«Пораженец»

Генералы обступили плотным полукругом. Показалось, даже дышать стало труднее. Будто перед командующим вдруг выросла стена — враждебная, щетинистая, живущая своими тайными стремлениями, амбициями и страстями. Впрочем, почему же тайными? — как раз таки явными.

— Вот, ваше высокопревосходительство, документ, — протянул плотный лист гербовой бумаги Ермолов. — Составили заблаговременно, осталось только подписать и скрепить печатью…

— И что же в сём документе, Алексей Петрович? — спросил он, уже догадываясь, даже почти наверное зная, что написано в бумаге.

— Прошение на имя Его Императорского Величества. — Ермолов сверкнул серым недобрым глазом, седые волосы его, и так-то вечно вздыбленные, казалось, вовсе встали торчком. — О назначении генерала от инфантерии, князя Петра Ивановича Багратиона главнокомандующим Объединённой Западной армией.

— Не извольте беспокоиться, Михаил Богданович, — выдвинулся чуть вперёд Беннигсен. — Командование Первой армией останется за вами, но под началом князя.

Барклай-де-Толли потёр правую руку — ныла и болела с утра нещадно. Память о том страшном ранении с раздроблением кости близ Эйлау. Тогда, став у Гофа насмерть против всей армады Наполеона, он дал возможность именно Беннигсену занять выгодную позицию и дать сражение. А сегодня Леонид Леонтьевич в стане недругов, подталкивает подписать прошение фактически об отставке.

— Господа, мне необходимо подумать, — тихо, но твёрдо произнёс командующий Первой армией. — Надеюсь, вы не будете требовать от меня сиюминутного решения — вопрос первостепенной важности.

— Но и тянуть нельзя, ваше высокопревосходительство, — вступил Нейгардт. Этот и вовсе отирается постоянно в Главной квартире, под крылом цесаревича Константина. И выражает, стало быть, в первую очередь мнение великого князя.

И остальные — генерал-лейтенант Остерман-Толстой, генерал от инфантерии Дохтуров, генерал-квартирмейстер Толь — смотрят на него и в глазах одно: трус, предатель, немец.

Трудно немцу на Руси? Кому как — иному вольготно и сытно. И в чинах, и спокойно — особенно, если поближе к трону. А случись, что ты шотландец, которого почему-то все называют немцем? И идёт война, и происхождение твоё ставит под сомнение твой же патриотизм? Да что патриотизм — ум, знания, умение предвидеть события и строить стратегию. Наконец, личная храбрость и решительность — всё под большим сомнением. Это ли не самый тяжкий груз на душу командира?