«Второе пришествие»

Второе пришествие

Часть первая. Террорист номер один.

28 сентября 1984 года. Рим. Ватикан.

Папа Римский Иоанн Павел II включил телевизор и переключил несколько каналов. Везде было одно и то же. Сегодня все телекомпании с самого утра в прямом эфире вели трансляцию с площади Святого Петра.

А на площади вместо египетского обелиска стоял деревянный крест. На кресте, лицом к Апостольскому Дворцу, распятый чуть ли не железнодорожными костылями, висел террорист номер один. Мохамед Асхам… Тот самый, которого аятолла Хомейни недавно признал Мессией мусульман. Тот самый, который недавно организовал ядерные теракты в Саудовской Аравии.

Крест обнаружили на рассвете и сразу попытались принять меры, но отправленные снять террориста с креста карабинеры, не дойдя до него с полсотни метров, вдруг упали на колени и начали истово молиться. Та же участь постигла и группу армейского спецназа. К девяти утра площадь заполнилась молящимися настолько плотно, что о проведении какой-либо операции можно было забыть.

До двух пополудни с площади не возвращался никто. Первым, кто пообщался с распятым Асхамом и вышел обратно был Диего Марадона, которого естественно сразу взяли в оборот телевизионщики.

- Что он вам сказал, сеньор Марадона?

- Он сказал – «Иди тренируйся, Диего, всё будет хорошо.»

- Вы с ним встречались раньше?

- Встречался.

- Вы признаёте, что встречались с террористом? – вклинился в разговор один из силовиков в штатском.

- С террористом? – Диего заливисто засмеялся – Тогда иди и арестуй его, он ещё живой. – Марадона повернулся обратно к телевизионной камере и гордо произнёс - Спаситель навещал меня дважды. Он учил меня музыке.

Силовиков без особого труда отжали, в прямом эфире у них не было шанса вмешаться, не устроив грандиозного скандала. Действительно ведь – террорист вон висит, а арестовывают почему-то футболиста, который считает его, не много не мало, а Спасителем.

Версию Второго Пришествия жевали с самого утра, в качестве одной из основных. Второй была версия о подготовке мегатеракта, с использованием неизвестного оружия психического воздействия. Мегатеракта, разумеется, никто из присутствующих в Риме и его окрестностях не хотел, поэтому вопрос был задан с надеждой в голосе.

- Вы уверены, что это Спаситель, сеньор Марадона?

- Абсолютно уверен.

- И что теперь будет?

- К вечеру Он умрёт.

- Вы не выглядите опечаленным.

- Он сказал, что всё будет хорошо. Я Ему верю.

- Вы сказали, что Он учил вас музыке. Значит вы Его ученик, то есть Апостол?

- Он любит футбол, а меня считает лучшим. Я понятия не имею, какие Заповеди он нам принёс, новой Нагорной проповеди я не слышал, поэтому Апостолом считаться не могу. Он сказал – «Иди тренируйся, Диего». Не проповедуй, а тренируйся. Извините, сеньоры, мне пора.

- Ещё, с ваших слов, Он сказал – «Всё будет хорошо». Что это, по-вашему, значит?

- Это же очевидно. Он умрёт, а потом воскреснет. Ждите. Я по возможности буду смотреть ваши передачи. Мне пора, сеньоры, хочу успеть на вечерний рейс, до свидания.

Марадона улетел в Неаполь, а его короткое интервью привлекло в Рим миллионы паломников. К вечеру вся Италия стояла в пробках, люди в ближних пригородах просто бросали машины прямо на дорогах и шли к центру Вечного города пешком.

А католическая церковь до сих молчала. Сначала их экстренно эвакуировали из-за террористической угрозы, а потом начались споры. После блиц интервью Марадоны, конклав разделился на два примерно равных лагеря – сторонников признания Второго пришествия и сторонников явления в мир Сатаны. Сторонники признания покивали на доводы сторонников явления и предложили им попробовать Сатану из нашего мира изгнать. Вызвались двое. Перед подвигом возвестили на весь мир свои намерения перед телекамерами. Он, кем бы Он не был, подпустил кардиналов поближе, и сейчас они истово молились между Ним, кем бы Он не был, и остальной толпой. Как раз перед объективами проклятых телевизионщиков. Теперь настал его черёд. Его, Кароля Войтылы, Папы Иоанна-Павла Второго.

Ему уже давно всё было понятно, давно уже было пора встать и идти, но Папа боялся. Но не теракта и не Сатаны. Он боялся встретиться Ним взглядом. Конечно, он готовил себя к встрече с Господом, но когда-нибудь потом, когда заслужит милость Его. Прямо сейчас на эту милость уповать было глупо. Страшно. Папа не мог заставить себя взглянуть в эти глаза даже на телеэкране. Это было для него даже страшнее, чем сама смерть.

Видимо эти чувство слишком явственно проступали на лице Его Святейшества и невольно передались окружающим. Поэтому на заявление, что он пойдёт один, даже личная охрана отреагировала облегчённо одобрительно. Этот, кем бы он ни был, с креста, вряд ли представляет для Папы физическую угрозу, а для подвигов духовных сам Понтифик и есть первый паладин святой церкви. К тому-же все уже понимали, что Иоанну-Павлу Второму предстоит на площади не изгнание Дьявола, а признание Спасителя. Признание Второго пришествия. И это всех пугало ещё больше. К немедленному Страшному суду никто из иерархов католической церкви оказался не готов.

Папа вышел из Апостольского дворца и не поднимая глаз зашагал в сторону центра площади. Толпа расступалась перед ним, как волны Красного моря перед Моисеем. Шёл он медленно, каждый шаг давался с трудом, будто двигался он не по ровной площади, а по грудь в воде, наконец упёрся взглядом в пробитые жуткими на вид четырёхгранными гвоздями кровоточащие ноги. До них было метров десять.

Иоанн-Павел Второй невероятным усилием воли заставил себя поднять глаза. Сначала на набедренную повязку, потом на грудь с кровоточащей колотой раной, потом на руки, пробитые теми же жуткими гвоздями, потом на скривлённые в усмешке губы и наконец на глаза.

В этих глазах понтифик не увидел адского огоня, равно как и вселенской мудрости и милосердия. В этих глазах он увидел бездну, отражающую его самого. В отражении бездны любой его самый ничтожный грех выглядел чудовищным преступлением, как предстаёт наблюдателю невидимая в быту бактерия под микроскопом. А гордыня так вообще выглядела чудовищным монстром, способным устроить немедленный Апокалипсис почти не напрягаясь. И этим монстром был он, Кароль Войтыла, Его Святейшество Папа Иоанн-Павел Второй. Из бездны его святейшество отражалось самым натуральным нечистейшеством. Коварным и подлым бесом. Папа обречённо упал на колени и начал истово молиться о спасении души, на спасение тела он уже не рассчитывал.

Молился он истово и честно. Скорее, это была даже не молитва, а исповедь и покаяние, причём абсолютно искренние. Видимо, именно это и хотел услышать Спаситель, иначе чем объяснить, что в начавших сгущаться сумерках, Папа Иоанн-Павел Второй вдруг услышал приказ «подойди»?

- Моё тело отдай властям. Кесарю кесарево и не нужно кесаря злить по пустякам. Террорист номер один умрёт здесь, а я вернусь, жди. Всё. Зови уже рабов кесаря, - усмехнулся Асхам и обвис на этих жутких гвоздях. Кровь перестала сочиться из ран, одновременно с этим, молящаяся толпа на площади святого Петра перестала молиться и начала недоумённо озираться.

- Доктора сюда, скорее! – буквально взревел Иоанн-Павел Второй, и толпа второй раз, словно воды Красного моря, расступилась перед каретой скорой помощи.

Минут через пятнадцать, с креста удалось снять остывающее тело. Средства реанимации не помогли. Асхам без сомнений умер и его свежий труп продолжал остывать. Медики официально констатировали смерть.

- Что он вам сказал, ваше святейшество? – спросил человек в белом халате, из под которого незримо просвечивались погоны.

- Он велел мне отдать тело вам. Сказал - кесарю кесарево. Остального сказать не могу – это тайна исповеди, сын мой. Тело забирайте и охраняйте лучше, чем это делал первосвященник Храма. Заприте его в подземный бронированный морг, чтобы избежать обвинений в халатности. Он воскреснет.

- Вы думаете… ваше святейшество?

- Я не думаю, сын мой, а точно это знаю.

Ближняя ретроспектива. Ахмад Шах Масуд.

12 апреля 1984 года / 11 Раджаба, 1404 года Хиджры. Афганистан. Провинция Панджшер. Грот у истока реки Панджшер.

- Ворон, он кажись очухался.

Сказано было негромко, но язык шурави{1} Ахмад Шах Масуд узнал. Он слегка пошевелился, проверяя тело на предмет повреждений. Вроде, все цело, болела только голова. Его даже не связали.

Спавший сидя воин-шурави был очень молод, лет двадцати, не больше. Он тихо ответил, не меняя позы и не открывая глаз.

- Палево, Алим. Я не хотел ему раскрываться так рано. Еще одно слово по-русски, и ты до конца жизни будешь охранять полигон на Новой Земле. Я не шучу.

Заговоривший первым усмехнулся.

- Мы все героически погибли в Бадабере. Покойники полигоны не охраняют.

- Тогда нашлю на тебя понос.

Ахмад Шах не понимал по-русски, но для того чтобы осознать, что он находится в плену, этого было и не нужно. Это было слишком очевидно.

К его удивлению, первый шурави ответил на пашту.

- Виноват, амир!

На чистом пашту отозвался и молодой амир.

- Я уже стараюсь это забыть, Алим. – а потом снова перешел на русский, уже почти шепотом – Раз уж прокололись. Умару, срочно. Сигнал на «Эверест» - восемь, три, один, три. После получения подтверждения – немедленно сворачивать ПВД. Через час уходим.

Амир* нечестивых, был слишком молод. Слишком молод, для амира шурави. По возрасту он был срочником и это было очень странно. Он оценивающе посмотрел на Масуда своими голубыми, как весенний лед шапок Гиндукуша, глазами, и добавил на пашту.

/*командир./

- Раздобудь для него ишака, Алим. Он не сможет идти так быстро, как нам нужно. Слишком сильная контузия.

Шурави-муджаддиды…

/*Муджаддид — обновитель веры. Согласно хадису пророка Мухаммеда, каждые сто лет среди мусульман будут появляться люди, которые будут обновлять ислам./

Они появились в Афганистане около года назад. Внешне ничем не отличающиеся от обычных муджахидов и умеющие жить в горах, муджаддиды всего за полгода взяли под контроль весь Бадахшан, объявили о создании Бадахшанского Джамаата и… объявили Джихад Пакистану. Все это они сделали без тяжелого вооружения и без поддержки с воздуха.

Будь Ахмат Шах Масуд более суеверным, он бы поискал в этом происки шайтана, но он был воином и оценивал происходящее без лишнего мракобесия. Шурави учились очень быстро. Они больше не лезли в горы с бронетехникой и автоколоннами. Муджаддиды работали пятёрками – командир, снайпер, два пулеметчика и «тяжелый», с укладкой из двух новых русских шайтан-труб - огнеметов шмель. Такая пятёрка в подходящем месте могла на сутки задержать целый батальон. А еще они роились, как осы, то расходясь по схронам в ущельях, то собираясь в большие отряды для конкретных задач. А еще они привели в Бадахшан своих имамов…

- Ас-саламу але́йка, доблестный амир, по праву прозванный Счастливым*.

/*Масуд – Счастливый./

- Ва-алейкум ас-саля́м ва-рахмату-Лла́хи ва-баракя́тух. Почему ты приветствуешь меня как гостя, шурави, и в чем мое счастье?

- Я не шурави, а русский, произнесший шахаду*, и ты мой гость. Ты не пленник. Ты волен уйти прямо сейчас, даже не выслушав меня. Если хочешь – уходи. Из моих тебя никто не тронет. Что касается счастья, то ты без единой царапины пережил корректируемый огонь двух гаубичных батарей. Это даже не счастье, а настоящее чудо.

/*здесь – принявший ислам./

- Ты муджаддид? Чего ты хочешь?

- Муджаддид. Меня зовут Мохаммед Асхам*.

/*ворон./

Ахмад Шах Масуд с оценивающим интересом посмотрел на человека, за которого американцы объявили награду в миллион долларов. Эти идиоты даже не догадываются, что он шурави, считают его кем угодно – палестинцем, ливанцем, турком, но только не шурави. «Террорист номер один», словно прочитав его мысли, улыбнулся и кивнул в подтверждение. Шайтан!

- Где мы?

- У истока Панджшера. Ущелье уже полностью зачищено. Уйти сейчас можно только на север, но один ты в таком состоянии через перевал не пройдешь. Уходить нужно как можно скорее, тебя ищут. Я хочу тебе помочь.

- Почему?

- Не хочу, чтобы тебя убил придурок и алкоголик Кармаль. Если ты попадешься военным, то это обязательно случится. Панджшер для тебя временно потерян, настало твое время совершить Хиджру.

- Кармаль придурок и алкоголик, которого вы навязали Афганистану.

Отпираться русский даже не подумал.

- Наделано уже много всяких глупостей. Часть из них еще можно исправить. Шурави не нужен Афганистан, шурави нужно, чтобы сюда не пришли американцы и фанатики-ваххабиты. Ты ведь тоже не хочешь их прихода?

- Не хочу.

- Как видишь, у нас уже есть общие интересы. К тому же, лично я поддерживаю твое стремление отделиться от пуштунов в независимом Северном Афганистане*. И я знаю, как можно договориться с пуштунами по-хорошему.

- Шурави этого не допустят.

- В скором времени нас всех ждут большие перемены, в том числе и шурави. Аллах вразумит их. Но до этого еще нужно дожить. Я могу тебе помочь. Принимаешь ли ты мою помощь, Ахмад Шах?

- Куда вы пойдете?

- В Бадахшан.

- И что меня там ждет?

- Поговоришь с моим амиром. Он ищет умелого и удачливого командующего для доблестной и, в будущем, победоносной бадахшанской армии. Мой амир считает Кармаля и прочих парчамистов* никчемными бачабозами**, но пока вынужден это скрывать.

/*Парчам – знамя. Фракция в НДПА./

/**предпочитающий мальчиков. Здесь по смыслу – просто пидорас/

- Почему?

- Потому, что амир моего амира такой-же никчемный партийный бачабоз. У нас тоже много проблем, Ахмат Шах, но мы о них знаем и постараемся в скором времени решить.

- Я иду с вами.

- Хорошо. Пока идем – я твой амир. Если скомандую залечь – сначала падай, потом думай.

- Да, амир.

26 апреля 1984 года. Афганистан, провинция Бадахшан. Город Ишкашим. Неофициальная столица Джамаата Бадахшан. ППД группы «Ворон».

- Ты нам нужен в Москве.

- Не сомневаюсь, но вынужден отказать. Вы должны сами спасти свою страну, а я пока займусь спасением остального мира. Я теперь Асхам, прапорщик Воронов героически погиб за Родину в Бадабере. Зачем вам его труп? Или вы уже испугались?

Генерал-майор КГБ, заместитель начальника Первого Главного Управления и начальник Управления «С»* ПГУ КГБ СССР сейчас чувствовал себя как подросток, застигнутый с поличным на чем-то постыдном. «Ворон» спросил как всегда спокойно, без всяких эмоций, он всегда говорил так, словно зачитывал расписание движения поездов. «Будьте осторожны и внимательны! Пригородный поезд Бердичев-Хацепетовка отправляется с третьего пути…» «Вы уже испугались?»

/*нелегальная разведка./

- Не хами, Максим.

- Извините, Юрий Иванович. Глагол я и правда выбрал неудачный. Для чего я вам нужен в Москве? Всё давно спланировано и моего участия не предусмотрено. Вам не хватает ухорезов?

Действительно незачем. Дома нет таких задач, которые нельзя решить без Ворона. Просто испугались, глагол этот, на самом деле, очень даже удачный. Генералу Дроздову от этого было неловко. В затеянной Вороном игре постоянно повышались ставки. Они уже давно превысили все пределы допустимого риска и это, похоже, только начало.

- За твою голову повысили награду.

- Уже слыхал. И что это меняет? А если и меняет, то даже к лучшему, Юрий Иванович. Через полгода они получат столько голов Асхама, что весь их поганый МОССАД-ЦРУ будет работать только на сортировке поступающих голов. Я и сам им с десяток подкину. Кто такой настоящий Асхам - знаете только вы. Это не причина прерывать игру, товарищ генерал.

Поезд Мухосранск-Бердичев прибывает ко второму пути… Как ему это удается? Чертов колдун…

- Об этом знает вся твоя группа, а теперь еще и Масуд. Которого ты хочешь привлечь к игре. К тому-же, похоже, что у нас уже где-то «течет». На том берегу Пянджа, ГРУшники организовали опорный пункт.

- Я это уже заметил. Но это тоже не причина. На тот берег мы не ходим, а на этот не пустим их. То есть, пустим, конечно, но под контролем.

- Максим, ты меня слышишь? У нас похоже где-то «течет».

- Нет, Юрий Иванович. Если бы у нас хоть чуть-чуть, хоть где-то «текло», вы бы уже рубили сучки на каком-нибудь сибирском лесоповале. А то, что «сапоги» что-то пронюхали…, ну, так работа у них такая, а они ведь далеко не лохи. Но и это, на самом деле, тоже хорошая новость. За них не волнуйтесь, информацией я их обеспечу. Мы постараемся с ними подружиться. Бадахшанский Джамаат ведь не воюет с Советским Союзом.

- А в своих ты уверен? Все-таки деньги огромные…

- Извините, Юрий Иванович, хочу ответить вопросом на вопрос.

- Максим, сейчас не время заниматься еврейской риторикой.

- Не время, Юрий Иванович, но вопрос не об этом. Знаете, в чем главная беда русской разведки?

- Советской, Воронов.

- Так точно, товарищ генерал, сейчас Советской. Но беда осталась старая.

- И в чем же она.

- Вы не воспринимаете Восток всерьез. Ваш главный враг - Запад, а Восток считается чем-то вроде приза, который в итоге достанется победителю. Так ведь?

- Не настолько примитивно, но в общем так.

- Не настолько, но я специально упрощаю. Точно так же считают и американцы. В этом вы очень похожи. Две самые юные цивилизации планеты, считающие свои цивилизационные ценности самыми правильными для всего человечества. При том, что ваши цивилизации зародились, по историческим меркам, буквально вчера и совсем не факт, что они доживут до исторического завтра. На уровне подсознания вы это понимаете, поэтому пытаетесь все проблемы решить как можно скорее. Восток это видит и выжидает. Восток стар, мудр и не любит спешить. Восток знает, как вас победить без войны и не собирается быть ничьим призом.

- Ты серьезно? Они знают как нас победить? Знают?

- Я абсолютно серьезно, Юрий Иванович. Востоку победить вас гораздо проще, чем проиграть. Чтобы победить, им достаточно просто жить и ждать. Плодиться и размножаться, что они делают с удовольствием, в отличии от вас и Запада. Вы слишком недооцениваете фактор Ислама, считая его отжившим свое мракобесием. Но именно благодаря своему мракобесию он вас и побеждает. Вы вводите налоги на бездетность, увеличиваете декретные отпуска, но это не помогает. Мракобесие побеждает и вас, и Запад. Так вот, что касается моих людей. Я в них абсолютно уверен. Они правильные мракобесы.

- Допустим. А Масуд? Стоит ли так рисковать? Может лучше…

«Ворон» улыбнулся и процитировал себя.

- «Решить все проблемы как можно скорее». Понимаю, Масуд сейчас проблема. Только завтра у нас возникнет проблема, которую сможет решить только Масуд, если, конечно, мы не решим его проблему сегодня.

- До завтра еще нужно дожить, Максим. Ты слишком рискуешь и не одним собой.

- А что нам еще остается, Юрий Иванович? Если не пересдать карты, то мы обязательно проиграем. Ни Западу, так Востоку. Масуд нам очень нужен. Решить его проблему из-за тайны Асхама – это все равно, что забить гвоздь дорогим микроскопом. Асхам не настоящий, Асхам – это просто игра. Асхам и нужен для того, чтобы вовлечь в игру таких, как Масуд. На нашей стороне, разумеется. Если, конечно, мы хотим победить, а не по мелочи грабить караваны.

- «По мелочи грабить караваны.» Опять хамишь, Максим?

- Извините, Юрий Иванович, заговариваюсь. Я с генералами редко общаюсь, совсем одичал в этих горах, видимо это культурный шок.

- Асхам - это игра, чтобы привлечь таких, как Масуд. А я то и понятия не имел. Что еще нового я сегодня узнаю, Максим?

- Извините, Юрий Иванович. Я тоже, если честно, не рассчитывал, что Асхам выйдет на такой уровень так быстро, но раз уж нам выпал такой прикуп – нужно играть дальше. Масуд нам нужен.

Генерал Дроздов тяжело вздохнул.

- Ладно, нужен, так нужен. И как ему только удалось выжить то…? Или это опять твои штучки?

Воронов кивнул

- Я держал над ним купол. Но контузило его всё равно очень сильно.

- Что за купол?

- Секрет фирмы, товарищ генерал. Пока сами за Кромку не сходите – не поймёте. Хотите понять?

- Это не к спеху. Купол и купол, подождёт пока. Не боишься, что он будет тебе мстить за Раббани*?

/*лидер партии Хезб-е Джамиат-е Ислами Афганистани, в высший совет которой входил Ахмад Шах Масуд. В этой истории убит в Бадабере./

- Не боюсь. Они не родичи. Просто когда-то рядом ходили в политике. На Востоке за такое не мстят, Юрий Иванович.

- А родичи Раббани, которые обязательно будут около Масуда?

- Эти обязательно будут мстить.

- И это тебя не беспокоит?

- Нисколько. Я сразу дам им понять, что готов и жду. Тогда они благоразумно, без потери чести, перенесут свою кровную месть на моих детей, внуков, или правнуков. Восток умеет ждать. В этом его сила и в этом же его слабость. Пока они ждут, я успею здесь наплодить столько кровников, что стану сто тысяч пятым в этой очереди.

- Ладно, убедил. Как вербуют этих мракобесов? Мне не придется делать обрезание?

- Хитан. Обряд обрезания у мусульман называется Хитан. Делать его в Исламе не обязательно, я его не сделал и вам не придется. Игра эта наша, мы и диктуем в ней правила. Вы «Белый Царь» принимающий Байю у своего нового Эмира. Приличия соблюсти, конечно, нужно, но они не такие сложные, завтра я вас научу.

Ближняя ретроспектива. Ахмад Шах Масуд.

15 апреля 1984 года / 14 раджаба, 1404 года Хиджры. Афганистан. Провинция Бадахшан. Северо-западная окраина долины Зибак.

Первых три дня пути, Ахмад Шах Масуд почти не запомнил. Как и предполагал странный шурави, сам идти он не смог. В глазах двоилось, желудок то и дело выворачивался желчью, а от тряски душа время от времени покидала тело, чтобы поискать короткий и удобный путь к Аллаху. Ишака отпустили к исходу первого дня. Асхам решил уйти с основной тропы на звериную и дальше Ахмат Шаха понесли уже на руках. Окончательно в сознание он вернулся, когда встали на дневку в одном из схронов. Видимо там оказался запас медикаментов, потому что, проснувшись в небольшой пещере, Ахмад Шах Масуд впервые почувствовал голод. В пещере, даже не пещере, а крытом карнизе под небольшим водопадом, могли бы разместиться человек десять, но кроме Асхама, больше никого не было.

