«Диверсанты Хроноса»

Сергей Демишев Диверсанты Хроноса

Книга первая

Голубые сполохи периодически захлестывали экран радара.

— Где-то сильная гроза, командир, — прозвучал в шлемофоне голос штурмана Жоры. — Вот и верь теперь в людей, в метеорологов то есть. Сволочь все-таки этот Махмуд. Говорил, легкая облачность, видимость двадцать. Морда бородатая! Вот вернемся, я ему…

— Хватит трепаться, Жора, — незло оборвал его Марк. — Лучше разуй глаза и упри их в землю. Будем искать визуально.

Он двинул ручку управления, и Су-27 редкой двухместной модификации, накренившись на левое крыло, подставил землю под взоры пилотов.

Внизу раскинулась каменистая пустыня, прожженная нестерпимым солнцем. Ни грозовой облачности, а тем более грозы не наблюдалось и в помине, а бортовой радар как будто с ума сошел.

Набитые гусеницами танков и колесами машин пустынные дороги тянулись тонкими, еле заметными нитями во всех направлениях, и обнаружить среди них ту, по которой перемещается цель, было еще той задачей.

Предстояло найти и атаковать небольшую штабную автоколонну. Колонну коалиционных сил.

По данным местной разведки несколько автомашин, бронетранспортеров и пара танков сопровождают какую-то американскую шишку и потому, все это должно быть прикрыто мобильными зенитными комплексами выше крыши. Но на войне как на войне. Приказали — значит сделай.

Как всегда, когда вера в Аллаха и преданность президенту Хусейну не могли заменить профессионализм, а это происходило во всех наиболее важных случаях, задачу поручили советским военным специалистам. Так было и прошлой ночью, когда пара «Сухих» отработала по американцам, и вернувшийся с задания Марк с удовольствием наблюдал в экстренном выпуске CNN результаты своей работы.

Три горящих танка и несколько грузовиков, оставшихся почему-то без воздушного прикрытия освещали окружающую пустыню. Мечущиеся в поле зрения спасательные команды, трупы попавших под атаку с воздуха солдат, и очкастый репортер, прыгающий в кадре и, с плохо скрываемым возбуждением, описывающий ситуацию. Ну еще бы! Такие кадры снял!

Потом продемонстрировали несколько крупных планов разбитой техники и Марк, засыпая, успел оценить свою работу на «хорошо». Репортер говорил, что-то еще, но он уже отрубился.

А утром, не успевший отоспаться после ночного налета экипаж, получил новый приказ от своего иракского начальства.

Пилот потянул ручку на себя, и самолет отреагировал с чуть заметным запозданием, приподняв нос над горизонтом и окрасив все пространство за прозрачным колпаком в бирюзовый цвет утреннего неба… Машина была явно перегружена и больше напоминала склад боеприпасов, чем скоростной истребитель.

Еще на базе, заметив, как оружейники цепляют под крыло очередную и, видно, далеко не последнюю ракету, Жора накинулся на старшего из них, маленького араба с длинной черной бородой, от чего тот сильно напоминал гнома в несвежем комбинезоне. Он как раз закончил подвеску ракеты и тут перед ним вырос русский летчик.

— Что же это ты, морда твоя бородатая, делаешь?! Во что ты боевой истребитель превратил, а? Он же теперь только по земле кататься сможет. Или ты думаешь, что это танк, а я танкист? Нет, милый мой, я летчик твоей дорогой республики…

«Гном» тут же включился в спор, размахивая бланком на снаряжение самолета, доказывая свое по-арабски.

Жора, тоже переключившись на местное наречие, энергично жестикулировал, показывая рукой то на покорный своей судьбе самолет, то вертя пальцем у виска, имея в виду конечно же араба и его начальство.

У любого наблюдавшего со стороны эту картину вполне могло создаться впечатление, что идет бурная торговля на восточный манер и маленький чернобородый араб пытается всучить высокому русскому пилоту стоящий рядом самолет за слишком большие деньги, а тот сопротивляется, стремясь сбить цену.

Такое происходило практически перед каждым боевым вылетом и стало уже восприниматься всеми как обязательный ритуал на удачу.

Пара F/A-18 «Шершень» с белыми звездами на борту вывалились откуда-то сверху из-за редких облаков. Ослепший радар отказывался видеть вражеские машины даже сейчас, когда они, с воем, пронеслись на пересекающихся курсах. Американцы метнулись, резко ломая направление полета. Видимо, их локаторы тоже не работали, и Су-27 с опознавательными знаками ВВС Ирака был для них такой же полной неожиданностью, как и они для него.

— «Шершни»! Пара на десять часов, — быстро доложил Жора.

«Черт, не повезло», — подумал Марк, доворачивая перегруженный истребитель на одного из «шершней», который, видимо, не успев сразу сориентироваться в обстановке, потерял скорость на вираже.

В следующую секунду вражеский истребитель буквально воткнулся в светящийся угольник прицела, и Марк вдавил кнопку электроспуска в ручку управления.

Где-то под ногами зарычала скорострельная пушка, посылая десятки снарядов в секунду.

Как это часто бывает в экстремальных ситуациях, время как будто затормозилось и потекло медленнее. Марк видел, как яркие трассы снарядов уперлись в фюзеляж F/A-18, разрывая и кромсая кабину и воздухозаборники, как, словно в замедленном кино, разлетаются от разваливающейся машины искореженные куски металла.

— Командир, сзади! — голос штурмана вывел мир из замедленного состояния.

Левая рука автоматически двинула сектор газа вперед до предела, а правая рванула ручку управления на себя. Надсадно взревели на форсаже двигатели. Тяжелая машина как будто почувствовала всю опасность, рванулась вверх, наливая свинцом тела пилотов, стягивая с лиц кожу и превращая кровь в тяжелую ртуть.

В устройстве заднего обзора, сквозь серую пелену в глазах, Марк видел, как легкий истребитель медленно, но верно заходит в хвост его самолета.

Марк резко двинул ручку от себя и завалил «сухого», пытаясь сбросить «шершня» с хвоста на пикировании.

Скорость бешено росла, корпус самолета вибрировал на запредельном режиме.

— Земля! — крикнул Жора, когда стали видны отдельные камни на обочинах дорог.

— Не ори, не в море, — прохрипел Марк, изо всех сил вытягивая ручку на себя.

Ручка словно приросла в одном положении.

— Помоги! — крикнул Марк, упершись ногами, и яростно рванул.

Он чувствовал, как трещат, готовые порваться, мышцы рук и спины, слышал хриплое дыхание штурмана. Вдруг горизонт дрогнул и пополз вниз под брюхо самолета. Тотчас страшная тяжесть буквально вломила пилота в кресло. Чудовищным усилием Марк поднял глаза. «Шершень» не отстал.

Последнее, что отметило угасающее сознание Марка — это выход самонаводящихся ракет из-под крыльев атакующего истребителя. Бесконечная вязкая чернота оборвала его мысли.

* * *

Зрение возвращалось медленно. Марк сидел, тупо уставившись на мерно вспыхивающий сигнал аварийного режима полета, пока голос штурмана в шлемофоне не вернул его к действительности.

— Марк! Марк, ты слышишь? Ручку отпусти, а то сорвемся.

Только тут он заметил, что по-прежнему судорожно сжимает в руках ручку управления, и самолет, задрав нос, круто ползет вверх, угрожая каждую секунду свалиться в «штопор». Марк дал ручку от себя, переводя машину в скольжение на левое крыло, и, набрав безопасную скорость, выровнял самолет.

— Фу, слава богу, — прозвучал довольный голос Жоры. — А я грешным делом подумал, что в тебя попали.

— Штурман, обстановку.

— Высота 12, скорость 700.

— Это я и без тебя вижу, находимся мы где? Ответа не последовало.

— Ты что, уснул? — разозлился Марк. Во рту стоял металлический привкус после перегрузки, перед глазами еще не до конца рассеялся серый туман. В общем, ощущения — полное говно.

— Я не знаю, командир. Посмотри вниз.

Внизу от горизонта до горизонта раскинулось бесконечное зеленое покрывало хвойных лесов. В этом они убедились, когда Марк, свалив машину в глубокое пикирование, прошел на бреющем прямо над верхушками сосен и елей.

— Ерунда какая-то, — пробормотал Жора. — От нас до ближайшей елки должно быть по крайней мере три тысячи километров. Слушай! Это американцы, паразиты, насадили елок специально для того, чтобы нам на мозги наехать. А что, они вон и снег летом привозят для лыжных прогулок и…

— Ты кончай трепаться, а то прикажу катапультироваться. Скажи лучше, почему нас не сбили?

— Загадка природы, командир. Я как увидел, что два «Сперроу» нацелились мне в загривок, сразу приготовился поздороваться со своим святым тезкой. А потом меня словно в бочку с гудроном засунули. Думаю, вот и все, сейчас архангелы поналетят…

— Заткнись!

— Есть заткнуться.

— Сволочь ты.

— Служу родной Иракской республике! — браво ответил Жора и замолчал.

С минуту летели молча, пытаясь осмыслить ситуацию. Двигатели в экономичном режиме работали ровно, почти не досаждая летчикам свистом турбин.

Было ясно, что самолет каким-то необъяснимым образом оказался в местности, более всего напоминающей русскую Сибирь или Канаду. Марк взглянул на показатель топлива и мысленно похвалил себя за то, что распорядился заправить самолет под завязку. По опыту он знал, что лишнее топливо редко бывает лишним, или, как выражается Жора, лучший запас — это запас в твоем желудке, то есть в топливном баке.

— Жора, попробуй вызвать базу, — приказал Марк и, немного подумав, добавил: — Или вообще хоть кого-нибудь.

Жора мерным голосом по-арабски стал передавать в эфир позывные, пытаясь уловить в обычном электрическом шуме ответный сигнал. Через полминуты бесплодных попыток он доложил:

— Командир, на наших частотах вообще никого нет, ни наших, ни американцев.

— Поймай хоть что-нибудь, — нетерпеливо перебил его Марк. Смутное подозрение закралось в голову и напугало его своей невероятностью.

— Есть! — раздался радостный возглас Жоры. — Я всегда говорил, что тебе привалило великое счастье в лице лучшего в ВВС штурмана. Держи Москву, «Маяк», кажется. Передают всякое старье.

В шлемофоне Марка заиграла знакомая музыка довоенных лет.

— Засеки азимут.

Жора бросил взгляд на радиокомпас, и практически никогда не исчезающая улыбка медленно сползла с его лица.

— Двести шестьдесят два, — пролепетал штурман.

— Давай еще что-нибудь, — быстро сказал Марк и буквально замер, ожидая результата.

Алма-Ата, сто семьдесят три, — пробормотал штурман растерянным голосом. — Командир, получается, мы где-то недалеко от Урала, — и нервно рассмеялся.

— Молодец, штурман, пятерка. Только не спрашивай у меня, как это случилось. Давай опять Москву, пойдем по радиокомпасу до ближайшего аэродрома. Сядем, а там разберемся.

В шлемофонах зазвучало окончание довоенной песни, и радио на несколько секунд замолчало. Марк хотел уже передать управление автомату, как радио заработало вновь, и в телефонах раздался знакомый по документальным фильмам времен второй мировой войны голос Левитана:

— От Советского Информбюро. Обстановка на фронтах… Марк похолодел. В голове образовался полный сумбур.

Не может быть! Война?! Жора против обыкновения молчал.

— Спокойно, Жора, — скорее для себя, чем для штурмана сказал Марк. — Это какая-то радиопостановка. Слышишь, про Жукова, Малиновского говорят.

— Да? — голос Жоры прозвучал как будто с того света. — Тогда что это там по курсу? Дальность 50, высота 6, скорость 350 — по привычке выдал он данные.

Марк взглянул на экран радара. Несколько десятков светящихся точек, почти сливаясь в единое светлое облако, медленно двигались навстречу.

— Арма-ада! — уважительно протянул Жора. — Давай обойдем их повыше и посмотрим, что это за птички.

Обогнуть эскадру и занять удобную позицию сзади высоко над ней, маскируясь облаками, оказалось делом трех минут. Чтобы удержаться на такой высоте на скорости эскадры, Марку пришлось выпустить закрылки.

Грозная машина, распушившись всеми управляющими плоскостями и ощетинившись ракетами, почти неподвижно зависла над строем громадных четырехмоторных бомбардировщиков с черными крестами на крыльях и свастиками на стабилизаторах.

«Чушь какая-то!» — промелькнуло в мозгу у Марка. И вдруг, словно молотом ударила догадка.

«Не может быть», — пытался отогнать ее Марк, но нелепая мысль продолжала вертеться в голове.

— Это же «Кондоры»! — вдруг восторженно завопил штурман в наушниках. — Мамой клянусь! Фокке-Вульфы двухсотые, живьем!

Марк, как и все летчики в той или иной степени, был фанатом авиации, и изучал ее историю, особенно периода второй мировой войны. Но до Жоры ему было далеко. Тот, похоже, знал всех и все об авиации со времен братьев Райт.

Летящие под ними самолеты действительно были тяжелыми бомбардировщиками «Кондор» FW-200, на сколько помнил Марк из книг о люфтваффе, выпущенные фашисткой Германией очень малой серией в начале второй мировой войны. Официально сообщалось о девяти таких машинах, действовавших на северном морском пути против морских караванов. А только здесь их было десятка два с лишним.

— Если это не «Кондоры», то я — Леонардо да Винчи, — опять включился штурман.

— Слушай, да Винчи, — Марк прервал его и на несколько секунд замолчал, с трудом осмысливая то, что собирался сейчас произнести. — Слушай меня внимательно и попытайся сообразить. Не понимаю, что с нами произошло, но это действительно «Кондоры», и мы с тобою выяснили, что находимся в России недалеко от Урала. Каким хреном нас сюда занесло, я тоже не знаю. Ты только не подумай, что я свихнулся, но мне кажется, что нас с тобой перенесло… в прошлое. Думаю в 1941-й год, если судить по сводке информбюро.

Сказал и сам боялся поверить в сказанное, но глаза упрямо видели лес под крылом и самолеты с немецкими крестами.

В наушниках на некоторое время повисло молчание.

— Да-а! Командир, если бы ты не предупредил меня заранее, что ты нормальный, я бы подумал совсем наоборот. Я, конечно, и сам люблю фантастику, но не до такой степени. Да может они здесь просто кино снимают. Во, точно!

— На шести тысячах метров? И где они столько «Кондоров» взяли? Новенькие. Краска вон блестит. А радиоэфир! Ты можешь себе представить пустой ультракоротковолновый диапазон?

— Да все что угодно может быть. А ты сразу — прыжок во времени. Можно придумать что-нибудь попроще.

— Попробуй.

— Ну вспышка какая-нибудь на солнце… Потому и радио не работает, — нашелся Жора.

— Ага! А то, что мы черт знает где оказались и самолеты с крестами это объясняет? Радио, кстати, работает. Ты же поймал Москву. И чисто поймал. Просто эфир УКВ пустой. Наверное, такой и должен быть, если нет станций этого диапазона.

Жора помолчал некоторое время и заговорил уже без своей обычной веселости.

— Ну предположим, что ты прав, и сейчас сорок первый год. Но тогда какого черта они делают над Уралом?

— Не знаю, — коротко ответил Марк. Сейчас ему совсем не хотелось спорить.

— Им что здесь, полезные ископаемые бомбить, что ли, — продолжал давить Жора.

Марка словно осенило.

— Точно, Жора! Марганцевую руду! — выпалил он.

— Какую руду? — опешил от такой реакции Жора.

— Помнишь, я тебе рассказывал? — Марк говорил быстро и возбужденно. — В каком-то журнале статья была. Немцы в сорок первом снарядили целую армаду, несколько десятков тяжелых бомбардировщиков, для того, чтобы разбомбить марганцевый рудник на Урале. Понимаешь, без марганца танковую броню не сваришь, бронебойный снаряд не отольешь. Да что там, даже ствол винтовки без легирующих добавок не сделать. И если бы это им удалось, то они бы выиграли войну.

— А почему им это не удалось?

— Неизвестно. Не долетели, исчезли куда-то.

— Так ты думаешь, что это они?

— Да.

Жора опять помолчал и просящим голосом произнес:

— Командир, давай все-таки проверим еще разок.

— Давай, — согласился Марк и, слегка опустив нос машины, направил ее вниз.

Флот гигантских четырехмоторных бомбардировщиков смотрелся внушительно. Ширококрылые машины, вспарывая винтами воздух, в плотном строю, словно на параде, уверенно шли на восток. Под их крыльями от горизонта до горизонта проплывали заснеженные лесные просторы, лишь изредка нарушаемые прогалинами замерших озер и руслами рек.

Марк вывел машину из облаков и завис метрах в трехстах позади строя.

— Кажется, ты прав, командир, — заговорил Жора, увидев, как в хвостовых турелях замыкающих машин в сторону истребителя разворачиваются хищные стволы спаренных пулеметов. — Если это и кино, то не очень интересное. Давай-ка свалим, пока титры не появились.

Марк резко вошел в правый вираж и с набором высоты ушел в облака. И вовремя. Густые пулеметные очереди с четырех бомбардировщиков прошили воздух там, где только что летел истребитель.

— Сволочь! Ты куда стреляешь! Ты по кому стреляешь! — горячился Жора. — Паразит! В советского летчика стрелять!

— Вот именно, — сказал Марк.

— Что «вот именно»?

— Именно советского. А это враг, и летит бомбить наших, если я не ошибаюсь, дедушек и бабушек!

Жора секунду помолчал, глядя на светящиеся отметки целей на экране радара, и спросил:

— Так говоришь, они не долетели?

— Так в статье написано было, Жора.

— Ну, коли не долетели, значит, не долетели, значит, не повезло, — глубокомысленно заключил Жора. — Я готов, командир.

— Порядок, — удовлетворенно произнес Марк и двинул сектор газа вперед. Гул двигателей усилился, и истребитель, словно предчувствуя хорошую работу, довольно потянул вперед.

Марк не чувствовал беспокойства и думал только о том, чтобы немцы не рассыпали строй после первой атаки. Он надеялся на существовавшую во время второй мировой войны тактику бомбардировщиков — плотный оборонительный строй. И когда он вновь вывел машину из облаков, то увидел, что его надежды оправдались. Самолеты шли в еще более плотном строю. Видимо, появление незнакомого самолета возымело действие, и между концами крыльев теперь едва просматривались считанные метры.

— То, что надо, — остался доволен Марк и обратился к штурману: — Жора, буду бить НУРСами с трех тысяч, а ты лови все, что останется.

— Мысль понял, командир, — штурман тоже был в хорошем настроении. — Ой, чего будет! — с притворным ужасом добавил он и зацокал языком.

— Внимание! — Марк приковал взгляд к быстро увеличивающимся силуэтам машин, почти слившимся в одну темную ленту.

— Пошел!

Палец надавил кнопку пуска — и мир вокруг загрохотал. Под крыльями истребителя образовались два гигантских факела, словно чудовищные спруты, протянувшие свои огромные щупальца прямо в центр железной, рычащей моторами массы. Блоки НУРС извергали из себя десятки неуправляемых реактивных снарядов, которые в строю самолетов произвели эффект взорвавшегося вулкана. Перегруженные авиабомбами гиганты превращались в огромные огненные шары, уничтожающие все вокруг. В считанные секунды под воздействием блоков НУРС и скорострельной пушки в небе образовалось озеро кипящего огня и металла.

— Таки, филиал ада на небе, — копируя одесский выговор констатировал Жора, выпуская последнюю самонаводящуюся ракету почти в упор, в серое брюхо бомбардировщика. — Их осталось, кажется, трое, командир, то есть двое, — поправился он, наблюдая, как развалился в огненной вспышке гигант. — Оба сбросили бомбы и на всех парах рванули на юг. У одного на борту здоровенный котяра нарисован. Видать, знатный мужик на этом ероплане летит.

— Шерлок Холмс ты наш глазастый, — ласково похвалил его Марк. — Даже кота какого-то разглядел. Что там у нас осталось? — спросил он, увеличивая скорость и доворачивая машину на пытающиеся скрыться самолеты.

— Только пушка.

— Ну, посмотрим на твоего кота, Пинкертон, — сказал Марк и повел истребитель к земле, рассчитывая подойти к бомбардировщикам снизу, и под таким углом, что бы попасть в мертвую зону их пулеметных турелей.

Сократив дистанцию метров до двухсот, Марк вогнал бомбардировщик в прицел, но тот выполнил неожиданный маневр и выскочил из зоны поражения пушки истребителя. Это разозлило Марка. Он довернул машину и нажал на гашетку.

Снаряды вспороли брюхо бомбардировщика вдоль всего фюзеляжа, оторвали крыло с одним из двигателей, и гигантская машина, изрытая огромные клубы дыма и огня, круто понеслась к земле.

— Ох, здорово расчехвостили! — восхищенно воскликнул Жора. — Первый раз так близко и так красиво! Давай последнего, командир, у тебя классно получается.

Марк взглянул на последний самолет. На его борту был нарисован огрызающийся тигр. Глядя на него, Марк вдруг испытал смутное беспокойство. Но самолет не пытался маневрировать и держал постоянный курс.

Интуиция редко подводила его, и Марк решил действовать без излишнего риска.

Он потянул ручку на себя, и истребитель, взмыв из-под бомбардировщика, повис буквально у его над хвостом.

И опять, словно в замедленном кино, Марк видел, как медленно разворачивает в его сторону пулеметы стрелок с искаженным от ужаса лицом.

Громко рявкнула под ногами пушка, и стрелок, точнее то, что от него осталось, провалился в недра фюзеляжа вместе с изуродованной пулеметной установкой.

С этой стороны опасность больше не грозила, и Марку вдруг захотелось получше рассмотреть это произведение человеческого гения, которое он через несколько секунд собственноручно уничтожит. Он нагнал бомбардировщик и встал с ним крыло в крыло.

В кабине вражеского самолета он увидел сосредоточенную фигуру пилота. Его руки спокойно лежали на штурвале, как будто это был обычный тренировочный полет.

Немецкий летчик повернул голову и, как показалось Марку, взглянул прямо ему в глаза. Марк был поражен. Он ожидал увидеть ужас, отчаяние, удивление, наконец, но не этот спокойный, почти безразличный взгляд светлых красивых глаз.

Жора, задетый за живое таким безразличием, через стекло фонаря кабины показал ему правый кулак с поднятым вверх большим пальцем, затем провел им по горлу и повернул руку, указывая этим же пальцем вниз.

На это немец спокойно, почти приветливо улыбнулся и вдруг резко рванул штурвал влево.

Страшный удар потряс истребитель. Земля и небо замелькали в глазах Марка. Резкий сигнал сирены врезал по ушам. Несколько огней на панели управления вспыхнули оранжевым. Пожар двигателя! Выровнять машину не удавалось, в кабину пошел дым.

— Прыгай! — Марк не узнал собственный голос. Услышав за спиной выстрел пиропатронов, он принял соответствующее положение и рванул красную рукоятку катапульты.

Уже повиснув на стропах, он увидел купол парашюта Жоры и две пылающие машины, несущиеся к земле недалеко друг от друга. Сердце неприятно защемило, когда его «сухой» врезался в землю, далеко разбросав свои горящие обломки. Марк мысленно простился с ним, как с хорошим другом, и стал готовиться к приземлению.

Земля была уже близко. Он сгруппировался и, приняв землю на ноги, свалился в снег и быстро погасил, стремящийся вновь наполниться купол. Марк встал на ноги. Снега под ногами было не много, сантиметров двадцать, не больше. Место, где он приземлился, было хорошо продуваемо, и снег на нем в большие сугробы похоже не наметался.

Жора приземлился метрах в пятидесяти от командира и, в отличии от Марка провалился в снег по пояс. Освободившись от парашютных ремней, он медленно двинулся к Марку, громко рассуждая вслух.

— Я всегда говорил, что гениальные изобретения человечества пара…

Голос штурмана оборвался так неожиданно, словно он наткнулся на стену, и Марк увидел, как на лице, груди и животе Жоры появляются страшные рваные отверстия.

Грохот автоматной очереди резко ударил по ушам. Марк быстро обернулся и, шагах в двадцати, увидел немецкого пилота с последнего бомбардировщика, вышедшего из-за густого кустарника. Комбинезон, подбитый мехом, меховые унты, теплые перчатки и шлем завершали почти полярную экипировку врага. Черный зрачок ствола автомата смотрел прямо в лицо Марка. Спокойные глаза пилота выражали полное безразличие.

Немец нажал на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок.

Осечка!

Фашист лихорадочно передернул затвор, перезаряжая автомат.

Этого оказалось достаточно, чтобы Марк, выхватив из набедренного кармана нож, перехватил его за лезвие и метнул.

Сверкнув в воздухе, клинок вонзился в горло немецкого летчика по самую рукоять. Пилот захрипел, изо рта у него хлынула кровь. Пытаясь удержаться на подкосившихся ногах, он из последних сил нажал на спуск.

Автомат загрохотал, вырабатывая последние патроны из магазина. Пули тупо ударили в грудь и живот, отбросив Марка назад. Упав в снег, он почувствовал, как тугая волна горячей крови хлынула в горло. Дыхание оборвалось, и смертельное небытие погасило его сознание.

* * *

— Ну, как у нас дела, молодой человек? — пожилой профессор положил руку на плечо молодого худощавого ассистента, сидевшего над стереоэкраном хроновизора.

— Все как вы и предполагали, профессор. Все машины уничтожены. Только извините, профессор, настолько ли это было необходимо?

Профессор недовольно взглянул на помощника.

— Вы опять за свое, Гаррисон? Поймите, данное вмешательство просчитано до мелочей и решение на него принимал Совет. Вы же помните расчеты. Если в тысяча девятьсот сорок первом году немцам удалось бы уничтожить рудник, то Гитлер, вероятнее всего, выиграл бы войну. И тогда, молодой человек, вряд ли кто взялся бы предсказывать те последствия, которые бы вызвал такой итог войны во все последующие времена вплоть до нашего две тысячи шестьсот семьдесят четвертого года. Конечно, исходя из вашей теории, возможно Время само вправило бы хронологический вывих, но Совет решил подстраховаться и принять дополнительные меры, раз уж у нас теперь есть такая возможность, — профессор замолчал, явно довольный своей речью.

— Тогда имело смысл перебросить не один истребитель, а скажем целую эскадрилью?

— Не забывайте, сударь, мы ограничены в расходе энергии, тем более, что переброска людей во времени связана с риском возникновения хронологических парадоксов. Чем больше человек переместиться сквозь время, тем более непредсказуемым будет результат. Теория указывает на это явно.

— А как же эти двое?

— В этом случае можете быть абсолютно спокойны. По архивным данным министерства обороны Ирака от тысяча девятьсот девяносто первого года эти двое были сбиты и погибли именно в том воздушном бою, из которого мы с вами их так удачно выручили.

Профессор сунул в рот пилюлю с тонизирующей добавкой и пошел к выходу.

— Да, чуть не забыл. Подготовьте, пожалуйста, одну копию записи на Ученый Совет к пятнадцати часам. И как поживает ваша диссертация? Я думаю, ее уже можно завершать. Кстати, можете воспользоваться, — он кивнул на хроновизор. — Разрешаю, — и закрыл за собой дверь.

Молодой ученый повернулся к аппарату и взглянул на экран.

В глубине голографического изображения на залитом кровью снегу неподвижно лежали три человека в изодранных пулями летных костюмах. И только белые плывущие облака отражались в мертвых глазах смотрящего в чужое небо пилота.

* * *

Ассистент протянул руку, чтобы выключить хроновизор, но вдруг ему показалось, что одна из фигур на экране пошевелилась.

Он впился глазами в изображение. Так и есть. Русский пилот снова пошевелил рукой.

Ученый сомневался несколько мгновений. В следующую секунду его пальцы быстро забегали по пульту управления, набирая соответствующие команды. Экран потемнел. Лишь тело пилота и небольшое окружающее его пространство оставались в светлом, резко очерченном кругу.

На экране мягко высветилась дата и точное время событий, наблюдаемых на экране хроновизора. Компьютер приятным голосом вежливо запросил временные координаты точки переброски.

— Текущее время, — ответил ученый. — Нет! Постой… Когда в комплексе заканчиваются работы?

— В двадцать два часа тридцать минут, — без задержки ответил компьютер.

— Установи время перехода на двадцать три часа.

Отдав распоряжение, ученый опустил палец на красную клавишу. Он взглянул на неподвижное тело пилота, и на мгновение в голове возникла мысль: «Может, все зря?»

Палец до отказа вдавил клавишу в гнездо. На табло расхода энергии замелькали двенадцатизначные цифры. Светлый круг на экране хроновизора подернуло прозрачной дымкой, в которой словно растворилось тело пилота. Через секунду на залитом кровью снегу остались лежать два тела и часть парашюта исчезнувшего летчика.

Молодой человек облегченно откинулся в кресле и минуту сидел неподвижно. Затем решительно отключил установку телепортации во времени и пространстве и твердым уверенным шагом направился к выходу из лаборатории.

Выходя из комплекса, он приказал компьютеру не обесточивать лабораторию и взглянул на яркие, висящие над уходящим в облака городом гигантские цифры, отсчитывающие время.

До двадцати трех часов время еще оставалось, и он решил перекусить перед бессонной ночью.

* * *

Сознание медленно выплывало из тумана небытия. Вместе с ним волнами поднималась боль. Она накатывалась словно языки огня сначала облизывала каждую клетку, а потом проглатывала ее, распространяясь все дальше от груди, наполняя собой каждый нерв, каждый мелкий сосудик. Пожар внутри разгорался все сильнее.

Марк застонал. Тотчас по телу заструилась прохлада, боль исчезла, и он снова погрузился в тягучую темноту.

Когда он очнулся снова, боли не было. Марк открыл глаза и осмотрелся. Он лежал на мягком белоснежном ложе, больше напоминающем ложемент космонавта, чем кровать, посреди овальной комнаты. Потолок и стены комнаты излучали мягкий ненавязчивый свет, не дающий теней. Рядом в широком, таком же белоснежном кресле, спиной к Марку дремал парень лет двадцати трех — двадцати пяти.

Марк сел. Раздался мелодичный звонок, и кресло развернулось лицом к пилоту. Парень открыл глаза.

— Где я? — спросил Марк.

— Говорите по-английски, — попросил собеседник и представился. — Гаррисон. Том Гаррисон. Можно просто Том.

— Марк Огнев, — в свою очередь представился Марк.

— Это мне известно, — сказал Том и улыбнулся. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо. Великолепно.

— Вы очень быстро справились. Часа за четыре. Другому бы понадобилось раза в четыре больше времени, — сказал Том и, помолчав секунду, добавил: — Если бы вообще понадобилось.

Он указал взглядом на обнаженный торс Марка. Марк опустил глаза и увидел у себя на животе и груди шесть практически одинаковых наполовину рассосавшихся шрамов. Он ощупал спину. Там была симметричная картина.

— Если бы вы проспали еще часа полтора-два, шрамы бы рассосались окончательно, — голос Тома вывел его из задумчивости.

— Спасибо. Я думаю, сейчас это не так важно.

— У вас, наверное, возникло много вопросов? Я выйду на пять минут, а вы можете пока одеться. Одежду… — последнее слово Том сказал куда-то в воздух. — Кстати. Ваш костюм тоже восстановлен, — добавил он и вышел из комнаты.

Подождав, пока за ним с мелодичным звоном опустилась дверь, Марк подошел к открывшемуся стенному шкафу. В нем, кроме летного комбинезона Марка, висел легкий просторный костюм из тонкой, слегка прозрачной материи, несколько напоминающей льняное полотно.

Марк критично осмотрел наряд и повесил обратно в шкаф. Зато обувь ему пришлась по душе. Отдаленно напоминая хорошие кроссовки, она как влитая сидела на ноге, хотя Марку сначала показалось, что она размера на два больше.

Обувшись и облачась в свой комбинезон, на котором он так и не нашел следов от пуль, Марк хотел было уже крикнуть в воздух, чтобы закрыли шкаф, как вдруг на верхней полке увидел свой «Макаров». Он взял пистолет. Удобная рукоятка привычно легла в ладонь. Марк извлек обойму. Патроны были на месте. Он загнал обойму обратно в пистолет и еще раз осмотрел шкаф. Контейнер НЗ спокойно лежал у задней стенки. Марк осмотрел и убедился, что его не вскрывали.

— Ну что же, — подумал он. — В активе имеем автомат с боезапасом и четыре гранаты, плюс еще пистолет. Жить потихоньку можно.

Он поставил контейнер на место и поудобнее уселся в широкое кресло, которое услужливо приняло наиболее удобную для тела форму.

Дверь мелодично поднялась, и в комнату вошел Том. Он подошел к «космической» постели Марка, сел на край, закинув ногу на ногу, и некоторое время молча смотрел на него, что-то обдумывая.

— У вас ко мне наверняка есть вопросы, — наконец прервал он молчание.

— Я хотел бы увидеть Георгия, — попросил Марк. — Он, наверное, где-то рядом?

— Ваш товарищ погиб.

Огонек надежды, загоревшийся было в душе Марка после его невероятного оживления, угас.

— Его уже похоронили?

— Это невозможно. Он остался там, в 1941 году.

Марк закрыл глаза. Перед его мысленным взором вставали картины пылающих в небе машин, холодные глаза немецкого летчика, грохот автоматной очереди и обезображенное пулями лицо Жоры.

— Мы были вынуждены перебросить ваш самолет в Советский Союз 1941-го года для того, чтобы вы уничтожили воздушный флот. Вы это сделали. Гитлер не должен был выиграть эту войну.

— Значит, все это было запланировано с самого начала?! — Марк почувствовал, как внутри у него разгорается злость. — И смерть Жоры тоже?

— Нет. Умерли вы без нашей помощи еще в 1991-ом году. Вас сбили в воздушном бою, — сказал Том и протянул Марку гибкий тонкий листок. Это была копия докладной в штаб иракских ВВС о гибели их экипажа.

Некоторое время он сидел, молча глядя перед собой, и переминая в пальцах листок с текстом. Марк рассеянно перевел на него взгляд и уже нарочно смял его в ладони. Лист упруго развернулся, не оставив на себе никаких следов такого грубого обращения. В местах изгиба текст на мгновение помутнел, а за тем вновь стал четким. Марк поднял глаза. Том пристально смотрел на него.

— Где я?

— Наконец-то! — удовлетворенно произнес Том. — А то мне показалось, что этот вопрос вас совсем не занимает. Мы с вами находимся в Нью-Йорке. Сейчас четырнадцатое, нет, уже пятнадцатое июня 2674-го года.

— Значит, я в Соединенных Штатах двадцать седьмого века? — спросил Марк. — В будущем?

— Ну, это смотря для кого будущее. И насчет Соединенных Штатов вы ошиблись. Впрочем, вы все узнаете сами.

Он протянул Марку небольшую пластинку, поверхность которой казалась матовой. Но, приглядевшись, Марк обнаружил, что она скорее полупрозрачная и просвечивает в глубину, так что казалось, что толщина пластинки изнутри больше, чем, если смотреть на нее снаружи. Интересный оптический эффект.

— Это банк информации. Здесь записан довольно подробный экскурс в историю с восьмидесятых годов вашего века до последнего времени. Вставите вот сюда, — он показал на щель в подлокотнике кресла, в котором сидел Марк. — Управляется голосом. У нас с вами есть, — Том на секунду задумался. — Почти десять часов времени.

— А что будет потом? — спросил Марк.

— Потом я представлю вас Ученому Совету нашего центра. Ну, отдыхайте. Если буду нужен, попросите позвать, — сказал он и вышел из комнаты.

Марк повертел в руках пластинку и вставил в щель. Пластинка с тихим щелчком ушла в подлокотник, и посреди комнаты, прямо перед креслом, возникло объемное изображение статуи Свободы в Нью-Йорке. Он сел в кресло, с готовностью принявшее его в свои объятия. Он оказался посреди оживленной улицы какого-то мегаполиса. Прохожие разговаривали, спешили куда-то, совершенно не замечая Марка. Он чувствовал себя не очень уютно, сидя в кресле на заполненном людьми тротуаре, причем так близко к проезжей части, что проносящиеся рядом автомобили едва не задевали его. Воздух вокруг был насыщен запахами выхлопных газов, жареных сосисок из палатки чернокожего продавца хот-догов. Расположившегося в двух шагах от Марка торговец и зазывал прохожих на ранний завтрак. Он несколько раз бросал взгляд в сторону Марка и тому казалось, что продавец обращается к нему, но всякий раз это оказывался очередной прохожий, который проходил за его спиной и спешил по своим делам, удостоив продавца сосисок лишь мимолетного взгляда. Вдруг заскрипели тормоза и в шаге от Марка застыл отполированный до зеркального блеска бок лимузина с тонированными стеклами. Дверь бесшумно открылась и, вышедшая из машины женщина в деловом костюме и кожаной папкой в руках шагнула на тротуар прямо сквозь Марка. Это было уже слишком!

Марк чертыхнулся, вскакивая с кресла. Мир вокруг мгновенно замер в том состоянии, в котором его застали в эту секунду. Сосисочник застыл с открытым ртом демонстрирую недостающий зуб, и, полузакрыв глаза, протягивал прохожему, хот-дог, с которого сорвалась яркая капелька кетчупа и теперь висела перед сосиской, явно метя на рукав пиджака покупателя.

Монеты, которые торговец получил в замен и бросил в коробку с мелочью, повисли в воздухе, едва оторвавшись от его пальцев.

Материя юбки на даме облаченной в деловой костюм, во время шага так соблазнительно обтянула выразительные ягодицы своей владелицы, что у Марка на мгновенье возникло крамольное желание дотронуться, благо лишь руку протянуть.

Не стал. По двум причинам. Во-первых умом цивилизованного человека понимал, что все вокруг всего лишь иллюзия, хоть от реальности на взгляд (да и на запах) не отличить. А во-вторых… Вдруг за ним наблюдают.

Он опять уселся в кресло и мир «разморозился» вновь обрушив на него лавину образов звуков и запахов. Исторические события перед его взором сменяли друг друга быстрой чередой.

Он оказывался то посреди зала заседаний Европейского парламента, то прямо в космосе на орбите Плутона, то в самой гуще сражения на поле боя. Реальность всего происходящего была настолько сильной, что поначалу мешала как следует сосредоточиться, но через некоторое время Марк освоился и спокойно воспринимал все эти перемещения.

За шесть веков человечество далеко шагнуло как в социальной сфере, так и в техническом развитии. Границы окончательно исчезли к 2286-му году. Общеупотребительным языком стал английский с небольшой примесью русского, французского и испанского. Люди глубоко проникли в космос и осваивали миры далеко за пределами Солнечной системы.

Колонии землян расходились все дальше во вселенную, осваивая все более-менее подходящие планеты, коих набралось уже несколько десятков. Верховная власть на Земле принадлежала Совету Федерации, полностью состоящему из ученых. Технический уровень развития позволил обеспечить довольно высокую степень удовлетворения потребности людей. Была обеспечена гарантия на пищу, жилье и солидный перечень духовных и материальных благ, удовлетворяемых сферой услуг.

В технике наиболее выделялось изобретение гиперпространственного генератора, благодаря которому стали возможны перемещения во времени и нуль-переходы в пространстве на огромные, хотя и ограниченные расстояния. Если первое использовалось только по специальному разрешению парламента, то второе уже четыре сотни лет применялось в освоении межзвездных пространств. Земля имела солидный флот таких кораблей. Около двухсот гигантов пронизывали просторы галактики, разыскивая пригодные для колонизации планеты. Большинство остальных технических новшеств носило больше качественный, чем принципиальный характер. Сверхбыстрые, сверхумные компьютеры, сверхъемкие аккумуляторы, сверхмощное топливо, сравнимое по своей энергоемкости с атомным, и так далее «сверх». Он чуть подробнее остановился на технологиях использующих имплантанты. Здесь они достигли высокого уровня. От внедренных в нервную систему средств внешних коммуникаций (Марк повеселился представив себя с торчащими из ушей антеннами), до кибернетических докторов, толщенной в волос, обитающих в человеческом организме и следящим за здоровьем носителя. Правда большинству населения доступны лишь самые простые модели имплантантов, а самые навороченные доставались лишь тем, кто мог себе это позволить по доходу или по статусу.

Хотя были такие, которые не признавали никакого «железа» внутри своего организма, и всячески протестующие против имплантаций. Во все времена находились те, кто был «против».

Голография свернулась. Пластинка с музыкальным звуком выскочила из приемника и осталась торчать на половину, ожидая когда ее извлекут окончательно.

Марк потянулся, хрустнув суставами.

«Просто рай какой-то», — подумал пилот, вставая с кресла. — «Балдей, спи, жри и не работай. Да, а как насчет пожрать?»

Он оглядел помещение и не обнаружив ничего, хоть отдаленно напоминающее съестное или хотя бы холодильник, обратил взгляд к потолку и произнес громко и отчетливо:

— Я хочу есть.

— Пожалуйста, сделайте выбор, — прозвучал в воздухе приятный голос, и на изменившей свой цвет с бежевого на ярко-синий стене выступили названия блюд.

Не найдя знакомых названий (да что там названия, некоторые значки оказались совершенно не знакомыми) Марк снова обратился к потолку.

— Пожалуйста, что-нибудь на ваше усмотрение.

— Стандартный обед вас устроит? — предложил голос.

— Вполне.

— Через минуту двадцать шесть секунд ваш заказ будет выполнен. Голос умолк. В ожидании обеда Марк решил выяснить, откуда он раздается. Обойдя комнату по кругу, он не обнаружил ничего подозрительного. Минута, кажется, прошла. Марк взглянул на свои ручные часы «Амфибию». Часы стояли. Марк досадливо поморщился. С часами он обычно обращался аккуратно.

— Сколько времени? — спросил он у голоса.

— Уточните, пожалуйста, вопрос, — прозвучало в воздухе.

— Который час? — поправился Марк.

— Девять часов тридцать две минуты. Точное время высвечено на экране.

На стене замелькали десятые и сотые доли секунды.

— Спасибо, — поблагодарил Марк и добавил про себя: — Заставь дурака богу молиться…

Едва он успел завести и установить часы, раздался звонок и прямо из стены в комнату въехал столик с различными емкостями. Ложка оказалась обычной формы, но сам обед более всего напоминал разноцветный творог в квадратных тарелках. Марк осторожно подцепил ложкой рыхлой массы и понюхал. Мясом точно не пахло. Скорее тортом со взбитыми сливками. И это у них стандартный обед? Однако на вкус все оказалось довольно сносным, и Марк быстро утолил голод.

Когда столик с посудой укатил обратно, он попросил вызвать Гаррисона. Том появился через минуту.

— Ну, как впечатления? — спросил он, кивнув на торчащую из подлокотника пластинку с записью.

— Я хотел бы выйти в город, — вместо ответа сказал Марк.

— Это нежелательно, — помолчав секунду, ответил Том. — Вы еще не адаптировались в нашем мире, вам многое будет непонятно…

— Я арестован? — перебил его Марк.

— Нет, конечно, но я не предполагал, что вы захотите выйти отсюда в первые же сутки вашего пребывания здесь.

— Тогда я пошел, — Марк направился к двери.

— Подождите, — в голосе ученого проскользнула легкая паника. Он не был готов к такому повороту событий. С одной стороны он должен был согласовать ситуацию с руководством, а с другой — свобода личности, которую в этом времени возвели до небес. В конце концов, все найденные у пришельца из прошлого болезни были прибиты, пока он лежал без сознания в медицинском боксе, а от современных сделаны прививки.

— Компьютер не выпустит вас. Потерпите две минуты. Я пойду в лабораторию, определю биочастоту вашего мозга и введу ее в компьютер, а затем провожу вас.

Марк кивнул и, когда Том исчез за дверью, стал расхаживать по комнате взад и вперед, пытаясь скоротать время. В задумчивости он подошел к шкафу, дверца которого услужливо отошла в сторону. Марк взял с полки пистолет и, о чем-то думая, несколько секунд держал его в руке, как бы пробуя на вес. «Макаров» был отлично вычищен, смазан и пристрелян. Марк всегда был неравнодушен к оружию, и сейчас, держа в ладони это произведение рук человеческих из своего времени, он испытывал к нему теплые, едва ли не родственные чувства. Еще раз осмотрев оружие, Марк аккуратно положил его обратно в шкаф и обернулся на мелодичный звон дверей. Том, не переступая порога, позвал Марка и, развернувшись, пошел вперед. Выйдя в длинный коридор с такими же, как и в комнате, светящимися стенами, Марк быстро догнал Тома и пошел рядом с ним.

Вскоре они свернули влево, и вышли в ярко освещенный коридор, широкий и прямо уходящий вдаль, как тоннель. Пол представлял собой восемь движущихся дорожек, перемещающихся навстречу друг другу. Причем чем дальше от стены коридора и ближе к центру, тем скорость дорожек выше. Таким образом дорожки, примыкающие к центру коридора с обеих сторон, неслись навстречу друг другу с порядочной скоростью.

Переходя с дорожки на дорожку, они встали на самую скоростную из них. В момент перехода с дорожки на дорожку, на границе между ними прямо воздухе возникал висящий на уровне груди шар за который Гаррисон ухватился рукой, легко сохраняя равновесие. Пилот последовал его примеру и почувствовал, как твердо «стоящий» в воздухе шар-поручень, за который он ухватился, увеличил свою скорость и выровнял ее с более скоростной дорожкой, едва Марк перенес на нее вес. Он выпустил шар из ладони и тот исчез, словно его не было. Марк изумленно потер ладонь, все еще ощущающую тепло такого в высшей степени необычного поручня.

Минуты две ехали (или шли стоя) молча по коридору мимо больших надписей на стенах, в смысл которых не всегда успевал вникнуть.

Он предположил, что они проезжают какие-то отделы и лаборатории этого гигантского учреждения. Его размеры поражали воображение. Но несмотря на это за все время их путешествия им не попалось ни единой живой души.

Пару раз прошелестели в воздухе какие-то аппараты сантиметров семидесяти в поперечнике и умчались дальше не обратив ни малейшего внимания на двух людей. Марка так и подмывало спросить, неужели все это сооружение принадлежит одной фирме.

Сначала он решил дождаться конца этой затянувшейся экскурсии и при выходе из центра подробнее расспросить Тома. Но когда ему предложили в лифте подняться с третьего уровня на нулевой, то есть на поверхность, объяснив при этом, что сейчас они находятся в трехстах метрах под землей, и что ниже находятся еще пятнадцать таких уровней, он не выдержал.

— Слушай, Том, — Марк даже не заметил, как они перешли на «ты». — Если ты скажешь, что все эти кубические километры — ваша контора, я тебе не поверю.

— И правильно сделаешь. Наш центр занимает только пять процентов объема. Остальное — генератор гиперпространства.

— Генератор! — Марк не смог скрыть изумления. — А как же на космических кораблях?

— На кораблях генераторы осуществляют только пространственные нуль-переходы, хотя они тоже весьма велики. Не на каждый корабль поставишь. А за перемещения во времени приходится расплачиваться увеличением размеров и расходом энергии. Таких генераторов всего два, и оба на Земле.

Двери лифта разошлись с легким шипением, и оба молодых человека вышли под голубое ясное небо. Над ними на семидесятиметровую высоту вздымалась величественная статуя человека, держащего в правой руке звездный глобус, а в левой — ленту в виде петли Мёбиуса, на которой светились огромные буквы «НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР ХРОНОС».

— Значит так, — сказал Том. — Если потеряешься, то в любом аэротакси назовешь «хронос», и тебя привезут сюда. Не забывай, что в 15 часов мы с тобой должны быть на Ученом Совете. И еще вот что. Возьми это.

Он протянул Марку предмет, на первый взгляд, напоминающий авторучку с кнопкой.

— Это маяк. На крайний случай, если вдруг что-нибудь непредвиденное. У тебя же нет пока имплантанта.

«И слава богу» — прокомментировал про себя Марк, сунул маяк в карман и шагнул на подвижную дорожку, скользящую, судя по надписям, в центр города.

Упирающиеся в облачное небо сверкающие здания росли в размерах и поражали своей видимой легкостью и красотой дизайна. Воздух рассекали летающие аппараты, наверное те самые аэротакси, про которые упоминал Том.

Марк так увлекся созерцанием летающих машин, что не сразу заметил, что он уже не один на самоходной дорожке. По мере того, как он удалялся от гигантской фигуры, на дорогу вставало все больше людей.

Стараясь не привлекать внимания, Марк стал рассматривать попутчиков.

«Вот уж не думал, что буду разъезжать на самоходной дороге вместе с пра-пра-пра-правнуками», — ухмыльнулся Марк своим мыслям.

Женская половина человечества явно похорошела, но косметика по-прежнему была в моде, хотя в несколько непривычном для Марка виде.

Он с удовольствием смотрел на эти длинноногие совершенства, каждая из которых в его время могла бы рассчитывать на корону красоты.

Мужчины, в свою очередь, стали изящнее, чему, видимо, способствовали отсутствие тяжелого физического труда и сбалансированность питания.

Средний рост за эти шестьсот лет, похоже, не увеличился, и при своих метр девяносто Марк был на пол головы выше многих мужчин из толпы, как и в свое время.

Видимо, по случаю жаркого дня люди были одеты в легкие костюмы и шорты. К своему удовлетворению Марк заметил, что из моды не вышли и мини-юбки.

Он почувствовал себя несколько неуютно в своем серо-голубом летном костюме со множеством замков и карманов посреди пестрой толпы. Жарко особо не было. Все таки попривык к палящему ближневосточному солнцу, там в своей прошлой жизни. Но вот фасончик…

«Как пуп земли», — подумал Марк и пожалел, что не надел костюм, оставшийся в овальной комнате. Но вскоре он заметил, что никто не обращает на него особого внимания и, успокоившись, полностью отдался созерцанию вдруг открывшегося прекрасного комплекса бассейнов различной высоты, глубины и формы, раскинувшегося на площади в квадратный километр.

Это было что-то вроде океанариума, где можно было с особых смотровых площадок, расположенных на высоте двадцати метров, сквозь прозрачную воду наблюдать поведение морских хищников.

Марк, сойдя с подвижной дороги, не стал подниматься наверх, а, подойдя к двухметровому прозрачному ограждению одного из бассейнов, стал через головы стоящих перед ним зевак наблюдать за четырехметровой тигровой акулой, которая плавно и грациозно плыла по бассейну, разрезая плавником поверхность воды.

Отовсюду звучали смех, музыка. На смотровой площадке весело кричали дети, как и все дети во все времена. Марк поднял голову. Высоко наверху на крутой, словно повисшей в воздухе платформе среди разноцветной толпы его внимание привлекла белокурая стройная девушка в коротких, плотно облегающих шортах и полупрозрачной, едва прикрывающей красивую грудь майке.

Она сильно перегнулась через перила смотровой площадки, далеко вытянув правую руку в которой был зажат какой-то предмет. Что за предмет Марк не разглядел, тем более, что смотрел не на него, а на девушку. Та подвергала себя реальному риску, так высунувшись за ограждение, и пыталась что-то разглядеть внизу.

Она попробовала наклониться еще ниже и вдруг вскрикнула. Судорожно взмахнув руками, девушка перевалилась через перила и полетела вниз прямо на мокрые плиты.

Организм действовал на уровне рефлексов. Тренированные мышцы рывком подняли девяностапятикилограммовую массу на заграждение, и Марк прыгнул, в воздухе придавая телу нужное положение.

Девушка рикошетом ударилась в его широкую спину, и это изменило направление падения. Она врезалась в воду сантиметрах в двадцати от мраморного края бассейна.

Марка от удара перевернуло в воздухе и бросило на твердый как камень бордюр. Изогнувшись в полете как кошка, он приземлился на ноги и сходу бросился в бассейн, едва успев втиснуть в легкие побольше воздуха.

Прикрыв глаза в момент касания воды, он успел отметить, что она теплая как парное молоко.

А далее уже было не до ощущений.

Разглядев в толще воды невольную купальщицу на метр глубже от себя, он ухватил ее за волосы, и вынырнул вместе с ней на поверхность.

Она от испуга еле держалась на воде, все время пытаясь повиснуть у спасителя на шее и тем самым благодарно утопить. Пришлось легонько стукнуть по рукам и освободиться от объятий.

Поддерживая спасенную одной рукой, он огляделся, ища место, где удобнее выйти из воды, и вдруг совсем рядом заметил быстро приближающийся треугольный плавник. Похоже, до спасения еще плыть и плыть.

Резко оттолкнув девушку от себя, Марк быстро нырнул, пропуская атакующую акулу над собой.

— Теперь не выбраться, — мелькнула мысль. — Все ноги пообкусывает.

Акула, не сообразив, куда подевалась добыча, развернулась и, устремилась к девушке. Марк сильным взмахом выбросил свое тело по пояс из воды и, обрушившись сверху на хищника, как клещами сжал ее голову, не давая разинуть пасть.

Твердая как рашпиль шкура рыбы-убийцы впилась в бок и руку острыми чешуйками. Акула, пытаясь сбросить неожиданную ношу, бешено замолотила хвостом. Из бурлящей воды поочередно появлялись то человеческая фигура с зажатой под мышкой тупорылой головой хищника, то извивающееся четырехметровое тело акулы.

Из курса выживания Марк помнил, что самое слабое место акулы — это ее нос, и, выбрав момент, когда он снова оказался над водой, ослабил хватку и резко врезал в тупое рыло акулы. Примерно как в рукопашном бою в ограниченном пространстве. Под кулаком что-то хрустнуло, и акула на мгновение застыла в воде, словно от удивления. В следующую секунду она изогнулась дугой и, нырнув, беспорядочно заметалась по дну бассейна.

Марк подхватил девушку и, буквально выбросив ее из воды, быстро выбрался на мокрые плиты. К ним уже бежали четверо мужчин в одинаковых рубашках с красными крестами на спине. Трое сразу же склонились над девушкой, а один с беспокойством осмотрел Марка.

— Вы в порядке?

— Как паровоз, — ответил Марк. Заметив недоумение в глазах медика, он рассмеялся.

— Да здоров я, здоров, — и дружески хлопнул его по плечу. Тот покачнулся, и на его лице мелькнула неуверенность.

«Кажется, это у них не принято», — сообразил Марк и, чтобы как-то выйти из дурацкой ситуации, снял с себя куртку и стал отжимать воду.

— Ого! — медик не смог сдержать восклицания, с профессиональным интересом разглядывая шрамы на покрытой пластами мышц груди и животе Марка.

— Пограничник? — с уважением спросил он.

Марк промолчал, опасаясь вновь влипнуть в неудобное положение.

— Ого!!!

Это было уже второе «ого!» за последние полминуты, и Марк с неудовольствием понял, что чем-то опять не вписался в местный уклад. Но на сей раз «медбрат» смотрел на его левую руку, на которой сверкали хромированной сталью часы «Анфибия» Чистопольского часового завода.

— Настоящие наручные часы! — изумленно-восхищенный взгляд которым сверлил его наручные часы человек из двадцать шестого века поверг Марка в легкое недоумение. Ладно бы папуас какой… И сообразил.

Это он для них папуас и ходячий антиквариат.

А «медбрат» уже вцепился в его руку, и разве что не облизывал сверкающий механизм.

— Могу я посмотреть? — чуть не умоляюще попросил он и с вожделением старателя, на глазах которого драга вынесла самородок с бычью голову, наблюдал как Марк расстегивает металлический браслет и подает часы ему.

Он принял их как величайшую драгоценность. Осторожно перевернул, рассмотрев с тыльной стороны надписи и приложил к уху. Лицо медбрата расплылось в счастливой улыбке.

— Они работают! — восхищенно сказал он, — двадцать второй век! Не позже…

«Коллекционер…», — окончательно убедился Марк и успокоился. Эта братия с немного неадекватной реакцией на присутствие предметов своего обожания обитает во все времена. Вроде люди как люди пока не попадется на глаза что-нибудь эдакое, подревнее и позаржавленнее.

— Двадцатый, — ради точности поправил он коллекционера, забирая часы.

— Двадцатый век! И в рабочем состоянии! — было похоже, что медбрату сейчас самому понадобится медицинская помощь. — А вы их на руке носите… И в воду… Варвар! Вы хоть представляете, сколько они стоят?

«Сорок семь рублей в военторге», — мысленно ответил Марк и молча защелкнул браслет на левом запястье.

Отжав куртку, он повесил ее на плечо и, оставив «коллекционера» подсчитывать стоимость раритета, подошел к девушке. Она уже пришла в себя, хотя была все еще бледна.

— Легкий шок, — сказал один из медиков. — Если вы желаете, мы отвезем вас в госпиталь, и вы отдохнете.

— Нет. Спасибо, — ответила девушка. — Я живу здесь, недалеко.

— Я провожу ее, — неожиданно для себя сказал Марк. — Если вы не против, конечно, — обратился он к девушке.

— Я не против, — тихо сказала она, глядя на него большими синими глазами. Ее приятное лицо, полностью лишенное косметики, показалось Марку еще более привлекательным. Он подал ей руку и легко поднял на ноги.

Толпа зевак, наблюдавших за всем происходящим, плотно облепила прозрачные стены ограждения. Вода превратила ткань майки девушки в прозрачную, почти невидимую материю, открыв для всеобщего обозрения великолепную грудь.

Марк снял с плеча мокрую куртку и накинул ей на плечи.

— Зачем? — удивленно спросила она.

— Простудишься еще, — ответил Марк первое, что пришло ему в голову, и потянул ее к выходу. Они вышли из океанариума, сопровождаемые множеством любопытных взглядов.

— Подумать страшно, — сказала девушка. — Меня бы уже не было, если бы рядом случайно не оказался пограничник.

— Почему пограничник?

— Но ведь вы пограничник.

— Ладно, — согласился Марк. — Если вам так нравится, зовите меня пограничником, хотя обычно меня называли Марком.

— Марк Антоний? — шутливо спросила она и улыбнулась.

— Почти, — согласился Марк и мысленно добавил: — И такой же древний.

— А ваше имя?

— Елена, — ответила девушка.

— Та самая Елена, из-за которой погибла легендарная Троя?

— Нет. Та была Елена Прекрасная, — ответила она, опустив глаза.

— Что вижу, то и говорю, — сказал Марк и положил руку ей на плечо.

На золотистом от загара лице Елены появился яркий румянец. «Вот черт! Вогнал девчонку в краску», — подумал Марк и убрал руку.

— А где ты живешь? — спросил он.

— Вот здесь, — она показала на арку скоростного лифта. — Шестой подземный уровень, блок 2222. Правда, легко запомнить?

— Правда, — согласился Марк. — Ну, пойдем, я тебя провожу.

— А я не хочу домой. Я уже совсем обсохла и… А давайте слетаем в джунгли, — неожиданно предложила она.

* * *

Джунглями назывался большой, километров тридцать в поперечнике, лесной массив правильной круглой формы. Вокруг все, что наблюдал Марк сквозь прозрачный борт аэротакси, было исключительно правильной геометрической формы. Как будто вся планета превратилась в один гигантский парк отдыха. Нигде не видно ни дымящих труб, ни полей, ни даже железных дорог. Марк сделал вывод, что все производства либо находятся под землей, либо в космосе. Как, впрочем, и жилые дома, которые можно было легко определить по четырехугольным башням скоростных лифтов, ежесекундно то появляющихся на поверхности, то уносящихся в глубину. Из транспорта Марк определил лишь движущиеся дороги да аэротакси, которые, похоже, можно было вызвать из любой точки. И везде были люди, разноцветными соринками заполняя многочисленные места отдыха.

«Как муравьи», — подумал Марк. — «Днем наружу, а ночью опять под землю».

Он наблюдал, одновременно внимательно слушая, что безостановочно щебечет Елена. Женский треп за пол тысячелетия почти не изменился. Но Марк вежливо слушал и вовремя кивал и восклицал «О!», когда девушка доносила до него что-то по ее мнению особенно интересное. Так как Марк признался, что он действительно долго не был на Земле (еще бы! Лет шестьсот...), она взяла на себя добровольную миссию гида, и теперь не умолкала ни на секунду. Это Марка вполне устраивало. Во первых можно было молчать, а во вторых он узнавал что новое об этом мире, ну а в третьих — она ему просто нравилась. Иногда он незаметно скашивал глаза в ее сторону и любовался ее совершенным профилем. Может кто-то и считает нос с горбинкой отклонением от идеала, но у Марка было свое мнение на этот счет.

Аэротакси опустилось на безлюдную, покрытую высокой травой поляну с единственным атрибутом цивилизации — столбиком с светящимся сенсором вызова аэротакси.

— Ну вот, — сказала девушка, когда машина с тихим свистом скрылась за верхушками деревьев. — Теперь мы предоставлены самим себе. Единственное место, где можно вообще никого не встретить. Говорят, что здесь даже иногда теряются.

Джунгли действительно вызывали уважение. Высокие пальмы, сплетясь кронами, образовали почти непроницаемую для солнечных лучей массу. Огромные лианы, опутывая стволы деревьев, то спускались до самой земли, то вздымались до самых вершин. И все-таки Марку показалось, что здесь чего-то не хватает. Вскоре он понял, что это вызвано тем, что за все время, пока они находятся в этих тропиках, его еще никто даже не попытался укусить в голое по пояс тело.

«Здесь нет комаров», — догадался он. — «Истребили, наверное, паразитов».

По еле заметной тропинке они углубились в прохладную полутьму девственного леса. Лучи жаркого солнца лишь изредка прорывались сквозь массу зелени, освещая на травянистом ковре множество диковинных растений. Казалось, это место специально было избрано для того, чтобы продемонстрировать все многообразие растительного мира.

Девушка, как ребенок, радовалась каждому красивому растению или особенно живописному дереву. Она бегала от одного цветка к другому, рассказывала о каждом что-либо интересное, явно разбираясь в местной флоре, а, заметив какой-нибудь особенно примечательный бутон, бежала показать его Марку.

Цветы Марку были по барабану. Он смотрел на это красивое, полное энергии существо, которое по-детски просто и бесхитростно радуется жизни и почувствовал, как в нем просыпается теплое, влекущее к ней чувство.

Марк мысленно одернул себя. Для амурных фантазий момент явно неподходящий. И чтобы отвлечься от опасных мыслей, он огляделся по сторонам. Его внимание привлекла лежащая в десяти шагах от тропинки массивная мраморная плита, вся заросшая папоротником.

Подойдя к ней сквозь густую растительность, Марк очистил ото мха каменную поверхность. На потемневшем от времени мраморе проступили рельефные буквы.

ЗДЕСЬ ПОКОЯТСЯ АМЕРИКАНСКИЕ СОЛДАТЫ, ОТДАВШИЕ ЖИЗНЬ В БОРЬБЕ С ФАШИЗМОМ И ЯПОНСКИМ МИЛИТАРИЗМОМ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ, — прочитал Марк.

«Короткая память у наших потомков», — подумал он, рассматривая бурную растительность, плотно оплетающую памятник.

Он уже было собрался слегка очистить монумент от джунглей, как вдруг со стороны тропинки его внимание привлек какой-то звук. Марк повернул голову. В двух метрах от него стоял высокий мужчина. Марк, увлеченный «спасением» памятника, не засек его приближения. Незнакомец, похоже, умел перемещаться совершенно бесшумно. И если бы не шум с тропинки, Марк мог его вообще не заметить. Из одежды на незнакомце была лишь странная повязка на бедрах, по мнению пилота абсолютно не способная что-либо прикрыть от постороннего взгляда.

Неожиданно мужчина сделал шаг вперед и взмахнул зажатым в руке предметом.

Марк инстинктивно отклонился назад и, хотя ни рука нападавшего, ни предмет в ней не коснулись ничего вокруг, он увидел, как отделилась и упала на землю часть висящей прямо перед его лицом ветки.

Удивиться или испугаться Марк не успел, так как незнакомец, размахнувшись правой рукой, атаковал снова.

Остановив ребром ладони руку нападающего, Марк почти одновременно нанес удары ногой в солнечное сплетение и рукой в лицо противника. Удары слились в короткую дробь. Глухой удар в корпус и звонкий с хрустом в голову. Незнакомец упал как подкошенный, не издав ни звука.

— Не такой уж здесь и рай, — заключил Марк, осматривая неподвижное тело.

Снова раздался приглушенный крик и он, в три прыжка преодолев заросли, оказался на тропинке.

Девушка отчаянно сопротивлялась еще одному голому субъекту, который, прижав ее к земле, молча рвал на ней майку.

Марк подошел к борющимся и, нагнувшись, правой рукой ухватил насильника за пах. Голый взревел на все джунгли и попытался ударить ногой. Тогда, не разжимая правой руки, Марк левой схватил его за шею и, подняв в воздух, ударил головой о рядом стоящую пальму. Голый мешком свалился на землю и затих. То, к чему приложилась правая рука Марка, превратилось в багрово-синее месиво, менее всего напоминающее человеческую плоть.

Девушка широко раскрытыми глазами смотрела то на изуродованное тело, то на Марка, который, присев на корточки, тщательно вытирал руки пучком травы.

— Испугалась? — Марк закончил вытирать руки и запустил скомканной травой в лопухи. — Знаешь, за это время я абсолютно точно узнал о тебе две вещи. Первая — это твое имя, вторая — ты просто притягиваешь приключения на свою… голову. В последний момент Марк заменил «задницу» на более благозвучную часть тела.

— Вы его, наверное, убили, — Лена, сняв с себя остатки майки, поглубже запахнулась в летную куртку Марка. — Это ужасно! — она взглянула на багрово-синюю опухоль и поежилась.

— Ну, во-первых, не убил, а во-вторых, нашла кого жалеть, — пробурчал Марк.

— Я не о том. Теперь вам, наверное, будут зондировать мозг, чтобы узнать все мотивы поступка. Это ведь не очень приятно.

— Ладно, пошли назад, — Марк взглянул на часы. — А то я, кажется, уже не успеваю.

«Надо будет выяснить, что это за зондирование», — подумал он, помогая Елене подняться на ноги и отряхивая куртку от травинок.

Девушка еще раз взглянула на неподвижно лежащее тело, и, вздрогнув, поглубже засунула руки в карманы куртки.

— Что это? — вдруг спросила она и вытащила из кармана маяк. — У вас был маяк? Почему же вы не воспользовались им?

— Вот черт! Забыл совсем про него.

Марк взял из рук девушки маяк и нажал кнопку. Тот засветился ярким рубиновым светом, выдавая в пространство радиосигналы.

— Я думала, что личные маяки имеют лишь очень немногие, — девушка с новым интересом посмотрела на Марка. — Никогда бы не подумала, что вы член Ученого Совета.

Ответить он не успел. Откуда-то с неба, проломив зеленый свод джунглей, камнем свалился аппарат, с виду напоминающий спортивный автомобиль без колес, но только гораздо больших размеров. Машина резко затормозила падение и повисла в метре над землей, приминая траву газовыми струями. Быстро скользнули в сторону двери, и на поляну выскочили четверо высоких крепких людей в черных комбинезонах и в шлемах, закрывающих верхнюю часть лица темным экраном. У каждого на бедре была прикреплена кобура, из которой грозно выглядывала рукоятка какого-то оружия.

— Где владелец маяка Том Гаррисон? — властным голосом без всякого смущения спросил один из них, по-видимому, старший.

— Том дал мне его на тот случай, если у меня возникнут проблемы, — ответил Марк, удивляясь в душе тому, как быстро появилась эта машина. — Я опаздываю на заседание Ученого Совета в комплексе «Хронос». У вас скоростная машина?

— Скоростная, — коротко ответил блюститель порядка и подошел к белеющему возле дерева телу.

— Что здесь произошло? — спросил он, бегло осмотрев лежащего.

— Нападал. Пришлось защищаться, — честно объяснил Марк. — Кстати, возле плиты еще один лежит. Он, кажется, был вооружен.

Двое полицейских, так определил их профессию Марк, вынесли из зарослей второго нападавшего.

— Виброрезак, — сказал один из них, протянув своему командиру продолговатый предмет, напоминающий рукоятку ножа, и, опустившись на колено рядом с телом, приложил к голове залитой кровью из вмятого ударом носа небольшую пластинку. Она окрасилась в глубокий синий цвет.

— Мертв, — произнес он и посмотрел на Марка. — Разбиты кости лица и, по-видимому, сильные повреждения внутренних органов.

Старший подошел к торчащему из травы валуну и, проведя резаком, легонько хлопнул по камню рукой. От валуна с тихим треском отделился солидный кусок и засверкал свежим идеально ровным срезом. У Марка по коже забегали мурашки. Его голова могла бы сейчас валяться на земле на некотором расстоянии от тела. Он мысленно обругал технический прогресс и местных психопатов.

Бросив оружие внутрь машины, полицейский связался с кем-то по радио.

— Вас уже ждут в «Хроносе», — сказал он через полминуты. — А девушка? — он указал на Елену.

— Отвезите ее домой, — ответил Марк и назвал адрес. Путь назад до «Хроноса» занял чуть менее десяти минут вместо часа, который они с Еленой потратили на полет к джунглям на аэротакси. Лежа в глубоком кресле, Марк едва успел как следует рассмотреть машину изнутри. Прежде всего в глаза бросилось отсутствие каких-либо иллюминаторов или того, через что можно было бы взглянуть на внешний мир. Но пилот вел машину уверенно, и никто из полицейских не проявлял беспокойства.

Заметив слабое свечение экранов на шлемах пилота и всех остальных, Марк предположил, что всю информацию они получают прямо на экраны.

«В принципе, недалеко ушли», — мысленно оценил он. — «При мне такое уже разрабатывали».

Внезапно кресло из-под Марка стало уходить вниз.

— Снижаемся, — промелькнуло в голове. Он взглянул на побелевшее лицо Лены, которая судорожно вцепилась руками в кресло, и ободряюще подмигнул ей. Резкое торможение с довольно ощутимой перегрузкой известило о конце полета. Часть борта аппарата скользнула в сторону, и Марк ступил на каменные плиты перед статуей Хроноса. Том бежал к нему со всех ног.

— Опаздываем, — он схватил Марка за руку и потянул ко входу в здание.

Марк обернулся на ходу и взглянул на девушку. Ему показалось, что она хочет что-то сказать ему, и даже подняла руку, но дверь скользнула на место, и машина, взмыв в воздух, устремилась в сторону города.

— Слушай, Том, — спросил Марк, когда они спускались в скоростном лифте в недра комплекса. — Что это за люди прилетали на маяк. Я глазом моргнуть не успел, а они тут как тут.

— Патруль службы безопасности. Они висят в своих катерах на высоте нескольких километров. А на земле во всех общественных местах есть стационарные маяки или личные, как у меня. Патруль засекает сигнал маяка, и ближайшая машина быстро опускается сверху.

— Ясно. Хотя, честно говоря, я думал, что у вас с преступностью покончено. Нет смысла совершать преступление, если есть гарантия, что все твои действия проследят с помощью хроновизора и обязательно накажут.

— Не совсем так. Преступлений сотни, а хроновизоров пока только два. Энергии они потребляют невообразимое количество, поэтому подключать их к поиску преступников часто бывает просто нецелесообразно. Тем более что проследить мы можем только то преступление, о котором нам вдруг станет известно. А это бывает не всегда. Кроме того, остаются люди с отклонениями в психике.

— А, вроде тех двоих… — вставил Марк.

— Каких двоих? — спросил Том.

Марк рассказал ему о своих приключениях.

— Лучше тебе было не высовываться из комплекса, — озабоченно произнес Том.

— Мне очень жаль, если я тебя подвел.

— Дело не во мне. Ты слишком агрессивен, и кому-нибудь может показаться, что ты представляешь опасность для окружающих. Тебя могут подвергнуть зондированию.

— Это что, особый вид казни? Ты уже второй, кто пугает меня этой штукой.

— Казни как таковой на земле нет уже давно. А зондирование — это просто способ прочитать мысли человека, заглянуть в его память, чтобы выяснить мотивы его поступка. Если они были действительно преступны, человеку проводят перестройку мировоззрения, внедряют в сознание принципы морали или даже изменяют личность в особых случаях. Но, думаю, у тебя до этого не дойдет.

— Спасибо, что успокоил. Ну, а допустим, преступник не желает перекраивать себе мозги?

— Обычно у него не спрашивают, но иногда таких высылают куда-нибудь в дальний космос без права возвращения в цивилизацию.

— Понятно. Сплошная демократия. Ну, а мне что светит?

— В каком смысле?

— Там, в «джунглях», одного из них я ударил слишком сильно, и он умер.

— Думаю, ничего серьезного. Фактически, ты еще не являешься членом нашего общества, и в данном случае наши законы неприменимы. Хотя Ученый Совет властен делать исключения.

— Твои слова, как бальзам на душу.

Они сошли с подвижной дорожки и шагнули за услужливо отворившиеся двери.

Марк остановился, пораженный открывшимся видом. В трех шагах от них, прямо перед стоящими креслами, начинался песчаный, залитый солнцем пляж. На влажный песок лениво накатывались волны теплого голубого моря, над которым с криком носились чайки. Настоящий, легкий морской бриз дул в лицо, донося запах прелых водорослей и соли.

— Красиво? — спросил Том, наблюдая за реакцией Марка.

— Мне тоже нравится. А вот профессор больше любит голограммы с подземными пещерами. Кстати, вот он сам идет.

Объемное изображение в одном месте исказилось, и прямо сквозь море и песок в комнату быстрой походкой вошел седовласый пожилой человек в белом костюме.

— А-а, явились? — сходу начал он, протягивая Марку руку.

— Профессор Варданян. А как прикажете вас?..

— Зовите просто Марк, — сказал Марк, отвечая на энергичное рукопожатие.

— Как вижу, вы уже достаточно освоились у нас, — сказал профессор, садясь в кресло и жестом приглашая собеседников сделать то же самое. — Один убитый, один раненый… Рыбу какую-то покалечили. Зоологи вне себя от ярости. Говорят, единственный экземпляр в океанариуме был.

— Профессор… — начал было Том.

— А вы бы, молодой человек, вообще помолчали, — перебил его ученый, придав лицу суровое выражение. — С вас еще вычтут за сверхлимитный расход энергии.

— Спасибо, профессор, — с улыбкой поблагодарил Том. — Значит, мне придется задержаться на этом свете еще как минимум на тысячу лет. А то не успею расплатиться.

— Если ты за месяц не закончишь свою диссертацию, — профессор сделал свирепое лицо, — ты проживешь гораздо меньше.

— Понял, профессор, — Том усилием воли придал лицу серьезное выражение.

Прозвучал мелодичный сигнал, и чей-то невидимый голос объявил, что заседание можно начинать.

— Мы готовы, — громко за всех ответил профессор и развернулся в кресле в сторону моря. Изображение плавно изменилось, и все трое оказались в зале с конусом в центре, вокруг которого расположились степенные люди в таких же креслах. Они приветствовали друг друга кивками головы и о чем-то тихо переговаривались с таким видом, словно в данный момент их не разделяют десятки, а может быть и сотни километров.

На вершине пирамидки вспыхнул красный огонек. Все разговоры мгновенно прекратились, и «присутствующие» повернули головы в сторону Марка.

Под перекрестными взглядами множества внимательных глаз Марк непроизвольно встал с кресла и одернул на себе куртку.

— Ваше имя? — раздался голос.

Марк быстро оглядел всех, пытаясь определить, откуда он раздался.

— Майор Огнев. Марк.

— Ваша профессия?

— Военный летчик.

— В чем заключаются ваши профессиональные функции? Марк несколько опешил. Такой вопрос раньше ему никто не задавал, так как все прекрасно себе представляли, чем занимается военная авиация. Здесь же, через шесть сотен лет после последнего вооруженного конфликта на Земле, это похоже осознавалось довольно смутно. Марк несколько помедлил с ответом, тщательно формулируя фразу, и произнес:

— Уничтожение живой силы и техники противника с максимальной эффективностью.

С минуту вопросов не было. Члены Совета смотрели прямо перед собой, получая дополнительную информацию с невидимых для Марка экранов.

«Все-таки стоило подробнее объяснить», — возникла у него запоздалая мысль. — «А то решат еще, что перед ними монстр-разрушитель».

И как будто в подтверждение его мыслей прозвучал следующий вопрос:

— Ваши профессиональные обязанности состоят в том, чтобы физически уничтожать людей?

На сей раз, Марк решил высказаться поподробнее, не злоупотребляя специальными терминами.

— Я думаю, вы не будете отрицать, что все армии мира создавались для того, чтобы защищать интересы государства. Часто эти интересы приходилось отстаивать силой оружия. При этом задача армии состояла в том, чтобы при минимальных потерях нанести максимальный урон противоположной стороне, уничтожая личный состав вражеской армии и боевую технику. Самолет, которым я управляю, точнее, управлял, — поправился Марк, — как раз и является образцом такой боевой техники, которая позволяет выполнять эту задачу с максимальной эффективностью. По-моему, закон войны универсален. Не убьешь ты — убьют тебя.

— Вы очень сильны физически. Ваши физические возможности типичны для людей вашей профессии?

— Нет, скорее исключение.

— Они были даны вам от природы или были выработаны вами в течение жизни?

— Частично от природы. Но в основном в результате подготовки.

Марк не стал рассказывать, что после перевода его родителей, сотрудников советского торгового представительства в Китай, его воспитанием с трехлетнего возраста занялся давний друг семьи старый китаец Чен. Или дедушка Чен, как назвал его маленький Марк. В скромном доме у заросшего тростником озера бывший инструктор телохранителей самого Великого Кормчего обучал маленького русского мальчика древнему искусству. Как морозными ночами он медитировал вместе с учителем под звездным небом и чувствовал энергию космоса, струящуюся по его мышцам. А в утренних лучах отточенные до невообразимой остроты клинки и дух ученика и учителя сходились в поединке. Звон боевых мечей, шестов и другого оружия будил безлюдные окрестности, оповещая все живые существа, о том что солнце всходит в очередной раз. Стили различных школ и учений переплелись в единое совершенное учение рукопашного боя старого мастера. Мальчик учился направлять свой дух и делать его продолжением пальцев или меча. Разит не меч, но дух.

Родители погибли, когда ему исполнилось четырнадцать. Погибли в очень подозрительной автокатастрофе. А потом пришли люди из органов государственной безопасности Китая. Их было всего трое и по манере движения, это были опытные бойцы. Кроме того, они были вооружены пистолетами и наверняка умели ими пользоваться. Старший из агентов, лет сорока китаец со стальным взглядом, поклонился учителю.

— Нам приказано арестовать Вас, Мастер.

Хладнокровие, с которым учитель воспринял эту весть, было абсолютным. Но не у Марка. Дедушка Чен — все что осталось у него в этом мире! Гнев выплеснулся, мгновенно прорвал плотину внутреннего контроля. Тренированное до предела тело взвилось в воздух в двойном ударе. Один из пришедших отлетел к стене, пропустив удар, хотя среагировал мгновенно. Второй успел блокировать ногу Марка и попытался уйти с линии атаки, но другая нога все еще висящего в воздухе юноши пробила его защиту и заставила согнуться пополам. Третий, что обращался к учителю, спокойно дождался, когда молодой и очень способный боец приземлиться на пол и вновь бросится в атаку. Ждать пришлось лишь долю секунды. Тела двух непрошеных гостей еще не успели упасть на пол, а Марк атаковал их командира. Он был словно ураган. Гарантированно неотразимая связка ударов, основанная на рефлексах и автомоторных функциях мышц и нервной системы, железно отработанная в долгих тренировках, внезапно увязла в обороне противника. И сквозь этот каскад ударов и блоков вдруг возникла рука, пальцы которой, сложенные в виде острого клина, ударили Марка в грудь. Правда, в последние мгновение, смертоносный клин распался, и в грудь ударила уже открытая ладонь. Марк отлетел назад, хватая ртом воздух.

— Гнев плохой советчик, — голос мастера был спокоен, словно он присутствовал при обычной тренировке. — Каждый должен пройти свой путь. Путь духа… И не важно, что при этом происходит с телом.

Учитель Чен встал и, не оглядываясь, спокойно вышел из хижины.

За ним, покачиваясь и морщась, вышли пришедшие в себя сотрудники органов безопасности.

Их командир остался и продолжал наблюдать за Марком. В его взгляде не было ни тени гнева или радости от победы. Он был невозмутим как Великая китайская стена. Марк поднялся на ноги. Неотвратимость происходящего давила на плечи, а вместе с гневом гасло и желание драться. Учитель явно дал понять, что драка сейчас ничего не решит. Да и противник был явно сильнее Марка. Но не Мастера! Но тот не предпринял даже попытки защитить себя.

Холодные глаза еще раз осмотрели Марка, и безопасник повернулся к выходу.

— Как Вам удалось отразить атаку? — неожиданно для себя спросил Марк, сознавая, что вряд ли получит ответ на свой вопрос. Но агент, вновь обратил на него свой взгляд. Он секунду, как бы заново, разглядывал юношу.

— У нас с тобой один учитель.

И, более не говоря ни слова, вышел вон.

— Ваш возраст?

Марк вынырнул из воспоминаний.

— Двадцать семь лет.

— Физиологический возраст организма?

Марк взглянул на Тома.

— Не более двадцати пяти лет, — ответил за него Том. «Как в зоопарке», — подумал Марк, испытывая внутреннее неудобство от всеобщего пристального внимания. — «Скорей бы заканчивали, что ли».

Внезапно один, моложавого вида ученый с густой шевелюрой цвета вороньего крыла, поднял руку с повернутой к присутствующим ладонью.

— У меня вопрос к Огнев Майору, — сказал он. — Я правильно назвал вас?

— Можно просто Огнев. Майор — это воинское звание.

— Хорошо. Вы убили одного из нападавших на вас и нанесли тяжелые увечья другому. Чем вы мотивируете такие действия?

