«Женщина и кларнет»

Женщина и кларнет (fb2) - Женщина и кларнет (пер. Михаил Мишин) 234K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Майкл Кристофер

Майкл Кристофер Женщина и кларнет [=Леди и кларнет (чего хочет женщина…)]

The Lady and the Clarinet by Michael Cristofer (1980)

перевод с английского Михаил Мишин

Действующие лица:

КЛАРНЕТИСТ

ЛЮБА

ПОЛ

ДЖЕК

ДЖОРДЖ

Первое представление — ноябрь 1983 года

Lucille Lоrtel Theater, NY

Большая комната. Стол, сервированный на две персоны. Несколько стульев Возможно, диван. Музыка Q-1 (Увертюра) Люба входит из спальни. На ней халат, в руках она держит платье с блестками и туфли.

ЛЮБА. Опаздываю. Вечно опаздываю. И ведь знала, что так и будет. Даже не сомневалась. Хотя все всегда планирую — по дням, по часам. Все без толку. Как нужный момент — я не готова… Тебе ничего не нужно? Все нормально? Хорошо смотришься. Боже, девятый час — у меня еще конь не валялся.

Музыка Q-1А

Как это мне насчет музыки в голову пришло — сама не знаю. Стою в магазине, решаю мировую проблему: что взять — салат из авокадо или дыню с ветчиной, а отбивные-то и свечки я уже купила. И вдруг в голове мысль — а что, если музыка? Почему бы нет? Только настоящая. Никаких кассет, дисков, нет — живая музыка. Тебе там удобно?

Кларнетист несколько раз кивает, не столько отвечая ей, сколько в такт музыке.

(Не ожидая ответа) Я тебя, пожалуй, передвину. Вот сюда.

Передвигает его стул. Кларнетист перемещается следом.

Да, так лучше. Жаль, ты со стороны себя не видишь. Отлично смотришься. Этот смокинг твой или напрокат? Хотя какое мое дело. Извини. Главное, хорошо сидит. И ты в нем хорошо сидишь. В общем, оба хорошо сидите. Картинка. О господи, мужчины… Видели б вы себя. Эти руки, эти ноги, эти волосы… Ладно, молчу. Лучше поиграй… Поиграй, а я послушаю…

Кларнетист играет. Музыка Q-2.

Да нет, правда… Эти пальцы, губы… Кривые коленки, грубая кожа и конский запах. Мужчины… Знаешь, вообще-то я виолончель хотела. Звоню, говорю, мне виолончель нужна. Они говорят, ни одной нет.

Кларнетист перестает играть.

Ты извини, я, наверное, что-то не то ляпнула, да? Не обижайся. Я просто хотела сказать, что насчет кларнета как-то не подумала. Кларнет просто в голову не пришел. Ну сколько раз в жизни нормальный человек вспоминает про кларнет? Ну я им и говорю — виолончель, а они говорят — нету. Теперь-то вижу, что мне повезло. Ты играй, играй. Мне нравится. Нет, правда.

Кларнетист играет. Музыка Q-2А.

Почему-то никогда не помню как кларнет звучит. Красивый звук… Да и сам тоже красивый. Виолончель-то мне почему всегда нравилась — хорошо между ног смотрится. Но кларнет в губах тоже аппетитно… Смотри-ка, даже настроение поднялось… (Наливает себе вина) Чуть — чуть — для начала… Если бы можно было превращаться во что угодно, я бы в этой жизни была вином. Тебе налить?

Кларнетист издает «звук отрицания» — музыка Q-3(1) — и продолжает играть.

Это что значит? Нет?

Он издает «утвердительный звук» — музыка Q-3(2).

Нет так нет. Точно не будешь?

Утвердительный звук. Музыка Q-3 (3)

Ну, как хочешь. Хоть посидеть минуту. Господи, стара я уже для всего этого… Ты учти, сегодня тут будет не слишком много народу. То есть, я не знаю, где ты обычно играешь… А у нас тут будут двое. Считая меня. Можно сказать, узкий круг. Так что громко играть необязательно. Не напрягайся. Буду я и… еще один человек. И все.

Он снова начинает играть. Музыка Q-4.

Только не чересчур сентиментальное, ладно? Я про музыку.

Кларнетист прекращает игру, слушает.

Не хочу, чтоб все было так уж явно. Когда все слишком романтично начинается, слишком смешно кончается. Хочется чего-то такого, знаешь… Чего-то… В общем, сам решай. Это я не к тому, чтобы ты просто заполнял паузы. Но и концерт мне тут тоже не нужен. В общем, ты понял. Ужин на двоих. С кларнетом. Может, виолончель была бы и лучше. Да нет, нет, не лучше… Ужин на двоих — музыка, свечи… Господи, смешно… Играй что хочешь. Романтичное, сентиментальное, вульгарное, пошлое… Что угодно. Чем романтичней — тем лучше. Выдай ему на всю катушку. Никаких полунамеков. Я уже так далеко зашла, что назад хода нет… Два человека. Ужин при свечах. Немного вина, немного музыки. И все. А если ему не понравится, пусть идет в жопу. Извини. Это я ищу пути к отступлению. Чуток волнуюсь. Дико волнуюсь. Психую. Понимаешь, сегодня довольно важный вечер. Для меня. Не просто ужин. То есть, сам-то ужин как ужин — это я не хочу, чтобы сегодня все было как обычно… Хочу, чтобы сегодня все было иначе. Хочу… В общем, не знаю. Сама не знаю, чего хочу… Поиграй еще.

Кларнетист играет. Музыка Q-5. Она наливает себе еще вина. Пьет. Слушает, думая о чем-то.

Здорово (Слушает.) Что это? (Подпевает.) А вино, правда, отличное… У меня за всю жизнь было всего трое мужчин. Да нет, конечно, их было больше, но только трое для меня что-то значили. Да и до сих пор значат.

Он играет. Она слушает.

Да, трое. Трое из… Если я вслух произнесу сколько их было, мертвые восстанут из гробниц. Уж папаша-то мой точно из могилы выпрыгнет, как ошпаренный. Что самое смешное, моего первого мужчину он же сам мне и подсунул.… Мне тогда было шестнадцать.

Звонок в дверь.

Ну просто так совпало — этот парень сам сюда вошел, через эту дверь. Отец-то у меня винной торговлей занимался. А парень этот, Пол, у него работал. Так его звали. Пол. Он постарше меня был. Не намного. Года на два — на три. Мужчина.

Снова звонок в дверь.

Да что я тогда понимала. Для меня он был мужчина. Правда, в первый момент он у меня никаких эмоций не вызвал. Я тогда была дико влюблена в другого.

Еще звонок.

И тут у меня была проблема… Ну, короче…

В дверь звонят дважды. Музыка Q-5A Торжественно. Люба идет к двери, открывает. На пороге стоит Пол.

ЛЮБА. Пол? Тебе чего?

ПОЛ. Что-то ты долго.

ЛЮБА. Что?

ПОЛ. Не открываешь.

ЛЮБА. Да так.

ПОЛ. И не одета.

ЛЮБА. Я одевалась.

ПОЛ. Больно долго до двери шла.

ЛЮБА. Нормально.

ПОЛ. Я уж думал, никого дома нет.

ЛЮБА. Дома я. Одевалась.

ПОЛ. А-а…

ЛЮБА (Кларнетисту) С ним вечно так. По сто раз все повторять надо.

ПОЛ. Так ты поэтому не одета.

ЛЮБА. Пол!

ПОЛ. Чего?

ЛЮБА. Ты зачем пришел?

ПОЛ. Зачем пришел?

ЛЮБА. Пол, прошу тебя, постарайся сосредоточиться.

ПОЛ. Я… Я это…

ЛЮБА. Нет, ты плохо стараешься. Давай, напрягись.

ПОЛ. Я это… Ну…

ЛЮБА. Ты должен себе сказать, вот он — я. Я тут стою. Я позвонил в дверь, и Люба мне открыла, и я вошел, и теперь я должен сказать, зачем я пришел, а потом сделать то, зачем я пришел, а потом я должен отсюда уйти, потому что Любе надо одеться, и она мне совсем не рада, она мне даже меньше рада, чем обычно. Так что если в моей тупой башке есть хоть одна извилина, я сейчас скажу Любе чего мне тут надо, и уберусь к черту! Ну, чего тебе тут надо?

ПОЛ. Кое — какие бумаги взять для твоего отца.

ЛЮБА. Ну так бери и выметайся.

Пол идет за бумагами.

О Господи, да разве можно так обращаться с человеком? Нельзя. Но можно. Я же еще девчонка была, не забывай, совсем девчонка. Еще в носочках ходила. А если тебе шестнадцать, и ты девственница, да еще в носочках, то главная твоя черта — бессердечие. Господи. Вокруг сплошные проблемы. В голове каша. Дерзкая, развязная. Закомплексованная. Я была слишком маленького роста, слишком толстая, и слишком развитая — на свою беду. И я была влюблена. Или… Не знаю, как это назвать. Ну, а как это еще называется в шестнадцать лет? Его звали Вильям. Вилли. Билл. Самый красивый в мире. Бледный, томный, белокурый, белозубый, да еще протестант, да еще вся семья — республиканцы. Как я могла устоять? Да я вовсе не хотела устоять. Проблема была в другом — этот Вилли — Билл не проявлял ко мне ни малейшего интереса. Уж как я только ни старалась привлечь его внимание…

ПОЛ. Нашел.

ЛЮБА. Нашел — молодец. Иди… Он в мою сторону не смотрел даже…

ПОЛ. Извини, что побеспокоил.

ЛЮБА. Ладно… И не потому что я была не в его вкусе. Еще как в его.

ПОЛ. Просто твой отец из-за них волновался…

ЛЮБА ….И не потому что его ко мне не тянуло… Тянуло…

ПОЛ …. сильно волновался… Ну, я и решил…

ЛЮБА. И не потому что я хоть чего-то не сделала, чтобы его завлечь…

ПОЛ … надо за ними сходить…

ЛЮБА. а просто ему со мной было бы нечего делать…

ПОЛ. Надо было, конечно, сперва позвонить, спросить…

ЛЮБА ….Потому что я была девственница.

ПОЛ …можно ли зайти…Что-что?

ЛЮБА. Я — девственница.

ПОЛ. А — а… Сочувствую.

ЛЮБА. Я себе в сто раз больше сочувствую. О господи! Прямо сдохнуть хочется. Прямо сгореть заживо… Ты что, еще здесь?

ПОЛ. Еще здесь

ЛЮБА. Ты поглядел бы на себя. Погляди, как ты ходишь. Сколько я себя помню, на тебе вечно эти штаны. Пол, и откуда ты здесь такой взялся?

ПОЛ. Ниоткуда.

ЛЮБА. Это интересно.

ПОЛ. В смысле, я тут родился.

ЛЮБА. И так всю жизнь тут и живешь.

ПОЛ. Ну да.

ЛЮБА. И тебе тут, конечно, нравится.

ПОЛ. Ну да, а что?

ЛЮБА. И уехать не думал.

ПОЛ. Да нет.

ЛЮБА. Неужели никогда даже в голову не приходило — сунуть свои жалкие пожитки в чемодан и сбежать отсюда?

ПОЛ. А зачем?

ЛЮБА. Да ни зачем, черт возьми! Просто так! Неужто у тебя никогда не возникало порыва, желания, стремления все бросить, разбить оковы, обрушить стены и вырваться на волю? Что же ты за существо? Ведь есть же у тебя какое-то предназначение. Судьба. Ведь Господь для чего-то послал тебя на эту землю! Должна же быть причина — зачем ты здесь?

ПОЛ. Мне только бумаги взять.

ЛЮБА. О Боже! Неужели в этом мире я единственное живое существо?

ПОЛ. Да что с тобой? Прямо сама не своя.

ЛЮБА. Умираю я! Умираю. Каждая клетка моего тела гибнет от удушья! Все мои поры задыхаются!

ПОЛ. Ну и дела.

ЛЮБА. Да, вот такие дела.

ПОЛ. Так может, тебе сходить…

ЛЮБА. Что — к доктору?

ПОЛ. Ну да.

ЛЮБА. Нет.

ПОЛ. Нет?

ЛЮБА Нет!

ПОЛ. Ну, тогда я не знаю.

ЛЮБА. Конечно, не знаешь. Ты-то уж точно не знаешь.

ПОЛ. Ты хочешь, чтобы я ушел.

ЛЮБА. Да, да, хочу! Уматывай. Мне одеться надо.

ПОЛ. Ну, ладно. А куда ты идешь?

ЛЮБА. Никуда. Хочу из дому выйти.

ПОЛ. А то я подвезу. Я на грузовике.

ЛЮБА. Пол, скажи, ты девственник?

ПОЛ. Что?

ЛЮБА. Девственник? Ну, нетронутый. Непорочный… В смысле секса.

ПОЛ. Слушай, я не знаю…

ЛЮБА. Не знаешь?!

ПОЛ. Да нет… Я знаю. Я не знаю… как я с тобой… ну, про это…

ЛЮБА. Да, тема трудная. Ладно, я по — другому спрошу. Тебя уже кто-нибудь трахнул?

ПОЛ. Господи Иисусе!

ЛЮБА. Тебя трахнул Иисус?

ПОЛ. Люба!

ЛЮБА. Это впечатляет. Ну, и как оно?

ПОЛ Люба, тебе еще рано насчет этого… Ты еще маленькая.

ЛЮБА. Я только хочу уяснить один факт.

ПОЛ. Какой факт?

ЛЮБА. У тебя с кем-нибудь уже было?

ПОЛ. Ну… Ну, было.

ЛЮБА. Да — а?! Я тебе не верю.

ПОЛ. Почему?

ЛЮБА. Потому что врешь.

ПОЛ. Я не вру.

ЛЮБА. И с кем же это?

ПОЛ. С кем?

ЛЮБА. Ну да, с кем?

ПОЛ. Знаешь… Я лучше пойду.

ЛЮБА. Нет, погоди. Я хочу знать.

ПОЛ. Что?

ЛЮБА. Подробности. В жизни главное — подробности Кто. Что. Где. Как. И с кем!

ПОЛ. Раз? А ты про какой раз?

ЛЮБА. Что?!

