«Падение ангела воскресения»

Через всю свою жизнь, я пронесу их имена в своем сердце и на своих устах, спустя тысячи лет став тенью, прахом, надеюсь… я буду помнить тех, кто сделал так, чтобы мы могли сегодня разговаривать, жить, наслаждаться вином и предаваться утехам и простым человеческим страстям.

(Сегментум Обскурус, сектор Кеннел, субсектор Азиана, планета Хейфен, около 997.М.41))

Александр отбросил пустую обойму от болт-пистолета и взглянул на скорчившееся израненное создание в паре шагов.

Отвратительные клешни - подобия рук, ноги более похожие на сросшиеся щупальца, мерзкая голова на тонкой шее и глаза, что с искренним удивлением и болью искали человека.

Гроу поймал взгляд существа, чуть нахмурился и потянулся к поясу, где покоился контейнер с боеприпасами.

Тварь шевельнулась, это не было угрозой, скорее было похоже на попытку перевернутся на другой бок.

- Делай свое дело, Гроу, - глухо прозвучал голос.

Александр повертел обойму в руке, словно бы раздумывая, потом медленно вставил ее в пистолет

- Ответь мне на один вопрос, кто ты? Почему тебе нужны клинки?

Чудовище шумно вздохнуло, оперлось клешней в землю и грузно перевалилось, отворачиваясь от инквизитора. - Ты не должен уходить от вопросов. Почему даже перед смертью подобные тебе молчат. Почему? Почему я так и не нахожу ответы, там где они есть или должны быть?

Оно, наконец, откликнулось, скрипучий голос, в котором не было ни капли ненависти, не было ни толики злобы, одно опустошение - и более ничего…

- Ты поймешь, инквизитор. Возможно, поймешь и простишь, каждого из нас. Поймешь зачем каждый из нас ищет клинки, зачем убиваем вас и насыщается вашей человеческой ненавистью. Но это будет потом. Просто помни: Клинки это скорбь, скорбь будит сочувствие… Сочувствие побеждает то, что питается ненавистью…Милосердием и состраданием.

Когда станешь мудрее, ты все осознаешь, а теперь делай то, что не доделал Караул Смерти. Я слаб и устал, мне холодно, инквизитор. Оставь меня!

- Покойся с миром, - молвил Александр и направил оружие на чудовище, в эту секунду он хмуро отметил про себя, что не видит глаз существа, больше не увидит его боль, его скорбь и его страдание. На миг стало как-то пусто на душе, словно он уничтожает нечто родное, нечто с чем сроднился и привязался.