«Всё закончится на берегах Эльбы»

В пасмурное июньское утро 1899 года по коридорам александрийского дворца пронесся детский крик — государыня императрица Александра Фёдоровна благополучно разрешилась от бремени дочерью.

Принимавшие роды лейб-акушер и лейб-хирург поспешили сообщить, что здоровье матери и дочери не вызывают у них ни малейшего опасения, а присутствующий при этом знаменательном событии лейб-медик-консультант Павел Иванович Метц только облегченно выдохнул. Родилась девочка, а значит, династия Романовых получила отсрочку от гессенского проклятия.

Стоило Павлу Ивановичу покинуть покои царицы, как ему тут же вручили телеграмму из Иллукста. С трепетом он принял листок бумаги и тут же прочёл:

«ОЛЬГА ПОМЕРЛА ТЧК ПОСКОРЕЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ»…

Телеграмма выпала из дрожащих рук, но посыльный поспешил поднять бумагу с пола и повторно вручил её адресату.

В тот день для Павла Ивановича кончилась его недолгая семейная жизнь. И двух лет не продлилось его позднее счастье.

Когда ему исполнилось тридцать семь лет, он успел разувериться в мысли, что когда-нибудь женится. Но однажды, покинув многолюдный Петербург и уехав по делам в самую глушь Курляндской губернии, он встретил простую красивую девушку, дочь русского кожевенника и латышской крестьянки, которую называл Хельгой.

Когда они поженились, Павел Иванович тщетно пытался уговорить её переехать в Петербург. Почему-то его молодая жена боялась больших городов. А он не спешил возвращаться в столицу, ведь пока императрица не родила наследника, он был лишним при дворе.

В поезде до Риги Павел Иванович в горестных раздумьях размышлял, что бы было, не покинь он Иллукст по долгу службы? Какое жестокое совпадение — Хельга была на сносях, а он уехал в Петергоф, принимать роды у императрицы. Александра Фёдоровна благополучно произвела на свет третью дочь, а Хельга умерла в родах с их первенцем.

На вокзале в Иллуксте Павла Ивановича встретила Агапея, пятидесятилетняя тётка Хельги, что жила в их доме на правах бедной и бессемейной родственницы.

— Померла, померла Оленька, — причитала Агапея, размазывая слёзы по щекам, — первой дитяткой разродилась, а второй не смогла.

— Какой второй? — глупо переспросил Павел Иванович.