«Судьба драконов»

Судьба драконов (fb2) - Судьба драконов (Кольцо чародея - 3) 874K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Морган Райс

Морган Райс Судьба драконов

Авторское право 2012 Морган Райс

Все права защищены. Кроме случаев, разрешенных в соответствии с Законом США об авторском праве от 1976 года. Никакая часть данного издания не может быть скопирована, воспроизведена или передана в любой форме и любыми средствами, или сохранена в системе базы данных или поиска информации без предварительного разрешения автора.

Эта электронная книга лицензирована только для вашего личного пользования. Эта книга не может быть повторно продана или отдана другим лицам. Если вы хотите поделиться этой книгой с другим лицом, вам необходимо приобрести дополнительную копию для каждого получателя. Если вы читаете эту книгу, не купив ее, или она не была куплена только для вашего личного пользования, вы должны вернуть ее или приобрести свой собственный экземпляр. Спасибо за уважение к тяжелой работы этого автора.

Это художественное произведение. Имена, персонажи, предприятия, организации, места, события и происшествия являются плодом воображения автора. Любое совпадение с реальными людьми, живыми или мертвыми, является абсолютно случайным.

Jacket image Copyright RazoomGame, используется по лицензии от Shutterstock.com.

* * *

«Не суйся меж драконом и яростью его»

Уильям Шекспир «Кроль Лир»

Глава первая

Король МакКлауд спустился с холма, помчавшись галопом через Хайлэндс по направлению к стороне Кольца, принадлежащей МакГилам. Сотни его людей скакали рядом с ним, цепляясь за жизнь, когда лошади помчались вниз с горы. Он откинулся назад, поднял свою плеть и сильно ударил ею своего коня – того не было необходимости подгонять, но МакКлауду нравилось его хлестать. Король наслаждался причинением боли животным.

При виде картины, раскинувшейся у него перед глазами, у МакКлауда едва слюнки не потекли – идиллическая деревня МакГилов, безоружные мужчины в полях, полураздетые из-за летней жары женщины у домов, развешивающие белье на веревках. Наружные двери были открыты, по двору свободно бродили цыплята, котлы уже кипели, предвещая ужин. При мысли о том, какие разрушение он с собой принесет, о трофеях, которые он захватит, о женщинах, над которыми он надругается, МакКлауд шире улыбнулся. Он практически ощущал вкус крови, которую он собирался пролить.

Они продолжали скакать, урчание их лошадей напоминало гром, раздававшийся над сельской местностью. Наконец они заметили сельскую стражу – жалкое подобие солдата, мальчика-подростка, в руках у которого было копье. Он встал и обернулся, услышав их приближение. МакКлауду хорошо были видны белки его глаз, он увидел страх и панику на лице парнишки. Вероятно, в этом сонном форпосте ему никогда не приходилось бывать на битве. К их нападению он был явно не готов.

МакКлауд не тратил время попусту – он жаждал первого убийства, как всегда поступал в бою. Его люди достаточно хорошо знали своего короля, чтобы предоставить ему такую возможность.

Он снова хлестнул своего коня, от чего тот даже вскрикнул, и прибавил скорость, ринувшись впереди своей армии. МакКлауд поднял копье своего предка – тяжелую железную вещицу – откинулся назад и метнул его.

И, как всегда, его копье достигло своей мишени – мальчишка еще даже не успел полностью повернуться, когда копье вонзилось ему в спину, после чего пролетело и со свистом пригвоздило его к дереву. Из спины юного солдата хлынула кровь – и этого было достаточно, чтобы осчастливить МакКлауда.

Король издал короткий крик радости, после чего они продолжили скакать, пересекая земли МакГилов, передвигаясь через желтые стебли кукурузы, качающиеся на ветру, по направлению к сельским воротам. Этот день был слишком прекрасен, раскинувшаяся перед ними картина была слишком красива для того опустошения, которое они собирались причинить.

Они въехали через незащищенные деревенские ворота – это место находилось на окраине Кольца, слишком близко от Хайлэндс. «Им следовало бы знать», – подумал МакКлауд с презрением, закинув топор и вырезав деревянный знак, обозначающий место. Уже совсем скоро он даст ему новое название.

Его люди заехали в деревню и сразу же их окружили крики женщин, детей, стариков – всех тех, кто оказался дома в этом Богом забытом месте. По-видимому, здесь находилась сотня нечастных душ, каждую из которых МакКлауд собирался заставить заплатить.

Он поднял свой топор высоко над головой, сосредоточившись на одной женщине, которая бежала прочь от него, пытаясь спасти свою жизнь в стенах собственного дома. Но этому не бывать.

Топор МакКлауда угодил ей в голень, куда он и целился. Закричав, женщина упала на землю. Король хотел не убить ее, а только покалечить. В конце концов, он хотел оставить ее в живых для того, чтобы позже она подарила ему наслаждение. Он выбрал именно ее – женщину с длинными распущенными светлыми волосами и узкими бедрами, которой едва ли исполнилось восемнадцать лет. Она будет принадлежать ему. А когда он получит от нее желаемое, вероятно, он ее убьет. А может быть, сделает ее своей рабыней.

МакКлауд восторженно закричал и, подъехав к девушке и спрыгнув на ходу с лошади, прижал ее к земле. Он перевернулся с ней на грязной дороге и улыбнулся, наслаждаясь ощущением того, что значим быть живым. Наконец, жизнь снова приобрела для него смысл.

Глава вторая

Кендрик находился в самом эпицентре бури, в Оружейном Зале, в окружении десятков своих собратьев – закаленных членов Серебра. Он спокойно смотрел на Дарлока, командира королевской гвардии, который прибыл сюда с неудачной миссией. О чем думал Дарлок? Неужели он и правда полагал, что сможет появиться в Оружейном Зале и попытаться арестовать Кендрика, самого любимого члена королевской семьи, на глазах у его собратьев по оружию? Неужели он и правда думал, что другие будут стоять в стороне и позволят этому случиться?

Он значительно недооценил преданность членов Серебра Кендрику. Даже если бы Дарлок прибыл сюда с законными основаниями для его ареста – сейчас это, конечно же, было не так – Кендрик очень сомневался, что его собратья позволили бы командиру увести его. Они были невероятно преданны. Таким было кредо Серебра. Он поступил бы точно так же, если бы угроза нависла над одним из товарищей. В конце концов, все они тренировались вместе, сражались вместе всю свою жизнь.

Кендрик ощущал напряжение, повисшее в этой мертвой тишине, когда члены Серебра вынули свое оружие и направили его против дюжины королевских стражников, которые в данный момент испытывали неудобство. Они знали, что если кто-нибудь из них применит свой меч, то начнется резня, поэтому, руководствуясь здравым смыслом, ни один из них этого не сделал. Они стояли и ждали приказа своего командира Дарлока.

Дарлок сглотнул, заметно нервничая. Он понимал, что его дело было безнадежным.

«Кажется, ты привел с собой мало людей», – спокойно произнес Кендрик, улыбнувшись. – «Дюжина королевских стражников против сотни членов Серебра. Твое положение незавидно».

Побледнев, Дарлок прокашлялся.

«Милорд, мы все служим одному королевству. Я не желаю сражаться с Вами. Вы правы – мы не одержим победу в этой битве. Если Вы нам прикажете, мы уйдем отсюда и вернемся к Королю».

«Но Вы знаете, что Гарет просто отправит за Вами больше людей. Других людей. И Вы знаете, к чему это все приведет. Вы можете убить их всех, но действительно ли Вы хотите испачкать руки кровью своих товарищей? Вы правда хотите разжечь гражданскую войну? Ради Вас Ваши люди рискнут своими жизнями и будут убивать. Но разве это справедливо по отношению к ним?»

Кендрик смотрел на Дарлока, размышляя над его словами. В них был смысл. Он не хотел, что кто-либо из его людей пострадал только из-за него одного. Кендрик ощутил непреодолимое желание защитить каждого из них от какого бы то ни было кровопролития, независимо от того, чего это будет ему стоить. И каким бы ужасным ни был его брат Гарет, каким бы плохим правителем он ни был, Кендрик не хотел гражданской войны – по крайней мере, он не желал становиться ее причиной. Были и другие способы, а прямая конфронтация, насколько он знал, не всегда является самым эффективным из них.

Кендрик протянул руку и медленно опустил меч своего друга Атмэ. Он обернулся и встретился лицом к лицу с членами Серебра. Его переполняла благодарность по отношению к ним за то, что они встали на его защиту.

«Друзья мои», – объявил Кендрик. – «Я благодарен вам за защиту и уверяю вас, что это было не зря. Все вы хорошо знаете меня и знаете, что я не имею никакого отношения к смерти своего отца, нашего бывшего короля. И когда я найду его настоящего убийцу, которого я подозреваю, исходя из природы этих приказов, я отомщу ему первым. Меня обвинили ложно. Тем не менее, я не хочу стать причиной гражданской войны. Поэтому, пожалуйста, опустите свое оружие. Я позволю им мирно увести меня, поскольку члены Кольца никогда не должны бороться друг с другом. Если справедливость существует, правда восторжествует и я быстро к вам вернусь».

Члены Серебра медленно и неохотно сложили свое оружие, когда Кендрик повернулся к Дарлоку. Он вышел вперед и подошел к двери вместе с Дарлоком в окружении королевской стражи. Кендрик шел в центре – гордо, прямо. Дарлок не попытался заковать его в цепи – возможно, из уважения, может быть, от страха, а может быть, Дарлок знал, что тот был невиновен. Кендрик позволит отвести себя в новую тюрьму. Но он не сдастся так легко. Он сумеет очистить свое имя, выбраться из темницы и уничтожить убийцу своего отца. Даже если им окажется его собственный брат.

Глава третья

Гвендолин и Годфри находились в недрах замка, глядя на трясущегося и скручивающего руки Штеффена. Это был странный тип – не только из-за своего уродства, скрученной спины и горба, но также потому, что, казалось, его переполняла нервная энергетика. Его глаза то и дело бегали, он заламывал руки, словно его мучило чувство вины. Он раскачивался на том месте, где стоял, переминаясь с ноги на ногу, мямля что-то себе под нос глубоким голосом. Гвен подумала, что все эти годы пребывания в недрах замках, все эти годы изоляции превратили его в странное создание.

Гвен с нетерпением ждала, когда он, наконец, заговорит и расскажет, что случилось с ее отцом. Но когда секунды превращались в минуты, со лба Штеффена стекал пот, а сам он начал раскачиваться еще сильнее, ничего не происходило. По-прежнему в воздухе висела мертвая тишина, которую нарушало только его бормотание.

Гвен и сама начала потеть здесь – из-за близко ревущего огня в котлах в этот летний день. Она хотела покончить с этим и покинуть это место, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Девушка тщательно рассматривала Штеффена, пытаясь разгадать выражение его лица и понять, о чем он думает. Он пообещал им что-то рассказать, но сейчас хранил молчание. Казалось, что горбун передумал. Было ясно, что он напуган – ему было что скрывать.

Наконец, Штеффен прокашлялся.

«Должен признать, что в ту ночь что-то упало в желоб», – начал он, глядя куда-то в пол, избегая встречаться с ними глазами. – «Но я не уверен в том, что это было. Предмет был металлический. Той ночью мы опорожнили горшок, и я услышал, как что-то упало в реку. Что-то другое. Поэтому», – сказал Штеффен, несколько раз прокашлявшись и всплеснув руками, – «как видите, что бы это ни было, его смыло приливом».

«Ты уверен?» – спросил Годфри.

Штеффен решительно кивнул.

Гвен и Годфри обменялись взглядами.

«Но ты, по крайней мере, взглянул на него?» – продолжал настаивать Годфри.

Штеффен покачал головой.

«Но ты упомянул о клинке. Откуда ты знаешь, что это был клинок, если ты не видел его?» – спросила Гвен. Она была уверена в том, что горбун лжет, но только не знала, почему.

Штеффен прокашлялся.

«Я сказал так, потому что предположил, что это был клинок», – ответил он. – «Предмет был небольшим и металлическим. Что еще это могло быть?»

«Но ты проверил дно горшка?» – спросил Годфри. – «После того, как вы опорожнили его. Может быть, он все еще в горшке, на самом дне».

Штеффен покачал головой.

«Я проверил дно», – сказал он. – «Я всегда так делаю. Там ничего не было. Горшок был пуст. Что бы это ни было, его смыло водой. Я видел, как оно уплывает».

«Если он был металлический, то как же он уплыл?» – спросила Гвен.

Штеффен прокашлялся, после чего пожал плечами.

«Река непостижима», – ответил он. – «Ее приливы сильны».

Гвен и Годфри обменялись скептическими взглядами. По выражению лица брата Гвен видела, что он тоже не верит горбуну.

Гвен начала терять терпение. Теперь она тоже была сбита с толку. Еще несколько минут назад Штеффен собирался рассказать им все, как он пообещал. Но, казалось, что он внезапно передумал.

Гвен подошла ближе и сердито посмотрела на него, чувствуя, что этому человеку есть что скрывать. Девушка изобразила свое самое суровое выражение лица, ощущая, как через нее прошла сила ее отца. Она была решительно настроена узнать то, что было известно ему, особенно если это может помочь найти убийцу отца.

«Ты лжешь», – произнесла Гвен холодным стальным голосом, сила которого удивила даже ее. – «Знаешь ли ты, какому наказанию подвергается тот, кто лжет члену королевской семьи?»

Штеффен начал заламывать руки и чуть не подскочил на месте. Он бросил на нее короткий взгляд, после чего тут же ответ глаза.

«Прошу прощения», – сказал он. – «Мне жаль. Пожалуйста, мне больше нечего добавить».

«Прежде ты спросил нас, избавим ли мы тебя от темницы, если ты расскажешь нам то, что знаешь», – напомнила Гвен. – «Но ты ничего нам не сказал. Почему ты задал этот вопрос, если тебе нечего нам рассказать?»

Штеффен облизнул губы, вперив взгляд в пол.

«Я… я… эм», – начал он, после чего сразу же остановился. Он прочистил горло. – «Я волновался… что навлеку на себя неприятности из-за того, что не доложил о предмете, который попал в желоб. Только и всего. Прошу прощения. Я не знаю, что это было. Оно исчезло».

Гвен прищурилась, пристально глядя на слугу, пытаясь разгадать этого странного человека.

«А что именно случилось с твоим хозяином?» – спросила она, не давая ему сорваться с крючка. – «Нам сказали, что он исчез и что ты имеешь какое-то отношение к этому».

Штеффен начал качать головой – снова и снова.

«Он ушел», – ответил он. – «Это все, что я знаю. Мне жаль. Я не знаю ничего, что может вам помочь».

Вдруг из другого конца комнаты раздался громкий свист. Обернувшись, они увидели, как желоб наполнился отходами, после чего те попали в огромный ночной горшок. Развернувшись, Штеффен побежал через комнату, торопясь к горшку. Горбун встал рядом с ним, наблюдая за тем, как он наполняется отходами из верхних покоев.

Гвен повернулась и посмотрела на Годфри. Он был сбит с толку не меньше своей сестры.

«Что бы он ни скрывал», – сказала она. – «Он нам этого не расскажет».

«Мы можем бросить его в темницу», – сказал Годфри. – «Это может заставить его говорить».

Гвен покачала головой.

«Я так не думаю. С ним это не сработает. Очевидно, что он очень боится. Я думаю, это как-то связано с его хозяином. Его явно что-то мучает, но не думаю, что это имеет отношение к смерти нашего отца. Я думаю, он знает нечто, что могло бы нам помочь, но чувствую, что арест только заставит его замкнуться еще больше».

«И что нам делать?» – спросил Годфри.

Гвен задумалась. Она вспомнила свою подругу, которую однажды поймали на лжи. Девушка вспомнила, что ее родители давили на нее каждый день, чтобы она рассказала им правду, но она этого не сделала. И только несколько недель спустя, когда все, наконец, оставили ее в покое, она сама добровольно рассказала обо всем. Гвен чувствовала, что от Штеффена исходит та же энергетика, понимая, что если они загонят его в угол, он им точно ничего не сообщит, что ему нужно время, чтобы самому во всем признаться.

«Давай дадим ему время», – сказала она. – «Давай еще где-нибудь поищем. Давай посмотрим, что мы сможем выяснить и вернемся к нему, когда у нас будет больше фактов. Я думаю, что он заговорит. Он просто не готов».

Обернувшись, Гвен стала наблюдать за Штеффеном, за тем, как отходы наполняли котел. Девушка была уверена, что горбун приведет их к убийце ее отца. Она просто не знала, каким образом. Гвендолин спрашивала себя, какие секреты скрывались в глубинах его сознания.

«Какой странный человек», – подумала Гвен. – «На самом деле очень странный».

Глава четвертая

Тор пытался дышать, когда льющаяся на него вода наполняла его глаза, нос, рот. После того, как Тор поскользнулся в лодке, ему, наконец, удалось схватиться за деревянные перила. Он цеплялся за них изо всех сил, когда безжалостная вода пыталась ослабить его хватку. Каждый мускул его тела содрогался, он не знал, сколько еще он сможет продержаться.

Все его товарищи вокруг него делали то же самое, изо всех сил цепляясь за все, что попадалось им под руки, когда вода пыталась сбросить их с лодки. Тем не менее, им все же удавалось держаться.

Звук был оглушительный, кроме того, было сложно увидеть что-нибудь ближе нескольких футов перед собой. Несмотря на летний день, дождь был холодным. От ледяной воды бросало в дрожь. Кольк стоял, нахмурившись, поставив руки на бедра, словно он был непроницаем для стены дождя. Он то и дело кричал на все, что его окружало.

«ВЕРНИТЕСЬ НА СВОИ МЕСТА!» – кричал он. – «К ВЕСЛАМ!»

Кольк и сам сел и начал грести. Через несколько минут парни, скользя, поползли по палубе, возвращаясь к своим скамейкам. Сердце Тора бешено колотилось, когда он оторвался от перил, пытаясь пересечь палубу. Крон все это время находился у него за пазухой, когда Тор, поскользнувшись, упал, ударившись о палубу. Он прополз весь остаток пути и вскоре оказался на своем месте.

«ПРИВЯЖИТЕ СЕБЯ!» – крикнул Кольк.

Бросив взгляд вниз, Тор увидел под своей скамейкой узловатые веревки. Он, наконец, понял, для чего они предназначались. Нагнувшись, Тор обвязал одной веревкой свою талию, пристегивая себя к скамейке и веслу.

Это сработало – он больше не скользил и вскоре даже смог грести.

Все парни вокруг него возобновили греблю, и Тор почувствовал, что лодка начала продвигаться вперед. Впереди него место занял Рис. Через несколько минут стена дождя перед ними начала ослабевать.

Тор продолжал грести. Из-за этого странного дождя его кожа горела, каждая мышца его тела изнывала от боли. Наконец, шум дождя начал утихать. Тор начал ощущать, что теперь на его голову лилось уже меньше воды. А еще через несколько минут перед ними открылось солнечное небо.

Пораженный, Тор оглянулся – оно было абсолютно сухим и ясным. Это было самым странным из всего, что ему приходилось испытывать в жизни – одна половина лодки была под сухим светящим солнцем, в то время как другая ее половина находилась под ливнем, когда они, наконец, прошли через стену дождя.

Наконец, вся лодка оказалась под ясным голубым небом и желтым солнцем. Их окутало солнечное тепло. Наступила тишина, стена дождя быстро исчезла. Все члены Легиона обменялись растерянными взглядами. Казалось, что они прошли сквозь занавес в другую реальность.

«ОТСТАВИТЬ!» – крикнул Кольк.

Все парни вокруг Тора побросали свои весла и издали дружный стон, пытаясь отдышаться. Тор сделал то же самое, чувствуя, как трясется каждая мышца его тела. Его охватила благодарность за возможность снова дышать. Он откинулся назад, жадно хватая ртом воздух, пытаясь расслабить свои ноющие мышцы, в то время как их лодка скользила в этих новых водах.

Наконец, Тор пришел в себя, встал и огляделся. Он бросил взгляд на воду и увидел, что она изменила цвет – теперь она была ярко-красной, светящейся. Они оказались в другом море.

«Море Драконов», – сказал Рис, встав рядом с ним. Он также изумленно смотрел вниз. – «Говорят, кровь их жертв окрасила воду в красный цвет».

Тор смотрел на воду. Она пузырилась местами, а вдалеке на мгновение из воды всплывали странные звери, после чего снова погружались в море. Ни одно из созданий не задерживалось в воздухе достаточно долго для того, чтобы он смог их хорошо рассмотреть. Но Тор не хотел испытывать свою удачу и наклоняться ближе.

Тор обернулся, совершенно сбитый с толку. Все здесь, по другую сторону от стены дождя, казалось таким чужим, таким другим. Над водой даже парил красноватый туман. Внимательно рассматривая горизонт, Тор заметил десяток небольших островов, раскинутых впереди подобно выложенной из камней дороги.

Когда поднялся сильный ветер, вперед вышел Кольк и крикнул:

«ПОДНЯТЬ ПАРУСА!»

Члены Легиона, включая Тора, приступили к действию, хватая веревки и поднимая их, пытаясь поймать ветер. Когда паруса были подняты, порыв ветра понес их. Тор ощутил, что лодка под ними начала двигаться гораздо быстрее. Они держали курс к островам. Лодка раскачивалась на огромных набегающих волнах, каждая из которых вырастала из ниоткуда, двигаясь то вверх, то вниз.

Тор пробрался к носу лодки, перегнулся через перила и выглянул наружу. По обе стороны от него встали Рис и О’Коннор. Они стояли бок о бок, в то время как Тор рассматривал цепь быстро приближающихся островов. Долгое время они хранили молчание. Тор наслаждался влажными ветрами, которые позволили его телу расслабиться.

Наконец, Тор понял, что они направляются к одному конкретному острову. Он стал больше, и молодой человек ощутил холодок, осознав, что он и был их местом назначения.

«Остров Тумана», – благоговейно произнес Рис.

Тор удивленно рассматривал его. С этого расстояния они уже могли рассмотреть форму острова – он был скалистым, крутым и бесплодным. Остров – длинный и узкий – раскинулся на несколько миль в каждую сторону. По форме он напоминал подкову. Огромные волны разбивались о его берег, создавая огромные пенные брызги, встречаясь с большими валунами. Этот грохот слышался даже отсюда. За валунами находилась крошечная полоса земли, а за ней – стены утесов, которые поднималась высоко вверх. Тору не представлялось возможным, как их лодка сможет безопасно причалить.

Вдобавок к странности этого места, над островом витал красный туман подобно росе, сверкающей на солнце. Ощущение было зловещим. Тор чувствовал в этом месте нечто нечеловеческое, неземное.

«Говорят, что этому острову миллионы лет», – сказал О’Коннор. – «Он старше Кольца. Даже старше самой Империи».

«Он принадлежит драконам», – добавил Элден, встав рядом с Рисом.

Пока Тор рассматривал остров, внезапно на небе появилось второе солнце. Через несколько минут на смену яркому солнечному дню пришел закат, небо окрасилось в красный и фиолетовый цвет. Он не мог поверить своим глазам – он никогда прежде не видел, чтобы солнце так быстро двигалось. Тор спрашивал себя, чем еще отличалась это часть мира.

«На этом острове живет дракон?» – спросил Тор.

Элден покачал головой.

«Нет. Я слышал, что он живет поблизости. Говорят, что дыхание дракона порождает этот красный туман. По ночам он дышит на соседний остров, а ветер несет его дыхание и днем накрывает остров».

Внезапно Тор услышал шум – сначала это походило на низкий гул, на гром, достаточно долгий и громкий для того, чтобы сотрясти лодку. Крон, который все еще находился у Тора за пазухой, пригнул голову и заскулил.

Тор и его товарищи обернулись – где-то на горизонте ему показалось, что он увидел слабые очертания пламени, лижущие закат, которые после исчезли в черном дыме, напоминая небольшое извержение вулкана.

«Дракон», – сказал Рис. – «Сейчас мы на его территории».

Тор удивленно сглотнул.

«Но как в таком случае мы можем быть в безопасности здесь?» – спросил О’Коннор.

«Ты нигде не в безопасности», – раздался звучный голос.

Обернувшись, Тор увидел стоявшего позади них Колька, который поставил руки на бедра, наблюдая за горизонтом за их плечами.

«В этом и заключается суть Сотни – проживать каждый день с риском для жизни. Это не тренировка. Дракон живет поблизости, и ничто не остановит его от нападения. Вероятно, он не станет этого делать, потому что ревностно охраняет свои сокровища на своем собственном острове. Драконы не любят оставлять свои сокровища незащищенными. Но вы будете слышать его рев, а также увидите его пламя ночью. Если мы как-то его разозлим, никто не знает, что тогда произойдет».

Тор услышал очередной низкий гул и увидел еще один взрыв пламени на горизонте, когда они все ближе и ближе приближались к острову, о который разбивались волны. Тор смотрел на крутые скалы, стену из скал, спрашивая себя, смогут ли они вообще забраться на вершину, на ровную сушу.

«Но я не вижу подходящего места, куда бы лодка смогла причалить», – сказал Тор.

«Это было бы слишком просто», – ответил Кольк.

«Тогда как же мы попадем на остров?» – спросил О’Коннор.

На лице Колька появилась злобная ухмылка.

«Вы поплывете», – сообщил он.

На мгновение Тору показалось, что он шутит, но, судя по выражению его лица, он понял, что ошибается. Тор сглотнул.

«Поплывем?» – повторил Рис, не веря своим ушам.

«Но эти воды кишат разными тварями!» – выкрикнул Элден.

«О, это меньшее из бед», – продолжал Кольк. – «Это море коварно, его водовороты станут засасывать вас вглубь, эти волны будут разбивать вас об острые скалы. Вода горячая. Если вам удастся добраться до скал, вам придется найти способ, как на них забраться, как добраться до суши. Если, разумеется, морские твари не доберутся до вас прежде. Добро пожаловать в ваш новый дом».

Тор стоял вместе со своими товарищами у края поручней, глядя на пенящееся море под собой. Вода кружилась, словно живое существо, приливы становились сильнее с каждой секундой, разбиваясь о лодку, из-за чего было сложнее удерживать равновесие. Море под ними бушевало и пенилось. Казалось, его красные воды содержали в себе кровь самого ада. И, что хуже всего, когда Тор присмотрелся, он увидел, что каждые несколько футов эти воды были потревожены появлением очередного морского чудовища, которые поднимались, обнажая свои длинные зубы, после чего снова погружались в воду.

Вдруг их корабль бросил якорь. Тор сглотнул. Он посмотрел на валуны, обрамляющие остров, и задался вопросом, как они смогут добраться отсюда туда. С каждой секундой грохот волн становился все громче. Они вынуждены были кричать, чтобы услышать друг друга.

Тор наблюдал за тем, как на воду были спущены несколько небольших гребных лодок, после чего командиры отплыли подальше от корабля, на добрые тридцать футов. Им же предстоял не такой простой путь – им придется плыть, чтобы добраться до них.

При мысли об этом Тору стало плохо.

«В ВОДУ!» – крикнул Кольк.

Впервые Тору стало страшно. Он задался вопросом, а не сделало ли это его меньшим воином, недостойным членом Легиона. Он знал, что воины все время должны быть бесстрашными, но вынужден был признаться самому себе, что сейчас он испытывал страх. Это чувство было ему ненавистно, и он желал бы, чтобы все было по-другому. Тем не менее, ему было страшно.

Но когда, обернувшись, Тор увидел ужас на лице своих товарищей, он почувствовал себя лучше. Все ребята вокруг него стояли близко к перилам, застыв от ужаса, глядя на воду. Один солдат был так напуган, что его трясло. Это был тот самый парень с тренировки со щитами, который испытывал страх и который был вынужден бежать несколько кругов.

Должно быть, Кольк почувствовал это, потому что направился прямо к нему. Казалось, что Кольку все было нипочем – ветер откинул назад его волосы, он морщился, пробираясь через лодку, и выглядел так, словно был готов покорить саму природу. Он подошел к парню – взгляд его метал молнии.

«ПРЫГАЙ!» – крикнул Кольк.

«Нет!» – запротестовал молодой человек. – «Я не могу! Я не буду этого делать! Отвезите меня обратно домой!»

Кольк подошел прямо к нему и когда тот начал отступать от перил, схватил его за рубашку и поднял высоко вверх.

«Тогда тебе придется научиться плавать!» – зарычал он, после чего, к изумлению Тора, толкнул бедолагу за борт.

Крича, парень пролетел в воздухе, а затем упал в пенящееся море со всплеском. Он всплыл на поверхность, размахивая руками и жадно хватая ртом воздух.

«ПОМОГИТЕ!» – закричал он.

«Каков первый закон Легиона?» – выкрикнул Кольк, повернувшись к остальным парням на корабле, игнорируя того, что был в воде.

Тор не был уверен в правильном ответе, но вид тонущего парня слишком отвлекал его, чтобы он мог что-то ответить.

«Помочь члену Легиона, когда он в этом нуждается!» – выкрикнул Элден.

«А он в этом нуждается?» – крикнул Кольк, указывая на молодого человека в воде.

Парень поднял руки, поднимаясь на поверхность воды и снова погружаясь. Остальные члены Легиона стояли на палубе, глядя на него. Они были слишком напуганы, чтобы нырнуть.

В этот момент нечто странное произошло с Тором. Когда он сосредоточился на тонущем парне, все остальное исчезло. Тор больше не думал о себе. Мысль о том, что он может умереть, вообще не пришла ему в голову. Море, монстры, приливы… все растаяло. Все, о чем он мог думать, – спасение кого-то еще.

Тор поднялся на широкие дубовые перила, согнул колени и, не думая, подпрыгнул высоко в воздух, устремившись лицом в бурлящие красные воды под собой.

Глава пятая

Гарет сидел на троне своего отца в Большом Зале, потирая руки о гладкие деревянные подлокотники и глядя на сцену перед собой – в комнате собрались тысячи его подданных. Люди прибыли из разных частей Кольца, чтобы стать свидетелями этого уникального события, чтобы увидеть, сможет ли он завладеть Мечом Судьбы, чтобы увидеть, является ли он Избранным. Еще с тех пор, как его отец был молод, ни у кого не было шанса наблюдать за тем, как меч поднимают, поэтому, казалось, никто не хотел упустить эту возможность. В воздухе, подобно облаку, висело волнение.

Гарет и сам оцепенел от предвкушения. Пока он наблюдал за тем, как прибывает все большее количество людей, он стал спрашивать себя, а не были ли советники его отца правы. Может быть, это на самом деле было плохой идеей – устроить поднятие меча в Большом Зале и сделать это мероприятие публичным. Они пытались убедить его попытаться сделать это в небольших частных покоях Меча. Они полагали, что он потерпит неудачу и засвидетельствуют это только несколько человек. Но Гарет не доверял людям своего отца. Он испытывал большую уверенность в своей судьбе, чем старая гвардия бывшего короля. Гарет хотел, чтобы все королевство стало свидетелем его триумфа, того, что он является Единственным, когда это случится. Он жаждал того, чтобы этот момент был запечатлен в истории – момент, когда осуществилась его судьба.

Гарет вошел в зал в сопровождении своих советников, облаченный в мантию и корону, неся в руках свой скипетр. Он хотел, чтобы все присутствующие знали, что он, а не его отец, является настоящим Королем, настоящим МакГилом. Как он и ожидал, ему не потребовалось много времени на то, чтобы почувствовать, что это был его замок и его подданные. Он хотел, чтобы его люди почувствовали это сейчас, чтобы увидели эту демонстрацию власти. После сегодняшнего дня они узнают наверняка, что он является их единственным и настоящим королём.

Но теперь, когда Гарет сидел здесь, один на этом троне, глядя на пустые железные зубцы в центре зала, на котором будет помещен меч, освещенные полосой солнечного света, льющегося через потолок, он уже был не так уверен. Важность того, что он собирался сделать, давила на него. Этот шаг будет необратимым и пути назад не будет. Что если он на самом деле потерпит неудачу? Он пытался прогнать эту мысль.

В дальнем конце комнаты со скрипом открылась огромная дверь, после чего комната погрузилась во взбудораженную тишину. Дюжина сильнейших рук королевского двора внесли меч, промаршировали по залу, изнывая под его тяжестью. По каждую сторону от него стояли шесть человек. Они шли медленно, шаг за шагом, неся меч к предназначенному для него месту.

Сердце Гарета бешено забилось, когда он наблюдал за его приближением. На короткий миг его уверенность поколебалась – если эти двенадцать человек, крепче которых Гарет никого не видел, едва несли меч, каковы шансы у него? Но он старался прогнать эти мысли – в конце концов, меч касался судьбы, а не силы. Гарет напомнил себе, что судьба определила ему находиться здесь, стать первенцем МакГила, Королем. Он поискал глазами в толпе Аргона. По какой-то причине у него возникло внезапное сильное желание получить его совет. В этот момент он нуждался в нем больше всего. По непостижимой причине Гарет не мог думать ни о ком другом. Но, разумеется, Аргона нигде не было видно.

Наконец, дюжина мужчин дошла до середины комнаты, неся меч в лучах солнечного света. Они поместили его на железные зубцы. Он приземлился с раскатистым лязгом – звук пролетел по всей комнате. Все присутствующие притихли.

Толпа инстинктивно расступилась, уступая дорогу королю.

Гарет медленно поднялся со своего трона, наслаждаясь моментом, смакуя все это внимание. Он чувствовал, что взгляды всех присутствующих устремлены на него. Гарет знал, что этот миг, когда все королевство так внимательно наблюдает за ним, анализируя каждый его шаг, никогда уже не повторится. Он проживал этот миг так много раз в своем воображении с самого детства, и вот сейчас он наступил. Он хотел, чтобы время остановилось.

Гарет медленно спустился по ступенькам трона, наслаждаясь каждый шагом. Он ступал по красному ковру, чувствуя, насколько он мягкий, приближаясь к полосе света, окружающей меч. Все происходило словно во сне. Как будто все происходило не с ним. Часть его чувствовала, словно он шел по этому ковру прежде много раз, миллион раз поднимал этот меч в своих мечтах. Гарет все более ощущал, что ему суждено было поднять меч.

Мысленно он видел, как все пройдет – он смело сделает шаг вперед, вытянет одну руку и, когда его подданные поклонятся, он внезапно и резко поднимет меч высоко над головой. Они все ахнут и падут пред ним ниц, объявляя Гарета Избранным, самым важным королем МакГилом, который когда-либо правил. Королем, которому суждено править вечно. Они все зарыдают от радости. Они все съежатся от страха перед ним. Они возблагодарят Господа за то, что он позволил им жить в одно время с ним и стать свидетелями этого события. Они станут поклоняться ему, как Богу.

Гарет подошел к мечу и теперь находился всего в одном футе от него. Он почувствовал, что весь дрожит изнутри. Когда он вступил в солнечный свет, то поразился красоте меча, несмотря на то, что видел его много раз. Гарету никогда не позволяли подходить к нему настолько близко, и он удивил его. Меч производил впечатление – с длинным сверкающим лезвием, изготовленный из никому не известного материала, с самой богато украшенной рукоятью, которую Гарету когда-либо приходилось видеть, обернутый в изысканную шёлковую ткань, инкрустированный различными драгоценными камнями, украшенный гребнем сокола. Когда Гарет подошел ближе и встал над мечом, он ощутил энергию, исходящую от меча. Казалось, что он пульсирует. У него перехватило дыхание. Всего через минуту этот меч окажется в его ладони. Высоко над его головой. Сияя на солнце, чтобы весь мир смог его увидеть.

Он, Гарет Великий.

Гарет протянул правую руку и опустил ее на рукоять меча, медленно охватывая ее пальцами, чувствуя каждый драгоценный камень, каждый контур. Через его ладонь, руку и через все тело прошла сильная энергия. Ничего подобного он никогда не испытывал. Это был его миг. Единственный миг.

Гарет не стал медлить – он нагнулся и опустил свою вторую руку на рукоять меча. Он закрыл глаза, его дыхание стало затрудненным.

«Если так угодно богам, позволь мне поднять его. Подай мне знак. Покажи мне, что я – Король. Покажи, что мне суждено править».

Гарет мысленно молился, ожидая ответа, какого-либо знака, идеального момента. Но прошло целых десять секунд, все королевство наблюдало за ним, но он ничего не услышал.

Затем внезапно он увидел лицо своего отца, который сердито смотрел на сына.

Гарет в ужасе открыл глаза, желая прогнать это видение. Его сердце бешено колотилось, он чувствовал, что это ужасное предзнаменование.

Сейчас или никогда.

Гарет наклонился и изо всех сил попытался поднять меч.

Он приложил максимум усилий, пока все его тело не начало трястись.

Меч не двигался с места. Казалось, что он пытается сдвинуть сам фундамент земли.

Гарет попытался еще усерднее. Наконец, он застонал и закричал.

В следующий миг он упал.

Меч не сдвинулся ни на дюйм.

Вздох потрясения пролетел по комнате, когда Гарет рухнул на пол. К нему на помощь бросились несколько советников, проверяя, все ли с ним в порядке, но он яростно оттолкнул их в сторону. Пристыженный, он поднялся на ноги.

Чувствуя себя униженным, Гарет окинул взглядом своих подданных, желая увидеть, как они теперь смотрят на него.

Но они уже отвернулись, выходя из зала. Гарет видел разочарование на их лицах, понимая, что в их глазах он является всего лишь очередным неудавшимся зрелищем. Теперь все они узнали – каждый из них – что он не является их настоящим королем. Гарет не был избранным и предназначенным судьбой МакГилом. Он был никем. Всего лишь очередным принцем, который узурпировал трон.

Гарет почувствовал, что сгорает от стыда. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в эту минуту. Все, что он представлял с самого детства, было ложью. Иллюзией. Он поверил в свою собственную сказку.

И она его уничтожила.

Глава шестая

Гарет вошел в свои покои, все еще потрясенный собственной неудачной попыткой поднять меч. Цепенея, он пытался обдумать последствия. Он не мог поверить в то, что оказался настолько глупым, чтобы попытаться поднять Меч Судьбы, который не смог поднять ни один МакГил семи поколений. На каком основании он думал, что окажется лучше своих предков? Почему считал, что является другим?

Гарету следовало бы знать. Он должен быть осторожнее и никогда не переоценивать себя. Он просто должен был быть доволен тем, что заполучил трон отца. Почему ему захотелось большего?

Теперь все его подданные знали, что Гарет не является Избранным. Теперь эта неудача омрачит его правление. Возможно, теперь у них появятся больше оснований, чтобы подозревать его в смерти отца. Гарет уже заметил, что все смотрят на него по-другому, словно он был ходячим призраком, словно они уже готовились к появлению следующего короля.

И, что хуже всего, впервые в жизни Гарет ощутил неуверенность в себе. Всю свою жизнь он ясно видел свою судьбу. Гарет был уверен в том, что ему предначертано занять место его отца, править и завладеть мечом. А теперь его уверенность была поколеблена. Сейчас он ни в чем не был уверен.

Кроме того, он не мог прогнать видение своего отца, которое появилось прямо перед его попыткой поднять меч. Неужели это была его месть?

«Браво», – раздался медленный язвительный голос.

Обернувшись, Гарет поразился тому, что в его покоях находился кто-то еще. Он сразу же узнал этот голос – голос, который был хорошо знаком ему на протяжении многих лет и который он презирал. Этот голос принадлежал его жене.

Елена.

Она стояла в дальнем конце комнаты и наблюдала за ним, куря свою трубку с опиумом. Она глубоко вздохнула, задержала дыхание, после чего медленно выпустила дым. Ее глаза были налиты кровью, из-за чего Гарет понял, что она курит слишком долго.

«Что ты здесь делаешь?» – спросил Гарет.

«В конце концов, это мои свадебные покои», – ответила Елена. – «Я могу делать здесь все, что захочу. Я – твоя жена и твоя королева. Не забывай об этом. Я правлю этим королевством так же, как и ты. А после твоего сегодняшнего фиаско, я бы употребила слово «править» очень свободно».

Лицо Гарета залила краска. Елена всегда умела ударить его в слабое место и в самый неподходящий момент. Он презирал ее больше всех остальных женщин в своей жизни. Гарет с трудом верил в том, что согласился жениться на ней.

«Неужели?» – огрызнулся Гарет, развернувшись и направившись к ней, кипя от гнева. – «Ты забываешь, что я – Король, девка! И я могу бросить тебя в темницу, как и любого в этом королевстве, независимо от того, жена ты мне или нет».

Елена рассмеялась, насмешливо фыркнув.

«И что потом?» – спросила она. – «А твои новые подданные знают о твоей ориентации? Я в этом очень сильно сомневаюсь. Не в коварном мире Гарета. Не в воображении человека, которого больше всего волнует то, что другие люди о нем подумают».

Гарет встал перед ней, осознавая, что она видит его насквозь, и это раздражало его до глубины души. Он понял ее угрозу, понимая, что споры с ней ни к чему хорошему не приведут. Поэтому Гарет просто молча стоял перед ней, в ожидании, сжав кулаки.

«Чего ты хочешь?» – медленно произнес он, пытаясь держать себя в руках от совершения опрометчивого поступка. – «Ты бы не пришла ко мне, если бы тебе не было что-то нужно».

Елена рассмеялась сухим издевательским смехом.

«Я получу все, что захочу. Я пришла сюда не просить что-либо, а скорее сказать тебе – только что все королевство стало свидетелем твоей неудачной попытки поднять меч. К чему это нас приведет?»

«Что значит нас?» – спросил Гарет, не понимая, к чему она клонит.

«Теперь твои люди знают то, что всегда знала я – ты неудачник. Ты не являешься Избранным. Мои поздравления. По крайней мере, теперь это официально».

Гарет сердито посмотрел на жену.

«Мой отец потерпел неудачу в попытке завладеть мечом. И это не помешало ему успешно править королевством».

«Но это повлияло на его правление», – огрызнулась Елена. – «На каждое его мгновение».

«Если ты так несчастлива из-за моей недееспособности», – разозлился Гарет. – «Тогда почему бы тебе не уйти отсюда? Оставь меня! Оставь эту пародию брака! Теперь я – Король. Ты мне больше не нужна».

«Я рада, что ты заговорил об этом», – сказала она. – «Потому что именно по этой причине я и пришла. Я хочу, чтобы ты официально разорвал наш брак. Я хочу развода. Есть мужчина, которого я люблю. Настоящий мужчина. На самом деле, это один из твоих рыцарей. Он – воин. Мы любим друг друга. Это настоящая любовь, подобно которой я не испытывала прежде. Разведись со мной, чтобы я перестала скрывать эти отношения. Я хочу, чтобы все узнали о нашей любви и чтобы мы поженились».

Гарет уставился на нее, ошеломленный ее словами, чувствуя себя опустошенным, словно ему только что в грудь вонзили кинжал. Почему Елене потребовалось заявить о себе именно сейчас? Это было уже слишком. Гарету показалось, словно весь мир пинал его, пока он находился внизу.

К своему собственному удивлению, Гарет осознал, что он испытывал некие глубокие чувства к Елене, потому что, услышав ее признание, ее просьбу о разводе, он испытал боль. Это огорчило его. Это заставило его понять, что он не хочет разводиться с ней. Если бы он сам пришел к этому решению – это одно дело, но, поскольку решение исходило от нее, это было совершенно другое. Гарет не желал так легко ее отпускать.

Больше всего Гарет спрашивал себя, как развод повлияет на его правление. Развод короля вызовет слишком много вопросов. Гарет удивился, ревнуя Елену к тому рыцарю. Его обидело обвинение жены в том, что ему не хватает мужественности. Он захотел отомстить – им обоим.

«Ты не получишь этого», – отрезал он. – «Ты связана со мной. Ты навсегда обречена быть моей женой. Я никогда не отпущу тебя. И если я встречу этого рыцаря, с которым ты мне изменяешь, я прикажу его казнить».

«Я не твоя жена!» – закричала Елена. – «А ты – не мой муж! Ты не мужчина. Наш союз не священен с самого первого дня. Наш брак был устроен ради власти. Все это мне отвратительно – и так было всегда. Это уничтожило мой единственный шанс быть по-настоящему замужем».

Ярость ее нарастала.

«Ты дашь мне развод или я расскажу всему королевству о том, кто ты такой. Решай сам».

После этих слов Елена повернулась к нему спиной и вышла из комнаты через открытую дверь, не потрудившись закрыть ее за собой.

Гарет остался один в каменных покоях, слушая эхо ее шагов и чувствуя, как по его телу пробежал холодок. Его затрясло. Было ли что-то стабильное в его жизни, что он еще мог удержать?

В то время как Гарет стоял в своей комнате, дрожа, глядя на открытую дверь, он удивился, увидев, что в покои кто-то зашел. У него даже не было времени обдумать свой разговор с Еленой, осознать все ее угрозы, когда перед ним предстало хорошо знакомое ему лицо. Фирт. Он вошел в комнату с виноватым видом.

«Гарет?» – произнес он неуверенно.

Фирт смотрел на него широко открытыми глазами. Гарет видел, как плохо тот себя чувствовал. «Он должен чувствовать себя плохо», – подумал Гарет. В конце концов, именно Фирт убедил его завладеть мечом, он заставил его поверить в то, что он лучше, чем о себе думает. Кто знает, если бы не наущения Фирта, может быть, Гарет даже не стал бы пытаться поднять тот меч.

Гарет повернулся к Фирту, кипя от гнева. В лице Фирта он, наконец, нашел того, на кого он выльет весь свой гнев. В конце концов, именно он убил его отца. Именно Фирт, этот глупый конюх, впутал его во все это. Теперь Гарет был всего лишь очередным неудачным приемником в роду МакГилов.

«Я тебя ненавижу», – кипел Гарет. – «Чего теперь стоят твои обещания? Где твоя уверенность в том, что я завладею мечом?»

Фирт сглотнул, заметно нервничая. Он молчал. Было очевидно, что ему нечего сказать.

«Прошу прощения, милорд», – произнес он. – «Я ошибся».

«Ты во многом ошибался», – огрызнулся Гарет.

На самом деле, чем больше Гарет думал об этом, тем больше осознавал, насколько Фирт ошибался. В действительности, если бы не Фирт, его отец все еще был бы жив, а сам Гарет не попал бы в эти неприятности. Тяжесть правления не лежала бы на его плечах – и все было бы в порядке. Гарету не хватало беззаботных дней, когда он не был королем, когда его отец был жив. Он ощутил внезапное желание вернуть все былое. Но он не мог. А винить в этом следует Фирта.

«Что ты здесь делаешь?» – спросил Гарет.

Фирт прокашлялся, нервничая.

«До меня… дошли слухи… слуги шепчутся. Я слышал о том, что твои брат и сестра задают вопросы. Их видели в комнатах слуг. Они осматривали мусоропровод в поисках орудия убийства. Они ищут кинжал, которым я убил твоего отца».

Кровь в жилах Гарета застыла от этих слов. Он замер от страха и потрясения. Может ли этот день стать еще хуже?

Он прокашлялся.

«И что они нашли?» – спросил Гарет. У него пересохло в горле, из-за чего он с трудом произносил слова.

Фирт покачал головой.

«Я не знаю, милорд. Все, что я знаю, так это то, что они что-то подозревают».

Гарет ощутил новый прилив ненависти к Фирту, на которую даже не знал, что был способен. Если бы не его неуклюжесть, если бы он избавился от оружия должным образом, Гарет не оказался бы в таком положении. Фирт сделал его уязвимым.

«Я скажу это только один раз», – сказал Гарет, подходя ближе к Фирту, сердито глядя на него, демонстрируя самый решительный вид, на который только был способен. – «Я больше никогда не хочу видеть тебя. Ты меня понял? Оставь меня и никогда больше здесь не появляйся. Я собираюсь отправить тебя подальше отсюда. И если ты когда-нибудь снова покажешься в стенах этого замка, будь уверен в том, что тебя арестуют».

«А ТЕПЕРЬ ОСТАВЬ МЕНЯ!» – крикнул Гарет.

С глазами полными слез Фирт развернулся и выбежал из комнаты. Его шаги еще долго раздавались после того, как он убежал по коридору.

Гарет мысленно вернулся к мечу, к своей неудавшейся попытке. Он не мог избавиться от ощущения, что навлек на себя большое несчастье. Гарету казалось, словно он только что толкнул себя с обрыва и с этого момента он будет только падать.

Он стоял в покоях своего отца в мертвой тишине, словно прирос к камню. Гарет спрашивал себя, к чему еще это приведет. Его трясло. Он никогда еще не чувствовал себя таким одиноким, таким неуверенным в себе.

Неужели это и означает быть королем?

* * *

Гарет быстро поднимался по винтовой каменной лестнице, пробираясь этаж за этажом. Он торопился к верхним парапетам замка. Ему нужен свежий воздух. Ему требовалось время и пространство для размышлений. Гарету требуется выгодная позиция его королевства, возможность увидеть свой двор, своих людей. Ему нужно вспомнить, что все это принадлежит ему. Что, несмотря на все кошмарные события дня, он был королем, в конце концов.

Гарет отпустил своих слуг и побежал наверх один, тяжело дыша. Он остановился на одном из этажей, склонился над перилами, пытаясь отдышаться. По его щекам текли слезы. Видение отца, который сердито смотрел на него на каждом повороте, по-прежнему не покидало Гарета.

«Я тебя ненавижу!» – крикнул он в пустоту.

Гарет мог бы поклясться в том, что услышал насмешливый смех в ответ. Смех своего отца.

Гарету нужно было убраться отсюда подальше. Он свернул, продолжая быстро бежать, пока, наконец, не добрался до вершины. Он вбежал через дверь, и свежий летний воздух ударил его в лицо.

Гарет глубоко вздохнул, пытаясь отдышаться, наслаждаясь солнцем и тёплым ветром. Он снял свою мантию – мантию своего отца – и бросил ее на пол. Было слишком жарко и Гарету больше не хотелось надевать ее.

Он поспешил к краю парапета и вцепился в каменную стену, тяжело дыша, глядя вниз на свой двор. Он увидел бесконечную толпу, которая покидала замок. Они покидали церемонию. Его церемонию. Даже отсюда Гарет ощущал их разочарование. Они казались такими маленькими. Он удивился тому, что все они находились в его власти.

Но надолго ли?

«Царствование – забавная вещь», – раздался древний голос.

Обернувшись, Гарет, к своему собственному удивлению, увидел стоявшего в футе от него Аргона. Друид был облачен в белый плащ с капюшоном, в руках у него был посох. Он смотрел на Гарета, в уголках его губ играла улыбка, хотя глаза говорили об обратном. Они светились, пронзая Гарета насквозь, заставляя его нервничать. Глаза Аргона видели слишком многое.

