«Дальше некуда»

— Хипанская сабля, называется катана, — хвалился оружием Сашка Бирюк, поворачивая клинок так и эдак; гладкая сталь сверкала отблесками. — Самураи, хипанские шляхтичи, этой саблюкой сносят головы как одуванчики. Крикнут: «Катай! Банзай!» — и ну рубать вправо-влево! Оттого и зовётся — катана. Головы с плеч прямо катятся…

— Вострый тесачок, — одобрил японскую саблю Славка Гончарь, пощупав пальцем лезвие. — В самый раз лучину щепать. Ох и жарынь нынче! — утерев лоб, он снял лохматую шапку.

Была весна. Сочно цвела тундра, ярко пестрели сопки и долины. Артели на побережье добывали морского бобра, а в море-океане, за полуденным маревом, охотники промышляли кита. У жироварни выстроились бочки, ящики наполнялись китовым усом. Объевшись багровой китятины, валялись сонные собаки. В бухте Матери Тамары пахло рыбой и ворванью.

— Лучину! — Бирюк возмутился и загнал катану в ножны, чтоб Гончарь её не лапал. — Тебе не казаком, а дровосеком быть!

— А что, я могу, — поиграл Гончарь испанским абордажным топором, служившим ему вместо сабли. — Обыкновенные-то сабельки мне легковаты, я люблю что поувесистей. Чтоб уж хрястнуть по-простому — и напополам!

— Еле выпросил свою желанную, — не стерпев даже минутной разлуки, Сашка вновь обнажил катану и залюбовался ею, будто хотел лизнуть. — Лавочник Янкель никак не хотел отдавать. Еле сторговались. Десять рублёв я заплатил и пять бобровых шкур.

— А мне за саблю, кроме топора, гишпанцы дали семь папушей табаку, индейскую смолу и два пистоля с чеканкой, — принялся со смаком вспоминать Гончарь.

Делать казакам было нечего, вот они и гордились — у кого что есть и как досталось. Они сидели на валунах у корабельного сарая, где в тиши и забвении гнил и рассыпался ветхий фиш-гукер «Оказия».

Мариинский Порт на Пойнамушире ждал судов из Новоархангельска, которые повезут в Кантон драгоценные шкурки, сорокаведёрные бочки с жиром и пудовые ящики с гибким усом. С юга шли корабли из России — до грот-бом-брамселя отполоскавшись ледяной водой у мыса Горн и перевалив пекло экватора, парусники несли в Русскую Океанию новых поселенцев.

— Сарайчик и гукер пора на дрова, — хищно оглянулся Гончарь. — Дровишки, конечно, трухлявые, но на нашей лысой земельке и щепка — полено. Будет чем зимой согреться.