- Ас-саламу але́йка, счастливейший из воинов Аллаха.

- Ва-алейкум ас-саля́м ва-рахмату-Лла́хи ва-баракя́тух, амир Асхам. Где мы?

- Уже за перевалом. Эта водичка бежит в Пяндж.

- Вы перетащили меня на руках через перевал?

- Аллах помог. Как твое самочувствие?

- Идти смогу.

Русский молча кивнул, вроде и не спеша, но очень быстро собрал не дочищенный пулемет, достал банку сладкого молока, со знакомой сине-белой этикеткой, проколол в ней две дырки и придвинул Масуду.

- Завтра пойдем. Засветло доберемся до Анжомана. Там ты снова получишь возможность уйти.

- Ты отпустишь меня?

- Да. Кроме того, я дам тебе оружие и столько припасов, сколько сможешь унести.

- Почему?

- Я не уверен, что ты сможешь договориться с моим амиром.

- Твой амир шурави?

- Шурави. Но он не поэтому мой амир. Он в сорок пятом, лейтенантом, брал Берлин. Знаешь что-нибудь о той войне?

- Кое-что знаю. Вы ведь печатаете книги на точики-фарси*, а я люблю читать.

/*таджикский язык./

Русский молча кивнул и снова принялся разбирать свой РПКМ. Масуд не спеша доел сладкое молоко, выпил немного воды.

- Ты и правда убил Раббани?

- Не уверен, что лично я, но я там был амиром. С Раббани ам просто повезло. Аллах помог. Мы ведь шли не за нем и даже не за Хекматиаром. Нам был нужен американец.

Аллах ему помог! Ну и наглец! Хотя, если вдуматься, то возможно ли сделать такое без помощи Аллаха? Но почему Аллах помог шурави, а не правоверному Раббани? Из-за американца?

- Амир Асхам, а чем шурави лучше американцев?

- Ничем. Сейчас уже ничем. Такие же торгаши.

- Почему же ты им служишь?

- Я служу не им, а своему амиру. И Великой Империи, попавшей в смутные времена. Я в этой жизни родился русским. Шурави в России не навсегда, их время уже проходит.

- Правильно ли я тебя понял, что твой амир не потребует от меня поклониться ублюдку Кармалю?

- Правильно. Уверен, что он от тебя потребует быть самим собой. Это будет тайный союз. Во всяком случае до тех пор, пока не произойдут большие перемены.

- Зачем тогда мне идти к твоему амиру, я могу обо всём договориться с тобой. Поклянемся в ближайшей мечети именем Аллаха, как и подобает двум воинам, заключающим союз.

- Нет, Ахмад Шах. Я не могу заключить с тобой союз. Тебе будет нужна помощь, которую можно организовать только мой амир. Народ в Бадахшане нужно кормить, а бойцов вооружать и снабжать боеприпасами.

- Твой амир большой человек, Асхам. Я готов обсудить с ним тайный союз.

- Если вы не договоритесь – тебя убьют.

- Иншалла!

Заговорщики.

29 апреля 1984 года. Балашиха. База подготовки спецназа КГБ СССР.

Генерал-полковник КГБ СССР, начальник пятого управления и заместитель председателя «Конторы», Филипп Денисович Бобков за последний год стал в Балашихе своим человеком. Офицеры «Пятки»* с его подачи посменно проходили здесь курс подготовки, который приобщившиеся в своём узком кругу уже прозвали «Ад и Израиль». При чем тут Израиль, Филиппу Денисовичу было непонятно, но, как говорится, народу видней. Через «Ад и Израиль», который на самом деле официально именовался скромно «Курс Выстрел», за пару лет планировалось прогнать весь офицерский состав КГБ, но начали почему-то именно с офицеров «Пятки». А Бобков постоянно наведывался, чтобы лично контролировать процесс.

/*Пятое управление КГБ СССР. Охрана конституционного строя. «Жандармы»./

Хотя программа подготовки «Курса Выстрел» включала в себя едва десятую часть того, что полагалось «Альфе», или «Вымпелу», но даже такой трехмесячный курс давал очень многое. Самому Филиппу Денисовичу, которого подчиненные за глаза уже прозвали обергруппенфюрером, это давало возможность часто бывать в Балашихе, не вызывая даже тени повода для ненужных подозрений, а заодно получше узнать своих офицеров. Хотя «Курс Выстрел» был всего лишь экспресс-подготовкой, на подготовку курсанта выдели всего четыре тысячи рублей*, результат был, на «Курсе» вскрывался характер, а это давало генералу Бобкову возможность более вдумчиво работать с кадрами. А ведь «Кадры решают все!»

/*На подготовку офицера «Альфы» и «Вымпела» тратилось до ста тысяч рублей в год./

- Тебе не понравилось что-то конкретно, Юра?

- Конкретно? Конкретно ничего. Но это, мать его, называется чуйка. Которой я доверяю больше, чем фактам. Этот пацан играет в свою игру, а мы для него лишь пешки и кони.

- Тоже мне удивил. Разумеется, он играет в свою игру, очень многоуровневую, и не доверяет нам до конца. Ты бы, на его месте, нам с тобой доверял?

- Я не на его месте и его инопланетянских интересов не знаю. А если он хочет втравить нас в ядерную войну? Он не живет, он играет. По нашим меркам – он настоящий псих, очень опасный для общества.

- Согласен. Но не для нашего общества, Юра. Не знаю почему, но мы для него свои. Если бы он хотел нам навредить, объявился бы у американцев.

- Знаешь Филипп, он мне намекнул, что мы слишком зациклены на американцах.

- Он мне об этом прямо сказал, еще четыре года назад.

Четыре года назад, генерал-майор Дроздов еще понятия не имел об «Инопланетянине». Поэтому он, что называется, завелся.

- Филипп, мы одно дело делаем?

- Не психуй, Юра. Я передал тебе своего самого ценного агента, может быть, самого ценного агента всех времен и народов в истории разведки. Не моя вина, что ты так и не научился с ним общаться. Он так и остался для тебя моим агентом «Инопланетянином» и не стал человеком. Это только твоя вина и ничья больше. Давай без эмоций и страстей, мы все-таки не обыватели, а профессионалы. «Инопланетянин» скрывает от тебя факты? Почему ты вдруг решил довериться чуйке?

- Нет, факты он не скрывает. Он эти факты постоянно создает и меня перед ними ставит. И так ставит, что у меня все время один выход.

- Видимо, он опасается, что если тебе предложить два выхода, то ты можешь выбрать неправильный. Ты знал, кого к себе берешь, я тебя обо всем предупредил. Из-за чего у тебя взыграла «бычка»?

- На Масуде шестнадцать моих парней.

- Не то, Юра. Это война. На твоих парнях крови в десять раз больше, в том числе и людей Масуда. Не делай таки мне тут игру в восточного кровника – не верю. Ты уже больше тридцати лет на войне, давно научился без эмоций оценивать потери. Ели мы с тобой делаем одно дело, говори прямо – что наболело, не крути.

- По моим оценкам, у Воронова уже семь-восемь тысяч бойцов. Все, как один, ветераны. Все, как один, мусульманские фанатики, верующие, что он Махди. Если прибавить к этому людей Масуда, то получится, как минимум, три дивизии полного состава. Это уже целая армия, Филипп. Армия Махди, мать его. Я не понимаю, как ему это удалось. Шииты и сунниты, таджики и пуштуны, уйгуры и арабы сделали Хиджру, чтобы присоединиться к Махди. Знаешь, что такое Хиджра?

- Знаю. Это один из столпов Ислама. Преодоление второго искушения Шайтана. После Хиджры должен начаться Джихад. И что тебя волнует? Думаешь, что эта армия готовится против нас?

- Нет. Сейчас она не против нас. Но нам она не подконтрольна.

- Не подконтрольна, значит, пока это невозможно. Знаешь Юра, пожалуй, я тебе честно признаюсь. Это ведь, на самом деле, не я завербовал «Инопланетянина» в восьмидесятом. Это он меня завербовал. А после, через меня, завербовал тебя, Маркелова, Докучаева и прочий легион. Когда-то у меня были такие-же обиды, как и у тебя. Я ведь правда считал его чуть ли не родным сыном, а он меня постоянно использовал. Потом я понял, что сынок то давно уже взрослый, но его игра идет мне только на пользу. А ты, похоже, все никак не можешь смириться, что работаешь с «Инопланетянином». Обиделся за «Испугались»? Но он ведь прав, по большому счету. Он раздал нам полные руки козырей, чтобы не просрать хотя-бы свою страну. Давай будем думать об этом. А армию Махди оставь ее создателю. Я больше чем уверен, что она нам как минимум не повредит, а как максимум очень пригодится.

Дальняя ретроспектива. Максим Воронов.

3 мая 1980 года. Москва. Институт стран Азии и Африки ИСАА МГУ. Кабинет декана факультета истории Ближнего и Среднего Востока.

Руководитель дипломной работы Воронова, декан факультета ИБСВ, профессор Искандер Баходирович Закиров в своем кабинете был не один. К тому-же, в присутствии этого посетителя, он заметно рефлексировал. Интеллигенция всегда, хоть внутренне, но фрондирует, поэтому опасается любой власти, чисто на животных рефлексах. А посетитель же, несомненно, был здесь Властью. Лет тридцать пять, особых примет нет. Капитан, или майор. Скорее майор.

- Здравствуйте, Искандер Баходирович. Я могу подождать Или прийти попозже?

- Здравствуй, здравствуй, Максим. Проходи, садись. Вот это Виктор Иванович, он хочет с тобой поговорить.

Воронов молча кивнул своему дипломному руководителю, молча сел напротив «Виктора Ивановича» и молча принялся его рассматривать. Профессор Закиров тоже молча и с облегчением выскользнул из собственного кабинета. С минуту молча смотрели друг на друга. О стекло кабинета громко билась муха. Молчали. Не бодались взглядами, нет, просто оба держали паузу.

- Здравствуй Максим. Меня зовут Виктор.

- Иванович. Здравствуйте, Виктор Иванович.

- Я хочу поговорить о твоей дипломной работе.

- Я это уже понял, Виктор Иванович.

- И ты уже понял, кто я?

- Пока нет. Капитан? Или майор?

- Майор.

Воронов молча кивнул и снова подвесил неловкую паузу.

- Тема твоей дипломной работы… Ты ее сам выбрал?

- Сам, товарищ майор. Тема сейчас актуальная.

- Более чем. Твоя работа засекречена. Публичной защиты не будет.

Воронов снова равнодушно пожал плечами. Такой расклад его явно не удивил.

- Ничего не хочешь сказать?

- Нет. Поговорить хотели вы, потому что вы меня знаете. Я вас не знаю. Говорите, товарищ майор.

Майор Андрейченко был опытным оперативником и отлично понимал, что его сейчас тупо разводят на эмоции. Он был обучен, как действовать в таких случаях, но сейчас перед ним сидел шестнадцатилетний пацан, а это ломало все привычные схемы работы.

- Публичной защиты не будет, а не публичная уже состоялась. Поздравляю с дипломом.

- Спасибо, товарищ майор.

Ему абсолютно наплевать на этот диплом. Поблагодарил, как за переданную в столовке солонку. Черт бы его побрал.

- Что собираешься делать дальше?

- Пока не знаю, завтра подумаю. У вас есть предложения?

- Скоро олимпиада. Хочешь поработать переводчиком?

- Нет.

- Почему? Платят хорошо, чеками*.

/*Так называемый переводной рубль. Отоваривался в магазинах внешторга. В восьмидесятом, курс чека к рублю был примерно один к семи./

- Просто так ни за что хорошо не платят, товарищ майор. Вы меня вербуете?

Эх, как дать бы тебе по наглой роже…

- Устанавливаю контакт, Максим.

- Контакт установлен, Виктор Иванович. В результате контакта, вы уже выяснили, что я готов к вербовке, но не за чеки.

В более дурацкую ситуацию, майор Андрейченко еще ни разу не попадал.

- Чего ты хочешь?

- Убедиться в том, что меня вербуют наши, а не ЦРУшники, или МОССАДовцы.

Опешивший Андрейченко достал из кармана и раскрыл служебное удостоверение. Воронов глянул на него равнодушно.

- Это не доказательство, просто бумага, оформленная в красивую красную корочку. Вы вполне можете быть двойным, или даже тройным агентом.

- Издеваешься, Воронов?

- Есть немного, товарищ майор. Но это лишь ответная любезность. Вы хотели меня купить за бусы, как тупого папуаса. Только бусы, даже ни единого слова про Родину, патриотизм и прочие идеалы. Это повергает меня в глубокую печаль. Для каких целей вы вербуете таких ублюдков, если не работаете на ЦРУ, или МОССАД?

- У меня есть подозрение, что это ты работаешь на ЦРУ и МОССАД. И хватает полномочий для твоего ареста.

- Мне шестнадцать лет.

- Я в курсе, но дело государственной важности.

- Круто. Ну, что же, dura lex, sed lex. Если выбор только между чеками и крестом, однозначно выбираю крест. Веди меня, центурион, я готов.

Красиво! Майор Андрейченко вдруг оценил красоту, с которой его уделал этот щенок и непроизвольно улыбнулся.

- Как тебя убедить, что я не из ЦРУ?

- На слово поверю только начальнику управления. Пусть он меня к себе вызовет и прикажет с тобой работать.

- Ну, ты и наглец. Ладно, жди…

Дальняя ретроспектива. Генерал-лейтенант Бобков Филипп Денисович.

12 августа 1980 года. Здание центрального аппарата КГБ СССР.

Филипп Денисович Бобков задумчиво смотрел на расходящихся с вечерней оперативки начальников отделов. Расходились они в хорошем настроении, но у начальника пятого управления почему-то тревожно сосало под ложечкой. Не смотря на то, что ЦК КПСС оценил деятельность Комитета Государственной Безопасности во время проведения Олимпийских игр на отлично, а значит скоро последуют и поощрения, но это его совершенно не радовало. Филипп Денисович был по факту одним из самых информированных людей в Советском Союзе, а потому оценивал прошедшую Олимпиаду трезво. С политической точки зрения – это был полный и оглушительный провал, который обязательно повлечет за собой цепь негативных последствий.

- Филипп Денисович?

Герой дня, начальник одиннадцатого отдела*, генерал-майор Киселев, дойдя до выхода из кабинета, вернулся к столу начальника.

/*одиннадцатый отдел пятого управления, т.н. «Олимпийский»/

- Да, Паша. Что-то еще?

- Я по поводу вчерашнего доклада. «Объект инопланетянин». Вы сказали, что примете его.

Было дело, сказал. Интересный паренек. Судя по докладу и правда инопланетянин.

- Приму. Кто его, кстати, так окрестил?

- Майор Андрейченко. Он ждет.

- Кто, Андрейченко?

- Инопланетянин.

- Что, прямо сейчас ждет?

- Так точно.

- Где?

- В общественной приемной, как и положено.

Филипп Денисович очень устал. Казалось, что эта чертова Олимпиада пила из него жизненную силу, присосавшись прямо к… По каким там артериям течет жизненная сила? Но и с ее окончанием легче не стало, будто она напоследок пустила яд. Но обещал, значит обещал. Тем более, что Киселев и правда – герой дня.

- Веди своего инопланетянина, Павел Николаевич.

- Пришлю. Он не мой инопланетянин и согласен говорить только с начальником управления. Я вчера докладывал.

Было, докладывал. Какой, однако, скромный этот инопланетянин. Был бы наглый – попросился к Брежневу. Филипп Денисович непроизвольно улыбнулся. Ладно, если даже полная пустышка, то отвлечься от накатившей хандры поможет.

- Присылай не своего инопланетянина, Паша. Самое время забыть о делах наших грешных и задуматься о вселенских. Расширить кругозор и немного отвлечься.

Киселев понял настроение начальника, молча кивнул и исчез за дверью. Филипп Денисович открыл ящик стола, в котором лежали срочные папки и достал оперативную справку на «Инопланетянина». Вчера его что-то в ней зацепило, сработало шестое чувство, но что конкретно, он пока сам так и не понял. Умненький мальчик. В школу пошел в шесть лет, в двенадцать закончил с золотой медалью. Бывает. Среднее образование рассчитано на среднего, а этот явно выше уровнем. Таких немного, но он далеко не уникум. Без вступительного экзамена принят в ИСАА МГУ. Закончил за четыре года, с красным дипломом, защитился этой весной. Ага! Тема дипломной работы засекречена. «Пуштунский национализм и фактор «Линии Дюранда». Прогноз до 2000-го года». Вот оно! Прогноз до двухтысячного года. Именно это вчера и царапнуло. В настоящем зреет что-то очень нехорошее, вот и хочется заглянуть в будущее, хочется чуда… Что ещё…?. Вызывающе вел себя при контакте с майором Андрейченко, но тот все равно настоятельно рекомендует продолжить разработку объекта. Так, Андрейченко тоже на заметку.

- Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? Генерал-майор Киселев прислал посетителя. Говорит, что вы его ждете.

- Жду, зови.

Вошедший юноша абсолютно не привлекал к себе внимания. Одет опрятно, но нарочито неброско, как будто и не произошло этой чертовой Олимпиады, которая принесла с собой культ на все западное. Серые брючки, не новые, но аккуратно поглаженные, серая, но чуть посветлее, рубашечка. Короткая стрижка. Если объявлять такого в розыск, то даже зацепиться абсолютно не за что. Серое пятно, без особых примет. Разве что глаза. Ярко синие глаза светились веселым задором, но разве это примета?

- Максим Воронов?

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

«Инопланетянин» отозвался с такой интонацией, будто по пять раз на дню общался с уже надоевшими генералами КГБ. Красавчик.

- Присаживайся, Максим.

Тот послушно присел на стул в третьем ряду стола совещаний, приставленного к рабочему столу Бобкова в виде ножки от буквы «Т». Молча взял из лежащей на столе стопки лист бумаги, из стоящего там-же стакана достал простой карандаш и начал что-то молча писать.

- Ты хотел со мной поговорить?

Не отрываясь от письма, «Инопланетянин» отозвался немедленно.

- Никак нет, товарищ генерал-лейтенант. Я только хотел убедиться, что меня не вербует ЦРУ, или МОССАД.

За время, пока была произнесена эта фраза, «Инопланетянин» дописал, что хотел. Бесшумно соскользнул со стула и передал лист Бобкову.

«Здесь нельзя говорить!

Астрологический прогноз.

- 12 сентября произойдет успешный военный переворот в Турции, который возглавит генерал Кенан Эвренон.

- 22 сентября начнется Ирано-Иракская война.

Если захотите обсудить этот астрологический прогноз, найдите место, где можно будет говорить.»

Псих? Бобков поднял глаза на инопланетянина. Нет, не псих. Точно не псих. Глаза не бегают, скорее пытаются залезть прямо в душу, что бы это понятие не значило. Бобков кивнул и перевернул страницу. Ладно, проверим.

- Убедился? Майор Андрейченко на самом деле тот, за кого себя выдает.

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Я принесу майору Андрейченко свои извинения. Разрешите идти?

- Разрешаю!

Дальняя ретроспектива. Максим Воронов.

27 сентября 1980 года. Завидово. Государственный научно-опытный заповедник.

Майор Андрейченко запарковал свою новенькую служебную Ниву на небольшой площади, прямо под окнами Завидовского сельского совета и заглушил мотор. Машина ему досталась вместе с новой должностью – заместителя начальника третьего отдела*. Должность была полковничья, поэтому не далее, как к «Дню чекиста», его ожидало и повышение в звании.

/*3-й отдел — работа по линии студенческого обмена, студентов и преподавателей./

- Раньше приехали, подождем.

Дремавший Воронов открыл глаза и огляделся. Здание сельсовета, когда-то бывшее симпатичной усадьбой одного из эксплуататоров, сейчас представляла из себя довольно жалкое зрелище. Уродливый бетонный идол вождя мирового пролетариата напротив входа, который должен олицетворять собой победу пролетариев над эксплуататорами, в несколько слоев засрали голуби. Начинался дождь.

- Как скажете, Виктор Иванович.

Майор Андрейченко очень старался установить контакт с этим странным пареньком. Шестое чувство подсказывало ему, что и столь неожиданное, но приятное повышение произошло именно в связи с тем, что он настоял на организации его встречи с начальником управления и дальнейшая карьера теперь зависит от продуктивности работы с Вороновым, но эти старания пока ничего не давали. Воронов больше не дерзил и не провоцировал, но очень умело держал дистанцию. Правильно держал, именно так, как хороший начальник должен держать дистанцию со своими подчиненными. Чертов инопланетянин…

- О чем задумался, Максим?

- Да так, ни о чем. Просто прикидываю – отмоет ли его до зимы.

Воронов кивнул на бетонного идола и снова замолчал. Майор Андрейченко посмотрел на бюст Ленина. Мелкий дождь размывал птичий помет, грязные струйки стекали по щекам и капали с узнаваемой бетонной бородки.

- Кощунствуешь, Воронов?

- Никак нет, товарищ майор. Кощунствовать можно только в адрес чего-то святого. Это же просто кусок бетона. Был бы это на самом деле святой, не стали бы ждать, пока его отмоет дождем. Или не отмоет. Всем на это на самом деле наплевать, в том числе и вам.

Майор Андрейченко почувствовал, что если начнет возмущаться, или возражать, Инопланетянин предложит ему прямо сейчас доказать слова действием и помыть памятник Ильичу. Выходить из машины под дождь не хотелось. Правда что ли наплевать?

- Злой ты, Максим.

Хотел ли что-то ответить Воронов – осталось неизвестным. Рядом с Нивой затормозила старая «Буханка»*

/*УАЗ-452/

- Это за тобой.

Инопланетянин кивнул, подхватил с заднего сидения свой полупустой рюкзак и молча вылез из машины. «Буханка» уехала, а Николай Андрейченко еще полчаса смотрел на капающие с бетонной бородки грязные капли. Он думал.

«И правда наплевать…» Майор выругался про себя, завел машину и поехал обратно в Москву

***

Внутри непрезентабельной с виду «Буханки» оказался вполне приличный салон. Генерал-лейтенант Бобков скользнул по Максиму цепким, будто хотел поцарапать, взглядом и хлопнул по креслу рядом с собой. Кресла, похоже, от какого-то самолета. Стоят поди дороже самого драндулета. Максим влез в машину, задвинул за собой дверь, сунул рюкзак в проход и молча сел на указанное место. Бобков тоже молчал. С минуту провисела очень много за себя говорящая пауза. «Хорошо молчим! Очень выразительно молчим. Словами лучше не скажешь…». Красоту возникшей паузы не оценил водитель.

- Куда поедем, Филипп Денисович? Дождь, и похоже, что надолго.

- Коли надолго, значит рыбалки не будет. Поехали сразу на «Тройку».

«Буханка» развернулась и поехала обратно в сторону Москвы. Нет, не простая машинка, мотор тоже не родной.

- Тебе что, астрология насчет погоды не подсказывает?

Генерал Бобков кивнул на кеды.

- Я сменку взял. Не люблю сапоги. Вдруг убегать придется…

Филипп Денисович усмехнулся.

- Шутник. Здесь можно говорить.

- Лучше не здесь, товарищ генерал-лейтенант. Зря мы что ли в лес приехали?

Дальняя ретроспектива. Генерал-лейтенант Бобков.

27 сентября 1980 года. Государственный научно-опытный заповедник «Завидово». Объект «Тройка».

Завидовский заповедник был особо охраняемым объектом, поэтому его охраной занималось девятое управление, но объект «Тройка» был личной «вотчиной» Бобкова. Совсем небольшая лесная заимка, где содержались собаки для зимней охоты, в основном сибирские лайки.

- Привет, Сергеич.

Бобков сердечно обнял встречающего егеря, во время Великой войны бывшего его ротным командиром.

- Хотел сегодня блесну побросать, но дождь спутал все планы. Переждем у тебя, может закончится.

- Когда-нибудь обязательно закончится. К зиме точно. Жди, если время есть. Газет привез?

Бобков покосился на водителя.

- Привезли, Сергей Сергеевич, но только вчерашние и раньше. Слишком рано сегодня выехали.

Вместо привычного ворчания старого друга, Филипп Денисович услышал совершенно неуместную тишину. Сергеич ошеломленно смотрел на вылезшего из «Буханки» инопланетянина. Одна за другой, замолкали собаки. Реакции Сергеича удивился даже Завьялов, хоть и не понял, на что эта реакция.

- Сергей Сергеевич, я три журнала прихватил. Свежие совсем…

Инопланетянин глянул в небо, потом на собак, потом вдруг дружелюбно улыбнулся Сергеичу. Невозмутимый и «отмороженный на всю голову» Сергеич, способный послать «по матери» самого Брежнева будто оцепенел.

- … «Наука и жизнь», «Огонек» и «Роман-газета». Последний номер, там вторая часть «Победы» Чаковского…

Завьялов оправдывался, но Сергеич его явно не слышал. Ситуация, очевидно, складывалась дурацкая и генерал-лейтенант решил ее поломать командирским голосом.

- Завьялов, Воронов – разводить огонь.

Не «въехавший» водитель растерялся.

- Так дождь же, Филипп Денисович.

- Завьялов, если ты меня считаешь слепым, или идиотом, продолжай возражать. А если ты не сможешь развести огонь через пять минут, будешь дослуживать на Чукотке. Пойдем, Сергей. Пока молодежь работает, помянем наших.

Конторой «Третьего» объекта, а заодно и жильем самого Сергеича, был довольно старый, почти черный, сосновый сруб-пятистенок. Бобков, прилагая заметные усилия, завел Сергеича в горницу, усадил за стол и протянул ему фляжку.

- Что с тобой?

- Кого ты привез?

- Это мой агент. Что с тобой?

Обычно очень воздержанный на алкоголь, Сергеич жадно хватанул из фляжки второй раз.

- Да говори же, твою мать. Что с тобой?

Сергеич поморщился, вытер рукавом губы и вернул фляжку.

- Удивился я сильно, Филя. Если он и правда твой агент, а не наоборот, то я тебя сейчас по-новому узнаю. Такого зверя я еще не встречал.

- Зверя?

- Ну, да, зверя. Для тебя же, научного материалиста – если не человек, то зверь. А он точно не человек. Как ты его нашел?

- Случайно.

Сергеич глянул на старого друга с нескрываемым скепсисом.

- Так я и подумал. Значит, это он тебя нашел.

Бобков ненадолго задумался, потом кивнул.

- Может быть и так. Он опасен?

- Да как тебе сказать. Если бы мне поручили организовать на него загонную охоту, я потребовал бы дивизию спецназа, артиллерию и авиацию. И то без гарантии успеха. Сейчас он тебе не враг, но на будущее учти. Он опасен как, черт возьми, даже слова такого не подобрать. Он видит нас насквозь. Он читает наши мысли. Мы для него – как персонажи из фильма, который он сто раз смотрел. Его невозможно захватить врасплох. Для него время – не линейная функция, он ей каким-то образом управляет.

- Он же совсем пацан!

- Я это заметил, Филипп. И уже учел. В полную силу он пока не вошёл. Ладно… В леднике косуля. Попалась вчера хромая. Вы тут отдыхайте, а мне надо кормушки заполнить.

- Да подожди ты, успеешь со своими кормушками. Как ты понял, что он не человек.

- Он же не скрывается, Филипп. Зрячие, да увидят. Попроси его не подходить к собакам.

- Почему?

- Он поймет.

- А я?

- А ты нет. Хотя, если он и правда твой агент, то может и поймешь. Он наверняка лучше меня умеет объяснять. Вернусь затемно.

Проводив Сергеича, который совершенно сломал ему, казалось бы, очень хорошо продуманный план вербовки, Филипп Денисович присел на крытом крылечке и, казалось, задремал с открытыми глазами. Сергеича бывшие сослуживцы считали ненормальным и это имело под собой множество оснований, но у него было очень хорошо развито то, что в обиходе именуется «чуйкой». Благодаря ей, тогда еще гвардии старшина Бобков однажды сохранил свою жизнь и помнил об этом очень хорошо. Костер весело разгорался, скоро можно будет собрать угли в мангал. Учитывая вводную Сергеича, планировать разговор с Инопланетянином бесполезно, любой план он сломает. Значит надо отдать ему инициативу.

- Завьялов, спустись в ледник, нам Сергеич косулю подарил. Воронов, ко мне!

Дальняя ретроспектива. Максим Воронов.

27 сентября 1980 года. Государственный научно-опытный заповедник «Завидово». Объект «Тройка».

- Присядь, Максим. Сергеич просил тебя не подходить к собакам. Сказал – ты поймешь.

Воронов присел на ступеньку ниже, задумался на пару секунд и кивнул.

- Я понял. Умный он мужик, ему бы Комитет возглавлять, а он собачек опекает…

- Это не нам с тобой решать. Сергей сказал, что ты не человек.

Воронов равнодушно пожал плечами вместо комментария.

- Кто ты, Максим?

- Филипп Денисович, я уверен, что вы обо мне знаете уже больше, чем я сам смогу вспомнить.

- Из того, что я знаю, никак не объясняется твоя «Астрология». Ты человек?

- Человек, Филипп Денисович, а кто же еще. Не инопланетянин же. А моя астрология – это до поры не понятое наукой физическое явление. Объяснить её сейчас невозможно, как невозможно было триста лет тому назад объяснить электричество. И это для нас хорошо. Когда мою астрологию объяснят ваши ученые, она будет и у ЦРУ, и у МОССАДА.

- Сергеич что-то почуял.

- Я это уже понял. И именно поэтому он у вас запрятан в лесу. Повезло мужику, вполне могли и в дурку упечь.

- Ты прав, могли.

- Именно поэтому я призываю вас временно отказаться от поисков материалистических объяснений явления «астрология». Главное, что у нас оно есть, а у врагов – пока нет.

- У тебя есть. У меня – нет. Я вынужден буду опираться на твою «астрологию». Где гарантия, что ты за нас?

- Ну какие в этом деле могут быть гарантии, Филипп Денисович? Я же у вас их не требую. Тем более, что я и правда не за вас, мне просто «За Державу обидно».

- С чего бы тебе за Державу печалиться. Живем не хуже других.

- Живем не хуже, с этим согласен. Только если ничего не делать, жить нам так осталось совсем не долго.

- Знаешь, Максим. Когда я сюда ехал, у меня был готовый план разговора, но Сергеич мне его напрочь сломал. Он уверен, что не я тебя вербую, а ты меня.

Воронов укоризненно покачал головой.

- Мне некуда вас вербовать, Филипп Денисович. Мне не нужны от вас сведения и даже содействие - не слишком нужно. Нужно, конечно, лишним не будет, но если что – я вполне смогу обойтись и без него. Сергей Сергеевич очень умный мужик, для вашего времени. Это как в примере с электричеством. Нашел случайно такой средневековый Сергеич кабель и схватился за него. Поумнел то быстро, но очень ограниченно. Согласитесь, что у него слишком мало шансов понять, что этот кабель не только опасен, но и может быть полезен. Что он не только больно бьет током, но и способен крутить электрические машины, или давать свет. Сергеич прав в одном – я действительно искал контакта именно с вами. Я специально привлекал ваше внимание, форсировал события и провоцировал ваших подчиненных. У вас осталось слишком мало времени, а вы слишком увлеклись «боем с тенью». Я вас точно не вербую. В подтверждение доброй воли, вот вам новый астрологический прогноз. В ноябре, президентом США станет голливудский актер, масон и шизофреник Рональд Рейган. Очень удобная кукла для «хозяев мира». При его администрации, получит мощную поддержку план ЦРУ «Циклон». Через пару лет* в Афганистане появится организованные партизанские отряды, со «Стингерами»** и ПТРК***. Сначала, вы «просрете» Афганистан…

/*организованное сопротивление СА началось в 82-ом году. До этого, Афган считался курортом./

/**американский переносной зенитно-ракетный комплекс./

/***противотанковый ракетный комплекс./

- Про «Циклон» можешь сказать что-то еще? Имена, детали…?

- При Рейгане – это будет приоритетнейший проект ЦРУ. Курировать его будет лично директор – Уильям Кейси, но настоящим мотором станет некий Роберт Гейтс. Причем, у них реально будут развязаны руки.

- Почему?

- Казалось бы смешно, но это юридический казус. Саму бумажку подпишет еще Джонни Картер, а может и уже подписал, не суть важно, но реально деньгами ее будут наполнять уже республиканцы при Рейгане, причем, заранее возложив вину секретности операции на демократов. Будущий бюджет – это почти четыре миллиарда американских долларов на десять лет, но реально эта сумма увеличится на порядок. Стингеры заземлят нашу авиацию, а моджахиды тупо завалят вас трупами. Афганского позора СССР не переживет. Вы и правда не понимаете свой народ, Филипп Денисович. Нам на многое наплевать, мы очень многое можем вытерпеть, но мы никогда не сможем стерпеть потери гордости. Гордыня – это наше Все. После «слива» в Афгане – вас сразу сметут под ковер. И КПСС м КГБ. Будете охранниками подрабатывать.

Генерал-лейтенант Бобков уже понял, что его тупо вербуют, но возражений против этого почему-то не находилось.

- Сколько нам осталось?

- Максимум – пять лет. Не дожить до этого дня, Филиппп Денисович, даже не надейтесь. Если мы сейчас с вами ничего не предпримем – быть вам холуем. Начальником службы охраны у одного из крутых буржуев, хозяев наступающей новой жизни.

Отдать инициативу человеку-инопланетянину, похоже, было не такой уж плохой идеей… Раскрывается он охотно.

- Ты искал контакта, Максим. Почему именно со мной? Мог ведь выйти и на более высокий уровень.

- Скорее всего, смог бы, но там просто не с кем устанавливать контакт. Вот вы, один из самых информированных людей в стране, занимаетесь защитой конституционного строя, но даже вы не понимаете, что главные противники этого строя, давно окопались в Политбюро и ЦК. Страну ведут на бойню, а вы контролируете поведение идущего на бойню стада. Если вы меня не услышите, вернее, если не захотите переосмыслить то, что и без меня прекрасно знаете, то астрологический прогноз я вам уже дал. Время зря не потратили, но в таком случае – ни я вам больше не нужен, ни вы мне. Просто разбежимся в разные стороны и забудем друг о друге.

Заговорщики. Продолжение.

29 апреля 1984 года. Балашиха. База подготовки спецназа КГБ СССР.

- Вот так, Юра. Если ты думал, что он действует под моим контролем – ты очень сильно ошибался.

- Е…. … …!

Генерал-майор Дроздов замысловато выругался.

- Как же ты с ним работал?

- Ты, наверное, не поверишь, но отлично работал. Он задавал направление, но копал я всегда сам. Глубоко копал, ты меня знаешь. За четыре года ни одного не подтвердившегося «астрологического» прогноза. Ни одного! Так что я пока не вижу причин перестать ему доверять. Но раз уж ты вернулся «на эмоциях» - значит он специально тебя «завел». Он никогда ничего не делает просто так. Он наверняка просчитал, что свою обиду ты будешь высказывать мне. Так?

- Что тут просчитывать, все и так очевидно.

- Не так уж это и очевидно. Ты вполне мог решить, что я играю тебя в тёмную и замкнуться.

Генерал Дроздов скептически покачал головой.

- Мы уже слишком далеко зашли, Филипп. И он это отлично понимает.

- Тем лучше. Значит он рассчитывает, что я сумею тебя убедить.

- Попробуй.

- Чайку хоть организуй. Я все-таки не на допросе.

- Сейчас. Извини!

Пока смутившийся Дроздов распоряжался насчет чая, получивший пару минут форы, Филипп Денисович Бобков лихорадочно рассчитывал, сколько козырей ему удастся скрыть в этом разговоре. Получалось, что почти ничего. «Вот ведь зараза!» Беззлобно выругался про себя генерал-полковник и отхлебнул чайку.

- Юра, позволь мне начать с вопроса. Как ты отнесешься к тому, что часть моих размышлений выйдет за рамки научного материализма?

- Если в пределах разумного, то нормально отнесусь. Материализм на этот чертов глобус уже никак не натягивается. Про электричество я понял.

- Хорошо. Сам понимаешь, я тогда никак не мог прекратить поиск объяснения этого феномена, а ключ у меня был всего один – Сергеич.

- Понимаю. Сергеича я и сам бы постарался задействовать. Раз он где-то когда-то схватился за этот чертов «кабель», значит знает где он проложен.

Начало хорошее. Если собеседник согласился с твоим первым аргументом, значит второй он, как минимум, критически обдумает.

- Не буду тебе рассказывать в подробностях, как мне удалось убедить Сергеича. Он про этот «кабель» даже вспоминать боялся. Короче, мне перед ним разве что на коленках ползать не пришлось, чтобы уговорить пообщаться с Инопланетянином. Ты же знаешь Сергеича?

- Похуже тебя, но знаю. Не могу себе представить то, чего он может бояться.

- Вот и я не мог. Потому что в материальном мире этого просто не существует. Растекаться о нематериальном я сейчас не буду, это выйдет далеко за рамки разумных пределов, о которых ты упомянул, озвучу только то, что я уже перестал подвергать сомнению. Подожди, Юра, не сбивай с мысли, мне и так не просто. Так вот, первое – это то, что существует мир нематериальный. Сергеич называет его «За кромкой». По его мнению, из-за кромки, наш мир видится как нечто, вроде большого аквариума. В том аквариуме живут почти разумные рыбки, которые изучили почти все лежащие в нем камушки и растущие водоросли, но понятия не имеют, что находится за его пределами и почему время от времени в наш аквариум спускаются оттуда водолазы-ихтиологи. Второе – это то, что за «кромкой» творится точно такой же «творческий бардак», как и у нас, и в наш «аквариум» запросто может что-то свалиться случайно. По крайней мере – случайно для самого «водолаза». Это и есть наш случай. Наш Инопланетянин свалился сюда случайно, у него нет конкретного задания и он просто импровизирует. Но он точно не собирается ломать наш аквариум. Этот «водолаз» сейчас прикинулся одной из рыбок нашей стаи. Разумеется, для него это просто игра. Мы же должны с этим просто смириться, Юра. Он не из нашего мира, он из-за «кромки», мы даже не способны понять его мотиваций. В его случае, мы можем положиться только на «чуйку». Отбрось эмоции и ответь мне на вопрос – по-твоему, он за нас?

Дроздов усмехнулся и сбалагурил.

- За нас ли этот «водолаз»? Это вопросик номер раз. Не знаю, Филипп, не привычно мне давать оценки нематериальному. Враждебности с его стороны, я пока точно не заметил. Но ты же сам сказал, что он ведет многоуровневую игру, а мы в ней видим только свой уровень.

Филипп Денисович глотнул уже подостывшего чая и посмотрел Дроздову прямо в глаза.

- А ты действительно хочешь узнать новый уровень, Юра? Вылезти из «аквариума» и сходить за «кромку». Тогда просто попроси об этом Инопланетянина. Я уверен, что он тебе не откажет. Абсолютно уверен. Будешь смеяться, но я иногда его к тебе ревную.

Генерал Дроздов завис всего на пару секунд.

- Он предлагал. Но нет. Нет. Не хочу. Умеешь же ты объяснять мутно, но в то же время доходчиво. А почему ревнуешь, если не секрет, коли ты сам его мне и «сосватал»?

Филипп Денисович грустно усмехнулся.

- Сватала «рыбка» «водолаза» «русалке»… Очнись, Юра. Он сам тебя выбрал. Он же и план внедрения предложил. Как ты думаешь, почему тогда на появление «срочника»* в «Группе Вымпел» никто не среагировал?

/*военнослужащий срочной службы. Группа Вымпел – чисто офицерская часть./

- Слухи ходили, что он твой внебрачный сын. Вот никто и не пискнул.

- Такие слухи ходили только вокруг тебя, Юра. А в «Конторе» все уверены, что он твой внебрачный сын. Ты только не психуй!

Уже готовый смачно выматериться Дроздов оборвал себя на вдохе. Сделал выдох. Потом снова вдох и снова выдох. «Вот ведь суки!» Подумал он скорее восхищенно, чем раздраженно.

- Красиво играешь, Филипп.

Бобков откровенно глумливо усмехнулся.

- Похвалила «рыбка» «рыбку», оценив действия «водолаза». Ладно, не будем ерничать. Давай вернемся к делам нашим грешным, «аквариумным». Вот это…

Бобков ткнул пальцем в уже выключенный видеомагнитофон Электроника ВМ-18-С*.

/*Спецтехника. Ручной сборки. Напоминала аналоги из ширпотреба только внешне. Зачастую превосходила по качеству лучшие зарубежные образцы./

- … сами мы использовать не сможем. Да подожди ты, дай хоть мысль закончить. Сами мы не сможем использовать весь потенциал этого. Это, Юра, образно выражаясь, козырный, если и не туз, то как минимум король. Так вот, если мы его сами сейчас сыграем, то возьмем всего на одну взятку больше, но при этом остальные и вполне обоснованно, заметь, заподозрят нас в жульничестве. Держать это в сейфе тоже смысла нет. Какой смысл может быть в том, что всю игру прятать козырного короля. Раз уж мы жульничаем, то нужно делать это тонко. А тонко жульничать нам еще нужно учиться. «Учиться, учиться и еще раз учиться.» В этом мы пока полные лапотники, Юра. Не спорь! Как есть лапотники с большим топором. С нами если и садятся поиграть, то только по копеечке и от отсутствия других партнеров. А вот если мы этого «короля» подсунем тому, кто сможет его разыграть в наших интересах, то вместо надежной, но всего лишь копеечки, получим возможность поиграть за весь банк. Только в такой игре, наш «топор» сможет себя окупить. Нам нужно очень постараться, очень-очень, Юра, чтобы нас наконец впустили в эту большую игру. Как можно скорее. Мы больше не можем разменивать свои козыри по копеечке, мы на грани того, что скоро просто надорвемся под тяжестью собственного «топора», так ни разу его и не использовав. Я не шучу. Мы правда на грани. Пора умнеть. Понимаешь?

Ближняя ретроспектива. Генерал-майор Дроздов.

27 апреля 1984 года. Город Ишкашим. Афганский Бадахшан.

- Для чего понадобилось устраивать весь этот цирк, Воронов?

Юрий Иванович Дроздов, начальник управления «С» ПГУ КГБ СССР чувствовал совершенно по-идиотски. От сидения в непривычной позе ныла спина и затекли ноги, к тому же он был босиком. И происходило это не где-нибудь, а в Афганистане, пусть и на самой границе. Воронов же, сидящий в точно такой же позе, чувствовал себя вполне комфортно.

- Неудобно вам товарищ генерал, прилягте. Сюда никто не зайдет, пока мы не закончим. Чтобы убедить вас, что это не цирк – мне понадобится время.

Дроздов с облегчением оперся на левый локоть и вытянул ноги. Ковер под ними был постелен почти новый, поэтому брезгливости не вызывал.

- Тебе удобно?

- Привычка, товарищ генерал.

Воронов разлил по пиалам еще по глотку очень крепкого чая. Дроздов закинул его в себя глотком, как если бы это был спирт.

- Времени у нас до утра, Воронов. Я тебя слушаю.

Вообще-то в мадафу*, как и в мечеть, любой правоверный мог войти в любое время, даже ночью, но только не сегодня в Ишкашиме. По Бадахшану уже давно не ходили чужие, а по столице Джамаата тем более. Своим же, Аллах велел ночью спать.

/*пристройка к мечети. Гостевой дом, мусульманский «клуб»/

- Понимаете, товарищ генерал, то, что вы назвали цирком, для Масуда им совсем не является. Для него – это Адат. То есть священный обычай.

- Ты хочешь сказать, что он поверил в то, что я принял Ислам?

- Нет, этого я не говорил. Масуд вам не поверил, он все увидел своими глазами. Вы ведь при нем произнесли Шахаду*. Теперь не Масудово дело судить о вашей искренности – только Аллах вам судья. Если вы мунафик**, то вас покарает Аллах, а Масуд теперь может рассчитывать на Шафаат***. Вы позволили ему сохранить лицо, а на Востоке – это самое важное для мужчины-воина.

/*Шахада – свидетельство Единобожия. Произнесение Шахады считается фактом принятия Ислама./

/**Мунафик – лицемер./

/***Шафаат – заступничество Аллаха на «Страшном суде»./

- Все так просто?

- Это очень не просто, товарищ генерал. Ислам вообще не простая религия, в нем куда больше ересей, чем в любой другой. В Исламе каждый, извините, мудак, может начать толковать хадисы*, а то и самые неоднозначные суры** Корана. Не каждый мудак, разумеется, рождает новую ересь, но сама возможность, согласитесь, говорит о многом. Даже у не мудаков, в голове у каждого – свой Коран и свой Аллах. Исламу всего полтора века от роду, а нынешней цивилизации Востока, уже больше шести тысяч. Когда Ислам добрался до Афганистана – это был уже сформировавшийся институт управления обществом. Удобный институт, вполне подходящий местной правящей элите. Здесь и сейчас, правящая элита – это вы, товарищ генерал. Для Масуда нет ничего удивительного, что Аллах вас призвал к себе на службу, как когда-то призвал его предков.

/*Хадис — рассказ, содержащий слова пророка Мухаммеда или описывающий его жизнь и деяния, переданный через цепочку учёных-мухаддисов./

/**Сура – одна из 114 глав Корана./

- Интересно. «Любой мудак»… - генерал-майор усмехнулся, - То есть, теперь и я тоже?

- Если захотите, товарищ генерал, то вы в полном праве. Только вряд ли это пойдет нам на пользу. Масуд и так ваш, он поклялся вам на Коране, а просто так сеять новые ереси нам ни к чему. Лучше оседлать самую удобную, из уже имеющихся…

Воронов отхлебнул из своей пиалы черного горького пойла и, как показалось Дроздову, получил от этого удовольствие. «Чертов инопланетянин…»

- Да говори уже, Воронов, чего я из тебя клещами тяну. Наверняка ведь уже имеешь план.

- Так точно, планов громадье, товарищ генерал, но действовать мы будем по обстановке. Слона невозможно проглотить, его можно сожрать только кусочек за кусочком. И даже так слона невозможно сожрать одному – он просто протухнет. Нам нужны соратники, а сейчас мы их только начали собирать.

- Только начали? Сколько у тебя уже бойцов, Воронов?

- Верных и настоящих двое, вернее, теперь, с Масудом трое. Еще сотен пять можно условно считать бойцами. И еще тысяч семь «пушечного мяса». Но для того, чтобы сеять ересь – этого мало. Вернее, не так. Чтобы посеять ересь просто ради гордыни, этого вполне хватит, но для того, что я задумал – нет.

- И что же ты задумал?

- Мне не хватит одной ночи, чтобы все объяснить и обосновать, товарищ генерал. К тому-же, вы сейчас просто не проникнетесь идеей. Вы ведь сюда пришли потому, что алкаши из Политбюро ЦК приказали вам возвести на Афганский трон и защитить алкаша Кармаля. Вы даже собственных интересов здесь пока не понимаете.

- Хамишь, Максим?

- Есть немного, Юрий Иванович. Хамлю. Немного. Но ведь это – правда.

В СССР было не так много людей, способных осознать, что это и правда – правда, но генерал Дроздов был как раз из таких.

- Не нашего ума дело, Максим. Нам приказали, мы и влезли.

- Я вас очень уважаю, Юрий Иванович. За Берлин*, за «Вымпел»**… Но чтобы правильно оценить мою задумку – вы пока просто не готовы. Вы совсем не знаете ни Ислама, ни Востока, ни, тем более, рожденного ими гибрида. Я намекну, а вы подумайте. Если уж и сеять новую ересь, то сразу самую главную. Во всяком случае такую, которая имеет шанс ей стать. Мы же не бандой сюда вторглись пограбить караваны, мы пришли сюда Властвовать. Наша ересь должна быть сразу высшего порядка, а это двенадцатый скрытый имам – Махди***. Подумайте об этом на досуге. Давайте уже приступим к главному? К тому, собственно ради чего я и вызвал контакт.

/*Дроздов лейтенантом брал Берлин./

/**Группа «Вымпел» на постоянной основе была создана его стараниями./

/***Махди – Мессия./

- Это не из-за Масуда?

- Из-за Масуда я вызвал уже вас лично. Контакт я запросил раньше, если помните.

Было дело… Совсем из головы вылетело. Старею…

- Ну, давай приступим. Про Махди буду думать. Заинтересовал.

Воронов кивнул, поднялся легко, будто и не сидел в этой дурацкой позе, выглянул из мадафы, чуть слышно свистнул, потом что-то пробормотал по-пуштунски. Через полминуты неподалеку затарахтел бензогенератор.

- Проходите сюда, товарищ генерал.

Позвал Воронов в один из закутков мадафы, отгороженный ковром. Такой же ковер на полу, но у стены видеомагнитофон и телевизор.

- Располагайтесь на полтора часа.

Воронов включил видеомагнитофон и исчез за ковром. Пока он вернулся с пиалами и заварочным чайником, у Дроздова уже появилось с сотню вопросов.

- Поставь на паузу.

- Сей момент, Ваше Превосходительство.

Воронов неторопливо расставил пиалы, плеснул в каждую по глотку черной отравы, именуемой здесь чаем, нарочито медленно дотянулся до видеомагнитофона и нажал паузу.

- Кто это?

- Старший агент ЦРУ Самуэль Лидович. Помощник покойного Гейтса.

- Кто его допрашивает?

- Не узнали? Это Алим.

- Где он сейчас?

- Алим? На крыше дукана*.

/*Дукан – чайхана, лавка, торговое место./

- Не придуривайся, Максим. ЦРУшник этот где?

- Где-то в Пакистане. Это не наш трофей, нам только разрешили с ним побеседовать.

- Кто разрешил?

- Один очень хороший человек из ИСИ*, который нам симпатизирует. Имени его не назову, товарищ генерал, хоть пытайте. Может, для начала досмотрите, а потом поговорим?

/*межведомственная разведслужба Пакистана./

- Включай!

Все полтора часа «исповеди» ЦРУшника, генерал-майор Дроздов буквально подпрыгивал на месте, если конечно это возможно - подпрыгивать из полулежачего положения. Даты, порты, номенклатура, имена… В одной упряжке - США, Израиль и Саудовская Аравия… Все вполне проверяемо, кроме того, что уже и так проверено. Это бомба! Даже не атомная, а геополитическая! Когда видео закончилось, Воронов молча достал из видеомагнитофона кассету и протянул ее Дроздову.

- Все, Юрий Иванович. Кину конец. Не разменяйте это на два куска говна, нам это не так просто досталось…

- Где сейчас этот Лидович?

- Сейчас не знаю. Алим с ним в Пешаваре говорил.

- Его нам отдадут?

- Точно, что нет. Его хотят продать тому, кто заплатит дороже. Кроме того, по моему личному мнению, он вам и не нужен. Вы с американцами уже вошли в «клинч*», и еще один удар тут уже ничего принципиально не решит. Это нужно «слить» через третьи руки. Главное – получить максимальную огласку, поэтому рискну посоветовать действовать через индийцев. Пусть они покажут это по телевизору. Тогда такое уже никак не замнешь, во всяком случае для Израиля и Аравии…

/*клинч – ближний обмен ударами в боксе./

- Подумаю. Американца этого сможешь сторговать?

- Даже пытаться не буду, он вам просто не нужен. Вы пока играете не в свою игру, Юрий Иванович. Для индийцев сторгую, им он гораздо нужнее. Могу и запись пристроить, если добро дадите.

Заговорщики. Продолжение.

29 апреля 1984 года. Балашиха. База подготовки спецназа КГБ СССР.

Филипп Денисович Бобков допил совсем остывший чай и вдруг весело подмигнул Дроздову.

- И мы обязательно поумнеем, Юра. Скоро. Когда нам не придется прятаться от своих же. А пока мы вынуждены прятаться, предложи вариант лучше, чем у Инопланетянина.

- Можно слить через Италию.

- Можно. Можно через Италию, через Англию и даже в самих США можно это слить. Только за этим будут слишком очевидно торчать наши уши, а это, как минимум, вдвое обесценит результат. Что мы хотим добиться? «Пакистан-гейта» для администрации Рейгана? Осуждения в ООН? Это два куска говна. В чем наш то интерес? Только ответь мне не как тридесятый человек в системе, который служит за медальку, а представь, что ты уже Царь.

- Представил. «Аптека, улица, фонарь…» На нем в петле качался Царь. Покорнейше благодарю за высокую честь.

- Ты меня понял, Юра. Царь, Государь Император, Верховный Правитель, или Председатель ГКО – это не важно, это просто название, это просто разные слова, а важна суть. Суть же всех этих слов – функция Трон. Представь себя этой функцией и прими решение.

Бобков говорил так серьезно, что что пробрало до самой печенки. Генерал Дроздов даже невольно поморщился.

- Мы так не договаривались, Филипп.

- Не договаривались, согласен. Мы эту тему всегда обходили. Я не слишком выйду за рамки пределов разумного, если заявлю, что договариваться о таком бессмысленно. Власть и правда от Бога, Власть – это Судьба. Нелегкая, часто незавидная, но это Судьба.

- И с чего ты взял, что это моя Судьба, а не твоя?

- Считай, что на меня снизошло озарение.

- Это уже далеко за рамками, Филипп. Давай конкретику.

- Конкретику не дам, но обосновать озарение попытаюсь. Только ты меня с мысли не сбивай. Договорились?

- Договорились.

- Начну с того, Юра, что положение у нас сейчас куда печальнее, чем было у Николая-Кровавого в семнадцатом. Не сомневайся, это уже не астрологический прогноз. Это я уже все сам раскопал. В Партии у руля давно карьеристы, уже морально готовые передать его откровенным предателям. Народ устал от войны, перестал верить, что враг – это враг. Нам перестал верить народ. Не помню точно, но, когда в феврале семнадцатого, присутствие солдат на богослужениях стало добровольным, на них продолжили ходить примерно десять процентов нижних чинов и всего четверть господ офицеров. Русская армия и тогда была лучшей в мире, я в этом абсолютно уверен. Она была потенциально способна решить все задачи той войны, а может и больше. Той армией не то, что Стамбул, ей можно было всю Османскую Империю покрыть, но не сложилось. Сила была, а Духа нет. Выдохся к тому времени Дух. Святой он был, или нет – вопрос открытый, но до того момента он нашу Державу как-то скреплял. Мало того, я считаю, что та идеология, которую мы поспешно списали в отжившее свое мракобесие, нашу Державу и создала. Это мое личное мнение, но сделало это наше казачество, которое по смыслу полностью соответствовали их крестоносцам, но по результату многократно их превзошло. Мы, по вполне понятным идеологическим причинам, объявили этот феномен несуществующим и пытаемся натянуть на глобус научный материализм, но как ты и сам заметил, это давно перестало получаться. Ситуация сейчас – точно, как в семнадцатом. Дух нашей идеологии выдохся, в него больше никто не верит. Государство – это довольно сложное устройство, но если его предельно упростить, то это плотина, сложенная из элиты и скрепленная идеологией. Плотиной, которая сдерживает воду. Пока она ее сдерживает – вода спокойно накапливается в водохранилище и послушно крутит турбину. Но как только прочности скрепы между камнями плотины перестает хватать – ее сносит не смотря на прочность отдельных камней. Я пока держусь в рамках разумного?

- Вполне, но пока слишком далеко от моего вопроса.

- Не спеши, дойдем и до него. Хороша ли была та скрепа, на которой Держава держалась и расширялась до самого Николая-Кровавого, судить не нам. Это далеко выйдет за рамки разумных пределов. Только смытую в семнадцатом плотину, мы восстановили только под Сталинградом, зимой сорок второго на сорок третий. Скрепляющая нас сейчас идеология родилась в Сталинграде. Именно в Сталинграде наш народ снова осознал свою мессианскую сущность, дальше было дело техники.

- Инопланетянская фразочка.

- И мысли во многом навеяны им, Юра. Я же говорю, что копал по заданным им направлениям. И ни разу не было желания свернуть, слишком уж жирные жилы всегда он указывал.

Генерал-майор Дроздов усмехнулся и тоже процитировал.

- «Нас все время губит излишняя жадность и злобность…»

- Помню, Юра. И в качестве «верховного жандарма», или «обергруппенфюрера», постоянно о ней вспоминаю, при первой же возможности, как «Отче наш», или «Апрельские тезисы». Но сейчас я тебе говорю не как «душитель свободы», а как ученый, изучающий эту «астрологию» уже четыре года. Так вот, именно в качестве ученого я тебе говорю - только ты сможешь стать тем камнем, который удержит нашу плотину от разрушения. Ты свой и для наших, и для вояк, при этом абсолютно чужой для нынешнего ЦК. Ты сможешь сказать - «Братья и сестры…» и «Вставай страна огромная!», а я нет. Вернее, смогу, но мне не поверят. Я из «жандармов» и ЦК КПСС. А ты у нас сейчас, даже если огласке придать минимум возможного – настоящий герой. Ричард Львиное Сердце. Святослав Хоробрый. Тебя признают вояки, добровольно признают. Нам самое главное – не допустить новой гражданской, а тихо-мирно начать строить новую плотину ниже по течению, постепенно спуская под нее воду. Постепенно, не взрывая старые плотины, наоборот, максимально усилив на них отряды контрдиверсионной борьбы. Воду, так, или иначе, спускать придется, но это должно будет произойти только тогда, когда мы сами примем такое решение. Сначала подготовимся, надежно построим, чтобы не допустить стихийного бедствия, как в семнадцатом, а потом начнем понемногу сливать, одновременно укрепляя плотины выше по течению. Пусть следующей стихии противостоит целый каскад. Мне нужно время, чтобы это построить, а защитить мою стройку сможешь только ты.

- Твою стройку?

- В том числе и мою. Можешь мне не поверить, но функция Трон для меня сейчас представляется чем-то, вроде «золотой клетки». А я хотел бы полетать, как Ворон. Понимаешь, Юра?

Начальник управления «С» ПГУ КГБ СССР, генерал-майор Дроздов вдруг поймал себя на мысли, что перебирает подаренные Инопланетянином четки. Четки как-то оказались в руке сами, совершенно неосознанно, но это почему-то совсем не вызвало раздражения, скорее даже развеселило.

- Как Ворон ты не сможешь, Филипп. Он по нашим меркам – натуральный псих.

- Это не он псих, а мы лицемеры. И мерки у нас дурацкие. В общем, озарение свое я тебе как мог обосновал. У нас с тобой большое преимущество. Мы можем действовать не в интересах текущего момента, а с учетом долгосрочной перспективы. Ты - трон. Прими решение, исходя из этих вводных.

Генерал Дроздов с минуту молча перебирал четки. «Прими решение, трон. Вот ведь сука, как нагло в цари вербует. В цари… Вербует…»

- Маловато вводных, Филипп. Какую ты собираешься строить плотину? Какой идеологией ее скрепить? Куда будем девать КПСС? Без этих данных, функция трон у меня не включается.

Бобков понимающе кивнул.

- Про пролетариев всех стран и построение коммунизма нам придется забыть. Выдохся дух строителей коммунизма. Не резко, не сразу, но придется. А идеологию нам придется принять такую, которая не будет отторгаться большинством людей на Земле. Но это опять таки не сразу, сначала нам предстоит разыграть патриотическую карту – «Отечество в опасности» и «Вставай Страна огромная». Сначала нам предстоит вернуть людям гордость за свою страну, привлечь на свою сторону пассионариев, а не карьеристов.

- Пассионариев?

- Это термин, Юра. Из «Этногенеза и этносферы» Льва Гумилева. Интересная теория и сам мужик – кремень. Четыре ареста, две «ходки», но не сломался, я его потом тебе обязательно представлю. А пассионарий - это значит человек, способный на нечто большее, чем просто выжить и оставить потомство. Это очень упрощенно, завтра я тебе пришлю экземпляр, почитаешь сам. Не со всем я там согласен, но кое-что очень понравилось, так что душевно рекомендую ознакомиться.

- Гумилев? Это который сын Ахматовой?

- Он самый.

- И где он теперь?

- До позапрошлого года работал в Эрмитаже, а сейчас у меня, на «объекте». Занимается поиском глобальной идеологии и путей плавного к ней перехода из нашего нынешнего состояния «нестояния». Но первый шаг уже определен – пробудить пассионарность и привлечь ее под свои знамена. Пассионарии – это как собаки для пастуха. Если их прогонять, то они обязательно одичают, собьются в стаю и порвут пастуха, защищающего свое стадо. Как порвали Николашку Кровавого. А КПСС сама разбежится, Юра. Как только выпустим декрет о том, что они больше не являются «руководящей и направляющей». Останется их от силы тысяч пятьдесят, ну, и уравняем их в правах с религиозными организациями, пусть проповедуют свою ахинею наравне с прочими мракобесами. Гнобить не будем – это не в интересах нашей новой глобальной идеологии. Она изначально задумывается как Ноев Ковчег, где каждой твари по паре. Мы не будем низвергать чужих богов, мы их поставим на довольствие и возьмем к себе на службу. Нам теперь нужна идеология, которая привлечет пассионариев всех стран. Пролетарии пролетели, пусть себе спокойно работают. Итак, товарищ Председатель ГКО, каково ваше решение? Как это слить с наибольшей пользой?

- Я еще не согласился, Филипп. Польза для нас теперь – это война?

- Война, Юра. Война всех со всеми, при нашем минимальном участии. И лучше всего – тайном. Хватит с нас идиотских лозунгов, осуждений и деклараций. Мы сели на раздачу и у нас в руках крапленая колода.

- Не у нас, Филипп, у Инопланетянина.

- Он за нас, Юра. Чем хочешь поклянусь. Решай!

- Если клянешься, то запускаем через Индию.

- Не проколешься? Если хоть тень подозрения падет на нас – это обесценит минимум половину эффекта.

- Не проколюсь. Мне нужно только маякнуть Инопланетянину о согласии. Он же сказал, что сам все устроит.

- Алиллуйя, как говорят мракобесы. Коньячком угостишь, Государь?

Максим Воронов.

12 мая 1984 года. Нью Дели. Официальная резиденция премьер-министра Индии.

- Откуда это у вас?

Премьер-министр Индии отложила последний лист показаний специального агента ЦРУ Самуэля Лидовича и подняла на посетителя глаза. Директор «Отдела исследований и анализа»* Гириш Чандра Саксена, невозмутимый как английский сагиб с неподвижной верхней губой, легко прочитал в глазах Индиры Ганди охотничий азарт.

/*Служба внешней разведки Индии RAW/

- От того, кто называет себя послом Эмира Бадахшана, госпожа.

- Посол Эмира Бадахшана? Это шутка?

- Если и шутка, то совсем не смешная, госпожа. Афганский Бадахшан уже два года для нас Терра Инкогнита. Причем, не только для нас, но и для пакистанцев тоже. Достоверных данных никаких, только множество слухов, в их числе и самых невероятных.

- Например?

- Весь спектр, госпожа. От захвата Бадахшана шайтаном, до пришествия в Бадахшан Мессии. Это очень тонкая игра, я даже не берусь предположить – кто ее затеял.

- Русские?

- Исключить этого я не могу, но и подтвердить нечем. Русские теперь не лезут в Бадахшан, но теперь туда вообще никто не лезет. Ни афганская армия, ни пакистанская, ни китайская. Если это и правда русские, то теперь это совсем другие русские, о которых мы абсолютно ничего не знаем.

Индира Ганди величаво кивнула и принялась снова перебирать распечатки показаний, перечитывая отдельные листы. Минут через пять она снова подняла глаза, на неподвижно сидящего Саксену.

- Насколько этому можно доверять?

- Из того, что нам уже удалось проверить – на все сто процентов, госпожа. Кроме того, этот господин не исключает возможности передачи нам самого американца.

- Даже так? И что он хочет получить взамен?

- Мне не сказал, госпожа. Только попросил устроить встречу с вами.

- Удалось о нем что-нибудь выяснить?

- Только то, что официально он в страну не въезжал, хотя в паспорте стоит отметка погранпоста аэропорта Калькутты. Паспорт ливанский, виза получена в Каире, генконсульство в Каире выдачу этой визы ливанскому этнографу Салиму Абаиду подтвердило.

- Ливанский этнограф… Похож он на ученого?

- Похож, госпожа, хоть и очень молод. По паспорту ему двадцать пять, но мне кажется, что он еще моложе.

- Совсем мальчик. И где он сейчас?

- Во внутренней тюрьме «Отдела».

- А в тюрьме то почему, если он сам пришел?

- Он сам об этом и попросил. Сказал, что в наших общих интересах не афишировать этот контакт.

- Умный мальчик. Я хочу на него поглядеть.

12 мая 1984 года. Поздний вечер. Нью-Дели. Кабинет директора «Отдела исследований и анализа».

Войдя в кабинет директора, Воронов с порога встретился глазами с… Наверное такие глаза бывают у львиц, старших львиц прайда, которые водят его на охоту. Максим изобразил почтительный поклон и замер в ожидании. Пару минут, львица молча его рассматривала, словно оценивая в качестве возможной добычи, потом наконец кивнула и произнесла по-английски.

- Присаживайтесь, господин Абаид.

- Благодарю, за оказанную честь, госпожа премьер-министр.

Воронов присел за круглый чайный столик, дождался еще одного скупого кивка и начал.

- Эмир Бадахшана, славный Ахмад Шах Масуд поручил мне выразить вам глубочайшее почтение и поделиться имеющейся у него информацией.

При этих словах, Ганди и Саксена переглянулись, второй чуть заметно пожал плечами. С минуту провисела неловкая пауза.

- Вы нас очень удивили, господин Абаид. Если Эмир Ахмад Шах, известный нам как Панджшерский лев, поручил вам поделиться информацией, значит он хочет, чтобы мы в нее поверили. Не так-ли, господин посол?

- Несомненно, госпожа премьер-министр. Эмир Ахмад Шах Масуд хочет установить с вами доверительные и дружеские отношения, пусть, по началу, и неофициальные. Я прислан как раз для того, чтобы рассеять ваши сомнения.

«Улыбнулась таки, Ведьма. Не губами, но глазами улыбнулась.»

- Ну, что-же. Начинайте рассеивать, господин посол. Как ваше настоящее имя?

Воронов улыбнулся ей глазами в ответ.

- Мое имя – Мохаммед Асхам, госпожа премьер-министр.

Даже если бы Ворон назвался марсианским шпионом и ему поверили, то это произвело бы гораздо меньший эффект. Объявленный террорист номер один и человек 1983 года по версии журнала «Тайм», вместо фотографии которого впервые в истории поместили на обложку маску, снова глазами улыбнулся Индире Ганди. Саксена же, при этих словах, казалось, впал в ступор. Снова подвисла неловкая пауза. Максим демонстративно медленно показал открытые ладони и положил руки на столик.

- Мы с вами не враги, госпожа.

Львица, рассматривающая возможную добычу, вдруг опознала в ней тиранозавра. И растерялась.

- Асхам… Ты наверное можешь убить нас обоих прямо сейчас?

- Нет. Не могу, госпожа. Я не убийца, что бы по этому поводу не сочиняли американцы. Я воин, к тому же сейчас я посол моего Эмира. У нас с вами есть общие враги, а это повод для диалога.

- Враги? Пакистан и…?

- И Китай, госпожа. Мой Эмир считает, что пора перерезать пуповину между Китаем и Пакистаном. Мы уже готовы взять Каримобад и Гилгит, если вы нас поддержите с юга.

- Какая поддержка вам нужна?

- Прежде всего – моральная. Индия – это великая держава, и если она признает Бадахшан субъектом мировой политики, как когда-то признала Бангладеш, то мы уже окажемся вашими должниками. Это вам зачтется, когда мы будем делить Пакистан. Мой Эмир – человек чести. Он будто персонаж, сошедший в наш гнусный мир из средневековых рыцарских романов. Мне иногда кажется, что он и есть последний рыцарь навсегда уходящей эпохи, после него останутся только торгаши.

- А вы, господин Асхам?

- Я то как раз и есть самый натуральный, беспринципный и циничный торгаш, госпожа премьер-министр, чья эпоха сейчас наступает. Истинное дитя Кали Юги. Но сейчас я здесь не сам по себе, а как посол. Я уполномочен передать вам видеозапись допроса Лидовича. Сначала получасовую нарезку, чтобы вы ее показали в прайм-тайм на «Дурдаршане»*, а после этого видеозапись всего допроса целиком. Обе кассеты уже здесь, в Нью-Дели. Копии в Сан-Пауло, Риме и Лондоне, их запустят в работу, если вы откажетесь.

/*Первый общедоступный телевизионный канал в Индии/

Мальчик-тиранозавр очевидно не шутил. Если откажется Индия, то найдется не мало желающих это слить. Индира Ганди оценивала мировые расклады очень трезво. И все-таки они пришли с этим в Индию. Кто они? Сейчас это не самый главный вопрос. Главный – почему именно в Индию?

- Мы не откажемся, господин Асхам. «Дурдаршан» покажет вашу нарезку и анонсирует фильм по полной версии. Вы исполнили свой долг посла, теперь будьте любезны ответить мне на пару «личных вопросов».

Воронов едва привстал, но при этом поклонился довольно галантно.

- Я теперь весь к вашим услугам, госпожа премьер-министр.

- Кто ваш враг?

Ярко синие глаза посла Эмира Бадахшана блеснули очевидным одобрением. Вроде и мальчик взглянул, но на Индиру Ганди, львицу-убийцу, водительницу сильнейшего прайда, это произвело совершенно обратное впечатление. Будто на нее, совсем несмышленую еще ученицу, вдруг посмотрел мудрый гуру.

- Мой личный враг – это Саудовская Аравия, госпожа. Ваххабизм – это совсем не то, что сейчас нужно Исламу. Мы сейчас стоим на пороге глобализации и перехода в другую технологическую эпоху. Эпоху, которая даст фанатикам невиданные до сих пор технические возможности. Они смогут взрывать плотины гидроэлектростанций, или энергоблоки ядерных. Пакистан – это гнездо тех самых змей, но разводят их там на деньги саудитов. Скоро их разведут целую армию. Первую в мире армию без государства. Эта армия вполне может пойти войной и на Индию.

- Мы в курсе этой назревающей проблемы, господин Асхам. Можете заверить вашего Эмира, что Индия признает независимый Бадахшан, как только вы возьмете под контроль Гилгит.

- Благодарю вас, госпожа премьер-министр. Позволите мне дать вам один совет?

- Попробуйте, господин Асхам.

- Отмените операцию «Голубая звезда»*. Или хотя бы перенесите сроки ее проведения, чтобы получше подготовиться. Прежде всего удалите из личной охраны всех сикхов.

/*Операция «Голубая звезда» — военная операция индийской армии по уничтожению базы сикхских сепаратистов в Золотом храме (Амритсар) в июне 1984 года. Закончилась большими жертвами и привела в итоге к убийству Индиры Ганди собственными охранниками сикхами./

Невозмутимый прежде Саксена аж подскочил.

- Откуда вы о ней знаете?

- Не важно откуда, господин директор. Важно только то, что о ней уже известно даже мне. Не штурмуйте Золотой храм, обложите его, возьмите в блокаду, отсекайте паломников и снабжение. В этом случае, сикхам придется идти на прорыв, или начинать переговоры. У меня все господа. С вашего позволения, я хотел бы уйти сегодня ночью.

Дальняя ретроспектива. Генерал-лейтенант Бобков.

27 сентября 1980 года. Завидово. Государственный научно-опытный заповедник.

- …Просто разбежимся в разные стороны и забудем друг о друге.

Наглость, конечно, но предупреждение Сергеича крепко засело у Филиппа Денисовича в голове, поэтому обострять он не стал.

- Почему Сергеич попросил тебя к собакам не подходить?

- Это его собаки…. Объяснить не смогу…. Могу показать.

- Покажи.

- Пойдёмте.

- Куда?

- Отойдём метров на триста, чтоб Завьялов не видел.

- Пойдём.

Минут пять шли по лесу, периодически меняя направление. Странно, но Филиппу Денисовичу показалось, что петляют они для того чтобы «Инопланетянин» не промочил ноги. Казалось, что он идёт по указанию какого-то радара. Остановились у края небольшой опушки.

- Стойте здесь, товарищ генерал. Ничему не удивляйтесь.

Воронов вышел на опушку, метрах в двадцати обернулся, улыбнулся и повторил.

- Ничему не удивляйтесь и ничего не бойтесь. Представьте, что вы в цирке.

Легко сказать не бойтесь, но когда мимо тебя пробегает огромный медведь… Однако медведь пробежал мимо и остановился напротив «Инопланетянина». Тот снова улыбнулся Бобкову и прокомментировал.

- Это местный хозяин.

Воронов почесал медведю за ухом, как любимой собаке, потом сел ему на спину, как на лошадь. Легко было сказать не удивляйтесь, но когда медведь со всадником пошел по опушке по кругу, у Филиппа Денисовича реально отвисла челюсть. На третьем круге медведь остановился прямо перед Бобковым, Наездник спрыгнул, подмигнул и предложил.

- Не хотите прокатиться, товарищ генерал?

- Хочу. Но не буду. Отпусти его, Максим.

- Как скажете, Ваше Превосходительство.

Воронов шлёпнул медведя по заднице, будто лошадь по крупу и тот, косолапой рысцой, побежал от людей в лес. С минуту постояли молча. Молчание нарушил «Инопланетянин».

- Промокните, Филипп Денисович. Пойдёмте обратно?

- Как ты это делаешь, Максим? Этому есть научное объяснение?

- Есть. Только пока у вас нет для этого терминов. Представьте, что мне на стадии эмбриона подселили колонию вирусов. Только вирусы эти настолько малы, что могут работать с отдельными атомами. Эта колония растёт вместе со мной и контролирует всё большее пространство.

- И какой у тебя радиус контроля.

- Сейчас в режиме радара около пяти километров, а медведя могу поймать за километр.

- А человека?

- Только при непосредственном контакте. Чем теснее контакт, тем быстрее воздействие.

- Это у тебя не заразное?

- Я полностью контролирую всю колонию. Без моего желания никто не заразится.

- Не буду спрашивать, кто тебе эту колонию подсадил, но надеюсь, что Он ничего против нас не имеет.

- Я тоже так думаю. Я родился в семье русского военного и у меня было счастливое детство. Я до шести лет не подозревал о существовании колонии, она не сразу проявилась. Считайте меня русским патриотом.

- Может быть советским?

- Только в той части, в которой это не противоречит патриотизму русскому. Нынешняя власть меня не устраивает ни как русского, ни как советского. Да и вас, я думаю, тоже.

- Ты на меня сейчас воздействуешь?

- Только в качестве оппонента. «Магию» не применяю принципиально.

- Почему?

- Вы должны сами захотеть спасти свою страну. Вы лучше всех информированы о состоянии дел, поэтому агитировать вас не надо.

- Агитировать не надо. Подскажи, что мне делать, Максим?

- Готовить государственный переворот, Филипп Денисович. Время пока терпит, но лет через пять нужно быть готовыми. А до того вам нужно собрать организацию. Партию, Орден, или секту, то есть коллектив единомышленников. У вас есть для этого возможности с хорошими шансами на успех.

- По-твоему, Партия и секта – это одно и то же?

- Это не по-моему одно и то же, а по факту. Партия, родившая Веру для миллионов – это уже религия, а Партия зацикленная на удержание Власти – это просто секта. Религию убил Хрущёв на Двадцатом съезде и вернуть Веру уже никак не получится. Вам никто уже не верит, да вы и сами это знаете. И знаете, что это неверие по заслугам вашим.

Воронов сидел вполоборота и вроде смотрел на хлопочущего около мангала Завьялова, но Бобков остро почувствовал нацеленный на него взгляд. Взгляд, который внимательно разглядывает каждую клеточку его мозга и контролирует в нем каждый импульс. Врать не имеет смысла.

- Знаю. Из кого формировать новую Партию?

- У вас десять тысяч подчиненных и тысяча знакомых.

Да, это так. Но три четверти из них просто попутчики-карьеристы, которым доверять нельзя. Людей мало, в основном отбросы. Воронов услышал его мысли.

- Отбросов нет, Филипп Денисович, есть кадры. На своём, правильном, месте, любой отброс может принести пользу. Вам понадобятся деньги, без них в вашем мире никак… Понадобятся миллионы, а может и миллиарды. Кто их будет собирать? Ведь деньги – это грязь. Для этого и пригодятся ваши отбросы. Которых потом будет не жалко. А людей нужно поставить только на контроль исполнения и финансовых потоков.

- Миллиарды? Максим? Ты шутишь?

- Нет, товарищ генерал. Почти треть экономики страны находится в теневом, то есть криминальном обороте. Треть! С них и нужно получить необходимое нам, без лишнего шума. Людей на это дело не поставишь, их мало, да и пачкать в этой грязи не желательно, а вот кадры из отбросов будут на своём месте.

- Воровать ведь будут.

- Конечно будут, на то они и отбросы! И это очень хорошо! Вам жалко этих дурацких бумажек? Зато они станут именно теми Злодеями, которых будет ненавидеть народ. Как бояр при Иоанне Четвёртом. Народ будет ликовать, когда их начнут садить на кол. Не нужно морщиться, товарищ генерал. Я ищу выход из тупика, в который вы сами себя загнали. Отбросы – это кадры. Я вам всего лишь предлагаю не скормить их свиньям, а продать за золото по весу всяким дурачкам. По моим расчётам – за кило ваших кадровых отбросов, мы получим кило золота.

Филипп Денисович идею оценил моментально. Экспроприация экспроприаторов. Отбросы не только обложат данью теневиков, но и попутно соберут массу полезной информации. Попутно соберут. Просто потому, что она им самим будет необходима. Захоти он собрать такую информацию традиционными методами – не получил бы ничего, кроме проблем. На это дело нужно отрядить самую хитрую и алчную сволочь, чтобы они для себя старались. А потом? У своих воровали, крысы!

- Это было бы неплохо. Только кто всё это будет контролировать?

- Вы, товарищ генерал. Казна – это дело такое… Кому попало её не доверишь. Вам предстоит добиться лояльности армии, а деньги – это неплохой инструмент. Из них можно сделать и намордник, и поводок.

Умеючи можно. За пять то лет… Для такого паскудства можно те же отбросы задействовать. То есть, те же кадры. Действительно – отбросов нет.

- Лояльность только армии? А МВД?

- Им придётся устроить показательную порку, Филипп Денисович. Поэтому никого из них лучше не вовлекать и не обнадёживать. Там всё насквозь прогнило. К тому же, это сблизит новую власть с народом. Для вас ведь не секрет, что в республиках Средней Азии и Закавказья чины в структурах МВД продаются и покупаются?

Не секрет. Но поделать с этим пока ничего нельзя. Своё же начальство работать не даст.

- Без переворота никак нельзя обойтись, Максим? Ты же наверняка знаешь всех предателей.

- Я понимаю ваши сомнения, товарищ генерал. Они у вас ещё не раз возникнут. Через два года умрёт Брежнев, генсеком станет Андропов. Он попробует навести порядок, но проживёт очень недолго. Прежний порядок уже не навести, вас уже готов предать весь народ. Точечным воздействием уже ничего не изменишь, просто одних предателей сменят другие. Нужно перезагружать саму систему. Нужна новая цель, нельзя вести народ в никуда.

- И какая у нас будет новая цель?

- Полная и безоговорочная капитуляция всех врагов, Филипп Денисович. Наши комендатуры в Вашингтоне, Лондоне и Пекине, а потом «Сады на Марсе». Но формулировать всё нужно очень аккуратно, боюсь, что я для этого слишком радикально мыслю. А тут надо тонко подавать. Чтобы не нацизм в народе пробудить, а мессианство. Нельзя сразу поднять флаг «Россия всегда права», нужен промежуточный этап. Примерно такой, как сейчас у американцев – «Может быть моя страна и не права, но это моя страна.» И начать придётся с исторического примирения. Озадачьте этим Льва Николаевича Гумилёва, его просто необходимо привлечь на нашу сторону.

- Гумилёв, который сын Ахматовой?

«Инопланетянин» молча кивнул.

- Значит, от социализма мы отказываемся?

- Социализм – это одна из важнейших народных скреп, от неё нельзя отказаться. Это часть нашей истории, которой нужно гордиться. Гордиться именно как частью нашей истории, а не экономическим укладом. В экономику придётся допустить частника. Госплан – это хорошо и прогрессивно, но никакой Госплан не в состоянии прогнозировать потребности населения в ширпотребе, или сфере обслуживания. Это у военных всё по уставу - носки или серые, или зелёные, а гражданские глупые, строем не ходят, им хочется: сегодня синих, завтра жёлтых, а послезавтра серобуромалиновых. Этот спрос может покрыть только частник. Для этого ему, конечно, придётся нанимать рабочую силу. Но ведь если он не нарушает КЗОТ, то социализму это не противоречит. Именно справедливость КЗОТ* есть признак истинного социализма, а не право собственности на средства производства. Этих прав у народа и сейчас нет. Сейчас у вас по факту – Государственный Капитализм, все средства производства принадлежат государству.

*КЗОТ – кодекс законов о труде.

- Почему ты иногда говоришь мы, а иногда вы?

- В истории мы, Филипп Денисович, она у нас общая, а в нынешней ситуации вы. Я тут случайно оказался. Для себя случайно, разумеется. Случайно вообще-то ничего не бывает.

- Понятно, что ничего не понятно. Чем ты будешь заниматься?

- До армии мне еще два года, успею кандидатскую написать.

- В армию собираешься?

- А куда мне ещё? Я именно к этому и готовился, учился воевать, правда не здесь, но я приспособлюсь. Раз уж вы сдуру уже влезли в Афганистан, вместо того чтобы ударить в спину Ирану, теперь придётся этот Афганистан выигрывать, аж до самого Индийского океана. Нам нельзя проигрывать, товарищ генерал, мы ведь Непобедимая и Легендарная. Наша главная задача – не уронить знамя дедов, Знамя Победы. По состоянию на день сегодняшний – это единственная наша Святыня.

- Наша?

- Не сомневайтесь, Филипп Денисович. Для меня – это тоже Святыня.

- Надеюсь на это. Могу я тебе чем-то помочь?

- Можете, товарищ генерал. На среднем востоке, нам понадобятся наши имамы. Религия – это точно такой же инструмент, как и деньги, будет очень глупо, если мы от него откажемся.

- Как я смогу определить, наш это имам, или нет?

- Никак не сможете, это определю уже я. А ваша задача – отсеять заведомо очевидных врагов, сэкономив тем самым моё время. Сейчас нам не нужны умные имамы, нам сейчас нужны только лояльные нам Из них, уже потом, будем делать умных. «Либерте эгалите фратерните» - это совершенно никчёмные лозунги для Востока, их там просто никто не поймёт. Востоку нужно показать истинного врага Ислама. Новых язычников, паству Золотого Тельца…

Воронова прервал Завьялов.

- Всё готово, товарищ генерал-лейтенант, прошу к столу.

Хотя ветерок и сносил дым в сторону, запах жареной косули доносился весьма отчётливо и аппетитно.

- Пообедаем, Максим?

- Приятного аппетита, Филипп Денисович, я не голоден. Прогуляюсь пока, с вашего разрешения. Люблю гулять по лесу. Меня не ждите, я сам до дома доберусь. Если возникнет что-то срочное, передам через Андрейченко.

Ближняя ретроспектива. Ильич Рамирес Санчес (Карлос Шакал)

3 мая 1984 года. Бейрут.

Террорист номер два стоял на коленях, со скованными за спиной руками и разглядывал своих похитителей. Двое. В вязаных чёрных шапочках. Один примерно ровесник, а второй совсем пацан. Каким образом его похитили, он не понимал. Лёг спать, а проснулся уже в багажнике машины, в наручниках и с мешком на голове. Какой-то склад, рыбой воняет. Порт. Как такое могло произойти? В доме было два поста охраны и еще двое бодрствующих. Люди очень опытные, заснуть не могли. Заговорил молодой. По-русски заговорил*. С улыбкой.

- Привет, Ильич. Твои люди пока живы и здоровы.

*Карлос Шакал учился в университете Патриса Лумумбы в Москве и отлично говорил по-русски.

- Привет. Я рад.

- Освободи ему руки, Умар. Ильич хороший, он дурковать не будет.

Старший молча снял с него наручники и поднял на ноги. На лице ноль эмоций. Русские? Но какого чёрта? Они там между собой договориться не могут?*

*Деятельность Шакала курировала «Штази»

- Кто вы?

- Мы твоё новое начальство. Теперь ты будешь выполнять только мои приказы. Если не согласен – Умар тебя не больно убьёт. Если согласишься, а потом решишь нас кинуть – живьём скормим свиньям. Что выбираешь, Ильич?

- Выбираю новое начальство.

- Я рад. Покажи ему, Умар.

Старший молча открыл зеленый ящик с американской военной маркировкой.

- Знаешь, что это такое?

- Стингеры.

- Правильно. Только это не просто стингеры, по всем документам, они сейчас находятся на вооружении армии Израиля. Поэтому они должны стрелять не куда попало, а туда куда надо. Раз уж ты теперь работаешь на меня, будем поправлять твой имидж. Мне нужен новый Че Гевара, а не Джек Потрошитель. Эти ракеты должны сбить американские военно-транспортные самолёты в Европе, а пусковые должны первыми найти журналисты. После этого, ты переберёшься на Кубу, там тебя встретят.

- Объекты?

- На твой выбор. Но это обязательно должны быть американские военные транспортники.

- К журналистам должны попасть только улики?

- На твоё усмотрение. Требования можешь выдвинуть от себя. Можешь пригрозить им, что начнёшь сбивать гражданские самолёты. Можешь смело заявить, что у тебя тридцать ракет, тебе поверят.

- Срок?

- Две недели.

- Мне понадобятся документы.

- Будут. Умар останется с тобой. Он опытный воин и поможет тебе с планированием.

- Деньги?

- Не наглей, Ильич. Вот эти две игрушки стоят по семьдесят тысяч долларов каждая. К тому-же, я не возражаю, если ты получишь своё со Штази.

- Им придётся объяснять, откуда я взял стингеры.

Русский улыбнулся, раскрутил свою чёрную шапочку в маску и ответил на чистом арабском.

- Это не большой секрет. Скажи им, что ракеты тебе подарил Мохаммед Асхам. И мы всё время

Негодяи. Вице-президент США, Джордж Уолкер Буш

22 мая 1984 года. Вашингтон.

В ситуационной комнате Белого Дома царило уныние и для этого были серьёзные основания. Операция «Циклон», которая должна была привести русских к поражению в Афганистане с треском провалилась. Это ещё можно было бы пережить, тем более что нынешней администрации она досталась в наследство от демократов, но провал «Циклона» похоже породил лавину. Которая не только смоет карьеры всех присутствующих, но и угробит Пакистан, вместе со всеми вложениями в него. А это миллиарды долларов, принадлежащие очень серьёзным людям. Серьёзным и суровым. Которые не слушают оправдания неудачников. Не повезло? Значит ты неудачник. И козёл отпущения в придачу.

Начиналось всё очень неплохо. Роберту Гейтсу удалось объединить мятежных афганских дикарей в альянс, который получил название «Пешаварской семёрки». В «Зоне племён», пуштунской части Пакистана, организовывались тренировочные лагеря, куда поехали инструкторы и советники, начались поставки оружия, а потом…

Гейтс решил лично поприсутствовать на церемонии передачи дикарям первой партии «Стингеров» в одном из тренировочных лагерей. Поучаствовал, герой хренов. Сейчас трудно сказать, повлияли ли его фиглярские выходки на развитие ситуации, или мерзавцы всё знали заранее и действовали наверняка, расследование теперь провести невозможно, в «Зоне племён» мятеж.

Чёртовы дикари! А может это всё-таки русские? Может ли так случайно совпасть, что операция русских по освобождению военнопленных из лагеря Бадабер, совпала по срокам с мятежом банды дикарей Юнуса Халеса? В принципе, может быть и такое, но вероятность этого составляет доли процента. Но как они смогли узнать о миссии Гейтса? Как успели приготовиться и скоординироваться, если окончательное решение по поводу его визита было принято буквально накануне. И сорока часов ведь не прошло. Предать в таком раскладе мог только сам Гейтс, но его ведь публично повесили. Повесили, да ещё и с табличкой «Военный преступник» на шее. Или не повесили, а разыграли спектакль? Но ведь кто-то же сдал Лидовича…

Лидович с контейнером «Стингеров» пропал прямо в Карачи. Нет, его не мог сдать Гейтс, просто потому что ничего об этом не знал, решение было принято, когда тот уже был повешен. Или не повешен, но изъят. Тогда выходит Лидович предатель? Но ведь и он никак не мог сдать Гейтса. Чертовщина какая-то… Получается, что идеальный кандидат в предатели – это я, или Кейси. Джордж Буш вздрогнул, когда в дверь ситуационной комнаты постучались. Опять какой-то экстренный случай.

Вошедший офицер связи передал президенту бланк правительственной связи. Рейган пробежал по нему глазами.

- Джентльмены, Самуэль Лидович получил статус политического беженца в Индии и собирается послезавтра выступить на пресс-конференции в Дели, поучаствовать в которой приглашены все желающие СМИ…

Желающие? Нежелающих сейчас в природе не существует, это значит, что соберут самых влиятельных. Нас варят живьём, как омаров. Температура поднимается, кастрюля скоро закипит и конец!

Этот подонок решил спасти свою шкуру ценой предательства. Мерзавец! Не мог тихо сдохнуть за Родину, как Гейтс. Хотя и с Гейтсом теперь сомнения. Наверняка ведь его подвергли экспресс-допросу перед тем, как повесить. Повесить как какого-то нацистского гауляйтера времён прошлой войны…

- …Нам конец, джентльмены.

Президент уставился на потолок и зашептал слова молитвы. Подвисла гнетущая пауза. Стало очевидно, что обсуждаемая до этого тема больше не актуальна. Присутствующие украдкой переглядывались, но брать слово никому не хотелось.

Как бы старика Ронни не хватил инфаркт, надо его отвлечь.

- Мы можем этому помешать?

Директор ЦРУ, Уильям Кейси пожал плечами.

- Можем попытаться. Но ценой этому будет война с Индией.

- Боюсь, что именно этого от нас и ждут. – Отозвался советник по национальной безопасности, Роберт Макфарлейн. – Чтобы мы действием подтвердили показания Лидовича. Он им больше не нужен, теперь его нам подставляют как приманку.

- Кому им, индийцам? – не понял министр обороны, Каспар Уайнбергер.

Уайнбергер не был допущен к «Циклону», но теперь это уже не имело значения. Теперь это обсуждает весь мир. Джордж Буш посмотрел на президента, тот так и сидел, задрав шары в потолок и шевеля губами.

- Мы пока не знаем, кому им, Каспар. Не можем понять. Есть версия, что все события прошедшего года являются частью единого плана, но нет версии, кто бы смог за этим стоять.

- Русские?

Уильям Кейси отрицательно покачал головой.

- Я поднял на уши всю резидентуру. Русские о «Циклоне» тоже всё узнали из телевизора и удивлены не меньше нашего. Хотя и приятно удивлены, в отличие от нас.

- Значит, Индия?

- Тоже нет. Мы бы об этом точно знали. Индию заиграли совсем недавно. Нам удалось выяснить, что десять дней назад Ганди с кем-то тайно встречалась. С кем встречалась и что обсуждали – неизвестно. Только после этой встречи она вдруг заменила личную охрану и всплыл Лидович. Русские бы его точно не отдали.

- У вас же есть аналитики, Уильям. Которым, кстати, платят налогоплательщики. Что говорят эти дармоеды?

- Ничего вразумительного. По их расчётам, с вероятностью почти в семьдесят процентов, в игру вмешался некий Икс-фактор, природу которого мы пока не понимаем.

- Что значит не понимаем?

- То самое и значит. Фактором Икс могут оказаться как инопланетяне, так и высшие силы. Мы понятия не имеем кто нам противостоит и какие у него цели.

- Вот дьявол!

В сердцах выругался Каспер Уайнбергер, чем вывел президента из религиозной нирваны. Рейган перестал бормотать молитвы, оглядел присутствующих горящим взглядом фанатика и подвёл итог.

- Это Дьявол. Но тем почётнее наша миссия. Мы его заманим и уничтожим. Любой ценой. Даже если для этого нам придётся уничтожить всю планету. Готовьте план, джентльмены.

Поздно вечером, после долгих раздумий, Джордж Уолкер Буш написал прошение об отставке по состоянию здоровья, но на этом дьявольские козни не закончились. Точно такие же прошения, в то же самое время, писали директор ЦРУ, министр обороны и советник по национальной безопасности.

Заговорщики.

21 июня 1984 года. Кабул. Оперативный штаб 40-й армии.

Начальник Генерального штаба, маршал Советского Союза, Сергей Федорович Ахромеев* и раньше довольно часто посещал Афганистан, а в связи с последними событиями и вовсе здесь «прописался». Разразившийся в конце мая, грандиозный политический скандал, поставивший мир на грань третьей мировой войны, начался именно в Афганистане. Вернее, в Пакистане, но в прямой связи с Афганистаном, поэтому Генштаб Советской Армии, в лице её начальника и группы обеспечения, временно переселился в Кабул.

*В этой истории утверждён в должности Андроповым в июне 1983 года.

Войны, как таковой, не было. Единственной пока масштабной операцией была зачистка Панджшерского ущелья, обошедшаяся практически без потерь, но при этом породившая Бадахшанский Эмират, попасть в который можно только верхом на ишаке, даже БТР по этим тропам не проходит. Впрочем, хлопот ограниченному контингенту Советской армии в Афганистане бадахшанцы не доставляли, воевали они только в северном Пакистане и в пакистанской зоне штата Джамму и Кашмир. Причём, воевали довольно успешно, очевидно что не испытывая трудностей со снабжением.

Маршал Ахромеев прекрасно понимал, что такое возможно только в одном случае, в том случае, если Бадахшан – это гэбэшный проект. Понимать то понимал, но хотелось знать точно, поэтому он и распорядился отправить в эти чёртовы горы четыре лучшие группы спецназа ГРУ. Четыре независимые группы, по четырём разным маршрутам, ушли в Бадахшан десять дней назад, с заданием не устраивать войну, а понять - что там происходит. Предусмотрена была и группа поддержки, но она так и не понадобилась. Через двое суток после выхода, все четыре группы одновременно пропали.

Авиаразведка ничего не дала, поэтому пришлось посылать начальника ГРУ, генерала армии Ивашутина на поклон к гэбэшникам. Не официально, разумеется, а с личной просьбой посодействовать в поисках. Своему* гэбэшники не отказали, обещали помочь чем смогут.

*Пётр Иванович Ивашутин десять лет был первым заместителем председателя КГБ СССР, а в 1961-ом в течении недели занимал должность исполняющего обязанности председателя.

Смогли. Помогли. Три дня назад, все четыре группы объединённым отрядом вышли на наш берег Пянджа в районе Зигара. Без потерь и с четырьмя пленными американцами.

- Как их повязали?

Начальник ГРУ тяжело вздохнул.

- Как детей, Серёжа. Их вели с самого начала и точно знали, где они встанут на ночёвку, там заранее и устроили засады. Стреляли иглами с какой-то химией, то ли из воздушек, то ли вообще из плевательных трубок. Двое говорят, что успели почувствовать будто укус слепня, а потом сразу темнота.

- Что за химия?

- Пока непонятно. Кровь сдали, но результатов анализа пока нет.

- Ладно, не расстраивайся. Парни ни в чём не виноваты. Послали мы их в чужие горы принести то, чего не может быть. Представляй всех к наградам.

- За что?

- За успешный рейд и пленение американских шпионов. Задачу они выполнили. Теперь мы точно знаем, кто хороводит в этом Бадахшане.

- В том то и дело, что не знаем. Ни Чебриков, ни Крючков абсолютно точно не в курсе дел. И Дроздов попросил меня, чтобы пока всё так и оставалось. Я пообещал, что дальше тебя информация не уйдёт.

- Даже так… Самодеятельность… Интересно… Но раз уж ты пообещал, то не уйдёт. Тем более, что за нами теперь должок. Как я понял, американцев нам просто подарили?

- Подарили. Но они не шпионы, а инструкторы из пакистанских лагерей.

- Это они так говорят. Разве инструктор не может быть по совместительству шпионом? Ещё как может! Даже больше скажу – он просто не может им не быть. Так что всё честно. Чего ты такой хмурый?

- Нас играют втёмную, Сергей. Зачем-то запросто дарят подарки, которые тянут на Звезду Героя. Приняв их, мы становимся соучастниками.

- Думаешь, заговор затеяли?

- Почти уверен в этом.

Маршал Ахромеев ненадолго задумался, а потом улыбнулся.

- Честно тебе скажу, Пётр Иванович, заговор бы я и сам затеял, если бы умел. Хорошо, что нашлись умельцы. Мы их поддержим.

Аятолла Рухолла Мусави Хомейни.

2 июля 1984 года. Город Кум, Иран.

Несмотря на то, что Аятолла Хомейни обладал по факту высшей властью в Исламской Республике Иран, жил он очень скромно. Дом его ничем не выделялся среди соседских, а внутри не было никакой роскоши. Разве что ковры хорошего качества, но по иранским меркам и они были довольно скромными. Такие мог себе позволить любой дукандор в Куме*.

*торговец, бизнесмен.

Хомейни был уже стар и часто болел, поэтому свой дом теперь покидал только для совершения Джума-намаза*. Руководил страной он прямо из этой комнаты, в ней же и молился. Сегодня ему особенно нездоровилось, но услышав азан**, он, скрипя суставами, прошёл на середину ковра и начал совершать аль иша***.

/*Пятничный дневной намаз, обязательный коллективный намаз для мусульман/

/**Призыв к намазу./

/***Ночная молитва./

Во время чтения четвёртого раката, Хомейни сделал ритуальный саджа*, разогнулся, уже начав произносить слова Ташаххуда, поднял глаза на Киблу** и… Буквально оцепенел от неожиданности. У стены, прямо под Киблой кто-то сидел.

/*Земной поклон во время молитвы./

/**Знак указывающий направление на Каабу./

Человек. Чему-то улыбается. Как он мог здесь оказаться?

Не смотря на простоту быта, Аятолла Хомейни был одной из самых охраняемых персон планеты Земля. Весь квартал Кума, в котором находился его дом, был превращен практически в крепость, приготовленную к отражению даже массированного десанта. А этот тут сидит и улыбается. Молодой совсем.

- Шайтан!

Невольно вырвалось у Хомейни. Ночной гость хмыкнул, укоризненно покачал головой и перестал улыбаться.

- Ты разве к шайтану сейчас взывал, старик?

И действительно…

- Кто ты?

- Как видишь, человек. Моё земное имя Мохаммед Асхам.

Тот самый муджаддид*, которого многие уже считают Махди**. Фигура, давно интересовавшая главу Ирана. Хомейни даже посылал своих людей в Бадахшан, но никто из них пока не вернулся.

/*Обновитель веры./

/**Двенадцатый скрытый имам. Последний из имамов, предвестник Страшного суда. По смыслу – Мессия, Машиах./

- Как ты сюда проник?

Асхам снова улыбнулся.

- Аллах помог, разумеется. Азза ва-Джааль*. Завершай свой намаз, я подожду.

*Всемогущий и Великий.

Издевается? Уселся под киблой и улыбается. Какой уж тут теперь намаз…

- Зачем ты пришёл ко мне?

- Ты ведь хотел меня увидеть. Иначе, зачем было посылать ко мне своих людей? Ты хотел, вот я и пришёл. Шайтан тут не при чём, шайтан давно растворился среди вас и живёт внутри каждого. Например, твой внутренний шайтан не так давно договаривался с «Большим Сатаной»* и получил от него помощь.

/*Определения самого Хомейни. Большой Сатана – США, малый сатана – СССР. Хомейни пошёл на сделку, которая вошла в историю благодаря делу «Иран-Контрас»./

- Аллах допускает принятие Нусры* для благого дела.

/*Помощь, принимаемая мусульманином от неверного./

Асхам понимающе кивнул.

- Допускает. Но благое ли это было дело – будешь доказывать ему сам. Я пришёл не для того, чтобы устраивать теологические дискуссии, а по делу.

- Я тебя слушаю, Мохаммед Асхам.

- Хорошо. Присядь поудобнее, не стой на коленях. Первое, что я хочу тебе сказать – ты слишком озабочен своей святостью. Это неплохо для простого дервиша, но непростительно для земного Владыки, которым тебя назначил Аллах, Азза ва-Джааль. Для Владыки, спасение своего народа, вверенного ему Аллахом, Азза ва-Джааль, гораздо важнее, чем спасение собственной души. Понял, старик?

- Думаю, что понял.

- Опять хорошо. Тогда слушай второе. Если тебе объявил войну тагут*, ты обязан в ней победить во имя Аллаха, Азза ва-Джааль, и повергнуть поганого тагута. Любой ценой. А свой ахират** доверь шафаату***, раз уж Аллах избрал тебя Правителем. Если согласен, то я готов оказать тебе помощь. Если продолжишь кривляться и корчить из себя святого – я этого не оценю и сочту тебя дураком, который не по праву занимает своё место.

/*Нечестивый правитель, узурпатор. Здесь – Саддам Хуссейн./

/**Загробная жизнь./

/***Заступничество Пророка на Страшном суде./

- Ты меня убьёшь?

- Нет, конечно, ты хочешь для себя слишком много чести. Тебя убьют свои же. Причём убьют так, что твоя душа никогда не увидит Аллаха*, Азза ва-Джааль. Впрочем, я почти уверен, что мы договоримся, я ведь и правда хочу тебе помочь.

/*Мусульмане считают, что душа повешенного покидает тело через задницу, ну и соответственно…/

- Чем ты мне можешь помочь, уважаемый Асхам?

- Всем, что понадобится для твоей победы, но ты для этого и сам должен постараться. Для начала, у меня есть шесть тысяч воинов Джихада. Настоящих воинов, а не тех декхан*, что ты поставил под ружьё. Мои, по сравнению с ними, как волки с баранами, я их сам учил, а результат ты уже видишь в Бадахшане. Сейчас там затишье и я решил помочь тебе. «Невоюющая армия превращается в бесполезную бюрократическую организацию».

/*Землепашец, мужик./

- Чьи это слова? Наполеона?

- Нет. Русского маршала Жукова, который брал Берлин.

Про Бадахшан и Асхама ходило множество слухов. В том числе самых невероятных.

- Ты за русских?

Ночной гость снова усмехнулся.

- Ты ведь уже понял, кто я. Я сам за себя, у меня свои интересы. Я и за русских, и за вас, против «Большого Сатаны». Вернее сказать – это вы за меня.

- Русские помогают тагуту Хуссейну.

- Скоро перестанут. Через восемь месяцев у них сменится власть и политические приоритеты. За это время, ты должен будешь подготовить настоящую армию, мои люди станут инструкторами и военными советниками. Организуй лагеря в районе Заболя, нам понадобится для обучения техника, будем использовать ту, что русские уже поставили в Афганистан.

- Что от меня потребуют русские за свою помощь?

- Это пока рано обсуждать. Ты ведь даже пока не представляешь себе – что это будет за помощь и чего ты благодаря ей добьёшься. Но могу тебя уверить, что ничего унижающего твоё достоинство они не потребуют, за этим я прослежу. Ещё вопросы есть?

- Когда я умру?

- Это от тебя зависит. Если будешь делать так, как я говорю, то гарантирую, что доживёшь до победы. Ты будешь принимать парад в Багдаде.

- Ты точно не шайтан?

Асхам опять усмехнулся.

- Точно не знаю, а ты? Ты сам то не шайтан? Минуту тебе на раздумья, старик. Мне уже пора….

За эту минуту в голове у Хомейни успели проскочить тысячи мыслей.

- Ещё один вопрос. Твои люди правоверные?

- Не сомневайся, они не меньше правоверные, чем ты. Только они, в отличие от тебя, приняли на себя лучший из ибадатов – Джихад. И поэтому, у них нет возможности по пять раз в день становиться раком на намаз. Воин просто не может жить по шариату просто потому, что он служит по уставу. Я жду твоего ответа, старик. Принимаешь ли ты мою помощь?

- Принимаю, уважаемый Асхам.

- Я рад, уважаемый Аятолла. Пошлите своего человека в Тегеран, отель Тахриш, пусть найдёт Алимджона-хаджи. Это мой названный брат и офицер связи. Пароль – «жаркое лето», отзыв – «скоро полегчает». Для меня была великая честь – познакомиться с вами. Очень бы хотелось, чтобы мне не пришлось вам мстить. До встречи после победы!

И человек под киблой словно истаял в воздухе. Губы Хомейни сами собой зашептали продолжение Ташаххуда. Аллах услышал его!

Дальняя ретроспектива. Подполковник Андрейченко. 6 марта 1981 года.

- Где мы?

Подполковник Андрейченко огляделся. Кругом была полная темнота, но прямо перед ним, эта темнота сгущалась в настоящий Мрак. Мрак воспринимался как материальный и мало того… Он был живой. И при этом словно светился темнотой, постоянно меняя свою форму, будто бы играл какими-то причудливыми геометрическими фигурами. А ещё он внимательно смотрел на подполковника, смотрел прямо в мозг, прямо в память. Это было жутко, но в то же время хотелось слиться с этим Мраком, стать его частью. Андрейченко потянулся к нему рукой и в это время привычным звуком щёлкнул выключатель, осветив какую-то комнату, в центре которой стояло кресло, похожее на кресло из женской парикмахерской с феном-колпаком для сушки волос. И в этом колпаке спрятался Мрак! Воронов внимательно посмотрел Андрейченко в глаза и понимающе усмехнулся.

- Именно там, куда вы и хотели попасть, товарищ подполковник.

- «За Кромкой»?

- Если смотреть с той стороны, то можно и так назвать. На мой вкус мрачновато, но довольно романтично, вполне в духе Сергеича.

- И чего он тут так испугался?

Воронов снова усмехнулся.

- Не знаю. Наверное ему свет не зажгли, а в темноте можно всякого насмотреться. Вы без меня сюда лучше не ходите, товарищ подполковник.

Андрейченко вдруг понял, что теперь он теперь сможет попадать сюда по собственному желанию, но … Снова оказаться с этой «Тварью» в темноте совсем не хотелось, тем более в одиночку. Хотя, сейчас она ощущалась какой-то не то, чтобы доброй, но вполне послушной, словно искушая.

- Я постараюсь, Максим.

Воронов равнодушно пожал плечами, - Воля ваша. Будете потом как Сергеич шарахаться. Садитесь, не зря же приходили. - кивнул он на кресло.

Андрейченко с некоторой опаской посмотрел на сидящий в колпаке Мрак.

- Что ты хочешь сделать?

- Повысить антропрогрессию* на один уровень и установить кое-что в память. Садитесь, товарищ подполковник, лучше это сделаю я сейчас, чем потом вы сами полезете пытаться. Вам понравится, не сомневайтесь, потом ещё благодарить будете.

/*Термин заимствован у Злотникова./

Андрейченко сел в неожиданно удобное кресло и почти сразу задремал.

***

- А проснулся я, как и ложился у себя в квартире, Филипп Денисович.

- То есть, он тебе приснился?

- Так точно, товарищ генерал-полковник. Приснился. Я ведь его только сегодня хотел об этом попросить. Но память у меня и правда изменилась. Я теперь на шести языках понимаю и, судя по всему, свободно на них говорю.

- Неплохо сходил… Что ещё?

- Много чего, Филипп Денисович, я пока ещё и сам не разобрался. Города, страны, да так, будто я там родился и всю жизнь прожил. Песни какие-то, новые совсем. Много всего. Если подобный рапорт писать, за неделю не управлюсь.

- Писать ничего не надо, Виктор. Сон и есть сон. А антропрогрессия эта самая у тебя изменилась?

Ничего не сближает сильнее, чем общая тайна. Тем более такая тайна, которая может быть поважнее любых государственных секретов. Если это вообще уместно - сравнивать государственные секреты с Тайной Мироздания. Андрейченко пожал плечами.

- Что-то несомненно изменилось, Филипп Денисович. Пока в ощущениях не разобрался. Ходить по воде, наверное, не смогу, но олимпиаду по плаванию выиграю почти наверняка. Пробовать надо.

Генерал-полковник Бобков в задумчивости отстучал пальцами по столешнице какой-то марш.

- Пробуй, но осторожно, не напугай никого. Когда всё распробуешь, поделишься мнением – к чему он тебя готовит. Мдааа… Интересно…. Значит, говоришь, что теперь и сам сможешь туда попасть.

- Думаю, что смогу, Филипп Денисович, если сильно постараюсь. Только понравится ли моё вторжение этой… этому…? Я вам уже говорил, что, кажется, Оно живое? Да, говорил, извините. Оно не доброе и не злое, Ему просто скучно. Оно всё знает и всё видело уже миллионы раз. Оно смотрело на меня как на жирафа в зоопарке, на которого смотрит каждый день уже много-много лет. Вроде и без злобы, но с досадой, что жирафы не летают, или не охотятся на бегемотов, чтобы Его повеселить.

- Значит, что Воронов может Его как-то развеселить?

- Мне показалось, что может. А в нашем мире они вполне могут столкнуть Луну с Землёй, но это им давно не интересно. Воронов пришёл, чтобы заставить жирафов охотиться на крокодилов и бегемотов. Извините, Филипп Денисович, я и сам пока ничего не понимаю, и вряд ли когда-нибудь пойму, для этого нужно подружиться с Этой… Этим… А я пока не понимаю – кто Оно. Я теперь даже не понимаю – кто я. Если я существую вне материи, то здесь мне ничего не нужно. Как актёру ничего не нужно из театрального реквизита. Нужно только Признание. Только возможность зажигать Там свет. Это не измена Родине, это…. Не могу объяснить. Сходите сами. Только захотите, уверен, что Воронов вам не откажет.

- Может и схожу, когда замену себе найду. Только и не хватало нам ещё на моём месте хищного жирафа, пожирателя крокодилов. Тебе за Державу всё ещё обидно, Витя?

- Ещё обиднее стало, Филипп Денисович!

- Это очень хорошо. Когда в новых способностях разберёшься – сразу приходи. Вместе подумаем – для чего они тебе дадены. Воронов говорил мне, что случайно заразиться этим нельзя, значит заразил он тебя специально.

- Чем заразил, Филипп Денисович?

- Не знаю, но знать хочу. Вот ты и должен в этом разобраться.

Подполковник Андрейченко. 15 марта 1981 года.

Целую неделю потратил Виктор Андрейченко на изучение своих новых возможностей, но не успел изучить даже малой их части. Просто потому, что это было невозможно. Никак. Например, он был уверен в способности пилотировать все типы современных самолётов, в том числе и военных, в том числе и американских, но кто же ему даст самолёт? Однако то, что уже удалось попробовать внушало уверенность, что и с самолётом всё получится. Вчера он доложил результаты генерал-полковнику Бобкову, а тот его отправил за дополнительными инструкциями к Воронову.

- Неделю назад мне приснился сон, Максим. После этого сна я сильно изменился. Причём не только интеллектуально, но и физически. Уверен, что ты понимаешь, о чём я хочу поговорить.

Воронов улыбнулся.

- Я уверен, что вы сами не понимаете, о чём хотите поговорить. Расскажите мне сон, - попросил он и внимательно заглянул собеседнику в глаза.

Андрейченко показалось, что зрачки Воронова засветились темнотой Мрака, той самой светящейся темнотой. Темнотой, которая проникает в мозг и копается там, как у себя в кармане. Бррр… Подполковник невольно вздрогнул и заговорил. Заговорил о том, как ему было жутко, но при этом жутко интересно, какие он видел формы и что чувствовал при этом, как он уже сделал шаг и протянул к Этому руку, но потом включился свет, а дальше…, однако дальнейший рассказ Воронова не заинтересовал.

- Хорошо, что не дотянулись, Виктор Иванович. Что же вам такого хотелось узнать у этого «Мрака», что вы решились до него дотронуться?

- Ничего конкретного. Не знаю… Я тогда об этом не думал, я хотел понять живой ли Он.

- В некотором смысле живой. Это именно Он создал этот мир и всех, кто его населяет.

- Это я уже понял. Теперь хочу понять кто я и для чего я есть?

- Вы помните Гомера?

Подполковник завис буквально на секунду.

- Помню. Наизусть. В том числе и в оригинале.

- Так вот, вы теперь вроде гомеровского Ахилесса. Герой, отмеченный Богами. Воин, равных которому нет в Трое. А для чего…? Делайте, что можете и воздастся вам по заслугам вашим. Кому много дано, с того многое и спросится. Кто будет спрашивать – вы теперь и сами знаете.

Андрейченко представил этот допрос и невольно поёжился.

- Знаю… Да… Максим, а ты по воде ходить можешь?

- Могу, Виктор Иванович. Могу даже по воздуху. И мертвецов оживлять могу, и воскресать и возноситься, но делать этого я пока не собираюсь. По сценарию, Второе Пришествие – это Страшный Суд. Я собираюсь судить, а не уговаривать и не очаровывать.

Никаких сомнений в словах этого паренька у подполковника КГБ не возникало. Пришёл (…или прислали) судить, значит, служба у него такая. Кстати, о службе…

- Максим. Откровенно говоря, меня назначили твоей лабораторной мышью. Нет, нет, я об этом нисколько не жалею, - Андрейченко внутренне засуетился под удивлённым взглядом, - Более того, считаю, что мне очень повезло, но… У меня ведь есть начальство, а оно очень интересуется твоими планами. Мне придётся что-то доложить…

Воронов понимающе кивнул и улыбнулся.

- Доложите, что я собираюсь защитить кандидатскую, а через год пойти в армию. Доложите, что я хотел бы служить в группе «Вымпел» и надеюсь на содействие вашего начальства. Раз уж так получилось, то начинать придётся с Афганистана.

- А про Второе Пришествие и Страшный Суд?

- Если ваше начальство пожелает послушать про это мракобесие, то я не возражаю. Доложите, что устроение Апокалипсис в мои планы пока не входит. Пока есть надежда.

- Надежда на что?

- На людей. Настоящих людей. Их осталось не так много, но они ещё есть. Я хочу спасти проект Человечество и подготовить его к новым вызовам.

- Новые вызовы? Какие-нибудь инопланетяне? Они есть?

- Сейчас нет. Но как только вы будете почти готовы, они неожиданно появятся и вероломно нападут. Эта Вселенная не единственное Его творение. Вселенных бесконечное множество и они могут пересекаться по Воле Его. Но право биться с инопланетянами ещё нужно заслужить, а вы от этого пока очень далеки и удаляетесь всё дальше.

- Заслужить войну с инопланетянами? Это что, награда такая?

- Конечно награда. Это повышение всего проекта в статусе. В этом случае, Человечество перейдёт на следующий уровень антропрогрессии. Все станут Ахиллесами.

Подполковник Андрейченко ненадолго задумался.

- Неплохо… Пожалуй, про инопланетян я докладывать не буду, до них ведь если и дойдёт, то ещё очень не скоро, как я понял. Да и насчёт мракобесий, пожалуй, пока не стоит начальство беспокоить. Чем посоветуешь заняться мне?

- Для начала теневой экономикой. Выявить, поставить под контроль и обложить данью. Это даст вам важный практический опыт, который обязательно впоследствии пригодится. Передайте его высокопревосходительству, что я считаю вас лучшей кандидатурой для контроля процесса управляемой коррупции.

- Мне понадобится практический опыт теневого экономиста?

- Вам понадобится практический опыт использования чужих пороков для достижения своей цели. Пороки можно стравливать между собой, заставлять их терзать и ослаблять друг друга. А контроль над теневой экономикой даст вам бесконечное количество материала для опытов.

- Я доложу, Максим.

- До свидания, Виктор Иванович.

Заговорщики. Маршал Ахромеев. База подготовки спецназа КГБ в Балашихе. 23 июля 1984 года.

Труднее всего начать разговор в ситуации «ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь». Если знаешь, что заговор существует, то отыскать его следы не так уж сложно, тем более, с возможностями начальника Генерального штаба ВС СССР. При том, что заговор этот уже серьёзно влияет на международную политику. На намёк, что им есть, что обсудить, генерал-лейтенант Дроздов пригласил Ахромеева с Ивашутиным посетить Балашиху для обмена опытом и оперативными данными. Проявил уважение, встретил лично, провёл по территории, ответил на все вопросы. Почему все в масках? Так ведь здесь не только база «Вымпела», но и курс «Выстрел, через который прогнали уже целую дивизию офицеров Комитета. В целях экономии средств, вот все и масках. Курс «Выстрел» курирует генерал-полковник Бобков, он как раз у себя, приглашает нас на рюмку чая.

Бобков тоже был очень любезен, рассказал про свой «Ад и Израиль», как он, не жалея своего здоровья, выбивал для него фонды, а в итоге заслужил прозвище «обергруппенфюрер».

«Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь далеко не всё» Интересно, политический кризис в Америке тоже они устроили? Начать разговор не просто… Но надо!

- Филипп Денисович, Юрий Иванович! Мы очень благодарны вам за помощь нашим ребятам в Бадахшане и весьма впечатлены вашими возможностями. Вы достаточно ясно намекнули на наличии у вас неких тайных планов выходящих далеко за рамки Афганистана. Мы хотели бы обсудить эти планы и понять, чем сможем быть вам полезны.

Отпираться Бобков и не подумал.

- Ну что же, вы люди информированные, поэтому не буду ходить вокруг да около. Есть у нас мнение, что революция назрела, а гражданская война крайне нежелательна. Мы предлагаем вам поучаствовать в первой и не допустить вторую.

Подобная откровенность говорила об одном - Они уверены, что мы не откажемся. Революция, не революция, но что-то такое определённо назрело. Дошло уже до того, что в мирное время ввели талоны на продовольствие. И это вместо обещанного коммунизма… Мы отказываться не собираемся, но и в тёмную играть не хотим.

- Нам интересно это обсудить. Кто ещё в курсе?

- Больше никого.

Врёт! Кого-то скрывает. Ивашутин тоже заметил, глазами стрельнул, а Дроздов сидит как памятник. Ладно, скрывает и скрывает, обострять не будем, это пока не критично. Значит планируется путч. Хунта. И кто же будет Пиночетом?

- Кто из вас вождь революции? Кто станет верховным главнокомандующим?

- Генерал-лейтенант Дроздов. Герой Советского Союза, легенда Афганистана, гений диверсионной войны и прочая, и прочая.

Неожиданно. Не понятно. Без непонятного третьего тут никак не обошлось. Интересно, кто же он такой? А Дроздов так и сидит как памятник, будто это не про него говорят. Такое впечатление, что его заставили. В принципе, кандидатура подходящая, компромиссная. Он хоть и гэбэшник, но свой, ветеран-фронтовик, да и в Конторе войной занимался, а не всяческим паскудством. В армии его несомненно поддержат. Но политически – это бомба. Очевидная демонстрация агрессии. Ястреб из ястребов. Или я что-то не понимаю? Ивашутин кивнул одобрительно, хотя тоже не ожидал. Интересно, кто у них третий…?

- Признаюсь, несколько неожиданно, но возражений не имею. Юрий Иванович очень достойный человек и хорошо понимает нужды армии, но мне показалось, что он не горит желанием. Он не по своей воле революцию возглавил?

Генерал-лейтенант Дроздов внешних эмоций не проявил, но в глазах промелькнула какая-то искорка.

- По своей воле, Сергей Фёдорович. По своей, но честно признаюсь - я боюсь. Боюсь, что не справлюсь. Ведь это даже не из лейтенантов в полковники скакнуть, тут ведь не один полк под угрозой окажется из-за некомпетентного командования, а вся страна. От масштаба задачи мне несколько не по себе, но я постараюсь оправдать.

Да, желанием не горит, но его убедили. Не заставили, а именно убедили, что он лучший кандидат в этой ситуации. Интересно, кто у них там такой умный и убедительный? Ивашутин опять молча кивнул. Не он ли тот самый третий? А Дроздов – это компромисс, между ним и Бобковым? Это объяснило бы многое очевидное, было бы простым решением. Конечно, Пётр Иванович для гэбэшников, что называется, в доску свой, но он явно был не в курсе, когда случился Бадахшанский конфуз. Такие эмоции сыграть невозможно. Он точно был не в курсе, значит есть кто-то ещё.

- Полно вам, Юрий Иванович. Сталин закончил семинарию, а вы академию. С отличием, насколько я в курсе. Не боги горшки обжигают. Скажите, Ахмад Шах Масуд – это ваш человек?

Дроздов задумался. Не замешкался, а именно задумался, будто искал ответ для самого себя.

- Мой. Но он мой не как генерал-лейтенанта КГБ СССР, а как феодальный вассал для феодального сюзерена. Я могу его повести на войну, но не могу на неё послать. Но и я теперь тоже должен его защищать, как сюзерен своего вассала. Пока я от своих обязательств не откажусь – он мой. Он мне на Коране клялся. Я ведь теперь, де юре, по шариату, настоящий мусульманин, раз Шахаду произнёс, вот он мне на Коране и поклялся. А я клятву принял и тоже должен оказался. Теперь Масуда охраняют мои парни. И Юнуса Халеса тоже.

Генерал армии Ивашутин аж причмокнул от восхищения.

- Ты гений, Юра! То есть, Юрий Иванович… Значит ты, то есть вы, в Бадабере не только пленных забрали, но и стингеры?

- И стингеры, но не все, только свою долю. Военная добыча на Востоке – это дело святое. Мне положена доля, я её получил. Нарушить адат и забрать всё я не имел никакой возможности, Пётр Иванович.

- Изрядно, очень изрядно, Юрий Иванович. Я на самом деле в полном восхищении. А этот Самуэль Лидович тоже ваша добыча?

- В очень малой доле. Это была местная инициатива, мои люди в этом не участвовали. Американца я забрать не мог.

- И хорошо, что не смог. У тебя бы этот говнюк только на обмен сгодился, а у индийцев он взорвался мощнее любого спецбоеприпаса. Очень разумная местная инициатива. Очень разумная и очень результативная. Повезло тебе с вассалами. Скажи, а некий Мохаммед Асхам не твой человек?

- Нет.

Дроздов ответил уверенно и от души. Ответил правдиво, но слишком уж кратко. Слишком уверенно и слишком кратко, хотя и несомненно правду. Почему так кратко? Ведь правду говорить легко и приятно. Маршал Ахромеев, почувствовал запах искомого третьего, взглядом притормозил начальника ГРУ ГШ и направил вождя революции на лёгкий и приятный путь правды.

- Вы с ним взаимодействуете, Юрий Иванович?

- Взаимодействуем, но не контролируем.

«Взаимодействуем» Они всего лишь взаимодействуют, а в ГРУ ГШ нет даже единого мнения о Мохаммеде Асхаме – существует ли он реально, или это просто мистификация. Ещё одной загадкой меньше. Этот третий контролирует Асхама. Террориста номер один и мусульманского мессию, которого признал даже Аятолла Хомейни, которому он, якобы, явился во время молитвы. Третий как-то связан с Хомейни? Способен так на него повлиять? Это из области фантастики. Ха! А то, что Халес и Масуд присягнули Дроздову, разве не из этой же области?

- А в охране Хомейни ваших людей нет, Юрий Иванович?

- В охране нет, но при нём есть наш офицер связи. По факту, он сейчас один из главных советников Хомейни.

Невероятно, но факт – он не врёт. И душманы ему присягнули, и советник его у Аятоллы есть. И ключик ко всему этот самый Асхам….

- Товарищи! Афганистан, конечно, актуален, но это далеко не самая злободневная тема. - Перехватил инициативу генерал-полковник Бобков, - Напомню, что на повестке дня у нас революция. Нам вскоре предстоит взять Власть. Отнять её у партии. Поменять конституцию, наконец, мы ведь не собираемся возвращать абсолютную монархию. Мы возвращаем народовластие и многоукладность экономики. Я просто не вижу способа обойтись без многопартийной системы.

О таком маршал Ахромеев пока не задумывался. Взять Власть, устроить в партии чистку, но отстранять её от Власти совсем? Хотя, партия только считается единой, а по факту в ней десяток неофициальных фракций и каждый член Политбюро был чьим-то выдвиженцем. Да, пожалуй, такое уже не вычистишь. Народовластие, говоришь? Ну-ну, так я тебе и поверил.

- Значит, распускать КПСС мы не планируем?

- Только в самом крайнем случае. Отключим им спецсвязь, конфискуем незаконно нажитую на эксплуатации советского народа собственность, отменим льготы и пайки и пусть законно участвуют в политической жизни на общих основаниях. Создадим им конкурентов справа и слева . Державников, которым надоело братскую Африку кормить и Низкопоклонников, которые мечтают подружиться с Западом. Эта тройка полностью закроет текущий политический запрос общества.

- Мы сможем их контролировать?

- Конечно. Причём это будет намного дешевле, чем сейчас, когда приходится контролировать каждого гражданина в рамках «Линии партии».

План довольно проработанный и, на первый взгляд, выглядит логичным ответом на вызов времени. Африку кормить всем давно надоело, да и не в коня корм. Поневоле задумаешься, что проклятый Апартеид не так уж и неправ. Низкопоклонников тоже хватает, в том числе и в ЦК КПСС, их тоже лучше в подполье не загонять, пусть на виду будут. Разумно. По-существу возразить нечего. Интересно, давно они готовятся? Прямо наверняка не ответят.

- На первый взгляд толково. Не подвергаю ваши слава сомнениям, Филипп Денисович, но при этом не перестаю удивляться возможностям родной «Конторы». Но создать и контролировать две политические партии в противовес КПСС… Откровенно говоря, не предполагал, что такое даже возможно. А что с многоукладностью экономики? Впустим капиталистов?

- Может быть и впустим, но не сразу, не за просто так и не всюду. Для начала, отдадим частнику сферу обслуживания, это и наши местные кадры потянут. У нас сейчас почти треть экономики, примерно семьсот миллиардов рублей обращаются в теневом секторе. Бороться с этим силовыми методами бессмысленно. Люди сознательно шли на преступление ради денег даже тогда, когда за это четвертовали, или сажали на кол. В общем, пресечь мы это не способны. А то, что не можешь пресечь – лучше самому организовать и возглавить. Будем растить капиталистов-патриотов, они нам будут очень нужны. В том числе и по причине внешней политики.

Семьсот миллиардов? Это же три военных бюджета! Это если сразу отобрать. А если заставить выйти из тени и платить налоги? Что это даст во внешней политике? Сначала к власти придёт Дроздов и одним своим появлением до усрачки напугает весь Запад, а потом такие реформы… Это не «Союз-Аполлон» и «Разрядка напряжённости», это куда круче, это отказ от той самой идеологии, которая сейчас шокирует западного обывателя. Общественное мнение - это ведь тоже капитал. Политический капитал. В этом случае внешнеполитический.

- Мы планируем дружить с Западом?

Дроздов многозначительно усмехнулся.

- Дружба всякая бывает, Сергей Фёдорович. Против Китая будем дружить, почему бы и нет.

- До такого может дойти?

- Очень даже может. Если мы выйдем из идеологического противостояния, то Китай останется для них единственным врагом на этом фронте.

- А Куба?

- Куба – это наш союзник, а Китай нет.

- Но Китай – это ядерная держава.

Дроздов равнодушно пожал плечами.

- Ружьё сорок лет висит на стене, рано, или поздно, но оно выстрелит. Китай не дотягивается до территории США, а Японией и Южной Кореей они вполне могут пожертвовать. Американцы, как и мы, слишком много вложили в вооружённые силы, им нужна добыча, чтобы всё это оправдать.

- А нам нужна добыча?

- В Китае нет. Раз уж мы теперь в шаге от Индийского океана, то нужно его сделать. Индия и Иран не будут возражать, если мы займём Белуджистан, они не горят желанием иметь общую границу.

- У вас уже и с Индией контакт установлен?

- Индия открыла посольство в Бадахшане. Я встречался там с Радживом Ганди и обсудил этот вопрос.

Белуджистан? Почему бы и нет, если никто не возражает? У Ивашутина вон тоже глаза загорелись.

- Товарищи! Не рано ли мы делим шкуру неубитого медведя? Нам сначала предстоит сделать революцию. Давайте обсудим план действий.

А Бобков всё-таки зануда… Маршал Ахромеев вздохнул.

- Давайте, Филипп Денисович.

Диего Марадона. Неаполь. 3 августа 1984 года.

Полтора месяца назад, когда Диего отдыхал от футбола в родном Буэнос Айресе, ему приснился сон, который сделал из него совсем другого человека. Ему приснился Спаситель. Нимб у Спасителя светился так ярко, будто он загораживал своей головой восходящее солнце, поэтому лицо его оставалось в тени, но это несомненно был Он. Глаз Спасителя Диего рассмотреть не мог, но он чувствовал их заботливый, как у матери взгляд. Спаситель поинтересовался у него планами на будущее, посоветовал завязать с кокаином и всерьёз заняться музыкой. Тянуть с этим не стоит, поэтому начать нужно завтра же. А «форсаж» теперь и без кокаина включаться будет, по собственному желанию и под его полным контролем.

Проснулся Диего от того, что ему нестерпимо захотелось сделать разминку. Форсаж теперь действительно включался по желанию, но появилось понимание, что в таком режиме он сжигает отпущенное ему время в соотношении один к ста. С одной стороны наплевать, всё равно в старости жизнь уныла, а с другой злоупотреблять действительно не стоит. Увлёкшись, он разминался до обеда и сам не заметил, как собрал вокруг себя восхищённую толпу. А потом позвонил сеньор Николас и спросил – не желает ли сеньор Марадона заняться музыкой…?

Кто такие Николас и Ильич, Диего не знал и узнавать даже не пытался, его слишком увлекла музыка. Он наслаждался даром Спасителя, играл на разных инструментах и пел. Снова и снова, и снова, в течении целой недели. Ильич оказался виртуозным гитаристом и отличным вокалистом, а Николас настоящим мастером на все руки, он не только смог за неделю смонтировать все песни так, что Диего в некоторых местах сам себе удивился, но и успел отснять материал для фильма. Словом, классные парни, а неделя та запомнилась как лучшая в жизни.

Песни пошли в радиоэфир через две недели по всей Латинской Америке одновременно, а ещё через неделю Canción Del Mariachi заняла первую строчку в хит-парадах по всему миру и на Диего обрушилась Слава с большой буквы С.

Сначала его арестовали по запросу какого-то там интерпола, но до ночи он так и не досидел, взбунтовался Эль Капиталь*, пришлось успокаивать людей в телевизионном эфире. Друг Ильич оказался международным террористом номер два? Но Диего то об этом не знал, у него ведь на лбу ничего такого написано не было, а музыкант он классный и вообще отличный парень. Куда уехал неизвестно. Угрожает арест в Италии? Бог поможет!

/*Так аргентинцы называют Буэнос Айрес. Просто Столица./

Бог помог. В Милане его опять арестовали, но уже через сутки, на РАИ Уно показали обращение друга Ильича, подтверждающая показания Марадоны и призывающего его защитить. На этот раз взбунтовалась уже вся Италия, а Европа замерла на низком старте. Хорошо сказал Ильич. Душевно так. Пепел Че Гевары жжёт наши сердца, но пасаран! В Милане даже пришлось успокаивать народ. В эфире РАИ Уно Диего рассказал без утайки почти всю историю, умолчал только про сон, потом спел под гитару «Hasta siempre, Comandante» и пообещал побрить голову, если Наполи не выиграет чемпионат Италии.

В Неаполе его встречал уже весь город. Все в футболках с его изображением. Он с мячом, с гитарой, с Ильичом, с Че Геварой и… даже со Спасителем! Опять пришлось петь и уговаривать чтобы разошлись, ведь если он всё время будет петь и уговаривать, то просто не сможет играть в футбол, а он приехал именно для этого. Чтобы сделать Неаполь чемпионом! Да будет так! Ура! Ильич требует освободить жену? Не знал, что он женат, он мне про это не рассказывал, мы с ним говорили только о музыке и о футболе. В футболе он отлично разбирается.

Первые три дня в Неаполе чуть не свели Диего с ума. Слава оказалась для него слишком тяжёлой ношей, она его буквально пожирала… Тренировка закончилась уже три часа назад, но ехать домой совсем не хотелось. Быть Богом – это, как оказалось, настоящая каторга. Хотел Славы? Вот и получил её сполна. Слава теперь замещает собою жизнь.

- Я рад, что ты это понял, Диего. Жизнь со Славой и до Славы – это две совсем разные жизни. Но! Прошлую жизнь уже всё равно не вернёшь, а в новой надо будет решить – либо ты живёшь ради Славы, либо Слава служит тебе для достижения Цели. Тебе нужна Цель, Диего! Поужинаем вместе, или ты на меня обижаешься?

Спаситель! Диего почувствовал себя неловко. Сидит немытый, в полутёмной раздевалке, воняет потом, обнимает мячик и распускает нюни. А Он смотрит как мама. Которая всё простит и всегда поможет. Спаситель по-доброму усмехнулся.

- Я приглашаю тебя поужинать. Мойся, я подожду.

Отказываться Диего, разумеется, не собирался. Он метнулся в душ, в темпе помылся и оделся, а потом послушно рулил туда, куда указывал Спаситель. Заехали в самые настоящие трущобы и остановились около совершенно невзрачной траттории.

- Здесь лучшая кухня в Неаполе и не будет надоевших тебе зевак.

То, что сейчас нужно больше всего. Всеобщее внимание уже откровенно раздражало, чёртовы журналисты даже поесть спокойно не давали. Внутри траттории оказалось довольно мило, немногочисленные посетители собрались перед большим телевизором и смотрели трансляцию с олимпиады в Лос-Анжелесе, какой-то там бокс. Устроились подальше от телевизора и поклонников бокса.

- Сеньор Корвино*

/* Ворон по-итальянски./

Вместо официанта подошёл суровый старик с пацанёнком. Спаситель встал и пожал старику руку.

- Дон Джузеппе. Это ваш внук?

- Уже правнук, сеньор Корвино. И не самый старший, ведь дедом я стал в тридцать шесть. Извините, что побеспокоил, но не смог его сдержать. Нынешняя молодёжь никуда не годится, они больше не уважают старших. Делают вид, конечно, но по-настоящему не уважают.

Создатель усмехнулся.

- «…И каждый из них мечтает написать книгу.»* Этой беде уже многие тысячи лет, дон Джузеппе, но мы всё ещё не достигли духовного дна.

- Мы к нему уже близко, сеньор Корвино.

- Не намного ближе, чем тысячи лет тому назад, дон Джузеппе. Мы погружаемся в бездну, а значит этот процесс бесконечен. Так чего же желает этот малолетний наглец и будущий писатель?

/*Папирус Присса./

- Автограф сеньора Диего.

- Сеньор Диего подарит ему пластинку со своим автографом. Они начнут продаваться послезавтра. А если нас действительно вкусно покормят, то сеньор Диего обязательно будет сюда заходить. Познакомься, Диего, это дон Джузеппе Алфьери, настоящий хозяин города Неаполя.

Диего пожал руку и старику, и пацану, заверил, что ещё не раз сюда придёт, подарит и пластинку, и мяч, и футболку. Дед пообещал хранить мяч и футболку как реликвии и предложил угощаться в любое время за счёт заведения. Расстались вполне довольные друг другом.

- Итак, я сделал тебя несчастным. Признаю свою вину, меру, степень, глубину. Мой долг тебя развлечь. Давай поболтаем запросто, как старые приятели. Как тебе новая команда?

- Нормально. Обороняться умеют, а атаковать я их научу. – Спаситель улыбался и ждал продолжения, но о футболе говорить не хотелось. - Этот дон Джузеппе… В каком смысле он настоящий хозяин?

- Клан Алфьери сильнейший клан Коморры, а дон Джузеппе его глава. Эта траттория нечто вроде их штаба.

- Он главарь мафии?

- Я понимаю, что это кажется тебе странным, но уверяю тебя, что дон Джузеппе человек очень благородный. Не безгрешный, конечно, но на фоне прочих почти святой. Я попросил его заботиться о тебе как о сыне.

А Ильич?

- Разве он тебе не понравился? Разве тебе не хочется иметь такого друга? По закону, он, конечно, преступник, но можешь не сомневаться, что законы пишут и принимают тоже преступники. В большинстве своём, все эти твари куда порочнее Ильича. Не думай, что мне легко среди вас выбирать. Имеем то, что имеем. Технический прогресс множит человеческие пороки, но таков уж замысел Создателя.

- Выбирать для чего?

- Для того-же, для чего Иисус выбирал своих апостолов – дать людям Цель в этой жизни.

Спаситель сказал это как-то с холодком, словно не верил в успех своей Миссии и Диего это почувствовал. Он на нас не надеется… Он уверен, что его снова предадут… И уверен наверняка не напрасно… Вот же твари!

- Я тебя не предам! Что я должен сделать?

- Выиграй в этом сезоне чемпионат, а в следующем Кубок Чемпионов и Мундиаль, сосредоточься пока на этом. Слушай советы дона Джузеппе, он намного умнее и опытнее тебя

- Он знает? В смысле, знает кто ты?

- Он знает ровно столько, сколько и должен знать. Он знает моё земное имя, этого ему пока достаточно, чтобы догадываться об остальном.

- Я не знаю твоего земного имени.

- Дон Джузеппе знает меня как Мохаммеда Асхама. А вот и ужин. Играй в футбол, Диего. Стань лучшим, стань богом футбола, множь в мире красоту и не траться на философию, этих дармоедов философов и без тебя хватает. Николас мне сообщил, что твоя доля в этом году будет примерно двадцать пять миллионов долларов, поэтому про финансы тоже не волнуйся, скоро ты будешь в состоянии купить себе любой футбольный клуб, если захочешь.

Двадцать пять миллионов? Чертовски приятно, тем более что по контракту с Наполи он имел всего полтора миллиона в год. Но деньги ведь - это не главное! А что сейчас главное? Асхам? Это же какой-то кровожадный демон с востока… Что-то такое Диего слышал по телевизору. В новостях постоянно про этого демона вспоминали, поэтому не услышать было трудно. Для этого нужно было быть не просто равнодушным, а абсолютно глухим. Глухим Диего Марадона не был.

- Я где-то слышал имя Асхам. Признаться, я политикой совсем не интересуюсь.

Спаситель понимающе усмехнулся.

- Я в курсе, Диего. Асхам – это тот самый террорист номер один. Так надо, ничему не удивляйся.

Аятолла Рухолла Мусави Хомейни. 3 сентября 1984 года.

- Ас-саламу але́йка, Муджтахид*. С виду ты помолодел лет на двадцать.

/*Усердствующий — учёный, достигший уровня иджтихада**/

/**Усилие над собой — достижение высшей ступени знаний и получение права самостоятельно решать некоторые вопросы теологически-правового характера./

Уже две недели духовный лидер правоверных, (ведь только шииты являются настоящими правоверными) вставая на намаз молил Аллаха об этой встрече. Он и правда чувствовал себя помолодевшим, недуги временно отступили и даже зрение значительно улучшилось, но взамен за этот Дар в его душе поселилось что-то непонятное. Какое-то острое чувство личной ответственности за всё происходящее, и он очень боялся ошибиться.

- Ва-алейкум ас-саля́м ва-рахмату-Лла́хи ва-баракя́тух, Расуль* Махди. Очень рад тебя видеть. Я и правда чувствую себя отлично, для своих лет, ма-шаа-ллах.

/*Посланник, пророк./

- Ин-шаа-ллах! Давай сразу по делу, старик. Зачем ты меня звал?

- Тагут* Хуссейн запросил мира, Махди.

/*Нечестивый правитель./

Асхам усмехнулся.

- Быстро же он спёкся, мы ещё и воевать то по-настоящему не начали. Ты хочешь этого мира, старик?

- В этой войне правоверные убивают правоверных. Я хочу услышать Волю Аллаха, Азза ва-Джалль.

- Я ведь тебе уже говорил, что ты слишком заботишься о своей святости. Правоверные убивают правоверных уже почти полторы тысячи лет, во славу Аллаху, Азза ва-Джалль. – Асхам снова усмехнулся. - Все они стали шахидами и попали в Рай, а ведь вполне могли стать преступниками и негодяями. И скорее всего, именно ими бы и стали. Сам понимаешь, контингент это довольно специфический. На Аллаха надейся, но верблюда привязывай. Собственная воля тебе на то и дана, чтобы не беспокоить по пустякам Аллаха, Азза ва-Джалль. На тебя, Халиф, вероломно напали подлые муртады*, ты в полном праве их сурово покарать. Даже не так. Ты обязан их покарать. Хотя бы попытаться это сделать. Разве дела твои так плохи, что ты усомнился в победе?

/*Отступники./

- Ты ведь знаешь, что американцы угрожают нам своим вмешательством на стороне Хуссейна. Они вполне могут устроить здесь радиоактивную пустыню…

- Знаю. Знаю и что они тебе предлагают за этот мир. Торговлю с шайтаном, если обойтись без лишних словоблудий. Тебе сейчас кажется, что это очень выгодная торговля, но это не так. Они дождутся, когда твои воины станут торгашами и негодяями, а потом обязательно тебя обманут и всё отберут. Сомневаешься в этом?

- В том, что попытаются – не сомневаюсь. Сомневаюсь, что у них это получится.

- Индейцы в Америке тоже в этом сомневались, а вьетнамцы нет. В итоге каждый получил своё. США ещё очень повезло, что у них нет сухопутной границы с Вьетнамом, иначе Хо Ши Мин бы уже давно сидел в Белом доме. Не так уж и страшен в бою этот шайтан, старик, но он смертельно опасен в мире.

- Вьетнаму помогали русские.

- А тебе помогаю я.

- Ты помог неверным уничтожить Пакистан.

- Пакистан был позором мусульманского мира, американской колонией. Ещё большим позором является Саудовская Аравия и я помогу тебе её уничтожить. А про Пакистан забудь. Был он когда-то Индией и снова ей стал. Уверяю тебя - при Ганди правоверные будут жить ничуть не хуже, чем при мунафике* Зия-уль-Хаке.

/*Отступник./

Уничтожить Саудовскую Аравию… Именно об этом всегда мечтал Аятолла Хомейни, об этом он каждый день молил Аллаха. Забрать у этих диких кочевников Мекку и Медину… Это стоит уступки Белуджистана русским и согласием на их условия продажи нефти. Конечно, продавать нефть за рубли, по началу, будет не выгодно, но это только по началу. Очень скоро всему миру понадобятся рубли, а их к тому времени накопится не мало. А Индия, что в этих раскладах Индия? С ней можно будет разобраться когда-нибудь потом, когда мусульмане станут единым народом. Стоит признать, что Пакистан был настоящим гадюшником, хоть и назывался землёй чистых*. Бесы любят красивые названия. Любили. Нет больше Пакистана. И плевать на них.

/*Пакистан - земля чистых./

- Американцы завезли на свою базу в Дахране ядерные боеприпасы.

- Я знаю, старик. Не беспокойся об этом. Как завезли, так и увезут. Я оставляю тебе видеокассету, нужно чтобы её послезавтра увидел весь мир. Оставь свои сомнения, и делай что должен – добивай дурака Хуссейна и уповай на Аллаха, Азза ва-Джалль.

- Джазака-Ллаху хайран*, Расуль Махди. Прости мне моё малодушие.

/* Да воздаст тебе Аллах благом/

- Прощаю. До встречи в Багдаде, Халиф правоверных!

Попрощаться Хомейни не успел. Асхам истаял в воздухе, а на полу под киблой лежала видеокассета.

Заговорщики. Генерал-лейтенант Дроздов. 7 сентября 1984 года. Балашиха. База подготовки спецназа КГБ.

Ядерные взрывы в Саудовской Аравии, уничтожившие четвёртого сентября королевский дворец в Эр-Рияде и офис компании Arabian American Oil Company*, повергли мир в шок и трепет. Цены на нефть сразу же подскочили почти в три раза, а биржевые индексы обвалились вдвое, но это было только начало. Американцы успели обвинить Советский Союз в утрате контроля за ядерным оружием и созвали экстренное заседание Совета Безопасности ООН, но провести его так и не успели. Пятого сентября, когда в Нью Йорке только начинался рабочий день, Аятолла Хомейни выступил по иранскому телевидению, обвинив США во лжи и представил в качестве доказательства видеозапись. Видео было любительским, освещение довольно тусклым, но рассмотреть на нём шесть американских изделий SADM** было вполне возможно. К обеду, эта запись уже тиражировалась по всему миру, а телекомпания CNN показала в прямом эфире полученную посылку, в которой находились поисковый маяк и радиовзрыватель от одного из спецбоеприпасов. Если после первой видеозаписи у кого-то ещё оставались сомнения, то после репортажа на CNN они полностью развеялись. На заседание Совета Безопасности представитель США не явился. Шестого сентября нефть подорожала уже до сорока долларов за бочку, а американский фондовый рынок просел до уровня времён Великой Депрессии.

/*Сейчас называется Saudi Aramco./

/**Special Atomic Demolition Munition. Американский ранцевый ядерный фугас./

- Не психуй, Юра. Изменить ты всё равно ничего не можешь, а нервные клетки не восстанавливаются. К тому же, ты ведь не знаешь точно, кто всё это устроил.

- Я знаю! И ты знаешь.

- Догадываюсь. Мы с тобой оба догадываемся. И это очень хорошо! Мне было бы неуютно, если бы я не догадывался, у кого в руках ещё четыре неиспользованных игрушки. – Генерал-полковник Бобков достал из портфеля папку. – Сводки, самое горячее. Массовые демонстрации возле военных баз США по всему миру. В ход уже пошёл «коктейль Молотова», есть погибшие, в том числе и у американцев. В самой Америке паника, массовый исход населения из больших городов, на улицах стреляют из автоматического оружия. Мои аналитики считают, что введение чрезвычайного положения только подольёт бензина в огонь. Так чем же конкретно ты недоволен?

Дроздов на минуту задумался, потом тяжело вздохнул.

- Это совсем не «игрушки», Филипп, а ядерные боеприпасы. А недоволен я тем, что он ставит нас перед фактом.

- А ты бы согласовал эту акцию?

- Нет, конечно!

- Ну, вот видишь, ты сам себе и ответил. Именно поэтому он и ставит нас перед фактами. Где твои чётки? Они тебя успокаивают.

- В гараж отнёс. – Зло буркнул Дроздов, покрутил в руках пустой стакан и вдруг с силой шарахнул его об пол. – А теперь меня всё время тянет в этот чёртов гараж. Тянет и тянет, и тянет…

- На счастье. – кивнул Бобков на осколки. – А в гараж сходи, нервные клетки не восстанавливаются.

17 сентября 1984 года. Багдад.

Аятолла Рухолла Мусави Хомейни оказался настоящим гигантом мысли, предоставленные ему шансы он использовал просто виртуозно. Сразу после взрывов в Эр-Рияде и Дахране, он собрал пресс-конференцию и возвестил мир о появлении в нём Махди под именем Мохаммеда Асхама. Признал Вооружённые силы Ирана частью армии Махди которая плечом к плечу с армией Бадахшанского Джамаата готовится добить тагута и мунафика Саддама Хусейна. Предостерёг американцев от вмешательства в эту войну, пообещав адекватные ответы по территории противника. Про ядерные боеприпасы прямо не сказал, но намекнул довольно толсто – они уже на вашей территории, только дёрнитесь… Хомейни одобрил действия Индии в Пакистане и выразил уверенность, что в большой Индии мусульманам будет жить лучше, чем в марионеточном американском квазигосударстве. На вопрос советского журналиста о Афганистане, Аятолла назвал Советский Союз важной и значительной частью исламского мира, не смотря на официально декларируемый атеизм. Как важная и значительная часть исламского мира, Советский Союз взял на себя ответственность за Афганистан. Нам не нравится Бабрак Кармаль, он идиот и алкоголик, но мы не собираемся вмешиваться во внутри афганские дела. Мы пересмотрели свои взгляды на коммунизм и считаем его религией, из которой в ислам должно перейти всё лучшее. Нам ведь тоже предстоит за десять лет пройти путь, который наши враги проходили пятьдесят, а вы уже показали, что это возможно. Не исключено, что социализм, а потом и коммунизм – это будущее ислама, но об этом подумаем уже после войны. Мы не собираемся нападать на Израиль. Мы и на Ирак не нападали, как вам известно. Израиль нацистская страна, где палестинцы загнаны в резервации или являются гражданами второго сорта. Мы это осуждаем, но война - это большее зло, в том числе и для самих палестинцев. На Израиль мы будем воздействовать исключительно морально и материально. А с Саддамом Хусейном мы поступим так же справедливо, как вы поступили с Гитлером. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами! Иншалла!

Первыми отреагировали шииты. А их в иракской армии было восемьдесят процентов, как впрочем и в целом в Ираке, а командовали ими безбожники из БААС, в основном суннитского происхождения. Впрочем, безбожников не щадили, не разбираясь в происхождении, перебили всех до одного, пусть Аллах сам их сортирует. На этом война по сути была закончена. Саддам Хусейн сбежал в Америку, а в Багдаде иранскую армию встречали как освободительную. Редкие очаги сопротивления перебили походя, как мух мухобойкой. Американцы не вмешались, хотя силы у них были. Никто не говорил, что Америка испугалась, но все это поняли. Америка испугалась Махди.

После этого заполыхал не только шиитский регион Персидского залива, но и весь остальной мусульманский мир. От Марокко до Индонезии праздновали победу армии Махди, как свою собственную, а американцы сидели на своих базах на осадном положении. Изменить ситуацию в свою пользу силовыми методами они уже не могли, но признать своё поражение были ещё не готовы. У них сохранялась надежда на ликвидацию ключевой консолидирующей фигуры, поэтому на поиски Асхама были брошены все возможные средства. Обещанная награда за его голову увеличилась до ста миллионов долларов.

- А ты орёл, Алим. Прямо как Жуков в сорок пятом.

Генерал-майор иранской армии Алим Мансур, ещё год назад бывший майором ОСН КГБ СССР «Вымпел» Алимджоном Мансуровым, ныне занимал должность начальника штаба армии Махди. А поскольку де-юре командовал ей лично Верховный Главнокомандующий ВС Ирана, сам Аятолла Хомейни, который был ни разу не военным человеком, де-факто командовал именно начальник штаба. Алим поднял глаза и улыбнулся.

- Привет, Ворон. Почти как Жуков, только труба пониже и дым пожиже. А ты продолжаешь дорожать.

Воронов усмехнулся.

- Абрамс стоит миллион. Они меня оскорбили, оценив всего в сто танков.

- Это факт. Как там Умар?

- Нормально. Возрождает дух Че Гевары.

- Завидую. Танго, ром и доступные сисястые сеньориты… Настоящий рай для настоящего солдата… А меня здесь всё женить норовят.

- Женись.

- Подонок ты, Ворон.

- Не женись.

- Всё равно подонок.

- Ты нытик, Алим. Нытик и пессимист.

- Ты меня оскорбляешь.

- Я тебя воодушевляю. Пессимистов в жизни ждут только приятные сюрпризы, в то время как оптимистов сплошные разочарования. Как тебе наша армия?

- Стадо фанатичных тупых баранов. Их можно посылать в психические атаки на пулемёты, как в фильме про Чапаева, но правильно воевать они не способны. За грязное оружие регулярно наказываем даже ветеранов. Удивительные люди.

- Все люди по-своему удивительны, Алим. Мне не нужно чтобы ты сделал из них настоящую армию, всего лишь нужно чтобы они смогли занять Аравийский полуостров. Пусть они ходят в психические атаки, не чистят оружие и курят шмаль на посту. Плевать!. Умные научатся, дураков вырежут арабы, а бабы ещё нарожают. Планируй на начало октября захват Мекки и Медины.

- Дед* уже в курсе?

/*здесь – Аятолла Хомейни./

- Пока нет, но возражать он не будет.

- Это хорошо. Не хочется его обижать, он умный и добрый, как дедушка Ленин из детских книжек.

- Правильно понимаешь. Он Ленин, ты Сталин. При Ленине оружие тоже не чистили, только мечтали о всяком паскудстве да пьянствовали беспробудно. Ты пока не Сталин, поэтому я не прошу тебя прямо сейчас взять Вашингтон, Алим. Только Аравийский полуостров. Персидский залив должен быть наш. Из него лет сто можно будет навязывать всему миру свою волю. Я лишил тебя сисястых сеньорит, но будь уверен, что они надоедают так-же быстро, как и килька в томате. С голодухи парочку сожрёшь в охотку, но потом обязательно начнёт тошнить. Всё в этом мире имеет свою цену, братишка. Я прошу тебя пожертвовать килькой в томате, да и то не навсегда. Будет и на твоей улице праздник.

- Нужна авиация. Моя уже при смерти. Моторесурс закончился ещё неделю назад, запчастей нет, летают теперь только добровольцы-смертники.

- К началу октября, твёрдо рассчитывай на Иорданию. Там больше сотни машин с хорошим ресурсом.

- Я тебя люблю, Ворон.

- За сто самолётов.

- С лётчиками-арабами. Нет, не за них. Вернее, не только за них. Весело с тобой.

- Скоро будет ещё веселей.

- Ты что-то задумал?

- Хочу попробовать получить сто миллионов.

- Как?

21 сентября 1984 года. Лондон.

Около полудня в американское посольство на Гросвенор сквер вошли два представительных джентльмена и попросили о встрече с послом по чрезвычайно важному делу. Вызвали личного секретаря посла. Джентльмены предъявили ему визитки и заверили, что дело у них на сто миллионов долларов. В визитках посетителей значилось – Член совета директоров юридической компании Linklaters, сэр Томас Дьюри и Нотариус Ричард Абрахам. С кем-нибудь другим разговаривать джентльмены отказались категорически, но любезно согласились подождать, пока посол освободится. Ждать пришлось почти два часа. Посол США в Великобритании Эдвард Кирчнер, вступивший в эту должность всего две недели тому назад, буквально разрывался между делами неотложными и очень важными. Он не скрывал своего раздражения, раскрывая посетителям свою плебейскую натуру.

- Слушаю вас, джентльмены.

Сэр Томас Дьюри не смутился.

- Я уполномочен передать вам информацию о Мохаммеде Асхаме, сэр. А господин Абрахам здесь для того, чтобы этот факт засвидетельствовать.

- Кем вы уполномочены?

- Компанией Linklaters, сэр.

- И откуда у вас эта информация?

- От клиента, который хочет остаться неизвестным. За ним будут охотиться миллионы мусульманских фанатиков.

- Если информация подтвердится.

- Он в этом настолько уверен, что авансом оплатил услуги нашей компании. Пять процентов от суммы иска, пять миллионов долларов.

- Сто миллионов обещаны не просто за информацию, а если она поможет в задержании, или ликвидации Асхама.

- Наш клиент уверен, что поможет. – Сэр Томас Дьюри залез во внутренний карман и извлёк из него фотографию. – Это Мохаммед Асхам. Вы найдёте его в Риме, двадцать восьмого сентября.

С фотографии на посла глядел светловолосый паренёк лет двадцати. Он был одет в футболку с конфедератским флагом на груди, потёртые джинсы и армейские ботинки, а на плече держал стингер. Вот тебе и Асхам… Он вполне может быть даже американцем…

Сэр Дьюри невозмутимо переждал игру эмоций на лице быдлопосла.

- Вы признаёте, что будете работать с этой информацией, сэр?

- Что? А, да, конечно. Мы будем с этим работать.

- Тогда желаю вам всяческих успехов, сэр. Надеюсь, мы ещё встретимся по приятному для всех нас поводу.

Выходя из приёмной посла сверхдержавы, сэр Дьюри позволил себе брезгливую гримасу. Если это человекообразное существо назначили послом, значит у республиканцев серьёзные кадровые проблемы.

29 сентября 1984 года. Балашиха.

Начальник ГРУ, генерал армии Пётр Иванович Ивашутин, которого привели в Балашиху шокирующие новости из Рима наблюдал на лицах соратников-заговорщиков абсолютно разные эмоции. Дроздов находился в плохо сдерживаемом бешенстве, а Бобков был спокоен и казалось всем доволен. Политесов Пётр Иванович разводить не стал, рубанул прямо, по-солдатски.

- Кто он? Нам не нравится, что вы это скрываете.

- Я сам только что узнал много нового, - чуть ли не прорычал Дроздов.

Генерал-полковник Бобков виновато развёл руками.

- Раньше бы вы не поверили. В некотором смысле он бог.

Минут пять он пересказывал историю Максима Воронова, на этот раз без ремарок и недоговорок уже для Ивашутина.

- Эту его колонию можно как-то исследовать?

- Если и можно, то не на нашем технологическом уровне.

- И чем это нам в итоге грозит?

- Колония размножается в геометрической прогрессии и примерно через тринадцать лет заполнит собой всю вселенную. Воронов станет вездесущим и всемогущим. Тогда перед ним встанет вопрос – покончить с нашим миром, или передать человечеству новые возможности. Как я понял, эта колония создаёт ещё одно измерение. В нём можно будет двигаться не просто быстрее скорости света, оно позволит перемещаться в пространстве мгновенно.

- Или мгновенно убивать любого неугодного одним желанием.

Бобков согласно кивнул.

- Или так. Ты правильно понимаешь, Пётр Иванович. Вопрос перед Вороновым стоит не простой и оставить всё как есть он не может, решение ему всё равно придётся принять.

- Это он затеял заговор?

Бобков молча развёл руками.

- Тринадцать лет у нас есть?

- Может, чуть больше. Он сам точно не знает.

Дроздов снова взревел раненым зверем.

- Почему ты мне только сегодня об этом рассказал, кукловод хренов? И зачем он затеял весь этот цирк в Риме?

- Сегодня стало невозможно это скрывать. – нисколько не смутился Филипп Денисович, - Не кипятись, Юра. Ты профессионал и всё понимаешь. Зачем затеял – понятно. Он переходит в новое качество. Смерть Максима Воронова породила Асхама, смерть Асхама породит кого-то ещё. Он об этом возвещает. Демонстрирует мощь, но в очень интересной форме. Как будто бросает вызов.

- Но кому?

- А вот этого я не знаю.

- А если американцы сожгут труп?

- Уверен, что ситуация у него под контролем. Да и не станут они сжигать, попытаются изучить этот феномен. Я бы на их месте обязательно попытался. Интересно же, откуда взялся крест, куда девался обелиск, а самое главное – когда? Площадь ведь была под круглосуточным наблюдением. А что происходило с людьми? А как с этим бороться? На наши планы это в любом случае не влияет, Воронова в них не было.

- Почему, кстати?

- Он самоустранился. Помогает только информационно.

- Ну, раз помогает, уже неплохо. Значит наше дело пока богоугодное. А там, за тринадцать то лет, глядишь, что-нибудь да придумаем.

29-30 сентября 1984 года. Рим.

Генерал-полковник Бобков угадал. Труп Асхама не сожгли и даже не пытались. Предупреждённые за неделю американцы готовились поймать или ликвидировать террориста номер один, а вместо этого получили мощи не то святого, не то Мессии. Никто не знал, что теперь с этими мощами делать и не желал принимать решение. Труп отвезли в морг госпиталя ВМС Италии и выставили вокруг здания оцепление. Директива из Вашингтона пришла, когда в Риме было уже далеко за полночь. Если вкратце: «Ждать специалистов и не допустить побега ожившего трупа.»

Госпиталь эвакуировали к утру, заминировали морг так, чтобы в случае чего разнести там всё на молекулы и установили три телекамеры, изображение с которых получали пять независимых групп операторов, размещённых в разных зданиях по соседству. В каждой из групп был контролёр с полномочиями на активацию мины.

Весь день, сменяясь каждые два часа, пятнадцать агентов ЦРУ не отрывались от своих экранов, но ничего не происходило. Специалисты из Вашингтона задерживались. Аэропорт Рима не работал, самолет удалось посадить только на военной базе в Авиано, возле Вероны, разрешения на полёт военного вертолёта в Рим итальянцы не давали, а автострады оказались забиты брошенными автомобилями ещё в сорока километрах от столицы Италии.

Американцы были измотаны и задёрганы, поэтому естественно никто из них не смотрел телевизор. Без четверти двенадцать картинка с камер в морге пошла в прямой эфир по всей Италии, а на экранах оперативных групп повисло статичное изображение. Италия, по понятным причинам, находилась в центре всеобщего внимания, поэтому картинку перехватили все ведущие телекомпании мира. Ровно в полночь труп террориста номер один сел, зевнул и сладко потянулся. Посмотрел на телекамеры, сделал из простыни набедренную повязку и спокойно вышел из морга. Истерический звонок из Вашингтона раздался в оперативном штабе ЦРУ в ноль-ноль ноль-пять тридцатого октября, а в ноль-ноль ноль-шесть взорвался пустой морг госпиталя ВМС Италии.

Асхам воскрес!

1

советский

Оглавление