Гарету так многое хотелось сказать Аргону, о столь многом спросить. Но теперь, после того как он уже потерпел неудачу с мечом, он не мог вспомнить ни один вопрос.

«Почему ты не сказал мне?» – обратился к нему Гарет с отчаянием в голосе. – «Ты мог сказать мне, что мне не суждено поднять его. Ты мог спасти меня от позора».

«А для чего мне это делать?» – спросил Аргон.

Гарет сердито посмотрел на него.

«Ты не настоящий советник Короля», – произнес он. – «Ты верой и правдой служил моему отцу. Но не мне».

«Возможно, он этого заслуживал», – ответил Аргон.

Слова друида еще больше разозлили Гарета. Он ненавидел этого человека. И обвинял его.

«Я не хочу, чтобы ты находился рядом», – сказал Гарет. – «Я не знаю, почему мой отец нанял тебя, но я не желаю видеть тебя в королевском дворе».

Аргон рассмеялся. Его смех был полым и пугающим.

«Твой отец не нанимал меня, глупый мальчишка», – сказал он. – «А также его отец до него. Я должен находиться здесь. По сути, можно сказать, что это я нанял их».

Внезапно Аргон сделал шаг вперед. Казалось, что он заглядывает Гарету в самую душу.

«Можно ли то же самое сказать и о тебе?» – спросил друид. – «Тебе суждено находиться здесь?»

Его слова заставили Гарета нервничать, отчего его бросило в дрожь. Именно об этом Гарет спрашивал сам себя. А не угрожает ли ему Аргон?

«Тот, кто правит по крови, будет править по крови», – объявил друид, после чего быстро развернулся и пошел прочь.

«Подожди!» – крикнул Гарет, больше не желая, чтобы он уходил. Ему нужны были ответы. – «Что ты имеешь в виду?»

Гарет не мог избавиться от ощущения, что Аргон передал ему послание о том, что он недолго будет править. Он хотел узнать, действительно ли друид это имел в виду.

Гарет побежал за ним, но, когда он добрался до Аргона, тот исчез прямо у него на глазах.

Гарет развернулся и огляделся по сторонам, но ничего не увидел. Он услышал только полый смех где-то в воздухе.

«Аргон!» – закричал Гарет.

Он снова развернулся, после чего поднял глаза к небесам, опустился на одно колено и откинул голову назад.

«АРГОН!» – крикнул он.

Глава седьмая

Эрек шел вместе с Герцогом, Брандтом и дюжиной людей Герцога по извилистым улицам Саварии, пробираясь сквозь растущую толпу к дому служанки. Эрек настоял на том, чтобы встретиться с ней немедленно, и Герцог пожелал лично его сопровождать. А куда бы Герцог ни отправился, за ним всюду следовали люди. Эрек окинул взглядом огромное растущее окружение, чувствуя себя смущенным, осознавая, что он прибудет к дому девушки в сопровождении дюжины людей.

С той самой минуты, как Эрек ее увидел, он ни о чем другом и думать не мог. Он спрашивал себя, кем была эта девушка, которая казалась благородной, но, тем не менее, работала служанкой во дворе Герцога? Почему она убежала от него так быстро? Почему среди всех женщин королевства, которых он встречал, она была единственной, кто пленил его сердце?

Всю свою жизнь находясь рядом с членами королевской семьи, и сам будучи сыном короля, Эрек мгновенно мог определить другого представителя королевского рода. В тот самый мог, когда он увидел эту девушку, Эрек понял, что ее положение было гораздо царственнее того, которое она занимала. Его снедало любопытство, рыцарь жаждал узнать, кто она, откуда родом, что она здесь делает. Ему требовалась еще одна возможность встретиться с ней взглядом, убедиться в том, что все это – не плод его воображения, что его чувства к ней не мимолетные.

«Мои слуги говорят, что она живет на окраине города», – объяснял Герцог, пока они шли. Люди со всех сторон улиц открывали ставни, чтобы взглянуть на них, удивляясь появлению Герцога и его окружения в квартале простолюдинов.

«Судя по всему, она является служанкой трактирщика. Никто не знает ее происхождения и откуда она приехала. Все, что они знают, так это то, что однажды она прибыла в наш город и поступила на служение к этому трактирщику. Кажется, что ее прошлое является загадкой».

Они все свернули в другой переулок, где булыжник под ногами становился все более кривым. Здесь небольшие ветхие домики роились друг к другу все ближе. Герцог прокашлялся.

«Я нанимал ее в качестве слуги в свой двор по особым случаям. Она тихая, все держит в себе. Никто практически ничего о ней не знает. Эрек», – сказал Герцог, наконец, повернувшись к рыцарю и положив руку ему на запястье. – «Ты уверен в этом? Эта женщина, кем бы она ни была, является всего лишь очередной простолюдинкой. Ты можешь выбрать любую женщину в этом королевстве».

Эрек посмотрел на него с прежним пылом.

«Я должен снова увидеть эту девушку. Мне безразлично, кто она».

Герцог неодобрительно покачал головой, после чего они продолжили свой путь, проходя улицу за улицей по извилистым узким дорожкам. С каждым шагом этот район Саварии становился еще более захудалым, грязные улицы были полны пьяными типами, курами и дикими псами. Они проходили мимо таверн, откуда доносились крики завсегдатаев. Перед ними показались несколько пьяниц и, когда наступила ночь, на улицах зажгли факелы.

«Дорогу для Герцога!» – крикнул его главный слуга, который поспешил вперед и, наконец, оттолкнул пьяниц с дороги.

Вверх и вниз по улице расступались различные сомнительные личности, которые удивленно наблюдали на проходившими мимо Герцогом и Эреком.

Наконец, они прибыли в небольшой скромный постоялый двор, заштукатуренный снаружи, с крутой черепичной крышей. Выглядел он так, словно мог вместить около пятидесяти завсегдатаев внизу и несколько номеров для гостей вверху. Входная дверь была кривой, одно окно разбитым, а входная лампа висела криво, ее факел мерцал, а воска было слишком мало. Из окон доносились крики пьяных посетителей, когда они остановились перед дверью.

«Как может такая прекрасная девушка работать в подобном месте?» – удивился Эрек, ужаснувшись, когда услышал крики и гам изнутри. При мысли об этом его сердце защемило. Он подумал о том, каким унижениям, должно быть, она подвергалась здесь. «Это несправедливо». Эрек преисполнился решимости увести ее отсюда.

«Почему Вы пришли в худшее из всевозможных мест, чтобы выбрать себе невесту?» – спросил Герцог, повернувшись в Эреку.

Брандт тоже повернулся к нему.

«Последний шанс, друг мой», – сказал Брандт. – «Тебя ждет полный дворец женщин из королевских семей».

Но Эрек покачал головой, не меняя своего решения.

«Откройте дверь», – приказал он.

Один из людей Герцога поспешил вперед и распахнул дверь. Из таверны вырвались пары несвежего эля, из-за чего он отпрянул.

Внутри таверны пьяные завсегдатаи сгорбились над барной стойкой, сидя за деревянными столами, они кричали слишком громко, смеялись и толкали друг друга. Все это были грубые типы – Эрик сразу увидел их слишком большие животы, небритые щеки и нестиранную одежду. Ни один из них не был воином.

Эрек вошел внутрь и оглянулся в поисках девушки. Он не мог себе представить, что женщина вроде нее могла работать в таком месте. Он спросил себя, а не ошиблись ли они помещением.

«Прошу прощения, сир, я ищу женщину», – обратился Эрек к человеку, стоящему рядом с ним – высокому и широкому малому со щетиной и большим животом.

«Неужели?» – насмешливо выкрикнул тот. – «Ну что ж, тогда ты пришел не по адресу! Это не бордель. Хотя через дорогу есть один. Я слышал, что женщины там прекрасные и пышные!»

Толстяк рассмеялся слишком громко прямо в лицо Эреку. К нему присоединились несколько его товарищей.

«Я не ищу бордель», – недовольным тоном ответил Эрек. – «Я ищу одну женщину, которая работает здесь».

«Должно быть, ты имеешь в виду служанку трактирщика», – выкрикнул другой человек – огромный пьяница. – «Вероятно, она где-то чистит полы. Слишком плохо, хотел бы я, чтобы она была здесь, на моих коленях!»

Окружающие разразилась смехом, довольные своими собственными шутками. Сама мысль об этом заставила Эрека покраснеть. Ему было стыдно за нее. Для такой девушки обслуживать всех этих типов было унижением, и он не мог спокойно наблюдать за этим.

«А ты?» – раздался голос.

Вперед вышел человек, который был шире остальных, с темной бородой и темными глазами, широкой челюстью и сердитым взглядом, в сопровождении нескольких потрепанных мужчин. У него было больше мышц, нежели жира. Он угрожающе приблизился к Эреку.

«Ты пытаешься украсть мою служанку?» – потребовал он ответа.

Он сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы схватить Эрека.

Но у Эрека, закаленного годами тренировок, лучшего рыцаря королевства, были такие рефлексы, которых этот человек не мог себе представить. В тот момент, когда его руки коснулись Эрека, он приступил к действию, хватая его запястье в замок, развернув трактирщика со скоростью света, и, схватив его за рубашку, толкнул его через весь зал. Здоровяк пролетел подобно пушечному ядру, сбивая нескольких мужчин. Они все рухнули на пол, словно кегли.

В зале наступила тишина – все присутствующие стояли и наблюдали за происходящим.

«БОРИСЬ! БОРИСЬ!» – скандировали мужчины.

Ошеломлённый трактирщик поднялся на ноги и, закричав, набросился на Эрека.

На этот раз Эрек не стал ждать. Он сделал шаг вперед, чтобы встретиться с нападавшим, поднял руку и ударил здоровяка локтем прямо в лицо, сломав тому нос.

Трактирщик отлетел назад, после чего упал, приземлившись на спину.

Эрек выступил вперед, схватил его и, несмотря на габариты своего соперника, поднял его высоко над головой. Он сделал несколько шагов вперед и швырнул трактирщика, который пролетел в воздухе, сбивая по пути половину присутствующих.

Все мужчины в зале замерли, прекратив скандировать, начиная осознавать, что среди них оказался кто-то особенный. Хотя внезапно прибежал бармен со стеклянной бутылкой, которую он поднял высоко над головой, целясь прямо в Эрека.

Эрек заметил его приближение и тут же положил ладонь на рукоять своего меча, но не успел рыцарь его вынуть, как вперед вышел его друг Брандт и встал рядом с ним. Он снял кинжал с пояса, кончик которого направил к горлу бармена. Бармен, который побежал прямо на него, застыл на месте – лезвие только полоснуло его кожу. Он стоял с широко открытыми от страха глазами, потея, застыв в воздухе с бутылкой в руке. В зале стало так тихо, что можно было услышать, как пролетает муха.

«Брось бутылку», – приказал Брандт.

Бармен так и поступил, и бутылка разбилась о пол.

Когда Эрек вынул свой меч, раздался звон металла. Он подошел к трактирщику, который лежал на полу и стонал, и направил меч к его горлу.

«Я скажу это только один раз», – заявил Эрек. – «Очисти зал от всего этого сброда. Сейчас же. Я требую аудиенцию с этой женщиной. Наедине».

«Герцог!» – выкрикнул кто-то.

Все присутствующие обернулись и, наконец, узнали стоявшего у входа Герцога, в окружении своих людей. Все они поспешили снять свои шляпы и поклониться.

«Если зал не опустеет до того, как я закончу говорить», – объявил Эрек. – «Каждый присутствующий будет тут же арестован».

В трактире возникло исступление, когда все присутствующие мужчины поспешили наружу, пробегая мимо Герцога через парадную дверь, бросая свои недопитые бутылки с элем на своих местах.

«И ты тоже», – обратился Брандт к бармену, опуская свой кинжал и, схватив его за волосы, вытолкнул за дверь.

Комната, которая еще минуту назад была такой шумной, теперь стала пустой и тихой. Сейчас здесь находились только Эрек, Брандт, Герцог и дюжина его ближайших людей. Они закрыли за собой дверь с громким стуком.

Эрек повернулся к сидящему на полу трактирщику, который еще не оправился от потрясения, вытирая кровь со своего носа. Рыцарь схватил его за рубашку, поднял обеими руками и посадил здоровяка на одну из пустых скамеек.

«Ты испортил мне бизнес этой ночью», – взвыл трактирщик. – «Ты заплатишь за это».

Вперед вышел Герцог, который отвесил ему пощечину.

«Я мог бы убить тебя за попытку поднять руку на этого человека», – заявил Герцог. – «Ты знаешь, кто это? Это Эрек, лучший рыцарь короля, чемпион Серебра. Если он захочет, то сам тебя убьет, прямо сейчас».

Трактирщик посмотрел на Эрека и впервые за все время на его лице появился настоящий страх. Его затрясло.

«Я понятия не имел. Вы не представились».

«Где она?» – нетерпеливо спросил Эрек.

«Она чистит кухню. А для чего она Вам нужна? Она что-нибудь у Вас украла? Она всего лишь обычная служанка».

Эрек вынул свой кинжал и прижал его к горлу мужчины.

«Еще раз назовешь ее служанкой», – предупредил Эрек. – «И будь уверен, что я перережу тебе горло. Ты меня понял?» – твердо спросил он, не убирая лезвия.

Глаза трактирщика наполнились слезами, когда он медленно кивнул.

«Приведи ее сюда и поторопись», – приказал Эрек, после чего поставил здоровяка на ноги и толкнул его, отчего тот пролетел через всю комнату к задней двери. Когда трактирщик ушел, за дверью раздался лязг горшков, приглушенные крики, а после, минуту спустя, открылась дверь, откуда вышли несколько женщин, облаченных в лохмотья, халаты и капоты, покрытые кухонным жиром. Среди них были три пожилые женщины лет шестидесяти, и на секунду Эрек задался вопросом, а понял ли трактирщик, о ком он говорил.

Но уже через секунду появилась она – и сердце Эрека перестало биться в груди.

Он едва мог дышать. Это была она.

На ней был фартук, покрытый жирными пятнами. Она низко опустила голову, стеснять поднять глаза. Ее волосы были связаны и покрыты косынкой, щеки испачканы – и, тем не менее, Эрек был сражен ею. Ее кожа была такой молодой, такой идеальной. У нее были точеные щеки и скулы, маленький нос, покрытый веснушками, полные губы и широкий царственный лоб. Ее красивые светлые волосы выглядывали из-под чепчика.

Девушка взглянула на Эрека всего лишь на миг, и ее удивительные большие зеленые миндалевидные глаза, которые на свету становились кристально-голубыми, пригвоздили его к месту. Эрек удивился, осознав, что сейчас она гипнотизировала его еще больше, чем тогда, когда он впервые ее встретил.

За ней появился трактирщик, который бросал сердитые взгляды, продолжая вытирать кровь со своего носа. Девушка сделала шаг вперед в окружении этих пожилых женщин навстречу Эреку и присела в реверансе, оказавшись рядом с ним. Эрек поднялся и встал перед ней. Несколько людей из окружения Герцога последовали его примеру.

«Милорд», – произнесла девушка мягким сладким голосом, которые наполнил сердце Эрека. – «Пожалуйста, скажите мне, чем я обидела Вас. Я не знаю, что сделала, но я прошу прощения за это».

Эрек улыбнулся. Ее слова, ее язык, звук ее голоса – все это возродило его к жизни. Он хотел бы, чтобы она говорила, не останавливаясь.

Эрек протянул руку и прикоснулся к ее подбородку, поднимая его до тех пор, пока ее нежные глаза не встретились с его глазами. Его сердце учащенно забилось, когда он заглянул в ее глаза. Казалось, что он заблудился в море синевы.

«Миледи, Вы ничем не обидели меня. Я не думаю, что Вы вообще способны обидеть. Меня привел сюда не гнев, а любовь. С того самого момента, как я увидел Вас, я не могу думать ни о чем другом».

Его слова взволновали девушку, и она тут же опустила глаза в пол, несколько раз моргнув. Потрясенная девушка стала теребить руки, заметно нервничая. Очевидно, что она не привыкла ни к чему подобному.

«Пожалуйста, миледи, скажите мне, как Вас зовут?»

«Алистер», – робко ответила она.

«Алистер», – повторил ошеломленный Эрек. Это было самое красивое имя, которое ему приходилось слышать.

«Но я не знаю, для чего Вы желаете знать это», – тихо добавила девушка, продолжая смотреть в пол. – «Вы – господин, а я – всего лишь служанка».

«Она – моя служанка, если быть точным», – сказал трактирщик, делая шаг вперед. – «Она связана договором со мной, потому что несколько лет назад подписала контракт. Она пообещала служить мне семь лет, а за это я даю ей еду и крышу над головой. Она проработала всего три года. Как видите, это всего лишь трата времени. Она принадлежит мне. Она – моя. Вы не заберете ее. Она – моя. Вам ясно?»

Ни к одному человек прежде Эрек не испытывал такой ненависти, которую сейчас почувствовал к трактирщику. Ему захотелось вынуть свой меч и вонзить его в сердце здоровяку, чтобы покончить с ним. Но, даже несмотря на то, что этот человек заслужил смерти, Эрек не хотел нарушать закон Короля. В конце концов, его поступки отражаются на короле.

«Закон Короля остается законом Короля», – твердо сказал Эрек трактирщику. – «Я не собираюсь нарушать его. Тем не менее, завтра состоится турнир. И, как любой мужчина, я имею право выбрать себе невесту. И пусть это будет известно здесь и сейчас, что я выбираю Алистер».

По залу пробежал вздох – все присутствующие переглянулись, явно шокированные этим известием.

«Если она согласится», – добавил Эрек.

Рыцарь посмотрел на Алистер, его сердце бешено колотилось, в то время как она продолжала смотреть в пол. Он заметил, что девушка покраснела.

«Вы согласны, миледи?» – спросил он.

Комната погрузилась в тишину.

«Милорд», – тихо произнесла она. – «Вы ничего не знаете о том, кто, откуда и почему нахожусь здесь. И боюсь, что я не могу рассказать Вам этого».

Ее слова озадачили Эрика.

«Почему Вы не можете мне рассказать?»

«С тех пор, как я приехала сюда, я никому об этом не говорила. Я поклялась».

«Но почему?» – настаивал он, преисполненный любопытства.

Но Алистер просто продолжала смотреть в пол, ничего больше не сказав.

«Это правда», – вмешалась одна из служанок. – «Она никогда не рассказывала нам, кто она такая или почему она здесь. Она отказывается говорить. Мы пытались узнать это несколько лет».

Все это сбивало Эрека с толку – и только придавало ей загадочности.

«Если я не могу узнать, кто Вы, тогда и не стоит», – сказал Эрек. – «Я уважаю Ваш обет. Но это не меняет моей любви к Вам. Миледи, кем бы Вы ни были, если я одержу победу на турнире, тогда я выберу Вас в качестве своего приза. Вас из всех женщин во всем королевстве. Я снова спрашиваю Вас – Вы согласны?»

Алистер не отрывала взгляда от пола, и Эрек увидел, что по ее щекам текут слезы.

Внезапно она развернулась и выбежала из зала, закрыв за собой дверь.

Эрек стоял вместе с остальными в оцепенении. Он понятия не имел, как понимать ее ответ.

«Как видите, Вы теряете и свое, и мое время», – произнес трактирщик. – «Она сказала нет. Вы можете уходить».

Эрек бросил на него сердитый взгляд.

«Она не сказала нет», – вставил замечание Брандт. – «Она ничего не ответила».

«Она имеет право подумать», – сказал Эрек в ее защиту. – «В конце концов, ей многое нужно обдумать. Она ведь совсем меня не знает».

Эрек стоял на месте, не зная, что предпринять.

«Я останусь здесь на ночь», – наконец, сообщил Эрек. – «Ты должен предоставить мне комнату, недалеко от ее покоев. Утром, до того, как начнется турнир, я снова с ней поговорю. Если она согласится и если я одержу победу, она станет моей невестой. В таком случае я выкуплю ее у тебя, и мы покинем это место вместе».

Было очевидно, что трактирщик не желал видеть Эрека под своей крышей, но он не осмелился возразить, поэтому он развернулся и быстро вышел из зала, хлопнув за собой дверью.

«Ты уверен в том, что хочешь остаться здесь?» – спросил Герцог. – «Возвращайся в замок с нами».

Эрек серьезно кивнул в ответ.

«Я никогда ни в чем не был так уверен».

Глава восьмая

Тор пролетел в воздухе, ныряя вниз головой в пенящиеся воды Огненного Моря. Он погрузился в воду, поразившись тому, насколько она горячая.

Под поверхностью Тор открыл глаза на миг и тут же пожалел об этом. Мельком он увидел различные странные и уродливые морские существа – большие и маленькие, с необычными и гротескными мордами. Море было битком набито морскими тварями. Тор молился о том, чтобы они не напали на него до того, как он сможет добраться до безопасной лодки.

Тор всплыл на поверхность, жадно хватая ртом воздух, и тут же посмотрел на тонущего парня. Он заметил его как раз вовремя – тот замахал руками и начал погружаться под воду. Через несколько секунд он, несомненно, утонул бы. Тор подплыл к парню и, схватив его сзади за ключицу, начал плыть вместе с ним, держа и свою голову, и голову бедолаги над водой. Услышав скулеж, Тор обернулся и удивился, увидев Крона – должно быть, он прыгнул вслед за ним. Леопард плыл рядом с ним и скулил. Тор почувствовал себя ужасно из-за того, что Крон подверг себя опасности, но его руки были заняты и он ничего не моги с этим поделать.

Тор старался не смотреть по сторонам, на красную пенящуюся воду, на странных существ, которые то появлялись вокруг него, то исчезали. Уродливые существа фиолетового цвета, с четырьмя лапами и двумя головами, всплывали поблизости, шипели на него, после чего снова погружались в воду, заставляя Тора вздрогнуть.

Обернувшись, Тор увидел в двадцати ярдах от себя лодку. Он отчаянно поплыл к ней, используя одну руку и одну ногу, таща за собой парня. Тот вертелся и кричал, сопротивляясь, и Тор испугался, что он может утащить его за собой на дно.

«Плыви спокойно!» – резко крикнул Тор, надеясь, что парень его послушает.

Наконец, тот успокоился. Тор тут же почувствовал облегчение, пока не услышал всплеск и не повернул голову в другую сторону – прямо рядом с ним показалось очередное существо – маленькое, с квадратной желтой головой и четырьмя щупальцами. Оно поплыло прямо к нему, рыча и качаясь. Оно было похоже на гремучую змею, которая жила в море, с небольшим отличием – голова этой твари была гораздо более квадратной. Когда она приблизилась, Тор подготовился к тому, что она его укусит, но тут внезапно та широко открыла свою пасть и плюнула на него морской водой. Тор моргнул, пытаясь стряхнуть воду с глаз. Это создание плавало вокруг них, и Тор удвоил свои усилия, набирая скорость в попытке убраться от него подальше.

Тору уже удалось приблизиться к лодке, когда внезапно с другой стороны из воды показалась очередная тварь. Она была длинной, узкой и оранжевой, с двумя клыками, торчащими из пасти, и дюжиной маленьких ног. Кроме того, у нее был хвост, которым она хлестала в разные стороны. В вертикальном положении она была похожа на омара. Она обогнула по кромке воды, подобно водяному жуку и, зажужжав, приблизилась к Тору, хлестнув хвостом по воде.

Ее хвост ударил Тора по руке, отчего тот закричал от боли.

Этот монстр просвистел взад и вперед, нападая снова и снова. Тору хотелось вынуть свой меч и атаковать его, но у него была только одна свободная рука, и ему нужно было плыть.

Плывущий рядом с ним Крон обернулся и зарычал на морского монстра. От этого звука мурашки побежали по коже. Вид бесстрашно плывущего леопарда напугал зверя и заставил его скрыться под водой. Тор вздохнул с облегчением, пока эта тварь не появилась снова с другой стороны, в очередной раз хлестнув молодого человека. Крон развернулся и погнался за зверем, пытаясь поймать его, щелкая челюстями, но у него ничего не получилось.

Тор боролся за жизнь, осознавая, что единственный способ остаться в живых – выбраться из этого моря. Он плыл изо всех сил и после того, когда, казалось, прошла вечность, ему удалось приблизиться к лодке, неистово раскачивающейся на волнах. Два члена Легиона – двое парней постарше, которые никогда не разговаривали ни с Тором, ни с его товарищами, ждали его, чтобы помочь. Надо отдать им должное – они наклонились и протянули ему руку.

Сначала Тор помог парню, которого спас, он потянулся и поднял его на лодку. Двое старших солдат схватили бедолагу под руки и втащили его в лодку. Затем Тор потянулся и, схватив Крона, вытащил его из воды.

Леопард шумно затеребил всеми четырьмя лапами, поскользнувшись в мокрой деревянной лодке, которую сотрясали волны. Он скользнул по мокрому днищу через всю лодку. После чего Крон тут же вскочил на лапы, повернулся и побежал к краю в поисках Тора. Он смотрел в воду и лаял.

Тор потянулся и, схватившись за руку одного из старших парней, поднялся на лодку. В эту минуту он ощутил, как что-то сильное и мускулистое обхватило его вокруг лодыжки и бедра. Обернувшись и бросив взгляд вниз, молодой человек увидел известково-зеленого монстра, напоминающего кальмара, который обвил свои щупальца вокруг его ног.

Тор закричал от боли, когда жала этого существа вонзились ему в плоть.

Тор понял, что если не сделает что-нибудь быстро, то с ним будет покончено. Свободной рукой он потянулся к своему ремню, достал короткий кинжал и, нагнувшись, полоснул зверя. Но его щупальце было таким толстым, что клинок не смог даже проткнуть его.

Это только разозлило зверя. Внезапно на поверхности воды показалась его голова – зеленая, без глаз, но с двумя челюстями на длинной шее, одна на одной – которая обнажила ряд острых, как бритва, зубов, и направила их на Тора. Тор почувствовал, как по его ноге потекла кровь, и понял, что должен действовать быстро. Несмотря на все усилия старших собратьев поднять его на лодку, хватка Тора ослабла и он снова начал погружаться в воду.

Крон продолжал лаять, ощетинившись. Она наклонился, словно был готов прыгнуть в воду. Но, должно быть, даже Крон понял, что атаковать эту морскую тварь было бесполезно.

Один из старших солдат вышел вперед и крикнул:

«ПРИГНИСЬ!»

Когда Тор опустил голову, тот метнул копье. Оно просвистело в воздухе, но не попало в мишень, погрузившись в воду, не причинив монстру ни малейшего вреда. Эта тварь была слишком худой и слишком быстрой.

Вдруг Крон спрыгнул с лодки обратно в воду, приземлившись на спину монстра, вонзив свои острые зубы ему в шею. Крон сжимал зверя, швыряя его направо и налево, не отпуская от себя.

Но это была проигрышная битва – кожа монстра была слишком твердой, а сам он был слишком мускулистым. Он бросал Крона из стороны в сторону, пока, наконец, не отшвырнул его подальше от себя. Тем временем, щупальца зверя все теснее сжимали ногу Тора, подобно тискам. Тор почувствовал, что теряет кислород. Щупальца обжигали так сильно, что Тору показалось, что зверь вот-вот оторвет его ногу.

Предприняв последнюю отчаянную попытку, Тор выпустил руку парня и тем же движением развернулся и потянулся к короткому мечу на поясе.

Но он не смог схватить его вовремя – молодой человек поскользнулся и упал в воду вниз лицом.

Тор почувствовал, как монстр тащит его подальше от лодки обратно в море. Он тащил его все быстрее и быстрее. Беспомощно протянув руку, Тор наблюдал за тем, как лодка исчезает перед ним. В следующий миг он почувствовал, как погружается в воду, в глубины Огненного Моря.

Глава девятая

Гвендолин бежала в открытом лугу. Ее отец, король МакГил, бежал рядом с ней. Ей было лет десять, он тоже был намного моложе. Борода отца была короткой, лишенной седины, которая появится гораздо позже. На его лице не было ни единой морщины. Его кожа была молодой и сияющей. Король МакГил был счастлив, беззаботен, он самозабвенно смеялся, держа дочь за руку, когда они бежали по полям. Это был именно тот отец, которого помнила Гвен. Отец, которого она знала.

Он поднял Гвендолин вверх, перебросил ее через плечо и начал кружить снова и снова, смеясь все громче и громче, отчего она истерически захохотала. Гвен чувствовала себе такой защищенной в руках отца, ей хотелось, чтобы время навсегда остановилась.

Но когда отец опустил ее на землю, случилось нечто странное. Внезапно солнечный день превратился в сумерки. Когда ноги Гвен коснулись земли, там больше не было цветов. Ее ноги погрязли в грязи по самые лодыжки. Сейчас ее отец лежал в грязи на спине в нескольких футах от нее – он был старше, намного старше, слишком старый. Он застрял. Чуть дальше от него в грязи лежала его сверкающая корона.

«Гвендолин», – задыхался МакГил. – «Дочь моя, помоги мне».

Он поднял руку, отчаянно потянувшись к ней.

Гвендолин поспешила ему на помощь, пытаясь добраться до отца и схватить его за руку. Но ей не удалось сдвинуться с места. Девушка посмотрела вниз и увидела, что грязь вокруг нее застывает, высохнув и потрескавшись. Она пыталась вырваться.

Моргнув, Гвен оказалась стоящей на парапетах замка, глядя вниз на королевский двор. Что-то было не так – она не увидела обычного великолепия празднеств. Двор скорее напоминал огромное кладбище. Там, где когда-то сиял великолепный королевский двор, теперь были свежие могилы, растянувшиеся на многие мили.

Гвендолин услышала шарканье ног. Ее сердце замерло, когда, обернувшись, она увидела убийцу, облаченного в черный плащ с капюшоном, который приближался к ней. Он ускорил шаг, снимая свой капюшон, открывая гротескное лицо – у него не было одного глаза, а над глазной впадиной виднелся толстый неровный шрам.

Зарычав, он поднял руку, в руке которой блеснул кинжал с красной рукояткой.

Он приближался слишком быстро. У Гвен не было времени, чтобы отреагировать. Она подготовилась к тому, что он собирается ее убить, когда тот со всей силой опустил свой кинжал.

Внезапно он остановился всего в нескольких дюймах от ее лица. Открыв глаза, Гвен увидела своего мертвого отца, который поднялся на ноги и в воздухе схватил мужчину за запястье. Он сжимал руку убийцы до тех пор, пока тот не выпустил кинжал, после чего поднял его за плечи и перебросил через парапет. Гвен услышала крики убийцы, когда он перелетел через край.

Отец обернулся и посмотрел на Гвен. Он крепко схватил ее за плечи своими разлагающимися руками. Выражение его лица было серьезным.

«Тебе небезопасно находиться здесь», – предупредил МакГил. – «Небезопасно!», – крикнул он, вонзая свои руки в ее плечи так сильно, что она закричала.

Гвен проснулась от собственного крика. Она выпрямилась в постели, оглядывая свои покои, ожидая увидеть здесь злоумышленника.

Но ее встретила только пустота, в комнате царила тишина – мертвая тишина, предшествующая рассвету.

Обливаясь потом и тяжело дыша, Гвендолин выпрыгнула с кровати, облаченная в кружевную ночную сорочку, и выбежала из комнаты.

Девушка поспешила к небольшой каменной раковине, где ополоснула лицо. Она прислонилась к стене, чувствуя холодный камень под босыми ногами этим теплым летним утром. Гвен пыталась взять себя в руки.

Ее сон был таким реальным. Ей показалось, что это было нечто большее, чем просто сон. Это было настоящее предупреждение от отца, послание от него. Гвен ощутила потребность покинуть королевский двор прямо сейчас и никогда сюда не возвращаться.

Но она знала, что не может сделать этого. Она должна успокоиться и собраться с мыслями. Но каждый раз, моргая, Гвен видела лицо своего отца, чувствовала его предупреждение. Ей нужно сделать что-то, чтобы прогнать это сновидение.

Выглянув, Гвендолин увидела первые лучи солнца, которые только-только начали появляться. Она подумала об одном-единственном месте, которое может помочь ей прийти в себя – королевская река. Да, она должна туда пойти.

* * *

Гвендолин снова и снова погружалась в ледяные воды королевской реки, зажав нос и с головой ныряя под воду. Она находилась в небольшом природном бассейне, спрятанном в верхних источниках, которые она когда-то обнаружила и часто посещала, еще будучи ребенком. Девушка задержала голову над водой, чувствуя, как холодные струи воды бегут по ее волосам, по коже головы, ощущая, как вода омывает и очищает ее обнаженное тело.

Однажды Гвен обнаружила это уединенное место, скрытое среди зарослей деревьев, высоко в горах, на небольшом плато, где река образовала глубокий и спокойный бассейн.

Над ней текла река, а под ней она продолжала стекать вниз – и здесь, на этом плато, воды удерживали малейшее течение. Бассейн был глубоким, камни гладкими, а само место было так хорошо спрятано, что Гвендолин могла плавать здесь обнаженной, не опасаясь быть замеченной. Она приходила сюда почти каждое летнее утро, когда поднималось солнце, чтобы очистить свой разум. Особенно ей требовалось это сегодня, когда сны преследовали ее, как это случалось часто. Это место было ее убежищем.

Гвен так сложно было понять, является ли это всего лишь сном, или же это нечто большее. Откуда ей было знать, когда ее сон является посланием, предзнаменованием? Знать, является ли все увиденное плодом ее воображения или же ей представился шанс приступить к действию?

Гвендолин вынырнула из воды, наслаждаясь теплым летним утром, слушая щебет птиц в окружающих ее деревьях. Она прислонилась к скале, ее тело погрузилось в воду по шею. Девушка сидела на природном бортике, погрузившись в собственные мысли. Гвен потянулась обеими руками и плеснула водой себе в лицо, после чего провела руками по своим длинным пшеничным волосам. Она бросила взгляд на кристальную поверхность воды, в которой отражались небо, второе, уже начавшее подниматься, солнце, деревья, возвышающиеся над водой, и ее собственное лицо. С покрытой рябью поверхности на нее смотрели ее миндалевидные ярко-голубые глаза. Она видела в них нечто от своего отца. Гвен отвернулась, снова подумав о своем сне.

Девушка знала, что ей опасно оставаться в королевском дворе, в котором все еще находился убийца ее отца, со всеми его шпионами, со всеми интригами, и особенно с Гаретом в качестве короля. Ее брат был непредсказуемым, мстительным параноиком. Гарет очень, невероятно завистлив. Он видел угрозу в каждом, а особенно в ней. Случиться может все, что угодно. Гвен знала, что здесь она в опасности. Как, впрочем, и все остальные.

Но Гвен была не из тех, кто станет так просто сбегать. Ей нужно знать наверняка, кто же убийца ее отца. Если это Гарет, она не может убежать, пока не призовет его к ответственности. Она знала, что душа ее отца не успокоится до тех пор, пока убийца не будет назван. Справедливость всю жизнь была ее лозунгом – и среди всех людей отец заслужил быть отомщенным за свою смерть. Гвен снова подумала о своей встрече со Штеффеном. Девушка была уверена в том, что Штеффен что-то скрывал, и спрашивала себя, что именно. Часть ее чувствовала, что он может заговорить в свое время. Но что, если он все-таки ничего не расскажет? Гвендолин ощущала острую необходимость найти убийцу своего отца, но она не знала, где еще его искать.

Наконец, Гвендолин поднялась со своего места под водой, вышла на берег, скрытый за толстым деревом, обнаженная, дрожа от утреннего воздуха. Она протянула руку, чтобы взять полотенце с ветки, как делала всегда. Но, потянувшись, девушка удивилась, когда обнаружила, что полотенца на ветке не было. Гвен стояла на берегу обнаженная, ничего не понимая. Она была уверена в том, что повесила его сюда, как поступала каждый раз, когда приходила сюда.

Растерянная девушка дрожала, пытаясь понять, что произошло. Внезапно она почувствовала позади себя движение. Это произошло так быстро – подобно размытому пятну – и уже через секунду ее сердце перестало биться, когда она поняла, что за ней стоит мужчина.

Это случилось слишком быстро. Через несколько секунд за ней появился человек в черном плаще с капюшоном – как и в ее сне. Он схватил ее сзади, протянув свою костлявую руку и сжав ею рот Гвен, заглушая ее крики. Он крепко держал девушку. Мужчина протянул руку и схватил ее за запястье, притянув поближе к себе и отрывая ее от земли. Гвендолин колотила ногами воздух, пытаясь кричать, пока он не опустил ее на землю, продолжая крепко сжимать. Она попыталась вырваться от него, но он был слишком сильным. Девушка увидела у него в руках кинжал с ярко-красной рукояткой – тот самый кинжал из ее сна. Значит, это все-таки было предупреждение.

Она почувствовала, как к ее горлу прижалось лезвие. Он держал его так крепко, что если бы она хоть немного пошевелилась в любом направлении, он перерезал бы ей горло. По ее щекам побежали слезы, изо всех сил стараясь дышать. Она была так зла на себя за то, что оказалась такой глупой. Ей следовало быть более бдительной.

«Ты узнаешь мое лицо?» – спросил он.

Когда он наклонился вперед, Гвендолин ощутила его горячее зловонное дыхание на своей щеке, увидела его профиль. Ее сердце замерло – это было лицо из ее кошмара, лицо без одного глаза, но со шрамом.

«Да», – ответила она дрожащим голосом.

Она слишком хорошо знала это лицо. Девушка не знала его имени, но это точно был инфорсер. Человек из низшего класса, один из тех немногих, которые вертелись вокруг Гарета с самого детства. Он был посланником Гарета. Ее старший брат отправлял его к тем, кого хотел напугать, пытать или убить.

«Ты – пес моего брата», – вызывающе прошипела Гвен в ответ.

Он улыбнулся, обнажая свой беззубый рот.

«Я – его посланник», – сказал он. – «И вместе с сообщением я принес тебе специальное оружие, чтобы помочь тебе запомнить его. Ты должна прекратить задавать вопросы. Когда я покончу с тобой, на твоем красивом личике останется шрам, который заставить тебя запомнить это послание на всю оставшуюся жизнь».

Он фыркнул, после чего высоко поднял нож и начал опускать его на лицо Гвен.

«НЕТ!» – закричала девушка.

Она приготовилась к удару, который изменит всю ее жизнь.

Но когда лезвие находилось уже совсем близко, что-то произошло. Внезапно громко закричала прилетевшая с неба птица, которая метнулась прямо на мужчину. Подняв глаза вверх, Гвен узнала ее в последнюю секунду – Эстофелес.

Сокол налетел на мужчину, вынув когти, и расцарапал тому лицо, когда он опускал вниз кинжал.

Лезвие только начало разрезать щеку Гвен, причинив ей ужасную боль, когда вдруг оно изменило направление. Мужчина закричал, роняя клинок, подняв руки. Гвен увидела белую вспышку света в небе, солнечный свет за ветками. Когда Эстофелес улетел, девушка поняла, просто почувствовала, что это отец прислал ей сокола.

Она не стала зря терять время. Девушка обернулась, откинулась назад и, как ее учили, пнула своего нападающего ногой в солнечное сплетение, избрав идеальную мишень своей босой ногой. Мужчина рухнул на землю, ощутив силу ее ног, когда она ударила его изо всех сил. С самого детства Гвен учили, что ей не нужно быть сильной, чтобы отбиться от нападавшего. Ей всего лишь нужно использовать свои самые сильные мышцы – свои бедра. И точно прицелиться.

Пока мужчина лежал на земле, Гвен сделала шаг вперед, схватила его за волосы и, подняв своего колено – снова, с точностью до миллиметра – нацелилась ему в переносицу. Девушка услышала характерный треск и почувствовала, как из его носа хлынула горячая кровь прямо на ее ногу. Когда он упал на землю, она поняла, что сломала ему нос.

Гвен знала, что должна навсегда с ним покончить, взять кинжал и вонзить его мужчине в сердце. Но когда она стояла там обнаженная, ее порывом было одеться и убраться из этого место поскорее. Она не хотела пачкать свои руки его кровью, несмотря на то, что он это заслужил.

Поэтому Гвен нагнулась, схватила его клинок, швырнула его в реку и оделась. Она уже приготовилась бежать, но прежде обернулась и ударила мужчину в пах изо всех сил.

Он заорал от боли и свернулся клубком, как раненый зверь.

Внутри Гвен вся дрожала, понимая, что была на волосок от смерти или, по крайней мере, от увечья. Ее порезанная щека саднила. Девушка понимала, что, вероятно, останется небольшой шрам. Она почувствовала себя травмированной. Но она не покажет ему этого. Потому что в это же самое время Гвен ощутила новую силу, зародившуюся в ней, силу своего отца, семи поколений королей МакГилов. Впервые в жизни Гвендолин осознала, что она тоже сильная – как и ее братья, как любой из них.

Прежде чем отвернуться, Гвен наклонилась к нему настолько близко, чтобы он смог услышать ее посреди своих стонов.

«Подойди ко мне еще раз», – прорычала она. – «И я убью тебя своими собственными руками».

Глава десятая

Тор почувствовал, что его засосало под воду, понимая, что через несколько секунд он, вероятно, окажется в глубинах моря и утонет – если прежде его не съедят заживо. Он усердно молился.

«Пожалуйста, не дай мне умереть сейчас. Не здесь. Не в этом месте. Не от этого существа».

Тор попытался призвать свои силы, чем бы они ни были. Он старался изо всех сил, желая, чтобы через него прошла особая энергия, которая смогла бы помочь ему побороть эту морскую тварь. Он закрыл глаза и пожелал, чтобы это случилось.

Но ничего не произошло. Он был всего лишь обычным мальчишкой, беспомощным, как и все остальные. Где же его силы, когда он нуждается в них больше всего? Были ли они настоящими? Или все те случаи были всего лишь счастливой случайностью?

Когда он начал терять сознание, у него перед глазами промелькнули разные образы. Он увидел короля МакГила, словно он был прямо здесь, наблюдая за ним. Он увидел Аргона и Гвендолин. Ее лицо и стало его причиной, чтобы жить.

Внезапно Тор услышал всплеск позади себя, за которым раздался крик монстра. Обернувшись, он увидел рядом с собой Риса. В одной руке он держал меч, а в другой отрубленную голову зверя. Голова, оторванная от тела, продолжала кричать, в то время как желтая кровь хлестала из него.

Тор почувствовал, как щупальце этого монстра медленно ослабевает хватку, отпуская его ногу, когда Рис, протянув руку, освободил его. Тору показалось, что его нога оказалась в огне. Он надеялся и молился о том, чтобы никакого серьезного повреждения на ней не было.

Тор ощутил руку Риса вокруг своего плеча, когда друг стал тащить его к лодке. Тор моргнул, едва не потеряв сознание, смутно различая огромные раскачивающиеся волны пенящегося моря, чувствуя, как они нарастают и опускаются вокруг него.

Молодой человек почувствовал, как другие парни подняли его и Крона на лодку. Рядом с ними в лодке оказался и Рис. Наконец, все они были в безопасности.

Тор лежал в лодке, тяжело дыша, в то время как она поднималась и опускалась на волнах. Вокруг них разбивались волны.

«Ты в порядке?» – спросил Рис, сев над ним.

Подняв глаза, Тор увидел над собой Крона, который тут же начал лизать его лицо. Протянув руку, Тор погладил его мокрую шерсть. Он схватился за руку Риса и присел, пытаясь поймать равновесие.

Бросив взгляд на свою ногу, молодой человек увидел следы, оставленные монстром, которые остались на его ноге через одежду – теперь одна штанина представляла собой только клочки ткани. Он увидел круглые отметины там, где зверь впился в ногу, и потер их, ощущая небольшие выемки. Но теперь, когда его ногу больше не обхватывало щупальце, жжение сразу же прошло. Он попытался согнуть колено и ему это удалось. К счастью, все оказалось не так плохо и, казалось, он оправится совсем скоро.

«Я – твой должник», – сказал Тор Рису, улыбнувшись.

Рис улыбнулся в ответ.

«Полагаю, мы квиты».

Оглянувшись, Тор увидел, что несколько старших парней продолжали грести, пытаясь сохранить равновесие, в то время как лодка яростно качалась на волнах.

«ПОМОГИТЕ!» – раздался крик.

Обернувшись и посмотрев на большую лодку, Тор увидел нескольких парней, прыгающих в воду – или же Кольк и другие командиры вытолкнули их за борт. Среди них он заметил О’Коннора, Элдена и близнецов. Они все упали в воду со всплеском, размахивая руками. Одни плавали явно лучше других. Вокруг них на поверхности воды показались различные морские монстры всевозможных цветов, форм и размеров.

«ПОМОГИТЕ!» – снова закричал парень, когда широкая, плоская чешуйчатая тварь повернулась боком и ударила его своим плавником. Рис пересек лодку, схватил лук и стрелы и, прицелившись в монстра в воде, выстрелил. Однако стрела не достигла цели.

Однако друг подал Тору идею, и он приступил к действию. Бросив взгляд вниз, Тор поразился, увидев, что его проверенная временем праща все еще висела на поясе. Схватив ее, он поставил гладкий камень из своей сумки, прицелился и метнул его.

Камень пролетел в воздухе и угодил зверю прямо по голове, отчего тот отпустил члена Легиона и уплыл прочь.

Тор услышал другой крик и, обернувшись, увидел, что на спину О’Коннора взгромоздился другой монстр. Эта тварь была похожа на жабу, но была черной с белыми пятнами, да и больше по размеру в десять раз. Монстр высунул свой длинный язык и скользнул им по шее О’Коннора. Он издал странное рычание и широко открыл пасть. О’Коннор в ужасе оглянулся через плечо.

Окружающие О’Коннора парни стреляли из лука, но не могли попасть в цель. Тор поставил очередной камень в пращу, откинулся назад, прицелился и выстрелил.

Это был идеальный выстрел. Монстр издал странный визг, после чего обернулся и посмотрел на Тора. Зверь зашипел и, к удивлению молодого человека, развернулся и направился прямо к нему.

Тор не мог поверить в то, насколько быстро прыгала эта тварь – она пролетела в воздухе, широко раскинув лапы, нацелившись Тору прямо в лицо.

Тор тут же поместил очередной камень в свою пращу и выстрелил.

Он ударил монстра как раз перед тем, как тот добрался до лодки.

Камень попал в цель и на этот раз заставил зверя погрузиться в воду.

Тор глубоко выдохнул.

«ПОБЕРЕГИСЬ!» – раздался крик.

Тор обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть появившуюся из ниоткуда огромную волну, разбившуюся от лодку. Он поднял руки и закричал, но было слишком поздно – волна поглотила их всех.

На мгновение Тор оказался под водой. Волна накрыла их лодку, яростно ее сотрясла, после чего так же быстро исчезла.

Они вышли на воздух, лодка оказалась неповрежденной, подпрыгивая на поверхности. Тор закашлял, выплевывая соленую воду, как, впрочем, и все окружающие его парни. К счастью, их лодка была большой, а волна, в основном, состояла из пены. Осмотревшись по сторонам, Тор заметил Крона, который цеплялся за край. Молодой человек поспешил к леопарду и схватил его как раз перед тем, как тот чуть не выскользнул за борт.

Их лодка снова успокоилась. Обернувшись, Тор увидел, что они приближаются к острову. Они уже были близко от берега – в двадцати футах от него – и эта близость к суше принесла ему облегчение.

Но в то же самое время Тор осознал, что сам берег фактически представляет собой минное поле из зазубренных валунов. Там было опасно, не было никакого гладкого места, чтобы пришвартоваться. Огромные волны набегали и разбивались о камни. Внезапно появилась другая волна, которая подняла их лодку. Все члены Легиона в лодке одновременно закричали, когда она обрушила их прямо на скалы.

Времени на то, чтобы отреагировать, у них не было. Уже в следующую минуту их лодка разбилась о скалы. Удар был достаточно сильным для того, чтобы сотрясти Тора, когда лодка раскололась на куски. Всех парней выбросило на берег.

Тор пролетел кубарем, очутившись в воде, в беспокойном красном море. Он замахал руками, пытаясь восстановить равновесие. На этот раз Крон оказался рядом с ним, и Тору удалось протянуть руку и схватить леопарда. На них набежала очередная волна.

Тор увернулся и едва не приземлился на острый камень. Но, увидев новую волну, он понял, что ему нужно быстро что-то предпринять.

Он заметил более плоский валун и поплыл к нему. Молодой человек добрался до него как раз тогда, когда волна, отступив, попыталась обрушиться на него. Валун был покрыт слизистым мхом, отчего Тор продолжал терять хватку.

Набежала другая волна и толкнула его, ударив молодого человека по животу, но вместе с тем и подняла его достаточно высоко, чтобы он смог добраться до плато.

Наконец, находясь на вершине скалы, Тор обернулся и стал осматривать воду в поисках Риса. Он увидел друга внизу, когда тот размахивал руками. Рис поспешил к валуну и, добравшись камня, схватился за него. Но Рис был просто вне досягаемости.

«Твой лук!» – крикнул Тор.

Рис понял – он потянулся рукой за спину и, вытащив свой лук, протянул один конец Тору. Тот схватил лук и с его помощью вытащил друга на скалу. Он сделал это благополучно, как раз перед тем, как на него обрушилась очередная волна.

«Спасибо», – сказал Рис, улыбнувшись. – «Теперь я – твой должник».

Тор улыбнулся в ответ.

Они оба обернулись и Тор, подняв Крона, всунул его за пазуху, когда они прыгнули на вершину следующего валуна, а после – на вершину другого. Так они продвигались валун за валуном, приближаясь к берегу, пока, наконец, Тор не поскользнулся на одном из них и снова не упал в воду. Но теперь он находился близко к берегу и, когда набежала очередная волна, она откатила его еще дальше. Тор смог встать, оказавшись по пояс в воде. Он начал пробираться к берегу – к крошечной узкой полосе черного песка, и одна последняя волна, ударив его в спину, подтолкнула его еще дальше.

Тор упал на песок. Рядом с ним оказался Рис. Крон выпрыгнул из-за пазухи и тоже лег рядом. Тор был физически и морально истощен. Но он все-таки это сделал.

Он сел и, обернувшись, увидел в воде своих товарищей по Легиону, которые пробирались к берегу, в то время как волны били им в спину, смывая все вокруг них. Некоторые последовали за ними, прыгая с валуна на валун. Другие же просто пробирались через волны, делая все возможное, чтобы избежать скал. Тор увидел О’Коннора, Элдена, близнецов и других знакомых ему парней, чувствуя облегчения из-за того, что с ними все в порядке.

Повернувшись в другую сторону, он посмотрел на крутые скалы позади себя, которые поднимались прямо в небо и вели на остров где-то вверху.

«И что теперь?» – спросил Тор Риса, осознав, что они застряли на этой узкой скалистой полосе берега.

«Нам нужно взбираться наверх», – ответил Рис.

Тор снова стал рассматривать скалы. Они возвышались на сотни футов, казались влажными и покрытыми океанскими брызгами. Он не мог себе представить, как им это удастся.

«Но как?» – спросил он.

Рис пожал плечами.

«Выбор у нас небольшой. Мы не можем оставаться здесь, внизу. Этот пляж слишком узкий, а прилив растет. Достаточно скоро нас поглотят волны, если мы не поторопимся».

Волны уже начали подступать, сужая и без того маленькую полоску берега. Тор понял, что друг прав – им нельзя терять времени. Он понятия не имел, как он смогут взобраться на эту скалу, но знал, что им нужно попытаться. Другого выбора у них нет.

Тор снова засунул Крона себе за пазуху, после чего повернулся к скале, зацепился руками за уголки и выступы, которые ему удалось отыскать, нашел выступы для ног и начать взбираться вверх. Рис последовал его примеру.

Это было невероятно сложно – скала была практически полностью гладкая, здесь встречались только несколько небольших выступов для пальцев ног и рук. Иногда Тору приходилось подтягиваться только при помощи кончиков нескольких пальцев, отталкиваясь кончиками пальцев ног. Он забрался только на несколько футов, когда его руки и ноги начали трястись. Молодой человек посмотрел вверх и увидел перед собой, как минимум, сто футов. Бросив взгляд вниз, Тор увидел, что расстояние до песка составляло десять футов. Он тяжело дышал, не зная, как сможет сделать это. За пазухой у него скулил и извивался Крон.

Рис взбирался на скалу с той же скоростью, задержавшись рядом с ним и тоже бросив взгляд вниз. Он был растерян не меньше Тора.

Тор сделал еще один шаг и тут же поскользнулся. Он соскользнул на несколько футов. Рис протянул ему руку, но было слишком поздно.

Тор отлетел назад, перевернувшись в воздухе, подготовившись к сильному падению на песок. Крон вскрикнул и, выпрыгнув, пролетел в воздухе рядом с ним.

Тор услышал грохот волны и, к счастью, волна обрушилась на песок как раз перед его падением. Тор приземлился в воду, преисполненный благодарности за то, что нечто смягчило этот удар.

Он сел, наблюдая за тем, как Рис, который к этому времени тоже потерял хватку и, полетев вниз, приземлился в воду рядом с Тором. Пораженные, они оба присели.

Остальные члены Легиона прибывали на берег, также с трепетом глядя вверх.

Тору не представлялось возможным взобраться на вершину, он понятия не имел, как им удастся добраться до острова.

Вышедший на песок О’Коннор целую минуту смотрел на скалу, прежде чем потянулся назад и снял с плеча лук. Со своего пояса он снял длинную связку веревки. Тор наблюдал за тем, как он привязал веревку к концу одной стрелы.

Не успел Тор спросить, что он собирается сделать, как О’Коннор выстрелил.

Стрела пронесла веревку все выше и выше в воздух, пока не добралась до самой вершины скалы и не зацепилась за небольшое дерево. Это был идеальный выстрел – стрела идеально перелетела через один конец и сползла вниз с горы. О’Коннор подергал веревку, чтобы убедиться, что та держалась крепко. Дерево наклонилось, но не поддалось. Тор был впечатлен.

«Я не совсем безнадежен», – сказал О’Коннор, гордо улыбнувшись.

Остальные члены Легиона столпились вокруг него и его веревки, когда О’Коннор начал подниматься на скалу.

Он подтянулся относительно быстро и легко, взбираясь все выше и выше, пока, наконец, не добрался до вершины. Сделав это, он обвязал лук вокруг дерева, предоставляя безопасную веревку своим товарищам.

«По одному!» – крикнул О’Коннор вниз.

«Иди ты», – обратился Рис к Тору.

«После тебя», ответил тот.

Рис начал взбираться вверх. Тор подождал, пока друг доберется до вершины, а затем последовал за ним. Этот способ был сравнительно легче и вскоре Тор уже оказался на самой вершине.

Он вспотел, тяжело задышав. Сказать, что он устал, значит, ничего не сказать. Тор рухнул на траву – настоящую мягкую траву – и после всего, через что ему пришлось пройти, ему показалось, что он приземлился на самое роскошное ложе.

Тор приподнял голову достаточно для того, чтобы посмотреть на окружающий их закат, отбрасывающий мистический свет на это странное место – скалистое, пустынное, заброшенное, укутанное жутким и недружелюбным туманом. Казалось, что туман заражает все вокруг, угрожая поглотить всех присутствующих. Сложно было назвать это место радушным.

Тор сглотнул. Это пустынное место, расположенное в центре небытия, на вершине мира, на следующие сто дней станет их домом.

Глава одиннадцатая

Гвендолин бежала по закоулкам королевского двора, сворачивая переулками, пытаясь вспомнить, где находится пивная. Она была там всего лишь один раз в жизни, когда старалась увести оттуда Годфри по какому-то случаю, и с тех пор девушка не посещала эту часть королевского двора. Это место было слишком грязным для Гвен. Она чувствовала себя неловко от всех этих взглядов по мере того, как улицы становились все более переполненными подозрительными личностями. Ей было грустно от того, что Годфри потратил так много времени здесь, в этом месте, которого было ниже его достоинства. Это бросало тень на честь королевской семьи, и Гвендолин знала, что Годфри был выше этого.

По щекам Гвен текли слезы, ее сердце продолжало бешено колотиться, когда она снова и снова мысленно возвращалась к тому, что произошло у реки. Она протянула руку и потрогала небольшой порез на своей щеке – все еще свежий и жгучий. Девушка задалась вопросом, останется ли от него шрам. Гвен бросила взгляд на свою руку и увидела на ней кровь. У нее не было времени перевязать ее, но сейчас это было меньшее из зол. Девушка поняла, как ей повезло, что ее не убили и не покалечили. Она подумала об Эстофелесе, будучи уверенной в том, что именно отец спас ее. Оглядываясь назад, Гвен осознала, что ей следовало быть более осмотрительной после того сна. Но как? Сны все еще оставались для нее загадкой. Гвендолин никогда не знала точно, что предпринять, даже когда сон казался очевидным.

Гвен знала о репутации пса Гарета, о том, скольких людей он искалечил, и удивлялась тому, что ей удалось сбежать. Ее бросало в дрожь при мысли о том, что это Гарет подослал его к ней. Она задумалась о причине. Разумеется, брат не отправил бы своего пса, если бы ему нечего было скрывать относительно убийства их отца. Теперь она была уверена в этом, как никогда. Вопрос заключается в том, как это доказать. Гвен не сдастся до тех пор, пока не сделает этого, даже если это подвергнет ее жизнь опасности. Должно быть, Гарет полагает, что этот человек отпугнет ее, но он просчитался – Гвен была не из тех, кто отступает. И когда кто-то пытался напугать или пригрозить ей, она всегда поступала наоборот и прилагала двойные усилия, чтобы добиться своего.

Гвендолин свернула за очередной угол и, наконец, увидела, таверну – кривую, осевшую с одной стороны. Здание было слишком старым и, очевидно, его никогда не ремонтировали. Дверь была приоткрыта. Из таверны вышли, пошатываясь, двое пьяниц, один из которых загорелся, заметив девушку.

«Эй, смотри туда!» – сказал он, толкая локтем своего приятеля, который, выпив намного больше, повернулся к ней и отрыгнул.

«Эй, мисс, Вы к нам?» – крикнул он, расхохотавшись от собственной шутки.

Пошатываясь, они направились к ней, но после того, через что пришлось пройти Гвен, она не испугалась. Она была не в настроении для ежедневных кретинов, поэтому грубо оттолкнула тех со своего пути. Застигнутые врасплох, они попятились назад.

«Эй!» – возмущенно крикнул один из них.

Но Гвен бесстрашно поспешила пройти мимо них прямо в открытую таверну. В том настроении, в котором она пребывала, если бы один из них последовал за ней, девушка нашла бы пустой бочонок и разбила бы о его голову. Это заставило бы их подумать дважды, прежде чем обращаться к члену королевской семьи так неуважительно.

Гвен вошла в таверну, где ей в лицо ударил резкий запах. При ее появлении шум стих, все головы повернулись к ней. Здесь находились дюжины нездорового вида типов – все пьяные и неопрятные. Она с трудом могла поверить в то, что такое большое количество людей были настолько пьяны рано утром. Насколько она помнила, это не был праздничный день. Хотя с другой стороны, как предположила Гвен, для этих людей каждый день – праздник.

Один человек, сидящий у бара, обернулся позже остальных и, когда он увидел девушку, то широко раскрыл глаза.

«Гвен!» – удивленно выкрикнул он.

Гвендолин поспешила к Годфри, чувствуя, как все эмоции льются из нее через край. Годфри посмотрел на нее с неподдельной тревогой и, поднявшись со своего табурета, подошел к сестре и приобнял ее рукой.

Он увел ее подальше от остальных к небольшому столику в середине таверны. Два его друга, Акорт и Фальтон, удерживали присутствующих на расстоянии, тем самым образуя стену для их уединения.

«Что случилось?» – тихо, но настойчиво спросил Годфри, присаживаясь рядом с ней. – «Что случилось с твоим лицом?» – спросив он, коснувшись ее пореза.

Гвен присела рядом с братом спиной к присутствующим и, наконец, выпустила свои эмоции наружу. Несмотря на все ее усилия, она начала рыдать, закрывая свое лицо руками от стыда.

«Гарет пытался убить меня», – сказала она.

«Что?!» – в ужасе воскликнул Годфри.

«Он подослал ко мне одного из своих псов. Я купалась в королевской реке. Он застал меня врасплох. Мне следовало быть более бдительной. Я поступила глупо. Я не ожидала его появления».

«Дай мне посмотреть», – сказал Годфри, отстранив ее руку от пореза.

Брат посмотрел на ее щеку, после чего повернулся и щелкнул пальцами Акорту, который побежал за стойку бара и вскоре вернулся с чистой влажной тряпкой. Он протянул ее Годфри, который бережно и тщательно вытер щеку Гвен. Холодная вода обожгла кожу, но Гвен была благодарна ему за помощь. Он протянул ей тряпку, которую она прижала к своей щеке.

Гвендолин увидела его искреннюю заботу и впервые в жизни она ощутила настоящую сестринскую любовь к нему, почувствовала гордость оттого, что Годфри – ее брат, что она может на него положиться. То, что он находился в этом месте, разбивало ей сердце.

«Почему ты здесь?» – спросила Гвен. – «Я искала тебя везде, и мне сказали, что ты вернулся сюда. Ты обещал. Ты обещал, что с выпивкой покончено».

Годфри удрученно опустил глаза в стол.

«Я пытался», – подавленно ответил он. – «Я правда пытался. Но тяга к выпивке оказалась слишком сильной. После вчерашнего дня, после нашей неудачи в комнате для слуг… Я не знаю. У меня были такие большие надежды. Я был уверен в том, что Штеффен даст нам необходимые доказательства. Но после той неудачи я потерял надежду. Я впал в депрессию. А потом я услышал новости о Кендрике – и это стало последней каплей. Мне нужно было выпить. Прости меня. Я не смог себя контролировать. Я знаю, что не должен быть возвращаться сюда. Но я вернулся».

«Какие новости?» – встревоженно переспросила Гвен. – «Какие новости о Кендрике?»

Годфри удивленно посмотрел на нее.

«А ты не слышала?»

Гвендолин покачала головой, встревожившись не на шутку.

«Гарет арестовал его. Его обвинили в убийстве нашего отца».

«Что?» – в ужасе выкрикнула Гвен. – «Гарету это не может сойти с рук! Это смешно!»

Годфри опустил глаза, медленно покачав головой.

«Это уже сошло ему с рук. Он – Король, теперь он может делать все, что захочет. Это ересь отдавать все на суд короля, не так ли? И что гораздо хуже – Кендрика собираются казнить».

Гвен стало дурно. Она не думала, что после того, что она пережила утром, ей может стать еще хуже. Но теперь так и было. Кендрик, которого она любила больше всего на свете, арестован и приговорен к смерти. При мысли об этом – о том, что этот прекрасный человек брошен в подземелье и будет казнен, как обычный преступник, – девушка почувствовала физическое недомогание.

«Мы должны это остановить», – заявила Гвен. – «Мы не можем позволить ему умереть!»

«Я согласен», – сказал Годфри. – «Не могу поверить в то, что Гарет пытался навредить тебе», – добавил он. Брат казался по-настоящему ошеломленным.

«Не можешь?» – переспросила Гвен. – «Кажется, он ни перед чем не остановится, пока мы все не будем мертвы. Мы все являемся для него препятствиями. Неужели ты этого не понимаешь? В его голове мы все – только препятствия. Он жаждет убрать всех нас со своего пути, потому что мы знаем его истинную сущность. Гарет виновен в смерти нашего отца. И он не остановится, пока все мы не умрем».

Годфри сидел, качая головой.

«Хотел бы я, чтобы мы сделали больше», – сказал он. – «Мы должны остановить его».

«Мы оба должны», – ответила Гвен. – «Мы не можем больше ждать».

«Я вспомнил», – сказал Годфри, выпрямившись. Его глаза загорелись от волнения. – «В тот день что-то произошло в лесу. Я пересекся с Гаретом. Он был с Фиртом. Говорят, что якобы там неподалеку находится домик ведьмы. А что, если он шел именно оттуда? Я думаю о том, чтобы пойти и попытаться отыскать этот дом. Может быть, я смогу что-нибудь узнать».

«Ты должен туда пойти», – подтвердила Гвендолин. – «Это хорошая идея. Если не сейчас, то когда?»

Годфри кивнул.

«Но сначала ты должен прекратить все это», – сказала она, окинув взглядом бар.

Годфри посмотрел ей в глаза и, должно быть, понял смысл сказанного сестрой, когда она осматривала таверну. Она имела в виду, что пришло время для него изменить свою жизнь – бросить пить раз и навсегда.

Что-то изменилось в его взгляде, когда Годфри посмотрел на Гвен. Она буквально видела преобразование, которое происходило на ее глазах. Девушка увидела его решимость. На этот раз она казалась подлинной.

«Я сделаю это», – произнес брат с такой уверенностью в голосе, которую ей еще не приходилось слышать. Она почувствовала ее и на самом деле поверила ему.

«А я пойду к нашему брату», – сказала Гвен. – «Я найду способ встретиться с Кендриком в темнице и попытаюсь вызволить его оттуда. Неважно, чего это будет мне стоить. Я не могу позволить ему умереть».

Годфри протянул руку и поставил ее сестре на запястье.

«Будь осторожна», – попросил он. – «Гарет снова пошлет кого-то за тобой. Ты – самое слабое звено. Ты не можешь ходить беззащитной. Возьми это».

Гвен услышала звон и, бросив взгляд вниз, увидела, как брат положил на стол небольшой кусок древесины. Девушка озадаченно осмотрела его.

Потянувшись, Годфри показал ей трюк с этим предметом. Он схватил древесину и разжал невидимую трещину в середине, отчего обе стороны разделились пополам, обнажив спрятанный кинжал.

«Это оружие для таверн», – объяснил он. – «Его легко спрятать, но сложно обнаружить».

Повернувшись, Годфри выразительно посмотрел на Гвен.

«Держи его при себе. И если кто-нибудь снова подойдет к тебе слишком близко, не задавай вопросов. Вонзи его прямо ему в сердце».

Глава двенадцатая

«Подъем!»

Тор открыл глаза, почувствовав толчок. Подняв глаза, сбитый с толку, он попытался разобраться, где находится. Над ними и другими парнями, которые кто где лежали на земле, уснув крепким сном, стояли несколько командиров Легиона. Уперев руки в бедра, командиры толкали парней ногами. Тор почувствовал удар ботинком в бок и, подняв глаза, увидел, что его толкает Кольк. Крон зарычал, защищая Тора, и Кольк двинулся к следующему парню. Он кричал и, взяв свой металлический топор, ударил им о металлический щит прямо над головой О’Коннора. Когда раздался громкий стук, О’Коннор вскочил на ноги, широко раскрыв глаза.

Тор тоже поднялся, потирая голову руками и пытаясь понять, что происходит. Они все находились в пещере – это было единственное, что он знал. С ним находилось около дюжины членов Легиона – его ровесников. Его голова раскалывалась. Судя по приглушенному свету у входа в пещеру, он мог сказать, что наступила заря. Тор пытался вспомнить, что произошло.

Но все было как в тумане. Он вспомнил предыдущую ночь, восхождение на скалу и то, как, наконец, добравшись до острова, они легли там. В конце концов, другие парни тоже поднялись и оказались в окружении командиров Легиона, которые велели им отдохнуть ночью и подготовиться к утру. Они разбили их на небольшие группы по возрасту. Тор оказался в группе с Рисом, О’Коннором, Элденом, близнецами и другими четырьмя парнями, которых он не знал. Командиры отправили их в маленькие пещеры в скалистых горах пустынного острова. Ночь наступила быстро, на остров опустился густой туман, так что Тор практически ничего не мог рассмотреть.

Им с трудом удалось добраться до пещер из-за влаги, холода и темноты. Кто-то разжег костер и Тор вспомнил, как он лег возле него и вскоре уснул.

Следующим воспоминанием было то, как его разбудили.

Желудок Тора заурчал в утреннем свете, но он не осмелился что-либо сказать. Он спал в своей одежде и сапогах, как и остальные парни, но костер, по крайней мере, частично высушил их.

Командиры продолжали выталкивать одного парня за другим из пещеры. Тор почувствовал толчок сзади, после которого он, пошатываясь, вышел из пещеры на яркий утренний свет. Над островом все еще висел красный туман. Казалось, что он поднимается из самого острова, но, по крайней мере, при свете дня Тор смогут лучше рассмотреть это место. Остров оказался еще более жутким, чем он помнил, – пустынный ландшафт валунов и скал, небольших гор и больших кратеров. Горизонт тянулся бесконечно, в поле зрения не было ни одного дерева. Тор слышал, как разбиваются вездесущие волны, помня, что внизу, где-то над краем скалы, находится океан, разграничивающий остров в каждом направлении. Это служило роковым напоминанием о том, что если подойти к краю слишком близко, можно упасть и разбиться насмерть.

Тор с трудом представлял себе, как они станут здесь тренироваться. Остров был настолько пустым, что в поле зрения не было никакого тренировочного поля – ни мишеней, ни оружия, ни доспехов, ни лошадей.

Его братья по оружию вышли из пещеры и встали рядом с ним в утреннем свете. Они столпились вокруг, щурясь и поднимая руки, чтобы отгородиться от солнца. Вперед вышел Кольк – злой и напряженный, как всегда.

«Не гордитесь собой только потому, что вам удалось добраться сюда», – сказал он. – «Должно быть, вы все считаете себя особенными. Что ж, это не так».

Кольк расхаживал взад и вперед.

«Нахождение на этом острове является привилегией», – продолжал он. – «Пребывание здесь – не право, это подарок. Вы останетесь здесь, если – только если – вы это заслужите. Ежеминутно и ежедневно. И это начинается с разрешения находиться здесь в первую очередь. Прежде, чем начнется тренировка, вы должны получить разрешение местных жителей».

«Местных жителей?» – переспросил О’Коннор.

«На острове живет древнее племя воинов – кавои. Они жили и тренировались здесь тысячи лет. Каждый воин, прибывающий сюда, должен попросить и заслужить их разрешение. Если вы его не получите, то отправитесь обратно в Кольцо. Вас, членов Легиона, разбили на небольшие группы, и каждый из вас по отдельности должен получить разрешение. Сейчас вы не можете рассчитывать на весь Легион – рассчитывайте только на членов своей группы».

Тор удивленно окинул взглядом свою группу, состоящую из восьми молодых людей.

«Но где они?» – спросил Элден, протирая глаза от утреннего солнца. – «Кавои?»

«Найти их будет непросто», – сказал Кольк. – «Они не хотят быть найденными. Вы им не нравитесь. И для многих из вас это не сулит ничего хорошего. Они агрессивные и бросят вам вызов. Именно так и начнется ваше испытание на мужественность».

«Но как мы их найдем?» – спросил Конвен.

Кольк нахмурился.

«Остров обширный и неумолимый. Возможно, вы их не найдете. Вы можете умереть от голода, пытаясь добраться туда. Вы можете заблудиться. Вы можете не вернуться».

Уперев руки в бедра, Кольк улыбнулся.

«Добро пожаловать в Сотню».

* * *

Обернувшись, Тор посмотрел на свою группу – восемь молодых людей стояли посреди неизвестности, растерянно глядя друг на друга. Они были истощены. Здесь находились О’Коннор, Рис, Элден, близнецы и двое других. Тор узнал одного – трусливого парня, которого он спас. Второго Тор не знал. Он казался их ровесником и стоял в стороне от остальных. У него были темные волосы, глаза, устремленные вдаль, и неизменный угрюмый вид. Было в нем нечто, что не понравилось Тору, нечто, кажущееся темным. Нечто… злое.

«И куда теперь?» – спросил О’Коннор.

Остальные парни что-то проворчали и отвернулись.

«Где эти кавои?» – спросил Элден.

Рис пожал плечами.

«Понятия не имею».

«Что ж, на юге находится океан, так что мы не можем пойти туда», – добавил он. – «Мы можем отправиться на север, восток или запад. Пустырь, о котором говорил Кольк, похож на север».

Рис прищурился, глядя на горизонт.

«Весь этот остров похож на пустырь», – заметил Элден.

«Я предлагаю отправиться на север и посмотреть, что случится», – сказал Рис.

Казалось, что остальные были с ним согласны. Молодые люди отправились в путь. Крон, заскулив, побежал рядом с Тором.

«Меня зовут Уильям», – произнес парень, которого Тор спас в воде, тот самый, который испугался упражнения со щитом. Он шел рядом с Тором, с благодарностью глядя на него.

«У меня не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты спас мою жизнь там, в море», – сказал он.

«Я – Тор», – ответил он. – «И тебе не за что меня благодарить».

Тору понравился этот хрупкий, худой парень с большими карими глазами и длинноватыми волосами, которые ниспадали ему на глаза. Было нечто в его поведении, что волновало Тора, – он казался слабым. Он не выглядел таким же крепким, как и остальные, он казался нервным. Тор почувствовал, что Уильям сделан из совершенно другого материала, чтобы находиться здесь.

Тор молча поднимался вместе с остальными семью молодыми людьми через всю пустошь на протяжении нескольких часов. Только хрустящий звук их сапог о камни и грязь нарушал тишину. Каждый из них погрузился в свой собственный мир предвкушения. Было необычайно холодно для летнего утра, даже несмотря на то, что начало подниматься первое солнце, туман все еще не рассеялся, обволакивая их лодыжки. Казалось, что настойчивый холодный ветер никогда не утихнет. Они все шли в тишине, бок о бок, по пустырю. Тор сглотнул, изнывая от жажды. Он нервничал, спрашивая себя, найдут ли они то, что ищут, не будучи уверенным в том, что ему этого хочется. Было бы гораздо более обнадеживающим, если бы рядом с ними шли дюжины членов Легиона. Но поскольку их было только восьмеро, они были легкой добычей.

Вдали Тор услышал крик животного – подобного звука раньше ему не приходилось слышать. Этот звук напоминал смесь криков орла и медведя. Другие парни тоже обернулись и посмотрели – в глазах Уильяма Тор прочитал самый настоящий страх. Тор оглянулся, пытаясь определить, откуда доносится этот крик, но это было невозможно. Перед ними была только пустошь, окутанная туманом.

Собратья Тора заметно нервничали, кроме последнего парня с темными волосами, которого звали, как вспомнил Тор, Малик. Он по-прежнему хмурился и казался озабоченным, погрузившись в собственный мир. Рассматривая его, Тор начал смутно припомнить, кто он такой. В его памяти вспылили слухи о том, что он вступил в Легион, убив человека. Если в этих слухах есть зерно истины, то, когда солдаты короля прибыли в его город для Отбора и обошли его своим вниманием, он выбежал вперед и убил человека вдвое больше себя. Впечатленные солдаты передумали и приняли его в Легион. Как сообщил ему Рис, видимо, во время каждого отбора солдаты любили принимать одного человека, который заставлял других нервничать, который был обученным безжалостным убийцей. В этой группе таким человеком был Малик.

Тор отвернулся и снова попытался сконцентрироваться на пейзаже, на окрестностях, стараясь оставаться бдительным. Подняв глаза вверх, он увидел другой оттенок неба – оранжево-зеленый. Здесь был странный густой туман, в прохладном и свежем воздухе витал иной запах. Все в этом месте было чужим. Сила внутри него подсказывала ему, что это место было другим, первобытным. Он ощущал присутствие дракона, силу его дыхания.

На самом деле, пока они шли, Тор не мог избавиться от ощущения, что они находились в логове дракона, в тумане, созданным его дыханием. Место казалось волшебным. Подобное ощущение у него было, когда он переходил Каньон, только здесь оно было более зловещим. Тор был уверен в том, что здесь жили и другие создания – и ни одно из них не будет радо появлению Легиона.

«А что, если, когда мы найдем этих кавои, они скажут нет?» – обратился к группе О’Коннор, спрашивая себя, а не думают ли его товарищи о том же самом.

«Что, если они не дадут нам разрешение?» – продолжал он. – «Что тогда?»

«Тогда мы заставим их дать нам разрешение», – ответил Элден. – «Если мы не получим разрешение, то мы станет за него бороться. Неужели ты думаешь, что наши враги во время битвы позволят нам вторгнуться в их города? Именно поэтому мы здесь, не так ли? Разве не для этого и устроено все это?»

Рис пожал плечами.

«Я не знаю, для чего это все», – сказал он. – «Я только помню истории, рассказанные моим старшим братом Кендриком. Он рассказывал мне о своем первом появлении здесь. Оба его близких друга погибли».

Тор ощутил, как по его коже побежали мурашки. Он повернулся и посмотрел на Риса, лицо которого было очень серьезным. Остальные парни выглядели еще более взволнованными, чем раньше.

«Как?» – спросил О’Коннор.

Рис пожал плечами.

«Он мне не сказал».

«Но ты на самом деле думаешь, что они позволят членам Легиона умереть здесь?» – спросил Конвал.

«Какой цели это послужит? Избавиться от своих же новобранцев?» – добавил Конвен.

Рис снова пожал плечами, храня молчания, в то время как они все продолжали свой путь.

«Ты сам это сказал», – внезапно произнес Малик. – «Новобранцы».

Все обратили к нему удивленные взгляды. Его голос был таким мрачным и гортанным, что поразило Тора, так как ничего подобного он раньше не слышал. Малик не взглянул на них, он продолжал смотреть прямо перед собой, свою руку он всегда держал на рукояти своего кинжала, играя с ним, словно тот был его лучшим другом. Его черно-серебряная рукоятка блестела на свету.

«Новобранцы», – сказал он. – «Мы все новобранцы. Никто из нас не является членом Легиона. Никто на самом деле не является членом Легиона до самого выпуска в двадцатилетнем возрасте. У нас вперед шесть лет. Они пытаются отсеять нас. Им нужна сила самых лучших воинов в мире. Если мы не сможем пройти через это, они хотят нашей смерти. Им все равно. И почему должно быть иначе? В каждой деревне Кольца тысячи таких, как мы».

Тор размышлял об этом, когда они снова погрузились в тишину, продолжая идти, скрипя сапогами. Они продвигались все глубже и глубже в дикую местность этого острова. Тор задумался об остальных членах Легиона, об остальных группах – в какой части острова они сейчас находились, с какими препятствиями им предстоит столкнуться. Он был рад находиться в компании этих молодых людей.

Час проходил за часом. Когда первое солнце на небе достигло своего зенита, когда Тор уже начал терять силы, внезапно прямо перед ним раздался громкий свист и шипение. Он отскочил в сторону как раз вовремя, потому что рядом с ним вдруг земля пошла пузырями. Тор наблюдал за тем, как почва на его глазах стала оранжевой, затем ярко-красной, после чего зашипела и взорвалась. Высоко в воздух взлетела лава, выпуская искры и дым, разбрасывая в разные стороны небольшие языки пламени. От маленького язычка пламени воспламенился рукав Тора. Он быстро прихлопнул его, когда тот начал его обжигать. К счастью, молодому человеку удалось потушить его, хотя пламя продолжалось достаточно долго для того, чтобы оставить ожог. Крон, готовый наброситься на лаву, зарычал.

Тор и его товарищи убежали от взорвавшейся лавы, сохраняя дистанцию, когда она, казалось, начала выпускать пузыри все выше и выше. Они поступили верно, потому что в этот момент земля вокруг нее начала плавиться.

«Что это за место?» – спросил Уильям со страхом в голосе.

«Давайте продолжим наш путь», – сказал Рис.

Повернувшись, они все продолжили двигаться на север, торопясь уйти подальше от выброса лавы. Но когда они уже отошли на небольшое расстояние, вдруг из земли без предупреждения вырвался другой поток лавы – всего в нескольких футах от них с другой стороны.

Уильям закричал и подпрыгнул, спасаясь от языков пламени.

Молодые люди поспешили отойти подальше и от этого горячего ручья, но в следующую минуту внезапно тут и там их земли начали вырываться потоки лавы. Отовсюду раздавалось шипение и хлопки, когда земля начала взрываться подобно минному полю.

Даже будучи в ужасе, Тор не мог не заметить, что она создавала прекрасную игру света. Молодые люди замерли на месте, опасаясь сделать шаг в какую бы то ни было сторону. Потоки лавы растянулись на каждые двадцать футов – и было опасно перемещаться между ними.

«Как же нам пройти через все это?» – спросил Уильям.

«По крайней мере, они уже взорвались», – сказал Элден. – «Теперь все, что нам нужно делать, – это пробираться между ними».

«Но что, если взорвутся другие?» – продолжал спрашивать Уильям.

Но, разумеется, выбора у них не было.

Они все двинулись вперед, в поле лавы, тщательно лавируя между горящими потоками. К счастью, ни один из них не взорвался, когда они проходили мимо, но Тор все время был начеку.

И когда уже казалось, что поле лавы подходит к концу, вдруг взорвался последний поток лавы, застав их всех врасплох. Он взорвался рядом с О’Коннором – слишком близко от него, чтобы он успел отскочить в сторону. Его крики и зловоние горящей плоти заполнили воздух. Левый бицепс О’Коннора был поврежден шаром лавы. Он закричал, когда его туника загорелась. Рядом с ним находился Малик, который с легкостью мог бы помочь молодому человеку потушить его. Но он и пальцем не пошевелил.

Тор и Рис бросились к О’Коннору и, повалив его на землю, пытались потушить огонь. О’Коннор продолжал кричать, и Тор увидел, что ожог был сильным и, должно быть, причинял ему невероятную боль.

Они подняли друга на ноги. Тор оторвал свежий кусок ткани от своей собственной туники, чтобы обвязать им руку О’Коннора.

«Почему ты ему не помог?» – крикнул Рис Малику. – «Ты стоял рядом с ним. Ты мог потушить огонь».

У Тора возникли те же самые вопросы.

Малик пожал плечами, а затем на самом деле улыбнулся.

«А почему я должен был это делать?» – спросил он. – «Почему меня должны волновать его ожоги?»

Тор уставился на него, не веря своим ушам.

«Ты говоришь, что тебя не волнует защита твоих собратьев?» – спросил Элден.

Когда Малик улыбнулся в ответ, Тор увидел зло в его глазах.

«Разумеется, нет. В действительности, я убил бы каждого из вас, если бы полагал, что это принесло бы мне выгоду».

Улыбка не сходила с его губ. Тор видел, насколько серьезны были его слова. Всего лишь один взгляд на него, на эту глубину его зла, заставил застыть кровь в его жилах.

Другие парни изумленно посмотрели на него.

«Мы все убьем тебя прямо сейчас», – пригрозил Элден.

«Ну что ж, сделайте это», – сказал Малик. – «Дайте мне повод убить вас».

Элден сделал шаг в его сторону, нахмурившись и вынимая свой меч, но внезапно между ними встали близнецы.

«Не трать попусту время», – сказал Конвен Элдену. – «Он этого не стоит».

Элден остановился, продолжая хмуриться, а затем, наконец, отвернулся.

Было видно, что и Крону, который стоял рядом с Тором, Малик тоже не понравился. Он тихо зарычал, ощетинившись, глядя на него.

«Давайте выбираться из этого места», – сказал Рис. – «Ты можешь идти?» – спросил он О’Коннора, который стоял между ними, тяжело дыша и сжимая свою руку.

Он кивнул.

«Боль жуткая. Но я буду в порядке».

Группа молодых людей продолжила свой путь, пробираясь через пустошь. Все они были на грани, выглядывая новые потоки лавы. Наконец, час спустя, Тор преисполнился уверенности в том, что они их прошли, и ослабил бдительность.

Они продолжали идти и когда солнце начало отбрасывать длинные тени, Тор стал спрашивать себя – сколько же это будет продолжаться, смогут ли они вообще найти кавои? Не заблудились ли они?

«Откуда нам знать, что мы вообще идем в верном направлении?» – внезапно обратился Уильям к группе собратьев, задав вопрос, который вертелся в уме у всех присутствующих.

Ответом ему послужили молчание и свист ветра. Этого ответа было достаточно – никто этого не знал.

Проходил час за часом, а они все продолжали идти через пустошь, хрустя грязью и камнями под ногами. Тор устал и изрядно проголодался. Кроме того, его замучила жажда. Прохладное утро превратилось в жаркий день, а ветер приносил только пыль и более горячий воздух. Он облизнул губы, осознавая, что сделал бы что угодно за мех воды.

Подняв глаза, Тор моргнул. Ему показалось, что он заметил какую-то спешку вдалеке. Он подумал, что это может быть страус, хотя существо передвигалось так быстро, что он не был в этом уверен. Возможно ли это? Животное в этом месте, посреди неизвестности?

Тор прищурился от солнца, утренний туман к этому времени, в основном, уже рассеялся, и молодому человеку показалось, что он увидел небольшое облако пыли.

«Ты это видел?» – спросил он Риса.

«Что?» – уточнил друг.

«Я это видел», – сказал Конвен. – «Похоже на какое-то животное».

Тору стало любопытно. Когда они продолжили свой путь, внезапно на них бросилось другое животное. Они вынули свои мечи, но зверь двигался слишком быстро и свернул в сторону в последнюю секунду.

«Что это такое, черт возьми?» – спросил Конвал.

Тор четко рассмотрел зверя на этот раз – у него было яркое желто-черное туловище, круглый живот, длинный тощие ноги, как минимум, десяти футов в длину, короткие толстые крылья и огромная голова. Он был похож на шмеля на сваях.

Вдруг из ниоткуда выбежал другой зверь, набросившись прямо на них. Он закричал, замахав крыльями и издавая жужжание и, казалось, бросился прямо на Тора. Вынув свой меч, Тор увернулся в последнюю секунду, когда зверь задел его. Молодой человек взмахнул мечом, но зверь был настолько быстрый, что Тору не удалось его ранить. Он рассек воздух. Крон зарычал и набросился на зверя, но тоже промахнулся. Тор не могу понять, как нечто настолько большое способно двигаться так быстро. Столкновение с животным оставило синяк на его руке.

Остальные парни были сбиты с толку, но Рис понимающе кивнул.

«Хэмлоки», – сообщил Рис, ослабив бдительность. – «Они безобидные, если их не спровоцировать».

«Безобидные?» – переспросил О’Коннор. – «Они не кажутся безобидными».

«Спровоцировать их? Каким образом?» – спросил Элден. – «Ты имеешь в виду, например, оказаться на их территории? Потому что это именно то, что мы делаем».

Тор посмотрел на горизонт и вдруг увидел сотни хэмлоков, которые бежали в разные стороны, хлопая крыльями и жужжа. Они шумели, как осиное гнездо. Они бежали зигзагами влево и вправо. Все восемь членов Легиона застыли на месте, не зная, что делать. Было ясно, что если они продолжат путь вперед, то животные на них нападут.

«Медленно отступаем назад», – сказал Рис. – «Не отрывайте от них взгляда. Они сочтут это признаком слабости».

Они начали осторожно отступать, шаг за шагом, и через несколько минут отошли на достаточное расстояние, чтобы оказаться в безопасности.

«Мы не можем продолжать идти в этом направлении», – сказал Конвал.

«Давайте повернем сюда», – предложил Конвен.

Молодые люди резко повернули вправо, пустившись по узкой тропинке между двумя горами. Как только они благополучно скрылись из виду, то начали бежать как можно дальше, чтобы увеличить расстояние между ними и животными.

«Думаешь, они последуют за нами?» – спросил О’Коннор.

«Надеюсь, что нет», – ответил Уильям.

Они бежали трусцой около часа, пока, наконец, не вышли на другую сторону горы, оказавшись на новом пустыре. Молодые люди перешли на шаг, тяжело дыша. Тор весь покрылся потом. Солнце отбрасывало длинные тени, и Тор отдал бы все за один глоток воды. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что его товарищи были истощены не меньше, чем он.

«Это глупо», – наконец, сказал Уильям. – «Как мы найдем их? Вполне возможно, что мы идем не в том направлении».

«Мы просто должны продолжать идти», – сказал Рис.

«Идти куда?» – разочарованно спросил Элден.

«Может быть, это всего лишь упражнение», – предположил О’Коннор. – «Возможно, этих конвои даже не существует. Может быть, все это – всего лишь испытание, чтобы увидеть, как долго и как далеко мы будем идти, пока не осознаем и не повернем назад. Может быть, они ждут, что мы вернемся туда, откуда начали».

«Это смешно», – сказал Элден. – «У нас есть миссия. Мы не можем сдаться».

Когда Уильям остановился, остальные парни остановились и посмотрели на него.

«Я думаю, мы должны вернуться», – сказал он.

«Если ты не продолжишь идти», – начал Малик. – «То я…»

Но он не успел договорить, потому что внезапно послышался звук шагов по пустынной дороге.

Обернувшись, Тор увидел дюжину самых свирепых воинов, которых ему приходилось встречать. Они направлялись прямо к ним. Воины были облачены во все черное, их мускулистые руки и ноги были обнажены, а головы украшали огромные красные шлемы. Все они были высокими и широкоплечими, с выступающими мышцами и несли мечи, щиты и всевозможные виды смертельного оружия. Они издали свирепый боевой клич.

«Полагаю, что мы их нашли», – сказал Малик.

Кавои. Они появились из ниоткуда и выглядели явно недовольными.

Тор и его товарищи обернулись и встретились с ними лицом к лицу, но времени для того, чтобы отреагировать, у них не было. Ни один из них не извлек свой меч. Молодые люди не знали, что им предпринять – спровоцировать воинов или попытаться заключить мир.

«Мы пришли, чтобы получить ваше разрешение!» – выкрикнул Рис, пытаясь успокоить кавои, когда те наступали на них.

«Никогда!» – крикнул в ответ их лидер.

Тор и остальные члены Легиона вынули свое оружие, но теперь уже было слишком поздно.

Кавои набросились на них. Они двигались быстрее, чем Тор мог себе представить. Тор увидел, как его собратья поднимают свои мечи и щиты. Раздался оглушительный звон металла, когда они начали отражать удары.

Тор поднял свой собственный меч, чтобы отразить удар, как раз перед тем, как меч одного кавои едва не обрушился на его плечо. Противник был настолько силен и свиреп, что Тор отскочил на несколько футов. Посмотрев вверх, Тор увидел, что воин кавои снова опустил на него свой меч, но молодой человек отразил и этот удар. И тогда кавои – огромный человек с длинной буйной бородой – откинулся назад и ударил Тора ногой в грудь. Тор отлетел назад на несколько футов. Казалось, что из него вышел весь воздух.

Крон зарычал и набросился на воина, сумев отогнать его назад и помешав ему снова атаковать Тора, пока тот лежал на земле.

Близнецов тоже сбили с ног, вместе с Уильямом, Рисом и О’Коннором. Элден, благодаря своей силе, смог отражать удар за ударом, но даже он в конечном итоге был сражен. Тор не понимал, как кавои могут быть настолько сильными и почему они такие враждебные. Он думал, что они дадут им свое разрешение. Но теперь он понял, что им придется за это побороться.

Тор откатился в сторону, когда на него опустился меч. Когда лезвие мяча воина кавои застряло в грязи, Тор воспользовался этой возможностью и, размахнувшись, использовал свой щит, чтобы нанести удар кавои по ребрам. Его противник стал жадно ловить ртом воздух, рухнув на колени. Тор вскочил на ноги и ударил его ногой, повалив его на спину.

Но в следующую минуту Тор был атакован другим воином кавои, который сбил его с ног. Он ушибся, приземлившись лицом в грязь. Он попытался развернуться, но кавои пригвоздил его к земле – этот воин был в три раза крупнее его. Воин направил на Тора свой кулак и тот протянул руку, чтобы его остановить. Но мужчина был слишком сильный. Тор увернул голову в сторону как раз вовремя – в последнюю секунду пальцы кавои пролетели мимо него и погрузились в грязь.

Тор попытался откатить кавои в сторону, но тот был слишком сильный. Они прокатились несколько раз, после чего воин кавои оказался сверху, пригвоздив Тора к земле. Противник протянул руку и Тор увидел в его руках кинжал, который он направил на его лицо. Тор ничего не мог с этим поделать – он подготовился к удару.

И тут появился Крон. Он зарычал и укусил кавои за голову. Тот закричал и отпустил Тора. Следом появился Элден, сильно пнув кавои в висок, сбив его с ног. Тор вскочил на ноги, встав рядом с Элденом – его переполняла такая благодарность по отношению к Элдену и Крону, которую он не смог бы выразить словами.

«Я – твой должник», – сказал он.

На них набросилось еще больше воинов и они оба, подняв свои мечи, отражали удары. Тор парировал спереди и сзади, раздавался звон мечей, он с трудом удерживал свой собственный меч. Кавои были слишком сильные и быстрые. Тор чувствовал, что не сможет долго сопротивляться.

Отчаявшийся Тор начал ощущать силу, энергию, зарождающуюся в нем. Он почувствовал, как в нем поднимается большое тепло, проходящее через его ноги и руки, направляющееся к плечам и ладоням. Внезапно из его руки выбили меч, и Тор оказался беззащитным. Когда воин кавои потянулся назад, чтобы размахнуться, Тор ощутил, что его ладони горят. Он должен довериться своим инстинктам. Молодой человек вытянул ладонь и направил свою энергию на противника.

И в этот момент из его ладони вылетел золотой энергетический шар, который ударил кавои прямо в грудь. Закричав, воин отлетел назад на добрых двадцать футов, приземлившись на спину. Он лежал без сознания.

Должно быть, остальные это заметили, потому что они обернулись и ошеломленно посмотрели на Тора. Тор продолжать держать свою ладонь вытянутой, направляя энергию на всех воинов кавои по очереди. Золотой энергетический шар поражал одного воина за другим, сбивая их с ног. Сначала он ударил кавои, который атаковал Риса, затем кавои, окруживших Элдена, О’Коннора и других. Он спас всех своих собратьев по оружию, поражая напавших на них воинов.

Среди них находился один кавои, который был крупнее остальных, с броней другого цвета – он производил впечатление их лидера. Он набросился на Тора, но тот, повернувшись к нему, направил на него энергетический шар.

Но Тор был потрясен, увидев, что этот человек просто отразил шар до того, как он до него долетел. Кавои сделал три шага по направлению к Тору, схватил его за рубашку и поднял его высоко в воздух, на несколько футов над землей, пока их глаза не оказались на одном уровне. Он держал Тора в воздухе, хмуро глядя на него.

Тор ощущал невероятную энергию этого человека, осознавая, что, кем бы он ни был, Тор беспомощен в его руках. Если этот кавои захочет убить его, никто ему не помешает.

Пока воин держал Тора в воздухе, через несколько секунд, постепенно выражение его лица начало смягчаться и, к удивлению Тора, он улыбнулся.

«Ты мне нравишься», – прогремел воин глубоким, древним голосом. – «Я хочу, чтобы ты был здесь».

Он откинулся назад и бросил Тора, который, пролетев в воздухе, приземлился в грязь, прокатившись кубарем несколько раз. Он лежал, тяжело дыша, подняв глаза на лидера кавои.

Тот рассмеялся, после чего, отвернувшись, пошел прочь.

«Добро пожаловать на Остров Тумана», – сказал он.

Глава тринадцатая

Эрек проснулся на рассвете в незнакомой постели и сел прямо, пытаясь сориентироваться. Он вспомнил, что находится в таверне, и что пришел сюда из-за Алистер.

Эрек вскочил и мгновенно оделся. Он бодрствовал большую часть ночи, едва сомкнув глаз. От мыслей об Алистер кровь в его венах побежала быстрее. Он не мог прогнать ее образ из своих мыслей. Тот факт, что она спала под этой же крышей, вниз по коридору, был ему невыносим. Кроме того, он не мог успокоиться, зная, что девушка все еще не согласилась принять его предложение.

Надевая кольчугу, Эрек наблюдал за первыми лучами, пробивающимися через кривое окно, чувствуя, что сегодня именно тот день – день, когда для него начнется новая жизнь, первый день из сотни дней турниров, чтобы завоевать свою невесту. Теперь у него была причина победить. Если она согласится, он станет бороться за нее.

В то время как Эрек наблюдал за тем, как первое солнце медленно озаряло мир, деревья приобретали силуэт, в то время как он слушал птиц, у него появилось чувство, которое ничто не смогло бы поколебать – если Алистер даст свое согласие, сегодняшний день изменит всю его жизнь. Всю свою жизнь, встречая разных женщин, Эрек не испытывал ничего похожего на то, что он испытывал к Алистер. Когда он нашел ее снова, в таверне, он рассчитывал на то, что это чувство не повторится. Но рыцарь был удивлен, осознав, что это чувство никуда не исчезло – наоборот, оно стало только крепче. Это не было случайностью. Это было чувство мгновенной преданности ей. Эрек не знал, испытывала ли Алистер то же самое. Ему сложно было об этом судить – то ли потому, что она была ошеломлена, то ли просто потому, что она была не заинтересована. Ему нужно это выяснить. Он не успокоится, пока не сделает этого.

Одевшись, Эрек взял свое оружие и поспешил выйти из комнаты, звеня шпорами, ступая по скрипучему деревянному залу. Рыцарь поспешил вниз по ступенькам, вошел в пустую таверну. Очевидно, остальные еще спали. Он сел за один из пустых столов, ожидая, надеясь. Он изводил себя вопросами. Проснулась ли уже Алистер? Волнует ли ее это вообще?

Через несколько минут дверь кухни открылась, и оттуда голову высунул трактирщик, который, неодобрительно посмотрев на Эрека, быстро закрыл дверь. Из кухни раздался крик, грохот кастрюль и, минуту спустя, снова открылась дверь и вышла она.

Увидев Алистер, Эрек замер. На ней было то же платье, что и накануне. По тому, как были растрепаны ее волосы, Эрек понял, насколько спешно ее разбудили. Кроме того, девушка выглядела уставшей, словно спала совсем мало. Тем не менее, она казалась ему красивой, как никогда. Ее большие голубые глаза горели в утреннем свете, излучая энергию, с которой рыцарю не приходилось сталкиваться.

Алистер поспешила к его столу с кружкой эля в руках. Она смиренно опустила голову и, сев перед ним, по-прежнему избегала встречаться с ним взглядом. Больше всего на свете Эреку хотелось заглянуть в эти глаза, чтобы узнать, что она испытывает к нему. Он уже собирался заговорить с ней, когда внезапно позади нее появился трактирщик, который торопился к девушке. Алистер занервничала и, ударившись о стол, пролила немного эля на пол.

«Посмотри, что ты натворила!» – крикнул ей трактирщик. – «Грязная, глупая девчонка! Вытри это!»

Услышав эти грубые слова, Эрек покраснел. Его охватила ярость.

Нервничая, Алистер обернулась и случайно задела рукой кружку, которая, пролетев через весь стол, с грохотом упала на пол, повсюду расплескав жидкость.

«Глупая девка!» – заорал трактирщик. Он поднял вверх свою огромную ладонь и замахнулся на девушку.

Но Эрек оказался быстрее. Сработали его рефлексы воина, он вскочил со своей скамейки и поймал руку трактирщика в воздухе. Он крепко схватил его руку как раз перед тем, как тот собирался ударить Алистер, и вернул ее на место.

Мужчина сердито смотрел на Эрека, но рыцарь был сильнее, он одной рукой вывернул ему запястье за спину, поворачивая его, пока трактирщик не упал на колени.

«Если ты когда-нибудь снова попытаешься прикоснуться к ней», – сказал Эрек, вынимая кинжал и прижимая его к горлу трактирщика. – «Клянусь Господом, что я убью тебя».

Трактирщик сглотнул, широко распахнув глаза от ужаса.

«Милорд, пожалуйста, не причиняйте ему вреда», – тихо попросила Алистер.

Звук ее голоса успокоил Эрека, он немного смягчился, особенно когда трактирщик сглотнул и на его лбу проступил пот.

«Я не трону ее», – произнес он скрипучим голосом из-за кончика кинжала у его горла. – «Я обещаю».

Эрек отпустил трактирщика и тот опустил руки, потирая свое запястье и тяжело дыша.

«Вы присоединитесь ко мне?» – спросил Эрек Алистер, указывая жестом на место за столом напротив него.

«Она должна работать!» – крикнул трактирщик.

«Если я одержу победу на турнире, и если она согласится, тогда она станет моей невестой», – сказал ему Эрек. – «Ей больше никогда не придется работать».

«Она может стать Вашей невестой», – огрызнулся трактирщик. – «Но замужество не освободит ее от меня. Она обязана служить мне. По контракту она должна работать на меня еще четыре года».

Эрек посмотрел на Алистер и она, ответив на его взгляд, кивнула. Ее глаза были влажными.

«Это правда, милорд. Как видите, я не такая уж хорошая невеста для Вас. Я связана договором. Я должна вернуть свой долг, прежде чем уйти отсюда».

Обернувшись, Эрек сердито посмотрел на трактирщика. Он питал к нему такую ненависть, на которую, как всегда считал, он не способен.

«Я уже сказал тебе, что оплачу ее контракт, если она согласится стать моей женой. Сколько стоит ее контракт?» – спросил Эрек.

«Это не Ваше дело…»

«Отвечай мне!» – зарычал Эрек, опустив одну руку на кинжал. Должно быть, трактирщик почувствовал, что рыцарь настроен серьезно, потому что он сглотнул и отвел взгляд.