ПОЛ. Ну, где, кто и как — ты про какой раз спрашиваешь?

ЛЮБА. Ты что, хочешь сказать что ты… Не один раз?!

ПОЛ. Слушай, это уже неприлично…

ЛЮБА. А сколько же?

ПОЛ. Сколько?

ЛЮБА. Да, сколько? Два? Три?

ПОЛ. Ну…

ЛЮБА. Пять? Десять?

ПОЛ. Ну…

ЛЮБА. Еще больше?! Двадцать? Тридцать? У тебя это что, уже в привычку вошло?

ПОЛ. Ну…

ЛЮБА. Ты меня потряс. Просто потряс. Ты?!

ПОЛ. А что?

ЛЮБА. Ты?!

ПОЛ А что — я? Это все делают.

ЛЮБА. Все — это, понятно… Но чтобы ты… И как же ты это делаешь?

ПОЛ. Перестань..

ЛЮБА. Ну, расскажи.

ПОЛ. Будто сама не знаешь.

ЛЮБА. Я знаю — как в книжках. В книжках там, в кино. А вот ты как это делаешь? Мне про тебя интересно. Ты звуки издаешь?

ПОЛ. Звуки?

ЛЮБА. Ну, там, хрипишь, стонешь, рычишь, мычишь… Может, ты говоришь скабрезности?

ПОЛ. Да нет…

ЛЮБА. Значит, ты осуществляешь эти телодвижения в безмолвии.

ПОЛ. Да, не знаю я… Не помню..

ЛЮБА. Ну ладно, все..

ПОЛ. Может, что и говорю… Не знаю.

ЛЮБА. Ладно, понятно. У меня это тоже происходит без разговоров. Правда, я-то одна, так что говори — не говори, слушать некому.

ПОЛ. А-а.

ЛЮБА. Вот тебе и «а-а».

ПОЛ. Одна?.. А-а. Извини.

ЛЮБА. Скучно, конечно. Раньше-то мне в кайф было. Тем более, когда других вариантов все равно нет. Раньше — да. А теперь это для меня целая история. Мне теперь надо, чтоб особый свет, чтоб зеркала… А жизнь проходит!

ПОЛ. Ну, ясно… А может, не брать мне эти бумаги…

ЛЮБА. Нет, ты не думай, кайф-то я и теперь получаю. Только надо черт знает сколько мучиться…

ПОЛ. Ну, ясно… А может, мне лучше…

ЛЮБА. А ты-то сам с собой — никогда?

ПОЛ. Нет… Ну, то есть, почти…

ЛЮБА. Я так и думала.

ПОЛ. Я только потом…

ЛЮБА. Потом? Что значит — потом?

ПОЛ. Ну… Сразу после этого дела.

ЛЮБА. Какого дела?

ПОЛ, Ну, после того как я с ней это уже сделал…

ЛЮБА. Ты что же… Делаешь это с девушкой, а потом еще сам с собой?

ПОЛ. Ну да….

ЛЮБА. Ты даешь! Я-то думала, в сексе партнер для того и нужен, чтобы не мучиться в одиночку!

ПОЛ. А так-то я никогда… Только после этого….

ЛЮБА. Ты хоть ждешь, пока она из комнаты-то выйдет?

ПОЛ. Ну, ясно… А если долго не выходит — сам иду в ванную.

ЛЮБА. Ушам своим не верю.

ПОЛ. А что такого?

ЛЮБА. Это сколько ж сил надо иметь?

ПОЛ. В том-то все дело. Во мне слишком много энергии. А иначе мне просто штаны не надеть.

ЛЮБА. Он у тебя что, даже после этого?..

ПОЛ. Ну да.

ЛЮБА. Кошмар.

ПОЛ. Я и вынужден… А что делать?

ЛЮБА. Ну, не знаю. А почему ты не можешь это делать с девушкой? До тех пор, пока… Ну, пока…

ПОЛ. Я-то могу. Да они все устают.

ЛЮБА. Ну и ну… По — моему, это ты должен уставать.

ПОЛ. Думаешь, я сам не понимаю, что это нехорошо? У меня потом такое состояние будто я преступник какой. А что я, виноват? Я уж все перепробовал. И щелкал по нему, и под холодной водой держал… Как-то целых три часа отвлечься пытался — и кроссворд решал, и пасьянс раскладывал. Даже Библию читал! Три часа промучился, и все без толку — торчит как пулемет.

ЛЮБА. Слушай, Пол…

ПОЛ. И зачем я тебе об этом… Я уж совсем… Ты еще маленькая.

ЛЮБА. Не волнуйся. У меня раннее развитие.

ПОЛ. Вечно заставишь говорить про что нельзя. Тем более с тобой.

ЛЮБА. Да ладно, нормально все.

ПОЛ. Ничего не нормально. Я пойду…

ЛЮБА. Послушай, Пол..

ПОЛ. Только отцу не говори, ладно?

ЛЮБА. С ума сошел?

ПОЛ. Ну ладно. Мне, правда, идти надо.

ЛЮБА. Пол…

ПОЛ. Увидимся.

ЛЮБА. Пол!!

Пол застывает.

А я бы не устала.

Значение ее слов не сразу доходит до Пола.

ПОЛ. Что! Нет… Ты… Да ты что!

ЛЮБА. Ну, скажи, что ты теряешь?

ПОЛ. Да все!

ЛЮБА. Брось. Давай. Я думаю, мы можем помочь друг другу.

ПОЛ. Что! Нет. Как это? Нет!

ЛЮБА. Но я же поняла, у тебя проблема… У меня тоже.

ПОЛ. Нет у меня никаких проблем. Нету!

ЛЮБА. Ты же сам сказал.

ПОЛ. Ничего я не сказал!

ЛЮБА. Сказал.

ПОЛ. Ничего я тебе не говорил, а ты ничего не слышала. Ясно?

ЛЮБА. Ну, хорошо, нет у тебя проблемы. А у меня есть.

ПОЛ. Ну и ладно.

ЛЮБА. Ради Бога, Пол!

ПОЛ. Нет, нет. Все.

ЛЮБА. Нет, не все. Не знаю, как сказать, чтоб ты понял. Просто не знаю… Но ведь знаю, что ты сам все понимаешь..

ПОЛ. Ничего я не понимаю.

ЛЮБА. Да я еще ничего не сказала.

ПОЛ. Ты еще ничего не сказала, а я уже ничего не понимаю. Я лучше пойду Слушай, правда, я пойду.

ЛЮБА. Нет, Пол. Мне тебя сегодня сам Бог послал. Сам Господь Бог. В своем божественном плане мироздания он это предусмотрел. И хотя последний миллион лет он был страшно занят, жонглируя временем, пространством и жизнями всего сущего, он не забыл направить тебя в мой дом в ту самую минуту, когда я так нуждаюсь в твоей помощи. Господь милосерден и справедлив. Он поручил тебе священную миссию. И прежде чем уйти отсюда, ты ее исполнишь! Не то тебе плохо будет!

ПОЛ. А что я должен сделать?

ЛЮБА. Целку мне сломать!

ПОЛ (зажмурившись) Люба! Что ты говоришь!

ЛЮБА. А разве это не так называется?

ПОЛ. Да причем тут …

ЛЮБА. Может, надо говорить — «порвать»? «Порвать целку», так что ли? Нет, по — моему «сломать» — лучше.

ПОЛ. Черт, да заткнись ты!

ЛЮБА. Пол!!

ПОЛ. Извини… Да хоть и не извиняй! И перестань чушь болтать! А то я смотрю, ты для своих лет больно умная! Надо же, чушь какая! Не смей больше говорить таких вещей!

ЛЮБА. А что такого?

ПОЛ. А то, что это неприлично!

ЛЮБА. Пол, но я же это от отчаяния!

ПОЛ. Это не оправдание!.. Слушай, мне бы… присесть…

ЛЮБА. Что с тобой?

ПОЛ. Нехорошо… Голова кружится. Вот черт!.. Ну ты и штучка…

ЛЮБА. Нагни голову между колен… Ты в обморок-то не упадешь?

ПОЛ. Не знаю… Та еще штучка…

ЛЮБА. А что это с тобой?

ПОЛ. Так, ерунда. Гипотоническая вазомоторная синкопа. У меня бывает.

ЛЮБА. Чего — чего?

ПОЛ. Гипотоническая вазомоторная синкопа. Ну, кровь разом от головы отливает. Да ничего опасного, ерунда… Черт… Вот черт, а…

ЛЮБА. Может, тебе вина налить?

ПОЛ. А ты что, уже и вино пьешь?

ЛЮБА. Я вино с пеленок пью. Давай, пей.

ПОЛ. (Пьет) Ну ты и штучка… Черт…

ЛЮБА. Ничего себе… Слушай, ты извини. Я же не знала… Я не хотела, чтобы у тебя в голове кровь разлилась.

ПОЛ. Она не разливается… Она отливает.

ЛЮБА. Я же не думала что у тебя начнется эта вагинальная симфония.

ПОЛ. Синкопа. Вазомоторная синкопа.

ЛЮБА. Ну, ладно. Все равно, извини. Я же не специально. Я только хотела… Положи голову мне на руки… Так легче?

ПОЛ. Не легче.

ЛЮБА. Расстегни рубашку. Тебе воздух нужен.

ПОЛ. Я просто разволновался.

ЛЮБА. Ну, ясно. Давай-ка, сними ботинки.

ПОЛ. Как выйду из себя, так никак успокоиться не могу.

ЛЮБА. Ну ясно… Давай, расслабься. Я тебе шею помассирую. Вот так… Ну как, не легче?

ПОЛ. Немного.

ЛЮБА. А то, если хочешь, можешь отключиться. Ничего страшного.

ПОЛ. Да нет, мне уже лучше.

ЛЮБА. Главное, расслабься, дыши глубже. Сейчас я музыку поставлю.

Делает знак Кларнетисту. Тот начинает играть. Музыка Q-6.

ПОЛ. Черт, надо же. Вот черт.

ЛЮБА (продолжая массировать его) Да ладно, бывает… Пол, скажи… Ты знаешь, что такое любовь?

ПОЛ. Не знаю я ничего… Ох…

ЛЮБА. Вот и я не знаю. Ничего про это не знаю. Ни что это, ни как, ни откуда… Да и есть ли оно на самом деле. А я хочу узнать, понимаешь? И я ведь не блаженная — сидеть и ждать чуда. Не могу я больше ждать. На меня теперь все время что-то такое находит… Сама не своя становлюсь, буквально с ума схожу… Прямо даже описать не могу…

Пол начинает отвечать на ее прикосновения.

Вильям. Вилли — Билл… Он должен быть моим. Я на все пойду, чтобы он был моим. Ну, пожалуйста, Пол, я прошу. Дай мне начать.

Ее движения становятся все более сексуальными.

ПОЛ. Не могу я.

ЛЮБА. Почему?

ПОЛ. Не могу.

ЛЮБА. Да я же все про это знаю, Пол. Я уже все знаю. И все эти книжки у меня есть, я их уже наизусть помню. Даже диаграммы. А если чего я не знаю, ты меня научишь. Я ученица способная.

ПОЛ. Да, но…

ЛЮБА. Ты представь, что тебе само в руки идет. Какая выгодная сделка. Я же нетронутая. Даже не целованная почти. Или, может, я уродка, ну скажи?

ПОЛ. Нет.

ЛЮБА. Конечно, я слегка нервничаю, так это же понятно.

ПОЛ. Люба!

ЛЮБА. И я не устану, Пол, я тебе обещаю, я тебя не остановлю, сколько бы это ни длилось. Ну, пожалуйста, Пол, такое ведь не каждый день предлагают, а?

Все еще стоя позади него, она мягко притягивает к себе его голову и целует в губы. Музыка смолкает.

Только не говори — нет. Пол… Прошу тебя… Скажи — да, ну, скажи, скажи…

Пол целует ее. Музыка Q-6 — каденция.

Да?

ПОЛ. Да.

ЛЮБА. Он сказал…

ПОЛ и ЛЮБА. Да!..

ПОЛ. Да…

Он по-прежнему сидит на стуле. Она находится за его спиной. Музыка Q-7.

ЛЮБА. И лицо его было грустным, когда он смотрел на меня, а потом оно стало каким-то сонным и незнакомым, я чуть не отпрянула, так странно он смотрел — совсем как чужой, да-да, я чуть не отпрянула, но его рука… сперва была только рука… она вдруг проникла… и его пальцы расстегивали, все, что там было застегнуто… а потом тяжесть напряженного тела, и шумное дыхание, и снова руки, руки… И я поняла — вот, сейчас… Сейчас это случится, я поняла, сейчас это начнется — и это началось…

ПОЛ. О!..

ЛЮБА …это был его голос.

ПОЛ. О!..

ЛЮБА. И лицо его уже тонуло в моем теле, которое таяло в его губах, а потом я ощутила улыбку — она возникла в его руках, в его пальцах, и эта улыбка уже была смехом, и этот смех уже сотрясал все его тело, а потом само тело его исчезло…

Они хохочут.

И я перестала понимать — кто это рядом со мной…

ПОЛ. Люба…

ЛЮБА ….это был его голос.

ПОЛ. Скажи, если будет больно.

ЛЮБА. А я и забыла, что должно быть больно — вроде же должно! — все мои познания, все эти книги и диаграммы разом вылетели у меня из головы…

ПОЛ. Ты что?

ЛЮБА. Ты что, спросил он, а я спросила — ты уже все? И он сказал…

ПОЛ. Нет..

ЛЮБА. А я спросила, а сейчас? А он сказал…

ПОЛ. Нет еще…

ЛЮБА. А сейчас?

ПОЛ. Нет…

ЛЮБА Ну?

ПОЛ. Нет!..

ЛЮБА. Ну же?

ПОЛ и ЛЮБА. Да, да, да!..

ЛЮБА (сдавленный крик) Да — а-а — а!

Музыка смолкает. Долгая тишина.

Знаешь, Пол, в коленках ты, может, и слабоват, но локти у тебя железные.

ПОЛ. Мне уже получше.

ЛЮБА. Надо же, а я и не заметила. Я бы непременно заметила. Только не за тем следила.

ПОЛ. Голова уже совсем не кружится.

ЛЮБА. Я все делала как надо?

ПОЛ. О, да.

ЛЮБА. А по времени — не слишком быстро?

ПОЛ. Ты-то в порядке?

ЛЮБА. Ну да… Пора.

ПОЛ. Нет — нет… Ты-то в порядке?

ЛЮБА. Да… Я… ну да…

ПОЛ. А то мне уж идти пора.

ЛЮБА. Что?.. А, конечно. Иди

ПОЛ. Я сейчас. (Надевает ботинки.)

ЛЮБА (почти машинально) Бумажки не забудь.

ПОЛ. Какие бумажки?

ЛЮБА. Ты же бумаги взял — отцу отнести.

ПОЛ. А, да… Он там, ждет, небось…

ЛЮБА. Слушай… Я думаю неплохо бы нам это повторить, а?

ПОЛ. А?.. Да, неплохо бы.

ЛЮБА. А то, похоже, все это не так просто, как мне казалось…

ПОЛ. Ну, ясно.

ЛЮБА. Знаешь, перед тем как настанет время Билли… Я думаю, мы с тобой могли бы немного попрактиковаться.

ПОЛ. Ну да… Конечно…

ЛЮБА. Если ты, конечно, не против…

ПОЛ. Я? Почему?… Не против!..

ЛЮБА. Можно в среду в это же время, и в четверг, а в субботу — утром…

ПОЛ. Понятно.

ЛЮБА. Значит, договорились.

ПОЛ. Ага.

ЛЮБА. Ну, все. иди.

ПОЛ. Ладно. Я приду.

ЛЮБА. Ну, чего ты стоишь? Ты же торопился.

ПОЛ. Ну, пока…

ЛЮБА. Ради Бога, Пол. Идешь — так иди. Не стой на пороге.

Пол порывисто целует ее в щеку.

Ты чего?

ПОЛ. Ничего.

Уходит.

ЛЮБА. Ничего Точное слово. Ничего. Я даже не смогла бы его толком описать. Какие-то отдельные черты, но они всплыли в памяти уже потом. Глаза, губы, линия шеи — иногда я убеждаю себя, что помню как он выглядел, но в глубине души знаю, что это самообман.

Начинает одеваться, затем причесываться.

Нет — Вильям! Вилли — Билл — вот кто был у меня в голове… А вовсе не Пол. Я думала, если это так здорово даже с Полом, то как прекрасно должно быть с Вильямом. Я думала, если мне хорошо с этом нелепым чучелом, то сколь же дивно будет со златокудрым протестантским принцем. Ну, а Пол держал слово — приходил каждый день, и мы практиковались. Он входил в одном и том же мятом пиджаке, он спотыкался в дверях, он что-то бормотал, извинялся, заикался, а потом мы прыгали в койку, и все его заикания разом кончались. Мы практиковались не щадя себя, так что дней через десять я уже была матерая трахальщица. Мой час настал. Я позвонила принцу и сказала, чтобы он поднял с места свою задницу — я приглашаю его к себе.

Звонок в дверь.

Я стащила у отца из бумажника семьдесят три доллара и купила самое развратное платье, какое только сумела найти. Снять его с меня можно было без малейших усилий. Я опрыскала духами все, что могла — ямочки за ушами, шею, грудь, бедра, ну все… Я с ног до головы напудрилась. Я была неотразима.

Звонок в дверь.

Я заставила его подождать. Не хотела, чтобы он видел мое нетерпение. Вилли — Билл. Он пришел раньше времени. Я подумала, хороший знак.

Делает несколько глотков из бокала, замирает на мгновенье, затем взбивает волосы и с видом обольстительницы медленно идет к двери.

Не торопись. Спокойно. Медленнее. Еще медленнее. Никуда он не денется.

Звонок От неожиданности она кидается к двери и рывком открывает ее. На пороге стоит Пол в новом пиджаке с букетиком цветов. От испуга он забывает отпустить кнопку звонка — тот продолжает звонить.

Пол?!

ПОЛ. Привет.

ЛЮБА. Ты какого черта приперся?

ПОЛ. Я? Я это… Ну…

ЛЮБА (отдергивая его руку от кнопки) Перестань! Соседи сбегутся!

ПОЛ. Извини… Я… Это…

ЛЮБА. (Втаскивает его внутрь и закрывает дверь.) Господи, да войди же ты, пока никто не видел!

ПОЛ. А там никого нет..

ЛЮБА. Нет, так будет с минуты на минуту.

ПОЛ. Да? А кто?

ЛЮБА. Никто. Так что тебе лучше уйти, понятно?

ПОЛ. Почему?

ЛЮБА. Потому. Ко мне сейчас кое-кто придет. Пошевели мозгами.

ПОЛ. Так, значит, это не «никто». Значит, «кое-кто».

ЛЮБА. Да — да — да. Кое-кто.

ПОЛ. Ну, так кто же это?

ЛЮБА. Никто. И хватит уже..

ПОЛ. Ты так здорово выглядишь. Это у тебя новое платье?

ЛЮБА. Пол, ты опять начинаешь. Сосредоточься. Ты опять не хочешь понимать, что вокруг тебя происходит.

ПОЛ. Ты сейчас похожа на ванильный торт.

ЛЮБА. С ним говорят, а он даже не слушает. Я ему говорю, мне надо, чтоб он ушел, а он… На ванильный торт?!

ПОЛ. Ага. Ты и пахнешь так же..

ЛЮБА. Я похожа на ванильный торт? Или ты решил, что это комплимент? Как у тебя язык-то повернулся?

ПОЛ. Не знаю… Я… Это тебе. (Протягивает ей букетик.)

ЛЮБА. Убери!.. «Ванильный торт»!..

ПОЛ. Я же их тебе принес.

ЛЮБА. Не нуждаюсь!

ПОЛ. Они красивые.

ЛЮБА. Торту цветы не дарят!

ПОЛ. Да, для тортика надо было купить свечки.

ЛЮБА. О, да мы никак пошутили?

ПОЛ. Ну, вроде …

ЛЮБА. Я же на все это полдня убила — помада, пудра, духи, чулки нейлоновые, подвязки, ногти, ресницы… Я такое с собой делала — на смертном одре не признаюсь, и если я тебе говорю, что мне не до шуток, так ты не шути, не то я за твою жалкую жизнь не ручаюсь!

ПОЛ. Ну, извини..

ЛЮБА. Вот так… А теперь я хочу, чтобы ты по — быстрому закрыл за собой дверь и исчез, понятно?

ПОЛ. Разве мы не будем… это… Ну… практиковаться?

ЛЮБА. Нет. Сегодня не будем.

ПОЛ. А завтра?

ЛЮБА. И завтра.

ПОЛ. Почему?

ЛЮБА. До свиданья, Пол!

ПОЛ. У тебя что, свидание с этим… как его?

ЛЮБА. Да, с этим.

ПОЛ. А — а.

ЛЮБА. Все, Пол! Давай, скажи «до свиданья».

ПОЛ. До свиданья. Значит, «никто», которого ты ждешь, это он?

ЛЮБА. Он, он!

ПОЛ. Понятно… Можно, я только поставлю цветы в воду…

ЛЮБА. Нельзя. Дай их сюда и иди.

ПОЛ. Ну что ж. Ладно. Желаю удачи.

ЛЮБА. Спасибо.

Пол собирается уйти.

Пол!

ПОЛ. Чего?

ЛЮБА. Я, правда, ужасно выгляжу?

ПОЛ. Ну, почему…

ЛЮБА. Что, что ужасного?

ПОЛ. Ну как-то… Не похожа на себя.

ЛЮБА. И слава Богу!. Мне не надо быть похожей на себя! Мне надо быть привлекательной!

ПОЛ. Ты и так привлекательная.

ЛЮБА. Да ладно тебе. У меня все не так. И рост маловат…

ПОЛ. Маловат — для чего?

ЛЮБА. И руки коротковаты

ПОЛ. А работают нормально.

ЛЮБА. И кожа слишком бледная.

ПОЛ. Ничего, разглядеть можно.

ЛЮБА. А глаза…

ПОЛ. Большие и яркие. Кончик носа немножко смешной, но милый, и рот прямо под ним — точно на своем месте. И зубы у тебя отличные, ни одной дырки нет, и уши нормальные, и спина прямая, и волосы красивые, они так вьются, тебе наверное, даже прическу делать не надо, и от тебя всегда чистотой пахнет, даже когда ты вспотеешь.

ЛЮБА. Знаешь, Пол… На сегодня комплиментов, пожалуй, хватит.

ПОЛ. Ты не привлекательная. Ты красавица.

ЛЮБА. Уходи, Пол. Давай, уходи.

ПОЛ. Ладно, сейчас уйду. А насчет этого, как его там, ты не волнуйся… Он такой болван — даже не заметит какой у тебя жуткий вид..

ЛЮБА. Пол!

ПОЛ. Точно говорю. А это платье ему даже понравится.

ЛЮБА. А чем плохое платье?

ПОЛ. Да ничем. Он такие обожает. И прическа и туфли, и весь этот твой грим… Он обалдеет.

ЛЮБА. Не обалдеет.

ПОЛ. Еще как обалдеет. Да если он хоть чуть — чуть соображает, он от одного запаха твоих духов в обморок упадет.

ЛЮБА. Это самые дорогие духи!

ПОЛ. Ну, а то… Жаль только, этот дурачок не поймет чем ты его сразила.

ЛЮБА. Так что в моем виде ужасного?

ПОЛ. Да нет, ничего. Если ты именно этого добивалась.

ЛЮБА. Да, именно этого! А для чего же, думаешь, я себя так мучила?

ПОЛ. Ну тогда не о чем беспокоиться.

ЛЮБА. Значит, я хорошо выгляжу?

ПОЛ. Да говорю же тебе — отлично.

ЛЮБА. Не перестаралась?

ПОЛ. Да разве тут можно перестараться?

ЛЮБА. Думаешь?

ПОЛ. Конечно.

ЛЮБА. Может, ты и прав. Господи, Пол, я надеюсь, это сработает, а?

ПОЛ. Сто процентов.

ЛЮБА. Слушай, иди. Он вот — вот придет.

ПОЛ. Ну, ладно. Иду.

ЛЮБА. Опять начинаю дергаться.

ПОЛ. Не дергайся. Если ты ему не понравишься, у тебя всегда есть я.

ЛЮБА. Я знаю. Спасибо тебе. (Кларнетисту) Поиграй что-нибудь. Тут грустное место…

Музыка Q-8.

(Полу) Правда, Пол, я тебе благодарна.

ПОЛ. Да ладно, пустяки.

ЛЮБА. Все, теперь уходи.

ПОЛ. Ты красивая, Люба. Очень.

ЛЮБА. Это неправда.

ПОЛ. Это правда.

ЛЮБА. Ну, ладно, красивая. (Целует его.) Счастливо тебе.

ПОЛ. Пока.

ЛЮБА. Пол, что это? Неужели у тебя новый пиджак?

ПОЛ. Что? А, это… Я… Напрокат взял. Я вообще-то на похороны иду.

ЛЮБА. Ну, извини.

ПОЛ. Это ты меня извини. Счастливо.

Пол уходит.

ЛЮБА. Через три минуты после ухода Пола раздался звонок в дверь. Через десять минут после ухода Пола Вильям — Вилли — Билл уже говорил как ему нравится мое платье, и моя прическа, и мои духи. Через сорок минут после ухода Пола я уже барахталась на диване с белокурым республиканским протестантом, который яростно сдирал с меня одежду, при этом руки у него тряслись как при болезни Паркинсона. Не знаю, что он хотел со мной сделать. Он скорее всего и сам этого не знал. Да чего бы он ни хотел — ничего не вышло.

Музыка смолкает — глиссандо.

Через два часа после ухода Пола я уже делала первое в своей жизни сравнение. Вильям — Вилли — Билл был мой — до скончания веков. Кажется, он так выразился. Не помню. Честно говоря, он меня больше не интересовал. А вот Пол… Но Пол исчез. Он — таки сунул свои жалкие пожитки в чемодан, и больше я его никогда не видела… (Задумывается.)

Музыка Q-9.

Слушай, может, передохнешь чуток? А то устанешь.

Кларнетист прекращает игру. Она подходит к журнальному столику, берет свой бокал, отпивает.

А сколько уже времени? Хотя какая разница. Уже скоро. Скоро все станет ясно… После Пола были другие мужчины. Вернее, мальчики. Что делать — жизнь продолжалась. И эта жизнь мне нравилась. Иногда я даже подумывала о замужестве. Но при этом в глубине сознания всегда оставалось нечто неуловимое — то ли тепло руки, то ли тембр голоса, то ли улыбка — не могу толком объяснить… Это было то, что я все время искала и не находила. То, что возникло лишь однажды. А когда оно возникло, я его прохлопала.

Звонок в дверь.

Конечно, у меня были и другие заботы. Папаша мой, например. Он был точь — в-точь как я. Такой же нетерпеливый. Даже старости не мог дождаться как все нормальные люди. Стал с ума сходить, когда ему еще и шестидесяти-то не было.

Музыка Q-10.

Влюбился в ассистентку зубного врача из Майами. А ей-то, между прочим, было девятнадцать. И укатил за ней во Флориду. Весь бизнес перевел на меня, а свое время посвятил бегу трусцой — между магазином диетического питания и сауной…

Звонок в дверь. Темп музыки меняется.

Да иду, черт побери, иду! Не пожар!.. Так что всё повисло на мне — и дом, и чахнущая компания по продаже калифорнийских вин наинизшего качества, и… И Джек.

Открывает дверь. Цветистая трель кларнета — и музыка смолкает.

ДЖЕК (бросив портфель на пол у входа, бессвязно) Опоздал, привет, извини, они меня достали, ну как ты? (целует ее) дикие пробки, умираю хочу в душ, а ты давно ждешь? я приму душ, Боже, что за день, или уже вечер? чудно выглядишь, у меня целых два часа, только надо ей позвонить, а что на ужин? запах потрясающий, я только в душ…

Уходит. Люба скептически поглядев ему вслед, закрывает дверь.

ЛЮБА. Вот интересно — иногда заранее знаешь, как все будет. Вот делаешь что-то, даже еще не делаешь, еще только собираешься, а уже точно знаешь — зря. И вот видишь, что зря, видишь, что своими руками делаешь глупость — и все равно делаешь. Не остановиться. (Достает спички, зажигает свечи на столе.) А Джек… Он был неотразим. При этом он был женат. Но, знаешь, тогда мне это не казалось проблемой. Не то что я переоценивала свои возможности — нет. Просто знала на что шла. Знала. Чего тут было не знать. Для меня это все равно ничего не меняло. Я ведь его любила. Думала, ничего, как-нибудь справлюсь. Я думала, я смогу справиться с чем угодно. Смогу. Смогу.

Джек возвращается из ванной.

Смогу.

ДЖЕК. Уже давно меня ждешь?

ЛЮБА. Какая разница.

ДЖЕК. Жуткий день.

ЛЮБА. Вид у тебя неважный.

ДЖЕК. Я выжат, как лимон

ЛЮБА. Да вижу.

ДЖЕК. Какой-то кошмар.

ЛЮБА (наливая ему бокал вина) Выпей. Станет легче.

ДЖЕК. Господи, ну почему я этим занимаюсь?

ЛЮБА. Перестань. Относись к этому легче..

ДЖЕК. Свихнуться можно.

ЛЮБА. Я понимаю.

ДЖЕК. Сил — никаких. Который час? Мне надо домой позвонить.

ЛЮБА (подавая бокал) Выпей.

ДЖЕК. Спасибо. (Поднимая бокал) За твой геморрой.

ЛЮБА. Лучше за твой.

ДЖЕК. Двенадцать часов подряд говорить только про геморрой!

ЛЮБА. Ну, в прошлый раз ты вообще снимал про какие-то арбузы. Тут, по крайней мере, какой-то интерес к человеку.

ДЖЕК. Перестань!

ЛЮБА. Извини.

ДЖЕК. Это был какой-то кошмар. Я рассчитывал закончить еще до обеда. Весь сюжет — пятьдесят секунд. Возникает актер, говорит слова насчет неприятного зуда, потом показывает коробку — там свечи от геморроя. Улыбка, затемнение, конец. Общее счастье. Самый простой ролик из всех, что я снимал.

ЛЮБА. Ну, так в чем дело?

ДЖЕК. И мы уже почти заканчиваем, как вдруг этот придурок, представитель фирмы, хватает меня за руку и говорит, что их продукция у нас выглядит недостаточно привлекательно.

ЛЮБА. Что, свечи от геморроя?

ДЖЕК. Ну? Можешь себе представить?

ЛЮБА. Не знаю, по — моему, для того, кто в них нуждается, они очень даже привлекательны.

ДЖЕК. Ну, правильно. Я так ему и сказал. А он сказал, что и сам геморрой у меня тоже получился непривлекательным..

ЛЮБА. Вы что, показываете геморрой не экране?.

ДЖЕК. Да нет, он про общую идею. Он сказал, такой ролик людям будет неприятно смотреть. А я ему сказал, у кого геморрой, тому неприятно не будет. Неприятно будет тому, у кого нет геморроя, но они-то ваши свечи все равно не покупают. А потом геморрой — это, и правда, неприятно. Иначе вы бы не рекламировали продукция, которая помогает от него избавиться!

ЛЮБА. Ну что, я считаю, логично.

ДЖЕК. Да? А вот он не считает. Мы с этим семь часов промучились. Мы заставляли актера улыбаться. Мы заставляли его хмуриться. Мы заставляли его стоять на голове. Добавить свет, убавить свет, крупный план, общий план, громче, тише, быстрее, медленнее…

ЛЮБА. Ну ладно, успокойся. Все уже позади.

ДЖЕК. Ничего не позади. Завтра мы это опять снимаем.

ЛЮБА. Почему?

ДЖЕК. Потому что если актер двенадцать часов подряд повторяет одни и те же три слова, у него начинают плыть мозги. И к концу смены из бедного парня полезли тексты всех рекламных роликов, где он снимался. Так что на данный момент я имею ролик, где этот несчастный вытаскивает из коробки свечу от геморроя, запихивает ее себе в рот и бормочет: «Тает во рту, а не в руках!» Ну, почему, почему я этим занимаюсь? Ради чего?

ЛЮБА (Сняв трубку, набирает номер.) Ну уж не ради искусства.

ДЖЕК. Да уж.

ЛЮБА. Тогда, значит, ради денег.

ДЖЕК. Это меня убивает. В могилу сведет. Я и до пятидесяти не доживу.

ЛЮБА (передавая ему трубку) Ну так брось это.

ДЖЕК (взяв трубку) Я должен кормить семью.

ЛЮБА. Как ты будешь ее кормить, если это тебя убьет?

ДЖЕК. Чтоб они пропали! И ты чтоб пропала! Чтобы мы все пропали!

ЛЮБА. Не идиотничай..

ДЖЕК (в трубку) Алло? Это кто? (Любе) Кто это?

ЛЮБА. Твоя жена.

ДЖЕК. Моя жена? (в трубку) Маргарет? Это ты? (Любе) Это Маргарет?

ЛЮБА. Ну, конечно, Маргарет.

ДЖЕК. Маргарет! Да. Ну, конечно, я. Я — это я. А ты — это ты. Конечно, я слышу, что это ты. Я же тебе звоню. (Любе) Я же ей звоню?

ЛЮБА. Это я ей звоню.

ДЖЕК. Чего я звоню?.Я…

ЛЮБА. Скажи, сегодня ты не будешь ужинать дома.

ДЖЕК. Я сегодня не буду ужинать дома. Нет. Ну, потому что…

ЛЮБА. Потому что сегодня ты трахаешься с любовницей.

ДЖЕК. Потому что сегодня я трахаюсь с любовницей… Это я шучу… На самом деле у меня возникли проблемы. Да нет, ничего страшного, просто актер наглотался свечей от геморроя. Мне пришлось везти его в больницу.

ЛЮБА. Джек, она в это не поверит!

ДЖЕК (Любе) Но это правда.

Люба выходит на кухню.

(В трубку) Да нет. Это я медсестре… Что?.. Как сегодня?… Почему сегодня… Ничего я не забыл. Как я могу это забыть. Просто из головы вылетело…

Люба входит и вносит на подносе мясо и бобы, ставит поднос на стол, и начинает раскладывать еду по тарелкам.

Ну, хорошо. Главное, ты только не волнуйся. Я знаю, что не ты волнуешься, вот я и говорю, не волнуйся. Тебе вредно волноваться… И не ори, детей разбудишь! Не спят?.. Как еще не ужинали?! Черт возьми, я понимаю, что ты думала, что я их покормлю, но как я мог их покормить, если меня не было дома?.. Маргарет… Маргарет!.. (Любе) Извини… (В трубку) Ну, хорошо, это я виноват… Ну, я виноват, я… Я не собираюсь выяснять, кто виноват. Но если я не приготовил им ужин, это еще не значит, что они должны сидеть голодные. Я знаю, что тебя не должно было быть дома, но ты же дома! Так покорми их! Ты что, не могла открыть банку консервов и покормить этих ублюдков?.. Я не то хотел сказать… Ну, ты же знаешь, что я не в этом смысле… Маргарет!..

Разложив мясо по тарелкам, Люба наполняет бокалы вином.

ЛЮБА (Кларнетисту) Маэстро, музыку.

Кларнетист играет. Музыка Q-11.

ДЖЕК. Ну а если бы я вообще домой не пришел?.. А вот так! Представь, что сегодня моя очередь их кормить, а меня на улице грузовик переехал! Ты что — так и будешь сидеть и смотреть пока они с голода не умрут?

Люба подает Джеку тарелку с едой, салфетку, вилку и нож.

ЛЮБА. Кушать подано.

ДЖЕК. Потрясающе. Фантастика.

Люба удовлетворенно смотрит на тарелку. Постелив на колени Джека салфетку, ставит на нее тарелку, вставляет в его руку вилку. Не замечая этого, тот продолжает разговор с Маргарет.

ЛЮБА. Спасибо. Красиво, скажи?

ДЖЕК (в трубку) Маргарет, ну хватит, слышишь!..

ЛЮБА. И главное, это совсем нетрудно.

ДЖЕК (в трубку) Ты же не права…

ЛЮБА. И даже приятно. Все равно я целыми днями ничего не делаю. Так что готовить — это мне в удовольствие. И ждать я тоже умею.

Возвращается к столу, садится и начинает есть.

ДЖЕК. Но я же не знал, что задержусь…

ЛЮБА. Что ты, милый, конечно нет.

ДЖЕК. Обстоятельства! Вижу. Бывают же обстоятельства!..

ЛЮБА. Да бог с ними. Главное, то что я тебя вижу.

ДЖЕК. Я понимаю…

ЛЮБА. Быть рядом с тобой — мне ничего на свете больше не нужно.

ДЖЕК. Я знаю.

ЛЮБА. И наши с тобой короткие свидания…

ДЖЕК. Ну, конечно…

ЛЮБА. Эти мгновения счастья…

ДЖЕК. Ну, конечно…

ЛЮБА. Ты даже не понимаешь, что они значат для меня.

ДЖЕК. Я все понимаю…

ЛЮБА. Ты такой скромный…

ДЖЕК … Да уж какой есть.

ЛЮБА. Ты слишком хорош для меня.

ДЖЕК. Знаю, знаю… Скажи, чего ты от меня хочешь?

ЛЮБА. Для начала передай мне соль.

ДЖЕК. Да ради Бога.

ЛЮБА. Спасибо.

ДЖЕК и ЛЮБА. Так… Начинается.

ДЖЕК. Опять эта старая песня.

ЛЮБА. Обожаю старые песни. А ты?

ДЖЕК. Опять все по кругу.

ЛЮБА. Такова жизнь, ты же у нас философ.

ДЖЕК. Не знаю, что на это сказать.

ЛЮБА. Скажи, что ты меня любишь.

ДЖЕК. Люблю Люблю, люблю…

ЛЮБА. Я так и знала. Я все знала. (С силой) Знала.

ДЖЕК. Естественно. Как только освобожусь.

ЛЮБА. Джек, скажи ей «пока».

ДЖЕК. Пока.

ЛЮБА. Пока, пока.

Джек вешает трубку.

Скажи, Джек… Ты знаешь, что такое любовь?

ДЖЕК. Что?

ЛЮБА. Ничего. На этом романтическая часть заканчивается.

Музыка обрывается.

У тебя все остынет.

ДЖЕК. Придется ехать домой.

ЛЮБА. Какая неожиданность.

ДЖЕК. Из-за меня она пропустила семинар.

ЛЮБА. Опять семинар?

ДЖЕК. Она сегодня должна была делать обзор прессы. Для нее это важно.

ЛЮБА. Господи, у нее уже и так двадцать два диплома. Только не говори мне, что она решила получить двадцать третий!

ДЖЕК. Я тебя понимаю.

ЛЮБА. И что же это на сей раз?

ДЖЕК. Семейное право

ЛЮБА. Отлично. А когда же она перестанет учиться и начнет, наконец, хоть что-нибудь делать?

ДЖЕК. Проблема не в этом.

ЛЮБА. Сорок лет — и все студентка. Сколько образования ей надо?

ДЖЕК. Она чувствует себя обделенной. Она хочет ощутить, что способна на нечто большее, чем быть домохозяйкой.

ЛЮБА. У нее уже и так все дипломы на свете — от древнеегипетской кухни до микрохирургии мозга! Может, пора уже начать работать?

ДЖЕК. Это я во всем виноват.

ЛЮБА. Так. Начинается.

ДЖЕК и ЛЮБА. Это из-за меня у нее комплекс неполноценности.

ЛЮБА. Какая самоуверенность! А ты не допускаешь, что комплекс неполноценности у нее мог возникнуть из-за нее самой? Это тебе никогда в голову не приходило?

ДЖЕК. Что-то аппетита нет.

ЛЮБА. А я тебе это с собой в пакетик положу, возьмешь домой, деток накормишь. Нет, лучше я их завтра сюда приглашу, на ужин. Вместе с Маргарет. Может, хоть разговор будет поинтереснее. При ее-то образованности. Как это мне раньше в голову не приходило?

ДЖЕК. Она нуждается в моей поддержке.

ЛЮБА. В чем она нуждается, так это в элементарном разводе. И будь у тебя хоть капля мозгов, ты бы ей его дал.

ДЖЕК. То есть, вот так взять и бросить ее.

ЛЮБА. Именно.

ДЖЕК. Да что она же будет делать?

ЛЮБА. Да что угодно. Откроет египетский ресторан и будет давать там консультации по семейному праву. Дай ей шанс — уйди от ее.

ДЖЕК. Прекрасно понимаешь, что я не могу.

ЛЮБА. Это точно — не можешь. Не способен. И проблема тут не в Маргарет… Мы есть будем сегодня или нет?

ДЖЕК. У меня трое детей.

ЛЮБА. А дело не в детях. Дело в тебе.

ДЖЕК. Так, начнем старую песню.

ЛЮБА. Ничего мы не начнем. У нас на это времени нет. Уже девять, а тебе еще через весь город ехать, спасать брак. У нас с тобой всего несколько минут. Можем успеть одно из трех. Можем поесть. Можем трахнуться. Можем еще поговорить про твою жену. Итак, что мы выбираем?

ДЖЕК. Слушай, что с тобой?

ЛЮБА. Да ничего. Хочу знать, какая у нас программа, чтобы сориентировать свои ожидания. Так что будем делать?

ДЖЕК. Не знаю. Не знаю я, что мне делать.

ЛЮБА. Тогда поешь.

ДЖЕК. Как я могу есть, зная, что там мои дети умирают с голоду?

ЛЮБА. Ничего, не умрут.

ДЖЕК. Я зарабатываю сто тысяч долларов в год, а у моих детей рахит.

ЛЮБА. Так. Ясно. Ужин — мимо. А как насчет секса?

ДЖЕК. Я сейчас не готов.

ЛЮБА. Ну, перестань. Один разочек, быстренько, на посошок.

ДЖЕК. Слушай, я правда, нервничаю.

ЛЮБА. Понятно. Ужин — мимо, койка — мимо. Беседуем о жене.

