«Прекрасное далёко»

Он бежал и думал о том, что делать, если надо платить за билет, а он даже не знает, какие будут деньги. Одна надежда, что через сто лет не будут брать деньги за проезд в автобусах.

Надпись на дверях, варварски намалёванная автокраской, обжигала девственным встревоженным кретинизмом:

«ГОЛОСУЙ ЗА СПС! НЕ БУДЬ ЗОМБИ!»

Неровные серебристые буквы — кричащие и большие, как недоуменные слёзы облапошенного… Николай брезгливо дёрнул щекой. Поймать бы такого, гадящего на стенах — и самого разрисовать, от нежного личика до кроссовочек… Надпись развалилась надвое, половинки разъехались в разные стороны, и Николай вышел на пустынный ночной перрон.

Двери сзади с грохотом захлопнулись. Электричка коротко свистнула и с воем унеслась в темноту. В бледноватом майском небе замерцали неяркие звёзды. Николай нашарил в сумке пиво, и с хрустом вскрыл; из тепловатой банки рванулась пена.

«С-сучка…» — с вялым отвращением зашипел Николай, отпрыгивая от обильно хлещущей пены. Он отряхнул пальцы брезгливо вытянутых рук, отхлебнул, и быстро пошёл в сторону метро. Рослый и ширококостый, он шагал размашисто и легко, упрямо набычив круглую голову. Его силуэт, мелькающий в скупом свете редких фонарей, стремительно удалялся по дорожке.

…Он шёл домой, а дома его больше никто не ждал. Вчера, наконец, объяснились с Татьяной — и разбежались. «Сучка…» — снова с вялым отвращением скривился Николай, вдруг вспомнив до смерти обрыднувшую блузку Татьяны. Белую офисную блузку (в которой она родилась, наверное) — вечно-стерильную, как её хозяйка… Работа — для продвижения вперёд, фитнесс — для формы, здравствуй-милый-котик-баюн — для личной жизни, лёгкий ужин без жиров — для фитнесса, душ — для снятия напряжений, дезодорант и зубная паста — для свежести, презерватив — для безопасности… Потом опять душ — для очищения, а напоследок «Космополитан» или Мураками — для интеллектуальности и духовности… Пластиковая девушка. Одноразовый романчик.

В аллее темнота совсем сгустилась, одуряюще пахло черёмухой. Звёзды в небе посылали друг другу морзянку загадочных сигналов — но Николай давно был безразличен к межзвёздным сигналам. Он равнодушно шёл, не останавливаясь — туда, где вдалеке приглушённо шумело Выборгское шоссе.