«Район-55»

Моей маме, давшей мне всё, в том числе и любовь к книгам.

Моей сестре, подарившей яркий и живой персонаж.

Моей красавице и моему сыну, терпящим моё отсутствие в реале.

Олегу Яковенко и Ларисе Хацемовской, без которых «Района» точно бы не было.

Игорю Перепелице, за помощь, поддержку и советы.

Маше Соболевой, подтолкнувшей меня к графоманству.

Елене Бабич, возившейся со мной самой первой.

Человек в старой, заношенной «горке» сидел на темном, растрескавшемся пне на склоне Ключевской. Положив на колени карабин СКС с простой оптикой, сбросив на землю выцветший рюкзак-«эрдэшку», курил сигарету без фильтра и внимательно смотрел вниз через зеркальные очки-«капельки», в которых отражалось весеннее солнце.

Низ делился ровно на две половины, рассекаемые давно обмелевшей речкой с дряхлеющим мостом, почти полностью заросшей камышом и затянутой ярко-зеленой ряской. Прямо перед человеком виднелись ивы, которые никак не хотели сдаваться перед фактом медленного умирания реки. Длинные ветви лениво колыхались, задевая за пушистые камышовые хвосты, торчащие на полутораметровой высоте.

По эту сторону, где Ключевская поднималась над всей округой, волновалась высокая трава. Западный и восточный склоны сопки густо заросли кленами, карагачами и редкими березами, от которых веяло сочным запахом еще молодых листьев. Стрекотали и гомонили птицы, вьющие гнезда, деловито жужжали пчелы-трудяги. На самый кончик ствола карабина, басовито гудя, опустился мохнатый шмель. Посидел-посидел и поднялся в воздух, полетел по своим шмелиным делам.

На той стороне серела выжженная земля. Торчали перья ржавеющих вертолетных ракет «НУРСов». Темнели воронки от разорвавшихся мин и снарядов.

Почти двухсотметровая полоса, заканчивающаяся первыми, невесть как уцелевшими деревьями с посеченными осколками ветвями. Уходила вдаль пыльная грунтовка с продавленными следами танковых гусениц. Остро и зло торчала вверх колючая, стального цвета трава. Изредка доносились странные и неприятные звуки, издаваемые невидимыми обитателями леса. Из птиц человеку был виден только одиноко парящий над лесом крупный силуэт грифа.

И небо… серое, тяжелое, наполненное плотными тучами. Невидимая граница, пролегающая между этой и той сторонами, умудрилась поделить пополам даже чистый аквамарин неба.