— Я защищался и защищал человека. И я не считаю себя обязанным жалеть нападающего на меня врага и контролировать силу, чтобы чего-то ему там не повредить. У нас говорили, кто с мечом придет, от меча и погибнет.

Выслушав ответ, черноволосый кивнул и, откинувшись на спинку кресла, всем своим видом показал, что ответ его удовлетворил.

— Оратор! — мысленно одернул себя Марк. — Надо быть хладнокровней.

Больше вопросов не последовало.

— Огнев, — произнес голос. — Решение Совета будет вам сообщено после окончания заседания.

Зал растворился в искрах голографического тумана.

* * *

Солнце висело над головой белым раскаленным шаром.

— Пекло… — подумал Марк, с трудом отрывая от прочных форменных шорт полоску ткани. — Черти в аду, наверное, скисли.

Он повязал ткань вокруг головы и, стряхнув песчинки с обнаженных плеч и груди, поднялся на ноги.

— Так, — продолжал размышлять он. — Если так же будут опекать, то финиш будет не раньше, чем через двое суток.

На последнем препятствии его едва не «подстрелили». Удалось вовремя оторваться.

Марк внезапно остановился и присел. За ближайшим барханом неподвижно, как статуя, застыл варан. Только раздвоенный язык периодически щупал воздух, то выскальзывая из приоткрытой пасти, то исчезая в ней. Рука рефлекторно потянулась к бедру. Пальцы сомкнулись в пустоте. Совсем забыл, что на нем от всей цивилизации остались одни уже не симметричные шорты.

— Так ведь и убежит, жратва-то, — пробормотал он и стал осторожно обходить зверя с подветренной стороны. Медленно, не производя лишних звуков, Марк ползком приближался к варану.

Вдруг тот резко развернулся на месте и уставился на человека стеклянным глазом.

Марк на мгновение замер и внезапно толчком бросил свое тело вперед. Варан рванулся, но было поздно. Рука Марка сомкнулась на его шее. Хрустнули кости, и животное перестало биться.

— Дичь! — с пафосом сказал Марк, держа зверя за хвост в вытянутой руке и осматривая со всех сторон.

— На завтрак вяленые крокодилы, господа, — объявил он сам себе и вцепился зубами в неподатливую чешуйчатую кожу. Теплая вязкая кровь еще практически живого существа наполнила рот и закапала с подбородка. Но закон джунглей еще никто не отменял. Или съешь ты, или съедят тебя. Марк предпочитал не быть съеденным и потому жевал жесткое мясо.

«За то свежее и питательное», — подбадривал он себя, стараясь не обращать внимание на запах, которые издавали внутренности животного.

Через десять минут, закопав в песок остатки «завтрака», Марк двинулся дальше по раскаленному песку, внимательно всматриваясь в плывущий от жары горизонт.

Еще через шесть часов изнурительной ходьбы с вершины очередного бархана Марк увидел зеленые кроны оазиса.

Солнце опускалось к горизонту. Нужно было добраться до джунглей до темноты, и он ускорил шаг. Сделать это было не легко, каждый шаг по песку превращался в полшага. Из-за этого даже обычная прогулка по пустыне превращалась в разновидность экстремального туризма. Ну и из-за жары конечно.

Ближе к оазису почва стала плотнее. Стали попадаться кустики жухлой травы и глинистые, лишь слегка присыпанные песком участки. Марк перешел на легкий бег, стараясь не думать о жаре и жажде. Хотелось побыстрее добраться до долгожданной тени и воды.

До густой стены тропической зелени оставалось метров триста, когда, осмотревшись в очередной раз, Марк заметил над горизонтом две быстро приближающиеся точки.

Засекли-таки!

Марк глубоко втянул сквозь зубы воздух и побежал.

До спасительных джунглей оставалось не более полусотни метров, когда он услышал за спиной зловещий свист воздуха, рассекаемого стабилизаторами боевых аэрокаров, и рванулся в сторону. По сути, это были легкие разведывательно-десантные катера, имевшие на борту несколько огневых точек, способные нести десант из нескольких бойцов и идеально приспособленные для охоты с воздуха. Лучи пульсационных орудий замолотили по песку. Марк снова резко изменил направление движения и проскочил под днищем ближайшего аэрокара, тем самым, на время, выйдя из сектора обстрела одной машины.

Марк понимал, что против вооруженных до зубов боевых кораблей он продержится недолго. До спасительных зарослей джунглей оставалось еще метров тридцать. Это был шанс, и Марк скачками, постоянно меняя направление, чтобы затруднить прицеливание противнику, помчался к спасительным пальмам.

А на аэрокарах, сообразив, что совсем не обязательно гоняться на двух машинах за одним человеком, по-видимому, решили просто расстрелять его с места.

Два летающих арсенала, зависнув в воздухе, открыли прицельный огонь по скачущему человеку.

Марк вертелся, как мангуст в клетке с кобрами. Отчасти помогло то, что дюзы зависших в нескольких метрах над поверхностью боевых машин подняли в воздух тучу песка, затрудняя прицеливание. Лучи долбили песок, пытаясь нащупать жертву, которая упрямо не хотела попадаться.

Сколько продолжалась эта свистопляска, точно Марк сказать не мог. Только в один прекрасный момент его рука коснулась шершавого ствола дерева, и он, резко оттолкнувшись от него, головой вперед влетел в густые заросли оазиса. Едва не свернув себе шею о низко растущие древесные лианы, упал на четвереньки, по обезьяньи прыгнул вперед и бухнулся на живот, едва увернувшись от прошившего заросли заряда.

Быстро откатившись в сторону, он по-пластунски прополз несколько метров и влез под большой опутанный травой камень, далеко зависающий над землей одним своим концом. Оттуда, сквозь просветы в кронах деревьев, он видел, как машины зависли над кромкой леса и из всех стволов расстреливают ближайшие заросли.

Избиение джунглей продолжалось минуты три. Марку даже надоело лежать под камнем в скрюченном виде. Тем более, что под камнем он оказался не один. Заметил соседа лишь тогда, когда почувствовал, что между ног в районе паха, что-то двигается. Осторожно скосив глаза он почувствовал, как они от изумления стремятся вылезти из своих орбит. Между ног торчала сантиметров тридцати штуковина, толщиной в руку с утолщением на конце. Но когда утолщение разинуло пасть и высунуло раздвоенный язык, Марк мгновенно схватил змею за шею и выкинул из своего укрытия. Там, где летящая змея всколыхнула заросли, по джунглям тут же прошелся шквал зарядов с одного из аэрокаров.

Когда, наконец, обстрел прекратился, Марк осторожно высунул голову и увидел, что один аэрокар, набирая скорость, уходит к центру оазиса, а второй завис над верхушками пальм. Налетевший ветер слегка качал их кроны, и можно было подумать, что корабль хочет приводниться к волнующейся поверхности зеленого озера.

Видимо, будут прочесывать лес. Так и есть. Взвизгнули силовые приводы, откатывая в сторону дверные люки. На тонких гибких шнурах из открывающихся в бортах катера темных проходов на землю быстро спустились и растворились в джунглях несколько здоровых молодцев в маскирующей экипировке со знаками черной молнии на рукавах.

Ну вот и приехали!

Взвод «Черные молнии». Эти могут и поймать. Марк был лично знаком со многими ребятами из этого взвода. Мощные быстрые здоровяки были специально подготовлены для разведки планет с особо агрессивными условиями. А теперь они ищут его одного. И Марк совсем не был уверен, что не найдут.

Аккуратно отодвинув в сторону лежащие рядом ветки, не дай бог хрустнет под локтем, он осторожно выбрался из-под камня и пополз среди травы, пытаясь разглядеть десантников сквозь заросли. Но в наступающих сумерках это становилось почти невозможно.

Несмотря на быстро опустившуюся темноту, те уверенно шли через заросли, сжимая полукольцо вокруг Марка.

Внезапно джунгли прорезала вспышка выстрела. Завопила какая-то тварь и с треском ломанулась сквозь кусты.

— Бедная, — пожалел ее Марк. — Значит, они используют тепловизионные системы. Стреляют во все тепленькое. Плохо дело.

В рот попалась какая-то травинка. Марк машинально ее сжевал и тут же с досадой сплюнул горькую слюну.

Сзади пустыня. Подстрелят, как куропатку. Спереди дюжина мужиков, которые в отличие от тебя хорошо видят в темноте и вооружены по последнему слову техники. Хоть сразу могилу рой.

А ведь это мысль!

Марк стал быстро выгребать из-под себя сопревшие ветки и листья и заваливаться ими сверху, постепенно погружаясь в толстый слой отмершей растительной трухи. Клубы запаха от наполовину перегнившей органики мгновенно забили все обонятельные рецепторы. Марка едва не стошнило, когда он ткнулся физиономией в полуразложившийся труп какой-то живности. Движением руки зарыв ее куда-то в труху, он подавил спазм. Еще не хватало лежать носом в собственной блевотине!

Зарывшись в перегной, как лягушка в ил, он затаил дыхание, прислушиваясь к происходящему в лесу.

Преследователи были настоящими мастерам своего дела. Сколько не напрягался, ничего не мог различить на слух, кроме криков потревоженных птиц, этих добровольных часовых, всегда готовых бесплатно известить округу о появившихся в окрестностях чужаках.

Не прошло и минуты, как Марк услышал хруст ломающейся под чьей-то ногой ветки.

«Главное — оказаться у них за спиной, а там ищи ветра в поле», — подумал он и едва не вскрикнул. Каблук тяжелого ребристого ботинка, промяв разрыхленный перегной, больно впился между лопаток.

Мозг сработал за доли секунды. В сознании мгновенно возникло пространственное положение человека, наступившего ему на спину, и Марк нанес удар.

Для преследователя нога, вылетевшая из-под земли и врезавшая ему в живот, явно оказалась неприятной неожиданностью. Оглушенный болью, он не успел среагировать, когда под его ногами взорвалась почва, и он с размаху шлепнулся в какую-то сырую и вонючую яму. С него сорвали шлем, и короткий удар по голове отключил его сознание.

Марк быстро нацепил трофейный шлем и сразу услышал знакомый голос командира второго отделения Андрея Драги.

— Марат, что у тебя там? На ногах не держишься?

«Так это я Марата уговорил», — мелькнула у Марка мысль. Но надо было отвечать.

— Да.

Вступать в длительный диалог Марк не рискнул, так как не был уверен в своих способностях звукоимитатора.

— Еще один такой прокол, и на две недели на тренажер, — продолжал отчитывать командир. — Слон на минном поле — исчадие тишины по сравнению с тобой.

Возмущаться явно было вредно для здоровья, и, пробурчав что-то нечленораздельное, Марк переключил переговорное устройство только на прием и снял с Марата тяжелый пояс с оружием.

Ну, теперь можно на равных против кого угодно. Марк вынул из кобуры «борзе» — пистолет бьющий энергозарядами метров на сто с небольшим. Легкое и удобное, оружие десантника. Мерцающие цифры его удовлетворили. Шестьдесят два выстрела. Должно хватить на первое время. Лучевую винтовку брать не стал. В джунглях она со своей дальнобойностью ничем помочь не могла, а весила изрядно.

Через экран шлема сквозь заросли он насчитал одиннадцать человек.

Марк подумал и опустил пистолет в кобуру. Один на один еще куда ни шло, но открытый бой с несколькими «Черными молниями» — самый надежный способ покончить с собой. У него был план, предполагающий более счастливую развязку.

Аэрокар висел на том же месте, зарывшись массивным брюхом в кроны пальм. Марк дал на экран шлема увеличение и внимательно разглядел машину. Два десантных люка были открыты. Судя по той толпе, что рыскала сейчас в джунглях, в аэрокаре остался один, максимум два человека, и в случае успеха предприятия уже через полчаса его ждал бы бассейн и ионный душ. Соблазн был велик, и Марк решил больше не медлить. Цепляясь руками и ногами за неровности ствола пальмы, он полез наверх.

С соседнего дерева заорала какая-то птица, донельзя возмущенная учиненными в джунглях безобразиями, и сейчас вымещающая на ползущем по дереву человеке свое законное недовольство. Марк даже испугался, как бы она своими криками не привлекла тех кто остался в машине. Но криков возмущенных криков в лесу хватало, и он осторожно пополз дальше.

Остановился, когда под его массой верхушка стала угрожающе раскачиваться. Марк вытянул руку насколько смог, но до нижней кромки люка оставалось сантиметров тридцать.

Вот незадача! Он чуть не выругался.

Веревки на пальмах специально для него, понятно, никто не развешивал, но отступать было поздно.

Его пальцы коснулись пояса.

Нет. Пояс трогать нельзя. На нем оружие, которое вдруг может пригодиться внутри аэрокара.

Марк вздохнул и стал одной рукой стягивать с себя шорты.

Первая попытка зацепиться ими за выступ на люке не удалась.

Он представил ситуацию со стороны, и ему пришлось на время отложить следующую попытку, пока он не подавил в себе желание расхохотаться. Еще бы. Голая обезьяна, вооруженная лучевым пистолетом, висит на верхушке пальмы и машет трусами. Узнают на базе, анекдот десятилетиями ходить будет.

С третьей попытки шорты прочно зацепились, и Марк, подтянувшись на одной руке, другой ухватился за кромку люка и рывком забросил тело внутрь.

Одним прыжком оказавшись в носовой части корабля, он приставил ствол пистолета к шлему пилота и зловещим голосом произнес:

— А ну давай в Турцию.

У пилота отвисла челюсть, и Марк пожалел, что не может видеть под опущенным экраном его глаз.

— Куда?!

— Шутка, — благосклонно объяснил Марк и по-ковбойски провернул «борзе» на указательном пальце.

Выпендриваться явно не следовало.

В следующее мгновение оружие летело в одну сторону, а Марк собирал физиономией контейнеры с боеприпасами в другой. Пока летел, удивлялся, тому, что срубили его, его же собственным коронным ударом. Коротким прямым с права в разрез хода собственного корпуса. Такой удар, практически невозможно предугадать, а соответственно и блокировать, особенно если не ожидаешь от противника такой кулачной эрудиции. Когда он вновь повернулся к пилоту, в лоб ему глядел тяжелый ствол.

— Совсем не думал, что так просто взять знаменитого Марка «Торнадо», — произнес пилот и левой рукой поднял экран шлема.

— Ты, Брут, — простонал Марк, узнав в десантнике своего лучшего друга Джованни. Потрогав пальцем разбитую скулу, добавил:

— Можно было бы догадаться… А по морде-то от всей души врезал!

— Это как другу. Все равно же не обидишься.

— Здорово! А теперь как друга торжественно «пристрелишь»?

— Зачем? — Джованни, казалось искренне, удивился. — Может быть, за тебя за живого баллов тридцать накинут.

— А жадность — тяжкий грех.

Марк сделал попытку встать с пола. Ствол угрожающе приподнялся.

— Ладно, ладно… Сижу, — покорно произнес Марк и привалился спиной к прохладной металлической стене. Перечить Джованни сейчас не стоило. Как-никак, лучший снайпер базы, и надеяться, что он промахнется с такого расстояния, было бы по крайней мере неосторожно.

— Кстати, Джо, почему ты здесь? Ты ведь не «черная молния».

— Ну, во-первых, тебя ищут не только «черные». После того, что ты натворил на Южной заставе, каждый из трехсот пятидесяти человек гарнизона считает за честь пристрелить тебя своими руками.

Марк усмехнулся. Шесть минут ему понадобилось для того, чтобы снять трех часовых, попасть в зал управления, заблокировать главный компьютер и вывести из строя систему связи со спутником. И еще полтора часа его, как зайца, гоняли по обрывам и оврагам, пока он не поджег несколько рулонов пластической ленты с местного склада. Густой черный дым, покрывший все вокруг, и наступившие сумерки помогли ему улизнуть от осатаневших преследователей. А теперь вот лежит голый, с разбитой физиономией и в эту же физиономию ему смотрит ствол.

А Джованни тем временем продолжал говорить.

— …так их пилоту кисть резаком отхватило. Вот меня и назначили к ним во взвод, пока он в реабилитации валяется. Так что теперь я числюсь в «черных».

Он сделал шаг назад и, не опуская оружия, сел в кресло.

— Что-то я с тобой заболтался, — вдруг спохватился Джованни. — Командиру нужно доложить.

Он потянулся к клавише внешней связи на пульте управления.

Такой момент упускать было нельзя. Оказавшийся под рукой Марка контейнер полетел прямо на наведенное оружие, но лишь слегка задел его. Этого оказалось достаточно, чтобы луч, выпущенный из пистолета, уперся не ему в голову, а в бронеплиту позади него. Следующим движением он выбил оружие из рук Джованни.

Дрались они секунд двадцать. Потасовка представляла собой молниеносные каскады ударов, блоков и приемов, способных переломить позвоночник быку, и завершилась после того, как гостеприимный хозяин корабля пропустил два увесистых тычка: ногой по печени и кулаком в лицо. Пока он, стоя на одном колене и держась рукой за пилотское кресло, мотал головой, пытаясь вернуть ясность сознания после нокаута и ронял на пол капли крови, Марк натянул шорты и, осторожно облизывая языком окровавленные губы, поднял с пола и осмотрел пистолет.

— Джо, я думаю, формальности опустим. Считаем, что ты доблестно погиб в честном бою с превосходящими силами противника. Ты только посиди тихо. Пользуйся случаем. Пока на «том свете» — отдыхай.

Джованни, морщась, медленно поднялся с колена и тяжело опустился в кресло.

— Пока датчик не зафиксировал попадания луча — я живой.

— И к тому же настырный.

Марк пожал плечами и, подняв оружие, два раза выстрелил. Пилот дважды дернулся всем телом. Конечно, луч учебного «борзе» не заряд боевого, но штука тоже не очень приятная. Вызывает болевые ощущения среднего уровня, хотя не вреднее, чем лучи заходящего солнца.

— Зачем два раза стрелял? Хватило бы и одного, садюга, — обиделся Джованни, потирая рукой место на груди, куда попали лучи.

— Нет. Вы на него только посмотрите! — Марк даже задохнулся от возмущения. — Он, значит, по мне из всех пушек… Из меня акробата делает, а я, значит, лишний раз не выстрели.

— Дурак! Если бы за пушками сидел я, ты бы недолго прыгал, как бурундук с горелым задом.

— Меня уже душат слезы благодарности. Кстати. Ты чего это разболтался? Порядочные покойники обычно разговаривают гораздо меньше. И вообще, мне некогда общаться с потусторонним миром. Отдыхай лучше.

С этими словами он уселся в пилотское кресло, и его пальцы прошлись по клавиатуре на пульте управления.

На центральном экране среди ночных джунглей проявились светлые отметки — сигналы личных браслетов десантников. Марк включил внешний громкоговоритель, и над зарослями загремел его голос.

— Черные, оставьте бедную фауну в покое. Лучше сделайте привал, а то вам еще до базы пешком идти. В общем, привет туристам!

Он отключил громкоговорители и, наблюдая, как растерянно застыли на экране светящиеся отметки, дал тягу двигателям и взял курс на базу.

* * *

Марк лежал на прохладных простынях и наслаждался чистотой и покоем. Тело приятно покалывало после ионного душа. Даже ощущение слегка ноющих синяков и ссадин доставляло ему какое-то умиротворяющее удовольствие.

Уже два года, как он — чужак — живет в этом мире, который стал ему домом. С каждым днем прошлая жизнь кажется ему все более нереальной и придуманной кем-то посторонним.

Реальная жизнь началась два года назад, когда он, имея на руках предписание явиться к начальнику учебного центра «Мангуст», сошел по трапу гиперзвукового лайнера на раскаленные солнцем плиты аэропорта. База находилась в центре пустыни Калахари, и за двадцать минут полета на аэротакси Марк пролистал информационную брошюру об этой организации.

«Мангуст» создавал кадры для военизированных отрядов освоителей новых планет на границе обитаемой области вселенной. Потому, собственно, их и называли пограничниками. Они приходили в опасный мир и делали его безопасным для идущих вслед за ними переселенцев. Специализация у них была разная, но пограничник должен был уметь все. На этом основан восьмилетний курс подготовки специально отобранных курсантов. Курс заканчивали менее десяти процентов от общего числа поступивших в центр. Остальные не выдерживали физической и психологической нагрузки и отчислялись.

В кабинет он вошел четким, твердым шагом.

— Кандидат Огнев прибыл в соответствии с предписанием, — громко доложил Марк и протянул предписание полноватому человеку в форме офицера-освоителя с совершенно голым черепом, который что-то писал, склонившись над столом.

Человек медленно поднял голову и посмотрел на Марка, как питон на зайца.

— Вот именно, — произнес он отнюдь не радушным тоном и опять углубился в записи.

Через несколько минут Марк тактично кашлянул.

— Вы что, больны, кандидат? — лысый испепелил его глазами, сделав ударение на слове «кандидат».

Он вырвал из рук Марка предписание и быстро пробежал его глазами.

— Черт знает что! Зачислить в учебный центр для прохождения курса… У нас уже полгода идут занятия. Какого черта мне приказывают принять вас! — начальник уже стоял перед Марком и тряс перед его лицом предписанием.

Марк стоял молча по стойке смирно и тупо глядел в пустоту. Армейский опыт прошлого его убедил: прежде чем заговорить самому, надо дать начальству проораться.

— Сколько вам лет, кандидат? — чуть ли не по слогам, выделив последнее слово, спросил начальник, снова усаживаясь в кресло.

— Двадцать семь.

— В таком возрасте наши парни уже работают в дальнем космосе.

— Я рассчитываю пройти курс быстрее.

— То есть как это «быстрее»?

— Года за два, — ответил Марк и прикусил язык. Лысина начала медленно краснеть, пока вся голова начальника не стала напоминать спелый помидор.

— Значит… за два года? — с людоедской улыбкой елейным голосом спросил он. — Вы, наверное, очень талантливый молодой человек?

Он еще раз взглянул на предписание и продолжил еще более ласково.

— Ах, какой сюрприз. Тут не написано, что я не могу вас отчислить, если вы не выдержите тесты на физическую и психологическую профпригодность. Прекрасно. Я сам позабочусь о том, чтобы испытания прошли на высшем уровне. После них, я думаю, вы сами откажетесь от нашей неблагодарной профессии. Две трети кандидатов обычно так и поступают. А теперь… — его лицо приняло первоначальное свирепое выражение. — Марш в комплекс по физической подготовке. Найдите сержанта Ригана. А я пока переговорю с ним.

С садистской улыбкой на лице он повернулся к видеофону; Марк развернулся кругом и вышел из кабинета.

Через несколько минут поисков он подошел к нужной двери. Она бесшумно скользнула в сторону, и в первое мгновение Марк был оглушен воем, рычанием, дикими визгами и криками, которые хлынули на него. Полтора десятка мускулистых парней в форменных брюках пытались увернуться от когтей, клыков и хвостов разной электронной нечисти, имитирующей живые организмы других миров, а также от кулаков, ботинок и ножей друг друга, стараясь при этом достать своего противника аналогичным образом.

Марк шагнул за порог и в ту же секунду увидел летящий в его сторону нож. «Мимо» — оценил он и остался на месте. Нож вонзился в закрывающуюся дверь в пяти сантиметрах от его виска и задрожал рукояткой. Теперь все смотрели на него.

— Мне нужен сержант Риган. Меня прислал начальник центра.

— Я в курсе.

Вперед вышел мускулистый мужчина лет тридцати пяти и, остановившись шагах в пяти от Марка, саркастически посмотрел на него. У остальных на лицах было такое же выражение.

— Ты проходил службу где-то раньше?

«Даже очень „раньше“», — подумал Марк и ответил:

— Нет.

— И собираешься пройти подготовку за два года?

Все уже открыто улыбались, глядя на самоуверенного чудака, которого явно нужно проучить.

— Если будет поменьше глупых вопросов, то возможно и быстрее.

Это был укол. Улыбки сползли с лиц, уступив место открытой неприязни.

— Хорошо, — в голосе сержанта прозвучали металлические нотки. Он повернулся к остальным и позвал:

— Курсант Фаротти.

От группы отделился высокий черноволосый парень, который прекратил молотить электронную зверюгу и с интересом наблюдал за происходящим.

— За победу в поединке получишь двадцать баллов, — объявил сержант.

Парень присвистнул, и в его взгляде Марк разглядел искры плотоядного интереса. Судя по его воодушевленному виду, это была крупная мзда. Поглядев на вожделенные лица, Марк понял, что его готовы прибить и за половину этой цифры.

Сержант повернулся к Марку.

— Бой будет вестись до нокаута. Продержись против Джованни минуту — зачет. Хотя мне кажется, чтобы это выяснить, столько времени не понадобится, — его лицо расплылось в улыбке, которую вряд ли кто бы рискнул назвать дружеской.

— Мне тоже, — ответил Марк и, улыбнувшись сержанту как можно шире, вышел на середину зала.

Несколько секунд они стояли друг против друга. Затем Джованни неожиданно сделал шаг вперед и, видимо, решив сразу прекратить этот спектакль, нанес мощный удар правой рукой, целя в голову Марка и вложив в него всю массу своего не маленького тела.

Марк уклонился, слегка отклонив корпус, и, перехватив руку противника за запястье, сбил его с ног, используя кинетическую энергию его же удара. Джованни пролетел половину зала и с грохотом врезался в стойку с развешанными форменными куртками. Во время схватки Марк не сдвинулся с места и сейчас из центра зала спокойно наблюдал за противником, который выбирался из кучи свалившейся на него одежды. Из присутствующих вряд ли кто успел что-либо сообразить и сейчас все удивленно переводили взгляды с барахтающегося Джованни на неподвижного незнакомца.

Наконец, курсант выбрался из груды одежды и вновь набросился на Марка. Удар ногой угодил в пустоту.

— Хладнокровней надо быть, сударь, — поучительно сказал Марк и, поднырнув под просвистевшим над головой кулаком, нанес короткий удар по корпусу. Курсант охнул и присел. Марк средним пальцем правой руки ткнул ему в шею чуть ниже правого уха, и Джованни затих, уткнувшись лицом в покрытие пола.

— Чего глядим, орлы! — обратился Марк к остальным курсантам. — Двигаться надо, а то зажиреете до выпуска.

Подколоть пограничника, даже если он только курсант, — самый надежный, но отнюдь не самый приятный способ получить по шее. Трое сразу же бросились на него.

Марк блокировал удар и атаковал сам. Через секунду двое из них полетели на пол, сбитые приемом айкидо, а третий отползал в сторону, держась за бедро.

Марк осмотрел поле боя, взглянул на притихших курсантов и повернулся к сержанту. Тот уже стоял перед видеофоном и нажимал клавиши. На экране возник лысый череп.

— Кандидат Огнев успешно прошел тестирование, — сказал Риган, глядя на экран. — Считаю, что он может приступить к прохождению курса подготовки.

Лысина на экране начала багроветь. Не дожидаясь полного созревания «помидора», сержант выключил аппарат и повернулся к Марку.

— Добро пожаловать в «Мангуст», курсант Огнев, — сказал он, улыбнувшись, хотя из-за шрама на лице улыбка получилась несколько кривоватая. — Узнайте у дежурного номер вашей комнаты и получите на складе экипировку. До завтра можете быть свободны.

Последние слова он произнес жестким командирским тоном, и Марк, четко повернувшись кругом, вышел из зала.

— Кажется, успел нажить себе недругов, — подумал он, и словно в подтверждение его мыслей сзади раздалась тяжелая поступь десантных ботинок. Марк обернулся, готовый отразить любое нападение. За ним быстро шел чернявый. Догнав Марка, он остановился перед ним и несколько мгновений мялся, не зная, как начать разговор. Наконец, он протянул руку и произнес:

— Джованни Фаротти. Я хочу тренироваться у тебя.

Так, два года назад, он впервые встретился с Джо, как он коротко звал Джованни, а теперь они были официальными напарниками и лучшими друзьями.

Марк лежал в приятной полудреме, и его мысли лениво ворошили в памяти месяцы его пребывания в центре. Вспомнилась его первая охота. Этот вид подготовки неофициально был введен лет шесть назад. Он заключается в том, что один или два курсанта, называемые «дичью», должны были достигнуть финиша, или как его здесь называют, «заповедника», до того, как их поймают или подстрелят «охотники» — подразделения курсантов, специально назначенные для этого. «Дичь» выпускалась невооруженной, и обычно лучи учебных винтовок и пистолетов настигали ее до того, как она, набрав некоторое количество баллов, достигает финиша.

Курсант, добравшийся до финиша, становился героем и живой легендой центра. До Марка это происходило дважды. И Марк стал третьим человеком, которому это удалось, причем уже четвертый раз подряд за время обучения на базе. Сумма баллов в его послужном списке росла, уже давно перевалив ту границу, после которой курсант становится настоящим пограничником.

За время свободных дней и отпусков, когда большинство обитателей «Мангуста» разъезжались по родным домам, Марк, за отсутствием такового, обычно штудировал техническую литературу, мучил тренажеры самых разнообразных видов транспорта и вооружения или же делал из Джованни котлету, обучая его своим приемам рукопашного боя.

— Вот и научил на свою голову, — подумал Марк и, чувствуя, как побаливают разбитые губы, повернулся на бок.

— Спать, — приказал он себе. Завтра с утра собрание курса. Будет разбор «охоты».

* * *

Резкий звук сигнала общего подъема и не очень сильный электроразряд в простыню сбросили его с постели.

— Сволочные методы, — в который уже раз за эти два года пробормотал Марк, пытаясь спросонья быстро влезть в штанины форменного комбинезона. Он почти уже оделся, когда вдруг осознал, что ему, собственно, торопиться некуда. На завтрак можно не ходить, так как, судя по всему, его, как победителя, ожидает шикарный обед, а собрание курса только через два часа.

Неплохо было бы взбодриться в душе. И Марк, потрепав робота-уборщика по полированной макушке, зашагал в душевые.

Несмотря на ранний час, там уже кто-то был. Когда Марк, раздевшись, подошел к свободной кабине, под холодной струей напротив он увидел Джованни. Тот стоял с закрытыми глазами, подставив лицо под струи, и заметил Марка лишь тогда, когда он включил воду.

— Привет, Джонни, — ответил Марк на приветствие и, изобразив на лице удивление, спросил: — Это где же, сеньор, вас угораздило так припечататься своей личностью? Она сейчас более всего напоминает мне обеденный стол.

— Это еще почему? — спросил Джованни и заинтересованно посмотрел на Марка.

— А потому, что если этим столом врезать кому-нибудь по морде, то получим точную голокопию твоей физиономии.

— На себя посмотри, — беззлобно ответил Джованни, и в его голосе прозвучали нотки самодовольства. — У самого губища на половину подбородка и ухо, как у слона. Одним видом твоей рожи можно годовалую свинью убить.

«Ловко отбрил», — мысленно оценил Марк. Но последнее слово нужно оставить за собой.

— Официально приглашаю вас, сеньор, на торжественную трапезу в честь моей скромной персоны. Главное блюдо — отбивная из охотника, консервированного в аэрокаре.

Выпустив напоследок эту пику, он быстро вышел из душевых, не дав Джованни возможности отыграться.

Главный зал центра представлял собой нечто вроде амфитеатра посреди которого располагался, если такое можно сказать о струящемся искристом тумане, голографический экран. Кресла в амфитеатре постепенно заполнялись людьми в форме, поскольку других на базе просто не было. В воздухе стоял гул от множества голосов, движений, приветствий. Народу собиралось необычно много.

— Тысячи три, — прикинул на глаз Марк, усаживаясь в персональное кресло «дичи» и привлекая к себе внимание всего зала. Послышался одобрительный гул. Друзья приветствовали его взмахом руки. Он кивком отвечал на приветствия, вглядываясь в огромный экран, который перестал быть просто искрящимся облаком, и в образовавшемся прозрачном объеме замелькали кадры из «охот» прошлых лет. Все выкрутасы «дичи» снимались и записывались видеооператорами центра. Правда, в последний раз Марк лишил их этого удовольствия, выведя из строя систему спутникового слежения. Так что возможность проследить его действия существовала лишь до того момента, когда он скрылся от преследователей на Южной заставе, и частично после того, как его обнаружили у оазиса.

В зал вошли члены оценочной комиссии, командиры застав и подразделений, и направились к своим местам.

Командир Южной заставы, которого Марк знал лично, посмотрел на Марка, как садовник на мальчишку, который напроказил в его огороде. Марк виновато потупился и сделал вид, что более всего в данный момент его интересует внешний вид собственных ботинок.

Раздался сигнал начала собрания. Освещение в зале плавно померкло до мягкого полумрака, и с главного экрана зала сошло голографическое изображение места старта «охоты». На протяжении всей демонстрации со стороны зала и мест комиссии то и дело раздавались одобрительные возгласы, когда Марк преодолевал то или иное препятствие. Глядя на экран, он все же успел заметить несколько завистливо-уважительных взглядов, брошенных в его сторону инструкторами по рукопашному бою, в тот момент, когда на экране он быстро и легко снимал часовых у входа в зал спутниковой связи.

Потом показали огненную свистопляску у оазиса, в которой он сам не понял, как уцелел, и фильм закончился. Вспыхнул свет, и Марк приготовился отвечать на вопросы.

Первым вопрос задал руководитель курса, уже совсем старик, но, как всякий пограничник, держащий себя в форме.

— Послушайте, Огнев. После того, как вы вывели из строя систему спутникового контроля, мы потеряли возможность следить за вами и тем самым контролировать вашу безопасность на случай чрезвычайных обстоятельств. Вы знали это и все-таки рискнули пересечь пустыню без пищи и воды. Не слишком ли вы рисковали?

— А я хорошо поел, — ответил Марк.

— Где же это? — удивленно спросил руководитель и посмотрел на сидящего рядом командира Южной заставы.

— Я его точно не кормил, — ответил тот. — Если бы он попался тогда моим ребятам после всего, что натворил у нас, его бы самого съели вместе с ботинками. Так что где он «хорошо поел», я не знаю.

Все устремили вопросительные взгляды на Марка.

— В пустыне я случайно встретил варана и съел его, — просто сказал он. В зале повисла гнетущая тишина. Марк заметил, как сереет лицо начальника биологического комплекса базы.

— К-как съел? — заикаясь, спросил тот побелевшими губами.

— Ну как… — Марк постарался вспомнить поточнее. — Ну, сначала я оторвал ему заднюю лапу. Там мясо помягче. Потом…

Описать трапезу до конца он не успел. Издав глухой вопль, биолог вскочил со своего места и бросился из зала. Перед самым выходом он обернулся.

— Хищник! — полным трагической ненависти голосом крикнул он и стремглав выскочил из зала, на бегу крича что-то про редких животных, экологический баланс и паразитов в человеческом обличии.

Остальные стали понемногу приходить в себя. Все-таки поедание зверя почти живьем — сюжет не для слабонервных, тем более, что на Земле уже более ста лет не употребляют натуральную пищу, заменив ее продуктами молекулярного синтеза.

«Ничего», — подумал Марк. — «Пускай привыкают. Полезно. Лишь бы в моду не вошло, а то всю живность в округе сожрут».

Собрание вошло в колею, и Марка попросили рассказать о том, как он действовал в оазисе, вплоть до захвата аэрокара. Марк честно рассказал все как было, мимолетно взглянув на хмурое лицо Марата, но про эпизод с шортами благоразумно умолчал.

— Прекрасно! — заключил руководитель курса, когда Марк закончил. — Значит, украшениями, которые мы имеем удовольствие наблюдать на вашем лице, вы обязаны пилоту аэрокара? Фаротти… обратился он в зал. — Говорят, вас можно поздравить.

Джованни встал со своего места и скромно улыбнулся правой половиной лица. Левая выглядела гораздо более пухлой и синей.

— Получается, что вы сбили с ног самого Огнева. По-моему, это достижение.

Гул одобрительных голосов засвидетельствовал, что он прав.

— Яблоко от яблони недалеко падает, — с трудом проговорил Джованни. Губы у него тоже двигались только наполовину. — Сам учил, сам и получил.

Каламбурчик оценили. Раздался смех, и кто-то даже хлопнул в ладоши.

Марк тоже рассмеялся. Эти два года не прошли бесполезно для них обоих. Прилежно принимая у Джованни уроки по вождению и применению специальной техники и вооружения пограничников, он в свою очередь обучал его секретам боевых искусств. И хотя иногда для острастки Марк говорил ему, что тот двигается, как беременный пингвин с перепоя, он быстро оценил способности своего ученика-учителя.

Через два месяца тренировок Марк вдруг обнаружил у Джованни признаки просто феноменального чувства пространства. Он стал осторожно развивать эту способность, применяя древние методы своего воспитателя-китайца, и через полгода Джованни вынимал оружие быстрее и стрелял точнее самого Марка. Иногда на стрельбах его «борзе» поражал цели на таких расстояниях, что инструкторы только разводили руками, не веря своим глазам. Да и дрался он с каждым разом все лучше.

При этой мысли Марк машинально пальцем коснулся своих губ.

Разбор закончился. Всем раздали заслуженные баллы, и зал стал пустеть.

— Ну, сенсей! — Джованни не преминул козырнуть подхваченным у Марка словечком, — где твой хваленый обед, а то есть хочется после вчерашнего, — половинчатая улыбка Джованни напомнила Марку маску арлекина.

— Нет! С тобой в столовую идти нельзя, — серьезно сказал Марк.

— Почему?!

— Потому что у робота-повара при виде твоей рожи случится короткое замыкание, и весь взвод без обеда останется.

— Ничего, — бодро парировал Джованни. — Если он твою физиономию уже видел, то ему не страшны никакие катаклизмы. Пошли, чуток оторвемся, а то отощал, наверное, на крокодилах-то.

Марк молча проглотил эту пилюлю, и они направились в столовую. Есть действительно хотелось.

* * *

Обед был великолепен. Каким образом повара могли синтезировать такие вкусовые гаммы, оставалось для Марка полнейшей загадкой, и они действительно позволили себе слегка расслабиться, но только совсем чуть-чуть. После чего Марк, не найдя в себе сил доползти до своей комнаты, упал в кресло перед большим многоканальным стереоэкраном гостиной. Несколько излишняя полнота желудка навевала на него сонные мысли, и он несколько секунд размышлял, стоит ли дойти до своей комнаты и там, со всеми удобствами, всхрапнуть минут триста-четыреста или же сделать то же самое, не вставая с этого кресла. После недолгой и не ожесточенной внутренней борьбы победила лень — этот извечный двигатель прогресса. Марк стал плавно погружаться в приятное забытье, когда экран вдруг осветился и голос дежурного офицера четко произнес:

— Взвод «Черная молния», все к начальнику службы кадров.

— Бедный Джо, — мысленно посочувствовал Марк и снова стал засыпать.

— Освоитель Огнев, к начальнику службы кадров.

— Вот за что всегда любил армию, — вполголоса ругался Марк, на бегу приводя в порядок обмундирование, — так это за исключительные условия послеобеденного отдыха.

Когда он вошел в кабинет, весь взвод «молний» был уже здесь, и среди них Джованни с кислой полусонной физиономией. Но, увидев Марка, он повеселел и, улыбнувшись не без злорадства, протиснулся поближе к напарнику.

— Кажется, пахнет жареным, Марк, — прошептал он и указал глазами на незнакомого офицера в серо-голубой форме космодесантника с изображением хищной птицы на рукаве, который просматривал послужные списки пограничников.

— Знаешь, кто это? — продолжал шептать Джованни. — Это командир только что построенного рейдера «Невидимый». Похоже, будет подбирать себе команду.

Офицер оторвал взгляд от дисплея и, взглянув на всех присутствующих в кабинете, увидел Марка. Несколько секунд он пристально рассматривал его, а затем снова повернулся к экрану.

— Марк Огнев, освоитель. Две тысячи четыреста пятьдесят шесть баллов. Восьмилетний курс за два года. Четыре удачных «охоты», — прочитал он и, не поворачивая головы, спросил:

— Пойдете на «Невидимый» командиром десантной группы?

Марк физически почувствовал, как черной завистью наливаются глаза его товарищей. Джованни от волнения громко сопел ему в затылок, пока продолжалась эта немая сцена.

— Без напарника не пойду, — не узнав своего голоса, выпалил Марк. Все выпучили глаза, а сопение сзади зависло на какой-то невероятной ноте. Офицер изумленно поднял глаза. С ума сойти! Курсант ставит условия, когда ему предлагают сержантскую должность! Невероятный случай для космодесантников.

— А кто у вас напарник? — с расстановкой спросил он, оправившись от изумления.

— Джованни Фаротти. Он — снайпер, — отрекомендовал его Марк и незаметно двинул друга локтем под ребра. Сзади судорожно выдохнули воздух, и Джованни, сделав шаг вперед, встал рядом с Марком, Видно было, как, взглянув на их побитые физиономии, офицер прикладывает значительные усилия, чтобы сохранить серьезное выражение лица.

— Беру обоих, — подрагивающим голосом объявил он. — Оба хороши, — и отвернулся к дисплею.

* * *

Неожиданно тоннель разошелся на три рукава, один из которых уходил прямо вниз, а два других — в стороны под прямым углом. Пробитые прямо в гранитной скале, они пронизывали толщу планеты на несколько километров вглубь и хрен знает, на сколько во все остальные стороны.

Марк, держась поближе к стене тоннеля, подошел к правому ответвлению и, переведя предохранитель в боевое положение, не глядя, швырнул гранату за угол. Боковым зрением заметил, что Джованни проделал то же самое с левым проходом. Это была единственно правильная тактика. Ворги, эти твари, представляющие собой с виду кошмарную смесь крокодила, паука и танка до тонны весом, быстрее и сильнее любого десантника, даже облаченного в спецком.

Половина первого десанта в катакомбы Эригона была уничтожена из-за того, что при встрече с воргом десантник просто не успевал применить оружие и погибал в страшных челюстях монстров, неожиданно появляющихся из тупиков и щелей подземных коридоров.

Пока ученые спорили между собой, разумны или нет обитатели недр Эригона, выяснилось, что ворги способны в течение короткого времени изменять структуру поверхности своего тела. В результате второй десант столкнулся с тем, что штатные «борзе» и «галланы» не пробивал броню этих зверюг. Пришлось срочно усилить вооружение штурмовых групп и применить древнюю, но надежную тактику «выжженной земли», предложенную Марком. Пока она себя оправдывала. Катакомбы медленно, но верно очищались от аборигенов.

Марк сосчитал мысленно до трех и вжался спиной в твердый гранит стены, взяв наизготовку мощный пульсационный ганнер. Обе гранаты сработали почти одновременно. Из проходов гулко дохнуло раскаленным жаром, и Марк бросился внутрь оплавившегося тоннеля, стреляя на ходу из ганнера.

Шагов через двадцать тоннель неожиданно окончился небольшим, почти круглым залом. Здесь, судя по всему, был эпицентр взрыва, так как в одном месте гранит оставался еще в раскаленном, тускло светящемся состоянии. На экране шлема вся поверхность зала буквально сияла в инфракрасных лучах, как и тела двух воргов. Один из них, похоже, уже агонизировал, подрывая и расшвыривая вокруг себя куски гранитной скалы, а второй медленно скреб по земле на две трети обгоревшими конечностями, пытаясь добраться до Марка. Естественно, в планы Марка это не входило. Длинная очередь прожгла броню ворга, и он закорчился в диких судорогах, варясь в собственном панцире.

Вроде бы здесь делать больше нечего. Марк последний раз окинул своды пещеры взглядом, опасаясь нападения с верху, и направился к выходу в главный коридор.

С противоположной стороны из клубящегося марева вышел Джованни и, ни слова не говоря, вскинул свой ганнер. Очередь лучевых зарядов, едва не коснувшись Марка, ушла куда-то в глубину тоннеля позади него. Марк сорвал с пояса гранату, не оглядываясь, швырнул ее за спину и бросился на землю. Рядом грохнулся Джованни, задев плечо друга своим шлемом. Над ними пронесся плазменный смерч. Даже сквозь защитные слои спецкома Марк почувствовал, что в пещере стало, мягко говоря, жарко.

— В следующий раз, когда вдруг озябнешь, — заговорил Джованни, вставая на ноги и отряхивая с себя капельки уже начавшей застывать расплавленной породы, — можешь бросить гранату себе под ноги. Только меня предупреди, а то я плохо жару переношу.

Марк виновато пожал плечами, насколько это было возможно в броне спецкома. Действительно, риск поджариться был достаточно велик. Граната взорвалась всего в семи метрах, оставив после себя солидное пятно остывающей магмы с вплавившимися в него остатками первого ворга. Его Марк в круглой пещере принял за агонизирующий труп и чуть не поплатился за это.

— Что у тебя там? — Марк кивнул в сторону тоннеля, обработанного Джованни.

— Что-то около тонны жареной воргонятины в слегка подгорелом виде, — ответил тот, оценивая остатки навешанного на него арсенала. — А у тебя?

— Двое.

— Неплохо. Значит, всего трое, — удовлетворенно произнес Джованни и выпустил из рук ганнер, который тут же втянулся в магнитные держатели справа по спине. Теперь он мирно покоился стволом вниз, готовый в любую секунду прыгнуть в слегка отведенную правую руку и испепелить любую цель.

Марк включил переговорное устройство.

— Внимание группе. Заканчиваем работу. Выходим наверх. Сбор на маяк.

— Сержант! — в шлеме зазвучал голос одного из десантников. — У нас потери.

— Кто?

— Георгий и Курт.

Марк скрипнул зубами. Уже четверо из взвода с начала высадки на Эригон навсегда остались в катакомбах. Во время рейда под поверхность силами роты девять стандартных суток назад внезапно рухнул свод пещеры. Идущий в головном дозоре капрал Иваненко успел толкнуть в тоннель следующих за ним бойцов, а сам попал под многотонную плиту рухнувшего гранита. Ворги каким-то образом подрыли стены на выходе из бокового тоннеля, хотя для них, создавших эту систему, это проблемой явно не являлось. Еще одного, рядового Боша, ворги подловили во время смены опустевшего магазина в оружии. Парень слишком увлекся, вырвался вперед, и его не сумели вовремя прикрыть огнем. Страшные челюсти едва не пополам развалили десантника. Монстра тут же разнесли в клочья, но челюсти разжать так и не удалось.

— Помощь нужна?

— Нет.

— Ясно. Снимите личные знаки и возвращайтесь.

— Это невозможно, командир. Там озеро кипящей магмы.

— Выходим. Все доклады потом.

Марк вызвал на экран шлема голографическое изображение лабиринта катакомб. Призрачные линии совершенно не мешали наблюдать за обстановкой и в то же время давали полную картину местоположения десантников под землей. Картинка как-то скрашивала гнетущее ощущение, которое создавали тысячи тонн скальных пород над головой. Десантник еще раз поразился способности воргов пробивать тоннели в столь твердых породах без намека на инструмент. Хотя их челюсти по твердости могли дать фору любому буру из легированной стали. Недаром они легко справлялись с доспехами бойцов, словно те были из тонкой пищевой фольги.

Яркий пунктир указывал дорогу наверх. За полкилометра до выхода из боковых тоннелей к ним стали присоединяться остальные десантники группы в грязных обожженных спецкомах. Один из них сильно прихрамывал. Сверхпрочная броня его скафандра потемнела и покоробилась от температуры. Особенно сильно обгорели верхние слои на ноге, оголив волокна искусственных мышц спецкома. Марк не сразу узнал Марата. Он был в той команде, где погибли два десантника.

— Ты ранен?

— Терпимо, — ответил Марат. Его голос звучал твердо, но в наушниках было слышно частое дыхание. Кожа на его бедре припеклась к внутренней подкладке спецкома и сейчас, отставала при ходьбе от живых тканей.

— Введи корвенин, а то свихнешься от боли, пока дойдем, — посоветовал Марк.

— Уже сделал, командир. Дойду сам.

Они двинулись дальше, окружив Марата со всех сторон, так как плюс ко всему он оказался еще и безоружным. Его ганнер был с корнем вырван из магнитных захватов и остался где-то на месте последнего сражения.

— Как это случилось? — спросил Марк, на ходу настраивая забарахлившую систему прицеливания. Калибровочные риски в поле зрения никак не хотели совмещаться. Наконец они сошлись по вертикали и горизонтали, а мелодичный тон в наушниках известил, что теперь прицел в порядке. Марк поводил стволом ганнера из стороны в сторону и остался удовлетворен.

— В восточном секторе в тупике они неожиданно свалились сверху и отрезали Курта от остальных. Георгий бросился ему на выручку, прикончил одного, но они навалились на него скопом. Я стал стрелять, но их было слишком много. Курт стрелял тоже, пока они до него не добрались. Тогда он крикнул мне, чтобы я укрылся, и взорвал на себе весь запас гранат. Меня швырнуло из тупика. Когда я встал и попытался вернуться обратно, там кипели стены.

Дальше шли молча. Подошвы спецкомов мерно стучали по камням. Глаза под экранами шлемов быстро и внимательно осматривали все закоулки тоннеля. Опасность грозит отовсюду, пока они находятся под землей, несмотря на то, что они шли уже по зачищенной территории. Оплавленные стены и пол пещер выдавали места применения гранат. Полуиспарившиеся камни указывали, где прошлась очередь из тяжелого ганнера. Пару Раз пришлось переступать через трупы воргов. Обходили осторожно, предварительно разнеся голову или брюхо уже мертвого врага очередью в упор. Так, на всякий случай, памятуя об их живучести.

Но вот за поворотом открылся выход наверх, через который виднелось темно-синее эригонское небо. Не земное, конечно, но все-таки настоящие небо. А не камни над головой. Все облегченно вздохнули. Наверху их уже ждет десантный модуль с базового корабля, и скоро можно будет вылезти из оплавленной брони спецкомов. Кое кто из десантников даже приопустил потемневшие от интенсивного употребления стволы ганнеров.

— Не расслабляться, парни, — предостерег Марк. — Мы еще не на базе.

Один из десантников ускорил шаг, желая быстрее выйти наружу. Марк собрался было окликнуть его, но не успел. Стена слева внезапно обвалилась, и из черноты образовавшегося пролома потянулись гибкие трехпалые конечности. Они мгновенно оплели ноги идущего впереди бойца, и, сбив его на землю, потянули в пролом.

— Гранаты не применять! — крикнул Марк. Оружие молниеносно прыгнуло в руку, и несколько отстрелянных щупалец задымились на камнях. Но десятки новых обрушились на десант из образовавшихся трещин и провалов. Солдат, первым подвергшийся нападению, используя мощь стальных мышц спецкома, вырвал правую руку из трехпалой клешни и, включив смонтированный на ней плазменный резак, отсек опутывающие его щупальца. Тотчас бледно-голубые клинки возникли из рукавов спецкомов остальных десантников. Обрубленные конечности уже устилали все пространство под ногами, но новые упорно продолжали нападать.

— Построить ромб. Прорываться к выходу, — отдавал распоряжения Марк, одновременно отмахиваясь резаком от наседающей мерзости.

Через несколько секунд бронированный строй-ромб, ощетинившись плазменными мечами, двинулся к выходу. Словно древние викинги, космодесантники в плотном строю, плечом к плечу, рубили огненными клинками налево и направо, образовав вокруг «ромба» зону абсолютного поражения. Щупальца тянулись за ними до самого выхода и, несмотря на потери, продолжали атаковать.

Выйдя, наконец, из-под каменного свода пещеры, десантники рассыпали строй и, отступив от входа на несколько десятков метров, взяли его в полукруг. Плазменные мечи погасли уступив место более дальнобойному оружию.

Неожиданно выползшие на поверхность щупальца втянулись обратно в черный провал, и все затихло.

Тишина повисла в воздухе давящей массой. Внешние микрофоны не улавливали ни единого звука. Нашлемные прицельные системы десантников вслед за хищным рысканием стволов сканировали чернеющий выход из пещеры. Ни единого движения. Как будто и не было рубки насмерть минуту назад.

Сердце у Марка тяжело заколотилось. Он явственно ощущал опасность. Крепко сжав в руках ганнер, он впился глазами в черноту провала.

Внезапно в мозг словно вонзились миллионы раскаленных игл. Грызущий зуд парализовал все мышцы Марка. Сквозь красную пелену он видел, как валятся на землю его товарищи, в одно мгновение ставшие беспомощными и беззащитными.

Из пещеры показалось огромное, почти во весь вход, сплетение щупалец и гигантским комом покатилось к десантникам.

Ком медленно надвигался. Марк хотел закричать, но горло выдало только жалкий хрип. Ноги подогнулись, и он упал на колени, пытаясь справиться с неподчиняющимся телом. Оружие ткнулось стволом в землю, мгновенно став неподъемным для неподвластной руки. Сквозь резь в глазах и расплывающееся зрение он видел, как накатывающееся нечто выбросило из своей середины неимоверно длинные, бледно-желтые отростки. Один из них дотянулся до лежащего бойца и, оплетя его руку, медленно потянул к хозяину.

Марк ощутил, как что-то его переворачивает и медленно тащит по камням. Мелькнуло небо. Опять земля перед лицом. Он был в сознании, и его сознание завопило от ужаса, поскольку безвольные мышцы рта выдали лишь неконтролируемую порцию слюны, которая слизью растеклась по дыхательной маске. Он беззвучно кричал всей своей сущностью, рвался внутри своего-чужого тела, бился в истерике сознавая страшную смерть своих солдат, ужас своей смерти и свое бессилие.

И вдруг все прекратилось. Ослепительная вспышка ударила по глазам. И тело вернулось к своему владельцу.

Марк еще не осознал произошедшего, но вбитые в подсознание рефлексы заставили тело перекатиться в сторону, одновременно подхватив оружие. Уже в следующую секунду он из положения лежа, скорее по наитию, чем зряче, ловил в прицел чудовище. Но с тем, похоже, уже все было кончено. Перед десантниками бесновалась стена огня, поглотившая монстра, пещеру и ближайшие скалы.

Марк обернулся и метрах в двухстах увидел зависший десантный модуль, пушки которого методично обрабатывали вход в катакомбы.

— Четвертый борт, прекратите огонь, — передал в эфир Марк, когда рядом с ним грохнулась оплавленная глыба. — Дорвался!

Дикция у него из-за пока еще непослушных губ была не очень, но его поняли, и огненный шквал прекратился.

— Третий, что за гадость ты на свет божий вытащил? — раздался в шлеме голос пилота модуля.

— Не знаю. Видимо, что-то новенькое. Спасибо, что поддержал.

Он с трудом поднялся на ноги. Во всех мышцах еще чувствовалось зудящее онемение. Остальные чувствовали себя не лучше. Десантники медленно поднимались с камней. Не у всех это получилось сразу. Похоже удар монстра все восприняли по разному. Марата даже пришлось вести под руки. Он ничего не видел. С усилием двигая непослушными ногами, десантники один за другим входили в приземлившийся модуль. Подтолкнув в спину шедшего последним Джованни, Марк еще раз взглянул на то место, где недавно был вход под землю, и задраил за собой дверь.

Модуль быстро набирал высоту. Темное небо скоро превратилось в утыканную звездами черноту, а под ногами раскинулась планета, укутанная в прозрачную дымку атмосферы. Оцепенение прошло окончательно. Марат радостно сообщил, что зрение к нему возвращается и получил ободряющий удар по плечу от сидящего рядом Джованни. На этой довольно мажорной ноте Марк слегка задремал.

Неожиданно корабль совершил маневр.

Марк подключился к бортовому переговорному устройству.

— В чем дело? — вызвал он пилота.

— Новый приказ. На «Невидимый» мы не летим.

— Почему?

— Приказано передать вас в надежные руки эскулапов на «Федорове».

— Ясно, — Марк отключил связь и поднял экран шлема. Десантники выжидательно глядели на него. Они видели, как командир переговаривался с пилотом, но подключаться к каналу связи без особой нужды считалось плохим тоном.

— Похоже, парни, нам придется несколько дней отдохнуть, — сказал Марк. — Летим на «Федоров». Видимо, упекут в карантин.

— Это, наверное, из-за того «чуда» подземного, — высказал предположение Джованни и, откинув голову на подголовник кресла, закрыл глаза и улыбнулся. — А девчонки на «Федорове», говорят, класс.

— Ага. И целоваться ты с ними будешь через стенку из бронестекла, — добавил Марк и снова вызвал пилота.

— Когда прибудем?

— Минут через десять будем на месте, — последовал ответ. Марк опустил шлем и подключился к системе внешнего обзора модуля. Гигантский диск «Федорова» быстро увеличивался в размере, закрывая все больше звезд. Это был гигантский космический госпиталь, предназначенный для сопровождения боевых эскадр. Пятьдесят лет назад выпустили два таких корабля, «Федоров» и «Илизаров», и программу свернули, признав нецелесообразной. А еще через некоторое время на «Илизарове» смонтировали первую бортовую установку искусственной гравитации. Не имитацию в две десятых от земной, а полноценный один «же». Проба оказалась настолько удачной, что вскоре практически на всех более-менее крупных кораблях были смонтированы эти установки, и летать стало одно удовольствие.

Плита, закрывающая вход в ангар, отошла, образовав гигантский квадрат, в который влетел десантный модуль. С шипением пошел воздух, поднимая давление в ангаре до нужной отметки. На экранах десантников моргнул зеленый разрешающий огонек, и Марк, подняв забрало шлема, открыл десантные люки. Через пару минут вся группа стояла на металлических плитах и удивленно осматривала пустое помещение.

— Что-то прохладно встречают героев Эригона, вам не кажется? — заметил один из десантников.

— А ты бы хотел, чтобы весь медперсонал к тебе целоваться полез, — Джованни отстегнул шлем и повесил на руку. — Ты для них теперь, как минимум, инопланетная инфекционная гадючность и заразная мерзопакостность. Тебя сейчас нужно изучать, излечивать и изничтожать.

— Ну, это ты загнул!

Вдруг створки дверей, ведущих внутрь корабля, разошлись, и приятный голос компьютера произнес:

— Добро пожаловать на борт госпиталя «Федоров». Вам необходимо по одному зайти в шлюзовые камеры предварительной обработки.

Это было знакомо десантникам по своему кораблю. После каждой высадки их обрабатывали в специальных камерах на случай, если подцепят какой-нибудь ядовитый лишайник или что-нибудь в этом роде. К разочарованию микробиологов, на Эригоне особо опасных микробов не нашлось, но инструкция осталась и выполнялась безукоризненно. Только на рейдере обработка шла целыми подразделениями, а здесь каждому отдельная кабина. Роскошь.

Марк шагнул в свой шлюз. Дверь за ним закрылась, и зеленоватое освещение сменилось на красное. Марк опустил экран шлема, проверил автономную систему дыхания и, взявшись за поручни, принял наиболее устойчивое положение. Из отверстий в стенах, полу и потолке на него хлынули потоки дезинфицирующей жидкости. Постоянно циркулируя и заполняя всю комнату, она вымывала все, что можно, из щелей и складок спецкома.

По ослабевающему напору Марк понял, что обработка заканчивается. Жидкость стала быстро убывать, и через несколько секунд загорелся зеленый свет. Марк шагнул за открывшиеся двери. К его удивлению, он оказался не в жилом или рабочем помещении, а в очередной дезинфекционной камере. Двое людей, облаченных в защитные костюмы, быстро и квалифицированно извлекли его из спецкома, раздели донага и подтолкнули к следующей двери. Входя в следующую камеру, Марк краем глаза успел заметить, как его белье и униформа полетели в утилизатор, а спецком запаивают в какой-то металлизированный мешок. Дверь закрылась, и на него вновь обрушилась вода. Но на этот раз напор был не так силен, и камера не заполнялась.

Когда поток иссяк, пошел теплый воздух и из стен ударил пронзительный синий свет. Марк прикрыл глаза и мысленно пожалел тех микробов, которые имели неосторожность избрать его тело для проживания. Раздался звуковой сигнал, свет погас, и открылась очередная дверь. За ней открылся недлинный коридор с прозрачной стеной из бронестекла. За стеной сидел сержант медицинской службы и водил рукой по сенсорной панели компьютера.

— Сержант, у вас тут дезинфекция от микробов или от космодесантников? — обратился к нему Марк.

Если шутка и имела успех, то на лице сержанта это никак не проявилось. Не поднимая глаз от дисплея, он произнес:

— Сержант Огнев, ваш номер А231. Проходите. Марк пожал плечами и пошел к двери.

— Сержант! — Марк обернулся.

— Двое из троих попадающих ко мне десантников выдают одну и ту же остроту про микробов и десантников и думают, что они остряки-оригиналы.

— Понятно, — ответил Марк и спросил: — А остальные?

— Что остальные? — сержант, уткнувшись было в компьютер, снова поднял глаза.

— Остальные что говорят?

— Остальные? Когда их приносят, они обычно уже не говорят. Сержант вновь уткнулся в компьютер и Марк, переваривая услышанное, вышел из коридора в следующее помещение.

* * *

Когда Марк снова открыл глаза, кибер-анализатор уже отсоединял от его тела присоски и втягивал в свой полированный корпус провода. На экране возник лейтенант-медик, который проводил обследование.

— Ну, как дела, док, жить буду? — спросил Марк, вставая с кресла и потягиваясь.

— Судя по результатам, лет триста, не меньше. Ваш подземный, пардон, подэригонный знакомый наградил вас лишь легким нервным расстройством. Хотя могло бы быть гораздо хуже.

Тут наши специалисты смоделировали ситуацию. Похоже, это существо настраивается на частоту сигналов мозга человека и генерирует аналогичный сигнал, пытаясь таким образом разрушить нервную систему.

— То есть дохлый, и в то же время совершенно целый, — подвел итог Марк. — Культурная скотина! Ну, а мне теперь куда?

— Останетесь у нас на двое суток, пока не восстановитесь полностью. Ваши люди тоже.

— Я должен доложить на «Невидимый».

— Пожалуйста, узел связи на второй палубе. Новое обмундирование и ваше оружие сейчас принесут, а то вы, десантники, без своих пистолетов, как младенцы без соски, — лейтенант улыбнулся и «погас».

* * *

Изнутри «Федоров» выглядел еще более громадным, чем снаружи. Марк шел по еле заметной тропке, протоптанной в самой настоящей траве, по берегу самого настоящего озера, дивился полной реальности бескрайнего простора и голубого солнечного неба, созданного галлоинженерами госпиталя. Тропка неожиданно круто свернула за холм, и Марк оказался на небольшой ровной полянке на берегу тихой заводи. Вокруг не было ни души. Марк быстро стянул униформу и бухнулся в воду. Стайка блестящей форели метнулась врассыпную, когда он, выпустив серебристыми пузырьками часть воздуха из легких, медленно опустился на дно. Здесь чувствовались холодные потоки. Наверное, где-то рядом находится подвод воды. Марк, раскинув руки, плавно опустился на спину и с минуту лежал, любуясь сквозь толщу воды свисающими ветками деревьев.

Наконец, он почувствовал недостаток воздуха и всплыл на поверхность. Несколькими мощными взмахами он переплыл заводь и, нырнув, вернулся обратно. Холодная вода взбодрила его и вызвала еще большее желание двигаться. Он выскочил на берег, отряхнулся от воды и сделал стойку на руках. Мускулы приятно напряглись.

Марк оторвал правую руку от земли и, сохраняя равновесие, несколько раз отжался на левой, разминая мышцы. Не меняя положения, он стал совершать прыжки на руке, перемещаясь по периметру почти круглой полянки. Пятьдесят прыжков на одной руке, пятьдесят на другой, пока не почувствовал усталость. Тогда, оттолкнувшись обеими руками, он подскочил над землею и, совершив в воздухе неуловимо быструю комбинацию движений, по-кошачьи приземлился на траву.

Марк закрыл глаза. Его движения были точными и плавными. Руки мягко описывали в воздухе замысловатые фигуры, словно раздвигая какие-то невидимые преграды. Тело меняло свое положение, словно перетекая из позиции в позицию. Древнее искусство «тай-цзи» помогало ему обретать неведомое другим шестое чувство и совершенствоваться, глядя внутрь себя. Мысли исчезли. Сознание созерцало самое себя.

— Вы очень необычно танцуете.

Приятный голос вернул Марка к действительности. Он выпрямился и бросил взгляд на говорившего. В нескольких шагах от него стояла девушка в униформе медслужбы. Ее лицо трудно было разглядеть из-за слепящего света заходящего солнца.

— Я не танцевал. Это специальная система упражнений, — ответил Марк и потянулся за лежащей на траве одеждой. Жаль, что не закончил тренировку. Ну и черт с ней.

Девушка присела на торчащий из травы валун и некоторое время наблюдала, как он одевается.

— А вы не узнаете меня, Марк Антоний?

Пока он легко нес ее на руках, она, обняв его за шею, все рассказывала, как после встречи пыталась найти его через общую информационную систему и не нашла о нем ни слова. Тогда она выследила Гаррисона и узнала от него только то, что Марк завербовался в освоители.

— …Вот тогда я и решила отправиться в космос и найти тебя живого или мертвого, — закончила она и прижалась лбом к его лбу.

— Лучше живого. Живой я полезней буду, — с серьезным видом заметил Марк и поцеловал ее в кончик носа.

— Нам сюда, — тихо сказала Лена, когда он, не замечая удивленных и веселых взглядов встречавшихся им людей, донес ее до жилых блоков и и направился в указанный девушкой сектор. По дороге к ним пару раз подбегали сотрудники медперсонала госпиталя, предлагали помощь, справедливо полагая, что если человека несут, значит он не может идти сам по какой-то причине. Но увидев счастливые глаза «пострадавшей» озадаченно уступали дорогу и долго смотрели вслед странной паре.

Марк осторожно опустил девушку на ноги. Она, продолжая обнимать его одной рукой, словно боясь вновь потерять, прикоснулась к сенсору в центре двери и открыла ее.

* * *

Она тихо спала, истомленная любовью, доверчиво прижавшись к его плечу и положив руку на его грудь, когда зуммер селектора заставил его открыть глаза.

— Сержант Огнев, явиться к командиру корабля.

Марк протянул руку и нажал одну из клавиш, передав тем самым дежурному, что приказ получен, и стал осторожно, стараясь не разбудить девушку, подниматься с постели. Но она почувствовала движение и открыла глаза. Он нагнулся и поцеловал ее в губы. Она обняла его за шею обеими руками и притянула к себе.

— Подожди. Давай еще немного побудем вместе.

— Не могу. Приказ, — тихо сказал он и еще раз поцеловал ее, освобождаясь от объятий.

Он стал одеваться. На ее глазах страстный любовник быстро и четко превращается в сурового рассудительного десантника.

Последним движением Марк проверил оружие и, сунув его в кобуру, опустил руки на пояс.

— Ну вот. Как только получу отпуск, мы с тобой сразу же встретимся, если, конечно, не случится чего-нибудь внепланового, — сказал он.

— Не бойся, мой милый. После того, как сегодня ночью я узнала, на что ты способен, я найду тебя где угодно.

Обнаженная, она встала с постели, глядя на него своими небесными глазами из-под растрепанных локонов, подошла и, встав на цыпочки, мягко прижалась к нему.

Он вновь ощутил под ладонями упругость ее тела и почувствовал нежный запах ее бархатистой кожи.

— Знаешь, — сказал он срывающимся голосом. — Я, пожалуй, задержусь еще на несколько минут.

Она удивленно вскинула голову, тряхнув копной белого золота:

— А как же приказ?

— К черту приказ. Они же не передали «срочно явиться», — сказал Марк и одним отработанным движением отстегнул пояс с оружием.

* * *

— Сержант Огнев? Проходите, пожалуйста, — пожилой, скорее полный, чем просто плотный, с добродушным лицом капитан «Федорова» в чине полковника медицинской службы сделал приглашающий жест, когда Марк появился в дверях его кабинета.

Марк вошел и собрался было доложить, как того требовал устав, но капитан, махнув рукой, прервал его.

— Оставим формальности, сержант. Требуется ваша помощь.

Он водил пальцем по электронному меню, которое высветил для него андроид-официант и без перехода спросил:

— Завтракать будете?

Марк, настроенный на получение задания, слегка опешил.

— Благодарю, не голоден, — по-уставному ответил он.

— Ну тогда и я не буду! — решительно сказал хозяин кабинета и со вздохом погасил меню. Было заметно, чего стоило ему это решение. Видно, что он уже давно ведет затяжную войну со своим аппетитом, но тот, похоже, медленно, но верно одерживает вверх. Дождавшись, когда андроид скрылся за дверью, капитан продолжил.

— На Лигосе-2 у нас есть орбитальная лаборатория. Оттуда пришло сообщение, что у одного из сотрудников неожиданно проявились признаки буйного умопомрачения. Постоянно рвется к оружию, говорит про каких-то чужаков. В общем, они его изолировали, но считают, что было бы лучше, если его посмотрят медики, и по возможности переправить к нам на «Федоров».

— А что говорит их собственный медик?

— В том-то и дело, что именно с ним проблемы. Нужно, чтобы вы транспортировали его к нам целым и невредимым.

— А не проще было бы усыпить его и не изобретать велосипед?

— Понимаете, — капитан как будто даже несколько смутился. — Все эти усыпляющие и парализующие средства очень грубо действуют на нервную систему, а нам хотелось бы получить точные, не поврежденные препаратами психограммы больного. Собственно, поэтому мы и обратились к вам. Тем более, совершенно здоровые десантники — редкий случай у нас на борту.

— Ясно. Сколько людей полетит со мной?

— Возьмите с собой одного человека из вашей команды. Третьим будет наш медик.

— Как мы попадем на место? — спросил Марк, одновременно набирая на личном браслете код Джованни. Легкий укол в запястье сообщил, что вызов принят.

— В окрестности планетной системы вас подбросит патрульный крейсер. Они возвращаются на Землю, но согласились ради нас на три минуты вынырнуть в пространство у Арагоса. Дальше полетите на капсуле.

Марк мысленно присвистнул. Десантная капсула — мини-корабль на несколько человек, предназначенный для быстрой переброски вооруженных десантных групп в пределах планетных систем. Это означало, что часов двадцать, а то и больше, придется сидеть в кресле под двух-трехкратной перегрузкой. Но спорить не приходилось.

— С вашим командованием мы все уже согласовали. Так что не беспокойтесь, — сказал капитан и, мягко улыбнувшись, протянул Марку широкую полную ладонь.

* * *

Стыковочный узел мягко принял капсулу в свои объятья. Маленький корабль чуть вздрогнул, и в кабине повисла тишина.

— Приехали, — Джованни отстегнул ремни, притягивающие его к креслу, издал воинственный клич и прыжком вскочил на ноги. Однако прыжок не удался. Уже привыкшие к повышенной тяжести мышцы перестарались, и Джованни гулко врезался головой в низкий потолок.

— Ну кто так строит! Приличному человеку повернуться негде, — возмущался он, держась рукой за ушибленную голову.

— Приличные человеки обычно после стыковки не прыгают, как козлы, по кораблю, а спокойно выполняют соответствующие параграфы инструкции. Как вы думаете, док? Можно этому остолопу ушиб смазать чем-нибудь, а то, боюсь, у него от боли последние мысли вылетели?

Марк освободил от ремней и помог подняться с кресла третьему члену экипажа, немолодому лейтенанту-медику. Полет дался ему непросто, и теперь он растирал затекшие мышцы.

— Если позволите, — интеллигентно начал он, — я могу наложить охлаждающую смесь, а шишку уберем в лазарете.

— Нет уж, позвольте вам не позволить, — Джованни вынул из кобуры свой «борзе» и приложил прохладный ствол к шишке на голове. — Вам, врачам, дай волю, так вмиг упечете в лазарет беззащитного десантника. Само пройдет.

Доктор только пожал плечами и, взяв в руку свой чемоданчик, нажал кнопку дверей шлюза. Световая панель разрешающе мигнула зеленым, что взвизгнуло в плохо смазанном механизме и дверь открылась. У шлюза их встретил высокий худощавый человек. На нем был застиранный и какой-то не глаженый комбинезон с множеством карманов и кармашков. И было отчетливо заметно, что собственный внешний вид его не волнует абсолютно, поскольку столь же абсолютно не влияет на его работу. Это был тип научных работяг, для которых все что не касалось непосредственно его работы, как бы вообще не существовало. Таких хватало во все времена и именно на них, что греха таить, всегда держалась вся наука.

— Старший инженер, — представился он и, ответив на рукопожатие, сразу же переключился на доктора. — Вы доктор Гаргоф?

Доктор утвердительно кивнул.

— Прошу вас, доктор, — инженер открыл еще одну дверь, и они пошли по ярко освещенному коридору.

— Станция у нас большая, а штат маленький. Так что вас и ваших друзей… — он обернулся и еще раз взглянул на Джованни, который, по-прежнему морщась, прикладывал пистолет к голове, — разместим в отдельных комнатах.

— Это прекрасно, — ответил Гаргоф. — А где я могу увидеть больного?

Лицо инженера помрачнело.

— Мы поместили его в изолятор. Жаль его. Такой парень был! И доктор хороший.

— Ну, не хороните его так сразу. Я хотел бы взглянуть на него.

— Я вас провожу.

Они некоторое время шли быстрым шагом по коридорам мимо многочисленных дверей. Инженер что-то рассказывал доктору, темпераментно жестикулируя, иногда прерываясь, чтобы указать нужный поворот, Джованни был занят своей головой, и Марку ничего не оставалось, как, шагая, глазеть по сторонам. С удивлением он отметил, что они не встретили ни одного человека.

— А где все люди? — окликнул он инженера.

— Сидят в своих лабораториях. Здесь все предпочитают проводить свободное время за работой.

Услышав такое, Джованни на время даже забыл про свою голову. Он схватил Марка за плечо и прошептал ему на ухо:

— Командир, по-моему, они тут все свихнулись. Их всех отсюда нужно забирать.

Марк пожал плечами. Дескать, ученые — что с них возьмешь.

Перед ними раскрылась дверь с большим красным крестом, и они вошли в изолятор. Инженер щелкнул несколькими клавишами — одна из стен стала прозрачной.

В небольшой комнате за стеной сидел молодой человек лет двадцати пяти и смотрел на настенном экране какую-то видеопрограмму. Судя по всему, с его стороны стена оставалась непрозрачной, и он не подозревал, что за ним наблюдают.

— Я хотел бы поговорить с ним, — обратился к инженеру Гаргоф.

— Вы даже можете войти к нему. А я оставлю вас на несколько минут. Дела.

Стена отошла в сторону, открыв вход в комнату. Марк и Джованни вошли вслед за доктором и встали по обе стороны двери. Сидящий обернулся и, увидев вошедших, поднялся из кресла.

— Добрый день, — приветствовал его Гаргоф. — Я доктор Гаргоф, ваш коллега. Я получил…

Доктор продолжал что-то говорить, но Марк вдруг заметил, что молодой человек не слушает, а пристально, не моргая, смотрит на торчащую из кобуры рукоятку его пистолета. Бессознательно он положил руку на оружие. Это движение словно пробудило обитателя комнаты, и он, взглянув на доктора, невпопад ответил:

— Да. Здравствуйте. Это вы за мной?

— Давайте все-таки сначала поговорим о том, что случилось с вами, — дипломатично сказал Гаргоф. — Для начала назовите свое имя.

— Имя? — казалось, что его мысли блуждают где-то далеко, и он никак не может сосредоточиться на разговоре. — Ах, да! Александр Барков, врач станции.

И снова замолчал, уставившись в пустоту. Гаргоф дал знак десантникам выйти, и Марк вытащил ставшего уже засыпать Джованни в коридор.

— Ну, что ты про все это думаешь? — спросил Марк, когда дверь изолятора закрылась.

— Типичная шизофрения. Лечению не поддается, — ответил Джованни и зевнул, продемонстрировав созданные, словно для рекламы зубного геля, два ряда белых и крепких зубов.

— Ты думаешь? А мне показалось, что этот Александр вполне нормален. Только подавлен как-то, что ли.

— Да нет! Парень нормален, а все остальные двинутые какие-то. С ума сойти! Работают в свободное время! А главное, мне не совсем понятно, зачем нас сюда притащили.

— Не кипятись. Просто они перестраховались. Дескать, больной буйный, пристукнет еще нашего дока. А тут тебе тихий паренек, глотки никому не грызет. Так что послезавтра на транспорте опять на базу, а там и отпуск.

— Отпуск — это хорошо, — мечтательно протянул Джованни. — А то надоело. Постоянно под землей и постоянно две похожие физиономии.

— Это твоя и моя, что ли?

— Нет. Твоя и какого-нибудь недоразвитого ворга.

— Командира подкалываешь, гнусный солдафон? — прорычал Марк и отвесил ему подзатыльник.

Дверь в изолятор открылась минут через пятнадцать. Гаргоф вышел с озадаченным лицом и молча пошел по коридору. Марк и Джованни удивленно переглянулись.

— Эй, док, — окликнул Гаргофа Джованни. — Какие указания будут? Охранять его или нет?

— А, ребята! Совсем про вас забыл. Нет, не нужно. Он абсолютно безопасен. Анализ показал, что он здоров, — доктор достал из кармана дистанционный психоанализатор. — И говорит абсолютную правду. Вот что удивительно!

— А с какой стати ему врать? — хмыкнул Джованни. — Он же в курсе, что если нужно, ему мозги наизнанку вывернут и все, что надо, узнают.

— В том-то и дело. Он говорит правду, но в то же время то, что он говорит, не может быть правдой.

Марк, слушавший диалог до этого момента довольно равнодушно, заинтересовался.

Джованни потряс головой.

— Док, если можно, то еще раз и помедленней.

Но тут вмешался Марк.

— Другими словами, док, этот парень рассказывает то, что видел, но видеть этого он не мог, так как этого не могло быть, так?

На лице Джованни появилось страдальческое выражение.

— Еще минута такого разговора, и на этой станции станет одним психом больше. Да вы расскажите, наконец, что он там видел?

— По его словам, он задержался в своей лаборатории допоздна и, выходя из нее, увидел двух незнакомых людей…

— Незнакомых?! Здесь? — удивленно воскликнул Джованни.

— …Людей, одетых в странную одежду, — продолжал доктор. — Их поведение показалось ему враждебным, и он, доложив начальнику станции, предложил вооружить всех ученых. Ну, после этого его и поместили в изолятор.

— Послушайте, док. А не могло случиться так, что над ним просто подшутил кто-то из своих?

— Не думаю, Джованни. Ученые — народ слишком серьезный, чтобы так шутить, да еще и упечь человека в изолятор.

Марк, вполуха слушая, о чем говорят Джованни с доктором, думал о своем. Ситуация была действительно интересная. Несмотря на все старания, в голову не лезла ни одна мало-мальски правдоподобная теория. Его размышления прервал старший инженер, шедший по коридору им навстречу.

— Вы уже закончили? — подойдя, спросил он. — Что с ним произошло?

Доктор было раскрыл рот, но его опередил Джованни.

— Тяжелый случай, — серьезно сказал он. — Но жить будет. Инженер удивленно посмотрел на Джованни с лиловой шишкой на коротко стриженной голове и перевел взгляд на доктора. Гаргоф закрыл рот и молча кивнул. Марк почувствовал, что пришло время вмешаться.

— Док позже вам все объяснит, — сказал он инженеру. — А сейчас мы хотели бы взглянуть на свои комнаты, и если мы вам больше не нужны на сегодня, док, то, пожалуй, можно отдохнуть. Да и вам советую.

* * *

Марк лежал в вялой полудреме и никак не мог уснуть по-настоящему. То ли переел за ужином, то ли плохо работал кондиционер, но сон к нему не шел. Вместо сна в голову лезли всякие мысли, превращаясь в призрачные образы. Поправив подголовный валик, он решительно отогнал всё лишнее из мозгов и постарался запустить спасительный сон в свое слишком уж бодрое сознание. Если бы еще не эта духота.

Внезапно он почувствовал движение воздуха.

«Наконец-то нормально заработал», — подумал Марк о кондиционере и чуть приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на светящиеся цифры настенных часов.

Посреди комнаты в полумраке шевелилась большая тень.

— Нет, надо уснуть. Наслушался тут, и теперь мерещится всякое. Он закрыл глаза.

— Стоп. Я ведь не увидел часы! Тень закрыла собой часы! Марк рывком сбросил себя с постели. Послышался резкий звенящий звук.

— Свет! — крикнул он, выхватывая из лежащей на столике кобуры пистолет. Бытовой компьютер моментально выполнил команду. Комната залилась ярким светом. Марк увидел перед собой человека, одетого в грязную, воняющую прокисшим потом и пылью одежду, судя по всему, из натуральных шкур и полотна. Его грудь и живот были закрыты помятым металлическим панцирем, а голову украшал железный колпак.

Яркий свет в первую секунду ошарашил его, но, увидев Марка, он отбросил в сторону предмет, который держал в руках, и выхватил висевший у него на поясе меч.

Марк выстрелил. Но луч, который должен был разнести вдребезги голову противника, внезапно исчез, не дойдя до цели. Марк ошарашенно выстрелил еще раз и едва успел увернуться от просвистевшего в воздухе меча.

В другое время и в другой обстановке Марк с удовольствием пофилософствовал бы на тему, откуда на орбитальной станции берутся чужие люди с намерением зарезать тебя в твоей собственной постели. Сейчас же он лихорадочно соображал, как ему добраться до своего ножа, если между ним и поясом с оружием находится машущий мечом дикарь.

Марк еще раз весьма удачно, если не считать прореза на плече, ушел от рубящего удара, подставив вместо себя пустой мусоросборник, и оказался в пустом углу комнаты.

Все! Уворачиваться больше некуда. Дикарь издал радостный рык, его глаза плотоядно блеснули, и он размахнулся мечом.

