«Сияние. Остров теней»

Но это были не те кошки, которых я привез с корабля: те давно околели.

Смутные воспоминания — вот всё, что было вначале. Воспоминания непонятно о чем, но с каждой секундой набирающие стремительную мощь. Да, именно мощь. Где-то в груди, в самом ее центре рождались мысли и эмоции, перетекающие затем в мозг и тот орган, что несет ответственность за душу — сердце. Это напоминало фонтан, поначалу еле-еле живой, тоненьким водяным грибком струящийся из сопла трубы, но готовый вот-вот взорваться истинно восхитительным зрелищем водяного представления.

Сознание возвращалось из глубин бессознательного. Оно поднималось медленно, будто нечто липкое удерживало там, под толщей холодной воды. Всё тело постепенно оживало от ступора, в которое загнано было шоком. Мозг жаждал кислорода.

Холод. Упругий холод, казалось, вползал внутрь тела сквозь рот и нос, сквозь уши и глаза. Странные, вызывающие панику звуки достигали барабанных перепонок, звуки менее привычные, чем любые другие. Звуки, отражающие пение грозной стихии. Что это?

Холод пробрался за шиворот, в обувь, в душу. Холод давил сверху и снизу, давил с боков, отовсюду. Он был сильнее, он тут царствовал.

Внезапно зажгло легкие. Зажгло неистовым пламенем, изнутри. Разум агонизировал уже давно, но осознание того пришло лишь сейчас. Несколько конвульсивных движений в объятиях холода окончательно реанимировали окоченевшие мышцы, руки вспорхнули, загребая бушующую стихию. Пульсирующая мысль заставила инстинкты вывернуться наизнанку, но определить верное направление движения.

Подъем. Здесь, в темноте невозможно определить, где верх, а где низ. Но от этого зависит жизнь. Значит — подъем. Руки еще несколько раз с силой взмахнули, отталкиваясь от холода. Кажется, вот-вот должно прийти облегчение, вот-вот горящие легкие смогут впустить в себя живительный воздух, вот-вот так необходимый мозгу кислород потечет по венам. Еще совсем немного, полсекунды…

Темнота и холод. Верещащие, обостренные до предела чувства. Паникующие инстинкты. Агонизирующее сознание. На этом фоне незаметной осталась прокатившаяся по заднему плану бытия мысль: «Что произошло?» Ни один нейрон не пытался сейчас ответить на этот вопрос, ни одна клетка не была занята вышеназванной проблемой. Ведь главная и единственная сейчас проблема — достигнуть верха.

Поверхности.