«Пушки и колокола»

© Злотников Р., Ремер М., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Тьма. Звук торопливых шаркающих шагов, отражающийся от потных стен невидимого тоннеля. Многократно усиленный, он уже больше напоминает грохот марширующих шеренг, сквозь который тяжело прорывается сиплое дыхание задыхающегося от бега Николая Сергеевича.

Провалившись в катакомбы, он кружится на месте и, то и дело натыкаясь на холодные влажные стены, тщетно пытается выбраться из западни. А ведь изначально бедой и не пахло! Неведомо каким образом оказавшись на арене захудалого балаганчика, он, под задорный хохот переодетого в конферансье[1] Дмитрия Ивановича Донского, ловко и непринужденно вынимал из шляпы диковины, несказанно поражая собравшихся на потеху зрителей, богато одетых в парчу. Поначалу устраивая целые представления в стиле Акопяна, пенсионер, ускоряясь и как следует разогревшись, схватил реквизит и, встряхнув, перевернул, высыпая на пол целый ворох упакованных в цветные фантики невероятных безделушек: листы бумаги, какие-то там подобия британских кэбов, паланкины, прялки с ножным приводом и так далее. Увлекшись, он и не заметил, как кулисы за его спиной разомкнулись и на сцену медленно выкатилась неимоверно громоздкая конструкция, собранная, подобно монстру профессора Франкенштейна, из кусков совершенно разных судов: корпус – от обычной рыболовецкой лодьи, на которую установлены три шаткие мачты, кое-как перевязанные между собой и абсолютно невероятным образом прикрепленные к бортам. Довершали картину разномастные, словно наспех скроенные паруса, беспорядочно закрепленные тут и там, сильно напоминающие развешенные на веревках простыни и наволочки. Опасно раскачиваясь, непонятное творение выкатилось на середину сцены, где, не выдержав очередного крена, с треском повалилось на бок.