай, мы ежедневник не посмотрели. Может, там что-нибудь написал?

— Платон ежедневник ведет? — удивился я.

— А как же? Иногда по десять встреч на дню бывает. Все не упомнить.

— Поехали!

Солнце к этому времени клонилось к закату; оно и так не особо высоко над крышами домов зимой поднимается, а сейчас и вовсе уже готовилось нырнуть за городскую стену. Но окончательно скрыться не успело, и стоило только вывернуть на Красный проспект, принялось светить прямо в глаза. Тени сгустились, здания казались мрачными развалинами, снег приобрел темно-серый оттенок. Похолодало, сгустившиеся на юго-востоке тучи казались иссиня-черными пятнами, лишь самый их край подсвечивали зловещим багрянцем закатные лучи.

Зловещим? Да нет, все как обычно, в общем-то, просто настроение ни к черту.

В расчищенном от снега переулке перед нами пристроился тянувший на санках алюминиевую флягу мужичок, которого прямо-таки пошатывало из стороны в сторону. Плелся он с черепашьей скоростью, но я сдержался, не стал сигналить и продолжал тихонько катить следом. Дорога узкая, отвалы высокие — не объехать. Только больше времени на выяснение отношений потратим.

Загнав УАЗ на освободившийся пятачок перед воротами, я заглушил двигатель, а Дмитрий выскочил на улицу и догнал водовоза. Если только у него там не брага…

— Дядь Жень! — крикнул телохранитель кондуктора. — День добрый! Ты вчера вечером Сергея не видел?

Качало дядю Женю вовсе не от усталости: сивушный дух расходился во все стороны просто волнами. Торопиться с ответом он не стал, остановился, достал пачку папирос, закурил.

— Серегу-то? — переспросил сосед. — Нет, не видел. Случилось что? А то вчера менты катались, сегодня катаются. Как медом намазано…

— Да найти его не можем.

— Праздники, — с философским спокойствием выдохнул папиросный дым дядя Женя и поплелся дальше.

Оставив УАЗ за воротами, мы прошли в дом. Митя отправился на поиски ежедневника кондуктора, я взялся за телефон. Позвонил в бар и оружейный магазин, и тут вернулся озадаченный компаньон кондуктора.

— Слава, смотри, — протянул он солидный блокнот в кожаной обложке. — Второе число…

Цифра «семнадцать» за этот день была подчеркнута дважды, рядом Платон приписал «Св. — Зол. Вс., дом» и размашисто: «Не заезжать». Больше на вчерашний вечер ничего запланировано не было.

— Ну и что это за «Св. Зол. Вс.»? — хмыкнул я, ради интереса просмотрев соседние записи. Как оказалось, Сергей имел обыкновение сокращать все слова до двух-трех букв. Сокращение «Св. Зол. Вс.» встречалось только пару раз.

Дмитрий забрал ежедневник и зашелестел страницами.

— «Зол. Вс.», «Зол. Вс.», — забормотал он. — Что-то знакомое. — И вдруг встрепенулся: — «Золото вселенной»! Это ювелирный салон, тут рядом!

— Знаю, — кивнул я, поскольку и сам захаживал в это заведение не столь уж и редко. — А «Св.»?

— Светлана?

— Логично. Тут сколько пешком идти, минут десять?

— Да меньше! — Дмитрий подошел к окну и указал на возвышавшиеся за частной застройкой пятиэтажки. — Если напрямик, то рынок пройти — и уже здесь.

Я озадаченно хмыкнул. Сколько раз в гости приезжал, никогда внимания не обращал, что тут до Южного бульвара рукой подать.

— Подожди! А мы как сюда едем?

— Мы с Красного заезжаем, — пояснил Митя. — Напрямик не проехать, дороги не чищены.

— Ясно. Тогда давай так, ты машину к салону отгони, а я пешком пройдусь.

Так и сделали, и в результате я дошел до ювелирного салона на пару минут раньше, хоть и нисколько не спешил, внимательно оглядывая заметенные снегом обочины. Когда подъехал Дмитрий, я попросил его подождать на улице, сам прошел внутрь.

Да, магазин был открыт. А почему нет? Южный бульвар — улица с самыми дорогими заведениями; здесь торговля не замирала ни днем, ни ночью.

В ювелирном салоне покупателей не оказалось, только скучал на своем стульчике смурной охранник. При моем появлении он поднялся на ноги, но сразу подпер плечом стену. Выпорхнувшая из служебного помещения симпатичная светловолосая девушка приветливо улыбнулась и спросила:

— Что-то подсказать?

Я отметил горевший на ее щеках морозный румянец — только смена началась? — и в свою очередь поинтересовался:

— Ольга Александровна у себя?

— Нет, управляющей сейчас нет, — ответила консультант и наморщила носик. — Вы по какому вопросу? Может, мы подсказать что-то сможем?

— А Михаил, гравер?

Девушка озадаченно обернулась к охраннику, тот кивнул.

— У себя. Проходите, Вячеслав Владимирович.

Я едва удержался от удивленного смешка — примелькался здесь, получается? — и направился в каморку гравера, как обычно погруженную в полумрак; алхимический фонарь освещал лишь стол.

Сгорбленный дедок с густой шевелюрой абсолютно седых волос обернулся на звук открывшейся двери, снял с лица очки с толстенными линзами и сощурился.

— Слава! — озадачился он. — Какими судьбами? Только не говори, что проходил мимо и решил проведать старика! Не поверю!

— Здравствуйте, дядя Миша, — поздоровался я, стянул шапочку и пригладил волосы ладонью, потом опустился на свободный стул. — Да вот решил проверить, чем таким вы заняты, вместо того чтобы штампы гравировать.

В комнате сильно пахло раскаленным металлом и химическими реактивами; мастер, без всякого сомнения, занимался не своей основной работой и даже не моим заказом, а какой-то низшей алхимией. С гравером я познакомился во время обучения в Братстве, и зарабатывал там на жизнь дядя Миша совсем не починкой ювелирных украшений. Просто преклонный возраст помешал ему перебраться в Туманный, вот и отыскал занятие по вкусу.

Мастер на мое замечание никак не отреагировал, только спросил:

— Опять проблемы?

— Есть немного, — вздохнул я. — Вы вчера работали?

— Работал. Водку пить здоровье не позволяет.

— У кого из консультантов вчера была смена до пяти часов? Возможно, Светланой зовут.

Дядя Миша нацепил на нос другие очки и внимательно посмотрел на меня.

— Почему спрашиваешь?

Я объяснил. Мастер покачал головой.

— Светлана. Хорошая девочка. Да ты ее видел…

— Это она?

Я начал подниматься со стула, но гравер неожиданно жестко потребовал.

— Сиди! — и уже мягче добавил: — Сиди, сам с ней поговорю.

— Мне бы…

— Не надо, — отмахнулся дядя Миша, открыл верхний ящик стола и принялся убирать туда непривычного вида инструменты и пузырьки реагентов. Потом с тяжелым вздохом встал из-за стола и, шаркая ногами, направился на выход. — Не суетись, Слава, сам все узнаю. Хорошая девочка…

И я остался сидеть на месте. Но в ящик стола заглянуть все же не преминул. Ничего не понял и вернулся на место, а там уже вернулся гравер.

Он налил себе из термоса чая, отпил.

— Встречалась она с ним, встречалась, — произнес потом. — И дома у него бывала пару раз.

— И вчера?

— Не суетись, Слава, ты же не мальчик с пятого на десятое скакать. По правилам консультантам встречаться с покупателями нельзя, а твой товарищ мужчина видный, поэтому забирать с работы она себя запретила. Он ей прямую дорогу показал, ходила сама. И вчера тоже.

— Дядя Миша! — не выдержал я. — Не тяни кота за яйца! Человека похитили!

— Почему похитили? Арестовали.

— Чего?! — разинул я рот от удивления. — Арестовали? Как?!

— Об косяк, — буркнул гравер. — Не знаешь, как арестовывают? Она уже к дому шла, когда от него черный внедорожник с включенной мигалкой отъехал. Подробностей не рассмотрела, но на стук никто ворота не открыл. Такие дела.

Я поднялся со стула.

— Благодарю, очень помогли.

Старик только махнул рукой.

— Пустое. За штампами на следующей неделе заходи.

— Зайду непременно, — пообещал я.

Зайду, если меня самого не арестуют. А такой возможности исключать было никак нельзя.

Проходя через торговый зал, я остановился рядом со Светланой и тихонько спросил:

— Внедорожник точно черным был? Или в темноте показалось?

— Нет, он мимо меня проехал, — ответила девушка негромко, но уверенно.

— И синей полосы на борту не было?

— Нет.

Я кивнул и вышел за дверь. Никаких причин не доверять утверждению девушки не имелось, да и сосед Платона тоже что-то о дружинниках толковал. Не иначе, заметил мельтешение проблескового маяка — вот и отложилось в голове.

Совпадают показания, совпадают…

Только вот дело в том, что на черных внедорожниках с мигалками по Форту передвигается лишь немногочисленное руководство, никто из которого самолично на задержание не выезжает, да еще контрразведка. А где контрразведка, там и господин Линев, с которым не так давно у нас случился небольшой конфликт и который был осведомлен о способности Сергея ходить через Границу в нормальный мир. То есть формальных оснований для задержания Платона даже искать не требовалось. И это если не принимать в расчет милой привычки здешних силовиков играть не по правилам.

Гадство!

Дмитрий дожидался меня на пассажирском сиденье «буханки». Когда я забрался за руль, он немедленно спросил:

— Ну как?

— Все плохо, — сообщил я в ответ. — Ну как плохо… Лучше, чем могло быть, но не особо…

— Загадками говоришь.

— Арестовали Платона. Не похитили, арестовали.

— Ву-у-ух! — с облегчением перевел дух Дмитрий. — Как от сердца отлегло!

Я недобро глянул на собеседника.

— А чего отлегло-то? Я, конечно, безмерно рад за Серегу. Рад, что ему сейчас не вырывают ногти плоскогубцами, а лишь культурно пробивают по почкам, но нам-то от этого нисколько не легче! Тебе, мне, Гордееву. Даже если потом не придут за нами, ты лишишься работы, Коля — основного поставщика, а у меня прибыль сократится раза в три, если не больше. И чего хорошего?

— Лучше так, — упрямо произнес телохранитель кондуктора.

— Серьезно? — скривился я. — Митя, простых похитителей мы могли перебить сами, оставалось только их найти. Мы даже могли натравить на них дружинников или других бандитов. А контрразведке ничего не сделать! Обратиться к руководству Патруля? А станут они за нас впрягаться? Особенно если Платона было за что прижать? Ведь было же? Было.

Более того — меня тоже есть за что в камере запереть и ключ выбросить. Вроде и криминала никакого в наших схемах не наблюдается, но это с какой стороны посмотреть. Если все вскроется, серьезные люди в очередь выстроятся, чтобы от дела свой кусок откромсать. И от меня заодно…

Затаиться и не гнать волну? Не вариант. Помимо того что Платон мой друг, без него всем нашим схемам грош цена. Платон незаменим. А уж если он начнет колоться, никому мало не покажется. Нет, надо выдергивать его и выдергивать быстро.

Я зажал лицо в ладонях и покачал головой.

— Слава! — толкнул меня в плечо Дмитрий. — Что делать будем?

— Договариваться, — решил я.

Придется договариваться, пока это все не зашло слишком далеко. Эх, как же не вовремя Гордеев из Форта уехал!

Я выбрался из кабины и зашагал обратно к ювелирному салону.

— Буквально на минуту, — коротко бросил охраннику, проходя в служебные помещения. Заглянул к граверу и спросил: — Дядь Миш, есть в вашей шарашке телефон?

— В кабинете управляющего, — ответил мастер.

— Ну?

— Что — ну?

— Дядь Миш, только не говори, что ты дубликата ключа не сделал!

Старик затейливо выругался, пошарил в кармане и кинул весело звякнувшую связку.

— Уволят меня из-за тебя, Слава.

— Я быстро.

— Иди, покараулю.

Отперев дверь в конце коридора, я быстро прошмыгнул в темный кабинет и включил вытащенный из кармана фонарик. Подсветил себе, набрал номер «Западного полюса» и погасил свет.

— Хмелев! — рыкнул Владимир Ханин, когда его очередной раз выдернули из-за стола. — Ты совсем совесть потерял? Ну сколько можно?!

— Владимир Михайлович, — обратился я к нему официальным тоном, — хотите скидку на следующий месяц?

— Большую? — скептически поинтересовался дружинник.

— Пять процентов.

— Десять, — машинально поправил меня Ханин, но сразу уточнил: — Что нужно?

— Контрразведчики с вами гуляют?

— Нет, — разочаровал меня дружинник. — У них своя свадьба, у нас своя.

— Блин…

— Нужен кто-то конкретно?

— Кузьминок.

— В «Сен-Тропезе» поискать попробуй. Только учти: влезешь к нему в долги — потом не расплатишься.

— Учту.

— А скидка?

— Пять процентов, — ответил я и быстро положил трубку.

Запер кабинет и вернул ключи дожидавшемуся меня в коридоре мастеру.

— Благодарю.

Похлопав гравера по плечу, я прошел через торговый зал и шагнул на улицу. Недолго постоял на крыльце, озирая настороженным взглядом окрестности, потом натянул на голову лыжную шапочку и сбежал по ступенькам к припаркованному на обочине автомобилю.

УАЗ плавно тронулся с места и покатил по Южному бульвару. Всюду горели фонари, сверкали алхимическими огнями витрины и вывески, время от времени под смех гуляк взмывали к небу колдовские фейерверки. С наступлением сумерек люди выбрались из квартир на улицу; кто-то прогуливался пешком, кто-то нанял сани. Машин было относительно немного. Оно и понятно — прием алкоголя с аккуратным вождением нисколько не сочетается, а у нас, если машину помнешь, замучаешься потом ждать, пока нужную деталь привезут.

Стоявшее поодаль от дороги здание самого фешенебельного и претензионного в Форте ресторана «Сен-Тропез» бросалось в глаза издалека. Помимо того что в небе над трехэтажным особняком беспрестанно расцветали огненные узоры, оформленный стеклоблоками фасад здания был освещен мощными алхимическими прожекторами, а на высокой кованой ограде мягко светились фонари цвета морской волны.

Проехать на территорию я не стал и пытаться, бросил УАЗ на очищенной от снега парковке на обочине бульвара, велел Дмитрию ждать в машине, а сам отправился дальше пешком. В обычный день попасть внутрь проблемы не составило бы, но по праздникам без предварительной регистрации в ресторан пускали только членов клуба.

Мог я оформить членскую карту? Мог. Просто не посчитал нужным.

Если в деловом клубе «Три семерки» собирались действительно деловые люди и туда время от времени я заглядывал поддерживать нужные знакомства, то завсегдатаями «Сен-Тропеза» были нувориши и представители бомонда. Толку с таких — как с козла молока.

— Мест нет, — предупредил охранник у ворот.

Мои удобные, но неброские куртка, карго-штаны, вязаная шапочка и высокие зимние ботинки его не впечатлили.

Помимо крепкого парня при шлагбауме, по огороженной территории слонялось еще несколько сотрудников службы безопасности, которые усиленно опекали запускавших фейерверки гостей. Для огненных шутих было отведено сразу несколько площадок, но местные завсегдатаи не привыкли ограничивать себя формальностями.

Неожиданно сильно грохнуло над головой, на полнеба распласталось огненное полотнище, за пару секунд сменившее цвет с фиолетового на бирюзовый, а потом рассыпавшееся серебряными звездами.

Я мотнул головой и похлопал себя по левому уху, затем достал удостоверение резервиста Патруля и протянул охраннику.

— Кузьминку. Быстро.

— Но…

— Знаешь, где служит Кузьминок?

Охранник кивнул и вызвал по рации напарника. Пользоваться магическими средствами связи здесь не было никакой возможности — все забивали помехи колдовских огней.

Второй охранник забрал мое удостоверение и скрылся в ресторане, а уже через пару минут на улицу вышел парень, невысокий, худощавый и конопатый. Судя по небрежно наброшенной на плечи дубленке, тратить на меня время Григорий Кузьминок не собирался.

Начальник отдела контрразведки требовательно махнул рукой, я прошел за ограду и забрал удостоверение.

— Теперь что, Хмелев? — с вальяжной интонацией поинтересовался Григорий.

Был он в легком подпитии и непроизвольно копировал манеру поведения своего куратора, но я не обратил на вальяжные нотки никакого внимания.

— Григорий Алексеевич, — спокойно обратился я к конопатому контрразведчику, — некоторое время назад между нами возникло недопонимание, но впоследствии все проблемы были решены…

— Ближе к делу!

— …и мы даже оказали вашему ведомству одну немаловажную услугу…

— О которой лучше забыть! — резко перебил меня Кузьминок.

— Вот именно! — подступил я к нему еще ближе. — Так с какой стати вы наших людей трогаете?

— Еще раз, — попросил конопатый. — Мы трогаем ваших людей? Если у твоих подельников проблемы с Дружиной…

— С контрразведкой проблемы, с Дружиной все хорошо.

— С нами? — выказал удивление Кузьминок. — Ничего не перепутал?

— Я же здесь!

— Кто, где, когда.

— Платонов, вчера вечером, у своего дома.

— Почему — мы?

— Два свидетеля, — приврал я, — видели, как его увезли на черном внедорожнике без опознавательных знаков, с мигалкой. Такие только у вас.

— Бред. — Григорий потер длинный, свернутый набок нос и вдруг встрепенулся: — Как, ты сказал, фамилия?

— Платонов. Сергей Платонов.

— Вот дерьмо! — выругался вдруг контрразведчик, вытащил из кармана чарофон и попытался с кем-то связаться, но безрезультатно. — Нет связи! Жди, сейчас вернусь.

Кузьминок заскочил в ресторан, оставив меня стоять на крыльце в некотором даже обалдении. К такой реакции на свое заявление я оказался просто не готов. Ожидал либо круглых глаз и уверений, что произошла какая-то ошибка, либо прямых угроз посадить за решетку вслед за компаньоном, но такого…

Ничего не понимаю.

Поднялась по ступенькам возвращавшаяся в ресторан компания. Разряженные девицы в собольих шубах не обратили на меня никакого внимания, их грузные компаньоны с раскрасневшимися от выпитого лицами разве что брезгливо не поморщились, проходя мимо.

Меня это нисколько не покоробило. В среде городских элит нередко случались… ротации, а ротация — это такая вещь, которая заканчивается если и не пулей в затылок или петлей на шею, то горестным сожалением о бесцельно прожитой жизни уж точно. На северной промзоне с ломиком или лопатой только и остается, что сожалеть о былых ошибках…

Некстати подумалось, что меня самого сейчас от петли или штрафного отряда отделяет расстояние куда меньшее, нежели этих вальяжных господ, но расстроиться толком не успел — вернулся Кузьминок. Вернулся и сразу дернул меня в ресторан.

— Идем!

Я несколько даже потерялся от такого напора, но двинулся следом, не задавая ненужных вопросов.

Просторный вестибюль превратили в танцевальный пол, в полумраке под ритмичную музыку извивались профессиональные танцовщицы, в меру своих способностей им подражали посетители. Под потолком колыхалось синее марево, и создавалось даже впечатление, будто все мы находимся под водой. Хватало цвета морской волны и в оформлении, а когда меж людей проплыла иллюзия акулы, не осталось никаких сомнений, что попал на тематическую вечеринку.

Под девичий визг и смех Григорий Кузьминок зашагал через толпу, и все напыщенные толстячки без лишней спешки уступили ему дорогу. Точнее, даже не так — они просто не оказывались у него на пути. Ну и на моем, соответственно.

Вслед за контрразведчиком я прошел в небольшой кабинет на первом этаже, обставленный строго и по-деловому. Окон в нем не было.

— Садись, — указал Григорий на диванчик у стены, сам опустился за стол и принялся накручивать диск телефонного аппарата. Набрав номер, он представился, выслушал ответ и раздраженно кинул трубку обратно на рычажки.

Распахнулась дверь, и в кабинет ступил моложавый господин в темно-синем костюме и пижонских кожаных туфлях с серебряными пряжками. В одной руке он нес бутылку коньяка, в другой сразу три стакана. Не бокала — именно три граненых стакана.

— Ничего? — спросил Илья Линев, служивший ни много ни мало заместителем воеводы.

— Это не мы, — отрапортовал Кузьминок. — И точно не наши. Но Несун Форта не покидал.

— Несун? — не удержался я от вопроса.

— Сергей Платонов у нас так проходит, — пояснил Линев, выставил бутылку на стол и нервно потеребил охвативший левое запястье браслет со множеством серебряных шариков, резных и частично черненых.

Я в ответ только захлопал глазами. Для того чтобы отшить меня, вовсе не обязательно было устраивать такой спектакль.

И опять же — что значит «проходит»?

Линев разлил коньяк по граненым стаканам, один взял себе, второй передвинул Григорию. Мне предлагать не стал, но третий стакан говорил сам за себя.

Я поднялся с дивана и усмехнулся.

— Теперь так модно, да?

— Других не было, — ответил Линев и выпил.

Выпил и я. В стакане оказался не коньяк, а кальвадос, что было тоже совсем неплохо.

— Рассказывай, — потребовал заместитель воеводы.

— Вы серьезно или комедию ломаете?

— Рассказывай! — повторил Линев, на этот раз с неприкрытой угрозой.

Я повторил историю об исчезновении компаньона и поделился результатами предварительного следствия.

— Столько сил коту под хвост! — выругался заместитель воеводы, одним махом допил кальвадос и вышел из кабинета, оставив меня наедине с контрразведчиком.

— Это он о чем? — недоуменно спросил я конопатого.

Григорий вздохнул.

— Род деятельности твоего компаньона заинтересовал лиц, которые интересны нам. Поэтому старались не упускать его из виду в ожидании предложения, от которого невозможно отказаться. А его, получается, увели прямо у нас из-под носа.

— Кто?

— Или Город, или Северореченск, — отрешенно произнес Кузьминок. — Но из Форта его еще не вывезли, поэтому ищи. Ищи.

— А вы?

— И мы будем искать.

Я сообразил, что Платона намеревались использовать как наживку для чужих агентов, но это не объясняло всех странностей.

— Откуда уверенность, что он еще в Форте? — спросил я, сделав небольшой глоток кальвадоса.

Григорий отпил куда больше моего и пояснил:

— Нас ставят в известность о всех его выездах за стены.

— А если спеленали и вывезли?

— Контроль идет по ауре. Есть такая возможность.

— В курсе, — кивнул я и уточнил: — А вы только Юго-восточные ворота контролируете или остальные тоже?

— А кто его там выпустит?

— Он в резерве Патруля, так-то.

— Без документов его не выпустят, предъявит документы — сообщат.

— То есть его аура там не отслеживалась. Могли вывезти, нет?

Григорий хмуро посмотрел на меня, сделал пару звонков и сообщил:

— Через Западные ворота сегодня никто не выезжал, через Восточные прошла машина с отходами промзоны, и все. Нет, он еще в Форте.

Я в этом уверен вовсе не был, более того — вопреки всем доводам, у меня понемногу крепла иррациональная уверенность, что Платона вывезли за городские стены. Иначе в этом просто не было никакого смысла! Убить его могли на месте, а раз похитили — значит, были основания. Живой кондуктор стоит куда дороже мертвого.

Город или Северореченск? Вот черт!

— Никто из ваших не мог это провернуть?

— Думаешь, сложно мигалку на крышу прицепить? — срезал меня Кузьминок и достал из верхнего ящика стола блокнот. — Ладно, а теперь со всеми подробностями. Под протокол.

— А смысл время терять? Я весь расклад следователю расписал, Могилевский его фамилия.

— Прям весь? — не поверил Григорий. — И о внедорожнике с мигалкой он знает? Выкладывай!

Пришлось рассказать о Светлане, консультанте из ювелирного салона.

— Не думаю, что она в этом замешана, — предупредил я контрразведчика.

— А это уже нам решать, — объявил Кузьминок. — У тебя все?

— Да.

— Допивай и проваливай, — распорядился Григорий и передвинул к себе бутылку, в которой еще оставалось немного кальвадоса.

Я допил и ушел.

Все же нервная работа у дружинников: так кальвадос глушить — никакой печени не хватит. Ох, что-то меня расслабило…

— Ну? — встрепенулся дожидавшийся меня у машины Дмитрий. — Как поговорил?

— Хорошо поговорил, хорошо, — вздохнул я, забираясь за руль. — Но, как обычно, есть две новости, хорошая и плохая. Хорошая: Платона они не задерживали. Плохая: Платона они не задерживали.

— Не врут?

— Не врут, — ответил я без малейших колебаний. — Уж не настолько я крут, чтобы такой спектакль устраивать. Похоже, у них серьезно подгорело.

Я рассказал Дмитрию о состоявшемся разговоре, он выслушал меня и откинулся на спинку сиденья.

— Получается, Платон еще в Форте?

— Получается, в Форте, — кивнул я, но без всякой уверенности. — Через Юго-восточные ворота его никак не могли вывезти, на других пришлось бы предъявлять удостоверение.

— Если так — он в Форте.

— Если так… — пробормотал я, заводя двигатель. — Но в этом нет никакого смысла. Зачем похищать и оставлять в Форте? Чужим агентам в первую очередь вывозом человека за город озаботиться стоило бы. Даже если принять эту версию в расчет…

— Почему нет?

— А какой смысл на меня покушаться было?

— Совпадение? — выдвинул предположение Дмитрий.

— Не верится что-то в такие совпадения, — покачал я головой и вывернул с парковки на проезжую часть. — Скорее, хотели меня заранее из игры вывести. Должны были понимать, что в противном случае и Дружина к розыскам активно подключится, и криминальный элемент будет задействован. Опасно в таких условиях Платона в Форте держать. Но ведь похитили…

— Мы не туда едем, — сообразил вдруг телохранитель кондуктора. — Нам в другую сторону.

Я покачал головой.

— На Восточные ворота сначала заедем. Заодно и заправимся по дороге.

— Зачем?

— Бак почти пустой.

— Нет, — поморщился Дмитрий. — На Восточные ворота нам зачем? Думаешь, через них вывезли?

— А вот и посмотрим. Там сегодня машина с отходами выезжала, узнаем установочные данные, поговорим с водителем.

Дмитрий кивнул и прикрыл глаза. К вечеру на его лицо вновь вернулась бледность, над верхней губой мелкими бисеринками собралась испарина. То ли из-за пропуска приема лекарств поплохело, то ли злоупотребление алкоголем аукнулось.

После поворота на проспект Терешковой началась ночь. Нет, серьезно — просто конец света. Повернули — и разом остались позади все фонари, яркие огни витрин и всполохи вывесок. Кругом одна лишь серость снега да мрак позднего вечера, в котором тускло светились редкие квадраты освещенных окон.

Пришлось сбросить скорость — людей на улице хоть и убавилось, но теперь вместо праздношатавшейся вдоль бульвара публики на глаза попадались исключительно пьяные компании. Таким море по колено, а перебежать перед машиной и вовсе как два пальца. Еще только сбить кого-нибудь в этой темени не хватало. Тормозной путь на нечищеной дороге — он дли-и-инный…

Ехать вдоль глухого забора промзоны с одной стороны и железнодорожной насыпью с другой было и вовсе откровенно страшно. Если со стороны Центра небо еще хоть немного подсвечивали отблески огней, то справа, над заводскими корпусами, чернел непроглядный мрак.

— На кой черт отходы второго числа вывозить? — спросил Дмитрий, зябко ежась, будто от озноба.

— Вот и меня этот вопрос интересует, — кивнул я. — Сейчас на промзоне каникулы, когда накопить успели?

— Вопрос.

УАЗ нырнул под высокий мост, на него уходила железнодорожная ветка, и насыпь сменилась заброшенным районом, который понемногу обживали рабочие с промзоны. Дома в глубине квартала так и стояли пустыми коробками, но вдоль дороги их понемногу приводили в порядок, и жуткое ощущение, будто Форт в один миг вымер, отступило и перестало давить на нервы.

После поворота к Восточным воротам вновь потянулись развалины, но так тоскливо, как раньше, уже не было — путеводными звездами впереди засияли огни пропускного пункта. Площадь перед воротами была ярко освещена, помимо пары «газелей» и «патриота» с синими полосами вдоль бортов, там приткнулся и старенький бронетранспортер — судя по опознавательным знакам, Патруля.

— Мне в машине подождать? — спросил Дмитрий.

— Да, лучше подожди, — решил я и зашагал к пропускному пункту, двухэтажное здание которого являлось частью городской стены. Сама стена была много выше и продолжалась сверху корявой железобетонной конструкцией. Раньше здесь пропускали только пешие группы, но не так давно обустроили и тоннель для автотранспорта. Сейчас въезд в него перекрывали выкрашенные черной краской железные ворота.

Входная дверь оказалась заперта; ни на что особо не рассчитывая, я приложил к датчику сканера удостоверение резервиста, и, к моему немалому удивлению, в ответ немедленно щелкнул замок. Я прошел на пропускной пункт, шаги гулко разнеслись по пустому помещению. Мебели внутри почти не было — одни только лавки вдоль стен. Оконные проемы закрывали зеркальные стекла, по всей видимости — армированные; по крайней мере, единственная дверь ничуть не уступала бронированным люкам банковских хранилищ.

— По какому вопросу? — прохрипел где-то под потолком невидимый динамик.

— Старшего смены как увидеть? — повысив голос, спросил я и небрежно махнул удостоверением.

— По какому вопросу? — повторил дежурный.

— Кузьминок из контрразведки не звонил разве? — позволил я себе выразить неприкрытое удивление.

Люди часто слышат вовсе не то, что им говорят; так случилось и сейчас: после недолгой паузы щелкнул замок ведущей во внутренние помещения двери.

А что я? Я ничего. Я себя за сотрудника контрразведки не выдавал.

Формально. Просто поинтересовался…

Начальник смены встретил меня в коридоре.

— Что у вас опять стряслось? — с нескрываемым раздражением спросил старший лейтенант с неровно-покрасневшей кожей лица. Документов предъявить он не потребовал, вместо этого нервно вертел меж пальцев мятую уже папиросу.

— Григорий Алексеевич с вами по поводу выезжавшего сегодня за стены транспорта разговаривал? — спросил я, дабы направить разговор в нужное русло.

— Со мной. А что?

— Вы сказали, только одну машину пропустили с грузом, так? Какие-то отходы?

— Было дело.

— А это нормально вообще отходы второго января вывозить?

— Они их и по ночам, бывает, вывозят, — пожал плечами старший лейтенант. — Какие-то химикаты, их даже не в Ляховскую топь выливают, а в могильник прямо в контейнерах сбрасывают.

— В контейнерах? — пробормотал я. — Если внутри будет биологический объект, дежурный колдун его обнаружит?

— Биологический объект? — почесал затылок начальник смены. — Человек, что ли? Без понятия. Черт его знает, какие стенки у контейнеров. А что, у вас сбежал кто?

Я досадливо поморщился и поспешил сменить тему.

— Могу я посмотреть записи по этой машине? У вас ведь ведется журнал регистрации?

Старлей фыркнул и сунул в рот папиросу, но закуривать не стал.

— Сейчас.

Мы прошли в комнату с двумя столами; за дальним дремал навалившийся грудью на столешницу парень в штатском. Не иначе — дежурный колдун. Перегаром в помещении не пахло, наверное, просто прикорнул.

Старший смены отпер сейф и заглянул в него, потом снял с пояса рацию.

— Рашид, журнал регистрации у тебя?

Я приготовился к долгим поискам, но обошлось: журнал регистрации отыскался в дежурке. Согласно единственной записи за второе число, машина с отходами была закреплена за неким лабораторно-исследовательским комплексом, безымянным, с одним лишь регистрационным номером. Груз сопровождали водитель-экспедитор и двое грузчиков, по совместительству — охранников.

— Отлично, — пробормотал я, переписывая их имена и фамилии себе в блокнот. — А не знаете, отходы всегда одни и те же люди вывозят?

Старший лейтенант заглянул в журнал регистрации, но тот оказался заведен лишь два дня назад.

— Прошлый год уже в архив сдали? — спросил он развалившегося в кресле Рашида.

— Ага, — подтвердил невысокий татарин с сержантскими петлицами на кителе. — Но на химикаты абы кого не ставят. Там две бригады друг друга сменяют, насколько помню. Отстойная работа — вонь даже через респираторы пробивается, аж глаза лопаются…

— А кто контактное лицо? — уточнил я, поскольку лучшего способа вывезти человека из Форта, чем экранированный контейнер, который не проверяется на пропускном пункте, было просто не сыскать.

— Фомин Игорь Даниилович, — сообщил старший смены и продиктовал его рабочий телефон. — Все?

— Спасибо, вы нам очень помогли, — пожал я ему руку. — А можно от вас позвонить?

Старлей указал на телефонный аппарат.

— Звоните. Только вряд ли он на работе в такое время.

Я поднял трубку и начал крутить диск, потом спросил, слушая длинные гудки:

— А машина, кстати, вернулась?

— Да, по графику, — подтвердил Рашид.

— Все, я вас оставляю, — объявил старший лейтенант и вышел за дверь, на ходу щелкая крышкой бензиновой зажигалки.

Гудки все тянулись и тянулись, и я уже вконец отчаялся дождаться ответа, но тут в трубке раздался щелчок.

— Лабораторный комплекс, дежурный слушает.

— Фомина Игоря Данииловича могу услышать?

— Представьтесь, пожалуйста.

Я взглянул на сержанта, но все же решил воздержаться от откровенной лжи.

— Хмелев Вячеслав Владимирович, — представился и многозначительно добавил: — Номер удостоверения интересует?

— Подождите, попробую соединить…

Как ни удивительно господин Фомин оказался на месте.

— Слушаю вас, Вячеслав Владимирович, — сказал он, подняв трубку.

У них там мини-АТС? Богато живут!

— Игорь Даниилович, меня интересует бригада, которая осуществляла сегодня вывоз отходов за городские стены. Как бы мне с ними переговорить?

Фомин только хмыкнул.

— Мы режимное предприятие, — веско произнес он, — если вы хотите пообщаться с кем-то из персонала, обратитесь в особый отдел промзоны.

— Речь идет о похищении человека…

— Ничем не могу помочь, — отрезал Фомин. Потом смягчился. — Понимаете, есть определенный регламент. Я не могу его нарушить. Никто не может. Извините.

И он положил трубку. Тут уж пришла моя очередь хмыкать.

Ну, да не хотят сотрудничать по-хорошему — им же хуже будет.

Я достал блокнот и отыскал оставленный дознавателем Могилевским служебный номер телефона. Набрал его и представился, но следователь меня даже слушать не стал.

— Я этим делом теперь не занимаюсь, — отрезал он, — и никого опрашивать не собираюсь.

— А кто теперь похищением занимается?

— Контрразведка.

И вновь — короткие гудки.

Больше я никому звонить не стал, распрощался с сержантом и покинул пропускной пункт. Старший лейтенант стоял на крыльце и курил.

— Всего доброго, — махнул я ему на прощание рукой.

— Что-то у вас машина больно непрезентабельная, — указал он окурком на УАЗ.

— Маскировка, — нашелся я и забрался за руль.

Завел двигатель, выехал со стоянки и только тогда сказал Дмитрию:

— Появились зацепки, но пока не знаю, как подступиться к нужным людям.

— Сейчас домой?

— Да. Надо хорошенько все обдумать.

Дальше ехали молча. Свет фар выхватывал из темноты редкие снежинки, и я до рези в глазах всматривался в ночь, не желая попасть в аварию или въехать в сугроб на обочине плохо почищенной дороги. Дмитрий просто молчал. Наверное, не хотел мешать.

Я и в самом деле устал как собака. Весь день на нервах, не ел с самого утра, голова просто раскалывалась.

Мне бы поужинать, выпить пива и спать завалиться, да только не получится. Без вариантов. Придется сесть на телефон и кого-то уговаривать, кого-то мотивировать, просить и обещать. А как по-другому? По-другому никак.

После поворота на Красный проспект стало немного легче. Свет вывесок и витрин разогнал сумрак вечерней ночи, и больше не приходилось напрягать глаза, высматривая телеги, пешеходов и неожиданные изгибы дороги.

Я немного расслабился, а когда свернул с проспекта к особняку, указал Дмитрию на освещенные окна бара и улыбнулся.

— Сейчас нас накормят.

— Сейчас мы будем ужинать, — подхватил телохранитель кондуктора и вдруг удивился: — А это что за чудаки на «кайенне» пиво пить прикатили?

И точно — на пустой парковке перед баром в свете наших фар блеснул свежей полировкой самый настоящий Porsche Cayenne, черный, новенький и при этом совершенно бестолковый.

А как иначе? Машина под наши условия не заточена совершенно. Там — круто, здесь — уж лучше УАЗ.

— Во дают! — охнул Дмитрий. — Еще бы кабриолет взяли!

— Да ладно, — ухмыльнулся я. — Тоже машина…

В этот момент у «кайенна» загорелись габариты; я заранее притормозил и направил УАЗ на встречную полосу в объезд возможного препятствия, не в силах предугадать дальнейшие маневры явно подвыпившего водителя. Но когда вниз поползло тонированное стекло задней двери, совершенно неожиданно неким интуитивным наитием я угадал: в окне «кайенна» сейчас покажется вовсе не пьяная физиономия или рука с выставленным средним пальцем. Такие озарения не случаются спонтанно; подсознанию нужны для этого зацепки и время, и начавшее уходить вниз стекло как раз и предоставило мне и то, и другое.

За миг до того, как на нас уставился ствол, я до упора утопил педаль газа и крикнул:

— Пригнись!

Митя просто не успел. Лобовое стекло «буханки» вспухло пулевыми отверстиями, и сразу с оглушительным хлопком взорвался угодивший в магическое поле защитного амулета свинцовый шарик. Лобовуху вышибло наружу, боковые стекла выплеснулись на улицу мелким крошевом. Дмитрия вспышкой откинуло на спинку сиденья, миг спустя перед его лицом рванул очередной заряд «свинцовых ос».

В отличие от спутника, я к этому времени уже согнулся в три погибели и уткнулся лицом в руль, поэтому меня не оглушило, лишь зазвенело в ушах. И потому ноги с педали газа не убрал.

Стрелок перенес огонь на водительское место, во все стороны полетела набивка сиденья, а потом свинцовые шары заколотили по решетке радиатора, прошивая тонкий металл и врываясь в кабину мятыми рваными комками. «Чешуя дракона» налилась невыносимым холодом, но ни один из зарядов не сумел преодолеть ее защитного полога. Отведенные чарами свинцовые шарики проносились стороной и не взрывались, поскольку заключенные в них кристаллы превращались при ударах об автомобиль в бесполезное крошево.

УАЗ несся вперед, не снижая скорости; водитель «порша» в панике утопил педаль газа, но прежде чем паркетник сорвался с места, его колеса впустую завертелись на покрывшей парковку толстой корке наледи, и прошитая пулями «буханка» успела зацепить заднее крыло. Резкий толчок откинул «кайенн» на середину дороги, там он крутанулся и вылетел на обочину. Стрельба тотчас смолкла.

При столкновении меня приложило грудью о баранку, послышался неприятный хруст, но я успел подготовиться к удару и сознания не потерял. Даже не пытаясь выволочь наружу оглушенного напарника, сразу выдернул из-за сиденья жезл «свинцовых ос», распахнул дверь и вывалился на дорогу. Спину пронзила острая боль, голова закружилась, а ноги враз стали ватными, но это не помешало упереть в плечо приклад и открыть огонь, благо всегда ставил «Шершень» в автоматический режим. Так и загудело…

Увесистые свинцовые шары легко прошивали тонкий металл «кайенна», а наружу уже не вылетали, заседая бесформенными комками мягкого металла в сиденьях, обшивке салона и телах. По стеклам не стрелял принципиально, и когда через три секунды опустела шестидесятизарядная банка, борт автомобиля больше напоминал решето.

Бросив под ноги разряженное оружие, я достал из сумочки револьвер, взвел курок и настороженно подступил к изрешеченному автомобилю. Через открытое заднее стекло виднелся мертвый стрелок со слипшимися от крови русыми волосами. Его я трогать не стал, нацелил на переднюю дверцу ствол «Тауруса» и дернул ручку. Дверца со скрежетом распахнулась, но водителя внутри не оказалось; он успел выбраться на другую сторону, в сугроб!

Я резко отпрянул назад и каким-то чудом успел выстрелить в обежавшего автомобиль парня первым. Стрелял с расстояния в пару метров, но картечь разлетелась веером, отведенная защитным полем чужого амулета.

Миг спустя плюнул огнем вскинутый убийцей обрез; пуля прошла мимо и засела в фонарном столбе за спиной, а «Чешуя дракона» задрожала, обожгла холодом и отключилась. Я метнулся в сторону, выстрелил, но вновь безрезультатно. Убийца повел обрезом, ловя меня на прицел, и тут где-то сбоку сверкнула вспышка, что-то прошуршало в воздухе, и голова налетчика взорвалась, забрызгав «кайенн» и дорогу вокруг кровью и мозгами.

Массивный жезл «свинцовых ос» в руках выскочившего на крыльцо Ивана Грачева громко лязгнул, досылая очередной увесистый шар, и мой помощник поспешно спрыгнул в снег, уходя от ярко-освещенного окна бара. То почти сразу погасло.

— Прикрой! — крикнул я Ване, подхватил сброшенный под ноги «Шершень» и обежал изуродованный УАЗ со стороны пассажирского сиденья. С силой дернув, распахнул дверцу, выволок наружу Дмитрия и потащил его в бар. Уложил прямо на пол и нащупал пульс, а когда заскочивший вслед за мной Иван запер дверь, в полной темноте, чуть ли не на ощупь, пробрался к стойке и поменял опустевшую банку жезла «свинцовых ос» на новую.

Нет — повторного нападения я не опасался, просто так спокойней, вот и все.

— Граждане, сохраняем спокойствие! — хрипло рассмеялся я, с трудом справляясь с тугой резьбой. — Все уже позади. Все кончилось!

— Мы можем уйти? — спросил кто-то. Голоса я не узнал.

— Через черный ход. Иван, проводи.

Общение с дружинниками мало кому доставляло удовольствие, поэтому я не собирался заставлять посетителей бара давать свидетельские показания. Но и без очевидцев также оставаться не хотел.

— Пиво за счет заведения! Работаем до последнего клиента! — объявил, включая свет, и выстроившаяся к черному ходу очередь немедленно поредела.

Через чердак прибежал Саня; я направил чародея дозорным к окну, а сам налил стаканчик настоянного на травах самогона, подошел к уже очнувшемуся Дмитрию и передал ему выпивку. Тот буквально вкинул в себя настойку и замотал головой.

— В глазах все так и сверкает, — пожаловался телохранитель кондуктора.

— Пройдет, — уверил я его, помогая сесть за стол. — Что у тебя за амулет такой? Заряды, блин, один за другим рвались!

— «Щит Веры», — ответил Дмитрий.

— Замени, — посоветовал Саня. — Хочешь, «Сферу Безветрия» со скидкой организую?

— Хочу!

— Завтра сделаю.

— И мне «Чешую дракона» заряди, — попросил я.

— Не вопрос.

Тут вернулся Иван и начал разливать пожелавшим остаться посетителям бесплатное пиво, кто-то из завсегдатаев спросил:

— Вячеслав, что произошло? В вас стреляли?

— Без комментариев, — ответил я, уходя за стойку. — Вы должны изложить дружинникам свою версию, а не повторять мои слова.

На самом деле мне просто не хотелось распространяться о случившемся, а отмалчиваться или огрызаться было бы, по меньшей мере, невежливо. Сняв трубку телефонного аппарата, я вызвал наряд и в очередной раз подивился бестолковости налетчиков.

Даже проводов не перерезали, кретины! Не посчитали нужным или просто не успели?

Вскоре на улице замелькал проблесковый маячок, и на парковку перед баром заехала белая «газель» с синей полосой во весь борт и соколом на капоте. Дружинники настороженно разошлись по улице, вслед за ними подъехал уже знакомый автомобиль следственной группы.

— Как же вы меня задолбали, Вячеслав Владимирович! — без обиняков заявил дознаватель Могилевский, выслушав рассказ о нападении. Потом он наскоро опросил свидетелей и, поручив незнакомому парню в штатском заполнить бумаги, поднял со стойки жезл «свинцовых ос», не мой «Шершень», а тот, из которого стрелял Иван.

— Обалдеть! — протянул следователь. — Как отдача?

— Терпимо, — сообщил Грачев и потер отбитое прикладом плечо.

— Надеюсь, изымать не станете? — забеспокоился я.

— А это исключительно от предварительных выводов следствия зависеть будет, — спокойно ответил Могилевский, положил оружие обратно на стойку и усмехнулся: — Может, и вас… изъять придется.

— Да ладно! — фыркнул я. — Чистая самооборона!

Дознаватель вышел на крыльцо, а когда я присоединился к нему, покачал головой.

— Весьма похоже на дорожный конфликт. Вы их зацепили, слово за слово, дело кончилось стрельбой.

— Вон там, — указал я на дорогу, — вы найдете выбитые стекла моего автомобиля, что…

— Допустим, вас обстреляли, — не стал настаивать Могилевский на своей первоначальной версии и велел дружинникам расставить на обочинах алхимические фонари.

— Не допустим, а так и было, — решительно заявил я.

— Кому это могло понадобиться?

— Логично связать покушение с похищением моего компаньона, разве нет?

Могилевский немедленно развеселился.

— Какой же вы молодец, Вячеслав Владимирович! — расплылся он в радушной улыбке. — Раз похищение забрала себя контрразведка, пусть она и покушение на вас расследует, так?

Мне лишний раз общаться с Кузьминком совершенно не хотелось, но особого выбора не оставалось. Пришлось кивнуть.

— Так.

К ночи похолодало, морозец стал пощипывать ноздри, и все же дознаватель не стал уходить в бар и перешел к телу водителя.

— Вряд ли получится его опознать, — вдохнул он, осветив фонарем изуродованную голову. Затем повысил голос: — Документы?!

— Ничего нет, — ответил кто-то из его следственной группы. — Но второй жмур в лучшем состоянии.

— Да и машину отследить можно, — предложил я.

— Отследят. — Могилевский заглянул в расстрелянный внедорожник и вытащил из салона жезл «свинцовых ос» с кустарным прицелом, не слишком удобным прикладом и пузатой банкой на сто пятьдесят шаров. — Знакомо?

Я пригляделся, потом кивнул.

— «Овод-10». Старая модель, но до сих пор в ходу.

Десятимиллиметровые свинцовые шары весили чуть меньше шести граммов каждый, и даже будь в «Чешуе дракона» полный заряд, больше шести десятков попаданий она отвести не могла; Дмитрию хватило бы и того меньше.

А здесь — сто пятьдесят! Хорошо подготовились. Затормози я, растеряйся — превратили бы в решето. Поэтому и не стали сразу из обреза палить, пару выстрелов в упор двенадцатым калибром «Чешуя дракона» могла выдержать, если пуля не слишком серьезная. Да и двое нас было, опасно на короткой дистанции перестрелку устраивать.

Могилевский кинул «Овод» на сиденье с торчавшими из неровных дыр клочьями обивки и направился в бар.

— Угостите чаем? — спросил он вдруг. — Целый день не жравши.

— Можем и не только чаем…

— На работе не пью.

— …а чаем с бутербродами.

— Вот это дело.

Уехали дружинники далеко за полночь, оформив все необходимые бумаги и запротоколировав показания свидетелей. На служебную видеокамеру они сняли место происшествия и разрешили убрать УАЗ с дороги. На задний двор его пришлось толкать: двигатель не завелся. А вот «кайенн» так и остался на обочине, за ним должны были прислать эвакуатор, но когда точно это случится, не знал даже Могилевский. Тела в морг при крематории увезла муниципальная труповозка — запряженная флегматичной конягой телега, которой правил ничуть не менее флегматичный возница.

— Передам дело контрразведке, с ними будете разбираться, — объявил напоследок Могилевский. — А у меня смена закончилась. Все, адью! Да! До особого разрешения постоянное место жительства не покидайте.

Он сделал ручкой и отправился восвояси. Дружинники разъехались, мы с Иваном кое-как выпроводили подзадержавшихся посетителей и сели ужинать остатками новогоднего угощения. Разговор не клеился, я наскоро ввел Грачева в курс дела и отправил всех спать.

Домой ни помощника, ни Дмитрия отпускать не стал. Слишком уж серьезная каша заварилась, чтобы по темным улицам в одиночку шататься.

Сам тоже отправился на боковую. Выспался?

Если бы! Контрразведчики пожаловали ни свет ни заря…

Клондайк. 3 января

С книжечкой вчера посидеть не получилось. Хоть здесь и нехорошее место, но официально это территория Форта и подобие законов имеется. И даже участок, в котором квартирует дежурный дознаватель. К которому меня и привели.

Участок представлял собой небольшую избу, в которой нашлось место для чего-то вроде дежурки, в коей никого не было, двух маленьких камер с решетчатыми дверьми и кабинета дознавателя Марченко — немолодого, упитанного, круглолицего, с пробивающейся лысиной, в дорогущих серебряных часах и одетого на манер местных олигархов. Хорошая здесь служба, я думаю.

В общем, я оказался сидящим на стуле напротив него, а на столе были разложены мой револьвер, мой же «дерринджер», патроны, нож, бумажник и удостоверения — личности и резервиста. А заодно карточка разрешения на ношение оружия. Ключа в ботинке никто не нашел, да и не искал. Просто сказали выложить все из карманов, я и выложил.

— Хороший набор, — сказал следователь. — А к нам по каким делам?

— По личным, — ответил я. — С женщиной поссорился — вот ищу, хочу объясниться.

— Да? — поднял он брови. — Нашли?

— Уехала, похоже. Буду дальше искать.

— Что случилось у вас сегодня, вашими словами, пожалуйста, — дознаватель придвинул к себе бланк протокола.

— Поужинал в «Эльбрусе», пошел в мотель. В проходе между заборами заметил человека, который прятался за столбом, насторожился. Посмотрел назад — увидел еще одного, вооруженного пистолетом, который догонял меня сзади и уже целился. Он открыл огонь, я открыл ответный. Стреляю я лучше, и амулет у меня крепче, поэтому я выиграл.

— Тот, что прятался, тоже стрелял?

— Разумеется. Там гильз вокруг полно.

Дознаватель поднял на меня глаза, спросил:

— А сами как думаете, что случилось?

— Где-то заметили, что у меня деньги есть, — пожал я плечами. — Пошли следом, я думаю. Один забежал вперед, потому что я шел медленно, часто останавливался. Второй шел сзади. Затем тот, что шел сзади, решил меня пристрелить и начал догонять. В этот момент я обернулся.

— Почему он догонял?

— Стреляет плохо, — пожал я плечами, — а там темно. Хотел практически в упор выстрелить.

— А вы как стреляете?

— Очень хорошо. Я в Патруле инструктором по стрелковой подготовке. В их учебном центре.

Как на самом деле? Да так на самом и было. Только это не ограбление, я думаю, а меня кто-то узнал из тех, кто меня не любит. Выяснили, где я остановился, устроили засаду. Один спрятался в проходе, благо сейчас не слишком холодно, второй догонял сзади. Не стрелял он потому, что боялся промахнуться. Стрелять в темноте в темный же силуэт сложно, надо уметь, вот он и хотел подойти ближе. Поэтому и второй из-за столба стрелять сразу не стал, поэтому мазал.

А меня мои крутые очки спасли, на которые при обыске никто внимания не обратил даже, они опять в футляре во внутреннем кармане. Все же хорошо быть запасливым и предусмотрительным. Только патроны все же лучше заряжать настоящие противоамулетные, а не обманки, быстрей бы справился.

— У вас еще и магазин оружейный, так? — спросил дознаватель.

— Да. «Большая Охота», на Красном. Напротив «Ширли-Муры» практически.

— Это ваш товар?

Он взял в руки револьвер. Аккуратно так взял, с неким даже оттенком уважения.

— Мой. Невозможно блокировать заклинанием, рукоятка всегда теплая.

— А вес пули?

— Разный, — улыбнулся я. — Обсуждаемый, так скажем, у нас все под заказ.

— Я после праздников в Форт приеду, вы открыты будете?

— Мы с сегодняшнего дня открыты. В Рождество только на день еще закроемся.

— Я после Рождества загляну, — улыбнулся дознаватель. — Пока отказной материал пишу и ваше командование уведомлю. Годится?

— Разумеется. Спасибо.

— Да все нормально, самооборона. Я же еще и проверял. Вас в «Эльбрусе» видели, в мотель вы только заехали, а один из убитых с утра в казино проигрался до копейки. Дела решил поправить, похоже.

На этом общение с состоятельным дознавателем закончилось. В один револьвер мне обошлось, пожалуй. «Тауруса» с него хватит. В любом случае полезное знакомство. А место у него здесь хлебное, это точно. Единственный дознаватель в богатеньком поселке, где народ по пьяни друг друга постоянно режет и стреляет. Богатый народ.

И все же — кто это такие были?

— А что это вообще за люди? На кого хоть работают?

— Пока не выяснил, — доброжелательно улыбнулся дознаватель. — Заеду к вам — там все и обсудим. Грабители, я думаю. Просто грабители.

А вот тут я ему совсем и не поверил. Понял, что знает он обоих прекрасно. Или про них. И не говорит лишь потому, что это знание каким-то образом важно и для него. Местные, высельские? Не должны, они такого на своей территории не одобряют: не гадь, где ешь.

— Слушайте, — улыбнувшись, я посмотрел ему в глаза, — мне бы просто надо знать, в какую сторону оглядываться. А то есть риск и до утра не дожить. Что за человек этот Симаков? Я ведь в Форте все равно узнаю, практически сразу, а так вы поможете. Вы — мне, я — вам.

— Это Жилина человек, — негромко и даже оглянувшись, ответил дознаватель. — Вы ведь в курсе, что Жилин здесь с местными в большой дружбе?

— Краем уха слышал, — пожал я плечами. — Всегда было вне области моих интересов, — соврал я дальше на голубом глазу.

— Местные — они совсем местные, держат Выселки и тутошний бизнес. А Жилин с ними в союзе — если у них какие проблемы в Форте, например, он впрягается. Так что его пацаны здесь часто крутятся.

Надо будет поговорить с кем-то, кто местные расклады знает. Лично я в них ориентируюсь крайне поверхностно. Может, поэтому чуть и не грохнули.

В общем, имущество мне отдали, и я вернулся в мотель как раз вовремя, чтобы спать лечь. А на следующее утро вскочил по будильнику, быстро собрался, сразу выписался из мотеля, чтобы времени не терять, и поехал к стоянке. Предварительно, правда, заехав во вчерашний магазин с кафешкой, где выпил большую чашку кофе и заел лимонным пирогом. Вместо завтрака, как обычно. Не могу я, как все люди, завтракать, только кофе с чем-то сладким в горло и лезет.

Авторынок открылся, хотя большого наплыва посетителей я там не видел. Подозреваю, что не протрезвели и не проснулись еще посетители. Из них наверняка большая часть еще до Рождества тут отвисать будет. Явно заметно, что все большими компаниями приехали, женщин в компаниях почти нет… в отрыв идут.

Офис торговца был слева от входа, добротный такой бревенчатый сруб, но я сначала к «шеви» подошел, присмотреться, чтобы никаких ошибок не было. Точно, мой, ни малейших сомнений. Номера только сняты почему-то. А по тем бумагам, что мне Атаманов скопировал, выходило, что выехала она из Форта с номерами.

Развернувшись, я направился в офис.

Внутри помещения было прохладно, но это потому, что тут несколько дней не топили, и сейчас молодой мужик с короткими светлыми волосами, одетый в толстый свитер, подбрасывал полешки в точно такую же канадку, как та, что стояла в номере мотеля.

— Сейчас освобожусь, минутку, — заметил он меня. — Выстыло все… Присаживайтесь, только не раздевайтесь пока.

Я сел на стул, стащил только вязаную шапку с головы.

— Чем могу помочь? — парень оторвался от печки, захлопнув стеклянную дверцу. — Что-то присмотрели?

— Присмотрел свою машину у вас, — ответил я и, перехватив недоумевающий взгляд парня, пояснил: — Моя девушка на ней уехала неделю назад, а теперь я ее вижу на вашей стоянке.

— Она машину… украла? — насторожился он. — Или у нее украли?

Проблемы с краденым имуществом даже здесь никому не нужны. Доверенности на машины здесь пока не слишком приняты, считается, что если документы и ключи у тебя, то пусть машина и не твоя, но управляешь ты законно. А вот если тот, у кого сейчас машина, ее продает… начинается серая территория. Часто торговцы отказываются без владельца принимать машину. Или требуют доверенность. Но тут, подозреваю, все было перед Лазурным, все торопились, вот и…

То есть может быть законно, если я с продажей согласен, а могу и бучу поднять.

— Это зависит, — улыбнулся я. — Кто ее продал вам? Или она на реализации? И почему без номеров?

— Номера мы здесь со всех снимаем, чтобы не путать, — сказал блондин и полез на полку за какой-то толстой папкой. — Какая машина, и когда ее продавали?

— Серый «шевроле Си-Десять», продали вам ее, думаю, перед Лазурным.

— Помню ее, — сразу сказал парень, быстро перекидывая подшитые файлы с документами. — Девушка сдавала… да, вот — Мария Красильникова, — ткнул он пальцем. — Адрес есть, могу переписать. Она эту сдала, а взамен взяла новую «ниву», с доплатой… Да, вот договор, — он вытащил лист бумаги с колдовскими печатями и выложил передо мной. — Все законно, документы на машину были в порядке.

Законно… особенно учитывая тот факт, что она Мила Краснова, а не Мария Красильникова. Документы эти ребята проверяют всерьез, им лишний гемор ни к чему… вот и ксерокопия. Так, а в договоре… да, «нива», записана как «Лада 4х4» почему-то, с пробегом… в пятнадцать тысяч с небольшим. То есть не совсем новая… номера есть… документы выписаны.

— А документы на машины у вас кто заверяет?

— Так нотариус тут сидит, — блондин показал на соседний стол. — Он просто позже будет, все равно сегодня народу нет.

Нет, нотариус — это уже серьезно. А это значит, что у Милы были настоящие документы на Красильникову. А если она проезжала через КПП, то у нее были такие же настоящие документы на Краснову. Вот у меня нет других документов и быть не может, потому что это одна из вещей, с какими на самом деле в Форте строго. Никто не хочет размножающихся сущностей. Реши я сменить «идентичность» — даже не знаю, куда бы я с этим пошел.

То есть да, в теории я могу начать выступать, но какой смысл? Подставить Милу? Ну надо было ей от этой машины избавиться, вот она и избавилась. Ей еще и сто рублей доплатили.

— Да вроде нормально все, — сказал я, быстро переписывая номера и VIN «нивы» в блокнот. А куда она дальше ехать собиралась, не в курсе?

— Нет, мне она точно не говорила. Кстати, это ваш «субур» на гусеницах? — вдруг спросил парень.

— Мой, — я поднялся со стула и начал застегивать парку.

— У Саныча покупали? Как они?

— У Саныча? — чуть озадачился я.

— В сервисе, в «Быстром ремонте».

— Нет, — немного удивился я. — А там торгуют?

— Ну да, — кивнул парень. — Я думал, что только у них есть.

— Давно?

— Да прямо перед праздниками выставили. Я думал, что еще и не покупал никто.

Вот как. Мы притащили десять комплектов, и я знаю их все по счету, так сказать. Ушли они или уйдут конкретным людям, для широкой продажи уже следующая ходка будет. А тут вдруг кто-то недавно еще подобное где-то взял?

— Да, у меня к вам еще вопрос есть, — решился наконец я. — Вот это VIN машины, которую, наверное, у вас на днях купили.

Я придвинул блондину листочек из блокнота, на который переписал номер с бирки ключа.

— Может быть, — кивнул он, вопросительно посмотрев на меня.

— У вас комиссионные с продажи какие обычно?

— Пять процентов.

Я полез в карман, выудил оттуда кошелек и прямо на глазах не ставшего возражать продавца отсчитал пятьдесят золотом.

— Здесь больше пяти процентов. Представьте, что это за мой «шевроле», — я придвинул деньги ему. — Мне просто нужно знать.

— Это случайная машина, — сказал продавец, забирая деньги. — Провалилась с хозяином. «Кайенн», прикиньте? Водитель ее отдал, чтобы сколько-нибудь денег получить, когда понял, где очутился.

— И вы ее продали?

— У нас ее просто забрали, — вздохнул он. — Так что никаких комиссионных я не выручил тогда. В счет каких-то там расчетов.

— Жилинские? — подсказал я.

— Они самые, — он усмехнулся. — Но если честно, то я сам не знаю, кому тут «кайенн» нужен. Вы знаете?

Я покачал головой. Действительно никому. Даже даром. На местном бензине он недолго проездит. Попадают сюда подобные авто время от времени, обычно десяти тысяч не пробегают, чаще меньше. Даже если фильтры постоянно менять.

— Вот и я не знаю. Ей бы цена была копейки, и все равно никто бы не взял. Так что за деньги спасибо, — вдруг широко заулыбался он.

Я попрощался с блондином и вышел на улицу из начавшего прогреваться офиса.

Интересно. Где тут «Быстрый ремонт»? А вон он, большой деревянный сарай с вывеской… но закрыт, зараза. Я подошел ближе и увидел в окне, которое здесь еще и за витрину, гусеницу в сборе. И ценник.

Нет, это не наш товар. У нас «доминатор», а это «мэттракс». Кому-то удачная идея пришла в голову одновременно с нами, или кто-то увидел и заказал похожее?

А где заказал? Вот вопрос. В России? В России именно что заказывать надо, в магазинах это не лежит. А лежит только в Америке. А ворота сюда есть только с Аляски, а на Аляску ходит вроде как исключительно Платон. По крайней мере, я раньше не слышал, чтобы с Аляски что-то таскали сюда. Нет, американское барахло попадается, и даже американские машины видел, но они в основном не оттуда…

Кто-то сходил в Америку? Здесь же биржа кондукторов, это все знают, но…

Гм.

Я неторопливо направился к своей машине, размышляя на ходу.

Те двое, которые хотели нас убить и которых убил я, а Дмитрий убил меня. Они вообще кто? На мой взгляд, так… Платон сказал, что их «подвели». Хорошо. Один был явно боец, я даже удивился тогда его резвости, а вот второй — вообще не боец, чистейшей воды дилетант. Кем он мог быть? А не кондуктором ли?

Гм.

Если предположить, что тот убиенный мной Валентиныч был кондуктором, то схема-то срастается. Они просто хотели разведать ворота Платона, потому что без кондуктора это бесполезно, их прочувствовать надо. А Платон мне много раз хвастался, что у него «ворота широкие», в большую часть и одной-то машины не пропихнешь, такие особо ценятся, мы по три тащим, то есть две и прицеп.

Так кто, интересно, эти гусянки сюда приволок?

Стоп, ладно, это один вопрос. Он на потом. Меня сейчас больше интересует, куда на новой «ниве» поехала Мила… или Мария? Что-то как-то странно все.

И кто мне с этим поможет? Не дознаватель ли Марченко? А вот мы его спросим…

Хмель. 3 января

Разбуженный резким стуком в дверь, я первым делом схватился за лежавший у кровати обрез, другую руку столь же машинально сунул под рубашку, нашаривая на цепочке с крестиком подзаряженный вчера чародеем амулет.

Вновь постучали; я сбросил остатки сна и осторожно выглянул в окно. На парковке перед домом обнаружилась пара внедорожников с включенными проблесковыми маячками: уазовские «патриот» и «хантер». Несколько человек обступили расстрелянный «кайенн», кто поднялся на крыльцо бара, видно не было.

Спать я предусмотрительно лег в одежде, поэтому сейчас просто обулся и спустился вниз.

— Кто там? — крикнул, не рискуя приближаться к входной двери.

— Хмелев, открывай! — послышался в ответ раздраженный голос начальника отдела контрразведки.

Ого! Григорий Алексеевич собственной персоной пожаловал!

Я отложил дробовик на стойку и отпер дверь. Внутрь немедленно прошел Кузьминок и незнакомый седоусый громила.

— Один? — спросил конопатый, оглядывая бар.

— Не шуми, люди спят, — предупредил я, включая верхний свет.

Контрразведчики посмотрели на обрез и лежавший тут же жезл «свинцовых ос», но ничего по этому поводу говорить не стали. Седоусый выставил на стол кожаный портфель и ушел к обступившим расстрелянный автомобиль коллегам. Мы остались с Кузьминком один на один.

— Слушай, налей воды, — попросил он, снимая дубленку.

— Может, пива?

Кадык конопатого судорожно дернулся, и он поспешно отказался:

— Воды!

— Тогда чай?

— Неси.

Я ушел на кухню, вернулся с чайником, термосом и двумя чашками.

— Салат? Третье число, испортиться не успел.

— Воздержусь, — отказался Кузьминок, самостоятельно наливая себе чай. Махом выпил, налил еще.

Я уселся напротив и наполнил собственную кружку.

— Узнали что-нибудь?

Григорий внимательно глянул на меня.

— Ты нам точно все рассказал? — спросил он, выкладывая из портфеля уже заполненные дознавателем протоколы.

— Абсолютно, — уверенно соврал я.

— И почему же тогда тебя пытались убить?

— Сам удивляюсь, — спокойно откинулся я на спинку лавки. — Знаете, Григорий Алексеевич, меня удивляет, что вы это дело себе забрали. Шпионам стрелять меня без надобности, ясно ведь, что это какие-то местные отморозки шалят.

— Но ты не знаешь кто?

— Понятия не имею. Просто я вспугнул их своей суетой, наверное…

— Ах, вспугнул! — загадочно улыбнулся Кузьминок, подался вперед и враз согнал с губ улыбку. — На Восточные ворота зачем ездил?

Обдумывая варианты ответов, я отпил крепкого чая, потом улыбнулся:

— Почему нет?

— Представляться сотрудником контрразведки — противозаконно.

— Представляться и ссылаться — разные вещи. Никаких законов я не нарушал.

Теперь уже пришла очередь Григория обдумывать мои слова.

— Старший смены сказал, тебя интересовала машина с отходами? — произнес он некоторое время спустя. — Почему?

— Нет никакого резона держать Платонова в Форте. Похитители не могли не знать, что его станут искать. Через Юго-восточные его вывезти не могли. Через Западные ворота, по вашим словам, никто не проезжал. Через Восточные ворота вывозили отходы. Логично проверить машину, не так ли?

— А если Платонов просто кому-то помешал?

— Убили бы. Но если убили — зачем прятать труп?

— Возможно, — вздохнул конопатый. — И что ты собирался предпринять дальше?

— Я? Ничего. Собирался поставить вас в известность, но не успел.

— Хотел бы поставить — поставил, — пробурчал контрразведчик, перебирая бумаги. — И мы бы с бригадой мусоровоза побеседовали еще вчера.

— Так побеседуйте, в чем проблема?

— Проблема в том, что никого из них застать дома не удалось, — зло глянул на меня Григорий. — Охранники жили в служебном общежитии — на вахте сказали, что вечером за ними пришел водитель, больше они не возвращались.

Я вздохнул.

— Боюсь, и не вернутся.

— Или они никак не связаны с похищением и просто ушли в загул. На работу им только завтра.

— Зачем вы здесь, Григорий Алексеевич? — не выдержал я. — Почему не пробиваете регистрацию «кайенна», не устанавливаете личность владельца, не отслеживаете его связи…

— Самый умный, да? — хмыкнул контрразведчик. — Машина не зарегистрирована, на сервисах тоже не засветилась. Убитых опознать пока не удалось, документов при них не было.

— Как не зарегистрирована? — удивился я. — Как-то же ее ввезли…

— Система «ниппель», — пожал плечами Григорий. — Ввезти можно что угодно, но пока нормально не оформишь и пошлины не оплатишь — обратно не вывезешь. Эту — не оформили.

— Безобразие.

— УАЗ твой тоже до сих пор не оформлен.

— Бывает.

Кузьминок только головой покачал. А вот меня его визит начал понемногу напрягать.

С какой стати он приехал? Какого черта ему от меня надо?

Тут на улице послышался шум автомобильного двигателя; я подошел к окну и увидел, что на парковке остался только один из внедорожников. «Хантер».

— Когда «порш» увезете? — спросил.

— Днем эвакуатор пришлем, — сообщил контрразведчик. — Счет сам оплатишь.

Я протестовать не стал. Если дело обойдется одной только оплатой вывоза «кайенна» — считай, легко отделался.

— Есть еще ко мне вопросы? — спросил я, понемногу теряя терпение.

— Есть, — спокойно подтвердил конопатый и потребовал: — Присаживайся.

Для начала Кузьминок изрядно погонял меня по старым показаниям — не в попытке подловить на противоречиях, а проясняя для себя детали, — потом составил хронологию моих перемещений за день.

Я не выдержал и зевнул.

— Неужели этим должен заниматься начальник контрразведки? Нет толковых исполнителей?

Григорий потер покрасневшие глаза и потребовал:

— Собирайся.

— Что значит — собирайся?

— Посетим владельца машины с отходами.

— Вы же не верите в их причастность к похищению?

— Не столь важно, во что я верю, а во что не верю. Мы должны отработать все версии.

— Я вам зачем?

— А кто всю эту кашу заварил?

Я несколько даже напрягся, но протестовать не стал. Просто смысла не видел. К тому же — почему бы и не поучаствовать? Возможно, что-то новое для себя почерпну.

Только бы еще понять, что Гриша задумал. С какой стати ему везти меня на промзону? И почему собирается ехать туда сам? Не по рангу начальнику отдела контрразведки землю топтать. В чем его интерес?

Решив прояснить эти вопросы по дороге, я поднялся в спальню, взял куртку, а заряженный патронами сорок пятого калибра револьвер убрал из кобуры в сумочку и уже вместе с ней спустился вниз. По пути разбудил Ивана и попросил запереть за нами дверь.

К этому времени Кузьминок сложил бумаги в кожаный портфель, мы вышли на улицу и погрузились в «хантер». Григорий уселся рядом с водителем, я забрался на заднее сиденье, к седоусому контрразведчику. Машина плавно тронулась с места и покатила на промзону.

Черт, я там зачем?!

Некогда промзона представляла собой скопище заброшенных цехов, в которых работала от силы пара десятков кустарных мастерских, теперь же ее огородили бетонным забором с колючей проволокой поверху, и работников на территорию запускали исключительно на трех проходных. Сама промышленная площадка была разделена на несколько изолированных друг от друга секторов.

Все это я знал из бесед с Бородулиным, но даже и близко не представлял масштабов происшедших здесь за последние годы изменений. Когда проезжал по соседним улочкам, в глаза в первую очередь бросалась разруха заброшенных корпусов и пустые оконные провалы цехов. Из общей апокалиптической картинки выбивались разве что дымящиеся трубы. На деле территория промзоны оказалась довольно ухоженной; хватало на улицах и транспорта, и спешивших на работу людей.

В свое время, еще в нормальном мире, мне доводилось бывать на разных заводах, и тут по сравнению с ними жизнь просто кипела. Возникал даже вопрос — что здесь в таких объемах производят? Нет, «Фабрика», понятно, курятиной и свининой весь Форт снабжает, а остальные предприятия?

Первый пропускной пункт «хантер» проехал, не останавливаясь. Дальше потянулся окруженный цехами микрорайон, а вскоре дорогу перегородили закрытые ворота. Там Кузьминку пришлось предъявить документы, и мы поехали дальше. Но вот на территорию затерянного в лабиринте проездов лабораторного корпуса автомобиль уже не пропустили, пришлось выбираться из теплого салона на мороз.

В горле немедленно запершило из-за стоявшего в воздухе неприятного запаха, и я обратил внимание на темно-серый, словно бы даже пыльный снег. Алхимический выброс, не иначе. Не удивлюсь, если и магический фон повышенный.

— Пошли! — окликнул меня Григорий, но сразу обернулся: — Оружие и все амулеты в машине оставь. Не пропустят.

— Интересно девки пляшут, — оскорбился я, но распоряжение выполнил. Убрал в сумочку с револьвером и «Чешую дракона», и ключи, в кольцо которых был залит «Щелчок».

— Ничего не забыл? — уточнил Григорий.

— Нет.

— Тогда идем! — заторопился Кузьминок и прошел на пропускной пункт с единственной дверью, за которой оказался узенький коридор длиной в пару шагов. Я последовал за контрразведчиком, и на затылке сразу зашевелились волосы. Сложилось даже впечатление, будто обшаривают невидимые руки.

Встретивший на выходе охранник попросил следовать за ним и повел нас через внутренний дворик. Я шел, не столько глазея по сторонам, сколько наблюдая за контрразведчиком. Тот, такое впечатление, никогда здесь раньше не был и теперь тщательнейшим образом запоминает увиденное. Про меня он просто забыл.

И это было очень кстати, поскольку на глаза вскоре попался мужичок с окладистой рыжевато-серой из-за беспрестанного курения бородой, и я не удержался от удивленного присвиста. И только когда дымивший папиросой в окружении коллег Бородулин выкинул окурок в коробку с песком и скрылся за одной из дверей, сообразил, что меня привезли в ту самую лабораторию, где он варил для нас свой «левак».

Простое совпадение? Не уверен.

Охранник отпер своей ключ-картой дверь административного блока, мы поднялись на второй этаж и оказались в превращенном в приемную холле.

— Контрразведка, — представили нас секретарше.

— Проходите, вас ожидают, — разрешила строгого вида тетенька, ни молодая, ни старая.

Охранник предупредительно распахнул обитую искусственной кожей дверь, сам в кабинет руководителя проходить следом не стал и остался в приемной.

Кузьминок уверенно шагнул через порог, но сразу сбился с шага, словно чем-то донельзя удивленный. Я не успел вовремя сориентироваться, и он ловко пропустил меня вперед, словно не желая оказываться в предстоящей беседе на первых ролях.

В кабинете нас дожидались двое. За столом сидел представительной наружности господин в дорогом костюме. Когда попытался разглядеть его, невесть с чего разболелась голова и заломило глаза — точно не человек передо мной, а магическая аномалия вроде иллюзорной елки.

Второй стоял у выходившего во двор окна, и с ним никаких неожиданностей не случилось. Высокий, широкоплечий дядька лет под шестьдесят, с открытым лицом и мощными руками. Рядом с уголками глаз и рта залегли глубокие морщины, под густыми светлыми бровями прятались колючие глаза.

Этот показался мне знакомым. Не сам по себе — типаж. Доводилось по работе разные предприятия посещать; если это не начальник службы безопасности, готов свою шляпу съесть. Точнее — шапку.

Пока же я ее просто стянул с головы и машинально пригладил волосы ладонью.

— А Эдуард Харитонович… — неуверенно протянул Кузьминок.

— Эдуард Харитонович? — переспросил сидевший за столом господин. — Эдуард Харитонович занят. Мы за него.

— Замечательно, Евгений Максимович. Так даже лучше, — улыбнулся контрразведчик, легко подавив мимолетную неуверенность. — Виктор Борисович, как служба?

Дядька у окна улыбнулся уголком рта.

— Идет, — просто ответил он и сразу перешел к делу: — Мне не совсем понятно, по какой причине контрразведка интересуется нашими сотрудниками. Если к ним есть какие-то претензии по работе, это функционал особого отдела промзоны. А если они замешаны в чем-то сами по себе — к чему ваш визит сюда?

— А если и то, и другое? — не растерялся Кузьминок. — Что, если сотрудники режимного предприятия совершили правонарушение во время выполнения должностных обязанностей? Как быть в этом случае? Расследование уголовных преступлений, в частности похищений, находится вне рамок ваших полномочий. И мы не стали бы вас беспокоить, если бы смогли просто допросить подозреваемых. Но они пропали. Скрываются.

Я сунул шапку в карман и принялся расстегивать куртку. Тот факт, что особый отдел промзоны не подчиняется контрразведке, изрядно удивил, зато становились понятны истинные мотивы Кузьминка. Ох, уж эти ведомственные разборки…

— Похитили? — хмыкнул Виктор Борисович. — Кого похитили? И почему этим занимается контрразведка?

— Персоналии не важны, а занимаемся мы этим, поскольку деятельность потерпевшего входит в сферу нашего внимания.

— И есть доказательства вины наших сотрудников?

Григорий при этих словах повернулся ко мне:

— Вячеслав Владимирович, расскажите, к каким выводам вы пришли.

Но тут улыбнулся сидевший за столом уник. Точно — уник. Ходячая аномалия, у меня только от магических аномалий так голова раскалывается.

— Так понимаю, Вячеслав Владимирович, не ваш штатный сотрудник?

— И даже не сексот, — не полез я за словом в карман. — Я компаньон потерпевшего.

— И к каким же выводам вы пришли? Поделитесь, будьте любезны, — скептически улыбнулся начальник особого отдела, но человек за столом неожиданно его перебил:

— Не надо, — махнул рукой Евгений Максимович. — Только зря время потеряем.

— И? — уточнил Кузьминок.

— Можете посмотреть личные дела. Это все. Если вы задержите подозреваемых, представитель особого отдела должен присутствовать на допросе. Любые расспросы касательно лаборатории недопустимы.

— Подождите, — опешил Григорий. — Чего такого секретного могут знать двое охранников и водитель-экспедитор?

— Хотите посмотреть их личные дела? — нахмурился начальник особого отдела.

— Да!

— Так мы договорились?

Кузьминок мрачно глянул в ответ, но игра в гляделки была недолгой, и он сдался.

— Договорились!

— Читайте! — указал Виктор Борисович на картонные папки на краю стола.

— Здесь?!

— Здесь.

Конопатый контрразведчик побагровел от возмущения, а вот я спокойно взял верхний скоросшиватель, открыл его и сразу отложил в сторону. Так же поступил со вторым и третьим.

Евгений Максимович на миг прикрыл глаза, потом наклонил голову и улыбнулся:

— Узнали кого-то?

Он сходу догадался, что меня интересовали фотографии подозреваемых, и не ошибся — так оно и было на самом деле.

Как ему это удалось? Он ведь ничего не знал о похищении. Да я и сам ничего не планировал, просто накатило вдруг озарение.

— Что такое? — насторожился Кузьминок.

Я невесело усмехнулся.

— Говорят, контрольный выстрел в голову нужен, чтобы помешать медиумам порыться в мозгах убитого, — многозначительно произнес потом. — Если это так, нам чертовски не повезло.

— Не понял? — уставился на меня Григорий.

— Вот этот, — похлопал я по средней папке. — Стрелок с заднего сиденья.

В своих словах я нисколько не сомневался. Более того, помимо этого опознал и парня с заточкой: им оказался водитель-экспедитор.

Кузьминок раскрыл папку и спросил:

— А второй? Никого не узнаешь?

— Видели, что от его головы осталось?

Конопатый деловито развернул к себе телефонный аппарат и принялся крутить диск. Никто не сказал ему ни слова. Евгений Максимович, при всей своей невозмутимости, несколько потерялся от такого поворота событий, да и начальник особого отдела показался сбитым с толку.

Они хотели не дать контрразведке залезть в свои дела, но мое заявление выбило почву у них из-под ног. Возможно даже — табуретку. Если они замешаны в похищении, расследование и в самом деле может закончиться виселицей. У нас провинившихся вешают без оглядки на былые заслуги — круговорот элит в природе, как он есть.

— Внуков, ты? — произнес в трубку Григорий. — Кто-то остался у квартиры Остапенко? Отлично, пусть заходят. И комнату в общежитии обыщите. По результатам отзвонись.

Тут Евгений Максимович и Виктор Борисович переглянулись и потребовали у Григория объяснений с таким видом, будто действительно имели право требовать объяснений у контрразведки, но конопатый от них только отмахнулся. Он явно почувствовал себя на коне и, когда зазвонил телефон, быстро схватил трубку и едва ли не выкрикнул:

— Кузьминок слушает! — выслушал сообщение и опустил трубку обратно уже без былого задора. — Остапенко убит, — оповестил он нас.

— Ваши постарались? — помрачнел начальник особого отдела.

— Нет, уже нашли мертвым. Два выстрела в грудь, контрольный в голову. Соседи ничего не слышали, — покачал Григорий головой и уставился на меня. — Кто-то обрубил все концы.

— Ну… не все, наверное, — неуверенно произнес я. — Должны у них друзья остаться. Коллеги опять же.

— Личные дела мы забираем! — объявил Кузьминок. Возражать ему не стали, тогда контрразведчик спросил: — Вывоз отходов у вас по графику происходит?

— Понятия не имею, — признался Евгений Максимович. — Сейчас уточню.

Он переговорил с кем-то по телефону и пригласил в кабинет заочно уже знакомого мне Фомина. Потом откинулся на спинку кожаного кресла и побарабанил пальцами по лакированной столешнице.

— Игорь Даниилович, тут товарищи вывозом отходов интересуются, — объявил он, когда в кабинет вошел моложавый мужчина в неброской спецовке.

— А что такое? — удивился Фомин, который мог сойти совсем за пацана, если бы не морщинки в уголках глаз и рта.

— Просто отвечайте на вопросы! — потребовал Григорий.

— Какие? — растерялся Игорь Даниилович. — Не слышал никаких вопросов! — огрызнулся он.

— Успокойся, Игорь, — попросил начальник особого отдела.

— Да я спокоен!

Кузьминок скрипнул зубами, но сдержался и спросил:

— Как организован вывоз отходов?

— Что конкретно вас интересует?

— График.

— Первого числа каждого месяца.

— Первого? — удивился Кузьминок, потирая кривой нос. — Вчера было второе.

— А позавчера первое января, — фыркнул Фомин. — Нормально людей первого января на выезд отправлять? И кому потом в случае Чэ-Пэ отвечать?

— Когда перенесли выезд? — уточнил я.

Игорь Даниилович прищурился, но ответил без заминки.

— Заранее. Точную дату не назову, но на ворота мы отправили заявку еще в декабре.

Григорий сделал пометку у себя в блокноте, явно намереваясь проверить это заявление, и поинтересовался размерами контейнеров.

— Точно не скажу, надо мерить, — пожал плечами Фомин.

— Человек поместится?

— Поместится.

— А заменить содержимое реально?

Игорь Даниилович прыснул от смеха, остальные вежливо улыбнулись.

— Григорий Алексеевич, вам сюда просто попасть было? — спросил начальник особого отдела. — Да и вывозим мы их из Форта вовсе не просто так, они немного… ядовитые, видите ли…

— А чему вы веселитесь? — вызверился Кузьминок. — Это не мои подопечные к похищению человека и попытке убийства причастны! Не мои! Ваши! Вы за подбор персонала отвечаете!

— Надо еще во всем разобраться…

— Я за подбор персонала не отвечаю, могу я идти? — заторопился Игорь Фомин. — Мне работать надо.

— Иди, — отпустил его Евгений Максимович и обратился к нам: — Господа, что-то еще?

Контрразведчик выразил желание переговорить с сотрудниками лаборатории, которые могли общаться с покойными. Для беседы нам выделили приемную директора, где я сразу занял удобный угловой диван, но во время допросов не дремал, а листал личные дела мертвецов. Заодно слушал, как Григорий расспрашивает местных работников. Начальник особого отдела, занявший место секретарши, следил за ходом беседы не менее внимательно и выражал протест всякий раз, когда речь заходила о производстве.

Никто ничего полезного сообщить не смог. В итоге мы распрощались с нашими не слишком гостеприимными хозяевами и в сопровождении все того же неразговорчивого охранника спустились на первый этаж.

— Как получилось, что здешний особый отдел вам не подчиняется? — уже на улице спросил я контрразведчика.

— Он никому не подчиняется, — в сердцах высказался Кузьминок и махнул рукой. — Забей!

Мы забрались в машину, и я первым делом проверил сумочку с револьвером; все оказалось на месте.

— И что теперь? — уточнил у Григория, цепляя отводящий пули амулет на цепочку с крестиком.

— Ну что ты, Хмелев, как маленький? — вздохнул Кузьминок. — Ты же сам сказал, что надо отследить связи. Сами по себе в такие дела не влезают, кто-то из этой троицы был связан с нехорошими людьми. Охранники к нам недавно попали, но стажировались в Патруле, могли там с кем-нибудь знакомство свести. Остапенко, водитель-экспедитор, раньше в охранной конторе Жилина работал — не в «Поляне», в «Жилин-Сопровождение». Надо узнать, почему уволился, возможно, за ним что-то с того времени тянется.

Я кивнул, но без особого энтузиазма. Личные дела работников — это одно, а на деле попробуй их связи вычисли и обработай! У Платона столько времени точно нет.

Тем временем внедорожник тронулся с места и покатил меж разной степени обветшалости цехов, Григорий выдернул из крепления тангенту автомобильной рации, но связаться с участком не сумел из-за помех.

— Оружие отследить не получится? — спросил я тогда.

— Обрез не отследить. Чаромет старый, Братство такой хлам со складов тоннами распродавало при переезде, — разочаровал меня Григорий. — Нет, можно, конечно, по комиссионкам пройтись… Да, отправлю людей, хуже не будет. И по маршруту надо контейнер поискать…

Контрразведчик явно разговаривал сам с собой, и я встревать с расспросами не стал. И так ясно, что один из контейнеров с отходами должны были подменить, и провернули это уже после выезда с промзоны.

— Тебя куда сейчас, в бар? — спросил Кузьминок, когда автомобиль подъехал к Центральному участку.

— Был бы премного обязан, — улыбнулся я. — Как-то нет желания пешком через полгорода топать.

— Отвези и возвращайся, — приказал Григорий водителю, а сам выбрался из машины вместе с сидевшим рядом со мной на заднем сиденье подчиненным.

«Хантер» тронулся с места и покатил прочь от Центрального участка.

К моменту моего возвращения в бар расстрелянный «кайенн» уже увезли, только на дороге остались россыпи битого стекла, обломки пластика, пятна машинного масла и брызги крови.

Надо бы песком присыпать, чтобы не так заметно было. Нечего посетителей распугивать.

Впрочем, посетителей в баре, несмотря на ранний час, оказалось с избытком, и, разумеется, основной темой разговоров была вчерашняя перестрелка. Но это не страшно, пару дней поговорят и забудут. Не такое уж и происшествие великое по меркам Форта.

Куда больше меня удивило, что разносили пиво и протирали столы две симпатичные девчонки, рыженькая и шатенка, а Иван с гордым видом собственника стоял за стойкой.

— Здравствуйте, дядя Слава! — поздоровались со мной добровольные помощницы.

Я улыбнулся в ответ, пожал руки знакомым завсегдатаям, но ни с кем разговаривать не стал и подошел к Грачеву.

— Подруг эксплуатируешь? — усмехнулся, расстегивая куртку.

— Сами напросились, — пожал тот плечами и тихонько хохотнул: — Обещали прикрыть…

Я только головой покачал.

Хотя — почему нет? Девчонки проходят обучение в Гимназии, кто знает, на чем именно они специализируются? К тому же элементарные навыки самозащиты прививаются будущим колдунам сразу после зачисления, а по мере роста способностей они дополнительно шлифуются и улучшаются. Постоять за себя гимназисты могли, при этом в прямом криминале оказывались замешаны весьма и весьма нечасто. Слишком уж просто было вычислить заклинателя по остаточным следам его ауры и обрывкам заклинаний. Никакие отпечатки пальцев не нужны.

— Как скатались? — спросил Иван, протирая пивную кружку.

Я пожал плечами.

— Даже не знаю. Митя наверху?

— Нет, — покачал головой Грачев. — За машиной пошел. Сейчас уже подъехать должен.

— Как он вообще?

— Контуженный. В глазах сосуды полопались, но в госпиталь идти не хочет. Говорит, само пройдет.

— Рассосется, ага.

— Да ему Саня каких-то таблеток дал.

— Гордеев не возвращался?

— Не было.

Я вздохнул и поднялся на второй этаж. Убрал в шкаф куртку, револьвер вытащил из сумочки и сунул в нацепленную сзади на ремень брюк кобуру. Потом посмотрел на свое отражение в зеркале, задумчиво потер длинную щетину на подбородке, но решил не бриться и спустился вниз. Выгонять из-за стойки Ваню не стал, надел фуфайку, нахлобучил ушанку и с метлой, лопатой и ведром песка вышел на улицу.

Осколки стекол «буханки» смел в одну кучу с обломками «кайенна» и побросал в снег на обочине, потом засыпал песком масляные и кровавые пятна, заодно обработал тротуар и дорожку к бару.

Свежий воздух прочистил голову, и как-то даже особо не хотелось возвращаться в тепло; я задумался, не сходить ли за ломиком, но в этот момент с Красного проспекта вывернул УАЗ «Хантер» в бело-синей раскраске Дружины.

Автомобиль заехал на парковку, и с пассажирского места на улицу выбрался Владимир Ханин.

— Весело живешь, Хмель! — рассмеялся он. — Никого еще не убил сегодня?

— День только начинается.

— Это верно. — Начальник отдела собственной безопасности встал рядом и огляделся по сторонам. — Здесь все случилось?

— Здесь, — подтвердил я.

Владимир Михайлович покачал головой.

— Весело живешь, — повторил он, потом посмотрел на меня и спросил: — А не просветишь меня, из-за чего весь сыр-бор начался? Что за человечек этот такой золотой, твой поставщик? Непростой ведь человек, так?

Я поморщился. Иной раз обращаться за помощью в Дружину себе дороже выходит. Даже если помогут, что вовсе не факт, потом такие условия сотрудничества выкатят, хоть на стену лезь. Пивоварню отжать не получится, есть не менее серьезные покупатели, с которыми при всем желании не договориться, но вот прижать к ногтю важного поставщика и дальше диктовать свои условия — это запросто.

— Фальстарт, — поморщился я.

— Извини? — не понял меня дружинник.

— Фальстарт. Человека еще не нашли, а уже под меня копать начинаете? Зря.

— Плохого же ты мнения обо мне, — прищурился Ханин.

— Да ладно! — махнул я рукой. — А насчет Платонова поинтересуйтесь у Кузьминка Григория Алексеевича. Деятельность моего поставщика, как оказалось, наша доблестная контрразведка курировала. Курировала, курировала да не выкурировала.

Дружинник никак не выказал своего разочарования, лишь удивился:

— Зачем тогда меня дергать было? Обратился бы сразу к Кузьминку!

— А я знал, кто там кого курирует? У меня с вами деловые отношения, не с контрразведкой.

— Хорошо, — кивнул Ханин, — уточню. — Он хлопнул меня по плечу: — Береги себя, Слава, — и вернулся к автомобилю.

Когда УАЗ выехал с парковки, я с облегчением вытер со лба пот — неужто отбрехался? — собрал инструмент и вернулся в бар.

Инструменты и фуфайку вернул в подсобку, потом спросил Ивана:

— Ты нормально или сменить?

— Нормально.

— Тогда посплю немного. Разбудите, как Митя вернется.

Голова и в самом деле была тяжелой; из-за вчерашней нервотрепки толком не выспался, да и Кузьминок ни свет ни заря разбудил. Сделав на кухне пару бутербродов, я накачал себе бокал пива и поднялся в спальню. Наскоро перекусил, разулся и улегся в кровать.

Проснулся рывком, сначала не понял, что насторожило, потом сообразил — скрип входной двери. Но прежде чем успел дернуться, раздался знакомый голос.

— Ну ты даешь, Хмелев! — фыркнула Ирина, проходя в спальню. — Меня два дня не было — уже баб каких-то завел!

— Ты о чем, дорогая? — не понял я спросонья подругу.

— Что за девицы внизу?

— А! Эти! Это Ивана.

Ирина сняла шубу и бросила ее на стул, оставшись в обтягивающем трикотажном платье до колен.

— Какая именно? — полюбопытствовала он. — Рыженькая?

— Обе.

— Обе?! — заинтересовавшаяся Ирина забралась на кровать и улеглась рядом, решив, видимо, на время сменить гнев на милость. — Шутишь?

— Делать больше нечего.

— О времена, о нравы!

— И не говори. — Я обнял подругу и уткнулся лицом в ее светлые волосы, от которых шел аромат моих любимых духов.

— Погоди! — высвободилась Ирина. — У меня смена в двенадцать начинается. Зайдешь за мной?

Я сразу заподозрил подвох и вздохнул.

— Опять на аппарат потащишь?

— Ты против?

— Просто смысла не вижу.

— Заходи, у меня переночуешь.

— Аргумент, — вздохнул я, откровенно радуясь, что успел прибраться на улице, а Ивану хватило ума держать язык за зубами. — Ладно, зайду. Если ничего срочного не случится.

На улице послышался шум автомобильного двигателя, я встал с кровати и выглянул в окно. На парковку перед баром заехал пикап, белый и битый жизнью додж «рэм». Из него выбрался Дмитрий, заметил меня в окне и помахал рукой.

Я помаячил в ответ, что вижу его, посмотрел на часы и обернулся к Ирине.

— Давай пообедаем, и мы тебя в госпиталь закинем.

— Мы?

— УАЗ сломался, — спокойно пояснил я, — а Митя на своем пикапе подъехал.

— Куда-то собрались?

— Не знаю даже пока. По делам надо скататься, а то весь график полетел.

Мы спустились на первый этаж и заняли свободный стол, ближайший к стойке. Дмитрий уже успел снять верхнюю одежду и сидел за ним с нацепленными на нос темными очками.

— Нормально все? — спросил он меня.

— Потом поговорим, — предупредил я и оглянулся на Ирину, которая отошла познакомиться с гимназистками.

— Совсем ничего? — помрачнел телохранитель кондуктора.

— Вчерашних стрелков вычислили, контрразведка их связи проверяет.

Тут к столу подошла Ирина, я предложил ей присаживаться, сам ушел на кухню и, не обращая внимания на укоризненный взгляд тети Маши, быстро загрузил поднос закусками.

— Сейчас горячее будет, — предупредила стряпуха.

— Это просто поздний завтрак, — усмехнулся я и вернулся в зал.

Перекусили быстро и никаких серьезных вопросов за столом не обсуждали, потом я поднялся в спальню за верхней одеждой, оделся сам и взял шубу Ирины. Только спустился — и меня окликнул Иван.

— Дядя Слава, вас к телефону.

Я взял трубку — звонил Гамлет.

— Надо поговорить, — заявил он.

Тон Датчанина мне не понравился, но выяснять подробности по телефону было не лучшей идеей, поэтому посмотрел на часы и предупредил:

— Буду у вас через пятнадцать минут.

— Отлично.

Гамлет повесил трубку, я неопределенно улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд Ивана, потом помог Ирине надеть шубу и спросил Дмитрия:

— Заедем в госпиталь?

— Давай, — сразу поднялся тот из-за стола.

Мы вышли на улицу, и девушка фыркнула, увидев двухдверный пикап с глубокой бороздой вдоль всего левого борта.

— Ну и как мы уместимся?

— Да уж уместимся как-нибудь! — рассмеялся я.

И в самом деле — уместились, автомобиль был трехместным. Первым делом отвезли Ирину в госпиталь, затем вернулись на Красный проспект и без лишней спешки покатили мимо офисных пятиэтажек к «Ширли-Муры».

— Получается, пока просто ждем? — спросил Дмитрий, выслушав мой рассказ.

— Получается, ждем, — подтвердил я. — Посмотрим, что еще Гамлет скажет.

На деле я сильно сомневался, что он скажет хоть что-то хорошее. Сомневался — и оказался прав.

Когда, оставив на входе оружие, поднялся в кабинет над танцевальным полом, Датчанин стоял у выходившего на него окна и пил минералку.

— Знаешь, Хмель, ты меня удивляешь, — обернулся ко мне среднего роста худощавый кавказец, — просишь отыскать человека, ничего о нем не сообщаешь…

Я вздохнул, заранее готовясь к наезду и попытке подмять под себя моего поставщика, но все оказалось даже хуже.

— Вот ты почему не сказал, что твой Платон отстегивал Семере? Я начинаю расспрашивать людей, а оказывается, влез на чужую поляну!

— Ссылайся на меня, — только и сумел сказать я, поскольку первый раз слышал об отношениях Платона с одной из самых влиятельных банд Форта. Хотя — почему нет? Дань с легального бизнеса, если платить только за одежду и ввезенные в Форт автомобили, была не столь уж высока. Основные источники дохода Серега не афишировал.

— Сослаться на тебя? — поморщился Гамлет. — Хмель, если меня попрекают тем, что я залез на чужую поляну, это не повод позволять залезать чужакам на свою.

— Десять процентов скидки на следующий месяц? — предложил я.

— На весь первый квартал, — отрезал Датчанин.

Я для виду помялся, потом вздохнул.

— По рукам!

— По рукам.

Но видно было, что Гамлет все еще раздражен.

— Не знал, что он платит Семере, — попробовал я оправдаться. — Мы не настолько близки.

— Иди, — буркнул Датчанин.

Я отошел к двери и спросил:

— Никаких зацепок?

— Нет.

Я спустился на первый этаж, забрал у охраны оружие и вышел на улицу.

— Ничего? — спросил Дмитрий, когда я забрался на пассажирское место.

— Нечего. Да нет Платона уже в Форте, даже не думай.

Телохранитель кондуктора вздохнул и завел двигатель.

— Надо на заправку заехать, — сказал он, взглянув на приборную панель, и встрепенулся. — Погоди! Слава, ты сказал, машина не зарегистрирована и на сервисах не засветилась?

— Так и есть. А что?

— Откуда она у простых охранников? Кто-то им ее подогнал либо за помощь в вывозе Платона, либо за твое убийство.

— И что с того?

— Куда первым делом едет человек, перегнав машину в Форт? — спросил Дмитрий.

Я только плечами пожал.

— Понятия не имею.

— На заправку! — заявил телохранитель кондуктора, который знал об этом не понаслышке. — Если мы еще в нормальном мире до упора заправляемся и канистры наполняем, то обычные перегонщики на бензине экономят. В Северореченске он дороже, и по дороге тоже, поэтому заливаются по минимуму. А в Форте — сразу на заправку.

— Вот оно как, — хмыкнул я. — Поехали?

— Поехали!

Porsche Cayenne — машина приметная, не могла она в Форте долго незамеченной кататься. Могут припомнить.

Для начала заехали на заправку неподалеку от бара, в гаражах, но там никто пижонского внедорожника не припомнил, да оно и понятно: работала эта точка с перебоями, обычно все ездили на заправку у промзоны, где мы заливали бензин вчера. Туда и отправились.

Пока Дмитрий возился с «пистолетом», я зашел в контору и рассчитался с кассиром.

— Уважаемый, а не мелькал здесь черный «порш кайенн»? — спросил, не спеша убирать бумажник в карман.

«Ничего не видел, ничего не слышал, ничего никому не скажу» — главный принцип выживания в Форте, но людское любопытство и алчность дадут инстинкту самосохранения сто очков вперед.

Кассир средних лет, упитанный, но не толстый, знал меня в лицо и потому не стал отмалчиваться, вместо этого поинтересовался:

— А что?

Я поманил его пальцем к окну и указал на глубокую царапину, протянувшуюся вдоль всего борта пикапа.

— А вон че.

— Лихо!

— Лихо было на обочину вылететь. Чуть не убились!

— Теперь ищете морду начистить? — спросил кассир, возвращаясь за прилавок.

— Поучить человека правилам дорожного движения хотим. Так мелькал, нет?

Кассир кивнул.

— Заезжал на днях. Но водилу не знаю, первый раз видел…

— Как выглядел?

— Смуглый такой, чернявый. С бородкой. Толком не разглядел, не до того было.

Бородатых в бригаде мусоровоза не было, поэтому я выудил из кармана червонец и выложил его на прилавок.

— Может, он просто не в твои смены заправлялся?

Взгляд кассира метнулся к золотому кругляшу.

— Чего не знаю, того не знаю, — покачал он головой. — Поговорите с Витей Цаплиным, может, он подскажет.

— Витя Цаплин?

Кассир указал на стеллаж с питьевой водой, чипсами и прочей снедью.

— Витя как раз продукты выставлял, это его точка, когда «порш» подъехал. И он потом минут пять с водителем лясы точил. Может, просто языками зацепились, а может, и знакомы.

Я перестал прижимать червонец к прилавку.

— А Витю где найти?

— У него лавка во дворах у Южного бульвара…

Кассир объяснил, как отыскать магазинчик Цаплина, я пообещал не ссылаться на него и направился на выход.

— Есть зацепка! — обрадовал Дмитрия.

Мы погрузились в пикап и покатили к Южному бульвару.

Лавка Вити Цаплина пряталась на одной из боковых улочек. Просто помещение на первом этаже жилого дома с неброской вывеской, заметенным снегом крыльцом и парой окон. Судя по натоптанным следам, лавка была открыта.

— Подожди в машине, — попросил я. — Сам с ним поговорить попробую.

— А что там говорить? — возмутился Дмитрий. — Только время тратить…

— Мы не Дружина и не бандиты, — усмехнулся я, — и не станем играть по их правилам. Да и бандиты, если не полные беспредельщики, с разговоров начинают.

Диму мои слова нисколько не убедили, но на своем он настаивать не стал, только буркнул:

— Если что — зови.

Я выбрался из пикапа, огляделся и без лишней спешки поднялся на крыльцо. Толкнул дверь, и та распахнулась под легкий звон подвешенных к потолку колокольчиков.

Магазинчик оказался заставлен стеллажами со всяким барахлом, в глубине помещения за столом сидел мужчина средних лет не самого богатырского телосложения, с выдвинутой вперед нижней челюстью записного упрямца.

— Чем могу помочь? — оторвался он при моем появлении от разгадывания кроссворда.

— Я ищу одного человека…

— Здесь не справочная, — сразу отрезал продавец и вновь склонился над сборником кроссвордов.

Я хмыкнул, демонстративно достал блокнот и зашелестел страницами.

— Товарища Цаплина могу увидеть?

От обращения «товарищ» мужчину явственно передернуло. «Товарищ» — это нечто из прошлой жизни. Дружинники такие шуточки просто обожают.

— Слушаю вас, — ответил продавец после явственной заминки.

— Виктор Цаплин?

— Да, я Виктор Цаплин. А вы кто такой?

Ничего не ответив, я закрыл блокнот и поинтересовался:

— Много за выкладку товаров на заправках платите?

— Вам какое дело? — вспылил Цаплин, выведенный неожиданным вопросом из себя. Да иначе и быть не могло — торговля автомобильным топливом полностью контролировалась Дружиной, и без одобрения ответственного сотрудника торговля на заправке сопутствующими товарам продолжалась бы до первой проверки.

— Раз спрашиваю, значит, есть, — пожал я плечами.

— Идите-ка вы отсюда! — угрожающе поднялся Цаплин.

Я был выше него и сильнее, и совершенно точно мог парой ударов выбить из упрямца дух, но вместо этого спокойно продолжил гнуть свою линию.

— Отдел собственной безопасности Дружины в курсе вашей договоренности? Там не любят, когда деньги проходят мимо.

Виктор насупился и повторил:

— Уходите!

— Точно можете себе это позволить? Как думаете, на сколько подскочит аренда?

Цаплин поджал губы, потом сдался:

— Чего вы хотите?

Он явно колебался, стоит ли вообще со мной разговаривать, поэтому я давить на него не стал и отдернул с окна занавеску.

— Ищу человека, который пропахал нам борт, — уже привычно соврал, указав на пикап.

— Это не я! У меня даже машины нет! — испуганно воскликнул продавец. Вид у стоявшего рядом с доджем Дмитрия был откровенно недобрым.

— Черный «порш кайенн», — сказал тогда я. — Ищем его водителя.

— Я тут при чем?

— А ты его знаешь. Назовешь — останешься при своих. Не назовешь — кто с тобой придет побеседовать, я уже сказал. В итоге потеряешь больше всех. Поверь, расходы на грунтовку и покраску не идут ни в какое сравнение с тем оброком, который на тебя накинут поверх текущих платежей.

Цаплин колебался недолго.

— Я этот «кайенн» только раз видел, — сообщил он. — За рулем был Боря Тулин по кличке Мигель.

— Кто такой?

— Закупается в Лисьих Выселках разной мелочевкой и тащит своим ходом Форт. А тут на «порше» прикатил.

— То есть машина не его?

— Нет, конечно! Перегонял для кого-то.

— Для кого?

— Спросите чего полегче!

Не верить собеседнику оснований не было, поэтому я перешел к делу.

— Где искать этого Мигеля?

— В «Стрелке». Это кабак неподалеку, на следующем перекрестке налево повернете — и сразу вывеску увидите. Он обычно там зависает, пока деньги к концу не подходят.

Цаплину не терпелось избавиться от меня, и я не стал навязывать ему свое общество дольше необходимого. Попросил парой слов описать внешность Мигеля и поспешно покинул магазин.

Ну хоть какая-то зацепка появилась…

Мимо бара «Стрелка» мы проехали, решив не привлекать к себе лишнего внимания и не останавливаться прямо напротив питейного заведения. Дмитрий припарковал пикап на углу дома, полностью перегородив при этом заезд во двор. Но в любом случае он остался у машины, я отправился в кабак один. Пистолет, как и прежде, болтался в сумочке, я только вытащил из кармана ключи, в кольцо которых был залит «Щелчок» — примитивное заклинание, при активации способное ударить с силой кузнечного молота. Или тише, если вдруг возникнет такая необходимость.

Покрутив кольцо вокруг пальца, я выставил амулет на минимальную силу и распахнул с трудом подавшуюся дверь бара. Шагнул через порог, огляделся и сразу увидел сидевшего в дальнем углу парня, подходящего под описание. Невысокий, смуглый, с черной бородкой.

И тут я допустил просчет. Я привык вести дела с людьми если и не законопослушными, то, по крайней мере, адекватными, поэтому сразу направился к Тулину. Вот так взял — и пошел к нему, прямо от входной двери.

— Борис? — улыбнулся, встав напротив, и в тот же миг Мигель перевернул на меня стол с немудреной закуской и метнулся прочь.

Едва не упав, я оттолкнулся от соседнего стола, выругался и рванул вслед за беглецом, но тот успел юркнуть в какую-то дверь и захлопнуть ее за собой.

Я дернул ручку — заперто.

— Эй! Ты чего?! — заорал кто-то за спиной, но я ничего и слушать не стал; со всей силы приложил ногой по краю дверного полотна. Что-то хрустнуло, зазвенел по полу оторванный засов. Сунув ключи в карман, я достал револьвер, и бармен со своей бейсбольной битой быстро присел за стойку.

Очередным пинком я распахнул дверь, за ней никого не оказалась, только пустой коридор. Рванул по нему, проскочил мимо небольшой кухоньки, и тут впереди лязгнуло железо. За поворотом обнаружилась открытая дверь черного хода, я выбежал на улицу и увидел лишь спину во всю прыть мчавшегося прочь Мигеля.

На свою беду тупой ублюдок выбрал не тот выход со двора и даже пикнуть не успел, когда навстречу ему из-за угла выступил Дмитрий. Телохранитель кондуктора сбил беглеца подножкой, перевалил на живот, привычно заломил руки за спину. Когда я подошел к ним, он уже закончил обшаривать карманы Мигеля, перевернул его обратно на спину и распахнул пуховик.

— Чисто, — сообщил Митя, выпрямляясь.

— Видит бог, я этого не хотел, — вздохнул я, стоя над Тулиным с револьвером в руке. Мне и в самом деле совершенно не хотелось устраивать разборки с выбиванием правильных ответов и зубов, но Мигель своим бегством лишил всякого выбора. Действовать требовалось быстро.

— Не надо, — просипел Тулин. — Не убивайте!

— Для кого «порш» перегонял? — спросил Митя.

— Ничего не знаю ни про какой «порш»!

— Убегал зачем?

Мигель промолчал.

— Услышал, что «порш» при попытке убийства засветился, так? Машина приметная, такой другой в Форте нет, — догадался я. — Так?

— Меня убьют!

— Лучше позже, чем раньше, — угрожающе произнес Дмитрий, поднимая ногу для удара.

Получить массивным ботинком по лицу Тулину совсем не хотелось, он закрылся руками и зачастил:

— Я не знаю! Не знаю для кого! Оставил «кайенн» на площади Павших. Запер и оставил. Такой уговор был!

— Плевать на уговор, платил тебе кто?

— Ну… — замялся Мигель, вытирая с лица снег.

— Говори!

— Меня убьют!

Я не выдержал и с металлическим щелчком отвел спицу курка.

— Кто?!

— Серега Симаков! — Мигель сорвался на крик.

— Не ори, — потребовал я. — Под кем Симаков ходит?

Торговлю машинами давно поделили между собой несколько группировок, одиночки в этом бизнесе надолго не задерживались.

— Под Жилиным, — выдохнул Борис.

— Под Жилиным? — хмыкнул я, складывая в единое целое доступные фрагменты мозаики. — Ну ладно, — и протянул Мигелю руку. — Извини, брат. Ничего личного, недоразумение вышло.

Тулин принял помощь и поднялся на ноги.

— Ну вы даете! Недоразумение?!

К этому времени на заднее крыльцо кабака уже вышел бармен, и Мигель почувствовал себя уверенней, но я не дал ему разойтись.

— Мало извинений? — придвинулся вплотную, не разжимая крепко стиснувшую его кисть руку. — Уверен?

— Н-нет-нет, все в порядке.

Бармен сообразил, что стрельбы не предвидится, спустился с крыльца и деловито уточнил:

— Молодые люди, за сломанную дверь и разбитую посуду кто платить будет?

Я достал бумажник и выудил из него золотую пятирублевку. Кинул ее бармену и указал на Мигеля.

— Остальное с него.

Мы с Дмитрием зашагали к пикапу, и телохранитель кондуктора усмехнулся:

— Твоя щедрость не знает границ!

— Забей! — отмахнулся я. — Смотри, опять Жилин возник! Водитель-экспедитор, которого дома застрелили, раньше на него работал!

— Оп-па! Его люди на нас засаду в прошлом году устроили, не забыл?

Я не забыл. И почему-то мне начало казаться, что главные наши неприятности еще впереди…

Клондайк. 3 января

Мила уехала с колонной сразу после Лазурного. Я так понял, мне просто повезло: в Лисьих Выселках информацию ни про кого не хранят и никого не записывают никуда, но Марченко пообщался с начальником местной охраны, тот кого-то еще спросил, там в затылке почесали и вспомнили, что да, была приятная молодая женщина на «ниве», и эта самая «нива» встроилась в колонну и с ней уехала. И мне это даже обошлось не слишком дорого, я ожидал, что Марченко потребует больше. Хотя и копейками сумму не назовешь.

Пошла колонна из десяти грузовиков Южной объездной дорогой, в сопровождении ЧОП «Жилин-Сопровождение». Да, Темы Жилина предприятие, они и конвои охраняют. Если, скажем, из Форта в сторону Лудина на рейсовом автобусе доехать можно, ну или просто компанией на машине, то на дальних дорогах очень всякое случается, поэтому ездят только так, с охраной. Восемь грузовиков шло в Город, а два куда-то еще, на территории Форта должны были остаться.

Куда бы поехала Мила? Я ее все же Милой буду звать, как привык. В Город? Документы другие, машина новая, проехать границу не проблема… но как-то не помню я, чтобы она Город любила. Город — место своеобразное, там до сих пор строят социализм, подчас больше на военный коммунизм похожий, а Мила…

Тогда куда еще она могла поехать? Проезжее ответвление от той дороги одно, и ведет оно… сначала долго нехорошие места, а вот потом, от Соколовского — вполне обжитые земли. Если не сворачивать, так вообще в Лудино упрешься, а если сворачивать, то там куда угодно, хоть даже в Форт. Но из Форта она как раз сбежала.

До братьев в Туманный недалеко, но что ей у братьев делать?

А что мне сейчас делать? Ехать следом? А куда конкретно? Ну, я бы больше поставил на то, что в Город Мила не поедет. Она бы скорей в Северореченск убежала, там и жизнь вполне свободная, и теплей, чем в Форте, и переезд молодых женщин они поощряют, особенно если деньги есть. Но в Северореченск она не поехала.

Значит, все же свернула в сторону Соколовского.

И мне тогда что, ехать туда?

Блин… туда одному хреново… очень там для одиночки места нехорошие, даже на машине. Можно рискнуть, но… там же колоннами ездят не просто так, верно? Болота к той дороге близко, несколько очень нехороших мест есть. С сопровождением колдуны катаются и прочие знающие люди. И даже не в этом дело — нельзя просто одному. Особенно туда, где пока никакого другого движения не ожидается. Не поедет никто никуда до Рождества. Там и не чистит никто, небось. Хотя это не так уж и важно для меня.

Нет, я туда не поеду. Я вернусь к Форту и оттуда пойду на Соболье и дальше на Соколовский. И в Соколовском начну искать «ниву». Правда, на этот раз самому придется проскакивать Рудный, но на самый крайний случай у меня есть связь, а там опорник Патруля, ну и дорога там точно чищена, можно и на скорости прорываться.

Все, когда решение принято, времени терять уже не стоит. Погода вроде нормальная, снега нет, хоть и солнца не видно. И вчера снега не было, так что не должно ничего засыпать. Прорвусь. Заправлюсь только под пробку, на всякий случай.

Кроме меня из села никто не выезжал, так что перехватил немного удивленные взгляды охраны. Но слова мне никто не сказал, вольному — воля, спасенному — рай, надо — гуляй. Никто не задерживает. Так что «сабербен» за воротами рыкнул хорошо прогретым большим мотором и погнал в сторону шоссе. Я только дверки заблокировал для самоуспокоения.

Да ладно, ехать тут всего ничего. Посмотрим, как и во сколько до Форта доберусь, а там определюсь. Может, даже дома сегодня заночую, а завтра с утра пораньше дальше рвану.

Отъехал от Лисьих Выселок километров на десять — снежок пошел. Мелкий, крупой, с ветерком. Даже на стекле лобовом не задерживался, сам ссыпался. Небо потемнело, как бы не к метели, но в принципе ничего страшного, я и не по такой погоде ездил, невелика проблема. Дорога обозначена четко, мимо таких сугробов даже с закрытыми глазами не промахнешься и при большом желании в поле не вылетишь, так что знай себе дави педаль и вперед смотри. Потому как в стороны смотреть не получится, там просто стены из наваленного снега.

А стоит мне вообще Милу искать? Я ведь выехал искать просто Милу, а теперь, выясняется, я гоняюсь за кем-то совсем таинственным. Может, и продолжать не стоит? Если у человека есть запасные личности, значит, у него для этого есть причина. Самая простая и понятная причина — он может захотеть от кого-то скрыться. От меня, например. Хотя нет, от меня — это не вариант, тогда и жить со мной не надо было, и встречаться целый год. И даже версия о внедренном агенте не проходит, потому что у меня вызнавать нечего. Ну а если хочешь все же что-то вызнать, то просто спроси.

Нашу схему по доставке товара с Аляски? Так Мила ее давным-давно знает. Это, конечно, тайна, но гриф на ней максимум «для служебного пользования», потому что скрыть это все нереально. Так что незачем было со мной так долго жить. Нет, не я причина того, что она вдруг сбежала. Не было никаких предпосылок, я бы хоть что-то заметил.

А что было в тот день? Ира с Платоном были в магазине. Она им сказала, что я ей звонил с КПП и куда-то услал. Они не видели, как она собиралась, но уехала быстро. А я уже по вещам потом понял, что собиралась в спешке. Я потом попросил проверить звонки на наш домашний, но никто не звонил, она просто повод уехать придумала.

Если это было почти сразу, как мы уехали, то могло что-то случиться до этого. Что было за день до этого?

Тут мне разговор с Саней вспомнился. Когда я с Диего ездил на рекогносцировку на Северную промзону, Хмель с Ваней пришли в магазин купить Ване дробан. Пришли, по нашей привычке, через задний двор и заднюю дверь, то есть с улицы не заметишь. Так у меня уже было, в тот день, когда в подвал запустили ледяных ходоков. Я тоже был в пабе, причем в паб ушел улицей, а вот вернулся двором. И тогда, похоже, моего возвращения никто не заметил, думали, что я пиво пью у Хмеля.

И вот в тот день Саня чуть было не уснул прямо в магазине. Говорит, что они с Милой как раз Хмелю и Ване товар показывали, и вдруг раз — и он чуть за прилавком не свалился. И в тот же момент две девицы забежали в магазин. Увидели Ивана с Хмелем, потом сказали, что ошиблись адресом, — и свалили.

Вспомнил Саня об этом потому, что мы уже на воду дуем. А он все же чародей, а не абы кто. Две девицы вполне могут быть двумя ведьмами, с ведьмами у нас проблемы. Что они там хотели — это вопрос, может, даже и ничего не хотели, но… И вот тут вспоминается история с попыткой похищения Милы из ее же дома. Это где я ведьму застрелил. Я ведь однозначно решил, что ее хотели захватить, чтобы повлиять на меня. И это логично. Но вот если две эти истории связать в одну, то не менее логичной начинает казаться мысль о том, что Мила сама могла быть предметом охоты.

Почему?

Мила со мной давно, она не скрывалась. Она пешком ходила с работы домой или ко мне, и возможностей напасть на нее просто по дороге было предостаточно. Не вяжется. Все началось с того, что Семера стала искать тайник в нашем особняке, и вот оттуда и тогда пошли все наши неприятности.

Но Мила… она скрываться не могла? Жила себе тихой спокойной жизнью, в свет особо не рвалась, к слову, дом-работа, все в двух шагах друг от друга, даже если мы с ней куда-то погулять шли, то куда? Правильно, к Хмелю, в следующую дверь, и она ни разу не возразила на сей счет, не сказала: «Ну что ты меня вечно в одно и то же место таскаешь?»

И вот к нам в дом полезли одни, за нами начали следить вторые, нам начали пакостить третьи… не могло выйти так, что ее обнаружили? Узнали? Кто-то, кому она как раз и не хотела показываться на глаза? Могло?

Вот если на это наложить такой ее внезапный соскок — то вполне. И тогда нападение ведьм в подъезде выглядит тоже уместным. И тот странный визит двух девиц, от которого Саня вдруг спать захотел так, что чуть не упал.

Кстати… заклинание «сон» — оно очень сильное, но очень простое и легко отбивается. Любой амулет от ментального доминирования, а мы такие и не снимаем, отбивает все подобное с вероятностью единица. Это мне сам Саня и говорил. Он тогда что, без амулета был? Или как? Вот мне бы поговорить с ним. Я даже, пожалуй, заеду сегодня в Форт и с Саней пообщаюсь, и уже завтра погоню дальше. Что-то чем дальше в лес, тем ну его на хрен у нас получается.

А Мила… черт, если ей так надо спрятаться, то можно ее просто за ворота отправить. Дам ключи от своего дома в Фэрбенксе — и пусть живет, помогает Дюпре. С документами надо только что-то там придумать… Она ведь не местная и не уник, ей проход на ту сторону не может быть противопоказан.

Глубокая задумчивость — она не всегда хороша. За нею я не задумался о том, что в стоящей в подстаканнике рации давно шло активное потрескивание и шипение, что вообще-то весьма нехороший признак. Не задумался о том, что небо совсем потемнело, а снегопад начал превращаться в метель и поземку, а порывы ветра стали такими резкими, что даже увесистый «субур» покачивался на ходу.

И я даже проскочил почти весь Рудный перед тем, как соизволил обратить внимание на то, что лежащий у меня в кармане чарофон тихо пищит уже несколько минут, что никак не может быть хорошим знаком. А громкость я ему, дурак, сам выкрутил на минимум вчера.

Чарофон — он не только мобила, у него, как и в нормальном мире, есть дополнительные функции. Вот на мой заведена сигнализация из дома и магазина, но это я сам подключил. А в базе у меня была еще и подача сигнала тревоги о магическом шторме — и вот про это самое он и пытался пищать, пробиться через толстую парку, в мое перегруженное посторонней информацией сознание.

Если бы я был сосредоточен на дороге, а не на своем дедуктивном методе, то свернул бы к опорнику Патруля и переждал бы бурю у них, но вот не заметил. Не услышал. Не придал значения. Что еще не сделал? Вот сказал бы…

В общем, дальше все произошло быстро. Сначала я соизволил обратить внимание на верещание чарофона, потом вытащил его и посмотрел на буквы на экране, затем решил повернуть — и тут крутящаяся метель соткалась в снежный смерч, который сначала с треском бросил облако ледяного крошева в борт машины, а затем я почувствовал, как гусеницы вездехода оторвались от дороги.

— Твою ма-а-ать! — заорал я, обнаружив, что руль завращался без всякого результата, а большую машину начало закручивать.

— Твою мать!!!

«Сабербен» оторвало от дороги, дважды крутануло и бортом внесло в придорожный сугроб.

Что-то заскрежетало противно, стукнуло, в лобовое бросило настоящее цунами слежавшегося снега, а внедорожник завалился набок, перевернулся через крышу, так что все, что не было закреплено, полетело по всему салону, вновь положило набок — и в финале поставило вертикально, опять колесами вниз, но с каким-то нехорошим громким стуком и явным дифферентом на нос.

— Твою мать… — повторил я уже тише. — Жив?

Ну да, жив. Виском о стойку ударился разок вроде бы, пока кувыркался, да и все. Ну и рюкзаком, что лежал на соседнем сидении, раз по морде заехало, нос болит.

Машина?

На лобовом длинная трещина — да и все. Капот не открылся, на месте. Стою… вроде в снегу. Прямо передо мной стена дома, кирпичная, старая, справа — кажется, руина телефонной будки.

Движок? Заглох. Повернул ключ — ноль эмоций.

Стоп, коробка же… он в «драйве» заглох, так что в «паркинг» пока… рычаг сдвинулся, вроде без особых проблем…

— Ключ на старт, — пробормотал я и попытался завести машину.

Завелась!

Та-ак, а теперь попробуем поехать…

«Драйв», понижайку пока не…

Скрежет нехороший, «сабербен» дернулся — и не тронулся с места. Вообще.

Задний!

Хрена! И туда ни на сантиметр! И звук такой, что тут же педаль бросил и на нейтралку переключился. Как ножом по бетону.

Вот это мне уже точно не нравится. И чарофон где-то пищит…

Полез назад, оттолкнул свалившуюся с сиденья сумку с «приличными вещами», пошарил под сидением — да, вот он… «6 баллов».

Вроде много. Нормального человека с нормальной энергетикой уже давно приплющить должно было, но не меня, с моей «мертвецкой». Вот поэтому и профуфланил все, дурак — не чувствую ничего.

Рация? Не вижу, тоже куда-то улетела.

Дробовик из крепления. Что там у меня внутри? Зажигательная картечь первой стоит, за ней «пустышка», точно помню. Осмотреться надо первым делом.

Дверь открылась легко, кузов не перекосило, похоже. Или на другую сторону перекосило. Но при этом ветер чуть не вырвал ее из руки, насилу удержал. В лицо сыпануло колючей крупой, да так резко и больно, что я сразу подшлемник раскатал, а на глаза опустил очки на резинке. Стало немного легче.

Черт, снег глубокий, не поймешь вообще, что под машиной… Кузов помят, но не сильно — по снегу катился, он мягкий. Вон мой след, укатал как катком. Крыша немного вмята тоже… но это ногами выдавить можно. Боковые стекла целы, что хорошо. Но сидим по двери.

Что-то вроде мелькнуло в круговерти снега. Вскинул дробовик, но целиться не в кого уже… или показалось… это же не просто буря, тут не только ветер, вихри заплетаются вообще в непонятные фигуры, что угодно привидеться может. Но плечевой упор на всякий случай откинул.

Пошел, выдирая ноги из глубокого снега, по кругу. Когда зашел за машину сзади — опять выругался от всей души.

Столб. Бетонный столб, лежащий на боку, сбитый с опоры, вот ломаный бетон и гнутая ржавая арматура. И «субур» накатился на этот столб так, что лег на него всем брюхом. Вдоль! То есть единственное направление, куда можно машину сдернуть, — это вперед. Лебедкой. А там стена дома в метре. Все! И гусеницы висят, они не касаются твердого, ими не толкнешься!

— Твою в гробину бога душу мать! — повторил я, стараясь хотя бы так сбросить волну накатывающего на меня бешенства. Злости на всех — на бурю, на себя, на тех, кто столбы придумал, на весь, мать его, мир!

Захотелось дать в морду или себе самому, или кому попало, причем так, чтобы…

Из метели выскочила некрупная странная тварь, похожая… на четвероногого паука, наверное, с башкой от неизвестно кого. Тварь странно застрекотала, открыла неожиданно большую пасть с такими же неожиданно большими черными зубами, сделала какое-то отрыгивающие движение — и получила заряд зажигательной картечи прямо в пасть.

Звук выстрела оказался на удивление слабым и глухим в этом круговороте снега, но тварь пасть закрыла, подпрыгнула, завалившись набок, вновь застрекотала, а затем из закрытой пасти вырвались языками пламени. Монстр мелко задергался и тут же затих. Я загнал следующий патрон в ствол. «Пустышка» теперь.

Валить надо отсюда вообще-то. Чего жду? Машину же руками со столба не сдерну.

Дернул к пассажирской двери, стараясь заодно поставить корпус «сабербена» между собой и тем направлением, откуда тварь появилась. Рванул пассажирскую дверь, которая, к радости моей, тоже открылась, выхватил оттуда рюкзак, начал суетясь натягивать его на себя. Без него нельзя, он ведь именно для таких случаев, в дорогу специально рядом положил. Даже на Аляске нельзя из Фэрбенкса выезжать без набора выживания, там даже плакаты на выезде из города висят, об этом напоминают, а уж здесь…

Движение сбоку, едва успел заметить и дернуться в сторону — такая же тварь. И так же «рыгнула», только на этот раз до конца. Что-то мелькнуло в воздухе, стукнуло в стену дома — и там мгновенно возникло круглое пятно заледенелого инея.

Вновь попытка «рыгнуть» — и мой выстрел. Тварь дернуло, половина головы просто исчезла, оставив гладкий ледяной срез. В отличие от огня, тварь это не убило, но меня она потеряла, похоже, потому что закрутилась на месте и получила в бок еще выстрел, опять зажигательной. Несколько струй огня вырвалось из ее тела как горелки, затем она осела набок и как-то вздулась и разорвалась изнутри.

Черт, в дом хотя бы надо!

Снега чуть не по пояс, снегоступы на рюкзаке… потом снегоступы, вон подъезд без двери, метров десять до него, добреду… Попутно красные патроны из висящего на мне бандольеро — и в магазин их. В стволе «пустышка» сейчас, ее долой, дослать, еще красный патрон. Оно лучше работает, тут сейчас Стужа хозяйничает.

У подъезда вывеска «Контора снабжения отделения треста «Шахтстрой» пос. Рудный» — и герб СССР маленький. Когда же этот Рудный сюда провалился?

Узкий коридор, из него опять коридор, в две стороны. Взломанный паркетный пол, выломанные же двери, ни единого окна, снега везде насыпало. В конце коридора лестница наверх. Бегом туда. Ноги скользят на наметенном снегу, в одном из открытых кабинетов, кажется, даже кого-то спугнул, но спугнутое на меня не кинулось.

Древняя лестница с поржавевшими балясинами, на которых лежат трухлявые перила. Тусклый свет из окна на площадке. Нехороший такой мрак. Выудил из подсумка фонарь, прищелкнул к «рельсе» на цевье, зажег. Яркий луч пробил полумрак, сразу как-то веселей стало. Свет и огонь — все в нашу пользу, человеческую.

Легкий топот из коридора — еще тварь забежала следом за мной, замерла — и сдала обратно от луча фонаря.

— Не любишь, сцуко, — пробормотал я.

Наверх. И туда смотреть, и обратно оглядываться, чтобы это плюющееся замораживающим холодом существо не догнало. И чтобы сверху ничего не кинулось, потому что угнездиться в старой конторе что угодно могло, без всяких исключений. Когда-то в похожем месте мы на снежных обезьян наткнулись — уродливых тварей, ни разу не похожих на обезьян, охотящихся стаями и рвущих в клочья кого угодно за секунды.

Площадка верхнего этажа — под ногами потрескавшаяся желтая «сортирная» плитка, присыпанная снежной крупой, из-за чего на ней скользко как на льду. В коридоре дальше вроде бы никого.

Опять шаги снизу, как когтями. Плюющаяся тварь показалась на площадке ниже, но я уже изготовился, выстрелил сразу. Угодило в голову. Я едва успел нырнуть за дверной проем, когда башку твари разорвало и все стены уляпало серой, пахнущей чем-то вроде сероводорода плотью.

Еще патрон в магазин, дальше по коридору. Тут всего одна комната налево, две маленьких направо и в торце вход в кабинет директора, даже табличка до сих пор сохранилась. Секретарш у директора не было, сразу в кабинет вход, с остатками мебели — сгнившим креслом, рассохшимся столом. Никого. Зато окно прямо на мою машину выходит, они тут в три стороны, эти самые окна. Выглянул, увидел и машину и еще одну тварь, но она почти сразу исчезла за углом соседнего двухэтажного барака.

По коридору за мной вроде бы никто не тянется пока. Попытался закрыть дверь в кабинет, и, к удивлению моему, это более или менее получилось. Дверь рассохлась, и ее перекосило, шла туго, но зато и встала прочно в почти закрытом состоянии, так просто не ворвешься.

Уже и на меня начинает давить. Выудил из мародерки пробирку с тяжелым, словно свинцовым, алхимическим порошком и, высыпая его через трубку в пробке, очертил им круг, получившийся на удивление ровным. Давление сразу спало, как отлило. Затем достал чарофон, пробежался по меню, активировал защиту от магического излучения. На минимуме — черт знает сколько тут сидеть, пусть аккумулятор дольше проработает, это для него нагрузка. А вместе с кругом он и так потянет, наверное. Затем скинул рюкзак, выудил флягу с водой, закинулся двумя горошинами экомага. Чувствительность чувствительностью, но мутации никто не отменял пока. Подумав, добавил третью: черт знает что за дозу я хапнул.

Так, с патронами что? Пятьдесят в бандольеро… было, уже сорок семь… из них зажигательных… семнадцать осталось. Не очень. Еще тридцать в рюкзаке, из них зажигательных десяток. И десять вот этих «сверхновых», которые я для испытания купил. Испытать? Не сейчас. Но в бандольеро штучки три воткну, вместо «тормозов»… только разместить правильно, потому что гильза в них черная, и у обманок тоже черная.

Убедившись, что на меня прямо сейчас никто не кидается, выбросил все патроны из дробовика и быстро перезарядил его заново, на этот раз только зажигательными, получив две свободных «пустышки». Потом вытащил десять таких из патронташа и затолкал в него оставшийся десяток зажигательных. Чуть лучше. Теперь двадцать семь.

Что дальше? Связаться с Патрулем?

Схватился за подсумок для рации и в очередной раз обложил себя последними словами. Я ее в машине оставил. Она улетела, пока кувыркались, потом я про нее забыл и убежал сюда.

Поднялся на ноги, стараясь выглянуть в окно, не покидая круга, — вот она, машина. Прорваться к ней? А вот круг бы покидать пока не надо, чарофон так бурю и показывает. Да и не сработает связь в бурю, даже я это знаю. Так что сидим — и ждем. Все.

Темно уже вокруг, хоть и утро. Как поздние сумерки. В окно вижу, что небо напрочь затянуто, и не тучами, а просто пеленой мрака. На его фоне белые облака снега выглядят взбесившимися призраками… а может, там вовсе и не снег. И хоть круг прикрывает, но на душе как-то совсем нехорошо.

Оно мне надо было одному ехать?

Да нормально я ехал, за сигналами просто следить положено. Двойка мне, неудовлетворительно по результатам проверки. Следил бы — сейчас бы пил чай на опорнике Патруля, в защищенном месте. Там этот опорник вообще-то как раз для таких случаев, магические бури в Рудном часты, их сюда как притягивает. А может, и вправду притягивает.

Метель усиливается, в окна снег несет почем зря, но круг, кажется, и его как-то отбивает. Или это просто потому что я в самый угол забился? Тут и так снега хватает, но все же больше по углам. Хорошо, что хоть никакой дряни нет вроде мха или жгучей плесени, они в таких местах любят заводиться.

Опять вроде звук из коридора… еще тварь? Такой же «плевун»? Даже не слышал про таких раньше, но это ничего не значит. Твари Стужи, или Мрака, часто создаются впервые, словно та злая сила, что их слепила, пытается их испытать. Не понравилось — и больше таких не встретишь. Сочла удачными — и начнешь напарываться на них регулярно. Как те же палочники, что часто появляются теперь возле границы с Севером, где у нас портал. Года два назад о них не слышал никто ничего, а теперь вот так…

А твари обычные сейчас по норам сидят, прячутся. А как буря закончится — тут и они взбесятся. Это всегда так, об этом все опытные люди говорят, тот же Диего не раз объяснял.

Я прицелился в приоткрытую дверь. Если плевун сунется туда — я его сразу увижу. Не думаю что у него получится дверь быстро открыть или выбить, тварь некрупная, а дверь заклинена всерьез.

Но вообще-то страшновато так, да… мандраж присутствует. Как-то не планировал я вот так сидеть посреди Рудного в разгар магической бури с застрявшей машиной. Страшновато…

Ну давай уже, где ты там скребешься?

Я бы выглянул, но круг покидать совсем не хочется. У меня прямо ощущение есть, что он меня словно бы от чьего-то взгляда прикрывает. Как будто то злое, что эту бурю напустило, меня ищет, но найти не может. Маразм, наверное, так я и не обещал только умное выдавать, верно?

А цевье у ружья теплое, действуют наши руны, это мы правильно придумали…

Опять скребет, тварь такая… Кто такой Скр, Марь Иванна? Скр — этот тот, кто ходит по коридорам заброшенных контор снабжения, а на глаза все не покажется. Вот он Скр и есть.

Опять стрекочущий звук… и не один! Оно там не одно. Что оно? Вот это оно, Скр, плевун, паук четвероногий.

Быстрый легкий топот, потом удар в дверь — чья-то туша врезалась высоко в полотно, вцепившись в остатки старой звукоизоляции, и я выстрелил тут же, вогнав картечную осыпь в бок целиком. А вторая тварь протискивается снизу, а через нее, все так же отчаянно, как-то по-насекомому стрекоча, лезет следующая…

Выстрел, цевье, выстрел, цевье, выстрел, цевье — и в дверях настоящий костер. И мерзкая вонь горящего чего-то, не знаю чего. Вот от костра дверь бы не занялась! А то пожар на все здание разбежится, а к нему впритык моя машина стоит!

Выйти из круга все же пришлось — когда я понял, что убитые твари сейчас начнут взрываться. Я спрятался за развалинами директорского стола, и тут рвануло с треском и хлюпом, разбросав вокруг плоть и зловоние. А огонь погас, сам.

В круг не зайдешь теперь, там все загажено. Понятно, что мне не до нежностей, но у меня в пробирке еще порошок остался, я лучше еще круг нарисую, прямо вот здесь. Пусть тут и продувает со всех сторон, но пока еще чисто.

Впредь буду десять таких пробирок с собой возить. Или двадцать. Я не могу доказать и не могу даже объяснить, почему мне так кажется, но до конца магической бури я просидел спокойно только из-за этого круга. Не было больше никаких тварей, не было ничего. Если бы не круг, тварей было бы больше, они приходили бы и находили меня, вот такая во мне созрела железная уверенность. Замерз, правда, зато живой. Это же хорошо, что живой, это вообще прекрасно. Просто сидел и ждал. Под конец так успокоился, что даже кофе попил из термоса, которого набрал в том самом магазинчике.

Потом буря пошла на убыль и сошла на нет постепенно. Чарофон показывал единицу, то есть фон чуть выше нормального, но до бури уже далеко. Твари производиться не должны, значит. Ну, кроме тех, что уже разбежались по окрестностям. Они ведь не развеиваются, так и живут дальше, стараясь питаться теплом и плотью.

— Надо идти, — сказал я сам себе.

Надо. А куда? Ближе всего опорный пункт Патруля, но я от него на другой стороне Рудного. То есть топать через весь Рудный после магической бури? Хрена себе прогулочка.

Пойти в сторону Форта пешком? На Октябрьский? Не ближний свет, но реально. К вечеру дойду, если не съедят. А что мне это даст? Грузовик нанять… а чем мне именно грузовик поможет? Сдергивать «сабербен» со столба? Тогда ему хана может настать.

БАТ. БАТ сегодня вечером должен дойти до опорника Патруля. У БАТа стрела на две тонны, и подъедет он к чему угодно. И у него прикрытие всем на зависть, целый БТР. Ну, лично мне точно на зависть. Потому что если машину бросать здесь больше чем на день — или заберут, или разберут.

Ну ладно, я ведь недалеко от дороги, вот и пойду прямо по ней. Сколько тут всего этого Рудного? Километра три? Меньше? А за ним и опорник.

Ладно, подумал — и хватит, идти надо. Только про рацию не забыть. И еще через кучу мерзости в дверях перебраться надо. Хоть в окно прыгай. Прыгнул бы, если бы знал, что под снегом. Или не прыгнул бы, высоко.

Ногой кое-как отбил дверь в сторону, прокрался мимо горы обгоревшей дряни. Подошвы уляпал, но это ладно, все на снегу стопчется. Фонарем пошарил по коридору перед собой, прислушался — вроде тихо. Пошел не спеша, заглядывая в двери, но до первого этажа добрался без приключений. В одной комнате первого этажа увидел промороженного до стеклянного состояния крысюка — похожую на крысу тварь с зубами хищника, размером с хорошую собаку. Я спугнул, а эти плевуны обстреляли, выходит. Крысюк — хищник, монстр, то есть еще и теплокровный, а твари — порождения Стужи, для них тепло тел — пища. Подкормились.

Следы мои замело. Подумав, прямо в подъезде надел снегоступы. Хоть и собираюсь по дороге идти, но мне и до дороги мобильность пригодиться может. А так по самое это время проваливаться буду.

В снегоступах легче, верно. Вертя головой на триста шестьдесят градусов, дошел до машины, но на меня никто не кинулся. Открыл дверь, на этот раз заднюю, с удовлетворением убедившись в том, что и она распахнулась без проблем, так что кузов, скорей всего, так и не повело, быстро нашел рацию — с виду обычную «моторолу», но с антенной из дерева с медной оплеткой и большим чародейским аккумулятором сзади. Но толку с нее… одни помехи идут, эфир с ума сходит. Не вызвать мне помощь сейчас.

Крысюк был замороженным… а они в одиночку никогда не шляются. Вообще никогда. Стайные твари, причем стаи крупные, любят в развалинах селиться. То есть еще целая стая может где-то тут прятаться.

Машину никак со столба не снять? Нет, не снять. Пешочком потопаем все же.

Выбрался на дорогу, оглянулся — а не так уж и заметно, где меня с дороги вышвырнуло. Надо бы место запомнить, а то потом буду тут искать… Ага, вон впереди старая остановка из бетонных плит, а у самой конторы снабжения крыша шиферная просела четко в середине, таким углом… и в створ между двумя домами видно старую водонапорку. Найду.

А вообще так нормально за метель снегу посыпало, уже выше щиколотки даже на дороге поднялся. Но снегоступы я все же снял: без них тут быстрей получится. В теории.

Так, с компасом я все же сверюсь, а то солнца не видно, и перед вылетом с дороги меня крутило. Нет, все верно, правильно я нацелился. Машина вылетела влево по ходу движения, а сейчас я ее справа оставляю.

Дробовик «по-патрульному» — и пошел. Теперь главное башкой вертеть поэнергичней. Снег сыпать продолжает, но не так чтобы очень густо, метров сто видимости есть, если не больше. Только эти сто метров вперед и назад, с боков сугроб, стены, заборы, развалины. Проезжих дорог раньше две было в Рудном, одна на юг, другая на север, но потом, когда тяжелая техника появилась, сделали все же одну. Как раз на случай, если кто встанет, — в два раза выше вероятность, что помогут.

Что же меня в такие дни бестолковые сюда понесло, что и не ездит никто? В будни-то оживленная трасса, а тут… тьфу. Это что за здание слева? Автовокзал? Ну да, вон буквы «Ав…» до сих пор висят, а остальное слово по длине места под вывеску угадать можно. Все буквы угадал — и никакого приза ни хрена. А какой мне приз? Попутку, например. Или БАТ навстречу, а за ним бэтээр, тоже порадовался бы.

А вот в дверях автовокзала кто-то стоит. Внутри, в полумраке, но разглядеть можно. Даже разглядел — силуэт человеческий.

То есть чего это человек там стоять после магической бури будет? Да еще и в Рудном? И хороший ли это тогда человек, вот вопрос? Ну, если это все же человек.

— Ой, глазки светятся, — пробормотал я, быстро передвигая на себе бандольеро так, чтобы под руку встали патроны в зеленых пластиковых гильзах, то есть «пустышки».

А ерничаю я от страха, это у меня манера давить его таким способом. Это когда совсем нехорошо. И вот этот силуэт со светящимися глазами в темном проеме выбитой двери — он совсем нехороший. Совсем.

Я остановился, вогнал зеленый патрон в свободное место в магазине, которое всегда держу, дослал, убрав выброшенный красный обратно в патронташ. Потом еще зеленый втолкнул в магазин.

Силуэт не шелохнулся. Может, и дальше не шелохнется? Я себе пойду, а он тут, например, еще постоит. Не шелыхаясь. Плохо в этом силуэте то, что он черный. Вообще черный, как будто из мрака вылеплен, я не могу никаких деталей рассмотреть. Тихо двигаясь боком, достал из подсумка вортексовский монокуляр с прошитым заклятием «Вампир», навел… а там лишь черное пятно с прострелами сине-ледяного.

— И что же ты такое? — пробормотал я.

Это не ледяной ходок, однозначно. У тех хоть тоже льдистый блеск в глазах, но в остальном они как люди, просто мертвые и замерзшие, словно в морозилке неделю лежали. Надеты на нем джинсы — увижу джинсы. Будут трусы — увижу трусы. А вот так, чтобы только силуэт…

И что дальше? Чем его брать?

В голове как-то выстроилась логическая цепочка «мрак — яркий свет — сверхновая». Ну а чего?

Палец правой руки утопил рычажок разобщителя, левая рука сдвинула цевье назад до половины. Затем большим пальцем правой я прижал патроны в магазине, сдвинул цевье до конца, и патрон из патронника вылетел прямо мне в ладонь. Я просто скинул его в мародерку, а в окно вбросил «сверхновую», рывком загнав ее в ствол.

Тень в дверном проеме не шевелилась, но идти дальше я почему-то боялся, интуиция буквально во все колокола звонила: «Не ходи!»

Вскинул оружие, разместив мушку в широком диоптре примерно на груди силуэта, — и выстрелил.

Да, это было как трассер. Как очень яркий трассер, пронесшийся сверхновой звездой от дульного среза до двери. Такой яркой, что ночью он и ослепить мог, наверное. Но в цель я не попал, хотя не мог не попасть. Пуля отклонилась в сторону и ударилась в стену рядом с косяком. Никакого взрыва не было, просто негромкий «фух» — и на месте попадания вспух шар ослепительного света. Такого яркого, что круги в глазах пошли. И это был не взрыв еще и потому, что свет никуда не делся, он шаровой молнией, на которую невозможно было смотреть, так и висел на этом месте.

Я просто не мог видеть, что делает там Тень, как я уже назвал про себя существо в двери, я просто отвернулся, но оттуда на меня никто не кинулся. Зато по сугробу с другой стороны скатился не слишком хорошо сохранившийся непокойник со сверкающими голубыми глазами, быстро вскочил на ноги и тут же получил пулю в середину груди. Я просто не успел сообразить, с кем имею дело.

Он даже не качнулся, но дыра в грудной клетке у него появилась такая, что в нее волейбольный мяч можно было бы без всякого труда затолкать. Однако никакого беспокойства она ему не доставила. Тогда я выстрелил ему следующим патроном, с зажигательной картечью, прямо в башку и просто побежал дальше, на ходу заталкивая две «пустышки» в магазин.

Отбежав чуть дальше, обернулся и обнаружил, что горящий и дымящий черным дымом ледяной ходок чешет за мной. Пусть не так уверенно, как раньше, на заплетающихся ногах, но бежит. Тогда я просто снес ему левую ногу и вновь помчался по дороге, заталкивая еще такой же патрон в магазин.

Еще один ходок вывалился на дорогу впереди, скатившись со снежного вала. Оглянулся — сзади еще один топает, даже не видел, откуда взялся. Потом еще одна грязная и кривобокая фигура показалась из-за угла облупленного желтого одноэтажного дома с провалившейся крышей.

Тот, что появился сзади, чуть не бежит, тот, что впереди, — вроде как поджидает даже. А этот вышел из-за дома, сделал несколько шагов по глубокому снегу — и встал, словно пытаясь отвлечь. Это как-то слишком скоординировано выглядит для безмозглых промерзших мертвецов, которые обычно просто тупо ломятся к добыче.

— А это не ты ли, черненький, тут командуешь? — спросил я вслух.

Спросил — и дал по тапкам, приналег, чтобы оторваться от того, который сзади, и не дать быстро добраться до меня тому, что пока в сугробе. Бегу — а ощущение при этом, что чей-то взгляд как ножом меж лопаток уперся. И сердце так — дыдых, дыдых… И страх накатывает такой, что хочется бросить ружье, заорать и бежать куда глаза глядят. Это не черненький его напускает, часом? Нет, мне и так страшно до предела, но у меня страх обычно конструктивный, я от него становлюсь злым и агрессивным, и уж бросить оружие мне точно хотеться не должно.

Мертвяк раскинул руки, явно собираясь меня остановить, не дать пробежать мимо, но я просто бежать и не собирался. Когда до него осталось метров пять, я выстрелил ему куда-то в бедро, и «пустышка» предсказуемо выгрызла ему часть ноги, а оставшаяся часть просто отвалилась. Мертвяк, потеряв равновесие, упал на снег, и я выстрелил еще, уже в голову. И только затем побежал дальше.

Вновь ощущение злобного взгляда. Я огляделся, но Тени, или как там его, в поле зрения не было. Зато с правой стороны дороги прыжками несся крысюк. А ему-то что здесь понадобилось?

Что у меня там следующее в патроннике? Я уже запутался к чертовой матери, но для крысюка все сойдет, включая самую обычную картечь, какой у меня с собой не было. В отличие от вязнущего в снегу ходока, крысюк скакал резво, легко перепрыгивая препятствия, и целился он точно в меня. Когда тварь вынесло на гребень сугроба, я выстрелил, и кучка зажигательной картечи ударила прямо в морду. Пыхнуло во все стороны огнем, но вместо того чтобы рухнуть на месте, тварь прыгнула. Прямо как есть, пылая и дымя.

Вспышка с фронта!

Дернуться в сторону просто не успею, скользко, поэтому даже не присел, а просто убрал из-под себя ноги, рухнув на колени и пригнувшись. Крысюк пролетел прямо над головой, обдав жаром, упал где-то за спиной на дорогу, а я провернулся на колене на манер танцующего лезгинку джигита и выстрелил еще, выбив второй фонтан огня из мертвой… безусловно мертвой твари, которая, несмотря ни на что, поднималась на ноги. За что и получила третий, последний заряд из магазина, от которого превратилась в настоящий костер. А я побежал.

Вы бегали зимой по скользкой дороге по снегу в теплой одежде и с тяжелым рюкзаком? Если нет — попробуйте. И при этом я дергал один патрон за другим из бандольеро и заталкивал их в магазин. На самом ружье у меня три с серебром и две «сверхновых», но они сейчас все без надобности. Я пока «пустышки» заряжаю. Хорошо, что я за счет «тормозов» набор в патронташе сменил, когда набирал больше зажигательных.

Волк. Мертвый, на трех ногах скачет, половина морды обгрызена, подгнившее серое мясо покрыто инеем. Еще крысюк, совсем заледенелый. Волк слева от дороги, крысюк — справа. И эти не кидаются. И два мертвяка ковыляют сзади…

Черт, они же меня загоняют на что-то. Прямо карманом взяли и гонят. На что? Кто там «на номере»? Черненький этот, с глазками?

Нет, так мы бегать не будем, такой фокус с нами не пройдет. Пусть мне и страшно, но я сопротивляюсь. Амулет от ментального доминирования в лед захолодел, мне кажется, что от него у меня обморожение на груди будет, — это как та самая Тень сейчас давит.

Надо уходить… только куда? Пешком не уйду, даже отстреливаясь. Это существо, как я чувствую, все мертвое, что есть вокруг поднимает. Оно могло и что-то впереди поднять… Где эта тварь сама, а? Я же видел, как она шарахнулась от «сверхновой», значит, яркого света боится? Не может не бояться.

Куда деваться? Они так и будут меня гнать по дороге, пока я просто не лягу как загнанное животное.

Скоро связь должна появиться, наверняка. Мне бы где-то засесть, чтобы я отстреливаться мог, лучше всего в место с дверью. А дальше пытаться вызвать Патруль. Если встану — разорвут, не успею отстреляться. Если побегу дальше — сил лишусь, даже попадать в конце концов не смогу. Мне силы нужно сохранить — и буду драться, сколько получится.

Справа трехэтажный особнячок из красного кирпича, на удивление похожий на тот, в котором я квартирую в Форте. Как приглашает прямо… и окошки первого этажа решетками забраны! И дверь открыта.

И по эту сторону у меня дохлый волк ковыляет.

Затвор у меня открыт, я патроны в магазине пальцем прижал, когда его сдвигал, так что в ствол могу закинуть все, что угодно. И вот «тормоз» туда пойдет сейчас… прозрачная гильза…

Лязгнул затвор, заглатывая свежий патрон, я вскинул ружье, прицелился в волка, выстрелил, попав в бок. Тот дернулся — и замедлился. Если до этого бежал, ковыляя, то теперь медленно побрел. Второй выстрел в голову, уже промахнуться сложней — на ее месте обрубок шеи остался. И дальше изо всех сил начал карабкаться на сугроб.

Безголовая тварь медленно все равно шла ко мне, а я, пыхтя и отдуваясь, лез вверх, а снег под ногами все осыпался и осыпался вниз. И когда я все же оказался на углу гребня, мертвый волк был уже в нескольких шагах, а сзади на дорогу спрыгнул крысюк.

В волка, цевье назад-вперед, в крысюка. Звуки выстрелов эхом разбежались между домами, гильзы вылетели в снег. Волк все, «сломался», ему грудную клетку вскрыло, и он упал в снег, медленно и бестолково перебирая ногами. Крысюку угодило в шею и странно вывернуло голову, он теперь смотрел куда-то себе на спину. Но все же запрыгнул на сугроб и получил еще пулю, лишившую его передней ноги и части грудной клетки.

Тут тварь просто замерла, а я, проваливаясь в снегу, побежал к домику из красного кирпича, с некоторый удивлением для себя обнаружив у него на входе стенд с остатками стекла и почти не пострадавшей пластиковой надписью «Их разыскивает милиция». Отделение?

Да, отделение. Как забежал внутрь, так и понял. Эти руины вокруг могут быть только бывшей дежуркой. Лестница наверх где? Включил фонарь, посмотрел налево и направо по коридору. Слева. Справа, похоже, КПЗ были.

Крысюк очнулся, забежал следом в здание, врезавшись предварительно в косяк и отлетев назад. Еще «пустышку» в него, так что он и второй передней ноги лишился, упал наконец.

Наверх. Мне надо сесть так, чтобы ко мне можно было только с одной стороны подходить, иначе все, кранты. Слишком живучие… если так вообще о мертвом можно выразиться. Не убиваю — разбираю на куски. Пока горит — десять раз до тебя добраться может. Мне позиция нужна, это мой последний шанс. И мне нужен круг, но пробирка была всего одна. И вот это меня удручает больше всего. Если выживу — двадцать как минимум при себе будет. Или пятьдесят.

С нижней площадки лестницы обернулся — вроде пока никого за мной. Те два мертвеца на дороге отставали довольно сильно, и в снегу они тоже будут вязнуть. А где Тень? Может, он меня наверху уже ждет? Может быть, именно сюда меня и гнали? Он заранее знал, что я сверну?

От такой мысли чуть с лестницы обратно не скатился. Замер, чувствуя, как на меня наваливается волна истеричной паники, причем явно не моей, но бороться с ней все трудней и трудней. И амулет вновь как кусок льда. Это Он, сука, давит!

А и мать его… Бросился наверх через две ступеньки, опять вталкивая «пустышки» в магазин. На втором этаже… никого. На третий…

На третьем местами даже стекла уцелели. Снега на половине этажа не было вообще. Зато на площадке валялась ржавая двустволка, стволы откинуты, в них донца гильз с непробитыми капсюлями видны. Кого это здесь прижало? И что?

Замер. Большой палец в окошко, придержать патроны, затвор назад… путь пока так. Выглянул в окно… не вижу никакого шевеления. Зато шаги снизу слышу. Шаркающие, кривые какие-то. Это за мной, это по мою душу.

Ой, не хватит мне так никаких «пустышек», считая даже те, что у меня пока в рюкзаке, не хватит… По три на тварь как минимум тратить надо…

А если снарядить «тормоз» и зажигалку, еще «тормоз» и зажигалку? «Тормоз» замедлит, зажигалка подожжет… и пока горящий ходок куда-то дотопает — он и сгорит. Годится как вариант. Вытащил еще один «тормоз», кручу в пальцах…

Рация…

Выдернул из подсумка, перескочил на аварийный канал — помехи. Все еще помехи.

Шаги прямо рядом. Патрон в патронник, затвор рывком, вскинул ружье — мертвяк по коридору ко мне бредет. Совсем старый, плохой мертвяк, почти что кости одни, мумия, с мумии остатки одежды висят. А глаза льдом как новые светятся, аж дрожь по всему телу до самых костей.

Бах! — дало по ушам.

Мертвяк качнулся и почти остановился. Все еще идет, но шажки в ладонь делает. Ну да, «тормозом» я его…

А вот зажигалку… Разобщитель, придержать патроны, затвор до конца, пустая гильза вылетела, красный патрон на ее месте, закрыть…

Бах!

Ходок прошел метров пять, распространяя жар и вонь паленой дряни. Потом осел, буквально развалившись на составные части.

Пробирки, пробирки… ну почему всего одну взял?

Вновь подскочил к окну, глянул — вон он, стоит. Дом напротив, он внутри, за окном, опять в тени. И следов на снегу у дома никаких. Он их не оставляет или телепортируется? А если телепортируется, то вот прямо здесь он никак не может случайно возникнуть? В стиле: «Сюрприз! Сюрприз!» Нет?

«Сверхновую» в патронник, прикладом в стекло, которое со звоном посыпалось на пол. В силуэт опять!

Бах!

Короткий полет ослепительной кометы. Не попал, но ощущение взгляда как отключилось, даже вроде чью-то панику ощутил.

— Не любишь? — проорал я в окно. — Не связывайся со мной!

Ага, я же такой храбрый и могучий, только трясет уже со страху. Но вот сейчас подотпустило, да.

Шаги ближе.

Перевесился через перила, увидел облезлую голову поднимающегося по лестнице мертвяка. В четыре «пустышки» разобрал его до полной некондиции. Все, можно не учитывать.

Круг, круг… вон штукатурки сколько… а вдруг?

Схватил кусок, попробовал по плиточному полу — рисует как-то. Очертил вокруг себя кривоватую окружность, во весь голос читая «Отче наш», сам не зная почему, — и отпустило вроде как. Или круг сработал, или молитва, или сам себя убедил. Да без разницы, все легче.

Теперь прислушаться. Внизу опять возня какая-то… Стоп, перезаряжаюсь, пока время есть…

Патроны вылетели один за другим на пол, между ногой и стеной, чтобы не раскатились. Теперь заряжаем наново… Момент… «тормоз» при стрельбе идет первым, поэтому в магазин — каждым вторым. Это не автомат, где как зарядил, так и стреляет, тут все задом наперед. Шесть, по три каждого. Потом рюкзак перетрясти, у меня патронташ уже ополовинился.

Топает, слышу. Ждать не стал, мне пространство для маневра нужно. Сбежал аж на первый этаж, всадил в ходока «тормоз», который сработал безукоризненно, потому что он на нечисть, а нежить — это самая нечисть из нечисти и есть, а затем зажигательный превратил мертвеца в идущий костер. После площадки второго этажа он упал, почти развалившись на куски. До костей прогорел.

Держимся. Это радует. В рации помехи? Помехи…

А если из круга?

Кинулся наверх, заскочил в свой «намоленный» круг, неожиданно для себя ощутив контраст между пространством в нем и пространством снаружи. Не может быть, но даже он действует! После «Отче наш». Или молитва ни при чем? Я без понятия, но вот почему-то я ее читать начал, так? Вот почему? Да со страху.

Третий канал, аварийный. По идее, эта рация должны отсюда чуть не до Форта добивать, это же не радиосвязь, это другое.

— Вызываю опорник Патруля у Рудного! — проорал я куда-то в магический эфир. — Гордеев из Патруля вызывает опорник у Рудного. «Рудный», как принимаете? «Рудный»!

— …Имаем плохо! — неожиданно донесся ответный голос. — …Атн… цать ми… т…

Я этот голос и сам мог с трудом слышать, слова угадывал. Изложить проблему не получится. Но про «пятнадцать минут» понял — помехи все слабеют, скоро будет связь. Кстати…

Зажигательную и «тормоз» в ружье. Затвор опять в заднее.

Опустился на колени, снял рюкзак, извлек подсумок с запасными патронами, начал набивать бандольеро до полного. Сколько-то продержусь, должен продержаться. Рюкзак опять на спину, хоть и не очень хочется, но случись бежать — бросать его точно нельзя. Без него здесь можно и не выжить.

Опять что-то чувствую… как щупальце какое-то пытается меня нащупать, шарит вокруг, вот-вот заденет. Замер, про себя читая непонятно как и всплывшие в памяти «Отче наш» и «Богородицу». Я ведь неверующий, я и выучил их случайно, в детстве еще, просто из любопытства и по причине хорошей памяти, и читаю сейчас… а они во мне страх забивают. И еще хочется думать, что где-то там, высоко-высоко, есть кто-то, кто может меня услышать — и хоть как-то помочь. Потому что не может быть так, что черная тварь, явное Зло, просто ходит вокруг, и оно существует, и ему можно, и нет ничего такого, что может поставить ему заслон, берега обозначить, по-блатному говоря.

Взял в руку еще одну «сверхновую», приподнялся, выглядывая в окно… нет этого черного, но есть еще мертвый волк и… сугробник… да, это сугробник, но кто же его грыз так?

Просто стоят, смотрят на здание. Собирают силы? Очень может быть. По одному меня достать не получается, тот, кто их собирает, это уже понял. А где он сам?

Из круга выходить не хочется. Может, это и самообман, но я чувствую, как он меня защищает. Темный где-то здесь, не ушел он, это я по мертвым тварям вижу. Где-то здесь. Но в самом здании горотдела тихо, тут без шума не пройдешь, весь пол крошеной штукатуркой засыпан. На таком покрытии я даже кошку услышу. Насчет моей теории о том, что Темный телепортируется, думать много не будем, а то мне этой идее противопоставить нечего. Кроме разве что еще одной «сверхновой». И по какой-то причине он же до сих пор ко мне не прыгнул, верно? Значит, не может. Или не хочет. Или боится. Меня.

Покрутил «сверхновую» в пальцах, потом закинул ее в патронник, задвинул затвор. Вот проверю кое-что…

Встал, прицелился в сугробника, выстрелил. Сугробник исчез в нескончаемой ослепительной вспышке, а вот волк вдруг, к удивлению моему, просто побежал. Я с трудом его видел, но он несся по сугробам до тех пор, пока не исчез между домами.

Вот как?

То есть этот Темный действительно убегал от вспышек?

Я присел, пытаясь проморгаться от невыносимо яркого, как сварка, света, а по потолку бегали вперегонки отблески огня. Когда они наконец затихли, я опять выглянул в окно. Сугробник просто лежал на снегу, не двигаясь. И что удивительно — он выглядел целым, хотя я ожидал увидеть кучку обугленных костей.

То есть это именно свет, а не огонь? Так получается? Ну да, свет против Тьмы, и все такое.

Интересно, сугробника быстро убило? Или как зажигалкой? Не разглядеть было. Полезно бы знать.

Я вытащил из приклада три патрона с серебром и воткнул вместо них еще три «сверхновых». И еще одну в руках держу, затвор у меня опять открыт.

Присутствие. Присутствие чего-то плохого, совсем рядом. Где-то очень близко. И шуршание шагов по крошеву на первом этаже.

Это Он там идет, что ли?

При одной мысли об этом душа провалилась куда-то в желудок, по позвоночнику побежал мороз. Судорожно вздохнув, я совершенно неосознанно начал повторять молитву, а затем вкинул патрон в ружье и тихо задвинул затвор, словно опасаясь шумом спровоцировать атаку.

И вдруг меня накрыло. Страхом, паникой, всем сразу, захотелось завыть и выброситься в окно, и пусть или помереть, упав на землю, или бежать. И все равно, что будет, только не оставаться здесь лишней секунды, мгновения, удара сердца.

Я обернулся.

Темный стоял почти у самой границы моего круга. Он стоял, распространяя вокруг волну ужаса, чудовищного, смертельного ужаса, но он не видел меня. Я даже смог его разглядеть — просто клубящаяся тень, сгусток мрака, и лишь глаза светились безумным, ледяным, острым, как нож, светом. И Он просто шарил перед собой рукой, словно чувствуя, что я прямо здесь, но не в силах меня разглядеть.

— Отченашижеесинанебесехдасвятитсяимятвоедаприидетцарствиетвоедабудет… — затараторил я про себя одним бесконечным словом, чтобы забить, задавить в себе рвущийся наружу вопль ужаса, а затем, поражаясь тому, что руки у меня все же действуют, поднял дробовик, сунул его почти в упор в грудь Темному — и выстрелил.

Свет. Бесконечный свет, который прорвался даже сквозь закрытые в последнюю секунду веки, несмотря на то что я отвернулся и просто скатился на проем вниз, как можно дальше от долгого и беззвучного вопля, который раздирал мозг и душу в клочья…

— …неввединасвоискушениеноизбавинасотлукавогоотченашижеесинанебесех… — и бежал на четвереньках по следующему проему, буксуя на битой штукатурке и заснеженной плитке.

Второй этаж, тупик. И вдруг… чувство отсутствия Его рядом. Его нет на третьем, он просто исчез.

Я вздохнул судорожно, так глубоко, что судорога свела грудину. Рванул затвор, загоняя следующий патрон в ствол, потом сказал, глядя на грязную ушанку, завязанную на голове поднимающегося по лестнице мертвяка:

— А вас, гниды, я щас на ноль помножу.

И выстрелил.

И думаю, что сейчас связь должна наладиться.

Клондайк. 4 января

Да, связь вчера наладилась, как я и надеялся. Как только Темный или умер, или ушел, или развеялся, или развоплотился — я ни малейшего представления не имею, куда он делся. Помню только сначала безумный свет без всякого тепла, а потом разбежавшуюся волну холода — и уходящий, как вода в песок, страх. После этого, «на откате», я буквально сгеноцидил двух мертвяков, дохлую собаку и такого же дохлого волка, и даже встретил высланную за мной группу на дороге. Истребил с наслаждением, словно отомстил за испытанный ужас.

Патрульные подъехали в силах тяжких — на «бардаке» и «садко» с кунгом, в который меня и посадили. Кунг изнутри был расписан рунами и защитными пентаграммами, изолирован от всех воздействий хитрой кабельной оплеткой, а компанию мне составил молодой колдун из тех, что работают на всех правоохранителей из Форта на подряде, — тоже одна из преференций, выторгованных Гимназией.

Колдун дал мне выпить чего-то одновременно и выводящего излучение, и, как он сказал:

— Для поправки нервов. На тебе лица нет. Что хоть было?

— Ты никогда не слышал про… черт, как его назвать, — задумался я. — Черный человек, совсем черный…

— Черный Пастырь, — тут же уверенно сказал колдун. — Неужели видел?

— Видел? — я даже чуть возмутился. — Не то слово. Он меня тут долго гонял.

— И ты живой? — он откровенно поразился.

— Нет, внучек, расстреляли меня, — ответил я словами из старого анекдота.

— Во-от как, — протянул колдун и полез в сумку, откуда вытащил деревянную дощечку со вставленным в середину крупным кристаллом хрусталя. — Это диктофон, — сказал он. — Рассказывай, про Пастырей пока мало знаем, они года три как мелькать начали, изредка. Как ты от него смылся?

— Никак, расстреляли же, — засмеялся я. — Я его или завалил, или как-то изгнал. В общем, он исчез.

— Тогда тем более рассказывай, — не выказал никакого недоверия колдун.

В общем, с колдуном мы зависли. Колонна из двух машин еще минут двадцать каталась по Рудному, в поисках кого-то застрявшего или каких тварей, и один раз «бардак» из крупняка обстрелял что-то подозрительное, но ничего не нашли. Разве что еще раз проехали мимо моей машины, глянули быстро, после чего все разом пришли к выводу, что без крана ее из этой ловушки не вытащить. И уехали на опорник.

Опорник, как я уже рассказывал, представлял собой большой и кое-как отремонтированный цех, внутри которого и техника стояла, и личный состав в бытовках ночевал, и вообще они в полной автономке там жили. Рядом была еще очищенная от снега стоянка, где могли собираться обозы под охраной Патруля, но сейчас там никого не было. Так что посторонним был я один, да и какой я посторонний? Уже немного примелькался, кое-кто и узнал даже.

Меня накормили, добротным таким обедом из куриного супа и мяса с картошкой, налили сто грамм, потом подсели и налили еще сто, а потом еще, и я отнекиваться не стал — мандраж до сих пор никуда не делся. Ну и колдун уже проболтался насчет того, что я пообщался с Черным Пастырем и жив остался. Так что желающих послушать собралось много.

Слушали не из любопытства, потому что борьба со всей этой дрянью за стенами Форта — это и есть забота Патруля. О Пастыре в Рудном пока еще никто не слышал, а вот нападения нежити как-то участились на фоне того, что остальная нечисть продолжала оставаться в рамках обычной статистики. Так что мой «друг» вполне может быть причиной. Или мог. Что с ним на самом деле случилось? К единому мнению не пришли, хотя чуть не переругались.

К вечеру подошел БАТ-М с сопровождением, к моей большой радости. Ну а потом меня разместили на ночлег.

С утра выехали, как рассвело. До Форта недалеко, там смена этой группы заканчивается, а возиться с машиной лучше после темноты.

Мне дали место в кабине БАТа. Я даже забыл, как эта кабина в жизни выглядит. Представьте себе грузовик с одним рядом сидений, диваном из дерматина, на котором может сесть человек шесть. Вот это и есть кабина. Огромная тяжелая машина неторопливо, отваливая снег в обе стороны, дочухала до моего «сабербена», затем мы с крановщиком и еще одним бойцом легко зацепили внедорожник за зад, чуть сдвинули, я сел за руль, завелся — и вывел передний мост из ловушки уже своим ходом.

Однако ехать пришлось все же на прицепе. Погнулись тяги, кое-что еще шло под замену, похоже. Вибрации на ходу появились такие, что до греха я решил не доводить, а договорился, что меня дотащат.

В результате в Форт я въехал чуть не в обед. Вызвал на КПП у Юго-восточных ворот эвакуатор с сервиса Беленького, который и оттащил машину. Там мне сообщили, что заниматься ею сейчас некому, кто-то заболел, кто-то отпросился, самого Беленького не будет до девятого, так что я просто махнул рукой, забрал свои сумки, зачехлил ружье — и пошел к себе на Красный пешком. Не так тут и далеко было, сервис был в гаражах неподалеку от въезда в Поляну, идти всего ничего.

А вот в магазине меня ждали новости. Едва я ввалился туда, Саня оповестил:

— У нас тут шухер. Платона похитили.

Хмель. 4 января, утро

Коля вернулся только после обеда, когда меня уже конкретно потряхивало от нехороших предчувствий. Платона — похитили, Гордеев — пропал, дальше что? Дальше как-то совсем просвета не виднелось. Если за всем стоит Жилин, то он своего добьется. Сам точно не остановится. Не в его привычках отступать.

И от осознания этого к горлу подкатывал кислый комок.

Именно поэтому я весь вчерашний вечер посвятил домашним заботам. Просто хотел хоть немного отвлечься. Да и запустил дела, если честно. Сначала праздники, потом по Форту с выпученными глазами бегал. А работать кто будет? Это волка ноги кормят, у меня источник доходов совсем другой.

К концу дня, оставив бар на попечение тети Маши и парочки смешливых гимназисток, мы с Иваном разлили по кегам созревшее пиво и до позднего вечера отмывали и дезинфицировали бродильные баки, готовясь к новой варке. Потом я отпустил помощника и запер заведение немного раньше обычного, но спать не лег и вновь вернулся в подвал.

Включил на полную мощность вытяжку, нацепил респиратор и принялся перерабатывать последнюю партию полученных от Клима радиодеталей. Дело это было на редкость муторным, приходилось работать с кислотами, но зато когда закончил возиться с химическими реактивами и остудил тигли, на руках у меня оказались два слитка — серебряный и золотой. Неплохой приработок, жаль только поставки из Туманного подошли к концу. А будет ли дальше таскать сплав Платон…

Я мотнул головой, прогоняя неприятные мысли, вернул на место закрывавший проход в потайную комнатушку стеллаж и покинул заполненный едкой вонью подвал. Не было никакого резона переживать об упущенной выгоде. Отыщем Платона — наверстаем все с лихвой, тем более что штампы скоро восстановят. А не отыскать — нельзя. Никак нельзя…

Утром я быстро и без обычного отвращения запихал в себя разноцветные пилюли, дождался прихода Ивана и попросил Дмитрия отвезти меня в штаб-квартиру Торгового Союза.

— Вступить решил? — удивился телохранитель кондуктора.

— Нет, дела, — усмехнулся я в ответ.

В вотчине торгашей мы надолго не задержались, я просто сдал на монетный двор слитки драгоценных металлов, не желая дольше необходимого держать их при себе, и отправился в обратный путь.

— Подстраховать тебя? — спросил Дмитрий, остановив пикап перед особняком.

— Нет, лучше к Сане загляни, — посоветовал я.

В баре оказалось немноголюдно. И время раннее, и народ от праздников понемногу отходит, восстанавливая здоровье перед православным Рождеством. По крайней мере, приличные люди слегка с алкоголем притормозили, а у меня завсегдатаи все больше из приличных. Поэтому я со спокойной совестью оставил торговлю на подружек Ивана, а сам с помощником отправился варить пиво. Постоянного присутствия двух человек внизу технологический процесс не требовал, Грачев вскоре вернулся наверх и спустился уже помочь с выгрузкой солода после затирания.

— УАЗ в хлам, — озадачился он. — Как дробнину вывозить?

— Что-нибудь придумаем, — вздохнул я, решив вновь попросить о помощи Дмитрия.

Черт, без машины как без рук!

Когда сусло закипело, я забросил первую партию хмеля и тоже поднялся в бар. С записной книжкой устроился за стойкой, позвонил в «Западный полюс», попросил заехать за пивом, после сделал аналогичный звонок в «Ширли-Муры», заодно озвучил новые отпускные цены уже с учетом обещанных скидок. Жлобиться не стал — и тем и другим сбросил по десять процентов. Не в убыток себе продаю, в конце концов, а так хоть никто в обиде не будет.

Потом сходил на задний двор, осмотрел при свете дня расстрелянный УАЗ, обреченно покачал головой. Но раньше времени решил не горевать, вернулся в бар и позвонил в автосервис Семена Беленького, одного из своих завсегдатаев. Тот оказался на месте; ко мне все же приличные люди наведываются, они если в запой и уходят, то исключительно по зову души, а не по календарю. Разговор много времени не занял, Семен пообещал забрать «буханку» и осмотреть на предмет восстановления, а если не получится — разобрать на запчасти.

Хлопнула входная дверь, в бар прошел незнакомый парень, и было в нем нечто такое, что обе гимназистки разом смерили его напряженными взглядами. Тот на них даже не взглянул. Подошел к стойке и протянул запечатанный конверт.

— От Яна Карловича. Посмотрите сразу, — попросил он.

Я вытащил из кармана выкидной нож, выщелкнул клинок, вспорол клапан. В конверте обнаружились два чека за поставленный металл: один за серебро, второй за золото, как я и просил.

— Порядок, — отпустил я курьера, и тогда через плечо мне заглянул Иван.

— Надеюсь, это не черная метка от Торгового Союза? — пошутил помощник.

— Наоборот, — усмехнулся я, убирая чеки в карман. — Немного денег привалило.

— Мы настолько круты, что это они платят нам дань, а не наоборот?

Я задумался, не ввести ли Грачева в курс дела, но тут вновь распахнулась входная дверь, и в бар вошел Коля Гордеев.

— Ну наконец-то! — обрадовался я, достал из-под стойки двустволку и позвал соседа за собой: — Идем!

В подвале было тепло и влажно, вытяжка с усиленной нагрузкой не справлялась, сильно пахло замоченным солодом, запах этот чем-то напоминал хлебный. Кипевшее сусло тихонько булькало в варочном котле.

Сунув обрез в крепление под столом, я открыл литровую бутылку темного, налил себе и соседу, попутно ввел его в курс дела.

— Так думаешь, Жилина рук дело? — спросил он в итоге.

— Одно к одному, — пожал я плечами. — Митя рвался того Симакова в оборот взять, еле отговорил тебя подождать. В Лисьих Выселках свои порядки, там у меня связей нет. Ты что скажешь? Стоит Симакова дергать? Или сразу на Жилина выходы искать будем?

— Симакова уже дернули, — хмыкнул Николай.

Он рассказал о перестрелке; мы посидели за столом, обдумывая полученную друг от друга информацию.

— Вот что, Слава, — решительно поднялся на ноги Клондайк, — поеду к Лихачеву, с ним поговорю. Мы же теперь не сами по себе, надо дело по инстанциям пустить.

Я скептически поморщился, но отговаривать Николая не стал. Тот был, в общем-то, совершенно прав: одиночка против системы не выстоит, как бы крут он ни был. Да только Жилин не был одиночкой; он прочно врос во все властные структуры Форта. Пусть врос не официально, зато негласных связей у него хватало с избытком. Впрочем, главной проблемой было даже не это — чем выше человек забирается, тем больше недоброжелателей начинает точить зубы на его бизнес, — подводило нас полное отсутствие доказательств. Пару косвенных улик и уликами-то считать было нельзя. ЧОП «Жилин-Сопровождение» — это не банда, работодатель за персонал не отвечает. У нас каждый вертится как может. Самого Жилина с преступлением не связать, Симаков убит — значит, и концы в воду.

— Ты куда сорвался-то второго, не сказал никому? — спросил я, откидываясь на спинку стула.

— Да так, потом расскажу.

Коля ушел, я допил пиво, забросил последнюю порцию хмеля и почти сразу начал перекачивать сусло через охладительную систему в баки для брожения. После отправил помощника отдраивать котлы, сам сменил его в баре. Заодно сходил на кухню и собрал себе обед.

Гимназистки меня почему-то откровенно робели, что было только кстати: навязывать им свое общество я в любом случае не собирался, а так никто не стал отвлекать от еды. Еще позвонил в госпиталь, но поскольку там я вчера так и не появился, Ирина со мной разговаривать не пожелала. Извинения ничего особо не изменили, пришлось пообещать заглянуть завтра или послезавтра. Тоже не слишком помогло, но хотя бы немного оттаяла.

Придется и в самом деле заглянуть. Если еще буду в состоянии…

Клондайк. 4 января

Вместо отдыха и покоя все пошло кувырком. Побежал к Хмелю, переговорил с ним быстро, настоял на том, что надо доложиться начальству. Слава не возражал, так что я закинул себя в пикап и рванул в штаб Патруля.

Вообще странно, что я застал Мстислава в штабе. Как-то за последние дни привык к тому, что никого нигде нет, а тут Мстислав. Который, правда, поприветствовал меня сообщением:

— На дежурство тебя на завтра ставлю, график на этот год пишу.

— На завтра нельзя, ни в коем случае.

— А чего это? — вроде как удивился он.

— А того, что у тебя бойца похитили. Спасать надо.

— Платонова?

— Уже знаешь? — удивился я.

— С Эс-Пэ-Зэ сообщили, там ваш Хмелев был. И не только Хмелев, так что дело пахнет скандалом. Во что вы опять влезли? — спросил он с подозрением.

— Ни во что. Вообще, — вполне даже честно ответил я. — Жилин беспредельничает. Говорил я, что надо было его тогда к ногтю брать.

— И за что? — хмыкнул Мстислав. — К нему не подкопаешься, он сам никогда и ни в чем не светится. Я выяснял, — добавил он, увидев мой вопросительный взгляд. — Еще тогда выяснял. Чистый мафиозо, все через консельере у него идет. Сам к криминалу даже близко не стоит.

— Ну и что мы можем по этому поводу предпринять?

— А уже все предпринято, ориентировка на вашего Платонова по всем каналам ушла. А вот что можно сверх этого сделать — я не знаю. Ты знаешь?

— Примерно.

— И как, доведешь до сведения?

— Докладываю, — вздохнул я. — Думаю, что мы место вычислим. Есть надежда. Но вот что потом? Нам бы или полномочия на рейд, или поддержку, или… ну вот сам смотри: мы туда вошли, нашли заложника, почти наверняка еще какой-то криминал, что дальше делать? Всех валить по ходу?

— А ты как-то еще умеешь? — засмеялся Мстислав. — Из Дружины про стрельбу в Лисьих Выселках уже сообщили.

— Заодно сообщили, что это самооборона? — уточнил я на всякий случай.

— Да, разумеется, — Мстислав поискал на столе какую-то бумажку, глянул в нее. — Поэтому никто ничего и не говорит. Так что ты там делать собираешься?

— Повторю: вошли, освободили заложника, всех повязали. Дальше что?

— Связь с ближайшим опорником, вызываешь патрульных. Ты же порядок действий знаешь, тебе доводили.

— А какая будет реакция на опорнике?

— Если на чистом криминале кого-то возьмете — конструктивная. Заложник — уже криминал.

— И их… — осторожно уточнил я.

— На Эс-Пэ-Зэ отвезут.

Это хорошо. Там у Патруля свои камеры предварительного, для свежепойманных, а Дружина туда не суется. Если бы в общегородской ИВС повезли, было бы хуже, там бардак.

— Товарищ старший воинский начальник, мне бы уверенность в этом нужна, — посмотрел я Мстиславу в глаза. — Можно будет пост предупредить, что у нас операция неподалеку? И на саму операцию разрешение?

— На основании агентурных? — с сомнением посмотрел на меня Мстислав. — И вот вы куда-то вламываетесь, а там нет никого. А у вас по факту приказ на применение. Может быть скандал.

— А если убивают Платонова, то у нас тогда потери. И начальство на них плюнуло.

Вот так, отбивайся.

Мстислав вздохнул, затем сказал:

— Действовать по факту будете. Будет приказ на рейд с целью выявления. А дальше сам думай, как рапорт писать, почему вы именно в это место вломиться решили.

— И опорник в Караван-сарае среагирует, так?

— Так. Когда выдвигаетесь?

Разговор с Лихачевым пусть и не привел в экстаз результатами, но все же обнадежил. Командование своих сливать не должно, и это понимают. И нужное добро на проведение операции мы получили. Теперь вопрос вопросов: а где эту операцию проводить?

Втроем к Жилину на базу ломиться? И звучит смешно, и результат будет нелепым. Нет там никого. Тема хоть и наглый, но понимает, что перешел дорогу Линеву. Линев крупней Темы и зубы у него длиньше. И вот Линев, если надо, и ордер на обыск получит, и приедет с колдунами из Гимназии, и если Платон там был, то они просто след его ауры уловят. И вот тогда у Жилина жизнь осложнится.

Значит, что?

Значит, еще какие-то места, которые Жилину подконтрольны. Лисьи Выселки? Нет, исключено. Просто потому что далеко. Платона допрашивают, Теме нужны результаты, а оттуда и связи толком быть не может. Это что-то рядом… хуторок в степи, так сказать… в лесу… куда есть дорога, а на дороге следы.

Таких хуторов здесь хватает, особенно с тех пор, как новые накопители стали продавать. Раньше содержать защиту было дорого, а теперь она еще и электричество дает. И на этих хуторах кто только чем не занимается. Надзор там исключительно со стороны Патруля, а патрульным тоже деньги нужны. Так что если криминал некрупный, то они на него глаза закрывают.

Что-то такое надо искать… а как? А вот Хмель пускай попробует поискать, он к Гельману вхож. А если не получится, то будем просто искать вручную. По следам. Но там уже вероятность успеха…

Хмель уехал к Гельману, взявшись попробовать добыть информацию, а я вернулся в магазин, в подвал, где и нашел занятого своими амулетами Саню. Увидел и вспомнил, что давно хотел у него узнать. Но то забывал, то оказии не выдавалось, а вот теперь это вдруг резко стало актуальным.

— Саня, у меня к тебе вопрос, — отвлек я его от какой-то деревяшки с проволочной спиралью. — Как сделать так, чтобы заклятие «сон» прошло сквозь амулет?

— На маячок, — сразу ответил он. — Защита от доминирования — это как сфера безопасности, — он изобразил руками некую окружность. — Как щит. И все заклятия просто натыкаются на стенку и отлетают. Если же внутри сферы будет нечто, что может спроецировать заклятие, то тогда оно сработает даже с амулетом.

— Тогда ответь мне на один интимный вопрос, — улыбнулся я ему ласково. — Саня, а твоя ведьма тебе никаких амулетиков не дарила?

Саня слегка задумался, затем вытащил яшмовое сердечко на золотой цепочке. Показал мне.

— Мы такими обменялись, — сказал он. — Вместе купили.

— А кто выбрал?

Он задумался. Затем сказал:

— Она. Но я его проверил, если честно, совершенно инертный камень, никакой магии… — Тут он задумался.

— Что? — поинтересовался я.

— Ретранслятор вообще-то может быть инертным, — сказал он смущенно и начал быстро стаскивать с себя медальон.

— И если попытаться тебя усыпить, то как это сделать?

— Я бы внес в магазин активированный амулет. Просто в кармане. Он бы установил связь с этим, — он тряхнул своим сердечком, — а этот спроецировал бы заклятие на носителя.

— На тебя, — все так же ласково уточнил я.

— На меня, — он достал расписанную рунами деревянную шкатулку из шкафа и бросил амулет в нее. — Все, теперь он изолирован.

Я вздохнул.

Можно поругаться, конечно, но смысла нет. И если бы не тот случай, мы бы даже не были уверены, на кого думать. А вот так… напали на Милу ведьмы, в магазин вошли две женщины, то есть опять, скорей всего, ведьмы — статистика получается. А как появляется статистика — так можно начинать делать первые выводы. То есть нет худа без добра, не зря так говорят.

Тут, правда, без всяких выводов меня одна мысль стукнула, для самого себя совершенно неожиданная:

— Сань, а заклятие сна вообще на чем можно записать?

— На чем угодно, даже на дереве. А что?

— А активировать?

Саня задумался, потом сказал:

— На удар, на сжатие можно сделать. Как обычно. С деревяшкой что хочешь можно сделать, просто в нее много не зальешь, там всего один слой. А что?

Идея стала принимать некие оформленные очертания.

— Сейчас, — сказал я задумчиво. — Ты мне со своей сферой действия амулета напомнил кое-что… — Я присел у шкафа и выдвинул нижний ящик, откуда выудил коробку патронов, открыл.

Резиновые пули «джавелин», то есть со стабилизаторами. Если в кого-то попасть, то даже через толстую куртку будет здоровенный кровоподтек. Такими полиция пользуется во время разгонов толпы, такие некоторые заряжают первым номером для домашней самообороны. На Аляске такими даже хищников гоняют.

Я аккуратно, тонкой отверткой, вскрыл один патрон, вытащил пулю, кинул ее Сане.

— Если мы внутрь затолкаем маленький одноразовый амулет со «Щелчком», например, или со «сном» — активируется он при ударе?

— Можем попробовать, — сказал он задумчиво. — Только надо что-то такое, чтобы результат виден… вот что, испытаем с «дымзавесой». Сейчас…

Теперь уже он взялся шарить по шкафам. Выудил откуда-то небольшую коробку с тонкими деревянными спицами, положил одну на лиственничную с латунью дощечку-деактиватор, на какой он всегда с амулетами работает, быстро отпилил маленький кусок.

— Вот этот кусочек попробуй вставить, амулет на излом реагирует, но должен и на удар, по идее, — сказал он.

Маленький деревянный цилиндрик. Я померил диаметр штангенциркулем — пять миллиметров. В длину… десять. Вполне влезет, с запасом. Теперь надо в резиновой пуле аккуратную дыру просверлить, на самых малых оборотах дрели…

Пристроил резинку в зажим, убедившись что просто так она там не проворачивается и при этом сильно не сжалась, подогнал под сверло хвостовой частью. Затем высверлил отверстие в полтора сантиметра глубиной. Потом аккуратно втолкнул в него цилиндрик, который вошел с легким усилием. Так, и резиновый клей у меня тоже где-то был… я запасливый вообще.

Клей нашелся. Залил, поставил сохнуть.

Минут через двадцать я счел пулю готовой. Заложил ее обратно в гильзу, закрыл, зарядил патрон в ружье, прицелился в сейф… потом решил, что так не пойдет, мне нужна мишень помягче. В конце концов остановился на спинке стула, обмотанной мешками в десять слоев. Прихватил мешковину проволокой, чтобы не разматывалась, отошел на другой край подвальчика, прицелился и пальнул.

Слишком громко не получилось, на резину навеска меньше. Но никакого эффекта, пулю просто отрикошетило в сторону.

— Не работает, — сказал я, хотя Саня это все и без меня видел.

— Дай подумать, — сказал он. — Чайник поставишь?

— Поставлю, ты думай.

Думал Саня с полчаса. Я за это время и чайник поставил, и чай заварил, и вскрыл еще девять патронов, рассверлил пули и выложил их рядком. Потом Саня сказал:

— В принципе, она должна активироваться, можно даже сказать, обязана, но здесь воздействие слишком короткое, я думаю. Сможешь просверлить каждую такую палочку вдоль?

— Вдоль? Миллиметровкой?

— Хотя бы.

— Могу.

Чего бы не просверлить? Просверлю. Тем более что я понял, кажется, что Саня хочет сделать.

— Сейчас нарежу.

В общем, вскоре у нас было четыре мини-амулетика, каждый из которых представлял собой все тот же крошечный цилиндр, через который теперь проходил отрезок медной проволоки, торчащий вперед еще на десять миллиметров.

— Его согнет, — объяснял Саня, — прямо в пуле. А от него уже заклятие активируется. Надо только вставить как-то.

Вставить помогло все то же тоненькое сверло. Сначала толстым высверлил отверстие под деревяшку, затем тонким дальше прокрутил дырку поуже. Проволока дошла почти до поверхности пули, но все же не торчала. Я как бы заранее померил. Снарядил сразу две на этот раз, зарядил в «рем» и пальнул в стул одну за другой.

На месте ударов вспухло и зависло в воздухе два дымных облака почти идеальной формы — эта пелена еще и не развеивается так просто.

— А-атлична! — объявил я. — Просто класс.

— И что теперь? — заинтересовался Саня.

— А ты сам решай, что теперь, ты же чародей, а не я. «Сон», «Щелчок» — все равно. Лишь бы вырубало с гарантией. Внутри сферы действия амулета.

— Во-от оно что, — протянул Саня. — Я понял.

Это хорошо, что понял. Оно и нам пригодится, а если подумать, то… надо на животных испытать, монстрах всяких опять же, а потом можно подумать и про контракт с той же Дружиной, пусть патрульные вместо стрельбы и прочего пьяных дураков просто глушат. Нет, опять же понятно, что копировать начнут, но это пока начнут… до того времени можно о многом договориться.

А вообще это нам раньше понадобится. Если Хмель что-то узнает или мы просто найдем место, где держат Платона, — нам туда лезть. Если полезем, может дойти до стрельбы. Появятся трупы. А трупов уже что-то очень уж много, еще добавить — и начальство в Форте просто взбесится. А нам бы еще и пленные пригодились, то есть задержанные. Может, хоть как-то на Жилина выведут.

Хмель. 4 января, день

Гордеев вернулся от начальства часа через три и сходу попросил налить пива.

— Светлого?

— Да, давай.

Я накачал кувшин и позвал соседа в подвал — в баре было уже многолюдно, а воздух внизу к этому времени заметно очистился и больше не вызывал ассоциаций с булочной, которую по какому-то недоразумению разместили в бане.

— Впустую съездил? — спросил я, разливая пиво по кружкам.

— Ну почему впустую? — хмыкнул Николай. — Там и так уже в курсе были, было бы странно, если бы не пришел.

— Но Жилина они трясти не будут?

— Оснований нет.

— Покажусь банальным, — ухмыльнулся я, — но… я же говорил?

— Мы приказ на рейд получили, — поморщился Клондайк. — По агентурным, в поисках незаконной активности. Операция легализована. При необходимости получим подкрепление. Мало?

— Еще бы знать, где его держат. Из Форта его вывезли, но куда?

— На базе Жилин его вряд ли держать станет, — задумчиво произнес Гордеев, — скорее где-то поблизости. Сможешь через Гельмана что-нибудь разузнать?

Артем Гельман, занимавший должность заместителя начальника Патруля последние десять лет, знал всех и все, и в особенности то, что могло принести деньги. Эта информация — могла. Вопрос был только в том, станет ли он рисковать ради нас испортить отношения с Жилиным. Тема слыл человеком злопамятным.

Поэтому я без всякой уверенности протянул:

— Попробую, — и отпил пива.

— Попробуй, — вроде как подбодрил меня Клондайк.

— Машину дашь? Моя не на ходу.

Гордеев хохотнул.

— Да уж, успел глянуть. Повезло вам.

— Напомни Мите, чтобы амулет приличный купил.

— А сам и напомни. Он тебя отвезет, не стоит поодиночке по Форту шариться.

— Ну ладно, — поднялся я из-за стола. — Ты пей, соберусь пока.

Ехать на деловые переговоры с пустыми руками — это не просто дурной тон, это пустая трата времени. Поэтому после звонка в штаб Патруля я открыл превращенную в бар радиолу и придирчиво оглядел бутылки. Крепким алкоголем меня исправно снабжал Платон, и хоть на особый эксклюзив он никогда не тратился, выбор был по местным меркам весьма и весьма недурственным.

Я взвесил в одной руке бутылку «Барона Отарда», в другой «Бисквита», подумал, не взять ли обе, но не стал. Все же деловые переговоры, а не пьянка; полтора литра коньяка — как ни крути, перебор.

Сунув в пакет «Барона», я сменил рубаху на свежую, накинул куртку и спустился вниз. Попытался вспомнить, активировал ли охранные заклинания, не смог и достал чарофон, связанный с ними напрямую. Нет, поставил. Это уже на автомате делаю, вот и не откладывается в памяти.

Николай ждал меня в баре, мы вышли через черный ход и по двору прошли в оружейный магазин.

— Мить, — окликнул телохранителя кондуктора Гордеев, — отвезешь Славу на базу Патруля?

— Само собой, — поднялся на ноги Дмитрий.

Мы вышли на улицу, немного постояли перед магазином, пока прогревался пикап, потом тронулись в путь. Улицы с утра почистили, дорога много времени не заняла. Перед КПП Дмитрий притормозил и спросил:

— Мне здесь подождать?

— Подожди, — кивнул я и выбрался из салона, но сразу придержал дверь. — Хотя давай лучше так: как освобожусь, позвоню в «Большую Охоту», и ты подъедешь. Хорошо?

Дмитрия такой вариант всецело устроил — торчать в машине на морозе удовольствие не из приятных.

— Договорились, — кивнул он.

Пикап развернулся перед пропускным пунктом и покатил обратно.

Я прошел на проходную.

— К Гельману, — сообщил, предъявляя удостоверение резервиста.

Тот о моем визите на пост сообщить не забыл, обошлось без бюрократических проволочек. Прокатали только в машинке удостоверение и запустили на территорию, даже оружием интересоваться не стали. На «рамках» при входе в здание проблем также не возникло; у меня даже сложилось впечатление, что сложную систему сканеров и датчиков попросту отключили караульные, утомленные беспрестанным писком и последующими выяснениями отношений с коллегами.

Перед кабинетом заместителя Патруля по дальним территориям громоздился штабель шлакоблока и валялись мешки с цементом, но к возведению стен будущей приемной еще не приступили — не иначе, свою роль сыграли затянувшиеся праздники.

Я без стука приоткрыл дверь, глянул внутрь и решительно шагнул через порог; Артем оказался в кабинете один.

Похожий на встревоженного воробушка господин средних лет встрепенулся и расплылся в довольной улыбке.

— Слава! Порадуй меня, скажи, что ты по поводу бывшего штаба!

— Его не продали еще, что ли?

— Значит, не по этому поводу?

— Нет, но порадую. — И с этими словами я выставил на стол бутылку коньяка.

Артем вздохнул.

— Ты еще скажи, печень мою порадуешь. — Он поднялся из-за стола, открыл шкаф, достал стаканы. — Валяй, выкладывай, с чем пожаловал.

Я сначала разлил коньяк. Мы чокнулись, выпили, и Артем позвонил кому-то по телефону.

— Милочка, — проворковал он, — обеспечь нам фруктов…

— Жена знает, как ты к секретарше обращаешься?

— Зачем ты такие вопросы спрашиваешь? — возмутился Гельман. — Ты у меня в голове дыру видишь? Нет? Ну так как сам думаешь, знает она или нет?

Я только посмеялся.

Принесшая нарезанные уже яблоки высокая длинноногая девица держалась подчеркнуто скромно, да и одеждой никаких правил приличия не нарушала, и все же у меня сложилось впечатление, что в шутке собеседника от шутки была лишь подача информации.

Заострять на этом внимание не стал, взял дольку яблока и усмехнулся.

— Фрукты!

— А чего ты хотел? — хмыкнул Артем. — Мы бюджетная организация!

— С внебюджетными доходами.

— И что с того? Хочешь об этом поговорить?

— За тем и пришел.

Гельман разлил коньяк и разрешил:

— Валяй!

Но сначала выпили. Я даже порадовался, что успел пообедать, а то бы в две минуты с такой закуской развезло. Ладно хоть коньяк хороший, такой и без всего пить в удовольствие.

— Общеизвестно… — с усмешкой начал я, и Артем захлопал в ладоши.

— Браво, великолепное начало!

— Общеизвестно, — повторил я, — что Патруль стрижет бабки за городскими стенами еще почище, чем это делает Дружина в Форте. Хочешь быть уверенным, что тебя прикроют, — плати. Не хочешь, чтобы лезли в твои дела, — плати. Накосячил — плати. И это все мимо кассы.

— Бла-бла-бла, — рассмеялся Гельман. — Общеизвестно! Коррупция!

Я налил по новой.

— Рядовой состав в теме только постольку-поскольку. Немного сверх жалованья капает или страховой фонд формируется — уже хорошо. Да от них ничего и не требуется сверхъестественного — либо работать на совесть, либо работать спустя рукава.

— Ты многое знаешь о нашей конторе, — вновь рассмеялся Артем.

— Ко мне разные люди заходят.

Мы чокнулись, выпили, и Артем попросил:

— Ближе к делу.

— Меня интересует Жилин, — прямо сказал я. — Он нам серьезно кислород перекрыл…

— Теперь это так называется? — хмыкнул заместитель начальника Патруля.

— Что — называется?

— Похищение человека.

— В курсе уже?

— Весь Форт в курсе. Ты ведь на это и рассчитывал, когда волну начал гнать? И раз интересуешься теперь Жилиным, значит, он в этом деле как-то замешан. Одного понять не могу — при чем здесь я?

— А ты подумай, ты умный, — улыбнулся я и потянулся за бутылкой коньяка, но хозяин кабинета меня притормозил.

— Обожди, — попросил он. — Твоего человека из Форта вывезли?

— Да.

— И ты хочешь его отбить? Извини, без доказательств базу Жилина никто штурмовать не станет. И с доказательствами — тоже. Максимум, если сумеете с руководством договориться, подъедут и попросят безобразничать прекратить.

— База нам без надобности, — поморщился я. — Не там его держат.

— Почему же?

— Тот человечек — он по линии контрразведки проходит. Жилин этого не мог не знать. Значит, подстраховался. Где-нибудь рядом держит. Рядом, но не у себя.

— Логично, — покивал Артем. — Жилин не дурак. Он знает, что если Линеву дорогу перейти, тот из кожи вон вылезет, но сожрать попытается. Понадкусывает — так точно. Илья обидчивый. — Гельман взял бутылку и прищурился. — Уверен, что все это Тема замутил? Он не дурак, вовсе нет.

— Уж больно куш на кону серьезный стоит.

— Не дурак, но руки загребущие его когда-нибудь погубят, — признал хозяин кабинета, разлил остатки коньяка и расстегнул воротник. — Ладно, база Жилина тебе неинтересна, что тогда?

— Логично предположить…

— Логично предположить? Хмель, в тебе полбутылки коньяка плещется! Какая логика?!

— Тема, я же не импровизирую! Я все заранее обдумал!

— Предусмотрительный какой!

Артем убрал пустую бутылку под стол, но допивать коньяк мы спешить не стали и уставились друг на друга, баюкая стаканы в руках.

— Где-то рядом с базой Жилина должен быть хутор или заимка для темных делишек. Такую точку с кондачка не организуешь, там капитально обустраиваться надо — места глухие.

— Не такие уж и глухие…

— Один черт забор надо ставить и накопители Иванова вешать, чтобы от перепадов магического излучения кони не двинуть.

— Система Иванова-Гольца ставится за день.

— Куда она ставится? На деревья вешается? Забор должен быть! И не в снегу жить, дом нужен!

— Допустим, — сдался Артем. — От меня ты чего хочешь?

— Ваши постоянно маршруты патрулирования меняют. Информация вся к тебе стекается. Давай карту Дэ-эС-Пэ глянем?

— Вот, Хмель, ты умный-умный, а такой дурак! — устало протянул Гельман. — Думаешь, для служебного пользования такие места отмечать станут? Фигу! Что ты сам о мздоимстве говорил? Есть места, куда не стоит ходить, и за это капает малая денежка. И все довольны.

Артем допил коньяк, поднялся из-за стола и достал из шкафа новую бутылку. Армянский. Я с тоской подумал, что стоило брать свой, но отказываться от выпивки не стал.

— Если смотреть, то смотреть карту, которая совсем не для служебного пользования, понимаешь?

Я кивнул.

— Понимаю. Но, Тема, пойми и ты меня: не мог же я высказать предположение, будто ты имеешь какое-то отношение к этим поборам.

— И правильно! — подмигнул Гельман. — Не имею. Но руку на пульсе держу. И как только кто-то начинает зарываться, я его чик — и как кутенку голову набок. На Север, снежных людей караулить!

Я нисколько не сомневался, что Артем в озвученной схеме если и не главное лицо, то контролирует всех и вся, поэтому спросил напрямик:

— Так ты поможешь?

Гельман выпил, скривился и с отвращением отодвинул от себя стакан.

— Вот что ты за человек такой, Хмель? Вот реально хороший коньяк, а после твоего не лезет.

— У меня еще есть.

— Этого мало, — неожиданно трезво заявил хозяин кабинета. — Ты отличный парень и пиво варишь отличное, но личные и деловые отношения — это две большие разницы.

— Так давай переведем отношения в деловую плоскость.

— Слова не мальчика, но мужа, — улыбнулся Артем. — Значит, так! Выкупишь наш бывший штаб!

— Я? — сипло вырвалось у меня. — Серьезно? У меня даже на подвал денег не хватит!

— Возьмешь кредит.

— На хрена? Куда мне эта домина?

После переезда на новую базу Патруль освободил немалых размеров четрехэтажный особняк за Южным бульваром, и я просто не представлял, как смогу извлечь из этого приобретения для себя хоть какую-то выгоду. Да и процентов по кредиту было не потянуть…

— Не суетись. Послушай умных людей.

— Тебя?

— Меня. Кредит возьмешь под конкретную сделку, обеспечением выступит здание. Понадобится первоначальный взнос, но это ты потянешь.

— А дальше?

— А дальше я буду гасить кредит за тебя, — ожидаемо заявил Гельман. — Тебе за посредничество останутся подвалы, потом оформим все официально. Согласен?

Я с сомнением поглядел на собеседника, гадая, что за игру тот затеял. Помимо попытки легализовать утаенные от подельников доходы — именно от подельников, а не от Дружины, — ничего больше на ум не приходило. За такое могли и покритиковать из обреза в спину, но особого выбора сейчас не было. К тому же, если все правильно организовать, подвал достанется практически за бесценок.

— По рукам! — согласился я, выпил коньяк, и тот неприятно обжег рот. Отставил стакан и попросил: — Пусть твоя фифа чаю принесет. Разговор серьезный пошел, как-никак.

Когда принесли чай, Артем проводил секретаршу до двери и задвинул прикрученный изнутри засов. Потом вытащил из сейфа папку, заполненную пластиковыми файлами. Полистал их, выдернул из одного черно-белую карту, явно лишь часть большей схемы.

— База Жилина здесь, — ткнул он пальцем в один из кружков.

Вокруг этой точки обнаружилась еще пара десятков пометок, и я приуныл.

— Тем, а ты знаешь, кто именно платит? По вашей бухгалтерии это как бабки от Жилина проходят?

— Смеешься? — фыркнул хозяин кабинета. — Нет, конечно. Это так просто не отследить. И не так просто — тоже.

— И как мы нужную точку вычислим?

Возле каждой из отметин были приписаны какие-то цифры — возможно, ежемесячная плата за услуги.

— Не паникуй, все просто, — успокоил меня Артем. — Кружочки — это точки, которые надо опекать. Ты ведь не запомнишь координаты, правда?

— Да куда они мне впились? Мне человека найти надо!

— Кружочки с крестиками — это не кружочки с крестиками, а зачеркнутые кружочки. Кто-то спалился. Тоже отбрасываем. Звездочки — сигналки, треугольники — лесорубы. Туда выезжаем по вызову… оперативно. Ничего незаконного, как видишь. Просто… дополнительные услуги.

— А восклицательные знаки?

— Сомнительные места, куда надо заглядывать почаще. Либо прихватим на горячем, либо… дожмем.

Я несколько воспрянул духом. В непосредственной близости от базы Жилина было только три отметки, не относившиеся ни к одной из перечисленных категорий.

— Тут незаконная свалка, — указал на одну из них Гельман. — Что ты ржешь? Знаешь, какие штрафы за это? Хлебное место.

— Вот не сомневаюсь даже.

— Здесь и здесь хутора из разряда «не беспокоить», но вот этот шальной. Мы его потихоньку разрабатываем на предмет грабежей на трассе. Доказательств нет, как только будут — прикроем лавочку.

— А пока берете деньги?

— Сами себе могилу роют, — подтвердил Гельман. — Жилин с ними дела не ведет с гарантией, мы бы знали. Смотри, они совсем рядом с трассой. А вот дальше, — провел он ладонью над картой, — дальше вотчина Жилина начинается. Вблизи базы без его ведома ничего не происходит. Вот твое место, не сомневайся. Больше ничего подходящего нет, я бы знал.

Артем переписал на вырванный из ежедневника листок координаты последней точки и пояснил:

— Служебную карту твой сосед получил, там сетка такая же.

— А что про хутор скажешь?

— Ничего, — прямо ответил Гельман. — Место глухое, проблем с ними никогда не было. Почему не хотят, чтобы к ним патрульные захаживали, — понятия не имею. Но просто так деньги никто платить не станет.

— А вот скажи мне, друг любезный, — прищурился я, — если Коля вдруг бы уломал своего непосредственного начальника поспособствовать расследованию, мы бы на эту точку вышли?

— Смеешься? — фыркнул Артем. — Лихачев человек новый. Полезный и авторитетный, но чужой. Он, может, о чем-то и догадывается, но догадываться и знать наверняка — две большие разницы. Ты меня понимаешь?

— Нем как рыба.

— Фактически, — продолжил Гельман, — всей информацией владею только я. У нас ведь не какая-нибудь «коза ностра» с доном во главе, каждый под себя гребет. Каждый сам договаривается и деньги себе в карман кладет. А я просто слежу, чтобы конфликтов не было, и снимаю процент в кассу взаимопомощи. Касса взаимопомощи, Слава, — так это называется. И если кто-то решит прикрыть лавочку, он очень сильно удивится, сколько патрульных выразит недовольство уровнем оплаты своего столь опасного труда. Но на самом деле — никто и не станет этого делать. Почему, думаешь, Дружина до сих пор на себя эти потоки перекинуть не попыталась?

— Даже думать об этом не хочу, — отмахнулся я, поднимаясь из-за стола. — Не будет у тебя неприятностей?

— Мы не торгуем неприкосновенностью. Если кто-то наследил и за ним пришли — это его проблемы, не наши. А раз ты этой точкой заинтересовался — значит, наследили. И если придет вызов на ближайший опорник, никто вам и слова не скажет. Оформят, как полагается. Иначе и до полного беспредела с удельными вотчинами дожить недолго. А это для бизнеса плохо, знаешь ли.

— Отлично, когда сможешь документацию на здание штаба прислать?

— Сделаю на днях.

— Как сделаешь, в банк поеду насчет кредита договариваться.

— Супер! — Артем встал и протянул руку. — Всегда знал, что могу на тебя рассчитывать!

— Не сомневайся даже! — улыбнулся я и спросил: — Позвоню от тебя?

— Разумеется!

Дмитрий на своем пикапе подъехал минут через пятнадцать, когда свежий воздух и легкий морозец уже немного прочистили голову, но и так в машине немедленно запотели окна, стоило только мне забраться в салон. Пришлось включать обдув на полную мощность.

— Коля никуда не умотал? — спросил я, разваливаясь на сиденье.

— Нет, с Саней возятся. Какую-то беду очередную изобретают.

— Вот и отлично. Похоже, я узнал, где держат Платона…

Клондайк. 4 января

Хмель вернулся совсем скоро, звать в бар не стал, а спустился к нам в подвал, вместе с Дмитрием.

— Записывай координаты, — сказал он, вынимая бумажку из кармана.

— Координаты чего?

— Хутор там. Если Платона вообще держат поблизости, то именно на нем.

Я выудил из своей сумки карту, развернул на столе, пробежался острием карандаша по координатной сетке, нашел квадрат, в квадрате значок.

— И это база Жилина, так? — уточнил я, ткнув в условное обозначение неподалеку, километрах в пяти.

— Она самая.

— Хорошо, — я выдохнул с ощущением некоего облегчения.

Гарантий никаких, понятное дело, но когда что-то укладывается в твою логическую схему — это вселяет надежды.

— А что по месту сказали? Людей там много?

— Нет. И сидят тихо, — ответил Хмель.

— Понятно. Должны справиться. Должны, — это я уже больше сам себя убеждал. — И нам еще один человек нужен, — сказал я. — Слава, ты свое за забором отбегал на год вперед, я думаю. Да и сопьешься, если с нами поедешь. — Прошлый выезд Хмель продержался на смеси самогонки с экомагом. — Нам нужны четверо — двое на вход, один на прикрытие и руль. Войдем мы с Дмитрием, Саня прикроет, руль нужен. Ивана можно привлечь? Или я могу у Диего человека попросить, он не откажет.

Хмель задумался ненадолго, затем спросил:

— Что Ивану пообещать взамен можно? Он ко мне в бар работать пришел, как-то уже неудобно его на наши дела подписывать.

— Просто заплатить можем. Или, например, пригнать ему машину в рассрочку… когда Платон будет снова с нами, — усмехнулся я. — Будет ездить на ней и девам знаки делать в окошко. «Иннокентий гордится своим либидо, юным девам он делает знаки», — вспомнил я строчку из старой песенки.

— Не жирно ему? — Хмель излишком деликатности блистать не стал.

— Зависит от того, насколько ты его пустишь в свои дела дальше, — пожал я плечами. — Я это как вижу: у тебя мало того что бар, так еще и сверху делишки. Если ты хочешь, чтобы Иван тебя со всех сторон мог прикрыть, — надо давать больше. Если не очень хочешь, чтобы он что-то знал, — лучше было не брать его тогда на Эс-Пэ-Зэ.

— Кстати, машина и мне нужна, УАЗ все, — мрачно сказал Хмель.

— Платонову пока конфискуй, — посоветовал я. — И вообще обратно ее не отдавай, потому что УАЗ погиб в процессе спасения Платона. А себе пусть тащит. И Ивану. Все равно у нас две машины в следующую ходку.

Хмель глубоко задумался. Похоже, мысль конфисковать «эксплорер» Платона ему понравилась. Но потом он все же сказал:

— Машину Платон пусть мне гонит новую. Мне грузы возить, лучше пикап большой. Или фургон. А Ивану сам заплачу, не буду завтраками кормить, чтобы чего не вышло. Как раз чек обналичить надо. — Он кивнул. — Да, так будет лучше. — И с усмешкой добавил: — Потом с Платона стрясу.

— Как скажешь. В любом случае две машины будут и прицеп. И гусеницы, полтора десятка комплектов. Ладно, давайте к делу, — я вернулся к карте. — Значит, вот этот левый хутор. Гарантий не дам, но думаю, что Платона отвезли туда. Все сходится.

— А почему не к Жилину на базу? — спросил Саня.

Пришлось объяснять уже ему.

— Чтобы не рисковать. Тема должен понять, что он этим финтом очень резко повысил ставки. Есть риск, что туда просто с обыском приедут. Найдут похищенного — он спекся. Уже навсегда. Пусть не посадят, но он столько врагов себе разом получит… Тогда все, ужмут его до детского размера. А с этим хутором он формально не при делах.

— И опять отмажется, — сказал молчавший до сего момента Дмитрий.

— Это мы отдельно обдумаем, — вздохнул я.

Жилина в нашей жизни становится как-то слишком много. А по закону его прижать не получается. Значит, надо начинать обдумывать все доступные варианты, потому что он не успокоится. Если он даже на предупреждение контрразведки наплевал из-за жадности своей — не угомонится он просто так. Не тот человек.

— Сразу вопрос, — поднял руку Хмель. — А если я ошибся? Если Платона там нет?

— Тогда тебе позвонит Мстислав. А ты сдашь все, что знаешь, контрразведке. А я буду рапорта писать о том, почему в тихий дом вломились.

Мысль о контрразведке Хмеля точно не восхитила, так что пришлось объясняться:

— Слав, все эти похищения похожи друг на друга как две капли воды, — я посмотрел ему в глаза. — Сначала Платона будут держать в приличных условиях и уговаривать. Не из гуманизма, а просто потому, что так может быть проще. Жилин наверняка что-то предлагает в обмен, он же бизнесмен, а не просто беспредельщик на раёне. Хотя и скатился в чистый беспредел, — добавил я, подумав. — Если результата не будет, а его не будет, потому что мы Платона знаем, — его начнут ломать. А если человека пытают, он вываливает все. Может, не все сразу, но в финале — все. Тем более что это просто деньги, а деньги жизни не стоят.

— Если Платон попадет к контрразведке, а у них будет повод начать его крутить…

— …то пусть крутят, — прервал я его. — Слав, я допускаю, что чего-то не знаю, но это не суть важно. Всегда можно договориться. Всегда. Даже с Линевым, и он это уже доказал. Будем работать частично по их задачам, что-то гонять для них — договоримся. Более того, не думаю, что мы даже так уж много потеряем, потому что им выгодней держать нас на подъеме будет. Так что ничего слишком страшного нас не ждет.

— Ты их как будто не изучил еще, — усмехнулся Хмель.

— Достаточно изучил. Поэтому и говорю. Жилин — зло, Линев — не зло, просто группа со своими интересами. С Жилиным мы не договоримся, с Линевым — сто процентов гарантия. Где-то ужмемся, а где-то взамен помочь попросим.

Что-то есть у них с Платоном, чего я не знаю, это точно. Но зная обоих, могу уверенно сказать, что никакого сверхкриминала там не будет. Той же наркотой не станет торговать ни один, ни другой. Скорей всего, какая-то схема, которой просто делиться нельзя, чтобы ее не обесценить.

Но соглашаться Хмель не спешил. Хотя это уже из-за его стандартного упрямства.

— Слава, нет выбора, — вновь надавил я. — У нас есть всего один выстрел. Если промахиваемся — все. Они потрошат Платона и закапывают. А вот если Линев просто предупредит его, что Платона ищут и знают, что он у него, и если что… он, может, и так отдаст. У контрразведки возможностей больше. Ты девяностые помнишь?

— Помню, — усмехнулся он.

— Так вот тогда правило было: если кого увезли, то беги к ментам. Все равно какие менты, но беги к ним. Если начнешь сам договариваться с похитителями — окажешься без штанов, и никакой гарантии, что человека вернешь.

— Но мы начинаем сами, — сказал он.

— Одна попытка. У нас всего одна. Договорились?

Хмель покряхтел, пожал плечами, потом все же кивнул:

— Ну да, какой еще есть выбор…

— Хорошо, — я вернулся к карте. — Тогда по плану пошли. Саня, с сигналками справишься?

Саню надо использовать «экономно», он пока еще не слишком восстановился. Но если он ограничится только амулетами, то ничего страшного, там расхода Силы толком и не требуется.

— Можно попробовать, но ты знаешь, что не моя специализация, — Саня выдержал небольшую паузу, явно активно думая, затем добавил: — Да и датчики теперь делают двухканальными, в том числе и на отключение. Ты его отрубаешь, а он сигнализирует, что отрублен.

Ну да, у нас они так и работают теперь. Да и не планировали мы никогда ни с кем воевать, так что товар у нас разрабатывался для продажи, а не войны.

Но вообще… в принципе настроить датчики сигнализации можно и на сто метров, но тогда будешь бегать по тревоге каждый раз, как какой-то зверь мимо хутора пройдет. Поэтому калибруют их так, чтобы захватывали лишь тех, кто уже точно к забору там или стене пошел. Если место совсем криминальное, то могут еще и сторожки на тропах и дорогах поставить. Но опять же насколько дорога проезжая, тоже не набегаешься. По карте выходит, что дорога рядом есть, машины катаются, так что сомнительно, что кто-то на ней сторожки выставит. Крайне сомнительно.

То есть, если заявиться днем, когда не включены ловушки и прочее, то можно просто даже на скорость рассчитывать, и пусть сигналка включается.

— Попробуй глушилку городскую использовать, — вдруг добавил Саня. — От них мало кто амулеты планирует, городские никогда их на рынок не выбрасывали.

— Она же против колдунов, нет? — спросил Дмитрий.

— Она против любой магии, действующей дистанционно. Не контактной. Другое дело, что срабатывает она не на все, но вероятность того, что сработает на сигналку, довольно велика. Там же амулеты со сканированием, то есть дистанционные.

— А ваши противопульные она подавить не может? — насторожился Хмель.

— Хрен его знает, — честно ответил Саня. — А вот датчики алхимические никто ставить не будет — излучают слишком сильно и могут вообще нарушить контур.

— И как пользоваться? — поинтересовался я.

— Просто бросай к забору или где вы там входить планируете, — ответил Саня. — Может, и сработает.

Он встал, налил чайник из бачка и поставил его на плитку. Ну да, здесь сидеть и чай не пить — как-то совсем нетрадиционно.

Как вариант… можно и с глушилкой. Но лучше еще подумать. Идея, что подавит амулеты, — она как-то умеренно радует.

Плохо то, что мы вынуждены действовать без разведки практически. Время жмет, Платона надо вытаскивать срочно, пока не случилось что-то совсем нехорошее. Весь мой опыт против этого вопиет, но… будем рассчитывать на то, что на хуторе каких-то супер-противников не окажется. Откуда им там браться? Там, скорей всего, идет мелкое криминальное производство, или контрабанду хранят. Кто ценного бойца на такое место посадит?

— Так, поехали дальше…

Сидели недолго. Просто потому, что информации мало и много напланировать мы не могли. Потом, когда расходились, я задержал Хмеля в магазине.

— Слав, еще маленький разговорчик есть.

— Да?

Слава остается в Форте создавать дымовую завесу. Будет звонить, задавать неуместные вопросы, врать, где мы находимся, и всяко создавать иллюзию того, что если мы что и замыслили, что за это пока не принялись. Но мне бы его еще и попутной просьбой обременить.

— Мила. Мила не всегда была Милой, оказывается.

— В смысле?

— У нее два удостоверения личности, на разные имена. И все легальные.

— Фигасе! — поразился он. — Мне и одно оформить проблема…

— Так вообще мало кто смог бы, — согласился я. — Мария Красильникова. Это второе имя. Можешь за это время проверить, не всплывало имя где-то?

— Думаешь… — он просто посмотрел на меня.

— Пока вообще ничего не думаю. Потому что ничего не понимаю. Но она точно от кого-то прячется и из Форта свалила не из-за тупика в личной жизни. Вот номер ее машины, — я протянул Хмелю вырванный из блокнота листок. — Ну и ее паспортные.

— Где взял?

— Она машину купила на это имя.

— Понял, — Хмель задумчиво почесал в затылке. — Что-то попробую узнать. Без гарантий, понятное дело.

Хмель. 4 января, вечер

С Иваном по поводу предстоящего выезда поговорил в тот же день.

Отозвал его на кухню и предложил поучаствовать в спасательном мероприятии.

— Не вопрос, — пожал Ваня плечами. На его лице не отразилось ни тени сомнений.

— Ты погоди, — вздохнул я. — В общем, Платон — не просто товарищ в беде, он нужный человек. Нам нужный. Весь хмель, дрожжи и мелочевка через него идут.

— Дядя Слава! — возмутился мой помощник. — Не надо меня уговаривать! Не маленький, все понимаю!

— А я не уговариваю. Я тебя в курс дел ввожу. Мы же не просто так о партнерстве говорили.

Иван кивнул и прислонился к стене.

— Чем так незаменим Платонов? — спросил он.

— Платон — кондуктор, слышал о таких?

Помощник озадаченно кивнул.

— Это уже не секрет, — вздохнул я, — контрразведка в курсе, похитили его тоже не случайно, но все же — никому. Договорились?

— Не вопрос.

— И поскольку дело предстоит жаркое, а ты и в прошлый раз помог, держи. — Я протянул Ивану чек, полученный от Торгового Союза за сданное серебро.

Половина этих денег предназначалась Платону, но меня это ничуть не смутило. Будет только справедливо, если он сам собственное освобождение профинансирует. Мы друзья и партнеры, а не благотворительная организация.

Грачев посмотрел на сумму и присвистнул.

— Мы точно можем это себе позволить?

— Это не из кассы. Дополнительный приработок.

— Интересно, какой? Если я уже партнер… — пробормотал Иван, взглянул на меня и рассмеялся: — Нет, я не настаиваю. Просто любопытно, какие у нас с Торговым Союзом дела, что они такие деньги отстегивают.

— Климов с Колхозного рынка… Ты ведь знаешь Климова?

— Знаю.

— Так вот, Климов через знакомых тащит с Туманного радиодетали с содержанием золота и серебра, — озвучил я лишь часть схемы. — Там их в части ПВО и на свалках собирают. Я добываю из них драгметаллы и сдаю на монетный двор. Работа не пыльная, только вот ожидается всего пара поставок, остальное уже раскурочили.

— Ясно, — кивнул Иван. — Я — никому, даже своим.

— Именно. И придумай что-нибудь правдоподобное, куда ты завтра сорвешься. Ночуй здесь, чтобы время не терять.

— Придумаю.

Я похлопал помощника по плечу и отправился к себе; после выпитого разболелась голова.

Клондайк. 5 января

Выехали мы рано, через Западные ворота, изображая служебную надобность, с приказом на рейд, так что вопросов не возникло. Впрочем, ничего запретного у нас с собой все равно не было, весь арсенал исключительно из нашего магазина, а смысл всех маневров был в том, чтобы врагов обмануть, если им за нами следить случится.

До рассвета еще далеко, ехали с фарами, но вчетвером — это не в одиночку, так куда спокойней. В одиночку я, наверное, на всю жизнь накатался. Ну, или просто надолго. От Форта пошли в сторону Нижнего Хутора, где расположился опорник Патруля. Оттуда свернем на север, к Ключам, где живут главные конкуренты Хмеля по пивоваренному делу и где открыли рыборазводное хозяйство, но свернем хитро — в объезд опорника, по короткой дороге.

Дорога эта с нехорошей репутацией, тянется прямо через болота, но на машине, тем более быстро идущей на гусеницах, это вовсе не так страшно. Вот пешком или на санях я бы сюда не сунулся, это точно. Ее даже чистят редко, но завалить так, чтобы мы не проехали, ее все же не успело.

Что-то возле дороги мы все же взбаламутили, разглядели в темноте, но это что-то нас догнать не смогло, а может, даже и не пыталось. Мы и по снегу перли под шестьдесят. И с рассветом уже проехали эти самые Ключи, свернув теперь на восток, на Западный тракт — дорогу проезжую, ведущую от Ключей почти прямо к Волчьему Логу. Места пошли обжитые, в местном понимании, конечно. Но даже машины стали попадаться, а вскоре мы и небольшой санный обоз обогнали. Колхозники на праздники и выходные не так завязаны, как городские, так что в пьянство и спячку не впали, делают что-то.

«Качели» закончились, мороз опустился куда-то к двадцати, а после Рождества, я думаю, хлопнет и за тридцатник. И потом пойдет самая холодная и долгая часть зимы. Ну да ладно, я уже привык. А как с Диего хутор отстроим, так и вовсе будет где душой отдохнуть в любую погоду.

На Западном тракте я посадил за руль Ивана, пусть чуть к машине привыкнет, а сам пересел на переднее пассажирское и дальше только по сторонам глазел. Волнения как-то совсем не было. Решились и решились, отступать уже не будем. Что смогли — спланировали, что-то дальше разведаем, а где-то наудачу попрем, деваться все равно некуда. У меня без Платона бизнес если и не развалится, то пригнется сильно. Надо все же его диверсифицировать как-то, не годится все свои доходы вокруг одного человека строить. Люди смертны, и даже не всегда в силу чьей-то злокозненности. У нас как-то соседка погибла, пытаясь ввернуть лампочку в люстру, стоя на табуретке. У табуретки ножка подломилась, а дальше угол стола под виском оказался. Давно было, из детства воспоминания, но помню тот свой шок, когда понял, что вот из-за ерунды. Сам после этого еще пару лет ножки на всем проверял.

Чуть разгребем проблемы — и начну почву щупать по поводу хутора на Южной дороге. А дальше видно будет. А то присосались к Платону… впрочем, он сам к моему магазину с той стороны присосался.

Два наливника навстречу прошло — точно в Ключи горючку везут. Там и заправка теперь имеется. С наливниками «фораннер» охраны. Не шибко и нужна им охрана на самом деле, здесь не шалят особо — сваливать некуда. Западный тракт с обеих сторон закупорен, и никуда с него не свернешь. Так что тут только если твари какие угроза, не люди. А может, это и не охрана, а просто хозяева груза.

Раз увидели волков, немалую такую стаю, но без всяких подозрительных слишком крупных, слишком светлых или слишком темных зверюг во главе. Без волколаков, то есть просто стая. Один раз заметил могильника над полем, значит, есть что-то под снегом. Но после Пастыря, с его умением поднимать и гнать на тебя все мертвое в окрестностях, могильники эти — так, детской шалостью кажутся.

От Волчьего Лога пошли прямо на Еловое, по не слишком хорошо очищенной просеке, ведущей через густой хвойный лес, местами простеганный голубоватым из-за пробивающихся тут и там деревьев с Севера. Тут я уже не раз поблагодарил себя за то, что такой умный и заказал эти самые гусеницы. Таскать их можно не перетаскать, даже если конкуренты будут, потому что емкость рынка здесь на них почти безгранична. На гусеницах машина шла по давно не чищенной дороге легко и бесшумно, Дмитрий даже уснул на заднем сиденье.

Мост через Лесную был хлипковат, просто доски на сваях, поэтому патрульный БАТ-М здесь катался нечасто, когда время было, и только до моста. То с одной стороны доедет, то с другой, поэтому тут все и засыпало. Но мы проехали, понятное дело, и четко по плану, свернув на этот раз на северо-восток, проскочили Еловое. Почти на месте.

А дальше мы встали ненадолго, и я взялся за рацию:

— Группа Красный-Один вызывает Патруль-Пять, группа Красный-Один вызывает Патруль-Пять, как слышите? Красный-Один…

Отозвались через пару минут, причем довольно чисто. Ближайший опорник в «Караван-сарае», местечке на шоссе совсем неподалеку, до него легко должно добивать.

— Красный-Один, здесь Патруль-Пять, принимаем чисто. Какие проблемы?

Ага, по таблице позывных сверились, приняли всерьез.

— Провожу разведку незаконной активности на хуторе в квадрате семь два — три восемь, повторяю: семь два — три восемь, по улитке три. Как приняли, повторите координаты.

— Семь два — три восемь, три по улитке, Красный-Один.

— Патруль-Пять, в случае подтверждения информации может потребоваться поддержка, прошу быть на связи.

— Красный-Один, по связи дежурим, поддержим по запросу.

— Принял, Патруль-Пять, благодарю. Конец связи.

Ну вот, первый шажочек из плана уже сделан. Погнали дальше.

Поворот с дороги на базу Жилина мы проехали минут через пять. Дорога почищена, следы колес видны. То есть, скорей всего, Тема как раз там сейчас. В смысле не именно сейчас, а вообще. Ну, то есть понятно. Не в Форте, в общем. А вот если он окажется на том хуторе, на который мы едем, я даже не знаю — хорошо это или плохо. С одной стороны, прихватить бы его не горячем, да и привалить. Чтобы потом проблем поменьше было. Но с другой — он будет далеко не один, и тогда у нас силенок для «привалить» не хватит. Да еще и Платона не освободим, даже если он здесь.

Вон поворот к хутору, но мы его проскакиваем. По карте дальше поле, вот на него и съедем. Не хочу чтобы наш след мог попасться там кому-то на глаза, а так проехали и проехали, никаких дел никому.

— Вон там опушку видишь? — показал я пальцем.

— Все понял, — кивнул Иван.

Водил он вполне нормально, так что авось не завязнет, когда его вызывать буду. Пикап перевалил через сугробчик, выбрался в поле и пошел давить снег вдоль опушки леса, почти касаясь ветвей ближних елок. Когда мы отъехали с пару сотен метров от дороги, я вновь показал пальцем:

— Вон за те деревья давай.

Проблема в том, что этот пикап у меня красный, то есть на фоне снега и леса виден издалека, как маяк. Если бы поехали на белом «сабербене», проблем куда меньше было бы. Но «сабербен» в ремонте, вот и не поехали.

Заехали, встали.

— Вань, из кабины ни ногой, понял? — начал я финальный инструктаж. — Движок греется сам, не заводишь, в кабине греешься экраном, — я выложил рулон фольги-грелки. Что бы ни случилось — из кабины ни ногой. Ружье держи рядом. Ну и рацию слушай. Если пропадаю со связи и не выхожу четыре, то что делаешь?

— Еду на опорник и вызываю помощь. Дальше действую по инструкции их старшего.

Рация у нас одна, по-другому никак.

— Все верно. Пошли, — скомандовал я остальным.

Полезли из машины, натянули снегоступы. По привычке все повторять по двадцать раз сказал:

— Не стреляем, держим «дыроколы» наготове. При нападении пользуемся только ими.

Я всех этих магических штучек не люблю, но иногда никуда от них не денешься. Саня, сколько ни обещает, магических глушителей так до сих пор и не сделал. В Форте популярней всего «свинцовые осы», но вот на них бы я не поставил, случись с сугробником встретиться, — слабоваты. А у «дырокола» другая проблема — дальность хромает, реальная мощность — метров на семь, ну десять. И аккумулятор всего на десяток выстрелов. Зато на эффективной дальности протыкает все, даже из кирпичной стены крошки летят. И главное — что совершенно бесшумный. Против магических существ плоховат, магия на магию не очень, дружинников вообще не берет — сертифицирован, но вот хищника проткнет очень запросто. Что и требуется.

— Пошли.

Нас трое всего, так что в головняк выделять некого. Зато кучей друг друга прикроем эффективней, тут не люди главная опасность. В дробовике у меня в стволе патрон с серебром, на совсем уже всякий случай. Придем на место — вытащу.

Снега в лесу много, на нем следов полно, все больше птичьих. Шли больше так, прижимаясь к традиционным елкам, потому что на северных деревьях чаще гнездится какая-нибудь северная же дрянь. Подобное к подобному тянется, как Диего учил, вот он и советовал маршрут без суеты выбирать «по родственной растительности», тогда вероятность впороться, например, в страшно ядовитую режущую паутину снижается раз в десять.

Если где много следов животных, там надо приглядываться к кучам снега и сугробам, особенно если вокруг других сугробов не насыпало. Потому что сугроб на поверку может оказаться сугробником, и если ты его вовремя не заметишь, то рискуешь здоровьем. А то и жизнью. Эта белая росомаха-переросток обладает большими когтями и клыками и одновременно скверным характером. Шерсть зимой у нее такая, что некрупная дробь может и не пробить, а просто завязнуть. Впрочем, с мелкой дробью тут по лесам редко гуляют. Но сугробник на рану крепкий, и если строго по месту не попал, то может и смертельно раненым порвать. Даже с пробитым сердцем иногда пару сотен метров пробегает.

А деревья с Севера вообще бывают пакостными, то есть ядовитыми, а иногда и просто хищными. С Севера вообще ничего хорошего не приходит, ну кроме разве что тамошней лиственницы. А вообще надо сказать, нам втройне осторожными следует быть, потому что опыта блуждания по тутошним лесам у нас совсем немного. Саня этим никогда не увлекался, а мы с Дмитрием в Приграничье без году неделя. Я хоть и пытаюсь узнать как можно больше, но тут столько всего, что…

Вон прямо сквозь снег растут пучки синей травы, похожей на осоку. Что это? Я никогда и не слышал, а может быть чем угодно. Или порежешься об нее, или снизу там что-то нехорошее, или ядовитой окажется, или в ней вовсе ничего опасного. Но лучше обойти.

Идти нам, правда, недалеко, не больше километра, так что даже с нынешним темпом должны потратить с полчаса, если не нарвемся на неприятности какие-нибудь. Но вроде тихо, пусто в лесу как-то.

Так, а вон и сугробник, похоже… Я достал из подсумка винтовочный прицел с рунами, который позволяет видеть ауру, присмотрелся — да, какая-то живность под снегом, довольно крупная. Аура обычная для животного и для хищника — тускловатая и однотонная. Это не человеческая. Заодно вновь провел объективом между кустами и деревьями, но больше ничего не обнаружил. Жестом показал, что обходим справа.

Один сугробник на троих людей не кинется, не по зубам добыча, но это если самому на него не напороться. Они, как и росомахи, склонны свою территорию защищать, а если они некрупные, то зачастую целый выводок несколько лет держится вместе, для собственной безопасности.

Ветер налетает время от времени, но через ельник не пробивается, только верхушки деревьев шумят да иголки на снег осыпаются. Холодает, холодает, надо нам свои проблемы порешать как можно быстрей. Как все праздники закончатся, так и крещенские морозы шарахнут, тут они тоже имеются. И температура за тридцать, а то и за сорок упадет, какие тогда блуждания по лесам?

Тема, блин, как же ты меня уже достал… Надо тебя кончать, как хочешь. Жлоб ты и скотина, поэтому сам ты точно не уймешься, а по закону тебя не прижать. Буду думать, и вот крест на пузе — додумаюсь, возьму грех на душу. Да и какой это грех? Чистая самозащита. Сколько раз ты уже нас поубивать пытался, гад? Вот-вот.

Еще сугробник? Опять куча снега с аурой… похоже. Выводок здесь все же? Ладно, будем поаккуратней.

— Еще один, — показал я рукой. — «Дыроколы» наготове держим.

Тоже обошли. Потом засекли северную елку, которая как-то не в такт ветру шевелилась, — так ее вообще десятой дорогой обогнули. Есть какое-то дерево, которое может убить одним прикосновением. Если до одежды дотянется, то разъест ее как кислотой, а если до кожи — то все, хана. Как лучшие образцы боевых отравляющих. Говорят, правда, что яд настолько нестойкий, что никто так и не начал его собирать с нехорошими целями. Даже в герметичной укупорке разлагается за полчаса.

Так, ну вроде бы и просвет между деревьями показался. Шли по азимуту, но маршрут несложный, сильно отклониться не должны были.

Да, вон хутор, почти к нему вышли, правильно привел. Забор высокий, метра под три, пожалуй, сверху шары накопителей, на них, похоже, сигналка заведена — даровая энергия. Колючка. Снаружи еще и острые железяки остриями вниз набиты, от всякой твари. Ну, это все стандартно для добротного хутора, а этот добротным выглядит. Из-за забора верхушки крыш двух домов видны, а по карте Патруля там один… и сарай. К воротам следы колес ведут. Калитка в воротах добротная, но с виду вполне обычная. Что на ней может быть? Опять же сигналка, да и все, от любой твари и хищника она и так хороша.

— Сань, что думаешь? — спросил я шепотом.

Чародей сидел с видом впавшего в глубокий транс человека, но когда я задал вопрос, ответил он сразу:

— Ничего особого не чувствую. Периметр у них стоит вроде того, что Хмель меня просит сделать… ну и на открытие-закрытие. Ловушек не чувствую… собака может быть, не знаю, на цепи или нет…

Так, два дома… в какой вообще ломиться? Да в тот, в котором дым из трубы: кто будет в холодном сидеть? Нет, понятно, что это все теория и люди могут быть где угодно, но вероятность того, что сидят в тепле, все же выше.

Как входить будем? Калитку, как мне кажется, вынести можно без проблем. Петли «пустышками» сбить, но это шум… чем угодно шум будет, хоть «Щелчком», потому что сигнализация сработает.

— Держи, — Саня протянул мне небольшой деревянный шарик с выжженными рунами.

Ну да, вся надежда… Это «Безмолвие», что-то вроде глушителя абсолютно для всех звуков, но действует недолго, секунд десять-пятнадцать, в зависимости от помех и фона. И дистанция так себе, метров пять радиус. Из-за этого им мало кто пользуется, и Братство в свое время продавать их не смогло — не брали. Даже забыли уже про эту штуковину. Но у Сани этот амулет вроде дипломной работы был, и как раз на его основе он все обещает и обещает сконструировать свои несравненные глушители…

Но вот тут может пригодиться. Хотя бы пару секунд нам лишних даст — и хорошо. Выбор у нас невелик. От забрасывания глушилки в последний момент отказались — больно непредсказуемый от нее результат можно получить.

— Мить, первые два — «пустышки», — скомандовал я, придя хотя бы к какому-то решению. — На тебе петли, на мне засов, по моей команде. И если собака там есть, то тогда я ее.

— Пустышки, потом два «парализатора», остальное обманки, так? — уточнил он.

— Именно.

Если новые резиновые с заклятием «сна» сработают как надо — нам лучше всего. Саня вроде как гарантирует, но на живых людях мы еще их не испытывали, так что пока теория. Но когда во все это уже и контрразведка вовлечена, и Патруль, и еще много кто — лучше бы не убивать никого, если получится. Я их вчера с десяток еще собрал, так что по пять штук есть.

— Так, амулеты… — Я проверил свой браслет, затем убедился в том, что под рукой имеется глушилка. Не думаю что на хуторе колдун есть, но кто знает? Главное, включать ее после того, как «Безмолвие» отработает. Или не включать. Точнее, пока какой-нибудь колдун себя не проявит, включать не буду.

Как же я не люблю вот таких экспромтов, кто бы только знал… Но выбора ну просто вообще никакого нет. Не знаю, что там Хмель с Платоном мутят, но есть твердая уверенность в том, что если Платона спасет контрразведка — лично мой бизнес сильно пострадает. Как бы я самого Хмеля не убеждал в противоположном.

— Пошли. Саня, прикрывай.

Сил у Сани пока немного, но амулетов он набрал с собой полные подсумки. Можно было бы «незначительность» включить, но он с «Безмолвием» пересечется, а отключается долго и плохо. Так что рассчитываем на то, что камер там нет и никто за нами не подглядывает сейчас.

Снег под ботинками шуршит, тут его по колено. Снегоступы снять пришлось, понятное дело. Вот ворота, пока в нас никто не выстрелил… блин, я бы на их месте прямо в снег натыкал бы медвежьих капканов, с боков от дороги, чтобы вот так, как мы, по диагонали, так сказать, никто не подбирался.

Амулет… две руны с двух сторон на шаре, надо их сжать и подержать секунды три… есть, засветились. Бросил шар под самые ворота, а когда ближе подошли — звук как выключило. Даже дыхания своего не слышу, то есть вообще… как-то пугает такое ощущение. И вроде задыхаться немного начал…

Кивнул Дмитрию, оба разом вскинули «ремы». Отдача, дым, дерево выгрызло «пустышкой», каждая дыра в тарелку и такая же круглая — а звука все нет. И при этом понятия не имею, включилась ли уже сигнализация, потому что опять же ничего не слышу.

Дмитрий во вторую петлю стрельнул, затем я рванул калитку на себя и отскочил — она просто выпала на снег. И опять ждешь стука, а его нет.

Влетели во двор — справа собака, здоровенная псина. Не лает, так бежит, придется стрелять… Дмитрий первым успел. Псина даже через голову кувырнулась. А ведь это он «сном», то есть сработал патрон… если это собаку не самой резиновой пулей вырубило. Но не должно, животина большая.

Дальше бегом, потому что эта тишина на сознание давит так, будто с ума сходишь. Не бывает такого, не может быть. Последнюю в ряду «пустышку» в замок входной двери дома, а тут уже грохнуло от всей души, я даже подпрыгнул от неожиданности. Отработал свое амулет, вырубилось «Безмолвие». Или из зоны действия выбежали.

— Вперед!

Где-то тонкий свист слышен — это сигналка. Когда она успела включиться, сейчас или раньше?

Прямо навстречу мужик с ошалелыми глазами, в толстом свитере и обрезанных по-домашнему валенках, в руках жезл «свинцовых ос». Я буквально с метра ему в грудь стрельнул, увидел даже, как отрикошетила резиновая пуля. В меня отрикошетила, довольно чувствительно стукнув в разгрузку. У мужика же глаза закатились, и он начал заваливаться.

Еще какой-то мужик в гостиной, орет что-то, даже не пойму, вооружен или нет, но будем исходить из худшего… Дмитрий первым успел, мужик повалился. Он свои два «парализатора» уже отстрелял, у меня еще один в стволе, дальше убойные пойдут… а мы пока без трупов обходимся… вроде бы.

Спальня — никого, только бардак там, еще спальня — девка, перепуганная до судорог.

— Пленный где? Пленный где, а? — налетел я не нее.

Она трясущейся рукой куда-то на стену от себя показала.

Стук вылетевших патронов по полу, Дмитрий добивает магазин резиновыми. А потом пальнул в девку, прямо в задницу. Та за кроватью на пол и прилегла.

— Хорошая штука, — заключил он.

Куда там можно? А, маленькая дверь. Я рванул, Дмитрий прикрыл — вошли. Чулан, угол клеткой отгорожен, в клетке Платон на какой-то подстилке восседает. Живой, хотя фингалов хватает.

— Сколько их здесь?

— Трое, — ответил он сразу же. — И баба.

Дмитрий уже выскользнул в дверь: услышал про троих — кинулся искать. Тут же грохнул выстрел из ружья, посыпалось стекло, в ответ тоже выстрел, послабже, резинкой, значит, перезарядка и опять выстрел.

Я выбежал из чулана — Дмитрий в окно лупит из ружья. Пригнувшись, пробежал мимо, к выходу, увидел бегущего от меня в ворота человека в распахнутом тулупе и с помпой с длинным стволом в руках. Вскинул ствол, пальнул — без толку, не сработало почему-то, но тут мужика вдруг как встречным поездом шибануло и кинуло назад, на снег. Дробовик вылетел из руки и упал почти на собаку, валявшуюся неподалеку.

— Молодец, Саня, — сказал я, перезаряжаясь.

Саня почти сразу вбежал в ворота, держа в руках какой-то жезл их своего арсенала.

— Ищем живых и прочих!

Никого не нашли. Платон прав был, когда сказал, что там трое и баба. Ровно столько мы и обнаружили, всех в полной отключке. Вырубленных связали, закинули в клетку вместо Платона, заперли. Они еще даже очухиваться не начали. Когда осмотрел тулуп того мужика, в которого стрелял в воротах, понял, почему не сработал парализатор: попал криво, в висящую одежду, в тело не прилетела пуля, вот и не сработало. Внимательней надо быть.

Собака вроде чуток приходить в себя начала, так что ее превентивно на цепь.

Хутор оказался добротным, дома строены недавно, живи — не хочу. По уму строены, с толковыми печками-канадками, с теплым сараем, с баней даже, правда, баня еще не закончена. Второй дом не обжит пока совсем, туда даже мебель не завезли, но явно собирались расширяться. Новое место, короче. В сарае нашелся старый «галлопер» с прицепом, а заодно и лаборатория в подвальчике под сараем. По горе сушеных ягод Саня сразу определил:

— Л-13 гонят. Чистый криминал.

Ну да, даже я это знаю. Не из самых жутких наркота, но и не травка. Власти в Форте на нее нервно смотрят, неодобрительно. Можно ее как-то под Жилина подтащить? Не уверен. Интересно, они все этот хутор под наркоту планировали, или это персонал себе побочный заработок придумал? Такое ведь тоже вполне может быть.

Обшарили дом, пытаясь найти что-то полезное, обшарили второй — ничего такого, на чем можно было бы Жилина подтянуть. Денег нашли три с лишним сотни золотом, но брать не стали, сюда скоро патрульные подъехать должны. А стоило бы. А так оружие приличное, несколько стволов, снегоход, еды запас как на подводной лодке, а водки так и еще больше. До весны тут окопаться и бухать собирались? И одну-единственную девку пользовать?

Во двор заехал Иван, успевший сказать, что в лесу страху натерпелся — пришли две какие-то твари и крутились рядом. В кабину не лезли, но одна запрыгнула в кузов и там сидела. Правда, когда пикап тронулся, тварь завизжала и ускакала. Сам Иван от этой встречи был полон впечатлений настолько, что руки дрожали.

— А «дырокол»? — спросил я его.

— Забыл, — вздохнул Иван.

Обматюкал я сам себя — за то, что не проверил экипировку бойца. А если бы твари в машину полезли? Пришлось бы ему стрелять. А на хуторе могли бы и всполошиться, не так тут далеко. Ну ладно, зато вон какую твердость духа Грачев проявил.

Вышел на связь с опорником, сообщил про нарколабораторию и пленных. Те тут же ответили, что выезжают. Вот сейчас бы неплохо было, чтобы Жилин приехал, но прямо чувствую, что не приедет. Платон его, к слову, тоже не видел.

— А кто тебя метелил?

— Да приезжал какой-то, с двумя быками, — в нос прогундел Платон. — Один из них бил, рыжий такой, здоровый.

Платона не покалечили, но измолотили неслабо. Все бока синие, оба глаза подбиты, нос точно сломан, но хотя бы зубы целые.

— Хотели чего?

— Они про наш канал знают, — Платон попытался высморкать в салфетку запекшуюся в носу кровь, но сумел лишь выругаться и сморщиться. — Спрашивали, что вожу, от кого и кому. Канал отжать хотели.

— А как его отожмешь? — я даже чуть удивился. — Без тебя? Типа приехать и сказать: «Здрасте, я от Сережи Платонова»?

Платон вздохнул, выругался, схватившись за ребра, потом ответил:

— Меня уговаривали на них работать, я отмазывался… как раз как ты говоришь. Бить только вчера начали.

Ну да, примерно так и думал. Днем бы раньше — Платон вообще целый был бы.

— А когда снова приехать должны?

— После Рождества. Они типа попрощались со мной, мол, увидимся после праздничка.

— Платон, может, ты мне просто недоговариваешь что-то?

— Конечно, недоговариваю, — не стал он отпираться. — Но то, что я недоговариваю, ни этого дела не касается, ни тебя, Коль.

Я посмотрел ему в глаза, хоть заглянуть в них было трудновато, сразу вспоминалась байка про съезд китайских пчеловодов.

— Платон, оно меня не касается, пока в меня стрелять не начинают. А уже начали.

— Вот просто на слово поверь — эта тема вообще не поднималась. Они про нее вообще ничего. Лекарства подтянуть хотели. И вот про них, кстати, много знали, прямо удивительно.

Вот как… уже интересней. А с другой стороны зайдем.

— Кто к тебе тогда подвел тех двоих, что я завалил?

— Здесь попросили. Людей оттуда сюда перетащить с товаром.

— Это я понял, — я улыбнулся максимально дружелюбно. — А кто попросил?

— Другой кондуктор. Ты слышал, что в Лисьих Выселках вроде как биржа?

— Слышал, — кивнул я.

— Вот там. Я раньше сам там крутился. Шелепин такой был, Аркадий, — Платон встал с дивана, подошел к висящему на стене возле выхода в сени зеркалу и посмотрел на себя, болезненно сморщился. — Я его потом искал, хотел спросить кое-что, но он в Северореченск уехал — и с концами, все следы пропали.

— А его не кто-то…

— Нет, его даже живым видели, просто связь потерялась, — Платон вздохнул. — Работу там нашел постоянную, похоже, вот и не выходил больше на связь. Блин, ну как с такой рожей на Рождество, а?

— У Хмеля в подвале не видно.

— Я к девушке собирался.

— Девушка поймет, — кивнул я уверенно. — Шрамы украшают мужчину.

— Это не шрамы.

— Сойдет за шрамы. Да подлечим тебя. Вернемся — и сразу к лекарю. Ты кого-то из тех, что здесь видел, раньше встречал?

— Нет. Ни разу.

— Но описать сможешь?

— В масках были, — помотал он головой. — Всегда. Я рыжего по бровям вычислил, там не спутаешь.

— А на кого конкретно работать предлагали?

— На «больших людей со связями», все.

Маски, тайны… Платона убивать они не собирались, собирались ломать дальше, склонять к сотрудничеству, так сказать. Ладно, еще будут допросы в изоляторе Патруля на СПЗ, там из этих троих можно что угодно вытрясти. И вот они точно знать должны, кто к ним в гости катается.

И вообще по уму неплохо бы здесь засаду устроить… а с другой стороны — народу у нас маловато для этого. Скорей через пленных… то есть задержанных… в Форте вычислим, кто сюда приезжал. К тому же есть вариант, что они как-то узнают про налет и больше здесь не появятся. Как узнают? Да как угодно, зря, что ли, в Форте борьбу с коррупцией так активно декларировать начали? Течет везде, везде берут, везде информируют.

Нет, нечего и время терять. Если Патруль хочет — пусть сам засаду устраивает. А вот и они, кстати.

Со стороны дороги донесся шум двигателей. В комнату заглянул Дмитрий, оповестил:

— Патруль.

— Отлично, — сказал я, поднимаясь с мягкого дивана. — Сдаем им все здесь и едем домой. Может, еще к Салавату успеем с ним, — я кивнул на Платона.

— Да и так нормально, — посмотрел на него Дмитрий. — А то расходы одни на него.

Хмель. 5 января

Выдвинулись затемно. Не я — остальные.

Я проводил их, выдул два стакана воды и завалился спать; открывать бар было еще слишком рано. Проснулся с тяжелой головой, посмотрел на часы, с неохотой принялся одеваться.

Работать никакого желания не было, но и валяться весь день в постели не выход, тем более что Гордеев оставил оружейный магазин на мое попечение. Ну как попечение — по сути, я должен был стать живым автоответчиком с двумя фразами в репертуаре: «Чего вы хотели?» и «Приходите завтра». Я очень надеялся, что завтра магазин и в самом деле откроется в обычном режиме. А еще лучше — откроется уже к вечеру.

Выпив непременные утренние таблетки — как же меня задолбало отсчитывать время, повторяя про себя: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан»! — я спустился вниз, налил в кружку заварки, добавил из термоса кипятка и встал у заиндевевшего окна.

Открывать бар не хотелось: мало ли кто заявится? Но это просто нервы, никто не заявится. Некому да и незачем уже. А меня как раз и оставили видимость нормальной жизни изображать.

Отперев входную дверь, я встал за стойку и позвонил в Центральный участок, справиться насчет подвижек в расследовании похищения компаньона. Был послан злым с утра Григорием Кузьминком далеко и надолго, но ничуть по этому поводу не расстроился, поскольку именно на такую реакцию и рассчитывал. Просто отметился.

Понемногу начали подходить утренние посетители, но надолго никто не задерживался, просто поправляли здоровье после вчерашнего кружкой-другой пива и отправлялись по делам. Потом подъехал фургончик «Западного полюса», грузчики заволокли пустые кеги и забрали новую партию. А когда за пивом приехали из «Ширли-Муры», пустыми бочонками оказался заставлен весь коридор.

После прихода тети Маши я оставил бар на ее попечение и принялся спускать кеги в подвал. Совместил необходимое с неизбежным: зарядку и наведение порядка. Под конец изрядно запыхался и устроил себе перекур; накачал полбокала светлого и устроился за стойкой.

Занято только два стола, пиво у всех налито, могу позволить.

Распахнулась входная дверь, вместе с клубами морозного воздуха через порог шагнул плотного сложения человек в овчинном тулупе. Он внимательно осмотрел посетителей, вздохнул и подошел к стойке.

— Слава, что за сосед у тебя неуловимый такой? — фыркнул зампотех СЭС. — Застать невозможно просто!

— Привет, Васильич! — пожал я протянутую руку. — Вечером будет или уже завтра с утра. Передать что?

— Пива лучше налей. Только темного.

Разливной стаут давно закончился; я сходил за бутылкой портера в холодную комнату, перелил его в бокал и передвинул Васильичу.

— Слушай, ты Милу помнишь?

— Милу? — задумался тот.

— Ну ты с год назад еще просил ей работу подыскать. Я думал, она с тобой тогда встречалась.

— Ах, Мила! — вспомнил зампотех. — Которая сейчас с Клондайком? Нет, нагрешил я немало, но с ней не встречался.

— Как так? — не понял я.

Васильич отпил портера, одобрительно цокнул языком и пояснил:

— Ты, наверное, не помнишь Сашку Панфилова? Башковитый такой, геолог бывший вроде. А в очках линзы в сантиметр толщиной…

— Классное описание!

— Да ты не помнишь его. Он к тебе не заходил, в библиотеке вечно пропадал.

— В Форте есть библиотека? — удивился я.

— Ну, Слава! Ты хоть свое бескультурье не показывай так откровенно! А то палишься просто, — тихонько рассмеялся Васильич. — Есть у нас библиотека, есть. Гимназисты держат.

— И башковитый этот здесь при чем?

— Он с Милой вроде как встречался. С год назад его зарезали в подворотне, когда с работы шел, ну я и помог девчонке. А что? Что-то не так?

— Все так, — усмехнулся я, — только съехала она, не оставив обратного адреса. Не могу сказать, что у Коли сердце разбито, но осадок остался. Хочет отношения прояснить.

— А! Ну тут я тебе ничем не помогу.

— Не знаешь, кто-то из вашей конторы с Панфиловым дружил?

Зампотех СЭС глотнул пива и покачал головой.

— Нет, Сашка всегда сам по себе был. Хотя… — Он задумался. — Ты ведь Антона Василенко знаешь?

Теперь уже я задумался.

— Нет, не знаю.

— Ну Василенко! Высокий, светловолосый! Постоянно на правой руке перчатку носит, будто киборг какой.

— Первый раз слышу.

— Да знаешь ты его! — возмутился зампотех. — Семен Лымарь ведь сюда заходит? Я его видел здесь как-то.

— Лымарь? Лымаря знаю.

— Вот! Василенко у них одно время бригадиром был. Но бригада развалилась, он обратно в Гимназию вернулся.

— Колдун, что ли?

— Ну да. Панфилов к нему как на работу ходил. Может, он что-то расскажет.

— Благодарю.

— Да не за что, — отмахнулся Васильич и допил пиво. — Запишешь на мой счет? Мелочи с собой нет.

— Запишу.

— Значит, завтра Гордеев будет?

— Или сегодня к вечеру.

— Нет, завтра заеду, чтобы наверняка.

Зампотех санэпидстанции покинул бар; я собрал со столов пустые бокалы и принялся наполнять их по новой, попутно обдумывая услышанное. Почему-то у меня твердо отложилось в памяти, что Мила встречалась именно с Васильичем. По крайней мере, устраивая девушку в «Ширли-Муры», я оказывал услугу в первую очередь именно ему. А вот оно как на деле вышло. Еще одна странность; небольшая — люди часто слышат вовсе не то, что им говорят, — но странностей и так с лихвой накопилось.

В очередной раз попросив подменить себя тетю Машу, я стаскал через угольный люк мешки с дробниной от вчерашней варки пива в кузов пикапа Дмитрия и заколебался, не зная, как поступить. С одной стороны, надолго оставлять бар на стряпуху — не дело, с другой — странности странностям рознь, из-за некоторых и пику в почку схлопотать можно. Если Мила скрывается, если ее ищут — надо бы разузнать, что и как, пока горелым не запахло. Недаром ведь она из Форта так резко сорвалась.

В итоге я не придумал ничего лучше, как отпустить тетю Машу, выпроводить посетителей и повесить на входную дверь обычную для таких случаев табличку «Санитарный день».

Управлять «доджем» поначалу было непривычно, но вскоре я освоился и почувствовал себя за рулем вполне уверенно. И все же скорость лишний раз старался не повышать, а в Лукове и вовсе сбросил ее до минимума. Еще не хватало вылететь из колеи и забуксовать в сугробе.

К воротам особняка Бородулина я аккуратно сдал задом, не собираясь заезжать во двор, а когда на стук в калитку никто не вышел несколько раз требовательно прогудел автомобильным клаксоном. Тогда появился Лымарь.

— Машину сменил? — спросил он, сдвинув ушанку на затылок.

— Покататься взял.

— Тест-драйв?

— Типа того.

Семен усмехнулся и распахнул калитку на всю ширь.

— Заезжать, так понимаю, не будешь?

— А смысл? Мне от вас сегодня ничего не надо, — пояснил я, откидывая задний борт. — Принимай дробнину.

— Чего-то ты зачастил, — сипло выдохнул Лымарь, взваливая на плечо увесистый мешок.

Я только кивнул. И в самом деле — зачастил. Из-за новогодних праздников отлаженный график отправился псу под хвост, и пока даже было не ясно, как скоро получится синхронизировать получение таблеток и варки пива. Впрочем, без Платона эту лавочку можно будет смело прикрывать вовсе.

Прогнав неуютные мысли о сегодняшнем рейде на хутор, я передвинул к борту очередной мешок, но сам таскать дробнину не стал. Каждый должен заниматься своим делом, а мне спешить некуда. Мне бы, наоборот, разговор завязать.

Но ничего путевого в голову не пришло, поэтому, когда Семен закончил разгрузку, спросил прямо в лоб:

— Слушай, говорят, ты Василенко знаешь?

Лымарь как-то странно взглянул в ответ, потом кивнул.

— Бригадир наш бывший, — без особой охоты сообщил он. — А что?

— Мне сказали, он общался с человеком, который в свою очередь знал человека, интересного моему хорошему знакомому, — довольно путано объяснил я. — Сможешь представить меня?

— Нет, — решительно отказался Семен.

Я причинами отказа интересоваться не стал и сразу предложил другой вариант:

— А Виктор Петрович?

— Виктор Петрович на работе.

— А ты можешь позвонить на работу Виктору Петровичу и попросить его замолвить за меня словечко? Очень надо.

Лымарь кивнул.

— Жди, — попросил он и утащил в сарай последний мешок дробнины. Потом запер массивный навесной замок и ушел в дом.

Не было его минут десять, и меня понемногу начало знобить. Не столько из-за холода, сколько из-за нервов. Ведь, по сути, — все эти расспросы я сейчас затеял лишь для того, чтобы о вылазке не думать.

Я немного походил вокруг пикапа, а потом дверь сеней распахнулась, и появился Семен.

— В общем, смотри, — зажал он в ладонях бледное, несмотря на ощутимый морозец, лицо. — Антон будет ждать тебя на проходной Гимназии через час. Выслушать он тебя выслушает, но станет ли говорить — без понятия.

— Спасибо и на этом, — усмехнулся я.

— Катись давай. Опоздаешь — он ждать не станет, — предупредил Лымарь и ушел во двор, с лязгом захлопнув за собой калитку.

Я посмотрел на часы и решил, что времени остается с избытком. Так и так никуда больше заезжать сегодня не собирался.

От Лукова до Гимназии ехать через весь Форт. Можно подняться по Красному проспекту, свернуть с него на Тополиную аллею, а оттуда уйти к Арсеналу; можно проехать по Южному бульвару, вырулить на проспект Терешковой и уйти под железнодорожный мост налево в застроенный трехэтажными домами тихий и спокойный район, давным-давно облюбованный колдунами. Прикинув, где лучше дорога, я выбрал второй вариант и очень скоро оказался на месте. Пусть бывать в вотчине гимназистов и доводилось нечасто, но блуждать не пришлось — окруженное высокими тополями пятиэтажное здание бывшей школы уверенно возвышалось над остальными строениями.

Приехал я в итоге за полчаса до назначенного времени, припарковал пикап у соседнего дома, но в машине оставаться не стал, вместо этого заглянул в небольшое семейное кафе «Искра» на первом этаже жилого дома, взял кофе и выпечку, сел у окна. В итоге немного прогадал — помещение оказалось полуподвальным, и проходная Гимназии оттуда толком не просматривалась, мешал сугроб. Пришлось закругляться.

На улице было морозно; морозно и многолюдно. В основном на глаза попадалась молодежь. По случаю новогодних праздников юных колдунов отпустили раньше обычного, и те шумными компаниями разбредались по окрестным закусочным. Вскоре «Искра» оказалась набита под завязку, и я даже порадовался, что успел выпить кофе, прежде чем помещение заполонили гимназисты.

В очередной раз взглянув на часы, я на всякий случай проверил, заперт ли пикап, и зашагал к проходной. Когда переходил через дорогу, за спиной ухнул тугой хлопок и сверкнула серебристая вспышка. Я даже бровью не повел, изрядно разочаровав тем самым компанию из двух пацанов и девчонки лет восемнадцати на вид.

Совсем они тут расслабились, в нормальном мире за такие шутки мигом бы зубы пересчитали. А здесь сами могут в бараний рог кого угодно согнуть, вот и развлекаются. Впрочем, не совсем «кого угодно» — в вотчине Лиги или окрестностях Пентагона так развлекаться никто не станет. За такие милые фокусы оттуда и сейчас запросто можно вперед ногами в крематорий заехать. А здесь район спокойный, местные жители ко всему привыкшие, разве что преподавателям нажалуются, вот и отрываются недоросли.

Я уже подошел к проходной, когда с огороженной территории вышел высокий колдун в кожаном пальто, кожаной же кепке с меховыми наушниками и одной только перчаткой — на правой руке.

— Господин Василенко? — шагнул я ему навстречу.

Тот оценивающе взглянул на меня и медленно натянул перчатку и на левую руку.

— Василенко.

— Я от Семена или Виктора Петровича, даже не знаю, кто с вами разговаривал…

— Не так важно, — отмахнулся колдун, достал сигарету и, прикрыв ладонями от ветра огонек зажигалки, спросил: — Как там Семен?

— Да нормально, — озадаченно пожал я плечами. — Как всегда — спокоен как мамонт.

— Как мамонт? Наверное, так… — Антон Василенко затянулся и зашагал вдоль ограды гимназии, жестом предложив мне двигаться следом. — Так кто вас интересует?

Просить меня представиться он не стал, а я не стал делать этого по собственной инициативе.

— Мне сказали, вы знали Сашу… Александра Панфилова?

Василенко как-то странно взглянул в ответ.

— Вас Панфилов интересует? — удивился он.

— Не совсем, — признался я. — Больше его девушка.

— Девушка? — совсем уж растерялся колдун. — У Саши была девушка?!

— Ну да, — подтвердил я. — Мила Краснова. Не встречали такую?

Антон рассмеялся.

— Ах, Мила! — встал он на углу. — О Миле он рассказывал. Только она не была его девушкой, просто помогала по работе.

Колдун явно что-то путал, пришлось его поправить.

— Мила никогда не работала в СЭС.

— А я этого и не говорил, — спокойно отреагировал на мое замечание Василенко. — Помимо всего прочего, Саша вел научную деятельность, Мила находила для него первичные данные.

— Научная деятельность? В Форте? Он был колдуном?

— Ни малейшего проблеска способностей, — окончательно сбил меня с толку Василенко. — Саша был геологом по образованию, он изучал влияние состава поверхностных пород на скорость, продолжительность и предельные величины перепадов магического излучения. Не самое худшее хобби. Я по старой памяти его консультировал.

— Вы специалист в части магической энергии, так? — предположил я. — А Мила? Чем занималась она?

— Для выявления корреляции между геологическим фактором и распределением магических полей нужны многочисленные замеры интенсивности магического излучения. Мила получала их через своих знакомых, кажется из Патруля, а Саша обрабатывал. Летом он брал отпуск без содержания и кочевал по точкам, где наиболее часто отмечались энергетические аномалии. В основном по окрестностям Рудного.

У Милы были знакомые в Патруле?

Очень интересно.

Ничего подобного я и не подозревал, но спросил о другом.

— А познакомились они как? Кто их представил друг другу? Не знаете, были у них общие знакомые?

— Не знаю, — покачал головой Антон. — Саша просто упоминал несколько раз, как она его выручает. А познакомиться они в библиотеке могли, больше ничего на ум не приходит.

Познакомиться с Милой в библиотеке?

Я в этом крепко сомневался.

Василенко демонстративно посмотрел на часы, я решил его больше не задерживать, лишь уточнил:

— А прикладной какой-то смысл у этой работы был?

— Сомневаюсь, — печально улыбнулся Антон. — Саша называл это зарядкой для мозгов, но, думаю, он просто хотел хоть немного отвлечься от всего этого. — И колдун обвел рукой вокруг нас.

Я кивнул. Отвлечься от окружающей действительности иногда и в самом деле хотелось просто до скрежета зубовного. Лично мне неплохо в этом помогало пиво, но все люди разные. А покойный по сравнению с иными чудачествами моих знакомых был не так уж оригинален в своем желании написать научную работу на уникальном материале Приграничья.

— Его убили? — спросил я напоследок.

— Да, ограбление, — кивнул Василенко. — Страшно изрезали. Просто из библиотеки домой шел…

— Спасибо, вы очень помогли, — поблагодарил я колдуна, распрощался с ним и зашагал обратно к машине, у которой уже выглядывали владельца двое подтянутых молодцов в одинаковых серых куртках. У меня даже в носу засвербело, когда подошел, так от них магией разило. Не в запахе, разумеется, дело было — просто расходились от них незримые эманации, а я привык от всяческого колдовства подальше держаться. Для здоровья полезней.

— Ваш автомобиль? — спросил один из охранников.

Я покачал ключами.

— Уже уезжаете?

— Да, уж все.

Парни успели застать окончание моего разговора с Василенко, поэтому ничего больше спрашивать не стали. Я их спросил:

— Не подскажете, как пройти в библиотеку? — поинтересовался, отпирая дверцу. — Точнее — проехать?

— На перекрестке налево, потом направо — и сразу вывеску увидите, — подсказал один. Второй демонстративно переписал регистрационные номера пикапа в блокнот.

Отыскать библиотеку и в самом деле труда не составило. Свернул, повернул, увидел. Куда сложнее оказалось попасть внутрь — требовался либо читательский билет, либо удостоверение гимназиста. Ни того, ни другого у меня не было, пришлось задействовать все свое природное обаяние. В итоге на улицу меня не попросили, но и только. Хмурый вахтер оказался неумолим.

— Ходят тут, а потом книги пропадают! — возмущался он, явно играя на публику.

Распрощавшись с надеждой поговорить с персоналом, я попытался расспросить самого сторожа, но и тут меня ждало разочарование: ни имя, ни фамилия пропавшей подруги Гордеева оказались ему не знакомы. Тогда назвал имя-фамилию, на которые была оформлена в Лисьих Выселках «нива», — и вновь мимо. Никакого проблеска узнавания.

— Чудак человек! — фыркнул вахтер. — Нашел где баб искать! У нас публичная библиотека, а не публичный дом!

— Не очень-то она у вас и публичная, — пробурчал я, развернулся, но все же уточнил: — Александра Панфилова случайно не помните?

— Сашу-то? — вскинулся старик. — Помню! Головастый мужик был! А что?

— А он не с девушкой сюда приходил?

— К нам ходят книги читать, а не баб кадрить! У нас публичная библиотека, а не…

— Значит, нет?

— Идите-ка отсюда, — насупился вахтер, — пока охрану не кликнул!

Я натянул на голову шапочку, достал из кармана перчатки и спросил:

— Давно тут работаете?

— Да пятый год уже.

— Завязывайте с чтением, а то такой начитанный, каламбурами разговариваете, — не удержался я напоследок и вышел на улицу, не слушая старческого брюзжания.

Саша и Мила встречались не в библиотеке, или этого просто не помнит вахтер?

Но так ли это важно, на самом деле? Коля ведь не просил меня форменное расследование проводить, просто — поспрашивать. Я — поспрашивал. Вопросов, правда, теперь больше, чем ответов, но вовсе не уверен, что есть смысл дальше носом землю рыть. Расскажу Гордееву, и пусть сам решает.

Я завел двигатель, потом взглянул на часы и решил, что в бар возвращаться слишком рано и вполне успеваю заскочить в госпиталь. Здоровье проверю, заодно и с Ириной помирюсь. А то как-то меня состояние перманентной ссоры напрягать понемногу начало.

Так и сделал. В итоге проторчал в госпитале до самого вечера. Сначала ждали, пока освободится заведующий отделением, потом был занят аппарат, да и сама процедура какое-то время заняла. А вот вердикт высокий худой врач с наколкой «Хирург» на руке озвучил без всяких проволочек.

— Нормально, — объявил он. — Никаких признаков рецидива не наблюдается, внутренняя энергетика стабильно-угнетенная. Продолжайте прием лекарств, и все будет хорошо.

— То есть, — удивилась Ирина, — недавняя встряска вообще никак не сказалась?

Заведующий отделением только фыркнул.

— Коллега! С той слоновьей дозой непонятной химии, что пьет ваш друг, он магическую бурю в чистом поле может безбоязненно встретить. Страшны не пиковые нагрузки, опасен постоянный повышенный фон излучения. Ну и какие побочные эффекты у этих чудесных таблеток, тоже не скажу. Просто проверьте печень на всякий случай, аппарат УЗИ у нас есть.

— Да ну, — поморщился я, застегивая рубаху.

— Обязательно проверим, — ухватилась за эту идею Ирина. — Спасибо огромное!

Мы вышли в коридор, и я поморщился:

— Давай не будем, а?

— Запишу на следующую неделю, — безапелляционно объявила девушка.

— Ладно, — сдался я. — Сегодня ко мне?

— Не могу, Слава, завтра в первую смену. Как освобожусь, сразу к тебе, договорились?

— Договорились…

Ирина быстро поцеловала меня в щеку и убежала по коридору; я вздохнул и зашагал на выход.

Клондайк. 5 января

Салават, целитель-частник с репутацией язвительного недоноска и немалым талантом к лекарству, кабинета сегодня не открывал. Помог Селин, которому я позвонил и спросил домашний номер лекаря.

— Ты, что ли, заболел? — вроде даже удивился тот.

— Нет, приятель.

Он продиктовал мне домашний номер Салавата, а тот на звонок откликнулся почти сразу, судя по голосу — зевая. Вызов его не напугал, только денег он сразу запросил столько, что захотелось его послать. Но не послал. У этого башкира еще и репутация человека, который не задает ненужных вопросов. Вот и не надо их задавать.

Белая «нива» подкатила к бару минут через пятнадцать. Ваня отправил лекаря в подвал, где тот и увидел пациента. Нас всех выгнали, а минут через двадцать позвали обратно. Платон, к моему удивлению, выглядел заметно лучше и веселей. Фингалы выделялись уже только цветом, а не опухолью, носа пока не разглядел — Серега рукой удерживал на нем компресс.

— Мелочи, — пренебрежительно сказал лекарь. — Ни сотрясения, ни серьезных переломов. Нос сломан, но я вправил. Заживет как на… ну сами поняли. Счет, пожалуйста, — он вырвал из блокнота листок и с вопросительным видом оглядел нас, явно ожидая, кто протянет за ним руку.

Протянул я. Стрясу потом с жертвы все до копейки.

Когда Салават ушел, забрав гонорар и чуть издевательски пожелав всем счастливых праздников, Дмитрий увез Платона домой, пообещав переночевать у него, на всякий случай. А мы остались втроем в подвале у Хмеля. И только теперь я ощутил, насколько устал. Даже не столько физически, сколько вся душа истрепана всеми последними злоключениями.

— Слав, самогонки плеснешь? — спросил я, откинувшись на стену.

Прямо придавило, даже говорить трудно. Хочется вот так сесть и сидеть. И самогонки.

— Все, бензин кончился? — усмехнулся он. — Щас притащу. Закуска нужна?

— Пивом закушу. Какое у тебя там самое крепкое? Вот им. И спать двину.

Слава ушел в кладовку, откуда вернулся с бутылкой. Быстро расставил по столу три рюмки, потом к ним выставил бутылку морса.

— Без пива обойдемся, — сказал он, — а то чистый алкоголизм получается.

— Да ладно, — отмахнулся я. — Считай снотворным. У тебя еще Рождество на носу. Опять все столы раскуплены?

— Ну а как же еще? И на завтра в том числе, как раз на вечер. Еще и канун праздновать собираются. Придешь?

— Ну а что еще делать? — я взял свой лафитник со стола. — Все равно никого не доищешься, ни до кого не дозвонишься, а если и дозвонишься, то тебя банально пошлют. Девятого поедем за товаром, вроде даже в график укладываемся. Дюпре будет ждать. Ладно, наше здоровье, — я быстро чокнулся с Хмелем и Саней и опрокинул рюмку в рот, после чего запил морсом.

Теплая волна прошла до желудка и откатом долбанула в голову. Но сразу стало как-то легче, словно какая-то рука, вцепившаяся в душу, разжала пальцы. Слава, похоже, ощутил что-то подобное, потому что мгновенно наполнил рюмки вновь, при этом как-то облегченно выдохнув.

Ну да, в принципе чуток расслабиться можно, даже нужно. Нападения от Жилина сейчас ждать смысла нет, ему к ответной реакции нужно будет подготовиться, а других реальных угроз у нас вроде в списке нет.

— Машины с товаром будут же? — спросил Слава.

— Две штуки, как всегда.

— А какие?

— Без понятия, Дюпре по заданным критериям подбирает. Ты для себя?

— Ну да.

— Бери пикап, если с длинным кузовом. Гусеницы под все будут.

— Мне гусеницы без надобности, я же из Форта не выезжаю.

— Продашь.

— Ну разве что. Посмотрим, что привезете. Мне товара много возить приходится.

— За Платона давай, — сказал я, поднимая следующую порцию. — За кормильца, так сказать. За то, что без башки не остался. Кстати, завтра надо его допросить самим нормально, — я опять чокнулся с обоими.

— Это о чем? — насторожился Хмель.

— Это о том, что кто-то нас хочет из бизнеса высадить. А теперь и его. И кому-то наш проход покою не дает. А ты же помнишь, как я сюда попал?

— Кто же не помнит, — Хмель усмехнулся и выпил самогон. — Твое здоровье.

— Спасибо, — я последовал примеру, схватился за морс. — Так вот похоже, что у нынешней истории ноги из той растут. Ты про такого Аркадия Шелепина не слышал?

— Н-нет, — Хмель мотнул головой, чуть подумав. — Не слышал. Сань?

Саня был совсем сонным, правда, пить с нами не забывал. Но ответил он точно так же.

— Ладно, есть у кого уточнить, — вспомнил я про дознавателя Марченко. — Тем более что он после Рождества навестить обещал, за взяткой заскочить.

— Это кто? — удивился Хмель.

— Дознаватель из Лисьих Выселок, рука закона, можно сказать, что шериф. Он там давно сидит, похоже. И сидит так… местным не мешает, деньги собирает, обеспечивает гражданский мир.

— Такой должен что-то знать, наверное.

— Слушайте, я пойду, — Саня поднялся из-за стола. — А то усну прямо здесь. Всем до завтра.

— Захлопни дверь просто, — сказал Хмель.

Саня поднялся из подвала, затем хлопнула дверь заднего хода. А я остался сидеть на месте, потому что самогонки в бутылке еще хватало. И у Хмеля, похоже, было такое же состояние.

— В общем, — Хмель зевнул, прикрыв рот ладонью, — узнал кое-что про Милу. Неожиданно для себя. Мила в историю с нехорошим убийством угодила. Знаю немного, но что-то уже знаю.

— Тогда вываливай.

Клондайк. 6 января

Канун Рождества начался для меня в баре. Хоть и не положено до первой звезды, но я думаю, что это не слишком принципиально. Тем более что я себе зарок дал — от паба до конца праздников ни шагу. То есть из дома, но это почти равнозначно. Надоели приключения, вот хуже горькой редьки надоели, как говорила моя бабушка — в печенках сидят. У меня магазин, а я торговец. И все. Ну охотник тоже, но не более чем. И должен был ко мне заехать Диего, и разговор с Диего предполагался о приятном, то есть про охоту, про новый хутор, про то, как денег заработать, а на них потом жить хорошо.

Правда, можно было бы съездить поискать Милу, в том же Соколовском и Еловом, но ехать придется сейчас одному, а этого делать не хочется. Покатался я уже в одиночку, есть опыт. Да и в районе Елового есть риск напороться на тех же жилинских или на самого Жилина с ними, и уж тогда точно одному быть не нужно. Так что подождем, с Милой вроде как ничего не случилось, ну и до конца праздников не случится, я думаю.

А сейчас ко мне Диего заехал, вот и решили выпить по кружечке. И самым приятным было то, что он сам заехал ко мне, а не я к нему. С Длинным и еще одним парнем, Васей, большим, со слов Диего, специалистом по устройствам ловушек и капканов. На его счету даже пойманный упырь болотный числился, что достижение небывалое.

Диего был в настроении предпраздничном, а ко мне еще и с подарком приехал — аж пятью коробками «сверхновых».

— Это мы делаем, — сказал он. — А про тебя уже наслышан. Помогли, говорят?

— Не то слово! — подарок я оценил. — Спасибо. Пошли в паб, я угощаю. Всех.

В пабе пока было пустовато, хотя человек пять в зале тусовались. Два парня из городской СЭС сидели за стойкой, попутно с Иваном болтая, еще трое, два парня и девушка, сидели за столиком. Я поздоровался с Иваном, Длинный с Васей к нему за стойку завернули, а мы с Диего пошли за дальний столик. Иван наши вкусы знал, так что жестом показал, что «сейчас принесу» и действительно почти сразу же выставил перед нами два высоких бокала.

— Есть будете? — поинтересовался он.

Я вопросительно посмотрел на Диего, но тот сказал:

— На обед зван, так сказать. Не могу.

— Я попозже. Босс здесь?

— У себя.

Иван вернулся за стойку, а я сказал Диего:

— Восьмого едем в Лудино. Присоединяешься?

— У меня все готово.

— Это хорошо. Тогда встречаемся у Западных ворот в шесть, годится? А то через общие народ после праздника ломанется, очередь будет.

— Согласен.

— Машину на гусеницы переставь только, потому что мы на них пойдем.

— Хорошо, — Диего с явным удовольствием приложился к бокалу. — Только мне бы надо еще машину притащить, уже для Форта, чтобы не переобувать этот «эксплорер» туда-сюда. Вот хорошо Слава варит все же, — добавил он, еще отхлебнув пива. — Талант у человека.

— Да, это он умеет. Поговорить вот о чем хочу, — я разложил на столе принесенную с собой карту территории Форта. — Смотри, вот две дороги на Северореченск, — ткнул я пальцем в каждую. — По этой ближе, но здесь Рудный со всеми проблемами и Поле Чудес, если останавливаешься в Песчаном. Здесь Южная, но ее не очень любят. Почему?

— Чуть дальше, и если что случится — не починишься даже. Кроме того, вот эта точка, — он показал на Лисьи Выселки, — удобное место для перевалки грузов. Хоть на Форт езжай, хоть на Город.

— Южная по длине такая же, ну, почти, — сказал я. — Тварей меньше, от болот и шахт дальше. Там почти что нормальная природа, так?

— Ну да, туда охотиться ездят.

— И вот если тут поставить хутор с заправкой, — я ткнул примерно в середину Южной дороги, — то как быстро он вырастет во что-то вроде Песчаного?

— Не знаю, — задумался Диего. — В принципе, все прямые колонны до Форта и из Форта в Северореченск сразу сюда свернут. Потом начнутся проблемы с Лисьими Выселками, на это даю гарантию.

— Это само собой, — согласился я. — Могут начать пакостить. Но если бояться каждого, кто может начать пакостить…

— С этим утверждением я тоже согласен. Знаешь что… я сейчас ничего говорить не буду, мне подумать надо, а скажу когда поедем. Мысль здравая, просто у меня на нее еще пара идей есть. И такие решения так быстро не принимаются.

— Так я и не предлагаю сейчас решать. Сейчас ты насчет девятого определись, и достаточно.

— Я определился, сказал же, — он отсалютовал мне бокалом. — С Жилиным что у вас?

— С Жилиным пока все плохо, и главное — непонятно, — с кем другим я бы откровенничать не стал, но с Диего можно, он это уже не раз доказал. К тому же мы вроде как в сослуживцах сейчас.

— Что-то у вас есть такое, чего ему очень хочется. Обычно он так на рожон не прет.

— Возможно. Сейчас пытаемся понять, что же именно. Пока все говорит за то, что он хочет наши ворота.

Говорить про лекарства и с ним не стоит.

— Вообще это считается не очень приличным, насколько я помню правила кондукторов, — задумчиво сказал он. — Но у вас они вроде большие, в принципе они бы второго кондуктора выдержали?

— В принципе выдержали бы, но это очень в принципе. Потому что с кондуктором всегда кто-то в нагрузку идет. А здесь вообще Жилин as a package deal1. И по всем признакам он не хочет, чтобы мы подвинулись, он хочет все под себя.

— Это да, это он. В общем, если чем могу помочь — обращайся.

— Как пойму, в чем можешь помочь, — обращусь, — засмеялся я. — Твое здоровье. И, by the way2, с наступающим, — опять сбился я на подхваченное в том мире.

— Взаимно.

С Диего посидели с полчаса еще, поболтали о том и о сем, потом он уехал со своими ребятами. А я тут же заказал себе обед, потому как теперь совсем проголодался. Ну и еще пива попросил. Тут Беленький зашел, а его-то мне и надо. Он заметил меня, вздохнул притворно, взял прямо со стойки темного и поставил бокал на мой стол, стаскивая с себя красный горный пуховик.

— Желаешь знать, когда сделаем? — спросил он.

— А что, можно сделать?

— Запчасти есть, у меня два «субура» на разбор с разборки на Эс-Пэ-Зэ, прости за каламбур, — усмехнулся он. — Так что части есть.

— И когда в таком случае?

— Вопрос в жестянке. Как править будем? По-быстрому или всерьез?

«Сабербен» у меня за боевую машину, так что особо сожалеть о помятостях как бы и смысла нет. А вот заполучить его побыстрей хотелось бы. В пикапе ехать далеко с четырьмя большими рюкзаками плохо. Или мешать будут, или быстро до них не доберешься, в кузов-то. Я вообще постепенно прихожу к выводу, что пикап мне не нужен, все равно не вожу ничего, а если вожу, то оно в багажник влезает.

— Если по-быстрому, то когда сделаешь? Только так, чтобы кузов не ржавел сразу.

— Числа… — он задумался, — …десятого забирай, после обеда. Напрягу народ, начнут восьмого, как раз справятся. Еще гусеницы когда будут?

— Скоро. На днях сообщу.

— У меня очередь. Лист машин дать, на какие просят?

— Давай, но сам понимаешь, это уже в следующую поставку пойдет.

— Да плевать, год будут ждать, если надо. Машины какие ждешь?

— Ну откуда я знаю? — удивился я. — Спецзаказов не было, так что сам понимаешь. Чего найдут подходящего.

— Это да, с неподходящим сюда… Мне тут «кайенн» отдали битый, прикинь? В дрова. И что с ним делать? Сиденья там кто-то хочет забрать — ну и то хорошо.

— А с «буханкой» Хмеля чего?

— Двигун в дрова, радиатор тоже… в принципе, реально починить, но запчасти заказывать. Нет у меня этого движка сейчас. Радиатор есть где-то, а движка нет. Если только где-то другой убьют так, что от него один двигун останется.

Ну да, «уазик» чинится из любого состояния, убить его до конца — разве только взорвать, но думаю, что Хмелю машина быстрей нужна, чем получится ремонта дождаться. Ладно, посмотрим, что притащим, может, и будет что-то для него подходящее. Я думаю, что Хмель уже и не очень хочет свой «уазик» обратно после двух покушений и прочего, приходилось такое видеть.

В зале появился Хмель, сделал мне ручкой, а Беленький направился к нему, обсуждать «уазик» как раз. Поговорили они пять минут, потом Слава куда-то запропал. Ну а я, наконец, вплотную занялся едой.

Тут чарофон тренькнул на столе. Взял — Саня из магазина.

— Тут к тебе человек заехал, — сказал он. — Говорит, что ты его ждешь.

Мы вообще-то закрылись уже. Кого я могу ждать? Вроде бы никого не жду.

— Может, он представится как-то?

Саня, прикрыв микрофон ладонью, пробубнил что-то, потом кто-то еще пробубнил, затем Саня сказал:

— Марченко фамилия. Говорит, что вы недавно встречались.

— Понял. Скажи, что буду минут через пять, я тут просто с человеком разговариваю.

Твою мать. Мне дадут пожрать? Ладно, за пять минут докидаю в пасть что осталось. Марченко мне нужен, с Марченко полезно поговорить. И должок за мной, вполне неморального порядка, отдавать надо.

Дометал, чуть ли не давясь, все с тарелки, в два глотка выпил половину бокала, а вторую с сожалением оставил на столе. Схватил куртку и пошел к себе, махнув Ивану рукой.

Когда я вошел в магазин, Марченко сидел на подоконнике с газетой, а Саня с другой газетой восседал за своим прилавком.

— Добрый день, с наступающим! — поприветствовал я дознавателя. — Не ожидал сегодня, вроде на после Рождества планировали.

— Да я вижу, что вы закрылись уже, — Марченко поднялся навстречу, отложив газету. — Но вызвали неожиданно, а заодно решил Рождество в Форте встретить. Табличку про «закрыто» видел, но решил наудачу постучаться.

— Да все нормально, у меня просто встреча была в баре за стенкой, уже закончили.

— Я внизу буду, — сказал Саня и на всякий случай, чтобы я верх с низом не перепутал, показал пальцем под ноги.

— Понял.

Сам я подошел к двери и повесил на нее табличку «Закрыто», приписав на бумажке «до 10 января». Потом спросил:

— Чаю хотите? Или покрепче чего?

— А что покрепче есть? — эдак деликатно поинтересовался дознаватель.

— Бурбон, коньяк, водка хорошая, — я открыл шкафчик сбоку от кассы, продемонстрировав бутылки.

— Как в том анекдоте — «все такое вкусное», — засмеялся Марченко. — Давайте коньячку, если не затруднит.

Я плеснул «хеннесси» в два бокала, один протянул Марченко.

— Благодарю. Как у вас после того, без проблем?

— У нас без проблем не бывает, в Рудном в переплет попал, насилу уцелел. Но — уцелел, так что грех жаловаться.

— На кого напоролись?

— На бурю. А потом на ходоков. Машину побил и побегал потом.

Марченко удивленно вскинул брови, затем спросил:

— Машину-то спасли?

— Да, на второй день БАТом утащили, в сервисе сейчас, — я отпил немного коньяку, затем спросил сам: — Определились с предпочтениями?

— Да, с людьми посоветовался, вот они и подсказали, что у вас выпрашивать надо, — заулыбался дознаватель, при этом я обратил внимание на слово «выпрашивать». То есть следовало понимать, что Марченко твердо намерен зайти за грань разумного. Но это нормально — важно, что взамен.

— И что именно?

— Десятый калибр ведь только у вас, правильно? И револьверы под дробовой патрон?

— Да, только у меня. Но десятый я распродал, — соврал я, потому как три ружья в шкафу у меня лежало, как неприкосновенный запас. — На днях новый завоз будет. А револьверы… — я постучал по стеклу, закрывавшему витрину с револьверами, — остались только с самыми короткими стволами. И с самым длинным, притом утяжеленный, чтобы держал «четыре сорок пять». Я же не так просто рассчитывал, что вы позже заглянете. Перед Новым годом все разлетелось.

Я протянул ему два револьвера, длинный и короткий, и Марченко не слишком уклюже взял короткий «джадж» в руку, зажмурил один глаз, прицелился в стену, обхватив запястье другой рукой.

— Да мне и с коротким подойдет, — сразу обнадежил он меня. — Вроде как полицейского образца. Только скажите, он вообще как, стоит иметь?

— Вы стрелок хороший? — спросил я скорей из вежливости, потому что обращался с револьвером Марченко неумело.

— Да, хороший, — уверенно ответил он.

— Ну да, — решил я не вылезать с другими идеями, — тогда и с коротким подойдет. А если с ружьем горит, то смотрите, что в зале осталось, — я кивнул на висящие на стене ружья и винтовки.

— А завоз когда ожидается?

— Несколько дней.

— А как-то заказик можно оформить?

Заказики вообще-то с денежками оформляются, но ладно, мы как-нибудь этот моментик пропустим.

— Можно и заказик, — кивнул я, вытаскивая из-под кассы журнал. — Кстати, все спросить хотел: вы в Лисьих Выселках давно служите?

— Лет семь уже, как в дознаватели повысили, так с тех пор там все время.

— И как?

— Нормально. Дураков хватает, конечно, так где их не хватает? — как бы сам себя спросил и сам себе ответил Марченко. — Всякое случалось. Но дом неплохой, воздух свежий, сам себе генерал по большому счету — неплохо.

— У вас же там всегда что-то вроде биржи кондукторов было, так?

— Точно. В «Сугробе» они собирались, это у нас бар такой, не на главной улице. Да и сейчас собираются иногда. Но редко, и заказы не напрямик, а через бармена собирают.

— А такого мужика, как Валентиныч, не приходилось встречать? Не знаю полного имени. За тридцать немного, волосы редкие, тут на руке, — я показал на тыльную сторону левой ладони, — защитная татуировка, руны. Глаза голубые, уши оттопыренные, нос картошкой малость. Балагурный такой.

— Вроде бы помню такого, — чуть подумав, ответил Марченко. — Именно кондуктор. Пропал с год назад, наверное, или даже раньше.

— А с кем он обычно работал? Или под кем?

— Хм… — собеседник задумался куда глубже и надолго.

Марченко успел почти весь бокал допить, пока ответил наконец:

— А вот есть у меня такое впечатление, что тогда несколько кондукторов решили сами по себе работать. Это у каких были окна далеко от Северореченска, потому что тамошних всех под себя один хозяин подмял. А эти вроде как профсоюз организовали.

— И где теперь тот профсоюз?

— А где он? В Караганде он, хи-хи, хи-хи, ха-ха! Как в оперетте пели, — засмеялся Марченко. — Игорь Фомин за главного у них считался — так в Форт он сдернул, по слухам, вроде даже на какую-то работу пошел. Шелеп Аркаша в Северореченск уехал. Говорят, что ему сделали предложение, на которое не следует отвечать отказом. Витек Маломер с ними был — он и до сих пор там, работает под высельскими. У него окно где-то неподалеку оттуда, быстро оборачивается. Ничего так, жирует, — задумчиво добавил Марченко.

— А товар кто у профсоюза брал? Или на разных работали?

— Высельские же и брали все. Кажется. Но в доле в любом случае были.

— Высельские, — повторил я за ним. — Но высельские сидят в своих Выселках, а по территории Форта их жилинские представляют, так?

— Более или менее.

— А который в Форт уехал, как его… Фомин?

— Да, Игорь Фомин. Он к нам из Северореченска подтянулся, с него и профсоюз пошел. А потом сюда двинул. По слухам, косяк за ним был какой-то, искали всякие люди. Где он, что и как теперь — понятия не имею, не моя это епархия. Так что с заказом?

— А принят заказ, — я потыкал пальцем в открытый журнал.

— Тогда бы мне патрончиков к револьверу, да и оформляться можно, — объявил Марченко. — Праздновать здесь будете? Не к нам?

— Здесь.

— Ну как-нибудь и к нам заезжайте, найдем куда сходить. Там здорово весело бывает… ну вы в курсе, — засмеялся он, явно вспомнив обстоятельства нашего знакомства.

В общем, Марченко надолго не задержался. Стряс с меня сколько мог и ушел по своим делам. Точнее — уехал на белой «ниве». Но при этом оставил меня с ощущением того, что он за все расплатился. Хотя бы тем, что на вопросы ответил, а зачем оно мне надо — не спросил. И готов дальше сотрудничать.

Я взялся за телефон, дозвонился в паб. Трубку взял Иван, сказал, что Хмель отъехал, будет позже. Ну да, у него опять праздник, опять суета. Позже поговорим. А завтра с утра еще и Платон притопает, надо будет и его расспросить с подробностями.

Потом, подумав, позвонил ему на мобильный. Ну, чарофон который. Рассказал о том, что мне Марченко сообщил. Хмель выслушал с явным интересом.

Так, а пока получается, что мне и делать нечего. Даже странно немного. То бежал, бежал, стрелял, бился — и вдруг все, слезай, приехали. И куды крестьянину податься? Идти дальше пиво пить? Я глянул на часы — рановато. Все равно там допоздна сидеть есть смысл, так это я уже пьяный буду. Не годится. Мила, Мила, вот зачем ты меня так не вовремя бросила перед праздниками? Сиди теперь и скучай. Саня, кстати, тоже к новой пассии своей не бежит, не простил амулетика.

Может, с ним куда-то двинуть? А куда? На сегодня в Форте всего два развлечения имеются — есть где-то или пить. Обычно все вместе. А, вру, Саня сегодня в какую-то компанию выдвигается, бывших коллег, что ли, придет в паб уже к одиннадцати, наверное. Так что я еще и в одиночку должен себе развлечения искать. В любом случае магазин закрыт, так что включаю праздничное освещение в окнах — и на замок.

Кстати, надо со всеми проблемами до старого Эн-Гэ разобраться, потому что потом обещали начать привлекать на все подряд. И по району подежурить придется, и главное — за стены гонять начнут помаленьку. Скоро с Севера начнется движение всякой твари через границу, затем надо будет дороги время от времени «проезжать», потому что основные силы Патруля опять начнут дергать на «войну фракций», так сказать, и бандитов, а кому-то надо и тварей гонять. Вообще думаю, что резерв как раз больше против тварей создавался. Это если на его состав глянуть, то сразу понятно становится. И там же у меня занятия в учебном центре, плюс с «цеховиками» договорился… Да, лучше бы сейчас справиться. Что включает, вне всякого сомнения, физическое устранение Темы Жилина. И вот надо придумать, как это сделать.

А сейчас… может, поспать просто? Как раз до вечера? Придавить минут двести сорок или около того? А это мысль, мысль.

Клондайк. 6 января

Вот не привык днем спать, но иногда приятно. После дневного сна сам как периной битый, но если никуда лететь не надо, то можно и так пожить, не проблема. А я точно не собираюсь никуда ни сегодня, ни завтра.

Валялся в постели еще минут двадцать, пока встал, потом долго плескался под душем. Одевшись, спустился в подвал, подкинул угля в топку, чтобы дом был теплым, когда вернусь с празднества. С улицы, к слову, уже шум какой-то слышен. Где-то музыка играет, где-то сразу много народу гомонит. Это к нам со стороны Павших доходит, благо рядом.

Ну что, Хмель там вернулся? Позвонить? А на фига звонить, все равно же иду, так?

Тут в магазин позвонили. Я выругался.

Нет, я вовсе не такой нервный, но там же табличка специальная висит, в которой черным по желтому написано «Закрыто». Прямо так и написано, что подразумевает хотя бы, что звонить в эту дверь точно не надо.

Поднялся из подвала, отключил сигналку, глянул в домофон. Удивился. Пошел и открыл дверь, запустив в магазин Линева.

— Ничего, что я так нахально? — спросил он, заходя в помещение и расстегивая пальто.

— Смотря зачем, — пожал я плечами, закрыв дверь у него за спиной.

Уже знакомого телохранителя я увидел, но теперь он сидел в машине рядом с водителем.

— Могу предложить чаю или чего покрепче.

От Линева, к слову, уже потягивало алкоголем. Подозреваю, что на службе отметили.

— А что есть покрепче?

История склонна повторяться, смотрю. Открыл шкаф, показал содержимое. Он заглянул, явно подумал, потом показал на бутылку «Хай Уэста»:

— Это же бурбон?

— Он самый.

— Хороший?

— Самый лучший, наверное.

— Тогда точно попробую.

Налил ему. Налил себе. Отсалютовал бокалом. Заодно напомнил самому себе, что надо Дюпре заказать еще бурбона. Он тут хорошо расходится в представительских целях.

— Так чем обязан?

— Вы своего человека спасли, верно? — спросил Линев.

— Да, — не стал я скрывать.

Может, они уже наблюдение давно установили и Платона видели. Глупо врать.

— И кто его увез? Нет, я понимаю, что доказать вы не можете, но своя теория есть на этот счет?

— Жилин. Его люди.

— А ведь я лично тогда с ним разговаривал. И он мне обещал с вами вообще не пересекаться. Жадность. Очень он жадный. — Линев отпил виски, покатал во рту, проглотил, кивнул одобрительно: — Отлично. Кто возит?

— Мы.

— Заказ принять можете?

— Могу, но несколько недель займет.

— Я понимаю, — он присел на край стола, покачивая ногой в неуместно выпендрежном ботинке с серебряной пряжкой. — Точно Жилин? Уверены?

— Лично я на все сто. А что?

— Помните ту историю, когда вас вроде бы хотели сначала предупредить, а потом попытались убить в засаде?

Все же дошло до них в полной версии. Ну и интерес был понятен, там их беглый, с их слов, сотрудник был замешан.

— Разумеется.

— Есть теория, от кого конкретно пришло указание так изменить цели засады?

— Только теория. От Лиги пожелание пришло.

— А в Лигу слишком много пожеланий из Города поступает, — хмыкнул Илья. — То есть Жилин, в силу своей жадности, становится здесь агентом этого самого Города.

— Скорей агентом влияния, — я тоже приложился к бурбону. — А вот то, что у него подряд на охрану той же Поляны, — это вам прямая угроза. Потому что у него имеются бескрайние возможности для наблюдения за перемещениями тех, кто определяет политику Форта. Вы там же живете, верно?

— Там, — Линев смотрел в окно, словно изображая полное безразличие к предмету разговора. — Да, это не очень хорошо. Он и во многом другом начал мешать, но… баланс сил в Форте до сих пор непонятен. Даже мне. А Жилин за многое уже зацепился, и если пытаешься его двигать, сразу же где-то плачет маленький кролик… или большой дядя со своими интересами.

— И людей у него много, так?

— И это тоже. Он как-то незаметно разросся. А теперь практически все дальние перевозки контролировать начал.

— И контрабанду?

— Более чем возможно. Сами с ним как собираетесь дальше?

— Посмотрим, — осторожно ответил я.

Не просто же так Линев ко мне втихаря в гости приперся, верно? К чему он разговор ведет? И ведь точно знаю, что напрямую он никогда не выскажется, чтобы его за слова никто потом не подтянул.

— Он от вас не отступится. Я переоценил тогда свои возможности.

Ну да, конечно. Взял да и переоценил.

— Может, и так. Но проблемы будем решать по мере их поступления.

— Жилин — он одна большая проблема. Уже для всех. Если с ним что-то случится, никто не заплачет.

— Разве что его люди начнут искать того, из-за кого это все случилось. А людей у него много.

— Возможно. Но с людьми всякое случается. Иногда и искать некого.

— Это лишь означает, что тот, кто все сделал, располагал куда большими ресурсами, чем обычный обыватель, — я красноречиво оглядел торговый зал.

— Иногда навыки важней ресурсов, — усмехнулся он.

— Теория без практики мертва, сказал Суворов. Равно как и навыки без ресурсов.

— Всегда случаются… случайности. Идет человек по улице, вдруг кошелек под ногами. Поднял — а там куча денег. Ресурсы. Или какие-то полезные предметы, которые как раз нужны.

— Я понял, — осталось мне кивнуть и допить бурбон. — Остается уточнить — по какой улице гулять человеку, если у него вдруг появились свежие идеи?

— У вас есть мои координаты. Где-нибудь там. Кстати, — вдруг как бы спохватился он. — Мне ваш револьвер понравился. Неуклюжий немного, но интересный. Показал сотрудникам, а мне сказали, что у вас вообще много интересного. Чего больше ни у кого нет.

— Сейчас мало, — показал я на почти пустые стенды. — Перед праздником все разошлось.

— Ну так Платонов же вернулся? — чуть ехидно поинтересовался Линев. — Мы бы заказали.

— Заказали? — задумался я. — Все возможно. Кстати… тут, как говорится, на ловца и зверь… — я присел за прилавком и вытащил коробку с десятком парализаторов. — Держите, — я протянул патроны Линеву.

— Это что? — заинтересовался он.

— Платонов здесь. А вы заметили, что ни про какие трупы нигде ни слова не сказано?

— Да? Ну да. Вроде бы тихо.

— Испытайте на каком-нибудь злодее, которого не очень жалко. Есть такие?

— Такие у нас всегда есть, — уже заинтересованно сказал Линев. — А результат какой ожидается?

— Просто вырубит часа на два. И синяк будет, это резиновая пуля.

— Тоже ваше?

— Наше. Если понравится — можем даже совместно производить. Для Дружины. С этими пулями можно не валить хулиганящую публику на глушняк. Ваши же ходят с дробовиками, верно?

— Все ходят… — Линев задумался. — Я возьму, — сказал он. — Вот здесь список, — он вытащил конверт из внутреннего кармана пальто и протянул мне. — Что и почем мы хотим купить. Если мы что-то перепутали или предлагаете что-то заменить — звоните Кузьминку.

Я взял конверт, но вскрывать пока не стал, это явно не предполагалось из слов Линева. Он ясно дал понять, что сам ничего обсуждать не будет.

— Там сумма большая? Можем просто не потянуть имеющимися наличными.

— Когда решите, что сможете поставить, — звоните Кузьминку. Вам наличные доллары привезут, на всю сумму. Да, цены могут вас немного удивить, но вы нам нравитесь. А Жилин не нравится никому, к слову.

На этом он отставил стакан, пожал мне руку и пошел на выход.

Заперев за ним дверь, вскрыл пакет, выудил из него листок с распечатанной таблицей. Ничего сверхъестественного, все мое, все у меня бывает… только цена действительно удивляет. Сильно. Это примерно две моих розничных, а я ведь накидываю не стесняясь. То есть это много денег. И если мне дадут их долларами, то вообще многое упростится, так?

Ладно, можно идти. И уже привычно проверить, что в барабане «ругера» все шесть на месте.

Машин у паба собралось больше, народ точно первой звезды ждать не собирается. А морозец крепчает, крепчает. Завтра, похоже, станет еще холодней. Поэтому добежал до дверей паба по-скорому, просочился между двумя курящими и зашел внутрь, обнаружив бессменного Ивана за стойкой.

— Пришел? — спросил я его.

— Внизу. Сейчас поднимется. Пива?

— Давай! — махнул я рукой, устраиваясь за стойку.

Через дверь кухни были видны накрытые фольгой подносы с едой — готовятся к приему тех, кто столики заказал. А мы, значит, опять в подвал.

Иван налил бокал светлого, выставил передо мной. Я на часы глянул — почти восемь, можно начинать, в принципе, уже никаких норм приличия не нарушаю. А тут и Хмель появился из подвальной двери, с какой-то коробкой в руках, которую задвинул под стойку.

— Руководству! — отдал я ему честь, приложив руку к «пустой голове».

— Здоров, — Слава протянул руку через стойку. — Все, уже пришел? Или опять куда-то пойдешь?

— Уже не выставишь, упираться буду.

— Так, может, вниз спустишься? Я там уже все накрыл.

— Да я пока здесь посижу, там же нет никого. Ира здесь уже?

— Отдыхает, — он показал глазами на потолок. — С дежурства.

— Тогда скажи, когда у тебя будет пять минут поговорить приватно.

— Случилось что-то? — насторожился Хмель.

— Нет, — покачал я головой. — Нет, в смысле плохого ничего не случилось. А так да… гм… нечто интересное.

— Дай мне минут двадцать, самая беготня, ты видишь? Две девочки должны в помощь прийти, но пока нет.

— Да без проблем, у меня пиво есть.

Девочки пришли минут через десять. Сняли дубленки в подсобке, переобулись в легкую обувь. Хмель перепоручил их Ивану, который уже накрывал столики под тех, кто их заказал, а сам подошел ко мне. Налил себе половину бокала светлого, встал за стойкой напротив.

В зале было уже почти что пусто; те, кто пил до этого, сделали последний заказ, в большинстве своем его допили и расходились, а заказавшие еще не начали подходить. Так что говорить можно было спокойно. А насчет подслушки — Саня теперь тут через день все проверял.

— Ко мне Линев только что заходил, — сказал я, отставляя опустевший пивной бокал. — Сказал прямым текстом, что в Форте никто не заплачет, если Жилин сыграет в ящик.

— И насколько это… — Хмель вопроса не закончил, но я его понял.

— Я бы не стал это воспринимать как контракт. Тем более что мы контрактов не берем. Но это некая гарантия того, что многие будут смотреть в другую сторону.

Хмель задумался, покивал, сказал:

— Ну, если с этой точки зрения смотреть, то так и выглядит. А ты что думаешь?

— Что и раньше думал. Если мы Жилина не аннулируем, то жизни нам не будет. Он удила закусил и не остановится.

— Здесь всегда было некое подобие равновесия, — сказал Хмель задумчиво. — Всегда боялись большой войны друг с другом, людей не так тут много. Под эту боязнь некоторые стали уступчивыми, кто поумней, а некоторые, наоборот, начали наглеть, кто глупый и жадный. То есть Тема не вписывается в новую концепцию?

— Я думаю, тут больше работают связи Темы с Лигой. И через Лигу — с Городом. Это уже считается смертным грехом, как я понимаю.

— Как-то сомневаюсь, что Тема с Городом работает, — хмыкнул Хмель.

— А он и не работает. Он просто сотрудничает с Лигой, а те просят его сделать то или это. А вот оно как раз и в интересах Города. Тема же только деньги видит.

Да, Город — это особая статья. У Форта с ним отношения крайне сложные. Никак не могут ужиться дикий капитализм с почти что военным коммунизмом. А учитывая тот факт, что Город создался на основе большой войсковой части и военного же городка, плюс еще какого-то военного института, — сил у них много. И не бойся они больших потерь, давно атаковали бы Форт напрямую, но это не так просто. А теперь, после того как у гарнизона Форта и остальных стало резко прибавляться техники, а магическая школа Форта по-прежнему заметно мощней городской, городским только тайные операции и остались.

Линев с Кузьминком вообще-то именно этому и должны противодействовать. Все остальное уже их художественная самодеятельность.

— И как мы это сделаем?

— Придумаем, — пожал я плечами. — Выхода все равно нет. Он сам вывел нас на ситуацию «или мы, или он». Ладно, это еще не все.

— А что еще?

— Ко мне неожиданно заехал тот самый Марченко из Лисьих Выселок. Я рассказывал, помнишь?

— Дознаватель? — уточнил Хмель, взяв со стойки мой пустой бокал и подставив под кран.

— Он самый. Помнишь, как я сюда попал? Там же перестрелка была.

— Помню, — Хмель осторожно наливал пиво по стенке бокала.

— Тот Валентиныч, которого я тогда привалил, был кондуктором. Но Платон этого не знал, его просто попросили людей переправить с той стороны. Попросил некто Аркадий Шелепин, Марченко его как Аркашу Шелепа отрекомендовал. И Валентиныча Марченко тоже помнит, он крутился в Лисьих Выселках тогда. С ними было еще двое: некто Игорь Фомин и Витек Маломер, не уверен, что это фамилия. Погоняло скорее.

— Фомин… Игорь Фомин… — вдруг задумался Хмель, причем так, что пиво чуть через край бокала не перелилось. — Что-то знакомое…

— Марченко сказал, что Фомин из Выселок переехал в Форт. Там у них было что-то вроде профосюза, — я изобразил пальцами кавычки на манер Доктора Зло, — а крышевали их высельские. Но высельские свое село редко покидают, так что по области на них работают жилинские.

— Хм, — Слава задумался совсем тяжко, но не забыл поставить бокал на стойку. — Игорь Фомин, где-то я имя слышал совсем недавно… вот на днях буквально.

— В каком контексте?

— Не помню, — покачал он головой. — Но вспомню. Заклинило просто.

— Отвлекись, — посоветовал я. — Тогда само в голове всплывет. Нам еще Платона выспрашивать.

— Это без Ирины, — сразу сказал Слава. — Так что только завтра.

— Не вижу проблем, можно и завтра. Да, Линев мне большой заказ на оружие подогнал. И все по двойной цене. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Говорит о том, что они действительно не любят Тему, — предположил Хмель, и я с ним согласился.

Хмель. 6 января

Канун Рождества я встретил в настроении духа откровенно приподнятом. Платона вытащили без потерь, со здоровьем полный порядок, и даже с Ириной вроде как помирился. Все замечательно просто, ну — почти все…

Я легко прогнал недобрые предчувствия, выпил таблетки и спустился в бар. Сегодня ожидался аншлаг, пришлось немного похлопотать по хозяйству, а когда подошел отчаянно зевавший Иван, я оставил его на хозяйстве и ушел в подвал, намереваясь сварить на пробу литров сто кофейного стаута.

А почему нет? Климат у нас суровый и располагает к приему внутрь согревающего, если делать пиво покрепче, кое-кто из постоянных покупателей точно заинтересуется. Еще и на кофейных зернах поставлю — как раз завалялся пакет; брал в бар, да никак не сподобился варить, растворимым обхожусь.

Пока возился с помолом солода и взвешиванием хмеля, разогрелась вода. Затем я поставил настаиваться затор и поднялся наверх. Позвонил в «Ширли-Муры», напомнил о своей просьбе прислать пару официанток, заодно уточнил, в какое время подъехать за сегодняшним заказом.

Только перелил в бак остуженное сусло и прибрался в подвале — пришла Ирина. Я отправил ее переодеваться в спальню, немного погодя тронулся следом: мириться. Помирились в итоге неожиданно даже для меня самого два раза подряд. Неплохо получилось. Наверстали упущенное.

После я оставил Ирину приводить себя в порядок и отдыхать, а сам съездил в «Ширли-Муры». Потом задержался в баре перекинуться парой слов с заглянувшим на огонек Клондайком. Тот рассказал о визите дознавателя из Лисьих Выселок, и промелькнуло в разговоре одно знакомое имя, которое если и не вогнало в ступор, то заставило серьезно напрячься. Николай заметил это, но я лишь покачал головой.

— Знакомое имя, а где слышал — не помню, — ответил, умолчав о том, что кондуктор Игорь Фомин работает в той же лаборатории, что и Бородулин.

Простое совпадение? Сомневаюсь.

Если уж на то пошло — второе покушение на меня было подготовлено из рук вон плохо, оно даже не подготовлено вовсе было, если разобраться; чистая импровизация. Будто кто-то срочно приказал исполнителям избавиться от неугодного человека. Или же — человека опасного?

В тот вечер я звонил насчет машины с отходами, в которой могли вывезти из Форта Платона. Попал на Фомина, он запаниковал и велел охранникам меня убрать, так? А когда покушение провалилось, застрелил водителя-экспедитора — единственную ведущую к нему ниточку.

Но зачем? Приказал Жилин? Или все несколько сложнее?

Игорь Фомин — кондуктор. Он работает в лаборатории, где варят таблетки, которые тащит в нормальный мир Платон. Бородулин особо не удивился, когда я предложил ему поставить что-нибудь работающее по ту сторону Границы. Да если разобраться, он меня к этому предложению в какой-то мере даже сам подтолкнул.

Так что получается — Виктор Петрович диверсифицировал каналы сбыта, а Фомину это не понравилось? И если поначалу он решил просто устранить конкурента, устроив покушение на Аляске, то теперь захотел перевести на себя чужую сеть? Это ведь только кажется простым делом организовать торговлю чудодейственным лекарством, на деле Платонов несколько лет бизнес раскручивал.

Хотели отобрать именно схему, а вовсе не окно? И кто хотел: Фомин или Жилин? Впрочем, это уже без разницы…

Сославшись на неотложные дела, я ушел наверх и позвонил Платону. Тот оказался дома.

— Привет, Серега, — поздоровался я с кондуктором. — Тут у меня вопрос один возник…

— Давай не сейчас? — замялся Платон. — Я не один просто. Да и не телефонный разговор. Вечером лучше подъеду…

Я посмотрел на мирно посапывавшую в постели Ирину и предложил:

— Я буду спрашивать, ты просто соглашайся или нет. Лишнего не говори. Это срочно.

— Ну хорошо! — сдался кондуктор. — Говори!

— Тебя к сотрудничеству склоняли, так? — спросил я, стараясь говорить как можно более расплывчато.

— Да, — коротко подтвердил Платонов.

— Транспортные услуги интересовали? Или точка доступа?

— И то, и другое.

— А на той стороне? Что-то из наших дополнительных приработков?

Тут Платон надолго замолчал и даже, как мне показалось, на кого-то шикнул.

— Ну? — поторопил я его с ответом.

— Было, — признал кондуктор.

Сердце нервно екнуло, и я быстро уточнил:

— Оттуда или отсюда? — имея в виду серебро, которое Платон тащил «оттуда», и лекарства, которые он переправлял «отсюда».

Платонов понял меня правильно.

— Отсюда, — сообщил он. — Сначала предлагали отдать сеть полностью, под конец обещали даже в долю взять.

— В долю? Ну-ну, — хмыкнул я. — Ладно, не буду задерживать. Приедешь — поговорим, только один не выходи — Митю дождись…

Серега что-то буркнул в ответ и повесил трубку. Поинтересоваться целью моего звонка он не удосужился. Нет, я в любом случае что-нибудь да соврал бы, но так даже напрягаться не пришлось.

— Что-то случилось? — спросила Ирина, когда я зажал лицо в ладонях, осмысливая услышанное.

— А? Нет, спи.

Я быстро собрался, взял куртку и вышел за дверь. Ключи от машины просить у Николая не пришлось, пикап арендовал у него на весь день. Быстро побросал в кузов немногочисленные сегодня мешки с дробниной и выехал со двора.

Похитители знали о таблетках, которые Платон возил в нормальный мир, более того — имели к ним доступ. И нужна им была именно его сеть распространения, а не окно или услуги перевозчика. Работать за процент? Чушь собачья! Сказки для самоуспокоения. Контролировать кондукторов невозможно. Они не привязаны к двум конкретным точкам пространства, ходить через знакомое окно им просто-напросто проще, и не более того. Платон мог прервать сотрудничество в любой момент; он это знал, и похитители знали это тоже.

Все, что им требовалось, — это заполучить чужую сеть распространения. Именно поэтому пытались устранить меня. Убили бы — и Платон стал куда сговорчивей. По большому счету, без моих поставок смысл в этой схеме для него пропадал начисто. Мог бы согласиться на предлагаемые условия и без мордобоя. Только вот отпускать его живым никто не собирался…

Первым делом я заехал на Колхозный рынок и отдал Климу причитающийся ему чек от Торгового Союза. Попутно попытался определить возможную слежку, но нисколько в этом не преуспел. Впрочем, маршрут у меня был сегодня обычней некуда — после рынка я поехал в Луково, повидаться с Бородулиным.

— Ну надо же, кто пожаловал! — покачал головой чистивший нападавший на тропинку снег Лымарь, когда я остановил пикап перед воротами и выбрался наружу. — Давно не виделись!

— Принимай товар, — откинул я задний борт кузова.

Семен прислонил лопату к забору, вытащил крайний мешок и понес его к сараю. Я вслед за ним прошел во двор и спросил:

— Хозяин дома?

Лымарь обернулся и прищурился:

— Не просто так приехал, да?

— Поговорить надо.

— Хорошо, позову. — Семен занес мешок в сарай и ушел в дом. Пару минут спустя появился обратно и как ни в чем не бывало направился к пикапу.

— Ну и? — озадачился я.

— Сейчас выйдет, — просто ответил Лымарь и продолжил таскать мешки в сарай.

Виктор Петрович появился минут через пять. Застегнув тулуп, он степенно огладил рыжеватую бороду и закурил неизменную папиросу.

— Случилось чего, Слава? — спросил он, выкидывая в снег потухшую спичку.

— Случилось, — подтвердил я, не обращая внимания на идущий от собеседника крепкий табачный дух и запах перегара.

— Ну, — хмыкнул Бородулин, — излагай.

Я замялся. И дело было даже не в смолкших за спиной шагах Семена — просто не знал, с чего начать разговор.

— Поправьте меня, если ошибаюсь, но таблетки уходят на ту сторону не через меня одного.

— Допустим, — спокойно улыбнулся химик.

— И так сложилось, что второй ваш покупатель узнал о конкурентах и попытался моего перевозчика, так скажем, вывести из игры.

— Ты по этому поводу в лабораторию приезжал? — спросил вдруг Виктор Петрович.

— По этому, — подтвердил я. — Шухер вышел изрядный, человек наследил.

Бородулин покачал головой.

— Не так сильно наследил, если ты пытаешься выяснить его имя через меня.

— Да не нужно мне его имя, — поморщился я. — Знаю я его, Игорь Фомин…

Догадка оказалась верна: химик при этих словах явственно изменился в лице.

— Лично мне — плевать, если кто-то тащит через Границу ваш товар помимо нас, но похищения и покушения вредят бизнесу. Мой человек находится под колпаком контрразведки, они такого не любят.

— Он в курсе? — нахмурился Бородулин. — В курсе, у кого ты закупаешься?

— Нет, — честно ответил я. Мне как посреднику сводить напрямую другие звенья цепи не было ни малейшего интереса. — Но с Фоминым надо что-то решать. Он всех нас палит.

— А с чего ты взял, что это он?

— Виктор Петрович! — поморщился я. — Ну что вы, в самом деле? Ну наследил он, наследил! Жадность — это плохо, понимаете?

— И что ты предлагаешь?

Ничего предлагать я не собирался, поскольку просто рассчитывал получить подтверждение своей догадки и уже его получил. Но с другой стороны — убери мы сейчас Фомина, это ничего не изменит, лишь добавится новых проблем.

Я постоял, посмотрел по сторонам. Потом буркнул:

— Ну не мне же объяснять ему, что такое хорошо, а что такое плохо?

— Слава, — вздохнул Виктор Петрович. — У тебя конфликт с конкурентом, решай его. Но учти — Фомин берет товара не меньше твоего, и если с ним что-то случится, свои потери мы переложим на тебя. Понимаешь?

Я кивнул.

— А если сломаешь схему, мы просто прикроем лавочку. И кому тогда хуже будет?

Хуже? Не знаю. Мне — точно конец. Думаю, Бородулин со мной работать стал только потому, что я без его таблеток долго не протяну. Сдать его той же контрразведке — все равно что подписать себе смертный приговор с отсрочкой на несколько месяцев. При этом я умру, а химик просто дохода лишится. Таких специалистов никто трогать не станет.

— Так что не буди лихо, пока спит тихо, — предложил Виктор Петрович и выкинул окурок папиросы в пустую картонную коробку у крыльца. — Пусть все идет, как идет. А с Игорем… с Игорем мы поговорим.

— Да поздно разговоры разговаривать! — вырвалось у меня.

Меж лопаток пробежал неуютный холодок, словно стоявший за спиной Лымарь уже примерялся, куда ударить, но я отступать не собирался.

— Вот вы, Виктор Петрович, умный человек. Так почему вы считаете, будто для меня самое главное — это деньги? Я не жадный, я доволен тем, что имею, и не завидую чужим успехам. Некогда завидовать, работаю. И сейчас я пришел не о переводе на себя чужих сделок договариваться, а предупредить о грядущих проблемах. Вас предупредить, между прочим.

— Да ну?

— Как вы верно заметили — я от вас завишу куда сильнее, чем вы от меня. Вы свой товар всегда продадите — не этот, так другой, — а мне без таблеток никак. Поэтому очень, очень сильно не хочу, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое.

— Это угроза? — послышалось из-за спины.

— Нет, Семен, это не угроза, — обернулся я к Лымарю. — Думаешь, моего человека Игорь лично похищал? Или нанимал кого-то? Черт! Серьезно? Он с Темой Жилиным связался! И люди Жилина за него всю грязную работу сделали. А как часто Жилин оказывает кому-то услуги, не получая ничего взамен? Я вам скажу: никогда! Так на кого теперь работает Фомин, на вас или на него? Как думаете?

Семен вопросительно посмотрел на Виктора Петровича, тот достал очередную папиросу и задумчиво повертел ее меж пальцев, разминая.

— По идее, я теряю больше всех, — продолжил я. — Но и вы тоже только теряете. Да — у вас отличная охрана, но в итоге придется либо делиться с Жилиным, либо каяться и просить защиты у работодателя. Вас простят, конечно, но схема начнет приносить доход кому-то другому. И вполне возможно попросят на промзону жить перебраться, для собственной безопасности. Оно вам надо?

— Доказательства у тебя есть? — прямо спросил химик.

— Которые в дело подшить можно — нет. Косвенных — полно. Не верите мне — собственные связи задействуйте.

— Задействуем, — кивнул Виктор Петрович. — Обязательно задействуем. Жди звонка. А пока — никому ни слова. Очень рассчитываю на твое благоразумие. Как ты верно заметил, я потеряю только деньги. Я, но не ты.

Напоминание о том, что я на крючке у химика, показалось мне совершенно излишним, но устраивать по этому поводу истерик я не стал. Просто развернулся и зашагал на выход.

— Жду звонка, — громко произнес, шагнув на улицу.

Нехитрый способ оставить за собой последнее слово слегка поправил пошатнувшееся душевное равновесие, и за руль я забрался уже собранным и спокойным.

Вот интересно, Бородулин действительно не может сразу мне пилюль на пару лет вперед поставить или с самого начала решил на коротком поводке держать? Вопрос. Про строгий учет реактивов — это он складно рассказывал, но, быть может, не только в этом дело?

Быть может — да…

Клондайк. 8 января

Раннее зимнее утро в Форте — самое мерзкое время. Хочется еще спать, не вылезая из-под одеяла, а потом встать, как все люди, попить горячего чаю на кухонке, спокойно открыть магазин и спуститься в подвал, где собирать патроны, что-то мастерить, гравировать руны на рамках и ресиверах. Потом сходить на обед, как приличный человек, а после обеда вновь работать до конца дня, после чего или к Хмелю зайти, или с книгой полежать, или железки поворочать в подвале, чтобы формы не терять.

С другой стороны, как ни странно, я люблю такие вот организованные выезды из Форта. Отвлекают от рутины. Опять же обратно вернусь с товаром, работы прибавится, банковский счет пополнится… только вставать зимой в такую рань не люблю.

На площадке у Западных ворот было пусто, лишь прямо перед нами на нее заехал знакомый «эксплорер» на треугольных гусеницах. Я остановил пикап рядом, вместе со всеми вылез поздороваться. Диего опять был с Длинным и Васей, главными своими гвардейцами на случай чего, ну а мы в обычном составе.

— Все готовы? Все готово? — спросил я.

— Да, золото с собой, — кивнул Диего.

— Ну и у меня тоже.

Помимо золота, у меня была целая связка пачек наличных долларов, которые привез человек Кузьминка с вечера, но это на другие задачи.

— Тогда погнали.

А вообще уже и эти выезды понемногу в рутину начинают превращаться. Разве что на этот раз мы ни к какой колонне приставать не стали, а стартовали сами. Да и на будущее движения с колоннами переосмысливать придется, скорость у нас выросла, уже неохота плестись.

Быстрая проверка со сканированием, никаких лишних вопросов не задали — мы на этих воротах уже примелькались. На дороге сразу разогнались до шестидесяти, что тут можно считать совершенно космической скоростью.

Дальше пошла опять же рутина — Саня начал раздавать таблетки экомага, Дмитрий тут же взялся разливать чай с травками из термоса, как-то прямо привычки сложились. Салон уже прогрелся, светили лампочки приборной панели, укатанный слой снега на дороге в свете фар казался ослепительно белым.

«Эксплорер» шел сзади метрах в двадцати, не догоняя и не отставая, связь с ним была по обычной туристической рации, благо таких «мыльниц» и у меня, и у Диего хватало.

Машины встречные были, в Форт кто-то ехал. Все же не все готовы отдыхать до середины января, не просыхая, хоть и таких любителей хватает. В связи с дефицитом культурного и здорового отдыха пьянство — чуть ли не главное развлечение в Форте. Кстати, это одна из причин процветания Лисьих Выселок — люди туда просто выезжают, меняют обстановку. Вот если на Южной дороге строить село, а при нем что-то вроде туристическо-охотничьей базы, то денег там можно прорву собирать. Снегоходы, лыжи, еще что-нибудь — этого же всего не хватает. А пьют пусть по вечерам, не запретишь.

То есть возвращаемся к умному слову «диверсификация». Надо расширять номенклатуру товаров и услуг, а то вон Платона украли, и как мы на стенку полезли? То-то же. Почему вот я не могу сам к себе туда ходить? Обидно. Кстати, а я точно там помру? Или это просто так думают?

Бросил бы я Приграничье, чтобы вернуться на Аляску? А не знаю. Вот честно — не знаю. Там безопасней и комфортней, зато здесь, пожалуй, веселей. Даже из-за этих вот всех приключений. И не так уж много я и проиграл в комфорте, мне ведь лично самому много не нужно. Зато здесь есть друзья, зато здесь ощущается, что ты именно живешь, а не существуешь. Другое дело, что если бы у меня ходить получалось — я бы дела тут раза в три успешней крутил…

Кстати, надо с Хмелем посоветоваться. Есть же у него этот таблеточных дел мастер, который все знает про то, как свое энергетическое поле в куче держать, не давать развалиться. Надо бы с ним поговорить, может, у него и для меня какие-нибудь пилюли найдутся, а? С какими можно было бы с той стороны недельку погулять, что нужно сделать, возле дома мелькнуть и налоги заплатить. Обязательно надо на эту тему пообщаться.

Вон машины с водой со Старой Мельницы пошли. Нет, просыпается и похмеляется этот мир понемногу, до следующих праздников какое-то движение будет. Углем закупиться, к слову, надо, у меня его на пару недель осталось. Воду завезли, закачали.

Вот и поворот на Старую Мельницу проскочили, понеслись дальше.

По ходу вспомнился разговор с Платоном. Поговорить нам наконец удалось в Рождество, только после того как уставшая после дежурства Ирина ушла наверх, сделав всем ручкой. Сам Платон, стараниями Салавата, выглядел уже совсем прилично. Ну, почти прилично. Нос вернулся в подобающие габариты, и даже фингалы под глазами, обязательные после сильного удара в этот самый нос, почти исчезли. Так, желтизной отдавали, и все. Ну и сам он повеселел, взбодрился и настроен был конструктивно. По крайней мере, по отношению к нашему замыслу.

Замысел, к слову, поддержали все. Никто уже не верил в то, что Жилин отступится и все разрешится миром. Не разрешится. Не отступится. Не будет никакого мира.

— Серег, тебя вообще как взяли?

— Черная машина с мигалкой, остановили прямо у дома. Я окно опустил — и сразу же ничего не помню. В себя пришел уже на хуторе.

— Морды тех, что с мигалкой ехали, запомнил?

— Только одного, того, что к машине подошел, — Платон задумался. — Высокий довольно, мордатый, рожа вообще круглая. Не то чтобы толстая, а именно круглая, — уточнил он. — Нос маленький, глаза маленькие, рот маленький, только лицо большое. Вязаная шапка и дубленка.

Не помню, чтобы я такого где-то встречал и обращал внимание. Но мог быть кто угодно.

— В последний момент увидел, что машина не «уазик», но уже поздно было. Как-то мигалка с толку сбила, их тут мало.

Ну да, мигалка здесь — это точно Дружина, больше никто с ними не ездит. Но в последнее время это еще и «уазики», а вот тут расхождение получается. Но вообще все в пределах логики. Платон был расслабленным после праздника, даже поддатым, подвоха не ждал, да и хорошо, что не сопротивлялся, а то могли и убить. А так вот он сидит.

— А вот те, что на хуторе жили, они к тем, что приезжали тебя допрашивать, как относились?

— А черт его знает, я их вместе не видел ни разу. А так они ко мне нормально, только не разговаривали почти. Еду принесут, ведро унесут — да и все.

Ну, может, и хорошо, что мы там никого не убили, когда-нибудь зачтется.

— Конкретно что хотели? Вот дословно если?

— Про лекарства они знают, — сразу ответил Платон. — Они хотели канал сбыта, причем сначала просто предлагали работать с ними, ничего не меняя. Я дурака включил, поинтересовался — что тогда обратно везти? Там же люди просто перечисляют деньги, куда скажу, сюда перечислять, что ли?

— Ну и?

— Тогда они предложили брать товар там же, где и сейчас беру, просто с ними делиться. А я сказал, что меня там пошлют сразу и далеко. Тогда они сказали, что товар будут брать сами, а я им отдаю свой коридор. Тут я уперся и наполучал по морде. А дальше уже вы появились.

— Ты Игоря Фомина знаешь?

Платон сразу кивнул:

— Шапочно. Он когда-то в Выселках крутился. Давно не видел.

— А Маломера такого знаешь?

— Заочно. Он вроде с Шелепом работал иногда. Сам не встречал.

— Тоже кондуктор?

— Тоже.

Больше от него ничего полезного добиться не удалось, но цепочка какая-то выстраивалась. Люди на «кайенне», пытавшиеся убить Хмеля, — бывшие жилинские. А брал «кайенн» для них просто жилинский. Брал на Выселках, где Жилин как у себя дома. Валентиныча к Платону подвели с Выселок, приятель некоего Фомина. Фомин переехал в Форт, а раньше работал на высельских. Так что очень вероятно, что работает на Жилина. Ну а то, что хутор принадлежал Жилину, — тут вообще никаких сомнений. Достаточно доказательств, за глаза. Только теперь придумать бы, как нам это дело закончить.

Брюхатый, который старший, Михаил Сергеевич, уже сидел в кабинете, когда мы приехали, хотя объективно было еще рано, нормальные люди спят. При этом вид у него был вполне бодрствующим.

— Вот ожидал вас сегодня, — сказал он, вставая из-за стола навстречу. — Так прикинул, что после Рождества и появитесь. С наступившим, к слову.

— И вас так же, — протянул я руку. — Диего Рамирес, владелец «Следопыта», мой партнер, — представил я своего спутника.

Остальные пошли завтракать в «Гостиницу», как назывался единственный, так сказать, отель в Лудине. Тут им делать было особенно нечего. Бухгалтера Брюхатому пришлось будить по телефону, тот как раз отпросился сегодня прийти попозже, да не вышло, а за нотариуса был сам глава администрации, так что примерно через полчаса все мы были в сборе.

Почему бухгалтер хотел прийти позже, становилось понятно сразу, как его видишь. Невысокий лысоватый упитанный мужичок был откровенно похмелен, а утро для него оказалось мучительным. Но ничего, крепился. Брюхатый посмотрел на него красноречиво, и тот смирился с судьбой своей тяжкой: работа есть работа.

Сама процедура продажи заняла не так много времени, с полчаса, не больше, не слишком уж он и мучился. Отдали деньги, бухгалтер их пересчитал и оприходовал, подписали договор, приложив к нему пальцы, потом получили свидетельство о собственности, зарегистрированное на новую фирму «Северная Охота». В которой у Диего было семьдесят процентов, а у меня, соответственно, тридцать. И с этого момента стали владельцами заброшенного хутора, в котором когда-то вампиры квартировали.

На сем я оставил Диего с Брюхатым, чтобы он лично встретился с теми, кто будет делать сруб, а сам нашел своих, благостных и отяжелевших от горячего завтрака, и позвал дальше в дорогу, пообещав вернуться через пару часов.

Теперь самая важная часть: надо Платона на ту сторону отправить. И на этот раз все должно быть заметно проще. Из-за того, что пикап наш бежит по дороге на гусеницах.

— Сань, «метлу» не забыл?

— С собой, — ответил чародей.

— Испытал хоть?

— У нас на заднем дворе. Идеально работает.

— Это хорошо.

Наши поездки туда-сюда начали привлекать много внимания в последнее время. Нехорошие люди скоро попытаются отыскать портал Платона. А отыскать его по следам на снегу совсем несложно, особенно если среди ищущих будут кондукторы. Вот я и попросил Саню воспроизвести примерно такой амулет, какой ведьмы для себя делали. Он следы на снегу заметает. Саня достаточно быстро справился, так что сегодня мы свои следы должны прикрыть.

А погода все хуже и хуже, опять поземку погнало, что нам на руку, на самом деле, ветрено, ветер даже машину покачивает. Навстречу попалась патрульная «маталыга» горожан, дальше мы погнали по ее следам. Пусть тут дорога и не слишком оживленная, но все же это единственный проезжий путь на Север, так что кататься тут кто угодно может, авантюристов хватает, желающих разбогатеть на всяких находках с той стороны. А скоро еще и лесорубы туда попрут, как раз пора будет лиственницу валить. Но лесорубы больше местные, лудинские, для них это хороший бизнес, и чужих они стараются туда не пускать.

— Платон, держи, — Саня протянул Сереге странную штуковину — деревянную палочку с металлическими кольцами, обмотанную шнурком. — Просто сзади за пояс цепляешь на шнур. А как шнур размотался, так она и активировалась. А это наша, — он показал мне палку побольше. — Мы можем просто под задний бампер примотать.

— Надолго хватит?

— На пару километров без подзарядки. Нам достаточно.

— Вполне.

— У меня дополнительный аккумулятор есть, можем от него зарядить, — Саня похлопал по стоящему под ногами рюкзаку.

Нет, все же джип, в котором можно забраться в багажник прямо из салона, куда удобней пикапа. Отдам я этот «форд», хоть сначала и обрадовался. Не нужен. Неудобен. Может, Хмелю подойдет? Нет, кузов для него коротковат — кабина пятиместная, и вообще модель с укороченным. Да не проблема, продастся.

— Серега, ничего не забыл? Деньги упаковал?

— Все на месте, — уверил меня Платон. — Три раза проверил.

На месте прохода было совсем тихо и пусто, все тот же снег и та же не слишком злая поземка. Мы с Саней выскочили из машины, после недолгой возни закрепили амулет под задним бампером. Залезли обратно в кабину, я тронул пикап с места и навалился на сугроб у дороги. Машина легко перевалила его и пошла по целине, а мне вспомнились наши покатушки по Северной промзоне. Вот уж по чему точно больше никогда скучать не буду.

Посмотрел в зеркало — след за нами почти исчезает. Вместо четкой колеи от гусениц остается чуть взрыхленная, но почти ровная поверхность. С этой поземкой она сровняется с остальным пейзажем за пару минут, наверное. Нормально.

— Сань, а магический след есть от нас?

— Слабый, но есть, — кивнул он. — Но кто вообще догадается магический след искать?

Это точно, сомнительно, что вообще догадаются. Итак, можно считать, что амулет работает, Саня молодец. Интересно, технологию ему не его ведьма сдала? Тогда надо задуматься над тем, не оставляем ли мы какого-то специального следа для Лиги, который будет светиться как звезды ночью?

— Сань, а откуда ты вообще технологию узнал?

— Ребята из Братства подсказали. Они такой тоже когда-то пользовались.

А, ну ладно. Тогда спокойней.

— Еще чуть-чуть — и достаточно, — сказал Платон, натягивая снегоступы. — Мне там метров тридцать останется. Ближе не нужно, наводки пойдут.

Это я помню. Ворота — они как бы не открыты постоянно, они словно свернуты в ком. Когда их находит кондуктор, тогда они «открываются». Если возле кондуктора другие люди, лишние амулеты и прочее — он этот «ком» может долго искать.

— Есть, стоп! — скомандовал он и выбрался из кабины, в которую сразу ворвался холодный ветер.

Его сегодня даже прикрывать особо не надо, мы почти до места доехали. И никаких тварей поблизости не вижу. Но все же я выбрался из машины, привычно уже схватился за свой «ауровизор» собственного изготовления. Кстати, должен приехать особо прочный клей, на который я попробую сажать руны. Может быть, они от мощной отдачи слетать не будут, и в результате у меня получится этот прицел монтировать на винтовку. И вот тогда у меня получится супер-оружие, настоящее вундерваффе.

Нет ничего вокруг вроде как. Платон бросил за собой амулет, тот на веревочке волочится. Но следы скрывает. Проводник подошел к какой-то одному ему видимой точке, потоптался на месте, словно принюхиваясь, а затем решительно пошел вперед, преодолевая заметное сопротивление. И вдруг исчез, растворился. Все, прошел, значит. А на нас на этот раз так никто и не напал. Впрочем, нападали и так не каждый раз, но иногда случалось.

— Все, поехали обратно.

Дюпре должен ждать, мы сегодня по плану, как договаривались. У него должно быть все готово. Платон возьмет машину из «кэбин», доедет на ней до Фэрбэнкса, а затем они, прямо сегодня же, потащат весь груз обратно. Та же машина, только уже с прицепом, плюс грузовик-автовоз небольшой, тоже с прицепом, но уже на две машины. И весь груз.

А нам покуда ждать. Так что можем обратно. Но в Лудине есть чем заняться.

— Все, поехали.

Все облегченно вздохнули, и я погнал пикап в сторону дороги, напомнив самому себе, чтобы не забыл снять «метлу», а то разрядится.

Дмитрию с Саней особо делать было нечего, так что они вместе со мной направились в «Магазин», в котором нам должны были денег за сданные до Нового года амулеты. Степаныч — упитанный и укутанный хозяин магазина — был по обыкновению на месте, читал книгу. Увидев нас, вроде как даже обрадовался, хотя не мы должны были ему денег, а он нам.

— С наступившим тебя Рождеством, Степаныч! — поприветствовал я почтенного торговца с порога.

— И тебя тоже. Заходите, тепло не выпускайте!

Магазин был темноватым и, пожалуй, тесноватым, зато тут имелось много всего в продаже. Степаныч вел довольно обширную торговлю тем, чем в Форте торговать нельзя, так что обороты у него были внушительными.

— Готовы ваши деньги, — сказал хозяин, не вынуждая задавать неловкие вопросы. — Считай, Николай, — он вытащил из-под прилавка увесистый, приятно звякнувший пакет. — Все полторы.

Я заглянул в пакет, но считать не стал, Степаныч привычки обманывать не имеет и к тому же не ошибается, сам все по три раза пересчитывает.

— Приятно иметь дело.

— Это понятно, мне с собой самому приятно, — Степаныч коротко хохотнул. — У меня вот что есть, смотри, — он полез в какой-то ящик и вытащил оттуда маленькую деревянную коробочку. — Три штуки сдали, вот продаю.

Коробочку у него из рук взял Саня, открыл. Внутри оказался шар чуть ли не из малахита, лежащий в поролоновом гнезде. Точнее, не шар, а две прижатые друг к другу полусферы.

— Это что? — спросил я.

— Это телепорт, — ответил Саня. — Вещь относительно полезная, но здорово дорогая.

— Да ладно дорогая, — махнул рукой Степаныч. — Такие по девятьсот сейчас идут, а я по семьсот предлагаю.

— По восемьсот они в Форте, — сразу поправил его Саня. — Тут даже основной вопрос в полезности.

— А что с ними не так? — удивился я. — Я так понимаю, что если случилось что-то с тобой, то ты его активировал — и оказался где маяк?

— Да все так, но он связь с маяком довольно быстро теряет на самом деле. Если от границы с Севером, то она дней за десять совсем пропадет, то есть в каждый выезд придется маяк заново закладывать.

— И машины в портал не проходят, так? — спросил Дмитрий.

— Да все проходит! — обиделся за свои телепорты Степаныч. — Чего ей не пройти?

— Не проходит, — подтвердил, усмехнувшись, Саня. — Но есть нюансик. Можно сделать, чтобы проходила, просто у самого амулета запас энергии недостаточный. Но выход из портала плохо позиционируется. Чтобы не оказаться под землей и не умереть мгновенно, точку выхода поднимают, — Саня ладонью изобразил уровень земли, наверное, а второй продемонстрировал нечто поднимающееся над ней. — А поднимается она от массы. Если ты выпадешь из портала метрах в двух, а то и трех над землей, машина… ну, наверное, метров с пяти свалится. И что с ней дальше делать?

— То есть для нас не вариант, так?

— Так. Вот если ты вдруг один пошел гулять где-то в нехорошем месте, то иметь телепорт, настроенный на окрестности Форта, совсем неплохо.

— А прямо в Форт можно попасть? — спросил Дмитрий.

— Нет. Стены не пропускают. Это как обычные чарофоны за стеной почти не работают. И через границы нельзя телепортироваться. И закладывать маяк лучше в чистом поле, потому что если это в развалинах сделать — можно приземлиться на что-то жесткое и неудобное. Вроде ржавой рельсы.

— Ну да, тогда оно нам точно не очень, — осталось мне согласиться. — Давай нам, Степаныч, по обыкновению пузырь, а телепорт мы не будем, — сказал я торговцу.

Тот, похоже, в восторг не пришел — зависли у него эти телепорты.

Саня с Дмитрием, получив свою долю с вырученных денег, ушли гулять по Лудину, причем Саня получил от меня наказ сильно не нагуливаться, а я отправился искать Диего и нашел его в конторе лесопилки, где он сидел с какими-то двумя мужиками, пил чай и обсуждал чертежи.

— Стандартный набор брать — это процентов тридцать экономии, — объяснял ему крепкий бородатый дядька в теплом свитере, тыкая в чертеж мундштуком незажженной трубки. — Вместо трех домиков ставите два, просто побольше, а вместо большого третий, поменьше.

— Нам так не годится, — Диего придвинул чертеж к себе. — Категорически. Нужно, перечисляю: три домика гостевых, каждый без кухни. Они должны быть маленькими и стоять вот так, рядком, — он трижды ткнул пальцем в бумагу. — И один дом большой, там столовая, и там все остальное. А вот эти два могут быть стандартными, — он показал на два прямоугольника, которые изображали два моих домика, стоявших чуть в сторонке. — По остальному вопросов нет. Баня нравится, навесы для машин вполне подходят.

— Ну, хозяин барин, — высказался второй мужик, лысый, лет за пятьдесят, без двух пальцев на левой руке, из-за чего я пришел к выводу что это и есть главный на лесопилке. — Как скажете, так и напилим.

— К весне стоять все будет? — спросил я.

— Да. На эти два дома, — он показал на мои, — у нас наборы давно есть, они стандартные, мы их быстро поставим. Там с фундаментом возни больше. Забор там до сих пор отличный, и менять не нужно, ворота быстро починим. Так, подремонтируем местами, да и все. А вот это все чуть подольше будет, но к сезону справимся.

— У нас круглый год сезон, — сказал Диего. — Обсчитывайте. Если нормальная цена выходит, то я бы сегодня подписал и аванс внес.

На этом у него переговоры закончились, ну и у меня соответственно, потому что свою долю от аванса я отдал ему. После чего мы вдвоем вышли на улицу.

— Как тебе мужики показались?

— Толковые, — ответил он, поморщившись от холодного ветра. — Просто у них готовых наборов на продажу много, вот и хотят спихнуть. А нам просто дома не подходят. Люди должны в домиках спать и девок любить, а собираться в большой гостиной, у камина, общаться. Вот тогда это работает. А так они мини-деревню поставить предлагают. Да, машины же будут у тебя завтра?

— Должны. Но если интересно, я свой пикап буду продавать, — я показал на машину.

— А что так?

— Мне по моим ездкам лучше еще один джип иметь, пикап не совсем подходит.

— Не знаю, я бы по городу катался. Ты же его только притащил, нет?

— Перед Лазурным Солнцем. Он тут месяц всего.

— И колеса от него никуда не дел? — деловито взялся уточнять Диего. — И гусеницы идут в комплекте?

— Все в комплекте, ничего никуда не делось.

— Ну… я бы взял, мне он нравится.

— Он и мне нравится, — ответил я совершенно честно, — но именно под мои задачи не совсем подходит. Так что тебе еще и скидку сделаю. Маленькую.

— Ну да, большой от тебя жди, — засмеялся он. — Кстати, тут гостиница как? Я Длинного оставляю за стройкой следить. И машину с ним тогда, а ты меня домой довези. Какие бы мужики ни были толковыми, а без своего технадзора строить…

— Это да, потом наплачешься. Кстати, у нас тут местечко есть, куда его заселить можно, чтобы на гостиницу не тратиться.

— Да, вы же тут снимаете что-то?

— Именно.

День получился суетной. Мужики с лесопилки и строители время тянуть не стали, а сорвались смотреть место сразу же. Пришлось везти их туда на двух машинах, потому что дорогу до хутора никто, понятное дело, не чистил. Но обе «огусениченные» машины прошли туда легко.

Забор вокруг хутора был и вправду на удивление целым, все же не зря говорят, что северная лиственница вообще не гниет. Домам за забором досталось, но больше от непогоды. Просто не ремонтировал никто, а хутор уже лет десять пустым стоит. А территория так и вовсе большая, тут с запасом строились, так что затолкать сюда все, что мы планировали, несложно. И тогда да, будет своя база. Меньше будем мельтешить в Лудине, а то рано или поздно проблемы от этого возникнут.

На хуторе пробыли долго, строители докапывались до всех деталей. Грелись в заброшенном доме экранами, пили горячий чай из термосов, Саня регулярно кормил всех экомагом. Защиты тут пока никакой нет, так что излучение идет по полной программе.

Уже в сумерках собрались, дальше здесь оставаться было неразумно, и поехали обратно, по своим следам. Гусеницы мужиков привели в дикий восторг, те начали выяснять, есть ли такие для «уазиков», но тут пришлось разочаровать. В Лудине вместо бани вечером все закатились в трактир в «Гостинице», где вечер провели трезво, но сытно. А на следующее утро выехали встречать Платона, пообещав Диего забрать его на обратном пути.

Хмель. 8 января

Что я делал седьмого января? А ничего не делал. У Ирины выпал на этот день выходной, решил отдохнуть и я. Иван отдувался за двоих, но выданный ему чек компенсировал все неудобства с лихвой.

Платон, естественно, завозмущался выпавшими на его долю тратами, но скорее для порядка. Он приехал в бар еще шестого вечером, и когда Ирина ушла спать, мы с Клондайком выспросили у него все подробности заточения. Точнее, выспрашивал Гордеев, а я больше отмалчивался, гадая, какое решение примет Бородулин.

По идее, Фомин нам не так уж и мешал, корнем всех бед являлся зарвавшийся Тема Жилин, но вот как раз на него вполне можно было выйти через кондуктора. Только стоило ли нарушать статус-кво? Выпущенного джинна обратно в бутылку не загонишь; если начнется цепная реакция — мало не покажется никому. В первую очередь мне.

Поэтому я и молчал, не решаясь посвятить в свою историю остальных. Николай, наверное, даже что-то заподозрил, но праздник есть праздник, допытываться он не стал. Больше расспрашивал насчет Милы, только особо мои ответы ситуации не прояснили, и я пообещал разузнать что-нибудь об убитом сотруднике СЭС.

Но не седьмого, разумеется. Седьмого мы ели, пили, отдыхали и приводили в порядок расшатанные нервы.

Восьмого Ирине нужно было выходить во вторую смену, я проводил ее до госпиталя и уже оттуда двинул в Центральное отделение. На обед время тратить не стал, на перекрестке Красного и Кривой купил немудреную закуску — две тоненькие лепешки со слоем расплавленного сыра и с беконом меж ними, прямо на ходу перекусил и вытер жирные пальцы носовым платком.

Слежки за собой не заметил, да если таковая и была — нападения не опасался. Тема Жилин сейчас должен за собой хвосты подчищать, пусть Л-13 наркотик не тяжелый, но не стоит думать, будто Дружина спустит такое дело на тормозах. Нет, спустит, конечно, только денег на это уйдет изрядно. А тут еще похищение! И пусть исполнители сами толком ничего не знали, а просто за человеком присматривали, Жилин сейчас не в том положении, чтобы форсировать события. Скорее, возьмет паузу и ударит, когда уляжется пыль.

И поэтому я спокойно прошел за ворота Центрального отделения, уверенно распахнул дверь и встал у бронированного стекла, за которым скучал дежурный.

— К дознавателю Могилевскому, — произнес, когда тот поднял на меня глаза.

— Вам назначено? — без особого интереса спросил сержант. Судя по припухшему лицу, на выходных дружинник времени зря не терял.

— А вы позвоните — и узнаем, — предложил я.

Тон мой сержанту не понравился, но сейчас ему хотелось просто посидеть в тишине, поэтому возмущаться не стал. Снял трубку с телефонного аппарата и уточнил, набирая внутренний номер.

— Кто?

— Хмелев.

Как ни удивительно, дознаватель разрешил пропустить меня, даже не выспросив через дежурного, какого черта мне от него понадобилось.

— Проходите, — пробурчал сержант и отпил из кружки остывшего чая.

Я указал на рамку металлоискателя и попросил:

— Отключите, что ли. А то затрезвонит.

— С оружием? — насторожился сержант.

— Ну да, — и я продемонстрировал удостоверение резервиста.

Судя по всему, мои сослуживцы посещали Центральный участок на регулярной основе, потому как дежурный на слово «резерв» никакого внимания не обратил и утопил кнопку, отпирая дверь.

— Идите спокойно, не затрезвонит. Двести пятый, второй этаж.

Полутемный коридор привел меня к лестнице, я поднялся на второй этаж и отправился на поиски двести пятого кабинета. В здании было пустынно и тихо. Праздники. Сейчас задержанных на местах оставляют, все разбирательства после Старого Нового года начнутся.

Я постучал в нужную дверь и приоткрыл ее, не дожидаясь ответа.

— Разрешите?

Дознаватель откинулся на спинку стула, оценивающе посмотрел на меня и вздохнул.

— Заходите, Вячеслав Владимирович. Заходите. Вот совершенно вашему визиту не удивлен.

— Серьезно? — хмыкнул я, расстегивая куртку. В кабинете было жарко, следователь даже снял пиджак и повесил его на вешалку. Оконные рамы заклеили разрезанными на полосы газетными листами, а в батарею вварили дополнительный радиатор.

— Серьезно.

— А мне казалось, без повестки к вам редко когда приходят.

Могилевский рассмеялся.

— Люди делятся на две категории, Вячеслав Владимирович…

— Просто Слава.

— Так вот, Слава, люди делятся на две категории, одни не создают вам проблем, другие создают. Те, которые создают, обычно приходят без спроса.

— Логично, — кивнул я, усаживаясь на стул для посетителей. — Но ведь дело у вас забрали?

— Забрали.

— А теперь оно и вовсе закрыто.

— Загулял? — оживился дознаватель.

— Не совсем, — покачал я головой. — Я к вам, собственно, по другому вопросу…

— Вот чего-то в этом роде я и ожидал, — поморщился Могилевский, доставая сигареты. — Понимаете, Слава, ваши отношения с начальником отдела собственной безопасности не превращают меня в подневольное существо, прыгающее по щелчку.

— И в мыслях не было.

— Но пришли?

— Вы ведь не особо загружены работой?

Дознаватель хмуро глянул в ответ.

— Чего вам надо, Хмелев?

— У вас когда день рождения? — спросил я. — У вас самого, жены, любовницы, просто нужного человека? Приходите, организуем в лучшем виде.

— Это взятка?

— Это проявление уважения.

— Уважение нужно заслужить, — понимающе улыбнулся следователь. — Чего вам нужно, Хмелев?

— Да сущий пустяк.

— Но Ханина о нем просить не хотите?

— Владимир Михайлович близко к сердцу воспринял вмешательство контрразведки. Боюсь, ему надо немного остыть.

Могилевский задумался.

— Банкет?

— Банкет, — подтвердил я.

Дознаватель вздохнул, постучал тупым концом карандашапо столешнице и в очередной раз спросил:

— Что вам нужно?

— Старое дело. Год или чуть больше назад сотрудника СЭС зарезали. Домой из библиотеки шел. Александром Панфиловым звали.

— Из библиотеки? — фыркнул Могилевский и покачал головой. — Ладно, от меня чего хотите? Убийцу найти?

— Смешно, — кивнул я. — Найти убийцу — это пять баллов.

— Что тогда?

— Да просто дело посмотреть. Дело ведь заводилось, так?

— И что вы рассчитываете там увидеть?

— Интересует круг знакомств убитого.

Следователь оценивающе посмотрел на меня, потом снял трубку с телефонного аппарата.

— Библиотека? Район Гимназии?

— Да.

— Значит, восточный участок. Год назад, Панфилов, СЭС?

— Все так.

Могилевский покрутил диск аппарата, набирая городской номер, потом требовательно произнес:

— Зубко пригласите к телефону. — И сразу рассмеялся: — О, привет, Петь! Не узнал, богатым будешь! Как служба?

Следователь перекинулся с собеседником парой обычных для хороших знакомых фраз, потом перешел к делу.

— Слушай, Петь. Ты такого Панфилова Александра помнишь? Зарезали его где-то у вас. Из библиотеки шел. Читатель, ага. Помнишь? А дело где? В архив сдали? То есть оно у нас? Отлично. Да озадачили просто. При встрече расскажу. Да, как обычно, распишем пульку, ага. Все, пока.

Могилевский положил трубку и задумчиво посмотрел в окно. Идти в архив ему не хотелось совершенно точно. Но вместе с тем он ясно понимал, что теперь я смогу отыскать закрытое дело и без его помощи. Ханин в такой малости точно не откажет.

В результате следователь снял с вешалки пиджак, выпустил меня из кабинета и запер дверь. Архив располагался в просторном подвале-бомбоубежище, туда мы и двинули.

— Раньше здесь вообще ничего найти нельзя было, — поведал мне Могилевский, — а теперь компьютер поставили, картотеку нормальную организовали…

— Раньше бумажной работой себя вообще не утруждали, — заметил архивариус и подтвердил: — Да, значится такой персонаж. Заявку на вынос дела давайте.

— А мы без выноса, — улыбнулся дознаватель. — Нам здесь пролистать. А то потеряется — потом хлопот не оберешься.

Сухопарый дядечка-архивариус снял очки с замотанной синей изолентой дужкой, с видом крайнего недовольства посмотрел на следователя и, не говоря ни слова, скрылся меж высоких стеллажей. Вернулся минут через десять, раздраженно бросил пыльную папку на стол и уткнулся в компьютерный монитор.

Мы с Могилевским отошли в дальний угол, где специально для таких случаев стоял стол с лампой, и принялись изучать дело. Точнее — изучал его следователь, я наскоро пролистывал страницы в поисках любого упоминания Милы, но ни Краснова, ни Красильникова в показаниях не упоминалась.

— Только он не домой из библиотеки шел, — заметил вдруг Могилевский. — Жил на Кривой, а пошел за каким-то чертом совсем в другую сторону, в трущобы.

— Не суть, — отмахнулся я, но сразу достал блокнот и переписал адрес убитого.

Возможно, Мила к нему домой заглядывала.

— Множественные колотые и резаные раны, — прочитал следователь. — Поверхностные в основном, травматическая ампутация ногтей и пальцев. А ведь его пытали, Вячеслав Владимирович! Умер от сердечного приступа, кто-то из санэпидстанции настоял на вскрытии.

— Не суть, — вновь повторил я. — Не суть.

— Точно?

— Абсолютно.

— Нашли, что искали?

— К сожалению, нет, — честно признался я и уверил дознавателя, лишь самую малость покривив душой: — Сам по себе убитый мне неинтересен, а нужный человек среди знакомых не засветился, увы. Но вы заходите. Будет повод — заходите, все организуем в лучшем виде.

— Зайду, не сомневайтесь.

Мы поднялись из подвала, Могилевский протянул на прощание руку; я ответил на рукопожатие и зашагал на выход, но сразу развернулся и спросил:

— Чисто для общего развития, реально получить два паспорта нового образца на разные имена?

— В этой жизни все реально.

— А без связей в Дружине?

Могилевский задумался.

— Тогда сложнее. Как минимум нужны обычные паспорта на эти фамилии. Всех, кто встает на регистрацию без документов, проверяют на предмет задвоения записей гораздо тщательней.

— Ясно. Спасибо!

История становилась все занимательней. Мила Краснова и Мария Красильникова — как звали подругу Клондайка на самом деле? Были у нее друзья в Дружине — или где-то раздобыла российские паспорта? Какие отношения ее связывали с убитым сотрудником СЭС и почему начала искать новую работу сразу после его смерти? От кого она скрывалась, и самое главное — зачем?

Впрочем, не так важно. Пусть Коля сам с этим разбирается.

Вряд ли я что-нибудь еще сумею разузнать. Если только по месту жительства Панфилова сходить…

Покинув Центральное отделение, я достал блокнот, в который записал адрес убитого, и заколебался, не зная, стоит ли продолжать собственное расследование. Ну какой из меня детектив, в самом деле? Но жил убитый буквально в паре кварталов, это и сыграло свою роль.

Я перебежал через дорогу и зашагал по окруженной высоченными сугробами тропинке вдоль фасадов выкрашенных желтой краской двухэтажных домов. Идти и в самом деле оказалось недолго, уже через пять минут на заржавелой вывеске мелькнуло название нужной улицы. Прошел пару дворов — и оказался на месте.

Дом был ведомственным; селились в него сотрудники санэпидстанции, о чем свидетельствовала надпись на закрытых воротах.

Я постучался в калитку, и вскоре на лязг железного листа вышел чистивший снег дворник.

— Старшего по дому как увидеть? — спросил я, небрежно махнув удостоверением резервиста.

Вид мой никакого подозрения у дворника не вызвал, он отступил в сторону и указал рукой.

— Клавдия Марковна вам нужна из первой квартиры.

— Благодарю, — улыбнулся я и направился к дому.

Клавдия Марковна оказалась тетенькой лет шестидесяти, муж которой работал слесарем в гараже СЭС.

— У нас семейный подряд! — рассмеялась она, пригласив меня пройти в квартиру.

Я с сомнением посмотрел на свои облепленные снегом ботинки и отказался.

— Много времени у вас не отниму, — пообещал, встав на коврике за порогом. — Меня Александр Панфилов интересует.

— А, Саша! — протянула Клавдия Марковна. — Он год уже как умер. Убили его, лиходеи. Ни за что зарезали.

— Знаю, — подтвердил я. — Меня его знакомые интересуют. Не ходила к нему девушка лет тридцати, невысокая, темноволосая. Мила или Мария, быть может?

— Нет, что вы! Саша к себе девушек не водил. По правилам одиноких в общежитие заселяют, а он себе комнату оформил. Другие бы личную жизнь наладили, а он вечно сидел в четырех стенах да по печатной машинке колотил. Жаловались на него даже из-за шума.

— А что печатал? Остались тексты?

— Какой! Давно все на растопку пустили. — Клавдия Марковна перехватила мой укоризненный взгляд и поспешила поправиться: — Да там одни черновики были, просто побросал все в углу, что с ними еще делать было?

— Одни черновики?

Старшая по дому задумалась.

— А давайте у Зинаиды спросим! — предложила она. — Им ту комнату отписали, когда Саши не стало.

Мы поднялись на второй этаж, и Клавдия Марковна без стука распахнула дверь коммунальной квартиры. Свет в коридоре с деревянным, крашенным краской полом не горел, сильно пахло квашеной капустой и чем-то жареным. И сразу с кухни выглянула женщина лет сорока.

— Зина! — указала на меня старшая по дому. — Товарищ из органов, имуществом Саши Панфилова интересуется.

— Вспомнили! — всплеснула руками Зина. — Давно выкинули это старье!

Дабы придать себе официальный вид, я достал блокнот и уверенно произнес:

— Не волнуйтесь, просто задам вам несколько вопросов.

— Ну задавайте…

Первым делом я спросил о Миле, но соседка убитого никаких девушек не помнила.

— А что он на печатной машинке набивал? — спросил я тогда. — Только черновики были?

— Да кто их разберет? — фыркнула Зинаида. — Целая куча листов в углу лежала, все в одной куче. Вроде бумага, а горит плохо. Дрянь, а не растопка.

— А карта? — вспомнила вдруг Клавдия Марковна. — Карту убрали уже?

— А чего ее убирать? За ней стена не штукатурена…

— Карта? — заинтересовался я. — Можно взглянуть?

— Ну смотрите…

Обив снег с ботинок, я прошел по коридору и заглянул в комнату.

Карта впечатлила — огромное, склеенное из листов формата А4 полотно закрывало большую часть стены. И вместе с тем больше ничего странного в ней не было. Обычная карта, несколько более подробная, чем стандартные, — и все. Область вокруг Форта вошла на нее полностью, территории Севера и Туманного, Города и Северореченска — лишь частично. Никаких дополнительных отметок на карте не обнаружилось, только местами желтели жирные пятна, но это просто грязными руками заляпали.

Не спрашивая разрешения, я подступил поближе и обратил внимание на верхнюю рейку, прибитую к стене. Из-под деревяшки выглядывала узенькая полоска прозрачной копировальной бумаги.

— А это вы отрезали? — спросил я. — Что там было?

— Было… что-то, — пожала плечами Зинаида. — Вроде как папиросной бумаги листы в несколько слоев. Я видела, когда заходила из-за шума ругаться. Стрекотал печатной машинкой — сил никаких не было.

— Листы куда дели?

— А не было листов, — объявила соседка убитого. — Не отрезали мы ничего. Вот как видите, так карта нам и досталась.

— Ясно, — задумчиво пробормотал я, присмотрелся и увидел, что плотные листы покрывают вдавленные черточки, словно кто-то писал тонким стержнем поверх копировальной бумаги.

Если соседка не врет — а зачем ей это? — папиросная бумага сначала была, а потом пропала. И по всему выходит, что женщинами покойный не увлекался, и Мила предоставляла ему некие данные, необходимые для научной работы.

Странно это все.

— Странно это, — сказал я вслух и повернулся к Зинаиде. — Карту я заберу.

— Как так? — вновь всплеснула та руками.

— Карту я заберу, — повторил я и достал бумажник. — Червонца хватит, чтобы купить нормальный ковер?

— Хватит, — быстро ответила Зина. — Забирайте!

Я отдал пару пятирублевых монет местной чеканки, достал из кармана нож и, выщелкнув лезвие, одну за другой отодрал крепившие карту к стене рейки. Потом уже куда более аккуратно разогнул загнутые в них гвоздики, отцепил бумажные листы и свернул полотно в длинный рулон.

— А что случилось-то? — заинтересовалась Зина, лишь когда я вышел в коридор.

— Ничего, простая проверка, — улыбнулся я, распрощался с тетеньками и спустился на первый этаж.

Там поправил сумочку с револьвером, но вопреки канонам жанра найденная мной карта не привлекла внимания злоумышленников, и никто не помешал мне беспрепятственно добраться с ней до дома. И в самом деле — да кому она нужна? Полагаю, самое интересное было отрезано вместе с листами копирки. И вовсе не удивлюсь, если сделано это было именно Милой…

На подходе к бару я заметил стоящий перед оружейным магазином знакомый автомобиль.

— Нет, ты посмотри! — обернулся ко мне стоявший на крыльце зампотех СЭС. — Гордеева просто не застать! Как ни придешь, нет его!

— Весь в разъездах, — развел я руками. — Зайдешь по маленькой пропустить?

— По маленькой? По маленькой можно, — согласился Васильич и спросил, указав на свернутую карту: — Это что у тебя такое?

— Художественное оформление менять буду, — отшутился я. — Меня эта новогодняя тема подзадолбала уже.

— Зря.

Мы прошли в бар, и Васильич грузно уселся на высокий табурет. Я убрал карту в подсобку, накачал ему бокал пива, налил и себе.

— И это по маленькой? — с укоризной взглянул на меня зампотех.

— Можно и по маленькой, — улыбнулся я и разлил по двум рюмкам настоянный на травах самогон.

Васильич шумно выдохнул и влил в себя настойку, потом отпил пива.

— Вот так и спиваются.

— Да ладно! — махнул я рукой и перешел к делу: — Слушай, насчет Милы. Тебя Панфилов сам с ней познакомил?

— Саша-то? — озадачился зампотех и даже почесал затылок. — Знаешь, нет. Ревновал, наверное. У нас рядом с работой кафе «Апельсин» было, я туда перед сменой обычно заходил. Спиртного там не подавали, что плюс. Даже двойной: искушения выпить нет, и коллеги стороной обходят. Что здоровью печени только способствует. Понимаешь?

— Понимаю.

— Мила там официанткой работала. Постоянно с Сашей шушукалась. Знаешь, я за него рад был. А то один да один, только работа на уме. Ну и не навязывался, чтобы не смущать… — Выпивка развязала Васильичу язык, он вытер покрасневшее лицо и отпил пива. — А с Милой просто разговорились как-то, вот и все, сам знаешь, как это бывает. Потом Сашу убили, а «Апельсин» к тому времени уже собирались в рюмашечную переделать, ну я и решил девушке помочь. Ну что ей с пьяными мужиками общаться? Обратился к тебе. Или она попросила, не помню уже.

— Правильно сделал, — кивнул я, запивая самогон пивом. — Не знаю, что у них там с Клондайком приключилось, пусть сами разбираются.

— Милые бранятся, только тешатся!

— Во-во.

Васильич влил в себя остатки пива, распрощался со мной и утопал в оружейный магазин. Я перекинулся парой слов с Грачевым и оставил его в баре, а сам поднялся наверх. Разделся, разулся, да так и завалился на кровать.

Из-за выпитого натощак самогона слегка кружилась голова, клонило в сон, не хотелось ничего делать. Видеть никого не хотелось тоже.

И я уснул. Зря, конечно, — ну какой сон в середине дня может быть? Только головную боль заработать…

Так оно и получилось. Разбудили меня уже через час — и не поспал толком, и голова гудит, пусть и не сильно, но противней некуда.

Ладно хоть разбудили по делу — посыльный принес документы от Гельмана по старому штабу Патруля. Я спустился вниз, прямо за стойкой вскрыл пакет и разложил перед собой бумаги. Особых вопросов по технической документации, планам и экспликациям не возникло, заставила поморщиться лишь рекомендованная сумма заявки для участия в торгах.

Требуемого взноса у меня не было даже близко. И если раньше можно было рассчитывать на дополнительные доходы от реализации таблеток и серебра, то теперь эти схемы откровенно подвисли. Если Гельман даст задний ход, у меня разразится натуральный финансовый кризис. Но с другой стороны — Артем всерьез заинтересован в покупке штаба, с чего бы ему передумывать?

Я прикинул, сколько смогу вложить собственных денег, высчитал сумму заемных средств, позвонил в ближайшее отделение Центрального городского банка и договорился о встрече с управляющим. Потом набрал Гельмана.

— Привет, это Слава, — представился, когда меня соединили с заместителем начальника Патруля. — Я тут решил ваш бывший штаб выкупить, сейчас поеду с банком о кредите договариваться.

— Документы с собой взять не забудь, — предупредил Гальман. — А лучше… — Он замолчал, будто просчитывал что-то в голове. — Да! Сейчас пришлю за тобой машину, после банка тебя ко мне забросят, не против? Не занят сегодня?

— Да нет, не особо. Присылай.

Я положил трубку и налил себе чаю. Никаких планов у меня на вторую половину дня и в самом деле не было. Ирина работала, Николай Гордеев еще ранним утром уехал сопровождать Платона в Лудино. Вот вернется завтра — тогда и потолкую с ним о Миле, а то как-то слишком много всяких странностей накопилось. Самому не разобраться.

Разговор в банке прошел без неожиданностей; кредит мне открыли. А почему не открыть? Чеки обналичиваю стабильно, собственных средств вкладываю очень немало. Даже если расплатиться не смогу, здание можно будет с хорошим дисконтом на торги выставить. Мне ведь наличка не требовалась — деньги сразу на счет Патруля уйти должны были. Никакого риска, все открыто и прозрачно. И пакет документов готов.

Даже ждать одобрения кредитного комитета не пришлось; управляющий просто кому-то позвонил и согласовал выдачу необходимой суммы. Дольше торговались по процентной ставке и комиссиям, но не поторгуешься — уважать не будут. А как договорились, сразу договор подписали. Здесь кредитные договоры не чета портянкам на двадцати листах из нормального мира. Очень все лаконично и без мелкого текста. На доверии практически. Ну почти на доверии — документы по зданию банкир оставил себе, пообещав подготовить договор ипотеки ближе к дате проведения торгов.

Из банка я поехал на новую базу Патруля, и там мы с Гельманом обговорили порядок компенсации платежей по кредиту. Заодно и сделку обмыли, поэтому обратно в бар меня доставили изрядно подшофе.

Эх, где бы запасную печень купить…

Но мысли о неизбежных последствиях злоупотребления алкоголем мигом вылетели из головы, стоило только заметить стоявшую на крыльце бара фигуру. Заехавший на парковку водитель насторожился, но я хлопнул его по плечу и успокоил:

— Нормально все. Мой поставщик.

Выбрался из салона, захлопнул дверцу и шагнул навстречу Лымарю.

— Не замерз? — спросил у него.

Изо рта при этом вырвалось целое облако пара. Семен помахал перед лицом ладонью, разгоняя перегар, и предложил:

— Пройдемся?

— А вот хрен, — отказался я. На улице уже стемнело, и мне меньше всего хотелось нарваться на очередных убийц. — Пошли в бар.

— Здесь лучше постоим, — отказался охранник химика.

— Постоим, — кивнул я, поднимая воротник. — Что решили?

— Решили? Решили устроить вам встречу.

— Очная ставка?

— Вроде того, — подтвердил Семен. — Твои слова подтвердились, но и Фомину у нас нет причин не доверять. Надо прояснить ситуацию.

— Кто арбитром будет?

— Я.

— Когда?

— Завтра в три.

— Поехали бы прямо сейчас, — предложил я, больше желая оценить реакцию собеседника, нежели срываться куда-то на ночь глядя.

— Завтра в три на перекрестке Южного и Терешковой, — отрезал Лымарь. — Приходи один. И ни одной живой душе, понял?

— Понял.

— До завтра, — коротко бросил на прощанье Семен и быстро растворился в серой пелене тихонько сыпавшегося с неба снега.

Я с минуту постоял на крыльце, потом зашел внутрь. Но оставаться в баре не стал, сразу поднялся к себе. Предупредил только Ивана, что может подойти завтра к двум, потом разделся и завалился спать.

Запасная печень? Да, было бы неплохо…

Клондайк. 9 января

Это была, наверное, самая спокойная поездка за всю историю. Обычно хоть раз, но постреляем в каких-то тварей, а тут вообще ничего. Даже появившаяся у дальнего леса группка туманников начисто нас проигнорировала и улетела куда-то дальше, разве что напугав, потому что тварь это мерзкая. Хотя зажигательная картечь на нее вполне действует, развеивает.

Платон вывалился в этот мир прямо по часам, минута в минуту, как обычно, с двумя гружеными машинами и одним прицепом. Я помог выехать на дорогу, сев за руль серого «экспедишна» с серьезным кенгурятником и заметным «лифтом», а заодно пришел к выводу, что вот эта машина для катания по Форту мне и нужна — и модно, и солидно, и не пикап.

Вторым вывалился как раз пикап, тоже фордовский, без всякого лифта, с трехместной кабиной и длинным кузовом с «ракушкой». Я еще подумал, что такой мог бы Хмелю понравиться, на кой черт ему лифт в Форте? Зато влезет в него больше, чем в его «буханку». Но черт его знает, Хмеля вечно не поймешь.

Без всяких приключений вернулись в Форт, заехав на этот раз через Восточный КПП, да и разъехались кто куда, Диего с Васей уже на моем бывшем пикапе. А мне «экспедишн» понравился, пока гнал, — тот же «субур» почти, увесисто и солидно, плавно и тихо внутри. Вот он и пригодится. Все же мне иногда большой толпой ездить приходится, да еще и с кучей рюкзаков. А F-150 Диего выкупит. А что, машина отличная.

Пикап пока загнали к нам на задний двор, все равно Платона нет, а прицеп подсоединили к «рэму» Дмитрия, потому что товар Платона был больше в нем. И сам прицеп им отходит, это тоже товар отличный. На шум материализовался Хмель, вышедший из задней двери с задумчивым видом.

— Нравится? — спросил я его, похлопав по капоту пикапа.

— Да ничего так… — Хмель первым делом подошел к грузовику сзади, а я для него открыл задние двери.

— Ничего так, — повторил он, заглянув в кузов.

Кузов и в самом деле хоть куда, вместе с ракушкой по погрузочным объемам он был легко сравним с «буханкой».

— Да слона загрузить можно.

— А жрет много? — спросил он настороженно.

— Слав, ну вот когда ты вообще в последний раз заправлялся? — засмеялся я. — Ты же ездишь только за товаром.

— Ну да, верно, — не стал он возражать.

Он уселся за руль, попрыгал на сиденье, подстроив его под себя.

— Это твой или Платона? — спросил он.

— Платона.

— Это хорошо, — Хмель кивнул с заметным удовлетворением. — Это хорошо.

— В общем, если нравится — забирай, — сказал я. — Только подогреватель сам поставь, Саня сейчас задействован будет. И гусеницы можешь скрутить, спрячь пока. Колеса в кузове.

— Понял, — сказал Хмель и пошел открывать свой каретный сарай.

— Большой домкрат у меня возьми, — показал я на дверь гаража. — Там крутить не надо будет.

Хмель ушел к себе в гараж, но буквально через минуту выглянул и окликнул, дождавшись меня с очередной ходкой:

— Коль, будет пять минут свободных — зайди, поговорить надо.

Я тормознул, глядя на заваленный барахлом длинный кузов и еще загруженный джип.

— Горит?

— Это по Миле, что ты просил.

Ага, вот оно что. Тогда перерыв, однозначно. Обновление информации.

— На перерыв! — объявил я и отставил увесистую коробку с гусеницей, которую собирался перевалить на тележку и везти в гараж.

— Пошли ко мне, — сказал Хмель, что подразумевало «в подвал паба».

Он пропустил меня вперед на узкую лестницу, сам спустился следом. Потом неторопливо нацедил кувшинчик пива, принес к столу, наполнил две кружки.

— В общем, смотри, что на сегодня узнать получилось, — он сел напротив. — За Милу просил Васильич, но он тут точно вообще не при делах. Он ее считал подружкой коллеги, я тебе про него рассказывал.

Ну да, это я помню. Да и Васильич не тот типаж, чтобы в глубокие интриги лезть.

— Панфилов фамилия его называлась, так? — уточнил я. — Завалили его.

— Именно, — кивнул Хмель. — Но если они и встречались, то как-то странно: домой она к нему не ходила, никто их вместе не видел. Колдун уверен, что она доставала через знакомых какие-то данные для научных изысканий Панфилова.

Мила поставляла данные для научных изысканий? Шутка такая? Нет, Мила не дура, но она в прошлом режиссер с телевидения, а не ученый.

— Уже интересно, — я приложился к пиву.

— И когда его зарезали, а его не просто зарезали, а пытали, — Слава выдержал драматическую паузу, — она попросила Васильича подыскать ей другую работу. Ну или как-то его к этой мысли подвела.

Она да, не выглядела никогда скорбящей по какой-то утрате.

— Как-то подвела, Васильич по жизни ни разу не альтруист… — сказал я задумчиво, попутно подумав о том, что подводить к мысли Мила умеет на удивление хорошо. Меня она не раз подводила, например. К мыслям.

— Соседи убитого говорят о беспорядке в его комнате, но там уже не поймешь, так оно было или выдумывают.

— То есть не только пытали, но могли и хату перетрясти, так?

— Похоже. Да! Вот еще! — спохватился Хмель. — Я карту там забрал.

Он взял с полки длинный бумажный рулон. Мы раскатали его и повесили на стену, на скотч. Карта оказалась большой, подробной, хоть и набрана была из листов формата А4.

— На ней калька была, — пояснил Хмель. — Сверху. Но именно что была, я только срез ее нашел.

Без кальки просто карта области Форта, частично захватывавшая остальные области. Детальная, аккуратная, но вполне обычная. Для чего могла калька быть сверху? Мог что-то копировать для кого-то, но кому оно надо?

— Что могло быть на кальке?

— Обрати внимание на отметки на листах, они все продавлены, словно поверх что-то рисовали, — Хмель достал из кармана фонарик и посветил под острым углом. Да, действительно, много черкали по кальке, везде отметины. — Видишь? Не копировали, а именно какие-то пометки делали.

— Не разобрать ни черта, — констатировал я неприятный факт.

Карту двигали, кальку, наверное, двигали не раз, накладывали по-разному, так что начеркано довольно хаотично.

— Гимназист сказал, что Панфилова интересовали замеры энергетического фона. Может, они и были? — задумчиво спросил Хмель.

— И когда за такие замеры убивали? — усомнился я. — Практически открытая информация, ну максимум ДСП. А прогнозы в газете печатают. А кто все это замерял, кстати?

— Патруль? — предположил Хмель.

— Патруль на Севере и вдоль дорог… ну, может быть. А восточная часть? Там пометок как бы не гуще.

— Восточная — это уже Туманный, — Хмель опять отпил пива, — а юго-восток территорию Города захватывает. Туда патрульным ходу нет.

— Туманный — это братья?

— Да.

— А Город? Кто туда выбирается? Торговцы?

— Торговцы выбираются, — подтвердил Хмель после двух долгих глотков пива. — Но торговцы замеры бы вдоль дорог делали. Да и стремно с такой аппаратурой в Город ехать. Не поймут. Там же на границе проверка как в лучшие времена, граница на замке. И у них шпиономания.

Это да, об этом я слышал. Самое смешное в том было, как я понимаю, что Форт шпионов в Город не слал. Просто из-за бардака и полной ненадежности. А городских агентов в Форте было завались, потому что у тамошних властей бдительность — главное оружие, так сказать. И особенно активизировались они после того, как вариант силового разрешения конфликта отпал окончательно. Это как техника в виде гуманитарки в Форт пошла.

— Думаешь, листы Мила срезала?

— А кто еще? — Хмель пожал плечами. — Иначе зачем ей прятаться?

— Убили Панфилова больше года назад. А прятаться она начала перед Лазурным. Причин может быть много, почему она прячется, но это тоже может быть причиной. Например, если она пряталась, а теперь ее кто-то нашел.

— Ведьмы?

Хмель про случай неожиданной сонливости Сани уже знал.

— Могут быть и ведьмы. Но сама она не экс-ведьма, это точно.

— Да, холода боится, — кивнул Слава.

Ведьмы почти не мерзнут, особенности их магии, силу которой они из Холода и черпают. Бывших ведьм не бывает — даже если ушла из Лиги, то способности все равно сохранятся. А Мила тепло всегда любила.

— Карту снимать будешь?

— Зачем? Пусть висит, — Хмель махнул рукой. — Под пивко можно поразглядывать. Я с детства карты любил, а от глобуса вообще не оттащить было.

— Да, карта как карта, пусть висит.

На этом примерно разговор и закончили. Допили пиво и пошли наверх. Там я спохватился.

— Как, говоришь, тот свою научную работу называл?

Хмель чуть задумался.

— Что-то там о влиянии геологии на стабильность энергетических полей.

Забавно. И где во всем этом криминал? Или убиенный чем побочным занимался? Но по всем описаниям там именно что увлеченный геолог.

— То есть голимая теория? Оторванная от жизни и все такое? — спросил я скорей самого себя.

Хмель кивнул.

— Убивать тут точно не за что. Да и гимназист настроен скептически был, как мне показалось. Единственное, могу у знакомых из Братства поспрашивать, не делал ли кто замеров для нашего безумного ученого.

— А спроси, — подумав, одобрил я идею. — Лишним не будет.

У меня такое ощущение, что вот лежит что-то прямо перед носом, а я этого не вижу. Что вот где-то около сейчас Хмель сказал что-то чрезвычайно важное, но я понятия не имею, что именно. И он не имеет.

Ладно, будем думать.

Затем у меня часа два ушло на разгрузку, отчего прямо душа радовалась — я снова в деле, а то совсем работать не с чем. Хмель рядом возился с колесами, но справился самостоятельно, так что примерно через час он куда-то уехал, а я про него и думать забыл. Тем более что у меня предполагалось некое давно запланированное действие.

Хмель. 9 января

Первая половина дня девятого числа прошла в ритме обычной жизни владельца среднестатистического питейного заведения, разве что со скидкой на специфику Форта.

Встал рано, затопил печь, набросал угля в топку котла и привел в порядок бар, потом выписал чек за привезенную питьевую воду. После отпер входную дверь и начал обслуживать посетителей, а в промежутках между наполнением пивом бокалов и разогревом бутербродов пил чай и читал вчерашнюю газету. Привезли свежую выпечку, вернули оборотную тару, за старые поставки пару чеков доставили — так полдня и прошло.

Даже не понял — понравилось или нет. С одной стороны, устал, да и скука замучила, с другой — никто не стреляет и тяжелыми тупыми предметами по голове не бьет. А это с учетом последних событий совсем немаловажно. Еще бы вечер столь же спокойно прошел, но сомневаюсь, очень сомневаюсь.

Потом вроде втянулся и даже с парой завсегдатаев на тему сложностей розничной торговли разговорился, но когда ближе к часу объявился Иван Грачев, оставил его на хозяйстве и ушел к себе. От нечего делать набросал пару рецептов пива на будущее, прикинул, какие ингредиенты придется докупить, и даже начал составлять список, когда на улице послышался шум автомобильных двигателей.

Я быстро подошел к окну, отодвинул тюль, выглянул, став за простенком, и с облегчением перевел дух: вернулся Гордеев.

У меня даже от сердца немного отлегло. Как ни крути, Тема Жилин человек злопамятный, для него засаду устроить в порядке вещей. Не до нас, конечно, сейчас, но мог удивить, мог.

Когда я вышел на задний двор, Саня-чародей только закрывал ворота, к разгрузке товара еще не приступили. Николай немедленно разрекламировал мне переброшенный с той стороны фордовский пикап с закрытым «ракушкой» кузовом; я немного поколебался, но машину все же решил посмотреть.

А почему не посмотреть? Денег за нее никто не требует, а без транспорта никак не обойтись. Гусеницы снять, колеса на место вернуть — и пользуйся.

Но вот оставлю себе или отдам на продажу, так сразу не решил. Автомобиль — это не куртка, с кондачка такие вопросы не решаются. Надо обстоятельно все обдумать, прикинуть, посмотреть. Кто-то импровизирует в таких вопросах, а я всегда чуток себя придерживаю, не специалист потому как. С другой стороны, Клондайк плохого не посоветует. Я бы и не колебался, наверное, даже, просто после «буханки» как-то непривычно. Не хуже, не лучше, просто непривычно.

Я в свою очередь рассказал Гордееву обо всем, что сумел разузнать о Миле, выпил с ним под это дело пива и ушел в каретный сарай. Провозился какое-то время, ставя колеса, потом взглянул на часы и обнаружил, что пора собираться на стрелку. Хотя на стрелку — это вряд ли, просто поговорим и разойдемся.

И все же поддеть под куртку бронежилет я не забыл. Про отводящий пули амулет и говорить не приходилось: он теперь всегда со мной. Револьвер в сумочке, нож в кармане штанов, в правом кармане куртки телескопическая дубинка, в левом — «дырокол». Обычно с колдовскими амулетами стараюсь не связываться, но сегодня лучше подстраховаться. С гимназистами и дружинниками мне не воевать, а в отношении остальных «дырокол» — штука на коротких дистанциях донельзя убойная и к тому же совершенно бесшумная.

Кинув прихваченный из бара «Шершень» на заднее сиденье, я вырулил из каретного сарая и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, покинул двор. Знаю — неправильно поступаю, надо остальных предупредить, чтобы подстраховали, но Бородулин человек слова — сказал, что без таблеток оставит, — значит, оставит. А надавить на него особо и нечем, в случае огласки куда больше потеряю.

Хотя на самом деле потеряю все, потому как жизнь у человека одна и запасной взять негде. Даже заплатки не наложишь, не пришьешь. Это пробитую камеру заклеить можно, а тут все — умерла, так умерла.

Смогу я другого поставщика таблеток найти? Не тех, что в обычный мир переправляем, сам пью которые?

Очень сомневаюсь. А без таблеток долго не протяну. Потрепыхаюсь, помучаюсь да и склею ласты. Зависимость — это нехорошо. Категорически плохо даже.

Может, в госпитале с заведующим отделением переговорить? Вдруг чего присоветует? А вот Ирину в этот вопрос можно и не посвящать.

В таких нелегких раздумьях я доехал до пересечения Красного проспекта с Южным бульваром, а там в какой-то степени неожиданно даже для себя самого повернул не налево, а направо, мастерски подрезав при этом сани в первом ряду. Возница орал так, что даже в машине слышно было.

Поехал к Колхозному рынку. Нет — не просить Климова о помощи, просто решил отдать чек, раз уж проезжаю мимо и есть свободное время. Времени и в самом деле хватало: выехал на четверть часа раньше, как раз успеем о карте поговорить.

Но когда поднялся в кабинет начальника охраны, того на месте не оказалось.

— Где-то на территории, — подсказал дежурный, совсем юнец, но при этом мощный и крепкий, словно молодой бычок.

— Ага, спасибо.

Я спустился на первый этаж и встал на одной из последних ступеней лестницы, высматривая приятеля.

— Ищешь кого? — раздалось вдруг откуда-то сбоку.

— О, привет, Клим! — обрадовался я.

— Привет, Слава. Какими судьбами?

— Чек привез.

Я протянул начальнику охраны конверт, тот вспорол его клапан выуженным невесть откуда керамбитом, оценил сумму и кивнул.

— Порядок.

— Еще бы не порядок! — фыркнул я. — Слушай, Клим, вопрос один есть. Подскажи по старой дружбе…

— Идем! — позвал меня за собой Климов, и мы зашагали по коридору мимо запертых дверей подсобных помещений.

Людей тут не было, наши шаги гулко разносились в тишине, и я невольно понизил голос:

— Слушай, ты ведь в курсе, что гимназисты магические поля замеряют, чтобы интенсивность излучения оценить? По шкале Бергмана, что ли?

— Ну?

— Мы, то есть вы… такое в Туманном делаете?

— Обязательно.

— А эти замеры, они насколько секретны? Могли на сторону уйти?

Клим остановился и посмотрел мне в глаза.

— Замеры не секретны. Мы всяких грифов секретности не вводим, не до бюрократии, знаешь ли. На сторону они уйти не могли, занимались этим чародеи, а им в принципе о работе с посторонними запрещено говорить. Ты почему спрашиваешь?

— А сам как думаешь? — поморщился я. — Рассказали мне о карте с замерами, саму ее никто в глаза не видел, но слухи ходят. И Туманный там тоже промерен был. Может, кто-то из братьев?

— Руки бы отрубили, — уверенно ответил Климов. — К тому же аппаратура нужна. Чарофон с датчиками, как минимум. А ты ведь наши порядки знаешь? — Он замолчал, потом покачал головой. — Да это и не обязательно наши замеры делали. Охотников в Туманный много ходит, особенно из Соколовского. Пограничники заезжают, с юга рейнджеры городские заглядывают. Кто угодно мог быть. Наша исключительная экономическая зона уже ближе к Туманному начинается.

— Ясно.

— Не хочешь поделиться?

Я взглянул на Клима и покачал головой.

— А нечем длиться. Прошла информация о карте с замерами. Говорят, человека из-за нее убили. Конкретики никакой.

— Решишь, что нас это касается, — дай знать.

— Обязательно.

Разговор с Климовым ситуацию нисколько не прояснил, но сейчас я себе этим забивать голову не стал, уселся в пикап и погнал на встречу с Фоминым. Проблемы следует решать по мере их возникновения.

На поворот к Юго-восточным воротам я прикатил за пять минут до назначенного времени, а Лымарь в своих неизменных собачьих унтах, тулупе и шапке-ушанке уже маячил на тротуаре. В руке у него была небольшая спортивная сумка. Я сбросил скорость до минимума и повернул на перекрестке, внимательно глядя по сторонам. Но нет — никто не сидел в якобы невзначай припаркованных машинах, не курил на углу, не прогуливался между домами. Не могу сказать, что на улице совсем уж никого не было, но вряд ли кто-то из прохожих страховал Семена. Просто место достаточно оживленное: тут и респектабельный Южный бульвар, и рабочий проспект Терешковой, неподалеку блошиный рынок, да и праздники уже немного отпускать начали — в Форт сани и грузовички заезжать стали, а мимо никак не проехать. Удачное место: сколько ни торчи, никто внимания не обратит.

Так, может, кто-то и торчит?

Я притормозил на обочине и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.

— Семен! — окликнул охранника химика. — Залезай!

Тот удивленно оглядел мой «форд», перебрался через высокий отвал снега и уселся рядом, положив сумку на колени.

— Может, нам тоже пиво варить начать? — усмехнулся он, захлопывая дверцу. — А то Виктор Петрович жалуется, что не по средствам машину взять.

— Он шифруется просто, — хмыкнул я в ответ и резко тронулся с места, но тут же повернул на расчищенную от снега парковку и остановился.

Мой маневр пропал впустую — никто вслед за нами не дернулся.

— Хмель, ты чего? — удивился Лымарь. — Поехали!

— Ага, разбежался, — хмыкнул я.

Меньше всего мне хотелось прикатить прямиком в засаду, но говорить об этом Семену не стал, просто развернулся к нему и потребовал:

— Рассказывай!

— Время, — напомнил тот.

— Мы же на колесах, успеем.

— Нам в трущобы, это почти у промзоны.

— Успеем, — повторил я. — Ты говори лучше, что и как.

— Не доверяешь?

— Слушай, Семен, — мне едва удалось удержаться от матерного словца, — я здесь, поэтому доверяю. Тебе доверяю. И Виктору Петровичу тоже. Не Фомину, понимаешь? Мне меньше всего надо, чтобы он притащил на встречу быков Жилина, и те покрошили нас в капусту.

— Не притащит, — уверенно заявил Лымарь и потер старые шрамы на скуле. — Просто поверь на слово, не притащит.

— Серьезно? На слово? А по мне — глупо упускать такой случай избавиться от конкурента.

— Он о тебе не знает.

— Чего? — не понял я.

— Это очередная передача товара. Вот и все, — спокойно взглянул на меня Лымарь. — Но поскольку возникли сомнения в его добропорядочности, сначала ты поговоришь с ним, а потом мы вместе решим, как жить дальше, чтобы все остались довольны. И никакого мордобоя, ясно?

Я задумался.

— А он ничего не заподозрит? Если бы ты вызвал меня на встречу в трущобы, я бы напрягся.

— Мы всегда там встречаемся. Не в одном и том же месте, но район всегда один. Игорь крепко в Северореченске наследил. Лет восемь назад дело было, но ищут его до сих пор. Поэтому живет он на промзоне. Знаешь там квартал посреди заводских цехов?

Я кивнул.

— Там спецы живут, и он тоже. В город редко когда выбирается. С него особый отдел глаз не спускает, но как-то обошел их контроль. Он нам заранее сообщает, когда и где встретимся, мы товар подвозим. Эта встреча еще в прошлом году оговорена была.

Слова собеседника звучали убедительно, я выехал с парковки и покатил по проспекту Терешковой мимо трехэтажных домов с одной стороны и хрущевок с другой.

— Почему сразу в лаборатории таблетки не отдавать?

— А как он их вынесет? — удивился Семен. — Охранник наш человек, не его. Мы их вместе не сводим. К тому же сам посуди, кондукторов перед выходом в поле проверяют от и до, чтобы лишнего не тащили, куда ему наши таблетки?

— Подожди, а как он их тогда переправляет?

— Вот и спроси его, — хмыкнул Лымарь.

— А вы спрашивали?

— Мы в его дела не лезем, он — в наши.

— Если бы!

— Видно будет, — спокойно произнес Семен и откинулся на спинку сиденья. — Но товар он неспроста за пределами промзоны принимает, я так тебе скажу.

Я задумался, какой в этом смысл, но ни к какому конкретному выводу не пришел. Повернул налево, выехал с дороги и загнал пикап на небольшую стоянку перед средней паршивости столовой, вход в которую располагался с торца пятиэтажки.

— Ты чего? — уставился на меня Лымарь.

— А ты в трущобы хотел на машине ехать? Может, еще радужный флаг с собой взять и в мегафон орать: «Нам нужны неприятности!»? — съязвил я. — Пешком дойдем.

Лымарь нехотя распахнул дверцу и выбрался из салона.

Я запер машину и нагнал его на давно уже нечищенной тропинке, что вела меж домов. Сколько ни старался наступать в чужие следы, ноги проваливались в снег по щиколотку, скоро в ботинках стало холодно и сыро. Да и погода заметно испортилась, поднялся ветер, начало подмораживать.

Надеюсь, Фомина ждать не придется. А то околеем.

Впрочем, околеть мы можем совсем по другому поводу. А ну как кондуктор подстраховаться решит?

Я поежился, передвинул сумку с револьвером с бока на живот и на пробу решил расстегнуть молнию. Расстегнул, застегнул — нормально. Сумочку оставил в покое, в левой руке зажал недлинный жезл «дырокола»: так оно спокойней. Дилетанту не поможет — это как заточкой или шилом бить, но меня кое-чему в Братстве научить успели. Да и шок опять же свою роль непременно сыграет. Фомин не боец, как мне показалось.

Быстро темнело, валил снег, со всех сторон на нас смотрели пустые провалы заброшенных домов. Но тропинки меж сугробов были протоптаны неспроста — люди здесь жили. Не рабочие с промзоны — так, босота всякая. За последние годы трущобы понемногу начали приводить в порядок, но в глубь района чужакам заходить не рекомендовалось. Как, впрочем, и на северную окраину.

Вскоре мы вышли на улицу, двухэтажные дома на четной стороне которой были, по всей видимости, обитаемы. Где-то окна заложили кирпичом, где-то их закрывали добротные ставни. Двери были сплошь железными, но гнутыми-перегнутыми, мятыми и поцарапанными. Всюду на глаза попадались закопченные мусорные баки. С нечетной стороны улицы стояли сплошь руины.

Семен уверенно перешел на заброшенную сторону, заглянул во двор и указал мне на глухой закуток.

— Ты подожди там пока.

Тихонько матерясь себе под нос, я пробрался к стене с растрескавшейся и частично обвалившейся штукатуркой, стянул перчатки и занемевшими от мороза пальцами принялся вычищать из ботинок набившийся в них снег.

Неожиданно мелькнул яркий луч фонаря, снежинки вспыхнули в его свете сонмом сияющих точек, Лымарь прикрыл рукой лицо.

— Игорь, ты? — спросил он.

— Я, кто еще, — отозвался кондуктор, выходя из-за покосившегося забора. — Принес?

Семен поднял спортивную сумку; тогда Фомин, увязая по колено в снегу, приблизился и встал напротив охранника химика. Нас он тут не караулил совершенно точно: слишком уж запыхался. Шапку стриженой овчины сдвинул на затылок, добротную дубленку и вовсе оставил распахнутой. Лицо раскраснелось, волосы на лбу слиплись от пота.

Или нервничает просто? Я бы нервничал.

— Все в порядке? — спросил Фомин.

— А это ты мне скажи, — хмыкнул Лымарь. — В порядке все?

— Разумеется, в порядке! Давай товар!

— Погоди. — Семен отвел руку со спортивной сумкой в сторону и сказал: — Тут насчет этого самого порядка с тобой поговорить хотят. Слава!

Я оттолкнулся от стены и выбрался из сугроба на тропинку. И хоть старался не выскакивать, как чертик из коробочки, лицо Фомина в один миг стало белее снега.

Черт, да он не запыхался, он же напуган до полусмерти!

Мысль эта только мелькнула у меня в голове, а кондуктор уже отшатнулся и неожиданно уверенным движением выдернул откуда-то из-под дубленки короткий помповый дробовик без приклада, с одной лишь пистолетной рукоятью, обрезанным до минимума стволом и трубчатым магазином на три или даже два патрона. Всей длины в оружии было сантиметров пятьдесят.

Игорь резко вскинул обрез, я ринулся к нему в надежде ударить первым. Не успел: слишком далеко стоял изначально, да и Лымарь загораживал кондуктора, мешая воспользоваться «дыроколом». Надежда оставалась только на «Чешую дракона», но если «магнум» и пуля в полсотни граммов…

Бронежилет? Даже не смешно!

Живот свело от ужаса, кондуктор шагнул в сторону, ловя меня на прицел, и тут Семен резким движением увел ствол дробовика вниз. Хлопнул гулко разлетевшийся по округе эхом выстрел, охранник химика рухнул в снег и зажал ладонями дыру в животе.

Твою ж мать!

Фомин с ужасом уставился на застреленного им человека, но сразу сбросил оцепенение и — клац! — резким движением оттянул на себя помпу. Отлетела будто в замедленной съемке в сторону дымящаяся гильза, Игорь загнал в ствол новый патрон, и тут же я выбросил вперед правую руку. Сухо щелкнула телескопическая дубинка, разложилась, прогудела по широкой дуге, а потом стальной грузик со всего маху шибанул Игоря, и кондуктор без чувств растянулся рядом со своей жертвой. Вот и окупился наложенный на дубинку «Нокаут»…

Очнуться Фомин должен был только минут через десять, но все же я сразу опустился рядом с ним на колени, забрал себе выпавший из руки обрез и обшарил карманы дубленки и брюк. Из оружия отыскался только складной нож, его зашвырнул в снег.

Потом прислушался — тишина. Здешние обитатели привыкли не совать нос в чужие дела, да и сыпавшийся с неба снег скрадывал звуки и мешал определить верное направление.

Тишина — да, но тут сипло втянул в себя воздух Лымарь. Втянул и сразу же с хриплым кашлем выхаркнул обратно.

Что за черт? Так просто не бывает! От пули двенадцатого калибра в упор никакой бронежилет не поможет, даже если пластина выдержит — внутренности в клочья порвет, плюс запредельный болевой шок. А у Семена бронежилета точно не было: из дыры в животе текла кровь.

И между тем охранник колдуна еще был жив. Он прекратил зажимать перепачканными в крови ладонями пулевое отверстие и пытался вытащить что-то из кармана тулупа. Левая рука судорожно подергивалась, пальцы правой никак не могли подцепить какой-то небольшой футляр.

— Помоги! — просипел Семен.

Я опустился рядом с ним на колени, прекрасно понимая, что все это впустую. При таком ранении не поможет даже «синий доктор», все — поезд ушел.

— Помоги… — повторил Лымарь.

— Что?! Что делать? — Я выдернул из слабеющих пальцев Семена футляр от шариковой ручки «Паркер», раскрыл его — внутри оказался заполненный черной субстанцией одноразовый шприц.

— Коли! В шею…

Я выполнил просьбу раненого, воткнул ему в вену тонкую иглу и с трудом утопил поршень. Жидкость внутри оказалась на редкость вязкой.

Семен вздрогнул и часто-часто задышал. Потом успокоился, открыл глаза и уже без хрипа и надрыва произнес:

— Убили меня.

— Вижу, — кивнул я.

Лекарство не подействовало — рана и не подумала затянуться.

— Нет, — шумно выдохнул Лымарь и вдруг приподнялся на одном локте. — Давно уже. Давно убили.

Он перевалился набок, поднялся на колени, а потом и вовсе встал. Встал с дырой в животе, оставленной пулей двенадцатого калибра!

— Давно уже убили, — повторил Семен. — Но не до конца. Место там пакостное было. Очень пакостное. Петрович с того света вытащил. — Лымарь посмотрел на окровавленное отверстие в тулупе и выругался: — Вот дерьмо!

— Ты нормально?

— Да, нормально все со мной! Нормально! Понял?

— А дыра в животе?

— Ты мое здоровье обсуждать решил? — разозлился Лымарь. — Сказал же, нормально все! Отстань!

Семен в сердцах пнул кондуктора, и тот сдавленно хрюкнул.

— Подожди, он живой? — опешил охранник химика.

— Ну да. Оглушил просто.

— И что с ним теперь делать?

— А что с ним делать? — фыркнул я. — Разговаривать с ним надо, что с ним еще делать! Вдумчиво разговаривать, не здесь.

— Понятно, что не здесь! Забери к себе, расспроси. Потом решим, как дальше быть. Сам ничего не предпринимай, понял? — Семен окончательно пришел в себя и даже двигаться стал почти так же уверенно, как и раньше. Будто ничего не произошло.

— А если он вас Жилину сдал?

— Значит, его поздно уже убивать, нет? — срезал меня охранник химика и ухватил кондуктора под руку. — Помогай!

Фомин вновь замычал, тогда Лымарь отпустил кондуктора и спросил:

— Чем ты его вырубил?

— «Нокаутом». Заклинание такое.

Семен вытащил из кармана еще один футляр от авторучки и опустился к Игорю с новым шприцем.

— Это что? — насторожился я.

— Успокоительное, чтоб не рыпался.

— Когда отпустит?

Лымарь задумался и не слишком уверенно предположил:

— К утру, наверное.

— И как его допрашивать?

— Хочешь, чтобы он очнулся и на улице крик поднял?

Я не хотел. Семен сделал кондуктору инъекцию и ухватил его под руку.

— Потащили!

— Подожди! — Я сложил дубинку и сунул ее в карман, взял обрез и помог охраннику химика выдернуть Игоря из сугроба.

Так мы дальше кондуктора и потащили — под руки. И нормально: картинка для здешних мест самая обычная. Вот через дорогу Игоря волокли уже чуть ли не бегом, да и дальше опасливо поглядывали по сторонам, но вечер и снегопад скрыли нас от любопытных взглядов как случайных прохожих, так и тех, кому любопытствовать полагается по долгу службы.

Добредя до пикапа, мы откинули задний борт, уложили кондуктора в кузов и накрыли сверху брезентом.

— Порядок! — тяжело выдохнул Семен. — Поехали!

Я с сомнением посмотрел на его окровавленный тулуп.

— Не загадишь сиденье?

— Это ты так пошутил сейчас? — хмыкнул Лымарь, распахивая дверцу.

— Да какие шутки? — вздохнул я, забираясь за руль. — Мне, может, машину еще продавать!

— Поехали!

Я убрал обрез на заднее сиденье, к жезлу «свинцовых ос», завел двигатель и тронулся с места. Ехал без лишней спешки и очень аккуратно — еще не хватало попасть в аварию и объясняться с дружинниками по поводу отсутствия документов, бессознательного человека в кузове и пассажира с дырой в животе.

Семен, впрочем, на покойника нисколько не походил. Да и раненым не казался. Разве что старался лишний раз не шевелиться да досадливо морщился, всякий раз опуская взгляд на окровавленный тулуп.

— Теперь зашивать? — не утерпел я и проявил не слишком тактичное в данной ситуации любопытство.

— Само затянется, — буркнул Лымарь. — Я же не совсем покойник — так, серединка на половинку.

— Прям само?

— Мертвой водой Петрович рану обработает — и затянется. Бывало и хуже.

Я промолчал. В том, что бывало хуже, сомневаться не приходилось. Быть мертвым само по себе уже не слишком хорошо.

— И что, так с любым можно? — спросил некоторое время спустя.

— Нет, — покачал головой Семен. — Совокупность факторов совпасть должна, — повторил он чьи-то слова и потер шрам на скуле. — Мне просто повезло.

Да уж, то еще везение.

Лымарь перехватил мой взгляд и указал на обочину.

— Останови, дальше сам дойду.

— Уверен? — спросил я, прижимая пикап к обочине за полукруглым пристроем оружейного магазина «Толедо».

— Уверен, — подтвердил Семен и напомнил: — Фомина особо не прессуй. Лучше вообще не прессуй — его искать будут. Он должен либо домой целым, невредимым вернуться, либо… ну не знаю… под машину попасть. В любом случае — лишние телесные повреждения ни к чему.

— Кто решать будет?

— Поговори с ним. Завтра вечером загляну — и решим.

Охранник химика выбрался из салона, обошел машину и заковылял через проезжую часть на другую сторону дороги, я глянул ему вслед и поехал домой. Добрался без приключений, загнал пикап в каретный сарай, но выходить не стал и достал с заднего сиденья обрез кондуктора.

Интереса ради передернул помпу и поднял вылетевший под ноги патрон. Так и есть, «магнум» с тяжелой пулей. Пятьдесят граммов — это не шутки, пятьдесят граммов никакие амулеты, кроме алхимических, не отведут. Алхимические амулеты, к слову, в Форте запрещены. Правда, и ружья тоже…

Я задумался, что делать с обрезом, — проблем из-за незарегистрированного оружия можно огрести вагон и маленькую тележку, — но ни к какому выводу не пришел, разрядил и оставил валяться на сиденье. Актуальней проблемы есть.

Надо звать Гордеева…

Клондайк. 9 января

Как уже говорил, однажды Дюпре передал с Платоном сюда мой домашний арсенал с Аляски. Что-то очень пригодилось, вроде «баррета» пятидесятого калибра, что-то числилось в бесполезном, вроде карабина AR-15, какие-то охотничьи винтовки были ни туда ни сюда, да и патронов под них особо не было. Но вот два пистолета могли оказаться более чем полезными.

«На той стороне» я пользовался всего двумя пистолетными калибрами — 10 «ауто», под который у меня было два ствола, а остался один, и классическим сорок пятым «аутоматик колт пистол», то есть тем, который все знают. До сего момента я с этими пистолетами ничего делать не планировал — я под все выпускаю много разновидностей пуль, и многие из них могли бы создать проблемы автоматике. И точно так же вес пули роль играл — в револьвер под сорок пять «длинный кольт» я мог засунуть пулю весом аж в триста гран, а для самозарядников верхний оптимальный вес был двести тридцать гран. То есть по амулетам он должен был работать хуже.

Но опыт — штука наживная. И вот к настоящему моменту я понял простую вещь: в пулю для пистолета я могу загрузить почти такой же кусок «железного корня», как и в револьверную. По баллистике оба патрона одинаковы, то есть это дозвуковые медленные пули, просто тяжелые. Соответственно, если в револьверной пуле сорок пятого этот корень не разрушается при выстреле, и в пистолетной не разрушится. А еще это значит, что если стрелять «противоамулетными», то оба ствола будут выбивать амулет с одинаковой эффективностью. А дальше можно использовать те же рунные «пустышки», если палить уже в цель. Ну, может, пистолетная будет процентов на десять слабей револьверной, но зато в пистолете на один или два патрона больше, стреляет он быстрей, а перезаряжается намного быстрей. И магазины можно просто менять по обстоятельствам, заряжать их разными патронами.

В общем, с этим грузом ко мне пришли пули «Хорнади», которые «экстремальная терминальная способность», гильзы и прочее. И поэтому, разгрузив машины, я практически сразу сел за сборку патронов. Чуть досверлил отверстие в каждой «пустоголовой» пуле, капнул по капле силикона, дал застыть, затем пинцетом, вынимая из холодильника, загрузил в каждую крошечный кусочек «железного корня» — натурального аккумулятора для магической энергии, отличающегося способностью проглотить просто невероятное ее количество так же невероятно быстро.

Затем поверх корня залил отверстие клеем, на основе все того же силикона. Теперь очередь Сани над этим поработать. Он пришел сразу, стоило позвать, тут же взял у меня четыре поддончика с пулями и перетащил в свой угол мастерской, где загрузил все это в старую микроволновку, подключенную к большому стеклянному шару и целой батарее магических аккумуляторов. Затем включил лэптоп, постучал по клавишам, пощелкал мышкой, после чего заявил:

— Десять минут.

— Не вопрос.

За эти десять минут мы чай заварили, а потом Саня все пули вернул мне. Все, теперь корень от тепла не разложится. Я взвесил пять штук поочередно, чтобы проверить, насколько уменьшился вес, затем пересчитал дозу пороха. Ну и начал собирать непосредственно патроны. Еще через полчаса у меня было две сотни полноценных пистолетных выстрелов с противоамулетными пулями.

Затем взялся за «пустышки», включив «дремель». Теперь надо руны наносить, а дальше опять Сане это все. Тут подольше возиться придется, но все же один полноценный боекомплект для себя я собрать сегодня хочу. И соберу. На сами пистолеты руны уже давно нанесены, и щечки заменены на лиственничные. Так что они всегда будут теплыми, а заблокировать механизм оружия невозможно никаким заклятием. И это не на продажу пока, это мне самому. Дальше посмотрим.

Саня по моей просьбе ушел монтировать подогреватель в «экспедишн». Дело оно несложное, так что минут через тридцать он вернулся, на ходу вытирая грязные руки, и сказал:

— Катайся на здоровье.

— Спасибо. Тогда магазин на тебе, а я тут на сегодня закопался.

— О’кэй.

Когда я закончил работу и собирал инструмент, неожиданно позвонил Лихачев. Без всяких вступлений спросил:

— Интересно, что задержанные с хутора показали?

— Ну а как ты думаешь?

— Записывай, — сказал он. — Готов?

— Да, — я придвинул к себе перекидной блокнот с карандашом, который всегда держал под рукой.

— Иванов Алексей Аркадьевич, директор компании «Жилин-Сопровождение», знаешь такую? — и, не дожидаясь ответа, сам же и сообщил: — Сопровождают конвои. Семьдесят процентов у Жилина, еще тридцать у какого-то подставного Ваньки, за каким, понятное дело, прячется кто-то из местного руководства.

— Это он приезжал?

— Именно. И он им денег на хутор дал. Пользуется праворульным «ландкрузером» черного цвета, госномер «двадцать два — двадцать два, Федор — Ольга — Роман». С ним всегда двое, один рыжий, зовут Игорь, нами установлен как Сидельников Игорь Леонидович, сотрудник той же компании, и Мурат. Мурат установлен как Исмаилов Мурат Асланович, сотрудник той же компании. На всех троих имеются разрешения на ношение оружия, понятное дело. Адрес компании знаешь?

— Нет.

— Пионерская, три. Это маленькая улица…

— Знаю, к Южному примыкает.

— Точно. Но! — он выдержал драматическую паузу. — Глупостей никаких, понял?

— Да как же можно? Мы же глупостями не занимаемся.

— Ну да, ну да.

На этом разговор и закончился, собственно говоря.

Затем я выложил на стол оба пистолета, под которые патроны крутил. У меня было их два под сорок пятый, как я сказал, оба цельностальные — небольшой, но массивный «Сиг-Зауэр 220 Карри Элит» из светлой нержавейки и полноразмерный 1911 от самого «Кимбера» под названием «Эклипс 2», добротный пистолет из нержавейки опять же. А специально брал именно такие на случай, если выронить где-то доведется в зарослях. Тогда найти проще. Точнее, было у меня их даже три, еще и «Ч-Зет 97», но с ним проблемка — покрытие из краски, через которую гравировать очень неудобно, так что он полежит пусть. А жаль, пистолет большой, но удобный.

Открыв дверь в топочную, я убрал лопату от стопки мешков с песком, приваленной к стене. Это здесь специально, как раз вот для такой цели. Магазинов у меня к пистолетам хватает, никогда не было такого, чтобы к любому пистолету их было меньше десятка в запасе. Снарядил по паре пуль каждого вида в два магазина к «сигу» и в два к «кимберу», отошел назад и выпустил все в мешки.

Работает.

Нет, понятно, что и должно было работать, я формы пули не менял, и даже навеска почти не менялась, но проверять хотя бы по минимуму надо всегда. А из подвала ничего не слышно, так что не страшно. Затем «кимбер» убрал в сейф, а на пояс нацепил кобуру к «сигу» и два пауча под магазины. Вот так теперь и буду ходить.

А вообще надо подумать. Можно будет ассортимент расширить за счет недорогих 1911 от «ругера» как раз. И «тауруса». Или не буду расширять. Посмотрим.

Так, и теперь бы нам проблемы решить — и мне за работу браться. У меня целая куча оружия приехала, и все это надо переделывать, гравировать, а потом надо снаряжать патроны, и делать пули к этим патронам, и вообще много чего нужно. И меньше всего нужно мне сейчас с Жилиным воевать. Но вот деваться-то и некуда.

Затем взялся раскладывать товар по шкафам, и в это время позвонил Хмель.

— Зайдешь? — спросил он сразу. — Дело есть.

— Минуту.

— В гараж подходи.

— Понял…

В гараж — это уже интересно. Поднялся в магазин, где пока Саня заседал, сказал, что иду к Хмелю, и вышел через задний ход. Во дворе была уже темень глухая, так что пришлось самому себе фонариком светить. И мороз все крепче и крепче, уже прямо дуб. Даже куртку запахнул, хотя бежать пятнадцать метров. Толкнул заднюю дверь в сарай, оказавшуюся незапертой, вошел внутрь.

Хмель действительно оказался в своем гараже, перестроенном из старинного каретного сарая. Вид возбужденный и одновременно довольный. Машина стояла внутри, пощелкивая остывающим двигателем, от нее слегка пахло бензином. Задний борт кузова откинут, и дверь ракушки поднята. А в кузове кто-то лежал, под сваленным в кучу брезентом.

— Это живой или не живой? — спросил я первым делом.

— Живее некуда. Спит он, — Хмель потянул брезент, и под ним оказался человек, одетый вполне прилично, по фортовской моде — дубленка, теплые карго-брюки, добротные ботинки. Шапка из стриженой овчины. — Игорь Фомин, прошу любить и жаловать.

— И что ты собираешься здесь с ним делать? — живо заинтересовался я.

— В подвале пока запрем. За ним Жилин поедет куда угодно.

— Слав, — вздохнул я. — Очень высока вероятность того, что жилинские за нашим домом смотрят постоянно. Сняли квартирку напротив и сидят у окна. Ты уверен, что это хорошая идея?

— Если мы его отсюда туда перетащим, никто все равно не увидит.

— Не увидит, — согласился я. — А вот если заподозрят? А вот если кому-то заплатят, и этот самый кто-то выпишет ордер на обыск? Что тогда будет? Или уточню: где мы тогда все будем? Ты же сам понимаешь, что в Форте можно решить если не за деньги, то за большие деньги. Тем более Жилину.

Хмель задумался. Затем спросил:

— Что предлагаешь?

Предложил первое, что в голову пришло.

— Как все нормальные бандиты делали: снять квартиру у какого-нибудь наркота на Северной окраине. И там его пока держать. Кто сможет организовать?

Тут Хмель думал недолго:

— Иван. Он же вышибала бывший, знает многих.

— Вот пусть и организовывает прямо сейчас. Ты иди в зал, его подмени, а я покараулю спящую красавицу. Надолго он копыта разбросал?

— До утра, говорят.

— А если очнется?

— Держи, — Хмель вытащил из кармана сложенную телескопическую дубинку, протянул мне. — Тут заклинание на отруб. Сильно бить не обязательно, можно без размаха, но главное резко.

— Понял, — я взял дубинку и повернулся к Фомину. — Резко надо, понял?

Тот по понятным причинам не ответил. Тут зазвонил чарофон неожиданно. Оказался Кузьминок, отчего я в первый момент почувствовал себя нехорошо. Но потом успокоился, после того как начальник контрразведки сказал:

— Мы резиновые пули попробовали — ребята в восторге. Давайте встречаться и организовывать. И у нас сразу вопрос: до каких калибров в сторону уменьшения вы можете такие делать?

— Хотите резиноплюй переделать? — догадался я.

— Верно.

— Я в нем плохо разбираюсь, но меньше существующего не стал бы пытаться.

— А для «Осы» патрон?

— Какой там калибр?

— Восемнадцать миллиметров.

— Если есть свободная «оса» и патроны к ней — пришлите с кем-нибудь, я поэкспериментирую. — Несмотря на обстоятельства, задача меня самого заинтересовала. Правда, подозреваю, что пуля там шаром, так что может не сработать, стабилизированная нужна.

— Завтра?

— Лучше всего к открытию магазина. Если не сложно.

— Пришлем. Да, и ваш недруг вернулся в город с час назад примерно. Сообщили с КПП.

— Спасибо.

На этом и распрощались. А вообще здравая идея, наверное. Я «Осу» пару раз видел — штука небольшая, можно носить. Для оперов так и вправду бы пригодилась. А может, и для гражданского рынка здесь. Все лучше друг друга спать укладывать, чем резать или протыкать «дыроколами». Правда, если это распространится, то противоядие быстро придумают. Борьба брони и снаряда в чистом виде, так сказать.

И Жилин в Форт вернулся. Решил, я думаю, начать действовать.

Я посмотрел на висящий под потолком сарая светящийся шар размером как раз в телепорт. Телепорт. Какая-то идея у меня в подсознании гуляет еще со вчерашнего вечера, влезла в голову, когда я засыпал, да так и не вылезет… ну-ка я ее поймать попробую. И надо Дмитрия вызывать, пусть сюда едет. Началось. И у нас тоже началось.

Клондайк. 10 января

Вчера, после всех приключений с Фоминым, все же собрались. Самым необычным было то, что сидели мы в подвале не у Хмеля, а у нас под магазином. И пили не пиво, а чай. Это даже создавало некое впечатление нереальности происходящего. К чаю было мое стандартное печенье, но к нему почему-то никто не притрагивался даже. Кроме меня.

— Этот Игорь — причина всего, — объяснял Хмель. — Он пытался работать сам, не смог, попал под Жилина, выложил тому много лишнего. То есть поставил под удар кучу людей, не буду всех перечислять, потому что меньше знаешь — лучше спишь.

— То есть Жилин этого Игоря назад точно захочет? — уточнил я. — Железно?

— Абсолютно. Это второй кондуктор, который ходит с лекарствами.

— И он сдал Жилину поставщика?

— Как-то я в этом не уверен, — поморщился Слава. — Скользкий он какой-то, и из тех, что вечно за большим кушем гоняются, но не дурак вроде. Хотя дурак, конечно…

Это да, не хмелевский типаж. С Хмелем мы друг друга хорошо понимаем по одной причине — взгляд на бизнес одинаковый. Работай так, чтобы локтями не толкаться, зато стабильно. Люди, что мечтают раз и на всю жизнь урвать, чаще всего заканчивают плохо. И рядом с ними находиться тоже не очень — они неприятности притягивают.

— Жилин вернулся, — заодно проинформировал окружающих. — Сообщили.

— То есть в городе он уже, — на всякий случай уточнил Хмель.

— Именно. То есть нам нужно ходить и оглядываться. Как только обнаружит, что Фомин исчез, — он начнет действовать. А действовать он начнет не напрямую, а через фортовские верхи. И жизнь у нас усложнится.

— То есть нам тоже надо задницей быстро шевелить, — сказал Дмитрий.

— Быстро.

— Идеи есть? — спросил Саня.

— Вопрос есть, — повернулся я к нему. — Помнишь тот разговор в магазине в Лудине, насчет телепортов?

— Ну… да, помню. А что? — Саня поднялся, подошел к столику и налил себе еще чаю.

— Телепорт способен пропустить машину, если к нему подключить дополнительную мощность, так? — задал я следующий вопрос из составившегося в голове списка.

— Верно. — Саня повернулся ко мне и оперся спиной на стену.

— Тогда еще вопрос: а можно как-то активировать телепорт дистанционно?

— В смысле? От маяка? — не понял Саня.

— Нет, как мину. «Монку». На дороге его спрятал, а из кустов активировал, из засады.

Все уставились на меня с выражением некоего удивления на лицах.

— Ну… — Саня задумался, — …в принципе да, но надо подумать как… В принципе не вижу чего-то непреодолимого.

— Ты Жилина куда-то забросить хочешь? — на всякий случай уточнил Хмель.

— В засаду забросить, — повернулся я к нему. — Смотри: если мы пообещаем отдать ему Фомина где-то далеко от Форта, то Жилин приедет туда большой толпой, однозначно. А нас всего трое может участвовать. То есть мы его точно не берем.

— Да он и из машины не выйдет, — добавил Слава. — Зачем ему? Пошлет кого-то убедиться, что Фомин на месте, и все. А в машине у него защиты столько наделано…

— Вот! — я воздел указательный палец. — Если мы назначим обмен в Форте, то просто не сможем устроить нормальной засады. А если даже сможем, то потом надо как-то уйти.

— Так портал в Форте все равно не сработает, — пожал плечами Дмитрий.

— Зато сработает рядом с Фортом. В любом месте, которое Жилин будет считать безопасным. У Торгового Пятачка, например. Там люди, охрана и все такое. Поэтому если сказать, чтобы приехали на одной машине, то он, скорей всего, так и поступит. Поймет, что бой там устроить никто не сможет, а недолго отбиваться у него в любом случае получится. Да и прекрасно понимает, сколько нас на самом деле.

— Да, это может сработать, — кивнул Слава. — А как его загнать в портал?

— Установить на дороге. Просто или дорога нужна узкая…

— …Или можно искусственно заузить, — подхватил он. — Машиной, например. Невинного вида.

— Да. Просто надо в таком месте, где они на скорости идут. Чтобы затормозить не успели, — добавил Дмитрий.

— Реально, — сказал Саня. — Выглядит реально. Я смогу такую штуку сделать.

— И куда их выбросит? — спросил Хмель.

— Куда-то в болота за Нижним Хутором, — предложил я. — Там холмы сначала идут вдоль дороги, а если их перевалить, то будет болото. Люди там вообще не ходят, место поганым считается, с дороги его не видно, специально туда никто не попрет. То есть они там до весны и останутся. А потом, как вскроется, еще и потонут. И все, с концами.

— А засада?

— На холмике.

— Маяк еще поднимите на какой-нибудь палке, — сказал Саня. — Чтобы машина упала с высоты. Метра четыре у вас и так будет точно, а если еще три добавите, то им там мало не покажется.

— Может, на воздушном шаре маяк поднять? — живо заинтересовался Дмитрий.

— В маяках прошит предохранитель, может не сработать, — Саня заходил по подвалу кругами. — Даже не предохранитель, там просто смысл всего заклятия в привязке к земле. Я бы не стал.

— Да нормально семь метров, — возразил я. — Прикинь, тебя с семи в машине скинуть? Сань, ты прикидывай, чего у тебя реально убойного будет, против всей защиты на их машине. Действовать будем с пары сотен метров.

— Не далековато? — спросил Саня.

— Ближе начнут случайности включаться, а твари из болота могут и зимой полезть, нужна зона безопасности, — ответил я, вставая с кресла и тоже направляясь за следующей чашкой чаю. — Сань, — окликнул я чародея, — сколько времени тебе надо, чтобы девайс подготовить?

— Если с утра купим, то… ну, день. Там больше на расчеты время уйдет, работы не так уж много… я думаю.

— Ну день, хорошо, — кивнул я. — Теперь про место. Куда Жилин поедет без большой опаски?

— Торговый Пятак — в самый раз, — сразу сказал Хмель. — Люди кругом. Если назначить встречу где-то сзади, прямо за забором, то приедет.

— Надо лишь четко показать, что условия только такие, и больше никак не получится, — добавил Дмитрий.

— Лучше Торгового Пятака не выберем ничего, — поддержал идею Саня. — Ты места там знаешь? — это он уже ко мне.

— Более или менее. Катался. Завтра еще с тобой прокатимся, проверим — не изменилось ли что с последнего раза. К вечеру представлю план на обсуждение.

В общем, с утра на двери магазина надпись «Закрыто» дополнилась наклейкой «На прием товара». А мы с Саней вдвоем рванули на «додже» Дмитрия, потому что только он был на колесах, я «экспедишн» так и не успел переобуть, в сторону Пентагона — последнего и главного оплота Братства в Форте. И мне даже показалось, что встретили Жилина. По крайней мере, два белых «круизера» проскочили мимо нас со стороны «Поляны». Но машины Дмитрия никто не знал, так что и внимания опять же никто не обратил.

В прошлый раз я тоже две машины видел. Похоже, что он только в таком составе и ездит. Неплохо бы последить, но — некогда. Проскочили мимо гаражей, где пристроился сервис Беленького, дальше мимо развалин — заброшенных старых трехэтажек, зияющих пустыми оконными проемами, с осыпавшейся штукатуркой и просевшими крышами. Их бы просто снести хотя бы, а то заводится тут всякое.

Прочищена была только одна полоса здесь, а к домам начинались такие сугробы, что до вторых этажей дотягивались. Раз навстречу грузовик попался — так разъехались еле-еле, даже зеркало сложить пришлось.

Потом нежилой район вновь превратился в жилой и довольно ухоженный. Тут уже Братство командует. Обжитые дома, вон слева Колхозный рынок, проезжая часть сразу пошире стала.

Пентагон пятиугольную звезду никак не напоминал, но углов у него было пять. Был это длинный жилой дом по чьему-то оригинальному проекту, который замыкал внутри себя двор. И когда-то еще на заре становления Форта после провала в Приграничье этот дом заняла обычная бандитская группировка, которая позже начала именовать себя Братством. Заложили окна нижних двух этажей снаружи, усилились, укрепились, да так с тех пор здесь и базируются. А теперь еще и в желтых двухэтажках напротив, которые они сами и отремонтировали, открыли несколько магазинчиков, профильных, так сказать. И даже кафешку в самом дальнем, насколько я вижу, назвали «Капучино». Надо как-нибудь заглянуть, витрина симпатичная.

Я припарковал «рэм» напротив входа в «Мир чародейства». Саня сразу же выскочил из кабины и, чтобы не замерзнуть, припустил к дверям бегом. А я остался его ждать.

Сегодня не похолодало сверх того, что было вчера, но при этом все старательно намекает на то, что настоящие морозы еще только приближаются. Пар из выхлопной трубы валит облаком и уже перестает подниматься, по земле стелется — вернейший признак мороза. Дальше будет хуже. Опять замерзшая подвеска и замерзающие в носу сопли. Уже тепла хочется, пусть и такого, как здесь, недолгого и с грязью по колено. Надо нам со всеми проблемами заканчивать, запираться на работе и ждать себе весны помаленьку. Ну разве что время от времени ходки с Платоном делать. Без ходок нельзя.

Саня что-то задержался. Когда он вышел, я уже подумывал ему звонить.

— Приятеля встретил, он там за директора, — пояснил он. — Зато сто рублей скинул, поди хреново?

— Четверть часа ожидания за сто рублей? — прикинул я. — Годится. Могу еще столько же подождать, если еще минус сто.

— Не дадут больше.

— Жаль. Ну поехали. На рекогносцировку.

Надо бы с Хмелем ехать, но он сейчас баром рулит, Ивана же нет. А если все закроемся, то будет очень подозрительно. Но Хмель территорию знает хорошо, ему из Северореченска туда что-то привозят для дела его пивоваренного, вот он там и катается.

Поехали, понятное дело, через Юго-восточные ворота. Постояли в небольшой очереди на выезд, предъявили документы, потом еще постояли между штырями сканера, продемонстрировали, что нас в машине только двое, после чего шлагбаум перед нами поднялся.

Торговый Пятак — вот он, прямо здесь. Раньше здесь, говорят, было кривоватое собрание разношерстных вагончиков и сомнительных закусочных, потом, когда место оказалось выгодным и прибыльным, появились добротные торговые ряды, состоящие из одинаковых магазинчиков, сросшихся боками. За рядами были склады оптовиков, за складами даже пара гостиниц с ресторанами, и все это солидным таким забором обнесено, а перед забором еще и колючая проволока натянута. Безопасным стало место. Под охраной Цеха. И суетливым — машины и сани постоянно туда-сюда снуют, шумно, так что на нас внимания никто и не обращает.

На саму территорию Пятака не поехали, Саня сказал, что и их защита тоже может работу телепорта сбить, так что выкатились мы на дорогу, которая шла в объезд торговой территории. И вот по ней катались куда реже, хоть и чистили ее как надо. Вокруг Форта все хорошо чистили, кроме Северной промзоны. Это по этой дороге, кстати, ехали тогда на разборки друг с другом две фракции Семеры, отсюда она тянется как раз до СПЗ, ровно до того самого разворота у цементного завода.

Но мы так далеко не поедем, насторожится Жилин. Мы ему скажем… ну да, точно, все верно я помню. Вот развалины бывшего бассейна «Дельфин» — двухэтажное бетонное здание, когда-то облицованное плиткой, а теперь словно оспой переболевшее, дорога зажата между ним и оградой рынка. И этот участок практически ниоткуда не просматривается. Сразу за забором склады, окон на эту сторону нет: кому охота развалины разглядывать? Никому, правильно.

Я тормознул.

— Здесь сработает?

— Здесь сработает, — кивнул Саня. — Чего не сработать-то? А если кто-то будет ехать следом? Он же увидит, офигеет и заявит куда следует.

— А мы тогда пропустим. И сделаем так, что Жилин быстро вернется. И еще раз проедет через это место.

— А как?

— Да вот так. Есть идея. Ладно, поехали обратно, тут больше и смотреть нечего.

Именно так и есть, что надо, то и увидел. Достаточно. Тем более что Сане работать надо.

Ехали оглядываясь и проверяясь, но никаких хвостов не обнаружили. Саню высадил, зашел с ним в магазин, убедился, что все в порядке, затем позвал Дмитрия со мной прогуляться. Ехать смысла нет, мне в Кишку, то есть на площадь Павших, а это почти что через дорогу. Сам бы дошел, но мы по одному теперь не ходим. Сам правило придумал — сам его и соблюдаю.

Народу на улицах уже мало, опять же признак морозов. Нет, кому надо куда-то идти, тот в любой холод идет, это, так сказать, базовый состав пешеходного потока. Но когда теплеет, выходят на улицу те, кому туда не так чтобы совсем нужно. И вот они как раз и «создают массовку». Сейчас они сидят в домах, магазинах, конторах и иных местах и думают о том, что без особой нужды на улицу ни за что не попрутся. Вот и не прутся.

В Кишке же, бесконечно длинном подземном переходе, в котором прижилось множество магазинов и лавок, по обыкновению, помноголюдней. В ней «эффект метро» проявляется, то есть публика место обогревает дыханием и… всем другим. Поэтому сюда даже в лютые морозы люди идут. Кто за покупками, кто в кафешки и бары, а кто просто потусоваться, музыкантов послушать. Эдакий местный подземный Арбат получается.

Совсем недалеко от спуска, справа, я увидел знакомую уже вывеску «Салон связи «Волна». Был он невелик, тесен, больше напоминал склад сумасшедшего старьевщика с электронным уклоном, а заведовал им молодой полноватый парень с бородой и в толстых очках. Который и продал мне четыре чарофона, переделанных из древних «нокий».

Затем прошлись до торговой точки Платона, Дмитрий решил просто проверить, как там дела идут. Дела как-то шли, продавец был на месте, в лавке народ толпился — нового завоза многие ждали. Какой-то мужик, присев на табуретку, с пыхтением натягивал высокий теплый ботинок, а еще какая-то упитанная немолодая тетка примеряла охотничью камуфляжную парку перед зеркалом, и та почему-то делала ее похожей то ли на бомжиху, то ли еще на кого.

— Ты сидишь, а деньги текут, — вспомнил я фразу из какой-то рекламы какой-то очередной пирамиды девяностых.

— Как сидеть перестанешь, потекут куда угодно, кроме кассы, — Дмитрий усмехнулся.

Дальше я сам минут десять лениво перебирал товар, пока Дмитрий разбирался с чем-то в подсобке, потом он вышел, и мы направились по Кишке на юг, к дальнему выходу из нее, что прямо на повороте на Поляну. Оттуда до сервиса Беленького рукой подать. Как раз пора забирать «сабербен». Шли исключительно по Красному, он хотя бы расчищен, включая тротуары, а сверни в развалины, чтобы срезать, — увязнешь к чертовой матери. И вместо экономии времени его только потеряешь.

Ветер усилился к середине дня, как раз дул вдоль Красного как по трубе, причем исключительно в лицо. Хорошо, что у меня уже привычка здесь выработалась без защитных очков с желтыми светофильтрами не выходить никуда. От ветра они прикрывают, можно не морщиться. И даже с удивлением никто не смотрит — подозревают, наверное, что очки с каким-то заклятием. А вовсе и нет, обычные ESS, какие у военных популярны. Так что очки надел, шарф повыше — и уже как-то лучше.

Ну вон и изгиб старой теплотрассы со свисающими клочьями древнего утеплителя, проходящий над улицей. Теперь направо и почти пришли. Вон вывеска «Автосервис», перед воротами стоянка. Раньше тут запустение было, говорят, но гаражи в старом кооперативе добротные, из силикатного кирпича и крытые плитами, так что не развалились. Потом горсовет Лигу напряг, те тут относительный порядок навели, нашлись арендаторы, а когда охрана и хороший забор появились — массу гаражей под индивидуальные склады разобрали. И коммерсанты мелкие, и просто люди. А под это дело сюда сервис переехал, еще какие-то мастерские, и в прошлом совсем нехорошее и даже зловещее место, в котором каждой весной вытаивали «подснежники», то есть зарытые трупы, превратилось в место вполне приличное.

Повезло мне, наверное, что я сюда попал именно сейчас, а не тогда вот, когда было это самое «раньше».

За воротами была еще одна стояночка, для машин, ждущих ремонта и уже починенных. Среди ждущих я заметил «уазик» Хмеля, а вот мой «сабербен» стоял уже с готовыми, что вызвало очевидную радость.

Под офис было перестроено два смежных бокса, причем вполне прилично. За стойкой девушка, за стеклянной перегородкой менеджер, то есть сам Беленький. Он меня заметил, махнул рукой — мол, заходите.

— Привет, Сень, — протянул я ему руку, снимая на ходу перчатку. — Готова уже машина?

— Сказал же, что будет, — чуть погордился он. — Гусениц нет пока?

— Шесть комплектов есть для тебя. Можешь забрать. Цену знаешь.

— Прямо сейчас можно? — оживился он.

— Да не вопрос. Сколько за ремонт должен?

— Это еще я тебе должен получусь, сейчас посчитаем, — он потянул к себе из стола журнал и большой калькулятор. — Щас, минуту.

Справился он даже быстрей, я быстро просмотрел счет — вроде и не приписали ничего, на первый взгляд. В общем, Семен отдал мне ключи и пошел выгонять свою машину. Я завел «сабербен», потом обошел его по кругу. Да нормально сделали. Видно, что машина битая была, краска отличается, хоть и белая, но так все нормально. Кузов не вело, все зазоры на месте, а до кучи еще и лобовуху поменяли, взяв с убитой с той разборки. Теперь стекло у меня вновь без пятен.

Из проезда между гаражами показался старый зеленый армейский «Фольскваген Транспортер», который кто-то на той стороне явно удачно ухватил на распродаже военного имущества где-то в Европе, и пристроился за мной. Семен за рулем. Отсюда до нашего дома вообще-то рукой подать, так что вскоре я загнал «субур» в гараж, а сам оттуда выдал Семену шесть комплектов гусениц. Потом мы перешли в магазин, где он выписал мне чек, к обоюдному удовольствию, а я угостил его кофе. Потом мой спаситель укатил обратно, а я вздохнул — и пошел переобувать «экспедишн». Ему теперь по Форту кататься, а «субур» возвращается на роль рейдового транспорта.

Пока крутил колеса, мысли одолели. Про Милу. Как-то совсем озадачил меня Хмель. Озадачил тем, что в истории появился труп со следами пыток. А кто-то забрал документы из квартиры трупа. А Мила от кого-то прячется. Так что логично предположить, что калька у нее, а кто-то эту кальку хочет. И то ли понял, что она у Милы, то ли просто Милу обнаружили.

Почему именно так? Почему не она участвовала в убийстве? Ну вот не знаю, но я немного верю в собственное умение чувствовать людей. Чувствовать в них зло или добро. Пытать даже плохого человека и потом его убить — надо жить за определенной чертой. Но убитый не был плохим человеком, все говорят, что он был увлечен наукой и безобиден во всем остальном. То есть пытать и убить такого — это уже совсем за гранью. А в Миле зла не было. Я бы почувствовал, наверное.

Но вот вопросов возникает очень много. Зачем просто подруге ученого второй комплект документов? Какие такие данные могла давать ученому бывший режиссер? А главное — где их брать? Я никогда от нее не слышал ничего о каких-то экспедициях, интересе к науке, желании последить за перепадами магического поля в Приграничье… это все настолько не та Мила, с которой я встречался, что… гм.

Значит, калька кому-то нужна. Как там Хмель сказал? Влияние геологии на стабильность энергетических полей?

А что это может значить? И что вообще понимать под геологией? Тут что, кто-то бурит почву, чтобы геологию оценивать? Не слышал о таком. Или это не геология? Я и про геологов здесь особо не слышал, если честно. На чем он тогда свою науку выводил? Опять странно. И какой в этом может быть криминал?

У него даже здесь геология за хобби была, насколько я понял. А данные он брал, получается, из открытых источников, так? В библиотеке? Ну, может быть. Я имею в виду по той самой геологии данные. А замеры давала ему Мила? Все? Или какие-то конкретные? И у кого брала она эту информацию? Кто у нас замеряет интенсивность поля?

Вот это бы уточнить неплохо. Вот кто замеряет, у того и была нужная информация. Патруль?

Отвлекся, позвонил Мстиславу. Получил ответ:

— Патруль обычно замеряет, да. С них требуют, ну и дозы препаратов по интенсивности же рассчитывают.

— Спасибо.

Но на территорию Туманного патрульные не заходят. И на территорию Города тоже. Как и городские на территорию Форта, особенно после того, как гарнизон и остальные броней обзавелись. Раньше, говорят, дорогу по границе Туманного городские вообще своей считали, катались и стреляли во все, что не нравилось, теперь притихли. Катаются только до Лудинского НПЗ и обратно с конвоями. Такую нитку перерезать — никаких проблем нет теперь, так что обе стороны ценят там мир и равновесие.

Торговцы остаются, которые в Город ездят. Но и торговцы фортовские предпочитают городскими товарами затариваться на своей территории, на оптовых базах. Туда ездить не любят: проверками задалбывают. То есть… то есть замеры там, скорей всего, делают городские. Если замеров много. Но и пометок вроде бы много на карте было. На кальке.

Ну, думай дальше.

Братство. Есть пометки и с их территории. Кто у них за все эти замеры отвечает? Может, Хмель узнает.

В чем может быть ценность самого знания? Не попасть под выброс? Перепад напряжения поля? Не угодить в «Черный квадрат»?

Вот сомневаюсь. Это такое знание, что его бы сделали открытым в первую очередь. А продать его нельзя. Ну если и можно, то все равно раскроют. Болезни от перебора радиации — местный бич, за то, чтобы этого избежать… тут, может, даже Семера бы в такое дело инвестировала. Слишком все на глазах, все видели кого-то, знали кого-то, кому пришлось переселиться в гетто.

Так… а если все перевернуть с ног на голову? А если нестабильность поля показывает что-то в геологии?

Это что получится? Что, зная правильные параметры изменения поля, можно что-то находить под землей?

Та-ак… а вот какие значения напряжения поля, или как там это правильно называть, принимает у Лудинского НПЗ? У угольного карьера на границе с Городом? У шахт возле Рудного? У Черного провала… хотя нет, там своих глюков хватает, хоть это и шахта какая-то. Или глюки как раз от этого?

А вот за такие данные и убить могут. И пытать, а потом убить. Просто запросто. И от таких людей — да, лучше прятаться, если у тебя калька. Или даже если они могут хотя бы заподозрить, что калька у тебя.

Но почему уехала? Если ее нашли ведьмы, то это вовсе не конец. Есть враги, но есть и друзья. Дом у нас как крепость, а случись чего, можно и в «Царстве Аида» квартирку снять, туда вся Гимназия вломиться не сможет. Что не так?

Или Мила и не Мила вовсе? И боялась, что это вскроется?

Это мне важно?

А вот на этот вопрос я пока ответить не могу. Знаю мало. И труп ученого покою не дает немножко.

И решив пока завязать над этим думать, я с удвоенной энергией навалился на болты.

Саня закопался в делах начисто, к его столу в мастерской даже подходить было страшно, еще долбанет чем-нибудь. Поэтому я просто спросил, как у него дела, получив в ответ: «Все нормально, разбираюсь».

— Сань, прогнозы есть? Я не давлю, просто нам планировать надо.

— Сегодня закончу.

— Это точно? Или лучше на завтра рассчитывать?

— Часа через три будет готово, — сказал он и показал пальцем на некую диаграмму в экране лэптопа. — Я уже заряды телепорта и батареи соединил, сейчас просто идет перепрошивка. Инициатором поставлю любое вторичное заклятие с дистанционной активацией. Хотя бы «дымовую завесу», ее активировать просто и быстро.

— Завесу заметят…

— Да не будет никакой завесы, — отмахнулся Саня. — Просто срабатывание через ретранслятор, — он постучал пальцем по деревянному пятачку, лежащему на столе. — Просто второе заклятие как бы сталкивает первое с места, и портал открывается.

— Ага, понял, — закивал я. — Ты за сигналкой следи, чтобы враги не прошли, а я к Хмелю. Сань, точно сегодня? Потому что мы прямо сейчас начинаем.

— Точно, точно.

Ну раз точно, я отправился в паб. Хмель был за стойкой, Дмитрий просто сидел в зале, за дальним столиком, с чашкой чаю и книгой. Я уселся на табурет напротив хозяина, спросил:

— Ну что, поехали общаться с нашим гостем?

Хмель зачем-то глянул на часы, потом спросил неожиданно:

— Кофе или чаю хочешь? Мне собраться надо.

— Да только что с Беленьким пил.

— Не стемнело еще.

— Пока соберешься — и стемнеет, — я обернулся к окну. — Ты лучше соберись, и здесь подождем.

Слава кивнул и заглянул на кухонку.

— Теть Маш! Я отъеду на пару часов, как договорились, хорошо?

Тетя Маша, приятная такая дама бальзаковского возраста, сменила Хмеля за стойкой, а я пересел к Дмитрию.

— На моей поедем, — сказал я. — Ты за рулем тогда. Высадишь нас на Балояна, знаешь где?

— Параллельная.

— Точно. И езжай, наверное, на рынок или в Кишку, в ваш магазин, где ждать удобней.

— На рынке.

— Вот на рынок и езжай, жди звонка. А подберешь нас на Юннатской, где магазинчик «Продукты». Мы из двора выйдем.

— Хорошо.

Хмель появился минут через пять, кивнул, что готов. Выехали мы через ворота заднего двора, для того чтобы не двигать «сабербен», а заодно на случай, если наблюдение ведется. Машина серая, уже почти стемнело, задняя аллея не освещается — так лучше. Ехать, правда, пришлось все равно по Красному, потому что заброшенный район чистится редко и плохо, причем по какой-то только чистильщикам известной схеме. То есть никогда заранее не знаешь, где проехать получится, а где нет. Доехали до «Берлоги», клуба с довольно бандитской репутацией, куда ходит больше всякая блатота как раз с Северной окраины, а затем свернули налево.

— Через Автозаводскую выезжай, лады? — сказал я Дмитрию.

— Я помню.

— Ну и отлично.

Северная окраина была застроена больше хрущовками, пятиэтажными и девятиэтажными. Район, как я понимаю, и до провала здесь был не очень, с репутацией, так сказать, а после провала так и вовсе в гетто в детройтском стиле превратился. Разруха, граффити на всех стенах, варщики в каждом доме и барыги, банчащие наркотой, чуть не в каждом подъезде. Район был как раз оплотом Семеры, ее члены все родом отсюда, но кроме по-своему солидной Семеры, здесь обитало еще несколько банд, дерущихся, а иногда и воюющих между собой за право контролировать территории и получать долю с обосновавшихся там наркоточек. Кроме того, из этих банд набирались мелкие мокрушники-исполнители, пехота низового уровня, и лишь немногие, если не помирали в молодости, вырастали для членства в Семере. А других перспектив тут и не было, в общем.

Граничила Северная окраина с гетто, от которого ее отделял серьезный периметр безопасности, и там же неподалеку находилось автохозяйство, в котором на постоянной основе обосновались наемники Лиги. Говорят, что уличную преступность они там заметно прижали, теперь человек хотя бы имеет возможность пересечь этот район, не будучи избитым и ограбленным, и это в лучшем случае, но Семеру они не трогали, а скорей даже наоборот.

Улица Балояна была маленькой, скорей даже переулком, темной и освещалась лишь тем скудным светом, который падал из окон близлежащих домов. Эти дома хотя бы обитаемы были, потому что пустых здесь едва не половина.

— Вот здесь, — сказал Хмель, показав чуть расчищенное пространство в сугробе, наметенном снегоочистителем.

Дмитрий тормознул, мы вывалились из теплой кабины на мороз, а «экспедишн», подмигнув задними огнями, свернул направо и исчез из виду. Оставлять тут машину на улице не только нарушение конспирации, но и самоубийство для машины — или разберут, или просто изувечат, потому что руки чешутся. Хотя во дворах машины местами стояли, где расчищено, все больше всякие старые «жигули». Думаю, что местным авторитетным пацанам принадлежали, поэтому и целы.

Я уже по привычке быстро дотянулся до кобуры с «сигом», ножа в кармане и «Щелчка», посмотрел на Хмеля, который, похоже, занят был тем же самым, дождался кивка — и мы пошли. Быстро протопали по скользкой извилистой тропке между двумя домами, по такой же тропке, подпертой с двух сторон замусоренным снегом, местами подсвечивая себе фонариками, пересекли по диагонали неширокий двор с торчащими железяками, оставшимися от когда-то существовавшей здесь детской площадки, прошли мимо дома заброшенного, откуда, как мне показалось, слышны были чьи-то голоса.

На шпану бы местную не нарваться, но надеюсь, что их мороз разогнал если не по домам, то с улицы. Такие и были в пустом доме, наверное. Заперлись в уцелевшем помещении, экран включили и там тусуются. Или Л-13 пользуют, или траву. А может, там торговая точка, барыга с покупателем говорил.

Еще две пятиэтажки. Из тех двух, меж которых мы прошли, пустовала левая, а здесь пустует правая. А левая жилая. И к ней даже как-то дорожка расчищена, а на ней следы от пикапа, которые мы же вчера вечером и оставили. Второй подъезд, квартира сразу налево, однушка.

Дверь в подъезд была железной и на удивление солидной, но без замка. В самом подъезде темнота, запах мочи и какой-то плесени, все стены и потолки измалеваны. Где-то сверху, этажа через два, мужик с теткой ругаются за дверью, за дверью справа пьяный голосит, причем такое впечатление, что сам с собой. Если и есть в Форте дно ниже этого места — я его не видел. В гетто и то приличней, там люди больные, но нормальные, а тут…

Хмель постучал в дверь условным стуком — тук-тук, тук, тук, тук-тук-тук. Замок сразу же щелкнул, и поначалу заслонивший собой весь дверной проем Грачев отступил в сторону и запустил нас в квартиру.

— В окно засек нас? — спросил я, протягивая руку.

— Ну да.

Вооружен он был помпой десятого калибра, одет тепло, хоть куртка и расстегнута. Отапливались здесь буржуйками, а запас угля в квартире почти отсутствовал. Тут вообще почти все отсутствовало, кроме изодранного дивана, который служил постелью для хозяина квартиры, нескольких ящиков на кухне и на удивление роскошного ковра на стене, но изгаженного и порезанного ножом. И еще то ли хозяину, то ли кому-то из его гостей когда-то достался баллончик с краской, и это сильно отразилось на стенах. При этом никакой смысловой нагрузки все эти красные загогулины не несли.

— Наш друг как? — спросил Хмель.

— У себя в апартаментах, — Ваня кивнул на люк в полу. — Достать?

Хмель. 10 января

Северная окраина — место, где здравомыслящему человеку делать нечего, от слова «совсем». И совершенно все равно — бандит этот здравомыслящий человек или добропорядочный обыватель. Такое уж это место.

И если северо-восток Форта еще более-менее «причесали», то в районе гетто никаких подвижек к лучшему за последние годы не произошло. Пусть крупных банд там поубавилось, а самых одиозных личностей отстреляли наемники Лиги, но суть района от этого нисколько не изменилась.

Наркотики, безработица, безнадега.

При таком раскладе преступность не победить. Да никто и не пытался, ведь жили там не те, кому больше некуда ехать, а те, кому это делать незачем. Пропащие души.

Я Северную окраину не любил и бывал там нечасто. Обычно проезжал по центральным улицам на автомобиле и во дворы не сворачивал. А сегодня вот — пришлось…

Когда мы с Николаем Гордеевым дотопали до снятой моим помощником квартиры, нервы звенели, будто натянутые струны. Нет, от местной шпаны мы бы отбились, но если начнется заварушка, сразу лиговские наемники подтянутся. А у нас — мало того что с Лигой отношения натянутые, так еще похищение человека статья не из легких. И ладно бы коммерса какого похитили, так нет — кондуктора. Тут сразу вышкой дело пахнет, никакие связи не помогут.

Это на адреналине лихим кавалерийским наскоком проблемы решать хорошо, а так посидишь полночи, в вой сирен вслушиваясь, — такого страха натерпишься, просто караул.

И даже когда Иван дверь отпер, я нисколько не успокоился. Хотелось только одного — выпотрошить Фомина и убраться отсюда; пришлось себя даже сдерживать.

— Говорить буду сам, — предупредил я Николая. — И внизу. Там антураж лучше.

Иван умудрился отыскать квартиру на первом этаже с люком в подвал. Не знаю, кто обустроил для себя эту нору, но к делу он подошел творчески: пробил в полу дыру, а каморку внизу отгородил от основного подвала железной дверью.

Там мы кондуктора и поместили. И криков слышно меньше, и подвал — это всегда подвал. Подвалов люди боятся на каком-то инстинктивном уровне. Не всех и не всегда, разумеется, но когда прикован наручниками к трубе отопления, тебе и без того не по себе, а темнота и сырость добивают окончательно.

— Не шумел клиент? — спросил я, пока Иван убирал загораживавший дыру в подвале лист.

— Нет, таблетки отличные.

Таблетки я выдал помощнику из собственной аптечки. Приобретал успокоительное для особо буйных клиентов, но не использовал ни разу, а теперь вот пригодились.

Я посмотрел на часы.

— Когда последний раз давал?

— Три часа назад.

— Нормально, уже отходить должен.

Иван включил фонарь, но я сразу его забрал и попросил:

— Карауль.

В подвал мы спустились вдвоем с Гордеевым. Николай сразу проверил, надежно ли прикован пленник к трубе, потом отошел ко входной двери и прислонился к ней плечом.

Я с сомнением посмотрел на соседа и обреченно вздохнул. Скрыть от него информацию о своем таинственном поставщике не представлялось возможным, а настаивать на разговоре тет-а-тет мне и в голову не пришло. Все сейчас в одной лодке, все рискуем одинаково. Жизнями своими рискуем, не чем-нибудь.

Я положил фонарь так, чтобы он светил прямо на Фомина, и спросил:

— Ну что, Игорь, допрыгался?

Кондуктор вздрогнул. Узнал, значит.

— Вы пожалеете! — ожидаемо заявил Игорь, закрываясь от фонаря свободной ладонью. — Я работаю на людей, с которыми даже контрразведка не связывается!

— На Жилина, что ли? — с некоторой даже ленцой поинтересовался Гордеев.

— Нет! — вскинулся Фомин. — Особисты промзоны от вас мокрого места не оставят!

— Не оставят, — кивнул я, — но, Игорь, сам посуди — каковы шансы, что они отыщут нас здесь, прежде чем мы вывернем тебя наизнанку?

Кондуктор оглядел заплесневелые стены, ржавые трубы и сырой пол — и невольно поежился. Но присутствия духа не потерял.

— Виктор Петрович этого так не оставит! — упрямо произнес он. — Я знаю, ты берешь у него таблетки, но я беру больше! Я для него основной покупатель!

Я опустился на корточки и сочувственно поцокал языком.

— Слишком сильно по голове получил? Совсем ничего не помнишь? Дружок, да ты ведь Семена застрелил. Виктор Петрович тебя с потрохами сожрет и не поморщится!

Фомин враз посерел. И так бледный был, а тут натуральным образом под остатки штукатурки замаскировался.

— Это случайно вышло! Я не хотел! — выдавил он наивное оправдание. — Я не хотел!

— И что с того? Виктор Петрович, знаешь ли, всерьез настроен. — Я достал аптечный пузырек и поднес его к фонарю. Подкрашенная марганцем вода засияла зловещим оттенком багрянца. — Он специально для тебя сделал. Знаешь, что будет, если вколоть?

— Нет, — хрипло выдохнул Фомин.

— Да ладно! — заулыбался я. — Знаешь, конечно! Ты умрешь. Но не сразу. Совсем-совсем не сразу. В этом весь смысл.

— Зачем? Вам это зачем?! — сорвался на крик кондуктор. — От моей смерти вам одни проблемы!

— А как же око за око, зуб за зуб? — напомнил я старое правило. — Ты ведь дважды посылал людей меня убить.

— Нет!

— Так это Жилин приказал? — спросил Клондайк, желая связать кондуктора с нашим недоброжелателем.

— Да какой еще Жилин? — продолжил запираться Игорь.

— Мы Платонова освободили, — напомнил тогда Николай и отлип от стены. — Слышал ведь?

Кондуктор вжался в угол. Мой сосед пугал его даже больше неведомой микстуры Бородулина.

— Платонова похитил Жилин. Вопрос только в том, кто несет за это ответственность. Он действовал сам по себе — или это была твоя идея избавиться от конкурента?

— Нет! Я ничего не знал!

— Чего ты не знал? — спросил я. — Ну говори уже! Говори!

— Жилин давно хотел забрать вашу сеть, — нехотя признал Фомин. — В прошлом году договорился с кем-то, чтобы вашего кондуктора ему доставили, но не срослось…

— С кем-то? — хмыкнул Гордеев, но Игорь пропустил его возглас мимо ушей.

— Похищение его идеей было! Только его!

— Меня убить хотели, чтобы Платонов стал сговорчивей без поставщика?

— Это все мимо меня проходило!

Я рассмеялся.

— Серьезно? А когда я насчет машины позвонил, это тоже мимо тебя прошло?

— Испугался просто, — облизнул губы Фомин. — Я позвонил Остапенко, предупредил, попросил на дно залечь. А он вместо этого парней взбаламутил!

— Нормально так взбаламутил, — хмыкнул я. — Самого его кто убрал?

— Не знаю. Он напрямую на Жилина завязан был.

— Как ты с Жилиным связался? — спросил Клондайк.

Игорь горестно вздохнул.

— Таблетки Бородулина — это золотая жила, а меня пасли постоянно. Нужен был человек, чтобы вывозить их из Форта и делать закладку недалеко от окна. Договорился с Остапенко, он тогда к нам водителем устроился. Сработались.

— Там как продаешь? — поинтересовался я.

— Как элитные биодобавки, — нехотя ответил Игорь.

— Подожди, Слав, — придержал меня Гордеев. — Жилин как в вашей схеме нарисовался?

— Поначалу все неплохо шло, — поежился Фомин, — раз или два в месяц меня точно через Границу посылали, но пару лет назад как отрезало, в офис перевели. И точно знаю — на мое место никого не взяли. Просто свернули деятельность, и все.

— И ты стал искать другого кондуктора? — догадался Клондайк.

— Найти свободного кондуктора нереально. Они все под кем-то. Остапенко предложил к Жилину обратиться.

Я вздохнул.

— И Жилин в итоге эту тему под себя подмял.

— Подмял, — признал кондуктор.

— Виктора Петровича ему сдал? — спросил я.

— Нет! — откровенно испуганно вскинулся Фомин. — Не было такого!

— Точно?

— А какой от меня тогда толк? На ту сторону я не хожу, реализация там тоже без меня идет. Я таблетки достаю — мне за это платят. Сдам химика — либо кукиш к носу подведут, либо вовсе грохнут.

— Так и так грохнут, — обнадежил его Гордеев. — Не дергайся, не мы. Если договоримся…

— Чего вам надо? — спросил Фомин, и в голосе его прозвучала смешанная со страхом надежда.

— Сдаешь сеть, — произнес я, прежде чем успел вставить слово Клондайк, — все контакты, все каналы на той стороне. Это не обсуждается, лекарства будем поставлять теперь мы.

— А мне что с того?

— Ты Семена убил! — напомнил я. — Виктор Петрович тебе больше ни таблетки не продаст. Он тебе больше не доверяет, понимаешь? И это еще мягко сказано.

Игорь поник.

— Не переживай, если договоримся, мы тебя к делу пристроим, — ободрил его Клондайк. — Товара ты больше касаться не будешь, денежка начнет сразу на счет в банке капать. Это если каналы передашь. Сколько именно — решим. Но не обидим. Назначим процент, дальше видно будет.

— Там Жилин всем теперь заправляет, — напомнил Игорь.

— Вот! — протянул Гордеев и присел рядом с кондуктором. — Жилина с этой темы надо подвинуть. Но это наша забота. Мы с ним сами поговорим. — Он достал из кармана телефон и включил его: — Ты только скажи на камеру сегодняшнее число…

— Зачем еще?

— За тем же, зачем меня убить пытались, — хмыкнул я. — Если ты и в самом деле химика не сдал, без тебя всей схеме грош цена, таблеток Жилину больше не обломится. Проще договориться будет.

— Он вас и слушать не станет!

— Станет, — веско произнес Николай и улыбнулся: — Мы ему хорошие отступные предложим. Просто назови сегодняшнее число на камеру.

— Можно без этого обойтись, — заметил я, — но тогда твоя готовность к сотрудничеству лично у меня вызовет большие сомнения…

— Я скажу! Скажу! — решился Фомин, и уже через пару минут мы с Гордеевым поднялись в комнату с сохраненным на карту памяти десятисекундным роликом.

Клондайк еще раз просмотрел его, спрятал телефон в карман и решил:

— Встречу назначим на завтра, в обеденное время, когда машин на улицах меньше.

— Идет, — кивнул я и подошел к колченогому столику, на котором были разложены вещи кондуктора. Хитрый подвес обреза, пара патронов двенадцатого калибра, бумажник, записная книжка с местными телефонными номерами, алхимическая ручка, прочая мелочевка. Ничего интересного.

— Ну как? — не удержался от вопроса сидевший у окна с ружьем на коленях Иван Грачев.

— Порядок, — уверил я его. — У тебя как, запасов хватит до завтра здесь посидеть?

— А потом? — насторожился Иван.

— А потом мы этого персонажа отпустим, — успокоил я его. — Только отмашку я сам дам, хорошо?

— Отлично просто, — заметно успокоился Грачев, которому не хотелось иметь отношение к мокрухе. — Не будет потом проблем?

— Нет, — рассмеялся я. — Договаривающиеся стороны пришли к взаимопониманию. Он еще к нам будет пиво пить ходить.

Мы с Николаем вышли за дверь, и там я сразу согнал с лица беспечную улыбку.

— Значит, отпустишь? — спросил Николай.

— Отпустишь? — переспросил я. — То есть это моя головная боль?

— А чья еще? Он тебя убить хотел, и с поставщиком тебе разбираться. Сам смотри, заложит нас, нет.

— А что мне с ним еще делать? Убить? Я убивал людей за то, что они сделали. Я убивал людей, чтобы помешать им что-то сделать. Но я не могу убить человека, который, может, что-то сделает, а может, и не сделает!

— Если он настучит особистам, чем вам это грозит?

— По деньгам потеряем. По закону нас прижать нечем.

— А у твоего Виктора Петровича не будет проблем?

— Его не тронут. Все упирается в деньги и только в деньги, — решил я и придержал соседа. — И вот еще что, Коль. Ты меня очень обяжешь, если не скажешь Платону, как моего поставщика зовут. Так всем лучше будет. А то Платон шебутной, сболтнет где лишнего — всем нам боком выйдет. И по новой сети мы тебя в долю возьмем. Лады?

— Обсудим, — ухмыльнулся Николай. — Сначала с Жилиным разобраться надо.

— Надеюсь, Игорь не навешал нам лапши на уши, — пробормотал я, спускаясь на крыльце. — Иначе рискуем серьезно вляпаться.

— Завтра узнаем, — спокойно произнес Клондайк. — Завтра…

И у меня невесть с чего от этих слов по спине побежали мурашки.

Завтра. Завтра узнаем.

Клондайк. 11 января

Главное, чтобы у Хмеля все прошло по плану. Оно ведь редко по плану случается, за что ни возьмись. Хочешь рассмешить богов — расскажи им о своих планах. Но без плана и вовсе нельзя, план для средних умов вроде наших — он типа костыля, поддерживает.

Как ни странно, больше всего сомнений вызвало время выезда. Ехать слишком рано — это замерзнуть с гарантией, мороз сегодня еще хуже вчерашнего, и при этом сидеть рядом с болотом. То есть еще и приманивать к себе проблемы. С другой стороны, поздно выедешь — и вдруг по дороге что задержит? Тогда совсем неудачно получится. Поэтому выдвинулись с рассветом, а рассвет зимой не ранний. Так что даже выспались.

Саня, с его слов, оклемался окончательно, готов действовать в полную силу. Ну и хорошо, потому что просто стрелков у нас всего двое, Дмитрий да я. Покидались в свежепочиненный «сабербен» да и поехали к Юго-восточным воротам. Можно было к служебным, там очереди нет, а тут у всех на глазах, но иногда «пребывание на глазах» прячет тебя куда лучше, чем что-то еще. Раз ты как все, то и нет смысла на тебя внимание обращать.

Утро в Форте было обычным для накатывающихся морозов — улицы пустые. Редко кто топает пешком, завернувшись во все, что налезло, явно стараясь как можно быстрей дойти до теплого места. Подвеска замерзла, кстати, что опять же индикатор, так что до проходной ехали медленно, но при этом все равно трясло. Хотя с гусеницами трясет не так сильно, как на колесах: площадь контакта с дорогой намного больше.

Оттаяли еще в очереди, благо она уже была длинной. Пара автобусов, грузовики, несколько саней. Кто-то ругался с охраной, кто-то прямо перед нами перекладывал груз в кузов «уазика»-«головастика». Обычная рутина на КПП, после Рождества какое-то оживление пошло.

Прошли подобающие проверки, показали удостоверения на предмет подтвердить незапломбированность оружия, да и поехали, не вызвав никакого любопытства ни у кого. Бак полный, в салоне тепло, Саня привычно раздает экомаг, Дмитрий чай разливает — рутина. Разве что настроение все же адреналиновое, это у нас не с Платоном выезд, это мы по делу едем.

Интересно, что будет со структурой Жилина, если босс исчезнет? Сохранится или развалится? Ладно, потом об этом подумаю, пока главную проблему решить нужно.

Ехать тут недалеко, минут сорок пять всего. В принципе, ближние окрестности Форта, мы даже до Ключей не доедем. Но да, ближние, а такая жуть и такой мрак кругом. Болота в Приграничье вообще место поганое, любые болота. Если текущая вода как раз от всякой дряни защита, то стоялые болота — самый рассадник разной твари. И все больше голодной.

Вот дорога, на которой мы свернули налево, — она только для машин, да и то в одиночку не ездят, потому что по самому краю болота, предпочитают делать изрядный крюк через Нижний Хутор. Но мы крюка делать не будем, потому что на Нижнем Хуторе опорник Патруля, а нам светиться в этих краях неохота. На всякий случай.

Ветер сегодня, с морозом в комплекте это вообще никуда не годится. Погода из тех, в какие собак на улицу не выгоняют, а мы на болота премся. Солнца вообще не видно, что опять же обещает повышенную активность всякой дряни. Хотя отобьемся, чего уж там, вооружились мы действительно всем чем можно. Пешком ходить не нужно, так что позволительно.

Ну вот и болото справа потянулось. Его граница по сухому изломанному рогозу видна, торчащему через снег. Туда лучше и на гусеницах не съезжать, потому что в таких местах лед непрочный в любой мороз. А рогоз, к слову, северного в себя набрал уже, синеватого хватает. Гнется под ветром. Вон следы чьи-то прямо на снегу, покрывшем лед. Точно не человеческие.

БАТ здесь прошел давно, занесло дорогу изрядно, но нам это не помеха. Едем себе и едем. Место только правильно выбрать нужно, потому что был я в этих краях всего раз, так что сначала вспомнить, где сворачивать с дороги…

После того как мы выкатились на основную дорогу со «срезающей угол», снега стало меньше, тут очиститель недавно проходил. Попался встречный грузовик с двумя мужиками в кабине, на борту надпись «Пиво «Ключевское». Вот они, главные конкуренты Хмеля. Но вроде пока боками не толкаются, спрос на пиво все равно предложение превышает.

Два серых «уазика» прошли навстречу разом, потом автобус с грузовиком проехали. Так, на первый взгляд, вообще все нормально выглядит, как будто где-то на российском Севере мы. Снег, метель, машины сплошь вездеходные, с зажженными фарами.

Ну вот… где-то здесь съезжать надо, как мне кажется. Тормознул, открыл дверь, которую ветром рвануло из рук, выскочил на улицу. Теперь амулет под бампер, все следы лишние. Закрепил, активировал. Забрался обратно за руль, снял очки, раскатал маску и дырки в ней обратно очками прикрыл. Снег колючий, и метет сильно. Ну его. И морда сразу немеет.

— Про маски с очками не забывайте, — сказал я запоздало, потому что народ занялся тем же, что и я.

Все, с дороги. «Сабербен» под углом перевалил через сугроб и пошел по снежной целине в сторону виднеющихся совсем неподалеку, даже сквозь метель видно, холмов. Метель совсем некстати, ну просто вовсе. Как бы нам не пришлось сокращать дистанцию до цели, а это точно ну никак не годится. Двести метров — это для размеренного прицельного огня наших винтовок. Сто метров — это уже и случайный выстрел угодить может. Пятьдесят — тут буквально в болото лезть нужно. А это означает, что какая-то тварь может возникнуть прямо перед носом. А если до нее двести метров, то мы ее как в тире расстреляем, без всяких проблем.

Ну вот и холмы. Они тут невысокие, хорошо если метров пятьдесят в высоту, но все же возвышенности. Если на холме — значит, не в болоте. Чуть добавил газку, когда большой джип солидно и плавно покатил в гору. Вот и вершина — нет, не доехали до болота, дальше нам. Ну и хорошо, что дальше, нам это все рядом с дорогой точно не нужно. Чем дальше — тем лучше.

Проехали пару холмов и с некоторым удивлением обнаружили прямо в снегу двадцатифутовый контейнер, не слишком даже ржавый. Как он сюда попал? Вот уже загадка. Когда мимо проезжали, заглянул внутрь через открытую дверь — вроде пустой, только снегу намело. Ехать пришлось еще минут десять, пока машина не забралась на очередной холм, с вершины которого мы смутно разглядели сквозь поземку серую полосу рогоза.

— Приехали, — объявил я, выбираясь наружу.

В снег провалился сразу же чуть не по колено, пока брел к багажнику. Присел, отключил «метлу», потом полез внутрь, за снегоступами. Дмитрий с Саней тоже сразу же приковыляли. Дальше немного легче стало, когда не проваливаешься — оно всегда легче.

Сразу за «ауровизор», тут это первое дело. Навел на край болота, осмотрелся по сторонам… на соседнем холме что-то есть, или снежные змеи, или черви, но мы туда не собираемся. Со стороны болота ни одной ауры, но это опять же ни о чем не говорит, лед достаточно неплохо блокирует излучение.

Саня вытащил через багажник алюминиевую трубу длиной метра в два, к концу которой обычной синей изолентой был прикручен маяк телепорта. Достал из своей «разгрузки чародея» небольшой жезл, приложил к маяку, дождался, пока небольшой кусочек хрусталя, вделанный в конец недлинной деревяшки, мигнет синим светом. Теперь жезл заново засветится, когда Хмель установит телепорт, и для нас это станет сигналом к готовности.

— Все, можно устанавливать, — сказал он.

Я быстро собрал крестовину из двух досок, вроде той, на каких елки устанавливают, в нее воткнул трубу и закрепил двумя шпильками. Теперь будет стоять.

Самая неприятная часть. Один раз на лед все же придется выйти, тут никуда не денешься. Вооружился «ремом» двенадцатого калибра, забив в патронник «тормоз», а весь магазин заполнив «пустышками». Эта «пустышка» у нас самое крутое ноу-хау получается, никто пока Саниного заклятия не расшифровал, а эффективность у нее уникальная. С ней даже на вампира и оборотня идти можно, потому что потери таких кусков тела даже эти твари не выдержат.

— Сань, кстати, — спросил я, — а куда девается все то, что «пустышка» выгрызает?

— А хрен знает, — он засмеялся. — Это же телепорт. Просто слабенький и не наведенный. Может, где-то выпадает кому-то на голову, может, на Север уносит, а может, и вообще в другую действительность.

— Телепорт?

— Ага, просто испорченный. Это как у ученика первый блин комом бывает, когда он сам не знает, куда унесло то, что он в телепорт закинул. Просто для них это брак, а для нас — сам видишь.

— А почему никто не расшифровал?

— Так я старался, — Саня опять гордо ухмыльнулся. — Защищено от обратного копирования. Я там три заклятия поверх записывал, стирал не до конца и потом снова записывал. В результате хрен поймешь, где там что.

— Ну ты… вообще, — прокомментировал Дмитрий.

— Ладно, пошли, — махнул я рукой в сторону болота. — Держите дистанцию, прикрывайте. Стоп, только связь проверим, — добавил я, потащив из подсумка маленькую туристическую рацию.

Склон у холма пологий, это и холмом-то не назовешь на самом деле, так, возвышенность какая-то. Ветер порывистый, противный, но мы и одеты тоже так, с расчетом на именно такую погоду. Упаковались. Нам еще долго сидеть, несколько часов. Ну да ладно, сидели и подольше, все не на открытом ветру.

Когда с холма спустились, еще раз огляделся с прицелом… вроде нормально, никаких лишних аур нет. Главное — в зарослях рогоза никого и ничего, мне сейчас через них пробираться. От берега отойти все равно придется, чтобы этот самый рогоз потом сектор обстрела не перекрывал.

Затрещали под ногами сухие стебли. Я не машина, не провалюсь, тем более на снегоступах, но все равно каждый шаг страшновато делать. Вот прикрытие мое замерло. Справа Саня со своей мечущей огненные заряды трубой, и Дмитрий с «марлином». А я дальше иду, снег мешу.

На льду поземка как-то еще резче показалась. Шуршит сухой мелкий снег о линзы очков, ветер пытается пробиваться сквозь маску. А вот зимний охотничий камуфляж не пробивает, что очень радует. И перчатки, даром что не толстые, работают как надо, держат мороз.

«Ауровизор» в очередной раз — нет, тихо, не вижу ничего. Так что если что и есть, то только подо льдом, что совсем не обнадеживает. Оглянулся — пока запланированную позицию рогоз продолжает прикрывать. Надо еще чуть пройти, метров двадцать.

Ага, Дмитрий слегка подтянулся, а Саня так на границе камышей и сидит.

Вот тут примерно. Потоптался, выдавливая в снегу место под крестовину, поставил шест, быстро отошел назад, на ходу снимая с плеча дробовик и сбрасывая предохранитель.

Какое-то шевеление слева, вроде крикнул Дмитрий.

Темная туша рывком поднялась из-под снега и сразу прыжком ко мне.

Бах!

Успел! Пуля ударила какую-то тварь, та странно, рывком остановилась, закачавшись на месте. Еще два выстрела, уже «пустышками», тварь сразу осела в снег, пропитывая его какой-то грязно-серой кровью, похожей больше на болотную воду. Огляделся — больше никого не вижу. И тварь не такая большая на самом деле, как с перепугу показалась, не больше собаки… вроде бы…

Ладно, ноги отсюда, со льда, а то сейчас еще что-нибудь прыгнет из-под снега. Дмитрий прикрывает, я пробежал, переваливаясь, мимо него, он тоже следом, затем все втроем через камыши — все, берег, уже хотя бы снизу не нападет ничего.

— Кикимора, — прокомментировал Саня. — Их тут больше всего должно быть.

— Похоже.

Когда поднялись по склону чуть выше — успокоились. Но вот видимость вообще никакая, шест через поземку и метель отсюда едва виден, а до него… метров семьдесят. Как-то это все не очень хорошо выходит. Такой погоды мы не учли, это очень плохо.

Шест ближе переставить? Тогда машина весной не утонет.

— Думаешь, что делать? — спросил Дмитрий.

— Думаю. И не додумываюсь ни до чего. Получается, что из камышей придется стрелять, если так и дальше пойдет.

— Других вариантов не вижу, — кивнул он.

Вон шест. Откуда и как появится машина? Черт его знает, Саня сказал, что совершенно «рандомно»3, умным словом блеснул. Значит, где позиции занимать? В идеале бы три направления должны перекрывать, но это в идеале. А здесь твари в болоте, поэтому для безопасности лучше сидеть кучей. Идиотизм.

— Ладно, пошли пока наверх, в машину, — сказал я. — Все равно пока ждать.

И мы дружно погребли на вершину высотки. Белый внедорожник почти терялся в метели. Мы взобрались в салон, сняв снегоступы, я глянул в окно — едва камыши видны, шест уже никак не просматривается. То есть идея взять карабин и долбить с оптикой тяжелыми пулями калибра .375 «ругер» со всякой начинкой — отпадает. Будет у нас дистанция боя хорошо если метров в пятьдесят. Не похоже, что метель закончится.

Я выудил из бардачка моток фольги с выдавленными рунами, отрезал лист, положил его на фанерку с зажимом, загнул медную проволоку с краю. От листа заметно потянуло теплом.

— Сколько ждать? — спросил Саня.

— Часа три еще, — глянул я на часы.

— Ты на обратный склон не съезжай пока, хорошо? А то связь с маяком слабенькая, пусть в зоне прямой видимости будет.

— О’кэй.

Саня вытащил из кармана чарофон с двумя антеннами и каким-то прикрученным блоком, глянул на экран, сказал, поморщившись:

— И буря магическая. Не сильная, но накатывает.

— Тьфу ты, — вздохнул я.

Сама буря, если несильная, не страшна. Проблема в том, что во время таких бурь твари всякие активизируются. Еще они активизируются, когда солнца нет, как сейчас. Когда мороз, правда, не все, но сейчас мороз. Некоторые метели любят — те же могильники. Сейчас метель. Что-нибудь пропустил?

— А что ты с двенадцатым сегодня? — вдруг спросил Дмитрий.

— У меня «сверхновые» только этого калибра, — я похлопал себя по висящему на плече бандольеро. — Так бы десятый взял.

И вооружен я сейчас не совсем идеально, если честно. Взял «гайд» и «рем», причем «гайд» должен был перекрывать большую дистанцию. А он отпал, получается. Теперь только с дробовиком воевать. Хорошо, что хоть пули сплошняком, на пятьдесят все же полетят. Зато противоамулетных с железным корнем полно. Ну и большой револьвер «ругер» под .454 на груди еще пристроился, на самый крайний.

Дмитрий между делом свинтил оптику со своего «марлина». Толку от нее никакого, это точно. Правда, может быть польза от жезла «свинцовых ос», который прихватил Саня, хотя изначально я его из списков полезного вычеркивал.

— По чайку? — предложил Саня.

— Я пас, — отказался Дмитрий. — По морозу до ветру бегать неохота.

— Все равно придется, никуда не денешься, — засмеялся я. — На холоде всегда льется.

На холоде человек не потеет, жидкость выводится с мочой. Многие не понимают, но обезвоживание организма начинается почти так же быстро, как и на жаре. Как моча темной стала — считай, началось. Так что пить надо обязательно, без этого никак.

Саня открыл термос, запахло сразу чаем, травками, чем-то еще приятным. Такой домашний запах. Не удержался, полез за едой, вытащил бутерброд с колбасой. Пока есть возможность спокойно поесть, надо есть. Остальные меня тоже поддержали, начали открывать пакеты. Машина прогрелась, все уже расстегнулись, даже расслабились как-то. Мы с Дмитрием через лобовое пытались как-то наблюдать за берегом, но там вроде бы спокойно было. Никто к нам оттуда не ломился.

Интересно, что за защита на машине Жилина? Наверняка ведь есть. Спросил вчера у Сани, он предположил, что от огня, почти наверняка, и может, даже «силовой каркас», то есть поле, которое активируется при авариях, оберегая сидящих внутри. Я еще тогда спросил, что толку, если машина упадет, когда у них в ней это поле? Саня сказал, что от падения сверху оно особо не помогает. Машину сохранит более или менее, но сидящие внутри все равно вместе с ней упадут.

Ну да, хотя бы встряхнет их как следует, даст нам некую фору по времени.

Стоп, а почему бы мне не сменить прицел на «гайде» на свой «ауровизор»? Ну и черт с ним, что руны долго не держатся, на один-то бой хватит? Это же тоже самый обычный прицел, и труба у него точно такая же, на тридцать миллиметров. Хм… это немного меняет дело.

Нашел в мародерке «малый набор оружейника», вытащил из него отвертку и насадку-шестигранник. Все, развиничиваем кольца и меняем… как только потом это все пристреливать? А вот ума не приложу. Тут ни единого попадания не увидеть. Тоже, блин, задача. Но лучше уж так, чем вообще никак.

Снял верхушки колец, выдернул стоящий прицел, вместо него вложил тот, что с рунами. Наживил винтики, приложился, опустив окно и напустив холода. Так, горизонталь вывести… у меня на сей счет глаз-ватерпас, я с уровнями не могу поставить настолько аккуратно, как на глазок. Чуть вперед, чтобы правильное расстояние до зрачка поймать. Вот так нормально… Еще подкрутить… проверить… все, можно затягивать.

— Как пристрелять? — задал я вопрос, прозвучавший совершенно риторически.

А стена… того самого контейнера, что мы по пути видели. По ней никто не стрелял покуда. Только «метлу» отключить, чтобы потом на это самое место можно было по своим следам выехать.

— Прокатимся чуть-чуть, — объявил я, заводя двигатель.

Никто не возражал.

Контейнер нашли почти сразу, даже блуждать не пришлось, потому что сюда мы ехали практически не сворачивая с прямой. Остановились от него в пятидесяти метрах, я дальномером воспользовался, затем дотопал до него пешком. И маркером, который одолжил у Сани, нарисовал черный круг размером с яблоко.

Вернулся к машине, кинул на капот свой рюкзак, возложил на него винтовку. Приложился к окуляру… видно хоть стену? Видно. Пока видно. Круг вижу, следы ржавчины вижу, ребра жесткости вижу. Нормально, разберусь.

Свинтил колпачки с барабанов, убрав их в карман, загнал патрон в ствол, обычный, без всяких дополнений, прицелился в центр пятна, выстрелил. Бабахнуло сильно, но метель как-то задавила звук выстрела, угас он быстро, без всякого эха. Куда попал? Ага, левей и выше.

— Мить, помогай, — позвал я Дмитрий.

— Что надо?

— Я держу, ты барабанами щелкай. Начинаем с вертикали. — Я подождал, пока он возьмется за барабан, затем навел перекрестье «уивера» на середину пятна от пули и затем начал командовать: — Двадцать кликов, вниз идем.

Это чтобы патронов лишних не тратить. Но тут смысл в том, что винтовку надо держать жестко, пока поправки вводишь.

— Еще пару… и еще один… есть, готово. Давай горизонталь… вправо… давай шестнадцать… давай, давай… стоп! Один назад!

Перекрестье встало на точку попадания.

Проверяем.

Я перезарядил винтовку, снова прицелился в центр пятна, задержал дыхание, выбрал спуск…

Дудух!

Куда? Четко в центр. Отлично. Но это на пятьдесят, а мне надо бы ноль на сотню. Сколько там превышение по таблице? Я глянул на коробку с патронами, куда наклеил таблицу… да практически никакой разницы, одна десятая дюйма. И на полторы сотни тоже полтора дюйма вниз… одиннадцать сантиметров на двух сотнях, тоже несущественно… на двухстах пятидесяти получится двадцать пять сантиметров вниз, а на трех сотнях чуть меньше полуметра. Разберусь. Теперь бы рунам подольше продержаться.

— Погнали обратно!

Вот теперь настроение улучшилось. Я смогу их прямо с холма в любую пургу выцеливать — вообще что доктор прописал. Только бы не развалилась система слишком быстро, пусть хотя бы чуть-чуть продержится. А потом, обещаю, я обязательно придумаю, как эти руны крепить надежно. Они же только медные могут быть, да еще и определенной толщины, и еще до фига всяких требований, чтобы заклятие работало. Но пока работает, так ведь?

Поболтали, посидели молча, опять поболтали. Несколько раз выбирались из машины просто остыть: потеть в таком холоде нельзя. Саня все поглядывал на свой жезл, который должен был сообщить ему о том, что телепорт активирован, и установил связь со своим маяком, но кристалл на нем по-прежнему оставался тусклым.

Потом где-то перед нами раздался стук, какой бывает слышен на улице во время аварии, его ни с чем не спутаешь. Мы переглянулись и разом вывалились из машины…

Хмель. 11 января

На болота наши выдвинулись ранним утром, Иван караулил запертого в подвале кондуктора, и я должен был поддерживать видимость обычной жизни в одиночку. Открыл бар, встал за стойку, выпил ударную дозу пилюль.

Будет весело.

Точно будет — погода испортилась, на улице похолодало, дул ветер и мела поземка. И магический фон сильно подскочил, даже чувствую, как суставы ломит. Но в Форте — это ерунда, здесь перепады за счет стен сглаживаются, а вот на выезде лихо придется. Ну или не придется, если все сделаю быстро и без накладок.

Посетителей было немного. Праздники уже отпускать начали, завтра рабочий день, да и погода собачья. Утро опять же. Те, кто пьют с самого утра без повода, ко мне нечасто заходят.

Тете Маше я дал сегодня выходной, сам растопил плиту, пожарил яичницу, заварил чай. Чай еще и в термос залил — на холоде хоть как-то согреюсь, не самогон же с собой брать. Дело серьезное.

Я заглянул под прилавок, где в картонной коробке лежала собранная Саней-чародеем конструкция: усиленный портал с дистанционным запуском, — и невольно поежился. Если эта штука не сработает, мы будем иметь бледный вид. Я — так уж точно.

Когда распахнулась дверь и в бар зашел охранник химика, я даже взбодрился. Честно-честно, хоть какая-то определенность появится.

— Привет, Семен! — поздоровался я и усмехнулся: — Любимый тулуп?

Лымарь опустил взгляд на свежую заплату на уровне пупа и принялся расстегивать пуговицы. Несмотря на вьюгу, лицо его от мороза нисколько не покраснело.

И как только раньше на это внимания не обращал?

— Какие новости? — спросил Семен, сняв шапку и стряхнув с нее снег.

— Вас он не сдал, — успокоил я его, — и давай обойдемся без имен. На всякий случай.

Пусть я каждое утро и проверяю помещение на предмет жучков, но лучше подстраховаться.

— Веришь ему?

Я пожал плечами.

— Логика в его доводах присутствовала.

— И что теперь?

— А что теперь? — разозлился я, не желая принимать на себя ответственность. — Ты говорил, вы сами все решите!

— Передай ему, если не будет держать язык за зубами, мы его достанем. Передай — и отпусти.

— Тут такое дело, — усмехнулся я. — Его товар теперь я забирать буду. Еще не точно, но с вероятностью девяносто девять процентов.

— А Игорь?

— Договоримся. Он, кстати, уверен, что убил тебя.

Семен задумался.

— Тогда нам он больше не интересен, — решил он. — Твоя головная боль.

Я кивнул и предложил:

— Пива?

— Дел полно, — отказался Лымарь, нахлобучил на голову шапку и направился на выход, на ходу застегивая тулуп.

— Семен! — окликнул я его. — Тоже на таблетках сидишь?

Охранник химика обернулся и криво усмехнулся.

— Это ты — тоже, — сказал он и вышел за дверь.

Я стянул с левого запястья «Омегу» и принялся перебирать пальцами металлический браслет. Образ действий Виктора Петровича складывался вполне определенный, и это порождало ряд вопросов. Например, не может ли он вылечить меня раз и навсегда? Вдруг ему просто удобней снабжать нужного человека пилюлями на постоянной основе? Или я сам ошибочно сформулировал свои пожелания в самом начале сотрудничества? Быть может, стоит сходить в госпиталь и переговорить с заведующим отделением? Как-то меня достало каждое утро таблетки глотать. Зависимость — это плохо.

Вскоре зашли трое торговцев с Красного проспекта, пить не стали, попросили яичницу и чай. Вид у них был откровенно помятым, длинные праздники мало для кого без последствий проходят.

Время от времени я посматривал на часы, но Николай попросил не закрывать бар до упора, поэтому решил выждать до полудня. А там прыгну в новый пикап и рвану на Торговый Пятачок. А может, даже раньше выеду, погода сегодня совсем не радует. Уж даже не знаю, плохо это для нашей задумки или хорошо…

Но планы на то и планы, чтобы лететь псу под хвост, не так ли?

Без четверти двенадцать в бар прошел высокий, мощного сложения дядька лет шестидесяти на вид — тот самый, что встретил нас с Кузьминком в лаборатории. Начальник особого отдела, так?

— Здравствуйте, Вячеслав Владимирович, — поздоровался он со мной, подходя к стойке.

Я замялся.

— Здравствуйте…

— Виктор Борисович меня зовут, — представился особист. — Мы встречались на промзоне.

— Да, помню. Просто имя-отчество запамятовал…

— Казанцев Виктор Борисович, — повторил начальник особого отдела и спросил: — Не сильно вас отвлекаю?

Я обвел рукой пустой зал.

— Ну мало ли, — улыбнулся Виктор Борисович. — Нальете пива? По-вашему как, не слишком рано?

— Для пива никогда не рано, — ответил я и взял чистый бокал, чувствуя неуютную неуверенность. — Осталось только светлое.

— Давайте.

Я накачал пива и передвинул бокал посетителю. Казанцев обхватил его мощными ладонями, но пить не стал и поинтересовался:

— Вы, кстати, помните Игоря Данииловича? Наш логист, мы еще его в кабинет вызывали?

— Логист? — наморщил я лоб в притворном замешательстве. — А! Который план вывоза отходов принес? Да, помню. А что?

— Пропал он, — сообщил Виктор Борисович и отпил пива. — О! Отлично пиво! А я все больше «ключевское» употребляю.

— Хорошее пиво, — подтвердил я, с напряжением ожидая продолжения разговора. — Но у меня лучше.

— Скорее — другое.

— И это тоже. — Я перевел дух, немного успокоился и напомнил: — Так что с вашим логистом?

— Логист пропал. — Казанцев перехватил мой взгляд на лежавшие на стойке часы и спросил: — Куда-то торопитесь?

— До двенадцати не пью, — пожал я плечами, нацепляя браслет «Омеги» на запястье. — Так я не понял, вы питейные заведения в поисках сотрудника обходите?

— Нет, просто ваше пиво попробовать решил, — улыбнулся Виктор Борисович. — А логиста вспомнил, потому как мыслям свойственно материализовываться. С одним поговорю, с другим — вот и объявится человек.

— Интересная теория, — улыбнулся я, поймал себя на том, что вновь взглянул на часы, и достал из-под прилавка бутыль с самогоном. Налил полрюмки, выпил, шумно выдохнул и объявил: — Полдень!

Казанцев допил пиво и полез за бумажником:

— Сколько с меня?

— Рубль.

— Серьезные расценки.

— Авторская работа.

— Логично.

Начальник особого отдела расплатился, надел шапку и направился на выход.

— Всего доброго! — попрощался он.

— Всего доброго, — запоздалым эхом отозвался я, а когда за посетителем захлопнулась дверь, не утерпел и вновь наполнил рюмку самогоном.

Вот интересно, он что-то подозревает или просто наугад заглянул?

Вопрос, блин, на миллион!

Время поджимало, но я загадал выждать пять минут и не прогадал: вскоре вновь распахнулась дверь; это вернулся Казанцев.

Он смерил меня внимательным взглядом — врасплох застать хотел? — и улыбнулся:

— Вот что подумал: а вы на вынос пиво отпускаете? Взял бы литр.

Я вынес из подсобки новую ПЭТ-бутыль, начал наполнять ее и объявил цену:

— Два двадцать с вас.

— Два двадцать? — усмехнулся Казанцев. — Как колбаса?

— Вроде того, — вежливо улыбнулся я шутке.

Начальник особого отдела расплатился, забрал пиво и покинул бар. Я не утерпел и подошел к окну. Заиндевелое стекло не помешало увидеть, как с парковки отъехал «хантер» с мигалкой на крыше.

За баром вполне могли наблюдать, но с этим ничего поделать было нельзя, поэтому я запер входную дверь и поспешил наверх. Переоделся в теплые штаны, свитер и замызганную серую фуфайку, рассовал по карманам зажигалку, фонарь, нож, амулеты. Накинул на плечо сумочку с револьвером и спустился в бар. Там вытащил из-под стойки «Шершень» и коробку с замысловатой конструкцией телепорта и чуть ли не бегом выбежал на задний двор.

Пикап стоял в каретном сарае, снег сметать не пришлось, просто сгрузил все на пассажирское сиденье и выгнал его во двор. Щетки дворников размеренно ходили из стороны в сторону, очищая лобовое стекло, но даже так видимость оставляла желать лучшего. Стегали по сугробам резкие порывы ветра, сильно мело, летела снежная крупа.

Приходилось постоянно до рези в глазах всматриваться в белую завесу, чтобы не въехать в отвал на обочине, не зацепить бортом встречную телегу или не врезаться в задний бампер попутного автомобиля; габариты работали далеко не у всех. Радовало лишь, что из-за непогоды пешеходы на глаза почти не попадались, да и вообще людей на улицах было заметно меньше обычного.

А вот после поворота с Южного бульвара к пропускному пункту началось форменное столпотворение, и я откровенно порадовался, что выехал с приличным запасом времени. Впрочем, все оказалось не так плохо, просто многие в самый последний момент решали проявить здравомыслие и отказаться от выезда за стены. Они разворачивались и создавали заторы, кто-то сигналил, кто-то ругался матом. А в целом — очередь продвигалась достаточно быстро.

— Ожидается буря, — предупредил меня контролер, когда я опустил боковое и протянул ему удостоверение резервиста. — И магический фон повышенный.

— Да мне до Торгового Пятака и обратно, — пояснил я. — За пару часов обернусь.

Контролер кивнул и ожидаемо спросил:

— Машина почему не оформлена?

— Пару дней назад пригнали. А на праздниках ничего не работает, после тринадцатого зарегистрирую.

Парень отошел с кем-то посоветоваться. Сзади загудели.

— Нет, не можем пропустить, — объявил контролер пару минут спустя и вернул удостоверение. — Извините.

Я шумно выдохнул. Можно было выехать через служебные ворота, там бы проблем не возникло скорее всего, но времени на это уже не оставалось. Точнее, оставалось, только совсем впритык. Случится заминка — опоздаю. Неизвестно, насколько раньше срока Жилин на стрелку заявится.

— Отлично! — фыркнул я. — Тогда с вас парковка!

— Разворачивайтесь и налево.

Я переключился на заднюю передачу и сдал назад, заставив испуганно просигналить водителя слишком близко подъехавшей «газели», потом вывернул руль и загнал пикап на служебную стоянку. Вытащил картонную коробку с порталом, жезл «свинцовых ос» кинул на заднее сиденье. Слишком он приметный, ни к чему это сейчас.

Для пешеходов был обустроен отдельный пропускной пункт, но проверка там всегда проводилась куда более тщательная, и тащить собранную чародеем конструкцию через многочисленные магические сканеры мне не хотелось. Поэтому внаглую зашагал через отстойник.

— Туда нельзя! — отвлекся от «газели» давешний контролер.

— Времени в обрез! — крикнул я, перекрикивая ветер, и прошел в глухой дворик с дальними воротами-аркой, открытыми лишь наполовину. Металлические створки были сантиметров двадцать толщиной.

Наряд караульных двинулся было на перехват, но контролер махнул рукой — мол, пусть проваливает, и те оставили меня в покое. Ветер в отстойнике завывал, будто в аэродинамической трубе, и едва не сбивал с ног, снежная крупа секла наждаком. Я сильно согнулся и упрямо продвигался вперед; надо мной сомкнулся свод высокой арки некогда жилого дома, а ныне части городской стены, потом она вдруг неожиданно закончилась, и вихри закрутили со всех сторон.

И куда ни глянь — всюду белая пелена, белые поля, белое небо. Только за спиной — стена, да через завесу маячат строения Торгового Пятака. Я пропустил выехавшую следом «газель» и зашагал вдоль отвала снега, а потом перебрался через него и спрыгнул на дорожку, протоптанную пешеходами. Мело на открытом пространстве просто невыносимо, но все же не так сильно, как в арке пропускного пункта; опустил пониже лыжную шапочку, прикрыл низ лица перчаткой — иду дальше.

Первый раз перевести дух остановился у Торгового Пятака, прислонился там к забору и хрипло задышал, жалея об оставленном в машине термосе. Чай бы мне сейчас точно не помешал. Надолго задерживаться не стал, а только шагнул на открытое пространство — и вновь налетел ветер.

Чертова погода!

Нормальная тропинка шла только до Торгового Пятака, дальше уходила полузаметенная поземкой цепочка следов, и мне ничего больше не оставалось, кроме как двинуться по ней. Окончательно взмокнув, дошел до развалин бывшего бассейна, сориентировался и двинулся уже напрямик через сугробы к оговоренному с Клондайком месту. Сразу за крутым поворотом там начинался прямой, но не очень широкий участок дороги. И скорость приличная будет, и если кто следом ехать станет, ничего не заметит. Это же секундное дело на самом деле. Впрочем, сейчас не актуально. В такую метель можно было хоть у Торгового Пятака закладку устраивать. Другое дело, что здесь проезжая часть поуже, машина точно в портал влетит, не промахнется.

Но сначала прошел немного дальше, на предварительное место встречи, и спрятал у полузаметенной стены чарофон. Это на случай, если по дороге к Форту Жилина подловить не получится. Тогда попробую на обратной дороге перебросить. Хотя лучше, конечно, не надо. Лучше все сделать чисто и с первого раза.

После я вернулся к развалинам бассейна, распаковал коробку и осторожно выудил из нее энергетическую батарею, блок дистанционного управления и соединенный с ними портал, к которому для большей точности открытия окна прикрепили резонатор — несколько витков многожильного медного провода.

Оглядев дорогу, я скатился вниз с отвала и несколько раз со всей силы пнул снежную стену на уровне колена. К счастью, чистили снег не так давно, и он не успел смерзнуться до каменной твердости, поэтому мне без труда удалось пробить выемку, достаточную для блока управления портала. После размотал резонатор, утоптал провод в наметенный на проезжую часть снег и обнаружил, что его длины не хватает на всю дорогу. Это не было просчетом чародея, он и так увеличил мощность батарей до предела, длинней резонатор сделать просто не получилось. Оговаривали заранее, не проблема.

Я забрался на противоположный отвал, поднатужился и столкнул вниз здоровенный ком заледенелого снега. Упал тот на редкость удачно — полностью перегородив полосу встречного движения.

И это было последним действием, которое прошло в соответствии с планом. Нет — на меня не наткнулись патрульные, портал не вышел из строя из-за повышенного магического фона, и даже провод резонатора не намотало на колеса случайного автомобиля; все оказалось куда банальней — я просто ни черта не видел из-за разыгравшейся вьюги.

Совсем ничего. О том, чтобы наблюдать за дорогой со второго этажа бассейна, как планировалось поначалу, и речи быть не могло. Развалины полностью затерялись в снежной пелене. Отойти я мог самое большее — метров на пятнадцать, иначе рисковал не заметить приближения нужных автомобилей и не успеть активировать портал вовремя.

Облегчало задачу лишь то, что Жилин в выборе транспортных средств был откровенно ограничен — вряд ли помимо усиления заклинаниями собственного «круизера» он потратился на магическую защиту какого-либо другого автомобиля. Значит, жду белый «круизер» или два белых «круизера»; это как повезет.

Определенность — это хорошо. Плохо, что они белые. И так из-за снега ни черта не видно…

Я вытащил из кармана амулет «дымовой завесы», который чародей превратил в активатор портала, и начал перебираться по гребню отвала, стараясь не выпустить из виду выемку, оставшуюся от выбитого мной комка. Когда она растворилась в поземке, немного вернулся назад и приготовился к долгому ожиданию, но тотчас в снежной пелене мелькнул отсвет автомобильных фар.

Что это не Жилин — понял почти сразу: слишком уж высоко были подняты фары, поэтому заставил себя успокоиться и присел, скрываясь за отвалом. И точно — мимо прогромыхал видавший виды грузовик. После проехал «бычок», и больше от Форта машин не было. А вот в обратном направлении промчалось несколько легковушек и колонна из трех КамАЗов. Но обратное направление меня нисколько не интересовало, беспокоило лишь состояние резонатора. Хотя прикопал его основательно, не должны оборвать…

Но это так — чистое самоуспокоение; пока не сработает, ни в чем уверенным быть нельзя.

А потом появились они. Не вывернули из-за поворота, а именно — появились, возникли вдруг из снежной пелены. Два белых внедорожника катили строго посредине дороги, перегораживая ее полностью. Сначала я заметил отсвет фар, а потом оказалось, что они близко, совсем близко, и уже начали забирать левее, в объезд свалившегося с отвала комка.

Я едва было не промедлил и не упустил момент, пытаясь по размытым силуэтам определить марку машин. Мелкая холодная крупа так и летела в глаза, подгоняемая резкими порывами ветра, белое растворялось на фоне белого, и непослушные пальцы переломили хрупкую деревянную палочку в самый последний миг, когда в голове шальной мыслью мелькнуло то самое: «Они!»

Поперек дороги вспыхнула кислотно-неоновым отблеском полоса активированного резонатора, а вот сам портал остался невидимым. Точнее — он должен был остаться невидимым в обычных условиях, но из-за снегопада призрачное окно словно прорезало своей гранью саму реальность. Нет, водитель не увидел распахнувшейся перед ним бездны; просто занесенные в растр портала снежинки в один миг исчезли, перестали существовать здесь и сейчас.

Не суть важно — водитель даже не сбросил скорость. «Круизер» мигнул и растворился, чтобы неуловимое мгновение спустя вывалиться из воздуха на болотах к северо-западу от Форта.

Второй внедорожник ехал впритык к головной машине, его водитель никак не мог заметить неонового сияния поперек дороги, и все же он начал тормозить — тормозить заранее, встревоженный неким инстинктом самосохранения. Впрочем, инстинкт ему и помешал: достаточно было просто уйти в сторону, врезаться в отвал и отделаться ушибами и сорванным бампером, но подсознательная боязнь столкновений помешала вывернуть руль. «Круизер» по инерции потащило по дороге, он пересек светящуюся черту и сгинул вслед за первой машиной. Что-то негромко хлопнуло, завоняло едкой алхимической гарью.

А я просто опешил. На такой исход мы не рассчитывали, в портал должна была провалиться лишь одна машина — та, в которой ехал Жилин. Первая. Он всегда хотел быть только первым…

Клондайк. 11 января

— Давайте вниз, я начну! — крикнул я, чувствуя, как накатывает паника.

Куда? Да на капот, некогда позицию занимать.

Припал к прицелу, выкрутив увеличение на минимум, зашарил по белой пелене перед собой…

А аур-то сколько… и получается… что машин две?

Твою мать.

Ауры словно подсвечивают силуэты машин, но полностью их не видно. Где Жилин может быть? Куда первую пулю? А это что во второй машине за искрящаяся и переливающаяся аура? Колдун? Твою мать… хотя колдуна в любом случае ожидать следовало.

— Первый пошел, — прошептал я, размещая перекрестье на переливающемся силуэте человека, который стоял у машины, делая пассы руками.

Бах!

Тяжелый толчок в плечо, трехсотграновая пуля с выемкой в головной части и маленьким алмазиком внутри за доли секунды преодолела расстояние до цели и расцвела в удивительный оранжевый цветок — именно так выглядел разрыв кристалла в магическом поле через мой «ауровизор». Затвор. Звук покатившейся по капоту гильзы.

Засуетились. И не так уж их там тряхануло, как я вижу. А колдун… живой, за машину метнулся. Хорошая защита на нем.

Где Жилин? На что угодно могу спорить, но вон та аура, которую я вижу из-за угла передней машины, — это его. Красноватая, тяжелая, с черными и серыми проблесками… Он чуть-чуть виден, из-за машины выглядывает… Попробую… в любом случае на нем амулет, пуля рванет в его поле.

В ответ не стреляют, меня пока не видят из-за метели, но это ненадолго, там колдун живой, так что…

Бах!

Затвор.

Вновь оранжевая хризантема раскрылась и сразу увяла. А носитель красной ауры вывалился из-за машины, оглушенный.

Прицел.

Бах!

По красной ауре словно огненная волна пронеслась, разлетелась брызгами. Попал! Если попал — то все, этой пулей точно все!

Точно, Жилин был, вон как к нему кто-то метнулся. Под следующий выстрел.

Бах!

Человека отбросило назад, за машину.

Винтовка пустая, патроны через окно, один за другим, быстро. Не вижу сейчас никого, разве что две серые тени двигаются передо мной вниз по склону.

Заряжено, затвор закрыть. К прицелу.

Даже в прицел заглянуть не успел, просто увидел тусклую вспышку где-то там, за метелью, а дальше свет вдруг быстро начал приближаться. Я лишь успел схватить винтовку с мешком и рвануть в сторону, как за спиной раздался глухой взрыв, а в спину толкнула горячая ударная волна. Свалившись мордой в снег, зачем-то перекатился, оглянулся — а машина уже разгоралась.

Как я вообще увернулся от заклятия? Как времени хватило? Но сам цел, там никаких осколков не было, только вот машине хана. Это уже с гарантией, никаких сомнений.

Перекатившись на животе за рюкзак, кинул на него винтовку. Где этот колдун, гнида такая?

Вон чуть-чуть ауры торчит из-за второй машины. Только прицелился — тот спрятался. Руны на ресивере винтовки вдруг засветились — ага, заклятия свои дурацкие пробуешь, а нам на твои заклятия класть вприсядку, я на этом деньги зарабатываю. А время ты теряешь, чучело бестолковое…

А снизу-то стрельба уже идет, до меня только сейчас дошло. И вот труба Санина пальнула, ком красного пламени был виден через пургу. Вот он долетел до машины, за которой укрывался колдун, — и бабах. Даже в свой «ауроскоп» я увидел, как та аж подскочила.

Кто-то побежал от нее, аура пробита болью, а боль как сполохи пламени. Дальше побежал, не к нам, а прямо в болота, где люди не живут. Зря. А вон и колдун отскочил от загоревшейся машины. Не даем мы ему колдовать, не даем, это хорошо, но если сделать паузу… лучше не делать.

Бах!

Газы из компенсатора сдули снег в стороны, подняв облако белой пыли, а в ауре колдуна вдруг возникло черное, след боли. И никакой амулет не сработал, выбит уже, а я его просто пулей достал. С алмазом. Четыреста долларов за выстрел. Одни расходы.

Затвор.

Прицел на тело.

Бах!

Все. Добил. Восемьсот.

У головной машины вспухают и пропадают маленькие оранжевые цветы. Это Саня из своего жезла поливает «свинцовыми осами», заставляя укрываться. За второй машиной… там еще труп вижу… колдун тоже… один так и продолжает бежать, проваливаясь в глубокий снег, дальше в болото. А прямо за ним, под снегом, словно чуть просвечивая через белое одеяло тускло-зеленым, какая-то тварь.

Тускло-зеленое резко стало ярче, ауры слились, человеческая налилась огнем боли, потом начала резко тускнеть. Все, кранты, что-то его схарчило. Скатертью дорога.

Из-за первой машины кто-то стреляет, не по мне, не пойму даже куда. Наугад, похоже, из автомата. А вон еще зелень под снегом, уже к машине прет. Все, хана им там.

— Всем! — сказал я в рацию. — Оттягиваемся назад! Там твари в болоте.

Выстрелил, целясь по ауре живого. Не попал, даже алмаз не взорвался, совсем закосил, но тот укрылся за машиной. Затем от Сани туда очередной шар красного пламени метнулся. Рвануло, машина подпрыгнула, но не загорелась. Защита пока работает. А вот горит мой «сабербен». От которого уже досюда жар доходит, кстати.

Только сейчас сообразил, что машина может взорваться, а я от нее метрах в пяти. Поэтому вновь подхватился и, проваливаясь в снег, погреб от нее вниз. Потому что туда чуть быстрей. Пыхтя и задыхаясь, таща винтовку и рюкзак в руках и матюкаясь на чем свет стоит. Отбежав метров на тридцать, упал на колено, посмотрел в прицел — нет, все, никакой активности на льду. Возле последнего трупа шевелится зеленое пятно какой-то твари. Жрет уже.

А Саня с Дмитрием навстречу гребут.

Тут сзади рвануло. Грохнуло, из машины вырвался клуб огня, затем она как-то осела набок. Отъездились, мать твою. Хана «субуру», опять надо с транспортом выкручиваться.

— И как мы назад? — озадаченно спросил Саня, уставившись на горящий автомобиль.

— Каком кверху, — буркнул я. — Пешком пойдем. Часов за пять дотопать должны. Или больше.

— Через три часа темнеть начнет.

— На Нижний Хутор зайдем, попросим докинуть или приютить.

— Может, в Ключах машину нанять? — предложил Дмитрий. — Они там богатенькие, машины есть.

Я подумал, кивнул:

— Может, и лучше. Патрульные к Форту даже за деньги не поедут, их потом командование поимеет. А делать это официальным все… не стоит. В бумаги попадет, след оставит.

— Вот именно, — Дмитрий быстро заталкивал патроны в магазин «марлина». — А если вдруг эти машины всплывут, — он кивнул назад, — то и мы вспомниться можем.

— Пошли в Ключи, — согласился и Саня.

— Рюкзаков никто не потерял?

Полный «набор выживания» сгорел в машине, но по минимуму нужное есть и в маленьком «однодневнике», который цел. И снегоступы к нему пристегнуты. Тут уже вопрос навыка — рюкзак, что на тебе, нельзя терять ни при каких условиях.

— Мой в машине остался, — скривился Саня.

— На месте, — сказал Дмитрий.

— Сань, а снегоступы?

— У машины должны быть.

Я посмотрел на разгоревшийся костром внедорожник. К нему сейчас даже близко не подойдешь, а деревянные с синтетическими шнурами снегоступы уже сгорели давно. И на кой хрен я тогда эту машину ремонтировал, к слову? Чтобы вот так взяла — и сгорела?

— Сань, как я увернулся от шаровой молнии? — спросил я о том, что удивляло.

— Она, наверное, с поисковым заклятием была связана, — сказал он, отдуваясь. — Поэтому летела с той скоростью, с какой оно тебя искало.

— И почему тогда в машину?

— А они вместе так себе связываются, — он изобразил одной рукой, как нечто движется, а нечто от этого отстает. — Ты резко дернулся, поиск за тобой пошел, а шар по инерции занесло, и он на машине рванул.

— Так это повезло, получается?

— Считай, что повезло.

— С трупами что делать? В ходоков не превратятся? А то выйдут куда не надо…

— Разорвут их сейчас, — Саня покачал головой. — Там все болото будет через пять минут кормиться. Нечему будет вставать.

— Хорошо бы.

— Ладно, пошли, нечего время терять, — прервал нас Дмитрий. — Нам с этим раззявой, — он ткнул пальцем в Саню, — еще на дорогу выбираться.

— Сейчас.

Я упаковал «ругер» в чехол и закинул за спину, к рюкзаку поближе. Пошли.

Идти оказалось не так трудно, как я опасался, — помогла колея, проложенная нами, когда катались пристреливать винтовку. Поэтому до контейнера Саня дошел без особых проблем, почти не увязая, а там и до дороги оказалось недалеко. Правда, последний участок шли долго, вяз он на каждом шагу.

Погода становилась все мерзей и мерзей, ветер все усиливался, но хотя бы видимость не снижалась. В какой-то момент мне показалось, что мы слишком долго бредем к дороге, даже с компасом сверился, но как сверился, так и вывалились на проезжую часть, перебравшись через сугроб. Саня облегченно выругался, затопал ногами, роняя налипший на штанины снег.

Стащили снегоступы, подвесив их к рюкзакам, сформировали некое подобие походного порядка и пошли.

— Сколько до Ключей отсюда? — спросил Саня.

— Километров десять, наверное. Шагай шире, тогда скоро будем.

Провернул на себе бандольеро, в очередной раз прикинув, где у меня какие патроны. Сейчас в стволе «тормоз», потом две «пустышки», опять «тормоз», и дальше вновь «пустышки». Надо бы попробовать все же с «сайгами» или «вепрями» поэкспериментировать. Ресиверы у них стальные, под руны пойдут нормально, приклады и цевье переделать на лиственничные можно, а стреляю я больше пулей… там же проблема в том, что со всякими спецснарядами может автоматика не сработать. Но с пулей точно сработает.

«Вепрь», пожалуй, у него ствольная коробка толще… лучше под гравировку рун.

Линева попросить подкинуть? А почему бы и нет? Тогда можно разные магазины разными патронами снаряжать и менять по необходимости. Поговорю. Им тоже может быть интересно, а я ассортимент расширю. Причем за чужой счет, они пусть за свои мне «вепри» дают, а я их буду до ума доводить. И делить уже прибыль.

А вот резиной «вепрь» стрелять не будет, под нее только помпа.

— Стой, — вдруг сказал Саня. — Там что-то, — он показал вперед и левей дороги.

Мы с Дмитрием одновременно вскинули стволы, но я пока ничего не видел. И прицел-«ауровизор» на винтовке остался, забыл снять, придурок. И «вортекс»… «вортекс» в машине сгорел, мой альтернативный девайс. В бардачке лежал. Твою мать!

— И что там? — пробормотал я.

— Да хрен его знает, ничего хорошего, — так же тихо ответил Саня.

— Да пошли, разберемся, — выдал единственно возможное предложение Дмитрий. — Только от сугроба подальше…

Саня вытащил из подсумка немного странно выглядящий «дырокол», который сам «до ума довел», направил в сторону нехорошего.

— Пошли…

Твари появились с противоположной стороны дороги как-то сразу, пять или шесть, просто возникли из метели над сугробами — странные, кривые, и при этом похожие на человека тени со светящимися красным глазами, съехали по снегу вниз… а мы открыли пальбу.

Тварь прямо напротив поймала в грудь «тормоз» и резко замедлилась, тварь справа схватила «пустышку» под шею, отчего мгновенно лишилась головы. Грохнул дважды «марлин», один монстр завизжал, как-то мокро и булькающе, забился на снегу в судорогах, пробитый едва заметным в полумраке белым лучом «дырокола».

Что-то бросилось на меня, пригнувшись, сшибло с ног, когти рванули разгрузку, но не смогли преодолеть толстой кордуры, пасть с зубами метнулась к лицу, зубы клацнули, сомкнувшись на ресивере дробовика, который я успел подставить, потом прямо над ухом грохнул выстрел, тварь лишилась головы, а сильный пинок сбросил ее с меня.

Вскочил на колено, перекатившись, поймал еще одну тень в прицел, выстрелил, «откусив» немалый кусок от еще одного монстра, который, упав на четвереньки, двигался в сторону, выбирая момент, чтобы кинуться. Потом выстрелил вновь, вновь, опустошил магазин, выдернул из кобуры «ругер» и замер, сообразив, что драться уже не с кем.

— Бегом!

Не до «контроля» и не до обсуждения, на это место еще твари подтянуться могут, болото их производит щедро, а выстрелов они не боятся, скорей наоборот. И перезаряжаться на бегу буду. Так что бежали, сипя, задыхаясь и отплевываясь, минут пятнадцать, пока Саня совсем из сил не выбился. И лишь тогда остановились.

— Кто был? — спросил Дмитрий, согнувшись и упираясь руками в колени.

— Хрен знает, гуманоиды какие-то, — покачал я головой. — Даже на картинках не видел.

— Болотные или северные?

— Болотные, — уверенно ответил я. — С чего у северных глаза красным светиться будут?

— Ну да, верно.

Шли широким шагом, чуть отдышались. Сумерки уже накатывали неумолимо. Это я по времени понял, потому что сейчас и не поймешь, небо в десять слоев закрыто низкими тучами, так что у нас весь день сумерки. Но темнеет.

— Фонари цепляем, — я вытащил свой «шурфайр», переделанный под магический источник энергии, и закрепил на дробовике. А потом, подумав, освободил патронник и убедился в том, что в «сэддле» три «сверхновых» приготовлено. К темноте же время, а с темнотой приходит Тьма, как с холодом — Стужа.

Дальше нам повезло. Сзади послышался звук двигателя неторопливо едущей машины, потом показались фары. Из снежной круговерти вынырнул силуэт грузовика, на поверку оказавшийся немолодым ЗиЛ-131 с тентом. И к моему удивлению, водитель среагировал на мою требовательно поднятую руку и мигание фонаря и остановился.

Впрочем, когда я подбежал к кабине, мне показалось, что он сожалеет о таком своем скоропалительном решении, так что я поспешил его успокоить:

— Резерв Патруля, уважаемый. До Ключей подбросишь?

— До Ключей? — радостно оживился мужик, поняв, что ему ничто не угрожает. — До Ключей подброшу, садись!

На Патруль мы не только ксивами похожи, но и камуфляжем. Те в охотничьем ходят, а на зиму сверху тонкий зимний надевают, вроде маскировочной куртки и штанов, вот и мы так же, разве что расцветки чуть отличаются. Но это на внимательный глаз. А в остальном вполне соответственно выглядим.

Я вскарабкался в кабину, Дмитрий с Саней полезли в кузов. Машина тронулась. Снег заскрипел под колесами, свет фар вяз в метели. В кабине жарко не было, но и холодно тоже, как раз не упрею. Под потолком на крюках помповый «бекас» висит, а из-под панели торчит ручка старого жезла «свинцовых ос», какие тут давно делали. Я даже не выдержал, спросил, показав на него:

— До сих пор живой? Ни разу не воспользовался?

— Да подогнали совсем по дешевке, повелся, — отмахнулся шофер.— Пусть будет. А чего пешком?

— Получилось так. Разделились, — ответил я туманно. — Ты мне вот что скажи… в Ключах машину нанять можно, чтобы сегодня до Форта довезла?

— В Ключах? — задумался мужик. — А чего на Нижний не пошли? Там же ваши с машинами.

— Там Патруль, а мы — резерв Патруля. Это до завтра согласовывать будем, а нам в Форт сегодня надо. Ты заработать не хочешь?

— А сколько? — проявил заинтересованность мужик.

— Твой товар — твоя цена. Почем повезешь?

— Это потом опять одному обратно ехать. Страшно. Сейчас проехал через тварей дохлых… не вы накрошили?

— Мы, — кивнул я и сразу предложил: — А ты там заночуй, я тебе гостиницу на Торговом Пятаке оплачу, — то есть как бы добавил вишенку на торт.

— Ну ты… двадцатку дашь? — спросил водитель, даже сам испугавшись. Но потом еще и добавил: — И гостиницу. А то одному правда страшно.

— Дам, — сказал я уверенно. — И гостиницу.

— Но все равно в Ключи надо, у меня горючка в баке на нуле, — он потыкал грязным от машинного масла пальцем в указатель уровня топлива. — Лампочка не горит, но я знаю.

Я ожидал, что он попросит его еще и заправить, но мужик ничего такого не сказал. Ладно, можно в Ключи заехать, до них машиной всего ничего. И с Хмелем как-то связаться надо, сказать, что закончилось все, пусть выпускает пленного. А то чем дольше его держишь, тем больше фактор непредсказуемости. Вот Фомин этот сейчас сидит в подвале с надеждой на то, что все разрулится, а дальше начнет впадать в отчаяние, звереть, замыслы вынашивать. Если отпускать, то прямо сейчас. Или не отпускать вообще.

Снег продолжал сыпать, но большим колесам «зилка» было на это плевать. Он месили его не напрягаясь, даже передний мост не был подключен. Вот умеют у нас такие машины делать. Можно ругать их за дубовость, некомфортность и всякое прочее, но настолько проходимых полноприводных грузовиков, как в России, нет нигде. А если где и есть, то стоят таких денег, что даже думать про них не хочется. Может, я и ошибаюсь, но вот так мне кажется.

Может, нам для выездов в Лудино грузовик добыть? Нет, с гусеницами джипы теперь рулят. Попадем в неприятности — можем даже целиной теперь уехать. На грузовике так не получится.

Ага, а вон и прожектор над КПП Ключей. КПП здесь, к слову, муторное, проходить долго, но можно подождать в пристроечке перед входом, если внутрь не надо.

— Тут подождем, — объявил я водителю. — Как заправишься — выезжай, подсядем.

— Без проблем.

Я спрыгнул с подножки на снег, постучал по борту кузова, крикнул:

— Вылезай, остановка!

Саня с Дмитрием выскочили из кузова.

— Не замерзли?

— Не успели, — Дмитрий похлопал по рюкзаку, который держал сейчас в руке. — И экраны есть, так что по фигу.

На въезд в Ключи выстроилась колонна из трех машин. Мы их не видели, то есть пришли они по Западному тракту, скорей всего. Вполне новый с виду КамАЗ, за ним побитый с левого бока «соболь», вместо заднего бокового окна вставлен лист непрозрачного пластика. И между ними «нива» песчаного цвета.

Въезд в Ключи представлял собой некую букву «П» по форме. В верхней перекладине ворота, слева караулка, справа КПП и «зал ожидания». Над дверью в эту комнатку такая табличка и висела. Вход из общего тамбура, а внутри еще и печка топится, благодать, в общем. Напротив двери в зал ожидания другая дверь — на проходную, где сейчас и должны быть все, кто с колонной приехал.

— Посидите пока, — сказал я, а спутники мои возражать не стали, сразу развалились на лавке со спинкой, если на ней вообще можно развалиться.

К нам заглянул ополченец в зимнем военном камуфляже, поздоровался вежливо, спросил, кто будем:

— Резерв Патруля, — показал я удостоверение. — Договорились на машину до Форта, ждем, когда заправится.

— С Толей-то? — уточнил он. — Скоро выедет, если только заправиться.

А я, как зовут водилу, и не спросил. Ну ладно, теперь знаю.

— Подождем.

Ополченец вышел. Я чуть протер перчаткой покрытое изморозью окно, посмотрел на «ниву» задумчиво.

— Я сейчас, — сказал я своим и вышел в тамбур.

Дверь в «накопитель» была тяжелой, на тугой пружине, чтобы шляющиеся туда и сюда граждане холоду не напускали. За ней оказалась небольшая комната, справа дверь в магическую «просветку», куда загоняли всех чужих в обязательном порядке, прямо будка, в которой проверяют документы. Пешеходы потом дальше идут, а водители возвращаются обратно, к машинам.

Толя уже прошел, как я вижу, он местный, наверняка сегодня же отсюда и выехал. А остальные вон стоят. И остальная. Последняя в очереди, явно специально. Тулупчик, на плече стволом вниз тот самый карабин «росси», который я ей тогда дал.

— Дорогая, — я тихо подошел ближе.

Мила вздрогнула от неожиданности, но узнала, кажется, меня еще по голосу, потому что обернулась уже спокойно.

— А ты здесь откуда? — удивилась она таким тоном, словно мы с утра расстались, а вот сейчас случайно в магазине столкнулись.

— Оттуда, — я показал пальцем на дверь, через которую вошел. — Может, поговорим?

Я отвел ее к окну, где мы присели на подоконник.

— Мне бы сначала въезд получить. Ты тоже в Ключи?

— Нет, я в Форт. У меня просто машина неподалеку сломалась. И зачем тебе в Ключи? Поехали в Форт, там и поговорим. Довезешь нас заодно.

— Вас?

— Саня с Дмитрием здесь.

Вид у Милы был немного растерянным, хоть она это старалась скрыть. Мое появление здесь явно ломает какой-то план, но послать меня куда подальше она просто не может. Или не хочет.

— Мила, зачем тебе в Ключи? Только честно?

Она вздохнула, подумала немного, затем сказала:

— Завтра отсюда колонна в Северореченск пойдет. Я с ними поеду. Коль, мне нельзя в Форт, меня там ищут.

— Если ищут, то и в Северореченске найдут. У нас все бегут в Северореченск, где тебя еще искать? Там и найдут. Только там ни меня рядом не будет, ни Сани, ни остальных. Там ты будешь сама по себе.

— А в Форте меня уже нашли, — она посмотрела мне в глаза. — Остальное — вопрос времени.

— Это везде вопрос времени. Я твое второе имя уже знаю, и узнает кто угодно, у кого хотя бы немного мозгов есть. Новую машину знаю. Направление, куда ты поехала и с кем. Если ничего не предпринимать, то никакой Северореченск не поможет. И у меня к тебе слишком много вопросов.

— Коль, меня в Форте или убьют, или арестуют. Коль, я — агент Города. Была. Понимаешь?

Я пожал плечами, хмыкнул.

— И кто об этом знает? Контрразведка?

— Нет, контрразведка не знает. Но знают те, кто меня нашел. Не смогут добраться до меня сами — настучат в контрразведку.

— И доказательства есть? — уточнил я.

— Могут быть.

— А могут и не быть.

Если она и чей-то агент, то не слишком профессиональный. Хотя при этом в уме и сообразительности не откажешь.

— Они…

— Лига, так ведь?

Мила немного опешила. Затем все же кивнула.

— Они сами работают с Городом.

— Лиге сейчас никакого доверия. Ты мне ответь на один-единственный вопрос, только честно. Если ты скажешь «да», то я просто повернусь и уйду. Если скажешь «нет», то ты повезешь нас в Форт. Мы там поговорим, и если ты решишь, что я не прав, — мы сами отвезем тебя в Северореченск. Сопроводим.

— О чем ты?

— Ты замешана в убийстве геолога? Который Панфилов?

— Нет. Но я догадываюсь, кто мог его убить.

— А калька с карты у тебя?

Она даже оглянулась испуганно.

— Никто не слышит, не до нас тут.

— Я ее спрятала. Не у меня.

Я не стал спрашивать «где». Вместо этого спросил:

— Поехали в Форт? Никто тебя не тронет. К тому же сегодня многое изменилось.

— Что?

— Многое.

— Тогда ты веди, я устала, — она протянула мне ключи с шариком защиты.

— Сейчас, мужика одного дождемся и поедем.

Думаю, что десятки Толе хватит за беспокойство. На ровном месте, считай, заработал.

Хмель. 11 января

Сбросив оцепенение, я скатился на дорогу, подбежал к черте подтаявшего снега и вырвал из выемки в отвале оплавленный блок управления порталом. Зашвырнул его подальше в сугроб, туда же отправил провод резонатора и поспешил прочь.

Я свое дело сделал, об остальном придется позаботиться Клондайку сотоварищи. Надеюсь, они справятся.

Когда подходил к Торговому Пятаку, меня трясло уже не столько от холода, сколько от нервного перенапряжения. Думать мог только о двух вещах: термосе с чаем в машине и бутыле самогона под стойкой бара.

Чай и самогон — больше меня сейчас ничто не интересовало.

И все же какая-то часть сознания продолжала контролировать окружающую обстановку. Проходя мимо распахнутых ворот Торгового Пятака, я вдруг подсознательным наитием уловил нечто неправильное. Так иногда бывает — проводишь кончиком языка по зубам и неожиданно обнаруживаешь свежий скол. Ты твердо уверен, что скол давнишний, но продолжаешь и продолжаешь проверять его языком. Как наваждение.

Вот и сейчас на меня накатило подобное чувство. Просто увидел стоявшего у дороги парня и невольно взглянул на него внимательней, гораздо внимательней, чем того заслуживал случайный встречный.

Что привлекло внимание — черное кашемировое пальто или рация? Даже не знаю, возможно, и то и другое. Круглое лицо с маленькими поросячьими глазками и носиком-кнопкой показалось отчего-то знакомым, хотя раньше его никогда не видел. Точно — не видел, но откуда же тогда я его знаю?

«Платон!» — вспыхнуло вдруг в голове озарение. Платон говорил о парне с круглым лицом, маленькими глазками и носиком, который вырубил его при похищении, — так не человек ли это Жилина?

Одет не по погоде, в рацию вцепился будто в якорную цепь, на меня только раз взглянул и отвернулся. Нежели высадили по дороге наблюдателя нас караулить?

Мысль эта отозвалась неприятной ломотой в висках, и вместо того чтобы пройти мимо ворот, я свернул на Торговый Пятак. Жилин должен был исчезнуть чисто, без следов. Уехал из Форта и пропал. На встречу с нами или с кем-то еще — не суть важно; нас поблизости быть не должно было.

А теперь один из его людей срисовал меня возвращающимся с места встречи, и кто знает, как потом это аукнется?

Я не мог пустить ситуацию на самотек, но не мог и просто подойти и выстрелить парню в затылок. Мне нужна была определенность. Нужен был повод.

Поэтому я зашел в первое попавшееся питейное заведение, заказал тарелку жареной картошки и мерзавчик водки, потом справился насчет туалета. Толчок ожидаемо оказался в пристрое со входом со двора, туда я и двинул. Прошел мимо приоткрытой двери с намерзшим на порог желтоватым снегом, обогнул подсобку и через заднюю калитку вышел на улицу. Встал там и выщелкнул клинок выкидухи.

Авантюра чистой воды, но круглолицый не разочаровал. Опасаясь потерять меня во вьюге, он пулей вылетел следом и немедленно нарвался на нож.

Пытаться кого-то зарезать ножом — идея не из лучших. Нет ружья — возьмите топор. Или саблю. Нож — удел тех, кому нечего терять. Или кто бесконечно уверен в собственных силах.

Я же просто импровизировал. Будь на круглолицем какой-нибудь завалящий тулуп или ватник, даже пытаться бы не стал, а так — шагнул из снежной пелены навстречу парню и вогнал ему в солнечное сплетение длинный узкий клинок. Нож прошел через кашемировую пальтейку, не встретив никакого сопротивления, скрежетнул по кости и засел в теле по самую рукоять.

Круглолицый страшно выпучил глаза, но прежде чем успел вскрикнуть, я зажал его рот ладонью и навалился на рукоять, всем своим весом двигая ее вниз, расширяя и без того смертельную рану. Придавленный к забору парень несколько раз брыкнулся и затих.

Под прикрытием вьюги я оттащил его от тропинки и бросил в сугроб. Оттает летом, никто и не вспомнит такого. Да и что вспоминать? Бывает.

Тщательно вытерев клинок, я втянул его в нож и вернулся на задний двор кабака. Прошел в выстуженное сильным ветром помещение, расплатился и сразу перелил водку из мерзавчика в граненый стакан. Запахло откровенной сивухой, но я сделал два или три глотка, прежде чем накатил рвотный позыв. Закусил жирной и не слишком хорошо поджаренной картошкой и отставил в сторону. Гадость жуткая, отравлюсь еще. Вместо этого закинул в рот таблетку экомага, сморщился, скривился, но проглотил.

Задерживаться в кабаке не стал. Доел картошку и вновь вышел в метель. Слежки или случайного разоблачения не опасался, куда больше беспокоил повышенный магический фон. Если задержусь тут, точно осложнение заработаю.

Нет, на фиг, на фиг. Чем быстрее под защитой стен окажусь, тем лучше…

Форт встретил спокойствием. В городе даже ветер был тише, и снег не так резал лицо. И если скачка интенсивности магического излучения при выходе за стены как-то даже не заметил, то по возвращении сразу ощутил, насколько легче стало дышать.

Будто с глубины вынырнул.

В голове шумело все сильнее и сильнее, дрянной алкоголь всосался в кровь и дурманил сознание. Забравшись за руль пикапа, я завел двигатель, но сразу вытащил с заднего сиденья термос и напился чаю. Стало легче.

И я поехал домой.

Клондайк. 11 января

Поездка на «ниве» запомнилась непривычной теснотой — все же маленькая машина. Да и к гусеницам привык, так что ехалось непривычно медленно и вихлясто по засыпаемой снегом дороге. Но все же без всяких проблем, «нива» есть «нива», как бы без вопросов. Трупы тех тварей, что мы постреляли на дороге, уже кто-то растащил, от них почти ничего не осталось. Так что думаю, что и по поводу трупов Жилина и его людей беспокоиться не надо, прав Саня. Там уже даже кости обглодали и заодно разгрызли.

На въезде в Форт потолкались в очереди, но оттуда я уже сумел дозвониться Хмелю:

— Слава, все получилось. Мы на КПП.

— Отлично! — Я даже услышал долгий облегченный выдох.

Потом сразу же набрал Кузьминка. Тот ответил мгновенно, словно держал телефон в руке в этот момент:

— Кузьминок.

— Все прошло по плану.

— То есть успешно?

— Абсолютно.

— Хорошая новость. Я доложу.

На этом и закончили.

Я посмотрел на Милу. Выглядит вполне спокойной, даже расслабленной. Действительно так себя чувствует или умеет играть? Интересно, какие она документы на въезд предъявит? Нас всех погнали на КПП, в шлюз, там она выложила удостоверение личности на имя Красильниковой. Которое прекрасно сработало, то есть это действительно не подделка. Я комментировать ничего не стал.

Пронеслись по темным улицам, с которых мороз с ветром разметали всех, загнали «ниву» на задний двор. Дмитрий даже задерживаться не стал, попрощался, сел в свой «рэм» и умчал домой спать, пообещав завтра рано утром быть здесь. Ну а мы зашли в дом через задний ход.

— Голодная? — спросил я у Милы, когда поднялись в квартиру.

— Есть немного, — она улыбнулась. — Странно здесь оказаться, — она посмотрела по сторонам. — Вроде бы уже уехала — и как-то опять очутилась. День сурка просто.

— Незачем было уезжать, — пожал я плечами. — Если ты уехала не от меня, конечно. Тогда все в порядке.

— Нет, не от тебя, — она стянула дубленку и повесила ее у входа, на привычное место. — Я не хотела тебя подставлять. И не думаю, что ты можешь меня защитить. Я и сейчас так считаю.

— Мила, защитить до конца никто никого не может. Жилин с какой охраной ездил? И как закончил?

— Как?

— Без вести пропал.

— Когда? — удивилась она. — Я не слышала.

— Пока еще никто не слышал.

— Ах… вот оно что, — она усмехнулась. — Ну ладно, не слишком важно. Продолжай.

— Надо изменить ситуацию. Сделать ее такой, чтобы гоняться за тобой стало невыгодным.

— И как же это? — спросила она с явной иронией.

— Расскажи все как есть — и подумаем. В Северореченске тебе не выжить. Ты можешь жить в нормальном мире? Как у тебя с энергетикой?

Она удивилась вопросу.

— Могу, наверное.

— Тогда я могу тебя спрятать там. В моем доме в Фэрбенксе. Ты там будешь нелегалом, но дела до этого нет никому. У Платона большое окно, он может проводить людей.

Она хлопнула себя ладонью по лицу.

— Ду-ура… — она с маху уселась на кровать и закачалась, ухватив себя за голову. — Идиотка… Почему я раньше об этом не подумала? А ты?

— Я там не выживу. Но потом ты можешь вернуться сюда, если захочешь. Или депортироваться в Россию, никаких проблем. Давай так, я первым в душ, а ты пока формулируй, хорошо?

— Соскучился? — усмехнулась она.

— Я с утра в приключениях. Не переоценивай свою сексуальную привлекательность.

Она кинула в меня моим ботинком.

Она не переоценила привлекательность, я по ней действительно соскучился. Может, даже и она по мне, судя по… замнем. Потом я набрал Хмеля и сказал, что мы вдвоем идем к нему. Что бы Мила ни рассказала, он тоже имеет право знать. Взял бы и Саню, но тот спать завалился. Все вымотаны, у всех завтра дела. Только мы пока еще на ногах.

В пабе было тихо — тоже некий «откат» после затяжных праздников. У некоторых уже сил на празднование не осталось, а у некоторых — денег. Хмель был на страже один, так что даже в подвал спускаться не стали, сели за дальний столик, который у нас всегда был «переговорным». Кроме нас компания из двух пар сидела за вторым столом, да знакомый из комендатуры пил пиво за стойкой, читая газету. Тишина и благодать.

— Меня наняла Лига, — рассказывала Мила, не забывая пить чай с пирожками от тети Маши. — У меня там завелась подружка, я даже прошла тесты на способности, но никаких не проявила. Потом мне нашли работу официанткой. Хорошее кафе, нормальные деньги.

Я кивнул в знак поддержки, откусив от бутерброда с сыром и ветчиной. Пил я пиво, понятное дело, и пятьдесят грамм перед этим пропустил. От нервов.

— Потом предложили приработок.

— Подруга?

— Да. Ее Леся звали. Она погибла чуть больше года назад, у них что-то взорвалось в лаборатории.

— Было такое, помню, — кивнул Хмель. — У них тогда несколько человек погибло, в газете писали.

— Да, писали. Приработок простой: надо было познакомиться с молодым человеком из завсегдатаев, подружиться и давать ему информацию, какую тот ищет.

— Зачем? Как объяснили?

— Объяснили просто: работа у него важная для всех, обычным образом он все данные не получит. А потом ее засекретят, и никому никакой пользы не будет.

— Что за работа?

— Поначалу я не вдавалась, а объяснять просто он не умел. Перепады полей и все такое. Это я уже потом поняла, что именно он делал. Но это все равно. Незадолго до того, как Леся погибла, она познакомила меня с человеком, который должен был передавать мне данные и деньги.

— Что за человек?

— Он представлялся как Борис. В Форте я его никогда не встречала, и мне кажется, что он приезжал время от времени.

— Как выглядел?

— Никак, иначе не скажешь. Среднего роста, обычное лицо, все среднее, голос негромкий, на чем приезжал — ни разу не видела. Он всегда приходил сам, встречал меня после работы.

— И дальше? — спросил я.

— В какой-то момент Борис потребовал украсть все документы Панфилова. Прийти в гости, дать ему снотворное и все сгрести. Затем воспользоваться новыми документами, пройти через КПП на Торговый Пятачок — и оттуда меня должны были забрать.

— Куда?

— В Город. Тогда он в первый раз это сказал. Заодно сказал, что все это время я на Город работала, так что срок на эС-эЛ-Зэ мне гарантирован.

Классика вербовки, на наивность. Ровно в тот момент Мила могла сдать этого Бориса вместе со всей Лигой и оказаться в героях, но она этого не поняла. Она знала, что ее посадят. Потому что что? Потому что она давала данные Панфилову и брала их у какого-то Бориса. Цирк.

Я даже застонал, отчего Мила чуть напряглась и спросила:

— Что?

— Нет горше глупости, яко глупость, — я вздохнул. — Ну нельзя же так…

— Что?

— То, что ты его просто послать могла. И все. Нельзя так покупаться.

— Дорогой, я режиссер с областного телевидения, не Бонд, — фыркнула она. — Он сказал, я поверила. Единственное, во что я не поверила, — в то, что меня перевезут в безопасное место. Я читала достаточно триллеров.

— Могли перевезти, — подумав, сказал я. — Документы же сделали, то есть приложили усилия. Но с тем же успехом могли их сделать для того, чтобы скрыть сам факт выезда. Чтобы даже машину никто искать не стал.

— Вот и я так подумала.

— На самом деле в Форте проще убить, и труп можно спрятать так, что никто никогда его не найдет. Так что думаю, что убивать они тебя не хотели. Ладно, и что ты сделала?

— Панфилов обычно заходил в кафе до работы и после. Я вытащила ключи у него из кармана, потом отпросилась и дошла до его дома, срезала кальки, вернулась обратно. Когда он пришел вечером, подложила ключи обратно. Карты я оставила себе, не стала отдавать. В тот же день уволилась и переехала. А на следующее утро узнала, что Панфилова убили. Тогда попросила Василенко, он к нам часто заходил, помочь с работой. Он помог. Дальше ты знаешь.

— Кальки ты взяла как страховку?

— Конечно. Думала, что пока они спрятаны, меня хотя бы просто не убьют на улице. — Она допила чай и неожиданно спросила: — Можно мне теперь чего-нибудь покрепче?

— Темного? — спросил Хмель. — Осталось немного.

— Ага.

Слава отошел к стойке, а я ждал продолжения рассказа.

— Я решила, что это моя страховка.

— Это больше приманка на самом деле. Если бы калек у тебя не было, а ты исчезла со связи, — тебя бы никто и не искал. Скорей всего.

А что она знала? Связь с Лигой потеряна. И еще она какого-то Бориса видела, о котором не знала вообще ничего. Все. Нет, не стали бы за ней гоняться, смысла нет. Рукой бы махнули.

— Но у меня бы и не было этой карты.

— Оно того стоило?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Нет, наверное. Но я не думала, что они убьют этого парня. Я думала, что раз у него все украли, то… какой смысл?

— Они подстраховались. Наверное.

— Сволочи, — она потерла лицо. — До сих пор этого себе не могу простить.

— Себе здесь прощать нечего, — сказал я совершенно искренне. — Ты думаешь как хороший человек, и из-за этого ошибаешься, когда пытаешься предсказать людей плохих. А у плохого человека другая логика и совсем другие границы. Даже понятие оптимального у него сильно сдвинуто в сторону скотства. Ты думала, что прикрыла Панфилова, а они решили проверить, вот и все. Убедились и забыли о том, что запытали человека насмерть, уже через пять минут. Отработали, пустышка. Все.

Вернулся Хмель с бутылкой темного, перелил в бокал, поставив тот перед Милой.

— А сами кальки где?

— В барной стойке в «Ширли-Мурах». В трубе, помнишь? Которая по краю стойки идет.

— И как ты их туда засунула? — поразился Хмель.

— Там ремонт маленький был, а я как раз работала. И кальки были с собой. Дядя Саша, который там все чинит, трубу снял, а я в нее рулон затолкала. Он не заметил и так и привинтил все на место.

— Хм… — Хмель покачал головой. — Задачка…

— Копию не сняла?

— Не успела, хоть и хотела. Просто возможность спрятать так хорошо представилась, что…

— А как ты засветилась? Почему тебя обнаружили?

— Я не знаю. Поняла лишь тогда, в подъезде, когда к тебе переезжала. Увидел кто-то, наверное. Может быть, в клубе. Мне передали, что две женщины обо мне там расспрашивали.

— И ты поэтому ко мне переехала?

— Коль! — она немного возмутилась. — Давай не будем! Не только поэтому. Поэтому разве что заторопилась, — она возмущенно фыркнула.

Тему «почему сбежала» я при Хмеле решил на стол не вываливать. Об этом мы чуть раньше поговорили. Больше всего мне было интересно, как она собиралась строить новую жизнь с тремя сотнями рублей. Но… запаникуешь — еще и не так поступишь. Хоть она и не выглядела запаниковавшей. Может быть, я все же чего-то не понял? Может, и не понял.

— Ты завтра здесь останешься или поедешь с нами за Платоном?

— Здесь не останусь, — она даже договорить мне не дала. — Только с вами.

Она же не в розыске никаком, так? И за ней никакого криминала не числится. Вот в резерв ее тоже записать, тогда вооружить можно.

Интересно, за нами все же наблюдают? Если наблюдают, то это контрразведка. Для них появление Милы что-нибудь означает — или так, просто рутинный факт? Подозреваю, что второе.

Обратно, понятное дело, ушли через черный ход. Надо все же на дворик этот или сигналку, или систему слежения придумать.

Хмель. 12 января

Все хорошо, что хорошо кончается.

И с этим не поспоришь. Сгоревший автомобиль? Да и черт с ним, новый пригонят. Не проблема. Главное, что от Жилина раз и навсегда избавились. Больше доставать не будет.

Он — не будет. А другие? Ну как тут не вспомнить народную мудрость!

Да, главное теперь — чтобы все кончилось хорошо. Чтобы поискали-поискали пропавшего да и забыли. Чтобы на нас не вышли, а сразу занялись разделом наследства. Шум выйдет изрядный: слишком много всего на Жилина завязано, слишком влиятельные люди с ним дела вели.

Будут искать.

И не найдут.

Выпили вчера мы, по крайней мере, именно за это.

С утра голова шла кругом не столько с похмелья — алкоголем особо не увлекались, — сколько из-за переизбытка информации. Очень уж много всего сразу навалилось. Мало одного Жилина, так еще Мила изрядно озадачила.

Так нам бы сегодня затаиться и без лишней спешки все обдумать да по полочкам разложить, но некогда. Дела, заботы, и как на грех — ничего на завтра не отложить, при всем желании. Закрутила суета.

Будильник задребезжал ни свет ни заря, заставил вздрогнуть от неожиданности и обреченно выругаться. Вставать не хотелось. Не хотелось выбираться из-под теплого одеяла и натягивать холодную одежду, а сверху еще и бронежилет, потом глотать таблетки и выходить на холод. Прогревать промороженный за ночь автомобиль не хотелось тоже.

Не хотелось, но пришлось. Первым делом завел пикап. Оставил его с включенным двигателем, заодно попрощался с Николаем и Саней, которые собирались ехать в Лудино за Платоном. Мила тоже была с ними, но если честно — я просто не знал, как себя с ней теперь вести. Впрочем, меня это особо не напрягало, пусть Клондайк сам со своей пассией разбирается. А я нос по ветру держать буду.

Компания укатила на новом фордовском внедорожнике, во дворе остался стоять привезенный на продажу фордовский же F-150 с гусеницами вместо колес. Я выгнал из каретного сарая прогревшийся пикап, поставил его рядом и ушел в дом. Там умылся, выпил неизменные пилюли и собрал вещи, готовясь к поездке на Северную окраину.

Да, требовалось разобраться с Фоминым. Дальше держать взаперти кондуктора уже не было никакого смысла. Стоило выпнуть его еще вчера, но если честно, поздним вечером ехать на Северную окраину я просто не рискнул. Ну и визит начальника особого отдела промзоны свою роль сыграл. Ведь как получилось бы: он ко мне пришел — и сразу пропавший логист объявился. Подозрительно? Подозрительно. Оно мне надо? Нет. Поэтому и решил выждать до утра. Ничего с ним в подвале не случится.

Поправив ремни бронежилета — хрен без должной защиты из дома сунусь, пока все не устаканится, — я застегнул куртку и вышел на улицу. Привычным движением активировал магическую защиту, потом достал чарофон и убедился, что тот установил связь с сигнальным заклинанием. И только после этого принялся отскребать иней с лобового стекла.

Когда закончил с этим и забрался в кабину «форда», та успела изрядно прогреться, поэтому разместился с комфортом. Вообще по части комфорта пикап оставил далеко позади мою старенькую «буханку», но я всерьез решил восстановить УАЗ и даже намеревался потрясти Артема Гельмана на предмет запасных частей. Не в том дело, что к автомобилю привык, просто на него никто внимания не обращал никогда. «Буханка» и «буханка». А вот «форд», пусть и неброской серой расцветки, просто притягивал взгляды окружающих. Пикапов в Форте хватает, да только на таких машинах все больше серьезные люди ездят. За такими пригляд нужен, вот и приглядывают.

Другое дело — УАЗ без номеров. Едет себе и едет; либо Дружина, либо Патруль, либо гарнизон амуницию развозит. К «буханкам» у нас не то что привыкли — они неизменной частью пейзажа давно стали. Как, впрочем, и «газели», но «газель» не хочу. Хочу движок для «буханки».

На Северную окраину заезжать не стал по причине все той же броскости. На «буханке» бы еще рискнул, а так пришлось оставлять автомобиль на парковке перед «Берлогой». Дальше отправился пешком, прихватив с собой «Шершень». Пусть жезл «свинцовых ос» и смотрелся несколько вызывающе, зато всем сразу ясно и понятно, что со мной лучше не связываться. Человек с ружьем — это человек с ружьем, а не хрен с горы.

А так темень, пустынные улочки, неблагополучный район — мало ли что выйдет? Нет, револьвер я всегда достать успею, но если человек ввязался в драку, если его понесло и он уже на кураже, то может и не остановиться. А мне ни привлекать к себе лишнего внимания, ни тратиться на патроны не нужно.

Иван открыл дверь даже прежде, чем я успел постучать. Видно, перед окном сидел.

Выглядел мой помощник усталым и осунувшимся, поэтому я с порога его успокоил:

— Все, сейчас освободимся уже.

— У вас все нормально? — спросил Иван, запирая дверь.

— Да, отлично просто, — уверил я его и протянул руку: — Ключ от наручников.

Грачев отдал ключ, отодвинул закрывавший дыру в полу лист и взял отложенное на стол ружье. Не думаю, что кондуктор выкинет какой-нибудь фокус, но подстраховаться и в самом деле не помешает.

Я включил фонарь, спустился в подвал и осветил загородившегося свободной рукой Игоря.

— Сам откроешь? — спросил, не желая приближаться к заполненному нечистотами ведру в его углу.

— Да! — с надеждой выдохнул Фомин.

Я кинул ключ, убедился, что кондуктор поймал его, и приказал:

— Поднимайся!

Сам взобрался по лесенке первым, вырвал из лежавшей на столе записной книжки кондуктора чистый лист, придавил его алхимической ручкой. Когда в комнату поднялся пленник, указал на стол и потребовал:

— Садись и пиши.

— Что писать? — пробурчал Игорь и принялся, настороженно косясь на меня, потирать поцарапанное браслетом наручника запястье.

— Адреса, явки, пароли.

— А Жилин?

— Жилин договариваться не пожелал, но и черт с ним — товар ему брать теперь негде. На контакт с ним не выходи, пока все не уляжется, сиди на промзоне. Твою долю обговорим по итогам первого месяца продаж.

— Не кинете? — спросил Игорь и с нескрываемым сомнением взял ручку.

— Кинем — ты же настучишь, так? Значит, не кинем. Но учти — Семена тебе никто не простил, о шантаже даже не думай. Живым зароем.

Фомин передернул плечами и принялся что-то писать.

— Это все по памяти, — предупредил он. — За последние два года что-то могло измениться.

— Разберемся.

Когда Игорь передвинул мне листок и начал разбирать изъятую у него мелочевку, я убрал записи в карман и предупредил Ивана:

— Сейчас закинем его к промзоне, потом тебя домой отвезу. Выходи послезавтра.

— Хорошо, — сдержанно кивнул помощник, но на его осунувшейся физиономии проскользнула счастливая улыбка.

Ну еще бы! Без малого трое суток человека караулить — это и само по себе немало, а уж когда речь о похищении идет, так и вовсе. Заметут — и здравствуй, штрафной отряд на Северной промзоне.

Игорь наконец собрался и поспешил на выход, я придержал его и первым вышел в коридор. Никого. И это просто здорово — не хватало еще в самый последний момент засыпаться. Черт его знает, как кондуктор тогда себя поведет.

Мы быстро спустились с крыльца и зашагали через двор, у соседнего дома столкнулись с парочкой аборигенов, но те испугались куда больше нашего и быстро затерялись в полумраке раннего утра.

— Свежий воздух! — хрипло выдохнул Фомин, сделал несколько глубоких вдохов и с ненавистью глянул на меня: — Вас бы так…

— Психовать будешь или купоны стричь? — поинтересовался я. — Пользы нам теперь от тебя никакой, если что. Подумай об этом.

— Проехали! — буркнул Игорь.

Вскоре мы добрались до «Берлоги», погрузились в пикап и по Кривой покатили в сторону промзоны. Дорога много времени не заняла, а когда кондуктор выбрался из автомобиля у проходной, я предупредил его:

— Тебя все потеряли. Придумай что-нибудь, хорошо? И без фокусов. Главное — без фокусов, понял?

— Разберусь, — угрюмо пообещал Фомин и скрылся на пропускном пункте.

Я без промедления тронулся с места и повез Ивана домой.

— Не сдаст он нас? — оглянулся Грачев.

— Он думает, на нем труп висит, — усмехнулся я. — Да и смысл? Мы ему деньги обещаем, а так еще и по голове получит, что без ведома начальства таблетки через Границу толкал.

— А Жилин?

— Нормально все с Жилиным. Разобрались.

Жил Иван неподалеку от пересечения Красного проспекта и Тополиной аллеи, в потрепанной пятиэтажке. Въезд во двор расчищен не был, я высадил помощника у петлявшей меж сугробов тропинки, сам поехал в бар.

Пикап загнал на задний двор и прошел в дом, привычно уже сняв охранные заклинания через чарофон. Просто вслепую ткнул в нужную кнопку. Очень удобно Саня все организовал. Давно бы так.

«Прогресс — это хорошо», — думал я, когда из подсобки выскользнул некто в черной маске с двумя прорезями для глаз.

Я успел лишь развернуться. Не самый медлительный человек, при необходимости так и вовсе могу быть очень быстрым, но нападавший превзошел меня по всем статьям. Я только развернулся и сразу схлопотал правой в челюсть — даже моргнуть не успел.

Удар в подбородок вышел сильным и акцентированным, очнулся я через миг уже на полу. И на этом все могло бы и закончиться, но учили выпутываться и не из таких ситуаций. Лежащий на спине человек далеко не так беззащитен, как это кажется со стороны.

Тип в маске шагнул ко мне, намереваясь пнуть, тогда я носком левого ботинка подцепил его опорную ногу и сразу ткнул подошвой правого в колено. Стукнуло-хрустнуло негромко и совсем не страшно, но нападавший всплеснул руками и начал заваливаться на спину. Падая, он попытался ухватиться за дверную ручку, не удержался и растянулся на полу.

Я перекатился через голову и потянулся за сумочкой, и тут по лестнице прогрохотали быстрые шаги. Развернулся — ко мне во весь опор несся второй взломщик. Достать револьвер я просто не успевал и потому ухватил оброненные при падении ключи. Указательный палец скользнул в кольцо, кисть заученным движением дернулась, активируя залитый в медную проволоку «Щелчок», и в тот же миг мне прилетело с ноги.

Амулет не сработал, как не предупредил о проникновении чарофон.

«Мы слишком сильно полагаемся на науку и магию», — ослепительной вспышкой света взорвалось в голове запоздалое прозрение, и тотчас навалилась беспроглядная темнота. Подставился…

Очнулся на столе. Очнулся — это просто замечательно, но вот место пробуждения наводило на весьма и весьма недобрые предчувствия. На стол выкладывают еду и продукты, прежде чем начать их готовить. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня выпотрошили, да только все к тому и шло.

Уволокли в подвал, чтобы никто не услышал криков, распластали на столе, приковали правое запястье к уходящей на улицу трубе охладительной системы. Правда, что странно — приковали моими собственными наручниками и только одну руку. Странно, неужели так плохо подготовились? Или не собирались брать живым?

Но все эти мысли начали крутиться в голове уже позже, а в первый момент я дернулся, попытался сползти со стола на пол, зазвенел сковавшей стальные браслеты цепью… и немедленно заработал болезненный шлепок по уху.

— Не дергайся, — прошепелявил один из нападавших.

Было непонятно, виной тому какой-то врожденный дефект речи или закрывавшая лицо маска, но дергаться я в любом случае перестал. Вместо этого приподнял голову и окинул быстрым взглядом подвал.

Всюду царил беспорядок, словно что-то усиленно искали. Закрывавший проход в потайную комнату стеллаж был сдвинут, но второй нападавший обнаружился не там, а рядом с сейфом. Только интересовали его вовсе не деньги.

— Где карта? — развернулся он, раздраженно отбросив в сторону мой гроссбух. — Где записи? Где они?!

Я ответил нецензурно, зато в рифму. Просто вырвалось, прежде чем успел придержать язык. Зря…

Впрочем, ударили меня не так уж и сильно. Карауливший меня урод берег травмированную ногу и старался избегать резких движений. Но висок все равно заломило, из глаз потекли слезы.

— Где карта? — прошепелявил хромоногий и обнажил длинный узкий нож. — Говори!

На пробу он ткнул меня в бок. И хоть острие впустую скользнуло по пластине бронежилета, сам факт укола напугал до полусмерти.

Я решил проявить готовность к сотрудничеству и поспешно спросил:

— Какая карта?

Второй взломщик, который выглядел покрепче и массивней первого, приблизился, больно ухватил за волосы и развернул меня к дальней стене, где висела карта, изъятая у соседей Панфилова.

— Вот какая карта!

— Ваша? Забирайте!

Налетчик резко дернул рукой, впечатывая меня головой в каменную кладку стены, и на какое-то время стало не до расспросов. Во рту появился железный привкус, по щеке потекла струйка чего-то липкого и теплого.

Чего-то? Это кровь. И это только начало.

— Где карта? — заладил второй.

— Какая карта? — простонал я, нисколько не играя на публику.

Мне и в самом деле было очень больно и еще больше страшно.

Нового удара не последовало, но никакого облегчения я от этого не испытал.

— Должно быть три слоя копировальной бумаги, — заявил плечистый. — И знаешь, что мы с тобой сделаем, если не отдашь их?

Это вот «знаешь, что мы с тобой сделаем» ввинтилось в меня леденящим страхом. Я знал. Действительно знал: дознаватель подробно перечислил предсмертные травмы Панфилова. Ему еще повезло — спасло больное сердце; у меня с сердцем был полный порядок. Да и учатся люди обычно на таких проколах…

— Подождите! — сипло выдохнул я. — Я просто искал пропавшую девушку! Вообще не в курсе, что это за карта, и понятия не имею, зачем она вам пона…

Резанули меня не слишком сильно, но штаны на бедре моментально промокли от крови. Я дернулся, вырываясь, да только помешала прикованная к трубе рука, и нападавшие легко придавили меня обратно к столешнице.

— Говори! Хуже будет! — прорычал плечистый. Пахло у него изо рта просто ужасно.

Он и одет был на редкость неряшливо; его напарник смотрелся куда опрятней.

— Освежить память? — вновь отвел для удара руку с ножом коротышка.

— Нет! — взмолился я, нисколько не сомневаясь, что меня без всяких колебаний порежут на лоскуты, если не начну говорить. Эти не побоятся замарать руки кровью; они и так в ней по уши замазаны…

— Говори!

— Сейчас, сейчас! — часто задышал я, собираясь с мыслями.

Почему незваные гости пожаловали только сейчас? Караулили Милу, но увидели меня с картой? Или кого-то встревожили мои расспросы в библиотеке? Черт! Им даже из Дружины слить информацию могли!

В любом случае они уверены, что копировальная бумага у нас. И это логично — раз уж я не поленился сходить за исходной картой, значит, собираюсь заняться расшифровкой данных. А это записи и копирка, записи и копирка…

— Похоже, ты просто тянешь время, — недобро проговорил плечистый.

— Нет! — решился наконец я. — Записей Панфилова у меня нет, копирка на чердаке.

Солгав, я ничем особо не рисковал: дома меня не было от силы час, за это время просто нереально обыскать весь особняк сверху донизу. Начали они точно с моей комнаты, на чердак если заглянули, то мельком…

— Где именно? — с нескрываемым недоверием уточнил плечистый.

— Над третьей балкой от входа.

— Врешь! — резко подался ко мне взломщик. — Я там все проверил!

Но он не ударил, и я не купился на его блеф.

— Так иди и проверь еще раз! Ты либо просмотрел, либо кто-то побывал здесь раньше вас! Ищите!

Вот тут я нарвался. Шлепок тыльной стороной ладони оказался на редкость хлестким, из разбитого носа потекла кровь.

— Как ты закрепил их? — спросил взломщик, все еще сомневаясь в моих словах.

— Больно же!

— Говори!

— Свернул в рулон, завернул в газету и приклеил скотчем. И сколько там листов, три или меньше, не знаю — не проверял. Мне их отдали на хранение, я спрятал.

— Кто отдал, Красильникова?

— Мила Краснова.

— И они там?

— Да, — выдохнул я, стараясь выглядеть убедительным, как никогда.

Расчет мой был прост: у хлипкого подбита нога, на чердак придется идти плечистому. Мы останемся с хромоножкой наедине, и кто знает тогда, чем все обернется? Пять минут один на один, большего мне не надо.

Но парни оказались не промах. Не знаю, разгадали они мой замысел или просто решили подстраховаться, но разделяться не пожелали. Вдвоем перевернули меня на живот и придавили к столешнице, потом отцепили браслет наручников от трубы и сцепили ими заведенные за спину запястья.

Дерьмо!

— Вставай! — рывком заставил выпрямиться плечистый. — Шагай!

Второй отступил в сторону и покачнулся, припав на ушибленную ногу.

— Болит? — ухмыльнулся я и не прогадал.

Обиженные люди, получив над вами власть, неминуемо становятся жестокими и оттого чрезвычайно предсказуемыми. Скажите им гадость, посмейтесь — немедленно получите по лицу. Так вышло и на этот раз.

Удара я не заметил. Просто вдруг вспыхнуло перед глазами, и ушла земля из-под ног. Миг спустя очнулся на полу.

— Вставай! — потребовал плечистый.

Я потряс головой и выдохнул, собираясь с духом:

— Сейчас…

Скособочился, медленно перевалился набок, неуверенно сел, а потом резко распрямился, протянув ноги в обруч скованных рук. Хлипкий уже потихоньку хромал к двери, и на меня бросился плечистый. Я ногой толкнул ему навстречу массивный табурет, а сам ужом заполз под стол.

Дурацкая затея? Дурацкая — только если под столешницей не висит обрез. Плечистый неосторожно согнулся, хватая меня за щиколотку, тотчас получил в висок прикладом и уселся на задницу. Под столом было тесно, а скованные запястья лишили всякой подвижности, но все же мне удалось развернуть двустволку и спустить курок.

Грохнуло, приклад врезался под ребра, ружье едва не вырвало из рук, но расстояние было невелико, и заряд картечи угодил точно в грудь взломщика. Его откинуло навзничь, он умер еще прежде, чем упал на пол.

Хромой схватился за пистолет.

Раз-два-три! — захлопали выстрелы много тише обычных. Первая пуля расщепила массивную ножку стола и прошла мимо, вторая засела в столешнице, третью принял на себя бронежилет. Толчок сбил прицел — а целиться из ружья со скованными руками нереально сложно! — но хромой испуганно качнулся в сторону, уходя от смотревших на него стволов, оступился и поймал заряд картечи.

Разделяло нас не больше семи-восьми метров, свинцовые шарики не успели разлететься и всем скопом угодили в бедро налетчика. Его развернуло, он крутанулся вполоборота и растянулся на полу. Пистолет отлетел к стене.

Кровь из страшной раны так и хлестала, когда я выбрался из-под стола, коротышка был уже мертв. Слегка припадая на порезанную ногу, я оббежал его и поднял странного вида пистолет Макарова с непривычной на вид насадкой глушителя.

Мог кто-то остаться наверху? Мог. И если он не глухой, то уже понял: что-то пошло не так. Совсем не так.

Заметив брошенную на пол куртку, я сместился к ней и, продолжая удерживать на прицеле дверной проем, перебрал левой рукой свои пожитки. Фонарь, сумочка с «таурусом» и патронами, зажигалка и нож оказались на месте. Отводящего пули амулета видно не было.

Некое наитие заставило вытянуть из-под рубахи цепочку, и на ней закачался аметист «Чешуи дракона». Но удар в грудь мне вовсе не почудился, получается — специальные пули в пистолете? Должно быть, так.

Я переложил пистолет в левую руку, в правую руку взял револьвер и осторожно двинулся к лестнице. Оружие, пробивающее защитные амулеты, и оружие, защищенное от магического воздействия, — неплохой набор, но сейчас этого могло оказаться недостаточно. Если кто-то хитрый и терпеливый затаился и взял на прицел лестницу, мне несдобровать. Поэтому высунулся из-за дверного косяка лишь на миг и сразу качнулся обратно.

На лестнице никого не было. Пусть и заглянул на нее лишь краем глаза, был в этом уверен, укрыться там просто негде. Двинулся дальше.

Поднимался по ступенькам в полуприсядь, дабы не высовываться раньше времени. Втянув голову в плечи, с пистолетами наизготовку привстал, сразу присел, но — тишина. Выбрался в коридор, толкнул дверь черного хода: та оказалась заперта.

Какие предусмотрительные товарищи, за мной запереть не забыли!

Проверив кухню и подсобные помещения, я перешел в бар, но и там надолго задерживаться не стал. Дверь была закрыта на засов, в кабинках никто не прятался.

Второй этаж? Второй этаж.

Пот тек по лицу и смешивался с кровью, на миг я прислонился спиной к стене и рукавом вытер лоб. Столь же осторожно, как и выбирался из подвала, поднялся по лестнице, взял на прицел распахнутую дверь спальни, локтем надавил на ручку гостевой комнаты — заперто. И должно быть заперто, все верно.

А из спальни прибежал плечистый, или там засел кто-то еще?

Стараясь ступать как можно тише, я приблизился ко входу в спальню, заглянул, сразу спрятался обратно, потом встал напротив дверного проема. Из коридора просматривалась лишь часть комнаты — письменный стол, окно и половина кровати. В мертвой зоне оставался угол со шкафом и дверью в ванную комнату. Да еще приходилось краем глаза посматривать на чердачную лестницу.

Впрочем, к этому времени я уже крепко сомневался, что в доме прятался кто-то еще, и страховался больше по инерции, не вполне отойдя от пережитого.

Но опять же — береженого Бог бережет…

Решившись наконец, я мелькнул в двери спальни, шагнул через порог, распахнул шкаф, проверил ванную. Никого.

Накатила тошнота и головокружение. Захотелось упасть на кровать, но пересилил себя, заткнул трофейный пистолет сзади за ремень штанов и с револьвером и запасным фонарем отправился проверять чердак. Отставив руку далеко в сторону, осветил заваленное всяким хламом помещение и вставленную на место выломанных досок дверь. Чисто.

Я вернулся в спальню, закинул в рот пару таблеток с обезболивающим и общеукрепляющим действием, заклеил скотчем порез на ноге, болезненный и длинный, спустился в бар. Там накачал полбокала пива, жадно глотнул, смывая мерзкий привкус, и полегчало окончательно.

Оставив на стойке недопитый бокал, я ушел в подвал и проверил налетчиков. Оба были мертвы. Неудивительно — двенадцатый калибр на короткой дистанции шансов на спасение не оставляет.

Но как они проникли внутрь, и почему не сработала охранная сигнализация?

Я отыскал среди изъятых у меня вещей чарофон, включил — тот засветился пустым экраном. Что за ерунда? Никогда такого не бывало раньше!

Кинув чарофон обратно, я принялся обыскивать мертвецов. С плечистым налетчиком никаких неожиданностей не возникло; у него при себе обнаружился еще один пистолет с глушителем, нож, сигареты, зажигалка, немного денег. Другое дело — худощавый! Мало того, что он оказался китайцем, так еще в планшете отыскалась плоская алюминиевая коробочка с одной кнопкой и мигающим красным диодом.

Глушитель!

Вот дерьмо! Секретом производства этого прибора, создающего помехи для нормального функционирования магических предметов и создания чар колдунами, обладали одни только алхимики Города. Сколько наши чародеи ни бились, пытаясь разобраться в устройстве трофейных «глушилок», ничего у них не вышло. Обычно те просто взрывались.

Я щелкнул тумблером, лампочка погасла, и сразу смолк невнятный шум в голове, стало легче думать. А так и не замечал даже.

Бросив глушилку обратно, я взял чарофон и обнаружил, что он вновь заработал. Ну, теперь, по крайней мере, понятно, как сигнализацию отключили. А ключи, вероятно, заранее подобрали. Да и не такие сложные у меня замки.

Черт! — тут меня словно током ударило.

Это же горожане! Горожане!

А Клондайк с компанией поехал за Платоном в Лудино. А Лудино — это…

Лудино — это сфера влияния Города. Не полностью, они там и с местными считаются, и с Патрулем и пограничниками нашими стараются не ссориться, но «не ссориться» и скрутить кого-нибудь по-тихому — это разные вещи. Подловят и скрутят. Не в самом селе, так на подъездах.

Очень уж одно к другому подбирается — выезд Гордеева в Лудино и нападение на меня. Просто совпадение? Черта с два!

Я вытащил из кармашка кобуры на поясе покойника запасной магазин, верхняя пуля в котором и в самом деле оказалась изготовлена из специального сплава, предназначенного для обхода защитных амулетов, и поднялся в спальню. Достал со шкафа подаренный Клондайком на Новый год рычажный карабин «Росси», вынул его из упаковки, а патроны покидал в сумку прямо в коробках. Туда же положил початую бутылку бурбона и не начатую упаковку экомага.

Это — чтоб доехать.

Прихватив на всякий случай попавшуюся на глаза саблю, я спустился в бар, и там меня как по голове тюкнуло: ну и куда ты, на хрен, собрался?

С кучей незарегистрированных стволов, на машине без документа, с разбитым лицом и явственным запахом алкоголя, — да кто тебя выпустит за ворота такого? А в Патруль обращаться без толку: даже в нормальных условиях радиосвязь только до ближайших опорных пунктов добивает, а у Клондайка фора в час, он их давно миновал. Не остановят, не перехватят.

Надо ехать самому. Самому — да. Но как?

Я взял телефонную трубку и покрутил диск, набирая рабочий номер Гельмана.

— Привет, Артем, — поздоровался, когда меня соединили с заместителем начальника Патруля. — Два вопроса: есть движки для «буханок» на складе?

— Вот ты озадачил, так озадачил! Могу узнать. Надо?

— А я бы звонил, если бы не надо было? — хмыкнул я. — Узнай. Второй момент: мне из Форта надо выехать ненадолго, но машина не оформлена. Организуешь пропуск? Через Восточные ворота?

— Надеюсь, ты не рванешь через канадскую границу?

— Все не так плохо. Просто крайняя необходимость. Должен успеть человека одного перехватить.

— Ладно. Договорюсь.

— С меня причитается!

Бросив трубку, я схватил карабин и сумку, выбежал на задний двор. Там на глаза попался красный F-150 на гусеницах, и как-то неожиданно стало ясно, что на колесах мне Клондайка никак не нагнать.

Опять же — не проблема. Ключи от оружейного магазина у меня были, обереги для снятия охранных чар — тоже, поэтому уже через пару минут я погрузил сумку на пассажирское сиденье пикапа, карабин убрал назад, а сам уселся за руль и завел двигатель.

Но только тронулся с места — накатила дурнота и тошнота. Я не выбрался даже, а вывалился из салона, зажал пальцем одну ноздрю и высморкался. В голове словно бомба взорвалась, под ноги вылетел кровавый сгусток. Кровь потекла вновь, но уже едва-едва. Прочистив аналогичным способом вторую ноздрю, я зачерпнул полную пригоршню снега и прижал его к лицу.

Постоял так, потом отряхнул руки и вновь забрался в пикап. Ну, двинули…

На Восточных воротах обошлось без проволочек. Дольше стоял в очереди позади колонны патрульных из двух КамАЗов с тентами и бензозаправщика. Впрочем, времени зря не терял — поменял магазин в трофейном пистолете с глушителем и спрятал его под сумку, заодно зарядил карабин.

Контролеры на воротах пялились на пикап, словно первый раз видели гусеничные траки, но Гельман не подвел, и единственное, что от меня потребовалось, — это предъявить удостоверение резервиста.

— Проезжайте! — немедленно разрешил старший смены.

Покинув Форт, я сразу повернул на север и прибавил скорость. Дороги были не чищены, а вьюга хоть и утихла, но ветер до сих пор продолжал достаточно сильно мести поземку, и лишь установленные на пикапе гусеницы позволяли выдерживать заданный мной темп.

Когда автомобиль выехал на прямую, как стрела, гать через Ляховскую топь, я зажал меж коленей бутылку виски, выдернул пробку и начал кидать в горлышко одну таблетку экомага за другой. Потом взболтал алкогольный напиток, хлебнул и полузадушенно крякнул. Пойло вышло забористым.

Старую Мельницу я промчал на полной скорости, только мелькнули по правую руку развалины мельзавода. Дальше дорога пошла на Волчий Лог, и сбрасывать скорость не пришлось — машины ездили тут часто и помногу, путь чистили хорошо, а наметенный за ночь снег меня нисколько не задерживал.

Поэтому гнал, гнал и гнал. Выпитый алкоголь притупил опасение налететь на какое-нибудь неожиданное препятствие и разбить автомобиль. К бутылке с бурбоном приходилось и в самом деле прикладываться куда чаще, чем хотелось того мне самому. Но ничего не поделаешь — отголоски вчерашней магической бури ощущались до сих пор, и лишь раствор экомага в сочетании с виски помогали справляться с неприятными ощущениями. А как решу повременить с выпивкой — и будто гитарной струной душу режут…

Скорость пришлось сбросить уже после Волчьего Лога. К этому времени я изрядно опьянел и еще больше устал, а дорога заметно сузилась, и стали попадаться наметенные ветром сугробы. Отвалы по обочинам начали сливаться в единое белое полотнище, и мне в голову пришло слегка приоткрыть окошко, чтобы запустить в кабину свежий воздух. Тут же закрыл, разумеется, но голова немного прочистилась.

Мелькнул заметенный едва ли не полностью поворот на Ключи, и я сообразил, что проезжаю поворот на тот самый хутор, что Николай выкупил на паях с Диего. Чувство времени пропало, а часы на приборной панели еще не успели перевести, но отвлекаться и оттягивать рукав куртки, чтобы взглянуть на «Омегу», я не стал. Поземка усилилась, приходилось до рези в глазах всматриваться в мельтешение снежинок перед лобовым стеклом. К тому же, пусть обочины и старались очищать от деревьев, вдоль дорог частенько попадались вывороченные с корнями сосны. Так повалит ветер ствол поперек проезжей части, зазеваешься — и привет.

Неожиданно снежинки сложились в призрачную фигуру, и я ударил по тормозам, но автомобиль не успел остановиться и промчался через видение, разметав его в клочья.

Я потряс головой, пытаясь побороть сонливость, и увеличивать скорость больше не стал. Пересекшая поле дорога потянулась вдоль опушки леса, а усталость запросто могла помешать вовремя среагировать, попадись вдруг навстречу поваленное дерево.

Усталость? Хм… Скорее слишком сильно по голове приложили. Да и бурбон с экомагом — та еще гадость. Вот и подтормаживаю.

Неожиданно сделалось тихо. В первый момент я не сообразил, что стряслось, а потом с ужасом понял — заглох мотор. Просто взял и заглох мотор, и хоть до Лудина здесь уже рукой подать, но еще остается пересечь лес…

Лес! Деревья! Сугробы! Блеск!

Тело среагировало раньше сознания. Я ухватил с соседнего сиденья карабин, распахнул дверцу и прямо на ходу выпрыгнул в снег из замедлившего бег пикапа. Удар оказался не столь уж силен, меня только несколько раз крутануло да обожгло шершавым холодом открытую кожу, а потом я приподнялся на одном колене и выстрелил по сугробу, за которым секундой раньше почудилось некое движение. Резко отвел рычаг вниз, вернул его обратно, загоняя в ствол новый патрон, выстрелил еще и сразу сместился в сторону. На ногах не удержался, упал и по-пластунски пополз к манившему мнимой безопасностью подлеску.

Часто-часто захлопали ответные выстрелы. Стреляли скорее на подавление, желая прижать к земле и отрезать от леса. Пули проходили высоко над головой, и, полагаясь на «Чешую дракона», я вскочил, выстрелил в мелькнувшее за деревьями белое пятно и метнулся к ближайшей сосне.

Прогрохотала пулеметная очередь, полетела расщепленная кора, я рыбкой нырнул в снег, перевернулся на спину и, отведя рычаг, перезарядил карабин.

Приплыли!

В еловом подлеске, как раз там, где я стремился укрыться от преследователей, мелькнуло смазанное движение. Горожанин в белом маскхалате, заметный на темном фоне елок, перебежал, меняя позицию, и окончательно отрезал мне путь к отступлению.

Пикап замер на обочине. До него не добраться, да и смысла нет. Прорываться в лес? А сколько там человек? И как долго проработает отводящий пули амулет? Прорвусь или расстреляют?

Пока что меня загоняют, желая взять живым, а дальше? Когда сойдемся на короткой дистанции и начну стрелять на поражение?

Пока мысли скакали у меня в голове, пальцы сами собой загнали в магазин три патрона взамен стреляных. К сожалению, это были обычные патроны, всунутые в гнезда натянутого на приклад патронташа. Весь остальной боекомплект остался в машине.

Задница! Это же надо было так вляпаться! И людей не спас, и сам влип!

Герой, блин!

Я выстрелил, заставив горожанина залечь, и быстро сместился, оставляя между ним и собой толстенную, в несколько охватов сосну, но меня неожиданно обстреляли откуда-то сбоку. На голову посыпался сорванный грохотом с сосновой лапы снег. Я вжался в сугроб, развернулся спиной к дереву и пару раз пальнул практически наугад по мелькнувшему в подлеске движению.

Ответные выстрелы легли кучно — чуть выше головы, заставили втянуть шею в плечи и вжаться в сугроб глубже. Миг спустя прилетело уже с другой стороны, и стало ясно, что долго мне здесь не продержаться.

Зажмут.

Идти на прорыв? Я весь подобрался, нервы зазвенели в ожидании дурной развязки, и тут гулко и не слишком громко хлопнул выстрел. И стреляли, без всякого сомнения, из дробовика…

Клондайк. 12 января

Ну вот, новый «экспедишн» логично заменил собой сгоревший «субур». Правда, с утра, еще по темноте, пришлось возиться со сменой колес на гусеницы, и этот процесс уже реально осточертел. Хотя мастерства я в нем достиг невероятного. Все, отказываю Диего в пикапе, закажу для него что-то специально, сам красного переобую на колеса, и будет он у меня только для Форта. А «экспедишн»… для экспедиций, соответственно.

Выехали поздновато, но спешить особо некуда, мы только за Платоном. Милу как-то экипировал для холода, ну и вооружилась она, понятное дело. Чтобы времени не терять, выехали через служебные Восточные ворота, предъявив документы и представив Милу как «с нами». Возражений не вызвало. Тем более что резерв Патруля начали привлекать для действий в области, так что мы не первые так катим. Скоро и нас привлекут, Лихачев от меня вежливо ждет отмашки о том, что мы завязали со всякими глупостями и взялись за дело.

Но такая активность резерва сослужила нам добрую службу — вопросов вообще не задают, что да куда. Надо и надо.

Снег сегодня утих, даже мороз немного ослаб, хоть это и ненадолго, сейчас опять навалится с новой силой. Дорогу от Форта успели насколько-то расчистить, но вскоре мы БАТ обогнали, равно как и «маталыгу» охраны, и пошли дальше по заносам. Нормально так вчера насыпало. Даже следов на дороге не видно, явно все ждут, пока БАТ пройдет и разгребет.

По снегу пошли как по подушке. Привычную рутинную атмосферу нарушало разве что присутствие Милы, у нас даже темы для болтовни сменились. Но в общем ехали хорошо и спокойно, даже вчерашняя магическая буря почти что стихла начисто, фон был лишь немного повышенным, если Сане верить.

Далеко за Старой Мельницей попался уже встречный БАТ, на этот раз с БТР охраны, так что, перевалив через вал снега, который он толкал перед собой, мы вновь оказались на ровной дороге. И в хорошем темпе дошли практически до поворота на Лудино, но вот там нас ожидал сюрприз.

— Длинный, что ли? — спросил я, увидев стоящий прямо на дороге знакомый «эксплорер».

Водительская дверь машины открылась, и на дорогу вышел Длинный, махнув нам рукой. Чем удивил совершенно несказанно. Я притормозил рядом, опустив окно.

— Привет, случилось что?

— Платона городские взяли, — сказал он. — С утра. Мне оттуда позвонили, от Брюхатого. Я уже на хуторе был, так что не попался. Ждут вас. Выслали наблюдателей на дорогу, хотят взять всех.

— Хрена себе, — сказал сзади Саня. — Это уже наглость.

Наглость и есть, все верно. Лудино — само по себе, самоуправление. Там только Брюхатый и может арестовывать, но городские в принципе могут на это плюнуть. И плюнули, похоже. Засада на дороге — это еще круче. Договорная территория городских — только вокруг НПЗ, а он за Лудином. За, не перед. И еще они могут ездить по Восточному шоссе, но полномочия кого-то арестовывать им точно никто не давал. Это территория Форта. И Форт сейчас вовсе не так слаб, как раньше, и Город уже не так силен, самоизоляция никого не укрепляет, так что для такого хамства надо действительно набраться духу. И иметь повод.

— Я наблюдателей разведал, они в полутора километрах отсюда сидят, дальше по дороге. Трое, по виду — егеря. Автоматы, пулемет. В лесу два снегохода. Эти вас пропустят, дадут сигнал, дальше вас примут.

Ну да, Длинный — лучший человек у Диего, который лучше всех. Если кто и мог разведать, то именно он.

— На хуторе сейчас кто?

— Никого. Вчера ограду чинили, я просто проверить приехал. Вовремя, получается, а то бы с Платоном взяли.

— И от хутора до наблюдателей?

— Да километра полтора тоже.

— Поехали.

Твою мать. Да сколько же можно, а? Да когда же все эти интриги вокруг нас наконец-то затихнут? Ну почему людям не отвалить и не оставить нас в покое? Я ощутил, как меня захлестывает волна бешенства, мутная, красная, злобная. Вот попадись кто прямо сейчас…

— Это из-за меня, — вдруг сказала Мила. — Наверняка кто-то заметил, как я в Форт въехала, и уже дал знать.

— Очень может быть, — кивнул я. — Или наблюдали за пабом. Но тут все равно ничего не изменишь, рано или поздно нечто подобное случится. Но лучше рано. Так что не надо лишней жертвенности и взятия ответственности на себя. Только нервы себе измотаешь без всякой пользы.

— И что ты сможешь сделать?

Мила все же решила мотать себе нервы. И всем окружающим заодно. Как будто это теперь решит какую-то проблему.

— Если там три человека прячутся — то много могу сделать, — ответил я. — Куда больше, чем ты думаешь.

— Валить их собираешься, что ли? — настороженно спросил Саня.

Нет, валить мы никого не будем, по крайней мере, постараемся.

— Менять на Платона.

Обе машины вкатились в ворота хутора. Впрочем, ворот пока не было, вкатились просто меж столбов. Встали, дружно начали выбираться из кабин.

— Леш, — окликнул я Длинного. — По твоему следу на наблюдателей выйдем?

— Как раз и выйдете. Но я с вами.

— Не надо, это наш гемор, не вмешивай Диего. Спасибо, что разведал. Останься с машинами и Милой, хорошо? Прикрой. А то вдруг в этом и замысел — нас выманить?

Длинный поморщился, затем кивнул без особого энтузиазма.

— Тогда как видите, что след завилял, — берите вправо градусов под сорок пять. Я их сперва искал.

Мила при этом прихватила из машины свой «росси» и рюкзак.

— В доме устроимся, — сказал Длинный, направляясь к старому дому с выбитыми окнами. — Ветра там нет, а экран с термосом у меня есть.

— Дорогая, — я придержал Милу за рукав. — Не думай слишком много. Все это началось тогда, когда они решили украсть работу Панфилова. Ты здесь ни при чем, этого все равно было не избежать, понимаешь? Не принимай на себя чужие грехи. Нам надо действовать, а не рефлексировать.

Дмитрий с Саней лишних вопросов не задавали, сейчас быстро натягивали снегоступы. Я выбросил из дробовика все патроны, что там были, и натолкал в магазин и в ствол «парализаторов». Хорошо, если бы удалось воспользоваться. Если там егеря, они наверняка с глушилками сидят, которые давят большую часть заклинаний, но «контактные» все равно сработают, однозначно. Это как от выстрела в упор не спасает никакой амулет. Заодно потребовал от Сани, тащившего «рем», сделать то же самое. В случае чего Дмитрию передаст свой дробовик, потому что тот привычно вооружен «марлином».

Второй длинный ствол брать или ограничиться револьвером? У меня «гайд» с собой, с «ауровизором», который неизвестно на каком выстреле отключится… возьму. А вдруг все же до боя дойдет? Одного дробовика не хватит, это точно. Да и амулеты алхимические на противнике наверняка, а «алмазными» пулями их можно выбивать, как и любые другие.

Так… все на месте, ко всему готов.

— «Дыроколы» наготове, все помнят? Вперед.

Длинный оставил четкий след на свежем снегу, так что блуждать нам точно не придется. По следу мы и пошли, при этом Саня размотал «метлу», но активировать не стал — нам пока без надобности.

Не шуметь, не суетиться, не мельтешить, постоянно проверяться. Не следует даже исключать того, что егеря след Длинного обнаружили и на нем засаду выставили. Они там вообще ребята сообразительные, как раз для лесной войны тренированные. Одна надежда на то, что они никак не ожидали, что их Брюхатый заложит, а здесь еще и человек от Диего окажется. Вероятность такого почти что нулевая. Повезло нам.

А что за суета? Что на этот раз случилось? Все же Мила? Кальки? Не зря же там данные с территории Города были. Милу заметили. То есть ее активно ищут. И она реально надеялась спрятаться в Северореченске? Который, по слухам, городской агентурой практически наводнен? Нет, так не получится. Прятаться… на Аляску ее, я думаю. На Аляску. Прямо со следующим рейсом. А до того времени постоянно охранять. И в резерв ее оформить, чтобы вооружена была легально и постоянно. Другого выхода нет. И не будет. В Форте хотя бы мы ее прикроем. На самый крайний случай можно Линева в помощь подтянуть, но тогда придется сдать кальку.

Ну и что? Что нам с этой кальки? Но я бы сперва все же в нее заглянул — и лишь потом сдавал. Как знать, что там в этой кальке, как знать. А Миле в компании Дюпре будет весело и безопасно.

Почему Платона захватили? Мне кажется, что это все от спешки, попался Платон — Платона и схапали. Он городских никогда не интересовал, хотя слухи о том, что он кондуктор, ходят там понемногу. То есть это сиюминутное решение, опять рычаг. Тогда и нам рычаг нужен. Заложники. Это даже не егеря, скорей всего, это из городской разведки оперативники. Они там вообще заигрались в свои военно-шпионские игры, иногда уже до маразма доходят. Если бы у Города не было соглашения с Северореченском о том, что те новых людей у себя в области не принимают, — половина бы оттуда сбежала. Тамошним колхозникам содержать всю эту ораву «особо бдительных» тяжеловато.

Ладно, это уже не наши проблемы. Наша проблема сейчас перед нами: три человека, которых желательно захватить живыми. Что особенно важно — еще более желательно никого не убивать. Как появилась кровь — так стало почти невозможно договариваться. Крови надо избежать всеми силами.

Какие у нас преимущества? Неожиданность. Мы о них знаем, а они о нас, предположительно, нет. Все.

Длинный дорогу выбирал аккуратно, след его обходит каждое потенциально нехорошее место. Иногда даже не знаешь, почему он здесь вдруг свернул в сторону, а не прямо пошел. Была причина, наверное. Сам иду с «гайдом» в руках, осматриваю лес через «ауровизор», но пока ничего подозрительного не нашел. Так, зверья всякого некрупного ауры видел, видел что-то под снегом, но ярких и заметных человеческих аур не встретил.

Вот и тот поворот следа, о котором Длинный предупредил. От опушки не так уж и далеко, так что он дальше лес прочесывать двинулся. А нам под сорок пять вправо. Своим сигнал подал «тихо!», можем быть уже близко. Дальше по шажочку, оглядываясь каждую минуту. Продвинулись — замерли, продвинулись — замерли.

Сначала обнаружили снегоходы. Два удлиненных утилитарных «Бурана», укрытых белой маскировочной сетью и выкрашенных в зимний камуфляж. Почти случайно обнаружили, настолько машины были хорошо замаскированы. От снегоходов вели следы, так что дальше стало проще. Метров через сто мой «ауровизор» заметил цветные пятна где-то далеко за стволами деревьев. Прошли еще чуть-чуть — все, замерли. Уже в бинокль удалось рассмотреть трех человек. Двое справа, один чуть поодаль, ближе к дороге. Зимний камуфляж, оружие выкрашено в белый с серыми полосками цвет, маски. В десяти метрах можно мимо пройти и не разглядеть.

Саня взялся за свой монокуляр с хитрыми прошитыми заклятиями. Мне таким не пользоваться, способности к магии нужны, а он может. После нескольких минут молчания он прошептал:

— У них глушилки работают, рябь идет. А по периметру сторожки поставили. За пределами зоны действия.

— Она их давит, что ли? Глушилка сторожки, в смысле?

— Наверняка, — просипел он в ответ. — У них же алхимия везде.

— То есть если я со своей глушилкой подойду, сторожки не сработают?

— Гарантировать не могу. Могут плохо сработать. Или хорошо. Может, просто по правилам нельзя сторожки ставить в этой зоне, и все. На всякий случай.

Обнадежил прямо, ага.

До противника метров… семьдесят, наверное. Они к нам спиной, наблюдают за дорогой. Один сидит левей, у него какой-то жезл в руках, автомат просто висит на ремне. Двое — как я уже говорил, правей. Один с пулеметом, у второго автомат. Автоматы АКМС, под 7.62.

Чем греются? Давно ведь сидят. Скорей всего, одежда с подогревом, других вариантов не вижу под такой холод. Слышал я про подобную, тоже с алхимическим приводом, но опять же слышал, что это вредно чертовски, поэтому такого так никто и не носит. Приперло, видать.

Ну и что дальше? Из винтовок мы их достанем отсюда, однозначно, а вот резинками… я резинкой дальше чем метров на пятнадцать стрелять даже не рискну. Рискнуть выдвинуться? Потихоньку, от дерева к дереву…

Тут один из наблюдателей оглянулся. Провел быстро биноклем по стволам деревьев, но нас не заметил. Хотя бы бинокль у него обычный, и на том спасибо.

Так, а если у них амулеты от пуль, то как резинками стрелять? Все равно же не попадем. Там дистанция два-три метра максимум рабочая… Выбивать амулеты? Тогда бой будет, хрен мы подойдем близко. Ничего не получится…

Какая-то неразрешимая задача. А других вариантов решения проблемы я просто не вижу. Ни-ка-ких. Все.

— Сань, что у тебя в загашнике есть, чтобы ближе подойти?

— «Незначительность».

— Глушилка это забьет?

— Скорей всего. Почти наверняка.

Стоп-стоп-стоп… глушилка и алхимические амулеты… А они ведь без амулетов сейчас, как мне кажется.

Надо как-то их отвлечь, чтобы смотрели в другую сторону, а потом уже рискнуть. Саню послать? Саню одного посылать немного страшно, он в трех соснах заблудиться умеет. Дмитрий мне здесь нужен…

Вдруг наблюдатели напряглись, тот, что слева, со странным жезлом, сделал знак рукой «внимание». И явно переговариваются о чем-то, словно даже спорят.

Шум машины с дороги. Тот, что слева, вскинул свой жезл, нацелился — и вдруг движок замолк, как отрезало. И так и держит свой жезл наведенным. Остальные двое вскинули оружие. Но первый выстрел грохнул откуда-то со стороны. Почти сразу там громыхнуло еще раз, и тогда уже автоматчик выпустил три короткие очереди, явно целясь повыше, словно желая кого-то напугать.

Живьем хотят взять. Перепутали машины? Кого-то за нас приняли?

Да не суть важно.

— Саня, иди сзади и нас прикрывай, чем можешь, — быстро прошептал я. — Мить, вперед, у нас единственный шанс.

Глушилку наготове, вовремя включить… на сколько там сторожки берут? Метров на десять?

Пошли, почти в открытую, стараясь разве что держаться за деревьями. В руках «гайд», оптика на минимум, потом просто брошу, если получится подойти. Сердце ду-дух, ду-дух, аж в уши отдает, потому что сам понимаю, насколько это все авантюра…

Гулко шарахнул пулемет. Боец слева отбросил жезл, схватил свой АКМС, откинув приклад. Тоже постреливает. А егерь с правого фланга начал смещаться против часовой, зайти сбоку хочет.

Бах! — где-то в глубине деревьев выстрел.

Егерь присел, пуля щелкнула в ствол сосны. Вторая прямо рядом с ним пробила сугроб, он даже дернулся.

Выключены у них амулеты. Выключены. Не работают в поле глушилки, получается. И наши не сработают, к слову, чтобы не расслабляться.

Пулемет зачастил… и тоже выше берет. Им не до нас сейчас, выходит.

Но егерям уже точно не до нас, давят огнем и двигаются. Я прибавил шагу, наплевав на шум: у них и так в ушах звенит, ПКМ долбит как отбойный молоток, что они услышать могут?

Глушилку. Переключатель сдвинуть. Ну, теперь помоги, не знаю кто там сверху, но сторожки забить надо. Иначе пулеметчик повернется и…

Впрочем, это если повернется, он у меня на прицеле пока.

Никакого шухера, там война в полный рост. А мы еще на линии огня у их противника, пуля почти над головой прошла, кажется. Он еще и отстреливается.

Ближе, ближе, пригнувшись… метров десять осталось…

Винтовку просто в снег, дробовик из-за спины… Дмитрий все то же самое сделал синхронно…

Выстрел, цевье, прицел на второго — выстрел. Вновь на первого, который медленно валится, — выстрел, и еще во второго. Я даже разглядел, как у того дернулась от попадания резиновой пули одежда, как его словно током пробило, затрясло, а потом он в сугроб осел.

Опа…

Готовы.

— Эй! — крикнул я. — На кого там засада была! Все нормально, можешь валить отсюда!

— Сам вали! — донесся голос Хмеля.

Мы переглянулись.

— А он здесь как? — явно обескураженно спросил Дмитрий.

Мне осталось только пожать плечами.

Обмен тогда прошел спокойно, без происшествий. До Лудина нам было уже рукой подать. Чтобы не усложнять ситуацию, я дал одному из пленных, который пришел в себя первым, рацию и попросил того связаться к командованием. Он связался. Тогда я предложил обменять трех его людей на одного Платона. Командир пленных покачал права немного, но вскоре согласился. Я знал, что согласится, что ему еще оставалось? Платон подразумевался со всем его имуществом, движимым и недвижимым.

В Лудино мы не поехали, встречу я назначил у въезда в Волчий Лог через пару часов, чтобы у нас было время подготовиться. Горожане опять же поломались, но согласились в финале. Затем пленных погрузили в машины, обыскав до нитки, чтобы избежать сюрпризов, и повезли.

— Вы на кой черт машину останавливать стали? — не удержавшись, спросил я у старшего из оперативников, сидевшего сзади в компании Дмитрия, со связанными за спиной руками. — Вы же наблюдатели.

Он промолчал, отвернувшись в окно.

— Да ладно, расслабься, мне просто интересно, — махнул я рукой. — Просто логика не срабатывает.

— Машина подошла под описание, номер тоже, внутри всего один человек. решили сами остановить, — едва размыкая губы, крайне недовольным тоном сообщил он.

Ну вот, опять везение. Я думаю, что на нашу долю его сегодня многовато выпало, а запас его всегда конечен. Сначала Длинный предупредил, потом наблюдатели проявили неуместную инициативу. И Хмель выжил в нападении и приехал сюда на удивление вовремя. Что-то упустил? Очень может быть. Так что нам надо тихо закончить свои дела и так же тихо и спокойно уехать в Форт. Все.

В Волчьем Логе я связался с опорником, и к КПП выдвинулись еще шестеро патрульных. Ну и место обмена мы так определили, чтобы оно под прицел крупнокалиберного «утеса» с вышки попадало. Чтобы все козыри у нас. Ну и сами распределились по позициям.

Горожане приехали вовремя — два «урала», один с прицепом под снегоходы. Остановились поодаль, из головной машины выпрыгнул человек в белом и пошел в нашу сторону. Переговоров хочет? Ну ладно. Я загнал в патронник дробовика противоамулетный и пошел навстречу.

Холодает. К вечеру мороз во всю мощь шарахнет, я это чувствую прямо. И дальше так и пойдет. Хватит воевать, нужно сидеть там, где тепло, и никуда не бегать.

Горожанин шел спокойно, автомат на правом плече стволом вниз. Остановился, не дойдя до меня трех шагов. Высокий, спортивный, со скуластым чисто выбритым лицом. Лет под сорок. Смотрит спокойно.

— Где кальки? — спросил он.

— Не знаю никаких калек. Где наш человек? Вы не охренели задерживать на чужой территории сотрудника Патруля?

— Резерва Патруля, — поправил меня горожанин.

— Никакой разницы. И Лудино автономная территория до тех пор, пока там нет никаких преимуществ ни одной из сторон. Захват нашего человека в Лудине — прямое нарушение договора. Вам охрана НПЗ что скажет, если из-за вас начнутся проблемы на шоссе?

— Нам нужны кальки, — повторил он.

— А мне какая разница, что вам там нужно? — удивился я. — И собеседник мне сейчас здесь тоже не нужен. Захочу поговорить с кем — пойду к психоаналитику. Меняемся и отваливайте, вам тут делать нечего. Или мы увозим ваших в Форт и придаем всему официальную форму.

Интересно, зачем он про кальки говорит? Хочет посмотреть на реакцию? Наверное.

Переходить на официальные каналы они не захотели. Офицер махнул рукой, и из кузова головного «урала» выпрыгнуло двое. Платон и боец в белом. Платон с рюкзаком и винтовкой, выглядит нормально вроде.

— Наши люди?

Пленных вывели с КПП. Отдали им оружие и все вещи, кроме жезла, которым заглушили машину, и всех патронов. Во избежание сюрпризов. Офицер-горожанин вновь махнул рукой, и тогда Платон пошел в нашу сторону. А их пленные к своим. Я жестом показал Платону, чтобы шел по дуге, не встречался с горожанами, идущими навстречу. На всякий случай. Он сообразил, свернул в сторону.

Но все прошло без происшествий. Горожане развернулись и уехали, а мы поблагодарили патрульных с опорника и тоже загрузились в машины. И рванули в Форт.

Платон напуганным не выглядел, скорей даже был болтлив.

— Тебя как взяли? — спросил я его.

— За завтраком. Вошли в дом, заставили одеться, собраться — и в машину посадили. Хорошо там хоть грелки в кузове были, половину дня просидел.

— Говорили что-нибудь?

— Скандал у них был с Брюхатым. Даже из охраны завода какой-то капитан приезжал, ругался с этим. Но этот упертый, как осел.

Это точно, никому возле Лудина проблемы не нужны. Значит, разведку горожан действительно сильно подперло, если они против всех правил пошли. А Хмеля вообще убить пытались. Гоняли как-то китайцев в Форте за шпионаж в пользу Города — видать, и дальше придется гонять.

В Форт вернулись еще до вечера. Платон с Дмитрием сразу домой уехали. Хмель, так и остававшийся заметно поддатым, заявил, что хрен он сегодня паб откроет, после чего предложил нам зайти вечером, и ушел к себе. Саня с Милой ушли в дом, прихватив все вещи, а я, уже проклиная все на свете, взялся снимать гусеницы с пикапа. Тогда он у меня за городскую машину так и будет.

До вечера мы с Милой просидели в подвале. Она патроны снаряжала, благо невелика наука, я взялся гравировать руны на ресиверах. Потом снял с «гайда» свой «ауровизор», посмотрел на него, заметил одну начавшую уже отваливаться руну… а затем полез в стол, достал оттуда рулон прозрачного скотча, и просто начал им туго обматывать трубу. И почему я раньше до этого не додумался? Все покрасивей хотел сделать, чтобы товарный вид был… а решение-то вот оно… С товарным видом потом разберусь, пусть хотя бы у себя будет что-то рабочее. Впрочем, посмотрим, как это все в кольца втиснется…

— Что дальше делать будем? — спросила Мила, когда мы уже сворачивались с работой.

— В смысле? Сейчас? В жизни? — уточнил я.

— В ближайшее время.

— В ближайшее время мы придумаем, как кальку достать из клуба. Так, чтобы никто ничего не понял.

— А сейчас?

— Полчаса на секс, — я глянул на часы, — потом ужин. По распорядку.

— Есть, — откозыряла она. Потом спросила чуть серьезней: — Ты действительно думаешь, что мы из этого выкрутимся?

— Конечно! — заявил я со всей возможной уверенностью в голосе. — Но ты поедешь на Аляску, пока все не закончится.

— Я лучше с вами.

— Ты приманка. Да тебе там понравится, — засмеялся я. — Это не тутошняя конура, там хорошо и замечательно. Ты уже забыла, наверное, как в нормальном мире нормальные люди живут. Все будет отлично. И никакой опасности. Большая новая машина, три спальни в доме, спутниковое, интернет… что еще нужно?

— И когда?

— Через пару недель. А пока от меня не отходишь, все время вместе, учишься помогать и постоянно следишь за уровнем моей сексуальной удовлетворенности.

— И какой критерий удовлетворенности?

— Довольный вид, наверное, — пожал я плечами. — Пошли поедим? Саню только позовем, он просил.

Саня минут тридцать назад к себе поднялся. Наработался на сегодня.

— Да, — спохватился я. — Это пусть будет у тебя, потом все оформим, — я отстегнул кобуру с «сигом» и протянул ей.

— А если сегодня кто-то заметит? — Мила вытащила блестящий пистолет из кобуры и покрутила в руках. Потом прицелилась в стену. — Удобно.

— Все подумают, что у тебя разрешение есть. У нас же у всех есть. Давай ремень тебе подгоню, твой слишком мягкий под кобуру.

— А ты?

— А у меня же всего много, — засмеялся я и достал из сейфа «кимбер». — Я с этим похожу. Кстати, будешь там помогать Дюпре, подберешь таких на заказ.

— Как скажешь, повелитель, — Мила закатила глаза под лоб, потому что количество поступающих от меня указаний начало переваливать через край чаши ее терпения.

В общем, минут через десять мы пошли в паб. Как всегда. И пусть так всегда и остается. Ну или сколько получится. Чтобы вместе, чтобы все живы, и чтобы жизнь шла своим чередом.

Хмель. 13 января

Ирине я ожидаемо соврал. Соврал даже не о вылазке в Лудине — о ней вообще говорить не стал, будто ничего не стряслось вовсе. А вот разбитого носа, синяков и порезов было уже не утаить. Даже Салават, на что он слыл кудесником, просто не смог скрыть последствий побоев так, чтобы от них не осталось и следа.

Поэтому и соврал. До откровенных выдумок опускаться не стал, отделался полуправдой, слепив два происшествия в одно. Соединил расстрел «буханки» и налет на бар, и в результате получилась банальная автомобильная авария из-за еще более банальной технической неисправности. Ничего интересного, ничего из ряда вон.

Да, я сказал, что разбил УАЗ. А что такого? Зачем Ирине знать то, чего она не сможет изменить и что лишь причинит ей боль? Зачем нам всем это знать?

Незачем, я так считаю.

Ложь во спасение, да? Точнее мой случай и не описать.

В результате вместо очередной ссоры я получил тепло, уют и заботу. Было немного совестно, но при одной мысли рассказать правду у меня немели конечности и отнимался язык.

Начинаю понемногу превращаться в подкаблучника? А черт его, на самом деле, знает. Просто не хотел ссориться. И без того за последние дни лиха хлебнул.

Слишком уж густо приключения пошли, долго в таком темпе не продержаться. Надо на дно залечь и не отсвечивать. И сделать вид, будто ничего не знаем ни про какие кальки, ни про какую геологию и нестабильность магических полей.

Ничего не знаем. Никуда не лезем. Тихо занимаемся своими делами.

Мне вон еще здание бывшего штаба Патруля выкупать. А кальки… ничего не знаю ни о каких кальках. Такие вещи отлежаться должны. Год-другой в идеале…

Я с кряхтением уселся на кровати, и немедленно встрепенулась тихонько сопевшая под боком Ирина.

— Пора вставать?

— Нет, спи, — успокоил я подругу. — Наши к девяти подойдут, еще только семь.

— А ты куда?

— Проверю, как у Ивана дела. Спи.

Ирина послушно закрыла глаза, а я тихонько оделся, прицепил на пояс кобуру с револьвером и спустился в бар.

Тринадцатое января — Старый Новый год. Тот еще праздник, но местные про него не забывают, в этот день, как и тридцать первого декабря, и в Рождество, все питейные заведения забиты до отказа.

Мой бар исключением вовсе не был. Столы занимали по предварительной записи завсегдатаи; посетители, желавшие наскоро пропустить кружку-другую пива, сидели на высоких стульях у стойки. Нашу многочисленную компанию я, как обычно, планировал разместить в тщательно отмытом подвале. К девяти должен был подойти Саня и Николай с Милой, к этому же времени обещал привезти Платона Дмитрий, но кондуктор мог опоздать и на час, и на два. Такой человек. Да и остальные нередко задерживались.

Почему нет? Все же свои. Тем более что мы не дела обсуждать собираемся, а на дружеские посиделки. Хорошее пиво, сытные закуски — и ни слова о делах. И тем более — ни слова ни о каких кальках…

Встав в дверях, я оглядел бар и вдруг заметил за стойкой Смирнова. Заместитель начальника городского арсенала спокойно пил пиво, но при одном только взгляде на него в голове закрутилось какое-то полузабытое воспоминание. Что-то он в последнюю нашу встречу такое сказал или сделал…

Точно!

Я встал за стойку и расплылся в радушной улыбке самого дружелюбного на свете владельца питейного заведения.

— Петрович! — перегнулся к Смирнову, уперев локти в стойку. — Если мне не изменяет память, ты в прошлой жизни в геологоразведке работал? И как, хорошо в строении поверхностных слоев земной коры разбираешься?

— Да уж неплохо. А что, Слава, ты никак колодец копать надумал?

— Да нет, — покачал я головой. — Но знаешь, думаю, в скором времени мне понадобится небольшая консультация.

— Небольшая?

— На пару литров пива.

— Обращайся.

— Не сомневайся, — улыбнулся я. — Обращусь.

Забыть о кальках? Можно и забыть, почему нет. Но как показывает практика, если ты забываешь о проблемах, совсем не факт, что проблемы забудут о тебе…

“as a package deal” - “в комплекте” (англ.)

(обратно)

“by the way” - “между прочим” (англ.)

(обратно)

от слова “random” — “случайно, выборочно” (англ.).

(обратно)

Оглавление

Клондайк. 31 декабря, канун Нового года.

Хмель. 1 января

Хмель. 2 января

Клондайк. 3 января

Хмель. 3 января

Клондайк. 3 января

Клондайк. 4 января

Хмель. 4 января, утро

Клондайк. 4 января

Хмель. 4 января, день

Клондайк. 4 января

Хмель. 4 января, вечер

Клондайк. 5 января

Хмель. 5 января

Клондайк. 5 января

Клондайк. 6 января

Клондайк. 6 января

Хмель. 6 января

Клондайк. 8 января

Хмель. 8 января

Клондайк. 9 января

Хмель. 9 января

Клондайк. 9 января

Клондайк. 10 января

Хмель. 10 января

Клондайк. 11 января

Хмель. 11 января

Клондайк. 11 января

Хмель. 11 января

Клондайк. 11 января

Хмель. 12 января

Клондайк. 12 января

Хмель. 13 января Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg