«Четверо и волшебство»

К тому времени как жареные и вареные курицы, заботливо обернутые в фольгу, крутые яйца и малосольные огурчики были съедены и запиты жидким железнодорожным чаем, выяснилось, что все наше купе состоит из командированных. Уже произошли официальные представления и сказаны необходимые вводные фразы о погоде и видах на урожай. Уже успела завязаться беседа о невозможности достать билеты на поезд, то есть началось обсуждение актуальнейшей для нас темы, когда внезапно заработал радиоузел. Нападение было столь неожиданным, что мы растерялись и покорно прослушали пугачевскую притчу о человеке-айсберге и мужчине, летящем с одним крылом, и только когда Хиль начал бойко доказывать, что «в каком столетии ни живи, никуда не денешься от любви», Аркадий Митрофанович не выдержал:

— Товарищи, а что, если нам выключить эту песню песней?

Мы радостно выразили свое согласие и дружно начали шарить по стенам в поисках ручки регулятора громкости.

— Странные песни о любви поют, — раздумчиво сказал Игорь Иванович, дородностью и добродушным спокойствием напоминавший бегемота из мультфильма «Ну, погоди!».

— Странные, — поддержал его Юрий Тимофеевич. — Туман наводят, затемняют, а любовь — и так дело путаное.

Мы согласились. В пятнадцать лет это кажется сложным, в двадцать пять становится простым, а к тридцати пяти опять усложняется, и чем дальше, тем больше.

— Кстати, об этом запутанном деле. — Юрий Тимофеевич на минуту замялся, видимо хотелось ему что-то сказать, но было немного боязно. Он потрогал усы-щеточки, повел худыми плечами и, наконец, ободренный нашими выжидающими взглядами, решился.

— Я никогда никому не рассказывал, все равно бы не поверили, но вы-то понимаете, что мне врать без выгоды. Обычно поют и стихи складывают о таинственной, волшебной, колдовской любви. А вот у меня она на самом деле была с волшебством связана. Будете слушать?

Мы закивали. Нигде так легко не рассказывается и не слушается, как в дороге, когда спешить некуда и поезд, тихо покачиваясь, мчит тебя к очередным заботам и треволнениям, но они еще где-то далеко-далеко. Хочется максимально использовать вынужденный отдых, не читать, не думать — расслабляться, а ничто так не способствует расслаблению и отдыху, как неторопливый рассказ.

Лениво посматривая в окно на медленно меняющиеся пейзажи, мы изъявили готовность слушать.