«Гибель Земли»

Евгений Петрович САРТИНОВ ГИБЕЛЬ ЗЕМЛИ

Глава 1

Соединенные Штаты Америки, Западное побережье.

Звено истребителей-перехватчиков Ф-22 «Раптор» военно-воздушных сил Соединённых Штатов Америки барражировало вблизи береговой черты Атлантического океана. Это был обычный, тренировочный полет, когда и самолеты и пилоты словно растворяются в густой синеве ночи, и только бортовые огни, да показания приборов позволяют сохранить видимость реальности. Джон Фиджи и Майкл Коэн летали вместе уже три года, так что нужды давать какие-то указания своему ведомому не было нужды. На этой высоте звезды уже почти не мигали, так что было ощущение, словно ты находишься внутри огромного, звездного аквариума.

— Небо сегодня удивительно ясное, — сказал Майкл, — красота просто удивительная.

— Да, видимость хорошая, да самого Майями, — согласился Джон.

— Никакой в тебе нет романтики, Джон, — вздохнул ведомый. Ведущий в ответ только засмеялся.

— Когда ты налетаешь столько часов, сколько я, Майкл, ты тоже будешь воспринимать все происходящее как рутину.

Он хотел, было, добавить что-то еще, но в этот момент из неподвижного, звездного неба впереди них вынырнули четыре мигающих звезды в виде вытянутого ромба. Они летели гораздо выше самолетов, и впереди них, чуть левей. Джон взглянул на локатор — на нем не было ничего, никаких отметок.

— Майкл, ты видишь это? — спросил ведущий.

— Да, Джон! Но у меня нет отметки на локаторе.

Судя по голосу, Майкл был возбужден до предела.

— Что это такое, Джон?

— Не знаю. Надо запросить землю.

В этот момент земля сама вступила в разговор.

— Шестнадцатый и семнадцатый, в чем дело? — строго спросил голос руководителя полетов, генерала, бывшего в девяностые годы лучшего аса ВВС. — Что за лишние переговоры в воздухе?

— Колорадо, вижу неопознанную цель впереди себя, — доложил Джон. — Четыре мигающих габаритных огня в форме вытянутого ромба. Курс сто двадцать, примерное удаление два километра, высота пятьсот выше нас. На локаторе отметок нет.

— У нас тоже, — подтвердили с земли. — Семнадцатый тоже видит цель?

— Так точно, — возбужденно прокричал Майкл, — я вижу тоже, что и ведущий.

— Что нам теперь делать?

— Сможете подойти к нему поближе?

— Конечно.

— Тогда попробуйте это сделать. Переходите в эшелон десять пятьсот, попробуйте определиться с этой целью визуально.

Генерал отключил микрофон и обернулся к своему соседу.

— Может, и в самом деле, русские создали свой самолет невидимку?

— Ну, это может быть, они нас не раз уже удивляли, чего стоят их спутник и Гагарин. Но они не такие дураки, чтобы пускать невидимку в полет над Америкой. Слишком рискованно. Скорее всего, это очередное НЛО. В последнее время у них что-то просто дикая активность. Ничего особенного. Полетают, и снова исчезнут, как всегда.

Генерал согласился.

— Если это НЛО, то я не удивлюсь. Я сам видел их как минимум три раза. Чего я не пойму с этими летающими тарелками — так это цели их бесконечных и бессмысленных полётов. Такое впечатление, что мы им не нужны, они нас словно не замечают. Мы как скунсы на обочине — только наблюдаем за гонками настоящих асов.

— Не нам об этом судить, Генри. Что, интересно, там сейчас наверху?

Тем временем оба Ф-22 поднялись выше и ускорились до максимума. Вскоре они уже сблизились с загадочным ромбом настолько, что стало видно, что это нечто материальное, а не просто четыре мигающих огонька. Между тем экран локатора продолжал оставаться пустым. По прикидкам Джона этот летающий объект только в длину раза в четыре превосходил по размерам их истребители.

— Колорадо, мы догнали эту штуку. По размером она почти как Б-2, только поуже и покороче, ромбовидной формы. Я не вижу за ней реактивного выхлопа, очень слабая инверсия. Можно, я попробую эту штуку обстрелять из пушки?

— Не надо, постарайтесь подойти поближе, и выйти на связь с пилотом. Используйте международную систему оповещения.

Джон включил форсаж, и очень медленно, но они начали догонять загадочный ромб. Вскоре самолет Джона поравнялся с ним, между ними было чуть больше десяти метров. Пилот оглянулся, и понял, что у ромба нет никаких следов выделенной кабины. Вспышки габаритных огней высвечивали ровный, явно металлический корпус. Тогда Джон, соблюдая принятый всеми странами международный код, покачал крыльями, но ромб продолжал скользить по своему курсу.

— Джон, топлива осталось на десять минут, — напомнил ведомый.

— Шестнадцатый, через две минуты вы войдете в запретную зону, — напомнил руководитель полетов. — Попытайтесь выйти с ними на связь.

— Бесполезно. Он не отвечает. Можно, я все же пущу вход свои пушки?

Земля чуть помолчала, потом голос генерала ответил: — Окэй, только будьте осторожны, парни.

— Уходим назад, Майкл, — велел ведущий, сбавляя обороты двигателя. Ромб сразу словно рванулся вперед, а Джон пристроился за ним. В кильватерной струе его тряхнуло, но совсем мало, он ожидал гораздо большего. Джон поймал в перекрестье прицела задний бортовой огонь и нажал на кнопку пуска. Трассеры выстрелов полетел в сторону ромба, но за долю секунды до этого тот исчез, и тут же появился выше, над самолетом Джона. Майкл увидел, как из ромба вырвался короткий, огненный луч, и истребитель его напарника мгновенно взорвался. Майкл резко рванул ручку на себя, и пролетел под огненным шаром взрыва. После этого он заложил вираж, и начал крутить одну фигуру высшего пилотажа за другой. Он не видел ромб, но по огненным всполохам за бортом понимал, что огненный луч неотступно следует за ним, и только непрерывные маневры истребителя заставляли неизвестного пилота промахиваться.

— Нас атаковали! — кричал Майкл в микрофон. — Джон погиб! Он преследует меня! Это не люди, это не наша цивилизация!

Ответом ему была тишина. За несколько секунд до атаки истребителя на неведомый объект, на сам центр управления полетов обрушился точно такой же плазменный удар, как и на самолет, только во много раз более мощный. После него от здания управления остались одни обгорелые стены. Майкл продолжал выполнять фигуры высшего пилотажа, от перегрузок у него пошла носом кровь. При этом он на секунду поймал цель в поле зрения своего прицела, выведенного на стекло шлема, выпустил две ракеты, но ни одна из них не нашла цель. Проклятый ромб по-прежнему не отбрасывал радиолокационной тени, тем более — теплового следа. Вскоре на пульте загорелась красная лампочка — топливо было на исходе. Так что, крутанув последнюю бочку, Майкл вывел самолет в прямой полет, отстрелил фонарь, и, нашарив между колен рукоять пуска катапульты, дернул её на себя. Тут же отстрелился фонарь, тело его сжали чудовищные перегрузки, стало невозможно вздохнуть. Когда же все это прошло, и кресло полетело вниз, но парашют еще не раскрылся, Майкл увидел, как впереди вырос огненный шар взрыва. О судьбе своего самолета он сожалел буквально пару секунд, потому что затем увидел то, что потрясло его гораздо больше, чем всё, что произошло раньше этой ночью. Сверху, откуда-то из звездного неба начали опускаться светящиеся габаритные огни ромбов. Их было много: десятки, сотни, тысячи…

В это же самое время на противоположном конце земного шара, в России, в Кремле, начинался прием по случаю очередного выпуска военных академий. По данному случаю в Георгиевском зале Кремлевского дворца собралось всё руководство страны. Президент обходил строй офицеров, рядом двигался министр обороны, за ним мерно вышагивал с дежурной улыбкой на лице премьер-министр, затем — чуть отстав, главы обоих законодательных палат. На ходу они тихо переговаривались между собой.

— Что, неужели наш премьер уже начинает свою предвыборную компанию?

— Да, похоже. У нашего кончается последний срок, вот он и старается засветиться с ним везде, где только может.

— Конечно, ведь у самого премьера рейтинг не тот, что у хозяина.

— Не по Сеньке шапка, не тот масштаб личности.

— Да, тяжело ему будет изображать большую величину при полном нуле в голове.

— Ты, как всегда, прав.

— А тут не надо быть провидцем. Слишком Миша простоват для таких больших игр. Одно дело — делать умное лицо на заседаниях правительства, другое — самому что-то решать.

Между тем они оба так же мечтали вступить в гонку за первое кресло государства и примерно то же самое думали друг о друге. В самом конце длинного строя стоял ещё один человек с четырьмя звездами на погонах. Начальник генерального штаба генерал-лейтенант Игорь Маслов находился в затяжном конфликте с министром обороны, и всем поведением старался напомнить президенту о своей принципиальной позиции. Верховный главнокомандующий пока сохранял нейтральность, хотя ему надоел этот, совсем ненужный для него конфликт.

Первым к выпускникам академий обратился министр обороны.

— Господа офицеры, вы закончили академию в самый важный момент становления российской армии…

Президент, глядя на напряженные лица этих, уже не очень молодых людей в военной форме, задумался о чем-то своем. Из этого состояния его вывел слишком быстро подошедший, для столь торжественного момента, офицер связи.

— Господин президент, нужно срочно спуститься в бомбоубежище!

— Что случилось?

— Мы не знаем, но нарушена вся система связи. Мы потеряли связь не только со штабами округов, но и с генштабом.

Это было уже совсем невероятно! Мало того, что генштаб находился в нескольких километров от Кремля, но, для создания этой самой современной связи в мире ФАПСИ были затрачены несколько десятков миллиардов долларов. Эта связь должна была работать даже после нанесения по бункеру управления ядерного удара противника.

— Хорошо, — согласился президент, — идёмте.

Все, находившиеся в зале, с недоумением проводили взглядом быстро удаляющегося главу государства. Около входа во дворец уже стоял президентский, бронированный «Мерседес», водитель с нетерпением поглядывал в сторону помпезного крыльца. Судя по переговорам охраны, доносившихся до его ушей через мобильные наушники, президент вот-вот должен был на нем показаться. Но тут его внимание привлекло что-то совсем другое. Сначала он подумал, что это просто туча, загородившая солнце, но это нечто, выдвинувшееся из-за крыши дворца, было слишком темным, а потом он понял, что это темное имеет слишком правильную геометрическую форму. Шофер забыл про все, он не мог оторвать глаз от этого угрожающе черного ромба. Тот висел всего метрах в ста над дворцом. Между тем открылась массивная дверь, президент, по инерции сделал еще несколько шагов, потом поднял вверх лицо и застыл на месте. Вместе с ним то же самое сделали и все три его телохранителя. Неизвестно, о чем думали все эти люди, сумели ли они хоть что-то понять за секунду до того, как огненный луч испепелил всех их. После того, как на площади остался только горящий металл президентского кортежа, ромб ударил по самому дворцу. Методично, раз за разом, с интервалом в три секунды, он бил по нему до тех пор, пока от Большого Кремлевского дворца не остался один почерневший фундамент.

Глава 2

Персидский залив, тот же день.

Эскадра под командованием контр-адмирала Джозефа Конти находилось на боевом дежурстве в этой горячей точке земного шара уже третий месяц, и было мало радости который уже месяц наблюдать по одному борту унылый пейзаж Аравийского полуострова, и по другому борту не менее унылый иракский ландшафт. Корабли дрейфовали на самом малом ходу, из восьми расположенных на борту авианосца «Энтерпрайза» атомных реакторов работали только два. Этого было вполне достаточно для того, чтобы снабжать огромное судно энергией, а парогенераторы катапульт паром. Вслед за авианосцем медленно плелись и остальные корабли эскадры, кажущие на фоне своего лидера просто карликовыми. В этот раз самый старый авианосец флота США сопровождал крейсер "Порт Ройял" класса «Тикандерога», два эскадренных миноносца серии "Арлейг Бурк", вертолетоносец типа «Иводзума». За ними тянулись многочисленные корабли конвоя: транспорт снабжения типа «Сакраменто», два транспорта типа «Сириус», танкер типа «Кемаррор», совсем мелкие корабли минно-тральной защиты. На десантном корабле типа «Тарава» томился в ожидании приказа о высадке батальон морской пехоты. Где-то в глубине морской скользила атомная подводная многоцелевая лодка типа «Сеавольф». Покой с воздуха обеспечивал самолет дальнего обнаружения и управления Е-3Ф Сентру. Казалось, ничто не могло противостоять или, хотя бы, угрожать этой армаде.

Вскоре по всему огромному кораблю прозвучал ревун, предупреждающий о начале программы пилотирования. Теперь персоналу, не задействованному в подготовке к полётам, запрещалось выходить на верхнюю палубу. Да, и, собственно, таких глупцов и не было. Случайно попасть под реактивную струю взлетающего самолета было не самым большим кайфом. Так можно было запросто улететь за борт.

Взлетела уже первая пара F/А-18А «Хорнет», ушедших с полной боевой загрузкой в сторону Басры. Вслед за ним готовились взлететь ещё одно звено палубных штурмовиков, получивших задание выполнять бомбардировку горного ущелья в района Текрита. Их уже прицепили к ползуну паровой катапульты, пилоты получил добро на взлёт.

Адмирал наблюдал за всеми этими привычными хлопотами из своего командного пункта, во всем мире именуемого просто «островом». Эти взлеты он видел уже сотни раз, но они до сих пор завораживали его своей стремительной быстротой. Порой Джозефу казалось, что это не катапульта, а он сам, лично, могучей рукой бросает в воздух эти многотонные машины. Тут его отвлек от этого созерцания дежурный офицер.

— Сэр, происходит что-то непонятное.

— В чем дело, капитан?

— Из эфира исчезла радиостанция штаба экспедиционной армии.

Через секунду он добавил: — Пентагона тоже!

Адмирал не раздумывал ни секунды.

— Всеобщая тревога. Передать на корабли сопровождения…

И тут он увидел, как стремительный полет уже оторвавшихся от палубы авианосца штурмовиков прервался огненной вспышкой двух взрывов. Тут же остро кольнуло искра взрыва где-то на большой высоте, там, где витал самолет радиолокационного обнаружения. Это тут же подтвердил оператор.

— Потеряно связь с самолетом АВАКС!

Адмирал Конти не успел до конца осознать, что произошло, потому что уже в следующую секунду на его командный пункт обрушился испепеляющий удар рукотворной плазмы.

И тут же второй, возникший, словно из ничего, черный ромб завис на высоте пятидесяти метров, и ударил по носовой части авианосца. Он почти осек её, только ниже ватерлинии метра на три ещё остались остатки киля. В пробоину мощным потоком хлынула вода. В это время второй ромб, до этого уничтоживший «остров», бил своей плазменной пушкой по корме судна, так, что, потеряв винты и листы кормовой части судна, «Энтерпрайз» начал активно набирать воду. При этом ни один из огненных зарядов не пришелся на среднюю часть корабля, ближе к корме, туда, где размешалось его сердце — реакторный отсек.

Пока эти два ромба, не сильно торопясь, клевали авианосец, еще два точно таких же штурмовика работали над крейсером «Тикандерога». Никто на нем не смог открыть огнь. Ромбы методично уничтожали все активное оружие и людей, хоть немного проявивших стремление повернуть его в сторону нападения. А главное — они так же первым же ударом уничтожили боевую рубку крейсера.

Остальные пятеро ромбов добивали остатки эскадры: эсминцы и корабли снабжения. Один из эсминцев уже горел от корма до носа, второй угрожающе наклонился на бок. С чадящим пламенем горел «Сакраменто», тонул военный госпиталь. Вылившийся из чрева танкера мазут растекался по голубой воде Персидского залива. Крейсер потерял ход и пошел ко дну первым. И, когда он ушел на дно, в этот момент взорвался один из ромбов. Это была заслуга экипажа самого маленького судна эскадры, тральщика-искателя мин типа «Оспай». Про это маленькое судно с пластиковым корпусом нападавшие просто забыли. Но именно с него прозвучал в сторону черных штурмовиков единственный осмысленный залп скорострельного зенитного пулемета. Оставшийся неизвестным расчет выполнил свой долг до конца. Они ударили по ромбу, обстреливавшему в этот момент «Тараву». Взрыв был удивительно сильным, словно рванула маленькая атомная бомба. Ромб висел над кораблем в пятидесяти метрах, и после его взрыва на палубе «Таравы» заживо сгорели несколько десятков людей. Сам цвет взрыва был каким-то неестественным, с розоватым оттенком.

Для остальных ромбов гибель штурмовика послужила как удар хлыста для скаковой лошади. Они резко подпрыгнули метров на сто вверх, и начали носиться над поверхностью воды с гораздо большей скоростью. Первым добили, конечно, тральщик, затем буквально разрубили на части ударами плазмы второй, ещё державшийся на воде эсминец. А в это время, не смотря ни на что «Энтерпрайз» все ещё оставался на плаву. Живучесть этого огромного куска металла была удивительной. Задраив водонепроницаемые перегородки, трюмная команда под командованием третьего помощника капитана начала выкачивать воду. В это время в реакторном отсеке дежурная команда управления пыталась заглушить реакторы. Никто толком не знал, что случилось наверху, связи с «островом» не было, но значительный боковой крен судна подсказывал, что, авианосец может запросто уйти на дно. И в этом случае обслуживающему атомное сердце персоналу была поставлена только одна цель — не допустить взрыва реакторов.

— Осторожней, парни, нам нужно вытащить стержни так, чтобы они не задели что-нибудь на своем пути, — сообщил Майкл Ласкер, главный оператор этой смены.

— При таком крене это невозможно, — возразил его друг и начальник, Боб Сантос. — Вспышка будет неизбежна.

— Ничего, надо попробовать. Но сначала…

Ласкер поднял телефонную трубку, и сказал в микрофон: — Холден, вы откачиваете воду из трюма?

— Да, доктор, качаем изо всех сил.

— Тогда откачайте её побольше с левого борта. Я не могу при таком крене вытащить стержни.

Третьему помощнику капитана не надо было ничего более объяснять.

— Хорошо, Ласкер, мы попробуем.

Он положил трубку и закричал куда-то вглубь трюма, там, где только слабо просвечивали светильники аварийного освещения, да постанывали насосы, откачивающие воду.

— Заглушить помпы с правого борта! Выровнять крен судно!

Несколько голосов тут же продублировали его команду. Через десять минут к изумлению пилотов ромбов «Энтерпрайз» выровнялся. Теперь судно хоть и осело на несколько метров выше ватерлинии, но стояло на килю очень ровно. Тут же один из черных штурмовиков полетел поближе, и снова нанес удар по борту, чуть дальше отрезанного носа. Заряд пришелся ниже ватерлинии, и это вызвало взрыв чудовищного облака пара. Несколько человек, метавшихся по палубе, были обожжены паром, другие разбежались в стороны. А большинство начали прыгать за борт. Они окончательно убедились, что их новые враги непременно хотят отправить авианосец на дно. Сотни человек не только с тонущего лидера эскадры, но и со всех остальных кораблей вплавь отправились в сторону берега. До него тут было не более двух миль. Со стороны это походило на массовый заплыв во время какой-нибудь олимпиады, и каждый плывущий старался хоть одним глазом поймать пролетавшие над ними ромбы. Все ждали, что эти стервятники будут по ним стрелять, но те только кружились над плывущими людьми. Через пять минут «Энтерпрайз» завалился на бок, изнутри корпуса слышались тяжелые удары. Это огромные механизмы и агрегаты авианосца срывались со своего крепежа и бились в борта судна. По корпусу «Энтерпрайза» ползали сотни людей, и те, кто постарался покинуть судно до этого, были правы. Перед тем как окончательно уйти на дно, авианосец под рев пробитых паропроводов выдал чудовищное облако пара из разбитой силовой установки, заживо сваривший матросов, еще надеявшихся найти убежище на его днище. Дождавшись, когда волны сомкнуться над громадным судном, ромбы дружно улетели как раз в ту сторону, куда плыли выжившие офицеры и матросы американской эскадры.

"Слава богу, — подумали почти все пловцы, — теперь все самое страшное — позади".

Все они очень сильно ошибались, но еще не знали об этом.

Нескольких минут устойчивости огромного судна позволили Ласкеру заглушить реактор. Ни он, никто из его команды, ни из команды третьего помощника Холдена не сумели выбраться наверх. Но, в тот день это была не самая худшая смерть на планете Земля.

Глава 3

Район Мурманска, тот же самый день.

Сто дней до приказа они уже отмечали две недели назад, но душа дембилей требовала продолжения праздника. Где Юрка Новиков достал этот спирт, он рассказывать не стал, но все и так было ясно. В последний свой рейс он возил старшину на ближайший аэродром, а там этого добра было немерено.

— Пилипчук литров десять «шила» себе притаранил, — возбужденно пояснил Юрка, разливая по кружкам спирт. — Он же дочку свою выдавать замуж собирается.

Это невысокий, полный, круглолицый, похожий на снеговичка старослужащий неделю назад лишился своих старшинских нашивок за ту самую, лихую пьянку, но не горевал об этом. Служить оставалось совсем немного.

— Это Верку-то, толстозадую? — Поразился так же полный, рыхлый Сашка Симонов. В отличие от друга он, хоть и попался в тот же день, но сумел сохранить лычки старшего матроса.

— Ну, а какую же ещё?

— Кто ж на неё такую позарился?

— Мичман с "Петра".

— Бедолага. Вот приспичило парня.

— Да ты на самого то его посмотрел! Глист в бушлате.

— На что мичман «шило» то менял? — спросил Минька Сизов, ставя на стол полную кружку холодной воды. Кто-то из матросов разбавлял спирт, но высшим шиком было проглотить неразведенное «шило», а потом уже залить в пылающую глотку холодную воду. Из шести собравшихся в каптерке дембелей так пили четверо, но они уже не подначивали к этому изуверству двух остальных своих друзей, слишком давно они вместе и пили, и дружили.

— На тушенку из гарнизонной столовой. Так что, теперь «селедки» будут жрать следующие полгода голимую шрапнель.

Они выпили, в голову сразу ударил возбуждающий хмель. Юрка хотел рассказать что-то еще про эту свою поезду к летунам, но тут пол под их ногами дрогнул, сразу же погас свет. Через пару секунд защелкали зажигалки, и в глазах вновь проявившихся лиц дембелей было явное удивление. Еще бы, вся эта компания гуляла не где-нибудь, а в холодильном отделении продовольственной базы Северного флота. Находилось же оно в глубине горных пород. Вход в этот подземный туннель располагался у подножия сопки, а над ними сейчас было не менее полукилометра земли и гранита. Так что взрыв, заставивший содрогнуться эту махину, должен быть просто чудовищным.

— Это что еще за хрень такая? — спросил удивлённый Симонов. И тут же из темноты донесся голос дежурного мичмана Василия Сидорова.

— Симонов, чего сидишь, машинист хренов?! Запускай дизеля! Хочешь, чтобы мясо разморозилось?

— Есть, товарищ мичман, сейчас запущу. Что это было, а?

— А хрен его знает, сейчас позвоню в штаб. Но не сидеть же без света. Да и холодильники потекут, мясо протухнет. Иди, давай! Быстро!

Серёжка убежал в машинное отделение, и через пять минут загремел движок генератора, а по коридорам снова разлился свет. Он высветил растерянное лицо мичмана, появившегося в каптёрке. На спирт на столе и все остальные признаки пьянки Сидоров не обратил ни какого внимания.

— Штаб не отвечает, — сказал он. — Ни одна линия. Вообще сигнала нет. Как будто и не было его никогда.

Все переглянулись.

— Неужели по нам все же долбанули америкосы? — Спросил Новиков. — Вроде жили мы с ними в последнее время неплохо.

— Вот они этим и воспользовались, суки! — Решил Сизов.

— Надо выбраться наружу, посмотреть, что там, — предложил мичман. — Антонов, принеси дозиметр. Чего глаза-то вылупил? Ну, ты же знаешь, где они лежат?

Колька Антонов, несуразно длинный парень, развел руки.

— Да, они, поди, уже и не работают. Им сколько лет то? Лет сорок, наверное. На них пыли то с палец толщиной.

— Неси, раз говорят! — Окрысился на матроса уже Юрка Новиков. В этой компании он был лидером. — Раньше, зато, делали на совесть, не то, что теперь.

Через десять минут они стояли около главных ворот базы. При надобности в них спокойно заезжали большегрузные грузовики. Сделаны они были по законам еще советской армии, монументально и на века, так, чтобы выдержать любой удар, вплоть до ядерного. Открывать их все они не собирались, для их было достаточно небольшой калитки, сделанной по подобию тех, что бывают на подводных лодках, с учетом полной герметичности. Юрка сам крутанул штурвал запорного устройства, тут же зашипел прорвавшийся снаружи воздух. Колька Антонов, стоявший наготове с дозиметром, удивленно поднял вверх брови. Стрелка на шкале чуть сдвинулась, но не вперед, а назад. Они знали, что гранит, внутри которого был пробит этот туннель, чуть фонит, но не знали, что настолько.

— Нихрена там ничего нет. Радиация в норме.

— Может, он действительно, уже того, сдох? — спросил теперь сам мичман, с недоверием глядя на шкалу дозиметра.

— Ну, а чего мы тогда с ним тут еб…?! Открыть надо, да посмотреть.

Юрий потянул дверцу на себя. Он хотел приоткрыть дверь на чуть-чуть, но с другой стороны на неё навалилась такая жуткая сила, что Юрку просто откинуло от нее. В дверной проем сыпануло что-то белое, и только когда эта масса заполнила все пространство около двери, они поверили, что это был снег. Рыхлый, весенний, он был плотным, как еще не застывший бетон.

— Нихрена себе, это ещё откуда? — выдавил из себя Симонов.

— Похоже, на нас стряхнуло весь снег с сопки, — сделал вывод мичман. — Радиации нет, значит надо пробиваться наружу. Берите лопаты, быстро!

Разобрав лопаты с пожарных щитов, они минут за двадцать раскидали подземный сугроб по бетонному туннелю, а потом, пробив туннель уже в снегу снаружи, смогли выбраться наружу.

— Симонов, здесь останься, — приказал мичман. — Мало ли чего.

— Есть, — ответил старшина, беря под козырёк, хотя до этого давно уже не козырял какому-то мичману. Новая ситуация возможной войны невольно заставила всех подтянуться и вспомнить про уставные отношения.

Наверху ничто не указывало на наличие ядерной катастрофы. Тишина, в сером мраке раннего полярного дня это было как-то неестественно. Что настораживало, это зарево на горизонте, равномерное и огромное.

— Где это? Что это может быть? — пробормотал Юрка.

— Где-где, там, где и должно быть. Там всё. Там — Североморск, база, штаб флота, — ответил мичман, нервно закуривая сигарету. — Если нас долбанули американцы, то почему нет радиации?

— Может, это нейтронная бомба…

Валерка Семашко не успел закончить свою мысль. Над ними промелькнули блестящие крылья двух самолетов, а потом последовал взрыв, чудовищно ударивший по ушам. Это была не бомба, просто истребители пролетели над ними на минимальной высоте на сверхзвуке. Что это были за истребители, они толком рассмотреть не смогли, заметили только знакомые звёзды на крыльях. То, что самолёты шли над самой землей на максимальной скорости, было чем-то невероятным. Такие полеты над населенными пунктами были запрещены, а за сопкой, всего в паре километрах, размещался военный городок.

— Наши, что ли? — спросил кто-то.

— А то не видишь? МиГ двадцать девятые, — подтвердил Сидоров. — Вот эти что-то знают, вишь, как несутся.

Прошло ещё несколько минут, и снова, в той стороне, где размещался Североморск, полыхнуло пламя, но земля в этот раз не дрогнула. Прошло минуты полторы, и снова всё повторилось. Затем наступила тишина, а потом в синем небе над вершиной сопки возник белый купол парашюта. Несколько минут все бессмысленно таращили на него глаза, а потом, не сговариваясь, начали орать, подпрыгивать на месте, и махать руками.

— Эй, сюда!

— Сюда рули, парень!

— Давай к нам!

Их увидели. Парашютист начал судорожно подтягивать на себя стропы парашюта, маневрировать. Это бы мало помогло, в кресле катапульты трудно маневрировать в воздухе, да и парашют там не предназначен для соревнований на точность приземления. Но помог порыв сильного ветра, и летчик умудрился приземлиться метрах в тридцати от входа в базу. Моряки сразу увидели, что на пилоте был высотный костюм, а на голове глухой шлем с черным забралом солнцезащиты. Они ещё сомневались, наш ли это пилот, но, когда матросы подбежали к летуну, он успел содрать с себя шлем и на родном русском языке сразу закричал на них: — Бл… быстро под парашют! Все, быстро!

Никто ничего не понял, но, все шестеро залезли под купол и рухнули на землю. Несколько секунд они лежали молча, потом над ними мелькнули две больших, чёрных тени. Прошелестел, уходя за ними странный, непонятный, чуть свистящий звук, и пилот первым перевёл дух.

— Кажется, не заметили. Фу, повезло, как дураку. Вы откуда тут все взялись?

— База тут у нас.

— Где?

— Да вот, в сопке, тут два шага до неё.

— Так чего вы тут разлеглись? Быстро туда! Бегом! Берите кресло!

Вскочив на ноги, моряки помогли лётчику собрать его парашют, и, подхватив тяжелое катапультное кресло, бегом пробежали короткое расстояние до входной двери базы.

— Закрывай, — приказал лётчик, и Симонов беспрекословно выполнил его приказание. И тут из пилота словно выпустили пар. Он прислонился спиной к холодному бетону, и, расстегивая свой высотный костюм, спросил: — У вас сигарет нет?

— Есть, как же.

Когда пилот закурил, Сидоров спросил: — Слышь, летун, а что это было? Война? С кем?

Но, у пилота были, похоже, большие проблемы с самочувствием.

— А попить тут ничего, у вас, нет? Чаю там, или просто воды.

— Всё у нас есть. И есть даже не чай, — подтвердил мичман.

Через двадцать минут переодетый в поношенную матросскую робу пилот, ссутулившись, сидел за столом и медленно пил чай. Но перед этим старший лейтенант военно-воздушных сил России Владимир Ветров залудило стакан чистого спирта, и даже не моргнул глазом. Потом спирт всё же начал действовать, навалилась усталость, он «поплыл», и теперь говорил, с трудом разжимая губы.

— Вылетели мы сегодня с камэском, капитаном Камориным, на стрельбы, он — ведущий, я — ведомый. Полная боезагрузка, дополнительны баки. Поднялись на максимум, десять тысяч. Не успели долететь до полигона — грохнуло в Североморске. Зарево на полнеба. Запрашиваем аэродром — тишина. Только видно — чёрный дым оттуда валит. Командир командует: "Возвращаемся со снижением". Ныряем вниз, идем по сопкам, ягель стрижем крыльями. Потом Каморин снова командует: "Идём в порт, действуем по обстановке". Между сопок прошли незамеченными, вскочили к морю, а там… Эти твари висят над городом, от штаба флота руины, склады боеприпасов пылают, порт горит…

— Кто они, кто — эти то? — нетерпеливо спросил Симонов. — Американцы, натовцы?

— Не знаю. Похоже, что это не наши… не с нашей планеты даже… Ромбы такие, черные, без кабин, без остекления. Большие, заразы, как наши Ту сто шестидесятые, больше даже. Жарят всё под ними чем-то похожим на лазер, только импульсный лазер, разовый. Зависают на месте, как вертолёты, и бьют вниз. Сила жуткая.

— Ни хрена себе!

— Да это полная жопа…

— Ну, а дальше что было? — поторопил летуна Новиков.

— Я смотрю, один из этих ромбов утюжит "Петра Великого". Завис, и долбит его, потихоньку так. Крейсер горит уже, матросики по палубе бегают, кто-то за борт прыгает. А там вода то, сами знаете, не Сочи. Ну, командир тоже это увидел. "Атакую цель над «Петром», прикрой!" — кричит мне по рации. Мы над самой водой нырнули, пролетели так, что никто из них ничего не понял. Потом приподнялись, и он из пушек врезал этому ромбу в самую корму. Видать попал хорошо и вовремя. Ромб отбросило вверх, начало крутить, вынесло его из гавани, и рванул он там, над морем, хорошо так рванул, как десятитонка, не меньше!

Матросы поняли, что за взрыв они слышали, когда уже находились на воздухе. Лейтенант замолк.

— А потом что было? — нетерпеливо спросил Новиков. — Ну, дальше что?!

Ветров чуть помедлил, потом кивнул головой.

— А потом они на нас накинулись со всех сторон, как шакалы на падаль. Ох, и покрутились мы там! Лазеры эти вокруг нас летают, как молнии, а мы с капитаном ничем ответить даже не можем. Лупишь по этому ромбу из пушки в упор, и видно даже, как снаряды не долетают до корпуса, отскакивают, рикошетят! Ракету выпускаешь, а она даже не видит этот ромб, летит хрен знает куда. Но, минуты три мы продержались, потом всё — ракет нет, пушки их не берут, потом и снаряды у нас кончились. А эти совсем очухались, зажимать в клещи стали, по всем правилам науки. Сзади на хвосте два ромба, а впереди — на встречном — три. Каморин мне кричит: "Володька — уходи! Я их отвлеку на себя!". А сам делает горку и в лобовую атаку на центральный ромб, на таран пошел. Пробил его МиГ всю их сраную защиту, рвануло так, что остальных двоих чёрных смело в стороны. Я проскочил под взрывом, вижу — те двое, сзади, отстали. Нырнул за сопку, ушёл влево — всё! Один! Даже порадоваться не успел. Тут же помпаж, и двигатель глохнет. Смотрю на приборы — а там совсем всё: керосин кончился. В горячке то не до этого было. Я рву рычаг катапульты, ну, а дальше вы всё уже видели.

Не успел пилот закончить свой рассказ, как со стороны входной двери раздался грохот. Кто-то изо всех сил молотил по двери чем-то железным.

— Кто это? — встревожился пилот.

— Может — мичман вернулся? — предположил Новиков.

— Да ты что, он только что ушёл.

Мичман Сидоров убежал в посёлок проведать жену и детей еще минут двадцать назад. Как раз столько было и ходу до военного городка, но это через сопку, а не по дороге. А на сопках ещё лежал снег. Лётчик рассудил по-своему, он достал свой табельный пистолет и передёрнул затвор.

— Это они, эти, твари с ромбов. Счас я их всех перестреляю!

Сейчас только стало видно, насколько летун опьянел.

— Чёрт, а у нас оружия и нет! — Озаботился Новиков.

За неимением ничего другого матросы снова разобрали лопаты, подошли к воротам.

— Кто там? — закричал Симонов.

— Это мы, с периметра, — донеслось из-за двери.

— А, солдатня.

— Фу ты, чёрт! А про них то мы забыли.

Это действительно были солдаты охраны периметра базы. Их было шестеро, все с оружием.

— Мужики, что делать то? — Спросил старший из солдат, с лычками сержанта. — Связи с казармой нет, эта дрянь летает в открытую, долбит всё живое на земле.

— Где?

— Что вы там видели?

— Да, сейчас только с вышки на сопке смотрели, как они какую-то машину раздолбали по дороге из Североморска.

— Лазер, похоже, у них, — дополнил рассказ ещё один солдат. — Эх, и вспышки сильные!

Сержант кивнул головой.

— Вот я и снял всех с вышек. Чего зря жопу под лазер подставлять.

— Ну, и правильно сделал, проходите, мужики, — согласился Новиков.

— Там что, снег, что ли, идёт? — удивился, выглядывая наружу Симонов.

— Ну да. Циклон же ещё вчера обещали, вот он и пришёл.

Ближе к вечеру на базу вернулся мичман Сидоров. И не один пришёл, привёл с собой человек двести гражданских: женщин, детей, каких-то потрепанных мужчин в штатском.

— Это что, ты весь военный городок с собой привёл? — удивился Новиков.

— Нет, кого уговорил. Большинство остались, боятся свои квартиры покидать. Совсем народ охренел. Тут война началась, а они про шмотки думают. Надо их тут всех разместить. Юрка, бери лом, сбивай замки с шестого склада, там кровати, матрасы, вообще, бери всё для оборудования здесь приюта.

Потом он обратился к смышлёному командиру солдатского караула.

— Так, сержант. Ты знаешь склады с продуктами?

— Конечно. Десятый, шестой, восьмой и третий.

— Вскрывайте их все, тащите сюда кашу, лапшу, тушенку, всё что придётся. Возьмите ещё людей, из этих, штатских, разгребите туннель, откройте ворота, и затащите сюда, в туннель, полевую кухню.

После этого он развернулся к своим подчинённым.

— Так, Симонов, Семашко, Сизов, пошли со мной.

Они прошли дальше по коридору, свернули в одну из боковых штолен. Тут мичман сорвал с ручки массивного замка пломбу, открыл его ключом. Из открытой двери пахнуло холодом, Сидоров включил свет. Картина, открывшаяся им за открытой дверью, вызвало у матросов невольное оживление. В огромном пространстве подземного морозильника висели десятки покрытых инеем бычьих туш. Они видели это не раз, но каждый раз это зрелище поражало своей сюрреалистической сущностью.

— Снимаем одну тушу, давайте, тащите ее на кухню, — приказал Сидоров.

К ночи все обитатели подземного склада были накормлены, расселены. Уснули дети, почти все женщины. Только мужчины ни как не могли уснуть. Непонятность всего происходящего, неизвестность положения в стране и мире не давали им уснуть.

Глава 4

В ночь вторжения, в это самое же время. Пригород Лос-Анджелеса, Сан-Анжелика.

Джозефа Райта разбудил его пёс, Бади. Королевский мастиф знал свою службу, и как всегда спал снизу, в холле, на диване перед камином. Но в эту ночь он прибежал на второй этаж, и начал бить своей тяжёлой лапой в дверь спальни, помогая при этом себе коротким, одиночным, но внушительным лаем. Джозеф Райт накинул на себя халат, и, удивленный, открыл дверь.

— В чем дело, Бади? Какая муха тебя укусила?

Пес стоял в коридоре, сердито рыча, и оглядываясь куда-то назад. Короткая шерсть на его загривке встала дыбом, он, словно звал куда-то своего хозяина.

— Так, похоже, что-то не то, дружище? Неужели кто-то позарился на наше имущество? Сейчас я спущусь.

И тут же в доме погас свет. Райт успел заметить краем глаза, что свет погас не только у него в доме, но и на улице.

— Чёрт, это ещё что такое? — Сам себя спросил хозяин дома, подошёл к ближайшему окну, и, на ощупь открыв его, выглянул наружу. Отсюда он мог увидеть разве что огни соседней виллы, принадлежащие Тому Гейтмонду, одному из компьютерных гениев Америки, ставшему миллиардером в последнее десятилетие. Но и в этой стороне царил мрак, тишина, и странные вспышки, мелькавшие где-то не так далеко, очень яркие, быстрые, и совершенно ни на что не похожие.

"Где-то коротят провода, — подумал Джозеф, но потом сам себя опроверг. — Какие еще провода? Тут все кабеля давно спрятаны в земле".

Он уже хотел отойти от окна, но тут тишину прорезал отчаянный женский крик. Такой крик издают только люди, попавшие в смертельную опасность, уж это Райт знал абсолютно точно. Он протянул руку, на ощупь нашёл радиотелефон, подаренный ему недавно дочерью, нажал кнопку вызова 911, но, поднеся к уху, не услышал даже привычного фонового зуммера. Тем временем со стороны темноты снова раздались крики, потом даже стрельба, а вспышки, так и не определенные Райтом как что-то знакомое, усилились.

— Так, мне это всё совсем не нравиться, — пробормотал Джозеф. Он метнулся к тумбочке, достал пистолет, «Кольт», вставил в него обойму. Воевать в пижаме ему показалось глупым, в его гардеробе было кое-что, более соответствующее положению дел. Военная привычка одеваться быстро сохранилась у Райта, не смотря на звание и годы, так что уже через пять минут он был одет в армейский камуфляж, кроме пистолета у него в руках был автомат Калашникова, втихаря вывезенный тогда ещё майором Райтом во время знаменитой "Бури в пустыне" из Кувейта. Голову Джозефа украшал прибор ночного виденья. Этот прибор ему подарили в прошлом году перед выходом в отставку сослуживцы, знавшие страсть будущего отставника к ночной охоте за дикими, канадскими козлами. Потом Райт спустился вниз, и подойдя к входной двери, начал рассматривать сквозь стекло обстановку на улице. Как раз, словно дождавшись своего часа, в ворота его виллы грохнули чем-то тяжёлым. Райт замер, чуть потянул дверь на себя. Он расслышал знакомый, мямлящий голос китайца, привратника и садовника в одном лице. Потом этот голос перешёл на крик, и в нем ужаса было больше, чем может быть даже перед обычной смертью. Бади, стоявший рядом с генералом, снова зарычал, теперь уже вся шерсть на его теле встала дыбом. Любой другой пёс давно бы уже изошёлся бы лаем, но Бади был бойцовской собакой, вышколенной хозяином до истинно армейского состояния. Между тем от калитки в сторону дома двинулись какие-то тёмные тени. Сначала их было три, потом они начали множиться. Генерал недоумевал: мало того, что незваные гости были несуразно высоки, словно какие-то шутники встали на ходули, так еще и в тепловизоре их было очень плохо видно. Райт до последнего не знал что делать, но тут со стороны виллы Гейтмонда раздался отчаянный женский крик, и тут же через невысокий забор, разделяющий их виллы, перевалилось тело молодого человека. Райту показалось, что он даже узнал его. Это был Майкл, старший из сыновей Гейтмонда. За забором заблестели всё те же вспышки, одна из них пролетела выше забора, и, ударив в молодой кипарис, подожгла его. А беглец, упавший при прыжке на землю, вскочил на ноги, и, увидев перед собой черных монстров, вскрикнул, и кинулся бежать прямо в сторону Райта, к его дому. Он был уже в двух шагах от двери, когда его догнал огненный импульс, заставивший парня на секунду вспыхнуть, а потом, уже дымящимся, упасть на землю.

Эта сцена решила все. Генерал Джозеф Райт уже не сомневался, что имеет дело с врагами. Он не знал кто они, но, это, было уже неважно. Райт передёрнул затвор своего автомата, привычно встал на колено. Прибор ночного виденья он сдвинул на лоб — поле боя хорошо подсвечивалось горящим кипарисом. Автомат загрохотал, и Райт не отпускал спусковой крючок до тех пор, пока последний из его нежданных гостей не упал. Когда отгремели выстрелы, Райт не медлил ни секунды. Он пробежал вперед, направил луч своего фонарика на тело поверженного великана, откинул ногой капюшон с его головы. На то, чтобы оценить всё увиденное ему хватило пары секунд, ещё столько же — пережить самое большое в его жизни потрясение.

Когда через пять минут десяток ящеров вбежали в дом Джозефа Райта, он был пуст. Они разбрелись по дому, стараясь понять, куда исчез его хозяин, только что убивший полтора десятка их соплеменников. Один из ящеров, с серебряной ящеркой на черном балахоне, включил фонарь и, направив его на стену, долго смотрел на большую фотографию человека в синей, парадной форме, в белой фуражке, и с четырьмя звёздами на погонах.

Глава 5

Лос-Анджелес, день вторжения.

Пути создания прозвищ неисповедимы. Дафа Вебера все знакомые звали просто Дамфи. Никто уже не помнил, за что он получил такую игривую кличку. По ней можно было предположить, что Даф Вебер человек добрый и веселый. На самом деле, это был угрюмый громила с широкими плечами и мрачным взглядом из-под нависших бровей. На Вебере висело несколько разбойных нападений, три ходки в окружную тюрьму, куча заказных убийств, и два незапланированных трупа, сооруженных Дамфи два дня назад, после чего он и залег на дно. Дно звали Элис. Эта чернокожая проститутка с потрясающей фигурой и заметно подкачавшим лицом, приютила на время Дамфи. Сделать это ее побудили две причины. Во-первых, он сразу отвалил ей полтысячи гринов, а во-вторых, он ее и не спрашивал, просто пришел, бросил на пол свою сумку, и, растянувшись на кровати, заявил: — Я задержусь у тебя крошка. Недели на две. Не говори только про меня никому. Не надо.

К подобным причудам судьбы Элис привыкла, так что, она хмыкнула, припрятала деньги, и вопросов задавать не стала.

Предыдущий день выдался не по-весеннему жарким, и по предгрозовому душным, так что маломощный кондиционер Элис работал на полную мощность. В пять часов утра они еще спали. Обычно Элис выходила на работу ближе к полуночи, и трудилась на фронте сексуальных утех до утра. Но в этот день позволила себе отдохнуть и вернулась в три. Ну, а Дамфи, тот мог спать в любое время дня и ночи. Когда в коридоре возник непонятный, тревожный шум, Дамфи рывком поднялся с кровати, секунду вслушивался в многоголосие тревожного хаоса, потом сделал вполне логичный вывод.

— Копы! Похоже, это облава.

Элис же щелкнула выключателем лампы: — Что они среди ночи то, совсем оборзели!

Вебер быстро натянул на себя спортивный костюм, туфли, из сумки достал короткоствольное помповое ружье, саму сумку одел так, чтобы она висела сзади, и не мешала при беге.

— Посмотри в окно, что там? — велел Дамфи своей подруге. Та, одев халат на голое тело, но, не застегнув его, подошла, и посмотрел вниз, в колодец двора.

— Никого нет. Хотя…

В поле зрения Элис появился одетый в майку и джинсы парень, бегущий от дома к арке, выходящей на улицу. Он исчез в черной тени, расположившейся под прикрытием арки, затем снова появился в поле зрения Элис, и как показалось негритянке, именно черная тень втащила его обратно, так, что тот исчез окончательно.

— Нет, тут все выходы перекрыты, — сообщила она Дамфи. Тот передернул затвор, потом предложил ей.

— Попробуй заговорить им зубы, а я отсижусь в шкафу. Похоже, они охотятся не на меня, это просто плановая облава.

Элис равнодушно пожала плечами. Попадать в подобные переделки ей было не в первой. Дамфи скрылся в шкафу, а Элис поправила прическу, и пошла к двери. Когда шум голосов достиг самого пика, и в дверь ее грохнули чем-то тяжелым, она сразу открыла замок, и попутно распахнула халат. Вебер видел ее сейчас в щелочку неплотно прикрытого шкафа, сбоку, в профиль.

— Какого черта!.. — агрессивно начала Элис, но потом слова словно застряли в ее горле, а сама негритянка исчезла из поля видимости Дамфи так, словно кто-то втянул её во чрево громадного пылесоса. Это не удивило громилу, удивила черная фигура, показавшаяся в поле его зрения. Лица вошедшего Дамфи не видел, его заслонял странный черный капюшон, но рост его вызвал у Вебера изумление. При высоте потолков в три метра незваный гость не мог полностью разогнуться. Вслед за ним прошел еще один такой же верзила, свернул в коридорчик, ведущий в сторону кухни и ванны.

"Ого, это что же, против меня бросили какой-то спецназ? — подумал Вебер. — Где они набрали этих парней, и что за странная у них форма? Призвали под знамена всю лигу НБА? Эти двое точно бы смогли играть за «Лейкерс» в нападении".

Между тем нежданный гость сделал по комнате круг, небрежно, одним движением ноги перевернул громоздкую кровать Элис и приблизился к шкафу. Дамфи его сейчас не видел, зато слышал его тяжелое дыхание. Он приготовился, и когда послышался скрежет петель, и в шкаф хлынул свет, Дамфи вскинул ружье, и в упор выстрелил в черную тень, заслоняющую от него свет. Верзила еще падал, а Дамфи уже передернул затвор, сделал шаг вперед, через тело лежащего монстра, пинком закрыл входную дверь, и направил ствол в сторону кухни. Именно в эту секунду оттуда вынырнула черная фигура второго посетителя квартиры Элис. Хорошо, что Вебер на стал его разглядывать, а просто нажал на спуск, и снова передернул затвор своего помповика. Лишь потом до него дошло, что лицо, взглянувшее на него с высоты трехметрового роста, ни чуть не походило на человеческое. Тряхнув головой, Дамфи сделал шаг вперед, и, нагнувшись над лежащим телом, откинул с головы покойника капюшон. На несколько секунд он застыл в ступоре, рассматривая эту зелено-серую кожу, длинный ряд остроконечных зубов, круглые отверстия ноздрей, и не менее круглые глаза. Главное, что сразу понял вор и убийца Даф Вебер — перед ним лежал совсем не человек.

"Ящер какой-то, — подумал он, — динозавр. Что за черт! Откуда он взялся? Эта тварь явно не с Земли".

Из ступора его вывели тяжелые удары в дверь. В свое время хозяину этого дома Мигни Хофману надоело ремонтировать за копами разбитые двери, и он укрепил все их двумя железными листами, оказавшимися крепкой преградой даже для инопланетной нечисти. Любой другой человек на месте Дамфи просто бы выбыл из игры от нервного потрясения. Но за Дамфи недаром ходила репутация человека без нервов. Когда ящеры всё же прорвались в квартиру, как сваркой срезав петли лазером, в ней лежали только трупы их товарищей. Дамфи в это время был уже тремя этажами выше, карабкаясь вверх по пожарным лестницам. Он слышал снизу рев этих тварей, затем откуда-то сбоку сверкнула вспышка, и огненный шар, пролетев в считанных сантиметрах от его тела, врезался в красную кладку стены дома. Дамфи даже не обернулся в сторону стрелявших, он только прибавил ходу. На одном из балконов его встретило разлетающееся стекло, и появившееся вслед за этим голова ящера. Не раздумывая, Дамфи выстрелил в глаз чудовищу, и под яростный рев ящеров снизу, побежал дальше. Лишь на десятом этаже он разбил стекло балконной двери, и, открыв её, ворвался в квартиру.

Там он застал парочку пожилых геев, безмятежно занимавшихся взаимным оральным сексом. С удивлением повернув голову на звук разбивавшего стекла, они возмущенно закричали на разные голоса одно и тоже:

— Какого черта вам надо?!

— Это вторжение в личную жизнь! Мы будем жаловаться!

— Подъем, педирасты, из-за вас конец света все-таки настал, — буркнул Дамфи, и побежал дальше.

Открыв входную дверь, он оглянулся по сторонам, и, убедившись, что длинные твари еще на этот этаж не поднялись, побежал вверх по лестнице. Через пять минут он был крыше. Крыша была плоской, и он задержался в дверях небольшой, кубообразной каморки, служившей выходом на крышу. Его внимание привлек медленно проплывающий над соседним домом черный ромб. Дамфи быстро понял угрозу, идущую из этого непонятного летающего объекта, и, дождавшись, когда ромб скроется за очередным небоскребом, он выбежал из своего укрытия, и побежал к той стороне дома, что выходила на авеню. С этой стороны бетонную коробку ночлежки украшали огромные буквы рекламы «Мальборо». Строили это чудовище лет сорок назад, когда этот район был не трущобами, а вполне респектабельным, жилым районом. Буквы изрядно прогнили, и, в одну из жарких, бессонных ночей Дамфи в одной из этих железных букв соорудил небольшое убежище на самый крайний случай. Торопливо отогнув торец подпиленной буквы «L», он залез внутрь, вернул лист железа на место и замер. Через полчаса он услышал, как эти твари подошли к самому краю крыши, что-то долго обсуждали на совершенно непонятном, неприятном для человеческого уха языке, а потом ушли. Рисковать Дамфи не стал. Хотя ему предстояло провести целый день в раскаленном железном ящике, и это было не очень кайфово, но Дамфи был терпеливым парнем, тюрьма научила его многому. К полудню вся конструкция раскалилась так, что Дамфи старался не прикасаться обнаженными частями тела к железу. Пот с него тек просто ручьем. Но, вскоре после полудня прошел краткий, давно обещанный духотой, интенсивный ливень, немного остудивший раскаленную конструкцию из металла. За время этого вынужденного бездействия Вебер услышал и увидел многое. В небольшую щель с лицевой стороны буквы он наблюдал, что происходило на улице. Его поразило, как эти твари расчищали дорогу, забитую брошенными машинами. Проехал огромный механизм, просто сметающий их с середины дороги на тротуары. Большим захватом он подхватывал самые неуступчивые машины, и, с легкостью игрушек, громоздил их друг на друга. Затем мимо Дамфи до поздней ночи гнали толпы людей, все в одну сторону. Он не знал, что эти твари хотели с ними делать, но то, что это очень походило на повальное истребление евреев во время войны, понял даже малограмотный Дамфи. Подобное он видел в старых, документальных фильмах, что им показывали в приюте для малолетних преступников. Только в этот раз все было гораздо хуже. Теперь мимо него гнали всех подряд: евреев, мусульман, белых, и негров, мужчин и женщин, всех возрастов, от детей, способных ходить, до стариков в инвалидных колясках, и грудничков в детских колясках. Провели огромную толпу растерянных китайцев, очевидно из соседнего Чайн-тауна. Те что-то щебетали на своем непонятном языке, испуганно оглядываясь на своих конвоиров. Китайцы не сопротивлялись, но многие другие на глазах Дамфи пытались бежать. Всех их ящеры приканчивали выстрелами из этих своих лазерных штук. Звука выстрела при этом не было, только вспышка, и человек становился мертвым и черным. Потом его просто оттаскивали в сторону, в одну кучу. При нем одна из женщин попыталась толкнуть своего сына, лет десяти, под арку проходного двора. Когда же парнишку настиг огненный заряд, она сама бросилась к телу мальчишки с оглушительным криком. В нее уже не стали стрелять, просто, когда она с плачем упала на обугленное тело, один из тварей в черном балахоне подошел, и отрубил большим ножом, больше похожим на палаш, женщине голову. Затем какой-то парень с жутким криком просто выбросился с восьмого этажа, и долго лежал в луже крови на дороге, так, что всем приходилось его обходить. Видел он и ту самую парочку пожилых геев, абсолютно голых, испуганных, пытающихся прикрыть срамные места руками. Дамфи все высматривал среди пленных свою чернокожую подружку, но Элис он так и не увидел. Его так же интересовало, куда подевалась вся многочисленная полиция города, войска и национальная гвардия. Несколько раз он слышал отдаленные звуки перестрелки, но они быстро стихали, а среди толп гонимого мимо него народа мелькали и черные формы полицейских, и камуфляжные расцветки армейской формы.

Все это время Дамфи испытывал мало чувств, его не трогали самые душераздирающие сцены, такая уж психика была у этого жестокого, и хладнокровного человека. Единственный раз ему стало плохо, когда уже в сумерках увидел такую сцену. На время поток людей и ящеров иссяк, и один из пришельцев подошел к тому парню, что выбросился с восьмого этажа, огляделся по сторонам, и, отрубив ему руку, отбежал в подъезд дома, как раз напротив лежки Дамфи. Заходить во внутрь он не стал, просто еще раз осмотрелся по сторонам, и начал торопливо есть эту руку, отрывая от нее большие куски мяса, и заглатывая их в несколько судорожных движений. Впрочем, как он ни хоронился, его все же накрыл в этой подворотне другой инопланетянин с серебряным значком ящерицы на груди. Проревев что-то злое, он отобрал человеческую руку у своего подчиненного, и несколько раз стукнул ее по голове нарушителя. После этого он что-то приказал, и провинившийся пулей исчез куда-то за пределы поля зрения Дамфи. Зато сам офицер, осмотревшись по сторонам, продолжил то же, что делал и его подчиненный: начал отрывать зубами от руки куски мяса, и жрать их, не жуя, судорожно заглатывая всё сразу, при этом вздрагивая всем своим длинным телом.

Ближе к ночи Дамфи увидел, что эти твари делают с покойниками. Приехал огромный, явно бронированный ящик на гусеницах, и туда, в объемный кузов пришельцы начали бросать обгоревшие трупы. Видя, как небрежно, вдвоем они забрасывали в кузов тела убитых, Дамфи еще раз убедился, что силы у этих тварей было в избытке.

К удивлению землянина с наступлением ночи активность инопланетян не спала. По улице проходили строем огромные толпы этих тварей, зато количество людей явно стало сходить на нет.

Света на улицах города в эту ночь уже не было, но это мало волновало захватчиков. Судя по тому, как они носились по городу на своих несуразных машинах, без света фар, ловко маневрируя между проходивших войск, они прекрасно ориентировались в темноте. Это изрядно озадачило Дамфи. Для него единственным фонарем служила круглая Луна. Вебер не хотел оставаться в этой железной мышеловке всю оставшуюся жизнь, но и спускаться вниз было очень опасно. Но самым большим аргументом в пользу риска был его собственный переполненный мочевой пузырь. Так что он решил рискнуть, и уже в третьем часу ночи Дамфи выбрался из своего убежища. Осторожно он спустился вниз по лестнице, сразу пробежал в туалет первой подвернувшейся квартиры. В его сумке нашелся и фонарик, так что Дамфи с облегчением исполнил все гигиенические процедуры, хотя воды в водопроводе уже не было, только в сливном бачке. После этого он пошарил в холодильнике. Большинство продуктов успело испортиться за этот жаркий день, а теплое пиво хоть и утолило жажду, но вызвало гримасу недовольства на лице Дамфи. Он сгреб в сумку все, что было запаковано в железо и алюминий, прихватил две пластиковых бутылки минералки, и начал осторожно спускаться вниз. На одном из этажей он остановился, долго вслушивался в тишину темного дома, а потом на ощупь стянул с себя туфли, сунул их в сумку, оттуда же вытащил большой армейский нож в ножнах, засунул его за ремень джинсов. Закинув сумку поудобней, он прошел еще три этажа, и только тут услышал звуки голосов. Без сомнения, это были эти инопланетные твари. Судя по всему, они располагались на первом этаже, и было их как минимум трое. Дамфи их не видел, но отчетливо представил эту картину, как они сидят в холле, на огромном диване, где раньше любил располагаться толстый боров Мигни, хозяин этого доходного дома. Тот часами сидел на своем обширном диване, дремал, и открывал свои заплывшие глазки, как только входил очередной постоялец или посетитель. Целью всех этих посиделок было взимание квартирной палаты. Дамфи даже заинтересовала судьба этого борова, по идее его должны были угнать первым. Но потом он начал размышлять о том, как же ему самому пробраться на улицу. Окна первого этажа были забраны решетками, второй, пожарный выход был закрыт на ключ, и втихаря забит Мигни гвоздями. Можно было спуститься вниз с другой стороны, по пожарной железной лестнице, но при этом она так жутко скрежетала и скрипела, что переполошила бы всю округу.

Между тем в холле начали происходить какие-то события. Голоса проклятых тварей приобрели другое звучание, они явно о чем-то советовались между собой. Потом послышались звуки шагов, Дамфи даже расслышал, что именно двое ящеров поднимаются вверх. Он отступил назад, в первую же открытую дверь квартиры. Но именно туда же вошел и один из пришельцев. Дамфи отступил дальше, за открытую дверцу платяного шкафа, и, услышал, как ящер мимо него протопал в кухню. Судя по звукам открывшегося холодильника и звякающей посуды, падающих пакетов, тварь занималась тем же, чем и он сам только что.

"Тоже захотел пожрать, — подумал Дамфи, и осторожно проскользнул к выходу из квартиры, — не будем ему мешать".

Он торопливо пробежал до лестницы, ведущей в холл, но тут же увидел черную тень стоящего снизу пришельца. Его силуэт виделся черной глыбой на фоне подсвеченного Луной дверного хода. Сначала Дамфи не понял, почему тот не реагирует на его появление, но потом догадался, что тот просто стоит к нему спиной. Между тем сзади послышались шаги одного из ящеров, затарившегося провиантом. Он гортанно что-то прокричал, в его голосе Дамфи даже различил звуки радости. Второй, в холле, ответил ему нечто односложное, и начал разворачиваться. Может, кто-то бы и растерялся в такой ситуации, но у Дамфи мозги и инстинкты были разделены, и там, где не срабатывал разум, все решал инстинкт прирожденного убийцы. Левой рукой он выхватил из кармана фонарик. Включив его, Дамфи направил его свет в морду инопланетной зверюги. Тот, естественно, закрыл глаза своими странными лапами, а Дамфи уже сделал выпад правой рукой, и воткнул в глотку ящеру свой солидный ножик. Удар был такой силы, что лезвие вошло в мясо по самую рукоятку. Вытаскивать его Дамфи не стал, просто прыгнул вперед, сбил своей стокилограммовой массой всё еще стоящего на ногах пришельца, и рванул к выходу. Он выскочил из двери, и сразу свернул налево. Он рассчитывал уйти в лабиринт старых, заброшенных домов, но за его спиной, в доме, уже раздался разъяренный рев соплеменников убитого пришельца, а из дома напротив уже выбегали другие ящеры, так что вскоре вокруг Дамфи начали полыхать молнии огненных выстрелов. Он свернул за угол, и тут услышал, как с другой стороны, туда, куда он собирался бежать, раздается ответный, гортанный рев инопланетян. Дамфи скрипнул зубами, потом взгляд его невольно опустился вниз, и он увидел крышку самого обычного канализационного люка. Быстро, как все это он делал в момент опасности, Дамфи буквально ногтями откинул тяжелую крышку, протиснулся вниз, и даже успел закрыть люк за собой. После этого он торопливо начал спускаться вниз, ко все усиливающемуся шуму воды и запаху нечистот. Когда ноги его нащупали твердое основание, он пригнулся и шагнул в темноту. Вообще то он хотел побежать, но это ему не позволило сделать что-то теплое и мягкое. Дамфи уже хотел схватить это нечто на предмет обнаружение у него горла, но тот вскрикнул, и на чисто английском языке заявил: — Какого черта, парень!? Ты же меня чуть не растоптал!

Дамфи пустил в ход свой фонарик, и увидел в его свете черномазую мордочку невысокого негра с обширными дредами на голове.

— Сэр, надеюсь, вы закрыли за собой дверь? — учтиво обратился к нему парнишка.

— Какую еще дверь? — не понял тот.

— Ну, люк ты за собой закрыл, тормоз ты недоделанный? — ехидно спросил негритёнок.

— За тормоз ты можешь и схлопотать, — буркнул Дамфи, отпуская горло парнишки. — А люк я закрыл, можешь не сомневаться.

— Молодец, — похвалил его голос сбоку.

Дамфи посветил по сторонам вокруг себя, и обнаружил еще несколько ухмыляющихся лиц.

— Тогда добро пожаловать на территорию свободной Америки, господин громила, — засмеялся негритенок, — сюда эти инопланетные твари ещё не добрались.

Глава 6

Балканы, район бывшей Югославии. Тот же самый день.

Полковник проснулся резко, сразу. Бессонница была больной темой для Душана Зорича. Долгие годы напряжения дали о себе знать, и поспать хотя бы четыре часа ночью для него было настоящим праздником. В этот раз бессонница сыграла свою положительную роль. Хотя натовские «Хаммеры» ехали на самой малой, возможной в горах скорости, но он все равно услышал этот тихий, ровный гул. Душан рывком поднялся с кровати, ровно на секунду замер, взглянул на часы, а потом начал одеваться. Делал он это, не спеша, но быстро, привычно натягивая, словно сросшийся с кожей камуфляж, сверху разгрузку с запасными обоймами, кожаные перчатки с обрезанными пальцами. На плечо столь же привычным жестом водрузил АК-47. К концу его сборов шум моторов затих, и полковник понял, что теперь наступило время пехоты. Пискнул динамик вызова мобильной рации, и Душан нажал кнопку приемника.

— Полный круг, сотня тараканов, две телеги, шесть ослов, — доложил бесстрастный голос часового.

— Понял. Второй бал.

Сказав в микрофон эти слова, Зорич отключил рацию. Непосвященный не понял бы из этого ни слова, даже если бы услышал этот разговор. На самом деле часовой доложил, что деревня окружена, и сделали это сотня морских пехотинцев, плюс два бронетранспортера и шесть «Хаммеров». Имели смысл слова Зорича и про бал. Это был отнюдь не Новогодний Венский бал, а очередной танец неуловимого полковника, от преследующих его по пятам уже много лет американских морских пехотинцев. С тех пор, как полковника Зорича объявили военным преступником, он раз двадцать уходил от охотящихся за ним морпехов. Собирался он это сделать и в этот раз.

Зорич вышел из комнаты, стукнул ладонью в дверь соседней комнаты. Через несколько секунд дверь открылась, и на пороге появился хозяин дома, высокий, бородатый мужик лет шестидесяти.

— Иван, в деревне морпехи, проводи меня в свой подвал.

— Хорошо, полковник.

Хозяин дома торопливо натянул джемпер, и как был в кальсонах, поспешил вниз по лестнице.

— Все сделать как обычно? — спросил Иван.

— Да, поиграй с ними полчасика, мне этого хватит, — попросил полковник.

На первом этаже они свернули к выходу, но Иван открыл не входную дверь, а небольшую дверь, напротив, за которой показалась лестница, ведущая вниз. Они спустились в подвал, там они вдвоем с большим усилием отодвинули массивную бочку, за которой в стене открылся выложенный камнем лаз. Протиснуться туда мог только стоящий на четвереньках человек. Зорич пожал хозяину руку, и, нагнувшись, легко скользнул в лаз.

"Полковник до сих пор в прекрасной форме, — с уважением подумал Иван, — а ведь, сколько ему уже лет? Поди, под шестьдесят. Седой весь".

Ему пришлось изрядно поднапрячься, чтобы вернуть бочку на свое место. После этого он поспешил наверх. И как раз вовремя. За окнами вспыхнул яркий свет, голос, усиленный мегафоном, прокричал, старательно выговаривая слова по-сербски.

— Полковник Душан Зорич! Дом окружен, бросьте оружие, и выходите с поднятыми руками. Сопротивление бесполезно. Считаем до десяти.

— Как вы думаете, лейтенант, он сдастся? — спросил майор Джонс своего новобранца, лейтенанта Джона Маккормика, только позавчера прибывшего в его распоряжение. Тот улыбнулся всеми своими тридцати двумя неестественно белыми зубами. Лейтенант был стопроцентным рыжиком: огненно рыжие волосы, белесые ресницы, веснушки не только по лицу, но и по всему телу.

— Конечно, ведь его дело совсем безнадежно.

— А вот мне так не кажется. Я уже давно охочусь за полковником, и всегда это было не так просто.

Словно подтверждая его слова, раздался звон стекла, со стороны дома прозвучала автоматная очередь, и громкий голос на ломаном английском закричал в ответ:

— Не дождетесь, проклятые янки! У меня в заложниках целая семья, я буду убивать по одному каждые полчаса, если мне не предоставят «Хаммер» и пару заложников из ваших офицеров без оружия.

— Да, вот этого я боялся больше всего, — признался Джонс. — Я так не хотел брать с собой этих корреспондентов, но генерал Миллс приказом навязал их мне.

Офицеры, не сговариваясь, посмотрели влево от себя. Там, за каменным забором, пристроились трое людей штатской наружности. Один из них снимал все происходящее вокруг дома на телекамеру, другой щелкал фотоаппаратам. Но, самой заметной из них была молодая женщина в джинсовом костюме, с роскошной, не по фронтовой обстановкой гривой, увлеченно что-то писала в своём блокноте.

— Прекратите, Зорич! Это же ваши соплеменники, они предоставили вам жилище, и после этого вы хотите их убить! — Настаивал голос из мегафона. В ответ снова прозвучала очередь, с верха забора на головы корреспондентов полетела выбитая каменная крошка. Дама взвизгнула, и, несколько истерично, захохотала.

— Мне это все больше нравится! — Заявила она. — Это даже круче, чем в Ираке.

Переговоры продолжались долго. Лейтенанту показалось, что майор все время чего-то ждет, он не вмешивался в переговоры своего заместителя, чернокожего, рослого капитана. Время от времени он подносил ладонь к уху, явно стараясь получше разобрать слова, доносящиеся ему в наушники спецсвязи. Неожиданно он засмеялся, и махнул рукой корреспондентам.

— Пойдемте, господа, — сказал он, — тут этот спектакль будет длиться еще долго, а я вам покажу кое-что гораздо более интересное, чем вся эта говорильня.

Они прошли за майором метров двести, и вошли в небольшой кабачок на самой окраине города. Он просто кишел морпехами, а в самом центре небольшого зала, на стуле сидел человек непонятного возраста, с белоснежно-седой головой, усталым лицом, и связанными за спиной руками. На щеке пленника зияла свежая царапина.

— Вот, господа журналисты, познакомьтесь, — майор просто сиял от радости. — Полковник сербской армии Душан Зорич, военный преступник, ордер на арест которого выдан Гаагским трибуналом. Как, вы согласны с этим, Зорич?

— С тем, что я Душан Зорич, да, — ответил пленник на прекрасном английском. — А вот то, что я военный преступник — нет.

— Но это ведь вы расстреляли пятьдесят шесть военнопленных в тысяча девятьсот девяносто пятом году? — настаивал майор.

— Это были не пленные, это были звери. Это албанцы вырезали две сербских деревни в Косово, и если бы я взял в плен не пятьдесят, а сто тысяч этих ублюдков, или миллион, я бы расстрелял их точно так же, всех до единого.

— Вы можете говорить сейчас что угодно, но для мировой общественности вы — преступник, — настаивал майор.

— Мне насрать на вашу мировую общественность, — устало сказал Зорич, — для меня существует только мой народ.

— Ваш народ только что сдал вас нам, так что не думайте, что вы для них герой.

Душан усмехнулся.

— Если этот Иуда кабатчик сдал меня вам за тридцать серебряников, то не думайте так плохо про весь мой народ.

При этом он кивнул в сторону бара, где за стойкой стоял невысокий, толстый серб с окладистой бородой. Круглое лицо его жены постоянно торчало в окошке кухни, время от времени в нем появлялись еще чьи-то, такие же черноглазые, только маленькие лица.

— Ну, это уже не так важно, — Джонс усмехнулся. — Он получит свои деньги, обещанные сто тысяч евро. Мы всегда держим своё слово, и выполняем все свои обещания.

— А что вы сделаете со мной? Расстреляете у первой же стенки? — спросил Зорич.

— Зачем, мы пленных, в отличие от вас, не расстреливаем. Мы отправим вас в Гаагу, где вы будете сидеть рядом со своими начальниками всю оставшуюся жизнь. Жаль, что не у нас в Штатах. Там у нас есть смертная казнь, и я бы с удовольствием лично нажал на рубильник электрического стула. Но, эта мягкотелая Европа сохранит вам жизнь, радуйтесь.

— Это хорошо, — усмехнулся полковник, — раз меня не расстреляют, значит, у меня есть карт-бланш.

— Это на что же? — не понял Джонс.

— На последнее действие. Поехали, майор.

Зорич поднялся со стула, и Ванесса Райт, военный корреспондент газеты «Нью-Йорк-Таймс», просто ахнула про себя. Ростом полковник прошел бы в любую американскую баскетбольную команду, два метра с лишним, и при этом комплекция скорей тяжелоатлета, чем бегуна на длинные дистанции. Перед ним полноватый майор Джонс, со своим ростом сто семьдесят пять сантиметров, казался просто коротышкой. Сейчас майор застыл перед своей жертвой, довольная улыбка сияла на его лице. Она не успела исчезнуть и тогда, когда нога Зорича с жуткой силой снизу вверх врезалась ему в нижнюю челюсть. Морпехи тот же час бросились на полковника, повалил его на пол, начали избивать прикладами. Длилось это до тех пор, пока лейтенант Маккормик не понял, что все это крайне неуставное действие старательно фиксируется всеми корреспондентами, на фотопленку, в блокнот и на видео.

— Отставить! — крикнул он, врезаясь в толпу своих подчиненных. — Прекратить!

С трудом ему удалось остановить разбушевавшихся солдат. Зорича подняли на ноги, у него оказалась разбита голова и лицо, носом шла кровь, но он улыбался. Его соперник в это время в углу таверны сосредоточенно выплевывал выбитые им зубы.

— Как хорошо-то, а! Выбить зубы американскому майору, и остаться после этого в живых! — С издевкой заметил Зорич. — Это, кажется, называется торжеством демократии? Да ведь, майор?

Джонс, все так же в согнутом состоянии, только махнул рукой своим подчиненным.

— Выводите его, — перевел его жест Маккормик.

— Вряд ли он доедет до базы живым, — шепнул фотокорреспондент Ванессе Райт. Та чуть подумала, потом решительно шагнула в сторону Джонса.

— Майор, вы разрешите нам поехать в одной машине с Зоричем? Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов.

— Нет, это опасно, — прохрипел майор.

— Я не думаю, что он начнет выбивать зубы мне, — предположила Ванесса.

Майор не стал ее отговаривать, ему было не до этого. Он просто махнул на нее рукой.

Но поехали они все же не сразу. Несколько часов выжидали, солдаты бесцельно слонялись по селу, хотя, как заметила корреспондентка, караулы на окраине с места не двигались, а были в сосредоточенном напряжении. Зорича развязали, но теперь нацепили наручники, и дали носовой платок, которым он долго останавливал идущую носом кровь.

— Почему мы не едим, Джон? — спросила Ванесса Маккормика. — Три часа бессмысленного ожидания. Мне бы хотелось быстрей передать это сенсационное сообщение в редакцию, а в этих горах мой мобильник не работает.

— Майор страхуется. Опасаемся нападения партизан Зорича. Они где-то рядом, и непременно нападут, попробую отбить своего командира. Пойдём часа через два, под прикрытием вертушек. Пока погода нелётная, — он кивнул головой в сторону плотных облаков. — Но обещают прояснение.

Ванесса явно огорчилась.

— Плохо, очень плохо. Ваш майор уже наверняка передал сообщение о поимке Зорича в штаб, и меня могут опередить конкуренты.

— Я так не думаю, они ведь все тут, ваши конкуренты, — лейтенант кивнул в сторону остальных корреспондентов, старательно снимающих не только Зорича, восседающего посредине площади на табурете, но и всё, что попадалось на глаза.

В путь двинулись всё же ближе к полудню. К этому времени над посёлком, делая широкие круги, непрерывно летал вертолёт, «Апач», с угрожающе направленным вниз всем навесным и встроенным в корпус оружием. Ванесса в суматохе отъезда сумела запрыгнуть в единственный «Хаммер» с закрытой будкой, что было встречено сопровождавшими Зорича тремя морпехами не очень любезно. Но журналистке было наплевать на угрюмые взгляды солдатни, ее интересовал только их пленник. Машина тут же тронулась, и ей пришлось задавать вопросы на ходу, пользуясь диктофоном.

— Полковник, это правда, что вы учились у нас в Америке? — спросила она на вполне приличном сербском. Зорич посмотрел на американку. Она была довольно симпатична, чуть курносая, с большими, сильно накрашенными глазами. Вкупе с этой роскошной прической, в обтягивающем фигуру джинсовом костюме корреспондентка походила на куклу Барби. Именно так он ее про себя и назвал. Зорич ответил ей на английском.

— Нет, миссис.

— Мисс, — поправила девушка.

— Нет, мисс, я учился еще в Югославии, а потом в России, в академии генерального штаба. В Вест-Понте я просто проходил стажировку. Это было уже после того, как умер Тито, и начался весь этот кровавый бардак.

— Вы не жалеете о том, что расстреляли тех албанцев? Если бы не этот факт вашей биографии, вы бы могли стать национальным героем, а потом и президентом своей страны.

— Президентом? В этой стране? Быть марионеткой американцев? Ни за что. Я ни о чем в своей жизни не жалею, я фаталист. Я выполнял свой долг перед своим народом, и если так повернулась судьба, что я ему больше не нужен, то так угодно Богу.

— Вы верующий?

— Да. Мы, сербы, православные христиане. В отличие от мусульман албанцев, которых вы так старательно защищаете. Они вам за это еще отплатят в полной мере, устроят вам еще не одно одиннадцатое сентября.

В это время где-то позади, раздался приглушенный расстоянием взрыв, послышался треск автоматной очереди, и за стеклом в задней двери машины стал виден густой, черный дым. Колонна притормозила, два замыкающих «Хаммера» развернулись, и на предельной скорости понеслись обратно. Туда же полетел и вертолет.

— Что это было? Как вы думаете? — спросила встревоженная Ванесса полковника.

— Я думаю, что это взорвали кабачок этого Иуды Слована, — усмехнулся Зорич.

— Вы так думаете? Почему?

— Я не думаю, я знаю.

— Но это же жестоко! — возмутилась журналистка. — Убивать своих!

— А что делать? Моему народу пришлось семьсот лет воевать. Сначала с турками, потом с австрийцами, затем с соседями албанцами и хорватами. И только так можно сохранить единство нации. Предатели у нас не выживают, ни за какие деньги.

Машина тронулась дальше, они не знали, что в это время капитан Кинг по рации докладывал Джонсу.

— Это был взорван кабачок того парня. Тех, кто пытался выскочить, они расстреляли. Похоже, погибли все, даже дети.

— Боже, там же их было человек десять! — ужаснулся майор.

— Да, не меньше.

— Где эти партизаны?

— Уже скрылись, не то ушли в горы, не то попрятались по домам этих проклятых сербов. Что мне делать?

— Хорошо, искать их сейчас бесполезно, так что, возвращайтесь обратно, и будьте осторожны. Нужно убраться из этих гор до того, как люди Зорича поднимут на ноги всех своих партизан.

Джонс приказал всем машинам двигаться быстрей. Через полчаса они выехали на горный серпантин, откуда уже были видны огни лагеря миротворцев на дне долины.

"Ну, кажется, выбрались", — с облегчением подумал Маккормик. Тут же вперёд улетел вертолёт, у него кончалось топливо. И в это время они все увидели, как посредине лагеря вырос огненный шар. На секунду все онемели, потом до них донесся грохот взрыва.

— Это нападение на лагерь! — прохрипел Джонс. Словно подтверждая его слова, в лагере полыхнул еще один взрыв, поменьше, а затем еще и еще.

— Увеличить скорость! — приказал майор. — Машину с Зоричем в хвост колонны!

"Хаммер" с Зоричем притормозил, мимо него, набирая скорость, промчались остальные машины и бронетранспортеры. Они как раз скрылись за поворотом, когда корпус «Хаммера» содрогнулся от удара, машина дернулась в сторону, и начала сползать по склону, а потом перевернулась. На журналистку обрушилось тело одного из пехотинцев, потом она стукнулась головой о борт, так, что она на время потеряла сознание. Когда же она очнулась, в полумраке вокруг ее велась борьба. Что-то тяжелое, сцепившееся клубком, моталось по пространству вокруг нее, один раз ей больно наступили на ногу. Ванесса вскрикнула, подобралась и прижалась спиной к стенке будки. Ее рука при этом наткнулась на что-то мягкое. Пошарив рукой, репортер наткнулась на твердую каску, поняла, что это тело одного из морпехов. Почему-то она сразу подумала, что он мертв. В это время дверь будки открылась, в салон хлынул дневной свет. Тот, кто открыл дверь, быстро разобрался в ситуации, и через пару секунд грохнул выстрел. Комок распался, и в луче света появилось лицо Зорича. Он тяжело дышал.

— Что вы там так долго? — спросил он.

— Машина свалилась слишком низко, — донеслось снаружи.

— Хорошо, расцепи мои наручники и забери у этих трупов оружие.

Полковник выбрался из салона, в него тот час впрыгнул другой человек, зажег фонарь, и тот час же направил свой фонарик на журналистку. Та, невольно, прикрыла лицо руками.

— Это ещё кто? — удивился человек с фонариком. — Полковник, здесь какая-то баба! Что с ней делать?

— Она жива?

— Да.

— Помоги ей выбраться, Савва.

По-прежнему невидимый ей из-за этого слепящего света Савва легко подхватил Ванессу под руки, и выволок наружу, а после этого снова нырнул в будку «Хаммера». Около машины находилось не менее десяти человек в одинаковом, уже изрядно потертом камуфляже. Даже среди них Зорич выделялся своим высоким ростом.

— Вы не пострадали, мадам? — спросил Зорич.

— Нет, — ответила она, хотя, на самом деле, чувствовала себя так, словно по ней прокатился дорожный каток. — Вы так самонадеянны, что даже не спешите уходить?

— Похоже, американцем сейчас не до нас. Кто-то очень хорошо утюжит их лагерь. Надо подняться повыше, что бы рассмотреть все более подробно.

В это время из «Хаммера» выбрался весь обвешанный оружием Савва.

— Все, больше там нет ничего интересного.

— Тогда уходим, — приказал Зорич. На его плече уже снова висел автомат, а голову прикрывал берет защитного цвета. Они начали подниматься наверх по склону, Ванесса сразу начала отставать, так что два бойца молча, без всякой команды подхватили ее под руки, и поволокли наверх. Там их уже ждала машина, старенький микроавтобус «Форд». Но Зорич, не обращая внимания на машину, пошел вперед по дороге. Все, невольно, последовали за ним. Выйдя за поворот, журналистка увидела потрясшую её картину. Громадный лагерь миротворцев пылал, и над ним, как показалось с первого взгляда, летали чёрные, странной формы предметы, больше похожие на огромные листы сгоревшего пепла. На краю аэродрома горели огромные баки с топливом, да и весь лагерь представлял из себя один сплошной клокочущий вулкан. Отсюда было хорошо видно, как среди горевших строений перебегали фигурки людей, вспышки выстрелов, огненные трассеры уходили в небо, в сторону чёрных ромбов, и оттуда, вниз так же били какие-то плотные, тугие лучи. Сзади, за спиной, Ванесса услышала довольные возгласы сербов.

— Ах, как хорошо поджаривают янки!

— Да, это настоящая бойня!

— Вряд ли из них кто уцелеет!

— Кто это может быть, полковник? Русские?

— Нет, не похоже, — отозвался Зорич. В отличие от всех остальных он рассматривал всю картину в бинокль. — Это что-то странное. Такого я еще никогда не видел.

И, словно подтверждая его слова, совсем недалеко от них, метрах в трехстах, пролетело в сторону лагеря что-то большое, темное, в форме ромба. При этом летел ромб почти совершенно бесшумно. Это черное нечто зависло над дорогой, и оттуда вниз ударил тугой световой луч. В ответ с земли раздался взрыв. К этому времени все рассмотрели, что висящий почти неподвижно над землей объект действительно имеет форму ромба, и не имеет ни крыльев, ни пропеллера. Не было за ним и огненного шлейфа сгоревшего реактивного топлива. Ромб сместился чуть в сторону, и они увидели, кого атаковал неизвестный противник. Это были остатки колонны майора Джонса. Три «Хаммера» и бронетранспортер продолжали нестись по горному серпантину в сторону лагеря. Чувствовалось, что машины гонят на полной скорости, но ромб легко догнал колонну, и ударил по головной машине своим странным, пугающим лучом. Та взорвалась сразу, мгновенно. Один «Хаммер» сумел обогнуть пылающую машину, а второй не вписался в поворот, и машина полетела вниз с обрыва. Идущий следом бронетранспортер с ходу протаранил пылающий остов джипа, сбросив его в пропасть. Было видно, как с бронетранспортера на ходу по ромбу велся огонь. Трассеры крупнокалиберного пулемёта уходили в небо, но продолжалось это совсем недолго. Ромб мгновенно сместился в сторону, и снова полыхнул пульсирующий огонь, после которого бронетранспортер превратился в огненный шар. Некоторое время он по инерции еще катился по дороге, потом съехал с нее, и понесся вниз, разбрасывая пылающие обломки по крутому склону. Два оставшихся джипа продолжали нестись по дороге, и скрылись за поворотом очередного серпантина. Вслед за ними исчез из виду и летающий ромб.

Несколько секунд все стояли молча, настолько всех поразило увиденное. Особенно была потрясена журналистка. Картина непонятной и страшной гибели людей, с которыми она успела даже сдружиться за те три дня, что она находилась среди миротворцев, ужаснула и потрясла ее. Потому, когда Зорич обернулся к своим подчиненным, и приказал: — Уходим в горы, «Форд» брать не будем. Похоже, они охотятся за всеми движущимися машинами. — Ванесса не двинулась с места.

— Уходим, мадам, — обратился к ней тот самый парень, что вытащил ее из машины. Но корреспондентка молчала, и тогда тот всмотрелся в глаза журналистки.

— Полковник! — окликнул Савва своего командира. — Она не идет.

Тот, уже сделавший несколько шагов вверх, вернулся, посмотрел на застывшее, с расширенными зрачками лицо женщины, и, подхватив ее на руки, начал подниматься вверх. Метров через сто они ступили под кроны деревьев, а еще через несколько шагов Ванесса слабым голос попросила: — Не надо, отпустите меня, полковник, я пойду сама.

Минут через двадцать они выбрались на вершину очередной возвышенности, и снова увидели лагерь миротворцев. Над ним по-прежнему висели несколько ромбов, но огонь они уже не вели, строения лагеря уже догорали, только бензохранилище бушевало с прежней силой. Не было видно фигур людей, и никто не вел по ромбам ответный огонь. А одиночные выстрелы и взрывы, явно доносились с горевшего оружейного склада.

Глава 7

Ванесса считала себя женщиной спортивной. В свои тридцать два года она ежедневно пробегала с утра по три километра, посещала фитнес-клуб, и тренажерный зал. Но этот ночной марш по горам утомил ее до изнеможения. Приходилось часами подниматься вверх, потом не меньше спускать вниз. Через три часа некоторые мышцы ног болели уже просто нестерпимо, до острой боли. Но обостренное женское самолюбие не давало ей показать эту боль её толи похитителям, толи невольным спасителем. Шагая рядом с полковником, она тихо беседовала с Зоричем.

— Я понимаю вас, для вас они враги, но мне жалко всех этих парней. Я знала их довольно долго, трое суток. На войне это много, вы ведь знаете. Трудно привыкнуть к такому финалу. Майор Джонс погиб геройски. Он был храбрец.

— Нет, — Зорич покачал головой, — он не храбрец, он глупец. Бросившись в бой очертя голову, он даже не выяснил, с кем имеет дело, не выслал вперед разведку. Так воевать нельзя.

В это время к Зоричу обратился парень, с большой армейской рацией на спине.

— Господин полковник, происходит что-то странное. На радиоволнах нет ни одной станции.

— Армейской? — спросил Душан.

— Никак нет. Нет ни одной станции, ни гражданской, ни военной. Вообще никакой.

Полковник остановился, посмотрел на радиста.

— Нет ни Би-би-си, ни «Европы», ни даже "Голоса Белграда", — продолжал радист. — Эфир пуст. Я не слышу ни одну радиостанцию мира. Нет Парижа, Лондона, Москвы — ничего нет.

И тут Ванесса впервые увидела на лице Зорича явно выраженное потрясение.

— Вот это страшно… — с трудом сказал он, и замолк.

— Почему? — спросила Ванесса.

— Потому, что это значит, — он кивнул головой куда-то назад, — что подобное происходит по всему миру, по всей земле.

— Не может быть, — не поверили она. — Это может случиться здесь, в Европе, где-нибудь в Африке, в Китае, в России, но не у нас, не в Америке. У нас такая мощная армия, у нас самый сильный в мире флот, у нас лучшие в мире самолеты, и самые подготовленные асы!

И тут же, над ними бесшумно промелькнули две черных, ромбических силуэта. Машины шли над лесом совсем низко, и только спустя несколько секунд их ушей достиг странный, шелестящий звук.

— Ну, а что вы скажите на это? — спросил Зорич. — Вы ведь военный корреспондент, мисс Райт? Я читал ваши корреспонденции из Ирака. Мне иногда все же попадаются старые, перечитанные газеты

— Да, я была в Ираке, — призналась Ванесса. — И не только там. Вы меня даже запомнили?

— Трудно было не запомнить такую смазливую физиономию под очень профессиональными статьями.

— Спасибо за комплимент.

— Пожалуйста. Так вот, скажите мне, Ванесса, вы хоть у кого-то видели нечто подобное? Я не могу даже назвать это самолетами, это совсем другой уровень техники. Я не могу понять, как при такой скорости, а тут явно идёт сверхзвук, после их пролета не бывает ударной волны. Это противоречит всем законам физики.

— Да, это странно, — согласилась она. — Странно ещё, что они не заметили нас? Почему?

— Не знаю, но лучше нам отсюда поскорей убраться. Марш!

В самом деле, вся группа в момент пролета ромбов находилась на открытой поляне. Все десять человек рванулись к ближайшим деревьям. Побежала было и Ванесса, но буквально через два метра вскрикнула, и упала на землю. Мышцы икр свело судорогой. Полковник, было, остановился, но его опередил Савва. Он был чуть ниже полковника, но ширина плеч и бычья шея подразумевала недюжинную силу. Подхватив журналистку на загривок, он побежал так, словно нес пушинку, а не шестидесятикилограммовую женщину. Лишь оказавшись под кронами деревьев, все остановились.

— Что у вас с ногой? — спросил Зорич Ванессу. Та по-прежнему покоилась на шее явно блаженствующего Саввы.

— Ерунда, судорога свела.

— В горах это бывает, — кивнул головой Зорич, — особенно у новичков. Идти сможете?

— Да, конечно.

В это время до их ушей донеслись какие-то отдаленные выстрелы. Зорич тут же забыл о проблемах американки.

— Бегом, марш! — приказал он. Ванесса успела соскользнуть с шеи явно ошеломленного парня. Вся группа припустилась бежать изо всех сил, и хотя судороги уже не тревожили Райт, но она никак не успевала за мужчинами. Через двадцать минут она все же догнала их, но только потому, что сербы лежали на косогоре, внимательно рассматривая что-то внизу, в долине. Чуть отдышавшись, она присоединилась к ним. Внизу, в небольшой долине, она увидела что-то, вроде деревни, десятка три беленьких, аккуратных домика. И по краям деревни, с разных сторон, стояли два черных ромба. Теперь было видно, что это именно летательные аппараты искусственного происхождения. Особенно хорошо было виден ромб, что стоял ближе к ним. Он покоился на трех опорах, и снизу, из самого центра этого копьевидного ромба в разные стороны спускались две лестницы. Судя по ступенькам, Ванесса поняла, что обитатели ромбов, должны иметь и такой же опорно-двигательный аппарат, что и люди. А вскоре она увидела их. Черный, очень высокий силуэт, метра три, не меньше, появился из-за угла белого домика. Примерно так Ванесса представляла себе смерть: черный, бесформенный балахон, угловатая, высокая, и узкая в плечах фигура. На голове у этого «нечто» было что-то вроде черного шлема, только странной, угловатой формы. В руках это «нечто» держало явное оружие, довольно громоздкий механизм примерно сантиметров семидесяти длинной. Оглядевшись по сторонам, черная фигура снова скрылась за углом дома, и все поняли, что это часовой.

Проверяя свои впечатления, журналистка оглянулась на своих соседей. По ним не было видно, что они потрясены увиденным. Скорее на лицах было сосредоточенное внимание. Полковник, словно что-то просчитывал в уме, а Савва, самый ближний к нему, все поглядывал на него, словно ожидая чего от Зорича. Между тем, Ванесса поняла, что рядом с ней только четверо сербов, остальных не было видно. В это время полковник поднес ко рту небольшую рацию, и начал что-то тихо диктовать в микрофон. Инструктаж продолжался минуты две, потом они еще немного переговаривались. Зорич уже хотел, было, отключить рацию, но тут со стороны деревни раздался крик, и из-за домика выбежала молодая девушка. На ней был типичный сербский наряд, с длинной, мешковатой юбкой, белой кофточкой, только голова была не покрыта и волосы распущены. Девушка со всех ног бежала как раз в их сторону, а из-за дома появилась еще одна человеческая фигура. Это был старик с длинной белой бородой. Он не бежал, просто сделал шаг в сторону, и затаился за углом. В его поднятой руке был топор. Тут из-за угла вывернулась еще одна фигура, на этот раз черная фигура инопланетной нечисти. Старик опустил свой топор, и отрубленная по самый локоть рука, с зажатым в нем оружием, упала на землю. Черный монстр нагнулся, чтобы другой поднять оружие, и старик снова взмахнул топором, опуская его уже на шею врага. Ванесса не поверила своим глазам: голова инопланетянина легко отскочила от тела, и покатилась по земле. Почему-то до этого ей казалось, что это страшное чудовище должно быть как минимум бессмертным. Долю секунды обезглавленное тело продолжало стоять, а затем рухнуло вперед.

Старик снова поднял топор, но в ту же секунду его тело обвил огненный заряд. Переведя взгляд, Ванесса поняла, что стрелял инопланетянин, появившийся из недр ромба. Он стоял на последней ступени лестницы, и уже опустил свое оружие. Тут же из-за угла дома появились еще двое черных, и тот, у ромба, гортанно что-то крикнул им, махнув рукой в сторону бежавшей девушки, а сам развернулся, чтобы снова уйти в свой летающий ромб. Один из черных присел на колено, прицелился. Зорич что-то крикнул в микрофон. Первым из снайперской винтовки выстрелил худощавый парень, лежащий по правую сторону от журналистки. Черная фигура на ступеньках ромба упала, и тут же шквал огня обрушился на деревню. Райт успела заметить, что девушку всё же настиг заряд странной, пульсирующей молнии, и она упала. Сербы стреляли со всех четырех сторон, деревня простреливалась так, что мертвых зон не оставалось. У захватчиков не было никаких шансов выжить. Ванесса видела, как черные фигуры метались по всей деревне, она еще поразилась, как их там оказалось много. Пару раз с их стороны пронеслись огненные всполохи выстрелов, но это было все, чем черные монстры смогли ответить на неожиданную атаку сербов. Но затем они все-таки оправились, из-за домов начал медленно подниматься вверх второй черный ромб, на нижней ступеньке незакрытой лестницы болталась черная фигура. Было видно, как длинный монстр висел на руках, он тщетно пытался подтянуться, но это ему никак не удавалось. Ромб начал смещаться в сторону, потянул к горам. Метрах в ста от журналистки из травы поднялась человеческая фигура, судя по мощной комплекции, это был Савва. Он поднял на плечо гранатомет, мощный, старинный РПГ-7, прицелился. "Бесполезно", — мелькнуло в голове у женщины. Она уже привыкла к мысли, что эти ромбы как минимум бронированы, а максимум — неуязвимы. Выстрел Саввы был точен, полыхнуло пламя, граната прочертила свой короткий путь, и… Ванесса не поверила своим глазам, взрыв разнес большой кусок обшивки ромба поближе к самому концу. Ромб тут потерял устойчивость, его начало крутить вдоль своей продольной оси, тело болтавшегося монстра как из катапульты выбросило высоко вверх, и он успел заорать что-то жуткое, прежде чем упасть на землю. Но, прощального аккорда этого крика никто не услышал, потому что по прежнему крутящийся ромб скрылся за сопкой, а потом оттуда полыхнул взрыв такой силы, что от сотрясения земли Ванесса не устояла на ногах, а огненный шар, поднявшийся в небо, опалил ее жаром, и заставил вскрикнуть, и прикрыться от него руками. Лежа на земле, она смотрела на стоящего рядом Зорича, отдававшего отрывистые команды своим подчиненным.

— Обыскать деревню, найти жителей! Савва, Огнен и Зоран — собрать оружие этих тварей, погрузить в пикап. И все это быстро-быстро-быстро!

Сам он тут побежал к черному ромбу. Вслед за ним, поднявшись, припустилась и Ванесса. До ромба она не добежала, её отвлекло другое зрелище. В самом центре небольшой площади горел большой костер, над ним было пристроено сооружение, похожее на типичный вертел: две рогатины, на нем поперечина с воротом. Но не это ужаснуло журналистку. На вертеле было насажено человеческое тело. Судя по сохранившимся еще формам, это была женщина. На это же указывали валявшаяся рядом женские тряпки: юбка, кофта, цветастый платок. Тут же лежал тот, кто крутил этот вертел, а так, как он перестал это делать, то по окрестностям начал распространяться тошнотворный запах горелого мяса. Ванессе стало дурно, она опустилась на колени, и ее вырвало. Так, как ела она почти сутки назад, то из организма пошла одна желчь. При этом она невольно оказалась в полуметре от тела мертвого пилота ромба. Чуть успокоившись, она все же потянулась вперед, и стащила с головы пришельца его угловатый шлем. Она поняла, почему тот такой странной формы. В сущности, он повторял формы головы этого странного организма. Вытянутое лицо, похожее на человеческое, но с круглыми глазами, большие отверстия ноздрей без явно выраженного носа. В приоткрытой пасти виднелся ряд крупных, остроконечных зубов. Сама кожа захватчиков была серовато-зеленого цвета, состояла как бы из крупной чешуи, и, кроме того, была покрыта какими-то бородавками. Ушей у них не было, вместо них была тонкая на вид перепонка, утопленное в голову на какой-то сантиметр. Голову монстра на затылке украшали скошенные костяные гребни. При этом рост этого чудовища превышал три метра.

Ванесса словно оцепенела, глядя на это жуткое тело. Именно в таком положении ее застал спустившийся вниз из ромба Зорич. Он сразу понял состояние журналистки, наклонился, и в три удара ножа располосовал одежду пришельца. Само тело этого инопланетного индивидуума показалось миссис Райт чудовищным. Узкоплечее, такого же грязно-зеленого цвета, с рахитично выпуклым животом. На ногах всего четыре пальца, кончающихся большими когтями. Четыре пальца были и на руках, но они уже утратили свои когти, и кончались длинными, но ногтями.

— Ящер, — сразу определил Зорич. — Что-то вроде динозавра, только прямоходящий, и без хвоста.

Он нагнулся, и пощупал тело.

— Довольно прохладный, градусов тридцать, не больше.

— А это что? — сказала Ванесса ткнув пальцем в область, где обычно располагаются половые органы.

Зорич бесцеремонно пнул тело ящера по ноге, откинув ее, и рассмотрел то, что так заинтересовало женщину.

— Да, вы, верно угадали, он гермафродит.

— Час от часу не легче!

Тут Зорича окрикнули.

— Господин полковник! — Савва махал рукой от одного из домов. — Идите сюда, быстрей!

Его голос был настолько тревожен, что они пробежали эти сто метров изо всех сил. Ванесса сразу заметила, что могучий Савва явно не в своей тарелке.

— Там нашли жителей, — сказал он, кивая куда-то себе за спину. Они прошли дальше, и увидели еще двух солдат, толпившихся около открытой двери винного погребка. Что еще удивило журналистку, это тела лежащих на земле двух ящеров, одетых в зеркально-металлические скафандры. Рядом с ними находился странный прибор, похожий на небольшую помпу для откачивания воды. По крайней мере, на это указывали и металлического цвета гофрированные трубы, ведущие в подвал. Зорич и Ванесса спустились на несколько ступенек вниз, и увидели, что дальше погреб затянут чем-то, похожим на полиэтилен, только толщиной не менее десяти сантиметров. Он был прозрачен, и за ним было хорошо видны человеческие руки, ноги, лица. Вперемежку с людьми здесь были коровы, овцы, куры, свиньи. Погребок был полностью заполнен этим всем изобилием под самый потолок. Беловатый налет на всем этом не оставлял сомнения в том, что все содержимое под пленкой было заморожено. В каком-то полуметре от себя Ванесса увидела прелестную головку кудрявого ребенка лет четыре от роду. По виду, было похоже, будто он спал, полуоткрыв рот и закрыв глаза. Райт, будто не веря себе, протянула руку и потрогала прозрачную преграду, но тут же вскрикнула от боли. Пленка просто обожгла ее своим холодом.

— Не надо этого делать, — сквозь зубы сказал Зорич. — Тут что-то вроде жидкого азота. Это глубокая заморозка. Похоже, они таким образом запасают мясо на длительный срок хранения. Пошли отсюда.

Он покосился на стоящего перед пленкой на коленях человека, тронул его за плечо.

— Иво, пошли.

Но тот не ответил, тело его медленно завалилось набок.

— Доктора сюда, быстро! — закричал Зорич, и, подхватив под руку Ванессу потащил ее вверх по ступенькам. Журналистка была в прострации, она не понимала, как Зорич еще может что-то делать и говорить. Между тем в деревне все шло по плану полковника. На большой пикап грузили оружие инопланетян. Савва и еще один крепкий парень с трудом поставили на него какую-то здоровую штуку с решетчатой трубой вместо дула.

— Что это такое?! — крикнул Зорич.

— Похоже на лазерную пушку, — ответил изрядно вспотевший Савва. — Она успела стрельнуть по нам, сволочь. Миньку Павлина поджарило так, что даже пепла не осталось.

— Хорошо, уезжайте быстрей. Савва, займись ромбом, приготовь там сюрприз для наших игуан. Да, еще, захвати там мой рюкзак, да будь с ним поосторожней. Его надо сохранить в сохранности.

К удивлению женщины на площади было уже не десять сербов в военной форме, а человек сорок.

— Быстро все уходите в горы! — велел им Зорич. — Рассредоточиться небольшими группами, вывести всех гражданских из соседних сел в горы, сбор в Карловых пещерах. Мы идем в ближние пещеры, Саввины.

Через несколько секунд на площади остались только Зорич, еще два солдата, и Ванесса.

— Откуда у вас взялось столько солдат? — спросила она.

— Это почти весь мой отряд. Я отдал приказ о сборе еще этой ночью. Что там Савва возится?

В этот момент по лестнице из ромба сбежал Савва.

— Готово, — сказал он. — Сюрприз им понравиться.

— Тогда уходим, — согласился полковник.

На самой окраине деревни к ним присоединился человек в форме, но в жутко интеллигентных очках.

— Иво мертв, — начал докладывать он на ходу, — похоже на разрыв сердца.

Зорич на ходу сокрушенно покачал головой.

— Он прошел со мной весь путь, и видел все…

Он не докончил, но журналистка его поняла.

Они перевалили за косогор, и в тот же момент увидели пять летящих им навстречу ромбов. В этот раз они не неслись на полной скорости, а словно крались, чуть не касаясь вершин деревьев. Ванесса хотела кинуться под крону ближайшего дерева, но ее опередил крик Зорича.

— Замерли все!

Все пятеро застыли на месте, и черные громады проскользнули над их головой, а затем ушли дальше, в сторону деревни. Ванесса видела, как они по очереди опустились вниз.

— А теперь — бегом! — скомандовал Зорич, и помчался вперед, словно стайер на олимпиаде. Ванесса его не поняла, но припустилась бежать со всех ног. При этом она с удивлением убедилась, что боль в икрах прошла, словно ее и не было. Единственно, чего не могла понять журналистка, почему так спешил полковник. Они перевалили еще через один косогор, когда сзади них раздался взрыв, потом поглощенный еще большим, просто ужасающим грохотом. Огненный вал поднялся на невиданную доселе высоту, а взрывная волна, догнав их, повалила на землю. На ногах не смог устоять никто, даже Зорич и могучий Савва. Когда прошел град из мелких камней и осколков, ошеломленная Ванесса посмотрела назад, и спросила: — Что это было?

— Что?! — крикнул ей Зорич. Да и сама журналистка еле услышала свой голос.

— Что это было?! — так же закричала Ванесса. Похоже, все оглохли не на шутку.

— Савва поставил там, в ромбе, мину-ловушку, и они попались, — пояснил Зорич. — А потом взорвались топливные баки этих шести летающих штук. Баки, или что там у них есть, я не знаю, реакторы.

Все невольно посмотрели на Савву, тот выглядел просто именинником.

— Молодец, у тебя хорошо все получилось, — похвалил его полковник, но потом снова стал по-прежнему суровым и озабоченным. — Ладно, хватит праздновать, надо идти, — велел Зорич. — Скоро этих тварей тут будет больше, чем комаров в болоте.

И они снова перешли на бег.

Глава 8

Контр-адмирал, командующий Третьего галактического флота Атакующей Армады Великого Племени ящеров Замин Ганн был вне себя от ярости. Потеря сразу семи штурмовиков была не столь ощутима, у него под руководством их было более десяти тысяч, как унизительна и непонятна. Небо над Балканами в тот день было затянуто облаками, так что визуальные записи с висящих на орбите крейсеров не смогли ничем помочь. Командиры тех пяти штурмовиков успели сообщить, что все находившиеся в деревне хинки мертвы, один штурмовик погиб, второй был цел, но без экипажа. После этого связь прервалась, а по силе взрыва стало понятно, что практически одновременно взорвались все шесть машин. Мысль о том, что это могли сделать земляне, просто не укладывалась в голове адмирала. За пятьсот лет "Победоносного марша хинков во Вселенной", так официально называлась эта эпоха, они еще никогда не сталкивались с такими методами борьбы. В случае обнаружения чужой цивилизации в доктрине генерального штаба хинков было два метода работы с ней. В случае, когда цивилизация обгоняет их по уровню развития науки и промышленности, она должна была быть уничтожена, но часть этого научного потенциала сохранена, и должна работать на хинков. Когда же цивилизация отстает от уровня развития хинков, она должна быть полностью уничтожена, и послужить кормовой базой для Избранных Богом хинков, так ящеры именовали себя официально. Именно такая судьба была уготована этой планете. На этот случай имелся давно разработанный и уже не раз прекрасно зарекомендовавший себя план захвата планеты. Когда разведка отработала своё, и были выявлены все резиденции глав государств, все штабы и командные пункты управления войсками, был нанесен один, молниеносный удар. Все шло прекрасно, план не дал ни одного сбоя. За проведение этой операции Замин Ганн поставил себе наивысший бал. Огромная армада захватчиков сработала как один большой, цельный механизм. Адмирал гордился тем, как он вышколил свою армаду. Были уничтожены все главы правительства, а так же руководство всех армий и флотов. Но, когда все закончилось, оказалось, что земляне не сдались, как это было на всех предыдущих планетах.

— Мы должны подавить сопротивление землян в зародыше, — проскрежетал адмирал, рассматривая своими немигающими глазами застывших перед ним офицеров. — Лунной базе и эсминцу слежения непрерывно держать этот район планеты под наблюдением.

Командир базы глобальной разведки Румин Фост вскочил на ноги, и кивнул головой. А адмирал продолжал.

— То же самое относиться и к вам, Айкл Микалл. Ваш эсминец не зря болтается над планетой на геостационарной орбите. Ни минуты земная поверхность не должна оставаться без наблюдения. От этого нашего рейда зависит слишком много, чтобы получить неожиданный выстрел милосердия от какой-то недоразвитой расы. Окружить весь этот район, прочесать местность и найти виновных. Казнить всех показательно, вывесить экраны по всем крупным пунктам питания и показывать эту казнь непрерывно. Выполнять!

Высшие офицеры, командиры боевых кораблей и командующие корпусов и дивизий, расходясь от адмирала, тихо роптали.

— Адмирал перекладывает всю ответственность за этот рейд на нас. Хотя эта была его идея, и генштаб был против этой авантюры.

— Если она провалится, то адмирала пошлют на выбраковку.

— Да, но и так его жизненный цикл уже подошёл к концу. Хотя, по его заслугам Ареопаг мог бы продлить его жизненный цикл до момента смирения.

Но все они замолкли, когда их догнал полковник Микк Орк — начальник армейской разведки. Его речь, как всегда, была цветиста.

— Господа, надеюсь, вы понимаете, что от вашего рвения зависит жизнь нашего обожаемого адмирала. Я уже два цикла воюю под его руководством, и это наивысшее счастье в моей скромной жизни. Всякий сопротивляющийся Божественно отмеченному ящеру, да погибнет!

— Да погибнет! — подхватили командиры.

Через два часа в небе над сгоревшей деревней барражировали сотни штурмовиков, а густые цепи облаченных в черное солдат мерно растекались по окрестностям. Сверху это походило на то, словно от эпицентра взрыва во все стороны расходится черная взрывная волна. Наблюдавший за всем этим со своего штурмовика их командир, полковник Метт Пайт довольно улыбнулся.

— Теперь мимо них не проскочит и муха, — сказал он своему пилоту, — клянусь Великим Ящером!

Вслед за первой волной, метрах в двухстах, пошла вторая, затем третья. Солдаты мерно шагали с оружием наизготовку, сначала плотными рядами, потом, по мере удаления от центра, все больше отдаляясь, друг от друга. Через полчаса они уже только изредка видели друг друга за деревьями, а холмистая местность, с торчащими, словно зубья дракона острыми обломками скал, и совсем заставила строй смешаться. Кто-то, наткнувшись на скалу, сместился вправо, или влево, другие совсем отстали, не выдержав темпа. Солдат по имени Нур Накк был еще слишком молод, его первый год как призвали под армейские знамена из учебки штатного инкубатора. Так что сил у него было мало, к тому же излишек кислорода на этой планете пьянил его, как от доброго, старого пива. Остановившись около очередного дерева, он решил передохнуть, прислонил оружие к стволу, а сам сел рядом.

"Хорошо", — подумал он, и, не заметил, как из-за куста рядом с ним скользнула зеленая тень, потом из-за ствола протянулась рука, и лезвие ножа мгновенно перерезала его горло. Несколько секунд тело хинка билось в агонии, а когда оно замерло неподвижно, его убийца наклонился над ним, несколько секунд поколдовал над телом, а потом прихватил оружие ящера, и скрылся в лесу. Вскоре вторая цепь достигла этого места, и очередной хинк, увидев тело собрата с лужей крови вокруг головы, тревожно вскрикнул. Тут же к нему сбежались еще несколько ящеров. Тревожно переговариваясь, они стояли рядом, нервно дергая стволами оружия по сторонам. Наконец к ним подошел хинк с серебряной змейкой на рукаве. Расспросив подчиненных о происшедшем, он доложил по рации о проблемах своему начальству, а затем подошел к трупу, и, ногой перевернул его. Незнакомый ему предмет в виде круглого, ребристого шара при этом откатился к самым его ногам. Лейтенант успел еще удивиться его присутствию, но понять предназначение этой штуки уже не успел. Взрыв лимонки разнес его ноги в клочья, убив при этом еще троих, и подранив пятерых ящеров.

Услышав взрыв, а затем горловой вой и стоны раненых хинков, человек, приготовивший эту ловушку, довольно усмехнулся. При этом улыбка получилась у него кривой, так как рот его разрывал жуткий шрам. Половина рта при этом осталась живой, а половина отмерла. Этот шрам у Славко Бойнича остался еще со времен войны с хорватами. В свои сорок лет он был уже весь седой, и разведка и диверсии для него были столь же привычны, как уик-энд на ухоженной природе для среднестатистического жителя Лондона. Пропустив третью волну хинков, он с удовлетворением заметил, что от былой стройности рядов карателей не осталось ничего похожего. Солдаты шли, как попало, не соблюдая дистанцию и не видя своего соседа. Молниеносно убив еще одного отставшего солдата, он не стал устраивать ловушку, а пошел в ту же сторону, куда спешили хинки. В отличие от него, затянутого в защитный камуфляж, каждого ящера было далеко видно в своем черном, несуразном одеянии.

В это время сбоку, метрах в пятистах, так же грохнул взрыв, донесся гортанный вой ящеров, заблестели вспышки их лазерного оружия. Славко снова усмехнулся.

"Огнен работает, молодец", — подумал он. Всего добровольцами поиграть с ящерами в смертельную игру вызвалось пять человек. Это были самые отпетые парни, прошедшие огонь всех балканских войн. Чуть подумав, Славко забрался на дерево, слился со стволом, достал пистолет и аккуратно прикрутил к нему глушитель. Первую свою жертву он увидел минут через пять. Это был солдат, явно отставший от какой-то своей волны оцепления. Судя по нервно дергающимся движением ствола его бластера, он уже был достаточно напуган, поэтому мучить его Бойнич не стал, а пропустил метров на десять вперед и снял одним выстрелом. Через полчаса около этого тела лежало уже пять тел, причем на плече одного была вышита серебряная ящерица.

В это время его более молодой коллега, Огнен Вукич вел более опасную игру. После первой ловушки, устроенной им тем же способом, что и Славко, он забрался на небольшую скалу и забросал гранатами полтора десятка ящеров, собравшихся снизу. Затем он уже не прятался, а бежал впереди первой цепи, ловко маневрируя между деревьев, отстреливаясь на ходу. При этом казалось, что вот-вот, еще немного, и лазерные вспышки настигнут его, и то, что этот землянин до сих пор жив, казалось невероятным и самим космическим захватчикам. Сила тяжести на земле была больше, чем на их родной планете, а кислорода слишком много, так что двигаться быстро они не могли. Видя, что загонщики отстают, Вукич притормаживал, переводил дух, затаивался, а когда цепь появлялась в пределах видимости, непременно снимал одного из ящеров метким выстрелом. После этого он пережидал огненный шквал, а затем снова начинал свою рискованную игру в догонялки. Но, двигался он не просто так, а к определенной цели. Её он, в отличие от ящеров, увидел издалека. На небольшую табличку, прибитую к вбитому в землю колышку, ящеры не обратили внимания, к тому же вряд ли они смогли прочитать короткую, с тревожным восклицательным знаком, надпись на сербском, и английском языке. Только когда под ногами ящеров начали рваться мины, они поняли, что не все в порядке в этом прекрасном, девственном лесу. Этому минному полю было уже пятнадцать лет, но мины от долго ожидания только соскучились по своим жертвам. Огнен сам рисковал, он проделывал проходы в этом минное поле два года назад, и сейчас целиком полагался на память и интуицию. Между тем сзади него с завидной регулярностью продолжали рваться мины. Две цепи хинков успели впереться на это смертное пространство, прежде чем начальство захватчиков поняло, в чем дело, и остановило третью цепь. Лишившись офицеров, ящеры поддались панике. Теперь остатки передовых частей бестолково метались по склонам сопки, подрываясь на минах, и вздымая черные столбы дыма и земли. Лишь на самой вершине сопки Огнен с облегчением перевел дух, и, оглянувшись назад, довольно усмехнулся. Минное поле не прошел ни один из его преследователей.

В это время Ванесса спала. Она упала в этот сон мгновенно, и спала без сновидений, словно провалившись сознанием в черную яму. Проснулась она так же неожиданно, мгновенно. Несколько секунд она не могла понять, где находится, лишь потом поняла, что эта чернота вокруг освещенного пространства не что иное, как своды большой пещеры, куда ее привели этим днём. Она сидела на нижнем ярусе двухэтажных нар, было жестко, потому что тощий тюфяк явно был набит давно слежавшейся соломой. А перед ней, в круге света была прорисована мощная спина Душана Зорича. Ванесса мгновенно вспомнила все, произошедшее с ним за последние сутки, и чувство безысходной горечи захлестнуло ее. Она невольно всхлипнула, и на этот звук оглянулся полковник.

— Ты уже проснулась? — спросил он.

— Да, — тихо, безнадежно ответила она. Зорич окончательно убедился, что настроение у его не то пленницы, не то наоборот, спасенной, не очень хорошее.

— Почему слезы? — спросил Душан. — Что так огорчило мисс?

— А вы разве не догадываетесь, полковник? Слёзы потому, что погиб целый мир. Наш мир, наша цивилизация. Разве это не страшно? Разве вам не страшно, полковник Зорич?

— Нет, для нас это уже привычно. Наш мир погиб гораздо раньше вашего, мисс. Он погиб тогда, когда великая Югославия начала раздираться на куски националистическими крысами. Потом были бомбежки Белграда, потеря Косова. Так что нам подобное испытывать не впервой.

— Но это только одна страна, одна! А тут ведь тут целый мир! Вся Земля, вся наша цивилизация! — Ванесса была готова разрыдаться.

Голос же серба был спокоен.

— Люди всегда страдали тем, что замыкались в какой-то одной коробке под названием: семья, нация, государство, религия. У нас, людей, никогда не было единства, и осознать гибель всего человечества сейчас вряд ли возможно. Бог дал нам слишком мало ума и слишком много гордыни. Ты сейчас ведь тоже страдаешь не от гибели Китая или Египта, а от потери родных Макдонольдсов, Голливуда, Диснийленда, всего того, что называли Америкой, и западным образом жизни. Иди сюда, я тебе кое-что покажу. Это не поднимет тебе настроения, но зато даст реальную картину случившейся катастрофы.

Ванесса поднялась, подошла к полковнику.

— Садись, — велел он. Журналистка присела рядом на большой, оружейный ящик.

Перед ним, на плоском, явно обтесанном камне стоял небольшой прибор со светящимся экраном. Сначала американка подумала, что это обычный телевизор, но потом поняла, что это нечто похожее, но другое.

— Это коммутатор ящеров из ромба. Через него они передают команды своим старшим офицерам, — пояснил Душан, — он работает как на прием, так и на передачу. Кроме того, тут есть функция записи, я ее освоил, и кое-что записал для тебя. Вот, посмотри. Тебе будет больно, но…

Он нажал на одну из кнопок сверху экрана, и на экране появилось изображение какого-то морщинистого ящера с тремя золотыми змейками на груди. Тот хрипло что-то говорил, потом его изображение исчезло, зато появился знакомый всем пейзаж Парижа, с ни чем не сравнимой Эйфелевой башней. Улицы были пустынны, только в небе скользили ромбы, да по Елисейским полям ехал угловатый броневик инопланетян, с сидящим на броне ящерами. По обочинам улицы стояли тысячи замерших машин. Затем на экране появился вид с Эйфелевой башни, снова панорама пустынных улиц города.

— Где же все люди? — невольно вырвалось у журналистки. — Куда они их всех дели?

— Сейчас ты их увидишь, — ответил Зорич, отворачивая от экрана. И она действительно увидело громадное пространство до боли знакомого модернистского здания центра имени Жоржа Помпиду, до верху заполненного пестрой массой смерзшихся человеческих тел под прозрачным пластиком. К горлу женщины подкатила дурнота.

— И тут то же самое, — пробормотала она, — всех под пластик, всех до одного, без разбора. Зачем?

— Это консервы, — сказал полковник, — мясные консервы для этих милых ящериц. Я сразу понял это, ещё там, в деревне. Глубокая заморозка. Они консервируют мясо на длительный срок.

— Какой ужас! — простонала Ванесса. — Я три года прожила в Париже. Там обитали такие прелестные люди. Там было столько художников, поэтов, музыкантов. Не вериться, что они сейчас там все, в этом смерзшемся комке мяса…

— Да, трудно смириться с тем, что нас воспринимают только как запас мяса. Мы ведь привыкли чувствовать себя вершиной цивилизации. Уже и Бог то у вас, там, на западе, не котировался. Вы были выше Бога. Кто знает, может это и есть тот самый конец света, про который говорится в писании? Просто Бог внес свои изменения, и вместо седьмого ангела пришел ящер. А теперь для вас, Ванесса, будет самое трудное.

Он встал, отошел в сторону, в тень. С экрана понеслась бравурная, неприятная для ушей музыка захватчиков. Похоже, это был рекламный ролик для поднятия духа солдат. Группа жизнерадостных ящеров с целым набором золотых и серебряных ящерок позировала на фоне какого-то обгорелого здания. И лишь когда кадр сменился, Ванесса запоздало поняла, что это не что иное, как остатки Белого дома. В кадр попали обломки знаменитого вертолета номер один, и журналистке стало ясно, что президент не успел покинуть свою резиденцию. Затем мелькнули картины пустынного Нью-Йорка, черное после огня, здание Пентагона. Когда же показали знаменитый монумент президентам Америки на горе Рашмор, сердце Ванессы Райт чуть не разорвалось от боли. Группа ящеров методично расстреливала суровые лица громадных изваяний из того самого оружия с ребристым стволом. Огненные шары, вылетающие из орудия, выбивали в камне громадные каверны, так что скоро невозможно было отличить Джефферсона от Вашингтона. Не выдержав, Ванесса отвернулась от экрана, и, отойдя к лежанке, забилась в истерике. Зорич не стал ее успокаивать, он переключил какие-то кнопки, и, устроившись за каменным столом, начал методично набивать автоматные магазины патронами. При этом он время от времени поглядывал на экран коммутатора. Там все продолжалась бравурная программа, мелькали разные города, и страны. Закрытый, императорский город Пекина, Московский кремль, Красный форт Дели — все это переживалось в одной и той же проекции торжественного триумфа победителей.

Журналистка перестала плакать после четвертого, набитого полковникам магазина, когда же Зорич набивал восьмой, она подошла, и села рядом.

— А где все остальные твои люди? — Тусклым голосом спросила она. — Где все?

— Кто где. Большинство я отпустил по домам, чтобы они спрятали свои семьи.

— У твоих солдат даже есть семьи? — удивилась она.

— Да, а как же. Они ведь только по ночам превращались в партизан, а днем они были рабочими, инженерами, фермерами. Савва, тот был даже известным спортсменом, серебряный медалист чемпионата Европы по метанию диска. Он бы добился и большего, но у него было мало времени тренироваться. Я его постоянно дергал на разные рискованные операции. Есть даже ваши коллеги, журналисты. Есть свой врач, ты его видела. Есть и свой священник.

Тут сбоку от них, заплясал луч фонарика, вскоре он высветил в темноте довольно узкий проход, а затем в зал выбрался высокий, кудрявый парень с дерзкой улыбкой на губах.

— Господин полковник, ваше приказание выполнено, — доложил он. — Все вышло как нельзя лучше. Роты две этих тварей я завел на старое минное поле, так что теперь все окрестности завалены их кишками.

— Молодец, Огнен, — похвалил Зорич, и кивнул головой в сторону парня. — Познакомься, Ванесса мой лучший диверсант — Огнен Вукич, что в переводе с сербского значит Огненный Волк.

Ванесса с интересом рассматривала этого сербского Волка. Парень был красив какой-то особой, вызывающей красотой. Черные, как смоль, кудрявые волосы, хищный, как у орла нос, нахальная улыбка под черными, густыми усами.

— Очень рад с вами познакомиться, Ванесса, — буквально промурлыкал серб, и на лице его проявилось нечто слащавое. — Много слышал про вас. А еще всегда хотел побывать в вашей Америке. Говорят, вы очень красиво загниваете. Хорошо, когда рядом с тобой есть женщины. Есть стимул сражаться ещё лучше.

Ванесса ответила на его пылкую речь невольной улыбкой.

— Там уже ночь? — Прервал полковник словоизлияния своего разведчика.

— Да, я вот и хочу взять прибор ночного виденья, да немного еще поохотиться.

— Что ты скажешь об этих тварях, как о солдатах, Огнен?

Тот ненадолго задумался, потом начал говорить, уверенно и твердо.

— Медлительны, быстро утомляются, стреляют отвратительно. В сложных ситуациях встают в тупик, и сразу начинают звать офицеров, этих, со змейками на груди. Без них они вообще полные бараны. Я пристрелил сразу трех их офицеров, так они сгрудились рядом, человек двадцать, и не знали что делать. Кинул туда пару гранат, им хватило.

Говоря это, Огнен все поглядывал в сторону журналистки. Сейчас, в свете этой лампы, она казалась моложе своего возраста, и в Вукиче заиграл старый ловелас. Райт буквально всей кожей чувствовала что-то магическое, исходящее от этого парня. У ней даже из-под живота начала подниматься предательская теплота. Этот странный поединок взглядов разрушил Зорич.

— Хорошо, иди. Учти, третий выход за тобой, его никто не охраняет. Не приведи за собой на хвосте ящеров, Волк.

Огнен еще раз взглянул на женщину, достал из одного ящика прибор ночного виденья, явно американского производства, и скрылся в темноте.

— Огнен известный сердцеед, — заметил мимоходом полковник. — Может, поэтому он до сих пор не женат. Слишком много женщин претендует на его сердце, и он, по доброте своей, никак не может на ком-то остановить свой выбор.

Эта тема показалась журналистке не очень интересной.

— Что это за пещеры? — спросила, оглядываясь по сторонам, Ванесса. — Вы тут хорошо устроились. Давно вы тут обитаете?

— Это старые пещеры, карстовые. Тут, совсем недалеко, по другую сторону хребта, знаменитое плато Карст, от которого и пошло слово карстовый. Камень тут мягкий, песчаник. Вода наделала тут массу природных убежищ. В этих пещерах еще наши предки прятались от турецких войск. За тысячу лет они их хорошо освоили, прорубили запасные выходы, выкопали колодцы. Незнающий человек может тут плутать неделями, и так и не выбраться из этого лабиринта.

— А откуда здесь электричество?

— Это уже наше изобретение. Тут есть подземная река с небольшим водопадом. Иво Зонтич, инженер гидростроитель по образованию, придумал небольшую гидротурбину, так что теперь мы постоянно со светом и теплом.

В это время со стороны уже другого выхода послышался шум нескольких голосов, огоньки фонарей. В пещерный зал вошли несколько возбужденных человек, среди них и Савва. Он нес в руках несколько образцов трофейного оружия.

— Мы опробовали все это, — сообщил он полковнику. — Все довольно просто. Магазин, это что-то вроде аккумулятора. Вот этим рычажком регулируется сила выстрела, можно спалить весь запас одни выстрелом, а можно на нем долго и упорно поджаривать барашка на вертеле.

— На сколько выстрелов хватает этого заряда? — поинтересовался Зорич.

— Примерно на десять средних выстрелов.

— Самое убойное, эта та странная пушка с решосчатым стволом, — вмешался в разговор невысокий, возбужденный крепыш, — эта дура плюется огненными шарами такой силы, что мы едва в тире сами не поджарились. Вон, я даже волосы подпалил, — и он показал подпаленную прядь чуба.

— Да, поэтому пришлось перетащить ее в длинный коридор, — согласился Савва, — так за три выстрела она удлинила его метров на десять. Дыра получается как раз в рост человека. Заряда хватает только на один выстрел.

— Тяжелая штука, килограмм восемьдесят, — подтвердил крепыш.

В это время из коммутатора перестала нестись бравурная музыка, возбужденный голос начал кричать что-то торжествующее. Судя по резким теням, в свете какого-то мощного прожектора высвечивался кусок поляны, и на ней, человеческая фигура, лежащая лицом вниз. Судя по почерневшей форме, солдат погиб от выстрела лазерной винтовки.

— Кто это? — тревожно спросил Зорич. — Это не у нас?

— Кажется, это Славко.

— Нет, этот ниже ростом. Наверное, Слован.

Между тем тело на поляне окружили несколько ящеров, один из них осторожно перевернул тело вверх лицом.

— Слован! — в один голос воскликнули сразу несколько человек. А на экране в одном кадре с телом Слована появился ящер с двумя серебряными змейками на груди. Показывая своей короткопалой рукой на тело землянина, он каркающим голосом начал говорить что-то угрожающее. За его спиной начали появляться другие ящеры, поляна быстро заполнялась черными фигурами. Вскоре их собралось несколько сот. Несколько из них начали пинать тело серба, а один наклонился, и большим тесаком отрезал ему голову. Под восторженный рев толпы он подошел к своему начальнику, тот протянул к нему свою руку, собираясь что-то сказать, но тут на экране полыхнула вспышка взрыва, и тело начальника ящеров буквально переломилось пополам. Камера в руках оператора нервно метнулась по округе, продолжая фиксировать один взрыв за другим. Было видно, как ящеры в панике разбегались по округе, многие падали, сраженные осколками. Потом, очевидно, погиб и оператор, потому что точка показа не изменялась, а потом и сам передатчик завалился на бок, и передавал только изображение разорванного на две части ящера, нижнюю часть его тела. Затем все это исчезло, и на экране снова появился все тот же бравурный клип.

— Молодцы, они сумели вытащить наружу и пустить в ход миномет, — довольным тоном сказал Зорич. — Отплатили за гибель Слована.

Он перекрестился.

— В условиях темноты миномет, это наилучшее оружие.

Тут в проходе снова появился луч света, и вскоре в пещере появился Огнен Вукич. Лицо его выглядело измученным, и в нем было что-то болезненное.

— Слован погиб, — сказал он, стягивая с себя разгрузку.

— Мы знаем, мы уже видели это по этой штуке, — сказал кто-то из сербов, кивая на коммутатор. Между тем Огнен продолжал раздеваться. Когда он стянул с себя черную водолазку, Ванесса ахнула. Левое плечо разведчика было одним большим куском кровоточащего мяса. Она подскочила к парню, крикнула: — Бинты у вас есть?

— У нас все есть, — ответил Зорич. Поднявшись со своего ящика, он поднял его крышку, и бросил журналистке пакет с бинтами. Вдвоем с одним из сербов она перевязала Огнена. Вместо йода использовали самогонку, и Вукич рычал при этом как настоящий, только что пойманный в ловушку волк. Когда Ванесса уже начал его бинтовать, серб начал рассказывать, как все это произошло.

— Я их недооценил. Похоже, эти твари видят в темноте не хуже, чем днем. У них, кроме обычной пехоты есть что-то вроде спецназа. У тех серая форма, и поголовно серебряные змейки на груди. Кроме того, какой-то знак на плече, что-то вроде иероглифа. Троих я успел положить из автомата, а с двоими пришлось драться голыми руками. Эх, и сильные, твари! Этого я не ожидал. Похоже, они хотели взять меня живым. Одного я успел убить ножом, со вторым сцепились в рукопашной. Крепкий был парень, цепкий. Я его бросил пару раз, но никак оторвать от себя не мог. Начал, было, душить, но без толку. Кожа жесткая, не продавишь. Потом он мне в плечо зубами вцепился, все к горлу подбирался. Я, практически случайно, нашел одно их уязвимое место. Шлем с него стащил, а у них ушей нет, одни перепонки. Вот эту перепонку я и проткнул пальцем. Он тут же оторвался от меня, начал кататься на земле, ну, тут я его и добил его же тесаком.

В это время на столе уже начали появляться консервные банки, кто-то подал Вукичу кружку с дымящимся чаем.

— Поешь, — предложил полковник. Тот отрицательно мотнул головой.

— Уснуть бы, — сказал он.

— Зоран, налей ему сто грамм, — приказал Зорич. Выпив все той же виноградной самогонки, Огнен улегся на ту жесткую кровать, где спала раньше Ванесса, и тут же захрапел.

Вскоре начали возвращаться остальные разведчики. Все они еле шли, усталость сквозила в каждом движении. Говорили они примерно одно и тоже: сколько убили ящеров, что те явно видят в темноте. Почти никто не стал есть, выпив по сто грамм все валились на лежанки из ящиков и засыпали.

Последним улегся человек со шрамом, так Ванесса назвала Славко Бойнича. Именно он догадался пустить в ход небольшой ротный миномет.

— Их слишком много, вот что плохо, — говорил он, слабо ковыряясь ложкой в банке тушенки. — А ещё эти проклятые ромбы. Если бы не они, я бы этих уродов уничтожил раза в три больше. Да, полковник, у входа в пещеру я поставил несколько растяжек. Если кто из наших будет выходить ночью, пусть поостережется.

— Хорошо, ложись, — полковник похлопал Славко по плечу, и тот ушел в темноту, спать. В это время оживился радист.

— Господин полковник, Мирич вышел на связь. Они вывели всех людей из Ольшицы, но пришлось принять бой. Сейчас они в средних пещерах, говорят, что ночью, примерно через час, попробуют пробиться к нам.

— Сколько их?

— Сотни три. В основном гражданские.

— Тогда не надо. Передай им, что эти твари хорошо видят в темноте. Пусть остаются там, в Карловых пещерах, собирают народ со всех остальных деревень, совершают вылазки небольшими группами, подальше от пещер, осваивают оружие ящеров.

Отдав приказания, полковник снова уставился в коммутатор, явно думая о чем-то своем.

— Полковник, вы бы легли, поспали, — предложила Ванесса.

— Нет, надо еще подумать. Неприятный сюрприз это их ночное зрение. Ночь всегда была нашей союзницей, а тут мы теряем все преимущество.

— А приборы ночного виденья? — напомнила журналистка.

— Их у нас слишком мало.

Он прищурился, а потом спросил.

— А разве, может быть такое универсальное зрение? Совы ведь не летают днем, а дневные птицы не летаю ночью.

— Совы днем видят, только плохо, — напомнила Ванесса. — Кажется, совы очень плохо видят в полумраке.

— Тогда надо попробовать потормошить ящериц утром, да и вечером тоже.

Он посмотрел на Савву.

— Тогда отдохни, и пошустри их ближе к рассвету. Не забудьте про растяжки, установленные Бойничем.

— Хорошо, попробуем.

Глава 9

Полковник Зорич, как обычно, интуитивно угадал. Хинки в самом деле плохо видели утром и на закате дня. Уже полчаса перед взором часового Даана Хинна стояла серая пелена, и тот нервно дергал стволом своего бластера, реагируя на каждый шорох, доносившийся до его ушных перепонок. Ради этого он даже снял с головы шлем, тот как раз и был создан для того, чтобы предотвратить разрыв наружных перепонок в случае близкого взрыва. Один раз что-то зашуршало около его ног, и Хинн едва не выстрелил на звук, но потом понял, что объект, издающий этот звук, слишком мал, чтобы создавать для него опасность. Издав несколько странных, для уха ящера, звуков, тот быстро приблизился к ногам неподвижного хинка. Ящер замер, а когда сумел рассмотреть на земле это маленькое животное, одним молниеносным ударом палаша разрубил его на две части. Подняв и рассмотрев обе половины разрубленной лягушки, Даан довольно прорычал, и закинул все это себе в рот. Свежее мясо для ящеров было редким деликатесом, в космосе они питались исключительно безвкусной, искусственной пищей, так что удовольствие он получил огромное.

Впрочем, это была последняя радость хинка в этой жизни. Нож, брошенный Саввой, пробил барабанную перепонку хинка, и мгновенно поразил мозг ящера. Проскользнув к телу часового, Савва осмотрелся по сторонам, и довольно улыбнулся. Это был уже пятый убитый им часовой, но не в этом было дело. Даан Хинн охранял штурмовик командира батальона. Тот стоял на единственной в этом месте ровной площадке с одним открытым люком, а за ним, вниз по склону, чернело целое поле спящих ящеров. Они лежали прямо на земле, вплотную друг к другу, натянув на голову свои капюшоны, и завернувши ноги в свои длинные одежды. К утру похолодало, по прикидкам Саввы было всего градусов пять тепла. Облако пара стояло над этим лежбищем инопланетян, а тяжелый, многоголосый храп далеко разносился по окрестностям. Кажется, теперь Савва понял, зачем ящерам такая длинная, плотная одежда. Но раздумывать о фасоне одежды инопланетян бывший дискобол не стал, он вытащил из свого «Калашникова» шомпол и проскользнул в салон ромба. На то, чтобы трижды ударить шомполом в ухо трем спящим там хинкам у него ушло секунды четыре. Но он пробыл в штурмовике гораздо дольше, а, выбравшись наружу, разведчик постарался, как можно быстрей убраться из этого места. Лишь только он перевалил за вершину сопки, как дрогнула земля, а затем сзади поднялся уже знакомый, огненный шар взрыва с непривычными, оранжевыми оттенками. Когда грохот взрыва утих, ухо Саввы различило дикий, животный вой. Большинство спящих хинков погибло сразу, но одна треть, лежащих поодаль, сгорала долго и мучительно.

Посмотрев на часы, Савва решил, что пора возвращаться. Полковник дал ему только два часа времени. Он уже находился метрах в трехстах от входа в пещеру, когда впереди грохнул взрыв. Это была граната, ухо Саввы не могло ошибиться.

"Растяжка сработала", — понял он. — "Кто там попался, эта тварь, или один из наших парней?"

Но это опасение сразу ушло, когда он услышал уже хорошо знакомый, трубный вой раненых ящеров. Савва довольно усмехнулся, но тут впереди вспыхнула ожесточенная стрельба.

"Все-таки эту суки наткнулись на наш вход", — понял дискобол. Он хотел, было, подойти поближе, помочь своим, но в это время над сопкой появился черный силуэт ромба. Савва тут же схватился за рацию.

— Застава три, уходите, над вами ромб! Уходите! — сказал он в микрофон.

— Понял, уходим, — ответил ему спокойный голос Славко Бойнича.

Через несколько секунд со стороны ромба полыхнул залп, потом еще и еще. Ромб не мог подлететь близко и ударить в проём пещеры горизонтально, но и удары сверху плазменного оружия были настолько сильны, что языки пламени от горящего воздуха и песчаника проникали вглубь пещеры на десятки метров. Со стороны это было очень внушительно, казалось, что там, внутри, не может выжить ничего живого. Но, когда жар оплавленного входа остыл, ворвавшиеся в пещеру ящеры тут вынуждены были остановиться. Бойнич и его команда, перед тем как уйти внутрь пещеры, завалила вход огромным камнем, а плазма лазерных взрывов не пробила его, а намертво приварила камень к стенкам пещеры. Так что, перед хинками оставался узенький лаз, куда могла пролезть разве что крыса, но ни как не человек, или ящер.

В это время Бойнич, и большинство его команды были уже в главном зале пещеры, и рассаживались около стола. Кто-то начал выкладывать очередную партию тушенки, кто-то чистил оружие. Полковник же устроился рядом с журналисткой, не отрывающей взгляд от экрана коммутатора.

— Что у нас там, наверху, нового? — спросил он.

— Да, все то же, — ответила Ванесса, зябко передергивая плечами. — Непрерывная панорама покоренных столиц. Все материки, все континенты, все страны. Везде эти жуткие морозильники для людоедов.

Но как раз тут картинка сменилась, на экране снова возникла морщинистая морда ящера с тремя золотыми ящерками на груди. Ванесса еще прошлый раз решила, что тот у них в звании не меньшем, чем адмиральском. Он что-то хрипло прокаркал, затем кадр сменился, и они увидели, как два ящера подвели к нему третьего, с тремя серебряными ящерками на груди. Адмирал одним движением сорвал знаки отличия со своего подчиненного. Сербы не знали, что именно они виновники столь крутых действий адмирала Замин Ганна. Командующий флотом решил, что полковник Метт Пайт действовал неоправданно глупо, лишившись большей части своего полка. Затем разжалованного ящера подвели к какому-то барьеру. И тут они впервые увидели, как это происходит. Похоже, это был громадный цех какого-то завода. Окна были заделаны большими кусками листового железа, огромные ворота закрыты, но их было уже едва видно. Разжалованного хинка бросили вниз, а потом показали, куда его бросили. Это было людское месиво. Похоже, что в это огромное здание людей загоняли и сбрасывали сверху. Это походило на муравейник, только вместо кучи земли были те же самые люди, уже растоптанные, раздавленные другими людьми, а сверху колыхалось море ещё живых, обезумевших людей. Как раз привели очередную партию землян, это были типичные горожане, молодые и старики, щуплые и толстые, белые, и негры, одетые, и совсем голые. Их так же по очереди сбросили вниз, на головы другим людям. Они там пытались как-то подняться, встать, но сами падали, и десятки поднятых вверх рук в тщетной попытке выжить тащили их вниз, и буквально топили новичков в этом людском болоте. Высокий, мощный негр, увидев, куда его хотят сбросить, развернулся, и разметал всех своих конвоиров, как кеглей в боулинге. Он побежал по маршевым пролетам куда-то вверх, за ним заплясали всполохи лазерных выстрелов. Один из них настиг его на самой вершине лестнице, негр сразу задымился, и упал. Два ящера, подойдя, подхватили его под руки, и сбросили его тело вниз. Между тем черная одежда разжалованного хинка уже успела исчезнуть под пестрой людской массой. Затем наверху, на том же ярусе, показались ящеры, одетые в блестящие скафандры, именно такие, какие они видели на тех двух хинках в сербской деревне. Они тащили за собой какие-то рукава, потом вниз полился рукотворный дождь. Прозрачные капли веером опускались на головы людей и мгновенно застывали. Было видно, как люди тщетно пытались содрать с себя твердеющий пластик, мелькали мучительно раскрытые рты, выпученные глаза умирающих от удушья землян. Через десять минут все громадное пространство цеха было затянуто еще шевелящейся пленкой. Потом те же ящеры притащили другой рукав, и, прорубив в пластике дыру, они начали накачивать вовнутрь пластика жидкий азот.

Картинка сменилась, снова застучали бравурные мелодии. Оглянувшись назад, Ванесса увидела лица стоящих за ее спиной солдат. Даже эти, видевшие все на свете солдаты явно были потрясены.

— Вот такая нас ждет судьба, если мы попадем в лапы этих тварей, — негромко сказал Зорич, и снова вернулся к делу, которым он занимался до этого — чистил свой пистолет.

Ванесса присела рядом с ним.

— Вас не удивил весь этот ужас? — спросила она. — Вы, похоже, совсем черствый человек, полковник. Ваше сердце просто камень, другого понятия я не найду.

— А что вы тут увидели такого особенного? — Зорич со странной усмешкой посмотрел на журналистку. — Если вспомнить мировую историю, люди поступали со своими соотечественниками гораздо хуже. Вспомните хотя бы крестовые походы, или инквизицию. А история последнего столетия? Первая мировая война — десять миллионов убитых. Вторая — пятьдесят. А фашистские концлагеря, с их душегубками и крематориями? А Пол Пот, уничтоживший половину своего собственного народа? А наши войны, когда боснийцы убивали мусульман и воевали с хорватами? Ведь все это жители одной страны, мало того — одного народа. А ваши налеты на Белград, когда в мирное время, в этой же самой благополучной Европе гибли совершенно невинные люди? Ну, а возьмите вашу хваленую Америку. Кто уничтожал индейцев, только за то, что вам, белым, нужны были их земли? Разве это не один из видов людоедства?

— Но никто не относился к людям, как к запасам мяса! — взорвалась журналистка. — Они ведь просто хотят уничтожить нас как вид! Совсем! Это вас не поражает?

— А сколько мы уничтожили живых видов? Чем мы лучше их? Люди едва не уничтожили китов, — возразил полковник. — С точки зрения этих умных великанов, мы просто убийцы. А говорят, что они чуть ли не умнее нас с вами. Объем мозга просто гигантский. Так что, с точки зрения китов — мы такие же варвары, как эти инопланетные ящеры.

Их спор прервала ожившая рация.

— Я третий. Полковник, эти твари что-то замышляют у главного входа. Их там скопилось штук пятьсот. Может, пальнуть по ним из миномета?

Полковник на несколько секунд задумался, потом согласился.

— Хорошо, подготовь его, я сейчас подойду к тебе сам, посмотрю.

Зорич быстро собрал пистолет, поднялся с места.

— Савва, Огнен, за мной.

Савва быстро вскочил со своей лежанки, а вот Огнен как-то нехотя поднялся с нар.

— Ты чего? — спросил Зорич. — Устал?

— Трясёт меня чего-то, — ответил Огнен.

— Ладно, оставайся… — начал полковник, но Вукич прервал его.

— Нет-нет, я пойду. Похоже, я немного простудился.

И он пару раз как-то неестественно кашлянул.

— Можно я с вами? — спросила журналистка. — Охота уже подышать свежим воздухом.

— Ладно, — согласился Зорич, — только из пещеры вам вряд ли удастся выйти, постоите там, у входа, подышите.

Они торопливо шли по каким-то подземным лабиринтам, и Ванесса с ужасом подумала, что в случае чего, она не сможет найти дорогу обратно. Минут через десять потянуло свежим воздухом, спереди забрезжил белый свет. Этот вход в пещеру представлял из себя небольшой, не более метра в диаметре, лаз, прикрытый от любопытных глаз кустом шиповника, притулившимся на обрывистом склоне скалы. В самом шиповнике сидел человек, внимательно рассматривающий что-то в бинокль.

— Что там, Митко? — спросил полковник.

— Они притащили какую-то штуку, по виду она похожа на бочонок с пивом, — ответил тот.

— Дай посмотреть.

Они с полковником поменялись местами. Этот вход был всего метрах в трехстах от основного, и чуть выше. Около главного входа в пещеру толпилось множество ящеров, но метрах в пятидесяти от нее, на ровной площадке, стояли носилки, которые все ящеры почтительно обходили стороной. Серебристый цилиндр, находившийся на них, в самом деле, походил на стандартный алюминиевый бочонок с пивом. Это сходство увеличилось еще больше, когда один из ящеров с двумя змейками на груди ввинтил в торец бочки круглую штуку, пожую на обычную пробку. Полковник снова спустился вниз, и обратился к Вукичу.

— Огнен, ты из нас стреляешь лучше всех, попробуй попасть в эту штуку из винтаря. Лучше бы при этом попасть в пробку.

— Какую ещё пробку? — не понял тот.

— Иди, — Зорич кивнул головой в сторону выхода, — там увидишь.

Огнен выбрался наружу, если это зависание в колючих кустах можно было назвать свободой. Было видно, что он долго что-то рассматривал в оптический прицел СВД, потом нажал на спуск, и кубарем скатился вниз, в пещеру. Сначала они услышали глухой взрыв, а потом, спустя долю секунды, вдруг рвануло так, что в пещеру прорвались алые языки пламени. Ванессу полоснуло по лицу жаром, она закричала, и, отшатнувшись, прикрыла лицо руками. Все остальные тоже невольно отскочили назад. Когда жар прошел, и журналистка обернулась, то Ванесса увидела, что у Огнена горит спина. Вскрикнув, она подскочила к сербу и начала руками сбивать пламя. Вскоре к нему присоединились все остальные. Сам Огнен выглядел при этом несколько ошеломленным.

— Ну, ты что, парень? Совсем ошалел? — спросил его Савва. — Что ты там такого сделал, Огонёк? Взорвал атомную бомбу?

— Я не думал, что это будет так сильно, — признался тот. — Полковник, это что, действительно была атомная бомба? — Огнен посмотрел назад — от куста шиповника не осталось и следа, было видно пасмурное небо.

— Нет, это больше похоже на бомбу объемного взрыва, — Зорич, как всегда, выглядел невозмутимым. — Такие штуки применяли американцы для выкуривание талибов в Афганистане. Правда, ведь, мисс Райт?

Ванесса кивнула головой, ее сейчас больше занимала собственная прическа. За эти дни ее грива стала жутко грязной, но к этому еще можно было привыкнуть. Но сейчас ее прическу с одной стороны изрядно слизало пламя, захватившее так же ресницы и брови. Отвратительно пахло паленой щетиной, и журналистка пришла в ужас оттого, что ей придется нюхать этот новый, собственный запах еще невообразимое количество времени.

Зорича занимали другие проблемы. Оставив Митко наблюдать за ящерами, они вернулись в главный зал, и полковник сразу обратился к радисту.

— Вызови мне Слободана.

Радист несколько минут возился со своей техникой, потом беспомощно развел руками.

— Похоже, у нас где-то перебило антенну рации. Я сейчас попробую найти обрыв.

— Не надо, — остановил его полковник, — это слишком долго. Бери рацию, пошли наверх.

Когда они ушли, Ванесса подошла к лежащему на нарах Огнену.

— Ты что, заболел?

— Да нет, просто какое-то странное состояние. Как перед гриппом. Слегка трясет, глаза болят.

— Сейчас я тебя напою таблетками. Я там видела у вас в аптечке антибиотики.

Она в самом деле напоила Огнена лекарствами, а потом спросила:

— Я видела, у тебя, Волк, есть опасная бритва?

— Да, есть, а что? — удивился серб.

— Мне надо сделать кое-что, ты мне поможешь?

— Конечно. Если смогу.

Ванесса отошла в сторону, села на ящик, подняла руками вверх свои густые, роскошные волосы.

— Сбрей это все.

Огнен, уже стоящий с раскрытой бритвой в руках, ошеломленно замер.

— Ты с ума сошла.

— Брей, говорю!

— Зачем тебе это надо?

— Брей, я не хочу выглядеть паленой кошкой.

— Но можно просто подравнять волосы, — попробовал уговорить ее Огнен. — У нас есть ножницы. Можно это состричь.

— Нет, я так не хочу, — решительно настаивала она. — Брей все! Ну!

— Хорошо, — пробормотал Огнен, затем оглянулся на своих товарищей. Один из них кинул ему тюбик пасты для бритья. Вукич начал работать бритвой так, словно это была не голова, а воздушный шарик. Вокруг них незаметно собрались все присутствующие в пещере. Через пятнадцать минут Ванесса вытерла голову услужливо поднесенным одним из солдат полотенцем. Второй тут же подал женщине небольшое зеркало. Ванесса озабоченно осмотрела себя, потом взяла из рук Огнена бритву, крем, и одним движением сбрила оставшуюся неопалёной бровь.

— Ну вот, теперь хоть не буду пахнуть паленой кошкой, — с удовлетворением сказала она, а потом мечтательно протянула. — Теперь бы еще и помыться.

— Это можно устроить, — пообещал Огнен. — У нас есть тут небольшое озеро, там мы моемся. У нас даже есть шампунь. Вода, правда, холодная. Просто ледяная.

Журналистка чуть не задохнулась от вожделения.

— Боже мой, как я хочу помыться! Только надо бы еще сменить и одежду.

— Камуфляж устроит? — спросил её солдат со шрамом. — У нас есть ваш размер.

— Вполне. Воевать, так воевать.

Провожать журналистку до подземной бани вызвался, конечно, Огнен. Ванесса не оглядывалась, но видела бы она, какими взглядами и весьма откровенными жестами напутствовали сербы его провожатого за её спиной. Тот только подмигнул им в ответ. Шли они минут двадцать, и в который раз журналистка с ужасом подумала, что не дай боже, если она останется в этих пещерах одна. Ходы переплетались, разделялись, кое-где на стенах были видны следы людской работы, но в большей части, это были выточенные водой проходы. Пару раз они даже переходили небольшие ручейки, так что Ванесса мгновенно промочила ноги в своих легких кроссовках. Подводное озеро находилось в такой же большой пещере, как и та, к которому она уже привыкла. Вукич щелкнул самым обыкновенным выключателем, и она осветилась большой лампой под самым потолком пещеры. Ванесса вскрикнула от восхищения. Сверху, с десятиметровой высоты вниз падал небольшой, с метр шириной, но очень полноводный водопад. Как поняла журналистка, небольшое сооружение с крутящейся крольчаткой, на самом верху водопада, и было той самой электростанцией, снабжающей убежище Зорича светом. Внизу же вода собиралась в круглый природный бассейн, примерно десяти метров в диаметре.

— Вот, это наш бассейн, тут мы моемся, — Огнен был доволен, что на девушку все увиденное произвело такое впечатление. — Там есть мыло и шампунь, — он показал рукой в сторону ниши на другом берегу. — Вода только холодная.

— Ладно, хорошо, что и это есть.

Вукич положил на выступ одежду, сам чуть замешкался.

— Я буду рядом, — сказал он.

— Хорошо, далеко только не уходи, а то мне тут страшно.

Когда серб скрылся в тени пещеры, американка быстро сбросила одежду и с визгом прыгнула в воду. Она была холодной, и дыхание перехватило, но, собрав волю в кулак, Ванесса прихватила флакон с шампунем, и подплыла к водопаду. Отсутствие на голове волос избавило ее от долгой процедуры их мытья, а температура воды заставило Ванессы быстро выбраться наверх. Все это время она чувствовала присутствие рядом Огненного Волка. Она не сомневалась, что тот наблюдал за всеми ее водными процедурами, этот взгляд она чувствовала всей кожей. Ей было не стыдно, в свои тридцать два года Ванесса была в прекрасной форме. Быстро вытеревшись полотенцем, она накинула на себя армейскую рубашку, и со смешком крикнула в темноту:

— Эй, Огненный Волк, ты разве не видишь, как мне холодно? Неужели ты дашь девушке замерзнуть!?

Через секунду тот был уже рядом с ней.

— Ни за что, — сказал он, обнимая журналистку. На нем уже не было рубашки, и сейчас тело Огнена действительно казался огненным. Ванесса набросилась на него всей своей массой, повалив на каменный пол. Сейчас все, что происходило за последние дни ушло куда-то вдаль, главное, это была, нынешняя, сиюминутная, бешенная, просто животная страсть. И помещать этому буйству чувств не могли никакие ящеры.

Когда они вернулись в общий зал, Зорич спал. Это был первый случай за несколько суток, когда журналистка видела полковника спящим. Что еще удивило Ванессу, это присутствие на столе вяленого мяса, сыра, и даже вина, разлитого в те же самые, алюминиевые кружки.

— Откуда такой пир? — спросила Ванесса, когда ей пододвинули большой кусок копченой баранины и кружку с вином.

— Сашко Билич пробрался с воли через дальние пещеры, — Войнич кивнул на совсем молодого, долговязого, огненно рыжего парнишку сидевшего напротив ее, и таращившего свои желтые глаза на столь диковинную женщину.

— Это далеко? — спросила она.

— Часа два пробирался, — признался тот.

— Там черт ногу сломит, мы туда не суемся, только Сашко этот путь и знает, — Огнен одобрительно похлопал его по затылку.

— А там тоже есть люди? — спросила Ванесса.

— Да, туда ушли все соседние села. Там сейчас уже тысячи три собралось.

— Ого!

— Да еще многие пригнали живность: кур, коз, даже свиней. Так что, пока они не голодают.

— У вас в Вилково тоже побывали эти ящеры? — спросил Огнен.

— Нет, только в Кослице. Они приехали на своей такой бронемашине, начали стрелять из этих своих лазеров, но наши мужики быстро закидали их гранатами. Потом прилетели эти черные ромбы, и раздолбали уже все село. Хорошо, что большинство наших к этому моменту уже сбежали в лес. Несколько семей осталось, у кого родители больные, кто просто решили, что будет как во время войны с немцами: придут, назначат бургомистра и уедут дальше.

Ванесса удивилась, что такой молодой парень говорит столь рассудительно. Слушая его, она с удовольствием пила вино и жевала жесткое, но удивительно вкусное мясо.

— Да, бургомистров они назначать точно не будут, — вздохнул кто-то из солдат. — Знать бы, что эти твари еще там задумали?

— Что задумали, неизвестно, но то, что мы для них кость в горле, это точно, — ломаная улыбка Бойнича в этот момент выглядела просто зловещей.

Почти такую же фразу сказал за тысячу километров от них адмирал Замин Ганн.

— Мы должны уничтожить сопротивление в зародыше. Этот район особенно важен, — он ткнул пальцем в столовый монитор, на котором проецировалась карта мира. — Сюда должен приземлиться один из наших инкубаторов. Как говорили наши предки, можно подавиться и маленьким куском. Майор Метт Пайт поплатился за свою беспечность и стал куском мяса для корма будущих солдат. У начальника службы тыла я требую выяснить, почему раньше времени, на земле, а не в пещере, произошел взрыв объемной бомбы. Потеря тысячи солдат и двух штурмовиков не только унизительна, но и непонятна. Проверьте все бомбы этого типа, особенно таймеры взрывателей. До этого времени я запрещаю вам использовать это оружие.

Начальник службы тыла взял под козырек.

— Слушаюсь, мой адмирал.

После этого Замин Ганн обернулся к одному из генералов.

— Теперь к вам, генерал. Я требую от вас, генерал Лигги Зант, выполнения моего прежнего приказа. Обыщите эти пещеры, генерал, и уничтожьте всех! Бросьте туда своих головорезов, пусть поработают, докажут, что серые балахоны им дали не зря.

— Слушаюсь! — отрапортовал генерал.

— И мне нужны пленные! Я должен увидеть этих сумасшедших, понять, как их можно сломить.

— Я добуду их, — пообещал Лигги Зант.

Когда он вышел, адмирал с недовольным видом посмотрел на электронную карту на стене своего кабинета. Сотни горящих точек отмечали на ней места сопротивления. Район Балкан горел особенно ярко и обширно.

— Сумасшедшая планета, — пробормотал он. — Такого еще не было ни где. Это противоречит всем нашим военным доктринам.

Глава 10

Зорич проснулся через два часа. Встав, он потер лицо, потом по привычке сделал несколько разминочных движений в стиле карате, сходил в туалет, а потом уже уселся за стол. Ему тут же пододвинули баранину и вино. Оглянувшись по сторонам, Зорич спросил:

— А где наша американка? Дрыхнет, что ли?

Трое сидевших напротив него солдат чуть не упали от смеха.

— Что такое? Что я такого сказал особенно смешного? — не понял полковник. Славко Бойнич, глазами показал куда-то рядом с полковником, ухмыляясь живой половиной своего растерзанного рта. Полковник оглянулся по сторонам, но опять ничего не понял.

— Ты что, нормально сказать мне не можешь? — возмутился полковник. — Где Ванесса?

— Слишком близко, чтобы меня искать, — сказал сидящий рядом с Зоричем солдат, и только по голосу тот понял, что это действительно, именно тот человек, которого он искал. Сорвав с ее головы армейскую кепку, полковник ошеломленно воскликнул:

— Боже мой, Ванесса, зачем вы это сделали?!

— А затем, что прежняя жизнь кончилась. Вы ведь сами мне это так долго и упорно вдалбливали, — с вызовом ответила Ванесса. — Теперь мне не надо быть лучшей в параде себе подобных. Если дело пойдет так дальше, то скоро я останусь единственной женщиной на этой планете, самой красивой и желанной в любом виде.

Генерал Лигги Зант не стал долго думать над планом предстоящей операции, он просто бросил в эту местность все свои пятьдесят тысяч солдат. Сам он не одобрял действий адмирала. Подумаешь, полторы тысячи трупов после преждевременного взрыва бомбы. Что значит полторы тысячи солдат, когда у тебя под началом их пятьдесят миллиардов? Эти пещеры нужно просто бы закидать бомбами объемного взрыва, только это решит проблему этих странных аборигенов. Ни на одной планете они еще не встречали такого отчаянного сопротивления. Зант участвовал в захвате одной из обитаемых планет, так там местные, низкорослые гуманоиды сами собирались на площадях и под пение молитв покорно принимали свою смерть от рук спустившихся с небес живых богов.

Лигги Зант учёл ошибки своего предшественника. Густые, чуть ли не плечо к плечу, цепи пехоты прочесали местность. Результатом этой акции были семь обнаруженных входов в пещеру. На попытки войти три из них огрызнулись огнем. Узнав об этом, генерал удовлетворенно кивнул головой.

— Бросьте в бой пехоту. Двух полков хватит. И вызовите мне командира спецназа.

Когда рация сразу несколькими голосами закричала о штурме, а под своды пещеры донеслось далекое эхо боя, Ванесса почувствовала сосущую дурноту страха. Несмотря на все свою показную храбрость она была жуткой трусихой. Собственно, и весь ее обширный послужной список военного корреспондента был попыткой замаскировать этот свой детский комплекс.

— Похоже на большой штурм, — сказала она, глянув на полковника.

— Да, очень похоже, — согласился он. Теперь в штабе находились только они вдвоем. С первыми же выстрелами остальные солдаты разбежались по своим местам, каждый знал, куда ему идти, и командой для всех стал один взмах руки полковника.

"Что они могут сделать, тридцать солдат против целой армии этих монстров", — подумала журналистка.

— Они могут продержаться долго, все зависит от того, что против них применят ящеры. Если это будут бомбы объемного взрыва, то шансов у нас нет, — словно подслушав мысли журналистки, сказал Зорич.

Тут сверху, слева от них, что-то громко ухнуло, до лица Ванессы докатилась волна потревоженного воздуха. Полковник тут же схватился за рацию.

— Третий, что там у вас?

— Они пустили в ход эту свою пушку, — ответил спокойный голос Славко Бойнича. — Мы пока отсиделись в тупике.

— Сильно не рискуй, как будет особенно жарко, уходи.

— Хорошо.

Командир полка ящеров, отвечавший за штурм этого входа в пещеру, внимательно рассмотрел каменные, оплавленные своды в бинокль, и дал команду очередному отделению хинков.

— Вперед!

Осторожно, ступая друг за другом, двадцать солдат прошли в пещеру. Стоящий рядом с командиром молодой лейтенант облегченно перевел дух, хотел что-то сказать, но тут из пещеры полыхнула такая отчаянная перестрелка, что он так и замер, выпучив свои круглые глаза. Секунд через десять стрельба стихла, затем в черном провале пещеры показалась фигура хинка. Он, пошатываясь, сделал несколько шагов вниз, а потом упал и покатился дальше, к самым ногам полковника. К раненому тут же подскочил дежурный лекарь. Разрезав черный балахон, он деловито осмотрел многочисленные раны солдата, и сказал ритуальную фразу:

— Да пребудет твоя душа в раю воинов.

После этого, он достал лазерный пистолет и сделал выстрел милосердия в ушную перепонку ящера. Труп тут же оттащил в сторону, погрузили в один из штурмовиков. Его пилот, недовольно осмотрел салон, заполненный телами собратьев, и сказал:

— Все, мне хватит. Я повез это мясо в армейский холодильник.

Ромб поднялся и улетел. К этому времени артиллеристы уже трижды выстрелили по пещере. Изнутри ее валил черный дым, пахло паленым мясом.

— Надеюсь, там сейчас горят не только трупы наших солдат, — проскрежетал полковник.

— Сейчас мы это узнаем, — согласился лейтенант, и махнул рукой новой штурмовой колонне. Двадцать хинков поднялись с земли, и один за другим бодро вбежали в пещеру. Прошло несколько секунд, лейтенант, стоя за спиной своего командира, слышал тяжелое дыхание полковника. Время шло, и, наконец, в оплавленном жерле пещеры показалась черная фигура хинка. Он махнул рукой, затем развернулся, и снова вошел в пещеру.

— Наконец-то! — довольно сказал полковник. Несколько минут он наблюдал, как в земное жерло один за другим проходили отделение за отделением.

— Я думаю, что за этот бой все же получу золотую ящерицу на погоны, — сказал он, шагая к пещере.

В это время хинк, шедший впереди всех, и углубившийся вглубь горы уже на полкилометра, наткнулся на странное препятствие. Ход был закрыт большим куском железа. Ящер прекрасно видел в темноте, но в этот раз все же зажег фонарь, и осмотрел препятствие. Да, без сомнения, это было железо, причем сваренное из небольших кусков. Было непонятно, как это все открывалось, ручки и петель здесь не было. Он толкнул преграду, но та даже не шелохнулась. Между тем, за его спиной начали сталкиваться другие солдаты, так, что вскоре все небольшое пространство было заполнено плотно стоящими хинками.

— Что там, в чем дело? — кричала сзади. — Почему встали?

— Погодите, тут сначала надо разобраться, — отвечали передние. — Здесь преграда.

— Какая?

— Это железо.

— Попробуй прожечь ее, — посоветовал один из стоящих за первым хинком ящеров.

— Как!? — огрызнулся тот. — Вы прижали меня к ней вплотную, я сам так сгорю. Надо отойти хотя бы метра на три.

— Все назад! — закричали сразу несколько голосов его сослуживцы.

В это время к последним хинкам стоящим в пещере подошло руководство.

— Почему встали, в чем дело?! — сразу рявкнул полковник.

— Там преграда, господин полковник.

Полковник открыл рот, желая что-то сказать, но тут его перебил лейтенант.

— А это что такое? — спросил он, включая свой фонарь, и направляя его на потолок. Там действительно висело что-то резко отличающееся по свету от серых стен пещеры: светло-коричневая масса с торчащим в нем продолговатым, явно металлически предметом. Он вытянулся во весь рост, поднял руку. И в этот момент по все пространству от входа до железной заслонки сработали одновременно шесть пластиковых, радиоуправляемых мин. Полковник так и не получил свою золотую змейку, его разнесло на мелкие кусочки. Даже остатки двух его батальонов не попали в армейский холодильник. Они, так же как и те, кто остался в живых, оказались погребены под обрушившейся породой.

Глава 11

Бои затихли только к вечеру. Сербы потеряли троих человек, хинки — не менее пяти полков пехоты. Из трех атакованных входов пришлось взорвать два, третий закрыли большим, толстым, круглым камнем, изготовленным предками этих защитников пещеры еще во времена турков. Пользуясь отбитым оружием ящеров, сербы «приварили» камень к стенам, и стали ждать прорыва инопланетян. Но, у тех словно иссякли силы. Постепенно в штабной пещере начали собираться до изумления вымотанные бойцы.

— Иванко зажарился как каплун, — устало рассказывал полковнику Славко Бойнич, — заряд попал ему в ногу, но он растекся по всему телу, и просто поджарил его. На нем даже одежда осталась целой, а он почернел, как будто его жарили часа два на костре.

— А от Мирека и Владена не осталось даже этого, — сообщил Огнен, устраиваясь за столом рядом с Бойничем. — После того, как они попали под заряд этой пушки, от них осталось две горсточки пепла.

Ванесса, хлопотавшая у стола, налила ему вина, пододвинул открытую банку с разогретой тушенкой. Тот благодарно кивнул головой, но при этом бросил на девушку столь жгучий взгляд, что Бойнич нехорошо усмехнулся. Ни для кого уже не было секретом, что штатный донжуан отряда успел трахнуть и эту продвинутую американку.

— Еще один такой штурм, и нам придется тут запаковаться, как в консервной банке, — высказался кто-то с дальнего конца стола. Свет от колпака туда не доставал, так что было видно только руки говорившего, сжимающего кружку с горячим чаем.

— Да, в этом ты прав, Слован, но что ты предлагаешь делать? — спросил Зорич.

— Надо отсюда уходить.

— Как? И куда?

— Дождаться рассвета, и пробиться через ущелье до Карловских пещер.

— Нас накроют и там, — возразил полковник. — Кроме того, там женщины и дети. Пока о них не знают, и лучше бы ими не рисковать. Это лучший способ защитить их.

— И что же? Просто так ждать, когда тебя накроют? — не унимался Слован.

— Зачем ждать. Помнишь девяносто шестой год, наш косовский поход? Тогда под Митровицей было еще хуже. По крайней мере, сейчас мы можем лечь спать, и отдохнуть. А завтра будет другой день. Я знаю одно — пока есть возможность держаться здесь — нужно держаться здесь. В этих пещерах мы хозяева, а в других местах будем гостями. Других предложений не будет?

Все его воины молчали.

— Тогда давайте спать.

Все разбрелись по нарам, у стола остался сидеть только полковник. Огнен, подойдя к Ванессе, тихо прошептал ей на ухо: — Мадам не желает снова искупаться в водопаде?

Райт отрицательно мотнула головой.

— Не сегодня.

— Жаль, — сказал серб, и отошел к своей лежанке. При этом журналистка была готова поклясться, что он уснул до того, как голова его коснулась тощей подушки. Это её позабавило.

"Сил нет, но о сексе не забывает никогда. Еще один из вечных горячих мачо. Все положит на то, что бы доказать свою неутомимость", — не очень вежливо подумала Ванесса о своем новом кавалере. Она же сама забралась в самый дальний угол пещеры, уселась на ящики с патронами, закуталась в одеяло, и долго сидела там, думая обо всем, произошедшем с ней и миром за эти дни. Ванесса достала из кармана небольшую, запаянную в пластик фотографию. На ней была изображена типичная американская семья: седеющий мужчина в военной форме, красивая женщина лет тридцати в вечернем платье, и девчонка, лет пятнадцати, прижимающаяся к ней всем телом. Это было так давно, что казалось теперь нереальностью.

Потом Ванесса незаметно задремала, и очнулась, когда пришла смена караула. Три человека ушли сторожить выходы к пещерам, а вскоре вернулись те, кто был наверху. Они даже есть не стали, перебросились парой слов с полковником, и ушли спать. Вскоре ушел к нарам и сам полковник. На смену рядом с рацией уселся молодой парень, имя которого Ванесса еще не запомнила. Чтобы не уснуть, солдат начал заниматься привычным делом — чисть свой "Калашников".

Когда от дальней стены, от входа, ведущего к водопаду, отделилась серая тень, Ванесса подумала, что у ней начались галлюцинации. Но тень упорно двигалась вперед, а за ней показалась вторая. Между тем тень оказалась совсем близко от часового, тот как-то дернулся, и упал лицом на стол. Все это произошло так быстро, что Ванесса сначала растерялась, потом пошарила рядом с собой. Когда она пристраивалась в этом закутке, то села на какую-то железяку, оказавшуюся пистолетом-пулеметом «Узи». Сейчас она нашла его, на ощупь сняла с предохранителя. Между тем серые тени собрались около стола, словно что-то решая между собой. Вскинув «Узи» Ванесса направила его в сторону стола и, зажмурившись, нажала на спуск. Тяжелая машинка смерти загрохотала выстрелами, особенно гулкими в этих стенах. Ванесса стреляла, мотая оружием из стороны в сторону, до тех пор, пока в обойме не кончились патроны. Ее «Узи» замолк, но тишины уже не было, стены пещеры оглашали многочисленные очереди. Лампочка потухла. Со стороны выхода, откуда проникли ящеры, пару раз метнулись огненные вспышки лазеров, но плотность огня со стороны сербов была столь высока, что ни один выстрел не попал в цель. Одновременно сербы перегруппировывались, расходясь во все стороны. Сразу несколько человек пробрались к отверстию входа сбоку, и забросали его гранатами. После этого двое из них нырнули в проем, слабо освещенный чем-то горящим, и Ванесса была готова поклясться, что она узнал в одном из них фигуру Огнена. Еще минут десять из жерла пещеры полыхали отблески выстрелов, затем все затихло. Вскоре зажглись огни фонарей.

— Кто стрелял первым?! — громко спросил Зорич.

— Я, — слабо ответила Ванесса. Сразу несколько лучей уткнулись ей в лицо. — Я не спала, — пояснила журналистка, — и увидела какие-то тени. Я сразу не поняла что это такое, но потом они убил этого парня. Тогда я начала стрелять.

— Молодец, — похвалил полковник, — ты срезала их одной очередью. Если бы не ты, они бы нас тут по тихому вырезали, и всё.

Кто-то из сербов сменил разбитую лампочку, и зажегся верхний свет. Все сразу посмотрели на до сих пор сидящего за столом часового. В него попали несколько пуль от своих, но было видно, что он умер раньше, от небольшой стрелы, торчавшей у него в затылке. Затем Ванесса перевела взгляд на тела убитых ей ящеров.

— Опять эти твари в сером, — озабоченно заметил стоящий рядом с ней Зорич. — Да, это действительно какой-то их спецназ. Они вошли через самые неудобные, дальние входы, миновали наши растяжки. Судя по всему, эти твари хорошо ориентируются в пещерах.

Всё это время радист с озабоченным лицом рассматривал свою рацию. Впрочем, даже Ванесса могла сказать, что ей пришел конец.

— Ну, что там? — спросил Зорич радиста. — Сможешь её возродить?

— Бесполезно. Ей разнесли всё потроха. Нам нужная новая рация.

— Хорошо. Что-нибудь придумаем. Проверьте посты наверху.

Бойнич вызвал все три поста по мобильной рации, ответили только два.

— Савва, Огнен, проверьте что там, — велел Зорич.

— Ты послал туда только двоих? — удивилась Ванесса.

— В пещерах больше и не надо. Если рации нет, тогда хоть посмотрим вражеское тэвэ.

Он достал из угла и включил коммутатор ящеров. Его не включали уже давно, бравурные марши захватчиков действовали всем сербам на нервы. Он щелкнул кнопкой, сначала действительно полилась скрежещущая музыка, мелькнули кадры Парижа с силуэтом Эйфелевой башни, но потом все исчезло, на экране появилась фотография человека в американской военной форме, и раздраженный голос начал что-то кричать из динамика. Ванесса вскрикнула, и, указывая на экран, закричала: — Отец!

Зорич с удивлением посмотрел на экран, на парадное фото седого, улыбчивого человека с четырьмя звездами на погонах, на фоне американского звездно-полосатого флага, потом на неё.

— Ваш отец генерал Джозеф Райт? Председатель объединенного комитета начальников штабов США?

— Да, — не отрывая взгляд от экрана, ответила она, — только он уже в отставке. Год назад он подал рапорт об увольнении в запас. Не сошелся с президентом по вопросам политики на Ближнем Востоке.

— Этого я не знал, — признался полковник. — Я думал, вы просто однофамильцы, замужем за каким-то Райтом.

— Да, я была за мужем и как раз за однофамильцем, но мы уже давно в разводе.

Зорич несколько секунд смотрел на экран коммутатора, потом сделал свой вывод.

— Похоже, они объявили его в розыск. Тот, кто найдет его и убьет, получит повышение по службе.

— Значит, он жив, — предположила Ванесса.

— Похоже, что так. И это неплохая новость для всех нас. А где он у тебя живёт?

— В Лос-Анджелесе. В пригороде.

Глава 12

Лос-Анжелес.

Самой необходимой вещью для проживающих сейчас в Лос-Анджелесе людей был небольшой ломик, в виде воровской фомки. Тим Джейс, худощавый негр с копной причудливых дредов на голове, осторожно осмотрелся по сторонам, особенно обратив внимание на небо, затем пробежал до ближайшей патерны, ловко ковырнул фомкой канализационный люк, и, с трудом отодвинув его в сторону, кинул вниз объемный рюкзак, а потом проскользнул вниз сам. До конца люк он закрывать не стал, чтобы в следующий раз долго не возиться с его открыванием. Именно наличие фомки позволило Тиму в свое время сбежать из толпы, в которой его гнали на убой вместе с остальными горожанами. Он просто шепнул идущему рядом здоровяку в трусах и белой майке: — Помоги мне.

После этого нагнулся, ковырнул крышку люка, здоровяк не подкачал, и через секунду крышка лежала в стороне, а Тим уже с легкость ящерицы скользил вниз по ступенькам. Толстяк оказался не таким проворным, он был уже в самом низу лестницы, когда его настиг выстрел ящера, и вниз свалился его уже обугленный труп. Тим ждал, что эти жуткие твари полезут за ним в канализацию, но они просто снова закрыли люк. Так он остался жив, и умирать как-то и не собирался.

Подхватив рюкзак, Тим повертел головой по сторонам и уверенно двинулся в одну сторону, подсвечивая себе фонарем. Оружие, короткий «Узи», он держал наготове. Два дня назад они впервые встретились с серыми спецназовцами хинков, и это было не очень приятное для всех оставшихся в живых после этого свидания землян. В очередной раз их выручил пес генерала Райта, Бади. Он поднял на ноги хозяина за минуту до того, как серые фигуры выдвинулись из темноты туннеля метро. Тогда погибли два пункта сопротивления на других станциях метро, остальных Райт успел предупредить по рации.

Идти Тиму было не так далеко, минут через пятнадцать он отодвинул решетку, и выбрался на станцию метро. Несмотря на темноту, его сразу окликнули.

— Стой! Руки вверх!

— Судный день, — крикнул в темноту Тим.

— Аллилуйя. Это ты что ли, Тим?

— Я.

Он подошел поближе.

— Как дела? Все спокойно, Джон? — спросил он часового, одетого в серый камуфляж, с М-16 в руках. На глазах его были очки ночного виденья.

— Да, надеюсь, тут эти твари нас долго еще не найдут.

— Будем надеяться. Не усни, Джон.

— Ни за что, брат.

Тим прошел дальше, снова включил фонарик, и, достигнув места, где платформа переходила в туннель, открыл одну из дверей, вошел вовнутрь. Раньше это была подсобная мастерская, с тех пор там остались механизмы, слабо видимые в полумраке. Единственным источником света была старомодная керосиновая лампа. За столом сидел седой человек, в армейской защитной форме, с вышитыми четырьмя звездами на погонах. Перед ним лежала большая, подробная карта Лос-Анжелеса, которую он изучал с остро отточенным карандашом, и линейкой в руках.

— Ты вернулся, Тим? — спросил стратег, не отрываясь от карты.

— Так точно, мой генерал, — Тим шутливо приложил к голове руку. — Только откуда вы узнали, что это я?

— Только у тебя такой бесшумный шаг. Слышно только твое дыхание, да скрип кроссовок.

— Но вы его все-таки меня расслышали. А может быть, это был не я, а серые твари?

— Если бы это были серые твари, то Бади сошел бы уже с ума от злости.

Услышав свое имя, из темноты показался здоровый мастифф, которому не заставило труда положить голову на стол, как раз на изучаемое генералом место.

— Бади, хватит ласкаться, сейчас не время, — попытался столкнуть его голову генерал. — Тим, займись им.

Тим с удовольствием стащил голову собаки со стола, и начал играть с ним, по ходу докладывая о проделанной работе.

— Батарейки я принес, кроме того, нашел еще в магазине еще три мобильных рации, новеньких, в упаковке. Магазин Хромого Джека цел, он даже заперт на все замки. Так что можно идти и брать его.

В это время включилась рация, и хрипловатый голос произнес: — Орел три, на связи Беркут.

— Да, Беркут.

— Дело в шляпе, мы зажгли фитиль.

— Молодцы, возвращайтесь.

— Окэй, скоро будем.

Генерал поднялся из-за стола, привычным жестом взял свою винтовку М-16.

— Пошли, Тим, посмотрим, что там устроил наш Беркут.

Он вышел за дверь, а Тим чуть задержался. Он подошел к небольшой лежанке, и ткнул ногой в то, что могло показаться кучей тряпья.

— Джин, смотри, что я надыбал там, наверху.

Куча зашевелилась, села. Это оказался бородатый старик с типичным обликом бомжа. Длинные волосы, в сочетании с большими залысинами и борода чуть не до пупка делали его облик колоритным до безобразия. Еще большим колоритом отличалась одежда Джина: невообразимая куча тряпья, где трудно было отличить, где кончалось пальто, и начинались штаны. Джин — это было не имя, а кличка, и, кроме того, любимый напиток старика. Между тем Том достал из рюкзака полиэтиленовый мешочек и помахал им под носом старика.

— Травка? — хриплым голосом спросил тот.

— Именно она. Я нырнул на хату Старого Вилли, пошарил по комнате и нашел таки его клевый план. Лучше марихуаны чем у него, не было во всем городе Ангелов. Самого Вилли уже давно ящеры заморозили, я видел, как его гнали в общей толпе, а трава осталась. Тут целых полкило. И товар хорош, я уже косяк засмолил. Насыпать тебе на затравку?

Джин слабо качнул рукой.

— Ну, парень, нашел мне что показать! Ты же знаешь, что я не люблю палить эту дрянь. Я предпочитаю жидкую отраву.

— Для тебя я тоже кое-что принес. На!

И он сунул в руки старику большую бутыль его любимого джина. Теперь на лице одноименного человека засияла довольная улыбка.

— Вот это ты мне удружил! Спасибо, Тим, порадовал старика.

— Ладно, я пойду, посмотрю, что там наделал этот наш ненормальный Беркут.

Джин еще откручивал пробку, а Тим уже выскочил за дверь, и бегом начал догонять генерала. Эта станция была одна из самых глубоких в городе, так что ему пришлось преодолеть не одну сотню ступенек навеки замерших эскалаторов. Генерала с его псом он настиг на самом верху, тому оставалось подняться только на один лестничный пролет, чтобы оказаться на одном из самых, прежде, оживленных перекрестков города. Тим хотел крикнуть ему, чтобы он опасался выходить на открытое место, но потом понял, что, вряд ли ромбы ящеров смогут сегодня летать над городом. Небо над Лос-Анджелесом, так же как и сами улицы, были затянуты черным, густым дымом. Тим сразу закашлялся, настолько неприятен был этот черный смог.

Генерал Райт довольно улыбнулся, и повернулся к Тиму.

— Хорошую дымовую завесу соорудил наш Беркут. Ну что ж, рядовой Тим Джейс, где ты говоришь, находится этот оружейный магазин?

Тим шутливо взял под козырек.

— Тут не далеко, сэр! Буквально за углом.

— Хорошо, вольно.

Райт взялся за рацию, и, нажав на кнопку, заговорил в микрофон.

— Всем отрядам! День большой распродажи наступил, вперед, солдаты! Я отдаю этот город вам в разграбление!

Через считанные минуты во всех концах города начался большой грабеж. Десятки тысяч людей, все, кто остался в живых, кто сумел ускользнуть от лап ящеров, вышли наружу. Пользуясь тем, что проклятые ромбы наконец-то перестали носиться над их головами, они разбивали витрины магазинов, и тащили из них все, что могло пригодиться в этой новой, жизни. Больше всего ценились две вещи: пища, и оружие. Консервы, сигареты, пепси и минеральная вода — все это тащилось целыми ящиками и упаковками. Самые хитрые приспосабливали для переноски большие коляски супермаркетов, и старались совершить за этот день как можно больше ходок на «распродажу». Генерал же и десяток его подчиненных потрошил оружейный магазин Хромого Джека. Они деловито складывали на медицинские носилки ружья, ящики с патронами и цинки с порохом. Пистолеты они загружали в рюкзаки. Самые понравившиеся экземпляры оружия рекруты тут же совали себе за пояс, или вешали на плечо. Через час магазин был пуст, как баптистская церковь в католический праздник. Лишь после этого солдаты Райта начали крушить витрину продуктового магазина. Тут как раз выбрался на свет божий и Джин. Райт сразу заметил, что старик явно пьян, но за эту неделю он привык к мысли, что этим своим новым подчиненным трудно будет привить армейскую дисциплину. Между тем старик Джин и заядлый рэпер Тим были самыми ценными кадрами в его новом войске. Старик как никто в городе знал все подземные коммуникации города. За тридцать лет, что старик обитал в этих подземельях, он изучил их от и до. Райту достали более или менее подробную карту метро, но вот водопровод, канализация и все остальные подземные коммуникации были для Райта тайной за семью печатью. И только этот вечно пьяный старик мог провести его куда угодно, в любой конец города Ангелов.

А Джин, профессиональный воришка, форточник, с его изумительной ловкостью и гибкостью мог пролезть в любую дыру, где только могла пройти его голова.

— Эй, вы, там! — закричал старик внутрь магазина. — Найдите там папаше Джину его любимый напиток. А то Тим притащил мне какое-то канадское пойло, от него только башка болит, и ничего больше.

— Мистер Джин, вам надо себя беречь, — вежливо обратился к нему генерал. — Вы теперь не просто гражданский человек, вы наш генштаб. Без вас мы в городе как слепые котята.

Бомж довольно осклабился. Он любил, когда подчеркивали его уникальность. Он снисходительно похлопал Райта по плечу.

— Не бойтесь, генерал, я могу крякнуть, если только мне перекроют доставку джина. Я настолько им пропитался, что теперь мне нужно регулярно заправляться им, как топливом, иначе мотор откажет.

Он похлопал себя по груди, хотел что-то добавить, но тут все невольно вздрогнули от треска близкой перестрелки. Все тут же побросали продукты и взялись за оружие. Вскоре послышался другой звук, настолько знакомый, настолько же и невероятный для этого жуткого времени.

— Укусите меня за задницу, если это не Беркут, — пробормотал Тим.

И тут же из-за угла показались мчащиеся на полной скорости мотоциклы. Это были звероподобные «Харлей-Девидсоны», а сидящие на них люди по внешнему виду были стопроцентными байкерами. Затянутые в черную кожу, с обилием металла на организме, с развевающимися власами или в черных банданах, они представляли из себя красивую, внушительную, и слишком невероятную для сегодняшнего дня картину. Тим выскочил на середину улицы и начал отчаянно махать руками в сторону большого отеля с разбитыми витринами, изрешеченной вывеской, и выломанными воротами подземного гаража. Сидевший на головном мотоцикле байкер резко свернул в указанную негром сторону, и через полминуты вся банда скрылась в подземном гараже отеля. Отослав остальных подчиненных с продуктами и оружием в метро, генерал с Тимом двинулись к отелю. Там же сейчас во всю разворачивалось веселье. Гулкая пустота гаража была заполнена грохотом моторов, светом фар и криками самих кожаных кентавров. Они вопили что-то несообразное, лавируя между колонн, оставшихся на вечную стоянку автомобилей и друг друга. При этом каждый второй умудрялся на ходу пить пиво. Райт пару минут постоял, рассматривая это зрелище, потом к нему подлетел тот самый парень, что ехал впереди всех. Длинные, черные волосы, стильная бородка и усы, эспаньолкой, черные же очки. За его спиной сидела столь же сильно украшенная кожей и металлом белокурая девушка, с весьма заметным шрамом на подбородке. Водителем тачки и был Беркут, главарь одной из байкерских банд Лос-Анджелеса. В прежней жизни он доставил много хлопот полиции Соединенных Штатов, но не меньше хлопот он доставил и той роте хинков, что пожаловали в его поместье, а проще говоря, заброшенный завод, где он и обитал в свободное от гонок и разборок время. Оружия у «Стаи», так называлась группировка Беркута, было больше, чем у иной воинской части. Так что, после продолжительного боя Беркут вырвался из окружения, оставив за своей спиной более сотни трупов ящеров. После того, как он потерял на улицах города под ударами ромбов полбанды, ему все-таки пришлось оставить свои навороченные мотоциклы, нырнуть в канализацию, и заняться чисто партизанской борьбой.

— Откуда у тебя байки, Беркут? — спросил удивленный генерал.

— Сменял на канализационный люк.

— А серьёзно?

— Это тачки моего лучшего врага — Могильщика. Похоже, их накрыли внезапно, я нашел там кучу обгорелой кожи, — он достал из кармана и показал Райту бляху в виде оскаленной морды пумы. — Это все, что осталось от самого Могильщика. Но тачки его не пострадали. Так что, после того, как мы подожгли нефтебазу, мы реквизировали эти тачки, и решили прокатиться по городу с ветерком. Надоело сидеть в этих подземных, вонючих трущобах.

— В кого вы там палили? — Райт мотнул головой назад.

— Да, там эти черные твари маршировали строем, штук сорок. Очень удобно было их расстреливать. Моя крошка пристрелила штук десять. Да, ведь, Жанна?

Он улыбнулся, и посмотрел назад.

— Не ври, — буркнула та, открывая банку с пивом, — всего пятерых.

— Скажи, генерал, она ведь здорово смотрится с автоматом Калашникова?

Райт был вынужден признать, что девица с пышной грудью, неминуемо навевающей мысли о силиконе, и аппетитными ляжками под коротко обрезанными шортами, и в самом деле смотрелась чересчур возбуждающе. Вот только этот шрам…

— Черт, пиво уже не то, — скривилась Жанна, — срок годности подходит к концу, к тому же оно теплое.

— И предъявить претензии не кому, — усмехнулся Райт, — ни к заводу, ни к магазину. Да и нового уже не сварят. Ладно, свое дело вы сделали, теперь, если хочешь, можешь отдыхать, а можешь еще запастись оружием. Тут, недалеко, два квартала налево, есть полицейский участок. Там должны остаться оружие и боеприпасы.

— Хорошо, генерал. Парни, есть еще одно дело! За мной! — заорал он, призывно взмахнув рукой. Через несколько секунд вся его банда вырвалась наружу и унеслась прочь.

— Да, рекруты у тебя, Джозеф Райт, в этот раз как никогда крутые, — пробормотал генерал.

Уже ночью, ровно в двенадцать, он сидел перед рацией, и слушал свой собственный голос, доносящийся из динамика.

— Американцы, к вам обращаюсь я, генерал Джозеф Райт. Наша страна подвергалась нашествию инопланетных тварей, желающих полностью уничтожить человечество. Я призываю вас к борьбе. Уходите в подземные коммуникации, прячьтесь, от них, и при случае атакуйте, уничтожайте по одному и небольшими группами. За сегодняшний день всего по городу было уничтожено более трехсот оккупантов, успешно проведена операция по поджогу нефтехранилища, сожжено три бронемашины врага…

Тут раздался треск, передача прервалась.

— В этот раз они обнаружили его на две секунды раньше, — констатировал Тим.

— Да. На следующую ночь нужно будет записать более короткое обращение, — решил генерал.

— У нас так скоро кончатся рации, — заметил невысокий парень в больших очках. Том Карлуччо был специалистом по радиосвязи. Именно он устанавливал радиостанции по разным концам города, и с каждой такой рацией он расставался как с любимой девушкой. Пока их было более чем достаточно, едва ли не первой удачей рекрутов Райта было нападение на бывший армейский склад. Хинки быстро пеленговали рации, и сносили с лица земли не только антенну, но и несколько этажей очередного небоскреба. Но все это не пропало даром, Райту удалось объединить разрозненные очаги сопротивления по всему огромному городу. Теперь он командовал ими, пользуясь уже мобильными рациями.

Уже вечером, лежа на жестком лежбище, он зажег фонарик, и достал из кармана фотографию. Эта была типичное семейное фото: счастливый отец, обнимающий одной рукой жену, а другой дочь. Все они были такие молодые и красивые, а сзади, за ними — огромный океан. Пять лет назад умерла от рака его жена. Райту нестерпимо захотелось узнать, где сейчас его дочь. Пусть эта правда была бы жестока, но он должен знать, где его дочь.

Глава 13

А Ванессе в этот день было как никогда плохо. Такого яростного штурма еще не было за все дни оккупации. В бой шли одни серые балахоны. В этот раз они атаковали сразу по всем десяти входам и очень активно использовали большие, переносные пушки, чуть меньше тех, что захватили в селе сербы. Отряд нес необратимые потери, ведь у Зорича каждый солдат был на счету. Перевес сил был слишком не равен. На каждого серба приходилось как минимум тысяча ящеров. Они постепенно отступали вглубь горы, подрывая за собой входы. Но в этот раз серые балахоны упорно шли по следу партизан, прожигая завалы лазерной пушкой. Камень плавился под ударами плазмы, запаковывая возможные обвалы сверху. Большая часть проделанных ими ходов теперь напоминала небольшое метро — обожженные стены были скользкими как стекло, абсолютно круглыми, и, с эстетической точки зрения — весьма красивыми. Единственное, что останавливало ящеров, это взрывы гранат. При чем страдали ящеры не столько от осколков или взрывной волны, а от самого звука взрыва. Первым эту особенность хинков заметил Славко Бойнич. В ожесточенной перестрелке он истратил все патроны, а когда добежал до заранее оборудованного пункта снабжения, то увидел там только ящик с гранатами. Открыл его, серб с удивлением увидел вместо ребристых «лимонок» бело-красные яйцеобразные цилиндры. Славко выругался. Это были свето-шумовые гранаты, оружие полицейских, предназначенное для разгона демонстрантов. Но делать было нечего, он уже слышал гортанные переговоры преследующих его ящеров. Размахнувшись, он бросил две гранаты за угол пещерного хода, и зажал уши. Взрывы были резки, а пламя ослепительно неприятно. Когда наступила тишина, Бойнич услышал какие-то неприятные звуки. Это был мучительный, многоголосый стон. Он осторожно выглянул из-за угла, и увидел странную картину. Несколько ящеров катались по полу в мучительных судорогах, на двоих из них горела одежда, один, содрав шлем, стоял на коленях, извергая из желудка все его содержимое. Можно было уходить дальше, но Славко никак не мог оторваться от этого странного зрелища. Спустя десять минут из пяти хинков в живых остался только один, тот самый, коленопреклоненный. При этом он не мог подняться на ноги, и дрожал всем телом. Тогда Бойнич вернулся к ящику, и рассовал по карманам все до одной гранаты.

Часам к пяти вечера все защитники пещеры невольно собрались в штабном зале. К этому времени они взорвали три самых больших хода. Остальные были захвачены ящерами. У них оставался только один ход отступления, вглубь горы, мало изученный и опасный. Трое сербов, стоя у входа в пещеру, отстреливались, не давая ящерам вытащить на прямую наводку свои штурмовые орудия. Время от времени один из защитников запускал в глубь прохода гранату из подствольника. Все остальные собрались на совещание.

— Нужно отсюда уходить, — сказал Славко.

— Как?! Нам перекрыли все выходы, — возразил Огнен.

— Можно уйти через дальние пещеры, в Карловы пещеры, Сашко проведет, — Славко кивнул в стороны рыжего парня.

— Отсюда то я вас выведу, но потом все равно придется километра два идти по верху, — напомнил тот.

— Другого выбора у нас нет, — впервые подал голос Зорич. — Нужно заминировать пещеру, и сделать так, чтобы этот взрыв уверил их, что с нами покончено навсегда.

— Это сделаю я, — раздался слабый голос со стороны лежанок. Все обернулись в ту сторону. Иво Даничу не повезло, при подрыве очередной части прохода неожиданно обвалился кусок кровли прямо над ним. Парню раздробило обе стопы, так, что тот не только не мог ходить, но и держался в сознании только на обезболивающих. Все невольно подошли к нему, окружили.

— Дайте мне побольше оружия, тела Григора и Миклоша положите у входа, чтобы эти твари подумали, что мы тут все, и я взорву пещеру вместе с ними, — сказал раненый. — Все равно вы меня через те, дальние пещеры на себе не протащите.

Полковник оглянулся на рыжего проводника, тот, действительно, в ответ отрицательно покачал головой.

— Хорошо, Иво, — согласился полковник, — мы не забудем тебя никогда.

Он нагнулся, и поцеловал раненого.

— Полковник, — остановил его Иво, — у меня в Карловых пещерах сын, четыре года, зовут так же, Иво, Иво Данич. Мать его умерла год назад. Позаботьтесь о нем, пожалуйста.

— Хорошо, Иво, не беспокойся. Он будет нам как сын.

Затем к нему подошел Славко.

— Вот тебе машинка, — сказал он, подавая ему самодельный пульт, — если что, я еще поставил часовой механизм на два часа.

— Я столько не продержусь, поставь на час, — попросил Иво.

— Хорошо, — согласился минер.

Сборы были недолги, дольше Савва минировали зал. Огнен же с помощью самого полковника устраивал сторожевые ловушки. Через полчаса отряд был готов к походу. С собой постарались взять самое важное: рации, приборы ночного виденья, и как можно больше оружия и боеприпасов. Оставалось еще много продуктов, но на ящики с тушенками никто из сербов даже не взглянул. По очереди все подошли к раненому, каждый из солдат нагибался, и целовал его на прощанье. Ванесса не выдержала этих сцен, и разрыдалась.

— Ничего мисс, все будет хорошо, — подбодрил ее Иво. — Каждый раз кажется, что это конец всему, но ничего, мы жили, и будем жить всегда. Да хранит вас Господь!

Он перекрестился, сел поудобней, и когда последний солдат скрылся в проходе, взял в руки несколько веревок. Они вели к спусковым крючкам пяти автоматов, размещенных в самых разных местах пещеры, и прикрученными веревками к ящикам, ножкам скамейки, стойкам двухъярусных нар. Стволы всех пятерых автоматов были направлены в одну точку — на вход в пещерный зал.

Ящеры начали свою атаку через полчаса. Сначала в пещеру влетело несколько огненных шаров, а потом в черном проеме входа появилась несуразная фигура в сером балахоне. Иво дернул за одну из веревок, и очередь скосила хинка, как косой. Но тут же на его месте появилась другая фигура, уже в черном балахоне. По очереди Иво дергал каждую из веревок, и в проход летела короткая очередь. Время от времени он брал в руки свой автомат, и так посылал в проем прохода очередную гранату. При этом он слишком часто бросал взгляд на часы на своем запястье. Пот заливал его лицо, это было и от боли, и от напряжения. Прошло сорок минут, прежде чем замолк один автомат, потом по очереди, все остальные. Тогда он отбросил ненужные веревки, взял в руки свой автомат, и пододвинул поближе шесть оставшихся магазинов с патронами. Теперь он стрелял почти непрерывно, так, что ствол Калашникова раскалился до предела. В ответ полыхали вспышки лазерных выстрелов. По счастью все они пролетали и разбивались о стены пещеры очень далеко от Иво. Чувствовалось, что ящеры стреляют издалека, не рискую приблизиться к входу в зал. Зато загорелись ящики с продуктами, все помещение заполнилось дымом. Иво задыхался, он стрелял, уже не видя целей, по памяти. До отмеренного ему часа оставалось пять минут, патронов было еще много, два рожка, но серб прекратил стрельбу и сполз на пол. Постанывая, он закатился под нары, и затих. Тут было не так дымно, и он только слышал, как с подвывающим шорохом пролетали над ним лазерные заряды. Затем затихли и они, теперь был слышен только треск сгорающего дерева. Уже загорелась и пирамида ящиков с оружием и патронами. Так что света в пещере было более чем достаточно, только серый дым мешал что-то рассмотреть более подробно. Затем из дыма появилась рослая фигура ящера. Тот остановился в двух метрах от Иво, держа лазерное ружье наготове. Он оглядывался по сторонам, затем что-то гортанно крикнул, и тут же из дыма появились еще две серые фигуры. Иво скосил глаза на часы, до отведенного времени оставалось две минуты. Но он не доверил свою собственную смерть какому-то механизму, и сам нажал на пульте красную кнопку.

Отряд Зорича был уже далеко, когда земля дрогнула у них под ногами. Ванесса ощутила это всем телом, она как раз ползла по узкому проходу, как назвал это место их проводник, Сашко Билич — шкуродеру. В некоторых местах он сужался настолько, что журналистка поняла, что действительно, протащить раненого в этих местах было просто невозможно. Тут застрял бы и толстый человек, да и таким богатырям, как Савва или полковник, с их широкими плечами, было очень некомфортно протискиваться через эти крысиные норы. Огнен полз впереди нее, и когда затряслась земля, он дернулся назад так, что ударил подошвой ботинка по лицу девушки. Та вскрикнула, и хотела сказать что-то резкое, но в этот момент ей в лицо ударила волна пыли. Журналистка поняла, что случилось что-то нехорошее. Это тут же подтвердил Огнен.

— Ванесса, — сказал он, — ты можешь ползти назад?

— Да, а что?

— Ползи. Тут, впереди, обвал.

Она начала пятиться, и это было гораздо трудней, чем ползти вперед. Камуфляжная рубаха на ней медленно, но верно вылезла из под ремня, так что вскоре она уже карябала животом жесткий камень. Временами это было очень даже больно. Лишь минут через сорок они выбрались на участок, где могли встать на четвереньки, и развернуться друг к другу лицом.

— Что там случилось? — спросила она.

— От сотрясения взрыва обрушилась кровля, прямо перед моим носом. Я не удержался, и дернулся назад.

— Ага, и заехал мне по глазу, — сказала Ванесса, трогая себя за левое веко. Огнен подсветил ее лицо фонариком и присвистнул.

— Да, синяк будет добрый. Как после свадебной драки. Только на свадьбах никто не бьет невесту.

— Спасибо, утешил. Хорошо хоть зеркала нет. Что теперь будем делать?

— Не знаю. Но через этот выход мы не пробьемся.

Он достал рацию, включил ее.

— Первый, первый! Я десятый, я десятый.

Он вызывал минут десять, потом безнадежно махнул рукой.

— Бесполезно. Даже если они остались живы, то через эту толщу скал радиоволны не доходят.

— И что нам теперь делать? — спросила тревожно она.

— Не знаю. Можно попробовать вернуться назад, и поискать какие-то другие выходы. Боюсь, только, что там сейчас полно этого зверья.

Затем он как-то по-особенному взглянул на женщину.

— Если бы мы не тормознули там, то точно попали бы под этот обвал.

— А может наоборот, уже прошли его, — парировала Ванесса.

Они и в самом деле припозднились. Когда ботинки самого последнего солдата исчезли в узком лазе пещерного хода, и Ванесса приготовилась, чтобы самой забраться в него, Огнен остановил ее, положив на плечо руку. Когда же она обернулась, он притянул ее к себе, и буквально впился губами в губы американки. Это была такая дикая страсть, что у ней невольно мелькнула мысль о графе Дракуле. А потом и самой журналистки полыхнула из-под сердца такая дикая похоть, что она даже застонала от возжеления. Этот секс, стоя, в темноте, на грани между жизнью и смерть, был каким-то неистовым, первобытным, диким. Они насытились быстро, но нить судьбы была уже обрезана чьим-то безжалостным ножом. Ванесса и Огнен быстро нагнали сербов, но и те чуть притормозили, дожидаясь их. А потом был обвал. Ход истории повернулся совсем по-другому.

— Так что теперь делать? — спросила она.

— Давай вернемся к выходу, посмотрим, что там, — предложил Огнен.

— Хорошо, только ты теперь ползи первым.

К конечной точке возврата они вернулись как раз вовремя. Еще минута, и их бы просто зажарили лазерным выстрелом. Огнен лицом к лицу столкнулся с заглядывающим в отверстие прохода ящером. Расстояние между ними было сантиметров десять, Огнен почувствовал даже смрадное дыхание ящера. Оба, и он и хинк, невольно отшатнулись назад, и ящер при этом издал какой-то жалобно-испуганный звук. Серб оказался проворней незваного гостя, и пока хинк еще тянулся за своим лазерным автоматом, он извернулся и, выхватив пистолет, всадил промеж глаз ящеру две пули. Тот еще падал, а Огнен уже рвал из нагрудной сумкой последнюю свето-шумовую гранату. Дернув чеку, он швырнул ее в темноту, и, отшатнувшись, к стенке пещеры, закрыл уши руками. Он успел вовремя, на черное отверстие лаза было уже направленно несколько стволов. Но нажать на спуск никто из ящеров не успел. Грохот взрыва привел ящеров к обычному состоянию долгой, и мучительной агонии. Когда Огнен выбрался на простор сам, и помог это сделать Ванессе, по небольшому пространству пещере корчилось шесть хинков. Американка видела подобное впервые, и когда у её ног один их ящеров изверг содержимое желудка, Ванесса едва не повторила тоже самое.

— Бегом! Это была моя последняя граната! — скомандовал Огнен, и повернул в одно из ответвлений пещеры, но оттуда уже доносился топот ног ящеров. Чертыхнувшись, он потащил журналистку в другой проход. Они пробежали метров тридцать, а затем сербу пришлось пустить в ход свой автомат. Еще метров двадцать потом им пришлось бежать по мягким телам поверженных тел, затем Огнен свернул налево, и они очутились в тупике. Собственно, это был не тупик, это был тир сербов. Тут до сих пор валялись три ружья хинков и стояла лазерная пушка.

— Возьми автомат! — крикнул он ей, подавая свой АК-47. — Стреляй по проходу непрерывно.

Журналистке впервые пришлось вот так, с автоматом в руках, одной отражать атаку. Она поливала свинцом извилистый проход, слышала вдалеке рев ящеров, пару раз оттуда полыхнули в ее сторону лазерные заряды. Ванесса, взвизгивая, шарахалась в сторону, хотя все это было уже запоздалой реакцией. Эти палящие вспышки приводили ее в ужас, хотя умом она понимала, что раз она видела этот летящий заряд, значит, он пролетел мимо.

Первый рожок она выпустила очень быстро, а вот второй расстреляла с гораздо большей пользой, отпуская ящерам порции по три патрона. Она не понимала, что там, за ее спиной делает Огнен. Лишь когда сзади полыхнуло пламя, она оглянулась, и поняла, что тот крушит стенку пещеры. Спрашивать о смысле подобной операции времени не было, ящеры упорно не желали оставлять их в покое.

— У меня кончаются патроны! — крикнула она Огнену. — Кинь рожок!

— У меня их нет!

— Что!? У тебя тоже нет?

— Да!

— И что нам теперь делать?!

— Возьми их ружья.

Выпустив последнюю пулю, Ванесса бросила автомат на пол и взяла на руки несуразное оружие хинков.

— На что тут нажимать?! — спросила она.

— Справа, у приклада, рычаг, его вниз, до упора, — командовал он, продолжая перезаряжать пушку, и наносить по стене выстрел за выстрелом, — потом красная кнопка, нажми ее. Индикатор загорелся?

— Да! До середины.

— Тогда можешь стрелять. Там хватит выстрела на три.

Она направила ствол в сторону темноты. У Ванессы даже хватило терпения дождаться, когда из темноты начнут проявляться серые тени. Только тогда она нажала на спуск. Выстрел был непривычен, не было традиционной отдачи, грохота. Только звук, похожий на пролет быстролетящей ласточки. Желтое пламя, вырвавшееся с конца дула было с полметра длинной, и не было традиционным прямым лучом лазера. Это был один кусок плазмы, и он как бы обрамлялся мелкими искорками. В темноте, куда она стреляла, проявилась фигура ящера. Было полное впечатление, что тот попал под электрический заряд, все его тело вырисовалось голубоватым пламенем, оно дергалось всеми частями тела в разные стороны. Затем силуэт хинка погас, и журналистка, больше интуитивно, чем по разумению, отшатнулась назад. В туже секунду мимо нее пролетело несколько огненных шаров. После этого она уже уверенно направила ствол в темноту, и через пару секунд снова смогла полюбоваться новым, дергающимся, голубым силуэтом своего врага.

— Ты там скоро?! — крикнула она, не оборачиваясь. — У меня остался один заряд.

— У меня тоже, — признался Огнен. В этом момент он неистово молился, что бы его план все же удался. Он прицелился в глубь проделанного им тоннеля. — Господи, помоги нам, святой Савва! — закричал он отчаянно.

Бог ему помог, с последним зарядом, когда рассеялся дым, впереди мелькнуло что-то похожее на свет.

— Все, стреляй, и пошли! — крикнул Огнен, первым ныряя в туннель. Здесь можно было идти чуть пригнувшись. По мере продвижения температура стен все повышалась. Вскоре его догнала Ванесса, он слышал ее дыхание за спиной. По ее прикидкам серб проделал туннель не менее ста метров длиной. Они прошли его почти до конца, даже сквозь толстые подошвы армейских ботинок американка чувствовала, как все более раскаляется температура камня. Она со страхом оглядывалась назад, сейчас их могли уничтожить одним выстрелом. Когда туннель почти был пройден, Ванесса услыхала, как Огнен начал ругаться.

— Ты что!? — крикнула она. Тот смотрел куда-то вниз.

— Придется прыгать, — сказал он, и шагнул вперед. Огнен исчез, и американка не поняла ничего. Она сделала два шага вперед, и увидела впереди пустоту. Лишь опустив глаза, она поняла, что это та самая пещера, где они с Вукичем принимали ванны. Тут было все так же, даже свет горел. Сам серб сейчас плавал в том самом водоеме.

— Прыгай, тут хватит воды! — крикнул он. Девушка последовала его приказу, стоять на этой раскаленной сковородке не было сил, да и знакомые звуки голосов ящеров доносившиеся до нее, показали, что те уже нашли этот тоннель. Она шагнула вперед, и через секунду, когда она была уже в падении, над ее головой пролетел плазменный заряд. С шумным плеском она вошла в обжигающе холодную воду, затем вынырнула. Серб был уже на берегу.

— Быстрей! — сказал он, подавая ей руку.

— Ты столько долбил этот камень, что искупаться? — спросила она.

— Нет, — на лице Огнена заиграли желваки, — я ошибся. Я думал с этой стороны воля, хотел выбраться наружу.

— Ну что ж, по крайней мере, нас зажарят свежевымытыми, — нашла в себе силы пошутить Ванесса.

Огнен достал пистолет, и решительно шагнул в один из проходов. Столь же решительно он отшатнулся назад, напоследок выстрелив в проем.

— Давай сюда, — сказал он, метнувшись к другому выходу. Увы, не сделав и шага, он послал в проход три пули, и метнулся назад. Сразу два плазменных заряда подтвердили догадку Ванессы, что и этот проход контролировали ящеры. Лицо Огнена было искажено гневом, похоже, он тоже не понимал, что теперь делать. Это не помешало ему одним выстрелом снять хинка, появившегося в проделанном ими же туннеле, и уже поднявшего свое лазерное оружие. Ящер упал вниз, и водная поверхность природного бассейна с шумным плеском приняла его тело в свои волны. Как ни странно, но оно не всплыло на поверхность, и за этим сейчас внимательно наблюдал Вукич.

— Ты плаваешь хорошо? — спросил серб американку.

— Да, ты разве забыл?

— Тогда набери побольше воздуха, и ныряй за мной, — велел он. Сунув пистолет в кобуру, он набрал в легкие побольше воздуха, и нырнул в природный бассейн. Ванесса последовала за ним. Она не понимала, что хочет делать серб. А тот подплыл к дальней стороне бассейна, и… исчез. Лишь подплыв поближе, она поняла, что это в пролом в каменной чаше и уходила из природного бассейна вода. Черный зев подводной пещеры ужаснул ее. Все ее трусливое нутро запротестовало против этой подводной прогулки, она хотела развернуться, и плыть обратно, но могучий водный поток уже неотвратимо подхватил ее и потащил в проем. И, забыв обо всем искусстве плавания под водой, она заорала от ужаса, и понеслась куда-то вниз, в полную черноту.

Глава 14

Когда раздался громкий шелест, и ударила пыль, Зорич подумал, что это все. Лишь потом он понял, что обвал произошел позади, а не впереди его.

— Что там?! — тревожно крикнул он назад.

— Мирко задавило! — крикнул кто-то. — Он шел сразу за мной.

— Большой завал?

— Да, — ответил ползущий впереди полковника Сашко.

— Откуда ты знаешь?

— По толчку. Обвалилось метров двадцать, не меньше. Теперь этим путем уже не пройдешь.

— Сашко можно доверять, — сказал лежащий сзади полковника Савва. — Он в этих пещерах полжизни провел.

— Зато и ящеры нас не достанут, — сделал свой вывод Зорич. — Кто у нас дальше шел за Мирко?

— Огнен и американка.

Полковник приглушенно выругался.

— Надеюсь, им повезло. Вперед, больше мы ничего сделать не можем. Им уже не помочь.

Они поползли вперед. Это был тяжкий труд, ведь практически каждый тащил за собой рюкзак с патронами или снаряжением. В некоторых местах пещера сужалась настолько, что нужно было сначала протолкнуть в отверстие рюкзак, а потом уж протиснуться самому. Особенно трудно приходилось двум гигантам: Зоричу и Савве. Лишь через час, когда силы у всех были на пределы, Сашко вывел их в дальние пещеры. Это было такое мучительное счастье, встать во весь рост, ощутить, как отходят от напряжения каждая клетка своего тела. Еще полчаса перехода, и они увидели впереди слабый свет.

— Теперь нам придется выйти наружу, — сказал Сашко, первым подходя к выходу из пещеры. Он глянул на часы. — Что, пойдем сейчас, или подождем утра?

— Сколько сейчас времени?

— Час дня.

Полковник надолго задумался.

— Терять почти сутки? Сашко, посмотри, что там снаружи?

Выход размещался на высоте почти два метра от пола, и, представлял из себя отверстие меньше метра в диаметре. Сашко ловко подтянулся, высунулся наружу, потом выбрался совсем.

— Никого из этих ящериц не видно, — доложил он. — Погода солнечная, но туч очень много. Похоже, скоро, к вечеру, пойдёт дождь.

Полковник осмотрел измученные лица своих друзей.

— Ладно, пойдем сегодня, но сначала, перед марш-броском надо отдохнуть. Ты тоже спустись вниз, не маячь там.

— Да ничего, здесь кусты, — отмахнулся Сашко. По нему вообще не было заметно, чтобы он устал. В этом рыжем парне таились просто недюжинные силы.

Солдаты уселись вдоль узкой пещеры, пустили по кругу фляжку с водой. Все так устали, что было не до разговоров. Некоторые даже задремали. Полковнику было жалко их будить, но нужно было идти.

— Пошли! Вперед! — скомандовал Зорич минут через десять, и первый выбрался наружу.

Погода была действительно пасмурной, но он невольно зажмурился, так давно он не видел белый свет. Когда последний солдат появился на поверхности, полковник снова скомандовал: — Вперед!

Они, бежали, как обычно, средним темпом, с оружием наготове. Метров через триста лес кончился, и они выбежали на открытое пространство. Впереди была полоса открытого пространства шириной с километр, самое опасное место перехода. Нехорошее предчувствие охолодило душу полковника, но Зорич сжал зубы, и опять скомандовал: — Вперед!

Они были на самой середине пути, когда из-за косогора, с той стороны, откуда они пришли, вылетели сразу два ромба. Полковник не выдержал, и выругался.

— Рассредоточиться! — крикнул он. Все кинулись врассыпную, только он остался стоять на месте. Вскинув автомат, он направил на ромб свой подствольник. И когда ромб подлетел достаточно близко, нажал на спуск. Граната пошла точно в цель, но Зорич прекрасно видел, что она взорвалась примерно в метре от поверхности ромба, не причинив тому вреда. "Как же тогда Савва сбил его?" — с удивлением и досадой продумал он. Между тем еще кто-то со стороны выстрелил по тому же ромбу, трое просто начали стрелять по второму его собрату из автоматов. И, странное дело, оба штурмовика замерли на месте, но огонь не открывали. Они висели на высоте ста метров над ними, но, почему-то, не стреляли. И, полковник, кажется, понял, почему это происходило.

— Непрерывно держать их под обстрелом, по очереди! Пятеро на одного, пятеро на другого! — Скомандовал он. — Двое стреляют, двое ждут, один заряжает автоматы! Уходить перебежками!

Выполнить это было сложно, но воины Зорича прошли хорошую школу. Пока двое из них стреляли по ромбу, остальные бежали вперед, затем один из них останавливался, брал на мушку черную броню штурмовика, и, когда, у стреляющего кончался боезапас, сам начинал стрелять. Один же из сербов следил, чтобы в автоматах всегда был магазин полный патронами. Так они прошли еще метров триста, до заветного леса оставалось совсем немного. И тут один из штурмовиков резко поднялся вверх, настолько, что его стало еле видно среди туч. Сербы прекратили вести по нему огонь, но зато тут же с высоты полыхнула молния лазерного выстрела. В пламени взрыва оказался один из сербов, и когда зрение снова вернулась к полковнику, он увидел на его месте только кучку пепла.

— Сволочь! — Заорал Зорич, стреляя в зенит. Он прекрасно понимал, что сейчас его пули не могут достичь ромба, но умирать вот так, сейчас, он не хотел. Между тем сверху снова полыхнула молния взрыва, и еще один из сербов обратился в золу. До деревьев оставались считанные десятки метров, но шансов дойти до них у солдат Зорича практически не было. Патроны в магазине полковника кончились, и он опустил автомат, ожидая, что сейчас огненная молния поразит его. Глядя на него, еще несколько человек остановились на месте, хотя вторая пятерка продолжала поливать свой ромб свинцовым дождем.

— Ну, — сквозь зубы процедил Зорич, — давай! Жги, падла!

И тут произошло нечто удивительное. Внезапно, рядом с верхним ромбом появился светящийся шар, быстро принявший форму классической летающей тарелки. Оттуда полыхнуло пламя, и штурмовик хинков мгновенно взорвался. Сербы невольно прикрылись руками, а когда снова смогли видеть, серебристой тарелки в небе уже не было. Резко изменилось поведение и второго ромба. Штурмовик резко подскочил вверх, а потом на максимальной скорости скрылся в той стороне, откуда прилетел. Размышлять обо всем происходящем было некогда, и Зорич снова крикнул: — Марш!

Они, наконец, добежали до деревьев, но не остановились ни на секунду, а продолжили свой бег, и только когда снова нырнули в прохладную пасть пещеры, смогли перевести дыхание.

— Что это было, полковник? — спросил Славко Бойнич.

— Если бы я еще знал, — признался Зорич. — Но мне кажется, что у нас появились союзники.

Отдышавшись, они продолжили свой путь. Еще два часа им пришлось пробираться согнувшись в три погибели, ползти по узким «шкуродерам», но после всего пережитого, в этой тесноте, темноте, в этом чреве земли они чувствовали себя в безопасности. И вот, впереди показался неясный свет.

— Стой! Кто идет!? — донеслось до них.

— Свои, парень.

Этот голос часовой узнал сразу.

— Полковник! Боже мой, как я рад! Мы уж думали, что эти твари вас всех перебили.

— Не вылупился из яйца еще тот ящер, что сожрёт меня, — устало ответил Зорич, на четвереньках выползая из лаза.

Их внезапное появление было принято всеми присутствующими с ликованием. Не важно, что их выбралось только восемь, грязных, в рваной амуниции, смертельно усталых и голодных людей. Самое главное — полковник Зорич был с ними.

В эти пещеры достижения цивилизации еще не проникли, так что освещались они по старинки, керосиновыми лампами. В самом большом зале, не менее ста метров в диаметре, собралось несколько сот человек. В основном это были штатские: старики, женщины, дети. Они проходили сквозь строй этих лиц, глаз, направленных на них, каждый из сербов старался хотя бы потрогать легендарного полковника. Пусть Зорич устал до изнеможения, даже ноги дрожали, но сейчас он старался выглядеть спокойным и уверенным в себе. Это было нужно этим людям.

К нему подбежал Слободан Мирич, невысокий крепыш, почти круглый из-за накачанных мускулов. Мирич был капитаном регулярной сербской армии, и, по ночам, правой рукой полковника в партизанской деятельности.

— Слава святому Савве, вы дошли! А мы уже стали волноваться, хотели высылать навстречу вам помощь.

— Хорошо, что не выслали. Это нас спасло.

— Как, почему?

— Вы появились бы раньше, привлекли ящеров, и нас бы перещелкали на самой середине пути.

Мирич проводил полковника в небольшую пещеру, служившую штабом. Зорич устало опустился на лежанку, с трудом стянул свою похудевшую разгрузку, а потом вытянулся во весь рост. Между тем Мирич начал строить радужные планы.

— Наконец то вы с нами и мы тоже вступим в бой! Мои парни уже устали сидеть без дела, они просто рвутся отплатить за все этим жабам…

— Даже, не думай об этом, Слободан, — прервал его полковник. — Теперь ты будешь сидеть еще тише, чем раньше. Даже если ящеры будут ходить по твоим яйцам, ты и тогда не пикнешь.

— Но, почему, полковник? — поразился капитан.

— Потому, что тут у тебя женщины и дети. Если начнется штурм, отсюда не уйдет никто. У них есть бомбы объемного взрыва, и мне пока непонятно одно — почему они их больше не применяют.

Молодой капитан был разочарован. В это время брезентовый полог откинулся, и вошла молодая женщина с тазом, и кувшином в руках. Пока полковник, раздевшись по пояс, умывался, она лила ему на руки воду. А он все поглядывал на это красивое, спокойное лицо.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Мила, Мила Антанович, — ответила она.

— Ты замужем?

— Я вдова. Мой муж погиб два года назад, в Косово. Его убили албанцы.

— Сочувствую, — пробормотал он.

Когда женщина ушла, полковник кивнул головой в сторону занавески, и спросил:

— Ты с ними за спиной хочешь воевать, Слободан? Не получится. Я сейчас усну, а потом поговорим.

Зорич откинулся на лежанку, и уснул мгновенно, как никогда прежде.

Глава 15

Район Мурманска.

Спустя несколько дней после нападения инопланетян население подземного города в бывшем армейском холодильнике увеличилось до пяти тысяч человек. Сюда начали стекаться люди, оставшиеся в живых не только с Североморска, но и соседних с ним военных городков: Гаджиево, Веденеево и других военно-морских баз Северного морского флота. Благо на этой базе было всё: оружие, продукты, обмундирование. Почти всех новичков переодели в более комфортную в таких условиях военную форму, кормили строго по частям, и жадно расспрашивали всех вновь пришедших о новостях. Так пошли рассказы о том, зачем нужны инопланетянам люди.

— Я сам это видел, сам! — Возбуждённо рассказывал усатый мужчина в рваном кители капитан-лейтенанта. Он так жадно курил «Приму», будто от этого зависела его жизнь. — Я как раз спустился в подвал с нашим завхозом, тут нас и накрыли. Рванул склад с боеприпасами, ракеты средней дальности. Наше здание сложилось как из домино. Михалычу балка на голову упала. А я цел, только щеку поцарапал. Выбрался из этих руин на третий день, смотрю — а эти сволочи мясо на костре жарят. Я пригляделся — а это они руки, ноги человеческие насадили на арматуру, и шарят их. А рядом головы лежат.

— Какие они вообще-то, эти инопланетяне? — нетерпеливо задал вопрос кто-то из собравшейся толпы.

Капитан-лейтенант докурил до «фабрики», аккуратно затушил бычок, и вытащил новую сигарету.

— Пять дней без курева, — пояснил он. — Жрать уже не хотел, а курить, прямо умирал. А твари эти… Эх, и здоровые! Ростом метра три, все в чёрном. Балахоны такие, в таких всегда смерть рисуют. Но, видно мёрзнут они сильно. Натянули сверху наши полушубки, валенки где-то раздобыли, шапки разрезали, но натянули на башки свои. Не нравится им наш холод.

— Как же ты выбрался оттуда?

— Два дня сидел там, пошевелиться боялся. Думал — околею. Температура то минусовая была. Но, потом прилетели эти штуки, ромбы, забрали всех, и улетели. Вышел на улицу — город пустой. Куда все девались? Пошёл людей искать. Оказалось, рядом все были, в доках. Набили один из цехов под самую крышу нашими мужиками, бабами, детьми, заморозили. Сверху пленка такая, как пластмасса, только толстая. Я думал, с ума сойду от такой картины. Рыдал там, как пацан. Вот, всё думаю, не там ли жена моя, дети. Дом то пустой стоит. Где она — не знаю. Толи под пленкой, толи сбежала из города, успела. Прошёлся я по городу, собрал, кого нашёл, и вон из города, сюда вот пришел. Как чувствовал, что есть место, где можно будет укрыться.

Самым старшим по званию в этой разношерстной компании оказался капитан первого ранга Фатахов, Фазиль Ренатович. Командир атомной подводной лодки «Екатеринбург» находился на отдыхе, и возвращался домой после положенного отдыха. Поезд его подходил к Мурманску, когда по тепловозу был нанесён удар одним из ромбов. Состав полетел под откос. Фатахов выбрался из разрушенного вагона, похоронил жену, сына, и ещё двадцать погибших. После многодневных скитаний моряк оказался в Холодильнике, так окрестили своё убежище его обитатели. Как-то незаметно он стал настоящим командиром в этом странном сборище в основном штатских людей.

— Что в эфире? — спросил он, заходя в бывшую каптёрку старшины, ставшую к этому времени настоящим штабом. Из основного состава тут сейчас были старшина Самойлов, да прапорщик Сидоров. Остальные прибились к ним уже позже. Нашёлся среди них и классный радист, Кларин, из штатских. Он был спортсменом, коротковолновиком. Ну а рацию они позаимствовали из своих обширных военных запасов.

— Ничего, — ответил Кларин. — Вторые сутки полное молчание. Если первое время кто-то ещё пытался связаться, то теперь — никого нет.

— Значит и нам не стоит выходить в эфир, — пришёл к выводу Фазиль. — Запеленговать любую рацию — дело плёвое. Это умели делать ещё с первой мировой войны. Что у нас там с погодой?

— Пока циклон, — сказал вернувшийся с воли Сидоров. Это было заметно по воротнику его тулупа, покрытого снегом. — Который день уже метет, все сроки прошли. Обещали на три дня, а тут завернуло уже на неделю с лишнем. Эх, и метёт!

Капитан довольно кивнул головой.

— Это нам на руку. Вы заметили, что в непогоду они почти не летают?

Сидоров согласился.

— Это заметно. Но что делать, когда снег сойдёт? Не думаю, что они нас оставят в покое.

— Маскироваться надо. Сети нашли?

Мичман кивнул головой.

— Много?

— Ими можно укутать всю сопку.

— Это хорошо. Нам надо скрыть выход тепла от полевой кухни, и сам вход в сопку. Что с оружием?

— Всего полно. Новиков притащил откуда-то с разбитой базы ПВО три "Стрелы".

— Это хорошо, только будет ли она работать по этим ромбам?

— Это вряд ли, — ответил Ветров. — Не видят они их ромбы. Нет у них теплового следа.

— Как с провиантом? Что показал учёт?

На это ответил специалист по вопросам питания, капитан второго ранга.

— С таким составом запасов и на такое количество людей хватит лет на двадцать. Если экономить — на все тридцать.

— Если только нужда экономить то? — спросил Ветров. — В таком положении нам не светит ничего. Со временем зажмут они нас тут как крыс, и всё. Сами пойдем на корм. Так что, давайте хоть пожрем перед смертью вволю.

— Не надо быть таким пессимистом, — предложил подводник, — жизнь ещё может по всякому повернуться.

В это время разговор офицеров прервал радист: — Есть, есть какая то рация!

— На каких частотах?

— Коротких. Слабо только.

Кларин прибавил звук, и, сквозь треск эфира они услышали слабый голос, говоривший что-то на английском языке.

— Что он там говорит? — спросил нетерпеливо Симонов. Радист начал переводить.

— Что-то вроде: "Свободная Америка сражается… уничтожено пятьсот ящеров…"

— Вот! Могут же люди! — восхитился Ветров. — Это где?

Радист напрягся.

— Америка, Лос-Анджелес.

Глава 16

Балканы.

Первым это почувствовал Славко Бойнич. Он сидел за столом в штабной пещере крайним, и когда он начал дергаться, и осматриваться по сторонам, то на это сначала никто не обратил внимание. Лишь через минуту все заметили странное поведение человека со шрамом на лице.

— Ты, чего, Славко? — спросил он.

— Я чего-то не пойму, — пробормотал тот, вынимая из кобуры пистолет. Теперь обеспокоились все.

— В чем дело, Славко? — спросил Зорич, рассматривая своего ветерана, растерянно оглядывающегося по сторонам. У полковника даже мелькнуло опасение, что его старый друг сошел с ума. Это было тем более страшно, потому что сейчас, за столом собрались только командиры, десять человек самых близких к нему людей.

— Я что-то почувствовал, словно кто-то прошел мимо меня, — сказал Славко.

— Тебе показалось, — постарался успокоить его Слободан Мирич.

— Нет, это точно было, — настаивал Славко.

— Тут никого кроме нас нет, — настаивал Иштван.

— А это мы сейчас проверим, — как-то даже весело ответил Бойнич, и, резко развернувшись, направил ствол пистолета в пустоту.

"Все, точно крыша поехала, — мелькнуло в голове полковника. — Как жаль, это был мой лучший солдат". Он лихорадочно думал о том, как бы лучше обезоружить Бойнича, а тот уже снял свою «Беретту» с предохранителя, и передернул затвор. И тут, из той самой пустой темноты прозвучал странный, словно карикатурный голос, говоривший на сербском языке.

— Не надо стрелять, очень пожалуйста. Я сейчас проявлюсь.

На глазах опешивших сербов из ничего начали проявляться контуры тела. Это было очень небольшое тело, примерно метр пятьдесят высотой, щуплое, с несуразно длинными руками, и короткими ногами. Тело было одето в серебристый, металлических оттенков костюм. На голове был явный шлем, с глухим, таких же серебристых тонов забралом. Что ещё бросалось в глаза, это круглый, плоский серебристый прибор на груди этого нечто. Между тем серебристое чудо подняло руки, и медленно сняло с головы шлем. Тут все присутствующие испытали самый большой шок. У их названного гостя была небольшая, абсолютно лысая голова, при этом большие, довольно выразительные глаза, вместо носа две небольших дырочки, и маленький, невыразительной формы рот. Уши у инопланетянина были чересчур маленькие, как карикатурные. Подобные лица полковник не раз видел в разных околонаучных журналах, но он всегда считал, что это плод воображения больных людей. Но теперь он стоял перед ними, тот самый инопланетянин, в спорах из-за наличия или отсутствие которого человечество извело треть лесов на своей планете.

Между тем пришелец заговорил. Он явно невпопад шевелил своим ртом, а вот звук шел как раз из того предмета на груди.

— Полковник Зорич, скажите вашему солдату, чтобы он опустил свое оружие. Это очень неприятно.

Теперь все обратили внимание, что Бойнич по-прежнему стоял в боевой стойке, держа направленный на инопланетянина пистолет двумя руками.

— Славко, опусти оружие, — попросил его Зорич.

— А вдруг он сейчас нас перестреляет из какого-нибудь хитроумного оружия? — буркнул тот. — Нет уж! Я лучше, подержу его на прицеле.

Гость снова заговорил.

— Не стоит так плохо думать обо мне. Мы — ваши союзники. Это мы помогли вам дойти до этих пещер.

— Так это вы сбили тот ромб? — спросил Зорич, делая Бойничу жест рукой. Тот нехотя опустил свой пистолет. Полковник же сел за стол, жестом пригласил сделать то же самое своего нежданного гостя. Тот пристроил на стол свой шлем, снял с груди и положил туда же круглый диск. Теперь он сидел за столом, открывал рот, но голос его звучал из диска.

— Да, в отличие от наших врагов, хинков, мы обладаем технологией полной невидимости. И я выражаю свое удивления, как этот солдат смог почувствовать мое нахождение в пещере.

— Если бы ты воевал столько лет, сколько я, то вопросов бы не задавали, — хмыкнул Славко. Полковник же заговорил совсем о другом.

— Как вы сказали, хинков?

— Да, это наши общие враги, хинки. Молодая раса, которая движется по Вселенной как ваше насекомое по имени саранча. Они несут идею полного своего превосходства над всеми, и для этого уничтожают все другие расы. Мы воюем с ними уже ваши пятьсот лет.

— Ого! — невольно сказал кто-то из сербов. — Прямо пятисотлетняя война.

— Как вас зовут? Ваш народ? — спросил Зорич.

— Наш народ зовут хаски. Мы самая древняя раса в исследованной части вселенной.

— Почему же вы не можете победить этих ящеров?

— Их слишком много. Они берут своим количеством. Мы превосходим их в технологии, но мы, к сожалению, не воины. У нас совершенно другие физические данные, на нашей планете меньше гравитация. Я с трудом смог преодолеть путь по пещерам, по которому прошли вы.

— Насколько я понимаю, вы ищите помощи у нас?

— Да, это так. Земля была для всех рас лакомым кусочком. И мы засылали сюда свою разведку, и хинки. Они давно образовали свою разведбазу на Луне, оттуда они руководили вторжением.

— А вы?

Тут их гость чуть помедлил, потом признался.

— А мы, мы поселились в глубине океана. Для них подобное обилие воды — неприятная загадка. У них на планете нет ни океанов, ни рек. Один большой континент со сплошным болотом с обилием водорослей. Именно поэтому в глубинах океана до сих пор остались около двух десятков ваших подводных лодок с ядерным оружием на борту. Хинки просто не могут их найти, у них нет таких технологий. Все остальное ядерное оружие землян ими уничтожено.

Зорич насторожился.

— Почему вы завели разговор о ядерном оружии?

— Сейчас это единственный шанс остановить хинков. Нанести ядерный удар по их основным базам.

— Но это будет конец нашей планете! — возразил Зорич.

— Ваша планета погибнет в любом случае. Через месяц сюда прибудет большой флот хинков. Это шесть тысяч судов. Линкоры останутся на орбите, а сюда опустятся заводы, мастерские, и, самое главное — инкубаторы.

— Что, эти твари питаются курицами? — не выдержал, и хохотнул Слободан.

Но инопланетянин не шутил.

— Хинки питаются всем, чем угодно, от мяса, до древесины. Но для того, чтобы ящеры впоследствии росли полноценными, и приносили потомство, им нужно в детстве есть мясо. Когда его нет, запускается механизм в подсознании, и они начинают пожирать друг друга. Именно это раньше мешало хинкам размножаться в достаточном количестве.

— Так это для них, для своих выродков они делают эти холодильники с человеческим мясом? — понял Зорич.

— Да. Через двадцать ваших лет двести пятьдесят миллиардов вылупившихся из яиц хинков оставят на планете пустыню. Они съедят все, начиная с вас, людей, и кончая древесиной. За это же время из недр Земли будут извлечены все полезные материалы, сотни заводов будут изготавливать из них части космических кораблей, и, через двадцать лет, с Земли стартует самый большой космический флот в галактике. От вашей планеты останется одна скорлупа. Они выкачают с нее и опреснят всю воду и весь воздух. Вы даже не можете представить эту мощь. Они сокрушат во Вселенной всех.

— Что вы нам предлагаете?

— Я, от имени Лиги просвещенных народов: хасков, вайнов, бадголов, и тантов, предлагаю заключить военный союз. Мы вывезем оставшихся в живых землян, примерно пять миллионов человек, в безопасное место, там, где они смогут продолжить свою ветвь цивилизации.

— Пять миллионов? — поразился полковник. — Почему так мало? Нас сейчас более шести миллиардов.

— Уже нет. Сейчас вас на Земле осталось примерно полмиллиарда, в основном в труднодоступных местах планеты, в Сибири, Аляске, Тибете, и других холодным краях планеты. Хинки не любят холода, и они ждут наступления там тепла.

— Почему вы обратились именно к нам? — спросил Зорич.

— На Земле сейчас примерно двести очагов сопротивления. Мои соплеменники сейчас пытаются установить связь с десятью самыми авторитетными командирами. Но вы нанесли наиболее мощный урон хинкам, было видно, что здесь присутствует организованное сопротивление. Кроме того, мы перехватывали ваши разговоры по радио. Для осуществления нашего плана, нам нужны ваши воины, полковник Зорич.

— Воины у нас есть, — сказал, опуская голову, полковник, — но, уничтожить свою планету для того, чтобы победил кто-то другой — это как-то не укладывается в моей голове.

— Мы не торопим вас с ответом. Вы нужны нам еще для того, полковник, чтобы установить связь с остальными командирами сопротивления. Вы хорошо говорите по-русски, и по-английски. Прежде всего, нам нужно установить связь с генералом Райтом. Только ему смогут поверить командиры подводных лодок.

— Генерал Райт? — переспросил Зорич. — Вы, чуточку опоздали. С нами была его дочь, но она погибла в завале.

Инопланетянин помолчал, потом сказал.

— Что ж, очень-очень жаль.

На минуту в пещере установилась тишина. Те, кто находился в Карловых пещерах давно, не знали вообще о существовании американки. Для остальных же, вроде самого полковника или Славко Бойнича это было ещё слишком болезненно. Они слишком привыкли за эту неделю к Ванессе, и воспринимали ее не только как женщину, но и одного из бойцов отряда. Они помнили, что в свое время остались в живых только потому, что у американки была бессонница. А потом она не побоялась, и срезала одной очередью всех четверых спецназовцев хинков.

— Хорошо, — сказал полковник. — Что нам теперь надо делать?

— Нужно установить связь между всеми группами сопротивления. Я предлагаю вам посетить нашу базу, затем мы слетаем еще в несколько мест сопротивления. Мы думаем, что человеку будет легче установить с ними контакт. Прежде всего, это касается генерала Райта.

— Боюсь, это ловушка, — шепнул на ухо полковнику Слободан Мирич. — Откуда мы знаем, что он не шпион ящеров?

— Я понимаю ваши опасения, но по-другому доказать мы ничего не можем, — отозвался хаск, словно подслушав его мысли.

— Как вас зовут? — спросил полковник.

— Если приблизить к земному, то это звучит как Сакис.

— Хорошо, я, почему-то, верю вам, Сакис. Когда мы летим?

Хотя мимика хаска мало напоминала мимику землян, но всем, сидящим за столом, показалось, что на безжизненном лице пришельца мелькнуло выражение явного облегчения.

— Хоть сейчас.

— Хорошо. Сколько человек я могу взять с собой?

— Лучше одного. У нас очень небольшой корабль, а нам надо облететь несколько районов сопротивления и собрать всех представителей оттуда.

— Хорошо, пойдешь ты со мной, Славко. Командовать пока будешь ты, Слободан, — он положил руку на плечо капитану. — Просьба одна — не дать обнаружить себя. Особенно после такого многообещающего знакомства.

— Хорошо, полковник. Будем сидеть очень тихо.

Сборы были недолги, полковник взял свой любимый автомат, АК-47, полностью заполнил опустевшую разгрузку. В это время Славко набивал рюкзак тушенкой. Перед уходом Зорич вспомнил еще кое о чем. Он обернулся к Сакису.

— Вы можете установить постоянную связь с пещерой?

— Да, это вполне в наших силах. Вы будете принимать сигналы на вашу обычную рацию. Только имейте в виду, что хинки так же слушают ваше радио. Единственная их проблема, они не сильны в сербско-хорватском языке. Так что лучше самим на связь не выходить. В следующий прилет мы привезем вам свою рацию.

— Хорошо. Тогда, Слободан, работайте только на прием. Выходите на связь только в самом крайнем случае.

Перед уходом Сакис снова напялил свой шлем, одел на шею свой объемный диск. Последнее, что видели сербы, было то, как он нажал на нем одну, почти незаметную кнопку. Невидимость наступала постепенно, полностью из вида хаск исчез секунд через десять.

— Я готов идти, — донеслось уже из пустоты. — Надеюсь, мы не пойдем наружу прежним путем?

— Нет, это слишком долго. Держитесь между нами, Сакис.

Никто из штатских, обитавших в пещере, не обратил особо внимания на группу вооруженным мужчин, продвигавшихся куда-то по своим нуждам. Шли они, правда, как-то слишком медленно, да постоянно оглядывались на совершенно пустое место между собой. Через полчаса все члены штаба остановились около одного из входов в пещеру.

— Как вы установите связь со своим блюдцем? — спросил полковник, выглядывая из пещеры. — У вас там есть пилот?

— Это и не нужно. Он в любой момент знает, где мы находимся, — отозвалась пустота.

— Хорошая система. Только, я думаю, не стоит нам светиться рядом с пещерой. Что-то слишком много в небе ромбов.

— Они ищут нас. До этого момента мы не выдавали своего присутствия. Хинки больше всего на свете мечтают обрести нашу систему невидимости. Тогда они действительно станут непобедимы.

— Ладно, тогда надо отойти от пещеры подальше. Савва, проводи нас, — попросил полковник силача. — Придется перейти на бег.

Инопланетянин хотел что-то возразить, но не успел. Зорич, вроде бы, не давал никакой команды, но Савва уже нащупал в пустоте щуплое тело их нежданного гостя, перекинул его через плечо, и пустился бежать вслед за полковником и Бойничем.

— Тяжелый? — спросил на ходу Зорич.

— Как молодой баран, — ответил тот, презрительно хмыкнув. Они пробежали метров пятьсот, затем пережидали под кроной деревьев пролет целой эскадрильи ромбов, потом снова бежали. Лишь через полчаса дискобол опустил свою ношу на землю.

— Благодарю, — промямлил голос из пустоты. Несмотря на механический перевод, полковнику показалось, что пришелец был поражен подобным методом своего передвижения.

— Не за что, — ответил Савва, и взглянул в зенит. — Ну и где эта ваша тарелка?

— Сейчас она появится.

Действительно, не прошло и десяти секунд, как на поляне в двадцати метрах от них появилось свечение, а потом проявился корпус летающей тарелки. Полковник еще раз удивился, насколько она похожа на те снимки и рисунки очевидцев. Круглое яйцо, проросшее сквозь две сложенных тарелки, только все это серебристого цвета. Диковинное сооружение в диаметре занимало метров тридцать.

— Пошли, — скомандовал Сакис.

Они пробежали эти двадцать метров, за это время снизу открылся трап. Полковник и Бойнич нырнули в открытую дверь, при этом обоим пришлось сильно пригнуться. Внутри тарелки стоял полумрак, и единственное, что они смогли разобрать, это голокожий затылок собрата Сакиса в массивном кресле в самом центре.

— Садитесь, — проскрежетал пилот. Остальные сиденья, штук десять, в этом корабле были установлены необычно — по кругу. Сербы уселись, нашли даже что-то, похожее на привязные ремни, защелкнули замки. Но больше ничего не происходило. Это их удивило, сами хаски говорили, что дорога каждая секунда. Лишь спустя минуту дверь закрылась, все сооружение тряхнуло, и они поняли, что тарелка начала подниматься в воздух. Только тогда в воздухе проявился их провожатый. Когда же он снял свой шлем, то земляне увидели, чего стоил этот пробег Сакису. Лицо его приняло землистый оттенок, он хватал воздух своим бесформенным ртом, а в глазах явно читалось страдание.

— Да, марафонец из него получился бы хреновый, — прошептал ему на ухо Славко.

— Спринтер тоже, — согласился полковник.

В это время Сакис упал в кресло, принял из рук своего собрата что-то, похожее на тюбик с пастой, выдавил его содержимое в рот, и прикрыл глаза. Вскоре кожа его начала розоветь, а минут через пять хаск открыл глаза.

— У вас на планете слишком большая тяжесть, и слишком мало кислорода, — снова сказал он. — Для нас ваш воздух, как разряженный, в горах. А в ваших горах мы вообще не можем жить.

— Я вам сочувствую. Где мы сейчас находимся?

— Над Атлантикой. Планы немного изменились, большие события происходят в Америке. Скоро мы будем на базе.

Полковника все тянуло подойти, и посмотреть, что за приборы находятся перед пилотом, но странная робость как-то поразила даже его. Вскоре тарелку тряхнуло, пилот с облегчением откинулся назад, и вытер со лба пот своей рахиточной рукой. Потом он нажал на что-то, и трап начал опускаться. Навстречу им прорвался яркий свет. Сердце полковника почему-то забилось больше обычного. Он отстегнул ремни, и первый шагнул навстречу неизвестности.

Глава 17

Лос-Анджелес.

Генерал Райт сейчас был как никогда собран и сосредоточен. Он оглянулся назад, в полутьме были видны только головы стоящих позади него людей. Его поразило то, что никто не волновался, не переминался с ноги на ногу. С тех пор, как началась эта война, у невольных рекрутов Райта не было страха, просто все понимали, что в этой войне не будет другого исхода, как победа или смерть. И жажда убить как можно больше проклятых ящеров была сильней волнения за свою личную жизнь. Между тем над головой генерала в круглом отверстии патерны торчали кроссовки Тима Джейса. Судя по тому, как ноги репера переминались на последней скобе, он весь был в нетерпении. Наконец он спрыгнул вниз, и отдал генералу стереотрубу.

— Все нормально, генерал. Ни одного ящера рядом нет.

— Это хорошо. Теперь главное, чтобы они не обнаружили нас раньше времени. Вперед, парни!

Он отступил в сторону, и мимо него, один за одним, начали подниматься вверх его воины. Первыми шли профессионалы, немногие оставшиеся в живых морпехи. Возглавлял их капитан команды «Дельта» Энди Маркес. Он был в отпуске, когда началась война. Быстро сориентировавшись в ситуации, он чуть ли не голыми руками перебил два десятка ящеров, вломившихся в его дом на краю Лос-Анджелеса, и благополучно вывел свою семью в подземелье. Затем шли байкеры Беркута, а потом повалил самый разный люд, одетый по случаю, с оружием и без. Генерал поднялся на поверхность последним, огляделся по сторонам. Он находился на плацу военной базы Тихоокеанского Флота США. Все его парни уже рассыпались по окрестностям, кто-то вломился в обгоревшее строение штаба, кто-то вдоль стены казарм пробирался к главной цели всей вылазки — складам вооружения. Райт, подчеркнуто неторопливо, пошел вслед за ними. Около угла казармы скопилась группа под управлением Маркеса. Смуглый мексиканец в бинокль разглядывал что-то невидимое генералу.

— Ну, что там, капитан? — спросил Райт.

— Все готово, генерал. Один бросок, и мы у цели.

— Хорошо, командуйте.

— Огонь! — коротко бросил в микрофон Маркес.

И тот же час за спиной у них застучали очереди, а потом грохнула серия оглушительных взрывов. Американцы так же быстро нашли у ящеров их уязвимое место, так что пять связок гранат, брошенных в окно казармы байкерами Беркута, обезвредили как минимум полтысячи хинков. Между тем морпехи Маркеса за считанные секунды перебили внешнюю охрану базы, ожидавшую нападения откуда угодно, но только не изнутри охраняемого им объекта. Теперь все земляне устремились к огромным ангарам на самом краю базы. Генерал при этом глянул на небо, и довольно улыбнулся. За два часа до этого Беркут опять поджег все ту же нефтебазу, и снова удачно. Ветер дул как раз на базу, так что, дымовая завеса над ними была очень плотная. Этот дым действовал на ящеров примерно так же, как слепота в утренние часы, они теряли ориентацию, и после того, как сразу три машины в прошлый раз разбилось в дыму, столкнувшись с небоскребами, командование хинков запретило штурмовикам летать во время этого рукотворного смога.

Около бесконечной череды складов уже орудовала другая группа "подземного спецназа", так в шутку называл своих парней Райт. Среди них был один из работников базы, интендант Майкл Фармер, прекрасно знавший в каких складах что находиться.

— В крайнем ангаре «Хаммеры»! Рядом — стрелковое оружие! — кричал он.

— Выкатывайте «Хаммеры», загрузить их боеприпасами! — скомандовал Райт, но потом решил, что есть дела поважней, чем это. Он реквизировал первый оживший «Хаммер», и поспешил на нем в другой конец базы. Здесь добычей его парней было оружие посерьезней — система залпового огня МЛРС. Эта мощная установка на базе бронетранспортера «Бредли» М-2 была способна поразить цель за десятки километров от места залпа. МЛРС уже вывели из склада, привели в рабочее состояние, и заряжали длинными, хвостатыми снарядами. За пультом управления системы сидел толстый, бородатый мужчина в одежде типичного водителя-дальнобойщика. Мэт Янгер и в самом деле последние десять лет был водителем большегрузных грузовиков, но перед этим он был лучшим командиром расчета по всему западному побережью.

— Ну, как Мэт, сможешь куда-нибудь попасть? — спросил генерал.

— Я сейчас не уверен, что попаду рукой в собственную ширинку, — пробормотал Янгер, сосредоточенно рассматривая разложенную перед ним карту. — Сколько лет прошло, да и из космоса нас никто не наводит. Главное, чтобы меня точно навели.

— Готово! — крикнул, подбегая к кабине, здоровенный негр, Джим, в прошлом портовый грузчик. Он был весь в поту, настолько тяжелым был этот груз, и настолько они спешили.

— Молодцы, нормативы по заряжению вы точно выполнили, — пробормотал Мэт. — Теперь все вон от машины, и как можно дальше!

Теперь в кабине остались только двое, генерал, и сам Мэт.

— Ну, с божье помощью, — пробормотал он, и нажал на кнопку пуска. Сзади них с ревом стартовала одна из ракет. Янг с нетерпением схватился за рацию.

— Джо, что там у меня получилось? Я хоть куда-нибудь попал?

— Ты промахнулся метров на триста, парень. Чуть левей, Мэт.

Корректор огня сидел на одном из небоскребов, в стороне от дымовой завесы, так что ему все было видно как на ладони. Янг исправил что-то на пульте, батарея стволов за их спиной чуть дрогнула, а затем снова нажал на пуск. Один из снарядов снова с ревом умчался за горизонт.

— Ты попал, Мэт! — восторженно заорал корректор. — Давай, жми на полную катушку!

Теперь Янг долго держал руку на пуске ракет, и отпустил ее только тогда, когда последний, двенадцатый снаряд ушел за горизонт. Единственное, о чем жалел теперь Мэт, что он не видит плодов своей работы. Между тем его друг Джо просто визжал от восторга на крыше небоскреба.

— Янг, ты зверь, ты Супермен, ты Терминатор! Они лопаются, лопаются как мыльные пузыри! Они горят, взрываются, они детонируют друг за другом. Все, все, все! Боже мой, это целое поле огня, это ужасней, чем, Хиросима!

Перед ним сейчас было восхитительное зрелище. Огромное поле международного аэропорта Лос-Анджелеса было покрыто огненными взрывами. Это рвались накрытые огненным шквалом штурмовики хинков, десятки, сотни. Это время для налета на базу генерал выбрал не даром. Именно в этот час у штурмовиков была смена пилотов, и ни один из них не успел подняться в воздух. Американцы при этом не знали о странном свойстве летающих ромбов взрываться, если в радиусе тридцати метров взрывалась энергетическая установка другого штурмовика. Так что сейчас от каждого взрыва летающего ромба детонировали сразу несколько соседних, так что по огромному полю аэродрома пробегала цепная реакция огня. Со стороны казалось, что серый бетон аэродрома вспухал огромными огненными цветами с розоватыми оттенками.

— Хорошо, отлично! Теперь уходим! — приказал генерал. Мэт нехотя покинул кабину, и тут его встретила толпа подбежавших помощников. Они тоже слышали восторженный репортаж с крыши небоскреба.

— Молодец, Мэт, ты сделал их!

— Мэт, дружище, дай я пожму твою руку! Я буду рассказывать про тебя своим внукам.

Генерал не дал дальнобойщику в достаточной мере насладиться славой.

— Все, уходим! — снова приказал он. — Джим, заминируй машину, я думаю, они заинтересуются ей.

Джим кивнул головой и начал возиться в кабине, пристраивая к дверце с внутренней стороны лимонку. Остальные загрузились в «Хаммер» и помчались обратно к складам со стрелковым оружием. Там уже во всю работал целый конвейер. Одни загружали на «Хаммеры» оружие и боеприпасы. Десятки машин отъезжали и приезжали к складам. Майкл Фармер, весь поту, перебегал от одного ангара к другому.

— Бросьте вы эти ящики, там снаряды для танков, лучше притащите от дальней стенки взрывчатку, там ящики с СИ-16. Несите их как можно больше, генерал велел вывести все.

Затем он подбегал к другому складу.

— Так, парни, тут минеральная вода, это нам ни к чему. Но где-то здесь, дальше, должны быть сублимированные завтраки для спецназа. А это портативные очистители для воды, берите их, берите, как раз они нам еще пригодиться.

После того как очередной джип был загружен, машина на полной скорости неслись за территорию базы, к ближайшей станции метро. С помощью оставшихся в живых работников метро и большой группы инженеров на этой станции запустили резервные двигатели подстанции, так что теперь там во всю полыхал свет. Резиновая лента транспортера быстро уносила ящики с оружием и снаряжением вниз, где их подхватывали другие люди, грузил в вагон мотодрезины. До этого дня целую неделю тысячи людей занимались тем, что отгоняли стоящие на путях вагоны, растаскивали сгоревшие в боях электрички. Теперь это дало свои результаты. Ремонтные мотодрезины, груженные оружием, одна за одной с ревом отходили от перрона. Они сворачивали каждая на свою линию, маршрут был определен заранее. Там, на станциях, их уже ждали, разгружали, уносили ящики в темноту, и мотодрезины неслись обратно. Тысячи пистолет-пулеметов, сотни гранатометов, десятки ящиков с гранатами, тонны взрывчатки растворились в бесконечных пространствах подземелий. Уже пошли второстепенные грузы: ящики с провиантом и тюки с армейской амуницией. А еще добычей гвардейцев Райта стали сотни приборов ночного виденья, тысяча мобильных раций.

— Как дела, Майк? — спросил Райт у вспотевшего кладовщика.

— Все хорошо, генерал. По времени мы укладываемся.

— Все вывезли, что нам надо?

— Процентов на восемьдесят. Как вы и говорили, в первую очередь — оружие, всё остальное потом.

— Хорошо.

В это время до их ушей донеслась отдаленная перестрелка. Тут же включилась рация.

— Беркут вызывает Орла три.

— Да, Беркут.

— Нас атакуют. Их, примерно с полтысячи, две лазерных пушки на бронетранспортерах. С полчаса мы продержимся, но вы там тоже поспешите.

— Хорошо, я сейчас пришлю вам подмогу.

Райт отключился, хотел что-то сказать, но тут вмешался широкоплечий, рослый мужчина лет пятидесяти в защитном камуфляже. Полковник Ник Аткинс командовал танковым полком, и только полгода, как вышел в отставку.

— Генерал, тут стоят десять танков в полной боевой готовности. Все их я поднять не могу, но на два экипажа у меня парней хватит. Сейчас этих проклятых ромбов в небе нет, так что они могут еще сгодиться.

— Хорошо, Ник, попробуй.

Через пару минут мимо них, в сторону боя с грохотом и лязгом промчались два могучих «Абрахамса». Аткинс, по пояс высунувшись из люка, со счастливой улыбкой на лице отдал ему честь. Минут через пять они услышали первые выстрелы танковой пушки. Райт тут же взялся за рацию.

— Как у вас дела, Беркут?

— Этот полковник просто сумасшедший ас, Орел три! Он двумя выстрелами прикончил оба бронетранспортера, и сейчас утюжит траками пехоту. Они драпают, кидая свои лазерные штуки!

— Отлично! Прикрой танки, Беркут. Не дай этим зверюшкам подкрасться к танкам сзади.

Не прошло и минуты после этого разговора, как один из «Абрахамсов» уже горел, а второй, дав задний ход, проломил витрину какого-то доселе не разграбленного бутика, и скрылся внутри здания. Черный ромб, повисев над улицей, развернулся, и, как-то слишком медленно полетел к базе.

— Орел три, это Беркут! — кричал в микрофон, укрывшийся на другой стороне улицы, в разбитом книжном магазине байкер. — К вам летит этот чертов ромб! Он ковыляет как хромой, но упрямо идет к вам!

Урри Зинт в компании еще с одним штурмовиком вчера был отправлен в Мексику, где с орбиты увидели какие-то большегрузные автомобили, двигающиеся куда-то вглубь пустыни. Грузовики они эти нашли, это оказались не армейские части, а самые обычные беженцы. Превратив и то и другое в пепел, они возвращались назад, и тут их настиг вопль с космического пункта управления полетов.

— Нас атакуют! Мы горим, мы взрываемся! Хоть кто-нибудь, летите к нам на помощь, атакуйте этих чертовых землян!

Со всей возможной скоростью они понеслись вперед. Оказавшись над базой, Ури и его напарник пришли в ужас. Такое они видели в первый раз. От двух полков штурмовиков остались одни горящие обломки, здание, в котором располагались пилоты, обрушилось, вокруг валялись обгоревшие трупы хинков. Лишь в нескольких десятках километрах от базы, были видны фигурки ковыляющих ящеров. Большинство из них были уже не жильцами, а инвалидами на всю оставшуюся, до выстрела милосердия, жизнь.

Между тем с орбиты продолжал взывать голос диспетчера координационного лунного центра.

— Все, кто может летать, атакуйте землян где-то внутри этого чертова дыма!

Точнее координаты они назвать не могли. Волей неволей Урри пришлось направить свой штурмовик в черную зону. Теперь он полагался только на локатор и тепловизор, но при этом пришлось пожертвовать скоростью. Через пару миль Урри потерял напарника. Тот не заметил тонкий шпиль антенны очередного небоскреба, на малой скорости его ромб развернуло, ударило о крышу, а потом штурмовик, окончательно потерявший скорость, носом вниз соскользнул с небоскреба, и, ударившись о землю, взорвался. Между тем сам Урри сумел рассмотреть сквозь дым вспышку от выстрела одного из танков, и сжег его одним ударом. Он различал на экране тепловизора движущиеся фигурки, но не мог понять, кто это, свои, или чужие. Ящер просто включил защиту, и летел вперед, понимая, что центр всего невиданного бунта где-то впереди.

— Все, парни, надо уходить! Нам хватит одного ромба, чтобы расстаться с жизнью всем нам, — велел Райт.

К нему подбежал окончательно расплавившийся от пота интендант.

— Генерал, мы не успели запастись медикаментами. Нам нужно хотя бы два «Хаммера» с армейскими аптечками.

— Нет! — отрезал Райт. — Мне люди дороже!

— Но генерал, тут нужно минут десять, не больше! — попробовал уговорить его Фармер.

— Генерал, тут много есть еще чего, чем можно хорошо поживиться. Давайте, я попробую его встретить по-своему, — предложил бородатый мужчина лет пятидесяти, с большими мешками под глазами. — Я во время "Бури в пустыне" хорошо стрелял из зенитной установки. Минут на пять я его задержу.

Райт думал несколько секунд.

— Хорошо, попробуй. А вы, быстро, грузитесь, и уезжайте!

Вскоре бородач уже сидел за тридцатимиллиметровой, семиствольной авиационной пушкой роторного типа ГАУ-8, установленной в кузове «Хаммера». Он с напряжением смотрел на горизонт. И вскоре тот, кого он ждал, показался. Ромб летел совсем низко, зданий рядом с базой не было, так что хинк жался к земле, где дыма было мало.

— Ну, попробуем тебя на прочность, — пробормотал бородач, поймал в перекрестье прицела черную точку на небе и нажал на гашетку. Грохот роторной пушки воспринимался им особенно болезненно, ведь на стрелке не было обычных в таких случаях наушников. Снаряды диаметром тридцать миллиметров полетели навстречу штурмовику. Тот замер на одном месте, Урри давно уже поймал на мушку этот огрызающийся огнем вездеход, но он со своим штурмовиком был один, а, значит, надо было ждать, когда у этого глупца кончиться боезапас. Боезапас у орудия был велик, но и скорострельность просто сумасшедшая, до тысячи выстрелов в минуту. Так что, спустя пять минут зенитка заглохла, было только слышно, как продолжают крутиться все её семь раскаленных стволов.

— Ну, вот и все, — пробормотал бородач, вытащил пачку сигарет, и, подрагивающими руками, закурил. Через несколько секунд и он, и джип превратился в один огненный шар. Но, за долю секунды до этого рявкнула танковая пушка «Абрахамса». Это Ник Аткинс вернулся на базу, и успел как раз вовремя. Урри Зинт, выстрелив в зенитчика, не успел включить защиту, и снаряд прошил легкую броню штурмовика насквозь, попутно разорвав в клочья самого пилота. В этот раз силовой агрегат не был затронут, так что ромб просто с грохотом рухнул плашмя на землю с высоты двадцати метров и не взорвался, а просто превратился в груду искореженного металла.

— Хороший выстрел, полковник! — крикнул Райт в микрофон. — Я подпишу вам наградной лист на "Пурпурное сердце".

— Спасибо, генерал, но "Пурпурное сердце" у меня уже есть, еще за Ирак. Лучше угостите хорошей сигарой, я знаю, у вас есть.

— Согласен, у меня есть кубинские, контрабандный товар.

— Обожаю кубинские сигары!

Закончив с лирикой, Райт рявкнул в микрофон совсем другое.

— Всем отбой! Пора по своим потернам, парни!

Такого взрыва отборного ругательства в ответ он не слышал давно. Но, через полчаса плац военно-морской базы был пуст. Только у станции метро осталось целое стадо брошенных "Хаммеров".

Глава 18

Райт, как всегда, отступал последним. Он спустился вниз в сопровождении Тима Джейса, и тут заметил, что его ждут два незнакомца. Этих здоровых, рослых мужиков он видел в первый раз. Генерал сразу оценил осанку, седые волосы, и внимательный взгляд более высокого из мужчин. То, что он был военным, Райт понял сразу. Потрепанная военная форма, выправка и, главное, особая уверенность, сквозившая в движениях незнакомца, сразу заставили генерала поверить, что перед ним не просто военный, а воин с высоким званием, полководец. Кроме того, он был уверен, что уже где-то видел это лицо, вот только никак не мог вспомнить где.

— Вы ко мне, генерал? — с ходу взял инициативу в свои руки Райт.

— Всего лишь полковник, господин Райт.

В прекрасном английском незнакомца Райт все же различил небольшой акцент.

— Хорошо, полковник, но поговорим по дороге. Нам нужно убраться отсюда как можно быстрей.

Они спустились вниз, и с последней мотодрезиной отбыли в сторону города. За воем мотора и скрежетом колес разговаривать было невозможно, так что, только через полчаса они соскочили на платформу, а дрезина пошла дальше, в ближайший тупик. Тут же последовали несколько взрывов — это минёры восстанавливали в туннелях метро прежний хаос из разбитых вагонов.

— Вы рассредоточили своих людей по разным точкам? — спросил незнакомец.

— Да, это уменьшает риск быть уничтоженным одним ударом. Сейчас все входы из метро будут заминированы, а туннели снова завалены вагонами.

Полковник одобрительно кивнул головой. Они прошли во все туже подсобку, там уже горел свет, и Джин, прибывший предыдущим рейсом, накрывал стол в соответствии со своими понятиями.

— Эх, сейчас и гульнем, парни! — сказал он, разливая по кружкам джин. На столе кроме этого присутствовало лакомство первого рода: кошачьи консервы «Вискас», и собачий корм "Драйс".

— Я получил от этого всего такое удовольствие! — Орал во всю глотку бродяга. — Такой кайф я последний раз получал, когда трахал беззубую Мэри. У ней действительно не было во рту четырех передних зубов, но стоило ее загнуть, как фигурка сзади давала фору всем красоткам Голливуда.

— Когда это было, Джин? — спросил Тим, по очереди прибавляя к любимой пище бомжа две банки тушенки, и одну банку тунца.

— Очень давно. Я запомнил этот день потому, что в тот раз мой старший брат встал в последний раз, и ушел на пенсию. Теперь я его использую только для отлива жидкости.

Репер, а с ним еще половина присутствующих, чуть не упали со смеха. Пока подручные генерала вели эту перепалку, военные устроились на другом конце стола.

— Мне, почему-то, знакомо ваше лицо, полковник? — спросил Райт.

— Ещё бы, — усмехнулся серб, — вы так усердно ловили меня в девяносто девятом, когда командовали экспедиционным корпусом в Югославии.

И, наконец, Райт вспомнил этого человека.

— Полковник Душан Зорич!? Как же я вас сразу не узнал?

— Я плохо получаюсь на фотографиях, генерал.

— Как вам удалось попасть в США? Неужели мы искали вас там, а вы были у нас под боком, в штатах?

— Нет, сюда я прибыл всего полчаса назад с помощью зеленых человечков.

Тут Джейс подошел к ним с разложенной по тарелкам пищей, пододвинул кружки с джином. Помещение между тем заполнялось людьми. Здесь был и интендант Фармер, и Энди Маркес, и, герой дня, Мэт Янг. Стало шумно, весело, Джейс врубил магнитофон со своими рэперскими скороговорками. Между тем на другой сторонке стола разговор был далек от веселья.

— Вы провели прекрасную операцию, генерал, но это локальный успех, — сказал Зорич, хлебнув джин. — Сейчас они бросят на вас все возможные силы. Хаски, так зовут наших союзников, читают все радиопереговоры своих врагов. Адмирал, командующий этого флота, отдал приказ начать использовать против вас бомбы объемного взрыва.

— Это серьезно, — пробормотал Райт, — я видел, что они делают с людьми в Афганистане, в Тора-Бора. А эти, наши новые союзники, не могут помочь нам справиться с ящерами? Хотя бы тут, в городе Ангелов.

— Говорят, что нет, у них там свои проблемы. Но хуже всего не это.

Рассказ о перспективе прибытия на Землю еще большего количества хинков словно состарил генерала. Он, машинально, начал потирать левую сторону груди. Сербы это заметили, переглянулись между собой. Когда же Зорич изложил предложение хасков о судьбе Земли, тот резко откинулся назад.

— Это невозможно, это совершенно исключается! Своими руками уничтожить собственный дом — это неприемлемо! Это предательство! Нужно защищаться до последнего человека!

Зорич невозмутимо кивнул головой.

— Мне самому не нравиться эта идея, но что делать? Для вас это внове, генерал, вы ведь никогда не воевали на своём континенте с превосходящими силами противника. А нам, в Европе и Азии, частенько приходилось жечь свои дома. Вспомните уроки скифов, русских, когда перед врагом оказывались одни пепелища. Кутузов в России в восемьсот двенадцатом пожертвовал пространством, отдал Москву, но сохранил армию. Точно так же мы потеряем свой дом, но сохраним человечество как вид. Агония человечества на этой планете может затянуться надолго, но конец его неизбежен. За день мы теряем от двадцати, до пятидесяти миллионов людей. Уже сейчас на каждого из нас приходится по тысяче ящеров, и главное — за ними полное преимущество в воздухе. А через три недели сюда опустятся ещё столько же хинков. Я не пессимист, но с трудом верю в возможность хэппи-энда.

— Мне трудно принять саму эту идею, наверное, для этого нужно время, нужно полное владение информацией, — признался генерал.

— Нет, генерал! Не соглашайтесь с этим, мы все равно победим этих тварей!

Этот возглас прозвучал со стороны Энди Маркеса. Мексиканец давно отделился от веселящихся товарищей и внимательно вслушивался в разговор.

— Каждый человек способен убить тысячи этих тварей, мы не смиримся никогда! — Яростно продолжал он.

Тем временем Тим, под одобрительные возгласы, уже крутил на полу свои брейкеровские пируэты. Собравшиеся вокруг подбадривали его, и ритмично хлопали в ладоши. Маркес указал рукой в сторону веселящейся толпы.

— Посмотрите на них! Большинство из них не солдаты, но как они сегодня воевали, какого перца они задали ящерам!

Зорич кивнул головой.

— Я этого не отрицаю, мы будем сражаться до конца. Но, при таком развитии событий он неизбежен. Еще сутки назад я даже помыслить не мог о том, чтобы подержать эту дикую идею инопланетян. Но, сейчас я просто раздавлен всей информацией, что узнал в полном объеме.

— И все-таки, приставить к виску планеты ядерный пистолет — это выше моего понимания, — признался Райт.

— Я не тороплю вас, я и сам не привык еще к мысли об уничтожении Земли, — согласился полковник. — Просто я хочу пригласить вас, генерал, совершить поездку в штаб квартиру хасков. С вашим стратегическим мышлением вы сможете лучше понять ситуацию в мире. Может, общими усилиями мы найдем какой-нибудь другой выход из положения.

Райт не раздумывал ни секунды.

— Хорошо, я согласен. Меня пока будет замещать Маркес. Учтите, капитан, нужно усилить разведку, и подумать о том, что предпринять против бомб объемного взрыва.

— Эта штука очень похожа на алюминиевый пивной бочонок, капитан. Взрыватель — как пробка в торце, — подал голос, молчавший до сих пор Бойнич. — Если повезет, и попадёшь в него пулей — поднимешь на воздух полквартала.

— Хорошо, я это учту.

— Кроме того, возьмите вот это, — полковник подал знак, и Славко достал из своего рюкзака продолговатый прибор черного цвета.

— Это радио хасков, оно защищено от прослушки ящеров, — пояснил полковник. — Славко, покажи, как оно работает.

Пока серб объяснял Маркесу как включается прибор, генерал отошел в сторону, и быстро надиктовал радисту текст очередного обращения к стране. Он, как обычно, длился не более тридцати секунд.

— …Сегодня армия освобождения Соединенных Штатов провела удачную операцию в Лос-Анджелесе. Уничтожены сотни проклятых ромбов, тысячи ящеров. Америка никогда не покориться чужой воле! — закончил он, потом обернулся к Зоричу. — Я готов, полковник, вызывай своих зеленых друзей.

Глава 19

Когда через каких-то полчаса трап летающей тарелки опустился вниз, Райт первый спустился вниз, но потом на самом пороге остановился. Зорич не стал его торопить, только понимающе улыбнулся. Он и сам первый раз испытал шок, увидев эту громадную, залитую светом полусферу купола. Трудно было поверить, что это всё размещалось в глубине земли, и, тем более, на самых больших глубинах Атлантики. Сам свет исходил непонятно откуда, ламп не было, светился сам купол. Это было очень красиво, словно ты находишься внутри огромной жемчужины. Кроме того, поражали воображение десяток летающих тарелок, аккуратно выстроившихся в самом центре купола. И еще удивляло обилие инопланетян. Генерал еще не привык и к образу доставившего их пилота, а тут хаски сновали в невообразимом количестве.

Когда Райт очнулся, и сделал шаг вперед, Зорич повел его дальше, чуть левее стоящих тарелок. Лишь подойдя близко, генерал понял, что пустота купола обманчива. Просто все строения внутри него были разной степени прозрачности. Зорич дошел до незримой стены, и она послушно раздвинулась в стороны. Офицеров уже ждали.

Зорич, уже, кажется, научился различать своих новых друзей. По крайней мере, Сакиса он узнал точно. Рядом сидел хаск, по виду гораздо более древний, чем Сакис. Именно так полковник расценил более серую кожу лица, и обилие поперечных складок на лбу этого пришельца. Его звали Марч, и он был командующим этого соединения космического флота.

Кроме них за столом сидели еще несколько человек. Земляне были разными, но все в камуфляже самых разных фасонов и оттенков. Толстый, белый мужчина с нездоровым, красным цветом лица, сухопарый азиат непонятного возраста, еще один высокий, поджарый европеец, его коллега, явный альбинос, и здоровенный негр в берете.

— Сакис, Марчи, разрешите представить вам генерала Райта, представителя сражающейся Америки, — сказал Зорич.

Обряд пожимания рук не был прописан в этикете хасков, поэтому Райт ограничился кивком головы.

— А это наши союзники с разных континентов, — продолжал Зорич. — Генерал Бобров, Россия, генерал Чай Сен — Китай, Мбова Этери — Танзания, генерал Луи Фиш, представитель Франции, полковник Свенсен — Швеция. Им всем удалось организовать мощное сопротивление в своих странах.

Все земляне обменялись рукопожатиями.

— Итак, господа, начнем совещание, — раздался ровный, и, какой-то неприятный, по ощущениям генерала, голос. — Насколько я понял, вы все хорошо знаете английский?

— Да, конечно, — сказал африканец, китаец так же кивнул головой, и только русский наморщил лоб, словно переводя что-то очень сложное.

Райт с недоумением посмотрел на лежащий на столе небольшой прибор, откуда и прозвучал этот голос, потом понял его предназначение.

— Это переводчик? — все-таки переспросил он.

— Да.

Сакис тут же предложил русскому ему ещё один диск, уже с наушниками.

— Воспользуйтесь этим, Владимир, не мучайтесь. Сейчас важно каждое наше слово.

— Спасибо, — пробормотал несколько сконфуженный русский. А Марч продолжил свою речь.

— Сложно, когда у одного народа несколько языков. Это очень все затрудняет. Нигде во вселенной нет такого. Ваша планета уникальна во всём, — признался хаск. — Начнем разговор?

— Ну, что ж. Раз все, всё понимают, то начнём, — сказал Райт. — Первый вопрос, который возникает, я думаю, у всех присутствующих землян.

Он посмотрел на своих коллег, и понял, что они догадываются, какой вопрос задаст он сейчас инопланетянам.

— Почему вы не предупредили наши правительства о предстоящем вторжении?

Хаски посмотрели друг на друга, и ответил более старший, Марч.

— Мы опоздали почти на сутки. Несколько ваших лет назад мы вынуждены были покинуть вашу планету из-за активности наших врагов. Экипаж одного из наших судов, то, что вы называете тарелками, было вынуждено взорвать своё подводное убежище, слава богу, резервное. Ну, отголоски этого события дошли до вас в виде того жуткого цунами в Индийском океане. Мы извиняемся за его жертвы, мы никак не рассчитывали на такие ужасные последствия. Основная база, вот эта, была законсервирована. К тому же мы просчитались со сроками захвата. Мы думали, что Земля будет последним пунктом расселения хинков, чем-то, вроде курорта для избранных ящеров. И тем неожиданным для нас был этот рейд эскадры под руководство самого Заммина Гана, идеолога войны последних трех циклов, сюда, к Земле.

— То есть, цунами, смывшее половину Индонезии, Цейлона, Индии, других стран, это ваших рук дело? — уточнил Бобров.

— Да, но мы никак не ожидали, что волна будет такой большой. Если мы взорвём эту базу, — он поднял руки вверх, к перламутровому своду, — то волна будет ещё больше. Этой волной смоет большинство ваших приморских городов в районе Атлантики. К тому же, даже предупредив ваших правителей, мы достигли бы нулевого результата. Ваш уровень технологий слишком мал, чтобы противостоять ящерам. Это только бы замедлило агонию вашей планеты.

— Хорошо, с этим все ясно. Мы в курсе ваших идей насчет ядерного удара по хинкам. Что кроме этого вы можете предложить нам? — спросил Райт.

— Для начала мы посмотрим с вами очередную сводку продвижения хинков по планете, — продолжал Сакис. — Это прояснит очень много.

Тот же час прозрачная поверхность стола превратилась в объемную карту. Все земляне невольно отшатнулись, настолько это было неожиданно. Райт сразу узнал этот район. Это была Америка, его город, Лос-Анджелес.

— На смену уничтоженных вами двух полков штурмовиков, генерал Райт, перебрасываются части из Канады и Мексики. Через два дня численность штурмовиков будет восстановлена. Кроме того, туда же уже вылетел батальон серого спецназа. Судя по перехватам связи, там будут задействованы бомбы объемного взрыва. Я вам не завидую, генерал. Скоро ваши подземелья превратятся в ад.

— Что же нам теперь делать? — спросил Райт.

— Можно тайно вывести народ наверх, в здания, — предложил русский. По-английски он говорил с чудовищным акцентом, так что автоматический переводчик поспешил перевести его на английский по новой.

— Не утруждайте себя, Игорь, говорите по-русски, — с улыбкой заметил Зорич.

— Хорошо, — согласился генерал, и продолжил свою мысль, — мы расставили своих наблюдателей по всему городу, и когда стало понятно, что хинки собираются применить объемные бомбы, вывели народ в многоэтажки, да и просто в жилые дома. При этом главное, не показываться на поверхность. Мы просто пробивали перекрытия метро, канализации и выходили сразу в дома. Они забросали наше лучшее в мире метро бомбами, но это принесло нам минимальные потери. Через сутки мы снова вернулись в метро, и продолжили борьбу.

— Хороший совет, — согласился Райт, — надо срочно передать его Маркесу.

— Да, Москва один из сильнейших очагов сопротивления, — согласился Сакис. — До вашей сегодняшней операции, генерал Райт, русские нанесли самый большой урон хинкам. На них они испробовали все, от рейдов серого спецназа, до вакуумных бомб.

— Просто у нас в крови ненависть к любым захватчикам. За тысячи лет это стало образом жизни для русской нации, — с гордостью заметил Бобров.

— Но продолжим сводку, — сказал Сакис. — За последние сутки хинки в Китае продвинулись еще на триста километров вперед. Погибло более двух миллионов человек.

То, что сказал китайский генерал, железный толмач переводить не стал, но его интонации все поняли.

— У нас нет там таких больших пещер или других укрытий, — с раздражением заявил Чай Сен. — Это равнинная часть страны, в рисовых чеках не укроешься от этих тварей. Единственное, что может сейчас мой народ — это бежать. Бежать в снега, в горы, туда, где есть пещеры, куда эти твари ещё не добрались.

А Сакис продолжал.

— Теперь Африка. В джунглях ещё находят спасения более половины населения континента. Как мы поняли из переговоров хинков, они не сильно форсируют уничтожение местного населения. Ограничились ликвидацией крупных городов. Просто, их оставляют как полигон для тренировки своих будущих солдат. Тут нет больших войсковых соединений, так же какого-то очень мощного оружия. Климат Африки хинкам нравиться больше всего. Эти твари еще не совсем отошли от своего хладнокровного образа жизни, температура их тела не превышает тридцати градусов. Так что в тепле они чувствуют себя более комфортно.

Африканец выглядел угрюмо.

— Значит, мы для них будем просто объектами охоты? — спросил он.

— Да, что-то вроде этого, — согласился Сакис. — На вас они будут натаскивать своих будущих воинов. А теперь посмотрим общую картину положения Земли.

Часовой обзор привел всех землян в состояние, близкое к шоковому. Они впервые поняли масштаб всего происходящего на планете. Это было тотальное уничтожение землян полностью превосходящими силами противника. Хинков изначально было в десять раз больше, чем землян, кроме того, они побеждали своей технологией.

— Так что, за последние сутки население Земли сократилось с пятисот миллионов примерно до четырехсот двадцати. Преимущество это люди находящиеся вдали от крупных городов, в небольших селах и городках. Те были уничтожены первыми. Наибольшая концентрация землян сейчас находится в тропических районах, на островах, и в районах, где еще царит зима.

— Вы специально показали нам всё это, чтобы мы согласились уничтожить свою планету? — спросил Райт.

— Мы не показали вам главную силу хинков, — ответил Марчи. — Когда они не смогут подавить сопротивление в городе, так как это происходит сейчас в Лос-Анджелесе, то, боюсь, что они пустят в ход свою главную силу.

Картинка на столе сменилась. Они увидели черноту космоса, немигающие звезды, и, огромную махину серого цвета. В ней не было никакой изысканности, никаких авангардистских форм, ничего, что так любили рисовать земные фантасты. Это огромного размера паралепипид, скорее даже приближенный к форме идеального куба. За ним виднелись еще два точно такой же формы корабля, но гораздо более малого размера. Они поняли весь масштаб этого монстра, когда от корпуса судна отделилось звено ромбических штурмовиков, показавшихся на его фоне просто крошечными мотыльками.

— Это линкор хинков, основное, ударное оружие их флота, — пояснил Сакис. — Один удар его плазменной пушки способен смести с лица земли Лос-Анджелес и Сан-Франциско вместе взятые. В этом месте останется только оплавленная яма глубиной метров сто. Пока они не прибегают к этому своему основному оружию, ведь при этом будут потеряны запасы мяса для прокорма их малышей. Но, оно всегда при них.

— Хорошо, мы поняли, к чему вы клоните, — с некоторым раздражением заметил Райт. — Знаем и о вашем предложении нанести по хинкам ядерный удар. Но что вы предлагаете нам взамен?

— Мы вывозим пять миллионов землян в безопасное место, предоставляем им жилье, еду, и возможность возродить свою расу на какой-нибудь другой планете, — ответил Марч. — Собственно, мы уже начали это делать с самого момента прилета. У нас в этом большой опыт. Точно так же мы поступили, например, с цивилизацией болгов. Мы сумели вывести только пятьсот тридцать представителей этой, древнейшей расы. Их планета уничтожена, но они до сих пор существуют, и размножились до численности трех миллионов.

— За такой короткий срок? — изумился китайский представитель.

Сакис странновато кашлянул.

— Это произошло четыреста лет назад, в начале войны с хинками, — признался он.

— Только пять миллионов? — спросил Райт. — Почему пять?

— Я считаю что вообще, торг неуместен! — Вспыхнул русский. — Нам не нужно никаких новых планет! Мы способны защитить себя сами! Дайте нам новые технологии, оружие, невидимость — и мы уничтожим всех этих тварей до последней ящерицы.

— К сожалению, у нас не так много оружия, вы видели почти все, что у нас есть, тут под куполом.

— Почему же вы не бросите сюда более крупные силы? — спросил китаец.

— Увы, в это самое время два флота хинков атакуют нашу Галактику. Мы с трудом их сдерживаем. На их стороне подавляющая численность кораблей и штурмовиков. Я могу вам показать это.

Тут же стол словно провалился в черноту, и лишь небольшие искорки звёзд подсказывали людям, что это не просто чернота, это — Космос. Тут же проявились несколько звёздных систем.

— Это наши владенья.

Потом замигали другие системы, в гораздо больших количествах.

— А это уже завоёвано хинками. Звёздная цивилизация болгов перестала существовать как самостоятельная величина, я уже говорил про это. Тарки уже покинули три своих звёздных системы, но им легче. Они могут жить на планетах, где не выживем ни мы, ни вы — с малым запасом кислорода и большой тяжестью.

Потом на пульте проявились три массы огоньков. Две из них мигали красным цветом, а одна — синим.

— Красные огоньки — это корабли хинков, — прояснил Марч. — Они стремятся прорваться вот в эти, внутренние области наших владений. Если им удастся нанести удары по нашей метрополии, то нам уже не суждено будет такими же темпами восполнять потери флота. Судьба войны будет решена.

— А где тут Земля? — спросил Зорич.

Тут же в самом уголке карты замигал одинокий огонёк.

— Мы от вас так далеко? — Удивился Райт.

— Да, это очень далеко. И главная опасность не в этом.

Тут же замигала ещё одна группа красных огоньков.

— Это двигающийся к вашей планете флот хинков, основные силы адмирала Заммина Гана. Более шести тысяч кораблей. В составе этой группы линкор, десять крейсеров, восемьдесят эсминцев. Два линкора прикрывают флот сзади, идут с отрывом в двое суток. Мы должны стартовать из вашей солнечной системы до их прихода, иначе у них появиться возможность перехватить нас на начальном этапе пути в Метрополию.

— А ваша невидимость…

— Она не действует на корабли с такой массой и до световых скоростях.

— Какие космические силы у вас есть здесь, в нашей солнечной системе? — спросил Райт.

— Один линкор, четыре эсминца, и восемь транспортов. Именно поэтому и ограничено количество состава вывозимых людей.

— Где они находиться сейчас? — спросил Бобров.

Хаски чуть помедлили с ответом, потом слово взял Сакис.

— Они размещаются на одной из лун Юпитера. Мы вынуждены держать их так далеко, потому что после того, как мы показались над Балканами, нас ищут по всей Солнечной системе.

— Сколько времени занимает полёт с Земли до вашей базы?

— На тарелке сорок пять минут, на более крупном судне — час.

— А почему вас так интересуют наше несовершенное атомное оружие? — задал давно волнующий его вопрос Райт. — Мне казалось, что для вас это уже архаизм.

— Да, это именно так. Оно слишком грязное, и все воюющие стороны давно отказались от его применения. Даже хинки. Планету, подвергнувшуюся атомному удару невозможно использовать в дальнейшем. Есть более мощное оружие, и экологически более чисто оружие — плазменное. Но, ваши ракеты нам и важны именно тем, что оно столь прочно забыто. Все силы космического флота хинков направлены на угрозу извне. Ваши же подлодки способны нанести удар по любой точке изнутри системы. Ромбы не смогут перехватить ни одной ракеты, у них нет подобных систем обнаружения, их всегда наводят извне. Если мы сможем ликвидировать их базу на Луне, и резервную, на эсминце, то ромбы останутся слепыми. К тому же хинки жутко не любят радиацию. Они не смогут выкачать планету, заражённую радиацией.

— У вас есть план по уничтожению этих самых баз? — спросил Райт.

— Пока нет, но я надеюсь, что с вашей помощью мы сможем что-то придумать неожиданное. Мы поэтому и собрали вас для того, чтобы подумать, как можно больше причинить урон группировки хинков.

Райт кивнул головой.

— Хорошо, что вы воспринимаете нас как равную силу. Но, мы должны посоветоваться. Дайте нам два-три часа, и мы скажем вам наше решение.

— Хорошо. Сакис, проводи генералов в комнату отдыха.

Глава 20

На обсуждение всех предложений хасков у землян ушло более трёх часов.

— Мы не должны соглашаться с ними! Мы должны сражаться, стоять до конца! Ни шагу назад! — Надрывался Бобров.

— Стоять, при неминуемом поражении в конце? При полном, и неминуемом уничтожении? — спросил Зорич. Бобров не унимался.

— Кто сказал, что всё, что говорят эти узкоглазые — правда? Нам показали какие-то мультики, а мы уже и поверили.

Райт тяжело вздохнул.

— Хорошо бы, если бы это были мультики. Вот только на улице у нас не мультики, а эти твари с неминуемыми холодильными установками. Можно победить их в прямом бою, но что сделать с этими ромбами? Превосходство в воздухе определяет превосходство на поле боя. Помните эту военную доктрину?

Бобров поморщился.

— Доктрина генерала Доу? Она господствовала ещё перед второй мировой войной и давно устарела.

— Но Белград мы заставили пойти на уступки, — напомнил Райт. На это уже не мог не ответить Зорич.

— Белград сдался из-за предателей внутри правительства, а не из-за ваших бомбардировок. Если бы мы встретились в бою с глазу на глаз, то вы бы ни за что не смогли нас победить.

— Господа-господа! — Фош поднял вверх руки. — Не надо сейчас вспоминать былые обиды. Давайте говорить о деле. Мы действительно имеем дело с глобальным превосходством хинков в воздухе. И это ломает все наши тактики и стратегии.

— Мы уже столкнулись с этим, — признался Чай Сен. — Армия у нас сохранила боеспособность, но против их штурмовиков мы ничего поделать не можем. Идет просто сплошное уничтожение живой силы и техники. В последнее время они применяют новую тактику. Летаю на высоте двадцати метров, и бьют по солдатам зарядом минимальной силы. Так, что тела не уничтожаются, а просто зажариваются.

— И всё это снова идёт в их холодильники, — подытожил Этери.

Бобров не унимался.

— И что?! Что вы предлагаете? Вот так, своими руками уничтожить такую прекрасную планету? Родину! Вы понимаете — Ро-ди-ну!

Райт думал совсем о другом.

— Меня не устраивает другое. Пять миллионов — это так мало.

— Да как вы можете даже говорить об этом?! — надрывался Бобров. — Стоять до конца, ни шагу назад! Как в сорок первом под Москвой, как в сорок втором в Сталинграде! Только в этом залог успеха.

Райт решил, что обсуждение затягивается.

— Бобров, успокойтесь. Одними эмоциями и автоматами Калашникова мы не сможем добиться победы. Я предлагаю вот что. Первое. Готовиться к эвакуации, подбирать людей молодых, физически и морально сильных, способных выжить в любых условиях, наиболее активных, готовых к борьбе. Второе. Предложить свою помощь в разработке всех операций против хинков и тем более в их проведении.

Бобров открыл рот, намереваясь сказать как всегда что-то пылкое, но Райт его опередил.

— Успокойтесь, генерал. Если будет хоть один шанс из ста сохранить нашу планету — мы воспользуемся им. Кажется, у меня есть кое-какие идеи. Но, надо разобраться в военных технологиях наших новых союзников, оценить их истинный военный потенциал, а не то, что они нам сейчас показали. Пока же надо согласиться с их идеями. Все с этим согласны?

В ответ закивали все, даже, чуть помедлив, русский генерал.

Райт перешел к самой щепетильной теме переговоров.

— Надо решить еще один вопрос. О единоначалии. Так, как идет война, то я предлагаю назначить одного из нас командующим всеми земными войсками, и, одновременно, основным представителем на переговорах с хасками по всем возникающим вопросам. А их, я думаю, будет много.

— Кого вы предлагаете на эту роль? — спросил Фош.

— Ну, не будем лукавить, я сам хочу занять этот пост.

— Логично, — согласился француз. Зорич и китаец закивали головами.

— Да.

— Без сомнения.

Этери просто принял под козырек.

— Что скажите, вы, Бобров? — спросил Райт. Тот тяжело вздохнул, но согласился.

— Куда ж от вас, американцев, деваться. К тому же вы среди нас занимали самый высокий пост. Я всего лишь командир дивизии ВДВ. К тому же в запасе.

Райт удовлетворенно кивнул головой.

— Ну, что ж. Раз эти вопросы решены, то пойдёмте, я думаю, нас уже заждались.

Они вернулись в боевую рубку базы. Хаски что-то внимательно рассматривали на своем проекционном столе. Лица их были, как обычно, бесстрастны, но, Зоричу показалось, что они как-то напряглись в ожидании их ответа. От лица землян говорил, конечно, Джозеф Райт.

— Хорошо, господа хаски. Мы согласны с вашим планом, но просим, чтобы нас допустили ко всем вашим разработкам и боевым операциям. Мы не хотим быть простыми беженцами, вывозимыми с поля боя добрыми самаритянами. Мы хотим участвовать во всём, в том числе в оперативных боевых действиях. Дайте нам ваше оружие, ваши технологии, вашу материальную базу. Мы будем сражаться по всем возможным фронтам этого противостояния.

Марч поднялся со своего кресла.

— Мы готовы предоставить вам всю нашу информацию, и все наши технологии.

И Марч впервые протянул землянину свою щуплую руку.

В тот же самый день Замин Ганн собрал на головном линкоре весь штаб экспедиционного корпуса. Адмирал бушевал.

— Разведка снова прозевала прибытие на Землю этих проклятых хасков! Сколько мы будем расхлебывать ваши ошибки, Орк?

Командир армейской разведки Микк Орк — вскочил из-за стола и вытянулся во весь свой трехметровый рост.

— За это надо спрашивать командира Лунной базы. Это он не обнаружил приближение к Земле флота хасков.

Голос Руммина Фоста был язвителен.

— Позволю вам заметить, Микк Орк, что Лунная база создана для наблюдения за Землёй, а не за дальним космосом. После прибытия на планетарную орбиту линкора наблюдение за дальним космосом должно осуществляться его командой…

— Мы не в состоянии контролировать весь большой космос. Любая планета, как эта, — Микк Орк тукнул пальцем в сторону Плутона, — перекрывает нам половину обзора. По всем канонам при захвате планеты на орбите должны быть два линкора.

— Этот постулат вывел я, — признал Замин Ганн, — но я же его и нарушил. Какие примерно силы могут кинуть сюда хаски?

На это ответил командир глобальной разведки Галлин Кайт.

— Не более одного линкора. Все остальные находятся на своих местах. Я пошлю еще запрос в генштаб, но ответ будет только через сутки. Скорее всего, они прислали сюда линкор, что спешил на выручку лардам.

Адмирал засмеялся, и это походило больше на кудахтанье огромной курицы. Именно он сумел одним ударом подавить восстание лардов.

— Да, но мы убрали с карты мира эту ничтожную нацию гораздо раньше. Но что происходит тут, на этой проклятой планете?! Она должна стать трамплином для большого, решающего прыжка в глубь созвездий Объединенных рас. Вместо этого мы столкнулись с неожиданным сопротивлением.

Микк Орк не замедлил перевести стрелки.

— Это ошибки глобальной разведки. Они недооценили потенциал землян.

Снова подскочил со своего места глава глобальной разведки.

— Разведка и операция по вторжению были разработаны блестяще. Никто не предполагал, что они будут сопротивляться после того, как мы уничтожим глав всех государств этого мира и военные штабы. Такого еще не было ни разу ни на одной планете.

— Меня не волнует, что вы там думаете! — адмирал орал так, что изо рта его летели брызги слюны. — Найдите мне базы хасков! Пока они тут, я не могу быть спокойным за судьбу большого Конвоя!

— Мы пытались обнаружить на этой планете базы хасков последние пятьдесят лет, но нам так это и не удалось. Проклятый секрет невидимости делает их неуязвимыми, — продолжал оправдываться глобалист.

— Вы сами знаете, что хинк, обнаруживший и пленивший корабль с системой невидимости обеспечивает себе жизнь до самого конца циклов, до точки смирения, полный пансион, и захоронение в пантеоне славы, — напомнил адмирал.

Все присутствующие оживлённо зашевелились: этот набор был высшей награды в системе поощрений ящеров.

— Я уловил ещё одну особенность сегодняшнего положения вещей, — подал голос начальник Лунной базы слежения Румин Фост. — Уже в течение недели нам в захвате мешает непогода. Если посмотреть на карту, то видно, что тучами затянуты почти все континенты, особенно там, где идут бои. Зато над океанами всегда стоит хорошая погода.

— И что из этого? — Не понял адмирал.

— Я тут уже двадцать земных лет, полный цикл, и могу точно сказать, что подобного быть не может. Кто-то явно влияет на погоду на планете. Дожди, тучи и холода начинают идти именно там, где мы проявляем большую активность.

Это был вынужден признать и начальник штаба.

— Да, это сорвало наше наступление на третьем континенте. Из-за малой активности штурмовиков мы несём там большие потери.

— Это происходит ещё от того, что руководство корпуса недостаточно активно бросает в бой свои силы, — окрысился адмирал. После этого он вернулся к главной теме.

— Теперь о сопротивлении землян. Я думаю, что нужно провести акцию устрашения. В остальных городах установить голографические экраны и напрямую транслировать наш удар усмирения. Затем эту запись показывать непрерывно в течение нескольких дней. Это должно заставить остальных землян сдаться. Основных претендентов трое: шестой, семьдесят второй, и сорок пятый пункт кормления. Нужно выбрать один из них.

— Может, лучше стереть с земли тот горный хребет в моей зоне, — осипшим голосом предложил комендант пятого района, подразумевавшего за этой цифрой Европу. — Из-за этих пещер с ним столько хлопот. Это будет и показательно, и понесет меньшие потери запасенного для инкубаторов мяса.

Замин Ганн наморщил свой лоб.

— Хорошо, я над этим подумаю. Командиру линкора выдвигаться на орбиту для нанесения удара. Решение я скажу завтра. Все свободны.

Глава 21

Район Мурманска.

За пару дней до этих событий была решена судьба Холодильника. К этому времени он был уже перегружен людьми, и пришлось селить их не только под землёй, но в строениях вокруг него: складах, здании КПП, мастерских. Это не могло не сказаться на маскировке объекта. Основными разрушителями секретности убежища были дети. Их невозможно было удержать на месте, и при всякой возможности целая орда этих сорванцов выскакивала наружу, и вовсю резвилась, играя в снежки, и вытаптывая и без того уже чахлый снег. Только звук ударов куска арматуры по рельсе с наблюдательной вышки на соседней сопке мог загнать их обратно в убежище. Но, стоило пролететь ромбам, как детвора опять вылетала на улицу.

К тому же потеплело, снег быстро таял, а тундровая растительность ещё никак не могла набрать силы, и маскировочные сети в этих условиях скорее привлекали внимание, чем спасали.

Чтобы хоть как-то занять людей Фатахов начал подробную перепись своего подземного города. При этом всех не только переписывали, но и проводили медосмотр, переодевали в военную форму. Это всё было весьма кстати. Хотя температуру в жилых помещениях внутри скалы удавалось поддерживать на уровне плюс семнадцати градусов, но влажность всё равно давала реакцию, и люди начинали болеть всё чаще. Особенно это касалось маленьких детей. Главврач поликлиники военного городка, Алина Васильевна Зубова, сказала кавторангу: — Фазиль Ренатович, все уже на пределе, в такой скученности я опасаюсь вспышки гриппа. Надо людям давать больше витаминов, и выводить их гулять на улицу, на солнце.

— А где их взять, витамины то? Попросить, что ящеры завезли нам апельсины?

— В военных городках наверняка остались аптеки. Пусть там поищут.

— Хорошо, я скажу Новикову, чтобы он заглянул в наш городок и забрал из аптеки все лекарства.

Сам Новиков прибыл через час после этого разговора. Он и его разведчики выглядели просто измочаленными, а белые маскхалаты были уже наполовину грязными. С тех пор, как бывший дембель и мастер по ремонту холодильных установок добровольно взял на себя обязанность разведчика, он похудел килограммов на двадцать, и уже не выглядел как весёлый снеговичок.

— Ну, что там, в Североморске? — спросил его Фазиль Ренатович

— Людей больше не видел, ящеров тоже. Летали два ромба, но так, чуть-чуть, медленно.

— Патрулируют?

— Да, что-то вроде этого.

Новиков полез в карман, и выложил перед капитаном несколько фотографий.

— Ты всё же нашёл их? — обрадовался тот. — Ну, спасибо, брат!

— Да, я же обещал. Квартира ваша стоит целенькая, только дверь выломана, да из шкафов все вывалено.

— Молодец, теперь хоть лицо ее со мной будет.

Он положил в карман фотографии жены, и перешел к делу.

— Что там за взрывы были? Не знаешь?

— Это утром? — оживился Новиков.

— Ну да, в шесть примерно.

— Это мы расстреляли машину с ящерицами. Шли уже обратно, смотрим, машина едет, наша, газончик шестьдесят шестой, только фары выключены. А в ней полный кузов ящеров. Ну, мы не выдержали такой наглости. Симонов прострелил ей колеса, а мы с Минькой закидали их гранатами.

— То-то я смотрю, ромбы сегодня как озверели.

— Да, мы закалебались носом в снег тыкаться! Пять метров пройдём — летят! Мы снова мордой в снег…

Тут на столе перед Фатаховым зазвенел полевой телефон.

— Да, первый слушает. Где? Понятно.

Положив трубку, кавторанг сообщил: — Звонили с верхнего поста, в районе Веденеева большой взрыв. Ветров говорит, что, похоже, взорвался один из этих ромбов. Схожу, посмотрю.

— Ого! Я с вами, — оживился Новиков.

Этот пост на самом верху сопки обитатели Холодильника соорудили сами. Срубили небольшую, трёхметровую вышку, сверху натянули зеленые защитные сети, благо снег наверху сопки давно сошел. В этот раз наверху дежурил Ветров. Бывший летчик-истребитель находился в возбужденном состоянии.

— Кто-то долбанул ромб в районе Веденеева! — Сообщил он кавторангу.

— Почему ты думаешь, что это именно ромб, — спросил Фатахов, рассматривая в бинокль небольшое зарево на горизонте.

— Типичный такой взрыв ромба, с розовыми оттенками, и по силе сходится. Тут вокруг нас один недавно крутился, гад!

— Никто из наших там, снизу, не нарисовался?

— Нет, спрятались как мышки, но висел он долго. Потом ушёл, — пилот махнул рукой в сторону зарева, — и как раз туда.

Они спустились вниз уже втроём — Ветрова сменил другой караульный. А через полчаса в штаб привели нового человека. Что, прежде всего, удивило Фатахова — новенький был одет слишком легко для северной погоды: в летнем камуфляже, в не утеплённой осенней куртке, но при этом не выглядел замёрзшим или утомлённым. Был он и чисто выбрит, на плечах погоны полковника.

— Андрей Столяров, полковник генштаба, — представился новичок, и показал свои документы.

— Неужели наш генштаб ещё существует? — Поразился кавторанг.

— Нет, на его месте в Москве самая глубокая воронка. Я был в отпуске, когда произошло вторжение хинков, поэтому уцелел.

Фазиль понял, что перед ним не простой беженец.

— Судя по всему, вы хорошо разбираетесь в создавшемся положении? — спросил он.

— Да. Если коротко, то наша планета стала полем битвы для двух инопланетных группировок. Всё это идёт к тому, что Земля прекратит своё существование. Силы слишком неравны.

Фатахов зацепил самую суть.

— Но у нас что, есть союзники?

— Да, именно с их помощью я и попал к вам. Кстати, мы вынуждены были уничтожить штурмовик, который крутился тут, недалеко от вас. Похоже, он засёк ваше убежище, и полетел за карателями. Нам пришлось вступить в бой.

В это время сработал зуммер телефона, Фатахов поднял трубку.

— Да, слушаю. Хорошо.

Фазиль положил трубку, и сообщил: — Наблюдение зафиксировало активизацию ромбов. Они носятся над нашим районом, и их становится всё больше.

Столяров кивнул головой.

— Ну, ещё бы. Они ищут тарелку, на которой я прилетел. Придётся задержаться у вас дольше, чем я думал.

Полковник начал стягивать с плеч куртку. В это время подал голос пожилой человек с окладистой, седой бородой, скромно сидевший в углу каптёрки.

— Простите, вы не закончили рассказ о главном. Инопланетяне воюют между собой, а мы тут при чем? А как же земляне, как всё наше человечество? Мы что, погибнем тут все?

Столяров признал: — К этому все идет. У них превосходство в технологиях, в живой силе.

— То есть, никакой перспективы нет?

— Почему, есть. Нас обещают вывести. Немного, несколько миллионов. И вы все тут можете попасть в одну партию спасённых. Сколько человек в вашем убежище?

Фатахов ответил мгновенно.

— Две тысячи пятьсот сорок два. Из них тысяча двести десять женщин, семьсот двадцать пять детей. Остальные — мужчины.

— Старики, больные?

— Таких практически нет. Из старожилов один Матвеич, — кавторанг кивнул головой в сторону седобородого, — директор школы, ему семьдесят два. Остальные — офицерские семьи, а там, сами понимаете, стариков нет. Люди примерно одного возраста. Тут же все временные, на Севере все живут только на время службы.

— Хорошо. Я смотрю, у вас прекрасно поставлен учёт.

— Стараемся.

Фатахов поднял трубку телефона, коротко бросил в неё: — Кухню мне. Зинаида Павловна, принесите поесть на троих, и побольше чаю.

Во время обеда гость выразил своё восхищение кухней.

— Ух, как хорошо-то! Борщ! Это просто сказка. Первое время мы в Москве вообще питались, чем попало. Не было возможности развести огонь, так что приходилось грызть и сухую одноразовую лапшу. У этих, хасков, наших союзников, пища вообще безвкусная. Мыло просто. А сейчас там больше в ходу американская кухня. Всё больше натовский паёк. А борщ, это здорово.

— Американцев что, тоже раздолбали? — спросил Ветров.

— Еще посильней нас. У них климат тёплый, хинки сразу начали заготавливать мясо впрок. А у нас ещё по северам народ выжил. Норильск, Анадырь, Дудинка — практически не тронуты. До тепла надо бы их всех вывести.

Закончив есть, и, прихлёбывая сладкий чай, Столяров продолжил разговор:

— Меня радует, что у вас так хорошо поставлен учёт, да и вообще, служба поставлена на высшем уровне. Теперь о главном. Летчики у вас есть?

— Я летчик, — сразу сорвался с места отошедший, было, в сторону Ветров. — Летчик истребитель первого класса Владимир Ветров! Триста часов налёта на Миг двадцать девять. Был уже в бою с ромбами, выжил.

— Это хорошо.

— У нас есть все воинские и не совсем воинские специальности, — напомнил Фатахов. — От командира подводной лодки, — он ткнул себя в грудь пальцем, — до повара и гинеколога.

— Хорошо, в будущем нам пригодятся и гинекологи. Но нам сейчас больше всего нужны летчики. Полетите со мной в первую очередь, лейтенант.

Столяров развернулся к Фатахову.

— А к вам, капитан первого ранга, будет одна просьба. Больше никакой самодеятельности. Никаких вылазок и боевых действий. Замерли, и ждите нас. Главная задача сейчас — выжить. Мне хочется, чтобы спаслось как можно больше наших, русских людей.

Он встал, поблагодарил за обед, и обернулся в Ветрову.

— Пойдемте, истребитель первого класса.

Через полчаса Фатахов и ещё несколько человек наблюдали, как в ста метрах от них теряет очертание и исчезает из вида летающая тарелка. Кроме летчика Столяров забрал ещё двадцать человек, в основном женщин с маленькими детьми. Их уже сегодня должны были вывести на линкор хасков.

— Ну вот, теперь наше прозябание тут приобретает смысл, — пробормотал Фазиль Фатахов, и на лице его впервые за долгие дни заиграла довольная улыбка.

Глава 22

Майкл Коэн испытывал чувство, похожее на дежа-вю. Он снова летел в черном, ночном небе, в его руках был штурвал летательного аппарата. Словно и не было этих прошедших жутких дней. Казалось, сейчас в наушниках раздастся голос Джона Фиджи, и тот спросит: — Эй, парень, ты там часом не заснул за рулем?! А то свалишься в кювет.

Очутившись на земле в первые минуты вторжения, Майкл попал в лесные дебри штата Вермонт. Там его приютил хозяин отдалённой лесопилки, а через два дня Коэн один из первых был подобран экипажем летающей тарелки. Очутившись внутри инопланетного судна, пилот столь активно начал интересоваться способами управления тарелки, что в течение суток был допущен к тренажёру по управлению тарелкой. Это оказалось не столь сложно, вся система управления оказалась похожею на земную. Так, что уже через трое суток Коэн сел за руль настоящего судна. Это был его второй полёт с инструктором.

— Майк, ты слишком сильно сжимаешь штурвал. Так ты его просто сломаешь.

Голос Априка, инопланетянина, был совсем не похож на голос бывшего ведомого Коэна, но его механическая изломанность заставила пилота вздрогнуть.

— Хорошо, Априк. Как по твоему, смогу я водить эту штуку?

— Ты уже водишь ее. Я удивляюсь вам, землянам. Вы осваиваете за считанные часы то, что нам дается годами.

— Ты не берешь в расчет мою тысячу часов налета на Ф-16, плюс две тысячи часов на тренажере в училище.

— Но это не самолет, Майки, это совсем другая машина.

— Какая разница. Что там летающая железяка, что здесь — все одно и тоже. Держись!

Он заложил лихой вираж, так, что сидящий рядом с ним инструктор только сдавлено хрюкнул своим странным носом.

— Ты что, хочешь меня раздавить? — спросил он.

— Извини, Априк, я забыл, что ты плохо переносишь такие нагрузки. Но ваш штурвал так похож на штурвал истребителя. Такая же система наведения, да и кнопки на нем почти такие же.

Между тем впереди по курсу показались характерные огни штурмовика хинков.

— Ты смотри! Один, гад, чешет. Вот сволочь! Давай его долбанем, Априк, — предложил Майкл.

— Зачем? — спросил Априк.

— А зачем мы будем упускать такой случай, если можно его завалить, и никто этого не заметит.

— Но у нас ведь просто тренировочный полет.

— Ну и что? Ты же все равно должен мне показать, как стрелять из этой вашей тарелки. Зачем зря тратить заряды, если можно потратить их с пользой? Если есть возможность уничтожить врага, то грех упускать такую возможность. Ну давай, а?

Хаск ещё немного поломался, но потом все-таки сдался.

— Хорошо, смотри. Ловишь в перекрестье шлемофона цель, определяешь расстояние, в зависимости от этого регулируешь силу выстрела. Сначала мы убираем невидимость, а вместе с ней и силовое поле, вот эта кнопка, а потом залп, кнопка на левой рукояти.

Майкл старательно выполнил все манипуляции, и, затаив дыхание, нажал на кнопку пуска. Он увидел, как вылетевшая из его корабля огненная вспышка мгновенно настигла черный ромб, и буквально разорвало его на куски. Пилот закричал от восторга что-то сумасшедшее, но тут тревожно запиликал какой-то датчик, Майкл глянул на панель, и увидел три точки на экране локатора.

— Невидимость, Майки! — закричал Априк. — Они слишком близко!

Майкл нажал кнопку включения невидимости, и одновременно резко рванул штурвал на себя. Рядом в кресле захрипел удушаемый перегрузками инопланетянин. Но маневр не прошел даром. Экран обзора высветил серию вспышек плазменного оружия, пришедшихся как раз на то место, где долю секунды назад находилась тарелка. Штурмовики еще палили из всех стволов, а Майк уже висел у них на хвосте. Отключив невидимость, он одним выстрелом покончил еще с один ромбом, потом рванул блюдце вниз, но только наступила невидимость, как он резко повернул машину в сторону. Штурмовики еще утюжили своими лазерами воображаемое место нахождение их противника, когда он снова проявился в черноте неба. В этот раз он не стал играть в прятки, первым выстрелом сбил левый ромб, а потом сделав бочку, и второй. Обломки его еще не успели полететь вниз, как индикатор радара запиликал вновь. Глянув на экран радара, Майкл увидел целую россыпь стремительно приближающихся точек.

— Ого, ребята, мы так с вами не договаривались, — пробормотал Майкл. — Эта телка хотела танцевать со мной, а не с вами.

Включив невидимость, он резко спикировал вниз, одновременно нажимая на педаль газа. Но, эти загонщики, похоже, не хотели возвращаться с пустыми руками. Они растянулись по горизонту в цепь, и мчались с такой же скоростью, что и тарелка землянина. При этом все двадцать ромбов наудачу палили из всех своих стволов. Майкл знал, что выстрел штурмовика его силовое поле выдержит, но при этом, гася его, непременно проявятся контуры его корабля.

— Априк, что нам делать? — спросил Майкл, не глядя на хаска. Тот молчал. Коэн оглянулся, и понял, что пришелец без сознания. Он левой рукой похлопал его по щеке, правда, чуть переборщив, так, что голова хаска едва не оторвалась от шеи. Но Априк все же пришел в себя.

— Что делать, Априк? Эти твари не отстают от нас? — повторил Майкл.

— Ныряй в воду, — пробормотал тот, и снова уронил голову на грудь.

— А-а! Черт! Я и забыл совсем, что у меня теперь не только самолет, но и подводная лодка.

Он резко пошел вниз, у самой поверхности притормозил, и плавно, потихоньку, вошел в воду. Это было нужно для того, чтобы в воде не образовался видимый инверсионный след от резкой смены среды обитания. Опустившись на глубину ста метров, он снова прибавил скорость. Майкл не представлял, как работает эта штука, ему только объяснили, что в принципе лежит метод использования гравитации. Но его восхищало то, что в воде он может двигаться с такой же скоростью, что и в воздухе. Аккуратно обходя подводные хребты, и поглядывая на экран навигатора, Майкл быстро доставил свое чудо-блюдце к подводной базе. Когда из черноты показался светлый квадрат входа, он затаил дыхание, и, осторожно, подвел тарелку вплотную. Каждый раз он ждал, что корабль либо разобьет эту, с виду стеклянную стену, либо отскочит прочь. Но блюдце Майкла словно просочилось сквозь нее, не помяв и не деформировав его. После этого окно погасло, и уже никто не мог сказать, что тут, внутри подводной горы, на глубине более тысячи метров ниже уровня моря, во всю кипит жизнь.

Плавно опустив тарелку на свое место, Майкл открыл трап, освободился от привязных ремней, вытащил с соседнего кресла щуплое тело Априка, и, подняв его на руки, пошел наружу. Увидев такое зрелище к землянину подскочили сразу несколько озабоченных хасков. Быстро приехала своеобразная машина скорой помощи, платформа, висящая в воздухе. Априка увезли, а Майкл наконец-то снял шлем.

Объемная поверхность базы изменилась до неузнаваемости. Кроме тщедушных тел хасков пространству теперь активно заполнили сотни землян. Они загружали и выгружали из подлетающих тарелок какие-то грузы, другие монтировали, под присмотром хасков, новое оборудование. К Майклу подошел одетый в такой же летный костюм светловолосый парень атлетического сложения.

— Как дела, Майкл? — спросил он с заметным славянским акцентом.

— Хорошо, Владимир. Только что сбил четыре ромба.

Русский рассмеялся. Это был его коллега Владимир Ветров. Он был вторым пилотом, допущенным к управлению космическим истребителем.

— Ты представляешь, я тоже. С таким данными как у этого блюдца можно щелкать их целыми эскадрильями.

— Это точно. Только у меня инструктор отключился из-за перегрузок.

— А мой нет, выдержал. Только из кабины его потом пришлось выносить. Я скажу, что этими штуками управлять даже легче, чем нашим Миг двадцать девятым.

— Согласен. Особенно мне нравиться система поглощения нагрузки при мгновенном наборе скорости. Если бы не она, мы бы имели не четыре Ж, а все двадцать, и от нас бы осталось мокрое место.

— Да, это вещь!

Владимир оглянулся на свое блюдце, и сказал.

— Раньше у нас асы рисовали на корпусе звездочки по количеству сбитых самолетов. Ты не знаешь, где здесь можно найти красную краску?

В это время в штабе Сакис выговаривал генералу Боброву, курирующему подготовку авиаторов.

— Те пилоты, что вы нашли, выше всяких похвал, но они просто убивают наших пилотов. Уже трое наших инструкторов госпитализированы, остальные пережили просто чудовищный стресс.

— Что делать, — хохотнул полнокровный русский генерал, — все они парни здоровые, меряют по своим силам. Сколько человек уже могут быть допущены к полетам?

— Пятеро. Остальным двадцати нужно еще хотя бы пара дней. Не хватает инструкторов.

— Можно использовать в качестве инструкторов этих же наших пятерых пилотов, — предложил китайский генерал.

— Логично, — согласился Бобров.

Сакис чуть подумал, потом кивнул головой.

— Хорошо. Мы обсудим этот вопрос.

В другом конце базы группа бывших пилотов учили теории полётов на новых для себя летательных аппаратов. Преподавал им бывший начальник транспортной авиации России генерал-полковник Василий Клебанов.

— Забудьте всё, чему учили вас все эти долгие годы. Принцип движения летающих аппаратов как хасков, так и хинков, основан на системе управления гравитацией. Тарелка хасков, а по-другому нам её уже трудно будет называть, хотя на самом деле это истребитель, может зависать на месте, может мгновенно начать движение в любую сторону. С точки зрения маневренности это идеальный летательный объект. Ромбы хинков в этом отношении на порядок ниже. Они так же могут зависать на месте, но у них нет такого важного фактора как автопилот. Проще говоря, они могут упасть, если пилот допустит, что гравитация земли окажется сильней гравитации ромба. Штурмовики хинков обладают мощной плазменной пушкой, но система их защиты способна отразить только механические удары от наших пуль и снарядов. Удар плазменного орудия тарелки способен поражать любую часть ромба, а при попадании в силовую установку происходит мгновенный взрыв.

— А где у них силовая установка? — оживился один из слушателей.

— В хвостовой части. В этом они не оригинальны, так что, переучиваться не придется. У тарелок хасков силовая установка расположена в нижней части аппарата, поэтому вместительность тарелок невелика.

— Ну да! — Не поверил один из курсантов, по виду японец. — Мы когда драпали от хинков с Хоккайдо, то набились в тарелку аж сорок человек.

— Ну, у нас в «Запорожец» тоже как-то влезли двадцать студентов. Хотели попасть в книгу рекордов «Гинесса». Потом пришлось их выпиливать оттуда болгаркой. Но, вернемся к более совершенным аппаратам, чем наши «Запорожцы». В отношении защиты тарелки более совершенны по сравнению с ромбами. Они спокойно выдерживают прямое попадание плазменного заряда штурмовика, но вот, если нанести удар вдвоём, одновременно, то тут могут возникнуть проблемы.

— А как насчет невидимости?

— Невидимость самый большой козырь хасков. Но, тут тоже есть свои сложности. Когда в режиме невидимости в тарелку попадает заряд плазмы, то на долю секунды она может показаться в виде светящейся сферы. Кстати, — генерал обернулся к проекционному экрану, и указал на одну из кнопок на панели управления, — вот эта кнопка не спроста выкрашена в красный цвет, и прикрыта сверху специальным колпачком. Это кнопка мгновенного подрыва системы невидимости. Вместе с самой тарелкой. В случае неминуемого пленения пилот обязан подорвать себя и свое судно и не допустить попадания секретов в руки врага.

Из толпы пилотов раздался голос со скептичными интонациями:

— А хаски тоже выполняют эти условия?

— Непременно, — раздался механический голос сзади них. Земляне развернулись.

Это был сам адмирал Марч. Вместе с ещё несколькими соплеменниками он проходил как раз мимо места инструктажа.

— Было более пятидесяти случаев, когда хаски подрывали свои суда при угрозе попадания в плен. Последний раз это был целый линкор, там погибло белее ста хасков, сорок вайнов и три танта.

— Вы взорвали линкор? — удивился генерал. — Зачем?

— У него вышел из строя реактор, и он просто не мог уже сопротивляться эскадре хинков.

Марч пошёл дальше, а Клебанов, сделав значительные глаза, прокомментировал слова адмирала:

— Так что, не только мы умеем рвать тельняшку на груди с последней гранатой под мышкой.

Глава 23

Это был обычный, наполненный хлопотами день. Штаб Сопротивления, так назвали свой объединенный орган хаски и земляне, работал на полную загрузку. Взлетали и садились десятки тарелок, транспорты поднимали в воздух очередные партии увозимых людей. Все это управлялось отсюда, с этого подводного диспетчерского центра.

— Ромбы из десяти штурмовиков атакуют наземные цели в районе Индонезии. Судя по интенсивности их атаки на земле не меньше полутора тысяч людей.

— Кто там у нас ближе всех?

— Сомов и Тогучава. Они над Филиппинами, сопровождают транспорт.

— Как закончит, пусть подлетит туда, погоняет их, и посмотрит, кто там на Земле.

Через пять минут дежурный доложил:

— Сомов сопровождает транспорт, а Тогучава занялся ромбами. Там действительно куча народу, в основном женщины. Но есть и военные, именно они защищались от хинков.

В это время в штабе прорезался голос дежурного офицера хасков. Торопливый лепет его вибрирующего голоса слушался более взволнованным, чем обычно. Электронный переводчик, вопреки обыкновению, смолчал.

— Что он сказал? — спросил Райт. Ответил ему Сакис.

— Линкор хинков выдвинулся на боевую позицию. Сейчас он уже на орбите Марса и все сближается с Землей. Они ведут прямую трансляцию на все большие города мира.

Сакис обернулся, и сказал фразу, тут же переведенную механическим толмачом.

— Спроектируй все на стене.

Тот же час в пространстве появился голографический экран. Судя по квадратно-кольцевой картине мозаичного рисунка, это был какой-то большой город.

— Москва, — безошибочно определил Бобров.

— Да, это Москва, — согласился Сакис.

— Откуда вы берете это изображение? У вас на орбите свои спутники? — спросил китаец.

— Нет, мы воруем информацию у хинков. Но это изображение в свободном режиме транслируют сами хинки, — повторил он. — Приблизьте изображение.

Тот час, картинка приблизилась, стали видны отдельные строения. И, какие-то черные точки летели над столицей России. Сначала все подумали, что это пролетает над ней громадная стая ворон, но потом стало ясно, что город покидают штурмовики хинков. Они явно торопились, и вскоре исход был завершен. Изображение приблизилось еще больше, было видно, как на пустынных улицах полуразрушенного города робко появляются фигурки людей. Потом их стало все больше и больше, а вскоре по улицам и площадям уже ходили целые толпы людей. Изображение приблизилось еще больше, стали видны отдельные фигуры, и даже чуть размытые лица людей. Их было десятки, может, сотни тысяч, остатки многомиллионного города. Они пели, плясали, они радовались тому, что захватчики оставили их город. Один из русских залез на пьедестал, где раньше стоял памятник Пушкину, и размахивал трехцветным флагом. Все это выглядело нереально, особенно из-за отсутствия звука. А потом на экране появился черный мрак космоса, и уродливая, квадратная громада линкора хинков. Вопреки обычного вокруг него не вились многочисленные ромбы. Прошла минута, другая. Картинка сместилась, теперь космический дредноут летел на голубом фоне Земли. Бобров вопросительно глянул на Сакиса, но тот, словно вслушивался в слова, которые гортанно произносил остающийся за кадром ящер. Тот говорил ровно, мерно, и вдруг генерал понял, что он производит отсчет времени. Нехорошее предчувствие сжало его сердце, а потом от линкора, вниз, ударил огненный столб пламени. И там, на Земле, растекся огненный шквал, сжигающий город, его дома, площади, и этих, ликующих людей. Он растекался по земле, захватывая все новые и новые районы Москвы. Исчез Кремль, исторический центр, потом растворились в огненном цунами пятиэтажки Черемушек, а потом пришел конец и многоэтажкам окраинных новостроек: Бирюлево, Свиблово, Медведково, Коньково. Потом шквал начал слабеть, зато поднялось дикое количество пыли и копоти. Все было затянуто сплошной серой пеленой, сквозь которую было видно, красное, на глазах остывающее пятно размером с уже не существующий огромный город.

Все присутствующие невольно обернулись в сторону Боброва. Они знали, что он не только оборонял этот старый город, он родился и вырос в нем. Тот стоял неподвижно, на лице словно была надета жуткая, багровеющая на глазах маска. Генерал покачнулся, все бросились к нему, но никто не успел подхватить падающее тело. Африканец и китаец склонились над ним, потом поднялись, и Этери молча стянул с головы свой неизменный берет.

В это время ещё один человек переживал гибель своего родного города. Пилот Александр Сомов успешно проводил транспорт хасков до зоны невидимости, и уже собирался возвращаться обратно, когда его остановил голос дежурного хаска. Переключившись на волну хинков, пилот с орбиты наблюдал за сценой гибели родного города. Он служил на Дальнем Востоке, именно оттуда его выдернули хаски. Александр ничего не знал о судьбе своих родителей, друзей, той девушке, что этим летом должна была стать его женой. Валентина кончала институт, и только это разлучило их, как они думали, на время.

— Наша разлука временна, ведь правда? — говорила Валентина в последний раз. И Сомов верил, что, не смотря ни на что, она осталась жива, она там, в сражающейся Москве.

Сейчас, когда на месте родного города осталось огромная плита спекшейся в камень почвы, надежды уже не оставалось. Лицо Валентины, до боли прекрасное, руки матери, голос отца, все это промелькнуло в памяти пилота. А когда все это ушло, Сомов увидел перед собой грязно-серый борт вражеского судна. Он не понял, что это было: линкор, крейсер, эсминец. Руки словно сами нашли штурвал и откинули предохранительную защелку.

— На, получай!

Первый залп пробил в борту корабля дыру диаметром метров двадцать. Из неё в открытый космос полетели какие-то обломки, что-то металлическое, блестящего цвета, и несколько черных фигурок хинков. А Сомов нажал на гашетку еще.

— За Валю! За отца, за мать! — кричал он.

Тарелка по инерции тихонько перемещалась вниз, и удары плазменной пушки создавали в корпусе линкора одно отверстие за другим. Адмиралу Замину Ганну повезло, один из зарядов прошел всего в трех палубах выше его рубки. Сам адмирал был в полном неведенье, что происходит с его линкором. Первый же выстрел Сомова вывел из строя систему внешнего обзора линкора. Сидя в рубке перед черными экранами, Замин Ганн слышал, как по телу огромного корабля пробегали судороги от наносимых снаружи ударов.

— Восстановить наружный обзор! Где защитное поле, где корабли охранения, что происходит?! — закричал он.

Через несколько секунд пришедший в себя главный оператор систем управления линкора переключил управление на запасной пункт, и вместе с чернотой окружающего космоса они увидели последний кадр этой драмы. Сомов, терзая ударами линкор совсем не думал о защите. Его блестящее в лучах солнце блюдце было хорошей мишенью для командира эсминца сопровождения.

— Цель захвачена, — сообщил бомбардир.

— Огонь! — приказал командир эсминца.

Корпус судна содрогнулся от рева исторгаемой плазмы, но, очутившись в вакууме кусок огня с температурой в несколько миллионов градусов бесшумно и мгновенно прочертил короткий пунктир в сто километров и поглотил в своем громадном чреве тарелку Сомова. У него не было шансов и со включенной защитой, а так… Он взорвался, не успев понять, что произошло.

Увидев в спектре взрыва оттенки фиолетового цвета, командир эсминца восторженно закричал.

— Я взорвал её! Я взорвал эту чертову тарелку!

— Командир, кто вы по званию? — спросил Замин Ганн.

— Майор.

— Можете вешать на грудь золотую ящерку.

— Да здравствует Мировой ящер! — рявкнул командир эсминца.

— Показать гибель истребителя хасков во всех частях и соединениях, — приказал адмирал.

Через полчаса и на базе хасков все наблюдали последний бой Александра Сомова. Видела его и новая группа пилотов, инструктируемая все тем же Клебановым. Помолчав несколько минут, он развернулся к своим курсантам.

— Вы видите теперь, что и такая современная техника, как эта, уязвима. Ничто не заменит голову пилота, никакая электроника.

Глава 24

Вечером того же дня генерал Райт занимался делом, самым невероятным для нынешнего положения дел на планете. Он гладил свой парадный костюм. Утюга, у хасков, конечно, не нашлось, так что ему прошлось воспользоваться каким-то хитроумным компьютером, размером с кулак человека. Судя по всему, он занимался чем-то жутко умным, а так как при этом нагревался, то подошел генералу, и для этих благородных целей. Когда Сакис, зайдя в рубку, увидел эту картину, он просто остолбенел.

— Что вы делаете, генерал? — спросил он.

— Привожу в порядок свою форму. Ради нее я даже слетал в свой разрушенный дом, постирал ее. Я не хочу предстать перед своими парнями в таком неприглядном виде.

— Хорошо, только осторожней с этим… утюгом. Вообще то он контролирует натяжение силового поля нашей базы.

Райт восхитился.

— Да что вы говорите! Такой маленький, а такой умный.

Докончив процедуру, он вставил прозрачный куб в панель, где в своих гнездах размещались еще десятка полтора таких же кубиков, и, с довольным видом осмотрел мундир.

— Ну, вот, теперь мне не стыдно показаться на людях.

Через полчаса он уже летел над океаном, пилотом его в этот раз был Майкл Коэн. Был риск, доверять подобную, сложную миссию плохо подготовленным пилотам землян, но генерал решил, что лучше рискнуть в этом, чем прогадать в другом.

— Вот она! — возбужденно воскликнул Майкл, ткнув пальцем в отметку на локаторе радара.

— Ты молодец, парень, быстро ее нашел, — одобрил Райт. — Ныряем.

Пилот выполнил все как надо, и вскоре они, на самом малом ходу подошли к нужному им объекту.

Ядерный, подводный ракетоносец «Пенсильвания», класса «Огайо», находился в походе уже три месяца. Не всплывать он мог еще как минимум столько же, и продуктов, и запасов ядерного топлива было в избытке. Кончалось другое — терпение. С тех пор, как из эфира исчезли все позывные, лодка словно ослепла и оглохла. Сначала они решили, что началась ядерная война, и враг все же смог напасть на Соединенные Штаты внезапно, так, что система ответного удара не успела запустить карающий меч возмездия. Но данные проб воздуха, проведенные через воздухозаборник, показали, что естественный радиационный фон не повысился и на долю процента. На борту «Пенсильвании» находились двадцать четыре ракеты типа Трайден-2. Каждая из них несла восемь боеголовок уничтожающей мощностью 475 килотонн. Вся эта чудовищная мощь могла обрушиться на врага соединенных Штатов, но кто он, этот враг? Связавшись по радио с ближайшими субмаринами, они решили отправить две атакующих подводных лодки на разведку. Те всплыли наверх, последовали два мощных взрыва, после чего связь с ними прекратилась. Все остальные субмарины, находившиеся в Тихом океане, восприняли это как дурной знак. Посоветовавшись, командиры задали курс на Америку. Сейчас «Пенсильвания» лежала на мелководье всего в двадцати милях от Лос-Анджелеса. В раздумьях о том, что делать им дальше, Барт Мартин, капитан первого ранга, лежал у себя в каюте.

"Надо высадить разведгруппу через торпедные аппараты, — уже почти решил он. — На резиновой лодке они доберутся до берега, и узнают, что там произошло".

От этих мыслей Барта отвлек взволнованный голос дежурного офицера.

— Господин капитан, вас срочно просят пройти в рубку!

Мартин торопливо прошел в командный пункт.

— Нас вызывают! — сказал дежурный, подавая ему наушники. Тот одел их, и услышал мерный размеренный голос.

— "Пенсильвания", «Пенсильвании». Вызываю командира подводной лодки. Отзовитесь, прошу вас.

Голос был с явно характерными, командирскими интонациями. Кроме того, ему показалось, что он где-то уже его слышал. Барт немного подумал, и решительно нажал на кнопку передатчика.

— "Пенсильвания" слушает. С кем имею честь разговаривать?

— Боже мой! Неужели это Барт Мартин? Старик, я думал, ты уже на пенсии.

— Должен был уйти на покой после этого дежурства. Я не узнаю вас, сэр.

— Хорошо, я тебе подскажу. Ирак, две тысячи третий год. Я был твоим командиром, сынок.

— Генерал Райт!

От возбуждения Барт даже вскочил с кресла.

— Хорошо, — согласился его собеседник, — а то я уж стал думать, что меня уже забыли. А теперь, Барт, открой верхнюю шлюзовую камеру, и зайду к тебе в гости.

— Но как, господин генерал?…

— Не спрашивай, как я это сделаю, просто я уже пять минут, как пристыковался к твоему кораблю.

— Хорошо, сэр.

Чуть подумав, Мартин нажал на кнопку тревоги.

— Группу захвата к центральному шлюзу, — приказал он.

Когда люк открылся, и остатки воды слились вниз, Барт, и все остальные увидели на трапе ноги человека, обутого в начищенные парадные туфли. Генерал Райт выглядел просто блестяще. Отутюженный мундир с четырьмя звездами на погонах, внушительная орденская колодка на груди. Сам он был чисто выбрит, и, невероятно благоухал дорогим одеколоном. Увидев у входного люка кроме самого командира еще шесть человек, держащих наготове «Узи», он одобрительно кивнул головой.

— Молодец, Мартин! Я рад, что ты блюдешь морской устав.

— Вы хорошо выглядите, генерал, — ответил Мартин, отдавая честь. — Только стали совсем седым.

— Посмотрим, каким станешь ты, после всего, что я сообщу сейчас тебе. Пошли в рубку.

В командном пункте он, прежде всего, велел пристроить к радиопередатчику небольшой квадратный куб из черного пластика.

— Эта штука позволит нам связаться со всеми субмаринами во всех океанах, и так, что нас никто не услышит. Она настроиться сама. Вызывайте их всех, Барт, тогда я расскажу все. Не повторять же мне одно и тоже двадцать раз.

Через полчаса связь была установлена. При этом командиры всех двадцати подводных ракетоносцев не только слышали, но и видели генерала. Эта его речь транслировалось во все кубрики, так что во всех отсеках всех подводных кораблей сотни людей приникли к экранам телевизоров.

— Матросы и офицеры флота Соединенных Штатов Америки! Меня зовут генерал Джозеф Райт. По существующим на сегодняшний день данным я единственный оставшийся в живых генерал армии Соединенных Штатов. С прискорбием должен вам сообщить, что не только наша Родина, Соединённые Штаты Америки, но и весь земной шар, все государства мира были атакованы армадой инопланетных тварей, превосходящих нас в военной технологии. Были уничтожены главы всех государств, все штабы, пункты управления войсками и другие средства связи. Цель войны со стороны ящеров — полное уничтожение землян, и завоевание планеты для своих целей. Парни, мы им нужны только как мясо, корм для их детенышей. Из шести миллиардов людей на данный момент в живых осталось не более трехсот миллионов…

Генерал говорил больше часа. С помощью того же прибора он показал, что делают хинки с землянами. Затем клубящуюся, шестидесяти километровую воронку, оставшуюся после удара по Москве. Все слушали его молча, ни один человек не сказал ни слова. Оживление возникло после того, как он рассказал о союзниках землян. Это придало всем надежды. Райт быстро погасил этот энтузиазм, поведав о проблемах хасков. После небольшой паузы он перешел к главному.

— А теперь, парни, я хочу призвать вас выполнить свой долг до конца. Мы вас готовили для того, чтобы в случае, если кто-то посягнет на наше государство, вы могли покарать безумца. Покарать ценой своей жизни. Сейчас такой момент настал. Через пару недель сюда опуститься армада кораблей хинков из шести тысяч судов. Тогда их будет на этой планете уже сто миллиардов! После того, как хаски выполнят свои обещания, и вывезут часть землян для продолжения нашего вида, вы будете должны нанести ядерный удар по земному шару, с тем, чтобы не только уничтожить захватчиков, но и создать здесь такие условия, чтобы они не смогли использовать нашу планету как роддом для своих земноводных ублюдков. Готовы ли вы сделать это?

Прошло несколько секунд, потом Барт Мартин вскочил со своего командирского кресла, и вскинул руку к виску.

— Так точно сэр!

За его спиной поднялись все. Из динамика же начали доноситься доклады командиров других кораблей.

— Генерал, команда ракетоносца «Лос-Анджелес» готова выполнить свой долг.

— "Огайо" исполнит свой долг в полной мере.

— "Мичиган" готов покарать проклятых тварей.

— "Вирджиния" ждет ваших указаний!

У Райта дрогнуло лицо. Все эти люди обрекали себя на смерть, но делали это добровольно и даже с радость.

— Хорошо, парни, я рад, что не ошибся в вас.

Его окружили, начали пожимать руки. Когда эйфория всеобщего энтузиазма прошла, генерал вернул всех на грешную землю.

— А теперь, командиры, слушайте, кто и где должен находиться в час «Икс», и какие вам определяются цели. «Пенсильвания» — Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Сиэтл, Мехико. «Вирджиния» — Сидней, Дарвин, Канберра…

Глава 25

Балканы.

Зорич прибыл на родину после трехсуточного отсутствия. К этому времени Карловские пещеры были уже наполовину пусты. Людей интенсивно вывозили на космические транспорты. Последний рейс должен был забрать всех остальных обитателей пещер. Блюдце полковника вел Майкл Коэн, напарником был Владимир Ветров. Обе тарелки летели с такой синхронной слаженностью, будто парни летали звеном много лет. При этом третьим, грузовым судном, размерами, превышающими свое сопровождение раз в десять, управлял хаск. Время для операции, конечно, выбрали в утренние часы. Кроме того, все небо было обложено плотной пеленой облаков. Это тоже сделали хаски, и как это у них получалось, земляне могли только догадываться.

Эвакуация людей было самым опасным для хасков делом. Даже при максимальной скорости вся процедура длилась минут десять. Все это время корабль инопланетян был беззащитен. Его, конечно, прикрывали истребители, но все равно, один, случайно залетевший в этот район ромб мог оставить от транспорта и заселявших его людей одни обломки.

В роще около пещеры скопилось человек триста, в основном штатские. Одеты все были очень легко, а утро выдалось на удивление холодным, так что все жались друг к другу, плохо понимая, что должно случиться. С вершин соседних скал и холмов их прикрывали люди Слободана Мирича. Ни один ящер не должен был увидеть то, что должно было произойти у этих скал.

Когда почти над их головами людей внезапно начали проявляться контуры огромного тела, все заволновались. Большинство начало креститься, кто-то просто с испугом смотрел на медленно опускающуюся тарелку. Когда же она приземлилась, и опустился трапы, людям Слободана пришлось буквально толкать гражданских вперед, настолько те были ошеломлены появлением этой махины.

— Пошли-пошли! Быстро! — Сам Слободан, потный и красный от возбуждения толкал взашей проклятых крестьян. Между тем они не видели, что на высоте ста метров над ними висели два маленьких блюдца. Те создавали в это время эффект невидимости между собой, сверху, словно щитом прикрывая транспорт от локаторов со стороны орбитальных станций хинков. Лишь когда последний человек скрылся в тарелке, трап поднялся, и она начала медленно подниматься, постепенно теряя свои очертания, полковник с облегчением перевел дух. Через минуту он видел транспорт только на экране своего радара. Судя по нему, тот поднимался все выше и выше. Целью его теперь была орбита Юпитера, именно туда отправляли всех людей.

— Хорошо пошел, — пробормотал Майкл. — Ну, что, забираем охранение?

Зорич согласно кивнул головой. Теперь они повторили туже операцию, только вдвоем. Одно блюдце опускалось, второе висело над ним и создавало защитный щит сверху. Последним из сербов в корабль прыгнул сам капитан Мирич.

— Ну, все, полковник. Что идем на вашу хваленую базу? — спросил он, усаживаясь в кресло, и оглядываясь по сторонам.

— Да, нам еще придется повоевать напоследок, — ответил Зорич. — Майкл, поднимись повыше. Охота напоследок полюбоваться Родиной.

Обе тарелки медленно поднялись над горами, и застыли на месте. Затем тарелка под управлением Майкла начала медленно вращаться. Полковник стащил со своей головы неизменный берет, и американец боялся смотреть на своего соседа. Он не видел лица серба но, готов был поклясться, что по нему текли слезы. Прошло несколько минут, затем Зорич сказал:- Ну, что ж, уходим.

Майкл уже плотнее взялся за штурвал, но тут в динамике раздался голос его напарника.

— Майкл, что это такое на склоне левей тебя?

— Где?

— Да посмотри получше, на скале слева от тебя! Там, похоже, человек!

Тут не только Майкл, но и Зорич увидели на самой вершине скалы фигуру человека. Он не стоял, он лежал, почти сливаясь цветом одежды с камнями. Вот он зашевелился, привстал на колени, но подняться не смог.

— Кто это не знаю, но надо его забрать, — велел Зорич. Майк пожал плечами.

— Надо, так надо. Володя, прикрой меня сверху. Я займусь этим парнем.

— Хорошо, — легко согласился русский пилот. Зорич невольно вспомнил, сколько раньше было проблем, чтобы уговорить пилотов хасков совершить какой-то рискованный маневр или полет. «Своих» пилотов ему приходилось даже осаживать.

— Осторожней, вдруг это ловушка, — предположил он.

— Ничего, прорвемся.

Тарелка нырнула вниз, затем Майкл осторожно подвел ее к скале, открыл трап. Два серба быстро выскочили наружу. Секунд через десять они втащили в салон тело незнакомца. Майкл закрыл трап, а еще через десять секунд они уже летели в сторону Атлантики. Только тут они перевернули парня лицом вверх.

— Огнен! — в два голоса вскрикнули оба солдата.

— Как Огнен? — удивился сидевший впереди Зорич. Он, признаться, давно уже вычеркнул фамилию Вукича из списка живущих. Отстегнув привязные ремни, он поднялся с кресла, и подошел к остальным. — Откуда он взялся? А где Ванесса?

Огнену дали попить, но говорить он смог лишь спустя два часа, уже на базе.

— Нас бросало в подземном потоке как две щепки. Не было ничего видно, и хорошо, что время от времени попадались полости с воздухом. Я слышал Ванессу, она постоянно кашляла в это время, похоже, сразу хорошо хлебнула воды, а потом не могла отдышаться. Не знаю, сколько нас несло, мне казалось, что это было целую вечность, но потом хлынул свет, и нас выбросило наружу…

По счастью, водопад, в который низвергался подводный ручей, был не очень большим, метров пять высотой. За тысячелетия поток продолбил внизу настоящий, глубокий бассейн, так что тело Огнена хоть и вошло в воду как настоящая торпеда, но ноги его коснулись дна водоема уже мягко. Машинально он оттолкнулся от него, и поплыл вперед. И во время, потому, что, как раз на то же самое место обрушилось тело журналистки. Огнен чуть подождал, а когда, через несколько секунд, Ванесса не показалась над водой, нырнул. Вскоре он вытащил её на берег. Перегнув тело американки через колено, серб вылил из легких девушки воду, начал делать искусственное дыхание. И она задышала, закашлялась, мучительно и тяжело. Взгляд ее глаз был безумен, она уцепилась за руку серба с такой силой, что тот аж скривился от боли, затем женщина рванулась куда-то вперед. Он с трудом остановил ее, потом силы оставили Ванессу, и она повалилась на землю.

— Все, все хорошо, — начал приговаривать Огнен, — все прошло, мы живы. Теперь всё будет только хорошо.

У него самого тело болело так, словно его пропустили через мясорубку. Оглядевшись по сторонам, он подхватил Ванессу под мышки, и оттащил девушку за кусты, на небольшой прогал между скалой и кустами. Ванесса по-прежнему не могла говорить, она только жадно дышала всей грудью, да в глазах появился смысл. День был совсем не жаркий, градусов десять тепла, так что оба невольных купальщика вскоре начали дрожать от холода. Серб стащил с себя, а потом и с нее мокрую форму, начал растирать тело Ванессы руками.

При этом она чуть постанывала.

— Болит? — спросил он. Та ответила только глазами.

— Сильно? Переломов нет?

Она чуть подумала, потом отрицательно покачала головой.

— Это хорошо, — успокоился он. — Остальное пройдёт.

— Болит все, — тихо прошептала Ванесса, — всё тело как один большой ушиб.

— У меня тоже, — согласился серб. Он хотел что-то добавить еще, но вместо этого резко пригнулся, и закрыл ладонью рот готовившейся что-то сказать журналистки. Она скосила глаза, и увидела совсем близко, метрах в десяти от них, двух ящеров, набиравших воду в ведра. Ее поразило даже не это соседство, а то, что оба хинка использовали для этого самые обычные, земные ведра из пластика, красного и синего цвета. Выглядели оба хинка благодушно, тихо о чем-то переговаривались, подталкивали друг друга плечами. Затем они оставили свои ведра, разделись, и начали заниматься любовью. С точки зрения наблюдавших за всем этим землян, это было просто ужасно. Два грязно-зеленых ящера самых омерзительных очертаний, ожесточенно терлись друг о друга своими уродливыми телами, издавая при этом скрежещущие звуки радости. Все это продолжалось минут десять, а затем Огнену стало совсем плохо. Чешуйчатые партнеры поменялись местами и по новой начали заботиться о продолжении своего вида.

К тому времени, когда хинки, наконец, оделись и ушли, оба купальщика замерзли окончательно. Одежда, конечно же, не просохла, но надо было её одевать.

— Надо идти, — решил Огнен, — согреемся на ходу.

— И куда мы пойдем?

— Не знаю. Я не пойму, где мы находимся. Я даже не знаю этих мест. Но нужно выходить к своим. Туда, на восток.

Он помог одеться девушке, при этом в первый раз у него не было никаких сексуальных поползновений. Единственное, что сказал этот балканский Донжуан: — У нас с тобой это получается гораздо более красиво.

— Скажи спасибо, что у нас все не так, как у них, а то тебе бы потом пришлось нести яйца, — хмыкнула Ванесса. Перед тем как идти, Огнен провел небольшую инвентаризацию всего имущества и оружия. Потоком с них обоих сорвало ботинки, исчезли где-то в пещере и кепки. Пистолет так же пропал где-то в толще горы, но в нем и патронов не было. Единственное, что осталось у него из оружия, это армейский нож.

— Да, впору хоть дубину делать, — пробормотал он.

Босиком по камням было идти не очень приятно, так что шли они очень медленно. Логично было бы подняться вверх, и осмотреться по сторонам, но как раз этот путь был лишен всякой растительности, и они бы в таком случае были бы как на ладони. Огнена удивляло еще то, что в небе было очень мало ромбов. Над Саввиными или Карловыми пещерами они вились целыми роями, а тут же за час пути пролетело все три штуки, да и то на большой скорости. Каждый раз они замирали на месте, зная, что зрение ящеров больше приспособлено для распознавания движущихся предметов. Поднявшись до чахлой рощицы, они увидели, куда несли воду те два хинка. На небольшой полянке стоял еле уместившийся на нем штурмовик, а метрах в двадцати, под деревьями, горел костер. Судя по долетевшему до землян запаху, ящеры жарили мясо. Что за мясо, отсюда было не видно, может даже свинину, но Ванесса с содроганием вспомнила вертел в той сербской деревне, с насаженным на нем телом женщины. Судя по обилию серебряных змеек на чёрных капюшонах, это был пикник среднего командирского состава. При виде всей этой картины, Огнен даже скрипнул зубами от злости. Было бы у него две гранаты, он бы покончил с ними за пару минут. Но сейчас у них не было не только гранат, но и ботинок, так что серб повел девушку дальше.

Часа через два они все же выбрались на горную вершину, более других поросшую лесом. Ванесса осталась в тени последних деревьев, а серб пробежал последние сто метров до вершины, быстро осмотрелся по сторонам, и с довольным видом вернулся к журналистке.

— Всё, я понял, где мы находимся, — сказал он. — Теперь нам надо идти на север, тут километров тридцать до наших мест.

— Я устала, — ответила журналистка. — Есть охота.

— Мне тоже.

Он сел рядом, осмотрелся по сторонам.

— Да, не похоже, что здесь есть обилие живности. Это южный склон тех же самых, наших гор, но, солнце выжигает их нещадно, так что кроме ящериц здесь больше ничего нет.

— Ты забыл еще про ящеров, — устало усмехнулась Ванесса.

— Да, это точно. Но эту тварь я есть не буду ни за что.

Ванесса зря помянула своих врагов вслух. Как-то неожиданно, сразу, из ближайшей рощицы метрах в ста от них показались сразу трое ящеров. Ни Огнен, ни Ванесса не успели даже дернуться, чтобы как-то скрыться с глаз хинков. Более того, один из троицы тут же что-то прокричал своим скрежещущим голосом, и вскоре сбоку вывалилась целая толпа хинков.

— Бегом! — вскакивая на ноги, закричал Огнен. Ванесса выполнила его приказ с некоторым запозданием. Близость врага как-то лишала ее сил. Она бежала сзади Огнена, ожидая, что сейчас ее догонит выстрел лазерного ружья. Они перевалили за вершину, пробежали еще метров триста, и лишь тогда она обернулась. Ящеры, растянувшись цепью, шли следом, и расстояние между ними было все те же сто метров. Их было не менее двух сотен. Но ни один из них не держал в руках оружие. Лазерные ружья болтались за спинами хинков. Вслед за Ванессой оглянулся и серб.

— А, не стреляют, живыми хотят нас взять, — задыхаясь, после бега, сказал он. — Хрен им! Бегом!

Бежать было тяжело, в теле, измочаленном подземным сплавом, не было сил. После того, как у Ванессы прошел первоначальный испуг, снова заболели истертые о камни ступни ног. А солнце поднялось уже высоко, и, как назло, щедро поливало своим теплом, еще больше выматывая силы у беглецов. Через час такого бега у Ванессы окончательно иссякли силы. В очередной раз упав на землю, она уже не поднялась, и на окрик серба даже не ответила.

— Быстрей, Ванесса! Я уже знаю эту местность. Еще немного, и мы уйдем от них!

Но американка даже не смогла ему ответить. Тогда Огнен вернулся, поднял ее с земли, закинул руку себе на плечи, и поволок дальше. Они все выше и выше поднимались к самой высокой вершине в горах. Уже остались внизу последние деревья, чахлые кусты, исчезла трава, так что теперь они шли по голым камням. Между тем расстояние между ними и хинками все сокращалось. Не все у ящеров смогли выдержать подобный темп, преследователи растянулись на добрых полкилометра. Но впереди шли трое, самых высоких, и мощных ящера. До них оставалось всего метров двадцать, и Огнен даже слышал их тяжелое дыхание. До вершины горного хребта оставалось метров пятьдесят, но тут Ванесса окончательно выдохлась, и сербу пришлось просто тащить ее на свих плечах. Огнен не оборачивался, но он интуитивно почувствовал момент, когда самый высокий хинк оказался совсем близко. Отпустив девушку, он резко развернулся к нему лицом, выхватил нож, прыгнул вперед, и, прежде чем тот сумел что-то понять, полоснул по горлу ящера остро отточенным лезвием. Тот еще стоял, зажимая обеими руками горло, а серб выхватил у него из ножен его палаш и шагнул вперед, к двум остальным хинкам. Огнен никогда не занимался фехтованием, но в этот момент он был в такой ярости, что на то, что бы расправиться с обеими хинками у него ушло буквально несколько секунд. Отразив удар первого, он со всей ударил его шее, так что, отскочившая голова, как большая дыня, покатилась вниз по склону, подскакивая на камнях, и мотаясь из стороны в сторону. Со вторым было еще легче. Ящер отразил удар серба сверху, но при этом его развернуло так, что спина его оказалась открыта. По ней Огнен и рубанул, перебив пришельцу хребет. Остальные ящеры, увидев, что произошло с их товарищами, перешли на бег, некоторые, даже начали снимать с плеча свои лазерные ружья, и только гортанный оклик командира заставил их нехотя закинуть оружие обратно на плечо. Можно было пустить в ход ружье одного из ящеров, но врагов было слишком много, и, Огнен, подхватив под руку, чуть отдышавшуюся девушку, поволок ее дальше. С каждым шагом они приближались к остроконечному горному хребту, но и хинки перешли на бег. Оба землянина слышали их тяжелый топот за спиной. Сбоку слышался гортанный рев командира. Последним усилием воли Огнен перевалил за хребет, но за секунду до этого Ванесса споткнулась и упала. Огнен успел ухватиться за камень.

— Руку! — крикнул он. Журналистка протянула ему ладонь, он ухватил за нее, но тут набежали черные фигуры ящеров, тело Ванессы дернулось вниз, ладонь выскользнула из руки серба. От толчка он и сам не удержался, и сорвался вниз. С этой стороны склон был гораздо более крутым, и он кубарем покатился вниз, подскакивая на кочках, чудом избегая ударов о большие камни. Он было уже далеко внизу, когда наверху, на гребне, засверкали выстрелы плазменных бластеров. Хинки поняли, что живьем этого землянина уже не возьмешь, и открыли по нему огонь. А Огнен изо всех сил цеплялся руками за каменистое ложе скалы, когда его разворачивало ногами вниз, он пытался затормозить ногами, но это мало помогало. Кончилось это тем, что его выбросило в горный ручей, и он понесся вниз, все дальше и дальше удаляясь от своих врагов и от Ванессы. Когда же он снова смог контролировать свое тело и свое движение, ручей превратился в приличную горную речку. А еще минут через пять, серб выбрался на берег, и забрался в заросли кустарника. Он сделал это как раз вовремя. Через несколько секунд над рекой появился штурмовик хинков. Он шел очень низко, метров пятьдесят над землей, и очень медленно. Пилот ромба и команда захвата искали именно его, но сербу снова повезло. Хинки его не заметили.

Все остальное время, четыре дня, Огнен пробирался к Карловым пещерам. Это было совсем непросто. В последнем падении он потерял и последнее оружие, нож. Кроме того, серб вывихнул плечо, и сорвал с пальцев руки два ногтя. Без еды, без воды, он чудом добрался до нужного ему места в тот день и час, когда остальные уже покидали свое убежище.

Выслушав рассказ Вукича, полковник Зорич чуть подумал, и сказал: — Будем надеяться, что Ванессе повезло, и мы еще с ней встретимся.

Затем он обернулся к Сакису.

— Скажите, милейший, вы сможете с помощью своей медицины как можно быстрей поставить на ноги этого человека?

Хаск зачем-то выглянул из-за плеча полковника и посмотрел на Огнена.

— Вы имеете в виду то, что ему нужно регенерировать отдельные части тела?

— Да. Плечо мы ему вправим, но он стер ступни ног до мяса, а чтобы это зажило нужно много времени.

— Хорошо, наши медики попробуют это сделать.

— Постарайтесь. Он мне будет нужен уже завтра.

Глава 26

Лос-Анджелес.

Покойный генерал Бобров был прав, когда предсказывал Лос-Анджелесу тяжелое время. В то утро отряд из двадцати пяти человек, под командованием бывшего банковского клерка Эндрю Лемана напал на казармы, разместившиеся в здании начальной школы. Время выбрали, как обычно, на рассвете, когда штурмовики хинков еще не отваживались взлетать, а если находились в воздуху, то доверялись автопилоту, и барражировали по одному и тому же маршруту. Все шло как обычно: Джон Кларк, чемпион мира по стрельбе из арбалета, снял своей тяжелой стрелой одного часового. Второго пристрелили из бесшумной винтовки. Третьего снял сам Леман. Прежде, на досуге, он баловался спортивным киданием ножа. Сейчас эти навыки пригодились. Бросок на десять метров был удачен, хинк упал как подкошенный. После этого к стенам бывшей средней школы со всех ног бросились двадцать человек. Десять из них были вооружены базуками, они чуть отстали от остальных, остальные держали в руках связки гранат. По команде Лемана они бросили свои тяжелые подарки в окна первого этажа. После того, как один за одним, порой сливаясь, прогремели десять мощных взрывов, в бой вступили базуки. Выстрелы по второму и третьему этажу добавили к убийственному грохоту гранат свою «лирическую» нотку. Через пятнадцать минут операция была закончена, и Леман вытащил из ушей ватные пробки, и громко заорал во все горло: — Все, парни, уходим!

Уходили они хоть и бегом, но не сильно поспешая. Вслед ним со стороны школы не блеснула ни одна вспышка бластера. Зато за углом ближайшего здания они тут же наткнулись на бронетранспортер с хинками. Леман не знал, что руководство хинков выработала новую тактику борьбы с штурмовыми группами землян. По всему городу были разбросаны посты быстрого реагирования с группами серых спецназовцев. Именно на них и нарвалась команда Лемана. После того, как одного из его парней поджарили выстрелом из бластера, Леман крикнул: — Уходим в переулок! Мики, вперед, открывай потерну!

Отступать было необходимо, ведь еще полчаса, и в бой могли вступить штурмовики хинков. Один из парней побежал вперед, быстро открыл канализационный люк и первый нырнул туда. Вслед за ним последовали и все остальные. Только четверка во главе с самим Леманом продолжала оставаться на поверхности, сдерживая атаки спецназовцев. Клерк использовал проверенное оружие: базуки и подствольные гранатометы. К удивлению всех землян, грохот взрывов на этот раз мало подействовал на ящеров. Несколько хинков упали, но остальные шли вперед под прикрытием мощного орудия бронемашины.

— Что это с ними сегодня? — крикнул Кларк, стреляя не из своего арбалета, а из обычной М-16.

— Не знаю, какие-то они другие. Майкл, кинь им связку, и уходим.

Майкл, самый здоровый парень из всех четверых, вытащил из рюкзака самую последнюю связку гранат, и, размахнувшись кинул ее за угол. Грохот этого взрыва остановил серых ящеров, но, как только все четверо землян кинулись к открытому люку патерны, как снова заблестели лазерные выстрелы. Пока они воевали с этой группой ящеров, с другой стороны подкралась вторая группа спецназовцев. Майкл тут же превратился в горстку пепла. Дорога к отступлению была отрезана, и все шарахнулись в сторону. Тогда Леман выбил своим мощным телом ближайшую дверь, и они забежали в здание. Делать было нечего, и они начали пробираться вверх по лестницам. Это была типичный офисный небоскреб, с множеством больших и малых кабинетов. Этаже на десятом все выдохлись, и Леман свернул в коридор, а потом так же, ногой, выломал дверь одного из офисов. Здесь все было так, как до вторжения хинков. Десяток столов, заваленных бумагами, черные, запылившиеся уже экраны компьютеров, тонкие, белые перегородки, разделяющие отделы друг от друга, с налепленными на них разного рода памятками на квадратных листках. Леману на секунду показалось, что он бредит, что это дежа-вю, память из другой жизни. Точно в таком же офисе работал и он сам. Сейчас это все казалось нереальным, как воспоминание о ночном сне. Но, предаваться воспоминаниям было некогда. Втроем они придвинули к двери самый большой шкаф с бумагами, подперли его столом, и стали ждать вторжения ящеров. Шансов остаться в живых у них было мало, и Кларк достал из своего рюкзака связку из четырех толовых шашек. Леман сразу понял его. Попадать живым в руки ящеров не хотел никто.

Между тем пауза затягивалась, хотя они слышали отдаленные голоса хинков. Похоже, было, что их потеряли. Можно было затаиться, но Леман не удержался, и, подойдя к окну, осторожно выглянул наружу. Оказалось, что оно выходило как раз на ту потерну, куда ушла его команда. Сейчас около люка стояло сразу три бронетранспортера. Леман увидел, как с одного из них на небольшом кране сгрузили серебристый бочонок. Его опустили прямо в канализационный люк, потом взревели моторы, и через минуту на улице не осталось ни одного хинка. Прошло еще полминуты, затем под ногами землян дрогнул пол, послышался глухой звук взрыва, а потом из черного люка полыхнул столб пламени высотой метров двадцать. Леман невольно отшатнулся в сторону, а когда выглянул снова, увидел, как вдоль улицы летят вверх штук пять крышек от канализационных люков. Сила этого взрыва была такова, что в диаметре полукилометра со всех потерн выбросило пятидесятикилограммовые крышки на высоту от метра до десяти. Он представил себе, что творилось сейчас под землей, и ему стало нехорошо. Вряд ли его парни успели уйти далеко. Он уже привык к этим людям, к своим бесстрашным парням, и потерять их всех так вот, разом, было жутко. Но еще страшней ему стало после того, как он представил, что случиться, если эти бомбы попадут в метро, туда, где спасаются большинство жителей бывшего города Ангелов, а ныне пункта кормления номер шесть.

В положении Лемана лучше всего было отсидеться, пока про него не то забыли, не то потеряли. Но он взял в руки рацию и открытым текстом начал диктовать.

— Дельта, это Клерк! Ящеры в районе пересечения Бридж-стоун и Сороковой авеню применил бомбы объемного взрыва. Моя группа уничтожена. Три броневика едут по Бридж-стоун в сторону Центра.

В это время земля под его ногами снова вздрогнула, тут же донесся приглушенный грохот взрыва.

— Похоже, они закидывают бомбами всё патерны подряд. Сами бомбы находятся в броневике с краном, запомните!

Тут сверху раздался жуткий удар, со стен и потолка посыпалась штукатурка. Это штурмовик хинков запеленговал рацию, и нанес удар по небоскребу. Двадцать этажей были сметены как карточный домик, но еще двадцать этажей над головой Лемана выдержали лазерный удар.

— Повторяю, — кричал в микрофон Леман, — бомбы в броневике с небольшим краном. Он едет по Бридж-стоун в сторону Центра.

Ромб, уже отлетевший от полуразрушенного здания на полкилометра, развернулся, и пилот, ворча под нос ругательства, нанес по зданию еще три удара, разрушив его до самого фундамента.

Получив информацию о случившимся Маркес немедленно отдал приказ.

— Это Дельта! План тринадцать! Всем выходить наверх!

Во всем городе тут же началось интенсивное движение. Тысячи людей, прихватив с собой только минимум вещей, кинулись к заранее определенным выходам из метро. По совету Боброва люди Райта заранее проломили несколько стен, сделав проходы из метро сразу в помещение подземного гаража.

— Быстро-быстро! — орал высокий парень в военной форме, поторапливая отстающих. В основном это были старики и женщины с детьми. Последней бежала толстая негритянка с тремя детьми. Один, лет десяти, бежал впереди нее, второго, поменьше, она держали за руку, а третьего, самого маленького, несла на руках. Пот заливал ее лицо, она задыхалась. Несмотря на то, что платье на ней болталась, а значит, она уже скинула килограмм двадцать, в ней и сейчас оставалось килограмм сто. Потеряв терпение, военный кинулся ей навстречу, отобрал ребенка, и побежал вперед. Парнишка, лет трех, кудрявый, губастый, тот же час заревел. Но военный мало обращал внимание на эти мелочи. Они подскочили к деревянной лестнице, ведущей в пролом. Поднявшись на несколько ступенек, он отдал ребенка в чьи-то протянутые руки, а сам спустился вниз, и помог залезть сначала детям, а потом и толстой негритянке. Он сам уже по пояс находился в здании, когда сзади раздался хлопок взрыва. Военного, объятого пламенем, буквально выбросило в гараж, тело его полетело метра на два вверх и ударило головой о балку. Когда к нему подскочили его товарищи, он был уже мертв. Стоящая рядом негритянка только плакала и крестилась.

В это время в штабе сопротивления, давно перебравшимся из метро в подвал одного супермаркета, решали сложную проблему.

— Надо попробовать уничтожить этот броневик, — предложил Маркес.

— Это сложно, он идет в кортеже с двумя такими же. Кроме того, рядом до роты ящеров.

— Сейчас бы сюда одно только блюдце, — сказал Беркут. Он и его парни, единственные не переоделись в камуфляж, а остались одетыми в свою байкеровскую форму. — Для него тут работы на пять секунд.

— Все блюдца заняты на вывозе людей, — отрезал Маркес, — Нужно придумать что-то еще. Попробовать расстрелять броневик из базуки? По идее эта бомба должна сдетонировать от прямого попадания.

— Можно сделать по-другому, — раздался голос позади Беркута. Все обернулись.

Это был один из людей Беркута. Все его звали Сайгон, в память о вьетнамской войне, где ему довелось еще хлебнуть лиха. После этого он прошел по жизненному маршруту коммунист — хиппи — байкер. Из байкеров он был самым старым, с длинными, седыми волосами.

— Я беру его на себя. Мне нужно побольше взрывчатки, грузовой байк, и знать где сейчас едет эта колымага.

— "Харлей" с коляской тебя устроит? — спросил Беркут.

— Вполне…

— Кто с тобой? Может я?

— Мне никто не нужен.

— Нет, я поеду с ним.

Теперь вперед выступил другой воин Беркута. В отличие от первого добровольца он был высок, худ, с нездоровым цветом лица.

— Все равно мне с моими болячками уже ничего не светит. А ему без прикрытия нельзя, его быстро снимут, не дадут даже приблизиться к бронетранспортеру.

Все знали, что у Иглы, такая кличка была у этого байкера, последняя стадия СПИДа. Поэтому возражать никто не стал.

— Хорошо, Игла, собирайся.

Через полчаса из подземного гаража отеля «Хилтон» выехал «Харлей-Девидсон» с коляской. За рулем разместился Сайгон. Стекло у коляски было снято, спереди, над крылом, пристроен длинный, реактивный снаряд от того самого орудия залпового огня МНРС с взведенным взрывателем. Игла пристроил прямо над ним пулемет. Сам он сидел, смешно задрав коленки вверх. Это получилось из-за того, что коляска под завязку была забита тротилом. Даже под тощей задницей Иглы, на сиденье разместились в три слоя толовые шашки.

— Хреново так сидеть! — Крикнул Игла Сайгону. — Задница затекла.

— Ничего, потерпи, немного осталось, — прокричал тот в ответ. Они промчались несколько кварталов, потом Сайгон свернул под оставшиеся после кафе под открытым небом тент, остановился. Теперь ему осталось ждать команды. А Игла достал из-за пазухи тонкую фляжку. Отхлебнул из него виски, толкнул под руку Сайгона.

— Будешь?

— Давай.

Он сделал большой глоток, отдал фляжку напарнику. В свою очередь и Сайгон достал из кармана пачку «Мальборо», поделился с Иглой.

— А знаешь, я доволен, что жизнь кончается у меня именно так, — сказал он.

— Почему?

— А это лучше, чем умирать от старости под забором, или в тюремном госпитале.

— Да, с такой смертью и вся остальная наша жизнь приобретает смысл. Когда есть цель, и умереть хочется с радостью, правда ведь, Сайгон?

Тот согласно кивнул головой.

— Как тебя звали раньше, до Вьетнама?

— Майкл. Майкл О Коннор.

— А меня Ник, Ник Бредли.

Они пожали друг другу руки.

— Вот и познакомились. На двадцатом году знакомства.

В это время в шлеме Сайгона раздался голос Маркеса.

— Сайгон, они на углу Тридцать второй авеню и Серок второй линии. Как раз выгружают очередную бомбу. Завеса тебе обеспечена.

— Хорошо. Я начинаю представление.

Байкер вывел мотоцикл на середину улицы и начал набирать скорость. В небе над районом, куда он спешил, начал разрастаться черный дым. Это наблюдатели разожгли несколько дымовых шашек. Сайгон свернул на одну улицу, потом на другую. Город он знал прекрасно, поэтому выскочил на сорок вторую всего метрах в двухстах от замершего на месте кортежа хинков. На стреле как раз болтался серебристый бочонок бомбы, и все ящеры были поглощены этим. Но резкий треск мотоциклетного двигателя сразу привлек их внимание. Ящеры сразу забегали, начали хвататься за оружие. Стоящий наверху хинк развернул в сторону мотоцикла свою лазерную пушку. Но Игла уже открыл огонь, и первой же очередью срезал стрелка. Он нещадно поливал из своего пулемета черные, разбегавшиеся в стороны фигуры. Игла попытался попасть в серебристый ящик, но он уже опустился за корпус броневика. До столкновения оставалось совсем немного, когда лазерный заряд, прилетевший откуда-то сбоку, буквально разнес у «Харлея» переднее колесо. Мотоцикл тут же занесло, он опрокинулся, высекая из асфальта шлейф искр. Сайгона выкинуло из-за руля, тело его покатилось в бок, как раз под гусеницы второго бронетранспортера, сдававшего назад, что бы прикрыть своим корпусом взрывоопасного соседа. Между тем остатки мотоцикла, подпрыгивая и переворачиваясь, все же долетели до корпуса бронетранспортера, и ударились в его бок. После этого наступила тишина. Прошло несколько секунд, потом осмелевшие хинки начали подходить поближе. Они рассматривали груду металла, черную, кожаную, в заклепках куртку лежащего в коляске человека. Взрыватель снаряда не сработал — тот ударился о препятствие боком. Второй бронетранспортер окончательно закрыл своим металлически корпусом тело передвижного арсенала, превратив труп Сайгона в месиво. Тот же самый маневр с другой стороны сделал и третий броневик. Хинки уже успокоились, когда землянин в разбитой коляске зашевелился, и, подняв окровавленную голову, слабо усмехнулся. Затем он сделал небольшое движение руками. Просто Игла выдернул чеку у гранаты, и отпустил ее себе под ноги, на тротил.

Подобного взрыва в этом городе ещё не было. По силе вспышки он превзошел даже подрыв тех штурмовиков в аэропорту. Часть города была просто разрушена, погибло несколько сот хинков, и тридцать землян, скрывавшихся в соседних небоскребах. Этот взрыв смогли рассмотреть сквозь плотную пелену дыма даже с Лунной базы хинков. Через полчаса на ковер к Замину Ганну был вызван Микк Орк.

— Хорошо, я сейчас приду, — сказал он адъютанту адмирала.

Сказав это, ящер обернулся к привязанной к стене девушке. Она была голая, вся в крови. Хинк подошёл к ней вплотную, одним пальцем поднял подбородок девушки, и, поднеся к её лицу небольшую фотографию, спросил:

— Кто это?

Девушка с трудом открыла глаза, и, увидев знакомое лицо, с трудом прошептала:

— Папа…

Глава 27

Экстренное обучение земных пилотов управления инопланетных тарелок приносило свои плоды. Их было всего тридцать, этих истребителей с забавным, совсем не боевым видом. Их постарались более или менее равномерно распределить над всей планетой. Активизация тарелок не осталась незамечена ни для врагов, ни для друзей.

Северный Вьетнам.

Циновка, заменяющая в землянке дверь затрещала, в помещение протиснулся Фам-Тай-Мин.

— Генерал, пришёл человек от Хоя, говорит, тарелки нанесли удар в соседней провинции. Они разбили как минимум шесть ромбов и разогнали полка два ящеров.

Седой человек в военной форме спросил его:

— Где вестник?

— Я его решил сначала накормить. Он пробирался по джунглям три дня.

— Хорошо, ты всё правильно сделал.

Через два часа, когда после длительных расспросов посланник был отправлен спать, генерал Хо-Лин-Ван расстелил карту, и надолго задумался. В прошлой войне, еще с американцами, он командовал сначала небольшим партизанским отрядом, затем полком регулярной армии, а в момент, когда войска северян одним ударом овладели Югом Вьетнама, уже командовал дивизией. Хо был уже давно на пенсии, когда началось вторжение этих проклятых ящеров. И, поневоле ему снова пришлось вернуться к тому, чему он начинал: собирать и командовать партизанским отрядом. Вьетнамцам пришлось вспомнить времена старого доброго дедушки Хо-Ши-Мина, снова селиться в пещерах, а на равнине копать бесконечные землянки, и ходы сообщения, маскируя все это сверху пальмовыми листьями. Но, в отличие от войны с американцами, им еще не приходилось атаковать своего врага. В этой войне им приходилось только прятаться и защищаться. Слишком беспощадна была поддержка завоевателей с воздуха, и это так мало походило на былые атаки американских «Фантомов». Эти чертовы ромбы зависали не хуже вертолетов, но удары их были мощней и беспощадней. Что было за вьетнамцев, это то, что хинки не торопились как можно быстрей отправить всех жителей тропиков в холодильники. Армия была практически уничтожена, крупные города превращены в пункты кормления, но малые деревни их пока не интересовали.

На следующее утро Хо-Лин-Ван собрал своих командиров, и сообщил им: — Пора нам переходить к активным действиям. Самая большая база ящеров у нас в городе Хо-Тинг. Отряд Ли выдвигается туда, и на рассвете производит обстрел аэродрома из миномёта. В момент взлета в этих ромбов защита не работает, так что попробуйте ударить по ним ещё из гранатометов и обстрелять из пулеметов. Рота Хо выдвигается вот сюда, и когда начнется обстрел, поджигает джунгли. Так, чтобы дым мешал ромбам рассмотреть то, что происходит на земле. Я с остальными бойцами выдвигаюсь к казармам и уничтожаю живую силу. В каждом отряде подготовить прикрытие из добровольцев. Они будут прикрывать нас, когда основные силы начнут отходить в джунгли.

Командиры досконально выполнили указания генерала, и нападение удалось на славу. Три ромба взорвалось на аэродроме, один удалось сбить на взлёте, а остальные шесть, хоть и поднялись в воздух, но больше походили на бестолковых утят, потерявшись свою мать-наседку. Ориентируясь только на тепловизоры, они начали долбить как своих, так и чужих. Тепловые тени щуплых вьетнамцев мало отличались от теней ханков, так что пилоты штурмовиков палили во всех подряд.

Как обычно это бывает, командование хинков бросило на помощь своим атакованным войскам эскадру штурмовиков из Бирмы. Джунгли уже не горели, взошло солнце, и вьетнамцам пришлось очень туго. Прикрытие не оправдало своих целей, и было уничтожено слишком быстро. Теперь целая стая из двадцати штурмовиков утюжила джунгли. Половина из них высадила десант, и теперь партизаны Хо-Лин-Вана подвергалась атакам как сверху, так и с земли. По обыкновению, густые, чёрные цепи равномерно прочесывали место боя, выжигая все перед собой плазменным оружием, поставленным в режим огнемета. Кто попадался им на пути живым, они добивали палашами. Когда бой достиг кульминации, и, казалось, до окончательной победы хинков осталось совсем немного, взорвался один из ромбов. Все, находящиеся на земле, и хинки и вьетнамцы, невольно оглянулись на это зрелище, и тут же увидели второй акт нового действие. Серебристое блюдце ударило в борт второго ромба куском плазмы, и тут же, пользуясь вспышкой взрыва, прыгнуло вверх, и пока пилоты ромбов приходили в себя, сбило ещё два ромба. Остальные бросились врассыпную. Хо-Лин-Ван понял всё преимущество создавшегося положение. Прокричав команду, он сам, первый, бросился в атаку. Хинки лихорадочно отстреливались, но в условиях одиночного боя, без прикрытия сверху, они потеряли свое преимущество. В густых зарослях их оружие оказалось очень неэффективно. Стволы лиан и деревьев принимали на себя удары плазмы, а когда они начали отступать в уже выжженный район, то на открытой местности густые очереди хорошо обученных солдат генерала выкашивали среди чёрных цепей целые гроздья.

Спустя четыре часа на огромном районе Вьетнама не оказалось ни одного живого хинка. Разгромив все, что возможно, партизаны забрали с собой оружие хинков и скрылись в джунглях. Через три дня отряд Хо-Лин-Вана восстановил свою численной за счет вьетнамцев из соседних районов. Слухи распространялись по джунглям не так быстро, как с помощью современных средств связи, но уже бесповоротно. У людей появилась надежда выиграть и эту войну.

Глава 28

— Слава богу, он вообще не охраняется, — прокричал Фазиль Фатахов на ухо Майклу Коэну. Тот поморщился: русский капитан первого ранга при разгроме поезда контузию, и плохо слышал.

— Откуда вы знаете? — спросил американец.

— Снег не тронут, снег тут как бумага, девственный. А прошел он три дня назад.

Действительно, вокруг военно-морской базы под Мурманском в конце апреля еще лежал снег.

— Подлетай поближе, — велел Фазиль, — чтобы издалека не таскать эти хреновины.

Майкл выполнил его пожелание, и посадил блюдце рядом с массивными железными воротами в скале. Опустившись, Майкл выпустил из тарелки десант, десять человек русских парней. Это были давние знакомы подводника по Холодильнику, его разведчики.

— Вперед, парни, вы не на субботнике! На себя работаем! — такими словами приободрил матросов Фазиль. Они бегом добежали до ворот, недолго возились с замками. Когда последний человек исчез в проеме ворот, Коэн тут же взлетел. День хоть и был облачный, но рисковать он не стал. В воздухе тарелку было обнаружить гораздо трудней, чем на земле. Лишь через час в наушниках его шлема раздался усталый голос Фатахова.

— Майкл, гони такси обратно, все готово.

Кроме десяти человек десанта в этот раз погрузили еще и двадцать герметично закрытых ящиков, размером более полутора метра каждый. Все участники работали быстро, бегом, хотя и с некоторым почтением к своему грузу. Теперь блюдце напоминало печально известную банку сардин в собственном соку. Ящики громоздились чуть-чуть не доставая до потолка, так что некоторым десантникам пришлось взгромоздиться на них лежа. Было уже не до соблюдений правил безопасности, и привязных ремней, буквально над головой пилота болтались чьи-то ботинки, время от времени задевая шлем Майкла своими жесткими подошвами.

— Эй, вы, там, наверху! — Заорал потерявший терпение Коэн. — Вы можете не ерзать, и не стучать мне по голове своими копытами?

— О чем это он? — добродушно спросил Сашка Симонов, затягиваясь своей ужасной сигаретой, и стряхивая пепел на все тот же шлем Коэна.

— Да, черт его знает! — ответил его сосед, Юрка Новиков. — Наверно радуется, что удалась такая славная операция.

В этот момент в разговор вмешался еще один десантник, из штатских, бородатый мужик лет сорока.

— А действительно здорово! Это так напомнило мне Афган, как мы уходили от душманов на вертушках. Только тихо слишком, не хватает запаха керосина и грохота моторов.

— Эй, вы, там, наверху! — снова заорал Коэн, учуяв в воздухе табачный запах. — Вы что там, с ума сошли, курить на таком грузе? Мы же взорвемся!

— Да не дрейфь, Мишка, все будет хорошо, — ответил каперанг, разобрав в голосе пилота тревогу, — они же просто так не взрываются, так что долетим как надо.

В голову Фазиля так же упирались чьи-то берцы, но тот совершенно не обращал на это внимания. Через полчаса они были уже на базе, и, вытащив свой громоздкий груз, Фатахов поспешил докладывать об успехе в штаб. А там кипели словесные баталии.

— Генерал, я понимаю, что вас, китайцев было больше всего на земном шар! — Кричал Андрей Столяров, заменивший Боброва в представительстве России после его смерти. — Но это не значит, что эта пропорция сохраниться в будущем. Мы вывезем все нации настолько, насколько они будут соответствовать своей квоте.

— Вы сами придумали эти квоты, — шипел от ненависти Чай Сен. — Но в отличие от всех вас, мы производим отбор в когорту спасаемых, а не тащим всех подряд. У нас нет ни спидоносцев, ни сифилитиков, ни стариков.

— При таком отношении страдают малые народности, такие как голландцы, или, мы, шведы, — возражал майор Мальмстрем. — У нас осталось в живых не более десяти тысяч шведов, и мы хотим, чтобы их спасли всех.

— Половина ваших шведов давно пенсионеры, — хмыкнул сидевший рядом с ним итальянец. — У нас же старики добровольно остаются на планете, благословляя в долгий путь своих детей и внуков именем Иисуса Христа.

Приход Фатахова на время прервал этот спор.

— Ну, что, удалось? — спросил Столяров, увидев в прозрачных дверях кабинета коренастую фигуру кавторанга.

— Да, похоже, эти твари не придали боеголовкам особого значения. Они ведь сравнительно маломощные.

— Слава богу! Когда сможете их подготовить к работе?

Фазиль машинально глянул на часы, прикинул что-то в уме.

— Часа через три все будут готовы.

— Хорошо, начинайте. Как подготовитесь, сразу вылетайте.

— Можно я тогда снова возьму Майкла? — попросил Фатахов. — Нравиться мне этот парень. Он рулит своим блюдцем так, словно носился на нем по московским дорогам на маршрутном такси.

— Хорошо, бери.

Спустя десять часов они снова летели над открытым морским пространством. Фатахов позевывал, да поглядывал на своего соседа. Тот же был как никогда прежде сосредоточен. Капитану это не понравилось, и он подтолкнул его локтем. Фатахов неплохо говорил по-английски.

— Майкл, ты чего сегодня такой строгий? Тебе присвоили звание генерала?

— Да, нет, просто груз у нас такой, что я не сильно радуюсь.

— Да ладно тебе, не парься. Даже если эта штука взорвется без нашего разрешения, то мы этого уже никогда не узнаем. Не успеем.

Он покосился на ящик рядом с собой. В нем покоилась ядерная боеголовка к российской крылатой противокорабельной ракете типа «Москит». Она была полностью снаряжена, кроме того, к корпусу боеголовки была привязана связка толовых шашек с часовым механизмом.

Наконец впереди показался берег, красивый силуэт с мощным потухшим вулканом, нависшим над большим, живописным городом.

— Неаполь! — ласково пропел Фазиль. — Был я здесь лет пятнадцать назад, еще лейтенантом с эскадрой черноморского флота. Какой красивый город!

— Сейчас тут практически нет людей, — напомнил Майкл, — зато два миллиона ящеров.

— Я знаю. Сейчас мы им устроим последний день Помпеи.

Тарелка поднялась к самой вершине Везувия и нырнула в сам кратер. Тут Фатахов поднялся, натянул на руки перчатки, прицепил фал своего пояса к поручню одного из кресел, и, поместив заряд в самый центр люка, кивнул Майклу. Тот снял невидимость, и открыл люк. Заряд начал медленно опускаться вниз. Теперь Майкл смотрел в зеркало только на поднятую руку каперанга. Когда же тот махнул рукой, он отключил невидимую лебедку и закрыл люк. После этого Коэн закрыл выход, включил невидимость, и рванул блюдце вверх. Хоть вся операция и заняла всего двадцать секунд, но американец опасался появление штурмовиков хинков. Они снова помчались в сторону моря. Усевшиеся рядом с пилотом Фатахов перевел дух, а потом попросил.

— Куда ты так несешься, Майкл? Давай посмотрим, удалось нам подорвать эту штуку, или нет?

— И как тебе это не надоест, Фази?

Выучить, а тем более вымолвить имя своего напарника Коэн был не в силах. Каперанг на это не обижался.

— Ты что, такое зрелище! Да когда еще понимаешь, что сделал это своими руками, то просто чувствуешь себя просто господом богом.

— Ну, хорошо, — согласился Майкл, останавливая тарелку. Он поколдовал на панели, и на экране обзора было уже не море, а то, что осталось за кормой судна — берег. Они сидели, и ждали, а каперанг все нетерпеливо посматривал на часы. Лицо его при этом сменило несколько выражений, от нетерпения, до недоумения, и, наконец, жуткой досады. Наконец он выругался, и предложил Коэну.

— Майкл, полетели обратно. Похоже, эта штука не сработала. Все сроки уже прошли.

— Даже не уговаривай, я не хочу подорваться на собственном снаряде.

— Но Майкл…

Что хотел сказать русский, Майкл никогда уже не узнал. Потому что в это время со стороны берега резанула вспышка, а затем в вверх поднялся характерный силуэт ядерного гриба. Он был небольшой, довольно скромный. Но, этот взрыв пробил вековые пробки из застывшей лавы, и вверх рванула вырвавшаяся из-под гнета литосферы магма. Густой черный дым на несколько километров поднялся над подсевшим конусом Везувия, огненные столбы взрывающейся магмы разрезали его как ножом.

— Неплохо, — сказал Фатахов, а потом добавил. — Но Фудзияма мне понравился больше. Она рванула как лимонка под задницей шахида.

— Ты заелся, Фази. Ты и так работаешь за господа бога, а еще и привередничаешь. Ладно, полетели дальше. Нас ждет Этна и все вулканы Исландии.

Но именно в Исландии они чуть было не погибли. Фазиль там приглядел один из свежих вулканов на небольшом, свежеорганизованном самим вулканом островке. Все было как обычно: они опустили боеголовку, потом драпанули как можно дальше от острова. В этот раз они даже не останавливались на «смотрины», и как раз это их спасло. Сначала был обычный взрыв боеголовки, а потом рвануло так, словно взорвалась, как минимум водородная бомба. Впервые природные силы планеты смогли швырнуть тарелку хасков с такой ужасающей легкостью. До этого ни ураганы, ни грозы не были для нее помехой. Перегрузки вжали обоих землян в кресло, никто из них не мог даже шевельнуть рукой. Майкл думал о том, какие же силы был этот удар, если даже система поглощения перегрузок не может компенсировать эту чудовищную силу. Потом нагрузки начали слабеть, они смогли дышать.

— Майкл, мы что, попали в склад ядерных боеголовок? — прохрипел Фатахов.

— Не знаю, Фази, но если бы мы были на обычным самолете, то нас бы просто размазало по креслу, как джем.

Майкл осмотрел приборы, и, выругавшись, простучал по кнопкам клавиатуры, а потом крепче схватился за штурвал управления.

— Ты чего? — не понял каперанг.

— У нас вышла из строя система невидимости.

— Тогда ныряй.

— Куда!

Фазиль посмотрел на экран обзора, и присвистнул. Под ними по океану шла чудовищных размеров цунами. Волна высотой тридцать метров и шириной во всю Атлантику неслась со скоростью самолета.

— Ни хрена себе. Если она такая на глубине…

— Второй-второй! Ты где? — закричал в микрофон Майкл.

Владимир Ветров отозвался мгновенно.

— Я над Африкой. Что там у вас стряслось? Меня тут тряхнуло, словно щенка, которого за холку трясет волкодав.

— Не знаю, что это было, но нас тряхнуло гораздо сильней. Да так, что у меня пропала невидимость.

Ветров понял все мгновенно.

— Понял, Майкл, иду к тебе. Держись, Первый.

Он развернул свое блюдце и начал выжимать из него совершенно незапланированную хасками скорость.

Между тем дурное предчувствие не подвело Майкла. На горизонте уже показались штурмовики хинков. Их было пока немного, штук пять. Увидев летевшую совершенно наглым образом вполне видимую тарелку хасков, они накинулись на нее со свирепостью разъяренных пчел.

— Привяжись покрепче, Фази, — попросил Майкл. Он работал на пределе своих сил, физических и моральных. Его тарелка мгновенно ныряла вверх и вниз, крутилась вокруг своей оси, почти непрерывно он жал на спуск, огрызаясь огнем своего лазера. Он уже сбил четыре ромба, но их количество от этого не убавлялось. Они слетались со всех сторон, все больше и больше. В эфире стоял сплошной рев голосов ящеров. Все пилоты ромбов кричали о таком чуде, как тарелка противника, потерявшая невидимость.

Из-за этой тесноты два ромба даже столкнулись, а один из пилотов хинков сбил своего товарища, подвернувшегося под удар плазменной пушки. Единственное, что пока придавало сил Майклу, это то, что боезапас у него неограничен. Он не знал, как это делали хаски, но они черпали энергию прямо из пространства, практически из ничего. Но могло не хватить везения. Кроме того он знал, что одновременный, сдвоенный заряд плазмы мог пробить защиту, и разнес бы их блюдце как, грецкий орех под ударом молотка. Сидевший рядом Фатахов так же все это понимал, он сидел бледный, намертво вцепившись руками в подлокотники.

Майкл на вираже уходил сразу от двух ромбов идущих вслед за ним параллельно, когда услышал в наушниках спокойный голос Владимира Ветрова.

— Майки, я над тобой. По команде «Раз» врубай заднюю скорость, и вали по тому же курсу назад.

— Тебя понял.

— Приготовься. Раз!

Майкл переключил на штурвале тумблер, рванул его на себя. Летевшие вслед за ним ящеры не поверили своим глазам. Тарелка, практически зажатая ими в клещи, внезапно исчезла из виду. Они обрушили на место, где последний раз видели проклятое блюдце целый шквал ударов, и лишь через несколько секунд ящеры поняли, что жертве удалось вырваться от них. В это время оба блюдца были уже в сотне километрах от места схватки.

— Теперь снижаемся, — командовал Владимир, — скорость тысяча пятьсот, высота тысяча двести. Еще пара минут, и мы нырнем.

Через час они были на базе. Опустив тарелку на свое место, Майкл снял шлем, а вот подняться с кресла самостоятельно уже не смог. Лишь через час, чуть отдохнув, он сидел в штабе, и слушал рассуждение пожилого человека в штатском, с седой бородой, в кашне, намотанном на шею. Профессор Сорбонны Жак-Луи Мишлем был крупнейшим специалистом по геомагнитным и вулканическим процессам земной коры. Именно он подсказал военным идею активизацию вулканов с помощью ядерных зарядов.

— В Исландии вам удалось повторить то, что было в истории человечества от силы два, может быть три раза. Прежде всего, это извержение вулкана Стамболи, почти уничтожившего Критскую культуру, и, как подозревают историки, Атлантиду. Второй случай уже более достоверен, это произошло во вполне обозримом будущем, на острове Кракатау. Во всех этих случаях происходило одно и тоже. Когда происходил взрыв вулкана, в образовавшуюся подземную каверну врывались миллионы кубометров воды. Это примерно то же самое, как в горящий очаг плеснуть ковшик холодной воды.

— Как в каменку в бане, — оживился сидевший рядом с Майклом Фатахов. — Вот это мы с тобой поддали пару, Майкл! Вся планета попарилась!

— Да, результат превзошел все ожидания. Взрывная волна трижды опоясала земной шар, а то, что там твориться с видимостью, это просто ужасно. Кровавый мрак. Сакис, покажи парням, что твориться снаружи.

Хаск, сидевший перед пультом управления всепланетного слежением кивнул головой, и на экране появилось изображение земного шара. Его сейчас трудно было узнать. Двадцать почти одновременно заработавших вулканов покрыли его голубой лик серой пеленой с кровавым оттенком.

— Что наши друзья хинки? — спросил Майкл, оборачиваясь к Райту.

— Они в шоке. Летают только по локатору, да на автопилоте, по прямой, от пункта отбытия, до места назначения. Большинство же просто сидят на аэродромах.

Генерал был прав, говоря о состоянии их противника. Даже штаб третьего флота во главе с самим адмиралом Замин Ганном пребывал в каком-то оцепенении. Сидя в кресле в центре боевой рубки своего головного линкора он молча наблюдал за планетой, все больше затягивающейся пеленой дыма.

"Что же они готовят? Может разведка врет, и здесь не один линкор, а прячется целый флот этих проклятых хасков. Если эта завеса просто отвлекающий маневр, и когда мы бросим основные силы на Землю, то они могут просто подкрасться, пользуясь своей проклятой невидимостью, и расстрелять нас. Тогда те, кто останется на планете, будут просто обречены. Но еще сутки, и сюда подойдет Большой Флот. Если они готовят засаду для него, то это будет страшно".

Адмирал нервно оглянулся в сторону почтительно замерших в отдалении старших офицеров.

— Микк Орк — подойди сюда.

Начальник армейской разведки подошел поближе, и согнулся в почтительном поклоне.

— Как там эта, землянка, она еще жива?

— Так точно, мой адмирал. Вы же велели ее не убивать.

— Хорошо. Ты говорил, что она дочь одного из лидеров сопротивления?

— Да, самого известного из них, генерала Райта. Мы нашли у неё в одежде фотографию, где она снята с отцом.

— Это он каждый день выходит в эфир?

— Так точно.

— Говорят, ты лучший специалист по Земле, — от этих слов адмирала Микк Орк самодовольно улыбнулся. — Придумай что-нибудь особенное. Нам нужен этот генерал, любой ценой.

— Можно выманить его, использовав её как приманку. Земляне сентиментальны, я просмотрел много их так называемых фильмов. Большинство сюжетов как раз сходятся именно к этому. Кто-то захватывает родственников людей в заложники, а потом выманивает и пробует уничтожить. Нам это не понять, мы даже не знаем своих детей. Есть только одно "но".

— Какое?

— Он может не сдаться.

Адмирал чуть подумал.

— Но, он будет пытаться освободить свою дочь?

— Непременно.

— Тогда мы его просто уничтожим. Разработай план и с таким исходом. Убрать главного — это уже много.

— Непременно, мой адмирал.

— Доставь её мне в камеру правды. Я сам буду присутствовать при её допросах.

— Слушаюсь, мой адмирал.

Глава 29

Душан Зорич шёл по коридорам космического линкора хасков. Другой человек на его месте был просто в шоке от этого невероятно громадного корабля. Хотя, полковник так и не смог оценить его со стороны. Когда они подлетели к линкору, он выглядел как одна из бесформенных гор этого спутника Юпитера. Лишь когда среди этого хаоса проявилось светлое, геометрически правильной формы отверстие шлюза, земляне поверили, что это конечный пункт их перелёта. Зорич мог бы и промолчать, но Коэн, а он был за штурвалом тарелки, растерянно спросил сидевшего рядом Апика: — Как это вы делаете? Он что, ваш линкор, такой бесформенный.

Хаск хрюкнул диафрагмами своего носа — этот звук заменял у него смех.

— Нет, это всего лишь голограмма.

— Здорово!

Когда они пристыковались, Зорич глянул на часы.

— Ровно сорок пять минут, — опередил его Коэн. — Я тоже засекал время. Но, обратно мы полетим вдвоём, и я хочу попробовать разогнаться на своём блюдце побыстрей.

Первыми вышли все, кого доставили на линкор насовсем: Апик и двадцать землян самых разнообразных народностей. Зорич точно смог определить трёх негров, двух арабов, в окружении многочисленных жён, а вот остальные были не то вьетнамцы, не то филиппинцы. Апик же летел на замену одного из пилотов транспорта, внезапно заболевшего странной, и, ранее неизвестной болезнью.

Зорича встречала целая свита из двух хасков и землянина. Именно он распределял вновь прибывших по своим местам. Курт Манштейн, невысокий, лысоватый, улыбчивый блондин, предрасположенный к облысению, не был военным, но зато был крупным специалистом по логистике. Раньше Курт руководил Роттердамским портом, первым в Европе, и вторым в мире, и, как он сам говорил, работа по расселению людей было ничуть не сложней, чем прежняя его должность. Именно Курт представил ему хасков.

— Полковник, разрешите вам представить капитана данного судна, командора Эрта, и его заместителя, навигатора Интра.

Зорич понял, что его встречают по высшему разряду. По привычке его потянуло пожать хозяевам руки, но потом решил, что не стоит ему их ломать. Этими вялыми верхними отростками им ещё предстояло вести боевой корабль.

— Честь имею представиться, господа, полковник Зорич, первый заместитель командующего земной армии. Я не понял из-за вашей маскировки истинные размеры вашего судна, командор. Каково оно в длину и ширину?

Хаски несколько замешкались, похоже, они переводили свои меры измерения в земные, и за них ответил логистик.

— Более десяти километров в длину, в ширину семьсот метров, в высоту — триста пятьдесят.

Зорич мгновенно представил себе эту форму.

— Это что же, по форме такой брусок?

— Да, именно, — подтвердил Манштейн. — Практически это идеальный параллепипид.

— И какова максимальная скорость движения этого параллепипида?

На этот раз ответил сам командор.

— Более трех раз выше скорости света.

— Сколько времени мы будем в пути?

— По вашему измерению — год.

— Хорошо. Это не так уж долго.

В это время рядом с ними вспыхнул какой-то шум, высокий человек в белом, арабском облачении кричал что-то, отчаянно размахивая руками. Все обернулись в ту сторону, затем Зорич решил подойти и разобраться. За небольшим столом сидела женщина с усталым лицом, рядом стояла другая, не менее уставшая, в белом халате врача.

— Берта, в чем дело? — спросил Манштейн. Женщина ответила ему на прекрасном немецком.

— Они не хотят фотографироваться. Али, — Берта ткнула пальцем в сторону араба, — запрещает им открывать лицо.

— Вы пояснили ему, зачем это надо?

— Да, но я не настолько хорошо знаю арабский, чтобы разъяснить ему все.

— Берта у нас полиглот, знает восемнадцать языков, и более сорока диалектов, — пояснил Манштейн. — Именно поэтому она чаще всего встречает всех прибывающих. Хотя таких пунктов у нас на линкоре всего десять.

— А почему вы не используете переводчики хасков? — не понял Зорич. Пояснила сама Берта.

— Некоторые языки им неизвестны, другие, например португальский введен в электронного гида практически неправильно. Вчера привезли группу беженцев с Полинезии, и хорошо я именно там проходила стажировку в студенчестве, и немного знала это наречие.

— И что нам теперь делать с этими людьми? — спросила женщина в белом. — Мне нужно их осмотреть, взять экспресс-анализ на болезни.

— Я знаю что делать, — сказал Курт, и, вытащив что-то удивительно похожее на мобильник, сказал в микрофон несколько слов. В это время Берта выдала филиппинцам, уже прошедшим медосмотр, браслеты цвета тусклой платины.

— Это что такое? — спросил Зорич.

— Индивидуальные браслеты учета, они со встроенными микрочипом. Туда заносится все данные по этому человеку: пол, возраст, профессия, наклонности. В любой момент мы можем узнать, где он находится.

Зорич взял из рук женщины браслет, и удивился его малому весу.

— Пластик, — пояснила Берта. — На руке его почти не чувствуешь.

Она подняла вверх запястье, показала свой браслет.

— У меня такой же.

— Вы обеспечиваете ими всех прилетающих?

— Последние шесть дней да. Остальных придется опрашивать заново или регистрировать уже на ходу.

— Как быстро вы сориентировались, — сказал Зорич, вертя в руках образец пластика.

— Это изобретение наших хозяев, мы просто переделали их под наши параметры.

В это время из глубины корабля показался человек в военной форме, но в зеленой чалме на голове. Судя по жидкой бородке, он был еще молод, но, при виде его оба араба почтительно клонились в поклоне. Берта что-то объяснила человеку в чалме, часто поминая его имя — Мухаммед. Тот кивнул головой, и начал говорить что-то своим соплеменникам, властно и темпераментно. Когда он кончил, оба араба поцеловали его руку, и, повернувшись к своим женам, начали столь же властно руководить ими. Через пять минут всех их сфотографировали, а потом доктор увела их за ширмы для осмотра. К этому времени человек в зеленой чалме уже ушел.

— Это кто такой был? — спросил полковник Берту.

— Наследный принц Саудовской Аравии, потомок пророка Мухаммеда, так же Мухаммед. Его почитают тут как живого святого.

Зорич был удовлетворен.

— Хорошо. Вижу, вы справляетесь с критическими ситуациями.

— А куда деваться? Надо.

— Пройдёмте в рубку, — предложил Эрта.

До рубки им пришлось идти минут десять. Это были бесконечные коридоры с широко открытыми шлюзовыми дверями. Собственно, это были и не коридоры, а просто широкие залы, размером тридцать метров на двадцать, и высотой в пять метров. Судя по дверям, из каждого такого зала можно было пройти в любую сторону, кроме, конечно, обращенной к космосу. На этих горела предупредительная надпись красного цвета. Ламп освещения в обычном смысле этого слова у хасков не было, светился весь потолок.

Земляне уже широко освоили главный корабль хасков. Кое-где свободными для прохода оставались лишь несколько метров, все остальное пространство занимали металлические нары в три яруса. Зорич не удержался и потрогал ложе, на котором ему предстояло провести год будущей жизни. Это было что-то, вроде пластика, упругого, и теплого на ощупь.

— Как вам? — спросил Манштейн.

— Да, без особых изысков, но все же лучше, чем на соломенных матах в пещере, — усмехнулся полковник.

Самих инопланетян было немного, а вот людей уже хватало. Тут были представители всех континентов и рас. Как заметил полковник, мужчины собирались кучками, лежали на нарах и что-то оживлённо обсуждали. А вот женщины казались более озабоченными, и сновали по кораблю с какими-то мешками, мисками с дымящейся едой, ведрами. При этом они постоянно разговаривали друг с другом, как с изумлением услышал Зорич, на самых разных языках. И при всем этом прекрасно друг друга понимали. Шум стоял, как на восточном базаре. Большую часть этого шума создавали детские имена, которые матери кричали в сторону бегающих по коридорам детей. Их было невероятное по числу количество. Это были даже не банды, а какие-то армии детей. Вот это забавляло и изумляло серба больше всего — дети, носящиеся друг за другом в догонялки, совсем по земному. Временами они едва не сносили идущих по коридорам людей и хасков.

— Эти бандиты вам тут не мешают? — спросил серб Курта.

— Кто, дети? Ни сколько. Они даже помогают разгружать транспорты и сопровождают новеньких в места расселения.

— А эти двери? — Зорич кивнул в сторону очередного шлюза. — Они у вас постоянно открыты?

— Да, а так они закрываются при опасности, и очень быстро.

Зорич невольно вспомнил виденный им когда-то давно фантастический фильм, и спросил:

— Это не опасно для тех, кто окажется внизу?

— Нет, тут есть фотоэлеметы, отвечающие за безопасность такого закрывания. Если под дверью окажется предмет с температурой тела хаска или человека, она просто не закроется.

— Гуманно, но не практично.

Потом им попалось несколько помещений, забитых под самый потолок ящиками и мешками.

— Это что такое?

— Продукты, медикаменты.

— Они что, никак не охраняются?

— Нет, это технически не возможно. Слишком много нужно людей, чтобы охранять всё это.

— Как происходит само расселение? Проблем много?

— Масса. Приходится учитывать даже такой фактор, как языковой. В одну половину заселяем европейцев, в другую китайцев. Потом приезжает еще одна группа китайцев, и они, естественно, хотят жить со своими. Тут же все начинают обмены. Все перемешивается, мы уже не понимаем, кто, где находится. К тому же люди по привычке пытаются отхватить как можно больше жизненного пространства для себя и своих близких. Так что приходится время от времени их всех по новой утрамбовывать в отсеках. И это стоит мне больших нервов.

— Верю. Как вообще проблема с организацией среди поселенцев? Это трудно?

— Нет. Я выбираю тройку землян, и они руководят всем отделом. Один отвечает за питание, другой за размещение, третий — за связь со мной. Главное правило любой работы — организовать троих, а потом уже все пойдет как надо.

Наконец они дошли до рубки. Если хаски хотели изумить своих новых союзников, то это удалось им в очередной раз. Они спроецировали на потолок объёмное изображение звёздного неба, с чудовищным по размеру Юпитером. В самой рубке было только три хаска и один человек. Тот стоял за их спинами, и внимательно рассматривал что-то на небольшом экране.

— Господа, у нас гости, — заявил командор.

Тут же в рубке стало светло, и хаски по очереди начали знакомиться с Зоричем. Ни одно это имя серб не запомнил, зато понял, что этого рыжего парня он точно знал раньше.

— Лейтенант армии США Джон Маккормик, — представился он.

— Мы раньше, кажется, даже встречали? — с усмешкой спросил Душан.

— Да, и не в очень приятных условиях. Но, всё это в прошлом.

— Лейтенант тут старожил, прибыл сюда раньше меня и он уже тут хорошо устроился, — пояснил Курт. Это удивило полковника.

— Как это вы оказались на линкоре раньше всех, Джон? Мы ведь попали под удар хинков в один день с вами и даже в одном месте?

— Лейтенант был один из первых спасённых нами людей, — пояснил Эрта. — Сейчас он помогает нам в управлении линкора.

Вот это полковник одобрил.

— Это надо-надо. Как, Джон, хорошо разобрались во всём этом?

— Да, у меня хорошая зрительная и моторная память.

— Тогда покажите нам её. Мне нужен план этого корабля.

— Никаких проблем. Можно?

— Конечно, — согласился Эрта.

Маккормик уселся в одно из освобождённых хаском кресел, и уверенно ткнул в одну из кнопок. Юпитер с экрана исчез, а, после нескольких комбинаций переключений на голографическом экране появился план лайнера.

— Задняя часть корабля — термоядерный реактор. Мы находимся в самом центре корабля, это сделано для живучести и управляемости судна. Всё остальное — жилая зона, продовольствие, мастерские.

— Какая часть предназначена для расселения землян?

— Вот эта.

Замигала красным светом большая часть плана линкора.

— И здесь должны поместиться пять миллионов человек? — не поверил Зорич. Командор подтвердил:

— Не только, хотя и большая часть. Есть еще восемь транспортов.

Хаск набрал на пульте ещё одну комбинацию, и на экране рядом с планом линкора появился еще один рисунок.

— Транспорт в пять раз меньше по размеру линкора, но зато специально приспособлен для перевозки войск. Проще говоря — это огромная, летающая казарма. Там все уже предусмотрено для перемещения живой силы. Кроме того, мы заселим все три эсминца. Сейчас там полным ходом идёт переоборудование всех второстепенных помещений для создания условий расселения землян.

— Понятно. Как они будут снабжаться на ходу? Вдруг возникнет необходимость перебраться с одного корабля на другой?

— У них тут несколько другая система, — попробовал приобщить к истине Маккормик. — Со сверхскоростью передвигается только линкоры и крейсеры. Остальные корабли во время «прыжка», примерно так они называют этот момент, пристыковываются к нему как поросята к свиномамке. Так что доступ будет открыт к любому кораблю в любое время.

Зорич кивнул головой, и обернулся к хозяевам судна.

— Всё понятно. Когда вы планируете стартовать?

— За сутки до часа "Х".

— Почему так рано?

— Иначе мы не успеем набрать скорость до прихода линкоров хинков, и они смогут нас перехватить. Против двух линкоров мы не сможем устоять.

У Зорича возникла простая мысль.

— А если этих линкоров не будет? Вы сможете стартовать после часа Икс?

Хаски переглянулись. Эрта осторожно заметил:

— Есть опасность и от других кораблей хинков. Меньшая, но есть. Даже эсминец сможет серьезно повредить линкор.

— Хорошо. Но вы гарантируете, что те пять миллионов землян, что мы загрузим на ваши корабли, долетят до вашей звёздной системы живыми и здоровыми?

— Да. Все рассчитано, все учтено.

Зорич кивнул головой.

— Ладно. Я пройдусь по кораблю, посмотрю, как устроились вывезенные вами люди. Маккормик, проводи и ты меня.

Они шли по кораблю, на ходу находя и решая массу проблем.

— Разместить и накормить, это только половина дела. Я с ужасом думаю, как нам ещё в таких условиях поддерживать чистоту и гигиену, — признался Курт.

— А как это делают хаски?

— С помощью обычного душа. Но у них нет проблем с волосами. А для нас это будет просто бичом божьим.

— Ладно, это как-нибудь решим. Вы лучше скажите, действительно все эти корыта способны вместить пять миллионов людей?

Манштейн не сомневался ни секунды.

— Да, может, и даже больше.

— Насколько больше?

— Миллиона на два. Я вычислил площадь линкора, площадь всех остальных кораблей. Тут ведь важна не только площадь обитания, но и площадь воздуха, запасы воды и того же кислорода. Я поэтому и говорю про проблемы гигиены.

Зорич его не понял.

— А разве у них не круговая система очистки?

— Вы имеете в виду замкнутый цикл переработки воды и воздуха?

— Да, именно его.

Манштейн снисходительно усмехнулся.

— Даже на наших космических станциях, где так же был замкнутый цикл, приходилось время от времени подвозить и воду и воздух.

— Утечка в вакуум? — попробовал угадать Маккормик.

— И это тоже. А ещё дело в том, что пять миллионов человек будут активно поглощать кислород, нужный для физиологического обмена и построения новых клеток. А так как этих вот, — он шлёпнул по затылку очередного пробегавшего мимо ребёнка, — засранцев у нас большинство, и дети растут, то кислород сожрёться очень даже быстро.

Зорич поморщился.

— А как же вся эта жуткая инопланетная техника? Неужели они не способны создать такую малость, как кислород и воду?

— Это я у них ещё не спрашивал.

— Попробуй выяснить, это очень важно.

В это время один из многочисленных пацанов не вырулил на повороте, и всё же врезался в живот полковнику. Тот охнул, но на ногах устоял. Между тем из рук подростка выпало нечто, очень напоминающее оружие. Зорич неожиданно быстро для его могучих габаритов, нагнулся, и поднял это нечто.

— Дай сюда! — Закричал мальчишка по-русски. — Это мое!

Чёрная штучка была размером с пистолет Макарова, и имела характерную ручку, правда, чуть меньшего размера, и несколько не очень понятных кнопок.

— Отдай! Это моё! — надрывался пацан.

— Насколько я помню, это лазерный пистолет хасков, — сообщил Зорич остальным своим спутником. — Слава богу, правда, без батареи. Где ты его взял, воин?

— Да там! — пацан махнул рукой. — Там много таких штучек.

— Веди-ка нас туда где много таких штучек. Нам тоже охота иметь такую забавную игрушку.

Не очень охотно, но мальчишка повёл их куда-то вглубь линкора.

— Как тебя зовут родители? — спросил серб на ходу своего провожатого.

— Иваном. А вас?

— А меня зовут Душан.

— Вы тот самый серб? Полковник?

Зорич удивился.

— Да, откуда ты знаешь про меня?

— Мать рассказывала соседке, что вы поубивали этих ящеров несколько миллионов. Это правда?

Зорич удивленно засмеялся.

— Не совсем так, но много, много.

К Ивану незамедлительно присоединились все его соратники по играм. В результате Зорич дошёл до нужного им места в сопровождении огромной толпы детей. Как убедился полковник, у каждого из этих сорванцов имелся точно такой же лазерный пистолет, а у некоторых и два.

— Вот, тут они, — сказал мальчишка, останавливаясь перед одной из запертых дверей. Маккормик нажал на кнопку, но дверь не открылась. Американец удивился.

— Странно. Такое я тут вижу в первый раз. Обычно у них все двери открываются. Исключения составляет рубка и ядерный отсек. Там нужно еще знать код.

— Да тут всё просто. Мы играли, и нашли к нему код, — сообщил всё тот же мальчишка, ловко нажимая на кнопки с хитроумными иероглифами хасков. Дверь, в самом деле, открылась. Тут же за ней зажёгся свет. Это было самое большое помещение, которое они только видели внутри линкора. Внутри него могло поместиться хорошее футбольное поле, а в высоту хватало надстроить ещё и трибун на несколько тысяч зрителей.

— А я и не знал, что тут есть такое помещение, — пробормотал явно потрясённый Маккормик. — В плане это обозначено как грузовой трюм, причем заполненный полностью.

Не менее удивлён был и Манштейн.

— Бог мой, какие объёмы! Тут еще много чего можно разместить.

Весь этот огромный зал был до половины забит какими-то громоздкими ящиками, контейнерами.

— Так, Ванька, ну-ка, покажи, где вы нашли тут пистолеты? — спросил Курт.

— А вон, там!

Мальчишки подвели Зорича и его спутников к одному из контейнеров. Он так же был закрыл на кодовый замок, но Ванька вполне уверенно нажал на несколько кнопок, и потянул дверь на себя.

— Десять кнопок, несколько тысяч комбинаций, — пробормотал под нос себе Маккормик. — Ты все их отрыл? — спросил он Ивана, кивая на другие контейнеры.

— Где были такие замки — да.

— Как ты это делаешь?

— А я чувствую, как тут надо набирать. Не сразу, потыкаю, но потом понимаю, как надо.

— Круто. Жалко, что времена изменились. А то бы я с тобой пошел брать банк. А в других контейнерах что?

— Тут тоже оружие, но такое здоровое! Там вон пушки какие-то, а тут что-то похожее на бомбы. Но это нам не интересно. А эти пестики нам в самый раз для игры в войнушку.

В это время со стороны входа послышались возгласы с характерной, гундосой интонацией. Это были всё те же две: командор Эрта, и его навигатора Интра. Что они хотели сказать землянам неизвестно, потому что Зорич тут же обрушился на них со своими претензиями.

— Господин командор, вынужден высказать вам своё крайнее неудовольствие! Вы храните оружие удивительно безалаберно. Простой мальчишка сумел открыть все ваши хитроумные замки, и хорошо, что в лазерных пистолетах не оказалось аккумуляторов. А то они давно бы перестреляли бы себя и вас, но и из вашего линкора сделали решето!

Неизвестно, смог ли электронный переводчик перевести слово «решето», но после этой реши серба командор уже обращался не к землянам, а исключительно к своему заместителю. Они изрядно поругались, потом Интра ушел.

— Кстати, я бы не отказался от такой игрушки, — сказал Зорич, вертя в руках пистолет Ивана. — Вы не могли бы нас снабдить подобными штучками, хотя бы бойцов разведки?

Через полчаса дверь в трюм была заварена, а ещё через час Зорич улетел на Землю. Перед этим он долго о чём-то разговаривал с Маккормиком и Манштейном. Коэну пришлось даже поторопить Зорича.

— Полковник, пора лететь домой. Нас уже там заждались.

— Сейчас, Майкл, подожди ещё одну минутку.

Он снова обернулся к своим спутникам.

— Так что держите это под контролем. И ещё раз проверь свои расчёты с учетом наших последних находок.

— Хорошо.

Обратно они летели не совсем пустые. Зорич всё-таки выпросил у Эрты сто пятьдесят лазерных пистолетов для своих головорезов. Кстати, до Земли Коэн долетел за полчаса. Правда, перегрузки при этом были весьма чувствительными, как для пилота, так и для полковника.

— Да, это был самый крутой массаж в моей жизни, — сообщил Зорич, покидая тарелку Коэна. — Ты не обижайся, Майкл, но я бы не взял тебя личным шофером.

— А я бы к вам еще бы и не пошел, — парировал американец. — Очень нужно!

Глава 30

Это был самый критический момент за то время, что хаски начали сотрудничать с землянами. Сакис, Марч, и еще три высокопоставленных инопланетянина сидели напротив представителей землян, и даже на их малоподвижных лицах было написано удивление. Да, хаски были ошеломлены ультиматум землян. Только что Райт, от лица всего остального штаба земного сопротивления обвинил их в нежелании спасти человечество.

— Если вы не выполните наши условия, мы не выполним свои, — жестко закончил генерал. — Мы не нанесем ядерный удар по хинкам, а останемся на планете и продолжим борьбу с ящерами.

— Но, почему вы так думаете? — спросил Марч. — С чего вы взяли, что мы не хотим вашего спасения?

За Райта ответил Зорич.

— Я побывал на ваших кораблях, и понял, что они могут вместить в себя гораздо больше народу, чем, пять миллионов. Трюмы вашего линкора забиты оружием и снаряжением, которое давно могло бы решить исход сражения на Земле в нашу пользу. Но вы не дали нам его.

Марч отрицательно повел своей головой.

— Это не так. Да, это оружие могло бы принести вам пользу, но только в случае организованной борьбы с хинками. Кроме того, оно не могло решить проблему превосходства в воздухе. И всё это предназначалось совсем не вам. Мы находились в перелёте по направлению солнечной системы населённой цивилизацией лардов. Именно для их армии и предназначалось это оружие. Но, потом ситуация изменилась, ларды были почти полностью уничтожены. Мы сами едва успели ускользнуть от флота Замина Ганна. При этом погибла наша база истребителей. Погибло более сотни тарелок и столько же пилотов. Если бы не это, мы бы смогли сейчас переломить ход борьбы. Потом нас развернули сюда. Если не верите, то посмотрите на линкоре — там контейнеры с военной формой и обувью для лардов. А они были на голову выше вас и раза в два шире в объеме.

— Хорошо, если это оружие, как я понял, не удастся использовать, то его можно выгрузить и уничтожить, а оставшееся место занять грузами для поддержания жизнедеятельности землян. Тогда у нас освободиться место ещё как минимум для трех миллионов землян.

Марч вынужден был согласиться.

— Да, это так, но поймите нас правильно. Мы не сможем просто перевести всех этих людей с Земли на корабли за такое короткое время. Наши малые транспорты берут на борт не больше пятисот человек. Кроме того, там еще множество проблем. Например, чем поить и кормить такую массу народа? Наша пища для вас не годиться, вы это знаете. Сейчас мы готовим пробные реакторы для изготовления белково-углеродной смеси, но они будут готовы только месяца через два. Значит, нужно будет два месяца кормить чем-то пять миллионов человек! А вы еще и предлагаете увеличить это количество.

— Не только кормить, но и поить, лечить, развлекать, — невозмутимо продолжал Райт. — Вы сказали, что лететь нам придется больше года. Надо подумать, чем их всех занять в это время. Иначе это людское стадо начнет от безделья сходить с ума, придумывать новые религии, драться и убивать друг друга. Это не угроза и не сказка, я вас не пугаю, просто мы знаем нашу людскую природу. Для того, чтобы не сойти с ума землянам нужна деятельность.

— Я надеюсь, что этим займетесь вы сами, — ответил Сакис. — Мы не можем работать для вас полицейскими или массовиками затейниками.

— Это не так важно, — прервал их спор Столяров. — Всё это решаемо. Самое важное сейчас — как можно больше землян вывести с планеты. Вы говорите, что все упирается во время. Но можно решить эту проблему, если посадить на Землю сами транспорты. Все восемь штук.

— Но это же самоубийство! — возмутился Сакис. Даже этого, самого благожелательного к землянам хаска прорвало. — Транспорт не может сесть на планету, не выдав себя. Он слишком огромен, и слишком беззащитен. Два километра в длину, триста метров в ширину и высоту! Стоит ему опуститься, как его тут заклюют штурмовики хинков.

— Да, это будет так, если он опуститься один, — возразил русский. — Но когда на планету опускаются сразу шесть тысяч судов, вряд ли кто обратит внимание на обычный грузовой транспорт. Я ведь знаю про вашу систему голографической защиты.

— Вы ходите создать над ним поле маскирующего облика? — спросил Марч.

— Да, выдать её за транспорт хинков, и тогда не вызовет вопросов и загрузка такого количества землян. Хинки не любят задавать вопросы начальству.

— Но это все равно будет бесполезно. Нас собьют на взлете, когда мы только поднимемся в воздух. Тогда уже не будет шести тысяч взлетающих кораблей, будет восемь транспортов с людьми. До режима невидимости будет примерно пять минут. Все это время транспорты будут видны на экране локаторов баз слежения.

На это у Райта были свои аргументы.

— Вы сами говорили о необходимости уничтожения станций слежения хинков. Мы полностью с вами согласны. Есть предложение организовать атаку на командный центр на Луне. Мы берем это на себя. Хинки в момент нашего старта будут слепы как новорожденные котята.

— Хорошо, станции вы ликвидируете, — не выдержал напора Марч, — но есть еще линкоры, есть еще адмирал Замин Ганн. Он в последнее время практически не покидает свой линкор. А у линкора мощные системы обнаружения, ни как не меньше, чем на Лунной базе. Они там сразу обратят внимание на взлетающий без их разрешения транспорт.

— Значит, надо уничтожить и линкор, — предложил Райт.

— Их будет к этому моменту уже два, — напомнил Сакис.

— Тогда лучше уничтожить оба, — поддержал его Столяров.

— Да, при такой огневой мощи ваших тарелок это должно получиться, — предположил генерал Фиш. — Почему бы не атаковать их всеми тарелками сразу?

Марч отрицательно замотал головой.

— Вы зря так думаете. Вы даже не представляете, что это за корабли. Даже без включенного защитного поля линкор уничтожается только линкором такого же класса. Только он может одним ударом пробить все палубы, и поразить его самую уязвимую часть — реактор.

— Почему? — не понял Коэн. Он, как командир пилотов, сидел за столом, как полноправный представитель землян.

— Обратите внимание, что по структуре их линкор больше похож на куб, чем на параллепипид. Это сделано специально, чтобы защитить сердце линкора. Структура линкора представляет из себя подобие пчелиных сот, окружающих реактор.

Он нервно простучал по клавишам своего компьютера, и на экране возник графический рисунок огромного корабля.

— Только тут соты — это каюты корабля. Каждая из них сделана из материала, способного гасить лазерный заряд на двадцать пять процентов. Он не прожигает его, а растекается по поверхности. Уничтожается вся стена. Для того чтобы добраться до реактора, нужно разрушить сто двадцать таких ячеек. Никто не будут ждать, когда вы нанесете шестьдесят ударов в одну точку. Вас уничтожат уже через тридцать секунд. Вспомните как погиб тот ваш пилот, Сомов. Он нанес десять ударов по линкору, но не причинил ему большого вреда. Все, что он разрушил, уже восстановлено. Кроме того, на борту каждого линкора еще находится до трех сотен ромбов.

— Вы удивительно хорошо знаете их корабли, — похвалил хасков Райт.

Сакис был вынужден признаться.

— Ещё бы. Это ведь бывшие наши корабли. Хинки обманом захватили один наш линкор ещё в самом начале войны, пятьсот лет назад, и с тех пор старательно их копируют. Мы уже ушли от этой схемы построения кораблей, а они — нет.

— Нет, но должна же быть у этого чертова линкора какая-то шахта охлаждения ядерного реактор?! — возмутился Майкл. Посмотрев в недоуменные глаза своих инопланетных союзников, он пробормотал. — Ах, да, вы, скорее всего, не смотрели "Звездные войны". Значит, у вас есть более подробный план этого чёртого линкора?

— Конечно.

— Хорошо, значит — мы найдем там слабое место и взорвём его, — восхитился пилот. — Любой ценой, пусть даже наших жизней.

Хаск, похоже, сдался.

— Ну, если найдете, значит — все действительно будет хорошо.

— Ну а как остальные два прибывающих линкора? Их вы не боитесь? — Спросил Райт.

Марч впервые произнёс что-то позитивное.

— Это будет уже не ваша проблема. После взрыва термоядерного реактора в космосе будет такая каша из активных частиц, что все их системы слежения будут слепы. Так что можно будет стартовать в Метрополию даже спустя несколько часов после взрыва. Мы пройдём мимо них совершенно незамеченными.

— А как в полете, они нас не могут перехватить?

— Во время перелёта вычислить и нанести удар по линкору невозможно. Это сейчас сложно вам объяснить, но, во время полета линкор неуязвим.

— Если нам гарантируют загрузку максимального количества землян, то мы сделаем всё, чтобы нанести флоту хинков наибольший урон. Даже ценой жизни многих из нас, — предложил Зорич.

— Хорошо, мы обсудим все ваши предложения.

— Ещё я предлагаю перегрузить всех вывезенных землян с транспортов в линкор с максимальной плотностью, а освободившиеся транспорты уже сейчас подогнать поближе к Земле, например — на Марс. Старт транспортов я предлагаю назначить за минуту до ядерного удара по хинкам.

Райт выжидательное посмотрел на хасков. Те молчали. Они не привыкли так мыслить, и так действовать.

— Нам нужно хорошо подумать, — наконец сказал Марч.

— Хорошо, только постарайтесь решить все побыстрей. Осталось всего пять суток.

Хаски думали два часа. Впервые они заперлись в рубке, стены приняли матовый оттенок, и земляне не видели и не слышали хасков. А те включили наружную связь, и в обсуждении принимали участие пилоты линкора, эсминцев, и транспортов на орбите Юпитера.

— Это самоубийство, — сказал один из пилотов транспорта. — Я никогда не пойду на такое. Я отказываюсь лететь на эту планету!

— Риск слишком велик, — согласился другой. — И стоит ли рисковать из-за этих странных землян? Не будут они для нас просто обузой?

— Стоит, — подал свой голос Марч. — То, как они воюют, дает нам надежду, наконец, обрести полноценного союзника. Это не тупые ларды, это настоящие воины, по духу и по крови. Они способны переломить ход этой затянувшейся войны.

— Боюсь, что они потом могут повернуть оружие против нас, — озаботился Сакис.

Марч приглушенно всхлипнул, на языке хасков это было подобие смеха.

— Как раз то, что мы вывезем с Земли максимум людей для войны, и минимум для размножение дает нам такую гарантию. Мы расселим их по разным планетам, и там они растворяться среди других рас. Я думаю, нужно пойти им навстречу. Так что приказ всем пилотам транспортов — готовьтесь к десантированию на планету.

Глава 31

Бедные хаски просто падали от усталости. Такими темпами они еще никогда не работали. Весь флот грузовых тарелок, более ста кораблей, почти непрерывно сновал по маршруту Земля — Юпитер, доставляя все новые и новые партии землян на борт линкора. Кроме того, на них же выпадала задача по снабжению землян продовольствием, хотя бы на первоначальный период. Затем хаски обещали наладить для них свою систему питания, независимую от какой-либо животной или растительной пищи.

Большие нагрузки падали даже для тех, кто всегда оставался в стороне от подобного напряжения, например, для ученых. Аппарат для изготовления костюмов индивидуальной невидимости был налажен под фигуры хасков, и, понятное дело, они никак не подходили под комплекцию землян. Для того чтобы сделать ее чуть больше потребовалось трое суток, знание хасков, ум двух академиков евреев, изобретательность и много-много мата трех русских ученых. Когда на свет божий появился первый костюм, Валерий Майдачный, в прошлом кандидат технических наук, и ныне слесарь сборщик уникального совместного творения, отбросил в сторону кувалду, и издал зычный, восторженный рев. Хаск по имени Транк, главный научный консультант экспедиции, с ужасом смотрел на покореженный аппарат молекулярного построения материалов. Его поразило даже не то, что он покорежен, а то, что он, несмотря на это еще и работает.

— Ну, одевай, Огонек, — обратился русский к стоящему неподалеку Огнену Вукичу, — Данко ты наш самодельный.

Тот принял из его рук серебристый костюм, натянул на тело, потом одел на голову шлем. Серебристый диск на грудь испытателю одел сам Транк. Он же показал Огнену, на какую кнопку нажимать.

— Сначала эту, левую, а потом, отключать, правую, — проквакал его дешифратор.

Вукич исполнил его инструкции, и через полминуты словно растворился в воздухе. Прошло минуты три, прежде он появился снова. Стянув шлем, он сообщил:

— Жарковато в нем.

— Ничего, потерпишь часа два, — ухмыльнулся Майдачный, вводя в компьютер данные на следующего разведчика, Славко Бойнича.

— Нужно еще сделать костюмы и для пилотов, — предложил наблюдавший за всем этим Душан Зорич.

— Зачем? Они же не будут покидать корабль, — возразил Транк.

— Зато они смогут сажать свою блюдца, не выключая невидимость.

— Да, это будет здорово! — восхитился Вукич.

Хаск недовольно скривился. Поле невидимости, что создавалось и вокруг летающих тарелок, и вокруг самих хасков, было бы опасно для жизни его обитателей, если бы не оболочка кораблей и защитные костюмы пилотов.

— Так у нас никто не делает, — ответил он. — Считается, что поле корабля слишком сильно для этих скафандров. Оно может не убить, но сильно подорвать здоровье.

— Дорогой Транк, сделайте поправку на разницу в физиологических отличиях между вами и нами. Мне кажется, у нас это должно получиться.

— Надо бы опробовать его в деле, — предложил Славко Бойнич, рассматривая, как постепенно в воздухе появляются контуры его скафандра. Зорич его подбодрил:

— Опробуем, не бойся. Работы у нас впереди — невпроворот.

Глава 32

C каждым часом, с каждой секундой, приближающий час Ч, напряжение нарастало. Во всех концах Земли сотни тысяч людей действовали для реализации одного, общего плана. Провал только одного звена этой сложнейшей операции мог поставить под угрозу все существование человечества в целом. Штаб во главе с генералом Райтом третьи сутки не смыкал глаз. Десять человек в наушниках, сидевших за длинным столом, по совместительству, служившему и голографическим планшетом, держали в руках судьбу целой расы. Сохранить ясную голову и не спать помогали кофе, и лошадиные дозы китайских снадобий на основе женьшеня, пантокрина и еще каких-то редких травок. Сам генерал Чай Сен, сейчас походил на Будду, казалось, что он даже не моргал, вслушиваясь в доклады, доносящиеся до его уха. В его компетенции была вся Азия, Океания, и Австралия. Основные пункты сбора отлетающих людей были как раз в джунглях островов Полинезии. Хинки не особенно трогали эти места, понимая, что вряд ли кто из этих безмятежных, загорелых людей сможет оказать им достойное сопротивление. Рядом с ним сидел генерал Мбова Этери. Он занимался тем же самым, что и китаец, но только в своей родной Африке.

— Каких еще колдунов, Зула? — орал он сейчас в микрофон. — Нахрен нам в космосе нужны будут колдуны? Выкинь их в люк, чтобы не занимали место. Бери как можно больше женщин, молодых и уже с детьми. Я тебя расстреляю, если найду среди них хоть одного человека старше тридцати лет.

Райт, вставший, чтобы размять ноги, только хмыкнул, услышав этот разговор. К нему тот же час обернулся Майкл Фармер. Интендант и здесь занимался своим делом.

— На линкор доставили еще двести тысяч упаковок сублимированного мяса, — доложил он, — но этого мало. Нам нужно в пять раз больше, чтобы прокормить всех людей в течение года. Наши склады в Штатах уже исчерпаны. Что нам делать?

Генерал думал недолго.

— Запроси у русских, у них должны остаться большие запасы сублимированных продуктов в Сибири и на Дальнем Востоке. Я точно знаю, что там у них хранились пятилетние запасы продуктов. Спроси Столярова.

— Хорошо.

В это время пилоты и Зорич ломали голову над тем, как им уничтожить линкоры хинков. На экране уже два часа проецировался план линкора хинков, все его многочисленные разрезы и проекции. Лекцию читал сам Сакис.

— Защита линкора почти идеальна. Если наносить удары снаружи, то он тут же устанавливает защитный экран, и все удары плазмы отражаются.

— А как же Сомов?

— Сомову повезло. Он первым же выстрелом уничтожил как раз службу защиты линкора. Но и это принесло мало пользы, вы видели исход всего этого. Нужно прорваться к самому сердцу линкора, к реактору, — рассказывал Сакис. — При этом он должен находиться в активированном состоянии. Если ударить по заглушенному реактору, то не произойдет ничего. Но, есть там одна как у вас говориться, ахиллесова пята…

— Я же говорил, что должна у них быть шахта охлаждения реактора, — восхитился зацикленный на "Звездных войнах" Коэн.

— Отличительная особенность этого типа реактора, что его можно разогнать только небольшим ядерным реактором. Он находиться сверху, такая небольшая конструкция.

На экране показалась причудливая конструкция, и, сравнительно небольшой цилиндр сверху замигал красным цветом.

— Как пускач у дизеля, — пробормотал Ветров.

— Он всегда находится в активированном состоянии, так как снабжает энергией весь корабль. Если нанести по нему удар, взрыв будет очень сильным, линкор будет уничтожен изнутри.

— Значит, надо проникнуть внутрь этого монстра и взорвать его. Возьмёмся за это дело, Мишка?

Коэн немного замешкался, но бодро ответил своему русскому другу.

— Запросто. Нужно только попасть внутрь этой Звезды Смерти. И у меня есть одна идея…

Через полчаса прозрачные стены раздвинулись, в штаб Сопротивления вошел озабоченный полковник Зорич. За ним как тень следовал Славко Бойнич.

— Всё, Владимир и Майкл согласились атаковать линкор, — сказал серб, — они даже нашли способ как это сделать.

— Как? — спросил Райт.

— Ценой своих жизней. Только Ветров просит, что в его брандер загрузили еще и ядерную боеголовку.

— Логично, — согласился Райт, — это стопроцентный вариант.

— Но они у нас кончились, — пояснил Луи Фиш, — все ушли на эти чертовы вулканы.

— Да, это досадно, — согласился Райт. — У русских больше нет таких боеголовок?

— Есть, но теперь все эти базы очень хорошо охраняются хинками.

— Кто это вам сказал? — подал голос полковник Столяров. Он как раз вышел из комнаты отдыха с очередной чашкой кофе.

— Ваш коллега, покойный Бобров.

— Бобров был десантником, в отличие от меня.

— А вы?

— А я служил в штабе управления космических войск, и по долгу службы как раз курировал такие базы. Есть одна точка, которая давно уже не охраняется. И там есть хороший подарочек для линкора адмирала Замин Ганна…

Глава 33

База, про которую говорил Столяров, находилась в самом неуютном для хинков месте земного шара — на острове Новая земля. В день первого вторжения на острове было минус десять, и хинки не стали на него даже высаживаться, просто раздолбали штаб базы, электростанция и радиостанцию. Оставшихся в живых людей с этого бывшего ядерного полигона хаски вывезли одними из первых, и теперь на острове царствовали одни белые медведи.

— Смотри, какой красавец! — восхитился Коэн, рассматривая из медленно летящей над островом тарелки на безмятежно гуляющего среди руин города белого медведя. Ветров только покосился в сторону хозяина Ледовитого океана, и спросил сидевшего за их спиной капитана Мироновского:

— Так, где этот твой склад, капитан? Прямо по курсу?

— Чуть левей, вон, за той трубой.

Мироновский на острове занимал должность заместителя начальника базы. Вместе с ними летели ещё трое старожилов, все из гарнизона северной базы. Они опустились рядом с большим ангаром, капитан поколдовал с кодовым замком, и распахнул небольшую калитку в громадных воротах.

— Так все просто? — удивился Коэн, когда капитан открыл дверь и приглашающе махнул рукой. — Вы, русские, удивительно беспечны.

— Да нет, это все из-за того, что электричества нет, так что все остальные виды защиты выключены, — пояснил он.

Ветров включил большой фонарь, они прошли в ангар.

— Вот она, — сказал Мироновский. Ветров пошарил лучом вокруг себя, и ничего не понял. Перед ним был борт какой-то большой ёмкости.

— Где она? Внутри? — спросил лётчик.

— Да нет, зачем, это и есть она сама — Царь-бомба, — пояснил Мироновский.

У его спутников перехватило дыхание.

— Не может быть, — пробормотал Коэн. — Это та самая…

— Да, это она, легендарная водородная бомба мощность сто пятьдесят мегатонн! — Голос капитана звучал даже торжественно. — Её завезли сюда в тысяча девятьсот шестидесятом, вместе с её младшей сестрой, сто мегатонной. Но, и тот её взрыв оказался слишком большим. По другую сторону океана, в Канаде, тогда выбило стекла. Да и у нас пострадало много всего. Эту решили уже не взрывать, а то могли лишиться всего обжитого Севера. Норильск снесло бы как салфетку, а туже Канаду просто сдуло бы нахрен в США. Решили, что и хранить её на материке опасно, да и вывозить обратно не решились. С тех пор она тут и стоит.

— Но она не протухла за это время? — спросил Владимир. — Сработает?

— А, куда она денется. Раньше все делали с таким колоссальным запасом. Просто её надо собрать.

Мироновский ткнул пальцем в темноту.

— Там стоит её взрыватель, небольшая атомная бомба.

— А собрать вы её сможете? — поинтересовался Коэн.

— Попробую. Нас этому обучали. Только без электричества и крана тут не обойдёшься.

— Вы сможете запустить резервный движок?

— Конечно. Васька, это по твоей части.

— Слушаюсь, — донеслось из темноты. — Можно идти?

— Давай. Только не открывайте дверь в моторное отделение, а то тепловое пятно будет видно из космоса.

— Сделаем.

— Давайте, мужики, налетели!

Через полчаса в ангаре вовсю горел свет, жужжала тельферная кранбалка, а через четыре часа «Царь-бомба» была готова к употреблению. Правда, так её уже никто не называл. Звали просто — "Малютка".

— Она никак не поместиться в наше блюдце, — заметил Коэн. Это было действительно так. Десятиметровая цистерна с шириной в три метра никак не могла уместиться в тарелку.

— Придётся прикрутить её сверху, — предложил Ветров. Американец его не понял.

— Как это — сверху?

— Да, чувствуется, что ты никогда не перевозил на дачу старый шкаф на папином "Москвиче".

— Нет, у нас хорошо работали транспортные компании. Хоть слона перевезли бы куда угодно, только плати.

Решили всё же «Малютку» раньше времени не трогать, просто перед атакой забрать её прямо отсюда. А уже когда летели домой, Ветрову пришла в голову ещё одна идея.

— Майкл, а ведь эта «Малютка» может запросто поместиться в ромб.

— Это да, ромб же штурмовик, — согласился Коэн, — там даже бомболюк у них есть.

— А почему бы нам не пустить на линкор их же ромб? Они же не даже чухнутся, когда я окажусь у них на борту.

— А где ты его возьмешь, ромб то? — не понял американец.

— Нужно его украсть. Надо это дело поручить сербам. Они на этом собаку съели.

— А как его водить, твой ромб?

— Ну, а научиться водить его, я думаю, не проще чем этой вот тарелкой. Сами хаски говорили, что принцип действия у них одинаковый. Хинки тоже что-то у них там украли.

Уже через три часа группа захвата летела на поиски «свободного» штурмовика.

— Надо пошарить по тропикам, — говорил Ветров, сканирую на поверхность экрана обзора одну карту земной поверхности за другой. — Там сопротивления хинкам нет, они расслабляются и ведут себя беспечно. О, Амазония! Один ромб в дельте Амазонки, сидит на земле. То, что надо.

Штурмовик под управлением Найкка Гросса был послан в Амазонию с целью подготовить площадки для приземления инкубаторов. В заранее намеченных точках Найкк опускался до высоты ста тридцати метров и круговыми движениями бортовой пушки выжигал джунгли, попутно спекая землю до состояния бетона. После этого получалась идеально ровная площадка размером с полкилометра. Он уже сделал пять таких площадок, когда сзади его тронул за руку хинк с эмблемой одной серебряной ящерки на груди. Это был командир отделения десанта, прикомандированного к штурмовику.

— Найкк, может, опустимся, запасёмся водой?

— Вода здесь плохая, смотри, какая мутная.

— Ерунда, тут на каждом шагу ручьи с чистой водой. Может, и ещё что попадётся.

Айкарр Каннт не сказал, что может попасться, но они были вместе с начала этого вторжения, и пилот прекрасно понимал десантника. Как и для всех хинков свежее мясо было для пилота чем-то, вроде наркотика. Последний раз Найкк ел свежее мясо два дня назад, и ему нестерпимо захотелось повторить этот божественный ритуал.

— Мне делать ещё три площадки, — пробормотал он.

— Успеешь, — приободрил десантник, — у тебя хорошо это получается.

— Хорошо, сейчас я посмотрю, что тут у нас есть.

Он постучал по клавиатуре, и компьютер выдал на экран карту с отмеченными на ней точками ближайших населённых пунктов.

— Вот сюда можно сесть, — сказал Найкк. — Деревня с самой примитивной формой жизни. Сопротивление невозможно. Приготовьтесь к десанту.

Километров за десять до деревни Найкк опустил свой штурмовик до высоты ста метров, и, буквально крадучись повел его в сторону реки. За километр до деревни он, ломая тропические деревья, опустился на землю. Из люка спрыгнули пять десантников, ромб поднялся вверх, и полетел дальше. Сделав небольшой манёвр Найкк, развернул машину, и повёл свой штурмовик вдоль Амазонки. Так что, когда эта громадина появилась над чахлой деревенькой первобытного племени антаков, судьба их была предрешена. Два десятка длинных, первобытных хижин, десяток длинных долбёнок на реке, сотня людей, низкорослых, одетые только в набедренные повязки. Все антаки при виде опускающийся на них с неба громады бросились в джунгли, но оттуда уже надвигались на деревню десантники Каннта. В этот раз они не пускали в ход плазменные пушки, в дело шли только палаши. Сзади, от реки антаков подпирали остальные хинки, во главе с самим лейтенантом. Айкарр Каннт особенно безжалостно рубил своим палашом направо и налево. Женщины, дети — всех их он старался убить с одного удара. Не зря же он был командиром, и должен был показывать пример истинного воина. Из ста человек до джунглей успели добежать только тридцать. Их уже не преследовали. Той груды мяса, что они сейчас накрошили, они не съели бы и за год, но оба командира думали о других хинках, оставшихся на базе в Мехико.

— Тут хватит на весь батальон, — довольно заметил Каннт, рассматривая, как увеличивается груда тел, сносимых его подчинёнными в штурмовик.

— Не забудь оставить парочку мне, — напомнил пилот. — А то иначе командир эскадрильи не простит мне нарушения режима.

Два хинка уже пристраивали над очагом антаков вертел. Если свежее мясо было для хинков чем-то вроде наркотика, то жареное мясо — очень сильным наркотиком. Но его руководство разрешало им есть не так часто, только в форме поощрения. Процедура жаренья изменяла состав белка, и почему-то замедлял процесс созревания яиц хинков. Половина из них после этого получалось пустыми, бесплодными. Именно поэтому, вырвавшиеся на волю из-под зоркого ока руководства хинки старались нажраться именно жареного мяса.

А хинки уже приготовили вертел. Командир, внимательно рассмотрев свои жертвы, кивнул на одну их женщин, самую толстую среди всех. Она была ещё жива, сидя на земле, женщина зажимала рану на плече, и, с ужасом в глазах, смотрела на этих чудовищ. Её даже добивать не стали. Один из хинков схватил её за густые волосы и потянул их назад и вниз. А когда она, невольно подняв лицо вверх, закричала от боли, второй ящер воткнул в рот остриё вертела, и со всей силы нажал на дерево, протыкая через горло насквозь все внутренности. Окровавленное остриё шеста вышло из её тела женщины через половые органы, но жертва была ещё жива, когда её вешали на рогатины над огнём.

Предсмертный крик женщины отозвался болью в душе Кехью Гара. Глава племени антаков в это время сидел на дереве, и ему показалось, что он узнал голос жены. Отсюда Гару была отлично видна вся деревня, но сгрудившиеся хинки загородили от него всю картину вокруг очага. Тут охотник почувствовал снизу какое-то движение. Опустив голову, антак увидел трёх человек, осторожно пробиравшихся через густую растительность в сторону деревни. Двое из них были в камуфляжной форме, а вот третий в странном, серебристом одеянии. Оказавшись на краю джунглей, они замерли, и начали рассматривать сквозь листву деревню, и всё, что в ней происходит.

— Метров сто. Далековато, — тихо сказал на ухо Слободану Миричу Сашко Билич. Рыжий парнишка давно стал равным среди этих волков войны.

— Да, одним броском тут их не достать.

— Может, нам зайти со стороны реки? Там ближе будет, — предложил Огнен Вукич.

— Если там не будет пираний.

— С этими рыбками не хотелось бы связываться. Но, в любом случае — я пошёл.

Огнен потянулся, было, за шлемом, но тут рядом с ним появился маленький, смуглый человек с густыми, чёрными волосами. Лицо его было морщинистым, но сухопарое, раскрашенное белой краской тело — сухим и поджарым. Даже привычные ко всему сербы вздрогнули от неожиданности.

— Ты кто? — спросил Огнен, показав на него пальцем. Незнакомец ткнул пальцем в сторону деревни.

— Ты оттуда?

Кехью Гар кивнул головой. Потом он сам что-то спросил, показывая рукой на оружие сербов, а потом на деревню.

— Что? Что он хочет? — не понял Слободан.

— Он, наверное, спрашивает: мы хотим напасть на хинков? — предположил Сашко.

Слободан кивнул головой, и сделал жест, словно отрезает кому-то голову. Местный воин тут же ткнул пальцем себе в грудь, и, показав в сторону хинков, так же изобразил процесс отрезания головы.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — спросил Слободан. Кехью сел на корточки, и они минут десять чертили прутиками на земле самые разные схемы. Посовещавшись таким странным образом, они пришли к общему мнению. После этого Кехью приложил ко рту сложенные раковиной ладони и отрывисто прогудел. Получилось похоже на крик какой-то местной птицы. И, сербы не поверили своим глазам: лес внезапно наполнился людьми. Они возникли словно из под земли. Здесь были и старики, и совсем молодые парни. В руках у них были луки, копья и ещё какие-то трубки.

"Вот это гвардия нам в помощь! С такими вояками мы точно всех тварей победим", — с насмешкой подумал Сашко. Между тем Кехью оживлённо что-то объяснял своим соплеменникам, они ещё оживлённей всё это обсуждали. Это все больше походило на щебетанье стаи экзотических птиц. Между тем Огнен надел шлем, и через минуту исчез из виду. Это произвело впечатление уже на местных жителей, и они залопотали еще громче.

Хинки во всю уже жрали мясо, отрезая его от тела женщины, и продолжая крутить его дальше. Они развеселились, оживлённо переговаривались, гортанно гоготали, кидались друг в друга обглоданными костями. Неожиданно их внимание привлек какой-то шум со стороны реки. Обернувшись, хинки увидели, как из-за поворота показалась лодка, а в ней — человек пять антаков. Они до времени сосредоточенно гребли, потом остановились, и, было, похоже, что никак не ожидали увидеть тут таких странных гостей. Они замерли в ступоре, потом снова начали отчаянно грести, и, причалив метрах в тридцати от очага, бросились бежать к джунглям. Этого хинки так просто спустить не могли, охотничий азарт преодолел все. Выхватив палаши, пятеро из них с гортанными криками кинулись за беглецами. Скорость и у тех, кто убегал, и тех, кто догонял, была примерно одинаковая, так что вскоре все скрылись за стеной джунглей. Никто из оставшихся в деревне хинков не обращал внимание на покинутый аборигенами челнок. Он, между тем, потихоньку продолжал плыть дальше. Лодка поравнялась с очагом, потом поплыла дальше. А из воды появились фигуры троих сербов, до этого прятавшихся за лодкой. В этот же момент из джунглей раздался отчаянный, предсмертный крик хинка, и оставшиеся в деревне ящеры всполошились. Трое бросились к сложенными в пирамиду ружьям, Каннт взревел что-то дурным голосом, схватился за кобуру личного бластера, но нож, метко брошенный Сашко Биличем, пробил ему гортань. Огнен снял остальных троих одной очередью, а Милан Забинь убил последнего хинка-кошевара выстрелом из пистолета.

Найкк Гросс мирно жевал жареное мясо у себя в штурмовике. Радио и коммутатор были включены, он отслеживал приказы и распоряжения начальства. Как пилот, он обязан был не покидать свой штурмовик, всегда наготове принять любое из указаний руководство. Когда до него донёсся этот жуткий крик убиваемого собрата, Гросс дёрнулся к кнопке закрытия трапов, но сильный удар по голове, полученный из пустоты, выключил его сознание.

В это время в джунглях умирал последний из пятерых хинков. Двое первых упали, споткнувшись о растянутую в траве веревку. На них тут же обрушились со своими копьями антаки, но именно один из этих хинков успел вскрикнуть перед смертью. Проинструктированные Слободаном антаки вонзили свои примитивные копья в ушные раковины ящеров. Двоих убил из пистолета с глушителем Слободан. А вот последний хинк чуть было не убежал обратно. Он уже развернулся обратно, и, выскочил на открытое место, а у серба, как назло, в пистолете перекосило патрон. Но тут Кехью Гара поднял свою духовую трубку, дунул в неё, и маленькая, оперённая стрелка вонзилась в шею хинка, как раз чуть пониже черепа. Яд черного, королевского паука оказался действенен и по отношению к внеземным формам жизни, так что, именно сейчас, после того, как отрезанные головы всех четырёх хинков уже торчали на копьях антаков, умер и последний из захватчиков. Кехью прервал его затянувшиеся мучения ударом копья в ухо, и столь же аккуратно отделил гривастую голову от зеленовато-серого тела.

Через полчаса сербы и антаки выгрузили тела убитых жителей из ромба, сложили их в одной из хижин. Тут же прилетела тарелка под управление Коэна. Слободан подошёл к неподвижно сидевшему на коленях Кехью Гара. Вождь угадал, именно его жену эти ящеры жарили на костре. Положив руку на скорбную фигуру антака, Слободан сказал:

— Мы уходим. Уходите и вы.

Он показа пальцами, словно куда-то идёт, и махнул рукой в сторону джунглей.

— Не показывайтесь из-под леса.

Это Слободан прокомментировал, положив на свою голову ладонь.

— Понял? — спросил Слободан. Антак кивнул головой. В его глазах было ещё какое-то ожидание, и серб показа рукой на пирамиду лазерных ружей.

— Возьмите и это. Вот, смотри.

Он взял ружьё, и показал Кехью, как приводить в действие это оружьё хинков. Даже пару раз выстрелил. У антака заблестели глаза. Лёгким движением пальцев он похлопал по руке высокорослого серба, потом развернулся, и начал что-то активно кричать в сторону своих собратьев. Вскоре в лагере царила ни с чем не сравнимая суматоха большого бегства. Перед уходом глава антаков выстрелом плазменного ружья запалили хижину с телами убитых собратьев.

— Уходят. Какой сообразительный мужик, — сказал Мирич, наблюдая из блюдца на экране общего обзора хлопоты племени антаков.

— А почему мы их с собой не взяли? — Спросил Сашко, так же наблюдая за всем происходящим. На это ему ответил Ветров.

— А куда и зачем? В космосе есть джунгли? Нет. Они привычные к этим условиям. Нам то там трудно будет, а уж им и подавно.

После этого он обернулся к плененному хинку, и рявкнул:

— Ну, динозаврина позорная, как поднимается этот трап?

Электронный переводчик тут же пробурчал эту фразу на языке хинков. Связанный, но живой, Найкк Гросс прорычал ответ, и даже кивнул головой в сторону одной из кнопок на пульте управления. Ветров нажал на неё, и трап, в самом деле, медленно поднялся вверх, закрыв доступ в ромб.

— Смотри-ка, ты, похоже, нашёл к нему подход, — удивился Мирич.

— А что ему, жить надоело? Он меня ещё летать на этой штуке научит. Мишка, готово, поднимай нас.

Тарелка под управлением Коэна опустилась на штурмовик, сработал магнитный захват, а потом Майкл включил невидимость. Кехью Гар, как раз обернувшийся назад, даже головой тряхнул, настолько его поразило это зрелище. Оба летающих судна исчезли, и, словно и ничего не было. Амазонка так же быстро несла свою мутную воду, так же привычно шумели джунгли. Прибавились только шесты с головами хинков, да горящая хижина, до верха забитая трупами людей и ящеров.

Глава 34

Добытый ромб не то что обрадовал генерала Райта и его штаб, а скорее озадачил. Во-первых, они на это не сильно рассчитывали, во-вторых, у них было слишком много дел, чтобы как-то оценить такую редкую удачу.

— Молодцы, — за всех похвалил Коэна Зорич. Как-то незаметно он стал чем-то, вроде командующим оперативными силами землян. — Значит, загружаем в ромб водородную бомбу?

— Да, мы уже прикинули. С трудом, но она залезет.

— Это хорошо, но для нас сейчас главное — лунная база хинков. Это цель номер один.

— Поспать бы сейчас, — попросил Коэн. У него действительно слипались глаза.

— Спите. Всем — десанту и пилотам — шесть часов сна. И чтобы я здесь все это время никого из вас не видел.

— А вы?

— А я привычен. У меня пожизненная бессонница.

Гораздо больше озадачила пропажа штурмовика командование хинков. Командующий корпуса, располагающегося в Южной Америке, даже не решился сразу заявить об этом адмиралу. Как обычно, сдал его Микк Орк. Полковник, сканируя со своим подразделением все радиопереговоры на планете, невольно слушал и своих коллег. Вот он и спросил на ежедневном совещании у адмирала, ехидно щерясь: — А куда делся у вас тот ромб, Кайт Шенн? Вы его нашли?

Замин Ганн сразу насторожился. Он жутко не любил, когда от него что-то скрывали.

— Какой ещё ромб? В чём дело, Шенн?!

Кайт Шенн попробовал скрасить положение.

— Это простая история. Пропал очередной штурмовик. Мы не нашли его. Наверное, сбили хаски.

Но, Микк Орк не унимался.

— Зато, благодаря нашей разведки вы нашли экипаж штурмовика.

В самом деле, с орбиты, сквозь всю тьму и копоть, операторы Орка сумели рассмотреть тепловое пятно погребального костра антаков, и навели на него штурмовую группу. Генерал был вынужден признать своё поражение.

— Да, это странно. Мы не можем понять, что случилось.

— Странно то, что мы в первый раз теряем штурмовик, но находим команду просто-напросто вырезанной. И при этом явные следы пикника: вертел, недоеденное жареное мясо. Дисциплина в ваших частях явно хромает, генерал Кайт Шенн.

— Мне кто-нибудь хоть что-нибудь расскажет всё подробно, или мне послать всех вас под выстрелы милосердия?! — взорвался Замин Ганн.

Генералу пришлось, нехотя, рассказать всю историю пропажи и обнаружения штурмовика в деталях. Особенно адмирала впечатлила история с головами хинков насаженными на шесты.

— Это нельзя спускать, никому! Найти и уничтожить всех виноватых в этом! — брызгал слюной адмирал. — Если даже эти первобытные людишки уничтожают ваших солдат — то, что они сами стоят?! Вы распустили своих солдат, Кайт Шенн!

Начальник разведки сохранял свежую голову даже в таких экстремальных условиях.

— Это происходит не только на этом континенте, а во всех частях, и на всех континентах, — тонко напомнил он.

— Меня волнует другое — куда делся ромб? Если от него не осталось ничего, даже обломков, то значит — он у хасков.

Это сказал командир лунной базы Румин Фост.

— И что? — спросил, ехидно улыбаясь, Микк Орк. Он считал себя самым умным среди равных, и жутко не любил претендующего на это же командира лунной базы.

— Они могут освоить его управление и использовать в своих целях.

Начальник штаба, старый генерал с двумя золотыми ящерками на балахоне, попробовал отмахнуться от подобного предположения.

— Это ерунда. Чтобы овладеть управлением штурмовиков, наши пилоты учатся половину цикла.

Но, у Румина Фоста был свой довод.

— Земляне слишком талантливы. Вам не кажется, что с тех пор, как тарелки хасков попали на эту планету, они начали действовать слишком нагло? Они не убегают, и не исчезают, а просто начинают уничтожать наши штурмовики. Таких потерь мы не несли еще никогда. Это не стиль хасков. Я подозреваю, что истребителями хасков теперь управляют земляне.

Начальник штаба продолжал защищать свою идею.

— Ни один их истребитель, ни один наш штурмовик, даже под управлением хасков или землян не сможет уничтожить наш линкор.

Теперь инициативу снова перехватил начальник армейской разведки.

— А это и не обязательно. Они могут, например, пробраться в наш линкор.

— Зачем?

— Чтобы уничтожить нашего уважаемого адмирала.

С этим ужасным предположением спорить никто не стал. Проняло и самого адмирала.

— Ваши предложения, Микк Орк? — спросил он.

— Сменить коды и позывные во всём флоте, — Орк увидел, как возмущенно всплеснул руками начальник тылового снабжения. — Да, это потребует времени, и снижения активности работы штурмовиков. Но всё это окупится, когда мы выследим ромб-предатель. Кроме того, рекомендую выставить дополнительные зенитные посты у стратегически важных пунктов. Всех, не отзывающихся на позывные — уничтожать.

Адмирал кивнул своей морщинистой головой.

— Хорошо, я согласен со всеми вашими предложениями, Орк. А ещё нужно отправить на выбраковку генерала Кайт Шенна.

Замин Ганн обернулся к начальнику штаба.

— Подберите там кого-нибудь на его место.

За его спиной что-то с шумом упало. Это было тело опального генерала. Он не дождался выстрела милосердия, сердце ящера отказало гораздо раньше.

Ничего этого лунный десант не знал. Шесть часов сна были живительной силой, и пилоты и сербы сербы были бодры и готовы к высадке. Их было пять человек, одетых в одинаковые серебристые костюмы, с подключенной системой жизнедеятельности в открытом космосе. Кроме оружия хасков: небольших, миниатюрных лазерных бластеров, был с ними и небольшой, но увесистый ящик из такого же, серебристого металла невидимости. Когда блюдце приземлилось в трехстах метрах от нужного им объекта, и все включили режим невидимости, исчез и сам ящик. Просто два десантника подняли его на руки. Коэн, сидевший за штурвалом блюдца, до минимума снизил мощность реактора, и открыл трап. При этом он прикусил губу, прислушиваясь к происходившим в его организме изменением. Было опасение, что излучение все же окажется для них слишком сильным. По мере воздействия это должно было напоминать слабую дозу радиации. Пилоту показалось, что стало гораздо жарче, но в этих скафандрах вообще было жарко.

— Все, Майкл, закрывай свою коробочку, — услышал американец в наушниках голос полковника. И этот спокойный голос заставил его облегченно перевести дух. Невидимая энергия защитного поля не сумела за раз убить землян.

Гайк Заррт, стоял на посту около главного входа лунной базы хинков. Вообще то он не стоял, а сидел вполне комфортабельном кресле. В руках его был не обычный бластер, а рукоять статичной лазерной пушки, чудовищного сооружения, способного разнести в клочья средних размеров эсминец. Этот пост выдвинули наружу всего два часа назад, как раз из-за украденного штурмовика. Гайк брал на прицел каждый прилетающий штурмовик, и держал его до тех пор, пока штаб не давал ему команду пропустить летающий ромб. Саму базу хинки в свое время делали только для наблюдения за планетой, она вся была скрыта под лунной поверхностью, на глубине ста метров. Снаружи была только шлюзовая камера, замаскированный под пологую скалу излучатель радара, и большой лифт. Именно отсюда, с этого пункта наблюдения хинки засекали все переговоры глав правительств земли перед нападением на планету. Отсюда было высчитано все: и главные штабы управления армией, флотом, ретрансляторные станции, и просто электростанции, снабжающие экономику Земли кровью бегущих электронов. Когда все было скрупулезно подсчитано, хинки нанесли свой удар.

Гайк Заррт мирно дремал на сиденье наводчика своей чудовищной пушки, когда прилетел очередной штурмовик. Встрепенувшись, ящер взял его на прицел, и снял с гашеток предохраняющий чехол. Теперь ему нужно было только нажать на спуск, и вряд ли затем среди обломков штурмовика найдется что-нибудь похожее на останки ящера. Между тем со штаба последовала команда пропустить штурмовик, и хинк с облегчением снял руки с надоевших гашеток. Он зевнул, оглянулся по сторонам, а потом опустил глаза вниз, и увидел нечто невероятное. Рядом с пушкой сами собой возникали следы. Никого не было видно, но следы, крупные, с ребристым протектором, сразу несколько пар, аккуратно проявлялись на пыльной поверхности луны. Здесь не было отпечатков самого Гайка, их давно смешал в прежний равномерный хаос остаточная энергия каждого нового подлетающего ромба. Это был не ветер, просто пыль как бы электролизовалась статичным полем штурмовика. Между тем следы продолжали продвигаться вперед, и, кажется, хинк понял, что это такое на самом деле. Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то, но в этот момент невидимый нож перерезал шланг, подающий в его шлем воздух. Ящеру сразу стало не до странных следов, он попытался извернуться, и поймать за спиной болтающийся шланг, чтобы зажать его, и остановить вытекающий из шлема воздух. Это ему не удалось, так что вскоре он как-то мелко затрясся, и, судорожно позевывая щербатым ртом, упал на пыльную поверхность луны. Ещё через несколько секунд Гайк Заррт был мертв. А следы пошли дальше, к самому входу в базу. Вскоре они исчезли. Это очередной пролетевший ромб смешал их в первоначальный, девственный порядок. Штурмовик же опустился на плоскую платформу, и она тут же поехала вперед, к автоматически открывшимся воротам. Десантники еле успели на нее вскочить.

— Славко, что ты там сделал с этим ящером? — спросил полковник. — Зачем это тебе было надо?

— Он увидел наши следы, и все понял. Но, поднять шум, по-моему, не успел.

— Тогда хорошо, молодец.

Зорич подумал, что Бойнич даже в этих новых условиях остается самим собой, самым опытным, и осторожным воином. Между тем они опустились до места назначения, платформа лифта дрогнула, и остановилась. Штурмовик дал ход, и, пролетев метров триста, замер в обширнейшем помещении, буквально забитом такими же ромбами. Два хинка вышли из штурмовика, и, переговариваясь, ушли в небольшую дверь в торцевой стене. Теперь десантники остались одни.

— Странно, — сказал Зорич, — хаски говорили, что сам реактор помещается на глубине ста метров, а тут, судя по времени спуска, метров тридцать, не больше.

Он подошел к стене, на которой размещался пульт управления лифтом, постучал по нему пальцем.

— Последний этаж.

— Да, это так, — согласился Огнен, — боюсь, тогда нам не хватит взрывчатки, чтобы взорвать реактор.

— Надо поискать другой лифт, ведущий вниз, — предложил полковник.

— Это опасно, — сразу отозвался Славко. — Они могут почувствовать нас.

— А все не пойдем, только мы с Огненом. Вы оставайтесь здесь. Если через час не вернемся — уходите все.

Полковник нажал на одну из клавиш пульта, и дверь, повинуясь механике зашумевших двигателей, медленно отошла в сторону. Диверсанты увидели длинный коридор с множеством однообразных дверей. Это удивило сербов, они переглянулись. Друг друга они видели, но слабо, как светло-серебристый силуэт.

— Не понял, — пробормотал полковник, подходя поближе и разглядывая одну из дверей. Как раз в этот момент она открылась, и вышли два хинка, судя по скафандрам — пилоты, может быть даже те, что только что прилетели. Переговариваясь, они прошли мимо сербов, и прежде чем дверь успела закрыться, Зорич рассмотрел внутри помещения два ряда двухъярусных коек.

"Всего лишь казарма, — с разочарованием подумал полковник. — А где же центр управления? Где лифт ведущий вниз?"

Он еще подумал, что придется проверять каждую дверь, но в этот момент прозвучал ревун, очень похожий на крик потревоженного хинка, и со всех дверей начали выскакивать ящеры. Каким-то чудом сербы избежали столкновения с первыми из них, а потом оба успели прижаться к стене. Мешал ещё, лишая маневра, этот чертов ящик.

Они не знали, что экипаж очередного прилетевшего штурмовика увидел лежащее тело часового. Они не поняли, что произошло, и почему порван шланг скафандра ящера, но доложили обо всем происходящем на базу. Комендант Румин Фост сразу понял, что дело может касаться проклятых диверсантов-невидимок, и врубил ревун тревоги. Румин Фост уже подошел к концу своего, положенного званием жизненного цикла, и обеспечить себе дальнейшую жизнь могло только повышение в звании. Лучшего, чем поимка невидимки, были и трудно придумать. Фост давно уже разработал свою систему охоты на невидимок, и ни с кем об этом не делился, просто, он раз за разом тренировал личный состав базы. Ничего этого сербы не знали. И полковник, и Огнен опешили, когда увидели, как из торцевой двери показались два ящера, держащих в руках нечто, похожее на рыбацкий бредень, только с очень большой ячеей. Вслед за ними шли еще два хинка, уже с оружием наизготовку. Это были не стандартные бластеры, а нечто другое, с черным, полуметровым наконечником. Тут открылась дверь с противоположной стороны, и показалось еще несколько ящеров. Эти были без сетей, зато шли, плотно сомкнув строй. Путь отступления у землян был только один, обратно, в ангар. Они попятились к двери, она как раз открылась, и в коридор вошли два хинка, очередной экипаж штурмовика, как раз тот, что заметил мертвого часового. Увидев с обоих сторон такую угрожающую картину, они остановились, начали переговариваться с соплеменниками. Облава сходилась, а эти два чертовых пилота так и стояли в дверном проеме. Тогда Огнен не выдержал, и дал одному из них такого пинка, что тот полетел вперед, и тут же запутался в самодельном бредне. Идущий сзади бредня ящер не выдержал, и невольно нажал на спуск своей черной штуковины. С черного, пористого наконечника вырвался электрический разряд, заставивший неудачливого пилота заорать от боли.

"Разрядник, — понял полковник на ходу, ныряя в ангар мимо второго, опешившего пилота. — Похоже, они хотят взять нас живыми".

Между тем нервы не выдержали и у второй цепи загонщиков, заблестели выстрелы бластеров, и второй пилот хинков получил сразу два лазерных заряда. Тревожные голоса ящеров взревели со страшной силой, но дверь уже начала медленно закрываться. Никто из хинков не попробовал задержать ее вручную, это было совершенно бесполезно, лишь пара лазерных выстрелов успело прошуршать в воздухе. Зато стоящий рядом с дверью серб, Зорич не понял, кто это, успел бросить в коридор гранату. Так что, когда она дверь закрылась, вскоре дрогнула земля, и с той стороны послышался приглушенный взрыв.

— Быстро сюда! — закричал Бойнич. Он стоял на подъемнике, где замер один из штурмовиков. Трап его был открыт, а рядом лежали тела двух ящеров. Они подбежали, Бойнич нажал на кнопку пульта, и платформа начала подниматься вверх. Это был самый опасный момент всей операции. Достаточно было хинкам отключить энергию, и они бы оказались в ловушке. Это пришло ящерам в голову, но только в тот момент, когда платформа уже оказалась в шлюзовом ангаре. Она замерла, не достигнув метра до нужного уровня. Сербы начали выбираться наружу.

— Чёрт, придется уничтожить один излучатель, — с досадой сказал на ходу Зорич. Но в этот момент зажужжали двигатели, это начали открываться две двери с противоположных торцов помещения. Огнен успел подбежать к одной из них и бросить внутрь гранату. На время об угрозе с этой стороны можно было забыть, но вторая дверь уже вовсю блестела бликами лазерных выстрелов.

— Уходим! — приказал полковник, и они начали пробиваться к воротам, ведущим на поверхность. Черные балахоны хинков все больше заполняли пространство шлюза, и было чудом то, что еще никто из них не задел никого из невидимок.

Между тем Зорич добрался до входных ворот, и нажал на клавишу открытия. Увы, дверь даже не шевельнулась.

— Похоже, она заблокирована, — предположил стоящий рядом с ним диверсант. Судя по голосу, это был Огнен.

— Хреново, — пробормотал Зорич, нервно оглядывая по сторонам. Хинков становилось все больше, офицер с двумя серебряными змейками активно наводил среди них порядок, выстраивая их у одной из стен, уже появился знакомый бредень и два ящера с парализаторами. "Так они нас и хотят взять живыми, — подумал Зорич, поднимая свой бластер. — Интересует их наша невидимость, очень интересует".

В этот момент в его наушниках прозвучал спокойный голос Славко Бойнича.

— Полковник, братцы, держитесь за что-нибудь надежное, сейчас я разнесу эти чертовы ворота.

— Славко, ты где? — спросил Огнен, вертя головой по сторонам. Только тут они обнаружили, что их, оказывается, всего четверо.

— Я в ромбе. Пилот, царство ему небесное, успел его включить, а уже где тут пушки, я найду сам. Выберетесь, и уходите как можно дальше. У меня тут еще с собой взрывчатка, и я хочу все же поднять на воздух этот проклятый центр. Скажите, как все будет готово.

Полковник размышлял недолго. Он быстро понял, что другого выхода нет. Цепи сходились, и, судя, по все прибывающим и прибывающим в шлюз ящерам, возможные потери начальство хинков не волновали.

— Хорошо, Славко, давай! Всем пристегнуться! — Согласился Зорич, а потом запросил Коэна. — Сокол один, будь рядом, сейчас мы выйдем.

Он обернулся к поручню рядом с дверью, закрепил за него карабин личного фала. Когда остальные трое повторил его маневр, Зорич скомандовал.

— Огонь, Славко!

Тут же от ромба полыхнул столб пламени, воздух содрогнулся от краткого рева выстрела, и железные ворота размером сорок на пятьдесят метров просто испарились в пространстве. В это самое пространство и рванул воздух, унося за собой все, что под силу было утащить в своем бешеном рвении. Тело полковника дернуло так, что он сразу похвалил себя, что именно пристегнулся, а не понадеялся на силу рук. Мимо него пролетал парочка хинков с бреднем, на лету они орали что-то жуткое, а потом черная нечисть посыпалась, как из ведра. Тут же многоголосно заревели тревожные ревуны, обе, доселе открытые внутренние двери в базу начали автоматически закрываться. Один из ящеров, превозмогая поток воздуха, ухватился за порог, начал подтягиваться к спасительному выходу, но тут сходящиеся двери, с равнодушием гильотины обрубили кисти его рук. Тот заорал от боли, тело его покатилось к пробоине, но давление уже упало, так что он остановился метрах в двух от Зорича, приподнялся на коленях, и ухватился красными обрубками рук, за горло. Рядом с ним, по всему пространству ангара, то же самое повторяли десятки уцелевших ящеров. Они еще корчились в мучительной агонии, а полковник уже скомандовал: — Все, уходим! Прощай, Славко!

— Прощай, полковник. Прощайте братцы! Мне было с вами здорово воевать и жить.

— Прощай, Славко!

— Мы тебя никогда не забудем!

Они не видели, как платформа с штурмовиком медленно поползла вниз. Это наблюдавший за всем происходящим по датчикам движения и мониторам слежения комендант базы включил подъемник. Воздух сейчас улетучивался с базы со страшной силой, но Румин Фост пошел на это расточительство. Он понял, вычислил, что один из его врагов невидимок остался внутри штурмовика, и все же, любой ценой, решил его захватить.

— Подготовить группу коммандос, штурмовик нейтрализовать, — скомандовал он. — Сеть и разрядники к нижнему выходу!

Бойнич, наблюдавший за тем, как мимо него проплывали конструкции шахты лифта, вдруг обратил внимание, что погасли все огни на пульте управления ромбом. Поднявшись, он вручную, с большим трудом закрыл трап, и оказался в полной темноте. Потом он пошел в самый хвост ромба, потянул на себя дверцу машинного отделения. Здоровенная, со шкаф размером силовая установка излучала в темноте розоватый свет.

— Работает, — пробормотал Бойнич. Он отключил невидимую защиту скафандра, стащил с головы шлем, и с облегчением вытер со лба обильный пот.

— Жарко!

Потом он стянул с себя скафандр, достал из кармана комбинезона портсигар, и с наслаждением закурил. Каждая затяжка высвечивала его спокойное лицо, и в нем не было ничего нервного, или тревожного. Когда движение подъемника замерло, он подождал еще немного, затем по борту стукнуло что-то тяжелое, потом раздался скрежет. Когда же в тишине послышалось шипение нагнетаемого хинками газа, серб решил, что пора с этим кончать. Всё так же держа в зубах сигарету, Славко Бойнич достал гранату, выдернул чеку, и сунул в ящик со взрывчаткой.

— Вот вам подарочек от нас, — пробормотал он. — Слава святому Савве…

Блюдце отлетело от Луны километров на сто пятьдесят, когда сзади кольнула огнем быстро разрастающаяся точка взрыва. Как и рассчитывал серб, от взрывчатки сдетонировала ещё и силовая установка штурмовика, а затем все стоящие рядом с ним ромбы. Взрыв в большом, но замкнутом помещении был чудовищной силы. Ядерный реактор базы уцелел и автоматически заглушился, но центральный пульт управления вместе с руководством базы и самим Румином Фостом превратился в пепел.

Глава 35

После ликвидации лунной базы нужно было избавиться и эсминца, занимающегося наблюдением за второй половиной земного шара. А заодно Ветров решил уничтожить спутники наблюдения хинков.

— Сколько у хинков этих спутников? — спросил он Столярова. Разговор происходил в штабной комнате хасков, так что полковник тут же вывел на экран изображение Земли и нескольких орбит.

— Десять штук. Они развесили их на геоцентричной орбите, так, что каждый висит на одном месте и наблюдает за определённым участком планеты. Расстрелять их не проблема, но после каждого будет большая охота за вами. Затем они повесят новые, а вас потом они будут там ловить.

— Да, и это всё будет долго, и не безопасно, — подсказал Валерий Семенов, дежурный оператор системы слежения.

Ветров еще несколько минут наблюдала за своей будущей добычей, а потом спросил полковника: — Андрей, хаски эту картинку просто так всё вывели на экран, для красоты? Или она на самом деле такая, выдержанная в нужном масштабе?

— Нет, это, в самом деле, математическая модель настоящих орбит, а что?

— Тогда мне это не кажется, что их орбиты почти пересекаются?

Столяров посмотрел на изображение, потом проверил это на компьютере.

— Нет, всё правильно, глазомер тебя не обманул. Они действительно находятся на одной высоте над Землёй, и, кроме того, есть шесть точек, где их орбиты почти пересекаются. Даже могут пересечься, но это будет лет через пять.

Ветров удовлетворенно кивнул головой.

— Тогда, я, кажется, знаю, как их можно будет убрать без лишних усилий.

Столярова это не устраивало.

— Только не делай это сейчас. Без этих спутников мы и сами будем просто слепыми щенками.

Их диалог прервал тревожный голос Фармера по громкой связи.

— Генерал Райт, вас вызывают хинки!

— Кто? — Джозеф удивленно повернулся к интенданту. Но теперь и он услышал голос, доносящийся из динамиков. В нем явно слышались раскатистые интонации голоса ящера, но по-английски тот говори довольно чисто.

— Генерал Джозеф Райт, вас вызывает ваша дочь. Генерал Джозеф Райт, вас вызывает ваша дочь. Настройтесь на волну 56,7 десятых метра.

— Включи монитор, — велел Чай Сен.

Они сначала увидели это на простом, обычном мониторе, а потом хаски проецировали изображение лица Ванессы на большой экран. Райт содрогнулся, его поразило вовсе не то, что у дочери нет волос, а взгляд Ванессы, какой-то совершенно безумный.

— Папа, — тихо донеслось с экрана, распухшие губы журналистки еле шевелились, — папа, мне так больно. Приди, папа, спаси меня. Папа…

Кадр сменился, снова прорезался голос ящера.

— Генерал Райт, сдавайтесь, иначе ваша дочь умрет. У вас в запасе всего два часа для того, чтобы прийти к нам и сложить оружие. Два часа, или ваша дочь умрёт.

Сначала они даже не поняли, что им показывают хинки, по крайней мере место это узнали все — знаменитый холм Голливуда, с тремя оставшимися в наличии буквами "Гол…". Потом кадр приблизился, и даже у всё повидавшего в своей жизни Зорича перехватило дух. На самой вершине холма стоял крест, а на нем, фигурка обнаженной, распятой женщины. Мик Орк действительно был лучшим специалистом по Земле, ее истории и обычаях.

Между тем камера приблизилась совсем близко, они увидели, что руки девушки не прибиты, а привязаны веревками, в четырех местах, на запястьях, и чуть выше локтевого сустава. Кроме того веревки связывали ее ноги, а еще одна веревка перетягивала туловище журналистки. Ванесса была жива, но Зорич не был уверен, что она хоть что-то понимает во всем происходящем. Глаза ее были закрыты, грудь тяжело поднималась, она явно постанывала. Между тем голос ящера продолжал вещать.

— Генерал Райт, если вы не сдадитесь, тот через два часа она умрет. Она ведь так вас любит. На такой жаре она вряд ли продержится больше двух часов. У вас только два часа. Два часа для того, чтобы спасти вашу дочь! Мы ждем вас, Джозеф!

Зоричу показалось, что в голосе этой твари звучала явная издёвка. Теперь все в штабе смотрели на генерала. Тот же словно одел на лицо странную маску. Не чужую, свою, но абсолютно неподвижную. Зорич с раздражением оглянулся на Фармера, и тот приглушил звук динамиков.

— Вам нельзя туда идти, — сказал Зорич, — это ловушка специально для вас, генерал. Джозеф, вас нельзя заменить никем, вы знаете все, вы в курсе всех наших дел. И только по вашему голосу, по вашей команде, командиры лодок запустят свои проклятые ракеты.

— Я знаю, — тихо ответил тот, медленным жестом вытаскивая из кармана пачку сигарет. Райт даже достал одну из них. К нему тут же потянулись несколько рук с зажигалками, но генерал уже забыл про сигарету, и замер, глядя мертвыми глазами куда в глубь себя. В это время из одного из динамиков донесся голос Энди Маркеса.

— Орел три… генерал, это Дельта. Все мои силы брошены к Голливудскому холму. Мы все умрем, но освободим ее.

— Отставить, Маркес! — Генерал словно взорвался. — Я и сам не пойду туда, и вас никого туда не пущу. Один человек не стоит таких жертв. Сейчас на весах судьба самого человечества. Все по местам, продолжить работу! Давайте, парни, давайте! Да выключите вы эту чертову картинку!

И он со злостью ткнул пальцем в монитор с лицом его родной дочери. Все потихоньку начали расходиться по местам, остались стоять только трое: Зорич, Огнен, и незаметно подошедший чуть позже Майкл Коэн. Огнен тихо тронул полковника за плечо.

— Душан, я должен её спасти. Это ведь я виноват, что она попала в лапы этим выродкам вселенной. Я знаю, как все это сделать. Мне нужно одно блюдце, и все.

— Нет, этого мало, — отрезал Зорич, и, развернувшись, вышел из штаба. Майкл и Огнен, не сговариваясь, пошли за ним. Не останавливаясь, они подошли к блюдцу Коэна. Зорич сел в кресло соседнее с пилотским, надел шлем, и нажал клавишу связи с центром.

— Валерий, это Зорич. Ты сможешь мне найди данные наблюдения космической разведки за сутки до этого?

— Какого места? — спросил дежурный по космической разведке капитан Валерий Семенов.

— Голливудский холм.

Семенов покосился влево, он сидел в двух метрах от Райта.

— Только в инфракрасном изображении. Проклятый дым и пепел заслоняют все.

— Давай, выведи мне это все на экран.

Через минуту на мониторе появилось заснятое сверху изображение Голливудского холма. Сейчас, в этом спектре, это было плоское поле. Затем на нем появились светящиеся точки. Судя по часам в углу экрана, первые хинки появились здесь за четыре часа до трансляции. Владимир ускорил запись, потом остановил в тот момент, когда на холме появился крест. Теперь он приблизил изображение, затем замедлил кадры. Было отчетливо видно каждую фигуру. Ящеры копали не только яму для креста, но и несколько ям по окружности. Затем они начали закладывать туда что-то тяжелое, темное, то, что тащили сразу несколько ящеров.

— Минируют, — тихо сказал за плечом полковника Огнен.

— Вижу, — ответил тот.

— Похоже, они и под крестом заложили бомбу, — предположил Коэн.

— Да, и я могу даже определить какую, — раздался в наушниках голос Семенова. — Мы получили данные, что они вывозил наши мины со склада под Тверью. Хинки используют наше же оружие. Эта мина нажимного действия, она сработает в том случае, если крест поднимется в воздух.

Полковник выругался, затем спросил разведчика: — Ты можешь определить, с какой точки они будут вести подрыв?

— Да, сейчас только посмотрю другие кадры. В случае чего, сканируем радиопрослушку. Кстати, Маркес все-таки не выполнил приказ генерала, его люди уже выдвигаются по линиям метро к Голливуду.

— Хорошо, дай мне их волну, а потом найди пункт управления подрыва. Мы сейчас вылетаем. Да ведь, Коэн?

Тот отрицательно покачал головой.

— Один я не полечу. Мне нужно еще три блюдца. Зачем, я объясню позже.

Через полчаса после этого разговора люди Маркеса были в одном из самых неприятных мест Лос-Анджелеса, канализационном туннеле в километре от Голливудского холма.

— Я же говорил, что на твоих картах ничего похожего нет, — довольно заявил Джин обескураженному человеку в очках, строительной каске и со сложенной картой в руках. Инженер Мик Зонтковски был одним из высокопоставленных работников городского муниципалитета, проработал там более двадцати лет, и думал, что знает об подземных коммуникациях города все. Этот же неопрятный старик, в который раз оставил его с носом.

— Эти катакомбы строились еще во времена старины Теодора Рузвельта, — продолжал на ходу вещать Джин. — Неудивительно, что вы про них забыли, удивительно другое — что они во всю до сих пор исправно работают.

— Откуда вы все это знаете, Джин? — не удержался, и спросил Зонтковски. — Все метро, все коммуникации города? Да еще и про старину Теодора?

— Я ведь не всегда был бродягой, коллега, — усмехнулся бродяга. — Да-да, я ваш коллега. По-моему, я даже занимал такую же должность, что и вы — смотрителем подземных владений города. Только контора у нас тогда находилась ещё в другом месте, в старом квартале. Они переехали в новое место как раз после того, как меня с треском выперли с работы. Во всем виноваты наши пороки, Мик. Я слишком любил женщин, карты, и джин. Именно они меня опустили на это дно…

Тут он резко оборвал разговор, и закричал:- Эй, там, впереди! Вы уже хватили лишка, возвращайтесь сюда.

К нему, побрякивая оружием, и подсвечивая фонарями, подбежали восемь человек, во главе с самим Маркесом.

— Нам сюда, — Джин кивнул головой вверх, — сначала выйдем в новую канализацию, а потом и в метро.

Первым, как всегда, шел Тим Джейс. Его, казалось, все это только забавляло, он полез вверх по лестнице, напевая что-то себе под нос. Маркес иногда даже думал, что парнишка вовсе не чувствуют страха. Тим поднялся вверх, потом, подсвеченная фонариком, показалась его голова, с изрядно поредевшими дредами. Теперь он висел как летучая мышь — головой вниз.

— Старик, как всегда, прав, — весело сообщил он. — Тут все тихо и пусто, можете лезть спокойно.

Еще через десять минут он ящерицей скользнул в небольшое отверстие, способное пропустить только его одного. Эту особенность Том раньше использовал совсем не для благих дел. Используя свою природную гибкость суставов, он пролазил в любое отверстие, под любым углом, куда только пролазила его голова. В основном его интересовали коммуникации больших складов и супермаркетов. Заимствованные оттуда ценности позволяли ему заниматься своими любимыми делами: сочинять рэперские скороговорки, крутить на асфальте брэйк-данс, и курить травку. Теперь же он работал на все человечество.

Минут через пять в отверстии трубы показались пятки Тома.

— Все чисто. Мы как раз под этим супермаркетом. Все-таки Джин у нас просто подземный снайпер.

С немалым трудом все восемь человек пролезли в тоже отверстие, и оказались в подвале супермаркета. Это была бойлерная, и теперь впереди шел уже Дамфи. В немигающих глазах этого профессионального киллера не было даже тени страха или сомнения. Он проскочил по лестнице вверх, чуть приоткрыл дверь, осмотрел коридор, потом, не оборачиваясь, кивнул головой, и стремительно пробежал вперед. За ним шел Маркес, а замыкал восьмерку веселый рэпер. Таким порядком они поднимались все выше и выше. С первым ящером они столкнулись на восьмом этаже, внезапно, лицом к лицу. Просто тот вывернулся из-за угла, и замер на месте, увидев перед собой сразу столько землян. Кто бы растерялся, но только не Дамфи. В руках его полыхнуло лазерное пламя, и ящер, уже почерневший, повалился на пол. Бластер руках Дамфи был не случайным оружием, сейчас подземным коммандос нужно было избежать большого шума.

Еще двоих ящеров они ликвидировали этажом выше. Теперь предстояло самое сложное.

Маркес достал рацию.

— Мы на месте, — доложил он, — они как раз над нами.

— Хорошо, закладывайте взрывчатку и уходите, — велел Зорич.

Дамфи забрался на стеллаж, на его плечи взобрался Тим. Репер привязал к стильной люстре в стиле модерн три рюкзака со взрывчаткой, скотчем примотал к ней же дистанционную мину, нажал кнопку, и, удостоверившись, что красная лампочка зажглась, удовлетворенно кивнул головой.

— Окэй, сюрприз для этих тварей готов.

— Уходим! — скомандовал Маркес.

Они ушли так же, как и пришли, даже прихватив напоследок трупы всех троих хинков. Впрочем, это не помогло. Пропажа трех солдат не могла не удивить командующего ими хинка с двумя серебряными змейками на груди. Он послал их разведать здание, здесь можно было перехватить что-нибудь из мясных консервов, столь любимых ящерами. Но времени всем троим для этой мародёрской операции, он отмерил не так много.

— Куда девались эти три дурака, — бормотал он, нервно поглядывая то на экран мощнейшей электронной стереотрубы, то по сторонам. Потом он решился, и обратил к еще одному своему подчиненному солдату.

— Айкинакк, сходи, поищи этих троих, куда они там пропали.

Ящер спустился вниз, зашел в торговый зал небольшого супермаркета, и, первое, что там увидел, это странные мешки, висящие на люстре. Подойдя поближе, он остановился как раз под ними, и, подняв голову, начал рассматривать эти странные, явно не отсюда, штуки. Недоумение было последним чувством, испытанным хинком в этой жизни. Именно в эту секунду Зорич бросил в микрофон одну короткую фразу: — Огонь!

Эта фраза вызвала к жизни сразу несколько действий. Прежде всего, в воздухе в пяти километрах от Голливудского холма проявились сразу два блюдца. Они нанесли несколько разящих ударов по висящим в воздухе ромбам. За какие-то секунды шесть штурмовиков, готовых стартовать в сторону холма были сбиты, после чего оба блюдца стартовали вверх, уводя за собой всю остальную армаду ромбов. У тех была своя задача, но никто из пилотов-хинков не удержался, чтобы не броситься вслед за такой добычей.

В ту же самую секунду еще один корабль хасков, оставаясь невидимым, подлетел буквально на тридцати метрах к кресту. С него вырвался тонкий, предельно короткий луч, подрезавший крест у самого основания. Со стороны казалось, что крест просто вспыхнул снизу. К удивлению наблюдающего за всеми этим адмирала Замин Ганна, после этого крест начал не падать вниз, а подниматься вверх, и быстро, за считанные секунды, исчез из виду.

— Где, — захрипел адмирал, — где обещанный мне взрыв?!

Тут до его ушей донесся грохот совсем другого взрыва, уничтожившего тех, кто должен был взорвать ловушку на Голливудском холме. Оглянувшись на черный столб в районе супермаркета, командующий флотом с бешенством обернулся в сторону вжавшего голову в плечи Микка Орка.

— В выбраковку его! — брызгая слюнями заорал адмирал, тыкая пальцами в полковника. — Сейчас же! Немедленно! Принесите мне пистолет, я сам ему выстрелю в ухо!

Через пятнадцать минут тарелка Коэна была на базе. Ванессу из неё на руках вынес Огнен. Он был в костюме невидимки, только снял шлем. Именно в таком виде, оставаясь невидимым, зависнув вниз головой на краю открытого трапа, Огнен набросил на крест крючок троса. Именно железное ушко, прикрепленное на самом верху креста, и привело его к самой идее похищения Ванессы. Далее все зависело от снайперской точности выстрела Владимира Ветрова, подрезавшего крест, и слаженности действий все остальных действующих лиц.

— К врачу! — закричал Огнен. — Быстро! Она не дышит!

Его хотели усадить на летающую повозку, но серб сам бросился бежать. Ворвавшись в прекрасно знакомый ему медцентр он положил тело Ванессы на главный стол, так это называли хаски. Главврач не стал расспрашивать его обо всех подробностях происшедшего, и что случилось с пациентом, просто закрыл над столом цилиндрический купол, и тронул клавишу на панели компьютера. Внутри цилиндра вспыхнул синий цвет, отчего тело журналистки приобрело неестественный цвет. Затем цвет сменился, стал розовым. Прошло несколько секунд, и тело ее дернулось, потом еще несколько раз. Жуткие судороги пробегали по телу Ванессы, даже наблюдать это было мучительно больно. Затем она дико крикнула, словно выкашливая из легких застоявшийся воздух, приподнялась, опираясь на руки. Хаск тот же час погасил синий цвет и открыл свой цилиндр. Ванесса буквально вывалилась из реанимационной колыбели, и только ловкость и сила Огнена не позволила ей упасть на пол. Серб подхватил ее, но упал сам. Тело женщины билось в жесточайших судорогах, взгляд был безумен, она словно порывалась что-то сказать, но не могла. Лишь спустя минуты три движение Ванессы стали слабеть, она задышала более ровно, во взгляде появилось что-то осмысленное.

— Ну-ну, милая, хватит, не надо, не надо, это же я, Огнен, — приговаривал серб. — Всё прошло, все кончилось. Этого больше не будет.

После этих слов Ванесса окончательно перестала сопротивляться и начала вглядываться в лицо серба. Наконец она спросила, с трудом выговаривая слов.

— Где… ты был… столько времени?

— Искал тебя.

Она положила голову на плечо Огнена, и прикрыла глаза.

— Мне было… так… больно.

Из-под век журналистки потекли слезы.

Глава 36

Закончив операцию по высвобождению Ванессы из плена, Ветров вернулся к своей работе по уничтожению космических ушей и глаз хинков. Прежде всего, он заглянул к «химикам». На самом деле никакой химией эти тридцать человек и столько же хасков не занимались, просто они «химичили» над разного рода изобретениями инопланетян, приспосабливая их к нынешней ситуации.

— Привет колдунам и химикам!

— Привет Сталинским соколом. Или как вас теперь называть — Райтовским соколам? — весело ответил Валерий Майдачный.

— Ты как хочешь, меня, обзови, главное, обеспечь меня нужным оружием. Вы изготовили то, что мне нужно для эсминца? — спросил Ветров.

— А как же, вон он, твой заказ, — сказал Валерий, кивая на небольшую, серебристого цвета коробочку, размером с упаковки для пары туфлей, на самом краю обширного стола. — Тебе останется самая малость — тихонько подкрасться ко льву, и поцеловать его в губы.

— Только не надо пробовать открывать этот контейнер, — проскрежетал голос Транка.

— Да, это точно. Хотя мы всё тут запаяли, но… Система голографирования ещё засекречена, и мы на всякий случай сунули туда бомбу. Батарей хватит на десять минут активной работы, не больше. Хватит для него?

— Должно. Что там по спутникам, всё рассчитали?

— Да, это несложно.

Валерий поколдовал с компьютером, и он снова выдал картинку, изображающую орбиты всех хинковских спутников-шпионов.

— Ты должен зайти вот отсюда, на максимальной скорости, — он ткнул пальцем в самую середину картинки. — Сейчас мы перекинем эти данные на бортовой компьютер твоего истребка, он тебе и подскажет в нужный момент нужный режим. Сам ничего не выдумывай — это оптимальный вариант, лучше быть не может. В таком случае гарантировано уничтожаться большинство их спутников, серьёзно пострадают, но, могут остаться и работать три из них. И это, кстати, не вызовет подозрений у наших игуан. Ну, материал для этого сам найдёшь?

— Найду. А это куда лучше сунуть? — Владимир снова показал на загадочную коробочку.

Ответил Транк.

— Без разницы. Он сам найдёт объект и сам изобразит все как надо.

— Хорошо. Пожелайте мне тогда ни пуха, ни пера.

— Ни пуха, Володька. На рисковое дело идешь.

— К чёрту.

После этого Ветров зашёл в отдел, где располагались разведчики. Сербов в этот момент там не было, зато два парня, меряющие только что созданные скафандры невидимости были Владимиру более чем известны. Сашка Симонов и Юрка Новиков в своё время первыми встретили его на земле после боя с хинковскими штурмовиками. Вместе с ним же они прибыли сюда, на базу, одним рейсом, но, по своей специализации матросы попали в отдел Зоричу. Правда, Юрка давно уже просился в ученики пилоту.

— О, здорово, матросы. Вы тут одни?

— Привет, летун.

— Да, а кого тебе надо?

— Да и вас хватит на один раз. С обновками вас. Как костюмчики, не жмут?

— В самый раз.

— Опробовали их в деле?

— Нет ещё.

— Тогда погнали со мной, мне как раз нужны невидимки, нужно провернуть одну хитрую операцию.

— Айда!

— Куда лететь? — спросил Новиков уже на ходу.

— В космос.

Парни оживились

— Ого, мы там ещё не были.

— Нештяк!

— Вот и посмотрите, как это бывает в живую то.

Ветров открыл свою тарелку, и начал выбрасывать из неё разный хлам: вроде двух автоматов, лежащих там с давних пор, пары резиновых сапог, и даже двух подушек, на которых сам же и спал.

— Ты чего это бушуешь, Вовка? — Спросил Ветрова его сосед, Сашка Соболев, так же русский пилот.

— Да, много лишнего хлама на борту, а сейчас надо будет на волю выходить. Зависнет эта вся дрянь при невесомости, а потом врубишь обратно гравитацию, она и даст тебе по затылку.

— Понятно. Кстати, у меня тоже хлама разного скопилось. Хорошо, что подсказал.

Матросы же ничего из этого разговора не поняли, но спрашивать не стали. Через пять минут тарелка Ветрова вынырнула из-под воды и понеслась над Атлантикой. Но, к удивлению разведчиков, вместо космоса Ветров привёз их в Россию, в обычное, брошенное людьми село. Он опустил свою тарелку на окраине, и приказал: — В общем так. Пройдитесь по деревне, наберите там в какие-нибудь мешки болтов, гаек, гвоздей, в общем — разной железной дряни небольшого размера, но потяжелей.

— Это зачем? — не понял Симонов.

— Надо, зачем?! Потом объясню.

Парни вернулись через полчаса, каждый тащил на плече по увесистому мешку.

— Во, собрал всё, что мог, — Сказал Симонов, брякнув свою ношу на пол тарелки. В мешке что-то зазвенело.

— Потише, раздолбаешь мне ласточку, — пробурчал пилот.

Ветров запустил руку в его мешок, достал пригоршню ложек, вилок.

— Балда, ты чего набрал, это же алюминий! — засмеялся Новиков. — Во, смотри, что я надо было брать!

И он вытащил из мешка старомодный, увесистый чугунный утюг еще девятнадцатого века. Симонов не сдавался.

— Да, какая разница, мы же его не в скупку по весу сдавать будем.

Ветров махнул рукой.

— Ладно, пойдёт и это. Погнали.

Они взлетели, и вскоре матросы заворожено наблюдали за волшебной картиной звёздного неба.

— Обалдеть как красиво, — пробормотал Юрка Новиков.

— Ага, аж голова кружиться, — подтвердил Симонов.

Ветрову было не сантиментов.

— Так, матросы, объясняю задачу. Видите эту коробку? Сейчас подлетаем к одной хинковской железяке, я открываю шлюз, и вы аккуратно, подчёркиваю, аккуратно, прикрепляете её к корпусу. Вот этой стороной.

— Она что, на магните? — спросил Симонов.

— Конечно.

Симонов взял в руки совместное изделие хасков и землян.

— Всё поняли?

— Конечно, — бодро заявил Сашка. — Всё проще простого.

— Не забудьте прикрепиться в шлюзу, зафальтесь там. Там сбоку есть такая скоба, но учтите, веревки тут короткие, метра на два, не более. Один прикрепляет мину к борту, другой его страхует. Старайтесь не стукнуть при этом сильно в борт, а то, говорят, они как барабаны, пустые и звонкие. Еще услышал, что мы им подарочек притаранили.

— Ладно, все сделаем как надо, — пообещал Новиков. — Ничего тут сложного нет.

Вскоре в поле зрения Ветрова появилось серое, кургузое туловище хинкского эсминца. По своим размерам он был примерно как земной авианосец. Вокруг него активно кружилось несколько ромбов. Этот эскорт появился у эсминца после первого сообщения о появлении на Земле летающих тарелок хасков. Конечно, бесцельно кружащиеся вокруг своего судна ромбы были плохой защитой, но Ветрову они действительно мешали. Он едва увернулся от одного такого ромба, резко свернувшего в сторону, и оказавшегося на пути тарелки русского пилота. Сругнувшись, Владимир осторожно подвёл тарелку к борту эсминца, и, сказал своим парням: — Всё, приготовьтесь. Мы будем где-то в метре от борта.

— Ждём, — ответил Новиков.

Затаив дыхание Ветров нажал кнопку открытия шлюза, и начал ждать команды от матросов. А там происходило нечто совсем несуразное. Когда дверь шлюза открылась, Симонов стоял с миной в руках, а Юрка сзади страховал его. Оба были надёжно зафалены, и работы у них было, по замыслу Ветрова, немного. Сашка перегнулся через борт, и потянулся с квадратной коробкой к борту эсминца. Но, когда ему осталось сделать только одно движение, Симонов почему-то замер, а потом отшатнулся назад. При этом секретная коробка выскользнула из слишком раздувшихся перчаток парня и медленно поплыла в невесомости куда-то вниз.

— Ты что, Сашка! Ты чего делаешь?! — Заорал Новиков.

— Не… могу… — как-то сквозь зубы, сдавленно ответил Симонов. Юрка рванул его за фал назад, сам сделал шаг вперёд, и, перегнувшись через отверстие люка, попробовал достать коробку. Ему не хватило для этого каких-то сантиметров. Фал, эта проклятая, слишком короткая верёвка, натянулась и не дала Новикову дотянуться до контейнера. А тот продолжил своё плавное движение куда-то вниз.

Ветров встревожился.

— Парни, что у вас там? — спросил он.

— Сашка уронил коробку! — доложил Новиков.

— Как!?

— Вот так! Просто взял и выпустил.

Ветров выругался, цветисто и чисто по-русски.

— Где она, эта долбанная коробка?!

— Чуть ниже висит, метра два опустись, только осторожно. Попробую её выловить.

Никогда ещё Ветров не вёл свой корабль так нежно. Словно он был не из сверхпрочной стали, а из яичной скорлупы. Капли пота заливали его лицо.

"Не дай боже потеряем контейнер, вот срамота-то будет", — думал он.

Хорошо ещё, что Новиков не потерял хладнокровия, а спокойно командовал своему пилоту: — Ниже, ниже, ниже. Притормози. Можешь на полметра подать назад от борта? А то сейчас зацепишь её корпусом, и, поминай эту хрень как звали. Ведь не догоним. Еще полметра вниз можешь?

— Свободно. Так?

— Да, именно. Теперь опустись ещё на метр. Счас… Да ё… ть! Всё! Она у меня в руках.

Ветров попробовал утереть со лба пот, но только натолкнулся рукой на шлем.

— Сколько до борта эсминца? — спросил он Новиков.

— Метра два.

— Командуй тогда давай.

— С полметра на меня сдай.

И Ветров по сантиметру начал приближать свою тарелку к борту корабля хинков. Новиков его наводил.

— Ещё, ещё, ещё. Стоп!

Ветров этого не видел, зато Симонов, вжавшийся в двери шлюза, наблюдал, как слабо светящаяся серебряная фигура перегнулась в открытый космос, и прикрепила коробку с сюрпризом к борту эсминца.

— Всё, она примагнитилась, — доложил Юрка. — Можешь закрывать дверь, а то дует, как зимой в бане.

— Слава Богу! — пробормотал Ветров, нажимая кнопку шлюзования.

Через пять минут они вдвоём материли неудачника Симонова. Как оказалось, у него не даром ещё с начал полёта кружилась голова. Увидев в открытом шлюзе объёмную панораму космоса, парень на всю оставшуюся жизнь приобрёл астрофобию.

— Мне было так страшно, я даже не соображал, что делаю, — рассказывал тот, судорожно затягиваясь сигаретой. — Я мину то эту не видел в этот момент, всё кружилось перед глазами… Звезды эти… Как я ещё назад шагнул, а не вперёд, вот что хорошо.

Ветров так же трясущимися руками раскуривал вторую сигарету. Все трое были мокрыми, как мыши.

— Да, Сашка, заставил ты нас с Юркой попотеть. Упустили бы эту игрушку, пришлось бы её взорвать. А вторую такую сделать наши химики хрен бы успели.

Выкурив по паре сигарет, экипаж решил продолжить полёт.

— Теперь тебе, Юрка, придётся одному в открытом космосе отдуваться. Тащи в шлюзовую оба мешка с металлоломом. Как скажу, высыпай оба за борт.

— Что, прямо в космос? — не поверил Новиков.

— Ну, не Сашке же за шиворот! Хотя он этого заслужил. Конечно в космос.

— Да, Гринписа на нас, мусорщиков, нет.

Через полчаса Ветров вывел свою тарелку на подсказанную бортовым компьютером орбиту, разогнал её до нужной, подсказанной тем же компьютером скорости, а потом скомандовал стоящему в открытом шлюзе Новикову:

— Давай, сыпь!

Медленно кружась, в космос посыпались вилки, ложки, ножи, утюги, разделочные доски, болты и гайки.

— А мне понравилось. Я тоже хочу стать пилотом, Вовка, — заявил Новиков. — Можно?

— Сейчас все можно. Лови момент, Юрка. Такое бывает раз в жизни.

Через час они были на Земле, на базе. А ещё через час на борту дежурного эсминца хинков начали твориться не понятные для ящеров вещи. На пульте управления спутниками слежения замелькал и вырубился один из экранов.

— Нет связи с седьмым спутником, — доложил дежурный хинк.

— В чём причина? — спросил командир смены.

— Непонятно. Сейчас попробую использовать резервный канал связи.

Но, все попытки оказались тщетными. Еще через два часа вышел из строя второй спутник.

— Может, они попали в метеоритное облако? — предположил дежурный оператор.

Командир эсминца эту теорию отмел сразу.

— Откуда тут метеориты? Мы специально подняли их так высоко, что это самая безопасная из орбит.

Когда через сутки из десяти спутников в строю осталось только четверо, командир эсминца послал на орбиту один из ромбов. Тот захватил и привёз один из замолчавших спутников. Внешне он был целым, но, внимательно рассмотрев своё изделие, техники нашли в нем небольшое отверстие. Разобрав спутник, хинки извлекли из корпуса самую обычную, железную гайку, под ключ номер семнадцать. На скорости полкилометра в секунду она пробила железную оболочку спутника и превратила тонкую аппаратуру наблюдения в кучу битого хлама.

— Это не похоже на метеорит. Кажется, это работа землян, — признал командир эсминца, и, вздохнув, добавил:- Пойду, сообщу про это адмиралу.

А сам в тот момент подумал: "Не послал бы после этого старый хрыч меня на выбраковку. Что-то он зачастил в последнее время с высшей мерой наказания".

Глава 37

С приближение часа «Ч» напряжение во всех делах нарастало с геометрической прогрессией. Особенно много работы было у пилотов тарелок. К этому времени пилотами на них работали уже тридцать пять землян. Они не только вывозили людей из самых труднодоступных мест, но и сопровождали транспорты, забирающие людей из пунктов большого сбора. Это прикрытие выматывало не только тратой нервов, но и физических сил. Сменщиков было мало, и после того как одна из тарелок едва не разбилась, Коэн начал сажать в каждую из них два человека: одного пилота, второго стажёра. Задачей второго было не столько учиться, сколько контролировать состояние пилота. Проще говоря — будить его, если тот невзначай уснёт за штурвалом. При этом самые опытные из них, Коэн и Ветров временно не принимали участие в полётах. Майкл окончательно освоился со штабной работой, а вот Владимир на одной из лун Марса — Фобосе, учился управлять хинковским штурмовиком. Место он выбрал не случайно: на Марсе не было баз хинков, а обратная сторона Фобоса не должна была засекаться ни с Земли, ни с расположенного за орбитой Плутона флота хинков.

— Ну, а как тут включается активная защита, — спросил Ветров своего невольного инструктора.

Найкк Гросс коснулся одной из кнопок, и в углу экрана управления появился значок, напоминающий свернувшуюся в кольцо змею.

— Это в стационаре? — уточнил Ветров.

Ящер кивнул головой. Вообще, Найкк Гросс вёл себя удивительно покорно. Он сразу, с момента пленения начал активно помогать Ветрову в освоении ромба. К этому все потихоньку привыкли, и если раньше его охраняли как минимум трое десантников, то сегодня это был один, да и то старый знакомый Ветрова, и кандидат в пилоты Юрка Новиков.

— Почему мы там помогаешь? — спросил как-то ящера Ветров. — Мы же твои враги?

— Если я попаду к своим, то меня тут же выбракуют, как предателя.

— Я что-то не понял в этой вашей системе выбраковки. Зачем это надо, расстреливать своих солдат по мере определенного времени?

Хинк осклабился.

— Нас очень много, большой выбор, слишком большой. А это придает стимул воевать лучше. Если ты останешься в звании солдата по истечении одного цикла, то тебя выбракуют. Считается, что солдат уже потеряет к этому времени физическую силу и выносливость. Зато одна серебряная ящерка дает шанс прожить еще один цикл. Вторая — еще один цикл. Третья — на два цикла. Золотая ящерица увеличивает срок жизни на три цикла. Вторая и третья золотая — на четыре. Это максимальный цикл жизни. Больше мы не живем.

— И есть такие претенденты среди вас?

— А как же. Благословенный великим Ящером-создателем адмирал Третьего флота Атакующей Армады Великого Племени ящеров Великий Замин Ганн! Если он удачно завершит этот рейд, он получит право дожить до конца своих дней без выбраковки. Таких хинков в нашей истории было всего десять, и их имена заучиваются солдатами с детства. Это наш идеал. Наш адмирал должен стать одиннадцатым.

— М-да, порядки у вас еще те. Не хотел бы я служить в ваших рядах.

И вот теперь они летят бок о бок, и хинк так же услужливо помогает Ветрову освоить свой штурмовик.

— А стрельба? Как тогда работает защита?

— Она отключается автоматически. Нажимаешь гашетку, и первым делом отключается защита. Точно так же она потом включается. Правда, там есть три секунды, когда после залпа штурмовик не защищен.

— Проверим.

Ветров остановил ромб, затем резко опустил его носом вниз и дал залп из плазменной пушки по скалистой почве Фобоса. Хинк аж зарычал, не то от возмущения таким резким маневром, не то от восторга. Кто не был в восторге, так это Юрка Новиков. Хотя, как и оба пилота, он был привязан, но, во время маневра зевнул, и так резко мотнулся вперед, что чуть не задушился от чересчур высоко сидевших на его теле ремней безопасности. Когда Ветров выровнял ромб, Юрка обрушился на пилота:

— Не, Вовка, ты совсем охренел, что ли?! Я тут чуть не удушился. Предупреждать надо!

— А ты не зевай. Хочешь же стать пилотом? Тогда терпи.

Новиков поправил ремень, потом недовольно сказал: — Высокие эти ремни, не по нам.

— Конечно не по нам, по ним.

Ветров ткнул пальцем в сторону хинка. Юрка вспомнил про то, что является сегодня ещё и охранником, и недовольно крикнул хинку:- Ну, что, образина, что ещё есть такого особенного на вашей посудине?

— Тут много всего. Наш штурмовик — лучшее судно такого класса во всей вселенной. Если к нему ещё добавить невидимость — мы станем непобедимыми.

Ветров хмыкнул.

— Размечтался! Лучшее… Так мы вам и поверим. Наши блюдца бьют вашу защиту как яичную скорлупу. Хотя, слов нет, тачка у вас мощная, скоростная, вместительная.

— Перевозит за раз более сотни солдат, — с гордостью подтвердил хинк.

— Кстати, мощность вашего нижнего бластера такая же, как и носового? — спросил Ветров.

— Нет, он мощней. Его предназначение — работать по наземным целям.

— С такой мощностью силовых установок вы могли бы оснастить плазменными пушками и хвостовую часть и верх. Тогда бы ваш штурмовик точно был бы неуязвим.

— Стратегия хинков не предусматривает оборонительных боев, поэтому штурмовик вооружен так, что бы пилот видел свои цели визуально.

— Вот-вот, как раз из-за такой фигни войны и проигрываются. Придёт на ум генералам какая-нибудь доктрина, а нам за неё потом в бою кровью харкать приходится. А можно на вашей тачке закладывать виражи вдоль продольной оси? Ну, кувыркаться?

Ветрову пришлось показать руками этот маневр, чтобы объяснить его хинку.

— Зачем? — спросил тот.

— Да, просто так.

— Теоретически это запрещено, но у нас некоторые делали так. Они включали один горизонтальный двигатель, и один вертикальный.

— Что, и у вас бывают пилоты-хулиганы?

— Да, одного даже при мне разжаловали из капитанов в лейтенанты.

— Как это его не расстреляли? У вас же обычно с этим не церемонятся? Сам говорил — чуть что, и на выбраковку.

— К пилотам это не относится, пилотов трудно готовить. Мы элита армии, нам автоматически дают серебряную ящерицу. Только два процента хинков могут выносить вид звёздного неба.

— Да, это вам не повезло. У нас этим страдает один Симонов, — засмеялся Юрка.

— К тому же нужно много времени, полцикла, чтобы подготовить пилота.

— Десять лет? — спросил Ветров. — Ну, и у нас примерно столько же.

Новиков был не согласен.

— Не, я хочу быстрей, месяца за два. Я так на машине ездить научился, за два раза.

— Сравнил! Вспомни еще велосипед.

Они ещё полетали над каменистой поверхностью Фобоса, а потом Ветров развернул штурмовик к Земле. Но, стоило им было вывернуть из-за Фобоса в открытый космос, как тревожно запиликала звуковая сигнализация.

— Это ещё что такое? — спросил Ветров.

— Это система определения "свой-чужой", — подсказал хинк.

Ветров удивился. «Химики» установили на ромб свою систему определения «свой-чужой». Она работала так, что включалась только при приближении тарелок хасков. А если в поле зрения попадали ромбы хинков, у них должна была сработать её родная система. Найкк Гросс коснулся когтистым пальцем одной из клавиш, и на центральном экране высветились три светящихся точки.

— Это наши, — признался хинк. — Они определили нас как врагов, будут атаковать.

Ветров недоумевал.

— Но почему они определяют нас как чужих? Мы же не тронули вашу систему определения?

— Не знаю. Скорее всего, они просто сменили все коды.

— Это возможно?

— Возможно, хотя и трудно. Нужно заменить несколько тысячи блоков определения, на каждом ромбе.

Ветров тут же вспомнил, что в последнее время хинки действительно крайне мало летали. Между тем пилоты ромбов уже точно знали, что перед ними тот самый, пропавший штурмовик. За двое суток техники хинков сделали адскую работу. Они не стали заменять на всех восьми тысячах задействованных в боевых действиях ромбов блок определителя. Они к нему просто добавили ещё один, точно такой же, но с другой кодировкой. Это было не сложно, на каждую операцию уходила минута, но по общему времени получилось внушительно. Час назад была произведена замена определителя на последнем штурмовике, и после этого последовал приказ адмирала — переключится на новый блок, и уничтожать любой ромб, по иному реагирующий на запрос определителя. Ветров этого не знал, он давно уже отключил и радио и коммутатор хинков, считая, что это ему только мешает.

Зато пилоты трех ромбов не верили своему счастью. Они нашли угнанный ромб, тот самый, на котором не сменилась система определения. Вообще то эта тройка была занята не поисками пропавшего ромба. Уже несколько суток эти штурмовики искали базы или флот хасков в районе Марса и Венеры. Но именно они засекли странную вспышку на Фобосе, очень похожую на удар плазменной пушки.

— Это тот самый пропавший штурмовик. Атакуем его! — крикнул командир звена.

Ветров не слышал этой команды, но и так понял, что ему сейчас придётся туго. Рука его машинально потянулась к кнопке включения невидимости, но, вместо этого, нашла пустоту.

— Чёрт, как это всё не вовремя! Юрка, забери динозавра к себе. Да привяжитесь там, сейчас будем крутиться, как караси на сковородке.

Новиков тут же выдернул из кресла второго пилота хинка, и усадил его во второй ряд. Даже сидя хинк на две головы возвышался над щуплым матросом.

Считается, что для того, чтобы стать хорошим пилотом, нужно налетать на самолете не одну сотню часов. На этой системе Ветров налетал всего три часа. Но, что всегда определяло его манеру вождения любых летательных средств — здоровая наглость. Он не стал дожидаться, что предложат ему хинки, а, разогнавшись до полной скорости, повел свой штурмовик в лобовую атаку. Хинки занервничали, и начали палить по ромбу Ветрова с предельно допустимых дистанций. Все их выстрелы беспощадно гасила система защиты штурмовика. А Владимир упорно не пускал в ход своё оружие.

— Ну, атака памяти моего ведущего, Валентина Каморина, — пробормотал Ветров. Когда столкновение уже казалось неизбежным, он дернул ручку управления на себя, и, находясь в верхней точке этой горки нажал на спусковой крючок нижней плазменной пушки. Хинк во встречном ромбе, зажмурившийся в предчувствии неизбежного столкновения, продолжал палить в пространство перед собой, так, что неожиданный удар сверху попал в незащищённую силовым полем броню и разнёс штурмовик в клочья. Это настолько поразило двух вторых пилотов, что они, и так раскиданные далеко от поля боя в разные стороны взрывом, резко прибавили в скорости, и скрылись в черноте космоса. Их светящиеся точки исчезли с экрана определителя. Самое время было убираться отсюда и им, но тут Ветров услышал сзади странный шум.

— Вовка! — Сдавленно крикнул сзади Новиков.

Обернувшись, Владимир увидел, что хинк душит Новикова. Матрос пытался сопротивляться, но силы были слишком неравны. В несколько секунд ящер задушил Юрку, и встал, явно собираясь заняться пилотом. Еще пару минут назад Найкк Гросс не собирался этого делать. Но, потом ему на глаза попался небрежно брошенный в углу серебристого цвета скафандр. Его принес с собой этот маленький, вздорный землянин. И хинк вдруг понял, что это и есть тот самый костюм невидимости. Если бы он привез его своим, тот уже Найкк Гросс обеспечил бы себе одиннадцатый номер в почетном списке, а не адмирал. Далее пилот уже не размышлял, а начал душить своего конвоира.

Скрипнув от злости зубами, Ветров протянул руку к лазерному пистолету, прикреплённому к икре ноге. Но ремни безопасности, рассчитанные на фигуру хинка, не позволили ему дотянуться до оружия. А ящер был уже близко, и чещуйчатое его лицо выглядело как никогда прежде зловещим. Ветрову оставалось только одно, и он это сделал. Он переключился на ручное управление, одновременно нажал на педаль управления левым двигателем, и совсем отпустил педаль правого. При этом Владимир врубил один из посадочных агрегатов. Найкк Гросс никогда не думал, что, его штурмовик может исполнять такие фигуры высшего пилотажа. Штурмовик закрутился в бочке, делая один оборот вокруг своей продольной оси за другим. Снаружи это выглядело очень красиво, но внутри больше напоминало центрифугу с бельём. Ветров и тело Новикова находились на своих местах, а вот все остальное, незакреплённое, летало по воздухе, и с грохотом кружилось по замкнутому салону ромба. Пару раз хорошо прилетело и Ветрову. Раз на него обрушилось, и полетело дальше тело ящера. Тот успел его только корябнуть Владимира по щеке своим длинным ногтем. А второй раз по загривку пилота пришёлся удар ящика для хранения яиц, слава богу, пустого. Хорошо, шея Владимира была накачена не менее всего остального тела, и выдержала эту чувствительную примочку. Они кувыркнулись раз двадцать не меньше, и только потом Ветров перевёл машину в горизонтальный полёт. Глянув на панель управления, он убедился, что штурмовиков хинков близко нет, и, отстегнув ремни, добрался, наконец, до пистолета. Сняв его с предохранителя, Ветров отправился на поиски хинка. Его он нашёл в самой корме. Уже по неудобной, невероятной позе было понятно, что с Найкком Гроссом не всё в порядке. Пинком ноги перевернув тело хинка лицом вверх, Ветров несколько секунд рассматривал перекошенную морду ящера. Судя по странно изогнутой голове, бывший пилот этого штурмовика сломал себе шею. Зло сплюнув, Ветров на всякий случай выстрелил в тело хинка, и оно тут же почернело, запахло палёным. Потом Владимир вернулся в кабину, посмотрел на отрешенное лицо Новикова.

— Эх, Юрка-Юрка. Так и не стал ты пилотом. Но, спасибо за те несколько секунд, что спасли мне жизнь.

Он закрыл парню глаза, и сел за штурвал ромба. Первым делом он потянулся к рации.

— Это Второй. Парни, есть кто поблизости от квадрата сто сорок два — тридцать- пятнадцать?

— Двадцать второй на связи. Я в квадрате сто сорок- тридцать пять — десять, что надо?

— Возьми меня на подвеску, Франсуа. Хинки сменили систему определения «свой-чужой» и мне к Земле уже не прорваться.

— Всё понятно. Буду через три минуты.

Через полчаса Ветров был на базе. Обслуживающий состав уже вынес и положил на пол тела Новикова и хинка.

— Да, смена системы — это неприятная новость, — признал Коэн, доставая сигареты. — Смогут наши химики перепрограммировать этот блок?

— Вряд ли. Майдачный и до этого крутил его в руках, просвечивал его — бесполезно. Там надо влазить в потроха, а без кода это практически невозможно. Все их делают с системой автоматического подрыва, точно так же, как у нас.

— Что ж, совсем отказаться от этой идеи?

— Зачем. Есть другая идея, более простая. Только в это раз ты полетишь со мной. Тут нужна тонкая работа. Погнали?

— Ладно, хоть прогуляюсь. А то что-то засиделся в штабе.

Через час их сдвоенный тандем крался над каменными джунглями Лос-Анжелеса. С земли их наводили разведчики из группы Энди Маркеса.

— Чуть левей того разбитого небоскрёба, он ещё дымиться.

— Это там, где арматура торчит в форме буквы V?

— Именно. Хинки уехали куда-то на своем драндулете, и рядом с ромбом только два ящера.

— И два пилота внутри, — дополнил этот счёт Ветров.

— Пилоты тебе не нужны? — Спросил Огнен Зорич, натягивая на себя костюм невидимки.

— Нет, я уже и так там всё знаю.

Они опустились в ста метрах от ромба, за углом ближайшего небоскрёба. Через полчаса наблюдатели Маркеса увидели, как два стоящих в охранении хинка начали дёргаться, а потом упали на землю и уже не двигались. Потом люк ромба закрылся, а потом штурмовик просто исчез из виду. Через пять минут он снова проявился. В эфире раздался голос Коэна.

— Ладно, ребята, делайте отсюда ноги, и как можно быстрее. Спасибо вам за помощь.

Через пять минут система слежения эсминца хинков через один из трёх оставшихся на орбите спутников зафиксировала большой взрыв в районе Лос-Анжелеса. Это был типичный взрыв силовой установки штурмовика, с розовыми оттенками в видимом спектре. Командир эсминца поморщился, и приказал оператору: — Сообщите коменданту пункта питания номер шесть о гибели очередного штурмовика.

— Слушаюсь.

Генерала этот доклад не обрадовал, и не огорчил.

— Спишите его. Пилотов занести в книгу отторжения, — приказал он.

В это время Коэн, Ветров и остальные пилоты на базе рассматривали новый ромб. Даже в этом огромном пространстве базы черный ромб смотрелся огромным, и чуждым, со своими угрюмыми расцветками и формами.

— Ничем не отличается от того, прежнего, — высказался Коэн.

— Это и хорошо. Хоть переучиваться не надо.

В это время Сашко Билич выволок из ромба ящик для сбора яиц.

— А он полный, — сообщил он, доставая из ящика одно из яиц. — О, ещё даже теплое.

— По цвету похоже на перепелиное, — сообщил один из сербов. — Такое же серое, и всё в пятнышках

— Но покрупней гусиного будет.

— Гораздо крупней!

— Нет, что бы они как у страуса яйца откладывали.

— Ага, будут тебе господа завоеватели жопу рвать.

— И что с ними делать? — Спросил Сашко, поигрывая яйцом.

— Да разбей ты его, и всё!

— А зачем разбивать? Давайте их пожарим да съедим, — предложил Сашко.

Коэн возмутился.

— Ты что, с ума сошёл?! Жрать такую гадость!

— А что, молодец, Сашко. Не пропадать же добру, надо их попробовать на вкус, — рассмеялся Ветров.

Через полчаса они с интересом рассматривали огромную сковороду с грандиозной яичницей. По цвету и запаху она ничем не отличалась от обычной яичницы из куриных яиц. Только желтки были невероятно огромны.

— Ну, кто первый? — спросил Ветров, осматривая лица собравшихся со всей базы зрителей. Никто не решался притронуться к экзотическому деликатесу.

— А ты поверил их у химиков, Владимир? — спросил Коэн, недоверчиво рассматривая блюдо. — Мы не отравимся?

— Проверил, ещё прошлый раз, — успокоил Ветров. — В том два яйца всего было. Ничего особенного. Ни цианидов, ни ритинов нет. Вообще хинки близки нам по строению и составу. Ближе только свиньи.

Билич подтвердил:

— Да мы ещё первый раз нашли в таком же ящике пару яиц, Майдачный проверил их на биохимию. Ничего особенного.

— Ну, ладно, раз никто не хочет, то я… — Ветров достал из одного своих многочисленных карманов фляжку, налил себе в кружку прозрачную жидкость.

— Водка? — с благоговением спросил кто-то из сербов.

— Как же. Спирт, — ответил пилот, глотнул жидкость, запил её услужливо поданной Сашко Биличем водой, а потом решительно зачерпнул ложкой новоё блюдо и отправил его в рот. Все заворожено наблюдали за его лицом. Сначала на нём появилась гримаса удивления, потом пилот повел глазами вокруг себя, и сообщил: — Фигня, полная фигня. Есть невозможно.

После такой антирекламы он снова зачерпнул ложкой яичницу, потом ещё и ещё. Только тут зрители поняли, что во всем этом что-то не так. К сковородке потянулись десятки ложек, а Ветров увеличил число взмахов своего агрегата. При этом он с набитым ртом пытался отговорить конкурентов от подобного шага, мыча, и отрицательно махая свободной рукой. Те не вступали с ним в дискуссию, а, попробовав блюдо, начинали так же отчаянно работать ложкой. Так как на тридцать разбитых яиц собралось сорок едоков, то кое-кто остался без добавки. Но все, кто попробовал эту экзотическую яичницу, как один, бурно выражали свой восторг.

— Однако, по вкусу эти яйца ни чуть не хуже куриных!

— Они похожи на страусиные, я раз пробовал. Тот же вкус.

— Не, мужики, по вкусу они похожи на перепелиные, мне ли это не знать, — надрывался тот серб, то определил схожесть цвета двух видов яиц. — У меня отец перепелов разводил. Вот, точно такой же вкус. Здоровые только они!

— Пилот то больше всех сожрал!

— Надо его раскрутить, чтобы он ещё один штурмовик с яйцами украл.

— Не, мужики, если мы победим этих тварей, то всех их уничтожать не надо. Сгоним их в одну ферму, и пусть они нам яйца на завтрак несут!

Единственный, кто не решился попробовать этой своеобразной яичницы, был Майкл Коэн. Американец стоял со сморщенным лицом, и когда довольный Ветров подошёл к нему, облизывая ложку, сказал ему с осуждением: — Нет, вот этого я понять не могу. Как вы можете это жрать? Я сразу представляю морду этой твари, и меня тянет рвать.

Ветров обнял его за плечи.

— Не парься зря, дружище. Нам через сутки предстоит полёт в рай. Радуйся жизни, Мишка! Пусть это даже будет простая яичница! Погнали дальше. Что у нас там в программе?

— Дальше какое-то совещание. Райт зазывает всех в свой кабинет.

В этот раз они собрались в том же составе, что и прежде, три недели назад: Мбова Этери, Чай Сен, Луи Фиш, не было только умершего Боброва, его теперь заменял Столяров. Ну и, были еще два пилота, скромно сидевшие в самом конце стола.

Райт был сосредоточен и строг.

— Господа, я собрал вас для того, чтобы принять окончательное решение о судьбе планеты Земля. Время критическое, как говорят пилоты в таких случаях, — он посмотрел на Коэна и Ветрова, — время принятия решения. Либо мы взлетаем и, взорвав боеголовки, оставляем планету, либо остаемся и боремся до конца.

— Какие результаты нашей борьбы за последнее время? — спросил Чай Сен.

Докладывал Столяров.

— Двадцать наших тарелок ведут борьбу в воздухе, остальные десять, вернее уже девять, конвоируют малые транспорты. За эти дни уничтожены пятьсот сорок ромбов, но добиться перелома нам не удается. У них в запасе ещё как минимум восемь тысяч штурмовиков.

— А нельзя уничтожить где-нибудь в одном месте одних пилотов? — спросил Зорич.

— Нет, после того удара нашего генерала по Лос-Анджелескому аэродрому они рассредоточивают свои войска. Основная база у них на линкоре, там еще ожидают своей очереди пятьсот пилотов. Кроме того, на транспорте находятся до тысячи запасных штурмовиков.

— Зорич, что там с этим оружием на линкоре хасков? — спросил Райт. — Что-нибудь можно использовать?

— Нет, это довольно бесполезное вооружение, в основном штурмовые орудия, мощные, но совершенно беззащитные для атак с воздуха. Стрелковое оружие мы сейчас активно завозим в места сопротивления. Оно удобней нашего, и практически бесшумно.

— Трюм освободили?

— Да. Выкинули все на Плутон, замаскировали, на всякий случай. В тот трюм уже перемещают все попутные грузы: продовольствие, воду, лекарства. На освобожденные места расселяют вновь прибывших.

— Сколько людей взяли на борт?

Отвечал отвечающий за это Мбова Этери.

— Шесть миллионов сто пятьдесят тысяч.

— Хорошо. Сколько еще живых людей на земле?

На это ответил Столяров.

— Осталось примерно сто пятьдесят миллионов. Ещё неделя такой «успешной» борьбы, и некого будет вывозить.

О перспективах напомнил француз.

— А к нам движется флот, в нем три линкора, еще двадцать тысяч ромбов, и пятьдесят миллиардов ящеров.

— Так есть у нас шансы выиграть эту битву? — задал основной вопрос Райт. — Битву за Землю.

Они сидели, и молча смотрели друг на друга. Ответ был известен, но никто не решался произнести его вслух. На это решился один только американец.

— Значит — нет.

Он вздохнул, положил руки на колени.

— Господа, нам осталось только одно — достойно выполнить свой долг. Мы обещали хаскам уничтожить Землю, и мы это выполним. Мы проиграли это сражение, но не проиграли саму войну. Далее делаем все по оперативному плану, остался последний аккорд. И выполнят его наши пилоты. Вы готовы?

Коэн и Ветров кивнули головой.

— Тогда совещание закрыто, все свободны.

Глава 38

В глубинах океана на полных парах мчалась к Австралийскому континенту многоцелевая подводная лодка «Вирджиния». Это был самый последний по времени постройки, самый современный ракетоносец. Он был задуман как оружие универсального возмездия. «Вирджиния» могла отправить на дно целую эскадру равного себе противника с полноценным авианосцем во главе. Но сейчас двенадцать «Томогавков», что покоились в специальных контейнерах, ждали цели на суше. Общая, суммарная мощность их зарядов превышало более мегатонны в тротиловым эквиваленте. Сотни Хиросим. Экипаж жил по привычному распорядку: люди выходили на вахту, сменяли друг друга, обедали и ужинали. Время от времени они даже рассказывали друг другу анекдоты, конечно, старые, иногда и смеялись над ними. И при этом каждый из них знал, что это их последний поход, что после пуска ракет их либо обнаружат и уничтожат ящеры, либо они потом сами долго и мучительно будут умирать от созданной ими же сами радиации. Напряжение потихоньку наплывало на весь экипаж.

Сменный штурман Билл Эдвардс пришёл на смену минут на двадцать раньше своего времени. Старший штурман Ник Сундин что-то сосредоточенно чертил на карте Индийского океана.

— Что это ты делаешь, Ник? — Спросил Эдвардс, рассматривая прочерченную старшим коллегой длинную линию.

— Разрабатываю курс отхода нашей посудины после нанесения главного удара.

Эдвардс недоверчиво хмыкнул.

— Ты думаешь, нам удастся после этого уйти?

— Шанс есть. Если верить тому, что говорит наш генерал, они до нашего удара выковыряют хинкам их космические глаза. Да, и я так думаю, что ящерицам будет в тот час не до нас. Им будет очень жарко, в пределах миллиона градусов.

— И что ты нашел тут у нас в конце пути? Сейшельские острова, как конечный пункт базирования?

— Да, это наилучший вариант. Они одинаково далеко отстоят от всех континентов, тут практически экватор. Там можно будет некоторое время покувыркаться на белом песочке. Даже при атомной зиме.

— А командир знает про эти твои разработки?

— Он мне и велел их произвести. Но, сначала нам нужно будет подкрасться на пистолетный выстрел к Сиднею, и запустить наши ракеты. Капитан нашел идеальное место для пуска наших «Томогавков», мы с одного пуска накроем всю Австралию. Сидней, Дарвин, Канберру, все Восточное побережье. Нужно чтобы время подлета нашей малютки было как можно меньшим. Ладно, принимай дежурство, мы сейчас вот здесь, в этой точке. Курс и расчетная скорость в журнале.

Они разошлись, и время, как обычно это бывает на вахте, потянулось привычно медленно. Вскоре пришел командир корабля. Эндрю Майкоб в свои сорок пять смотрелся гораздо старше своих лет, и все из-за ранней седины на висках. Поинтересовавшись курсом и временем прихода, он удовлетворённо кивнул головой.

— Хорошо. Будем на месте вовремя. Еще десять часов, и мы устроим конец света на отдельно взятом континенте.

Штурман решил немного подшутить.

— Капитан, я знаю, что у нас с собой большой запас бренди. Может, не ждать конца света, а начать потихоньку его потреблять?

Но капитан был сегодня настроен серьезно.

— Только после залпа. Я знаю нашу команду, их распускать нельзя. Иначе мы запустим ракеты не в Австралию, а куда-нибудь в Антарктиду.

Капитан не знал, что в это время запас его бренди уже начал потихоньку убывать. Раскупорил его именно тот, кто должен был за этим следить — старший повар. Тони был отличный повар, но был у него один недостаток, который он тщательно скрывал на корабле от всех: он был тихий, скромный алкоголик. Во время полугодового дежурства на лодке он мучился, но терпел, и только потом, на суше, уезжал в свою тихую, Канзаскую провинцию, и отрывался на полную катушку. Делал он это, опять же не выходя из пределов своего дома. Так что, никто даже из соседей не знал про этот его недостаток, тем более из начальства лодки. С этим своим единственным недостатком и единственной настоящей радостью в жизни Тони и жил. А сейчас выходило, что этого ничего уже не будет — ни провинции, на заветного домашнего бара, полного русской водки, самого любимого напитка повара. Не будет и страшненькой, но верной жены, терпеливо сносящей его многомесячные запои, ни семи детей, таких же, как они сами с женой, стопроцентных итальянцев. Скорее всего, они уже где-то лежат в виде смерзшегося куска мяса. Проникнув до конца этой тоскливой идеей, Тони и откупорил первую бутылку бренди.

Первым запах от своего старшего коллеги учуял его коллега по смене, полный бородач Фил. Столкнувшись однажды со сменщиком в узком проходе между плит, он удивленно повел носом.

— Эй, брат, да ты, никак, дерябнул коньячку?

— Это не коньяк, это всего лишь бренди.

— Какая разница, эта дрянь так же выдерживалась в дубовых бочках, и пахнет клопами. Давай-ка, налей мне тоже. А то я расскажу про тебя все капитану.

— Нет, не могу.

— Давай-давай!

Тони сопротивлялся недолго. Пить на пару ведь гораздо интересней, чем, вдвоем. А так как у общительного бородача на лодке была масса друзей, то через два часа уже полкоманды беспричинно бродили по судну, покачиваясь без всякого шторма, бессмысленно улыбаясь, и хихикая над всякой ерундой. И вот, настало время сообщить об этом капитану. Правду сказал старпом, явившийся в рубку.

— Командир, у нас ЧП. Половина экипажа пьяна. Я думаю, что утечка спиртного идет со стороны камбуза.

Капитан решил проблему просто.

— Изымите спиртное у поваров, — приказал Майкоб. — Отныне оно будет в вашей каюте. Завтра, с утра, всем выдать по пятьдесят грамм, похмелиться. И баста!

Они не знали, что в это время у них на судне грядет нечто, гораздо более опасное для всего экипажа, чем грядущее похмелье.

Керк Майлинг носил не очень высокое звание, всего лишь лейтенант, но его роль на лодке была очень ответственно. Именно он программировал хитроумные мозги всей этой огромной махины. От него единственного зависело, попадет выпущенная ими боеголовка в предназначенную для нее точку земного шара, или нет. К этому времени Керк уже закончил все расчеты, и думал о том, что ему предстояло пережить. И чем больше он думал, тем больше его душу заполнял панический страх. Он мучил его все эти дни, и сегодня почти полностью поглотил сознание программиста. Внутри Керка, в районе солнечного сплетения, словно дрожало какое-то душевное желе, откуда выбрасывались в мозг сжигающие протуберанцы страха. По нему, правда, это не было особенно видно. Невысокий, худощавый, заросший рыжеватой бородкой, в массивных очках, Майлинг сидел перед экраном компьютера, и бессмысленно смотрел на хитроумную экранную заставку. Это была его работа: голубоглазая блондинка с пятым номером груди медленно раздевалась под хриплые вопли Джо Кокера. А Майлинг даже не видел всех прелестей своей виртуальной красотки. Он думал о жизни, ему очень хотелось жить.

"Откуда они знают, откуда они знают, что все то, что сказал генерал это всё — правда?! Может, этот генерал Райт свихнулся, а на верху все как прежде, мир живет своей обычной жизнью, и сейчас все, как обычно, идут на работу, там, где вечер или ночь — трахаются со своими подругами, или друзьями, и не знают, что их миру осталось жить какие-то сутки. А мы уничтожим их всех, неожиданно, исподтишка, подло, уничтожим только потому, что поверили одному свихнувшемуся генералу"!

Потом остатками сознания Керк попробовал возразить самому себе: "А молчание штабов все эти долгие три недели? Это ведь не зря. А тарелка, на которой Райт прибыл на ту подводную лодку? Что скажешь на это, Керк?"

И тут же вторая половина его сознания начала уничтожать первую.

"Откуда мы знаем, что это в самом деле генерал Райт?! Может, это его демо-версия? И создали её как раз инопланетяне для того, чтобы мы выстрелили сами себе в висок ядерным патроном. Они не могут нас уничтожить, вот и придумали все эти хитрости, чтобы избавиться от нас нашими же руками! Хитро, очень хитро, господа зеленоголовые"!

Оставаться на месте было мучительно, и Майлинг пошел в рубку. На пути он попал в небольшую заварушку. Старпом с двумя вахтовыми матросами пытались изъять у поваров бренди, а те, не хотели отдавать заветные ящики, и тянули их в разные стороны. Свирепствовал один Фил с двумя друзьями. Его старший коллега Тони уже мирно лежал в уголке и присутствовал в споре только подошвами ботинок.

Получив невзначай от дерущихся пару неприятных тычков, Майлинг пошел дальше.

— Я закончил нужные расчеты, — сказал он капитану, усаживаясь за пульт пуска ракет.

— Молодец, вводи их.

Керк послушно воткнул в разъем флешку, быстро перекачал данные в компьютер управления пуском. Он мог переслать данные по внутренней сети, но сейчас его интересовало все, что происходило в рубке. А разговор там шел замечательный.

— А зачем нам Сейшелы, командир? — спросил штурман. — Вот, есть вариант гораздо ближе. Абсолютно уединенный островок в океане, Раротонга. Что тут про него написано в лоции? Площадь двадцать квадратных километров, до всех материков в три раза ближе, чем до Сейшел. Совершенно необитаем. Абсолютно не тронутая природа, белоснежный коралловый песок, кокосовые пальмы, птичий базар, колония тюленей. Вот вам и мясо, и кокосы.

— Интересно! — согласился капитан.

— Кстати, через час мы пройдем в каких-то двух милях от этого острова. Можно будет даже подвсплыть и взглянуть на него.

— Ну, нет, рисковать мы не будем. Вернемся к нему после залпа. Не знаю, что и выбрать. На Сейшелах я был, там очень даже неплохо. Просто земной рай.

И тут в голове программиста возник план спасения. Он поднялся с места, сказал: — Голова что-то болит. Я буду у себя, капитан, если что — зовите.

— Хорошо, Керк, идите, — разрешил командир, и продолжил обсуждать с членами вахты преимущества двух вариантов спасения.

— Кто-нибудь еще был на Сейшелах?

— Я не был, но точно знаю, почему надо плыть на Сейшелы, — сообщил дежурный радист.

— Почему?

— Потому что там могут быть бабы. А тут, на этом вашем Раротонге, только песок и кокосы. Мне не светит остатки дней провести, переучиваясь на гомика.

— Да, а то будем подкидывать орла и решку, решая, кто будет эту неделю женой, а кто мужем.

Вернувшись в свою каюту Майлинг начал быстро стучать по клавиатуре своего ноутбука.

"Сеть — это лучшее, что изобрели наши компьютерщики за всю эпоху существования искусственного разума, — думал он. — Как это здорово вот так, не сходя со стула в своей каюте захватить на судне власть. Всего несколько ударов по клавишам, и уже не капитан, а я управляю судном. Сделаем все от обратного. Просто, для того, что всплыть, сначала нужно начать тонуть. А для того, что начать тонуть, сначала нужно загореться. Вот так!"

Перед ним сейчас на экране находился план огромного корабля.

"Пожар устроим в ракетном отсеке. Сейчас там никого нет, а когда сработает сигнализация, автоматика никого туда не пустит. Ха-ха-ха! Я — самый умный парень на этом корабле! Никто со мной не сравниться".

Он еще раз просчитал все возможности, а потом, чуточку даже торжественно, нажал на кнопку «Ентер». После этого Керк поднялся и пошел обратно, в сторону рубки. У него было в запасе три минуты, и надо было успеть добраться до нужного ему одному места. Он уже находился рядом с рубкой, когда услышал, как сработал ревун пожарной тревоги.

— Возгорание в ракетном отсеке! — прокричал голос дежурного офицера.

— Задраить переборки! Привести в действие систему пожаротушение, — тут же отозвался голос командира.

— Боже мой, — пробормотал радист. — Если это все рванет, то мы попадем не на земной рай, а сразу на небесный.

Все происходило штатно: задраивались перегородки между отсеками, к месту пожара выдвинулся пожарный расчёт. Внутрь ракетного отсека начали подавать инертный газ. Длилось это несколько минут, и только потом старпом понял, что не все в этом пожаре так просто.

— Командир, что-то тут странное, что-то не то.

— Что именно?

— Датчики не зафиксировали подъема температуры внутри отсека. Дыма там так же нет.

Капитан удивился.

— Откуда же тогда эта тревога?

И тут же снова сработал ревун тревоги. Теперь звучала совершенно другая комбинация сигналов. Она указывала только на одно — в лодку начала поступать вода.

— Водная тревога! — привычно прокричал дежурный офицер, нажимая на нужные кнопки.

— Отставить панику! — крикнул Майкоб. — В отсеках, осмотреться, и доложить — у кого появилась вода.

Прошло несколько секунд, потом начали поступать доклады.

— Торпедный отсек — воды нет.

— Реакторный отсек — воды нет.

— Машинное отделение — воды нет.

Доклады еще шли, но капитан уже не сомневался — и эта тревога так же ложная.

— У нас, кажется, сходит с ума аппаратура, — сделал вывод он.

— Еще бы, — пробормотал штурман, — мы тут скоро сами все рехнемся.

В это время дежурному удалось восстановить управление над лодкой. Стихли все ревуны, схема лодки перестала мигать красным цветом.

— Вроде, все, — сказал он, но, подошедший к нему командир увидел нечто выбивающееся из общей спокойной картины.

— Нет, не все. Почему активизирована спасательная камера? — спросил он.

— Это происходит автоматически, при любом сигнале тревоги.

— Так отключите ее! Тревога кончилась! Кстати, вызовите мне Керка, пусть он прочистит мозги своей дурной аппаратуре. Почему его до сих пор нет в рубке?!

Старпом пожал плечами, но тут неожиданно ответил сам Керк, вернее, его голос.

— Потому, капитан, что Керк Майлинг, не хочет больше плыть вместе с вами. Он выходит из игры. Я схожу на этой остановке, капитан.

Майкоб понял, что голос программиста звучит из динамика внутренней связи.

— Что за глупые шутки, Керк!? Где вы!? — рявкнул Эндрю.

— Это не шутки, капитан. Я хочу наверх. Я не верю в этих ваших зеленых человечков, я хочу на белый песочек, на солнце.

— Командир, похоже, что он в спасательной капсуле, — догадался старпом. — Он… Он закрылся там.

Майкоб среагировал мгновенно. В спасательной капсюле могли помещаться человек сорок, но резкое ее всплытие с такой глубины могло погубить ракетоносец.

— Отключить спасательную камеру! Задраить в лодке все люки!

Но тут же коротко прогудел ревун, замигала на экране вся система жизнедеятельности корабля. Пол под ногами резко ушел вниз, как на скоростном лифте.

— Спасательная капсула вышла! — Закричал дежурный. — Вода в шлюзе центрального отсека!

— Задраить все люки! — Ещё раз прокричал капитан.

— Люки задраены! Вода не поступает!

— Падение вниз. Глубина сто метров, сто десять метров…

— Продуть балластные системы!

— Глубина сто двадцать! Сто тридцать! Сто сорок!

Майкоб, казалось, не ушами, а всеми фибрами души услышал, как начал трещать корпус его судна.

"Ещё немного, и он лопнет", — подумал он.

Всего этого Керк Майлинг не знал, и его это не интересовало. Спасательная капсула уже всплыла, и программист, один в этом громадном помещении, открывал люк. Воздух ворвался в капсулу с легким свистом, и вместе с ним в спертый воздух подводной лодки ворвался восхитительный, йодированный воздух океана, и что-то еще, пряное и манящее — запах цветущих где-то рядом тропических джунглей.

Поднатужившись, Майлинг поднял и выбросил наружу тяжелый спасательный плот. Когда он сам выбрался наружу, плот уже раскрылся, и ему оставалось только забраться на него. Очутившись на плоту, Керк осмотрелся по сторонам, и захлопал в ладоши. Вдалеке, на горизонте, виднелась тонкая полоска земли.

— Точное попадание в цель, Керк! Вот он — атолл Раротонг. Как там сказал капитан — настоящий рай.

В это время сзади него зашумела вода. Это ушла на дно перевернувшаяся спасательная камера. Вытащив весло, Керк начал активно грести. Никогда этот интеллектуал за свою жизнь столько не работал физически. Через два часа он добрался до берега, вытащил за полосу прибоя плот, и, пройдя несколько шагов, упал вниз лицом на горячий песок. Лишь тогда он засмеялся, тихо и счастливо. Все удалось, все, что еще четыре часа назад казалось сказкой. И не будет никакой атомной войны, не будет ожидания смерти в протухшей атмосфере громадной консервной банки.

Майлинг лежал с закрытыми глазами, и не видел, как над ним пронеслось что-то большое, темное, что-то, похожее на большую птицу.

Через полчаса отдохнувший Керк решил исследовать свой остров. Он, со счастливой улыбкой прошел тридцать метров самого чистого в мире песка и, раздвинул первую, зеленую занавесь джунглей. И тут же буквально нос к носу столкнулся с четырьмя громадными фигурами в черном балахоне. Майлинг онемел, и тут же был схвачен одним из хинков за волосы. Ящеры недолго обсуждали его судьбу, а потом поволокли его к ближайшему дереву.

Прошел час, а программист был еще жив. Он висел вниз головой, подвешенный за ноги на одном из деревьев. Поймавшие его хинки давно сняли свои балахоны, накупались в море, и весело переговаривались, иногда кидая друг в друга песком. Время от времени кто-то вставал, и, подойдя к своей жертве, аккуратно отрезал от него очередной кусок мяса. Делали они это так, что бы как можно дольше сохранить своей добыче жизнь. Такой способ поглощения мяса среди хинков на сегодняшней день был самый модный.

— Да, действительно, мясо с не свернувшейся кровью гораздо вкусней, — признал один из хинков, заглатывая кусок бедра Керка. У того уже почти срезали голени и бедра, а на руках не было бицепсов, одного плечевого мускула. Любитель хрящей отрезал и съел у него нос и уши. Он же срезал мясо с обоих щек. Когда острое лезвие палаша впивалось в его тело, Майлинг начинал кричать и дергаться от боли, и только это неумолимо доказывало программисту, что все это не дурной сон, и не бред, а неумолимая реальность. Но, сумасшествие, давно уже развивающееся в его умной голове, выключало боль, переключая сознание на совсем уже бредовые сюжеты.

Через два часа вернулся патрульный ромб, из него вывалились еще двадцать хинков. Они окружили дерево с подвешенным под ним человеком, а когда через несколько минут разошлись, и, жуя на ходу, направились к штурмовику, то на дереве остался висеть далеко неполный скелет бывшего программиста подводного ракетоносца «Вирджиния» Кирка Майлинга.

Глава 39

До часа «Ч» оставалось всего два часа, а проблемы, казалось, только множились. Напряжение в оперативном штабе достигло своего апогея.

— Мы не можем установить связь с «Вирджинией», похоже, хинки её все-таки нашли, — докладывал Райту дежурный по связи.

— Перебросить их цели «Сан-Хосе». У них должны были остаться три межконтинентальные ракеты, по идее они должны достать континент из Индонезии, — приказал Райт. — Главная цель прежняя — Сидней.

— В районе Килиманджаро собралось в два раза больше народу, чем может вместить транспорт. Там уже начались столкновения между племенами, войска еле сдерживают народ, — донеслось с другой стороны.

— Флот хинков идет с опережением графика на сорок минут. Есть опасение, что наши транспорты могут не успеть.

— В Канаде хинки обнаружили место сбора, звено наших парней отбивается от трех десятков ромбов.

— В Океании проблемы с погодой. На Папуа надвигается тайфун. Боюсь, мы не успеем загрузиться до его прихода.

На большинство из этих докладов Райт только кивал головой. Он понимал, что уже ничем не может помочь ни в одном из этих случаев. Система либо самонастраивалась, либо — погибала.

В это время Американская армия Свободы во главе с Маркесом выбиралась их города. Шли как обычно, по линиям метро, на мотодрезинах, потом перебрались в канализацию. Специально для этих целей сделали с помощью плазменного орудия хинков пролом в скале, как раз на выходе в лес. Тысячи людей текли беспрерывным потоком. В это же самое время по всему городу горстки отчаянных самоубийц атаковали хинков. Когда отбирали народ для этих целей, первым вызвался Беркут. На вопросительный взгляд Маркеса он ответил просто.

— Мне не хочется покидать эту планету. Вряд ли в космосе будут пиво и байки. Хочется напоследок покуролесить.

Покуролесили они действительно отчаянно. Армада из сорока мотоциклов пронеслась по городу, щедро сея смерть среди ящеров. Бейкеры были вооружены до зубов, кроме автоматического оружия на трех колясках стояли лазерные пушки хинков. Начали они со штаба хинков, раздолбав его из гранатометов. Потом, они промчались по центральном улицам города, сметая все на своем пути. Время от времени байкеры бросали на асфальт дымовые шашки, или просто расстреливали застывшие на обочине машины, взрывающиеся с охотностью самоубийц. Когда байкеров начинали зажимать серые спецназовцы, они рассыпались в разные стороны, а потом снова соединялись по трое, четверо, когда больше. Эта была дикая гонка, и сам Беркут, в шлеме с встроенной мобильной рацией временами просто орал от восторга.

— Йо-хо-хо, парни! Этот прогон мне нравиться! За свободу! Да здравствует анархия!

Штурмовики хинков регулярно пытались подниматься в воздух, но два блюдца хасков сбивали их еще на взлете. Со времени атаки на аэродром хинки держали свои штурмовики в разных местах, не более десяти штук вместе. Но и это не помогало. При своих атаках земные пилоты летающих тарелок не отключал режим невидимости, так что хинкам казалось, что происходит нечто невероятное и страшное. Черные ромбы взрывались без всякой видимой причины, на взлете, или уже в полете. Это наводило панику на все остальные экипажи. Через четыре часа подобной обработки командование ящеров не смогло заставить подняться в воздух ни один штурмовик. Пилоты отказывались даже подходить к своим машинам смерти. Но за полчаса до часа «Ч» оба блюдца покинули город, и полетели на северо-запад.

Если бы кто-нибудь незнающий сейчас видел Землю со стороны, то подумал бы, что та подверглась самому сильному в истории планеты метеоритному дождю. Сначала далеко за пределами Солнечной системы появился невероятно громадный, летящий со все снижающейся скоростью объект. Впереди него полыхнул на сто тысяч километров предупредительный залп плазмы, уничтожающий на своем пути все материальные объекты, способные уничтожить быстро летящий корабль. И когда этот факел погас, объект начал дробиться, распадаться на все более и более мелкие объекты, и все это неслось в сторону Земли. Через два часа линкор хинков окончательно сбросил с себя все прицепленные к его корпусу корабли сопровождения и остановился за орбитой Плутона. Но все остальные шесть тысяч космических кораблей одновременно опускались на поверхность земного шара. Они были большие, очень большие, и просто громадные. Транспорты с десантниками хоть и вмещали в себя по миллиону хинков, но уступали в размере космическим докам, в недрах которых строились и ремонтировались космические корабли. А те были гораздо меньше громадных инкубаторов.

В тысячах километрах от этого космического месива Семёнов нажал на самодельном пульте одну из кнопок.

— Ну, посмотрим, получится что-нибудь из этой идеи Ветрова, — пробормотал он. В это время заработал та самая коробочка, прикреплённая покойным Новиковым к борту эсминца хинков.

Командир другого, только прибывшего эсминца Артик Мастт лично сидел за штурвалом своего корабля. Он не должен был садиться на планету, его задачей было охранение конвоя от кораблей хасков. И когда оператор внешнего обзора воскликнул: — Вижу цель! Определяю его как эсминец хасков! — Артик ни минуты не сомневался в истинности этого момента. Это и был тот самый случай, про который его предупреждали старшие командиры на последнем селекторном совещании: — Хаски где-то там, рядом с этой планетой, наверняка они готовят нам ловушку.

Именно так сказал перед заключительным броском его командор.

— Взять его на прицел! — Крикнул Артик. Он и сам уже видел в мощной оптике этот характерный, вытянутый в длину серебристый брикет вражеского эсминца.

— Цель захвачена.

— Вывести реактор на полную мощность!

— Есть! Готово.

— Огонь!

Мощный выброс плазменной пушки осветил огромный участок неба. Тугой кусок плазмы размером с английский двухъярусный автобус с предельно близкого расстояния ударил в бок серебристого эсминца хасков. Но, перед тем, как взорваться, он успел как-то странно потемнеть, и, словно бы раздаться в ширину. Теперь он больше походил на эсминец хинков, точно такой же, какой пилотировал сейчас сам Артик Мастт. Но это длилось не более доли секунды, а потом он взорвался, оставив вместо себя огненный шар размером с половину Луны, и кучу невыразительных и бесполезных обломков.

Тут же на связь с эсминцем вышел штаб третьего флота.

— Артик Мастт, что там у вас произошло?

— Я только что уничтожил вражеский эсминец!

Тут в разговор вступил лично командующий. Голос адмирала Замина Ганна был язвителен.

— Да. А мне кажется, что ты только что уничтожил наш эсминец наблюдения, и теперь все наши спутники слепы! Готовьтесь к выбраковке, капитан, и лучше, если ты это сделаешь сам.

Между тем высадка десанта хинков продолжалась. Все суда конвоя успели получить координаты мест посадок, и уверенно следовали по своим точкам. Командный пункт линкора спешно брал управление посадкой в свои руки.

— Связь с конвоем установлена!

— Управление посадкой установлено.

— Наблюдение над планетой восстановлено.

Через полчаса дежурный оператор сообщил адмиралу:

— Ситуация полностью взята под контроль. Высадка десанта идет в штатном режиме.

— Хорошо, молодцы! — прохрипел Замин Ганн. — Я горжусь вами, ящеры!

В самый центр Парижа, на Елисейские поля опустился уродливый модуль металлургического завода. К этому времени Эйфелева башня была разрезана на части и готова к переплавке. Со всего Парижа туда же стаскивали автомобили, уже громоздящиеся в виде террикона метров на пятьдесят выше Триумфальной арки. Но самыми большими судами хинков были инкубаторы. Три таких громадных корабля опустились в Африке, в районе на границе саванны и джунглей. Хинки не теряли ни минуты времени. Как только температура раскаленной оболочки многокилометрового монстра чуть понизилась, открылись трапы, и ящеры начали выгружать из кораблей длинные контейнеры с яйцами. Идущий впереди всех хинк с золотой ящерицей на груди деловито пощупал землю, и, довольно зарычал.

— Практически идеальная температура для нашего потомства, — сказал он следовавшему по его стопам адъютанту. — Можно выгружать их прямо на землю.

Затем хинк посмотрел вперед, где виднелись хижины масайского племени. Над ними еще висел дымок непогашенных очагов, а вдалеке, на горизонте, виднелись фигурки убегающих людей. Лицо хинка искривила довольная гримаса.

— И тут же под боком запасы мяса для наших малышек, — добавил он. — Это идеальная планета для размножения. Мне здесь очень нравиться.

Не очень нравилось создавшееся положение врагам хинков.

— Второй линкор хинков остался на орбите Плутона, с противоположной стороны от корабля адмирала Ганна, — доложил Райту Семенов.

— Это хорошо, — согласился Райт, — значит, хаски были правы, когда говорили, что остальные линкоры будут прикрывать флот с дальних рубежей, за пределами солнечной системы. Осталось решить проблему этих двух больших железяк. Надеюсь, у Коэна и Ветрова получиться.

Когда последний человек Лос-Анджелеса покинул подземелье, в лицо им ударил шквальный ветер, а затем на равнине начал проявляться приземистый корпус огромного космического корабля. Галактический транспорт походил уже не на тарелку, скорее, на коробку для обуви: более трехсот метров в длину, и двухсот в ширину. На самом деле он был гораздо больших размеров. Это была только голографическая картинка. Если бы кто из хинков сейчас посмотрел на него сейчас со стороны, то сказал, что это типичный транспорт для перевозки десанта, но ни как не транспорт хасков. И только подходя вплотную люди начинали видеть истинную сущность

— Ноев ковчег, — пробормотал кто-то.

— Это не ковчег. Это лодка. Ковчег ждет нас на орбите, — поправил другой.

Идущие впереди люди замерли, не решаясь сделать вперед даже шага. Между тем сзади напирали все прибывающие и прибывающие из города земляне. А у транспорта откинулся обширный трап, и на пороге показался одетый в камуфляж человек.

— Давай-давай! Быстро, загружаемся! — заорал он, нервно поглядывая вверх. Небосвод, как всегда, был затянут дымом, но это было не главным во всей операции спасения. Два блюдца, зависнув на высоте пятьсот метров, на всякий случай держали над транспортом щит невидимости размером в два километра. Толпа дрогнула, и начала вливаться в чрево объёмного корабля. Между тем военный, это был комендант транспорта, с тревогой на лице постоянно осматривал горизонт, часто смотрел на часы, и только изредка — на проходящих мимо него людей. Прошел полчаса, сорок минут, час, а людской поток не убывал.

— Сколько там у нас загрузилось, Генри? — спросил он в микрофон своей рации.

— Двести десять тысяч, сэр.

— Хорошо, значит, осталось не так много.

"Только бы эти твари не придумали что-нибудь экстраординарного", — подумал он.

— Так, а это ещё что такое?! — закричал он на группу людей, волокущих за собой на коляске здоровенный ящик размером с добрый комод. — Вы что, охренели!? Мебель с собой везёте, что ли?

Небритый человек в очках в тонкой, золотой оправе устало улыбнулся.

— Это не мебель, это электронная версия библиотеки Конгресса США. Тут вся история Земли, искусство, культура, природа всех стран и континентов. Она в специальном контейнере, чтобы не размагнитилась.

Военный подумал, потом кивнул головой:

— Окей, тащите её на борт. Быстрей-быстрей!

Между тем в штабе третьего флота хинков действительно назревало понимания, что происходит что-то, неподвластное им.

— Во всех крупных городах Земли начались ожесточенные бои, — докладывал Замин Ганну дежурный офицер. — Наши части несут тяжелые потери. Мы не можем поднять в воздух штурмовики, их сбивают еще на взлете, и как это происходит — совершенно не понятно. Похоже, хаски овладели искусством полной невидимости. Им теперь не нужно снимать невидимость для стрельбы.

— Есть еще какие-нибудь странности? — спросил адмирал.

— Да, сэр. В местности, которую они называли Канадой обнаружено большое скопление землян, более двухсот тысяч. Сейчас там идет бой. Там так же сбивают наши штурмовики, но мы бросили в бой пехоту.

Адмирал раздумывал недолго.

— Поднять в воздух все штурмовики, в том числе и палубный флот второго линкора. Прочесать всю планету, должно быть какое-то объяснение всем этим действиям землян. Мне не нравиться эта активность как раз во время прилета основных сил флота.

Между тем положение канадцев в самом деле было отчаянное. Два охраняющих этот район блюдца превратили в груду обломков уже штук двадцать ромбов, но они все прибывали со всех сторон, и пока одни пытались пробиться к месту скопления людей, другие, не приближаясь к месту боя, высаживали десант в километре от места посадки транспорта. Тысячный отряд охраны во главе с полковником Ковальчуком вынужден был принять бой со все увеличивающейся армией хинков. Пока они сдерживали натиск ящеров, но полковник отчаянно кричал в микрофон рации:

— Где этот чертов транспорт!? Орел-три, Райт, черт возьми, отзовись!

— Я слышу тебя, Джонни, прекрасно слышу, — спокойно ответил Райт. Он действительно хорошо знал этого парня, морпеха, столь неудачно поехавшего в отпуск к большому водопаду как раз накануне вторжения.

— Где этот ваш чертов транспорт!? Где он!? — настаивал Ковальчук.

— Транспорта не будет, Джонни. Его собьют, при посадке, или при взлете, или даже на земле. Я перекинул его в Африку, там слишком много желающих улететь к звездам, и он как раз нам пригодился.

— Райт, ты что, ты сошел с ума?! — Ковальчук орал в микрофон так, что на его шее вздулись вены. — Ты отдал наш транспорт черномазым?! А как же мы?! Нас всех сейчас здесь поджарят, пустят на бифштексы! Тут лучшие умы Америки и Канады, ученые, программисты, физики и генетики. Давай нам транспорт, Райт!

— Транспорта не будет. Увы, прости, Джонни, но так надо. Так бывает во время войны. Все диктует необходимостью выбора.

— Райт! Сволочь! Ты продал нас, всю нашу белую расу! Ради каких-то негров! Что нам теперь делать!?

— Прости Джон, но я ни чем не могу помочь. Я не могу рисковать транспортом. Их у нас слишком мало. Уходи в леса, через полчаса все ящеры от тебя отстанут, им будет не до этого.

— Райт, ты предатель, ты сволочь, ты выродок белой расы!..

Генерал отключил эту волну. Райт принимал решение, уже находясь в космосе, на орбите чуть ниже Луны. Подводная база была покинута персоналом и законсервирована. Весь штаб перебрались на транспортную тарелку, и оттуда руководил хорошо спланированной агонией Земли.

Райт кивнул Семенову: — Соедини меня с Коэном.

Капитан нажал на пульте одну из кнопок.

— Готово.

— Майкл, это Орел три. Запускай свои брандеры.

— Но время… — удивился Коэн.

— Не важно, — прервал его Райт, — пора ломать все планы. Атакуйте их немедленно, Майкл.

— Хорошо, сэр.

— Удачи тебе, сынок.

Коэн отключился, и включил другую волну.

— Владимир…

— Я все слышал, Майкл. Пора, так пора, — в голосе русского пилота была смесь торжественного панегирика и некролога, — я был рад с тобой познакомиться, Мишка. Ты хороший друг, и мы с тобой здорово повоевали. Надеюсь, о нас когда-нибудь сложат легенды.

— По крайней мере, рапорта точно напишут, может, и представят к наградам, — согласился Майкл. — Хотелось бы верить, что все это будет не зря. Как ты там говорил, — он сосредоточенно нахмурился, пытаясь вспомнить любимую фразу Ветрова, — погнали, брат!

— Именно что погнали!

На Луне, с теневой части кратера Эдвардса поднялись два летающих аппарата. Майкл летел на своей, привычной уже тарелке. А вот Владимир Ветров вел штурмовик хинков. На подлете к линкору он пристроился в хвост целой очереди ромбов, ожидающих своей очереди на шлюзование. Громадный корабль заглатывал ромбы по три штуки. Через пять минут подошла и его очередь. На панели загорелась красная лампочка, квакающий голос произнес какую-то фразу, в ответ Владимир нажал на клавишу магнитофона. Он не знал, что там записали хаски, поэтому, пока шла запись его ответа, Владимир, затаив дыхание, ожидал, чем это кончиться. Сердце пилота билось, как после марафона. Можно было взорвать бомбу и снаружи линкора, но Ветров решил, что взрыв изнутри будет эффектней и будет воспринят остальными ящерами как более жуткое и непонятное явление.

"А если этот гребанный ящер задаст мне сейчас какой-нибудь вопрос? — подумал он. — Сейчас меня держат на прицеле вся лазерная артиллерия лайнера. Тогда все, мне точно будет крышка. Может, взорвать «Малютку» сейчас?".

Но вопроса не последовало, красный цвет сменился на зеленый, Ветров еще успел хихикнуть: "Как на светофоре, но где же у них тогда желтый?" Это было уже нечто истеричное. Владимир просто нервничал, с его тела пот тек так, словно он находился в бане.

Пристроившись вслед за другими ромбами, он медленно пролетел в шлюзовую камеру. На шлюзование ушло минуты две, и они показались Ветрову бесконечными. Когда же открылась передние ворота, и хлынул свет, он с облегчением вздохнул, вытер со лба пот, и тронул штурмовик вперед. Пролетев метров сто в довольно узком тоннеле, он увидел впереди огромный зал, с массой стоящих ромбов. По нему метались ящеры, они забирались в свои машины, и Владимир понял, что скоро они стартуют в сторону Земли. После этого он перестал быть послушным водителем штурмовика, развернувшись влево, он прищурился, и, установив индикатор мощности на середину шкалы, нажал на гашетку. Он хорошо выбрал режим. Квадратная, железная панель размером двадцать на двадцать, просто испарилась. В образовавшемся проломе виднелось пустое пространство метров тридцати в длину. Это было та самая, знаменитая ячейка металлических сот, поглощающих удары лазера, а заодно и служащая казармой для многомиллионной армии хинков. Ветров еще трижды нажал на спуск, и еще три панели растаяли в воздух. Он тронул свой ромб вперед, на ходу продолжая уничтожать все новые и новые перегородки. Владимир словно вгрызался в глубь линкора, как червяк вглубь яблока. По пути он нечаянно уничтожил ремонтные мастерские, часть казармы серых спецназовцев, пульт управления полетами штурмовиков. Но все это были побочные цели. Самая главная — реактор, была еще далеко.

— Двадцать один, двадцать два, двадцать три, — бормотал он, уничтожая одну перегородку за другой. Реактор должен был разместиться за шестидесятой перегородкой, но он успел дойти только до тридцать второй. Владимир не успел даже понять, что это смерть, когда влетевший в проделанный им туннель пилот штурмовика хиноков всадил заряд самой большой мощности в корму его ромба. Но и он, и все остальные хинки не успели обрадоваться этой победе. Вместе со взрывом двигателя штурмовика Ветрова взорвалась и «Малышка», сто мегатонная водородная бомба, лежащая за его спиной. Именно она одной чудовищной вспышкой пробил все оставшиеся перегородки, и заставили термоядерный реактор линкора сдетонировать.

Майкл Коэн еще увидел эту вспышку на полнеба. Он довольно улыбнулся.

— Молодчага, Владимир, — пробормотал он. — Ну что ж, значит, теперь и моя очередь.

В этот момент его блюдце висело за кормой флагманского линкора Замина Ганна, около левого сопла главного двигателя. Сейчас линкор адмирала не выпускал и не принимал ромбы, а статичная защита работала на полную мощность. Замин Ганн не хотел рисковать в такой ответственный момент своей драгоценной персоной. И только тут, за кормой силовое поле линкора могло дать слабину. Фотонный отражатель представлял из себя выгнутую мембрану полметра толщиной из очень сложного сплава с миллиардами микроскопических отверстий. В самом центре её должен был находиться канал подачи энергии. Судя по досконально изученному Майклом плану линкора, он представлял из себя туннель диаметром пятьдесят метров и длинной триста. Теперь Майклу нужно было проверить эту гипотезу. Он нажал на гашетку, и в ровной окружности излучателя образовалась дыра размером тридцать на тридцать. Увидев черное пространство тоннеля, Коэн с облегчением вздохнул.

— Ну, что ж, проверим потроха этого монстра, — пробормотал он, вводя свое блюдце в образованный им же проход, — вдруг у него несварение желудка, надо помочь, поставить клизму.

Внутри канала было темно, и он включил фары. Метров через сто канал начали изгибаться, последовав его изгибу Коэн вывел его к тому месту, где он соединялся с другим, соседним.

— Так, все идет по плану, — пробормотал пилот. Теперь он летел внутри уже большого канала, диаметром не менее ста метров. И тут впереди встала преграда, решетчатая конструкция серебристого цвета. Это было очень красиво, узорчатый, причудливый рисунок.

— Как эта фигня-то называется? — пробормотал Майкл. Потел он меньше, чем Ветров, не хихикал как тот, но на него просто напала неконтролируемая болтливость. — Плазменный преобразователь каталитического типа, кажется так. Две сотни тонн чистой платины, мечта идиота. Может отпилить ножовкой кусочек, да смыться отсюда? Только куда ее потом сдавать, ни одного ломбарда на Земле не осталось.

В это время в рубке линкора царила паника.

— Адмирал, истребитель хасков проник в протонный канал! Прошу вас эвакуироваться! — закричал дежурный офицер.

— Чушь! — взревел Замин Ганн. — Разгоните реактор на полную мощность, так, чтобы он как вылетел из него, как мошка из ноздри.

Между тем Майкл нажал на гашетку, и в самом центре резного узора образовалась неровная дыра в десятки метров. Пролетев дальше, он увидел впереди винтообразную конструкцию, сделанную из полированного металла желтого цвета.

— Красиво, — снова пробормотал он, — словно из золота.

Пилот не знал, что это, и в самом деле было чистое золото, так же не одна сотня тонн. Дальше проход закрывала конструкция мембранного типа. Коэн уже хотел нажать на гашетку, но в этом момент лепестки мембраны разошлись в разные стороны, и Майкл увидел то, ради чего летел сюда — термоядерный реактор. Его стометровый, овальный кокон был еще мертв, но красный цилиндр запускного реактора над ним чуть пульсировал. Именно в него и прицелился Коэн. Очень далеко от него, в рубке, главный механик корабля положил свою четырехпалую руку на рукоять регулятора мощности, и двинул ее вперед. Но именно в это же время Коэн дал залп полной мощности своего лазерного орудия по реактору. Все это слилось вместе, и одна огненная вспышка поглотила и пилота истребителя, и адмирала Замина Ганна, и весь громадный корпус командирского линкора.

Если гибель первого линкора от Земли заслонил Плутон, и все на планете восприняли осветившийся небосвод как что-то непонятное, то адмиральский линкор полыхнул во всю мощь термоядерного взрыва. Хорошо, что он произошёл далеко за орбитой Солнечной системы. Но, даже там, где на Земле стояла ночь, стало светло, как днем. Поняв, что адмирал и весь его штаб погиб, оставшиеся на Земле в живых пехотные генералы растерялись. Они беспрерывно продолжали запрашивать штаб третьего флота, словно вызывая духов с того света. Между тем с Земли начали стартовать переполненные землянами корабли. Закончилась загрузка и под Лос-Анджелесом. Последним на борт корабля, с сыном на руках, начал подниматься Маркес. Около трапа осталось стоять двое — Тим Джейс и старик Джин. Рядом с ними стоял Бади, и по стойке мастифа было видно, что он так же не собирается идти в эту странную, незнакомо пахнущую железную бочку.

— А вы что, ждете особого предложения? — спросил комендант судна.

Остановился и обернувшийся Маркес. Тим отрицательно покачал головой.

— Нет, у меня СПИД, так что мне сюда путь заказан. Я слишком люблю баб, и не хочу никого заражать. Новое поколение землян должно быть чистым.

— А у меня там, наверняка не будет моего любимого пойла, — ткнув пальцем в небо с ухмылкой сказал старый бомж. — А так у меня в запасе еще целый ящик джина, и я хочу его выпить до конца.

— По Ангелу скоро нанесут ядерный удар, так что уходите в горы, — посоветовал Маркес.

Тим покачал головой.

— Нет уж, мы городские жители, и скитаться по лесу не наше дело. Наше метро все снесет. Выживем.

— Ладно, это ваш выбор, — согласился Маркес. — Спасибо вам, парни. Вы хорошо сражались. Я рад был с вами повоевать.

Отойдя подальше, оба старожила Лос-Анджелеского подземелья наблюдали за тем, как громадная махина корабля начала подниматься вверх, и только поднявшийся, резкий ветер заставил их отвернуться. Бади при этом заскулил. Когда ветер стих, они чуть подождали, а потом развернулись, и побрели обратно. На ходу Тим достал свой плеер, одел наушники, и включил музыку. Несмотря на это, настроение у него было не очень. Покосившись в его сторону, Джин достал из широких недр своего хламья начатую бутылку, и спросил: — Тим, ты будешь?

Тот согласно кивнул головой. Джин отхлебнул из горлышка, вытер его рукавом, а потом передал бутылку реперу. Выпив изрядную долю огненного пойла, тот закашлялся, а потом вытащил из кармана портсигар.

— Ну что, затянешься планом, старик? — предложил он.

— Давай, — согласился Джин, — сегодня хочется каких-то особенных ощущений. Слишком все печально.

— Это точно.

Через секунду они скрылись в проломе, за ними тяжело хромал мастиф, и ни один из них не оглянулся назад.

На планете осталось много людей, кому предлагали улететь к звездам, но они не пожелали. Не ушел из своих джунглей маленький, седой генерал Хо-Лин-Ван, справедливо рассудивший, что опыт партизанской войны он уже достаточно передал своим молодым собратьям, и им надо нести его дальше, в космос. Во вновь наполнявшемся Холодильнике беженцев новичков встречал как хозяин бывший школьный учитель Иван Матвеевич и его жена, Полина Сергеевна.

— В семьдесят два поздно начинать новую жизнь, — сказал он Фатахову при расставании. — Будет лучше, если на мое место возьмут какого-нибудь пацана.

Между тем все восемь транспортов почти одновременно, с разницей в две минуты поднялись в воздух. Три минуты риска текли мучительно долго. Не повезло одному кораблю, стартовавшему с Океании. Они чудом избежали столкновения с тайфуном, последних людей загружали уже под ударами ветра. Но, когда земная атмосфера осталась далеко позади, и пилоты-хаски выводил корабль на полную мощность, чернота неба подарила им столь же черный ромб, единственный штурмовик хинков, успевший стартовать со взорвавшегося корабля. Взрывом его отбросило далеко в сторону, но ящер выжил, а ромб его неподвижно висел в вакууме. Пилот был в шоке после всего пережитого, но когда на экране радара появилась слабая тень большого космического объекта, почему-то не видимого визуально, он машинально прицелился, и, когда тот поравнялся рядом с ним, влепил в самый центр корпуса судна самый мощный заряд, на который был способен его реактор.

Ромб был уничтожен через секунду после своего смертоносного выстрела, но было поздно. Оба пилота истребителей, итальянец и немец, плакали в своих блюдцах, наблюдая агонию корабля. Корабль погиб не сразу, сначала его просто разорвало на две части, и в вакуум, как горох, посыпались людские тела. Они успевали напоследок только вскрикнуть, как внутренние давление в кровеносных сосудах разрывало их вены и артерии, а космический холод тут же доканчивал начатое смертью дело. Людей было слишком много, при взрыве их раскидало по всему кораблю, так что большинство аварийных люков было заблокировано, и не смогла закрыться. Живительный кислород быстро покидал холодеющий корпус. Корма же, с реактором просто взорвалась, и смерть этой части людского племени была более милостивой, по сравнению с медленным удушьем тех, кто погибал в носовой части транспорта.

Известие о гибели двухсот тысяч людей, казалось, мало тронуло генерала Райта. Две минуты назад он отдал приказ о запуске ракет с ядерными боеголовками. После этого погибнут миллиарды ящеров, но так же погибнут и все оставшиеся в живых земляне, его братья и сестры, миллионы людей планеты Земля. Сейчас же он наблюдал, как из-под океанской глади тянулись вверх белые столбы взлетающих ракет. Кроме пропавшей без вести «Вирджинии» все остальные субмарины выполнили свое обещание. Противоракетная система защиты хинков была парализована, и Райт увидел, как вспышка полыхнула в том месте, где ранее располагался самый красивый город Земли — Париж. Автоматика хасков приглушила силу света, и Райт даже не моргнул. Ядерный гриб только начал разбухать в этом месте, а полыхнуло уже в районе Берлина, тут же, секунду спустя, взорвался Лондон. Отсюда Райту было видно только Северное полушарие по обеим стороны Атлантики, и он, не моргнув глазом, смотрел, как цепная реакция взрывов прошлась по его любимым городам: Нью-Йорку, Вашингтону, Чикаго, уничтожила Флориду. Государство, где он жил, кому посвятил свою жизнь, прекратило свое физическое существование.

Когда вспышки прекратились, планета походила на плантацию гигантских грибов. Отсюда не было видно, что твориться на другой половине земного шара, но Райт был уверен, что там твориться то же самое. Он обернулся к офицером своего штаба, и кивнул головой.

— Поздравляю вас, господа, наша операция блестяще удалась. Такой работе могут позавидовать и Чингисхан, и Атилла. Мы блистательно уничтожили собственную планету.

Он хотел добавить что-то еще, но, потом резко вздрогнул, и начал оседать на пол. Никто не успел подхватить его, так что голова генерала с мягким стуком ударилась о пластиковый пол. Поднялась суматоха.

— Врача, срочно, быстро, врача! — кричали все на разных языках. Но, словно нарочно, в этой тарелке не оказалось ни одного доктора. Тогда Душан Зорич ворвался в рубку управления тарелкой.

— Сколько еще до линкора?! — крикнул он.

— Двадцать минут лету, — отозвался дежурный пилот, хаск.

— Быстрей, иначе генерал Райт умрет!

— Но быстрей нельзя… — начал было хаск, но тут его довольно не вежливо выволокли из кресла, в него тут же устроился полный генерал Клебанов, бывший командующий транспортной авиаций России.

— Позвольте мне. Ну, господа пассажиры, пристегните ремни, и не курите, — пробормотал он, нажимая на педали управления режимом реактора. Через десять минут тарелку к линкору пристыковывался все же хаск, очень недовольный невежливым обращением его нежданного сменщика. Еще через минуту Райт лежал на главном столе в госпитале хасков.

— Это будет трудней, чем с его дочерью, — сказал врач, наблюдая за ровным голубым сиянием под цилиндрическим куполом. — На восстановление организма потребуется очень много времени, кроме того, мы не уверены, что это у нас вообще получиться. Сердце поражено столь обширно, что нам вряд ли удастся его восстановить.

— Надо, чтобы получилось, — отрезал Зорич, — мы не должны его потерять, он нам еще очень, и очень нужен.

— Тогда мы законсервируем его в этой установке. Тут его тело может сохраняться хоть сто лет. Потом вы что-нибудь придумаете.

Через полчаса в рубке линкора хасков было небольшое совещание по итогам всей операции. Присутствовали как земляне, так и хаски.

— Практически, вся ударная группировка третьего флотов хинков уничтожена, — докладывал Марч. Голос его электронного переводчика был по-прежнему бесстрастен, но зато эмоции хаска выдавали его активная жестикуляция и работа мышц его морщинистого лба. — На орбите осталось всего десять эсминцев, из ста миллиардов хинков, опустившихся на Землю, в живых осталось не более миллиарда, и вряд ли они смогут пережить ядерную зиму. Прибытие оставшихся кораблей хинков, а это два линкора и более десяти эсминцев, ожидается через сутки. Мы потеряли один транспорт. Сегодня на борту всех судов находятся семь миллионов, шестьсот пятьдесят тысяч пятьсот тридцать два человека. До ближайшей звездной системы, контролируемой Содружеством больше года полета по земным меркам. Все транспорты и эсминцы пристыкованы к линкору, можно начинать движение.

Марч вопросительно посмотрел на присутствующих землян.

— Ну, что ж, — вздохнул Зорич, — тогда в путь.

Он машинально перекрестился, вслед за ним и все остальные земляне повторили этот жест, а мусульмане, проведя по лицу ладонями, и начали шептать свои молитвы. Через минуту громадный, уродливый в своих формах корабль, облепленный прямоугольниками транспортов и эсминцев, как поросая свинья поросятами, тронулся с места, и начал разгоняться в безбрежность космоса.

Далеко позади, на черном, обугленном куске тверди под названием планета Земля, на континенте, еще сохраняемом очертания прежней Африки, из-под обломков черного штурмовика выбралась высокая фигура в черном балахоне. Хинк шатаясь, сделал несколько шагов вперед, откинул капюшон, поднял вверх залитую кровью морду, и отчаянно завыл, на плотное, багрового цвета небо, перекрывшее ему солнечный цвет.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Генералы:

Джозеф Райт — бывший председатель объединенных штабов армии США.

Владимир Бобров — Россия

Чай Сен — Китай,

Мбова Этери — Танзания.

Хо-Лин-Ван — Вьетнам

Луи Фиш — Франция

Полковник Свенсен — Швеция

Сербы:

Душан Зорич — полковник

Славко Бойнич — человек со шрамом

Огнен Вукич

Слободан Мирич — капитан, дальние пещеры

Сашко Билич — рыжий проводник по пещерам

Иво Данич

Русские:

Андрей Столяров — полковник

Валерий Майдачный — ученый

Холодильник:

Фатахов Фазиль Ренатович, каперанг

Василий Сидоров — мичман

Владимир Ветров — пилот МиГ-29

Валентин Каморин — капитан, его ведущий

Алина Васильевна — главврач

Матросы с Холодильника:

Новиков Юрий

Сашка Симонов

Минька Сизов

Антонов Колька

Валерка Семашко.

Американцы:

Майкл Коэн — пилот Ф-22

Джон Маккормик — лейтенант

Ванесса Райт — журналистка

Дамфи — Даф Вебер, уголовник

Тим Джейс — дреды, рэпер

Джин — бомж.

Бади — собака Райта

Беркут, Жанна — байкеры

Том Карлуччо — радио

Майкл Фармер — интендант

Энди Маркес — офицер «Дельты»

Курт Манштейн — распределитель на линкоре.

Эндрю Майкоб — командир «Вирджинии».

Керк Майлинг — свихнувшийся программист с «Вирджинии».

Хинки:

Галин Кайт — глобальная разведка

Лигги Зант — генерал

Замин Ганн — адмирал.

Мэт Янгер

Пайк Санн

Руммин Фост — начальник Лунной базы слежения.

Мик Орк — начальник армейской разведки

Найкк Гросс — пилот украденного ромба

Айкл Микалл — командир эсминца слежения.

Хаски:

Сакис

Марч

Эрта — командор линкора и его навигатор Интра.

Транк — ученый

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Реклама на сайте