— Отключить свет! — Марк заорал быстрее, чем успела оформиться спасительная мысль. Свет исчез также внезапно, как и появился, и Марк прыгнул в ноги противнику. Они покатились по полу, Марк нащупал левой рукой правое предплечье противника и, не давая ему воспользоваться мечом, наносил удары правым кулаком. Несколько раз он довольно болезненно для себя попал по железу, но продолжал бить, пока человек под ним не затих окончательно. Глубоко дыша, Марк поднялся на ноги, и, все еще не видя ничего в кромешной тьме, приказал включить свет.

Вспыхнул свет, и Марк почувствовал, как глаза от изумления вылезают из орбит. На полу перед ним никого не было.

Несколько секунд он стоял, обдумывая ситуацию. Он был уверен, что глаза его не обманывают, что там, куда он смотрит, ничего нет, хотя полминуты назад это «ничего» едва не выпустило ему кишки. Да и костяшки на правой руке были содраны чуть не до крови и чувствительно саднили.

Пытаясь собрать разбежавшиеся в стороны мысли, Марк стал одеваться. Плечо болело. Порез оказался довольно глубоким. Марк коснулся одной из ячеек личного браслета и почувствовал легкий укол в запястье. Боль быстро отступила. Микроскопические дозы препаратов, впрыснутые под кожу браслетом, сделают свое дело и за считанные часы заживят рану.

— Убрать постель, — приказал Марк и отошел в сторону, чтобы не мешать механизму.

Кровать стала складываться и упаковываться в открывшуюся нишу в стене комнаты, как вдруг что-то скрипнуло, и механизм замер.

— Что за черт, — выругался Марк и подошел к наполовину сложившейся кровати.

Из полированной стенки изголовья, прошив насквозь мягкий подголовный валик, торчал черный предмет. Марк взялся за него и рванул.

У него в руках оказалась тяжелая недлинная стрела, целиком сделанная из металла. Марк оглядел комнату. Да, вот оно! Он поднял с пола предмет, брошенный пришельцем в самом начале схватки. Это был тяжелый, угловатый, но вполне боеспособный средневековый арбалет — мощный стальной лук на деревянном ложе. Такое оружие взводилось с помощью специального механизма. Самые мощные образцы способны было посылать тяжелую металлическую стрелу на четыреста пятьдесят — пятьсот метров.

Марк аккуратно положил древнее оружие на стол. Это уже явно не иллюзия.

Необходимо оповестить всю станцию.

Он включил селектор. Центральный пост не отзывался, а общий вызов можно дать только оттуда. Марк сунул оружие в кобуру и бросился к выходу. В коридорах, по которым пробегал Марк, было как обычно пустынно и тихо, но вся иллюзия мирного благополучия мгновенно рассеялась, когда он вошел в центральный пост.

Дежурный сидел в своем кресле в залитом кровью комбинезоне. Его голова была пригвождена к спинке кресла такой же тяжелой стрелой. Стальное оперение торчало из опущенного на лицо стереовещательного экрана индивидуального пользования — смерть настигла дежурного в момент приема видеосообщения.

Марк выломал предохранительную крышку и нажал кнопку общей тревоги. Прерывистый сигнал зазвучал по всем помещениям. Выбежав в коридор, Марк ожидал увидеть толпы полураздетых людей, но коридор остался пустым.

Мысль, промелькнувшая в голове, испугала его.

Молясь о том, чтобы его догадка не подтвердилась, он дернул дверь ближайшей жилой комнаты.

Это была комната встретившего их инженера. Он лежал в постели на побуревших от крови простынях. Страшным ударом его голова была практически отделена от тела и теперь неестественно съехала в сторону, состроив странную гримасу на восковом обескровленном лице.

Обитатель следующей комнаты лежал со стрелой в спине.

В третью комнату Марк заходить не стал.

Он остановился посреди коридора и внезапно вспомнил про Джо. Острое беспокойство за друга схлестнулось с уверенностью, что Джованни подготовлен не хуже его самого и справился с ситуацией.

Марк лихорадочно набрал на браслете вызов и с облегчением почувствовал ответный сигнал. Жив! Его комната находилась в другом секторе станции. И Марк быстрым шагом направился туда.

Джованни сидел на полу посреди коридора и, морщась, с удивлением рассматривал торчащую у него из бедра стрелу. Увидев подходящего Марка, он обрадовался и попытался встать, но тут же, зашипев от боли, уселся обратно.

— Хорошо, что ты пришел. А то у меня тут шарики за ролики уже заезжать стали, — стал рассказывать Джованни, поминутно морщась от боли. — Представляешь! Сижу себе, смотрю стерео, кстати, фильмы у них тут есть классные. Так вот, сижу, и вдруг появляется эта скотина и втыкает в меня эту гадость. Ну, я ему кулаком в морду. Хотел еще ногой добавить для острастки, как он вдруг пропал, а эта дрянь осталась.

Он кивнул на торчащее из собственного бедра оперение.

— Эта штука называется «болт» — специальная стрела для метательного устройства, которое применяли в двенадцатом-шестнадцатом веках нашей эры, — машинально выложил Марк, думая о том, как извлечь стрелу.

— Неужели! — Джованни изобразил крайнее изумление. — Может быть, я не прав, но у меня такое ощущение, что ими стреляют до сих пор. Ну-ка, я ее выдерну.

Он ухватился пальцами за оперение.

— Стой! Так она не пойдет, — остановил его Марк и вытащил свой нож. — Наконечник заточен таким образом, что назад не вытащишь. Придется резать.

— Эй-эй! — запротестовал Джованни. — Ты что! Без ноги меня оставить хочешь? Нет уж! Я сам.

Он несколько секунд ощупывал ногу, вполголоса ругая все вокруг, и, наконец, ткнул пальцем в железное оперение стрелы.

— Сможешь отстрелить вот это?

— Повернись боком, — сказал Марк и вынул «борзе». Искры брызнули во все стороны, и часть стрелы с оперением отлетела. Джованни побледнел и с шумом выдохнул.

— Сразу руками не хватай. Пусть остынет, — предупредил Марк.

— Да я уж в курсе, — прохрипел Джованни, обливаясь потом. — Оно же у меня в ноге остывает.

— Так введи обезболивающее, дубина. Чего тянешь? Джованни коснулся своего браслета и облегченно вздохнул.

— Спасибо, что напомнил, а то с этими чудесами все из головы повылетало.

Он послюнявил палец и осторожно коснулся торчащего из ноги металлического черенка стрелы.

— Остыло. Ну, приступим.

Он глубоко вздохнул и, зажмурившись, с силой надавил на стрелу. Он давил до тех пор, пока зазубренный наконечник не показался с другой стороны бедра. Тогда, уцепившись за него обеими руками, он с силой рванул и извлек стрелу из ноги. Марка всего передернуло, а Джованни, как ни в чем не бывало, осмотрел стрелу и, перевязав рану найденным в комнате куском клейкой ленты, встал на ноги.

— Пошли, командир, зайдем в медпункт. Там наверняка есть что-нибудь укрепляющее. И будем вызывать наших. Тут, похоже, пахнет жареным.

Марк кивнул и по пути в медпункт рассказал другу все, что видел.

Дверь в медпункт открылась легко. Марк шагнул за нее и тут же выхватил нож. Джованни схватился за паллер, но, вспомнив, что тот бесполезен, тоже вынул свой нож.

Дверь, ведущая в изолятор, сотрясалась от ударов изнутри. Кто-то что есть силы молотил в нее ногами и руками. Джованни, прижавшись к стене, нажал клавишу, открывающую дверь, и Марк приготовился к прыжку.

Из распахнувшейся двери вывалился уже знакомый им молодой врач станции.

— Что случилось? Я услышал сигнал общей трево… — бросился он к Марку, но, увидев в его руках нож, остановился как вкопанный.

Марк сунул нож в ножны.

— Ваши «призраки» уничтожили весь персонал станции. Похоже, в живых остались только мы трое. Мы пошлем сигнал о помощи, но необходимо и о себе подумать. Док, на станции должен быть спасательный катер или что-то в этом роде.

Несмотря на страшное известие, доктор быстро сориентировался.

— Есть два малых спасательных катера.

— Мы должны их осмотреть. Как нам попасть туда?

— Идемте со мной. Я покажу.

Массивная дверь ангара медленно поползла в сторону. Не дожидаясь, когда она откроется полностью, доктор вошел.

— Назад! — крикнул Джованни и прыгнул за не до конца открывшуюся дверь.

Одна стрела со звоном ударилась о сталь двери. Вторая, пронзив зазубренным наконечником шею доктора и перебив ему позвоночник, брызнула Марку в лицо мелкими кровавыми ошметками.

Марк подхватил падающее тело и, прикрываясь им, как щитом, крикнул:

— Джо, твой правый. Бери только живым. Не дай ему исчезнуть!

Двое стрелявших людей в железных, закрывающих лица шлемах и панцирях, бросили на пол использованные арбалеты и, выхватив мечи, бросились на десантников.

Марк отпустил труп доктора и, выхватив нож, парировал удар меча. Боковым зрением он увидел, как Джованни, увернувшись от выпада, сошелся со своим противником врукопашную. Порядок! Марк позволил противнику еще раз размахнуться и приемом айкидо плавно уложил его на пол. Выбив у врага меч, он обхватил его сзади, лишив тем самым возможности шевелить руками.

— Попался, с-сука! — прошипел он в железный затылок. — Попробуй теперь…

Договорить он не успел. Серая свистящая пустота обволокла все вокруг. Его руки сомкнулись в воздухе. Исчезло все. Ангар, катера, противник. Марк оказался один в размазанной цементирующей серости.

* * *

Внезапно вспыхнул неяркий свет, и в следующее мгновение Марк с шумом погрузился в воду. Глубина оказалась небольшой. Он встал ногами на дно и выпрямился.

В свете горящих масляных светильников отразились украшенные искусной резьбой стены, потолок и бордюр небольшого бассейна, в котором он стоял по грудь в воде.

Четыре молодых девушки, из которых лишь одна была одета в легкую тунику, испуганно жались к стене.

— Во попал! Баня. Причем женская. Господи! Почему всегда все не вовремя!

Он сунул нож в ножны и, придав лицу дружелюбное выражение, сделал успокаивающий жест.

— Прошу прощения, дорогие дамы. Не пугайтесь. Я тут у вас транзитом.

И стал выбираться из воды. Но проклятье! Правая нога наступила на что-то скользкое на дне бассейна, и Марк, выдав тучу брызг, вновь с головой ушел под воду. Когда он вынырнул, глаза у девушек уже не были такими испуганными, а старшая из них даже улыбалась, несмотря на явное старание сдержать улыбку.

Марк, как ошпаренный, выскочил из бассейна и толкнул ближайшую дверь. Та не поддалась. Рассвирепев, Марк высадил ее одним ударом плеча вместе с косяком и вывалился в просторную комнату, всю оплетенную какими-то растениями.

— Черт! Дверь-то на себя открывалась, — сообразил он, пробегая комнату насквозь и выскакивая в сумрачный, выложенный каменными плитами коридор.

— Совсем мозги потерял! Надо же было так осрамиться! — продолжал он себя ругать и внезапно выбежал под открытое звездное небо. Он стоял на ступенях великолепного особняка с колоннами. Луна ясно высвечивала высокий фасад дома, выложенный белым камнем. И как бы в противовес пафосности момента под его ногами прямо на белом мраморе стала растекаться лужа из принесенной им из бассейна на одежде воды. Со стороны смотрелось не эстетично.

Раздался резкий окрик. Марка грубо схватили за плечо, и он увидел перед собой холодную сталь направленной на него алебарды. Марк поднял руки вверх, всем своим видом показывая покорность судьбе.

Тот, что держал алебарду, задал вопрос. Язык лающий, резкий.

«Скорее всего, немцы», — подумал Марк и, слегка повернув голову, взглянул себе за плечо.

Второй, положив свое оружие на плиты, разматывал намотанную на собственный пояс веревку.

Связать хотят! Это в ближайшие планы Марка явно не входило. Эти двое скорее всего охранники. Тревоги они не подняли, видимо, хотят отличиться. Так что есть хороший шанс удрать отсюда.

Марк громко щелкнул пальцами поднятой над головой правой руки. Когда охранник машинально бросил на них взгляд, Марк резко ударил его ногой в пах и тут же, не опуская ноги, нанес сильный удар назад.

Попал удачно. Второй охранник, пролетев метра три по воздуху, с грохотом скатился по каменной лестнице. Марк поморщился.

«Всю округу перебудит, чурбан железный».

Перепрыгнув через скрючившееся на каменных плитах тело первого охранника, он помчался прямиком к ближайшим кустам.

Царапая руки и лицо, он продирался через заросли терновника, когда услышал лай собак.

Плохо. С собаками его отыщут в два счета. А ему сейчас крайне необходимо посидеть где-нибудь в тихом месте и подумать. Да, прежде всего подумать.

Кусты кончились, и он сходу едва не наскочил на неожиданно выросшее препятствие.

Стена!

Марк взглянул вверх. Высота — метров пять. Он подпрыгнул и попытался зацепиться за чернеющую трещину, но пальцы скользнули по гладким камням и сорвались. Лай собак и крики охраны быстро приближались. Марк отскочил от стены и сделал отчаянную попытку взобраться с разбегу.

Шипованные подошвы десантных ботинок помогли ему осуществить этот план. Его руки уже добрались до верхнего края, когда в опасной близости от своих ног он услышал зловещее клацанье зубов.

И тут в его ладонь, уже выброшенную на верх стены, вдруг впилось что то острое. Марк рефлекторно дернулся и вновь сорвался в низ. Здоровенный пес даже замер от такого подарка. Этой секунды хватило, чтобы вытащить из ладони какую-то колючку и встретить прыгнувшее животное пинком тяжелого десантного ботинка.

В голове как-то отстраненно мелькнула фраза из анекдота: «Низко пошла. К дождю наверное…». А скулящая псина описала короткую дугу и, шлепнувшись на траву, попыталась сгоряча вновь броситься в атаку. Но передняя лапа у нее внезапно подломилась и собака, взвыв, упала на бок. Видимо удар Марка не прошел даром, и что-то ей там серьезно повредил. Но вскоре должен был появиться и хозяин собаки.

Марк осмотрелся и буквально в пяти шагах от себя увидел каменные ступени ведущие на стену, которые он не разглядел сразу в горячке погони. Чертыхаясь про себя и ругая собственную наблюдательность, он бросился по лестнице вверх и едва не столкнулся с еще одним охранником. Тот не раздумывая ткнул в Марка коротким копьем. Ну это уж просто классика рукопашного боя. Выпад копьем, да еще сверху в низ… Охранник слетел с лестницы так и не поняв, что же произошло.

Марк быстро выбрался на широкий верх стены, которую какой-то идиот щедро усыпал колючками, и взглянул вниз на своих преследователей.

Другой, но не менее злой пес бешено бросался на стену, изливая свою ярость, но Марка сейчас больше волновал его хозяин, который, закончив взводить арбалет, вложил стрелу и прицелился.

Марк не стал дожидаться логического завершения процедуры и шагнув между каменными зубцами стены спрыгнул в темноту.

Всегда легче прыгать, когда видишь, куда. А в неизвестности секунды растягиваются неимоверно. Он упал на какой-то мокрый и скользкий склон и, скатившись вниз, оказался по колено в смердящей жиже.

Марк вынул из пояса фонарик, величиной с обычный карандаш, но довольно мощный, и нажал кнопку. Фонарь не загорелся. Попробовал еще раз — результат тот же. А сверху уже доносились голоса, лай и скрип открываемых ворот.

Сунув фонарь на место, Марк вынул нож и, глубоко вонзая его в склизкий склон, выбрался из зловонной ямы.

Невдалеке по спустившимся на цепях воротам уже выбежали несколько десятков человек с факелами и рассыпались цепью.

«Ничего», — думал Марк, со всех ног несясь к темнеющему невдалеке лесу. — «Худа без добра не бывает. После этой ямы меня никакая собака не станет искать».

Но собаки попались не брезгливые, как, впрочем, и их хозяева. Часа три он петлял по лесу, запутывая и заметая следы, пока двое наиболее талантливых следопытов с собакой не загнали его на высокий утес, покрытый лесом кроме крохотного пяточка на самом краю. Осознав свое положение Марк рванулся было обратно под защиту леса. Но от туда уже выходили двое преследователей в грубо скроенных длиннополых куртках с откинутыми за спину капюшонами. Один держал в руках лук с наложенной на тетиву стрелой, а у второго руки были заняты длинным поводком, на конце которого бесновался, рыл когтями землю и ронял пену из оскаленной пасти мосластый дог. Кроме того он был вооружен толи с длинным ножом, толь коротким мечом, который болтался у него на поясе.

Вся эта ситуация в конец утомила убегающую сторону. Марк решил более не миндальничать и выдернул из кобуры «борзе».

— Все!.. Буду убивать, — он поймал на мушку ближайшего преследователя. За тем все таки перевел прицел на его в обтянутом толи трико, толи в лосинах колено, и плавно нажал на спуск.

Ничего… Еще раз… Тот же результат. Оружие не стреляло.

Тот, у которого был лук, что-то гаркнул и прицелившись в беглеца натянул тетиву. А второй в это момент спустил свою зверюгу. Та рванула с места взрыв лапами траву, словно участвовала в собачьих гонках. Марку даже показалось, что налитые кровью глаза животного светятся в лунном свете. Пес мчался на всех парах и Марк боялся пропустить момент прыжка, поскольку был вынужден следить за лучником. Тот тщательно выцеливал Марка и представлял сейчас главную опасность. Увернуться от стрелы выпущенной с пятнадцати шагов было вряд ли возможно. Пес прыгнул. Марк зафиксировал это боковым зрением. Разжал пальцы, выпуская из руки бесполезный пистолет, успел бросить руку к бедру, выхватывая нож, и, заваливаясь назад, принял собаку на грудь.

Ухватив левой рукой горло собаки и, не давая страшным челюстям дотянуться до своей шеи, он одновременно погрузил лезвие своего ножа в мускулистое тело за левой передней лапой животного. Они упали на траву. Пес придавил Марка сверху и продолжал щелкать челюстями в сантиметре от его лица. Он еще не понимал, что произошло что-то непоправимое для него. Да и что могло произойти, когда дичь была так близко. Еще чуть-чуть и можно будет вдоволь налакаться свежей крови из самолично разодранного горла. Но тело предательски дернулось, и дог затих на своей жертве.

Продолжая лежать под мертвой собакой, он аккуратно, стараясь не привлекать к движению внимания, благо луна не давала слишком много света, да и собака закрывала преследователям часть обзора, вынул нож из тела. Лезвие вышло легко, без напряга. Пару раз дернул ногами, изображая агонию придушенного человека и замер.

Секунды показались вечностью. Перекинувшись парой слов на своем лающем языке, преследователи, наконец, решили приблизиться. Видя странное поведение собаки, подходили осторожно. Но то, что беглец не шевелится, похоже, придало им уверенности, и один из них подступил вплотную к лежащим телам.

«Хорошо бы это был лучник», — подумал Марк, которому собачье ухо перекрывало обзор. Собаку потянули за кожаный ошейник, стаскивая с него мертвое тело.

«Не лучник» — с сожалением констатировал он и коротко ударил с боку ножом в шею склонившегося над ним человека. Лезвие на мгновение вышло с другой стороны, почти под правым ухом, и вновь легко выскочило из раны. Короткий меч выпал из руки невезучего хозяина собаки.

Марк не дал еще живому, но уже мертвецу упасть на себя, и тут же вскочил, удерживая его перед собой в виде импровизированного, фонтанирующего кровью щита. Звякнула тетива. Тяжелеющее в руках тело вздрогнуло и Марк почувствовал, как его что-то ударило в районе груди. Как раз против сердца. Он бросил взгляд вниз и похолодел. У него из груди торчало древко стрелы. Оно выходило из тела которое он продолжал держать перед собой как защиту.

«Добегался!» — мелькнула мысль. Стрела, выпущенная из боевого лука практически в упор, нанизала как бабочек и только что убитого им противника и его самого. Он оттолкнул от себя бесполезную теперь тяжесть и увидел, как стрела выходит из его груди тускло блеснув в лунном свете металлическим наконечником.

Следующий удар сердца был нормальным, насколько ощутил Марк. Значит до сердца не дошло. Да и с дыханием вроде все нормально.

Это же заметил и лучник. Когда Марк поднял на него глаза, тот уже наложил на тетиву новую стрелу и натягивал лук.

Марк качнулся в сторону и, поймав амплитуду движения, стал раскачиваться, на каждом шаге ломая частоту и скорость своих качаний и постепенно приближаясь к стрелку.

Ломаные, непонятные, а потому страшные движения живого маятника казались каким-то колдовским танцем. Глаза лучника расширились от страха, и он выстрелил, в панике потянув из-за спины следующую оперенную посланницу смерти.

Поскольку предыдущая прошла мимо.

Беглец в мгновение ока, вдруг превратившись в охотника, как-то зигзагом прыгнул и оказался рядом. Нож, лезвие которого даже не блеснуло в лунном свете, легко перерубило старый тисовый лук и вошло в податливое тело.

Марк вытер вороненое лезвие десантного ножа о полу одежды убитого, прислушался и бросился в лес, подхватив с травы пистолет. Бросать оружие он не привык.

Рана на груди не мешала совсем. Видимо наконечник прошел только толщу мышц и уперся в ребро. Обезболивающие инъекции из браслета делали свое дело и ощущения были почти комфортные. Ну, насколько они могут быть таковыми, когда за тобой гонятся с собаками.

Он остановился и вновь прислушался. Громкие крики раздавались со стороны его последней схватки. Преследователям появилось о чем поразмыслить.

Через час он окончательно убедился, что его оставили в покое. Понесенные потери охладили пыл любителей охоты на людей, и они повернули назад ни с чем.

Что бы удостовериться в этом, Марк сделал на всякий случай еще пару петель, и лишь за тем вышел к запримеченной во время погони речке.

За эти три часа он уже стал себя понемногу ненавидеть за мерзкий запах, что издавали его форменные брюки вкупе с ботинками, и потому с удовольствием залез в холодную воду.

Вода не только смыла грязь, но и прояснила мысли. В голове Марка уже давно формировалось туманное предположение, но сейчас оно выстроилось в четкую и ясную цепь фактов и наблюдений.

Марк взглянул на начавшее уже бледнеть небо.

Созвездие Большой Медведицы висело над ним гигантским ковшом. Значит, все-таки Земля. Тогда какие к дьяволу алебарды, двери на цепях и ямы с мерзостью. Стоп! Это не двери на цепях. Это мост! И не в яму я свалился, а в ров с нечистотами, идущий вдоль всей стены. А это не что иное, как оборонительное сооружение, применявшееся в средние века.

Марк выбрался на берег и сел на траву. Оставалось сделать вывод.

— Я попал на Землю, в средние века, — тихо пробормотал он. Его взгляд скользнул и наткнулся на ботинки, которые, несмотря на купание, сохранили на себе следы вонючей грязи. Внезапно Марка захлестнул приступ ярости. Он размахнулся и ударом руки сломал торчащее рядом молодое деревце.

«Гнев, делает тебя уязвимым, лишь равновесие ума поможет тебе» — слова всплыли в мозгу так явственно, что Марк на мгновение поверил, что дедушка Чен стоит рядом. Он даже повернул голову. Но рядом, естественно никого не было.

Глубоко вздохнул, медленно выдохнул, стараясь представить перед кончиком носа легкое перышко, которое даже не колышится в его дыхании. Почувствовал, как теплая волна поднимается по позвоночнику.

Полегчало. Он стал размышлять спокойно. Почти спокойно.

— Ну и что, что средние века? Какая к хрену разница? Все равно придется отсюда выбираться — и еще раз неприязненно взглянув на свои ботинки, добавил несколько слов по-русски из лексикона летчиков конца двадцатого века. То же своеобразная медитация.

Он вспомнил про Джованни. Быстро набрал на браслете нужный код, но ответа не было. Это могло означать, что Джо остался на станции, либо он здесь, но очень далеко, дальше пятидесяти километров, на которые рассчитан браслет, либо он не может ответить. Во всяком случае, пока придется рассчитывать только на себя.

Рассвет уже занимался вовсю, и Марк решил провести инвентаризацию.

Пистолет, нож, фонарь, браслет на руке и механические часы «Амфибия», с которыми он так и не смог расстаться, несмотря на насмешки товарищей и зависть коллекционеров. Марк поднял оружие, прицелился в ближайший куст и нажал спуск. Ничего не произошло. Он взглянул на индикатор энергообоймы. Тот даже не светился. Это означало, что в «Борзе» не осталось ни милливатта энергии. Та же история, что и с фонарем. По-видимому, этот вневременной переход высосал все из батарей фонаря и обоймы пистолета. Хорошо еще, что индивидуальный браслет получает энергию от тепла человеческого тела и не нуждается в смене батарей, иначе Марк остался бы без своей радиостанции и аптечки.

— Совсем забыл! — он едва удержался что бы не шлепнуть себя ладонью по лбу. Сосредоточившись, он мысленно произнес кодовую фразу. Где-то в недрах его сознания раздался ответный сигнал. Транслейдер. Микрокомпьютер-переводчик, внедренный в нервную систему десантника, был способен получать информацию через органы чувств своего носителя и выдавать ее в мозг в уже обработанном виде. Кроме того, он трансформировал нервные импульсы, идущие от мозга на речевой аппарат. Благодаря таким свойствам транслейдера, Марк мог воспринимать чужую речь и письмо не хуже своего родного языка и столь же свободно говорить на любом незнакомом наречии. Правда, транслейдеру необходима первичная информация, хотя бы несколько десятков слов, чтобы вывести фонетический алгоритм, но это была уже забота носителя. То есть его, Марка.

Теперь было необходимо подумать об одежде. Появиться на людях в униформе десантника второй половины двадцать шестого века — как минимум вызвать подозрение.

Дуб, под которым он сидел, заметно выделялся среди других деревьев своей мощной кроной и толщиной ствола. Кора могучего дерева казалось, излучала тепло накопленное за предыдущий день. Марк погладил ствол руками, посмотрел наверх и подпрыгнул. Уцепившись за нижнюю ветку, подтянулся, нашел опору для правой ноги и быстро взобрался на верхушку по веткам, словно по ступенькам.

Едва он поднялся над кронами леса, как пришлось зажмуриться от еще багрового, но яркого восходящего солнца. Обычного земного солнца, в лучах которого, километрах в пяти он сразу увидел замок-особняк с крепостной стеной и рвом. Похоже, что там он начал свою ночную экскурсию. Туда соваться не стоило.

Он взглянул на юг. Как раз то, что надо. Возделанные поля, огороды и несколько десятков низких прокопченных хибар.

«Прибарахлюсь, и прямо по этой дороге к тем башням», — подумал Марк, вглядываясь в виднеющиеся на горизонте крепостные башни какого-то города.

Через полчаса быстрой ходьбы он оказался на опушке леса прямо перед деревней. Пятнистая униформа прекрасно маскировала его на местности, и он прокрался к самому плетню ближайшего жилища. Стало слышно мычание коровы и возня свиней в загоне. Из хижины вышла женщина, почти старуха. Перекрестившись на солнце, она задрала грубую, длинную рубаху и уселась справлять нужду в десяти шагах от того места, где в лопухах притаился Марк. Он деликатно переключил внимание на расстилающийся за деревней ландшафт. Через минуту он вновь взглянул на хижину.

Женщина зашла внутрь и снова вышла, держа в руках огромный, весь в прорехах тканый мешок.

Это было как раз то, что нужно. И когда женщина, бросив мешок на поленницу, зашла в ветхий, покосившийся сарай, Марк перемахнул через плетень. Схватив мешок, он со всех ног бросился к лесу, не забыв при этом снять с забора ранее запримеченные вожжи.

Через два часа кропотливого труда Марк с гордостью любовался творением своих рук.

— Конечно, не «Бурда», но довольно культурно, — сказал он сам себе, рассматривая широкие и совсем не симметричные штаны и рубаху, кроенные ножом и шитые нитками из мешковины.

Скинув с себя униформу, Марк натянул обнову и подпоясался кожаным ремешком из вожжей. Его первоначальное впечатление о своей работе сразу значительно ухудшилось. Он и не представлял себе, что одежда, сшитая, как ему казалось, с большим запасом, может быть тесной сразу во всех местах и при этом болтаться, как балахон. Единственное, что сидело на нем как надо, это портупея, которую он сделал для ножа. Теперь нож в ножнах удобно висел на спине рукояткой вверх, и для того, чтобы вытащить его, было достаточно сунуть руку себе за ворот.

Рукава у рубахи оказались слишком короткими, открывавшими руки почти по локоть, и Марку пришлось перецепить индивидуальный браслет повыше на плечо. Гибкий пластик эластично охватил бицепс и не стеснял движений. Труднее было с часами, но Марк ни за что не хотел с ними расставаться. После некоторых раздумий он оставил их на руке, предварительно щедро смазав глиной с грязью. Теперь они меньше всего были похожи на часы, а скорее напоминали какой-нибудь грязный амулет или деревянный браслет.

Ботинки, обернутые в куски мешковины, окончательно потеряли товарный вид и вполне гармонировали с остальным костюмным ансамблем.

Теперь осталось самое главное. Марк представил себе, что может случиться, если где-нибудь в двадцатом веке какой-нибудь настырный студент откопает на этом месте его импульсно-лучевой пистолет или фонарик, снаряженный сверхаккумулятором. Страшно подумать, к чему это может привести.

Он быстро разобрал «борзе» на части и, сложив всю электронную начинку на кучку сухой коры, по отдельности забросил остальные части далеко в реку.

Над фонарем пришлось попотеть. Такие вещи обычно не ремонтируются, а потому делаются навечно. Марку пришлось, положив его на плоский камень, несколько раз ударить пудовым булыжником, прежде чем в полипластовом корпусе появилась трещина. Расширив ее ножом, он вытащил оптический стержень. Солнце поднялось уже высоко. Марк быстро поймал стержнем луч и направил его на сложенную горкой кору. Через несколько секунд костер загорелся. Марк подбросил сухих веток и, подождав, пока пламя разгорелось с максимальной силой, бросил в огонь униформу.

* * *

Солнце стремилось к полудню, когда к городским воротам подошел путник в грубой одежде из мешковины, весь в пыли и саже. Он опирался на свежесрезанную дубовую палку. Пропустив выезжающих из города крестьян с телегами, он ступил на бревна подъемного моста. Сгорбившись, чтобы показаться как можно меньше, Марк решил проскользнуть между двумя стражниками, облаченными в кожаные доспехи с нашитыми на них металлическими пластинами и вооруженных копьями, но резкий окрик заставил его остановиться.

Один из стражников, со шрамом через все лицо, подошел к нему в плотную и, брезгливо осмотрев, опять что-то рявкнул. От него так воняло протухшей кожей и немытым телом, что Марк едва сдержался, что бы не поморщиться.

Он поднял перемазанное сажей лицо и, состроив идиотскую улыбку, замычал в ответ, жестикулируя руками. Лицо стражника передернула гримаса отвращения. Он отступил в сторону, давая Марку пройти, и, когда тот прошел вперед, дал ему сильный пинок под зад. Марк шлепнулся в пыль и, под гогот стражи, пробежав несколько метров на карачках, вскочил и, не оборачиваясь, засеменил в город.

Улица, начинающаяся у ворот, тянулась пару сотен метров и заканчивалась на неширокой, почти круглой площади, со всех сторон окруженной довольно высокими, массивными строениями.

«Городская ратуша и католический собор», — решил Марк, рассмотрев здания.

На площади шла бойкая торговля. Крестьяне, выстроив в ряд свои телеги, расхваливали перед проходящими мимо горожанами свои товары. Тут же торговались купцы и ремесленники, обособившись в свои ряды.

Большое скопление людей — это как раз то, что было необходимо сейчас Марку, а точнее транслейдеру. Со всех сторон доносилась отрывистая немецкая речь, и Марк чувствовал, что с каждой секундой все больше понимает в разговорах горожан. Минут через десять он убедился, что без особого труда уже может сам изъясняться на местном диалекте.

Проходя мимо мясных лавок, он случайно задел палкой бочонок, доверху набитый потрохами. Бочонок покачнулся, но устоял.

— Куда прешь, пес шелудивый! Пшел вон отсюда!

Толстый мясник размахнулся треххвостой плеткой, которой обычно отгонял от прилавка нищих.

Марка проняло.

— Закрой пасть, вонючая свинья! Недоносок! На рыло свое жирное посмотри, скотина поганая.

Пораженный мясник остался стоять с открытым ртом и поднятой вверх плетью. Столь интеллектуальный отпор солидному горожанину из уст обычного нищего, по-видимому, был здесь в диковинку. Марк почувствовал, что привлек к себе слишком много внимания, и поспешил ретироваться с площади.

В грязной задымленной харчевне стоял полумрак. Тусклого света масляных ламп едва хватало, чтобы высветить грубые лица посетителей.

Марк сел в самом темном углу рядом с каким-то нищим. Воняло от того еще круче, чем от стражника у ворот.

— Это мое место! Я за него заплатил, — сразу же затараторил тот беззубым ртом, по-видимому, приняв Марка за конкурента.

— Не бойся, старик. Мне не нужно подаяние.

— Тогда подай на пропитание калеке, — скорчив страдальческую физиономию, он протянул трясущуюся руку.

— Бог подаст, — ответил Марк и поправил и без того аккуратно стоявшую палку.

Нищий быстро убрал руку и насупился. Но вскоре он опять тянул руку и приставал к проходившим посетителям. Марк некоторое время наблюдал за ним, и, наконец, решив, что лучшего ему ждать не приходится, приступил к расспросам.

— Послушай, старик, — ткнул он его в бок. — Я долго пробыл в заморских странах и теперь вернулся назад. Кто сейчас у нас господин?

Нищий подозрительно посмотрел, но ответил.

— Наш господин — Великий герцог Баварии и Саксонии Генрих Лев из рода Вельфов, вассал нашего короля Фридриха Рыжебородого.

Марк кивнул и задумался. Значит, Фридрих Первый Барбаросса, пятидесятые-семидесятые годы двенадцатого столетия. Теперь, по крайней мере, известно, откуда явились «призраки» на станции. Осталось лишь найти того, кто их отправляет, и можно считать, что билет домой в кармане. Только вот как это сделать, Марк пока не представлял.

— А в каких странах ты был? — неожиданно спросил нищий.

— В Аравии, — ответил он, вовремя вспомнив, куда в эти времена направлялись все крестовые походы.

Задремав, Марк не заметил, как нищий куда-то исчез. Сквозь дрему он слушал голоса посетителей и, совсем было, уже заснул, как чья-то рука грубо рванула его за короткие волосы. Перед ним стояли трое солдат в шлемах и кирасах. Один из них, по-видимому, старший, так как был самым внушительным из троих и в чуть более чистых доспехах, держал Марка за волосы. Хозяин харчевни, коротконогий толстяк в замызганном переднике, светил ему масляной лампой.

— Это ты пришел из Аравии?

Марк скосил глаза на то место, где какое-то время назад сидел нищий.

Лезть в конфликт было нельзя, легальное положение давало преимущество в получении необходимых сведений.

— Да, — наконец ответил он.

— Тогда ты больно бледен, приятель, — с издевкой сказал стражник и кулаком нанес ему удар в живот.

Марк вовремя уловил движение, и тренированные мышцы живота легко погасили удар. Но он, изображая невыносимую боль, согнулся пополам и застонал. Его выволокли на улицу и, бросив лицом вниз, стали связывать руки. Марк напряг мышцы рук, чтобы потом в случае чего иметь возможность развязать путы, и соображал, как при необходимости будет выкручиваться.

Наконец, его поставили на ноги. Один из стражников быстро обыскал его, брезгливо похлопав по груди и бокам.

— У него ничего нет.

— У него нет, так у его сообщников есть, — сказал старший стражник. — Отведем его к барону Маллеру. Пусть сами разбираются.

«Дела! Меня, кажется, принимают за какого-то опасного типа, которого все ищут», — догадался Марк. — «Надо бы им разъяснить».

— Благородный господин, — жалостливо обратился Марк к начальнику стражников. — Я всего лишь мирный странник…

Ощутимый удар древком копья заставил его прервать свою речь. Начальник был разъярен.

— Эй, ты! Еще раз откроешь пасть, я заткну ее тебе вот этим мечом. Даже вшивый нищий увидел, что ты шпион Лиги. А теперь заткнись.

Он вытащил из кошелька на поясе монету и кинул ее на мостовую. Тотчас из-за угла харчевни выскочил знакомый Марку нищий и схватил монету. Марк изловчился и дал ему пинка. Нищий, взвыв, отскочил на несколько метров, но тут же осклабился в уродливой улыбке и к изумлению Марка показал до боли знакомый оскорбительный жест с полусогнутой в локте рукой.

«Зато теперь я единственный в мире знаю, что „так“ показывали задолго до появления автомобиля», — подумал Марк и под тычки и веселое ржание стражи побрел по улице.

Солнце склонилось к закату, когда они вышли за восточные ворота города. Метрах в трехстах от городской стены расположился постоялый двор. Не заходя во двор, начальник стражи крикнул хозяина. Тот выскочил на улицу и, увидев стражников, кивнул и убежал обратно.

«Дальше на лошадях поедем», — обрадовался Марк, заметив выводимых из стойла лошадей, но его энтузиазм сразу же испарился после того, как он увидел, что вывели только три лошади. Это однозначно определяло, что его способ передвижения остается прежним.

— Еще один ломбардский шпион? — спросил хозяин, передавая поводья стражникам.

— Да, — ответил начальник. — Думаю, барон даст нам за него хорошую награду.

Стражники принялись поправлять амуницию на своих конях, а Марк тем временем переваривал услышанное.

«Ломбардийский шпион? Как же, помню. Ломбардийская лига! Десятка два свободных городов в Италии под предводительством Милана и с благословения папы Александра Третьего восстали против Фридриха Рыжебородого».

Марк усмехнулся превратностям судьбы. Еще в школе он готовил реферат по истории и при поиске материала совершенно случайно прочитал про этот период истории средневековой Германии.

— Эй, что это у тебя?

Марк похолодел. Нож заметили! Но стражник, стоявший сзади, подошел к нему и грубо схватил за руку. Часы не снимались. Стражник рванул сильнее. Щелкнул замок, и вещь оказалась у него в руках.

— Дай сюда, — приказал начальник стражи. Он потер часы о полу своей одежды и из его глотки вырвался восхищенный возглас. Хромированная сталь засияла на солнце как драгоценность.

— Я сам это отдам барону, — сказал он и засунул часы за широкий ремень.

Марка привязали одним концом веревки за пояс, а вторым концом к седлу одной из лошадей. Веревка натянулась, и Марк побежал вслед за всадниками.

Прошло полтора часа, прежде чем конвоиры решили сделать привал. Для Марка такой вид перемещения проблемой не был, но он добросовестно стонал и болтался на веревке, изображая крайнее утомление прогулкой. Даже пару раз упал в дорожную пыль Сыграл ли этот цирк свою роль, не понятно. Скорее всего, никому из всадников не хотелось обременять своего коня дополнительной ношей, и старший скомандовал остановку на отдых. Лужайка у дороги как нельзя подходила к этой цели. Стражники мигом спешились и один из них, получив одобрительный кивок от начальника, отстегнул от седла флягу. В воздухе распространился кисловатый запах плохого вина. Фляга пошла по рукам.

Марк свалился на траву, реалистично имитируя смертельную усталость. Это было не трудно, поскольку обильный пот смешавшись с пылью из под лошадиных копыт, которой всю дорогу он дышал, сотворил на его лице грязную маску смахивающую на живого мертвеца.

По его расчетам было уже около четырех часов, а впереди ни одного признака замка или города. Все это уже переставало ему нравиться. Он стал, было, подумывать о побеге и даже попробовал ремни на прочность, когда невдалеке показались четверо всадников на холеных сытых конях. Ехавший впереди человек был одет более качественно, чем кто-либо, кого успел здесь встретить Марк. Уздечка и седло лошади выглядели богаче, чем у его спутников. Перья на его шляпе покачивались в такт шагам скакуна. Лицо выражало властное спокойствие. У всех четверых на боку поблескивали мечи в открытых ножнах.

Поравнявшись со связанным пленником, который, сидя в стороне от стражников осторожно пробовал веревку на крепость, предводитель маленького отряда осадил лошадь. Вся кавалькада остановилась.

Оценивающе взглянув на пленника, незнакомец обернулся к своим спутникам.

— Ну как?

Те согласно закивали головами.

— Эй, вы! Что вам здесь нужно, дьявол вас побери? — заорал начальник стражи, недовольный тем, что прервали его отдых.

Незнакомец подъехал к нему и, не слезая с коня, произнес:

— Я капитан меченосцев барона Куртвельда, вассала великого герцога Генриха Льва. Кто этот человек? — капитан указал на Марка. Тот, воспользовавшись моментом, подошел вплотную, чтобы слышать каждое слово. Знание имен сильных мира сего могло сильно пригодиться позже.

— Это шпион Лиги, пленник моего господина, барона Маллера, вассала короля Фридриха.

— Прекрасно, поскольку вы находитесь на земле герцога Генриха, мы забираем вашего пленника и сами доставим его королю.

«Сейчас капитан надерет этому грубияну задницу», — мысленно позлорадствовал Марк и с удвоенным интересом стал дожидаться окончания дискуссии.

Но начальник стражи не был настроен, так легко отказаться от положенной ему награды. Он разразился страшными проклятиями и попытался выхватить свой меч.

В воздухе сверкнула сталь, и старший конвоир свалился на траву с разрубленным лицом. Стражники схватились за копья, но силы были неравными, и вскоре все было кончено.

Капитан соскочил с коня и несколько раз вогнал окровавленный меч под дерн. Протерев клинок полой одежды убитого стражника, он сунул его в ножны и подошел к Марку, кинжалом освободил его и произнес тоном, не терпящим возражений:

— Мне наплевать, кто ты и откуда. Но я спас тебе жизнь, и теперь ты пойдешь со мной. Можешь взять любую из этих кляч.

Он указал на пасущихся лошадей стражников.

Марк кивнул. Сначала он удивился, что ему вдруг предоставили свободу. Прыгай на лошадь, и только тебя и видели! Но, сравнив лошадей, он понял, что погоня длилась бы недолго. Естественно, капитан тоже это понимал и потому не выказывал никаких признаков беспокойства.

Направляясь к лошадям, Марк споткнулся о кочку и упал прямо на труп начальника стражи. Поднимаясь, он незаметно вытащил у него из-за пояса свои часы и сунул под одежду.

Выбрав коня, Марк, не вставляя ногу в стремя, вскочил в седло, чем заработал одобрительный взгляд капитана. Тот подъехал к нему на своем великолепном вороном жеребце.

— Тебе повезло, путник. Тебя ожидает судьба, о которой мечтает каждый настоящий мужчина, — сказал он и рассмеялся.

«Опять загадки», — подумал Марк и изобразил что-то типа благодарной улыбки.

Тем временем, ограбив убитых, спутники капитана сели на коней, и отряд двинулся в путь.

С последними лучами они подъехали к воротам каменного замка-крепости. Со скрежетом поднялась массивная решетка, пропуская приехавших во внутренний двор замка. Марк уже забыл, когда последний раз сидел в седле, и потому дорога достаточно вымотала его. Он был рад, когда его, проведя по многочисленным узким коридорам, завели в просторную, довольно чистую комнату. А когда молодая розовощекая толстушка, стреляя в него глазками, поставила перед ним глиняную миску с великолепно зажаренной бараньей ногой и жбан с вином, он решил, что жизнь в средневековье не так уж плоха.

То ли от сытного обеда, то ли от выпитого вина настроение у него улучшилось настолько, что он позволил себе расслабиться. Ему было хорошо и весело. Он звонко шлепнул девушку, пришедшую за посудой, по круглому упругому заду и рассмеялся, когда она, восхитительно взвизгнув, побежала к двери, откровенно игриво виляя бедрами и одаривая Марка влажными взглядами.

Дверь внезапно отворилась, и в комнату, едва не столкнувшись с девушкой, вошел капитан. Та, прикрыв рукавом раскрасневшееся круглое лицо, быстро выскочила из комнаты. Капитан проводил ее глазами и, закрыв дверь, взглянул на Марка.

— Если ты хочешь женщину, тебе сейчас приведут.

«Определенно мне это начинает нравиться!» — подумал Марк, но заставил себя собраться и протрезветь. Похоже, сейчас ему, наконец, скажут, зачем его привезли сюда.

— Это всегда успеется, капитан. Прежде хотелось бы узнать, из-за чего я, скромный странник, удостоился таких почестей.

— Из-за твоего роста и телосложения, — ответил капитан. — Завтра на празднике тебе предстоит великая честь. В числе трех таких же, как ты, простолюдинов ты скрестишь меч с одним из лучших воинов короля на глазах герцога Генриха и самого короля.

«К именинам Фили хряка откормили», — всплыли в памяти Марка строчки старой детской песенки.

— Если ты победишь, — продолжал тем временем капитан, — то получишь большую награду и можешь идти на все четыре стороны.

Что будет в противном случае, Марк спрашивать не стал.

— А если я откажусь?

— Боюсь, у тебя не богатый выбор.

Марк задумался. В уме он быстро прикинул все минусы и плюсы создавшегося положения. С одной стороны, он мог в честном бою противостоять любому противнику и этим показать себя в глазах короля. Это здорово могло пригодиться в будущем. А с другой стороны, неизвестно, что задумали эти массовики-затейники. Ну, решайся, десантник!

Наконец Марк поднял голову и взглянул на собеседника.

— Надеюсь, это будешь не ты, капитан?

Воин несколько секунд смотрел на Марка и внезапно расхохотался.

— Парень, ты мне нравишься, — сказал он и хлопнул Марка по плечу. — Жалко, что тебя завтра убьют. Сражаться ты будешь с моим господином, бароном Куртвельдом. Он славный рыцарь, и умереть в бою с ним — большая честь.

Он повернулся и пошел к выходу. У дверей он остановился и, обернувшись, спросил:

— Ну так вести тебе девку?

Марк поколебался, примиряя свои желания с нравственными ограничениями, и согласно кивнул.

* * *

Утром его разбудил звук отпираемой двери. Принесли одежду и оружие. Марк снова закрыл глаза. Во сне ему в голову пришла идея, и сейчас он пытался оформить ее до конца.

— Тот, кто способен посылать сквозь время людей, явно сам здесь пришелец. Это и ежу понятно. Его или их деятельность вряд ли осталась бы не замеченной историей.

Марк в возбуждении сел на кровать и впился руками в волосы.

— Значит, если в это время происходило что-либо такое, что не укладывается в логические рамки истории…

Марк радостно вскочил и стал переодеваться в принесенную одежду. Она оказалась впору, лишь чуть коротковата. Но такие мелочи уже не волновали его. Марк мысленно видел перед собой дорогу домой. Осталось только вспомнить все, что он знал об этом времени.

Завтрак не в пример ужину оказался не столь обильным. Марк ел копченое мясо и запивал его некрепким вином, с улыбкой посматривая на принесшую завтрак девушку. Она грустно глядела на него большими зелеными глазами, и по ее щекам текли слезы.

— Ну, что ты, — ласково произнес он и мягко притянул ее к себе. Девушка уткнулась в его плечо и зарыдала.

Марк, ощущая под ладонями вздрагивающие крепкие плечи, мысленно обругал себя последними словами: «Сколько раз говорил себе, не делай из секса культа! Теперь вот человеку сердце разбил».

Он ласково похлопал ее по спине и успокаивающе сказал:

— Ну-ну. Не расстраивайся. Ты молодая, красивая. Будет у тебя еще герцог какой-нибудь или рыцарь, не то, что я…

Она вдруг вскочила с лавки, глядя на него широко раскрытыми глазами и, заплакав навзрыд, бросилась из комнаты. Марк с досады хлопнул себя по колену.

— Валенок ты, Огнев! Стрелять научился, а с женщиной разговаривать — ни хрена.

В комнату вошел капитан. Он критически оглядел Марка с головы до ног.

— А это что за сапоги у тебя? — спросил он, указывая на десантные ботинки Марка, которые тот решил не снимать.

— Это из Индии, — просто сказал Марк. — Выменял у одного странствующего монаха.

Капитан махнул рукой и проверил, как сидит на Марке пояс с мечом.

— Сейчас тебя поведут на турнирное поле. Скажи, как тебя зовут? Хотя бы буду знать. Этот разговор у нас последний.

Марк положил ему руку на плечо.

— Есть такая пословица, капитан. Человек предполагает, а бог располагает. Я скажу тебе свое имя при следующем разговоре.

Марк вышел из комнаты и в сопровождении двух лучников спустился во двор замка, где уже стояли оседланные лошади.

Турнирное поле представляло собой овальную травяную площадку ста метров длиной, огражденную с трех сторон изгородью из жердей. За жердями собрались поглазеть на турнир крестьяне и горожане со всех окрестных мест. Напротив центра возвышалось сооружение с сидячими местами, отдаленно напоминающее театральную ложу. Места пока были пусты.

Марка посадили на скамье рядом с шатром одного из участников турнира. Таких шатров было около двух десятков, и зрелище обещало быть увлекательным. Вокруг сновали оруженосцы и пажи, совершая последние приготовления.

Марк долго гадал, глядя на вывешенные над шатрами щиты с гербами, какой из них принадлежит барону Куртвельду, но его изыскания прервал звук трубы.

Толпа расступилась, открывая путь к ложе, и ликующе встретила прибывшую процессию.

Марк встал со скамьи, чтобы лучше рассмотреть въезжающих.

Впереди на черном жеребце, на поле въехал грузный, но не толстый человек с властным ястребиным лицом и жестким взглядом. Пурпурный плащ, достигающий почти земли, подчеркивал его королевскую осанку.

«А это, наверное, сам Генрих Лев», — подумал Марк, взглянув на всадника, едущего рядом с королем. Угрюмое выражение лица и изображение льва на его гербе подтвердили догадку.

За ними въехала королевская свита, состоящая из придворных дам, рыцарей и их прислуги. Вся процессия подъехала к предназначенным для них местам, и дамы, подождав, пока займут свои места король и герцог, расселись на приготовленные для них небольшие скамейки с подушками.

— Смотри-ка! Наш герцог держится с королем, как с равным, — услышал Марк голос рядом с собой.

Увлекшись созерцанием прибытия короля, он и не заметил, что лучники привели и посадили рядом с ним еще двух человек.

«Коллеги», — догадался Марк, рассматривая своих соседей по скамье.

Тот, кто говорил, был мужчиной плотного телосложения с толстыми и крепкими руками и ногами. За поясом у него висел большой боевой топор. Марк мысленно назвал его мясником и взглянул на второго.

Это был черноволосый парень высокого роста, с крепкой фигурой. Он, как и Марк, был вооружен мечом и теперь нервно ковырял им дерн.

Вновь прозвучала труба, и вышедший перед зрителями герольд объявил первых участников турнира.

Марк в юности увлекался рыцарской эпохой. А теперь ему выпала возможность воочию увидеть настоящий рыцарский турнир, и он приготовился смотреть.

— Благородный рыцарь, барон Куртвельд, против благородного рыцаря, барона Геншера, — проорал герольд.

Каждый из названных при этом поднял руку и двинулся к своим шатрам.

Куртвельд вошел в свой шатер и через несколько минут вышел в полном рыцарском снаряжении. Пока он с помощью оруженосцев садился на коня, Марк успел его хорошо рассмотреть.

Судя по лицу, изрезанному глубокими морщинами, это был уже старик. Но несмотря на свой преклонный возраст, он сохранил удивительную подвижность и силу. Это было видно даже тогда, когда он был в доспехах.

Устроившись в седле, рыцарь обернулся и увидел приготовленные для него жертвы. Его губы исказила презрительная улыбка. Он внимательно посмотрел на всех троих и равнодушно отвернулся. Оруженосец подал шлем, украшенный фигуркой орла, и оружие. Легко вскинув в руке тяжелое копье, барон тронул шпорами коня. Соперники выехали на исходные позиции.

«Кажется, он полностью уверен в своей победе», — подумал Марк. — «Ладно, старый козел, поглядим, что ты умеешь».

— Победитель этого турнира получит право в нынешнем весеннем походе против Ломбардийской Лиги ставить свой шатер рядом с шатром короля, — провозгласил герольд, и по знаку Фридриха турнир начался.

Рыцари дали шпоры своим коням и понеслись навстречу друг другу, набирая скорость для таранного удара.

Но Марка уже мало волновал поединок. При словах герольда его словно что-то кольнуло внутри. Он почувствовал, что решение важного для него вопроса где-то рядом. Как это часто бывает, мысль вертелась где-то близко от поверхности, но никак не могла всплыть.

Тем временем рыцари с грохотом столкнулись. Куртвельд, ловко отразив щитом нацеленное на него копье, выбил противника из седла.

Герцог, довольный победой своего рыцаря, рассмеялся. Король же нахмурился, хотя старался не показывать виду. Победитель, проехав вдоль мест, где расположились дамы, и получив причитающиеся ему томные взгляды и воздушные поцелуи, вернулся к своему шатру.

«Перед бабами выпендривается», — машинально отметил Марк и снова задумался. Он мобилизовал свою память до предела. Ему даже стало казаться, что волосы шевелятся на голове от напряжения. Но мысль юрким угрем выскальзывала и продолжала дразнить его своей близостью.

Тем временем слуги вынесли с поля поверженного рыцаря, и турнир был продолжен. Рыцари сталкивались на всем скаку, ломая копья и разбивая щиты. Неудачников выносили под свист и улюлюканье толпы, а победители под приветственные крики зрителей ожидали дальнейших соперников.

Марк, изредка поглядывавший на происходящее, вдруг с удивлением отметил, что барон Куртвельд все еще участвует в турнире и как раз выбил из седла еще одного противника.

«Крепкий старикашка», — уже более уважительно подумал Марк и обратил внимание на то, что король с лицом чернее тучи наблюдает за подвигами Куртвельда.

«Похоже, что этот морщинистый пенек выбил из седел всех лучших рыцарей короля», — предположил Марк. — «Ясное дело! Мне бы это тоже не понравилось».

Опять с грохотом сошлись бронированные всадники, и последний соперник барона покатился по земле. Толпа взвыла от восторга.

Сейчас победителю предстояло выбрать королеву турнира. Подцепив наконечником копья венок победителя, он медленно поехал вдоль скамеек, где сидели придворные дамы.

Он проехал почти до конца и, остановив коня, протянул венок на копье совсем молоденькой фрейлине, сидевшей позади более знатных особ.

— А этот утюг совсем не промах, — оценил Марк, наблюдая, как юная девушка надевает венок на голову рыцаря. — Она этому ржавому чайнику во внучки годится.

Кончилось чествование победителя, и вперед снова выступил герольд.

— Победитель турнира, благородный рыцарь, барон Куртвельд желает показать мастерство владения мечом.

Барон вышел на середину поля и громко произнес:

— Первую свою победу я посвящаю прекраснейшей из дам — королеве турнира.

«И голос у него тоже противный», — не совсем беспристрастно определил Марк и вытащил свой меч. Но лучники первым вывели на поле мясника. Тот поплевал на широченные ладони и крепко взялся за топорище обеими руками.

Положение у соперников было явно неравным. Облаченный в доспехи воин держал в руке длинный рыцарский меч и прикрывался щитом, в то время как его противник имел лишь топор на довольно коротком топорище и был лишен какой-либо брони.

Мясник широко размахнулся, и топор со свистом пошел вниз.

Куртвельд легко отвел удар щитом и шлепнул противника по заду. Он явно развлекался и при этом бравировал перед дамами. Мясник, словно разъяренный бык, завертелся на месте, ища противника. А барон легко и мягко, несмотря на вес доспехов, двигался вокруг него и слегка покалывал мечом.

Толпа хохотала. Мясник пришел в неистовство и, яростно взревев, поднял свой топор.

В это же мгновение барон глубоко вонзил свой меч в его живот.

Толпа стонала от восторга, а Куртвельд, подняв вверх окровавленный меч, раздавал поклоны дамам.

Следующим в круг вытащили парня. Похоже, его рука знала меч раньше. Он грамотно сражался, и барон уже не стал с ним играть, как со своей первой жертвой. Используя преимущество своего более длинного меча, он держал противника на расстоянии и выжидал удобного момента для решающего удара.

Внезапно парень сделал обманное движение и, увернувшись от рыцарского меча, нанес удар. Но его меч скользнул по закованному в чешуйчатую броню плечу рыцаря, не причинив ему никакого вреда. В ответ сверкнула сталь, и парень упал на траву с разрубленным лицом.

Труп унесли под восторженные вопли толпы. Марк во все глаза наблюдал за происходящим, когда вдруг почувствовал толчок в ребра.

— Твоя очередь, — сказал стоящий за ним пожилой лучник. — Иди, а я уж за тебя помолюсь.

Марк вышел на поле, крепко сжимая в правой руке меч. Со всех сторон его окружали алчные, жаждущие кровавого веселья глаза.

«Хотите посмеяться? Будет вам веселье!» — зло подумал Марк.

Он решил потянуть время. Нелепо размахивая мечом, он изображал неумелого увальня, в то же время не забывая аккуратно уворачиваться от ударов и выпадов рыцаря. Он делал вид, что страшно боится, и корчил глупую физиономию. Успех был полный. Толпа задыхалась от хохота. Генрих Лев рыдал от смеха и утирался плащом своего шута. Даже сам Фридрих изобразил на лице кривое подобие улыбки. Единственным человеком, который не смеялся, был барон Куртвельд. Он никак не мог понять, почему так долго его меч не достигает цели.

Внезапно он изменил тактику, и неожиданный выпад застал Марка врасплох. Он едва успел отклониться и почувствовал на лице прохладный ветерок от просвистевшей рядом стали. Резкое чувство опасности и страха заставило его забыть обо всем постороннем и сосредоточиться на поединке. И как это бывает, стоит только полностью отвлечься от проблемы, которая тебя волнует, и решение всплывает само собой.

Оно возникло мгновенно. Марк знал, что это именно то решение, которое нужно ему, и знал путь его осуществления.

Он мягко перехватил меч в левую руку и принял боевую стойку самурая.

Рыцарь нанес колющий удар. Марк четко отразил оружие и тем же движением коротко полоснул мечом по противнику.

Вероятно, лишь он сам видел, как кончик его меча на мгновение зашел в крохотный промежуток между панцирем и нижним краем шлема рыцаря и вышел оттуда. Толпа продолжала хохотать, когда барон вдруг выронил меч и упал на подогнувшиеся колени. Из-под шлема у него фонтаном брызнула кровь. Послышались отрывистые булькающие звуки, и он упал лицом вниз, окрашивая траву в красный цвет.

В воздухе повисла тишина. Герцог медленно поднимался со своего места, с изумлением глядя на неподвижно лежащего рыцаря. Какая-то дама, застонав, упала в обморок. В первую секунду ей даже не оказали помощь. Но вдруг все словно вышли из оцепенения. Засуетились служанки, приводя даму в чувство, а по толпе, словно волна, прокатился изумленный ропот.

Наконец, герцог осознал, что его лучший рыцарь мертв, причем мертв от руки никому не известного простолюдина. Его лицо исказила гримаса бешенства. Он открыл было рот, но приказать ничего не успел. На его руку успокаивающе легла не менее властная рука с королевским перстнем.

— Подойди ко мне, воин, — раздался голос Фридриха. Он был явно доволен таким неожиданным исходом поединка, и настроение у него улучшилось.

Марк вложил меч в ножны и подошел к самому подножью помоста, где сидел король со своей свитой. Все шло, как он и предполагал. Элегантно поклонившись дамам, он встал на колено и склонил перед королем голову.

— Ты ведешь себя, как благородный рыцарь, — произнес король. — Скажи нам свое имя и желание. Как победитель, ты имеешь на это право.

— Ваше величество! — Марк постарался вложить в голос как можно больше покорности. — Мое имя слишком ничтожно, чтобы звучать в присутствии великого короля, а мое единственное желание — сражаться рядом с моим королем и умереть за моего короля. Я смею надеяться, что ваше величество осчастливит своего слугу и выполнит его просьбу.

Король был приятно поражен и удивленно смотрел на простолюдина. Столь красиво оформленная речь редко звучала в эти грубые времена, и тем более из уст безродного.

— Сначала ты докажи, что достоин такой чести, — прорычал Генрих Лев. Он был очень зол, и Марк его понимал.

— То, что ты убил Куртвельда, просто случайность. Капитан! — крикнул он себе за плечо. Из его свиты вышел уже знакомый Марку воин. Герцог указал на него.

— Он не рыцарь, но, клянусь святыми апостолами, во всей стране не найдете того, кто владел бы мечом лучше, чем он. Если ты, простолюдин, после того, как высыплется весь песок из часов, будешь еще жив, я сам посвящу тебя в рыцари.

Герцог захохотал, явно довольный своей шуткой. Марк посмотрел на песочные часы. Песка оставалось минут на семь-десять. Марк взглянул на капитана. Было видно, что этот поединок ему неприятен. На его лице было написано сожаление. Марк его понял. Действительно, защищая звание лучшего бойца, он должен попросту зарубить Марка. И не приходилось сомневаться, что он это сделает не колеблясь ни мгновения, даже если это ему не приятно.

Капитан вышел на поле и вынул свой меч. Марк встал напротив него и, чтобы слышал только он, произнес:

— Привет, капитан. Говорил я тебе, что мы с тобой еще встретимся. Меня зовут Марк. Сражайся в полную силу и обо мне не беспокойся.

Капитан удивленно поднял брови. Он, по-видимому, как и Генрих Лев, считал, что победа Марка — нелепая случайность.

Марк первым нанес удар. Капитан легко парировал его и сам контратаковал. Клинки звенели, высекая друг из друга искры. Капитан будто решил проверить возможности соперника и удвоил свои усилия. В конце концов, он вошел в такой азарт, что Марку понадобилось все свое мастерство, чтобы отражать его хитроумные выпады.

Песок в часах давно кончился, но про это никто не вспомнил. Все завороженно смотрели на поединок. Мечи со свистом рассекали воздух, тщетно ища хотя бы лазейку в искусной защите противника.

А капитан продолжал наращивать темп. Его глаза весело светились азартом боя. Он упивался поединком с равным противником. Внезапно он выполнил каскад молниеносных ударов. Марк едва успевал отражать стремящееся поразить его лезвие, как вдруг меч со звоном вылетел из его руки. Это был удивительно красивый и совершенно неизвестный Марку прием. Он стоял и глядел на приставленное к его груди острие.

— Сдавайся, воин, — облегченно произнес капитан. Он часто и глубоко дышал. Счастливая улыбка играла на его лице.

Но в следующую секунду его меч вылетел из ладони и глухо шлепнулся в траву. Капитан, охнув, взмахнул ушибленной рукой. О самообороне без оружия здесь представления не имели. Они стояли друг против друга безоружные и не знали, что делать дальше.

Король бросил на землю свой платок. Это был сигнал окончания поединка. Толпа возбужденно загомонила. Капитана, как лучшего воина, владеющего мечом, знали все. Поэтому сейчас все взгляды были устремлены на Марка.

— По-моему, у нас стало одним рыцарем больше, — Фридрих указал взглядом на песочные часы. — Не так ли, герцог?

— Герцог Баварии и Саксонии всегда держит свое слово, — зло сверкнув глазами, ответил Генрих и, поднявшись со своего места, вынул меч из ножен. Он сделал знак рукой, и Марк, подойдя к нему, опустился на одно колено. Герцог опустил меч на левое, а затем на правое плечо Марка и произнес ритуальные слова. По его лицу Марк понял, что герцог сейчас с большим удовольствием снес бы ему этим мечом голову, и, не слишком надеясь на его выдержку, с нетерпением ожидал окончания ритуала. Наконец, герцог вложил меч в ножны. Толпа ликовала, приветствуя нового рыцаря. Дамы с нескрываемым интересом рассматривали Марка и перешептывались, а молоденькая королева турнира украдкой бросала на него взгляды и при этом заливалась краской. Марк отметил это про себя, но проблема, стоящая перед ним, была слишком важна, чтобы сейчас отвлекаться даже на такие приятные вещи.

Король был доволен. Настроение у него улучшилось, и, по-видимому, чесались руки сделать что-нибудь «хорошее» для своего строптивого вассала.

— Великолепный праздник, герцог. Давно так не веселился. Я тоже решил сделать тебе приятное.

Он взглянул на капитана.

— Я сам посвящу твоего капитана в рыцари.

Марк взглянул на герцога. У того при словах короля лицо побелело от гнева. Это было чуть ли не прямое оскорбление, и король наверняка знал это и не упустил возможности лишний раз уколоть хозяина праздника. Но герцог сдержался и промолчал.

После турнира король двинулся в свою резиденцию. Марк занял место в отряде личной охраны короля. Под одеждой у него был спрятан увесистый мешочек с золотыми монетами. Выкуп, который он получил за доспехи и оружие убитого им барона от его родственников в соответствии с законами турнира, и награда за победу. Настроение у него было на высоте. Как-никак, завелись деньги, и вопрос вступления в армию был уже решен. Теперь предстояло добраться до места сражения.

* * *

Конь раздавил кованным копытом рыхлый комок ссохшейся грязи и подал в бок. Марк покачнулся в седле и, прогнав остатки утренней полудремы, взглянул на горизонт.

Двадцатитысячная армия Фридриха уже пятый день упорно двигалась на Милан. Король горел желанием еще раз наказать непокорные города. Из разговоров с солдатами и рыцарями Марк узнал, что прошлый поход не удалось довести до конца. Сам бог был против германцев, и войско поразило чума. Треть армии вымерло. Фридрих вернулся назад и собрал новое войско, которое теперь двигалось на юг.

На полученные от турниров деньги Марк приобрел себе сносное снаряжение и коня. Кольчуга, сплетенная из мелких колец, удобно сидела на плечах, не стесняя движений. Рогатый шлем висел за спиной, уставившись в небо слепыми прорезями для глаз, и мерно покачивался в такт шагам лошади. На щите Марк попросил мастера изобразить молнию черного цвета. Теперь это был его рыцарский герб.

Прислугу брать он не стал, за недостатком денежных средств и чтобы не связывать себя излишними хлопотами. Теперь он ловил на себе высокомерные взгляды светских рыцарей, которые считали его нищим и проходимцем. Некоторые из них тащили с собой целую свиту с шатрами, котлами для варки пищи, треногами, складными стульчиками, ночными горшками и гамаками. У кого свита была многочисленнее, тот считался круче иных и посматривал на оных с высока. В этой иерархии рыцарь с черной молнией на щите, но без единого слуги был ниже плинтуса и подвергался полной обструкции. Но ему это было скорее на руку. Никто не приставал с разговорами.

Марк дал шпоры коню и проскакал немного вперед. Конь был хорош. Пришлось отдать почти все оставшиеся деньги, но он не жалел и теперь радовался удачной покупке. Высокий вороной легко и свободно нес его вместе с доспехами и оружием, плавно перескакивая через ямы и кочки. На нем Марк уже успел объехать все войско и прикинул численность и возможности армии. Рыцари составляли шестую часть армии и являлись основной ударной силой. Таранной атакой, в своих тяжелых доспехах и с длинными копьями, они были способны опрокинуть любого противника, и этот удар всегда решал исход сражения. За каждым из них двигались пешком, верхом или повозках многочисленные оруженосцы, стремянные и прочие кнехты. Бывалых воинов можно было определить по разумно-подобранному снаряжению и ухоженному оружию. Светских же представителей военного сословия отличал украшенный доспех и крикливо инкрустированные рукояти и ножны дорогих мечей и кинжалов. Но, несмотря на кажущуюся разношерстность, армия представляла собой грозную силу, тягаться с которой в нынешней Европе вряд ли кто был способен.

Разгромом войск Лиги оканчивались первые два похода Фридриха. И в этом походе, по мнению Марка, ломбардийцам светила та же участь. Не обученные, не организованные и плохо вооруженные итальянские крестьяне и ремесленники не имели никаких шансов на успех. Даже купленные мечи наемников не могли исправить положения. Но в том-то и дело, что Марк твердо помнил из истории, что Фридрих проиграл это сражение и, потеряв значительную часть армии, сам еле спасся бегством. Марку предстояло выяснить, что или кто дал ломбардийцам возможность разбить рыцарей.

Войска шли весь день и, достигнув к ночи крутого берега неширокой реки, окаймленной лесом, остановились на отдых. Застучали топоры, превращая в дрова близстоящий сушняк. Громче топоров была слышна перебранка оруженосцев, стремящейся отхватить для своих господ место для ночлега получше. По всей территории лагеря вырастали большие и маленькие шатры рыцарей и их прислуги. Марк выбрал себе место на краю лагеря, недалеко от подступившего леса.

Топора у него не было, а просить у кого-либо было не принято, если не хочешь упасть в глазах сослуживцев. Благо сухих толстых веток вокруг валялось пока в достатке. Достав трут и огниво, он разжег костер и принялся жарить соленую свинину из своих запасов.

Где-то рядом стукнулось о камень железо. В сгустившихся сумерках какой-то солдат тоже готовился к ночлегу. Он быстро собрал дрова для костра и высек огонь. Пламя высветило его лицо.

Марк сразу узнал его. За его постоянно выпученные, как у рыбы, глаза Марк прозвал его «пучеглазым». С самого начала похода этот неприятный тип, как тень, держался около него, не говоря ни слова, и все время слушал, о чем он разговаривает с солдатами. Это было не слишком приятно, но Марк решил не обращать на него особого внимания, поскольку слежка по причине и без нее были здесь явлением обычным.

Закончив ужин, Марк сгреб в сторону прогоревшие угли и, завернувшись в плащ, улегся на прогретую костром землю. Через пару минут его дыхание стало ровным и глубоким. Он даже стал тихонько похрапывать себе в нос. Слегка приподняв веки, сквозь ресницы он наблюдал за соседним костром.

Пучеглазый спокойно ужинал еще минут десять, постоянно поглядывая на Марка. Но вот он отложил в сторону еду и, поднявшись на ноги, осторожно подошел. Доспех и оружие он снял, видимо, что бы не загреметь железом в самый неподходящий момент. Несколько секунд он внимательно осматривал место ночлега и шагнул к седлу с сумками.

Дождавшись, когда он повернулся спиной, Марк тихо встал, благо тоже был без лат, и, по-кошачьи мягко ступая, подошел сзади к любопытному соседу. Пучеглазый подпрыгнул и выхватил нож, когда Марк хлопнул его рукой по спине. Марк тут же его обезоружил и приставил к его животу его же клинок. Солдат затрясся. Из его горла вырвался сдавленный возглас и тут же прервался. Это Марк слегка сжал ему шею левой рукой.

— Тише, уважаемый, а то благородные рыцари проснутся, и будут бить тебя ногами.

Он разжал руку, и пучеглазый надрывно задышал, ухватившись руками за шею.

— Садись.

Марк указал ножом на траву под ногами и подбросил на угли несколько веток. Огонь осветил испуганную физиономию.

Марк думал, как начать допрос. Опыта в подобных делах у него не было, да и вряд ли он воспользовался бы им.

«Надо убедить его в том, что выгоднее все мне рассказать», — наконец, решил он и приступил к допросу.

— Слушай, если ты расскажешь мне всю правду, я тебя отпущу.

Шпион, услышав незлобный тон, осмелел. Видимо подумал, что убивать его не собираются. Он ухмыльнулся и ответил:

— Если я расскажу, то люди герцога прирежут меня сегодня же.

Вот оно что! Герцог положил на него глаз! Марк понял, что у этого парня необходимо выпотрошить все, что тот знает, и решил его припугнуть. Он быстро припомнил все, что знал о пытках.

— Правильно, зарежут. А я тебя не зарежу. Я так просто людей не режу. Я возьму глиняный горшок, наполню его дикими злыми муравьями и поставлю на угли. Потом спущу с тебя штаны и усажу на этот горшок. Как думаешь, куда они полезут? Вижу. Догадался правильно. А чтобы ты не орал, когда они будут жрать тебя изнутри, я набью тебе рот змеиными головами, и уши твои отрезанные туда же засуну.

Марк сам удивился полету своей фантазии и вдохновенно продолжал, придав лицу зверское выражение:

— А чтобы тебе жизнь медом не показалась, я вспорю тебе живот, выну твои потроха и на их место брошу пару лопат горящих углей. И, наконец, я разрежу тебе горло и выну через него твой язык, который ничего не хочет говорить.

Марк на секунду замолчал и добавил:

— Правда, все это я сделаю лишь после того, как раздроблю тебе щипцами пальцы и отрежу руки и ноги.

С последней фразой получился явный перебор. Марк увидел, как лицо шпиона, позеленевшее от страха, приняло бледно-серый оттенок, и тот, закатив глаза, повалился на бок.

«Ох ты, черт! Перестарался, кажется», — подумал Марк и несколько раз хлопнул пучеглазого по щекам. Тот приподнялся, раскрыл помутневшие глаза и, увидев Марка, вскрикнул и вновь уронил голову.

Пока Марк соображал, что ему делать с неожиданной обузой, в лагере поднялся шум. Несколько всадников на взмыленных лошадях проскакали прямо к шатру короля.

Скорее всего, это был передовой дозор, и сведения были срочными.

Марк взял пустую флягу и решил сходить за водой, чтобы привести в чувство пучеглазого, а заодно узнать новости.

У одного из костров кучкой сгрудились воины. От них Марк узнал, что противник находится в половине дневного перехода и расположился лагерем близ небольшого города.

Марк поспешил к своему костру. В любую секунду могли дать сигнал к подъему и началу движения.

Место, где несколько минут назад лежал пучеглазый, было пусто. Марк быстро осмотрел вещи. Все было на месте.

«Удрал-таки! Ну и черт с ним. Все равно большего от него было не добиться».

Оседлав коня, Марк уселся доедать оставшееся от ужина мясо. За этим занятием его и застал сигнал сбора. Лагерь зашевелился, как растравленный улей. Гремело оружие, ржали боевые кони, принимая в седло бронированных седоков. Каждый третий всадник зажег факел, и огромная огненная река двинулась вперед. По-видимому, Фридрих решил к утру добраться к месту сражения и на рассвете дать бой.

Действительно, к исходу ночи войско вышло на обширную безлесную равнину. На горизонте, на фоне посветлевшего неба виднелись башни города, а в полутора километрах сквозь густеющий туман виднелись костры вражеского лагеря.

Сразу же началось построение на исходном рубеже. Светское рыцарское войско для атаки выстраивалось в одну линию. В первой шеренге находились рыцари — главная ударная сила короля, а за ними — хорошо вооруженные оруженосцы и слуги.

Марк занял свое место на самом краю правого фланга. Он заранее выбрал эту позицию, чтобы иметь шанс уйти с поля боя, если «тот» применит какое-нибудь мощное оружие.

Утренний туман постепенно рассеялся, и противоборствующие армии увидели друг друга.

Марк был удивлен. Он ожидал, что их встретит хоть и многочисленная, но не организованная толпа. А перед ними стояли четко выстроенные ряды воинов. Задуматься над этим фактом он не успел. Затрубили боевые рога, и железная лавина, гремя доспехами, сначала медленно, а потом все быстрее двинулась вперед, набирая скорость для копейного удара. Битва началась.

Марк оставил копье в своей первой жертве и выхватил меч. Стараясь сильно не увлекаться боем, он по мере необходимости наносил и отражал удары, постоянно ожидая проявления неведомой мощи. Но через несколько минут ряды сражающихся смешались окончательно, и применение какого-либо мощного оружия стало явно невозможным. По мере того, как Марк осознавал это, его все больше охватывало беспокойство. Становилось неясно, каким образом Лига сможет выиграть сражение. Рисковать жизнью не имело больше смысла, и он решил выйти из боя.

Зарубив слишком настырного ломбардийца, он направил коня прямо сквозь гущу сражающихся и едва не слетел на землю от сильного рывка.

Ударом меча он перерубил протянувшуюся к нему веревку, а в кольчуге осталась торчать трехкрюкая стальная «кошка». Только сейчас Марк обратил внимание на то, что многие из воинов противника кроме мечей и топоров имеют длинные палки с ременными петлями на конце, багры, «кошки». Еще он заметил, что из рыцарей рядом с ним почти уже никого не осталось. Вражеские солдаты петлями и баграми стаскивали немцев с коней и добивали их на земле ножами. Все их действия были удивительно скоординированы.

В центре боевых порядков ломбардийцев, также происходили странные вещи. Атакующая лавина немецких рыцарей почти в полном составе, словно по мановению волшебной палочки вдруг повалилась на землю вместе с лошадьми, попав в растянутые в траве веревки и ловко замаскированные ловчие ямы. Кони дико ржали, пытаясь встать на переломанных ногах. Рыцари оглушенные падением, кто тяжело подымался в своих доспехах, а кто и не шевелился вовсе. К ним уже подбирались ломбардийцы со зверскими лицами и кривыми ножами.

И Марк внезапно понял, что, собственно, никакое мощное оружие уже не нужно. Битва была уже практически проиграна. Рыцари несли невиданные потери. Многие из них даже не успевали несколько раз махнуть мечом, как их шею охватывала кожаная петля или веревка с «кошкой». А далее все шло по хорошо отработанной схеме. Рывок, после которого всадник оказывался на земле. Затем следовал оглушающий удар и нож в горло.

Марк дал шпоры коню, и тот прыжком вынес его на невысокий бугор. В щит сразу ткнулось несколько стрел. Марк искал глазами наиболее безопасный путь к отступлению, когда его взгляд наткнулся на колоритную фигуру вражеского военачальника. На черном жеребце, в сияющем греческом шлеме, закрывающем лицо, с мускулистыми, открытыми по плечи руками он орудовал утыканной шипами булавой. Иногда он отвлекался, чтобы отдать распоряжение, и тогда его прикрывали шестеро здоровенных телохранителей.

Еще одна стрела рикошетом звякнула по шлему в опасной близости от прорези для глаз, но Марк не обратил на это внимания. Он во все глаза смотрел на правую руку военачальника. Ее запястье плотно обжимал самый обычный индивидуальный браслет десантника.

— Джо-о! — не веря себе, радостно заорал Марк и вонзил шпоры в бока своего коня. Тот встал на дыбы и рванулся напролом сквозь ряды сражающихся, сбивая и топча и своих, и чужих. Военачальник едва ли услышал крик Марка, но, увидев пробивающегося к нему рыцаря, видимо, подумал, что тот хочет сразиться с ним в поединке, и направил коня ему навстречу.

Марк вовремя сообразил, что его рогатый шлем и окровавленный меч в правой руке мало кого убедят в дружеских намерениях. Он осадил коня и, сняв шлем, открыл лицо.

Поднятая для удара рука с булавой медленно опустилась. Из-под сияющего на солнце шлема раздался голос:

— Где ты шатаешься, командир? Два года тебя ищу…

* * *

— Да-а! Лихо нас разбросало, — выслушав рассказ Марка, произнес Джованни и поправил щипцами дрова в камине. На нем была тонкая, великолепной ручной работы шелковая рубаха и богатый жилет из серебристого песца. В левой руке, унизанной перстнями, он держал золоченый кубок с вином.

— Я гляжу, ты здесь уже освоился, — сказал Марк, оглядывая убранство зала и огромную тахту, застеленную медвежьими шкурами. — Жиреть, наверное, уже начал, десантник?

— Еще бы. Два года — это не твои полтора месяца. Но я в форме, командир.

Джованни налил еще вина и наполнил кубок Марка.

— Там, на станции, когда я увидел, что ты исчез вместе с этой бестией, то подумал, что тебе крышка. А потом меня самого утянуло.

Он сделал глоток из кубка.

— Хорошее вино. Так вот. Проявился я над базарной площадью и метров с десяти свалился прямо в телегу, груженную мешками с перьями. Даже не ушибся. Зато народ перепугал здорово. Все этот момент смотрели вверх на церковный колокол. Он как раз отбивал полдень. А тут появляюсь я в воздухе, прямо из ничего и прямо в перья. Ну, сам представляешь. Рожа, наверное, не хуже чем у черта, в пятнистой униформе и в перьях. Ну, естественно, меня приняли ни больше, ни меньше, как за самого дьявола. Народ врассыпную. Стражники, смелые ребята, за мной. Едва успел выбраться из телеги, как пришлось убегать. Заскочил в какой-то дом, как потом выяснилось, дом главы патрициата города, и бегал до тех пор, пока меня не зажали в зале для приемов. Пришлось дать всем по морде. Когда потасовка была в разгаре, вошел хозяин дома, выгнал стражу и стал что-то мне говорить. Я как мог объяснил ему на пальцах, что не понимаю, и чтобы он немного подождал. Он понял и тем самым дал мне возможность активизировать транслейдер.

Через полчаса я понял, где нахожусь и за кого меня здесь держат. Понимаешь, он ни на секунду не сомневался, что я если не сам дьявол, то, по крайней мере, его правая рука. Он сразу же решил заключить со мной союз.

Так я узнал, что немцы сильно донимают Лигу и уже дважды разбили ломбардийцев и обложили не хилой данью. Я согласился помочь. Тем более что делать практически ничего не пришлось. Рассказал им, что такое оборонительный порядок, «изобрел» для них багры, кошки и другие штуки. Ну, потренировал немного, и все. Народ они смышленый. Видал, как они ваших обработали.

Он с гордой улыбкой поправил бриллиантовый кулон на массивной золотой цепи, висевший у него на шее.

Марк допил вино и поставил пустой кубок на стол.

— Тебя, я вижу, здесь ценят.

— Слабо сказано. Папаша, это я так за глаза зову главу патрициата, меня лелеет, как своего сына. Подарил мне вот эту свою загородную резиденцию. Ни в чем не отказывает. Так что с этим все в порядке.

— А где твой «борзе»?

Задумавшийся было Джованни вздрогнул от неожиданности. Он как-то странно взглянул на Марка и, поставив кубок на стол, поднялся со своего места. Просунув руку за одну из портьер, он повернул какую-то ручку, и потайная пружина выдвинула из стены богато украшенный ящик. Резная крышка поднялась и открыла взгляду Марка аккуратно и красиво уложенную униформу, пояс, оружие и остальное снаряжение десантника.

Марк с полминуты рассматривал все это.

— Прямо выставка антиквариата. Похоже, одевать это ты больше не собирался, — сказал он и взглянул Джованни прямо в глаза. Тот быстро отвел взгляд.

Марк напряженно ждал ответа. Джованни подошел к столу, налил вина в свой кубок и собрался выпить, но тяжелая ладонь Марка прижала кубок к столу.

— Что с тобой случилось, Джо?

Джованни опустился на скамью.

— Я не сказал тебе сразу, командир. Я здесь не один.

Марк вопросительно взглянул на него. Джованни хлопнул в ладоши, и в зал вошел юноша, почти мальчик.

— Лоренсо, позови сюда госпожу.

— Она уже здесь, господин, и ждет, когда вы ее пожелаете увидеть.

Он вышел из зала, а в двери вошла красивая белокурая девушка лет девятнадцати. Она испуганно взглянула на Марка, который по-прежнему был в одежде с символами немецкого рыцаря и, подойдя к Джованни, опустилась на пол около его ног.

— Вот, командир, знакомься, — Джованни ласково опустил ладонь на волосы девушки. — Это моя жена Бьянка. И я ее люблю больше всего на свете.

Девушка вздрогнула от звуков незнакомой речи и, с отчаянием взглянув на мужа, быстро заговорила по-итальянски.

— Кто этот человек? Зачем он пришел? Я чувствую, он хочет разлучить нас.

Она крепко обхватила руками его колени, и слезы потекли из ее глаз. Джованни легко приподнял ее с пола и, усадив к себе на колени, нежно поцеловал в мокрые от слез глаза.

— Никто нас с тобой не разлучит. Верь мне.

Он еще раз поцеловал ее и осторожно поставил на ноги.

— Иди к себе, я скоро приду.

Девушка ушла, Джованни дотянулся до кубка и выпил. Марк тоже сделал глоток.

— Прости, командир.

Марк кивнул.

— Ты выбрал свою дорогу, и тебе по ней идти. Я не могу в чем-либо винить тебя.

Было далеко за полночь, когда он вошел в отведенную ему комнату. Необходимо было выспаться. Марк решил двинуться в путь с рассветом, чтобы не будить хозяев и не прощаться. Засыпая, он пытался представить себе, что он будет делать дальше. Но будущее предстало перед ним туманными и расплывчатыми пятнами. Вскоре и они растворились в теплых волнах глубокого сна.

* * *

Тяжелый мост опустился, гремя цепями, и Марк выехал из замка навстречу разгоревшемуся небу. Конь хорошо отдохнул и теперь готов был нести седока хоть на край света. Проблема была лишь в том, что сам Марк с трудом представлял себе свои дальнейшие действия.

Но пока дорога, ведущая от замка в мир, была одна, и до развилки нужно было определять свой дальнейший путь.

Так он ехал почти полтора часа, пока из-за очередного пригорка не появился валун, означающий, что дорога здесь разветвляется на несколько направлений. У валуна Марк разглядел сидящую фигуру. Капюшон низко опускался на лицо, и казалось, что путник дремал после длительного перехода.

— Куда ведут эти дороги, уважаемый? — подъехав ближе, спросил Марк по-итальянски.

Сидевший махнул рукой в направлении одной из дорог.

— В Германию — туда, — сказал он и скинул капюшон.

— У тебя семь пятниц на неделе, — довольно произнес Марк, глядя на улыбающуюся физиономию Джованни.

— Да вот, думаю, пропадешь тут без меня. И решили мы тебя одного не отпускать.

— На заре моей молодости слово «мы» означало что-то около двоих, как минимум, а ты здесь, хоть и очень большой, но один. Или глаза мне изменяют, или здесь есть еще кто-то?

— Ты прав, как всегда, командир, — ответил Джованни и свистнул.

Из-за ближайшего пригорка показались два всадника. Они вели на привязи третью лошадь. Когда всадники приблизились, Марк разглядел двух одетых по-походному юношей. В одном из них Марк узнал слугу Лоренсо. Лицо второго показалось ему знакомым. Только присмотревшись как следует, он увидел, что это девушка. Мужской костюм настолько преобразил ее, что она сейчас больше походила на красивого мальчика лет тринадцати-четырнадцати, чем на взрослую девушку.

— Решил взять их с собой?

— Угу, — кивнул Джованни и стал поправлять и подтягивать ремни на седле своей лошади.

— Вчера ночью я спросил ее, согласна ли она пойти со мной туда, откуда не придется вернуться. И она отвела «да».

— А парнишка?

— Я его когда-то спас, и теперь он не хочет меня бросать. И потом, не оставаться же Бьянке одной, если нам с тобой вдруг придется отлучиться.

Марк покачал головой.

— Надеюсь, что Совет посчитает твои доводы вескими.

— Ерунда! — Джо махнул рукой. — В крайнем случае, турнут из армии.

Он вскочил в седло.

— Ну что, поехали?

— А куда ты хочешь ехать? — спросил Марк.

— Поближе к тому месту, где ты объявился в этом грешном мире, — ответил Джованни и тронул коня. — У меня тут возникла одна идея…

Все двинулись за ним. Марк нагнал Джованни и, пристроившись ему в стремя, ожидал продолжения фразы. Но тот ехал и молчал, что-то обдумывая. Наконец Марк не выдержал.

— Может быть, все-таки ваше великолепие снизойдет и осчастливит недостойные уши такого ничтожества, как я, плодами своей звездоподобной мудрости.

Джованни расхохотался.

— Здорово, командир. Давно не слышал, как ты ругаешься, — сказал он, утирая выступившие от смеха слезы. — А идея проста. Я думаю, что отклонение в пространстве и времени при переносе от того места, куда перенеслись те «паразиты» со станции, сильно зависело от того, насколько близко мы были к ним во время переноса.

Марк почесал затылок.

— Давай-ка еще раз, и помедленней.

— Я заметил, что в тот момент, когда вы исчезли, ты своего придурка обнимал обеими руками, при этом нежно прижимал к себе. А я своему всего лишь выворачивал кисть…

— Тоже нежно, — вставил Марк.

— Естественно!

— То есть, ты хочешь сказать, что я проявился где-то недалеко от того места, которое мы ищем?

Джованни кивнул.

— По крайней мере, ближе, чем я.

Марк молчал несколько минут, взвешивая все «за» и «против».

— Ладно. Работаем по твоему плану, — сказал он. — «Тем более что у меня вообще нет никакого плана», — добавил он мысленно и пустил коня рысью.

* * *

Уже месяц они путешествовали по владениям Генриха Льва. Денег было достаточно, и ночлег со столом был им обеспечен в любом постоялом дворе или харчевне.

Чтобы не вызвать подозрений прямыми расспросами, Марк придумал надежный способ. За столом они заводили разговоры о разных заморских чудесах, колдуньях и прочей ереси, благо ранг рыцарей-странников позволял это делать, и вызывали со стороны завсегдатаев харчевен водопад разных историй про драконов, оборотней и волшебников. В девятнадцати случаях из двадцати эти «правдивые» рассказы были стопроцентной ахинеей, но некоторых колдунов пришлось проверить. На деле они оказывались либо сумасшедшими, либо местными знахарями.

Пока результаты были нулевыми, но это Марка не особо беспокоило, а Джованни тем более. Денег много, времени еще больше, и они постепенно вошли во вкус свободной бродячей жизни. Что касаемо Лоренсо и Бьянки, то, по мнению Марка, они вообще не видели ничего вокруг, кроме своего любимого мужа и хозяина.

Сказать, что путешествие проходило совсем гладко, тоже было нельзя. Пару раз на лесных дорогах на маленький отряд со свистом и гиканьем нападали шайки разбойников. Но, получив достойный отпор, убирались в лес ни с чем, оставляя на дороге лежать своих наиболее жадных до чужого добра товарищей.

К воротам небольшой придорожной гостиницы они подъехали уже в полной темноте. Стучать долго не пришлось. Дверь открыл сам хозяин. Увидев благородных господ, он расплылся в улыбке и, предчувствуя хорошую выручку, широко распахнул ворота.

— Прошу, прошу вас, благородные господа. Я благодарю господа за то, что он удостоил мою скромную гостиницу таким высоким посещением.

Марк сразу же узнал его. Это был тот самый человек, что подавал лошадей стражникам, которые арестовали его — Марка — в городе. Но хозяин, по-видимому, его не припомнил. Да и мудрено было узнать в благородном рыцаре нищего бродягу с перемазанным лицом.

Они вошли в просторную гостиную. Услышав, что путники проделали долгий путь, хозяин быстро сбегал и принес кувшин вина.

— У тебя есть свободные комнаты? — спросил Марк и вынул из кошелька на поясе золотую монету. Другой рукой он принял у хозяина кувшин, понюхал и приложился к горлышку.

— Лучшие комнаты для благородных господ и их слуг, — быстро заговорил хозяин, подавая Марку вино и вожделенно глядя на тяжелый кружочек.

— Отлично! — включился в разговор Джованни. — Мне и моему слуге, — он ткнул пальцем в сторону скромно стоявшей в стороне Бьянки, — постелите в одной комнате. Он мой телохранитель.

Марк, вновь в этот момент прильнувший к кувшину с вином, поперхнулся от неожиданности и жестко закашлялся. Это было в общем-то к лучшему, потому что он чувствовал, что если бы сейчас не кашлял, то наверняка бы хохотал как безумный. Более идиотского предлога для того чтобы остаться на ночь со своей возлюбленной, Джованни, конечно же, не мог придумать. Последние две недели у них не было более менее комфортных условий для уединения, и было видно, как Джо переживает по этому поводу. Теперь же его терпение, видимо, иссякло и голова, соответственно, перестала соображать окончательно.

Хозяин как минимум полминуты пучил глаза на «телохранителя», который был на две головы ниже, а в плечах втрое уже своего охраняемого. Неизвестно, какие мысли крутились в его голове, но вид золота, похоже, уничтожил все колебания. Он поспешил отдать распоряжения своим слугам, чтобы готовили ужин и комнаты для гостей.

Когда через полчаса Марк вышел из своей комнаты, стол в гостиной был уже накрыт. Джованни появился минут через пять из предоставленных ему на втором этаже апартаментов. Вид у него был самый умиротворенный.

— Слуги будут ужинать в комнатах, — объявил он хозяину, спускаясь по лестнице.

Хозяин, который решил сам прислужить гостям за столом, поклонился, быстро собрал снедь на поднос и передал его спустившемуся в гостиную Лоренсо.

Сели за стол. Марк отделил от великолепно зажаренного молочного поросенка хороший кусок и положил себе в миску. Тут же подскочил хозяин и наполнил кубки гостей ароматным темным вином. Он хотел было стать поодаль, чтобы не мешать трапезе, но тяжелая рука Джованни опустилась ему на плечо и придавила к скамье.

— Посиди-ка с нами, хозяин, — благодушно сказал он и наполнил еще один кубок. — Я угощаю.

Все взялись за кубки. Вино было густое, приятное на вкус и очень крепкое. Марк медленно смаковал пьянящий напиток и чувствовал, как хмель, разогревая кровь, обволакивает мозг прозрачной дымкой.

А Джованни с хозяином быстро нашли общий язык и по третьему разу наполнили кубки. Десантник сидел рядом с хозяином, обняв его рукой за плечи, и пытался завязать разговор на уже набившую оскомину тему.

— Есть м-многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим м-мудрецам, — начал он, уже не совсем уверенно владея языком.

— М-меня Гансом зовут… — попробовал протестовать хозяин, оторвав от кубка осоловелый взгляд.

Джо пропустил его замечание мимо ушей и продолжал:

— Гадости всякой развелось на свете!.. У-у!.. Ты себе не представляешь. Драконов, колдунов всяких там… И еще этих… — Джо сделал руками несколько пьяных движений, пытаясь что-то изобразить. — Во! Воргов.

— А-а… Знаю, — мотнул головой хозяин и прицельно потянулся за кувшином. — Леший, что ли?

— Сам ты леший, — сказал Джованни и слегка хлопнул его по макушке ладонью, отчего хозяин едва не расквасил себе нос об стол. — Говорят тебе ворог, значит ворг. Бегает и кусается.

Джованни потянулся за вторым кувшином.

— Вот, помню, на Эригоне нас с командиром в катакомбах чуть не зажали. Да-а… Если бы с модуля пушками не поддержали…

Внезапно его речь оборвалась на полуслове. Это Марк, уже давно подававший ему сигналы, чтобы тот попридержал язык, наконец, не выдержал и легонько лягнул его под столом. Но, кажется, перестарался. Джованни подскочил от неожиданности, в результате чего все содержимое его кружки выплеснулось ему в физиономию.

— Это у него падучая болезнь, судороги, — объяснил Марк хозяину, который осоловело смотрел на обтекающего вином гостя. — Насмотрелся в дальних странах всякого, а теперь, как напьется, так и рассказывает ужасы. Слава богу, здесь места тихие. Нечисть не водится.

— Как это не водится! — пьяно возмутился хозяин и, ударив по столу, попал кулаком по лежащему перед ним куску пирога с мясом. Вся начинка аккуратно распределилась по лицу и одежде сидящего рядом Джованни, который только что утерся от вина. Он ошалело снял с волос кусок начинки, открыл было рот, но так ничего и не сказав, вылез из-за стола и, покачиваясь, вышел из гостиной.

А хозяин тем временем, раздуваясь от гордости за родные места, доказывал Марку, что в этих краях нечисти хоть пруд пруди. Марк лениво кивал и уже жалел, что поддержал этот разговор. А хозяин распалялся все больше.

— Да что там вампиры-ы! У нас тут кодлун… нет, колдун есть. По сравнению с ним вся ваша нечис-сь — кошки драные.

— Да ну! — сказал Марк без всякого энтузиазма и наколол на вилку кусок мяса. А хозяин так разошелся, что даже стал вроде как декламировать.

— Его замок защищает невидимая смерть. Своих слуг он кормит волшебной едой, и они не ведают ни боли, ни страха смерти. И еще он делает для них железные стрелы, от которых не спасают доспехи.

Последние слова заставили Марка положить вилку на стол. Он взял собеседника за подбородок и, глядя в его пьяные глаза, спросил, четко произнося слова.

— Эти стрелы черного цвета с зазубренным наконечником?

Хозяин побледнел, и хмель мгновенно улетучился из его взгляда.

— Откуда благородный рыцарь знает про это, если он не бывал в этих местах? — спросил он, когда Марк освободил его подбородок.

— Слыхал от местных жителей. Как далеко отсюда замок колдуна?

— Один день пути по северной дороге, — ответил хозяин и попытался встать с лавки. Но выпитое вино отняло у него власть над ногами. Марк помог ему выбраться из-за стола и, проводив на хозяйскую половину дома, пошел искать Джованни.

Джо стоял возле бочки с дождевой водой и с промежутком в несколько секунд окунал туда голову.

— Ладно. Закругляйся, — сказал Марк, споласкивая в бочке руки. — Сейчас кое-что расскажу — вмиг протрезвеешь.

Они поднялись к нему в комнату, и рассказ Марка вытряхнул остатки хмеля из головы Джованни.

— Ты думаешь, это тот, кто нам нужен?

Марк кивнул.

— Если хотя бы третья часть того, что сказано о колдуне, правда, то это он. Выходим завтра утром.

— Лоренсо берем с собой?

— Нет. Он останется здесь с Бьянкой. Если все удастся, один из нас вернется и заберет их. Тем более что здесь недалеко, всего день пути. А сейчас иди, предупреди их. И спать.

Когда Джованни вышел, Марк вытащил меч и минут десять упражнялся, нанося удары невидимому противнику. Лезвие со свистом рассекало воздух и, последний раз сверкнув в тусклом свете масляной лампы, мгновенно вернулось в ножны. Марк остался доволен своей формой, но отдохнуть все же следовало. Завтрашний день решит, кем он продолжит свою жизнь, немецким рыцарем или сержантом-десантником.

* * *

Хозяин плотоядно глядел на мешочек, туго набитый золотыми монетами, и с готовностью кивал головой, заранее соглашаясь со всем, что говорил ему Марк.

— После завтрака мы с моим другом поедем навестить старого знакомого. Вернемся дня через два-три. Слуги останутся в гостинице. Наши комнаты не сдавать. Здесь сто пятьдесят золотых. Думаю, хватит.

— Сто пятьдесят! — задохнулся хозяин.

Он буквально ел мешочек глазами и по-звериному впился в него пальцами, едва Марк выпустил деньги из рук.

— Все будет, как пожелает благородный господин, — сиплым от волнения голосом проговорил хозяин и, низко кланяясь, попятился к двери.

В гостиной уже царил Джованни. Он с аппетитом откусывал от огромного собственного изготовления сэндвича с окороком и луком и запивал вином из большой кружки.

— Смотри, не лопни, — предупредил Марк, садясь за стол.

— Командир, ты — зануда, — ответил Джованни набитым ртом. — Я, может быть, в последний раз ем натуральную пищу.

И он зубами отделил от сэндвича очередной кусок.

— С хозяином я договорился, — сказал Марк. — Как там лошади?

— Нормально.

— Берем провиант на два дня. Если что, купим где-нибудь.

Кони были накормлены и отдохнули. Марк уложил в седельные сумки необходимые припасы и, пока Джованни бегал прощаться со своей Бьянкой, расспросил конюха о северной дороге, чем нагнал на того страху.

Все было готово, и через четверть часа они двинулись в путь.

Дорога была как дорога. Марк не замечал решительно никаких ужасов, про которые ему успел поведать конюх. Разве что все чаще попадались заброшенные деревеньки и отдельные дома с мертвыми глазницами окон. Друзья заглянули в одну из хижин. Пыль покрывала толстым слоем все предметы. Судя по всему, люди ушли отсюда очень давно, но оставили в доме порядок, словно собирались вернуться.

— Благородные господа кого-то ищут?

Голос принадлежал старику лет семидесяти. Он стоял в покосившихся дверях и смотрел на пришельцев бесцветными глазами.

— Куда подевались все люди, отец? — спросил Марк. Старик ничего не ответил и, повернувшись, медленно вышел на улицу. Друзья последовали за ним.

Старик подошел к дороге и махнул костлявой рукой.

— Там живет ирод, — он перекрестился. — От него и ушли люди. Грабил. Кто противился, тот лишился жизни.

— А кто он такой, этот «ирод»? — спросил Джованни и поправил висевший на поясе меч.

— Ирод — он ирод и есть, — с горечью в голосе ответил старик. — В глаза его никто не видел, а солдаты его уже который год бесчинствуют. Я в округе тут один остался. Мне не страшно. Пожил свое. А люди все оставили и ушли.

Он сел на траву и устало закрыл глаза. Марк подал Джованни знак, и тот вынул из сумки один из свертков с провиантом.

— А что же ваш господин, герцог Генрих, не разберется с ним? — спросил он, раскладывая пищу перед стариком.

Тот внимательно посмотрел на богатую снедь, но, несмотря на явный голод, сначала ответил:

— Два года назад он пришел сюда с отрядом рыцарей и ничего не смог сделать против колдовства.

Он замолчал и стал медленно с достоинством есть. Десантники молча наблюдали за ним, пока он, поев, не собрал в ладонь оставшиеся крошки и не бросил их в рот.

— Вы мало похожи на знатных господ, хотя видно, что люди не бедные, — заметил старик. — Знатные не стали бы со мной разговаривать, и кормить тоже.

— Мы странствующие рыцари, — ответил за обоих Джованни. — Услышали про вашего колдуна и решили попытать счастья мечом.

Старик с сожалением посмотрел на него и ничего не ответил.

Марк вскочил в седло.

— Далеко отсюда до его логова?

— Два часа пешего пути, — ответил старик.

— Спасибо, отец, — вскакивая на коня, крикнул Джованни и поскакал вслед за Марком.

Отъехав, они оглянулись.

Старик стоял на дороге и крестил их вслед своею костлявою рукой.

Замок показался неожиданно, едва они выехали из леса. Его каменные башни мрачно возвышались километрах в двух впереди.

— Солидный домик, — сказал Джованни, разглядывая замок из-под ладони. — Гарнизон — человек восемьдесят, не меньше.

— Меньше — возразил Марк. — Если, конечно, колдовство, которое охраняет замок, не легенда.

Он взглянул на солнце.

— До заката еще часа четыре. Оставим коней здесь и пойдем посмотрим.

Почти все пространство от леса до замка покрывали редкие островки невысокого кустарника. Используя его для маскировки, десантники двинулись к замку вдоль единственной протоптанной к нему дороги.

До крепостных стен оставалось меньше километра, когда перед друзьями внезапно выросла поросшая травой насыпь высотой в человеческий рост.

Джованни сделал несколько шагов вверх по склону и взглянул вдоль насыпи.

— Тянется, насколько хватает взгляда, — доложил он Марку. — Похоже, что это вокруг всего замка.

Он взглянул в другую сторону.

— А где идет дорога, там в насыпи проход.

Марк полез наверх, чтобы взглянуть самому, и в ту же секунду был сброшен с насыпи назад сильным толчком. Он упал спиной на траву, и на него сверху обрушился Джованни. Марк попытался вырваться, но Джо крепко прижал его к земле и, зажав ему рот рукой, знаком приказал не шуметь. Только тогда Марк расслышал скрип несмазанных деревянных колес и звон оружия.

Глядя все время вперед, они и не заметили, что за ними по дороге двигался вооруженный отряд с телегой, запряженной двумя грузовыми лошадьми. Теперь они проходили по дороге в каких-то двадцати метрах от притаившихся десантников.

Марк понял, что они пришли куда нужно. У солдат из набедренных колчанов торчали металлические оперения арбалетных стрел.

Перед проходом в насыпи отряд остановился. Один из воинов, по-видимому, командир отряда, вынул из ножен меч и дважды несильно ударил по торчащему у дороги металлическому столбу. Через несколько секунд верхняя часть столба засветилась ярко-зеленым светом, и отряд пересек границу. Как только последний человек шагнул за насыпь, столб погас.

— Видал? — спросил Марк. Джованни кивнул:

— Автоматизированный контрольно-пропускной пункт. Ни больше, ни меньше.

Они вползли на насыпь и, не высовывая из травы голов, продолжали наблюдать.

За насыпью дорога была вымощена камнем и ограничивалась по обочинам светло-желтой песочной полосой.

Отряд остановился, чтобы привести в порядок упряжку, и медленно двинулся вперед.

— Нам необходимо узнать, как защищается замок, — произнес Марк.

— У меня появилась одна идея, — Джованни стал рыться по карманам — Черт! Все золото в седле оставил.

Он повернулся к Марку, его взгляд упал на часы. Марк быстро прикрыл их рукавом.

— Да ладно, командир, не жмись. Ничего с ними не случится, — сказал Джо и добавил: — Наверное.

Марк со вздохом отстегнул и передал часы напарнику. Джованни взвесил их в руке и, прищурившись, швырнул на насыпь.

Часы, сверкнув на солнце хромированной сталью, описали в воздухе дугу и упали слева от дороги, метрах в восьми от шедшего последним солдата. Это был еще совсем молодой безбородый парень. Некоторое время он осматривался по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, сделал шаг за песочную полосу. Ничего не произошло. Марк разочарованно вздохнул. Еще раз оглянувшись, солдат сделал несколько быстрых шагов и протянул руку к часам.

Внезапно страшным ударом его отбросило в сторону и, рванув несколько раз в воздухе, швырнуло на землю. Перед десантниками вздыбились фонтаны из земли и травы, и Марк услышал знакомый, противно звенящий свист уходящей рикошетом в небо пули. Он инстинктивно вжался в землю. Со стороны замка раздался приглушенный расстоянием дробный стук.

Отряд лишь на секунду остановился, а затем вновь двинулся к замку, оставив лежать на окровавленной земле истерзанное тело.

Джованни во все глаза смотрел на происходящее и даже слегка приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть, но Марк за ногу стащил напарника с насыпи вниз.

— Что это было, командир? Это самое колдовство?

Марк кивнул.

— Только у этого колдовства есть свое название. Пулемет-робот. Озадаченный взгляд Джованни ясно показал, что это сочетание слов мало о чем ему говорит. Марк коротко объяснил:

— Оружие, посылающее одинаковые кусочки металла — пули, обладающее большой убойной силой на расстоянии свыше километра. Маловероятно, чтобы стрелял человек. Слишком высока точность для стрельбы очередями.

— Я заметил, — согласился Джованни. — Эффективное оружие.

Такая система обороны действительно была надежна. Марк знал, что в двадцатом веке эти системы получили широкое распространение. Может, с ней и можно было бы справиться там, но здесь, где до открытия электричества оставалось еще шестьсот лет, об этом можно было и не думать.

Они отползли подальше от дороги в кусты и растянулись на траве, давая отдых уставшим мышцам. Необходимо было что-то придумать.

Джованни стал снимать с руки индивидуальный браслет.

— Ты чего?

— Да вот, думаю, связь нам может еще пригодиться, — ответил Джованни, нажимая на звенья-клавиши. — Решил проверить, а то он у меня уже забарахлил один раз.

Марк приподнялся на локте и удивленно спросил:

— Когда это он у тебя барахлил?

— Да как в лес въехали, так минут через десять стал выдавать прерывистый сигнал. Ну, я его и отключил, чтобы он совсем не вышел из строя.

Марк изумленно глядел на товарища.

— Джо, по-моему, за эти два года остатки твоих мозгов окончательно превратились в мышцы. Ты должен славить господа за то, что тебя не слышит наш инструктор по снаряжению. За эту ересь он лично сжег бы тебя на костре, а за то, что ты отключил браслет, еще и отправил бы под арест.

Он перецепил меч с пояса на спину, чтобы не мешал быстрому передвижению и, пригнувшись, быстро побежал к лесу. Джованни нагнал его через несколько секунд.

— А не позволено ль будет ничтожнейшему из подчиненных узнать, куда это мы так не спеша гуляем? — спросил он, подстроившись под темп бега.

— Туда, где твой браслет принял радиосигнал.

— Так ты думаешь, что он исправен?

— Джо, для того, чтобы браслет, как ты выражаешься, «забарахлил», в него нужно из паллера высадить всю обойму. Да и то, скорее всего, он от этого только подзарядится. Занятия нужно было посещать, двоечник.

Через десять минут они уже сидели в седлах и ехали вдоль дороги в обратную сторону от замка. Еще через полчаса браслеты десантников, включенные на прием во всех диапазонах, засекли прерывистый сигнал с запада. Судя по его силе, либо расстояние до источника было небольшим, либо источник был достаточно мощный.

Километров семь они пробирались по густому лесу, оставив лошадей у дороги, и наткнулись на самую настоящую колючую проволоку, намотанную между деревьев. Она окружала высокий бугор, увенчанный темным метровым шаром.

Шагах в десяти от ограждения Марк остановился и удержал за плечо Джованни. Затем он вынул из ножен меч и аккуратно бросил его за проволоку. Меч повис, зацепившись гардой за колючку и уткнувшись в землю острием.

— Раньше, то есть позже, в двадцатом веке через такую проволоку пропускали электричество — объяснил он удивленному Джованни. — Но нам, кажется, повезло.

Он подошел к ограде и сунул меч в ножны.

— Ты знаешь, что это означает, Джо? — Марк кивнул в сторону шара. — Это означает, что у нашего друга есть воздушный транспорт.

— С чего ты взял? — спросил Джованни, обходя бугор по окружности.

— Этот шар не что иное, как ультракоротковолновый маяк. Проще говоря, приводная станция для обнаружения данного места с воздуха.

— Слушай, откуда ты все это знаешь? Мы ведь это в центре не изучали.

— Вы не изучали, — поправил Марк.

— Нет, все. Вернемся — уйду в отставку, — с угрюмой физиономией произнес Джованни. — По три раза в день намекают, что ты тупой, а то и… А это что такое?

Он указал на заросшую густой травой массивную металлическую дверь, ведущую внутрь бугра, и полез через проволоку.

— Подожди-ка, — Марк перехватил занесенную над ограждением ногу Джованни. — Посмотри сюда.

Он указал на еле заметную натянутую в траве за оградой проволочку. Осторожно проведя по ней пальцами, он раздвинул траву и увидел металлический цилиндр противопехотной мины. Проволока была пропущена через кольцо предохранительной чеки и тянулась куда-то дальше, в траву.

Марк огляделся и обнаружил еще три таких сюрприза. Он осторожно отсоединил проволоку и взял мину в руки.

— Еще бы немного, Джо, и стал бы ты первым космонавтом планеты. Не лезь, пока я не расчищу проход.

Орудуя ножом, он осторожно снял и уложил под деревом полтора десятка смертоносных цилиндров. Путь был свободен. Джованни осмотрел дверь.

— Здесь два замка. Один кодовый электронный, а второй фотоэлектрический. Открывается, если приложить палец с соответствующим капиллярным узором. Ни кода, ни соответствующего пальца у нас нет, а мечом эту дверь не отопрешь. Дохлое дело.

— Джо, ты пессимист. Наш незнакомый друг был столь любезен, что оставил нам достаточное количество ключей, — Марк подбросил на руке очередную обезвреженную мину. — Учись, пока я жив.

Он быстро прикрепил по две мины на каждый замок и соединил все кольца одной проволокой.

— Когда-то твои предки таким образом грабили банки.

— А твои? — спросил Джованни, поудобнее укладываясь за упавшее дерево.

— И мои тоже, — согласился Марк и, укрывшись за тем же деревом, дернул проволоку.

Два взрыва прогремели одновременно. Сквозь сизый дым проступили очертания сильно покореженной двери. Джованни навалился, и она, противно скрипя перекошенными петлями, открылась.

В узком, ведущем вниз коридоре горел дневной свет.

Вторая дверь открылась простым нажатием кнопки.

— Елки-палки! — не смог сдержать возгласа Марк. — Это мы хорошо зашли…

В большом квадратном помещении ровными рядами расположились знакомые и незнакомые Марку системы огнестрельного оружия и военной амуниции.

— Это что, музей? — выглянув из-за его плеча, спросил Джованни.

— Это ты у нас из музея, а это военный склад или что-то вроде. А проще сказать, как раз то, что нам нужно.

Марк подошел к пирамиде и вынул первое попавшееся оружие. В его руках матово блеснула автоматическая винтовка.

— Штурмовая винтовка КМ-22, образца 2014 года, Россия, — прочитал он в инструкции. — Комплектуется двадцатимиллиметровым гранатометом, электронно-оптическим прицелом, глушащим устройством…

— Этих берем две штуки, — не глядя, крикнул он Джованни и обернулся.

Тот стоял посреди зала перед открытым ящиком и внимательно рассматривал небольшой, величиной с кулак, продолговатый металлический предмет с нарезанной в виде кубиков поверхностью.

— Посмотри, что я нашел, — крикнул он и показал предмет, поддев его пальцем за торчащее кольцо.

У Марка перехватило дыхание.

— Джованни, — сглотнув комок в горле, предельно спокойным голосом произнес Марк. — Ты, пожалуйста, не делай резких движений и тихонечко положи эту штуку на ящик. Вот так. А теперь отойди от него, пожалуйста.

Марк стер со лба выступившие капли пота.

— Джо! Давай договоримся. Прежде, чем хватать что-либо здесь, сначала спроси у меня.

— А что я такого сделал?

Марк вынул из ящика злополучный предмет.

— Знакомься. Подруга дней моих суровых — оборонительная граната эф-один. Радиус поражения — двести метров. Дергаешь кольцо и…

— И летишь на двести метров, — закончил за него Джованни.

— Нет, это осколки летят на двести метров, а ты летишь прямо к праотцам.

Они продолжили осмотр склада. По мере того, как Марк рассказывал о тех видах оружия, что им попадались, Джованни все больше проникался уважением к «музейным экспонатам». Он с тихим восхищением поглаживал матовые бока автоматов и винтовок, шепотом произносил какие-то слова, словно разговаривал с ними.

Тем временем Марк наткнулся на упаковки с обмундированием, и они переоделись.

— Значит, так! — подвел резюме Марк. — Берем вот эти две штурмовые винтовки, два шестнадцатизарядных «глока» с кобурой и боеприпасы к ним. Гранаты, термитные шашки, моток сталолитной нити, электронные бинокли и шоколад. Ножи свои.

Через пять минут они вышли на поверхность. На обоих была камуфлированная под лес униформа с черными эмблемами оскалившихся черепов на рукавах. Бронежилеты и шлемы из пулестойкого кевлара надежно защищали корпус и голову от пуль ручного оружия, а тем более от стрел и копий.

— Приятно чувствовать себя человеком, — сказал Марк и поправил висевшую на груди винтовку. — А, Джо?

Он взглянул на напарника. Джованни сидел в дверях и аккуратно укладывал в брезентовую сумку блестящий массивный цилиндр.

— Ты где это надыбал?

— Да вот, возле самой двери лежало. Решил взять, — ответил Джованни.

Марк покачал головой.

— Тебе что, нести нечего, что ли? Взял бы лучше ящик гранат.

— А я взял, — ответил Джованни и показал прикрепленный к спине пластиковый ящик.

— Ну, ты у нас здоровый, вот все и потащишь, — махнул рукой Марк и двинулся в лес.

Лошадей они нашли там же, где оставили — на краю большой поляны.

— Надо немного попрактиковаться, — сказал Марк, и они сложили весь груз на траву.

Он раскрыл брезентовую сумку, которую нес Джованни, и прочитал надписи на цилиндре.

— Джо, а ты случайно не знаешь, зачем нам нужен напалм? Джованни уже лежал под деревом, высоко задрав ноги на ствол.

— Напалм? Нет, нам напалм не нужен, — ответил он, не открывая глаз.

— Я так и думал, — сказал Марк и заглянул в сумочные карманы. В одном из них он обнаружил коробку с патронами для «глока». Вынув один из них, он долго рассматривал покрытую черным лаком пулю с ядовито-красной буквой Д.

— Где ты взял эти патроны?

Джованни на секунду приоткрыл глаза.

— Лежали в ящике с черепом на крышке. Я взял пару коробок. Думал, пригодится.

Марк набил патронами магазин и зарядил свой пистолет. Метрах в шестидесяти, у противоположного края поляны, он выбрал нетолстое дерево и, прицелившись, нажал на спуск. Переводчик режима стрельбы на «глоке» стоял в положении на автоматическую стрельбу, и Марк от неожиданности дал длинную очередь.

Там, куда ушли пули, взметнулись столбы земли и щепок. Несколько деревьев упали с размочаленными стволами. Лошади шарахнулись от грохота выстрелов и нервно заржали. На километр вокруг заорали перепуганные вороны.

Джованни, подскочивший от резанувшего по ушам звука, раскрыв рот, смотрел на поваленные деревья.

— Командир, да из этой штуки ворга можно, как котенка! В куски разнесет.

Марк кивнул и осторожно разрядил оружие.

— Эти патроны побережем на крайний случай, — сказал он и засунул коробку поглубже в свою сумку.

Разложив остальное оружие и боеприпасы, он подозвал напарника и приступил к объяснению правил обращения с ними.

Через двадцать минут Джованни без промаха разносил в щепки пеньки на расстоянии в несколько сотен метров и сбивал указанные Марком верхушки далеких деревьев.

— Отличная штука, — одобрительно произнес он, усиливая и ослабляя увеличение в электронном прицеле винтовки. — Жалко только, что поле зрения мало. Трудно стрелять по быстродвижущимся целям.

Он опустил винтовку, но в ту же секунду неожиданно вскинул ее и, не целясь, выстрелил. Сраженная пулей ворона шлепнулась к ногам Марка. Тот красноречиво посмотрел на напарника.

— Летела медленно, — оправдался Джованни и поставил винтовку на предохранитель.

Марк придал лицу критическое выражение.

— Ну, будем считать, что стрелять с горем пополам ты научился. Пора ехать.

Они выехали из леса, когда солнце уже касалось верхушек деревьев на западе и ярко освещало мрачный замок. Оставив лошадей, десантники быстро добрались до пограничной насыпи и залегли на ее склоне. Пока Марк рассматривал замок в бинокль, Джованни, по его указанию, привязал к одной из термитных шашек конец сталолитной нити.

— Джо, возьми свой бинокль. Я, кажется, нашел его. Знакомая штука. Смотри слева от передней башни.

Несколько минут они вместе на максимальном увеличении биноклей рассматривали хищный ствол тяжелого пулемета, торчащего из полусферической вращающейся башни. Над ней мерно поворачивался то в одну, то в другую сторону длинный и плоский предмет.

— Где-то должен быть второй, — сказал Марк.

— Думаешь, их там много?

— На этой стороне должен быть еще один. Дублирующий. На случай, если основной выйдет из строя или атака будет слишком интенсивной.

Он еще раз безрезультатно обшарил в бинокль стены и башни замка.

— Ладно. Попросим его подать голос. А ну-ка, — обратился он к Джованни, — покажи, чего ты там сделал.

Осмотрев термитную шашку с привязанной к ней нитью, Марк остался доволен.

— Значит, так. Сейчас возьмешь винтовку и ляжешь на насыпь вон там, метрах в тридцати от меня. Стрелять будешь, когда заработает второй пулемет. Главное — вывести из строя приемники излучения. Те штуки, что вращаются над установками. Понятно?

— Не тупой, — ответил Джованни и, взяв винтовку, пошел вдоль насыпи.

Подождав, пока он устроится, Марк вставил в шашку запал и, разбив химический капсюль, швырнул ее далеко на насыпь.

Некоторое время шашка просто лежала на земле, и пулемет никак не реагировал на ее появление. Но стоило только загореться заряду, как тут же пули стали рыть землю вокруг маленького гудящего солнца.

Десантник потянул за несгораемую нить и протащил горящую шашку несколько метров, чтобы создать видимость движущегося объекта. Он знал, что шашка рассчитана на минуту горения. Секунды шли, а по-прежнему стрелял лишь один пулемет. Марк от волнения кусал нижнюю губу.

— Ну же! Чего молчишь, скотина!

Шашка выбросила ослепительно яркий язык пламени и стала гаснуть.

«Все», — подумал Марк и выпустил из рук нить.

Внезапно почти сгоревшая шашка разлетелась на искры от прямого попадания, и Марк увидел вспышки выстрелов второго пулемета.

В ту же секунду раздались два еле слышных глухих хлопка, и пулеметы замолчали. Марк посмотрел в бинокль.

Обе установки слепо уставились стволами в пространство. Марк не мог поверить своим глазам. Приемников излучения на установках не было. Джованни для надежности просто перебил выстрелами стойки, на которых они крепились.

Марк схватил вторую винтовку.

— Джо, держи на мушке стены и смотровые башни. Услышишь взрыв гранаты, беги за мной.

Он передернул цевье винтовки, дослав тем самым снаряд в ствол гранатомета, и прыгнул на насыпь.

Восемьсот метров открытого пространства. Марк бежал, напрягая все силы и стараясь не думать о том, что происходит сейчас за стенами замка. Может быть, в эти секунды компьютер приводит в боевое состояние еще одну резервную установку, а может, по сигналу тревоги уже поднимаются на стену вооруженные люди. И еще десятки всяких «может». Слишком много для одного человека.

В голове стучала только одна мысль. Добежать до мертвой зоны под стенами, где пулемет не сможет его достать. В противном случае крупнокалиберные пули прошьют бронежилет легче, чем шило бумагу.

До стены оставалось метров двести, когда Марк заметил, что створки ворот расходятся в стороны, а тяжелая решетка поползла вверх. Из замка выехала телега, запряженная лошадьми, в сопровождении отряда арбалетчиков. Увидев бегущего Марка, они встали как вкопанные. Появление здесь живого существа оказалось для них полной неожиданностью.

Солдат, шедший впереди, выхватил меч и что-то крикнул остальным.

Марк нажал на спуск. Гранатомет коротко рявкнул, тяжело ударив отдачей, и граната, прочертив над дорогой дымный след, разорвалась прямо под телегой.

Сверху посыпались обломки и комья земли. Взрыв разметал отряд. И лишь один из солдат, стоящий дальше всех от места взрыва, быстро вскочил на ноги и направил на Марка заряженный арбалет. Но внезапно голова его дернулась, и, выпустив из рук оружие, он упал навзничь.

Марк обернулся. Сзади, метрах в трехстах, во всю прыть несся Джованни и на бегу стрелял из винтовки.

Еще один убитый им охранник свалился со стены прямо на ноги Марку, когда тот вплотную подбежал к воротам. Пробежав мимо дымящейся воронки, Марк выстрелил в голову лошади, которая, катаясь в луже крови, молотила по воздуху обрубками оторванных взрывом задних ног, и ворвался во внутренний двор замка.

Теперь было необходимо прикрыть напарника. Марк дал густую очередь по высоким окнам-бойницам и накрыл из гранатомета площадку соседней башни, когда на ней кто-то появился.

Джованни влетел в ворота замка и, прижавшись спиной к стене, стал водить стволом винтовки по верху, каждую секунду ожидая нападения. Марк свистнул ему, и, указав на дверь, ведущую внутрь замка, знаками показал, что необходимо выстрелами из винтовки разбить запоры. Джованни кивнул головой и тут же пальнул в дверь из гранатомета.

Марк, сбитый с ног ударной волной, прокатился по земле метров пять и, выплюнув набившуюся в рот грязь, высказал Джованни все, что он думает о нем и о его родственниках на пять поколений назад.

— Ты что, нас обоих угробить решил? — зашипел он на напарника, но тут же вспомнил, что сам забыл предупредить его о мощности гранаты. — Учти. Из гранатомета стрелять по целям не ближе пятидесяти метров. Понял?

— Понял, — виновато ответил Джованни.

Сам он отделался царапиной на щеке и легким удивлением от мощности взрыва. Граната полностью уничтожила дверь и развалила часть стены с лестницей. Внутри десантники обнаружили изуродованные останки двух арбалетчиков, которые, видимо, собирались неожиданно напасть на них.

Джованни первым вбежал по ступенькам наверх и попал в узкий коридор, освещенный факелами. Держа винтовку в одной руке, другой он рванул на себя первую попавшуюся дверь. И тут же получил в грудь две тяжелые стрелы, которые, отскочив от бронежилета, со звоном упали на пол. Джованни отпрыгнул в сторону и отцепил от пояса ручную гранату. Затем аккуратно забросил ее в комнату и захлопнул дверь ногой. Стены дрогнули. Со страшным грохотом дверь сорвалась с петель и разбилась о противоположную стену.

— Не боись, командир. Своих не заденет.

— Ну да, — тут же согласился Марк. Если Джованни вошел в азарт, то говорить с ним бесполезно.

— Проверять, наверное, не будем, — сказал Джованни, заглянув в наполненную дымом комнату. — Пошли дальше.

Наверх пришлось пробиваться с боем, отражая бесконечные атаки охранников. Десантники шли по трупам, но солдаты, не взирая на потери, с мечами и ножами лезли на стволы винтовок. Приходилось стрелять попеременно. Пока Марк менял опустевший магазин своей винтовки, Джованни буквально косил нападавших длинными очередями. Последнего противника он сбил с ног ударом приклада в лицо, и короткая очередь Марка решила исход боя в их пользу. Они прорвались на следующий этаж.

Здесь было непривычно тихо и светло от ламп дневного света. Стены, пол и потолок — все было выложено белым упругим пластиком.

Коридор разветвился. Марк знаком показал Джованни, чтобы тот обследовал левый коридор, а сам пошел по правому.

Впереди был крутой поворот. Он, скользя по стене спиной, подобрался поближе и выскочил за поворот, держа оружие наготове.

Серия страшных ударов в живот и грудь, выбив из легких воздух, бросила его на пластик стены. Винтовка выпала из рук. Кровавая пена в горле мешала дышать. Марк сорвал с пояса гранату. Перед глазами плыли круги. Он ничего не видел и не мог бросить ее, опасаясь попасть в стену прямо перед собой. Марк понял, что следующая очередь его прикончит.

Он почувствовал, что кто-то вырвал у него гранату, и сильная рука, ухватив за ворот, тащит его по полу.

Грянул взрыв. Осколки с визгом раскромсали пластиковое покрытие и погасили несколько ламп.

Наступила тишина. Зрение к Марку вернулось быстро, только в груди все здорово гудело.

— Да в тебя целую обойму выпустили, — восхищенно воскликнул Джованни, осматривая бронежилет Марка. — Смотри. Сверху донизу! На пять сантиметров выше, и получил бы пулю в горло.

— Ага, — согласился Марк. — А на пять сантиметров ниже, и жить бы совсем не стоило.

Он поднялся на ноги, несколько раз глубоко вздохнул и поморщился.

— Порядок. Ладно, пойдем взглянем, кто это меня угостил. В месте взрыва гранаты образовалась огромная дыра на улицу.

Похоже, стрелявший через нее был выброшен наружу взрывной волной, так как в коридоре валялось только его оружие. Марк взял его в руки.

— «Ингрем» М-10, калибр 11,43 мм, скорострельность 1100 выстрелов в минуту, очень популярный в свое время инструмент — объявил он, осмотрев маленький угловатый автомат, и извлек магазин.

— Смотри-ка! — он показал магазин Джованни. — Успел ведь перезарядить. Забери. Авось, пригодится.

Марк загнал магазин на место и передал автомат напарнику.

Они двинулись дальше по правому коридору. На сей раз впереди шел Джованни, а Марк прикрывал тыл. Впереди показалось крутое ответвление. Джованни, соблюдая все предосторожности, нырнул за поворот, а Марк взял под наблюдение основной коридор.

Почти сразу же прозвучала длинная, на весь магазин винтовки, очередь. За ним коротко пролаял чужой автомат, и раздались возгласы напарника, состоящие в основном из отборных ругательств.

Через несколько секунд запыхавшийся Джованни вылетел из коридора.

— Командир, иди разберись. Я в него всю обойму высадил, а он посмотри чего мне с винтовкой сделал.

Он показал винтовку с разбитым вдребезги пулями ложем и сильно поврежденным гранатометом.

— Выброси, — коротко сказал Марк и выглянул за угол.

По коридору шел человек в неестественно белом комбинезоне.

Вся его грудь и лицо были усеяны следами от попаданий пуль. В его руках был точно такой же автомат, как тот, что нашли десантники, и он на ходу устранял какую-то неполадку.

До него оставалось метров десять-двенадцать, когда Марк направил на него винтовку и выпустил гранату. Ударная волна жестко хлестнула по стенам и пронеслась по коридорам, обдав десантников ревущим упругим жаром.

Джованни деликатно сделал вид, что ничего не заметил, но пробурчал себе под нос, что когда-то слышал о том, что из гранатомета нельзя стрелять ближе пятидесяти метров.

Они подошли к останкам. Кругом валялись какие-то полупрозрачные трубочки, волокна, металлические и пластиковые конструкции. И ни капли крови.

— А я знаю, что это такое, — сказал Джованни, двумя пальцами подняв с пола какой-то бесформенный мешочек с полупрозрачной субстанцией. — Это сигом. Синтетический человек. Их изобрели где-то в две тысячи девяностых годах и почти сразу же запретили. Слишком похожи на людей, и большой соблазн использовать их в темных делишках.

Марк потрогал носком ботинка остаток головы.

— Интересно, много их тут? На всякий случай заряди свой «глок» патронами из той коробки.

— Уже зарядил, — ответил Джованни и похлопал рукой по кобуре. — Пока ты несся как угорелый к замку.

— Ну да, а ты вальсом прошелся.

Коридор окончился вполне цивилизованной дверью на фото-элементах. Джованни раскрыл ее несколько менее цивилизованным способом, разнеся замок выстрелом из «люгера» и двинув ногой по белоснежной пластмассе.

Залитая электрическим светом комната была забита аппаратурой. Перед большими экранами стояло кресло, но оно было пусто.

Марк потрогал сидение. Оно еще было теплым.

— Он только что ушел отсюда, — сказал Марк. — Здесь где-то есть второй выход.

— Командир, — позвал его Джованни и указал рукой на небольшую пластиковую коробку со светящимся табло. — А почему у него часы идут в обратную сторону?

— Бежим! — заорал Марк, едва взглянув на отсчитывающее последние секунды табло, и выскочил в коридор.

Пламя взрыва дохнуло им в затылок и бросило на пол. Марк приподнял голову и обернулся. В комнате все горело.

— Быстро наверх, — скомандовал он, и они понеслись по узким коридорам замка. Джованни, хорошо изучивший особенности средневековых замков, уже через полминуты высадил дверь, ведущую наверх, и они выбрались на дозорную площадку центральной башни.

Джованни оглядел пустое пространство.

— Ну и где он?

Марк указал рукой. От восточной стены в воздух поднялся аэрокар и, набирая скорость, стал быстро удаляться к лесу.

— Ушел, сволочь! — Марк ударил кулаком по винтовке.

— Дай сюда, — Джованни вырвал винтовку из его рук, поставил переключатель на максимальную скорострельность и, одним движением отсоединив глушитель, изготовился к стрельбе, прижав приклад к поясу. Его лицо мгновенно стало холодным и строгим. Направленный в пространство ствол хищно следил за целью.

Марк схватил бинокль. Четыреста, шестьсот, восемьсот метров…

До аэрокара был почти километр, когда Джованни, наконец, нажал на спуск. На конце ствола взревел устойчивый язык порохового пламени и погас. Пустой магазин глухо звякнул о камни.

Марк, затаив дыхание, следил за целью. Секунда, в течение которой пули преодолели расстояние, показалась ему вечностью.

«Промазал», — обожгла мысль.

Но аэрокар внезапно клюнул носом и, выбросив из кормы сноп белого пламени, упал на лес.

— Попал! — как сумасшедший, заорал Марк. — Попа-а-л! Он бросился обнимать Джованни, который, все еще бледный и, похоже, сам слабо верящий, что ему это удалось, попытался создать на лице равнодушное выражение.

— А что, разве у кого-то имелись какие-то сомнения?

— Да что вы! — в тон ему ответил Марк. — Никаких сомнений. Он стал быстро снимать с себя бронежилет.

— По какому случаю стриптиз, командир?

— Надо поймать этого гада.

— Ты думаешь, что он еще жив?

— Раз аэрокар не взорвался, то скорее всего жив. Ты, пожалуйста, возьми бинокль и переключи браслет на транслейдер. Будешь наводить меня отсюда, если заметишь что-нибудь.

Он перецепил свой «глок» на пояс и сунул в карманы по гранате.

— Стемнеет — переключи бинокль на ночное видение, — крикнул он, уже сбегая вниз по лестнице.

Через несколько минут бега он был у горящей машины. Аэрокар беспомощно лежал посреди поваленных деревьев. Кабина была открыта, и из нее в заросли тянулся кровавый след.

— Похоже, он серьезно ранен, — передал Марк напарнику. — Много крови.

— Отлично, — отозвался Джованни. — Будь осторожен.

Солнце опускалось за горизонт, и в лесу стало быстро темнеть.

Десантник медленно шел по кровавому следу, стараясь не потерять его в темноте, и внезапно услышал хруст ломающейся ветки. Мышцы рефлекторно бросили его тело в сторону. Яркая вспышка озарила все вокруг на несколько шагов, и ударивший из кустов луч повалил деревья там, где только что стоял Марк.

Ползком бесшумно он обогнул опасные кусты и оказался в тылу своего противника. Несколько минут лежал без движения, выслеживая своего врага, и, заметив среди кустов движение, сделал молниеносный, точно рассчитанный бросок. Он обрушился сверху и выбил импульсную винтовку из рук противника, быстро сломил сопротивление и легонько ударил его ребром ладони по горлу. Тот затих.

В голове возник воспроизводимый транслейдером обеспокоенный голос Джованни.

— Марк, что у тебя там?

— Все в порядке, Джо. Я его взял.

— Здорово. Ну и что за тип?

— Пока не знаю. Здесь темно, да и этот пока не в состоянии беседовать. Отдыхает.

— Понятно. Я тут разглядел, где у него ангар. Я пойду посмотрю.

— Давай, — согласился Марк.

Он собрал на земле несколько сухих веток и, сложив небольшой костер, зажег его выстрелом из паллера.

Колдун уже очнулся и молча смотрел на разгорающиеся языки пламени. Марк внимательно взглянул на него. Это был человек лет пятидесяти, среднего роста, с волевым строгим лицом. Его правая штанина была разодрана и открывала длинную рваную рану на бедре. Марк отрезал полоску от рваной штанины и перетянул поврежденную ногу выше раны. Колдун принял помощь с безразличием. Марк подбросил в костер еще несколько веток. Пламя ярко осветило правильное лицо.

— Кто ты?

Марк взглянул на собеседника. Тот, не моргая, смотрел на него.

— Это сложный вопрос, — ответил Марк, вороша веткой угли. Колдун усмехнулся. Марк решил продолжить разговор.

— Мне непонятно, зачем нужно было убивать людей на научной станции.

— Мне были нужны аэрокары. Их жизни мало что значили бы, если бы мне удалось изменить историю. Скорее всего, они просто бы не родились.

— Но зачем?

Он опять усмехнулся.

— Ты вряд ли поймешь меня. Тот, кто родился после того, как исчезли границы и весь мир превратился в одни огромные Соединенные Штаты, не знает, что такое любить свою Родину и свой народ. Сознавать и гордиться тем, что ты русский. Тебе меня не понять.

— Может быть. Но ты расскажи, — сказал Марк.

Колдун помолчал немного и начал свой рассказ.

— Ты изучал мировую историю и, наверное, знаешь, что существовало могучее государство — Российская Империя. В тысяча девятьсот четырнадцатом году оно вступило в войну с Германией и было сильно ослаблено. Этим воспользовались большевики. Ты знаешь, кто такие большевики? — спросил он Марка и, получив утвердительный ответ, продолжил: — Через три года они пришли к власти, и с этого момента все пошло прахом. Этого не было видно со стороны, но государство гнило изнутри. В тысяча девятьсот девяносто первом году развалился Советский Союз, а девятью годами позже — и Россия. Америка захватила лидерство в мире. Они разделили мою родину на пятьдесят четыре сырьевых зоны, и в каждой был свой президент. Они тихо и без выстрелов расчленили нас, превратив в свой сырьевой придаток. Тогда мне было четырнадцать лет. А в тридцать пять я открыл способ перемещения во времени и пространстве. Вот тогда у меня возникла идея возродить Россию. Я с помощью своего открытия, перенеся все необходимое, обосновался здесь, чтобы уничтожить Германию, как государство, в зародыше. Мне нужна была хорошая техника. За ней я обратился в будущее. Со временем я собирался склонить на свою сторону пилотов и солдат из разных времен, но… Что это?

Земля дрогнула. В южной стороне по небу разлилось яркое зарево, и до людей дошел раскатистый грохот. Включился Джованни.

— Марк, ты видел это?

— Да, Джо. Я забыл тебя предупредить. Я оставил на складе мину с таймером. Это скорее всего она.

— Зрелище шикарное, — сказал Джованни и отключился. Марк взглянул на собеседника. Тот сидел с потухшим взглядом.

— Что же дальше?

Колдун глядел в костер. Помолчав немного, он произнес:

— Машина времени уничтожена, склад с оружием и оборудованием — тоже. Теперь я даже не колдун. И меня может прикончить любой из моих головорезов за очередную порцию героина.

«То-то они были такие храбрые», — отметил про себя Марк. Колдун замолчал и вновь уставился на огонь. Пора было идти. Марк встал на ноги.

— Подожди, — колдун протянул руку. — Дай мне вот это. Он указал на видневшийся у Марка из кармана ребристый бок ручной гранаты.

Марк отдал гранату и быстро пошел в сторону разбитого аэрокара. Один раз он обернулся. Колдун стоял над костром и смотрел в небо. Марк отвернулся и пошел дальше. Сзади прогремел взрыв.

— Марк, что у тебя там опять? — вновь включился Джованни.

— Колдун застрелился, — коротко ответил Марк.

— Да ну! А кто же нас домой отправит?

— Отправка, Джованни, откладывается на неопределенный срок. Джованни помолчал несколько минут и наконец спросил:

— Где ты сейчас находишься?

— Подхожу к разбитому аэрокару.

— Далеко не уходи. Я нашел транспорт, сейчас тебя подберу. Через две минуты над обломками сбитой машины повис еще один аэрокар. Джованни мягко опустил машину на траву. Марк занял место командира и во время взлета сбросил на останки лежащей внизу машины свою последнюю гранату…

— Посади здесь, — Марк ткнул пальцем в экран ночного видения, где под ними появилась пограничная насыпь.

Марк отыскал в кустарнике сумки со снаряжением и достал контейнер с напалмом.

Джованни некоторое время молча наблюдал за его действиями и, наконец, спросил:

— Ты что-то задумал, командир?

— Надо сжечь замок, — ответил Марк, подвешивая контейнер на внешний магнитный замок аэрокара. — Нельзя оставлять ничего, что не соответствует этой эпохе.

Все остальное они сложили в кабину. Марк занял место пилота и поднял машину над замком.

Сверху в темноте он казался черной распластанной громадой шестиугольной формы. Машина зависла точно над центром. Марк отложил в сторону термитные шашки и нажатием клавиши раздвинул створки донного люка.

— Бросай все вниз, — приказал он Джованни и ногой столкнул в люк ящик с гранатами.

Туда же полетели сумки с боеприпасами, бронежилеты и оружие. Последней Джованни выбросил винтовку. Понаблюдав, как она, медленно вращаясь, уходит в темноту, он вздохнул и закрыл люк. Марк нажал клавишу, раскрывающую внешние магнитные замки, и, развернув машину, направил ее от замка. Сзади вспыхнуло звездное пламя, раздвинувшее темноту на километры вокруг. Стало светло, как днем.

Марк подвесил машину у леса, в метре над дорогой, и открыл кабину. Жар доходил даже сюда. Джованни закончил укреплять внутри аэрокара термитные шашки и выбрался из машины. Марк отключил у бортового компьютера блок самосохранения и, отдав распоряжения автопилоту, спрыгнул на дорогу.

Повинуясь приказу, машина поднялась метров на двадцать и полетела назад к замку. Десантники молча смотрели вслед аэрокару, пока он не исчез в самом центре кипящего огня.

— Все, — тихо произнес Марк. — Теперь мы с тобой — часть этого мира, — и, улыбнувшись, спросил: — Слушай, тебе нужна нянька для твоих будущих спиногрызов?

Джованни удивленно посмотрел на него.

— Марк, ты самый сентиментальный головорез из всех, кого я когда-либо встречал. О такой няньке можно только мечтать!

Они расхохотались, и дружески двинув друг друга по физиономии, пошли седлать лошадей.

…Во двор гостиницы они въехали поздним утром. Едва они соскочили с лошадей, как во двор выбежал хозяин.

— О, господа! Как хорошо, что вы приехали…

Он осекся, уставившись на их пятнистую униформу. Свою одежду друзья непредусмотрительно оставили на складе колдуна и рассчитывали переодеться на постоялом дворе.

— Что случилось, Ганс? — глядя на испуганное лицо и всклокоченные волосы хозяина, спросил Марк.

Губы у того дрожали, и он с трудом вымолвил:

— Ваши слуги, господа…

У Джованни кровь отхлынула от лица. Он бросился в дом.

— Они появились за полночь. Ворвались, ранили одного вашего слугу, а другого схватили и увезли, — запинаясь, рассказывал хозяин, семеня перед Марком, пока тот входил в гостиницу.

— Кто они такие?

— Я не знаю. Их предводитель — молодой, черноволосый, с глазами навыкат. Он всеми командовал.

Марк даже остановился от возникшей у него догадки. Без сомнений, это был тот самый пучеглазый, что шпионил за ним в походе.

— Далеко отсюда до замка герцога?

— Два дня пути пешему путнику, — испуганно ответил хозяин, и губы у него опять задрожали.

Марк схватил его за плечо и встряхнул.

— Успокойся и собери нам на дорогу что-нибудь из провизии. И еще. Принеси все оружие, что есть в доме.

Хозяин убежал, а Марк поднялся наверх. Когда он вошел в комнату, то увидел Джованни, стоявшего перед кроватью, на которой лежал бледный Лоренсо. Он был без сознания, мелко и часто дышал.

— Он умирает, — тихо сказал Джованни, не оборачиваясь. — Его проткнули мечом насквозь.

Марк взял в руки сухую прохладную ладонь. Ресницы у раненого дрогнули. Увидев Джованни, он мучительно улыбнулся.

— Господин… — раздался еле слышный шепот. Он попытался сказать еще что-то, но глаза его широко раскрылись, он дернулся всем телом, мышцы его напряглись, и изо рта черным потоком хлынула кровь.

Марк выпустил его руку, и она безвольно упала на постель.

Лоренсо был мертв. Лицо его разгладилось и приобрело спокойное, умиротворенное выражение. Марк рукой опустил веки умершего и накрыл его покрывалом.

— Нам пора ехать. Я знаю, куда увезли Бьянку, — сказал он и, взглянув на друга, отшатнулся.

Лицо Джованни горело нечеловеческой, безумной яростью.

— Я убью их! Я убью их всех! — прохрипел он и рванулся к двери. Марк едва успел перехватить его за руку и, развернув к себе, нанес короткий, но сильный удар в челюсть.

— Очнись. Нам нужна холодная голова.

Джованни непонимающе уставился на напарника. Ярость угасла, и в его глазах вспыхнул разум. Он потер рукой челюсть и кивнул.

…Курт проснулся от грубого толчка в бок.

— Вставай, лентяй. Пора проверять посты, — услышал он пропитой голос начальника караула, и, зевая, встал с покрытой грязной шкурой лавки.

За свои неполные двадцать два года он сделал неплохую карьеру, поднявшись от простого охранника до помощника начальника караула. И впереди маячила приятная перспектива через пару лет самому стать начальником караула, или даже начальником стражи замка. Тогда-то уже никто не сможет среди ночи пинком поднять его с постели и отправить проверять посты.

Он нацепил меч и, взвалив на плечо тяжелый арбалет, вышел. Тьма стояла, словно в подземелье. Небо затянулось, и звезды слабо угадывались в редких разрывах облаков. Курт зажег факел и пошел к восточной башне.

Часовые на сторожевой площадке мирно сидели на каменном полу, опершись спинами на прямоугольный зуб башни и уронив головы на грудь.

— Спите, суки! — зло крикнул Курт и, подскочив, сильно пнул ближнего часового под ребра. Тот, не издав ни звука, повалился на бок и звонко ударился железным колпаком о панцирь сидящего рядом охранника. Удивленный Курт опустился на колено и осветил факелом лица часовых.

Их остекленевшие глаза были мертвы. Он испуганно вскочил и бросился к лестнице, но внезапно вынырнувшая из темноты фигура преградила ему путь. Последнее, что он увидел, был черный рисунок человеческого черепа на рукаве страшной пятнистой одежды. В следующее мгновение эта рука стальным обручем охватила его голову, не давая возможности ни вздохнуть, ни крикнуть. Он скорее услышал, чем почувствовал, как хрустнули, переламываясь, шейные позвонки, и угасшим сознанием понял, что это смерть.

Джованни не разжимал руки, пока тело не перестало биться, и лишь тогда ослабил хватку. Труп безвольно свалился, громко ударившись доспехами о камни.

Марк, прикрывавший на всякий случай вход на сторожевую площадку, сделал знак, что все в порядке. Они бесшумно спустились вниз по лестнице. Так же бесшумно сняв часовых, они проникли в центральную башню и вошли в главный зал.

Герцог сидел спиной к ним в огромном деревянном кресле, выложенном шкурами, и смотрел на огонь в камине.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — не оборачиваясь, произнес он и щелкнул пальцами правой руки.

Сверху на десантников удала тонкая и прочная сеть. Десятки неизвестно откуда появившихся солдат налетели на них и, сбив с ног, опутывали все новыми слоями сети. Марк отбивался как мог. Он бил головой, коленями, связанными ногами, пока чей-то точный удар по затылку не прекратил его сопротивление.

…Марк очнулся от потока вылитой на него холодной воды и сразу же почувствовал боль в руках. Он, по пояс голый, висел на цепях между двух столбов, касаясь полусогнутыми ногами пола. Рядом в таком же положении приходил в себя Джованни. Марк встал на ноги, и давление оков на запястьях ослабло.

Они находились в небольшой комнате, буквально усыпанной разными устрашающими предметами, назначение которых не вызывало сомнений. Палач, одетый лишь в набедренную повязку, с отсутствующим лицом грел на огне какие-то железяки.

Отворилась маленькая дверь, и в комнату вошел герцог в сопровождении солдат и приближенных.

Джованни рванулся на цепях так, что хрустнули суставы.

— Где она? Что ты с ней сделал, подонок? — прохрипел он с яростной ненавистью.

— Это ты про девчонку? — равнодушно спросил герцог, усаживаясь на подставленный ему стул. — Я отдал ее страже. Они развлекаются с ней с утра.

Страшный, нечеловеческий вопль потряс стены. Джованни рвался так, что держащие его столбы затрещали, и железо не выдержало натиска мощи, десятикратно усиленной беспредельной яростью. Державшая левую руку цепь со звоном лопнула. Обрывком цепи Джованни достал ближайшего к нему солдата и снес ему половину лица. Все шарахнулись назад.

Герцог смертельно побледнел и взмахнул рукой.

Звякнули тетивы арбалетов. Две стрелы вошли в незащищенное тело, поразив сердце, и еще одна пробила навылет горло десантника.

Еще какое-то время Джованни продолжал бороться, но сердце уже было мертво. Он безжизненно повис на прикованной руке.

— Этот ломбардиец мне не нужен. Мне нужен ты, рыцарь, взявшийся ниоткуда, — произнес герцог, обращаясь к Марку. Его глаза лихорадочно заблестели. — У тебя есть связь с дьяволом. Помоги мне стать королем, и я озолочу тебя.

Марк никак не отреагировал на слова герцога. Он смотрел на рубиновый огонек браслета на руке друга, который так и не смогли снять пленители. Огонек пульсировал, отсчитывая последние минуты, в течение которых еще можно было бы вернуть Джованни к жизни. Но эти минуты были бесполезны здесь, в этом глупом и грязном мире.

Герцог подождал и, не услышав ответа, подошел к пленнику.

— Я заставлю тебя служить мне, — сказал он Марку в самое лицо и подал палачу знак.

Палач вынул из горна раскаленный до темно-красного цвета металлический стержень и подошел к Марку.

— Молчишь? — спросил он и осклабился в вонючей беззубой улыбке. — Ничего. Сейчас заговоришь. У меня все говорят. Даже громче, чем нужно.

Марк почувствовал, как раскаленное железо коснулось его груди. Он сжал зубы и внутренне напрягся, борясь с болью. Железо шипело, остывая в живой человеческой плоти. По мере того, как падала его температура, в мозгу Марка росла холодная, всеопустошающая ненависть к истязателю. Мышцы рук напряглись. И когда палач потянулся к горну за новой разогретой докрасна железкой, Марк, повиснув на руках, неожиданно обрушил на него удар ногами.

Палач, пролетев через всю комнату, с хрустом упал на утыканное шипами колесо. Длинные шипы, вонзившись ему в грудь и живот, вышли из спины и сделали его похожим на дикобраза.

— Убейте его! — свирепо крикнул герцог и вышел из комнаты.

«Вот и все», — подумал Марк, глядя, как один из стражников вынул длинный двуручный меч и с видимой опаской стал приближаться. Наученный увиденным, он решил подойти к пленнику сзади. Он обошел мертвого Джованни и, зайдя Марку за спину, размахнулся тяжелым мечом.

Все потонуло в пыли и грохоте внезапно рухнувшей стены. Среди солдат раздались испуганные крики, и все, сломя голову, бросились к дверям.

Удивленный Марк насколько возможно повернул голову, чтобы разглядеть у себя за спиной то, что так напугало охранников. А испугаться, пожалуй, стоило. Через пролом в стене, в облаках пыли, в комнату ввалился десантник в спецкоме устаревшей конструкции. Наступив на оглушенного камнями охранника с мечом, он подошел к Джованни и металлическим пальцем ткнул в мерцающий браслет. Огонек загорелся ровным зеленым, а затем и голубым светом, сигнализируя, что организм переведен в состояние консервации.

Марк облегченно вздохнул. Теперь есть время.

— Ты как раз вовремя, парень.

— Неужели ты думал, что я опоздаю? — произнес десантник мягким девичьим голосом и поднял экран шлема.

— Ленка?! — задохнулся от изумления Марк.

— Я уже сказала, что найду тебя, где угодно.

На ее милом лице, совсем не сочетающемся с грозной мощью спецкома, отразились чувства, совершенно не соответствующие ситуации. Ее руки открылись для объятия, и она шагнула к Марку.

— Нет! — закричал Марк и дернулся на цепях назад. Еще бы! Нежные объятия любимой, облаченной в спецком, по последствиям равнялись бы легкому массажу, проведенному с помощью асфальтового катка. А умирать Марку не хотелось. Даже от счастья.

Девушка в смущении остановилась.

— Я имел в виду, что было бы неплохо сначала снять с меня эти железяки, — быстро сказал Марк, кивнув на свои руки. И добавил: — Если, конечно, ты не задумала меня изнасиловать.

— А что! Мне эта идея нравится, — с улыбкой сказала Елена и подошла к нему вплотную. Стальные пальцы спецкома легко разогнули железо на запястьях, и Марк наконец-то смог опустить руки.

— А как ты сюда попала? Да еще в таком металлоломе, — спросил Марк, вдруг осознав всю невероятность ситуации.

— Гаррисон помог, — ответила девушка. — Когда пришло известие, что вы исчезли, я сразу же вернулась на Землю и разыскала Тома. Он уже обшаривал с помощью хроновизора древнюю Германию. Оказывается, после того, как на станции включился сигнал тревоги, видеокамеры стали записывать все происходящее. По этим записям Том вычислил, где вас искать, и примерно через месяц случайно наткнулся на твои похороны.

— На что? — Марк даже перестал растирать затекшие запястья.

— Ну а как, ты думаешь, развивались бы события, если бы я здесь не появилась?

— Понятно. Ну и что же дальше?

— А дальше удалось разыскать списанный спецком с исправным реактором, и вот я здесь. А он сейчас следит за нами и ждет, когда мы поднимем на ноги твоего друга и встанем достаточно близко друг к другу, чтобы он смог забрать нас отсюда.

Марк поднял с пола меч.

— Жди меня здесь и защищай Джованни. Буду минут через пять.

— Ты куда? — воскликнула Елена, но он уже выскочил за дверь.

И еле успел упасть на пол. Полтора десятка стрел вспороли над ним воздух. Не давая возможности перезарядить оружие, Марк бросился в толпу. Меч выписывал вокруг него сверкающий танец смерти. На пол валились разрубленные шлемы, отсеченные руки и головы. Весь организм Марка работал, как боевая машина, идеально подготовленная для уничтожения. В несколько секунд он рассеял противостоящий ему отряд, оставив за собой лишь изуродованные тела. Оставшиеся в живых в панике бежали.

Внезапно чей-то меч парировал его удар.

Марк узнал капитана.

— Пропусти меня, капитан. Я не хочу убивать тебя, — сказал Марк и двинулся вперед.

Но капитан шагнул назад и принял боевую стойку.

— Мне очень жаль, друг, но я выполняю приказ своего господина. Марк сделал выпад и, заставив капитана парировать этот удар, ногой вышиб оружие из его рук.

— Найди себе другого господина, капитан, — сказал он и бросился дальше по коридору мимо обезоруженного противника.

В помещение охраны он ворвался, высадив плечом дверь. Двое стражников умерли раньше, чем их грязные тела упали на заплеванный пол. Третий, в одной нательной рубахе, выскочил из отгороженного занавеской угла комнаты.

Марк узнал пучеглазого. Ударом кулака он сбил его с ног и, схватив за волосы, поднял с пола.

— Где она?

Пучеглазый жалобно заскулил, и его рыбьи глаза уставились на занавеску. Марк отдернул материю и похолодел.

Бьянка лежала на грязных шкурах, раздавленная и… мертвая.

Десантник повернулся к пучеглазому. Тот взглянул в глаза Марка, побледнел и затрясся. Он хотел закричать, но крик застрял в скованном ужасом горле.

Коротко свистнул в воздухе меч, и Марк вышел из комнаты, оставив на полу дергающееся обезглавленное тело.

Еще через три минуты он исчез из этого мира.

…Марк быстро прошел через смотровую площадку «Федорова» и, полюбовавшись на ходу гигантским шаром Эригона, вошел в регенерационный блок госпиталя.

— Разжиреешь на казенных харчах, — сказал он, входя в палату.

Джованни, забросив ноги на крышку медицинского робота, смотрел стереофильм и посасывал сок из большого пластикового бокала.

— А, командир. Привет. Ты случайно не в курсе, когда меня отсюда выпустят?

— Сам виноват. Медперсонал от тебя без ума. А местные доктора сейчас хором умоляют нашего лейтенанта оставить тебя в виде наглядного пособия для практикантов. Особенно практикантки настаивают.

Марк осекся и посмотрел на друга. После смерти возлюбленной из средневековья Джованни стал более молчаливым. Он переживал удар судьбы, но Марк мог лишь подозревать, чего ему это стоило. Оставалось надеется, что время залечит раны души.

— Ну как тебе здесь?..

— Да нормально! — отмахнулся Джованни. — Ты лучше посмотри, что мне наши ребята подарили. Десантник полез под кровать.

— Вась-вась-вась… — позвал он и призывно засвистел.

Под кроватью произошло движение, и в следующую секунду Марк отскочил к стене, держа в руке снятый с предохранителя лучевой пистолет.

— Ну что ты распрыгался! — сердито произнес Джованни. — Животное испугаешь.

Он ласково погладил по чешуйчатой голове выползшего из-под кровати детеныша ворга.

— Хоро-оший песик, хоро-оший. Ты дядю не бойся. Дядя тоже хороший. Только у него привычка есть дурацкая. Сначала стреляет, а потом смотрит, куда.

— Это же ворг! — изумленно сказал Марк, но оружие убрал.

— А ты гомо цапиенс, — ответил Джованни. — И еще неизвестно, кто из вас лучше.

Он вытащил из ящика плитку шоколада и, не снимая обертку, сунул в безобразную пасть. Ворг благодарно замурлыкал.

— Классная псина, — повторил Джованни и обратился к Марку.

— Ребята сказали, что «Невидимый» отводят во второй эшелон.

Марк кивнул.

— Я в дежурном списке на этот месяц.

— Отлично! — воскликнул Джованни. — Значит, ты сможешь взять Ваську к себе недельки на три. Мы с Барбарой решили провести мой отпуск на Земле.

Марк вспомнил молоденькую медсестру, которая ухаживала за Джованни, посмотрел на Ваську и, вздохнув, махнул рукой.

— Иди сюда, псина, — сказал он воргу и призывно хлопнул ладонью по колену.

Ворг послушно подбежал и раскрыл страшные челюсти, выпрашивая угощение.

Марк вздохнул еще раз. Дежурство обещало быть веселым.

Книга вторая Провокатор с того света

Глава 1 Война миров

Неяркая, почти зеленая звезда висела над горизонтом, заливая все вокруг мертвенно-изумрудным светом. Такой эффект создавала атмосфера планеты, насыщенная фтором, и какие-то особенности спектра местного светила.

Пилот не знал, что это за особенности, и не особо интересовался. Не загорать же ему под этим «солнцем»! Садиться здесь не планировалось.

Он привычно окинул взглядом дисплей, мерцающий на экране пилотского шлема.

Все в порядке. Его легкий штурмовик класса «Стриж-ВК» (воздушно-космический) со счастливым номером 7 «крался» на дозвуковой скорости над самой поверхностью планеты.

Его ведомый, брат-близнец под номером 9, рассекал атмосферу планеты в считанных метрах позади слева, один в один повторяя все маневры ведущего.

«Тоже нехилая цифра», — подумал пилот «семерки».

Когда-то его бывшая подруга увлекалась нумерологией и из их недолгого общения, кроме воспоминаний о ее пышных формах, он вынес знание о том, что 7, 9 и 12 — это хорошо, а 6 и 13 плохо. Про остальные цифры он ничего вспомнить не мог. Некогда было вникать. Во время короткого отпуска нашлись дела и поинтересней.

Он снова со вздохом вспомнил полногрудую брюнетку.

«Вернемся — сразу же позвоню», — подумал он. И вдруг неожиданно для самого себя решил: — «И женюсь».

Сам удивился своему порыву и мысленно добавил:

«Если вернемся».

С этим как раз намечались небольшие проблемы. Мало того, что с подвешенной к брюху тяжелой самонаводящейся ракетой «Ифрит» штурмовики потеряли маневренность и превращались в удобную мишень для зенитных средств ПВО, так еще крейсер «прыгун», опутанный сетью маскирующих полей, будет ожидаться их за стационарной орбитой планеты.

Далеко.

А это значит, что выполнившим задание штурмовикам придется прорываться сквозь систему противокосмической обороны планеты.

И ближе нельзя. На близких дистанциях от систем слежения не спасут никакие маскирующие поля.

Успокаивало только одно, что почти все орбитальные огневые средства ПКО (противокосмической обороны) были направлены в космос, а не к планете. И это давало какой-то слабый, но шанс.

Автопилоты вели машины точно по маршруту, заложенному в бортовые компьютеры. Где-то в недрах навигационного блока гироскопы чутко отслеживали малейшие маневры штурмовика и вносили поправки в систему управления боевой машиной.

И никаких радаров, никаких радиопереговоров. Отключены все излучающие вовне системы «Стрижей». Только так есть шанс подобраться незаметно и нанести удар. Только один заход, потому что, если повезет, и их не собьют в первом, то очнувшаяся система ПВО не даст им второго шанса. Это понимали и разработчики операции, и сами пилоты.

На тактическом дисплее отметка штурмовика наползла на контрольную точку рубежа атаки.

Пора!

Пилот щелкнул тумблером, отключая автопилот, и, взяв управление на себя, качнул плоскостями и направил штурмовик еще ниже, почти прижав машину к каменистой поверхности. Ведомый как привязанный повторил маневр.

«Хороший получился пилот», — мылено оценил ведущий. Они уже полгода летали вместе, и в паре переделок этот молодой лейтенант грамотно помог ему выпутаться из крупных неприятностей.

Неделю назад, при налете на орбитальную станцию, он, разжав «клещи» вражеских истребителей, взявших в оборот командира, ухитрился сбить одного из них. Это дало возможность ведущему на подбитой машине доковылять до приемных терминалов авианосца.

Пилот наблюдал, как растет, приближаясь, горная гряда, за которой, на дне древнего кратера, расположилась цель. Станция дальнего слежения противника, контролирующая практически весь сектор и сидящая как кость в горле у командования коалиции, была прикрыта с орбиты и с воздуха как президентский дворец. Аналитики из оперативного штаба месяц ломали голову, как добраться до станции. И, наконец, придумали.

Пилот внутренне вздрогнул, когда вспомнил, как вслепую падал с орбиты в кабине штурмовика с выключенными двигателями, поскольку сам штурмовик был заключен внутри здоровенного радиопоглощающего кокона из керамопласта, на скорую руку созданного именно для этой операции.

Пиропатроны сработали, когда до поверхности осталось 2000 метров. Воздушный поток буквально разорвал треснувшие коконы и унес обломки куда-то ввысь. Автопилоты штурмовиков мгновенно поймали плоскостями ревущую атмосферу и, гася скорость, вывели боевые машины из пикирования в считанных метрах над поверхностью.

Перегрузка, возникшая в этот момент, была похожа на удар гигантской кувалды по организму. В штатной ситуации гравитационный компенсатор смягчил бы нагрузку, но он был отключен, поскольку создавал возмущения в поле тяготения планеты, на которых его работу можно было бы засечь.

Придя в себя, пилот убедился, что с ведомым все нормально, обматерил разработчиков операции и поблагодарил господа за удачу. И, в общем, было за что. Сами разработчики оценили успех такого схода с орбиты не более чем в 41 %.

Надвигающаяся скальная стена трехкилометровой высоты уже занимала весь передний обзор. Пилот кинул взгляд на цифры. 12 секунд, 11, 10…

Пилот представил, как в эти секунды где-то над ним на орбите миниатюрный зонд-корректировщик развернул свои лепестки…

— 6, 5, 4…

…поймал объект в сетку целеуказателя…

— 4, 3…

…перевел оптические данные по местоположению цели, рельефу местности, активности электронных средств противодействия в кодированный цифровой сигнал…

— Два…

…и коротким радиоимпульсом отправил электронный приказ непосредственно в бортовые чипы ракет, томящихся на подвеске штурмовиков. Ракеты автоматически стартуют и, взвившись над горной грядой в соответствии с полученной программой, сверху поразят цель. И можно будет почти спокойно уходить.

— Один… ноль!

Пилот чуть напрягся. Старт и сход с подвески тяжелой ракеты должен был ощутимо тряхнуть машину.

Но ничего не произошло! Ни у него, ни у ведомого! Ракеты остались на месте.

Пилот почувствовал, как у него вспотели ладони, несмотря на специальные терморегулируемые перчатки.

Что-то случилось с зондом или даже с «прыгуном». Это было ясно, поскольку многократно дублированные коммуникационные системы сбоя не дают. Если нет сигнала, значит нет и источника.

На душе ведущего сразу стало как-то тоскливо. Но лишь на мгновение. С сигналом или без сигнала, а задание надо выполнять.

Пилот включил переговорное устройство, осознавая, что сейчас его штурмовик появился на экранах секторов противника, как некий излучающий объект.

— Второй, работаем автономно, — и отключил передатчик. Ведомый качнул крыльями в знак того, что услышал командира, и отвалил в небо с резким набором высоты.

Двигатель взревел на форсаже. Штурмовик задрал нос и рванул в зенит параллельно почти вертикальному склону гряды. Вновь навалилась перегрузка. Пилот, морщась, коснулся клавиши и активизировал авионику боевой машины. И как будто вмиг прозрел. Тактический дисплей мгновенно развернулся в трех плоскостях, выдав потоки оцвеченной информации от силы ветра до расположения комплексов ПВО противника.

Но и штурмовик вспыхнул на дисплее следящих систем противника, как рождественская елка. Датчики фиксировали пока не уверенное (мешала горная гряда), но все более настойчивое касание лучей сканеров наведения зенитных систем. Пилот почти чувствовал, как там, на позициях ПВО растет уровень энергии в накопителях зенитных электромагнитных комплексах «ЗЭК», бича всей атмосферной авиации. Стальные 90-граммовые шары, разогнанные чудовищным электромагнитным полем до первой космической скорости, были пустотелыми. Но при столкновении с целью на такой скорости, при ударе выделялось такое количество энергии, что попадание больше напоминало взрыв боеголовки с сотней килограмм взрывчатки на борту…

Стараясь не думать о зенитках, пилот сосредоточил внимание на тактическом дисплее. Напарник опередил его метров на двести. Пилот видел, как штурмовик лейтенанта, перегруженный смертоносной ношей, перевалил за кромку гряды. Было видно, как пилот заваливает машину на бок, пытаясь уйти от вцепившихся в него липких лучей радаров. Первые снаряды ЗЭКов уже вспороли воздух над грядой и, оставив в атмосфере идеально прямые, светлые следы ионизированного газа, унеслись куда-то в космос.

— Повезло, — мелькнуло на краю сознания пилота. Мелькнуло без особой радости, поскольку эмоции отошли куда-то вглубь. Кровь буквально вскипела от адреналина, как это всегда и бывало во время боя. Сознание несколько отстраненно воспринимало ставший вдруг немного ирреальным мир. Штурмовик ведущего вознесся над грядой и бортовой компьютер взвыл, предупреждая, что машина захвачена системами наведения по крайней мере пяти комплексов ПВО.

Подавив первое желание бросить машину вниз, как это сделал ведомый, пилот, маневрируя, набрал еще двести метров. Отчаянно ломая траекторию полета, каждую секунду ожидая, что один из вырастающих пучками вокруг него белесых лучей упрется в его машину, пилот наблюдал, как медленно из-за кромки скальной гряды выползает Цель.

Расположенная на дне кратера станция подернулась туманным маревом в форме почти идеальной полусферы.

— Энергощит! — пилот почти в панике взглянул на дисплей. Компьютер мгновенно просканировал купол энергозащиты цели и выдал резюме. Щит активирован на 30 % и пока преодолим для ракеты класса «Ифрит».

Доли секунды, и станция вписалась в прицельную сетку. Еще мгновение, и компьютер захватит цель, рассчитает ее параметры, затем, установив все это в стройные ряды цифр по проводам с золочеными контактами, направит данные в умную головку самонаведения «Ифрита». Время стало вязким и тягучим как кисель. Пилот, отрешившись от всего окружающего, наблюдал, как медленно электронный угольник прицела наползает на цель. Даже яркая вспышка внизу, где-то в скалах не отвлекла внимание ни на йоту. Это взорвалась машина ведомого, получив прямое попадание снаряда, так и не успев выпустить ракету.

Маркер прицела вспыхнул красным, сообщая, что цель захвачена. Глаза пилота зафиксировали сигнал и передали его в мозг…

В это же мгновение на поверхности планеты накопители батарей ПВО выбросили в контуры зенитной пушки очередную порцию гигаватт энергии. Электромагнитное поле гигантской напряженности подхватило находящийся в казеннике орудия снаряд и, разогнав его до 8 км в секунду, выбросило к цели…

…Мозг пилота обработал информацию, полученную от глаз, сформировал управляющий нейросигнал и, взнузданный адреналином, с максимально возможной скоростью отправил его по нервам к мышцам кисти правой руки, сжимавшей ручку управления штурмовиком. К указательному пальцу, лежащему на кнопке пуска ракеты.

Спустя одну десятую секунды сигнал дойдет до напряженных мышц, и палец, дрогнув, совершит первое начальное движение…

…Снаряд достиг цели через девять сотых секунды после выстрела. Взрыв превратил нос и кабину машины в облако раскаленных брызг.

Зуммер, неожиданно прозвучавший в голове, известил об окончании трансляции. Как всегда после работы с психоиндукционным генератором (в простонародье «психом») Марк пару секунд соображал, где он и кто он.

Личность пилота, так и не сумевшего выполнить задание, рассыпалась не сразу, уступая место его собственному «я».

В брифинг-зоне зажегся неяркий свет. Сидящие вокруг пилота уже избавились от неуклюжих шлемов виртуальной реальности, и теперь кто слегка потряхивал головой, а кто растирал лицо руками, избавляясь от безвредных, но не всегда приятных последствий работы «психа». Техники, обслуживающие генератор, объясняли это «затухающим эффектом блуждающих нейроимпульсов». А когда у них спрашивали, могут ли блуждающие нейроимпульсы быть поприятней, пожимали плечами и начинали рассказывать, что новое программное обеспечение стоит очень дорого, а средства не выделяются, что профилактику «психу» не делали уже полгода по той же причине и так далее.

У Марка остаточный эффект выражался в «зудении» в мозгу и желании чем-нибудь этот мозг почесать. Например, проволочной щеткой. Его передернуло, когда он представил себе эту картину. Зато сразу отпустило.

— Что, «психу» поймал? — Джованни Фаротти, друг и напарник Марка во всех делах, злорадно улыбался в соседнем кресле. Он уже раньше избавился от шлема и весело наблюдал, как Марк справляется с последствиями виртуального занятия. У самого Джо никогда никаких последствий от работы с «психом» не наблюдалось.

Отдельные «злые языки» в лице Марка утверждали, что это происходит потому, что у некоторых в мозгу изначально присутствуют исключительно блуждающие нейроимпульсы, а других никогда и не было.

— Тупая атака, — продолжил Джо. — Можно было сделать эту станцию и остаться в живых, — на секунду задумался, — по крайней мере, одному.

Марк посмотрел на друга. Выпендривается или говорит серьезно? Он в ситуации, показанной «психой», особых вариантов не видел. При таком зенитном прикрытии, энергощите и без поддержки с орбиты шансы у пары легких штурмовиков нулевые.

— Всем внимание! — голос руководителя тренинга заставил всех взглянуть на главный экран брифинг-зала или индивидуальный дисплей, которыми были оборудованы все учебные места.

Руководитель, офицер отдела тактической операции, худощавый майор уже не летного возраста, но сразу видно успевший в свое время повоевать, со своего места вывел на главный экран описание боевой задачи, в которой каждый из присутствующих пилотов только что «поучаствовал» посредством «психа».

— Данный эпизод имел место шесть лет назад во время кульминации боевых действий в секторе Кануту. В данном случае боевая задача не была выполнена, хотя эксперты отдела тактических операций оценили возможность успеха в 12,6 %.

Довольно много, — прикинул Марк, — для того, чтобы надеяться на успех операции. Но вот что-то не срослось.

Майор тем временем продолжал:

— Естественно, после провала атаки, ни о какой диверсионной операции не могло быть и речи. Противник держал ушки на макушке. В дальнейшем станция все-таки была уничтожена массированной атакой с орбиты целого флота. Но обошлась эта атака нападающей стороне в три легких и один тяжелый крейсер. Про истребители и штурмовики и говорить нечего. Они горели там пачками. Флагман атакующей группы авианосец первого класса после прибытия на базу был списан на металлолом. Нам нем из трех с половиной тысяч личного состава в живых осталось двенадцать человек. Поработали орбитальные крепости и диверсионно-штурмовая команда арну, прорвавшаяся на флагман. В конце концов, группу заставили убраться наши «волкодавы», но авианосец, считай, потеряли.

Ваша задача. Разработать план действий пары штурмовиков с того момента, как стало ясно, что на помощь «прыгуна» рассчитывать не приходится. Вопросы есть?

Один из офицеров поднял руку.

— А что случилось с «прыгуном»?

Майор вывел на экран первую картинку, где объемное изображение крейсера расцвело отметками схемы атаки.

— «Прыгун» был обнаружен противником, накрыт изолирующим полем, чтобы лишить его какой-либо связи с внешним миром, и захвачен той самой группой, что обработала авианосец.

Схема на экране развернулась, демонстрируя места и способы проникновения диверсантов на корабль.

Марк оценил профессионализм солдат штурмовой группы. Двигательная установка, чтобы жертва не попробовала улизнуть, была блокирована мгновенно, рубка управления захвачена двумя минутами позже. И все!

Марк Огнев сам всего лишь два года назад был командиром группы спецназа пограничников. Но опять потянуло в небо. Тяга к полетам из «той» жизни осталась при нем, и сопротивляться ей Марк не видел смысла. Джованни с ходу поддержал идею друга, и они вместе подали рапорт о переводе в авиацию космического флота. Начальство отпускать не хотело. Шутка ли. Два лучших спеца всего сектора. Но неожиданно помогли из Хроноса. Последовал недвусмысленный приказ «отпустить». И вот они здесь.

— Еще вопросы? — руководитель окинул взглядом аудиторию. — Время на принятие решения — две минуты. Время пошло.

Офицеры уткнулись в дисплеи. Марк несколько раз мысленно прокрутил схему созревшую в его мозгу почти сразу. По его мнению, основной ошибкой пилотов штурмовиков было решение действовать по одному. Каждый атаковал цель сам и был сбит по отдельности.

Слева раздалось довольное хмыканье. Джованни что-то с азартом чертил на своем дисплее световым пером.

Марк закончил работу за двадцать секунд до истечения отведенного времени. Он еще раз проверил результат и удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Кое-что у него получилось.

Итак, — руководитель взглянул на часы и нажатием кнопки очистил главный экран от предыдущего изображения. — Есть такие решения, при которых вероятность выполнения задачи превысила бы рассчитанную ранее?

Поднялось лишь две руки. Марка и одного капитана.

«Стинглонг», — вспомнил Марк его то ли прозвище, то ли фамилию.

Тем временем капитан вывел на общий экран свою схему атаки, и Марк чуть не крякнул от досады. Почти копия его собственной схемы развернулась над аудиторией.

— Главной ошибкой пилотов, — начал свое объяснение схемы Стинглонг, — было решение атаковать цель по отдельности. Каждый из них атаковал цель самостоятельно. Но с «ифритами» на подвеске из-за потери скорости и маневренности они просто не успевали войти в зону захвата цели. Не хватило примерно 1,5–2 секунды.

Многие пилоты, рассматривающие схему, уже поняли, в чем суть предложения Стинглонга, и одобрительные возгласы раздались в разных концах аудитории.

Капитан, тем не менее, продолжал:

— Я думаю, что если бы пилоты синхронизировали системы наведения штурмовиков, то ведущий, сбросив с подвески «ифрита», успел бы достаточно быстро подняться над грядой и захватить цель своей системой наведения. А так как системы наведения у обоих штурмовиков теперь работают, как одно целое, ведомый смог бы произвести пуск «ифрита», не выходя из-за гряды и не подставляясь под зенитки.

«А ведущему все равно каюк», — подумал Марк, глядя на схему. Слишком долго штурмовик будет торчать в зоне поражения орудий ПВО. Секунд 7, не меньше. Остальные пилоты тоже поняли это, но никто особо не возражал по сути схемы атаки, по крайней мере, вслух.

Поскольку схема действительно была толковой и вероятность выполнения задания по ней была оценена компьютером аж в 21 %. Ну а потеря штурмовика это — плата за выполнение задания, которой не избежать.

И все же схема капитана не полностью повторяла предложение Марка. Огнев поднял руку.

— Хотите добавить, майор? — руководитель слегка прищурился, глядя на Огнева. Он и лейтенант Фаротти так и не стали до конца своими у летунов.

Во-первых, академию не заканчивали, как все пилоты, а пришли из пехоты. А во-вторых, ни в одном реальном бою не успели поучаствовать. То, что было в пехоте — не в счет.

Но друзья не расстраивались. Авторитет дело наживное.

— Думаю, что можно было снизить плотность огня ПВО примерно на треть, если первого «ифрита» не просто выбросить, а выбросить на позиции зениток.

На лицах пилотов явственно читался легкий сарказм: «Ну что хорошего может предложить бывшая пехтура».

Руководитель занятия недовольно сдвинул брови:

— Огнев, но вы же должны понимать, что для атаки позиции ПВО ведущему опять-таки пришлось бы вместе с ракетой подняться над кромкой гряды, захватить цель и произвести пуск. То же самое время, что и на атаку основной цели. И ведущего собьют в лучшем случае сразу после пуска, и он не успеет навести ведомого на цель. Это же понятно!

Пилоты одобрительно загудели, кто-то даже рассмеялся. Новичка ткнули носом в элементарную ошибку.

— Не придется взлетать над грядой с ракетой, — Марк, нимало не смутившись, дорисовал световым пером схему. На ней треугольник, обозначавший штурмовик ведущего, задрал нос, стремясь к небу, а стрелка, обозначавшая «ифрита», вдруг прочертила дугу снизу вверх от штурмовика и, взмыв над схематической грядой, уперлась в нее, прямо в расположенные на гряде позиции ПВО. — Не нужно захватывать цель и запускать двигатели «ифрита». Просто разгоняясь на форсаже, отцепить ракету с подвески и забросить ее по баллистической траектории на гряду. А делов она там наделает. Этот способ использовали пилоты в двадцатом веке как раз для того, чтобы не подходить слишком близко к зениткам противника. Называлось это «бомбить с кабрирования». Ну а дальше все по уже предложенной схеме.

Руководитель занятия неуверенно покачал головой, хмыкнул и, еще раз взглянув на схему, задал компьютеру расчет вероятности успеха операции по схеме Марка.

27,2 %! В зале стало чуть более шумно. Пилоты коротко и по-деловому обсуждали предложение Марка. Несмотря на оценку компьютера, многие скептически отнеслись к идее Огнева. Как так, бомбить без захвата цели системой наведения! У некоторых во взглядах сквозила натуральная ревность. Новички, не пилоты практически, а компьютер дал лучший результат! Но главное потрясение ждало всех впереди. Руку поднял Джованни:

— А можно вообще не подставляться под зенитки.

Все посмотрели в его сторону. Марк с некоторым опасением взглянул на Джованни, ожидая, что тот предложит что-нибудь оригинальное, но невыполнимое. Но тот, нимало не смущаясь и не дожидаясь разрешения руководителя, вывел на общий экран свою схему.

— Зачем пытаться пробить экран и изображать мишень? — бросил Джованни, не обращаясь ни к кому конкретно и, работая световым пером, добавил к схеме несколько штрихов. — Восемью километрами левее запланированной точки атаки, — Джо указал место на схеме, — энергощит станции опирается на кромку скальной гряды шириной всего семьдесят метров. Это самое тонкое место и вполне по зубам «ифриту». Противник наверняка ради экономии энергии провел кромку энергощита по поверхности скал. А все что ниже — это просто скала. Поэтому не нужно было никуда торопиться, взлетать над грядой и так далее, а просто спокойно отойти на пару километров и выпустить ракеты вот по этому месту. — Джо снова показал на схеме место, где скальная гряда истончалась более всего. — С разницей во времени секунды в три. Первая ракета пробьет в скале брешь, а вторая пройдет в эту брешь под энергощитом и поразит цель.

Световое перо уперлось в рисунок, обозначив примерное место попадания ракеты. Строго говоря, непосредственно по конструкции станции слежения они не попадала, но никто не придрался и не стал оспаривать схему. Пилоты — люди бывалые — понимали, что при взрыве «ифрита» внутри силового колпака энергетической защиты, от цели останется лишь облако высокотемпературной плазмы. Гарантия — 100 %.

Аудитория накопилась легким гомоном. Пилоты обсуждали схему. Марк взглянул на друга. Джо подмигнул ему и как бы спросил взглядом: «Ну, как тебе?» Марк кивнул и показал большой палец.

Тем временем, руководитель занятия, поманипулировав на своем пульте, вывел результат расчета вероятности успеха операции по схеме Джованни.

Восемьдесят два процента! В установившейся на мгновение тишине кто-то из пилотов присвистнул, даже хлопнули пару раз в ладоши, и зал загудел с новой силой.

Марк развернул свое кресло насколько возможно и, перегнувшись, дотянулся и торжественно пожал Джованни руку.

— Позвольте поздравить вас, коллега, с великолепным выступлением. Оно навсегда останется в анналах…

— Вот только не надо в «анналах», — с серьезным выражением лица перебил Джо. — Мне это место пока по прямому назначению нужно. И не стоит благодарности, — он не менее торжественно ответил на рукопожатие, — на моем месте так поступил бы любой супергерой со стальными яйцами.

Молодой лейтенант, сидевший рядом и слышавший их диалог, заржал так, что сидевший рядом с ним капитан-истребитель покосился на него и слегка отодвинулся в кресле.

Глава 2 Абордаж

Двигатели еще пару раз рявкнули, доводя до идеала заданный автопилотом курс истребителя и смолкли, втянув маневровые сопла под бронированную обшивку.

В кабине повисла мертвая тишина. Марк поежился, вообразив, какой холод царит всего лишь на расстоянии вытянутой руки, за прозрачным бронестеклом колпака кабины истребителя.

— Космос, однако! — мысленно прокомментировал он свои впечатления. Конечно, можно было бы слегка скоординировать положение корабля вдоль оси и тогда бы точно над левым крылом (Марк по привычке называл панель внешней подвески космического истребителя крылом) всплывет ослепительный шарик бело-голубой звезды. Тогда и ощущения станут совсем другими. Как будто присутствуешь на соревнованиях электросварщиков со всех окрестных галактик.

Нет уж. Спокойная бесконечная глубина, заполненная звездами космоса, устраивала Марка гораздо больше.

Мягко светилась панель управления кораблем, умиротворенно помаргивая индикаторами. Марк окинул взглядом показатели, привычно считывая информацию. Все было до безобразия в порядке. В шлемофоне пискнуло. Цвет индикаторов на мгновение сменился на синий, а затем обратно на зеленый.

Это комп корабля ведомого скоординировал свои действия с компом ведущего, и два истребителя понеслись в пространстве как привязанные, не обгоняя и не отставая друг от друга.

Марк включил связь с ведомым и поморщился. В наушниках скрипело, свистело и шумело во всех диапазонах. Сказывалась близость могучего источника помех — голубой звезды.

За пару секунд электронные фильтры снизили шум до приемного уровня и сигнал оповестил, что связь с ведомым установлена.

— Как дела, Джо?

Сквозь треск помех голос Джованни был едва слышен.

— Все О'кей, командир. Вот только светило жутко фонит. На радарах пелена, да и с флагманом отсюда не связаться.

Марк взглянул на показатели за бортом. Снаружи корабля кипел электромагнитный суп. В таких условиях о дальней связи можно было и не мечтать.

— Войдем в тень от планеты. Там будет поспокойней. И попробуем связаться с нашими.

Марк приподнял голову, разглядывая наплывающий гигантский шар планеты, окутанный в ослепительно белую дымку атмосферы. Пилот потянул ручку на себя, и вся масса планеты дернулась и переместилась под брюхо корабля. Светило осталось где-то позади. Истребители неслись вперед, поглощая километры в секунду, но из-за гигантских размеров планеты казалось, что они едва ползут, медленно продвигаясь к линии терминатора. За этой линией их ожидало хоть какое-то прикрытие от ослепительного могущества местной звезды.

Наконец истребители нырнули в глубокую тень планеты. Шум в эфире сразу же заметно уменьшился, и монитор внешних радаров наконец-то перестал демонстрировать одну бело-голубую муть. И сразу же показал группу целей. Одна из них, крупная, была прикрыта силовым энергощитом. Значит, как минимум крейсер. Остальные три, одна побольше, а две других совсем маленькие, были идентифицированы компьютером как разведбот противника в сопровождении пары истребителей типа «клин», названных так землянами за свою форму.

Вся тройка перемещалась навстречу неизвестному большому кораблю. Но, похоже, их тоже заметили. Метки истребителей на радаре отвалили от продолжающего свой путь опекаемого кораблика и понеслись навстречу землянам.

— Джо! Срочно связь с командованием, — передал Марк.

— Уже делаю, — тут же отозвался Джованни и несколько секунд спустя. — Нет связи! Все забивает карлик проклятый, — обругал Джо местное солнце. — Отстреливаем маяки, командир.

Маяки — это крайний случай. Примерно как этот. Маяк запускался вручную или автоматически после гибели корабля или пилота и мчался к своим, чтобы передать сигнал о помощи или последнюю весть от погибшего корабля. Всего электронном мозгу, как в черном ящике, хранились все данные о последнем полете. И разведданные в том числе.

— Похоже, крайний случай наступил, — констатировал мысленно Марк и большим пальцем в перчатке вдавил кнопку запуска аварийного маяка. Корабль чуть вздрогнул, освобождаясь от лишней массы и из-под его днища, нещадно сверкая на солнце, выскользнул полутораметровый диск и устремился в космос. Секундой позже такой же диск оторвался от корабля Джованни и умчался вслед за первым. Где-то через час с небольшим маяки войдет в зону уверенной связи и передадут на флагман всю информацию. Но до зоны нужно еще дойти. Марк прикинул ситуацию. У истребителей противника максимальная скорость выше, чем у кораблей землян, и при желании они смогли бы обойти разведчиков по большой дуге, оторваться от них и, догнав маяки, расстрелять.

— И никто не узнает, где могилка моя, — не совсем кстати промелькнула в голове фраза из песни. Марк так же мысленно сплюнул через левое плечо.

Но вряд ли истребители бросят десантный бот. Значит, будут драться.

Марка охватил легкий трепет. Предбоевой мандраж, как сказал бы Джованни. Все-таки это их первый реальный бой в качестве пилотов. В голове проносились различные варианты действий, а руки автоматически выполнили свою работу подготавливая истребитель к бою. Активизировать систему ПРО, тест пушки…

О, пушка! Это отдельная история. Изучая матчасть корабля и, в частности, бортовой пушки ВАК-4000, Марк понял, что безнадежно влюблен в это произведение человеческих рук и интеллекта. Ствол пушки выращивался в специальных условиях и представлял собой особо прочный монокристалл, практически не подверженный износу. Бронебойный снаряд из чертовски твердого сплава разгонялся в нем до четырех километров в секунду и способен был покалечить даже легкий крейсер (при условии, если тот не будет прикрыт силовым щитом на полную мощность).

Так и есть! Истребители противника заложили крутой вираж и на полной скорости помчались на встречу кораблям землян.

— У них ракеты, командир! — раздался в шлемофоне голос Джованни.

— Уже вижу, — ответил Марк, отметив как тревожно замигала система оповещения о захвате корабля вражеской системой наведения.

Контейнеры с тепловыми ловушками и дипольными отражателями практически одновременно сорвались с плоскостей обоих кораблей и умчавшись на встречу противнику, разорвались красивым облаком. Оно, словно дымовая завеса от взгляда, прикрыла корабли землян от вражеской системы наведения. Точнее, должно была прикрыть. Луч захвата ослабел, но отнюдь не завяз в облаке помех.

— Черт! — вырвалось у Марка.

— Два черта! — тут же подключился Джованни. — Командир, если у них есть дальнобойные «Хадхи», то через 2 секунды они смогут стрелять. Мы войдем в зону пуска. Может, еще по контейнеру?..

— Нет! — Марк лихорадочно размышлял. Вдруг завопила система оповещения. Ракеты! Они произвели пуск. Одна, две… Четыре!

— Джо! Делай, как я! Надо выйти из тени планеты. Форсаж!

Марк рванул ручку управления кораблем на себя и влево, одновременно выжав сектор газа до предела. Перегрузка, не поглощенная полностью бортовым гравитационным компенсатором, вдавила тело пилота в кресло, ностальгически напомнив о прошлом. В двадцатом веке летали вообще без компенсаторов. Правда и скорости были не те.

Истребитель, провернувшись вдоль своей оси, вошел в глубокий вираж и помчался к четкой границе света и тени, прочертившую планету от полюса до полюса.

Джованни еле успел повторить маневр Марка и, с некоторым опозданием пристроившись ему в хвост, произнес:

— Ну ты даешь, командир! Мне перегрузкой чуть кишки через задницу не выдавило!

— Если не успеем выскочить из тени, получишь ракету в эту же задницу.

Завывания системы оповещения превратились почти в непрерывную трель. Ракеты стремительно настигали, намертво вцепившись головками самонаведения в корабли землян.

25… 20… 15… — отсчитывал Джованни километры в показаниях радара.

Ракеты быстро приближались. Гораздо быстрее, чем вожделенный терминатор.

Джо! — перебил его Марк. — Выйдем из тени, сразу запускаем контейнеры с помехами и расходимся. Ты уходи в сторону солнца. Встречаемся через минуту у точки сброса. И ни в коем случае не входи в тень. Понял?

— Но ведь на солнце радары не работают, — попробовал возразить Джованни.

— А на кой хрен тебе радар, если у нас только пушки, а у них есть ракеты?

— Ну ты стратег, командир! — восхитился Джованни и продолжил прерванный счет. — 7, 6, 5 километров, 3… В его голосе послышалось напряжение.

Марк затылком почувствовал бездушный электронный взгляд головок самонаведения ракет. Ну-у! Еще немного! Есть!

Ослепительный луч светила резанул по глазам, и Марк тут же, вдавив кнопку сброса контейнера, закрутил машину по какой-то дикой восходящей спирали, пытаясь стряхнуть настырные ракеты с хвоста.

Радары тут же залило «молоком», и лишь система оптического сопровождения целей показала вспухшее облако дипольных отражателей.

Ракеты, потеряв цели в электромагнитном супе, созданном местной звездой, захватили ложные объекты, созданные электронными имитаторами из арсенала контейнеров РЭБ и успешно поразили их за неимением лучших.

Насчитав четыре разрыва, Марк развернул корабль к точке встречи с Джованни, не забывая при этом вглядываться в покрытое тенью планеты пространство.

Противник должен был появиться вот-вот. И тут он увидел Джованни. Машина напарника как-то кособоко перемещалась прямо к планете, оставляя за собой белесый дымный след.

Тело мгновенно покрылось холодным потом. «Попали-таки», — мелькнула мысль.

— Джо! — Марк заорал в микрофон, одновременно работая руками и доворачивая машину на сближение с истребителем друга.

— Командир, не суетись! — донесся сквозь шум и треск эфира спокойный голос Джованни. — пусть думают, что я подбит…

Да он сигнальные дымы включил!.. — наконец догадался Марк. — И изображает дохлую курицу. Ну я ему задам, когда вернемся! Нельзя же так пугать командира…

«Клинья» вырвались из тени, сверкнув на солнце бронированными гранями. Один из них тут же метнулся к дымящему кораблю, но решив, что с него уже хватит, красивым маневром пристроился к своему ведущему и вражеская пара ринулась навстречу Марку.

— Это они зря, — пробормотал Марк и направил свой истребитель в лобовую атаку. На дальних дистанциях снаряд, в отличие от лучевых пушек, стоявших на «клиньях», имел преимущество. В безвоздушном пространстве он не терял с расстоянием губительной мощи. Баллистический вычислитель выдал на прицел точку упреждения, и Марк, введя поправку на возможный маневр, нажал спуск. Корабль ощутимо вздрогнул и чуть потерял в скорости, когда пушка в коротком рыке выбросила в пространство очередь из двадцати снарядов.

Через полсекунды вспухшие облачка разрывов и шарахнувшиеся в разные стороны корабли противника показали, что снаряды по крайней мере накрыли цель. Но прямых попаданий не было. Это было очевидно, так как, быстро оправившись, «клинья» вернулись на боевой курс.

Пришла очередь Марка шарахаться в разные стороны, лишь бы не попасть под концентрированные пучки энергии.

На дальних дистанциях броня надежно защищала его корабль от лучевого оружия, но на близких все зависело от удачи. Могли и сразу пробить спаренным импульсом, например, в районе дюз. А случалось, что броня выдерживала десяток-другой попаданий, прежде чем развалиться.

Гравикомпенсатор добросовестно пытался погасить бешеные перегрузки, но мигающий красный сигнал пытался напомнить Марку, что его пилотаж находится у предела, предусмотренного конструкторами истребителя. Но Марку было не до него. Слава богу, что в космосе нет верха и низа, а то он под страхом смерти не смог бы определить свою ориентацию. Имеется в виду ориентация в пространстве.

Его грамотно брали в клещи более быстрые и маневренные противники. Он вертелся как мог, сбивая прицел вражеским пилотам, стрелял по мелькавшим силуэтам, считал оставшиеся снаряды и попадания по своему истребителю. Он точно не мог сказать, сколько их было, но никак не меньше пяти. Каждое из них вполне могло оказаться последним. Но он был пока жив и истребитель слушался рулей.

«Где же Джо?» — мелькнула мысль. Одновременно вертя головой, Марк пытался поймать в прицел борт чужака. И на мгновение потерял из виду второго. Удар! И изображение задней полусферы на экранах погасло.

«Внешние камеры побил, гад!» — понял Марк, выписывая истребителем немыслимую кривую и выходя из-под удара.

— Джо! Твою медь! — заорал в эфир Марк. — Меня здесь убивают!

Не успел его вопль отзвучать в его собственных ушах, как все кончилось. Наседавший сзади «клин» получил два снаряда в корму и резко отвалил в сторону. А его напарник, заходящий на Марка снизу, вдруг окутался вспышками попаданий и, выбросив в космос столб огня и обломков обшивки, потерял ход.

Но на этом его несчастья не закончились. Новая серия разрывов и пылающая рваная пробоина словно в тире пробитая сразу несколькими снарядами, довершила дело. Смертельно раненый корабль внезапно задрал нос, видимо спонтанно сработали маневровые двигатели, и взорвался, метнув в космос свои изуродованные обломки.

Марк машинально дернулся, стремясь уберечься от осколков, но вспомнил, что внутри истребителя они ему не угрожают, чертыхнулся и отыскал взглядом второго противника.

Тот на всех парах уходил к планете, то ли пытаясь скрыться на ее фоне, то ли решив войти в атмосферу и переждать опасность в ней. В любом случае он был обречен, так как уйти на скорости он уже не мог с поврежденным двигателем, а в атмосфере земные истребители справятся с ним без труда.

Истребитель Джованни завис рядом с кораблем Марка.

— Ну, как дела, командир? — прозвучал в наушниках бодрый голос напарника.

— Джо, я тебя когда-нибудь убью! — Марк сразу вспомнил все свои претензии к напарнику. — Ты что тянул резину? Попритворялся бы дохлым минут пять и хватит. Пока ты там чесался, из меня тут жаркое делали…

— Командир, — голос Джованни был удивленным и слегка обиженным, — ты воевал один ровно 23 секунды.

Настала очередь удивляться Марку. Ему-то показалось, что прошло минимум минут 15, не меньше. Воистину, время — понятие относительное. Особенно во время боя.

— Что с подранком делать будем? — голос Джованни еле продирался сквозь шум помех.

— Добивай и сразу за мной, — ответил Марк, — только не подставляйся. Похоже он не новичок.

В душе неприятно шевельнулось. Марк вздохнул. Добивать раненых ему казалось как-то не по нутру, но война есть война. Неизвестно, какие сюрпризы могут скрываться в недрах вражеского, хоть и подбитого, но, возможно, все еще боеспособного истребителя. Оставлять у себя в тылу недобитого противника чревато. Противника надо уважать, а значит опасаться.

Марк противника уважал и чем больше узнавал о гуманоидной цивилизации арну, тем больше убеждался, что с ними нужно дружить, а не воевать.

Война началась очень непонятно. Арну внезапно объявились на дальних подступах к границам Земной Федерации.

Для командира разведывательного крейсера с труднопроизносимым названием «Ийён» появление тройки кораблей из неисследованной части космоса стало полной неожиданностью. Да и для всех землян тоже.

До этого момента считалось, что земляне — единственная техногенная цивилизация в обозримой вселенной, достигшая уровня межзвездных перелетов.

В общем, «братья по разуму» вышли на частоту передатчика «Ийён» и без особых предисловий зачитали ультиматум, суть которого заключалась в том, что земляне немотивированно напали на исследовательскую базу арну на одной из планет в осваиваемой гуманоидами части космоса. В результате было уничтожено несколько десятков ученых арну, включая и членов их семей.

За совершенное злодеяние раса арну объявляет расу землян злом и требует убраться из зоны заинтересованности арну. В противном случае любое присутствие землян в этой зоне будет ликвидировано силой оружия.

Передача с крейсеров инопланетян транслировалась пограничным рейдером на ближайшую базу пограничников, и вскоре ультиматум дошел до правительства Земной Федерации.

Шок и недоумение царили в руководстве несколько долгих часов. Вроде бы надо радоваться встрече с технически развитыми братьями по разуму, да вот сами братья в родственники как-то не набивались, а напротив, демонстрировали мускулы и желание набить морду земной расе.

А землянам на тот момент демонстрировать было нечего. Нет, конечно, пограничники вполне могли за себя постоять. И еще как. Но они ничего не могли противопоставить ударам с орбиты. У землян не имелось ни боевых космических кораблей специального назначения, ни космической авиации. Два долгих года земляне отступали, оставляя противнику систему за системой, пока в недрах Федерации ковалась мощь первого полноценного боевого флота Земли.

Пока что лишь пограничники, переформированные в разведывательные и диверсионно-штурмовые отряды «Волкодавы», «Мангусты», «Вампиры», «Черные молнии», изрядно пускали кровь захватчикам, и даже бывало, захватывали базы арну.

Но без поддержки флота все это не имело большого смысла. Тем более что арну, за два года дойдя почти до предместий густозаселенного центра Федерации, вдруг остановили экспансию и переключились на охоту за боевыми и грузовыми кораблями землян.

А Марк в это время, во главе разведывательно-диверсионного отряда «Черные молнии» рубился насмерть с тяжелой пехотой арну за форпост на планете Салод.

Задача была захватить форт и собрать как можно больше информации о противнике. До сих пор так и не было известно, кто они и откуда. От взятия языка отказались уже давно, так как ни разу это не получилось, а вскрытие погибших солдат противника дало интересный результат.

В нервную систему каждого солдата противника был вживлен имплантант, чем-то напоминающий транслейдеры земных десантников. Но кроме прочих функций этот имплантант имел задачу убить своего носителя по его собственному мысленному приказу или самостоятельно, если к потерявшему сознание солдату приблизятся чужие, не имеющие в себе аналогичных устройств. После чего разрушался сам до такой степени, что получить из него хоть что-либо полезное о противнике не представлялось возможным.

В случае угрозы захвата корабля экипажи противника в первую очередь уничтожали всю аппаратуру, которая могла навести на их родную систему, и дрались до конца с таким отчаянием, что создавалось впечатление, что жизнь им не дорога.

Среди них очень часто попадались камикадзе, которые, заминировав себя, бросались на солдат землян без особой надежды на успех с целью убить хотя бы одного. Ребята Марка отстреливали таких еще на подходе. Правда, один раз солдату арну удалось разыграть из себя сдающегося в плен. Ну, один из сержантов с напарником купились.

Еще бы, первый взятый в плен солдат противника за всю войну! Плазменный взрыв превратил их в пыль вместе с «пленным». Хорошо, что они, выполняя инструкции Марка, осмотрели его на месте, а не привели в расположение подразделения. А то бы Марк недосчитался половины отряда.

В общем, кроме того, что арну внешне и по строению организма очень походили на людей, про них ничего известно не было. Их техника и технологии лишь на начальном этапе превосходили земные.

А земляне за два года сумели создать технологический противовес и со стапелей Федерации стали сходить линкоры, авианосцы и другие боевые корабли.

В общем, почти по библии: «сначала было слово», в смысле ультиматум, а потом началась гонка вооружений.

Марк несколько раз моргнул, возвращая глазам необходимую чувствительность после перехода с простреливаемого местной звездой пространства в тень планеты.

Он почти физически ощутил прохладу этой тени, хотя умом понимал, что температура в кабине истребителя, благодаря климат-контролю, не изменилась ни на градус. Ну что поделаешь. Игры разума. Солнце, значит жарко. Тень, значит прохладно.

Темная громада ночной стороны планеты медленно проворачивалась слева от Марка. Кое-где в этой темноте вспыхивали огни.

Вулканы, наверное, — подумал Марк. — По данным навигационной системы планета была очень молода, и хотя в атмосфере был кислород, до первых динозавров ей еще оставалось коптить лет этак миллионов 500–700, а может и больше. Вот бы на них поохотиться.

Марк даже на секунду представил себе, как он с луком и стрелами охотиться на бронтозавра и развеселился. Сразу же дисциплинированно одернул себя. Там друг, можно сказать насмерть бьется с коварным врагом, а он об охоте мечтает.

Но, по правде сказать, за Джованни особого беспокойства у него никогда и не возникало. Зная друга, Марк понимал, что тот сделает все как надо и вернется живым и здоровым, а вот оставшийся десантный бот арну и этот неизвестный крейсер беспокоили его гораздо больше.

Большая отметка одиноко господствовала на вновь прозревшем экране радара. Значит, бот уже пристыковался к крейсеру. Так, а где Джо? Уже должен был справиться и догонять.

И словно в ответ на мысли Марка отметка распознанная бортовым компьютером как «свой» вспыхнула в задней полусфере.

— Ну как? Добил? — спросил Марк в эфир. — Безжалостный ты наш.

— Да я его пальцем не тронул, — возмущенно ответил Джованни.

— Так ты что же, отпустил его, что ли? — Марк приготовился дать разнос напарнику, как только они вернутся на базу.

— Ну, почти, — Джованни выдержал театральную паузу и добавил, — пушки у него не работали и управление по-видимому ни к черту. В общем, он поначалу дернулся, но скорость была слишком велика, и он свалился в атмосферу. А ты сам знаешь, какие из этих клиньев атмосферники. В общем, развалился на части. Парень, похоже, попытался катапультироваться. Но на такой скорости и в атмосфере… Я успел разглядеть, летит себе таким отдельным горящим метеоритом, а рядом горящие обломки…

— Ну хватит смаковать-то, — Марку было неловко за свой первоначальный порыв отчитать напарника, и он попытался загладить вину шуткой. — В тебе погиб режиссер ужастиков.

— Тьфу на тебя, командир. Накличешь еще…

Марк почти воочию представил себе, как Джованни крестится в кабине своего истребителя. Эту привычку он вынес из их совместного путешествия в прошлое.

— Ладно, кончаем базар, — Марк настроил себя и напарника на боевой тон. — Слушай боевую задачу.

— Яволь, мой хенераль! — снова попытался сострить Джо, но Марк пропустил его выступление мимо ушей.

— Десантный бот арну похоже стыковался к большому кораблю. Я делаю облет корабля, а ты меня прикрываешь. Далее по обстановке. Все понял?

— Понял, — ответил Джованни и почему-то покачал крыльями истребителя. У Марка ностальгически защемило сердце. Так пилоты приветствовали друг друга в той прошлой жизни.

— Только если это действительно крейсер, — снова включила Джованни, — он нас близко не подпустит.

— Ну вот и разберемся на месте.

Чем больше истребители сближались с неопознанным объектом, тем больше росло недоумение пилотов.

Выраставший на глазах объект менее всего на свете напоминал космический корабль, а скорее огромное здание неправильной формы, или даже комплекс зданий, каким-то образом вырванный с места вместе с фундаментом и вознесшийся в космос. Дистанционный сканер определил в обшивке этого «корабля» сталь и… железобетон!

Вся конструкция словно коконом была закрыта силовым полем средней интенсивности. Весь объект излучал в электромагнитном и нс-диапазоне. Значит, внутри работает энергоустановка, генерирующая собственное гравитационное поле корабля, как на боевом крейсере.

Но это не крейсер! Марк уже второй раз облетал его по кругу под неусыпным прикрытием Джованни. Это какой-то бункер с фундаментом и силовым полем!

Напарник терпел ровно минуту.

— Командир, а что у нас — уже дома в космосе летают?

— Значит, уже летают, — пробормотал Марк и поднырнул под «фундамент» объекта.

Фундамент как фундамент. Даже видны следы опалубки и торчащие железные сваи.

Изумляясь увиденному, Марк совсем забыл про десантный бот арну, но возглас Джованни вернул его к действительности.

— Командир, я засек ангар или что-то вроде этого. Ворота открыты, есть освещение и наши «друзья» уже внутри.

Марк облетел очередной выступ летающей громадины и увидел ангар.

Рука мгновенно щелкнула тумблером, отключая систему сканирования. Если нас еще не заметили, то пусть это произойдет как можно позже, — здраво рассудил Марк и осторожно подвел истребитель к стене, рядом с воротами ангара, но так, чтобы не попасться на глаза противнику на случай, если тот держит под наблюдением ворота.

Марк щелкнул переключателем воздушного клапана и почувствовал, как на мгновение на нем вспух летный комбинезон, реагируя на резкое падение давления воздуха в кабине. За прозрачным бронестеклом колпака на несколько секунд возникло туманное облачко из замерзших кристалликов воздуха.

Давление упало до нуля, и Марк переметил переключатель управление колпаком кабины в положение «открыто». Вне среды сервопривод сработал абсолютно бесшумно и прозрачный колпак скользнул куда-то назад.

Марк невольно поежился. Теперь его ничего не отделяло от открытого космоса, кроме многослойной ткани летного костюма, который по случаю разгерметизации кабины автоматически загерметизировался и превратился в легкий скафандр с ресурсом жизнеобеспечения около девяти часов.

Считалось, что за это время пилота, вынужденного покинуть свою машину в открытом космосе, обнаружат по вопящему во всех диапазонах аварийному маяку и спасут.

«Да, кстати…», — спохватился Марк и заблокировал маяк. Еще не хватало, чтобы, включившись автоматически через 10 минут после покидания истребителя, он известил всю округу о присутствии Марка.

Марк щелкнул пряжкой и расстегнул ремни, связывающие его с пилотским креслом.

Легкое движение, и он медленно всплыл в невесомости над открытой кабиной своего истребителя. Марк поспешно ухватился за медленно уплывающий вниз козырек кабины и повис в нелепой позе.

Мысль, которую он принял поначалу за руководство к действию, теперь казалась бредовой.

Пятнадцать метров пустоты между ним и створками ангара расширились до пределов всего бесконечного космоса. То есть метры остались те же, но открывшаяся глазам Марка усеянная звездами пропасть заставила его нехорошо поежиться.

— Слышь, командир, — Джованни продолжал облет чужого «корабля», а у него нет двигательной установки.

«Странно», — подумал Марк, принимая более удобное положение в пространстве и перехватываясь за борт истребителя, встал, точнее, опустил ноги, на выступ снарядоприемника для пушки.

Теперь створ ворот ангара был не выше и не ниже, а так как надо. Если все получится, то он влетит прямо в ангар, а если нет, то Джо будет его отлавливать в ближайшем космосе.

Марк поудобнее оперся руками и ногами о различные части корпуса истребителя и приготовился к прыжку.

— Эй, командир, — голос Джованни, позвучавший почти шепотом, чуть не сбил весь настрой. — Ты чего удумал, командир?

Джованни закончил облет и повис недалеко и выше от истребителя Марка. Открытая кабина и Марк, стоящий на раскоряку, были у него как на ладони.

— Прыгать буду, — буркнул Марк, а ты лови, если что.

— Ну, а допрыгнешь, дальше что?

— По моему сигналу влетаешь в ангар и делаешь, что скажу.

— Ты рехнулся, Марк, — Джованни редко позволял себе такое обращение к напарнику, но сейчас в его голосе явно слышалось беспокойство. — В одиночку решил взять на абордаж такую громадину. Без оружия!

— Ну, во-первых, у меня нож есть, — успокоил его Марк, а во-вторых, нас все-таки двое. Будешь прикрывать мою задницу, и все будет в порядке. Все! Кончай разговоры, прыгать мешаешь. И не светись в воротах, а то засекут.

Марк на несколько секунд закрыл глаза, сосредоточился и, загнав страх перед звездной бездной поглубже, прыгнул. Сердце екнуло, когда после толчка родной и такой уютный истребитель поплыл назад, а громада с раскрытым зевом ангара стала наползать на него, словно наметилась его проглотить.

Прыжок получился не идеальный. Марк заметил, что его медленно, но верно разворачивает ногами вперед и боком. Быстро подтянув ноги и, сделав вращательные движения руками, сгруппировался.

Мимо проплыл правый створ ворот ангара, и Марк увидел широкую корму вражеского десантного бота типа «Камбала», занявшего свой тушей чуть ли не половину ангара. Да ангара ли!..

В этот момент его тело мягко вошло в невидимую стену силового барьера и прошло его с небольшим, но неприятным по ощущениям сопротивлением. Словно невидимый скребок прошелся по тебе одновременно и изнутри, и снаружи.

Силовой барьер вполне проницаем для материальных тел движущихся с малой скоростью, но при столкновении с пулей, метеоритом или лучом бластера, мгновенно твердеет в этом месте и разрушает постороннее тело, используя его же энергию.

Костюм мгновенно «сдулся», обнаружив за барьером наличие атмосферного давления, и через внешние микрофоны шлема до Марка докатились звуки далекой перестрелки.

Ого! — Марк не успел удивиться, когда желанный проем ангара вдруг рванулся куда-то вверх, и только резко выброшенные вперед руки рефлектора вцепились в нижний, окантованный обычным металлическим уголком створ ангарного зева и не позволили ему сорваться «вниз» в столь неожиданно возникшем гравитационном поле.

Марк висел на руках, вцепившись в металлический уголок и ощущая под ногами космическую пустоту, ругал себя последними словами.

Как можно было забыть про искусственную гравитацию! А если бы гравитационное поле начиналось бы на метр дальше от ворот? Он бы уже, пролетев вдоль всей бетонной стены этого сооружения, пробил бы собой силовой барьер изнутри и кувыркался в космосе на потеху напарнику.

«Может, я действительно ненормальный, и Джо прав?» — подумал Марк, пытаясь, насколько позволит в таком положении гермошлем, посмотреть «вниз».

«Внизу» ничего не изменилось. Те же ноги, висящие вдоль выщербленной бетонной стены и звездная пустота тремя десятками метров дальше.

«Как архангел я висю и картину вижу всю, — промелькнуло в голове не ко времени. — Ни хрена я тут не увижу, колбасу изображая».

Марк, с грустью вспоминая свои десантные шипованные боты, нащупал носками ботинок неровности в стене, на которые можно было хоть как-то опереться, напряг мышцы для рывка, вдохнул в легкие побольше воздуха и взглянул наверх.

Воздух пришлось выпустить и вообще расслабиться, поскольку первое, что увидел Марк, это направленный ему прямо в лоб ствол штурмового импульсного автомата, знакомого, но отнюдь не земного образца.

К автомату в комплекте прилагался боец, облаченный в уникомб спецназа десантных войск арну с очень суровым лицом, смотрящим из-под открытого забрала шлема. Рифленые подошвы его ботинок оказались в неприятной близости от вцепившихся в металлический порог пальцев Марка.

Но, по большому счету, это уже были мелочи, никоим образом не влияющие на ситуацию. На ситуацию настолько поганую, что Марк не смог припомнить, когда в подобной переделке он оказывался в последний раз.

В общем, делать ему было решительно нечего, только смотреть в лицо вражеского десантника и гадать, какое тот примет решение. Просто спихнет его руки с порога или сначала выстрелит, а потом спихнет?

Мысли лениво и как-то отстраненно плавали сами по себе, не отвлекая Марка от его основного занятия — рассматривания лица противника.

Ни эмоций, никакой лишней мимики. Настоящий профессионал.

Марк заметил, как он бросил быстрый взгляд в пространство за воротами, оценивая обстановку, опять посмотрел на Марка, но вдруг резко поднял голову и посмотрел куда-то вверх ему за спину.

Марк успел заметить, как приподнялись брови на его лице и пожалел, что не может увидеть, что же такое у него за спиной так поразило солдата.

А поразил того вид внезапно появившегося в поле зрения и повисшего метрах в 50 земного истребителя. Мгновенье машина как бы присматривалась к происходящему, а затем хищно шевельнула пушкой.

Джованни поймал в пушечный прицел вражеского десантника, державшего на мушке его командира и положил указательный палец на электроспуск пушки.

Мысли исчезли, кроме одной. Друг-командир в опасности!

Мозг превратился в баллистический вычислитель и бессознательно просчитывал возможные варианты последствий. Если снаряд пробьет силовой барьер, то, разорвавшись, конечно сметет врага, но может повредить и командиру, а если не пробьет…

Переключив все внимание на истребитель, боец арну непроизвольно распрямился, ствол автомата дернулся в сторону, и Марк увидел в этом свой шанс. Схватить противника за близко стоящую ногу, рвануть на себя, а там…

Сзади полыхнуло, и Марка так припечатало к стене, что остатки воздуха из легких мигом вылетели через нос, рот и кажется уши. По ушам, кстати тоже дало так, что если бы микрофоны не скомпенсировали акустический удар, быть Марку глухим.

Тело действовало совершенно самостоятельно от разума, для которого в голове, заполненной звенящим гудением, похоже не осталось места.

С шипением втянув в себя воздух, Марк с рычанием подтянулся и перевалил помятое тело за порог ангара. Мельком взглянув наружу, успел заметить истребитель напарника, висящий в полусотне метров напротив выхода. «Это он что ли шмальнул?..» — вяло промелькнула мысль, но тут же исчезла. Потом загадки будем решать.

Арну поднимался на ноги пятью метрами дальше вглубь ангара и пытался дотянуться до лежащего неподалеку автомата.

Почти дотянулся, когда подскочивший Марк атаковал его прямым, словно копье, ударом ноги… Носком в переносицу не защищенного забралом лица. Бить куда-то еще представлялось почти безнадежным. Бронепластины уникомба прикрывали почти все жизненно-важные участки тела.

Были, правда, уязвимые места, и Марк их прекрасно знал, не впервой встречались с «коллегами». Но до них ещё надо дотянуться. А арну, похоже, был не намерен позволять этого.

Мало того, он, неожиданно для Марка, прекратил свою попытку дотянуться до оружия и, в движении сместив корпус ровно настолько, чтобы атакующая нога Огнева прошла на волосок от шлема, контратаковал.

Низкий удар кулака Марк успешно блокировал коленом, но со звоном возникшие из нарукавного контейнера бойца два тридцатисантиметровых шипа прошли со свистом в такой опасной близости от его паха, что Марк на мгновение переключил все свое внимание на свое дорогое хозяйство. На месте ли… А то может и драться уже нет смысла. На месте, слава богу!

Вместе с облегчением накатила волна праведного гнева, но Марк погасил ее в зародыше. Противник уже поднялся на ноги.

Попыток добраться до лежащего га бетонном полу автомата он уже не предпринимал, а встал в боевую стойку, приподняв на уровень груди правую руку с торчащими из рукава шиповидными лезвиями.

Страшное оружие в рукопашной. Бывало, что резким, акцентированным ударом спецназовцы арну пробивали в сочленениях доспехи земных десантников. Но получалось такое, конечно только у мастеров.

Джованни тоже однажды умудрился во время боя в узком коридоре прикончить вражеского офицера, десантным ножом пробив его нагрудную бронепластину. Эту пластину потом вывесили в кубрике рейдера, и всякий, кто сомневался, что такое возможно, мог убедиться лично. Смотреть прилетали даже с других кораблей эскадры.

Но это Джованни. Он кабан здоровый, и не такое может. А вот что Марку делать с одним ножом против бронированного противника? До автомата добраться он не даст, и что интересно и сам не берет. Чего ему торопиться. Наверняка вызвал по связи подмогу, и сейчас возьмут его без шума и без пыли, хоть обратно в космос ныряй. А может не вызвал?

Десантник смотрел на Марка, и тот разглядел мерцающий в его глазах азарт. Арну явно захотел расправиться с землянином «по честному» и причем в рукопашной. Облаченный в броню, оснащенную мышечными усилителями, он имел все шансы против одетого в легкий пилотский костюм противника.

«Где же мой спецком…» — вздохнул с сожалением Марк, вспомнив свой десантный доспех, и, внимательно следя за передвижениями противника, сделал шаг назад и в сторону. На секунду он мысленно сосредоточился на своих ступнях, представив, что они словно деревья пустили корни и закрепились на бетонном полу.

Этому способу научил его старый китаец, мастер ци-гун. Он позволял бойцу в экстремальной ситуации приобрести необыкновенную устойчивость, такую, что несколько человек одновременно не могли столкнуть его с места.

Десантник арну сделал широкий шаг. Сделав обманное движение, он всей своей массой, вложенной в левую ладонь, попытался резким тычком сбить Марка с ног, а затем добить поврежденного противника быстрым ударом смертельных шипов.

«Корни» не подвели, и Марк остался стоять на месте, лишь слегка покачнувшись. Ожидающий его падения противник уже выбросил для добивающего удара бронированный кулак, увенчанный черными остриями, но тот неожиданно прошил пустоту. Уходя от удара, Марк почувствовал скользящий удар по плечу и, поднырнув под атакующую руку, открытой левой ладонью чуть довернул противника по ходу начатого им же движения и нанес мощнейший встречный удар правой в единственное незащищенное место противника. В лицо.

Его кулак угодил куда-то под левую скулу. Голова арну дернулась, но не далеко. Не дали шейные ограничители десантного костюма.

Но нокаут был чистый. Десантник покачнулся и неловко переступил, разгрузив одну ногу, а другую Марк в ту же секунду подсек низким круговым махом ноги в полуприсяде.

Закованный в броню арну подлетел в воздух и грохнулся спиной о бетонный пол. Точнее половиной спины, поскольку упал он на порог ангара и его ноги с большей частью туловища оказались над звездной пустотой.

В последний момент десантник пришел в себя и, извернувшись, попытался зацепиться за бетонный пол. Но его пальцы в боевых перчатках соскользнули, оставив на бетоне глубокие царапины, и арну исчез за порогом.

Марк подскочил к краю и успел увидеть, как поверженный противник, разогнавшись в гравитационном поле, вылетел за его пределы и, чуть притормозив на силовом барьере, вывалился в открытый космос.

Марк успел заметить, как мгновенно сработала автоматика уникома арну. Едва тот пересек какой-то частью тела барьер, на его лицо опустилось непрозрачное снаружи забрало. Десантник был в сознании. Грамотно взмахнув руками, он остановил вращение тела и медленно удалялся, теперь находясь лицом к Марку.

Марк вспомнил, что он сам так и стоит в закрытом шлеме и, подняв руку к голове, щелкнул фиксатором, поднимая с лица защитный экран. Получилось что-то вроде приветствия или прощального жеста. Секунду арну как будто всматривался в лицо Марка и поднял руку в ответном приветствии.

«Черт бы побрал эту войну», — подумал Марк.

После смертельного напряжения схватки ему уже было немного жаль поверженного противника. Была бы веревка, точно бы бросил конец.

На плече и шее чувствовалось какое-то неудобство. Коснулся рукой и сентиментальное настроение улетучилось само собой. Комбинезон был вспорот почти до кожи в двух местах. О прыжках через вакуум можно было забыть.

Звук включившегося сервопривода заставил Марка обернуться. И вовремя. Мозг еще не успел полностью оценить, что же увидели глаза, а ноги уже совершили прыжок, бросив тело в сторону. Очередь мощных плазменных зарядов прошила то место, где он только что стоял, и поглотились силовым щитом, от чего тот пошел радужными пятнами.

Марк перекатился через плечо, попутно подхватив автомат арну. Спаренные стволы пушечной турели на левом борту «камбалы» хищно рыскнули за ним. Не прекращая движения, Марк прыгнул вперед, стараясь выйти в мертвую зону, поближе к кораблю, где пушки его уже не смогут достать.

Раненько он расслабился. Можно ведь было предложить, что на «камбале» еще оставались арну. Пилот, например, и может не один. Но самое плохое, вдруг понял Марк, прижимаясь к борту «камбалы», что если они закроются в корабле, то выкурить их оттуда с одним автоматом в руках будет невозможно. А отойти от корабля они не дадут. Мигом из пушки поджарят.

Словно услышав его мысли, десантно-грузовая аппарель «камбалы» стала подниматься, грозя перекрыть единственный доступный вход на корабль.

— Командир, как ты? — в голосе Джо чувствовалось беспокойство. Он увидел разрывы зарядов на энергощите.

— Все пучком, — ответил Марк, одновременно соображая, как лучше прыгнуть. — Не влетай в ангар, пока не скажу. Сожгут к чертовой матери…

Сильно мешал автомат. Автомат! Марк, матеря себя последними словами за тупость, вскинул оружие и дал прицельную очередь. Одна из телескопических стоек подъемника лопнула, взорвавшись потоком гидравлической жидкости. Аппарель перекосило, но она продолжала подниматься на одной уцелевшей стойке, хотя гораздо медленней и с видимым надрывом сервопривода. Снова зажужжала пушечная турель и несколько зарядов опалили воздух всего в полуметре от Марка.

Ему хотели во что бы то ни было помешать. А Марку необходим был хотя бы метр пространства, чтобы обогнуть выступ на корпусе «камбалы» и достигнуть аппарели.

Он взглянул на автомат. Как ни жалко было расставаться с оружием, но это был единственный шанс. Да и в акробатике, которую собирался демонстрировать Марк, он скорее был помехой, чем подспорьем.

Размахнувшись, он швырнул автомат в сторону от себя и в ту же секунду прыгнул вперед. Марк не видел, а скорее чувствовал, что сидящий за управлением пушками оператор рефлекторно дернул прицел в сторону внезапно влетевшего в поле зрения предмета. И даже выстрелил, уже понимая, что это подстава.

Всего полсекунды. Но Марку этого как раз хватило, чтобы, не обращая внимания на полыхнувший справа взрыв, проскочить простреливаемую зону и в прыжке, дотянувшись до поднявшейся уже высоко аппарели, словно на гимнастической перекладине в подъеме с переворотом забросить свое тело ногами вперед, внутрь вражеского десантного корабля.

Еще скатываясь в десантный отсек, он понял, что его ждут.

Первый заряд вспучил внутреннюю обшивку отсека на ладонь от головы Марка, бросив ему в лицо несколько очень горячих капелек.

Марк резко оттолкнулся ногой от ближайшего выступа, уходя с линии огня, и выхватил свой десантный нож.

Как хорошо, что когда-то, при переходе в летную часть из десанта, он настоял, чтобы им с Джованни разрешили забрать свои десантные ножи. Теперь это давало ему хоть какой-то шанс на выживание. Стрелявший из лучевого пистолета арну на мгновение попал в поле зрения Марка, выписывающего очередной акробатический кульбит.

«Лицо открыто, слава богу», — определил Марк и в прыжке, оттолкнувшись ногой от стены, метнул нож.

Метил немного правее и выше наведенного на него пистолета. В глаз. Но попал тоже хорошо.

Клинок, созданный из многослойной стали, вошел над переносицей, легко прошив лобную часть и застряв глубоко в мозгу десантника, который, будучи уже мертвым, еще секунду стоял и, продолжая сжимать спуск пистолета, окатил потолок и стены отсека веером смертоносных зарядов.

Марк упал на пол, покрытый ребристым черным полимером, напоминающим обычное резиновое покрытие. И только тогда поднял голову, когда стрельба прекратилась, а мертвый арну завалился назад, по-прежнему сжимая в руке пистолет с опустевшей энергообоймой.

Герметичная дверь в кабину пилота была задраена изнутри. Значит, еще один там в кабине. Скорее всего тот, что сидел за пушкой. И как его теперь оттуда выковыривать?

Марк подошел к убитому арну и попытался выдернуть свой нож. Сразу не получилось. Пришлось опереться рукой о мертвое лицо пониже остекленевших глаз и дернуть посильней.

Осмотрелся, обо что бы обтереть лезвие и не найдя ничего походящего, вытер о собственную штанину. Все равно костюм испорчен. Сунул нож в ножны и осмотрел снаряжение убитого.

Запасная энергообойма нашлась довольно быстро. Марк перезарядил трофейный пистолет и прикинул, удастся ли из него отстрелить запоры на двери в кабину. И сразу отверг эту мысль.

Кабина должна оставаться герметичной. Если придется покидать объект на «камбале», то только в герметичной кабине, так как десантный выход он уже испортил и на его герметичность надеяться не приходится, а скафандра запасного у него нет. Разве только вон с трупа содрать, но это уже в самом крайнем случае.

Четыре мощных плазменных гранаты Марк отложил в сторону по той же причине не ювелирности их действия. Все. Больше ничего стоящего.

Марк задумался. Задачка казалась неразрешимой, как вдруг дельная мысль стукнула ему в голову.

После поединка он не шумел особо. Значит тот внутри, не получив сообщения от напарника, скорее всего решит, что поединок окончился взаимным умерщвлением поединщиков. Ну или покрайней мере поинтересуется результатом.

Люди, хоть арну, хоть человеки, существа любопытные. Неужто не откроет дверь, чтобы взглянуть, чем все закончилось.

«Я бы точно полез смотреть, — признался себе Марк, — и получил бы по полной программе, — логично продолжил он мысль. — Хорошо, что я тут, а не там».

Хотя, что тут хорошего, Марк не смог бы ответить себе сам. В любую минуту могли вернуться десантники, а их здесь могло быть до дюжины. Стрельба внутри объекта прекратилась, но причина этой тишины оставалась загадкой.

Марк осторожно вложил пистолет в руку покойника и опустил забрало на лицо, а сам принял на ногу естественную позу застреленного человека, подогнув под себя правую ногу и упершись плечом в какой-то контейнер. Так он сможет вскочить мгновенно и атаковать.

Секунду подумав, Марк опустил защитный экран шлема. Так можно изображать жмурика с открытыми глазами, сквозь экран снаружи не видно, а он сможет контролировать все действия противника.

Марк лежал уже несколько минут. Подогнутая нога стала потихоньку затекать.

Уже подумав, что ничего не вышло, и пилот не клюнул на его уловку, он решил встать и искать другой способ, когда вдруг замки щелкнули и дверь отъехала в сторону, освободив пустой проем. Затем в проеме показалась рука с пистолетом, которая тут же взяла Марка на прицел.

«А ведь может выстрелить! Так, на всякий случай…», — промелькнула неприятная мысль, и Марк прекратил даже дышать, чтобы малейшим шевелением не выдать своего живого состояния.

Наконец, в дверях показался и сам обладатель руки с пистолетом.

«Это просто подарок какой-то», — подумал Марк, разглядывая противника сквозь экран. Пилот был явно не спецназовец. Облаченный всего лишь в легкий пилотский скафандр с закрытым шлемом, пилот был невысок, скорее худощав. В его движениях не было той четкости и тигриной грации, что присуща в той или иной мере всем профессиональным бойцам.

Похоже, неподвижность Марка убедила вражеского пилота, что землянин мертв или, по крайней мере, без сознания, и тот повернулся к своему соплеменнику. Он вложил оружие в кобуру (Марк мысленно поблагодарил Господа) и, подняв лицевой экран своего шлема, присел рядом с телом соплеменника.

С такого ракурса Марку не было видно ни его лица, ни того, что он там делал руками. Но судя по тому, как напряглась его спина, он поднял забрало на шлеме убитого и обнаружил рану.

Марк медленно выдохнул воздух и расслабился.

В следующее мгновение он взвился в прыжке.

Ментальная и физическая концентрация силы была настолько высока, что направленный в голову сложенный клином кулак должен был легко проломить легкий материал летного шлема и, смяв височную кость, вбить в мозг ее же острые обломки.

Арну успел лишь повернуть голову на шум прыжка.

Если кто-то думает, что легко отвести собственную руку, когда в удар вложена вся воля, он ошибается.

Марк успел разжать страшный клин из пальцев и чуть сместить вектор атаки. Удар пришелся по шлему вскользь, но этого хватило. Пилот коротко вскрикнула и повалилась поперек тела своего соплеменника.

Марк стоял и смотрел. Такого прекрасного женского лицо он не видел за всю свою жизнь. Да что «видел»! И представить себе не мог, что такое может быть в реальности. Среди солдат арну никогда не встречались женщины. Вообще никто во все Федерации не видел представителей арну женского пола, хотя понимали, что они должны быть, так как физиологически мужчины арну не отличались от землян.

Короткая, почти мальчишеская прическа цвета вороного крыла обрамляла прекрасное лицо. Золотистая кожа была настолько ровной, что вызывала желание прикоснуться и убедиться, что такое действительно бывает. Глаза были закрыты, но Марк уже знал, что они прекрасны. Лишь на мгновение перед уларом он успел поймать этот удивленный и испуганный взгляд и отвести руку. Тонкая жилка под кожей на шее билась часто, но ровно, показывая, что женщина жива и лишь без сознания.

Теперь Марк понимал, почему арну начали войну. В их ультиматуме говорилось, что земляне уничтожили гражданских. В том числе и женщин. И вся раса арну, мужская часть встала на их защиту. Шли на смерть, только бы отодвинуть угрозу подальше от родного мира, чтобы больше не гибли и не страдали их женщины и дети. Отсюда и уничтожение навигационного оборудования кораблей при угрозе их захвата землянами. И добровольное самоубийство в случае захвата в плен, с помощью имплантанта-убийцы.

— Имплантант! — с ужасом вспомнил Марк и отскочил подальше от женщины, насколько позволял тесный отсек.

Имплантант должен был убить ее через минуту, как она потеряла сознание, потому что рядом с ней находился чужой. Но она была жива. Марк с облегчением заметил слабое, но устойчивое дыхание. А это значит, что он либо не сработал, либо у нее нет имплантанта.

— Командир, как там у тебя? — голос Джованни вернул марка в быстротекущую реальность.

— Все нормально. Залетай, — ответил он и направился в кабину пилотов.

«Надо бы связать», — как-то лениво мелькнула рациональная мысль.

Он прошел к бесчувственной женщине даже нагнулся к ней, но всего лишь для того, чтобы вынуть у нее из кобуры оружие и забрать его с собой. Мысль о том, что правильнее всего было бы добить, чтобы не оставлять никого за спиной, просто не возникла в его голове.

Кабина была целехонька. Мониторы функционировали, показывая состояние систем и обстановку вокруг корабля.

Значит, они все видели, но вмешались только тогда, когда я одолел их бойца, — определил Марк, оглядев мониторы. — Или он приказал им не вмешиваться, желая победить в честном бою? Да, скорее так.

На мониторе заднего обзора появился, заполняя все поле зрения, истребитель Джованни. Деловито попыхивая маневровыми двигателями, он продавил бронированным носом силовой барьер и вплыл в ангар. Двигатели взревели по-серьезному, удерживая машину от падения под воздействием вдруг возникшей силы тяжести. Но Джованни уже выпустил посадочное шасси, и корабль мягко коснулся ими пола. Двигатели смолкли. Истребитель тяжело осел на амортизаторах и замер.

— С прибытием, — приветствовал его Марк. Сам он в данный момент пытался разобраться с управлением пушечной турелью. В принципе все было понятно, так как рассчитано на таких же солдат, как и он.

Сервопривод загудел, едва он взялся за рукоятки управления пушкой. Картинка на прицельном мониторе быстро уплыла влево, и пушечный прицел плавно пробежался по корпусу истребителя.

— Э-э, не балуй, — раздался в наушнике голос Джо. Он уже отодвинул бронеколпак кабины и настороженно наблюдал за эволюциями пушек вражеского корабля.

— Не боись, — успокоил его Марк и, приготовившись к управлению, поймал в прицел в дальнем конце ангара дверь во внутренние помещения. — Должен же кто-то тебя прикрывать, пока Ваше царственное величие соизволит покинуть свой экипаж и спуститься на грешную землю.

— Ну да! — ту же отозвался Джованни, — с твоей-то меткостью ты так прикроешь, что потом прикрывать будет нечего.

Ну, это он конечно загнул. Марк стрелял очень даже прилично. Конечно, не так здорово, как сам Джованни. Тому было вообще по барабану, из чего и куда стрелять. Все цели поражал на раз из любого положения.

Зато в метании всяких острых и не очень предметов Марку равных не было. И Джованни это признавал, хотя отдавал упражнениям все свободное время. Интенданты всех солдатских общежитий и казарм хватались за голову, когда случайно заходили в помещение, где обитал Джо.

Все стены, пол и даже потолок, если они только не были металлическими, были истыканы десантным ножом, до полной потери вида. Начинавшиеся было крики и причитания пресекались довольно простым способом.

Джованни доставал нож и, подкидывая его на руке, с глубокомысленным видом прикидывал, куда бы вонзить его на этот раз. И как бы случайно смотрел при этом в сторону возмутителя спокойствия.

Возмутитель обычно бледнел и спешил ретироваться, чтобы настрочить очередную жалобу начальству по поводу порчи казенного имущества.

У Джованни попробовали в приказном прядке отобрать нож под предлогом, что он будет выдаваться ему, как и положено оружию, непосредственно перед выходом на боевые операции.

Джо нож отдал, но притащил откуда-то, из музея что ли, что-то типа здоровенной секиры на укороченной рукояти. И стал метать ее. Нож ему вернули в тот же день.

Пока Джованни спускался из кабины истребителя на бетонный пол, Марк дал на прицельный монитор увеличение и детально рассмотрел дверь. Самой двери собственно не было. Похоже, ее сорвали, взорвав петли точечными зарядами.

Но не это было странно, а то, что стрельба, которую Марк слышал, влетев в ангар, больше не была не слышна.

Что это могло означать, можно было только догадываться. Или десантники уже захватили объект, но тогда почему они не спешат к своему кораблю? Ведь с «камбалы» наверняка доложили обстановку.

Либо спешить уже некому.

Но тогда что это за объект, где отряд подготовленных бойцов исчезает за считанные минуты. В общем, ухо нужно держать востро.

Марк нашел управление десантной аппарелью и дал команду на открытие. Поврежденный механизм протестующе взвыл, но сработал.

Аппарель со стуком коснулась бетонного пола, сделав вход в корабль свободным. Немного подумав, Марк вынул нож и, сунув лезвие под панель управления пушками «камбалы», открыл крышку. Ранее им приходилось захватывать однотипные корабли, правда, не в таком прекрасном состоянии, и Марк в свое удовольствие вместе со спецами из разведки копался в них, изучая инопланетную технику.

В принципе ничего сильно отличающегося от земных технологий в ней не было. Цивилизации в техническом плане развивались по сходному пути.

Найдя пластинку электронного блока управления энергопитанием, он подковырнул его кончиком ножа и, вывернув из гнезда, положил в карман комбинезона.

Экраны тут же погасли, но, моргнув, зажглись вновь. Резервная цепь энергопитания корабля восстановила энергоподачу.

Марк чертыхнулся и снова полез под панель. Найти резервную цель он не надеялся. Не настолько хорошо он знал технику арну.

К центральному блоку вели несколько проводов. Марк дотянулся до них левой рукой, а правой с помощью ножа стал перерезать их один за другим. На четвертом экраны и освещение опять погасли и на сей раз окончательно.

— Против лома нет приема, — удовлетворенно прокомментировал Марк и, как оказалось, вслух.

Джованни тут же откликнулся:

— Что там у тебя, командир?

— Все нормально. Уродую импортную технику, чтобы в спину нам не пальнули или без нас не улетели.

— Дак кто улетит-то? — удивился Джованни. — Ты же всех тут порешил.

«Не всех», — мысленно ответил Марк и, включив нашлемный осветитель в виде пересекающей налобную часть шлема ярко-горящей полосы, вышел в десантный отсек.

В нем было не так темно, как в кабине. Десантный выход и тусклое аварийное освещение давали немного света, но при свете фонаря это было не сильно заметно.

Но что Марк заметил сразу, так это изменение в положении оставленных здесь тел. Подошел поближе, заглянул в лицо. В свете нашлемного фонаря оно казалось еще прекрасней. Губы полуоткрыты, ресницы еле заметно подрагивают, и дыхание изменилось.

«Притворяется», — почти умиленно подумал он. Привычно окинул взглядом помещение на наличие опасных предметов.

«А пусть хоть табуретами кидается», — с нежностью подумал он и пошел к выходу.

Долго табуретов ждать не пришлось. Когда сзади раздался шум, он обернулся со счастливой улыбкой ребенка, которому сказали, что вот прямо сейчас исполнится его заветная мечта.

Она летела на него как прекрасная валькирия, держа в правой руке плазменную гранату. И то, что граната, щелкнув, встала на боевой взвод, совсем не испортило ему настроение. Просто в каком-то остававшемся всегда холодным уголке сознания пошел обратный отсчет секунд до взрыва. 6… 5…

Продолжая счастливо улыбаться, Марк шагнул ей навстречу и быстрым, но мягким движением левой руки, лишь бы не повредить ей пальцы, выдернул гранату из ее ладони. 4… 3…

С силой швырнув смертоносный цилиндр себе за спину, чрез десантный выход вон из корабля Марк принял в объятия несостоявшегося камикадзе.

Девушка рассчитывала, обхватив врага, взорвать его вместе с собой. Но тут она осознала, что обхватить получилось, а вот со взрывом, похоже, что-то не срослось. Все произошло мгновенно.

— Джо, граната, — предупредил Марк напарника излишне оптимистичным голосом, не в состоянии оторвать взгляд от лица своей пленницы.

В наушниках что-то стукнуло. Это Джованни бросился на пол, грохнувшись шлемом о бетон. Снаружи ослепительно вспыхнуло, ярко осветив все и внутри десантного отсека. Марк успел поймать отблеск этого света в ее огромных глазах.

Грохот и ударная волна, уже угасая во тьме, дошли внутрь «камбалы». Марк всего лишь покачнулся, а она рефлекторно прижалась к нему еще сильнее. Ее губы оказались так близко, что он ощутил ее дыхание.

«Разве мне не положена небольшая моральная компенсация?» — подумал Марк, уже заранее мысленно согласившись с этим доводом.

Немножко помешал шлем, столкнувшись со шлемом девушки. Но когда такие пустяки останавливали настоящих десантников?

Саму гранату Джованни не видел, но привычка реагировать на слово «граната» за время войны прописалась в его генокоде огромными жирными буквами.

Он грохнулся на пол, стараясь упасть так, чтобы передняя стойка шасси его истребителя хоть частично закрыла его от взрыва.

Рвануло совсем рядом. Джованни спасло только то, что он лежал на полу распластавшись. Раскаленная взрывная волна, частично рассеченная стойкой шасси, продрала его по спине вдоль всего тела, стремясь перевернуть и расплющить о стену.

Не получилось. Но спину и лопатки саднило так, как будто по ним прошлись с десяток раз плетью. Джованни полежал еще несколько секунд, прислушиваясь к организму.

«Вот сейчас встану и кому-то всю морду набью», — мысленно пригрозил он метателю гранаты.

Поднимаясь с пола и отряхивая еще раскаленные крошки бетона, Джованни взглянул на место взрыва. И застыл, так и не разогнувшись до конца.

Если кто не видел, как злой бык становится бешеным быком, то ему в самый раз было бы в этот момент взглянуть на Джованни. Зрачки сузились, лицо потемнело, а кисти рук сжались в огромные кулаки.

Граната разорвалась прямехонько под маршевыми дюзами истребителя Джованни, чем привела его в полную непригодность для полетов.

Джо любил свой истребитель, как рыцарь боевого коня. Он мог допустить, что корабль может получить повреждения в воздушном или космическом бою. Но от шальной пехотной гранаты!

«Убью!» — обуреваемый жаждой мести Джованни прогрохотал ботинками по аппарели «камбалы» и влетел внутрь вражеского десантного корабля, готовый крушить врага голыми руками.

Но то, что он разглядел внутри отсека при тусклом свете аварийного освещения, заставило его резко затормозить и без сил прислониться плечом к стене. Это был последний и окончательно добивающий удар.

Рядом с живописно лежащим на полу отсека трупом бойца арну стоял его боевой командир и целовался с другим бойцом, судя по форме, пилотом этого корыта. И не просто целовался, а взасос!

«Лучше бы его убило где-нибудь в бою, — совершенно искренне подумал Джованни, — или меня. Зато не видел бы, как боевой друг в одночасье стал педиком».

А боевой друг, с трудом оторвавшись от процесса, наконец обернулся. Выражение лица у него было самое благостное.

Джо! — Марк махнул другу рукой. Другой рукой он продолжал обнимать, скорее даже поддерживать девушку, поскольку ноги ее уже не слушались.

Бедняжка уже была готова умереть, но вдруг все случилось не так, как планировала, и она оказалась в объятиях этого свирепого землянина, который сделал с ее губами что-то такое, от чего голова окончательно пошла кругом и ноги совсем перестали держать. Что это было, она не поняла, но умирать расхотелось.

Тут Марк заметил, что и с Джованни что-то не так. Его громадная фигура, стоявшая на входе в скорбной позе, вдруг выпрямилась, глаза округлились, и брови поползли наверх, меняя выражение его лица с трагического на радостно-изумленное.

— Так это баба, — радостно завопил Джованни и бросился к Марку.

— Э-э-э! — Марк задвинул девушку за спину, словно куклу. — Ты чего, совсем одичал? Женщину что ли давно не видел?

Джо подбежал к Марку и от переполнения чувств радостно двинул ему рукой по шлему. В голове у Марка зазвенело, но он все-таки попытался разобраться, что именно так обрадовало напарника.

— Да, что случилось-то?

Но Джованни просто сгреб их обоих в свои могучие объятия и оторвав от пола радостно закружил по отсеку. При этом чуть ли не пел: «Здорово, как это здорово, что они стали брать в армию женщин».

Как Марк не размышлял, крутясь над полом в принудительном вальсе на троих, приткнуть последние слова Джованни к происходящей ситуации он не смог, ввиду полного отсутствия смысла.

Постаравшись добавить в голос побольше командирской стали, Марк приказал Джованни вернуть их на грешный пол.

Оказавшись на полу, девушка в полуобморочном состоянии сползла по стенке и осталась сидеть, уже почти безразлично наблюдая за происходящим, а Марк опять попытался разобраться в ситуации.

— Еще раз спрашиваю, что случилось?

Джованни, продолжая чуть ли не подпрыгивать от радости, махнул рукой.

— А, не бери в голову командир. Ты жив — вот и радуюсь!

Марк смерил его подозрительным взглядом.

— Если ты насчет нее, — Марк кивнул в сторону девушки, — то извини, это я ее в плен взял.

— Да ну тебя… — Джо даже не обиделся. — У меня Катерина есть, во… — он показал руками перед грудью нечто, напоминающее по объему два арбуза-акселерата. — Зачем мне еще кто-то?

Марк помнил тихую девушку с потрясающей грудью из подразделения дальней связи, и прикинул, что, показывая размеры, Джо почти не приврал.

— На себе не показывай, — с серьезным выражением посоветовал Марк. — Вырастут.

Джо рефлекторно убрал руки, но потом спохватился и заржал, уже совершенно не сдерживаясь. Марк тоже рассмеялся, удивляясь своему напарнику и абсолютной непостижимости ситуации.

А де-факто военнопленная тихо сидела у стенки и во все глаза смотрела на двух солдат противника, стоящих посреди ее корабля и гогочущих во все горло. Никаких попыток к сопротивлению или суициду она не делала и, похоже, не стремилась.

Марк нежно посмотрел на нее и только сейчас подумал о том, что не знает, что с ней делать.

Ну выберутся они отсюда и долетят до своих. А там? Что отдавать ее в руки армейской разведки? Ну уж нет! У Марка волосы встали дыбом, когда он представил себе, как ее будут допрашивать, выкачивая всю информацию об арну.

То, что такие мысли уже по сути измена Федерации, Марк не принял во внимание. Он подошел к пленнице и присел перед ней на корточки.

— Как звать-то тебя? — спросил он скорее для проформы, не слишком надеясь на ответ. Никому еще не удавалось поговорить с живым арну.

— Таши, — вдруг ответила она.

— Ты говоришь на универсальном языке, — обрадовался Марк.

— Да. Все солдаты арну, вы ведь так нас называете, учат ваш язык. И мне тоже пришлось, раз я пошла в армию.

Боже! Какой у нее был голос! Марк понял, что пусть разведка ловит себе кого-нибудь еще. Ее он им не отдаст.

— Опа! Она еще и разговаривает! — раздался за плечом изумленный голос Джованни. — Красавица. Только худовата немного.

Он стоял позади Марка и рассматривал пленницу.

— Ну а на твой вкус — в самый раз, — заключил он. — Я бы на твоем месте точно влюбился.

Марк вздохнул, встал во весь рост и посмотрел на Джованни снизу вверх. Тот бросил на него взгляд, и его губы поползли в стороны в улыбке.

— Ты что, правда что ли влюбился? — радостно спросил он и поднял руку с явным намерением отвесить Марку еще одну дружескую оплеуху.

Нового звона в ушах Марк не хотел и поэтому вовремя поставил блок. Довольно жестко. Джо и не заметил, что оплеуха не удалась. Он уже вовсю напрягал мозги, переваривая новую вводную.

— Влюбился, значит? — сказал он уже совсем другим тоном. — А всю эту хрень… — он повертел пальцем вокруг, — кто теперь штурмом брать будет? Я что ли, с ножиком наперевес? Кстати, это твоя идея была.

Марк действительно почувствовал себя несколько виноватым.

— Почему с ножиком? У меня вот два пистолета есть и граната…

Зря он это сказал. Лицо у Джованни потемнело, и он завертел головой, оглядывая отсек.

— Кстати, — проревел он, а где та сволочь, что бросила гранату? — Его взгляд наткнулся на лежащий на полу отсека труп десантника. — У, гад! Машину мне покалечил. Жалко, что ты его уже уговорил, а то бы я ему эту гранату в задницу засунул и ноги узлом завязал, чтоб компрессия была побольше.

Марк представил себе картину, шмыгнул носом и решил не разубеждать друга в его версии происшедшего. Тем более трупу все равно, а ему все-таки пожить еще охота.

Он взглянул на Таши и обомлел. Та во все глаза глядела на разъяренного Джованни, и во взгляде ее он увидел настоящий страх.

— Джо, ты поосторожней с выражениями. Тут ведь женщина! И она все понимает.

Джованни осекся.

— О, господи, забыл совсем.

Было видно, что Джованни смутился и довольно сильно.

— Просто расстроился из-за корабля, — произнес он смущенно и развел руками. Потом неуклюже шагнул вперед и вдруг неожиданно грохнулся на одно колено и, схватив своей лапищей руку девушки, поднес ее к своим губам и поцеловал прямо в перчатке. Вокруг все обалдели. И даже кажется труп.

Таши просто была уже не в состоянии реагировать на столь резкое изменение в поведении Джованни. Марк же со времен средневековья не замечал за Джо таких проявлений галантности. Ну а труп тихо лежал и, кажется, был доволен, что о нем наконец-то забыли.

Джованни встал на ноги и прервал затянувшуюся паузу.

— Ну и как мы вдвоем пойдем, если ты от нее и на метр отойти не можешь? Да и как мы ее здесь оставим?

— Так и оставим, — ответил Марк.

— Свяжем что ли, — не понял Джованни.

— Я тебе свяжу! — возмутился Марк.

— Так она же пилот! Поднимет «камбалу» и улетит, а у меня корабля нет.

— Ну и пусть летит, — сказал Марк невозмутимо, — в конце концов, это ее корабль.

Джо опешил от такой постановки вопроса посреди войны, но сдаваться не собирался.

— А вдруг она в спину выстрелит.

— Не выстрелит, — уверенно ответил Марк, — да и оружие я все собрал.

— А она из пушек выстрелит. Умеет ведь.

— А я провода обрезал. Пушки не работают.

Джованни вздохнул и применил последний аргумент из списка:

— А если она предупредит своих по связи?

— Если бы могла, — ответил Марк, — то уже давно предупредила бы. Кстати, не нравится мне эта тишина. Когда я сюда влетал, канонада была, дай бог. А сейчас тишина.

Марк передал Джованни один пистолет и одну запасную обойму. Тот вышел из «камбалы» взял под наблюдение вход вглубь объекта.

Таши уже поднялась на ноги и молча наблюдала за сборами Марка.

— Они все погибли, — вдруг сказала она. — Я пыталась связаться с ними с того момента, как ты появился, но у них шел бой. А потом все закончилось.

Марк погладил ее по плечу. Потом вынул из кармана плату управления огнем и отдал девушке.

— Вот, возьми. Я там еще провода под панелью перерезал. Починишь, подымай корабль и лети к своим. А то, не дай бог, наши нагрянут.

Он еще раз легонько сжал ей плечо и не оборачиваясь вышел из корабля.

Глава 3 Опять колдун

Чем дальше шел по узкому коридору Марк, сжимая в руке пистолет, тем все более убеждался, что этот объект не космический корабль и даже не орбитальная станция. Исследовав косяки двух дверей, он не обнаружил никаких следов хоть сколь-нибудь напоминающих об аварийных мембранах. Эти автоматические устройства устанавливались на все без исключения двери и проходы космических кораблей и предназначались для экстренной изоляции и герметизации отсеков в случае аварии и угрозе потери воздуха. Аналогичные устройства Марк видел и на кораблях арну. А здесь никаких следов.

Полстены и потолок были покрыты пластиковыми панелями, идеально подогнанными стык в стык. Освещение было обеспечено архаичными плафонами дневного света. В общем Марк все больше склонялся к тому, что это все-таки земное сооружение.

У арну внутренние помещения строились таким образом, чтобы не было углов, а обводы были плавными и мягкими. Так что это был определенно не их объект.

Но самое главное, каким образом вся эта железобетонная громадина оказалась на орбите абсолютно безжизненной планеты в неосвоенном секторе галактики.

Марку пришлось прервать свои размышления. Шедший вперед Джованни замер и поднял руку, давая ему знак остановиться.

Марк аккуратно переместился к противоположной стене коридора и взял на прицел открывшийся поворот.

Это было место боя. Видимые после поворота стены были испещрены пробоинами. Освещение дальше было гораздо уже, чем в коридоре до этого. Видимо были повреждены осветители.

Джо сделал знак Марку и резко метнулся за угол, держа оружие наготове. Марк упал на колено и, прикрывая друга, взял на прицел свой сектор обзора. Но никто не стрелял, и коридоры реагировали на их маневры гробовой тишиной.

Джованни распрямился и опустил руку с пистолетом. Махнув рукой в сторону плохо освещенного коридора, он произнес:

— Похоже, кто-то за нас сделал всю работу.

Марк подошел к другу и включил нашлемный осветитель. Сумрак вокруг сразу стал гуще, а в лучах фонаря проявились два тела, облаченных в уникомы спецвойск арну.

Марк вздохнул, ощутив кисловатый запах. Запах, который он не ощущал уже многие годы. Запах жженого пороха и стреляных гильз.

Здесь кто-то применил огнестрельное оружие, использующее порох, который не использовали уже несколько сот лет.

В современном оружии земляне применяли гораздо более эффективные жидкие аналоги пороха, сгорающие без остатка. У арну было исключительно энергетическое оружие.

Один из десантников почти непринужденно сидел в углу коридора, опустив голову на грудь. Если бы не аккуратная пробоина в забрале шлема и рваная дыра в его затылочной части, можно было подумать, что человек просто сильно устал и сел у стеночки отдохнуть.

Второй же напротив лежал очень неудобно метрах в трех дальше по коридору. Неудобно и даже как-то комично, подвернув под себя ногу. Под ним растеклась темная, почти черная в луче фонаря лужа.

Стараясь не наступать в кровь, Марк осмотрел труп и сразу понял, почему его нога так неестественно вывернута.

Две или три пули очень крупного калибра, пробив броню, буквально разворотили бедро десантника, перемешав искореженные суставные сочленения уникома с человеческой плотью и костями.

Парень скорее всего умер от потери крови, но находясь в сознании до конца. Его правая рука сжимала рукоять штурмового автомата, точнее того, что от него осталось. Ствол косо торчал из изувеченного механизма. Видимо ему досталась одна из пуль, убившая десантника.

«Из чего же это по ним стреляли?» — соображал Марк, вглядываясь дальше по коридору, откуда, судя по всему, прилетели пули. Далее коридор был усыпан обломками стеновых панелей и плафонов, а посреди красовалась выжженная в бетоне воронка метрового диаметра. Кто-то из десантников успел швырнуть гранату, прежде чем погибнуть.

Судя по всему, это была замыкающая пара. Но где в таком случае остальные?

За следующим поворотом открылась картина полного разгрома.

Похоже, что гранаты применялись уже без всяких ограничений. Практически все стеновые панели были сорваны взрывами, а Марк насчитал по крайней мере четыре воронки. Причем одну их них на стене, словно тот, кто метал гранату, хотел, чтобы она разорвалась как можно выше в воздухе. Но судя по всему это мало помогло.

В свете нашлемного фонаря Марк насчитал останки семерых десантников. Как и предыдущие двое, они попали под кинжальный огонь.

Но где же убитые со стороны противника. Или хотя бы признаки, что хотя бы одного из местных удалось зацепить.

— Все оружие собрано, — Джованни закончил осмотр места боя, — даже пистолетов не оставили.

Марк еще раз осмотрелся.

— Вот смотри, Джо, — показал на тело одного из десантников. — Он явно получил попадание в спину, и его тело отбросило вперед. Вот еще один, — Марк осветил тело с аккуратной дырой в затылочной части шлема и полностью вынесенным лицом, вместе с бронированным забралом.

Джованни повертел головой и заключил:

— Похоже, по ним стреляли с обеих сторон коридора. Но тогда, получается, что они сначала прошли сквозь противника, не заметив его. Ерунда какая-то.

— Или, может, противник прошел сквозь стену и вышел в тыл основной группе.

— Но тогда, — возразил Джованни, — местные, стреляя навстречу друг другу, рисковали задеть своих. А при такой плотности огня это почти неизбежно.

— Значит, не сильно опасались, коль стреляли, — сделал вывод Марк. — Осмотри, пожалуйста, правую стену, а я посмотрю здесь.

Джованни двинулся осматривать стену на предмет тайного входа, а Марк продолжил осмотр коридора.

Странность, которую вдруг выявил Марк, трудно было объяснить. Пол далее по коридору, где должны были размещаться стрелки, был совершенно целый, тогда как стены были испещрены попаданиями энергозарядов из штурмовых автоматов. И чем выше Марк поднимал голову и освещал потолок… тем страннее и страннее представлялась ему ситуация.

Потолок представлял собой выщербленный попаданиями на четверть метра бетон, посреди которого красовалась девственно нетронутая бронированная панель, какого-то люка. И судя по тому, что на ней не отметилось ни одного попадания, во время боя она была открыта и похоже во внутрь.

«Вот и потайная дверь», — подумал Марк.

— Командир! — Джованни стоял у стены, и что-то там рассматривал в свете фонаря. — А тебе случайно не знаком «старший прапорщик Сидорчук»? Он тут, похоже, за все ответственный.

— Чего!

Марк быстро подошел к напарнику и взглянул на стену.

Полустертая, нанесенная на обычную краску по трафарету красными буквами надпись на родном, уже почти забытом русском языке.

…ость ответственный старший прапорщик Сидорчук.

Ниже, под неотвалившийся кусок стеновой панели уходила еще одна надпись.

…щая профилактика 19.04…

Марк оцепенело протянул руку и уже примерно понимая, что он увидит, оторвал панель.

…1997 г.

Буквы были хоть и бледные, но абсолютно читаемые.

— Ну и что это значит? — не выдержал Джованни. Ему надоело стоять и смотреть, как командир стоит, впялившись в стену уже три минуты.

— Это значит, — тусклым голосом ответил Марк, — что следующая профилактика должна быть проведена 19 апреля 1997 года, и ответственный — старший прапорщик Сидорчук.

Джованни внимательно посмотрел на Марка, потом на стену, но так и не понял, что привело любимого командира в такое состояние.

— Командир, кончай зомби изображать. Пошли поймаем этого ответственного и всю морду ему набьем. Делов-то!

— Не получится, — ответил Марк и взглянул на товарища.

— Почему?! — Джованни был искренне удивлен. Обычно его желание набить кому-нибудь физиономию удовлетворялось со стопроцентной надежностью.

Видимо, Вселенная как-то не предусмотрела методов противодействия этому основополагающему инстинкту Джованни. Или предусмотрела, но эти методы почему-то не срабатывали.

Разве только сам Марк мог отговорить Джо от мордобития путем приказа или, если не помогало, путем угрозы встречного мордобития.

Джованни обижался секунд на десять, а затем остывал и только совестил друга за то, что тот использует свое служебное положение не по назначению.

— Джо, мне это не нравится, — сказал Марк. Он окинул взглядом вокруг. — знаешь, на что это похоже? На подземный бункер или скорее даже на подземную базу. Их в мое время как раз строили под землей из бетона на случай ядерного удара. Ну, помнишь, я тебе рассказывал про комплекс «Хроноса». Это примерно то же самое, но поменьше будет.

Джованни несколько секунд подумал.

— Что-то подобное мы видели с тобой там, — он неопределенно мотнул головой, но Марк понял, что Джо думает о том же.

Сумасшедший изобретатель из прошлого, за которым они с Джо гонялись по всей средневековой Германии.

— Но ведь ты сказал, что он застрелился, — Джо обеспокоено посмотрел на Марка.

Тот не знал, что ответить. Он был убежден, что колдун, так они назвали изобретателя, покончил с собой, но проверить не удосужился.

— А может это не он? Мало ли… — начал Джо.

— Да я, я это! Ох и туго до вас доходит, — громкий голос раздался сразу со всех сторон.

Оружие буквально прыгнуло в руку. Марк упал на колено и взял на прицел коридор.

Он узнал этот голос. Он не мог прозвучать ниоткуда, кроме как с того света. Джованни водил стволом, выцеливая противоположную сторону.

В коридоре никого не было.

— Ой, какие мы резкие! — голос откровенно издевался, — и даже пистолетики у нас есть! Ну что же, давайте постреляем.

Взвыли скрытые за стеной электродвигатели. Не испещренный попаданиями участок потолка вдруг развалился на две части.

Из черных недр образовавшегося квадратного люка вывалилась и повисла, деловито шевеля стволами, бронированная пулеметная установка. Стволы, торчащие из яйцеобразного корпуса живо напомнили Марку тяжелый пулемет ДШК по форме и по калибру.

Такая же хрень повисла с другой стороны в конце коридора, и друзья оказались под перекрестным прицелом двух практически неуязвимых огневых точек посреди простреливаемого насквозь узкого пространства.

Если нужна иллюстрация для пояснения выражения «шансов ноль» или «ситуация — полное говно», то можно брать карандаш и рисовать с натуры.

Даже Джованни не рвался в своей обычной манере «набить всем всю морду». Он только пару раз зыркнул в сторону командира, ожидая идей или распоряжений, но не дождался, так как Марку под тяжелыми стволами крупнокалиберных пулеметов думалось из рук вон плохо.

Ситуацию разрядил сам голос.

— Ну что же, ввиду моего полного огневого превосходства предлагаю вам сдаться, если вы, конечно, не желаете разделить судьбу своих предшественников.

Стволы ближней установки шевельнулись, словно указывая вглубь коридора, где на изрытом пулями полу полегла штурмовая группа арну.

Марк вдруг понял, что установка управляется не роботом, а вручную. И он знал, кто сидит за управлением. Он представил себе, как тот, сидящий за джойстиком, словно в видеоигре ловит в прицел на мониторе живые мишени и нажимает спуск. И наблюдает, как пули рвут живую плоть, разбрасывая тела как тряпичные куклы. Сволочь! Легко так воевать…

— Оружие прошу на пол, — тем временем продолжал голос, — и ножи тоже. И отойдите назад. Вот так. Познакомьтесь с моими помощниками.

Из-за поворота показались две фигуры в комбинезонах настолько белых, что в свете фонарей они казались светящимися.

Двое худощавых мужчин с абсолютно одинаковыми лицами и движениями приблизились и собрали с пола оружие. Все их движения были безупречно точными и ровными.

Люди так двигаться не могли. В этом Марк убедился, когда разглядел за ухом одного из них коммуникационный порт.

Андроиды. Точнее, сигомы, как определил их как-то Джованни. Синтетические люди со специально настроенными мозгами и чрезвычайно устойчивые к повреждениям. Друзьям как-то пришлось с ними столкнуться и уничтожить одного такого с помощью гранат. Ручное стрелковое оружие его из строя выводило далеко не сразу.

— Идите вслед за андроидами. Они проводят вас ко мне.

Получив неслышную команду, искусственные люди синхронно развернулись и не оборачиваясь пошли по коридору. Джованни вопросительно взглянул на Марка.

— Пошли, — сказал Марк, — ловить все равно нечего.

Едва они прошли под пулеметной установкой, она, взвыв серводвигателями, развернулась и нацелилась стволами им в спину.

Марк на секунду замер, похолодев. Плечи идущего впереди Джованни напряглись, ожидая удара пули. Но выстрела не последовало.

— Ну что вы! — владелец голоса, похоже, забавлялся вовсю. — Стал бы я с вами разговаривать, если бы хотел вас так банально прикончить. Это мои пушечки встали в автоматический режим. Теперь любой движущийся объект, стремящийся выйти от меня по коридору, будет ими уничтожен. Вот такая вот классическая мышеловка. Всех пускать и никого не выпускать.

— Арну не очень-то пустил, — пробурчал Джованни.

Оказалось, и это было услышано.

— С арну у меня не может быть никаких разговоров, — произнес голос и на время замолчал.

Друзья шли за андроидами по коридорам. На каждом повороте с потолка на них нацеливались роботизированные пулеметные турели и холодно смотрели им в спину жерлами, как бы говоря: «Не вздумайте возвращаться, выстрелим». Мышеловка захлопывалась, все сильней и все глубже проглатывая свою добычу.

За очередным поворотом глазам входящих открылся внушительный, по сравнению с узостью коридоров, зал с великолепной деревянной двустворчатой дверью, украшенной готической резьбой и позолотой.

Работа была настолько тонкая, что Марк на секунду остановился, засмотревшись на такое великолепие. И это была не копия, а оригинал, о чем говорили здоровенные бронзовые кованые петли. Джованни, в отличие от Марка, бросил лишь пару критических взглядов. Ему, жившему несколько лет в средневековых замках богатой Италии, приходилось видеть и не такое.

— Наверняка стырил где-то, — прокомментировал он, видимо желая позлить хозяина, но его реплика осталась без комментариев.

Старина стариной, а открылись двери автоматически при приближении людей. За дверью открылся просторный холл, отгороженный тяжелой портьерой.

Андроиды внезапно остановились и, развернувшись, вновь вышли в коридор. Видимо отправились выполнять очередной приказ хозяина или по каким-то своим делам.

Марк осторожно пересек холл со светильниками в виде горящих факелов и заглянул за портьеру.

— Вот уж не подумал бы, что бравые десантники с такими кликухами как «Мангуст» и «Носорог» могут быть такими стеснительными, — голос раздался из глубины комнаты. — Да заходите уж, раз пришли.

— Да мы вроде особо и не навязывались, — пробормотал Марк и шагнул в комнату. Джованни навис сзади всем своим гигантским организмом.

Колдун сидел за большим резным столом эпохи возрождения в аналогичном кресле и попивал вино из бокала зеленоватого стекла. Слева от него в стеновой нише камина весело потрескивали дрова.

Огонь был самый настоящий!

Марк это понял сразу, едва взглянул на пламя.

Несмотря на колоссальный технический прогресс, человечество так и не научилось имитировать обычный огонь. А настоящий огонь на борту космического корабля был непозволительной роскошью.

Никаких запасов кислорода не хватит, чтобы сколь-нибудь долго питать такой вот костерок. Но этот костер, похоже, недостатка в кислороде не испытывал.

— Вижу, произвел на вас впечатление, — колдун мягко улыбнулся и, поставив бокал на стол, скрестил пальцы на животе. Живот, кстати сказать, был. Да и сам колдун выглядел пополневшим и посолидневшим с момента своего мнимого самоубийства.

«Да, — подумал Марк, — что ни говори, некоторым смерть идет очень даже впрок».

Джованни же с интересом рассматривал человека, за которым гонялся многие месяцы тысячу с лишним лет тому назад и сбил его аэрокар над средневековым лесом. Но до сего момента Джо был уверен в том, что этот человек мертв.

— Как старый театрал могу сказать, что немая сцена удалась, — колдун был донельзя доволен собой. — Да и вы, Марк, должны были оценить мой артистический талант. Вы ведь настолько были уверены, что я покончил собой, что даже не вернулись, чтобы убедиться в этом. А я взорвал гранату за бугорком, чтобы не попасть под осколки, и спрятался в лесу, откуда и наблюдал за вашими бесчинствами.

«Тот, кто придумал контрольный выстрел, — подумал Марк, — был тысячу раз прав». А вслух пробормотал:

— Да уж, если хочешь, чтобы что-то было сделано на совесть, то делай это сам.

— Абсолютно верная мысль, — радостно поддержал его колдун, — в важных делах ничего нельзя передоверять. Пресловутый человеческий фактор. Потому я и отказался от услуг живых людей. В обществе роботов всегда знаешь, что твой приказ будет выполнен дословно.

— Не скучновато, — включился в диалог Джованни, — без друзей и женщин? Словом перекинуться не с кем.

— Друзья? — колдун саркастически усмехнулся. — Уроды, которым предлагают участвовать в переделке истории и мира, а они накладывают в штаны и верещат что-то о морали, предают тебя при первом возможном случае.

Был у меня один такой «друг». Мой научный ассистент. Все рассуждал, «этично, не этично». Пришлось расстаться не по-хорошему. А насчет женщин у меня проблем нет. Женщин мне достают мои андроиды. Я, кстати, предпочитаю женщин арну. Неправда ли, красавицы? Особенно последние две у меня были, ну просто прелесть, — он хохотнул, и взглянул на Марка.

Видимо, что-то в его лице колдуну не понравилось.

— Да брось ты, Огнев… — колдун легко перешел на ты. — Мы же с тобой земляне, а они враги. Стоит ли беспокоиться. Тем более, такие дела грядут. Предлагаю тебе и твоему другу Носорогу присоединиться ко мне, — колдун сделал многозначительную паузу, — пока не поздно.

Последние секунды Марк занимался только тем, что не давал гневу полностью захлестнуть разум. Ему удалось подавить первое желание прибить колдуна на месте.

Опасаясь сюрпризов, он бросил взгляд по сторонам. Джованни стоял спокойно, как статуя, но это спокойствие было обманчивым.

Марк знал, что стоит другу получить добро, тот превратится в неудержимый смертоносный ураган, не взирая на мнимую или явную опасность. Но что там колдун говорил про «дела грядут»?

Колдун ждал ответа на свое предложение и попивал вино из бокала.

Марк заговорил уже совершенно спокойно:

— Значит, это ты вырезал поселение арну? И развязал войну между нашими расами.

Колдун поморщился:

— Не масштабный ты человек, Огнев. Эта война — мелочь, маленький пунктик великого плана. Ну, ты согласен?

Пока Марк раздумывал с ответом, вдруг заговорил Джованни:

— Таких уродов надо давить, как тараканов. — Джованни продвинулся чуть вперед. — Разреши, командир, я его урою раз и навсегда. Думаю, у меня лучше получится.

— Подожди, Джо. Что-то тут не так, — Марк еще раз оглядел комнату, пытаясь определить возможные ловушки, — больно уж он спокоен.

— Во-во! Слушайся старших, — назидательно погрозил пальцем колдун.

— А, по барабану… — произнес Джованни и, сделав два широких шага, перегнулся через стол и сграбастал колдуна своей ручищей.

Точнее попытался сграбастать и чуть не кувыркнулся прямо сквозь стол и широко улыбающегося противника.

Там ничего не было!

Точнее, колдун со столом был и по-прежнему мерзко хихикал, но схватить его или вообще как-то ощутить руками его материальность не получалось.

Джованни стоял где-то внутри стола, «провалившись» в него по бедра. На его лице было выражением щенка, у которого только что стащили воскресную сосиску. Он еще раз неуверенно попытался ухватить колдуна и, пронаблюдав, как собственная рука прошла сквозь тело, не встретив сопротивления, растерянно повернулся к командиру. При этом его локоть невзначай утонул в голове колдуна.

Тот, продолжая ухмыляться, отодвинулся чуть в сторону, вернув Джованни относительно целый вид, и обратился к Марку с легкой укоризной:

— Неужели вы думаете, что я позволил бы двум матерым душегубам остаться с собой наедине?

— Кто бы говорил, — Джованни из растерянного снова стал сердитым и деловито осматривал потолок на предмет наличия голопроектора. Не могло же изображение появиться само по себе. В привидения Джо не верил, тем более о столах-привидениях он не слышал. Значит, колдун со столом — голограмма.

Вдоволь насладившись созерцанием беспомощности десантников, колдун наконец стер с лица улыбку.

— Ну что, Огнев, вы принимаете мое предложение?

— Иди-ка ты в жопу, — ровно и без особой страсти произнес Марк.

Колдун пожал плечами и кивнул, как бы соглашаясь сам с собой.

— Ну, в общем этого я и ожидал. Но был обязан попробовать, так как наши с тобой судьбы, Огнев, каким-то непонятным образом переплетены. Может, это какой-то постэффект от перемещений во времени или еще что-нибудь. Но не загружайся, — он опять улыбался, — это все в прошлом. Теперь ты мой враг, а с врагами у меня другой разговор.

Он поднял руку и как заправский колдун совершил в воздухе пальцами какие-то манипуляции.

Пол под ногами резко вздрогнул. Марк машинально шагнул назад, чтобы не упасть и въехал спиной в тяжелую портьеру. За ней кто-то тонко вскрикнул. Марк быстро отскочил к стене, а Джо присел, изготовившись к броску.

— А, чуть не забыл, — колдун снова привлек в себе внимание. Он снова пошевелил пальцами, и портьера медленно поползла в сторону. — Они вошли почти вслед за вами и слышали весь наш разговор, — он хохотнул.

— Представляете, теперь и вы, и они знают правду о войне, и ничего не можете сделать. База сошла с орбиты и упадет на планету через 3 часа. Скучно вам, по крайней мере, не будет. Ну а мне пора. Жалко, что больше не увидимся. Кстати, не пытайтесь прорваться к своим кораблям. Во-первых, киберпулеметы вас не пропустят, а во-вторых, я приказал андроидам уничтожить ваши корабли, чем они сейчас и занимаются.

Он исчез внезапно вместе со столом и креслом и со своей улыбкой на лице. Просто было и не стало.

А за отъехавшей портьерой стояли двое.

* * *

Одного из них Марк ожидал и хотел увидеть здесь меньше всего на свете, а второго вообще уже списал со счетов, но похоже опять ошибся.

У десантника арну левая сторона лица опухла и приобрела лиловый оттенок. Глаз заплыл, но второй смотрел на Марка спокойно, почти не моргая. В правой руке он держал автомат. Но держал расслабленно, стволом вниз. Стрелять явно не собирался.

«И где он его взял, интересно, — подумал Марк, — я же кажется все осмотрел».

Джованни укоризненно посмотрел на командира.

— А говорил, что все оружие собрал. Вот теперь он с автоматом, а мы в полной заднице.

Наконец, он взглянул на лицо противника.

— Ба! — удивлению Джо не было предела. — Командир, да это тот самый, которого ты в космос выкинул.

Он присмотрелся повнимательней и одобрил:

— Отличный фингал.

Но Марк его уже не слушал. Он смотрел на Таши. Та вышла из-за спины десантника и теперь, стоя рядом, смотрела на Марка своими огромными глазами.

Марк почувствовал, как в груди сова разливается тепло и нежность, а в голове досада на женскую глупость и упрямство. Сказано ведь было, лети отсюда, пока возможность есть. А теперь, по словам колдуна, отсюда не выйти. А даже если выйти, то кораблей-то нет.

Возникшее молчание прервал десантник:

— Мы услышали правду, — сказал он практически на идеальном универсальном. Легкое искажение в речи объяснялось скорее опухшей челюстью, чем акцентом. — Мы не должны больше воевать.

— Тогда отдай автомат, — быстро сказал Джованни.

Десантник молча протянул оружие.

Джованни удивленно приподнял брови и, подойдя к противнику, забрал оружие. Хмыкнул. Проверил энергозаряд. Полный. Еще раз хмыкнул и с интересом взглянул на арну.

— А мог нас прямо из-за шторки завалить, — то ли для Марка, то ли для себя самого произнес он и, отойдя в глубину комнаты, вновь принялся за осмотр.

Марк смотрел на Таши, а она смотрела на него. В ее глазах Марк увидел решимость человека, знавшего, что он делает и еще что-то, касающееся его лично.

— Ну и зачем ты вернулась, — спокойно спросил он скорее для проформы.

Изменить что-либо все равно было нельзя. Дорога назад закрыта. Джованни проверил. Он успел сбегать в коридор и притащил изрешеченный кусок портьеры, которую на секунду высунул за угол. Мышь не проскочит.

— Я должна быть с моими моуа, — ответила девушка. — Данг последний из них, — он посмотрела в сторону солдата своей расы, а потом на Марка. — Ты убил одного моуа, остальные погибли здесь.

— Моуа? — не понял Марка.

— В вашем языке наиболее близкое понятие «муж».

— Муж! — Марк ощутил, что наличие мужа у Таши как-то негармонично воспринялось сознанием. Он внутренне одернул себя за такие эмоции. «Ну разве красивая женщина, пусть даже инопланетянка, не может иметь мужа своего рода-племени? Может. И в конце концов он лишь взял ее в плен, да к тому же сам ее отпустил. Тем более убил ее мужа. Так! Стоп», — Марк автоматически отметил неувязку и мысленно прокрутил разговор с начала.

Джо, заметив мыслительные затруднения командира, бросил свои изыскания и подошел к Марку.

— Что загрузился, командир?

— Да не пойму я что-то, — честно признался Марк, глядя на арну. Те молча стояли рядышком и спокойно ждали, к какому решению придут земляне. — По ее словам, я убил ее мужа, и тут же говорит, что этот Данг ее муж. Но Данг, хоть и с синей рожей, но живой. Значит либо перевод понятий не точный, либо…

— Либо у нее мужей больше чем один, — неожиданно закончил за него Джованни.

Марк несколько секунд переваривал эту мысль и решил, что проще будет просто спросить у самой Таши.

— Так сколько у тебя этих твоих моуа? — Марк надеялся, что правильно произнес непривычное слово.

— Один, — Таши опять посмотрела на Данга, неподвижно стоявшего рядом.

Тот повернул к ней голову и нежно улыбнулся. Улыбка получилась кривой из-за опухшего лица, но незаплывший глаз смотрел на Таши с такой добротой и вниманием, что с лихвой компенсировало физическую дисгармонию.

Марк изменил формулировку вопроса.

— Сколько у тебя было моуа?

— Двенадцать, — в голосе девушки мелькнула гордость.

— Весь штурмовой отряд — это твои мужья? — уточнил Марк. Вопрос был скорее риторический. Ответ был очевиден. Зато на душе стало как-то полегче. Расстраиваться уж точно не имело смысла.

Джованни присвистнул и сочувственно посмотрел на Данга. А тот продолжал стоять и смотреть на Таши преданными глазами.

А та спокойно кивнула на вопрос Марка и так же спокойно продолжила:

— Теперь ты станешь моим моуа, — Джованни присвистнул еще раз и состроил сочувственную физиономию для Марка.

— И ты тоже, — она указала рукой на Джо.

— Ну ни фига себе! — тут же возмутился тот. — Без меня меня женили. Говорил тебе, командир, надо было ее связать, проблем бы сейчас не было.

— Вы не хотите быть моуа Таши?! — в голосе вдруг заговорившего Данга звучало такое неподдельное недоумение, что Марк понял, в их мире женщинам отказывать в принципе нельзя, а то рискуешь остаться совсем без женщины.

— Да нет, мы всегда пожалуйста, — буркнул он. Не объяснять же, что на Земле женщин больше чем мужчин, и ситуация скорее обратная, чем у арну.

— А проблема наша никуда не делась, — в голосе Марка прорезались командирские нотки. — Меньше чем через два часа мы сгорим в атмосфере, если не найдем способа отсюда выбраться.

— Во! Точно, командир, — радостно поддержал его Джованни. Перспектива преждевременной смерти, похоже, пугала его гораздо меньше, чем перспектива преждевременной женитьбы. — Каждый берет себе по стене и быстро обследует ее на предмет вентиляционных шахт и коммуникационных тоннелей.

Все бросились к ближайшим стенам и стали срывать портеры в надежде обнаружить под ними какой-нибудь проход.

Джованни методично стучал по спине кулаком, надеясь таким образом выявить пустоты, Данг принялся исследовать пол возле своей стены, а Таши вдруг замерла с закрытыми глазами у горящего камина.

— Не самое подходящее время для медитации, — взглянув на нее, подумал Марк, на секунду прервав свои поиски. Он уже хотел поинтересоваться, все ли с ней в порядке, как вдруг она произнесла:

— Морем пахнет, — она глубоко вздохнула, не раскрывая глаз, — как у меня дома.

Джо перестал дубасить стену и, ни к кому конкретно не обращаясь, резонно заметил:

— Если будем прохлаждаться и ностальгировать, то скоро запахнет жареным. Причем от нас.

Он передвинулся на шаг вдоль своей стены и продолжил свою нехитрую работу.

Данг же, ловящий каждое слово Таши, подошел к камину и, на секунду прикрыв глаза, втянул воздух.

— Скорее мокрым лесом или травой после дождя, — произнес он, а Таши неуверенно кивнула.

«Что там, ароматизаторы что и стоят?» — подумал Марк и вдруг ему в голову стукнула мысль. Он едва удержался, чтобы не треснуть себя по лбу. Камин!

— Ну и дураки же мы все! — демократично констатировал он. — Гасите камин. Там наверняка должна быть вентиляция.

Дрова были мгновенно разбросаны, угли затоптаны. Сквозь дым, быстро улетучивающий через закопченный дымоход, Марк разглядел в основании задней стены камина квадратное отверстие, через которое явно веяло свежим воздухом. Причем не стерилизованным воздухом, прогнанным через систему регенерации корабля, а настоящим атмосферным свежим воздухом!

Это уже Марк научился различать. И воздух был наполнен ароматом леса после дождя. Закрой глаза и как будто стоишь перед окном в лесной избушке или на даче.

Ностальгически защемило сердце. Марк заставил себя открыть глаза. Странно. Воздух стал теплее и суше. Или показалось? Марк посветил фонарем внутрь отверстия, но ничего не разглядел, кроме серой дымной мути. Неудобно согнувшись, Марк несколько раз стукнул кулаком по кирпичам, пытаясь их расшатать и расширить отверстие. Но, похоже, они были сделаны из чего-то намного более прочного, чем песок и глина. Марк даже вынул нож и попытался расширить щель между кирпичами, но она оказалась чисто декоративной. А время шло.

— А ну-ка, командир, пропусти специалиста по тонкой работе.

Марк вылез из камина весь злой и черный от сажи, а Джованни влез в камин ногами вперед по пояс и, примостившись поудобнее, вдарил из всей силы подошвой ботинка в стену рядом с отверстием. Потом еще раз… и еще. Марк почувствовал себя стоящим рядом с паровым молотом. Пыхтение и грохот были вполне сравнимыми. Вот только результат был нулевой. Стена не поддавалась.

Вдруг сквозь весь этот шум и возню раздался звук, который тренированный слух десантника не смог бы игнорировать ни при каких обстоятельствах. Щелчок предохранителя автомата, вставшего в боевое положение.

«Ну ерш твою медь!.». — расстроился Марк, досадуя на себя за то, что слишком доверился чужим и потерял бдительность, и на Джо, за то, что оставил оружие без присмотра.

— Говорил же, что надо было связать, — Джованни, весь перемазанный сажей даже не взглянул в сторону арну. Чего смотреть. Ясно, что предохранители просто так не щелкают. Марк медленно обернулся.

Таши стояла посреди комнаты. В руках она держала автомат, направив ствол прямо на Джованни, по-прежнему наполовину торчащего из камина. Данг стоял рядом с ней, спокойно наблюдая за происходящим. В позах арну не чувствовалось никакого напряжения, а в лицах было ангельское спокойствие.

Марка до глубины души возмутил цинизм этого спокойствия.

Сам бы он не смог так хладнокровно и философски спокойно расстрелять тех с кем минуту назад искал путь к спасению.

— По-моему, это бессмысленно, — произнес он, глядя на автомат и лихорадочно прикидывая, что можно предпринять в данной ситуации, — все равно мы все сгорим через полтора часа.

— Почему же? — во взгляде Таши читалось искреннее удивление. — Не стоит отчаиваться раньше времени.

Прозвучало это настолько искренне, что Марк стал подозревать, что он что-то не понимает. Или она так утонченно издевается над ними?

Он повернулся к Джованни, ища поддержки в этой трудной ситуации, но у того с догадками было не лучше. По-прежнему торча по пояс из камина, он сверлил по очереди Таши и Данга сердитым взглядом.

Потом решил, что умереть в такой позе негоже десантнику. Тяжело выбрался из камина и, встав на ноги, выпрямился во весь свой немаленький рост.

— Ну что, стреляй, раз уж взялась, — произнес он тихо, но твердо и уже громче добавил, — и не хрен здесь над людьми изгаляться! — эту фразу он подцепил от Марка, и Марк был с ним полностью согласен.

Таши спокойно кивнула и произнесла, обращаясь к Джованни:

— Отойди, пожалуйста, в сторону от камина, иначе я могу тебя случайно задеть.

Джо просто замер столбом от изумления. Через секунду до него и до Марка стало доходить, что никто на их жизни не покушается. Когда до сознания Марка дошел весь юмор ситуации, он смог только ткнуться лбом в стену и тихонько заржать.

Утирая выступившие слезы, он взглянул на пунцово красное лицо Джованни и загоготал уже в полный голос. Частью сознания он понимал, что выглядит дико в глазах представителей иной расы, но ничего не мог с собой поделать.

— Значит, говоришь, вязать надо было?.. — задыхаясь, спросил он у насупившегося Джованни и на него снова накатило.

Отхохотавшсь на этот раз, он постарался взять в себя в руки и придать лицу выражение, соответствующее серьезности ситуации.

— В общем, урок нам с тобой, Джо, — сказал Марк, обращаясь к напарнику, — людям надо верить. — пришлось прикусить губу, чтобы снова не рассмеяться.

— Щас! Все брошу и метнусь всем верить… — Джо уже приобрел нормальный цвет лица и желал отыграться за свой конфуз.

— Ну, чего стоим? — от его возгласа арну, совершенно ошалевшие от непонятного поведения землян, более менее пришли в себя. — Два раза, что ли повторять? Взялись так стреляйте. — Джо махнул рукой в сторону камина и отошел к стене.

Таши подошла чуть ближе и дала короткую очередь. Осколки стены полетели в разные стороны. Таши отступила на пару шагов и ударила длинной чередой зарядов, пробивая в стене отверстия, чтобы мог протиснуться человек. Комната вмиг наполнилась пылью и запахом чего-то горелого. Таши прекратила стрельбу и подошла к камину, чтобы оценить результат.

Дыра получилась большая, но с рваными торчащими краями. Если Марк и арну смогли бы в нее протиснуться, то у Джо могли возникнуть трудности.

Джо критически осмотрел дыру и протянул руку к автомату.

— Дай-ка сюда.

Таши протянула ему оружие. Джо, мельком взглянув на индикатор зарядов, левой рукой прикрыл лицо от возможных осколков, а правой, словно это был пистолет, а не тяжелый автомат, сделал несколько выстрелов.

— Вот теперь все аккуратно, — удовлетворенно произнес он, любуясь результатом своей работы, и передал разряженный автомат Марку. На всякий случай…

Он опять полез в камин, на сей раз головой вперед, освещая проход нашлемным фонарем.

Марк попытался разглядеть хоть что-нибудь у него из-за спины, когда кто-то коснулся его плеча. Это был Данг.

— Объясни мне, пожалуйста, что означает «не хрен здесь над людьми изгаляться»? — он произнес эту фразу почти не исказив русский оригинал и скопировав интонации Джованни.

— Ты знаешь русский? — Марк был сильно удивлен.

— Нет, но мы легко воспринимаем любые языки, в том числе и ваши, земные.

«Полиглоты, мать вашу!» — подумал Марк, а вслух произнес:

— Понятно, а фраза означает, что незачем причинять неприятности людям, если в этом нет необходимости.

Данг задумался, видимо пытаясь привязать слова к ситуации, в которой они были произнесены и, похоже, у него это не сильно получалось.

Джованни, пятясь, вылез из камина.

— Ничего не видно. Только серое марево. Луч фонаря вязнет. В общем надо лезть.

Марк быстро определил очередность.

— Сначала идет Джо. Будет встречать нас внизу, затем Данг и Таши, а я пойду замыкающим.

Джованни кивнул и подобрал с пола осколок стены поувесистей. Приблизившись к отверстию, он швырнул его прямо в серую муть и прислушался. Ни звука. Внезапно пол под ногами дернулся и накренился градусов на десять. Вся конструкция помещения задрожала, но внезапно все прекратилось и встало на свои места.

«Атмосферы коснулись и как блинчик отскочили», — сообразил Марк. Следующее касание могло произойти через 20, а может и через 5 минут и стать последним. А ведь надо еще добраться до ангара или другого выхода из станции. Или найти какой-то транспорт.

Видимо Джованни пришел к тем же выводам и более не раздумывая нырнул в дыру вперед руками.

Данг предусмотрительно закрыл шлем и взглянул на Марка.

— Удачи! — подбодрил его Марк. — Главное доберитесь до своих и доложите начальству, о чем здесь узнали. Надо кончать эту войну.

Данг кивнул и полез в дыру. В отличие от Джо, он не прыгнул, очертя голову, а аккуратно спустился ногами вперед и на секунду попытался удержаться руками за неровный край прохода. Но то ли у него это неловко получилось, то ли еще чего, но исчез он внезапно, словно его ветром сдуло. В другой раз Марк обязательно задумался бы над этим, но сейчас было не до этого.

— Ты будешь моим моуа, — полуутвердительно сказала Таши. В ее глазах Марк уловил ожидание подтверждения с его стороны.

«Опять двадцать пять!» — мысленно простонал Марк. — Без пяти минут покойники, а она все думает, как замуж выскочить. Лишнее доказательство, что женщины одинаковы в любой точке вселенной.

— Да буду-буду, если в живых останемся, — Марк понимал, что почти ничем не рисковал, давая такое обещание, поскольку шансы остаться в живых таяли буквально на глазах.

Во взгляде Таши вспыхнуло удовлетворение и она, держась за руку Марка, перекинула ноги по ту сторону неровного края и продвинулась дальше.

Но едва она ушла в дыру по пояс, как какая-то неведомая сила неожиданном рывком выдернула ее из рук Марка, и она исчезла в дыре столь же быстро, как и Данг.

В следующее мгновение Марк бросился за ней, уже не думая об опасности приземления. Что-то было не так.

Тело словно провалилось в серый кисель, пронизавший его до последнего атома. В мозгу мысли замерзли, словно кто-то дернул стоп-кран на полном ходу, и Марк перестал ощущать реальность.

Глава 4 Опять Германия

Нестерпимо яркий солнечный свет резанул по глазам и заставил на мгновение смежить веки. Тело не почувствовало какой-либо опоры.

«Лечу, что ли?» — удивился Марк, вновь открывая глаза. И едва успел сгруппироваться. Поверхность, покрытая залитой солнцем зеленой травой, скакнула ему навстречу и так приложила к низу, что Марк и не подумал удержаться на ногах, а по-парашютному самортизировал и перекатился на бок.

Метров с семи свалился по ощущениям. Ноги гудели, и плечо едва не вывихнул. Сквозь открытый экран шлема, нос и щеки щекотала обычная трава. Марк даже цапнул зубами один стебелек и убедился, что трава настоящая, как в детстве.

«Так! Ну и что со мной опять приключилось?» — Марк неспешно перевалился на спину и сел. Кругом изумрудно-зеленое летное поле с начинающимся в полусотне метров лесом.

Марк опустил экран шлема и включил индивидуальную навигационную систему. Ноль эмоций. Даже не пискнул. Да и экран остался прозрачным как обычное стекло. Это могло означать лишь, что все системы пилотского комбинезона вышли из строя разом, что невероятно, или что в источниках питания не осталось ни капли энергии. Но они рассчитаны на месяцы непрерывной работы. А разрядить их так, чтобы и индикаторы не работали, вообще практически невозможно.

Но где же Джованни и арну?

Марк снял ставший бесполезным шлем и сразу же услышал множество звуков. От пения птиц и стрекота кузнечиков до пыхтения паровоза. В ту же секунду он был на ногах. Действительно, метрах в двухстах в стороне противоположной от леса пыхтел самый настоящий паровоз.

Высокое полуденное солнце ярко освещало аккуратный полустанок, на котором активно шла погрузка или разгрузка. Нет, все-таки скорее погрузка, поскольку по проселочной дороге к вагонам периодически подъезжали столь же допотопные крытые грузовики с красными крестами на бортах.

Марк присел, чтобы не торчать в своем летном комбезе посреди поля и попытался унять мыслительный сумбур. Сквозь сумятицу в голову Марк попытался выдавить рациональную мысль. Выкристаллизовываться она стала как-то сразу. Видимо сказался опыт предыдущих приключений. Из того, что он успел увидеть, выходил лишь одна разумный вывод.

«Меня опять занесло в прошлое!» Похоже, камин у Колдуна не простой был.

Обладая совершенной не затратной по энергопотреблению технологией создания гиперпространственных переходов, этот сумасшедший гений с невероятно раздутым чувством собственной значимости, приспособил ее для подачи свежего воздуха для своего камина, открыв гиперпереход в атмосферу Земли. Безумно, но логично.

А мы сунулись в эту вентиляцию. Значит, и Джованни, и Данг с Таши тоже здесь.

Только разбросать их могло от Марка далеко и по расстоянию, и по времени. Если судить по прошлому путешествию, которое тоже произошло по вине Колдуна.

Тогда Марка и Джованни перенесло почти одновременно, а разбросало по разным концам средневековой Европы и с разницей в два года. А где их теперь искать всех? Да и живы ли они? Это его перенесло так удачно и припечатало о травку с высоты всего лишь третьего этажа. Остальным могло так не повезти.

Все сходится.

И все оборудование, требующее энергопитания, как и в тот прошлый раз, оказалось разряжено. Тогда и оружие, и фонарь было все по нулям, кроме браслета.

Точно!

Индивидуальный браслет, который выдавался каждому бойцу, будь то десантник или пилот, для экстренной связи или экстренной помощи при ранениях был еще и своеобразной аптечкой, синтезирующей различные препараты и при необходимости впрыскивающие их под кожу запястья.

Марк быстро освободился от комбинезона, оставшись в форменной одежде пилота земной федерации.

«Надо будет раздобыть местный прикид», — подумал Марк, нажимая платины браслета. Связь молчала. Джованни был где-то слишком далеко, или, даже может быть, не появился в этом времени.

В любом случае пока придется рассчитывать только на себя.

Прежде всего, надо легализоваться, хоть в какой-то степени. А для этого придется общаться с людьми. Надо раздобыть какую-то местную одежонку, а то не поймут.

Марк приподнялся из травы и взглянул на поезд. Машины с красными крестами продолжали прибывать.

«Что у них тут, эпидемия что ли?» — подумал Марк. Болезней он не боялся. Браслет автоматически синтезирует любую сыворотку или противоядие и впрыснет его под кожу, лишь только возникнет угроза отравления или заболевания. А вот раздобыть больничную пижаму, которая сделает тебя равным среди равных, это была бы удача. А там уже можно и побеседовать с кем-нибудь. Кстати, про поговорить…

Марк закрыл глаза и, сосредоточившись, отдал мысленный приказ. И тут же получил ответ из недр своей собственной нервной системы.

Транслейдер активирован.

Созданный по нанотехнологиям двадцать шестого века микрокомпьютер внедрялся в нервную систему каждого бойца, занимавшегося освоением новых территорий. Он позволял практически мгновенно освоить язык собеседника, проанализировав фонетический алгоритм на основе нескольких услышанных фраз. А далее оставалось просто находиться в пределах слышимости разговоров аборигенов и копить словарный запас.

Прикинул свой внешний вид.

Нет, в униформе являться нельзя. Остается эластичное нательное белье в течение месяца способны оставлять тело сухим и чистым. Если его как следует порастягивать в разные стороны, то, пока оно снова не примет форму тела, будет выглядеть как мешковатая пижама. Сойдет, на полчаса. А там что-нибудь и подвернется. А остальное надо зарыть.

Марк огляделся по сторонам в поисках палки или плоского камня, которым можно было бы выть ямку, но везде была лишь высокая густая трава.

Пришлось демонтировать супернавороченный, созданный по последним технологиям будущего мультифункциональный экран шлема и копать им землю.

Аккуратно сложил в ямку гермокомбез и униформу, чуть присыпал землей и поместил обратно аккуратно вынутый дерн. Бугорок получился не слишком высокий.

Марк удовлетворенно осмотрел свою работу и принялся было разбрасывать оставшуюся землю, как звук приближающегося автомобиля заставил его опять залечь в траву.

Сквозь качающиеся травинки он увидел подъезжающий к лесу легковой автомобиль. Видимо там была еще одна, не видимая отсюда, дорога.

Автомобиль пару раз взвыл двигателем, возмущаясь качеству местной проселочной колеи и, остановившись у самых деревьев, выключил мотор.

Хлопнула задняя дверца, и из-за автомобиля показался пассажир.

Марк даже приподнялся, забыв об опасности быть обнаруженным. Эту форму он узнал бы даже спросонья.

«Так… Штирлица здесь еще не хватало…», — пронеслось в голове.

В полусотне метров от Марка разминал затекшие конечности молодой высокий офицер военно-воздушных сил Третьего рейха.

«А если быть точнее, — Марк пригляделся, — лейтенант люфтваффе. Ну теперь хоть примерно понятно, куда занесло».

Немецкий офицер в повседневной форме одежды пилота нацистской Германии. Даже награды вроде есть. Отсюда как следует не разглядеть. Значит, воевал. А когда у нас люфтваффе воевало? Правильно! Во время второй мировой войны. Значит, с большой долей вероятности можно предположить, что сейчас где-то 1939–1945 год.

Размышляя, Марк наблюдал за офицером. Тот, похоже, решил прогуляться между деревьев и заодно справить малую нужду. В машине оставался водитель, похоже, в ранге фельдфебеля.

Несмотря на жару, он почему-то не вышел из машины, а лишь приоткрыл дверь, чтобы дым от раскуренной им сигареты беспрепятственно улетучивался в голубое небо.

«Спокойно-то как вокруг», — подумал Марк, невольно прислушиваясь к чириканью птиц и трескотне кузнечиков. Шум от госпитального поезда почти не доносился до ушей.

Он закрыл глаза и прислушался. Запахи живого леса и травы внезапно пробудили в нем ощущение, что все, что произошло с ним после того рокового воздушного боя в еще не наступившем здесь и бесконечно прошлом «там»… — все это просто сон, морок.

Вот сейчас он откроет глаза и увидит себя лежащего в гамаке на полянке рядом с крыльцом своего домика в деревне, который он приобрел незадолго до того, как подписал свой последний контракт в той, прошлой жизни.

Он уже почти поверил в это, когда тренированный слух из многоголосой гаммы леса выделил поначалу тихий, но все более нарастающий, явно не природный звук. Звук, от которого будут закрывать голову руками и вжиматься в землю, седея от ужаса, все кто когда-либо на себе узнали, что он значит, и им посчастливилось выжить.

И дети этих людей, и дети детей, никогда не слышавшие его ранее, тоже будут вздрагивать, в страхе и отчаянии оглядывая небо.

Этот звук, словно острый резак, на генетическом уровне оставил свой след в памяти поколений, звук, означающий смерть. Звук входящего в пике бомбардировщика и вой несущейся к земле авиабомбы.

Глаза пришлось открыть, чтобы убедиться, что ничего из окружающего мира ему не почудилось. И не он один услышал страшный звук. Взглянув вверх, Марк разглядел на фоне голубого неба быстро растущие силуэты самолетов.

Выбежавший из леса офицер что-то крикнул водителю и бросился к машине.

«Идиот! — чуть не крикнул Марк, вжимаясь в землю. — Наоборот, в лес надо».

Он успел еще раз на мгновение приподнять голову, когда землю под ним рвануло так, словно планета всеми силами пыталась стряхнуть с себя вцепившегося в нее человека.

Глаза еще успели ухватить момент, как прямым попаданием первой же бомбы машину вместе с водителем превратило в рой со свистом разлетающихся раскаленных исковерканных железяк и страшный столб из огня и земли.

Далее разверзся ад.

Бомбы рвали землю, превращая цветущий луг, станцию, машины, людей в кровавое железно-человеческое месиво. Все кончилось внезапно, как и началось. Вопли раненых со стороны станции долетали до ушей Марка сквозь вату надсаженных перепонок.

Марк приподнялся и взглянул на поезд. Там все горело. Вопли, рыдания, резкие команды на фоне удаляющегося шума моторов бомбардировщиков.

Почти не скрываясь, до него сейчас явно никому не было дела, Марк пошел к лесу.

На месте стоявшей машины образовалась воронка метров шести в диаметре. Довольно крупный кусок остова автомобиля дымился метрах в тридцати. От водителя осталось лишь воспоминание. А что же с офицером?

За мгновение до взрыва Марк видел его бегущим из леса по направлению к машине. И был он метрах в двадцати, не ближе. Может, еще жив?

Офицера он нашел по надраенному до блеска сапогу, видневшемуся из кустов на краю леса. Его отбросило ударной волной назад, почти к самым деревьям. Лицо его было обезображено крупным осколком и представляло собой кровавую маску. Но тело, а главное мундир не пострадали.

Осторожно, чтобы дополнительно не замарать кровью одежду, Марк стал раздевать труп.

Немного поколебавшись, он снял с еще теплого тела белье, вполне свежее и чистое и, мысленно извинившись перед владельцем, надел на себя.

Форма тоже оказалась впору. Ворот немного запачкан в крови, но это пустяк в данной ситуации.

Фуражка с крылатой кокардой нашлась на соседнем кусте. Марк водрузил ее на голову. Чуть мала, но это мелочи.

По военному одернул китель, и на секунду ему вдруг показалось, что он не первый раз надел эту форму. Словно частичка сущности погибшего пилота люфтваффе, лежащего перед Марком остывающим трупом, передалась ему вместе с мундиром.

Планшет с документами офицера нашелся здесь же. Марк без труда понимал содержание. Транслейдер, поднаторевший в немецком еще в средневековье, да и собственные знания Марка сделали документы читаемыми, а крики с разрушенной станции понятными.

Марк бросил туда взгляд и присел. Паника паникой, а нехорошо будет, если кто-нибудь увидит офицера, спокойно стоящего, когда вокруг такое творится.

Первый же документ оказался летной книжкой пилота.

— «Ну-ка! Кто я теперь такой?».

С фотографии смотрел молодой, чуть моложе Марка русоволосый парень. В выражении лица чувствуется легкая гордость за себя.

Ну, правильно. Летчик. Элита!

Марк перевел взгляд на имя. Рука, держащая документ, непроизвольно дрогнула.

Марк Рудель.

Вот и не верь в мистику после таких совпадений. И форма подошла, и формой лица схож, да еще и тезка.

Выдана книжка была в феврале 1942 г. Марк быстро пролистал до последней записи. Запись датировалась маем 1943 г. и гласила, что владелец летной книжки одержал свою тридцать седьмую победу в воздушном бою, сбив русский штурмовик Ил-2.

«Тридцать семь сбитых — прямо настоящий ас», — Марк бросил взгляд на обнаженный труп.

С детства увлекаясь историей второй мировой войны, Марк знал об авиации того периода практически все. Авиация интересовала мечтающего о небе мальчишку не только как будущего пилота.

Марк уважал летчиков второй мировой. Его восхищало то, что на поршневых самолетах, лишенных интеллектуальных электронных средств ведения боя, они сходились в небе, словно витязи на поединке. И так же, как и в средневековом сражении, исход решали личное мужество и мастерство.

С детства грезил мечтой участвовать именно в таких боях. И вот, кажется, домечтался.

Марк пролистнул несколько страниц назад, всматриваясь в строчки, вычитывая типы сбитых тезкой самолетов. В основном бомбардировщики и штурмовики. Истребителей только три. Видно, не был покойный любителем воздушных каруселей. Специализировался на бомберах.

Вот ведь ирония судьбы. Погибнуть не в кабине истребителя, а на земле от бомбы тех, кого считал дичью и за которыми сам охотился в воздухе.

Марк просмотрел оставшиеся документы. Среди них нашлось предписание с приказом прибыть до 15 июня 1943 года на военно-воздушную базу люфтваффе «Мальгскрих» для освоения новой техники и дальнейшего прохождения службы. Приказ датировался 10 июля того же года и был подписан начальником кадровой службы по фамилии Штрубель.

«Ну вот, — подумал Марк, — более менее точно определилось, где я. Точнее, когда я».

В мире полным ходом идет война, и гибнут миллионы людей…

Но как теперь разыскать остальных перенесшихся с ним в это время. Кстати, не факт, что они попали сюда же. Темпоральный переход — штука непредсказуемая. Судя по прошлому опыту Марка, их всех могло разметать по годам и странам и неизвестно насколько далеко друг от друга.

Внезапно крики на станции вновь усилились, и среди них явно выделялся пронзительный женский вопль.

Марк вскочил на ноги, задержал на секунду взгляд на погибшем тезке и со всех ног кинулся к горящему поезду.

Там творилось что-то невообразимое. Несколько вагонов горели. Оставшиеся в живых медработники и штатские, в основном молодые женщины, с криками и плачем вытаскивали из-под обломков тела, надеясь найти среди них живых.

Одна из них рвалась к горящему вагону и кричала, что ее девочка жива. Старый хромой немец сдерживал ее от самоубийственного шага, но она продолжала рваться.

Вдруг женщина увидела Марка, и в ее глазах вспыхнула безумная надежда. Словно молодая немка увидела перед собой ангела спасителя. Она бросилась к Марку.

— Господин офицер, — она указывала рукой на горящий с двух сторон вагон, — дочка! Там дочка моя!

Вагон сочился жирным дымом из всех щелей, оба тамбуры были в ревущем пламени. Маловероятно, что ребенок еще жив. Но немка смотрела на Марка с такой непоколебимой уверенностью в его возможностях, что он решил не терять времени.

Оглянулся в поисках подходящего тяжелого предмета, благо после бомбежки было из чего выбирать. Подхватив еще не остывшую железку килограмм так на пятнадцать, подбежал к окну по центру вагона и тремя ударами высадил его из оконного проема вместе с рамой, чтобы не бить стекло и не лезть через торчащие осколки. Из проема радостно повалил густой черный дым. Видимо, горела внутренняя обивка вагона.

Марк несколько раз вдохнул и выдохнул, вентилируя легкие, затем вдохнул до предела и рывком забросил себя внутрь вагона.

В лицо полыхнул раскаленный жар, но Марк заставил себя приоткрыть глаза, и низко пригибаясь к полу, осмотрел ближайшие купе.

Никого.

Легкие стали просить кислорода, но он мысленно приструнил их и пополз дальше. Получив через выбитое окно дополнительный приток кислорода, пламя загудело веселее, постепенно охватывая весь вагон.

Люди, стоявшие снаружи, заметили это и стали кричать от ужаса.

Но Марк не обратил на их крики и малейшего внимания. Он во все глаза смотрел на стабилизатор неразорвавшейся авиабомбы. По-видимому, она срикошетила о рельсу и застряла в вагоне. Теперь вокруг ее корпуса весело гудело пламя, стремясь помочь бомбе выполнить ее предназначение.

«Валить отсюда!» — мозг и тело завопили одновременно.

Мышцы уже приступили к выполнению приказа, когда какая-то часть разума, по какой-то причине не затопленная инстинктом самосохранения, откликнулась на слабенький звук, почти не слышное кряхтенье. Марк вполз в купе и увидел на полу корзинку с младенцем, который и издавал эти звуки. Рядом лежала белокурая девочка лет девяти. То ли мертвая, то ли без сознания.

Он уже не думал о времени или об опасности, а просто действовал. Рывком сорвал с ближайшего спального места уже тлеющую обивку, бросил ее на пол и, уложив на нее девочку и младенца в пеленках, завернул как можно плотнее.

Случайно задел стоявшую под полкой большую хозяйственную сумку. Что-то звякнуло. Оказалось, две бутыли с то ли морсом, то ли компотом. Выплеснул их на сверток и, схватив его на руки, бросился из купе.

Гудящий язык пламени плотоядно лизнул его. Марк рванул вперед к окну прямо через огонь. Крик рвался изнутри, но он только крепче прижимал сверток с детьми, прикрывая его своим телом, как только мог. Раскаленное пространство вдруг стало вязким.

«Не пройду», — подумал Марк, но ноги продолжали движение уже помимо его сознания.

Еще шаг. Волосы на голове вспыхнули и сгорели. Шаг, и кожа на лице и руках вспучилась волдырями, лопнула и с шипением запеклась. Шаг, и влага на глазах высохла, и он не смог закрыть обгоревшие веки.

«Мне, наверное, очень больно», — подумал Марк, плывя в раскаленном вихре.

— Да, — ответил голос, — но иногда надо забыть, что такое боль, хотя она есть часть тебя.

— Учитель! — Марк узнал голос своего давно ушедшего учителя ци-гун.

— Забудь про себя, и ты забудешь про свою боль, — голос учителя на секунду замолчал. — Иногда это единственный способ остаться…

Пламя буквально выплюнуло его из окна по пояс.

Люди поначалу шарахнулись назад. Обожженное безволосое человекоподобное существо протягивало им в обожженных руках дымящийся сверток.

Первой бросилась мать девочки. За ней старик и остальные. Тлеющий сверток мгновенно развернули, и мать прижала к груди свою дочь, которая стала приходить в себя на воздухе, а старик взял на руки младенца и даже не попытался звать его мать.

Было ясно, что женщина погибла. Иначе металась бы тут с криками и воплями.

Дымящийся спаситель вывалился из окна прямо на руки женщин.

Они что-то говорили, пытались поддержать, плакали от жалости к нему. Он, качаясь, стоял на ногах и силился что-то сказать запекшимися губами. Но женский гвалт перекрывал все его попытки. Тогда он с трудом поднял обгоревшую ладонь и ударил ближайшую женщину по лицу.

В мгновенно наступившей тишине его изуродованный рот с сипением выдал два слова:

— Бомба. Бегите.

На сей раз услышали все. С криками «бомба» народ разбежался от вагона. Дед с младенцем на руках успел доковылять до большой воронки и спрятаться в ней вместе с ребенком.

Обгоревший же успел на подгибающихся ногах сделать лишь несколько шагов прочь, когда напичканная зазубренными осколками ударная волна от разметавшего пылающий вагон взрыва лягнула его в спину и, словно тряпичную куклу, швырнула вперед.

Глава 5 Свой среди чужих

Данг упал в воду ногами вперед. Не плюхнулся, а вошел гладко, сразу оказавшись на глубине двух метров. И тут же мысленно поблагодарил Великую Мать за то, что надоумила его закрыть забрало шлема. А то бы сейчас нахлебался жидкости.

Вода за прозрачным забралом преломляла падающий сверху свет и не казалась враждебной. В родном мире Данга было много воды. Он любил воду и не боялся утонуть.

В два взмаха он оказался на поверхности.

Над ним распахнулось огромное синее небо, и звезда, служившая местным светилом, утвердила его мысль, что он все же не у себя дома. Диск светила был больше, чем он привык видеть свой родной Ант. Да свет в спектре преобладал желто-белый, а не бело-голубой.

«Таши!» — вспомнил он и огляделся вокруг.

Ее нигде не было. Он даже нырнул несколько раз, стараясь разглядеть что-нибудь под водой. Взглянул на небо, откуда свалился сам. Но оно больше ничего не обещало.

Не было вокруг и признаков здоровенного землянина, прыгнувшего в камин первым. Его было бы трудно не заметить. «Похоже, я здесь один. Куда же я попал?» — пронеслось в голове.

Данг огляделся и не обнаружил вокруг ничего, кроме невысоких волн до самого горизонта.

О том, каким образом он попал сюда. Данг решил не думать. В конце концов, на все воля Великой Матери. А выбраться на твердую поверхность необходимо. Не вечно же болтаться как поплавок на волнах. А если здесь есть посты или поселения арну, то он засечет их сканером по радио или электрической активности и выйдет к своим.

Правда, всегда оставалась опасность, что его смогут засечь враги. Но это не страшно. Любой солдат арну сможет приказать себе умереть, чтобы не выдать противнику каких-либо тайн.

Только сейчас, после общения с этими странными землянами, ему уже не казалось, что эта раса настроена только на убийство.

Теперь он знал правду о причинах войны. Что земная цивилизация не желала конфликта, но индивидуум, которого земные воины называли «колдун», смог спровоцировать арну.

Эти знания необходимо донести до Большого Совета арну и прекратить экспансию в пределы Земной Федерации.

А сейчас необходимо было определить, куда плыть. Поскольку горизонт был одинаков во всех направлениях, Данг решил воспользоваться сканером и для удобства перевернулся на спину.

Его плавучесть в скафандре была близка к нулевой и приходилось интенсивно загребать ногами, чтобы оставаться на поверхности.

Вода забрызгала забрало шлема, и он открыл лицо. И лишь после этого спохватился, что не сделал экспресс-анализ атмосферы. Но дышать оказалось легко и приятно. Брызнувшие в лицо капли оказались солеными на вкус и чуть более горькие, чем воды океана на его родной планете.

«Рука Великой Матери поддерживает меня и дарит мне удачу», — решил Данг и, взглянув на индикатор системы энергообеспечения скафандра, понял, что везение похоже закончилось.

В энергосистеме не было ни капли энергии. Все висевшее на поясе и вмонтированное в скафандр оборудование стало бесплодным грузом.

Осознав это, Данг закрыл шлем и, погрузившись в воду целиком, с полминуты избавлялся от тяжелого пояса со всевозможными приспособлениями. Хотел оставить пищевой синтезатор — прибор величиной с ладонь, обеспечивающий питанием десантника в течение месяца. Но и его пришлось выбросить, поскольку он тоже отказался работать. Его аккумуляторы, рассчитанные на месяцы работы, также оказались пусты.

Зато, избавившись от балласта, Данг приобрел хорошую положительную плавучесть, и теперь можно было не затрачивать усилий, чтобы оставаться на поверхности.

Вода оказалась достаточно прохладной, и, будь арну без скафандра, его шансы выжить резко бы уменьшились.

Еще Данг подумал о хищниках, которые могут водиться в этих глубинах, но затем успокоился. «Если бы мне было суждено умереть, то я уже бы шел звездной тропой в объятия Великой Матери. А раз я жив…»

Он поймал взглядом светило, которое, похоже, устремилось к закату и, стараясь держать его в поле зрения, поплыл.

Данг методично работал руками, рассекая ленивые волны, когда до ушей донесся тарахтящий звук, не сочетающийся с естественных шумом моря. А еще через секунду его накрыл зловонный запах, содержащийся в принесенном ветром дыму.

Дангу приходилось ощущать запах горящей нефти. Из курса истории он помнил, что многие сотни лет назад и люди, и арну использовали продукты нефтепереработки как топливо для своих машин.

А сейчас ему пришлось убедиться, что такие существуют и сейчас.

На него двигался допотопный механизм, нещадно дымивший и шумящий. Острый нос судна был направлен на Данга, и он вдруг понял, что если его не заметят, то запросто могут и утопить.

Он выскочил из воды почти по пояс, размахивая руками и крича о помощи.

Его заметили. Судно сбавило ход, двигатель затарахтел реже, и у борта, ближе к носу корабля показались люди.

Разглядев Данга, они засуетились, и с приблизившегося борта судна в воду полетел торообразный предмет, за которым тянулась веревка.

Данг схватился за спасательный круг, и в этот момент он увидел знаки, написанные белой краской на борту судна.

Это были цифры. Земные цифры.

Земляне всегда украшали борта своих боевых кораблей цифрами в отличие от арну, которые давали своим кораблям только имена.

Первым рефлекторным порывом Данга было желание немедленно активировать свой чип и, отдав ему последний приказ, погрузиться в холодную глубину. Но встреча с Марком и Джованни что-то изменила в его сознании. Он уже не был уверен, что в кажущейся безвыходной ситуации так уж необходимо умирать. Тем более, его, как солдата учили выживать.

Данга опять накрыло густым дымным облаком, исторгающимся из недр кораблика.

«Что за древность…», — подумал Данг, в очередной раз, оглядев небольшой, метров пятнадцати, корпус корабля, низко сидящий в воде. — «Может, это какая-нибудь заброшенная и деградирующая земная колониальная планета». Тогда есть шанс, что они не участвуют в войне, а может даже ничего не знают о ней.

С этими мыслями Данг ухватился за протянутые ему с борта натруженные руки матросов и оказался на палубе.

Три аборигена с небритыми лицами с недоверием и плохо скрываемым изумлением рассматривали его, облаченного в боевой скафандр спецподразделения арну. Один из них держал в руках столь же допотопное, как и судно ружье.

«Значит все-таки воюют, — подумал Данг, — но, похоже, не с нами. Реакция больно странная.

Вряд ли среди знающих о войне Федерации с Арну найдется хоть кто-нибудь, кто не знает эмблемы и опознавательные знаки вооруженных сил противника. А эти смотрят как будто на привидение. Да и скафандр, сразу видно, произвел на них неизгладимое впечатление».

Один из членов команды с недлинной бородой, украшавшей его лицо, по-видимому, капитан обратился к Дангу:

— Ты что, водолаз что ли? С подводной лодки?

Язык был понятен Дангу. Очень похоже на видоизмененный универсальный язык Федерации.

Пока аборигены с подозрением ожидали ответа, Данг обдумывал варианты своих действий. Сейчас главное было остановить войну между землянами и арну. Для этого необходимо выйти на как можно более высокое командование землян и рассказать все, что он узнал от колдуна, а затем попросить помощи в поиске Таши. При мысли о ней его сердце наполнилось нежностью, и он мысленно вознес молитву Великой Матери, чтобы она защитила Таши.

— Я офицер десантного подразделения арну, — наконец, решился он. — Мне необходимо встретиться с вашим командованием для передачи важных сведений.

Данг старался говорить на универсальном, подражая разговорной манере собеседника. Но, вероятно, различия в языке были более значительные, чем он предполагал вначале. Похоже, его не поняли. По крайней мере, они с минуту тихо переговаривались между собой, не сводя с него подозрительных взглядов. Вдруг, тот, у кого в руках было ружье, вскинул его и, направив ствол на Данга, пронзительно завопил:

— А ну, хенде хох, фашист проклятый!

Тут уже ничего не понял сам Данг. Из всех обращенных к нему слов ему было знакомо только слово «проклятый».

Память услужливо подсказала значение слова «проклятие» из словаря как пожелание кому-либо негативных последствий без гарантии их осуществления по отношению к проклятому.

Данга всегда удивляла эта особенность землян говорить и обещать не то, что собираешься делать. Но это было неважно. Следовало решить, как поступить, если местные решат прикончить его прямо здесь.

Данг владел приемами рукопашного боя без оружия и, наверное, при желании справился бы со всеми троими, тем более он не заметил оружия у остальных. Но это сразу бы перевело его в разряд врагов, и дальнейший диалог стал бы невозможен.

Поэтому Данг просто развернул руки ладонями вперед — универсальный жест благих намерений — и произнес максимально четко:

— Я друг! Я, — Данг на секунду задумался, как правильнее сказать, — прилетел к вам с известием.

Члены команды снова переглянулись. Самый молодой из них, который целился винтовкой в Данга, произнес:

— Может, он разведчик? Наш разведчик!

— Да какой он наш! По-английски через слово понимает, — ответил ему капитан, — но и не немец. Я этих гадов по говору мигом отличу. В мировую войну насмотрелся.

— А может быть он канадец какой-нибудь или австралиец? — с надеждой в голосе сказал молодой. Больно уж ему хотелось спасти настоящего разведчика. — Эй, ты австралиец?

Различив в его голосе скрытую надежду, Данг счел за благо кивнуть, хотя не понял, что такое «канадец» или «австралиец».

— Мне нужно к вашему командованию, — опять напомнил он и, вновь вспомнив о Таши, добавил, — срочно!

Капитан еще раз пристально посмотрел на Данга и, что-то про себя решив, махнул рукой:

— Ладно, считаем, что ты наш. Доставим тебя на берег, а там пусть кому надо разбирается.

Он протянул Дангу руку.

— Добро пожаловать на борт «Камбалы».

Данг внутренне напрягся, осторожно пожимая протянутую ему руку.

— Камбалы? — переспросил он. Этим словом в войсках Федерации обозначался тип десантных кораблей арну.

— Ну да! — ответил капитан. Рыба такая, широкая и плоская, — показал он руками. — Наш буксир тоже широкий и в воде сидит низко. Потому и камбала. Данг понял и расслабился.

— Джонни! — между тем распорядился капитан, — принеси-ка гостю робу. Пусть переоденется в сухое. Кстати, как тебя звать?

— Данг.

— Ну, Данг так Данг, — согласился капитан, — а меня капитан Стинг, — и небрежно взял под козырек засаленной фуражки.

Уже через пару минут Джонни, оставивший где-то свое ружье, притащил застиранную выцветшую одежду, состоящую из просторной рубахи и штанов, и с интересом наблюдал, как Данг выбирается из своего скафандра.

Снять с себя обесточенный спецком оказалось делом непростым, но постепенно, мысленно вознося молитвы к Великой Матери, Данг справился с задачей и остался голым.

Получив от Джонни стопку одежды, он натянул штаны и рубаху из грубой ткани.

Все было чуть коротковато, поскольку Данг был выше всех в экипаже судна, но зато роба не стесняла движения. Во время всего процесса Джонни постоянно болтал, накачивая гостя последними новостями.

Казалось, ему было все равно, что Данг с трудом улавливает смысл, выхватывая отдельные слова и фразы из этого словесного водопада. Главное, что теперь на корабле есть тот, кто нуждается в нем, в Джонни. И этот тот наверняка важная птица.

Разведчик или бери выше.

Преисполненный чувством собственной важности, Джонни выкладывал все, что у него накопилось за последние полгода. И то, что их экипаж (кстати, состоящий из пяти моряков: моториста и рулевого Данг не заметил, поскольку они были на своих постах) только за последний месяц спас троих пилотов королевских военно-воздушных сил («монархия!» — мысленно изумился Данг). И то, как Дэнли, друг Джонни, служащий младшим матросом на однотипном с «Камбалой» корабле на прошлой неделе сбил из корабельной пулеметной установки немецкий самолет и его теперь наградят медалью.

Он, Джонни, тоже бы так смог, но за все время немецкие самолеты так ни разу не атаковали их «Камбалу». Но пусть только сунутся, он им покажет.

Из всего бурного потока информации Данг уяснил, по крайней мере, три вещи.

Первая, что на данной планете нет единого государства, а множество стран.

Вторая, что между этими странами идет жестокая война.

И третья — похоже, о Земной федерации здесь и слыхом не слыхивали или уже напрочь забыли. Последнее было особенно плохо, ибо тогда шансы связаться с руководством Федерации и Советом Арну стремительно уменьшились почти до нуля.

Правда, оставалась вероятность, что он что-то не понял из сказанного юным Джоном, или отношения с Федерацией поддерживают лишь наделенные властью люди, а от остальных эти связи держатся в секрете.

Как бы то ни было, Данг решил действовать сообразно обстановке.

Джонни опять куда-то сбегал и вернулся, держа в руках две небольших упакованных в бумагу плитки.

— Вот! — он протянул плитки Дангу. — Шоколад. Подкрепитесь пока. Лоуренс уже пошел на камбуз и через час будет готов нормальный обед.

Шоколад оказался пищевым концентратом с очень своеобразным вкусом. Данг прожевал откушенный кусок и с благодарностью кивнул Джону.

Он уже успел убедиться, что протеиновый пищевой синтезатор, вмонтированный в спецком, превратился в высокотехнологичную безделушку, как и все оборудование, поскольку источники питания скафандра были разряжены в ноль. А организм, привыкший вовремя получать свою порцию питательной пасты, уже давно требовал законные калории.

Данг доедал вторую плитку шоколада, когда голос капитана вызвал Джонни на палубу. Того как ветром сдуло. Дисциплина на корабле была железная.

Данг окинул взглядом нехитрое убранство каюты, куда они с Джонни спустились, чтобы сменить одежду, отметил полное отсутствие электронных приборов. Часы и те были механическими. Данг с интересом рассмотрел двенадцатичасовой циферблат.

У арну сутки делились на 10 равных частей, что было логично и по мнению инопланетянина значительно удобней.

Судно явно прибавило ход, чаще застучав двигателем. Непривычный к качке Данг покачнулся и ухватился за дверцу маленького навесного шкафа. Та открылась, и на Данга уставилось лицо с взъерошенными черными как смоль волосами и здоровенным синяком под правым глазом.

Он не сразу сообразил, что видит собственное отражение в небольшом зеркале, закрепленном на дверце шкафа. Данг осмотрел себя более внимательно. В моряцкой робе он выглядел, как обычный человек, отличаясь от остальных моряков, только синяком.

Кто-то прогрохотал башмаками по палубе, послышались отрывистые команды капитана Стинга. Ему отвечали чьи-то голоса, и судно еще увеличило ход, дрожа всем корпусом в такт стучащему двигателю.

Данг поднялся на палубу и обнаружил что «Камбала» на всех парах спешит к берегу, узкая полоска которого виднелась в пяти милях впереди. То, что до берега осталось пять миль, он услышал от рулевого, который докладывал капитану. Он на взгляд оценил расстояние до виднеющийся суши и прикинул примерную величину мили. Получалось, что миля была ровна более чем полутора километрам.

Метрическая система мер была более привычна для Данга, поскольку в мирах Земной Федерации использовали именно ее.

А капитан стоял на мостике и смотрел в противоположную от берега сторону. Время от времени он подносил к глазам оптический прибор, который Данг определил как примитивную сдвоенную зрительную трубу.

— Джонни! — наконец, крикнул капитан, продолжая смотреть в небе над далеким морским горизонтом. — Бегом на нос, расчехли, проверь и заряди пулемет. Похоже, по нашу душу, — добавил он тихо и вновь поднес бинокль к глазам.

— Есть, капитан, — возбужденно и радостно крикнул Джонни и бросился к закрепленному в высоком станке на носу корабля пулемету. Быстро сдернул с него чехол и Данг увидел оружие, куда более совершенное и грозное, чем уже виденное им ружье. Тяжелый, крупнокалиберный пулемет грозно задрал ствол в небо.

Джонни с лязгом открыл казенник и, поместив туда первое звено тяжелой пулеметной ленты с патронами, резко передернул затвор, позволяя зарядному механизму дослать первый патрон в патронник. Затем взялся за рукоятки пулемета и стал вертеть им вправо-влево, вверх-вниз, проверяя, как работают опорные подшипники станка пулемета.

Проведя все необходимые операции, Джонни гордо встал рядом с пулеметом, опершись на него рукой и задорно посмотрел на Данга. Дескать, сейчас увидишь, как я их сделаю. Пусть только сунутся. Но торжество длилось недолго.

Капитан опустил бинокль, достал из кармана деревянную изогнутую трубку, набил ее и, щелкнув зажигалкой, поднес огонек. Выпустив на глазах изумленного Данга несколько густых клубов дыма, махнул юному Джону рукой. Тот мгновенно подскочил, ожидая приказа капитана.

— Позови Лоуренса, пусть встанет к пулемету.

Обида и протест вспыхнули на лице юноши с той же силой, с какой минуту назад оно светилось торжеством и задором.

— Я и сам могу! — чуть не крикнул он, чувствуя, как шанс отличиться утекает у него между пальцев.

— Сынок, — голос капитана неожиданно стал мягким, — через пару минут эти стервятники будут здесь. Среди всех нас только Лоуренс стрелял из такого пулемета по самолетам, когда служил стрелком на бомбардировщике. Он хоть и однорукий после ранения, лучше всех нас знает, как надо стрелять, а вот заряжать не сможет. Поэтому ты будешь ему помогать.

Джонни кивнул и, решив, что синица в руках лучше, чем журавль в небе, бросился выполнять приказ.

Данг взглянул туда, куда смотрел капитан и среди голубого неба разглядел три, нет, четыре черных точки летящих явно в их направлении.

Появился Лоуренс. Угрюмый, небольшого роста человек. Его левая рука была в кармане, и он не вынимал ее оттуда, пока не подошел к пулемету.

Тут то Данг и увидел, что левая рука Лоуренса заканчивается где-то возле запястья розовой, не так давно зажившей культей. Но судя по всему она ему не особо мешала управляться с пулеметом, правда при условии, что подносить патроны и заправлять ленту будет кто-то другой.

Этим другим и был Джонни. Он уже притащил две тяжеленных запасных коробки со снаряженными пулеметными лентами и теперь жадно смотрел за тем, как Лоуренс управляется с пулеметом.

Тот несколько раз резко развернул пулемет, примериваясь к секторному прицелу и, наконец, задрав ствол на максимальный угол, почти в зенит, кивнул капитану.

Капитан, попыхивая трубкой, еле заметно кивнул в ответ и, продолжая смотреть на приближающиеся самолеты, крикнул стоящему у штурвала матросу:

— Ларри, все приказы буду дублировать руками с мостика, на случай, если будет слишком шумно. Так что смотри в оба.

— Понял, капитан, — отозвался матрос и тут же дал лево на борт вслед за отведенной левой рукой капитана.

— Молодец! — похвалил тот и, пыхнув густым дымом в последний раз, выбил трубку об ограждение мостика.

Данг следил за точками, которые вскоре превратились в черточки, а черточки в силуэты хищных птиц с вытянутыми лапами. То, что это не птицы, он понял, как только услышал далекий, но приближающийся с каждой секундой гул мощных моторов.

— «Штуки»! Ерша им в задницу, — произнёс капитан непонятную для Данга фразу и уже самому Дангу. — Ты здесь под ногами не болтайся. Встань подальше от борта и держись крепче. Свалишься за борт, вытаскивать тебя будет некогда.

Арну послушно схватился за торчащей из стены поручень и снова взглянул в небо.

Четыре самолета с изогнутыми, как у хищной птицы, крыльями перестроились вереницей и, подлетев к «камбале», почти на полуторакилометровой высоте вдруг перевернулись через крыло и отвесно с нарастающим ревом понеслись отвесно вниз. Прямо на их маленькое судно.

Данг чуть не присел от неожиданности, когда внезапно загрохотал пулемет на носу судна. Лоуренс задрал ствол в зенит и длинной очередью пытался, по крайней мере, помешать бомбардировщикам прицельно сбросить бомбы. Похоже, это несильно помогло. Пройдя сквозь веер трассирующих пуль, ведущий пикировщик сбросил свой смертоносный груз и, с ревом выйдя из пике, ушел за корму корабля.

Данг видел, как из-под брюха первого летательного аппарата отделилась черная точка и понеслась, как ему показалось, прямо на него. Шестым чувством солдата он почувствовал смертельную угрозу в этом приближающемся с нарастающим свистом предмете. Раньше ему приходилось бывать под бомбардировкой в войне с землянами, но тогда о прилетевших из-за горизонта высокоинтеллектуальных ракетах и снарядах узнавали лишь в момент попадания. А видеть воочию приближающуюся смерть — это совсем другое.

Голова инстинктивно вжалась в плечи, и Данг пожалел, что выбрался из своего десантного скафандра. Хоть и обесточенный, а бронированным он быть не перестал.

Вдруг палуба под ногами подалась влево. Повинуясь приказам капитана, корабль пытался уклониться от сброшенной бомбы. Грохот взрыва больно ударил по ушам. Данг успел заметить, как в двадцати метрах от правого борта корабля вырос огромный белый столб, пронизанный пламенем и дымом, когда «камбала» буквально легла на борт под ударом образовавшейся волны.

Второй разрыв поднялся уже метрах в пятидесяти впереди по курсу. Стена пенной воды накрыла Данга и едва не утащила его за борт.

Кораблик быстро выровнялся, и наглотавшийся морской пены арну вновь обрел палубу под ногами.

В рулевой рубке оказались выбиты все стекла с правой стороны, но рулевой был цел и продолжал вертеть штурвалом, глядя на капитана. А тот резко отвел в сторону правую руку, и корабль послушно развернулся в направлении только что прогремевших взрывов.

Данг мысленно одобрил маневр. Бомбы, похоже, были неуправляемые, значит, попадания распределялись в соответствии с законом вероятности, а этот закон одинаково работает в любом месте Вселенной. Дважды в одно место бомба вряд ли упадет.

Вторая пара самолетов, так и не сбросив свой смертоносный груз, вышли из пикирования на большой высоте и вновь взмыли вверх для второго, более прицельного захода.

— «Юнкерсы» слева по борту! — раздался крик Джонни. Неудачно отбомбившаяся пара, выйдя из пикирования, и сделав разворот с набором высоты, теперь с ревом, в пологом снижении неслись на корабль, покачивая изогнутыми крыльями.

Снова заработал пулемет Лоуренса, посылая навстречу «юнкерсам» гроздья бронебойно-зажигательных огоньков.

Ответные огоньки вспыхнули на крыльях атакующих самолетов. Почти сразу же на некотором отдалении от корабля с поверхности воды в воздух взметнулась серия фонтанов от пулеметных очередей выпущенных «юнкерсами».

Летчики скорректировали огонь и вспененные пулями фонтаны метнулись к «камбале».

Данг бросился на палубу ничком, стараясь укрыться за легкими конструкциями корабля, хотя уже понимал, что они вряд ли оградят его от крупнокалиберных пуль.

В то же мгновенье смертоносный ливень настиг корабль. Град пуль прошелся по рубке и носу корабля, оставляя дыры в палубе и надстройках, вырывая из бортов здоровенные куски.

Самолеты с ревом пронеслись над палубой, едва не задев колесами шасси нещадно дымящую трубу.

Данг успел разглядеть кресты на крыльях и провожал взглядом удаляющуюся смерть, когда крик отчаяния заставил его вернуть взгляд на корабль.

Кричал Джонни. Одна из пуль попала в грудь Лоуренса, вырвав из его спины половину позвоночника, и отбросила его самого к самому борту. А Джонни, вместо того, чтобы заменить его у пулемета, в отчаянии пытался ему помочь подняться, не замечая, что тот уже не дышит.

Похоже, вся правда войны впервые предстала перед ним во всей своей неприглядности. Он с ужасом поглядел на свои залитые кровью старшего товарища руки и заплакал.

— Данг! — голос капитана заставил Данга обернуться.

Стинг по-прежнему стоял на мостике. Похоже, его зацепило. Он держался за бедро, из-под ладони сочилась кровь, быстро пропитывая штанину.

— Вставай к пулемету, — приказал он и, повернувшись, заковылял в рубку к штурвалу. Данг только сейчас заметил, что за штурвалом, видимым сквозь разбитые стекла рубки, никого нет. Эта атака лишила их и рулевого. Арну бросил взгляд на самолеты и увидел, что те разворачиваются для нового захода.

Он бросился к пулемету.

— Джонни, заряжай. Они сейчас вернутся.

Впопыхах Данг произнес все это на языке арну, но Джонни, даже не заметив этого, прекрасно понял, что от него требуется.

Он схватил трясущимися, липкими от крови руками последний оставшийся короб с патронами и бросился к пулемету, согнувшись в три погибели и от страха и под тяжестью груза.

Данг быстро осмотрел пулемет.

Так все понятно. Рукоятки управления пулеметом, спусковая скоба для открытия огня, рамка секторного прицела.

Одна проблема. Пуля не луч боевого лазера и имеет ограниченную скорость. А вот какая это скорость, Данг не знал. Не зная скорости пули, невозможно выбрать упреждение для стрельбы по движущейся цели.

Он напряг память и вызвал в ней недавнюю картину атакующих корабль самолетов. Вспышки от заработавших пулеметов на крыльях самолетов возникли за полсекунды до первых всплесков от попадания пуль в воду. До самолетов было метров пятьсот от корабля, а до всплесков метров семьдесят. Значит, скорость пули метров 700–800 в секунду. Данг машинально перешел на метрическую систему, которую хорошо изучил при освоении языка землян. Сейчас это здорово пригодилось.

Данг развернул пулемет навстречу вновь атакующей паре самолетов. На сей раз они заходили практически с носа корабля, один чуть выше и в стороне от другого, чтобы не мешать друг другу вести огонь и в то же время рассредоточить огонь защитного пулемета.

Данг поймал в прицел ведущего и теперь мысленно отсчитывал дистанцию. Девятьсот, восемьсот… хищные остроносые машины стремительно приближались. Семьсот, шестьсот…

— Стреляй, ну стреляй же!

Крик Джонни заставил Данга лишь на мгновение скосить взгляд в его сторону.

Тот в отчаянии смотрел то на арну, то на приближающиеся самолеты.

Данг переместил точку прицеливания чуть выше цели, справедливо полагая, что из атаки самолет будет выходить вверх.

«Юнкерс» открыл огонь с 400 метров.

Два крыльевых пулемета накрыли кораблик ливнем из бронебойно-зажигательных пуль. Вокруг корабля встали белые фонтаны, почти загородив цель от Данга.

Крупнокалиберные пули с визжащим стуком прошивали тело корабля, вгрызаясь в двигатель. Или же, пройдя корабль насквозь, уходили дальше, в глубину, сохраняя значительную часть своей убойной силы.

Данг нажал на спуск и его пулемет загрохотал в ответ, посылая навстречу стальному ливню свой поток трассирующих снарядов.

Воздух вокруг выл от вспарывающей его стали. Кусок палубы, вырванный пулей, просвистел возле его головы. Что-то сильно дернуло его за бедро, обожгло шею. Но отвлекаться было некогда.

Ведущий атакующей пары надежно увяз в сетке прицела.

Сквозь прицел и грохочущее пламя на конце ствола Данг увидел вспышки попаданий своих снарядов на капоте и кабине самолета.

Внезапно прекратив огонь, самолет вдруг накренился на правое крыло. Из его двигателя повалил дым и пробились языки пламени. Промчавшись огромной горящей птицей над головой арну, он окончательно потерял высоту и, вспоров правым крылом морскую гладь, кувыркнулся, поднял столб брызг и ушел под воду.

Данг быстро развернул пулемет навстречу второму самолёту и вновь открыл огонь. Но после короткой очереди затвор пулемета клацнул, выбросив последнюю стреляную гильзу, и замер в открытом положении, ожидая новой партии патронов.

К счастью, пилот второго бомбардировщика решил не искушать судьбу, прекратил стрельбу и вышел из атаки глубоким разворотом.

Резким вдохом Данг втянул носом будоражащий запах пороховой гари, запах боя.

— Заряжай! — крикнул он и открыл казенник пулемета. Враг мог вернуться в любую минуту.

Арну повернулся, чтобы выяснить, почему же Джонни не несет патроны, и увидел его сидящим у патронного ящика.

Голова Джонни была опущена на грудь, а под ним разливалась темная лужа. Данг бросился к нему и схватил за плечо, чтобы стряхнуть и поднять на ноги, но рука сомкнулась на рубашке, почти не почувствовав плоти под материей рукава. Все было пропитано кровью.

Данг рванул ткань, чтобы осмотреть рану. Тяжелая пуля практически оторвала руку, раздробив и вырвав кости и мышцы. Рука в рукаве болталась на лоскутах кожи.

От рывка Джонни покачнулся и завалился на бок, открывая вторую рану. Пуля поразила сердце.

И тут до Данга дошло, что он не слышит шума двигателя судна, к которому уже успел привыкнуть. Он быстро встал на ноги и увидел изрешеченную пулями рубку корабля, повисшего на штурвале капитана и густой дым, который валил из моторного отсека.

Похоже, двигатель был выведен из строя прямым попаданием, а моторист убит, иначе давно уже бы выбрался из задымленного отсека.

По какой-то иронии судьбы он, чужак, один остался на этом корабле живой и невредимый. Невредимый ли? Только сейчас Данг почувствовал саднящее ощущение в бедре, и поворот головы стал отзываться тупой болью в шее.

Тронул рукой и почувствовал липкий от крови след от пули, прошедшей по касательной. На бедре та же картина. Пуля прошла вскользь, не повредив мышц и костей, а только вспорола кожу.

Пустяки. Тем более, что кровь быстро сворачивалась, закупоривая поврежденные микрососуды.

Нарастающий звук оторвал его от ревизии своего тела и заставил поднять голову к небу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как входит в атакующее пике вторая пара пикирующий бомбардировщиков, доселе остававшихся на высоте и не участвовавших в атаке.

По-видимому пилоты остались неудовлетворенны результатами боя и решили оставшимися в подвеске бомбами уничтожили это мелкое, но нагло огрызающееся суденышко. Тем более, что оно потеряло ход и представляло собой легкую мишень для бомбометания.

Данг понял, что у него остались считанные секунды до того, как бомбы накроют цель. Он рванулся по палубе, усыпанной еще горячими гильзами к носу корабля и, оттолкнувшись босыми ногами от досок, прыгнул за борт, как можно дальше от ставшего смертельно опасным места.

В этот момент в кабине бомбардировщика пилот вдавил кнопку сброса, освобождая смертоносный груз, и почувствовал, как с подвески сошла двухсотпятидесятикилограммовая концентрированная смесь огня и металла.

Избавившись от груза, бомбардировщик «вздохнул» и сам «попросился» из пике.

Еще мгновение удержав цель в прицеле, пилот потянул ручку на себя и почувствовал, как многократная перегрузка вдавила его тело в пилотское кресло. В глазах несколько потемнело от отлива крови, но это не помешало увидеть отблеск и услышать грохот мощного взрыва.

— Есть! Прямое попадание, господин Штольц! — возглас бортового стрелка, сидящего в задней кабине лицом к хвосту самолета и соответственно видящего все результаты атаки, подтвердил догадку пилота. С судном было покончено.

Капитан Штольц самодовольно улыбнулся. Этот зазнайка майор Бозе бездарно провел атаку и теперь кормит рыб вместе со своим борт-стрелком. А он, Штольц, не только не получил ни одной пробоины, но и уничтожил судно, что не смог сделать этот неудачник со своим ведомым. Кстати, где его ведомый?

— Второй, я третий. Ты цел? — отправил запрос в эфир по радио Штольц.

— Так точно, господин капитан, — голос молодого лейтенанта, сделавшего всего лишь свой четвертый боевой вылет, заметно дрожал.

Для поддержания боевого духа командир эскадрильи взял его в боевой вылет своим ведомым, и надо же было такому случиться, что практически не вооруженный тихоходный буксир отправил на дно майора Бозе. Какой уж здесь боевой дух!

— Господин капитан, — вновь раздался в наушниках голос лейтенанта, — я видел, как один из матросов выпрыгнул за борт перед самым взрывом и сейчас плывет к берегу. Разрешите его прикончить?

Штольц поморщился. Убивать спасающихся… Как-то это не по-рыцарски. Но парень рвется отомстить за своего командира. Похвальное стремление и его надо поддерживать.

Капитан двинул ручку управления, и самолет послушно встал на крыло, открывая пилоту обзор подернутой волнением водной глади.

От места, где еще минуту назад качался на волнах корабль, в сторону берега плыл человек. И плыл совсем неплохо. В таком темпе максимум через сорок минут он достигнет берега и спасется.

Штольц мог бы бросить самолет вниз, поймать в прицел пловца и отправить его на дно первой очередью. Но тогда он обидел бы недоверием молодого лейтенанта. Да и не рыцарское это дело, а Штольц считал себя настоящим потомственным тевтонским рыцарем.

— Ладно, лейтенант, займитесь им. Но не слишком долго. Закончите, нагоняйте нас.

С этими словами он добавил обороты двигателю и с набором высоты лег на курс к базе. Его ведомый в точности повторил его маневр, и два самолета помчались на юг, постепенно набирая высоту.

Оставшийся в одиночестве самолет стал разворачиваться для того, чтобы произвести атаку на одинокого пловца.

Заходить лучше с севера. Так солнце не будет бить прямо в глаза, мешая прицеливанию, и жертва будет видеть несущуюся ей навстречу смерть.

Пилот улыбнулся своим мыслям. Ему нравилось чувствовать себя вершителем человеческой судьбы. Он уже почти забыл о своем страхе, когда пришлось лететь навстречу пулеметным очередям. Но теперь бояться нечего.

Ободренный такими размышлениями пилот решил поддержать боевой дух своего борт-стрелка, пожилого, по меркам лейтенанта, унтер-офицера Германа Крюге.

— Побьемся об заклад, Герман, что я прикончу его с одного захода.

Борт-стрелок промолчал, похоже не поддерживая идею охоты за беззащитным противником.

«Ладно, — обиделся на него пилот. — Вот вернется, попрошу, чтобы мне дали другого стрелка».

Тем временем, самолет вышел на позицию, удобную для атаки, и пилот перевел его в пологое пикирование. Пловец был очень хорошо виден на фоне воды. Пилот мягко вогнал его в центр прицела и плавно нажал на спуск.

Данг четко вошел в воду и вынырнул от корабля в добрых пятидесяти метрах, когда в «камбалу» попала бомба.

Он едва успел обрадоваться, что его голова находится над водой, так как удар подводной акустической волны мгновенно достиг его тела, погруженного в воду, и, как показалось Дангу, раздавил его в лепешку.

Мгновением позже воздушная ударная волна чуть не разнесла в клочья его слуховые перепонки, сотни больших и маленьких осколков с визгом вспороли вокруг него воздух, с чавканьем врезаясь в воду. И напоследок вызванный взрывом водяной вал накрыла его и, перевернув несколько раз нутрии себя, попытался утащить поглубже от поверхности.

Но Данг все-таки вынырнул. Оглохший, контуженный, но живой. Сплюнул смешанную с собственной кровью воду и поплыл к берегу, стараясь не расходовать силы понапрасну.

Вода была очень холодной, и это сейчас беспокоило Данга больше всего. Однако через пару минут он понял, что холодная вода для него пока не самая большая проблема.

Один из самолетов заходил на Данга со стороны берега, видимо, решив довести дело до конца.

Данг нырнул за мгновение до того, как палец пилота вдавил электроспуск пулеметов. Под водой он метнулся в сторону, уходя с линии огня, когда пулеметные очереди взорвали морскую гладь в том месте, где он только что плыл.

Пули буравили толщу воды, оставляя в ней идеально прямые, серебристо-белые пузырьковые следы.

Один из них возник на расстоянии ладони от лица, и Данг получил ощутимый гидравлический удар. Еще один белесый шнур коснулся его плеча, и вода окрасилась темным облачком крови.

Остальные пули прошли дальше. Пронеслась тень самолета, и Данг вынырнул на поверхность, жадно хватая ртом воздух.

Самолет разворачивался для очередного захода, а Данг уже выбивался из сил. Раненая под водой рука не болела, но слушалась все хуже. Он перевернулся на спину, отчасти потому что так было легче держаться на воде, а также, чтобы быть лицом к неприятелю. Если придется принять смерть, а похоже к этому все и шло, арну хотел встретить ее достойно.

Бомбардировщик с крестами на крыльях уже вышел на курс атаки, и Данг приготовился увидеть на его крыльях вспышки работающих пулеметов.

Внезапно тот, не открывая огня, резко отвалил в сторону и, форсировав двигатель, стал уходить на бреющем в сторону открытого моря. Пулемет все-таки открыл огонь, но это был оборонительный пулемет, защищающий самолет от атаки с хвоста. Борт-стрелок поливал длинными очередями какую-то цель за спиной арну.

Данг, донельзя озадаченный, уже совсем, было, решил, несмотря на усталость, все-таки обернуться и посмотреть, кого так испугался пилот, что решил ретироваться, не закончив дела.

Но в этот момент две стремительных тени промелькнули над пловцом, и тот увидел еще два самолета, которые бросились в погоню за бомбардировщиком.

Дробно застучали авиационные пушки, и снаряды с самолета-пре-сле-до-ва-те-ля сначала заставили замолчать пулемет бортового стрелка, а затем и сам самолет с крестами на крыльях рухнул в море горящим факелом.

Арну, продолжавший плыть к берегу, не знал, радоваться ему или же ждать неприятностей от своих спасителей. Но самолеты развернулись и, сделав горку прямо над Дангом, приветственно покачали крыльями.

На крыльях арну разглядел знаки, состоящие из цветных кругов, вложенных один в другой. Самолеты набрали высоту и умчались к берегу. А до берега оставалось не меньше мили, а так как смерть, пожалуй, пока отменяется.

Данг решил сделать все, чтобы добраться до берега. Он снова лег на спину и, гребя ногами и здоровой рукой, поплыл.

Ему казалось, что он плывет уже несколько часов и что сил больше не осталось. Он даже пару раз погружался в воду с головой, но все же вызвав в памяти образ Великой Матери, находил силы еще на пару взмахов рукой и оказаться на поверхности.

Совершенно отупевший от холодной воды и смертельной усталости, он не сразу понял, что лежит в полосе прибоя и пытается плыть в песке. Набегающие волны то подхватывали его и выносили дальше на берег, то, наоборот, стремились утащить назад в море. Дождавшись очередного отката, Данг попытался встать сначала на четвереньки, опираясь одной рукой, так как раненая рука не держала, а затем даже встал на колени.

В следующую секунду очередная волна сбила его и утащила дальше к берегу еще на десяток метров.

Данг успел ухватиться за торчащий из песка камень, и отхлынувшая волна не смогла утащить его обратно. Вторая попытка встать на ноги далась ему лучше, и он даже сделал пару десятков шагов и добрался до места, куда волны и брызги уже не достигали.

Данг свалился на песок, который после морской воды показался ему почти горячим и потерял сознание.

Сознание выплывало из мутного тумана медленно. Даже не само сознание, а чувство жажды.

Данг попытался открыть глаза. Получилось, но помогло мало. От слабости он не мог сфокусировать взгляд и видел только расплывающиеся пятна.

Жажда становилась невыносимой. Рисунок пятен перед глазами изменился, и тонкая струйка живительной влаги коснулась его губ и, смочив зубы, пролилась на пересохший язык.

Данг жадно глотал простую воду, сейчас казавшуюся ему божественным нектаром. С каждой насыщавшей его каплей он чувствовал себя все лучше. Пятно перед его взором стало обретать все более четкие очертания, пока не превратилось в изрезанное морщинам лицо.

Он не сразу понял, что это лицо женщины, а когда понял, его охватил священный трепет. В его родном мире, благодаря достижениям науки, люди физически не дряхлели. А женщины оставались молоды телом и привлекательны, даже достигнув столетнего рубежа.

И даже когда наступал срок, они возвращались в лоно Великой матери не по немощи тела, а по зову духа. И лишь один древний образ самой Великой Матери всегда изображался исполненное мудростью лицо пожилой женщины с отпечатком безмерной доброты и перенесенных страданий.

«В морщинах твоих все страдание мира», — будучи ребенком пел Данг святую песнь. Эти слова всплыли в его голове. Он смотрел на доброе, склонившееся над ним лицо, на серые внимательные глаза, и в душе его разлились покой и радость.

— Спи, сынок. Тебе нужно отдыхать, — услышал Данг тихий ласковый голос.

Великая Мать назвала его своим сыном! И не важно, что произнесено это было на языке землян. Солдат вдруг почувствовал себя ребенком, которому нечего бояться.

Слабость брала свое, и Данг спокойно закрыл глаза, погружаясь в счастливый, безопасный сон.

Проснулся Арну на следующий день, практически восстановивший силы. Не открывая глаз, он внутренним взором просканировал свой организм. Раны уже начали затягиваться и мало беспокоили, если не делать резких движений.

Сделав это открытие, Данг открыл глаза и обнаружил себя голым, с перевязанными ранами, лежащим на довольно нелепой конструкции из металла, застеленной толстым мягким покрытием, проминавшимся под телом, но не восстанавливающим первоначальную форму.

Накрыт он был одеялом, сделанным, судя по всему, из натурального материала. Может быть даже из волосяного покрова животных. Когда-то в древности так делали и у арну.

«Кровать» и «постель» всплыли в памяти нужные термины на земном языке.

Сама комната была небольшая. Несколько шагов в длину и ширину, но зато странные, прямоугольные заклеенные полосками окна были почти во всю стену и выходили сразу в две стороны.

За окнами во всю горел день. Слышался шум прибоя, и ветер иногда задувал в какую-то дыру, подвывая на низкой ноте.

Данг втянул носом воздух. В комнате витал безумно вкусный запах.

Было чуть прохладно, и арну сел на кровати, укутавшись накинутым на плечи одеялом. В памяти всплыло лицо Матери, назвавшей его своим сыном. Эта мысль вновь наполнила его радостным светом. А вдруг это был всего лишь сон? И ему все привиделось?

Арну снова закрыл глаза, стараясь вызвать в памяти светлый облик, когда раздался скрипучий звук. Он открыл глаза. Дверь в комнату была открыта, и в проеме стояла женщина. Мать.

В ее руках был поднос, уставленный различной посудой, и большая тарелка с горой чего-то ужасно вкусно пахнущего.

— Ты проснулся, сынок? — произнесла она, заходя в комнату. — А я как раз напекла твоих любимых булочек с вареньем. — Она поставила поднос прямо перед ним на невысокий столик.

Только сейчас Данг понял, насколько он голоден. Рука сама потянулась к румяной горке и ухватила мягкую, почти горячую булочку.

Это было невозможно вкусно. Он зажмурился, глотая сладкие ароматные куски, а когда вновь открыл глаза, то увидел перед собой дымящуюся чашку, наполненную густой темной жидкостью. Мать протягивала ему напиток, глядя на него любящими глазами.

— Ты всегда любил запивать булочки горячим шоколадом. Осторожно! Он очень горячий.

Данг с благодарностью принял чашку и отхлебнул обжигающей жидкости. Привыкший к стерилизованному боевому питательном рациону, он просто утонул и растворился в божественном вкусе пищи. Одеяло сползло с его плеч, но он не замечал этого и, не стесняясь своей наготы, продолжал жадно есть.

Женщина неслышно подошла к стене и открыла еще одни двери. Арну заметил, что эта дверь ведет не в другую комнату, а всего лишь в нишу в стене, являющуюся гардеробом. Через пару минут перед ним красовался костюм, в строгости и функциональности которого Данг сразу разглядел военную форму.

— Твой новый мундир, сынок. Портной привез его уже после того, как ты улетел. Но вот ты вернулся. Примерь его, — она положила мундир на кровать и вышла из комнаты.

Данг с трудом оторвался от еды и разложил одежду на кровати.

Одну пару штанов и рубахи из легкой белой ткани он определил как нательное белье. Далее брюки с поясным ремнем, на освоение которого Данг потратил какое-то время. Затем еще одна серая рубашка с большим количеством круглых застежек с соответствующими петлями стал испытанием для его выдержки. И, наконец, форменный китель одного цвета с брюками устроился на его плечах.

В стене гардероба было большое зеркало, и арну не преминул им воспользоваться. Похоже, он что-то одел не так как надо.

Из зеркала на него глядел тип в одежде с несуразно торчащими воротниками и косо застегнутыми пуговицами. А на кровати оставались еще не использованные части одежды, о назначении которых Данг даже не догадывался.

Его взгляд упал на часть стены за гардеробом, которую со стороны кровати не было видно.

В массивной раме, теснясь, висели черно-белые изображения молодого человека в такой же, как и на нем, форме.

Вот он стоит в полный рост, и все детали мундира хорошо видны. Вот он сидит на фоне самолета вместе с другими людьми и улыбается.

Это было спасение.

Данг быстро натянул на ноги два не слишком понятных тканевых чехла и повесил на шею третий непонятный предмет туалета, заправив его упругую веревочку под воротник легкой рубахи.

Он еще раз оценил свои усилия перед зеркалом и вернулся к изображениям на стене, сравнивая полученный результат с эталоном. Не хватало только обуви и головного убора с козырьком и большой эмблемой над ним.

Вновь скрипнула дверь, и Данг вновь увидел Мать. В ее руках была до блеска начищенная обувь и форменная фуражка.

Арну сунул ноги в ботинки. Несколько секунд соображал, что делать со стягивающими веревочками, а затем завязал их стандартным фиксирующим узлом, который бойцы использовали для крепления тяжестей. Фуражка коснулась его головы. Он поправил ее, как видел на изображении и повернулся к Матери уже полностью облаченный.

Она счастливо и с гордостью смотрела на него. В ее глазах светилось счастье.

Данг уже понял, что эта женщина не Великая Мать, а женщина этой планеты.

Но она назвала его своим сыном.

В его мире, где женщины составляли лишь одну шестую часть арну, быть избранным женщиной в качестве мужа было великой честью и удачей.

Еще большим почетом было, когда исполнившая свой долг деторождения женщина выбирала себе Сына. Того, кто будет заботиться о ней до того момента, когда Великая Мать призовет ее к себе. Для него эта женщина становится Матерью с большой буквы, а забота о ней обязанностью, почетнее которой трудно придумать.

— Мне говорили, что ты погиб, — вдруг заговорила женщина, — но я не верила. Я ждала тебя и знала, что ты вернешься.

Она погладила его по плечам ладонями, как бы разглаживая грубую ткань. В ее глазах стояли слезы.

— Когда я увидела тебя, лежащего на берегу в набегающей волне, я сразу поняла, что это ты, мой сынок. Наверное, твой самолет разбился, и ты вплавь вернулся домой. Ты ведь хорошо плаваешь, сынок.

Данг молчал, не зная, что ответить на слова женщины, которая спасла и выходила его. А затем назвала своим сыном.

Он понимал, что занимает чужое место. Место того парня-землянина с рисунка на стене, который скорее всего погиб, раз не вернулся домой. Но женщина не просто назвала его своим сыном, но еще и свято верила, что Данг и есть ее пропавший сын.

Данг это чувствовал. Как и любой арну, он был способен отличить, искренне ли говорит человек или слова его не совпадают с тем, что он думает. Арну не читали мыслей, но были способны улавливать эмоции и отличать правду от лжи.

Они были расой эмпатов. И сейчас арну чувствовал, что женщина была абсолютно искренна с ним. Она верила, что ее сын вернулся.

— Ты обязательно должен поблагодарить нашего замечательного соседа, смотрителя маяка, мастера Дугласа. Это он помог мне внести тебя в дом и положить в постель.

Данг стоял и смотрел на эту женщину, принадлежащую к чужой цивилизации. К цивилизации, с которой его раса была в состоянии войны, и его переполняли ощущения того, что эта женщина ничем не отличается от прекрасных женщин арну, что война, которую ведут их расы, должна быть прекращена и как можно быстрее, чтобы не гибли жены и матери. Чтобы не погибла его Мать, та, что назвала его своим Сыном.

Арну сделал шаг назад и, коснувшись правой рукой левой стороны своей груди, протянул открытую ладонь женщине. Слова священного ритуала арну полились на незнакомом для землян языке, наполняя простую комнатенку необычным звучанием.

Когда Данг закончил, в комнате повисла необычная тишина. Как-будто даже стены и пространство за ними внимали словам древней клятвы Сына своей Матери.

Данг ощутил, как незримая нить связала его с этой женщиной, женщиной из другого, пока еще враждебного мира. И в этом мире у него теперь есть родной человек. Его Мать. И он будет заботиться о ней и защищать ее от всех несчастий этого мира.

Мать стояла и смотрела на него с мудрой, все понимающей улыбкой. Она не произнесла ответные слова ритуала, а просто подошла и обняла своего сына. Такого большого и красивого.

На улице послышался нарастающий рычащий звук. Похоже, к дому двигался какой-то местный транспорт с двигателем внутреннего сгорания. Вот он рявкнул и чихнул еще раз и затих где-то рядом. Через несколько секунд зазвонил бронзовый колокольчик у дверей. Мать встрепенулась и засуетилась:

— Я попросила соседа, мистера Дугласа, чтобы он позвонил твоим друзьям в полк, что ты вернулся. Это, наверное, они. Встречай их, Джонни. А я пойду сварю для них кофе.

Она впервые назвала его по имени. Значит, ее сына звали так же, как того молодого моряка, погибшего на руках Данга. Данг улыбнулся. Теперь у него есть земное имя, данное его Матерью.

В дверь позвонили еще раз, уже требовательней. Данг вышел из комнаты вслед за матерью и оказался в холле, чисто убранном и уставленном всевозможной мебелью.

Колокольчик над большой дверью надрывался уже в третий раз, когда женщина, наконец, открыла ее.

— Здравствуйте, полковник Торстон, — послышался ее голос. — Проходите, Джон уже ждет вас. А я пока приготовлю кофе.

— Благодарю, миссис Стоун, — раздался уверенный голос, — с удовольствием попробую еще раз ваш прекрасный кофе.

Половицы небольшого коридора, ведущего в холл, жалобно скрипнули под четкими шагами идущих.

«Двое», — определил Данг на слух. Шагов Матери слышно не было, так как она была обута в мягкую домашнюю обувь. А вошедшие почти гремели каблуками, поскольку были обуты в такие же армейские ботинки, как и находящиеся в данный момент на ногах у самого арну.

Двое вошедших были одеты в военную форму, аналогичную его мундиру. Разными были только знаки на рукаве, лацканах и груди. Видимо, это были знаки воинского различия, но в них Данг пока не разбирался.

Зато он сходу и очень остро уловил, с присущей всей расе арну способностью, интенсивный эмоциональный фон, исходящий от вошедших офицеров.

Арну не могли читать мыслей, но способны были улавливать эмоции, порождаемые этими мыслями. По этой причине во всей тысяче и тысячелетней культуре арну просто отсутствовало понятие лжи и какой-либо неправды.

Какой смысл лгать, если разница между твоими словами и намерениями легко считывается окружающими из твоего эмоционального фона, который всегда соответствует истинным намерениям.

С понятием «ложь» первыми столкнулись в вооруженных силах арну, когда к ним стали попадать первые пленные земляне. Офицеры, допрашивавшие пленных, никак не могли взять в толк, зачем земляне говорят не то, что думают, и пытаются ввести в заблуждение, если это бессмысленно по определению, поскольку даже ребенок арну отличит правду от лжи.

И лишь после долгого изучения этого вопроса ученые и военные арну были шокированы выводом, что в земной культуре ложь имеет смысл и даже является неотъемлемой частью этой культуры, поскольку земляне не обладают природной способностью отличать ложь от правды, так же объективно, как это дано от природы арну.

Земляне даже придумали устройство, которое было призвано как-то компенсировать этот недостаток, и назвали его детектор лжи.

Пленный земной ученый с гордостью объяснял озадаченным пленителям, что с помощью этого прибора, основываясь на данных от пульсе, частоте дыхания и потливости испытуемого, можно с достоверностью в 90 % определить, лжет человек или нет. И что уже сотни лет ученые земли работают над его совершенствованием.

В свою очередь, пленный землянин никак не мог понять, почему арну никак не могут уловить смысл в назначении детектора лжи, хотя его полезность была очевидна. Ему и невдомек было, что он пытается убедить рыбу нырять в море с аквалангом, а рыба не может понять, зачем ей этот акваланг.

На лице старшего из вошедших офицеров не дрогнул ни один мускул, но Данг легко воспринял бурю сменяющих друг друга эмоций.

Смешанное с надеждой ожидание в эмоциональной ауре офицера сменилось на разочарование и почти сразу же перешло в настороженность, почти враждебность.

Полковник Торстон уж и не надеялся увидеть кого-либо из экипажа бомбардировщика, пропавшего без вести почти три месяца назад, когда в полк вдруг позвонил сосед миссис Стоун, матери Джона Стоуна, штурмана этого бомбардировщика, и сказал, что миссис Стоун нашла на берегу юношу и утверждает, что это ее припавший без вести сын. Юноша жив и находится в доме миссис Стоун уже третий день.

Полковник задумался. Он неплохо знал Джона и его мать и очень сочувствовал ее горю. Миссис Стоун никак не хотела поверить, что ее Джонни мог погибнуть, и ждала его каждый день на берегу, глядя в небо над морским горизонтом. Похоже, ее разум не выдержал, и она готова принять за сына любого юношу, пришедшего со стороны моря.

Хотя война есть война. И на войне бывает всякое. Иногда возвращаются и с того света.

Торстон решил поехать и убедиться. Если Джон Стоун действительно жив и вернулся, то это действительно чудо произошедшее как нельзя кстати. Штурманов в полку не хватало.

А если нет и это все фантазии убитой горем матери, то стоит посмотреть, кто это пользуется этим и выдает себя за Джона.

Это был не Джон. Парень, одетый в форму королевских ВВС, был не просто не похож на Джона. Ничего общего, кроме роста и телосложения, форма ведь подошла.

Торстон успел заметить фотографию Джона на стене у шкафа. Значит, и этот ее видел. Тогда тем более глупо выдавать себя на столь непохожего человека.

Джон был простой на лицо парень, а этот просто красавец с обложки модного журнала. Как-то глупо для шпиона. Хотя хрен его разберет, какие методы у немцев.

Торстон повернул голову к сопровождающему его лейтенанту, во все глаза смотревшему на «Джона»:

— Диксон, дружище, не в службу, а в дружбу. Сбегай за водителем. Пусть Том тоже кофе попьет, а то нехорошо получается. Да, и оружие пусть в машине не оставляет без присмотра.

В лице лейтенанта проскользнуло понимание. У водителя в машине всегда с собой был автомат, а сейчас лишний человек с автоматом не помешает. Ситуация назревает, похоже, щекотливая. Он козырнул и загрохотал ботинками по ступенькам к выходу.

Данг слышал все, что сказал полковник и уловил всплеск несоответствия в его эмоциях. Они явно не соответствовали произносимым словам. Полковник решил подстраховаться с помощью третьего вооруженного человека. Вот и кобуру с оружием расстегнул как бы невзначай.

Это как раз понятно. Плохо, что первый контакт с представителем власти начался недружественно. Это Данг почувствовал явно. Как-то необходимо было убедить этого полковника в своей полной лояльности. Но как это сделать? Данг подумал несколько секунд и не придумал ничего лучше, чем просто полностью открыться и постараться выйти на контакт с еще более высоким руководством.

Он уже набрал в грудь воздух, чтобы сделать обращение к властному представителю иной цивилизации, как вдруг тот заговорил первым.

— Рад вас видеть, Джон, живым и здоровым, — лицо полковника Торстона улыбалось, но в глазах застыли льдинки. Его истинные чувства ощущались Дангом, словно полярный ветер, стремящийся проморозить его насквозь, и даже близко не соответствовали его широкой улыбке.

Полковник словно тянул время, и арну понял для чего. Дверь в дом стремительно распахнулась и, грохоча по лестнице армейскими башмаками, в комнату влетел уже знакомый Дангу лейтенант и еще один военный с оружием в руках. Лейтенант тоже держал в руке пистолет.

Дождавшись подмоги, полковник выхватил свое оружие из кобуры на поясе и, направив его в живот Дангу, произнес уже совсем недружелюбным тоном:

— Что же вы, господин шпион, совсем уже нас за идиотов держите. Вы похожи на Джона Стоуна, как верблюд на бегемота.

Данг не понял сравнения, но четко уловил, что его статус стремительно падает куда-то ближе к абсолютному нулю. Похоже, из посланника мира он резво прекращается в какого-то преступника, которого не только руководство землян, но и любой член общества вряд ли будет слушать.

Это было невыгодно.

Полковник меж тем заканчивал свою обвинительную речь:

— … и втираться в доверие к женщине, убитой горем из-за потери сына, и выдавать себя за него… Завершить он не успел, поскольку Данг сделал два быстрых шага и трое вооруженных людей, оказались в сложной ситуации.

Попытайся они стрелять в Данга, то рискнули бы попасть в своего, поскольку Данг занял такое положение, что они оказались друг у друга на линии огня.

Не давая им возможности опомниться, арну резко отвел смотрящий в его сторону ствол, ударил по руке солдата, державшего автомат, тем самым сбил его палец со спускового крючка и, вырвав оружие из его рук, локтем отправил солдата в нокаут. Не останавливая движения по кругу, Данг словно дубину обрушил приклад автомата на пистолет полковника.

В голове вертелась одна мысль, как бы не успели выстрелить и поубивать друг друга. Лейтенант все же успел вскинуть свой пистолет. Дангу пришлось доставать его в прыжке, на пределе дотянувшись носком ботинка до запястья руки, сжимавшей оружие.

Лейтенант как-то странно взвизгнул, схватившись за мгновенно отсохшую руку, а пистолет по красивой дуге перелетел комнату и шлепнулся на расписной диванчик.

Данг еще секунду стоял в низкой боевой стойке, сканируя поле боя, но опасности не было.

Судя по улавливаемым эмоциональным флюидам, противостоящая сторона была наголову разбита, деморализована, дезорганизована, ошарашена и напугана. И, как следствие, максимально готова к диалогу.

Ну разве что остался последний штрих.

Данг выпрямился, не спеша собрал оружие и, выдержав почти театральную паузу, подал полковнику его пистолет. Остальным возвращать оружие он не рискнул. Слишком невразумительным казалось их состояние.

Торстон принял протянутый ему пистолет настороженно, но с достоинством. Как опытный военный, он трезво воспринял ситуацию и, по-видимому, понял, что она не так проста, как казалось в начале.

Этот странный самозванец лихо обезоружил их троих, оставив всех живыми. Хотя, полковник не сомневался, смог бы так же легко оставить от них лишь три остывающих трупа. А теперь он возвращает оружие с таким спокойствием, словно над ним простерлась длань господня или, по крайней мере, в соседней комнате припасен танковый взвод поддержки.

Правда, лейтенанту и сержанту-водителю оружие он не вернул, что, по мнению самого Торстона, было очень разумно, ибо в их состоянии оружие в руках послужило бы достаточной причиной, чтобы начать стрельбу просто от испуга.

Лейтенант держался за ушибленное запястье и почти жалобно смотрел то на полковника, то на Данга, а сержант, растирая ключицу, куда угодил локоть арну, стоял, прислонившись к стене, и смотрел на Данга со смешанным выражением страха и враждебности. И с явным желанием добраться до оружия. Этого Данг решил из поля зрения не выпускать.

Данг еще раз взглянул на полковника и решил, что тот уже достаточно пришел в себя и готов трезво воспринимать ситуацию.

Арну встал напротив офицера и, коснувшись рукой центра своей груди, отвел руку вперед и в сторону, как бы показывая стоящему напротив свою открытую ладонь. Это было традиционное приветствие арну и одновременно приглашение к разговору.

Первый шок от молниеносного разгрома прошел и, как кадровый военный, полковник Торстон пытался оценить вновь создавшуюся ситуацию. А ситуация была насквозь непонятной.

Самозванец, которого он считал не слишком умным вражеским агентом, попавшимся ему в руки, вдруг каким-то хитрым образом отобрал у них троих оружие, а затем вернул ему, полковнику, пистолет. Как будто совсем не опасался, что полковник им все-таки воспользуется. И, главное, проделал это все с фараоновым спокойствием на лице, словно не дрался, а салфетки на столе раскладывал. И вот сейчас стоит и делает рукой какие-то пасы.

Но он доказал, что его надо воспринимать всерьез.

Полковник расправил плечи, привычным движением выровнял фуражку над бровями и вскинул руку к козырьку в воинском приветствии, отдавая должное достойному противнику и как бы подтверждая его статус отнюдь не военнопленного.

Хотя, кем его считать, было не понятно.

И тут самозванец заговорил. Его голос был глубокий и мелодичный, говорил он понятно, и что английский не был его родным языком, было ясно и без экспертизы.

Полковник слушал, и его брови против его воли поползли на лоб.

— Я офицер взвода космического десанта вооруженных сил арну, — Данг подобрал простые эквиваленты слов и говорил медленно, чтобы его лучше поняли, — меня зовут Данг. Я располагаю информацией, которая позволит остановить войну между цивилизациями Арну и Земли. Мне необходимо встретиться с высшим руководством Земной Федерации и передать через них информацию в Совет Арну. Я уверен, что после получения этой информации Совет Арну отдаст приказ освободить все ваши планеты.

По мере того, как Данг произносил свою речь, он чувствовал, как от слушавших его землян, а точнее от полковника идет, нарастая, волна недоверия. Остальные двое, судя по внутренней эмоциональной реакции, даже не поняли смысла сказанного им. Но вот полковник, кажется, понял, но не поверил.

Может эта планета действительно отдаленная и деградировавшая колония Земной Федерации. И на ней ничего не известно о войне Земли с Арну. Об этом не хотелось даже думать.

«Псих!» — подумал полковник Торстон. — Надо же такого нагородить. Космический десант… Освободить все наши планеты!!!

Полковник когда-то окончил университет и знал, что такое космос и планеты. Да и Жюль Верна до дыр зачитал. Поэтому ему, образованному человеку, история в стиле того же Жюль Верна мозги не запудрит. Но что же теперь делать с этим психом?

Полковник снова невольно подумал о пистолете в кобуре.

Данг ощутил, что его, чуть приподнявшийся было, статус стремительно рушится вниз. Полковник не поверил ни одному его слову. Срочно необходимо было что-то придумать. Как-то убедить его в том, что все, что рассказал Данг, правда.

Арну стоял и спокойно смотрел на полковника, но разум его лихорадочно искал способ убеждения землянина, а тот буквально светился недоверием.

Так ничего толком не придумав, Арну решил просто продолжать говорить, пытаясь убедить землян:

— Вы по-прежнему не доверяете мне, полковник. Но мы, арну, в отличие от вас, землян, не говорим неправды, — тут Данга осенило, — а также способны отличить, когда человек говорит правду, а когда нет. И никогда не ошибаемся. Вы можете проверить меня.

«Точно псих!» — полковник уже мысленно прикидывал пути отхода. Но сейчас нужно было усыпить бдительность. Как он там себя назвал? Данг? Поиграем в его игру. Претворюсь, что он действительно отличает ложь от правды.

— Хорошо, — Торстон даже изобразил улыбку. — Как вы предлагаете проверять вас?

— Вы можете произносить какое-либо утверждение, однозначно истинное или ложное. А я, в свою очередь, определю, правду вы сказали или нет, — ответил Данг.

Полковник на мгновение задумался.

— У меня четыре пальца на ноге.

— Это правда, — ответил Данг.

Полковник хмыкнул. Когда-то осколком ему действительно оторвало мизинец на левой ноге. Но Данг мог просто угадать.

— Мою кошку зовут Матильда, — сделал следующую попытку полковник. У него жила не кошка, а кот по имени Генри.

— Ложь, — спокойно констатировал арну.

— Почему это? — притворно удивился Торстон. А тогда как по-вашему ее зовут?

— Я не читаю мыслей, я просто вижу, когда человек сознательно говорит неправду, — терпеливо объяснил Данг. — Продолжим?

Полковник мысленно чертыхнулся.

— Я пью только красное вино.

— Ложь.

— Меня покусала собака.

— Правда.

Тут вмешался водитель Том:

— У меня жена негритянка.

— Правда.

То, что у Тома жена — молоденькая негритянская девушка, знала вся база, и это было поводом для многочисленных шуток, типа: «Ну что, Том, какие у вас получатся дети, сверху черные, а снизу белые или наоборот?».

Полковник вдруг почувствовал, что ему стало жарко. Он сел на стоявший рядом стул и ослабил форменный галстук. Пока этот странный парень не ошибся ни разу. Но не может же ему везти вечно.

Еще минут десять они упражнялись в задавании вопросов. Подключился даже молчавший доселе лейтенант с ушибленной рукой. Так увлеклись, что не заметили, как неслышно в комнату вошла миссис Стоун и поставила на столик поднос с четырьмя чашками ароматного кофе. А затем также неслышно удалилась.

А Данг продолжал терпеливо отделять правду от лжи. Часто он не совсем понимал суть утверждений. Но это ему было не нужно. Он просто видел, когда человек лжет.

Полковник не знал, что и думать. Этот странный чужак отличал правду от лжи так же лихо, как простые люди отличают черное от белого. На допросах или при проверке лояльности, скажем, ему бы цены не было. Но, если это правда, то правдой может быть и все остальное, о чем он говорил.

Торстон удивился самому себе, что допустил в голову такую мысль. Но он привык доверять фактам. А факт, как говорится, был налицо.

«Нет, нас так просто не возьмешь, — сказал полковник самому себе, — я тебя выведу на чистую воду».

Полковник, опытный военный, сам умел допрашивать и ловить на несоответствиях. Да и немного обидно было, что тебя видят вот так насквозь, а ты до си пор не можешь разобраться, кто перед тобой, псих или вражеский агент.

— Как вы попали в дом миссис Стоун, Данг? — в лоб спросил полковник, внимательно следя за реакцией Данга.

— Я был найден миссис Стоун на берегу и перенесен в дом. Я этого момента не помню. Был без сознания. До берега я добрался вплавь после того, как корабль, на котором я находился, был потоплен самолетами с крестами на плоскостях. Все погибли, кроме меня.

«Ну еще бы», — внутренне усмехнулся полковник, но продолжил импровизированный допрос:

— А у вас остались какие-либо вещественные доказательства того, что вы оттуда? — полковник показал взглядом наверх.

— На вашем водном корабле остался мой десантный костюм и снаряжение. Но корабль потоплен.

— И где же это произошло?

Данг быстро перевел расстояние до места гибели корабля в земной метрической системе:

— Шесть километров двести пятьдесят четыре метра, считая от носа корабля в момент его гибели до того места, где сейчас стою я, — произнес арну и указал рукой направление в пространстве, где был корабль. Рука показала на стену комнаты в направлении берега.

На секунду в комнате повисла тишина. Первым недоверчиво хмыкнул водитель. Несмотря на то, что у него все еще болели ребра, он не сдержался и выразил свое недоверие:

— Вот заливает!

А полковник, наоборот, обрадовался. Наконец-то появилась возможность убедиться, врет ли этот чужак или это что-то другое.

— И что, вот так просто с точностью до метра вы определяете место на море, где были несколько суток назад?

Данг мысленно вздохнул. Если бы недоверие этих троих можно было бы перевести в лучистую энергию, в этой комнате сейчас светилась бы звезда поярче местного светила.

— Все арну от рождения обладают способностью осознавать свое местоположение относительно любого места, где им приходилось бывать с момента рождения. Нам не нужны приборы для ориентации в пространстве в пределах всей планеты. Нам их пришлось изобретать только с наступлением эры освоения космоса. Там наша способность полностью исчезает.

Полковник Торстон смотрел на Данга со все большим интересом. Здравый смысл боролся в нем с вдруг воскресшей юношеской тоской по всему необычному. Но здравый смысл не привык сдавать свои позиции так просто. У полковника возникла идея или даже две. Но сначала он решил проверить ту, что попроще:

— Диксон, у вас в планшете карта этого участка побережья, если я не ошибаюсь?

— Так точно, сэр, — лейтенант вскочил по стойке смирно и слегка поморщился от боли в ребрах.

— Разверните ее, пожалуйста, на этом столе, — полковник указал на низенький столик у кресла, а лейтенант вынул из планшета и развернул многократно сложенную бумажную простыню, расцвеченную топографическими цветами.

Данг сначала не понял, для чего нужна эта раскрашенная простыня, и с интересом наблюдал за процессом. А когда понял, очередь удивляться наступила для него самого.

Арну знал, что такое карта местности. В армии их использовали для передачи оперативной информации о поле боя или о положении какого-либо объекта на местности. Но все карты, которые наблюдал в своей жизни арну, были электронными и виртуальными. Создавались в воздухе галопроектором или проецировались на экран, например, тактического шлема.

Карта, нарисованная красками на куске материала, который, судя по истертости и надрывам, был даже не пластиком, а чем-то менее прочным, казалась ему полным анахронизмом.

Данг даже подошел поближе и, взяв в руки уголок карты, помял его. Так и есть! Это была целлюлоза! Натуральный материал из древесных растений, который многие сотни лет тому назад использовался на Земле для изготовления бумаги, первого носителя и накопителя информации. Как же должна была деградировать эта планета, чтобы вернуться к натуральной бумаге!

Данг так увлекся своими изысканиями, что не сразу заметил, что за его действиями внимательно наблюдают три пары глаз. Он отпустил угол карты, который до этого пристально изучал, и посмотрел на полковника, ожидая продолжения.

— Это карта данного района побережья, — полковник начал объяснять и вдруг поймал себя на том, что говорит громко, с расстановкой, четко выговаривая слова. Словно пытается объяснить иностранцу, как пройти к Биг-Бену. — Вы знаете, что такое карта?

— Схематическое изображение местности с привязкой к этой местности необходимой информации, — ответил Данг.

Полковник кивнул.

— Укажите на карте место гибели судна.

Арну стал рассматривать карту. Как и на любой карте, на ней должны быть отмечены наиболее заметные объекты, по которым можно было бы произвести привязку к местности.

Ну, например, то высокое сооружение, которое высится на берегу в полукилометре от дома Матери, и видно из окна комнаты. Мать, кажется, назвала его «маяк», и там живет мистер Дуглас.

Маяк стоит на мысу, уходящем на несколько сот метров в море. На данном участке побережья такое место было одно. Данг быстро нашел его на карте, мысленно взглянув на местность как бы с птичьего полета.

Карта была хорошая и довольно подробная. Дом Матери был обозначен на ней небольшим квадратиком. Нарисованным почти у границы голубой и коричневой части карты.

Пользуясь выдающимся маяком как ориентиром, Данг развернул карту в соответствии с местностью, которая была на ней обнаружена, и с интересом взял в руки протянутый ему карандаш с остро заточенным кончиком (сделанный, судя по всему, из настоящего дерева!).

Он осторожно поставил крохотную точку на голубом участке карты, соответствующем тому месту, где бросился в воду с обреченного корабля.

Полковник Торстон подошел к карте. В его руках была логарифмическая линейка. Он тщательно замерил расстояние на карте и быстро, с помощью этой же линейки рассчитал его в метрах и взглянул на Данга с еще большим интересом.

По его расчетам получалось, что Данг указал на карте названную им точку с точностью, которая укладывалась в погрешность измерения линейкой. И сделал это с первой попытки и без всякой линейки. Причем, называя расстояния в метрической системе, он должен был учитывать, что масштаб карты указан в английских милях.

Отсюда вытекало две возможности. Либо перед ними мастер устного счета с идеальным глазомером, либо ко всему, что говорит этот человек (человек ли?), нужно отнестись серьезно.

Но впереди еще одна проверка, которая должна окончательно либо подтвердить его необычайные способности или опровергнуть. И если все подтвердится…

Полковник представил себе полк бомбардировщиков, который с необъяснимой точностью ночью или в условиях абсолютной непогоды появляется над целью, снайперски сбрасывает свой смертоносный груз прямо сквозь облака и тьму и уходит без потерь назад. А наводить бомбардировщики будет этот странный парень, кто бы он ни был.

И полковник Торстон решился:

— У меня есть к вам предложение, мистер Данг. Я постараюсь решить все ваши проблемы, а вы поможете нам…

Глава 6 Пилот Третьего Рейха

Он в который раз украдкой смотрел в маленькое зеркало, которое выпросил как-то у медицинской сестры, ухаживающей за ним, пока он не смог самостоятельно вставать и заботиться о себе сам.

Его собственное отражение уже перестало его пугать. Он привык смотреть на безволосый обожженный череп, на лишенное бровей и ресниц лицо, обезображенное багровеющими рубцами, и уже не содрогался от отвращения. Он просто сквозь эту страшную маску хотел разглядеть себя прежнего. Или хотя бы вспомнить.

Он не помнил ничего из своей прошлой жизни, кроме того, что являлось ему во сне или в бреду. Он не помнил, кто он.

Ему сказали, что его зовут Марк Рудель. Имя он воспринял, как свое, но более в его памяти ничего не шевельнулось.

Он пилот, военный пилот, обер-лейтенант. Он участвовал в боях на восточном фронте и сбил несколько десятков русских самолетов. Его отметили как специалиста по бомбардировщикам, так как в списке сбитых им самолетов их было большинство, и отправили на западный фронт.

Англичане и американцы активизировали налеты своих бомбардировщиков на промышленные центры Германии и каждый способный сражаться с ними пилот-истребитель был на счету. Тем более с таким опытом как у Марка Руделя. Он усмехнулся. Хорош опыт, о котором ничего не помнишь.

Пока он поправлялся в госпитале, он заново привыкал к мысли, что он человек без прошлого и его жизнь как бы начинается с нуля.

Как выяснилось, родных, которые помогли бы ему вспомнить детство, у него нет. Все погибли год назад от англо-американской бомбы.

Однополчане, навестившие его в госпитале и узнавшие диагноз: амнезия в результате полученных травм — пытались расшевелить его память, но он не узнавал их. Даже своего ведомого, Александра Типельскирха, с которым бок о бок провоевал более года.

А они, закаленные в боях пилоты, с ужасом и состраданием всматривались в обожженные черты лица, вслушивались в сипящий голос, пытались определить, что осталось в этом обгоревшем подобии человека от их боевого товарища Марка Руделя.

Но в том, что это был он, они не сомневались. Они оставляли ему фрукты и уходили, качая головой, а он силился вспомнить их, себя в окружении однополчан, но ничего не получалось.

Доктор сказал, что такие случаи амнезии известны, и довольно часто память возвращается к человеку после очередного потрясения или если что-либо подтолкнет его, напомнит о чем-то важном из забытого. И тогда память вернется.

В чем он был уверен, так это то, что он действительно летчик и что, скорее всего, Марк это действительно его имя. С первой секунды, как он очнулся в госпитале после ранения и услышал это имя, он отозвался на него естественно, как на свое. Фамилия Рудель не вызвала у него никакой реакции, и похоже к ней придется привыкать заново. Как и ко всей жизни.

Несмотря на первоначальные опасения врачей, Марк быстро шел на поправку. Раны затянулись, оставив на коже уродливые красные рубцы, стягивающие ее в самых неожиданных местах и придающих его безволосой голове и лицу вид исчадия ада.

Через месяц он был практически здоров и руководство госпиталя, связавшись с учебным полком, в который в соответствии с документами должен был прибыть обер-лейтенант Рудель, подтвердило, что приказ остается в силе.

В надежде хоть что-то вспомнить о себе он прибыл в эту часть и окунулся в обучение.

Военная машина затянула его в свои недра и он убедился, что в прошлом он точно был военным. Тут сомнений быть не могло.

Листая справочники, читая газеты и общаясь с сослуживцами, он с радостью стал выуживать из памяти кое-какие сведения, которые похоже только и ждали, когда о них вспомнят. Благодаря этому он очень быстро усвоил по справочникам, плакатам и бюллетеням люфтваффе все типы своих и вражеских самолетов.

Инструкторы, поначалу заметившие некоторую нерешительность Марка в кабине новейшего истребителя и списавшие это на посттравматический шок, убедились, что тот легко осваивает новую технику.

А Марк находился в постоянном состоянии дежавю.

Навыки управления самолетом тело «вспомнило» практически в первом полете. Руки и ноги действовали автоматически, а вот расположение приборов почему-то показалось ему незнакомым, и пришлось какое-то время привыкать. Удовольствие, которое он получал от полета, окончательно подтвердило его крылатое прошлое.

Истребитель, который он осваивал, был новейшей модификацией Фокке-Вульф-190, вооруженный четырьмя 20 мм пушками и двумя крупнокалиберными пулеметами, и также мог нести на внешней подвеске бомбы.

И хотя броня, прикрывающая летчика и двигатель, добавляла массы, самолет был маневренным и скоростным.

Правда, Марку во время первых полетов почему-то казалось, что он привык к гораздо более высоким скоростям, но скоро это ощущение прошло.

Марк освоил самолет досконально, буквально сжившись с машиной.

К удивлению остальных летчиков эскадрильи, он вместе с пожилым механиком Фридрихом подолгу ковырялся в моторе, настраивая его словно настройщик фортепиано.

И самолет ему отвечал тем же. Он точно реагировал на все манипуляции пилота и даже, как казалось Марку, помогал ему. И скорость набирал чуть быстрее и в вираж входил круче, чем получалось у других пилотов. В учебных воздушных боях Марка «сбили» всего один раз, и то когда он откровенно расслабился и не заметил вовремя зашедшей на него снизу в хвост пары истребителей.

Руки и ноги среагировали на рулях мгновенно, но не слишком скоординировано. Истребитель вошел в «бочку» неровно и слишком резко, тут же потеряв скорость. Имевший значительное преимущество в скорости ведущий атакующей пары не смог удержаться в хвосте Марка и, проскочив вперед, неожиданно вписался ему в прицел.

Марк успел нажать на спуск, и фотопулеметы отщелкали положенное количество кадров, зафиксировав «сбитие» противника.

Но и самого его «сфотографировал» ведомый вражеской пары, успевший сбросить скорость и прицелиться.

Марк потом анализировал этот учебный бой и понял, что «неправильную» бочку можно использовать для превращения преследующего противника в дичь. Резко теряешь скорость и ловишь проскочившего вперед врага в прицел.

Освоение новых машин закончилось, и эскадрилья в полном составе на своих новых самолетах перелетела во Францию. Сверху были видны пострадавшие от бомбардировок города. Изрытые воронками великолепные немецкие автострады.

Американцы и англичане на весь мир объявляли, что бомбят исключительно объекты военной промышленности, но под бомбами почему-то оказывались мирные женщины и дети.

Вспыхнувшее в одном из кошмаров воспоминание о разбомбленном медицинском эшелоне с беженцами заставило Марка сжать зубы и застонать.

Это было его единственное воспоминание о жизни до ранения, но и этого хватило, чтобы желание бить лицемерных англосаксов горело в душе ярким пламенем.

Странно было то, что он ничего подобного не испытывал к русским, с которыми, судя по летной книжке более года воевал не на жизнь, а на смерть.

И хотя геббельсовская пропаганда на все лады расписывала ужасы, которые творят русские на своих и захваченных территориях, он, как ни копался в себе, не мог найти ни искорки ненависти к России.

Видимо, чтобы ненавидеть, необходимо помнить. А у него пока с этим были проблемы.

В новом полку он получил ведомым в пару совсем молодого девятнадцатилетнего пилота, не имевшего боевого опыта:

— Унтер-офицер Ульрих Мецке, господин обер-лейтенант, — ведомый глядел на Марка с невероятной помесью чувств, выразившихся в еще не знавшем бритвы лице.

Своей нынешней физиономией Марк мог вогнать в ступор кого угодно. Но парень оказался молодец, и уже через несколько секунд справившись с собой, толково отвечал на вопросы.

Марк пожал ему руку.

Несмотря на волнение, рука ведомого осталась сухой и прохладной. Хороший признак.

«У парня отличное самообладание», — отметил про себя Марк и представился.

— Марк Рудель. Твой командир с этой секунды, — парень сразу подтянулся. — Но вне службы, просто Марк.

— Слушаюсь, господин обер-лейтенант. Вне службы, просто Марк, — Мецке оттарабанил все это на одном дыхании, по стойке смирно, и тут же улыбнувшись, почти без перехода, предложил уже нормальным голосом.

— У меня есть варенье, крыжовниковое. Моя тетя делает его сама.

— Отличная мысль, Ульрих, — поддержал его Марк, — только давай сначала устроимся и зайдем к интенданту, а то все лучшие комнаты разберут без нас.

На оружейном складе очкастый фельдфебель с неимоверно увеличенными в стеклах очков глазами долго сличал фотографии на личной имущественной карте Марка Руделя с нынешним лицом Марка.

Не нашел никакого сходства и, вздохнув, выложил перед ним новенький, только что очищенный от заводской смазки «Вальтер» с кобурой и запасным магазином, патроны к нему в серой картонной коробочке и нож в ножнах.

Марк взял нож в руки и, отщелкнув клапан, предохраняющий от случайного выпадения, извлек клинок из ножен.

Приступ очередного дежавю, нахлынувший на Марка, буквально заставил его, почти машинально, подбросить нож в воздух и, поймав его за лезвие, метнуть в дальний угол склада.

Короткий свист, четкий удар и нож, вонзившись прямо в центр угловой поддерживающей балки, мелко завибрировал рукоятью.

Привычность движения была такой силы, что Марку на миг показалось, что он что-то вспоминает, но в этот момент раздался возглас, полный восхищения.

— Вот это да! — Ульрих, стоявший позади Марка, восторженно смотрел на дрожащую рукоятку ножа. Кладовщик посмотрел на Марка, поправил очки на переносице, подошел к ножу, с трудом выдернул его из балки и аккуратно вернул обратно в ножны.

— Распишитесь вот здесь, — фельдфебель ткнул пальцем с тщательно подстриженным ногтем в строку с фамилией Рудель. Марк поставил росчерк химическим карандашом. И долго смотрел на свою подпись, в которой угадывалась буква «М», но ничего напоминающего «Рудель» он не увидел.

Фельдфебель терпеливо ждал почти полминуты, а затем осторожно вытащил журнал выдачи оружия из-под руки такого странного офицера и, сославшись на занятость, исчез в глубине склада.

Боевую тревогу объявили на рассвете. Марк проснулся мгновенно, вскочил, скрипнув зубами от боли в не до конца оправившихся от ранения ребрах, и быстро облачился в форму.

Ульрих, который успел одеться раньше, подал ему ремень с кобурой и сумку-планшет с картой района прикрытия.

Летчики эскадрильи собрались у летного поля под навесом, под которым были оборудованы стол и доска, по типу школьной. На ней висела карта района западного побережья Франции, Ла-Манша и части побережья Англии.

Зона ответственности авиаполка была выделена синим контуром.

Легкий утренний ветерок трепал плохо закрепленный угол карты и майору, проводившему брифинг, приходилось его постоянно придерживать.

— Господа, — майор указал на карте указкой участок французского побережья, — в этом районе ожидается прорыв большой группы англо-американских бомбардировщиков.

— Но это зона ответственности соседнего полка, — высказался один из пилотов.

— Верно, — согласился майор, — но командование решило подстраховаться. Если янки решат прорываться восточнее, то попадут на стык наших зон. И мы должны будем подержать соседей.

— У них будет истребительное прикрытие? — спросил кто-то из пилотов.

— Об этом в донесении ничего не сказано, так что будьте внимательны в воздухе.

Фридрих уже прогрел двигатель на малых оборотах, когда Марк загрузился в кабину своего «Фокке-Вульфа» и пристегнул ремни. Двинул сектор газа вперед и двигатель весело заревел на повышенных оборотах.

Отсалютовав механику, Марк закрыл фонарь кабины и снял шасси с тормоза. Самолет плавно тронулся и покатился, покачиваясь на неровностях к месту старта на взлетной полосе. Марк чуть убрал газ, чтобы не разогнаться слишком сильно и, вырулив машину на стартовую позицию, вновь включил тормоз. Сзади на полосу подрулил самолет Ульриха.

На рулежке, сквозь стекло кабины, Марк успел заметить его сосредоточенное лицо и, в очередной раз, порадовался, что ему достался толковый ведомый.

Взлетели без происшествий. Шасси с шипением подтянулись к брюху истребителя и с щелчком встали на замки в гнездах. Взгляд скользнул по приборной доске. Все в норме. Посмотрел назад влево. Успел заметить, как убрал шасси ведомый.

Как будто почувствовав, что на него смотрят, Ульрих качнул крыльями и пристроился в левый пеленг к истребителю Марка. Захотелось перекинуться с ним парой слов по рации, но приказ о радиомолчании никто не отменял. Пришлось просто в ответ качнуть крыльями.

По мере того, как группа забиралась все выше, земля становилась все меньше и совсем игрушечной. Высота почти скрыла уродливые следы войны, подернув зеленый ландшафт белесой дымкой.

Высота более 5 тысяч. Марк перевел двигатель в высотный режим и нацепил дыхательную маску. На этой высоте кислорода было уже недостаточно для нормального дыхания, а они забирались еще выше.

Янки, опасаясь зенитной артиллерии, бомбили, как правило, с предельных высот. Точность бомбометания становилась значительно ниже, но при ковровых бомбардировках по площадям это было уже не важно. Зато зениток малого и среднего калибра можно было не опасаться. Важные объекты, конечно, прикрывались 88-ми зенитками, но не так густо, как хотелось бы.

Шесть тысяч. Небо стало темно-синим, каким бывает только на большой высоте. Истребитель командира группы довернул вправо, вставая на маршрут патрулирования.

Тут же, как и было оговорено заранее, две пары отделились от основной группы и ушли еще выше.

Там в синеве они займут эшелон с километровым превышением над основной ударной восьмеркой и будут составлять звено прикрытия. На случай появления вражеских истребителей.

Марк считал, что для плотного прикрытия, километр — это далековато, но командир звена ответил, что высота лишней не бывает, а прикрыть он всегда успеет.

Лейтенант и его звено были из второй эскадрильи и видимо считал себя очень опытным боевым летчиком. На борту его машины красовались 42 креста. Ну, дай бог…

Под левым крылом раскинулось побережье Франции и водная гладь Ла-Манша, простирающегося вдаль, за туманной дымкой можно было даже разглядеть берега Англии.

Картина раскинувшихся пейзажей так увлекла Марка, что он не сразу заметил, что один из ведомых командира группы вдруг вырвался вперед и, дважды покачав крылом, развернулся в сторону пролива.

Это был условный сигнал, что противник обнаружен. Группа довернула в указанную сторону, и Марк, напрягая зрение, разглядел множество черточек на той же, что и они высоте.

На первый взгляд, их было десятков семь или восемь, но по мере приближения Марк понял, что во вражеской эскадре не менее сотни бомбардировщиков.

«Слишком много», — пронеслось в голове.

Чтобы заставить такую армаду отказаться от своих планов, нужно не двенадцать истребителей, а как минимум вчетверо больше. Хорошо еще, что это не четырехмоторные «крепости» В-17, а менее мощные двухмоторные машины. Точно тип он определить пока не мог. Еще далеко, но с каждой секундой все ближе.

Восходящее за спиной солнце светит прямо в глаза пилотам бомбардировщиков и они, похоже, еще не обнаружили грозящую им опасность. Это нужно использовать.

Словно услышав мысли Марка, в шлемофоне щелкнуло и раздался голос командира группы:

— Внимание, группа, берем лидирующую девятку. В лоб.

В лидирующей девятке бомбардировщиков находились ведущий экипаж всей армады, а также ведомые лидера, которые брали на себя командование в случае гибели ведущего самолета.

По их командам все бомбардировщики выдерживали курс, перестраивались в воздухе, выводились на цель и сбрасывали свой смертоносный груз. Если выбить эту девятку самолетов, то строй бомбардировщиков без единого командования перестанет быть единой системой.

Обычный человеческий страх, не скованный приказом командира, заставит пилотов самостоятельно искать спасения от атак истребителей. Повинуясь инстинкту самосохранения, пилот сбросит бомбы, чтобы облегчить самолет и с этого момента, когда выполнение боевого задания лично для него станет невозможным, он будет думать только о том, как спасти свою жизнь. Его бомбардировщик, дымя форсируемыми двигателями, вывалится из строя и на максимальной скорости помчится к еще такому близкому родному английскому берегу, до которого через Ла-Манш рукой подать. Сначала один, потом другой, а там, глядишь, паника охватит и остальных летчиков. Но сначала надо выбить лидеров.

Лидирующая девятка бомбардировщиков шла чуть ниже основного строя. Таким образом, строй как бы прикрывал своих ведущих от самого вероятного нападения сзади сверху.

Но сейчас угроза шла в лоб. Похоже янки наконец что-то разглядели на фоне утреннего солнца. Строй их самолетов стал теснее, принимая максимально-плотный оборонительный порядок.

Но Фокке-Вульфы ударной группы уже вышли на боевой курс и стремительно сближались с лидирующей группой бомбардировщиков. Соблюдать радиомолчание смысла уже не было.

— Ульрих, бери крайнего левого, — передал Марк ведомому, выводя прицел на избранные цели. — Я буду бить ведущего.

Марк понимал, что на лидера всей группы нацелился командир, поэтому своей целью выбрал ведущего тройки бомбардировщиков, идущей слева от лидера.

Двести метров в секунду. Такова скорость сближения. Четыре тысячи метров. Он уже ловил отблески солнечных лучей от остекления кабины «своего» бомбардировщика.

Пять секунд и три километра до цели. Видны прозрачные круги винтов, буравящих и отбрасывающих назад разреженный воздух. Нужно сблизиться на 600 метров и тогда будет еще две секунды на то, чтобы открыть огонь и еще секунда, чтобы уйти от столкновения лоб в лоб.

— «Лайтнинги»! — предупреждающий крик кого-то из группы прикрытия заставил Марка оторвать взгляд от прицела. То, что он увидел, заставило его выругаться.

Вражеские самолеты, которые он поначалу принял за идущую верхним эшелоном группу бомбардировщиков, оказались американскими двухмоторными истребителями Р-38 «лайтнинг».

И теперь два десятка серебристых молний стремительно пикировали на их ударную группу с явным намерением если не сбить всю группу с одного захода, то основательно ее проредить. А прикрытие явно не успевало.

Эфир разом взорвался предупреждениями, криками и руганью. Сверху воздух прошили трассы снарядов с «лайтнингов». Видимо, у кого-то из пилотов Р-38 не хватило выдержки, и он слишком рано открыл огонь. Его примеру последовали и другие.

Но дистанция для прицельной стрельбы была все еще велика. Огонь получился скорее заградительный и, в общем, свою задачу выполнил.

«Фокке-Вульф» ведущего ударной группы дернулся от прямых попаданий.

Марк успел увидеть, как пара снарядов разорвалась на капоте и в основании крыла ведущего, и он, задымив, понесся к земле.

Он летел впереди всей группы и большинство Р-38 целились именно в него, как в командира группы. Отвернуть он не успел, а проскочить сквозь стальной ливень снарядов, испускаемых десятками пушечных стволов, он просто не смог по теории вероятности.

Наверное, благодаря этому рой вражеских снарядов перед Марком оказался не столь густым, и он, резко поставив машину на крыло, тем самым уменьшив площадь возможного поражения истребителя, пронесся сквозь заградительный огонь.

Вздыбившаяся было слева земля снова встала на свое место. Марк выровнял истребитель. Огляделся. Ульрих держался за ним как привязанный.

«Молодец!»

Остальные истребители ударной группы прекратили атаку бомбардировщиков и ввязались в бой с «лайтнингами». Получилось, что они вдвоем с Ульрихом атакуют восемьдесят бомбардировщиков. До цели оставалось каких-то полтора километра или несколько секунд полета.

— Атакую лидера, — сообщим Марк в эфир, разворачивая самолет на ведущего вражеской армады, который с каждым мгновением все более разрастался в прицеле. Палец задеревенел на кнопке открытия огня.

Еще, еще ближе! Вот уже пулеметы носовых турелей бомбардировщиков открыли огонь, и навстречу Марку понеслись огоньки трассирующих пуль.

Пора!

Палец вдавил кнопку электроспуска всего бортового оружия, и воздух перед носом и крыльями Фокке-Вульфа-190 взорвался грохотом и пламенем шести стволов.

И грохотал целую секунду.

За это время Марк успел увидеть, как первые снаряды его пушек, прочертив в пространстве дымные следы, накрыли цель. Как покрылись вспышками разрывов нос бомбардировщика с кабиной пилота и передней пулеметной турелью, заклинил и резко встал правый двигатель.

Он отстал от своих собственных снарядов всего на какую-то секунду, едва успев поддернуть машину вверх, чтобы избежать столкновения и тут же снова открыл огонь, поскольку один из бомбардировщиков, летевший сзади и выше лидера девятки, удачно вписался с прицел.

Вроде бы опять попал. Но рассмотреть как следует не успел.

Пришлось с перегрузкой тянуть ручку на себя и уходить свечой вверх, подальше от сотен пулеметных стволов, трассы из которых уже потянулись к его машине.

Набрав с разгона метров шестьсот высоты почти вертикально, Марк сделал полупетлю и, положив машину практически на спину, бросил взгляд на результат своей работы.

Раскинувшаяся под ним картина грела душу.

Самолет командира бомбардировщиков, оставшись без управления, оно было либо повреждено, либо, что более вероятно, пилоты были убиты первыми же снарядами Марка, развернулся в сторону поврежденного двигателя и неожиданно столкнулся со своим ведомым справа.

Оба бомбардировщика, разваливаясь и теряя плоскости, понеслись к земле сквозь туманную дымку. Еще один, нещадно дымя левым двигателем, вывалился из строя и стал разворачиваться со снижением в сторону Ла-Манша, из его бомболюков посыпались бомбы. Летчик лихорадочно избавлялся от опасного груза в надежде, что так ему удастся дотянуть до своих берегов.

Еще за одним бомбардировщиком из первой девятки тянулся дымный след. «А этого-то кто?» — подумал Марк, следя за подранком.

Внезапно тот стал терять высоту, и из поврежденного фюзеляжа вырвался длинный язык пламени. Самолет вдруг задрал нос и, тяжело перевалившись через правое крыло, понесся к земле. Факел пожара на его борту разгорался все сильнее, и было видно, что самолет обречен.

— Ульрих, твоя работа? — Марк знал, что ведомый сейчас тоже смотрит на падающий самолет.

— Не уверен, командир, — голос ведомого подрагивал от возбуждения. — Я стрелял, но не знаю, попал или нет.

— Значит, попал, как видишь. Поздравляю с первой победой!

Тем временем «лайтнинги», увлекшиеся было боем с истребителями, вдруг заметили, что их подопечные несут потери.

Четверка серебристых машин резким маневром отделилась от общей свалки и ринулась на обидчиков.

Дрогнувший было строй бомбардировщиков вновь стал стабилизироваться.

Кто-то твердой рукой принял командование и решил во что бы то ни стало выполнить задачу и отбомбиться по цели.

«Ах вот это кто!» — Марк увидел, как второй ведомый сбитого лидера выдвинулся вперед и, покачав крыльями, занял место во главе строя.

— Ну ты у меня сейчас домашешься крыльями, — пробормотал Марк. Бросил взгляд в сторону четверки Р-38. Те уже заходили в заднюю полусферу для атаки.

Опасно, но ковать надо пока горячо. Если сбить и этого новоявленного лидера, вряд ли кто-то захочет стать следующим со всеми вытекающими последствиями.

— Ульрих, прикрой! Атакую лидера, — крикнул Марк ведомому и с переворотом через крыло сорвал истребитель в глубокое отвесное пике. Поймал в прицел головную машину.

Стрелки десятка ближайших бомбардировщиков открыли бешеный огонь, но вдруг почти сразу замолчали.

«Свои истребители боятся задеть», — сообразил Марк, — значит они уже близко.

Оборачиваться было некогда. Марк ощущал каждым миллиметром спины, каждым волосом на затылке нацеленные в него зрачки пушек вражеских истребителей.

Желание обернуться было почти непреодолимым.

Инстинкт требовал свое, вопил: «посмотри, ну посмотри же на того, кто убьет тебя сейчас». Но Марк задвинул его подальше и оставил копошиться где-то в дальнем закутке сознания.

Распластанный на фоне земли растущий крест бомбардировщика прошел через прицел и уткнулся носом во внешний круг прицельной рамки.

Огонь! В ту же секунду Марк увидел, как его снаряды, выпущенные практически в упор, вспороли фюзеляж бомбардировщика и тот… взорвался!

Наслаждаться зрелищем пришлось не более трети секунды, поскольку снаряды стали рваться на броне его собственного самолета. Тяжело ударило в бронеспинку. Брызнуло стекло фонаря и ледяной ветер ворвался в кабину через пробоину. Марк рванул ручку вправо, чтобы выйти из-под обстрела, и едва не столкнулся с горящим «лайтнингом» с ревом несущимся к земле на предельной скорости.

Машина как-то сразу отяжелела, стала вяло откликаться на рули.

— Командир, ты жив? Командир, тебя подбили! — в раздавшемся в наушниках голосе ведомого слышались панические нотки.

«Беспокоится», — с благодарностью подумал Марк, пытаясь оценить повреждения и оглядывая пространство. Расслабляться было рано. Бой еще не закончен, хотя непосредственной угрозы не видно. За самолетом тянулся белесый след. Наверное, пробило гидравлику и что-то с двигателем, судя по растущей температуре.

Он постучал пальцем по уровню топлива. «Похоже, теряю горючее. Отсюда и след за хвостом».

— Доложить обстановку, — приказал он ведомому.

— Они уходят! — тут же радостно доложил Ульрих, — сбрасывать груз и уходят со снижением мелкими группами и по одиночке.

«Чего это они вдруг так резко?» — удивился Марк и тут же понял, точнее разглядел причину панического бегства вражеской воздушной эскадры.

На помощь сражающейся в неравном бою группе немецких истребителей мчались три десятка Фокке-Вульфов соседнего авиаполка.

Собственно, через их зону и должны были, по разведданным, лететь англо-американцы. А теперь они спешили, чтобы все-таки поучаствовать в отражении налета. Но, благодаря Марку и Ульриху, успели только на сладкое.

Им оставалось только догонять и уничтожать отдельные бомбардировщики янки, да гоняться за «лайтнингами» растерявшими свой боевой пыл вместе с численным превосходством.

Сейчас они пытались оторваться на пикировании и уйти, забыв о своих бомбардировщиках. Но Фокке-Вульф-190 сам пикирует не хуже Р-38. Так что, по крайней мере, для шести «Молний» это пике стало последним. Сто девяностые нагоняли их и расстреливали либо на самом пикировании, либо у земли, на выходе из него.

Такое развлечение сейчас для Марка было недоступно. До дома бы дотянуть.

— Ульрих, у меня повреждения, иду домой.

— Понял, командир. Не беспокойся, я прикрою, — ответил ведомый и пристроился слева сзади от покалеченной машины Марка.

— Спасибо, кстати…

— За что командир?

— Если бы ты его не завалил, он бы меня добил.

— Тридцать восьмой, что ли? Он так вами увлекся, господин обер-лейтенант, что не видел ничего вокруг, — Ульрих от волнения снова перешел на «вы».

Похоже, его потряхивало. Еще бы! Первый бой не шутка.

«Кто переживет первый бой, будет жить дальше». — так говорит солдатская мудрость. До самой смерти жить будет!

Двигатель вдруг стукнул, выдал облако дыма, и винт встал как вкопанный. И произошло это в самый неподходящий момент. При заходе на посадку, когда скорости уже нет, и высоты, чтобы выброситься с парашютом, тоже не хватит.

Марк рывком затянул привязные ремни, отдал ручку от себя, надеясь хоть чуть-чуть набрать скорость перед самой землей. Самолет нехотя опустил нос и лишь слегка увеличил скорость.

А вот и земля. Марк рванул ручку на себя и уперся ногами в приборную доску. Истребитель так же лениво поддернул нос и тут же чуть ли не плашмя ударился о поросшую травой землю.

Удар был такой, что аж зубы клацнули и заныли. Самолет протащило брюхом по кочкам, развернуло на девяносто градусов и, наконец, отпустило.

Марк осторожно открыл глаза. Он сидел, упершись всеми конечностями во все, что можно, и только поэтому не разбил лицо о приборную доску, а вот левую кисть, пожалуй, слегка растянул. Это он понял сразу, когда попытался левой рукой откинуть фонарь кабины и чуть не взвыл от резкой боли.

Пришлось использовать правую руку, а потом еще и ногу, поскольку рама была повреждена, и фонарь никак не хотел съезжать назад.

Когда он наконец выбрался на крыло, к самолету уже подъехали машины аэродромных служб.

Их вызвал по радио Ульрих. Он как раз зашел на посадку, едва не посбивав выпущенными шасси фуражки с голов аэродромного персонала, прибывшего на помощь Марку.

Сделав короткий пробег, ведомый съехал с полосы и, не дожидаясь, когда двигатель заглохнет окончательно, выскочил из кабины и бросился к самолету командира.

Марк махнул ему рукой, показывая, что с ним все в порядке. Полковой врач тем временем осмотрел его левую руку и вынес вердикт. Простое растяжение в кистевом суставе. Тугую повязку и через день-два рука будет как новая.

До полосы он не долетел каких-то полсотни метров. Марк осмотрел истребитель и насчитал тринадцать пробоин, причем две из них в капоте двигателя. Как долетел, вообще непонятно! Он погладил забрызганную машинным маслом обшивку самолета и мысленно поблагодарил самолет.

Рядом вздыхал Фридрих и, качая головой, прикидывал, какие запчасти нужно выписать на складе. Душа механика рвалась на части и плакала глядя на изуродованный истребитель.

Послышался звук двигателей. На посадку заходили остальные летчики группы.

Марк насчитал пять машин. Как сбили командира он видел, а остальные четверо видимо были сбиты в собачей свалке с «лайтнингами», когда у них было двойное численное преимущество.

Остается надеяться, что пилоты спаслись на парашютах.

Рядом затормозил «Опель» командира полка. Но в машине за рулем сидел адъютант, молодой нелетающий лейтенантик, а не фельдфебель-водитель командира полка.

Лейтенантик бодро выскочил из машины и, вскинув руку в воинском приветствии, отчеканил:

— Господин обер-лейтенант, господин полковник просит вас прибыть на командный пункт. Срочно! — добавил он и распахнул дверцу на заднее сиденье машины.

Меньше всего Марку хотелось куда-то ехать. Спадающее напряжение боя сделало тело каким-то вялым. Хотелось просто сесть на траву, и чтобы полчаса хотя бы никто не трогал.

Но начальство пригласило и даже прислало машину. Придется ехать. Марк махнул рукой Ульриху, дескать, «что стоишь, тоже давай лезь в машину», и взгромоздился на заднее сиденье.

В штабе царило деловое оживление, когда Марк с Ульрихом переступили порог просторной комнаты, где, собственно, этот штаб и располагался. Едва пилоты вошли, кто-то из офицеров подал знак худощавому полковнику и тот, оторвав взгляд от расположенной на столе тактической карты, повернулся к вошедшим.

Марк вскинул, было руку, но полковник упреждающе махнул рукой.

— Вы сегодня герой дня, обер-лейтенант Рудель, так что давайте без формальностей.

Полковник подошел и крепко пожал руку сначала Марку, а затем Ульриху, отчего тот, похоже, несколько смутился и даже покраснел.

— Поздравляю с первыми сбитыми.

— Благодарю, господин полковник, — Ульрих покраснел еще больше и больше напоминал старшеклассника, которому на день рождения старшие товарищи подарили пачку презервативов.

— Ваш бой с земли наблюдал сам генерал Фольке со своим штабом. Он распорядился летчиков, первыми прорвавшихся к бомбардировщикам и обеспечившим победу, представать к награде. Насколько мы поняли из радиопереговоров, это были вы, господа. Докладывайте.

Доклад Марка затянулся минут за пять. Полковник уточнял подробности, отмечая что-то в своем блокноте.

Стали подходить остальные летчики вылетавшей группы. Безумно уставшие, в мокрых от пота комбинезонах и с беспокойством в глазах о своих сбитых товарищах. Двое из пришедших были легко ранены и щеголяли свежими повязками.

Боковым зрением Марк отметил, что в помещение вошел лейтенант, который командовал звеном прикрытия.

Своей вины в том, что «лайтнинги» сходу прорвались к атакующей группе и гибели командира группы, он похоже не ощущал. На его лице играла довольная улыбка. Он тоже сбил «лайтнинг» и чувствовал себя победителем.

Марк вздохнул и высказал свою точку зрения на работу группы прикрытия. Полковник вздерну брови и отложил блокнот в сторону. Он со все возрастающим вниманием слушал Марка.

Марк почувствовал, что атмосфера в помещении как-то натянулась. Похоже, критика товарищей была здесь не в ходу.

— Значит, вы считаете действия командира группы прикрытия ошибочными? — спросил полковник, глядя Марку в глаза. Чувствовалось, что он прилагает определенные усилия, чтобы не отвести взгляд от изуродованного лица.

— Так точно, считаю, — ответил Марк. — Из-за слишком большого расстояния, группа прикрытия просто не успела перехватить «лайтнинги» и в результате командир атакующей группы был сбит в самом начале атаки.

— Моя группа сбила трех янки… — лейтенант, о котором шла речь (Марк никак не мог вспомнить его имя), почти закричал.

Марк посмотрел в его сторону и увидел почти бордовое от ярости лицо и испепеляющий взгляд. Ну, это он как-нибудь переживет. Все-таки боевая слаженность группы в полете важнее личных амбиций. От этого часто зависит жизнь и твоя, и твоего товарища.

Полковник взмахнул рукой, прекращая агрессивный порыв лейтенанта и принял из рук связиста записку.

— Соседи потеряли три истребителя, мы — пятерых, — произнес он, прочитав записку. — Наземные войска подтвердили падение тридцати шести вражеских машин. Правда, соседи сообщают о сорока двух сбитых только ими самолетов, но их данные пока не подтверждены. В любом случае, господа, вы прекрасно выполнили задание.

Он снова подошел к Марку и вновь пожав его руку, добавил:

— Благодарю за службу Великому Рейху, обер-лейтенант Рудель.

Все это он проделал громко и почти помпезно, что Марку показалось, что полковник кому-то что-то демонстрирует. Разбираться в этом не было желания, и Марк еще раз просто ответил на рукопожатие.

За окном протарахтел мотор приземлившегося связного самолета «Шторх».

Маленький, неказистый, но крайне удачный самолет, был способен взлетать и приземляться буквально на пятачке. И обычно его использовали для оперативной связи между частями или для доставки начальства.

Прошло не более минуты, и в штаб вошел, почти вбежал довольно тучный офицер, судя по мундиру, целый генерал и его худой лейтенант, кажущийся еще более худым на фоне своего патрона.

Все вытянулись в струнку. Полковник отдал честь и шагнул навстречу.

— Господин генерал, задача по прикрытию объекта и отражению налета выполнена…

Генерал прервал доклад полковника на полуслове:

— Видел. Наблюдал все своими глазами. Молодцы! Отличившихся представить к награде.

Генерал повернулся к летчикам, столпившимся у стены.

— Полковник, представьте мне этих героев, — генерал явно выискивал кого-то глазами.

— Так точно, господин генерал. Обер-лейтенант Рудель и унтер-офицер Мецке прорвались и выбили лидирующую группу бомбардировщиков, — полковник чуть выдержал паузу, выразительно посмотрев на Марка, — и лейтенант Фольке. Прекрасно осуществлял прикрытие ударной группы.

Не удостоив вниманием Марка и Ульриха (на Марка он, впрочем, взглянул и тут же отвел взгляд), генерал прошагал прямо к лейтенанту и заключил его в объятия.

— Я знал, что буду тобой гордиться, сын. Ты настоящий Фольке!

«Во, значит, как! Получается не просто однофамильцы». Марк, наконец, догнал смысл всех красноречивых взглядов полковника.

Похоже, генерал плотно держал под крылышком своего летающего сына и продвигал его карьеру. И, похоже, что те, кто активно не содействовал этому продвижению, сразу попадали в разряд неблагонадежных.

Лейтенант Фольке сдержанно улыбался, не забывая при этом зло зыркать взглядом в сторону Марка.

Марк не помнил, были ли у него враги в полку в России, но здесь уже, похоже, появились. Когда все расходились, он просто кожей чувствовал бросаемые на него сочувственные взгляды боевых летчиков.

Ульрих догнал его, когда он был на полпути к стоявшему на краю аэродрома поля общежитию. Некоторое время шли молча.

— Лейтенант Фольке это так просто не оставит, — Ульрих заговорил первым. — Извини, Марк, я не успел тебя предупредить, что он за жук. Его папаша, генерал, главный самодур на этом участке фронта, но под его дудку вынуждены плясать все. Слишком уж у него большие связи в Берлине.

Марк продолжал не спеша идти по летному полю. Ветер дул прямо в лицо, колыхал некошеную траву и, похоже, обещал дождь. Внезапный порыв его поднял и метнул в лицо Марку длинную соломинку. Тот машинально поймал ее рукой, не дав коснуться лица, и сунул кончик между зубов.

— Но ведь он хороший летчик, — Марк старался быть объективным, — у него столько побед, а ошибки бывают у всех.

Ульрих криво усмехнулся.

— Сразу видно, что ты не заходишь в офицерский клуб («Да уж, с моей-то рожей», — подумал Марк), а то был бы в курсе всех сплетен. В угоду его высокопоставленному папаше, ему записывают победы погибших летчиков. Ну и еще результаты свободной охоты, когда он вылетает в паре со своим неразлучным Фердинандом, возвращаются с израсходованным боезапасом и рассказывают, сколько и кого они сбили. А подтверждения, естественно, никто не требует. Вот так он и «насбивал» за два с небольшим месяца сорок два самолета, не оцарапав даже краску на истребителе. Как и его ведомый, Фердинанд.

Марк еще раз прокрутил в памяти картину боя. Фольке со своей прикрывающей четверкой находился выше на километр и не мог не видеть изготовившиеся к атаке «лайтнинги». Значит, мог бросить машины вниз и в лобовой атаке постараться связать истребители противника или хотя бы отвлечь часть из них от основной группы. В крайнем случае открыть заградительный огонь.

Но создалось впечатление, что Фольке чуть задержался и атаковал, когда вся группа «лайтнингов» бросилась на ударные «Фокке-Вульфы». Прикрыть своих Фольке уже не успевал, но зато появилась возможность относительно безопасно сбить какого-нибудь янки на выходе из атаки.

Сбил он кого-нибудь или нет, Марк сказать не мог. Не до этого было. Но вся картина в целом предстала в несколько ином свете.

— Чего же он не отмазался от сегодняшнего задания? Бомбардировщики в строю не шутка. Стрелки в два счета собьют, да и истребители не подарок.

Ульрих хмыкнул:

— Это он две недели назад по пьянке поспорил, что первый собьет «летающую крепость», едва они появятся на нашем участке. Теперь летает на перехват бомбардировщиков, но почему-то в группе прикрытия.

Теперь хмыкнул уже Марк. «Летающая крепость» B-17 — четырехмоторный монстр с десятью членами экипажа и тринадцатью тяжелыми пулеметами оборонительного вооружения.

Новейший американский бомбардировщик, по разведданным появившийся на западном фронте, но пока не участвовавший в налетах на Рейх.

Крупная группа таких самолетов, даже без прикрытия могла успешно противостоять атакам истребителей. Плотность огня, создаваемая турельными пулеметами, была такова, что одинокий истребитель, попавший в зону эффективного огня, был практически обречен.

Марк выплюнул соломинку. Хрен с ним, с этим Фольке. Важнее придумать, что делать с этими «летающими крепостями», когда они стаями ринутся на Германию.

Уже в общежитии их нагнала весть, что командир ударной группы хауптман Купфер погиб.

Он сидел в кабине, мерцающей цветными экранами. Над ним выгнулось куполом сине-голубое небо. Казалось, протяни руку, и дотянешься. Но мешал прозрачный фонарь кабины истребителя. Да, это был истребитель, но истребитель гораздо более могучий, чем его «Фокке-Вульф».

Его лицо закрывала прозрачная маска, ограждая глаза от яркого света. А впереди в небе, в каких-то трех-четырех километрах армада из десятков бомбардировщиков.

Руки сами произвели необходимые действия, готовя самолет к бою. Могучая машина с трудом сдерживала свою мощь, как свирепый охотничий пес, которому показали стаю лисиц и не дали команду догнать и разорвать в клочья.

Истребитель стремительно нагонял армаду.

— Цели опознаны и захвачены, командир, — раздался с шлемофоне голос. Оператор систем вооружения Жора сидел в задней кабине, и Марк вспомнил о нем, лишь когда услышал голос.

— Подойдем поближе, чтобы наверняка. Выйдем из облаков и начнем.

Истребитель вошел в облачность и через минуту вывалился из нее прямо над эскадрой. Бомбардировщики были под ними и впереди, сверкая на солнце остеклением кабин и пулеметных турелей. На крыльях и фюзеляжах красовались кресты.

— Огонь! — Жора скомандовал сам себе.

— Стой, Жора! Отставить! Это наши! — Марк закричал, уже видя, как с пилонов истребителя сорвались тяжелые ракеты и понеслись в самую гущу немецких самолетов.

— Командир, что с тобой? — голос Жоры стал меняться, переходя в лающий немецкий язык.

— Марк, что с тобой, проснись! — Ульрих стоял рядом с кроватью Марка в одних кальсонах и тряс его за плечо.

— Все в порядке, Ульрих. Кошмар приснился.

Марк сел на кровати и потянулся за полотенцем, чтобы вытереть выступившую испарину.

Картина сна стояла перед глазами.

«Что это было? — Марк зажмурился и потер виски. — Просто сон или прошлая жизнь?».

Внутри жила уверенность, что все это с ним происходило на самом деле. Он взглянул на Ульриха.

Тот уже улегся в свою кровать, но не спал, а смотрел на Марка. И судя по взгляду его что-то беспокоило и на языке вертелся какой-то вопрос. Марк ждал, что ведомый его задаст, но Ульрих промолчал и спросил совсем про другое.

— Тебе не нужен свет, командир, а то я бы еще поспал?

Марк погасил настольную лампу и, накинув на плечи китель, вышел на улицу. Воздух окатил его ночной прохладой. Марк вздохнул полной грудью, поднял взгляд к небу. Там были звезды. Россыпи звезд. Марк узнавал их, а в голове возникали странные названия: Эригон, Туван, Титау.

В его душе рождались чувства, что это не просто слова. Он как будто знал, что там, в космической глубине, есть что-то, что связано с этими странными названиями. Иногда ему казалось, что он вот-вот вспомнит. Но память молчала. И звезды тоже молчали.

Глава 7 Враг твоего врага

Наполненный табачным дымом воздух был почти недвижим. Свет от цветных фонарей над стойкой бара проникал сквозь него с трудом и также с трудом обозначал столики у самой стены.

В это время бар уже был полон народу, и о том, что идет война, можно было лишь заподозрить из-за того, что большинство посетителей были в военной форме.

Как и сам арну.

На нем была форма лейтенанта королевских ВВС, и он сидел за самым дальним столиком самого приличного, как ему подсказали, кабачка в округе.

Он не спеша тянул томатный, чуть подсоленный, сок из высокого стакана и наблюдал за такими же, как и он посетителями.

Ну, может, не совсем такими. Ну уж точно не такими, каким был он сам всего три месяца назад, когда полковник Торстон сделал ему свое предложение.

Его отвезли на машине на военно-воздушную базу, где было множество военных и допотопных двухмоторных боевых машин, к которым, однако, Данг научился относиться с определенным уважением.

Один из подобных бомбардировщиков чуть не прикончил его самого.

Полковник Торстон оставил Данга на улице под присмотром лейтенанта, а сам вошел в двухэтажное здание, стоящее в центре небольшого гарнизонного поселка.

Это был, как потом узнал арну, штаб авиаполка, и Торстон был здесь абсолютным авторитетом. Это было видно по тому, с какой готовностью все встречавшиеся люди приветствовали его, вскидывая руку к правому виску, и делали это первыми.

Полковник отвечал практически на все приветствия, а с некоторыми офицерами здоровался за руку.

Данг автоматически отметил эту особенность в приветствии друг друга, которую он наблюдал у пленных землян.

Полковник пробыл в штабе несколько минут и вышел, сопровождаемый еще одним офицером.

— Капитан Дули, — представил он офицера, — штурман моего полка.

Капитан козырнул и Данг совершенно неожиданно для себя бросил руку к виску. Похоже, он потихоньку стал осваиваться в этом мире.

Капитан опустил руку и продолжал смотреть на Данга, словно что-то ожидая.

Данг понял, что должен представиться, но не знал, как это сделать, поскольку пока еще не понял, какую игру затеял полковник. Торстон сам пришел ему на выручку.

— Данное задание является секретным и в целях той же секретности имя лейтенанта-консультанта не разглашается.

Полковник со значением посмотрел на всех присутствующих при разговоре. Он был доволен, что идея с «засекречиванием» вовремя пришла ему в голову. Если все получится, то Данг со своими возможными способностями автоматически переходит в ранг военного секрета, а нет, так и вопросов лишних никто не задаст.

Они прошли вдоль строений, пока не вышли на окраину поселка и оказались на аэродроме. В начале взлетной полосы стоял двухмоторный бомбардировщик и раскручивал левый двигатель. Пропеллер крутанулся несколько раз и мотор, выбросив клуб дыма, взревел.

Капитан первым забрался в самолет, поднявшись по лесенке в нижний люк, и занял место штурмана. Торстон, проследив, как штурман скрылся в недрах бомбардировщика, раскрыл планшет и вынул из него карту.

— Это полетная карта, — полковник старался перекричать звук двигателя. — У штурмана такая же. На его карте обозначен маршрут нашего полета и он будет придерживаться его в точности. На маршруте есть контрольные точки, которые ты должен будешь проставить на своей карте по своим ощущениям. Все ясно?

— Да, — коротко ответил Данг.

Полковник внимательно посмотрел на него и поставил на карте карандашом точку.

— Сейчас наш самолет вот здесь.

Данг взглянул на карту и молча, взяв карандаш из рук полковника, поставил точку на полтора миллиметра левее отметки полковника.

— Так будет точнее, — спокойно произнес он, возвращая карандаш.

Полковник хмыкнул и, покачав головой, направился к самолету.

Арну последовал за ним и чуть было не потерял фуражку в тугом потоке воздуха, идущего от винтов. Он осторожно поднялся по металлической складной лесенке в кабину бомбардировщика и с любопытством огляделся.

Ноздри втянули запах органического топлива, железа и сгоревшего пороха. Это был боевой самолет.

Кроме него, полковника и ранее вошедшего штурмана, в самолете оказались еще двое, одетых в комбинезоны без знаков различия. Один из них, по-видимому пилот, был поглощен наблюдением за приборами и, сидя в пилотском кресле, щелкал тумблерами. А второй втащил за поднявшимся в самолет арну лесенку и закрыл люк. Затем он прокричал что-то пилоту и двинулся в заднюю часть самолета к пулеметной турели.

Полковник снял фуражку и надел кожаный шлемофон. Такой же шлемофон он протянул Дангу и, дождавшись, когда он натянет его на голову вместо фуражки, подсоединил шнуром к бортовой переговорной системе.

Шуметь стало меньше не намного, но голос полковника в наушниках раздался четко.

— Садись на парашют, — Торстон указал на укладку у борта самолета и сам опустился на такую же.

Данг уселся, всем телом ощущая вибрацию корпуса. Он не испытывал ни малейшей уверенности в том, что эта совокупность свинченного дерева и железа не развалится в воздухе. Но поскольку сидящий напротив него полковник не высказывал никаких признаков беспокойства, Данг решил просто отдаться течению событий и наблюдать.

Хотя, по сути, наблюдать как раз было нечего, кроме внутренностей самолета, нижней части тела, стоящего стрелка, торчавшего в турели и сидящего перед ним полковника. Они находились в глухом месте фюзеляжа, где не было возможности посмотреть наружу.

Вдруг двигатели завыли на одной синхронной ноте, и самолет, словно проснувшаяся гигантская птица, дернулся и, покачиваясь на неровностях, начал разбег.

Арну, привыкший и не к таким ускорениям, схватился все же за торчащий поручень. Слишком все это было необычно.

Самолет разогнался по полосе и наконец оторвался от земли. Сразу перестало трясти. Внизу что-то зажужжало, щелкнуло и успокоилось. Это пилот убрал шасси, и самолет ринулся в небо.

Пилот заложил вираж с набором высоты и лег на курс.

Данг четко ощущал, как уносится назад и вниз земля. Для его расы ощущение пространства и перемещения в нем было таким же простым и обычным делом, как для землянина за ухом почесать. Не требовало никаких осознанных усилий. Поэтому, когда штурман, внимательно следящий за курсом по приборам, карте и ландшафту внизу, махнул рукой, арну просто поставил вторую точку на карте.

Еще взмах, и еще одна точка.

Полковник сидел, полузакрыв глаза, и излучал едва уловимую степень недоверия, смешанную с готовностью поверить.

На седьмой точке Данг увидел, что самолет вырисовывает над землей какую-то ломаную линию.

Штурман, видимо стараясь максимально запутать «консультанта», один раз даже приказал что-то летчику, и тот бросил машину в резкое снижение со скольжением на левое крыло.

Когда самолет выровнялся, штурман вновь взмахнул рукой и появилась одиннадцатая точка, уже совсем близко от аэродрома.

И правда. Через несколько минут бомбардировщик коснулся колесами земли и остановился после короткого пробега.

Когда Данг вслед за полковником спустился на землю, там их уже ждал штурман со своей картой. Полковник забрал планшет у Данга и сравнил карту с картой штурмана.

Капитан через плечо полковника вперился в карты взглядом, и Данг, стоящий поодаль, заметил, как его брови поползли вверх от изумления.

Сам арну любопытства не проявлял. Он знал, что если на картах и имелись различия, то это будет неточность штурмана. Данг был просто не в состоянии ошибиться. Когда оба офицера подняли на него взгляд, он просто предложил:

— Могу проставить высоту полета в каждой точке относительно аэродрома.

Полковник в категоричной форме приказал всем, кто видел арну, закрыть рот на замок. Он посадил Данга в свой автомобиль и, сев за руль, поехал в город.

Данг понял, что добился того, что хотел. Его признали и воспринимают всерьез. И воспринимают не как врага, что очень важно.

Машина затормозила у двухэтажного особнячка, который оказался домом полковника.

— Прошу… — Торстоен открыл ключом дверь и пригласил Данг внутрь.

Едва Данг переступил порог, как на его плечо свалилось что-то большое, пушистое и, уцепившись когтями за китель, мяукнуло в ухо.

Арну не почувствовал агрессии, только доброжелательное любопытство существа и среагировал спокойно.

«Кошка», — вспомнил Данг название домашнего животного землян и поднял руку, чтобы снять животное с плеча. Но кот неожиданно лизнул ему пальцы горячим шершавым языком. Данг замер.

Он явно почувствовал, что существо улавливает его состояние не хуже, чем он сам чувствует эмоции людей.

Вот так дела! Похоже, земные кошки настоящие эмпаты. Жаль, что не люди. Хотя как сказать…

— Генри, как тебе не стыдно! — Торстон снял кота с плеча Данга. — Похоже, вы ему понравились.

Переступив порог дома, полковник неуловимо изменился и теперь воспринимался Дангом не как офицер с железной волей. А скорее, как пожилой человек, у которого есть прекрасный кот, любимец и родное существо.

Но в душе этого, уже не молодого человека арну различал все более разгорающееся любопытство.

В юности полковник явно был романтиком с тягой ко всему необычному и с верой в чудо. Жизнь и суровая профессия сделали свое дело и превратили романтика в прагматика. Почти.

И сейчас, и Данг это чувствовал, юный романтик рвался из-под завала из юношеских мечтаний, почти похороненных где-то глубоко в душе.

Внешне полковник оставался совершенно спокоен, хотя огоньки в глазах выдавали его волнение. Тут и эмпатом быть не нужно.

Они проговорили до самого рассвета. Полковник трижды набивал курительную трубку и несколько раз варил кофе. Для себя.

Данг отказался от кофе и табака. Попросил только воды.

Перед ним на столе лежали раскрытые книги из библиотеки полковника.

Когда Данг рассказал ему все, что посчитал необходимым о себе, и объяснил, для чего ему как можно быстрее нужно связаться со своим командованием, Торстон некоторое время смотрел на него, а затем молча встал и подошел к стене, уставленной стеллажами с книгами.

Перед арну на стол легли справочники, энциклопедии, книги по истории, газеты. С их помощью Торстон популярно объяснил Дангу, куда он попал.

Причем «ПОПАЛ» с заглавной буквы все слово.

Это не отсталая, деградировавшая планета Земной Федерации, а сама Земля! Только за шестьсот лет до рождения самого Данга. Великая Мать!

Он даже не где… Он — когда! Что же делать?

Попытаться предупредить свои предков, что через шестьсот земных лет не нужно начинать войну с землянами. Но как? Если на Земле еще только мечтают о полетах за пределы атмосферы.

Правда, здесь уже освоена передача информации с помощью электромагнитных волн. Радио.

Если создать мощный направленный излучатель, то можно попытаться. Одна беда. Радио — это не гиперсвязь, и сообщение будет идти те же шестьсот лет. Какой смысл?!

Данг разочарованно откинулся на спинку кресла. И вдруг его осенило.

Именно поэтому и есть смысл, потому что сообщение примут тогда, когда нужно! Через шестьсот лет, когда будет идти война. Или даже перед войной и поможет ее предотвратить.

А чтобы сообщению поверили, надо зашифровать его армейским кодом арну и закрыть своим личным ключом.

Арну напрягся, соображая. Нельзя чтобы сообщение пришло слишком рано, когда еще не было офицера космического десанта Данга и соответственно его личного кодирующего ключа. Иначе сообщение просто не смогут прочитать. Надо точно рассчитать время отправки сообщения.

Полковник не мешал. Он курил трубку и наблюдал, как пришелец (а то, что это пришелец, полковник не сомневался) сосредоточенно что-то обдумывает. Пускай думает, как жить дальше. А у Торстона на эту тему уже родились кое-какие мысли.

Жаль, конечно, что не удастся привлечь в союзники инопланетную цивилизацию с ее супертехнологиями, но и сам Данг с его феноменальными способностями кое-чего стоит.

Мысль оформилась в конкретную идею, и полковник, чуть улыбнувшись, выпустил целый клуб дыма под потолок.

Данг держал в памяти галактические координаты всех значимых объектов, как своих, так и землян. Пересчет координат в световые года занял несколько минут, и результат его несколько удручил.

До момента отправки сообщения нужно было еще дожить, так как в расчетах по местному летоисчислению вырисовался 1974 год. Еще 30 земных лет от сего момента. Данг мысленно вздохнул и обратился к полковнику.

— Я нашел решение.

…Дым под потолком колыхнулся. Это открылась входная дверь, пропуская очередную порцию посетителей.

Натуральный сок приятно освежал вкусовые рецепторы необычными ощущениями. Данг медленно потягивал напиток, наслаждаясь каждым мелким глотком, подолгу смакуя сок на языке.

Что ж. Ему придется познавать этот мир, поскольку шансов вернуться на шестьсот лет вперед он не видел.

И ему придется воевать.

Воевать за одних землян против других землян. И статус военного, похоже, единственный легальный статус, который позволит ему жить почти свободно и может быть хоть что-нибудь узнать о Таши.

Если она конечно на Земле и… если жива.

Особого желания воевать у него не было, но полковник Торстон твердо решил использовать его способности на благо своей страны.

И он поставил условие.

Он сводит Данга с людьми, которые обеспечивают передачу сообщения в космос через 30 лет, а инопланетянин воюет за Англию, наводя бомбардировщики на цели в Германии, в условиях нулевой видимости в тумане, в облаках или же в полной темноте.

Арну попросил сутки на раздумье.

А ночью был налет германской авиации.

Местное солнце только поднималось над горизонтом, когда Данг вышел из машины полковника возле дома миссис Стоун. Точнее, возле того места, где дом был еще вчера. Прямое попадание авиабомбы просто смело небольшое здание.

Женщина, спасшая его и назвавшая его своим именем, ушла к Великой Матери. Но ушла не по своей воле.

Данг принял предложение полковника.

Начались пробные полеты. Торстон указывал точку на карте, а Данг, переложив карту на свое восприятие пространства, выводил самолет в данную точку, командуя пилоту высоту, скорость и направление.

Попутно выяснилось, что карта, напечатанная на бумаге, может давать не точное пространственное расположение цели в реальности. И чем больше расстояние, тем больше может оказаться ошибка.

Но если Данг хоть раз побывал в районе цели и видел ее хотя бы издали, то наведенные им бомбардировщики укладывали бомбы в пятидесятиметровый пятак, что для 227-килограммовых бомб считалось попаданием в точку.

И тогда была организована «экскурсия».

С самого скоростного бомбардировщика «москито» сняли все, что возможно, чтобы облегчить самолет. Оборудовали подвесными баками и за час до рассвета стремительный двухмоторный силуэт взмыл в сереющее небо.

На месте штурмана сидел Данг и «впитывал» несущееся на него пространство.

Над Ла-Маншем их встретили истребители сопровождения. Четыре новейших «мустанга» Р-51, тоже оборудованных подвесными баками для увеличения дальности полета. Они должны охранять разведчика на протяжении всего полета.

Ведущий четверки с номером одиннадцать на борту приветливо качнул крыльями и увел истребители наверх. Оттуда удобнее осуществлять контроль за воздушной обстановкой.

Задача была на первый взгляд несложная. На максимальной высоте пройтись зигзагом над вражеской территорией с заходом в глубину на триста километров.

В течение полета арну «запоминает» пространство, а затем составляет собственную точную карту, опираясь на которую можно будет водить бомбардировщики дальше на территорию противника.

А пока и в этой трехсоткилометровой зоне целей достаточно. До них Данг доведет самолеты хоть с закрытыми глазами в буквальном смысле слова.

Маршрутную высоту в восемь тысяч метров набрали уже над французским побережьем. Шли в полном радиомолчании. Рано или поздно их все равно засекут, но лучше все-таки поздно. И приближать этот момент не стоит.

А и когда обнаружат, то надежда только на скорость, которую может развить «москито», ну и на истребители эскорта, конечно.

Температура за бортом на этой высоте была двадцать пять по Цельсию ниже нуля, и Данг ощутимо мерз, несмотря на меховой комбинезон и подбитый мехом шлемофон.

Сидеть приходилось практически без движения. И если бы не электрообогреваемые перчатки, запитанные от бортового генератора, было бы вообще тоскливо.

Острозаточенный карандаш сделал на карте очередную отметку с указанием величины ошибки положения ориентира на карте и его же, проплывающего далеко внизу.

Данг аккуратно делал все пометки, но делал это скорее для штабистов. Его память не нуждалась в записях.

Прошло чуть больше двух часов, когда самолет чуть вздрогнул и несколько увеличил скорость. Это пилот сбросил опустевшие баки и вздохнул с облегчением.

Пока им везло, и полет проходил тихо, без эксцессов.

Внизу, прямо по курсу, сквозь утреннюю дымку атмосферы показался производственный комплекс, застроенный ангарами, и домами для персонала.

С такой высоты его можно было накрыть ладонью. На карте он был обозначен жирным крестом. Сам полковник начертил его химическим карандашом перед полетом и, ткнув пальцем, сказал:

— Это завод по производству синтетического бензина. Наша основная цель. Прикрыт зенитной артиллерией и истребителями, поэтому пройдете стороной на максимальной скорости. Просто «зафиксируй» его визуально издали и уходите на всех парах.

Полковник знал, о чем говорил.

Небо по курсу стало покрываться разрывами зенитных снарядов. И почти сразу же в наушниках раздался голос командира эскорта истребителей:

— Лидер, я одиннадцатый, ниже тысяча на два часа звено сто девятых. Разворачиваются на нас. Надо уходить.

— Понял, одиннадцатый, — ответил пилот «москито», — хрен они нас догонят.

«Москито» практически не уступал истребителям по скорости, а с запасом высоты он имел все шансы уйти от преследователей, спешно стремящихся набрать высоту и соответственно теряющих скорость.

Арну разглядел след выхлопа, тянущийся за лезущими вверх «Мессершмитами», до предела форсировавшими свои моторы.

Вдруг справа что-то полыхнуло, самолет тряхнуло и чуть не завалило на крыло. Пилот, смачно ругнувшись, спешно изменил курс и выровнял машину. Затем двинул ручку управления двигателями вперед до отказа, и моторы запели на пределе мощности.

— Штурман, как ты там?

Данг, рассматривая свежеобразовавшееся отверстие в остеклении кабины, сквозь которое теперь свистел ледяной ветер, не сразу сообразил, что пилот обращается к нему.

— Все в порядке, а у тебя?

Пилот секунду оценивал показания приборов и реакцию рулей.

— У меня тоже все О'кей, только обшивку осколками посекло. Чуть ведь не накрыли, сволочи, — и добавил еще несколько слов в адрес немецких зенитчиков, смысл которых Данг уловил очень смутно, но зато их эмоциональная нагрузка ничего хорошего этим зенитчикам не обещала.

Пилот снова изменил курс, выполняя противозенитный маневр и затрудняя прицеливание наводчикам зенитных батарей. Но те свое дело знали крепко. Снаряды стали рваться вокруг «москито» в опасной близости, так, что пролетая через не успевшее рассеяться облако разрыва, Данг успевал почувствовать запах сгоревшей взрывчатки, который проникал сквозь пробоины в стекле под дыхательную маску.

Но внезапно зенитный огонь резко ослабел, а через несколько секунд прекратился вовсе.

«Вырвались», — облегченно подумал Данг и тут же понял, что не угадал. Мимо к земле промчался горящий «мустанг» и в наушниках возник полный напряжения голос «одиннадцатого»:

— Лидер, нас атаковали. Немедленно уходите.

Данг насколько смог вывернул шею и посмотрел назад вверх сквозь прозрачный фонарь кабины.

Пятьюстами метрами выше кипел нешуточный бой, из которого вывалился еще один «мустанг» с оторванной плоскостью и, беспорядочно вращаясь, задымил к земле. Оставшиеся два P-51 схлестнулись с двумя «Фокке-Вульфами» сто девяностыми, пытаясь сдержать их натиск и не допустить к «москито».

Но взаимодействие у немцев было отработано что надо. Один из «Фокке-Вульфов» длинной очередью с большой дистанции пресек попытку «мустанга» атаковать напарника с хвоста и заставил резко уйти вверх, а второй резким разворотом вышел в лоб другому «мустангу».

Сымитировав атаку на встречных курсах, он вынудил противника свернуть. Но не погнался за ним, как следовало, а с переворотом ринулся вниз и вышел из боя.

Пилот «мустанга» яростно выругался и в сердцах, забывшись, сплюнул в дыхательную маску, заметив, что противник отрывается с явной целью догнать и атаковать пытающийся уйти «москито».

С запредельной перегрузкой он развернул свой истребитель и, пользуясь преимуществом в скорости, стал быстро нагонять «Фокке-Вульф». Он уже практически вогнал сто девяностый в прицел и так увлекся, что на мгновение забыл о присутствии в воздухе второго немца.

А вспомнил о нем, когда его самолет вздрогнул от попадания снарядов авиационных пушек.

Пилот второго «Фокке-Вульфа», воспользовавшись заминкой своего противника, выкроил пару мгновений и накрыл второй «мустанг» длинной очередью из всех своих огневых точек.

В результате, прошедший сквозь стальной шквал «мустанг» задымил и со снижение пошел на запад. Его двигатель работал с перебоями, то и дело выбрасывая полосы черного дыма.

С начала боя прошли считанные секунды, а «москито» остался без прикрытия истребителей. «Одиннадцатого» арну не видел. Либо тот был сбит или вышел из боя.

Данг наблюдал всю картину, нещадно вывернув шею, и вовремя заметил бросившийся за ними в погоню «сто девяностый».

— Немец на хвосте, — доложил он пилоту, — дистанция шестьсот.

— Вижу, — отозвался пилот. — А вот хрен тебе…

Последнее относилось видимо к вражескому летчику. Чуть подав штурвал вперед, пилот «москито» перевел машину в пологое пикирование, наращивая и без того предельную скорость.

— Пятьсот метров, — оценил расстояние Данг, бросив взгляд назад.

За «Фокке-Вульфом» тянулся серый выхлоп от работающего на форсаже двигателя. Его пилот всеми силами пытался сократить расстояние до удирающего противника. Он хотел бить наверняка.

Но легкий скоростной разведчик тоже выжимал все из своих двух моторов. А скорость уже перевалила за 700 и продолжала расти.

Самолет стало трясти. Сказывалась близость звукового барьера на этой высоте. Трясло все сильнее. Пилот еле удерживал самолет от срыва в неуправляемое пике.

Одно радовало, что немецкому пилоту сейчас не лучше. Он кажется достиг своего предела скорости и более не приближался. Даже стал понемногу отставать.

Наблюдающий за ним Данг поспешил доложить эту новость шипящему от физического напряжения пилоту.

— Отрываемся, — крикнул он, поворачиваясь к пилоту.

Уводя взгляд от вражеского самолета, он боковым зрением схватил вспышки, вдруг возникшие на капоте и крыльях «Фокке-Вульфа».

Мгновения, пока его голова поворачивалась к пилоту, хватило, чтобы снаряды, выпущенные с истребителя, догнали самолет-разведчик.

Они все прошли мимо. Слишком велик был разброс из-за большой дистанции.

Все, кроме одного двадцатимиллиметрового снаряда, который, пробив сзади прозрачный фонарь кабины, прошел в миллиметре над бронеспинкой кресла пилота.

Голова пилота рванулась вперед. Сорванный с нее внезапным ударом шлемофон ударился в пробитое пролетевшим кабину насквозь снарядом лобовое стекло и сполз тяжелой кровавой массой на приборную доску.

У пилота отсутствовала верхняя часть головы примерно до переносицы.

Данг, наблюдавший всю картину с расстояния вытянутой руки, подавил возникший было спазм в горле и вытер перчаткой со своего лица мягкие брызги крови и мозгов.

Он бросил взгляд назад. «Фокке-Вульф», выпустивший наудачу шквал снарядов, прекратил преследование и резко ушел вверх, проваливаясь в высоту. А «москито» продолжал нестись к земле, потихоньку увеличивая угол пикирования. И только воистину мертвая хватка мертвого пилота не позволяла ему перейти в глубокое последнее пике. Земля приближалась.

Данг отстегнул привязные ремни, дотянулся через тело пилота до сектора управления двигателем и убрал обороты. Затем переместил рычаг управления закрылками в боевое положение и почувствовал, как самолет вздрогнул, обретя дополнительное сопротивление воздуху, и чуть приподнял нос.

Но все это лишь отсрочит неизбежный конец лишь на несколько секунд, и всего этих секунд сорок или пятьдесят. Не больше.

А мертвый пилот вцепился в штурвал так, что сразу не оторвать.

Когда решение пришло в голову, руки Данга уже вовсю действовали.

Рванул красную рукоять, и прозрачный фонарь кабины сорвало потоком и унесло в небо. Оглушительный ураган ворвался в кабину, выбивая из глаз слезы.

Арну сдвинул на глаза летные очки со лба и дернул пилота за замки привязных ремней.

Замки поддались легко.

Тело пилота качнулось, выставляя напоказ полупустой череп, но Данга это уже не трогало.

Секунды утекали с бешеной скоростью.

Толкнув труп в плечо, он рывком вытащил из-под него парашют и, нащупав кольцо, дернул. Укладка раскрылась, выдав облако невесомого шелка. Данг подхватил его и швырнул вверх из кабины.

Бешеный поток воздуха взорвал шелк белым куполом и вырвал тело мертвого пилота из кабины. Рвануло так, что один утепленный сапог с мертвой ноги так и остался в кабине.

Арну мигом перебрался на пилотское место и, вцепившись в штурвал, потянул его на себя. Тянул изо всех сил, до хруста в мышцах спины, пока вдруг не почувствовал нарастающую перегрузку и увидел ползущий вниз горизонт.

Он вышел из пике на двухстах метрах.

«Одна секунда», — прикинул Данг, оценив высоту. Секундой позже и он бы взрыхлил своим телом эту планету.

Тогда ему удалось добраться до английских берегов и посадить самолет на свой аэродром…

— Господин офицер, что-нибудь еще? — женский голос вывел его из задумчивости.

Перед ним стояла девушка в белом накрахмаленном переднике и блокнотом в руках. Она буквально излучала симпатию. И эта симпатия была направлена на него.

Данг с огромным трудом подавил рефлекс вскочить перед женщиной на ноги и произнести традиционную для арну фразу приветствия и почитания.

Он никак не мог до конца принять, что в этом мире женщины имеют не то значение и положение, к которому он привык в своем мире. А женщина, прислуживающая мужчинам в баре, ставила его понимание мира буквально с ног на голову. Но здесь так было принято, и все этим, кажется, были довольны.

Данг старался осознать это своим умом, но всякий раз, когда какая-нибудь девушка или женщина пыталась с ним заговорить, его душа наполнялась сладкой истомой. Ведь женщина обратила на него свое внимание.

— Спасибо, — мягко ответил Данг, — мне ничего не нужно.

Она чуть огорчилась. Данг почувствовал этот короткий всплеск. Видимо девушка очень хотела хоть чем-нибудь ему услужить.

— Но я обязательно что-нибудь закажу попозднее, — добавил он, глядя девушке прямо в глаза. Так было принято у арну.

Девушка игриво повела бровками и улыбнулась ему уже совсем открыто.

— Меня зовут Джессика, — она поправила и без того идеальный воротничок. — Если вдруг вам захочется еще чего-нибудь, то просто позовите Джессику.

Она развернулась на одной ножке, так что юбка, крутанувшись, поднялась значительно выше колен и пошла к стойке бара, собирая по пути со столов пустые кружки. Но она не просто шла, а показывала как она идет именно ему, Дангу.

Он чувствовал, что все ее внимание до сих пор направлено на него. И еще ему показалось, что в слова «захочется еще чего-нибудь» она вложила дополнительный смысл.

На авиабазе, где среди персонала тоже работали молодые женщины и девушки, он почувствовал на себе такой мощный поток женского интереса, что поначалу растерялся.

В его мире мужчина добивался расположения женщины, совершенствуя себя духовно и физически. Чтобы стать одним из нескольких мужей одной женщины.

А здесь сразу несколько женщин искали его благосклонности, и он, честно говоря, не знал, что с этим делать, пока одна из девушек-картографов по имени Мари решительно не подошла к нему и прямым текстом пригласила его к себе на ужин.

Арну видел, что эта странная земная девушка почему-то говорит ему неправду, и мысли ее совсем не о еде, но согласился. По другому и быть не могло, раз женщина чего-то от него хочет.

Вечером, во время работы над штабными картами Данг спросил у полковника Торстона, что ему делать в данной ситуации, чтобы не нарушить каких-либо земных законов и обычаев. На что полковник, подумав несколько секунд, ответил:

— Поверьте, Данг. Эта война уже нарушила все, что только можно было нарушить.

И, секунду помолчав, добавил:

— Главное, человеком оставаться…

Ту ночь Данг впервые провел не в доме полковника, а в скромной комнате Мари. Конечно же, об ужине не было и речи. Волна симпатии возбуждения, исходящая от девушки, ощущалась так мощно, что Данг подумал о возможности сексуального слияния.

Но тут же мысленно оборвал себя. Какое может быть сексуальное слияние, если еще не произошло духовное!

В его мире мужчина, избранный женщиной, многие часы проводил с ней в беседах и медитациях, и лишь потом женщина арну, ощутив истинное единение с мужчиной, сливалась с ним телесно.

Здесь же Данг лишь на несколько секунд закрыл глаза, чтобы мысленно произнести ритуальную мантру, означающую начало процесса духовного слияния, как почувствовал, что тонкие нетерпеливые пальчики расстегивают пуговицы на его рубашке и уже добрались до брючного ремня.

В общем он понял, что у землян ритуал сексуального слияния не требует предварительного духовного единения, но со своей стороны постарался отдать девушке все, что мог и умел.

В результате ее первый оргазм почти поверг его в шок. Он ощущал, как бьющаяся в конвульсиях наслаждения девушка выбрасывает огромное количество жизненной энергии и даже не делает попыток собрать ее обратно.

Он быстро, не останавливая процесса, привычно ощутил облако энергии, исходящей от девушки, мысленно представив, как он через точку над переносицей как бы всасывает эту драгоценную энергию, втянул ее в себя и, медленно выдыхая, направил ее по своему телу вниз, возвращая расточительной владелице.

Но это привело всего лишь к следующему, еще более сильному оргазму у девушки, и Данг понял, что она просто не владеет техникой вытягивания сексуальной энергии. Техникой, которой все арну обучаются с детства.

Тогда Данг взял весь процесс под свой контроль и остаток ночи превратился для Мари в сливающуюся череду оргазмов, не столь острых, как первые два, но зато более глубоких и длительных.

Волны восторга, исходящие от девушки, убедили Данга, что он все делает правильно, но с первыми лучами солнца он все же решил дать девушке немного поспать.

Но она неожиданно властно взяла инициативу в свои руки, и только стук в дверь дежурной по общежитию, сообщавший, что пора на службу, заставил ее с сожалением оторваться от Данга.

В штабе, в центре руководства полетами, а после и в офицерской столовой Данг ощущал на себе троекратно возросший интерес всего женского персонала. Да и для полковника Торстона ночное времяпровождение космического гостя, похоже, не было большим секретом. Вечером того же дня он позвонил кому-то, и вошедший в кабинет комендант базы вручил Дангу ключи от комнаты в офицерском общежитии.

— Пора тебе обживаться, — сказал Торстон, когда комендант вышел из кабинета. — Ты, похоже, уже совсем освоился у нас.

Данг переехал от полковника на следующий день. Последний вечер он посвятил выяснению вопроса о представлении землян об энергетике человека и сексуальных отношениях.

Он перерыл всю библиотеку и сделал ужасающий вывод.

Земляне вступают в сексуальное слияние друг с другом в основном для получения телесного удовольствия. При этом духовная сторона этого слияния не рассматривается как обязательная составляющая, а рождение детей — это результат скорее случая, чем плод великого слияния двух сущностей противоположного пола в единое духовное существо в момент зачатия.

Правда, он наткнулся на упоминание об одном трактате, написанном в стране Китай, бывшей колонии Великобритании, где излагались соответствующие учения, но, как понял Данг, это было скорее экзотикой, чем принятым образом жизни.

В общем, было непонятно, почему земляне не выродились, как разумные существа и еще смогли расселиться по галактике. Точнее, смогут, через шестьсот лет.

Шум в дальнем конце дымного зала отвлек Данга от размышлений.

Изрядно подвыпивший упитанный и лысоватый пехотный капитан пытался усадить Джессику на колени. Девушка явно не желала этого и пыталась вырваться из его рук, стараясь при этом не расплескать пиво в огромных кружках, которые она несла на соседний столик.

Но когда рука капитала ухватила ее за ягодицу, она взвизгнула, и целый водопад янтарного пенного напитка пролился на лицо и мундир капитана. Его не менее пьяные друзья за столом просто покатись со смеху.

— А ты, сучка! — вмиг побагровевший капитан вскочил, разбрасывая пенные брызги во все стороны, и залепил девушке пощечину. Голова девушки мотнулась от удара, а из глаз брызнули слезы.

Данг не помнил, как он преодолел расстояние от своего столика до капитана. Кажется, по пути перемахнул через чей-то столик. И занесенная для нового удара рука пьяного капитана оказалась жестко блокирована и начала неестественно выворачиваться. Данг дожал еще чуть-чуть, и капитан, хрюкнув от удивления и боли, упал обратно на свой стул.

Данг выпустил его руку из захвата и, посчитав инцидент с капитаном исчерпанным, повернулся к девушке. Он успел увидеть, как ее глаза, глядящие ему за спину, расширились от ужаса. Оттолкнул ее в сторону и развернулся, одновременно уходя с линии возможной атаки. Початая бутылка с виски просвистела возле его уха и, едва задев плечо, разбилась об угол стола.

В руке разъяренного капитана оказалось горлышко бутылки с торчащими острыми краями. Похоже, тот совсем потерял контроль над собой.

Его глаза налились кровью, и он бросился на Данга, метя ему в лицо режущими гранями разбитой бутылки.

— Сейчас, красавчик, ты у меня станешь еще красивее, — слетело с его губ вместе с пеной.

Данг постарался не нанести ему никакого физического вреда, хотя хотелось очень.

Он коротким ударом руки в основание предплечья противника заставил разжаться руку, сжимавшую опасный предмет, и нокаутировал капитана тычком сведенных в пучок пальцев в затылок в чувствительную точку за правым ухом.

Капитан рухнул как мешок, и Дангу пришлось его взгромоздить обратно на стул. Едва он пристроил капитана, как вдруг кто-то обхватил его сзади длинными жилистыми руками и стал отрывать от пола.

«Приятели капитана», — сообразил арну, вспомнив офицеров, вскочивших из-за стола.

Он как-то про них забыл. Пришлось резко ударить головой назад в лицо нападавшего. А затем, вздернув руки вверх и высвободившись из захвата, нанес короткий удар локтем в солнечное сплетение. По звуку понял, что попал точно, но оборачиваться не стал, так как нужно было встречать третьего. Тот уже размахнулся стулом, и Данг просто оглушил его прямым ударом открытой ладони в потный лоб.

Бесчувственно тело перелетело через стол, а стул Данг поймал и поставил на место.

Больше никто не нападал. Данг вдруг заметил, что все посетители бара собрались в круг, как бы ограничив собой зону действий, и с любопытством наблюдали за происходящим.

— Браво, лейтенант, — раздалось вдруг сзади.

Данг обернулся и увидел седоусого майора-кавалериста, который встал из-за своего стола (кажется, через него арну перемахнул не глядя, когда спешил на помощь к Джессике) и поднял бокал над головой, приветствуя победителя.

То тут, то там среди посетителей раздались аплодисменты и вскоре все свидетели инцидента так или иначе выражали свой восторг.

Данг повернулся к Джессике, не пострадала ли она во время драки. Но девушка уже куда-то убежала. Хотя эмоции окружающих, направленные на арну, были в абсолютном большинстве положительными, ему расхотелось здесь находиться.

Он расплатился с барменом, заплатив в том числе и за разбитую посуду, и вышел на улицу.

До офицерского общежития было недалеко, и он не спеша отправился пешком. Но стук догоняющих его каблучков заставил его обернуться.

Джессика на ходу с помощью носового платки и зеркальца приводила в порядок глаза, поправляла прическу и пыталась удержать в руках раскрытую сумочку. А еще она при этом крутила головой, выглядывая Данга.

Увидев его, она застучала каблучками еще быстрее, опасаясь, что он уйдет, и не удержала сумочку в руках. Содержимое весело рассыпалось и покатилось по мостовой.

Девушка остановилась, не зная, что предпринять, и в отчаянии переводила взгляд то на Данга, то на рассыпавшиеся дамские сокровища.

Арну подошел и, собрав все раскатившиеся вещи в сумочку, подал ее девушке.

Несмотря на заплаканные глаза и припухшую после пощечины левую сторону лица, она успела привести себя в порядок и смотрела на Данга без особой робости.

Принимая сумочку из рук Данга, она заговорила быстро, словно боясь, что ее прервут:

— Я позвонила домой маме, что сегодня останусь ночевать у Кэрол. Не могу же я в таком виде прийти домой. Мама замучает меня вопросами, а еще хуже приедет и устроит скандал. А Кэрол как назло уехала на неделю к родным. Поэтому мне негде ночевать, и я могу остаться на ночь только у вас.

Данг открыл дверь в свою комнату, и Джессика вошла первой.

Женщина попросила у него приюта и защиты! И арну с радостью был готов предоставить ей все то немногое, что было у него. От этого ощущения радость теплом разливалась в его груди.

Тут он вспомнил, что Мари, которая все чаще оставалась ночевать у него, может прийти и сегодня.

Кровать, хоть и широкая, с комфортом могла бы вместить двоих. И арну решил, что если вдруг Мари придет, то женщины вполне разместятся на кровати, а он переночует в кресле.

Но спать ему практически не пришлось. Джессика вцепилась в него и не отпускала от себя почти до утра, сходя с ума от умений Данга.

А утром в замке входной двери провернулся ключ, и в комнату вошла радостная и возбужденная ожиданием встречи Мари.

* * *

Рука, отработанным до полного автоматизма движением, передвинула сектор газ на ноль и щелкнула тумблером зажигания.

Он тупо смотрел, как винт его FW-190 несколько раз резанул воздух по кругу и остановился. Заруливать на стоянку он не стал. Персонал отбуксирует. Не зря же они свои дойчмарки получают.

Марк почувствовал, что начинает беспричинно злиться на всех и вся.

Хотя причина была. Английский разведчик ушел к своим берегам, помахав ему напоследок хвостом.

Он стянул с головы кожаный шлем и почувствовал, как вроде бы теплый ветер охлаждает почти лысый вспотевший под шлемом череп с редкими пучками отрастающих волос.

Недавно он заметил, что волосы стали потихоньку отвоевывая все больше места на изуродованной огнем голове. Да и шрамы становились не такими страшными. Из под уродливой коры ожогов стало постепенно проглядывать человеческое лицо.

Но сейчас он думал не о лице, а о вражеском самолете-разведчике, которому удалось от него уйти.

Почему это его так зацепило, он не понимал. Ну не сбил очередной самолет и что из того! Да и почему он так уверен, что не сбил? Ему показалось, что далеко в низу он заметил купол парашюта.

С сопровождением из четырех «мустангов» попытались разобраться быстро.

Первого завалили сходу. Американец узнал, что атакован лишь в момент, когда снаряды Марка прошили бронеспинку его пилотского кресла.

Второго подловил Ульрих на коротком вираже и короткой очередью отстрелил ему левую плоскость. Но третий «мустанг» с номером одиннадцать, совершив почти невероятный кульбит, оказался у него за хвостом и в любую секунду мог открыть огонь.

Марк, уже поймавший было в прицел четвертый, ринувшийся на него истребитель, вынужден был вскинуть нос своего «стодевяностого» и дать очередь из всех стволов по курсу «одиннадцатого». Попасть он не надеялся, но напугать, сбить с прицела…

Он прекрасно представлял, что чувствует летчик, когда курс его самолета вдруг пересекает густой рой трассирующих снарядов. В большинстве случаев тело срабатывает рефлекторно, подчиняясь инстинкту самосохранения.

«Мустанг» с двумя единицами на борту метнулся в высь, стараясь уйти от столкновения со смертоносным ливнем, и потерял цель. Но третий американец упрямо пытался пристроиться к Марку снизу.

Процесс затягивался, а двухмоторный разведчик, врубив форсаж, ринулся к побережью.

Главная цель уходила.

На запредельной перегрузке Марк вывернул в лоб настырному третьему на такой дистанции, что тот резко свернул в сторону, избегая лобового столкновения с сумасшедшим фрицем, и пропал из виду.

Что и требовалось на данный момент.

Довернув истребитель на уходящий «москито», Марк двинул газ на максимум и устремился в погоню. Так увлекся, что не заметил, как ему в хвост пристроился недавний противник. И если бы не ведомый, гореть бы ему в синем небе чадящей звездой.

А Ульрих сегодня был явно в ударе. Подловил «одиннадцатого» на восходящей и из положения «в верх брюхом» всадил ему в двигатель короткую очередь. У того мгновенно заклинило пропеллер. «Мустанг» не загорелся, но это был уже не боец.

Ульрих окинул взглядом вставший с ног на голову горизонт в поисках командира и увидел, как истребитель ведущего бросился за разведчиком. Но на хвосте у того повис последний, четвертый «мустанг» из прикрытия «москито».

Шесть пулеметов «браунинг» пятидесятого калибра вмонтированные в крылья американского истребителя готовы были изрыгнуть смертельный ливень крупнокалиберных пуль. Но за секунду до этого по крыльям и фюзеляжу американца ударили снаряды Ульриха. Тот не стал тратить время на переворот своего Фокке-Вульфа в нормальное положение и открыл огонь как был, вниз головой.

В общем справились с горем по полам, но вот разведчик, ревя форсированными движками, продолжал уходить все дальше к побережью.

Поначалу Марк даже сократил дистанцию метров до четырехсот, но за штурвалом «москито» сидел настоящий псих.

Разведчик резко увеличил угол пикирования, рискуя вызвать срыв воздушного потока с плоскостей. Если бы это произошло, то тогда пике стало бы просто последним.

Ревущий вокруг плоскостей воздух стал кромсать обшивку с капота правого двигателя «москито».

Марк определил это по ошметкам, летящим ему навстречу. Его истребитель вибрировал всеми плоскостями и тоже вот-вот был готов развалиться.

Он решил более не испытывать судьбу.

До цели было слишком далеко, но Марк поймал удаляющийся самолет в прицел и дал очередь из всех стволов.

И вот тут он почувствовал, что все внутри него внезапно воспротивилось этому выстрелу. Воспротивилось на столько сильно, что он, прекратив огонь, чуть не бросил рукоять и как-то судорожно потянул ее на себя.

Тело мгновенно стало свинцовым, кровь отхлынула от мозга, и он едва не потерял сознание от возникшей предельной перегрузки. «Фоке-вульф» взмыл в высь, стремительно набирая столь желанную высоту.

Там его поджидал Ульрих, справедливо рассудивший, что догнать командира он не сможет, а контролировать ситуацию лучше сверху.

Марк, так и не покинув кабину, пронаблюдал за ведомым, зашедшим на посадку вслед за ним. И продолжал бы сидеть и дальше, если бы подошедший к его самолету механик с беспокойством не окликнул его.

— У Вас все в порядке, герр Рудель? Вы не ранены?

Марк посмотрел на своего механика долгим взглядом и лишь потом ответил.

— Все хорошо, Фридрих. Спасибо.

Он выбрался из кабины и, оставив потрепанный самолет на попечение техперсонала, двинулся к штабу.

Ульрих догнал его и молча зашагал рядом. Обычно они после каждого вылета, едва покинув кабины, обсуждали все моменты прошедшего полета. Но сейчас командир молчал и ведомый решил отложить разбор полетов на более удобное время.

Полковник находился на своем рабочем месте. У стола с разложенной на нем картой района ответственности авиаполка. Глядя в листок бумаги в левой руке, он водил карандашом по карте и так увлекся что не сразу заметил вошедших в комнату летчиков. А когда заметил, коротко приказал.

— Докладывайте.

Марк сжато доложил о результатах патрулирования. Коротко обрисовал бой с «мустангами» и свою попытку догнать «москито».

Полковник кивал, не отрывая взгляд от карты, а потом повернулся к Марку.

Ваши действия заслуживают всяческих похвал, но… — он твердо взглянул Марку прямо в глаза, — расстреливать в воздухе пилотов противника, пытающихся спастись с парашютом, не в традициях нашей части.

Марк молча смотрел на полковника.

Но Ульрих молчать не стал. И в его голосе неожиданно прорезались твердые нотки и готовность постоять за честь своего командира. Да и за свою честь то же.

— Не я, не господин обер-лейтенант не стреляли по раскрывшимся парашютам.

Полковник обошел стол и поднял с него еще один лист бумаги.

— В этой телефонограмме сообщается, что спустившийся на парашюте английский летчик был мертв, и у него отсутствовало половина головы. Как еще вы можете объяснить это?

Марк машинально прокрутил в голове момент стрельбы по самолету-разведчику, и на него снова накатило, как тогда в кабине истребителя.

Ульрих снова попытался что-то возразить, но Марк перебил его.

— Что с самолетом? Где он упал?

Полковник нахмурился.

— В том-то и дело, что нигде. Похоже, он дотянул до Англии.

При этих словах Марк вдруг почувствовал такое облегчение, словно в том самолете находился его близкий друг или родственник. Видимо это как-то отразилось на его лице, поскольку взглянувший на него полковник нахмурился еще больше. Да и Ульрих кинул на командира удивленный взгляд.

Марк не мог понять, что с ним происходит, но настроение его улучшилось и объяснение этому он дать не мог. Словно внутри него было что-то, что воспринимало окружающий мир по-другому, иначе, чем он, Марк Рудель. Или просто «крыша сдвинулась».

Последняя мысль показалась Марку наиболее логичной, но, как не странно, настроение ему не испортила.

Все еще продолжая хмуриться, полковник вытащил из папки еще одну, уже третью по счету, бумажку и подошел к летчикам.

— Обер-лейтенант Рудель. За проявленное мужество и летное мастерство вы представлены к железному кресту с дубовыми листьями, и повышены в звании до гауптмана. Поздравляю Вас гауптман Рудель.

Он крепко пожал Марку руку.

— Унтер-офицер Мецке. За проявленное мужество и летное мастерство вы представлены к железному кресту и повышены в звании до лейтенанта.

Пилоты одновременно вскинули правую руку в воинском приветствии:

— Во славу Рейха!

Полковник кивнул.

— За наградами поедете в Берлин, когда удастся выкроить время для вас. А пока, хауптман Рудель, срочно принимайте эскадрилью. Разведка сообщает, что в Англии концентрируются значительные силы новейших бомбардировщиков В-17. Налеты могут начаться со дня на день. Мы должны быть готовы. Вы свободны.

Полковник уж было снова углубился в изучение карты, когда Марк сделал шаг вперед.

— Господин полковник, у нас с унтер… с лейтенантом Мецке есть соображения по методам атаки больших и плотных групп бомбардировщиков.

И, не спрашивая разрешения, он взял со стола карандаш.

* * *

Данг сидел на месте штурмана в кабине гигантского четырех моторного бомбардировщика В-17 «Летающая крепость».

На днях целое авиакрыло гигантских машин прибыло на авиабазу из-за океана. Они кружили над базой, ревя двигателями, по очереди садились на полосу, практически перекрывая ее размахом своих крыльев, и вскоре заняли все места, сколь либо пригодные для стоянки.

Дангу показали стоящий несколько обособленно от других самолетов флагманский бомбардировщик, в котором отныне будет его место. Место главного штурмана авиакрыла.

Фактически это теперь был его самолет. Молодой механик, принявший на попечение воздушный корабль отрапортовал, что самолет в полном порядке. А потом помялся и спросил.

— А как будет называться наш самолет? Надо же его как-то назвать. На удачу.

Данг сначала не понял. Раньше на базе не было принято давать самолетам собственные имена. Но тут он обратил внимание, что на бортах практически всех прибывших четырехмоторных гигантов красуются либо название, либо картинка в виде хищного животного или птицы. А то и картинка и название сразу. И только его самолет сверкал абсолютно чистыми серебристыми боками.

— Не беспокойтесь, сэр. Нарисую, все, что попросите, — сказал механик и за тем, совсем смутившись, добавил. — Я окончил художественную школу в Йоркшире.

Видно ему очень хотелось самому разрисовать бомбардировщик.

А почему бы и нет…

Данг вырвал из блокнота лист и аккуратно набросал эскиз. Указал цвета. И отдал механику, нетерпеливо вытягивающего шею и старающегося рассмотреть, чего там нарисовал этот молчаливый офицер.

На листке была изображена стилизованная звезда на фоне открытой ладони. А внизу красовался не то орнамент, не то надпись на неизвестном языке.

Паренек и не подозревал, что держит в руках эскиз нарисованный с эмблемы вооруженных сил не просто другого государства, а другой планеты. А орнамент под рисунком, это действительно надпись читающаяся, как «ЗВЕЗДА АРНУ» на языке самих арну.

— Красивый рисунок, — одобрил он, и Данг уловил в его эмоциях легкий след разочарования. Видимо паренек хотел, что бы на его самолете красовался атакующий ястреб, или, на худой конец, орел или тигр. А тут рука какая-то.

Но тем не менее побежал за краской с радостью, а Данг полез в кабину осваиваться.

Оборудование штурманской кабины служило для ориентирования в пространстве, прокладывания маршрута полета, а так же для расчета момента сброса бомб на цель.

И все это нагромождение было нужно здесь, как атмосфернику — противометеоритная защита. То есть, по понятиям арну, не нужно вовсе.

Кроме радиостанции, конечно. Передавать радио волны Данг еще не научился. Хотя кое-кто из его нынешних сослуживцев искренне верил, что он может и это, просто тщательно скрывает.

Но сам Данг был уверен, что не может, и именно по этой причине сидел сейчас в кабине бомбардировщика. Изучал руководство по эксплуатации бортовой радиостанции и никак не мог сосредоточиться на предмете изучения.

Его голова была занята другим.

А если признаться себе честно, то Данг впервые за всю свою жизнь был выбит из колеи. Причем так основательно, что уже несколько дней проводил время в одиночестве стараясь ни с кем не встречаться.

Полковник Торстон прямо спросил, арну, что произошло. Данг попытался объяснить и в результате запутался еще больше.

В тот вечер, когда он познакомился с Джессикой, молоденькой официанткой из бара, и та, сославшись на множество уважительных причин, осталась ночевать в его комнате, из Лондона вернулась Мари.

То, что произошло потом, не лезло ни в какие рамки его представлений о мироздании. Он даже в самых страшных домыслах не мог себе представить, что такое возможно.

Реакция Джессики на появление Мари была мгновенной, и похоже заранее обдуманной.

— Ах, ты сучка! Пошла вон отсюда! — и Джессика указала пальчиком на дверь.

Мари побледнела, и вместо того, что бы выйти из комнаты, бросила зонтик, сделала шаг к кровати и резким движением сорвала с них одеяло.

— Сама проваливай, подстилка кабацкая!

Джессика дико завизжала, вскочила и, как была голая, бросилась на Мари и вцепилась ей в прическу. Соперница не осталась в долгу и пыталась достать длинными крашеными ногтями до лица Джессики.

Визг дерущихся женщин до краев наполненный ненавистью, стремлением защитить свое законное, и каким-то непонятным немым обращением к нему, к Дангу, настолько поразил и деморализовал инопланетянина, что он, ничего не способный понять, просто сидел на кровати голый и дрожал всем телом.

Никогда он еще не испытывал такого ужаса и отчаяния. Свирепые рукопашные схватки с беспощадным земным космодесантом, когда вокруг гибли друзья и враги, а смерть уже приглашала шагнуть за грань жизни, казались теперь не более чем легкой неприятностью с оттенком лирической печали.

Он легко и без раздумий поменялся бы сейчас местами с тем арну, который в бою на его глазах получил в горло лезвие десантного ножа.

Через завесу испытываемого шока по долетающим до него ругательствам Данг вдруг понял, что причиной взаимной ненависти этих двух женщин является он!

И вот тогда ему действительно стало плохо.

Он не понимал, что же он сделал не правильно! Но он это сделал! Сразу две женщины испытали негативный стресс, причиной которого стал он!

Да! Он стал причиной возникшей в их душах ненависти, самого страшного, что может случиться с душой разумного существа.

«Я не достоин жить, и не достоин возрождения» — эта мысль всплыла в воспаленном мозгу естественно и даже как-то запоздало. Данг вдруг почувствовал, что жизнь как бы заранее, но в соответствии с принятым решением, постепенно стала покидать его тело.

Он даже не стал мысленно обращаться к Великой Матери, что бы она приняла его в свое лоно. Теперь он не был достоин даже ее Имени.

Мысли путались, но даже сквозь эту путаницу осознание происходящего было невыносимо. Он уже не чувствовал своего тела, повалившегося в кровати на бок. Он пытался мысленно воспроизвести активирующий код, чтобы имплантант-убийца быстрее прекратил его страдания. С первого раза не получилось. Разум работал с перебоями.

Он нашел в себе силы и, внутренне собравшись, начал новую попытку.

Опять не получилось. Но на сей раз из-за того, что кто-то сильно ударил его по щеке. Потом еще. Кричали его имя. Его звали. Что-то влажное и горячее капало ему на лицо и стекало на грудь влажными дорожками.

Его продолжали звать. И это были женские голоса.

С трудом выбираясь из уже почти поглотившего его небытия, Данг открыл глаза на мертвенно бледном лице.

Обе девушки были рядом и тормошили его, обливаясь слезами. Одна совершенно голая, а вторая даже не снявшая дорожного плаща.

Он почувствовал овладевший ими испуг, растерянность и… безграничную любовь… к нему! От бушующей взаимной ненависти не осталось и следа.

«Так не бывает» — отстраненно подумал арну. Ненависть — это язва души. Она либо есть, либо ее нет.

Но всепоглощающего желания умереть уже не было. Захотелось разобраться.

Выслушав рассказ Данга, Торстон не задумался даже на секунду и выдал лишь одно слово:

— Бабы…

Когда Данг попросил пояснить, полковник попросту купил ему несколько дешевых бульварных романов.

Арну проглотил их за одну ночь. Поразился абсолютной нелогичности поступков героев книг и решил больше не встречаться с земными женщинами, кроме как по службе. По крайней мере, пока не разберется во всех тонкостях души прекрасных представительниц планеты Земля.

А через два дня объявили вылет всего авиакрыла «летающих крепостей».

Глава 8 Вспомнить все

С такой высоты земля уже не казалась, чем-то реально существующим. Еле различимая в дымке облаков и утреннего тумана, она уже не была такой твердой и незыблемой. А двенадцать специально оборудованных Фокке-Вульфов стодевяностых продолжали упорно лезть в темно-синее небо, метр за метром выигрывая у земного тяготения.

В жертву этим метрам было отдано все, что возможно. С истребителей были сняты пулеметы. Пушки, правда, оставили, что бы истребитель оставался истребителем, а не превратился в безоружную мишень.

Зато броню сняли всю, где только можно. Марк нервно поежился. Не от холода. Хотя на этой высоте было минус тридцать. Просто было как то не уютно ощущать, что твою спину больше не прикрывает надежная двенадцатимиллиметровая стальная плита. Спина как будто голая.

Облегчая самолет до предела, техники сняли даже кое-что из приборов, и теперь пустые глазницы установочных гнезд чернели на приборной панели, вызывая у летчиков не слишком оптимистические ассоциации.

Из карманов меховых комбинезонов Марк приказал пилотам вытащить все, до последней сломанной пуговицы. Даже личное оружие осталось на земле.

Зато вместо всего этого под брюхом каждого самолета, уродливо искажая его благородные очертания, примостилась чушка двухсотпятидесятикилограммовой осколочно-фугасной авиабомбы.

В наушниках зашипело и прорезался голос.

— Почтальон передал, что бабушка будет на месте вовремя. Внуки ее уже встречают. Ждем пирожки для бабушки.

Марк голос не узнал. Но так и было задумано. Секретности ради на радиопосту сменили на время оператора, что бы враги по голосу не определили, кто выдал сообщение и для кого.

А сообщение означало, что большая группа американских «летающих крепостей» точно по графику вышла в заданный район и их уже встретила передовая группа «Фокке-Вульфов стодевяностых». Их наверняка свяжут боем истребители противника прикрывающие «крепости». Тем более, что численное преимущество у американцев подавляющие. Но главный козырь Марк нес под брюхом своего самолета, как и все одиннадцать пилотов его эскадрильи.

Когда он предложил бомбить строй бомбардировщиков сверху, командир полка посмотрел на него как на больного. Но по мере объяснений, все чаще кивал и машинально тер пальцем пуговицу на форменном кителе. Это означало, что он взволнован и заинтересован.

Марк закончил объяснять и полковник без лишних разговоров дал добро.

Строй гигантских четырехмоторных машин застлал горизонт. Они шли плотным уверенным строем, расчерчивая небо белоснежными прямыми линиями выхлопов от всех своих двигателей. От этого казалось, что «крепостей» еще больше и они просто закрыли горизонт от взгляда Марка. Чуть в стороне и ниже небо окрасилось трассами авиационных пушек. Это отвлекающая группа делала свою работу.

Взгляд на альтиметр. Марк облегченно вздохнул. Успели таки наскрести необходимые метры. Двигатели истребителей выдавали все, что могли, и даже больше, задыхаясь от недостатка кислорода на такой высоте.

«Потерпи, родной» — мысленно обратился Марк к истребителю. — «Еще немного».

Головные девятки летающих крепостей уже поровнялись с эскадрильей истребителей проходя под ними и ниже на километр.

— Пора!

Марк качнул крыльями, и стал разворачивать истребитель по курсу армады, стараясь не потерять при этом ни единого метра высоты. Эскадрилья, чуть рассыпалась в стороны и повторила маневр ведущего.

Теперь их строй занимал почти квадратный километр, и каждый из них был лакомой целью для «мустангов».

А внизу была армада. «Крепостей» в сто с лишним, не меньше. Солнце блестело на металлических плоскостях и особенно сверкало в плексигласе кабин и пулеметных турелей.

— Господин гауптман, истребители на девять часов, ниже сто, удаление двести. Идут к нам. — голос одного из пилотов эскадрильи ворвался в наушники.

Все, обнаружили! Поздно спохватились, защитнички. Всего и делов-то осталось…

— Внимание всем! Сброс по команде. Начинаю отсчет. Три… два… один… сброс!

Двенадцать больших пальцев в двенадцати кабинах практически одновременно нажали кнопку электроспуска. В подвесках щелкнули электромагниты и двенадцать двухсотпятидесятикилограммовых осколочно-фугасных бомб понеслись в низ, раскручивая маленькие пропеллеры дистанционных взрывателей. Прямо на строй бомбардировщиков.

Истребитель, избавившись от непривычной ноши, восторженно рванул вверх. Но Марк уверенно, словно опытный жокей только что взнузданного жеребца, вернул его на место. Накренил машину на крыло, что бы открыть себе обзор и краем глаза отметил, что остальные пилоты поступили так же. Всем хотелось посмотреть, получится ли что-нибудь из затеи командира.

Время — понятие растяжимое. Это понятие доказывает самое себя каждый раз, когда ожидание становится просто невыносимым. Марку показалось, что прошла целая минута. Он был уже почти уверен, что в бомбы просто забыли вставить взрыватели. И тогда это произошло.

Двенадцать вспышек в пределах одной секунды рванули небо прямо посреди гигантского строя. От вспышек во все стороны метнулись расширяющиеся хрустальные сферы ударных волн, напичканной визжащей сталью.

Такой мягкий и невесомый воздух, спрессованный чудовищной силой взрыва, словно монолитная стена ударил по ближайшим самолетам.

Несколько машин развалило взрывом, словно это были не металлические гиганты, а картонные модели, слепленные на кружке авиамоделистов.

Еще четыре машины вспыхнули яркими факелами, получив в топливные баки раскаленные зазубренные осколки.

Внезапно еще более яркая вспышка озарила все вокруг, а образовавшаяся ударная волна буквально разметала ближнюю часть строя «крепостей».

Взрыв был настолько мощным, что волна, сохранив лишь малую часть своей разрушительной силы, жестко тряхнула истребитель Марка. Тот судорожно вцепился в ручку управления, ожидая, что истребитель тут же на глазах начнет рассыпаться. Но обошлось.

Похоже сдетонировал боезапас на одном из пораженных осколками бомбардировщиков.

В шлемофоне, на волне эскадрильи, раздались вопли и ругань.

— Внимание! — пресекая возможную панику, Марк сосредоточил внимание пилотов на себе. Ребят надо было чем-то занять. — Первое звено отсекает «мустанги», остальные — атакуем «крепости».

Четыре «Фокке-Вульфа» первого звена отвалили в сторону и с ревом унеслись на встречу численно превосходящей группе «мустангов». Остальные восемь машин, почти синхронно перевернувшись через крыло, вертикально спикировали на не ровный и уже какой-то не уверенный строй бомбардировщиков.

Их было еще очень много. Что-то около сотни. Но картина почти мгновенного уничтожения двух десятков четырехмоторных гигантов произвела должное впечатление на экипажи остальных «крепостей».

Марк видел разрывы своих снарядов на плоскостях и фюзеляже бомбардировщика, и даже успел разглядеть несколько рваных дыр, оставленных ими в теле крепости, когда промчался в считанных метрах от своей цели.

Стрелки отреагировали поздно, и пулеметные трассы понеслись вслед, проходя в стороне и яркими пунктирами прочерчивая небо.

Марк вышел из пике, вновь набирая высоту, и огляделся. Вся восьмерка была рядом. Ульрих висел за левым крылом, добросовестно выполняя обязанности ведомого.

Атака оказалась результативной.

Одна «крепость» неслась к земле, роняя из своего чрева черные точки, которые, секунду спустя, расцветали куполами парашютов, а три или четыре машины, дымя одним, а кто и двумя двигателями, вывалились из общего строя и потянули к Ла-Маншу.

Они торопливо избавлялись от своего бомбового бремени, нимало не заботясь, что находится в низу. Жилые кварталы или крестьянские фермы.

Марк собрался было отдать приказ о повторной атаке, но заметил группу из примерно сорока машин, быстро приближающихся с востока.

Он напрягся. Это могли быть и свои и чужие.

От группы отделились несколько самолетов и сходу вступили в бой с «мустангами». Остальные врезались в строй бомбардировщиков на встречных курсах.

Слава тебе господи — свои!

— Свободная охота! — объявил в эфир Марк, глядя на рассыпающийся строй бомбардировщиков. Это означало, что теперь каждая пара сама выбирает себе цели. Американские пилоты были деморализованы и пытались самостоятельно уйти к побережью, надеясь, что именно на их самолет не хватит немецких истребителей. И сразу же становились добычей. Вооруженной шестнадцатью пулеметами, но все-таки добычей.

Марк разрешил Ульриху самостоятельную охоту, но приказал глядеть в оба. Все истребители противника были намертво связаны боем, но чем черт не шутит. И у американцев могла нагрянуть подмога.

Себе он облюбовал «летающую крепость» из лидирующей группы, которая, несмотря на явные повреждения, продолжала лететь по курсу. И лишь когда пилот понял, что рядом с ним нет более ни одной машины, сбиты или уже удрали, развернул самолет на запад.

Огрызнулась, лишь нижняя турельная установка. Марк рефлекторно поддернул истребитель вверх. Не рассчитал. Не учел облегченного состояния машины, проскочил выше, чем следовало.

Стиснул зубы, ожидая, что стрелки верхней и бортовой турели влепят ему свинцовый гостинец. Но ничего не произошло. Молчала и хвостовая турель.

Марк присмотрелся, и разглядел за разбитым, забрызганном кровью плексигласом висящего на ремнях стрелка. Стволы пулеметов в остальных огневых точках так же как-то безвольно торчали в разные стороны.

Этой «крепости» уже крепко досталось, судя по тонкой струйке дыма, тянувшейся за вторым двигателем и многочисленным пробоинам по всему фюзеляжу.

Так что сверху все было чисто. Бей не хочу. А Марк хотел. С дистанции в сто метров все четыре пушки ударят практически в одну точку. И каким бы большим и железным не был бомбардировщик, снаряды просто разрежут его пополам.

От самолета отделилась фигура и пролетев в свободном падении несколько секунд закачалась под белоснежным куполом. Стрелок из нижней турели выбросился с парашютом.

«Благоразумно» — оценил Марк. Подождал еще немного. Может и пилот покинет машину. Но больше парашютов не было.

«Ты сам сделал этот выбор» — мысленно обратился он к неведомому пилоту, целясь по кабине. Снарядов было не так много. Для облегчения самолета брали лишь половинный боезапас. Так что надо было бить наверняка.

Палец на спуске начал свое движение…

И тут на него накатило.

Как в тот раз, когда он попытался сбить «москито». Тошнотворное ощущение, будто он целится в собственную мать, возникло сразу же как мозг принял решение стрелять.

И отпустило, когда он растерянно отказался от этой мысли. Может быть в горячке боя он бы и выстрелил, но не сейчас, когда ему практически ничего не угрожало.

Внезапно у него возникло странное ощущение раздвоенности. Он осознал, что уже висел вот так над покалеченной четырехмоторной машиной и держал в своих руках судьбу пилота.

Дежавю? Или к нему возвращается память!

Марк даже вспотел от такого предположения. Стараясь не спугнуть вдруг возникшее ощущение знакомости, он, как будто по наитию, направил истребитель и, медленно обогнув бомбардировщик с лева, встал с ним крыло в крыло.

Ощущение дежавю усилилось на столько, что казалось, бурлящая масса воспоминаний готова прорвать сдерживающую ее плотину беспамятства.

Он лихорадочно искал глазами…

Тут на левом борту должен быть рисунок. Тигр! Да, тигр!

Но тигра не было. Был другой рисунок. Стилизованная звезда на фоне открытой ладони.

Он знал это изображение. Мозг машинально перевел надпись «Звезда Арну». Марк медленно перевел взгляд на кабину и встретился глазами с пилотом. На него спокойно смотрел Данг.

В мозгу словно взорвалась бомба. Личность Марка Огнева бушующей волной влилась в нынешнего Марка.

Он вспомнил все и сразу.

Джо… Таши… Колдун…

Тело конвульсивно дернулось, пытаясь совладеть с этим цунами. Самолет нелепо клюнул носом, но навыки пилота, независящие от воспоминаний быстро восстановили власть и над машиной, и над телом.

Марк по новому осознал все происходящее. Он медленно поднял руку и помахал Дангу сквозь плексиглас фонаря кабины. Узнает ли его Данг? Шрамы на его лице делали его неузнаваемым. Маска! Он сорвал с лица дыхательную маску и втянув сквозь зубы разряженный ледяной воздух с надеждой посмотрел на арну.

И арну узнал его. Он махнул рукой в сторону нарисованной на борту эмблемы и показал на свой рукав и на грудь, где обычно располагалась эта эмблема на боевом скафандре спецназа арну.

«Узнал!» — обрадовался Марк и, тут его в который раз словно окатило ведром воды. Они были по разные стороны баррикад.

Марк упрямо мотнул головой. Какие к черту баррикады! Они из другого мира и обязаны вернуться в свой, чтобы остановить войну. Ту войну, в которой плацдармами служат планеты, а фронтами — звездные системы.

Теперь, встретив арну, он вместе с памятью обрел надежду, что найдет Джо и Таши, и сообща они уж точно выберутся из этой затянувшейся передряги.

«А может они уже вместе», — возникла у него надежда, — «и больше не придется никого искать».

Он вынырнул из своих мыслей и вновь взглянул на Данга.

Тот не отрываясь смотрел вперед по курсу самолета.

Марк перевел взгляд.

На «крепость» Данга, прямо в «лоб» заходил в атаку «стодевяностый».

— Отставить! — заорал Марк в эфир.

В разных концах небесного поля боя его услышали одиннадцать пилотов его эскадрильи, поскольку их радиостанции были настроены на частоту командира. Каждый из них либо прекратил атаку, либо растерянно завертел головой, пытаясь выяснить причину такого резкого приказа.

Но этот пилот его не услышал.

Переключаться на другую частоту не было времени.

Понимая, что не успевает, Марк двинул сектор газа до предела, пытаясь вырваться вперед и встать между охотником и жертвой. И с ужасом увидел, как капот и крылья атакующего истребителя расцвели яркими пульсирующими бутонами порохового пламени.

«Фокке-Вульф» открыл огонь.

Продолжение следует

Данное событие действительно имело место в истории второй мировой войны. Документы подтверждающие вылет эскадры были обнаружены в немецких архивах в 90-х годах 20-го века.

Оглавление

Сергей Демишев Диверсанты Хроноса

  Книга первая

  Книга вторая Провокатор с того света

    Глава 1 Война миров

    Глава 2 Абордаж

    Глава 3 Опять колдун

    Глава 4 Опять Германия

    Глава 5 Свой среди чужих

    Глава 6 Пилот Третьего Рейха

    Глава 7 Враг твоего врага

    Глава 8 Вспомнить все Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg