«Буря и натиск»

5 июня 1549 года. Злоговар.

Южная Дурландия.

Зона Фуин.

Под прикрытием густого кустарника несколько гоблинов-разведчиков сумели подползти едва ли не к самой реке и залегли в небольшой ложбинке.

— Вот она — красота несравненная, провалиться ей на этом месте… Смерть Зеленым они ее называют, — проворчал Ржавый.

Лейтенант направил подзорную трубу на противоположный берег Килинвэ, рассматривая мощные бетонные укрепления. На старых гоблинских картах река обозначалась как Текучка, но эльфы, конечно, и ей дали другое название. Вряд ли хоть что-нибудь в Великом Злоговаре за три сотни лет осталось нетронутым изящными эльфьими ручонками.

Сказочник повел плечами, поправил каску. На листике травы перед его носом сидела жирная саранча. Гоблин сцапал ее и сунул в рот. Саранча захрустела, словно сухая галета.

— На нас, думаю, намекают, — сказал Ржавый, пихнув сержанта локтем. — Кишка, мол, у нас тонка эту баррикадку взять… Как думаешь?

Сказочник выпятил губы.

— Десять гвоздеметных гнезд… сектор реки пристрелян наверняка до сантиметра… и эти доты. Как подойдем?

— Как всегда, так и сейчас! — ответил лейтенант, поворачивая к Сказочнику зеленую ряху, инкрустированную узорами шрамов. Из-под козырька каски взирали усиленные броней надбровных дуг антрацитовые глаза; скулы выпирали по бокам морды, словно могучие ледяные торосы; здоровенный рот то ли улыбался, то ли скалился, не пойми, но на слабонервного явно произвел бы неизгладимое впечатление. — Поди, не в первый раз такое видим, старик.

— Верно. Однако переть на рожон неохота, — отозвался Сказочник.

Ржавый щелкнул зубами, сложил трубу и сказал:

— Так или иначе другого пути нет. В обход нам идти не позволят, потому что оставить эту милую штучку в тылу может только полный псих. А вообще — разве это позиция? В дельте Широкуна и покруче было.

— Слыхал.

— То-то. А там не чета этим укрепрайон был, скажу я тебе, — четыре линии обороны. Прежде чем мы с моря высадились, артподготовку с крейсеров вели часов шесть. Генерал Рыгун, болтают, по палубе флагмана бегал и голосил трехэтажным матом, пока ординарцы не увели его в каюту и не уложили спатеньки! Но взяли же плацдарм, никуда не делись. Потому — приказ и… дело чести…