ДЖЕК. Ну вот, теперь ты злишься.

ЛЮБА. Теперь? Да что ты! Я злилась еще до твоего прихода… Злилась, когда готовила ужин. Злилась, когда летела с работы домой, и принимала душ, и красилась и надевала твое любимое платье!. Я злилась весь день, потому что не знала, вспомнишь ли ты вообще, что обещал придти. Я злилась вчера, когда ты позвонил сказать, что придешь сегодня, если получится, но что ты не уверен, потому что вероятность, что не получится, гораздо больше. Я злилась позавчера, когда ждала твоего звонка в надежде услышать что-нибудь романтичное, типа «Как дела?» А больше всего я злилась два года назад, в тот день, когда тебя впервые встретила!

ДЖЕК. Я хотел чтобы нам с тобой было хорошо.

ЛЮБА. Нам было хорошо.

ДЖЕК. А теперь — нет?

ЛЮБА. Теперь… Не знаю. Теперь тебе пора домой. Давай. Иди. ДЖЕК. Ненавижу свою жизнь. Понимаешь? У меня есть все, чего я хотел, и все это я ненавижу.

ЛЮБА. Так измени все это. Измени! И не ради меня. Ты хоть секунду о себе подумай. Что ты с собой делаешь? День за днем убиваешь на то, чтобы продать очередные затычки для дырявых задниц, а по вечерам возвращаешься в дом, где сидит жена, изнывающая от бездуховности, и три бестолковых вечно голодных подростка, и при этом ты еще завел роман с женщиной, которую у тебя нет ни сил, ни времени даже трахнуть. Это называется жизнь?

ДЖЕК. Неужели все так плохо?

ЛЮБА. Не так. Гораздо хуже. Просто в данный момент я подбираю самые мягкие выражения.

ДЖЕК. Сбежать бы куда-нибудь. На пару недель — в Париж. Чтобы завтрак в постели. И заниматься любовью когда угодно. И где угодно. И чтоб не возвращаться домой

ЛЮБА. У тебя же всего одна жизнь.

ДЖЕК. Ну хорошо, положим, ее я бросил. А что будет с детьми?

ЛЮБА. А что с ними будет?

ДЖЕК. А ты знаешь какая статистика у детей разведенных родителей?

ЛЮБА. Знаю. Они гораздо меньше страдают от кариеса.

ДЖЕК. В чем тебя не упрекнешь, так это в сострадании.

ЛЮБА. Наверное. А тебе известна статистика детей неразведанных родителей?

ДЖЕК. Что ты хочешь этим сказать?

ЛЮБА. Что на каждого Эйнштейна, который вырос в счастливой семье, всегда есть Моцарт, который вырос в несчастливой. И не говори, что все ради детей. Гробя свою жизнь, ты добиваешься только одного — гробишь свою жизнь.

ДЖЕК. Да, ты права. Я ничего к ним больше не испытываю. К моим деткам. Я смотрю на них — веселые, симпатичные, здоровые — такие как я хотел. Но я утратил чувство, что они — мои. И Маргарет тоже. Я смотрю на них и думаю — откуда они, эти ребята? Что они делают в моем доме? И сам этот дом! Эта мебель, машины. Откуда все это? Почему эти вещи окружают меня?

ЛЮБА. Да, я понимаю. (Кларнетисту) Поиграй что-нибудь. Пожалуйста. Что угодно, только играй.

Музыка Q-12.

ДЖЕК. Я все пытаюсь вспомнить, как все это начиналось, чего я хотел добиться — и не могу. Одно знаю — я хотел чего угодно, но только не этого.

ЛЮБА. Я тебе верю.

ДЖЕК и ЛЮБА. Только не этого.

ДЖЕК. Да вся эта жизнь — не моя. Не моя. Я должен был все делать по — другому. Не знаю, как. А это все какая-то ошибка.

ЛЮБА. Я тебе верю.

ДЖЕК и ЛЮБА. Какая-то ошибка.

ДЖЕК. Где бы я ни был, что бы ни делал, я чувствую себя посторонним. Вчера вечером возвращаюсь домой, поднимаюсь по лестнице, стучу в дверь. В свою собственную дверь. Маргарет говорит, в чем дело, ты что, ключ забыл? Да, говорю, забыл. А я не забыл. Он у меня вот здесь был, в кармане. Я вдруг перестал понимать, где я… Не узнал собственного дома. Какие-то люди меня окликали по имени — я им не отвечал. Не потому что не слышал. Я слышал, но не понимал, к кому они обращаются. Вчера мне трижды звонили по телефону и говорили «Это Джек?», а я машинально отвечал: «Не туда попали», и вешал трубку. Что со мной происходит?

ЛЮБА. Ничего.

ДЖЕК. Нет, происходит. Что-то происходит. И это не я сошел с ума — я-то знаю, кто я. А вот остальные не знают. Принимают меня за кого-то другого. За какого-то Джека, у которого жена Маргарет, у которого хороший дом, где он живет с двумя детьми и двумя автомобилями, у которого отличная работа в шоу — бизнесе, а на другом конце города — любимая женщина, с которой он трахается. Или не трахается… Вот за кого они все меня принимают. Но это какая-то ошибка. Они все ошибаются, понимаешь? Потому что это вовсе не я! Слышишь? Не я!

Музыка смолкает.

ЛЮБА. Потом он долго сидел молча. Без движения. Даже не дышал..

Музыка Q-12A.

Словно вслушивался в свои слова. Я окликнула его: «Джек!» Он не ответил. А потом закрыл лицо руками и заплакал.

Джек закрывает лицо руками и плачет.

Я не знала, что делать.

Музыка смолкает.

Мужчинам намного тяжелее плакать. Потому что они плачут слишком редко.

ДЖЕК. Пропади оно все пропадом!

ЛЮБА. Точно. Пропади все пропадом..

ДЖЕК. Мне идти надо.

ЛЮБА. Посиди немного. Прошу тебя

ДЖЕК. Ничего. Все нормально. Я просто устал.

ЛЮБА. Я знаю, сказала я. Все равно, посиди. И он сидел. Они сидят и ждут, а когда не знают, что делать, они плачут. Когда у них руки связаны, они погружаются в себя — так глубоко, что сам черт их оттуда не достанет. А потом начинают врать. Они врут про самочувствие.

ДЖЕК. Что-то я, похоже, заболеваю. Может, грипп…

ЛЮБА. Все врут…

Музыка Q-13.

ДЖЕК. С утра чувствовал, что оно у меня начинается…

ЛЮБА. Чувствовал, да? Ну расскажи, что ты чувствовал?

ДЖЕК. Да что-то… Как-то всего корежит. Наверное, какой-то вирус.

ЛЮБА. Они врут, и ты чувствуешь себя уже совсем ненужной.

ДЖЕК. Просто я должен сегодня выспаться. Я все время недосыпаю.

ЛЮБА. Они врут, и отталкивают тебя все дальше.

ДЖЕК. В общем… Я тебе завтра позвоню…

ЛЮБА. Потом вдруг раз — и опять все нормально, будто ничего не было.

Музыка смолкает.

ДЖЕК. Завтра утром, ладно?

ЛЮБА. Ну, конечно.

ДЖЕК. Договорились

Музыка Q-!4. Несколько мгновений они смотрят друг на друга. Затем Люба спокойно собирает его вещи — плащ, портфель — и подает ему.

Спасибо.

ЛЮБА. Не за что.

Он направляется к двери, но на полпути оборачивается.

ДЖЕК. Знаешь… (Подходит к ней, обнимает, прижимает к себе. Затем идет к выходу. Уже в дверях) Мы с тобой еще поговорим…

Уходит.

ЛЮБА. Конечно. (Кларнетисту) Ну-ка, погоди играть.

Кларнетист прекращает игру.

С чего это ты ударился в сантименты?.. Представил себя на его месте, да?

КЛАРНЕТИСТ[1]. [Музыка Q-15(1)] Может быть.

ЛЮБА. Да уж я вижу.

КЛАРНЕТИСТ[1]. [Музыка Q-15(2)] Не знаю.

ЛЮБА. Жалко стало этого засранца.

КЛАРНЕТИСТ[1]. [Музыка Q-15(3)] Ну, человека тоже можно понять…

ЛЮБА. Только не надо мне вешать эту лапшу… Все вы одинаковы. Из одной и той же трухи… Он не появлялся два месяца. За два месяца ни единого звонка. Ничего. Даже через свою паскудную секретаршу не передал ни полслова. Ну, в тот-то день я ей доставила большое удовольствие. Сперва она со мной очень вежливо: «К сожалению, мистера Эверта сегодня не будет. Могу передать ему ваше сообщение.» Будто не знает, с кем говорит. Будто не знает, что я звонила ей всего час назад. И что я трижды звонила ей вчера, и дважды позавчера, и черт знает сколько раз еще унижалась и звонила до этого… А потом я взяла и поехала. Прямо к нему в офис. Ты должна пройти через это, сказала я себе. Чтоб все стало ясно. Приезжаю. Поднимаюсь на лифте, захожу в приемную. Там она и сидит, секретарша эта, дверь охраняет. В лицо она меня не знает, мы раньше не встречались. Говорит, слушаю вас. А у меня сердце в пятки. Боюсь рот открыть, боюсь, узнает по голосу. Она опять — «Слушаю вас». А я столбом стою. Как в песенке: «Тут не я, тут тень моя…» Она говорит, «Вам что, плохо?» Хотела я ей сказать, плохо, еще как плохо. Стояла бы я перед тобой, если б не было плохо… Стою, молчу — и глаза на нее таращу, она аж заерзала. А потом взяла себя в руки. Господи, да чтобы из-за этого несчастного Джека так с ума сходить? Подхожу прямо к ней, и к уху наклоняюсь. Она тут же ухо — ко мне. Была готова слушать. А я — говорить. Набрала полную грудь воздуха и все ей выложила. Такая спокойная, непринужденная, радующая глаз, приятная на ощупь — всегда хотела такой быть… Господи, какая я была идиотка. Мать не зря говорила, что меня в детстве на пол уронили… Мне в ту же секунду легче стало. Как только я ей все рассказала. Прямо гора с плеч.

Звонок в дверь.

Я и в самом деле взяла себя в руки. Снова занялась делами. Познакомилась с одним — стали встречаться. Сантехник. Мозгов — ноль, денег — куча. То, что надо. Никаких иллюзий. Никаких проблем.

Звонок в дверь.

В общем, я была на пути к выздоровлению. Снова стояла на ногах.

Музыка Q-16 — несколько ритмичных звоночков.

И вдруг — ты просто не поверишь…

Люба открывает дверь. На пороге, широко улыбаясь, стоит Джек. В одной руке у него чемодан, в другой — несколько костюмов на плечиках. Он входит и говорит в той же бессвязной манере как при первом появлении.

ДЖЕК. Слава Богу, я боялся вдруг тебя нет, еще эти пробки, пойду приму душ, я не мог даже позвонить, ну, как ты? это надо куда-то повесить, ну да, уже поздно, я схватил, что попалось под руку, а ты-то как, черт, ну и денек, я прямо в душ, стой здесь, не шевелись… (Чмокает ее.) Я сейчас…

Музыка Q-17. Джек уходит в ванную. Люба закрывает дверь. Она ошеломлена. Смотрит на чемодан, на одежду. Наливает себе бокал вина и залпом выпивает. Возвращается Джек. Музыка смолкает.

Так вот — я это сделал. Все. Кончено. Я с этим покончил. Финиш. Бог мой, даже не верится. А тебе верится? Вот только что. Прямо сейчас. Десять минут назад… Ну, может, двадцать. Максимум, двадцать пять. Видишь, меня все еще трясет. А чувствую себя отлично. Черт, такое чувство, будто заново родился. Я думал о тебе каждый день. Каждое твое слово у меня в ушах звучало. Ты была права, понимаешь? Во всем права. Я не знал что делать. Нет, я знал что надо сделать, но не знал, как это сделать. То есть, я знал — как. Но не мог. Во всяком случае, думал, что не смогу. А я взял — и смог. И сделал. Я сделал это. Мы сидели на диване. А дети уже спали. А мы смотрели телевизор. И как раз показали один из моих роликов. Ну этот, где парня заливает в туалете, помнишь. И я к ней обернулся, к Маргарет, и говорю, это я. А она говорит, я знаю, я, говорит, даже помню, когда ты это снимал. А я говорю, я не о ролике. Я о том, что парень в сортире — это я и есть. А она на меня смотрит — а что, говорит, похож. Я говорю, пора и мне как-то выкарабкиваться. Она говорит, давай, только поскорей, а то совсем в дерьме утонешь. И давай смеяться. Она так хохотала, что я сам засмеялся. А она хохочет и говорит, что же ты намерен делать? А я тоже смеюсь и говорю, думаю, нам надо расстаться. И хохочем. Сто лет с ней так не смеялись. Прямо до слез. Потом она говорит, наверное, ты прав, лучше расстаться. И меня поцеловала, и тут мы с ней оба дико захотели. У нее было такое лицо, такая улыбка, она так смеялась, просто красавица. Надо было видеть. Я так завелся, прямо прыгнул на нее, это было потрясающе, у нас с ней никогда так не было. А потом мы с ней поднялись наверх, и она мне помогла собрать вещи. Я взял чемодан, поцеловал ее на прощанье, и вот я здесь.

Люба подает ему бокал вина. Джек пьет, ставит пустой бокал на стол.

ЛЮБА. Добро пожаловать. (Влепляет ему пощечину.)

ДЖЕК. За что?

ЛЮБА. За старое. Ну, дорогой, как твои дела?

ДЖЕК Мои дела? Ты меня по лицу ударила!

ЛЮБА. Это я помню. Ну а как другие дела? Как ты жил все это время?

ДЖЕК. Отлично. Прекрасно…Но ты, кажется, не слышала что я сказал?

ЛЮБА. Почему, слышала. Ты смотрел ящик со своей женой, и там показали один из твоих бессмертных шедевров, и ты напрягся и выдал какую-то убогую шутку, и вы с ней чудно посмеялись, а потом вы с ней чудно трахнулись, а потом вы с ней чудно расстались. Я все понимаю, для тебя это как праздник. Я одного не понимаю — почему ты здесь?

ДЖЕК. Почему здесь?.. Ну… Просто…

ЛЮБА. Вот именно.

ДЖЕК. Люба, пойми. Все произошло. Я свободен.

ЛЮБА. Аллилуйя.

ДЖЕК. Нет. Ты ничего не понимаешь…

ЛЮБА. И он мне еще смеет говорить, что я ничего не понимаю! Я ничего не понимала целых два месяца. Без трех дней… А в прошлый четверг я встретила сантехника.

ДЖЕК. Сантехника?!

ЛЮБА. Да — да. Сантехника.

ДЖЕК. Сантехника

ЛЮБА. Именно. Сантехника. Знаешь, кто такой сантехник? Это парень, который прочищает твои трубы за тридцать долларов в час. И если ты сейчас скажешь очередную свою пошлость, снова получишь по морде!

ДЖЕК Но я же вернулся.

ЛЮБА. Зачем? За десертом?

ДЖЕК. Я вернулся к тебе. Ради себя. Ради тебя. Ради нас с тобой..

ЛЮБА. Ты уже начал говорить как в своих рекламных роликах..

ДЖЕК. Я не понимаю. Я ничего не понимаю.

ЛЮБА. Это уж точно. Не понимаешь.

ДЖЕК. Я только что ушел от жены. Разве это не то, чего ты хотела7

ЛЮБА. Ты от нее ушел? А по твоему виду не скажешь Вид такой, будто она сама тебя послала. Так, на недельку — другую в туристский лагерь. Галоши она тебе дать не забыла?

ДЖЕК. Может, мне лучше выйти, снова войти и начать сначала?

ЛЮБА. Я думаю, тебе лучше выйти и больше не входить. И ничего не начинать сначала… Я думаю, тебе лучше совсем уйти.

ДЖЕК. Люба…

ЛЮБА. Не смей!

ДЖЕК. Люба…

ЛЮБА. Не смей мне это говорить!

ДЖЕК и ЛЮБА. Я люблю тебя.

ЛЮБА. Не верю тебе.

ДЖЕК. Это правда.

ЛЮБА. Подонок. Просто подонок. Свинья. Дерьмо. Скотина. Говнюк.

ДЖЕК. Слушай…

ЛЮБА. Теперь ты все понял?

ДЖЕК. Нет.

ЛЮБА (Бросается к нему и выталкивает за дверь) Убирайся! Катись вон отсюда! Вон! Вон! (Садится, тяжело дышит. Кларнетисту) Поиграй что-нибудь медленное. И тихое. Очень тихое…..

Кларнетист играет. Музыка Q-18.

ДЖЕК (Входя) Прости. Мне очень жаль.

ЛЮБА. И ты прости. И мне жаль.

ДЖЕК. Я думал, мы с тобой сможем…

ЛЮБА Да. Я тоже думала.

ДЖЕК. Правда?

ЛЮБА. Правда.

ДЖЕК. У меня ведь идея была… Ты знаешь — какая…

ЛЮБА. Ну, еще бы. Чтобы ты и я, вдвоем…

ДЖЕК. Да. Взять и на пару недель — в Париж. А там все спокойно продумать, и уехать отсюда вообще — куда-нибудь в другой город.

ЛЮБА. Ну да, новая жизнь, новые люди, новые лица…

ДЖЕК. Новая работа… Новые возможности… Что нам тут терять?

ЛЮБА. Поздно, Джек. Слишком поздно.

ДЖЕК. Но почему?

ЛЮБА. Не знаю, почему. Не знаю… (Снимает телефонную трубку.)

ДЖЕК. Да это так, всего лишь идея.

ЛЮБА. Идея-то — богатая. Ты предложи ее Телефонной компании. Они тебе целый рекламный сериал закажут — про сбегающих мужей. «Чем дальше семья, тем доступнее связь!»

Музыка Q-18A.

ДЖЕК. Что же я теперь скажу Маргарет?

ЛЮБА. Не знаю, придумаешь.

ДЖЕК (В трубку) Алло? Кто это? (Любе) Кто это?

ЛЮБА. Угадай с трех раз.

ДЖЕК. О Боже!

ЛЮБА. Скажи, привет, Маргарет.

ДЖЕК. Что мне ей сказать?

ЛЮБА. Скажи, «привет». Остальное она сама сделает.

ДЖЕК (в трубку) Привет Маргарет. Это я.

ЛЮБА (играя Маргарет) Я? Кто это — я?

ДЖЕК. Я — это я, Джек.

ЛЮБА. Джек? Ты откуда?

ДЖЕК. Да так, ниоткуда

ЛЮБА (сама себе) Ниоткуда. Понятно.

ДЖЕК. Послушай, Маргарет…

ЛЮБА. У тебя все в порядке?

ДЖЕК. Да, все прекрасно. Ну, не то что прекрасно, но, в целом, все хорошо. То есть, нормально. Я хочу сказать, более — менее. В общем, ничего страшного. Просто мне ужасно плохо.

ЛЮБА. Да, я понимаю. Мне тоже очень плохо.

ДЖЕК. Правда?

ЛЮБА. Конечно. А ты как думал?

ДЖЕК. Не знаю. Я думал, мне будет хорошо.

ЛЮБА. Ах, Джек.

ДЖЕК. Мне казалось…

ДЖЕК и ЛЮБА. Мне казалось, это то, чего я хочу.

ЛЮБА. Но это не то.

ДЖЕК. Нет.

ЛЮБА. Я так и думала.

ДЖЕК. Я даже не представлял себе…

ЛЮБА. Да. Я тоже. (Закрывает лицо руками и плачет.)

ДЖЕК. Маргарет! Ты что? Ты плачешь?

ЛЮБА (сама себе, сквозь слезы) Ну, до чего же хитрая бестия! Молодец. Маргарет. Здорово. Отлично. Даже я бы лучше не сумела…

ДЖЕК. Хорошо… Хорошо… Конечно… Да… Да… Прямо сейчас. Да, все… Да…

ЛЮБА. Джек, скажи ей «пока».

ДЖЕК. Да, да…

ЛЮБА. Пока, Джек.

Джек кладет трубку.

ДЖЕК. Я, наверное, пойду.

ЛЮБА (взяв себя в руки) Конечно.

ДЖЕК. Ну а как ты, вообще?

ЛЮБА. Нормально. Только какая-то усталость.

ДЖЕК. Я тебя понимаю.

ЛЮБА. Такое ощущение, что заболеваю. Как-то всю корежит.

ДЖЕК. Да что ты.

ЛЮБА. Говорят, сейчас какой-то вирус… Да просто надо как следует выспаться, вот и все.

ДЖЕК. Ты уверена?

ЛЮБА. Да… Ты… Ты позвони. Может, как-нибудь поужинаем…

ДЖЕК. А? Ну, конечно. Я позвоню. (Собирает свои вещи — чемодан, одежду.)

ЛЮБА. Не уходи!..

Музыка обрывается.

…Вот все, что было у меня в голове. Он стоял с чемоданом в руке, пытаясь сообразить, какие слова он еще должен сказать. Вид у него был сиротский. А я одно думала — не уходи, не уходи. Останься. Может, у нас еще получится. Может, нужна еще одна попытка. Еще одна… (Джеку) Слушай, все. Давай, иди.

ДЖЕК. Да. Как все это глупо.

ЛЮБА. Что ни делается, все к лучшему. Все равно у нас с тобой ничего бы не вышло. Если бы не твоя жена и твои дети — о чем бы мы с тобой вообще говорили?

ДЖЕК. О геморрое.

ЛЮБА. Точно.

ДЖЕК. Ну, все.

ЛЮБА. Все. Именно.

ДЖЕК Вот так, значит.

ЛЮБА. Значит, так.

ДЖЕК. И все равно. Знаешь, все равно…

ЛЮБА. Что?

ДЖЕК. Я люблю тебя.

Они обнимаются. Затем отстраняются друг от друга.

Ну, все. Я позвоню.

Он уходит. Она закрывает дверь. Отхлебывает вина из бокала. Затем поворачивается к Кларнетисту.

Слушай, это очень нехорошо будет, если я тебя домой отправлю? Да нет, я тебе заплачу. Я весь вечер оплачу. Полностью.

Кларнетист смотрит на нее.

Понимаешь, все это такие вещи… Лучше вблизи не смотреть…

Кларнетист встает, подходит к футляру от кларнета, садится, начинает разбирать свой инструмент.

А потом, он, может, еще и не появится. Или появится — а вдруг он ненавидит кларнет? Может, у него на кларнет аллергия.

Кларнетист протирает инструмент.

Ну вот, я тебя снова обидела. Извини. Не уходи, можешь остаться. Ну, останься, я прошу.

Кларнетист начинает снова собирать кларнет.

Только ты поиграй что-нибудь более жизнерадостное, повеселее. А то я сейчас себя жалеть начну.

Кларнетист заводит нечто бравурное. Музыка Q-19. Люба начинает расчесывать волосы.

Погоди, погоди.

Кларнетист останавливается.

Мне духовой оркестр не нужен. Давай что-нибудь помягче…

Кларнетист играет нечто подходящее. Музыка Q-20.

Другое дело. Господи, как же я не умею владеть собой. И никогда не умела. Правда. Слишком увлекаюсь. Вот что-то еще только начинается, я себе говорю — спокойно, держи себя в руках. Но тут возникает эта улыбка, и человек в нужный момент говорит то, что нужно — и все, меня нет. Я уже не я. Черте что начинаю вытворять… Ты посмотри на все это. А должен был быть самый обычный ужин.

Музыка завершается.

Хоть бы раз открыть дверь и остаться самой собой. Понимаешь? Открыть дверь и смотреть — что будет. Вот открывается дверь, а я — это я. Вот просто я.

Кларнетист имитирует звук фанфары. Музыка Q-21.

Да где там. Разве что в следующей жизни… Я бы, может, и прибилась к этому сантехнику. Но оказалось, что у него была навязчивая сексуальная идея — в конце концов, он со мной поделился — он мечтал привязать женщину к кровати и совершать с ней то, что он называл противоестественными актами. После сантехника пространство для маневра сильно сузилось. Было ощущение, что из неженатых мужчин вокруг остались одни педики. Искать среди них было уже уже слишком… Я решила: если еще встречу хоть кого-то стоящего — тут же выйду замуж.

Музыка Q-22. Их кухни появляется Джордж. в кухонном переднике. Пока он собирает со стола тарелки, в музыке появляется тема «Свадебного марша». Джордж уходит на кухню. Музыка смолкает.

И небеса послали мне Джорджа. Начать с того что он был вдовец. То есть, это он так себя называл. Я-то называю это иначе — женат на покойной жене. Никогда этим женам не доверяла. Вот уж, кажется, коньки отбросила — а все равно такое чувство, что она это как-то не до конца. Ну, вроде как когда мужчина говорит: «Я ушел от жены». Так и хочется спросить — далеко ли ушел, милый? Они же, как правило, уходят так, чтоб в случае чего тут же и вернуться. Вот как Джек. Но не как Джордж. Ибо Джордж был… Исключением из правил.

Музыка Q-22 Входит Джордж, забирает со стола остатки еды.

Музыка смолкает.

ДЖОРДЖ. Десерт?

ЛЮБА. А что у тебя сегодня?

ДЖОРДЖ. Только парочка печеных груш.

ЛЮБА. Безобразие.

ДЖОРДЖ. Я подам их со сливками.

Уходит, унося грязные тарелки.

ЛЮБА. Груши со сливками… Представляете? Просто чудо. За всю жизнь у него было только две женщины — покойница — жена и я. Добрый, чуткий, деликатный, все понимающий. А уж какой верный и преданный — Ромео рядом с ним со стыда бы сгорел. Короче, воплощение женских грез. Причем сразу всех. И если сказать, что на кухне он готовил просто профессионально, тогда постель была, что называется, банкетом по высшему разряду. Когда у нас с ним это случилось впервые, было такое чувство, словно после бесконечных супов из пакета мне вдруг подали изысканнейшее французское блюдо. Словом, мы были идеальной парой… Просто идеальной.

Джордж вносит тарелку с грушами.

ДЖОРДЖ. Тут тебе звонила куча народа.

ЛЮБА. Потом прослушаю.

ДЖОРДЖ. А у нас ответчик не работает.

ЛЮБА. Ну, значит, не прослушаю.

ДЖОРДЖ. Я тебе так могу сказать. Я все запомнил.

ЛЮБА. Не знаю, что бы я без тебя делала.

ДЖОРДЖ и ЛЮБА.(вместе) Начала бы худеть.

ЛЮБА (глядя на груши) Боже, какой у них вид. Ужас.

ДЖОРДЖ. Ты шутишь?

ЛЮБА. Кошмар.

ДЖОРДЖ. Почему?

ЛЮБА. Потому что я не смогу их не съесть.

ДЖОРДЖ (целуя ее) Моя чудная.

ЛЮБА. Я не чудная. Я пьяная.

ДЖОРДЖ. Чудная пьяная. (Снова целует ее.)

ЛЮБА. Ладно. Давай есть.

Садятся за стол.

Ну, так кто звонил?

ДЖОРДЖ. Старые Маразматики Любят Юных Развратниц.

ЛЮБА. Что?!

ДЖОРДЖ. Это такой прием запоминания. Строишь фразу по первым буквам. Эс. Эм. Эл. Ю. Эр.

ЛЮБА. А — а. Надо же. Ну а звонил-то кто?

ДЖОРДЖ. Эс — это значит, Стив. У тебя есть знакомый Стив?

ЛЮБА. Стив Беннет?

ДЖОРДЖ. Точно. Просил, чтобы ты ему позвонила. Только не домой, а на работу.

ЛЮБА. Это он из-за жены. Ну, а еще кто?

ДЖОРДЖ. Эм — значит, Майкл.

ЛЮБА. Майкл Шуман? Чего он хотел?

ДЖОРДЖ. Сказал, что завтра он не сможет с тобой пообедать, и что он встретится с тобой в четверг там же, где всегда… Ну, как груши?

ЛЮБА. Сказка.

ДЖОРДЖ. Ты мой ангел. Тогда дальше. Эл. Ю. Эр…

ЛЮБА. Слушай, это все неинтересно. Деловые звонки. Давай потом.

ДЖОРДЖ. Потом я забуду. Эл — Льюис. Он два раза звонил. Похоже, издалека. И говорил каким-то томным голосом.

ЛЮБА. Еще бы, он сейчас в Калифорнии.

ДЖОРДЖ. Сказал, что прилетает в пятницу. Хотел узнать, сможешь ли ты с ним поужинать.

ЛЮБА. Смогу, я с ним уже говорила… Слушай, как они у тебя так получаются? Всегда хотела научиться готовить груши..

ДЖОРДЖ Я тебя научу. Старые Маразматики Любят… Ю… Юджин.

ЛЮБА. Юджин Холланд?!

ДЖОРДЖ. Он так и сказал, что ты удивишься.

ЛЮБА. Какого дьявола ему надо?

ДЖОРДЖ. Он сказал, что виноват перед тобой и хочет извиниться.

ЛЮБА. Ах ты, боже мой.

ДЖОРДЖ. Он так и сказал, что ты не поверишь.

ЛЮБА. Правильно сказал.

ДЖОРДЖ. По — моему, он говорил искренне.

ЛЮБА. Я тебя умоляю.

ДЖОРДЖ. Он свой телефон оставил.

ЛЮБА. Ты что, и телефон запомнил?

ДЖОРДЖ. Год отплытия Колумба минус один, и три тройки впереди. Три, три, три, четырнадцать девяносто один.

ЛЮБА. С ума сойти.

ДЖОРДЖ. Ну и последний — Р. Роберт. Этот целых три раза звонил. Видно, решил, что я справочное бюро. Они вообще все думают, что я справочное бюро.

ЛЮБА. Вешал бы трубку.

ДЖОРДЖ. Ну, это уже хамство.

ЛЮБА. Да? А то, что они домой мне звонят — не хамство? Пускай в офис звонят! Почему ты их всех всегда защищаешь?

ДЖОРДЖ. Люба!

ЛЮБА. Нет, просто интересно — почему?

ДЖОРДЖ. Я не защищаю.

ЛЮБА. Тебе плевать на мои нервы.

ДЖОРДЖ. Мне совсем не плевать, и ты это знаешь. Ты просто устала.

ЛЮБА. Да, устала! Потому они все с утра до ночи лезут мне в кишки! А ты их всех защищаешь! Меня бы защитил!

ДЖОРДЖ. Ангел, успокойся. Они мерзавцы. А ты мой ангел. Я тебя люблю. (Целует) А ты меня любишь?

ЛЮБА. Люблю, люблю!.. Люблю, сказала я. Я тебя люблю, и ты меня любишь, и я тебя люблю…. А как его было не любить? Он же, и правда, был идеальный. Он предупреждал все мои желания. И все нежелания тоже. Он все чувствовал, все предусматривал и все предугадывал. Он был настолько идеальный, что иногда мне жутко хотелось взять бутылку самого лучшего калифорнийского вина и разбить об его голову. Потом мне было стыдно. То есть, я себя убеждала, что мне стыдно. Ты просто с жиру бесишься, говорила я себе. Муж объелся груш — это не он, говорила я себе, это ты сама объелась. И снова срывалась, и орала, и отпускала идиотские шутки. Он ни разу не разозлился, ни разу не обиделся, даже голоса ни разу не повысил…. Сперва это озадачивает, потом привыкаешь, потом понимаешь — это и есть любовь. А потом наступает день, когда… В этот день как раз были груши.

ДЖОРДЖ. Ты мое чудо. Успокойся. Может, тебе груши не нравятся?

ЛЮБА. Да нравятся, нравятся… Я просто устала. Извини. (Ест. Отталкивает тарелку) Бред какой-то! Просто бред!

ДЖОРДЖ. Что именно?

ЛЮБА. Да все! Вообще все, понимаешь? Вот скажи, чем ты здесь целыми днями занимаешься?

ДЖОРДЖ. Я?

ЛЮБА. Ты, ты. Про себя я все знаю. Я в девять утра выхожу из дома. Еду в офис. Сажусь за стол. И продаю калифорнийское вино туда, где его жаждут выпить. Но когда за мной закрывается дверь, чем занимаешься ты?

ДЖОРДЖ. Ну, не знаю. Готовлю себе завтрак, потом убираю на кухне, потом беру пылесос… Потом читаю газеты. И параллельно думаю, что бы тебе сготовить на ужин. Потом идет мыльница..

ЛЮБА. Мыльница?

ДЖОРДЖ. Телевизор. Мыльные оперы.

ЛЮБА. Ты что же, средь бела дня сидишь и смотришь всю эту чушь?

ДЖОРДЖ. А мне нравится. Успокаивает. Одни и те же лица, одни и те же проблемы. Они там все постоянно женятся, разводятся, делают аборты… И ты вместе с ними. Они чудные ребята. И говорят красиво, и одеты хорошо — даже когда им плохо. Очень утешает.

ЛЮБА. И это весь твой день?

ДЖОРДЖ. Нет, это с двенадцати до трех. Потом я иду по всяким делам.

ЛЮБА. Выходишь в свет.

ДЖОРДЖ. Ну, вроде того. Магазины, химчистка, прачечная, да мало ли. Наверное, со стороны, кажется, что все это ерунда, но когда сам берешься, оказывается, дел в доме полно.

ЛЮБА. Да почему. Я знаю, что полно.

ДЖОРДЖ. Да. И я эти домашние дела делаю с удовольствием. Тем более других-то забот у меня нет. На работу ходить не надо. Я всю жизнь работал — с меня хватит. Достаточно того, что ты работаешь. Если бы еще и я работал, мы бы с тобой вообще не виделись.

ЛЮБА. Мы и так почти не видимся.

ДЖОРДЖ. И кто бы все делал по дому? Пришлось бы кого-то нанимать — чтобы приходили, убирали, готовили — они б тут все угробили.

ЛЮБА. Ничего, нашли бы выход.

ДЖОРДЖ. А зачем, ангел мой? Почему надо что-то искать? Мы и так отлично живем. Разве нет?

ЛЮБА. Отлично.

ДЖОРДЖ. Ты мой ангел. Я тебя люблю. (Пытается поцеловать)

ЛЮБА.(отстраняясь) Ну, скажи, неужели у тебя никогда не возникает порыва, стремления, желания, все это бросить, разорвать оковы, обрушить стены и вырваться на волю?

ДЖОРДЖ Как перешел на кофе без кофеина — не возникает.

ЛЮБА. Налей мне еще.

ДЖОРДЖ. Плохой день, да?

ЛЮБА. Да, и становится все хуже.

ДЖОРДЖ. Попробуем улучшить…

Он обнимает ее, целует. Люба машет рукой Кларнетисту. Тот начинает играть.

Музыка Q-23. Люба и Джордж танцуют. Звонит телефон. Люба снимает трубку, не прекращая танца.

ЛЮБА. Алло?.. Кого?.. Минутку… (Удивленно) Тебя.

Джордж берет трубку, они продолжают танцевать.

ДЖОРДЖ. Да? Привет… Да… Да… Конечно… Да… (Смеется) Да… Договорились… Пока… (Кладет трубку, хочет продолжить танец, однако замечает, что Люба в ярости)

Музыка смолкает

Что?

ЛЮБА. Что?

ДЖОРДЖ. Ты что-то сказала?

ЛЮБА. Я ничего не сказала..

Снова звучит музыка. Они продолжают танцевать. Наконец, Люба резко останавливается. Музыка смолкает.

ЛЮБА. Ну?

ДЖОРДЖ. Что?

ЛЮБА. Ну, кто это звонил?

ДЖОРДЖ. А, это…

ЛЮБА. Да — да, это!

ДЖОРДЖ. Да так, никто.

Снова звучит музыка. Они танцуют. Люба останавливается. Музыка смолкает.

ЛЮБА. «Никто»? Вы же так мило беседовали. Кто же этот «никто»?

ДЖОРДЖ. Ты не знаешь.

Звучит музыка. Они снова танцуют. Люба снова останавливается. Музыка смолкает.

ЛЮБА. Ты, наверное, чего-то не понял. Объясняю: если бы я знала, кто это, я бы не спрашивала. Но поскольку я не знаю, кто это, то задаю тебе конкретный вопрос — кто это звонил?

ДЖОРДЖ. Да просто друг

ЛЮБА. Друг!

ДЖОРДЖ. Друг.

ЛЮБА. Этот друг, он что, евнух?

ДЖОРДЖ. Почему?

ЛЮБА. Нет? Тогда, судя по голосу, он — женщина.

ДЖОРДЖ. Ну да, женщина.

ЛЮБА. Я так и поняла. Ну?

ДЖОРДЖ. Что — ну?

ЛЮБА. Ну, кто она? Как ее зовут? Откуда она взялась? И почему она звонит моему мужу во время ужина?

ДЖОРДЖ. Она хотела спросить, как у меня получились груши.

ЛЮБА. Она даже знает, что у нас на ужин груши?

ДЖОРДЖ. Конечно

ЛЮБА. Интересно. Она что, врач — диетолог?

ДЖОРДЖ. Да нет. Просто это ее рецепт.

ЛЮБА. Так она повар?

ДЖОРДЖ. Да не повар. Я же сказал — просто друг..

ЛЮБА. Друг — повар.

ДЖОРДЖ. Люба, ты что? Можно подумать, произошло нечто ужасное.

ЛЮБА. Да, ужасное.

ДЖОРДЖ. Да что такое?

ЛЮБА. Я это позже сформулирую. Ну, и где же ты нашел эту свою телефонную повариху?

ДЖОРДЖ. В супермаркете.

ЛЮБА. Как интересно.

ДЖОРДЖ. Точнее, даже не нашел. Наткнулся.

ЛЮБА. Наткнулся!

ДЖОРДЖ. А если совсем точно, я об нее споткнулся.

ЛЮБА. Споткнулся.

ДЖОРДЖ. Она там лежала, понимаешь. На полу.

ЛЮБА. На полу. В супермаркете.

ДЖОРДЖ. Ну да..

ЛЮБА. Надо же.

ДЖОРДЖ. Она была без сознания. Во всяком случае, пока я на нее не наступил. От этого она пришла в себя.

ЛЮБА. Как удачно. И что дальше было? Ну, после того как ты на нее уже наступил?

ДЖОРДЖ. Я помог ей подняться.

ЛЮБА. То есть, оказал первую помощь.

ДЖОРДЖ. Потом кофе ее напоил.

ЛЮБА. И она тебе объяснила, почему валялась на полу этой закусочной?

ДЖОРДЖ. Супермаркета.

ЛЮБА. Ах, да, извините.

ДЖОРДЖ. Оказалось, она только что вышла замуж.

ЛЮБА. А, ну, это причина.

ДЖОРДЖ. И у нее возникла проблема — она не умела готовить. Вообще. Первое время после свадьбы ее спасали эти мороженые полуфабрикаты. Представляешь, она их размораживала, раскладывала по кастрюлям, а потом разогревала, чтобы муж думал, что она все это сама приготовила.

ЛЮБА. Но у нее этот номер не прошел.

ДЖОРДЖ. Конечно, не прошел — она ведь даже не знала куда что класть. Так что когда ее муж обнаружил в духовке сгоревший зеленый горошек, а на сковороде бульонные кубики, он прозрел.

ЛЮБА. Похоже, они достойная парочка.

ДЖОРДЖ. Он сантехник.

ЛЮБА. Боже! Он ее привязывал к кровати?

ДЖОРДЖ. Что?

ЛЮБА. Так, ничего. Из другой жизни… И она, значит, решила научиться готовить.

ДЖОРДЖ. Да. Но сперва ей надо было научиться делать покупки.

ЛЮБА. Ну ясно. (Кларнетисту) Вот сейчас поиграй, это хорошее место.

Музыка Q-24.

ДЖОРДЖ. Она ужасно боялась магазинов. Она там сразу впадала в панику. Ходила кругами мимо одних и тех же полок, что-то выбирала, но через минуту все ставила обратно. Это был какой-то транс. Она могла ходить с пустой тележкой час, два, три… Потом ее бросало в пот, кружилась голова, а затем, по ее словам, все эти коробки, надписи, этикетки начинали надвигаться на ее со всех сторон и кричать — купи меня, купи меня!

Музыка смолкает.

Потом она падала в обморок.

ЛЮБА. Агорафобия. Боязнь пространства.

ДЖОРДЖ. Вот именно, боязнь. Страх перед торговым залом.

ЛЮБА. И ты ее от этого излечил.

ДЖОРДЖ. Да. Я-то люблю ходить по магазинам.

ЛЮБА. Еще бы.

ДЖОРДЖ И умею делать покупки — быстро, решительно, рационально.

ЛЮБА. Да ты для нее оказался просто подарком судьбы.

ДЖОРДЖ. Да похоже на то..

ЛЮБА. И сколько это у вас уже длится?

ДЖОРДЖ. Ну… Тринадцать месяцев.

ЛЮБА. Уже больше года.

Музыка Q-25.

ДЖОРДЖ. Да, уже больше. Мы теперь всегда вместе ходим за покупками.

ЛЮБА. Шагая рядышком

ДЖОРДЖ. Иногда даже берем на двоих одну тележку.

ЛЮБА. И катите ее вдоль прилавков. Касаясь друг друга плечами.

ДЖОРДЖ. Я жду этих дней с нетерпением.

ЛЮБА. И она тоже.

ДЖОРДЖ и ЛЮБА (вместе) Да.

ДЖОРДЖ. А иногда мы с ней вместе обедаем.

ЛЮБА. Только вдвоем — она и ты.

ДЖОРДЖ и ЛЮБА (вместе) Да.

ЛЮБА. Она застенчива.

ДЖОРДЖ и ЛЮБА (вместе) Да.

ЛЮБА. Порой слегка нервная.

ДЖОРДЖ. Да, это с ней бывает.

ЛЮБА. Иногда вы сидите, не говоря ни слова.

ДЖОРДЖ. А иногда ходим в кино.

ЛЮБА. На дневной сеанс.

ДЖОРДЖ и ЛЮБА (вместе) Да.

ЛЮБА. И зал почти пуст.

ДЖОРДЖ. Почти.

ЛЮБА. И свет экрана освещает ее лицо. И она становится по — особому красива.

ДЖОРДЖ. Она всегда по — особому красива.

ЛЮБА. Ну еще бы.

ДЖОРДЖ. А иногда мы с ней просто бродим по улицам.

ЛЮБА. Держась за руки.

ДЖОРДЖ. И просто болтаем

ЛЮБА. Ты ей про свои проблемы, она тебе — про свои.

ДЖОРДЖ. Черт возьми, я сделал из нее настоящего кулинара. Могу этим гордиться.

ЛЮБА. Еще бы. От сожженного горошка до печеных груш — всего за тринадцать месяцев. Потрясающе. А теперь о главном. Ты с ней спал?

Музыка резко обрывается.

ДЖОРДЖ. Люба!

ЛЮБА. Ну, хорошо. Ставлю вопрос иначе — она с тобой спала?

ДЖОРДЖ. Как грубо.

ЛЮБА. Ну что делать. Я хочу знать.

ДЖОРДЖ. Люба, все это не то. Совсем не то!

ЛЮБА. Не то, значит, гораздо хуже. Я знала. Я чувствовала!

ДЖОРДЖ. Ты что, ревнуешь?

ЛЮБА. Да, да! Ревную!

ДЖОРДЖ. Да из-за чего? Ангел мой, я тебя люблю.

ЛЮБА. Я тебя люблю, сказал он. Я тебя люблю, и ты меня любишь, и я тебя люблю. О Господи.

ДЖОРДЖ. Я тебя люблю

ЛЮБА. Ты уже больше года встречаешься с какой-то женщиной Вы с ней гуляете, вместе делаете покупки, обедаете, ходите в кино, да еще обмениваетесь рецептами!..

ДЖОРДЖ. Люба…

ЛЮБА. Когда мы с тобой в последний раз обменивались рецептами?

ДЖОРДЖ. Люба, ты же не готовишь…

ЛЮБА. Я не об этом! Я о том, что еще, видимо, есть слова и мысли, и эмоции, и внимание, и все эти незаметные мелочи, которые так важны для двоих… Мне кажется, у меня могут быть основания для ревности.

ДЖОРДЖ. Люба, мы с ней друзья. И ничего больше. Просто друзья.

ЛЮБА. Да? Понятно. С ней вы друзья. Ну, а мы-то с тобой кто?

ДЖОРДЖ Мы с тобой… Ну, мы…

ЛЮБА. Вот — вот. Именно.

Мгновение спустя, Джордж встает. Собирает остатки посуды, идет к двери. Останавливается, собираясь что-то сказать, но молча уходит.

И первая мысль — ну и отлично. Ну и пошел он… А вторая мысль — испуг. Тут вдруг становится страшно, что ты не такая сильная как думала… Господи, как все в этой жизни устроено! Хочется быть независимой, но при этом не быть одинокой. Успокойся, сказала я себе. Возьми себя в руки… Из-за чего ты так завелась? Ничего у них там было. Да нет, было. Ну, и было. Неужели эта ерунда тебя мучит. Что ты психуешь? Друзья. Они с ним друзья. А я? Я-то кто? А ты идиотка. Сама во всем виновата. Все воображаешь, что девочка. Не девочка… Кто еще будет тебе подносить печеные груши со сливками?.. Значит, должна с этим справиться Значит, пойдешь на какие-то компромиссы. А ты как думала? Это брак. Тут надо строить отношения. У тебя свои дела у него — свои. И никто не лезет в дела друг друга. Идеальная пара — это не когда у вас общий идеал. Это когда ваши идеалы не мешают друг другу.

Музыка Q-25–А. Люба заходит за диван, чтобы переодеться. Входит Джордж, оглядывает комнату — все ли в порядке.

Короче, я решила — надо что-то делать. Причем не с ним, а с собой.

Джордж садится на диван. Люба подкладывает ему под голову подушку, подставляет пуфик для ног.

Никаких больше полетов в Калифорнию, никаких деловых обедов, никаких встреч «там же, где всегда».

Кладет его ноги на пуфик, дает в руки газету, идет к толику на колесиках.

Я перестала курить. Я перестала пить. Перестала острить.

Музыка смолкает.

И перестала пить эти таблетки.

Наливает ему кофе, надевает очки, садится на диван, начинает вязать.

Конечно. А что? Я еще вполне могла бы потянуть ребенка. Еще не старая. Что могло бы быть лучше? Я имею в виду для нас обоих? Короче, я переменилась как только могла. Чтобы посмотреть, что из этого получится.

Люба смеется.

Из этого получилось то, чего я хотела. С человеком всегда происходит то, чего он хочет, даже если он сам не знает, что хочет именно этого.

Она продолжает вязать, Джордж читает.

Джордж?

ДЖОРДЖ (не отрываясь от газеты) М-м?

ЛЮБА (улыбаясь) Так, ничего.

ДЖОРДЖ. Ты себя хорошо чувствуешь?

ЛЮБА. Прекрасно. Замечательно. Чудесно. Нет, правда..

ДЖОРДЖ. Правда?

ЛЮБА. Правда.

ДЖОРДЖ. Это хорошо.

ЛЮБА. Лучше, чем хорошо. Как тебе мой ужин?

ДЖОРДЖ. Ужин? Отлично.

ЛЮБА. Ну, конечно, это пока не высший пилотаж.

ДЖОРДЖ. Все прекрасно.

ЛЮБА. Но я еще выйду на прежний уровень.

ДЖОРДЖ. Да все замечательно.

ЛЮБА. Просто нужна практика.

ДЖОРДЖ. Ну, естественно. А что это было?

ЛЮБА. Что — это?

ДЖОРДЖ. Ну, на ужин. Что это было за блюдо?

ЛЮБА. Бифштекс.

ДЖОРДЖ. А — а… Да нет, бифштекс — я понял. Я имею в виду, вокруг бифштекса. Ну, то, что рядом лежало. Типа гарнира… Это что было?

ЛЮБА. Картофель.

ДЖОРДЖ. Отварной?

ЛЮБА. Печеный.

ДЖОРДЖ. Перестань. Ты смеешься..

ЛЮБА. Что, ужасно, да?

ДЖОРДЖ. Ну, почему…

ЛЮБА. Да ладно, все правильно. Я как-то не сумела сосредоточиться… Хотя, вообще-то смысл всех этих блюд вовсе не в еде.

ДЖОРДЖ. Да что ты?

ЛЮБА. Конечно. Смысл в том, чтоб побыть вместе.

ДЖОРДЖ. Серьезно?

ЛЮБА. Да! Ужин — это когда все члены семьи встречаются за общим столом. Чтобы пообщаться..

ДЖОРДЖ. Понятно. Правда нас-то в семье всего двое.

ЛЮБА. Над этим я уже думаю, ты знаешь.

ДЖОРДЖ. И потом, мы и так все время общаемся. Мы за завтраком общались, за обедом, за ужином, и я полагаю, ночью мы тоже пообщаемся.

ЛЮБА. Надеюсь.

ДЖОРДЖ. Ну так если еда уже не просто повод для общения, нельзя ли сделать ее более съедобной?

ЛЮБА. У тебя плохое настроение.

ДЖОРДЖ. У меня не настроение. У меня несварение желудка.

ЛЮБА. Несварение бывает на нервной почве.

ДЖОРДЖ. Но не в данном случае! В данном случае — это результат того, что ты выгнала меня из кухни! Это результат того что вот уже три недели ты с маниакальным упорством все готовишь сама. И результат того, что ты и чайник воды не можешь вскипятить нормально, не говоря уже про бифштекс с картофелем, как ты называешь эту кучу горелых отбросов!

ЛЮБА. А раньше я очень хорошо готовила.

ДЖОРДЖ. Когда это было?

ЛЮБА. До того как тебя встретила. Я сказала, мне нужно какое-то время.

ДЖОРДЖ. Какое? По статистике мне осталось жить всего двадцать два года. Этого тебе хватит? Или я уберусь отсюда досрочно — от заворота кишок?

ЛЮБА Ты уберешься отсюда через пять минут, если не проявишь хоть каплю уважения.

ДЖОРДЖ. Уважения к чему?

ЛЮБА. К тому, что я стараюсь.

ДЖОРДЖ. А ты стараешься?

ЛЮБА. А это уже, черт возьми, просто свинство. (Кларнетисту) Давай, играй что-нибудь! Слышишь? Сидит там и ухмыляется! Играй, говорю!

Тот начинает играть. Музыка Q-26.

ДЖОРДЖ. Я стал чувствовать себя чужим в собственном доме! Ты не даешь мне готовить. Не даешь убирать. За полтора месяца я ни разу не был в магазине. Я начинаю с ума сходить. Не знаю, чем себя занять. Последние три дня я развлекался тем, что прятал по углам свою грязную одежду. Хотел накопить побольше, а потом пойти в прачечную — автомат и устроить оргию самообслуживания. А сегодня утром я не мог ничего найти —.одежда исчезла

ЛЮБА. Это я ее взяла.

ДЖОРДЖ. Ты сама отнесла ее в прачечную.

ЛЮБА. Я сама ее выстирала.

ДЖОРДЖ. О Боже.

ЛЮБА. Руками. Уж извини!

ДЖОРДЖ. Знаешь, чего ты добилась? Ты сделала меня ненужным. Абсолютно ненужным.

ЛЮБА. Неправда. Это не так.

Делает знак Кларнетисту — тот перестает играть.

ДЖОРДЖ. Короче, вчера я решил, что буду искать работу. Я уже приготовил пиджак в полоску, новую рубашку и старый «дипломат». Даже успокоительные таблетки взял. Так что готов.

ЛЮБА Ну, уж работать тебе точно незачем. Просто незачем.

ДЖОРДЖ. А тогда для чего я вообще нужен?

ЛЮБА. Ну, ладно, хорошо, давай. Ты снова начнешь готовить, следить за домом и ходить по магазинам, а я снова займусь бизнесом. Все это просто. Но только жить по — прежнему мы уже не сможем.

ДЖОРДЖ. Почему не сможем? Почему?

ЛЮБА. Потому что всего этого мало. Мало!

ДЖОРДЖ. Нам же с тобой было хорошо.

ЛЮБА. Да, хорошо. Но хорошо — этого тоже мало.

ДЖОРДЖ. У нас была чудная, спокойная жизнь без ненужных проблем. Возможно, эта жизнь была несколько своеобразна, но она была замечательна.

ЛЮБА. Да, правда.

ДЖОРДЖ. Ну так чего тебе еще не хватает?

ЛЮБА. Любви. Хочу, чтобы у меня была любовь, понимаешь? Любовь. Чтобы жар и холод, и радость и мука, и взлеты и падения. Чтобы ревность, и ссоры, и скандалы, чтоб перебить всю посуду. А потом вместе заниматься уборкой, и заниматься любовью, и пить кофе, и бродить по улицам, и ходить в кино, и держаться за руки, и чтоб было хорошо, а потом плохо, а потом …

Джордж направляется к двери.

Джордж, послушай…

ДЖОРДЖ. Наслушался. Теперь ты послушай. Сейчас я уйду. А когда вернусь, хочу найти веские причины, чтобы здесь остаться. Я не хочу ни жары, ни холода, ни взлетать, ни падать, ни вверх, ни вниз. Я хочу, чтобы на мебели появилась пыль. Чтобы в раковине было полно немытой посуды, а в духовке — пусто. Хочу увидеть в ванной гору грязного белья. А на полу — кучи мусора, а на стене — следы жирных пальцев, и чтобы пустые бутылки валялись от входной двери до твоей кровати. Мне все равно как ты это сделаешь, но когда я вернусь, я хочу тут найти настоящий свинарник. А если его не будет, я повернусь и уйду, и не больше вернусь никогда.

Выходит.

ЛЮБА. Боже мой. Это было бы так просто — устроить в доме свинарник. Я могла бы устроить даже общественный туалет — но это уже не помогло бы ни ему ни мне. … Потому что он врал. Вернее, он боялся. Боялся признаться, что хочет того же, что и я… Да, да, да, чтобы жар и холод, и взлеты и падения, и радость и мука …. Да, да он хотел всего этого — просто не со мной.

Звонит телефон.

Он позвонил из автомата. Сказал, что нам нужно какое-то время. Что ему очень жаль. Что, он ничего не знает, ни в чем не уверен. Он сказал, знаешь, все на свете меняется. Я сказала, я знаю… Он сказал, может, нам какое-то время пожить отдельно? Я сказала, может быть. Я сказала, почему бы нет. Я сказала, конечно. Если ты так считаешь. Я сказала, береги себя. Он сказал, я тебя люблю. Я положила трубку.

Музыка Q-27 Люба ставит недопитую чашку кофе на столик. Музыка смолкает.

В моей жизни было трое мужчин. Нет, конечно, их было больше…

Звучит музыка.

Но только трое из них были… Могли бы…. Могли бы быть….

Музыка смолкает.

Но нельзя же оставлять надежду, верно?

Звучит музыка.

Знаешь, иногда хочется… иногда мне кажется, я сумела бы… Не знаю… Вернуть все назад… Начать сначала. Но — по другому. Чтобы все было иначе…

Музыка смолкает.

Да разве возможно… Ведь нет же…

Звучит музыка.

Да играй. Только это чего-то и стоит. Играй, играй… О Господи, мужчины. Поглядеть на вас… Пальцы, губы, кривые коленки… грубая кожа…

Кларнетист играет. Люба берет со стола бокал, и пока звучит музыка, допивает вино. Едва кларнет смолкает, слышится звонок в дверь. Поставив бокал, Люба начинает надевать платье, но передумывает. Ставит туфли на стол, бросает платье на спинку стула, завязывает пояс халата. Кларнетист вновь имитирует фанфарный звук. Люба идет открывать. У самой двери она оборачивается к Кларнетисту.

Скажи, а ты… Ты знаешь, что такое любовь?

Звучат заключительные звуки музыки.

Затемнение.

Конец

Примечания

1

Эти реплики не произносятся — обозначаются музыкально.

(обратно)

Оглавление

Майкл Кристофер Женщина и кларнет [=Леди и кларнет (чего хочет женщина…)] Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg