«Двое»

Этот денёк в середине июля выдался прекрасно–жарким, в отличие от непомерно мрачной погоды прошлых дней. И он решил прогуляться. Вышел даже раньше времени, не утерпев — так уж сильно скучал по солнышку! Оно было ему всерьез противопоказано, по особым причинам, но… он решил рискнуть — терять все едино, нечего!

«Сейчас ведь вообще вся природа будто взбесилась, — тихо бредя в тени прекрасных каштанов размышлял он. — Все сезоны наперекосяк… не то, что раньше…» Ах, выражение «раньше» наводило страшную тоску на него и он всячески избегал этого понятия, но в этот раз как–то само повернулось — не обойти, не объехать! Он вздохнул, подняв голову к небу, постоял, глядя пристально в одну золотистую точку сквозь густую листву, лишь одному ему видимую махонькую точку. Может, ее еще кто–нибудь углядел бы. Но никому она не нужна, кроме одного лишь замкнутого, тихого прохожего. «Может, это глаз моего ангела? Следит за мной, все еще… зачем только? Что со мной теперь–то может стрястись?..»

Он застыл с поднятой головой, как лишнее дерево на аллее, и размышлял о чем–то своем. Невыразительный, небольшого росточка, худощавый человек неопределенного возраста. И можно было обнаружить некоторые странности в его облике, если присмотреться. Довольно молодой, в общем–то, что–то между двадцатью пятью и… сорока? Так сразу и не сказать. Сутулится, глаза темные, запавшие, щеки впалые. Небрит дня три. Весь вид несколько чахоточный, болезненный. Кутается в дурацкий пиджачок, немного не по размеру, и какой–то пыльный. Аккуратная некогда стрижка отросла неровно и некрасиво, приличный человек осудил бы подобную небрежность. Но, скорее всего, у парня не было денег на парикмахера. Вообще, весь вид бомжеватый и потертый. К тому же плотно замотан в длинный, клетчатый старый шарф, это в приличный июльский вечерок, среди влажного марева? Человек то и дело поправлял его, неуклюжими жестами, прятал руки в карманы, и снова поправлял шарф, будто боясь что спадет. Он не потел, и не дрожал, и странно, очень странно было — к чему этот шарф? Что за нужда человеку в нем? Но удивиться некому — все спешат мимо, или рассеянно бросают взгляд, и уплывают рассеяно по аллее.