Макс Ридли Кроу Дневники Химеры
Вена. Австрия. Наши дни
Кровь. Повсюду кровь и черная пыль. Пепел еще не весь осел, висит в воздухе туманом.
Ладонь печет.
Она приблизила руку к лицу. Почему-то зрение не хотело возвращаться, все плыло перед глазами, в ушах до сих пор стоял звон, точно эхо недавнего грохота. На внутренней части ладони от мизинца до основания большого пальца был глубокий порез. Кожа широко разошлась и пульсировала болью. Пол покрылся темными пятнами, осколками стекла. Возле ее головы лежала разбитая люстра, в уцелевшей зеркальной подвеске она увидела часть собственного отражения.
Девушка медленно приподнялась. Голова кружилась и подступала тошнота. Дышать было нечем, воняло гарью. Окон в помещении не было. Она повела головой вокруг, пытаясь собрать фрагменты воспоминаний.
Вспышка в памяти… Громко играет музыка, от зеркальной люстры отражаются пурпурные лучи, все в дыму от сигарет. Оглушающие ритмы. Изгибающиеся тела. Теплая рука придерживает ее за спину под футболкой.
Она хотела позвать того парня, но не помнила, как его зовут. Никак не могла вспомнить.
Он подошел к ней, предложил коктейль, дал подкурить…
Слишком темно. Она попыталась подняться, но ноги подкосились, и ей пришлось ползти на четвереньках. Стекло впивалось в ладони. Подобрав из-под ножки стула салфетку, она зажала порез на руке. Резкая боль немного прояснила муть в голове. Сквозь столб пыли она увидела перед собой лежащего человека. Его привалило столом. Длинные черные волосы смешались в беспорядке, блестели мелкой стеклянной пылью в тусклом свете уцелевшей лампочки…
– Мишель, – позвала она, вдруг вспомнив, как зовут ее вечернего знакомого. Голос оказался слишком тихим, будто горло сдавили веревкой. – Мишель…
Она потянула его руку, но та безвольно упала. Испугавшись, девушка сжалась, чувствуя странную смесь брезгливости, отвращения и панического ужаса. Она пересилила себя и вновь взяла его за запястье. Под кожей ощущался слабый пульс. Значит, он жив. Нужно найти остальных. Она пришла с двумя подругами, и они где-то здесь. Может, пытаются разыскать ее в тумане из пепла.
Девушка дернулась от резкого звука и громко ахнула. В темноте, под крышкой перевернутого на бок стола, загорелся экран мобильного телефона. В тот же миг все пространство вокруг наполнилось адской смесью сигналов. Казалось, что звонили все телефоны, которые только были клубе.
– Алло! Алло! – послышался женский голос где-то в другом конце развороченного взрывом танцпола.
Звонки не прекращались. Телефоны освещали экранами пол, усеянный разбитым стеклом, залитый кровью и алкоголем.
Она не знала, где выронила собственный телефон, и взяла первый попавшийся. Возможно, это полиция.
– Алло! – прокашлявшись, произнесла она.
– Ника Бажан? – донеслось из трубки. Странный голос, непонятно – мужской или женский. Словно электронная запись плохого качества.
– Да, – растерянно подтвердила она. На всякий случай посмотрела на телефон. Нет, точно не ее. Но назвали ее имя и фамилию.
– Вставайте и выходите из комнаты. Вам нужно пройти прямо вдоль стены. Дверь в конце.
Сама не заметив, как это случилось, Ника поднялась на ноги.
– Это полиция? – спросила она, – здесь был взрыв. Есть пострадавшие.
«Здесь все пострадавшие», – подумала она, озираясь. Кто-то сидел, тупо глядя перед собой и все еще пребывая где-то там, за границей сознания. Другие лежали ничком, и трудно понять, кто из них был жив, а кто…
– Все правильно, – равнодушно произнес голос, – выходите.
– Здесь мои подруги, – Ника шла, опираясь на стену. Держать телефон порезанной рукой было неудобно. – Я должна их найти…
– Выходите. О них позаботятся. Не теряйте время.
В голове гудит. Под ноги то и дело попадается мусор: разбитый стакан, пачка сигарет, горлышко бутылки, кусок зеркала, сумочка… Она не помнит, где ее вещи. На полу горит лужа алкоголя, который вытек из бутылки. Плавится какое-то тряпье, похожее на куртку.
Только теперь Ника поняла, что стало тихо. Звонки телефонов прекратились, едва она взяла трубку.
– Вы рядом с дверью, – донеслось из трубки.
– Мне нужно… – она хотела сказать, что ей стоит все же остаться и найти подруг. Анита совсем рассеянная и, наверняка, ее очки разбились. Без очков бедняжка и на свету-то почти слепая. А линзами она так и не научилась пользоваться. А еще Софи, у которой они гостили. Смешная и веселая девчонка, крошечная и бойкая, с какими-то подростковыми замашками. Они где-то здесь, среди перевернутой мебели.
– Выходите, – приказал голос. – Быстро.
Нике было слишком тяжело спорить с неизвестным человеком, который, к тому же, из полиции. Наверное, им так нужно.
Рука болит и ноздри забиты запахом гари.
Темно. Она посветила перед собой экраном телефона. Взялась за ручку двери и с удивлением обнаружила, что та горячая. Замок легко поддался. Раскрыв дверь, Ника отшатнулась назад. Ее лицо лизнул жар. Часть коридора была охвачена огнем, по стенам расползались черные пятна. Плавилась штукатурка. Включившаяся противопожарная система не справлялась, хотя литры воды текли сквозь лейки на пол.
– Выходите! – крикнул человек в телефоне, и на этот раз ей показалось, что говорит мужчина.
– Там все горит! – воскликнула Ника, оборачиваясь на зал. Огонь осветил часть помещения. Сколько же людей лежало на полу. Одни шевелились, другие – нет.
– Выходите! Немедленно! – приказали ей. – Это важно, Ника.
«Почему я? Я что, Джон Маклейн?[1]» – мелькнула у нее мысль в голове.
– Вы проведете пожарных, мы можем рассчитывать только на вас, – говорил тем временем голос.
Это объяснение показалось ей странным много позже, а тогда же Ника была рада, что кто-то говорит с ней, подсказывает. Она надеялась, что сможет помочь этим людям.
Девушка побежала по коридору согнувшись, чтобы защититься от осыпавшейся горящей отделки. Ника добралась до лестницы, которая вела наверх, и стала подниматься.
– Назад! – вдруг крикнул голос в трубке.
– Что? – не поверила она. Сквозь дым ей казалось, что до выхода не так уж далеко.
– Назад. Возвращайтесь до двери в туалет. Видите?
Ника была ошарашена, но послушно спустилась назад, хотя готова была поклясться, что видела мелькнувший сверху луч фонаря.
Она вошла в дверь, на которой была схематически изображена женщина.
Помещение санузла почти не пострадало от взрыва. Только закоротило сорвавшуюся со стены лампу. Водопад из стеклянных трубок во всю стену продолжал сменять подсветку от нежно-голубой до пурпурной.
– Что дальше? – спросила она, отдаленно вспоминая, что при пожаре полагается намочить одежду, чтобы легче переносить жар. Возможно, ее вернули за этим? Но она и так мокрая от льющейся с потолка воды.
Она прислушалась. На лестнице слышны шаги.
– Кто-то идет, – радостно сообщила она неизвестному собеседнику, кинувшись к двери.
– Стойте! – резко приказал тот. – Эти люди не помогут.
Прежде чем она успела задать вопросы, возникшие после этих слов, в телефоне послышался еще какой-то голос, но слишком далекий и невнятный.
– Подойдите к зеркалу. Возьмите за раму с левой стороны…
Ника, все еще взволнованно прислушиваясь к приближающимся по лестнице шагам, взялась за хромированную часть рамы. Зеркало разделилось на две части, и одна створка легко отошла от стены, открывая нишу.
– Полезайте внутрь.
«Это все напоминает дурацкие игры, – подумала Ника, заглядывая за зеркало, – «Саймон говорит.[2]» Какой-то бред» – Вы полицейский? – уточнила она по телефону.
Ответа девушка не услышала. За ее спиной в одной из кабинок что-то зашуршало. Обернувшись, она увидела подошву туфель. За дверью оказалась сидящая прямо на полу девушка. Ее белоснежное платье сильно пострадало, но не от взрыва, а от того, что сейчас его обладательница опиралась на грязный ободок унитаза и почти спала. Измазанные рвотными массами длинные светлые волосы свисали на лицо.
– Эй! Ты живая? – спросила Ника, гадливо толкнув девушку носком ботинка. То, что та мертвецки пьяна, было очевидно. В ответ послышалось невнятное мычание. Блондинка приоткрыла глаза с роскошными черными ресницами, хрипло выругала Нику на немецком, и закрыла дверцу, пожелав уединения.
– Вы уже за зеркалом? – недовольно поторопил голос. Похоже, он нервничает.
«Алиса в Зазеркалье! – фыркнула про себя Ника, забираясь на умывальник и перелезая в нишу. – Что за хрень здесь происходит?» Она уже сильно сомневалась в том, что говорит с полицейскими. Возможно, это кто-то из администрации клуба. Только почему вдруг позвонили именно ей и на чужой телефон?
– Сидите тихо.
Ника закрыла за собой створку зеркала. Справа и слева переливались подсветкой трубы водопада. С этой стороны стекло было прозрачным. Она отчетливо видела, как распахнулась дверь, и в туалет вбежали люди в черной форме, на них не было шлемов или масок, и напрасно Ника силилась разглядеть опознавательные нашивки. Почти все сразу вышли. Остался один, он дулом автомата (или что это за оружие – Ника не знала) открыл первую дверцу, вторую, третью… Наконец, он дошел до кабинки, где сидела пьяная блондинка. Ника нервно сжала телефон. Она слышала, как дышит ее собеседник, но боялась произнести хоть звук. В зазеркалье, куда она попала, было тесно, и любое движение могло бы привлечь внимание неизвестного вооруженного человека.
Мужчина что-то сказал. Его голос был приглушен толстым стеклом, за которым находилась Ника, слов не разобрать. Кажется, блондинка начала от него отбиваться, она ударила его по ноге, оттолкнула.
Вдруг он вскинул оружие и сделал одиночный выстрел. Тихий выстрел, но Нике он показался оглушительным. Она дернулась назад и зажала рот рукой.
Ноги блондинки обмякли, руки легли на черный кафель.
Ника не дышала. Ей казалось, что каждый ее вздох будет замечен. Она, замерев, слышала, как шипит и булькает вода в стеклянных колбах, как тихо работает насос и фильтр. Рука, в которой был зажат телефон, вспотела.
– Тихо, только тихо, – повторял голос в трубке.
Убийца отошел от девушки, распахнул следующую дверь, затем последнюю. Что если ему известно о зеркале? Об этой нише? Если он попросту выстрелит наугад?
Она видела его лицо, совершенно неприметное, такого в толпе не узнаешь, и уж точно не подумаешь, что он на такое способен. Закряхтела рация у него на груди. Он ответил и направился к двери. Чуть замешкался, подошел ближе к умывальникам, глядя в зеркало.
Он смотрел на Нику, прямо на нее. Между ними только тонкое стекло. Она скосила глаза туда, где закрывалась створка. Та неплотно прилегала. Видимо, Ника не до конца ее закрыла.
Девушка снова перевела взгляд на стоящего перед ней убийцу. Если только он посмотрит на край рамы, если посмотрит…
Но он открыл кран, зачерпнул пригоршню воды и выпил. Закрыв кран, он вышел.
Только когда за ним закрылась дверь, Ника перевела дыхание. У нее начиналась истерика. Это происходит не с ней, нет! Какой-то дурной сон после тех таблеток, что приняла Софи. Но Ника ведь отказалась их пить. О Боже, Софи и Анита! Сейчас эти люди с оружием придут к ним!
– Вы меня слышите? Теперь выходите и бегите к лестнице!
Голос в трубке кричал. Наверное, давно. Ника не могла открыть створку, просто не могла. Там, за зеркальной пеленой, лежит мертвая девушка. А ее убийца еще рядом.
– Я не могу…
– Выходите немедленно!
– Я не могу!
– Они убьют вас.
Эти слова подействовали на нее отрезвляюще.
– Мои подруги…
– За них не волнуйтесь. Бегите к лестнице. Быстро!
Ника поднажала на створку, и та открылась. Вылезти из узкой ниши оказалось непросто, куда сложнее, чем пролезть внутрь. Опираться порезанной рукой было больно, и она попыталась положить телефон в карман джинсов, чтобы освободить вторую руку, но тот скользнул мимо и упал ей под ноги.
– Твою мать! – со слезами воскликнула Ника. До телефона невозможно было дотянуться. Она попыталась поддеть его ногой, но послышался характерный хруст под подошвой.
Выругавшись, Ника заставила себя принять суровую действительность: телефон для нее потерян. Она выбралась на умывальник и оттуда спрыгнула на пол. Выглянув из-за двери, убедилась, что на лестнице пусто. Она слышала вдалеке голоса и, похоже, выстрелы. Хотя, могло показаться.
Ника выскочила в холл и вскрикнула от ужаса. У двери на животе лежал охранник.
Громила скорчил такое недовольное лицо, когда пропускал их. Одежда Аниты и Ники не слишком соответствовала месту. Грязные джинсы, стоптанные туфли – у них не было времени переодеться с дороги. Но и не пропускать у него не было причин. От безысходности он презрительно смотрел на девушек с высоты своего двухметрового роста.
Справа Ника увидела присевшую на стул девушку-администратора. Та была мертва, так же, как и громила с простреленной головой.
Ника вздрогнула, когда внезапно раздались звонки. Снова телефоны. Один-в кармане охранника. Она видела, как светится экран. Второй – на стойке, за которой их приветствовала администратор. Ника схватила его и выскочила из дверей. Наверняка, эти звонки были услышаны внизу.
– Алло! – крикнула она, очутившись на сырой весенней улице.
– Ника Бажан? – спросил ее тот же голос.
– Да, чтоб тебя! – рявкнула она, чувствуя, как страх, злость и осознание собственной беспомощности выливается слезами. – Кто ты такой?
Улица была пуста, никакой полиции, только стоит фургон на противоположной стороне. Ника мгновенно попятилась прочь от фонаря, но ее заметили. Фургон, не включая фар, покатился вперед. На что они рассчитывали? Что она слепая? Ника помчалась по улице. Позади послышался скрип колес по асфальту. В спину ударил свет фар.
– Что происходит? – спросил голос в телефоне.
Но Ника не слышала его, она бежала со всех ног по направлению к парку Иппен, что неподалеку. Фургон набирал скорость. Когда он поравнялся с ней, девушка нырнула между домами во двор. Поплутав немного, чтобы только не сбиться с пути, она выскочила на улицу и перебежала дорогу – до парка оставался один квартал. Рев двигателя раздался совсем рядом.
На улицах было почти пусто. Там парочка гуляет, тут спящий на ходу мужчина выгуливает лысую собачку…
– Помогите! – крикнула Ника, но на нее никто особо не обратил внимания. Старый город утопал в безразличии к судьбе чужестранки.
Девушка забежала в следующий сквозной дворик, молясь о том, чтобы ее здесь не поймали.
– Вы меня слышите?! Ответьте!
Она с удивлением приложила к уху телефон. Надо же, успела забыть о своем таинственном советчике. Спрятавшись между домами, присев, чтобы ее не было заметно за крыльцом, Ника прошипела в трубку:
– Кто ты такой?
– Не имеет значения. Где вы?
– За мной гонятся.
– Я знаю. Где вы?
Совсем близко хрустнула ветка.
Ника прислонила телефон к ноге, заглушая его, и затаила дыхание. Во двор кто-то вошел. Стоит. Прислушивается. Если ее сейчас обнаружат, то едва ли удастся сбежать. Она слишком хорошо помнила, что случилось с блондинкой в клубе. Картина все еще стоит перед ее глазами.
Тихо. Ника повернула голову, выглядывая из-за крыльца. Высокий мужчина в объемной кожаной куртке и штанах прошел глубже во двор. Он обернулся, и Ника спряталась. Закрыв глаза, она сидела молча и ни о чем не думала, вообще. В голове была звенящая пустота. Девушка только слушала, напряженно слушала.
Взык! – донесся до нее металлический звук. А затем какой-то шелест. Ника снова аккуратно выглянула из своего укрытия и уперлась взглядом в мужчину, который стоял у другой стены дома, сложив перед собой руки и подняв голову к небу. Незнакомец с облегчением и удовольствием выдохнул, обращаясь, видимо, к звездам.
Ника нервно усмехнулась и вернулась в прежнее положение. Она перестала закрывать телефон и сразу же услышала недовольный голос. Верить ли ему? Кто с ней говорит? С одной стороны – этот человек вывел ее из клуба. Но с другой… что вообще происходит?
– Я иду в полицию, – сказала она в трубку.
– Ни в коем случае, – запротестовал незнакомец. – Вас задержат, и они непременно вас найдут.
– Кто «они»?! И ты кто такой?
В телефоне послышалась какая-то возня, до нее донеслись обрывки чужого спора. Если она не ошибалась, говорили на итальянском.
– Ника? – на этот раз голос был другой. Однозначно женский – низкий, властный и спокойный. Таким обычно говорят важные начальники.
– С кем я говорю?
– Ирэна Абати. Я начальник разведуправления и руковожу операцией по задержанию опасных террористов. Сейчас вы наша единственная зацепка. Вы готовы сотрудничать?
Женщина говорила быстро, не давая Нике времени осмыслить услышанное. Отдельные слова выбивались в ее сознании: «начальник, операция, задержание, террористы». Она нужна.
– Вы поможете мне? – тихо спросила Ника.
– Конечно, – заверила ее женщина строгим голосом учителя. – Но вы должны следовать моим указаниям. Вы готовы?
– Да.
– Точно?
– Да, – громче сказала девушка и добавила на русском, – твою мать, а есть выбор?
– Тогда направляйтесь к парку Иппен, затем…
Она продиктовала адрес и тут же продублировала его смс. Ника молча слушала, сомневаясь, что запомнит хоть слово.
– В отеле на ваше имя забронирована комната 202. Повторите.
Ника повторила.
– Мне нужно забрать паспорт. Он остался в квартире Софи.
– Нет.
– Там все мои вещи, деньги…
– Идите в отель. Завтра получите новые указания. Телефон отдадите парню на рецепции.
Связь прервалась. Видимо, эта Ирэна сказала все, что собиралась. Ника убрала телефон и, убедившись, что во дворе пусто, прошла к улице. Фургона нигде поблизости не оказалось. Бегом, хоть дыхание сбивалось, она домчалась до парка. К тому моменту она напрочь забыла, куда ей следовало идти. Открыв сообщение, прочла: «Bergsteiggasse, 22». Вена дышала ночью. Сейчас, когда кипящий адреналин понемногу остывал, Ника ощутила холод. Ее знобило от пережитого страха и от того, что при всего десяти градусах тепла она шла в промокшей насквозь футболке и джинсах. Обхватив себя за плечи, она торопливо брела по дворикам, предпочитая их открытым улицам, где ее запросто могли обнаружить преследователи. В голове начали появляться мысли, которые прежде были заглушены паникой. Кто эта Ирэна и какое такое управление она возглавляет? Что за террористы, и откуда австрийской разведке известно об украинке, приехавшей вместе с подругой к знакомой в Вену? Почему из всех, кто находился в клубе, позвонили именно ей?
Отель Mate Dependence находился на перекрестке, вход угловой. Ника замешкалась на пороге. Ей еще не приходилось устраиваться в гостиницу без паспорта и денег, да и багажа у нее тоже нет. Из урны около двери поднимался дым от незатушенного окурка. Как же хотелось курить!
Ника вошла. За стойкой находился молодой человек, улыбающийся, в аккуратном костюме. Будто сейчас не два часа ночи, а где-то около полудня, и на ней не грязная мокрая одежда, а что-то более приличное.
– Wie kann Ihnen helfen? – вежливо спросил парень.
– Можно на английском? – попросила она, хоть догадывалась, какую дежурную фразу он произнес. – Мне забронировали номер 202.
– Минуточку, – сказал он с прозрачным акцентом и сверился с компьютером. В напряженном ожидании Ника провела несколько секунд, прежде чем администратор сказал, – Да, конечно.
Он протянул ей ключ, не спросив ни фамилию, ни паспорт.
Ника, не веря в свою удачу, направилась к лифту.
– Одну минуточку…
Она остановилась. Сейчас выяснится, что это какая-то ошибка, ее обвинят в афере и заберут в полицию. Что еще можно ожидать от такой ночи?
– Ваш телефон, – произнес парень с той же участливо-вежливой улыбкой.
«Точно! Ирэна говорила, что нужно отдать телефон».
Ника положила аппарат на протянутую ладонь, вошла в лифт, и когда двери закрылись, устало прислонилась к стене. В большом зеркале напротив была девушка двадцати шести лет, влажные волосы стянуты в сползший «хвост», которые еще в начале вечера был лихо вздернут на самую макушку, одна сережка в ухе, вторая где-то пропала. Тушь потекла и осыпалась, а мокрая футболка выглядит совсем не так привлекательно, как на конкурсе, который сегодня ночью проводился в клубе. На лице следы сажи, рука в крови. Джинсы порваны и испачканы землей и пеплом. К черту поездку по Европе, к черту статьи. Нужно отыскать Аниту и вернуться на родину.
Пройдя по красной дорожке до своего номера, она вошла и осмотрелась. Пусто. Никого. Зашла в ванную. Белый кафель, более чем скромная клеенчатая занавеска, целая, но не новая сантехника. «Как у моей бабушки», – подумала она отстраненно. Европейские отели поражали ее показательной сдержанностью в интерьере. Они словно говорили: «Мы вас впустили, что вам еще надо?» Ника залезла под душ, открыла теплую воду и только тогда, когда вода хлынула на нее так же, как еще недавно поливала пожарная система, она перестала сдерживаться и разревелась. Громко, отчаянно. Сидя на пол душевой, обхватив себя за плечи, Ника выла от пережитого страха и полной неизвестности, в которую ее так внезапно забросила судьба.
Неделю назад ей пришло сообщение: «Приезжай. Жду». С Софи они познакомились случайно. Анита увлекалась шарнирными куклами. Мастерила их сама. Анита из тех, кто скорее научится делать что-то собственными руками, чем расшибется в лепешку, пытаясь купить то, что не по карману. На день рождения подруги Ника решила сделать ей полезный подарок. Нашла на форуме любителей кукол продавца оригинальных деталей, и этим продавцом оказалась Софи. За время переписки девушки успели подружиться. Ника давно планировала поездку в Европу, к тому же она вела блог о заграничных путешествиях и продавала статьи в журнал. Давно стоило обновить впечатления. Но не так, не так…
Она просидела под душем больше часа, пока не стала мерзнуть даже в горячей воде. Замотавшись в полотенце (на халат отель не расщедрился), Ника прошла к холодильнику и достала из минибара крошечные бутылочки со спиртным. Улыбнулась, обнаружив «Nemiroff». «Надеюсь, управление заплатит и за это», – подумала она, открывая крышечку и делая глоток.
Ника поперхнулась и закашлялась от пронзительного звонка. На краю кровати обнаружился смартфон, из старых моделей. Девушка готова была поклясться, что когда она вошла в номер, телефона не было.
– Алло.
– Ника Бажан?
– А кто еще, если вы подсунули мне телефон и звоните? – резко ответила она.
Ирэна, а это был ее голос, сделала вид, будто не заметила ничего необычного, и не терпящим возражений тоном сказала:
– Завтра в девять утра будьте на Кайзерштрассе, в магазине комиксов Runch.
– В магазине комиксов? Вы издеваетесь?
– В девять утра, – повторила Ирэна, и положила трубку.
Ника покончила с остальными бутылочками и, как бы сильно она не нервничала, но все же смогла уснуть. Будильник девушка не ставила. Что-то подсказывало ей, что проспать не удастся.
Из глухого сна ее вырвал звонок телефона. На этот раз вызов был по внутреннему номеру. Она подняла трубку допотопного аппарата. Мужской голос пожелал ей доброго утра и сообщил, что уже полдевятого, и самое время спуститься на завтрак.
Нике понадобилось время, чтобы вспомнить, что с ней произошло, и убедиться, что это не было ночным кошмаром. Чтобы снова не расплакаться, она наскоро умылась, почистила зубы гадкой зубной пастой, входящей в гигиенический набор, и спустилась на завтрак. На нее косились расслабленные постояльцы. На них деловые костюмы, и только на одной парочке удобные спортивные вещи – явно туристы. А она похожа не на туриста, а на бродяжку.
Ника проглотила йогурт и бутерброд, а потом под такими же жгучими взглядами собрала немного колбасной нарезки и кусок хлеба в салфетку. Кто знает, когда ей доведется еще поесть. Она хотела позвонить Аните или Софи, но не помнила их номеров, а ее телефон остался в клубе.
Уходя из гостиницы, ей пришлось только оставить ключ. Никто не спросил про мини-бар и не потребовал оплату.
Ника взяла с ресепшна карту города с обозначенными популярными для приезжих туристическими местами и сориентировалась, куда ей предстоит попасть.
Магазин комиксов. Она неоднократно бывала в таких. На хорошеньких девушек там обращают внимания больше, чем в клубах. И ей, обычно, удавалось за улыбку получить неплохую скидку. Друзья заказы списками оставляли.
Помещение магазина занимало два этажа: на первом был лабиринт из стеклянных стеллажей, плотно уставленных мелкими и крупными игрушками из фильмов, мультфильмов и компьютерных игр. Продавец, мельком глянув на Нику, вернулся строчить пост в соцсети. «Мое очарование померкло», – с горькой усмешкой подумала девушка, глянув на себя в зеркало на одной из витрин. Вчерашние ссадины потемнели, под глазами залегли тени, кожа была серого цвета, а глаза воспалились. Обойдя первый этаж, она поднялась на второй, провожаемая развешенными на стенах страшненькими фотографиями с голографическим эффектом.
Поднявшись, Ника уткнулась в книжные полки, заставленные мангой, комиксами и атрибутами для костюмированных игр. Со всех сторон на нее смотрели пустыми глазницами маски, подходящие для Хэллоуина.
– Ника Бажан?
Она вздрогнула. Никогда прежде собственное имя не вызывало у нее такой реакции.
У стены с пластиковыми копиями лазерных мечей стояла темнокожая женщина в сером деловом костюме. Дорогом костюме. Со строгим каре и незаметным дорогим макияжем.
– Ирэна? – узнала Ника голос.
– Идемте, – сказала та. – Мы должны вывезти вас отсюда.
– Вывезти?
– В безопасное место.
– Погодите, – Ника нервно усмехнулась, – может, документы покажете или хоть соврете убедительно. Кто вы? Причем тут я к вашей борьбе с террористами? Я хочу позвонить Аните.
– Я расскажу вам все в другом месте, нужно ехать, – так же властно, как и по телефону, произнесла Ирэна.
– Почему не здесь? Милое местечко, – хохотнула девушка.
– Потому что здесь вы мне не поверите.
Ирэна вздохнула. Она выглядела так, будто устала от долгого спора, сложила руки на груди и нехотя добавила:
– Давайте я скажу, что это был не просто террористический акт. Этим людям нужно кое-что другое.
Ника устало рассмеялась:
– Почему я? В стране людей не хватает? Я туристка, приехала делать фотки возле соборов и памятников.
Ирэна какое-то время смотрела на нее, будто оценивала, и, что-то для себя решив, сказала:
– На то есть причины. Вы сможете нам помочь, и тогда без проблем вернетесь на родину. Паспорт и средства вам вернут, не опасайтесь. Ну что, мы можем проехать в офис?
– То есть официальный нормальный такой офис, а не магазин комиксов? – уточнила Ника, чувствуя раздражение и злость. – Может, с этого и стоило начинать?
Ирэна пригласила ее спускаться первой.
На улице их ждала машина. Серый неприметный опель. За рулем сидел молодой парень лет тридцати. В какой-то момент Ника еще подумала, что зря доверяет какой-то сомнительной незнакомке. Но в чужой стране, после пережитых событий она хотела, чтобы, наконец, кто-то что-то решал за нее. А Ирэна выглядела так, как и должна выглядеть начальница какой-нибудь тайной разведки. Вот-вот позвонит Джеймс Бонд и доложит об успешной операции.
Они выехали из центральной части города с бесконечным пересечением односторонних улиц, и неторопливо покатились вдоль спальных районов, не таких привлекательных, как центр.
– Что произошло в клубе? – спросила Ника.
Ирэна посмотрела на нее недовольно, будто пришлось оторваться от более важных размышлений, достала смартфон, запустила видео и передала Нике. Девушка увидела запись, сделанную с противоположной стороны улицы от клуба. Вернее, того, что осталось от заведения и дома, в котором оно находилось. Это был репортаж в утренних новостях. Девушка, у которой в глазах читалась мощная передозировка кофе, тараторила что-то про два взрыва в ночном клубе, что инцидент расследуется, что количество жертв уточняется. Позади нее лежала груда камней, которая некогда представляла собой жилое строение.
– Два взрыва? – переспросила Ника, вглядываясь в мельтешение растерянных людей на заднем плане. Она пыталась разглядеть среди толпы знакомые лица.
– Ближе к утру был второй, – подтвердила Ирэна.
– Я должна позвонить Аните! – крикнула Ника, чувствуя удушье от наступающего на горло понимания случившегося.
– Сожалею, – в сдержанный деловой тон женщины добавилась крупица мягкости, – но звонить некому. Выживших нет. Кроме вас.
Ника растерянно смотрела на нее. «Это неправда! Анита… Софи… Там были толпы выживших после первого взрыва». Ирэна смотрела на нее с отстраненным выражением вежливого сожаления. Девушка отвернулась к окну, прикусив губу. Ком в горле стал огромным, из глаз потекли слезы. Проносящиеся за окном автомобиля дома смазались, словно нарисованные акварелью. Судорожно сглатывая, Ника старалась не думать о судьбе подружек. Она занимала себя мыслями о будущем. Вероятно, ее будут расспрашивать, как свидетеля, а потом организуют перелет. Хорошо, если так. Она хотела вернуться. Впервые ее так тянуло домой.
Автомобиль остановился возле огромного здания немыслимой формы. Оно очертаниями напоминало мост, нависший над тротуаром, по которому ходили люди. Не верилось, что колонны способны поддерживать эту махину. Ника вышла за Ирэной. Водитель шел за ними.
Вокруг не было машин с мигалками, да и помещение не походило на отдел полиции. Ника видела немало фильмов про ФБР и ЦРУ, обычно их сотрудники ходили в неприметных деловых костюмах. Возможно, ей повезло угодить именно к этим неулыбчивым ребятам?
– Пройдите, – Ирэна пропустила девушку в лифт.
Ника оперлась на перила. Исподлобья украдкой посмотрела на водителя. Короткие светлые волосы слегка завивались, взгляд был внимательным, лицо приятным, открытым. Он был довольно привлекателен. «Милый. Такой милый, что даже слишком, – равнодушно подумала Ника. – Вечером звонит родителям, днем работает на эту мегеру. А в выходные раздает обеды бездомным. Тоже, что ли, спецагент?» Ирэна не воспользовалась кнопками на панели. Она вставила в замочную скважину ключ и повернула, после чего двери лифта закрылись, и он поехал не вверх, что было бы логично при нахождении на нижнем этаже, а вниз.
Лифт остановился и двери открылись. Перед Никой оказался длинный коридор без дверей. Здесь было пусто, если не считать камер под потолком.
От плит, которыми был облицован коридор, веяло какой-то больничной безнадегой. За стеклянной дверью оказалась лестница, ведущая в просторный зал. Он был поделен перегородками на отдельные секции в офисном стиле: столы, мониторы, люди работают каждый в своей ячейке. Точно пчелиные соты.
Они спустились по лестнице. Ника ощущала, как за ней наблюдают из-за каждой стеклянной стенки. Кто-то явно, кто-то тайно – все провожали ее взглядами. Ника поежилась и обхватила себя за плечи. В этом стеклянно-пластиковом мире она ощущала себя нелепо и неуместно. Захотелось как минимум сменить одежду.
В конце зала дверь вела в большой кабинет-аквариум. Едва оказавшись внутри, Ирэна велела водителю опустить жалюзи, а сама включила свет. Пара столов с техникой, огромный экран на стене и какая-то кушетка, напоминающая помесь кресла из стоматологического кабинета и томографа.
– Детектор лжи? – высказала догадку Ника.
– А? – растеряно переспросила Ирэна, а когда поняла, о чем речь, кивнула с рассеянной улыбкой. – Практически. Более совершенная модель. Присаживайтесь.
Ника опустилась на стоящий у стены стул.
– Сейчас у вас возьмут анализ крови. Мы должны проверить наличие наркотических средств, алкоголя, лекарств…
– Зачем? – Ника подумала, что ей только этих проблем не хватает. Ну сделала она вчера пару затяжек травки, а вдруг именно это и покажет тест?
– Это необходимо, чтобы настроить приборы.
Занимаемая Ирэной должность предписывала той быть проницательной, и понять, что именно волнует девушку, которая накануне была в ночном клубе, не составило труда.
– Это не для полиции, – с легкой улыбкой произнесла она. – Не волнуйтесь. Все, что будет вам здесь сказано, или что мы узнаем, останется в этом кабинете.
Ирэна ушла, а вскоре пришли две молчаливые и отстраненная девушка в голубом медицинском костюме. Они разложили аккуратный чемоданчик с колбами, наложили жгут поверх локтя Ники, взяли кровь из вены и заклеили пластырем место укола. Вскоре после того, как и они ушли, появился водитель (или кем он там был?). Он принес Нике чашку зеленого чая, бутерброд с сыром и шоколад. «Все, как я люблю, – подумала она с горечью. – Теперь бы кровать удобную и завалиться с сериальчиком под одеяло».
Нику немного разморило, и она, кое-как устроившись поудобнее на жестком стуле, даже уснула.
Ее разбудил звук открывшейся двери. Ирэна включила пультом висящий на стене экран, пока водитель (в этой его должности Ника все больше сомневалась) прикрепил к девушке несколько датчиков – на запястья, на спину и грудь, затем повесил на руку браслет тонометра и еще какой-то прибор, похожий на лыжные очки. Сквозь стекла был отчетливо виден экран.
– Сейчас смотрите внимательно и расслабьтесь. Говорить ничего не нужно. Это просто тест.
«Когда так говорят – фиг расслабишься», – подумала Ника.
На экране появился портрет темнокожего мужчины. Он пробыл секунды две и сменился фотографией двух детей лет шести. Затем появилась женщина около сорока лет. Фотографии незнакомых людей сменяли одна другую, затем вдруг… Анита. Она! Две секунды, не больше, но Ника без труда узнала свою подругу. Она хотела спросить Ирэну, но та строго произнесла:
– Не отвлекайтесь.
Вновь посыпались чужие лица, одно, десять, пять десятков. И вдруг – лежащее на асфальте тело, накрытое черным мешком. Выбитые окна. Плачущий ребенок. Изувеченный автомобиль. Чертово колесо в парке. Сладкая вата на палочке. Воздушный шар в небе. Человек с простреленной головой.
Ника вздрогнула, вспомнив девушку из туалетной кабинки.
– Достаточно, – Ирэна отключила экран.
Пока Нику освобождали от датчиков, она собиралась с мыслями. Сердце гулко стучало в груди.
– Анита мертва? – наконец, спросила она.
– Боюсь, что так, – подтвердила женщина, и по ее тону было понятно, что едва ли она этого боится. – Воды?
Ника кивнула. В ее руках появился стакан с холодной водой.
– Она погибла при втором взрыве или… или ее убили те люди? – пытаясь говорить сдержанно, спросила девушка.
– Этого мы пока не знаем.
– Кто они? Что им было нужно?
– А что нужно тем, кто взрывает метро в час пик? Или тем, кто берет в заложники школьников? Или тем, кто обрушает здание в центре города? – Ирэна присела на край стола.
Ника с удивлением обнаружила, что от нее ждут ответа.
– Ну… наверное, они за что-то борются. Варварски, но как умеют. Какие-нибудь требования или еще что-то?
– Так думает большинство обывателей, – кивнула Ирэна после паузы, во время которой сверлила Нику пронзительным взглядом. – И радуются правосудию, когда оказывается схвачен какой-то дикарь, провозглашающий хвалу Аллаху и утверждающий, будто действует во имя высокой цели. Но это не совсем так. Действия подобного рода требуют хорошей организации, жесткого контроля, четкости выполнения. Люди, которых СМИ называет террористами, попросту не способны на это. Только представьте, сколько труда понадобится, чтобы пересечь границы, добраться, наконец, в далекую страну, перенеся на себе взрывчатку и оружие, и при этом не быть никем замеченным.
– Я не знаю, – честно призналась Ника, чувствуя усталость и не понимая, что от нее хотят. – Может, у них тут сообщники.
– Это уже ближе, – довольно улыбнулась Ирэна. – Но все же «холодно». Не сообщники. Заказчики.
– Заказчики?
– Именно. И так называемые «террористы» – всего лишь наемники, выполняющие заказы тех, кто заплатит больше.
– Но… как-то это не клеится, – возразила Ника. – Ведь показывают их главарей, которые берут на себя ответственность и так далее…
– Это все – часть шоу. Представление, какой бы характер оно не носило, служит одной цели – привлечь внимание публики или, – Ирэна сделала паузу и многозначительно продолжила, – или отвлечь от другой проблемы, внимание к которой нежелательно.
– «Шоу»?! Там же люди погибли!
– Мы говорим о тех, кому чужды человеческие ценности, их богом является не Аллах, чье имя они постоянно выкрикивают на камеру, а деньги, и неважно, какой страны это валюта. Лишь бы было много. Одна удачно спланированная операция может пошатнуть политическую и финансовую стабильность в государстве. Или же ударить по мировой экономике.
Ника отпила еще чаю из чашки. Он настоялся и теперь был слишком крепким и терпким.
– Вы так говорите… неужели невозможно их поймать? Разместить фальшивый заказ и схватить всех?
Ирэна тяжело вздохнула:
– Думаете, мы не пытались? Это то, над чем моя организация бьется столетиями!
– Ого, – присвистнула Ника, отмечая про себя, что ее собеседница завралась.
– Их задача – сотворение иллюзии хаоса, в то время как на самом деле весь этот псевдо-хаос управляем и подчинен им же. Отыскать их непросто, они слишком умело прячутся.
Ника кивнула, произнеся невнятное: «угу», помолчала немного, делая вид, что задумалась, и осторожно задала вопрос, который интересовал ее с самого начала:
– А причем здесь я?
– Не торопитесь, сейчас я как раз подойду к этому вопросу, – улыбнулась Ирэна.
Она воспользовалась телефоном и, дождавшись ответа, спросила:
– Как результаты?.. Поняла.
Отключив телефон, она продолжила:
– Дело в том, что вам довольно труднообъяснимым способом удалось завладеть важной для них информацией.
– Для террористов? – изумилась Ника.
Вот уж удивили! Да какой же информацией она могла «завладеть»? Где дешевле купить материалы для лепки кукол? Или как проехать автостопом пол-Европы?
– Давайте не будем их так обобщенно называть, – предложила Ирэна. – Тем более что у них есть вполне конкретное название. Ассасины.
– Ассасины? – в голове Ники пронеслись фантастические образы из слащавых сказок, подаренных Голливудом. – Вы серьезно?
Ирэна не была похожа на шутницу, и все же то, что она говорила – странно, если не сказать больше. Какие, к черту, ассасины? А, может, возглавляет их принц Персии или Синдбад?
– Конечно, вы имеете право сомневаться и отрицать, но можете мне поверить: я досконально изучила этот вопрос.
Ника не слушала ее, она была занята воспоминаниями. По кусочку, понемногу в ее памяти стало всплывать все ранее прочитанное и увиденное. Ассасинами называли некую организацию, зародившуюся в средневековье. Ее возглавил какой-то религиозный фанатик. Ника произнесла это вслух и Ирэна подтвердила:
– И до сих пор их методы не изменились. Они по-прежнему запугивают людей, используют одурманенных самоубийц для выполнения самых грязных миссий. Не удивлюсь, если взрывчатку в клуб протащил кто-то из них.
Упоминание о клубе, где, вероятно, погибли ее друзья, подействовало на Нику отрезвляюще. Она больше не воспринимала слова Ирэны как какую-то неудачную шутку. Все серьезно, все слишком серьезно.
– Как вы себя чувствуете? Может, еще чаю?
Ника покачала головой. Она бы не отказалась от чего-то покрепче, но вряд ли ей разрешат.
– Покурить можно?
Ирэна протянула ей пачку сигарет, нажатием кнопки включила вытяжку. Пока Ника курила, делая долгие нервные затяжки, вернулся «водитель». Он сел за стол, положив перед собой бланки, и, кашлянув, немного неуверенно произнес:
– Мне нужно заполнить форму.
– Конечно, – кивнула Ирэна. – Приступай.
– Полное имя.
Ника не сразу поняла, что обращаются к ней, слишком глубоко задумалась.
– Вероника Бажан, – она еле удержалась от упоминания отчества.
– Полных лет.
– Двадцать шесть.
– Гражданство.
– Украина.
«Водитель» хмыкнул, выражая непрофессиональное удивление, и совсем как продавец на турецком базаре блеснул знаниями:
– Шевченко, а? Кличко…
– Чернобыль, – угрюмо ответила на это Ника.
«Водитель» сник и продолжил задавать вопросы, заполняя тривиальную анкету.
Когда он закончил, снова пришли люди в белых халатах, заставляющие думать о больнице.
– Ложитесь, пожалуйста, – сказала Ирэна, указывая на аппарат, стоящий в центре комнаты.
– Что, уже? – девушке трудно было объяснить, почему именно этого ей хочется меньше всего.
– К чему тянуть? Не волнуйтесь, пожалуйста, это безболезненная процедура, – говорила Ирэна, пока Ника располагалась в аппарате.
Доктора (так она их назвала для себя) облепили ее датчиками – на подушечки пальцев, на виски. Она ощутила легкий укол в основании шеи сзади, и перед ней тут же извинились. Ника почувствовала себя киборгом – столько проводов тянулось теперь от нее.
– Всё готово, – сообщил один из «докторов».
– Мы готовы. Вы на месте? – спросила Ирэна по телефону. Получив подтверждение, она кивнула главному «доктору». – Приступайте.
Повернувшись к Нике, которую вся эта ситуация изрядно встревожила, к тому же напрягал писк прибора, отслеживающего сердцебиение и давление, Ирэна повторила:
– Расслабьтесь. Теперь от вас мало что зависит. Аппарат все сделает сам.
– А что это за аппарат? – уточнила Ника. – Хоть не пыточная машина?
– Для кого как, – решила пошутить ее собеседница, и уже серьезней сказала. – Нет, это гениальное и сверхважное изобретение человечества, разработанное в лабораториях нашей организации. Это анимус.
«Доктор» передвинул рычаг, и над головой Ники вдруг зажегся яркий свет, ослепительно яркий. Она моментально зажмурилась, но и тогда ей казалось, что белое свечение прожигает веки. Она даже вскрикнула, хотела потребовать, чтобы свет выключили, но внезапно ощутила, что режущая боль пропала. И свет пропал. И кабинет.
В лицо подул свежий ветер.
«Что это?» Она чувствовала, что находится в сознании, но не может пошевелиться. Бывают такие тошнотворные сны. Но не похоже, что она спит.
«Все хорошо, все в порядке. Ника, вы слышите меня?» – зазвучал голос Ирэны.
«Что происходит?» «Не сопротивляйтесь. Это программа. Она синхронизирует вашу память» «Мою память? Я ничего не вижу!» «А сейчас?» Ника собиралась ответить, что ничего не изменилось, но поняла, что это не так. Ослепительный белый свет развеивался, сквозь туман стали проявляться четкие линии, цвета, даже запахи и звуки. Она вновь видела, но не то, что должна была по собственным ожиданиям.
Англия. Лондон. 1757 год
Третье платье с трудом поместилось в сундук. Служанка-мулатка чуть придавила его руками, чтобы захлопнуть крышку. Панье складывались отдельно, вместе с корсетами. Еще один сундук был отведен под головные уборы и украшения для причесок. Небольшой ящик для косметических средств.
Ее госпожа стояла у окна и безучастно смотрела на живущую своей мелочной жизнью улицу огромного города.
– London Bridge is falling down, falling down, falling down…
Доносились детские голоса. Проехавшая повозка забрызгала грязью прохожих, недовольные возгласы смешались со смехом ребятни.
Сырой воздух пропитал влагой одежду, занавески, дерево, все вокруг. И ее мысли. Она не любила этот город, не любила эту страну. Она бы хотела вернуться на юг Франции, где провела юность, где теплое нежное солнце золотило кожу, где пахло росой и свежей травой, а не плесенью и глиной.
– Пора.
Она обернулась. В дверях стоял человек, чьего появления она ждала, и в то же время, встречи с которым так не хотела. Он не стал обременять себя этикетом и возник на пороге ее комнаты без какого-либо предупреждения.
Алистер Харди. Человек прескверного характера, честолюбивый, хладнокровный, немного грубоватый со своими, с кем уже не нужно «держать лицо». Но была у него одна положительная черта: он был честен. Иногда – слишком. Его прямота порой вызывала замешательство или же повергала людей в шок, но лишь в первый раз. Потом им это служило неплохую службу.
– Даже если ты привяжешь себя к столбам в порту, я все равно сумею усадить тебя на корабль, – не то в шутку, не то всерьез напомнил он.
– Вместе со столбом?
– Вместе с пристанью. Не стоит заставлять капитана ждать.
Тут его взгляд скользнул мимо сундуков, и брови взметнулись на высоком сухом лбу:
– Я думал, вещи уже отправлены на борт!
– Отправлены, – подтвердила она, подходя к зеркалу и поправляя безукоризненную прическу. – Это так, мелочи, о которых я запамятовала.
Она посмотрела поверх своего плеча на кислую мину собеседника, откинула тугой рыжий локон назад и с укоризной вздохнула:
– Я ведь должна быть женщиной, разве нет? Милой, трогательной, глупой, с кучей пыльных тряпок и атласных лент.
– Все верно, но вот с глупостью лучше не перебарщивать. Он не особо жалует придворное щебетание.
– Нужно удивить? Значит, будем удивлять, – она очаровательно улыбнулась, подхватила пергаментный складной веер с туалетного столика и кокетливо щелкнула им в воздухе, проходя мимо мужчины.
Тот только тяжело вздохнул.
Харди помог ей спуститься и сесть в ожидающую повозку. Сундуки успеют доставить, им было необходимо еще многое обсудить.
Девушка расположилась напротив него и приготовилась слушать. Харди приступил к инструктажу. Он до сих пор сомневался, что следовало посылать именно ее. В самый расцвет войны между Англией и Францией отправлять для решения вопросов француженку по происхождению играть роль лондонской аристократки! Абсурдность решения, вынесенного на совете, было трудно игнорировать, но почему-то все сошлись во мнении, что лучше нее никто не справится. Лилиана Дюпон,[3] Мирелла Бароне,[4] Ильдико Тамаш,[5] Асунсьон Сантос Оливарес[6] – это неполный список ее имен, и было ли среди них ее настоящее – так никому и не известно. По легенде, распространенной среди осведомленных, девочку отыскали в монастыре, к воротам которого ее подбросили после рождения. Монахини вырастили и воспитали ребенка, и однажды один из щедрых покровителей монастыря во время своего визита увидел прелестную двенадцатилетнюю девушку. Та была прекрасна, словно ангел: невинный взгляд больших серых глаз, кудри цвета спелой пшеницы, робкая поступь. Покровитель увез сиротку с собой, и спустя некоторое время в высших кругах была представлена юная супруга престарелого барона Дюпона.
Не используя имен и фамилий, которые ничего не значили для людей без лиц и прошлого, в кругу посвященных ее называли Химерой.[7] Будто мифологическое чудище, эта женщина сочетала в себе несочетаемое. Без сомнений, такая кандидатура была самой рисковой для этой миссии, и в то же время – самой подходящей. Если во главе их общества стояли мужчины, то самыми надежными информаторами и действующими агентами были, безусловно, женщины. Кто заподозрит кухарку или кормилицу, фрейлину или наперсницу?
– Лорин Питерс, – он передал ей в руки кожаную подшивку с некоторыми документами. – Двадцать три года…
– Оу, я все молодею, – пропела она, листая бумаги.
– Вы едете с Энтони Вудом и, к слову, являетесь его невестой.
– «Торговец Ост-Индской компании», – прочла та, которую теперь звали Лорин. Чуть поморщилась, – сорок шесть лет?
– Мне расшифровать слово «невеста»?
– Быть невестой все равно, что быть монахиней, – отмахнулась она. – Даже не знаю, кто благочестивей.
Повозка остановилась, и Харди пришлось прервать беседу, чтобы открыть дверь и впустить еще одного человека. Для его спутницы это была неожиданность, она с неподдельным интересом принялась рассматривать темнокожего незнакомца. Хоть костюм того был скромен и подходил для слуги, элементы одежды – например, тюрбан – указывали на то, что этот человек прибыл с Востока. Или же, так должны думать окружающие.
– Познакомься с Дестаном, твоим слугой, – как нечто обыденное и само собой разумеющееся, сообщил Харди.
Мавр молча кивнул, что едва ли сошло бы за поклон. В одной из его широких ноздрей блестело золотое кольцо, глаза были темными, брови тяжелыми, скулы резко выдающимися, как и широкий подбородок.
– Слуга, – тон Лорин звучал утвердительно, но при этом в ее глазах читался вопрос. – Как… очаровательно. У меня еще не было такого слуги. То есть мне следует обращаться к его помощи, когда понадобится затянуть корсет или уложить волосы?
– Этим займется служанка, которую для тебя нанял Вуд.
– Я польщена! Мой жених такой душка, – она восторженно хлопнула в ладоши и посмотрела прямо на темнокожего, – а что будет делать он?
– Защищать вашу жизнь, – ответил тот, словно перетирал слова зубами.
Лорин хмыкнула. Прежде к ней не приставляли охранников. Так меньше внимания, меньше вопросов. Что взять с хрупкой женщины?
– Там, куда ты едешь, идет война. Вокруг дикари. Присутствие охранника полностью оправдано. К тому же, он вырос в тех краях и поможет тебе.
– И как высока степень доверия? – поинтересовалась Лорин вежливо, хоть в ее глазах читалась насмешка.
– Семь баллов, – ответил Харди, довольный произведенным эффектом.
В их организации существовала своя градация доступа человека к таинству миссии. Девять баллов – наивысшая степень. Ею обладал только совет и его Глава. Восемь баллов присваивались непосредственно действующему лицу, которому поручается то или иное дело. А далее по ступенькам спускались те, кто был хоть как-то причастен. Например, Энтони Вуд, наверняка, был осведомлен на уровне первой ступени, когда его поставили перед фактом, что годы его вдовства подошли к завершению. Скорее всего, Лорин была представлена как выгодная партия с достаточным наследством после первого брака, и, как деловой человек, тот не мог упустить шанс улучшить свои торговые дела.
То, что темнокожий воин был на столь высоком уровне доступа, о многом говорило Лорин. Но любопытство еще не пересилило ее неприязнь, которая отчего-то сразу же возникла, словно в знак протеста.
Ощущение напряжения и невнятной тревоги не покидало Лорин. Даже когда она очутилась на палубе «Солнечной Лауры», неприятный кисловатый привкус сомнений не покидал ее. Судно принадлежало Ост-Индской компании, и, как большинство их «купцов[8]», было оснащено пушками, к тому же, шло под конвоем военных кораблей, которые были в состоянии защитить от пиратов и французских захватчиков. Это не было первое долгое путешествие в никуда без каких-либо гарантий возвращения. Более того, нынче, как казалось Лорин, ей предстояла одна из самых скучных миссий. Ничего сложного, тем более – невозможного.
Не развеялось ее мрачное настроение даже тогда, когда к ней ради приветствия вышел Энтони Вуд. Он оказался пузатым и краснолицым весельчаком с разъехавшимися верхним и нижним рядами зубов. Тот бережно облобызал руку своей «невесты», и Лорин с тоской подумала, что это путешествие, вероятно, станет самым скучным и долгим в ее жизни.
– Какой у вас любопытный фасон платья, – заметил он, пытаясь сделать комплимент, но не сумел скрыть ни удивление, ни некоторое разочарование.
И вправду, ее наряд едва ли можно было сравнить с признанными в высшем свете пышными убранствами, которые навеяло модой из Франции (благо, с началом военных действий любовь ко всему французскому немного остыла).
– В провинции не так щепетильно следят за модой, милорд, – со всей возможной скромностью ответила она.
– Тогда по прибытию я приведу к вам лучших известных мне портных! Такой женщине к лицу только королевские платья!
– Вы так щедры.
Она услышала, как хмыкнул позади нее Дестан и незаметно, чтобы не смущать жениха, наступила каблуком на ногу своего темнокожего спутника.
Оставшись наедине в каюте, вход в которую закрывала тяжелая штора, Лорин достала бумаги, переданные Харди. Снова все изучив, некоторые из них она мелко порвала и сожгла, другие же, содержимое которых было достаточно безопасным, убрала. На столе перед ней остался чистый лист бумаги, карта той части индийского побережья, куда отправлялся корабль, чернильница и перо. Лорин в задумчивости принялась сметать опереньем невидимые пылинки с изображения суши. За этим занятием ее и застал Вуд.
– Впервые вижу женщину за изучением карты! – воскликнул он не то насмешливо, не то восхищенно. – Мне знаком человек, который бы пришел в восторг от подобного зрелища.
– Кто же? – без особого интереса спросила она.
– Герой нашего времени, истинный рыцарь и защитник короны, – иронично произнес он с нотками зависти. – Роберт Клайв.[9] Слышали о таком?
«Вот старый мерзавец, – подумала Лорин о Харди. – И ни словом не обмолвился!» Теперь чудачество совета переставало быть необъяснимым.
Цель номер один: Роберт Клайв.
Генерал одержал блистательную победу, отвоевав Калькутту. При дворе о его подвигах говорили не так уж много, но в знающих кругах это имя часто всплывало в разговорах.
– Вы хорошо знаете командующего? – с вежливым интересом уточнила Лорин.
– Знаю?! Ха! – Вуд эмоционально всплеснул руками, – да мы не раз делили вино! Однажды я даже спас ему жизнь!
– Да что вы! Господи, помилуй! Только не говорите, что вам пришлось защищать генерала от диких зверей или, того хуже, туземцев!
– Нет, моя прекрасная леди, всё обстоит куда печальней. Однажды я пришел в комнату к Роберту и увидел у того пистолет в руках. Он был пьян… о, простите, он был немного не в себе, говорил с собственной тенью на стене, а затем вдруг вскинул руку и собрался прострелить себе висок… Еще раз простите! Это не то, что следует слышать прекрасной девушке.
Судя по всему, только пытки заставили бы его замолчать: упустить такой миг славы было бы попросту кощунством, и Лорин благородно подбодрила его, умоляя продолжить рассказ. Гордый собой, Вуд погрузился в воспоминания:
– Я бросился к нему и вырвал пистолет из безвольной руки. Увидев меня, он пришел в бешенство, даже грозился убить! А потом одумался. Бедняга рыдал, как дитя, на моем плече.
– Какая восхитительная история! О, милорд, я хочу познакомиться с этим человеком, обязанным вам жизнью!
Пришедший в восторг Вуд пообещал, что это знакомство непременно состоится.
Чуть позже «жених» представил свою прекрасную леди капитану Уилсону – кривоногому крепышу с короткой бычьей шеей. Тот со всей возможной учтивостью раскланялся перед Лорин, негромко пробормотав что-то о дурных приметах и женщинах на корабле, но так, чтобы это сошло за шутку.
На верхней палубе было невероятно шумно: в последнюю очередь грузили скот, которому предстояло разнообразить скудный рацион мореплавателей. Коровы, свиньи и домашняя птица верещали каждый на свой лад, и от этого дикого крика голова Лорин начала болеть. Она предпочла вернуться в каюту и не покидать ее еще долгое время.
Плавание началось относительно спокойно. Погода была великолепной, и судно на всех парусах вышло в Северное море, преодолело его серебристые воды, чтобы затем очутиться в Атлантическом океане.
Все это время Лорин изнывала от скуки. И хоть общество Вуда не было ей приятно, но даже разговоры с ним скрашивали бесконечную пустоту дней. Кроме них на судне было еще около двух десятков пассажиров, среди которых преобладали офицеры и торговцы. И дивным образом – ни одной женщины, если не считать, конечно, престарелую миссис Свонк, которую каждый вечер сын, сам давно отживший молодость, вывозил на кресле с колесами подышать свежим воздухом.
Таким образом, стоило Лорин появиться на прогулке, как мужчины (что пассажиры, что моряки) забывали о своих делах и разговорах. Стараясь привлечь ее внимание, они пытались перещеголять друг друга в остротах, проявить галантность и мужественность, насколько позволяли обстоятельства. Энтони Вуд при этом держался напряженно и гордо одновременно. С одной стороны, его радовала возможность во время прогулки взять Лорин за локоть под завистливыми взглядами, но с другой – его не покидали опасения, что соперников слишком много, а многие из них куда богаче, моложе и уж точно привлекательнее него. Однажды он застал Лорин за беседой с офицером, который годился ему в сыновья.
– Мне кажется, что вас вовсе нельзя оставлять одну, – заметил тогда Вуд, не слишком удачно скрывая обиду за шутливым тоном. – Того и гляди, украдут!
– Мы посреди океана, – ответила на это Лорин. – При всем желании украсть довольно затруднительно.
Последнее она произнесла с искренним сожалением. Зеленоглазый офицер был весьма недурен собой и в меру остроумен. Но сохранить связь в тайне невозможно даже в столице, что уж говорить о столь тесном пространстве как корабль. А репутация сейчас была для нее очень важна. Поэтому оставалось лишь с сожалением смотреть на волны и развлекать себя фантазиями.
Все это время Дестан, которого она воспринимала не иначе как сторожа, не оставлял ее, хоть его присутствие и не было навязчивым. Он постоянно был где-то рядом, даже если не попадался на глаза. Наличие темнокожего могучего великана в восточном одеянии лишь добавляло загадочности образу Лорин, хотя воспользоваться своим завидным положением она при всем желании не могла.
Но скучные дни прервались внезапно, как обычно. Дестан пришел к ней в каюту утром, застав ее еще неодетой в собственной кровати, и сообщил, что с Вудом произошло несчастье.
Как выяснилось позже, торговцу приснился дурной сон. Будучи человеком суеверным и мнительным, он отправился проверить, в порядке ли его груз. Видимо, интуицией он обладал неплохой, раз сумел почуять неладное – веревка, удерживающая ящики, порвалась, и те полетели вниз. Вот только интуиция не спасла самого Вуда: его привалило падающими ящиками.
Когда Лорин примчалась к нем в каюту, лекарь заканчивал осмотр. Бедняга находился без сознания, его нога была плотно перебинтована, побледневшее лицо покрыла испарина. Присыпанный стружкой и соломой парик лежал на тумбе.
– У него сломана нога, – сообщил лекарь присутствующим, среди которых находились компаньоны Вуда и сам капитан. – Возможно, внутреннее повреждение.
– Он поправится? – никто бы не смог упрекнуть Лорин в неискренности волнения.
– На все воля Божия, – смиренно произнес стоящий в углу священник.
– При должном уходе шансы не так уж малы, – поморщившись, признал лекарь. – Но на корабле… молитесь за него, юная леди.
Так как не было на судне ни одного человека, который бы не знал, что Лорин и Вуд помолвлены, ей пришлось и теперь отыгрывать свою роль, оставаясь подле больного и ухаживая за ним. Правда, она разделила обязанности с Дестаном. Впервые обнаружив, что простынь под больным промокла, она позвала своего стража и попросила его сменить постель.
– Я не его слуга, а ваш, – заметил мавр. – В мои обязанности входит исключительно ваша безопасность.
Лорин хотела сперва рассердиться, но, подумав, сделала вывод, что обычными уловками ее нового знакомого не одолеть. Тогда она отмахнулась и устало предложила:
– Я заплачу тебе. За каждую смененную простынь буду добавлять пять пенсов к жалованию от Харди.
– Шиллинг, – спокойно возразил Дестан.
– Ты в своем уме? – возмутилась девушка. – Я и без того назвала королевскую цену!
– Так может, вы и попросите короля сменить простыни этому джентльмену?
Лорин выругалась про себя, затем будто ненароком поправила вырез платья, чуть обнажая ложбинку между грудей, и обмахиваясь рукой, будто стало невероятно жарко. Обычно этого было достаточно, чтобы любой присутствующий поблизости мужчина выполнил любое ее требование: хоть прыгнуть в Темзу, хоть сразиться на дуэли.
Но в этот раз она услышала только тихий смех, и так искренне удивилась, что попросту не смогла рассердиться.
– Не старайтесь, моя госпожа, – белозубо улыбнулся Дестан. – Я не тот, кто сможет оценить вашу красоту по достоинству. Видите ли, меня оскопили.
– Это как? – не поняла Лорин и чуть с замедлением догадалась, – а! Какая… жалость. Как так?
– Когда мою деревню завоевали белые люди, их командир решил, что пленники должны думать не о плотских утехах. К тому же, на примере животных, он полагал, что это смягчит наш нрав.
– Надеюсь, он умер достаточно мучительно?
– Достаточно, – подтвердил Дестан с кивком.
– Шиллинг. И эту ночь ты у него дежуришь.
На этот раз Дестан уступил.
Как-то Лорин спросила, почему Вуд путешествует без слуги. И тот признался, что его прислужник умудрился скончаться буквально накануне отъезда, причем по глупейшим обстоятельствам. А Вуд был так занят, что попросту не сумел отыскать кого-то на замену.
Сейчас Лорин очень сожалела, что именно на ее плечи легла забота о торговце, балансирующем между жизнью и смертью. Масла в огонь подлили слова капитана, который не так давно вызвал ее к себе, чтобы предупредить. «Ваше присутствие на корабле изначально вызвало волнение, – говорил он, кружа по каюте, точно акула. – Сейчас же, когда ваш жених при смерти, эти волнения могут усилиться». Она решила изобразить полное непонимание: «О чем вы?» Капитан, едва не задев ее плечом, протиснулся к столу: «Плавание долгое, а мужчины… они… они как дикари, миледи. Вашего слуги недостаточно. Я вам предлагаю… другой вариант. Покровительство капитана – вот, что ценится на борту». Лорин снисходительно улыбнулась: «Вы опасаетесь за мою честь?» Капитан зло прорычал сквозь зубы и сплюнул: «Я опасаюсь за дух команды, миледи. Я видел, как кровные братья режут друг друга из-за кружки эля, как устраивают петушиные бои из-за пышной юбки. И не допущу кровопролития на своем судне». Лорин сдержано улыбнулась: «Я тоже его не допущу, сэр». Капитану ее ответ не понравился, но он был вынужден смириться: «Доброго здоровья сэру Вуду, миледи, но помните о моем предложении. Капитан Уилсон не торгуется».
Лорин и впрямь надеялась на выздоровление Вуда. Не то, чтобы он был слишком ей приятен, но без него легенду придется сочинять заново, к тому же удобное знакомство с Клайвом окажется под угрозой. Оставив безмятежного больного под присмотром слуги, она отправилась в свою каюту. Но спокойно дойти не удалось. В месте, где проход был достаточно узким, вдалеке от лестницы, ведущей на верхнюю палубу, путь ей преградил ухмыляющийся моряк. Лорин была вынуждена остановиться, всем своим видом демонстрируя возмущение и недоумение.
– Я слышал, сэр Вуд совсем плох? – с притворным сожалением поинтересовался тот.
– Он идет на поправку, – вежливо ответила Лорин. – Непременно передам, что вы молились о нем.
– «На поправку»? – сбоку из тени вышел еще один потертый ветром человек. – Лекарь со святым отцом толковал (толковали) совсем о другом. Уж не обмануть ли нас хочет прекрасная леди?
– Леди не к лицу вранье, – послышался голос за спиной.
Лорин огляделась. Оттуда да отсюда вышли еще люди. Значит, ждали ее здесь, будто в засаде. Капитан был прав: слишком долгое плавание. Ее окутало парами дешевой крепкой выпивки. Их пятеро облезлых голодных псов, и смотрят они на нее с таким же вожделением, как смотрели бы на сочный свиной окорок, если бы кок вдруг решил их побаловать вместо пресной жидкой похлебки. Голод лишил их остатков разума.
– Ваш капитан беспокоится, чтобы на корабле было тихо, – заметила она.
– А будет тихо, – заверил кто-то. – Кто тут шуметь станет?
– Ну а в море все тихие, как рыбы, – хохотнул другой.
Лорин облизала пересохшие губы. Ситуация была неприятной и, если откровенно, почти критической.
– А это для тех, кто шумит, – пучеглазый тощий моряк показал узкий нож и поскреб им побитую оспой щеку.
– Ясно… джентльмены, – Лорин обвела их взглядом, – я вас умоляю…
– Не нужно, моя госпожа, – гоготнул тот, кто стоял справа. – Это мы тебя умоляем.
Они все захохотали, не боясь, что их услышат. В самом деле, кому покажется странным, что отдыхающая команда развеселилась?
– Поди сюда, кралечка. Поди-ка, милая…
Лорин взялась за ленту, служившую ей поясом, и принялась развязывать сложный бант. Кто-то присвистнул, кто-то шумно сглотнул и грязно выругался. Юбка, превратившись в полотнище, повисла, обнажая ноги в бриджах. Прежде, чем несколько обескураженные наличием части мужского гардероба моряки успели что-либо предпринять, Лорин намотала юбку на правую руку.
– Ха, застыли, выродки! Мне первому будет! – пучеглазый шагнул к ней.
Лорин взмахнула перед ним намотанной юбкой, точно крылом, ускользнула от протянутой руки, и тут же едва не оказалась в охапке у другого матроса, но и он успел схватить лишь ворох шуршащей ткани. Все случилось слишком быстро, и никто не заметил, что пучеглазый, который от удивления едва не выронил глаза, схватился за грудь и стал оседать. Неладное заподозрили, когда второй с хрипом зажал горло, из которого хлестала кровь. Только тогда в левой руке женщины заметили клинок стилета.
– Драная ведьма! – взвыли моряки. Один потянулся за ножом, другой ухватил подвернувшийся под руку деревянный брусок.
– Стойте! – Лорин направила острие стилета в их сторону. – Кровь уже пролилась, и у капитана будут вопросы. Но смерть пятерых объяснить не так просто, а? А двое… двое вполне могли что-то не поделить.
То ли ее спокойный голос в союзе с окровавленным клинком подействовал убедительно, то ли страх возможного наказания от капитана, но моряки растворились в тени так же незаметно, как недавно появились. Лежать остались только двое, и их дыхание было уже едва различимым. Лорин присела, вытерла стилет об одежду пучеглазого. Она почувствовала чужое присутствие и обернулась через плечо.
– Что же ты медлил? Разве Харди не приказал тебе охранять меня?
Дестан выразительно посмотрел на лежащих:
– Я не заметил, чтобы вы нуждались в помощи.
Недовольно хмыкнув, Лорин вернула юбку на полагающееся место и завязала пояс.
– Возвращайся к сэру Вуду. Нам всем будет гораздо спокойнее, если он, наконец, очнется.
Чаяния Лорин оправдались. На следующее утро, когда она сквозь сон слышала крики капитана, разъяренного тем, что двое его матросов «убили друг друга в драке», Дестан принес радостные вести. Вуд пришел в сознание.
Боли в ноге и ребрах все еще мучили его, но выглядел торговец значительно лучше. К лицу вернулся цвет, и он даже пытался флиртовать с навестившей его Лорин. Когда они остались одни, Вуд попросил прощения за случившееся и поблагодарил за проявленную заботу.
– Не представляю, как вернуть вам этот долг. Лишь смею тешить себя надеждой, что вы предоставите мне шанс отплатить за доброту и сердечность.
Лорин благодушно пообещала непременно принять его благодарность.
Вечером того дня она отдыхала на верхней палубе. Опершись на перила, девушка смотрела на темно-синюю воду, на проносящиеся косяки рыб и розовеющее перед закатом небо. Моряки, что так неловко подмочили репутацию британского флота, хоть и едва ли были истинными британцами, но урок запомнили, и старались не попадаться ей на глаза. Молодой офицер, что еще недавно с сочувствием интересовался здоровьем сэра Вуда, заметно погрустнел, хоть и старательно изобразил радость по случаю выздоровления. И скука вновь опустилась на плывущее к юго-востоку судно.
– Как для белой женщины вы хорошо сражались.
Она улыбнулась и чуть повернула голову к Дестану, что заимел привычку незаметно составлять ей компанию.
– Как для не-мужчины ты неплохо делаешь комплименты.
– Вы грубы.
– А ты жаден.
Он рассмеялся:
– Нет, теперь вы нормальная белая женщина. Ругаете того, кто не может вам ответить.
– О, сейчас расплачусь!
Дестан внимательно посмотрел на ее задумчивый профиль и впервые за долгое время серьезно спросил:
– Я давно служу у сэра Харди, и он многое мне доверяет. Deinceps conditores fuerunt. Так написано на его кольце. «Творцы прошлого в будущем». Что это означает?
– Что мы создаем историю.
Лорин вновь со скучающим видом стала рассматривать волны, и ее темнокожему собеседнику ничего не оставалось, как удовлетвориться таким ответом.
Вена. Австрия. Наши дни
– Дышите! Дышите спокойно! Пейте!
Она жадно глотала холодную воду со странным кисловатым привкусом. Глаза еще не адаптировались к темноте, после яркого света она ослепла. Кто-то до боли сжимал ей уши, кто-то растирал руки.
– Ваше имя?
– Ника.
– Громче!
– Ника.
Зрение возвращалось. Обеспокоенное лицо Ирэны нависло над ней. За спиной начальницы безымянного подразделения носились сосредоточенные люди в белых халатах.
– Что это за хрень? – прорычала Ника. Запоздало поняла, что перешла на русский, и повторила уже на английском, – я была под наркозом? Вы чем-то меня накачали?
– Пятнадцать минут.
– Что?
– Мы поговорим через пятнадцать минут. Столько времени вам нужно, чтобы полностью восстановиться. А сейчас полежите, выпейте чаю, только не ешьте. Может мутить.
Ника тут же схватила с тарелки кусок шоколада и со злым протестом проглотила его, почти не жуя. Если ее и вырвет, то к лучшему: немного загадить здесь пол не помешает. Ее без согласия погрузили в сон, который по реалистичности невозможно было отличить от яви. Она была там. Боже! Она была той самой женщиной! Все понимала, но ничего не могла сделать. Будто зритель в 5D-кинотеатре. Санта Мария… она не только видела, она и чувствовала все то, что и эта… Лорин, да, Лорин. И страх, и грусть, и голод, и скуку, и возбуждение, и, черт подери, дискомфорт в животе после той гадкой отварной рыбы. Этот сон был слишком настоящим. Так не правильно. Что если над ней экспериментируют? Просто используют, как подопытную мышь?
Неожиданно для себя Ника расплакалась. Хорошо, что в комнате больше никого не было. После слез стало немного проще и даже спокойней. Голова перестала болеть и кружиться.
– Как вы? – Ирэна пришла ровно через четверть часа. Поразительная пунктуальность.
– Жду объяснений.
– Хорошо, – та вновь присела на край стола, сплела руки на груди. – Аппарат, с которым вы познакомились, называется анимус. Он был разработан нашими учеными для синхронизации памяти через поколения. В нашем ДНК содержится информация не только о нынешним развитии, но и обо всем, что было с каждым из наших предшественников. Как капля воды «помнит» (грубо выражаясь), что происходило с океаном.
– Таааак, – протянула Ника, – и?..
– Сегодня вы были погружены в собственную память, а при помощи прицельного планирования синхронизировались с воспоминаниями своей предшественницы.
Ирэна коснулась монитора возле нее, тот вышел из спящего состояния и отобразил трехмерную модель головы. К своему удивлению, Ника узнала Лорин, во всяком случае, то лицо, которое ей доводилось видеть в зеркале. Ха! А сейчас, когда перед ней была просто модель без прически и косметики, сходство было очевидным. Значит, предок Ники?
– Пффф… – выдохнула девушка и мотнула головой, – подождите. Вы хотите сказать, что я только что вроде как в гипнозе была и вспоминала, что происходило с моей пра-пра-пра… Кстати, как она может быть моей родственницей? Я из Украины, а она…
– Связь все же присутствует. Иначе бы анимус не работал.
Тут до Ники дошло, что именно она услышала.
– Значит, вы за этим меня привели? Поэтому искали именно меня и вытянули из того клуба? Как это поможет в борьбе с террористами, а? Или вы меня попросту похитили?
– Это напрямую связано с террористами, – нахмурилась Ирэна. – Я уже говорила, что наша организация испокон веков сражается с ассасинами, пытаясь нейтрализовать их вредоносную деятельность. Не так давно мы полагали, что существует единственная опасная организация. Но исследования показали, что есть еще как минимум одна группа людей, чью деятельность нельзя недооценивать. Именно к ним и принадлежала Лорин. Они называли себя Созидатели.
Ирэна пробежалась пальцами по экрану, и вместо крутящейся головы Лорин на нем возникло схематическое изображение паука в паутине. Под ним была надпись на латыни: «Deinceps conditores fuerunt».
– Создаем прошлое в будущем – таков их девиз. Они вербовали в основном женщин…
– Чтобы не вызывать подозрений, – с удивлением произнесла Ника. Надо же, она это знала!
– Именно, – кивнула Ирэн. – В то время женщины были ущемлены в правах, они практически не получали образования. Их считали безобидными. И умная женщина могла стать опасным орудием.
– И что делали эти «Созидатели»? – Ника ощущала, что волнение и тревога понемногу утихают. Вполне возможно, ей дали какое-то успокоительное в чае.
– Переписывали историю. Собственно говоря, они влияли на те события, которые нынче принято считать историческими. Фальсифицировали, подтасовывали, занимались подделками и провокациями, и все исключительно ради того, чтобы предоставить потомкам исковерканный, далекий от правды вариант прошлого.
– Но зачем? Чтобы студенты учили неправильные даты? – фыркнула Ника. – Да кому какое дело, в каком году закончилась война и кто там был прав? Какая домохозяйка или менеджер станет от этого счастливее?
– Это уж точно, на простом обывателе такие знания никак не отобразятся, – усмехнулась Ирэна. – Но это если брать точечные случаи. А если взять земельные споры? Кто подтвердит подлинность тех документов, на которых основываются наши границы? Не говоря о религиозных и политических аспектах. Это лишь верхушка айсберга.
– И что же тогда произошло в клубе?
– Ассасины пришли за вами, – Ирэна перевела на нее тяжелый взгляд. – Им нужна от вас та же информация, что и нам. Но страшно предположить, как они собираются ее использовать.
– А вы – как?
Ирэна хмыкнула и поднялась:
– Поверьте, наша организация во главе всего ставит сохранение мира и порядка. Всеми силами мы противостоим тому разрушению, что несут ассасины.
– А называетесь вы?.. – как бы невзначай спросила Ника.
– Всему свое время. Вам сейчас лучше отдохнуть. Алекс отведет вас в комнату, где вы сможете поспать.
– Я бы хотела связаться с родителями.
Позвонить маме – было одним из первых ее желаний. Просто услышать родной голос. Пусть они и не были слишком близки, не секретничали про бойфрендов Ники и не плакали под один сериал, но когда случалось что-то особо паршивое, звонок маме был просто необходим. Только в этот раз она боялась звонить. Что сказать? Зачем нервировать родного человека, который ничем не сможет помочь?
Теперь же, когда она была в относительной безопасности, уведомить родителей было бы делом правильным.
– Непременно, – согласно кивнула Ирэна, погруженная в изучение таблицы на экране. – Мы дадим вам телефон, как только получим разрешение.
Алексом оказался тот самый розовощекий «водитель». Нике показалось, что он чувствует себя в ее обществе смущенно. «Да ты просто тигрица, – подумала она про себя насмешливо. – Выглядишь, как мочалка, а на тебя еще клюют пареньки».
– Это главный офис? – спросила она, когда поднималась вслед за Алексом по лестнице, возвышающейся над залом с работающими людьми.
– Один из них.
– И все вы вроде как спецагенты? Ну, что-то вроде Борна или Бонда?
На это Алекс ответил неразборчивым хмыканьем.
Они поднялись и через стеклянную дверь попали в еще один коридор. Ника не могла представить, находятся ли они уже над уровнем земли. Окон не было. Алекс остановился возле одной из комнат, открыл ее электронным ключом и пропустил Нику внутрь.
В темной комнате тут же зажегся свет. Ника отодвинула жалюзи, висящие на стене, и с удивлением обнаружила за ними не окно, а экран.
– Что за ерунда?
– Это… для вашего комфорта, – Алекс нажал на кнопку пульта, и монитор включился. На нем появился зеленый парк с гуляющими людьми. Голубое небо, зеленая трава чуть качается под легким ветерком. Алекс нажал на другую кнопку, и в парке начался дождь. Небо потемнело, люди исчезли, стали расти лужи.
– «Комфорта»? – Ника забрала у него пульт и стала нажимать все кнопки подряд. Парк сменялся побережьем, видами мировых столиц и глухими уголками дикой природы. – А не проще ли было прорубить окно?
– Мы находимся под землей. Так что нет, не проще.
Ника остановилась на водопаде, подумала и выключила экран.
– Я хочу есть. У вас меню какое-то есть или меня будут кормить больничной дрянью? Кстати, когда я смогу выйти отсюда?
– По окончанию синхронизации. Сведения, которыми вы обладаете, очень важны. Мы опасаемся за вашу безопасность.
– Ну да…
Ника села на кровать и поджала ноги под себя. Еще недавно ей хотелось, чтобы кто-то ее спас. Что ж, мечты сбылись, оставалось только радоваться и ждать, когда все плохое останется позади.
– Так, может, давайте подключим меня к этому анимусу и ускорим процесс? Я, знаете ли, не молодею тут, и это все, – она неопределенном махнула рукой, – очень мило, но у меня есть дом, окей? Работа, личная жизнь.
– Это невозможно. Каждый сеанс в анимусе является большой нагрузкой для вашего организма. Так что поначалу пара дней – самый оптимальный промежуток между соединениями. Отдыхайте. Я принесу вам обед.
Ника подумала, что лучше обсудит свое скорейшее возвращение в Украину с Ирэной. Конечно, неплохо побывать в чужой стране бесплатно, со всем комфортом и помогая властям бороться с преступниками, но если все, что ей суждено увидеть – это монитор на стене, то она с радостью посмотрит телевизор у себя на родине.
Она задумалась о тех воспоминаниях, в которые сегодня погружалась, о девушке Лорин. «Вот было бы здорово, если бы историю в школах преподавали таким образом. Лег, уснул, проснулся – и все помнишь, потому что сам там побывал!» Вернувшийся Алекс поставил на выдвижной столик поднос с неплохим набором: гамбургер, пара сосисок, салат, шоколадный батончик и снова чай. От чая ее уже немного подташнивало.
– А пива нет?
– Алкоголь вам сейчас не рекомендуется, – без тени улыбки ответил тот.
Ника пожала плечами и приступила к еде.
– Знаете, – уже на пороге произнес Алекс, – я бы вам все же порекомендовал посмотреть видео. Оно успокаивает и расслабляет.
– Как ваш чай? – с усмешкой уточнила девушка.
– Просмотрите, – с чуть заметной настойчивостью повторил он. – лично мне больше всего нравятся виды дикой природы. Это… завораживает.
Ника выдавила из себя улыбку. Парень старается, пусть получит вознаграждение. Может, ему не просто общаться с девушками. На такой-то работе да под началом Ирэны легко забыть, как заводить знакомства.
Чтобы не жевать в одиночестве и тишине, Ника, прислушавшись к совету, стала переключать картинки. Леса, поля, озера, африканские прерии… Красиво, как на профессиональных фото.
– Похоже, БиБиСи снабжает офис бесплатными картинками, – вслух невесело пошутила Ника. Она нажала на пульте вариант демонстрации слайдов и продолжила бездумно жевать, наблюдая, как одно изображение плавно сменяет другое.
Вот бабочка перелетает с цветка на цветок, а вот от нее остался лишь полупрозрачный след на экране, и вовсю бушует море, или же…
– О, наши и сюда добрались, – хохотнула Ника, увидев на стене древнего монастыря надпись белым мелом на русском: «Верь».
Она продолжила есть. Сменилось еще пару картинок, и вот перед глазами мелькнула другая надпись. Вернее, это почти не походило на надпись. Просто сложенные камни у озера, но эти камни легли так не случайно. Они образовывали слово: «Им». Тоже на русском.
– Чего? – Ника стала присматриваться внимательней. Изображения сменялись в одном порядке, друг за другом, периодически повторяясь. И вот пошли те, которые она уже видела.
На кирпичной кладке под мостом портрет Иисуса и надпись на английском «He loves us» Только первые две буквы написаны другим цветом.
И снова «верь», а затем «им» на русском. Больше никаких надписей.
– Какой-то бред, – пробормотала Ника. – Еще один тест?
«Он верь им. Бессмыслица. Он… верит им? Может, не правильно написали. Вроде того, как в блокбастерах, когда русские матюки пишут с ошибками?» И тут мелькнула догадка, от которой Ника едва не выронила из рук гамбургер. Это не было словом «он». Это было русское: «не». Не латиница, как она поначалу думала, а кириллица. И тогда фраза обретала смысл.
«Не верь им».
Вот, что было зашифровано на экране. Но зачем? Кто это сделал? Ирэна проверяет ее бдительность? Или кто-то еще? Почему Алекс так настойчиво рекомендовал посмотреть местный телевизор?
«Не верь им».
Кому? Что если речь как раз об Ирэне? А это вполне возможно. Они до сих пор не назвали себя, не показали ни одного документа, не связались с посольством, что было бы логично. Они до сих пор не отвезли ее на опознание тел Аниты и Софи. Нет, она бы не хотела увидеть мертвых подруг, но разве это не обязательная процедура в таком случае? Ее никто не спрашивал о произошедшем в клубе. Ее ни о чем не спрашивали, а просто засунули в эту машину и вывернули наизнанку сознание.
От нервного напряжения Ника вскочила и стала ходить взад-вперед. Если это Алекс, то почему не сказал? Зачем так сложно? Ведь можно…
– Ника, это Ирэна.
От голоса, раздавшегося из динамика в углу комнаты, Ника подскочила на месте.
– Как вы себя чувствуете?
– Вы меня напугали, – напряженно ответила девушка, не зная, куда смотреть. Камера наверняка была здесь, но спрятана. Значит, они следят за ней. Вот почему Алекс, если это его проделки, не мог открыто поговорить с ней.
– Прошу прощения. Я сейчас не имею возможности вас проведать. Если что-то понадобится, воспользуйтесь кнопкой у двери. А дверь в санузел открывается кнопкой рядом. Видите?
Ника подтвердила, что все поняла, и для демонстрации показала, как ловко может открыть и закрыть дверь. Еще недавно ее бы поразили все эти бесшумные технологии, зачем-то продуманные в такой простой, казалось бы, вещи, как ванная комната. Но сейчас все ее мысли были только о послании и том, кто его оставил.
В этот день Ирэна так и не навестила ее, зато часто приходили доктора. Поставили катетер в вену, чтобы не колоть всякий раз для анализа, меряли давление и температуру, проводили тесты с кляксами. О том, что уже вечер и можно с чистой совестью лечь спать, Ника узнала случайно, глянув на часы одного из врачей.
Как это ни странно, заснула она почти сразу, перед сном еще раз просмотрев видеоряд на экране. Нет, не показалось. Эта фраза теперь была для нее абсолютно четкой, без сомнений.
На следующий день Ника проснулась, не зная времени. Но стоило ей умыться, как появились доктора. Значит, следят за ней круглосуточно. «Ни тебе попу почесать, ни переодеться», – раздраженно подумала она.
– Доброе утро, – на пороге возник Алекс.
– Разве добрым утром положено высасывать из человека кровь? – меланхолично спросила она, поскольку доктор как раз заканчивал наполнять шприц содержимым ее вены.
– Есть пожелания на завтрак?
– Наконец-то! Меню, пожалуйста.
– Меню нет, – озадачено произнес Алекс.
– Тогда отведите меня в местную столовую. Я могу увидеть людей? Поговорить с ними? С меня довольно этой комнаты. Надоело.
Спустя десять минут она сидела за столом посреди пустого зала, заставленного такими же пластиковыми столами и стульями. Здесь было светло и пусто. Первым делом Ника отодвинула штору, но то, что показалось ей залитым солнцем окном, оказалось всего лишь экраном, играющим роль светильника.
Теперь она сидела одна посреди столовой, с подносом, куда только что нагребла свежих булок, омлет и сосиски. Ни работников, ни обслуживающего персонала. Только Алекс стоял перед ее столом.
– Негусто у вас, – заметила она желчно. – Всегда так? Или потому, что я пришла?
– Всегда в шесть утра, – прозвучал невозмутимый ответ.
– Шесть утра? – Ника тяжело вздохнула и почесала затылок. – Тогда понятно. А ты?..
– Я сегодня дежурил. В девять закончится смена.
– Уже завтракал?
– Да.
Ника скривилась и, сдавшись, попросила:
– Посиди со мной. Пожалуйста.
Скрежет отодвигаемого стула прозвучал как грохот. Алекс сел, сложил руки перед собой на столе, взгляд потупил. Ну точно девственник на первом свидании.
– Ты помощник Ирэны? – спросила Ника, понимая, что поддерживать разговор придется ей самой.
– Почти… Стажер, – подобрал он подходящее слово.
– Ясно. Интересно тут, наверное. Все-таки, секретное подразделение.
– Почему «секретное»?
– Потому что ваш офис под землей, вы до сих пор не связались с моим посольством и не позволяете мне позвонить родителям, – произнося это, Ника отдавала себе отчет, что за их разговором сейчас могли наблюдать десятки людей. – Знаешь, я вчера долго смотрела эти ваши картинки на экране.
Ей показалось, или он дернулся? Нет, показалось. Просто почувствовалось его внутреннее напряжение. Значит, она угадала, это его рук дело. Но зачем?
– А нельзя их как-то на фильмы заменить? Ну если не фильмы, то хоть книги. Почитать что-нибудь охота. Я вообще люблю читать.
Ее голос звучал безмятежно. Они мельком встретились взглядами, и тогда малейшие сомнения отпали.
– Я узнаю, что можно сделать. Вы простите, мне нужно подготовить отчет. Приятного аппетита.
Он ушел, а эхо его шагов еще шумело под потолком. Ника посмотрела на свой поднос с завтраком, который потерял всю привлекательность. Через силу она съела половину. Вскоре за ней пришла неприметная девушка, пригласила пройти в комнату. Видимо, Алекс передал смену.
По возвращению она обнаружила на столике рядом с кроватью стопку журналов. Словно и впрямь изголодавшись по чтению, она набросилась на эти гламурно-глянцевые женские издания с одинаковыми моделями на обложке и нелепыми статьями. Одни предлагают десять способов похудеть, другие – рецепты выпечки и блюд из свинины. Перечень модных вещей, без которых жизнь нормальной женщины, по мнению редакции, была бы неполноценной. Немного о сексе, о «звездах», о новинках кино… Но где же послание? Ника была уверена, что они поняли друг друга. Не мог же Алекс просто подсунуть ей эту галиматью с целью развлечь на досуге! Она листала журнал за журналом, но не представляла, на что следует обратить внимание. Страницы еще пахли типографской краской, журналы свежие. Никаких меток, замявшихся страниц. И к тому же на глаза все время попадается эта реклама на первом развороте у всех журналов. Молодящаяся актриса с часами, которые совершенно не подходят к ее наряду. Еще и краска поплыла, ну молодцы…
Ника присмотрелась внимательней. Краска дивным образом поплыла только на трех цифрах. Она открыла другие журналы. Цифры другие. Ника потрогала буквы. Под пальцем чуть размазались чернила. Конечно! У него попросту не было времени придумать что-то более оригинальное, хотя в изобретательности парню не откажешь.
Первый журнал. Если верить помеченным цифрам – 128. Либо 281, или 182, или… Ника наугад открыла сто двадцать восьмую страницу, почти в самом конце журнала, и не прогадала. Еще в одном слове «потекли» чернила, закрыв одну букву. «И».
Она открыла второй журнал. 34 или 43. Оказалось, сорок третья страница. Буква «Д».
По тому же методу она просмотрела все журналы, мысленно собирая буквы. Она боялась даже выводить их на натертом полу, чтобы не показывать тем людям, следящим за ней.
«И», «Д», «Т», «Ж», «Е». «Ждите».
«Ждите? – мысленно повторила Ника. – Чего? Может, он придумает, как меня забрать отсюда? Но тогда выходит, что я не в разведуправлении. Может, это и есть террористы? Может, я у них в плену?» Она боялась думать, что случится, если Ирэна узнает о тайном общении. Если они бандиты, Нику попросту убьют. А если и впрямь государственная служба безопасности, то Нику могут заподозрить в сговоре с террористами. Так или иначе, она почувствовала жгучее желание немедленно выбраться на свободу.
Целый день прошел в ожидании. Ничего не происходило. Врачи приходили каждые полчаса. Она зачитала до дыр журналы и даже поспала. Ближе к вечеру появилась Ирэна.
– Как вы себя чувствуете? – спросила та участливо.
– А как бы вы себя чувствовали на моем месте? – возмутилась Ника. Одно она знала точно – с дураками обычно не считаются всерьез, их не боятся. Ну а глупых женщин и вовсе за людей не держат. Правы были те люди из Созидателей. – Мне скучно. Я хочу связаться с родителями.
– Я еще жду разрешения, – выражая сожаление, ответила Ирэна. – Придется потерпеть. У нас здесь очень строго с каждым шагом. Что же до скуки… Алекс принес вам журналы. Может, что-нибудь еще?
– Можете приставку принести, с таким экраном это будет зашибись!
– Любите видеоигры?
Она согласно кивнула.
– Или хоть парочку фильмов. Музыку. Пиво.
– Спиртное вам нельзя. Врачи говорят, что у вас очень низкое давление. Из-за этого, вероятно, придется отложить посещение анимуса, хоть мы все огорчены.
«Еще бы, – подумала Ника, – вам ведь что-то нужно выведать».
– Как называется ваша организация? – прямо спросила девушка. – Это ведь не ЦРУ и не ФБР, верно?
Ирэна покачала головой:
– Простите. Даже наш разговор строго регламентирован. Пока не снизится уровень опасности в связи с вторжением ассасинов, мы должны быть осторожными.
– Безусловно.
Умываясь перед сном, Ника зачерпывала воду ладонями и плескала себе на лицо. Это так расслабляло. Можно было подумать, будто она плывет по синим водам Красного моря, а на берегу ее ждет ядовито-зеленый коктейль, от которого зазвенит в ушах и чуть помутнеет в голове. Внезапно из крана хлынула такая горячая вода, что ошпарила Нике ладони. Ахнув, она отпрянула от умывальника. Покрутила вентиль, пытаясь добавить холодной воды, но ничего не помогало. Поднимающийся клубами пар ложился туманом на зеркало, постепенно закрывая ее лицо. Ника раздраженно выключила воду, и потянулась, чтобы вытереть полотенцем запотевшее стекло, как вдруг увидела на нем едва различимый рисунок. Присмотревшись, она поняла, что это вовсе не рисунок. Это слово. Ника снова открыла кран и позволила пару проявить надпись. «Скоро».
– «Скоро»? Что «скоро»? Ждите скоро… Скоро ждите. Или просто: скоро.
Она закрыла воду. Никаких других надписей ни в ванной, ни в комнате не было.
Среди ночи Ника проснулась от шума. Мимо двери пробежали. Она вскочила на ноги, оделась. Может, уже утро? Хотя по ощущениям, она проспала от силы час. Ника попыталась выйти, но электронный замок не сработал. Тогда девушка нажала кнопку вызова, а когда из динамика ответили напряженно и с заминкой, потребовала немедленно ее выпустить.
– Оставайтесь на месте. Для вашей безопасности.
– Безопасности? Если у вас пожар или потоп, мне тут небезопасно! – не на шутку разнервничалась Ника.
– Оставайтесь на месте.
Диспетчер отключил связь, и сколько бы ни жала она на кнопку, больше не отвечал.
Если бы ей сказали, что снаружи учения или еще какая-то мелочь, Ника бы вернулась в постель спать, но после такого разговора сон как рукой сняло. Хотя легкое чувство опьянения после малой дозы отдыха присутствовало и мешало здраво мыслить.
Внезапно дверь открылась. На пороге перед удивленной Никой оказался Алекс. Он выглядел так, словно пробежал километр в быстром темпе.
– За мной, быстро! – скомандовал он и схватил ее за руку.
Ника сама не понимала, почему пошла за ним. В конце концов, она не знала, кто он, и в какую борьбу ей удалось так некстати вмешаться. Но уже бежала вслед за ним, держа его горячую руку в своей руке.
– Стой, – он придавил ее к стене, выглядывая из-за угла. – Идем.
Ника послушно следовала за похитителем. Когда они очередной раз затаились перед поворотом, она не выдержала и шепотом спросила:
– Куда мы?
– Тсс, – шикнул он на нее.
И снова бег по коридору. Они выскочили к лестнице. В огромном зале с рабочими столами тускло горело несколько ламп. Ника и со своим спутником сбежали по лестнице и спрятались за перегородками. Осмотревшись, они стали пробираться вперед. Алекс остановился возле стола, открыл ящик электронным ключом и достал оттуда пистолет.
Они дошли уже, вероятно, до середины зала, когда хлопнула дверь, и лампы на потолке стали включаться ряд за рядом, пока ослепительный белый свет не озарил все вокруг.
– Бостон! Стоять! Открываем огонь, – пророкотало над залом.
– Пригнись, – сказал Алекс перепуганной Нике. – Что бы не случилось – не останавливайся. Беги к двери.
– К двери? А ты? – плохо соображая, спросила она.
– И я.
В этот момент громыхнуло, и стекло над их головами лопнуло миллионом брызг. Осколки посыпались на пол, на столы и на беглецов.
– Бегом, бегом!
Ника на четвереньках устремилась вперед, где вдалеке должна была находиться другая лестница и дверь. Один раз она обернулась и тогда увидела, как Алекс вскочил на ноги и принялся стрелять в стоящих на лестнице вооруженных людей. Часть из них уже спускалась вниз.
В этот момент Алекс не походил на того кудрявого простецкого парня, которым показался при первой встрече.
– Боже, помоги! Боже, помоги! – Ника со всей возможной скоростью ползла вперед.
– На лестницу! – донесся до нее приближающийся голос Алекса.
«Не могу! Не могу! – испуганно думала она, – там же стреляют!» Но вдруг он схватил ее за шкирку и толкнул вперед. Ничего не оставалось, как помчаться по металлическим ступенькам вверх. Позади нее послышалось звяканье пуль об металл. Кто-то закричал, и стрельба прекратилась. Алекс нагнал Нику у самой двери, и они буквально ввалились вдвоем в коридор. Едва он успел ударом огнетушителя закоротить замок, как в коридоре появились охранники в бронежилетах.
– Бажан! На пол! – крикнул один из них, вскидывая автомат и направляя на Алекса.
Тот, закрыв Нику собой, ответил на это смертоносной очередью. Один противник упал, другие скрылись за поворотом. Алекс перезарядил оружие и осторожно бросил вперед какой-то шарик, похожий на теннисный мяч.
Пум! Пум! Раздались глухие удары. Пум – мяч ударился о стену и заскочил за угол.
Прогрохотал взрыв. Из-за поворота выкатился шлем.
– Вперед! – Алекс схватил Нику за руку и поволок за собой. Она так и не решилась заглянуть за угол, и с облегчением вздохнула, когда они свернули в другую сторону.
Но стоило им приблизиться к двери, как та неожиданно с силой распахнулась, сбив с ног Алекса. Тот отлетел назад, свалив на пол Нику.
В проеме появился человек в черной форме. Он ухватил Алекса за грудки и рывком поднял на ноги, чтобы тут же нанести ужасный по силе удар лбом в лицо. В последний миг тот успел подставить под удар щеку вместо носа. Брызги крови попали на стену. Ника вскрикнула, сжимаясь и беспомощно глядя по сторонам. Ей на глаза попался лежащий автоматический пистолет. Она схватила его и направила на противника.
– Отпусти его!
Возможно, незнакомец повернул голову исключительно потому, что не ожидал обращения к нему, или же не разглядел поначалу оружия. Но этого момента хватило, чтобы Алекс ударил его ребром ладони по шее, двумя ладонями по ушам, а затем, когда хватка чуть ослабла, и движения Алекса стали более свободными, он молниеносным движением вогнал невесть как очутившийся в руке нож в грудную клетку держащего его человека.
Ника зажмурилась.
– Идем, – у нее из рук настойчиво забрали оружие.
Они поднимались по лестнице, не чувствуя ног. Вверх, вперед. Сколько так этажей они преодолели – Ника не представляла. Наконец, Алекс сжалился, и они зашли в дверь на одном из этажей.
Пока они бежали по очередному бесконечному коридору, включилась сигнализация. Все залило красным аварийным свечением, оглушительный звук буквально разрывал голову. Алекс остановился у окна и поднял раму. На них подуло свежим ветром. В воздухе пахло недавним дождем. Очутившись снаружи, на ржавых и мокрых железных прутьях арматуры, девушка почувствовала, как подгибаются колени. Теперь им предстояло спуститься по пожарной лестнице. Ника поставила ногу на верхнюю перекладину, когда вдруг в середине здания послышался шум. Алекс заглянул в окно и глухо выругался:
– Спускайся и беги в парк Штрауса. Там беседка при выходе.
– А ты?
– Я немного занят, – ответил он, пуская очередь куда-то в коридор, откуда они только что пришли. Перезарядил. – Быстрее! За тобой придут. Либо я сам, либо скажут, что от меня. Живо!
Ника хотела сказать, как ей страшно, как разрывается ее сердце от каждого выстрела, и как она не хочет снова бежать по ночному городу от неизвестной опасности, но вместо этого выполнила указание. Слушая перестрелку наверху, она спускалась все ниже и ниже. Вдруг под ногой обвалилась проржавевшая перекладина, обвисла, держась на одной стружке. Ника шумно всхлипнула, вжимаясь в лестницу. Прислушалась к стрельбе. «Хоть бы ему патронов хватило», – подумала она. Сжав зубы, девушка продолжила спуск Лестница закончилась метрах в трех до земли. Зацепившись за последнюю перекладину, она заставила себя разжать пальцы. Пролетев совсем немного, Ника приземлилась и завалилась на бок. Вскочив, она побежала по улице, один лишь раз обернувшись на окно, но Алекса не увидела. Теша себя надеждой, что ему удалось улизнуть, она из последних сил помчалась по улице.
Спустя несколько минут Ника спряталась в одном из неприметных дворов. Тяжело дыша и рыдая без слез, она просидела какое-то время, пытаясь унять боль в ногах. Сейчас она не имела ни малейшего представления, где находится, как добраться в парк Штрауса, и – главное – правильно ли она сделала, что ушла. Возможно, Ирэна и не та, за кого себя выдает, но кем был Алекс, Ника так и не узнала. Что если один из тех бандитов, взорвавших клуб и расстрелявших всех, кто выжил? И как с ней поступят люди Ирэны, если отыщут?
Можно обратиться в полицию – но что, если от нее только этого и ждут? А посольство, наверняка, будет первым местом, где станут искать «важного свидетеля в деле о террористах». Никто не выпустит ее из страны.
Переборов желание немедленно отправиться в посольство, она побрела по закоулкам, предполагая, что движется в сторону центра города.
Ближе к утру она так замерзла, что зуб на зуб перестал попадать. Растирая плечи, она брела, спотыкаясь и еле передвигая ноги. Ориентируясь по возвышающимся над крышами пикам храмов, которые являются частью программы любой ознакомительной экскурсии, Ника все же дошла до центра города. Парк Штрауса раскрыл ей свои объятия в сером рассвете. Чуть моросил печальный в своей безысходности дождик.
Внутри беседка служила памятником человеческой нищете духа, о чем свидетельствовали надписи и облупленная штукатурка. Ника спряталась под крышу и стала ждать. Она надеялась, что вот-вот увидит Алекса. Этот парень оказался полон сюрпризов, но пока это единственный человек, которого она знала во всем городе. И он не стрелял в нее.
Утро понемногу набирало обороты. Появились уборщики, принялись подметать. Они то и дело косились на Нику, но не прогоняли. Первые прохожие походили на сонных воробьев: все кутались в теплые кофты и шарфы. Ника позавидовала им, особенно седому мужчине с густыми усами, который неспешно шел и курил. Улица оживилась, поехали автомобили, из метро стали выходить стайки пассажиров.
В ворота, находящиеся неподалеку от беседки, прошла женщина. Высокая блондинка с заколотыми на затылке волосами, в тонких очках с контрастной черной оправой. Она шла, подняв ворот пальто. Почему-то Ника почувствовала, что эта женщина идет к ней. Так бывает, когда вдруг узнаешь человека, которого никогда прежде не видел.
Женщина подошла к беседке, посмотрела на Нику и быстро произнесла:
– Я от Алекса. Скорее за мной.
– А где он? – тихо спросила Ника, хотя догадывалась, каков может быть ответ.
– Не вернулся с задания. У нас нет времени, скорее. Они могут быть здесь в любую минуту.
Женщина говорила жестко, приказным тоном. Она чем-то была похожа на Ирэну. «Еще одна начальница», – подумала Ника.
Они вышли из парка и сели в припаркованный поблизости автомобиль. Совершенно неприглядный черный Peugeot, старенький и потертый.
– А ваша организация не особо финансируется, да? – невесело пошутила Ника, пристегиваясь.
– Нужно было пригнать лимузин? – холодно поинтересовалась женщина. – В следующий раз.
– Куда мы едем? И объясните, кто вы, наконец!
Женщина вырулила с обочины в поток и неторопливо поехала вперед. Судя по тому, как метались ее глаза по зеркалам, была возможна слежка. Наконец, они свернули на менее оживленную улицу и проехали мимо припаркованных автомобилей.
– Вы в безопасности, это все, что вам пока нужно знать. Алекс должен был ввести вас в курс дела.
– У нас не было времени.
– Ясно. Но ведь он сказал, кем является?
– Сказал, – соврала Ника, не сводя глаз с женщины.
– Тогда вам понятны наши цели. Добровольное сотрудничество облегчит жизнь вам и нам тоже. В конце концов, вы…
Автомобиль пересекал перекресток. Ника увидела летящий на них громоздкий внедорожник, но ни крикнуть, ни вдохнуть уже не успела. Внезапно легкий, как пушинка, «пежо» оторвался от земли, его развернуло и бросило обратно. Ника запоздало ощутила, как впился в кожу ремень безопасности, как едва не сломал ключицу и придавил грудь. На короткий миг она потеряла сознание. Перед глазами все плыло, в ушах шумело. Машина лежала на боку, и Ника почти распласталась по дверце. Над ней нависла болтающаяся голова блондинки. Очки слетели, глаза закрыты. Смятая, как фольга, дверь придавила половину туловища.
Тут машина снова содрогнулась и перевернулась на колеса. Ника вскрикнула. Болела шея и рука. Она чувствовала, что задыхается. Нужно выбраться, но пальцы не слушаются, и замкнувший ремень никак не поддается.
Дверца с ее стороны открылась, и чьи-то руки стали ее хватать. Она отбивалась и визжала, понимая, что никто больше не сможет ее защитить, и если снова схватят, то…
– Ника! Это Алекс. Спокойно, спокойно.
Пощечина обожгла половину лица и неожиданно прояснила сознание. Она перестала сопротивляться, глупо смотрела на Алекса, который ножом разрезал ремень и вытащил ее из машины.
Вдалеке на тротуаре стояли испуганные прохожие. У Ники кружилась голова, и Алексу пришлось почти волочить ее до машины.
Очнулась она уже во время движения. Мимо окон проносились серые улицы.
– Идти сможешь?
Ника повернула голову. Алекс сидел за рулем, мрачный и напряженный. От уха до шеи шла дорожка засохшей крови.
Прислушавшись к ощущениям, она кивнула. Сможет.
Он притормозил, обошел машину, помог ей выйти, и они пошли куда-то. На них безучастно глазели прохожие. Странная парочка: оба словно с войны возвращаются. Благо, в Европе люди не такие участливые, как на родине Ники. Там бы им уже и стопочку налили, и подсказали, где схорониться, а, может, и милицию бы вызвали – тут уж как повезет. А здесь никому и дела нет ни до чужой радости, ни до чужого горя. Толерантность и либерализм в высшей степени проявления.
Они проходили мимо промышленных зданий и длинных низких строений. Ника почти не поднимала голову. Она смотрела на свои ноги, и так ей казалось, что она не упадет. Они шли минут десять, хоть ей показалось, что гораздо дольше. Алекс подвел ее к белой старой «audi» и открыл дверцу.
– Садись.
Она послушно заняла свое место, но пристегнуться не смогла. Плечо так болело, что руку поднять не удавалось. Алекс сам закрепил ремень и сел за руль.
– Ехать будем быстро, без остановок. Захочешь вырвать – скажешь. Вода в бардачке.
Ника кивнула. Он поехал довольно резво. Дороги были широкие, а машин немного. Вскоре они выехали из города. Нику укачало, и она уснула.
Следующей остановкой оказался отель. На вывеске светилось «Das Reinisch». Когда Ника вышла из машины, над ее головой довольно низко пролетел самолет. От гула задребезжали стекла.
– Уютное местечко, – заметила девушка.
– Мы в аэропорту, – ее спутник так и не успел приобрести чувство юмора. Либо он слишком был погружен в мысли. Каждый по-своему переживает тяжелые обстоятельства. – Придется дождаться паспортов и билетов.
– Куда мы летим?
– В Венецию.
– Как романтично.
Когда они вошли, Алекс подошел к девушке на рецепции, молча взял у нее подготовленный ключ и направился к лифту. Ника вспомнила, что точно так же ее саму поселили в отеле по звонку Ирэны.
В лифте они не смотрели друг на друга. Несколько секунд молчания и старательного отвода глаз. Номер находился на третьем этаже. Кровать одна, узкая и неудобная. На такой особо не разляжешься.
– Ну надо же! – фыркнула Ника.
– Я посплю на софе, – сказал Алекс, заходя в ванную.
– Знаешь, бывают номера с двумя кроватями, – она шагнула за ним, но перед самым носом дверь захлопнулась.
– По документам здесь проживает один человек, пожилой канадец, – донесся до нее его голос.
– Мы, наверное, еще не дошли до тех отношений, чтобы через двери туалета разговаривать, – Ника прислонилась к стене.
Он открыл дверь и посмотрел на нее будто с подозрением:
– Ты вообще не понимаешь, что происходит?
– Ну… пописать сходил? – растерялась она.
Он цокнул языком и покачал головой, поражаясь ее несерьезности:
– Ты не понимаешь?
– Нет, – очень тихо, невероятно тихо проговорила Ника. – Я не понимаю. Я спрашиваю, но не получаю ответа. Я пошла в клуб развлечься с подругами, а теперь они, вероятно, мертвы. Хотя даже это мне неизвестно наверняка. Взрыв, запах гари, выстрелы. Меня похищают, засовывают в какую-то гребаную машину, а потом…
Ника посмотрела ему в глаза, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони:
– Я здесь. А должна была гулять по площади от кафе до кафе, фоткаться на фоне памятников. Так что нет, ни хрена я не понимаю, что здесь происходит!
Последние слова она прокричала. Ника и сама уловила в собственном голосе нотки истеричности, но плевать она хотела на хороший тон.
Алекс вернулся к зеркалу, вытер полотенцем кровь с лица, поморщился, дотронувшись до ссадин и синяков, посмотрел на нее через отражение.
– Ты была в плену у тамплиеров.
– Теперь тамплиеры, – Ника сползла по стене и села на пол. – И впрямь не ЦРУ.
– Этот орден существует давно.
– Я знаю, – кивнула она безучастно, – помню, учила. Рыцари с красным крестом на груди топали в Иерусалим к гробу Господнему. Угу.
– Не стоит верить всему, что пишут в учебниках истории. Скажу больше: сейчас едва ли можно отыскать доступные для общественного пользования истинные исторические хроники. Все они либо надежно спрятаны, либо вовсе уничтожены. Хотя во второй вариант я не верю.
– Почему?
– Было бы неосмотрительно уничтожать оригинал, предлагая миру подделку. Наверняка, записи хранятся в архиве. Другой вопрос: где этот архив?
– Это не другой, это даже не десятый вопрос, – она сжалась и обхватила себя за плечи. – Значит, ты ассасин, да?
Он отбросил полотенце и присел напротив нее у другой стены.
– Знаю, что они там плели про наш клан. Это ложь.
Ника хмыкнула.
– Как бы они тебя еще убедили?
– А как бы ты убедил меня? Вам всем что-то от меня нужно. Откуда мне знать, что это не ты со своими дружками стрелял в клубе? Мне сказали именно так.
Алекс шумно засопел. Он буквально кипел желанием что-то сказать и не мог себе это позволить. Какая-то тайна готова была сорваться с его языка, но в последний момент он просто буркнул:
– Если пойдешь со мной, тебе предоставят доказательства.
– Лучше бы мне предоставили, наконец, свободу, – сказала Ника и, поднявшись, ушла в комнату. Она упала на кровать, даже не разуваясь, отвернулась к стенке и лежала так, думая о своем. Девушка слушала, как шумит вода в душевой, как Алекс с кем-то говорит по телефону – фразы ничего не означали, все они были зашифрованы. Усталость все же сморила Нику, и она уснула.
Пробуждение настало неожиданно и довольно неприятным способом: ее сильно трясли за плечо.
Ника с трудом разлепила веки. Ей казалось, что она уже села, но на деле голова так и не оторвалась от подушки.
– Пора уходить, – послышался в темноте голос Алекса.
– Венеция ждет? – сонно промямлила она.
– Боюсь, что нет.
Потеряв терпение, он почти сорвал ее с кровати и подвел к двери. Выглянул наружу. Когда свет из коридора проник в щель между стеной и дверью, Ника с ужасом обнаружила в руке Алекса оружие. Значит, все снова очень плохо.
– Идем.
Он взял ее за локоть, и они быстро пошли по коридору. Шаги приглушались ковровой дорожкой, свет ослеплял.
Они остановились возле двери с табличкой «staff only». Алекс провел электронным ключом и с силой ударил ногой под самую ручку. Дверь распахнулась, и они нырнули в небольшую комнату, заставленную стеллажами с бытовой химией, свежими полотенцами и постельным бельем. Алекс прикрыл дверь тогда, когда послышался звонок прибывшего на этаж лифта. Ника стояла, вдыхая пары стирального порошка и кондиционера для стирки, пока Алекс в крошечный проем наблюдал за этажом. До них донесся неясный шум, будто хлопнула дверь, а затем – грохнул взрыв.
Алекс схватил дернувшуюся Нику и вновь потащил за собой. Они бежали вниз по лестнице к выходу.
На рецепции никого не было, но девушка успела заметить за стойкой руку лежащего на полу человека.
Они выскочили из гостиницы, но вместо того, чтобы сесть в машину, на которой приехали, Алекс повел ее к другой. Разбив стекло задней двери, он открыл водительскую дверь, сел за руль.
– Садись! – приказал он Нике.
Пока она пристегивалась, Алекс завел автомобиль.
Он сдал назад, и в этот момент заднее стекло разлетелось вдребезги от пули. Ника согнулась, уткнувшись лицом в колени. Машину резко закрутило, сильный удар в бок развернул ее в обратную сторону. Распахнулась дверь со стороны Алекса. Ника видела, как люди в черной одежде, похожей на военную, вытаскивают его из машины. Почти одновременно с этим кто-то выдернул ее. Ника вскрикнула и изо всех сил уперлась ногами: пусть тащат, если так охота. Неожиданно руки, сдавливающие ее, разжались, и человек в черной форме упал на землю, содрогаясь в конвульсиях. За ним оказался здоровяк с электрошокером в руке. Он тут же схватил Нику за руку и потащил за собой. Сопротивляться ему не было никакой возможности.
Он втолкнул ее в машину и сел следом. В тот же миг автомобиль с визгом колес сорвался с места. Ника вжалась в угол, разглядывая своего похитителя. Тот безучастно вертел в руках электрошокер. Кожаная косуха, выбритый затылок, на ногах – афгани, заправленные в высокие шнурованные ботинки. Ни дать, ни взять заросший неофашист.
С переднего пассажирского сидения к ней обернулся мужчина в строгом костюме. Он был немолод, суховат, в очках с толстыми стеклами, из-за которых размер глаз искажался.
– Добрый день, Ника, – по-русски с легким акцентом заговорил он. – Не волнуйтесь, теперь все будет в порядке.
– Последнее время я часто это слышу, – кисло заметила она.
– Можете мне верить. Мы не имеем отношения к тем людям, которые похищали вас прежде. Я представляю совершенно другую организацию.
– Дайте угадаю, – хмыкнула она, – еще один древний тайный орден?
– Можно и так сказать, – усмехнулся он. – Я секретарь в украинском консульстве в Австрии. Вы хотите уехать домой? Вы уедете.
Ника не знала, почему от этих слов, которые еще недавно заставили бы ее расплакаться от облегчения, ей не стало легче. Она обернулась, пытаясь в окно рассмотреть Алекса. Он остался где-то там, с людьми в форме… Но ни его, ни тех, других, видно не было. Они выехали на дорогу и направились обратно в Вену.
Прошел час, прежде чем они остановились возле трехэтажного дома желтого цвета. Вообще этажа было два, третий – мансардный всего с несколькими окошками. Консульство Украины в Австрии.
Ника удивилась. Она подозревала, что ее попросту обманывают. Но нет, очкарик решительно направился ко главному входу, и Нике пришлось идти за ним, тем более, что верзила в косухе не отставал.
По лестнице они поднялись на третий этаж и вошли в одну из небольших комнат под самой крышей. Чисто, свежо, никаких излишеств. Жесткий диван, стул, стол и тумба с телевизором.
– Присядьте.
Ника опустилась на диван, очкарик сел напротив нее, поддернув штанины.
– Меня зовут Михаил Бойтель. Как видите, скрывать мне нечего. Вы в консульстве, под нашей защитой. И покинете страну, как только это станет безопасно. Сперва, конечно, нам понадобится некоторая информация. Вам известно, что такое «анимус»?
– Угу, – кивнула Ника напряженно. То, что ее привезли в это здание, было веским аргументом при выборе союзников. Ни Алекс, ни Ирэна не собирались отправить ее домой. А эти ребята могут.
– Вы успели ознакомиться с методами тамплиеров и ассасинов. Не думаю, что вы в восторге. Давайте познакомимся ближе с теми, кто имеет к вам некоторое отношение. С Созидателями, чьим представителем я и являюсь. Ваша родственница по отцовской линии служила в наших рядах.
– И что вам от меня надо?
– По сути то же, что и остальным. Информация.
– Зачем? – изумилась Ника. – Если она служила в вашем обществе, то, наверняка, у вас достаточно нужных сведений.
– Не совсем так, – покачал головой ее собеседник. – Лорин, можно сказать, отклонилась от курса. Предала орден. Эхо ее поступка до сих пор не стихло.
Ника прикусила губу. Интересно, отпустят ли ее когда-нибудь? Если им станет известно, что такого натворила Лорин, что помешает им убить единственного живого свидетеля?
– Где Алекс? – спросила она, – что ваши люди с ним сделали?
– Вы о вашем спутнике? Ничего. Моих людей там не было. Только тамплиеры, которые вышли на ваш след. Им, как и мне, удалось отследить автомобиль.
Он прищурился, внимательно разглядывая ее сквозь очки, и задумчиво произнес:
– Вы сомневаетесь. Понимаю. Давайте проясним кое-что. Вам пришлось оказаться на пересечении интересов трех организаций. Иногда мне кажется, что ни у тамплиеров, ни у ассасинов нет конечной цели. Их задача – противостоять друг другу, и в этом соперничестве весь смысл их существования. Мы же другие. Нам нет дела до войн, нам подвластны такие тонкие материи, о которых другие и мыслить не могут. Политика, религия, история, СМИ. Все это – наше. Конечно, негласно. Не верите? Подскажите, как были построены египетские пирамиды? По каким технологиям?
Ника фыркнула:
– Рабами. Сказали – построили.
– Но тогда не было современного оборудования, и рабы не умели летать.
– Слишком давно это было, – раздраженно ответила девушка.
– Вы правы. Давайте подумаем о чем-то ближе. Адольф Гитлер. Модные разоблачители от истории повторяют о его эмоциональной нестабильности. Так как же в расчетливой Германии позволили безумцу не только возглавить страну, но и повергнуть в ужас Европу?
Ника пожала плечами.
– Возьмем еще ближе. Теракты. Все, как один, похожи. Они происходят внезапно, когда вокруг тишина и покой. Зачастую виновников находят, и народ, жаждущий крови, получает сведения о справедливой расправе. Все довольны. А войны? Зачем их начинают?
– Наверное, из-за конфликта?
– Безусловно. А продолжают ради денег. «Люди гибнут за металл».[10] Матери верят, что их сыновья умерли ради великой идеи в борьбе со злом, а не ради нефти или контроля над бизнесом. Ну и, наконец, – он откинулся на спинку стула и сложил руки на тощем колене, – почему любой студент знает, как и у кого раздобыть наркотики, просто включив wi-fi, а полиция говорит о неуловимых злодеях? Мистика!
– Зачем вы мне это говорите?
– Затем, чтобы вы поняли, как важна роль информации, и как важна наша организация, которая эту информацию создает, создавала и будет создавать всегда. А теперь, если вы не против, пойдемте к «анимусу». Все уже подготовили.
– Подготовили? – изумилась она. – А анализы и всякое такое?
– Ах да, точно, – он желчно поджал губы. – Можем подождать, конечно, сколько угодно. У нас ведь уйма времени. В конце концов, сможете вернуться на родину в следующем году или через год.
Ника испытала сильное раздражение. Вопреки логике, именно этот человек, который впервые предложил ей реальную помощь или – точнее – разумную сделку, вызывал у нее только негативные эмоции.
Здесь не было футуристического интерьера, как в офисе Ирэны, зато была хорошая кофемашина и сносный капуччино. Анимус располагался прозаично – в такой же чердачной комнатушке. В ней не было окон и лишнего пространства тоже. Перед монитором сидела женщина лет пятидесяти с очень короткой стрижкой, худым лицом в морщинах, без грамма косметики. Она почему-то напомнила Нике учительницу старших классов в школе. Возле второго монитора, расположенного на неизвестном ей медицинском оборудовании, стоял молодой парень, похожий на интерна, которого внезапно отправили делать сложнейшую операцию. Он сосредоточенно хмурил лоб и кусал губы.
– Точка отсчета? – безжизненно спросила женщина за мониторами.
Бойтель повернулся к растерянной Нике:
– Вы помните, на каком этапе вас отключили от анимуса?
Она согласно кивнула.
– В таком случае полностью сосредоточьтесь на этом фрагменте памяти. Мы постараемся обнаружить его по сигналам вашего мозга. Готовы?
– Я же хочу на родину, – с вызовом ответила она и села в анимус.
Пока ее подключали, Ника, крепко зажмурившись, думала только о том последнем куске увиденного ею прошлого. Корабль, выздоровление Вуда… Она старалась в малейших деталях нарисовать в своей памяти то, что увидела тогда. А по команде открыла глаза, и яркий свет влился в ее разум через зрачки.
Индия. Бенгалия. Чанданнагар. 1757 год
От невыносимой жары веки отяжелели. Пот пропитал блузу, сделал шею липкой, а волосы – неприглядными. Лорин лениво обмахивалась веером, лишь бы немного разогнать воздух, казавшийся густым, как болотная вода.
Дорога от порта к городу заняла несколько дней. Сперва невозможно было найти экипаж, потом оказалось, что в начале весны Роберт Клайв захватил французское поселение и теперь находится в нем. Узнать об этом удалось не сразу, и Лорин стоило больших усилий убедить Вуда в необходимости изменить планы. Чтобы не объяснять, почему торговля интересует ее меньше, чем поездка в город, находящийся в военном положении, она пустила в ход свое обаяние: надувала губки, хлопала ресницами и молола всякую восторженную чушь. Сердце Вуда дрогнуло. К тому же, настаивать на чем-либо он попросту не смел: ему приходилось опираться на костыль при ходьбе, но это куда лучше, чем оказаться похороненным в морских глубинах. А помня, кто за ним ухаживал в тяжелый час, Вуд был вынужден пойти на уступки.
В Чанданнагар направилось несколько экипажей. Больше половины прибывших офицеров переходили под руководство Клайва. Отчасти, Лорин даже порадовалась этому факту: приглянувшийся ей молодчик по-прежнему украдкой смотрел на нее и не оставлял попытки заигрывания. Но спустя время, когда жара, изнуряющая в плаванье, многократно усилилась, стоило им отдалиться от большой воды, ей стало безразлично, сколько мужчин поблизости и какие у них на нее виды. С отвращением отмахиваясь от мух, она грязно ругалась сквозь зубы и радовалась, когда удавалось провалиться в сон.
– Моя белая госпожа не рада своему прибытию? – спросил Дестан с таким невозмутимым выражением, что Лорин едва сдержалась, чтобы не запустить в него веером.
– Мне плохо, – простонала она, безвольно падая на мягкое сидение кареты, которое так нагревалось за день, будто под ткань подсыпали тлеющих углей. – Я хочу пить, я хочу помыться, я чешусь, потею и на мне столько тряпок, что можно было бы сделать шатер!
– Почему бы вам не снять хотя бы половину?
– Потому что эти проклятые французы ввели дурацкую моду, – устало ответила она. – И потому что какому-то идиоту понравилась эта идея. Посмотри на них!
Она ткнула пальцем в сторону нескольких мужчин, которые, полагая, что за ними не наблюдают, разделись по пояс и ехали таким образом верхом, позволяя ветру обдувать тело. Мимо проскакал и молодой офицер. Он чуть задержался неподалеку от окна кареты, убедился, что дама его сердца успела оценить могучий торс, и унесся вперед.
– Ненавижу! – со злостью порычала Лорин, отворачиваясь. – Я видела местных женщин. Они обернуты с ног до головы в тряпки. Неужели им не жарко?
– Все дело в качестве ткани и особенностях драпировки. Если хотите, я раздобуду для вас такую одежду.
Лорин хмыкнула, отбрасывая эту мысль поначалу, но, призадумавшись, поняла, сколько положительных сторон у такого решения.
– Найди, – сказала она, отсыпая в протянутую ладонь несколько монет. – И поживее. Бери самые красивые и дорогие.
Но когда Дестан принес три лучших найденных костюма, Лорин лишь с тоской погладила яркий шелк и отвернулась к окну.
– Вы не собираетесь это надеть? – изумился он.
– Не сейчас, – с вымученной улыбкой произнесла она. – Всему свое время.
К окончанию путешествия все настолько устали от духоты, мошкары и непривычного густого воздуха, что прибытие в Чанданнагар воспринялось, как праздник. Город напоминал военный гарнизон. Впрочем, таковым он и являлся. Красные мундиры мелькали на стенах и в окрестностях. Среди встречаемых женщин и не военных мужчин были европейцы – оставшиеся после захвата французы, за малым процентом коренных жителей континента. После тщательной проверки бумаг, всем позволили войти в ворота.
Вуд вежливо откланялся, прося прощения. Ему нужно было скорее встретиться с Робертом Клайвом. Но перед тем, «жених», конечно же, позаботился о том, чтобы у его спутницы были все условия. За час он организовал и пристойный дом, и прислугу.
Лорин с осторожностью обходила комнаты. Постройка была из кирпича, совсем новая, по образу и подобию французских домов. Но все эти арки, плетеные решетки на окнах, пестрые шторы и цветы создавали связь с народом, оставшимся там, за стеной, ограждающей город.
Не успела она переступить порог спальни, как туда, оттолкнув ее с пути, устремился Дестан. Служанка, безмолвно бродящая за ними следом, принялась пронзительно причитать. Лорин же проглотила возмущение, понимая, что у действий ее охранника должны быть основания. И точно: вот он поднялся, демонстрируя в руке мертвую змею с отсеченной головой.
– Надеюсь, вы меня простите? – улыбнулся он Лорин.
– Безусловно. Что это за тварь?
– Кобра, госпожа. Если их гнездо рядом с домом, то не видать вам покоя.
– Я жила в Лондоне – вот, где гнездо кобр. Ты так не считаешь?
Он учтиво поклонился.
Вуд появился только к вечеру следующего дня, и от него слегка несло алкоголем, а глаза блестели, чего не наблюдалось в прежние времена.
– Мой друг Роберт Клайв – великий человек! – заявил тот, едва завидев Лорин. – Он устраивает прием в честь нашего прибытия и помолвки.
– В честь помолвки? – переспросила она. Не самый удачный повод для знакомства.
– Именно. Роберт умолял меня дать бал сегодня же, но я сумел убедить его отложить праздник до завтра. Леди ведь нужно время, чтобы приготовиться. Вы не против?
– Да я в восторге! – произнесла она, и никто не заметил желчи в ее тоне.
Вечером этого дня из дома, где остановилась невеста сэра Вуда, вышли двое: один – высокий темнокожий мужчина в темных одеждах, развевающихся при каждом шаге, другой – много ниже, хрупкий по телосложению юноша с медового цвета кожей. Оба человека в восточных костюмах неспешно двинулись по улице, толкая перед собой телегу с сундуком.
С наступлением темноты вспыхнули кровавые мундиры, в то время как простые жители расходились по домам. Клайв держал город под контролем и не давал населению расслабиться: не долог час позабыть, кто над ними командует, если позволить слишком много свободы.
Странная пара с сундуком обошла полгорода. Всего один раз их остановили солдаты, но узнав, что это вещи для невесты сэра Вуда – уважаемого гостя самого командующего – немедленно пропустили.
– И что же мы тут высматриваем? – поинтересовался темнокожий у своего спутника.
– Пока ничего, – голос отвечающего был слишком высоким, как для мужчины. И все же узнать Лорин было непросто: волосы убраны под платок, брови наведены углем, кожа подкрашена специальной темной пудрой, щеки затемнены пылью. – Но лучше бы знать, что это за город.
– Осмотр территории?
– Угу, не мешай.
– Радует, что сундук пустой.
– Тсс.
Она остановилась и выглянула из-за здания. Шагах в двадцати от нее стояла группа солдат, они о чем-то переговаривались, отдыхая от службы. А чуть ближе сидели на ступеньках трое мальчишек, чумазых, голых по пояс и босых. Индусы. С приходом нежданных гостей хозяева земли внезапно превратились в слуг, как это часто бывает.
– Подите сюда, – поманила их Лорин.
Мальчишки настороженно посмотрели в ее сторону, но стоило блеснуть монетке, как они тот час прибежали.
Дестан недоуменно смотрел на тех и на свою госпожу, пытаясь понять, не слишком ли та перегрелась в дороге. Та о чем-то поговорила с подростками, отдала им мелкую монетку на троих, и вернулась к своему слуге.
– Возвращаемся.
– Вы так долго искали посыльных по городу? – фыркнул тот. – Если бы я знал, то привел бы их еще днем. Пока мы ходили, я видел с десяток ничем не хуже.
– Хуже, – улыбнулась она. – Те были не такими тощими и голодными. Для этих ребятишек медь на вес золота, значит, не так много у них работы, и потерять кусок хлеба им не захочется.
– Хотите поручить им что-то важное? – нахмурился Дестан, – а если подведут? Не проще ли доверить это тому, кто вам служит?
Лорин покровительственно посмотрела на него:
– Прости, но ты не самый незаметный в этом городе. Не беспокойся, и для тебя найдется работа. Позже.
Дестан мрачно молчал всю дорогу, но больше не произнес ни слова.
С приходом в Чанданнагар англичан жизнь горожан не слишком изменилась. Едва смыли кровь с дорог, усадили пленных в темницы и повесили нескольких заговорщиков (во всяком случае – их назвали заговорщиками), жизнь вошла в прежнее русло. На главном здании, занятом нынче полковником, развевался другой флаг, а вокруг слышна английская речь – вот и вся новизна. Богатым людям пришлось несколько сложнее, чем бедным. К ним отношение было предвзятым: тщательнейшим образом проверялось, нет ли случайно среди них особ, приближенных ко двору, чтобы получить выкуп. Но так уж сложилось, что в этом далеком от короны месте людьми зажиточными становились отнюдь не те, в чьих жилах течет голубая кровь. Торговцы, пираты, грабители, работорговцы, военные… Много и много возможностей набить кошель золотом. Мало контроля. Таким образом, появлялись новые дворяне, которые едва ли будут признаны там, про другую сторону океана, но зато здесь и сейчас они были знатью, высшим светом.
С точки зрения избалованного дворянина жизнь в Чанданнагаре была скучна, скудна на развлечения и довольно однообразна, если только под стенами не собиралось вражеское войско. И потому, когда Роберт Клайв объявил о том, что устраивает прием в честь прибытия своего друга и помолвки оного, зажиточные горожане возликовали. И только дамы сетовали, что так скоро нужно подготовить платье.
Роберт Клайв – человек статный, суховатый, выглядел старше своих лет. Тяжесть долга наложила свой отпечаток, хоть взгляд оставался живым и веселым. Полковник был человеком страстным, вспыльчивым и порывистым – так о нем судили окружающие. Но его победы свидетельствовали о тактическом складе ума и о том, что на поверхности лежат не самые сильные его стороны.
Заметив появившегося в дверях Вуда, он с распростертыми объятиями двинулся к нему.
– Рад тебя снова видеть, друг мой, – Клайв похлопал того по плечу. – О, да ты со спутницей?
С этими словами генерал снял с приглаженного парика приятеля запутавшуюся цикаду. Вуд побагровел, а Клайв только развеселился. Мода на парики понемногу таяла, сосредотачиваясь лишь в рядах пожилых или по беде своей плешивых людей.
– И все же, где твоя невеста? Я горю желанием увидеть эту счастливицу!
– Я и сам был бы не против ее появления, – сконфуженно произнес Вуд. Он не понимал, почему Лорин отказалась приехать вместе с ним. Отказ показался ему слишком надуманным, но настаивать он не посмел.
Впрочем, долго ждать не пришлось.
– Вот и моя прекрасная… невеста, – произнес Вуд рассеяно, когда увидел входящую в двери девушку.
Да что там, на нее смотрели все собравшиеся, словно кто-то вдруг остановил время, и небеса разверзлись. На Лорин был наряд, который носили индийские женщины, назывался он сари – длинный отрез ткани, задрапированный вокруг бедер, свободный конец которого перебрасывался через плечо. Грудь прикрывала непростительно короткая блуза – равика, оставляя при этом открытыми некоторые участки кожи на талии. Легкомысленность наряда была попросту недопустимой в высшем свете, Вуд задыхался от негодования и возмущения, в то же время не мог оторвать взгляд от стройного стана, не стянутого корсетом. И опомнился он лишь когда Клайв прошел мимо него и с поклоном поцеловал руку гостьи.
– Имею честь приветствовать вас, прекрасная леди, – произнес тот.
– Лорин Питерс, моя будущая супруга, – выпалил Вуд, подскакивая к ним и несколько резко беря девушку под руку.
– Шампанского? – не сводя глаз с Лорин, поинтересовался командующий.
– Шампанское, – улыбнулась она, – то немногое, что оправдывает существование французов.
Клайв шумно рассмеялся:
– У вас отменное чувство юмора. Полагаю, это лишь одно из множества достоинств, что вскружили голову моему другу. Хотя хватило бы и вашей красоты, чтобы свести с ума любого мужчину.
Командующий подозвал слугу с подносом, взял два бокала с шипящим игристым вином, отдал один утонченный фужер собеседнице, второй оставил себе. Слуга чуть не ушел, но Вуд, о котором все позабыли, успел поймать его и взять себе шампанское. Увы, когда он повернулся, собравшись объявить тост, его невеста уже пригубила напиток, а Клайв сделал щедрый глоток из бокала.
Как только новые гости похитили командующего, Вуд, немного захмелев, отвел Лорин в сторону, пытаясь найти укромное место, где бы все взгляды не были к ним прикованы.
– Что это за наряд? Боже мой, да вы почти обнажены!
– Вы не дали мне времени подготовиться, – спокойно ответила Лорин. – Мои платья пришли в негодность после путешествия, а это единственное, что удалось разыскать до сегодняшнего вечера.
– Но… вы… – он не мог найти нужные слова. – Вы просто… это немыслимо! Недопустимо. Как моя невеста, вы…
– Как мой жених, – перебила она его, – вы должны были вспомнить о своем обещании и обеспечить мне достойный наряд.
Этот аргумент разбил все подготовленные Вудом претензии. Он поник, опустил плечи и сразу стал похож на унылую курицу.
– Вы правы. Простите, это все моя вина. Ну тогда, быть может…
Договорить он не успел. В этот момент музыканты заиграли бурре,[11] и Лорин, схватив Вуда за руку, вытащила его в центр зала, где уже кружились пары. Несколько растерянный мужчина пытался улыбаться и вести себя непринужденно, но удавалось у него это с трудом, к тому же танцевал он неуклюже и грузно. Возле изящной, окруженной шелком Лорин, он выглядел мешком с мукой, к тому же хромым. Когда стихла музыка, вздох облегчения вырвался у него из груди, но едва он отпустил руку Лорин, как зазвучали лирические ноты вальса гавота.
– Вы позволите?
Лорин повернула голову к Клайву, который с легким полупоклоном обратился к Вуду. Тот, изможденно вытирая платком вспотевший лоб, молча кивнул: у него даже не хватило дыхания на ответ.
– Окажите мне честь, – обратился полковник теперь уже к девушке.
Клокочущий в груди низкий голос в сочетании с чуть затуманенным взглядом. Лорин отметила про себя, что не прогадала с нарядом. Впрочем, как всегда.
Она присела в реверансе, отвечая на приглашение. Клайв бережно взял ее руку, и они пошли по кругу, вплетаясь в танец других пар.
– Вуду несказанно повезло, – произнес Клайв негромко. – Или же не повезло…
– Вот как, – Лорин краем глаза заметила одну даму, француженку в пышном платье, слегка отставшем от последней моды. Она стояла в тени грубой колонны, сама была мрачнее тучи, и глаз не сводила с командующего. Движения ее веера по резкости походили на то, как тигрица в ярости хлещет себя хвостом.
– Знаю не понаслышке, что одну победу может даровать и удача, и случайность. Но удержаться – для этого нужно нечто большее. Особенно, когда противники сильнее и опытнее.
Они разошлись, чтобы снова сойтись, взявшись за руки.
– И чего же не хватило той милой даме?
Удивленный Клайв проследил взгляд Лорин, заметил француженку, которая тотчас принялась шумно общаться с товарками. Он нахмурился, хмыкнул про себя, а повернувшись к своей партнерше по танцу, ухмыльнулся уголком губ:
– Вы наблюдательны.
Они продолжили танец молча, держась предельно сдержанно и торжественно, поскольку не было в зале человека, который бы не смотрел в их сторону явно либо украдкой. А на следующее утро каждый, даже кто не был приглашен на этот «пир во время чумы», будет обсуждать и наряд гостьи, и то, что Клайв не сводил с нее очей.
Когда танец закончился, Клайв позволил себе в знак благодарности поцеловать руку Лорин и сопроводил ее к жениху. Весь оставшийся вечер командующий был среди гостей и не отходил далеко от ревнивой француженки, которая встретила его жаркой улыбкой. Но очень скоро Клайв бесшумно покинул веселящееся общество. Судя по тому, с каким превосходством взирала на всех его женщина, она знала, куда он подевался.
Вуд, излишне перелив в себя шампанского, очень скоро стал слишком громким и неуместно веселым. Воспользовавшись этим, Лорин предложила ему прогулку по особняку.
– Что вы?! – замахал тот руками, – это же не просто особняк, а форт! Крепость!
– Неужели вы думаете, что человек, обязанный вам жизнью, запретил бы подобное?!
Изумление Лорин встретило протест Вуда, осмыслившего ее слова:
– Безусловно, нет! «Запретил»! Пфф! Да кто он? Это сейчас сэр Клайв – командующий и блестящий полководец, а еще каких-то пару лет назад он был клерком, не говоря уже о…
Вуд всячески поносил и приуменьшал заслуги Клайва, пока Лорин настойчиво уводила его из зала. Едва они поднялись на второй этаж и очутились в темном, лишенном освещения, коридоре, Вуд схватил свою спутницу в объятия и стал наглым образом сжимать ее своими холодными влажными ладонями.
– Вы в своем уме? – зашипела на него она, пытаясь оттолкнуть. Но в пьяном бреду Вуд стал цепким, будто кракен.[12]
– Ты же сама хочешь, – сквозь тяжелое дыхание ответил он, – сама призывно смотрела на меня, надела этот вызывающий наряд, повела на танец…
Лорин гадливо отвернулась, и его мокрые губы скользнули по ее щеке. Но неожиданно объятия ослабли, и, охнув, Вуд повалился на землю.
Чертыхнувшись, девушка присела и проверила наличие у него пульса, затем подняла глаза на стоящего рядом человека и недовольно заметила:
– Столько бы прыти, когда на меня пятак матросов налетел.
– Тогда вы и сами справились. Здесь я побоялся, что ненароком убьете господина, а это было бы некстати.
Дестан произнес это так спокойно, что Лорин даже не сумела на него разозлиться.
– Хорошо, убери его, и жди, как условились, – сказала она, отдавая ему свои туфли.
Слуга подхватил лежащего под руки и оттащил в темный угол.
Босиком Лорин бесшумно пробежала вдоль коридора.
– Будьте любезны, – послышалось вдалеке.
Голоса звучали на третьем этаже. Закрылась дверь, и донеслись быстрые, слаженные шаги по ступенькам. Укрывшись за колонной, Лорин увидела спускающихся солдат. Значит, их отправили восвояси? Это могло означать только одно: разговор, который будет вестись, настолько тайный, что кто-то пренебрег безопасностью.
Шелковое полотно соскользнуло на пол. Лорин осталась в бриджах и прикрывающей грудь блузе, подвязала волосы платком. Когда солдаты прошли мимо, к лестнице на первый этаж, она пробежала вперед к первому окну, распахнула его и перемахнула через карниз. Ухватившись пальцами за каменный выступ, подтянулась вверх, нашла упоры для ног и снова подтянулась. До следующего окна на третьем этаже было рукой подать, но по отвесной стене не так-то просто до него добраться. Удачно выпирающий камень стал опорой для стопы, воткнутый в расщелину между кирпичами стилет позволил подтянуться выше. Лорин приблизилась к карнизу и замерла, прислушиваясь.
Окна не закрывали. При такой жаре это было бы подобно смерти: некоторым дамам, затянутым в корсеты, становилось плохо от духоты во время праздника, ну а здесь, так высоко и оградившись ото всех тяжелой дверью, двое говоривших чувствовали себя в безопасности.
– Каков же ответ, не томите, – это прозвучал голос Клайва.
Подвинулся стул.
– Читайте сами, – хрипло ответил неведомый собеседник.
Какое-то время было тихо: значит, командующий увлекся чтением. Но спустя пару минут он гневно воскликнул:
– Они в своем уме?! Немыслимо!
– Ост-Индская компания – не боевой штаб, не королевская армия. Их дело – торговля. На сим и просят сосредоточиться.
– То есть отказ, – прорычал Клайв. – Черт! Они не понимают! Все, что завоевывалось мечом и кровью за эти месяцы, будет вмиг утрачено за неделю безделья.
– Это не «безделье», а «дипломатия».
– Лишь красивое название для малодушия.
Судя по всему, Клайв был взбешен. Его же собеседник проявлял чудеса спокойствия, даже некоторую отстраненность. Лорин пожалела, что не видит того, второго. Ей почему-то показался его голос смутно знакомым.
– Значит, у меня никого нет, чтобы противостоять им, – голос полковника зазвучал глуше.
– Как же так? А сипаи?[13] Сколько их в полку?
– Почти две тысячи, но это ведь несравнимо!
– Безусловно.
Спустя какое-то время (вероятно, Клайв перечитывал письмо еще раз) послышался вопрос:
– Вы абсолютно уверены в том, что это их ответ?
– Сомневаетесь? Зачем бы я лгал?
– Нет, в вас у меня нет никаких сомнений. Но… Помилуйте, это ведь абсурд. Я не отдам Бенгалию.
– И не отдавайте. Затем я и приехал.
– Но…
– От директоров вы получили ответ, теперь выслушайте меня. Мы заинтересованы в удержании этой земли. Наши с вами цели едины, и мы ценим то, что вы сделали для нашего общего блага. Думаю, это понятно без лишних слов, с тех пор, как мы приняли вашу присягу.
– Бесспорно.
– В таком случае знайте, что силы вам предоставят. В течение месяца-двух на судах мы будем присылать людей. Дабы не вызвать излишней заинтересованности со стороны недоброжелателей, они будут рассредоточены и сойдут на берег кто под видом моряка, кто – купца, лекаря, слуги… Здесь все подробно описано.
Лорин почувствовала, как нога начала соскальзывать с опоры. Впившись в стену, она старалась отыскать подходящий выступ.
– Благодарю вас.
«К черту вашу благодарность!» – мысленно выругалась Лорин. У нее от усилия на глазах выступили слезы. Она висела, зацепившись пальцами, и понимала, что уже в следующий миг может рухнуть вниз, туда, где томно обнималась парочка. Ее левая рука соскользнула, но одновременно с тем под ногу попал едва выпирающий камень. Миг передышки, и Лорин вновь подтянулась выше, к распахнутому окну. Тишина.
Она ухватилась за щель под карнизом и осторожно заглянула внутрь. Никого. Темно. От задутых свечей еще поднимается сизый дымок. Она скользнула внутрь комнаты и осмотрелась. Пусто! Что бы ни передали Клайву, командующий забрал это с собой. Впрочем, Лорин не рассчитывала, что тот проявит беспечность и оставит послание. Она услышала достаточно, чтобы сделать следующий шаг. Сейчас она бы многое отдала, чтобы узнать, с кем говорил Клайв, но увы – выследить его и не обнаружить себя было затруднительно. Нет уж, для одной стрелы – одна цель, чтобы наверняка. Случайности недопустимы.
Дестан встретил ее снаружи дома, вдалеке от входа. Пока Лорин обматывала сари, он непринужденно заметил, что никто, кроме него, не видел зависшую подобно пауку фигурку в лунном свете.
– Где Вуд? – спросила она, поправляя прическу.
– Под одним из тех пахучих кустов, которые высажены вокруг дома.
– А полковник?
– Вернулся в зал. Вы ведь тоже вернетесь?
– Невеста без жениха? – фыркнула она, – жалкое зрелище. А мне быть жалкой не идет. Ну а тот, второй?..
– За ним проследовали.
Они ушли незаметно, ни с кем не прощаясь.
Как и ожидала Лорин, на следующий день все обсуждали свежие сплетни. Скучная жизнь городка всколыхнулась. Даже те, кто не присутствовал на так называемом балу, в подробностях пересказывали, в чем были одеты дамы и как вели себя кавалеры. И ни один не забыл упомянуть никому не известную гостью в развратно-непристойном наряде и ее танец с полководцем.
Было после полудня, когда на пороге жилища Лорин появился Вуд. Он не смотрел ей в глаза, неловко мял в руках теряющий свежесть букет из ярких экзотических цветов, и мямлил что-то о прощении, о недопустимом поведении и раскаянии. Она милостиво утешила его, что непременно простит, но в дом так и не пустила. Под конец этого скомканного визита Вуд сообщил, что их отъезд откладывается: Клайв потребовал, чтобы добрый друг погостил как можно дольше. Лорин выслушала это с вежливым интересом.
После ухода Вуда день Лорин был скучным и тягучим. Она понемногу привыкала к душному воздуху, к приторному запаху специй и цветущих растений. Задолго до поездки Харди заставил ее приучиться к необычной острой пище, которую приходилось есть в Индии, и все же здесь кушанье отличалось от того, что для нее готовили в Лондоне. Здесь всё было другим. Одевшись неприметно в мужскую одежду, Лорин ходила по городу, глядя на худых и изможденных местных жителей, на помыкающих ими французских неженок и английских солдат. «Наверное, хорошо жить на бедной земле, где ничего не растет, нет золота и драгоценных камней, а моря не полнятся жемчужинами, – думала она. – Тогда никто не захочет прийти в твой дом».
Перед закатом ее разыскали мальчишки, нанятые несколько дней назад. Они сообщили, что «толстый господин» отправился к выезду из города и ожидает экипаж. Лорин сразу бросилась за одним из босоногих ребятишек, минуя встречи со скучающими и изнывающими от жары солдатами.
Недалеко от городской стены под навесом из сухих пальмовых листьев сидел человек в темной одежде. Он походил на итальянца: кожа чуть темнее бледной европейской, черные, как смоль, волосы, поросшая густой щетиной толстая короткая шея. Золотые перстни и пуговицы блестели на солнце. В тот момент Лорин, укрывшись за стеной, поняла, почему голос в кабинете Клайва показался ей знакомым. Однажды она встречала этого человека при дворе. В Лондоне. «Римлянин» – так называл его Харди.
К сидящему господину подсел еще один человек. Этот был одет скромнее, явно в дорогу, тем более – из местных. Римлянин вскоре поднялся, и стоило ему отойти, как тот, второй взял с лавки оставленный конверт и спрятал за пазуху.
Лорин дернула мальчишку, который терпеливо молчал и ожидал указаний подле нее.
– Мне нужна лошадь. Срочно. Не поскуплюсь.
Паренек кивнул и испарился. Пока посыльный Римлянина утолял жажду и, сев на лошадь, выехал за ворота, Лорин успела изгрызть губу. Хорошо, что ее помощники были совсем неплохи, и сумели быстро договориться о лошади. Тяжелый кошелек помог им в этом.
Проклиная себя за опрометчивость (безусловно, стоило отправить Дестана, не ее это задача – по дорогам скакать), Лорин вскочила в седло и подхлестнула лошадь. Из-за заминки она чуть было не упустила посланника, но, благо, тот свернул на дорогу к порту на Хугли,[14] и она спустя время нагнала его. Пегая лошадь мелькала впереди, и Лорин понемногу снизила темп. Теперь главное – остаться незамеченной. «И куда же ты сунулась, дура-девка?» – вздохнул бы Харди, пожурил, а то бы и подзатыльник отпустил. Стилет на месте, но весь прочий арсенал остался дома, под кучей бесполезного тряпья, которое считается платьями. Если ее обнаружат солдаты – неприятностей не избежать, но если упустить посланника… Что-то подсказывало ей, что таинственное письмо стоит такого риска.
Вдруг посланник обернулся. Это было в тот миг, когда она только выехала из-за поворота. Их взгляды встретились. Мгновение, и он пришпорил лошадь.
– Проклятье! – сквозь зубы прорычала Лорин и хлестнула поводьями.
Скачущий во весь опор индус скрылся за следующим поворотом, из-под копыт взвивались клубы песка и пыли. Лорин задыхалась в песчаном тумане. Если уж она не сможет незаметно завладеть письмом, то хотя бы выяснит, кому оно адресовано. В порту он от нее не укроется.
Едва девушка решила остановить лошадь и прекратить погоню, как преследуемый ею человек обмяк и вывалился из седла. Еще недолго лошадь, почуявшая свободу, бежала в прежнем темпе, а затем понемногу замедлилась.
Недоумевая, что могло случиться, Лорин направилась к свисающему из седла всаднику. Она думала лишь о том письме, что так внезапно могло очутиться в ее руках. И запоздало разглядела кровь, стекающую по шее. Она остановила лошадь.
Откуда-то сверху, с ветки дерева, легко спрыгнул человек. Его голова была закрыта капюшоном. Одежда неприметного серо-зеленого цвета сливалась с листвой. Он едва ли принадлежал к французской армии.
Прошел короткий миг, а в руках у незнакомца очутился конверт, ради которого Лорин готова была рискнуть заданием и жизнью. Значит, интуиция ее не подвела, послание было ценным, вот только цена изменилась. Стоило убийце повернуть голову и взглянуть на нее из-под капюшона, Лорин опомнилась. Будто кто-то вновь дал ход застывшему времени. Она видела, как тот перезаряжает арбалет, и, разворачивая лошадь, понимала, что подставляет свою спину под выстрел, но ни оставаться на месте, ни раствориться в зарослях густого леса она не могла. В любой миг перепуганная девушка готовилась ощутить боль от смертельного выстрела, но этого не случилось. Переборов страх, она обернулась и с удивлением обнаружила, что дорога пуста. Убийца исчез, в то время как лошадь неторопливо волокла вперед безвольное тело наездника.
– Господи, помилуй, – пробормотала она и ударила шпорами.
По возвращению, Лорин умылась от пыли, выпила почти кувшин воды и заперлась в комнате. Закрыв окна, чтобы стало темно, она зажгла свечу и начала расхаживать по комнате. Так ей легче думалось, ничто не отвлекало. Но мысли путались. Обычно у нее всегда была возможность связаться с Харди, если вдруг что-то пошло не по плану. Его совет, разрешение или даже запрет всегда помогали найти верный путь. Но теперь она была одна. Одна…
– Дестан! Поди сюда! – крикнула она, распахнув двери.
Тихий и темный, как тень, слуга тут же появился на пороге. Она буквально втащила его внутрь и вновь заперлась на замок.
– Молча слушай, – сказала она, – и не мешай.
Взяв уголь, она начертала на белой стене крест.
– Это цель номер один. Его ты знаешь. Это…
Рядом образовался угольный круг. Дестан безмолвно наблюдал за ее действиями.
– Итальянец. Опасный человек. Он тамплиер. Знаешь о них?
Дестан кивнул. Харди и впрямь неплохо его подготовил.
– Так вот: он говорил о клятве, которую дала «Цель Номер Один», и о помощи, которую стоит ждать. А знаешь, что это означает?
Темнокожий слуга продолжал молчать, понимая, что этот вопрос был задан без ожидания ответа.
– Это означает, что он, – Лорин ткнула пальцем в крест, – один из них.
– Сэр Харди ничего не говорил, – нахмурился Дестан, видимо, неверно расценив, в какое русло движется разговор.
– Он не знал, – ответила Лорин без должной уверенности. Скорее уж, пытаясь убедить саму себя. – И я тоже. Это многое меняет.
– Почему?
– Посыльного от Римлянина сегодня убили, – она нарисовала ромб в противоположной от круга стороне. – Это не было случайностью. И если учесть другие факторы, то остается сделать вывод, что убийца был прислан ассасинами.
Дестан перевел взгляд с угольных рисунков на задумчивую Лорин.
– А это, в свою очередь, означает, – тихо продолжила она, – что здесь, помимо явной войны ведется тайная, что может поставить под угрозу мою миссию.
– Есть ли возможность избежать столкновения с этими враждующими сторонами? Иногда лучше не сражаться с хищным зверем, а уйти с его пути.
– Не помешает знать, что это за зверь и где охотится.
Лорин отбросила уголь и вытерла запачканные пальцы. Хотелось бы верить, что Харди и впрямь не знал пикантный секрет Клайва. С другой стороны, тамплиер тот или нет, прежде всего, он мужчина. И тактика не должна меняться.
Прошло еще несколько дней тишины. Лорин вела образ жизни скучающей светской дамы, что давало ей возможность быть в курсе основных слухов и новостей. Помимо того о каждом шаге Клайва и Римлянина ей докладывали, и до сих пор эти двое больше не встречались.
Но однажды среди ночи ее разбудил визит Дестана.
– Итальянец и полковник покинули свои дома, – сообщил он. – Вероятней всего, у них будет встреча.
– Черт, – Лорин безжалостно протерла глаза, прогоняя сон. – Почему бы не встречаться, как честным людям, днем?!
– Вам незачем идти, госпожа, я пойду один, – настойчиво произнес слуга, – так безопасней.
– Мы пойдем вдвоем, – твердо заявила она.
Выставив его из комнаты, Лорин наскоро надела свой привычный костюм, делающий ее похожей на нескладного юношу. Взяв с собой арбалет и стилет, она выскочила из дома.
Вместе с Дестаном они добрались до центра города, где их уже ждали не знающие покоя мальчишки-наемники.
– Куда теперь? – растерялась Лорин. Вокруг не было никого.
Один из ребятишек указал направление.
– Откуда ты знаешь? – насторожено спросила он, опасаясь, не ловушка ли это.
– Посмотрите, моя госпожа, – Дестан указал на крышу.
Другой мальчишка стоял на самом краю и махал руками, привлекая к себе внимание.
– Они видят весь город, а их не видит никто, – хоть говорил слуга равнодушно, в его словах чувствовалось восхищение сообразительностью мальчишек.
– Отлично! – одобрила Лорин. – Пускай ведет нас.
Ловкий как кошка и проворный как обезьяна, босяк скакал с крыши на крышу. Они бежали по земле, оставаясь незамеченными. Паренек на крыше застыл и распластался. Лорин и Дестан оставили своих проводников и осторожно двинулись между домами.
Итальянца они заметили почти сразу. Тот стоял у сложенной торговой лавки рядом со сломанной телегой.
«Где же мой полковник?» – Лорин пожалела, что не взобралась на крышу. Пусть она не такая ловкая, как те мальчишки, но тогда смогла бы без труда и опаски из укрытия наблюдать за тамплиером Она ощутила толчок в плечо, повернула голову и тогда заметила приближающегося Клайва. Он шел, надвинув шляпу на лицо, запахнувшись в плащ, хоть ночь была душной. Наверняка, скрывает оружие или, возможно, некий предмет…
Вот они встретились. В руки обвешанного золотом Римлянина попало нечто, напоминающее шкатулку. Они о чем-то поговорили, и Клайв двинулся обратно. Римлянин же пошел своей дорогой в другую сторону. Лорин смотрела то на одного, то на второго, и Дестан успокоил ее:
– Идите. Этого я провожу.
Она благодарно кивнула и поспешила за Клайвом. Она бежала по параллельной улице. Мальчишка, дождавшийся ее команды, указывал путь по крышам. Он, точно птица, парил между домами, легко преодолевая немыслимые расстояния. Но вот, когда она преодолевала перекресток, и мальчишка взял разбег, чтобы перепрыгнуть с крыши на крышу, Лорин увидела напротив, на другой улице, того, за кем следила. Клайв остановился и посмотрел вверх, как раз туда, где был мальчик. Он высвободил руку из-под плаща, и Лорин увидела пистолет.
– Нет, – шепнула она, и выхватила из-за спины арбалет. Ее рука клала болт в ложе, а голос в ушах неустанно повторял: «цель номер один, цель номер один».
Мальчик бежит по черепице, она слышит его шаги, и остановить его можно лишь окликнув, лишь выдав себя…
Он вряд ли видел, что Клайв вернулся, он думает, что тот пошел дальше, что тот уже далеко. Возглас Лорин совпал с тем, что парнишка оттолкнулся от крыши и по красивой дуге полетел к соседней, взмахнув руками точно крыльями. Осталось только ухватиться, только долететь.
Громыхнул выстрел, и сразу за ним – второй. Второго стрелка она не сразу заметила. Тот с ружьем в руках притаился на другой крыше за печной трубой.
Кто из них угодил в цель – неважно. Дернувшись, мальчишка потерял направление и, ударившись о карниз, соскользнул с него. На миг удержался пальцами, и тут же рухнул вниз, на мостовую. Послышался глухой удар. Лорин замерла на месте и смотрела туда, где неподвижно лежал мальчишка. Слишком темно, чтобы увидеть кровь. Из состояния оцепенения ее вывел еще один выстрел. На этот раз пуля попала в стену сразу за ней. Опомнившись, она помчалась по улице, бежала и слушала, как хлопают запирающиеся ставни.
Рядом с ногой взорвался песок – это стреляли с крыши. Лорин юркнула между домами, чтобы скрыться хотя бы от одного преследователя, но внезапно единственный выход оказался перекрыт. Клайв! Поднятый пистолет целился в нее. Она вжалась в стену спиной в тот миг, как был спущен курок, и выкинула вперед руку с арбалетом. По сравнению с прозвучавшим выстрелом, болт вылетел бесшумно. Пуля пролетела так близко, что ей показалось, будто та даже обожгла ее кожу. Лорин повезло куда больше, чем ее противнику. Пытаясь вырвать короткую толстую стрелу из груди, он попятился назад.
Девушка подбежала к нему. Словно пытаясь ухватить землю, которая вдруг стала рассыпаться под ногами, она уповала на что-то. Только что собственными руками Лорин загубила главную миссию, и это пугало ее больше, чем то, что раненый схватился за шпагу. Но в этот миг шляпа слетела с его головы, и в тусклом свете звезд блеснул лысый череп.
Вскрикнув сквозь зубы, она отбила удар шпаги стилетом. Противник ослаб от ранения, и его медлительность позволила ей нанести ему смертельный удар в область сердца.
Лорин возвышалась над рухнувшим противником, молча смотрела в его одутловатое лицо. Этот человек не был Робертом Клайвом. Всего лишь подделка. «Как иронично, – подумала она, – бьете нашим же оружием?» Опомнившись, она выбежала из переулка и, держась ближе к домам, направилась к противоположному концу города. Она спряталась под лестницу неизвестного дома и просидела там пару часов. За это время у нее изрядно затекли ноги, но зато появилась уверенность, что убийца потерял ее след. Лорин выбралась из-под дощатых ступенек. Ей понадобилось ослабить пояс рубашки и перевязать косынку иным способом, в результате чего вместо худосочного и узкоплечего паренька появилась девушка в платье до пят. Добавив пыли на щеки и найденной соломы в волосы, Лорин полностью преобразилась, превратившись в нищенку. Она сомневалась, что европейка могла бы нищенствовать в этом городе, но все же это собьет с толку возможных преследователей.
Вернувшись в свой дом, девушка немедленно привела себя в порядок и оделась ко сну. Если кто и заявится, то не сможет упрекнуть ее в ночных прогулках по городу. Дестана все еще не было, и Лорин изгрызла ноготь в его ожидании.
Что случилось там, на площади? Римлянин знал, что за ними следят, и все это было спектаклем с целью обнаружить и уничтожить противника. Но с кем они боролись? Им даже не известноо существовании Созидателей. Скорее всего, Римлянин устроил охоту на ассасина, убившего курьера. А в результате…
Лорин услышала, как скрипнула дверь. Она схватила арбалет и направила его в сторону входа, пятясь к стене. Шаги дущего были тихие, но тяжелые. Кто-то едва переставлял ноги.
Дверь открылась, и в ее спальню чуть не ввалился высокий человек в темных одеждах.
– Дестан! – воскликнула она, подхватывая слугу и помогая ему дойти до кресла. Тот тяжело рухнул, едва почувствовал опору.
Лорин увидела, что его рука, зажимающая рану на животе, в крови. Подав ему воды, девушка разрезала ткань одежды и осмотрела рану. Порез не опасный для жизни, но глубокий.
– Я могу зашить, – переборов дурноту, сказала она. – Уже доводилось.
– Не надо, госпожа, – помотал он головой. – Мне бы что-нибудь с углями, вроде как жаровню, если вы не против.
Лорин шумно вздохнула, понимая, что он задумал, но спорить не стала. Она не стала будить служанку служанку, отыскала подходящую металлическую миску, положила в нее пару поленьев. Принеся в спальню, она полила их маслом и подожгла.
– Я бы хотел остаться один, госпожа, – произнес Дестан, который несмотря на боль, сохранил учтивость и почтение.
Она кивнула и вышла, но далеко уходить не стала. Вдруг понадобится помощь. Через пару минут сквозь закрытую дверь до нее донесся сдавленный крик. Лорин вздрогнула и зажала рот рукой, пытаясь сдержать рыдания. Ей стало страшно, очень страшно.
Но настоящий ужас посланнице Созидателей пришлось испытать на следующий день, когда она увидела собравшуюся на площади толпу. Там, на потеху горожанам и в назидание им же без помоста, просто на столбах висели в петлях четверо мальчишек. В них Лорин без труда узнала нанятых для слежки беспризорников. К груди каждого из них была прибита табличка с угольной надписью: «Заговорщик».
Она уткнулась лицом в плечо стоящего рядом Дестана, глотая слезы и ненавидя всех тех, кто стоял вокруг. Одни возмущались, другие восхищались скорым законом, третьи обсуждали погоду. Для них чужая смерть не означала ровным счетом ничего. На другом берегу площади стоял Римлянин, тяжелый и массивный. Он смотрел поверх толпы, точно зная, что тот, для кого оставлено «послание» – увидит и поймет его. Лорин украдкой огляделась поверх плеча Дестана. Она успела заметить спину человека, который, отходя прочь, надел капюшон.
Вена. Австрия. Наши дни
Она еще видела неизвестного в капюшоне, но его силуэт все бледнел, толпа вокруг растворялась в седом тумане.
– Пульс? – 130.
– Давление? – 150 на 100.
– Отключайте.
– Э… она сама.
– Как «сама»?
Лорин часто моргала от яркого света. Кто эти люди? Где она? Она связана?
– Давление растет, пульс тоже!
– Вколите ей успокоительное!
– Вводим.
Немного жжет на сгибе руки, туман перед глазами из белого становится пурпурным.
– Ника, вы меня слышите? Дышите только по команде, слышите? Вдох-выдох. Вдох-выдох…
Лица стали обретать четкость. Она их узнавала. Ника – это ее имя. Память вернулась вместе с головной болью и тошнотой. Едва успев перегнуться через борт, ее вырвало на пол.
– Ничего страшного, ничего…
Ника подняла глаза и заметила стоящего в противоположном углу комнаты человека, который, вероятно, не считал рвоту обыденным делом. Он скривился от омерзения и не смотрел в ее сторону, полностью сосредоточившись на мониторе.
Черный фон с белыми изображениями, похоже на какой-то графический редактор. 3D модели домов, и всего один человек. Тот самый, который поправлял капюшон. Толпа вокруг оставалась неясным серым пятном.
– Вы видите то, что вижу я в анимусе? – хрипло спросила Ника.
С нее сняли последний датчик и помогли сесть.
– Практически, – кисло ответил Бойтель. – Здесь отображается схематически то, на чем фокусируется внимание. Поэтому невозможно воспроизвести город или обстановку в точности. Если объект не достаточно сконцентрировался на фоне, то нам не узнать, были ли вокруг, скажем, деревья, и кто стоящие по бокам люди. Но здесь…
Он указал на соседний экран, где высвечивалась голова модели, в точности соответствующая внешности Роберта Клайва.
– Здесь мы видим четкие образы, которые (как бы это попроще сказать, подоступней?) законсервировались в памяти с той же точностью, что и события. Поэтому некоторые изображения уже не такие пространные.
С этими словами он включил третий монитор, и на нем, помимо черно-белого фона и силуэтов, оказалось несколько «цветных» фигур, детально прорисованных компьютерной программой.
– Нормализовалось? – спросил служащий посольства, обращаясь к пареньку во врачебном халате. – Подключайте.
– Но, герр Бойтель, это опасно. Слишком большая перегрузка. Лучше подождать сут…
– Сколько?
– Хотя бы до утра, – быстро исправился тот.
«Сама любезность, – подумала Ника про себя. – Что же ему нужно, что он так спешит?» – Опаздываете к герцогине? – с улыбкой спросила она. – ?! – Бойтель удивился, но его кислую мину это не исправило.
– Белый кролик торопился к герцогине, – пояснила Ника терпеливо. – «Алиса в Стране Чудес».
– Мне не до шуток, Бажан, – резко ответил он. – На карту многое поставлено.
– Так расскажите же, может, я проникнусь?
– Думаете, мне есть дело до мнения девчонки, не способной понять, какая честь ей выпала? – рассмеялся он. – Нет уж, увольте. Пусть объяснениями займется кто-то другой. У меня полно настоящей работы.
– Значит, – вдогонку ему громко сказала Ника, – когда за мной придут ассасины или тамплиеры – спрошу у них. Они куда разговорчивей, а что помешает мне уйти с ними?
– Ваши документы и возвращение на родину, – ледяным тоном произнес он.
– Ой, да бросьте! Можно подумать, я буду первым нелегалом!
Бойтель смотрел на нее так, будто мечтал раздавить под ногтем. Ника и не думала отступать. Она прекрасно понимала, что все используют ее ради собственной корысти, и единственное, что она может сделать сейчас, это выбрать союзника. От правильности решения зависит всё. До сих пор она видела мощь и жестокость тамплиеров, змеиную скрытность ассасинов, но чем страшен этот офисный планктон, способный разве что подменить текст в сводке новостей? Возможно, они и могут выиграть чемпионат по покеру, а заодно запутать доверчивую публику, но сумеют ли защитить ее?
Бойтель догадался о ее сомнениях и потому, вероятно, сделал вывод, что она не шутит.
– Идемте, – бросил он раздраженно, и первым вышел из комнаты.
Ника поднялась, пошатнулась, улыбнулась взволнованному пареньку в белом халате. Его эта ухмылка только больше напугала. Поспевая за Бойтелем, она опиралась на стену, но тот делал вид, что не замечает этого. Возможно, и впрямь не замечал. Складывалось впечатление, что для него значим лишь ограниченный круг вещей, которые он хранит в секрете.
Они перешли через все здание в кабинет. На стенах висели различные грамоты, дипломы и свидетельства (Ника не стала их рассматривать), в массивной раме – Джоконда Леонардо да Винчи – безусловно, копия, причем совершенно не выдающаяся, на столе – парочка статуэток, три глобуса, стопки документов в потрепаных папках.
– Вы сомневаетесь в нашей силе, – он прошел к окну и раздвинул жалюзи. Отсюда открывался неплохой вид на улицу. – Это понятно. Всему виной ваше незнание и ограниченность. Собственно – это и есть наша сила.
– Это… мило, – натянуто улыбнулась она, садясь без приглашения. Путешествие по коридору отняло у нее немало сил.
– Я говорю не только о вас в данном случае, а обо всех несведущих, – он заложил руки за спину, продолжая смотреть сквозь чистое стекло. – Вы задумывались, что является основной разрушающей силой на нашей планете?
– Ну… ядерное оружие, наверное?
– Распространенная ошибка, – ухмыльнулся он, словно в десятый раз убеждаясь в человеческой тупости и предсказуемости. – Знаете ли вы, что по приблизительным подсчетам жертв от развития ядерной индустрии за двадцатый век: два миллиарда триста тридцать семь миллионов человек. Население земли более семи миллиардов. Итого, речь идет менее чем об одной трети. Что же до нашего оружия, то его жертвами являются все без исключения. Результаты заметны, хотя найти источник невозможно. А действия могут быть как разрушительными, так и спасительными.
Он замолчал, видимо, эмоционально переживая разговор и проникаясь величием собственных предшественников.
– Вы так говорите, словно у вас в рукаве волшебная палочка, – заметила Ника. – Иначе это звучит неубедительно.
– Хм. Неубедительно? – он повернулся и указал на стол, – присмотритесь. В отличие от наших оппонентов, у нас не принято скрываться и строить святилища своему прошлому. Мы можем увидеть наши достижения в любой миг. Например: обратите внимание на глобусы. Ничего странного?
Она взяла в руки одну модель земного шара, провернула ее пальцем, поставила на место, затем рассмотрела вторую и третью. Ничего необычного, разве что складывалось ощущение, что присутствует заводской брак. Края материков были неточными, отличались друг от дружки, да и с масштабом тоже было не все так уж гладко.
– Они немного разные.
– Именно, – он подошел к столу. – На этот глобус нанесена карта, датируемая четвертым веком нашей эры. Ее составили римские мореплаватели. На втором вы видите земли, как их представляли во Франции в одиннадцатом веке, ну а последний – это нынешний вариант. Изображения, конечно, максимально приближены к современным понятиям, но шутка забавна для понимающего человека.
– Эта карта довольно точная, – она удивленно рассматривала «французский» глобус. – А в учебниках по истории я видела совсем другие картинки.
– Примитивные, грубые, словно нарисованные ребенком, который только учится подражать взрослым, – подсказал Бойтель насмешливо, – конечно-конечно. Только вдумайтесь, каким преимуществом является точная карта, когда речь идет о боевых действиях! Расположение противника, расстояние до вражеского лагеря, рельеф местности. Без этого невозможны вылазки на ближние расстояния, ну а о далеких походах через моря не может быть и речи. И как же в таком случае отправляемые за добычей крестоносцы во времена походов в Иерусалим достигали цели? Почему их не разбивало о скалы и не забрасывало далеко в пустыню? Разве с той нелепой мазней, именуемой современными учебниками и научными трудами «картой», это было бы возможно? И в то же время, спустя четыре века Колумб внезапно так ошибается, что приходит на Запад, когда плыл на Восток! Плохие карты? Или же долгая, продуманная до мелочей, выстроенная шаг за шагом стратегия завоевания новых земель: скрывать их от противников, распространяя неверные карты.
Ника задумчиво нахмурилась. Довольный произведенным эффектом, Бойтель сел за стол напротив нее, поправил галстук.
– Колумб не был первым европейцем, ступившим на землю Америки. Но о его предшественниках, – он приложил палец к губам и развел руками, – ни слова! Ведь кто первый – тот и хозяин.
– Хотите сказать, что это вы… то есть Созидатели подменили карты? Но когда? Тогда или потом, чтобы все думали, будто в средние века жили безрукие картографы?
– Хороший вопрос, – похвалил ее Бойтель. – «Когда» – это самая большая загадка всей работы Созидателей. Обратите внимание вот на эту безделицу…
Он указал на бронзовую статуэтку льва.
– Это копия археологической находки, с которой ведется отсчет раннего бронзового века. Оригинал находится в музее и считается отправной точкой для дальнейших изсканий. А всего-то хлопот: своевременно в момент раскопок подбросить подготовленный экспонат. Затем создать шумиху, отвлекая ученых от детального анализа, и сделать щедрый подарок музею. Если чуть подсуетиться и создать правильную атмосферу – никто не захочет проверять подлинность.
Ника огляделась. Выходит, это не просто безделушки вокруг, а самые настоящие трофеи, награды, символы былых побед, а, возможно, и нынешних. Глобальный размах взяли Созидатели.
– Ну а с ней-то что? – спросила она, встретившись взглядом с портретом, по которому сходит с ума та часть мира, что считает себя интеллектуальной. – Скажете, что брови и ресницы ей ластиком подтерли? Вот и вся загадка?
Бойтель глянул на портрет и удобней устроился в кресле:
– О, да Винчи… Одна из наиболее занятных мистификаций за историю существования нашей организации.
– Мистификаций?!
– Да, и поверьте: «Мона Лиза» – не самая интересная загадка, связанная с ним. Более того, она не загадка вовсе, лишь уловка, к которой приковано внимание всего мира.
Заметив, что его внимательно слушают, Бойтель перебил сам себя и, скрестив руки на груди, сказал:
– Но все это – дела прошлые. Вас же интересует, сумеем ли мы противостоять тамплиерам и асассинам? Мой ответ: да. В мире не так много организаций, где нет наших агентов. А информация до сих пор является самым точным оружием.
Он взял со стола планшет, поводил пальцем по экрану и повернул его к Нике.
Перед ее глазами очутился ролик из интернета. Репортаж из местных новостей: возле какого-то здания толпились люди. Они неразборчиво скандировали лозунги и размахивали плакатами, на которых схематически изображались замученные животные. Между ними бегала хрупкая журналистка, ее глаза горели: видимо, репортаж тянул на какую-никакую сенсацию.
– Что это? – спросила Ника, но в этот момент камера чуть поднялась, и она узнала здание. Именно в нем находился офис Ирэны, где ее держали.
Бойтель усмехнулся и забрал планшет:
– Защитники животных убеждены, что наши с вами друзья занимаются незаконными опытами. Безусловно, мы не обездвижили тамплиеров, но на какое-то время их внимание отвлеклось, уж поверьте. Среди этой нечесаной толпы с транспарантами хватает фанатиков, и достаточно одного человека, который умело направит их действия, чтобы превратить мирных демонстрантов в большую головную боль. Дождитесь завтрашних новостей, и сами убедитесь в этом.
Ника еще раз посмотрела на Джоконду и будто между прочим спросила:
– Так у вас все на виду, да? Никаких там тайных архивов, святилищ со свитками и прочих атрибутов?
– О чем это вы?
– Лорин постоянно пишет отчеты, она их шифрует и отправляет с судами в Британию. Хотите, чтобы я поверила, будто получатель после прочтения их съедал? Когда ложь небольшая, хлопот мало. Но когда вранье становится таким глобальным и опасным делом, легко забыть, что же было правдой. Уверена, где-то есть такая себе комната, забитая до отказа бумажками. Правдивая история по версии Созидателей. Или я не права? – она смотрела на Бойтеля исподлобья, улавливая каждое, даже самое незначительное изменение в мимике. Он долго молчал, шумно дышал и с некоторой нервозностью раскручивал и закручивал ручку.
– Да, – наконец, произнес он, – вы правы. Конечно, у нас есть архивы. Они разбросаны по миру. Но ни ассасинам, ни тамплиерам не добраться до них. А так же есть масса других архивов, ложных, подделок. И только мы знаем, как их различить. Так что, если у вас вдруг мелькнет мысль посетить один из них, едва ли вашего опыта и знаний хватит отгадать: подлинник он или подделка?
Хотя Бойтель и не был образцом человечности, все же он прислушался к мнению врача, и позволил Нике отдохнуть. Для этого выделили комнату скромного размера с диванчиком и парой пластиковых бутылок с водой. Немного подремав, Ника проснулась с тяжелой головой и ощущением сдавленности в висках. От духоты даже веки отяжелели. Окон в комнате не было, и она вышла в коридор, обнаружив перед дверью сидящего на стуле мужчину в костюме. «Сиди и охраняй», – вероятно, так сказал ему Бойтель. Во всяком случае, при появлении Ники он разнервничался и стал настойчиво требовать, чтобы она вернулась в комнату.
– Я умыться хочу.
– Я принесу воду, – заявил тот.
– А пописать вы тоже за меня сможете?
С этим аргументом упорство охранника справиться не могло, и ему пришлось смириться. Правда, он сопроводил Нику до самого туалета.
Здесь было светло и даже окно приоткрыто. Витал едва уловимый запах сигаретного дыма. Она открыла холодную воду и плеснула ее на лицо. Выпрямившись, посмотрела на свое отражение. Бледное лицо, глаза с воспаленными красными сосудами, волосы похожи на паклю. Снова в плену, обещания свободы кажутся почти нереальными. Что если Бойтель не выполнит свои обещания? Зачем Созидателям так рисковать, отпуская ее из страны? Вдруг ассасины или тамплиеры перехватят ее в пути и узнают историю Лорин? Для Созидателей единственный способ обезопасить себя, это…
Дверь открылась и вкатилось громыхающее ведро на колесиках. Полноватая крупная женщина в униформе принялась мыть пол, поправляя сползающую косынку. Ника раздраженно слушала, как скрипит шарнир на швабре, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях. Наконец, уборщица поравнялась с ней и принялась запихивать швабру в ведро с водой.
Неожиданно слева от руки девушки на умывальник легла пачка сигарет и узкая упаковка спичек. Она вздрогнула и посмотрела через зеркало на уборщицу.
– Ничего себе! – обернувшись, она все еще не верила собственным глазам.
Алекс был неузнаваем, хотя гримом ему служила простая косметика, и свое дело сделал бесформенный костюм.
– Я думала, тебя убили, – призналась она шепотом и покосилась на дверь.
– Оплакивала?
– Не очень. Привязаться не успела.
Он хмыкнул и попытался взять ее за руку.
– Времени мало. Нужно уходить.
Ника шагнула в сторону, отдергивая руку.
– А вот с этим подожди. Мне идти некуда, я уже пришла. Помнится – здесь территория Украины, да? Ну так я уже дома.
Он недоверчиво покачал головой:
– Ты же не поверила им?
– Почему нет? Мне хотя бы предложили что-то взамен. И они в меня не стреляли.
– Я тоже!
– А твои дружки в клубе?
– Ты им поверила? После всего, что тебе рассказали?!
– После всего, что мне рассказали, я и тебе не должна верить. И не верю.
Алекс обернулся на дверь. В коридоре слышался шум.
– Думаешь, посадят тебя в самолет, помашут ручкой? Эти люди играют по своим правилам. Тебе кажется, их клан что-то вроде клуба библиотекарей?
– А ты предлагаешь поверить ассасинам? Убийцам и террористам? – она покачала головой и, проходя мимо него, взяла пачку сигарет. – Слушай, если не собираешься увести меня силой – лучше уходи. Я устала убегать. Чертовски устала.
– Тогда спроси, что сталось с другими, которые были до тебя, – вдогонку произнес Алекс. – Ты не единственная наследница Лорин. Спроси их.
Выходя из туалета, она заметила, что охранник, приставленный к ней Бойтелем, всерьез увлечен битвой с автоматом, продающим напитки и конфеты. Бедолага пинал его, толкал плечом и уже полез рукой в окошко, чтобы достать застрявшую бутылку колы. Воспользовавшись его занятостью, Ника направилась в обратный путь самостоятельно. Бестолковость приставленного сторожа легко объяснялась наличием камер. Скорее всего, за каждым ее шагом следили, но что им помешало заметить Алекса?
– Куда вы?
Тяжело дыша, ее нагнал охранник. В руке он сжимал трофейную колу. Ника удержалась, чтобы не спросить: заплатил он за бутылку или нет, а вместо этого сказала:
– Я хочу поговорить с Бойтелем.
Похоже, четких инструкций по этому случаю охраннику не давали, и он, связавшись с кем-то по рации, молча повел ее смутно знакомой дорогой. Пока они шли, Ника пыталась придумать повод для разговора, но все варианты были нелепыми. Не сказать же ему: «Поклянитесь сердцем вашей матушки, что вы не убьете меня!» Слова Алекса запали ей в душу, к тому же она сама не так давно размышляла над тем же. В ее ситуации нельзя никому верить.
Бойтеля они застали говорящим по телефону и одновременно надевающим свежий пиджак. Он недовольно посмотрел на вошедших, закончил на ходу разговор и сердито поинтересовался:
– В чем дело?
– Мне нужно кое-что у вас спросить, – выпалила Ника.
– Это подождет, у меня совещание.
– Но мне нужно срочно! И в комнате я ждать не буду. Там душно, у меня голова раскалывается. А вы же не хотите переносить сеансы анимуса.
Последние слова подействовали на Бойтеля. Готовый дать твердый отказ, он нехотя передумал и торопливо кивнул:
– Посидите. Я через полчаса вернусь.
Он вышел, и Ника выразительно посмотрела на оставшегося охранника. Нет, тот никуда не собирался. Напротив, он удобно расположился на сидении для посетителей и принялся попивать колу. Даже на расстоянии слышалось бодрящее шипение пузырьков углекислого газа. Ника сглотнула. В кабинете стоял кулер и пара чистых чашек. Стоило ей направиться к автомату, как охранник встрепенулся.
– Просто попью воды, – усмехнулась она и демонстративно медленно стала наполнять чашку.
Как только он отвлекся на мобильный телефон с игрой, всерьез переживая за события на экране, Ника неторопливо прошлась по кабинету, попивая воду.
Итак, она попала, куда хотела. По словам Бойтеля, их организация ничего не скрывает. Возможно, напротив – они кичатся тем, как лихо всех смогли облапошить. У нее на родине остался родной дядя, талантливый столяр. Но так как жил он в глухой деревне, то работы его стоили совсем дешево. Он как-то обратился к ней за помощью: попросил сфотографировать сделанный им стол и выставить на продажу в интернет-магазине. Дядя мастерски состарил стол, сделав его похожим на антикварный, а на тыльной стороне столешницы поставил клеймо с латинским словом: «confictus Gregorius», что означало дословно с латыни: «Подделка Григория». Не прошло и пары дней, а желающих купить столик из глубинки оказалось немало. И стол обрел своих новых хозяев, которые заплатили за него в двадцать раз больше, чем обычно дяде Грише давали за работу. Он был доволен, и главное, бесконечно подчеркивал, что ему не пришлось лгать: он ведь честно указал, что стол – подделка.
Дядя Ники поступил так из-за нужды, но по тому же принципу, похоже, действуют и Созидатели. Держат на поверхности то, что другие бы прятали. Бойтель даже сказал, что есть архивы, и о существовании фиктивных – тоже упомянул. Зачем? Да затем, что он уверен: Ника никогда не отыщет нужную информацию.
«А что, если ее и искать не нужно? – думала девушка, оглядываясь. – Что если все у меня перед глазами? Только бы рассмотреть».
Костяной Будда на полочке, скульптурное изображение трех обезьян, портрет Наполеона, гипсовая голова какого-то кудрявого грека… Ага, да это Македонский, судя по табличке.
Лорин быстро оценивала каждую мельчайшую деталь. В этой комнате нет случайных вещей. Бойтель так сентиментален, чтобы держать нелепые безделицы в кабинете? Дурацкие обезьяны: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу? А какой смысл в Будде?
Ника ухватилась за край стола, когда вдруг ощутила состояние полета и падения. Так бывает, когда только заснешь, и внезапно словно приземляешься на кровать. Охранник поднял на нее вопросительный взгляд, и тут же снова вернулся к игре. Он не заметил ни как она побледнела, ни, конечно, того, как Ника испугалась. Только что без постороннего вмешательства и без подключения к анимусу она почувствовала себя гостьей в собственном теле. Такие же ощущения Ника испытывала при погружении в воспоминания, но наяву это случилось впервые. В ушах шумело, как после наркоза. Постепенно эти неприятные ощущения отступили. «Это еще что за хрень? – подумала она про себя. – Лорин в отместку решила влезть в мою голову?» Подумав немного, Ника попыталась воспроизвести в памяти мысли далекой предшественницы. Она слышала их, словно кто-то зачитывал вслух сообщение.
Лорин оценивала предметы в кабинете. Будда, обезьянки, Наполеон, Македонский, чернильница из серебра, хотя едва ли кто-то здесь пользуется чернилами, журнал о дикой природе, небольшая, но точная модель парусника, много научных книг и, конечно, папок.
Все это могло быть частью ребуса или просто конкретной шуткой для узкого круга осведомленных, как в случае с глобусами. Но эти вещицы не вписывались в систему, они располагались хаотично, являлись примерами разных стилей, принадлежали к разным народам. Бойтель похож на тех, у кого даже носки в стопочку по цветам в ящике лежат, а чтобы так захламлять рабочее место?! Нет, для этого должна быть причина.
Ника взяла со стола одну из чистых цветных бумажек и карандаш. Наскоро, сокращая слова, она записывала все запомнившиеся предметы. Будет время поразмыслить.
Спустя полчаса Бойтель действительно вернулся. Он выглядел уставшим и привычно раздраженным.
– Что вы хотели? – спросил он, падая в свое кресло и машинально поправляя все предметы, которые трогала Ника.
– Вы связывались с моими родителями?
– Нет… пока.
– Может, так не забудете? – она приклеила розовую бумажку с номером телефона перед ним на столе. – А есть новости про Аниту и Софи?
– Кого? – озадачено переспросил Бойтель.
– Мои подруги, – разозлившись, пояснила Ника. – Те самые, что были со мной в клубе. Вы слушаете, что я говорю? Или имеет значение только то, что я вижу в анимусе?
– Вас разочарует, если я скажу, что так и есть? Слушайте, ваши подруги мертвы, никто не выжил в том клубе.
– Тогда где их тела? Их семьям сообщили? У Аниты должна была быть свадьба через месяц, вы позвонили хотя бы ее жениху? – Ника почувствовала, что щеки стали мокрыми, но злость мешала ей даже толком разреветься. – Кто это сделает? Полиция?
– Об этом позаботятся. Идите к себе.
Ника выругалась и поднялась, понимая, что разговор зашел в тупик. Но прежде чем уйти, девушка спросила:
– Я что, единственная наследница Лорин, которую вам удалось найти? Почему бы не заняться кем-то другим?
На лице Бойтеля не дрогнул ни единый мускул.
– Вы единственная, кого нам удалось найти, – совершенно спокойно ответил он, глядя на нее сквозь очки.
Ника вытерла глаза.
– Ясно. Скажите, можно что-нибудь выпить? Хотя бы помянуть подружек. Вы же тоже человек, а?
Бойтель тяжело вздохнул, но на удивление быстро согласился. Он достал из ящика стола бутылку коньяку и протянул ей вместе с бокалом.
– Не увлекайтесь особо. Завтра будет сеанс.
Оставшись одна в комнате, она откупорила бутылку и глотнула прямо из горлышка. Холодный коньяк был жестким и неприятным на вкус, казался пыльным. Но понемногу мысли выстраивались в ряд. Она еще раз пробежалась глазами по собственным записям. Ей бы компьютер с доступом к поисковой системе, и ребус был бы решен. Ну или хоть звонок в Украину, Россию или в Венгрию. Ее друзья, увлеченные разгадыванием квестов, легко бы справились с такой задачкой.
«Значит, я единственная наследница? Как-то нелогично, – она еще глотнула коньяку. – А все, кто был до меня – не подошли, да? Или подошли, но не довели дело до конца и их убили?» Ника наткнулась на пачку сигарет в кармане и с некоторым удивлением посмотрела на них. В голове зародился безумный план. Только в отчаянии, в которое она стала погружаться, можно было придумать нечто подобное. «Что потом – все равно, – думала она. – Они не могут быть повсюду. Значит, я найду тех, кто мне поможет». Осталось добраться до интернета и выйти на связь с друзьями. А тогда…
Спустя час и полбутылки коньяка, она окончательно утвердилась в своем решении. Было уже ближе к восьми вечера. Бойтель отправился восвояси, напомнив, что на утро назначен сеанс. Вот так просто: попрощался и вышел из посольства. «Теперь он сядет в машину, снимет пиджак, ослабит галстук, – Ника с усилием отдирала кусок мягкой обивки дивана. Австрийское качество ничем не уступало хваленому немецкому. Потертая мебель была на удивление крепкой. – Приедет домой, к своей женушке или мамочке, с кем он там живет, похлебает супчик из тарелки, выпьет стакан молока или бокальчик виски и завалится спать, ублюдок. Но пальцем не пошевелит, чтобы позвонить мои старикам».
Ника скомкала обивку дивана и щедро полила ее коньяком. Затем поставила тумбу на диван и залезла на самый верх конструкции. Отсюда, если встать на цыпочки, можно было дотянуться до потолка. Камер в комнате не было, в отличие от датчиков пожарной сигнализации. Закрепив концы обивки под металлическими полосами, закрывающими стыки между потолочными плитами, Ника поднесла зажженную зажигалку к провисающей ткани. Спирт вспыхнул, и от самодельного факела потянуло коньяком. Спрыгнув вниз, Ника последний раз огляделась, решительно выдохнула и открыла дверь. Охранник, увлеченный игрой, тотчас повернулся к ней.
– Мне в туалет.
Он равнодушно кивнул. Работа у него такая, что ни с кем не поспоришь, кроме тех злобных птичек, которыми он стреляет из рогатки в своем мобильном телефоне.
Оказавшись в туалете, Ника нервно закурила. Здесь, в санузле, сигнализации не было. Она открыла окно, вдыхая свежий воздух. Отсюда была видна часть улицы. Темнело.
Ника почти успела докурить, когда пронзительный звон заполнил коридоры посольства.
– «Беги, Нео»,[15] – вслух сказала девушка, бросая окурок за окно.
Дверь в туалет распахнулась, охранник ринулся к ней.
– Эй, я тут не при чем! – воскликнула Ника, вполне правдоподобно испугавшись.
– Пожар, нужно на улицу, – отчеканил он.
– Но Бойтель же сказал оставаться на месте!
– Инструкция.
Схватив Нику за руку, он потащил ее по коридору. В посольстве осталось немало сотрудников, и теперь все они, кто взволнованно, кто – не расставаясь с мобильным телефоном и продолжая разговор – покидали свои места, унося ценные папки. Инструкция.
Едва они очутились на улице, как хватка охранника окрепла.
– Эй, руку сломаешь! – возмутилась Ника.
Он ей не ответил, только озирался по сторонам, словно собака, почуявшая где-то свежее мясо. Его взгляд остановился на припаркованной у противоположной стороны улицы машине, но тут же переключился на собирающихся под зданием людей, которые из любопытства глядели на окна, пытаясь увидеть очаг возгорания.
– Отпусти, – попросила Ника и громче добавила, – дай покурить, блин!
Охранник нахмурился, но отпустил ее, не отходя ни на шаг. Ника подкурила, украдкой поглядывая по сторонам. Нужно только выбрать момент. Не станет же он ее за руки и за ноги хватать при всех. Пользуясь тем, что охранник продолжал сканировать обстановку, превратившись из инфантильного овоща в сторожевого пса, Ника сделала шаг назад, потом еще один. Еще. Она была неподалеку от дороги. Вот сейчас нужно бежать… нет, вот теперь! А если увидит?! А если?!.
Что будет «если», Ника сообразить не успела, поскольку вдруг на дороге возник несущийся на огромной скорости автомобиль. Машина с визгом тормозов замедлилась возле нее, дверь распахнулась и чья-то рука попыталась ухватить девушку. Незнакомцу бы это удалось, но Ника машинально отступила на шаг назад. Поэтому сомкнувшиеся пальцы поймали только воздух. Охранник, чье чутье себя оправдало, успел рвануть Нику на себя, едва не задушив ее воротом футболки. Девушка упала, а он за долю секунды уже выхватил пистолет и, рухнув на одно колено, принялся стрелять вдогонку автомобилю.
Услышав выстрелы, толпа взволнованных работников посольства взорвалась женским визгом. Все без исключения кинулись врассыпную. Если бы посреди овечьего стада рванула петарда, эффект был бы похожим.
Неожиданно из припаркованного напротив автомобиля высунулись дула пистолетов и раздались ответные выстрелы. Охранник чудом успел уйти с линии огня, подхватив Нику.
Крича, сгибаясь и закрывая голову руками, люди метались из стороны в сторону. Они ловили случайные пули, падали на идеально постриженную газонную траву, а кто оставался на ногах – бежал прямо по лежащим.
Охранник поставил Нику за дерево, а сам, высунувшись из укрытия, выстрелил пару раз, и принялся перезаряжать пистолет. Девушка в растерянности смотрела за его действиями. Только что она планировала такой дерзкий и заманчивый побег, и никак не ожидала, что замысел обернется хаосом. Рыдания испуганных людей, крики раненных, оглушающие выстрелы, рев двигателя, все смешалось воедино.
– Идем! Живо! – охранник впился в ее руку и поволок за собой.
Один раз Ника все же обернулась, и увидела, как от машины за ними бегут трое мужчин.
– Кто это? – спросила она на бегу, но охранник не ответил ей.
Вдруг он дернулся и, споткнувшись, едва не упал. Сцепив зубы, мужчина только сильнее сжал пальцы на ее руке.
Они оббежали здание посольства и уперлись в забор. Охранник подсадил Нику, помогая перелезть через декоративные, но такие неудобные прутья. Тогда-то она и заметила, что на белоснежной рубашке, где прежде красовались только пятна от колы, теперь разливалось кровавое пятно. Когда девушка оказалась по другую сторону забора, он сам легко, словно и не был ранен, перемахнул через преграду. Из-за угла дома показался один из преследователей, вскинул пистолет, но выстрелить не успел. Приставленный к Нике сопровождающий оказался быстрее.
– Садись! – скомандовал он, указывая на припаркованный «логан».
С визгом колес машина сорвалась с места, как раз когда преследователи принялись палить им вслед из-за забора. Обернувшись, Ника увидела выруливающую из-за поворота машину, на которой ее едва не похитили.
Охранник рулил одной рукой, второй в это время набирал номер на мобильном. Автомобиль резко кидало в стороны на каждом повороте.
– Может, я сама, а? – спросила Ника, – вы же ранены!
Но он ее не слышал.
– Код «девять», – сказал он кому-то в трубку.
Ника никак не могла разобрать, что же ему ответил собеседник.
– Центр Ф? – переспросил мужчина. – Нет времени. Подходит Омега…
Он бросил взгляд в зеркало заднего вида. Несущийся по пятам автомобиль не терял их следа.
– Понял, повторяю: код «7» принято.
Выжав ручной тормоз, он вошел в поворот и вдавил педаль газа до упора. Ника сидела, впившись в ручку двери. Она лишь успевала зажмуриться, когда безумный охранник в очередной раз каким-то чудом уходил от столкновения с передвигающимися по городу автомобилями. Час пик, маневрировать в бурном потоке было невероятно сложно, и каждый раз Нике казалось, что теперь они точно разобьются. Она не удержалась и закричала во все горло, когда, упершись в горящие автомобильные «стопы», ее спутник вывернул руль влево и «рено» с ревом подскочил на бровке, врываясь на тротуар. Пешеходы кинулись врассыпную, а он, поддав газа и нажимая на клаксон, объехал пробку и вновь влился в поток.
Наконец, они свернули на какую-то довольно тихую улочку и, проехав сквозь арку, очутились во дворе. Ника с трудом переводила дыхание, ее подташнивало, перед глазами все мелькало.
Догадываясь, какая команда последует, она отстегнула ремень безопасности и сама уже начала открывать дверь, но на удивление, охранник закрыл центральный замок.
– Чего ждать? – не поняла Ника. – Догонят же.
– Могут, – подтвердил охранник, меланхолично доставая из-под сидения пистолет.
К ужасу Ники, оружие было направлено на нее.
– Ты рехнулся? – осипшим голосом прошептала она. – А Бойтель…
– Инструкция, – тяжело дыша, ответил тот. Потеря крови и боль от ранения давали о себе знать. – Либо спасти, либо уничтожить. Это имеет отношение к любой информации.
Ствол поднялся на уровень головы Ники. Девушка смотрела в черноту дула. Странное оцепенение сковало ее тело и разум. Ей показалось, что прошло несколько часов в ожидании выстрела, время будто остановилось, а вселенная скомкалась до черной точки перед глазами.
И вдруг словно толчок вывел из скованного состояния. Наклонившись к сидению, она ударила его по руке, направляя пистолет в лобовое стекло. Грянул выстрел, и звуки пропали, остался только шелестящий шорох. Разорванное стекло усеяло осколками капот.
Осознав, что жертва не станет покорно ждать смерти, охранник перекинул пистолет в левую руку, а правым локтем ударил ее в грудь. Но ранение сделало его уязвимым, и удар, который в другой ситуации мог бы обездвижить противника, на этот раз лишь причинил боль. Ника схватила его за правую руку и дернула вверх, таким образом подбивая левую руку с оружием. Второй выстрел пришелся в крышу автомобиля. Откинувшись назад к дверце, Ника смогла пустить в ход ноги и ударить пятками в грудь противника – как раз туда, где рубашка стала алой от крови. Он вскрикнул, и девушка ударила еще раз, а затем впилась в его руку с пистолетом. Борьба за оружие была отчаянной, яростной и безумной. Жажда жить придала Нике сил, и в какой-то момент она почувствовала под собственными пальцами спусковой крючок. Его пальцы надавили сверху до боли, и новый выстрел сделал еще одну дырку в потолке. Дуло снова направилось к не, и Ника с криком из последних сил уперлась в пистолет, отклоняя его от себя.
Громыхнул выстрел. Голова охранника дернулась, а руки, только что намеревающиеся лишить Нику жизни, обвисли. По инерции девушка едва не упала вперед, на тело, которое прекратило свою борьбу.
– Боже, боже, боже… – шептала она, глядя, как сквозь дыру за ухом охранника сочится кровь. Но страшнее, страшнее всего было то бордовое месиво, что разметалось по подголовнику и стеклам.
Едва сдерживая рвотные позывы, Ника выбралась из машины и отбежала на несколько шагов. Ее трясло как в лихорадке, колени были ватными, она почти не чувствовала ног и от рук словно отлила кровь. Пальцы казались ледяными. Зажав рот рукой, она пересилила себя и быстро, очень быстро пошла сквозь двор.
Прислушиваясь к вою полицейской сирены где-то в двух кварталах от нее, к раздраженным сигналам автомобилистов, спешащих домой после работы, к беззаботным разговорам проходящих мимо людей, Ника шла, обхватив себя за плечи. Ее все еще трясло, но теперь к нервному потрясению добавился вечерний холод.
Проходя мимо оставленных на парковке велосипедов, Ника заметила лежащую на сидении одного из них серую кофту. Оглядевшись, и убедившись, что в ее сторону никто не смотрит, девушка ухватила попавшуюся под руку одежду и торопливо свернула во двор. Не останавливаясь, рассмотрела добычу. Худи, размера на два больше, чем она носит, зато теплая и чистая. Надев на себя кофту, от которой еще немного пахло чужим потом и парфюмом, Ника неожиданно почувствовала себя более защищенной. Подняв капюшон и воротник, она спрятала руки в карманы и так поплелась дальше в наступающую ночь.
Любой город мира, самый привлекательный, уютный и желанный, еще недавно встречающий с распростертыми материнскими объятиями, в мгновение ока превращается в злую мачеху, когда в кармане пусто. Ни друзей, у которых занять, ни телефона, чтобы позвонить, ни компьютера – ничего. Перед ней были все дороги, и все – недосягаемы. Бродить по городу и ждать, пока отыщут Созидатели, пристрелят тамплиеры или подстроят несчастный случай асассины? А, возможно, просить монетку у прохожих, вдруг в очерствевших благополучием сердцах проснется сострадание? Или пойти в полицию, в надежде, что по какой-то причине вдруг они не станут обращаться в посольство? Как много вариантов, и все совершенно неподходящие.
Ника дошла до центра города. Чудом успела собрать из фонтана «Австрия, покоряющая море» горсть монет, и уйти, пока за ней вдогонку не бросился обслуживающий персонал.
Остановившись под фонарем, она подсчитала свое богатство. Почти двадцать евро. К фонтанам туристы щедры. На эти деньги она хотя бы сможет на следующее утро поесть и выпить кофе, но не в центре, конечно. Зато вся ночь впереди, чтобы уйти к любой из окраин.
Главное, случайно не прийти к логову тамплиеров. Вот уж не ожидают они такой подарочек. Хотя сейчас их отвлекают демонстранты, но в целом…
Идея взорвалась в голове Ники яркой вспышкой.
– Это полное безумие, – с нервной улыбкой произнесла она вслух, но ничуть не безумнее, чем все, что было прежде.
* * *
Светло-желтый микроавтобус с эмблемой канала припарковался возле тротуара напротив серого массивного здания. Сидящий за рулем парень в бандане передал бумажный большой стакан с кофе сидящей справа от него девушке. Та в ответ передала зажигалку, выдувая дым в открытое окно. Они оба выглядели помято и сонно. Слишком рано, слишком сыро, слишком мало часов для сна и так же мало надежды на сенсацию. Они смотрели на собирающихся под зданием демонстрантов. Те здоровались, пожимая друг другу руки, проверяли целостность плакатов, пили кофе и курили. У каждого – своя работа.
– Еще один такой же денек, и я лично подложу кому-нибудь в штаны динамит. Бах! Виу-виу-виу, – он изобразил полицейскую сирену. – И на всех каналах наш эксклюзив.
Его спутница хохотнула, но не слишком весело. Косметика не позволяла ей расслабиться, даже потереть глаза нельзя. Зато так не заметно припухших век. Карьерный рост налицо. Раньше ее отправляли снимать то, как по площади гуляют туристы с восторженными лицами умственно отсталых, как они глазеют по сторонам и тычут пальцами. А еще она могла задавать им каверзные вопросы из истории Вены, и их безмозглые ответы должны были быть смешными. Это иногда вставляли в новости, правда, ее саму редко показывали. А теперь прорыв! Защитники животных – это всегда модно. Но что-то эти зоофилы не спешили порадовать публику какими-нибудь дерзкими выходками. Почему другим везет? Почему у других в кадре эти придурки обливают чью-нибудь шубу или срывают с себя одежду?
– Ладно, идем работать, – вздохнула она, затушив окурок в опустевшем стакане из-под кофе.
Завидев камеру, демонстранты заметно оживились. Их было еще человек пятнадцать, но они так усердно работали перед объективом, что казалось, будто перед домом собралось не меньше сотни. Журналистка пояснила им, как лучше держаться и скандировать, чтобы «донести мысль зрителю». Оператор одобрил картинку, и работа пошла. Если все удачно отснять за полчаса, то еще будет время отоспаться до дневного репортажа.
Повторная доза кофе помогла немного оживиться и хотя бы на камеру создать ажиотаж вокруг происходящего. Несколько помогли подъезжающие автомобили работников, которые спешили мимо демонстрации в осажденное здание. Но стоило им прорваться и скрыться за дверью, как все снова стало тихо.
Девушка уже собиралась попрощаться со зрителями в прямом эфире, как вдруг одна из толпы демонстрантов подскочила к ней и попросила слово. Когда журналистка попыталась с улыбкой объяснить, что это не запланировано, продолжая держать пластиковую улыбку в (НА) камеру, упрямая защитница животных силой вырвала микрофон. Оператор продолжал снимать, да и журналистка лишь для вида возмущалась: вот это уже немного похоже на сенсацию!
– Помогите мне, – затараторила та девушка в микрофон, она говорила с каким-то непонятным акцентом, – меня зовут Ника Бажан, я украинка. Моя жизнь в опасности, меня здесь держат силой и не выпускают из страны.
– Выключай, выключай, – махнула журналистка своему товарищу, и тот нехотя опустил камеру.
– Ты чокнулась? – налетела журналистка на ту, что помешала репортажу. – Ты ж за животных!
– Я не из этих! – девушка кивнула на демонстрантов. – Я была в том клубе, который взорвался, и знаю, кто это сделал. Помогите мне.
– О клубе? – журналистка переглянулась с оператором. Тот репортаж был их мечтой, но у них его отобрали, отправив освещать открытие отреставрированного памятника «чему-то там». – Идем.
Девушка, оглянувшись на здание за спиной, надела капюшон и пошла за журналистами в их фургон.
– Теперь давай поконкретней, – вопреки хрупкому телосложению и маленькому росту, журналистка была напористойм как танк, и только юный возраст и отсутствие опыта наравне со связями не позволяли ей пока добиться желаемых высот. – Ты реально там была? Все же погибли. Полиция так сказала.
– Я ушла до второго взрыва, – Ника села на пассажирское сидение, закурила.
Журналистка отметила, как дрожат у той руки.
– Ты нам кофеечку принесешь? – спросила она оператора, и выразительно посмотрела на него, намекая, что это не просто просьба.
Тот вышел и, наверняка, отойдя подальше, позвонит на канал.
– Ты одна выжила?
– Да. Туда пришли какие-то люди с автоматами. Я видела, как они убивают.
Журналистка кивала, слушая, а сама пыталась понять: поднимут ее на смех с этой историей или удастся все преподнести как разоблачение? Похоже, что девчонка не в себе, ну да ничего.
– Послушайте, меня хотят убить, потому что я… потому что я видела тех людей. Если об этом заговорят с экранов, если вы проводите меня в полицию, то… – голос у Ники сорвался.
– Ты когда последний раз спала?
Та в ответ покачала головой. Лихорадочно блестящие глаза, искусанные губы и дрожащие пальцы выдавали нервозность.
– Ты как-то сможешь подтвердить свои слова?
– Как? – фыркнула та, – поклясться любимой черепахой? У меня в том клубе две подруги погибли. Я просто хочу, чтобы люди узнали правду.
Когда вернулся оператор, они выпили еще кофе и Ника попросила:
– Поехали отсюда, пожалуйста. Здесь… небезопасно.
– Нас ждут, – оператор провернул ключ в замке. – Сказали, что интересно.
Журналистка довольно хмыкнула. Пусть теперь локти грызут, что именно она нашла эту девчонку.
Но едва они отъехали от здания и набрали скорость, как на перекрестке им преградил дорогу неожиданно затормозивший автомобиль.
– Какого ты творишь?! – выругался оператор, ударив по тормозам.
Нику толкнуло вперед, и она ухватилась за соседнее сидение.
Автомобиль не собирался уезжать.
– Да ты глянь! – воскликнула журналистка, обернувшись Сзади их уже поджал внедорожник, из которого вышло трое крупных мужчин, все в черных футболках и штанах, похожие на телохранителей какой-нибудь звезды шоубизнеса. Но только звезды не было поблизости. Они с устрашающей решительностью направились к микроавтобусу.
– А ну-ка, рули отсюда! – с нарастающей паникой взвизгнула журналистка.
Но оператор не успел ничего сделать. В стекло возле него уперлось удостоверение. Он сощурился, чтобы разобрать, что там написано, когда послышался выстрел. Журналистка заверещала. Ника упала на пол, прячась за сидения. Еще один выстрел. Нет, не в машину, перестрелка происходила снаружи. И тут дверь в салон распахнулась. За ней оказался паренек в очках. Ника вжалась в проем между сидениями.
– Я от Алекса, – крикнул он. – Скорее! Они здесь!
Кто «они», уточнять было некогда. Ника слышала выстрелы, и на этот раз лобовое стекло разбилось. Она не знала, кто стал жертвой: оператор или журналистка, или же им повезло, и пуля прошла мимо? Она выскочила, схватив за руку незнакомца.
Похожие на телохранителей здоровяки были заняты: они скрылись за машиной, погнавшись за кем-то. Ника же едва поспевала за парнем в очках. Тот перепрыгнул через низкий заборчик и сбежал вниз по склону, поросшему травой. Она, едва не подвернув ногу, скатилась вслед за ним.
– Скорее! – послышалось из заведенной машины.
Задняя дверь распахнулась. Едва они прыгнули на сиденье, как авто сорвалось с места.
– Держитесь крепко, детки! Будет немного трясти.
Машина рванула вправо, и Ника, которую вжало в стекло, успела увидеть выскочившего им наперерез мужика с пистолетом. Он выстрелил, но промахнулся – авто дернулось в противоположную сторону, вошло в занос, вырулило и помчалось по прямой.
– Не укачивает? – послышался вопрос.
Ника, все еще держась за ручку двери, выровнялась и посмотрела на водителя. За рулем сидела женщина лет шестидесяти – шестидесяти двух, с каре из темных с сединой волос, крошечная, сухонькая с жемчужным браслетом на хрупком запястье. Ника ошарашено перевела взгляд на паренька, который вытащил ее из фургона. Он вводил данные в GPS на смартфоне. С длинными темными волосами, слегка осветленными на концах краской, в круглых очках он походил на подросшего Гарри Поттера.
– Ну а вы кто? – спросила она.
– Я же сказал, мы от Алекса, – он закончил свои манипуляции, перегнулся через переднее сидение и закрепил GPS на держателе, после чего вернулся на прежнее место. – Меня зовут Колин, а это – Рита. Мы ассасины.
Взгляд Риты скользнул по зеркалам, и она сразу подобралась, как кошка, приготовившаяся к охоте:
– А ну-ка, крепенько держитесь! Чуть полетаем.
Прежде чем Ника успела схватиться за подлокотник, ее вдавило в спинку сидения. Машина стремительно набирала скорость. Их метало из стороны в сторону по автобану. Изредка в мельтешении цветастых пятен за окном Нике удавалось различить внедорожник. Огромная махина толкнула их боком, выбивая из полосы. Ника ударилась головой о стекло. Теперь почувствовался скользящий удар с ее стороны, и девушку толкнуло на Колина.
Крошечную машинку, которой рулила бесшабашная пожилая леди, развернуло на 360 градусов. Несущийся на нее внедорожник вот-вот бы смял ее в лепешку, но не тут-то было.
– Закусите, курвы! – с веселым азартом воскликнула Рита, тонкими, как спички, ручками перебирая руль.
Рука дернула рычаг переключения скоростей, нога вжала газ до предела, и машинка устремилась сквозь поток, а внедорожник протаранил едущий в другой полосе микроавтобус.
Рита не сбавляла скорость, пока они не въехали в какой-то небольшой городок.
– Колесо пробито, – сообщила она, останавливаясь у обочины.
Колин выскочил из машины, достал из багажника запаску, домкрат, и принялся за работу.
Ника вышла из машины. Ноги еще немного не слушались ее. После поездки трясло. Она достала сигареты и принялась хлопать себя по карманам в поиске зажигалки.
– Эх, красивая, молодая, а туда же, – пачка выскользнула у нее из рук.
Девушка удивленно смотрела на Риту, отобравшую ее последнее средство немного успокоить нервы. Старушка оказалась ей по грудь. Изящная, невесомая, в длинной клетчатой юбке и серой блузе, с ниткой черных бусин. Образцово-показательная бабушка.
– На, – та протянула растерянной Нике небольшую флягу. – Глотни. Это и голову прочистит, и особо не навредит.
С детства Нику учили из чужих рук угощения не брать, вот только теперь эта наука казалась такой нелепой и наивной. Она принюхалась к содержимому и, чтобы проверить свои догадки, сделала глоток. Так и есть, коньяк.
Колин закончил с колесом, и они на запаске добрались до кафе при заправке.
– Перекусите с Ритой, – сказал парень, пересаживаясь за руль, – а я за остальными.
– Это за кем? – спросила Ника, выходя из машины.
– За остальными, – усмехнулась ее пожилая спутница. – Идем. Кофе сейчас не помешает.
Они заняли место в дальнем углу. Отсюда был хорошо виден подъезд к заправке и все помещение магазина и кафе. Пока Ника подсчитывала оставшуюся в кармане мелочь, Рита уже заказала им обеим кофе. Вскоре перед девушкой поставили горячий бутерброд с котлетой и сыром и пригоршней жареной картошки вдобавок, а дама преклонных лет удовлетворилась шоколадной конфетой.
– Ну что же ты молчишь? Вопросов-то уйма. Наверняка, хочешь спросить, что такая старуха делает среди прыткой молодежи?
– На пенсию у вас вряд ли уходят, – пожала плечами Ника, вытирая с губ кетчуп, и добавила, – к тому же летаете вы на дороге впечатляюще.
– Это не летаю! – рассмеялась Рита, но было заметно, что ей приятно. – Летала я в семидесятых в Детройте. Лучшие годы! А с тех пор, как я стала старовата для трека, так сгодилась и на что-то еще.
– Вы автогонщица? – переспросила Ника. По манере езды в это верилось легко, а вот по внешнему виду – с большим трудом.
– Не самая плохая, – хитро прищурилась ее собеседница. – Родилась в Варшаве, на одну половину полька, на вторую – еврейка. Ну вот, ты теперь все обо мне знаешь. Расскажи и о себе.
– Так у вас, наверное, мой файл, как настольная книга.
– Твой «файл»? Деточка, да ты перефантазировала. Думаешь, у «НАС» так же, как у «НИХ»? – Рита отпила кофе и надкусила конфету. – Все несколько не так… радужно. Наша организация последние годы подвержена большому давлению. Осталось, конечно, несколько штабов по миру, но они охраняются лучше, чем иные военные базы. И не только от врагов, но даже от своих. Вся работа выполняется такими вот передвижными отрядами, с одним из которых тебе предстоит познакомиться. Меры безопасности повысились, и мы стали почти отшельниками. Из-за утечки информации братство потеряло много людей и архивов.
Рита ненадолго замолчала, на ее лицо легла тень воспоминаний, взгляд чуть затуманился. Еще глоток кофе, и она снова вежливо улыбнулась Нике:
– Так что о тебе нам известно мало.
– Меня зовут Ника, я родилась в Украине, и застряла в Австрии, потому что у меня, оказывается, был интересный предок, до которого всем есть дело. Не знаю, что добавить.
– Ты устала.
– Устала. Быть эстафетной палочкой задрало уже, – разозлилась Ника. Она сердилась не на собеседницу, а на всех, кто встретился ей на нелегком пути. – В меня либо стреляют, либо тычут проводами, либо похищают. А я просто хочу забыть обо всем этом, выдохнуть, наконец!
Ника последнее слово чуть ли не выкрикнула. Редкие посетители кафе обернулись к ней, и девушка с досадой спряталась за чашкой кофе.
Рита постучала овальным ногтем по столу, задумчиво хмыкнула несколько раз и покачала головой в такт собственным мыслям.
– Пока есть связь между твоим сознанием и той другой – Лорин, за тобой не прекратят охотиться.
– Значит, надежды нет, – угрюмо произнесла Ника.
– Как раз наоборот, – Рита посмотрела ей в глаза, – нужно разбить эту связь.
Ее слова возымели эффект взрыва. «Разбить связь? Как?» Читая эти вопросы по лицу Ники, женщина пояснила:
– Связью являются ваши ДНК, они идентичны, но все же имеют свой неповторимый код… как бы это сказать… Нумерацию. Так вот, имея только один экземпляр ДНК, невозможно воссоздать второй. Значит, твой реальный шанс на спасение – это уничтожить источник ДНК Лорин. Проще говоря, ее останки.
– Ха!
Ника ждала, что бывшая автогонщица захихикает и скажет, что удачно пошутила, но этого не произошло. Та сидела с таким торжественным видом, что сомнения отступили прочь.
– То есть вы не шутите?
– Какие уж тут шутки, милая моя! Мы же о твоей жизни говорим.
Ника помассировала виски. Звучит разумно… насколько что-либо может быть разумным теперь. Если есть две необходимые для связи точки, то достаточно убрать одну такую точку, и вторая окажется бессмысленной.
– Послушайте, – медленно проговорила она, все еще обдумывая услышанное. Где-то вдалеке забрезжила потерянная, было, надежда и теперь, когда у борьбы появилось оправдание и цель, было так страшно снова обжечься. – Но ведь у… них, наверное, уже все давно в цифровом формате.
– Конечно! Эту информацию предстоит уничтожить. Но сначала нужно ликвидировать то, с помощью чего они смогут восстановить цепочку. То есть источник.
– И где искать могилу? Может, ее скелет спрятан у них в холодильнике, вы так не думаете?
Рита скептически поджала губы, но ответить не успела. Сквозь начищенное до идеальной прозрачности стекло они обе увидели подъезжающий автомобиль, за ним еще один – повыше и посолиднее.
– Пора, – Рита оставила деньги на столе и поднялась. – Садись во вторую.
Ника не стала с ней спорить. Она догадывалась, что все это подстроено неслучайно: разговор с Колином, возможно, не сложился бы так успешно. Рите хотелось верить, она казалась надежной, уверенной, от таких людей не ждешь подвоха или подлости. Ее обаяние и умение ловко играть со стереотипами – такое же опасное оружие, как красота и дерзость Лорин. Хотела бы Ника обладать хотя бы половиной их качеств, но, наверное, с этим просто нужно родиться.
В машине рядом с водителем сидела смуглая девушка, за рулем оказался Алекс.
– Я Сабрина, – представилась незнакомка, обернувшись. – Зови меня Сэб. Теперь можешь расслабиться. Поездка будет долгой, так что поспи.
Ника решила, что будет разумно воспользоваться этим советом, и действительно уснула. Разбудили ее уже по приезду. За окнами темнело. Оба автомобиля припарковали возле небольшого отельчика. Обошлось без строгой регистрации: усталый мужчина на рецепции записал названную Алексом фамилию, взял предоплату и выдал им ключи. Вот и весь учет.
Собравшись в одной комнате, ассасины устроили ужин из купленных на последней заправке продуктов и напитков. Ника никогда раньше не ела столько снеков, запивая шоколадным йогуртом и энергетиком. Но вот ситуативные разговоры прекратились, все вдоволь обсудили паршивые условия отеля и вкус чипсов, и повисла тишина. Ника буквально ощущала вокруг себя кокон, некое поле, отделяющее ее от остальных. И понимала, что является причиной смятого разговора.
– Что теперь? – спросила она. В пальцах остался щербатый кругляш сухой картошки.
Алекс переглянулся с остальными, но никто не взял слово, уступая ему.
– Рита рассказала тебе наш план?
– План? Так это был план?
– Ну, похоже на то, – хмыкнул Алекс, почувствовав себя уязвленным. – У тебя есть лучше?
– Нет, но я ведь всего лишь жертва, а вы солидная организация, которой чертова куча лет. Я ожидала чего-то более внушительного, чем «пойди туда, не знаю куда». Вы же понятия не имеете, где захоронение Лорин.
Сэб возмущенно фыркнула и откинулась в кресле, переплетя ноги. Рита сделала вид, что заинтересовалась собственными наручными часами.
– Нет, – нахмурился Алекс. – Но ты знаешь. Вернее, Лорин.
Ника нервно рассмеялась, но запоздало поняла, что смеется в одиночестве. Значит, это не шутка.
– И что ты предлагаешь? Вернуться в посольство, лечь в анимус и прожить до самой смерти Лорин?
– Во-первых, это бы нам не помогло. Тело Лорин, безусловно, надежно перепрятали. Но мы точно знаем, что ей известны адреса хранилищ Созидателей. И лучшее, что мы можем сделать – это узнать их. Тебе нужно найти останки Лорин, а нам – архивы ордена. А во-вторых, нет необходимости возвращаться в посольство. У нас тоже есть этот аппарат.
– Вот как? Слушайте. Есть какой-то сайт, где можно заказать себе такую штуку, а? Откуда она у вас всех? Я думала, ее изобрели тамплиеры.
– Практически, – подтвердила Рита. – На самом деле история создания анимуса породила множество споров. Но раздобыть чертежи и разработки было важнейшим заданием. Пока к нам не попал анимус, мы были как слепые щенки по сравнению с тамплиерами.
– А настоящим сюрпризом стало существование Созидателей, – заметила Сэб, которая как ни в чем не бывало начала подпиливать ноготи пилочкой. – Вот уж удивили, так удивили.
Ника недоуменно оглядела всех:
– И когда вы узнали?
– Когда Ирэна подключила тебя к анимусу, – ответил Алекс с толикой раздражения, как если бы вопрос был воспринят будто упрек. – Тамплиеры и раньше догадывались, но не знали наверняка. Все началось несколько лет назад. Мы заметили повышение активности в их рядах. А еще то, что стали пропадать люди. Многие из них позже были найдены мертвыми.
Он бросил на колени Ники папку со вставленными файлами. Девушка с опаской открыла их. Мужчины, женщины, все разных возрастов, разного цвета кожи. Одна девчушка лет одиннадцати. В ее памяти что-то шевельнулось. Она где-то уже видела этих людей. Точно уловив ее ощущения, Алекс пояснил:
– Ирэна показывала тебе их в офисе, проверяла реакцию. Это все – потомки Лорин. Они были похищены Созидателями, как нам теперь известно, но, вероятно, никто не смог дать нужную им информацию. Тамплиерам удалось перехватить двоих, но они не сумели синхронизироваться с Лорин.
Ника закрыла папку и вернула ее. Фотография девочки все так же оставалась перед глазами, хотя она предпочла не думать о том, что случилось с ребенком.
– Значит, я последняя?
– Теперь – да, – мрачно подтвердил Колин, который занялся тем, что при помощи провода подсоединил оправу своих очков к смартфону. – Созидатели убили тех, кого попытались добыть тамплиеры.
– Они уничтожают информацию, – Ника вспомнила слова погибшего охранника. – Для них мы всего лишь носители информации.
Никто ей не возразил. В комнате снова стало тихо, но эта тишина была иного плана. На этот раз все ждали от Ники ответа. Она рассеянно наблюдала за тем, как на казалось бы прозрачном стекле очков Колина чуть заметно мелькают какие-то образы.
– Это видеокамера? Как у Бонда? – усмехнулась девушка.
– Круче, – шутливо отозвался тот, горделиво приосанившись. – 32 гига памяти, восемь часов беспрерывной записи с ориентацией на преобразование мимики в слова, проще говоря – с функцией чтения по губам. Встроенный тепловизор, идентификация лиц, тридцатикратный зум…
– Нашла, у кого о чем спросить, – хохотнула Сэб. – Он тебе может часами про свои игрушки рассказывать.
– А я, между прочим, не вмешивался, пока вы свои сплетни обсуждали, – нравоучительно заметил Колин.
– Тише вы, – строго окрикнул их Алекс и выжидающе посмотрел на Нику. – Так что скажешь?
Вопрос прозвучал так, словно у нее и впрямь был выбор. Утешительная иллюзия. Ника еще раз мельком глянула на каждого. Почему нужно довериться этим странным бесприютным скитальцам, которых даже на базу не пускают, а не надежной Ирэне с ее пластиковым офисом в лучших традициях фильмов о будущем? Или же самоуверенному Бойтелю с его армией охранников и возможностью отправить ее на родину?
– Ну… теперь ты, как честный человек, должен жениться на моем мозге, – с полуулыбкой сказала Ника, обращаясь к Алексу. – Так мою голову давно никто не грузил. Куда там вашим соперникам. А если по существу, то ты же сам понимаешь, что выбора у меня нет. Либо с вами, либо стать одной из статистики.
Ника кивнула на папку с потомками Лорин.
– Соображает, – одобрила Сэб, – и напрасно ты ее истеричкой называл. Упс! Вырвалось.
Алекс смерил смуглую девушку недовольным взглядом.
– Тогда до утра, – скомандовала Рита, поднимаясь. – Вы как хотите, а мне спать пора. Старость – она ж не радость.
Понемногу все разбрелись. Алекс оплатил две комнаты, в одной спала Рита и, предположительно, Ника, а в другой – Алекс, Колин и Сэб. Было тихо. Только по трассе то и дело проносились автомобили, шурша колесами. Лежа на кровати, Ника слышала приглушенные голоса из соседней комнаты. Рита умиротворенно сопела. Стараясь не потревожить ее, девушка поднялась, взяла один из стаканов на облезлом столе и приложила к стене. Передвигая его, она искала подходящее место, и вот звук усилился. – … А я и не говорю, что сдрейфит, – прогудел голос Сэб. – Но зачем таскать ее за собой?
– Ее это касается в первую очередь, – возразил Алекс.
– Конечно! Но она не подготовлена. Сколько у нее было? Пять дней? Неделя? А мы так живем всегда. Она просто не выдержит наш ритм.
– Какая внезапная забота, – это вмешался Колин. – Ты тоже не родилась в клане.
– Я родилась на войне и выживать училась с детства.
– Прячась в подвалах от боевиков?
Спор разгорелся нешуточный. Ника не представляла, чем все закончится, и едва не выронила из рук стакан, когда услышала за спиной хрипловатый голос:
– Если зайдешь к ним, будет лучше слышно.
Когда она обернулась, Рита все так же лежала с закрытыми глазами. Почувствовав себя неловко, девушка поставила стакан на стол и вышла на балкон. Площадка была смежной с соседней комнатой. Одновременно с Никой на свежий воздух вышла Сэб. Девушки, увидев друг друга, смутились, каждая по своей причине, но глаза опустили обе, и принялись топтаться на месте, не зная, кому следует первому уйти.
– Я кое-что записала, – вспомнила Ника, порадовавшись, что есть чем разбавить натянутое молчание. Она передала собеседнице скомканную бумажку. – Предметы из офиса Бойтеля – он один из Созидателей.
– И что это? – не поняла Сэб, изучая хаотичное перечисление обычных офисных безделиц.
Пока Ника делилась своими соображениями относительно взаимосвязи предметов и зашифрованного в них смысла, на балкон вышел Алекс. Сэб, бросив на него косой взгляд, кивнула:
– Я займусь списком. Любопытная теория. Нужно проверить. Попробую найти систему.
Бормоча под нос самой себе подсказки относительно того, с чего стоит начать, девушка ушла обратно в комнату.
Ночь была прохладная, но Нику грела кофта. Чужая, украденная. У нее теперь все чужое: воспоминания, настоящее, даже будущее. Еще недавно она могла распланировать жизнь на годы вперед. Если бы ее жених не оказался таким законченным неудачником, свихнувшимся на игровых автоматах, она бы еще прошлой весной отплясывала в белом платье, а сегодня, наверное, как положено, нянчила бы детишек. Но все пошло не так, совсем не так. И теперь она словно брошена в стремительный водный поток: остается барахтаться, спасаться от камней и пытаться не утонуть, но изменить течение уже не в ее силах.
– Тяжелый денек.
Алекс оперся на перила рядом, глядя вдаль на трассу, пронизанную светом фонарей.
– Да уж, – горько усмехнулась Ника.
– Истина – тяжелая ноша. Немногие отваживаются взять ее на себя. Не так-то просто понять, дар это или проклятье.
– Это не дар, – уверенно сказала девушка и заметила, как он хмыкнул. – Ты считаешь иначе. Твое право. А я не хотела всего этого. Знаешь, когда я готовила статьи для журнала и находила какие-то занятные вещицы из истории, мне редактор говорил: «Не дури, Бажан. Это никому не нужно. Пиши, где хорошо отдыхать и как быстро похудеть». Тогда мне было обидно, а теперь я понимаю, что он был прав. Я тоже не хочу всего этого.
– Но у тебя нет выбора, – Алекс помог ей подкурить и по-мальчишески уселся на тонкие перила, не боясь свалиться с пятиметровой высоты вниз на асфальт. – Подумай об этом иначе. Вроде как о занятном путешествии.
– Отправляясь в путешествие, я обычно покупаю обратный билет. Как думаешь, в этот раз он мне светит?
На этот вопрос у Алекса не было ответа. И они какое-то время просто молча находились рядом, слушали, как ночной ветер шелестит, запутавшись в кроне дерева, и как негромко переругиваются Сэб и Колин.
На следующее утро их компания выдвинулась дальше. Как и говорил прежде Алекс, их ждала Венеция, но теперь путь через аэропорт был закрыт. Тамплиеры и Созидатели настороже, их агенты повсюду, и пройти незамеченными через жесткий контроль было бы попросту невозможно. Передвигаться по земле было безопасней, во всяком случае – пока.
Вскоре они въехали в Грац – небольшой уютный городок, в котором величественный исторический дух еще не окончательно истоптали кроссовки туристов. Если бы не пришлось делать крюк, уходя от погони, они могли быть в Граце еще накануне. Пока Ника отрешенно изучала расписные стены домов и городские скульптуры, Алекс с кем-то переговаривался по телефону. Наконец, они въехали подземную парковку в центре города под отелем. Покружив между рядами автомобилей, они нашли, наконец, серебристый фургон «мерседес». Рядом с ним нервно вышагивал невысокий пузатый человек.
Алекс и Рита остановили машины, и все, кроме Ники, бросились к крепышу с распростертыми объятиями. Но тот только скривил недовольную мину и стал отмахиваться от протянутых рук:
– Не надо! Не надо мне этого вашего!..
– Ну, Сильверчик! Ну, пути-пути-пути! – сюсюкала Сэб. Она изловчилась и все же каким-то чудом ухватила того за щеки и принялась их теребить.
– Уберите от меня эту мегеру! – взвился тот. – И я вам не нанимался, слышите? Тоже мне, сторожа нашли! У меня вообще другой участок, не моя это зона…
– Ты всех нас очень выручил! – Алекс с серьезным выражением лица пожал тому руку и хлопнул по плечу.
– Без тебя мы бы давно червей кормили, – меланхолично добавил Колин. Теперь он не надевал очки без надобности и казался намного моложе.
– Рита! Хоть ты образумь этих несчастных! – взмолился Сильвер.
Ника наблюдала за ними со стороны. Почувствовать себя чужой в компании можно по-всякому, но острее всего это ощущается, когда все вспоминают общую старую шутку.
– Ну все, прекратили балаган, – подыграла Рита. – Сильвер, спасибо и уходи скорее. Остальные – по местам.
Впрочем, никого не требовалось подгонять. Сэб уже открыла задние двери фургона и заскочила внутрь.
– Вроде, работает, – сообщила она.
– Да что значит: «вроде», глупая женщина? – возмутился Колин, направляясь к ней.
Через некоторое время он выглянул и недовольно посмотрел на Нику:
– Тебя долго ждать?
«Меня?» – одними губами переспросила она, и удивленно подошла к машине. Заглянув внутрь, она глазам своим не поверила. Фургон был оборудован как передвижной офис, а у дальней стенки креплениями на шарнирах был зафиксирован анимус. Этот аппарат отличался от того, что она видела у тамплиеров и Созидателей, и все же без труда узнала.
– Заряда аккумуляторов хватит часов на восемь. Если пройдешь нужную часть последовательности, то, возможно, на гондолах поплавать нам не удастся.
– Почему? – не поняла она.
– В Венеции должен находиться один из архивов Созидателей, – сообщил подошедший Алекс. – Это предсказуемо. Когда-то Венеция была мощным европейским торговым центром, контролировала море и долгое время сохраняла независимость. В те времена и ассасины и тамплиеры стремились строить свои штабы в таких городах.
– Чтобы держать руку на пульсе, так сказать, – подсказал Колин.
– Нам до сих пор неизвестно, где именно в Венеции может быть их тайник, – заметила Сэб, наливая из термоса в кружку кофе. Попробовав, она скривилась от отвращения, но допила до конца.
– Вся надежда на тебя или на удачу, – чуть заметно улыбнулся Алекс, обращаясь к совершенно растерянной Нике. – Впрочем, если нам повезет, и ты узнаешь адрес любого другого хранилища, то мы отправимся туда, чтобы не терять время.
– Ясно, – протянула она, хотя это слово не соответствовало действительному положению дел. – Значит, вы меня сейчас подключить собираетесь?
– Угу, – подтвердил Колин, закусив яблоко. Он ловко строчил на клавиатуре какой-то мудреный пароль, в котором, как показалось Нике, было не меньше пяти строчек.
– Но у нас нет восьми часов, – Алекс достал GPS и стал проверять маршрут. – До Клагенфурта сто пятьдесят два километра и еще сто тридцать два до Удине. Это мы уже пересечем границу. Нельзя ли подключить Нику в пути?
– Конечно, можно, – легко согласился Колин, – но подача энергии будет не стабильной из-за раскачки автомобиля. Так что ее мозг может закоротить.
Ника выругалась.
– Тебе только слоганы рекламные писать, – прогнусавила Сэб своему приятелю. – Ты еще скажи, будто гарантируешь сохранность ее мозга, когда эта самодельная срань находится в состоянии покоя!
– Я бы попросил уважительнее отзываться о моей конструкции! К тому же я делал все четко по чертежам.
– Я тоже могу что-нибудь по рецепту испечь, а ты потом это съешь?
– Эй! – крикнула Ника, и все, включая Риту, которая как раз пудрила щеки, повернулись к ней. Девушка даже немного смутилась собственной смелости, но решила не сворачивать с пути. – Нам же нужно, чтобы Лорин рассказала, где искать архивы? Значит, подключайте меня. Я готова.
Алекс посмотрел на нее с легким удивлением, будто не ожидал такого скорого согласия после всего услышанного, и тут же хлопнул в ладоши, поторапливая:
– Давайте, заводите свою машину.
Индия. Бенгалия. 1757 год
Французское вино и английский эль текли на столы ручьем. Два языка сплелись воедино в шумном гуле портового кабака. Взрывы смеха были громче пороховых, и нескладные песни горланили, соединившись в объятиях, кровные враги, делящие чужую землю. Но не сейчас и не здесь. Всего лишь моряки отдыхают после долгого плаванья, разминают ноги, набивают животы, уставшие от постной пищи.
За дальним столом сидели трое. В капюшонах, словно монахи, они отделились от толпы. Их мрачный вид мог бы смутить кого угодно, да только дела до них никому не было. Никому, кроме одного, пожалуй, человека. Этот посетитель расположился почти у самой двери. В одежде, похожей на арабскую, он пил из кружки эль. Пил долго, а эля все не становилось меньше. На одной его руке была странного вида перчатка, похожая на латную, но из кожи. На ногах сапоги – мягкие, как подушечки кошачьих лап, с жестким узким носком. Человек, скрывая лицо за кружкой, сидел, расслаблено прикрыв глаза, и все же его внимание было приковано к тем троим.
Из тех, что были в капюшонах, можно было рассмотреть лишь половину лица одного – он сидел напротив своих собеседников. На его подбородке был широкий грубый шрам. Нижняя губа была разрезана и срослась криво. Говорил он, почти не размыкая челюстей, и все же этого хватало, чтобы заинтересованный человек смог прочесть каждое слово.
– Я назвал свою цену, – произнес он. – И приведу вас к нему, как только увижу деньги.
Увы, невозможно узнать, что ему ответили, но это разозлило обладателя косого шрама:
– Вы не найдете другого. Но можете искать.
Он оскалил редкие зубы.
Спустя время все трое поднялись и вышли. Один – высокий, статный, из-под плаща которого виднелся костюм из добротной ткани и золотые пуговицы – бросил мимолетный взгляд на оставшегося за столом человека в арабской одежде, что так и продолжал в полудремоте попивать эль.
Но дверь за троицей еще не успела закрыться, как стол у выхода опустел, и осталась лишь полная кружка да пара монет.
Три лошади мчались в ночи, унося всадников, и никто из сидящих в седле не слышал цокот копыт чуть отстающей, четвертой лошади.
Путники обогнули каменистый склон и въехали на лесную тропу. Она была узкой, деревья подступали близко. Свет луны едва пробивался сквозь кроны. Приближение лошадей спугнуло ночных птиц.
Четвертый всадник пригнулся к шее животного и ослабил поводья, пуская его шагом. Нет слишком опасно. Он остановил лошадь у дерева, за колючим кустарником, чтобы с дороги не было видно, спешился и стал красться вперед, между деревьями. При каждом шаге из травы поднималась стайка крошечных серых бабочек и мошек.
– Это здесь? – послышался хрипловатый голос. Говорящему английский язык был чужим. Итальянский акцент. Значит, Римлянин. Впрочем, его громоздкую фигуру трудно не узнать даже под этой накидкой.
– Он уже должен быть, – резкий ответ принадлежал незнакомцу со шрамом.
Тот, кто их подслушивал, опустился за деревом, прижавшись к скользкой коре. Он чуть ослабил повязку, закрывающую лицо, но даже теперь в нем никто бы не узнал одну из самых красивых женщин, что когда-либо появлялись при королевском дворе в Лондоне.
– Но опаздывает, – этот грубый мужской тембр, выдающий властность и амбиции победителя, Лорин бы не смогла перепутать ни с каким другим. Роберт Клайв.
Если оба тамплиера, занимающие высокое положение, очутились на этой забытой богом поляне с наемником, то для этого есть весомый повод.
Лорин услышала, как хрустнула ветка. Трое на поляне тоже насторожились. Наемник схватился за нож, Римлянин положил руку на рукоятку палаша, а Клайв достал пистолет и направил его за спину наемнику. Тот обернулся и с некоторым удивлением увидел выходящего из укрытия человека.
– Bhala sandhyaya.[16]
Лорин на всякий случай достала арбалет. Чутье подсказывало, что этой ночью ей пригодится меткость. Выглянув украдкой из-за дерева, она попыталась рассмотреть новое действующее лицо на поляне. Но этот человек был в тени. Он сутулился, как часто делают слуги перед господами, и заметно нервничал, что выдавало его топтание на месте. В отличие от остальных, он был пешим.
– Я же говорил, что он придет, – наемник спрыгнул на землю и сказал, обращаясь к прибывшему, – говори на английском.
– Доброй ночи, господа, – с чудовищным акцентом произнес бенгалец с поклоном. – Моё имя…
– Нам оно ни к чему на данный момент, – прервал его Клайв. – Мы ждали встречи с другим человеком.
– Мой господин просил передать свои сожаления. Важнейшие дела вынудили его отправить меня вместо себя.
– Как нам знать, что это не ловушка? – угрюмо спросил Римлянин, озираясь по сторонам. – Твой хозяин так же готов помочь нам устранить Юнца?
– Без промедления, как только силы будут собраны, – с новым поклоном ответил тот.
– И должная сумма?
– И это, господин, тоже.
– В таком случае…
Лорин заметила движение краем глаза, это было похоже на видение, легкое, как паутинка. И все же нет, не показалось. Там, в тридцати шагах от нее на небольшую каменную возвышенность поднялся человек. Он лежал на животе, одежда позволяла ему слиться с ночным лесом. Лицо было закрыто капюшоном, а кожа, вероятней всего, измазана золой. В руках у него был арбалет. Проследив взгляд прицеливающегося убийцы, Лорин без труда определила жертву.
Ее неосторожное касание сухой травы было услышано. Клайв резко повернул голову в ее сторону, снял капюшон, присматриваясь. Лорин вжалась в дерево. Убийца так близко, и человек, ради которого она пересекла океан, может столь нелепо отдать свою жизнь!
– Господин?..
– Молчите! – шикнул Римлянин.
Клайв поднял руку, призывая всех к тишине. Он не видит, просто не видит, как тот, оставшийся в тени убийца, уже приладил дротик в ложе и готовится сделать выстрел. С такого расстояния он не промахнется.
«Гори оно все огнем», – в отчаянии подумала Лорин и, упершись в колено, выстрелила.
Болт ударил по незащищенному плечу. Ассасин стерпел боль молча, но его выстрел, который должен был стать смертельным для Клайва, оборвал другую жизнь. Ноги лебезящего бенгальца подкосились, он рухнул на колени и, покачнувшись, опрокинулся навзничь.
– Живым или мертвым! – крикнул Римлянин, указывая наемнику в сторону камня, где миг назад еще находился ассасин. Он и сам пришпорил лошадь и лихо взлетел по каменным уступам.
Но к ужасу Лорин один человек не погнался за исчезнувшим в ночи убийцей. Клайв, пришпорив лошадь, устремился за другой добычей – за ней самой.
Она бежала, лишь смутно помня направление. Ветки хлестали ее по ногам и лицу, чуть позади и сбоку слышались тяжелые удары копыт о землю. Громыхнул выстрел, и пуля скользнула по дереву, мимо которого проскочила Лорин.
Убегая прочь от дороги, она врывалась в густые заросли, рискуя запутаться в них, как в рыбацких сетях. Лошадь здесь не пройдет и, возможно, погоня все же прекратится. Густая трава обвивала сапоги, что-то ухватило дернуло ее за висящий на спине арбалет, но Лорин удалось вырваться из хватки леса.
Клайву пришлось спешиться. Он снова выстрелил, но и на этот раз пуля прошла мимо жертвы. Зарычав от досады, он вернул опустевший пистолет на пояс и принялся клинком прорубать себе путь сквозь переплетение веток.
Споткнувшись, Лорин упала на мягкую землю. Она обернулась и увидела приближающегося Клайва. Девушка вскочила и успела забежать за ближайшее дерево, пока не раздался третий выстрел – из второго пистолета.
Клайв освободился из лесного плена и, разрывая его путы, выскочил на залитую лунным светом поляну. Остановившись, он огляделся, перезарядил сперва один пистолет, затем – второй. Трава и листья в серебристом сиянии казались белоснежными, стайка бабочек, пронизанных свечением, поднялась над ночными цветами.
Тишина. Клайв точно знал, что где-то здесь, совсем рядом, учащенно бьется сердце человека, за которым он шел. За каким из черных, как смоль, деревьев скрывается этот беглец? Рука направляла пистолет, будто бездушное оружие могло учуять чужой страх.
Лорин на миг прикрыла глаза, успокаивая дыхание. Малейший звук может ее выдать и едва ли милосердная судьба вновь отведет от нее пули. За спасение жизни этого честолюбивого подонка она могла поплатиться собственной головой. Стиснув зубы, она стояла, боясь шелохнуться. Если Римлянин схватит ассасина, то, возможно, подаст сигнал. Если бы только командующего что-то отвлекло, если бы он не шел по поляне, чуя добычу, как охотничий пес!
– Где же ты?
Она чуть не вскрикнула от неожиданности. От звука его голоса по спине Лорин побежали мурашки. Нервы были натянуты струной.
– Мы оба знаем, чем все завершится, ассасин, – он шел всего в трех шагах от нее мимо дерева, которое отделяло девушку от пули. – Так будь мужчиной, покажи, на что способен. Решим все в поединке. Не скрывайся в тени, возьми благородный клинок и прими бой. Или в твой клан берут только трусов?
Лорин медленно, не касаясь ствола дерева, передвигалась вокруг него, продолжая скрываться от Клайва, кружащего в опасной близости. Украдкой выглянув, она увидела, как тот опустил в траву пистолеты, и теперь в его руке был только палаш. Еще бы пару шагов прочь, и она бы могла бежать, не боясь выстрела в спину.
– Я слышу, как бьется твоё сердце.
Лорин, стиснув зубы, замерла. В горле пересохло, рука в перчатке стала влажной. Арбалет не достать, иначе она себя выдаст. Да и нельзя его убивать, даже серьезно ранить – опасно. Однажды она уже допустила ошибку, но умер другой человек, который лишь притворялся Клайвом. Допустить же смерть полководца она не имела права.
Ей показалось, что он достаточно отошел. Возможно, это единственный шанс на побег? Желая убедиться в этом, Лорин, не дыша, выглянула из-за дерева, но поляна была пуста. Клайв точно растворился в лунном свете.
Предчувствие запоздало предупредило ее об опасности. Крепкая рука схватила девушку за горло и вжала в дерево, грозясь сломать ей позвонки.
– Не захотел умереть, как мужчина, – прорычал Клайв, – умрешь, как крыса. Но перед тем ты расскажешь о своих целях на этой земле.
Другой рукой он сорвал с ее лица повязку, и в тот момент, едва не теряя сознание от удушья, она ударила по его запястью перчаткой. Он вскрикнул от боли, и пальцы сами разжались. На коже проступили глубокие раны, которые стремительно наполнялись кровью. Перчатка со спрятанными в кончиках пальцев острыми когтями – опасное оружие при умелом обращении. Лорин ударила его в пах, и мужчина согнулся пополам. Убежать она не успела – пальцы впились в ее ногу, и девушку упала в ароматную траву. Сильный удар по спине едва не переломил ей хребет. Она толкнула его ногой в лицо, вскочила и отбежала на несколько шагов назад. Обернувшись, она смотрела, как Клайв пытается встать. Ноги подкашивались, и тот, не удержав равновесия, снова и снова падал на землю. Яд действовал медленно, но верно. Нет, он не умрет, доза слишком мала. Он уснет, обессилев, и очнется, вероятно, через несколько часов. Достаточно, чтобы убежать как можно дальше, пока противник не придет в себя.
Услышав свист – кто-то подавал сигнал – Лорин поторопилась уйти. Теперь оставалось разыскать лошадь и вернуться в Чанданнагар.
* * *
– Итак, у нас есть некий наемник. Ставь, ставь давай. Был еще посредник, но он… выпал из схемы.
Пока Лорин доливала из флакона яд в тонкие трубочки, которыми была пронизана перчатка, Дестан рисовал углем на стене кресты, окружая центр, где находилась «Цель номер один».
– А там, подальше – рисуй кружочек, – подсказала девушка и от усердия, пока дозировала отраву, прикусила губу.
Она сидела на подоконнике, упершись ногой в стол. Край кружевной ночной рубашки обнажил коленку, распущенные рыжие локоны лежали на плечах. И это в присутствии постороннего мужчины, к тому же темнокожего слуги, дикаря! Весь высший свет чопорной Британии лежал бы в обмороке.
– И кто это? – спросил Дестан, указывая на новую точку.
– Не знаю имени. Он должен был помочь им победить «Юнца». Подозреваю, что речь идет о бенгальском навабе Сирадже уд-Дауле.
– Значит, ваша Цель Номер Один плетет заговор? – мавр дорисовал еще одну точку – на этот раз обозначив ее раздвоенным штрихом, заменившим корону.
– Тамплиеры на другое не способны, – со злостью ответила она.
– Разве только они? – усмехнулся ее слуга и, подойдя к столу, проверил пальцем температуру свежеприготовленной мази. – Откуда же столько неприязни? Еще недавно вы им восхищались.
Лорин недовольно насупилась. Отложив перчатку, она одной рукой придержала волосы, обнажая шею, и позволила Дестану наложить мазь на покрасневшие следы от пальцев, что остались после столкновения в лесу.
– Он мужественен, отважен, силен… – нехотя признала она.
– Его нашли бы привлекательным многие белые женщины, – добавил мавр невзначай.
– Для большинства достаточно и титула, чтобы стать первым красавцем, – раздраженно отозвалась Лорин, поморщившись. Там, где кожа была содрана, мазь слишком сильно пекла. – Но да, черт возьми, он далеко не урод. И все же я не стану уважать того, кто воюет с беззащитными детьми.
– Вот как? – Дестан либо умело сделал вид, что удивился, либо и впрямь оторопел от этого признания. – Но эти дети следили за ним и могли навредить важной миссии.
– Римлянин повесил их не по этой причине. Он хотел, чтобы казнь мальчишек стала наказанием для ассасинов. Он даже не знал, что клан убийц тут не при чем. А Клайв не помешал ему.
Лорин отодвинула руку Дестана, который собирался наложить повязку ей на шею, и отвернулась к окну. Чувство вины, сжигающее изнутри, было подобно яду. Оно, безусловно, слабело со временем, но стоило неосторожно потревожить старую рану, и боль возвращалась с прежней силой. Дестан долго выжидающе смотрел на нее, ни о чем не спрашивая, но его взгляд был красноречивее слов. Лорин поморщилась, как от неприятного звука, и, чтобы прекратить эту молчаливую пытку, выпалила:
– Трое. Сын и две дочери.
– И сколько же сыну? – тихо спросил Дестан.
– Немногим меньше, чем было тем мальчишкам.
Лорин поправила подол рубашки, вдруг ощущая себя уязвимой. Ей стало холодно в эту душную южную ночь.
– Считаешь меня чудовищем? – спросила она, бросив через плечо взгляд на собеседника.
– В моем народе матери не оставляли своих детей, но среди этих женщин не было таких, как ты.
Лорин горько усмехнулась.
– Оградить детей от себя и их отцов – лучшее, что я могла сделать. Сестрица Харди позаботится о них лучше родной матери. Золото сделает их жизнь легкой, а неведение – безопасной.
Ударив изящным кулачком по колену, Лорин соскочила с подоконника и решительно произнесла:
– Дай мне уголь.
Она подошла к стене и изобразила еще один круг. В отличие от остальных небрежных зарисовок, этот она обвела несколько раз, погрузившись в глубокую задумчивость.
– Шарль де Бюсси Кастельно, – медленно проговорила она с французским акцентом. Кивнув самой себе, она жестко распорядилась, – вели собирать сумки. Мы на утро выезжаем в Ориссу.
– Куда именно? – уточнил Дестан, скрыв свое удивление от этого решения.
– В Янаон.
– А ваш жених?
– Сэр Вуд среди французских солдат? Это было бы забавно! Но не стоит ему ничего сообщать. Это мужчины обязаны объяснять свои поступки, женщине достаточно быть миленькой.
Лорин немедленно принялась собирать сундук, складывая туда свои личные вещи, которые не стоит видеть нанятой Вудом служанке. Дестан остановился в дверях. Он обычно не подвергал сомнению слова хозяйки и не требовал объяснений, но в этот раз он пребывал в таком замешательстве, что все же спросил:
– Какова наша цель, госпожа? Могу ли я знать?
Лорин прикрыла оружие парой кружевных юбок и обернулась к нему.
– Я же говорила: мы творим историю, друг мой. Если Римлянин спутал мне планы, и помешать Клайву теперь непросто, значит, остается помочь его врагу.
– Харди отправил вас, чтобы помочь французам? – хоть тон у Дестана и был ровный, словно он уточнял нечто незначительное, все же было ясно, как сильно он удивлен. Поверить в то, что подданный британской короны готовит диверсию в важнейшем сражении за золотую жилу, было невозможно.
Лорин, понимая, чем вызваны сомнения ее слуги, остановила сборы и терпеливо объяснила:
– Мы Созидатели. Никто из нас не служит флагу или королевской чете. Мы не боремся с тамплиерами или ассасинами. Мы создаем человеческую историю. Более того – мы создаем само человечество, цивилизацию, которая без нашего влияния так и осталась бы на уровне дикарей.
– То есть… вы приравниваете себя к богам?
– О, Дестан! Среди глупцов даже студент – бог, – рассмеялась Лорин.
Утром вещи уже были собраны, а Лорин дописала письмо, адресованное Вуду. Она как раз собиралась отдать его служанке, которая замешкалась во дворе, складывая багаж в повозку. Когда Лорин вышла из двери и открыла рот, чтобы окликнуть девушку, ее неожиданно схватили одной рукой за шею, а другой – зажали рот. Ни вдохнуть, ни крикнуть. Сопротивляясь изо всех сил и пытаясь вырваться, она так и не сумела избавиться от напавшего.
Когда служанка обернулась, услышав шум, у двери было уже пусто.
Неизвестный втащил Лорин обратно в дом и, толкнув к столу, запер дверь на засов. Тяжелая чернильница опрокинулась на бок и покатилась к краю столешницы, оставляя за собой темное пятно. Отдуваясь и прижимая руку к шее, Лорин в изумлении смотрела на коротко остриженного мужчину с длинным, по-восточному изогнутым носом, пронзительным взглядом черных глаз и узкими губами, выдающими железную волю.
– У меня нет денег, они все в повозке, – голос Лорин прозвучал хрипло. Незаметным движением она направила руку в складки на юбке. Там, в потайном кармане, ждал своего часа крошечный тонкий шип. Он был не толще иглы для кожи, но удобная рукоятка превращала его в смертельное оружие.
– Держи руки перед собой, – на английском с сильным акцентом произнес незнакомец.
– Что вам нужно? – она послушно сложила руки на юбке, просчитывая, сколько шагов до двери, до окна, и хватит ли ей времени и сил оглушить напавшего напольной вазой. Дестан так некстати пропал куда-то!
– Не узнаешь, – усмехнулся тот. – А теперь?
Незнакомец опустил с плеча часть накидки, и Лорин увидела пропитанную кровью повязку.
Прошлой ночью болт из ее арбалета пробил плечо убийцы в этом же самом месте. Сердце забилось быстрее, и смертельный ужас подступил к груди. Теперь она поняла, кто перед ней. Едва ли от него спасет крошечный нож.
– Вижу, что признала, – ухмылка сползла с его губ, и взгляд снова стал стальным. – Хорошо, что не отпираешься, это было бы глупо.
– Как ты меня нашел? – вежливо поинтересовалась Лорин. Если ей случится выжить после этой беседы, то понимание, в чем же была ошибка, весьма пригодится.
– Твое появление в городе никого не оставило равнодушным. Они видели то, что ты хотела показать. А я – то, что ты хотела скрыть. Ночные вылазки, слежка. Можно подумать, что тебя обучали ассасины, хотя половину науки ты забыла. Но для тамплиера и так сойдет.
Значит, он принимает ее за тамплиера? Это может стоить ей жизни. Но лучше так, чем выдать Созидателей. Хранить тайну существования их организации – это важнейший пункт кодекса. Ценой жизни, и не только своей, если уж на то пошло.
– Только зачем тамплиеру следить за своими же подельниками? – ассасин обошел вокруг нее, и Лорин буквально ощущала его взгляд на своей коже. Одно движение – и он прервет ее жизнь. Словно оказаться в клетке с голодным тигром.
– Я не могу обсуждать свое задание, – побледневшими губами ответила она. «Дестан, ну где ты?!» Убийца снова оказался перед ней. Смерив девушку непроницаемым взглядом, он заметил:
– Однажды люди из твоего клана поймали моего брата. Они хотели, чтобы он выдал им тайные подходы к одной из крепостей. Когда же он отказался, то они убили его семью. Всех. Жену и малолетних сыновей. Они убивали одного за другим у него на глазах, рассчитывая, что эта боль развяжет ему язык. Потом они его пытали. Выжгли ему глаза. И, наконец, повесили, когда поняли, что все их методы бессильны. Как полагаешь, брат говорил им, что не может ответить на вопрос?
Лорин, пошатнувшись, сделала шаг назад. От его слов ее мутило, а особенно от понимания, зачем ей это говорят.
– Он предпочел смерть, чтобы сохранить жизнь братьям, оставшимся в крепости, – ассасин, не моргая, продолжал на нее смотреть. – И каждый поступил бы так же. Значит, ты веришь в доблесть тех, кого защищаешь?
– Не только у вас есть идеалы.
– Это хорошо. Это правильно, когда служат сердцем. Но ты не тем продала свою душу.
– Бывает, – Лорин еще отступила и будто нечаянно толкнула стол. Чернильница упала на пол, произведя много шума. На короткий миг внимание ассасина сменило цель – непроизвольно, как любой слышащий человек, он отвлекся на громкий звук. И в это самое время Лорин схватила с комода подсвечник. Бросить его в противника она не успела, но разветвленные держатели свечей остановили руку с ножом, направленным ей в грудь.
– Я не хочу тебя убивать, – прошипел ассасин, – но ты встала у меня на пути.
– Извинения не приняты, – Лорин провернула подсвечник, зажимая его руку, и молниеносным движением направила нож-шип в еще свежую рану на плече.
Мужчина взревел от боли и ударом сбил Лорин с ног. Откатившись к стене, она попыталась развязать пояс – пышная юбка только мешала и не давала возможности действовать быстро, но ассасин не дал ей освободиться и придавил сверху.
– Твои хозяева хотят утопить в крови эту землю, – просипел он, приставив нож к ее шее. – Их ложь отравляет сердца людей, как отравили и твое сердце. Умри достойно и покойся…
Лорин увидела тень, мелькнувшую за спиной убийцы. Почувствовав движение воздуха, тот обернулся, но в следующую же секунду очутился у противоположной стены, отброшенный мощным ударом.
Дестан явился словно демон тьмы: безжалостный и стремительный, он нападал на ассасина, но тот ловко уходил от атаки. Лорин, вскочив на ноги, схватила, наконец, огромную напольную вазу и бросила ее в того, кто едва не отнял у нее жизнь. Но фарфор разбился о стену, засыпав осколками комнату, а убийца успел выпрыгнуть в окно.
Дестан последовал за ним, и его долго не было. Когда же он вернулся, то застал Лорин, стоящую перед стеной, где еще недавно находилась нарисованная углем схема. Теперь стена была пуста.
– Я не сумел его догнать, – с сожалением и досадой сообщил слуга. Внимательно осмотрев госпожу, он спросил, – этот презренный не успел навредить вам?
– Не успел? – Лорин повернулась к нему и с гневом толкнула в грудь. – Он едва не убил меня! Где ты был?
– Искал проводника, как вы и велели.
– Харди приказал тебе защищать меня? Так защищай, или отправляйся обратно в Британию, – она провела рукой по лицу, прошлась по комнате и медленно выдохнула. Успокоилась.
Дестан молча следил за ней, покорно опустив голову. Доски пола скрипели под ее изящными туфельками, цокали каблуки.
– Перо, бумагу, – глухо произнесла она.
Как только слуга принес то, что попросила девушка, та села за стол. Обмакивая кончик пера в густую лужицу чернил, она стала писать, тщательно выводя каждое слово. Закончив, она запечатала письмо красным сургучом и, написав на конверте адрес, отдала в руки Дестана.
– Это нужно немедленно отправить Харди. Подмога пришлась бы кстати. И дай еще бумагу. Нужно предупредить маркиза о нашем визите.
Французская колония Янаон
Некогда эти земли принадлежали французской Ост-Индской компании, здесь находился торговый пост, который, увы, пришлось закрыть. Он не приносил должного количества денег и не окупал затрат на оборону и провиант. Но спустя несколько лет расщедрившийся раджа преподнес оставленную французами почти без внимания территорию Шарлю де Бюсси Кастельно. Сделано это было в подарок за помощь французских сил в борьбе с давним противником, а так же из расчета, что армия останется в приятной близости и будет готова в любой момент взяться за оружие.
В пути Лорин довелось увидеть много местных хижин и величественных храмов, похожих на застывшие замки из мокрого песка. Из окошка кареты она любовалась тем, как тощий мальчишка лет двенадцати купался вместе с молодым слоном, как они поднимали фонтаны брызг, и капли искрились в свете багрового заката; как женщины в пестрых сари и с обнаженной грудью стирали белье в вышедшей из берегов реке, стоя в воде по колено. Однажды ночью она заметила на освещенном лунным светом каменном мысе силуэт огромной кошки, такой же черной, как ночь вокруг. А стоило переступить кордон Янаона, как все вновь стало понятным, близким и простым, хоть оттого не менее опасным.
Колония мало чем отличалась от Чанданнагара. У Лорин было ощущение, что она приехала в одну из французских провинций.
– Госпожа Лилиана Дюпон! – послышался возглас, и худосочный мужчина, придерживая шляпу, чтобы та не слетела на бегу, бросился за каретой.
Лорин отодвинула занавеску, глядя на догоняющего их человека. В письме маркизу де Бюсси она назвалась своим французским именем и воспользовалась соответствующими документами.
– Останови! – крикнула она кучеру, и сидящий рядом с тем Дестан проследил, чтобы приказ был выполнен.
– Маде… муазель… – тяжело прохрипел мужчина, догнавший их. Он согнулся пополам, пытаясь привести дыхание в норму.
– Вы ко мне? – вежливо улыбнулась Лорин.
– Я должен сопроводить вас в апартаменты и показать город, – еле вытолкнул тот из себя и, рухнув на одно колено, схватился за сердце.
– Силы небесные! – охнула девушка.
Пока она выходила из кареты, Дестан уже оказался рядом и помог несчастному подняться. Лорин принялась обмахивать того веером, а ее слуга дал бедолаге воды.
– Благодарю, благодарю вас, – посланник чувствовал себя неловко, бледность сменилась стыдливой краснотой щек. – Меня послал маркиз де Бюсси Кастельно, я ваш проводник, с вашего позволения.
– Неужто не нашлось кого-то крепче, – буркнул Дестан, но Лорин благодарно улыбнулась и приободрила упавшего духом человека:
– Мы счастливы. А теперь, будьте любезны, покажите нам дорогу.
Нелепого проводника звали Хуго Бланше. Стоило ему восстановить дыхание, и оказалось, что заставить его замолчать будет непросто. Он сел на козлы возле кучера и Дестана, а пока показывал путь, успел рассказать немного об истории города, о том, где живет его сестра, где находится башмачная мастерская и лучший в городе цирюльник, который обслуживает самого маркиза, про недавнюю казнь двух воришек, пойманных в арсенале, о новом налоге на шляпы и недавнем пожаре в зернохранилище. Лорин была счастлива, что не вынуждена ехать рядом с ним и выслушивать всю эту чушь. Но, тем не менее, маркиз, сам того не зная, преподнес ей ценный дар в лице болтливого помощника. Позже это может пригодиться.
Из-за занавески, спасающей от пыли и жаркого солнца, Лорин смотрела на людные улицы, на мельтешащие повсюду синие мундиры, и думала о том, как скоро ждать ответа от Харди. Ее работа – собрать информацию, иногда – чуть изменить факты, подменить письма, сотворить правдоподобный спектакль… но не воевать! Это не ее задача. Пусть Харди и повторял ей неустанно, что с такими врожденными талантами ей можно поручать что-то солидное, более опасное, но она женщина. Ножи и пули имеют свойство оставлять следы, а ее оружие – красота. Рисковать этим даром было бы попросту безумством.
В распоряжение Лорин поступила половина двухэтажного дома. Неизвестно, кому принадлежала прежде эта квартира, но в шкафах было множество книг, в том числе на персидском языке, а в одной из комнат она обнаружила арфу. Комнату, из которой вход был только через спальню, Лорин определила под оружейную. Там Дестан распаковал ее сундуки вместе с оружием и маскировочными костюмами.
Вечером, когда начало темнеть, запыхавшийся Бланше появился в доме Лорин и преподнес ей корзинку с миленькими цветочками, напоминающими маргаритки.
– Это подарок от маркиза, – с улыбкой сообщил тот.
– Я очарована. Передайте маркизу мою благодарность. И напомните, что я все еще жду приглашения, – кокетливо добавила она.
Спустя час Бланше вернулся с еще одной корзиной, на этот раз, полной фруктов, и сообщил, что в любое время двери усадьбы маркиза открыты для прекрасной гостьи.
– Что вы задумали? – спросил Дестан. Он застал Лорин перед зеркалом, наносящей на кожу голубую глину. Вид это имело странный, особенно, когда жижа подсыхала, и на ее поверхности образовывались трещинки. Но вопрос не имел ничего общего с этой косметической процедурой, придающей коже свежесть. – Мы стремительно покидаем Чанданнагар, куда так торопились, и теперь вы хотите встречи с маркизом, как недавно – с Клайвом. Планы меняются?
– Планы не меняются, – Лорин было тяжело говорить. Сухая корочка уже покрыла губы. – Они корректируются. Маркиз де Бюсси – Цель Номер Два.
* * *
Спустя неделю.
Тьма невесомым шелком легла на землю. Тени растворились в ее крыльях, звезды алмазной пылью усеяли небосвод. Воздух остывал после душного дня, впитывал влагу из раскрывающих свои лепестки цветов, из неприкрытых колодцев; он плавился и трещал над факелами и фонарями, которыми освещали себе путь французские солдаты. Дозорные не спали, оберегая стены.
Только одна из теней не стала частью ночи. Она скользила в сумерках, направляясь к возвышающейся усадьбе, больше похожей на миниатюрный форт.
Укрывшись за цветущим белым кустом, Лорин осмотрела пустующую площадку. Никого. Только там, вдалеке, стоят трое. Еще двое только что прошли мимо. Шестой и седьмой – на крыше. Восьмой, девятый и десятый обходят здание. Это необычный вечер в доме маркиза. Сегодня к нему прибыл гость. Лорин не останавливала говорливого Бланше, пока тот, краснея и бледнея, выдавал тайны своего господина. Ничего особенного сказано не было: просто маркиз отказал своей гостье в приеме, сославшись на непредвиденные обстоятельства. Он передал тысячу извинений, если верить на слово Бланше, но Лорин не держала на него зла. Этот отказ стал для нее сигналом к тому, что пора наведаться в гости.
Прижавшись к земле, она поползла вперед, сливаясь с косой тенью от раскидистого дерева. Добравшись до ствола, присела, огляделась. Фитиль в одной из ламп еле горел. Сейчас, вот сейчас… да, он потух! Присевший на отдых солдат чертыхнулся, потянулся до хруста костей и, поднявшись, подошел к лампе. Пока он доливал масла, Лорин прошла у него за спиной. Ее тень слилась с его тенью. Она слышала, какую мелодию он насвистывает себе под нос.
– Морис! Эй, есть монетка? – донеслась французская речь.
Лорин едва не подпрыгнула от неожиданности. Мгновенье – и она вжалась в стену дома между двумя кипарисами. Солдат, поджигающий лампу, обернулся к подошедшему приятелю. Они стояли всего в четырех шагах от нее.
– Откуда? – фыркнул Морис. – Я все оставил вчера у Селин.
– Неужто хватило, чтобы эта недотрога задрала юбку?
– Какое там! Ее братец ободрал меня в кости до последнего гроша!
Лорин сползла на землю и на четвереньках пробралась вдоль стены. Эта часть дома была закрыта от лунного света. Одного взгляда на стену хватило ей, чтобы выбрать маршрут. Одна нога упирается в уступ над окном, носок второй заходит в проем треснувшего кирпича. Левая рука хватает за голову купидона, украшающего оконную арку, а правой можно дотянуться до выемки под окном второго этажа. Она видела сотни возможностей, и из них за считанные секунды выбирала наилучший вариант. Причем неважно, шла ли речь о политический тактике или же о незамедлительных действиях. Этот ее дар Харди особенно ценил.
Продвигаясь к темному окну на третьем этаже, она следовала собственной не видимой никому другому схеме. Но когда внезапно под ее пальцами обломился кусок кирпича, за который ей предстояло ухватиться, девушка едва не потеряла равновесие, что на такой высоте могло стоить ей если не жизни, то целых костей. Долго искать замену не пришлось. Все как на ладони. Иногда она удивлялась, как другие люди не видят то же, что и она. Почему их зрение затуманено пылью?
Упершись в подоконник коленом, вцепившись пальцами в раму, она поддела окно особым инструментом – шилом с крюком на конце. Острое и тонкое, оно без труда входило в малейший промежуток между рамами, а затем без труда поддевало замок и позволяло открыть окно.
Проникнув в пустую комнату, Лорин прокралась к двери. Не слышно ни скрипа, ни шагов. Пусто. На другой стороне коридора у левой стены находится кабинет маркиза. Она следила за домом всю неделю, с разных точек, целыми днями и ночами, уступая дежурство разве что Дестану, когда усталость окончательно ее побеждала. Лорин знала, сколько в доме слуг, во сколько встает и ложится маркиз, когда покидает усадьбу и где проводит времени больше всего. Ей было известно, что у него есть как минимум две любовницы, которые сменяли друг дружку через день, но не оставались ночевать.
Открыв дверь, Лорин проскользнула в коридор. Отмычка помогла ей справиться с замком двери, соседствующей с кабинетом. В этой комнате никто не появлялся за то время, пока Лорин следила за домом. Внутри оказалось пыльно и душно. В сундуках были сложены нарядные мужские платья, давно вышедшие из моды, парики. Вещи, которые маркиз взял с собой, но не нашел им применения на войне и в занятой повседневности. Приглушенные слова слышались из-за стенки. Лорин приложила ухо к шершавой штукатурке, но это не помогло. Тогда она достала трубку особой формы, напоминающей воронку, и принялась искать подходящее место на стене. Это изобретение одного из ученых, состоящих на службе у Созидателей. У него был глуховатый дедушка, который часто переспрашивал, не расслышав внука, и при этом прижимал к уху кулак, оставляя между пальцами и ладонью небольшой промежуток. Старик утверждал, что таким образом лучше слышит. Ученый решил проверить слова своего деда, воспользовавшись трубкой из нотной тетради. Удивительно, но звук и впрямь стал громче. Позже он смастерил трубку, которая стала отличным дополнением к обычному арсеналу агента Созидателей.
– У вас солидные рекомендации, и потому я не могу подвергать сомнению ваши слова, – этот голос ей был незнаком. Человек говорил на французском. – Но и забыть об осторожности я не имею права.
– Полностью понимаю ваше положение. Вероятнее всего, вы сейчас не можете решить, довериться ли мне или своей интуиции, что не раз спасала вас в боях. Хочу помочь вам в принятии решения. Мои слова легко проверить: завтра сюда прибудет человек. Я представлю вам его как своего друга. В указанное время ваши люди схватят его и доставят в темницу. Тогда вы сами убедитесь в том, что я не лгу.
Лорин почувствовала кислый привкус тревоги. Не может быть! Этот томный итальянский говор, слова, рождающиеся в короткой волчьей шее. Она буквально видела, как драгоценные камни переливаются на его толстых холеных пальцах. Но как?! Как ОН мог очутиться здесь? Нет, не в этот раз. Все слишком запутанно, и нужно убедиться. Она обязана его увидеть.
– И кто же этот человек, о котором вы говорите?
– Если я скажу, вы мне не поверите, и будете правы, – послышался приглушенный смех. – Увидите все завтра.
– Завтра Пасха, в городе будет праздник, как и в этом имении. Возможно, стоит дождаться более спокойного времени?
– Нет, праздник – это превосходный повод. Считайте, что подарок вам принесет пасхальный кролик.
Отодвинулся тяжелый стул. Лорин подбежала к окну. Зацепив мелкий крюк за подоконник, она прыгнула вниз, придерживая кожаной прихваткой веревку. Двор был пуст, двое солдат как раз скрылись за углом, и теперь у нее было время, чтобы покинуть усадьбу незамеченной. Приземлившись, девушка дернула веревку в сторону – это позволило крюку соскочить с подоконника. Теперь о ее присутствии могло бы рассказать лишь распахнутое окно, но мало ли причин для того, чтобы ставни вдруг распахнулись?
Прокравшись за спинами прошедшего мимо отряда, Лорин выскочила на дорогу. Ослабив пояс, она позволила ткани, которая еще недавно была собрана точно шаровары, выпрямиться. Длинная юбка закрыла ее ноги. Верхнюю часть юбки она набросила себе на голову и села у стены, опершись на подобранную тут же палку. Для каждого случайного прохожего она была бедной старухой, присевшей отдохнуть и уснувшей под тяжестью лет. Из-под капюшона Лорин наблюдала за аркой, служащей воротами усадьбы маркиза. Человек, выехавший оттуда верхом, разбил оставшиеся в ее душе сомнения. Значит, это он, Римлянин. Какую игру он затеял? Вероятно, они с Клайвом задумали, как обманом победить французов. Но это не входило в планы Созидателей, а значит – это не входило в планы Лорин. Она обязана позаботиться о том, чтобы де Бюсси не попался на эту уловку. «Проклятье, – со злостью подумала Лорин. – Придется быть настойчивее. Маркиз не сможет мне отказать в этот раз».
* * *
В церкви всю ночь звонили колокола, и к утру казалось, что стены каждого дома гудят, пропитавшись этим светлым звоном, возвещающим о воскрешении Спасителя. Ничуть не устав за время ночной службы, воодушевленные горожане веселились на улице. С самого утра музыканты играли на каждом углу, рыночная площадь превратилась в рог изобилия, люди ели и пили, изголодавшись по плотским утехам, а кто-то предавался иным страстям здесь же, зайдя за угол дома.
Когда Дестан пришел в спальню Лорин, то обнаружил ее лежащей в кровати с головой под подушкой.
– Ты пришел меня убить? – прогнусавил голос из-под одеяла. – Давай! Сжалься!
– Госпожа, уже утро, – произнес слуга таким безукоризненным тоном, словно и не видел в ее действиях ничего странного. – Вы просили вас разбудить.
– Да! Просила разбудить! – Лорин отбросила подушку и села. Растрепанная, с перекошенным от гнева лицом, с вмятиной от простыни на щеке она была пугающей, и, пожалуй, соответствовала своему прозвищу – Химера. – Но я не спала! Всю ночь, слышишь? Поэтому меня нельзя разбудить!
– Я приготовлю вам чай, – Дестан поклонился и вышел до того, как подушка полетела в дверь.
Спустя час девушка была причесана, одета в скромное, но подходящее для торжественного утра платье, и с приятным выражением лица попивала чай на веранде, любуясь шумной площадью. Дестан, сидя в тени, наблюдал за ней. Сняв капюшон, он почесывал короткий кудри на затылке, пребывая в раздумьях.
– Что тебя так озадачило, страж? – кокетливо спросила Лорин, бросив на него косой взгляд.
– Все эти люди веселятся, прославляя воскрешение бога. Это искренне? Они ведь не притворствуют? Тогда почему ты не радуешься с ними?
– А ты?
– Я из тех земель, где чтут других богов, – ответил он. – И меня лишили их, увезя с моей земли. С тех пор я видел многое, и понял, что мои боги не всесильны.
– Меня тоже лишили иллюзий. Люди, на которых я работаю, переписывают историю, они искажают прошлое на свое усмотрение, не гнушаются никакими методами. И ты думаешь, что книга, дающая такую власть над людьми, осталась неприкосновенна? – Лорин повернулась к нему и, понизив голос до шепота, спросила, – как думаешь, почему нет исторических документов о жизни Иисуса, чье воскрешение они празднуют? Неужели столь значимая фигура не была замечена летописцами? Я задавала этот вопрос Харди, и он сказал: «У тебя нет доступа». Нет доступа, понимаешь? И я не знаю, мои ли предшественники изъяли эти документы или же они сами дописали нужные главы в святую книгу.
– Но зачем им это? Какова цель?
– Откуда мне знать? – Лорин поставила чашечку на блюдце. – У меня же нет доступа.
* * *
– Оу! Моё почтение! – маркиз де Бюсси Кастельно в поклоне прижался губами к ее руке. Он выпрямился и посмотрел в глаза Лорин, и этот взгляд продлился дольше, чем предусматривалось этикетом. Но что поделать? Красивые женщины – слабость многих мужчин. А красивые и умные женщины непобедимы. – Знали бы вы, мадемуазель Дюпон, как я сожалею, что так долго обстоятельства мешали нам встретиться!
Он говорил искренне, во всяком случае, его взор горел, а пальцы задержались на ее руке. У маркиза было приятное лицо. Немного женственное, с мягкими очертаниями, утонченное, с игривой улыбкой. Он был изящен и тонок. Человек с такими чувственными губами должен был знать толк в любовных утехах и быть настоящим повесой. Впрочем, если вспомнить о двух любовницах, то к чему гадать?
– Уверена, что вы найдете способ, как искупить вину, – ее невинная улыбка не сочеталась со взглядом, и это заставило сердце француза биться чаще, а дыхание стало глубже.
Он не отходил от нее ни на шаг, представлял собравшимся представителям компании, чьи жены через силу выдавливали из себя скупые улыбки, замечая, как мужья любуются рыжеволосой красавицей.
Шампанское искрилось в бокалах, смех вокруг становился все громче, он заглушал музыку. От взмахов вееров душный воздух взбивался в еще более густой. В тугом корсете Лорин ощущала себя словно в клетке, но не переставала улыбаться маркизу. А тот был и впрямь неплох. Тонкие шутки, уместные остроумные замечания, к тому же он великолепно танцевал. Он лишь на миг оставил ее, и Лорин, переводя дыхание, взяла со стола бокал с шампанским. Но тут же ловкие пальцы де Бюсси забрали у нее фужер.
– Вы слишком хороши для этого вина, – сказал он. – Пойдемте со мной, я покажу вам что-то действительно достойное внимания.
– Звучит интригующе, – улыбнулась Лорин, про себя отметив, что весь вечер мечтала освободиться от корсета, но, пожалуй, не тем способом, который может предложить маркиз. Отдаться мужчине так сразу – самая большая ошибка, которую может допустить женщина.
Он взял ее за руку и повел прочь из шумного зала. Пройдя мимо веселой компании и интимно уединенной парочки, они направились к деревянной двери за лестницей.
– Надеюсь, вы не Синяя Борода?[17] – хихикнула Лорин, у которой, на самом деле, появилась легкая тревога.
– О, вы раскрыли мой коварный план! – подыграл он ей.
Стоило открыть дверь, и холодный, чуть затхлый воздух окутал лицо. Они стали спускаться по ступенькам вниз, в темноту коридора. У стены на столе стоял фонарь. Маркиз поджег фитиль, и тьма отступила, обнажив ступени.
– Я хочу показать вам мою Францию, – усмехнувшись, произнес маркиз, и хвастовство сделало зрелого мужчину похожим на юношу.
Но Лорин не пришлось притворяться, ее восхищенный вздох был совершенно искренним: свет озарил ряды шкафов, наполненных винными бутылками и бочками.
– Невероятно, – прошептала она, проходя между ними. – Вы привезли сюда все запасы нашей бедной родины!
– Она не обеднеет, – он был доволен произведенным эффектом. – Что же вам предложить? Прекрасная женщина достойна только лучшего, не так ли?
Он остался возле одного из шкафов, а Лорин прошла дальше. Свет, падающий сквозь просветы, был слишком тусклым, но все же она увидела находящуюся в другом конце подвала еще одну дверь. Небольшая, хорошо спрятанная, на засове и с замком. Надежное место, имеющее ценность для владельца, к тому же хорошо защищенное от постороннего внимания. Уж там наверняка что-то посерьезней старой одежды и потертых париков.
– Мuscats de Mireval.
Она вздрогнула от неожиданности. Маркиз подошел к ней сбоку, оставив фонарь на прежнем месте. В отличие от гостьи он отлично ориентировался в своем подземелье. Лорин посмотрела на пыльную бутылку в его руках, провела по ней ладонью, смахивая серый налет. Это вино она пила всего пару раз при дворе, ему не было равных. Некоторые люди считали его целебным, но едва ли оно могло излечить что-то, кроме раненной души, и то – пока не выветрится из головы. Тем не менее, оно было восхитительно.
– Зал и множество чужаков не то место, где хотелось бы откупорить эту бутылку, – от взгляда маркиза мог бы и камень воспламениться. – Как насчет сада? Там тихо, и компания звезд нам не помешает, верно?
Слишком напористо, слишком некстати. Лорин как раз подумывала над достойным отказом, который бы не помешал и пригубить вина, и дождаться следующего приглашения, но случай решил эту проблему за нее.
– Ваша светлость! – эхо прокатилось по погребу. – Ваша светлость! К вам гости!
Маркиз с едва скрываемым раздражением тяжело вздохнул и, вымученно улыбнувшись, поцеловал руку Лорин:
– Я вновь вынужден просить у вас прощения. Но клянусь, что прогулка в сад не отложится надолго.
Он подал ей руку и повел к выходу.
После прохлады подземелья духота и жара светлых залов казалась невыносимой, а звуки слишком громкими.
– Андреа де Маркато, – шепнул слуга на ухо маркизу, – вы просили предупредить.
Лорин отметила, как окаменело лицо ее спутника. Улыбка стала натянутой. Из воркующего голубя он на глазах превращался в хищную птицу. Сама же Лорин ощутила, как колотится сердце в груди. Теперь клетка из китового уса[18] казалась еще теснее.
Никогда прежде Римлянин не находился от нее на таком расстоянии. От него крепко пахло духами, нарядный костюм облегал выпирающий живот, объемные бедра, крепкие плечи. Нет, он не походил на рыхлого толстяка, скорее уж на буйвола, готового снести все на своем пути. Его равнодушный взгляд коснулся Лорин.
– Мое почтение, ваша светлость, – приветствовал он маркиза. – Прекрасный вечер!
– Вечер и впрямь был хорош, – вежливо подтвердил тот.
– Позвольте представить вам моего хорошего друга, – произнес Римлянин, делая широкий жест рукой, – он англичанин, но пусть вас это не вводит в заблуждение. Наши цели общие.
О присутствии Лорин в этот миг забыли, и она боялась шелохнуться, чтобы не напомнить о себе. Всю ночь, сходя с ума от колокольного звона, она строила догадки о том, кого же приведет тамплиер, кто тот ягненок, которого положат на алтарь взаимного доверия? И когда она увидела приближающегося человека, то от изумления даже не ушла в сторону. Ее ноги приросли к полу.
– Томас Купер, – представил Римлянин.
– Добрый вечер, – маркиз вежливо кивнул, всматриваясь в лицо гостя. Он переводил недоумевающий взгляд на итальянца, но тот пока молчал. Де Бюсси не узнал того, кто пришел в его дом в парадном костюме, в отличие от Лорин. Но даже теперь, когда она собиралась незаметно покинуть общество мужчин, ей это не удалось. – Позвольте и вам представить мою гостью, Лилиана Дюпон.
Римлянин изобразил вежливый кивок, но едва ли он счел эту встречу чем-то заслуживающим внимания. А вот его спутник пристально смотрел на женщину, что показалось неуместным даже озадаченному французу.
– Прошу прощения. Просто ваша обворожительная спутница напомнила мне кое-кого. Померещилось.
– Вам стоит выпить вина, – натянуто усмехнулся маркиз. – Англичане часто ощущают скованность, когда вокруг столько французов. Не стесняйтесь, пейте.
Воспользовавшись заминкой, Лорин ловко ускользнула из их компании. Затерявшись позади пышнотелых жен офицеров, она осушила бокал вина одним залпом. «Роберт Клайв. Какого черта он здесь делает? Что они задумали?! Римлянин говорил, что приведет пленника. Так для кого же это ловушка? Для Клайва или для де Бюсси?
Клайва эта встреча не оставила равнодушным. Он весь вечер разрывался между обществом Римлянина и попыткой уследить за Лорин. Он же не глупец. Другое имя, другой лагерь, та же женщина. Это кого угодно натолкнет на размышления. Но если он скажет о ней Римлянину, то едва ли у нее останется шанс уйти живой.
Уследить сразу за тремя было непросто. Они довольно долго были среди прочих гостей, держались порознь. Правда, маркиз забыл о своей спутнице Лилиане Дюпон, что означало одно: он очень и очень взволнован. Когда же Римлянин исчез за дверью, ведущей в погреб, а затем и Клайв, назвавшийся Томасом Купером, Лорин поспешила за ними. Ступеней было семьдесят пять, их размер почти одинаков, только четырнадцатая и двадцать третья немного выступали вперед. Ей не нужен был свет. Сбежав по ступенькам, Лорин скрылась за винным шкафом. В подземелье раздавался отголосок шагов, а по потолку скользил свет от фонаря. Скрипнула дверь и стало тихо. Погреб поглотила тьма.
Избавившись от юбки и туфель, босиком и в бриджах она передвигалась, не издавая звуков. Что же там, за дверью? Подождав немного, она вошла.
Здесь был еще один погреб со шкафами, но в этих хранилось уже не вино, а оружие. Свет от удаляющегося фонаря отражался от свода, позволяя рассмотреть собранное маркизом богатство. Запасной арсенал. Лорин шла вдоль рядов мушкетов, мимо сложенных на соломе пистолетов и пушечных ядер. Свет фонаря остановился. Видимо, кто-то готовился открыть еще одну дверь. Де Бюсси построил для себя целый подземный город! Вино и оружие, что еще нужно французу?
Лорин подкралась ближе к источнику света, присела за шкафом, выглядывая между полок. Да, все верно, еще одна дверь, и фонарь стоит на бочке у стены, но никого больше не было. Удивиться или испугаться она не успела, лишь вскочила на ноги, но тот час ее швырнули в другую сторону, и девушка ударилась спиной о полку, битком забитую саблями.
– Лилиана Дюпон, – сквозь зубы процедил англичанин, глядя на нее сверху вниз. – Вы слишком похожи на Лорин Питерс. Какое совпадение.
– А вы, Томас Купер, слишком напоминаете мне Роберта Клайва, – со всей возможной любезностью ответила она. – Возможно, мы оба обознались?
– Я так не думаю, – он схватил ее за горло, как тогда, в лесу, и вдавил в каменную стену. Поддернутый рукав оголил руку, и в тусклом свете стали видны четыре широких шрама – следы от ядовитой перчатки. Заметив ее взгляд, Клайв усмехнулся, – меня поцарапала дикая кошка. Но не волнуйтесь. Я ее поймал.
– Дайте мне сказать… – прохрипела она, задыхаясь, и отчаянно пытаясь разжать его пальцы на горле.
– Хм, это может быть забавно, – он чуть ослабил хватку и впился в ее волосы, заставляя запрокинуть голову. – Ассасины ловкие лжецы, хоть и кричат на каждом углу об истине.
– Послушайте, вам грозит опасность.
Брови Клайва поднялись вверх, уголок губ насмешливо вздернулся.
– Вы ведь собираетесь меня убить? – в голове Лорин вырисовывалась последовательность действий и слов. Единственно верный путь со множеством вариантов, как и всегда. – Ну тогда вам нечего опасаться. Я скажу вам то, что мне известно, и если это часть вашего плана – что ж, вершите мою судьбу.
– Предлагаешь мне сделку? – фыркнул он, – торгуешься за собственную жизнь? Похвально. Но, боюсь, у меня нет выбора. Правда, ты можешь облегчить свою участь. Говори.
Было тихо. Только их дыхание и едва различимый где-то вдалеке шорох мыши.
– Твой спутник, итальянец. Он пообещал маркизу, что приведет ему пленника. Еще вчера я не знала, кого он собирается подарить французам, а сегодня, когда увидела тебя…
– Бред! – резко оборвал ее Клайв, блеснув глазами, но по его реакции стало ясно, что это не было частью плана.
– Могу поклясться!
– Так поклянись ему, – в подбородок Лорин уперся нож.
Скрипнула дверь. Кто-то вошел в подземелье. Быстро переглянувшись с Лорин, Клайв снял с себя пояс и туго скрутил ее руки.
– Я мог убить тебя за секунду, – он отыскал среди склада оружия веревку и привязал ее за шею к перекладине шкафа. – Но нам еще будет, о чем потолковать. И, кстати, лишний шум ни к чему. Если француз узнает, что за мышка пробралась в его дом, то, не раздумывая, бросит тебя в казарму. А кому там будут нужны твои сказочки?
Он похлопал ее по щеке и направился в проход между шкафами. Едва не задохнувшись в петле, Лорин повернула голову, чтобы увидеть человека, навстречу которому вышел Клайв.
Маркиз.
Закричать сейчас – значит, себя выдать. Поверит ли де Бюсси в страшную историю о подлом нападении его гостя? В другое время поверил бы, но не когда игру ведет Римлянин. Уж тот развеет все сомнения, и тогда Лорин ждет участь, по сравнению с которой смерть от удушья – милосердный вариант.
Клайв, приветствовав маркиза, бросил взгляд через плечо. Он встретился глазами с девушкой и, развернувшись, пошел за де Бюсси в следующую дверь.
Очутившись снова в темноте и одиночестве, Лорин попыталась избавиться от петли, но та была слишком туго затянута, а узел находился далеко – руками не достать. Тогда она изогнулась, намереваясь добраться до спрятанного в одежде шила. Непослушные онемевшие пальцы, кровь к которым поступала плохо из-за крепко сжимающего ремня, наткнулись на рукоятку, потянули… Холодный металл проскользнул под ногтями и глухое звяканье дало понять, что шило приземлилось на каменный пол.
– Проклятье, – едва не плача, процедила Лорин. Возможно, там сейчас за дверью Римлянин убивает Клайва. Или же собирается заключить какой-то договор, а, может, убить маркиза. И все это противоречит целям Созидателей, а она единственная, кто может помешать. Единственная, кому поручили столь важное дело.
Она потянулась к гребню, удерживающему прическу. Это украшение было изготовлено китайскими мастерами на заказ. Обычный гребень имел пикантный секрет: при крепком нажатии на голову резного павлина из его верхушки приподнималось тончайшее лезвие. Удобная вещица. Конечно, оно служило не для того, чтобы резать им кожаные ремни или грубую веревку, и было очень мелким, но что поделать? Промучившись с неудобным подобием ножа, Лорин избавилась от петли на шее. Пару раз она ощутила кожей прикосновение лезвия: смесь щекотки и боли. Из мелких царапин текла кровь, но порезы были не опасны. Теперь, когда петля не удерживала ее, она могла вернуть гребень на место, а от ремня избавиться с помощью сабли, которую отыскала в шкафу поблизости.
Освободившись, Лорин замерла. Слева шкаф состоит из четырех секций, справа – из трех. Она видела их контуры так же ясно, как если бы подземелье залил солнечный свет. В ее памяти отпечатался каждый угол, каждая полка, и выход наружу она найдет без труда, так же, как и путь к двери, за которой скрылись трое.
Обогнув шкафы, она увидела тусклую полоску света на полу. Еще миг, и полоска стала тускнеть. Недоумевая, Лорин бросилась к двери. Приоткрыв ее, заглянула внутрь. Это помещение было гораздо меньше. Оно чем-то походило на кабинет. Во всяком случае, именно здесь были развешаны карты на стенах, лежали стопки конвертов и снопы свитков. Посередине на полу лежал человек, а вокруг стояло еще пятеро. Двое – Римлянин и маркиз, остальные – солдаты. Один из фонарей потух, другой еще светил. Густые тени поднимались к сводчатому потолку и едва не сплетались своими вершинами.
– Я не верил до последнего, – тихо произнес де Бюсси. Покачав головой, он добавил, – мне и сейчас тяжело поверить. Я не встречался с этим человеком лично столь близко.
– Можете не верить, а отправить его восвояси, а можете – допросить. Но вот вам мое слово: перед вами Роберт Клайв, тот самый, что выбил ваших людей из Чанданнагара. Пожалуй, единственный англичанин, способный захватить Индию.
– И он не воин, – добавил маркиз, – а чиновник. В Британии перевелись солдаты, теперь воюют торговцы. Что ж, я верю вам, и все же предпочитаю проверить. А до тех пор пусть обождет в темнице. Так будет надежнее.
– Я полагал, что мы уладим этот вопрос несколько быстрее, – недовольство Римлянина было очевидным, его глаза метали молнии, а руки, сложенные на животе, воинственно сжимались.
– Сегодня праздник, – де Бюсси кивнул своим людям, – и гости не должны заметить моего отсутствия. А завтра я жду вас и выслушаю. Раз мы оба – люди чести – то опасаться небольшой отсрочки нечего, верно?
Солдаты подняли под руки находящегося без сознания Клайва и поволокли его к деревянной лестнице, ведущей к люку в потолке.
Маркиз и Римлянин дождались, пока безвольное тело английского полководца было поднято в потайной люк, и направились к выходу. Лорин успела прикрыть дверь и спрятаться за ближайшим шкафом.
– Эта война одна из самых бездарных, и самых выгодных, – произнес маркиз, выходя из секретного кабинета. Он нес фонарь в руке, освещая дорогу себе и спутнику. – Союзники как шакалы, объединяются лишь для того, чтобы гуртом напасть на добычу. А потом, когда битва окончена, готовы перегрызть друг другу глотки за кусок пожирнее.
– Можете этого не опасаться. Те, от чьего имени я делаю предложение, не претендуют на ваши земли, ваши деньги. Но ваш союз с навабом Сирадж-уд-Даулом кажется им более перспективным. Чем меньше претендентов на дележку, тем крупнее куски, выражаясь вашим же языком.
Маркиз согласно хмыкнул.
Лорин выглянула из-за шкафа. Оба человека вошли в следующую дверь, забрав с собой источник света. Но она без труда отыскала вход в кабинет. Где-то здесь был потухший фонарь. Огниво она приметила на столе. Поджечь фитиль удалось, но светил он тускло. Масло заканчивалось, а искать новое не было времени. Быстро осмотревшись, Лорин попыталась открыть ящики, но все они были закрыты. Она бегло просмотрела несколько свитков, лежащих на поверхности. Распоряжения от Ост-Индской компании, отчеты по состоянию колонии, утвержденный запрос об увеличении численности армии.
– Харди бы укусил себя за ухо, лишь бы увидеть эти письма, – Лорин с сожалением вернула их на место. Часть ей все же удалось запомнить, и в отчете она непременно укажет всю сохранившуюся в памяти информацию. А теперь необходимо было позаботиться о Цели Номер Один.
Ей пришлось вернуться в первый отсек подземелья и забрать юбку с обувью, иначе бы их обнаружение вызвало массу вопросов. Через люк в потолке она попала в темный узкий коридор. Воспользовавшись фонарем, она нашла выход. К собственному удивлению, Лорин оказалась на заднем дворе усадьбы. Здесь она уже была накануне. Вечерний воздух показался ей сладким после затхлости погреба. Приладив на место юбку и надев туфли, она неспешно пошла по поросшей травой земле, мимо цветущего куста, за которым то ахала, то хихикала обладательница пышного бордового платья. Между босыми ногами в чулках находилась другая пара ног – в сапогах и спущенных бриджах. Этим двоим не было до появившейся из-под земли девушки никакого дела. Поэтому Лорин подхватила упавший на землю чужой веер и, раскрыв его, ушла за угол дома. Мимо дежуривших солдат, томно обмахиваясь веером, она направилась к арочным воротам.
– Мадемуазель Дюпон!
Она замерла и медленно обернулась. К ней направлялся один из слуг. Он поклонился с вежливым равнодушием:
– Маркиз Шарль де Бюсси Кастельно приглашает вас разделить его общество.
Лорин обернулась на усадьбу. Проклятье, этот вечер мог стать совсем иным! Маркиз учтив и податлив женским чарам, он значится в задании Харди. В конце концов, всё, что от нее требуется – это писать отчеты, собирать информацию и ждать указаний.
К черту!
– Передайте его светлости, что я не привыкла скучать на балах, – с улыбкой произнесла она. – Но, возможно, приму его приглашение в следующий раз.
Слуга поклонился. Ему ничего не оставалось, как принести господину отказ. А Лорин поторопилась к выходу.
Город после праздника – печальное зрелище. Понемногу там и тут на глаза попадаются в усмерть пьяные: они лежат, свернувшись, как собаки, или висят на заборе, а некоторые еще держатся на ногах, опираясь друг на друга. Слышится истерически-громкий смех и такой же пронзительный плач. Уже никто не помнит, в чью славу опрокидывает чарку, но все помнят, что повод есть, и этот повод дает им право чувствовать себя значимыми.
– Неподходящий вечер для одинокой прогулки.
Лорин резко обернулась и картинно схватилась за сердце:
– Хочешь меня до смерти напугать?
Дестан виновато опустил голову, но больше для вида, чем от раскаяния.
– Что у тебя?
– Я видел, как солдаты вынесли одного человека, посадили его в повозку и отвезли к складам, – доложил он на ходу.
Лорин не по-женски широко вышагивала, когда торопилась или нервничала.
– Тогда веди меня туда и живо.
Продовольственные склады находились в южной части города. Они надежно охранялись, и подойти к ним незамеченными было бы непросто. Дестан указал на ту постройку, куда занесли Клайва.
– Отвлеки их внимание, – рассматривая посты стражи из-за угла дома, сказала Лорин. – А я проберусь внутрь.
Отдав слуге панье[19] в обмен на арбалет и сумку, Лорин накинула тонкую ткань юбки на плечи и подоткнула свободные концы за пояс, а волосы спрятала под капюшоном.
Луна поднялась высоко, и тени от домов выросли. Скрываясь в ночном покрывале, девушка устремилась к хранилищам. Один из стоящих спиной к ней стражников отвернулся от своих приятелей, чтобы смачно харкнуть на землю. И в эту секунду ему на глаза едва не попалась Лорин. Она успела спрятаться за ящиком.
На фоне густо-синего, почти черного неба вспыхнула огненная птица. Горящая стрела вонзилась в крышу дальнего хранилища, и тотчас вспыхнул огонь – подожглось разлитое масло. А главное – это густой черный дым, который поднимался теперь с крыши. Легко поверить, что склад загорелся. «А Дестан неплох», – подумала девушка с улыбкой.
Еще одна стрела пронзила небо.
– Эй! Смотрите!
– Огонь! Пожар!!
Одни стражники бросились за водой, другие с оружием наготове – на поиски стрелка, третьи оживились на своих дежурствах. Воспользовавшись суетой, Лорин пробежалась до нужного ей хранилища. Стена была гладкой, а окно – слишком высоким и таким узким, что через него едва протиснется голова… Лорин вонзила арбалетный болт в широкую щель между досками и, опершись на него, поднялась выше. Отсюда с помощью еще одного болта она дотянулась до края окошка. Подтянулась. Крупному мужчине не пролезть, но она легко протиснулась внутрь и, освободив руки, ухватилась за выступающую перекладину на стене.
Клайв был здесь, но рассчитывая застать его связанным и беззащитным, Лорин сильно разочаровалась. Он как раз снимал веревку с запястий при помощи ножа, отнятого у мертвого стражника.
– А я все думал, когда же ты появишься? – произнес он, и лишь затем обернулся.
Лорин мягко приземлилась на землю, на всякий случай зарядила арбалет.
– Сам виноват. Ты ведь связал меня.
– Если бы я действительно собирался тебя связать, ты бы не выбралась, – он насмешливо смерил ее взглядом.
– Ах, вот в чем дело! – Лорин наивно хлопнула глазами. – Так, может, и Римлянин не хотел тебя связывать, раз ты стоишь – свободный?
Глаза Клайва сузились, усмешка стала жесткой, похожей на оскал дикого зверя. Он поднял пистолет и шпагу стражника.
– Кстати… как ты узнала о заговоре?
– Женская интуиция.
– И зачем было предупреждать меня? – он покачал головой, и ответил сам себе, – ассасины всегда суют свой нос не в свои дела.
– Может, продолжим беседу в приватной обстановке? – не без ехидства поинтересовалась Лорин.
Путь вдвоем через верхнее окно был невозможен. И едва они направились к двери, как та распахнулась.
– Сюда! Тревога!!! – заорал во все горло появившийся на пороге солдат с фонарем в руках и вбежал, обнажая клинок.
Громыхнул выстрел, и тот рухнул, как подкошенный, на землю. Перезарядить пистолет Клайв не успел – в хранилище примчалась подмога. Он поднял пистолет с тела убитого, но и тот оказался не заряжен.
– Ну что, ассасин, покажи, на что годятся девки в ваших рядах, – осклабился Клайв, в каждой его руке оказалось по шпаге.
Лорин хмыкнула, и прежде, чем ринувшиеся солдаты успели вступить в схватку с Клайвом, о землю разбился небольшой глиняный сосуд. С шипением по земле стал стелиться черный едкий дым, который поднимался вверх густыми клубами.
Попавшие в непроглядный туман люди кашляли, задыхались и хрипели, глаза слезились. Теперь им было не до оружия – да и кого бить, если не видно ничего. Лорин, закрыв нос и рот частью капюшона, ухватила за руку Клайва – свою цель она больше не спутает – и вытащила за собой через двери склада.
– Хватайте их! Сзади! Держите!
Но выскочившие за ними солдаты полетели на землю от взрыва бомбы. Осколки вонзились в стену за спиной Лорин и Клайва, успевших скрыться за углом.
Пока хранилище подвергалось шумному обстрелу, беглецы преодолели расстояние до ближайших домов.
– Скорее за мной, – позвала Лорин, ловко взбираясь на низкую крышу пристройки. Клайв недоверчиво смотрел за ее действиями, и девушка раздраженно объяснила, – никто не станет искать тебя на крыше.
Англичанин выглянул из-за угла дома, увидел бегущих в их сторону солдат с факелами и сверкающими в свете огня шпагами, чертыхнулся и принялся подниматься следом за Лорин.
Они распластались на крыше двухэтажного дома и сверху следили за тем, как пробежал мимо один отряд французов. Второй – разделился и направился по смежным улицам. В считанные минуты район был оцеплен и заполнен солдатами маркиза.
Лорин прижалась к каминной трубе, переводя дыхание. Клайв отполз от края крыши и сел рядом с ней. Долгое время они молчали, слушали перекрикивание французских ищеек.
– Что ты?.. – начал, было, Клайв, но Лорин перебила его вопросом:
– А ты?
Он усмехнулся. Они оба знают цену молчания и слов, и глупо рассчитывать, что один из них проговорится. Все же Лорин попыталась:
– Все ведь пошло не по плану, верно?
– Вероятно, по плану, – от улыбки Клайва повеяло холодом. – Но не по моему. Так все же… что тебя привело к маркизу?
Короткий миг тишины, замерший в предрассветной тиши город, и не успевшая остыть за ночь крыша, ставшая приютом беглецам, едва не обагрилась кровью. Не поднимаясь, чтобы не быть замеченными с земли, они отпрянули друг от друга: шпага Клайва устремилась в сторону Лорин, а в его грудь нацелился арбалетный болт. Они стояли на коленях друг напротив друга, готовые нанести удар, но медля.
– Мне показалось, у нас появился общий враг, – произнесла Лорин, следя за каждым его движением.
– Пока это спорное утверждение, – галантно улыбнулся Клайв. – Возможно, это недоразумение.
– Тогда почему ты еще здесь? Сдайся им! Если веришь Римлянину, конечно.
Клайв продолжал пристально смотреть на нее. Он хмыкнул не то ее словам, не то своим мыслям и опустил шпагу.
Над горизонтом небо стало томно-розовым, и вот над кромкой далекого леса показался край золотого диска. Рассвет разгонял сумерки, и те, дрожа от страха, бежали в дальние углы и темные подвалы. Солнце пульсировало, разливая свет и освобождая землю от ночных оков. Светило взошло, город начал оживать, люди, уставшие от веселья, понемногу возвращались к обычной жизни и спешили по своим делам, удивляясь количеству солдат на улицах.
Мимо высматривающих кого-то французских защитников города прошла шумная пара: женщина в грязном платье, поддерживающая крепко выпившего мужчину, что едва переставлял ноги. Она громко бранила его на французском и поколачивала по голове. Кто-то из солдат потехи ради даже предложил ей дотащить пьянчугу до ближайшей канавы.
Но стоило паре миновать посты, как мужчина и женщина стремительно разошлись в разные стороны.
Венеция. Италия. Наши дни
Автомобиль притормозил у остановки речного трамвайчика, именуемого местными вапоретто.[20] Из него вышли пятеро: пожилая дама с неизменно идеальной прической, в строгом платье, словно она немедленно собиралась посетить театр, в дымчатых очках и с веером в руке, за ней шел высокий парень, похожий на студента, с плеером в ушах, следом – смуглая девушка с надвинутой на глаза бейсболкой, потом молодой мужчина, похожий на офисного работника, вырвавшегося на отдых, и девушка-туристка. Пожилая дама и последняя пара направились к остановке, двое других – к автобусу.
– Ты первый раз в Венеции? – спросила Рита.
Ника кивнула, озираясь по сторонам. Пока ее ничуть не впечатлила эта застывшая в морских водах куртизанка: непримечательный промышленный район, грузчики складывают на баржи мешки с мусором, кто-то выгружает мебель. Приятно пахло морем, вернее – теми зелеными водорослями, которые обильно поросли на каменных ступеньках и стенах набережной. Для Ники это и был запах моря, запомнившийся с детства, поскольку после шторма в Крыму пахло именно так. А вот Средиземное или Красное море для нее не пахнут ничем.
– Тебе вряд ли понравится, – усмехнулась Рита. – Ты еще молодая, быстрая. Это город для таких старых куриц, как я. Мы уже знаем, что как ни спеши – все равно не успеешь. К тому же, в центре нет машин, а мне, поверь, больше ничего и не нужно. О, это за мной!
Рита легко, словно летняя бабочка, впорхнула в толпу прибывших туристов, и ее унесло волной восторженных говорливых азиатов прямо на прибывший вапоретто.
– Что теперь? – Ника повернулась к задумчивому Алексу.
– Подождем следующий, – ответил он, садясь на лавочку и вытягивая ноги.
С тех самых пор, как ее вытащили из анимуса в Граце, они почти не разговаривали. Им пришлось уходить быстро. Когда Ника очнулась после погружения, то с удивлением обнаружила, что все ее спутники на нервах, да еще и вернулся эмоциональный Сильвер – тот самый пузатый ассасин, что сторожил фургон с анимусом. По его словам, люди Ирэны засекли их местоположение, и оставалось только двинуться в путь. Сильвер же, ругаясь сразу на нескольких языках, сел за руль фургона. Он должен был доставить его в Венецию другой дорогой, в то время как команда увела бы сыщиков Ирэны за собой. Сперва возник спор, с кем должна отправиться Ника, и Сэб с Колином настаивали, чтобы девушка отправилась с Сильвером и продолжила сеансы в анимусе, но Алекс категорически отверг это предложение. Он никому не объяснял причину, да никто и не спрашивал. Сэб громко и долго возмущалась этому, но и ей пришлось смириться.
Ника же старалась быть тише воды, ниже травы. Уж если бы ей предложили право выбора, то она бы предпочла остаться с теми, кого хоть немного знает. Да и как-то спокойней ей рядом с Алексом.
– Идем, – он поднялся и, взяв ее за руку, повел на теплоход.
Заняв удобный угол между стенкой и бортом, Алекс принялся фотографировать приближающуюся историческую часть города, водя громоздким объективом то в одну, то в другую сторону. Ника покрепче вцепилась в перила и стала рассматривать старинные здания. Вопреки нервному напряжению и усталости, она не могла оставаться равнодушной к невероятной красоте, окружающей ее со всех сторон. Венеция распахнула свои объятия и призывно улыбнулась. Восток и Запад слились воедино, сплелись в причудливые воздушные узоры, в невесомые ажурные купола. Большие и крошечные мостики соединяли берега, продолжали улицы, и несли с одной стороны на другую потоки пестрых туристических групп. Тут и там полыхали вспышки фотоаппаратов.
Мимо проплыл гондольер, пытаясь песней заглушить рев двигателей. Прекрасная черная гондола с королевским бархатным сидением никак не подходила сидящим в ней людям в дешевых майках и шортах, между которых свисали животы. Пошлость и изящество – в одном флаконе.
Они катались больше часа, проезжая по одному и тому же маршруту, а Алекс все так же фотографировал окрестности. Ника заскучала. Она хотела есть, спать и сойти на твердую землю, но ее спутник словно готовился к конкурсу «Турист года». Наконец, он еле заметно усмехнулся и, схватив Нику за руку, потащил к выходу. Стоило им сойти на берег, как он тут же направился к отдыхающим гондольерам.
– Нет, слушай, только не это, – взмолилась Ника. – Можно я по земле похожу? Ну чуть-чуть.
Завидев их, задерганные клиентским потоком гондольеры оживились и стали зазывать каждый в свою лодку, но Алекс направился только к одному из них, что сидел на ступеньках и незаметно попивал из фляги. Заметив приближающихся клиентов, мужчина поднялся и наклонил голову в изящном поклоне:
– Signori, vi chiedo![21] – радостно затараторил он, указывая на гондолу.
– Я не хочу, – шепнула Ника на ухо Алексу, с ужасом осознавая, что сейчас ее опять станет качать из стороны в сторону.
– Мы же в Венеции, – спутник бросил на нее насмешливый взгляд. – Это не обсуждается.
– Si prega di essere seduti! Bella donna,[22] – гондольер помог Нике разместиться и сам встал у весла. Алекс ловко занял свое место и обнял девушку за плечи.
Пока они отплывали от пристани, Ника быстро пригладила волосы. Она ощущала себя такой неуместной в этой роскошной лодке. «Платьице бы сейчас с корсетом, перья в прическу, маску и…» – она украдкой глянула на Алекса. Нет, не похож он на романтический образ героя-любовника, тут бы и десяток масок не спас ситуацию. Ему, похоже, держать оружие привычнее, чем руку девушки, если, конечно, эта девушка не такой же опытный убийца, как он сам. Ассасин – орудие, действующее по приказу, и как бы порой Алекс ни походил на «своего парня», однажды его удар может быть направлен в ее сторону.
Почувствовав ее взгляд, он повернулся, и девушка, чтобы скрыть смущение, сделала вид, будто ее внимание привлекли находящиеся за ним строения.
Гондола вошла в узкий канал. С перекинувшегося между домами моста возбужденные красотами туристы принялись махать руками и фотографировать Нику с Алексом. Девушка испытала желание спрятаться от камер, приблизительно представив, что испытывают популярные звезды шоу-бизнеса, а ее спутник небрежным жестом надел очки – его словно ничуть не смущало такое внимание посторонних людей.
– Comme se fricceca la luna chiena…lo mare ride, ll'aria e serena…Vuje che facite 'mmiez'a la via? Santa Lucia! Santa Lucia![23] – затянул гондольер вдохновенно.
– Я не стану доплачивать за песню, – сказал Алекс на английском.
– Это потому что ты всегда был жмотом, – с белозубой улыбкой ответил ему гондольер.
Ника резко повернулась к нему, затем к сидящему рядом. Значит, выбор гондолы был не случайным и уж точно не продиктованным романтическим веянием города. «Какое облегчение!» – подумала Ника, и только где-то там, очень глубоко в душе, испытала горький привкус досады. Но, возможно, все дело в усталости.
Удивительно, как гондольер умудрялся лавировать на одиннадцатиметровой лодке, управляясь одним веслом. Избегая собравшихся впереди коллег, пытающихся высадить туристов, он свернул в такой крошечный закоулок, что от одной стены дома до другой Ника могла дотянуться руками.
– Зачем пожаловал? – поинтересовался катающий их мужчина. – Исторические места? Чревоугодие? Медовый месяц?
– Да вот подумал, отчего бы не навестить друга Стефано Клементе, – Алекс безмятежно рассматривал дома, мимо которых их неспешно несло течение. – Говорят, никто лучше него Венецию не знает, но я что-то засомневался.
– Vaffanculo! – выругался тот все с такой же сверкающей улыбкой, в которой поубавилось теплоты.
– И не мечтай, – в тон ему ответил Алекс.
– Vattene! Твои визиты дорого мне обходятся. Отыщи другого проводника.
Алекс подался вперед:
– А другой мне не нужен. Меняю вопросы на ответы. Чем скорее поможешь, тем скорее я уйду. Подумай об этом.
Гондольер покачал головой, угрюмо глядя в сторону. Какое-то время их молчание ничто не нарушало, было слышно только плеск воды у борта. Но стоило совершить еще один поворот, как гул толпы настиг их. В этом чудовищном шуме тяжело было расслышать даже самого себя. Бросив мрачный взгляд на светящихся белизной северных туристов, Стефано повернулся к Алексу. Он уже собирался что-то ответить, но внезапно вспомнил о присутствии Ники. Скользнув по ней оценивающим взглядом профессионального обольстителя, тот сообщил:
– Ладно, но не ради тебя. Per questa bellezza,[24] – призывно сверкнув глазами, сообщил тот.
– Ты еврей, – напомнил Алекс, – не корчи из себя итальянца.
– Во мне душа итальянца! – возмутился гондольер, – во мне темперамент итальянца! И с твоей стороны это подлый выпад. Ты антисемит? А? Фашист?
– Успокойся, Стефано, – примирительно поднял руки Алекс, – я не хотел тебя обидеть. Прости меня.
Гондольер возмущенно фыркнул, воскликнул еще парочку сочных ругательств, после чего заметно остыл и уже спокойней сказал:
– Сейчас работы много и слишком шумно. А вот после десяти буду ждать вас возле Арсенала.
Стефано высадил их у площади Сан-Марко, и тут же к нему в лодку прыгнули настоящие туристы, которым он несказанно обрадовался.
До вечера время тянулось медленно. Алекс не был настроен на прогулку, и чтобы не тратить в пустую деньги в крошечных ресторанчиках, они разместились прямо на набережной, в тихом укромном месте, откуда открывался шикарный вид на Гранд Канал и мост Риальто. Удивительно, как утонченная архитектура привлекает толпы туристов с той же силой, с которой и оскверняющие ее торговые точки с безвкусными поделками. Ника сидела, прислонившись к теплой стене дома, и завидовала им, похожим на восторженных щенков бездельникам, которые только и стремятся, что запечатлеть себя на фоне чужих достижений. Она бы мечтала очутиться в Венеции именно так: праздно, весело, с шумной компанией или любимым, есть мороженное, плавать в гондоле, слушать колокольный звон с башен и простаивать километровые очереди в галереи. Но судьба распорядилась иначе. Ника даже не была уверена, что когда-нибудь еще сумеет испытать беззаботность.
В назначенное время они встретились со Стефано. К удивлению Ники, тот по-прежнему был на гондоле, хотя и сменил полосатую тельняшку гондольера на обычный свитер. Они прыгнули к нему на борт, и тот, бросив пристальный взгляд по сторонам, поплыл прочь от фонарей, вглубь узких каналов.
Когда основной туристический маршрут остался позади, Стефано сложил весло и сел на корме.
– Наделали вы шума. Зашуршало, зашуршало везде. Уезжать вам надо скорее. Они же не слепые, и агенты повсюду, – он недовольно покачал головой. – Ну, теперь я весь внимание.
Алекс кратко, не особо вдаваясь в подробности, объяснил ситуацию. Стефано впервые слышал о Созидателях, но его не слишком удивило то, что у тех может быть тайник в Венеции.
– Здесь полно таких местечек, от которых мурашки по коже, – сказал он, закуривая и подкуривая сигарету Ники. – Местные о них не догадываются, да и «местные»– это относительное понятие. Все сплошь приезжие, не в этом поколении, так в предыдущем. А тайники здесь с тех пор, как Венеция была великой державой. Пока она не превратилась в battona[25] и не стала ложиться под каждого, с кем торгует. А мы здесь были почти с самого начала и есть до сих пор. Мы – те немногие «местные».
– Евреи? – с сомнением уточнила Ника. Алекс внезапно закашлялся, хотя его кашель слишком напомнил сдавленный смех. Стефано шумно втянул носом воздух и, прилагая явно немалые усилия, сдержанно пояснил:
– Ассасины. И тамплиеры, конечно же. Не знаю, кто появился первым, но весь город расчерчен, разодран между нами. В прошлом всё было понятнее. Наш квартал, чужой квартал. Кто в светлых одеждах и капюшонах, а кто – в парче и шелке. А теперь все носят джинсы, хрен разберешь.
Заметив выразительный взгляд Алекса, гондольер изобразил удивление:
– А ты уже прокашлялся? Я уж думал, приступ какой. Ну так вот, здесь карта всех этих тайников бывших и настоящих, – он указал пальцем на свою голову. – Но вы меня удивили. Значит, есть еще третьи… хм. Не представляю.
– Думай, Стефано, – серьезно сказал Алекс. – Пока у нас нет других зацепок.
– Хм… центры мира… это логично, – пробормотал тот, обращаясь к самому себе, задумчиво почесал затылок. – Год… какой может быть год? Хм. Имена. Вам известны имена?
– Какие имена? – не поняла Ника. Она с таким интересом следила за размышлениями Стефано, что начала испытывать неподдельный азарт.
Стефано повернулся к ней и, глядя куда-то сквозь ее голову, быстро заговорил, энергично жестикулируя:
– Есть система, всегда и во всем есть система. Люди думают, что очень умные, что гениально придумывают сложные пароли, но это все не так. Это не озарение, а внешние сигналы, которые они попросту не понимают. Я лично знал человека, у которого в кабинете находились все тома Джека Лондона. Я думал, что его тайник будет в Сан-Франциско[26] или Глен-Эллене.[27] Перерыл там все и никаких зацепок! А знаете, в чем подвох? Лондон! Этот stronzo выбрал всего лишь Лондон, потому что это слово мозолило ему глаза. Люди не так умны, как хотят казаться.
– У нас нет никаких зацепок: ни имен, ни дат, – хмуро бросил Алекс.
У Ники сдавило голову. Она как будто услышала вопрос, на который ей известен ответ, но почему-то этот самый ответ ускользает, никак не удается его сформулировать. Имена. Даты. Точки отсчета. Венеция. Италия. Да Винчи.
И вдруг слова Бойтеля всплыли в ее памяти.
– Да Винчи! – воскликнула она.
– Причем тут он? – фыркнул Стефано. – Многие только и знают об Италии, что да Винчи и пицца. Он мало жил в Венеции, мало работал, не родился здесь и не умер…
– Погоди, – отмахнулся от него Алекс и, повернувшись к взбудораженной Нике, заглянул ей в глаза, – говори.
– Бойтель сказал, что да Винчи – одна из величайших мистификаций их клана, – едва поспевая за собственными мыслями, проговорила девушка. – Возможно, это и не имеет значения, но, похоже, Созидатели очень гордятся своей ложью. Они бы не упустили такую возможность.
Алекс задумчиво кивнул и повернулся к Стефано, который несогласно качал головой.
– Думай, думай. Что может быть связано с ним? Что угодно. Улица, где он жил, памятный дом, картины…
Гондольер набрал в грудь воздуха, чтобы поставить решительную точку в этом споре, но вдруг замер, будто пережил сердечный приступ.
– Статуя Коллеоне, – выдохнул он, озадачено хмуря лоб.
– Разве это его работа? – засомневался Алекс.
– Нет! Это работа его учителя Андреа дель Вероккью, он умер в Венеции в 1488 году, оставил после себя превосходную статую Коллеоне, кондотьера, то есть наемного командира для отряда…
– Мы не туристы, Стеф, – оборвал его товарищ. – Ближе к теме.
– Минуточку, я как раз подхожу к главному. Так вот, если бы ты хорошо учился в школе, мой милый друг, то помнил бы, что Коллеоне был одним из тамплиеров. Он нанимался то в Италии против Венеции, то в Венеции против Италии, и неплохо справлялся с ролью.
– Это было бы в стиле Созидателей, – подхватила Ника, которой показалось, что она поняла, к чему клонит Стефано, и, судя по тому, как тот расцвел в улыбке, она не промахнулась.
– Именно, bella donna! Если правда то, что вы о них говорите, они бы не упустили такую возможность. Начинать поиск нужно со статуи. Именно она является отправной точкой.
Воодушевление, которое испытали все трое, нащупав тонкую, но, похоже, верную мысль, чуть пошатнулось, когда, спустя некоторое время, они стояли на площади Сан-Джованни перед статуей всадника на лошади.
– Я не смогу доказать необходимость вызывать технику и поднимать статую, – скрестив руки на груди, произнес Алекс. – Но так как со мной два умника, то просветите, что мы здесь нашли?
– Пока ничего, – обойдя статую, призналась Ника. – Кроме куска «сникерса», но это же к делу не относится.
– Тише, тише, дайте подумать, – Стефано раздраженно отмахнулся от них и, отойдя на несколько шагов назад, принялся рассматривать статую. Он ходил взад-вперед, бросая искоса взгляды на изваяние, пока вдруг не воскликнул что-то на итальянском.
– А куда он смотрит? – задумчиво произнес Алекс, не замечая, как горят глаза у его товарища по оружию. – Лошадь направлена вперед, но голова наездника повернута в сторону, и его взгляд…
Стефано заковыристо выругался, всплеснув руками, и расстроено сообщил:
– Ты что, всегда будешь разрушать миг моего триумфа?
– Так ты над этим так ломал голову? – фыркнул Алекс. – Это же очевидно!
Стефано раздраженно сплюнул под ноги и отвернулся, демонстрируя свою обиду.
– Ну, здорово, что вы такие умные, а теперь для отсталых разжуйте, пожалуйста, – натянуто улыбнулась Ника.
Так как Алекс, кривляясь, сделал вид, что закрывает рот на замок и передает слово своему другу, тот, тяжело и скорбно вздохнув, повернулся к Нике.
– Смотри.
Внимание девушки переключилось на монитор телефона, где отобразилась карта Венеции со всеми улочками и площадями. Сефано приблизил изображение статуи на снимке со спутника и провел линию от нее под углом. Красная полоса, остающаяся за его пальцем, разделила Венецию на две части и уперлась в остров святого Георга.
– Думаешь? – шепотом спросил Алекс, заглядывая через плечо Ники.
– Уверен, – победно улыбнулся Стефан.
Пока гондола несла их по беспокойным морским водам к острову, то и дело грозясь перевернуться, Ника, чтобы преодолеть страх перед холодной черной водой, тихо спросила у Алекса:
– Стефано сказал, что нас заметили. Но как?
– У тамплиеров повсюду агенты, – так же шепотом ответил он. – Среди гондольеров, продавцов мороженного и сувениров, в отелях.
– А у вас?
– И у нас. Иногда особые умники, как тот итальянский наемник, работают на обе стороны. Такое быстро лечится.
Ника прекрасно понимала, что выступало в роли лекарства. Не хотелось бы ей однажды вызвать сомнения этих милых ребят.
– А что с да Винчи? Почему к нему все привязались? Он гений, бесспорно, но эта шумиха вокруг его имени напоминает дешевый пиар, – Ника усмехнулась, услышав себя со стороны. – Наверное, глупо звучит, да?
Повернувшись, она с удивлением обнаружила, что собеседник внимательно смотрит на нее без улыбки.
– Ничуть, – подумав, ответил он. Алекс достал смартфон и начал что-то искать в сети. – Какое-то время да Винчи сотрудничал с ассасинами, и многие из наших строили предположения, что он был тайно посвящен. Но я так не думаю. Вернее, теперь я уже понимаю, что они ошибались. Да Винчи не был ассасином, как не был и тамплиером, с которыми часто имел дело. Он был одним из Созидателей. Вероятней всего, их агентом. Смотри.
Алекс протянул ей телефон с известным изображением бородатого старца, похожего на бога, каким его представляют дети. Туринский портрет, самый известный автопортрет да Винчи.
– А теперь обрати внимание, – Алекс провел пальцем по экрану, передвигая изображение.
Теперь перед глазами Ники появился портрет другого бородача, помоложе, лет пятидесяти, в берете. На последующих изображениях был такой же портрет в легких вариациях.
– И это считается портретом да Винчи.
– Может, так и есть? – предположила Ника, не понимая, к чему тот клонит.
– Думаешь? – Алекс вернул изображение снова на «автопортрет». – Тогда почему работы художников выглядят, как срисовка? Что стоит взять портрет, ставший для всех эталоном, и создать на его основе новый, чтобы затем достоверно состарить и предложить подделку как подлинник? Почему все изображения великого ученого, изобретателя и художника внезапно обнаруживаются в 18 и 19 веках?
– Знакомая схема работы, – усмехнулась Ника. – Но зачем Созидателям подделывать портрет да Винчи? Он давно умер, и едва ли кто-то бы сейчас пытался его узнать.
– Они подделывают не его портреты, а историю. Целиком. Каждое их незначительное действие – всего лишь часть схемы. И, должен признать, до сих пор у них не было ошибочных шагов, раз мы не догадывались о их существовании.
– Что-то их все же выдало, раз мы говорим об этом.
– Лорин. Их ошибкой стала Лорин. Поэтому мы обязаны узнать, что с ней случилось, – Алекс наградил Нику тяжелым взглядом, в котором ей почудилась печаль, и отвернулся.
Девушке сразу стало холодно. Прогуливаясь в гондоле, разгадывая старинные ребусы, легко забыть, зачем на самом деле она нужна ассасинам. И что она – всего лишь ключ к загадке.
Гондола остановилась возле берега, и Стефано ловко набросил веревочную петлю на кнехты.[28] В ночном мраке подсвеченная фонарями базилика святого Георга казалась сказочным замком. Ее округлый купол навевал воспоминания о восточных сказках, остроконечная башня отсылала к средневековой Европе с ее грубой сдержанностью, а роскошный фасад с колоннами словно перенесся из Древнего Рима. Вокруг было пусто. Туристам хватало развлечений в центре города, и ночь не то время, когда вспоминают о храмах.
– Тсс, – Стефано указывал на двух полицейских, сидящих на берегу возле катера. Алекс надел рюкзак на спину, пригнул голову и ушел куда-то.
А спустя пару минут остров погрузился в темноту. Все фонари в одночасье погасли, что встревожило полицейских. Те, предупреждая кого-то по рации, начали обход.
– Идем, – шепнул Стефано Нике и побежал первый.
Девушке ничего не оставалось, как последовать за ним. Алекса они застали у центральной двери.
– Здесь замок проще, – пояснил он на немой вопрос соратника. Хотя, судя по его сосредоточенному лицу и напряженным рукам, это самое «проще» было весьма относительно.
Отмычка скрипела, грозясь сломаться.
– Скорее, – шепнул Стефано, выглядывая из-за колонны.
Но Алекс не успел, и им пришлось спрятаться в углу, ожидая, пока полицейский пройдет мимо, освещая себе путь мобильным телефоном.
Как только страж порядка удалился, Алекс возобновил попытки и – о чудо! – дверь поддалась.
Чуть приоткрыв ее, ассасин проскользнул внутрь. Ника протиснулась за ним, последним шел Стефано.
Теперь пришел их черед доставать смартфоны. Нике же достался фонарик с прорезиненным корпусом. Она осветила пол под ногами и подняла луч вверх. По обе стороны от прохода шли ряды деревянных скамеек, впереди за ограждением виднелась скульптурная композиция со стоящим на золотом шаре Георгием. К куполу поднимались органные трубы. Справа и слева со своих постаментов с осуждением взирали статуи святых. Ангелы отводили взгляд, словно стыдились происходящего в их присутствии.
– Что-то не так? – обернулся к ней Алекс, удивляясь, что девушка задержалась на пороге.
– Я еще не вламывалась в церкви, – напряженно хохотнула она.
– Ой, ну если бы я знал, что это твой первый раз, купил бы розы и свечи, – фыркнул он.
– Да свечи тут есть, – напомнил Стефано, – если надо.
Ника показала язык им в спину и, невольно ощущая себя преступницей, поспешила за ними. Особую набожность за собой она никогда не замечала, и все же величие, вложенное в это место авторами полотен и скульптур, а так же прихожанами за все века, невозможно было игнорировать.
– Что мы ищем? – спросил Стефано, и его шепот громом прокатился под куполом, заставив Нику вздрогнуть.
– Если мы не ошиблись, то здесь должно находиться хранилище, – ответил Алекс, бесцеремонно ощупывая ногу мраморной Мадонны. – Наша задача найти вход.
Ника обернулась вокруг. Едва ли Созидатели оставили бы дверь со светящейся вывеской «Вход». Но так же она сомневалась, что они бы стали мудрить. В конце концов, они делали тайный вход для своих, а не для ассасинов и тамплиеров, привыкших копаться так глубоко, что, порой, проходят мимо сути. Ее взгляд привлекло деревянное панно. Подойдя ближе, Ника присмотрелась к геральдическим символам с крестами. Она провела по ним ладонью. Ее взгляд скользнул к тому, что поначалу показалось ей просто узором, украшающим внутренний угол рамки. Но оказалось, что это резные деревянные ангелы: детская голова с крыльями. Вообще это распространенное нынче изображение пришло только ближе к XII веку. Поначалу ангелы изображались в виде женоподобных юношей. Так что ханжи, которые теперь морщат нос от моды на андрогинов, слишком поздно забили тревогу. Это веяние имеет весьма глубокие корни.
– Задумалась?
Ника вздрогнула, когда рядом из тьмы появился Алекс. Он бросил мимолетный взгляд на панно и покачал головой:
– Нет, слишком очевидно.
– Именно, – кивнула Ника. – Так очевидно, что никто не обратит внимание.
– Это было бы глупо даже для них, – возразил Стефано, но не слишком уверенно.
– Вовсе нет, – Ника задумчиво погладила по голове перевернутого вверх тормашками ангелочка, – это их… кредо. Вы скрываетесь в тени, а они – у всех на виду, напоказ, кричат о себе публично, и поэтому их никто не ищет.
– Зачем искать то, что не спрятано, – медленно проговорил Алекс, будто пробуя на вкус каждое слово.
– Странно…
Ника посмотрела на всю композицию из крестов и крылатых голов.
– Почему нижние ангелы изображены таким образом? Они как будто падают, видите?
– Для гармонии композиции, – Стефано присмотрелся. – Я такое часто видел в оформлении рам. Ну и, возможно, столяр не знал, где будет верх и низ у полотна.
– Знал, – Алекс указал на изображение еще одного ангела в центре композиции. Над головой того возвышалась корона. Это было единственная часть панно, которая имела определенное, верное положение, и служила ориентиром для остальных.
Достав из рюкзака небольшой нож, напоминающий размерами перочинный, только с треугольным острием, Алекс принялся водить вокруг резных ангелочков.
– Надеюсь, ты не собираешься вырезать наши имена, – иронично заметила Ника, пристально наблюдая за его действиями.
Ответа не последовало, вместо этого раздался щелчок. Лезвие на половину длины вошло под крыло одного из угловых небесных младенцев.
Ухватившись за него, как за ручку, Алекс сперва попробовал потянуть на себя, а когда это не удалось, прокрутил по часовой стрелке.
Послышался скрежет у них за спиной, и все трое резко обернулись. В руке Алекса очутился пистолет, а Стефано направил в пустоту сумрака длинный нож. Ника судорожно сглотнула. Тишина. И вдруг скрежет повторился снова.
– Смотри! – сдавленно воскликнул Стефано и указал на люк, находящийся в нескольких шагах от них.
Круглый люк, который поначалу был воспринят как элементарный слив от прибывающей воды, чуть приподнялся над уровнем пола и замер. Что-то удерживало его. Стефан и Алекс подбежали к нему, поддевая клинками. Со стороны это напоминало попытку открыть банку с консервами. Ника придержала деревянного ангелочка, который норовил развернуться в прежнее положение. Приложив немалые усилия, ассасины все же открыли люк и посветили вниз.
– Вода, – сообщил Алекс.
– А ты удивлен? – фыркнул Стефано. – Мы же в Венеции. Ну-ка погоди… точно, это гондола! Чтоб меня!
Ника подошла к ним и заглянула внутрь открывшегося прохода. Вниз по каменной стенке уходили металлические перекладины лестницы.
– И что там? – шепотом спросила она, прислушиваясь к плеску воды.
– Узнаем, – Алекс достал из рюкзака маленький фонарь, зажал его зубами и первым начал спуск.
– Только после вас, – галантно произнес Стефано, уступая место Нике.
Та фыркнула, сунула в рот фонарь и тоже стала спускаться, хотя сердце ушло в пятки от первого же скрипа под ногой. Ржавый металл оставлял на пальцах и ладонях ссадины, воздух становился все гуще, пахло гниющими водорослями и стоячей водой.
– Спускайтесь, я уже в лодке, – донеслось снизу.
Ника посмотрела вниз, и луч фонаря попал на Алекса, садящегося на дно гондолы. Подняв голову, девушка увидела, что Стефано как раз начал спуск. Но вдруг остановился. Сверху послышался какой-то шум, голоса людей.
– Полиция, – сдавленно крикнул гондольер своим спутникам и, выскочив обратно, захлопнул люк.
Воздух будто закончился, и мрак стал еще непроглядней. Ника видела только скользкую стену, в которую упирался луч фонаря.
– Спускайся, – позвал Алекс. – Он разберется.
Ника хотела сказать, как сильно ей не хочется оказаться внизу, как ее страшит темнота и духота, как её пугает, что полицейские откроют люк, вытащат ее на свет и обвинят в нелегальном проникновении в страну, и еще в чем-нибудь. Но у нее во рту был проклятый фонарик.
Очутившись на шатающейся лодке, Ника едва не упала, но Алекс придержал ее. Они сели на дно, поскольку сидений не было, как и весла. Стоило гондолу отвязать, и течение понесло ее медленно по узкому туннелю, сплошь позеленевшему от водорослей.
– А если мы застрянем? – взволнованно спросила Ника, озираясь на удаляющуюся лестницу.
– Плавать умеешь? – Алекс всматривался вперед, силясь рассмотреть что-то, помимо уходящего во тьму коридора.
Вскоре свод стал таким низким, а течение быстрым, что девушка почувствовала головокружение. Возможно, сказывалось отсутствие свежего воздуха, или все же ее одолевал страх. Впившись руками в фонарик, она сидела, опустив голову и глядя только на дно лодки.
– Интересно.
Она подняла взгляд, услышав эти слова от Алекса, и тут же пожалела. Течение вынесло их из коридора в широкую часть подземелья. Над головой смыкался купол, и поначалу казалось, что единственный выход – тот, через который они сюда попали. Но тщательно осмотревшись, исследуя каждый метр лучами фонариков, Алекс и Ника обнаружили еще одну арку. Она была почти полностью под водой.
– Самое узкое, самое темное, почти затопленное подземелье, – мрачно проговорила Ника. – И почему нам туда?
– Никто не обещал, что будет легко, – хмыкнул Алекс, хотя ему тоже было не по себе. Только едва ли его напряжение было связано с угнетающей атмосферой.
Им пришлось грести руками, чтобы подогнать лодку ко входу. Течение было несильным, и они легко с этим управились, а вот чтобы попасть внутрь, пришлось почти лечь. Отталкиваясь ладонями от стен и потолка, они продвигали гондолу вперед. Ника с омерзением ощущала под пальцами засохшие ракушки и скользкую морскую траву. Она слышала шумное дыхание Алекса, который пытался рассмотреть, куда же движется их суденышко. Внезапно рука, протянутая к потолку, ухватила пустоту. Ника с удивлением выпрямилась. Они вышли из каменного рукава и очутились перед едва выступающей из воды платформой. Алекс подгреб ближе и привязал лодку к тяжелому металлическому кольцу.
Стена, в которую они уперлись, выйдя на платформу, только поначалу казалась сплошной. Присмотревшись, можно было разобрать очертания двери. Только как ее открыть без ручки или рычага?
– Сим-сим, – вздохнула Ника без особой надежды на то, что заклинание поможет.
Алекс принялся ощупывать камни, словно искал потайную кнопку. Наконец, он что-то нашел и, ухватив пальцами чуть выступающий кирпич, потянул его на себя.
– Ничего себе! – воскликнула Ника, не удержавшись. Она ожидала увидеть что-то в стиле Индианы Джонса или Лары Крофт, но никак не такое.
Вместе с одним кирпичом из стены выехала целая каменная панель, за которой оказался плоский экран, который мгновенно зажегся серым светом. На нем появилось четыре картинки в два ряда.
– Очередная загадка от тех, кто создает историю, – усмехнулся Алекс.
– Зато они идут в ногу со временем, – Ника присела рядом.
Слева направо в верхнем ряду находились такие известные изображения: астронавт во время первой высадки на Луну, работа Микеланджело «Страшный суд», мужчина, одетый по моде XVIII века, фашистская свастика.
– И что это? – Ника перевела недоуменный взгляд на Алекса. – Скажи, что ты понимаешь.
– Я не так хорош в ключах, как Стефано, – хмыкнул тот. – Но мне кажется, между ними должна быть связь.
– Между астронавтом и фашистами? Не понимаю. Может, это одно слово? Ну вроде как по первой букве названия. Или какая-то общая деталь, или… Эй!
Внезапно экран погас, и вместо картинок появилось поле для написания слова, латинский алфавит отобразился чуть ниже. Над полем же зажглось табло с цифрами.
60… 59…
Отведенная на решение загадки минута таяла на глазах, но это не помогало найти верный ответ, напротив, Ника ощущала, что ее мозг парализован осознанием быстротечности времени. Она не заметила, как начала грызть ноготь. Алекс молча соображал, хмурился, то набирал начальные буквы, то удалял их, ругался сквозь зубы.
– Подожди, подожди, нужно спокойно мыслить…
40… 39…38
– Помолчи.
– Сам заткнись. Что на этих картинках? Что общего? Что ты помнишь?
– Астронавт, Микеланджело, Робеспьер…
– Кто?
– Французский революционер. Свастика.
27… 26…
– Астронавт… причем здесь космос? – Ника терла виски, пытаясь мысленно выстроить в один ряд эти разбросанные изображения. Что-то одно, что-то общее. Про Робеспьера она помнила смутно, но свастика, страшный суд… Свастика и страшный суд. Одно общее у них было, но достаточно ли?
15… 14…13…
Она смотрела на алфавит и видела перед собой незнакомые символы, просто узоры, крючки и палочки, из которых кто-то составил письменность. Ничего не значащие штрихи, обретшие такой огромный смысл. И вдруг они начали таять, расплываться, словно зрение расфокусировалось. Свастика. Страшный суд. Полеты на Луну. Французская революция. Она знала ответ еще до того, как из размытого алфавита выделилось одиннадцать букв, в то время как прочие вовсе исчезли.
Ника встряхнула головой. Алфавит был на месте, но теперь она была уверена, что знает разгадку. Не слушая протест Алекса, она оттолкнула его руку и стала вводить код.
7…
6…
5…
Она ввела последнюю букву. Nostradamus. Отсчет дошел до нуля и экран снова стал черным. Ника повернулась к Алексу, растерянная, словно в самый разгар куража ее облили ледяной водой.
– Нострадамус, – к ее удивлению Алекс не казался удивленным. – Но ты так хотела быть первой, что я побоялся тебе мешать.
– И мы ошиблись?
– Не думаю, – он поднялся, глядя на то, как панель с экраном въезжает обратно в стену, а затем с легким хлопком дверь, которую они приметили сразу, оказалась втянута внутрь, освобождая проход.
Алекс посветил в темный коридор, немного прошел вглубь и поднял несколько рубильников на щитке, вмонтированном в стену.
Над головой у Ники вспыхнул сноп искр, и тут же одна за другой включились плоские лампы на потолке. Их мягкий, постепенно набирающий силу свет открыл перед гостями подземелья длинную комнату, заставленную металлическими ящиками с указанными на них датами. Воздух здесь был сухой. Помещение хорошо изолировали от воды.
Алекс оставался на месте, изучая стены и потолок.
– И что мы будем искать?
– Всё, – ответил Алекс. – Мне нужно всё.
– Ты предлагаешь забрать с собой все эти ящики? Да у тебя, похоже, большие карманы.
Он снисходительно посмотрел на нее:
– Люди, установившие электронный замок, вряд ли живут прошлым. Уверен, где-то здесь спрятана компактная версия архива.
Пока он осматривал помещение, Ника неторопливо шла вдоль ящиков. На тех, что находились по левую руку, были выгравированы невероятные даты. Оставалось только изумляться, как долго на земле существуют Созидатели. Неужели с самого сотворения мира они знали, ради чего затевают игру? Пророки, жрецы, шаманы, летописцы, советники, художники, политики, артисты. Всегда у всех на виду и при этом неузнанные, как пауки, они плели свои сети, создавая реальность из иллюзий и лжи.
Алекс тем временем отыскал стоящий у дальней стены небольшой сейф и замешкался возле замка. Он достал из рюкзака очки, сконструированные Колином, и с их помощью принялся рассматривать кнопки.
– Ищешь отпечатки пальцев? – спросила Ника, пытаясь открыть один из ящиков, но тот оказался заперт.
– Отпечатков здесь нет. Вероятней всего, поверхность обработали спиртом. Но этот прибор – совершенен. Например, он может указать разницу в толщине слоя краски, которой наведены цифры, и найти мельчайшие загрязнения, которые укрылись от других, – Алекс довольно ухмыльнулся. – Ну, Колин, сукин ты сын! Не подведи.
Запомнив цифры, которые, вероятно, использовались в коде, он начал перебирать комбинации. Ника как раз заканчивала прогулку вдоль второго ряда ящиков, когда послышался щелчок. Сейф открылся.
Алекс бережно достал из сейфа крошечный чип. Он достал из рюкзака картридер, подключил к смартфону и вставил чип. Удовлетворенно хмыкнув себе под нос, сложил все оборудование вместе с чипом обратно в рюкзак. Внимательно обследовав каждый сантиметр хранилища, убедился, что это единственный экземпляр, и направился к двери.
– Это всё? – не поняла Ника. – Мы просто уйдем?
– А ты предпочитаешь уйти с пафосом?
Он не видел, как за его спиной Ника закатила глаза к потолку.
* * *
Отель на площади Сан-Марко олицетворял собой все то, зачем едут туристы в Венецию. Бордовые ковровые дорожки с лилиями, маски на стенах, благородный цвет дерева. Только размеры номера не впечатлили. Там была всего одна кровать, двуспальная, и начиналась она почти от самой двери.
– Очаровательно, – цокнула языком Ника. – Ты ведь поступишь, как джентльмен…
Алекс, не слушая ее, обошел кровать, сел с противоположной стороны и стал что-то писать в телефоне.
– Я в сказке, – фыркнула Ника и ушла в ванную.
Попасть под горячую воду в просторной ванной, с гелем для душа и возможностью воспользоваться сухими белоснежными полотенцами – это было похоже на сон. Вернулась в спальню она только спустя два часа, и застала Алекса сидящим на окне. Он в задумчивости вращал телефон в руках.
– Что-то не так? – ощутив его напряжение, спросила девушка.
– Колин не отвечает, – словно самому себе произнес он. Ассасин повернул голову к Нике и спросил, – что это было? С Нострадамусом. Ты выглядела немного… одержимой.
– Ты ведь тоже догадался, – она почувствовала себя неловко, словно переборщила с алкоголем в слишком серьезной и чужой компании.
– Я – догадался, а ты выглядела так, словно сама начнешь строчить пророчества, – почувствовав ее смущение, Алекс немного сбавил обороты и ободряюще махнул рукой, приглашая к откровению. – Давай. Самое время рассказать.
«Отлично, – подумала Ника с недовольством. – Чтобы он начал считать меня немного двинутой? И что тогда?» Но от нее ждали ответа, и придумать на ходу подходящую ложь никак не получалось. Смирившись с неизбежностью признать свою психическую несостоятельность, девушка набрала в грудь воздуха и выпалила на одном дыхании:
– Мне кажется, только иногда и совсем чуть-чуть, что я слышу мысли Лорин.
Брови Алекса чуть дрогнули, но он не засмеялся. Напротив, продолжал слушать со вниманием.
Ника села на край кровати, стянула с головы промокшее полотенце и скомкала его.
– Это случилось сначала в кабинете Бойтеля. Она… подсказала, что нужно запомнить. И тут тоже, – девушка осторожно взглянула на Алекса, боясь его реакции. – Я чокнулась, да?
Он наклонил голову набок, рассматривая ее так, будто пытался разгадать очередной ребус Созидателей.
– Нет, – медленно проговорил ассасин, – всё в порядке вещей.
– Да уж! – фыркнула она.
– Это эффект «просачивания». Те, кто находился в анимусе достаточно долго и часто, обречены испытать что-то вроде слияния со своим предком. Как тебе объяснить? Это наложение одной памяти на другую, но не замена, а параллельное существование. Те, кто проживал события из прошлого нескольких предков, в результате имели опыт и сознание всех их. Это довольно опасно. Разум человека в обычном режиме задействован от 3 до 18 процентов, поэтому для него дополнительные фрагменты воспоминаний не являются критичными. В отличие от психики. У большинства людей сознание заточено под определенную программу, как выразился бы Колин. Наши возможности ограничены только нашим собственным восприятием этих самых возможностей. Для многих может быть критичной смена планов на отпуск или отсутствие любимых носков, что уж говорить о принятии накопленного годами опыта других поколений.
– То есть я все-таки не совсем сумасшедшая? – со слабой улыбкой уточнила Ника.
– Совсем немного, – неожиданно ответил он на ее улыбку. – Но анимус здесь не причем.
Несколько минут они сидели в тишине, не напряженной, а в особой умиротворяющей тишине, когда у каждого есть, над чем подумать.
Первой тишину нарушила Ника. Заправив влажную прядь волос за ухо, она посмотрела на Алекса, который все так же продолжал сидеть на подоконнике, свесив одну ногу вниз, за окно, и тихо, даже не рассчитывая, что ее услышат, спросила:
– Зачем?
Он недоуменно повернулся к ней, приглашая к объяснению.
– Зачем мы это всё делаем? Кому нужны эти архивы Созидателей?
– Кому? – похоже, ее вопрос показался ему совершенно неуместным. – Тамплиерам, например! Только представь, какую власть это дает! Правда, подкрепленная документами, это опасное оружие. Особенно в умелых руках. Ты представляешь, сколько фарса в каждой войне? В каждом политическом соглашении?
– А что важнее: чтобы эти знания не попали к тамплиерам, или чтобы их заполучили вы? – Ника не спускала с него глаз. Ей нужно было понять, хоть особого выбора союзников ей не предоставили, а Алекс, да и все остальные ассасины, встреченные ею, казались милыми ребятами. Но на войне нет правых и виноватых, все зависит только от того, по какую сторону баррикад твоя личная позиция. И так уж случилось, что Ника застряла где-то посреди поля, под снарядами с обеих сторон. – Что вы сделаете с архивом?
– Изучим, – уверенно и твердо произнес Алекс. – Возможно, истина, спрятанная Созидателями, окажется полезна, но если она губительна, мы не допустим ее распространения. Главное же – найти самих Созидателей. Не Бойтеля или другую шестерку, а тех, кто все решает. Сейчас они правят миром. Тамплиерам подчинены банки, они в высших чинах власти, они заправляют продажей оружия и начинают войны. Но даже им не снилась такое господство, которое под силу Созидателям. Человек может быть невероятно силен, умен и опасен, но червь, который поселится в его организме, будет жить, плодиться и жрать его изнутри, парализуя конечности и отравляя мозг. Хочешь знать, что лично я сделаю, получив архивы? Найду и уничтожу тех, кто превратил наш мир в арену.
Ника вздрогнула от того, как резко он соскочил на пол и захлопнул ставни.
– Запрись и ложись спать, – бросил он хмуро.
– А ты? – перспектива остаться одной в чужом городе после всего пережитого откровенно пугала Нику.
– Нужно узнать, как дела у Стефано. Не волнуйся.
– Будто у меня и без того нет повода.
– Повод есть, но вряд ли это поможет тебе крепче спать.
Когда за ним закрылась дверь, Ника еще долго сидела, не шевелясь, прислушиваясь к звукам ночного отеля и города.
Ей показалось, что она лишь прикрыла глаза, как ее робкий, тонкий, как весенний лед, сон грубо прервали, дернув за руку вверх. Ника даже не заметила, когда легла, а теперь она стояла, ничего не понимая и ощущая странную качку под ногами. Только спустя пару секунд она поняла, что в комнате не одна. Алекс распахнул окно и, обернувшись к ней, бросил сумку.
– Уходим.
– Почему? – глупо спросила Ника. «Почему? Я хочу спать, подушка такая мягкая, а постель пахнет чистотой».
– Потому что нас нашли, – ответил он резко.
Алекс сел на подоконник и спустился вниз на уступ. Ника выглянула наружу. Вправо и влево уходил карниз, по которому запросто можно было бы, обладая должными навыками, пробраться вдоль стены, если бы не одно обстоятельство: он весь был унизан шипами. Либо от незадачливых воров, либо от голубей, которые в огромном количестве обитали в городе.
Ухватившись руками за карниз, Алекс прыгнул вниз на мостовую. Он по-кошачьи мягко приземлился и поднял глаза к Нике. Девушка покачала головой. Нет, это решительно неправильно. Можно ведь выйти через дверь и…
Дверная ручка дернулась. Ника резко обернулась. Кто-то пытается попасть в номер, и пока ему это еще не удалось. Но надолго ли незнакомца задержит гостиничный замок?
Перемахнув через карниз, она неуклюже зацепилась за выступ и вместо того, чтобы повиснуть на руках, сократив свой прыжок, она упала с четырехметровой высоты. Алекс чудом успел подхватить ее, не дав приземлиться спиной на затоптанную туристами плитку. Колыхнулась занавеска – значит, дверь все же открылась.
Они побежали по улице, на ходу Алекс пытался набрать чей-то телефон, но ему не удалось, и он раздраженно выругался. Ника потеряла остатки сонливости. Страх неизвестности заставлял кровь стучать в висках все сильнее. Паника усилилась, когда они очутились в тупике.
– Сюда! – шепнул Алекс, бросив косой взгляд на крышу.
Ника заметила мелькнувшую тень в квартале от них. Слишком быстро, как для прогулки по ночному городу.
Они вбежали в другое ответвление улицы. Дома давили с двух сторон, здесь едва ли разминулись бы два человека. Но и на этот раз их ожидало разочарование: путь дальше им перечеркнул канал. Отсюда можно было бы уйти только вплавь, но нырять в холодную морскую воду не было никакого желания.
Без лишних слов Алекс подпрыгнул у стены дома и зацепился за низкий карниз. Уперся ногой в декоративную колонну, захватил пальцами перемычки на ставнях и подтянулся выше.
– Что? – растерялась Ника. – Я не смогу.
– Сможешь, – твердо сказал он.
– Да я не…
– Сможешь. Лорин могла, значит – и ты.
Это не убедило Нику, но отставать от Алекса, карабкающегося все выше, ей не хотелось. Пару раз за свою жизнь ей доводилось бывать на скалодроме, куда часто ходил ее парень… бывший парень. Лазанье по вертикали никогда не доставляло ей удовольствия, а жених не забывал критиковать ее неловкость. Но дома в Венеции словно специально создавались для любителей забраться повыше. Ника сама поражалась тому, как легко ей это дается, как ноги сами находят нужную опору.
Алекс давно уже был на крыше, он осматривался, не то в поисках преследователя, не то выбирая маршрут. Когда Ника очутилась поблизости, он протянул ей руку и помог взобраться на крышу.
Они продвигались неспешно, ноги скользили по глиняной черепице. Конечно, Алекс бы мог идти быстрее, но он крепко держал Нику за руку, подстраиваясь под ее ритм. Они шли вдоль канала, переступая с одной крыши на другую, и только раз девушка глянула вниз, между домами, на виднеющуюся там дорогу. Судорожно сглотнув, она подняла глаза и сильнее впилась в руку Алекса.
Внезапно она ощутила движение воздуха вдоль щеки и услышала жужжание, словно огромный шмель пронесся мимо. Споткнувшись, Ника едва не упала. Ее спутник успел подтолкнуть ее к выступающей крошечной крыше над одним окошком – чей-то жилой чулан. А сам скрылся за спутниковой тарелкой, в которую в ту же секунду вонзилась стрела. Ника глазам своим не поверила. Осторожно выглянув из укрытия, она увидела стоящую в начале крыши женщину, одетую во что-то, напоминающее гидрокостюм. На лице женщины была полумаска – Коломбина, закрывающая половину лица. Ярко-алая помада была заметна даже в ночи. В руках у незнакомки был спортивный арбалет. Этот перезаряжать и использовать куда проще, чем средневековый аналог.
– Доброй ночи, – звонко приветствовала их незнакомка. – Крыши Венеции – сколько они повидали на своем веку! У нас говорят, что они красные от крови ассасинов. А вы как думаете?
Ника посмотрела на Алекса. Тот как раз навинчивал глушитель на ствол пистолета и следил за противником при помощи небольшого зеркала, примостив его на носок ботинка.
– Разве сейчас время карнавала? – спросил он.
– В Венеции всегда карнавал, – игриво ответила собеседница. – Передо мной вот ассасин в костюме туриста. А рядом с ним – бедная овечка. Или не так?
Она выстрелила в тот же миг, что и Алекс, но оба успели уклониться. Ника в страхе сжалась в своем углу.
– Эх, былые времена! – воскликнула «Коломбина». – Помнится, подлинные ассасины не пользовались ни ядом, ни стреляющим оружием, предпочитая убивать жертву лично. В этом был стиль. Шарм.
– Времена меняются, – Алекс не смог с помощью зеркала обнаружить противницу, и ему пришлось выглянуть из укрытия. Стрела тут же вонзилась в спутниковую антенну.
– Можем договориться, – предложила Коломбина. – Вы мне отдаете то, что забрали из хранилища, а я отпущу вас. Идет?
– К чему такая щедрость?
– Да настроение у меня романтичное. Хочется сделать что-то хорошее, а ничего на ум не приходит.
Ника чуть повернула голову и внезапно обнаружила, что Алекса нет на прежнем месте. Она не заметила, как он исчез, и звук приближающихся шагов буквально парализовал ее.
– Ну ладно, что вы в самом деле, как маленькие?
Ботинки с мягкой бесшумной подошвой остановились возле сумки Ники. Она подняла глаза и встретилась взглядом с той, что скрывалась за маской. Наконечник стрелы был направлен в грудь девушке, алые губы изогнулись в улыбке:
– Бедняжка. Они совсем тебя запугали. Я тебя не трону, ты нужна живой всем. Всем, пожалуй, кроме своих. Забавно, да?
Вдруг улыбка сползла с ее лица, превратившись в оскал. Коломбина неестественно замерла, взгляд скользнул в сторону, туда, где стоял Алекс. Ствол пистолета, продленный глушителем, уперся в висок агенту тамплиеров.
– Что вам известно о хранилищах? – задал вопрос ассасин.
– Ровным счетом ничего, – отчеканила она. – А вам?
Алекс слегка толкнул ее голову пистолетом, напоминая, что не собирается шутить.
– Ну ла-адно, – протянула Коломбина, – мы знаем о хранилищах столько же, сколько и вы. Знаем, что они есть. Но не представляем, где находятся.
– Уверена?
– Ассасин, не будь идиотом, – огрызнулась она. – Неужели думаешь, что я солью тебе информацию? Или, может, будешь меня пытать?
– Хорошая идея…
Внезапно Алекс дернулся и зашипел сквозь зубы. На его левом плече оказалась разорвана кофта. Воспользовавшись моментом, Коломбина оттолкнула его и побежала к краю крыши, пряча арбалет за спину. Новый выстрел заставил Алекса спрятаться за каменную трубу. Он выстрелил в ответ наугад, пытаясь определить, откуда ведется огонь. Коломбина тем временем начала спускаться с крыши, она уже была на верхнем карнизе, когда на ее запястье сомкнулись пальцы Ники.
– Эй! – возмутилась Коломбина, схватив ее свободной рукой, – не лезь! Твой час придет.
– Не так быстро, кукла, – огрызнулась та, – мне нужны адреса тайников.
– И парикмахер бы не помешал, – фыркнула в ответ тамплиер. – Ты не в той лиге, чтобы задавать вопросы.
– Уверена?
Коломбина проследила ее взгляд и обнаружила, что стоит на крошечном уступе, вокруг которого карнизы утыканы шипами. На них не опереться. Неловкое движение, и она сорвется вниз, туда, где пришвартованы лодки спящих жителей Венеции. Пока лишь Ника удерживала ее от падения. Коломбина осклабилась и со всей силы ударила девушку под локоть. У той разжались пальцы, и воительница тамплиеров полетела вниз, расправив руки, как крылья. Прямо над поверхностью воды она сгруппировалась и почти бесшумно вошла в крошечный промежуток между лодками.
– Вот сучка, – сквозь зубы процедила Ника.
Она услышала окрик Алекса и обернулась. Тот уже был у соседней крыши и ждал ее. Схватив сумку, Ника пробежалась, едва балансируя на черепице. Она не слышала выстрелов, только позже сообразила, что это были за звуки, словно по кирпичу бьют молоточком.
Взявшись за руки, они перепрыгнули через полутораметровое расстояние между крышами. Это был самый долгий полет в жизни Ники. Тогда ей казалось, что он никогда не закончится, и что соседняя крыша слишком далеко, чтобы до нее добраться. Но вот она приземлилась, больно ударившись коленями. Алекс помог ей встать, и только тогда Ника увидела Сэб, подающую им знаки с чьей-то веранды. Перемахнув через перила, вслед за ней они спустились к мосту, под которым их ожидал катер, где уже сидела Рита. Пока Ника и Алекс заходили на борт, их нагнал Колин с двумя пистолетами в руках.
– Давай, давай! – крикнул он Рите, забегая на мост. Та завела двигатель и тронулась с места. Колин же успел сделать еще два выстрела, прежде чем прыгнул на корму.
Алекс ухватил его за рукав, не давая свалиться в воду.
– Ага, – вместо благодарности сказал тот, садясь рядом с Никой.
– Твой телефон барахлит, – ворчливо заметила Сэб. – Сигнал принимался через раз, мы еле вас нашли.
– Давай проверю, – откликнулся Колин.
– Проверь лучше это, – Алекс достал из сумки картридер со вставленным чипом и передал в руки Сэб. – Сначала – на безопасность, а затем – на подлинность.
– Ах ты ж!.. – Сэб присвистнула. – Так вам удалось?
Когда катер вышел в море и снизил скорость, Ника перебралась ближе к Рите. Та небрежно придерживала штурвал, глядя вперед.
– Венеция… – вздохнула она мечтательно. – Я надеялась отдохнуть от дорог. Что ж, почти получилось. Как тебе город, моя дорогая?
Ника усмехнулась себе под нос, обернулась. Венеция на фоне светлеющего неба казалась сказочной декорацией, вырезанной из цветной бумаги.
– Суетно, – ответила она, чем вызвала улыбку Риты.
Бенгалия. 1757 год
Карета раскачивалась из стороны в сторону. Дорогу размыло дождем, и проехать было непросто. Колеса то вязли в грязи, то подпрыгивали на кочках. Их беспрестанно смазывали, но скрип от попадающего песка все равно стоял невыносимый. Безусловно, путешествовать таким образом было неудобно, куда проще – сесть верхом на лошадь и преодолеть расстояние вдвое быстрее.
– Зачем вы взяли меня с собой?
Клайв отвернулся от окна, куда в задумчивости смотрел уже несколько часов кряду, и перевел взгляд на девушку, что сидела напротив. В дорожном платье, с простой, но аккуратной прической, со вкусом подобранными украшениями она походила на истинную леди. Ничего общего с воинственной мартышкой, умеющей ловко лазать по стенам и кусаться, коей она была еще пару дней назад.
– Мне спокойней, когда вы рядом и на виду, – ответил он с легкой улыбкой, хотя насколько эти слова относились к шутке – трудно судить. – Вы доставили мне массу неприятностей.
– И спасла вам жизнь.
– Я и сам освободился!
– Но намерения тоже считаются, не будьте так грубы!
Он собирался ответить, но передумал и только покачал головой.
Лорин нетерпеливо постучала пальцами по подлокотнику.
– Я ваша пленница?
– Ни в коем случае.
– Тогда что?
Клайв с тяжелым вздохом снова повернулся к ней, и тотчас его раздражение сменилось интересом и озадаченностью. Он закинул ногу на ногу, и из-под голенища сапога показалась белоснежная полоска чулка. Путешествуя инкогнито, английский полководец предпочитал одеваться как странствующий торговец, в рамках буржуазной моды. Высокие сапоги, кюлоты,[29] фрак благородного темно-синего цвета, с кружевными манжетами, которые ловко скрывали припрятанный в рукаве клинок. С виду он был похож на скучающего по роскоши аристократа, утомленного балами и вниманием.
– Вот и вы скажите мне: «что». Что ассасинам понадобилось в Бенгалии? Или не «что», а «кто»?
Лорин хмыкнула, кокетливо расправила несуществующие складки на юбке. Она ни разу не попыталась разуверить его: хочет считать ассасином – пускай. До тех пор, пока он не пытается ее убить, это не опасно.
– Я не могу обсуждать задание, – уклончиво ответила она. – Скажем так: вредить вам я никоим образом не должна. В данной ситуации мы союзники.
На этих словах Клайв откровенно фыркнул, а она с нажимом продолжила:
– Чего нельзя сказать о Римлянине.
– Если вы угрожаете моему ордену, то угрожаете и мне, – жестко произнес он.
– Римлянин предал вас, – отчеканила Лорин. – Это он – угроза.
Клайв не согласился, и не возразил. Никаких сомнений: он ждал ответа от правления ордена, чтобы предпринять дальнейшие действия. Выходка Римлянина спутала карты, и если он действовал без приказа – его следует уничтожить. А что если за каждым его шагом стоит одобрение ордена?
Их путь лежал в город Джодхпур. Клайв сообщил, что у него там назначена встреча, но не уточнял, с кем. Его приглашение Лорин в попутчицы больше походило на похищение. Наемники дождались, пока Дестан отлучится, и схватили спящую девушку. Это не походило на джентльменское поведение, но она простила Клайва. Другой бы на его месте приказал перерезать ей во сне горло.
Их дорога была изнурительной из-за жары и неудобств, а так же из-за скуки. Клайв воздерживался от разговоров, предпочитая иногда пересаживаться на лошадь и ехать верхом, либо спал, либо думал о своем. Лорин же была предоставлена самой себе, и ей не оставалось ничего, кроме как смотреть в окно. Эти края славились производством тканей – хлопка и шелка, отсюда отправляли опиум, пшеницу и селитру. Повозка проезжала мимо полей, начинающихся от самой дороги и заканчивающихся на горизонте, мимо дубилен, когда от смрада мутило даже мужественных воинов из сопровождения Клайва, мимо болот и безымянных захоронений, где кости виднелись порой из-под земли.
Однажды на привале на их лагерь попытались напасть волки, но выстрелы и огонь отпугнули их. А в дороге Лорин увидела мелькнувшую между деревьев пантеру. Чужая земля встречала их враждебно, в отличие от народа, распростершего объятия перед захватчиками.
Крепость Мехрангарх, куда направлялся Клайв, возвышалась над городом. Она словно выросла среди гор или же сама была горой. Стены были такого же песочно-ржавого цвета, что и глыбы вокруг, и непросто было догадаться, где заканчивается уступ и начинается башня. Глядя на уходящие к небу стены, не верилось, что человек может быть настолько ничтожен по сравнению с собственным детищем. Не представлялось возможным, чтобы эту крепость что-то могло сокрушить. Она казалось вечной, как сама земля. Крепкой, как дух, и непостижимой, как вера.
Замерев от великолепия крепости, Лорин с волнением ждала, когда же карета поднимется по витой дороге. Ей не верилось, что ворота распахнутся и впустят гостей. Но это все же случилось.
– Мое почтение, сагиб[30] Клайв. Рад вас приветствовать, и надеюсь, что ваш путь был легким. У вас скромное сопровождение. Лучше бы вы приняли моё предложение об охране.
Приветствовавший их человек говорил на английском, хоть и с непостижимым акцентом. Он был одет изысканно, хоть и непривычно: в его наряде сочетался покрой, присущий национальному костюму, и веяние Европы. Это был статный мужчина в летах, но еще достаточно крепкий и, судя по взгляду, немалого ума.
– Сэр Джагат Сетх, – любезностью на любезность ответил Клайв, кивнув. – Все в лучшем виде, не стоит беспокойства. Позвольте представить леди Лорин Питерс.
Он замолчал, хотя внимательно слушающий его Джагат Сетх ожидал продолжения речи с разъяснением, кем же приходится эта девушка, которую командующий притянул так далеко на важную встречу, но уточнений не последовало. Лорин скрыла досаду за лучезарной улыбкой и присела в реверансе. Только что Клайв унизил ее, буквально представив в роли шлюхи, хотя, безусловно, это можно было бы трактовать иначе, но едва ли почтенный Джагат Сетх стал бы это делать. Европейские женщины у большинства жителей этой земли вызывали усмешку, воспринимались как дешевки и вульгарные девки, хотя чего еще ожидать, если фактически большая часть женщин, прибывших за армией, таковой и являлась.
Крепость внутри превосходила даже самые смелые ожидания Лорин. Сочетание утонченных резных арок, по-королевски роскошных украшений куполов и каменной мощи защитных стен было таким же волнующе экзотическим, как и сам народ, живущий здесь. Лорин неоднократно видела на фресках и фасадах храмов картины, изображающие переплетения обнаженных тел. Любую аристократку это заставило бы упасть в обморок, но она другой породы. Рассматривая застывшие изображения оргий, имеющих религиозный характер, девушка думала лишь о том, как удивительны люди, в чей дом пришли ее земляки. Эта искренность, единение с природой, открытость – то, о чем давно позабыли в Европе, а, может, никогда и не знали. А эти цвета! Одежда женщин и мужчин похожа на крылья пестрых бабочек, порхающих над огромными цветами, словно придуманными безумным художником.
Клайв застал Лорин, сидящей у фонтана, бегущего из стены дома. Ее рука гладила бронзовую голову слона, украшающую источник.
– Они прекрасны, – тихо произнесла она. – Все. Во что превратит их наше вторжение?
Сэр Роберт хмыкнул, заложил руки за спину и, окинув равнодушным взглядом величественные постройки, произнес:
– Это богатая земля с бедными людьми. Их ресурсы помогут нам, а наши деньги – им.
– Значит, они станут нашими рабами?
Клайв насмешливо прищурился:
– Ассасины так любят драматизировать. Ваше фанатичное стремление к свободе разрушительно. Свобода ради свободы – это хаос.
* * *
Утром следующего дня, дав гостям отдохнуть с дороги, Джагат Сетх пригласил Клайва на беседу. Ко всеобщему удивлению на эту встречу командующий пришел не один. Лорин сама не ожидала приглашения, но ее спутник настоял. Он затеял какую-то хитрую игру, и больше всего она опасалась сыграть свою партию, не заметив этого. Стоя среди почтенных мужей в комнате, отведенной для неторопливой беседы под терпкий чай и приторные сладости, Лорин незаметно разглядывала их. Кроме Клайва присутствовали двое.
Джагат Сетх, встретивший их по приезде, рассказывал гостям о том, какой обильный дождь был на прошлой неделе. Собственно, «Джагат Сетх» не являлось именем, это означало – Банкир Всего Мира. Наваб Муршид Кули-хан часто делал займы у этого богатого марварийца,[31] за что и пожаловал ему не только всевозможные привилегии, среди которых возможность чеканить монеты, но так же и этот важный титул.
Вторым был другой банкир – Амичанд. Круглолицый, с хитрыми, чуть раскосыми глазами и удивительно круглым кончиком носа, он вызывал расположение и являлся довольно веселым человеком. С таким приятно иметь беседу, но опасно перебегать ему дорогу. Еще не успеет стихнуть смех, как враги Амичанда будут повержены, а их останки растерзают собаки. Лорин хорошо знала такого рода людей.
И тем удивительнее было то, как они ведут пустые разговоры, неспешно и томно, подчеркивая любезное отношение друг к другу. Они ждали кого-то. И вот четвертый участник встречи появился. Едва открылась дверь, и Лорин почувствовала, как в животе сворачивается ледяная змея, вроде той черной гадины, которую она мимоходом увидела по дороге сюда.
Вошедшему было чуть после сорока, его длинные с медным отливом волосы немного поблекли от проступившей седины, скуластое лицо с волевым подбородком и длинным острым носом почти не изменилось, лишь добавилось морщин. И фрак плохо скрывал несколько выступающий живот, который прежде был втянут, как у матерого волка. Но взгляд, взгляд остался прежним, таким же пронзительным, жгучим и цепким. Скользнув взглядом по Лорин, он ничем себя не выдал. Приветствовал всех присутствующих мужчин, в последнюю очередь – после представления Клайва – вежливо поцеловал руку единственной женщины.
– Сэр Майрон Бридж.
Она назвала свое имя в ответ. Как же много лет прошло с момента их последней встречи. Многое изменилось, но только не то, как Лондонский Кракен, под чьим прозвищем был известен этот человек на родине, зарабатывает на хлеб. Во времена войн и переворотов самым ценным становились уже не деньги, а доверие. Никакие суммы не гарантируют того, что союзник сдержит слово. Именно в эти тяжелые часы внезапно появился никому неизвестный молодой человек с вульгарно рыжими волосами, как у ирландца. Он пришел в высший свет с заявлением, что готов предоставить свои услуги в качестве поручителя при спорном вопросе. Кто уж там первый к нему обратился – неясно, но далее карьера юноши взлетела ввысь. Его приглашали как на семейные споры, так и на подписание договора между вчерашними врагами. Его появление становилось гарантом того, что сделка состоится и пройдет по всем правилам. За это все стороны соглашения выкладывали Кракену немалую сумму, и никто не жаловался-ведь они платили за собственное спокойствие. Если же кому-то взбредало в голову нарушить соглашение, щупальца лондонского чудовища доставали его повсюду. Этот человек умирал самой жестокой смертью, а его изуродованные останки выставлялись на всеобщее обозрение. Жертв Кракена прибивали к воротам, развешивали по частям над городом, внезапно обнаруживали среди фруктов на рынке. И никто никогда не отдавал приказ схватить жестокого убийцу. Оставшиеся в живых с благодарностью принимали его заботу, и поток клиентов только увеличивался.
Годы шли, и вскоре разбогатевшего и добившегося определенного положения Кракена, который сам себя назвал Майрон Бридж, стали приглашать исключительно для вопросов государственного масштаба. И его присутствие здесь свидетельствовало о непреувеличенной серьезности намерений всех сторон.
– Итак, раз все собрались, – Джагат Сетх выразительно посмотрел круглыми выпученными глазами на Лорин, – предлагаю начать.
– Да, ждать больше нет смысла, – Клайв сделал вид, будто не замечает, как банкиры недоуменно разглядывают присутствующую женщину. – Итак, господа. Нам не нужны бумаги и печати, чтобы скрепить союз. Вот наш гарант.
Он перевел взгляд на Кракена.
– Мы впервые видим этого человека, – произнес Амичанд. – Ваши рекомендации безупречны, и все же не будет ли справедливо…
– Не продолжайте, – поднял руку Бридж. – Ваши сомнения мне ясны. Позвольте кое-что прояснить. Я не являюсь подданным британской короны. Фактически я там объявлен вне закона, хотя вхож в королевский дворец. Британцы те еще притворщики. Так вот, для меня ваше золото так же блестит, как и то, что мне заплатит сэр Клайв. И, поверьте, его глотку я перережу так же быстро, как и вашу, если доведется. И можете быть уверены, ему это известно. Поэтому не сомневайтесь в честности Клайва. Лучше озаботьтесь собственной.
Это дерзкое заявление было встречено молчанием. Банкиры долго смотрели на Кракена, который, в отличие от остальных присутствующих, чувствовал себя комфортно и принялся за угощение.
– Хорошо, – первым сказал Джагат Сетх, и его товарищ, быстро переглянувшись с ним, согласно кивнул.
– В таком случае, продолжим, – Клайв сделал вид, будто никакой заминки не было вовсе. – Вы говорили, что нам понадобятся услуги одного человека. Я связался с ним, но личной встречи так и не дождался. Досадное недоразумение помешало.
Он мимоходом глянул на Лорин, и та догадалась, что речь идет о столкновении в лесу. Клайв до сих пор считал ее причастной к срыву той встречи. Ну и пусть, лишь бы не натравил Кракена. Тогда никакие связи и деньги не помогут.
– Полагаю, мы уже можем назвать его имя, – Амичанд, сам того не замечая, принялся вертеть на пальце перстень. Это выдавало волнение, вполне объяснимое в данной ситуации. – Мир Джафар.
– Военачальник наваба? – Клайв был удивлен. Вероятней всего, заговорщик действовал инкогнито. – Эта должность не достается даром. Готов ли он предать своего хозяина?
– Только пес останется верен тому, кто его не ценит, – улыбнулся Джагат Сетх. – Народ задушен налогами, но иногда и этого не хватает, чтобы погасить залог.[32] Землевладельцы держат в страхе крестьян, и сами дрожат от страха. Они все с радостью сменят хозяина.
– А французы? – обеспокоился Амичанд. – Их люди прибегут по первому щелчку пальцев наваба.
– Мы этого не допустим, – заверил Клайв и незаметно переглянулся с Лорин. – У меня есть человек, способный отвлечь внимание маркиза.
«Ах, как тонко, милорд, – подумала Лорин с грустью. – Так вот, зачем вы позвали меня? Значит, отдадите на откуп французу? Хм… в присутствии Кракена это звучит как приговор. Разве посмею я отказать?» – Вы в нем уверены? – заволновался Джагат Сетх.
– Абсолютно. Предлагаю обсудить с вами самую приятную часть сделки, а точнее – прибыль Британии по окончании переворота.
После того, как заговорщики обсудили все интересующие их вопросы, было решено разойтись. До следующей встречи предстояло обдумать некоторые детали, к тому же ожидался приезд вероломного главнокомандующего Мира Джафара. Детали беседы, при которой довелось присутствовать Лорин, стоили целого состояния. Когда она передаст Харди все сведения, он, наверняка, закатит пирушку, только ее там не будет. Возможно, как и нигде больше в этом мире. Если маркиз ее разоблачит, то не оставит в живых. Но мешать ему – значит, действовать против приказа Харди. Против всех Созидателей. Это приговор.
Прижавшись к шершавой колонне, которую прожитые века сделали лишь крепче, Лорин смотрела на синее, точно французский мундир, небо. Душили слезы, но она давно привыкла прятать собственную слабость. Улыбка, безупречная осанка и гордо поднятая голова. Играть нужно красиво, а проигрывать достойно.
Услышав, как кто-то приближается, она, не оглядываясь, устремилась вперед, подобрав подол платья. Шаги за спиной ускорялись, и вот ее схватили за локоть, заставляя остановиться. С тяжелым вздохом она обернулась к тому, кого и ожидала увидеть. Майрон Бридж ответил на ее ледяную улыбку беспардонным смехом.
– Значит, теперь скачешь на английской лошадке? – спросил он, оскалившись в усмешке. Он провел пальцем по окружности декольте, царапая шершавой кожей нежное кружево. – И что, господин тамплиер знает?..
Она отвернулась, но Кракен, схватив ее за подбородок, заглянул ей в глаза.
– Значит, нет. Так я и думал.
– Ты не…
– Конечно, нет. Я, знаешь ли, храню разные секреты. Например, до сих пор не огласил имя монарха, который развлекается тем, что заставляет фрейлин ее величества совокупляться с королевским жеребцом. То-то радости на конюшне! Но я молчу. А твой секрет хоть и дороже, но не так чешется рассказать. Понимаешь?
Лорин оттолкнула его руку и решительно пошла своей дорогой. Бридж без труда нагнал ее. Бросая взгляды на прислугу, мелькающую повсюду, он продолжил:
– А ты знаешь, что тамплиер вежливо попросил проследить за тем, чтобы ты справилась с французом?
– Догадываюсь, – желчно произнесла она.
– Но я мог бы тебя пощадить, – продолжил Кракен. – Если убедительно попросишь, конечно.
– Скорее я уверую в рай после смерти, – огрызнулась Лорин.
Он крепко схватил ее за обе руки и с силой сжал. Она чуть не вскрикнула от боли, но сдержалась. Взгляд Бриджа скользил по ее лицу, будто лезвие.
– Не притворяйся, будто забыла, – процедил он сквозь зубы.
– Конечно, нет, – Лорин заставила себя улыбнуться. – Но я до сих пор помню чахотку, которой переболела в детстве. Между вами, кстати, много общего.
Он неожиданно рассмеялся и разжал руки.
– Бешеная сучка, – Бридж ласково потрепал ее по щеке. – Если бы не Харди с его свитой…
Она прошла мимо него. Цокот каблуков отражался под куполом, подол платья сметал опавшие сухие листья.
– Дочь или сын? – донесся ей в спину вопрос.
Лорин, не оборачиваясь, ускорила шаг. У ее детей нет отцов. Быть бастардами иногда безопасней.
Австрия. Вена. Наши дни
– Пульс? – 100.
– Давление? – 220/110.
– Опасно. Отключайте.
– Уже.
– Колите успокоительное.
Размеренный писк приборов, график активности мозга на одном экране, сердцебиения – на другом. Парень в белом халате подкрутил регулятор потока на капельнице, и смесь лекарственных препаратов устремилась к вене лежащей на кушетке пациентки.
Ирэна подошла ближе и посмотрела на расслабленное лицо женщины. У той все еще были закрыты глаза, как и день назад, и месяц назад, и последние полгода. Клаудия Нойманн была найдена ими в старом городке Любек на севере Германии. На тот момент ей было семьдесят три года, она жила в доме для престарелых, забытая родственниками. Сидя в инвалидном кресле, она доживала свои дни, наблюдая за однообразием пейзажа за мутным окном.
Забрать старуху не составило труда. «Корочку» Ирэны даже не изучали. Без лишних расспросов оформили документы и отпустили с миром. Поначалу, чтобы не волновать фрау Нойманн, Ирэна сказала, что она представитель лечебного центра и тестирует новое оборудование, которое, возможно, поставит женщину на ноги. Та после тщательного обдумывания предложения согласилась. По завершении первого сеанса, когда ее сердце едва не остановилось после перегрузок и лишь усилием медицинской бригады удалось вернуть фрау к жизни, Нойманн расплакалась. «Вы обещали, что вернете мне ноги, – сказала она Ирэн сквозь слезы. – Но вы вернули мне крылья. Молодость. Жизнь».
Ее родство с Лорин Питерс было недостаточно близким, ДНК совпадало на 60 %, и синхронизация была на грани невозможного. Залогом успеха было непреодолимое желание самой Нойманн. Но однажды, после отключения от анимуса, она так и не пришла в себя. Медики констатировали коматозное состояние. Ее мозг теперь работал лишь на прием сигнала из аппарата: по-прежнему выдавал почти четкую картинку, образы, возможность отследить ситуацию, но фрагменты становились все короче, все отрывочнее. Нарушалась хронология событий, и часто вместо необходимого участка воспоминаний Нойманн раскрывала эпизоды из детства Лорин или ее первых заданий.
Потеря Ники Бажан стала критичной. Совпадение ДНК на 98 %. Это небывалая удача, и она ускользнула. Руководство не забыло отметить, чьей ошибкой был побег девчонки с подосланным агентом ассасинов. Алекс, Алекс. Простоватый, слегка неуклюжий, с безупречными рекомендациями, в подлинности которых невозможно было усомниться.
– Стабилизировалось, – сообщил доктор, бросая третью ложку сахара в чашку с кофе. На возмущенный взгляд Ирэны он только пожал плечами: не операционная, кому нужна стерильность?
– Подключайте, – приказала она, отходя от Нойманн.
– Опять? – изумился тот. – Я же сказал: «стабилизировалось», а не «Господь Бог излечил старуху». Подключение чревато…
– Вы не слышали?
Доктор поморщился и кивнул специалистам, занимающимся анимусом. Те вернули датчики на место.
– Придется сократить сеанс… – начал, было, он, но Ирэна его перебила:
– Не отключать.
– Что? – доктор подавился кофе и едва не разлил его на себя. – Но ведь это…
– Не отключать, – ее слова прозвучали, как выстрел в упор. – Исполняйте.
Ни у кого в этой комнате не было больших полномочий, нежели у Ирэны, и никто не мог ей возразить, хотя каждый испытывал что-то, похожее на брезгливость к себе. Они не встречались взглядами, движения были суетливые и слишком резкие. Ирэна отошла к окну, из которого открывался вид на офис. Десятки столов и людей, слово в муравейнике или в слаженном механизме. Для них она – Железная Сука. Это прозвище было саркастично срисовано с прозвища Тетчер. Не самое плохое сравнение. Добившись высокой ступени, опасно проявлять слабость. И если бы в управлении ценили ее за человечность, она бы поступала иначе. Но им нужен результат. На кону слишком многое. Ассасины словно термиты – разрушают то, что возводилось годами, столетиями. И страшно представить, как они воспользуются информацией Созидателей. Эти архивы не должны им достаться. Любой ценой.
* * *
У обочины стоял белый фургон с выключенными фарами. Ночью эта проселочная дорога пустовала, за несколько часов не проехал ни один автомобиль. Задние дверцы фургона были распахнуты, в салоне горел свет. Случайный прохожий удивился бы тому, что увидел бы внутри старенького автомобиля. Самое современное оборудование размещалось вдоль стен, держатели мониторов были вмонтированы в крышу.
– На вот, – Рита подала Нике, сидящей на обочине, пластиковый стакан, до краев наполненный водой. – Тебе нужно больше пить перед сеансом.
– Я думала, наоборот, – удивилась она. – Ну… чтобы конфуз не случился.
– Не случится, – улыбнулась женщина.
По земле скользнул свет фар, послышалось шуршание колес и ворчание двигателя. Ника прикрылась ладонью, пытаясь рассмотреть, кто к ним подъехал. Рита же выглядела расслабленно. Видимо, для нее все машины звучат по-разному. И своих она узнает задолго до того, как увидит.
– Даже не спрашивайте, как я это добыл, – громко сообщил прибывший Алекс. Из багажника он достал тяжелую канистру, с которой направился к крышке бензобака фургона.
– Обошлось без убийств? – уточнил Колин, выбираясь из фургона и разминая затекшие колени.
– Почти, – усмехнулся тот. – Я старался быть вежливым.
Послышалось раздражающее жужжание. Колин достал из кармана телефон, посмотрел на экран и, скривившись, убрал его в другой карман, отключив сигнал.
– Тайная поклонница? – спросил Алекс, наливая бензин в бак фургона.
– Ему целый день названивают, – донесся голос Сэб из фургона. – А он томно вздыхает и не отвечает.
– Цену набиваешь?
От резкого запаха бензина щипало глаза. Ника поморщилась, но пересаживаться не хотела: уж больно велико было желание услышать о секрете Колина.
Тот сложил руки на груди и стоял так какое-то время, глядя на звезды, траву, пустую дорогу, собственные ботинки, пока не сдался под тягостным вниманием всех присутствующих.
– Хорошо! Это мой брат, ясно? Мой младший братишка, Дэвид, рубаха-парень, свой в доску. Король вечеринок, любимец девушек… В общем, царь всего. На фоне меня – неудачника, заучки и тихони. На днях он прислал фото с чемпионата по паркуру. За парочку примитивных трюков ему всучили какую-то бумажку и пару сотен долларов.
– Завидовать плохо! – послышалось из фургона.
Колин отмахнулся. Вся эта ироничная бравада едва ли была искренней, его взгляд был печальным, а губы – напряженно сжаты.
– Он не знает, кто ты? – спросила Ника, решив, что только ей одной это неизвестно.
Колин покачал головой.
– Договор о неразглашении. Поверь, в нашей структуре к этому относятся серьезно.
– Я думала, у вас это по наследству передается.
– Не всегда. Меня завербовали, когда я проявил свои таланты в инженерии, электронных технологиях и доказал нехилые умственные способности.
– Мой Бог, как ты сумел описать ту провинциальную выставку самоделок, где тебе вручили грамоту, – фыркнула Сэб, спрыгивая из фургона на траву и закуривая.
– Я сразу привлек внимание моего будущего куратора, – оскорбленно нахмурился Колин.
– Безусловно! Заливай дальше! – рассмеялась девушка. Повернувшись к Нике, она пояснила, – нашему приятелю было шестнадцать. Все нормальные парни встречаются с девушками, а он копался в гараже и мастерил шпионское оборудование, как у Бонда.
– Бэтмэна, – угрюмо поправил ее тот.
– Неважно! Так вот, наш мальчик-гений изобрел фотоаппарат, который помещается в рамку очков и имеет десятикратный зум. И что он делает для демонстрации своего изобретения? Идет в ближайшее кафе, фотографирует мужчину, который читает документы, а потом все ближе, ближе и случайно крупным планом снимает часть документа. Этим мужчиной был Кларк Кимпсон, наш агент, а документы в его руках были секретными. И вот они на всю стену на школьной выставке барахла.
– Эй!
– Прости, но так и есть. Повезло, что за мальчишкой заметили потенциал, и приняли решение воспитать его в волчьей стае, а не загрызть. Да, Маугли?
Колин продемонстрировал ей средний палец и, отвернувшись ото всех, стал гулять по обочине.
– Не обращайвнимания, – отмахнулась Сэб. Она сказала это Нике, которая растерялась от такой реакции на ее вопрос. – Остальные взращены кланом с младенчества. У нас тут семьи. Иначе нельзя. Тому, что умеют боевые агенты вроде Алекса, за пару лет не выучишься. Это мы – группа поддержки – отсиживаемся порой на месте.
– Сладко заливаешь, – хмыкнул Алекс. – Если бы не вы, на крыше было бы туго.
– Потому что их много было. А ты – не один.
В фургоне раздался электронный писк, и Сэб, выругавшись, кинулась обратно. Алекс потоптался на месте немного, искоса бросая взгляды на Нику. Заметив это, Рита еле заметно улыбнулась и, мурлыкая под нос джазовую песенку, отошла в сторону.
Ника проводила ее взглядом. Она тоже заметила, что Алексу что-то не дает покоя, но надеялась, что разговор будет отложен на неопределенное время. Почему-то она ощущала внутреннее напряжение всякий раз, когда он оказывался рядом, особенно, если задавал вопросы. Странное ощущение. Словно у стоматолога в кресле: вроде бы, уже вкололи анестезию и больно быть не должно, но всякий раз, когда врач берет бормашину, внутренне сжимаешься и ждешь, что вот-вот…
– Про Нострадамуса, – без обиняков сообщил он, садясь рядом с Никой.
– Что именно? Я в пророков не верю. И в предсказания всякие тоже.
– Конечно. Рациональное мышление досталось тебе по наследству. Поэтому там, в подземелье, из множества вариантов ты выбрала правильный ответ.
В его словах Нике почудилось какое-то обвинение, и она, испытывая желание защититься, огрызнулась:
– Хочется верить, что я тоже к своим мозгам имею отношение, и не зря училась. Предсказания Нострадамуса можно трактовать, как душе угодно, не говоря о трудностях дословного перевода. Ну а что первично: предсказание или его осмысленное осуществление вторым лицом – вообще бесконечный спор.
– Известно, что Адольф Гитлер был большим поклонником мистики, и взял пророчества Нострадамуса за основу своего образа. Но есть один момент. Нострадамус – еще одна фикция Созидателей. Их агент. К тому же многие его якобы пророчества – подделка, удачно подложенная уже после свершившегося. Сохранить бумагу и чернила, чтобы вовремя ими воспользоваться – не так сложно.
Ника не стала возражать. Она и прежде считала, что людям нужны предсказания только для нагнетания собственного суеверного ужаса. От скуки. Еще ни одно государство не заключило мирное соглашение, руководствуясь пророчеством Нострадамуса, зато население снабжено его мрачными прогнозами и запасается консервами.
– Ты помнишь историю да Винчи. Многие его изобретения на самом деле принадлежат другим, менее известным людям, а впервые громко звучат только в паре с его фамилией. Заслуженное своим умом и талантом влияние было основной причиной, почему именно ему предстояло популяризировать водолазный костюм или колесницу смерти. Технологии было разработаны кем-то задолго до рождения гения, но Леонардо их улучшил, доработал и предложил общественности. То, что было выгодно Созидателям.
– Откуда такая уверенность?
– Это известный факт, просто не каждый станет интересоваться. Имя да Винчи стало брендом в нашем мире. Но скажи, ты знаешь многих ученых, кто, делая чертежи, не попытался бы испытать на себе свои разработки? Взлететь в небо! Опуститься на морское дно! В то время это покруче американских горок и прыжка с парашютом.
– Возможно, он это делал? – предположила Ника.
– И ему удивительно везло не разбиться и не утонуть, – хмыкнул Алекс. – К прочим достоинствам следует добавить поразительную удачу.
– Это у тебя что-то личное, да? Завидуешь?
Алекс покачал головой, оставаясь неожиданно серьезным:
– Я удивлен. Каждый день поражаюсь тому, в какой лжи мы живем благодаря Созидателям. А еще тому, скольким людям это безразлично.
Ника пожала плечами:
– Слушай, ты сегодня ел гамбургер, а где-то в другой точке мира в этот момент защитники животных агитировали за вегетарианство. Тебе же тоже плевать.
Алекс посмотрел на нее так, словно она только что призналась в сообщничестве с тамплиерами или продала душу дьяволу, или совершила одно и другое сразу.
– Когда крушат дома в центре города, начинают войну, уничтожают с лица земли народы, играют в богов – это не так весело. Ты помнишь людей в том клубе? Все они погибли, чтобы Созидатели получили тебя. Чтобы ты исчезла, умерла. Это их методы, им плевать, сколько будет жертв, главное – сохранить информацию.
– Эй, полегче, – возмутилась Ника, почувствовав внезапный страх. Он так смотрел и говорил, словно видел перед собой врага. У нее мурашки побежали по коже и захотелось отодвинуться как можно дальше. – Что я-то могу сделать?
– Сделай всем нам одолжение, – его тон стал сухим и безжизненным, – постарайся узнать секреты Лорин поскорее.
– Я же пытаюсь!
– Плохо пытаешься!
Их спор был прерван появлением Сэб. Она перевела взгляд с сурового Алекса на расстроенную и разозленную Нику:
– Анимус готов. Когда сможешь…
– Хоть сейчас, – буркнула та, поднимаясь.
– Представь память как женскую сумочку, – говорила Сэб, провожая ее в фургон. – Покопайся там хорошенько, чтобы найти то, что нам нужно.
– Ну, конечно, – натянуто улыбнулась Ника. – Ведь у каждого из вас такой богатый опыт! Сколько сеансов ты прошла?
Сэб нахмурилась, но не ответила. Ее собеседница тут же пожалела о том, что вспылила. В конце концов, это Алекс вывел ее из себя. Какие-то бестолковые обвинения на ровном месте. Будто это она спрятала проклятые архивы.
– Какие у него проблемы? – пробурчала она, ложась в аппарат.
Сэб прекрасно поняла, о ком вопрос. Она наклонилась, чтобы подключить датчики. Ее лицо было напряжено и молчание было достаточно красноречивым, чтобы понять – ответа можно не ждать.
– Когда-нибудь, – не слишком весело улыбнулась Сэб, прикрепляя последний датчик к пальцу Ники. – А теперь расслабься и сосредоточься на вопросе. Думай о нем. Думай об архивах.
Западная Бенгалия. Муршидабад. 1757 год
Сочный вечер был полон пряных ароматов. Ночные птицы уже затянули свои трели, первые звезды стали сверкать на небосводе. Одних сумерки склоняли ко сну, других – к любви, третьих – к злодейству. И ни один из соблазнов ночи не действовал на стражников, выстроившихся у входа в мавзолей Аливарди-хана, правителя, покинувшего этот мир много лет назад. Лишь когда его внук, Сирадж уд-Даул, открыл дверь и вышел на порог, стражники сменили позу, чтобы склониться, и проследовать за владыкой.
Несмотря на свой юный возраст – всего двадцать четыре года – наваб Бенгалии, Бихара и Ориссы часто наведывался в последнее пристанище своего предка. Кто-то пустил слух, что правитель просит совета усопшего. Удивляться не стоило: возможно, дух Аливарди-хана и дает подсказки своему потомку. Иначе как объяснить его стремительные победы?
Злые языки поговаривали, что молодому правителю не дает покоя кровавый путь к престолу. Но пусть благословен будет тот владыка, что ступал иным путем, если, конечно, таковой найдется.
Сирадж уд-Даул не так давно прибыл в Муршидабад из Форта-Уильяма, который отбил у англичан. И почти каждый вечер являлся в мавзолей. Сплетники шептали, что это слишком часто даже для почтения, но другие бы могли им возразить: кто укажет меру уважения?
В этот раз, еще не успев попасть во дворец, правитель стал свидетелем странного происшествия. Стражники силой пытались оттащить от ворот женщину, одетую в бесформенные одежды. С головы до ног она была укрыта грубой тканью, годящейся разве что для пошивки мешков. Заинтересовавшись происходящим, наваб приблизился.
– Кто это? – спросил он у начальника охраны, вышедшего ему навстречу.
– Нищенка, мой господин, – ответил тот, поклонившись. – Грязная попрошайка.
– Она оскверняет мой путь, – брезгливо заявил Сирадж уд-Даул. – Уберите ее.
Солдаты были готовы исполнить приказ, они не слушали крика несчастной. Как вдруг чей-то голос – похоже, оказавшегося поблизости воина – произнес:
– Это не нищенка, а монахиня. Вы же не станете убивать человека веры.
Наваб так и не узнал, кем был этот советчик. Повинуясь любопытству, свойственному молодым годам, он подошел ближе и заглянул в лицо, скрывающееся под капюшоном из грубой ткани. На него смотрели прекрасные зеленые глаза и принадлежали они невероятно красивой женщине. Пускай она бледна, как и все те английские потаскухи, но она не походила на них, как мягкие локоны ее огненных волос не были похожи на космы нищенок.
– Кто ты! Отвечай! – приказал он на родном языке.
Каково же было его удивление, когда незнакомка ответила ему:
– Я паломница, монахиня церкви Девы Марии. Моя миссия – молиться за мир на этой земле. С тем я обхожу ваши владения, благословенный владыка. И прошу простить меня за это вторжение.
Говорила она сбивчиво, язык был ей чужой, к тому же она была напугана. Сам не зная, почему, наваб отдал приказ отпустить ее.
– И ты много где побывала? – спросил он.
– Почти на всем этом берегу, – ответила она.
Наваб хмыкнул, рассматривая ее с головы до пят, и величественно махнул рукой:
– Вера – это душа народа, душа земли. Кем я буду, если не позволю человеку, отправившемуся в столь долгий путь ради высокой цели, отдохнуть, утолить голод и жажду.
Стражи были несказанно удивлены щедростью своего владыки, но безропотно исполнили его приказ.
Тем временем, паломница вслед за навабом прошла в ворота. Порыв ветра сорвал капюшон с ее головы, но она тут же поправила его.
– Как твое имя, странница? – спросил владыка, останавливаясь неподалеку от скамьи. Один из слуг возник словно из воздуха, чтобы стряхнуть опавшие лепестки, листья и пыль с мрамора и подложить подушку, прежде чем правитель присядет.
– Анна, – ответила та.
По щелчку пальцев наваба девушке подали фрукты и воду, а он позволил ей сесть на землю.
– Скажи мне, Анна, не случался ли на твоем пути город Чанданнагар?
– Я не так давно покинула его стены, – подтвердила она. – А после – шла, пока ноги держали, беспрестанно молясь о том, чтобы наши народы прекратили лить кровь.
– И много ли нынче англичан за стенами Чанданнагара? Каково настроение оставшихся французов?
– При всем почтении, владыка! – паломница растерялась от такого напора. – Я человек духовный и далека от мирских дел. Едва ли я смогу вам помочь.
– Ты француженка или англичанка?
– Итальянка, владыка…
– Тогда тем более говори. Твой бог это не осудит, – взгляд наваба стал холоднее родниковой воды.
– Я не смогу вам помочь, – совсем растерялась девушка. Озираясь на стражников, она выдала страх отнюдь не перед Господом своим. – Я не знаю!
Наваб наклонился вперед, глядя на нее сверху вниз:
– Говорят, монахини с крестом на шее часто дают обет безбрачия. Ну так мои воины лишат тебя этой тяжкой ноши, если ты не ответишь на мои вопросы. Палач будет пытать тебя, пока не заставит говорить. Спасут ли тебя тогда молитвы?
– Т-тело всего лишь вместилище бессмертной души, – чуть заикнувшись от волнения, пробормотала паломница бледными губами. – И наши души принадлежат Господу. Мы под его защитой.
Наваб рассмеялся:
– Не пугай меня, монахиня. У меня есть сокровище, за которое твой бог продаст и собственную душу.
По приказу Сираджа уд-Даула девушку схватили и бросили в темницу. Несколько часов к ней никто не подходил, не давали пить и есть. Никто из стражи не пришел на ее крик, когда в клетке с пленницей оказалась змея. И лишь на следующее утро ее, ослабшую после бессонной ночи, вытащили из заточения, лишь чтобы перенести в пыточную камеру. Палач уже дожидался ее вместе с Миром Джафаром – военачальником наваба, который пришел услышать и верно истолковать слова случайно полученного информатора.
Девушку приковали к стене, чтобы позволить видеть все те устрашающие инструменты, при помощи которых можно вызвать страдания человека, искалечив его, но не убив. Страхом боли можно добиться, порой, большего, чем самой болью. Увидев ужас на лице пленницы, Мир Джафар, не отличавшийся мягкостью и снисхождением, испытал жалость. Он подошел к ней перед тем, как позволить палачу приступить к работе, и спросил:
– Быть может, ты скажешь то, что знаешь?
– Скажу, – ответила та почти шепотом. – Но наедине.
– Что за вздор?!
– В своих странствиях… – переводя дыхание, и глядя ему в глаза, произнесла девушка, – я повстречала многих людей. Одни были добры, другие – щедры. Я бы хотела поведать вам о добродетелях казначея, готового рискнуть всем ради своего народа.
В глазах военачальника отразилось недоверие, он отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть пленницу, словно та могла перемениться.
– Приступать? – скучающим тоном спросил палач.
– Погоди, – резко ответил ему Джафар и снова посмотрел на монахиню. – Твои притчи мне не нужны. Возможно, ты скажешь мне что-то еще?
– Что ж, я знаю многое. И то, как отважный воин пошел против господина ради величия своей страны.
Глаза военачальника сузились. Он обернулся к палачу и махнул тому рукой:
– Выйди. Ты пугаешь ее. Как только замолчит – я позову тебя.
Палач не стал спорить. Достав небольшую книгу из складок одежды, он уединился. Едва дверь закрылась, как широкоплечий великан Джафар навис над хрупкой пленницей.
– Кто ты? – прорычал он, обдавая дыханием ее лицо.
– Мое имя Лорин. Меня прислали те, к которым вы не пришли на встречу, – ответила она тихо.
– Что за чушь?! Я никогда не…
– «Закат и рассвет сменятся местами, если он прикажет».
Услышав секретную фразу, военачальник ничем себя не выдал. Какое-то время он еще выжидал чего-то, а затем, нагнувшись к ее голове, шепнул:
– Почему они прислали тебя?
– Послания не всегда находят адресата. В отличие от меня.
Он хмуро кивнул.
– Говори.
– Непременно. Как только окажусь на свободе. Поторопитесь, пока палач не добрался до меня. Это, знаете ли, не последняя моя миссия.
Спустя короткий срок Мир Джафар принес Лорин одежду солдата. Она переоделась, а свои лохмотья отдала военачальнику.
– И как вы объясните мою пропажу? – поинтересовалась она, выходя вслед за ним из камеры. – Божественным вмешательством?
– Мне не придется ничего объяснять. В темнице есть несколько женщин, которых можно было бы спутать с тобой. Ну а что до лиц и кожи, так после пыток мало у кого есть то и другое.
В груди Лорин шевельнулся ледяной ком отвращения.
– Вы изувечите и убьете одну из них из-за меня?
– Предпочитаешь поменяться с ней местами? – уточнил Джафар, останавливаясь.
Лорин оставалось лишь изумляться черствости и жестокости этого человека. Возможно, мягкосердечие – недостаток для правителя, но бездушие во сто крат страшнее.
В коридорах они хранили молчание. По пути встречались люди из охраны, из клеток затравленными зверями смотрели узники, которым повезло не угодить в ямы, кишащие змеями или наполненные нечистотами. Наконец, они покинули темницу. При свете солнца в одежде солдата Лорин чувствовала себя совсем уж нелепо. Благо, ей часто доводилось наряжаться в мужское платье, и потому она умела перенимать не только походку, но даже жесты тех, кому подражала. В таком случае к изгибам фигуры уже никто не присматривался.
– Почему вы не пришли на собрание? – вполголоса заговорила она. – Возникло опасение, что вы предали своих соратников.
– Если я предатель, зачем они послали тебя? – взгляд карих глаз скользнул по ее лицу.
– Такова моя роль.
Он дождался, пока проходящий мимо отряд, поприветствовав его, достаточно удалится, и ответил:
– В последний миг меня задержали важные обстоятельства. Покинуть в то время наваба было бы равносильно признанию в заговоре.
– Значит, ваши намерения в силе? Учтите, что вам придется повторить это в присутствии Лондонского Кракена. Вам известно, кто это?
– Наслышан, – с отвращением произнес тот. – Меня предупреждали. Но я сказал, что нет нужды запугивать того, кто играет со смертью каждый день. Я не отступаю.
– Сомнения ваших соратников обоснованы, – будто между прочим заметила Лорин. – Вы многие годы прослужили при вашем владыке и теперь с легкостью отрекаетесь от него.
Джафар резко затормозил и вдавил Лорин в колонну, мимо которой они проходили. Его лицо оказалось так близко, что стали видны красные прожилки на белках глаз.
– Не будь ты их посланницей, я вырвал бы твой язык. Но тогда ты не сможешь передать им следующее: я не предатель, я – воин. И привык сражаться за свой народ против врагов. Моя служба была безупречной. Но если наваб обезумел, его необходимо уничтожить. Как змею, как бешеного пса.
– А он обезумел? – спросила Лорин сдавленно.
Военачальник отпустил ее и двинулся дальше. Когда девушка нагнала его и приноровилась к шагу, Джафар пояснил:
– Я давно заметил, что свет разума меркнет в его голове. Он часто наведывается в гробницу великого Аливарди-хана, своего деда. Говорит, что там сокрыто нечто, что позволит ему завладеть миром, и подарит бессмертие. Если это речи разумного человека – то, должно быть, я заслужил немыслимые наказания.
– А что в той гробнице? – стараясь не выдать заинтересованности, спросила Лорин. – Возможно, сокровищница? Люди часто прячут золото под покровительством мертвецов.
– Никто из тех, кого я знаю, не складывал туда золото, а наваб едва ли сам тайком носит туда по паре кошельков за раз. Абсурд! Я бывал там. Ничего, кроме камня и праха под ним.
Лорин не стала продолжать расспросы. Есть вещи, о которых бессмысленно говорить, их нужно увидеть. Едва заручившись обещанием Джафара подготовить письмо, которое заменит его присутствие на собрании заговорщиков, Лорин как можно скорее покинула дворец. Теперь, отыскав в нише у колодца спрятанную одежду, она оделась в укороченные шаровары, плотно обмотала грудную клетку полотном ткани и сверху надела рубашку. Волосы она спрятала под чалму, а кожу лица, рук и ног натерла влажным срезом зеленого плода грецкого ореха, купленного еще накануне на рынке. Конечно, любой местный житель заподозрил бы обман, но это лучше, чем оказаться белой вороной посреди толпы.
Дождавшись, когда стемнеет, Лорин направилась в мавзолей. Был бы здесь Харди – и строгого выговора ей не избежать. Вольности на задании непростительны. Но ее задание давно переменилось, и лишь ответ из Лондона мог бы как-то прояснить для нее картину происходящего. А узнать, что же скрывает наваб, ставший по словам Джафара безумным, просто необходимо.
К вопросам рождения и смерти во всех народах относятся по-разному, и все же большинство роднит страх. Страх перемен. Его вселяют с самого детства. Однажды Лорин спросила Харди: почему влияя на развитие не одной религии, Созидатели не задались желанием излечить людей от страха смерти. Утратившие близкого человека не скорбели бы, и сколько боли не суждено было бы познать. Но ответ Харди был безжалостен и мудр: «Воин, не боящийся смерти, не защитит народ. Женщина, не страшащаяся за свое чадо, не позаботится о нем должным образом». Страх необходим. И каждый борется с ним по-своему. Одни слепо верят в то, что они не станут куском разложившейся плоти, что их дух покинет оболочку и познает истинное блаженство. Другие ждали, что сумеют сменить одно тело на другое, и стремились заслужить хорошими поступками носителя получше. И многие, очень многие верили, что их телу не все равно, где превращаться в прах. Потому они возводили склепы и мавзолеи, предавали тела огню или земле.
Гробница Аливарди-хана была еще скромна, по сравнению с теми, что успела повидать Лорин. Купола и резные украшения остались снаружи, внутри же помещение было просторным и пустым, казалось холодной обителью смерти. Звук тихих шагов Лорин отражался от стен и грубых широких колонн. Она достала из сумки огниво и подожгла фитиль в подвешенном на цепях светильнике. Собственная тень девушки выросла вмиг до купола: огромная, искаженная угловатыми формами зала, она могла бы показаться неведомым чудищем.
«И что же он прячет?» – Лорин огляделась. На другого атмосфера могилы могла бы нагнать суеверный ужас или печаль, но она испытала радость. Эта, казалось бы, неуместная реакция была вполне естественной. Все то детство, которое она помнила, прошло в подобных стенах. Вопреки распространенному в ордене Созидателей слуху, она росла не во Франции, а в аббатстве Паннонхалма, что в Венгрии. И не барон Дюпон отыскал ее там, а Харди. Однажды он вошел в библиотеку ночью, не заметив девочку, которая скрывалась от наказания на верхней полке стеллажа, раздвинув книги. Откуда Харди было знать, что фреска, почти завершенная художником Давидом Антонио Фосатти, была испорчена несносной девчонкой, которая решила подправить лики святых на свое усмотрение. Ей было всего три года, но ее обещали сурово покарать, когда отыщут. И вот девочка спряталась в своем убежище, и, затаив дыхание, смотрела, как незнакомец, не применяя силы, заставляет отодвинуться часть книжного шкафа и уходит за него. А спустя время мужчина вернулся и оставил библиотеку. Несколько последующих дней девочка потратила на то, чтобы сдвинуть шкаф. Но тот не поддался. Дубовые полки и расставленные на них книги были слишком тяжелы. Она почти оставила свои попытки, хоть часто приходила, чтобы просто посмотреть на дверь, скрытую от нее, в мир, куда ее не пускают.
Ей было пять, когда тот человек вернулся вновь. Увидев его из окна, она тотчас бросилась в библиотеку и спряталась. Мужчина вошел в зал с сотнями книг и направился к тому самому стеллажу, но, остановившись, потушил горящий светильник и самой обычной кочергой поддел крепление, удерживающее цепи в стене. Послышался щелчок и часть шкафа, еще недавно являющаяся нераздельной с другими, чуть выступила вперед. «Сэр, – обратилась тогда Лорин, выйдя к нему из укрытия. Она слышала, как отец-настоятель говорит этому человеку «сэр» и решила, что тоже обязана так поступить. – Возьмите меня с собой». Мужчина невероятно растерялся. Он был еще молод, но не привлекателен, на лбу начала появляться плешь, а жиденькие усики и округлые очертания подбородка делали его лицо далеким от образа мужественности. Он во все глаза смотрел на ребенка, который незаметно подкрался к нему, и не мог поверить, что позволил застать себя врасплох. «Ты знаешь, куда я иду?» – спросил он с улыбкой, за которой спрятал волнение. «В другой мир, – уверенно ответила она. – Там полно тайн и загадок. Я тоже туда хочу. Здесь скучно». «Но с чего ты взяла, что я туда пойду?» – не унимался он, пытаясь сообразить, что делать с любопытным ребенком. «Я уже видела, в прошлый раз». Харди удивился и попросил показать, где же она пряталась, раз он не заметил. Лорин ткнула пальцем на верхнюю полку шкафа, и, конечно, мужчина рассмеялся. Он не поверил, что маленькая девочка могла бы туда залезть. Разозлившись, Лорин немедленно продемонстрировала, как ловко и без страха она пробирается по полкам, словно кошка по дереву.
В тот же день Харди увез Лорин за собой, в мир, как ей тогда казалось, полный невероятных чудес.
Она не ошиблась, все именно так, но из-за тайн першит в горле, и порой секреты убивают. Вот и сейчас, озираясь, она искала то, ради чего когда-то покинула стены аббатства, где ей грозила лишь смерть от скуки и ранняя старость без мужской ласки. Ответы. Ей нужны ответы.
Надгробную плиту не сдвинуть, хотя она попыталась. Разве что, быть может, какой-то механизм… Но слишком примитивно. Могилы – первое, куда заглянет вор, чтобы снять драгоценности с тела покойного. Тщательный осмотр светильников тоже ничего не дал. Она долго изучала фреску, на которой была изображена карта той части материка, где правил Аливарди-хан. Не было похоже, что хоть одна из выпуклых деталей может прийти в движение.
Утомившись, Лорин присела возле надгробия.
– «Закат и рассвет сменятся местами, если он прикажет», – прочла она надпись на крышке. Именно эту фразу Джафар предложил банкирам как пароль. Не здесь ли он ее прочел, когда обыскивал мавзолей, пытаясь найти сокровище наваба?
Она снова посмотрела на фреску. Возможно, напрасно она отдала столько внимания землям и рекам. Нужно было думать об изображении в целом. Поднявшись, она ухватилась за нижний край фрески и, сцепив зубы от усилия, потянула его вверх. Механизм поддался, и по мере того, как проворачивалась высеченная на камне картина, отодвигался один из камней у основания колонны. Лорин едва не надорвалась, пока перевернула фреску. Она буквально поместила восток и запад на противоположные стороны и стремглав кинулась к колонне. Засунув руку в углубление, она нащупала что-то твердое, холодное, формой и размером напоминающее половину гусиного яйца. Когда Лорин разжала руку на свету, то на ладони обнаружила сверкающий камень невероятной красоты. Он был огранен в форме розы, чистый, прозрачный, как стекло.
– Бог мой… – вслух прошептала Лорин. Она сразу узнала сокровище.
Великий Могол. Самый большой бриллиант в мире, полученный из невероятных размеров алмаза. Она читала отчеты Тавернье[33] о путешествии, он подробно описал камень, который продемонстрировал ему император Аурангзеб Акел-хан. Это он! След камня затерялся в Дели, когда город захватил Надир-шах, устроил кровавую бойню и вывез почти все сокровища. Сколько лет камень безуспешно искали среди его драгоценностей! По легенде, этот бриллиант дарит владельцу вечную жизнь, несокрушимость и огромную, почти божественную власть. Легенды врут, но и не рождаются из ниоткуда. Лорин поднесла камень ближе к огню, глядя, как преломляются лучи света на гранях. Невероятно! Он здесь и в ее руках. Хотя не должен был…
Так вот, что свело с ума молодого наваба. Будучи неуравновешенным и мнительным человеком, он уверовал в свою избранность, в дар богов. Иногда вера важнее истины. Харди научил ее и этому. Поверившие в исцеление – побеждают болезни. Поверившие в победу – разят врагов без промаха.
– Посмотрим, как ты научишься кусаться без ядовитого зуба, гаденыш, – усмехнулась Лорин, пряча камень в сумку под рубашкой.
Вернув фреску на место, она покинула мавзолей. Возможно, она напрасно думала об этом, но ей казалось, будто камень сквозь ткань сумки обжигает кожу.
* * *
После того, как Лорин привезла Амичанду и Джагат Сетху письмо от Джафара и поведала об их встрече, Клайв собрался в обратный путь. Надолго оставлять Чанданнагар накануне важного сражения не входило в его планы.
– Вы хорошо проявили себя, – сказал ей англичанин. Пока они ехали в карете, никто не мог подслушать их разговоры. – Мир Джафар непростой человек. Он мог с легкостью убить вас. Удивительно, что вы вообще смогли добиться встречи с ним.
– Удивительно? – переспросила она. – Вы отправили меня с этим заданием, и никто из вас не справился бы лучше. Признайте, а не ищите подвоха.
Клайв хмыкнул, насмешливо смерив ее взглядом:
– Считайте это проверкой перед путешествием в Янаон. Помнится, у вас были планы на маркиза де Бюсси? Надеюсь, и здесь все пройдет без ошибок. Или вы передумали?
– Непросто передумать, когда в случае неудачи меня выпотрошат, как индюшку, – словно продолжая светскую беседу, произнесла она. – Мне знакомы методы Кракена. Он особо искусен, когда дело доходит до женщин.
На лицо Клайва набежала тень. Он отвернулся к окну, и какое-то время Лорин имела возможность рассматривать его мужественный профиль, пока попутчик был во власти мрачных мыслей – Это не мое решение, – произнес он, наконец. – Убить маркиза было бы проще, но как была бы воспринята победа, полученная столь бесчестным образом? Это показало бы страх и несостоятельность английской армии. Если же маркиз будет отвлечен другими делами, его опоздание к битве станет пятном на репутации. Я предложил использовать женщину, которая вскружила ему голову после первой же короткой встречи.
Лорин чуть улыбнулась. В устах тамплиера это прозвучало небывалым комплиментом.
– И получил ответ, что эта женщина должна быть подконтрольна. А Кракен выступит наилучшим гарантом.
– Вас не обманули. Он великолепен, – сарказм в ее тоне заставил Клайва недовольно поморщиться, но он тут же вернул себе маску безразличия:
– Но разве для ассасина, которого отправили на такое задание, это проблема?
– Безусловно, нет, – ответила она твердо.
Большую часть времени в дороге они хранили молчание. Говорили лишь изредка, обмениваясь дежурными фразами о погоде и неудобствах, либо обсуждали увиденное за окном. Едва они въехали в ворота Чанданнагара, Лорин покинула карету и пешком отправилась в дом, который для нее снимал сэр Вуд, надеясь, что тот до сих пор оплачивает апартаменты. В противном случае ей будет негде жить и нечем расплатиться даже за обед. Подходя к двери дома, она испытывала такое же волнение, как в день возвращения с первого задания. Тогда она не знала, как отнесутся к ее ошибкам, и боялась лишь одного – оказаться ненужной ордену, который дал ее жизни новый смысл.
Вот и сейчас, стучась в дверь, она не знала, откроет ли ей Дестан, служанка или новый владелец. Но того, кто очутился перед ней на пороге, она никак не ожидала увидеть.
– Харди! – воскликнула она, не веря собственным глазам.
Короткий миг, и они обнялись, крепко, словно после самой долгой разлуки. Он бережно поладил ее по голове, успокаивая, а затем завел в дом, напоследок оценив улицу на предмет шпионов.
– Госпожа Лорин! – прогромыхал голос мавра, едва она переступила порог комнаты.
– Дестан, – расчувствовавшись, она тепло улыбнулась великану.
– Теперь садись и объясни, что здесь происходит, – потребовал Алистер Харди, отправив служанку заботиться об угощении.
– Но как ты тут очутился? – Лорин все еще пребывала в растерянности. После длительной поездки голова чуть кружилась, и все происходящее напоминало сон.
– Получив твое послание, я немедленно отправился в путь, – Харди дождался, пока она сядет на диван, и расположился напротив нее. – Все основатели обеспокоены описанной тобою ситуацией. Римлянин! Здесь!
– То есть ты не знал, что Клайв – тамплиер, – Лорин задавала этот вопрос со страхом в сердце. Как ей не хотелось разочароваться в человеке, который был ей наставником и защитником.
– Не имел ни малейшего понятия, – произнес он, чеканя каждое слово. – Иначе бы предупредил тебя. Эта миссия очень важна, любая ошибка может изменить результат. Но идеальный расчет уже произведен, и наша с тобой задача – сделать так, чтобы он оправдался.
– Наша с тобой? – уточнила она, решив, что ослышалась.
– Мое путешествие не было спонтанным, – признался Харди, разводя руками. – Я собирался помочь тебе, опасаясь, что задание окажется слишком непростым. Но твое письмо поторопило меня.
Лорин больно ранили его слова. Выходит, Харди сомневался в ней. Но раз так, то почему позволил отправиться? Ведь Созидатели действуют при одном условии: если вероятность успеха сто процентов или даже выше. Они не идут на риск, перестраховываются в мельчайших деталях, чтобы не допустить неточностей.
Справившись с волной обиды и тревоги, девушка поведала наставнику о том, что случилось после отправки письма: о предательстве Римлянина, о заговоре против наваба, и собралась, было, сообщить о том, что ее обязали отвлечь маркиза от дел военных, как вспомнила еще кое-что.
Она достала спрятанный в складках юбки кошелек и передала его в руки Харди. Тот выразил мимикой недоумение, ослабил ремешок и достал содержимое. В его пальцах оказался камень, стоимость которого невозможно было предположить. И дело не только в огранке и размерах, а в том, что воплощал в себе бриллиант.
– Но это же… – Харди со всех сторон осматривал драгоценность, отказываясь понимать, каким образом легендарное ювелирное чудо очутилось перед ним.
– Он самый, – подтвердила Лорин. – Все сходится. Даже эти мутные пятна на окантовке. Ты понимаешь, что это означает?
– Невероятно, – шептал тот, стараясь придерживать бриллиант лишь подушечками двумя пальцев. – Потрясающе.
– Его не должно здесь быть, – твердо произнесла Лорин. Убедившись, что ее слова услышаны, она продолжила, – я изучала отчеты, Алистер. Там сказано, что после разграбления Дели Надир-шах завладел камнем и увез в Иран.
– Возможно, ты ошибаешься?
– Нет, я внимательно изучала историю влиятельных сокровищ. Ты знаешь, мистика и загадки открывают путь к любому сердцу, – Лорин почувствовала раздражение. – В этих отчетах было указано местонахождение Великого Могола. Но как тогда объяснить, что я нашла его в мавзолее в Муршидабаде?
Харди положил камень обратно в мешочек и непринужденно предположил:
– Возможно, переписчик допустил неточность? Ты ведь знаешь, сколько документов нам пришлось восстанавливать после ошибок переводчиков.
– Послушай, у меня было время подумать, – Лорин не терпелось поделиться соображениями. Во время возвращения в Чанданнагар она только и делала, что размышляла об этом. – Как наваб Бенгалии мог завладеть камнем Великих Моголов? Единственный шанс, точка пересечения – это Дакка.[34] Там по его приказу убили эмира Хусейна Кули-хана, как заговорщика. И в то же время неизвестные вломились в крепость Лалбах. Вероятней всего, они действовали по приказу Сираджа уд-Даула, и ему же принесли найденный в форте камень.
– Это все твои домыслы, – мягко заметил Харди.
– Это не домыслы, – резко ответила она, устав от его покровительственного тона. – Если мои слова верны, значит, кто-то поставляет в архивы лживую информацию. Это не ошибка перевода, а осознанное желание сбить со следа камня, за который пролито столько крови. Значит, среди нас есть предатели.
Она замолчала, выжидающе глядя на Харди. Он должен был протестовать и уверять, что ее догадки не более чем бредни. Он должен был вскочить на ноги и гневно слать проклятия на голову неизвестного злодея. Он должен был отреагировать. Но вместо этого Алистер Харди сидел на диване, глядя в угол, и наматывал на палец шнурок от кошелька.
– Ты знал! – воскликнула Лорин, верно истолковав его молчание.
Харди скривился, недовольно, словно отец, которого сын застал за поеданием мяса в строгий пост. Большая досада от того, что попался, нежели от осознания своей вины.
– Не спеши с выводами…
– Да кто спешит?! Ты знал! Или ты сам это делаешь?
– Тут тебя занесло, – прикрикнул Харди, обрывая ее взволнованную речь. Поразмыслив, он пришел к соглашению с собой, посмотрел на Дестана, который оставался у стены молчаливой тенью, и взглядом приказал слуге выйти. Когда в комнате осталось двое, Харди повернулся к своей разгневанной ученице, в чьих глазах читалась мольба о пояснении, и сказал, – всё, что ни делается в нашем клане, происходит лишь с одобрения старейшин.
– То есть это они приказали дать ложную информация о Моголе? – уточнила Лорин, хватаясь за крупицы информации. – Или не только о нем?
– У тебя нет доступа, – оборвал он жестко. Чуть подумав, он добавил уже мягче, – ты молодец. Я ценю твою сообразительность и способность к анализу. Думаю, что могу рекомендовать для тебя статус повыше. Но пока…
– Пока я должна думать, что это – ошибка перевода, – желчно ответила она, кивнув на камень.
Италия. Проселочная дорога неподалеку от Венеции. Наши дни
Голова еще гудела, но после аспирина боль понемногу отступала и появлялась вялость, как после бессонной ночи в пропахшем табачным дымом помещении.
– Ты как? – спросила Сэб, заглядывая в фургон.
Ника кивнула. О чем тут же пожалела. Боль вернулась с прежней силой.
– Есть хочешь?
– Меня тошнит. Если у вас нет консервированных огурцов, лучше не подходите. Хм… наверное, так должны говорить беременные, – Ника сжала голову руками. Стало чуть легче.
– Мне не хотелось огурцов, – пожала плечами Сэб. – Да и не тошнило.
Это заявление немного отвлекло Нику от собственного отвратительного состояния.
– У тебя есть ребенок? – почему-то это предположение казалось ей абсурдным. Сэб в роли матери представлялась с трудом. Да и вообще вообразить команду ассасинов вне миссии почти невозможно.
– Сын. В этом году в школу пошел, – кивнула та. – Если тебе легче, присоединяйся, пока кофе есть. Колин сейчас будет умничать.
Когда Ника вышла из фургона, между Алексом и Колином как раз разгорелся спор, но они замолчали, как только заметили приближающуюся девушку. Все товарищи сидели вокруг костра, как студенты на вылазке. Кто на рюкзаке, кто – на голой земле.
– Порядок? – спросила Рита, протягивая ей кружку с кофе.
– Не полный, но сойдет, – кивнула та, садясь на траву. – О чем кричим?
– Небольшой конфликт на почве тупости и упрямства одного из его участников, – с ледяной любезностью ответил Колин, бросив тяжелый взгляд на оппонента.
– Какая самокритика! – воскликнула Сэб, чем вызвала новую бурю эмоций.
– Тихо вы! – призвала их к порядку Рита. – У девочки и без вашего карканья голова взрывается. Давайте к сути.
– Сегодня нам удалось записать очень ценный фрагмент, – произнес Алекс, глядя на огонь. – Великий Могол стал ключом.
На недоумение Ники Сэб терпеливо пояснила:
– Для расшифровки данных из найденного вами архива мне не хватало ключей – событий, которые являлись бы эталонами истины. Я нашла только два совпадения с нашей базой данных, и уже думала, что речь идет о достоверном источнике, но когда забила в поиск «Великий Могол», мне выдали сказочку о том, что камень находился в Дели и после отправился в Иран, где его след теряется. Если есть одна ложь, то нельзя доверять остальным сведениям.
Ника задумалась. Логика в этом выводе присутствовала, но Созидатели не всегда действовали логично. Скорее, они делали все, чтобы сбить других с толку, даже если им приходилось отступать от намеченной цели.
– Но ведь это может быть обманный маневр, – произнесла она не очень уверенно. – Что-то вроде маскировки, а?
– Да вы сговорились! – возмущенно воскликнул Колин, переводя горящие глаза с Ники на Алекса. – Не знаю – как, но сговорились! Вас послушать, так Созидатели – величайшее зло всего мира, коварные, как демоны!
Ника и сама заметила, что как минимум один из ассасинов очень уж предвзято воспринимает любое действие третьего клана, как в прошлом, так и в настоящем. Это что-то личное. Ненависть, обида, месть. Что-то движет им.
– Я не считаю их злодеями, – возразила она. – Во всяком случае, я не вижу пока в них зла больше, чем в вас или тамплиерах.
– Эй! – возмутилась Сэб, а Рита, хоть и нахмурилась, но осадила остальных:
– Послушайте человека со стороны. Полезно бывает.
– Вы все выполняете то, что считаете должным, – продолжала Ника. – И не всегда думаете о тех, кто попадает под руку. А несогласных считаете врагами. Разве не так?
– Это примитивное представление, – жестко ответил Алекс, поскольку все прочие молчали, и мрачно посмотрел на Нику. – Мы испокон веков не нарушаем кредо, наш закон. Мы не убиваем невинных. Защищаем свободу и сражаемся против тирании.
– Ты уж извини, но я немного в теме. Когда-то интересовалась историей, – на этот раз Ника не собиралась отступать. – Ассасины – общество фанатиков, подсевших на гашиш, свято верующих, что после служения своему одержимому наставнику их ждет дорога в рай с кучей девок и запретной жрачки. И знаешь, действия ваших предшественников ничем не отличались от действий террористов: публичные смерти, самоубийства, запугивание.
– Ты не понимаешь…
– Нет уж, дослушай! – крикнула девушка, поднимаясь на ноги и глядя на него сверху вниз, не замечая остальных притихших свидетелей ее речи. – А потом, потом ассасины стали наемниками. Выступали как обученные воины на стороне того, кто больше заплатит. Ничего не напоминает, а? Тогда – ножом по горлу, а сейчас – бомбой в небоскреб. Или скажешь, это все ложь? Вы не такие, у вас другая история, без изъяна?
Накаленная до предела тишина повисла над головами сидящих у костра. Трещали тонкие веточки, которые Колин бездумно подбрасывал в огонь. Где-то очень далеко сработала автомобильная сигнализация. Лаяла собака.
Алекс медленно вздохнул, поднял глаза на Нику и тихо, спокойно ответил:
– Нет, не все из этого ложь. Зарождение было темным. Но со временем все изменилось. В истории много лжи. К чему-то приложили руку тамплиеры, что-то, как теперь известно, осталось под контролем Созидателей. Правда в том, что часть наших братьев пошла по ложному пути. Ложь ослепила их, гашиш сделал слабыми духом. И ты права, это им придумали новое имя – террористы. Наемники, служащие тем, кто хочет держать свой народ в страхе. Мы вышли из одного истока, но разошлись разными дорогами.
– Так, может, стоило бы сперва избавиться от них, а потом пенять на другие кланы? – Ника не дождалась ответа, развернулась, и отошла прочь от костра.
Уединившись за фургоном, она прислонилась к нему спиной, обхватила двумя руками кружку с кофе и подула в нее. Теплый пар поднялся к лицу. Настроение было отвратительным. Она давно не чувствовала себя такой одинокой. Это не то дурацкое подростковое чувство, когда подружка не позвонила в назначенный срок, а парень забыл поздравить с днем рождения. Нет, она ощущала себя совсем одной, когда не к кому обратиться за помощью и поддержкой, и хочется выть, да как-то стыдно.
Она достала из кармана смятую пачку сигарет. Пусто. Хм, пора бросать.
Услышав приближающиеся шаги, Ника захотела уйти. Идущий к ней нарочно громко топал. Он мог бы приблизиться бесшумно, но хотел предупредить о своем появлении. Как благородно.
Алекс прислонился к фургону рядом с ней, поднял лицо к звездам. Они стояли, едва не соприкасаясь локтями, каждый в своем мире и своих мыслях.
– Ты молодец, – сказал он, и сперва Нике показалось, что это не его голос, а ветер принес слова. – Молодец, что нашла нужный фрагмент.
Она кивнула. Неуклюже он как-то извиняется. Может, первый раз? Так как он теперь насуплено молчал, Ника решила ему помочь:
– Я не поняла, что с этим алмазом? Я ощущала ярость Лорин от того, что она обнаружила ложь, но почему камень так важен?
– Это реликвия, – оживился Алекс. – Некий предмет, наделенный особыми способностями, реальными или мифическими. Скажем, как чаша Грааля. Есть она или нет? Пил из нее Иисус или нет? Люди верят, и пока верят – эта реликвия имеет ценность. А то, за что ведутся войны, уже нельзя считать просто безделушкой.
– То есть Созидатели скрыли его местонахождение не потому, что хотели обогатиться, а чтобы использовать позже в своих целях, – поняла Ника.
– Ты не представляешь, как суеверны люди при власти. Заложники успеха готовы на все, чтобы не потерять лицо. У спортсмена, у певца, у солдата – у каждого есть свой талисман. Будь это брошь или грязные носки. Представь, как сильно кто-то мог бы захотеть получить талисман, приносящий владельцу бессмертие и победу.
– Они поверят в это? А где же доказательства?
– У большинства религий нет доказательств подлинности их истории, но кого это останавливает?
Ника вынуждена была согласиться. Бриллиант таких размеров сам по себе был дорогой игрушкой, а его уникальность добавляла цены.
– Но что, если в архиве есть правдивые сведения? Как мы сможем их отделить от остальных?
– Когда у нас на руках будут данные из всех архивов, мы сможем подвергнуть их анализу, используя ключи для проверки подлинности.
Нику удивил его воодушевленный тон:
– Звучит так, будто речь идет о десятилетиях работы.
– Возможно, – спокойно подтвердил он. – Но разве истина не стоит этой жертвы?
Девушка не знала, что ответить. Любопытство заставляло ее совать нос в книги, копаться в данных, хранящихся в сети, взахлеб смотреть снятые учеными-активистами передачи, которые никогда не становились популярными. Она всегда сомневалась в подлинности истории, которую учила в школе, и удивлялась, что есть еще те, кто верит словам с трибун. Но хотела ли она посвятить свою жизнь поиску истины? Едва ли. Она бы предпочла вернуться к своей семье, оплакать подруг, купить новые туфли для выхода на работу. Она хотела вернуться к тому, что осталось от прежней Ники. Но не уверена, что могла.
– Куда мы теперь? – спросила она.
– Лорин говорит, что ее наставник прятал что-то в венгерском аббатстве, – Алекс хитро посмотрел на Нику, и в этот момент стал невероятно похож на кота, загнавшего мышку в угол. – Стоит к ней прислушаться и проверить.
Венгрия. Паннохальма. Наши дни
Аббатство располагалось на вершине холма. По мере того, как автомобиль поднимался по дороге, открывался все лучший вид на монастырь, похожий на крепость. Впрочем, и неудивительно: монахи воевали с турками, когда Османская империя расширяла свои владения, и не раз вынужденно оставляли здание, а затем возрождали заново.
– И почему я себя чувствую захватчиком? – Колин открыл окно и впустил в салон свежий ветер.
– Нас встретит Денеш Ковач. То есть – отец Дамиан, – Алекс вертел в пальцах телефон. – По легенде – мы собираем информацию про монастырь, готовимся к съемкам документального фильма. Я – режиссер, Рита – исторический эксперт…
– Доисторический, если быть точнее, – добавила та, переключая скорость.
– Сэб – оператор, Колин – художник.
– А я? – спросила Ника, не услышав своего имени.
– Ты – мой ассистент, – просто сказал Алекс, – поэтому часто будешь отлучаться по всякого рода нелепым просьбам.
Она кивнула. Кроме нее никто не видел, где находится тайник Харди. Кроме нее и Лорин, конечно.
Странное чувство охватило Нику, когда она вышла из автомобиля и взглянула на здание аббатства. Его мощь подавляла волю. Безудержное желание немедленно убежать как можно дальше соседствовало с ностальгической грустью, нежностью и даже некоторой радостью от новой встречи.
Алекс говорил про эффект просачивания. О том, что память Лорин понемногу становится частью собственной памяти Ники, и эмоции, которые переполняли ее, на самом деле были чужими. Но от того они не становились слабее.
– «Praedicate, dete». «Проповедуйте и учите», – прочел Колин написанный на башне девиз монастыря.
– Очень рад встрече, хорошо доехали?
– О, все чудесно. У вас здесь потрясающие виды.
Ника обернулась. Отец Дамиан был суховатым мужчиной лет шестидесяти-шестидесяти пяти, с седыми волосами и большой круглой лысиной, но молодым лицом и живыми глазами. Он осмотрел всю «съемочную группу» и с некоторым сомнением произнес:
– Обычно, когда к нам приезжали ваши коллеги, у них было с собой оборудование…
– У нас тоже, – Колин продемонстрировал смартфон так, словно испанский колонизатор махнул перед индейцем зеркалом. – Современные технологии.
Отец Дамиан недоуменно поднял брови, но ничего не стал уточнять. Кивнув Алексу, он повел их за собой.
Ника замыкала шествие. Она осматривалась по сторонам. «Нет, все не то, не так…» – звучало у нее в голове. Но стоило переступить порог, окунуться в прохладу светлых сумерек, в пропахшую воском вечность, как сомнения отпали.
– Я могу сперва проводить вас в базилику Святого Мартина, затем в библиотеку, а после ознакомить с нашим бытом, и…
– Падре, вы очень обяжете нас, если начнете с библиотеки, – мягко прервал его Алекс.
– Хм… последнее время так много людей стали интересоваться древними книгами, – себе под нос удивился святой отец, но спорить не стал и повел их за собой.
Пока Колин делал вид, что фотографирует виды, а Сэб и Рита обменивались ничего не значащими фразами, которые могли бы походить на деловой разговор, Алекс нагнал их проводника и уточнил:
– Вы сказали: «много людей»? Речь об экскурсиях?
– И это, безусловно, – подтвердил тот. – Вы не подумайте, будто я протестую, что вы! Нет ничего лучше стремления к знаниям. Но в храмы не всегда приходят за утешением Господним, так же, как в сокровищницы заходят не те, кому сокровища действительно нужны.
– Понимаю, о чем вы. Наверное, это очень отвлекает. Здесь такая особая атмосфера. Ее кощунственно тревожить.
– Вы правы! – воскликнул монах, и добавил, проникшись доверием, – а недавно приезжали журналисты. Они тоже интересовались историей нашего аббатства, все выспрашивали, существовал ли на территории приют, и есть ли об этом сведения. И тоже очень хотели ознакомиться с библиотекой.
На лице Алекса не дрогнул ни один мускул. Он с вежливым интересом уточнил:
– И что, они удовлетворили своё любопытство?
– Похоже, что нет. Они выглядели не слишком довольными. Сказали, что подготовят материал и еще раз вернутся.
Услышав смех, Ника обернулась. Слишком непохоже, чтобы в этом месте кто-то мог так беззаботно смеяться. Звонкий, словно колокольчик, смех звучал в длинном холодном коридоре. Но никого не было видно.
Библиотека превзошла все их ожидания. Полки с книгами поднимались к куполам, украшенным росписью. Для упрощения доступа был надстроен балкон вдоль стеллажей.
– Самые древние наши книги датируются XI веком, – говорил тем временем монах. – Вы можете ознакомиться с учредительной грамотой Тиханського аббатства…
– Это не здесь, – шепнула Ника, подходя к Алексу.
– Что? – переспросил он.
Их проводник из вежливости сделал вид, будто ничего не заметил.
– Тайник Харди, – пояснила девушка. – Я не узнаю это место.
– Уверена?
– Слушай, если нужна уверенность – обращайся в швейцарские банки, а я говорю о том, что чувствую.
Алекс тяжело вздохнул, огляделся.
– Швейцарские банки принадлежат тамплиерам, – шепнул он ей, и тут же повернулся к отцу Дамиану. – Прошу прощения, а в котором году была построена эта библиотека?
– Точная дата нам неизвестна, но полагаем, после 1820 года, – ответил тот.
– Проклятье, – сквозь зубы процедил Алекс.
– Что, простите?
– А до того момента, как она была построена, где хранились книги? – вмешалась Сэб, подсунув под нос монаха телефон со включенным диктофоном.
– Какое-то время мы хранили их в часовне, но это не особо распространенный факт, – немного сконфузившись от ее натиска, ответил отец Дамиан. – А что именно вас интересует? Все книги мы переместили сюда.
– Часовню мы тоже сможем увидеть?
– Боюсь, что нет. Прошлой осенью случилось несчастье, пострадала фреска.
– Святой отец, вы не подскажете, что это за книга? – спросила Рита, стоя у дальнего шкафа.
Воспользовавшись заминкой, Алекс повернулся к Нике.
– Как это может быть? – расстроено спросила она. – Я ведь видела библиотеку.
– Ты видела чужие воспоминания, – быстро ответил он. – Человек даже в собственной памяти часто путается и выдает желаемое за действительное. Возможно, для маленькой Лорин не было разницы между часовней и библиотекой. У нас одна возможность проверить.
Ника тяжело вздохнула, но была вынуждена согласиться. Пока отца Дамиана отвлекали разговорами, она незаметно покинула библиотеку.
В звенящей тишине собственное дыхание казалось ей слишком громким. В переплетениях коридоров застыло время, века сквозили через арки, оплетали колонны, погружались в тусклые фрески. Нет, не значимость этого места поразила воображение Ники. Она испытывала почти физическую боль от переполняющих чувств. Вот, о чем говорил Алекс. Когда одного вместилища слишком мало, а информации – чересчур много.
«Сэр, возьмите меня с собой!» Маленькая девочка отважно взбирается по книжным полкам. Она верит, что никогда не упадет, эта вера дает ей крылья.
Ника прижалась спиной к стене. Ей нужна точка опоры, нужно отдышаться.
«Я хочу знать твой секрет. Я хочу знать ВСЕ секреты». Детский смех.
Ника сжала голову ладонями. Переборов дурноту, она достала из кармана пачку аспирина. Осталось еще четыре таблетки. Сунув в рот две, проглотила. Отпустит нескоро, но идти нужно. Времени мало. Кто-то еще ищет архив. Если это тамплиеры – то как они сумели опередить их? А если Созидатели, то зачем? Им хорошо известны все тайники… или нет? Зачем им нужна Ника? Для чего им Лорин?!
«Зайчик прыг! Зайчик скок! Из ямки на кочку, с кочки на бочку, с бочки на мосток, с мостка на другой бережок». Маленькая девочка скачет на одной ножке по выложенным каменным плитам. Ее ругают. Говорят, что накажут за испорченную фреску. Девочка бежит.
Ника сама не заметила, как очутилась перед лестницей. Мужские голоса доносились снизу. Они говорили на венгерском, и она не понимала ни слова.
Следуя за собственной (или чужой) памятью, Ника побежала по коридору. Укрылась в нише, пропуская мимо себя торопящегося молодого монаха. Выглянула ему вслед (она или та озорная девчонка, что жила здесь несколько веков назад?!) Убедившись, что путь чист, побежала дальше.
Узкая лестница в часовню петляла, стоптанные ступеньки скользили под ногами.
Наконец, она добралась до часовни. Перелезла через натянутую веревку с табличкой, которая запрещала дальнейший проход. Гнетущее ощущение, зародившееся в стенах монастыря, усилилось во сто крат. Любое историческое место, открытое для публичного посещения, теряет часть своей души, оно становится общественным, немного затасканным, лишенным особой ауры. Но здесь… здесь еще ощущалось прошлое, сконцентрированное, сбитое, как воздух в запертой комнате.
Орган молчал, но ей казалось, что стоит прикрыть глаза, и звуки церковной музыки донесутся до нее сквозь года. Ника огляделась. Ничто не было ей знакомо. Алекс прав, память порой играет злую шутку. Маленькая Лорин видела шкафы с книгами, но теперь их здесь нет, и что именно служило входом в хранилище Созидателей? Где был тайник Харди? В одном из трех роскошных алтарей? Вряд ли. Он бы доверил это только тому, что незыблемо. «Крипта!» – мысленно воскликнула Ника, направляясь к подземелью, служащему местом захоронения монахов. По бокам от центрального алтаря вниз уходили ступени. Крипта. Само слово произошло от греческого, означающего «тайник». Возможно, прежде, вход в подземелье закрывал шкаф, и Харди всего-навсего спускался вниз.
Щелкнув выключателем, Ника осмотрелась. Массивные колонны и сводчатый потолок создавали иллюзию бесконечности даже в небольшом пространстве. Фрески и таблички, казавшиеся для нее сейчас древними, могли быть сделаны уже после того, как здесь побывала маленькая Лорин. Словно в бреду или в опьянении Ника шла вперед, отдавшись интуиции, не думая о том, что ее может ожидать разочарование. Она уже была здесь, пусть смотрела не этими глазами, но что есть человек, если не его прошлое и не его память?
Пройдя мимо выставленных для поклонения мощей святых, она подошла к противоположной стене. В углу, почти незаметно, притаилась щель. Ключ не нужен, достаточно вставить пальцы в это отверстие и потянуть на себя камень.
Дверь оказалась рядом. Просто немного отодвинулся блок с кирпичной кладкой, позволяя человеку среднего телосложения протиснуться внутрь. Можно было бы поверить, будто в тайник не заглядывали много веков, если бы не блеск хромированных доводчиков, придерживающих дверь. Подув на саднящие пальцы, Ника достала телефон и, включив фонарик на нем, заглянула в хранилище. Воздух был спертый, пахло сыростью и пылью. Девушка закашлялась и прикрыла лицо воротником кофты. Открывшееся помещение было небольшим, сверху донизу уставленным металлическими ящиками, совсем как в Венеции.
Ника отправила сообщение Алексу и вошла внутрь. Осмотрелась. Небольшой сейф здесь тоже присутствовал. Вероятней всего, там хранилась электронная версия всего содержимого тайника. Но подобрать ключ самостоятельно она бы не смогла. В ожидании подмоги Ника бесцельно ходила вдоль рядов ящиков. От нехватки кислорода у нее разболелась голова и появилось желание немедленно выйти наружу. Головокружение немного смазало реальность.
Лорин спешила. За ней не было погони, но ощущение преследования не покидало ее. Нужно торопиться. Уйти, пока никто не заметил, иначе это место перестанет быть убежищем. Главное, сохранить, доставить послание тому, кто сможет им верно распорядиться. Достойному. Увы, она сомневалась, что такой человек когда-нибудь родится. Возможно, проще сжечь эти дневники? На глаза попалась лампа, какое-то время горящий огонек фитиля притягивал ее взгляд. Нет. Мир заслуживает знать, а кто станет посланником – не так уж важно.
– Эй!
Голова дергалась из стороны в сторону, но Ника совершенно не ощущала ударов по щекам. С трудом открыв глаза, она увидела склонившегося Алекса. Он выглядел взволнованно. Зашипел газ в открытой бутылке, и на голову девушки пролилась холодная вода. Пузырьки щипали кожу.
– Хватит, я уже в порядке, – она отодвинула его руку и с усилием села. – А где остальные?
– Развлекают нашего гида.
Убедившись, что Ника больше не собирается терять сознание, Алекс переключил внимание на сейф.
– Нужно возвращаться. Если пропадет половина группы, это будет выглядеть совсем подозрительно.
Пока он при помощи изобретения Колина решал головоломку с паролем к сейфу, Ника пыталась вспомнить свое видение. Лорин зачем-то вернулась в монастырь. Спрятала дорогую вещь. Превозмогая дурноту и головную боль, Ника вышла из хранилища. Спертый воздух крипты показался ей сладким бризом. Вернувшись назад по ступенькам, она направилась к органу, что возвышался над основным залом часовни. Поднявшись, по узкой винтовой лестнице, прошла дальше за пульт органа и приблизилась к тому месту, которое увидела не то во сне, не то в воспоминании.
Со свойственным ей изяществом Лорин доверила свои тайны подножию Богородицы. Об этом месте знали двое: она и мастер, изготовивший статую. В аббатстве удивлялись щедрости неизвестного дарителя. Они не знали, что там, в основании, есть потайная ниша. Достаточно раздвинуть две деревянные панели, чтобы получить к ней доступ.
Засунув руку по локоть в пустоту, Ника не нашла ничего, кроме пыли. Ее рукав потемнел, под ногти набилась паутина. Тайник был пуст.
Снизу послышались шаги Алекса, поднимающегося из крипты.
– Он у меня! – послышался его сдавленный крик. – Кто бы ни приходил за архивом, до него не добрались.
– Им нужен был не архив, – Ника перегнулась через перила и посмотрела на стоящего внизу Алекса. Тот недоуменно поднял брови и развел руками, требуя объяснений. – Дневники Лорин. Здесь был ее тайник, и он пуст.
Алекс издал негромкое: «ха!» Пока Ника спускалась, он не сводил с нее пронзительного взгляда.
– И когда ты узнала про дневники?
– Только что, – пожала она плечами и отчего-то виновато улыбнулась. – Она просто привела меня сюда…
– Лорин?
Ника кивнула. Ей не понравилось, как изменилось лицо Алекса. Казалось, они только начали находить понимание, но сейчас он снова смотрел на нее так, словно подозревал в чем-то.
– Знаешь, это ведь не совсем под моим контролем, – добавила она на всякий случай.
– Возможно, – кивнул он, не то соглашаясь, не то опровергая ее слова, – но это может создать проблему.
Внезапно рука Алекса устремилась к Нике, раскрытая ладонь сжалась в кулак. Девушка не успела удивиться или испугаться, она уклонилась, ударив его по локтю предплечьем. В следующий же миг ее собственный кулак направился в кадык ассасина. Ника даже не задумывалась над своими действиями, все происходило само собой. Носком кроссовка она ударила ему под колено, но тут же оказалась сжата, словно в тисках, и придавлена к стене. Вот теперь Ника испугалась. Она смотрела в сузившиеся глаза, потемневшие, как небо перед бурей. В груди гулко билось сердце.
– Ты что?.. – бледными губами прошептала она.
– Значит, на тебя это действует быстрее, – произнес он, медленно разжимая руки. – Между данными твоей памяти и памяти Лорин произошло слияние. Ты еще не умеешь это контролировать, вот, что опасно. Однажды ты запутаешься, и навредишь себе либо нашей миссии.
Нику никто не держал, но она все еще ощущала себя скованной. Липкий удушающий страх отступал, утихала даже злость на Алекса, в ушах звучали его слова. В них было не только беспокойство о ее судьбе. Ника услышала нечто большее, скорее – предупреждение. Алекс не допустит, чтобы кто-либо или что-либо встали на пути его личной охоты за истиной. Он одержим, и как любой фанатик, не остановится ни перед чем на своем пути.
– Я научусь, – произнесла она твердо, хоть голос сорвался и засипел.
– Учись, – просто ответил он, наградив ее тяжелым взглядом, словно собирался вмуровать в стены часовни.
Бенгалия. Чанданнагар. 1757 год
Битва при Плесси вошла в историю как первая существенная победа англичан в Индии. Это случилось в июне. Клайву понадобились сутки, чтобы обратить многочисленную армию противника в бегство. Все благодаря гениальной подготовке. Командующий проявил свой талант планирования, он показал себя, как выдающийся стратег. Просчет ситуации наперед выгоден как торговцам, так и военным. Клайв сочетал в себе все необходимые качества, чтобы добиться успеха.
Началось сражение с артиллерийского огня индийцев. Несмотря на численное преимущество и внушительную огневую мощь, они не нанесли почти никакого урона британским силам. Когда же Мир Джафар отдал абсурдный приказ атаковать армию Клайва, возглавивший наступление командующий был убит метким выстрелом из пушки. Лишенные предводителя воины растерялись, чем незамедлительно воспользовались британцы. Яростное наступление красных мундиров внесло смуту в ряды индийцев. Французские командующие не успевали исправить ситуацию и образумить союзников, сводящих на нет собственное выгодное положение.
Ближе к вечеру начался сильный ливень. Британцы, находящиеся в выжидательной позиции, быстро укрыли запасы пороха и все орудия от воды. Паника помешала воинам наваба поступить так же, и спустя несколько часов проливного дождя их оружие пришло в негодность. Командование Мира Джафара и его верных людей вносило путаницу в ряды солдат, им не давали действовать слаженно, разбивая боевой дух и нагнетая ужас от неминуемого поражения. Нападенин британцев, чьи ружья и пушки стреляли, напугало индийских воинов, и они начали отступление. Отступление перешло в бегство, а Клайв получил желанную победу.
Лорин услышала о ней по пути из Янаона в Чанданнагар. От гостеприимства маркиза де Бюсси было не так просто избавиться, ей пришлось покидать колонию в срочном порядке, инкогнито. В шкатулке с ней ехало колье и браслет из драгоценных камней, добытых на этом материке. Подарки галантного кавалера. Еще вчера он едва отпускал ее из объятий, а сегодня вряд ли вспомнит. Когда новости донеслись до его светлости, весь прочий мир перестал существовать. Увлеченный, ослепленный, он потерял контроль и проиграл.
«Под руководством Р.К. была тысяча британцев, – писала Лорин в отчете, – 2000 сипаев и всего 8 пушек. Хоть ему отказали в помощи, он одержал победу. Победу над войском, что во много раз превышало его силы. Речь идет о тридцати пяти тысячах пехоты, пятнадцати – конницы, и полусотне пушек. Все благодаря предательству Мира Джафара. Войско наваба оказалось без должного командования, многие отвернулись от битвы, и лишь те, кто был брошен на откуп, гибли под огнем англичан. Но эти немногие были все равно что кролики против ястребов. У них не было шансов, как и у Индии. Их продали».
Когда она прибыла в город, Клайв уже тоже воротился. Люди на улицах праздновали, не понимая, за что пьют. Впрочем, так часто бывает. Дух победы ослепляет, и иногда трудно разобрать, чей это триумф.
Полководец, повергший врага, меньше всего походил на гордого победителя. Клайв сидел за столом в жилетке и блузе, ослабив шейный платок. Волосы растрепались, длинные локоны падали на лицо, прикрывая хмурые брови. Он был сосредоточен и озадачен. Произошедшее во время битвы не стало для него неожиданностью, результат был просчитан задолго до того. Теперь оставалось составить отчет и ждать дальнейших указаний. Он все еще не получил ответ на запрос о вмешательстве и роли Римлянина. Это тревожило его и заставляло думать о том, о чем не следовало бы. Анализируя каждый поступок итальянца, он вынужденно признавал, что тот действовал продуманно и четко, вплоть до последнего момента в доме маркиза, когда Римлянин допустил оплошность и поторопился.
– Чья это ошибка? – вслух спросил Клайв, задумавшись. – Твоя или моя?
– Грустно.
Он, не поднимая глаз от законченного письма, улыбнулся:
– Либо тебя принесли ангелы, либо я стал слишком рассеянным.
– Ты устал, – Лорин спрыгнула с перил балкона и вошла в комнату. – Вырвать контроль из рук французов – не так-то просто.
– Легкая победа для армии, – Клайв повернулся к ней, – годы подготовки для командующего. И слаженная игра всего оркестра.
Он рассмотрел в лучах вечернего солнца Лорин, одетую в мужскую одежду и прикрывшую волосы платком.
– Ты чудесно справилась. Я восхищен.
Последние слова он произнес без издевки и отвращения, как данность. Лорин чуть наклонила голову, принимая похвалу. Она продемонстрировала бутылку, которую прятала за спиной:
– Из погреба маркиза. Что-что, а вино у французов достойно внимания.
Клайв усмехнулся. Он поднялся, откупорил бутылку и, не утруждая себя этикетом, отпил прямо из горлышка. Тонкая кровавая струйка протекла ему на подбородок. Он вытерся ладонью.
– Неплохо. Надеюсь, маркиз не опечалился пропаже?
Лорин прислонилась к теплой стене, жмурясь на закатное солнце:
– Вы пьете его вино, празднуя над ним победу. Думаю, он огорчен.
– Что ж, мы квиты, – хмыкнул Клайв, переводя взгляд с бархатного горизонта на ее лицо. – Проклятый француз забрал у меня кое-что.
Лорин подняла брови, удивившись этим словам и тону, но вместо объяснения, мужчина обхватил ее одной рукой и привлек к себе. Поцелуй был грубым, жестким. Иная пощечина мягче. Не встретив сопротивления, он разорвал тонкую ткань ее рубашки. За поволокой желания скрывалась злость, но это лишь больше распаляло. Он ослабил жгут, сдавливающий грудь девушки. Повязка змеей скользнула на пол, сложилась кольцами у ног. Лорин прильнула к нему, обняла за шею. Она ласкала его плечи и руки, пьянея от чужой победы, как от собственной. Лилось французское вино. Он пил с ее губ, целуя и кусая их. Доведя друг друга жестокой страстью до исступления, они рухнули на пол. Сдирая кожу ногтями, не зная жалости, они жадно насыщались друг другом.
Беззвездное мутное небо стало непроглядно черным, а за окнами воцарилась тишина, лишь изредка нарушаемая перебранкой собак. Лорин не помнила, как они добрались до кровати, все было в кипящем бреду, густом, как мед. Накатывающие волны наслаждения отступали, оставляя дрожь, как при ознобе. Хотелось плакать и улыбаться, а в мыслях звенела блаженная пустота.
Она повернула голову и посмотрела на профиль мужчины. Только что его лицо было безмятежным, но вот взгляд снова потемнел, брови напряженно сошлись над переносицей, губы сжались. Он смотрел в раскрытое окно, но что видел и о чем думал – ей было неизвестно. Едва ли ему понятен был бы страх, сковавший ее, и то безудержное отчаянное безразличие к завтрашнему дню, в котором Лорин стремилась спрытаться от рассвета. Укрыться бы простыней и навсегда остаться здесь, вдыхать его запах, согреваться теплом его кожи.
– Уходишь?
Вопрос застал ее на краю кровати, когда Лорин потянулась за лежащим на полу истерзанными шароварами.
– Рано или поздно эта ночь закончится, – ответила она, не оборачиваясь.
– Как и любая другая.
– Ты смеешься? – девушка посмотрела на него через плечо.
Клайв смотрел серьезно, словно и не он только что в зверином безумии сжимал ее, привалив своей тяжестью.
– В моей постели еще никогда не было ассасина.
Лорин хмыкнула и пожала плечами:
– Прости, не смогу сказать ответную любезность.
Клайв криво усмехнулся, поднялся, подложив под спину подушку.
Лорин начала одеваться. Ложиться с мужчиной – это одно, но спать с ним в одной кровати – это ошибка. Особенно, когда сердце разрывается от желания остаться. Он молча смотрел, как она приводит свой наряд в порядок, словно обдумывал нечто очень важное.
– Назови имя, – сказал он, наконец.
Лорин тяжело вздохнула. Это не то, что хотелось бы услышать женщине от любовника. Конечно, ему любопытно, что это был за тамплиер, который поддался чарам агента ассасинов. Что ж, это не такой уж секрет.
– Маргарет Тайлер.
– Марго? – он удивленно рассмеялся. – Маленькая развратница. Вот, чему ее научили в монастыре! Ха! Ну так что, она отмолила тебе грехи? Или замолвит за тебя словечко лично? Ты же знаешь, она мертва.
– Знаю.
Лорин не успела надеть сапоги, как он вскочил с кровати и так крепко обхватил, что это едва ли походило на нежность. Скорее уж на едва сдерживаемую злость.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, – почти прорычал он ей в ухо.
Слушая его прерывистое дыхание, ощущая боль и блаженство от яростных объятий, она с огромной неохотой выдавила из себя:
– На рассвете ты решишь иначе.
Зарывшись лицом в ее волосы, гладя тонкую шею, словно каждый миг готовясь сомкнуть пальцы, Клайв шепнул:
– До рассвета еще далеко.
* * *
Давно ей не приходилось красться в собственный дом. Впрочем, этот дом нельзя было считать в полной мере ее собственностью. За съем платил сэр Вуд, и лишь то, что он отбыл по торговым делам почти сразу после стремительного отъезда Лорин с Клайвом, избавило ее от допроса и необходимости давать объяснения.
Но встречи с ним она нисколько не опасалась: пара выдавленных слезинок мгновенно отобьет у глупца желание спорить с невестой. Другое дело – Харди. Его расспросов она боялась, как огня. Как объяснить, что после ее отбытия в Янаон Цель Номер Один провел блестящую кампанию по захвату власти и пленению наваба, почти без потерь? Об этом стоит подумать, но позже. Не сейчас. Есть еще несколько минут до рассвета, сумерки уже редеют, магия ночи слабеет, но так хочется задержать ее подольше. Будь ее воля, схватила бы мерзавку за хвост и не отпускала.
Лорин, сняв сапоги, прокралась в свою комнату и уже прикрыла дверь, когда за ее спиной раздалось:
– Рад, что вы в безопасности.
Последнее слово Дестан проговаривал медленно, глядя на направленный в его грудь стилет. Лорин выдохнула сквозь зубы, опуская оружие:
– Какого дьявола ты тут расселся?! – прошипела она.
– Я ждал вашего возвращения. Информаторы сообщили, что вы прибыли вечером.
Лорин прошла к столу, положила стилет, как ни в чем не бывало спросила:
– Информаторы сказали это тебе или Харди тоже?
– Мне, госпожа. Сэр Харди был занят.
Она повернулась к нему. В темноте почти не было видно его лица, только глаза. Словно демон смотрел из тени. Он знал что-то еще, но молчал. Видимо, ждал объяснений. Лорин прислонилась к столу. Ветер покачивал легкую занавеску. Пахло влагой и приближающимся дождем.
– Госпожа… мне нужно понимать, чтобы лучше служить вам.
– Ты и так слишком хорошо мне служишь. Лучше некуда.
– И все же. Чей приказ вы выполняли, отправляясь в Янаон? Господина Харди или того тамплиера?
Край неба, виднеющийся над забором, посветлел. Солнце вот-вот взойдет, распугав ночных кошек. Его свет укажет на то, что скрывал сумрак, и сон растает вместе с призрачной дымкой.
– Я выполняю приказы только Харди и никого более.
Несколько крупных капель упало на подоконник. С новым порывом ветра занавеска выгнулась парусом, и дождь застучал по земле и крыше.
* * *
Харди был чем-то невероятно озабочен. Он составлял письмо, но на первых же строчках комкал бумагу и отбрасывал в сторону. Обычно чуткий слух подвел его – присутствие Лорин так и не было замечено, пока она не постучала костяшками пальцев о косяк двери.
– А… – рассеянно посмотрел на нее Харди, и вновь опустил глаза на пустой лист бумаги, где уже появлялись первые буквы из-под пера, – это ты. Давно прибыла?
– Ночью. Что-то случилось? – она прошла вглубь комнаты, будто случайно наступила на скомканное послание.
– Случилось, – пробормотал он, – случилось. Случилось то, что и обычно, когда благородные господа делают ставку не на ту лошадку. Знаешь, как бывает во время скачек? Фаворит ломает ногу или вовсе отказывается выезжать из стойла, и победа достается аутсайдеру.
Лорин аккуратно поддела носком туфли бумагу, разворачивая ее, и прочла первые несколько слов. Шифр. Значит, Харди пишет высшему руководству.
– О каких скачках речь? – небрежно спросила она, подбирая подол платья и садясь в кресло.
– У тебя нет доступа, – отрезал он.
Лорин пришла в бешенство от этих слов, и потому не слишком заботилась о своем тоне, воскликнув:
– Нет доступа? Ты отправил меня за океан в другой мир, воткнул головой в войну между тамплиерами и ассасинами. Я предоставила записи о заговоре в рядах тамплиеров. И ни тебя, ни остальных старейшин не интересовало, как я выкручусь. Лишь бы не подставила, верно? Похоже, я неплохо справилась, как для человека, у которого нет доступа. В следующий раз может не получится.
Харди оторвал взгляд от записей, поднял голову и посмотрел на нее с искренним удивлением:
– Ты угрожаешь?
– Я лишь говорю, что некоторое понимание ситуации облегчит выполнение задачи, – она растянула губы в холодной улыбке, – сэр.
Харди шумно втянул воздух ноздрями, глядя на нее из-под тяжелых бровей. Лорин не отводила взгляд.
– Я заслужила ответы, Алистер.
Он покачал головой, поднялся, опершись на стол, и открыл рот, чтобы ответить, вероятно, отказом, но в этот момент в дверях появился Дестан.
– Госпожа Лорин, вам послание, – сказал он, виновато переводя взгляд с одного присутствующего человека на другого.
– Выйди, – приказал Харди. – И закрой дверь.
Слуга повиновался. Подождав, когда его шаги стихнут в коридоре, Созидатель подошел к окну и закрыл ставни.
– Тебе нужны ответы? – он обернулся к Лорин, которая не знала, радоваться ли ей перемене в его настроении или бояться. – Я дам тебе их. Обстоятельства вынуждают меня поднять уровень твоего допуска. Не более, чем я смогу объяснить остальным из совета, но достаточно, чтобы…
Он оборвал сам себя и, подойдя к ней вплотную, посмотрел сверху вниз:
– Но перед тем я должен знать. Что случилось в Янаоне?
Девушка с непониманием пожала плечами:
– Мой отчет у тебя на столе. И, похоже, ты его читал.
– Я хочу знать, что произошло в Янаоне. Что помешало маркизу де Бюсси своевременно отреагировать и помочь навабу Сираджу уд-Даулу?
Харди смотрел так пристально и долго, что у Лорин не оставалось сомнений: он догадывается если и не о ее роли в этом, то о том, что в отчете далеко не все было указано. Выдержав его взгляд, она спокойно произнесла:
– Все, что я видела, изложено на бумаге. Маркиз не выглядел встревоженным. На содержание солдат не хватает денег, но он устраивает балы и развлекает местную знать. Возможно, он рассчитывает на их поддержку и связи.
Этот ответ не удовлетворил Харди, он все так же продолжал прожигать ее взглядом:
– Значит, это чистая случайность, что ты отправилась к нему как раз в тот миг, когда Цель Номер Один совершил переворот в ходе истории? Ты утратила возможность записать важнейший материал. Интуиция прежде никогда тебя не подводила, Химера.
Лорин наклонила голову набок и, выпрямив спину, сложила руки на коленях, как истинная леди.
– Скажи: ты знал, что Клайв – тамплиер?
– Я уже отвечал…
– Ты знал?
У Харди дернулось левое веко, и он, раздраженно поправляя манжету, сел на прежнее место. Не нужно было ничего пояснять, Лорин и сама догадывалась, что такая информация не могла укрыться от старейшин.
– А Римлянин?
– Он не вписывался в схему. До сих пор не вписывается, – ответил тот нехотя.
– Алистер, не темни, – она подалась вперед, в надежде выжать как можно больше из его внезапной готовности к откровению. – Что здесь заварилось? Я читала досье Роберта Клайва. Он не был образчиком послушания и достойного поведения, не имел успехов в учебе и с юности был отправлен в Индию, скорее, как в ссылку. И вдруг именно ему, «мрачному бунтарю с вызывающим поведением» – цитирую досье – доверяют столь важную миссию. Отбить у французов часть земель, которые были давно проиграны. И что же? Клайв блестяще противостоит французам, но Британия отказывает в поддержке, не дает ни людей, ни средств. Римлянин сдает его маркизу, обрекая на смерть. И внезапно – победа. Но вместо ликования на твоем лице я вижу страх. А это значит, что победы никто не ждал. Или ее вовсе не должно было случиться.
– Замолчи! – прикрикнул Харди. Он вытер платком пот с верхней губы, не сводя с нее глаз. – Ты ничего не знаешь.
– Ничего? Вряд ли, – усмехнулась она, почуяв, что подобралась достаточно близко к сути. – Я не знаю только самого главного. Почему королю не нужна эта земля?
Алистер неожиданно рассмеялся и посмотрел на нее с таким же снисхождением, как когда-то в монастыре на маленькую девочку:
– Разве Британией правит король?
Лорин собралась спросить, чей же приказ стоял за тем, чтобы отдать Индию Франции, но Харди остановил ее, подняв руку:
– Хватит вопросов на сегодня. Даже данного тебе допуска недостаточно для обсуждения этой темы. Я буду ходатайствовать о тебе, но до тех пор дисциплина должна быть безукоризненной.
– Я не подводила тебя, – скрыв разочарование, ответила она.
– Твоя задача, как и прежде, всего лишь следить и докладывать. Старейшины довольны твоими отчетами.
Лорин благодарно кивнула, хотя в душе желала отнюдь не марать бумагу записями о чужих геройствах и подлостях. Она не хотела больше наблюдать за историей, ей хотелось творить ее, как Харди… или Клайв.
– А заодно, – вдогонку уходящей девушке бросил ее наставник, – разузнай больше о Римлянине. Я должен знать, что этот сукин сын задумал и чью игру ведет. Считай это моим личным поручением.
Она еще раз кивнула и вышла.
Дестана ей удалось разыскать у входа в дом. Он молча передал ей конверт. Никаких надписей на том не было, впрочем, как и на бумаге внутри. И Дестан, ставший случайным свидетелем вскрытия конверта, с удивлением смотрел, как его госпожа тепло улыбается, глядя на чистый лист.
* * *
Она не шла – летела, придерживая полы платья. Ей не хотелось наряжаться оборванцем и лезть через окна, как любовник к замужней даме. Она придет как женщина к мужчине, а не как вор или шлюха. От воспоминаний прошлой ночи еще бежали мурашки по коже, и дрожь охватывала тело, а в груди становилось жарко и тесно. Хотелось кричать, шептать, стонать, лишь бы снова ощутить мучительную и сладостную негу, раствориться в его объятиях.
Лорин прошла мимо патруля в красных мундирах, сверкающих пуговицами, запонками и штыками в солнечных лучах. Она приблизилась к двери, когда та распахнулась, и на пороге оказался Клайв. В его взгляде появилась тревога, но стоило им вдвоем войти обратно в тень прохладного холла, как все прочее перестало иметь значение. Лорин, поднявшись на носочки, крепко обняла его за шею. Она целовала его так, как лишь одного мужчину в далекой юности, когда влюбляются каждый день в другого, и всегда кажется, что навечно. На долю секунды Клайв потерял контроль над собой и ответил ей столь же пылко, но уже в следующее мгновение отстранил и тоном, больше похожим на деловой, нежели на любовный щебет, сказал:
– Идем.
Он повел ее за руку вдоль коридора, к чулану, который отпер своим ключом. Здесь их дожидалась горящая лампа. Клайв передал светильник в руки Лорин, а сам ногой отодвинул циновку, прикрывающую люк в полу. Рывком он поднял крышку, за которой оказалась лестница, ведущая вниз.
– Я не хочу туда идти, – призналась Лорин, ощущая, как вместе с прохладой подземелья ее окутывает паника от дурного предчувствия.
– Тебе придется, – просто ответил Клайв. Он не принуждал и не угрожал, но она понимала, что не ослушается.
Спустившись вслед за ним, Лорин очутилась в узком туннеле. Сделав несколько шагов, она принюхалась и поморщилась. С каждым шагом запах все усиливался, пока не превратился в тошнотворный смрад. Такой дух может витать только вокруг разлагающейся плоти.
– Зачем мы здесь? – в страхе спросила Лорин, повернувшись к Роберту, но тот молча втолкнул ее за следующую дверь, и тут же запер замок за собой.
Теперь они оказались в достаточно широком помещении с низким потолком и еще одной дверью. У одной стены находилась яма, прикрытая решеткой, у другой же – подвешенный на цепях человек. Он был нагим, с обожженными волосами, у него не осталось даже бровей и ресниц. Его тело покрывали следы копоти, кровь, ожоги и рубцы от резаных ран. От взгляда на него вмиг представлялись все страдания, что довелось пережить несчастному, и Лорин испытала дурноту вперемешку со страхом.
– Кто он? – спросил Клайв.
Лорин резко обернулась к нему, удивленная таким вопросом:
– Откуда мне знать? Ты держишь его в своем подвале!
– Присмотрись, – посоветовал англичанин, сжав ее локоть до боли. – Может, узнаешь?
– Нет, – не глядя на него, ответила Лорин.
– Смотри, – жестко приказал Клайв, хватая ее за подбородок и заставляя повернуть голову.
Лорин встретилась взглядом с полуживым пленником. Едва ли он видел ее, один глаз вовсе заплыл кровью.
– Я не знаю его, – прошептала Лорин, задыхаясь от зловония и ужаса. – Кто он? Почему здесь? За что?
– Может, это вы нам расскажете? – вторая дверь в подземелье открылась, и вошел человек, чье появление можно было бы сравнить с приговором. Римлянин. Он был здесь, всего в нескольких шагах, но Клайв не кинулся к нему и не пронзил лживое сердце клинком. Итальянец остановился, рассматривая Лорин с ног до головы. – Маленькая глупая девочка. Уж не знаю, что за цели ты преследуешь, но тебе не удалось ввести в заблуждение ни Клайва, ни меня.
– Да у меня и в мыслях не было, – натянуто улыбнулась она.
– Даже когда ты пыталась убедить Клайва, словно я его предал? – хохотнул Римлянин, хотя его глаза оставались такими же непроницаемыми, точно сам дьявол смотрел из его глазниц. – Ты растеряна, не так ли? Полагала, человек с таким опытом и умениями, как Клайв, попадется на дешевую уловку?
– Скорее, прислушается к голосу разума, – вежливо ответила она, боясь повернуться ко вчерашнему любовнику, что так крепко держал ее руку.
– И что могла предложить грязная потаскуха, чтобы вскружить голову кавалеру ордена тамплиеров? – Римлянин с омерзением сплюнул на пол. – Пусть у тебя между ног хоть сам сатана, этого недостаточно.
– Похоже, вам не слишком везло с женщинами, – хмыкнула Лорин.
В тот же миг пощечина обожгла ее щеку, и жар разлился по всей правой стороне лица. Она оторопело посмотрела на ударившего ее Клайва. Господь милосердный, что за чувства в его глазах! Была бы она серой молью или вшой в соломе, и то заслужила бы большей теплоты во взгляде.
– Кто это? – снова спросил он, указывая на измученного пленника.
– Я не знаю, – процедила она сквозь зубы. – Почему бы не спросить у него?
– О, это было бы занятно, – вмешался Римлянин, тяжелой поступью проходя по комнате. – Но когда его схватили, ублюдок отгрыз себе язык. Но его одежда и то, что он собирался меня убить, сомнений не оставляет: он ассасин. Как и ты.
Лорин снова посмотрела на обожженное лицо скованного цепями человека. Нет, она его видела впервые. Это не тот ассасин, что угрожал ей. Но кто поверит, что состоя в одном клане, оказавшись на задании в одном месте, они могут быть незнакомы?
– Вас послали убить меня, – продолжал итальянец, проходя между пленником и Лорин. – Ты должна была втереться в доверие Клайву, посеять между нами раздор и затем – нанести удар. Но тебя разоблачили. Ассасинам никогда не сравняться с тамплиерами. Никто из нас не поставит себя превыше ордена, и никто не подчинится низменным инстинктам. А теперь отвечай: сколько еще крыс послали ассасины?
Девушка посмотрела на Клайва, но он отвернулся, продолжая держать ее за локоть. Чудовищный запах въелся в ее ноздри, она ощущала его в груди. «Я так не умру, я так не умру», – повторяла она самой себе. Сердце билось все быстрее.
– Отвечай! – крикнул Римлянин, и прежде, чем она опомнилась, схватил с пояса нож и ударил пленника в живот.
Вопль несчастного, казалось, не могли удержать стены подземелья. У Лорин подкосились ноги, но она устояла. Только оцепенев смотрела, как итальянец медленно, рывками продвигает нож выше к горлу, заставляя внутренности жертвы выпадать наружу. Голова пленника безвольно обвисла и лишь содрогалась от каждого движения итальянца.
– В яму ее! – крикнул тот, оборачиваясь.
Клайв схватил Лорин за плечи и поволок к той самой решетке в полу. Когда при помощи рычага он поднял люк, девушка увидела в свете лампы углубление, напоминающее колодец, но внизу было темно, совсем темно, и лишь какой-то странный звук, от которого волосы становились дыбом, доносился оттуда.
– Знакомься с родней по крови, – осклабился Римлянин, подходя ближе и бросая вниз лампу. До того, как та приземлилась и разбилась, Лорин успела увидеть, что весь пол покрыт какими-то странными шевелящимися буграми, и лишь запоздало она поняла, что яма кишела крысами. Твари ползали друг по другу, пытаясь выбраться наружу, они жрали друг друга и совокуплялись в единый момент. Римлянин повернулся к Клайву, – помоги нашей леди.
Лорин истошно закричала, когда поняла, что ее подталкивают к краю ямы. Последнее, что она увидела – это собственная нога, зависшая над пустотой, а затем тяжелая, как мешок с песком, тишина опустилась на ее голову, и девушка потеряла сознание.
* * *
Когда она очнулась, ей показалось, что кто-то ее душит. Но позже она поняла, что попросту находится в помещении, где почти нет воздуха. Ее руки были связаны за спиной. Вокруг было тихо и темно. Напрасно она силилась разглядеть хотя бы подол собственного платья.
– Эй! – крикнула Лорин. Сглотнула подступивший к горлу ком, – эй! Кто-нибудь! Скоты… Откройте! Ублюдки бездушные.
Она шумно всхлипнула, сцепила зубы, чувствуя, как горячо становится в глазах. Слезы полились по щекам. Издалека донеслись шаги. Лорин прерывисто вздохнула, пытаясь сообразить, откуда идет звук. Заскрежетал ключ в замке, и открылась дверь. Свет от лампы показался таким ярким, что она отвернулась. Сперва было невозможно рассмотреть визитера, лишь его силуэт. Она узнала его по звуку дыхания, по запаху, по молчанию.
Он присел перед ней, поставив лампу на землю.
– Значит, ты поверил ему? – Лорин подняла голову и очутилась лицом к лицу с Клайвом. Выдержала его тяжелый взгляд.
– Нет, – ответил он после паузы. – Но я не верю и тебе. Если одного ассасина послали убить Римлянина, то что здесь делает второй? Уж не по мою ли душу? Зачем ты была там, в лесу, когда твой дружок застрелил посланника Джагат Сетха?
Она напрасно ждала, что в его глазах появится готовность к доверию. Он видел в ней врага, подкравшегося слишком близко, и злился на себя за допущенный промах.
– Знаешь, сколько раз я могла убить тебя? – она прислонилась спиной к шершавой стене.
– Хочешь, чтобы я поверил, будто один ассасин хочет моей смерти, а другой – нет? – хмыкнул Клайв. – Прежде тебе удавалось быть более убедительной.
Он поднялся, забирая с собой лампу. Время превратилось в тягучую смолу. Каждый его шаг длился целую вечность. «Этот свет последний, который я увижу», – подумала Лорин, глядя на масляную лампу.
– Этот человек – не тот, кого за тобой послали, – произнесла она.
Клайв остановился на самом пороге, обернулся к ней. В тени была видна его кривая усмешка.
– Пытаешься выкупить свободу?
– Однажды я спасла тебе жизнь. Джентльмен не поскупился бы на ответный шаг.
Он подошел ближе и, нагнувшись, схватил за волосы на затылке:
– То, что я не перерезал тебе горло – недостаточная любезность? – прорычал он ей в лицо. – Говори, кого ко мне послали?
– Он с востока… похож на перса, – сквозь зубы выдохнула она.
– А ты?
– Я здесь по другому заданию. Клянусь, я…
Он оттолкнул ее и, выровнявшись, вытер руки перчатками, будто испачкался.
– Хотя бы убей не больно, – ее голос дрогнул, и Лорин пришлось собрать всю волю в кулак.
В ответ он хмыкнул. В его изящных пальцах появился длинный шелковый платок. Тонкая ткань скользила по коже змеей. Увидев, как он наматывает один конец платка на запястье, Лорин поняла, что ее ждет, а потому закричала и попыталась вырваться, оттолкнуть его ногами. Она из последних сил сражалась за свою жизнь, но противник был слишком силен. Он едва не сломал Лорин шею, сдавив ее шелком. Какое-то время она отбивалась, даже перестав видеть Клайва, а потом вновь погрузилась в безвоздушную мглу.
На этот раз еще не до конца открыв глаза, сквозь веки она увидела свет. Серый, мутный свет. Переплетение грубых волокон ткани. Лорин медленно села и сняла с головы мешок. Солнце было уже высоко, оно светило сквозь густую листву деревьев. Пели птицы.
Она огляделась. Вокруг был лес. Людей не слышно. «Я жива! Господь и все святые, жива!» – от восторга Лорин, сбросив муравьев с подола юбки, резко поднялась. Голова закружилась, и она обхватила ближайшее дерево, чтобы не упасть. Лорин закашлялась, схватившись за шею. Под пальцами чувствовался след от удавки. Оставаться на месте было бессмысленно, и она пошла на запад, если верно истолковала положение солнца. Юбки цеплялись за лежащие ветки и корни, путались под ногами. Устав от этого, она оборвала подол, а заодно подобрала попавшуюся под ногу ровную палку. Так хоть будет чем отогнать диких собак.
Она шла несколько часов, но так и не встретила ни одного человека, не увидела ни одной постройки либо дороги. Похоже, она только глубже зашла в джунгли. За спиной и по бокам в кустарниках слышались торопливые шаги, а пару раз она видела сквозь листву сверкающие глаза. Ее преследовали какие-то твари. Возможно, напасть сразу опасались, и выслеживали, дожидаясь, пока она остановится. Или собирались уступить право первенства другому хищнику, а самим растащить останки. Лорин прихватила несколько острых камней. Один, покрупнее, примотала куском ткани к палке. Не слишком надежно, но лучше, чем ничего.
Солнце клонилось к закату. Если Лорин не найдет дорогу до наступления ночи, вполне возможно, что у нее не останется шансов на выживание. Она уже поняла, что ошиблась, выбирая направление. Кто бы ни занес ее в джунгли, едва ли он проделал столь долгий путь. Обнаружив неподалеку холм, Лорин отправилась к нему. Настороженно прислушиваясь к приближающемуся топоту, она замедлила шаг, став почти бесшумной, и занесла палку для удара. Широкие листья папоротника задрожали. Девушка приготовилась к удару. Вдруг оттуда выскочил крупный заяц, едва не врезавшись в ногу Лорин. Он одним прыжком преодолел расстояние до следующих зарослей и скрылся.
Ее сердце оглушительно стучало о ребра, В висках пульсировала кровь, пережитая паника еще не до конца сменилась облегчением, когда вдруг из куста папоротника вслед за удравшей жертвой выскочил молодой волк. Он был подросшим щенком, худым, с непропорционально крупными ушами и тонкими длинными лапами. Видимо, отбился от стаи на первой охоте. Но беда, что ему хватило глупости и злости, чтобы перевести внимание с утерянного зайца на человека, а клыков и сил могло стать и для победы. Глухо рыча и скалясь, он опустил голову, прижал уши, и стал обходить Лорин, целясь в спину.
– Убирайся! – крикнула она, надеясь испугать зверя. Махнула палкой, но не попала.
Будет хуже, если появятся его сородичи. Достав из складок бывшего платья спрятанные камни, она бросила один из них в волка. Тот увернулся, но пропустил удар палки. Скользящий удар только больше разозлил его. Волк кинулся на жертву, целясь в горло. Лорин уклонилась, поддела его палкой под брюхо и тем самым продлила прыжок, бросив на землю. Зверь не успел сгруппироваться и упал плашмя, но тут же вскочил на лапы и снова устремился в атаку. Его зубы лязгнули рядом с бедром девушки, но в пасть попала только пышная оборка разодранной юбки. Лорин ударила его палкой по голове и оттолкнула ногой. Она не сразу почувствовала боль в запястье. Клыки все же задели кожу, и свежие раны тут же наполнились кровью. Отброшенный волк затряс головой, скуля от боли. Шерсть на морде стала красной. Лорин снова махнула палкой, но теперь охотник уже знал, чем это может грозить и отскочил в сторону, а затем, глухо рыча и пятясь, скрылся в зарослях.
Нельзя было терять времени: в любой момент могла появиться вся стая, и тогда ей не удастся отделаться парой ссадин. Лорин бегом взобралась на холм, но этого было недостаточно. Вокруг были слишком густые заросли, мешающие обзору. Оставалось разве что взобраться на растущий здесь фикус, который по высоте мог сравниться с двухэтажным домом, а по ширине раскинувшейся кроны – с целой усадьбой. Ствол был такой толщины, что Лорин не представляла возможным взобраться по нему. Крона фикуса напоминала воронье гнездо, почти все ветки располагались горизонтально. Разорвав оставшуюся часть юбки, она связала достаточно длинную веревку, чтобы добросить ее до самого нижнего отростка.
Оставив туфли на земле, Лорин вскарабкалась на дерево. Ощущение сухой коры под ладонями напомнило ей детство в аббатстве. Стоило спрятаться в саду, и никто не мог ее отыскать. А маленькая девочка потешалась над строгими надсмотрщиками, глядя на то, как суетливо они бегают внизу по дорожкам.
Сухой сучок обломился под ее ногой, и Лорин едва не улетела вниз, но вовремя схватилась за соседнюю ветку. Она взбиралась, пока ей не открылся вид на джунгли, окружавшие ее. Бескрайнее зеленое море, залитое оранжевым солнцем. Стайки птиц перелетают над густыми зарослями.
Осматриваясь, Лорин едва не разрыдалась от отчаяния. Но вдруг среди верхушек деревьев показался тонкий серый дымок. Это не было лесным пожаром, иначе бы встревоженные птицы летели прочь от того места. Значит, кто-то жжет костер. Отсюда, сверху, расстояние до чужого привала казалось небольшим. Стоило поторопиться, пока неизвестный путник не скрылся.
Лорин, убедившись, что волков поблизости нет, слезла с дерева и бегом помчалась туда, откуда поднимался дым. Пробраться сквозь туго переплетенные ветки оказалось совсем непросто, и пришлось делать немалый крюк, чтобы обойти колючие кусты, преградившие дорогу.
Запах костра она почувствовала раньше, чем увидела огонь, мелькающий между стволами деревьев. Замедлила шаг, стала осторожнее выбирать место для следующего шага, чтобы снизить шум. Лорин кралась, как хищник, держа самодельное оружие наготове. Кто бы ни был у костра, лучше быть готовой…
У огня сидел мужчина. Вероятно, он был молод, но тяжелый труд рано состарил его лицо. Он держал над пламенем ветку с куском мяса, очертаниями напоминающим тушку маленькой птицы. Рядом стояла телега, осёл меланхолично пережевывал траву. Животное отреагировало на приближение опасности быстрее хозяина. Тот испугался уже в тот миг, когда Лорин оказалась рядом и нацелила палку ему в лицо. Этот незнакомец был безоружным, насколько она могла судить, так что опасаться ей было нечего.
– Ami taka ne'i,[35] – пролепетал человек испуганно.
– Мне не нужны твои деньги, – на том же языке ответила ему Лорин. – Куда ты идешь?
– В-вы не будете меня убивать? – спросил он дрожащим голосом. – Я не хотел вас оставлять, господин приказал! Это не я!
– «Он»? – переспросила Лорин, зная, о ком идет речь. – Клайв?
Мужчина энергично закивал. «Он все же джентльмен», – усмехнулась Лорин, и ее гримаса напугала несчастного еще больше, чем неожиданное поведение.
– Ты выведешь меня к Чанданнагару, – сказала она. – Сейчас.
– Ночь скоро, – попытался возразить тот.
– И я хочу ее встретить в собственной кровати.
– Но господин убьет меня! – едва сдерживая слезы, воскликнул человек.
– Ну это вряд ли. А вот я – могу.
Оказалось, они не так далеко ушли от города, как хотел рассказать напуганный незнакомец. Еще не стемнело окончательно, когда они пришли под стены Чанданнагара. Так как ворота уже закрылись, Лорин отпустила спутника одного, а сама в безопасном месте перебралась через стену.
Вместо того, чтобы направиться в дом, смыть с себя грязь и сменить лохмотья на нормальную одежду, она, минуя патрули, добралась до усадьбы, где находился командующий, подаривший Бенгалию Ост-Индской компании. Забравшись на крышу одного из ближайших домов, Лорин села на самый край, глядя в раскрытое окно кабинета.
Клайва она увидела сидящим за столом. Он писал что-то, но работа шла медленно. Часто останавливался, комкал лист, раздраженно отбрасывал его и брался за новый. Он походил на дикого зверя, запертого в клетке и бунтующего против дрессировщика. Чем это закончится? Смертью или покорностью? Римлянин опасный противник. Лорин не знала, что в тот момент в ее душе преобладало: злость на Клайва или жалость к себе. Может, он и не поверил ей, но вернул долг. Джентльмен до кончиков ногтей.
Ощутив чужое присутствие, Лорин вскочила на ноги и развернулась. Единственное свое оружие – палку – она выбросила еще за стеной, и теперь стояла совершенно беззащитная на краю крыши в изорванном платье. Перед ней черным вороном замер человек в глубоком капюшоне, закрывающем половину лица. На поясе – метательные ножи и пистолет, в ножнах кинжал, за спиной – арбалет. Как много способов убить всего одну безоружную девушку.
– Какая трогательная забота друг о друге, – произнес ассасин, изогнув губы не то в оскале, не то в ухмылке. – И как долго продлится ваша игра? Я слышал притчу о змее, что плывет на спине черепахи по морю. «Если я укушу черепаху, она умрет, и я утону», – думает змея. «Если я сброшу змею, она меня укусит, и я умру», – думает черепаха. Так они и плывут вечность.
Он снял капюшон и посмотрел на нее темными влажными глазами.
– Ты пришел за ним? – спросила Лорин, пытаясь представить, как сумеет остановить натренированного убийцу.
Но вместо ответа он тоже задал вопрос:
– Что ты знаешь о Римлянине?
– Этот сукин сын меня подставил. И, кстати, он убил одного из ваших довольно неприятным способом.
Выражение лица ассасина до того было отстраненным, но теперь выражало недоумение:
– Одного из… Это абсурд. К нему никого не посылали.
В голове Лорин за секунду сложилась до того омерзительная картина, что ей стало дурно. Так вот почему у пленника не было языка…
«Этот подонок схватил невиновного человека и пытал его до смерти, выдавая за моего сообщника. На месте Клайва я бы тоже усомнилась», – подумала она. Судя по всему, ассасин догадывался о ходе ее мыслей. Во всяком случае, его поза более не была угрожающей, он немного расслабился, словно некий барьер был преодолен.
– Зачем ты собирался убить Клайва? – спросила она прямо. – Кто за это платит?
Он снисходительно посмотрел на нее:
– В самом деле, ты не ждешь ответа! Посмотри вокруг. Ты видишь этот город? Его построили одни захватчики, а позже оккупировали другие. Британская корона поработит этот народ так же, как западные земли, случайно открытые Колумбом. Пройдет время, и все будут говорить на их языке, поклоняться британскому богу и деньгам. Мир встанет на колени перед ними.
– Перед кем?
– Ты мне скажи, – он приблизился, пристально глядя ей в глаза. – Прежде я полагал, что воюю только с тамплиерами, что это их цель – порабощение человечества. Но ты не из них, верно? Кто ты?
Лорин посмотрела на нож, зажатый в его руке. Странно, но вместо страха она испытала усталость.
– Смерть разочаровалась, не получив меня сегодня. Можешь сделать ей запоздалый подарок.
Ассасин что-то пробормотал на персидском и покачал головой:
– Я уважаю твою преданность делу. А твои хозяева ценят ее?
– Никто из нас не стремится к разрушению. Наше дело – наблюдать.
Ее собеседник горько рассмеялся:
– Значит, сейчас ты наблюдаешь за агонией целого народа. И как, тебе нравится твоя роль?
– Ты сам всего лишь слуга, – огрызнулась она. – Тебе платят – и ты убиваешь. Уверена, призвание палача тебе по душе.
– Я слуга, – согласился он, – но меня ведет вера в то, что моя жертва и мой труд не напрасны. А ты можешь сказать подобное?
Меньше всего Лорин хотела сейчас спорить и отстаивать интересы своей семьи. Да, семьи, ибо у нее не было близких, кроме Харди. А если он говорил от лица старейшин – то и они были близки ей. Но это был не лучший день для проверки собственной преданности.
– Ты хочешь убить Клайва? – спросила она прямо. – Я не дам тебе этого сделать.
– Сможешь помешать? – он настолько удивился, что даже не смог воспринять ее слова всерьез.
– Однажды уже смогла. Можешь убить меня сейчас и нарушить своё кредо, а можешь – оставить его в покое, и лишиться моего навязчивого общества. Но я буду рядом всякий раз, как ты попытаешься ему навредить. Стану твоей личной больной мозолью. Выбирай.
Ассасин задумчиво посмотрел на окно. Клайв ходил по комнате, изредка присаживался за стол, и тут же снова вскакивал.
– Какая необъяснимая преданность. Одна ночь того стоит?
Этот вопрос был ударом. Его осведомленность поражала. Но Лорин не позволила себя смутить.
– Я вижу за ним будущее.
– Я тоже, – он повернулся и посмотрел сквозь нее. – Но, боюсь, что мы видим разные вещи. Ты ослеплена эмоциями, чувствами. Тем, что ему неведомо. Но я уважаю твой выбор и предлагаю некое соглашение.
– Сделку? – удивилась она.
– Можно и так сказать. Римлянин в обмен на Клайва, – ассасин повернулся к ней. – Я жду ответа от своего руководства. Сама знаешь, как долго идут письма. Убить его на свое усмотрение не могу, у меня другое задание. А ты – можешь. Если сумеешь, конечно.
Лорин не давала согласия, но от нее этого никто и не ждал. Цена назначена, а все прочее – ее выбор. Перед тем, как ассасин ушел, она успела спросить его:
– Зачем ты здесь? Кто тебя нанял? Британия? Франция?
Он тяжело вздохнул, словно этот ее вопрос был для него тяжелым испытанием.
– Посмотри вокруг. Эти земли – то немногое, что еще сохранило свободу от их власти. Но вскоре не останется ни одного уголка в мире. Я не хочу, чтобы мои потомки жили под их контролем. А твоя цель столь же важна?
Не дождавшись ответа, он надел капюшон и оставил ее одну.
* * *
Возвращение Лорин осталось никем не замеченным. По словам служанки, Харди и Дестан отбыли в неизвестном направлении утром, и предупредили, что вернутся дотемна. Распорядившись приготовить ванную, Лорин избавилась от испорченного платья, бросив его в огонь. Меньше расспросов – меньше лжи. Она не хотела скрывать что-либо от Харди. С ним ей прежде приходилось быть предельно честной, и это было уже естественно, как использование столовых приборов за обедом. Но пока ей не приходило в голову, что именно нужно рассказывать, и какая реакция последует за ее откровением.
Служанка принесла ей мочалку и была отослана восвояси. Лорин хотела подумать. Погрузившись в воду, оттирая въевшуюся грязь и запекшуюся кровь с кожи, она искала ответы, многократно пролистывала произошедшие события, концентрировалась на самых мельчайших деталях. Но снова и снова мысли приводили ее к воспоминаниям, от которых становилось жарко, и досада, смешиваясь со злостью, кипящей смолой текла по венам. Она терла кожу все яростнее, не чувствуя боли, желая смыть сладкие следы прикосновений, стереть их из памяти. Лорин допустила ошибку, которую Харди не простит. Если ему станет известно, что агент поставила под угрозу миссию, увлекшись объектом наблюдения, то меньшее, что ее ждет – отправка в Британию. А о большем размышлять бессмысленно. Никому не известно, куда уходят оступившиеся агенты. Как-то один безумец утверждал, что под королевской резиденцией в Лондоне есть спуск в саму Преисподнюю. Возможно, отслуживших своё Созидателей направляют прямиком в ад? Без посредников и проволочек…
Вода давно остыла, эмоции тоже. Она сидела, обхватив холодные колени, и глупо всхлипывала, будто когда-нибудь это помогало исправить ситуацию.
Ко всем прочим бедам оказалось, что в сундуке не осталось ни одного платья. Часть была безнадежно испорчена во время путешествий, другую уничтожили пятна от сока фруктов. Одевшись в мужской наряд, Лорин отправила служанку за любым портным, какой окажется поблизости, лишь бы только тот скоро справился с работой. Вскоре на пороге дома возник щуплый француз. Ростом он был по плечо Лорин, с жиденькими усиками над губой, говорил быстро, много жестикулировал, но за всей этой суетливостью проблескивал талант и понимание своего дела. За выбором тканей и обсуждением фасона Лорин чуть отвлеклась от своих забот. Портной был удивлен странностью заказа: он никогда еще не слышал, чтобы кому-то требовалось снимать юбку в считанные секунды одним движением, и чтобы сама верхняя юбка была отдельно от корсета, хотя наряд должен был выглядеть как обычное платье. Вероятно, он решил, что имеет дело с танцовщицей или проституткой, но ему щедро платили, поэтому он не стал озвучивать свои соображения, а пообещал уложиться в кратчайшие сроки.
Вернувшийся Харди, кажется, не сразу заметил ее присутствие. Он был настолько погружен в свои мысли, что заговорил с Лорин так, будто продолжил прерванную недавно беседу.
– Ожидание – самая тяжелая часть нашей работы, не так ли? – спросил он, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу.
– Не совсем соглашусь, – осторожно возразила Лорин. – А чего мы ждем?
– Ответа от старейшин. Победа Клайва была неожиданным ударом для нас всех, – он искоса глянул на нее, но тут же снова перевел взгляд на окно.
Лорин решила, что ослышалась. Подойдя ближе, она села прямо на низенький столик и, заглядывая в лицо Харди, произнесла:
– Я не понимаю, объясни мне.
Он покачал головой, отмахиваясь, будто слушал в сотый раз одну и ту же просьбу слишком болтливого ребенка. Но Лорин, рассердившись, схватила его за руку и крепко сжала. Это ее действие так удивило Харди, что он даже никак не отреагировал, просто смотрел на свою ученицу, ожидая объяснений.
– Скажешь: «нет доступа»? – угрожающим шепотом спросила она. – Я – простой наблюдатель, мое дело – отчеты, да? Моего доступа не хватает, чтобы вмешиваться в войну между тамплиерами и ассасинами. Их разборки не должны были коснуться меня, но так случилось. Так, может, это сойдет за моё повышение?
Харди чуть поднял руку, и она тут же отпустила его. Он встал, и, когда Лорин уже подумала, что на этот раз ее ждет окончательный отказ, ей подали знак идти следом. Столкнувшись с Дестаном на пороге, Харди приказал тому идти за ними, сохраняя дистанцию, и убедиться, что никто более не окажется поблизости.
Они молчали, пока не пришли к берегу реки. Они спустились к самой воде, и пошли мимо рыбацких лодок и разложенных на просушку сетей. Неприятно пахло гнилью и тухлятиной. Птицы и крысы рыскали по песку в поисках съестного. Лорин с омерзением вспомнила о камере под усадьбой Клайва.
– В доме говорить небезопасно, – сказал, наконец, Харди.
– Служанку можно было выставить, – пожала плечами девушка, борясь с желанием закрыть нос платком. – Или ты не доверяешь Дестану?
– В нашем деле доверие – слишком ценная награда, – уклончиво ответил он. – А теперь спрашивай. Я отвечу на всё, что смогу.
– Кому мешает победа Клайва? – Лорин решила не ходить околицами, а сразу взяться за главную тему. – Когда меня отправляли, речь шла о равном наблюдении за Клайвом и де Бюсси. Но ведь что-то изменилось, да?
Харди тяжело вздохнул и кивнул.
– Беда в том, что я и сам знаю недостаточно. Это игры высочайшего уровня. Я могу лишь поделиться с тобой собственными заключениями, а ты решай, во что верить.
Это было большее, на что смела рассчитывать Лорин. Оглядевшись по сторонам, ее спутник продолжил:
– Индийская земля полна богатствами. Понятно, что за нее сражаются, верно? И когда я читал отчеты и передавал их старейшинам, то не удивлялся тому, как обе стороны конфликта алчны и беспринципны. Но в последнее время новости выбивались из логического ряда.
– Да, мы обсуждали странность кандидатуры Клайва, – напомнила Лорин. – Но он справился!
– «Справился»?! – изумился Харди. – Дитя моё, это о Македонском несведущие умы могут сказать: «справился», но нам-то известно, какой ценой он этого достиг. Людям нужны герои, и мы даем их. Одни становятся великими в истории, других причисляют к лику святых. Вспомни эту занятную историю с бедняжкой Жанной д'Арк и ее двойниками. Людям нравилось верить в ее бессмертие. Народ любит кающихся и мучеников. Так кто мы такие, чтобы запретить им верить в чудо?
– Господи, помилуй, – усмехнулась Лорин, качая головой и давая понять, что поняла, к чему он клонит. – Но причем здесь Клайв? Он не мученик, и уж точно не раскаивается.
– Он – рисковая авантюра, – жестко отрезал наставник. – Недопустимо рисковая. Войны готовятся не годами – десятилетиями. Заранее просчитывается каждый шаг со множеством вариантов, и лишь тогда к мыслям о войне допускаются главы государств, когда уже известен ход событий и предсказуем финал. Так было всегда, за редким исключением из числа небольших народных восстаний и стычек в море.
– Но в этот раз все иначе?
Лорин вынужденно остановилась. Харди в задумчивости опустился на лежащую вверх днищем лодку. Он выглядел таким уставшим, словно шел без остановки много дней подряд.
– Иначе. Я с самого начала видел искажение схемы. А затем все пошло вкривь и вкось. У меня высокий доступ, но даже мне никто не дает ответов и возможности ознакомиться с документами. С ними работают лишь верховные старейшины. Пять человек. Всего пять человек в мире знают, что происходит в Индии на самом деле.
Он замолчал, и с таким отстраненным равнодушием стал смотреть на противоположный берег, что Лорин поняла – пришел ее черед говорить. Слишком много неизвестных в загадке. Она стала вспоминать все документы, что читала в кабинете Клайва, разговоры Римлянина с французским маркизом, складывать это в одну мозаику со словами Харди. Как путь, который она видит во тьме ясно, словно днем, во мраке отрывочной информации Лорин внезапно озарило понимание. Единственно верный ответ.
– Дело не в Клайве! Необходимо, чтобы Британия проиграла в этой войне, – произнесла она медленно. – Это не заговор против одного человека, а…
– Тсс, – Харди приложил палец к губам. Он смотрел на нее с гордостью и тревогой, – эк разогналась. А уловила ты верно, как всегда. Только поздно.
На ее недоумевающий взгляд, наставник уточнил:
– Хочешь, чтобы я поверил, будто твое присутствие в Янаоне и то, что маркиз так нелепо пропустил важнейшее сражение за контроль над индийскими территориями, простое совпадение?
Отпираться и оправдываться было бы бессмысленно.
– И что мне теперь делать? – спросила она, садясь рядом с ним.
– Этот вопрос стоит задать, когда старейшины потребуют развернутый отчет.
– Ты не сообщил им?..
– Я отправил письмо до твоего возвращения, – Харди многозначительно посмотрел на нее.
Значит, он дал ей время, отсрочку. Бесконечно щедрый дар, если учесть, что при ее участии пострадала схема старейшин.
– Первичные планы уже нарушены, но еще не поздно исправить ситуацию, – он похлопал ее по руке. – Я подумаю, что можно сделать. Единственное, что я пока понимаю – Сирадж уд-Даул должен снова стать правителем. Если его уберут, то поставят на свободное место свою марионетку. И тогда власть империи будет почти безгранична. Жизнь наваба, возможно, спасет твою собственную. А ты пока постарайся ни во что не вмешиваться. Ты достаточно сблизилась с Клайвом, чтобы нанести ему визит? Думаю, самое время.
Лорин натянуто улыбнулась, но теперь было неподходящее время оспаривать указания или посвящать наставника в тонкости взаимоотношений с Целью Номер Один. Уже уходя, она будто вспомнила о чем-то незначительном, и мимолетом спросила:
– Ты спрашивал старейшин о Римлянине? Как думаешь, он был частью их схемы?
Харди пожал плечами и сложил губы дугой. Не добившись большего, Лорин все же ушла.
* * *
Когда-то в начале своей работы на Харди Лорин усвоила одну истину: агентам Созидателей неизвестна гордость. У них нет собственного мнения. Симпатии, страхи, желания, стыд – весь ненужный багаж стоит оставить позади, чтобы не мешал. Друзья нужны для сведений, любовники – для прикрытия. Дети… когда у женщины есть дети – она вне подозрений. Вечная вдова, молодая, скучающая. За слезливую историю пожалеют и приголубят. Но это все приходит с годами. В первое время кажется, что голова взорвется от потока информации. Книги, языки, точные науки. Она должна была стать умнее всех, кто ее будет окружать, и намного взрослее.
Ей было четырнадцать, когда Харди привел ее ко двору. Тогда он носил имя барон Дюпон, красил виски в белый цвет, чтобы добавить возраст, ходил с тростью и изображал хромоту. Харди был действующим агентом, приближенным к старейшинам, и обучал Лорин.
Все произошло на одном балу, а тогда они были не редкостью – скуку в достатке убить легко, но она быстро возрождается, как гидра. В разгар веселья Харди оставил свою ученицу на время. Ему необходимо было закончить работу, а Лорин, по его словам, могла уже сама позаботиться о том, чтобы в ее кругу появились кавалеры. Покровители – это богатство любой девушки при дворе, и для агента они бесценны.
Все удавалось легко и просто: рядом с юной, светящейся чистотой и невинностью девушкой вмиг собрались молодые (и не слишком) джентльмены. Их нелепые ухаживания и заученные комплименты еще немного сбивали с толку неопытную Лорин. А потому она сама не заметила, как вдруг куда-то подевалась шумная стайка ее обожателей, и остался только один. Сир Джон Бернерс. Она хорошо запомнила, каким ухоженным был его белоснежный парик с идеально уложенными локонами, щеки были напудрены, костюм безупречен, манеры обходительны. Все было так до тех пор, пока он не отвел ее подальше от шума и не принялся лапать, зажав между стеной и колонной. Когда Лорин попыталась остановить его, кавалер растерял остатки достоинства и ударил ее. Вероятней всего, она сумела бы защититься: выхватить шпагу из его ножен или нанести несколько болезненных ударов, но он пригрозил ей, что поднимет шум, что опозорит ее, обозвав девкой, и ей, как и «барону Дюпону» путь ко двору будет заказан. Лорин испугалась, но не за себя, а за то, что сорвет миссию Харди. Если сейчас поднимется скандал, и его кинутся искать, задание окажется под угрозой. И она сдалась, уступила. С горящими похотью глазами сир Бернерс отвернул ее от себя и придавил к стене. Лорин безропотно терпела, пока это чудовище насытится. Даже когда он отошел от нее, брезгливо оправляя одежду и бросая непристойные оскорбления, бедняжке все еще казалось, будто его потные руки сдавливают ее бедра.
Харди нашел ее там же. Она сидела на полу и рыдала от стыда и отвращения. Наставник догадался, что случилось, и они немедленно покинули дворец. Лорин не знала, как избавиться от грязи, которая была на ней, и которая была в ней. Ей не становилось лучше, и сестра Харди взяла на себя обязательства по заботе о девушке. В отличие от брата, Маргарет была набожной простушкой, искренней и доброй. Она каждый день приглашала Лорин к молитве, и та, чтобы как-то отплатить за проявленную доброту, притворялась, будто уповает на милость Бога. А спустя время Маргарет сказала, что на всё воля Божия, и дитя во чреве – это благословение и испытание. Если бы она знала, о чем молилась Лорин, в отчаянии готовясь поверить в Бога, о котором говорят в церкви, и во всех святых, что помогают страждущим.
Потом уже Лорин подумала, что, наверное, Маргарет была права. Рождение сына, ощущение хрупкости его крошечного тела в собственных руках, забота о нем – это изменило ее раз и навсегда. Она полюбила ребенка, рожденного от семени насильника, и простила себя за тот случай. А вместе с тем – простила и того, кто с ней так обошелся. Приняла его ровно настолько, чтобы каждый раз при следующих встречах в шумных залах спокойно смотреть ему в глаза и не мечтать перерезать ему горло, не испытывать рвотные позывы, не хотеть содрать с себя кожу, лишь бы навсегда…
С того самого дня Лорин приняла решение, что у ее детей не будет отцов. Никогда. Даже если один из них – кавалер ордена Подвязки – представитель королевской фамилии, а другой – беспринципный мясник по кличке Кракен.
Она привыкла к мысли, что ее роли не имеют ничего общего с настоящей жизнью. Игра. Временное притворство. Так было проще убедить себя делать некоторые вещи. И это был единственный путь к смирению с собственными драконами.
* * *
Лорин сидела на стуле Клайва, перекинув одну ногу через подлокотник, а другую умостив на стол, и читала недописанное письмо. Именно так ее и застал командующий. Он вошел в двери, держа перед собой пистолет и готовясь выстрелить, но увидел, кто перед ним, и медленно опустил руку.
– Пора опускать шторы. Ночью на свет слетается слишком много мошкары.
Она не повернулась, но бумагу положила на стол.
– Благодарю, что оставил мне жизнь.
– Я всего лишь вернул долг. Теперь мы квиты.
Конечно, Клайву не было известно о том, что в лесу Лорин так же спасла его от выстрела ассасина. И она не захотела вспоминать ему это.
– А как же моя небольшая услуга в делах с Миром Джафаром? – напомнила она.
– Ах, да! Что ж, бери, – он достал из ящика стола мешочек размером с кулак и бросил на пол. Послышался звон монет. – Здесь достаточно.
Лорин оскорбленно выругалась, вскочила на ноги и направилась к нему:
– Ты же не поверил ему. Так что же тогда?
Клайв потер щетинистый подбородок, оценивающе глядя на стоящую перед ним девушку.
– Кто ты, черт возьми?
Она пожала плечами, поясняя, что не поняла вопроса.
– У тебя навыки ассасина, но ты – не одна из них, – произнес он, не сводя с нее глаз. – Ты словно была одним из них когда-то давно. Твои умения затупились, реакции нестабильны. И в тебе нет той фанатичности, которая на голову выше любого из теневых убийц. Так кто ты?
– Послушал Римлянина? – Лорин понимала, что только от ее слова сейчас будет зависеть, позволят ей остаться или пристрелят. И что еще не поздно прыгнуть в окно, ухватиться за веревку и спуститься на землю. Но стоит отступить, и задание уже не спасти, а тогда не миновать и гнева старейшин.
– Послушал разум, – он устало пригладил волосы, и в этом жесте проявилось сдерживаемое напряжение. – Если хочешь солгать, лучше промолчи.
– А ты бы сам как поступил на моем месте?
Не отвечая, он покачал головой. Подумав, Клайв положил пистолет на стол. Посмотрел на разложенные бумаги и, будто его прервали во время речи, сообщил:
– Низложенный наваб находится в плену у Мира Джафара. Завтра я выезжаю из Чанданнагара. Скажу откровенно… – он повернулся к ней и таким же деловым тоном произнес, – ненавижу долгую дорогу в одиночестве.
* * *
Это было сумасшествие. Они были сумасшедшими. На земле, пропитанной кровью и усеянной костьми, под слепыми небесами вспыхнула страсть, которой не суждено было родиться, чувства, которые не могли возникнуть. На пересечении Востока и Запада, на границе сражения двух корон, на поле битвы трех орденов. Разве так бывает?
– Так бывает? – Лорин повернулась на бок и подперла рукой голову.
Клайва разбудил ее вопрос. Он сонно промычал что-то в ответ и поморщился от яркого света.
– Пора в дорогу, – сказал он хрипло и, еще не до конца открыв глаза, сел на кровати.
Лорин опасалась возможности случайно встретиться с Римлянином, но получила заверение, что тот отбыл по важному делу куда-то вглубь континента.
Харди своим поручением фактически благословил ее на любые действия, позволяющие оставаться рядом с Клайвом, и потому Лорин смело отправилась в это путешествие. На этот раз дорога не была мучительным испытанием. В пути Клайв рассказывал о ходе боя с максимальной точностью, о которой просила его спутница, а также делился с ней некоторыми соображениями, интересовался ее мнением и даже просил совета. А едва путешествие прерывалось привалом, как они убегали прочь от огня и охраны. Лорин чувствовала себя юной и беспечной, слегка захмелевшей и безмерно счастливой, а главное – она видела то же в глазах своего мужчины.
«Я должна убить Римлянина». Эта мысль пронеслась в голове Лорин, когда она проснулась на плече Клайва. Карета подскочила на кочке, и задремавший командующий шумно вздохнул. Сейчас, когда его лицо было расслабленным и таким безмятежным, он казался совсем молодым. Тяжесть взваленной на его плечи ответственности делала его старше на несколько десятков лет. Затаившись, чтобы не потревожить сон Роберта, Лорин рассматривала его темные ресницы с золотистыми кончиками, узкие губы, которые могли быть такими нежными и безжалостными, на морщину между бровями, которая сейчас была почти незаметной. «Я убью Римлянина».
Алинагар (бывший Форт Уильям)
По договоренности с Клайвом, Мир Джафар после победы в битве перевел войска в Алинагар. С тех пор, как Сирадж уд-Даул уничтожил всех англичан после захвата крепости, здесь мало что изменилось. Как и прежде, войско подчинялось командующему Джафару. С одним лишь отличием – наваб теперь был в кандалах, заточенный в яму, ту самую, где когда-то замучил до смерти своих пленников.
Роберта Клайва встречали торжественно. Британские воины в идеальных мундирах, блестящие от сапог до пуговиц, выстроились в два ряда, приветствуя командующего. Здесь же стояли солдаты армии Мира Джафара, который лично пришел узнать, как добрался его высокий союзник.
Увидев выходящую следом за Клайвом Лорин, индийский военачальник поначалу удивился, а затем вспомнил, где ее видел прежде, и сдержанно поприветствовал.
– Путь не слишком утомил вас? – в речах рослого, крепкого и статного воина промелькнуло прислужливое заискивание. – Пройдемте за стол, вы сможете отдохнуть и насытиться.
– Не сейчас, – покачал головой Клайв, одергивая мундир. Услышав покашливание Лорин, он тут же застегнул пропущенную пуговицу на груди, и сделал это незаметно. – Сперва мне нужно увидеть нашего гостя.
– Вы об этом мяснике уд-Дауле? – нахмурился Джафар. – Зачем сейчас? У нас есть множество более важных вопросов.
– Более важных – нет, – твердо ответил англичанин. – Веди.
Лорин видела, с какой неохотой согласился на это военачальник, но не посмел перечить. Он даже как-то сутулился рядом с Клайвом, который был несколько ниже его и тоньше. С одной стороны, Джафар всячески стремился показать свою преданность и готовность услужить, а с другой – не слишком радовался тому, что с его прежним господином будет держать речь представитель новых господ.
Форт Уильям, названный Сирадж уд-Даулом «Алинагар», располагался так близко к берегу, чтобы дать возможность пушкам вести обстрел по вражеским судам, и в то же время не допустить атаки с воды. Удачное расположение делало его практически неприступным, но все же жаждущему власти и мести молодому навабу удалось взять эти стены боем. Идя вслед за Джафаром и глядя на укрепления, Лорин думала, ценой какого предательства крепость была отнята у англичан?
Джафар велел привести пленника в освобожденную комнату в казарме. По его словам, в яму благородным гостям спускаться не стоит, а в помещение иного предназначения не следует вести сверженного правителя – слишком много чести.
Отведя Лорин в угол подальше от Джафара, Клайв шепнул:
– Слушай. Смотри. Молчи.
Она кивнула.
Приведенного Сирадж уд-Даула усадили на грубо сколоченный стул. Лорин поразилась тому, как непохож был этот человек на того, кого она встретила во дворце. Нет, это был он, но худее раза в два, вся его кожа была покрыта следамиот крысиных укусов, одежда превратилась в лохмотья. Сейчас бывший наваб был мокрым с головы до ног, на пол стекала мутная лужа. Вероятно, его решили помыть перед встречей с победителем.
Пленник исподлобья смотрел на Клайва, карие глаза стали почти черными от ненависти. Он искривил губы, на которых запеклась кровь, в подобии оскала.
Клайв выразительно посмотрел на Мира Джафара и поднял брови. Тот в некотором недоумении повертел головой.
– Что непонятного, пес? – хрипло произнес уд-Даул, щерясь. – Твой новый хозяин выставляет тебя прочь.
Военачальник вскипел от этих слов и занес руку, чтобы ударить бывшего господина, но Клайв остановил его, схватив за плечо.
– Пока я больше не нуждаюсь в твоих услугах. Не смею задерживать.
– Это опасно, сагиб, вам не стоит оставаться с ним наедине.
– Опасно? Остаться со связанным пленником? Ты оскорбляешь меня этими словами.
От сдерживаемой злости глаза Мира Джафара чуть не вылезли из орбит. Он гневно засопел, но ему ничего не оставалось, как смиренно уйти. Окно Лорин не стала закрывать – так ей было проще следить за тем, чтобы никто не очутился слишком близко.
– Чего ты хочешь, британская свинья? – спросил наваб, откидываясь на спинку стула в расслабленной позе, словно сидел на троне. Его взгляд остановился на Лорин, он рассмеялся, высунув язык. – А, тебя я помню! Значит, тот никчемный червь Джафар не смог убить вас обоих. И теперь ко мне пришли сразу две английские шлюхи.
Клайв в одно мгновение оказался перед навабом, смёл его вместе со стулом на землю и, наступив коленом ему на грудь, произнес:
– При всем уважении, эти две шлюхи поимели тебя. Так что меньше пафоса и больше здравомыслия.
Англичанин поднялся и вернул пленника в прежнее положение. Тот все так же следил исподлобья, но спеси поубавилось. Похоже, он готов был выслушать.
Клайв говорил красиво, сжато и по существу. Для Лорин его речь не была новостью, она уже слышала в дороге все, что теперь слышал уд-Даул. От лица Великобритании Роберт Клайв предлагал навабу мир.
– Нам не нужна война. Торговые отношения – это будущее для наших стран, тогда как нынешнее положение ведет к упадку. На сегодняшний день Франция доказала, что ее позиция не так уж прочна. Она уже продемонстрировала свою мощь, и мы все имели возможность видеть пик ее возможностей. Я же предлагаю союз, основанный на взаимной выгоде.
Слушающий его человек мрачно рассмеялся. Для правителя, лишенного власти и, вероятно, готового к смерти, он вел себя на удивление отважно.
– Ты забыл одно, британец. Мы уже имели с вами союз, который вы же и предали. Это вы вмешались в нашу политику и начали войну с французами за территории. И вот ты предлагаешь поверить снова? Считаешь меня дважды дураком?
– Считаю, что мы оба должны извлечь урок из прошлого, – ничуть не смутился Клайв, хотя все сказанное оппонентом было правдой. – Народ не должен расплачиваться за ошибки, допущенные правителями. Но так и будет, если Франция захватит Бенгалию, а позже – остальные земли. Неминуемый крах. Скажу больше…
Роберт Клайв, совершив еще один круг по комнате, приблизился к навабу и, нагнувшись к нему, сказал вполголоса:
– Так будет, даже если вся власть достанется Британии.
Лорин удивили эти слова не меньше, чем наваба. Она не подала виду, но ни разу за все время путешествия Клайв не упоминал ничего подобного. Теперь же он выглядел как никогда сосредоточенным, пугающе откровенным и решительным.
– Британия не оставит даже воспоминания о том, какой была эта земля. Культура народа, его история, боги, достижения ваших предков – все это останется в прошлом. Вашим же будущим станет вечное служение и нищета.
– О чем ты говоришь, британец? – прорычал наваб, за ехидством пряча недоумение и даже некоторый страх, а главное – интерес. – Так ты пытаешься меня подкупить?
– Если бы я хотел подкупить тебя, то назвал бы цену, которая превысила бы всё твое богатство, с учетом тех шахт, где твои рабы добывают драгоценные камни и золото. Например, сохранить за собой власть, с тем, чтобы заботиться о своем народе и защитить его от гнета.
Клайв пожал плечами и прошел по комнате, провожаемый пристальным взглядом уд-Даула.
– Впрочем, это, вероятно, не то, что могло бы заинтересовать пленника, которого ожидает скорая и жестокая расправа, – произнес он усталым тоном. – Но однозначно то, что было бы важно для правителя с твердой рукой.
Мир Джафар дожидался окончания переговоров неподалеку от входа в казарму. Со стороны это выглядело так, как будто он с особой тщательностью муштровал своих солдат, но указания были до того рассеянны и высосаны из пальца, что истинные намерения не могли укрыться ни от Лорин, ни от Клайва. Последний, конечно, сделал вид, словно несказанно рад случайно оказавшемуся поблизости военачальнику.
– Теперь будет уместен обещанный обед, – сообщил Клайв с лучезарной улыбкой. – Мои силы на исходе.
Джафар отдал распоряжения, и спустя несколько минут они были за столом. Обычно трапеза для местного населения была делом важным, если не сказать – сакральным, но с появлением европейцев они научились совмещать переговоры с утолением голода. Лорин заметила, с каким аппетитом ест ее спутник. Он был крайне доволен собой, это выдавала и улыбка, и светящийся взор. Сидящий напротив Джафар однозначно встревожился такими же наблюдениями.
– Я хотел обсудить с вами дату и место проведения казни, – заговорил он первым. – Безусловно, необходима площадь, которая сможет вместить как можно больше народа.
Лорин перевела взгляд на Клайва, рассчитывая, что хотя бы он объяснит ей, о чем идет речь, но тот выглядел озадаченным.
– А кого ты собираешься казнить?
– Этого пса Сираджа, – нахмурился Мир Джафар, удивляясь недогадливости англичанина. – Правитель свержен, но его поражение не окончательно, пока народу не явили голову, отсеченную от тела.
– Ясно, – Клайв отправил в рот еще кусок птицы в пряностях, неторопливо прожевал ее, будто не замечал нетерпения ожидающего ответа военачальника. – С этим придется обождать. Свергнутый и вернувшийся правитель все же лучше, чем новый правитель. Сейчас не время для переворота.
И без того огромные глаза Джафара едва не выпали из орбит.
– Что это значит, сагиб? Ты обманул меня?
– Вовсе нет, – вопреки опасности момента Клайв вел себя на удивление спокойно, будто собеседник не вышел за пределы спокойной беседы. – Ты сменишь его, как я и обещал. Но произойдет это не тотчас, а в наиболее благополучный момент. Кардинально менять политику сейчас, во время войны, крайне неразумно.
– Неразумно?! Ты хочешь, чтобы я снова прислуживал ему?
– Не прислуживал, а присматривал и контролировал. По сути, для тебя ничего не изменится, ты будешь настолько же влиятелен, как если бы сам был навабом.
Все трое, присутствующие за столом, понимали, что так и есть. Кто бы ни правил этими землями, настоящим хозяином становится Великобритания. Не так важно, кто именно при этом занимает трон, если за каждым его решением стоит герб[36] со львами, лилиями и судами. Но для Джафара это имело значение. И Клайв, возможно, уделил бы этому больше внимания, если бы то и дело не рассматривал лицо задумчивой спутницы. Ее взгляд из-под ресниц, чуть приоткрытые губы, небрежное движение плеча – один миг, и он готов был выгнать прочь Джафара, сбросить нелепые блюда на пол и уложить ее здесь же, прямо на столе. Командующий отодвинул от себя тарелку. Сейчас он хотел ощутить ее острые ноготки на своей коже, услышать стон, рожденный в мучительном экстазе. Поэтому Клайв наскоро завершил трапезу и увел Лорин прочь от посторонних глаз.
Несколько позже, когда дыхание вернулось в норму, сердцебиение замедлилось, и приятная нега разлилась по всему телу, склоняя голову ко сну, Лорин умостилась на груди Клайва и спросила о том, что не давало ей покоя.
– То, что ты сказал уд-Даулу – правда?
– Разумеется, – ответил тот насмешливо. – Если бы я лгал, грош мне цена.
– То есть…
– Великобритания размозжит любой народ. Она как зверь с бездонной пастью. Сожрет и переварит без остатка. Для Индии это крах.
– Хм, – Лорин не могла подобрать слов. Ее удивляло, что такого человека, как Клайв, могут беспокоить подобные вещи. Разве он не должен быть беспринципным палачом, каковыми ей представляли тамплиеров прежде? – То есть ты готов защищать ее от британской короны?
– Защищать? Ха! Возможно. До того, как я попал на этот берег, я видел Индию как источник чая, золота, драгоценных камней, пряностей, многого другого дешевле, чем предлагают арабы. Но пожив здесь немного, я увидел то, что не видно из-за океана. Ни в Чанданнагаре, ни здесь, ни в другом форте уже не осталось ничего индийского. Но я видел то, что еще не успели осквернить. Этот народ не должен исчезнуть, смешаться с грязью под ногами наших земляков или французов, испанцев или португальцев – не суть важно.
Он замолчал, заметив, что Лорин поднялась на локте и внимательно слушает его, разинув рот от удивления. Клайв рассмеялся, хотя было видно, что он немного смущен:
– Возможно, у меня помутился рассудок, – добавил он. – Сытый волк – уже не охотник.
Он бы мог сказать иначе. Обученный манерам и правильным словам дипломат запросто мог бы подобрать изысканные выражения для объяснения своих чувств. Это было бы сделано галантно и чувственно, в нужный момент, в нужной обстановке. Но брошенная ненароком фраза была искренней, а потому – ценнее любой пышной бравады. Он был сыт, а потому счастлив и безмятежен. Лорин видела это, но вместо того, чтобы раствориться без остатка, каменела от страха: «Что если это все закончится?!» Страх потери не давал ей спать по ночам, и от того ценнее становился каждый счастливый миг, особо остро ощущалась радость от соприкосновения рук и сплетения тел.
Полночи Лорин мучилась, придумывая, как уберечь Клайва от тех коршунов, что за ним охотятся. Допустим, ей есть, чем порадовать Харди: наваб останется жив и вернется на своё место. Но она до сих пор не знала, где отыскать Римлянина, а тем более – как его убить. Уснула Лорин уже под утро, когда жаркий воздух сменился прохладой, принесенной ветром с моря, и форт стал пробуждаться.
А вскоре ее сон был жестоко прерван стуком в дверь. Открыв глаза, девушка не могла понять, где находится, и что происходит. А оглядевшись, поняла, что она одна. Судя по теням в комнате, солнце уже высоко поднялось. В дверь по-прежнему стучали, и она, быстро надев на себя мужской костюм (сменить его на пышные платья, предложенные Клайвом, она отказалась) Лорин разрешила неизвестному войти в комнату.
На пороге оказался слуга. Он выглядел перепуганным и неразборчиво лепетал на смеси бенгальского, английского и французского. Из этой невероятной бессмыслицы Лорин никак не удавалось выяснить, в чем же дело, а потому она просто приказала отвести ее к сагибу Клайву. Слуга почти побежал по коридору, и ей пришлось ускориться, чтобы поспевать за ним.
К удивлению Лорин, они покинули здание казарм, затем обогнули его и шли еще довольно долго. На них оглядывались, едва не сворачивая шеи, солдаты, как индийцы, так и англичане. Нечасто мимо них пробегали девушки в столь непозволительном виде.
Лорин заметила Клайва издалека. Он стоял рядом с Джафаром. У их ног лежала тяжелая решетка, закрывающая единственный вход в темницу, которую в отчетах называли Калькуттская Черная Яма. Лорин читала официальные документы. Именно в это подземелье по приказу Сирадж уд-Даула были помещены до двух сотен пленных англичан, когда наваб взял форт. Они почти все умерли за одну ночь от удушья и ранений. Так докладывали, под этими данными ставили печати и подписи, на их основе поднимали волну возмущения среди небезразличных граждан. За одним исключением: форт был оставлен губернатором Дрейком почти без охраны, поскольку он испугался бенгальского войска и сбежал с больше частью воинов. А те несчастные, что из долга и отваги остались защищать британскую собственность, слегли от ранений, не говоря о том, сколько из них дезертировало. Так что цифры, поданные в отчетах, были чудовищно завышены.
Тем не менее, именно в той темнице, ставшей известной благодаря мрачным событиям, находился теперь сам Сирадж Уд-Даул. Он лежал на земле, раскинув руки и ноги, устремив пустой взгляд в стену.
«Нет!!!» – Лорин посмотрела на Клайва, стоящего рядом. Он был бледен и сосредоточен. Едва ли он заметил ее появление. Командующий не сводил глаз с тела наваба. Мир Джафар выдержал молчаливую паузу и твердо сказал:
– Я должен представить моим людям поверженного тирана, а не мученика. Казнь состоится сегодня же. Если вы не возражаете, сагиб.
Последнее было произнесено с почтением, но только глупец не услышал бы в этом издевку.
– Сделай все правильно, – сказал на это Клайв.
Мир Джафар поклонился, но, опомнившись, выпрямился и кивнул. Когда он удалился в сопровождении двух своих охранников, Лорин подошла к Роберту.
– Ты ведь знаешь, что это он.
– Нет, не знаю, – жестко ответил тот. – Ему это выгодно – так и есть. Но сделать это могли слишком многие. Я всю ночь держал твою руку, и лишь это делает тебя невиновной. Убил его тот, кто смог обойти охрану или приказать им отвернуться. Велика ли разница? Кто бы это ни совершил, он обрек Индию.
В тот же день была инсценирована казнь наваба. На площади в окружении плотного кольца из солдат Мир Джафар собственноручно отсек голову бывшему правителю и, подняв ее за волосы, продемонстрировал стоящим вокруг. Никто из них не стал задумываться, почему пленника приволокли в мешке, закрывающем лицо, и лишь двое знали, что к шее мертвого Сирадж уд-Даула были прикреплены мешочки с кровью только что зарезанной козы. Впрочем, эти два свидетеля вскоре присоединились к сидящим взаперти стражникам, на чьей вахте произошло убийство сверженного наваба. О дальнейшей их судьбе Лорин не было ничего известно. Впрочем, ее это не беспокоило. Глядя, как Мир Джафар держит в поднятой руке отрубленную голову, она стояла в тени и думала о собственном будущем. Удачнее ли оно, чем настоящее Сираджа уд-Даула?
Венгрия. Наши дни
Нике показалось, что она провела в анимусе целый месяц. Во всяком случае, ее организм был ослаблен, голод довел до спазмов в животе, не говоря о физической усталости. Для окружающих Ника мало чем отличалась от спящего, но на деле ее мозг не отдыхал, а работал на износ, как при постоянном стрессе. Отсюда и головные боли, и головокружения. Едва Сэб отключила ее от аппарата, Ника выпила подготовленный для нее молочный коктейль и немедленно легла спать на заднем сидении автомобиля, которым управляла Рита.
Когда она проснулась, было уже темно, а за окнами в свете фар мелькали деревья. После заезда на заправку, где для всех купили энергетических напитков и бутербродов, организовали привал. Ника ела за двоих, жадно и быстро, чем вызывала шуточки Сэб и Колина. Впрочем, вскоре все разбежались кто – за компьютер, кто – спать, и у костра остались только Рита, Алекс и Ника. Какое-то время тишину нарушало только чавканье последней.
– Нам неизвестно, что случилось с Лорин? – спросила она, с сожалением обнаружив, что доела все бутерброды.
Алекс покачал головой.
– Нет. Но даже если бы мы это знали, тебе эти сведения ни к чему. Лучше не сбивать программу.
– Не называй мой мозг программой, – попросила она. – Это невежливо. Хорошо, если и так, то о Клайве вы мне расскажете? Или полезть в Википедию?
– В доступных источниках будут лишь те данные, которые решили донести до общественности, – вмешалась Рита. – Неужели ты думаешь, что кто-нибудь позволил бы обнародовать правду? К тому же, огромный кусок жизни Клайва связан с Лорин, а если все ее данные изъяли, то что осталось от его биографии? Купированная версия.
Ника согласно кивнула.
– Жаль. Похоже, он не такой уж плохой мужик.
– Выпей, – Алекс протянул ей энергетик, – ты снова путаешься в памяти.
– Вовсе нет! Типаж мне такой не нравится, так что мы с Лорин расходимся во мнениях. Но объективно, он действует человечно, в отличие от всех остальных. И хочет спасти индийский народ. Хотел…
– Верь больше! – фыркнул Алекс. С хлопком открыл жестяную банку и влил в горло шипящее пузырьками газа содержимое. – Он дипломат и привык говорить то, что от него хотят услышать, а не то, что он думает. К тому же он военачальник, стратег. И вдруг призывы к миру и обмену пуговками, как с туземцами? Он лжец!
– Не будь так суров, – вмешалась Рита. – Нам известны случаи в истории, когда люди поступали подобным образом, меняя свои убеждения.
– Ты забываешь, что вся история – не больше, чем сказка, рассказанная Созидателями.
– Я говорю о тех случаях, которые известны нам лично, – за аккуратным тоном Риты Ника услышала нечто большее. И Алекс тоже, иначе почему он так помрачнел и притих. Старшая из ассасинов продолжила, – люди меняются, и этот факт нужно принять. Справедливо ли это утверждение относительно Клайва? Нам расскажет сама Лорин, когда придет время.
– Эй, ребята! – долетел до них голос из фургона. – Я кое-что нашла!
Когда они прибежали, Сэб напряженно всматривалась в монитор, вслепую вводя какие-то данные с помощью клавиатуры и отслеживая, как при этом меняется график в левой части экрана – Сначала я думала, что это помехи, плохой прием и нечеткая интерпретация мозговых волн, – Сэб повернула экран к товарищам и обвела пальцем область, где график прерывается. – Видите пробел? Вот так выглядит картинка, когда Ника в анимусе.
Сэб нажала на кнопку, и на весь монитор развернулся другой график, напоминающий кардиограмму, с прерыванием на всех пиках.
– Мне казалось, что всему виной старое оборудование. Если бы у меня была новинка, как у наших дружков, я бы еще посмотрела, кто лучше распознает графические отображения, – добавила она со значимостью. – Так вот, не зря вы кормите старушку Сэб. Я заметила, что эти помехи слишком уж постоянны. То есть – постоянны до предсказуемости. «А что, если это не помехи?» – подумала я. «Что если это – сигнал?» Я их систематизировала, упорядочила и прогнала через дешифратор. И вот, что у меня получилось.
Она снова нажала на кнопку и подкрутила регулятор громкости динамика. Из колонки захрипело, засвистело, а затем механический женский голос произнес с большими интервалами:
– Семь… Один… Три… апостроф…
Алекс сосредоточенно нахмурился и подался вперед, прислушиваясь.
– Это точно не какой-то очередной эксперимент? – спросила Рита, глотая кофе из кружки. – Вроде того, когда ты прогнала через дешифратор звуки дребезжания посудомойки и оказалось, что она поет нацистский гимн.
Сэб оскорбленно поджала губы и покачала головой:
– Нет. Я почти уверена.
– Мне нравится слово: «почти», – улыбнулась Рита. – Оно почти обнадеживает.
– Я не суюсь в твои машины, а ты не суйся в мои, – огрызнулась Сэб оскорбленно.
Тем временем Алекс еще раз прослушал странную речевую запись, затем еще раз.
– И что это? Какой-то шифр? Сообщение целое? – спросил он.
– Нет, – Сэб быстро забыла об обиде и оживилась. – Думаю, около четверти, и к тому же последовательность нарушена. Когда я накопаю все данные из предыдущих записей сеансов, смогу сказать что-то конкретнее.
– Сколько тебе нужно времени? – уточнил Алекс. Его лицо преобразилось, появились хищные очертания. Он словно почуял добычу и теперь боялся упустить ее след.
Сэб пожала плечами.
Еще целый день они простояли на месте, без малейшего представления, в каком направлении им предстоит двигаться. Похоже, их поиски зашли в тупик. Ника единственная, кто наслаждался передышкой, поскольку могла отсыпаться, но даже ей не терпелось отправиться хоть куда-нибудь. Сидеть на месте, питаться всухомятку, пить отвратительный растворимый кофе, ходить по нужде в кустики, чтобы не засорять биотуалет в фургоне, который на привале был тут же закрыт на ключ, чтобы ни у кого не возникало соблазнов. Нет, всё это решительно не походило на курорт. Но как-то ранним утром (а почему-то вся команда просыпалась, едва поднималось солнце) они сидели вокруг тлеющих веток и без аппетита жевали зачерствевшие бутерброды, а в этот момент из фургона буквально выпала Сэб. Злая, как сотня бешеных собак, она несколько раз пнула колесо фургона, потом всунула в рот мятую сигарету и дрожащими руками чиркнула зажигалкой.
– Ты же сказала, что бросишь, – меланхолично заметил Колин.
– Отвали, – рявкнула она в ответ и показала средний палец.
– О, режим «мегера», – вздохнул тот, ничуть не обидевшись, во всяком случае – внешне.
Ника бы на его месте не рискнула проверять на прочность выдержку Сэб, тем более, что та, похоже, едва сдерживалась, чтобы ни на кого не броситься.
– Что случилось? – требовательно спросил Алекс. Другой бы за такой тон уже был бы послан куда подальше, но перед предводителем их отряда сбавляла обороты даже неукротимая Сэб.
– Я не могу, – зло ответила она, хотя было видно, как тяжело ей это говорить. – Не могу расшифровать.
– У тебя есть время…
– У меня нет мозгов! Пусто! Пусто! – она постучала себя по голове кулаком и довольно сильно. – Я перепробовала разные варианты, загоняла через целые системы дешифраторов. Но я не понимаю. Данных категорически не хватает.
– Может, их попросту еще нет? А после очередного сеанса появятся?
– Нет! – Сэб затрясла головой и даже не заметила, как Рита всучила ей чашку с кофе. – Эти данные повторяются с определенным циклом. Они как фон, понимаешь, как навязчивая мелодия, которую ты случайно услышал по радио. Паршивая песенка, от которой ты не можешь избавиться, но забыл один куплет. И крутишь, крутишь по кругу.
– Жуть какая, – вздохнул Колин и проигнорировал осуждающий взгляд Риты.
Впрочем, Сэб его не услышала. Вспышка ярости прошла, и она теперь выглядела крайне подавленно.
– Есть другой способ расшифровать данные? – спросил Алекс.
– Есть, – тихо ответила она.
Между этими двумя произошел немой диалог, в ходе которого они сверлили друг друга взглядами, и Алекс первым прорычал:
– Ни за что.
– Это единственный способ, ты знаешь.
– Нет. Ты сама сможешь.
– Если бы могла, сделала бы.
Ника повернулась к Колину, которого не слишком забавлял спор товарищей. Он как раз разобрал телефон Алекса и достал карманный паяльник.
– О чем они говорят?
– Об одном нашем хорошем знакомом, который щелкает такие задачи, как орешки. Но у Алекса куча комплексов перед умными парнями.
– Я слышу, Колин, – заметил упомянутый ассасин.
– Отлично! Значит, за твой слух я не переживаю, – невозмутимо ответил тот.
– Здорово, – фыркнула Ника. – Мне так ничего и не пояснят?
– Есть один человек, Дедрик Смит, – не дождавшись, чтобы это произнес кто-то другой, сказала Рита. – Он толковый во всяких технических штучках.
– Просто талант! – с долей зависти воскликнула Сэб. – Иногда мне кажется, что ему даже компьютер не нужен, что он это все в своей голове делает.
– Так если он нам может помочь, в чем вопрос? – не поняла Ника.
Алекс усмехнулся и покачал головой:
– Вот, что значит неверно поданная информация. Они забыли уточнить, что Дедрик – перебежчик. Примерно восемь лет назад он оказался в нашей организации якобы случайно, как и Колин. Счастливое стечение обстоятельств, талантливый юноша без семьи и связей. У нас таких любят. И кто бы мог подумать, что Дедрик окажется троянским конем тамплиеров? Он сливал им информацию, но действовал так осторожно, что долгое время никто не мог заподозрить, что все те стычки и сорванные операции – не случайность.
– Как его раскрыли? – спросила удивленная Ника.
– Неважно, – ответил Алекс, и остальные опустили глаза, как нашкодившие дети.
Он какое-то время посидел в тишине, напряженно думая над возникшей проблемой, но, не найдя иного выхода, глухо скомандовал:
– Едем.
– Знаешь, где он? – спросила Рита, направляясь к рулю легкового автомобиля.
– В Зренянине.
– Фургон я поведу? – Колин передал Алексу исправленный телефон.
– О, только не забывай переключать передачи, – ехидно заметила Рита. – Не заставляйте вас ждать, детки. Девочка, садись ко мне! Поболтаем.
Ника поежилась под холодным взглядом Алекса, но сделала вид, будто не заметила его и поспешно села в машину к Рите.
За считанные минуты они уничтожили следы привала и выехали на дорогу. Их путь лежал в Зренянин, город в Сербии.
Рита ехала впереди, задавая темп. Несмотря на почтенный возраст, за рулем она вела себя как девчонка: нарочно набирала скорость, вынуждая Колина выжимать из фургона все, что можно, ловко обходила неровности на дороге и медленно едущие автомобили, успевала следить, не отстают ли остальные, и под нос бормотала колкие шуточки. Вскоре они выехали на широкую трассу, Рита прекратила игры и заняла место в потоке машин.
Ника знала, что ее не просто так пригласили составить компанию, и ее ожидания оправдались.
– Дедрик и Алекс были хорошими друзьями, – сказала Рита, бросив на нее косой взгляд. – Знаешь, такая типичная картина: два ровесника находят что-то общее, веселятся…
– Алекс?! Веселится?! Пф! – Ника закатила глаза вверх. – Да это ж невозможно!
– Поверь, – усмехнулась ее собеседница. – Он и впрямь немного… зажат. У ассасинов всегда хватало врагов, с самого сотворения организации. Мы были созданы в противовес всему прочему, понимаешь? Сейчас бы это назвали «альтернатива». Но главное не это. Дедрик – веселый парень. Он из тех, кто легко сочетает работу и досуг, может работать над сложным кодом и в это же время танцевать в ночном клубе.
– Представляю Алекса в ночном клубе.
– Да, то еще зрелище. Но с новым приятелем он точно ожил. Это был другой парень!
Ника улыбнулась, слушая ее. Она попыталась себе представить беззаботного Алекса и поняла, что не может. Маска серьезности прикипела к его лицу, он всего себя посвятил делу, которое заменило ему нормальную жизнь.
– А потом оказалось, что Дедрик предатель, – догадалась она.
– Хуже. Алекс сам это обнаружил. Заметил, как в ночном клубе какой-то посетитель передал тому телефон, проследил за своим другом и подслушал разговор. Этого стало достаточно для начала расследования.
Когда-то в школе Ника дала подружке прочесть кое-что в своем личном дневнике, а потом увидела, что ее сокровенные исповеди читают остальные девчонки. Подружка, конечно, сказала, что те сами взяли, но на душе было гадко и, смешно сказать, до сих пор остался неприятный осадок. Едва ли ее случай можно было сравнить с тем, что пережил Алекс, и все же паршиво ему было.
– Поэтому он закрылся?
– Больше прежнего.
– А почему же Дедрика не арестовали, или как там поступают с военнопленными?
– Его посадили под замок на несколько лет, и там, в заключении, он здорово помогал нашей организации, – по тону Риты было тяжело понять, как она сама относится к роли Дедрика. – Потом его решили сделать относительно свободным. Он под наблюдением, каждый его шаг фиксируется, но это нужно в большей степени для его собственной безопасности: тамплиеры не простили бы предательства.
– А ассасины, выходит, простили.
Рита промолчала. Тема с Алексом была исчерпана, хоть Ника хотела бы еще о многом спросить, но почти на каждый свой вопрос отвечала сама. А сказанные мимоходом слова Риты засели у нее в голове.
– Ты сказала, что ассасины всегда были против общества…
– Нет, я сказала не так, – терпеливо исправили ее. – Я сказала, что организация была создана в противовес тому, что тогда было нормой. Хасан ибн Саббах имел довольно радикальные взгляды, в целом, больше заключенные в религиозности, нежели в том, что теперь движет ассасинами. Он захватил крепость Аламут и создал маленькое, но очень опасное государство из собственных приверженцев. Крепость два века прослужила им укрытием, а позже ее захватили моголы и разграбили. Оставили только библиотеку. Как ты понимаешь, с уходом фанатичных руководителей к власти стали приходить молодые, полные сил и амбиций, и менее закостенелые лидеры. Одних прельщала роль наемников, быть той самой решающей силой, к которой обращаются в случае необходимости. Я читала об ассасинах, которые во времена крестовых походов сражались как на стороне арабов, так и на стороне крестоносцев.
– То есть тамплиеров, – уточнила Ника.
– Там были не только тамплиеры, но ты верно уловила суть. Беспринципность – это основа основ для той части ассасинов, которых весь мир теперь называет террористами. С помощью средств массовой информации, фальсификации исторических данных и навязывания выгодного мнения все наше братство для простых людей заклеймено. Мы не воины свободы, а убийцы.
– Думаете, это сделали Созидатели? Зачем?
– Раньше я думала, что все зло исходит от тамплиеров, – Рита бросила взгляд по зеркалам, проверяя, не отстал ли Колин. – Все мы так думали, нас так воспитали. Как во время Второй мировой войны всем говорили, что зло – это нацисты. А теперь оказалось, что мир куда разнообразнее. Вот уж неожиданность! Мы молоды, пока удивляемся, верно?
Ника отвернулась к окну. Отчасти ей стало понятно натянутое отношение команды к ней: она – наследница Лорин, а Лорин – одна из тех, кто превратил ассасинов во врагов человечества. «К тому же влюбившаяся в тамплиера, – подумала Ника. – Это никак не добавляет плюсиков нашей карме».
Зренянин. Сербия
Здание отеля Vojvodina напомнило Нике о родине: монументальные элементы, рубленные линии, мрачные цвета – всё это отсылало к недалекому коммунистическому прошлому. Хотя интерьер и обращение администратора приятно удивили. Этот отель не уступал тем европейским, где ей довелось побывать, а во многом даже превосходил их.
Они разместились в холле, устроившись в мягких, хоть и не слишком удобных креслах. Колин стащил из вазочки на рецепции горсть бесплатных конфет и принялся всех угощать. Алекс внешне выглядел спокойно, но даже для себя обычного он слишком много молчал и смотрел в окно, погруженный в мрачные воспоминания. Нике не оставалось ничего другого, как листать журнал на незнакомом языке. Большинство слов походили на украинские и русские, но как будто кто-то переставил в них все буквы. Прочесть статью было равносильно разгадыванию ребуса. Мятная конфета медленно растворялась за щекой, взгляд спотыкался о текст.
Глухо звякнул сигнал прибывшего лифта.
– Какой чудесный сюрприз! Родные мои, хорошие, здравствуйте! Добар дан, как говорят мои нынешние земляки.
К ним направился парень, чья внешность стала для Ники полной неожиданностью. Слушая о том, как он разбирается в электронике, программном обеспечении, и что этот человек сумел одурачить мастеров-ассасинов, она слепила для себя определенный унылый образ. Но сейчас к ней шел тот, кто мог запросто являться голливудской звездой. Он был среднего роста, облегающая футболка подчеркивала мужественный рельеф торса, шорты открывали подтянутые ноги, волосы были идеально уложены, кожа – позолочена загаром. От него веяло тонким ароматом.
Ника захотела немедленно спрятаться под диван. Как и ее спутники, девушка походила на бродяжку, в крайнем случае – на заплутавшего туриста. Ее одежда давно не стиралась, волосы забыли слово «укладка», не говоря о косметике. Да что там, она бы отдала что угодно за возможность принять душ.
– Команда мечты в сборе, – Дедрик остановился, заложил руки за спину и оглядел всех. Эта поза свидетельствовала о том, что он не собирается первым протягивать руку в знак приветствия, и что он не ждет такого же действия от кого-то другого. Он повернулся к Нике. – Как тебя зовут, новый человек?
Она представилась, закашлявшись. Горло пересохло.
– Я так понимаю, что вы путешествуете и заскочили в Зренянин ради его достопримечательностей? Хм… – он улыбнулся, – Зренянин. Надо же, я выговариваю уже без запинки.
– Разговор есть, – прервал его Алекс.
– А… – Дедрик сделал вид, будто разочаровался. – Как жаль. Это все же не дружеский визит. Что ж, идем.
Нику всегда удивляло, почему в кино у злодеев все намного лучше, чем у хороших парней: оружие, машины, доспехи, дома. То есть, конечно, по сути так и есть, но если уж показывать сказку, то до конца. Вот и сейчас она словно переступила порог космического корабля. За дверью остался пропахший прошлым коридор гостиницы, ее встретили светлые апартаменты из трех комнат. Почти все стены были увешаны мониторами, даже в ванной и в спальне. Все поверхности были блестящими, выполненными из стекла или пластика, обивка мягкой кожаной мебели имела рубиновый оттенок, что в сочетании с черным и белым цветами в интерьере добавляло помещению клубного настроения.
– Мохито, текила, ром, «Секс на пляже», – последнее Дедрик произнес, подмигнув Нике. Он открыл дверцу шкафа, демонстрируя его алкогольное содержимое.
– Пиво есть? – спросил Колин.
Остальные посмотрели на него так, словно он только что подписал мирный договор с Гитлером – Что?! Вы и воду у него пить не будете, и в туалет не пойдете? Да хрена с два! – фыркнул Колин.
– Одобряю, – Дедрик передал ему банку пива из холодильника.
– А можно и мне? – пискнула Ника.
Выдержав испепеляющий взгляд Алекса, она протянула руку. Дедрик усмехнулся, сам открыл банку и подал ей.
– Все же я рекомендовал бы «Секс на пляже». Пить не обязательно, а попробовать – стоит.
Рита взяла Нику за плечи и отвела в сторону:
– Ты лучше здесь постой. От беды подальше.
Пока она наслаждалась вкусом холодного пива, Сэб под чутким присмотром Алекса рассказала, что их привело к Дедрику. Тот выслушал и согласно кивнул:
– Несите пациента.
Почувствовав взгляд Алекса, он тяжело вздохнул и терпеливо произнес:
– Все каналы перекрыты. Можешь сам проверить. У меня даже в Интернет доступ только через сервер наших друзей. Они в курсе, какие я анекдоты читаю и какую порнушку смотрю. Всё, что вы мне покажете – увидят только они, так что расслабься.
– А можешь сделать так, чтобы и они не увидели? – с отстраненной улыбкой поинтересовался Алекс.
Его вопрос вызвал общее удивление, но спросить решилась только Сэб.
– Ты что? В шпиона решил поиграть?
– Пока мы не знаем, что это за сигнал, я хочу, чтобы никто за пределами этой комнаты не получил о нем сведений. Что непонятного?
Сэб стушевалась и больше не задавала вопросов.
Пока они втроем посвятили все внимание одному монитору, Ника допила пиво. Немного захмелев, она набралась смелости и последовала примеру Колина, который вышел из ванной с мокрой головой, распространяя запах шампуня. Закрывшись в душевой кабинке, Ника долго и тщательно мылась. Никогда еще гель для душа в отеле не пахнул так хорошо! Подумав, что никто не проиграет, если она еще немного задержится, девушка высушила волосы феном и придала прическе некий намек на форму.
– Красотка, – сказала она своему отражению, ногтями пригладила волоски на бровях и с сожалением вздохнула.
По возвращению Ника поняла, что ее отсутствия никто не заметил. Рита увлеченно смотрела какой-то сериал на испанском канале, Колин погрузился в чтение журнала, а Сэб и Алекс, боясь вдохнуть, молча наблюдали за тем, как колдует Дедрик.
– Фееричное появление Золушки на балу осталось без внимания, – саркастично заметила Ника себе под нос.
Спать ложились кто где. Мягкой мебели хватало. Свободной осталась только кровать хозяина, но тот не собирался отдыхать. Он не поднимался от монитора, без конца передвигал по нему пальцами, подставляя какие-то данные вместо пустующих ячеек. Кроме него не сдавался только один человек – Алекс. Он сидел рядом и, хоть часто протирал слезящиеся глаза и встряхивал головой, держался.
– Иди спать, – не отрываясь от работы, посоветовал Дедрик. – Я не сбегу и не передам данные. Ты же сам отрубил меня от мира.
– Отосплюсь в дороге, – уголком губ улыбнулся ассасин.
– Вот бедняга. Я думал, ты меня простить не можешь, а ты себя никак не простишь. Брось, это не твоя вина.
– Не моя. Твоя. Так что заткнись и копайся.
– Слушай, мне жаль, что так вышло, действительно жаль. Эрика не должна была…
– Хватит, – Алекс крепко сжал его плечо. – Просто сделай это и дай мне скорее уехать отсюда.
Ника подсматривала за ними сквозь дремоту. Из-за натянутых нервов сон был беспокойным, а слух слишком чутким. Она слышала, как скользят пальцы Дедрика по экрану, как скрипит стул, как Алекс перекатывает в пальцах шариковую ручку.
– Есть… Твою мать, есть! Вот я кретин, как же сразу-то…
Дедрик вскочил из-за стола, провел руками по лицу, глядя на экран так, будто не он только что за ним сидел.
– Что? – не на шутку встревожился Алекс. – Что ты нашел?
– Всё, – ответил тот и победно хлопнул ладонью по столу. – Смотри.
Ника открыла глаза и села. Все равно уснуть не получалось, к тому же возбужденный голос Дедрика разбудил остальных. – 37 точка 0383300, – Алекс хмыкнул и зачитал вслух вторую строчку, – 27 точка 4291700. Что это? Какие-то дроби? Пароль?
– Я тоже так думал, – усмехнулся Дедрик, наслаждаясь недогадливостью бывшего друга.
– Это координаты! – воскликнула Сэб, подходя к монитору. – Это – чтоб вас всех – координаты! Широта и долгота!
– Да, моя дорогая. Именно они.
Колин тем временем вбил цифры в поисковую систему смартфона и объявил во всеуслышание:
– Бодрум. Турция.
После этих слов все оживились еще больше.
– Секундочку! – вмешалась Рита. – Вы слишком быстро соображаете. Объясните, откуда взялись эти цифры?
– Они были в моей голове? – с опаской спросила Ника.
– Отчасти, – подтвердил Алекс. – Они были в памяти Лорин.
– Но почему я тогда о них ничего не знала?
– Знала… в некотором роде, – Сэб увидела полное непонимание на лице Ники и принялась объяснять на пальцах. – Воспоминания Лорин – это не прямой эфир, ты смотришь запись. Для нее это уже случилось. Поэтому на факты воспоминаний накладываются эмоции и реакции, которые были бы уместны позже. Грубо говоря, вы будто смотрите с ней вместе видео из детства, и ты слушаешь ее комментарии. Иногда эти комментарии не имеют смысловой нагрузки, но в данном случае – мы имеем конкретное дело с зазубренным материалом, информацией, которая постоянно находится у нее в голове.
– То есть, это вроде как фон? – догадалась Ника.
– Именно. Фон к событиям, которые ты можешь видеть.
Дедрик заглянул за плечо Колина, рассматривая виды Бодрума из рекламного буклета туристического оператора.
– Ничего так местечко, бедненько, но чистенько. Плавки у всех есть?
– Почему Бодрум? – спросила Сэб. – Откуда нам знать, что там находятся архивы…
– Тихо, – оборвал ее Алекс, и девушка испуганно прикусила язык.
Дедрик снисходительно посмотрел на нее, затем на бывшего друга:
– Я ничего не слышал, не беспокойся. Мне нет дела до того, что вы там ищете.
– Пусть так и будет, – угрожающе произнес Алекс.
Дедрик покачал головой и демонстративно ушел на балкон. Увидев, как он буднично раскуривает сигаретку, Ника не удержалась. Оставив своих товарищей, поглощенных разгадкой новой головоломки, она выскользнула вслед за перебежчиком тамплиеров. После замкнутого в пластик номера шум улицы показался оглушительным. Хотя был поздний вечер, город жил, и по его артериям мчались светящиеся потоки машин.
– Они говорят, что это вредит здоровью. Не верь им, – Дедрик протянул ей сигарету. – Куда быстрее в могилу сведет пуля в затылок или нож в живот.
– Аминь, – мрачно усмехнулась она.
Первая затяжка спустя несколько дней перерыва вызвала мучительный кашель, дым на вкус показался омерзительным, а бумага неприятно скрипела на зубах. Но Ника мужественно выдержала первые секунды слабости.
– А ты не из команды, да? – спросил он, рассматривая ее, как экспонат выставки.
– Ты тоже, да? – парировала она.
– Алекс рассказал, какой я злодей? – белозубая улыбка сделала его лицо еще мягче и привлекательней. – Ну да, в истории всегда должен быть герой и его антагонист. Алекс подходит на роль правильного парня. Такой грубый, решительный, со всех сторон положительный. Никакой больной мозоли или скелета в шкафу.
– Кроме тебя.
– Ой, я польщен. Отправлю ему открытку на Рождество. Даже две.
Ника оперлась на перила, небрежно сбила пепел. Дедрик не был ее врагом, и было бы совсем кощунством назвать его непривлекательным, но что-то отталкивало в нем. Он легко сменил тамплиеров на ассасинов. Так же легко, как другой поменял бы место работы на более выгодное, потому что лучше платят и офис ближе к дому. Но эта беспринципность сводила на нет все возможные положительные стороны, превращала его в человека ненадежного и давала странное ощущение брезгливости. Упрямство и несгибаемость Алекса иногда доводили ее до белого каления, сводили с ума, но зато она уважала его. И только сейчас Ника поняла это.
Вернувшись в комнату, она очутилась в самом центре эмоционального спора. Судя по всему, никто никак не мог понять, почему Лорин запомнила координаты турецкого города. Во время ее жизни Бодрум был частью Османской империи, и трудно представить, что могло привлечь в нем Созидателей.
– Всё, что сохранилось с того времени и более раннего – теперь достопримечательности для туристов, – сообщил Колин, листая электронные страницы. – О, тут есть Колизей, как в Риме. Ха, и мавзолей, как в Москве.
– Блесни еще знаниями, – ехидно подначивала его Сэб.
– А это что? – Алекс указал пальцем на фото крепости. – Она кажется древней.
– Такой древней, что слишком даже для старушки Лорин. Это замок святого Петра.
– Постройка в стиле наших друзей.
– Да, но как ни странно, не тамплиерами едиными земля полнится. Это другие товарищи. Госпитальеры. Слышал о таких?
Ника поняла, что не только она удивлена. Но если для нее эти слова звучали совершенно непонятно, то остальные восприняли их без энтузиазма, скорее – как печальную новость.
– Еще один орден? – спросила она. – Вроде тамплиеров.
– Хуже, – Алекс подошел к окну и замер, глядя на сверкающий огнями город. Он не замечал стоящего на балконе Дедрика. Окутанный тьмой, тот походил на бледный призрак, являющийся в зеркале.
– Госпитальеры, как их многие называют, появились до тамплиеров, в Иерусалиме в 1080 году. Настоящее название – Странноприимный орден или Мальтийский орден. Изначально их задачей было оказание медицинской помощи паломникам в Святой Земле. Датой возникновения ордена тамплиеров принято считать 1119 год. И все же между этими организациями было много общего, а после того, как орден тамплиеров официально прекратил существование, именно госпитальерам отошли многие их владения.
– То есть нынешние тамплиеры – это те самые госпитальеры? – Ника боялась запутаться.
– Возможно, – Рита встретилась взглядом с Алексом и чуть заметно кивнула. – Да, я тоже так думаю.
Колин возмущенно выругался и потребовал объяснений:
– Хорошо, что вы такие сообразительные, а теперь поделитесь с нами, неучами.
Алекс поморщился. Он будто и не собирался посвящать товарищей в свои соображения:
– Это пока только теория. Не вижу смысла ее обсуждать.
– А я вижу! – воскликнула Ника, и Сэб вместе с Колином ее поддержали.
– Мальтийский орден действует официально. Он является наблюдателем при ООН, и, по сути, может считаться маленьким государством: со своими паспортами, валютой и законами. Они у всех на виду, и при этом как часто о них говорят в новостях? Пишут в газетах и журналах? Я не могу утверждать наверняка, но подозреваю, что госпитальеры – это эволюционировавшие Созидатели.
– Бог мой, – охнула Ника. – Но я думала, они появились гораздо раньше.
– Скорее всего, так и есть, – подтвердила Рита. – Но организации с таким масштабом нужна была крепкая, надежная власть, сосредоточенная в одном месте, чтобы контролировать все филиалы.
Предположение звучало так же безумно, как и рационально. В этом и есть ловушка Созидателей: они действовали так открыто, что никому в голову не могло прийти, будто происходит что-то, заслуживающее внимания.
– Подождите-ка, а при чем тут тамплиеры? – Ника старательно раскладывала сведения по полочкам, чтобы не сбиться.
Алекс отвернулся от окна и посмотрел на нее:
– Тамплиеры это детище Созидатели. Как независимый проект. Пробный вариант. А когда начались лишние вопросы, война с ассасинами, недовольство правительства, быстро прикрыли лавочку, откупившись несколькими жертвами для публичной казни. Имущество приберегли, чтобы перевести организацию в тень.
– Ну ни хрена ж себе, – в сердцах прошептал Колин.
– Это только моё предположение, – напомнил Алекс, – я еще не углублялся в вопрос.
– Да? А о сотворении мира не хочешь по свободе подумать? Вдруг чего и сочинишь?
Ника присела на диван. Алекс не из тех, кто стал бы разбрасываться громкими заявлениями. Скорее всего, у него есть основания длятаких мыслей. И если так, картина реальности представлялась в темных тонах. Знают тамплиеры или нет, кто их контролирует? Или им дали свободу и теперь только наблюдают? Как иначе объяснить, что тамплиеры охотятся за данными Лорин, если господа-создатели могли бы попросту предоставить их? О, как же тогда не хотят Созидатели, чтобы их архивы были обнаружены. Если хранящиеся там записи подтвердят догадку Алекса, трудно вообразить, во что может вылиться конфликт между двумя монстрами с рыцарским прошлым.
Бодрум. Турция. Наши дни
Фургон накалялся снаружи и внутри становился похож на печь. Кондиционеры не включали из-за перебоев с электрикой: стоило запустить охлаждение, как без энергии оказывались все компьютеры, включая анимус, программу которого приходилось восстанавливать после каждого сбоя. Когда Сэб и Колин в четвертый раз, ругаясь сквозь зубы, потратили сорок минут на воссоздание рухнувшей системы, Алекс принял тяжелое решение забыть о комфорте во имя сохранения функциональности фургона. Окна были распахнуты, но через них в салон сквозил раскаленный воздух, который Рита сравнила с вулканическим бризом.
Бодрум можно было бы назвать Белым Городом. Холмистое побережье было усеяно белоснежными домиками, максимум двух– и трехэтажными. Улицы пестрели вывесками и прохожими. Приезжих было так много, что казалось, будто они вытеснили местных жителей своим наплывом. Но это было лишь первое впечатление. Просто, в отличие от тех, кто коротал на турецком курорте отпуск, жители Бодрума работали в офисах или спешили по своим делам на автомобилях. Прохлаждаться у них времени не было. На дорогах быстро собирались заторы, но так же быстро они и рассасывались. Правда, Рита все равно нервничала и злилась. На нее плохо действовала жара, как и на всех остальных. Именно поэтому Рите пришлось передать штурвал легкового автомобиля Алексу, а самой сесть за руль ценного фургона. Но по ее требованию остальная команда осталась с ней.
– Не рассчитывайте, что я скажу вам: «Идите, вы должны жить, а я сама тут сдохну без кондиционеров», – заявила она с ходу. – Умрем все вместе, ясно?
– Я знал, что она стерва, – прорычал Колин. – И меня ненавидит. Иначе, почему Алекс едет один в прохладе, а мы потеем в этой парилке?
– Это блат, – утирая пот с лица, ответила Сэб. – Пора бы уже привыкнуть.
– Мир не совершенен.
– Ничуть.
Впервые за время путешествия они были счастливы оставить фургон на парковке и очутиться в тени густого дерева. Когда к ним присоединился свежий Алекс – единственный, кто из них не напоминал внешним видом подтаявший пломбир – у команды настроение ухудшилось еще больше.
– Вы как хотите, я останусь здесь, – заявила Рита и указала пальцем на кафе неподалеку. – Присмотрю за фургоном. А бегать по местным музеям неохота.
Ника не решилась спросить, как пожилая дама сможет защитить ценнейший в своем оборудовании автомобиль: раз уж Риту держат в ордене, то едва ли за ворчание и водительский опыт.
Не теряя времени, они направились сразу же к бодрумской крепости – в замок, который, как было указано в туристическом путеводителе, построили госпитальеры. Почему-то чаще всего использовалось именно это, не совсем корректное название для рыцарского ордена. Вероятно, самим членам организации это было на руку. Именно об этом спорили Колин и Сэб, пока их группа шла по набережной, возле которой была пришвартована не одна сотня яхт.
– Они ведь сами пишут историю, – не унимался он. – Могли бы исправить название на правильное. Мне было бы обидно все время читать свою фамилию с ошибками.
– Это потому что у тебя куча комплексов, – засмеялась Сэб.
– Я думаю, им так комфортнее, – высказала предположение Ника, с завистью провожая взглядом двух отдыхающих девушек, поедающих огромные конусы мороженного.
– В каком смысле? – не поняла Сэб, и Колин тоже выглядел заинтригованным.
– Это как ник, – пожала плечами девушка. Видя непонимание на их лицах, пояснила, – никнейм, вымышленное имя персонажа для виртуальной жизни. Господи, только не говорите, что даже почту под своими фамилиями заводили!
– Это другое.
– Не совсем. В игре, к примеру, берешь себе имя покруче и все, ты заходишь, отыгрываешь роль. Все, что тебе говорят – говорят как бы и не тебе. Лажаешь – тоже не ты.
– Хочешь сказать, госпитальеры обладают ранимой душонкой и защищаются, как прыщавые подростки? – уточнил Колин.
– В чем дело? – нахмурилась Ника, – я тоже играла! Быть геймером – не порок.
Колин фыркнул и насмешливо покачал головой. Заметив это, Сэб ехидно заметила:
– Эй, умник, а кто часами палил разноцветными шариками по другим разноцветным шарикам и кричал на весь офис: «Горите в аду, подонки?!» Ника прыснула со смеху, а парень моментально набычился и возмущенно заявил:
– Это совсем другое! Мне нужна разгрузка для мозгов! И вообще, это тренирует внимание и реакцию!
– Ты стрелял шариками, которые выплевывала каменная лягушка! Какая нафиг реакция?
Их спор продолжился, даже когда Алекс оплатил входные билеты, и они прошли в ворота крепости-музея.
Туристов было немного. Кто-то курил, кто-то размахивал фотоаппаратом с огромным объективом, другие позировали или пытались урезонить разыгравшихся детей.
Алекс поднял руку с телефоном вверх, сделал снимок и увеличил его в несколько раз на экране:
– Во всяком случае, здесь есть подтверждение того, что мы прочли.
Колин, Сэб и Ника наклонились к нему, загораживая экран от солнца. Перед ними был снимок каменного герба с двумя крестами по диагонали. Похоже, его держали какие-то святые или полководцы – разобрать трудно.
– Совпадает, – подтвердил Колин, – символ госпитальеров. Но вот вопрос: зачем им нужно было создавать тамплиеров, а затем уничтожать? Брачок обнаружили?
Алекс, задумчивый, как никогда, спрятал телефон в карман:
– Сомневаюсь. Не стоит брать во внимание все то, что пишут, особенно, если вспомнить, кто творил историю. Под диктовку написали то, что нужно, а не то, что было. Наша задача – отыскать ту долю правды, которая все-таки просочилась сквозь их сети.
В башнях крепости располагались музеи, разделенные по тематике. В кромешной темноте на стендах, покрытых отпечатками пальцев, лежали поднятые со дна морского стеклянные древности. Происхождение многих из них датировалось веками до нашей эры. Экспонаты были столь удивительно тонкой работы, что не могли не вызвать восхищения. Аналоги многих из них до сих пор продаются в магазинах.
– Просто не верится, – восторженно выдохнула Ника, любуясь прозрачными поделками, такими старинными, что воображения не хватало. – Если наши предки были способны на такое, то как пояснить все эти нелепости?
– Что ты имеешь в виду? – уточнил Алекс, с интересом прислушиваясь к ней.
– Весь этот примитивизм с картами, детскими картинками, а потом еще полный упадок медицины, отсутствие понятий элементарной гигиены. Как в средние века Европа могла так низко пасть? А вслед за ней остальные будто деградировали, заметил?
Ника ожидала, что Алекс рассмеется, отшутится, найдет, с чем поспорить, или снова выставит дурехой, но он смотрел на нее поверх крышки стеклянной витрины. В тусклом свете тени легли неестественно, снизу вверх, и его лицо казалось какой-то мистической маской.
– Ты задаешь правильные вопросы.
Ника почувствовала легкую дрожь от волнения. Кому-то было нужно не только приостановить развитие слишком торопящегося повзрослеть человечества, но и отбросить его на много веков назад. Будто оставить на второй год подающего надежды ученика. Зачем? Чем руководствовались те, кто возомнил себя выше людской расы?
Они бродили от одного музея к другому, выбиваясь из сил. Солнце безжалостно обжигало, стоило выйти из тени. Они спускались к темницам и поднимались на смотровую площадку между башнями, откуда открывался великолепный вид на лагуну. Море сияло солнечными бликами, яхты бороздили синие просторы.
Наблюдая за тем, как издерганная мамаша пытается вытереть от растаявшего шоколада свое вертящееся чадо, Ника прижалась к стене, надеясь на мимолетный отдых. Алекс словно поставил себе за цель загнать своих друзей до полусмерти.
– Долго нам еще бегать? – проскулила Сэб, опускаясь на ступеньку. – Сил моих нет. Я завидую Рите! Она точно знала, что нам светит.
– Да, ковбой, – присоединился Колин, обмахивающийся брошюркой-путеводителем, – сколько еще скакать по прериям?
Алекс сделал несколько глотков из пластиковой бутылки, а остальную воду вылил себе на голову. Взъерошивая мокрые волосы, ответил:
– Вы не у меня спрашивайте, а у нее.
Ника почувствовала подвох и, повернувшись, обнаружила, что все теперь смотрят на нее. Это ее так удивило, что даже сил не хватило возмутиться, как следует.
– Как? Да я тут при чем?
– Никто из нас понятия не имеет, где тайник Созидателей. А та, кто все помнит, в твоей голове, – он вытер лицо ладонью.
Нику его слова только разозлили. Послушать этого ассасина, так связаться с Лорин без помощи анимуса – проще простого! Достаточно только потужиться, зажмуриться и сказать волшебные слова. Как бы не так! Стерва является в ее мысли тогда, когда сама пожелает, не спрашивая разрешения. Не подбирая нужный момент. Она просто приходит и отравляет миражами реальность. Ей плевать на то, что кто-то спустя пару сотен лет захотел отыскать архивы ее ордена. Она вообще уже мертва. Мертва! О ней даже памяти не осталось, ни могилки с именем, ни записи, все, что она оставила после себя – последовательность фрагментов в проклятой машине!
– И что, нам здесь ждать, пока девочка-антенна нащупает нужный канал?
Услышав вопрос Колина, Ника со злостью ударила кулаком по стене. Она даже не почувствовала боли в разбитых о камень костяшках, ей было все равно, почему так удивлены ее спутники.
– Какого хрена вам от меня нужно?! – крикнула она, глядя на них – усталых, встревоженных и таких чужих.
– Тише, не закипай, – Сэб миролюбиво подняла руки, – мы на тебя не давим.
– Давите! С первого дня, – Ника не могла остановиться, усталость, перегрев и злость соединились в опасную смесь. – Я для вас не человек, а один из проводков, обычный переходник между анимусом и вами! Ох, Алекс, как же ты жалеешь, что не можешь сам все сделать, без меня! Я же только приношу неприятности и нарушаю отработанную тобой схему. Вам плевать, что вся моя жизнь накрылась, что я не могу вернуться домой, просто позвонить маме, что я должна спать в машине, прятаться и накачивать свою голову чужой памятью, потому что иначе меня убьют! Вы так живете, это ваш выбор, но не мой, ясно?
– Ника, – Алекс поднялся, собираясь что-то сказать, но девушка в гневе оттолкнула протянутую ей руку:
– Знаешь? Если бы я только смогла, я б вырвала собственный мозг и запихнула бы его тебе в задницу! Чтобы ты сам спросил Лорин, где, мать ее, архивы!
Ника не слушала, что там еще сказал Алекс, она крикнула: «Да пошли вы!» и бросилась бежать по длинным плоским ступеням вниз с раскаленной террасы, вдоль каменной стены. Слезы злости заливали глаза, она смахивала их на ходу, еще больше раздражаясь, когда замечала любопытные взгляды прохожих. «Что пялитесь, уроды? Никогда не видели, как человек плачет?!» Она едва не налетела на полного мужчину, белоснежного, словно альбинос, в клетчатых шортах, открывающих толстые ноги с заплывшими розовыми коленями.
– Entschuldigung![37] – воскликнул тот, посторонившись.
– Отвали, – Ника отшатнулась от него и побежала дальше.
Очутившись в густой тени высоких деревьев с густой кроной, она замедлила шаг. Ноги гудели. Здесь, среди растений, в воздухе витал запах свежести после недавнего полива. Туристы рассаживались прямо на бортик, ограждающий газон от дороги, чтобы передохнуть, подкрепиться и просто помолчать, наслаждаясь средневековым покоем. Ника же хотела забиться в самый дальний и темный угол, где ее никто бы не нашел. Почему именно она? За что? У нее были совсем другие планы на это лето, на жизнь в целом. Она хочет снова сидеть на диете и искать модный купальник не в сезон, чтобы попасть на распродажу, хочет проснуться и позвонить маме, а потом встретиться с подружкой и пойти в ближайшее кафе. Завести роман, наконец! Отмести всех тех кретинов и сопляков, что подбрасывает ей судьба и сердобольные родственники, найти настоящего мужика, который бы за нее и в огонь, и в воду, и на руках бы носил. К которому можно было бы просто прижаться и почувствовать себя маленькой, защищенной…
«Я просто хочу быть с ним. Снова тонуть в его глазах, целовать его губы. Слушать, как он дышит во сне. Говорить с ним. Или молчать» Опомнившись, Ника обнаружила себя сидящей на скамейке. Ее соседи – две говорливые итальянки – косились на нее с подозрением, но без враждебности. Наверное, у нее был довольно болезненный вид. Ника и впрямь не чувствовала ни рук, ни ног, ни лица. Кожа онемела, как после укола анестезии.
«Он так молод, так чист. Он совсем другой. Его руки в крови, но разум невинен. Он сохранит тайну…» Голос прозвучал рядом, словно дыхание ветра коснулось шеи. Повернув голову, Ника увидела бегущие по дорожке лепестки с обожженными солнцем листьями. Поднявшись, не замечая взглядов итальянок, она последовала за шуршащим вихрем. Воздух дрожал, не то раскаленный солнцем, не то разорванный веками. Куда-то исчезли суетливые стайки туристов, современные урны с торчащими из них пластиковыми бутылками и пачками сигарет, ветром унесло прочь разноголосый шум. Исчезли деревья, остались лишь пробившиеся сквозь камни травы и цветы, низкие кусты. Впереди, обгоняя Нику всего на несколько шагов, шел призрак прошлого. Среднего роста юноша в шароварах, заправленных в сапоги, с капюшоном на голове, в кожаном жилете, рубашке с широкими рукавами, стянутыми наручами, с объемной сумкой через плечо. Он шел, сторонясь стражи, такой же призрачной. Янычары. Воины османской империи охраняли крепость. Среди восточных лиц нередко попадались европейцы и славяне. Мамелюки – рабы-христиане, ставшие воинами. Ника поторопилась и, нагнав юношу, словно нырнула в холодный пар. Мир вокруг вновь изменился, а все, что только что казалось хрупким, как нить паутины, обрело цвет и объем. Прислушавшись к мыслям, которые звучали в ее голове, Ника поняла, что этот «юноша» – переодетая Лорин. Она взволнована и очень спешит.
Лорин поднялась по ступенькам на стену, прижавшись к стене, пропустила вниз стражу. Ее едва не сшибли широкоплечие воины. В лицо подул сильный ветер, стало холодно. Осеннее небо темнело перед дождем.
Ника узнала эту террасу. Та самая, где только что она стояла вместе с Алексом и ребятами.
Здесь было еще четверо воинов. Они о чем-то спорили на сложном диалекте. Похоже на турецкий, но немного отличается. Лорин не поняла почти ничего. Зато ее заметил один из них – самый молодой. О, как он гордился тем, что у него начала расти борода! Полоска темных волос очерчивала его подбородок, но над верхней губой по-прежнему было чисто, как у ребенка. Его это злило.
Заметив Лорин, он отлучился от компании, подошел к ней, ухватил за локоть и быстро повел за собой. Они поднялись по узкой лестнице, укрылись за стеной, и тогда он с трепетной страстью прижал ее к себе. Поцелуй был робким и требовательным одновременно. На короткий миг Лорин забыла, зачем пришла. В ее жизни уже есть любимый мужчина, а Сафар… он достойнее этой любви. Но все, что она могла ему дать – это отражение его собственных чувств.
Отстраняясь, Лорин провела пальцем по его влажным губам, заглянула в глубокие каре-зеленые глаза. Не говоря ни слова, она достала из сумки книгу в кожаном переплете и передала ему. Сафар спрятал рукопись за пазуху. Перехватив его руку, Лорин крепко сжала пальцы: «Это больше, чем моя жизнь». Молодой янычар нахмурился и кивнул, подтверждая, что понимает серьезность своей миссии. За суровой сдержанностью, делавшей его старше, непросто было различить страх, не дававший ему покоя. «Я тебя еще увижу?» – спросил он, ловя ускользающий рукав. Лорин поцеловала его, не зная лучшего способа проститься без слов, и поспешила вниз. Корабль скоро выходит из порта, ей нужно успеть. Сафар сделает то, что должен, он справится. Кому еще можно доверить сохранение тайны, как не тому, кто сам является тайной? Лорин обернулась лишь однажды, когда была уже далеко от крепости. Ей казалось, что там, на стене, среди каменных зубьев, темнеет фигура рыцаря востока…
– Доктора! Доктора!
– Не надо, я сам доктор.
– Воды дайте!
Ника почувствовала щекотку за шиворотом футболки, чуть прохладно стало в груди. Запоздало она поняла, что на нее вылили не меньше литра газировки. Вокруг толпилось не меньше десяти совершенно чужих людей, которые бурно обсуждали происходящее на своих языках. Ника поняла, что сидит прямо на земле, а ее виски растирает тот, кто поддерживает в сидячем положении.
– Ты как? – лицо Сэб поначалу явилось размазанным пятном, но понемногу обрело четкость. – Дать воды?
– Если можно, – пересохшими губами произнесла Ника. – Только не выливайте ее на меня.
– Хорошо, – хохотнула та. – Значит, приходишь в норму.
Колин присел рядом и принялся обмахивать ее брошюрой.
– Пошевели ногами, – произнес голос Алекса за ее спиной. Так вот, кто растирал ей виски.
Она послушно пошевелила ступнями, описала ими круг и подтянула носки на себя.
– Встать сможешь?
Все трое подхватили ее, кто как мог, и подняли. Голова на короткое время снова закружилась, но кроме слабости, ничто не указывало на потерю сознания. Ника с сожалением подумала, что начинает к этому привыкать.
– Я знаю, у кого дневник Лорин, – сказала она, напившись из предложенной бутылки минералки.
– Давай позже, – Алекс усадил Нику на ступеньки и осмотрел с головы до ног.
– Дневник у конкурентов, – равнодушно напомнил Колин. – Мы же искали его в аббатстве.
Алекс ощутимо задел его плечо и негромко сказал:
– Дай ей отдохнуть.
Кажется, это удивило не только Нику. Во всяком случае выразительные глаза Сэб стали еще больше. Забота от Алекса? Так бывает?
– Возможно, это только часть, – сказала она, вспоминая, о чем хотела сообщить. Воспоминания стремительно таяли, оставляя вместо себя только факты, как зазубренный школьный материал. – Похоже, что Лорин разделила свой дневник и отдала его на хранение разным людям. Я видела, как она отдала одну часть янычару…
Она прикрыла глаза. Как же его звали? Нет, она точно помнила.
– Сафар Аль-Матар.
– По буквам, пожалуйста, – попросил Колин, открывая на смартфоне поисковую систему.
– Не нужно, – остановил его Алекс и внимательно посмотрел на Нику, – ты уверена?
– Насколько можно быть уверенной в чужих воспоминаниях, – грустно улыбнулась она.
– Звучит знакомо, – Сэб потерла лоб, будто надеялась, что это поможет ей вспомнить.
– Похоже на псевдоним какого-нибудь попсового певца, – хохотнул Колин. – Но Алекс ведь точно знает, да?
– Знаю, – подтвердил тот со странным выражением лица. – Сафар Аль-Матар был мастером ассасином.
Они расположились подальше от туристических тропинок, неподалеку от темницы, огражденной декоративным забором. Колин принес несколько бутылок воды. Пока Ника рассказывала, что сумела запомнить из видения, ее спутники молчали. Алекс смотрел мимо нее, но не пропускал ни единого слова. Когда Ника закончила, еще какое-то время никто не решался заговорить. Сэб косилась на потемневшего лицом предводителя. И только Колин быстрее прочих справился с потрясением.
– Выходит, Лорин крутила роман сразу с двумя? С этим Клайвом и с нашим Сафаром? Вот стерва!
– Ну да, был бы мужик, так сказали бы: «молодец», а так – стерва, – возмутилась Ника.
– Это все боязнь сильных женщин и неуверенность в себе, – поставила диагноз Сэб.
Девушки переглянулись и в знак солидарности стукнули кулаками друг о дружку.
– Отложим спор о феминизме, – с гипертрофированной вежливостью попросил Алекс. Он цыкнул зубом и сокрушенно покачал головой, – нам остается отправить запрос в управление. И кто знает, сколько времени ждать ответа.
– Зачем? – не поняла Ника. – Мы же здесь!
– Теперь речь идет о тайнах нашего ордена, – он понизил голос. – Я изучал историю. Сафар родился в 1736 году, в 1761 стал мастером-ассасином в Константинополе. И нигде в записях о нем не упоминается дневник Лорин. Наверняка он засекречен.
Ника громко фыркнула, хоть сама не ожидала, что так выйдет. Товарищи с удивлением посмотрели на нее.
– Зачем так сложно? – спросила она. – Сафар мог попросту не сообщить никому о дневнике.
– «Не сообщить»? – переспросил Алекс, и по его лицу было ясно, что он не играет недоумение, а совершенно искренен в этих чувствах. – То есть, скрыть от ордена?
– Он защищал не Созидателей, – Ника поражалась тому, какие простые вещи приходится растолковывать, – а свою возлюбленную.
– Он не имел права, находясь на своем посту, допустить подобную халатность. Хочешь сказать, – ассасин прищурился и насмешливо ухмыльнулся, – что воин, которому сулили рост мастера, настолько поддался уговорам женщины, что забыл о долге? Тебе не понять.
Ника изумленно всплеснула руками. Какими еще аргументами его убедить? Как можно объяснить машине, что чувствует живой человек?!
– Мне жаль тебя, – искренне сказала она.
Колин отвернулся, что-то насвистывая под нос. Сэб сделала вид, что ей срочно нужно завязать шнурок. Алекс же смотрел на Нику с явным превосходством. Смысл ее слов ускользал от него.
– Я могу выйти на связь? – спросил он, обращаясь к Колину.
– Что до технической части, то да, канал защищен. А если ты у меня разрешения спрашиваешь, то…
Алекс не дослушал, отошел на несколько шагов от них с телефоном в руках.
В душе Ники собрался холодный липкий ком. Ей было гадко и стыдно. Она не представляла, как добиться понимания от Алекса. Толковый парень, честный, умный, справедливый, но почему-то при этом такой твердолобый! Он словно нарочно притворяется, что не понимает таких простых вещей, как человеческие отношения. Наверное, в броне терминатора ему комфортнее.
– Не обращай внимания, – шепнула Сэб. – Он тебя услышал.
– Да он сам себя не слышит, – буркнула Ника, поднимаясь.
– Ты куда? – насторожился Колин.
– В комнату для девочек. Можно?
Туалет находился у входа в крепость. Вот уж удивились бы воины, построившие крепость, если бы увидели современную сантехнику. Ну а сушку для рук, пожалуй, приняли бы за демона и сожгли.
Размышляя подобным образом, Ника вымыла руки и подсунула их под гудящий фен. Краем глаза она заметила девушку, которая бережно, чтобы не повредить косметику, освежала лицо водой. Что-то знакомое мелькнуло в ее кошачьих чертах. Стараясь не выдать себя, Ника подсматривала за ней через зеркало. Когда та достала из сумочки красную помаду и провела ею по губам, в памяти всплыла сырая ночь в Венеции. Крыша. Арбалет. Прыжок в воду. Эта женщина была там.
«Коломбина». Ника мысленно сжалась, когда агент тамплиеров проходила за ее спиной. Отпустив ту на несколько шагов, вышла за ней следом. Сперва Ника собиралась бежать за подмогой, но те были далеко, и куда легче упустить Коломбину, чем попросить ее подождать, пока придут разомлевшие на солнышке ассасины.
«Скажу Алексу, чтобы выдал мне значок скаута, – подумала Ника, следуя за тамплиером на расстоянии. – Или что там положено для гражданских?» Впервые она пожалела, что осталась без телефона. Не слишком веря в сверхъестественное, она все же многократно мысленно призывала Алекса, кричала на него и ругалась, требуя немедленно явиться. Но едва ли он услышал хотя бы движение воздуха. А Коломбина, виляя изящными бедрами, поднималась в коротеньком платьице по лестнице к мечети. На нее озирались туристы, а особо остроумные выдумщики – рассматривали через объектив фотоаппарата. Ника испытала неуместный укол зависти, ссутулилась и пригладила волосы.
Войдя в двери мечети, Коломбина остановилась, сняла босоножки, и прошла внутрь. Подождав немного, Ника последовала за ней. Едва ли эта девица послушная мусульманка и хочет помолиться. Что же ей тогда нужно?
У дверей стояла оставленная посетителями обувь, а стоило Нике снять кеды, как к ней подошла одетая с головы до пят женщина и протянула ей сверток одежды. Пройти дальше удалось, лишь облачившись в халат и повязав на голову хиджаб. Раньше Ника никогда не бывала в мечетях. Мусульманские храмы казались ей закрытой территорией, чем-то пугающе таинственным, где за любой проступок могут наказать. Меньше всего ей хотелось, чтобы кто-то заподозрил ее в неуважении к религии, а потому было проще не бывать в таких местах. Привычных изображений святых на стенах не было, лишь арабские надписи. Она не увидела молящихся, только несколько туристов, которые нелепо смотрелись в традиционной для востока одежде. Они озирались по сторонам и незаметно делали снимки мобильными телефонами.
Ника заметила одну фигуру в бесформенном халате. Коломбину выдала волнистая манера передвигаться. Ее бедра словно жили отдельно от тела. «Вот ведь сучка!» – завистливо подумала Ника, незаметно пробираясь следом.
Коломбина прошла в дверь, буквально втолкнув внутрь выходящего ей навстречу мужчину. Ника, обернувшись, убедилась, что никто не следит за ней, и, осторожно приблизившись к двери, вошла.
Мужчина, встретивший Коломбину, сидел, привалившись к стене. Его глаза еще были открыты, полны страха и боли, а рукой он зажимал кровоточащее горло. Смуглая кожа турка посерела. Ника собиралась позвать на помощь, наплевав на конспирацию. Она сомневалась, что жизнь несчастного удастся спасти, но оставить его умирать попросту не имела морального права. Крикнуть она не успела. Ее схватили со спины, зажали рот рукой и пригрозили ножом.
– Давай без глупостей, курочка, – с итальянским акцентом на английском произнес женский голос. – Бери его за ноги.
Коломбина подождала, пока Ника втащит невероятно тяжелого умирающего в комнату и заперла дверь. Помещение было тесным, с высоким потолком и узким окном, как бойница.
– Кто это у меня к хвосту прицепился, – Коломбина толкнула ее к стене, а сама, держа в руках нож, осталась на месте. – Постой! Я тебя помню! Подружка ассасина, которая видит прошлое? Naturale!
Ника покосилась на закрытую дверь. Прошмыгнуть не удастся, девица не спускает с нее глаз. А если сюда войдет кто-то из служащих, то умрет скорее, чем поднимет шум.
– А где же твои защитники? – почти ласково спросила Коломбина.
– Рядом, – убедительно ответила Ника.
– Ха! – рассмеялась та, – почему я их не вижу? Sciocco![38] Не проведешь.
Она подошла к Нике и схватила ее со спины за горло.
– Ты следила за мной, дорогуша? Давай прогуляемся вместе. Как девочки, а? Всюду вместе.
– Чего ты хочешь? – прохрипела Бажан, пытаясь ослабить крепкую, как тиски, хватку.
– Где-то здесь находится архив. Я очень хочу его найти. А ты мне поможешь.
– Как?!
Схватив Нику за подбородок, Коломбина повернула ее голову к себе, приблизила лезвие ножа к лицу:
– Ты же всё помнишь. Я знаю. Меня не обманешь.
– С чего ты…
Острие клинка застыло напротив правого глаза Ники, задевая ресницы. Она в ужасе замерла.
– А если так?
– Я не…
– Красивые глазки… были.
Ника не знала, как это случилось. Ее сознание раздвоилось. Она видела искаженное жаждой крови лицо Коломбины, и в то же время перед ней была крепость Святого Петра. Она словно смотрела на нее сверху, как птица. Нет! Это карта! И вдруг она стоит там, на башне, поворачивается назад и смотрит вниз. Она знает это место!
– Подожди!
Коломбина остановила руку с ножом, будто только и ждала этого. Она обхватила Нику за талию, спрятав нож в рукаве.
– Мы как лучшие подружки, да? – спросила Коломбина, подталкивая Нику к двери. Она выглянула первой и вышла, заставляя пленницу идти рядом.
Крикнуть! А что толку? Сколько еще невиновных умрут от ножа безжалостной убийцы?
– Не медли, у меня еще планы на вечер, – поторапливала ее Коломбина.
Когда впереди показались очертания темницы, у тамплиера загорелись глаза. Должно быть, она горела желанием завладеть архивом и выслужиться в глазах начальства за тот свой промах в Венеции. Это желание сделало ее невнимательной. Она опомнилась, лишь когда почувствовала холодную сталь сквозь ткань халата. Раздраженно выдохнув, Коломбина произнесла:
– Ты же не будешь стрелять в людном месте, ассасин.
– Конечно, нет! – ответила Сэб непринужденно. – А вот он – будет.
Ника проследила взгляд Коломбины. Там, неподалеку от темницы, за стволом дерева, скрытый пятнами тени стоял Алекс. Солнечный блик отразился от ножа в его руке.
– Лучше отпусти ее и ступай с миром, – посоветовала Сэб.
– Хм, – Коломбина томно улыбнулась и пожала плечами, – a volonta![39]
Сказав так, она толкнула Нику от себя, провернулась вокруг своей оси, заставляя Сэб убрать руку с пистолетом, и, воспользовавшись этим, ударила ту под ребра. Ника попыталась схватить ее, но поздно: убийца бежала со всех ног, лавируя между туристами. Побледневшая Сэб стала оседать на землю и наверняка упала бы, если б ее не подхватил Колин.
– Господи, – прошептала Ника, глядя на блестящую кровь, пропитывающую черную футболку девушки. – Там охранник! Давайте вызовем врача.
– Какой врач?! – сквозь зубы спросил подоспевший Алекс. Он бегло осмотрел ранение Сэб, достал из сумки крошечный шприц, заряженный ампулой, и вколол в бедро пострадавшей.
– Ай! Печень не задета, и то славно, – пошутила та, улыбаясь сквозь гримасу боли.
– Отведи ее в фургон, – отдал распоряжение Алекс. – А мы должны найти тайник, пока тамплиеры не вернулись с подкреплением.
Ника не сразу поняла, что он сказал. Все ее внимание было приковано к истекающей кровью Сэб, которой даже врача нельзя предоставить. Встрепенулась она только когда Алекс легонько потормошил ее за плечо.
– Здесь нет архива, – сказала она, ощущая невероятную усталость и слабость.
– Как «нет»? – удивился даже Колин, с трудом поддерживающий Сэб. Да и та на мгновенье забыла о своей ране.
– Ты уверена? – уточнил Алекс, который выглядел непривычно растерянным.
– Еще как, я видела! – Ника посмотрела на свои босые ноги. Кеды она забыла в мечети. – Они переместили тайник. Наверное, когда крепость взяли османы.
– Так где же он, мать вашу?! – прорычала Сэб сквозь зубы.
Ника испытывала дурноту, видя кровь, струящуюся между пальцев (пальцами) девушки, поэтому отвела взгляд и глухо ответила:
– В море.
Когда Рита увидела, как Алекс и Колин несут изможденную Сэб, она моментально подобралась, преобразилась, словно помолодела на несколько лет, распахнула дверцы фургона, достала аптечку. Раненую уложили на ложе анимуса, сделали еще один укол.
– Подними, – скомандовал Алекс.
Сэб послушно подтянула футболку выше, обнажая место ранения. Воспользовавшись прибором, напоминающим паровой утюг, Колин просканировал брюшную полость Сэб и вывел на экран изображение. Удивительно, но внутренние органы не пострадали, только мягкие ткани.
– Пожалела тебя эта дрянь, – усмехнулся Колин.
– Чтоб тебя так жалели, – отозвалась девушка сквозь зубы.
Алекс распылил на кровавое отверстие пену из баллончика.
– Колин, у тебя глаза зорче, – Рита передала ему набор для наложения хирургического шва.
– Обожаю это, – закатил глаза тот.
– Да я тоже, твою мать, в восторге, – из последних сил разозлилась Сэб. – Шей давай.
Ника присела возле фургона. Ее мутило, и единственным способом немного приглушить это чувство стала сигарета. Слушая стоны и ругань Сэб, она думала о том, что это ее сейчас могли латать в фургоне на парковке при сорокаградусной жаре. И хорошо, если было бы, что лечить. Как тамплиеры их выследили? Значит, у них тоже есть информатор сквозь время. Что если тот, другой, справляется лучше? Если уже отыскал адреса архивов или знает, где находится подлинник?
– Ты как? – Алекс сел рядом с ней, внимательно разглядывая. – Не ранена?
– Прости меня, прости, пожалуйста, – затараторила Ника, чувствуя вперемешку и страх, и сожаление, и вину. – Это из-за меня она! Я не должна была уходить, я…
– Успокойся, все нормально, – Алекс покровительственно положил руку ей на плечо. – Главное, что ты цела.
Ника не поверила своим ушам и, всхлипнув, подняла на него глаза. Он смотрел так обеспокоенно и был так близко. У машины для убийств есть сердце? Пережитые эмоции действовали опьяняюще. Еще миг, и она поцелует его, вот сейчас! Ника второпях облизала пересохшие губы и немного подалась вперед.
– Без тебя отыскать архивы будет куда сложнее, – продолжил Алекс, поднимаясь. – Так что задача Сэб и каждого из нас – оберегать тебя любой ценой. Что же до тебя, то будь добра: не мешай нам этого делать.
Девушка захлебнулась в переполнявших ее чувствах. «Вот чурбан. Такой момент сорвал!» И снова: интересы ордена превыше всего. Поиск истины для него важнее самого себя, окружающих людей, возможно – выше той самой истины, за которой он так слепо гонится.
– Надеюсь, ты скоро найдешь то, что ищешь, – желчно произнесла она. – И освободишься от моего общества.
– Благодарю, – сказал он с таким выражением, будто и впрямь услышал вежливое пожелание. – В этом ведь наша общая цель, верно?
Ника неосознанно провела рукой по шее, куда приставляла свой нож Коломбина. Избавиться раз и навсегда от кочевой жизни, полной опасностей? Да. А был ли там, в прошлой жизни, кто-то столь надежный, готовый рискнуть своей жизнью ради нее, как эти четверо? Нет. Возможно, это и к лучшему? К чему такие страсти? Можно прожить всю жизнь счастливо, проверяя друга не тем, прикроет ли он твою спину от ножа, а одолжит ли пару сотен до зарплаты.
Остров Орак находился на востоке от Бодрума. Именно он появился в видении Ники, и она смогла узнать его на современной карте. Это была одна из ближайших к городу точек для погружения дайверов, куда устремлялись любители подводных видов со всего мира. Небольшая глубина притягивала новичков и делала возможным опуститься на дно тем, кто впервые надел обмундирование. Колин очень удивился, что госпитальеры выбрали это место для тайника. Но позже сам догадался, что на тот момент Турция не была местом массового туризма, к тому же средневековые технологии не позволили бы погрузиться на слишком большую глубину. По официальной версии, в 1535 году итальянцем Гульельмо де Лорена была создана камера цилиндрической формы. Она была высотой один метр, а окружность имела диаметр 60 см. В этой конструкции имелись стеклянные окошки, а крепилась она к плечам водолаза, закрывая его по грудь. Немного позже был создан и сам водолазный костюм, несколько усовершенствовавший изобретение де Лорена. А позже появился – но только в чертежах – небезызвестный костюм для погружения авторства да Винчи.
Лицо освежал ветер, мелкие соленые брызги попадали на кожу. Даже небольтшая качка не доставляла дискомфорта.
– Хочешь сказать, что госпитальеры ныряли к тому острову с тазиком на голове? – спросил Колин, глядя в бинокль на остров, к которому они стремительно приближались на арендованном в местном дайвинг-центре катере. – Но замок был осажден османами в 1522 году, это на дюжину лет раньше.
– Ты снова опираешься в вычислениях на данные, которые прошли фильтр Созидателей, – Алекс поправил капюшон из тончайшей ткани. За темными очками не было видно его глаз, но он, наверняка, сумел выразить взглядом презрение к древней организации. – Да и связь в те времена была не таким простым делом: путешествие могло занять полгода и более. А бумажная волокита в условиях войн вообще довольно утомительна. К тому же, мы до сих пор не знаем наверняка, являются ли Созидатели госпитальерами.
Ветер надувал белоснежную кофту Алекса, словно парус, и Ника невольно задумалась о тех далеких временах, когда люди из древнего ордена снарядили корабль или лодку, чтобы добраться до острова и спрятать свои секреты. У них было не так много времени. Когда армия Сулеймана I Великолепного осадила Родос, никто не собирался сдаваться. Противостояние могло бы продлиться очень долго, если бы не действия предателей. По договору с турками, рыцари Святого Иоанна покинули остров, в то время, как все жители остались. Удивительно, что султан приказал отпустить членов ордена, и допустил, чтобы его воины устроили резню среди мирных жителей. Мужчины, женщины, дети – все, в чьих жилах текла греческая кровь, гибли в муках от рук завоевателей.
В вечернее время, незадолго до заката, туристов уже увозят с острова. Видимость снижается, да и все, оплатившие ужин в отеле, спешат им насладиться. Пока инструктор проводил традиционный инструктаж, помогая Нике надеть костюм и оборудование, Алекс уже со всем справился сам с небольшой помощью Колина, который заявил, что останется на борту.
Рита осталась с Сэб, которую все же смогли доставить к «проверенному человеку». Тем самым тайным врачом оказался какой-то пугливый старичок, который бесконечно озирался через плечо и долго отказывался верить, что Ника не подосланный тамплиерами шпион. Она не стала озвучивать свое предположение, но похоже, что «доктор Хаус» долгое время сидел на психотропных препаратах.
Инструктор Мехмед (у Ники сложилось впечатление, что каждый второй мужчина в этой стране носил такое же имя) на помеси английского, турецкого и итальянского подводил итоги в разговоре с Алексом. Как стало ясно из отрывков предложений, он уточнял, первое ли это погружение для обоих. Ассасин убедительно соврал, что они уже мастера. Ника нервно сглотнула. Она не боялась воды, плавала с раннего детства, особенно с модным тогда обмундированием: пластиковой маской с выпуклым носом, трубкой с резиновым нагубником, стирающим десна, и в тяжелых резиновых ластах. Нырять и задерживать дыхание для нее не составляло проблем. Но довериться баллону и кислородным трубкам, заставить себя спокойно и равномерно дышать, находясь под водой – это оказалось куда сложнее.
– Просто дыши, – сказал ей напоследок Алекс, перед тем, как погрузился в прозрачную теплую воду.
– Просто, – повторила Ника, перебрасывая ноги, которые с ластами стали напоминать гусиные лапки. – Конечно, просто! Что здесь сложного-то? Это ж не парочку тамплиеров замочить.
– Эй! – возмутился Колин, и тут же повернулся к инструктору, – она шутит, братан. Это шутка. Ха-ха.
Но Мехмед не понял ни того, что говорила Ника, ни того, почему к нему пристал турист, похожий на представителя золотой молодежи, отказавшийся погружаться в самый последний момент. Его больше заботило, чтобы клиенты благополучно пережили погружение.
Паника поднималась в Нике вместе с уровнем воды. Когда море лизнуло ее подбородок, затем щеки, она почувствовала жгучее желание вернуться на борт, а лучше поплакать. Или все вместе. В конце концов, лучше бы ей выдали маску и трубку, и матрас еще можно…
Но она переборола себя, а груз сделал свое дело. Она стала погружаться под воду. Перед ней оказался зависший в двух метрах от поверхности воды Алекс. Его волосы плавно шевелились, напоминая морские водоросли, выражение лица в маске и с трубкой во рту показалось Нике таким забавным, что она почти сразу забыла о страхе. В конце концов, это не худшее из ее приключений.
Он сложил пальцы в жест: «ОК» По его мимике, Ника поняла, что тот спрашивает, в порядке ли она. Девушка кивнула. Тогда Алекс опустил вниз большой палец, словно Цезарь, приказывающий казнить гладиатора. Инструктор объяснял, что это означает: «погружаемся».
Катер завис как раз над природной каменной стеной протяженностью сто метров – любимым местом погружения большинства приезжих. Алекс спускался ближе ко дну. Он чувствовал себя как рыба, словно оказался в своей стихии. Ника все еще ощущала скованность, хотя дышать становилось легче. Непривычные ощущения постепенно отходили на задний план. Стайки пестрых рыб, разноцветные водоросли, облепившие дно, моллюски и гудящая тишина в ушах полностью захватили ее сознание. Впечатления вытеснили страх. Морские жители, привыкшие к визитерам, ничуть их не боялись. Одни общипывали губами поверхность камней, другие вздымали хвостом крошечную песчаную бурю, третьи с любопытством следовали за аквалангистами.
Видимость стремительно ухудшалась. Алекс включил фонарик, прикрепленный к голове, и Ника последовала его примеру. В сгущающихся сумерках рыбы рвались в луч света, точно мошки. В сопровождении стаек ныряльщики проплыли несколько десятков метров, огибая остров, пока не добрались до пещеры, закрытой решеткой. Табличка гласила: «Do not enter». А дополнительный рисунок свидетельствовал об опасности обвала. Наверняка, это отпугивало туристов. Вскрыть замок не составило труда. Алекс воспользовался миниатюрной взрывчаткой, и решетка без сопротивления распахнулась. Он жестом остановил Нику, а сам обследовал вход. Убедившись, что все в порядке, Алекс позвал девушку и первым проник вглубь острова.
Поначалу пещера была достаточно широкой, чтобы пощекотать нервишки новичкам, и при этом не представлять опасности. Но Алекс вел Нику за собой наверх, где под сводом спрятался довольно узкий лаз. Конечно, человек без труда мог там проплыть, даже крупный мужчина, но в столь тесном каменном коридоре, полностью затопленном водой, легко было ощутить беспокойство. Стены были неровными, приходилось обходить выступы, похожие на волчьи клыки. Алекс часто оглядывался, проверяя, следует ли за ним Ника. Постепенно и без того тесный туннель стал сужаться. Она отталкивалась руками от дна и стен, и при этом едва ни касалась головой свода. А еще спустя немного времени она почти лежала на животе, чтобы как-то проплыть с аквалангом. Паника, которую она испытала при погружении, вернулась и многократно возросла. Алекс больше не мог оборачиваться, ему приходилось протискиваться, цепляясь за стенки туннеля, но если бы он только посмотрел на нее, Ника тут же сообщила бы, что собирается на поверхность, что задыхается, и что еще немного, и она застрянет здесь навсегда. От страха у нее сбилось дыхание, а когда через разжавшиеся губы в рот попала вода, она едва не захлебнулась. Попытка вдохнуть носом, конечно же, не удалась. Она слышала гулкие удары сердца. Алекс не видел, как Ника дергается, намереваясь инстинктивно вырвать кислородную трубку и пытаясь саму себя остановить от этого губительного действия.
«Раз, два, три, четыре, – начала она сбивчиво считать про себя, сосредотачиваясь на этом счете. – Вдох. Выдох. Вдох» Она с трудом, но все же проглотила воду, оставшуюся во рту, и возобновила дыхание. В голове прояснилось. Снова в ушах звучала тишина. За прошедшее время Алекс успел отплыть на достаточное расстояние и, собравшись, Ника поспешила за ним, следя только за движением его ласт и не глядя по сторонам, не думая о том, что баллон цепляется за камень.
Алекс замедлил движение, а спустя секунду вдруг устремился вверх и исчез из поля зрения. Ника, испугавшись, что потеряет его, поторопилась следом. Туннель напоследок еще сильнее сузился, так что пришлось приложить усилие для освобождения оттуда. Но вдруг сила воды подхватила ее и буквально выбросила на поверхность.
Алекс был рядом. Он уже избавился от трубки и маски и подплывал к каменной платформе. В свете фонаря виднелась каменная лестница, уходящая к самому дну.
– Как бы они сюда попали? – сбивчиво спросила Ника, пока Алекс помогал ей подняться. – Средневековые рыцари! У них же не было таких аквалангов.
– Думаю, уровень воды был ниже, – согласился ассасин. – А туннель, по которому мы плыли, попросту обвалился.
Сложив ласты у стены, они поднялись по ступенькам вверх, туда, где находилась металлическая дверь. Подобные используются на подводных лодках. Судя по пучкам водорослей и раковин на стене, а также по проступившей кое-где на металле ржавчине, вода часто поднималась еще выше. Среди кирпичей попадались некоторые с клеймом – символ был точной копией часто встречающегося в крепости Святого Петра: госпитальеры. Значит, они все же были здесь, и догадка Алекса верна. Самый старый рыцарский орден и Созидатели – одно и то же.
Сбоку от двери за герметично прилегающим стеклом находилась панель с восемью пустыми окошками для символов. Чуть ниже располагались кнопки с цифрами. Доступа к ним не было, но стоило поднести руку к стеклу, как панель подсвечивалась, также ярче становились и сами цифры, к которым приближался палец.
Алекс достал из-под ворота обмотанный пленкой прибор Колина, способный разгадать код. Но он не действовал: стекло было чистым, никаких следов.
– Десять в восьмой степени, – произнес Алекс.
– Что?
– Столько возможно комбинаций. Это довольно долгий процесс, если пользоваться методом подбора.
Ника посмотрела на панель, будто там внезапно могла возникнуть подсказка или хотя бы намек на то, что за цифры необходимо ввести.
Восемь. Это может быть что угодно. Начало любой математической последовательности. Комбинация, в которой каждое число несет собственное значение. Или же…
– Дата, – твердо сказала Ника, сама не понимая, откуда это знает.
– Уверена? – Алекс повернулся к ней. – Подумай. Может, что-нибудь еще?
Она думала. От мыслей даже голова болела. «Это как тужиться, только мозгом», – объясняла она свое состояние. Один и тот же вопрос гонялся по кругу, как одно единственное зернышко в мельнице. Это не просто дата, иначе бы Созидатели не поместили ее сюда.
– Может, дата рождения или смерти какого-нибудь магистра?
– Возможно, – Алекс осматривал стены на предмет возможных зацепок. – Но кого? Только официально известных почти сотня, я не говорю о тех, чьи имена не значатся в доступных простому обывателю источниках.
– А если Святого Иоанна? Они же в честь него собрали орден.
Алекс протер кирпич с печатью, но остался разочарован. Ничего, кроме такого же клейма, как и повсюду. Он обернулся к Нике:
– Не спрашивай меня. Спрашивай себя. Сейчас никто лучше не сможет ответить.
Она громко фыркнула и раздраженно прорычала:
– Ну конечно! Кто крайний? Ника! «Сделай все сама, постарайся, мы на тебя рассчитываем. А мы посидим пока в сторонке. На наша это задача – в чужих кодах колупаться».
Алекс должен был рассердиться, прочесть целую лекцию нравоучений, но вместо этого усмехнулся и с сожалением покачал головой.
– Как ты думаешь, почему Колин не пошел сюда?
– Потому что этот ботаник боится нырять, – буркнула Ника, прислонившись к стене.
– Этот «ботаник» метко стреляет с двух рук, он побывал в Ираке и выбрался из плена, не навредив никому из тех, кто держал его в неволе и грозился убить. Колин занимается скалолазанием, катается на сноуборде и занимается сёрфингом. Неужели ты думаешь, что его и впрямь смутила возможность намочить прическу?
Ника неопределенно хмыкнула. До сих пор она и вовсе не связывала образ ехидного всезнайки-электронщика с его ролью в ордене.
– Я мог бы дождаться, пока Сэб накачают анестезией и прийти сюда с ней. У них обоих такой опыт взлома любых замков, что и представить трудно. Но это бы все не имело никакого смысла, – Алекс сел на верхнюю ступеньку и посмотрел на черную воду. Луч фонаря пронзил ее как стрела. – Правда в том, что только ты можешь узнать код. Инстинкты и навыки Лорин дают тебе универсальный ключ, и никто другой не сумел бы им воспользоваться.
– Тебе легко говорить, – буркнула Ника, – что у тебя есть-то, кроме ордена?
Она поздно поняла, что сболтнула лишнего. Алекс резко отвернулся. Глядя на его спину, Ника с сожалением думала, как сильно ранила его неосторожными словами. Она собиралась извиниться, как вдруг Алекс поднялся, развернулся и придвинулся к ней слишком близко, чтобы это выглядело естественно. Ника опустила голову, и луч фонарика скользнул по блестящему лезвию. Она не успела даже вскрикнуть, как оказалась вмята в стену, а перед ее лицом возник узкий клинок ножа.
– У меня нет времени, – прорычал Алекс ей на ухо. – Дай мне ключ. Сейчас!
– Ты спятил, – выдохнула она почти беззвучно. Его лицо было над ней, фонарик слепил, и она не видела ничего, кроме его безумных глаз. – Отпусти!
– Открой дверь!
– Нет!
Как он не понимает? Она не может, просто не может!
– Сэб порезали из-за тебя. Ты нужна тамплиерам и Созидателям, для нас ты только лишний груз. Избавиться от тебя – самое разумное. Это давно нужно было сделать, еще тогда, в клубе!
В нос ударил запах гари и плавящегося пластика. В ушах звенело осколками разбитое стекло.
– Нет, это неправда, – простонала Ника.
– И теперь я всем окажу услугу, если…
Он коротко замахнулся.
Спасительная тьма окутала ее, укрывая от фатального удара.
– Здесь же их тысячи! – воскликнула юная Лорин, входя в архив.
* * *
Повсюду вокруг – у стен, на полках под потолком, в комодах и потайных ящиках – лежали свитки, тетради, тубусы, на бумаге и коже, дереве и керамике. Бесконечное количество рукописей.
– Здесь их меньше полусотни, не преувеличивай, – Харди зашел следом и поставил газовую лампу на стол. – А теперь подсоби. Мне нужно отыскать корабельный журнал. Он где-то на поверхности, я совсем недавно его перечитывал.
Лорин огляделась по сторонам. Ей всегда удавалось найти нужную вещь, даже если ее потеряла не она, и даже если сама девочка никогда прежде не видела пропажу.
– Не знаю, – протянула она неохотно. Они слишком долго добирались по жаре из Константинополя. Местные мужчины глаз с нее не сводили, но их внимание не льстило, а пугало. Женщин она не встречала вовсе. – Я не вижу ничего подобного.
Харди не двигался с места. Он не собирался облегчать ей работу, зная, что ученица не старается в полную силу. Она ленилась, и за лень часто оставалась без десерта.
Лорин прошла вдоль захламленного коридора, подобрав подол юбки, который все равно цеплял стопки. Воздух был затхлый, пахло водорослями и пылью. Чтобы добраться в хранилище, им пришлось плыть на лодке. Проход в пещеру почти полностью затоплен, еще немного, и так просто сюда уже не добраться. А Харди говорит, что во время прилива попасть в хранилище можно только в водолазном костюме.
– Нашла! – Лорин подхватила из середины стопки кожаный переплет. Все, что лежало на журнале, рассыпалось, увлекая за собой соседние стопки.
– Тысяча чертей! Ты мое проклятье! Глупая девчонка! – Харди кинулся собирать рассыпавшиеся страницы архива, а Лорин, устроившись ближе к лампе, открыла свою находку и прочла первые строки.
Она не могла поверить тому, что видит. Не слушая проклятья Харди, она разложила журнал на столе и принялась его листать. Когда внезапно страницы накрыла мужская ладонь, она испуганно ахнула от неожиданности и подняла глаза на своего учителя. Он больше не выглядел забавно рассерженным, как нянька, чьи воспитанники расшалились. Его взгляд был суровым и не сулил ничего хорошего.
– «Летучий голландец», – не то спросила, не то сама себе ответила Лорин. – Как такое возможно? Это же миф.
– Кто определяет, что есть миф, а что реальность? – спросил он, закрывая журнал и пряча его под мышку.
– Этот трюк у тебя не пройдет! Нельзя спутать правду и вымысел. Правда всегда одна!
Вдруг Харди отпустил ей хлесткую пощечину. Девочка едва не потеряла равновесие. Она вскрикнула от боли и обиды и схватилась за горящую щеку.
– За что?!
– Пощечина – это больно? – спросил Харди как ни в чем не бывало.
– Разумеется! – со злостью и недоумением воскликнула она.
– А вот и неправда, – пожал плечами мужчина. – Мне ничуть не больно.
– Так это ж ты меня ударил!
– О! – Харди поднял палец вверх. – Значит, неправда, что пощечина – это больно.
Лорин открыла рот, чтобы возразить, закрыла его, снова открыла, не зная, что сказать. Он был неправ, категорически неправ, но как это доказать?!
– Сейчас ты увидела пример правды и лжи. Это всего лишь два противоположных взгляда на один и тот же объект. Другое дело – истина. В нашем уроке это всего лишь пощечина, но на деле истина – столь сложна и проста одновременно, что не каждый человеческий разум способен ее принять. Для ограниченного понимания она губительна.
Лорин шмыгнула носом. Ей все еще было больно, но обида понемногу отступала, ее сменяло любопытство.
– Значит, «Летучий голландец» существовал? Корабль-призрак не выдумка пьяных моряков?
– Существовал, – улыбнулся Харди. – А если хочешь знать, что с ним сталось, собери-ка все, что по твоей вине сейчас на полу.
Пробурчав под нос о несправедливости, юная девушка приступила к своему заданию. И все же слова Харди не давали ей покоя.
– А Бог – существует? – спросила она, ровняя стопку.
– Который? – не отвлекаясь от изучения журнала, уточнил учитель.
– «Который»? – Лорин вскочила на ноги. – Тот, который главный!
– Еще недавно «главным» для одних был Ра, для других – Зевс, для третьих – Перун, для четвертых…
Лорин отмахнулась от его вечно насмешливой манеры говорить с ней, как с глупой маленькой девочкой.
– А как же Адам и Ева, Эдем, Преисподняя, Бог, Дьявол?
Харди перевел взгляд с журнала на нее. Девушка стояла рядом, мяла ткань юбки, пытаясь унять волнение. Она часто спрашивала его о Боге. Вероятно, ответ был очень важен для нее. Но и для малого дитя порой важен ответ на сложный вопрос, а разве поймет он его? Разве будет готов принять?
– Ждешь, что я тебя утешу? Хочешь думать, что после смерти тебя ждет светлый сад? Верь, если тебе хочется.
– Я не хочу верить, – упрямо ответила она. – Я хочу знать!
– Она хочет знать! – передразнивая ее, произнес Харди. Он внезапно рассердился, будто вопрос задел его за живое. – Нет, ты не хочешь! И никто не хочет! Люди глупы и тщеславны. Все, что вам нужно – это вера. Слепое принятие утешающей сказки. Вы не можете принять, что там, среди мяса, кишок и костей, нет этого вашего чистого духа, души! Вы не могли появиться на свет, как прочие звери, и не можете просто умереть. Нужен божий замысел! Нужна цель! Высокая и непостижимая, но доступная для ваших умишек. Что-то такое простое, как ад и рай, наказание и поощрение. Что-то такое желанное, как высшая воля вместо своего собственного выбора. Вы не могли возникнуть из клетки, как все прочие организмы, развиться из ничтожных ползающих тварей до таких же ничтожных, но способных ходить! Нет!
Лорин смотрела на него, растерянно моргая. Она впервые видела Харди таким разгневанным, тем более – без причины и на нее. Другая бы на ее месте расплакалась, чтобы укорить обидчика и заставить того извиниться, но она ждала объяснений. И больше всего – да куда больше! – она хотела, чтобы он прекратил так кричать.
Харди, похоже, почувствовал ее настроение и потушил внутренний пожар так же быстро, как и поддался воспламенению.
– Наведи порядок, – глухо бросил он, отворачиваясь к журналу.
– О какой клетке ты говорил? – услышал он вопрос. – И не делай вид, будто забыл мой вопрос.
– «Я не хочу верить, я хочу знать», – повторил он ее недавние слова и бросил взгляд через плечо. – Хм. Ты все узнаешь в своё время. Даю слово.
* * *
«Я не хочу верить, я хочу знать» Она ощущала легкое похлопывание по щекам. Кожа потеряла большую часть чувствительности, словно под действием новокаина. Открыв глаза, Ника увидела Алекса, и страх, еще недавно заставивший ее потерять сознание, теперь вернул ее к реальности скорее, чем запах нашатыря. Она оттолкнула его руку, резко села, от чего перед глазами все потемнело, и, встав на колени, дотянулась до панели управления.
21122012
Пауза.
Все пространство пещеры в один миг заполнил пронзительный звук, после чего в двери что-то щелкнуло. Алекс подскочил к двери, провернул рычаг и с усилием открыл ее. Убедившись, что за порогом находится архив, он протянул руку Нике.
– Прости, – произнес он. – Ты знаешь, зачем я это сделал?
– Знаю, – ее удивляло собственное спокойствие.
Она знала. Стресс нарушал тот хрупкий порядок, что установился в рассудке. «Ничего не происходит», – будто говорил мозг, прячась за этой иллюзией от наплывов чужого сознания. А страх в одно мгновенье разбивал в пух и прах хрустальные дворцы памяти, выпуская на волю то, с чем организм боролся, как с вирусом.
Ника понимала. Но не могла простить его, так же, как Лорин не простила Харди. А, возможно, одно смешалось с другим. Алекс использовал ее, как отмычку, потому что она могла открыть дверь. Но он забывает, что она человек. И это не со зла. Скорее всего, он уже забыл, что сам является человеком, а не просто членом братства, боевой единицей ордена. Что он ищет в этих архивах? Подтверждение того, что ассасины не сражались с ветряными мельницами, принимая их за драконов? Велико же тогда желание Алекса найти тот ответ, который бы успокоил его. Но ищет ли он истину?
Пока ассасин разбирался с сейфовым замком, на который изобретение Коллина было способно воздействовать, Ника ходила между рядами стеллажей в поиске необходимой даты на дверце. Когда она дошла до восемнадцатого века, стала присматриваться более внимательно. Сколько тогда Лорин было? Лет пятнадцать, не больше, значит… Она открыла ящик и быстро провела ладонью по корешкам сложенных тетрадей и журналов. Коричневый затертый переплет словно сам прыгнул к ней в руку. Записи капитана корабля-призрака «Летучий голландец». В нем было что-то очень нужное Харди. Не зря же он прибыл в этот архив.
– Готово, – Алекс подошел к ней, пряча крошечный электронный носитель в герметичный футляр. Увидев журнал, он спросил, – что это?
– Ты знаешь, что Харди был архивариусом Созидателей? – Ника повернулась к нему. – Поэтому Лорин и знает схемы их кодовых замков. Он готовил ее себе на замену.
– Возможно. Но ты не ответила.
Ника пожала плечами и направилась к двери. Алекс поймал ее за руку, развернул к себе.
– Лучше, чтобы между нами было полное понимание. Не держи зла. Мне пришлось так поступить.
– Я предельно точно тебя поняла, – сдержанно ответила Ника.
– Не думаю, – нахмурился он. – Ты сказала, что братство – все, что у меня есть. Я признаю это. Но наше братство – это все, что есть и у тебя. Когда ты сама это признаешь?
Ника молча проводила взглядом выходящего из архива Алекса.
Бенгалия. Английская колония. 1758 год
Влияние Клайва крепло. Жадный до власти Мир Джафар, сменивший убиенного наваба, согласился на такие условия, выдвинутые британской стороной, что фактически превратился в раба Англии. Всем заправляла английская Ост-Индская компания, получившая, к тому же, огромную сумму денег от своего ставленника. Часть этого откупа досталась Клайву. Нескромная часть. Он разделил ее, отправив две трети в разные банки, которые содержали тамплиеры, и последнюю треть доверил земле. Об этом тайнике знали двое: Клайв и Лорин. Он рассказал ей координаты утром, когда она была еще сонная, на подушке не остыл след от ее щеки, а растрепанные волосы закрывали лицо.
– Зачем ты мне это говоришь? – спросила она, жмурясь от слишком яркого света.
Он не ответил. Роберт часто не отвечал. В последнее время его настроение нередко менялось с оживленного на мрачное и подавленное. Он ни разу не сказал, что его тяготит. Однажды даже выгнал Лорин. Клайв набросился на нее, как раненный лев, стал толкать и кричать такое, чего никогда прежде не позволял себе. Он выставил ее за дверь. Оскорбленная, напуганная и потерянная Лорин собиралась немедленно уйти, пока не поняла, что на ее теле не осталось никакого следа: ни боли, ни синяка, ни ссадины. Весь этот приступ ярости был только бутафорией. И она вернулась. Вернулась, чтобы обнять его, сидящего на ступеньках в темном доме.
Несколько раз Лорин заставала его в странном возбужденном состоянии. Как оказалось, тому виной употребление давамеска.[40] – Что тебя угнетает? – пыталась понять она, когда отпаивала его по утрам.
Клайв проговорился только однажды. Пребывая в привычном для себя разрушительном состоянии, он тяжело взирал на разлитый по горизонту закат.
– Они не дали ответ.
Лорин поняла. Роберт получал указания каждый месяц, а иногда и чаще. Исправно отправлял отчеты. Но ему так и не пришел ответ о Римлянине. В одном из писем, что не до конца сгорело в камине, она обнаружила часть текста: «… действия мастера не нуждаются в сомнениях и объяснениях, направлены на процветание и благо нашего дела, одобрены заранее».
По словам Клайва, Римлянин должен был покинуть материк и вернуться в Великобританию. Все это время Лорин разрывалась между желанием притвориться обычной женщиной, живущей со своим мужчиной, и тем, как все обстоит на самом деле. Она часто писала Харди, который также отбыл на родину, и до сих пор не получала от него новых указаний. Таинственный ассасин не напоминал о своем существовании, и понемногу о его угрозах и условиях Лорин стала забывать. Жизнь вошла в свое русло. Жаркое лето сменилось дождливой осенью, когда покоя не было от насекомых.
В одну из таких душных сырых ночей Лорин отдыхала в спальне, крепко уснув под шум дождя. Пробуждение оказалось резким и неприятным. Ее схватили под мышки и подняли на ноги. С трудом продирая глаза, она запоздало поняла, что рядом с ней Клайв, который собирает ее вещи по комнате.
– К тебе жена приехала? – недоуменно спросила Лорин. Это был бы единственное разумное объяснение, если такое вообще существовало в природе.
Но тот произнес одно лишь слово, перечеркнувшее и эту сонную ночь, и все последние месяцы относительного покоя:
– Римлянин.
Лорин собиралась, как вор, услышавший шаги стражи. Она оделась в удобную одежду, похожую на ту, что носили сипаи, после чего Клайв вывел ее из спальни за руку. Они спустились по лестнице, и девушка уже повернулась к входной двери, когда та вдруг распахнулась. Прежде чем Римлянин переступил порог, Лорин изобразила поклон и, практически не разгибаясь, ускользнула в соседнее помещение. Так бы поступила прислуга, поэтому вошедший в дом тамплиер ничего не заподозрил.
– Брат мой, ты отвратительно выглядишь! – воскликнул Римлянин, пожимая руку Клайва. – Местный климат не идет тебе на пользу.
– Я никак не получу распоряжения возвращаться в Британию, – с легкой улыбкой произнес Клайв.
Это правда, он неоднократно просил о возможности покинуть Индию, но до сих пор ему отвечали отказом.
– Боюсь, здесь без тебя не будет порядка. Ты единственный, кто может усмирить этих диких псов.
Лорин осторожно выглянула из-за угла и увидела, что тамплиеры направляются в соседнюю комнату, смежную с той, где она спряталась. Клайв за спиной махнул рукой. Он так хотел, чтобы она ушла, пока есть возможность. «Ну уж нет, – подумала Лорин. – Не теперь».
Она проникла в комнату и спряталась в пустующем шкафу за миг до того, как вошли мужчины.
– Вина? Бренди? – Клайв проявлял гостеприимство, и за его сдержанными манерами аристократа было трудно рассмотреть напряжение и волнение.
Он не до конца верил словам Лорин о том, что Римлянин собирался его убить. Его больше тревожило то, что нет официального объяснения тому, что случилось. Годы в организации научили его верности, а значит – вере тем, кому он служит. Но инстинкты и здравый смысл на сей раз были против.
– Не откажусь, – Римлянин протянул пузатую бутылку. – Думаю, ты давно не пил ничего стоящего.
– О, вот это аромат! – Клайв с блаженством втянул носом спиртовые пары.
– Бренди лучше женщины: мягче, всегда кстати и уйдет раньше, чем надоест, – с хохотом добавил Римлянин.
Они осушили по бокалу и тогда продолжили разговор в серьезном тоне.
– Слышал, что у тебя на юге творится?
– Недавно подавили бунт, – спокойно ответил Клайв. – Седьмой за последние полгода. Мутное место. Впрочем, как и везде.
– И мутят воду там не эти бешеные обезьяны, которыми ты заправляешь, а наши давние и горячо любимые друзья, – Римлянин выразительно посмотрел на него поверх вновь наполненного бокала.
– Ассасины?
– Под самым твоим носом. У них там логово. Укрылись в деревне среди местных, набрали глупцов-последователей. Дикари всегда поверят дикарям.
Клайв закинул ногу за ногу, взболтал бренди в бокале. Он догадывался, что мятежи поднимаются не по воле местных жителей. Те слишком устали от войни теперь вздохнули с облегчением. Но то тут, то там вспыхивали недовольства. Он неоднократно рассылал своих агентов, но они возвращались ни с чем. Поймать организаторов не удавалось, а те, кто попадались, были всего лишь марионетками – бесстрашными, фанатичными, наивными куклами спрятавшихся в тени фанатиков.
– Мне не удалось найти их логово, – признался он, хотя о поражениях говорил неохотно.
– Знаю, – полные губы Римлянина растянулись в неприятной улыбке, делающей его похожим на сытую жабу. – Но я нашел.
– Каким образом? Ты был в Британии.
– Четыре месяц назад я вернулся и все это время изучал земли, вверенные тебе. День за днем я создавал сеть агентов, обучал их и поощрял за успехи. И вот мои труды дали результат. Я знаю, где скрываются злобные крысы, портящие кровь цивилизации.
Клайв только глазами следил за тем, как Римлянин раскладывает на столе карту и указывает на обведенную точку.
– Ты следил за мной? – спросил Роберт, пригубив бренди. – Тебя отправили или это личная… гхм… инициатива?
Римлянин выпрямился и посмотрел на него свысока:
– Ты не о том думаешь. Я хочу помочь.
– Тайно исследуя мою территорию?
Послышался тяжелый вздох. Римлянин цокнул языком и побарабанил полными пальцами по столу:
– Полагаешь, я рою для тебя яму? Глупо! Будь я таким негодяем, стал бы говорить тебе об убежище ассасинов? Куда проще было бы отправить отчет и тем самым дать оценку твоей работе. Но я пришел к тебе и предлагаю помощь. Ты же отталкиваешь протянутую руку.
– Разве у меня нет причин для недоверия? – спросил Клайв, глядя тому в глаза.
– Нет, – сощурился тот. – Я уже дал объяснения. Требования повторных приму как личное оскорбление.
Клайв вымученно улыбнулся и примирительно поднял руки:
– Прости, новости выбили почву у меня из-под ног. Значит, ассасины незаметно подкрались и бесчинствуют на моей земле? Этому будет положен конец.
Клайв поднялся и нагнулся над картой.
– Мне нужны названия всех деревень, сочувствующих им.
Он одним глотком допил бренди и накрыл перевернутым бокалом отмеченный Римлянином пункт. На бумаге мгновенно проступил темный круг.
Ночь пылала. Тамплиеры пришли в безлунную полночь. Отряды сипаев-лучников, ведомые Клайвом и Римлянином, окружали деревни. Несколько воинов проникали внутрь и подготавливали бочонки с порохом и маслом. По команде горящие стрелы огненным дождем поливали селение, сухие дома вспыхивали в мгновенье ока, взрывались пороховые бомбы. Крики, вой, плач и мольбы о пощаде поднимались к небесам, но те были глухи и слепы.
Они уничтожили пять деревень до рассвета. Выживших не было. Вести о трагедии разнеслись быстро, Клайв позаботился об этом. А затем, спустя несколько дней, Мир Джафар собрал на площади верных граждан и объявил:
– Вы слышали о том несчастье, что постигло наших братьев. Горе отравляет мое сердце. Сколько загубленных жизней, сколько бессмысленных смертей. Вы знаете, кто в этом виновен? Знаете, кто жег ваших детей, пока те спали у груди матери? Я укажу вам, – он обвел взглядом притихшую толпу, жаждущую услышать имя того, кого они растерзают из жажды мести. – У них нет имен. У них нет лиц. Они прячутся среди вас, скрывают свои глаза. Себя они называют – ассасины. Вы дали им приют, а они отплатили вам бойней! Но есть те, кто защитит нас.
Мир Джафар отвел руку в сторону, и из-за его спины вперед вышел Роберт Клайв в мундире с ослепительно сияющими пуговицами. Он молча смотрел поверх людей, положив одну руку на гарду.
– Великобритания уже доказала, – продолжил Мир Джафар, – что является нам другом и соратником. Каждый, кто доставит ассасинов живыми или мертвыми в гарнизон, будет награжден.
Выступление Джафара спустило собак с цепи. Те агенты ассасинов, что не успели скрыться, были уничтожены. Их выволакивали из домов, где те скрывались, и разрывали на части, забивали камнями до смерти, сжигали, окунали в кипящую воду, топили и душили. Их терзали, как страх терзал самих бенгальцев. Однажды во сне сгореть заживо – что может быть страшнее? Многие из них потеряли близких в разоренных деревнях, и теперь они крушили всех, кто был в этом виновен. А заодно под горячую руку возмездия попадали и те, кто сочувствовал борцам за свободу, кто верил в их невиновность. Кровь текла рекой. Дым погребальных костров поднимался над лесами и полями.
* * *
Глядя через узкое окно на черное от копоти небо, в темнице сидел мужчина. Ему было не так много лет, чтобы жаждать смерти, и все же он был к ней готов, как все его братья. Войны без смертей не бывает, а битва длится столетиями.
Этот бой они проиграли. Он видел, как убивают его соратников, но не сумел ни спасти их, ни скрыться. Он сражался, и многие полегли от его меча, прежде чем оружие вырвали из рук. Потом он упал, и на него набросились безумные люди. Это не были солдаты. Просто мужчины и женщины, те, кого он хотел спасти от британского гнета. Одни держали его, а другие били камнями, пока не раздробили обе кисти рук. Его нос был сломан, несколько зубов выбито, на ноге – разорваны связки. Но осознание поражения мучило его больше, чем физическая боль. Он знал, что придут те, кто направил волну народного гнева, и будут задавать вопросы. Воин не мог лишить себя жизни. Он был слишком слаб, и к тому же связан. Но он молился о том, чтобы смерть пришла за ним прежде, чем стервятники начнут разрывать его тело.
Было невыносимо жарко. Боль немного отпустила, но мучил зуд. Мухи налетели на открытые раны и облепили их. Лихорадочный пот заливал глаза. Он полулежал, прислонившись к стене, обездвиженный и беспомощный. От жажды потрескались губы и распух язык, перед глазами плыло. Когда же открылась дверь, он испытал не облегчение, а сожаление от того, что не успел прекратить дышать. Нет, скорее он сам откусит себе язык, чем раскроет тайны братства.
– Пей.
Его губ коснулась миска. Один глаз заплыл, но вторым он четко видел перед собой женщину. Она была прекрасна. Рыжие локоны, серо-зеленые глаза. Незнакомка протерла его лицо смоченным в воде лоскутом ткани.
– Я не тамплиер, – сказала она, опережая его вопрос.
– А кто? – говорить ему было тяжело, голос казался чужим.
Она нагнулась к нему ближе и ответила. Женщина говорила долго, и от каждого ее слова слабое дыхание ассасина учащалось. Он хотел бы ей не верить, но не мог. В его истощенную душу мучительным светом лились знания, дарующие жизнь и убивающие.
– Зачем ты пришла? – спросил он, когда она замолчала.
– Чтобы спасти тебя от них.
Ассасин согласно кивнул.
– И что ты за это хочешь?
– Твою правду. Что здесь случилось? Что вам было нужно? За кого вы сражаетесь? Объясни. Ради чего вы гибнете?
Скажи это кто-то другой, и ассасин воспринял бы вопрос как насмешку. Но нет, в ее глазах было стремление, то самое, что способно заставить слабого взять в руки оружие и сражаться, то, что толкало людей в пасть к диким зверям, в самые темные пещеры и на самые отвесные вершины. Она поймет.
– Я отдам тебе мой журнал. Но поклянись, что передашь его моему брату – Сафару Аль-Матару.
Дождавшись ее клятвы, он сказал:
– Неподалеку от деревни, где меня схватили, есть лес. Там стоит дерево с двумя кронами, без коры. На юг от него в десяти шагах, под муравейником я спрятал шкатулку.
Женщина шевелила губами, повторяя за ним каждое слово. Наконец, она спросила:
– Как мне найти твоего брата?
Дав ответ и на этот вопрос, ассасин почувствовал, что совсем устал. И тогда женщина сдержала слово. Она позволила ему сделать еще несколько глотков из миски он пил, пил, пытаясь затушить огонь, рождающийся в горле и внутренностях, пока пламя не одолело его, даруя сон.
* * *
Бенгалия сдалась, она покорно легла к блестящим черным сапогам победителей, назвав завоевателей – избавителями. Те, кто еще не утратил надежду на спасение, были вынуждены отступить после сокрушительного удара.
Клайв стал прежним. В его глазах сиял триумф, он забыл о хандре и не искал утешения в наркотиках. Римлянин воодушевлял его на новые подвиги, а Лорин не могла даже приблизиться. Поначалу она избегала встречи, опасаясь, что итальянец раскроет их заговор, а позже… Позже она стала бояться, что ей некуда возвращаться.
Она остановила лошадь. Это был тот самый мыс, о котором говорил умирающий пленник. Внизу – воды реки Хугли. Темные облака нависли над землей, готовясь вот-вот пролиться слезами. Порывистый ветер вздымал полы накидки, словно вороньи крылья.
Они появились бесшумно. Лорин почувствовала их присутствие и обернулась. Сперва увидела одного, затем в свете промелькнувшей молнии показались еще двое.
– Значит, вы все – Сафар Аль-Матар? – с улыбкой спросила она.
– Я – Сафар, – первый ассасин снял капюшон. Ему было немногим больше двадцати.
Коротко остриженные волосы, молодое лицо, пронзительный взгляд волчонка, который еще не переборол до конца детскую доверчивость, но уже учится рычать.
– Твой брат просил передать тебе, – она достала из сумки деревянную шкатулку. Там был журнал и стопка писем. Она все изучила и скопировала.
– Где он? – спросил Сафар настороженно.
– Мертв.
– Кто его убил?
– Я.
Она даже не вскрикнула, когда он устремился к ней и ухватил одной рукой за горло, чтобы второй вцепиться в нож.
– Остановись!
Этот приказ отдал один из спутников Сафара. Как ни тяжело было молодому воину, но он послушался, хоть его глаза были полны боли и ненависти. Он разжал руку и сделал шаг назад.
Лорин, откашливаясь, посмотрела на спасителя. Тот тоже обнажил голову, и она без труда узнала ассасина, некогда заключившего с ней сделку.
– Ты не выполнила уговор, – произнес он, подходя ближе. – А теперь говоришь, что убила одного из нас. Что нам должно помешать казнить тебя на месте?
– Ничего, – ответила она. – Разве что вы назовете казнью убийство невиновного.
– Ты сама созналась! – по-мальчишески упрямо воскликнул Сафар.
– Я спасла его от пыток, – крикнула Лорин в ответ и повернулась к другому ассасину, который был главным среди присутствующих. – Его схватили тамплиеры.
– Ложь! Они подослали тебя!
– Погоди, – вновь заговорил старший. – Твой брат был в разоренной деревне. Он бы не выдал это место, не будь на то его воля. Но если ты не тамплиер, то кто?
– Эта шкатулка для вас бесценна, верно? Она стоит жизни одного из них?
Ночную тишину потревожил крик совы. Ассасины переглянулись, словно птица подала им сигнал.
– Ты привела за собой врагов! – прорычал Сафар.
– Это не так, она умеет скрываться, – возразил старший, снимая из-за спины арбалет. – Возможно, они следили за дорогой. Уходите немедленно. Мы с Мэтью задержим их.
– Я приму бой с вами! – возразил Сафар.
– Нет, глупец! Ты защитишь нечто более ценное, – он указал на шкатулку, а затем на Лорин, – и ее. Римлянин хочет от нее избавиться. Значит, она для него опасна.
– Постой! – Лорин коснулась его плеча, но не произнесла вслух свою просьбу. Она представляла, как нелепо бы это звучало, и все же молила, молила его без слов.
– Если мне выпадет шанс – я убью его, – жестко ответил тот.
– Знаю, – ее слова тонули в раскатах приближающейся бури. – Но пусть его смерть будет быстрой.
Сафар схватил ее за руку и сжал со всей силы. Они взобрались на лошадь Лорин и помчались к лесу, но им навстречу приближались разбросанные по чащобе огни факелов. Сафар натянул поводья, заставляя животное скакать в другую сторону. За спиной громыхнул первый залп, и тут же гром вторил ему.
Лошадь мчалась по дороге над обрывом. Сафар подгонял ее на турецком, но двух всадников ей было тяжело везти быстро. Сверкнула молния, и вновь над головами по сизым тучам прокатился пушечный выстрел. Обернувшись, Лорин уже не увидела поляну, та скрылась за скалистой грядой.
Лошадь споткнулась о камень, и вдруг содрогнулась всем телом. Ветер донес до Лорин эхо выстрела. Пробежав еще несколько шагов, раненное животное завалилось на бок. Всадники едва успели спрыгнуть. Сафар подхватил выпавшую шкатулку и обернулся к Лорин. Увидев что-то за ее спиной, он изменился в лице. В глазах появилась решительность и злая радость. Рука потянулась к пистолету.
Лорин обернулась и увидела приближающихся солдат, за которыми твердой поступью, как палач, шел спешившийся Римлянин. Солдаты приготовились сделать залп, но ассасин оказался быстрее. Он пробил голову одному из них, другой рухнул, пронзенный болтом из арбалета Лорин. Наемники тамплиеров дали залп, но беглецы укрылись за камнем. И лишь возникла пауза для перезарядки, как в ход пошли метательные ножи Сафара. Лорин снова выстрелила. Она целилась в жирную глотку Римлянина, но тот ловко закрылся своим же солдатом, превратив его в живой щит.
– Стреляй! – крикнула Лорин, прячась за камнем.
Но проследив взгляд Сафара, она увидела мешочек с порохом, оставшийся под копытами дергающейся в агонии лошади.
Первые крупные капли дождя упали на землю. Шансов почти нет. Их зажали между приближающимися убийцами и обрывом с кипящей рекой.
– Ваши братья мертвы, – крикнул Римлянин. – И вы умрете. Отдайте мне шкатулку, а я позабочусь о том, чтобы ваша смерть была легкой.
– Сражайся, как мужчина! – воскликнул Сафар, вскакивая на ноги.
– Кретин, – сквозь зубы процедила Лорин.
Юноша, прижимая к груди шкатулку, выставил перед собой саблю. Он искренне верил, что целящийся ему в грудь тамплиер сложит оружие и согласится на честный поединок! Глупец!
– Лучше слушай эту девку, – ухмыльнулся итальянец.
Лорин была быстрее пули. Она выскочила из укрытия и с криком, побеждающим страх, бросилась к Сафару. Не ожидая такого натиска, он отступил, и лишь удивленно распахнул глаза, когда понял, что под ногами нет земли. Он рухнул с обрыва и погрузился в мутную воду еще до того, как прозвучал выстрел.
Лорин обернулась. Римлянин выглядел растерянным, и это была лучшая награда. Конечно, он ее убьет, и никто не помешает. Итальянец подбежал ближе и посмотрел вниз, туда же, куда и Лорин. Крошечный человек, прижимающий к груди ценную шкатулку, выбрался из воды на камни. Девушка помешала ему прицелиться, попытавшись отобрать пистолет. Звук выстрела привлек внимание Сафара, и тот, преодолев секундную слабость, вскочил на ноги.
– Бешеная сука! – Римлянин со всей силы ударил Лорин рукоятью разряженного пистолета по лицу.
Она рухнула на землю. Полившийся с неба дождь смывал кровь, выступающую сквозь рассеченную кожу. В голове звенело, и Лорин казалось, что руки и ноги не принадлежат ей. Тело стало чужим, она больше его не чувствовала.
– Знаешь, почему ты все еще жива? – крикнул Римлянин, страшно выпучив глаза. Порох рассыпался в его руках, он отбросил пистолет и схватился за кинжал. – Я мечтаю лично содрать с тебя шкуру. Буду слушать, как ты воешь, как молишь о пощаде.
– Мужики всегда такие злые, – медленно проговорила она, улыбаясь. – Когда у них уже не стоит.
Он ударил ее ногой, заставляя перевернуться на спину, приставил острие кинжала к ее груди.
– Ты тупая стерва! Думаешь, что-то значишь в этом мире? Имеешь какую-то ценность? Мелкая дрянь. Ты вечно путаешься у меня под ногами. Я не должен был тебя убивать, но сделаю это с превеликим удовольствием.
– Не должен? – Лорин проследила вдоль клинка до его глаз. О чем он говорит?
– Я позволил тебе уйти тогда, в городе. Думал, ты запрешься и не покажешь больше носа. Кто же знал, что девка окажется с норовом! А потом я позволил Клайву оставить тебе жизнь. Разве можно было предположить, что он окажется одурманен?! Ты! Ты – адское зло, вылезшее наружу! – острие проткнуло кожу, и Лорин зашипела от боли. – Словно падшая Ева, посеявшая в мыслях Адама сомнение, ты отравила разум Клайва. Похоть возобладала над честью и долгом. Он низко пал, но исцеление еще возможно. Лишь стоит отсечь гниль от плоти.
Взгляд Лорин скользнул в обратном направлении. Рука Римлянина, напряженно сжатые пальцы, клинок, острие, капля крови. Его нога, он стоит на шатком камне, не замечая этого. В ярости он не станет давить ее, нанизывая на кинжал, а замахнется, чтобы удовлетворить давнее желание. И тогда она ударит по камню. Его нога подогнется, он потеряет равновесие. Кинжал промахнется.
Все это она видела так ясно, словно кто-то нарисовал для нее картину. Закончив свою речь, Римлянин, оскалив стиснутые зубы, рыча, как волк, настигший жертву, поднял кинжал для фатального удара.
Он сам не понял, почему едва не упал, неловко взмахнув кинжалом, и почему девчонка, которая должна была извиваться в предсмертных судорогах, стоит на ногах перед ним со стилетом в руке.
– Кому ты служишь? – Лорин отступила на шаг, чтобы иметь место для маневра.
Римлянин сжал кулак и продемонстрировал ей перстень с крестом:
– Я служу Богу!
– Богов слишком много. Всем не услужишь, – Лорин увернулась от кинжала, сделала выпад, но не достигла цели.
Ветер усилился. Дождь хлестал по щекам, делал одежду тяжелой и холодной, а рукоятку и камни – скользкими. Лорин несколько раз чуть не упала. Только чудом ей удавалось избежать смертельного удара от врага. Но в какой-то миг, когда она вытянула руку, намереваясь достать до его груди, Римлянин не закрылся, не парировал удар и не ушел. С кривой ухмылкой он достал что-то из-за груди и сжал кулак. В его пальцах лопнул тонкий мешок, и брызнула кровь. Ловко ухватив Лорин за руку, он приблизил ее настолько, что ранил себя кинжалом.
– Сдохни, сучка, – осклабился он и, отпустив ее, схватился за грудь, словно после ранения. Кровь он размазал по рубахе и рукам. Его лицо выражало мнимую боль, он отступал назад, пока не повалился в пропасть.
Лорин подбежала к обрыву, глядя вниз, но не увидела ничего, кроме взбитой проливным дождем реки. Услышав шаги, она обернулась. К краю подбежал Клайв. В обеих руках он держал пистолеты. Мокрые волосы прилипли ко лбу и плечам. Он стоял, склонив голову, и всматривался в взбаламученную в бурлящую воду, но напрасно. Оба берега были чисты.
– Он не умер, – произнесла Лорин.
Клайв молчал.
– Он не умер!
– После того, как ты пронзила ему сердце? – Клайв вскинул руку, направляя пистолет ей в лицо, – или после того, как столкнула в пропасть?
– Роберт!
– Твои сообщники мертвы, – он презрительно скривил губы. – Эти ассасины – последние в Бенгалии, а я клянусь, что очищу от этой скверны всю Индию.
– Роберт, – Лорин сложила руки в мольбе, – он не мертв! Это все трюк. Ложь.
– Ложь! – Клайв крикнул или прошептал. Гром заглушал его голос. – Вокруг меня сплошная ложь. Но я не слеп. Там, на поляне, лежат ассасины. Ты была с ними.
«Все не так, все чертовски не так» Лорин смотрела в черное дуло пистолета. Она не чувствовала страха. Ей казалось, что все уже свершилось, и выстрел прозвучал. Что она уже истекает кровью, и ничто не закроет ее рану. Но больше этого ее страшило то, что ей не верит человек, способный понять и принять то, что она знала, что она несла, как проклятье и благодать.
– Уходи, – сказал он, опуская пистолет. – Быстро.
– Ты же не поверил ему!
Молния разорвала небо. Клайв на миг опустил голову, тяжело вздохнул, и поднял взгляд исподлобья:
– Я тамплиер. Я поклялся служить нашему ордену и не нарушу эту клятву. Уходи. Я приберегу пулю для следующей нашей встречи.
Лорин вытерла мокрое лицо – не то от дождя, не то от злых слез. Она попятилась прочь, глядя на человека, стоящего под дождем с опущенной головой. Девушка шла, озираясь, пока одинокую фигуру не закрыла пелена дождя. И тогда она побежала так быстро, как никогда еще прежде.
В Чанданнагар она прошла без особых помех. Клайв еще не успел вернуться. Вероятно, он не будет торопиться, чтобы приблизить встречу. Зайдя в дом, Лорин вскрикнула, замерев на пороге. Ее служанка лежала на полу с простреленным животом. Доски были в крови. Услышав скрип, Лорин хотела выскочить обратно на улицу, но успела рассмотреть человека в дверном проеме.
– Дестан! – воскликнула она, бросаясь к нему.
Мавр бережно обнял ее, чуть слышно охнул. Отстранившись, девушка увидела, что у него на груди кровоточит рана. Но повязку он успел наложить.
– Они искали тебя, – сказал он, хотя Лорин и так это понимала.
– Мы уезжаем домой. Сейчас.
Это были не сборы, это был побег. Все неотправленные записи Лорин складывала в кожаные тубусы и приматывала к себе бинтами. Письма сжигала. Из вещей она взяла с собой только оружие.
Еще не миновала полночь, а из Чанданнагара выехала телега с соломой, управляемая высоким мавром в восточной одежде. Когда повозка отъехала от ворот, на козлы подсела девушка, выбирающая солому из платья и волос. Они быстро, не жалея колес, добрались до порта. Покуда Дестан пытался договориться с капитаном судна, отправляющегося в полдень следующего дня, Лорин перехватила боцмана, спешащего на судно, которое уже отчаливало. Тот едва не сбил девушку с ног и даже толком не извинился, но она повисла на его руке.
– Куда вы направляетесь? – спросила она, не обращая внимания на грозный вид мужчины.
– В Британию, леди, – рявкнул он. – Но мы опаздываем и ждать пассажиров не собираемся.
– Ждать не придется, мы придем с вами, – возразила Лорин, жестом подзывая направляющегося к ним Дестана.
– Вот как?! – фыркнул боцман, – может, мы еще должны задержать судно, чтобы доставили ваш багаж?
– У меня нет багажа, сэр, – с достоинством, но мягко ответила девушка, сглаживая возможный конлифкт.
Эти ее слова несколько удивили и насторожили корабельщика.
– А документы?
Она тут же протянула ему бумаги. Документы были подписаны Харди, и из них следовало, что оказание помощи баронессе Лорин Питерс – долг каждого подчиненного британской короны.
Боцман недовольно хмыкнул. Он очутился в нелепом, двусмысленном положении. С одной стороны – не так сложно взять на борт двоих людей. С другой – от красивых женщин вечно одни неприятности.
– Хорошо, леди Лорин, можете подняться, – согласился он угрюмо, понимая, что совершает сделку с дьяволом. – Простите за скромные условия.
– Как зовется ваше судно? – спросила Лорин, взяв его под руку и поднимаясь вместе с ним по трапу.
– «Октавиус»,[41] миледи.
Утренняя дымка легла туманом на побережье. В воздухе висела липкая влага. Укрывшись грубым одеялом, Лорин стояла у борта, глядя на берег. Она не слушала перекрикивания команды, готовящей корабль к отбытию, только смотрела в одну точку. Там, на причале, недвижимо стоял человек. Он не был частью портовой суеты, и едва ли пришел насладиться рассветом. Его фигура темнела на фоне сизых клубов тумана, пока корабль удалялся от берега. Даже когда побережье осталось лишь темной полосой, она продолжала смотреть, боясь разорвать невидимую связь.
Турция. Бодрум. Наши дни
Аромат кальяна щекотал ноздри. Дым имел запах сладкого персика. Ника позавидовала сидящим в открытом кафе туристам, наслаждающимся восточным курением. Сама она отпила нагревшейся и выдохшейся колы из банки, скривилась, но проглотила.
Доктор вполголоса рассказывал Алексу о Сэб, которая в это время отсыпалась после операции. Рита обмахивалась рекламной брошюрой турагентства, а Колин играл на телефоне в «змейку».
– Дай глотнуть, – не отрываясь от экрана, он протянул руку.
Ника передала ему банку. Но тот, едва сделав глоток, выплюнул все на землю, скривившись от отвращения:
– Фу! Это же как шампунь с машинным маслом!
– Не хочу знать, почему такая ассоциация, – честно призналась Ника. – Но на холодное босс денег не выдает.
Она кивнула на Алекса.
– На, деточка, – Колин протянул ей кредитную карту, – иди в кафе и ни в чем себе не отказывай. А в благодарность принеси мне пивка холодного.
– Хорошо вам, – вздохнула Рита, – молодые, горячие. А мне кофе – еще за руль садиться.
– Думаешь, сегодня придется? – удивилась Ника. Сэб была еще слаба, переезжать с ней – неразумно.
– Где-то поблизости тамплиеры, – пожала плечами Рита, угадав ход ее мыслей. – А мы… не в форме.
Ника поняла, о чем та говорит: один воин ранен, да еще и девчонка в нагрузку, которая только неприятности приносит. Никто, кроме Алекса, не обвинял ее в том, что случилось с Сэб, но, наверняка, похожие мысли посещали каждого.
Она была рада ненадолго отлучиться, чтобы чуть облегчить гнетущее чувство вины, проявляющееся с особой остротой рядом с ассасинами.
Вернувшись с холодными напитками для себя и Колина, и горячим кофе для Риты, она с досадой поняла, что к ним присоединился Алекс. Ника вмиг ощутила, как сдавило горло, и появилось желание уйти как можно дальше. Но, переборов минутную слабость, она буркнула под нос:
– Тебе я ничего не захватила. Сейчас схожу…
– Не нужно, – отказался он.
Ника протянула Колину кредитную карту, но Алекс перехватил ее.
– Думаю, это моё, – с нажимом произнес он, и вслед за тем взял предназначавшееся Колину пиво. – А это, выходит, я купил.
– Ты самый жадный из всех, с кем мне приходилось работать, – возмутился Колин. – Самый жадный и самый занудный. С Кэйт мы побывали в Лас-Вегасе и за одну ночь стали богачами! А за следующую снова обнищали, но зато было весело! Майк всегда покупал нам пивка и виски после хорошего дня, а Эрика…
Он заткнулся, стушевался и отвел взгляд. Рита нахмурилась. Лицо Алекса утратило те немногие эмоции, что вообще умело отображать. Ника второй раз слышала это имя, и снова ассасин реагировал так, будто при нем вспоминают мертвого друга. А может…
– Кто такая Эрика? – спросила она прямо.
– Тсс, – шикнул Колин и многозначительно покачал головой, будто и не он только что затронул больную тему.
– Что сказал врач про Сэб? – Рита повернулась к Алексу, но тот смотрел только на Нику и не хотел делать вид, словно не услышал вопрос. Впрочем, она бы и не позволила ему забыть.
– Ты сказал, что мы связаны, и вы – все, что у меня есть, – жестко напомнила она. – А в семье не должно быть секретов, верно?
– Ты права, – ровным голосом произнес он. – Эрика была нашей сестрой. Ассасином. Честным человеком и отважным воином. Ее убили тамплиеры. Прошу прощения…
Он достал из кармана телефон со светящимся экраном: шел вызов в беззвучном режиме. Пока Алекс отошел в сторону и отвлекся на разговор по мобильному, Колин быстро проговорил:
– Эрика была его женой.
– Женой? – Ника почему-то удивилась. Она предполагала, что сестрой или близкой подругой, но представить себе романтично влюбленного Алекса – нет, это выше ее сил!
– Они были молоды, жили в постоянной опасности, всегда на грани. Вот и втюрились до срыва башки, – усмехнулся Колин. – Расписались втихаря, на церемонии были только Сэб и Дедрик. Ну а потом…
– Ее убили, – тихо произнесла Ника.
– Не просто убили. Она охраняла важного человека, свидетеля, который мог бы выступить в суде и подтвердить вину убийцы, которого покрывали тамплиеры. Копы были куплены, на них надежды никакой. В том доме оставалась Эрика и еще четверо наших. Но адрес тайной квартиры сдал Дедрик. Не знаю, кто сучонка за яйца прижал, но он нас предал. Всех там и порешили, вместе со свидетелем. Кроме Эрики. Мы ее не нашли. А через сутки в наш офис (мы тогда работали под прикрытием небольшой местной газетенки) прислали флешку. На ней видео, как связанную Эрику пытают, – Колин сглотнул и отпил из оставленной Алексом банки. – А потом ее застрелили. И мы все это видели, и ни хрена не могли сделать. Вот такое дерьмо.
Ника посмотрела на стоящего в нескольких шагах от них Алекса. Единственный друг, который, возможно, у него был за всю жизнь, стал причиной смерти возлюбленной. Потерять всё одним махом. Возможно, другой бы сломался на его месте, но он устоял. Просто потерял душу и сжег свое сердце, чтобы не сойти с ума. И не по этой ли причине они все еще живы? Веселый и легкомысленный вожак сумел бы сберечь свою стаю?
– Ну я идиотка, – сгорая со стыда, прошептала она, хлопая себя по лбу.
– Ничего, он всё понимает, – с сожалением произнесла Рита.
Алекс закончил разговор и стремительно вернулся к ним:
– Две новости. Первая: связаться с Саймоном снова невышло, но кое-кто все же нашелся. У нас есть новые паспорта и карты. Нужно забрать их в Миласе.
Ника уже слышала про Саймона. Этот человек курировал их отряд, находясь на одной из баз ассасинов. Алекс часто связывался с ним по телефону, советовался и получал указания. А в последнее время он все чаще угрюмо молчал после звонков, оставшихся без ответа.
– И вторая новость: Сэб очнулась.
Последние слова все встретили с восторгом, на какое-то время забылись промахи и обиды. Ассасины и Ника вломились в квартиру сумасшедшего доктора, но тот даже не заметил их. Он сидел в позе лотоса в окружении домашних растений, стоящих на полу, и медитировал. А Сэб в это время пыталась дотянуться до стакана с водой на тумбочке и безрезультатно звала врачевателя.
– Как ты? – спросил Колин, подавая ей стакан.
– От тебя несет пивом, – огрызнулась она. – А мне пока светит только водичка и аспирин.
– Ох, всё в порядке! – вздохнул тот, закатив глаза. – А я уж подумал: вдруг та дрянь вырежет тебе ненароком желчный? Но твоя желчь при тебе. Фух!
– Отвали, – огрызнулась она, осматривая свой живот и свежий шрам. – Черт. Теперь топики мне не светят.
Ника вздрогнула, увидев темно-розовый след от ножа, стянутый нитками.
– Прости, пожалуйста, – произнесла она, набравшись смелости.
– Не парься! – отмахнулась Сэб. – Я же не девочка с дискотеки, всё нормально. А теперь говорите, что у вас там.
Когда Сэб узнала, что Нику без ее участия погружали в анимус, то не на шутку разозлилась.
– Если вы мне прибор испортите, я всех, всех вас, слышите?! Всех урою! Хоть запись есть?
– Ждет твоей расшифровки, – кивнул Алекс.
– Так пускай не ждет, неси сюда.
– Уверена? – Колин с опаской смотрел на нее. – Тебя, вроде как, только зашили. После наркоза мозги работают?
– Этот гаденыш мне что-то не то вколол, – сквозь зубы ответила Сэб и кивнула на доктора, погруженного в медитацию. – Меня теперь капитально штырит, хоть беги марафон. Только сушит жестко. Так что давайте сюда всё, и побыстрее.
– Что делаем теперь? – спросил Колин, садясь на пол, когда Сэб занялась расшифровкой данных из анимуса, а остальные разместились в крошечной комнатушке, где придется.
– Нужно найти данные по Сафару, – ответил Алекс. – Я дал запрос, но мне ответили, что в архиве нет никаких данных по связи Сафара с Лорин, у него была одна жена, Аксан, и помимо нее – ничего, стоящего записей.
– Лорин бы не допустила, чтобы о ней упоминали, – заметила Ника. – Если она просила Сафара молчать…
– Не всегда нужно, чтобы человек рассказывал о себе, – Рита задумчиво осмотрела своих товарищей. – Колин всем говорит, что фанат «Beatles», но на самом деле ему нравится Адель и Элтон Джон.
– Эй! Это вранье! – вскипел тот.
– А Сэб, когда пьет из чашки, всегда вращает ее, чтобы дважды подряд не касаться губами одного и того же места на бортике.
– В точку! – подтвердила девушка, не отвлекаясь от экрана, – а то ведь это как с самой собой целоваться!
Рита посмотрела на Нику, но какие ей секреты известны о той, так и не успела сказать.
– Всё верно, – Алекс нервно взлохматил волосы на затылке. – Тем, кто плотно работает вместе, друг о друге многое известно. Но в отчетах его братьев также нет упоминания о Лорин.
Все замолчали. Ника заметила, что ассасины прячут глаза. Неужели они думают о том же, о чем и она?
– Похоже, Римлянина завербовали Созидатели. Возможно, они так поступили с кем-то из братства?
– Исключено! – отрезал Алекс.
– Слушай, брат, ты ведь сам понимаешь, – осторожно произнес Колин.
– Нет! – твердо ответил тот. Поймав на себе взгляды всех присутствующих, кроме уснувшего доктора, он пояснил, – я не говорю, что этого не может быть. Но мы не должны так думать. Не сейчас.
– А что, прятать голову в песок? – не поняла Ника.
Рита похлопала ее по руке:
– Конечно же, нет. Но если мы любые промахи, нестыковки и загадки будем объяснять присутствием Созидателей, то недалеко до паранойи. А до истины так и не докопаемся.
Алекс кивнул, подтверждая, что именно это и имел в виду.
– Отправляемся в Милас. А оттуда – в Стамбул. Там прошла зрелость Сафара, и там он был похоронен.
Ника удивилась тому, что Сэб собралась ехать с ними. По примитивным обывательским понятиям человек, которому только что наложили швы на такую рану, должен был бы лежать и требовать внимания, но не в этом случае. Уже спустя полчаса они были на окраине Миласа. Город славится многочисленными очагами археологических раскопок, развалинами, сохранившимися с периодов римского и византийского правлений. Был уже поздний вечер, и ничего, кроме поднимающегося в небо света и устремляющихся ввысь минаретов, не было видно. Связной Алекса – итальянец по прозвищу Мессир – встретил их на заправочной станции. Пока спутники Алекса пили кофе и холодные напитки, им были переданы новые документы в обмен на прежние, и платежные карты.
– А что в Турции-то делать? – спросил Мессир, почесывая щетину на худой шее. – Отдохнуть решили?
– Угу, пожрать, поспать, загореть, – поддакнул Коллин.
– Это я понял. Волну вы подняли немалую, – добавил итальянец вполголоса. – Со всех сторон аукается.
– И откуда шуму больше? – невзначай поинтересовался Алекс.
– Из центрального офиса – тишина, зато по филиалам только о вас и говорят. Нехорошо говорят, – Мессир склонил голову набок, и его огромный крючковатый нос еще больше напомнил птичий клюв. Точь-в-точь любопытный попугай. – Мол, ты, свихнулся, брат, и гоняешься за призраками. Я успел забрать бумаги, а через сорок минут по общему каналу объявили, что менять личность для тебя под запретом.
– По общему каналу? – переспросил Алекс, краем глаза замечая, как его команда вместе с Никой подходят все ближе, чтобы ни слова не упустить. – Почему же я не слышал?
– Потому что тебя отрезали от общего канала, – вкрадчиво пояснил Мессир. Он спрятал руки в карманы и воровато огляделся, – слушай, ты мне задницу спас, потому я приехал. Но если меня спросят – я не при делах.
– Ясно, – Алекс выглядел озадаченным. – Но почему меня не предупредили?
– Это уж ты сам разбирайся, – поднял руки итальянец, будто закрываясь. – Я знать не хочу. Не был, не видел, не участвовал.
– Трус ты, макаронник, – презрительно сплюнул Коллин.
– Чтоб тебя! А это видел?! – рассвирепевший Мессир выхватил из рук Алекса пакет с документами и швырнул в оскорбившего его ассасина. – Там и твоя рожа есть.
Ника услышала, как Рита пробормотала под нос: «Да что же это?!» Ситуация и впрямь была неожиданной. За весь путь Алекс неоднократно предпринимал попытки связаться с центром, и единственный, кто откликнулся за эти дни – Мессир. А теперь выходит, они кто-то вроде нарушителей. Ника всерьез беспокоилась за своё будущее. Что если «коллеги» Алекса окажутся куда настойчивее в добыче информации и не выпустят ее из анимуса, пока не получат все ответы? А она останется попросту овощем, живущим чужими снами.
– Спасибо, Мес, – Алекс хлопнул того по плечу и обратился к остальным. – Едем.
Когда они уже расселись по машинам, итальянец подошел к фургону, за рулем которого теперь был сам Алекс, и тихо заметил:
– Осторожнее там. В Стамбуле сейчас много наших.
– Чего вдруг?
– Причину не знаю. Говорю, что сам видел и слышал. Слетелись, как коршуны, и все сплошь боевые агенты, не крысы бумажные.
Алекс благодарно кивнул.
Они отъехали от заправки и направились в сторону Стамбула. Но спустя некоторое время свернули на обочину и сделали остановку.
– Что за хрень?! – выкрикнул Колин, выходя из легкового автомобиля, с силой хлопнув дверью. – Что этот пиццеед нес?
– Похоже, мы впали в немилость, – заметила Рита, с тревогой глядя на Алекса. Тот снова и снова пытался выйти на закрытый канал для звонков в сети братства.
– Дай посмотрю! – Сэб, не выходя из фургона, взяла у Алекса телефон. Ей было хуже – она заметно побледнела и вспотела, но держалась молодцом и не жаловалась. Через несколько минут она вынесла вердикт, – с твоим доступом все нормально, просто они сменили пароль.
«Зачем?» – хотела спросить Ника, но поняла, что не одну ее интересует этот вопрос.
– Надо было звонить с телефона того клоуна, – буркнул Колин, почему-то затаивший обиду на итальянца.
– И подставить его? – Алекс покачал головой. – Он не должен был встречаться с нами и передавать документы. Мессир и так рискнул.
– И что теперь?
Все обернулись к Нике, задавшей вопрос. О ее существовании озадаченные новой проблемой ассасины успели благополучно забыть.
– Мы едем в Стамбул. План не изменился.
Дорога заняла почти десять часов. Остановки они делали короткие, только чтобы заполнить баки топливом и размяться. Ника уже не чувствовала ног. То и дело она проваливалась в сон, но ее преследовали беспокойные видения, и она стремилась как можно скорее очнуться от них, чтобы вновь уснуть, и все повторялось по кругу. В группе ощущалась тяжелая атмосфера молчания. Боевой дух заметно пострадал из-за странных новостей. Колин ободрял остальных, предполагая, что их хотят отправить на новое задание, и не смогли связаться с ними иным способом. Но его предположения не особо помогали: со слов Риты Ника узнала, что последний раз такие методы были предприняты для поимки предателя Дедрика. Возможно, это как-то было связано с действиями Алекса под прикрытием у тамплиеров. В любом случае, выяснить все удастся в Стамбуле. В дороге Ника иногда листала корабельный журнал «Летучего голландца», но неразборчивый почерк и качка плохо совмещались, и она оставила это занятие до лучших времен.
Великий город, древний Константинополь, явился им ранним утром. Он еще был сонным и только-только оживлялся гулом первых автомобилей, от него пахло ночной прохладой, солью и медом. Он был теплый и разомлевший после сна, и оттого не менее величественный. Ника завороженно смотрела в окно автомобиля на великолепные постройки, оставшиеся с прежних времен, и на современные здания отелей. Перед ней, точно цветок на рассвете, раскрывался город, переживший столько войн и правителей, сменивший имя и обретший, казалось, покой.
По словам Алекса, в мире существует только один человек, которому известна вся история братства ассасинов, и в том числе – история Сафара, поскольку он является прямым наследником великого мастера. В стороне от захваченной отелями территории расположился тихий район с частными домами. Конечно, туристов хватало даже здесь: приезжие тоже хотят жить подальше от других приезжих.
Рита осталась в фурогоне вместе с задремавшей Сэб, у которой кровоточили швы после долгой дороги. Алекс вместе с Колином и Никой пошли вместе. Они едва прошли через незапертую калитку и направились к дому, как дверь открылась, а на пороге появился мужчина лет семидесяти, с редкими седыми волосами, уставшим лицом и мудрыми печальными глазами. Он сидел в инвалидном кресле, одет был в элегантный брючный костюм со свежей розовой рубашкой. На отсутствующих ниже колен ногах лежало покрывало.
– Karşilama, – поприветствовал их турок, словно давно ждал и лично приглашал в гости.
– Рад тебя видеть, – тепло улыбнулся Алекс и, нагнувшись, обнял старика.
Ника почувствовала себя неловко. По сути дела, она впервые увидела подтверждение того, что их предводитель не киборг, и ее это чуточку смутило, как когда-то слезы в глазах отца.
– Проходите, друзья, – на английском с заметным акцентом произнес хозяин. – На пороге топтаться – только пыль поднимать.
В доме были задернуты все шторы, и оттого помещение утопало в полумраке, сохраняя прохладу. При этом свежего воздуха хватало, пахло средствами для полировки мебели и дезинфекции. Все предметы в основном находились на таком уровне, чтобы человеку было легко дотянуться до них из сидячего положения.
Его звали Ресуль Кемаль, и он был потомком Сафара. Утратив ноги на одном из заданий в сорок с лишним лет, он был вынужден сменить работу боевого агента на аналитическую, а вскоре был назначен архивариусом и главным хранителем традиций братства.
– Почетное звание, – заметил Колин, пока они слушали историю Ресуля из первых уст.
– Почетное и ничего не значащее, – отмахнулся тот. – Они не смогли списать меня на свалку и выставили в музее. Неплохая альтернатива, и все же…
Прислуживающая Кемалю женщина поставила на низенький столик прозрачный стеклянный чайник с чаем и чашечки, а на блюдо выложила сладости.
– Прошу вас, не отказывайтесь, – попросил Кемаль. Кивнув на традиционное угощение, – его почти никто не ест, но все же он не так плох.
– А я люблю рахат-лукум, – сказала Ника с благодарностью и взяла один кусочек с блюда.
– Милая девушка, – улыбнулся старый ассасин и вопросительно посмотрел на Алекса. – Она ведь не из братства?
Тот кивнул и присел на жесткий диван, который был красивый, но удивительно неудобный.
– Ты знаешь всё о Сафаре Аль-Матаре, верно?
– До сих пор никто не обвинял меня в обратном, – хмыкнул тот.
– Ты слышал что-либо о Лорин Питерс? Имя могло быть другим. Это европейка, с которой у Сафара, возможно, была связь.
– Любовная связь? – уточнил старик. Он задумчиво нахмурился, сведя кустистые седые брови. Потер рукой лицо, покачал головой. – Нет, не помню ничего подобного. А если так, значит, ничего об этой женщине не было в записях. Ты уверен, что не путаешь?
– Мы уверены, – вмешалась Ника. – Лорин передала Сафару рукописи его брата, погибшего в плену у тамплиеров.
Кемаль перевел на нее взгляд, хмыкнул и в задумчивости выпятил нижнюю губу.
– Рукописи Назара, о котором ты упомянула, очень помогли нам в дальнейшей борьбе. Но как они попали к Сафару, книги умалчивают. Мы полагали, Назар передал их лично. И ни о какой женщине речи, конечно, не могло идти. Вероятно, вы заблуждаетесь.
– Нет, – твердо ответила Ника, но Алекс перебил ее:
– Сафар поклялся сохранить одну вещь. Весьма ценную. О ней что-нибудь известно?
Хозяин дома медленно покачал головой:
– Мне кажется, вы не там ищете и не у того спрашиваете. Мертвые уносят свои секреты с собой.
Алекс сделал вид, будто не услышал разочарованный вздох Колина, и благодарно кивнул.
– А скажи еще, где похоронен твой предок?
Кемаль рассказал и даже передал ключ, которым следует открыть вход в гробницу.
– Вернёте. Мне дорог этот кусок металла, и я отвечаю за него перед братством, – напомнил он.
Ассасины, поблагодарив хозяина за радушие, направились к выходу. Алекс спросил его:
– Ты слышал какие-нибудь новости из центра?
– Слышал, – подтвердил старик, хитро глядя на гостя. – Говорили о каком-то нарушении кодекса и о том, что нарушителю запрещено оказывать всяческую помощь. Но я невнимательно слушал.
Тот гопять кивнул с благодарностью.
– Не знаешь, в чем дело?
– На тебя спустили собак. Я знаю, что ты разберешься и все им объяснишь, прочее меня не волнует.
– Неприятностей не будет? – вежливо спросил Колин. – Ну, из-за нас.
– Мальчик, у меня нет обеих ног, – устало ответил Кемаль, – я не могу самостоятельно помыться и справить нужду. О каких неприятностях ты говоришь?
Когда они уже вышли из дома и отошли на некоторое расстояние, Алекс заметил:
– А ты умеешь поставить точку в разговоре.
Колин ответил на это неприличным жестом.
Уже в машине Алекс пересказал услышанное Рите и проснувшейся Сэб. Подтверждение новостей из центра никого не оставили равнодушным.
– Не понимаю, что происходит, – нахмурилась Сэб. – Мы же не на курорт уехали.
– Саймон отдал распоряжение, – подтвердил Алекс, – сразу, как я доложил о Нике. Он же принял решение о выведении меня из рядов тамплиеров.
– Его телефон тоже молчит, электронная почта не отвечает, в соцсетях не появлялся.
– Серьезно? – не поверила Ника. – Ассасины пользуются соцсетями?
– А мы что, не люди, что ли? – фыркнул Колин. – Не развлечения ради, а по долгу службы.
Увидев, что Ника не понимает, о чем речь, Рита взялась объяснять:
– Мы раньше предполагали, что власть над информацией захватили тамплиеры. Теперь у нас появились сомнения, только ли их это рук дело. Уже долгое время основным источником информации является телевидение. Это новая религия развитого общества. Пастырь с экрана говорит, какие продукты покупать, какую одежду носить, что хорошо, а что плохо. И вместе с ним делит трон Интернет. До сих пор сохраняется иллюзия свободы в виртуальной сети. И потому люди там еще более беззащитны.
Ника не могла не согласиться. Многие прячутся за вымышленными именами, чтобы хотя бы где-то кому-то рассказать о себе правду. Другие – совершают покупки, буквально открывая доступ к счету в банке. Часть жизни современный человек проводит там, в пространстве за монитором, и было бы наивно полагать, что его никто не контролирует. До недавнего времени и она была наивной.
– Зачем нам вообще могила Сафара? – прямо спросил Колин. – Серьезно, кто-то верит, что к нам снизойдет его дуз и укажет, где искать записи? Или что он утянул книгу с собой в могилу?
– Кемаль сказал, что мертвые уносят свои секреты с собой, – напомнил Алекс. – Старик не Омар Хайям, он не стал бы так говорить ради красоты речи.
– Думаешь, это подсказка? – Сэб с сомнением наморщила нос, – ох, не верится. Если бы кто-то положил ему в могилу этот дневник, то наверняка бы остальные увидели это. И мы знали бы о нем с детства.
– Если только никто не решил это скрыть, – напомнила Ника. Выдержав мрачные взгляды, она изобразила покаянное посыпание темечка пеплом, – ну да, мы же об этом не говорим.
– Как бы там ни было, я верю в то, что Кемалю что-то известно, – подвел итог Алекс. – А значит, пора отдать дань уважения павшим воинам.
Было принято решение связаться с центром позже, поскольку если уж по их следу направили других ассасинов, то долго ждать встречи не придется. А покуда стоило заняться основной задачей. По словам Кемаля Сафар был захоронен на нижнем ярусе под Цистерной Базиликой. Несмотря на то, что это место благодаря красоте архитектуры привлекало толпы туристов, могилы ассасинов, в том числе и Сафара, не были потревожены, поскольку их надежно скрыли.
Оплатив билеты за вход в музей, во что нынче превратилось древнее водохранилище, отряд Алекса вместе с Никой спустились по ступенькам. В Цистерне было прохладнее, но все же душно. Множество находящихся там одновременно посетителей мешали друг другу. Мелькали вспышки фотокамер.
Алекс взял Нику за руку, чтобы та не потерялась в толпе. Он шел вперед, расчищая путь, а за ним гуськом шли остальные, окружив по возможности Сэб, чтобы защитить от чужих локтей.
Вход в гробницу был лишен всяческой торжественности. Металлический люк с надписями на турецком, такой же, как прочие в городе, закрывающие канализационные колодцы. Единственное, что его отличало – треугольное отверстие в центре. Убедившись, что основная масса туристов увлеклась кормежкой рыбок и съемками, Алекс вставил в отверстие ключ и провернул. Замок с глухим лязгом открылся. Вместе с Колином они отодвинули люк.
Закрепив фонари на одежде, они по очереди спустились по выбитой в стене лестнице. Последним шел Алекс, он и закрыл люк за собой. Теперь они очутились в довольно узком, от силы метровом по ширине коридоре, по щиколотку в воде. Относительно пола в Цистерне подземелье было не глубже двух метров.
– Зачем нужно было хоронить его в таком месте? – спросила Ника, когда они двинулись в путь, пользуясь вырезанными на стенах подсказками в виде стрел.
– Его хоронили не здесь, – за всех ответила Рита. – Ты знаешь, что часто ассасинам приходилось скрывать не только свою причастность к братству, но даже веру и народность. Скрыть захоронение – это означает защитить его от осквернения. Поэтому для членов братства строили усыпальницы, в которые делали несколько проходов. Чаще всего, через подземелье мечетей. В эту гробницу прежде вел подземный ход из мечети Ая-Софья, пока его не разрушило землетрясение. Тоннели имеют свойство обваливаться со временем. Ты же видишь, что это не похоже на масштабное сооружение, готовое простоять века. Всё делалось тайно, чтобы не вызвать подозрений. До шестнадцатого века Цистерной активно пользовались, а когда она пришла в запустение, кто-то решил сделать запасной ход еще и отсюда.
Воды стало почти по колено, и Ника заволновалась. В тесном замкнутом пространстве со спертым воздухом и поднимающимся уровнем воды тяжело было чувствовать себя спокойно. Прыгающий по стенам и дну желтый свет фонарей выхватывал то отколовшуюся глину, то треснувшую балку. Ника старалась не смотреть по сторонам, только под ноги, на промокшие джинсы и безнадежно испорченные кеды.
Сразу стало ясно, когда запасной туннель примкнул к основному. Им пришлось подняться на несколько ступенек, чтобы очутиться на широкой выложенной брусчаткой дороге. Потолок поднялся на четыре метра выше, изогнулся в форме купола. Значит, они ушли далеко от Цистерны и находятся в недрах Стамбула. В тишине было слышно, как где-то далеко капает вода. Они шли между исполинских колонн, мимо высеченных в стенах текстов из Корана.
Ника собралась сделать следующий шаг, но, глянув под ноги, ахнула и остановилась. Вместе с ней замедлились и остальные. Среди брусчатки лежал выложенный из камня символ братства.
Поднявшись еще на пять ступеней, они попали в небольшое углубление, некий зал, вдоль стен которого по кругу расположились саркофаги. Выше на полках были расставлены урны, которых здесь насчитывались сотни. Современные мастера-ассасины, удостоившиеся захоронения рядом с великими предшественниками, более рассудительно смотрели на использование свободного пространства.
На каменных плитах были выбиты имена и даты. Сакральное место навеяло робость даже на решительного Алекса. Он не сразу прошел дальше, чтобы отыскать захоронение Сафара. Но, преодолев себя, ассасины взялись за чтение надписей, и искомый саркофаг был обнаружен.
– Мы что, так возьмем и отодвинем крышку? – сглотнул Колин. – Как гробокопатели?
– С каких пор ты стал суеверным? – фыркнула Сэб.
– Я не суеверный, но знаешь, – Колин сложил руки на груди, – все эти проклятия могил и всё такое – неспроста. Там же страшный грибок развивается и еще какая-то дрянь. Вдохнешь, и сам можешь рядом ложиться.
– А ты не дыши, – посоветовал Алекс. – Я вот слышал о другом проклятии. У тех, кто много возле могил болтает, язык сгнивает. Проверим?
Колин презрительно поджал губы и ухватился за свой край плиты. На счет «три» они вместе с Алексом попытались сдвинуть ее с места, но это оказалось не так-то просто.
– Может, подсобите? – сквозь зубы предложил Колин дамам.
– У меня шов, я не могу, – быстро ответила Сэб.
– А я дряхлая старуха, тут же и похороните, – вторила ей Рита.
– Отмазались, – буркнула Ника и со вздохом взялась за плиту.
Та оказалась невероятно тяжелой, к тому же она не просто лежала сверху, а входила в пазы. Поэтому пришлось поднять ее, чтобы передвинуть.
Не столько боясь проклятий, сколько испытывая отвращение, Ника не вдыхала, пока они не опустили плиту на соседний саркофаг. Заточенный в могилу воздух немного разбавился. И все же девушка готова была поклясться, что чует запах мертвечины, хотя, конечно, это не могло быть правдой. За время, проведенное на смертном ложе, тело Сафара истлело, и едва сохранились фрагменты его скелета и одежды.
– Господь милосердный, как же отвратительно сдохнуть, – охнул Колин, рассматривая останки.
– Ценное замечание, – ехидно произнесла Сэб.
– Смотрите! – воскликнула Ника.
Алекс отодвинул рассыпающийся лоскут савана, и теперь лучи всех фонарей устремились к кожаному переплету – единственному, что еще было целым в этой гробнице. Но что удивительно, дневник, который Ника безошибочно узнала, находился не на теле, а словно в нем, поскольку несколько уцелевших ребер лежали на обложке.
– Это что за чертовщина? – ахнула Рита. – Кто-то перетряс эту могилу?
– Или он съел книгу, – пожал плечами Колин.
– Нет, – Алекс поднял глаза и встретился взглядом с Никой, которая тоже догадалась, что произошло, и ей стало немного не по себе. – Он поклялся сберечь этот дневник и исполнил клятву. Пока был жив – охранял, а когда умер – забрал с собой. Буквально. Кто-то поместил рукопись в его грудную клетку.
– Вот дерьмо, – Сэб прикрыла рот рукой, подавляя рвотный позыв.
– Ни хрена себе, – Колин выразительно цокнул языком. – Да кто бы на такое пошел? Он мусульманин. Это противоречит их законам.
– Видимо, кто-то, кто был ему очень предан, – в задумчивой печали ответила Рита. – Возможно, его жена. Простившая ему любовь и верность другой женщине.
Алекс перегнулся через борт и положил руку на переплет.
– Прости, брат, что нарушаем твой покой. Эта книга послужит на благо нам всем.
– Лорин бы позволила, – сказала Ника, глядя в то, что осталось от черепа.
Алекс мельком глянул на нее и бережно достал рукопись.
* * *
Ресуль Кемаль смотрел в окно сквозь полупрозрачные занавески. Дом опустел, стоило отдать ключ от гробницы. Старому ассасину было известно, что значит лишиться многого, и потому он так тщательно оберегал доверенные братством тайны. Но одно дело – хранить их для потомков, а другое – скрывать от тех, кто жаждет знаний. Если так, то разве не уподобляется он тиранам, сжигающим книги, чтобы погрузить народ во тьму неведения? Сафар понимал, что однажды за его сокровищем придут. И лучшее, на что он мог рассчитывать, что это будут достойные люди.
– Сделай мне чаю! – громко произнес он, чтобы перекричать шумящую на кухне воду. Его сиделка часто увлекалась уборкой сверх меры и забывала о своей прямой обязанности. Иногда ему казалось, что она радуется, что ее подопечный позволяет содержать дом в чистоте. Мать четверых детей, живущая вместе с ними и двумя малолетними внуками, она могла лишь мечтать, чтобы вокруг был порядок. – Душа моя, я не прошу многого. Только чаю!
Услышанные им вдруг шаги не могли принадлежать сиделке: они были тихими, потому что человек крался, и тяжелыми, поскольку был рослым мужчиной.
– Деньги в сейфе, код – шесть единиц. Бери и убирайся.
Повернувшись, Кемаль посмотрел на того, кто крался, и с сожалением увидел удавку у того в руке. Чаю ему уже не принесут. Да и некому.
Но поистине удивился Кемаль, обнаружив еще одного человека, чьи шаги были почти бесшумны. Он был безликим, неприметным, только дорогой костюм, надетый в такую жару, выделил бы его из толпы. Едва ли этот человек передвигается по улицам пешком. Иначе бы он не выглядел столь свежим.
За спиной ухоженного незнакомца появилось еще двое. Эти выглядели как заправские головорезы.
– Добрый день, – вежливо улыбнулся тот. – Мне нужен ключ.
Кемаль усмехнулся:
– Ключ? – он широко улыбнулся и рассмеялся. Обескураженный незваный гость неуверенно улыбнулся, не зная, чем вызвано внезапное веселье.
Смех еще звучал, когда тихо хлопнул выстрел. Из сокрытого в подлокотнике инвалидного кресла ствола вылетела пуля и пробила пах одного из неизвестных. Раненый взвыл и рухнул на землю, лишившись сознания от боли. Второй раз Кемалю выстрелить не удалось. Он оказался опрокинут навзничь, колеса кресла беспомощно вращались в воздухе.
– Так все же, продолжим беседу, – произнес незнакомец в костюме. А другой его сопровождающий отбросил кресло в сторону, разбив стеклянный стол. – Пусть ты и половина ассасина, но закалка еще чувствуется.
– Будь ты проклят, тамплиер, – с ненавистью процедил Кемаль.
– А тут ты ошибаешься. Я не тамплиер.
* * *
Пока они возвращались к автомобилю, то один, то другой непременно бросали взгляды на Алекса, спрятавшего бесценный дневник за пазуху. Они разместились в кафе возле стоянки, где оставили автомобили. Кондиционированный воздух помог отдышаться и немного остыть после адского пекла, начавшегося после полудня под открытым небом. Солнце жгло так нещадно, словно грозилось испепелить город.
– Открывай, не томи! – взмолился Колин, когда отлип, наконец, от запотевшего стакана с колой и льдом.
– Прямо так, сейчас? – Сэб неуверенно огляделась, будто полупустая кафешка была не самым подходящим местом для ознакомления с древними тайнами.
– Нет, пойдем в древний храм, дождемся парада планет через тысячу лет и тогда откроем дневник какой-то средневековой бабы, – хмыкнул тот. – Здесь прохладно и наливают, что вам еще нужно?
Алекс открыл рукопись, и все они, приподнявшись, склонились над ней, как студенты над единственным конспектом лекций.
«Нынче 1761 год, восьмое июля. Моё имя Лорин Питерс, Лилиана Дюпон, Мирелла Бароне, Ильдико Тамаш, Асунсьон Сантос Оливарес. Моё имя Химера. Так я значусь в архивах организации, о которой вы никогда не слышали прежде. Мы зовем себя Созидатели, ибо мы наблюдаем и направляем цивилизации к вершине развития. Deinceps conditores fuerunt. Творцы прошлого в будущем. Мы создаем историю такой, какой знаете ее вы. Для этого мы врем, путаем даты и карты, убиваем людей, уничтожаем улики и контролируем каждый ваш шаг. Мы величайшие мошенники, чей обман так и не раскрыли.
Почему я пишу, обращаясь к вам? Я увидела истину. И она сожгла мне глаза, выжгла душу. Вы, все люди, превращены в стадо, которое безропотно следует за пастухом и слушается лая овчарок. В каком бы году вы ни жили, мы есть среди вас.
Это Созидатели превознесли Майя и сокрушили их. Это они возвеличили Египет. Они построили Рим. И они создали Атлантиду».
– Что за хренотень?! – выдохнул Колин.
– Цыц, – шикнула на него Сэб.
«Они были умны. Гораздо умнее, чем многие вокруг. Они искали и принимали в свои ряды каждого, кто выделялся на фоне общей массы, толпы. Они создавали сверхрасу, окружающие почитали их и слушались. Это было время расцвета. Только игры в богов не могли длиться вечно. Рано или поздно кто-то захочет узнать, какой же бог сильнее. Особенно, когда речь идет о людях.
Они стали воевать между собой, сталкивая свои народы, меряясь силой и властью. Они уничтожили Атлантиду и превратили память о ней в миф. Они развеяли прахом цивилизацию Майя. И остался последний победитель. Имя ему Рим.
Но как дети порой не слушаются няньку и даже во вред себе готовы упрямиться, так и среди толпы вдруг появлялись люди, которых пропустили Созидатели, не усмотрели, не успели впитать. Тогда эти люди творили великие вещи. Иногда чудовищные, иногда – прекрасные. Это научило Созидателей быть мудрее и искать лучше.
В 1080 году Созидатели решили сменить тактику. Часть их, оставшаяся в Риме, отправила отряд отважных рыцарей в Иерусалим, чтобы создать новое прикрытие. Они назвались Странноприемным орденом Святого Иоанна. Это было мудрое решение. Рим привлекал слишком много внимания. Им давно пришла пора уйти в тень, оставив вместо себя послушных и верных людей. Таких, как папа Урбан II, чьими устами они поспособствовали началу первого крестового похода. И в то же время, им предстояло расширить влияние на Византию и Восток» Алекс перевернул страницу, и все с удивлением уставились на текст, состоящий из арабских символов.
– Какого дьявола?! – возмутился Колин так искренне, словно обнаружил нечто подобное в собственном любовном письме.
Алекс пролистал еще несколько страниц и обнаружил итальянский язык, затем – бенгальский. Один только вопрос не давал ему покоя: это было продолжение истории или дублирование.
– Переведешь? – спросил он, обращаясь к Сэб.
– В процессе, – ответила та, проводя смартфоном над рукописью. Программа сканировала изображение, распознавала написанные от руки символы и переводила их в печатный текст, а затем начинала работать со словарями.
Вскоре перед ними была большая часть перевода, и теперь внимание всех сосредоточилось на экране смартфона Сэб. Возможно, они так бы и не заметили ничего, если бы не Алекс. Краем глаза он уловил чужое движение в их сторону, а его напряжение мгновенно передалось остальным членам отряда.
– Алекс, – улыбка приблизилась к ним прежде, чем ее обладатель. Человек с невероятным количеством белоснежных зубов был высок и темнокож, на нем была добротная рубашка известного бренда и брюки свободного кроя. – Пригласишь?
– Конечно, Пьер, – тот подвинул к столу пустующий стул. – Какой сюрприз.
– Не то слово.
Они так сверлили друг друга взглядами, что ни о какой особой неожиданности не могло быть и речи. Да и приятной эту встречу трудно было бы назвать.
– Давно в Стамбуле? – спросил Пьер, глядя на притихшую команду. – Видели вас близь Цистерны.
– Мне все друзья советовали побывать, – вмешался Колин и продемонстрировал мобильный телефон. – Наконец-то выбрался.
Пьер в задумчивости просмотрел несколько предложенных фото, сделанных внутри Цистерны среди толпы туристов. Хмыкнув, он поднял глаза на Алекса:
– Думаешь, это забавно?
– Забавно, когда вдруг на тебя объявляют охоту, меняют пароли и вычеркивают из братства, не объяснив причи. Ты так не думаешь?
Пьер сложил руки перед собой на столе, ноздри его широкого носа раздувались.
– Тебя отзывали, – сказал он, выпуклыми глазами прожигая Алекса. – Но ты прервал связь и ослушался приказа.
– Я не получал такого приказа от Саймона.
Мышцы лица темнокожего ассасина дернулись, желваки заходили под лоснящейся кожей.
– Не получал, говоришь? Возможно, потому что Саймон мертв.
Алекс замер. Он вглядывался в лицо собеседника, пытаясь уловить малейшие признаки лжи. Сэб тихо выругалась, Рита скорбно прикрыла глаза, Колин резко откинулся на стуле и уперся взглядом в потолок. Новости их ошеломили. И Ника понимала, почему. Если человек, курировавший задание Алекса, мертв, то все действия, фактически, можно приравнять к самодеятельности, а исходя из того, каких глубин они коснулись, наверняка, это кому-то могло не понравиться.
– Что вы делали в Цистерне? – спросил Пьер прямо.
– Посещали захоронение Великих Мастеров, – ответил Алекс, почти не отклонившись от правды. Он уже справился с потрясением и, похоже, пытался сообразить, как теперь выпутаться из сложной ситуации. – Можешь спросить Кемаля, он позволил.
– Кемаля? – переспросил Пьер, цыкнул зубом и протянул свой телефон, демонстрируя фото на экране.
Ника присмотрелась и тут же в ужасе отвела взгляд. На снимке было место зверского убийства, пол в пятнах крови, а голова человека на нем практически превращена в месиво из костей и мозгов.
– Узнать сложно, и все же это – Кемаль, – жестко произнес Пьер, убирая телефон, – менее чем пятнадцать минут назад.
– Господи… Старик Кемаль. Какие ублюдки могли с ним так обойтись? С нашей встречи прошло больше часа, – Алекс протер ладонью лицо, – он был еще жив и сам передал мне ключ.
– Вот как? – его собеседник побарабанил пальцами по столу.
– Что за срань? – вызверился Колин. – Если хочешь сказать – говори. Думаешь, мы старика ради ключа забили до смерти?
– Ты это сам сказал, – заметил Пьер.
Алекс ударил кулаком по столу, не заметив, что в их сторону уже косятся немногочисленные посетители.
– Ты в своем уме? – прорычал он. – Этот старик учил меня! Я бы никогда не пошел против братства и кодекса!
Пьер оскалился, как пантера, загнавшая дичь в тупик:
– Да, крепкий орешек Алекс, доблестный воин, преданный и честный. Я читал твою характеристику. Твоя надежность пошатнулась после инцидента с Дедриком. Ты его сдал, молодец. Все тебя хвалили. Не пожалел друга ради нашего дела. Но что если Дедрик не сам это провернул, а? Я обращался с запросом, и мне ответили, что не хватает фактов. Не хватает, понимаешь? Но, возможно, их плохо искали?
Ника почувствовала странный холодок на шее. Будто в нее направили поток воздуха из вентилятора. Повертев в руках стакан, она увидела в отражении стеклянного бока, что несколько посетителей у дальней стены сидят неестественно ровно и почти не говорят между собой. Официант и администратор куда-то исчезли. Никто больше не входил, никто не делал заказ. Незаметно для Пьера, она пнула под столом ногу Алекса. Тот не подал вида, хотя она заметила, как его взгляд скользнул по залу.
– Ты хочешь обвинить меня в сговоре с предателем?
– Я не хочу, – Пьер пожал плечами. – Но если найду доказательства, то от возмездия тебе не уйти.
– Это большая ошибка. Мне нужно связаться с центром. Тамплиеры теперь не самая большая наша проблема.
– Безусловно. Я передам им твое пожелание.
Не прозвучало сигнала, никто не крикнул: «в бой!», но Ника услышала это, словно тот же ветер шепнул ей подсказку. Она оттолкнулась от стола и опрокинулась на спину, сгруппировалась, перекувыркнулась через голову и спряталась за угловой диван. Алекс в тут же секунду ударом ноги поднял стол дыбом, и несколько выстрелов пришлись по блестящей столешнице. У Колина в каждой руке было по пистолету. Алекс спрятал дневник Лорин за пазуху и достал нож.
– Не стрелять! – крикнул Пьер, оказавшийся на линии огня. – Мы никого не хотим ранить.
Ника выглянула из своего укрытия. В кафе не было ни одного случайного человека. Любовная парочка, одиночка с газетой, три дружка-спортсмена. Все они были из братства, и сейчас держали на прицеле своих соратников.
– Дай нам объясниться, – попросил Алекс, поднимая руки и выбрасывая нож к ногам. – Если то, что ты говоришь, правда, кто-то подставил меня.
– Конечно, – подтвердил Пьер. – И, возможно, ты сам? Не всегда удается играть чисто, да? Каждый ошибается.
– Ты меня не слышишь.
– А что мне слушать предателя?!
Заглушив слова Пьера, что-то громыхнуло за окном, и в тот же миг битое стекло посыпалось на пол. Ника взвизгнула, прячась за спинку дивана. Несколько пуль угодило в белую плитку над ее головой, одна – пробила обшивку сидения. Прячась от пулеметной очереди, пронизывающей помещение кафе насквозь, ассасины распластались на полу, закрывая головы от осколков. От грохота у Ники звенело в голове, прочие звуки померкли.
– Беги! – вдруг услышала она. Этот голос доносился словно сквозь толщу воды. Переборов страх, она выглянула в зал и увидела Алекса, стоящего на коленях и заряжающего пистолет. От виска до подбородка у него стекала струйка крови. Встретившись с ней взглядом, он повторил, – беги! Встретимся на вокзале.
Ника понимала, что выходить через центральный вход глупо. Не разгибаясь, на четвереньках она поползла к двойным дверям, ведущим на кухню. Распахнув их, выпрямилась. Здесь было несколько человек из служащих кафе, одни попрятались между столами, другие пытались с кем-то связаться по мобильным телефонам. Ника пробежала мимо них, провожаемая испуганными взглядами.
– Уходите отсюда! – крикнула она им, сомневаясь, что они поймут английский.
Выскочив на задний двор, где воняло из переполненных мусорных баков, она оглянулась на выход, надеясь, что сейчас дверь откроется, и появятся ее друзья. Но внутри было тихо. Только где-то вдалеке выла полицейская сирена.
Ника выскочила на соседнюю улицу и помчалась, натыкаясь на толпу. Одни люди бежали от выстрелов, другие, не представляющие, что произошло, шли стеной им навстречу, мешая пройти, и восторженно фотографировали открывающиеся красоты. Кто-то толкнул Нику плечом, кто-то локтем, она тоже задела незнакомца. И вдруг ее схватили за руки и потащили в сторону дороги.
– Эй! – крикнула она, вырываясь, – отпусти!
С визгом колес рядом притормозил длинный белоснежный автомобиль с тонированными окнами, дверь открылась, и как Ника ни сопротивлялась, ее впихнули на заднее сидение.
Дверца тут же захлопнулась, щелкнули замки, и машина с ревом рванула с места, разгоняя клаксоном неспешно передвигающихся водителей.
Нику вжало в кожаное сидение. Подняв глаза, она увидела сидящего рядом с ней мужчину, одетого в деловой костюм, с платком вместо галстука. У него было угловатое лицо, а определенные черты выдавали в нем британца еще до того, как это сделал говор.
– Вам нечего волноваться, – произнес он, смерив девушку равнодушным взглядом. – Теперь вы там, где полагается.
– Вы – Созидатели, – догадалась Ника, чувствуя, как отчаяние оплетает ее тяжелыми цепями.
– Верно, – подтвердил он и со скучающим видом отвернулся к окну.
Ника смотрела на проносящиеся мимо дома, вцепившись в собственные коленки. Она со страхом думала о том, что сталось с Алексом и остальными в том кафе, но еще больше ее пугала собственная участь. Автомобиль Созидателей разрезал уличное движение, как нож режет теплое масло. И уносил Нику прочь из Стамбула в неизвестность.
Из дневника Лорин
«Успешное перевоплощение под новым именем пошло на пользу Созидателям. Как рыцарский орден, они чувствовали себя защищенными от чужого любопытства, и могли позволить себе таинственность у всех на виду. Именно то, к чему они стремились. Знают все и не знает никто. Но такого рода известность накладывала определенные обязательства, и спустя некоторое время было принято решение создать армию, которая была бы отделена от ордена. Армия, которая бы выполняла грязную работу, добывая для Созидателей деньги и земли. В 1119 году был рожден орден тамплиеров. Он появился в Иерусалиме, под боком у нашего ордена, и начал свое победоносное шествие, разрастаясь, богатея и набирая всё больше приверженцев. Так длилось вплоть до 1312 года. Анализируя настоящее и просчитывая наперед будущее, Созидатели осознали, какую угрозу может принести наращивающий силы орден тамплиеров. Руководители подчас не слушали своих покровителей и поступали так, как им вздумается. Было необходимо уменьшить его численность, а вместе с тем, перевести из видимой единицы в скрытый резерв. Публичные казни, гонение церкви, многочисленные суды – всё это был довольно увлекательный спектакль. Никто и не удивился, что земли и богатства тамплиеров достались ордену Святого Иоанна, которых иногда называли госпитальерами.
Всё это и многое другое мне рассказал Харди.
Харди… Он был добр ко мне. Он научил меня не только смотреть, но главное – видеть. И все же, он сам не знал очень многого. За истину приходится дорого платить. Всем нам.
Я расскажу вам то, что узнала. О народах, которые были уничтожены ради золота и драгоценных камней. О людях, благородных и честных, которым суждено оставаться непримиримыми врагами. О лжи, возведенной в культ, и правде, объявленной ересью.
Я расскажу вам…»
Вместо послесловия. Факты
Согласно общепринятой истории:
Ассасины – орден, созданный Хасаном ибн Саббахом, примерно в 1080 году. Располагались они в крепости Аламут, где действовали строжайшие законы, за нарушение которых была только одна кара – смерть. Для врагов ассасины были шпионами и убийцами. Для себя – утопическим государством, где нет понятия «богатство» и «бедность», где все равны и живут единой идеей. Какова же эта идея? На первый взгляд, речь идет о религиозном фанатизме, но на деле, чем выше по иерархической лестнице поднимался ассасин, тем больше духовная составляющая его служения уступала политической. Ассасины славились своими умениями, потому их часто нанимали для решения конфликтных ситуаций путем устранения противника. Члены этой организации во времена крестовых походов нередко выступали как против крестоносцев, так и на их стороне.
Тамплиеры – рыцарский орден, появившийся в Иерусалиме в 1119 году после первого крестового похода. Возглавил орден Гуго де Пейн. Изначально рыцари придерживались аскетичных взглядов на жизнь и превозносили собственную бедность. Буквально, они отказались от материальных благ, совсем, как ассасины под предводительством Саббаха. В то же время, сам орден был очень богат деньгами и землями, а также многочисленными привилегиями, дарованными Папой Римским. После того, как орден в большей степени занялся торговой деятельностью, его богатству могли позавидовать короли. А потому все члены ордена впали в немилость церкви, их арестовывали, пытали и казнили, и в 1312 году официально орден тамплиеров прекратил свое существование.
Госпитальеры – Иоанниты, Странноприимный Орден Святого Иоанна был основан в 1080 году в Иерусалиме, как христианская организация, помогающая пилигримам в Святой земле. После первого крестового похода организация переквалифицировалась в военный рыцарский орден. Фактически, они стали одной из боевых единиц в сражении с мусульманами. Но после захвата последними Палестины, были вынуждены покинуть Иерусалим. После того, как орден тамплиеров упразднили, Иоаннитам досталась большая часть всех их владений. Орден действует до сих пор.
Роберт Клайв – родился 25 сентября 1725 года. В восемнадцать лет был отправлен в Ост-Индскую компанию служить клерком. Его появление в Индии совпало с обострением конфликта между Англией и Францией, возникшее благодаря войне за австрийское наследство (затяжные военные действия из-за завещания австрийского императора Карла VI). В 26 лет Клайв поступил добровольцем в армию, без какой-либо военной подготовки попал на командную должность. На военном поприще талантливый молодой человек добился немалых успехов. В 1753 году он женился и вернулся в Англию, успев перед тем подчинить Британии Карнатик (район Индии). А спустя два года Клайв вернулся в Индию в звании полковника, где его ожидало еще немало побед, в том числе – в 1757 году над войском Сирадж уд-Даула. Состояние Клайва увеличивалось, он приобрел контрольный пакет акций Ост-Индской компании. Однажды в суде ему пришлось защищаться от обвинений в алчности и в злоупотреблениях власти во время службы в Индии. Говорят, Клайв так ответил на эти нападки: «Богатый город (Муршидабад) был у моих ног, могущественное государство было в моей власти, мне одному были открыты подвалы сокровищницы, заполненной слитками золота и серебра, драгоценными камнями. Я взял всего 200 тыс. фунтов стерлингов. Джентльмены, до сих пор я не перестаю удивляться собственной скромности». Умер Клайв в возрасте 49 лет, покончив с собой в состоянии глубокой депрессии. Видимо, огромное богатство и положение в обществе не слишком его радовали.
Шарль Жозеф Бюсси-Кастельно – французский капитан, фактически владыка южной Индии.
Сирадж-уд-Даул – наваб Бенгалии, Орисы и Бихара. Родился в 1733 году, был убит в 1757 году.
Мир Джафар – военачальник наваба Сирадж-уд-Даула, предавший владыку за обещанное положение, заплатив за это англичанам в лице Ост-Индской компании. Спустя несколько лет этот же пост был куплен другим человеком – Миром Касимом, который надеялся, что сумеет взять бразды правления в свои руки и избавиться от гнета Великобритании. Но когда он попытался восстать, его армия была разгромлена, и на трон вновь вернулся безропотный Мир Джафар, снова оплатив дань компании. Что и говорить, торговцы есть торговцы.
Джагат Сетх и Амичанд – банкиры, помогавшие Клайву связаться с предателем Миром Джафаром.
Великий Могол – самый крупный алмаз, который был когда-либо найден в Индии. Обнаружен в 1650 году. С 1757 года его местонахождение неизвестно.
Атлантида – существование острова, находившегося в Атлантическом океане и погрузившегося под воду, принято считать мифом.
«Октавиус» – так назывался один из легендарных кораблей-призраков. Китобойное судно якобы натолкнулось на совершенно целый корабль, застрявший во льдах неподалеку от Гренландии. По другой версии, он дрейфовал по водам. Вся команда погибла, по-видимому, из-за холода, а в капитанской каюте был обнаружен сам капитан, женщина и ребенок. Последняя запись в журнале была сделана в 1762 году, тогда как обнаружили корабль в 1775.
Послесловие
Исторические неточности – неисчерпаемый кладезь вымыслов. За каждым фактом стоит человеческое мнение, большинство дат – предположительны. Монументальная наука держится на хрупком фундаменте догадок без доказательств и точных сведений. Чем и пользуются авторы научных трудов, а так же кино, книг, компьютерных игр. Возможно, в одном из их вариантов прошлого не меньше правды, чем в учебнике.
Вдохновившая на написание этой книги серия компьютерных игр «Assassin’s Creed» поразила меня проработанностью деталей и образов, смешением истории и фантазии. Так что «Дневники Химеры» не только результат многолетнего интереса к давно минувшим событиям, но и дань уважения к полюбившейся игре.
Примечания
1
Известный персонаж киноэпопеи «Крепкий орешек» / «Die hard».
(обратно)2
Популярная детская игра в англоязычных странах. Задача ведущего придумывать задания для остальных участников, начиная их словами: «Саймон говорит».
(обратно)3
Французское имя.
(обратно)4
Итальянское имя.
(обратно)5
Венгерское имя.
(обратно)6
Испанское имя.
(обратно)7
В греческой мифологии, существо с головой льва, телом козы и хвостом змеи.
(обратно)8
Торговое судно.
(обратно)9
Роберт Клайв – британский генерал и чиновник на службе в Ост-Индской компании.
(обратно)10
Цитата из трагедии «Фауст» Гёте.
(обратно)11
Подвижный французский парный танец.
(обратно)12
Мифическое морское чудовище, по описанию напоминающее гигантского кальмара.
(обратно)13
Наемники из местных жителей.
(обратно)14
Река, один из рукавов Ганга.
(обратно)15
Цитата из к/ф «Матрица».
(обратно)16
Добрый вечер (бенгальский язык).
(обратно)17
Герой французской народной сказки о жестоком и коварном муже, убивающем своих жен.
(обратно)18
Корсеты делались из китового уса, из этих пластин создавали каркасы корсета.
(обратно)19
Панье – каркас для юбки из жестких кругов.
(обратно)20
Vaporetto (итал.) – маршрутный теплоход.
(обратно)21
«Господа, прошу вас» (итал.)
(обратно)22
«Садитесь, пожалуйста! Красавица»
(обратно)23
Слова неаполитанской песни «Санта Лючия», переведенной на итальянский язык.
(обратно)24
«Ради этой красавицы» (итал.)
(обратно)25
«потаскуха» (итал.)
(обратно)26
Место рождения американского писателя Джека Лондона (Джона Гриффита Чейни).
(обратно)27
Место смерти Дж. Лондона
(обратно)28
Приспособление на пристани для тросов.
(обратно)29
Короткие штаны, похожие на бриджи.
(обратно)30
Обращение к европейцу в Индии, «господин».
(обратно)31
Марвари – один из народов современной Индии.
(обратно)32
Землевладельцы были практически вольны на своих землях, они могли самостоятельно взымать налоги и карать население. Но при этом они платили высокий залог правителю. В случае, когда они не могли погасить сумму, их сурово наказывали.
(обратно)33
Тавернье, Жан-Батист – французский торговец и путешественник.
(обратно)34
Дакка до 1717 года была столицей Бенгалии.
(обратно)35
«У меня нет денег» (бенгальский).
(обратно)36
Герб английской Ост-Индской компании.
(обратно)37
«Извините» (немецкий).
(обратно)38
«Глупо» (итальянский).
(обратно)39
«Как угодно» (итальянский).
(обратно)40
Одна из разновидностей способов употребления гашиша в виде повидлообразной смеси гашиша с корицей, гвоздикой, апельсиновым соком и другими «вспомогательными» средствами.
(обратно)41
«Октавиус» – легендарный корабль-призрак, обнаруженный китобойным судном в 1775 году. Предположительно, весь экипаж в 1762 году замерз по вине капитана, который решил сэкономить время на пути с Востока в Великобританию, и повел судно через Северный Ледовитый океан.
(обратно)
Комментарии к книге «Дневники Химеры», Макс Ридли Кроу
Всего 0 комментариев