«Обычная служанка платит за проживание и питание 100 пенсов за семилетний контракт», – сообщил он.

«Если я выиграю соревнование, и если она согласится стать моей невестой, я выкуплю ее контракт у тебя. На самом деле, я заплачу тебе тройную сумму».

Эрек снял со своего пояса мешочек золотых монет и бросил его на стол. Тот приземлился с лязгом.

«300 пенсов королевского золота», – объявил Эрек.

Трактирщик бросил взгляд на стол, широко раскрыв глаза. Он жадно облизнул губы, переводя взгляд с Эрека на Алистер. Затем он схватил мешочек, взвешивая его в своей руке и, открыв его, начал рассматривать содержимое.

Наконец, он засунул мешочек в свой карман и пожал плечами.

«В таком случае забирайте ее», – сказал он. – «Вы теряете свои деньги. Только глупец выбросит столько золота из-за служанки».

«Пожалуйста, милорд, не делайте этого», – крикнул Алистер Эреку. – «Это же такая большая сумма! Я не стою этого!»

Трактирщик уже собирался уходить, но внезапно остановился и обернулся.

«А если Вы не выиграете состязание? Что, если она не согласится стать Вашей невестой?» – спросил он.

«Пока она свободна», – сказал Эрек. – «Золото принадлежит тебе».

Трактирщик улыбнулся, после чего развернулся и поспешил выйти из зала, захлопнув за собой дверь кухни.

Наконец, в комнате остались только они вдвоем – Эрек и Алистер.

Обернувшись, Эрек посмотрел на девушку.

«Вы выйдете за меня замуж?» – серьезно спросил он ее.

Алистер смиренно опустила голову, и сердце Эрека бешено колотилось, пока он ждал ее ответа. Что, если она откажется?

«Милорд», – произнесла девушка. – «Я не знаю большей чести или большей мечты для любой девушки королевства, чем стать Вашей женой. Но я не заслуживаю этого. Я простая служанка. Вы запятнаете свое великое имя, женившись на мне».

Сердце Эрека наполнилось любовью к ней. Он понял, что с этого момента его абсолютно не волнует то, что подумают другие люди – он хочет провести с ней всю оставшуюся жизнь.

«Вы выйдете за меня замуж?» – повторил он свой вопрос.

Алистер опустила голову. Эрек сделал шаг вперед и, нежно взяв ее за подбородок, приподнял его.

Когда она посмотрела на него, ее глаза наполнились слезами.

«Вы плачете», – подавленно произнес он. – «Это означает нет?»

Девушка покачала головой.

«Это слезы счастья, милорд», – ответила она. – «С того момента, как я увидела Вас, я не желаю ничего другого. Я была слишком потрясена, чтобы сказать об этом. Я не смела и мечтать о таком».

Эрек крепко сжал ее в своих объятиях. Ощущение ее тела было самым прекрасным, что он когда-либо испытывал в своей жизни.

«Пожалуйста, милорд», – прошептала Алистер ему на ухо. – «Выиграйте эти состязание. Сделайте это ради меня».

Глава четырнадцатая

Тор, весь вспотев, стоял вместе с другими членами Легиона, пытаясь отдышаться. Второе солнце, находившееся в зените, нещадно палило. День стал совершенно неумолимым.

Получив разрешение кавои и, наконец, вернувшись к остальным членам Легиона прошлой ночью, они буквально рухнули на землю. Тору показалось, что его разбудили рано утром, на рассвете нового дня, как только он закрыл глаза. И с того момента они тренировались целый день.

Это был первый день тренировок Сотни, который оказался более изнурительным, чем он мог себе представить. Они состязались с самого утра, разбившись на смешанные по возрасту группы. Они тренировались метать копья в движущиеся мишени. Лязг щитов раздавался часами. Затем они состязались невероятно тяжелыми мечами, прыгали через овраги и боролись друг с другом. Обернувшись, Тор увидел, что все члены Легиона выглядели измученными. Казалось, что они должны были выполнить недельную норму тренировки за одно утро, без минуты отдыха. У него болела каждая мышца тела. Тор не мог представить, как им удастся выдержать этот темп на протяжении всех ста дней. Может быть, смысл как раз в этом и заключался.

Наконец, командиры собрали их всех вместе. Тор стоял вместе со своими товарищами, пытаясь отдышаться и глядя на Колька, который прохаживался между ними.

«Мы привезли вас на этот остров не без причины», – прогремел он. – «Тренировка здесь отличается от тренировки в любой другой точке мира. Если бы мы хотели вовлечь вас в технические упражнения, мы бы оставили вас в Кольце. Здесь существуют уникальные аспекты для тренировки, чтобы стать воином. Всему этому вы не научитесь нигде в мире. Этот остров известен как тренировочный полигон для лучших воинов каждого королевства – не только Кольца. Они прибывают сюда изо всех уголков земного шара, чтобы тренироваться, чтобы обучаться техникам друг у друга, чтобы состязаться друг с другом. А теперь пришло время, чтобы выявить среди вас лучших из лучших».

«ФОРМИРУЙТЕСЬ!» – крикнул Кольк.

Молодые люди разбились в два ряда, встав бок о бок. Тор встал рядом с Рисом и начал маршировать вверх по крутому склону. Рядом с ним семенил Крон. Посмотрев вверх, Тор увидел, что этот холм, казалось, поднимается прямо в небо. Солнце било ему в глаза. Он с трудом мог поверить в то, что они поднимались на вершину. Даже добравшись до плато, они состязались на протяжении нескольких часов. Для того чтобы достичь вершины этой горы, им, скорее всего, понадобится еще больше времени.

Рис, шагающий рядом с ним, шумно задышал, запыхавшись.

«Ты знаешь, что вернутся не все», – сказал Малик. Он обращался к Уильяму, который шел рядом с ним. Тор прочитал страх в глазах Уильяма и понял, что Малик старался его напугать. Должно быть, Малик почувствовал, что Уильям был гораздо чувствительнее остальных, и казалось, он стремится сломать парня. Тор не понимал, что не так с Маликом. Неужели он всех ненавидит? Или он был рожден злым?

«Что ты имеешь в виду?» – спросил напуганный Уильям.

«Существует квота, знаешь ли», – сказал Малик. – «В Легионе. Даже если мы справимся хорошо, они будут вынуждены оставить некоторых из нас позади».

«Это неправда», – сказал Рис.

«Это то, что я слышал», – сообщил Малик.

«Не все попадут в Легион», – поправил Элден, обернувшись. – «Но не из-за квоты, а потому что они будут исключены. Все основано на эффективности».

«Они не оставят нас здесь, на этом острове, не так ли?» – спросил Уильям со страхом в голосе.

«Конечно, оставят», – ответил Малик.

Уильям окинул взглядом окрестности с новым приливом страха. Раздался ужасный пронзительный крик и, подняв глаза вверх, они увидели огромную птицу, которая пролетела низко, кружа над ними. Она была похожа на канюка, если не считать наличия трех голов и длинного желтого хвоста. Казалось, что птица смотрела прямо на Уильяма. Она снова пронзительно закричала и подняла свой хвост.

«Что это?» – спросил Уильям.

«Гальтрос», – ответил Рис. – «Мусорщик».

«Говорят, что он выбирает ходячего мертвеца», – добавил Малик. – «Тот, за кем он следует, умрет следующим».

Когда птица закричала прямо на Уильяма, Тор увидел, что молодого человека охватил страх.

«Почему бы тебе не оставить его в покое?» – обратился Тор к Малику.

«Я буду вести себя с ним так, как захочу», – сказал Малик. – «И когда я с ним покончу, то возьмусь за тебя».

Тор заметил, как рука Малика соскользнула вниз и остановилась на кинжале, который висел на поясе.

Крон зарычал на Малика.

«Только попробуй причинить вред моему другу – и ты почувствуешь мой нож в своей спине», – сказал ему Рис.

«И мой», – добавил О’Коннор.

Но Малик невозмутимо улыбнулся. Затем он издал смешок и, отвернувшись, продолжил свой путь.

«Сотня долгая», – зловеще произнес он, после чего замолчал.

Группа, погрузившись в напряженную тишину, продолжила идти вперед.

Наклон горы стал более крутым, и вскоре им буквально пришлось опуститься на четвереньки и проползти часть пути.

После того, когда, казалось, прошло несколько часов и ноги Тора стали гореть от боли, наконец, он добрались до широкого плато на самой вершине горы. Все парни рухнули на землю, включая Тора.

Они лежали на горе, тяжело дыша, окруженные настоящим облаком. Было невозможно рассмотреть что-либо из-за сплошного тумана. Тор лежал, жадно хватая ртом воздух. Он был настолько уставший, что, казалось, это было невозможно.

«ПОДЪЕМ!» – раздался крик.

Каким-то чудом Тору и его товарищам удалось заставить себя подняться на ноги. Как только они оказались на ногах, поднялось облако. Тор был поражен, увидев, что перед ними стояла большая группа ни с кем несравнимых воинов. Во главе находился самый свирепый воин из всех, которых Тору приходилось видеть. Его кожа была светло-зеленого цвета, а голова была лысой. Этот воин был в три раза больше любого человека. На нем были короткая рубашка и короткие штаны. Он поиграл мышцами. Его грудь рассекали три шрама, у него не хватало одного глаза. На поясе висели почти все виды оружия. Один этот человек мог бы составить армию.

Позади него находилась дюжина воинов всевозможных размеров, рас и форм. Судя по их экзотическому виду, Тор мог сказать, что они прибыли из далеких стран за пределами Кольца. У него перехватило дыхание. Настоящие воины. Эти мужчины были его героями. Ему никогда не приходилось встречать жителей других стран, кроме Кольца, – особенно других воинов.

«Это Киботу», – объявил Кольк. – «Он является тренером на этом острове. Воины со всех уголков земного шара стремятся попасть к нему. Он тренирует лучших. Он и сам относится к лучшим».

Киботу коротко кивнул Кольку в знак уважения, после чего посмотрел на членов Легиона. Тору показалось, словно тот смотрит сквозь него, и молодой человек почувствовал себя неполноценным в его присутствии.

«Каждый год они приводят к нам новый отряд юных воинов. Каждый год одни успешно проходят тренировку, в то время как другим это не удается. Сердце воина является сильным. Его дух еще сильнее. Этот остров предназначен для того, чтобы научить вас духу воина. Это место неумолимо. Не совершайте ошибок. Уважайте его – и оно ответит вам тем же».

Посмотрев через плечо Киботу, Тор увидел тренировочный полигон, на котором находились различные сооружения, обширные площадки для состязаний, дюжины воинов, тренирующихся со всевозможными видами оружия. Он наблюдал за тем, как воины стреляли из луков в мишени, метали копья, атаковали мечами чучела и бросались друг на друга с копьями. Это место было наполнено воинским духом.

«Вы будете тренироваться с нами здесь сегодня и каждый день, пока ваша Сотня не подойдет к концу, пока ваш дух не станет достойным. Не теряйте зря времени. Приступайте к тренировке!»

Молодые люди озадаченно переглянулись.

«Снова разбейтесь на группы по восемь человек!» – приказал Кольк. – «Вы знаете, кто вы. Каждый из вас приступит к определенному виду тренировки и не остановится, пока я не скажу».

Легион разбился на группы и побежал на тренировочный полигон. Тор вместе со своей группой из восьми человек был отправлен командиром к площадке для метания копья в дальнем конце поля.

Тор стоял, ожидая своей очереди, пока один за другим все семь молодых людей хватали копья, прицеливаясь к отдаленной мишени, которая представляла собой вырезанный кусок древесины в форме круга, прибитый к дереву. Ни один из них не попал в мишень – она находилась слишком далеко и была слишком маленькой. Копья не долетали до цели.

Наступила очередь Тора. Он поднял длинное бронзовое копье, которое было длиннее и тяжелее любого копья, которое он когда-либо держал в руках, и прицелился. Но мишень находилась слишком далеко – дальше, чем любая мишень из всех, в которые он когда-либо целился. Он и представить себе не мог, как сможет попасть в нее.

Тор сделал три шага вперед и метнул копье. Ему было стыдно, когда он увидел, как оно, не попав в мишень, приземлилось в грязь в нескольких футах от дерева.

«Ты бросаешь своим телом», – раздался резкий голос. – «А не своим разумом!»

Обернувшись, Тор увидел стоявшего над ним Киботу, который смотрел на него, нахмурившись.

Киботу вышел вперед, схватил копье так, словно это была всего лишь зубочистка, сделал шаг вперед и метнул его. Копье пролетело в воздухе со скоростью молнии и угодило в самое яблочко.

Тор не мог поверить своим глазам. Рядом с этим воином он чувствовал себя мальчишкой. Он спрашивал себя, почему среди всех парней Киботу выделил именно его.

«Как Вы это сделали?» – спросил он.

«Не я сделал это», – резко ответил Киботу. – «Это сделало копье. В этом и заключается твоя проблема. Ты живешь отдельно от своего оружия. Ты и твое оружие должны стать единым целым».

Киботу сунул другое копье в руку Тора, отдернул назад его плечо, повернул его шею и поставил его лицо прямо к яблочку.

«Закрой глаза», – приказал он.

Тор так и поступил.

«Когда ты делаешь шаг вперед, мысленно представь, как твое копье попадает в мишень. Не отпускай копье. Позволь ему отпустить тебя».

Тор сконцентрировался и почувствовал копье не так, как раньше. Он почувствовал огромную энергию, проходящую через все его тело. Тор сделал глубокий вдох.

Открыв глаза, он сделал несколько шагов вперед и метнул копье – на этот раз он почувствовал, что копье летит по-другому, оно летело идеально.

Тору даже не нужно было смотреть, чтобы узнать результат. Он его почувствовал. Он увидел то, что уже знал – это было идеальное попадание в яблочко. Среди всех молодых людей Тор был единственным, чье копье угодило в мишень.

Тор обернулся и улыбнулся Киботу, ожидая похвалы.

Но, к его удивлению, Киботу уже развернулся и пошел прочь. Тор не знал, является ли это признаком удовлетворения или разочарования. И молодой человек все еще не понимал, почему воин выделил именно его.

Тренировка продолжалась целый день, упражнение сменялось упражнением, пока, наконец, не затрубили в рог и не началось столпотворение. Не успел Тор понять, что произошло, как парни начали пересекать тренировочный полигон во всех направлениях. Тор увидел Малика, который несся прямо на него с кинжалом в руке. Выражение его лица было сердитым, и Тор понял, что Малик намеревается его убить. Он бросился на Тора, пытаясь вонзить нож ему в сердце.

Все произошло настолько быстро, что Тор не смог отреагировать вовремя. Он приготовился к тому, что его вот-вот убьют.

Внезапно появился Крон, который, прыгнув в воздухе, вонзил свои клыки в грудь Малика. Тот, застигнутый врасплох, отскочил назад, пытаясь оттолкнуть леопарда.

Не успел Тор отреагировать, как вдруг он почувствовал, как кто-то толкнул его сзади и прижал лицом к земле.

Тор попытался подняться, выяснить, что происходит, как все вокруг него тоже попадали на землю. Развернувшись, Тор понял, что кто-то сидел сверху него. Этим человеком оказался экзотического вида воин из дальнего королевства. Он пытался придавить Тора к земле.

И только тут Тор понял, что звук того рога означал, что упражнения на тренировочном полигоне перешли к борьбе. Но тогда почему Малик набросился на него с ножом? Никто из присутствующих не использовал оружие.

Тора никогда не учили бороться, поэтому он ощутил жгучую боль на плече, когда этот воин – молодой воин лет, возможно, восемнадцати, с темно-коричневой кожей, огромными желтыми глазами, лысой головой и шрамом, рассекающим его бровь – изогнулся вокруг него и положил одну руку у него за спиной. Он был сильнее, чем Тор мог мечтать, и Тор почувствовал, как он обхватил его рукой.

Он извивался и боролся изо всех сил, но не смог освободиться от хватки этого человека.

«СДАВАЙСЯ!» – крикнул воин.

Но Тор не хотел так быстро отступать.

Когда уже Тор подумал о том, что его рука больше не может сгибаться, когда он уже готов был сдаться, он услышал звук приближающихся ног, затем удар, который сбил воина на землю. Подняв глаза вверх, Тор хотел поблагодарить того, кто спас его, но был сбит с толку, моргнув на солнце, когда увидел, что над ним стоит Малик. Он освободился от хватки Крона и сбил воина, который атаковал Тора. Он сильно ударил воина сапогом по затылку, пока тот лежал на земле, после чего извлек кинжал, пригнулся и, когда молодой воин обернулся, Малик вонзил кинжал ему в сердце.

Воин испустил испуганный вздох. Из его груди хлынула кровь. Тор сидел в ужасе, с трудом веря в то, что происходит. Он чувствовал себя ужасно – все произошло слишком быстро для того, чтобы он успел отреагировать. Было ясно, что эти упражнения не были предназначены для использования оружия. Тогда почему Малик убил этого человека?

Не успел еще Тор ничего понять, как Малик бросился к нему и сунул окровавленное оружие в его ладонь.

Снова протрубили в рог и вдруг Тора окружили дюжины воинов, которые сердито смотрели на него. Вперед вышли Киботу и Кольк, перед которыми другие воины расчистили путь.

«Что ты наделал?» – крикнул Киботу. – «Ты убил одного из моих воинов! Во время тренировки!»

«Я никого не убивал!» – возразил Тор, глядя на окровавленный кинжал в своей руке. – «Я этого не делал!»

«Тогда почему ты держишь это оружие?» – крикнул Киботу.

«Это сделал Малик!» – крикнул Тор в ответ.

Раздался вздох, после чего присутствующие обернулись и посмотрели на Малика.

Его привели два воина. Тор поднялся на ноги и, когда вокруг них стало собираться все больше воинов, он почувствовал, что все они пристально смотрели на него.

«Я не убивал этого человека!» – солгал Малик. – «Я видел, как это сделал Тор. В конце концов, это его кинжал. Этот человек напал на него».

«Ты отрицаешь, что этот воин атаковал тебя?» – спросил Киботу Тора.

«Он на самом деле набросился на меня. Мы боролись. Он собирался сломать мою руку».

«То есть ты признаешь, что вонзил в него кинжал», – сказал Киботу.

«Нет! Я этого не делал. Я клянусь».

«Тогда я снова спрашиваю тебя – почему ты держишь это оружие?»

Один из воинов вышел вперед и, вырвав кинжал из руки Тора, протянул его Киботу. Тот изучил его, после чего передал кинжал Кольку.

Кольк поднес его к свету, чтобы хорошо рассмотреть. Затем он мрачно кивнул.

«Это кинжал Тора», – подтвердил он.

«Но я не убивал его!» – оправдывался Тор. – «Это сделал Малик!»

Киботу переводил взгляд с Тора на Малика.

«Один из вас лжет. Только судьба решит, кто именно. Убийца должен быть наказан. На этом острове существует поверье, что Циклоп является определителем всех вещей. Кто встретится с Циклопом и останется в живых, тот является невиновным. А того, кто умрет от его руки, судьба признает виновным».

Киботу вышел вперед и вздохнул.

«Вы двое будете бороться с Циклопом. Тот, кто останется в живых, – невиновен, а тот, кто погибнет, и является убийцей. За кровь нужно заплатить кровью».

Тор сглотнул. Циклоп? Он не мог представить, как встретится с этим монстром, хотя и был невиновен. Он почувствовал, что его грубо схватили сзади и связали веревкой. Малика тоже связали. Их подтолкнули сзади, после чего повели через плато вниз по крутой горе в окружении группы воинов. Крон шел рядом с Тором, скуля и отказываясь отойти от него.

Пока они шли, второе солнце начало клониться к закату. Тор видел остров, раскинувшийся перед ним. Отсюда он видел небо, покрытое красивыми оттенками малинового и фиолетового цветов. Перед ним, вдали, у основания горы, лежали десятки пещер.

Он услышал поразительный рев, ощутил, как земля задрожала под ногами, и с замиранием сердца понял, что его ведут прямо в логово монстра.

Глава пятнадцатая

Гвендолин, нервничая, быстро шла по коридорам замка. Она была вне себя от беспокойства, не в состоянии думать ни о чем другом с тех пор, как услышала об аресте Кендрика, который теперь ожидал казни. Гарет зашел слишком далеко. Она не могла сидеть, сложа руки. Девушка чувствовала себя такой беспомощной. Должно же быть что-то, что она может сделать, должен быть какой-то способ помочь – и она его найдет.

Гвен спустилась вниз по каменной винтовой лестнице, все глубже и глубже в недра замка. Она прошла даже этаж спуск, и после еще нескольких этажей, наконец, подошла к огромной железной двери. Девушка не стала зря терять времени – она быстро подошла к ней и постучала кулаком.

Гвен ждала, затаив дыхание, ее сердце бешено колотилось. Наконец, несколько стражников открыли дверь. Один из них держал в руках факел в темноте.

«Миледи», – произнес стражник, стоявший посредине.

«Это дочь короля?» – спросил другой.

«Бывшего короля», – поправил другой стражник.

«Настоящего и вечного короля», – сурово поправила их Гвендолин, делая шаг вперед. – «Это я».

«Что Вы здесь делаете?» – спросил стражник широко открытыми глазами. – «Это не место для леди».

«Мне нужно увидеть моего брата Кендрика».

Стражники взволнованно переглянулись.

«Мне очень жаль, миледи, но нам не разрешено пропускать посетителей к Кендрику. Это строгий приказ короля».

Гвендолин твердо посмотрела на них. Она была настроена решительно, ощущая зародившуюся в ней силу – силу ее отца.

«Посмотрите на мое лицо», – сказала она. – «Вы знаете меня с самого моего детства. Я знаю вас всю свою жизнь как преданных и послушных слуг моего отца».

Лицо главного охранника, покрытое морщинами, смягчилось.

«Это правда, миледи».

«Неужели вы думаете, что мой отец не позволил бы мне увидеть моего собственного брата, Кендрика?»

Он моргнул, задумавшись.

«Ваш отец ничего бы не стал Вам запрещать», – сказал он. – «В его сердце было бесконечное место для Вас. Его постоянным приказом было то, что Гвендолин всегда получает то, что хочет».

Гвен кивнула.

«Верно», – сказала она. – «А теперь позвольте мне пройти».

«Тем не менее», – произнес стражник, преграждая ей путь. – «Я также сомневаюсь в том, что Ваш отец желал бы, что его убийцу кто-то навещал».

Гвен вскипела.

«Как вам не стыдно?» – строго спросила она. – «Вы знаете Кендрике больше меня. Вы знаете, что никто не любил моего отца больше него. Неужели вы на самом деле думаете, что он имеет к этому отношение?»

Когда стражник посмотрел на нее, Гвен поняла, что он задумался. Наконец, он сдался.

«Нет», – тихо произнес он. – «Я так не думаю».

«Сказано уже достаточно», – сказала она. – «А теперь отойдите в сторону и позвольте мне пройти. Достаточно этого вздора. Я здесь для того, чтобы увидеться с братом – и я с ним увижусь», – Гвен произнесла это с такой силой в голосе, которая удивила даже ее. Это был приказ – в этом не приходилось сомневаться.

Охранник колебался лишь мгновение, после чего, наконец, подал знак другим стражникам, склонил голову и отошел в сторону. Он широко распахнул дверь и, когда Гвен поспешила войти, захлопнул ее за девушкой.

«Следуйте за мной, и побыстрее с этим, миледи», – попросил он. – «В этом месте много шпионов. Я не могу позволить Вам оставаться здесь долго. Если меня поймают, я и сам окажусь в темнице».

Гвен последовала за ним, когда он поспешил по коридору. Их шаги отдавались эхом в этом месте, слабо освещенном факелами, когда они проходили мимо камер. Она увидела заключенных в тени, которые прижали свои лица к решеткам камер – лица, которые пробыли здесь слишком долго. Это были злые, развратные лица, некоторые из них зашипели на нее, когда она проходила мимо. Девушка удвоила скорость, пытаясь не смотреть слишком пристально.

Наконец, пройдя еще несколько коридоров, стражник провел ее к одной камере – последней камере слева. Он встал позади нее в ожидании.

«Оставь нас», – приказала Гвен.

Стражник посмотрел на нее, поколебавшись немного, после чего развернулся и ушел, оставив ее одну.

Гвен заглянула в камеру, ее сердце бешено колотилось в предвкушении. Она подошла ближе. Наконец, появился Кендрик, который казался слишком бледным. Увидев Гвен, он улыбнулся.

«Сестра моя», – сказал он.

Кендрик потянулся и взял ее руку через решетку.

Гвендолин улыбнулась в ответ, когда его лицо просветлело. Было так хорошо увидеть его, убедиться в том, что он жив, что с ним все в порядке. Ее сердце разбилось при виде Кендрика, из-за того, что брата унизили, бросив в это место. С ним поступили несправедливо. И, тем не менее, на его губах была все та же добрая, благородная, сострадательная улыбка. Кендрик был самым прекрасным человеком из всех, кого она знала.

«Сестра моя», – повторил он. – «Ты оказала мне большую услугу, придя сюда».

«Я оказала услугу самой себе», – ответила Гвен. – «Для меня честь видеть тебя. Я прошу прощения за то, что не пришла раньше».

«Я поражен тем, что ты вообще смогла прийти», – сказал Кендрик, обхватив ее руку обеими руками. Его голос был таким слабым и хриплым. Девушка потянулась к своему платью и вынула угощение, которое принесла для него. Она просунула его через решетку. Кендрик удивленно посмотрел вниз.

«Сушеная оленина», – сказала она. – «Твоя любимая. Достаточно для того, чтобы придать тебе сил».

Он схватил ее и тут же начал есть оленину, разрывая мясо зубами. Он проглотил ее, изнывая от голода.

Гвен полезла в карман и извлекла оттуда небольшой мех с водой, из которого он немедленно сделал глоток. Затем Гвен потянулась к поясу и схватила свою сумку.

«Я хотела принести тебе что-то сладкое», – сказала она, улыбнувшись. – «Медовые пирожные. Я сама их сделала».

Когда она протянула брату сумку, его глаза наполнились слезами.

«Ты оказываешь нашему отцу большую честь. Ты знаешь, что я не убивал его, не так ли?» – отчаянно спросил он.

Гвендолин кивнула.

«Конечно. Иначе я не была бы здесь».

Кендрик кивнул в ответ. Увидев его здесь, в этом месте, она расплакалась. Девушка еще больше разозлилась на Гарета. Эта несправедливость сжигала ее изнутри.

«Гарет видит в нас угрозу», – сказала она. – «Именно поэтому ты здесь».

Кендрик посмотрел на нее.

«Его натура всегда была такова», – сказал он. – «Всю свою жизнь он мечтал о троне нашего отца. И почему он чувствует угрозу от всех, кто его окружает, если он сам не приложил руку к убийству?»

Гвен выразительно взглянула на него.

«Я думала о том же самом», – произнесла она. – «В конце концов, кто еще выигрывает от этого?»

«Но ты должна доказать это. Ты должна найти орудие убийства», – сказал Кендрик. – «Кинжал, которым убили отца. Тот самый, который исчез. Это и станет ключом».

«У тебя есть какие-нибудь идеи о том, где его искать?» – спросила девушка.

Он с сожалением покачал головой.

«Вероятно, Гарет избавился от него», – ответил Кендрик. – «А без кинжала будет очень сложно что-нибудь доказать. У нас только косвенные улики. А пока они докажут что-нибудь, я могу оставаться здесь до самой казни».

Мысль об этом разбила Гвен сердце. По ее спине пробежал холодок.

«Я этого не позволю!» – выкрикнула она. – «Я найду способ остановить его. Я тебе обещаю. Я сделаю это».

Кендрик покачал головой.

«Хотел бы я разделить твой оптимизм, но ты восстаешь против сил больших, чем ты можешь себе представить. Существует заговор, чтобы прикрыть смерть нашего отца, и я уверен, что его щупальца проникают глубоко. Будь осторожна. Не стоит недооценивать подлость Гарета. Помни, что тебе предстоит бороться с драконом».

«Драконом?» – переспросила Гвен.

«В этом мире существует много драконов. Зло человеческих улыбок может быть более коварным, чем самый свирепый дракон в дикой природе».

Гвен вздохнула, задумавшись над его словами. Она знала, что брат прав.

«Должен быть какой-то способ, должен быть кто-то, кто можем помочь нам вызволить тебя отсюда», – сказала девушка.

Пока Кендрик стоял, качая головой, внезапно на нее снизошло озарение.

«Мама», – сказала Гвен, испытывая страх, даже произнося эти слова. Если и был кто-то, кого она ненавидела больше, чем Гарета, так это ее мать. И единственным хорошим моментом, который принесла с собой смерть отца, был ступор, в который впала ее мать. Гвен поклялась, что больше никогда не увидит ее, потому от мысли о том, что ей придется разговаривать с ней, девушка почувствовала физическое недомогание. Но она должна это сделать ради Кендрика.

«Я не знаю, как она может помочь», – сказал Кендрик. – «Со дня смерти нашего отца она не в состоянии разговаривать. Но даже если бы она могла, теперь король – Гарет. Она больше не королева. Ее оставшееся влияние, если таковое имеется, является ограниченным».

«Но она была королевой всего несколько дней назад», – возразила Гвен. – «Многие люди до сих пор держат перед ней ответ, боятся, уважат ее и станут считаться с ее желаниями – особенно люди, преданные нашему отцу».

Кендрик кивнул в ответ.

«Допускаю, что шанс есть», – сказал он.

Он потянулся и заключил ее руки в свои.

«Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала – наш отец был прав, выбрав тебя следующим правителем. Я не видел этого раньше, но вижу это сейчас. Он был прав с самого начала».

Когда Гвен посмотрела на брата, ее сердце наполнилось благодарностью.

«А также знай, что я люблю тебя», – сказал он.

«Я тоже тебя люблю», – сказала Гвен. В ее глаза появились слезы. – «Знай, что я не позволю тебе умереть здесь. Скорее я умру сама».

Глава шестнадцатая

Тор спустился с горы в сторону пещеры Циклопа. Закатное небо вокруг него окрасило весь мир в миллион оттенков алого цвета. Тору показалось, что он идет навстречу своей смерти, словно он спускается в сам ад.

Пока он шел, члены Легиона сохраняли безопасную дистанцию позади него. Рядом с ним шел Малик. Они оба все еще были связаны. С другой стороны семенил Крон. Крики зверя, скрытого в пещере, становились все громче. Земля под их ногами сотрясалась. Тор мог только представлять себе гнев этого зверя.

Ненависть Тора по отношению к Малику была такой, какой он не испытывал ни к кому другому. Его несправедливо обвинили и вовлекли во все это, подвергли его жизнь риску именно из-за Малика. Тор молился только о том, чтобы легенда о Циклопе оказалась правдивой – что убит будет только виновный.

Тор мысленно вернулся к той сцене на поле для состязаний, когда Малик сначала попытался убить его. Он все еще не понимал, что произошло или почему.

«Прежде чем нас отправят навстречу смерти», – сказал Тор Малику, идя бок о бок. – «Скажи мне одну вещь. Почему ты сделал это? Почему ты пытался убить меня там? И когда у тебя не получилось, почему ты убил того человека?»

Малик продолжал идти и, к удивлению Тора, даже несмотря на то, что он был на волосок от смерти, он улыбнулся, словно получал удовольствие от происходящего. Этот парень на самом деле ненормальный.

«Ты никогда не нравился мне», – сказал Малик. – «С того самого момента, когда я впервые тебя встретил. Но причина не в этом. Мне хорошо заплатили за твое убийство».

Его слова ошеломили Тора.

«Заплатили?» – переспросил он.

«У тебя очень богатые враги. Я с удовольствием взял плату за попытку того, что и сам хотел сделать».

«Тогда почему ты убил того человека, с которым я боролся?» – спросил Тор. – «Какое отношение он имеет ко мне?»

«Когда я упустил свой шанс убить тебя», – сказал Малик. – «Я подумал, что мой следующий лучший шанс – это убить его и повесить убийство на тебя. Тогда воины сами тебя убьют и избавят меня от неприятности».

Тор нахмурился.

«Что ж, это не сработало, не так ли?» – спросил он.

«Ты умрешь от руки Циклопа», – сказал Малик.

«Так же, как и ты», – парировал Тор.

Малик пожал плечами.

«Все когда-нибудь умрут», – сказал он, после чего замолчал.

Тор не мог понять его – он на самом деле казался апатичным к жизни. Молодому человеку стало интересно, какое же зло случилось с Маликом, что так повлияло на него.

«Скажи мне еще одну вещь перед своей смертью», – попросил Тор. – «Кто заплатил тебе? Кто мои враги?»

Малик продолжал идти, храня молчание. Он закончил говорить.

«Что ж», – заключил Тор. – «Надеюсь, что ты доволен. Теперь нас обоих убьют».

«Ты ошибаешься», – сказал Малик. – «Я не верю в легенды и сказки. Этот монстр не убьет меня. Я сильнее любого монстра. Он убьет только одного из нас – и это будешь ты».

Тор посмотрел на него с ненавистью.

«Я убил бы тебя прямо сейчас, если бы мог», – сказал он.

Малик улыбнулся.

Они молча продолжили свой путь, приближаясь к пещере. Небо становилось все темнее, а рычание монстра – все громче.

«Ты мне нравишься», – произнес Малик, удивив Тора. – «В другой жизни мы стали бы друзьями».

Тор посмотрел на него, не веря своим ушам.

«Ты ненормальный», – сказал он. – «Я тебя не понимаю. Ты сказал, что ненавидишь меня. Мы бы никогда не стали друзьями. Я не дружу с лжецами и убийцами».

Малик запрокинул голову и громко рассмеялся.

«Ложь и убийство правят этим миром», – ответил он. – «По крайней мере, мне хватает смелости это признать. Остальные скрывают это за фасадом».

Они оба продолжали идти все дальше и дальше вниз по склону, приближаясь к пещере Циклопа. Небо окрасилось в светящийся красный цвет – казалось, что оно объято огнем. Тор не мог избавиться от ощущения, что он приближается в самое жерло ада.

Наконец, он вышли на равнину, где в тридцати ярдах от них предстала пещера. Они остановились, когда сзади к ним подошли два воина и разрезали веревки, освобождая их руки. После чего воины развернулись и побежали назад к холму, к большой толпе членов Легиона, которые наблюдали за происходящим на безопасном расстоянии с холма.

Тор и Малик переглянулись, после чего Тор, развернувшись, смело направился к огромной пещере. Малик последовал за ним. Если Тору предстоит умереть, то он сделает это храбро. Крон, рыча, шел рядом с ним.

«Назад, Крон!» – приказал Тор, желая спасти его.

Но Крон отказался оставлять его.

Раздался очередной поразительный рев, который заставил Тора остановиться как вкопанного. Но Малик продолжал идти. Он был расслаблен, на его губах играла улыбка, словно он был счастлив встретиться с монстром. Тор подумал, что, возможно, он был счастлив встретиться со своей смертью. Казалось, он был склонен к самоубийству.

Тор усиленно размышлял, пока они приближались к пещере. Вход в нее был так высок, паря, как минимум, на тридцать футов, что делало пещеру зловещей. Тор спрашивал себя, какого же размера монстр должен в ней жить. Он задавался вопросом, а не проживает ли он сейчас свои последние мгновения на земле, неужели он умрет здесь, в этой пещере, на этом острове. А все из-за Малика, из-за преступления, которого Тор не совершал. Он подумал о своей судьбе – неужели он все это время ошибался? В конце концов, Аргон никогда этого не видел, никогда не предсказывал его встречу с Циклопом – или, по крайней мере, никогда не предупреждал его об этом. Тор и сам этого никогда не видел. Неужели его силы не настолько велики, как он думал? Неужели здесь все и закончится? Может быть, его судьба каким-то образом изменилась?

Впервые с того самого момента, как Тор прибыл на этот остров, он всерьез подумал о том, что может не вернуться домой. Он подумал о Гвендолин, о том, что она ждет его, о том, что он не вернется к ней. Эти мысли разбивали ему сердце.

Его размышления прервало внезапное появление из пещеры самого огромного зверя их всех, которых Тору пришлось видеть. Циклоп сделал три огромных шага, пригнув голову, что было невероятно, так как отверстие достигало тридцати футов, после чего выпрямился во весь рост и вышел наружу. Он был настолько огромным, что напоминал гору.

От каждого его шага сотрясалась земля. Он откинул голову и взревел. Тору показалось, что его барабанные перепонки вот-вот лопнут. Молодой человек замер от испуга. Наконец, замер и Малик. Он стоял, открыв рот, и смотрел вверх на монстра. Меч в его руках поник. Крон бесстрашно зарычал.

Циклоп, должно быть, достигал пятидесяти футов в высоту. Он был шире и толще любого слона. Серая кожа на его мышцах была покрыта рябью, его единственный глаз бешено моргал. У него было два клыка – каждый из них размером с Тора. Он откинул голову и снова взревел, сжимая ладони в кулаки. Циклоп поднял высоко руки, после чего опустил их слишком быстро, как два ствола дерева, размахивая ими прямо перед Тором и Маликом.

Тор отпрыгнул в сторону как раз вовремя, и кулаки монстра врезались в землю, образуя огромный кратер. Этот удар так сильно встряхнул землю, что Тор споткнулся. Малик тоже с трудом избежал удара.

Тор бросил взгляд на короткий меч в своей руке, на пращу на поясе, спрашивая себя, как он вообще сможет бороться с этим существом. Рядом с этим зверем он был всего лишь пятнышком, поэтому Тор сомневался в том, что его меч сможет хотя бы пробить его кожу. Чтобы попытаться убить Циклопа, понадобилась бы целая армия и арсенал оружия.

Малик пренебрег предостережением. Он поднял свой меч и, издав боевой клич, атаковал зверя, пытаясь проткнуть его голень. Но ему даже не удалось приблизиться – монстр просто отмахнулся от него, отчего Малик отлетел, больно приземлившись на землю, откатившись и перекувыркнувшись.

Зверь повернулся к Тору. Он набросился на него, сотрясая землю. Но застывший от страха Тор не мог пошевелиться. Тор хотел развернуться и убежать, но он заставил себя остаться на месте, не желая сдавать свои позиции. Слишком много глаз наблюдало за ним, поэтому Тор не мог разочаровать своих собратьев по Легиону. Он вспомнил то, чему научил его один их тренеров – не страшно испытывать страх, страшно позволить ему побороть тебя. Таков код воина.

Поэтому вместо того, чтобы убежать, Тор заставил себя быть сильным, вынуть свой меч, сделать шаг вперед и замахнуться на голень монстра. Это было прямое попадание.

Но кожа Циклопа была слишком толстой – меч просто отскочил от него, выпав из руки Тора. Казалось, что Тор атаковал камень. Он поспешил подобрать свой меч. Возмущенный монстр направил свой кулак на Тора, но тому удалось пригнуться и увидеть для себя шанс. Он бросился вперед и, высоко подняв меч, вонзил его в мизинец на ноге зверя. Монстр истошно завопил, когда из него ручьем хлынула кровь. Звук был настолько ужасен, что потряс Тора до глубины души. Настолько ужасным, что Тор пожалел о том, что вообще напал на Циклопа.

Зверь оказался намного быстрее, чем ожидал Тор. Прежде чем молодой человек успел отреагировать, тот опустил руку и на этот раз схватил молодого человека, подняв его высоко в воздух. Он так сильно сжал Тора, что тому стало трудно дышать.

Циклоп держал Тора вверху.

Крон, находившийся внизу, зарычал и набросился на монстра. Он вонзил свои зубы тому в палец на ноге, вонзая его все глубже, пока, наконец, взбешенный Циклоп не бросил Тора.

Молодой человек пролетел в воздухе и больно приземлился на землю, несколько раз перекувыркнувшись, покрываясь пылью.

Циклоп снова взревел, после чего нагнулся и попытался ударить Крона, который отскочил в сторону как раз вовремя. Затем он выдернул меч Тора из своей ноги так, словно это была зубочистка, и разломал его пополам одной рукой.

Когда зверь шагнул к нему, Тор, который беспомощно лежал на земле, был уверен, что он сейчас умрет.

В следующую секунду Циклоп удивил его. Он остановился и, обернувшись, посмотрел на Малика. Одним быстрым движением он бросился к Малику и, схватив его, поднял его высоко в воздух, сжив его еще сильнее, чем сделал это с Тором. Малик закричал, и Тор даже со своего места услышал, как ломаются его ребра.

Циклоп поднес Малика поближе к своему лицу, словно наслаждаясь этим. Молодой человек извивался в его руках, но это было бесполезно.

Внезапно монстр открыл рот, обнажив ряды острых зубов, после чего отправил Малика себе в рот. Он откусил тому голову, начав чавкать. Кровь потекла ручьем. Все произошло так быстро, что Тор с трудом понимал то, чему только что стал свидетелем.

Циклоп бросил на землю то, что осталось от тела Малика.

Затем он остановился и повернулся к Тору, пристально глядя на него. Сердце Тора заколотилось в груди. Он молился о том, чтобы легенда оказалась правдивой и чтобы монстр убил только виновного.

Наконец, когда, казалось, прошла вечность, зверь медленно отвернулся и направился в пещеру. Тор затаил дыхание, начиная понимать, что кошмар позади.

Тор не мог поверить в происходящее. Процесс по его делу состоялся на глазах его собратьев, и он был оправдан. Он будет жить.

Глава семнадцатая

Гарет медленно направлялся в тронный зал. Ему нужно было побыть наедине, чтобы собраться с мыслями, чтобы вспомнить, почему он хотел быть королем. Он вошел в огромные покои со сводчатыми потолками, каменный полом и стенами, и не спеша прошелся по комнате, опустив голову. Его мысли метали, пока он шел по пути, которым так много раз ступал его отец. На полпути Гарет поднял глаза вверх и застыл на месте.

К удивлению Гарета, его трон кто-то развернул и поставил спиной к нему. Но что еще больше удивило Гарета, так это то, что на троне кто-то сидел. На его троне.

Гарет увидел очертания тела, руки, лежащие на подлокотниках, и закипел от гнева, спрашивая себя, кто мог оказаться настолько наглым, что сел на трон короля. Его также озадачило то, как им удалось развернуть трон – он стоял на одном месте тысячи лет.

Гарет быстро подошел к трону, готовый встретиться с самозванцем.

Когда он подошел к ступенькам, к его удивлению, трон внезапно развернулся. На нем, лицом к нему, глядя вниз, сидел его отец, который широко раскрыл глаза от неодобрения.

Затаив дыхание, Гарет не мог пошевелиться. Ему казалось, что ему в грудь вонзили меч. Его ноги приросли к полу – он не мог поднять их, чтобы взойти по ступенькам. В конце концов, это был трон его отца. И теперь отец сидел на нем. Гарет не понимал, как это возможно.

«Ответственность за мою кровь лежит на тебе», – объявил отец. – «И ты не сбежишь от этой ответственности. Кровь за кровь».

Гарет моргнул, а когда открыл глаза, то увидел, что трон пуст. Он тяжело дышал, оглядываясь по сторонам, задаваясь вопросом, что же произошло. Гарет ощущал присутствие отца в воздухе, хотя его нигде не было видно.

Трясущимися ногами Гарет медленно и неуверенно поднялся по ступенькам из слоновой кости, пока, наконец, не достиг трона. Он медленно опустился на него, боясь облокотиться. Через несколько минут он все же осмелился это сделать, осматривая пустые покои.

Внезапно он почувствовал ужасную боль в руках, предплечьях, бедрах и даже в затылке. Бросив взгляд вниз, Гарет увидел, что теперь трон весь покрыт шипами, которые становились все толще с каждой секундой, поднимаясь вверх подобно непреклонной лозе, обвивая и связывая его. Шипы крепко сжимали его, пока все его тело не начало кровоточить. Гарет боролся изо всех сил, откинувшись назад и закричав от боли, пока, наконец, шипы не поднялись и не обвили его рот.

Гарет проснулся от собственного крика.

Он вскочил с кровати в приглушенном свете рассвета и пробежал по комнате, тяжело дыша. Он подбежал к дальней стене, прислонил ладонь к камню и, наклонившись, стал жадно хватать ртом воздух.

Все казалось таким настоящим. Он обернулся, ожидая увидеть своего отца.

Но его здесь не было. Гарет был в комнате один.

Гарету казалось, что в его покоях находится призрак. У него появилось ужасное предчувствие, что дух отца не оставит его в покое. Он никогда не оставит его в покое.

Гарету нужны ответы. Он должен узнать свое будущее, узнать, как все это закончится.

Он мерил шагами комнату, размышляя. И вдруг ему в голову пришла идея – ведьма.

Разумеется, она должна знать.

Гарет пробежал по комнате, остановившись только для того, чтобы надеть корону и мантию, взять свой скипетр, без которого он никуда бы не пошел.

Ему нужны ответы – и быстро.

* * *

Гарет быстро шел по лесной тропе, направляясь все глубже и глубже в Дарквуд, пытаясь прогнать охватившие его мрачные мысли, которые, казалось, повисли над ними подобно вуали. С тех пор, как ему приснился тот сон, он не мог перестать думать об этом. Он не мог найти покоя ни в одном уголке замка. Всюду, куда бы Гарет ни посмотрел, он увидел очередной памятник своему отцу, ощущал очередной упрек отца за его промах как сына и теперь – как короля. Ему все чаще казалось, что замок был большой гробницей, памятником призракам и что однажды он похоронит и его.

«Кровь за кровь».

Голос отца звучал в ушах Гарета. Он снова и снова переживал этот сон.

Размышляя обо всем этом, Гарет задумался о своей неудачной попытке поднять Меч Судьбы. Мысль о том, что, возможно, ему было не суждено стать королем, поразила Гарета. Может быть, ему никогда не было суждено быть королем.

Он нуждался в пророчестве, как человек в пустыне нуждается в воде. Ведьма увидела его будущее, когда он впервые посетил ее. У нее могут быть ответы, которые ему так нужны. Она честно расскажет ему, какова его судьба. Он не успокоится, пока этого не узнает.

Гарет шел по лесной тропе, уходя все глубже и глубже, не обращая внимания на небо, которое становилось черным, как на нем появляются толстые тучи, как внезапно начал накрапывать летний дождь. Он сворачивал на тропу за тропой Дарквуда, пытаясь запомнить путь назад. Гарет надеялся на то, что никогда не вернется в это место, а теперь был неприятно удивлен, вынужденный вернуться сюда так быстро.

Воздух становился холоднее, и Гарет почувствовал приближение злой энергии. Без сомнения, она исходила от этого места. Он ощущал эту энергию в воздухе, она просачивалась в его кожу, подобно слизи, даже отсюда.

Пробираясь глубже, торопясь между скоплением толстых деревьев, он увидел ее маленький каменный дом на поляне. Даже деревья вокруг поляны были узнаваемыми – скрученные в неестественные формы. С края, по каждую сторону, находились три красных дерева.

Гарет ступил на поляну, торопясь к домику ведьмы, и вскоре, подойдя к двери, поднял медный молоток и ударил им несколько раз. Раздался полый звук. Гарет все ждал и ждал, но безрезультатно, промокнув под дождем. Теперь небо было практически таким же черным, как ночь, несмотря на то, что было утро.

Гарет снова и снова стучал молотком.

«ОТКРОЙ ДВЕРЬ!» – крикнул он.

Его охватила паника, когда он спрашивал себя, что станет делать, если ведьма покинула это место.

Казалось, что он прождал целую вечность и, когда Гарет уже собирался уходить, внезапно открылась дверь.

Обернувшись, Гарет заглянул внутрь.

Он не увидел ничего, кроме черноты, слабого мерцания свечи, исходящего из дома. Гарет обернулся и окинул взглядом лес, чтобы убедиться в том, что никто за ним не наблюдает, после чего поспешил зайти внутрь, закрыв за собой дверь.

В доме было тихо. Тишину нарушал только звук дождя, который барабанил по крыше, капель дождя, который скатывались с него на пол, образуя небольшую лужу. Он оглянулся, давая своим глаза время привыкнуть к темноте. Здесь было настолько темно, что он с трудом увидел ведьму в дальнем конце комнаты, едва рассмотрел ее силуэт. Сгорбившись, ведьма, которая выглядела еще более жутко и зловеще, чем раньше, возилась с чем-то. Комната была наполнена ее зловонием – чем-то, напоминающим разлагающуюся плоть. Гарет едва мог дышать. Он уже пожалел о том, что пришел сюда. Неужели это было ошибкой?

«Итак», – произнесла ведьма своим хриплым, насмешливым голосом. – «Наш новый король нанес мне визит!»

Она хихикнула, довольная своим собственным замечанием. Гарет не мог понять, что так ее развеселило. Ему был ненавистен ее смех. Все в ней было ему ненавистно.

«Я пришел за ответами», – сказал он, делая шаг по направлению к ней, пытаясь придать своему голосу уверенности, пытаясь звучать как король, но он услышал дрожь в своем голосе.

«Я знаю, зачем ты пришел, мальчик», – заявила ведьма. – «Убедиться в том, что ты будешь править вечно. Что тебя не убьют так, как ты убил других. Мы всегда хотим для себя того, в чем мы отказываем другим, не так ли?»

Повисла долгая тишина, когда она медленно подошла к нему. Гарет не знал, что делать – убежать от нее или сделать ей выговор. Ведьма поднесла свечу к своему лицу, покрытому бородавками и морщинами.

«Я не могу дать тебе того, что у тебя нет», – медленно произнесла она, расплываясь в злой ухмылке, обнажающей ее мелкие сгнившие зубы.

Гарет почувствовал, как по спине побежал холодок.

«Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что у меня этого нет?» – спросил он.

«Я говорю про судьбу, мальчик», – сказала она.

«Что это означает?» – настаивал на ответе Гарет, у которого появилось дурное предчувствие. – «Ты говоришь, что мне не суждено быть королем?»

«В этом мире много королей. Есть и более великие короли – короли с великими судьбами, которые затмевают твою».

«Судьбы величественнее моей?» – переспросил Гарет. – «Но я – Король Западного Королевства Кольца! Наибольшей свободной земли, не принадлежащей Империи. Кто вообще может быть величественнее меня?»

«Торгрин», – прямо ответила ведьма.

Это имя поразило его подобно удару ножа.

«Торгрин будет величественнее тебя. Величественнее, чем все короли МакГилы. Величественнее любого короля, который когда-либо жил и правил. И однажды ты склонишь перед ним голову, умоляя его о пощаде», – сообщила она, хихикнув.

От заявления ведьмы Гарету стало дурно – прежде всего, потому что оно было настолько реальным. Он с трудом мог представить себе, как это возможно. Тор? Этот чужак? Простой член Легиона? Величественнее Гарета? Одним только взмахом руки он мог бы отправить его в темницу и казнить. Как это вообще возможно, что Тор может быть величественнее его?

«Тогда измени мою судьбу!» – приказал Гарет, обезумев. – «Сделай МЕНЯ величайшим! Сделай так, чтобы Я поднял меч!»

Ведьма откинула голову назад и захохотала. Она смеялась до тех пор, пока у Гарета не лопнуло терпение.

«Вес того меча раздавит тебя», – сказала ведьма. – «Ты король – пока. Этого должно быть достаточно. Довольствуйся этим. Потому что большего тебе не видать. А когда этому придет конец, ты заплатишь за все. Кровь за кровь».

Его бросило в дрожь.

«Что хорошего в том, чтобы быть королем, если царствование не будет длиться долго?» – спросил Гарет.

«Что хорошего в жизни, если за ней приходит смерть?» – ответила вопросом на вопрос ведьма.

«Я – твой король!» – заорал Гарет. – «Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ! ПОМОГИ МНЕ!»

Он бросился на ведьму, намереваясь схватить ее за плечи, чтобы заставить подчиниться ему, но, потянувшись к ведьме, Гарет не схватил ничего, кроме воздуха.

Он развернулся, осматривая дом, но здесь было пусто.

Гарет вышел из дома навстречу небу и дождю. Ледяная вода стекала по его лицу и шее. Он был рад ливню, желая, чтобы дождь смыл его сны, эту встречу и все то зло, что он натворил. Он больше не хотел быть королем. Ему просто нужен был еще один шанс в жизни.

«ОТЕЦ!» – крикнул Гарет.

Его голос поднялся в небо Дарквуда, заглушая звук дождя. Ответом ему послужил лишь крик далекой птицы.

* * *

Годфри быстро шел по лесной тропе, в то время как темнело небо и поднимался прохладный ветер, выходя на дорожку, которая привела его в Дарквуд. С каждой минутой небо становилось все более темным, выл ветер, отчего у Гарета волосы вставали дыбом. Он ощущал зло, исходящее от этого места. Теперь, когда открылись небеса и начался ливень, как никогда в жизни Гарету захотелось выпить бокал. Или два.

Когда реальность того, что он делает, начала доходить до него, он испытал страх. В конце концов, что если он найдет эту ведьму и что если он получит ответы, которые ему не понравятся? Что он на самом деле может сделать? Была ли опасна эта ведьма? А если Гарет увидит, как он задает вопросы, бросит ли он его тоже в темницу, как и Кендрика?

Годфри ускорил шаг и, повернув за небольшой изгиб, поднял голову, поразившись увиденным. Он остановился как вкопанный. Навстречу Годфри, опустив голову, бормоча что-то про себя, шел не кто иной, как его брат Гарет.

Облаченный в лучшие одежды их отца, с короной на голове и со скипетром в руке, Гарет шел навстречу ему из Дарквуда в гордом одиночестве. Что он здесь делает?

В следующую минуту Гарет поднял глаза и издал небольшой крик. Они опешил, увидев в этом лесу кого-то еще – тем более, своего брата.

«Годфри!» – воскликнул Гарет. – «Что ты здесь делаешь?»

«Я хочу спросить тебя о том же самом», – мрачно ответил Годфри.

Когда Гарет нахмурился, Годфри почувствовал, как возродилось старое соперничество между братьями.

«Не смей меня ни о чем спрашивать», – зашипел Гарет. – «Ты – мой младший брат, а я теперь твой король, если ты забыл об этом», – произнес он суровым голосом.

Годфри издал короткий, скрипучий после многих лет выпивки и табака, смешок.

«Никакой ты не король», – огрызнулся он. – «Ты всего лишь свинья. Ты все тот же, кем был всегда. Ты можешь одурачить других, но не меня. Я никогда не подчинялся приказам отца, так неужели ты думаешь, что я стану подчиняться твоим?»

Гарет сначала покраснел, а затем его лицо приобрело фиолетовый оттенок. Но Годфри видел, что задел брата за живое. Гарет знал, что Годфри никогда не склонит перед ним свою голову.

«Ты не ответил на мой вопрос», – сказал Гарет. – «Что привело тебя сюда?»

Годфри улыбнулся, видя, как нервничает его брат, осознавая, что тот попался.

«Что ж, забавный вопрос», – ответил Годфри. – «Я помню свою прогулку здесь в тот день, когда я столкнулся с тобой и твоим злым приятелем Фиртом. В тот раз я не задумался над тем, что ты делал здесь, в Дарквуде. Должно быть, я подумал, что это была прогулка двух влюбленных».

Годфри сделал глубокий вдох.

«Но, думая об убийстве нашего отца, я вспомнил тот день. И, размышляя о флаконе с ядом, которым пытались убить отца, мне пришло в голову, что вы проделали весь этот путь и по другой причине. Возможно, это не была всего лишь невинная прогулка. Может быть, вы приходили сюда по более зловещей причине. Чтобы получить нечто достаточно мощное, чтобы убить нашего отца. Может быть, варево ведьмы. Возможно, тот же самый яд, который якобы нашли в покоях нашего брата Кендрика», – сказал Годфри, который преисполнился гордости за самого себя из-за того, что смог собрать все это воедино, чувствуя небывалую уверенность в своих словах.

Произнося каждое слово, Годфри пристально наблюдал за Гаретом. Он заметил, как забегали глаза брата, как он пытается скрыть свою реакцию, но глаза не обманули – Гарет попался. Все, что сказал Годфри, было правдой.

«Ты – параноик, расточительный пьяница», – выругался Гарет. – «Ты всегда таким был. У тебя нет цели в жизни, поэтому ты выдумываешь небылицы про других. Я вижу, как ты пытаешься стать важным при помощи этих причудливых сказок, пытаешься стать героем в смерти нашего отца. Но ты им не являешься. Ты находишься на таком же дне, как и массы людей. На самом деле, ты находишься еще ниже, потому что у тебя был потенциал, чтобы стать кем-то большим. Отец ненавидел тебя, и ни один человек в королевстве не воспринимает тебя всерьез. Как ты смеешь пытаться обвинять меня в смерти нашего отца? Настоящий убийца находится в темнице – и все королевство знает об этом. И лепет из уст пьяницы не заставит кого-то передумать».

Судя по сверхрвению, с которым Гарет произносил свою речь, Годфри понимал, что брат нервничает. Он видел, что Гарет зажат в угол.

Годфри улыбнулся в ответ.

«Забавно, что королевство может поверить словам пьяницы», – сказал он. – «Когда тот говорит правду».

Гарет бросил на него сердитый взгляд.

«Если ты станешь клеветать на своего короля», – пригрозил он. – «Будь готовь предъявить доказательства. Если же у тебя их нет, я казню тебя вместе с Кендриком».

«И кого еще ты арестуешь?» – спросил Годфри. – «Сколько душ ты уничтожишь, пока все королевство не поймет, что я прав?»

Гарет покраснел, после чего внезапно проскочил мимо Годфри и, резко толкнув его в плечо, поспешил уйти прочь.

Годфри обернулся и наблюдал за тем, как брат уходит, пока тот не исчез в темном лесу. Теперь молодой человек был уверен. И настроен решительно, как никогда.

Обернувшись, Годфри бросил взгляд на тропинку, ведущую к поляне вдалеке. Он знал, что именно там находится домик ведьмы. Теперь он находился всего в одном футе от получения необходимого ему доказательства.

Годфри развернулся и поторопился по тропинке, едва не пустившись в бег. Он шел так быстро, как только мог, в то время как темнело небо и завывал ветер.

Наконец, прорвавшись через деревья, Годфри вышел на поляну. Пробежав по ней, он собрался уже постучать в дверь ведьмы, чтобы встретиться с ней и получить доказательство, которое ему нужно. Но, оказавшись на поляне, он замер на месте как вкопанный. Он не понимал. Годфри был на этой поляне и раньше, видел ее дом. Но сейчас поляна была совершенно пустой – здесь больше не было ни дома, ни вообще какого-либо здания, только одна сплошная трава. Пустая поляна была окружена корявыми деревьями, три из которых были красными. Неужели дом просто исчез?

В следующую минуту вспыхнуло небо и молния ударила в поляну. Сбитый с толку Годфри стоял и смотрел на поляну, спрашивая себя, какие же темные силы вовлечены в игру, какое же зло покрывало его брата Гарета.

Глава восемнадцатая

Гвендолин стояла у покоев ее матери, подняв руку перед большой дубовой дверью, не решаясь постучать, схватившись за железный молоток. Она вспомнила тот последний раз, когда видела свою мать, какой ужасной была та встреча, вспомнила их обоюдные угрозы. Девушка вспомнила, как мать запретила ей снова видеться с Тором, вспомнила свою собственную клятву больше не встречаться с матерью. Они обе хотели получить желаемое – неважно, какой ценой. Таковы были их отношения. Гвен всегда была папиной дочкой, чем вызывала в матери гнев и ревность.

В тот день, покинув покои Королевы, Гвен была уверена в том, что больше никогда ее не увидит. Гвендолин считала себя толерантным человеком, способным прощать, но и гордости ей было не занимать. Этим она пошла в отца. И когда кто-либо ранил ее гордость, она больше не общалась с этим человеком – ни при каких обстоятельствах.

Тем не менее, сейчас она была здесь, держа в руках холодный железный молоток, готовая постучать в дверь, чтобы попросить у матери разрешения поговорить с ней и умолять ее о помощи в освобождении Кендрика из темницы. Гвен было стыдно оказаться в таком положении, усмирить себя и прийти к матери, снова с ней разговаривать и, что самое сложное, делать это из-за того, что ей нужна помощь. Она словно уступала матери, давая ей понять, что там победила. Гвен ощущала, что ее разрывало изнутри на куски. Ей хотелось быть где угодно, но только не здесь. Если бы дело не касалось Кендрика, она бы никогда не стала этого делать.

Несмотря на то, что сказала мать, Гвен никогда не передумает насчет Тора. А девушка знала, что Королева не отступит.

Но опять же, после смерти ее отца мать действительно стала другим человеком. С ней что-то произошло. Возможно, это был инсульт – или же что-то психологическое. Мать не произнесла ни слова с того рокового дня, пребывая в неподвижном состоянии, поэтому Гвен не знала, что ожидать. Возможно, ее мать даже не сможет с ней поговорить. Может быть, это всего лишь пустая трата времени.

Гвен понимала, что должна пожалеть мать, но, несмотря на усилия, она была не в состоянии. Новое состояние матери будет ей на руку. Теперь, наконец, Королева не станет ей досаждать, наконец, Гвен больше не должна жить в страхе из-за ее мстительности. До того, как это случилось, Гвен была уверена в том, что на нее станут давить со всех сторон, препятствуя ее встречам с Тором, что ее выдадут замуж за какого-нибудь кретина. Девушка спрашивала себя, неужели смерть отца на самом деле изменила мать. Может быть, она усмирила и ее.

Гвен сделала глубокий вдох и, подняв молоток, постучала в дверь, стараясь думать только о Кендрике, о своем брате, которого он очень любила, о брате, который сейчас был заперт в темнице.

Она снова и снова била о дверь молоточком, который громко раздавался в пустых коридорах. Ей казалось, что она прождала целую вечность, пока, наконец, дверь не открыла служанка, которая с опаской посмотрела на нее. Это была Хэрольд – старая няня, которая служила королеве, сколько Гвен себя помнила. Она была старше самого Кольца. Хэрольд неодобрительно посмотрела на девушку. Эта служанка была преданнее ее матери любого другого человека. Они были словно единое целое.

«Чего ты хочешь?» – резко спросила Хэрольд.

«Я пришла, чтобы увидеться с матерью», – ответила Гвен.

Во взгляде старой служанки читалось неодобрение.

«И зачем ты хочешь ее увидеть? Ты знаешь, что твоя мать не желает встречаться с тобой. И ты тоже ясно дала понять, что не хочешь ее видеть».

Теперь была очередь Гвендолин неодобрительно посмотреть на Хэрольд. Девушка снова ощутила растущую в ней силу отца. Она почувствовала себя менее терпимой по отношению к этим властным, авторитетным личностям, которые используют свое неодобрение по отношению к молодому поколению как оружие. Что дает им право ставить себя выше других людей, демонстрируя свое неодобрение всем и вся?

«Ты не имеешь права задавать мне вопросы, а я не обязана тебе на них отвечать», – твердо произнесла Гвен. – «Ты служишь королевской семье. Я – член королевской семьи, если ты забыла. А теперь уйти с дороги. Я пришла сюда, чтобы увидеться с матерью. Я тебя не спрашиваю, я тебе приказываю».

На лице Хэрольд появилось удивление. Несколько секунд она стояла, колеблясь, после чего шагнула в сторону и Гвен быстро прошла мимо нее.

Гвендолин вошла в комнату, где заметила свою мать, сидящую в дальнем конце. Она увидела осколки разбитых шахматных фигурок, которые все еще лежали на полу. Девушка удивилась, что мать оставила все в таком виде. И тут Гвен поняла, что вероятно, ее мать оставила эти шахматы здесь в качестве напоминания. Может быть, они служили напоминанием, чтобы ее наказать. Или, возможно, их спор повлиял на нее, в конце концов.

Гвен увидела, что ее мать сидит в своем изысканном желтом бархатном кресле возле окна. В ее лицо, лишенное макияжа, бил солнечный свет. На Королеве все еще был вчерашний наряд, а волосы выглядели так, словно за ними не ухаживали уже несколько дней. Ее лицо казалось старым и обвисшим, морщины появились даже там, где Гвен не замечала их раньше. Девушка с трудом верила тому, что ее мать так постарела со дня убийства отца – она едва ее узнала. Гвендолин почувствовала, каким тяжелым ударом стала для матери смерть отца, и, несмотря на все те чувства, что обуревали ее, она почувствовала к Королеве некоторое сочувствие. По крайней мере, у них было нечто общее – любовь к ее отцу.

«Твоя мать плохо себя чувствует», – раздался резкий голос Хэрольд, которая шла рядом с ней. – «Это не сыграет тебе на руку, если ты потревожишь ее сейчас – независимо от того, что ты пришла узнать».

Гвен развернулась.

«Оставь нас», – приказала она.

Хэрольд в ужасе уставилась на девушку.

«Я не оставлю твою мать без присмотра. Это моя обязанность…»

«Я сказала оставь нас!» – крикнул Гвен, указывая на дверь. Девушка почувствовала себя сильнее и жестче, чем когда-либо. Она на самом деле слышала власть голоса ее отца, проходящего через нее.

Должно быть, Хэрольд тоже это почувствовала, поняла, что перед ней больше не маленькая девочка, которую она знала. Она широко открыла глаза от удивления или, может быть, от страха. Нахмурившись, старая служанка развернулась и поспешила выйти из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Гвен пересекла комнату и закрыла дверь на замок. Она не хотела, чтобы какие-нибудь шпионы услышали то, что она собирается сказать.

Развернувшись, Гвендолин вернулась к матери. Королева не вздрогнула, не отреагировала, когда Гвен препиралась с Хэрольд. Она по-прежнему сидела, уставившись в окно. Гвен спрашивала себя, способна ли мать еще говорить или она всего лишь попусту тратит время.

Гвен опустилась на колени рядом с ней и, потянувшись, осторожно положила руку на руки матери.

«Мама?» – позвала она своим самым нежным голосом.

К разочарованию Гвен, ответа не последовало. Она почувствовала, как разбилось ее сердце. Не зная причины, девушка ощутила, как на нее накатила огромная грусть. И впервые в жизни по какой-то непостижимой причине Гвен почувствовала, что она в состоянии понять – и даже простить – свою мать.

«Я люблю тебя, мама», – сказала она. – «Мне жаль, что все это произошло. Мне действительно жаль».

Несмотря на все свои усилия, Гвен ощутила слезы на щеках. Она не знала, плачет ли она из-за того, что потеряла отца, или из-за потери шанса на отношения между ней и матерью, или из-за всего горя, накопившегося в ней со дня ссоры с матерью. Какова бы ни была причина, ее горе изливалось сейчас. Гвен не могла остановить слезы.

После того, как, казалось, прошла вечность, и тишину больших пустых покоев нарушал только ее плач, к удивлению Гвен, ее мать обернулась и посмотрела на нее. Лицо Королевы ничего не выражало, ее ледяные голубые глаза были широко открыты, но Гвен увидела какой-то трепет, думая о том, что что-то еще может вернуть мать к жизни.

«Твой отец мертв», – сказала мать.

Слова вылетели как мрачное провозглашение и, даже зная, что эти слова правдивы, слышать их было больно.

Гвен медленно кивнула в ответ.

«Да, мертв», – ответила она.

«И ничто не способно его вернуть», – добавила ее мать.

«Ничто», – согласилась Гвен.

Королева снова повернулась к окну. Она вздохнула.

«Я никогда не думала, что это закончится так», – сказала она.

После чего мать снова замолчала, глядя на проплывающее мимо далекое облако.

После того, как прошло уже достаточно много времени и Гвен начала думать, что может снова потерять мать, девушка протянула руку и сжала ее запястье.

«Мама», – произнесла она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – «Мне нужна твоя помощь. Твой сын, Кендрик, сидит в темнице. Его отправил туда другой твой сын, Гарет. Его обвинили в убийстве отца. Ты знаешь, что Кендрик не совершал этого убийства. Кендрика собираются казнить. Ты должна воспрепятствовать этому».

Гвен стояла на коленях, сжимая руку своей матери, с нетерпением ожидая ответа.

Она ждала очень-очень долго, и когда девушка уже начала терять надежду, внезапно глаза ее матери задрожали.

«Кендрик мне не сын», – сказала мать, как ни в чем не бывало, продолжая смотреть на небо. – «Он – сын твоего отца от другой женщины».

«Это правда», – сказала Гвен, нервничая. – «Но ты вырастила его как своего собственного сына. Твой муж любил его, как сына. Ты знаешь это. И, несмотря на то, является он родным сыном или нет, Кендрик всегда считал тебя матерью. Другой у него нет. Как ты сказала, наша отец мертв. Именно ты должна защищать Кендрика. Если ты ничего не сделаешь, если ты ничего не предпримешь, завтра он будет мертв – за убийство, которого он не совершал. За убийство твоего мужа. Его казнь запятнает память о твоем муже».

Гвен гордилась собой из-за того, как она изложила все это. Девушка почувствовала, что ее мать услышала каждое слово. Последовало долгое молчание.

«Я не правлю этой землей», – ответила мать. – «Я – всего лишь очередная бывшая Королева. Бессильная, как и остальные. В этом королевстве правят мужчины».

«Ты не бессильна», – настаивала Гвен. – «Ты – мать теперешнего короля. Ты – бывшая королева бывшего короля, который умер несколько дней назад и которого наша страна все еще любит и оплакивает. Все его советники все еще прислушиваются к тебе. Они доверяют тебе. Они любят тебя, как любили его. Твой приказ имеет большое значение. Он предотвратит смерть Кендрика».

Мать продолжала сидеть, глядя в окно. Выражение ее лица практически не изменилось. Гвен наблюдала за ее глазами, но ей было трудно судить, поняла ли ее мать на самом деле, или сколько она смогла понять. Она казалась такой же проницательной, как и всегда, но было очевидно, что внутри нее что-то произошло.

«Разве ты не хотела бы найти убийцу своего мужа?» – спросила Гвен.

Ее мать пожала плечами.

«Я не должна вмешиваться в правление своего сына. Он теперь Король. Решать должна судьба».

«То есть ты просто будешь сидеть здесь и ничего не станешь делать, когда умирает твоей невиновный сын?»

Бывшая королева медленно покачала головой.

«Гарет всегда был своенравным мальчиком. Мой первенец», – произнесла она. – «Полагаю, что он несет на себе все мои грехи. Его природу никогда нельзя было исправить. Возможно, он убил твоего отца. Возможно, что нет. Но короли и предназначены для того, чтобы быть убитыми. Они предназначены для того, что их свергали. Твой отец знал об этом. Ты рискуешь, вступая на трон».

«Конечно же, я скорблю о своем муже», – добавила королева. – «Но таков танец корон».

Гвен вспыхнула от гнева. Она посмотрела на мать, увидела ее решимость и ощутила новый прилив ненависти по отношению к ней. Гвендолин стояла и бросала на нее сердитые взгляды, снова готовясь к тому, что больше никогда не увидит свою мать. Девушка бросила на нее один последний долгий взгляд, чтобы сохранить лицо матери в своей памяти. Она никогда не хотела бы забывать это лицо – лицо, которым она никогда не хотела бы становиться.

«Наш отец гневно смотрит на тебя сверху», – сказала Гвен, чувствуя, словно она является каналом, через который проходит голос отца.

После этих слов девушка развернулась и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. Эхо этого стука сотрясало весь замок.

Глава девятнадцатая

Тор сидел с другими членами Легиона и Кроном на земле в их временном лагере на вершине скалы. Их ревущий огонь был способен лишь немного прогнать черноту ночи. Дюжины измученных молодых людей сидели вокруг костра, мрачно глядя на пламя. Оглянувшись назад, Тор увидел небо, озаренное тысячами красных, желтых и зеленых звезд, сложившихся в рисунок, который ему не приходилось видеть раньше в этой части мира. Ночь была тихой, если не считать потрескивания огня.

Они все сидели здесь несколько часов, застыв от усталости, размышляя над своими судьбами после этого изнурительного дня тренировок. Тор все еще был потрясен своей встречей с Циклопом. Он чувствовал себя оправданным в глазах своих собратьев по оружию, которые теперь смотрели на него с уважением. Но Тор еще не мог прийти в себя. Он думал о том, как близок он был от смерти, и в миллионный раз подивился тому, насколько загадочна жизнь. Всего лишь вчера Малик сидел рядом с ними со всеми, а теперь он был мертв. Куда он ушел? Кто может стать следующим?

Когда Кольк прокашлялся, все парни обернулись и посмотрели на него. Он сидел в кругу вместе с остальными, опираясь локтями на колени, с прямой спиной, хмуро поглядывая на огонь. Его глаза были широко открыты. Казалось, он живо вспоминал что-то. Молодым парням пообещали рассказать историю у костра – историю о завоеваниях и былой славе. Они ждали уже несколько часов, но никто ничего не рассказывал. Тор предположил, что истории сегодня уже не будет. Но сейчас, когда Кольк прочистил горло, Тор уселся поудобнее и приготовился слушать. Рис, О’Коннор, Элден и близнецы, сидевшие рядом с ним, сделали то же самое.

«Двадцать солнечных циклов назад», – начал Кольк мрачным голосом, пристально глядя на пламя. – «До того, как были рождены большинство из вас, когда я был ровесником самого старшего из вас, когда король МакГил все еще был жив, когда он был всего лишь принцем и мы сражались бок о бок, произошла битва, во время которой я получил этот шрам», – сказал он, поворачивая свою щеку, чтобы показать длинный неровный шрам, проходящий вдоль его челюсти.

«Тот день начался, как и любой другой. МакГил, Бром, я и еще дюжина других членов Легиона были на патруле глубоко в долине Неварунс. Неварунс являются сепаратистами – они живут в дальних южных провинциях Кольца. Кроме того, они повстанцы, они обязаны подчиняться МакГилам, но постоянно угрожают объединиться с тем или иным лордом и отделиться от королевства. Это жестокие люди, которые не подчиняются власти. Они были бельмом на глазу у МакГилов на протяжении многих столетий. Они являются гибридами – наполовину люди, наполовину что-то еще. У них восемь пальцев на ногах и руках, они вдвое шире обычного человека. Говорят, что этих людей скрестили с чем-то еще, чтобы произвести их, много веков назад. Никто не знает, с чем».

«Неварунс являются свирепыми людьми», – продолжал Кольк. – «Они не уважают наш этический кодекс, кодексы рыцарства и наши законы. Они борются, чтобы победить – любой ценой».

Кольк глубоко вздохнул и закрыл глаза, отдавшись воспоминаниям.

«День был холодный и ветреный. Пройдя через узкую долину, после нескольких дней молчаливого патруля мы попали в засаду. Несколько их человек набросились на нас из ниоткуда, выбив меня из седла. Один из них сбил меня с ног копьем, в то время как другой подошел ко мне сзади и ударил в спину, после чего воспользовался ножом, чтобы сделать эту ручную работу», – сказал он, указывая на свою челюсть.

Тор сглотнул при одной мысли об этом, о том, через что пришлось пройти Кольку. Даже сейчас, спустя двадцать солнечных циклов, когда Кольк смотрел на пламя, казалось, словно он заново все это переживает.

«Я умер бы, если бы не МакГил, который, к счастью, вынужден был отойти по нужде. Он находился в пятидесяти шагах позади меня, и они не видели его. Он выстрелил в них из лука».

Кольк вздохнул.

«Я был глуп – и в этом заключается смысл этой истории. Я рассчитывал на то, что враг станет сражаться на моих условиях, что они встретятся со мной в открытую, что бросят вызов и сразятся со мной, как с мужчиной, как с любым воином. Я не рассчитывал на то, что они, как трусы, набросятся на меня сзади, что станут бороться вдвоем против меня одного, что станут дожидаться того момента, пока я окажусь в таком узком месте, что не смогу маневрировать. И это то, что вы должны помнить – ваш враг никогда не станет бороться на ваших условиях. Он станет сражаться на своих собственных условиях. То, что война значит для вас, не будет означать того же для него. То, что вы считаете справедливым и благородным, для него таковым не является. Вы должны быть готовы в любое время к чему угодно».

«Это не означает, что вы должны опуститься до его уровня. Вы всегда должны бороться согласно вашему кодексу чести и рыцарства – иначе вы утратите дух воина, который подкрепляет вас. День, когда вы станет бороться, как они, станет днем, когда вы утратите свои души. Лучше умереть с честью, чем одержать победу с позором».

После этих слов Кольк замолчал, и звенящая тишина окружила членов Легиона. Долгое время единственным звуком было только завывание ветра высоко на скале, грохот океана вдали, где-то на горизонте.

А затем, спустя некоторое время, вдалеке послышался рев, напоминающий гром. Обернувшись, Тор и остальные парни увидели, как что-то загорелось на горизонте. Тор, Рис и несколько других членов Легионов встали, чтобы пойти посмотреть.

Тор подошел к краю обрыва и заглянул в черную ночь, на горизонт, освещенный миром звезд. Их свет был достаточно сильным для того, чтобы осветить красные бурлящие воды океана под ними. Вдали, за горами, Тор увидел красное зарево. Оно появилось короткой вспышкой, подобно лаве, изливающейся из вулкана, освещая небо. А затем этот свет быстро исчез. Прозвучал очередной рокот.

«Крик Дракона», – послышался голос.

Тор оглянулся и увидел стоявшего вдали от других, спиной к нему, Аргона с посохом в руках, который смотрел с обрыва. Молодой человек был удивлен, увидев его.

Отвернувшись от своих собратьев, Тор подошел к Аргону. Он встал рядом с ним и подождал, пока тот будет готов заговорить, зная, что лучше не беспокоить друида.

«Как ты сюда попал?» – спросил изумленный Тор. – «Что ты здесь делаешь?»

Лицо Аргона ничего не выражало, он не обращал внимания на Тора, продолжая смотреть на горизонт.

Наконец, Тор обернулся и тоже посмотрел на горизонт, стоя рядом с ним в ожидании, пытаясь сохранять терпение и принять разговор на условиях Аргона.

«Дыхание Дракона», – произнес Аргон. – «Это дракон, который предпочел жить отдельно. Вы находитесь на его земле. Он недоволен».

Тор задумался над этим.

«Но мы должны провести здесь сто дней», – встревоженно сказал Тор.

Аргон обернулся и посмотрел на него.

«Если он позволит вам», – ответил он. – «Эти берега вдоль и поперек наполнены костями воинов, которые думали, что они смогут победить дракона. Человеческая гордость – праздник для дракона».

Тор сглотнул, начиная понимать, насколько ненадежной была Сотня.

«Выживу ли я во время Сотни?» – спросил Тор в надежде получить ответ.

«Твое время умирать еще не пришло», – медленно проговорил Аргон.

Услышав эти слова, Тор тут же почувствовал облегчение. Молодой человек был удивлен тем, что Аргон дал ему прямой ответ. Он решил испытать судьбу.

«Стану ли я членом Легиона?» – спросил Тор.

«И это, и многое другое», – ответил друид.

Тор воспрянул духом. Он не мог поверить в то, что он получал ответы от Аргона. Внезапно он ощутил жгучий приступ любопытства, ему хотелось узнать, почему друид находится здесь. Он знал, что Аргон не пришел бы сюда, не стал бы говорить с ним, если бы у него не было какого-то важного сообщения.

«Ты видишь горизонт?» – спросил Аргон. – «За дыханием Дракона? За пламенем? Там, во мраке, находится твоя судьба».

Тор почувствовал то, о чем он говорил. Он вспомнил о предсмертных словах МакГила, о его судьбе, о его матери.

«Моя мать?» – спросил Тор.

Друид медленно кивнул.

«Она до сих пор жива? Она находится там? В землях Друидов? Это так?»

Аргон повернулся к нему, его глаза сверкали.

«Да», – ответил он. – «Она ждет тебя даже сейчас. У тебя великая судьба».

Мысль о том, что его мать живет где-то в этом мире, мысль о встрече с ней, возможность узнать ее взволновали Тора. Мысль о том, что кто-то ждет его, волнуется о нем, будоражила его. Тем не менее, он был сбит с толку.

«Но я думал, что моя судьба в Кольце», – сказал Тор.

Аргон покачал головой.

«Большая часть ждет тебя там. Величественнее, чем ты можешь себе представить. Судьба Королевства зависит от нее. Дома большие беспорядки. Ты нужен Кольцу».

Тор с трудом понимал слова Аргона. Как может Кольцо нуждаться в нем, в простом мальчишке?

«Скажи мне, Тор, что ты видишь? Загляни в эту черноту. Закрой глаза. Что ты видишь в Кольце Чародея?»

Тор сделал так, как велел ему друид – он закрыл глаза, сделав глубокий вдох. Он постарался сконцентрироваться и позволить видению снизойти на него.

Но ему не удалось призвать свою силу. Тор не смог сосредоточиться.

«Сохраняй терпение», – раздался голос Аргона. – «Не торопись. Позволь ей прийти к тебе. Ты увидишь это. Я знаю, что ты можешь».

Тор продолжал стоять с закрытыми глазами, пытаясь перестать контролировать свою силу.

А в следующую секунду он был потрясен. Тор начал что-то видеть. Великие видения – настолько ясные, словно он стал их свидетелем. Он увидел разрушение Кольца. Убийства. Пожары. Руины. Тор был в ужасе.

«Я вижу великое бедствие», – сообщил он, изо всех сил стараясь осмыслить свои видения. – «Я вижу смерть. Битву. Разрушение. Я вижу гибель королевства».

«Хорошо», – сказал Аргон. – Расскажи мне больше».

Тор нахмурился.

«Я вижу великую тьму в Гарете».

«Да», – подтвердил друид.

Тор открыл глаза и растерянно посмотрел на Аргона.

«Гвендолин», – сказал он. – «Что насчет нее? Я не вижу этого ясно. Но я что-то чувствую. Что-то темное. Что-то, что мне не понравилось. Скажи мне, что это неправда».

Аргон отвернулся, глядя в черноту.

«Боюсь, что у каждого из нас своя судьба», – вздохнул он.

«Но я должен спасти ее!» – воскликнул Тор. – «От того мрачного, что вот-вот с ней случится».

«Ты ее спасешь», – сказал Аргон. – «И не спасешь».

«Что это означает?» – вымолил Тор. – «Пожалуйста, скажи мне. Я тебя умоляю. Не нужно больше загадок».

Аргон медленно покачал головой.

«Ты прибыл сюда, чтобы научиться стать воином. Тем не менее, физическая сторона – не единственная сторона воина. Ты должен научиться развивать свои внутренние способности, свои силы, свой дар видеть. Не позволяй себе погрязнуть в мечах и копьях. Это легкий путь».

Обернувшись, Аргон сделал шаг ближе к Тору и заглянул в его глаза с горящим напряжением.

«Впереди у тебя величайшая битва, и она находится внутри тебя».

Глава двадцатая

100 дней спустя

Гарет сидел в тронном зале своего отца, на его троне, глядя на дюжины советников, лордов и простолюдинов, которые стояли перед ним – все явились со своими проблемами. Он чувствовал себя ужасно. Со дня его вступления на трон прошли месяцы, и с каждым днем Гарет чувствовал себя все более измученным, параноидальным и одиноким. Он давно прогнал своего ближайшего друга и советника Фирта, отослав его в конюшни и запретив попадаться себе на глаза. А теперь ему не хватало Фирта. Его удаление было правильным решением – он был безрассудным и стал помехой. В конце концов, Фирт был единственным, кто мог связать Гарета со смертью его отца, поэтому Гарет не хотел больше быть с ним связанным.

Он привел полторы дюжины своих друзей и сделал их своими наставниками – и именно эти люди окружали его в эти дни. Это были безжалостные, амбициозные аристократы – как раз то, чего он хотел. Гарет не особенно им доверял, но, по крайней мере, эти люди были его ровесниками, и такими же циничными и беспощадным, как он сам. Именно такими людьми он хотел себя окружить. Они видели мир его глазами. Гарет хотел, чтобы новая гвардия противостояла старой. Люди его отца все еще сохраняли крепкие позиции, и Гарет ощущал все больший гнет с их стороны. Если бы Гарет мог, он бы сровнял королевский двор с землей и построил его заново. Все абсолютно новое. Он не питал никакого уважения к истории – он ее презирал. По мнению Гарета, идеальным был современный чистый лист, он радел за уничтожение каждого учебника истории, который когда-либо существовал.

«Милорд», – произнес очередной простолюдин, встав перед ним и поклонившись.

Гарет вздохнул, подготовившись к еще одному прошению. Весь день до него доносили мелкие вопросы. Гарет понятия не имел, что правление королевством может быть таким обыденным. Не так он представлял себе, что значит быть Королем. Один человек за другим представал перед ним, каждый из них жаждал ответов и решений – бесконечный поток решений, которые ему необходимо было принять. Всем было что-то нужно, и все казалось таким тривиальным. Гарет представлял себе, что роль короля гораздо более великолепна.

Гарет посмотрел на витражное стекло высоко над своей головой, желая оказаться снаружи – быть где угодно, только не здесь. Ему было очень скучно. Гарет ощутил, как внутри него что-то шевельнулось, а когда это происходило, он знал, что пришло время разбавить монотонность своей жизни и создать некое волнение, некий хаос для тех, кто его окружает.

«Милорд», – продолжал простолюдин. – «Земля принадлежала моей семье тысячу лет».

Гарет вздохнул, стараясь пропускать все это мимо ушей. Эти глупые крестьяне продолжали говорить о некотором земельном споре уже очень долго. Он с трудом следил за их речью, и с него было достаточно. Ему хотелось, чтобы они убрались с его глаз долой. Гарет хотел побыть один, чтобы подумать о своем отце, о любых деталях убийства, которые могли быть раскрыты, о том, что рассказала ему ведьма. Он чувствовал себя ужасно после их противостояния, становясь все большим параноиком, полагая, что вокруг него усиливаются заговоры. Он постоянно спрашивал себя, раскроет ли его кто-нибудь. Удаление Фирта несколько уменьшило его страхи, но не полностью.

«Милорд, это неправда», – сказал другой крестьянин. – «Этот виноградник был посажен предками моего отца. Он посягает на его территорию только из-за своего роста. Но на нашу территорию, в свою очередь, посягает его крупный рогатый скот».

Гарет бросил взгляд на них обоих, раздраженный из-за того, что его размышления прервали. Он не знал, как его отец мирился со всем этим. С него было довольно.

«Ни один из вас не получит землю», – наконец, раздраженно произнёс Гарет. – «Я объявляю вашу землю конфискованной. Теперь она является собственностью короля. Вы оба можете найти себе новые дома. На этом все, а теперь оставьте меня».

Простолюдины ошарашенно посмотрели на него, потеряв дар речи, открыв рты.

«Милорд», – сказал Абертоль, его древний советник, который сидел с другими членами совета за полукруглым столом. – «Ничего подобного не происходило в истории МакГилов. Это не королевская земля. Мы не можем конфисковать землю у…»

«Я сказал оставьте меня!» – крикнул Гарет.

«Но, милорд, если вы отберете мою землю, куда отправимся я и моя семья?» – спросил крестьянин. – «Мы живем на этой земле на протяжении нескольких поколений!»

«Вы можете стать бездомными», – рявкнул Гарет, после чего подал знак страже, которая поспешила выйти вперед и оттащила крестьян из его поля зрения.

«Милорд! Подождите!» – крикнул один из них.

Но их вывели из зала, закрыв за ними дверь.

В комнате повисла тяжелая тишина.

«Кто следующий?» – нетерпеливо выкрикнул Гарет.

Группа дворян, которая ждала своего часа, нерешительно переглядывалась. Наконец, они вышли вперед.

Их было шестеро – бароны из северной провинции, аристократы, облаченные в одежды из голубого шелка их клана. Гарет сразу же их узнал – раздраженные лорды, которые обременяли его отца на протяжении всего его правления. Они контролировали северные армии и всегда держали королевскую семью в заложниках, требуя за них как можно больше.

«Милорд», – произнес один из них – высокий худой человек пятидесяти лет с лысеющей головой, которого Гарет помнил еще со времен, когда был ребенком. – «У нас есть две проблемы на сегодня. Первая – это МакКлауды. Мы получили сообщения об их рейдах на наши деревни. Они никогда не вторгались так далеко на север, и это вызывает беспокойство. Это может быть прелюдией к большему нападению – полномасштабному вторжению».

«Вздор!» – воскликнул Орсефэйн, один из новых советников Гарета, который сидел справа от него. – «МакКлауды никогда не вторгались и никогда не станут этого делать!»

«При всем уважении», – возразил лорд. – «Вы слишком молоды для того, чтобы это помнить, но на самом деле МакКлауды предпринимали попытку вторжения, еще до вашего рождения. Я это помню. Это возможно, милорд. В любом случае наши люди встревожены. Мы просим, что вы удвоили ваши силы в наших землях – хотя бы для того, чтобы успокоить людей».

Гарет сидел, храня молчания и теряя терпение. Он доверял своему юному советнику и тоже сомневался в том, что МакКлауды могут вторгнуться на их земли. В этой просьбе Гарет увидел всего лишь попытку северных дворян манипулировать им и его силами. Пришло время показать им, кто правит королевством.

«Просьба отклонена», – заявил Гарет. – «Следующий».

Дворяне недовольно переглянулись. Один из них прокашлялся и сделал шаг вперед.

«Во времена Вашего отца, милорд, в нашей провинции были повышены налоги для сбора северных армий в трудные времена. Ваш отец всегда обещал снизить налоги, и перед его смертью закон собирался вступить в силу. Но он не был ратифицирован. Поэтому мы просим Вас исполнить волю Вашего отца и снизить налоги для наших людей».

Гарета возмущали эти бароны, которые думали, что смогут указывать ему, как править его королевством. Нравилось им это или нет, но он все еще был королем. Он должен показать им, в чьих руках здесь власть. Гарет повернулся к Амрольду, другому своему советнику.

«А что ты думаешь, Амрольд?» – спросил он.

Амрольд сидел и, прищурившись, сердито смотрел на лордов. Он постоянно был чем-то недоволен – и это была одна из причин, по которой Гарет любил его.

«Вам не следует снижать налоги», – сказал он. – «Наоборот, повысьте их. Пришло время северу понять, кто управляет Кольцом».

Дворяне, наряду со старшими советниками Гарета, ахнули от негодования.

«Милорд, кто эти молодые люди, к которым Вы обращаетесь за советом?» – спросил Абертоль.

«Эти люди, которых вы видите позади меня, являются членами моего нового совета. Они будут вовлечены во все принимаемые нами решения», – сказал Гарет.

«Но, милорд, это возмутительно!» – воскликнул Кэльвин. – «В составе совета всегда было двенадцать советников короля – и так было многие столетия. Это всегда было неизменным – для любого МакГила. Так поступал Ваш отец. Вы меняете природу королевства. Наша мудрость проверена годами. А у этих юнцов, которых Вы привели, нет ни мудрости, ни опыта!»

«Это мое королевство и я буду менять его так, как считаю нужным», – твердо отрезал Гарет. Он полагал, что пришло время поставить всю эту гвардию на место. Так или иначе, все они относились к нему предвзято из-за его отца, они всегда его ненавидели. В каждом их взгляде он читал негодование.

«Я могу заполнить свой совет сотнями людей, если захочу», – добавил Гарет. – «И я стану обращаться за советом к тому, к кому пожелаю. Если вы недовольны, тогда уходите сейчас».

Старые члены совета сидели за столом, перед ним, и Гарет видел выражение удивления на их лицах – именно этого он и хотел. Гарет хотел, чтобы его новые советники заставили старую гвардию нервничать. Он посылал им сообщение – они принадлежат к старой гвардии и больше не нужны.

Из-за стола советников поднялся Кэльвин.

«Я ухожу в отставку, милорд», – сказал он.

«И я», – подхватил Дювейн, встав рядом с ним.

Они оба повернулись к нему спиной и направились к выходу.

Гарет наблюдал за тем, как они уходят. Его лицо горело от возмущения.

«Стража, арестуйте их!» – крикнул он.

Стражники остановили Кэльвина и Дювейна у дверей, заковали их в цепи и увели прочь. Гарет услышал их приглушенные крики за дверью.

Другие члены совета тоже поднялись.

«Милорд, это возмутительно! Как Вы можете арестовать их? Вы же сами велели им уйти!»

«Я сказал им, что они вольны выбирать, уйти ли им», – сказал Гарет. – «Но, разумеется, это измена королю. Я не стану терпеть предателей. Кто-нибудь еще хочет уйти?»

Члены совета растерянно переглянулись – теперь в их глазах читались сомнения и неподдельный страх. Все они казались сломленными, чего и добивался Гарет. Он мысленно улыбнулся. Он разрушит распорядки своего отца, избавится от них по очереди.

«Садитесь», – приказал он.

Медленно и неохотно члены совета снова сели на свои места.

Гарет повернулся к дворянам, которые все еще стояли в ожидании ответа. Теперь нужно поставить на место и их.

«Что касается ваших налогов», – обратился к ним Гарет. – «Я не только не снижаю их, я их повышаю. С сегодняшнего дня я удваиваю ваши налоги. Не приходите сюда снова, пока я вас не позову. На этом все».

Лицо главного барона дрогнуло, после чего приобрело оттенок малинового. Гарет понимал, что этот человек не привык, чтобы с ним так разговаривали, и наслаждался тем, как огорчил его.

«Милорд, наши люди не станут терпеть подобного дурного обращения», – сказал он.

Покраснев, Гарет поднялся со своего места.

«Вы будете это теперь. Потому что теперь я – ваш король. Я, а не мой отец. И вы подчиняетесь мне. Теперь оставьте меня и не показывайтесь здесь снова!»

Дворяне уставились на Гарета, открыв рты от потрясения. Никто не проронил ни слова – ни дюжины слуг, ни члены совета, ни дворяне.

Группа дворян, медленно развернувшись, вышла из зала. Они захлопнули за собой дверью.

Когда они ушли, Гарет заметил их заговорщические взгляды. В их глазах он прочитал решимость свергнуть его. Он уже ощущал, что все враги строят планы, чтобы свергнуть его с престола. Но Гарет разберется с ними постепенно. Он бросит в темницу каждого из них, если ему придется.

«Значит, это все?» – поспешно спросил Гарет у оставшихся членов совета, медленно присаживаясь на трон.

«Милорд», – сказал Абертоль уставшим надломленным голосом. – «Последний вопрос – расследование смерти Вашего отца».

«О чем вы говорите?» – воскликнул Гарет. – «Расследование прекращено. Мой брат Кендрик арестован».

«Боюсь, что все не так просто, милорд», – сказал Абертоль. – «Серебро невероятно предано Кендрику. Они недовольны его заключением в темницу. Приостановление казни поможет, но оно удовлетворит их ненадолго. В рядах возникает большое недовольство, особенно после того, как вы урезали плату. Они требуют нового расследования. В противном случае Вы рискуете разжечь восстание».

«Но в покоях Кендрика нашли пузырек с ядом», – возразил Гарет. Его сердце бешено колотилось.

«Тем не менее, до сих пор нет точного доказательства, связывающего Кендрика с убийством».

«С сегодняшнего дня я объявляю расследование завершенным», – заявил Гарет. – «Кендрик проведет в темнице каждый день своей жизни».

«Но, милорд…»

«Не понимайте снова этот вопрос», – рявкнул Гарет. – «Теперь оставьте меня! Все вы!»

Члены совета быстро вышли из зала. Гарет остался один, сидя на троне в полнейшей тишине.

Его сердце неистово колотилось, он кипел от гнева. Гарет боялся, что нечто подобное может произойти, если Кендрик не будет казнен немедленно. Он закипел от злости, вспомнив, как несколько месяцев назад внезапно вмешалась его мать, используя свое влияние, чтобы не позволить ему казнить брата. Он слышал, что ее уговорила Гвен, что они объединились для того, чтобы остановить его. Ненависть к ним переполняла Гарета. Он не будет в безопасности, пока они живы.

Гарет вспомнил свою неумелую попытку подослать к Гвен своего человека несколько месяцев назад. Это не сработало. Возможно, сейчас пришло время для второй попытки. В этот раз он может избавиться от сестры раз и навсегда.

Гарет улыбнулся, принимая это решение. Да, в этот раз все может получиться.

Глава двадцать первая

Тор стоял один у штурвала большого пустого судна посреди океана, волны толкали его вперед на огромной скорости. Ветер гнал паруса, хотя на судне, кроме него, никого не было. Это был корабль-призрак, у штурвала которого стоял Тор, глядя на горизонт, укрытый неземным туманом, золотыми, желтыми, белыми лучами утреннего солнца.

Когда туман рассеялся, начали проступать очертания острова, из моря восходила больше гора, чем сам остров, чья вершина достигала неба. Тор никогда не видел такой высокой горы, на вершине которой находился замок, возникающий из скалы, построенный на краю утеса. Небо было обширным, наполненным зелеными и бледно-желтыми оттенками, в его углу висел огромный полумесяц. Место было мистическим и жутким. Оно казалось живым.

Лодка Тора раскачивалась, но, тем не менее, он не испытывал страха. Молодой человек чувствовал, что океан вел его туда, знал, что это именно то место, где он должен находиться. Каким-то образом Тор знал, что его судьба ждет его там. Каким-то непостижимым образом это место – его дом.

Тор не помнил, как он поднял паруса или как оказался на этом судне, но был уверен в том, что он должен совершить это путешествие. Каким-то образом это место всегда присутствовало в его снах, где-то в уголках его подсознания. Тор был уверен, что его мать живет там.

На самом деле Тор никогда раньше не размышлял о своей матери. Ему всегда говорили, что она умерла, подарив ему жизнь, из-за чего он всегда испытывал чувство вины. Но сейчас, приближаясь к этому острову, он ощущал ее присутствие. Она ждет его.

Внезапно большая волна подняла судно все выше и выше в воздух, и Тор почувствовал, что он приподнимается все выше в океане. Волна увеличила скорость подобно цунами, и понесла Тора к острову все быстрее и быстрее.

Приблизившись, он увидел одинокую фигуру, стоящую на вершине скалы. Это была женщина. На ней было ниспадающее голубое одеяние. Она стояла, опустив подбородок, поставив ладони перед собой. За ее спиной сиял сильный свет, исходящий от ее ладоней, вылетающий подобно молнии. Свет был таким ярким, что когда Тор поднял глаза, чтобы попытаться увидеть ее, он вынужден был прикрыть глаза. Ему не удалось разглядеть ее лицо.

Тор почувствовал, что это она. Больше всего на свете ему хотелось увидеть ее лицо, понять, похож ли он на нее.

«Мама!» – выкрикнул он.

«Сын мой», – раздался откуда-то мягкий голос – самый добрый, самый утешающий голос из всех, которые ему приходилось слышать. Он жаждал услышать ее снова.

Внезапно на судно обрушилась волна и поглотила его. Тор приготовился к тому, что его вот-вот выбросит на скалы.

В следующую секунду Тор проснулся и выпрямился, тяжело дыша.

Над горизонтом поднимался рассвет. Вокруг него тут и там, растянувшись на земле, крепко спали члены Легиона. Его мысли были поглощены сном – он казался таким реальным.

Придя в себя, Тор осознал, что сегодня тот самый день – последний день Сотни. День, которого они все боялись.

Тор чувствовал себя на сто лет старше, чем когда он прибыл сюда сто дней назад. Он не мог поверить в то, что ему удалось пройти через это, и что теперь наступил его последний день. Его время, проведенное здесь, превзошло все его ожидания. Каждый день был сложнее предыдущего, каждая тренировка – более изнурительной, выжимая из Тора и его собратьев все больше и больше. Дни становились все длиннее и длиннее, по мере того как он учился обращаться с каждым видом оружия, известным людям – и даже с некоторыми, которые не были им известны. Они были вынуждены тренироваться во всевозможных местностях – от болот до ледников. На них кричали с раннего утра до поздней ночи. Несколько его собратьев были исключены и отправлены домой в одиночку на небольшом корабле. Многие были ранены. Двое членов Легиона погибли случайно, соскользнув со скалы в пропасть в чрезвычайно штормовой день. Они все вместе сталкивались с испытаниями и невзгодами, боролись с монстрами, выживали при любой погоде. Этот остров был неумолим, переходя от жары к холоду без предупреждения. Казалось, что здесь было только два времени года.

Сидя рядом с Кроном, Тор в глубине души испытывал страх перед этим последним днем. Ему хотелось лечь и снова уснуть, но он знал, что у него не получится. Эти сто дней сделали из него другого человека, поэтому Тор был готов встретиться лицом к лицу с чем угодно, что приготовила для него судьба.

Тор сидел в раннем утреннем свете, ожидая. Вскоре поднимутся его товарищи, и они все отправятся на свою последнюю миссию. Но до тех пор он сможет насладиться тем, что он поднялся первым, поэтому молодой человек сидел и упивался тишиной, наблюдая за последним восходом солнца в этом месте, которое он научился любить.

* * *

Тор стоял вместе с другими членами Легиона на узком скалистом пляже, положив руки на бедра, глядя на штормовое море, чувствуя холодок в воздухе нового времени года. Он привык к этой неблагоприятной погоде, поэтому больше не дрожал, когда морозный ветер пробирался через его тело. Тор смотрел на море своими сверкающими серыми глазами, ощущая себя закаленным и непроницаемым. Он чувствовал себя мужчиной.

Его братья по оружию и Крон находились рядом с ним, возле небольшого флота, состоящего из небольших деревянных лодок, готовых отправиться на последнее испытание Сотни. Взволнованные члены Легиона ждали, пока Кольк прохаживался между ними. Он казался недовольным и напряженным, как никогда.

«Те из вас, кто дошел до сегодняшнего дня, возможно, хотят поздравить себя. Но не стоит этого делать. Вас ждет последний день, который и выделит вас среди других. Если вы выживете, то вернетесь в качестве члена Легиона. Все те испытания, через которые вы прошли, были всего лишь подготовкой к тому, что вам предстоит сделать».

Кольк остановился и развернулся, указывая на горизонт.

«Тот остров на горизонте», – сказал он. – «На нем живет одинокий дракон, изгнанный из земли драконов. Все последние сто дней мы жили в его тени – и нам посчастливилось избежать его нападения. Воины делают все возможное, что избежать этого места. Сегодня мы нанесем ему визит».

«Этот дракон ревностно охраняет сокровище – древний золотой скипетр. Говорят, что он скрывает его глубоко в своем логове. Вы должны найти каньон, спуститься в него, найти скипетр и вернуться с ним».

В группе молодых людей послышался нервный шепот, когда они испуганно переглянулись. Сердце Тора бешено колотилось, когда он посмотрел на грохочущее море, на далекий остров, даже в этот ясный день покрытый сюрреалистическим туманом. Даже отсюда он ощущал его энергию. За последние сто дней его силы развились, и теперь Тор был гораздо чувствительнее к энергиям – даже на расстоянии. Он чувствовал, что на том острове живет грозное существо – древнее первобытное существо – и что они направляются к большой опасности.

«Вперед!» – приказал Кольк.

Они все побежали к небольшим лодкам, которые свирепо раскачивались в волнах на берегу. Каждая лодка вмещала около дюжины парней. В одну лодку с Тором сели Рис, О’Коннор, Элден и близнецы – каждый из них сел на скамейку и схватил весло. Рядом с Тором находился Крон.

Прежде чем они отчалили, Тор увидел стоявшего на берегу Уильяма, в глазах которого читался страх. На самом деле Тор поражался тому, что Уильям преодолел весь этот путь вплоть до сегодняшнего дня, ожидая, что тот будет исключен на полпути. Но теперь это последнее упражнение, должно быть, оказалось ему не под силу.

«Я сказал – в лодку!» – крикнул Кольк, торопясь к Уильяму, когда последний парень покинул пляж.

Уильям уставился на него широко открытыми глазами.

«Прошу прощения, сэр, но я не могу сделать этого», – кротко произнес он.

Тор сидел в своей дико раскачивающейся лодке, переживая за Уильяма. Он не хотел видеть, как тот уходит – не после того, через что они прошли.

«Я не собираюсь тебе повторять», – предупредил Кольк. – «Если ты сейчас не сядешь в лодку, ты вылетишь из Легиона. Все, что ты сделал здесь, будет напрасным. Навсегда».

Уильям стоял, качая головой.

«Я прошу прощения», – сказал он. – «Я хотел бы, но не могу. Это единственное, чего я не могу сделать».

«Я тоже не могу это сделать», – послышался голос.

Обернувшись, Тор увидел другого парня, одного из парней постарше, который выпрыгнул из лодки и вышел на берег. Они оба стояли на песке, опустив головы от стыда.

Кольк усмехнулся и, схватив обоих парней, толкнул их вперед, подальше от остальных членов Легиона. Тору стало их жалко. Он знал, что их посадят в маленькую лодку и отправят обратно в Кольцо. Они станут нести этот позор до конца своей жизни.

Не успел он задуматься об этом всерьез, как командиры Легиона подошли к каждой лодке и толкнули их в море. Тор почувствовал, как лодка под ним тронулась, и через несколько секунд Тор и его товарищи взялись за весла.

Завихрение моря все усиливалось и вскоре они уже были далеко от берега, застряв в сильных волнах, приближаясь к острову дракона.

Тор пытался лучше рассмотреть остров, который был покрыт постоянным туманом, висящим на берегах.

«Я слышал, что живущий там дракон есть на завтрак людей», – сказал О’Коннор.

«Разумеется, они приберегли нечто подобное на последний день», – произнес Элден. – «Как раз тогда, когда мы думали, что убираемся отсюда».

Рис посмотрел на горизонт.

«Я слышал истории об этом месте от своих братьев», – сообщил он. – «Сила дракона непостижима. Нет никакого шанса, что мы сможем сразить его во всеоружии, даже если будем сражаться все вместе. Мы просто должны надеяться на то, что будем осторожными и не разбудим его. Остров достаточно большой и он, должно быть, спит. Все, что нам нужно сделать, – пережить этот день».

«А каковы наши шансы на это?» – спросил О’Коннор.

Рис пожал плечами.

«Я слышал, что не все парни выжили в прошлом году», – сообщил он. – «Но многие прошли через это».

Тревога Тора нарастала по мере того, как поднимались волны, подталкивающие их ближе к острову. Грести стало легче и вскоре он смог разглядеть отчетливые очертания его берегов, состоящие из красных скал всевозможных форм и размеров, которые сверкали и блестели так, словно находились в огне. Они искрились на свету, подобно взморью рубинов. Ничего подобного Тор никогда не видел.

«Оретист», – сказал Конвал, глядя на скалы. – «Существует легенда о том, что если ты дашь его тому, кого любишь, это спасет его жизнь».

Через несколько минут их лодка причалила к берегу. Тор, Крон и его товарищи выпрыгнули из лодки, потащив ее на скалы. Под их ногами хрустели камни. Бросив взгляд вниз, молодые люди подняли пылающие красные камешки.

Тор сделал то же самое. Он поднес его к свету, чтобы лучше его рассмотреть. Камешек сверкал в утреннем свете подобно редкому драгоценному камню. Он зажал ладонь и закрыл глаза. Когда он сосредоточился, поднялся ветер. Тор чувствовал силу камня, пульсирующую в его теле. Конвал был прав – этот камень волшебный.

Тор увидел, как его товарищи стали рассовывать как можно больше камней по карманам в качестве сувениров. Тор поднял один камешек и засунул его глубоко в карман. Одного камня для него достаточно. Тор взял его не для себя, в этом мире был только один человек, которому он хотел отдать этот камень – Гвендолин. В том случае, если он вообще сможет вернуться.

Молодые люди начали подниматься по крутому берегу, к отвесным скалам вел один-единственный вход. Из-за нависшего над островом тумана было сложно увидеть что-либо вдали, но Тор смог разобрать узкую тропу, напоминающую естественные ступеньки, ведущие вверх на склон скалы, покрытый мхом.

Они взбирались одной колонной. Тор то и дело скользил, когда волны океана, разбиваясь о камни, повсюду разбрасывали брызги, из-за чего тропа становилась скользкой. Тор пытался сохранить равновесие, когда на них налетел сильный ветер.

Наконец, им удалось взобраться на вершину. Тор стоял на травянистом возвышении вместе с остальными товарищами, на вершине острова дракона, оглядываясь по сторонам. Весь остров, укутанный туманом, был покрыт темно-зеленым мхом. Место было жутким, мрачным. Осматриваясь, внезапно Тор услышал глубокий рев. Казалось, словно этот звук изрыгала сама земля, а вдали в тумане возникли пламя и дым, которые тут же исчезли. В этом месте повис странный запах, напоминающий смесь золы и серы, который наполнил собой все. Крон заскулил.

Тор тяжело сглотнул. Молодые люди переглянулись между собой – в глазах даже самых храбрых среди них читался страх. Они через многое прошли вместе, но никогда им не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Они на самом деле находятся здесь. Это больше не упражнение, теперь это вопрос жизни и смерти.

Они все отправились по одному через бесплодную пустошь острова, настороженно пробираясь по скользкому мху, опустив руки на мечи.

После того, когда, казалось, прошли часы, над ними закружился туман, раздалось шипение, которое становилось все громче и, наконец, когда воздух стал более холодным и влажным, они добрались до края водопада. Когда Тор посмотрел вниз, ему показалось, что он бесконечный.

Молодые люди продолжали идти по тропе, окружающей водопад, и продвигались по заболоченной местности, скользкой от брызг воды. Их ноги то и дело погружались во влажную землю. Они шли без остановки через облака тумана, который становился таким густым, что они с трудом видели друг друга. Рев дракона раздавался каждые несколько минут и, казалось, становился все громче. Тор обернулся, чтобы посмотреть, откуда доносились эти звуки, но туман были слишком густым, чтобы можно было что-то разглядеть через него. Он задавался вопросом, как им вообще удастся вернуться обратно.

Рис, который шел рядом с Тором, вдруг потерял равновесие и начал падать. Тор, воспользовавшись своими новообретенными рефлексами, протянул руку и схватил Риса до того, как тот упал. Он сильно схватил друга сзади за рубашку и дернул его назад. Сделав шаг вперед, он осознал, что только что спас Рису жизнь – под ними разверзлась земля, открывая огромный каньон, глубина которого достигала сотни футов.

Обернувшись, Рис посмотрел на Тора с благодарностью.

«Я – твой должник», – сказал он.

Тор покачал головой.

«Вовсе нет».

Все парни сгрудились вокруг, удивленно глядя на огромный каньон, который уходил на сотни футов в землю.

«Что это?» – спросил Элден.

«Похоже на каньон», – ответил Конвал.

«Нет», – сказал Рис. – «Это не каньон».

«Что же это тогда?» – спросил Конвен.

«Это след», – сообщил Рис.

«След?» – переспросил Конвен.

«Посмотрите на выемку, какая она огромная. И посмотрите на форму по краям. Это не каньон, друг мой. Это след Дракона».

Глава двадцать вторая

Эрек скакал верхом на своем коне в утреннем свете вниз по проторенной тропинке, в окружении рыцарей Герцога, включая своего друга Брандта. Когда они направлялись к рыцарским дорожкам, их приветствовали тысячи зрителей, которые издавали приветственные крики по обе стороны дороги.

Это были долгие сто дней рыцарских поединков, и до сих пор Эрек побеждал на каждом из них. Сегодня был последний день, и огромное количество людей собралось здесь, чтобы отпраздновать финал. Проезжая мимо всех этих людей, Эрек мог думать только об одном – об Алистер. Ее лицо было запечатлено в его мыслях. Сжимая в руках свое копье, он знал, что станет сражаться за нее. Если Эрек победит сегодня, он, наконец, сможет объявить ее своей невестой. Он был полон решимости не позволить ни единому человеку из какой бы то ни было провинции королевства, взять над ним верх.

Когда они проезжали через огромные арочные каменные ворота на арену, их приветствовали восторженные крики тысяч зрителей, которые сидели на открытом каменном стадионе, глядя на рыцарское поле в центре. Люди поднялись на ноги, бросая цветы, когда появился Эрек. Он ощутил прилив гордости. Всю свою жизнь он посвятил развитию своих боевых навыков, и в эту минуты, когда все его приветствовали, он почувствовал, что весь его тяжелый труд окупился. Ни один рыцарь не мог одержать над ним победу.

Толпа взревела, когда Эрек проезжал мимо. Он продвинулся в центр дорожек, где развернулся и склонил голову перед Герцогом, который стоял в толпе в окружении своих солдат. Улыбнувшись, Герцог поклонился в ответ. Развернувшись, Эрек направился к боковой линии, вдоль которой стояли группы, состоящие из рыцарей, облаченных в доспехи различных форм и цветов, оседлав широкий круг лошадей, держа в руках экзотические виды оружия. Они съехались сюда со всех уголков Кольца – каждая группа была экзотичнее предыдущей. Они все тренировались целый год для этого турнира, потому конкуренция была внушительной. Но Эрек последовательно превзошел их всех и, думая об Алистер, Эрек знал, что он найдет возможность победить и сегодня.

Эрек ждал, наблюдая, когда затрубили в рог. Вперед выступили два рыцаря из противоположных сторон стадиона – один в темно-зеленых доспехах, другой в ярко-желтых, каждый из них протягивал свои копья. Когда рыцарь в зеленых доспехах сбил желтого с коня, толпа взорвалась приветственными криками.

Один рыцарский поединок следовал за другим, все большое количество рыцарей выбывало из турнира. Из-за того, что Эрек был чемпионом, ему была оказана честь последнего места в первом раунде.

Когда затрубили в рог, Эрек выступил вперед, не раздумывая. Он вышел против одного из лучших рыцарей – дородного человека в черных доспехах, который в груди был в два раза шире Эрека. Он ехал верхом с ужасной насмешкой. Казалось, что его копье было в два раза длиннее копья Эрека.

Но Эрек не позволил этому обеспокоить его. Он сконцентрировался на нижней части щита своего противника, на его голове, на том месте, где броня сместилась между пластинами. Эрек сразу же определил слабое место по тому, как рыцарь опустил левое плечо. Он подождал до последней минуты, нацелив свое копье в нужное место, и держал его до тех пор, пока они не столкнулись.

Вздох пробежал по толпе, когда соперник Эрека вылетел из седла, приземлившись на землю, издав лязг металла.

Толпа взревела от восторга, когда Эрек отправился на другую сторону стадиона и ждал своей очереди для второго раунда. Осталась дюжина раундов.

День становился долгим. Один за другим проходили раунды, рыцари сражались, пока не осталось только несколько из них. Когда они подошли к последнему раунду, протрубили в рог – был объявлен перерыв. В центр стадиона вышел Герцог, чтобы обратиться к своим людям. Эрек и другие рыцари воспользовались этой возможностью, чтобы поднять броню, снять шлем и отдышаться. Появился оруженосец с ведром воды, и Эрек, выпив немного воды, остальное вылил себе на голову и бороду. И хотя уже наступила осень, он обливался потом и тяжело дышал после нескольких часов борьбы. Он уже чувствовал боль, но, оглянувшись на других рыцарей, Эрек увидел, что они испытывали большую усталость, чем он. Они не прошли ту же тренировку, что и он. Эрек задался целью тренироваться каждый день своей жизни и никогда не пропускал ни дня. Он был готов к изнурению, в отличие от всех этих мужчин.

Герцог поднял обе руки к толпе и та постепенно стихла.

«Мой народ», – выкрикнул он. – «Наши провинции отправили своих лучших и великолепнейших рыцарей со всех уголков Кольца, чтобы они соревновались здесь в течение ста дней за лучшую и красивейшую невесту, которую может предложить наше королевство. Каждый присутствующий здесь рыцарь выбрал женщину и тот, кто сегодня победит, получит право жениться на этой женщине, если она согласится. Для этих оставшихся рыцарей бой перейдет от рыцарского турнира к ручному сражению. Каждый воин выберет оружие, и все они станут сражаться друг с другом. Разрешено все, кроме убийства. Последний выстоявший рыцарь будет объявлен победителем. Воины, удачи!» – прокричал Герцог, отойдя в сторону. Толпа позади него взревела.

Эрек надел свой шлем и посмотрел на стойку с оружием, которую подкатил к нему его оруженосец. Он уже знал, какое оружие ему нужно – оно висело у него на поясе. Рыцарь вытащил свой старый, проверенный временем цеп с шипами с изношенной деревянной палкой около двух футов длиной, на конце которой болтался шипованный металлический шар. Он владел этим цепом со времен своей службы в Легионе, не зная лучшего оружия.

Снова затрубили в рог и внезапно десять мужчин набросились друг на друга, встретившись в центре круга.

Огромный рыцарь без шлема с ярко-голубыми глазами и яркой белой бородой, на голову выше Эрека, бросился прямо на него. Он замахнулся огромной дубинкой прямо на Эрека с удивительной для Эрека скоростью.

Эрек пригнулся в последнюю секунду и дубинка пролетела мимо.

Воспользовавшись возможностью, Эрек развернулся и ударил соперника по затылку деревянной палкой своего цепа, избегая удара металлическим шаром, чтобы не убить его. Соперник Эрека, споткнувшись, упал без сознания – и стал первым упавшим рыцарем.

Толпа взревела.

Рыцари вокруг Эрека продолжали сражаться – его выделили несколько рыцарей. Очевидно, что его хотели сразить. Эрек нагибался и изворачивался, когда один из них набросился на него с топором, другой – с алебардой и третий – с копьем. «Слишком много как для увещевания Герцога не убивать друг друга», – подумал Эрек. Разумеется, этим рыцарям не было никакого дела до слов Герцога.

Эреку приходилось извиваться и разворачиваться, сражаясь с ними по очереди. Один из рыцарей ткнул его длинной шипованной алебардой и Эрек, вырвав ее из рук своего противника, использовал эту алебарду для того, чтобы ткнуть деревянной палкой прямо в основание его шеи, обнаружив слабое место выше его брони сбивая его с ног на спину.

Эрек то и дело разворачивался, размахивая острым концом алебарды, разломав копье до того, как оно ударило его, напополам.

После чего он снова развернулся, вынул свой цеп и выбил кинжал из руки другого нападавшего. Эрек повернул цеп боком и ударил своего противника по переносице деревянным концом, разбив ему нос и сбивая его с ног.

В эту минуту на него набросился третий рыцарь с молотом, и Эрек, низко пригнувшись, ударил его кулаком в солнечное сплетение своей латной рукавицей. Рыцарь упал на землю, выронив свой молот.

Теперь напротив Эрека стоял только один рыцарь. Люди в толпе подскочили на ноги, истошно крича, когда они медленно кружили друг вокруг друга. Они оба тяжело дышали. Вокруг них лежали тела других рыцарей, которые потеряли сознание.

Этот последний рыцарь приехал из неизвестной Эреку провинции – на нем была ярко-красная броня с проступающими из нее шипами, что делало его похожим на дикобраза. Оружие в его руках напоминало вилы – на нем было три длинных зубца, окрашенные в странный цвет, который мерцал на свету и ставил Эрека в тупик. Рыцарь постоянно тыкал ими воздух, из-за чего Эреку было трудно сосредоточиться.

Внезапно он ринулся вперед, толкая свое оружие. Эреку в последнюю секунду удалось отразить удар своим цепом. Они оба сцепились в воздухе, толкая друг друга взад и вперед, как на перетягивании каната. Эрек поскользнулся на крови одного из своих противников и потерял равновесие.

Когда Эрек упал на спину, его соперник не стал зря терять времени. Он толкнул свои вилы прямо к лицу Эрека и тот, отразив удар, отвел их концом своей булавы. Ему удалось держать оружие второго рыцаря на безопасном расстоянии, но он быстро терял свои позиции.

Толпа ахнула.

«СДАВАЙСЯ!» – крикнул соперник.

Когда Эрек лежал на земле, сопротивляясь и теряя силы, в памяти его всплыло лицо Алистер. Он вспомнил выражение ее лица, когда она, заглянув ему в глаза, попросила его одержать победу. И внезапно он ощутил новый прилив сил. Он не мог позволить себе проиграть. Не здесь. Не сегодня.

Воспользовавшись этим последним приливом сил, Эрек откатился в сторону, оттолкнул от себя вилы и вонзил их в землю рядом с собой. Он снова перевернулся и сильно ударил рыцаря в живот. Тот рухнул на колени и Эрек, подпрыгнув на ноги, снова ударил его ногой, повалив его на спину.

Толпа взревела.

Опустившись на колено, Эрек вынул свой кинжал и прижал его к горлу своего противника. Он крепко держал кончик кинжала, пока рыцарь не понял, что Эрек настроен серьезно.

«Я СДАЮСЬ!» – выкрикнул он.

Толпа восторженно ревела и кричала.

Эрек поднялся, тяжело дыша.

Теперь он думал только об одном.

Об Алистер.

Глава двадцать третья

Тор в страхе смотрел на след дракона, который погрузился в землю на сотни футов и был размером с каньон. Когда туман внизу рассеялся, Тор что-то заметил. У дальнего конца находилась пещера, внутри которой он увидел нечто сверкающее. Оно сверкнуло, после чего исчезло в тумане.

«Там», – сказал Тор, указывая вниз. – «Вы это видели?»

Все молодые люди прищурились.

«Я ничего не вижу», – сказал Элден.

«Я думаю, там что-то сверкнуло», – сообщил Тор.

«Это может быть скипетр», – произнес Рис.

Все члены Легиона их группы появились из тумана, и один из них нашел способ спуститься в каньон по крутому выступу в скале. Тор, Крон и его товарищи начали спускаться в этот каньон друг за другом.

Вскоре тропа начала становиться круче. Тор изо всех сил старался удержать равновесие, когда они все глубже и глубже опускались в след дракона. Наконец, они добрались до его дна и, подняв глаза вверх, Тор спросил себя, как им удастся выбраться отсюда.

Здесь, внизу, дно было покрыто мелким черным песком, в который погружались их ноги, когда они продолжали свой путь. Какое-то время до них не доносился рев дракона, и сейчас здесь было ужасающе тихо. Молодые люди были настороже, пересекая дно каньона, направляясь к входу в пещеру. Когда туман рассеялся, все снова стало видимым.

«Там!» – воскликнул Тор.

На этот раз его товарищи увидели, что внутри что-то сверкает.

«Я вижу это», – сказал Рис.

Молодые люди направились в пещеру, вокруг которой снова сгустился туман. Зловещее предчувствие не покидало Тора.

Он не мог избавиться от ощущения, что за ними наблюдают, что они все дальше и дальше продвигаются в логово дракона. Он надеялся и молился о том, чтобы они смогли найти скипетр и быстрее покинуть это место.

Внезапно Тор услышал знакомый крик и, обернувшись и вытянув шею к небу, обрадовался, увидев парящего высоко над ними Эстофелеса. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел своего сокола. Тор спрашивал себя, что птица здесь делает. У него появилось предчувствие, что сокол прилетел для того, чтобы предупредить его.

Эстофелес снова закричал, летая кругами.

Когда большая группа членов Легиона начала приближаться к пещере, Тор развернулся и последовал за ними. Внутри их встретил мрак. С потолка свисали длинные сосульки, раздавался звук капающей воды и порхание крыльев летучих мышей. По мере того, как они продвигались все глубже и глубже, их голоса отдавались эхом. Члены Легиона нервно перешептывались. Единственным освещением в этой пещере был искрящийся свет, исходящий от единственного предмета недалеко от входа.

Когда рассеялся туман, Тор, наконец, увидел, что это за предмет – и все молодые люди ахнули.

Там из земли торчал золотой скипетр. Длиной около трех футов, он сиял и сверкал, отбрасывая такой яркий свет, что был способен озарить большую часть пещеры даже сквозь туман. Все члены Легиона остановились как вкопанные, испытывая благоговейный страх. Тор ощущал сильную энергию, исходящую от него, даже отсюда.

«Ты первым его увидел», – сказал Рис Тору. – «Бери его и принеси в Легион».

Тор вышел вперед, его товарищи держались позади. Он понимал, что должен чувствовать облегчение. Они нашли скипетр. Теперь он могут вернуться. Но по какой-то причине, когда они продвигались все дальше в пещеру, он все больше нервничал. Его ощущения были на пределе, внутренний голос кричал ему о том, что впереди их ждет опасность. Но в то время как члены Легиона наблюдали за ним, он не мог повернуть назад. Он вышел вперед, протянул руку и схватил скипетр, ощущая при этом электрическую вибрацию. Это была самая красивая и мощная вещь, к которой он когда-либо прикасался.

Развернувшись, молодые люди поспешили выйти из пещеры. Парни толпились возле Тора, чтобы взглянуть на скипетр. В воздухе витало облегчение – их миссия завершена. Теперь они могут отправляться домой. По одному группа вышла из пещеры, приготовившись покинуть это место.

Но в ту минуту, когда они все вышли из пещеры, их мир изменился. Из ниоткуда раздался ужасный рев и, подняв глаза вверх, Тор увидел самое страшное зрелище в своей жизни.

Дракон. Он поднял свою голову над каньоном и посмотрел на них сверху вниз. Тор задался вопросом, происходит ли это на самом деле или же это всего лишь кошмар. Никогда прежде ему не приходилось видеть настоящего дракона. Кроме того, он никогда не думал, что увидит его когда-либо. Это было самое огромное и самое ужасное создание, которое когда-либо представало перед его глазами. Когда дракон поднял свою длинную шею, возвысив над ними огромную голову, он загородил от них солнце, бросая тень на молодых людей. Одна только его чешуя была больше Тора, а дракон весь был покрыт тысячей красно-зеленых чешуек. Он поднял две свои передних ноги – каждую размером с пятьдесят человек – и Тор увидел его огромные когти, по три на каждой ноге, которые были обращены к небесам. Каждый коготь был острым, как меч, и длинным, как дерево. Хотя самым ужасным было его лицо с длинной, вытянутой, узкой челюстью. Его открытый рот обнажал целые ряды огромных, величиной с дом, зубов. Зубы дракона были острее любого оружия, которые видел Тор. Дракон откинул голову назад и зарычал – сила этого звука была такова, что могла разрезать человека пополам.

Все члены Легиона прижали руки к ушам. Тор сделал то же самое, все еще сжимая в руках скипетр. Земля под ногами затряслась. Тору показалось, что его голова вот-вот взорвется. Крон заскулил и зарычал.

Перестав реветь, дракон опустил голову, открыл рот и выдохнул огонь, который вылетел подобно торнадо, сотрясая стены каньона. Когда дракон переместил шею, огонь распространился повсюду и Тор услышал крики.

Несколько членов Легиона закричали от ужасной боли, сгорая заживо. Тор беспомощно наблюдал за происходящим, после чего развернулся и побежал вместе с оставшимися товарищами, спасая свою жизнь.

Дракон опустил ногу и, когда его нога коснулась земли, он оставил после себя другой след размером с каньон, так сильно сотрясая землю, что Тора и его собратьев по Легиону отбросило в воздух на добрые десять футов. Тор больно приземлился, несколько раз перекувыркнувшись.

Тор поспешил подняться на ноги и, подняв глаза вверх, увидел, что приближается дракон, в то время как остальные парни убегали. Некоторые члены Легиона приступили к действию. Один из них, у которого была при себе длинная веревка и крюк, распределил веревку между несколькими другими парнями, и вскоре вся группа побежала вокруг нее по кругу, делая петлю вокруг ног дракона, пытаясь опрокинуть его на землю.

Они приложили невероятные усилия. Молодые люди двигались быстро и бесстрашно. К удивлению Тора, им удалось плотно обернуть веревку вокруг ног дракона дважды. Они рассчитывали на то, что, попав в ловушку, дракон упадет, сделав следующий шаг.

Но все они испытали настоящий ужас, когда дракон, лишь бросив взгляд вниз, заметил веревку и разорвал ее так, что и следа от нее не осталось. Затем он поднял ногу и опустил ее на землю с такой силой, что вдавил нескольких членов Легиона в землю. Нанеся сильный удар когтями, они разрезал этих парней пополам.

Тор в ужасе наблюдал за тем, как О’Коннор получил сильный удар. Ему удалось избежать удара когтем, но нога дракона заставила О’Коннора пролететь в воздухе, из-за чего тот врезался в стену каньона. Тор молился о том, чтобы его друг был жив.

Другие парни снова кинулись врассыпную – все их варианты были исчерпаны. Тор знал, что он должен быстро что-то предпринять. Иначе через несколько минут они все будут мертвы. Возможности выбраться из каньона у них не было, они оказались в ловушке у дракона.

В то время как все его товарищи убегали, Тор, собрав все свое мужество, остановился. Он встал в центре каньона и повернулся к дракону. Его сердце бешено колотилось, он знал, что это может означать его смерть, но он должен это сделать.

Тор попытался вспомнить все, чему научил его Аргон, стараясь призвать всю духовную силу, которой обладал. Если у него была врожденная сила, пришло время ею воспользоваться. Сейчас он нуждается в ней как никогда.

Внезапно дракон остановился и сконцентрировался на Торе. Он откинул назад голову и заревел, разозлившись из-за того, что ему бросили вызов, и в эту минуту Тор пожалел, что не убежал вместе с остальными.

Стоя в одиночестве, лицом к лицу с драконом, Тор поднял одну ладонь, решив использовать свои сверхъестественные силы, чтобы сразиться со зверем.

«Пожалуйста, Господи. Пожалуйста».

Дракон открыл пасть и выпустил пламя прямо на Тора.

Тор продолжать держать свою ладонь вытянутой, надеясь и молясь о том, что это сработает.

Когда Тора окружило пламя, он был ошеломлен, увидев, что его ладонь создала энергетический щит вокруг него. Его рука без вреда разделила огонь на две части, оставляя Тора в безопасности.

Остальные члены Легиона остановились и наблюдали за происходящим.

Драк рассвирепел. Он поднял ногу и опустил ее, готовясь раздавить Тора.

Но Тор не опускал свою ладонь и, когда на него опускалась нога дракона, он сумел использовать свою энергетическую силу, чтобы остановить ее своей рукой, заставив ногу повиснуть в воздухе в нескольких футах от Тора.

Тор ощущал энергию зверя, его силу и непреодолимое желание убить молодого человека. Все тело Тора дрожало, в то время как он использовал его для того, что держать дракона на безопасном расстоянии. Но он больше не мог его держать.

Наконец, не в силах больше продолжать, Тор выпустил энергетический щит и побежал. И в следующую секунду нога дракона упала, погружаясь в землю.

Разъяренный дракон взревел.

Другие члены Легиона остановились и наблюдали, испытывая благоговейный ужас. Дракон, разъяренный, как никогда, набросился на Тора. Он кинулся прямо на него, обнажив ряды зубов, стремясь проглотить его целиком. Тор почувствовал тепло, поднимающееся в нем, и снова призвал свою энергию. На этот раз он использовал ее для прыжка – выше, чем он прыгал когда-либо – и, когда дракон нырнул вниз, Тор, перепрыгнув через его голову, приземлился на его спину.

Схватившись за одну из чешуек дракона, Тор цеплялся за него изо всех сил, когда тот встал на дыбы. Тору казалось, словно он ехал верхом на горе. Молодой человек ощущал энергию зверя, понимая, что ничего более мощного он никогда не испытывал. Тор использовал свою силу, чтобы попытаться направить энергию дракона. Он внушил дракону желание улететь прочь.

Именно это дракон и сделал.

Внезапно он поднялся вверх и улетел из каньона. Тор контролировал его разум, пока тот продолжал улететь все дальше и дальше. Тор держался изо всех сил, когда воздух и туман били ему в лицо, пока они поднимались все выше и выше, улетая прочь все быстрее и быстрее. Вскоре земля под ними стала похожа всего лишь на пятнышко.

Тор велел дракону повернуть к морю, и они продолжили полет. Тор шепнул ему опуститься ниже, рядом с берегом, молясь о том, чтобы это сработало.

И у него получилось. И, когда они пролетали над берегом, Тор воспользовался этой возможностью. Задержав дыхание, он спрыгнул со спины дракона, пролетев в воздухе, надеясь на успех.

Молодой человек приземлился в волны, погрузившись в пенящееся море. Он вынырнул, жадно хватая ртом воздух. Обернувшись, Тор увидел, как дракон улетает над морем все дальше и дальше.

Приложив последние усилия, Тор стал плыть к берегу, где рухнул на песок, не в силах сдвинуться ни на дюйм.

Он все еще сжимал в руках скипетр, не в силах поверить в это.

У него получилось.

Глава двадцать четвертая

Андроникус сидел на своем троне в окружении дюжины своих служанок, которые были прикованы обнаженными к полу. Они обмахивали его опахалом и кормили его фруктами, когда он, откинувшись назад, улыбался, наблюдая за разворачивающимся на его глазах празднеством. В круговом полу огромного тронного зала начинались ночные соревнования.

В зале находились сотни ближайших соратников Андроникуса, которые прибыли сюда со всех уголков Империи, чтобы отдать дань уважения, облеченные в одежды всевозможных цветов. Они пировали – танцевали, пили в этом зале – как и предыдущей ночью. Здесь был нескончаемый поток высокопоставленных лиц, которые хотели отдать ему дань уважения. Если бы они этого не сделали, его армии могли раздавать их в мгновение ока. И все эти соревнования, центр ночных празднеств, были хорошим дополнением к долгому дню пированья.

Первая ночь соревнований всегда была самой захватывающей, и эта обещала не стать исключением. Они нашли огромного Спокбуля с тремя рогами, с широкой челюстью, восемью рядами длинных клыков, которому предстояло выступить против Ливары – огромного создания, похожего на льва, с четырьмя рядами крыльев. На ринге Спокбуль, зарычав, атаковал Ливару, который атаковал в ответ. Сражение обещало быть захватывающим.

Оба создания, рассвирепев, встретились в центре. Они рычали, вонзая свои клыки в шкуру друг друга. Упав на землю, они покатились, наполнив комнату своим ужасным рычанием. Через несколько секунд по всему залу была разбрызгана кровь и слюна. Андроникус широко улыбнулся, возбудившись, когда эта смесь брызнула через ворота и угодила ему в лицо. Вдохновившись, он протянул руку, обвил ее вокруг одной из обнаженных девушек и посадил ее себе на колени. Не успела она понять, что происходит, как Андроникус обнажил свои огромные клыки и вонзил их ей в горло.

Девушка истошно закричала, когда он начал пить ее кровь, чувствуя, как горячая жидкость хлынула в его горло. Андроникус крепко держал ее до тех пор, пока она, наконец, не перестала корчиться. Наконец, служанка умерла, обмякнув в его руках. Он вытер рот тыльной стороной ладони и оставил ее лежать там. В его жизни было немного вещей, которыми он наслаждался больше ощущения свежего трупа на своих коленях. Эта ночь на самом деле становится потрясающей.

Раздался агонизирующий вой и люди в толпе, взревев, вскочили на ноги, когда один из зверей одержал верх над другим. Андроникус тоже поднялся и, бросив взгляд вниз, увидел, что победил Спокбуль, вонзив свой третий рог в грудь Ливары. Он стоял над своим мертвым противником, фыркая и стуча лапой.

Толпа издала приветственные крики, когда слуга открыл ворота, готовясь к следующему бою.

И в эту минуту что-то пошло не так – разъяренный Спокбуль бросился прямо на слугу. Человек не сумел вовремя отскочить в сторону, и животное атаковало его своими рогами, проткнув ему живот и подняв его высоко над головой, прижав несчастного к клетке арены. Вместо того чтобы броситься на помощь слуге, толпа восторженно закричала, когда он висел в агонии. Никто не пришел ему на помощь. Наоборот, зрители наслаждались происходящим.

Вперед выбежали трое слуг, держа в руках копья. Они держали зверя на безопасном расстоянии, отправившись спасать своего коллегу. Зверь кинулся на них, кусая их копья и ломая их, пока, наконец, вперед не вышел другой слуга с огромным двойным топором и одним чистым ударом не отрубил ему голову. Труп Спокбуля упал на бок, разбрызгивая повсюду кровь. Толпа возбужденно заревела.

На арену бросились еще несколько слуг, чтобы убрать кровавое месиво. Когда с другого конца открылась дверь, на арену вывели двух других животных для следующего раунда. Одинаковые звери напоминали носорогов, но были в три раза больше. Одного из них вели к другому концу круга, пока он мычал и рычал. Четверо слуг с трудом могли удержать его веревками.

Как только слуги унесли трупы и едва были закрыты ворота, прозвучал свисток и оба животных были освобождены от своих веревок. Не колеблясь, они атаковали друг друга, стукнувшись лбами. Раздался ужасный грохот, когда их головы встретились. Шкура этих животных была твердой, как железо, сотрясая весь зал.

Толпа закричала от восторга.

Андроникус медленно опустила на трон, все еще держа свежий труп на своих коленях, упиваясь соревнованиями. Этой ночью бои проходили даже лучше, чем он ожидал. Он уже не помнил, когда в последний раз его настроение было на такой высоте.

«Милорд, простите меня», – послышался голос.

Обернувшись, Андроникус увидел одного из своих посланников, который стоял рядом с ним, шепча ему на ухо.

«Простите меня за вторжение, господин, но я принес важные новости».

«Тогда говори», – прорычал Андроникус, продолжая смотреть прямо перед собой, игнорируя этого человека. У Андроникуса появилось дурное предчувствие, что эти новости испортят его настроение. А ему этого совсем не хотелось.

«Ходят слухи, что армия МакКлауда вторгалась на другую половину Кольца. Наши шпионы сообщают нам, что королевство МакГилов будет завоевано через несколько дней и МакКлауды станут контролировать Кольцо».

Андроникус медленно кивнул, слушая информацию с закипающей яростью, которую он не стал показывать, после чего он протянул руку и, схватив посланника обеими руками, встал и швырнул его через весь зал с нечеловеческой силой.

Посланник – небольшой хрупкий человек из Внутренних Земель – пролетел по залу с криком. Люди в толпе замерли, наблюдая за тем, как он пробил забор арены и приземлился внутри рядом с дикими животными. Те, удивившись, оторвались друг от друга и повернулись к посланнику. Они оба набросились на него, в то время как мужчина, закричав, развернулся и побежал. Но ему некуда было бежать. Когда он взобрался на стену, пытаясь выбраться наружу, один из зверей проткнул его спину своим толстым рогом, пригвоздив несчастного к клетке.

Посланник заорал, из его рта хлынула кровь. Схватившись когтями за стену, он умер.

Толпа поднялась на ноги, крича от восторга.

Андроникус задумался о новостях. Это на самом деле испортило ему настроение. Король МакКлауд пренебрег им, не принял его предложение, не разделил его желание позволить ему пересечь каньон, чтобы они вместе смогли напасть на МакГилов. Король МакКлауд оказался более расчетливым, чем рассчитывал Андроникус. Он находился вне досягаемости Андроникуса, а он ненавидел вещи, которые не мог контролировать.

Андроникус ожидал такого момента. Кольцо было не чем иным, как занозой в боку Империи – единственная свободная, неподвластная Империи, территория со времен его предков. Он был полон решимости изменить это. Андроникус завоевал практически каждый уголок Империи, но его победа не может быть полной без вторжения в Кольцо, пока он не подчинит всю землю своей воле. У Андроникуса имелся запасной план для подобных новостей, и теперь пришло время воплотить его в жизнь.

Внезапно Андроникус поднялся и все присутствующие в зале упали на колени и поклонились. Он сбросил с колен бездыханное, теперь уже остывшее, тело молодой девушки. Когда он прошел через всю комнату в сопровождении своих верных советников, сотни его подданных поклонились низко до земли. Советники Андроникуса знали, что вместо того, чтобы спрашивать его, куда он идет, лучше следовать за своим господином, пока он сам не расскажет им этого.

Андроникус покинул покои. Его люди последовали за ним, когда он вышел в коридоры замка.

Андроникус шел, кипя от гнева, спускаясь в недра своего замка по направлению к застенкам. Коридоры представляли собой форму широких кругов. Он продолжал идти по кругу, вдоль стен, освещенных факелами, пока, наконец, не подошел к квадратной металлической двери, из которой проступали железные шипы. При его появлении трое слуг поспешили открыть дверь, низко склонив головы.

Андроникус вошел внутрь, и его люди последовали за ним.

В комнате находилось два узника – члены королевства МакКлауда. Эти люди были захвачены много лет назад на одном из кораблей МакКлауда. Андроникус рассматривал своих пленников, прикованных к противоположной стене, со связанными руками и ногами, и решил, что они созрели. Он держал этих людей здесь прикованными в течение многих лет, заставляя их голодать, ежедневно пытая их, полностью их сломав – и все это для такого момента, как этот. Для момента, когда МакКлауд пренебрег им. Теперь пришло время для Андроникуса использовать их, выдавить из них информацию, которую ему было необходимо знать всю жизнь. У него был только один шанс для этого и он должен сделать все правильно.

Андроникус вышел вперед и, схватив длинный острый крюк со стены, подошел ближе к одному из своих пленников, проведя крюком у него под подбородком. Он начать поднимать его, под самой нежной и хрупкой частью голосовых связок мужчины, пока крюк не пронзил кожу.

Глаза мужчины наполнились слезами и он закричал в агонии.

«Чего ты хочешь?» – крикнул он.

Андроникус улыбнулся ему.

«Каньон», – медленно прорычал он. – «У тебя есть только один шанс дать мне ответ. Как нам пробить брешь? В чем его секрет? Что представляет собой энергетический щит? Кто контролирует его?»

Мужчина, потея, несколько раз моргнул.

«Я не знаю», – сказал он. – «Я клянусь…»

Андроникус не был в настроении для этого – он высоко поднял оружие и пленник заорал в агонии, когда крюк разорвал его горло, а затем и голову. Через секунду его голова оторвалась от тела и упала на пол.

Андроникус повернулся и посмотрел на второго узника, другого МакКлауда, прикованного к противоположной стене. Мужчина несколько раз моргнул, уставившись на него. Он начал стонать и трястись, когда Андроникус подошел к нему с крюком.

«Пожалуйста!» – закричал пленник. – «Пожалуйста, не убивай меня! Пожалуйста, я умоляю тебя!»

Андроникус подошел к нему ближе и прижал крюк к его горлу.

«Ты знаешь вопрос», – сказал он. – «Отвечай, иначе присоединишься к своему другу. У тебя три секунды. Один, два…»

Он начал поднимать крюк.

«Хорошо!» – крикнул мужчина. – «Хорошо! Я расскажу тебе! Я все тебе расскажу!»

Андроникус пристально посмотрел на него, пытаясь понять, не лжет ли он. Убив такое большое количество людей в своей жизни, он стал экспертом в этом. Глубоко заглядывая в расширенные зрачки этого человека, он увидел, что тот говорит правду.

Он медленно улыбнулся, расслабившись. Наконец, Кольцо будет принадлежать ему.

Глава двадцать пятая

Гвендолин стояла на верхних парапетах замка в этот холодный осенний день, глядя на блестящую деревню, пока ветер трепал ее волосы. Холмистые фермерские поля были наполнены осенними жнецами, дюжинами женщин, которые собирали плоды в корзины. Все вокруг Гвен менялось, листья приобретали несметное количество цветов – сиреневые, зеленые, оранжевые и желтые… Два солнца тоже менялись, что всегда происходило с ними осенью. Теперь они отбрасывали желтые и фиолетовые оттенки. Это был великолепный день, и когда девушка любовалась видом перед собой, все казалось правильным в этом мире.

Впервые после смерти ее отца, Гвендолин ощутила прилив оптимизма. Она проснулась до рассвета и с нетерпением ждала, когда зазвонят в колокола, возвещая возвращение Легиона. Гвен ждала, наблюдая за горизонтом в течение нескольких часов. Когда рассвело, внизу она видела толпы людей, которые уже начали собираться на улицах, готовясь к параду, чтобы поприветствовать членов Легиона.

Гвен была вне себя от радости и волнения. Сегодня к ней вернется Тор.

Девушка не спала всю ночь, считая минуты до рассвета. Она не могла поверить в то, что этот день, наконец, настал. Сегодня возвращается Тор. И все снова встанет на свои места в этом мире.

Кроме того, Гвен испытывала радость, чувство выполненного долга из-за того, что Кендрик не был казнен. Каким-то образом ее слова повлияли на мать. Ей была ненавистна мысль о том, что брат все еще томился в темнице, она каждый день думала о том, как вызволить его оттуда, но сейчас он, по крайней мере, был жив.

Гвендолин была настроена решительно найти настоящего убийцу своего отца, но, несмотря на ее усилия, в течение последних ста дней у нее не получилось обнаружить ни одного нового следа. Годфри тоже забрел в тупик. Они терпели неудачи на каждом шагу. Гвен чувствовала нарастающую угрозу под бдительным оком Гарета и его многочисленных шпионов. С каждым днем девушка чувствовала себя все в большей опасности. Она вздрогнула, подумав о шраме на щеке, оставленным убийцей, которого подослал к ней Гарет. Он был небольшим и заметить его можно было только при прямом солнечном свете, этот шрам напоминал скорее царапину. Но, тем не менее, он был. Каждый раз, когда Гвен смотрела в зеркало, она видела его – и воспоминания возвращались. Она знала, что должна что-то изменить в скором времени.

Каждый новый день все больше выбивал Гарета из колеи, и никто не знал, чего от него ожидать. Но теперь, когда возвращался Тор, когда Легион, включая ее младшего брата Риса, будет дома, Гвен больше не чувствовала себя одинокой во всем этом. В воздухе витал дух изменений – и статус-кво не будет оставаться прежним. Она чувствовала, что освобождение Кендрика – это только вопрос времени. И что самое важное – теперь Гвен сможет быть с Тором постоянно. Она не разговаривала со своей матерью после их последней судьбоносной встречи и подозревала, что больше никогда с ней не заговорит. По крайней мере, мать больше не является препятствием между Гвен и Тором.

Гвен вглядывалась в горизонт. Вдали, за Каньоном, она увидела малейший проблеск океана, выглядывая любые признаки корабля. Девушка знала, что было наивно надеяться на то, что она заметит их с такого большого расстояния и, даже когда они причалят, впереди их ждет полдня езды верхом. Но Гвен не могла не выглядывать. Вокруг нее звонили колокола. Для сегодняшнего дня она надела свое лучшее шелковое платье. Часть ее хотела, чтобы Тор увез ее отсюда, подальше от всего этого маневрирования двора в безопасное место. Туда, где у них будет новая жизнь. Вместе. Она не знала, что или куда, но чувствовала, что ей необходимо начать заново.

«Гвендолин?» – раздался голос.

Вырванная из собственных мыслей, Гвен развернулась и, к собственному удивлению, увидела человека в нескольких футах от себя. Он подкрался к ней и, что самое ужасное, это был мужчина, которого она презирала. Точнее, не мужчина, а мальчик.

Альтон. Лицо двуличия, аристократии, всего неправильного в этом месте.

Он стоял перед ней, облаченный в свой глупый наряд и аскотский галстук даже в осенние дни, глядя на девушку с таким высокомерием, с такой самоуверенностью, что она почувствовала к нему небывалое презрение. Альтон обладал всем, что Гвен ненавидела в людях. Она все еще сердилась на него из-за того, что он ввел ее в заблуждение, оклеветав Тора, что привело к их разрыву. Он одурачил ее. Гвен поклялась никогда больше с ним не встречаться, он ей и с самого начала-то не нравился.

До сих пор Гвен везло. Она не видела Альтона несколько месяцев и девушка не могла поверить в то, что у него хватило наглости выйти из деревянной части замка теперь, чтобы предстать перед ней. Гвен спрашивала себя, как ему удалось подняться сюда и проскользнуть мимо стражи. Должно быть, он использовал свою глупую историю о связи с королевской семьей, и они поверили ему. Даже в своей лжи он может быть очень убедительным.

«Что ты здесь делаешь?» – спросила Гвен.

Альтон сделал шаг ближе, оказавшись рядом с ней слишком близко. Когда между ними оказалось всего несколько футов, девушка напряглась.

Он улыбнулся, не почувствовав ее враждебности.

«Я пришел, чтобы дать тебе второй шанс», – ответил Альтон.

Гвен громко рассмеялась над абсурдностью его слов.

«Мне? Второй шанс?» – скептически переспросила она. – «Как будто мне нужен был и первый шанс с тобой. И кто ты такой, чтобы давать кому-либо шансы? Это я должна была бы дать тебе второй шанс. Но, как я уже говорила, у тебя нет никаких шансов. Ты для меня никто. И так было всегда. Но ты, кажется, никогда не соглашался с этим. Ты живешь в мире иллюзий».

Альтон фыркнул в ответ.

«Я понимаю, что когда женщина испытывает такие сильные чувства к мужчине, иногда она начинает отпираться, поэтому я прощаю тебя за эти необдуманные слова. Ты знаешь, что ты и я всегда были предназначены друг для друга, с самого нашего детства. Ты можешь пытаться сопротивляться этому, но мы оба знаем, что никто не может нас разлучить».

Гвендолин рассмеялась.

«Разлучить нас?» – передразнила она. – «Ты и правда ненормальный. Мы никогда не были вместе. Мы никогда не будем вместе. Некого разлучать. Кроме твоей лжи. Как ты посмел солгать мне насчет Тора?!» – возмущенно крикнула Гвен.

Альтон только пожал плечами.

«Формальности», – произнес он. – «Он всего лишь простолюдин. Кого он вообще волнует?»

«Меня – и очень сильно. Ты оклеветал его и одурачил меня».

«Если я позволил себе несколько изменить факты, это не имеет никакого значения. Если он не виновен в одном пороке, он, несомненно, виновен в другом. Факт остается фактом – он простолюдин и недостоин тебя. Ты знаешь, что я прав. Он никогда не будет подходящей партией для тебя. С другой стороны, я готов принять тебя в качестве жены. Я пришел сюда, чтобы убедиться в том, что ты хочешь, чтобы бы я начал приготовления. В конце концов, бракосочетание обходится не дешево, и моя семья собирается оплатить его».

Гвен не верила своим ушам. Она никогда не встречала никого, кто был бы настолько оторван от реальности, кто был бы таким напыщенным. Девушка не могла поверить в то, что Альтон на самом деле казался искренним. Ей стало дурно.

«Я не знаю, как еще сказать тебе, Альтон. Я тебя не люблю. Ты мне даже не нравишься. В действительности, я тебя ненавижу. И всегда буду ненавидеть. Поэтому я предлагаю тебе оставить меня сейчас. Я никогда не выйду за тебя замуж. Я даже никогда не стану твоим другом. Кроме того, у меня другие планы».

Альтон продолжал улыбаться.

«Если под этими планами ты имеешь в виду твой предполагаемый брак с Тором, подумай еще», – уверенно произнес он с озорной улыбкой на губах.

Гвен почувствовала, как в ее жилах стынет кровь.

«О чем ты говоришь?» – прошипела она.

Альтон стоял, улыбаясь и упиваясь моментом.

«Твой возлюбленный Тор не вернется. Я знаю из одного достоверного источника, что его убили на Острове Тумана. Боюсь, это был роковой несчастный случай. Поэтому прекращай тосковать о его возвращении домой. Этого не произойдет».

Увидев уверенность на его лице, Гвен почувствовала, как вдребезги разбилось ее сердце. Неужели он говорит правду? Если это так, ей захотелось убить его голыми руками.

Альтон подошел еще ближе, глядя ей прямо в глаза.

«Поэтому, как видишь, Гвен, в конце концов, мы предназначены друг для друга судьбой. Прекрати сопротивляться ей. Возьми сейчас меня за руку и позволь мне сделать официальное заявление. Давай прекратим бороться с тем, что, как мы уже знаем, является правильным».

Альтон протянул руку и широко улыбнулся, глядя на девушку. Но она видела только капельки пота, собирающиеся у него на лбу.

«По-прежнему никакого ответа?» – спросил он. – «Тогда позволь мне сказать кое-что еще», – добавил он, продолжая протягивать руку, дрожа. – «Ходят слухи, что твоя семья планирует в скором времени выдать тебя замуж, как и твою старшую семью. В конце концов, они не могут позволить себе иметь незамужнюю МакГил, которая бродит вокруг. Сейчас ты можешь решить выйти замуж за меня. В противном случае, тебе придется выйти замуж за незнакомца. И я могу добавить, что это может оказаться какой-то жестокий чужак, дикарь из какой-то части Кольца. Тебе будет лучше с кем-то вроде меня, с кем-то, кого ты знаешь».

«Ты лжешь», – отрезала Гвен, чувствуя, как все ее тело бьет дрожь. – «Никто не может выдать меня замуж – даже моя семья».

«Да неужели? Твою сестру выдали замуж».

«Это случилось при жизни отца. Когда он был Королем».

«Неужели сейчас у нас нет Короля?» – спросил Альтон, криво улыбнувшись. – «Закон Короля остается законом Короля».

Сердце Гвен бешено колотилось, когда она размышляла над словами Альтона. Гарет? Ее брат? Выдать ее замуж? Неужели он может быть таким жестоким? Есть ли у него право на это? В конце концов, возможно, он и король, но он – не ее отец.

Гвен больше не хотела думать об этом. Альтон был ей противен. Она не знала, чему верить. Девушка подошла к нему ближе с самым решительным выражением лица.

«Позволь мне объяснить тебе это как можно яснее», – медленно выговорила она холодным, как сталь, голосом. – «Если ты снова ко мне подойдешь, я позову королевскую стражу – королевскую стражу настоящей королевской семьи – и они арестуют тебя. Они бросят тебя в темницу, в которой ты проведешь всю свою оставшуюся жизнь. Я могу тебе это гарантировать. А теперь исчезни с моих глаз долой – раз и навсегда».

Альтон стоял, уставившись на Гвен. На смену его улыбки постепенно пришел хмурый взгляд. В конце концов, его лицо начало дрожать и Гвен увидела, как меняется лицо Альтона, закипая от гнева.

«Не забывай», – прошипел он. – «Ты сама виновата».

Гвен никогда не видела его таким сердитым. Развернувшись, Альтон выбежал из парапетов вниз по ступенькам.

Гвен осталась одна, дрожа изнутри, прислушиваясь к его удаляющимся шагам. Она молилась о том, чтобы никогда снова его не увидеть.

Гвен повернулась к парапетам и, подойдя к краю, выглянула. Была ли правда в словах Альтона? Девушка молилась об обратном. В этом и заключалась проблема с Альтоном – он умел внушить ей самые ужасные мысли, от которых она не могла избавиться. Гвен закрыла глаза и попыталась встряхнуть свою память. Альтон был ужасным созданием, воплощавшим в себе все, что она ненавидела в этом месте, содержавшим в себе все, что, как ей казалось, было в этом мире неправильным.

Открыв глаза, Гвен окинула взглядом королевский двор, пытаясь заставить его исчезнуть. Она пыталась вернуться в то место, в котором находилась до того, как появился Альтон, к мыслям о Торе, о его сегодняшнем возвращении домой, о том моменте, когда она окажется в его объятиях. Появление Альтона только помогло ей осознать, как сильно она любит Тора, который во всем был его противоположностью – Тор был благородным, гордым воином с чистым сердцем. Он был более царственным, чем когда-либо будет Альтон.

Произошедшее помогло Гвен понять, как сильно она хочет быть с Тором, что она сделает все возможное, чтобы они вдвоем оказались как можно дальше от этого места. Гвен ощутила небывалую решимость не позволить никому и ничему вставь между ними.

Но пока Гвен стояла здесь, пытаясь вернуть себе внутренний покой, представить лицо Тора, форму его подбородка, цвет его глаз, изгиб губ, но ей не удалось. Она кипела от гнева. Ее покой был нарушен. Гвен больше не могла ясно думать, а ей хотелось иметь ясные мысли до возвращения Тора.

Развернувшись, Гвен пересекла парапет и, покинув крышу, вышла на винтовую лестницу, начиная спускаться. Ей нужно сменить окружение. Она отправится в королевские сады и погуляет среди цветов. Прогулка в саду, как всегда, очистит ее мысли.

Спускаясь пролет за пролетом по избитой каменной лестнице, которую она помнила еще ребенком, Гвен почувствовала, что что-то не так. Это была холодная энергия, подобно внезапному облаку, проходящему над ней. И тут она увидела это краем глаза. Движение, тьма. Расплывшиеся очертания. Все произошло так быстро.

И в следующую секунду Гвен ощутила это.

Она почувствовала толчок сзади, чьи-то грубые руки схватили ее за талию, пытаясь повалить на пол.

Девушка больно ударилась о камень, упав со ступенек.

Мир завертелся у нее перед глазами, когда Гвен ударилась и поцарапала колени, локти и предплечья. Она инстинктивно прикрыла голову руками, кубарем покатившись с лестницы. Тренеры научили ее защищать голову от удара, когда она была ребенком.

Через несколько ступенек – она не знала, сколько их было – она упала на плато в одном из коридоров, ведущих из лестничной клетки. Она лежала, свернувшись в клубок, и тяжело дышала. Ей казалось, что из нее вышел весь воздух.

Но времени на отдых не было. Гвен услышала звук спускающихся шагов – больших тяжелых шагов, которые приближались быстро, слишком быстро. Она знала, что напавший на нее человек – кем бы он ни был – приближался к ней. Она заставила себя подняться на ноги и призвала всю ту энергию, что у нее была.

Так или иначе, Гвен удалось подняться на руки и колени, когда показался этот человек. Это снова был подосланный Гаретом пес. На этот раз на нем была одна-единственная перчатка, суставы которой были покрыты металлическими шипами.

Гвен быстро потянулась к поясу и вытащила оружие, которое дал ей Годфри. Она отодвинула деревянные ножны и, обнажив лезвие, ринулась на мужчину. Ее собственная скорость удивила и саму Гвен. Девушка направила лезвие прямо в его сердце.

Но он был быстрее нее. Пес Гарета ударил ее по запястью, из-за чего из руки Гвен вылетел кинжал, приземлившись на каменный пол и отскочив в сторону.

Обернувшись, Гвен посмотрела, как улетел ее нож, чувствуя, что вместе с ним исчезает и ее надежда. Теперь она беззащитна.

Пес Гарета замахнулся кулаком металлическими суставами своей перчатки, целясь ей в лицо. Все случилось слишком быстро для того, чтобы она смогла отреагировать. Гвен увидел, что к ее щеке приближаются суставы и металлические шипы, понимая, что всего через несколько секунд все это проткнет ее лицо, оставив на нем ужасные, уродливые шрамы, которые не сойдут никогда. Гвен закрыла глаза и подготовилась к страшной боли, которая последует за ударом.

Внезапно послышался шум и, к ее удивлению, замах нападавшего мужчины остановился в воздухе, всего в нескольких дюймах от ее щеки. Услышав лязг, девушка обернулась и увидела человека, который стоял рядом с ней – широкого сгорбившегося мужчину со скрученной спиной, державшего в руках короткую металлическую палку. Именно ею он отразил кулак убийцы.

Штеффен. Он спас ее от этого удара. Но что он здесь делает?

Штеффен держал свою палку в трясущейся руке, удерживая кулак нападавшего мужчины от нанесения раны Гвен. После чего он наклонился вперед и сильно ударил того своей металлической палкой прямо в лицо. Этот удар сломал убийце нос, оттолкнув его по холодному каменному полу на спину.

Пес Гарета лежал на полу, в то время как Штеффен стоял над ним, держа в руках палку, глядя на него сверху вниз.

На мгновение Штеффен обернулся и посмотрел на Гвен с беспокойством в глазах.

«Вы в порядке, миледи?» – спросил он.

«Осторожно!» – крикнула Гвен.

Но Штеффен обернулся слишком поздно. Он надолго оторвал свой взгляд от убийцы – хитрый пес протянул руку и ударил Штеффена в подколенную чашечку, из-за чего тот рухнул спиной на пол. Металлическая палка с лязгом упала на пол, откатившись в сторону, когда убийца прыгнул сверху на Штеффена, прижав его в полу. Протянув руку, он поднял с пола клинок Гвен и, подняв его высоко, одним быстрым движением опустил его к горлу Штеффена.

«Отправляйся к своему хозяину, бесполезное деформированное создание», – прорычал он.

Но когда он опустил кинжал, раздался ужасный стон. Но стонал не Штеффен, а сам пес Гарета.

Рядом с ними стояла Гвен с трясущимися руками, с трудом веря в то, что только что сделала. Она даже не думала об этом, девушка просто это сделала. Гвен смотрела вниз так, словно была вне себя. Когда железная палка упала на пол, она схватила ее и ударила убийцу по голове. Она так сильно его ударила, как раз до того, как пес Гарета сумел ударить его кинжалом, что тот, обмяк, упав на пол. Это был роковой, идеальный удар.

Из головы убийцы лилась кровь, его глаза застыли. Он был мертв.

Гвен посмотрела на железную палку в своих руках – такую тяжелую и холодную – и вдруг бросила ее. Та упала на пол, лязгнув. К ее горлу подступили слезы. Штеффен спас ее жизнь, а она только что спасла его.

«Миледи?» – послышался голос.

Подняв глаза, Гвен увидела стоявшего рядом с ней Штеффена, который смотрел на нее с беспокойством.

«Моей целью было спасение Вашей жизни», – сказал он. – «Но Вы спасли мою. Я – Ваш большой должник».

Он наполовину поклонился в знак благодарности.

«Я обязана тебе жизнью», – сказала Гвен. – «Если бы не ты, я была бы мертва. Что ты здесь делаешь?»

Штеффен бросил взгляд на пол, после чего снова взглянул на девушку. В этот раз он не стал избегать ее взгляда. В этот раз он смотрел прямо на нее. Штеффен больше не дрожал и не переминался с ноги на ногу. Он казался другим человеком.

«Я искал Вас, чтобы принести свои извинения», – сообщил он. – «Я Вам солгал. Вам и Вашему брату. Я пришел, чтобы сказать правду о Вашем отце. Мне сказали, что я могу найти Вас здесь, и я отправился Вас искать и наткнулся на Вашу встречу с этим человеком. К счастью, я оказался здесь».

Гвен посмотрела на Штеффена с новым чувством благодарности и восхищения. Кроме того, ее снедало любопытство.

Она собиралась задать ему вопрос, но на этот раз Штеффен не нуждался в том, чтобы его подгоняли.

«В ту ночь в желоб действительно упал клинок», – сообщил он. – «Кинжал. Я нашел его и оставил себе. Я спрятал его. Не знаю, для чего. Но я думал, что он необычный и ценный. Не каждый день в мусоропровод попадает нечто подобное. Его выбросили, поэтому я не видел вреда в том, чтобы оставить его себе».

Штеффен прокашлялся.

«Но судьбе было угодно, чтобы в ту ночь меня начал избивать мой хозяин. Он бил меня каждую ночь, с самого первого дня, когда я начал работать здесь, на протяжении тридцати лет. Это был жестокий, ужасный человек. Я терпел каждую ночь, но в тот вечер с меня было достаточно. Вы видите эти удары плетью на моей спине?»

Когда он повернулся и поднял рубашку, Гвен вздрогнула из-за представшего зрелища – его спина была покрыта шрамами от рваных ран.

Штеффен снова повернулся к ней.

«Мое терпение лопнуло. И тот кинжал в моей руке… Не думая, я отомстил за себя. Я себя защитил».

Его взгляд умолял девушку.

«Миледи, я – не убийца. Вы должны мне поверить».

Ее сердце ответило на призыв Штеффена.

«Я на самом деле верю тебе», – сказала Гвен, потянувшись и сжав его руки.

Его глаза наполнились слезами благодарности.

«Верите?» – спросил он голосом маленького мальчика.

Гвен кивнула в ответ.

«Я рассказываю Вам это не из-за страха, что Вы бросите меня в темницу за убийство моего хозяина. Но я хочу, чтобы Вы поняли – это была самозащита», – добавил Штеффен. – «И однажды Вы пообещали мне, что если я Вам все расскажу, то я не отправлюсь за решетку».

«Мое обещание еще в силе», – искренне сказала Гвен. – «Ты не отправишься в темницу. Но ты должен помочь мне найти владельца того кинжала. Мне нужно наказать убийцу моего отца».

Штеффен потянулся к поясу и вытащил предмет, завернутый в тряпку, после чего протянул его Гвен, вложив предмет ей в ладонь.

Она медленно поднесла его ближе, открывая обнаруженное Штеффеном оружие. В то время как Гвен ощущала его вес на своей ладони, ее сердце неистово колотилось. Девушка почувствовала холодок. Она держала в руках орудие убийства ее отца. Ей хотелось выбросить его как можно дальше.

Но в то же время она была парализована. Гвен видела пятна на клинке, увидела его рукоять. Девушка осторожно повертела кинжал в разные стороны.

«Я не вижу на нем меток, миледи», – сказал Штеффен. – «Ничего, что могло бы указать на владельца».

Но Гвен, в отличие от Штеффена, всю свою жизнь росла среди королевского оружия. Она знала, куда нужно смотреть и что искать. Девушка перевернула кинжал вверх дном и посмотрела на нижнюю часть его рукояти. На всякий случай, если этот кинжал принадлежит члену королевской семьи.

И в следующую секунду ее сердце остановилось. На рукояти были инициалы – ГЭМ.

Гарет Эндрю МакГил.

Это был нож ее брата.

Глава двадцать шестая

Когда Гвен шла рядом с Годфри, ее мысли метались после встречи с псом Гарета и Штеффеном. Она до сих пор ощущала царапины на коленях и локтях, не оправившись после того, когда находилась на волосок от смерти. Мысль о том, что она только что убили человека, тоже ранила ее. Ее руки все еще тряслись, пока Гвен снова и снова вспоминала момент, когда она замахнулась той железной палкой.

Тем не менее, в то же самое время Гвен также испытывала глубокую благодарность по отношению к Штеффену за то, что осталась жива, за то, что он спас ей жизнь. Она сильно недооценивала его – то, каким хорошим человеком он был, несмотря на его внешность, роль в убийстве его хозяина, которое тот, несомненно, заслужил, и которое было самообороной. Гвен было стыдно из-за того, что она судила о Штеффене по его внешности. В ее лице он приобрел друга на всю жизнь. Когда все это будет позади, девушка была полна решимости больше не позволять ему прозябать в подвальном этаже. Гвен решила отблагодарить Штеффена, облегчив его жизнь. У этого человека была трагическая судьба, и она найдет способ помочь ему.

Годфри выглядел взволнованным как никогда, когда они с сестрой шли по коридорам замка. Он был в ужасе после того, как Гвен рассказала ему историю о своем несостоявшемся убийстве, о спасении Штеффена и об обнаружении им кинжала. Гвен принесла кинжал с собой и Годфри, изучив его, тоже подтвердил, что оружие принадлежит Гарету.

Теперь, когда у них было орудие убийства, брат и сестра знали наверняка, что им нужно предпринять. Прежде чем идти с этим кинжалом к совету, они должны получить необходимое им свидетельство. Годфри вспомнил об участии Фирта во всем этом деле, когда тот шел вместе с Гаретом по той лесной тропе, и подумал, что сначала им нужно загнать в угол именно его и получить признание. После этого с оружием и со свидетелем, они смогут явиться с этим в совет и обличить своего брата. Гвен была с ним согласна, поэтому они оправились вместе в конюшни на поиски Фирта.

Гвен все еще держала в руках кинжал – оружие, убившее ее отца, на котором до сих пор был пятна его крови. Ей хотелось разрыдаться. Девушке ужасно не хватало отца. Боль, которую она испытывала из-за того, что отец умер таким образом, что в него вонзили это оружие, она не могла описать словами.

На смену грусти пришла ярость, когда Гвен осознала роль Гарета во всем этом. Это подтвердило самые ужасные ее подозрения. Часть ее цеплялась за мысль о том, что, может быть, Гарет, в конце концов, был не так уж плох, что, возможно, он не безнадежен. Но эта последняя попытка покушения на ее жизнь, обнаруженное орудие убийства подсказало ей то, что она знала и так – Гарет безнадежен. Чистое зло. А ведь он же ее брат. Как это отражается на ней? В конце концов, в их жилах течет одна кровь. Означает ли это то, что где-то глубоко внутри нее притаилось зло? Могут ли брат и сестра быть такими разными?

«Я до сих пор не могу представить, что Гарет сделал все это», – сказала Гвен Годфри, когда они быстро шли, бок о бок, по коридорам замка, направляясь в отдаленные конюшни.

«Неужели?» – спросил Годфри. – «Ты знаешь Гарета. Он всю свою жизнь мечтал только о троне».

«Но убить нашего отца только из-за власти? Из-за титула?»

Годфри обернулся и посмотрел на сестру.

«Ты так наивна. Из-за чего же еще? Что еще нужно человеку, который желает стать королем, если не получить такую власть?»

Гвен взглянула на него, покраснев.

«Я думаю, это ты наивен», – сказала она. – «Существует больший вклад в жизнь, чем во власть. По сути, власть является наименее привлекательной вещью. Ты думаешь, наш отец был счастлив? Управляя этим королевством, он чувствовал себя нечастным. Он жалел о том, что не мог проводить больше времени с нами».

Годфри пожал плечами.

«Ты слишком оптимистично настроена на его счет. Я и отец совсем не ладили друг с другом. В моих глазах он всегда представал как властолюбивый человек, как и все остальные. Если бы отец хотел проводить с нами время, он бы так и делал. Но он сделал выбор не в нашу пользу. Кроме того, я испытывал облегчение из-за того, что он не проводил время со мной. Отец меня ненавидел».

Пока они шли, Гвен внимательно рассматривала брата, впервые в жизни осознавая, каким разным было их детство. Словно он вырос с совершенно другим отцом – не с тем, с кем росла она. Она спрашивала себя, была ли причина в том, что Годфри был мальчиком, а она – девочкой, или же она крылась в столкновении личностей. Задумавшись об этом, Гвен поняла, что Годфри прав – их отец не был добр к нему. Она не знала, почему не замечала этого раньше в полной мере, и внезапно ей стало жаль брата. Теперь девушка поняла, по какой причине он все свое время проводил в таверне. Гвен всегда считала, что ее отец не одобрял Годфри из-за того, что тот прожигал свои дни в пивной. Но, возможно, все было сложнее, чем на первый взгляд. Может быть, Годфри проводил свою жизнь в пивной, потому что он был жертвой неодобрения их отца.

«Ты никогда не мог добиться ободрения отца, не так ли?» – сочувственно спросила Гвен, начиная понимать. – «Но ты ведь даже не пробовал».

Годфри пожал плечами, пытаясь казаться безразличным, но девушка читала грусть на его лице.

«Мы с ним были разными людьми», – сказал он. – «А он никогда не мог этого принять».

Пристально рассматривая брата, Гвен увидела Годфри в ином свете. Впервые в жизни девушка не смотрела на него, как на неряшливого пьяницу, она видела в нем ребенка с огромным потенциалом, воспитанию которого практически не уделяли никакого внимания. Гвен разозлилась на отца из-за этого. В действительности же, в Годфри она видела черты своего отца.

«Бьюсь об заклад, что если бы он лучше к тебе относился, ты стал бы другим человеком», – сказала Гвен. – «Думаю, твое поведение было всего лишь попыткой обратить на себя его внимание. Если бы отец просто принял тебя на твоих условиях, думаю, что из всех нас ты больше всех был бы похожим на него».

Годфри удивленно посмотрел на сестру, после чего отвел взгляд. На его лбу появилась складка, когда он опустил глаза, задумавшись над ее словами.

Они продолжили свой путь в тишине, открывая одну дверь за другой, сворачивая в очередной коридор. Наконец, они вышли из замка на холодный осенний воздух. Гвен прищурилась из-за света.

Внутренний двор был полон кипучей энергией, взбудораженный толпой, которая сновала взад и вперед. Начав ранние празднования, люди пили на улицах.

«Что происходит?» – спросил Годфри.

Внезапно Гвен вспомнила.

«Сегодня возвращается Легион», – ответила она.

После того, через что ей пришлось пройти, девушка совершенно забыла об этом. Ее сердце екнуло, когда она снова подумала о Торе. Скоро прибудет его корабль. Гвен жаждала увидеть его.

«Это будет грандиозный праздник», – радостно добавила она.

Годфри пожал плечами.

«Меня никогда не принимали в Легион. Почему это должно меня волновать?»

Гвен грустно взглянула на брата.

«Это должно тебя волновать», – отругала она его. – «Рис возвращается домой. И Тор».

Годфри обернулся и посмотрел на Гвен.

«Тебе нравится этот простолюдин, не так ли?» – спросил он.

Покраснев, девушка промолчала.

«Я понимаю, почему», – сказал Годфри. – «В нем есть нечто благородное. Нечто невинное».

Задумавшись над его словами, Гвен поняла, что брат прав. Годфри был гораздо проницательнее, чем она думала.

Они прошли по территории замка. Гвен ощущала, как нож обжигает ее руку, и хотела выбросить его как можно дальше. Вдали они заметила конюшни и ускорили свой шаг. Теперь Фирт был совсем близко.

«Гарет найдет способ выпутаться из этого», – сказал Годфри. – «Ты ведь знаешь это, не так ли? Он всегда находит способ».

«Нет, если мы заставим Фирта признаться и стать свидетелем».

«А даже если и так, потом что?» – спросил Годфри. – «Ты на самом деле думаешь, что он так просто сойдет с трона?»

«Конечно, нет. Но мы заставим его. Мы убедим совет заставить его. Имея доказательство, мы и сами можем позвать стражу».

Годфри скептически пожал плечами.

«Даже если это сработает, даже если мы свергнем его, что потом? Кто тогда станет править? Кто-то из дворян может поторопиться занять пустой трон. Если один из нас не займет его».

«Кендрик должен править», – сказала Гвен.

Годфри покачал головой.

«Нет. Ты должна править. Это было желание нашего отца».

Краска залила лицо Гвен.

«Но я не хочу», – сказала девушка. – «Я делаю это не по этой причине. Я всего лишь хочу справедливости для отца».

«В конце концов, ты можешь добиться справедливости для него. Но ты также должна занять трон. В противном случае это будет неуважением по отношению к отцу. Если ты откажешься, то следующим законнорожденным сыном являюсь я, а я править не собираюсь. Никогда», – настоятельно заявил Годфри.

Сердце Гвен бешено заколотилось, когда она задумалась об этом. Ей хотелось этого меньше всего.

Брат и сестра прошли по мягкой траве твердого грунта и приблизились к большому входу в конюшни. Они вошли внутрь, где было гораздо темнее, и прошли мимо лошадей, каждая из которых была лучше предыдущей. Лошади гарцевали и ржали, завидев их. Они шли по полу, усыпанному соломой. В нос Гвен бил запах лошадей. Гвен и Годфри проходили один коридор за другим, пока, наконец, не дошли до места, где семья Короля держала своих лошадей. Они поспешили к части Гарета, где увидели всех его лошадей. Гвен стала рассматривать стойку с оружием у стены. В наборе кинжалов не хватало одного.

Гвен медленно развернулся кинжал, осторожно подняла его и поместила на пустое место на стене. Оружие подходило идеально. У девушки перехватило дыхание.

«Браво», – сказал Годфри. – «Но это еще не доказывает то, что Гарет воспользовался этим ножом или что он заказал убийство. Он может заявить, что его кто-то украл».

«Да, не доказывает», – подтвердила девушка. – «Но это помогает. А со свидетелем дело будет раскрыто».

Гвен снова завернула кинжал в ткань и спрятала его в сумку на поясе. Брат и сестра продолжили свой путь через конюшни, пока не добрались до сторожа.

«Сир, миледи», – произнес тот, удивленно глядя на появление двух членов королевской семьи. – «Что привело вас сюда? Вы пришли за своими лошадьми? Нам не сообщили».

«Все в порядке», – сказала Гвен, положив руку ему на запястье. – «Мы здесь не из-за лошадей. Мы пришли по другому вопросу. Мы ищем конюха, который ухаживает за лошадьми Гарета, – Фирта».

«Да, он сегодня здесь. Проверьте у кучи с сеном».

Они поспешили по коридору, выходя из конюшни, после чего обошли заднюю часть здания.

Там, на большом открытом пространстве, находился Фирт, который сгребал вилами груды сена. Он выглядел грустным.

Когда Гвен и Годфри приблизились, Фирт остановился и посмотрел на них широко открытыми от удивления глазами. Было в его лице что-то еще – возможно, страх.

В этом взгляде Гвен прочитала все, что ей было нужно. Фирту было что скрывать.

«Вас прислал Гарет?» – спросил он.

Гвен и Годфри переглянулись.

«А почему бы нашему брату это делать?» – спросил Годфри.

«Я просто спрашиваю», – сказал Фирт.

«Нет», – ответила Гвен. – «Он нас не присылал. А ты этого ждал?»

Фирт прищурился, глядя на них по очереди. Он медленно покачал головой, после чего замолчал.

Гвен посмотрела на брата, а затем повернулась к Фирту.

«Мы сами пришли сюда», – сказала она. – «Чтобы задать тебе несколько вопросов об убийстве нашего отца».

Девушка внимательно наблюдала за Фиртом, заметив, что он занервничал, перебирая в руках вилы.

«Почему вы хотите спросить меня об этом?»

«Потому что ты знаешь, кто это сделал», – решительно заявил Годфри.

Фирт перестал ерзать и посмотрел на него испуганными глазами. Он сглотнул.

«Если бы я это знал, милорд, сокрытие этого факта было бы изменой. Меня могли бы казнить за это. Поэтому мой ответ – нет. Я не знаю, кто это сделал».

От Гвен не скрылось то, как нервничал Фирт. Девушка подошла к нему ближе. Внезапно ее осенило.

«Что ты здесь делаешь? Ухаживаешь за сеном? Несколько месяцов назад ты всегда находился рядом с Гаретом. На самом деле, после того, как он стал королем, он повысил тебя, если я не ошибаюсь».

«Вы правы, миледи», – кротко произнес Фирт.

«Тогда почему он прогнал тебя, отослав сюда? Вы поссорились?»

Глаза Фирта забегали. Он сглотнул, глядя то на Гвен, то на Годфри. Тем не менее, конюх продолжал хранить молчание.

«А из-за чего вы поссорились?» – давила на него Гвен, следуя за своим инстинктом. – «Мне интересно, а не связано ли это с убийством моего отца? Может быть, с тем, чтобы скрыть его?»

«Мы не ссорились, миледи. Я сам решил вернуться и работать здесь».

Годфри рассмеялся.

«Неужели?» – спросил он. – «Ты устал от жизни в королевском дворе, поэтому вместо этого ты решил прийти сюда, чтобы убирать навоз в конюшне?»

Покраснев, Фирт ответ взгляд в сторону.

«Я спрошу тебя лишь один раз», – твердо произнесла Гвен. – «Почему мой брат отправил тебя сюда? Из-за чего вы оба поссорились?»

Фирт прокашлялся.

«Ваш брат был расстроен из-за того, что ему не удалось завладеть Мечом Судьбы. В этом все дело. Я стал жертвой его гнева. Ничего больше, миледи».

Гвен и Годфри обменялись взглядами. Девушка чувствовала, что в его словах была доля правды, но, тем не менее, он что-то скрывал.

«А что тебе известно о пропавшем кинжале из конюшни Гарета?» – спросил Годфри.

Фирт сглотнул.

«Я ничего не знаю о пропавшем кинжале, милорд».

«Неужели? На стене висят только четыре кинжала. Где же пятый?»

«Возможно, Гарет использовал его для чего-то. Может быть, он потерялся?» – вяло спросил Фирт.

Брат и сестра переглянулись.

«Забавно, что ты сказал это», – сказала Гвен. – «Потому что мы только что разговаривали с одним слугой, который сказал нам нечто другое. Он рассказал нам о той ночи, когда убили нашего отца. Кто-то выбросил кинжал в мусоропровод, а он сохранил его. Ты его узнаешь?»

Девушка протянула руку, развернула нож и показала его Фирту.

Он широко раскрыл глаза, а затем отвел их в сторону.

«Почему Вы принесли его, миледи?»

«Хороший вопрос», – сказала Гвен. – «Потому что слуга рассказал нам кое-что еще», – Девушка блефовала. – «Он видел лицо человека, выбросившего кинжал. Твое лицо».

Глаза Фирта стали еще шире.

«Кроме того, у него есть свидетель», – добавил Годфри. – «Они оба видели твое лицо».

Фирт выглядел таким встревоженным, словно хотел выбраться из собственной кожи.

Гвен подошла к нему ближе. Она чувствовала, что он виновен, и хотела надавить на него.

«Я спрошу тебя в последний раз», – произнесла Гвен стальным голосом. – «Кто убил нашего отца? Это был Гарет?»

Поставленный в тупик, Фирт сглотнул.

«Даже если бы я и знал что-то об убийстве вашего отца», – сказал он. – «Разговоры об этом не принесли бы мне ничего хорошего. Как я сказал, наказанием за это является казнь. Какую выгоду я бы извлек из этого?»

Гвен и Годфри снова переглянулись.

«Если ты расскажешь нам, кто ответственен за убийство, если ты признаешь, что за этим стоит Гарет, даже если ты принимал в этом какое-то участие, мы простим тебя», – сказала Гвен.

Фирт посмотрел на нее, прищурившись.

«Вы даруете мне полное прощение?» – спросил он. – «Даже если я замешан в этом?»

«Да», – ответила Гвен. – «Если ты согласишься выступить свидетелем против нашего брата, ты будешь прощен. Даже если именно ты держал в руках нож. В конце концов, именно наш брат извлек выгоду от этого убийства, а не ты. Ты был всего лишь его лакеем».

«А теперь расскажи нам», – настаивала Гвен. – «Это твой последний шанс. У нас уже имеется доказательство, связывающее тебя с убийством. Если ты будешь продолжать молчать, ты непременно отправишься в темницу до конца своей жизни. Выбор за тобой».

Произнося эти слова, Гвен ощущала, как сила ее отца проходила через нее. Сила справедливости. И в эту минуту, впервые в жизни, она на самом деле почувствовала, что сможет править.

Фирт долго переводил взгляд с Гвен на Годфри, колеблясь.

Затем, наконец, он разрыдался.

«Я думал, это то, чего хотел ваш брат», – начал он, заливаясь слезами. – «Он заставил меня помочь ему получить яд. Это была его первая попытка. Когда она провалилась, я просто подумал… ну… Я просто подумал, что закончу работу за него. Я не держал зла на вашего отца. Я клянусь. Мне очень жаль. Я всего лишь пытался угодить Гарету. Он так сильно этого хотел. Когда его попытка провалилась, я не мог этого выносить. Я прошу прощения», – сказал Фирт, рыдая. Он упал на землю и сидел там, схватившись за голову.

К удивлению Гвен, Годфри бросился вперед и, резко схватив Фирта за рубашку, поставил его на ноги. Он крепко держал конюха, бросая на него сердитые взгляды.

«Ты, кусок дерьма», – сказал он. – «Я сам тебя убью».

Гвен удивилась, увидев, как рассвирепел Годфри, особенно учитывая его взаимоотношения с их отцом. Может быть, в глубине души Годфри испытывал к отцу более сильные чувства, чем сам осознавал.

«Но я не стану этого делать», – добавил Годфри. – «Сначала я хочу увидеть повешенным Гарета».

«Мы обещали тебе прощение, и ты его получишь», – вмешалась Гвен. – «Если ты будешь свидетельствовать против Гарета перед советом. Ты сделаешь это?»

Фирт смиренно кивнул и опустил глаза вниз, избегая их взгляда. Он продолжал рыдать.

«Конечно, сделаешь», – добавил Годфри. – «Если же нет, мы сами тебя убьем».

Он бросил Фирта и тот рухнул спиной на землю.

«Я прошу прощения», – повторял Фирт снова и снова. – «Я прошу прощения».

Гвен посмотрела на него, испытывая отвращение. Ее переполняла грусть, когда она подумала о своем отце – о благородном, прекрасном человеке, который умер от руки этого жалкого создания. Кинжал, который Гвен все еще держала в своей руке, покачнулся, и девушка захотела сама вонзить его в сердце Фирта. Но она не стала этого делать. Девушка аккуратно завернула кинжал и спрятала его в сумку на поясе. Ей нужна улика.

Теперь у них был и свидетель.

И теперь пришло время обличить их брата.

Глава двадцать седьмая

Тор стоял у штурвала корабля при полных парусах, судно курсировало под ним. Его сердце переполнилось различными чувствами, когда он увидел на горизонте виднеющуюся родину. Кольцо. Это был долгий путь домой. Тор и оставшиеся члены Легиона оставили Остров Тумана в бурных водах, с трудом проплывая по морю, а затем снова пробираясь через стену дождя. Они вошли в открытые воды в густом тумане, который окутывал их почти всю дорогу домой, позволяя им оставаться незамеченными для Империи весь обратный путь.

Теперь, когда на горизонте стало заметно Кольцо, на небе показались два солнца, свидетельствуя об идеальном ясном дне. Ветер надувал паруса, подарив им целый день счастливого отдыха от гребли. Тор стоял у штурвала вместе с Кроном. Его окрепшие за это время ноги более прочно упирались о корабль. Он стал выше, шире в плечах, его челюсть стала полнее. Своими узкими серыми глазами Тор смотрел на очертания родины, пока ветер развевал его волосы.

В своей руке Тор держал сверкающий камень Оретист, который он подобрал в качестве трофея на берегу драконова острова. Молодой человек ощущал его силу, пульсирующую через него. Он улыбнулся от предвкушения, представляя, как отдаст его Гвен. Тор был не в состоянии прогнать ее из своих мыслей весь путь домой, теперь понимая, что она значила для него как никто другой в этом мире, встречу с ней он ждал с нетерпением. Он надеялся на то, что девушка не забыла его. Может быть, она решила жить дальше. В конце концов, Гвен была дочерью короля и ей, должно быть, за это время ей представили сотни других молодых людей. Тор крепче сжал драгоценный камень. Закрыв глаза, он молча молился о том, чтобы у нее осталась к нему хотя бы крупица тех чувств, которые питал к ней он.

Открыв глаза, Тор заметил на горизонте густой лес, очерчивающий берега Кольца. Он сделал глубокий вдох. Это были долгие сто дней – самые долгие в его жизни – и Тор все еще не мог поверить в то, что выжил. Молодой человек гордился тем, что возвращается домой, тем, что выжил и стал настоящим членом Легиона. Он вспомнил о том, что им предстоит путешествие через леса, через Каньон, чтобы вернуться обратно в энергетический щит Кольца. Тор помнил, каким напуганным был, впервые покидая Каньон, и удивился тому, что сейчас чувствовал себя совершенно иначе. Он больше не испытывал страха. После ста дней изнурительных тренировок, всевозможных видов борьбы, встречи с Циклопом и с Драконом, теперь ничто не могло внушить ему страх. Тор начинал ощущать себя воином.

Услышав знакомый крик, Тор поднял глаза и увидел Эстофелеса. Сокол кружил высоко в небе, следуя за кораблем. Он устремился вниз и приземлился на борт корабля. Птица повернулась и закричала, глядя прямо на Тора.

Тор был счастлив видеть Эстофелеса, который служил ему напоминанием о доме.

В следующую минуту сокол быстро поднялся в воздух, хлопая широкими крыльями. Тор знал, что снова его увидит.

Тор опустил свободную руку на рукоять своего нового меча. Когда Сотня была позади, прежде чем они сели на корабли, чтобы вернуться домой, командиры Легиона дали каждому выжившему парню оружие, которое станет символом того, что отныне они являются полноправными членами Легиона. Рис получил украшенный драгоценными камнями щит. О’Коннору, который теперь хромал, все еще не оправившись от удара дракона, дали лук из красного дерева и стрелы. Элдену вручили цеп с шипованным серебряным шаром. А Тору подарили этот меч, чья украшенная драгоценными камнями рукоять была обернута тончайшим шелком, а лезвие – самым острым и гладким из всех, что ему приходилось видеть. Ощущать его в своей руке было приятно.

Покрепче сжав рукоять меча, Тор ощутил, что теперь он был членом Легиона, частью этой группы молодых людей навсегда. Они вместе прошли через все такие трудности, которые никто другой никогда не поймет. Тор посмотрел на своих собратьев, замечая, что они тоже выглядят старше. Теперь они были сильными, закаленными. Все парни выглядели так, словно побывали в аду. Впрочем, так и было. Он подумал обо всех тех товарищах, которых они там потеряли – парней, с которыми они начали свой путь на этом судне, но которые не вернулись; парней, которые выбыли по пути из-за своей трусости; парней, которые были убиты. Эти мысли были отрезвляющими. Сегодняшний день был одновременно и поводом для праздника, и для скорби. Все члены Легиона несли на себе этот груз, и Тор обнаружил более серьезный, более зрелый вид – юношеское легкомыслие, которым они отличались еще несколько месяцев назад, теперь исчезло и на смену ему пришло нечто иное, ощущение смертности.

Теперь Тор мог сделать что угодно ради этих парней, ради своих настоящих братьев. И все они, после того как он спас их от дракона, смотрели на него с уважением. Возможно, даже с чувством благоговения. Даже Кольк смотрел на него по-другому – в его взгляде скользило нечто, похожее на уважение, и с тех пор он ни разу не сделал Тору выговор. И, наконец, у Тора появилось чувство принадлежности.

Те враги, с которыми он столкнулся на берегу, больше не пугали его. В действительности же, теперь Тор не возражал против боя.

Теперь он понимал, что означает быть воином.

* * *

Тор ехал верхом вместе с членами Легиона: по одну сторону от него ехал Рис, а по другую – О’Коннор, Элден и близнецы. Крон следовал за ними внизу. Молодые люди направлялись в королевский двор. Тор с трудом верил своим глазам – перед ним, растянувшись длинными рядами вдоль дороги, стояли тысячи людей, которые лестно кричали, приветствуя их. Они размахивали знаменами, бросая в членов Легиона конфеты и осыпая их путь цветочными лепестками. Военные барабаны били с точностью, повсюду раздавалась музыка и удары в цимбалы. Это был самый грандиозный парад, который Тору приходилось видеть. Он въехал в центр парада в окружении своих братьев.

Тор не ожидал такого приветствия их возвращения домой. К счастью, их путешествие через Каньон прошло без приключений. Тор был ошеломлен в тот момент, когда они переходили мост, сотни королевских солдат опустили головы перед ними в знак уважения. Перед ними, мальчишками. Стражники протянули руки и опустили свои алебарды, все по очереди, оказывая им честь и уважение. Проходя мимо них, Тор никогда не чувствовал себя более принятым в своей жизни, он никогда не испытывал такого чувства принадлежности. В тот момент он почувствовал, что каждая минута каждого испытания того стоила. И теперь все эти люди уважали его, он был частью их рядов. Он хотел этого больше всего в своей жизни.

Когда они ступили на безопасную сторону Каньона, их ждал очередной сюрприз – их ждал целый караван лошадей. Это были самые красивые лошади, которых Тору когда-либо приходилось видеть. Теперь, вместо того чтобы ухаживать за ними, убирать их навоз, Тор получил своего собственного коня – великолепного черного коня с длинным белым носом. Он назвал его Персиваль.

Они ехали верхом большую часть дня, пересекая небольшой холм, прежде чем подъехать к королевскому двору. Взобравшись на вершину, Тор замер из-за представшего его взору зрелища – вдоль королевской дороги выстроились огромные массы людей, которые приветствовали их радостными криками.

Горизонт был наполнен осенней листвой и цветами. День был идеальным. Они уехали в разгар лета, а вернулись осенью, и это изменение было ошеломляющим.

Когда они все проезжали на своих лошадях через парад в королевском дворе, солнце начало клониться к закату. Тору казалось, что все это происходит во сне.

«Можешь ли ты поверить в то, что все это для нас?» – спросил О’Коннор, подъехав к Тору.

«Теперь мы – члены Легиона», – сказал Элден. – «Настоящие члены Легиона. Если начнется война, нас призовут в качестве резерва. Мы больше не простые ученики, теперь мы тоже солдаты».

Толпы людей издавали приветственные крики, когда молодые люди проезжали мимо, но среди всех этих лиц Тор искал только одно – лицо Гвендолин. Он думал только о ней. Ни о богатствах, ни о славе, ни о чести, а только о ней. Тор просто хотел увидеть Гвен, узнать, что она все еще здесь, что она все еще питает к нему чувства.

Приветственные крики достигли крещендо, когда их группа подъехала к королевским воротам и пересекла деревянный мост, который скрипел под тяжестью лошадиных копыт. Они продолжали свой путь через парящий арочный камень под рядами железных шипов. Молодые люди проехали через затемненную часть туннеля, выехав с другой стороны на королевский двор.

И тут их встретили приветственные крики, толпы людей наводняли площадь со всех сторон, выкрикивая их имена. Тор был поражен, услышав и свое собственное имя. Он с трудом верил в то, что кто-то вообще знает, кто он такой.

Когда они продолжали проезжать по площади, Тор увидел банкетные столы, подготовленные к празднествам. Он начал осознавать, что этот день объявлен праздником, и все эти торжества были только для них. Все это было сложно понять.

Они подъехали к центру площади, где, ожидая их, стоял Бром, главный генерал всех вооруженных сил, в окружении своих генералов и дюжин членов Серебра. Один за другим молодые люди спешились и подошли к ним, встав по стойке смирно, выстроившись в ряд.

Вперед вышел Кольк и встал рядом с Бромом. Они стояли бок о бок лицом к юным воинам. Толпа замолчала.

«Мужчины», – выкрикнул Бром. – «Отныне вас будут называть мужчинами. Мы приветствуем вас дома в качестве членов Легиона!»

Толпа взорвалась радостными криками. Вперед вышли рыцари Серебра и прикрепили к рубашке каждого молодого человека, с левой стороны чуть повыше сердца, значок, эмблему Легиона – черный сокол, держащий меч. Каждый член Легиона получил значок от рыцаря, чьим оруженосцем он был назначен. Тор расстроился из-за того, что ни Эрека, ни Кендрика не оказалось здесь, чтобы вручить ему значок. Вместо них это сделал Кольк. Он бросил взгляд вниз и, к удивлению Тора, медленно расплылся в улыбке.

«А ты не так плох», – сказал Кольк.

Тор впервые увидел улыбку на губах своего командира. Но затем Кольк быстро нахмурился и поспешил уйти.

Толпы людей радостно кричали, заиграла музыка – барабаны, лютни, цимбалы и гусли. Люди начали праздновать.

На поля выкатили бочки с элем. Вскоре в руку Тору всунули кружку пенящегося эля. Через несколько мгновений начался полноценный пир.

Кто-то подошел к Тору сзади и поднял его за плечи. Тор почувствовал, что его подбрасывают в воздух, как и его собратьев, держащих в руках кружки с элем, который проливался из-за тряски. Они заливались смехом. Тор протянул руку, чокнув свою кружку о кружку Риса, а также о плечо какого-то незнакомца, потеряв равновесие и рассмеявшись. Он покачнулся и, в конце концов, упал, приземлившись на ноги с остальными.

Повсюду звучали песни и виднелись танцы. Тор оказался в танце, замкнув руки с какой-то незнакомой ему женщиной. Незнакомка схватила его за руку и протанцевала с ним по кругу, разворачивая его вокруг – сначала в одном направлении, а потом в другом. Застигнутый врасплох, Тор, наконец, отделился от этого хоровода. Он не хотел танцевать с ней. Хотя все другие члены Легиона танцевали со случайными незнакомками, Тор не желал быть ни с кем другим. Ему нужна была только Гвендолин.

Он отчаянно искал ее в толпе. Пришла ли она? Была ли она еще заинтересована в нем?

Толпа стала еще более шумной. Когда солнце начало клониться к закату, зажглись факелы и напитки стали крепче. Появились жонглеры, бросающие огненные палки, им на смену пришли спортивные состязания. Слуги выкатили огромные вертела с мясом. Тор был рад находиться в эпицентре всего этого, но без Гвендолин он испытывал пустоту.

«Эй, это моя девочка!» – угрожающе выкрикнул кто-то.

Обернувшись, Тор увидел О’Коннора, который, прихрамывая, танцевал с девушкой. Подошедший к О’Коннору подвыпивший незнакомец сильно толкнул его. Мужчина был высокий и мускулистый. Застигнутый врасплох О’Коннор отскочил на несколько футов назад.

Задира продолжал наступать на О’Коннора, но не успел он сделать следующий шаг, как Тор, инстинктивно отреагировав, приступил к действию – как и другие члены Легиона вокруг него. Через несколько секунд Тор, Рис, Элден и близнецы набросились на здоровяка, сбив его с ног на землю.

Мужчина со страхом в глазах бросился наутек.

Тор повернулся к О’Коннору, который, если не считать потрясения, был в порядке. Взглянув на своих собратьев, Тор осознал, как быстр они пришли на помощь друг другу, чувствуя, что теперь они на-настоящему являются одним целым, что всегда станут защищать друг друга. Ощущение было приятным.

Глядя на всех этих танцующих людей, Тор мыслями вернулся к Гвендолин. Он повсюду ее искал, вырвавшись из танцующей зоны, оставляя своих собратьев, проходя между рядами с банкетными столами. Тор должен ее найти.

Молодой человек вскочил на скамейку, пытаясь взглянуть над толпой. Но когда он не увидел Гвен, его сердце екнуло.

Он спрыгнул вниз и увидел знакомую служанку из замка, красивую девушку лет семнадцати, и подбежал к ней. Когда она обернулась и посмотрела на Тора, в ее глазах зажглась лесть. Девушка флиртовала с ним.

«Торгрин!» – воскликнула она.

Когда девушка обняла его, Тор осторожно отстранил ее.

«Ты видела Гвендолин?» – спросил он.

Она покачала головой, глядя ему в глаза.

«Нет. Но я здесь. Хочешь потанцевать со мной?» – спросила служанка.

Тор аккуратно покачал головой и поспешил прочь, не желая быть втянутым в историю с кем-нибудь другим.

Тор повсюду искал Гвен, во всех уголках поля, начиная думать о самом ужасном. Может быть, она убежала с кем-то другим. Возможно, ее мать запретила их отношения. Может быть, она не испытывала к нему тех же чувств.

Внезапно Тор почувствовал, как кто-то тронул его за плечо.

Он развернулся и его мир растаял.

Всего в нескольких футах от него, улыбаясь, находилась любовь всей его жизни.

Гвендолин.

* * *

Тор был загипнотизирован ее идеальной кожей, длинными светлыми волосами, огромными голубыми глазами. Гвендолин выглядела красивой, как никогда, глядя на него, широко улыбаясь. Казалось, словно он встретил ее впервые. Тор не мог отвести от нее взгляд. Его сердце бешено колотилось. Теперь он чувствовал, что по-настоящему вернулся.

Гвендолин бросилась в его объятия. Девушка крепко обняла Тора, а он обнял ее в ответ. Он с трудом мог поверить в то, что кто-то вроде нее любит его. И Тор любил ее всем сердцем. Он долго обнимал Гвендолин, и она не отпускала его.

«Я так рада, что ты вернулся», – искренне прошептала она ему на ухо.

«И я», – ответил Тор.

Он почувствовал ее горячие слезы на своей шее и медленно отстранился. Наклонившись, Тор поцеловал Гвен, и они долго не могли разомкнуть губ, в то время как люди толкали их со всех сторон, пока их окружали крики и радостные возгласы кружащейся толпы.

Послышался скулеж и, бросив взгляд вниз, Гвен обрадовалась, увидев Крона, который прыгнул на нее и заскулил. Девушка наклонилась, обняла и поцеловала леопарда, который, подпрыгнув, облизнул ее лицо.

«Я скучала по тебе», – сказала она.

Крон заскулил.

Гвен поднялась, улыбаясь, и снова посмотрела на Тора. Последние лучи заката отражались в ее глазах, когда она, потянувшись, взяла его за руку.

«Пойдем со мной», – попросила девушка.

Тора не нужно было просить дважды. Она зигзагами вела его через толпу, пока Крон бежал за ними следом. Наконец, она подвела его к древним воротам, и они вошли в королевские сады.

Они вернулись в лабиринт садов, в которых царила тишина. Крики толпы остались позади. Наконец, они оказались одни, держась за руки. Гвен повернулась к Тору.

Они снова поцеловались – и этот поцелуй был долгим.

Наконец, девушка отстранилась.

«И дня не проходило, чтобы я о тебе не думал», – сказал ей Тор.

Гвендолин улыбнулась.

«И я все время думала о тебе», – сказала она, глядя ему в глаза. – Я каждый день молилась о том, что ты вернулся целым и невредимым».

Тор улыбнулся и, всунув руку в карман, медленно вытащил камень, который он так хотел ей подарить.

«Закрой глаза», – попросил он. – «И открой ладонь».

Улыбнувшись, Гвен закрыла глаза и предварительно протянула ладонь.

«Это ведь не змея, да?» – спросила она.

Тор рассмеялся.

«Нет, полагаю, что нет», – сказал он.

Тор протянул руку и осторожно поместил в ее ладони кусочек Оретиста, обнаруженный им на острове Дракона.

Гвен открыла глаза и удивленно на него посмотрела.

Камень лежал на ее ладони, сверкая так, словно был живым. Тор прикрепил его к серебряному ожерелью, которое сделал сам.

«Какой красивый!» – воскликнула девушка.

«Это Оретист – камень с берега острова Дракона. Говорят, что он обладает магическими свойствами. Легенда гласит, что если ты дашь его кому-то, кого любишь, он спасет его жизнь».

Услышав, как Тор произнес слова о любви, Гвен покраснела и опустила глаза.

«Ты пронес его весь этот путь, чтобы подарить мне?» – спросила она.

Девушка с благоговением смотрела на него, когда Тор взял ожерелье, обошел вокруг нее и закрепил его на ее шее. Опустив руку и потрогав ожерелье, Гвен обернулась и крепко обняла молодого человека.

«Это самый прекрасный подарок из всех, которые я когда-либо получала», – произнесла она. – «Я всегда буду его хранить».

Гвен взяла Тора за руку и повела его глубже в сад по извилистым тропинкам.

«Боюсь, что мне нечего подарить тебе взамен», – сказала она.

«Ты дала мне все», – ответил Тор. – «Ты все еще здесь».

Она улыбнулась, сжав его руку.

«Теперь мы можем быть вместе», – сообщила девушка. – «Моя мать… она не в своем уме. Я сожалею о ней, но счастлива за нас. Между нами больше нет препятствий».

«Должен признать, я боялся, что когда я вернусь, ты можешь быть с кем-то другим», – сообщил Тор.

«Как ты можешь так думать?» – побранила его Гвен.

Смутившись, Тор пожал плечами.

«Я не знаю. У тебя такой большой выбор».

Гвен покачала головой.

«Я не понимаю. Я уже сделала свой выбор. Я хочу быть с тобой вечно».

Тор остановился и, повернувшись, поцеловал девушку. Их поцелуй длился целую вечность под утихающим светом сумерек. После ее слов Тор счастлив, как никогда, потому что именно этого он и хотел.

Гвен выглядела смущенной.

«Я тоже должна кое в чем признаться», – произнесла она.

Тор в недоумении посмотрел на девушку.

«Боюсь, что после этого ты больше не будешь считать меня красивой», – сказала Гвен, опустив глаза. – «Из-за моего шрама».

«Какого шрама?» – спросил Тор.

«Здесь, на этой щеке», – сказала она, указывая на царапину, оставленную псом Гарета.

Тор озадаченно посмотрел на нее.

«Я ничего не вижу», – сообщил он.

«Потому что уже темнеет. При свете дня его видно лучше».

Он покачал головой.

«Этот шрам кажется тебе больше, чем он есть на самом деле», – сказал Тор. – «Это всего лишь след. Я едва его вижу. Кроме того, он не умаляет твоей красоты, наоборот, только делает тебя прекраснее».

Гвен почувствовала, как ее сердце наполняется теплом, когда она поняла, что Тор говорил искренне. Она наклонилась и поцеловала молодого человека.

«На меня напали», – сообщила она, отстранившись.

Лицо Тора помрачнело. Он инстинктивно опустил ладонь на рукоять своего меча.

«Кто?» – потребовал он ответа. – «Скажи мне, кто это сделал, и я убью его прямо сейчас».

Гвен покачала головой.

«Теперь это не имеет значения», – сказала она. На лице девушки тоже пролегла тень. – «Он уже мертв. Значение имеет то, что тебе следует знать, что здесь грядут большие изменения. Королевский двор никогда не будет прежним».

«Что ты имеешь в виду?» – взволновано спросил Тор. – «Все в порядке?»

Гвен медленно покачала головой.

«Нет, не в порядке. Мой брат Кендрик заключен в темницу».

«Что?!» – разъяренно крикнул Тор.

«Гарет обвинил его в убийстве нашего отца. Все ложь. Мы расследовали убийство отца и, наконец, получили доказательство».

Тор широко раскрыл глаза.

«Это был Гарет», – произнесла она.

Тор почувствовал, как все его тело похолодело от этой новости. Он не знал, что сказать. Молодой человек попытался представить, что это означает для королевской армии, для Легиона, для королевства и для Кендрика – о слишком многом нужно подумать. Ему была ненавистна мысль о том, что он присягнул на верность королю, который оказался убийцей.

«Что ты будешь делать?» – спросил он Гвен.

«У нас есть свидетель преступления. Завтра мой брат Годфри и я устроим для Гарета очную ставку. Мы привлечем его к ответственности. И королевский двор останется без короля».

Тор задумался о последствиях. Он был счастлив из-за того, что убийца МакГила, наконец, найден, тем не менее, он беспокоился о безопасности Гвен.

«Это означает, что завтра Кендрик будет на свободе?»

«Да», – сказала Гвен. – «Завтра все будет по-другому. Мы нашли свидетеля всего несколько часов назад и ждали вашего возвращения. Мы хотели, чтобы Легион был здесь для подстраховки в случае восстания. Гарет не покинет трон так легко».

Тор вздохнул.

«Я сделаю все возможное, миледи, чтобы убедиться в том, что справедливость восторжествовала. И что ты в безопасности».

Гвен поклонилась и поцеловала его, и он ответил на ее поцелуй. Легкий ветерок ласкал их, и Тор хотел, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась.

«Я люблю тебя», – сказала она.

Сердце Тора затрепетало от этих слов. Гвен впервые сказала это. Впервые в жизни девушка сказала ему эти слова.

Он заглянул в ее голубые глаза, которые блестели в сумерках, и в них увидел свое отражение. Тор едва узнавал это лицо. Каждый день ему казалось, словно он становится новым человеком.

«Я тоже люблю тебя», – ответил Тор.

Они снова поцеловались, и впервые за долгое время Тору показалось, что в этом мире все находится на своих местах.

Глава двадцать восьмая

Король МакКлауд с трудом мог поверить в свою удачу, тому, как далеко его людям удалось проникнуть на территорию МакГилов. Целых три месяца – целый сезон – продолжалась череда изнасилований, грабежа и убийств, оставляющих след разрушения от запада до востока, когда они ворвались в самое сердце Западного Королевства Кольца. Сто дней подряд – больше, чем когда-либо в его жизни – были наполнены славой и победой. Он был насыщен вином, стадами крупного рогатого скота, добычей и женщинами.

МакКлауд закрыл глаза, проезжая верхом все дальше и дальше на Запад, в то время как появилось второе солнце. Он улыбнулся, когда в его памяти вспылили лица всех убитых им людей. Невинные жители деревень, застигнутые врасплох, пытались выставить свою жалкую оборону. Профессиональные солдаты королевской гвардии, число которых было катастрофически малым, были не подготовлены, у них не хватало оружия. Эти убийства были самыми приятными – по крайней мере, солдаты представили нечто похожее на битву. Хотя у них не было шансов – люди МакКлауда были слишком мотивированными и дисциплинированными. Каждый раз они боролись не на жизнь, а на смерть. Потому что в случае проигрыша или недостаточного сопротивления МакКлауд сам убил бы своих людей. Он хорошо обучил своих солдат.

Армия МакКлауда представляла собой машину для убийств, когда они переходили от города к городу, объявляя территорию своей собственной. Они проходили через земли подобно сильному шторму саранчи, который ничто не могло остановить.

МакКлауд также сделал первоочередной задачей сначала окружить каждую деревню, перекрыть все выходы и предотвратить выезд каких-либо гонцов, которые могли бы добраться до королевского двора и предупредить огромную армию МакГилов о вторжении. Убив всех гонцов, МакКлауду удалось так долго держать это вторжение в секрете. Он надеялся удивить армию МакГила и уничтожить их всех до того, как у них появится время подготовиться к обороне. После чего МакКлауд сможет войти в королевский двор, заставить Гарета капитулировать и объявить все Кольцо своей собственностью.

Они продолжали скакать. Окружение МакКлауда становилось все больше за счет захваченных им рабов – всех юношей и мужчин постарше, которых он заставил присоединиться к его отряду. Теперь у него была, как минимум, тысяча человек, каждый из которых был закаленным воином, винтиком в его огромной машине для убийств. Вдали он уже видел следующий город, его шпили были видны даже отсюда. Этот город был больше предыдущих, а это служило верным признаком того, что они приближаются к королевскому двору.

Когда они подъехали ближе, судя по стенам, МакКлауд мог с уверенностью сказать, что это был последний главный город перед непосредственным приближением к королевскому двору. Им все еще предстояло скакать добрых три дня – достаточно далеко, чтобы МакГилы смогли быстро армироваться. У них не было единого шанса против МакКлаудов.

Они поскакали быстрее. Звук лошадиных копыт оглушал, на дороге поднялась пыль, наполняя ноздри. Король МакКлауд видел, как городские жители бросились закрыть ворота и опустить огромные железные решетки. МакКлауд был впечатлен. В большинстве других городов не было ни каменных стен, ни железных ворот – только жалкое подобие окружения. Этот город был больше, опытнее, готовым к осаде.

Но когда МакКлауд окинул стены города своим солдатским оком, он увидел самое главное – город был лишен солдат. Его охраняла только горстка юнцов и мужчин постарше, которые занимали позиции вдоль стены на достаточно большом расстоянии друг от друга. Отверстия были многочисленны. МакКлауд мог с уверенностью сказать, что они ворвутся в город через несколько минут.

Они могут попытаться капитулировать, как и другие города. Но он не даст им такой возможности – это лишит его половины удовольствия.

«В атаку!» – крикнул МакГил.

Позади него его люди одобрительно заревели и вместе ринулись на город. МакКлауд скакал впереди все, как поступал всегда. Когда они подъехали ближе к городским воротам, МакКлауд нагнулся и, сняв огромное копье с упряжи своего коня, швырнул его. Это был идеальный бросок – копье вонзилось в спину мальчику, который бежал через внутренний двор, пытаясь закрыть ворота. Ему удалось их закрыть, но это был последний успешный поступок в его юной жизни.

Эти железные ворота не могли сдержать их. Подъехав к ним, хорошо обученные люди МакКлауда оставили своих лошадей, в то время как другие воины спешились, вскочили на спины коней своих собратьев, позволив себя быть поднятыми и переброшенными через стену. По одному люди МакКлауда приземлились с другой стороны и открыли ворота для остальных солдат.

Армия, состоящая из тысячи сильных мужчин, ворвалась внутрь через небольшой проход.

МакКлауд был первым, кто въехал внутрь, полный решимости первым пролить чью-то кровь. Он вынул свой меч и поскакал за убегающими мужчинами и женщинами. Скольких людей и в скольких городах, задумался МакКлауд, так уже убегали от него? В каждом городе, в котором он появился, всегда повторялась эта сцена. Теперь никто в Кольце не сможет его остановить.

МакКлауд механически схватил небольшой металлический топор с пояса, прицелился в спину одного из мужчин, который ему не понравился, и бросил его. Топор пронзил убегающего мужчину, подобно вонзившемуся в дерево копью, издав удовлетворяющий звук.

Когда мужчина закричал и упал лицом в землю, МакКлауд проехал по нему конем. МакКлауд почувствовал себя удовлетворенным. Он вернется за своим топором позже.

МакКлауд выделил молодую красивую женщину лет двадцати, которая бежала к своему дому. Он пнул своего коня на скаку и устремился к ней. Оказавшись рядом с ней, он спрыгнул и приземлился прямо на нее, повалив женщину на землю. Ее мягкое тело и большая цветущая грудь смягчили его падение.

Женщина, потрясенная нападением, истошно закричала, когда они покатились по земле. МакКлауд ударил ее по лицу тыльной стороной ладони, заставив замолчать.

Затем король перебросил несчастную через плечо, поднявшись на ноги, и пробрался к первому пустому жилищу, которое смог найти. Когда его армия проскакала мимо, МакКлауд улыбнулся, услышав крики, увидев вокруг себя кровопролитие. Это будет чудесная ночь.

* * *

Луанда плакала все время, пока ехала сзади на лошади Бронсона в окруженном стенами городе ее родины, городе ее матери и сестры, став свидетельницей того, как люди МакКлауда разоряли его, как и многие другие города по пути сюда. У нее не было выбора, кроме как ехать вместе с ними на протяжении всех этих дней. Девушка научилась держать язык за зубами. Старший МакКлауд научил ее дисциплине. Она делала все возможное, чтобы хранить молчание и стать одной из МакКлаудов и оправдать себя в этом нападении и разграблении ее родины. Но, наконец, девушка больше не могла этого выносить – что-то внутри нее щелкнуло. Она узнала этот город, в котором проводила время, будучи ребенком. Он находился всего в нескольких днях езды верхом от королевского двора, и от его вида у нее поджилки затряслись, на девушку нахлынули чувства. Наконец, с нее было довольно.

Луанда чувствовала себя беззащитной перед лицом силы чужой армии, но теперь, находясь так близко от дома, оказавшись на родной земле, девушка ощутила новый прилив сил. У нее возникло новое чувство – желание остановить это. Она не может позволить этому продолжаться. Всего лишь через несколько дней они подъедут к королевскому двору, и кто знает, какой ущерб могут нанести эти дикари.

Несмотря ни на что, Луанда полюбила Бронсона, который не был похож на своего отца, и который, в действительности, презирал его тоже. Но женитьба с одним из МакКлаудов и присоединение к их клану было ошибкой. Они значительно отличались от ее народа. Они все находились под железным кулаком старшего МакКлауда.

По крайней мере, ее муж не принимал участие в этой жестокости, как другие. Он играл представление для своего отца, но Луанда уже хорошо знала его. Когда он въехал в этот новый город, то отъехал в сторону и старался не попадаться на глаза, в то время как другие разрушали это место. Бронсон спешился и стал возиться с лошадью, притворившись, что она ранена, и стараясь казаться занятым, делая все возможное, что не причинить никому вреда.

Он помог спешиться и Луанде, как поступал всегда. Рыдая, она бросилась в объятия мужа, крепко его сжимая.

«Останови это!» – крикнула она ему в ухо.

Бронсон крепко держал ее, и Луанда ощущала его любовь к ней.

«Мне очень жаль, любовь моя», – сказал он. – «Если бы я мог».

«Сожаления недостаточно», – крикнула девушка, отстранившись и глядя ему в глаза, призывая всю лютость своего отца. В конце концов, она тоже родом из долгой череды королей. – «Ты убиваешь мой народ!»

«Не я», – возразил Бронсон, опустив глаза. – «А мой отец».

«Ты и твой отец из одной семьи! Из одной династии. Ты миришься с этим».

Молодой человек испугано взглянул на нее.

«Ты знаешь моего отца. Как я должен остановить его, эту армию? Я не могу контролировать его», – сказал он с сожалением.

Луанда читала в его глазах сильное желание остановить эту жестокость, он ее муж был так бессилен перед своим отцом.

«Любого человека можно остановить», – сказала она. – «Никто не является таким могущественным. Посмотри на него, вот он идет».

Луанда обернулась и указала на старшего МакГила, с отвращением наблюдая за тем, как он уносит еще одну молодую невинную девушку без сознания, которой предстояло стать его игрушкой на ночь.

«Там твой отец будет беззащитен», – сказала Луанда. – «Ты мне не нужен. Я могу подкрасться к нему, пока он спит, и пробить ему голову».

Ободренная своей собственной идеей, Луанда протянула руку к лошадиной упряжи и достала длинный острый клин. Не думая, она развернулась, чтобы уйти, полная решимости сделать именно это – убить старшего МакКлауда собственными руками.

Но как только она сделала шаг, ее схватила сильная рука и удержала ее на месте.

Развернувшись, девушка поймала взгляд Бронсона.

«Ты не знаешь моего отца», – сказал он. – «Он непобедим. У него сила десятерых мужчин. И он хитрее крысы. Он почувствует твое приближение за милю. Он отберет у тебя оружие и убьет тебя прежде, чем ты войдешь в дверь. Это не выход. Есть и другие способы».

Луанда внимательно посмотрела на мужа, спрашивая себя, что он имеет в виду.

«Ты хочешь сказать, что поможешь мне?»

«Я ненавижу своего отца не меньше тебя», – сказал Бронсон. – «Я не могу остановить армию, пока она одерживает верх. Но если его армия потерпит поражение, я готов приступить к действию».

Он многозначительно посмотрел на нее, и Луанда почувствовала, что Бронсон говорит серьезно, но она не была уверена в том, что муж обладает решимостью довести дело до конца. Бронсон был хорошим человеком, но когда дело касалось его отца, он становился слабым.

Луанда покачала головой.

«Это не очень хороший план», – сказала она. – «Мой народ умирает сейчас. Они не могут ждать. И я тоже. Я убью его сейчас, сама. И если я потреплю неудачу, по крайней мере, я умру, попытавшись».

После этих слов Луанда сбросила его руку и, развернувшись, направилась к навесу, сжимая в руках железный клин. Ее трясло от страха, но девушка была полна решимости убить этого монстра раз и навсегда.

Глава двадцать девятая

Гвендолин быстро шла вместе с Тором рано утром по коридорам замка. Крон следовал за ними. Они шли с миссией, направляясь в совещательный зал. Гвен сделала глубокий вдох, собираясь с духом перед очной ставкой с Гаретом. Время расплаты пришло. Нервничая, девушка вместе с тем испытывала огромное чувство облегчения. Наконец, после всех этих месяцев, у нее было доказательство, необходимое ей для того, чтобы привлечь убийцу отца к ответственности.

Гвен договорилась с Гаретом, что встретится с ним и с Фиртом возле совещательного зала, чтобы они втроем смогли войти внутрь, устроить Гарету очную ставку на этой встрече – перед всеми членами совета – и публично доказать его вину. Тор предложил сопроводить ее, и она с радостью приняла это предложение. После последней ночи, волшебной ночи вместе, девушка не хотела с ним разлучаться. Она чувствовала себя в большей безопасности, когда Тор был рядом с ней. Разумеется, зал будет полон членов совета и стражи, у которых не окажется иного выбора, кроме как поддержать ее и арестовать Гарета, как только она представит доказательство. Но присутствие Тора придавало ей дополнительной уверенности.

Они повернули за очередной угол. Гвен улыбнулась, подумав о своей ночи с Тором. Она спала в его объятиях в окружении цветов, в королевских садах, в то время как осенний ветер ласкал их всю ночь напролет. Они уснули, глядя на звезды, и это было божественно. Жизнь Гвен была перевернута с ног на голову после смерти ее отца, она пребывала в постоянной тревоге и подвергалась потрясениям. Но теперь, после возвращения Тора, когда Гарет вот-вот будет свергнут, а Кендрик выйдет на свободу, она чувствовала, что все, наконец, встанет на свои места.

Когда они шли по последнему длинному коридору, ведущему в совещательный зал, ее сердце бешено колотилось. Гвен не могла недооценивать Гарета, зная, что он болезненно это воспримет. Всю свою жизнь он жил мечтами о том, что однажды станет править, поэтому он сделает все возможное, чтобы удержать власть, чтобы усидеть на троне. Гарет может быть очень убедительным лжецом. Гвен пыталась подготовиться к его отпирательствам и встречным обвинениям. Девушка молилась только о том, что Фирт будет стойким, что будет сильным свидетелем против Гарета. Гвен предполагала, что его показания, а также предъявление орудия убийства, которое она держала в сумке на поясе, не оставят места для сомнений.

«Ты в порядке?» – нежно спросил Тор, взяв ее за руку. Должно быть, он почувствовал ее нервозность.

Гвен кивнула в ответ, сначала сжав его руку, а потом отпустив ее.

Они продолжили свой путь по коридору. Их шаги отдавались эхом, когда они проходили мимо открытых окон, через которые пробивался ранний утренний свет. Гвен ощущала, что означает идти куда-то вместе с Тором. В качестве пары. Ощущение было приятным. Его присутствие внушало ей умиротворение. Она чувствовала себя сильнее.

Дойдя до конца коридора, они повернулись лицами к огромной дубовой арочной двери, ведущей к залу совета, у которой стояли несколько стражников. Гвен слышала за ней приглушенные голоса.

Стоя у двери, Гвен чувствовала себя сбитой с толку. Годфри и Фирт должны были ждать ее здесь, чтобы войти внутрь всем вместе. Она несколько раз обсудила этот план с Годфри и теперь не могла понять, куда он запропастился. План был тщательно обговорен от и до. Как она может начать без них?

«Миледи», – обратился к ней стражник. – «Боюсь, что заседание Совета в самом разгаре».

«Мой брат Годфри там?» – спросила Гвен.

Стражники озадаченно переглянулись.

«Нет, миледи».

Сердце Гвен бешено колотилось. Что-то происходит. Годфри не появлялся. Где он может быть? Неужели он снова вернулся в таверну? Неужели он сейчас пьет? И где Фирт? В глубине души Гвен чувствовала, что что-то не так. Все очень, очень плохо.

Она стояла у двери в зал Совета, не зная, что делать. Она не могла уйти. Не сейчас. Слишком многое поставлено на карту, и времени на проигрыш просто нет. Если Гвен должна пройти через этого одна, она это сделает.

Она уже собиралась приказать страже пропустить ее внутрь, когда внезапно раздался громкий гул шагов из коридора напротив. Обернувшись, Гвен и Тор увидели, что к ним приближается группа из дюжины солдат во главе с Бромом. У него был угрюмый обеспокоенный вид. Он быстро шагал к совещательному залу в окружении членов Серебра, каждый из которых был прославленных воином.

«Сейчас же откройте двери», – приказал Бром страже.

«Но, сир, там идет заседание Совета», – сказал один из стражников, заметно нервничая.

Бром быстро положил одну ладонь на рукоять своего меча, бросая угрожающие взгляды.

«Я не собираюсь вам повторять», – прогремел он.

Стражники переглянулись, после чего быстро отошли в сторону, распахнув двери.

Взбешенный Бром прошел мимо них в зал Совета в сопровождении своих людей.

Гвен и Тор обменялись озадаченными взглядами, а затем последовали за ними.

Гвен была сбита с толку – все шло не так, как она планировала. Она должна выяснить, что происходит, и решить, подходящее ли сейчас время для конфронтации с Гаретом.

Когда они вошли следом за солдатами в зал и двери за ними захлопнулись, к ним повернулась дюжина членов Совета, которые сидели в древних дубовых креслах за широким полукруглым столом. Гарет сидел в центре зала на своем троне, удивившись их появлению. Он сердито смотрел на них.

«Ну-ну», – начал он. – «Неужели это Бром? Насколько я помню, ты покинул Совет».

«Я принес ужасные новости», – поспешно произнес генерал. – «Наши люди докладывают о нарушении в Хайлэндс, о полномасштабном вторжении МакКлаудов. Они уничтожили целые деревни. Кажется, что МакКлауды воспользовались Вашим правлением. Они убивают наших людей, даже пока мы говорим. Началась война».

Гвен стало трудно дышать. Она не хотела верить этим новостям, стоя в нескольких футах позади них, наблюдая за происходящим. Девушка заметила, как изменился в лице Гарет – он был потрясен. Он застыл на своем троне, ничего не отвечая.

«Что Вы предлагаете нам делать?» – спросил Бром.

«Что ты имеешь в виду?» – нервно спросил Гарет.

«Я имею в виду, каков Ваш приказ? Какова Ваша стратегия? Как Вы планируете встретить их силы? Какие формирования Вы выберете? Какие армии Вы отправите, а какие оставите здесь? И какова будет Ваша контратака? Сколько укреплений будет укомплектовано? И как Вы предлагаете защищать деревни?»

Гарет сидел, несколько раз открыв рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произнес. Он выглядел озадаченным и взволнованным. Было очевидно, что все это выше его понимания.

«Я…», – начал он, прокашлявшись, и тут же остановился. – «Я думаю… может быть, все не настолько плохо, как вы думаете. Давайте подождем и посмотрим, что произойдет».

«Подождем и посмотрим, что произойдет?» – переспросил пораженный Бром.

«Мы всегда сможем справиться с этим позже, если они подберутся слишком близко», – сказал Гарет. – «Вероятно, это всего лишь рейд, и скоро они вернутся к себе домой. Кроме того, у нас праздник на носу, я и не хочу, чтобы подготовка к нашему пиру была прервана».

Бром не отрывал от него взгляда, полного потрясения и отвращения. Наконец, его лицо побагровело.

«Вы являетесь позором для памяти Вашего отца», – сказал Бром, после чего развернулся и быстро направился к выходу. Его люди последовали за ним.

Покраснев, Гарет поднялся и сжал кулаки.

«Вернитесь сюда!» – крикнул он. – «Не смейте поворачиваться спиной к своему Королю! Это измена. Я прикажу вас арестовать! Вы будете делать то, что я прикажу! Бром! БРОМ! АРЕСТУЙТЕ ЕГО!»

Но стража застыла на месте, опасаясь подходить к Брому.

Бром и его солдаты вышли из зала, и Гвен с Тором, развернувшись, последовали за ними.

Когда они снова оказались в открытом холле, и за ними захлопнулась дверь, Гвен поспешила к уходящему прочь Брому.

«Сир!» – крикнула она.

Остановившись, Бром обернулся, все еще кипя от гнева.

«Миледи», – произнес он с почтением, но нетерпеливо. – «Ваш отец никогда бы не одобрил этого», – добавил он, не в силах успокоиться.

«Я знаю», – сказала Гвен. – «Мой отец никогда бы не одобрил многих происходящих здесь вещей. Что Вы планируете делать относительно этого вторжения?»

«Я должен действовать. У меня нет другого выбора. Я не могу сидеть, сложа руки, и наблюдать за тем, как уничтожают мою родину. Я буду действовать даже с разрешением или без разрешения Короля. Я сам мобилизую наши силы. Я возьму армию под контроль. У меня нет выбора. Мы должны защищаться».

«Это как раз то, что вы должны делать», – сказала Гвен.

Когда Бром посмотрел на нее, казалось, что он мгновенно успокоился.

«Я рад слышать это от члена королевской семьи», – сказал он. – «Очень жаль, что не Вы сидите на троне».

«Есть другой член королевской семьи, о котором Вам следует побеспокоиться», – сказала Гвен. – «Мой брат Кендрик находится в темнице. Он станет ценным дополнением к вашим силам. Люди любят его и они сплотятся вокруг него. И, будучи членом королевской семьи, он даст вам власть, а им – уверенность, необходимую для атаки».

Бром пристально смотрел на Гвен. Она произвела на него впечатление.

«Но Кендрик арестован за убийство. За измену».

Гвен покачала головой.

«Ложь. Все это ложь. Он невиновен. В действительности, я нашла доказательство, снимающее вину с Кендрика. Его подставил настоящий убийца».

Бром посмотрел на девушку широко открытыми глазами.

«И кто же убийца?» – спросил он.

«Гарет», – ответила она.

Глаза Бром распахнулись еще шире от удивления. Наконец, он понимающе кивнул в ответ.

«Мы возьмемся за Гарета, когда вернемся после сражения», – сказал генерал. – «Тем не менее, Вы правы. Мы освободим Кендрика и он поможет нам в бою. В подземелье!»

Бром и его солдаты развернулись и поспешили по извилистым коридорам замка, их шаги раздавались эхом, как гром. Они спустились вниз по винтовой лестнице, этаж за этажом, пока не дошли до самого последнего.

Несколько стражников стояли у железной двери камеры и, заметив Брома и солдат Серебра, они встали по стойке смирно.

«Немедленно откройте дверь!» – приказал Бром.

«Милорд», – произнес один из стражников дрожащим голосом. – «Боюсь, что я могу открыть ее только по королевскому приказу».

«Я – командир семи легионов Западного королевства Кольца!» – пригрозил им Бром, опустив ладонь на рукоять своего меча. – «Я сказал немедленно открыть дверь!»

Стража колебалась, нервно переглядываясь.

Гвен понимала, что сейчас произойдет столкновение, поэтому она вышла вперед в этой напряженной тишине и встала между ними.

«Я являюсь членом королевской семьи», – спокойно произнесла она. – «Мой отец, благословенна его память, еще совсем недавно был Королем. Я действую от его имени. Откройте эту дверь».

Охранники переглянулись, после чего кивнули и, медленно потянувшись, открыли дверь.

Бром и его группа прошли вниз до самого конца коридора и остановились перед камерой Кендрика.

Кендрик, бледный и худой, бросился вперед и, прижав лицо к решетке и посмотрев на них. Гвен почувствовала, как разбивалось ее сердце, когда она увидела брата таким. Ей было жаль, что она не смогла освободить его раньше.

«Откройте эту дверь», – приказала Гвен охранникам, которые их сопровождали.

Один из них вышел вперед и открыл камеру. Дверь медленно открылась, выпуская Кендрика.

Кендрик и Гвендолин крепко обнялись.

После чего Кендрик обернулся и посмотрел на Брома. Рыцарь отдал честь и Бром ответил ему тем же.

«На королевство напали МакКлауды» – сообщил Бром. – «Ты возглавишь один из наших отрядов в бою. Мы должны отправляться немедленно».

Кендрик угрюмо кивнул в ответ.

«Это честь для меня, сир».

«Хотите ли Вы, чтобы Ваш оруженосец к Вам вернулся?» – спросил Тор, улыбнувшись.

Обернувшись, Кендрик увидел Тора, и его лицо расплылось в улыбке.

«Я только что вернулся с Сотни, сир», – сказал Тор. – «Я готов. Для меня будет честью ехать с Вами бок о бок».

Кендрик протянул руку и поставил ее Тору на плечо. Он окинул его взглядом с ног до головы, после чего одобрительно кивнул.

«Вижу, что готов. Никто другой мне и не нужен рядом».

«Пойдемте», – сказал Бром. – «Самое время показать этим МакКлаудам, что значит вторгаться на нашу сторону Кольца».

Их группа развернулась и направилась по коридору.

Вскоре они уже поднялись по лестнице и отправились к главным парадным дверям замка. Когда они вышли и оказались на Замковом Мосту, Тор остановился и повернулся к Гвен.

Его взгляд был полон тревоги и тоски.

«Я должен присоединиться к своим братьям», – виновато сказал он. – «Мне ненавистная мысль о том, что я должен оставить тебя. Но я должен защищать наше Кольцо».

Сердце Гвен разрывалось на части, но она не показала этого. Девушка кивнула в ответ.

«Я знаю», – ответила она, пытаясь казаться сильной. – «Ты должен идти».

На самом деле ей хотелось, чтобы Тор остался, но Гвен знала, что правильным для него будет отправиться в путь.

Тор протянул руку и коснулся ее ожерелья, после чего тыльной стороной ладони погладил ее лицо. Он наклонился и поцеловал ее. Гвен не отпускала его как можно дольше.

«Я буду думать о тебе каждую минуту», – сказал Тор. – «Я вернусь как можно скорее. А когда вернусь, то хочу задать тебе один вопрос».

Гвен озадаченно улыбнулась.

«Какой вопрос?»

Тор улыбнулся в ответ.

«Вопрос, который, полагаю, изменит нашу жизнь. В зависимости, конечно, от твоего ответа».

Он схватил руку Гвен, поднес ее к своим губам и поцеловал кончики ее пальцев, после чего повернулся с улыбкой и побежал, чтобы присоединиться к другим мужчинам, которые уже спешили к своим лошадям. Крон помчался следом.

Гвен наблюдала за тем, как он уходит, испытывая тоску и восхищение. Она изо всех сил молилась о том, чтобы увидеть его снова.

Глава тридцатая

Эрек скакал по глухим улицам Саварии, направляясь в таверну. Ему не терпелось забрать Алистер, спасти ее от этого места и увезти с собой. Эрек был изнурен после дневного боя. Весь покрытый синяками и порезами, рыцарь чувствовал слабость от голода и жажды, но все же он не мог думать ни о чем, кроме нее. Эрек не мог остановиться, не мог отдыхать, пока Алистер не будет с ним.

Облаченный в кольчугу, Эрек остановился у таверны и, спрыгнув со своего коня, поспешил вбежать внутрь. Распахнув дверь, Эрек вошел в таверну, рассчитывая увидеть там Алистер, ожидающую его. Но рыцарь был сбит с толку, не обнаружив там девушку. Вместе нее он увидел только неприветливого бармена за барной стойкой. У бара перед ним сидели десять огромных неопрятных типов.

Эрек окинул взглядом таверну, но нигде не увидел Алистер. Постоянные посетители притихли, и в комнате повисло сильное напряжение. Эрек не понимал, что происходит.

Бармен кивнул слуге, который развернулся и выбежал через дверь в заднюю комнату. Через минуту оттуда вышел трактирщик, который развязно провальсировал с кривой улыбкой на губах. Эреку не понравился его вид.

«Где моя невеста?» – потребовал он ответа, делая шаг вперед.

Трактирщик направился к нему.

«Ну-ну, посмотрите, кто пришел», – сказал он.

Пока он шел к нему, Эрек заметил нескольких здоровенных хулиганов, которые последовали за ним.

«Неужели это рыцарь в сияющих доспехах собственной персоной?» – подразнил трактирщик.

«Я не буду еще раз спрашивать тебя», – сказал Эрек. – «Где она?»

Его гнев нарастал.

Улыбка трактирщика стала шире.

«Что ж, забавно, что Вы об этом спрашиваете. Видите ли, большая сумма денег, которую Вы мне передали, подала мне идею. Я подумал, что раз уж Алистер что-то значит для Вас, возможно, она значит кое-что и для кого-то еще. И я был прав. Вероятно, это одна из самых лучших деловых сделок, которые я когда-либо провернул», – сказал он, облизнув губы и рассмеявшись. Окружавшие его мужланы тоже расхохотались.

Эрек кипел от гнева, его лицо приобрело багровый оттенок.

Он прорычал сквозь стиснутые зубы:

«Это твой последний шанс. Где она?»

Трактирщик улыбнулся, наслаждаясь моментом.

«Что ж, кажется, что она значит для кого-то другого еще больше, чем для Вас. Я продал ее работорговцу, который был готов заплатить за нее пятьсот пенсов. Он проезжал через город в поисках шлюх для своей сексуальной торговли. Мне жаль, но Вы опоздали. Но спасибо за идею. Тем не менее, я оставлю Ваш мешочек с золотом себе – в качестве компенсации за оскорбление моих друзей той ночью».

Трактирщик стоял, ухмыляясь, поставив руки на бедра.

«А теперь Вы можете уходить отсюда», – добавил он. – «Пока мы Вас не проучили».

Внимательно рассматривая самодовольные глаза этого негодяя, Эрек с сожалением понял, что все сказанное им – правда. Он не мог поверить в происходящее. Его Алистер. Ее отобрали у него. Продали в рабство, в сексуальную торговлю. А все из-за этого отравительного человека перед ним.

Эрек больше не мог терпеть. Его охватило сильное желание не только бороться, но и отомстить.

Люди трактирщика бросились на Эрека, и тот не стал зря терять времени. Он был обучен бороться с несколькими мужчинами по несколько раз, поэтому привык к подобным ситуациям. Эти люди понятия не имели, на кого они напали.

Когда какой-то огромный мужлан схватил его, Эрек пригнулся, перехватил его руку и сбросил ее со своего плеча. Не колеблясь, Эрек развернулся и нанес второму нападающему удар ногой в пах, после чего развернулся и толкнул локтем в лицо третьего. Затем рыцарь наклонился вперед и боднул головой четвертого, которым оказался бармен. Все четверо рухнули на пол.

Эрек услышал отчетливый звук вынимаемых из ножен мечей и, обернувшись, увидел трех приближающихся к нему вооруженных негодяев. Он больше не терял ни минуты – нагнувшись, рыцарь достал висящий у него на поясе кинжал. Когда первый мужлан бросился на него с мечом в руках, Эрек вонзил ему нож в горло. Тот заорал, когда из его горла хлынула кровь. Эрек потянулся и выхватил из его руки меч. Он развернулся и отрубил голову второму негодяю, после чего вонзил меч в голову третьему.

Все трое упали замертво.

Семь мужчин лежали на полу, не шевелясь. Последний оставшийся стоять слева трактирщик теперь взирал на Эрека со страхом в глазах. Он сделал два шага назад, осознавая, что он совершил большую ошибку, но было слишком поздно. Эрек набросился на него, подпрыгнув в воздухе, и так сильно ударил трактирщика ногой, что тот отлетел назад, через столы, рухнув на пол. Эрек взял деревянную скамейку, высоко поднял ее и разломал ее на куски об голову мужчины. Трактирщик рухнул, из его головы хлынула кровь. Эрек приземлился на него сверху.

Трактирщик попытался снять с пояса кинжал, но Эрек вовремя это заметил и наступил ему на запястье, пока тот не закричал, после чего рыцарь отшвырнул кинжал другой ногой.

Эрек наклонился и начал душить трактирщика. Тот издал булькающий звук.

«Где она?» – потребовал ответа Эрек. – «Куда именно отправился работорговец?»

«Я никогда тебе не скажу», – тот едва дышал.

Эрек посильнее сжал его горло, пока лицо трактирщика не приобрело багровый оттенок. Он взял свой кинжал и, зажав его между ног негодяя, начал нажимать все сильнее и сильнее, пока тот пронзительно не закричал.

«Последний шанс», – предупредил Эрек. Он надавал еще сильнее, трактирщик завизжал, после чего, наконец, выкрикнул.

«Хорошо! Этот человек держит путь на юг, в Саузен Лэйн. Он направился к Балистеру вчера утром. Это все, что я знаю. Я клянусь!»

Эрек бросал на него сердитые взгляды, удовлетворенный тем, что трактирщик сказал правду. Он убрал кинжал.

Затем одним быстрым движением рыцарь вонзил нож в сердце трактирщика.

Тот присел, широко выпучив глаза, жадно хватая ртом воздух. Эрек поворачивал кинжал все глубже и глубже, притянув негодяя ближе и глядя его в глаза, пока тот умирал.

«Это за Алистер».

Глава тридцать первая

Гвен не могла терять ни минуты. Ей нужно было увидеть, ждали ли ее сейчас Годфри и Фирт возле зала Совета, для того, чтобы устроить Гарету очную ставку. Возможно, они задержались и теперь находились там. Она не могла позволить им сделать это в одиночку. Они должны осуществить свой план сейчас, пока еще длится заседание Совета. Если Кендрик, Тор, Бром и все остальные рискуют своими жизнями в битве, защищая их родину, меньшее, что она может сделать, это вдохновиться примером их храбрости и, рискнув своей безопасностью на внутреннем фронте, остановить Гарета. По крайней мере, назначение нового правителя значительно поможет армии. Включая Тора.

Гвен побежала по ступенькам, после чего свернула в коридоры замка, пока не подошла к огромной двери, ведущей в зал. К ее ужасу, Годфри и Фирта до сих пор здесь не было. Она понятия не имела, что могло с ними случиться. Дверь в зал Совета была открыта и, заглянув внутрь, девушка увидела, что Совет уже закончился, а сами советники разошлись. Единственным человеком, который остался в огромном пустом зале, был Гарет. Он сидел в одиночестве на своем троне, потирая руки.

Сейчас здесь были только они вдвоем, и Гвен решила, что время пришло. Возможно, наедине она сможет убедить его тихо покинуть трон. Люди, которых она любит, сражаются на поле боя – за нее и за всех остальных. Она тоже должна бороться. Гвен не может ждать. Она противопоставит ему то, что знает, в надежде, что Гарет добровольно откажется от царствования. Ее не волнует, уйдет ли брат спокойно, без лишнего шума. Ей просто хочет, чтоб он ушел.

Когда Гвен вошла в огромный зал, ее шаги отдавались эхом. Она направилась к своему брату. В огромной древней комнате позади него лился свет сквозь витражные окна. Гарет посмотрел на Гвен холодными бездушными черными глазами, и девушка почувствовала, какую ненависть он к ней питает. Судя по его параноидальному взгляду, Гарет видел в ней большую угрозу. Может быть, из-за того, что их отец любил Гвен больше. Или, возможно, Гарет родился, чтобы ненавидеть.

«Я бы хотела поговорить с тобой», – объявила Гвен слишком громким голосом, который эхом зазвучал в этом месте политики, которое она ненавидела. Зрелище ее брата, сидящего на троне их отца, было жутким. Ей не понравилось это чувство. Это было неправильным. Глаза Гарета были пустыми, казалось, что он постарел на сто лет. На этом троне он вовсе не был похож на их отца. Отец смотрелся на нем естественно, он выглядел благородным, галантным, гордым, словно трон был предназначен для него. Гарет же казался на нем отчаявшимся и исстрадавшимся, словно трон был для него слишком велик. Может быть, через нее изливаются чувства ее погибшего отца. В ней закипала ярость из-за того, что Гарет сделал с их отцом. Гарет отобрал его у Гвен.

Вместе с тем ей было страшно. Она знала, каким мстительным может быть Гарет, понимая, что разговор будет сложным.

Гарет молча смотрел на сестру. Она ждала, но он не проронил ни слова.

Наконец, Гвен прокашлялась и продолжала, в то время как ее сердце неистово билось.

«Я знаю, что отца убил ты», – произнесла она, желая покончить с этим. – «Я знаю, что Фирт нанес ему удар кинжалом. У нас есть орудие убийства. У нас есть кинжал».

Последовала долгая тишина. Гарет, к его чести, оставался бесстрастным все время.

Наконец, он издал короткий издевательский смешок.

«Ты – глупая, причудливая, капризная девчонка», – сказал он. – «И всегда такой была. Никто тебе не верит и никогда не поверит. Ты завидуешь мне, потому что я сижу на этом троне вместо тебя. Это твой единственный мотив. Ты несешь вздор».

«Неужели?» – спросила Гвен.

«Ты убедила отца назвать своим наследником тебя, а не меня», – парировал Гарет. – «Ты манипулировала им из-за своей жажды власти. Я видел тебя насквозь еще с тех пор, как ты была ребенком. Но это не сработало. Я здесь. И ты не можешь с этим смириться».

Гвен покачала головой, поражаясь тому, насколько жалок Гарет. Он судил других людей по самому себе. Он патологически болен. Девушка вздрогнула, подумав о том, что их связывают родственные узы.

«Народ будет решать, насколько я причудлива», – сказала она. – «Разве я выдумала оружие в своей руке?»

Задав этот вопрос, Гвен протянула руку к поясу и вынула кинжал. Она протянула его так, чтобы Гарет увидел оружие, и он взглянул на него широко открытыми глазами.

Впервые он выпрямился, вцепившись в подлокотники трона.

«Где ты его взяла?» – спросил он.

Наконец, Гарет попался. Это было ясно, как божий день, она читала это на его лице. Девушка все еще с трудом верила в это. Гарет убил их отца.

«Ты мне отвратителен», – сказала Гвен. – «Ты жалкий человек. Я бы хотела, чтобы отец был здесь, чтобы отомстить за себя. Но его здесь нет. Поэтому я буду добиваться справедливости вместо него. Тебя осудят и казнят за то, что ты сделал. И душа нашего отца починет в мире».

«И как именно ты сделаешь это?» – спросил Гарет. – «Ты правда думаешь, что люди поверят тебе только потому, что ты нашла кинжал с пятнами крови? Любой мог завладеть им. Где же твое доказательство?»

«У меня есть свидетель», – сказала Гвен. – «Человек, который держал в руках это оружие».

К ее удивлению, Гарет улыбнулся.

«Ты имеешь в виду Фирта?» – спросил он. – «Не волнуйся – мы больше о нем не услышим».

Теперь пришла очередь Гвен быть застигнутой врасплох. Ее сердце бешено заколотилось от зловещего тона его слов.

«Что ты имеешь в виду?» – неуверенно спросила она.

«Боюсь, что Фирта уже нет с нами. К несчастью, всего несколько часов назад он был казнен», – ответил Гарет, широко улыбаясь.

От этих слов Гарета у Гвендолин в горле пересохло. Неужели это правда? Или брат блефует? Она больше не знала, чему верить.

«Ты – лжец», – сказала девушка.

В этот раз Гарет открыто рассмеялся.

«Возможно. Но я гораздо лучший лжец, чем кто-либо другой. Все это время я знал о твоем небольшом жалком замысле. Ты очень недооценила меня. Впрочем, как и всегда. Я следил за каждым твоим шагом. Я предпринял необходимые меры, когда пришло время. Боюсь, что твой единственный свидетель мертв, а без него твое оружие убийства совершенно бесполезно. А что касается нашего дорогого братца Годфри… Что ж, есть причина, по которой он не смог встретиться с тобой сегодня».

Глаза Гвен широко раскрылись от удивления, когда она поняла, что Гарет говорит правду.

«Что ты имеешь в виду?» – спросила она.

«Боюсь, что ему попался плохой напиток в таверне прошлой ночью. Кто-то, должно быть, отравил его. Пока мы говорим, он смертельно болен. На самом деле, я уверен в том, что он уже мертв».

Гвен охватила паника. Гарет расхохотался.

«Поэтому, как видишь, моя дорогая, осталась только ты. Годфри больше нет. Фирта нет. Нет никаких свидетелей. Только ты и твой жалкий кинжал, который ничего не доказывает».

Гарет вздохнул.

«А что касается твоего любовника Тора», – продолжал он. – «Боюсь, что его время тоже пришло. Видишь ли, этот рейд МакКлаудов, который я допустил не без причины, является ловушкой. И твой любовник отправляется прямо в нее. Я заплатил людям изолировать его, когда придет время. Уверяю тебя, он окажется в засаде и будет совершенно один. Уже к концу этого дня он будет мертв и присоединится к Фирту и Гарету на небесах. Или в аду?»

Когда Гарет рассмеялся, Гвен увидела, насколько маниакальным был ее брат. Он казался одержимым.

«Надеюсь, что твоя душа сгниет в аду», – крикнула Гвен, кипя от ярости.

«Она уже там, сестра моя. Нет ничего, что ты можешь сделать, чтобы задеть меня. Но есть много чего, что я могу сделать, чтобы задеть тебя. Приходи завтра, больше ты мне тоже не будешь досаждать. Primos Livarius Stantos», – сказал Гарет. – «Ты знаешь, что это означает?»

Гвен посмотрела на него, спрашивая себя, какой чудовищный план он замыслил. Ее сердце похолодело.

«Это юридический термин о наличии у короля права устроить брак».

Улыбнувшись, Гарет кивнул.

«Очень хорошо. Ты всегда хорошо училась, гораздо лучше меня. Но теперь это не имеет значения, потому что я воспользовался этим – воспользовался своим правом, чтобы заставить тебя выйти замуж. Я нашел тебе простолюдина, дикаря, солдата Неварунс из самой грубой провинции в южных пределах Кольца. Они уже отправили людей за своей невестой. Так что собирай свои вещи. Ты теперь движимое имущество. И ты больше никогда не увидишь мое лицо».

Гарет истерически рассмеялся, довольный собой. Гвен почувствовала, как ее сердце разрывается на куски. Она не хотела верить ничему из этого. Неужели он всего лишь играет с ней?

Гвен больше не могла оставаться с Гаретом ни секунды. Она развернулась и выбежала из зала, пробегая по коридору вверх по винтовой лестнице, все выше и выше, пока не добралась до парапетов.

Девушка подбежала к дальней стороне, наклонилась над краем и посмотрела вниз на городскую площадь. Ей нужно увидеть, правда ли все это, действительно ли Фирт был казнен, или все, что сказал Гарет, было всего лишь ложью.

Гвен добралась до края и окинула взглядом двор. И в следующий миг кровь в ее жилах застыла. Она схватилась за грудь, хватая ртом воздух.

В центре площади с веревкой на шее висел Фирт. Его тело болталось, качалось на ветру. Растущая толпа таращилась на него.

Это правда. Все это правда.

Развернувшись, Гвен подбежала к другому концу парапетов, глядя на восток, в отчаянии выглядывая Тора и Легион. Она заметила их на горизонте – сотни солдат, все верхом – огромную армию, поднимающую пыль. Облако поднималось все выше и выше. Гвен увидела среди них Тора, который сказал со своими товарищами, так отчаянно жаждавший завоевать славу. Она подумала о словах Гарета, о том, что Тор отправляется в ловушку, о том, что его ждет засада. И, наблюдая за тем, как он удаляется, Гвен понимала, что она ничего не может с этим поделать.

«НЕТ!»

Девушка крикнула небесам, опускаясь на колени, рыдая, стуча руками по камню, желая, чтобы на его месте оказался кто-то другой, что-нибудь другое. Она не могла поверить в происходящее. Гарет мог убить ее, мог продать ее, мог разрушать все в ее жизни, но она не могла допустить мысли о том, что Тору причинят вред.

«ТОР!» – крикнула Гвен.

Ей хотелось, чтобы он ее услышал, чтобы он смог обернуться и вернуться к ней.

Но ее крик подхватил ветер, унося прочь, а вскоре он и вовсе исчез в никуда.

Избранные отзывы о Морган Райс

«КОЛЬЦО ЧАРОДЕЯ» содержит все ингредиенты для мгновенного успеха: заговоры, дворцовые интриги, тайны, доблестные рыцари, зарождающиеся отношения, которые сопровождаются разбитыми сердцами, обманом и предательством. Книга продержит вас в напряжении не один час и подойдет для любого возраста. Рекомендовано для постоянной библиотеки всех любителей фэнтези»

– Books and Movie Reviews, Роберто Маттос

«Райс делает отличную работу, вовлекая вас в историю с самого начала, используя отличное описательное качество, которое выходит за рамки простой картины сюжета… Хорошо написано и невероятно быстро читается»

– Black Lagoon Reviews (о книге «Перевернутый»)

«Идеальная история для молодых читателей. Морган Райс сделала отличную работу, решившись сплести интересный поворот… Освежающе и уникально. Серия посвящена одной девушке… необыкновенной девушке. Легко, но невероятно быстро читается! Rated PG»

– The Romance Reviews (о книге «Перевернутый»)

«Завладела моим вниманием с первых страниц и уже не отпускала… Эта история представляет собой удивительные быстро развивающиеся приключения, которые захватывают с самого начала. В книге нет ни одного скучного момента»

– Paranormal Romance Guild (о книге «Перевернутый»)

«Насыщено действиями, романтикой, приключениями и неизвестностью. Вы влюбитесь в эту книгу снова и снова»

– vampirebooksite.com (о книге «Перевернутый»)

«Прекрасный сюжет. Этот одна из тех книг, которую вы не сможете отложить в сторону ночью. Концовка настолько захватывающая, что у вас тут же появится желание купить следующую книгу, просто чтобы посмотреть, что случится дальше»

– The Dallas Examiner (о книге «Любимый»)

«Книга, соперничающая с «СУМЕРКАМИ» и «ДНЕВНИКАМИ ВАМПИРОВ», которую вы не сможете отложить в сторону, пока не дочитаете до последней страницы! Если вы любите приключения, любовь и вампиров, тогда эта книга для вас!»

– vampirebooksite.com (о книге «Перевернутый»)

«Морган Райс снова доказала, что она является чрезвычайно талантливой рассказчицей… Книга обращается в широкой аудитории, включающей юных поклонников жанра о вампирах / фэнтези. Неожиданная и захватывающая концовка книги потрясет вас»

– The Romance Reviews (о книге «Любимый»)

О Морган Райс

Морган Райс – автор бестселлеров № 1 «Дневники вампира», которые представляют собой серию для подростков, состоящую из 11 книг (и их число постоянно растет); серию бестселлеров № 1 «ТРИЛОГИЯ ВЫЖИВАНИЯ» – постапокалиптический триллер, включающий в себя две книги (и их число постоянно растет); и серии бестселлеров эпического фэнтези № 1 «КОЛЬЦО ЧАРОДЕЯ», состоящей из тринадцати книг (и их число постоянно растет).

Книги Морган доступны в аудио форматах и печатных изданиях. Переводы книг представлены на немецком, французском, итальянском, испанском, португальском, японском, китайском, шведском, датском, турецком, венгерском, чешском и словацком языках (их количество языков растет).

Морган нравится получать от вас письма, поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь посетить , чтобы присоединиться к списку рассылки, получить книгу бесплатно, бесплатные призы, скачать бесплатное приложение, получить самые последние эксклюзивные новости, связаться по Facebook и Twitter и оставаться на связи!

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Избранные отзывы о Морган Райс

О Морган Райс Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg