«Бизнесмены»

Светлана Дмитриева Бизнесмены

Угол Ленинского и Ломоносовского проспектов. 17 мая, 19.30

О мужчины, песнь песней, ругательство ругательств. Губители посевов разумного, доброго, вечного! Разносчики грязных носков по квартире! Ценители полноформатных блондинок…

Вопя таким образом, правда, мысленно, Аля грустно шагала домой с нелюбимой работы. На работе платили деньги, и это было ее главным плюсом. А минусов было не счесть – честно говоря, Аля до стольких и считать не умела. Начать хотя бы с того, что Верочка, секретарша босса, как раз и была той самой полноформатной блондинкой с грандиозными ногами и хуже того – с мозгами. По крайней мере, Верочка печатала намного быстрее Али, за что босс изрядно ценил ее и финансово поощрял. Аля же премий не видела уже полгода, потому как Верочка, нахально улыбаясь, закрывала ее своей объемистой грудью от шефского благосклонного ока. Насмотревшись на грудь, шеф выписывал секретарше премию, а на долю Али, маленькой, плоскоморденькой и – что греха таить – немного кривоногой брюнетки, чья должность называлась солидно «хозяйка офиса», а на деле была должностью уборщицы, выпадало только неопределенное хмыканье.

Впрочем, как раз сегодняшнее Алино плохое настроение к Вере отношения не имело. Причин его было несколько. Во‑первых, дома закончился шампунь, а в кармане – деньги. Во‑вторых, именно в этот неудачный день Алю собралась навестить ее самая лучшая школьная подруга. Как будто она не могла этого сделать чуть раньше, например, три месяца назад, когда с финансами все еще было в порядке, а на личном фронте боевые действия проводил очень перспективный немолодой человек!

Увы, перспективы оказались липовыми. Оставив в ее однокомнатной хрущобе несколько пар вонючих носков и зубную щетку, после двух недель совместной жизни потенциальный муж испарился. А, между прочим, Але шел уже тридцать шестой год. К сожалению, это не тот возраст, когда одинокая женщина может быть привередливой. О мужчины, непьющие и работящие, согласные заботиться о не очень молодой женщине, любить и лелеять ее всю жизнь, несмотря на то, что женщина эта ненавидит плиту и содрогается при слове «стирка», – где вы? Неужто в этом мире только светловолосые фотомодели с развитыми навыками домашней работы имеют шансы удачно выйти замуж? А как же ценность ее прекрасной души, умение профессионально разгадывать кроссворды и некоторая осведомленность в вопросах астрологии?

Впрочем, на тридцать шесть Аля вовсе не выглядела. Худощавая мальчишеская фигурка и короткая стрижка вполне скашивали ей лет пять. Замуж Аля мечтала выйти давно. Просто невозможно как мечтала, но почему‑то все не складывалось. Мужчины приходили, некоторые даже немножко ухаживали, но вскоре все равно бесследно исчезали…

В этот момент размышления женщины были прерваны самым неприятным образом. Проезжавшая мимо машина, попав колесом в глубокую лужу, с ног до головы окатила Алю грязной водой. Аля прижала к груди мокрую сумку и от полноты чувств разревелась. Вот это называется – не везет. Она плакала, закрыв глаза, громко, самозабвенно, пока кто‑то осторожно не тронул ее за плечо. Аля вздрогнула, замолчала и открыла глаза.

Перед ней, робко переминаясь с ноги на ногу, стоял невысокий лысенький человечек весьма интеллигентного вида. Увидев, что женщина обратила на него внимание, он просто расцвел.

– Не надо плакать, – сказал он. – Не надо. У вас будут красные глаза, и это испортит ваше чудесное лицо.

– Правда? – опешила Аля.

Ей никто и никогда не говорил таких замечательных слов, и поэтому она немедленно прониклась к лысенькому неизъяснимой симпатией.

– Ну вот, вы уже улыбаетесь… – обрадовался мужчина. – Меня зовут Ираклий, а вас?

– Аля… – пробормотала она.

– Чудненько, – казалось, еще чуть‑чуть, и его улыбка перестанет умещаться в границы лица. – А теперь позвольте мне вам помочь привести себя в порядок и предложить вам пойти поужинать.

– Вообще‑то, я не знакомлюсь с мужчинами на улице, – смущенно проговорила Аля.

– Ничего, – жизнерадостно отмахнулся Ираклий. – Мы уже познакомились. Я знаю, как зовут вас, вы знаете, как зовут меня, что еще нужно? Идемте.

Веселая напористость невысокого человечка отчего‑то подкупила Алю, однако она нахмурилась:

– Неужели я похожа на легкомысленную женщину? С чего вы взяли, что я пойду с вами ужинать?

– Считайте это извинением, – сказал Ираклий и, видя ее непонимание, смущенно добавил: – Видите ли… Это я вас обрызгал. Пойдемте, здесь напротив есть чудный ресторанчик с настоящей итальянской кухней.

Это Алю покорило окончательно. Она считала, что только настоящий мужчина способен признаться даме в своей оплошности. Тем более так шикарно.

Офис компании «Продукты – оптом». 22 мая, 12.00

 Манан Турчи, полный и даже рыхловатый шас, тяжело опираясь на палку с лакированным набалдашником, прошелся по кабинету. С ногами у него было все в порядке, однако ему казалось, что с палкой он выглядит куда солиднее. За глаза этого шаса, печально известного в Тайном Городе абсолютным отсутствием делового чутья, презрительно звали Тагиром. Слово это в переводе с шасского означало «никто». Впрочем, к прозвищу шас давно уже привык. Кроме того, в одном из человских языков «тагир» означало тигра, а животное это Манану нравилось. Тагир, прозванный соплеменниками также Козьим Боком из‑за особенностей его не слишком удачного бизнеса, задумчиво глядел на своего собеседника. Всю свою жизнь Козий Бок торговал продуктами питания. Сначала это были козьи туши, из‑за которых он и получил свое не слишком благозвучное прозвище. Потом, взяв кредит у старшего брата, он прикупил небольшой мясокомбинат в Подмосковье и попробовал развернуться соответственно мощи своего интеллекта и деловой хватки. Однако удача не была к нему благосклонной – то ли потому, что продуктовый рынок давно и прочно был занят челами, то ли потому, что жаден Козий Бок был не в меру и старался экономить на всем, на чем только можно.

– Вот я и говорю, дорогой! – с энтузиазмом внушал ему полненький вертлявый конец. – Это же какую корпорацию можно основать! Не хуже, чем «Шась Принт», ей‑ей! Это же совершенно неосвоенный сегмент рынка, дорогой!

– А не слишком ли дорогой проект выходит, – сделав акцент на слове «дорогой», поинтересовался подозрительный шас.

– Рассчитать прибыль труда не составит, – отмахнулся конец. – Мы назовем его, скажем, «Косметический Салон Ираклия». Ты, дорогой, вложишь немножко денег, я обеспечу бесперебойные поставки косметических разработок Зеленого Дома и лицензии на их применение. Да клиентки валом повалят! А какие вечера духовного совершенствования можно будет устраивать в нашем салоне! Ты только представь себе – свет, зеркала, толпы прекрасных женщин, и в центре я, в белом костюме. Впрочем, ты в этом все равно ничего не понимаешь…

Ираклий зажмурился, представляя себе вышеописанную картину, и сочно причмокнул губами. Настоящее его имя звучало несколько иначе – Ираций, однако так его давно не называли. По примеру Алира Кумара Ираклий давно уже обратил свое внимание на человское общество. Их убогая фантазия в сфере шоу‑бизнеса не могла создать ничего, что составило бы конкуренцию неуемному воображению потомственного шоумена. А Ираций действительно был талантлив и не желал всю свою жизнь оставаться помощником кого‑то из уже заработавших себе репутацию родственников. «Концов много, а Тайный Город – один», – мудро решил он. И вскоре его слегка адаптированное для челов имя гремело далеко за пределами Москвы. Привыкнув к новому звучанию имени, Ираций частенько не отзывался на свое старое имя, и сейчас даже давние знакомые предпочитали именовать его на новый лад. В самом деле – кто такой конец Ираций и кто – известный шоумен Ираклий?

– Да, но, кажется, еще никто не занимался проверкой воздействия косметических снадобий Зеленого Дома на челов… – с сомнением проговорил Козий Бок. – Имей в виду – научные исследования я финансировать не буду.

– Но, уважаемый Манан, у нас же открываются такие перспективы, – вякнул Ираклий и тут же смешался под грозным взглядом шаса.

– Тогда проси денег у другого идиота! – Козий Бок стукнул кулаком по столу.

– Впрочем, – тут же нашелся изворотливый конец, – я знаю, как решить эту проблему. Нам не нужен другой идиот.

Шас пожевал губами и недоверчиво поинтересовался:

– И как?

– Неужели ты не веришь в меня? – обиженно отозвался Ираклий.

Тагир задумался ненадолго и отрицательно помотал головой.

– Мы будем проводить испытания на челах бесплатно, – торжественно провозгласил конец. – Более того мы будем брать за это деньги.

– Как? – поразился Козий Бок.

– Точно так же, как это делают челы. – Ираклий пожал плечами. – Назовем наше заведение не «Косметическим салоном», а «Эксклюзивным чудом»… Нет, чудом – плохо… Вот, придумал – «Косметическое пробуждение». И, если чуда не случится, мы просто вернем клиентке ее деньги.

– А если что? – не успокаивался шас.

– Успокойся, – конец позволил себе снисходительно похлопать инвестора по упитанному плечику. – Челы чудовищно нелюбопытны. Времена Иисуса давно прошли, и теперь, если кто‑то видит чудо, он не спрашивает: «Господи, как ты это делаешь?» Они говорят так: «Это чудо, следовательно, оно необъяснимо».

Ираклий был убедителен, красноречив, и Козий Бок сдался. Подписание сметы заняло не больше пяти минут. Вскоре конец уже шагал вниз по Остоженке. В городе пахло весной, и он был не прочь посидеть за рюмочкой коньяка в компании приятной блондинки в одном из знакомых баров.

 Улица 1905 года, 22 мая, 19.00

 Целый день Аля ожесточенно красилась перед треснутым зеркалом в прихожей. Потом смывала косметику с лица и начинала снова. Лицо ей не нравилось. Лицо было усталым и нервным. Даже толстый слой тонального крема не мог скрыть этого. Одежда, вынутая из шкафа, ей не нравилась тоже. Серый старомодный костюм, купленный на распродаже, делал ее старше на несколько лет, зато выглядел интереснее и новее, чем потасканный свитерок из ангорки в комплекте с синими джинсами. Правда, Ираклий просил одеться попроще – дескать, сегодня он покажет ей свой новый проект, а там еще ремонт и такая грязь. Но и перед работягами из дружественной Украины Але не хотелось выглядеть замарашкой. Она зачесала волосы назад, сбрызнула их лаком и, нацепив на все еще пушистый воротник свитера симпатичную брошку, отправилась на свидание.

Темно‑красная «Ауди» Ираклия мягко притормозила возле непритязательной девятиэтажки на улице 1905 года. В машине Аля чувствовала себя немножко скованно, поэтому, не дожидаясь, пока вышколенный водитель нового знакомого откроет перед ней дверь, выскочила наружу. Ираклий улыбнулся снисходительно и, попросив водителя отогнать машину на стоянку, вышел вслед за девушкой. Дверь в новый салон уже поменяли. В верхней части ее было вставлено большое выпуклое стекло, отражающее сейчас желтый свет фонаря. Конец поморщился: дизайн фасада не казался ему идеальным. А каждый младенец знает – у концов абсолютное чувство прекрасного. Стекло неожиданно показалось Ираклию неприятно похожим на вытаращенный в ночь кошачий глаз.

– Итак, бесподобная, знакомьтесь, – преувеличенно громко, стремясь заглушить ощущение дисгармонии, произнес конец. – Это – мой новый салон красоты. И вы – его первая посетительница.

– Какая прелесть! – Аля осторожно провела рукой по холодному дверному зрачку. – А внутри все сделано так же интересно?

– Внутри все гораздо интересней, – заверил ее Ираклий. – Идемте, Алечка. Я покажу вам, как в нашем мире творится прекрасное.

Дверь отворилась абсолютно бесшумно.

– С электричеством еще не закончили, уж простите великодушно. – Ираклий ловким жестом достал откуда‑то две толстые красные свечки. – Но мне кажется, так гораздо романтичнее. Давайте я зажгу… У нас все‑таки свидание.

Воробьиное сердечко девушки суматошно забилось. Ираклий поднес огонек зажигалки к ее свече, и та вспыхнула сразу, как будто всю свою короткую жизнь к этому готовилась. О, как же там, внутри, было красиво – на Алечкин взгляд. Мраморная мозаика полов отражалась в бесчисленных зеркалах, отчего зал салона казался огромным. Потолок был затянут какой‑то полупрозрачной тканью, сквозь которую проглядывал блестящий свод. Незнакомые Але конструкции стояли перед зеркалами, а на свободных участках стены висели старинные портреты. Отгороженные кабинки по углам скрывали в себе кресла с высокими спинками.

– А там что делают? – хмелея от собственной смелости, спросила Аля, указывая на таинственные кабинки.

– Там, моя очаровательница, наши специалисты будут пробуждать внутреннюю красоту женщины, – загадочно проговорил Ираклий.

– Как бы мне хотелось попробовать! – Аля даже зажмурилась от восторга.

– Непременно, – он проникновенно, как герой любовного романа, взглянул на девушку. – Я обещаю, вы станете нашей первой клиенткой. Раз уж я испортил ваш костюм.

– Ираклий, – Аля улыбнулась кокетливо, – а давайте на «ты».

– С удовольствием, – с удовольствием ответил Ираклий.

Ночь выдалась теплой. Выйдя из салона, они прогулялись по скверу. Когда ноги устали, Ираклий вызвал машину. «Как удобно жить богатым!» – подумала девушка. Внезапно где‑то недалеко надрывно и тоскливо завыла собака. Аля вздрогнула и порвала практически новый чулок о дверцу машины. Собак Аля боялась с детства.

– Что это? – напряженно спросила она.

– Пес воет, – подумав, ответил Ираклий. – Садись, замерзнешь. Это на Ваганьковском кладбище… Сейчас там стая ходит, масаны прикормили. Не бойся.

– А я и не боюсь, – храбро ответила Аля.

И правда, чего ей бояться, сидя в теплой и уютной машине?

Улица 1905 года, 5 июня, 15.00

Умытая дождем улица смотрелась празднично. Солнечные зайчики играли в стеклах витрин, скользили по бокам проезжающих машин, щекотали открытые лица спешащих по своим делам москвичей. Возле двери с броской вывеской «Косметический салон „Пробуждение“ – мы открыты!» задумчиво переговаривались две стройненькие светловолосые девушки.

– Ты полагаешь, у него получится? – с сомнением спрашивала одна, на пальце которой сверкал перстень с крупным зеленым камнем.

– Я думаю, Ираций снова сделал что‑то необыкновенное, на что слетится весь Город, – уходила от ответа другая. – У него иногда бывают странные идеи вроде концепции того берлинского ресторанчика, оформленного «a la» деревенский сортир, но они всегда пользуются успехом.

– Ты еще вспомни про дебютное выступление поющих птеродактилей! – фыркнула окольцованная. – Нет уж, Дара, я думаю, нам все‑таки стоит посмотреть на все это самим.

– Я разве против? – ее собеседница пожала плечами. В этот момент дверь открылась, выпустив из недр новоиспеченного салона сияющего Ираклия.

– Девочки! – заулыбался он. – Как я рад, что вы пришли! Аля, познакомься, это ведущие косметические эксперты Москвы: Дара и Лара, компания «Красивые люди».

Из‑за его спины робко выглянула женщина лет этак за тридцать, лицом напоминающая интеллигентную лошадь. Видимо, что‑то все‑таки отразилось во взглядах фей. Женщина порозовела немного, что ей было очень к лицу, и спряталась обратно, сухо кивнув новым знакомым. А Ираклий запнулся на секунду и тут же зачастил:

– Девочки, это Аля, наша первая почетная клиентка. В порядке пиар‑акции весь комплекс услуг будет оказан ей бесплатно. Идемте, я все покажу. У нас тут собралась уже целая очередь. Против демонстрации процедур и результата Алечка не возражает.

– Ты как считаешь, ей это поможет? – вполголоса спросила Дара, наклонясь к уху своей подруги.

Та засмеялась, прикрывая изящной ладошкой рот. Человская женщина даже не обернулась, хотя плечи ее заметно вздрогнули. Наверное, голос Дары был недостаточно тих. На диванчиках, составленных полукругом в большом зале, с комфортом расположились дамы. От обилия драгоценностей рябило в глазах. Дамы пили зеленый чай, полезный для организма, и обменивались сплетнями со знакомыми. Всем известно – вовремя рассказанная хорошая сплетня – залог здоровья каждой настоящей светской женщины старше сорока.

Алю промучили два часа. Маски сменялись притираниями, музыка в наушниках – невнятными нашептываниями, а горячая вода – холодной. Все это время она буквально спиной ощущала полупрезрительные, полужалостливые взгляды двух блондинок – приятельниц Ираклия. Разумеется, они были моложе, богаче и поэтому выглядели куда лучше ее.

– Милочка, а ведь мне знаком этот запах, – неожиданно произнесла дама, сидящая прямо напротив Альки. – Теперь я точно знаю, что именно входит в эту их необыкновенную программу.

Дама была худа и горбоноса, что делало ее похожей на отощавшего попугая. Ее подруга, женщина средних лет, с приятным лицом, украшенным модными в этом сезоне серебристыми бровями, заинтересованно промямлила:

– Неужели? И что же это?

– Кислотный пилинг, – горбоносая доверительно наклонилась к собеседнице, впрочем, даже не потрудившись понизить голос. – Одна моя подруга очень пострадала из‑за него. Представляешь, у Тадеуша ей сожгли все лицо. Разумеется, она подала на них в суд и выиграла дело, но ей это не помогло. Бедняжка так страдает. Муж – ты его знаешь, он снимался у Вавы в последнем фильме – отправил ее лечиться в Швейцарию, а сам…

Остальное она проговорила, совсем уткнувшись в ухо сребробровой, и Але ничего не было слышно.

– Какой мерзавец! – ненатурально воскликнула дама с приятным лицом, всплеснув пухлыми ручками.

– Да‑да, – поддакнула ей горбоносая. – Бедняжка. Мы с девочками так ей сочувствуем…

Маска действительно была неприятной – она странно пахла, и лицо от нее горело. Однако мастер не выказывал беспокойства, и Аля решила мужественно дождаться окончания сеанса. Девушка уже почти не чувствовала свою кожу и готова была заплакать от усталости и обиды, когда занимавшийся ею мастер торжественно произнес:

– Внимание, дамы и господа. Я прошу ознакомиться с результатом моих усилий. Вот что дает комплексное применение нашей уникальной восточной методики.

Он подтолкнул Альку, и она встала. По залу пронесся восхищенный вздох.

– Дамы и господа! – Ираклий вдруг волшебным образом оказался рядом с нею и приятно улыбнулся. – Записаться на процедуры вы можете у наших администраторов.

– Ираклий, – веско произнесла одна из дам, полноватая, с породистым некрасивым лицом. – Если вы сделаете меня хотя бы вполовину такой прекрасной, вы – кудесник. Через неделю в ваш салон невозможно будет попасть. Считайте меня и мою дочь своими первыми клиентками.

Изящные изумрудные серьги искусно отвлекали внимание от ее лица и эффектно оттеняли цвет волос. Законодательница мод сказала свое слово. Неудивительно, что после ее одобрения прочие, не столь известные дамы света кинулись записываться на прием к волшебнику Ираклию. Тагир Козий Бок, сидящий в одном из кресел справа от входа, доброжелательно улыбался. Улыбка смотрелась чужеродно на его обычно мрачном лице. Шас не умел улыбаться.

– Дайте мне зеркало, – шепнула ошарашенная Аля.

– Пожалуйста. – Мастер аккуратно развернул ее к ближайшей зеркальной стене.

Из глубины Зазеркалья на нее смотрела уверенная в себе тридцатилетняя женщина с гладкой кожей, изящным овалом лица и пухлыми чувственными губами. И только в новых миндалевидных глазах ее отражались привычные страх и смущение. От переполнявших ее чувств в глазах у Альки защипало. Поверхность зеркала подернулась рябью, и крупные слезы побежали по щекам. Алька плакала, не боясь, что потекшая косметика непоправимо изуродует ее. Ведь никакой косметики не было. Аля была прекрасна.

 Ленинский проспект, 27 июня

 Аля получила новый паспорт, и жизнь ее круто изменилась. Теперь женщина редко хмурилась, и походка ее была легкой и уверенной. Аля полюбила носить босоножки на высоком каблуке и совсем перестала сутулиться. Менять паспорт было вовсе не обязательно, но какой куколке, превратившейся наконец в бабочку, понравится носить с собой постоянное напоминание о том, что когда‑то она была уродливым червяком? Поэтому старый документ был успешно потерян, а в новый была вклеена недавняя фотография.

Она шла по проспекту, залитому светом, и водители машин, стоящих в пробке на выезде с улицы Строителей, задорно гудели ей сигналами. Через арку Аля зашла во двор. Молодой человек, идущий перед ней, обернулся, слегка замешкался и галантно придержал дверь подъезда. Аля кивнула ему, и юноша расплылся в улыбке. Пешком взбежав на третий этаж, она усмехнулась про себя: внимание мужчин уже перестало приводить ее в восторг, но все еще изрядно развлекало. «Тебе все‑таки почти сорок, – пожурила она себя. – Надо быть серьезнее». Женщина небрежно бросила сумочку на диван и, нажав кнопочку на телефоне, приготовилась слушать сообщения, поступившие в ее отсутствие. Ее квартирка неузнаваемо изменилась за этот месяц. Стильные жалюзи сменили потрепанные старые занавески, а необычный длинноворсовый ковер скрыл истоптанный паркет. На ковре был выткан странный узор, в котором глазастые цветы скрывали сидящих в засаде охотников. В центре красовался танцующий журавль. Ираклий подарил ковер Але на день рождения и сказал, что этот ковер обладает магическим свойством оберегать ее, когда его не будет рядом. Аля ни минуты не сомневалась, что легенду о волшебности ковра наивному восточному человеку впарили в том же салоне, где он его купил. Однако даже наивность Ираклия очень нравилась ей. Новый ухажер не был похож на мужчин, с которыми ей доводилось встречаться раньше.

Журавлиный ковер выглядел очень дорогим, и поэтому Аля не сомневалась, что обаятельный владелец косметического салона не сегодня, так завтра разродится официальным предложением руки и сердца. И тогда уж она не позволит всяким торговцам облапошивать ее мужа.

– Алюся, позвони мне! – Это мама, рассерженная долгим отсутствием дочери у телефона.

– Алечка, я волнуюсь! Куда ты пропала? Позвони насчет похода в театр! – Новая подружка Витка.

– Сердце мое, – это Ираклий, – сегодня я не смогу с тобой увидеться, возникли некоторые финансовые дела. Позвоню завтра.

Алька нахмурилась. Ее женская интуиция подсказывала ей, что что‑то тут нечисто. Раньше у Ираклия не возникало никаких неожиданных проблем, которые заставили бы его отменить запланированное свидание. Скорее всего, тут не обошлось без неких светловолосых вертлявых косметических экспертов. Аля была на сто процентов уверена в том, что девушки, довольно часто появлявшиеся в салоне «Пробуждение», никакие не специалистки, разве что определенного пошиба. Но старалась не обращать на них внимания, пока их обаяние не грозило ее собственному положению. Похоже, теперь все обстояло гораздо серьезнее.

Аля набрала мамин номер, выслушала все ее жалобы и упреки, пообещала заехать на днях и на этом сочла свои обязанности на сегодня выполненными. Начальник, пораженный новым обликом офисной уборщицы, немедленно перевел ее в должность «помощника» и отправил встречать и охмурять посетителей конторы. Работа эта оказалась намного более денежной, а главное – легче и приятней, нежели унылое хождение по офису с тряпкой. И теперь Аля могла безо всякого смущения пригласить к себе в гости кого угодно и один раз даже поменяла гардероб полностью.

Аля с ненавистью покосилась на телефонный аппарат, заставивший ее задуматься о всяких малоприятных вещах, и с досадой стукнула кулачком по столу. С легким звоном лампочка лопнула, и в прихожей воцарился полумрак. Аля вздрогнула и зажмурилась: на мгновение ей показалось, что из треснутого зеркала на нее глядит страшное перекошенное красно‑коричневое лицо. С лестницы потянуло гарью.

На ощупь Аля нашла на полочке запасную лампочку и вкрутила ее в патрон вместо испорченной. Назойливый звук, точно кто‑то постукивал пальцами по стеклу, проник в ее сознание. Аля прижалась спиной к стене. Веки болели – так крепко она зажмурилась. Наверное, в прихожей уже было светло и нестрашно, но Аля боялась открывать глаза. Ею овладела странная мысль, вызванная этим стуком. Вдруг тот, коричневый и склизкий, что прячется за стеклом зеркала, простукивает сейчас его изнутри в поисках трещины. Через трещину он выберется сюда, в прихожую, и коснется своими лапами ее, Али.

Стук стал громче, запахло паленым, и Аля почувствовала, что у нее поднимается давление. Вскоре шум в ушах почти заглушил все прочие звуки. Але показалось, что она слышит хлюпанье, мерзкое хихиканье и шаркающие шаги. Ей чудилось, что звуки приближаются, становясь явственней и объемнее.

Не выдержав напряжения, она громко завизжала. И все стихло. Аля замолчала и открыла глаза. В прямоугольнике зеркала отражалось чудовищно изуродованное лицо. Ее, Алькино. В ореоле светлых волос, заколотых с изрядной долей кокетства, с сожженной кожей. Женщина коснулась подрагивающей рукой лба, потом подбородка, неуверенно погладила правую щеку. Под пальцами было гладко и ухожено. Фигура в зеркале в точности повторила ее движения. Аля всхлипнула – и потеряла сознание.

 Подмосковье. Промзона г. Мытищи. 20 июня, 14.30

 Скромная вывеска слева от тяжелых раздвижных ворот информировала каждого любопытствующего о том, что здесь располагается «Автосервис – ремонт и запчасти для иномарок». Если же любопытствующий решал пойти чуть дальше по пути познания, его встречала табличка «Закрыто на переоборудование» и мрачный темноволосый охранник, сообщающий, что «Хозяина нет, когда будет – передам». Впрочем, именно в этом районе Мытищ праздных зевак обычно бывало немного – промзона не лучшее место для оздоровительных прогулок. Местные жители могли бы отметить, что автомастерская закрыта всегда, однако машины в ее внутренний дворик заезжают с завидной регулярностью. Но – увы и ах – не только зевак, но и старожилов на этой Улице Глухих Заборов не водилось. Только изредка, озираясь, пробегала между грязно‑зелеными громадами мусорных баков отощавшая кошка в поисках одной из тех жирных наглых крыс, что во множестве расплодились вокруг платформы «Красный Строитель». Гаджибеку Турчи, которому, собственно, и принадлежала мастерская, не нравились шум и суета Москвы, поэтому один из лучших автосервисов Тайного Города располагался в тихом промышленном городе‑спутнике.

Практичный «Фольксваген», цвета «мокрый асфальт», аккуратно притормозил перед воротами. Дождавшись их открытия, машина въехала во внутренний двор, где остановилась перед дверью административного корпуса. Из автомобиля, недовольно наморщив лоб, вылез слегка полноватый грузный шас.

– Козий Бок… Опять деньги у брата клянчить приехал, – усмехнувшись, шепотом сообщил усатый охранник своему совсем еще юному рыжеволосому напарнику. – Не шас, а отрыжка Спящего.

Паренек прыснул, прикрыв ладонью рот.

Гаджибек встретил брата неприветливо. Зыркнул из‑под кустистых бровей, криво улыбнулся. Однако жестом предложил сесть и кивнул миловидной секретарше, зашедшей поинтересоваться, не нужно ли чего принести.

– Ну? – кисло спросил он, подождав, пока младший непутевый брат усядется. – Имей в виду, спонсировать твои проекты я больше не буду, даже ради всех родственников до третьего колена включительно, чтоб им легко икалось.

– Мне не нужны деньги, – рисуясь, отозвался Тагир.

– Глупости, – оборвал его Гаджибек. – Деньги нужны всем, вопрос только в масштабах.

– Я пришел поговорить о досрочном возвращении кредита. – Козий Бок закинул ногу на ногу и отпил немного из чашки, принесенной секретаршей. – Не ты один в нашей семье можешь делать деньги.

– Да что ты говоришь? – поразился Гаджибек. – Ты нашел золотую жилу? Тебе кто‑то оставил наследство, о котором я ничего не знаю? Что случилось, Манан?

– Коммерческая тайна. – Козий Бок довольно улыбнулся. – Не думаешь же ты, что я с ходу выложу тебе все мои секреты. Нет, Гаджибек, из меня бизнесмен получился ничуть не хуже, чем из тебя… Я полагаю, что через месяц смогу отдать тебе весь долг.

– Невероятно, – прошептал Гаджибек. – Ошибка нашей матери, оказывается, что‑то собой представляет. Хорошо, дорогой братец. Скажем, я немного уменьшу первоначально обговаривавшийся процент по кредиту, если ты в общих чертах расскажешь мне, на чем ты умудрился наварить. Я обещаю тебе не пытаться составить конкуренцию твоему проекту.

– Я занимаюсь новым сегментом рынка, – важно отозвался Козий Бок. – Косметический салон для челов. Признайся, ты бы до такого не додумался?

«Полагаю, ты тоже не сам додумался до этого», – подумал Гаджибек.

– Что ж, желаю удачи, – вслух произнес он. – Ровно через месяц я тебя жду. И, надеюсь, ты действительно докажешь, что ты достойный сын нашего отца.

– Не сомневайся, – вставая с кресла, бросил младший брат.

 1‑я Владимирская ул., клуб «Слава». 23 июня, 22.59

 Ираклий сам выбирал это платье – темно‑синее, с искрой и длинным газовым шарфом. Этот цвет выгодно подчеркивал матовую бледность Алиного лица и шелковистость ее крашеных светлых волос. Руки Али были обнажены, а на запястье правой посверкивал крошечными голубыми топазами узкий браслет. Аля теребила край шарфа – нервничала. В мерцающем дискотечном свете платье таинственно переливалось, короткая юбка обнажала красивые ноги, и Аля выглядела бы ослепительно, если бы не прикушенная губа. Ираклий взял женщину за руку, и они нырнули в веселящуюся толпу.

На приступочке перед сценой, заставленной аппаратурой, соловьем разливался ярко одетый человек, похожий на Ираклия, словно родной брат:

– Трудно назвать диджея, играюшего в этом стиле, который за всю историю своей карьеры не сыграл бы треков Сандера! Итак, встречайте, звезда танцевальной психоделической музыки – Сандер!

Молодой шатен смущенно улыбался у него за спиной. Але показалось, будто половины слов, быстро‑быстро произносимых владельцем клуба, парень просто не понимает. Публика, сплошь состоящая из юных и очень юных посетителей и посетительниц, захлопала, засвистела и замахала клубными головными повязками.

Аля задумчиво почесала щеку. Эта привычка появилась у нее совсем недавно. Ей отчего‑то постоянно казалось, что лицо шелушится.

– Что‑то не так? – обеспокоенно спросил Ираклий.

– Нет, все нормально, – отозвалась Аля. – Это клуб твоего родственника?

– В каком‑то смысле, – конец улыбнулся. – Сказать по правде, все мы – одна семья. Пойдем, я тебя познакомлю.

Аля неуверенно двинулась за ним. Лысый круглощекий владелец клуба уже активно флиртовал у бара с девушкой, облаченной в чудовищную помесь раздельного купальника и кружевных семейных трусов.

– Фаций! – Ираклий дружески хлопнул его по плечу. – Заснул?

– Тут заснешь, как же, – тот обернулся. – Хм… У тебя новое кольцо, клянусь храпом Спящего.

– И новое кольцо, и новая работа. – Ираклий вытолкнул Алю вперед.

– Э‑э… Хотел бы я иметь такую работу. – Фаций облизнулся. – Очень, очень впечатляет. Милая, меня зовут Фаций. Этот кретин никогда не представляет меня своим девушкам. Очевидно, боится конкуренции.

– Аля, – представилась она. – И он вовсе не кретин. Просто с ним сложно конкурировать…

Ираклий хохотнул.

– М‑да, – глубокомысленно заметил Фаций. – Уела, клянусь моим… э‑э… лысиной… Знакомьтесь, это Прасковья.

Прасковья, девушка в купальнике, томно кивнула. Светлый локон скользнул по оголенному плечу. Ираклий сглотнул, и новая знакомая сразу разонравилась Але.

– Сейчас я занимаюсь исключительным салоном красоты. – Ираклий подвинул себе высокий табурет и уселся. – Не хотите нанести визит?

– Вы считаете, что мне это необходимо? – волнующим грудным голосом произнесла Прасковья.

– Нет, ну что вы! – Ираклий всплеснул руками. – Просто это замечательное место, которое следует посетить хотя бы просто для того, чтобы отдохнуть… Не сомневалось, что вам понравится.

– Я слышала о вашем проекте, – обронила девушка. – Дара рассказывала… Забавно… Косметика для челов – в этом что‑то есть. Сами по себе они довольно страшненькие.

Она бросила снисходительный взгляд на Алю, отчего та с негодованием заключила, что заносчивая полуголая красавица и ее считает уродливым челом. Какое мерзкое жаргонное слово! Аля вспыхнула и отвернулась. Галантный Фаций, заметив, что женщина расстроилась, немедленно предложил ей какой‑то необыкновенный коктейль, украшенный вишенкой. Осушив бокал, Аля повеселела. Владелец клуба оказался чрезвычайно любезным, неглупым и буквально рассыпался в комплиментах. Следующий коктейль ей заказал уже Ираклий, пересевший от блондинки поближе к раскрасневшейся Але. Блондинка надула губки и ушла танцевать. С чувством глубокого удовлетворения Аля отправилась пудрить носик.

Музыка, публика и напитки в «Славе» казались Але этой ночью чудесными и замечательными. Она никогда не чувствовала себя раньше такой счастливой. Ей хотелось, чтобы ночь длилась вечно.

Клуб они покинули ранним утром. На улице пахло свежестью. Первые поливальные машины только‑только вышли на маршрут и тихо шуршали, проезжая мимо. Клубная стоянка медленно пустела. Уставшие, натанцевавшиеся люди разъезжались по домам.

– Ну и как тебе клуб? – нарочито небрежно спросил Ираклий.

– Весело, – Аля улыбнулась и тут же помрачнела. – Только слишком много зеркал в туалете…

– И что? – удивился конец. – Красивую женщину обилие зеркал должно только радовать.

– А мне не нравится. – Аля пожала плечами. – А вдруг какую‑нибудь гадость покажет или вообще ничего. Я их боюсь, они странные – зеркала…

– Эх ты, вампирочка моя, – снисходительно пробормотал Ираклий и привлек женщину к себе.

Приподнялся на носках, чмокнул в лоб. Провел по волосам рукой. Аля испуганно и немного смущенно отстранилась.

– Не надо о вампирах, – попросила она. – Они мне что‑то каждую ночь… снятся.

– Это нервы, – авторитетно заявил конец. – Больше не бойся. Теперь я буду пугать твоих вампиров и начальников.

– Правда? – Аля посмотрела на конца сверху вниз.

– Безусловно, – заверил конец. – Со мной ты можешь быть спокойна.

Мимо с диким ревом промчалась куда‑то группа байкеров.

– Я не хочу домой. – Женщина лукаво улыбнулась и положила руку на его плечо. – Давай погуляем немножко и поедем к тебе?

– Кто бы был против. – Ираклий прищурился, обхватил ее за талию и крепко поцеловал в губы.

Над Москвой занимался рассвет. Где‑то на окраине высокие фабричные трубы уже выплюнули в лазурное утреннее небо первую порцию дыма, а не вполне проснувшиеся рабочие начинали свой день.

 Бар «Три педали», 27 июня, вечер

 В баре было по вечернему шумно. В углу двое навов, не обращая ни на кого внимания, что‑то серьезно обсуждали между собой. Ираклий тихонько хмыкнул – навская высокомерность давно раздражала его – и продолжил разговор с Тагиром Козьим Боком. Внимательно прислушиваясь к их разговору, Дара и Лара практически синхронно потягивали через трубочки свои коктейли.

– Итак, что скажешь, дорогой коллега? – улыбаясь, поинтересовался конец. – Я удивляюсь, как это до нас никто не додумался снимать сливки с этой идеи. Подумать только – целый месяц ни одной осечки. Все довольны, все счастливы. Ах!

– А мне кажется, что мы слишком много платим Зеленому Дому за лицензию, – пробурчал шас.

– Уважаемый Манан, видимо, забывает, что в плату за лицензирование входит бесплатный минимум магической энергии, – тонко улыбнулась Дара, даже не повернув головы в сторону шаса.

– Манан вечно что‑то забывает, – хохотнул Ираклий. – Вот, например, не так давно он забыл заплатить премию ремонтной бригаде…

– Они не заслужили премии. – Шас надменно повел носом. – Там не могло быть такого объема работ, какой они заявили.

– Ну, не скажи, дорогой, – конец приобнял Лару за талию, – зал изнутри практически полностью выгорел.

Полы перекладывать пришлось.

– Вот бы и отстегнул им со своей доли доходов, – буркнул Козий Бок.

Ираклий быстро поменял тему разговора.

 30 июня, Ленинский проспект

 С самого утра Ираклия не оставляло чувство, будто он что‑то забыл. Он пересчитал кольца, проверил ключи, артефакты и записную книжку – все было на своих местах. В одном из многочисленных карманов завалялся наполовину почерневший бразильский орех; он понюхал и выбросил его. Но чувство не исчезало. Ближе к вечеру он заехал за Алей. Та грациозно выпорхнула из подъезда, чмокнула его в щеку, неприятно, по‑хозяйски. Конец нахмурился, но ничего не сказал.

– Куда мы едем? – спросила женщина, когда машина уже выезжала на проспект.

– В Измайлово, – улыбнулся Ираклий. – Мы будем смотреть фейерверк. Его устраивает мой хороший знакомый, у него день рождения. Будет красиво.

– Нет. – Аля сжалась, втянула голову в плечи. – Поедем лучше в театр или посидим в кафе. Я не хочу смотреть, как все вокруг взрывается. Это так гадко…

– Ну что ты! – Ираклий усмехнулся. – Это совершенно безопасно.

– Я не поеду! – Аля упрямо помотала головой. – Останови машину.

– Алечка, что это за глупости? – Конец поднял брови. – Мне помнится, раньше тебе нравились такие вещи.

– А теперь не нравятся! – отрубила Алька. – И вообще, мне нужно купить молока. Высади меня у магазина.

– Что‑то с тобой не так… – пробормотал Ираклий, паркуясь на стоянке супермаркета.

Аля выскочила, забыв закрыть дверь.

– Я подожду тебя, и мы куда‑нибудь съездим! – крикнул ей вдогонку конец.

– Хорошо, – не оборачиваясь, отозвалась Аля. Через десять минут она вернулась с двумя пакетами молока и фонариком‑брелоком. Тут же прицепила его на связку ключей.

– Ты знаешь, – доверительно сказала она, – мне кажется, этот мальчик за мной следит. Он идет за нами от самого дома.

– Какой мальчик? – спросил Ираклий, более обращая внимание на дорогу, чем на слова своей спутницы.

– Вон тот, на краю стоянки. – Алька махнула рукой.

Ираклий на мгновение отвлекся и взглянул в указанном направлении. На стоянке никого не было, зато справа послышалось скрежетание металла о металл.

– Ох, злая мысль Спящего! – ругнулся Ираклий, увидев, что произошло.

Он вышел из машины. Аля дико покосилась на стоянку супермаркета и пожала пленами. Белобрысый мальчуган лет трех только что точно был там и водил игрушечной машинкой по стеклу потрепанного «Москвича». Наверное, отбежал. В последнее время она часто замечала этого мальчика то тут, то там.

Ираклий вернулся, и они двинулись дальше. Всю дорогу до театра Аля молчала. В Маяковке давали «Мастера и Маргариту». Спектакль понравился и женщине, и ее приятелю, так что вечер вполне удался. Сожаления о пропущенном фейерверке рассеялись, словно дым от запущенных ракет. После спектакля Аля снова поехала к Ираклию – ей очень нравилась его неординарная, со вкусом обставленная квартира. Молоко было забыто на столе в кухне, но за ночь не успело испортиться.

 Поликлиника ВМФ, Водный стадион, 5 июля

 Красивая нервная женщина буквально ворвалась в кабинет доктора Звягинцева. Тот поднял голову и доброжелательно улыбнулся.

– Вы ко мне?

– Разумеется. – Женщина брезгливо передернула плечами. – Неужели вы думаете, что я не умею читать?

– Садитесь. – Он вопросительно поднял бровь.

– Ева, – отозвалась женщина.

– Садитесь, Ева, и рассказывайте…

За окном голосили птицы. По мере того как посетительница посвящала Звягинцева в свои проблемы, психоаналитик мрачнел все больше и больше. «Этот психоз похож на эпидемию – за неделю уже пятый случай, – думал он. – Чуть‑чуть различная симптоматика, но везде присутствует какое‑то тяжелое выражение комплекса неполноценности. Кто же об этом писал? Это же что‑то безумно знакомое – видеть себя обезображенной…»

– И, понимаете, – Ева доверительно склонилась к доктору, – везде этот мерзкий запах паленой шерсти… И мне все время кажется, что на кухне что‑то горит. Я отругала кухарку, но она клянется, что все в порядке. Она, конечно, изрядная лгунья и лентяйка, но сейчас я склонна ей поверить.

«Огонь, – думал Звягинцев, – и это сходится! Везде навязчивые обонятельные галлюцинации, сожженные лица… Здесь должна быть какая‑то связь. Но ведь эпидемий психоза не бывает! Должен быть какой‑то простой ответ, какое‑то примитивное объяснение, просто я его пока не вижу».

– Скажите, – глубокомысленно спросил он, – у вас в детстве, случайно, не было неприятных ситуаций, связанных с огнем?

– Нет, разумеется. – Женщина ответила чересчур поспешно, и это насторожило доктора.

– Давайте поступим так, – он слегка приподнялся, перегнулся через стол и похлопал женщину по руке, – сейчас вы примете успокоительное, позвоните мужу и на недельку ляжете к нам на анализы и обследование. Мне кажется, что у вас переутомление. Но все может быть гораздо серьезнее.

– Да. – Ева открыла сумочку и вынула из нее телефон. – Все эти презентации и открытия так утомляют. А салоны… Нет, не говорите мне о салонах!

– Ни в коем случае, – успокоил ее Звягинцев. – Никаких салонов.

«Мне бы ваши проблемы!» – раздраженно подумал он и нажал кнопку на селекторе.

– Лиля, – бросил он появившейся в дверях кабинета медсестре, – проследи, пожалуйста, за тем, чтобы нам подготовили четырнадцатый бокс.

– Вячеслав Андреевич, четырнадцатый занят, – робко возразила та. – Со вчерашнего дня.

– Да? – Звягинцев задумался. – Хорошо, тогда пусть будет второй. Он свободен?

– Свободен, – кивнула Лиля. – Гостью выписали позавчера.

– С улучшением? – подозрительно поинтересовалась Ева.

Клинику светской львице рекомендовала одна из ее наперсниц, а им никогда не следует доверять безоговорочно. В таких вещах, как медицина, умный человек все досконально проверит сам.

– Разумеется, с улучшением, – белозубо улыбнулась Лиля. – Пойдемте, я провожу вас.

Ева, небрежно кивнув врачу, встала и вышла из кабинета вслед за медсестрой. «С улучшением, как же!» – зло подумал Звягинцев. Загадка психоза, принявшего характер эпидемии и плохо поддающегося лечению, мучила его уже две недели.

 Ленинский проспект, 5 июля, 11.30

 Истерический утренний щебет воробьев смешивался с утробным курлыканьем голубей. В сквере пахло нагретым асфальтом и срезанной травой. Алька медленно шла между ровных рядов тополей, сопровождаемая встревоженным Ираклием. Изредка она протягивала руку к кустам, отламывала приглянувшуюся ей веточку и присоединяла ее к своему странному букету, завернутому в лист лопуха. Там уже торчала веточка шиповника с полуоблетевшими цветками, две ветки тополя, ромашка, выдранная с корнем, и кусок тонкой медной проволоки, ярко блестевший на солнце.

– Ираклий, а что ест тит? – спросила она.

– Э‑э… Какой такой Тит? – осторожно поинтересовался Ираклий.

– Как тебе сказать. – Аля задумчиво ковыряла землю носком ботинка. – Маленькая… С ногами. Кое‑где пушистая и очень больная. Плачет, кушать хочет. Жалко его. Или ее, не знаю… Это я его назвала – тит. Оно не против.

– А где ты его взяла? – Конец внимательно посмотрел на женщину.

– Оно пришло, – коротко ответила Аля. – Теперь живет. А чем его кормить – я не знаю…

– Молоком, – буркнул Ираклий. – Из соски.

– Как же она сосать будет? – Аля засмеялась. – У нее же головы нет. Она теперь не может, – и небрежно махнула рукой.

– А когда это началось? – Конец тронул ее за руку.

Аля вздрогнула и сразу стала серьезной.

– Что?

– Когда оно пришло? – Конец был настойчив.

– Не помню. Давно. – Аля нахмурилась. – Я не хочу об этом говорить. Я хочу мороженого.

– Давай купим мороженое, – согласился Ираклий. – Я бы хотел, чтобы ты со мной кое‑куда съездила.

– Не хочу. – Аля заупрямилась. – Никуда не хочу, где люди. Они надо мной издеваются и смеются, говорят, что я психическая. Не поеду, и не тащи меня, а то я закричу!

– Хорошо. – Конец приобнял ее за плечи, и женщина успокоилась. – Но ты не против гостей?

– Пусть приходят. – Аля кивнула. – Плюс‑минус один гость ничего не меняет. Только пускай не думают про меня, что я сумасшедшая. Ты скажи им, что я все равно услышу. Я сейчас много чего слышу. А что не слышу, мне Мелкий рассказывает. Но только если гадости какие. Он злой – Мелкий.

Ираклий проводил женщину до дома, поцеловал на прощание в лоб и озабоченно поцокал языком, отвернувшись от закрытой двери. Потом набрал телефонный номер.

 Ленинский проспект, 7 июля, 3 часа ночи

 Аля была абсолютно уверена, что не выключала в кухне свет. В последнее время она не любила спать в темноте. В темноте приходили те, другие, которые не жили раньше в ее квартире. Они трогали ее осторожно, гладили по голове и шипели что‑то на ухо. К некоторым Алька привыкла, но были и те, кто вызывал в ней безотчетный страх. Старик, не умеющий говорить, пьяный и агрессивный. Обычно он постукивал своей палкой где‑то в коридоре, не рискуя далеко отходить от своего зеркала, но иногда заглядывал в комнату. Тогда Алька пряталась с головой под одеяло. И безглазый мальчик с машинкой в руке – Аля про себя называла его Мелким. Мелкий был единственным, чью речь Аля слышала. Остальные шевелили губами, шуршали – но слов разобрать было нельзя. Мелкий изъяснялся короткими репликами, не вынимая палец изо рта, и говорил только гадкие вещи.

«Тин‑тин‑тин, – запела Аля, делая шаг в темноту. – В доме ты сидишь один». До выключателя оставалось четыре шага. Аля сама придумала это заклинание. «Тень‑тень‑тень, все равно наступит день». Старик отчего‑то не любил это заклинание и уходил. Да и Мелкий предпочитал не высовываться – отсиживался где‑нибудь в углу.

– Тетя дура, – сказал он.

Алька вздрогнула.

– Замолчи, – бросила она.

– Тетя дура. Я знаю. – Он противно засмеялся и поездил машинкой по тумбочке: – Бж‑ж, би‑би! Бум! Померли все.

Машинка со стуком упала на пол и закатилась под тумбочку. Аля сделала еще один шажок и немедленно вляпалась во что‑то липкое и мокрое. Она сбросила испоганенные тапки и, изловчившись, прыгнула вперед. Кто‑то больно куснул ее в шею. Она выругалась сквозь зубы и включила свет. Разумеется, в коридоре никого не было – как всегда. Даже в зеркале осталось только ее отражение – молчаливое и нисколько не опасное. Она потерла шею. От укусов в темноте никогда не оставалось следов. Раньше укушенное место саднило пару часов, но потом Женщина научилась не придавать значения таким атакам. Если Аля не думала об укусах, боль проходила мгновенно – со щелчком выключателя.

Она открыла холодильник и налила себе молока в большую чашку, расписанную красными цветами. В туалете что‑то прошелестело. Может быть, газеты. Аля не читала газет, но никогда не ленилась вынимать их из почтового ящика и складывать аккуратной стопочкой дома, считая газетную бумагу весьма полезной в хозяйстве вещью. А может, это тот, кто хотел укусить ее, суетясь и кряхтя, недовольно складывал за спиною крылья. От этой мысли Аля передернулась и уронила чашку. Чашка упала и, расколовшись на две неравные части, выпустила из себя молоко. Белая лужица растеклась по давно не мытому линолеуму. «Да что же это такое творится! – зло подумала Аля. – Эта тварь меня уже почти истеричкой сделала!» Она решительно вышла в светлый коридор и набрала номер Ираклия.

– Пожалуйста, разберись с ним, как мужчина с мужчиной! – сказала она. – Этот вампир меня уже совсем замучил! И где твои гости? Я буду вас ждать… Сегодня. И завтра тоже. Приезжай. Я приготовлю печенье.

Повесив трубку, она вернулась в кухню и уселась на диванчик в углу, подобрав под себя ноги.

Ленинский проспект, 7 июля, 12.00

Парадный подъезд был заколочен, и, судя по степени ржавости гвоздей, уже давно. Ираклий осторожно, объезжая многочисленные выбоины в асфальте, въехал во двор и припарковал машину у подъезда. Расположившаяся на заборе футбольного поля компания местной шпаны уставилась на дорогой автомобиль жадными взглядами. На всякий случай Ираклий активировал охранный амулет и только потом галантно открыл дверь подъезда перед феями. Дара и Лара синхронно сморщили носы – от лифтовой площадки ощутимо несло мочой. Видимо, не только жители Тайного Города с легкостью обходили преграды типа «домофон». Ираклий пожал плечами и решительно шагнул на относительно чистую лестницу.

– И это – элитное жилье, – с сарказмом пробормотала Дара. – Надо было сделать портал… Извини, Ираклий, у тебя, конечно, изумительная машина, но…

– Именно, – поддержала коллегу Лара.

Аля открыла дверь немедленно, даже не спросив, кто к ней пришел. Без интереса взглянув на гостей, она отвернулась и прошествовала на кухню. Там, как будто только что проснувшись, она жалобно выпятила губы и сказала:

– Этот вампир – просто ужас какой‑то! Давайте, забирайте его. Он прячется где‑то в туалете, за бачком.

Лара покосилась на Ираклия. Женщина, к которой конец привел их, совершенно не была похожа на то чудо косметической магии, которое они видели всего лишь месяц назад. Волосы Аля давно не мыла, кожа ее была бледной. Она явно не выходила из дома. Дара тем временем взмахнула кистями рук, закрыла глаза и чуть слышно пробормотала простое заклинание поиска. Там, где недавно применялась магия, должны оставаться следы, а уж недавнее присутствие в этой квартире другого мага Дара бы почувствовала сразу. Особенно масана. Масанов Дара не любила и немного побаивалась. Представителями этой непредсказуемой семейки любил пугать ее в детстве старший брат, стукни его Спящий.

Она очень тщательно искала хоть какую‑нибудь зацепку, малейший намек на следы магической энергии. Вскоре к ее работе подключилась и Лара. В кухне стало тихо. Так тихо, что слышно было, как потрескивает счетчик электроэнергии в коридоре.

– Ираклий, – нарушила наконец молчание Дара, открыв глаза.

– Вот сейчас она тебе тоже скажет, что я ненормальная, – глубоким грудным голосом произнесла Аля.

Ираклий вздрогнул и недоверчиво уставился на женщину.

– И это потому, что ей тоже не нужен дома вампир, – Аля вещала с бескомпромиссной уверенностью. – А он уйдет отсюда только тогда, когда его кто‑нибудь заберет к себе жить.

– Алечка, – пробормотал беспомощно Ираклий. – Дара вовсе не это имела в виду…

– Да что ты? – язвительно улыбнулась Аля.

– На самом деле здесь не было ни масанов, ни наведенного морока, ни вообще каких‑либо заклинаний, – Дара величественно кивнула и активизировала портал. – Возможно, девочка начиталась готической литературы или слишком часто смотрела фильмы ужасов. Теперь ей везде вампиры мерещатся. Семья Масан здесь, к сожалению, абсолютно ни при чем. Счастливо оставаться!

– Дара, – ошарашенно проронил Ираклий, – зачем все эти подробности, портал – при ней? Я не рассказывал Але о Тайном Городе…

– Мне не хочется еще раз любоваться на этот подъезд, – улыбнулась Дара. – А твоя женщина… Извини, но – плюс‑минус галлюцинация в ее случае ничего не решает.

– Я же говорила, что она считает меня сумасшедшей. – Аля закусила губу, чтобы не расплакаться. – Все считают меня сумасшедшей. Но ты ведь останешься на ночь?

– Прости, любимая, – Ираклий натянуто улыбнулся, – у меня еще куча дел. Я постараюсь выбраться к тебе на неделе. Непременно.

Аля закрыла дверь за практически выбежавшим из квартиры Ираклием и грустно вздохнула.

– Вот. И этот слинял. Как всегда, – пожаловалась она пустому зеркалу и уселась разгадывать кроссворд из газеты «Оракул».

Внезапно ее внимание привлекла коротенькая статейка на третьей странице. «Место действия – склеп» – гласил заголовок. На картинке рядом было изображено нечто крылатое, сидящее на кресте по‑вороньи. «Сейчас там стая ходит… Масаны прикормили… Не было… ни масанов… ни наведенного морока… вампиры… Семья Масан…» – пронеслось у нее в голове. Не в силах справиться с захлестнувшим ее волнением, Аля вскочила и забегала о квартире. Зачем‑то включила и тут же выключила телевизор. Бросила газету на диван и, схватив серебряное распятие и набросив на плечи легкий фиолетовый пиджачок, выбежала на улицу. Машина Ираклия уже покинула двор. Около футбольной площадки долговязый парень яростно тряс обожженной рукой. Аля нетерпеливо пересчитала деньги и направилась к арке. По дороге она обернулась, и на мгновение ей показалось, что из окна ее квартиры кто‑то внимательно следит за ней. Она не сомневалась – это коварный вампир‑масан, решивший завладеть ее собственностью. Он не справится с ней. Он не выживет ее из ее дома. Аля тормознула машину на перекрестке Строителей и Ленинского. «В центр, к Беговой! – бросила она бомбиле. – Еду разбираться с начальством одного мерзавца…»

 Ваганьковское кладбище и окрестности. 7 июля, вечер

 Когда она попросила остановить машину у кладбища, водитель как‑то странно посмотрел на нее. Но Аля не придала этому значения. Ее душу наполняло ощущение эйфории. Она гуляла по кладбищу, высматривая приметные могилки, пока не начало смеркаться и охранники не пошли прочесывать территорию в поисках засидевшихся посетителей. Тогда Аля вымазала в земле пиджак и, накрывшись им, улеглась в кустах. Патруль прошел мимо нее, не обратив ни малейшего внимания на неподвижную груду тряпья.

Когда шаги охранников стихли, Аля встала, оставив испорченный пиджак валяться на земле, и медленно прошлась вдоль рядов могил. Верх невысокой – по грудь взрослому человеку – ограды кладбища украшали частые кресты, что еще больше убедило Альку в том, что здесь обитают вампиры, которых узнавшие их тайну люди не желают выпускать наружу, в город.

«Нефедов Владислав Николаевич, годы жизни… Наука лишилась своего светила» – без интереса прочитала она надпись на табличке, прикрученной проволокой к совсем новому железному кресту. Могилка была обнесена только низенькой оградкой, и две сушеные коричневые гвоздики пытались внести некоторое разнообразие в ее убогость. Некоторые захоронения были заключены в железные клетки. Женщина смутно помнила, что вампиры терпеть не могут холодного железа, поэтому, выбрав самую солидную могилу в клетке, уселась рядом и принялась ждать ночного кошмара.

Ближе к двум часам ночи она замерзла и чувствовала себя обманутой в своих ожиданиях. Вампир не вставал из могилы и не кидался на прутья решетки, мучимый жаждой человеческой крови.

– Эй, вампир, – Аля приподнялась и постучала пальцами по клетке, – вставай, хватит спать. Ночь на дворе, пора!

Но нежить не реагировала на ее воззвания.

– Свиньи вы все, масаны! – горько проговорила Аля и прислонилась спиной к дереву.

– Ну что ж вы так? – укоризненно произнес кто‑то сзади.

Алька взвизгнула и вскочила.

Краснощекий немолодой человек с тросточкой стоял рядом с деревом и недовольно качал головой.

– Вы кто? – осторожно спросила Аля.

– Нехорошо на кладбище ругаться, милая. – Человек благовоспитанно приподнял шляпу над головой и представился: – Меня зовут Герман Малкавиан, я доктор исторических наук. Видите ли, я живу рядом и изредка ночью гуляю здесь. Слышите, как тихо? Во‑от! А чуть позже соловьи распоются – красота. И мысли помогает структурировать. Я могу предложить вам составить мне компанию?

– Конечно, – невесело кивнула Алька. – Тем более что вампиры все попрятались и делать мне совершенно нечего.

– А вам так необходимы вампиры? – Профессор озабоченно склонил голову набок.

– Просто ужас как! – призналась Аля, с благодарностью хватаясь за руку профессора. Герман оказался неожиданно сильным для своего возраста и легко поднял женщину с земли. Несколько минут они шли по кладбищу молча, наслаждаясь тишиной.

– У вас что‑то случилось? – заключил наконец профессор. – Признайтесь, вас бросил муж, и вы решили покончить жизнь самоубийством таким экзотическим способом?

– Нет у меня мужа. И не было, – зло ответила Алька, сразу вспомнив предательство Ираклия. – И теперь уже точно не будет. Я вам расскажу, если вы обещаете не называть меня сумасшедшей и не смеяться надо мной… А то все смеются, а мне обидно…

– Обещаю, – торжественно произнес Герман. – Клянусь историей моего древнего рода.

– Вы – немец? – после небольшой паузы спросила женщина.

– В некотором роде, – не раздумывая, ответил профессор.

– Тогда вы меня поймете, – заключила Аля.

Таинственная далекая Германия с ее Фрейдом и готической архитектурой всегда ассоциировалась у нее с вампирами и мрачными замками.

– История будет долгой, – предупредила она. – Хотите бутерброд с сыром?

– Спасибо, я сыт, – отказался профессор, – и я совершенно никуда не тороплюсь.

Рассказ женщины о волшебном преображении в салоне и последовавших вскоре невероятных событиях буквально потряс Германа.

– Невозможно, просто невозможно, – бормотал он.

– Не знаю, что там невозможно, но все это было на самом деле, – недовольно буркнула Алька, отворачиваясь от собеседника.

– Я не имел в виду, что вы говорите неправду, ни в коем случае! – возразил Герман. – Мне не верится, что кто‑то сделал такое с вами. Отвратительно. Это нельзя так оставлять.

– Вот‑вот, – Аля сморщила носик, – а они даже не захотели забрать обратно своего вампира. Поэтому я и пришла на кладбище. Ираклий сказал, что где‑то здесь можно встретить масана, а это одно и то же. Я хотела найти его начальство, чтоб его приструнили. А то охамел совсем. Весь туалет мне загадил, собака!

– Вовсе это не одно и то же. – Герман помотал головой. – Я всю свою жизнь занимаюсь масанами и могу вас уверить, что они и вампиры – это совершенно разные существа. А вот и мой дом…

Увлеченная разговором Аля не смотрела по сторонам и даже не заметила, когда именно они с профессором покинули кладбище. Теперь они стояли перед подъездом трехэтажного старого здания с окнами, закрытыми жалюзи В доме, кажется, все давно спали. Несколько машин с тонированными стеклами стояло перед дверью.

– Зайдете? – улыбнулся Герман.

– Ночью? – неуверенно улыбнулась Алька. – Приличная женщина не станет заходить в гости к мужчине ночью.

– Тогда завтра? Правда, у меня ночной график. Я – сова, ночью мне лучше работается. Извините… Я, наверное, слишком навязчив, но мне очень понравилось беседовать с вами, и потом… Ваша история… – Профессор развел руками и даже как будто стал немного моложе. – Позвоните мне, пожалуйста, Аля… Вот мой телефон. Я сейчас поднимусь и вызову вам такси. Потом спущусь обратно и посажу вас в машину. Ничего не бойтесь, у нас очень спокойный район. А если кто привяжется, скажите, что вы – моя гостья. Меня здесь хорошо знают.

«А он еще вполне ничего… – с неожиданным интересом подумала Алька. – Гораздо интеллигентнее Ираклия. Конечно, он не настолько богат, но зато как воспитан! Маме непременно понравится. Надо будет их познакомить».

В машине она задремала. Когда водитель деликатно разбудил ее во дворе дома на Ленинском, уже почти рассвело. Кроме того, оказалось, что все его услуги уже оплачены.

После прогулки Герман чувствовал себя отдохнувшим и посвежевшим. Спустившись в кабинет и усевшись в любимое кресло, он включил компьютер. Потом, слегка размяв кисти, он открыл файл и принялся быстро набивать очередную главу черновика своего последнего исследования «Исторические корни человских суеверий в России». «Одна из опрошенных, женщина примерно сорока лет, одинокая, рассказала мне об интересной разновидности городских готических суеверий…»

Косметический салон «Пробуждение», улица 1905 года, 8 июля, 11.00

Выражение лица шаса не предвещало Ираклию ничего хорошего.

– Что‑то стряслось в мое отсутствие? – беззаботно улыбаясь, спросил конец.

– Перестань ухмыляться. Ты даже не представляешь себе, насколько серьезно ты вляпался, – мрачно отозвался Козий Бок и выложил на стол файловую папку с несколькими листочками текста.

– И что, интересно, здесь написано? – Ираклий взял верхний листочек.

– Просто детектив, – сквозь зубы процедил шас.

Читал Ираклий быстро, а соображал еще быстрее. Пошуршав немного листочками, он поднял голову и с изрядной долей ехидства в голосе спросил:

– Интересно, а с чего это ты взял, что вляпался именно я?

– Это была твоя идея. – Козий Бок пожал плечами. – Я только вложил в нее деньги. Поэтому с пострадавшей от непроверенной технологии клиенткой предстоит разбираться именно тебе. Она грозится расследованием и судом. Так что у тебя два пути – либо платить Службе утилизации, чтобы она курировала это человское расследование. Либо заплатить клиентке отступные.

Ираклий еще раз просмотрел бумаги и, прищурившись, произнес:

– Ну, предположим, ремонтную бригаду выбирал именно ты, да и арендованное нами помещение – тоже…

– Ты ничего не докажешь, – быстро возразил шас. – А согласись, для того, чтобы применять сканирование памяти, это дело слишком мелкое. И, заметь, уважаемая Инна Георгиевна недовольна именно твоей технологией, а не зданием, в котором располагается салон.

– Хорошо, – кивнул конец, – я разберусь с этой проблемой. Но продолжать деловые отношения с тобой я не намерен. Предлагаю тебе выкупить мою часть бизнеса. Много я не запрошу.

– Согласен, – быстро сказал Козий Бок.

Он назвал сумму – совершенно смешную, рассчитывая, что разозленный конец согласится. Так и произошло. Ираклий подписал документы, забрал деньги и ушел, громко хлопнув дверью. Салон «Пробуждение» до сих пор приносил хороший доход. Решив проблему с истеричной клиенткой, глупый Ираклий позволит умному шасу заработать еще много денег. А, как правильно сказал Гаджибек, деньги нужны всем.

Ленинский проспект, 8 июля, 7.13

– Хлюп‑хлюп, – раздавалось в коридоре.

Тит возилась в своем уголке, неуклюже поддевая шеей тапочки. Иногда она прижимала тапочку лапой и терлась обрубком о мягкую поверхность. Она хотела есть.

Аля повернула ключ в замке и вошла в квартиру, постаравшись не привлечь к себе внимания ее обитателей. Ей казалось, что они разозлятся на нее за то, что она решила выгнать их. «Может быть, мне не стоило возвращаться?» – испуганно подумала женщина.

Алька зашла в ванную, вымыла руки, стараясь не смотреть в зеркало. Почему‑то все зеркала в квартире упорно отражали ее жертвой ядерного взрыва, уродиной с ободранной кожей.

В лоханке ванны, прямо возле сливной дыры, клубочком свернулась мочалка. Она лежала неподвижно, будто пытаясь убедить Альку в том, что совершенно безопасна. Ее потрепанная ручка неаккуратно свисала в темное отверстие. Из трубы пахло гнилью. Мочалка была мокрой, а на дне ванны медленно высыхали темные разводы. Как будто кто‑то небрежно размазал грязь мочалкой. Обмотавшись вокруг медной цепочки, к которой крепилась заглушка слива, висел серый клок – не то шерсть, не то волосы. Аля спрятала лицо в сухое и чистое полотенце. Послышалось шуршание и осторожный скребущий звук, словно мочалка пыталась выбраться из ванны. Аля всхлипнула, вытерла лицо и заставила себя обернуться. Мочалка как ни в чем не бывало спокойно лежала, всем своим видом демонстрируя безразличие. Только ручка ее, выбравшись из дыры, умоляюще тянулась к бортику. Как в полусне, Алька наклонилась над ванной, протянула руку, чтобы достать мочалку и повесить ее на гвоздь. Ей казалось, что она движется медленно‑медленно. Воздух вокруг превратился в прозрачный кисель и сковывал ее движения. Аля слышала каждый звук. В раковину билась струя воды, под потолком потрескивала лампочка, где‑то в коридоре жужжала муха. Животом Аля уже касалась бортика, приятно холодного и жесткого. К голове прилила кровь, и в глазах помутнело. В этот момент мокрая тварь кинулась на нее. Захлестнув ее горло, она принялась душить женщину. Алька захрипела, замахала руками, но ожившая мочалка не отставала. Более того, в шею Альки как будто вонзились две длинные тонкие иголки. Недолго думая, Алька схватила с подзеркальника очищающий спиртовой тоник и щедро плеснула на себя и на тварь. Вампир, снова притворившись мочалкой, зашипел и упал в ванну. Медная цепочка жалобно звякнула. Алька опрометью выскочила из ванной. «Хех», – произнес старик где‑то в темноте и сердито постучал палкой по полу. Аля сняла ботинки и скользнула в комнату. На ее кровати сидел Мелкий и возил по покрывалу своей неизменной машинкой. Заслышав ее шаги, он повернул к ней безглазое лицо и неприятно улыбнулся.

– Плохая тетя, непослушная, – ощерившись, сказал он и протянул к ней тоненькую ручку. – Гадкая тетя. Ам! Съем тебя! Плохая… Съем!

На четвереньках он пополз к ней по кровати. Аля отшатнулась. Она еще никогда не видела Мелкого таким. В одежном шкафу заскреблись, завозились. Дверцы распахнулись, и женщина в ночной рубашке ловко поймала Алю за руку.

– И мама съест! – торжествующе сказал Мелкий, принюхиваясь.

– Мелкий, ты что? – закричала Аля. – Что случилось?

– Плохая тетя потому что! – отозвался Мелкий. – Бж‑ж, бум, и все!

Жесткие холодные пальцы сдавливали руку Альки. Она попыталась вырваться, но пьяный старик, возникший в дверном проеме, больно ударил ее по ногам своей палкой. Аля упала. Тит, громко урча, вспрыгнула ей на грудь и провела огрызком шеи по ее лицу. Мокрая вонючая шерсть показалась Альке неимоверно противной. Женщина почувствовала, что ее сейчас стошнит. Мелкий упал на пол, приподнялся и, подволакивая правую ногу, медленно двинулся к ней. «Ам! Ам!» – агрессивно повторял он. Аля пронзительно закричала и потеряла сознание. Входная дверь слетела с петель.

– Я говорила, я говорила, что ей место в психушке! – надрывалась соседка снизу. – Кто мне теперь будет ремонт оплачивать? Государство? Эта тварь мне ванную залила, а у меня там недавно сын ремонт делал! Я ведь звонила, говорила! Мол, заберите ее, всем лучше будет. А теперь? Она тут сдохла, наверное, покончила с собой. От психов всего ожидать можно!

Двое дюжих санитаров ловко подняли Алю с пола. Один из них несильно похлопал ее по щекам. Аля открыла глаза.

– Женщина, вы в порядке? – спросил он.

– Спасибо, что спасли меня, – благодарно проговорила она. – Этот дом просто кишит вампирами. Они на меня напали, и я не смогла отбиться.

Не говоря более ни слова, санитары проводили Алю к машине внизу.

– Алечка, я послежу за твоей квартирой, – вдогонку крикнула соседка.

– Да, Анна Валентиновна, конечно, – рассеянно отозвалась Аля. – Ключи на полочке. А куда мы едем?

– В дурку, – коротко ответил один из санитаров. – От вампиров тебя спасать.

– Но я же не сумасшедшая. – Аля попыталась упереться ногами. – Я не сумасшедшая, спросите профессора Малкавиана. Я не хочу в психушку!

– Вот приедешь, сама и спросишь, – успокоил ее второй. – И профессоров, и фигессоров, и кого хочешь…

– А уж охотников на вампиров там тьма‑тьмущая, – подхватил первый. – Правда, Серый?

– Ну, кого‑нибудь она там себе непременно найдет, – спокойно откликнулся второй. – Слышь, Сашок, не нервируй бабу. Она и так уже на взводе.

Доведя Альку до машины, Сашок быстро вколол ей снотворное и уложил на кушетку.

– Ну что, в Алексеевку? – не оборачиваясь, спросил водитель.

– Ага, – отозвался Серый. – Что круги нарезать, поехали. Она тут близко, я помню.

Бар «Три педали». 18 июля, полдень

В динамиках телевизора над барной стойкой что‑то возбужденно талдычил неизменный комментатор, но разобрать что‑либо было просто невозможно. Вопреки обыкновению, звук был уменьшен до минимума. Мурций Чейз меланхолично протирал бокалы, внимательно слушая своего собеседника, чей монолог длился уже часа полтора.

– Вот такая история, – грустно закончил Ираклий и печально посмотрел на рюмку ликера, стоявшую перед ним.

– И кто тебя надоумил связаться с шасами, да прославится в веках их скупердяйство? – ворчливо заметил Мурций. – Разве тебе не известно, что ничего хорошего от них ждать не приходится?

– Кроме их денег, – педантично заметил Ираклий и, немного подумав, выпил.

– Ха! – воскликнул Мурций. – Три раза «Ха!». Где это видано, чтобы шасы делились с кем‑то деньгами? Даже пословица есть: «Если ты думаешь, что заключил выгодную сделку с шасом, пересчитай сначала свои пальцы!»

– Я тут нанял одну, – сказал Ираклий, вперив во владельца бара тоскливый взгляд. – Она обещала, что докопается, почему все так отвратительно вышло с этим салоном. Ведь задумка‑то была хорошая…

– Действительно неплохая, да прославится в веках твоя фантазия. – Мурций усмехнулся. – Посмотри на это с другой стороны: после того, как известие о том, сколько ты отдал этой пострадавшей клиентке, распространится в их среде общения, наглого шаса просто завалят исками. А новости там расходятся быстро… Поверь, даже целого состояния не хватит, чтобы удовлетворить их все… Да еще непременная оплата услуг Службы утилизации.

В бар легкой походкой вошла юная фея и, не раздумывая ни секунды, направилась к Ираклию. Тот вскочил, торопливо извинившись перед Мурцием, и двинулся ей навстречу. Столик в дальнем углу бара устроил их обоих. Фея вынула из сумки несколько распечаток и пачку фотографий, получила от довольного Ираклия деньги и принялась негромко комментировать принесенные материалы. Мурций навострил уши, посчитав, что имеет право знать, чем закончилась история, которой изводил его сегодня Ираклий.

– А вот здесь я не могу сказать точнее, – фея поморщилась, – какой‑то из рабочих потоков энергии затрагивает центр возбуждения у челов, и они начинают более ярко реагировать на события, видеть их несколько искаженными. Может быть, дело в этом?

– Нет, – Ираклий поморщился, – такая теория меня не устроит.

– Тогда обращайтесь к эрлийцам! – фыркнула фея. – Здесь нужен глубокий анализ изменений в психике, а я вам большего сказать не смогу.

– Хорошо. – Ираклий встал из‑за стола, подчеркивая окончание разговора. – Не скажу, будто я доволен результатами, но контракт вы выполнили. Возможно, вы действительно правы. Если я позже попрошу вас ознакомить с вашей теорией специалистов из Московской Обители, вы не будете возражать?

– Разумеется, нет. – Фея пожала плечами, кивнула Мурцию и выпорхнула из бара.

– Пшик. – Ираклий тяжело оперся о стойку. – Похоже, дело действительно в том, что на челов иногда энергия Колодца действует как‑то не так… Валана считает, что это проявился какой‑то странный побочный эффект.

– А мне кажется, что все гораздо сложнее, – не согласился Мурций, разглядывая кольцо на среднем пальце. – Сдается мне, что челы, да прославится в веках их непредсказуемость, нам еще покажут раков в пиве… Скажи, а компании конкурентов на человском рынке вы предварительно изучили?

Улица 1905 года, 15 августа, 11.23

Стоя на тротуаре, Тагир Козий Бок следил за погрузкой оборудования в грузовик, принадлежащий автомастерской Гаджибека, и мысленно ругал коварного конца, подло подставившего его. С уходом конца из бизнеса для шаса началась черная полоса. Иски сыпались один за другим, а клиенток становилось все меньше и меньше. Наконец наступил день, когда салон до вечера простоял пустым, а вечером к младшему отпрыску Турчи зашел неприметный мужчина, отрекомендовавшийся адвокатом одной весьма известной и богатой дамы. Тагиру стало совсем грустно. Служба утилизации съела последние сбережения шаса, и теперь ему ничего не оставалось делать, кроме как пойти администратором к собственному брату. Звонить Гаджибеку было унизительно, но необходимо.

На скамейке возле соседнего дома грелись на солнышке три старушки. Одна из них меланхолично вязала носок, две с любопытством наблюдали за суетой возле салона.

– Вишь, Петровна, и энти съехали… – удовлетворенно заявила одна.

– Большое дело… – протянула Петровна, не отрываясь от вязания. – За полгода четвертая уж контора, что тута разоряется. Софьпална говорила ентому ворюге, что место тут нехорошее, да куда там! Рази он будет умных людей‑то слушать? Все молодые да ранние, сами с усами..‑Ты, Никитишна, плюнь на них.

– Почему ж ворюге? – удивилась Никитишна, близоруко щурясь. – Приличный мужчина вроде, в костюме…

– Энти носатые все ворюги! – авторитетно заявила Петровна. – Столько денег не заработать, нет. Украл небось у честных людей. А теперь тратит. Ворюга и есть!

Третья, Софья Павловна, сухонькая и вертлявая, вздохнула.

– А мне, девочки, их жалко, – сказала она. – Глупые они, не слушают, что надо делать… Потому и попадаются. Нет бы делать все по‑умному… Свечку сходить поставить за упокой да попросить хорошенько, глядишь, все б у них получилось. Так нет же, все напролом, напролом.

– А что, – охотно поддержала ее Петровна. – Дурное дело – нехитрое. Не слушают старших… Так ему и надо! Одно слово – бизьнесмен!

Никитишна то ли рассмеялась, то ли прокашлялась.

– Дурное место, – широко перекрестившись, добавила она.

– Немудрено. – Софья Павловна пожала плечами. – Полыхало‑то знатно. Нефедов‑то старик при жизни характером не сахар был, прости‑господи… Все, бывало, на мальцов палкой махал, как утром выходил.

– Это какой же Нефедов? – мигом заинтересовалась Петровна. – Это который с внучком тут гулял? С белобрысым таким?

– Да нет, совсем ты, что ли, из ума выжила? – рассердилась Софья Павловна. – С мальцом – это ж в подвале дворничиха жила, Настя. Сгорели тоже насмерть, царствие им небесное. А Нефедов сторожем при магазине работал. Большой, говорят, раньше ученый был. Химией занимался. А на пенсию вышел, магазин сторожить ночью устроился. Царствие ему небесное… Сердится он небось там шибко, что на участке, который ему оставили возле жены‑покойницы, не его похоронили, а побродяжку какого‑то…

– Да от него и хоронить‑то нечего было. – Никитишна махнула рукой. – Зола одна.

– Все равно нехорошо. – Софья Павловна осуждающе покачала головой.

Грузовик взревел и отъехал. Тагир Козий Бок горько посмотрел на голый дверной проем и с чувством плюнул на асфальт. Плевок зашипел. Август в этом году выдался жарким. Даже Петровна с трудом припоминала такое же душное лето. Впрочем, с памятью у Петровны вообще было не сказать чтоб очень хорошо.

– Кстати, – отложив вязание, вспомнила Петровна, – Люську‑то нашу, с первого этажа, таки бросил ее хахаль заграничный…

– Одно слово – бизьнесмёны, – вздохнула Софья Павловна.

Оглавление

Светлана Дмитриева . Бизнесмены

Реклама на сайте