«Спартак»

Пусть скажут мне, какой помог им бог из состояния маленькой и презренной шайки перейти в состояние государства, которого пришлось страшиться римлянам со столькими их войсками и крепостями? Уж не скажут ли мне, что они не пользовались помощью Свыше? Если же благодеяния должны быть приписаны помощи богов, то немалую помощь оказали они тем гладиаторам, которые свергли с себя оковы рабства. Одержавши множество побед, они предавались удовольствиям, делали, что внушала похоть, и жили подобно царям.

Блаженный Августин. "О граде Божьем"

КТО ТЫ, СПАРТАК?

Ты погиб почти двадцать один век назад, мой Спартак. Двадцать один век, даже подумать страшно! Что устоит перед косой Кроноса, не сотрется в хрустальных жерновах Времени, не исчезнет навеки? Но ты не заоыт, Спартак! Тебя помнят, твое имя повторяют, о тебе до сих пор спорят…[Из материалов дискуссии на сайте "Русская фантастика"]

— Героизм Спартака, воспетый в советское время, — блеф!

— Даже имя Спартак ни о чем не говорит. Это просто кличка, которую обычно давали по манере вести бой или по иным критериям.

— Упоминания о Спартаке есть, но исключительно в мемуарах победившего противника. Трудность не в том, что нет информации, трудность в ее субъективности.

— А не было ли каких других источников? Скажем, тех же еврейских, египетских, персидских?

— А откуда бы они взялись? Хотя… Были же кили-кийские пираты!

— Но что нам еще остается делать? Ведь победители имели возможность написать историю Спартака по-своему.

— Однако даже противники утверждают, что он был "вполне достойным полководцем", хотя могли бы обозвать "гнусным гладиатором". Для реконструкции недостаточно, но один вывод уже можно сделать: хороший человек был, в смысле — положительный персонаж.

— А так ли уж высока вероятность того, что восставший раб будет иметь положительные "личностные качества"? Мягко говоря, не очень. А вот наоборот — это запросто.

— Эти качества мы будем оценивать с позиции раба, с позиции рабовладельца или по какой-либо абсолютной шкале?

— Рабу по рождению присуща своеобразная социальная импотенция — он умеет быть только рабом и ничем кроме раба, а его сокровеннейшее желание — оказаться по ту сторону рабовладельческого кнута и самому помыкать рабами. Не самый приятный тип, не правда ли?