Фридрих Дюрренматт ПОДЕЛЬНИКИ Пьеса
Часть первая
Док, медленно поднимаясь.
Док. Меня называют Док. Я говорю. Говорю, чтобы меня кто-нибудь услышал. Я впутался в историю, которая заставляет меня не раскрывать рта, в ужасное, безмолвное дело, безмолвное, потому что оно проходит в молчании, а его участники молчат, даже если говорят друг с другом. Я биолог. Я хотел изучить жизнь, исследовать ее строение, раскрыть ее тайны. Я учился в Кембридже и в Колумбийском университете. В институте нашего города. Мне удалось создать искусственный вирус. Потом я перешел в частную фирму. Предложение было царским, его принятие — ошибкой. Я положился на свою известность и свой доход. Я привык жить не по средствам. У меня был огромный дом, я увешивал жену драгоценностями, баловал сына. Я верил в сказку о свободной науке. Я считал, что всегда смогу на досуге заняться исследованиями. Я вообразил, что инструменты, микроскопы, компьютер мои. Но они не были моими. Чистая наука стала слишком дорогой для частной индустрии. Когда начался экономический кризис, я с треском вылетел из фирмы. Впрочем, как и многие другие ученые: физики, математики, кибернетики. Кафедры были заняты моими учениками, институты онкологии и биологического оружия переполнены. Я залез в долги, жена сбежала с любовником, прихватив сына и драгоценности. Я сменил имя и ушел в подполье. Я опустился на дно, увяз в трясине наших городов, стал отребьем, интеллектуальным пролетарием, невостребованным мозговым запасом человечества. Пришлось отказаться от науки и зарабатывать на жизнь. (Берет стул, садится впереди слева от центра рампы.) Я стал таксистом, работа свела меня с Боссом.
Слева появляется Босс, в шляпе и шубе, со стулом.
Познакомились мы случайно. Ему понадобилось такси. Мое такси. Два года назад, зимой. Закат был такой красный.
Босс садится рядом с Доком.
Его «кадиллаку» пропороли шины, его «роллс-ройс» был продырявлен пулями, за его «бьюиком» следил конкурент.
Босс. Катастрофа.
Док. Я везу вас уже к третьему крематорию.
Босс. Буду искать дальше, обшарю весь город.
Док. Вы директор похоронного бюро?
Босс (смеется). Шутка года.
Док ведет машину.
Вы знаете, почему я сижу рядом с вами?
Док. Привычка.
Босс. Я привык сидеть сзади. (Смотрит налево.) Вассеркопф-Абрахам.
Док. Не знаю.
Босс. Узнай он меня, вы бы сидели рядом с трупом.
Док ведет машину.
Я — босс.
Док. Боссов много.
Босс. Я — Босс.
Док ведет машину.
Не гоните так.
Док. Я сброшу скорость до пятидесяти.
Босс. У меня неважно со здоровьем.
Док. Неудивительно.
Босс. Я мог бы вас прикончить.
Док. Перехожу на первую скорость.
Босс. Поезжайте медленнее, черт возьми.
Док. Но вы же грозитесь меня прикончить.
Босс. Так, сорвалось с языка.
Док. Вот как.
Док ведет машину.
Босс. У меня профессия такая — убивать людей.
Док. Понимаю.
Босс. За плату.
Док. До меня дошло.
Босс. Я ведущий специалист в этой отрасли.
Док. А Абрахам Водянка?
Босс. Конкурент.
Док. Значит, вы еще не самый главный.
Босс. Завтра ему солнца не видать.
Док. Красный.
Босс. Тормозните.
Док останавливает машину.
Док. Окажись Вассеркопф на этом перекрестке, завтра вам бы солнца не видать.
Босс. Профессиональный риск. (Смотрит направо.) Джеф Волчья Пасть.
Док. Человек в спортивной кепке?
Босс. Этот.
Док. Упал как подкошенный.
Босс. Сэм его прикончил.
Док. Ваш человек?
Босс. Мой человек.
Док. Совсем еще зеленый. (Трогает машину с места.)
Босс. В соседний переулок.
Док. Хорошо.
Босс. Остановите.
Док. Пожалуйста.
Босс идет налево.
Босс. Здесь должен быть еще один крематорий.
Док. Снесли два месяца назад.
Босс. Мой последний шанс.
Док. Выше голову.
Босс снова садится, принимает таблетку.
Босс. Нитроглицерин. Для моего насоса. (Выплевывает надкушенную таблетку.) Поехали.
Док. Куда?
Босс. В «Томми-бар».
Док ведет машину.
Вы недооцениваете мою проблему.
Док. Какую именно?
Босс. Проблему гигиены.
Док. В самом деле?
Босс. Сначала мы просто бросали трупы на улице.
Док. Должно быть, это сердило полицию.
Босс. Загрязнение окружающей среды.
Док. Вам бы поставлять клиентуру в частные похоронные бюро.
Босс. У них слишком высокие цены. Мы не можем себе этого позволить. Сейчас налево.
Док ведет машину.
Док. Убийства уже нерентабельны.
Босс. А такси рентабельны?
Док. Тоже нет.
Босс. Скверные времена.
Док останавливается.
Док. «Томми-бар».
Босс. Проблемы бизнеса становятся все острее.
Док. Крематорий не решит ваших проблем.
Босс. Почему?
Док. Сожжете один труп, а задымите целый район.
Босс. Тогда моему бизнесу конец.
Док. Кое-кто может помочь делу.
Босс. Кто?
Док. Я.
Босс. Поделитесь своей мудростью.
Док что-то шепчет ему на ухо. Смех. Босс уходит направо.
Док. Я поделился ею, и с тех пор я больше не таксист.
Свет. Видна вся сцена.
Я технически применил некоторые основные законы органической химии, вот и все. Моя лаборатория находится недалеко от реки, на пятом подземном этаже старого склада, и лишь немногим известно, что он вообще существует. Проникнуть сюда можно только на грузовом лифте. Я стал некродиалитиком, занимаюсь некродиализом, а установка, которую я изобрел, некродиализатор. (Открывает дверь холодильной камеры.) Сейчас июль, около пяти часов вечера. Я работаю целый день. Кое-кто заинтересовался нашими делами. Незваный гость предупредил о своем визите. Не люблю незваных гостей.
Из лифта выходит Босс в летнем костюме.
Босс. Если он явится, когда обещал, мы можем заказывать себе гробы.
Из холодильной камеры появляется Док с пустым ящиком. Лифт идет вверх.
Док. Он непунктуален. (Уносит пустой ящик. Возвращается.)
Босс. Я не нервничаю.
Док. Я тоже.
Босс (замечает открытую холодильную камеру.) Да отключите вы аппарат.
Док. Мы должны прибрать холодильную камеру.
Босс. Сколько там еще?
Док. Пять.
Босс. Поставьте аппарат на максимум.
Док. Он и так работает на полную мощность.
Босс мечется по комнате.
Теперь у вас сдали нервы.
Босс. Они у меня железные. (Пристально смотрит на Дока.)
Док. Вы его знаете?
Босс. Нет.
Док. А он вас?
Босс. Нет.
Док. Удивительно.
Шум льющейся воды.
Босс. Наконец-то.
Док. Еще четыре. (Идет в камеру.)
Босс. Как он на вас вышел?
Док (из холодильной камеры). Пригласил в свой офис.
Босс. Только чтобы сказать вам, что хочет со мной поговорить?
Док. Только.
Босс. Здесь?
Док. Здесь.
Босс. Проклятье. (Сует в рот сигарету.) Мне это не нравится. (Закуривает.)
Док (возвращается с пустым ящиком). Мне тоже.
Босс. Официально ваш начальник Мак.
Док. Знаю.
Босс. Почему вы не назвали Мака?
Док. Я назвал Мака.
Босс. И что?
Док. Он желает говорить с начальником Мака.
Босс. Дьявол. (Задумывается.) Он, должно быть, вполне безобиден.
Док. Абсолютно.
Босс. Не доверяю безобидным личностям.
Док. Вы во всем видите подвох.
Шум льющейся воды.
Осталось всего три.
Босс. Поторопитесь.
Док идет в холодильную камеру.
Ему не в чем будет меня упрекнуть.
Док (из камеры). Абрахам Водянка и Джеф Волчья Пасть давно похоронены.
Босс. Он ничего не докажет.
Док. Вы вне подозрений.
Босс. Когда брали Исигаки, я тоже там был. (Ложится на кушетку.) Бабы?
Док. Время от времени.
Босс. Здесь?
Док. Почему бы нет? (Уносит пустой ящик. Возвращается.)
Босс. Ну-ну! (Снимает левый ботинок. Поднимается.) Разные?
Док. Одна и та же.
Босс. Она замужем?
Док. Думаю, нет.
Босс. Вы влюблены?
Док. Не знаю.
Босс. Проблемы бизнеса. Насос сдает. Головокружение. Отеки ног. Один совет, Док: не связывайтесь с бабами. Я два года живу с одной красоткой.
Док. И хнычете об этом каждый день.
Босс. Я снял ей чертовски дорогие апартаменты.
Док. И раскаиваетесь в этом тоже каждый день.
Босс. Ревность меня доконает.
Док. Она уже доконала ваших соперников.
Босс. Я даже не знаю, с кем она мне изменяет.
Док. Проследите за ней.
Босс. Для этого я слишком горд.
Док. Раньше вы были не слишком горды.
Босс. Раньше я был моложе.
Док. Сходите к психиатру.
Босс. Ходил. Комплекс пуповины. Если он придет сейчас, я окончательно потеряю самообладание.
Док. Он не пунктуален.
Босс. Слава богу.
Шум льющейся воды.
Проклятая старость.
Док. Еще только два.
Босс. Ну же! Быстрей!
Док. Просто купите его.
Босс. Если бы только не чертовски дурное предчувствие!
Лифт идет вниз.
Это он!
Док. Вот досада!
Босс. Он пунктуален.
Док. Сверхпунктуален. (Уходит в холодильную камеру.)
Босс. Господи, что же делать?
Из лифта выходит Коп.
Док (из камеры). В своем офисе он действительно производил впечатление абсолютно безобидной личности.
Босс. Мы не у него в офисе.
Лифт снова уходит вверх.
Коп. Босс?
Босс. Коп?
Коп. Коп.
Босс предлагает Копу стул. Коп не садится.
Босс (задумчиво). Мы с вами уже встречались?
Коп. Вы встречали меня.
Босс. Когда?
Коп. Я это отлично помню.
Босс. Не припоминаю.
Коп. Еще успеете.
Входит Док с пустым ящиком.
Босс. Вы ведь знакомы? (Кивает в сторону Дока, тот уходит.) Я невиновен.
Коп. Мы все невиновны.
Входит Док с двумя стаканами и бутылкой виски, Босс садится.
Босс. Я обычный гражданин.
Коп. Мы все обычные граждане.
Босс. Я был при взятии Исигаки.
Коп. Мы все герои. (Обращается к Доку.) Вы не пьете, Док?
Док. Нет.
Коп. Ваше здоровье, Босс. (Пьет.)
Босс. Ваше здоровье, Коп. (Не пьет.)
Коп. Мерзость. (Выливает виски из стакана.)
Босс (ухмыляется). Док сам смешивает виски.
Коп. Мог бы предложить что-нибудь получше.
Босс. Не сообразил.
Док садится на кушетку, листает комиксы.
Коп. Может, потом сообразит. (Обследует помещение.) Хорошо вы тут устроились.
Босс. Просто пустые ящики.
Коп. Что вы там читаете, Док?
Док. Комиксы.
Босс. Он не любит полицию.
Коп. Я тут не по долгу службы.
Босс. Тогда бы вас вообще здесь не было.
Коп (садится напротив Босса). Я насчет вашего бизнеса.
Босс. У меня нет бизнеса. Я частное лицо.
Коп. У меня был разговор с Маком.
Босс. Мак управляет моим состоянием.
Коп. Миллионным состоянием.
Босс. Богатые предки.
Коп. О которых ничего не известно.
Босс. Помогали основывать наше государство.
Коп. Огромная вилла.
Босс. Ложная скромность — это дурной тон.
Коп. Мощная охрана.
Босс. Бесценное собрание живописи старых голландцев.
Коп. Для этого не нужны пятнадцать человек.
Босс. Восемь.
Коп. Пятнадцать.
Босс. Вы информированы лучше, чем я.
Коп. Отборные гориллы.
Босс. Обычные телохранители.
Коп. Одного внедрил я.
Босс (остолбенев). Кого?
Коп. Неважно.
Босс (Доку). Относишься к людям как родной отец, но кто-нибудь непременно окажется предателем.
Коп. Жестокое время.
Босс (утирает со лба пот). Душно тут, внизу.
Коп (ухмыляется). Ничуть.
Босс (задумчиво глядит на Копа). Вы меня раскололи?
Коп. Тактика.
Босс (размышляя). Что вам известно?
Коп. Все.
Босс (поднимается). Как вы на это вышли?
Коп. Мак рассказал, что на вас работает химик.
Босс (глядя на Дока). Мак много болтает.
Коп. Именно.
Босс (переходит к Доку). Док — безобидный пьяница, который в лучшем случае изобрел стиральный порошок.
Коп. Может, он гений.
Босс (останавливаясь перед Доком). Я даже не знаю его настоящего имени.
Коп. Это я уж как-нибудь выясню.
Босс (обращаясь к Копу). Я должен был дать ему работу.
Коп. Да что вы.
Босс. Он — жертва экономического кризиса.
Коп. Вот как?
Босс. Человеку пришлось стать таксистом.
Коп. В вашем случае о гуманности не может быть и речи.
Босс. Вы меня обижаете.
Коп. А вы меня смешите.
Шум льющейся воды.
Еще кто-то растворился.
Босс (растерянно глядя на Дока). Он в курсе дела.
Коп. Док, вы гений. Кто прошумел в канализацию?
Босс. Владелец гаража.
Коп. Сколько?
Босс. За что?
Коп. За владельца гаража.
Босс. Пять тысяч.
Коп. И сколько еще трупов в холодильнике?
Босс. Один.
Коп. Послушайте, Док.
Док. Что, Коп?
Коп. Проведите меня туда.
Док ведет Копа в холодильную камеру. Босс садится на кушетку, снимает правый ботинок.
Коп (из холодильной камеры). Это молодая Миллер.
Босс. Избавьте меня от подробностей.
Коп. Я думал, она в реке.
Босс. Она в холодильнике.
Коп. Задушена.
Босс. Я никогда не присматриваюсь.
Коп. Док, займитесь девушкой. (Выходит из холодильной камеры.) Кто заказал работу?
Босс. Ее брат.
Коп. Сколько заплатил?
Босс. Девять тысяч.
Коп. Цены устанавливает Мак?
Босс. Ну?
Коп. Этот Миллер мог бы заплатить пятьдесят тысяч.
Босс. Столько бы он не раздобыл.
Коп. Тот, кто в случае смерти своей сестры получит три миллиона, раздобыл бы.
Босс. У вас мания величия.
Коп. Я реалист. К делу. (Снова садится.)
Босс. Склад оцеплен?
Коп. Я уже говорил, я не по долгу службы.
Босс. Вы полицейский.
Коп. Именно поэтому вы должны мне доверять.
Босс. Именно поэтому я вам не доверяю.
Док выходит из камеры с ящиком, уносит ящик, возвращается, садится на стул Босса.
Коп. Сначала вы прибрали к рукам бордели и игорные дома, потом захватили рынок наркотиков.
Босс. Я перебесился в молодости.
Коп. Наконец, четыре года назад вы организовали одно предприятие.
Босс. Речь идет об очень скромной фирме.
Коп. Все же мы вытаскивали из реки массу трупов.
Босс. Своими неаппетитными деталями вы отравили мне все удовольствие от сигареты. (Бросает сигарету на пол, затаптывает ее.)
Коп. Какой вы впечатлительный.
Босс. Берегу свой насос.
Коп. По количеству убийств наш город вышел на первое место. Потом вы наняли Дока. Два года назад. Сегодня доброе имя нашего города восстановлено. По количеству убийств он занимает последнее место. И все потому, что Док придумал метод, как растворять в воде трупы. Совершенное преступление стало возможным.
Босс (недоверчиво присматриваясь к Копу). Что вы хотите?
Коп. Пятьдесят процентов.
Босс (вне себя). Вы спятили. (Мечется по комнате.)
Коп. Ничуть.
Босс. Это предприятие — дело всей моей жизни.
Коп. Вы организовали самую большую банду убийц в истории человечества.
Босс. Вы создали самую большую коррупцию в истории нашего муниципалитета.
Коп. Рука руку плохо моет.
Босс (в отчаянии). Хотите меня разорить?
Коп. Если бы я хотел вас разорить, я бы вас ликвидировал.
Босс. У меня огромные накладные расходы.
Коп. Вся банда обходится вам всего в десять процентов.
Босс. Она пьет мою кровь.
Коп. Вы платите позорно мало.
Босс. За халтурную работу.
Коп. В этом деле вы дилетант.
Босс (останавливаясь в изнеможении). Пятьдесят процентов идут Маку.
Коп. А он еще больший дилетант. Ваше предприятие могло бы процветать как никогда.
Босс. И вы мне все испортили.
Коп. Не будьте сентиментальным.
Босс. Что вы предлагаете?
Коп. Привести ваше дело к небывалому процветанию. (Обращается к Доку.) Док, сколько вы получаете?
Док. Пятьсот в месяц.
Коп. Мало.
Босс. Таксистом он и того не получал.
Коп. Я собираюсь сделать Дока нашим компаньоном.
Босс. Дадим ему одну тысячную процента.
Коп. Я получаю пятьдесят, вы — тридцать, а Док — двадцать процентов.
Док разражается хохотом, смотрит на Босса, снова хохочет, бросается на кушетку.
Босс. Я взываю к вашему здравому смыслу.
Коп. Я ценю его талант.
Босс. На двадцать процентов?
Коп. Без Дока нам не развернуться.
Док приносит виски.
Босс. Вы коммунист.
Коп. Время больших боссов прошло.
Босс. Если из моих тридцати процентов оплачивать Мака и банду, я окажусь на мели.
Док наливает Копу.
Коп. Это лучше, чем на электрическом стуле.
Док смеется.
Босс. Мне не по вкусу ваши шутки. С вашими новомодными идеями вы вдребезги разобьете дело всей моей жизни.
Коп. Я готов взять Мака на себя.
Босс. Хотите легко отделаться?
Коп (пьет). Вот видите, Док, этот сорт уже намного лучше.
Лифт идет вниз.
Босс. Лифт.
Коп. Точно.
Босс. Я никого не жду.
Коп. Сюрприз.
Босс. Значит, все-таки полиция.
Лифт открывается, Джим, в штатском летнем костюме, вкатывает на двухколесной тележке большой ящик.
Значит, Джим.
Коп. Мой лучший человек.
Босс. Я думал, он мой лучший человек.
Коп. Теперь он наш лучший человек.
Джим. Ящик, Коп.
Коп. В холодильник, Джим.
Джим. Слушаюсь, Коп. (Увозит ящик в холодильник.)
Босс. Кто в ящике?
Коп. Мак.
Босс. Вы сказали, что у вас с ним был разговор.
Док. А это результат.
Босс (поражен). Он был моим лучшим другом.
Коп. Он был не в состоянии определять платежеспособность наших клиентов.
Босс. Кто займется этим в будущем?
Коп. Док.
Босс. Таксист.
Коп. Из нас троих он единственный интеллектуал.
Босс. Мак тоже был интеллектуалом.
Коп. Он не годился.
Босс. У него были свои люди.
Коп. И у меня есть.
Босс. Не так-то легко будет установить отношения с клиентами.
Коп. Мак устанавливал их чересчур легко.
Из холодильной камеры выходит Джим с пустым ящиком.
Джим, я иду с тобой.
Джим идет в лифт.
Док, ваш бурбон был великолепен. (Выпивает стакан.) Список следующих пятнадцати пациентов. (Кладет список на кушетку, идет в лифт.) С этого момента наше дело становится эксклюзивнее и прибыльней.
Лифт идет вверх.
Босс. Эта борьба за власть дорого обходится. (Стонет.) Принесите мне ботинки.
Док берет список, разваливается на кушетке, изучает список. Босс сам ищет ботинки, надевает их, вызывает лифт.
Дурное предчувствие оправдалось.
Док. Теперь я ваш компаньон.
Босс. Фараон тоже.
Док (ухмыляясь). Вы попали в руки порядочных людей.
Босс. А я ведь был при захвате Исигаки.
Док. Наступили другие времена.
Босс. Ну и духота тут, внизу.
Шум льющейся воды.
Док. Подумайте о вашем насосе.
Босс (кивает, задумчиво смотрит на Дока). Где же, где я встречал этого парня?
Темнота. Из холодильной камеры выходит Энн, свет только на нее. Она в элегантном вечернем платье, меховая накидка волочится за ней по полу.
Энн. Меня зовут Энн. Я любовница Босса. Была фотомоделью, не то чтобы знаменитой. Самый большой успех имела в рекламе садовых качелей. Она появилась в «Харперз базар». Я качаюсь на них в голубом купальнике над английским газоном. До этого у Босса была другая любовница. Моя подруга Китти. Она жила в фешенебельном районе. Когда она пригласила меня к себе, то сказала, что, если я приду, Босса не будет. Я пришла, Босс был, а Китти пропала. Когда Босс меня взял, у меня сразу возникло какое-то нехорошее чувство; с такими, как Босс, связываться нельзя, но с тех пор я живу с ним. Он меня балует. Я езжу в дорогой спортивной машине. Он подарил мне драгоценности и меховое манто, а совсем недавно — маленький холст Рембрандта, только я не должна его никому показывать. Я переехала в квартиру Китти. А Китти никогда больше не появлялась. Могу только догадываться, что с ней случилось. Босс очень влиятельный. Люди его боятся, но я не знаю, чем он занимается. И хорошо, что не знаю. Думаю, у него есть семья. Он упоминал однажды, что живет на большой вилле в еще более фешенебельном районе. Иногда он летает на западное побережье. Когда он в очередной раз улетел на побережье, я пошла в «Томми-бар». (Подходит к рампе.) Босс, собственно, запретил ходить в «Томми-бар», он желал, чтобы я посещала только дорогие рестораны, но иногда я все же ходила в «Томми-бар» — хотелось самостоятельности и острых ощущений, — и так уж вышло, что я встретила там Дока. Тогда на мне было это манто. (Надевает манто.) Док сказал, что живет совсем недалеко, у реки, но я все-таки испугалась, когда мы вошли в склад и спустились на лифте вниз. Войдя сюда, я недоверчиво огляделась.
Комната освещается. Док лежит на кушетке.
Док. Ну, как тебе?
Энн. Так глубоко под землей.
Док. Пять этажей вниз.
Энн. Ты здесь живешь?
Док. Здесь.
Энн. Днем и ночью?
Док. Всегда.
Энн. Но это же не квартира!
Док. А для меня квартира!
Энн. Неуютно.
Док. Мне не нужен уют. (Листает комиксы.)
Энн. Где-то капает вода.
Док. Страшно?
Энн. Чуть-чуть.
Док. Ты сама со мной заговорила.
Энн. В «Томми-баре».
Док. И пришла сюда по доброй воле.
Энн. Я знаю.
Док. Тебе было все равно куда.
Энн. И вот я здесь.
Док. Ты хочешь со мной переспать?
Энн. Я предложила.
Док. Вот кровать.
Энн. Я вижу.
Док. Раздевайся.
Энн. Потом.
Док. Виски?
Энн. Пожалуйста.
Док приносит ей виски.
Док. Если хочешь, можешь снова подняться наверх.
Энн. Я останусь. Ты ученый?
Док. Что-то вроде.
Энн. Это твоя лаборатория?
Док. Что-то вроде. (Смеется.)
Энн. Я опять ляпнула не то?
Док. Ничего.
Энн. Спьяну. (Нажимает на кнопку холодильной камеры, дверь открывается.)
Док. Я изготовляю промышленные алмазы.
Энн. И для этого нужно забираться так глубоко под землю? (Делает шаг в холодильную камеру.)
Док. Радиоактивное излучение.
Энн. Это опасно? (Испугавшись, выходит из камеры.)
Док. Только когда аппарат работает.
Энн нажимает на кнопку, дверь закрывается.
Мое изобретение.
Энн. А я сразу догадалась, что ты интеллектуал.
Док. Был им.
Энн. Что внизу?
Док. Канализация.
Энн. Теперь мне раздеваться?
Док. Потом.
Энн. Боишься?
Док. Нет.
Энн. Тут можно курить?
Док. Могла бы не спрашивать.
Энн. А вдруг все взлетит на воздух.
Док. Может.
Энн. Тогда я лучше не буду. (Смеется, смотрит на Дока.) Я тебя никогда раньше не видела в «Томми-баре».
Док. А я до сих пор никогда не был в «Томми-баре».
Энн. Ты действительно всегда живешь здесь внизу?
Док. Я поднялся наверх первый раз за год. Еще виски?
Энн. Еще. (Протягивает ему свой стакан.)
Док. Лед?
Энн. Если он здесь есть.
Док. Здесь он всегда есть. (Идет со стаканом Энн в камеру, говорит оттуда.) У тебя шикарный драндулет.
Энн. Подарок.
Док. И манто не из дешевых.
Энн. Тоже подарок.
Док. А почему ты спросила именно меня, можно ли со мной переспать?
Энн. Случайно.
Док. А другого спросила бы?
Энн. Спросила.
Док (приносит виски). Дорогая проститутка или искательница приключений?
Энн. Не имеет значения.
Док. Все еще хочешь спать со мной?
Энн. Все еще.
Док. Я ничего не плачу.
Энн. Не имеет значения.
Док. Забавная девочка. (Садится на кушетку.) Давно у меня не было женщины.
Энн. Ну и шикарная же хата у тебя здесь внизу.
Док. Когда-то я жил вполне прилично.
Энн. Разорился?
Док. В пух и прах.
Энн. Экономический кризис многих выбросил на улицу.
Док. Все мы знавали лучшие времена. (Пьет.)
Энн. Меня зовут Энн. (Пьет.)
Док. Меня называют Док. (Пьет, задумчиво смотрит на нее.) Почему ты хочешь со мной переспать?
Энн. Это тебя не касается. (Пьет.)
Док. Тогда раздевайся.
Она протягивает ему свой стакан виски.
Энн. Я раздеваюсь.
Свет только на Энн, Док исчезает на заднем плане. Энн подходит к рампе.
Потом я разделась. (Снимает манто.) Может, потому, что хотела отомстить Боссу. Или от стыда, что не смогла противостоять Боссу. Все получилось прекрасно. Тогда, в ту холодную февральскую ночь, я провела у Дока всего несколько часов и больше не собиралась с ним встречаться. Но когда Босс снова улетел на западное побережье, я снова встретилась с Доком, и теперь прихожу к нему, даже если Босс не улетает на побережье. (Ложится на кушетку, включает незаметно встроенный в стену проигрыватель. Вивальди, Лето. Allegro non molto.) Сейчас июль. Это прохладное помещение глубоко под землей стало вдруг таким уютным. Мне тут все нравится — и эта ниша, и навес над ней, на который иногда капает вода, и маленький скрытый в стене проигрыватель — подарок Дока. Я счастлива с Доком. Я доверяю ему больше, чем любому другому мужчине. Но до сих пор я не говорила с ним о Боссе. Не надо ему было знать, что я знакома с Боссом. И с Боссом не надо было знакомиться. И даже подозревать о его существовании. А теперь вот я должна рассказать ему о Боссе, но осторожно, не называя имени.
Вся комната освещена. Из холодильной камеры выходит Док с пустым ящиком, в изумлении останавливается.
Док. Ты еще здесь.
Энн. Я снова здесь.
Док. Ты же уехала наверх.
Энн. Значит, потом спустилась вниз.
Док. Уже утро.
Энн. И что?
Док уносит ящик.
Тебя всегда знобит, когда ты выходишь из соседней комнаты.
Док. Там прохладно.
Энн (выключает проигрыватель). Док.
Док. Что, Энн?
Энн. Я влюбилась в тебя.
Док молчит.
Вдруг.
Док. В таких, как я, не влюбляются.
Энн. Ты не такой, как другие.
Док. Я стал таким, как другие.
Энн. Я хотела остаться порядочным человеком.
Док. Все мы этого хотели.
Энн. Ты порядочный человек.
Док. Чушь. Не будь мне так нужны мои инструменты, умей я мыслить без электронного микроскопа или без компьютера, может, я и остался бы порядочным ученым, вот и все.
Энн. Нет ничего непорядочного в том, чтобы изготовлять промышленные алмазы.
Док. Сегодня все непорядочно.
Энн. Ты ничего не знаешь обо мне.
Док. Нам не нужно ничего знать друг о друге.
Энн. Меня содержит один человек.
Док. И что?
Энн. Я не могу с ним больше жить, с тех пор как познакомилась с тобой.
Док. Важная птица?
Энн. В определенных кругах.
Док. Его имя?
Энн. Я не хочу тебя впутывать.
Док. Я уже впутался.
Энн. Еще нет.
Док. Мы все во все впутаны.
Энн. Он подарил мне Рембрандта.
Док. Царский подарок.
Энн. Старая дама при свечах.
Док. Подделка.
Энн. Возможно.
Док. Или краденый.
Энн. Тогда не подделка.
Док. Ты боишься?
Энн. С тех пор как люблю тебя.
Шум льющейся воды.
Док. Изготовление промышленных алмазов требует постоянного наблюдения. (Идет в камеру.) Он что-то подозревает?
Энн. Не знаю.
Док. Ты в опасности?
Энн. Если он что-то подозревает.
Док. Не надо было в меня влюбляться.
Энн. Но я в тебя влюбилась.
Док возвращается из камеры с пустым ящиком.
Док. Энн.
Энн. Что, Док?
Док. Я тоже влюбился в тебя.
Молчат.
Тоже вдруг.
Она подходит к нему. Страстно обнимаются. Барахтаются на полу.
Энн. Что мне делать?
Док. Не жить с ним больше.
Энн. Я не могу уйти.
Целуются.
Он везде меня найдет.
Док. Я тебя надежно спрячу.
Энн. Где?
Док. У подружки моего партнера.
Энн. Кто твой партнер?
Док. Неважно.
Энн. Тоже важная птица?
Док. Тоже.
Энн. На следующей неделе он летит на западное побережье.
Док. Это может быть слишком поздно.
Энн. Уходить раньше опасно.
Док. Прямо сегодня.
Энн. Сегодня он придет ко мне.
Док. Тогда завтра.
Энн. Не знаю, как получится.
Док. Нужно, чтобы получилось.
Энн. Завтра вечером?
Док. Здесь внизу.
Энн. После десяти.
Док. После десяти. (Поднимается.) Не бери с собой ничего. Все должно выглядеть так, будто ты растворилась в пустоте.
Она поднимается, садится на кушетку, закуривает сигарету, оставляет пачку на полу.
Энн. Последняя. (Курит.) А что будет с тобой?
Док. Я должен оставаться здесь.
Энн. Из-за твоей важной птицы?
Док. Я вхожу в крупное дело. (Садится на пустой ящик.)
Энн. Твои промышленные алмазы?
Док. Да.
Энн. Грязное дело?
Док. Дела бывают только грязные.
Энн курит.
Через год я разбогатею.
Энн. Год может длиться вечность.
Док. Не всегда.
Энн. Если ты справишься?
Док. Потом мы оба уедем из города.
Энн. Если нам повезет.
Док. Я справлюсь.
Энн курит.
Потому что у меня снова есть шанс.
Энн. С твоими алмазами?
Док. С тобой.
Энн тушит сигарету, поднимается, берет манто.
Энн. Я должна идти.
Док уносит пустой ящик.
Док. Я должен работать.
Энн. Я должна еще раз вернуться к своей важной птице.
Док. Последний.
Энн входит в остановившийся лифт, виден только ее силуэт.
Энн. Док!
Док. Что, Энн?
Энн. Сходим ли мы еще в наш «Томми-бар»?
Двери лифта закрываются, лифт идет вверх. Темнота. Из холодильной камеры, шатаясь, выбирается Билл, голый, наполовину завернутый в пластик. Свет только на него.
Билл. Меня зовут Билл. Мне двадцать четыре. Сначала я изучал биологию, потом занялся социологией. Образование помогает человеку только в том случае, если он научился уживаться с себе подобными. Непорядочно рассуждать об атомах, молекулах, спиральных галактиках или соединениях углерода, когда коррумпированное государство, еще более коррумпированное общество или идиотский догматизм ведут мир к гибели. Я ученый, не моралист, личный жизненный опыт, который привел к этим выводам, существенной роли не играет. Я все равно стал бы анархистом, поскольку человечество развивается слишком медленно. Коль скоро общественные устройства порабощают личность, личность должна их разрушать. Революции с их огромными жертвами только создают необходимость заново изменять мир. Бессмысленно каждый раз изобретать новую идеологию, сооружать каждый раз новые утопии. Все это пустая болтовня. Лишь огромная беда вернет человечеству разум, а безумному миру годятся только безумные методы. Наша борьба направлена против любой политической системы и любого режима: все они никуда не годятся. Всеобщая коррупция непобедима, умно заложенная бомба — не утопия, а реальность, в нужный момент переведенная стрелка — не идеологический поступок, а осмысленное, решительное вмешательство в ход истории. Бездействие вредно. Соучастие преступно. Строительство планов пустая трата времени. Только сумасшедшая гонка поможет продвинуться вперед. Воплотить этот принцип в жизнь — вот моя цель. Когда-то это казалось недостижимым. Несмотря на энциклопедическое образование, мне не хватает опыта насильственных действий, я настолько непрактичен, что абсолютно не способен вбить в стену гвоздь; но неожиданное стечение обстоятельств сделало недостижимое вполне реальным и возможным. Я пользуюсь случаем, вот и все.
Билл снова плетется в холодильную камеру. Из камеры, разминувшись с ним, выходит Джек, дряхлый старик в черном выходном костюме: шляпа, очки без оправы, в руках два дипломатических чемодана. Шум воды в момент исчезновения Билла.
Джек. Я Джек. Если выступление Билла было нереально, то мое еще нереальнее. Это я сейчас спустил воду. А вообще-то я больше всего люблю читать чувствительные любовные романы и сонеты елизаветинской поры. Я угодил в ужасное место. Ванная комната, на полках — бутылки с кислотой, как в аптеке, на стене — сосуды с какими-то непонятными жидкостями, красный шланг, который, как вы видите, подключен к крану, все облицовано белым кафелем. Омерзительно. Впрочем, меня доставили сюда, запихнув в эти два чемодана. (Швыряет чемоданы в холодильную камеру.)
Дверь закрывается, снова слышен шум льющейся воды.
Сейчас в канализацию спускается мой племянник Билл. В общем-то я любил мальчика: он образован, мечтателен, нежен. Идеи, которые он развивал, повергают в изумление не только вас, меня тоже, современная молодежь определенно сдвинулась по фазе. Однако еще его мать была самой потрясающей нимфоманкой из всех, которых мне довелось повстречать. Чертовски развратная баба: черноволосая, длинноногая, гибкая. Грандиозная. Мой брат сходил по ней с ума. Ему было наплевать, что она изменяла ему со всем штатом химического завода и, кажется, со всем административным советом, но не будем сплетничать. Моему брату было достаточно того, что она согревала его старые кости, а когда я раскрыл ему глаза, он только усмехнулся. «Ник, — швырнул я ему всю правду в лицо, — Ник, она спит с каждым, она и меня соблазнила, в моем кабинете, под собранием сочинений Германа Гессе, во время авторского вечера в зале. Не помню, кто выступал: Е. Ф. Шуттертон, К. Л. Шуттертон, или Шуттертон-Шуттертон, или какой-то из молодых писателей, из тех, кто сейчас входит в моду. Я только слышал отдаленный гул голосов, пока она скакала на мне, и крики „браво!“. Голая, старик, она была голая, ей-богу, а что, если бы такой вот молодой поэт вдруг застал бы нас врасплох. Ник, говорю, ты летишь в пропасть». Это не произвело на него впечатления. Он женился на ней, усыновил Билла и полетел в пропасть. Буквально. Я уверен, что в тот момент, когда они врезались в северный склон Айгена, Ник, с его диабетом, дремал, а эта пышнотелая баба упражнялась с пилотом. Гора сказала свое слово, все было кончено, по завещанию химические заводы перешли к Биллу, мне осталось место в правлении и культура — она прилипла ко мне навсегда. С некоторых судьба берет втридорога. (Вставляет в петлицу белую гвоздику.) Мой отец скупил основные издательства художественной литературы и завещал их мне. Пока мой брат загребал миллионы, современная литература разоряла меня, и мой конец после смерти Билла — тоже театр абсурда. Если бы только понять, как им удалось растворить меня здесь, в этих двух чемоданах. Странно, мое предложение относительно Билла, казалось, было принято. Но вернемся же снова к реальности. Вы, наверное, с умилением вспоминаете о расставании Энн с Доком, догадываясь, что они простились навсегда.
Свет. Док лежит на кушетке, затем поднимается, идет в холодильную камеру. Свет снова только на Джека.
Наутро, в начале девятого, Док отправляется в холодильник, начинает работать.
Лифт идет вниз.
Холодильник нужно очищать каждое утро, понятно, что он не заметил прихода Билла.
Из лифта выходит Билл, удивленно оглядывается, не замечая Джека, уходит в глубину помещения. Лифт снова идет вверх.
Это он, да-да. Вы, наверное, с трудом узнали молодого человека? Он вошел в склад всего за несколько минут до меня, я еще подумал, что «феррари» на другой стороне улицы похож на его машину; это и был его «феррари». До меня постепенно стало доходить: он, наверное, подслушал мое предложение и обошел меня. Но тогда почему погиб он? И если он, то почему я? Я все еще ничего не понимаю, отказываюсь что-либо понимать. В конце концов должна же быть какая-то логика. Представьте себе: я сижу перед телевизором, смотрю «круглый стол» с моими авторами и с радостью вижу, как в их сознание начинает наконец проникать простая мысль, что пора снова писать просто так, потому что пишется, пора снова сочинять просто так, по прихоти фантазии, — ведь весь этот ангажированный и социально обусловленный компот, который они стряпали в последнее время, был неудобоварим, пришлось сокращать или даже спускать по дешевке целые серии, увольнять редакторов тысячами, вышвыривать менеджеров. Я счастлив, я дышу полной грудью, наконец-то, наконец-то забьет родник чистой поэзии, возродится божественное сочинительство, но тут я вдруг слышу за спиной какое-то шевеление, хочу — все еще счастливый, все еще окрыленный — оглянуться назад и оказываюсь перед вами. Простите, мои мысли вечно блуждают в будущем, но с вами, дамы и господа, произойдет то же, если вас после смерти снова и снова будут переносить в прошлое — в позапрошлое, если быть точнее.
Свет. Из холодильника выходит Док, ложится на кушетку, листает комиксы, не замечает Джека. Свет на Джека.
Останемся же в этом позапрошлом.
Док возвращается назад, не подозревая, что из глубины помещения за ним наблюдает Билл.
Лифт идет вниз.
Лифт идет вниз. Со мной вниз. Действительно, у меня нет ни малейшего представления, что со мной произошло, а после того как меня растворили в какой-то неописуемой жидкости, это тем более невозможно установить. Да и зачем? С точки зрения драматургии я, вероятно, только незначительный второстепенный персонаж с узким кругозором. Итак, лифт со мной на месте. (Идет к лифту.) Чудовищно, мне кажется, что литература, которую я издаю, становится реальностью.
Свет. Джек заходит в лифт, берет оттуда портфель и зонт, выходит из лифта. Осторожно делает шаг в комнату.
Джек. Джек.
Док. Док.
Джек. Я был сегодня приглашен сюда неизвестным к пяти часам.
Док. Вы пунктуальны.
Джек. Надеюсь, я не ошибся адресом.
Док. Вы не ошиблись.
Дверь лифта закрывается.
Джек (оглядывается). Ужасно.
Док. Неуютно?
Джек. Как издатель самых изысканных поэтов нашего века, я привык к другому интерьеру.
Док. Я не читаю поэтов.
Джек. Я вижу. Комиксы. (Идет назад к лифту.)
Док. Не доверяете?
Джек. Субъекты вроде вас не внушают доверия.
Док. Вы разбираетесь в людях.
Джек. Вы, очевидно, не привыкли вставать, когда в комнату входит посторонний?
Док. Когда как.
Джек. Речь идет о химических заводах.
Док. А я-то надеялся, что вы хотите помочь исчезнуть кое-кому из поэтов.
Джек. Я член правления.
Док. Чем только не занимаются издатели художественной литературы.
Джек. Я говорю от имени всего правления.
Док. Говорите.
Джек. Сути дела не знает только председатель правления.
Док. Итак?
Джек. Вероятно, даже вы имеете представление о химических заводах.
Док. Я там работал.
Джек. Не могу вас вспомнить.
Док. Обо мне никто не вспоминает.
Джек. У нас заняты тысячи.
Док. Я не занят у вас уже семь лет.
Джек (усмехается). Жертва экономического кризиса?
Док. Шеф одного из ваших исследовательских отделов.
Джек (обрадованно). Сотрудники нерентабельных отделов были вышвырнуты без всяких церемоний.
Док. Я был вышвырнут без всяких церемоний.
Джек (смеется). Судьба.
Док. Одновременно был расширен штат отдела рекламы.
Джек (сияет). Дело есть дело.
Док. Перейдем к нему.
Джек. Я получил письменное предложение.
Док. Похоже, оно вас заинтересовало.
Джек. На определенных условиях.
Док. И кого вы желаете устранить?
Джек. Владельца химических заводов. Президента правления.
Док. Старого Ника?
Джек. Старый Ник мертв. Речь идет о его пасынке.
Док. По какой причине мы должны им заниматься?
Джек (жестко). Ваше дело принять мой заказ, а не задавать вопросы.
Док (приходит в ярость). Я должен разобраться в деле, а вы извольте отвечать.
Джек. Не хамите.
Док (смеется). Кто из нас клиент?
Джек. Я брат Ника.
Док. И что?
Джек (высокопарно). Химические заводы были основаны моим отцом. Я не могу допустить, чтобы они попали в руки человека, чье происхождение не поддается никакому описанию.
Док. И тем не менее попытайтесь.
Джек. Отец утонул в сточной канаве, шлюха мать пробралась в постель старого Ника, а их сын по завещанию наследует контрольный пакет акций и теперь является президентом компании и самым богатым человеком страны.
Док. Самой свободной страны.
Джек. Этому скандалу нужно положить конец.
Док. Только не надейтесь, что я разделяю ваше негодование.
Джек. Я рассчитываю не на ваше негодование, а на заинтересованность вашей фирмы. У нее фантастическая репутация.
Док. И прежде всего фантастические цены.
Джек. Это несущественно.
Док. Надеюсь.
Джек. Покончим же с пустяками. Мой шофер ждет.
Док. Сколько?
Джек. Сто тысяч.
Док. Миллион.
Джек (возмущен). Будьте немного поскромнее.
Док. При назначении цены я учитываю возможности клиента. (Ухмыляется.)
Джек. Конкуренты требуют пятьдесят тысяч.
Док. Если они будут живы утром.
Джек. Вы приставляете нам нож к горлу?
Док. Ваше невежество еще более фантастично, чем наша фирма.
Джек. Я впервые веду такие переговоры.
Док. Бог мой, представляю, как вы обходитесь со своими поэтами.
Джек. Я должен собрать правление.
Док. Можете трубить сбор.
Джек входит в лифт.
Джек. Сомневаюсь, что они согласятся.
Док. Они согласятся. Речь идет о химических заводах, а не о художественной литературе.
Джек поднимается в лифте наверх. Из глубины помещения появляется Билл в джинсовом костюме.
Билл. Папа!
Док (удивлен). Билл?
Билл. Комиксы.
Док. Ну да.
Билл. Я везде тебя искал.
Док. Я залег на дно. (Садится.)
Билл. Много лет назад.
Док. Время идет.
Билл. Я уж думал, ты…
Док. Я свожу концы с концами.
Шум льющейся воды.
Билл. Растворился труп?
Док. Мой бизнес.
Билл. Я могу посмотреть?
Док. Пожалуйста.
Билл идет в камеру.
Билл. Превосходная работа.
Док. Я не халтурщик.
Билл. Это окупается?
Док. Сносно.
Билл выходит из камеры.
Билл. Ясно.
Док. Как ты проник сюда?
Билл. Меня сюда послали! Когда я спустился сюда полчаса назад, здесь никого не было.
Док. Я, наверное, чистил холодильник.
Билл. Здесь, внизу, ты ведешь себя довольно беспечно.
Док. У нас есть связи. (Смотрит на Билла.) Студент?
Билл. Социолог.
Док. Мода.
Билл. До этого я занимался биологией.
Док. Это уже не наука для мужчин.
Билл. Я был ассистентом у Вайта.
Док (смеется). Мой ученик. (Приносит виски.)
Билл. Он сожалел о твоем переходе в промышленность.
Док. Ему тоже пришлось отказаться от биологии.
Билл. Ты был большим ученым.
Док. Я понимал кое-что в аминокислотах.
Билл. Мы обязаны тебе существенными знаниями о жизни.
Док. Мои существенные знания о жизни состоят в том, что во время кризиса я с треском вылетел на улицу. (Пьет.) Как странно, что мы с тобой встретились.
Билл. Странно.
Док. Я ожидал другого.
Билл. Я тоже.
Док. Самого богатого человека страны. (Пьет.) Не будем обманывать себя. Ты знаешь, на кого я работаю. Забавно было увидеть тебя. Я случайно оказался твоим отцом, а ты случайно — моим сыном, ничего другого мы друг другу сказать не можем. Прощай, Билл. И пусть лучше наследник химических заводов пришлет другого парламентера.
Билл (спокойно наблюдает за отцом). Я и есть наследник химических заводов.
Док молчит.
Моя мать вышла замуж за старого Ника. Два года назад.
Док пьет.
Она перебралась из одной хорошей кровати в еще лучшую.
Док (прыскает со смеха.) Карьера. (Пьет.) А я тем временем докатился до того, что занимаюсь расщеплением трупов. Тоже карьера.
Билл (остается спокойным). Три недели назад старый Ник с матерью на его частном реактивном самолете врезались в отвесную скалу.
Док. Соболезную.
Билл. Катастрофа года.
Док. Я уже давно не в курсе того, что происходит наверху. Перейдем к делу. (Отбрасывает стакан назад.)
Билл. Перейдем.
Док. Переговоры ты только что слышал?
Билл. Слышал.
Док. За твою голову дают миллион.
Билл. Я всегда подозревал, что мой сводный дядя занимается не только литературой.
Док поражен, он подходит к Биллу и угрюмо на него смотрит.
Док. Ты подпишешь чек на два миллиона и исчезнешь.
Билл. Я не придаю большого значения убийству Джека.
Док. Напрасно.
Билл. Зато я предлагаю десять миллионов…
Док. Шутишь.
Билл. …за убийство президента страны.
Молчание.
Док. Убийственная шутка.
Билл. Кровавая серьезность.
Док. У меня есть чувство юмора, Билл, но должен тебя предупредить, что у фирмы его нет.
Билл. Я не шучу. Что касается трупа президента, то тебе не придется его растворять. Я не хочу лишать народ такого удовольствия, как участие в церемонии похорон.
Док (сообразив). Убирайся отсюда.
Билл. Я сделал предложение.
Док. Два миллиона за убийство Джека, и баста.
Билл. Ты посредник.
Док. Я не передам твое предложение дальше.
Билл. Передашь.
Док. Я отказываюсь участвовать в этом идиотизме.
Билл. Коп дал мне твой адрес.
Док молчит.
Иначе я должен буду обратиться к нему.
Док молчит.
Я тесно связан с шефом полиции. Он обратил мое внимание на существование фирмы и таким образом привел к идее толково ее использовать.
Док (размышляет). Почему ты хочешь убить президента?
Билл. Я представляю самое до сих пор радикальное направление анархизма.
Док. Это я уже понял.
Билл. Репрессивные тенденции…
Док. В наше время убийцы любят рассказывать байки.
Билл. Давай поговорим по делу. Десять миллионов в год, и фирма убирает одного президента за другим.
Док. Долгосрочный контракт?
Билл. Только так можно надолго парализовать страну.
Док. Дорогое удовольствие.
Билл. Я взорву весь мир, если просажу огромные прибыли, которые извлекаю из химических заводов.
Док. Революцию не покупают, ее делают самостоятельно.
Билл. Я и сделаю ее с вашей помощью. Мы больше не забойщики свай, мы живем в техническом веке. Кому нужна машина, тот не изготовляет ее сам. Он может ее купить. Кому нужно убийство, не должен убивать сам. Он может его заказать. Я покупаю у вас.
Док молчит.
Ты в доле?
Док. Двадцать процентов.
Билл. Ну вот.
Док. Решаю не один я.
Билл. Фирма предложила мне одно дело, я предложил ей другое, лучшее.
Док. Предложение Джека может быть принято.
Билл. От десяти миллионов не отказываются.
Док. Билл, еще раз: два миллиона за убийство Джека, и адью. (Нажимает на кнопку лифта.)
Билл. Я самый богатый человек в стране. Вы должны считаться со мной, а я с вами, иначе у вас уплывает выгодное дело, а у меня политика.
Док. Я поговорю в фирме.
Билл. Вот видишь.
Док. Тебе сообщат.
Билл. Когда?
Док. Скоро.
Билл. Ты образумился.
Док. На карте стоит твоя жизнь.
Билл. Я все ставлю на карту.
Док. Твоя борьба в одиночку — настоящее безумие.
Билл. Ты забываешь о потрясающей уязвимости сегодняшнего общества. С моими миллионами не нужна партия. С моими миллионами нужно просто использовать твои научные познания.
Док. Наука не имеет ничего общего с политикой.
Билл. Может, все-таки имеет. Тот, кто подвергает воздействию электрического разряда смесь метана, водяного пара, аммиака и водорода, получает аминокислоту, основной элемент жизни. Благодаря этому эксперименту ты стал знаменитым. Я повторю его в политике. Смесь — это наше общество, аммиак и метан — самые вонючие газы, а электрическая искра — мои миллионы, которыми я приведу в действие вас.
Док. Из-за меня?
Билл. Своими убеждениями я обязан твоей судьбе.
Док. При чем тут моя судьба?
Билл. Каждый действует исходя из личного опыта.
Док. Ты хочешь отомстить за меня?
Билл. Чти отца своего и матерь свою. Когда тебя вышвырнули с химического завода, я начал задумываться над общественной системой, породившей этот кризис, а когда моя мать легла со старым Ником, я начал размышлять над тем, как бы разрушить тот мир, который разрушил тебя.
Док. Билл.
Билл. Что, папа?
Док. Я предоставил себя в распоряжение фирмы. Почему? Потому что меня погубило общество? Потому что еще раз хотел самоутвердиться, показать, чего стою? Потому что презирал себя? Из ненависти? Из озлобления? Громкие слова. Может быть, просто по недомыслию, потому что ничего худшего не пришло мне в голову. Может, просто потому, что хотел жить чуть лучше: на пятом этаже под землей. Ты не можешь за меня отомстить, так как я сам давно за себя отомстил. Сам себе. Как обманутый муж, который из мести сам себя кастрирует.
Билл остается неумолимым.
Билл. Все равно я отомщу за тебя.
Док (яростно). Оставь меня в покое со своей местью.
Молчание.
Билл. Тихо здесь.
Док. Мне больше нечего тебе сказать.
Билл. Где-то капает вода.
Док. Просачивается сюда из реки.
Билл. Что бы ни творилось наверху, к тебе сюда ничего не просачивается. Мир тебя больше не интересует. Он поставляет тебе свои трупы и комиксы. Не я его уничтожу, он уничтожит себя сам. Я просто помогу. (Идет в лифт.) Десять миллионов. Каждый год.
Лифт закрывается и идет наверх.
Часть вторая
Посередине сцены стоит Босс. Темный костюм, в руках шляпа и красная роза. Подходит лифт. Сэм на двухколесной тележке вкатывает большой дорожный кофр.
Сэм. Куда собрались, Босс?
Босс. Сюда, Сэм.
Сэм. Слушаюсь, Босс.
Босс. Подожди в «кадиллаке», Сэм.
Сэм исчезает. Лифт идет наверх. Босс остается с кофром один.
В этом сундуке лежит труп Энн, труп девочки, которой я подарил драгоценности, меха, спортивный автомобиль и украденного из Национальной галереи Рембрандта. (Садится на кофр.) Я себя не обманываю. Я произвожу двойственное впечатление. Как свободный предприниматель я вызываю симпатию, но мой бизнес внушает отвращение, хотя предприятия других бизнесменов только кажутся не столь радикальными. В сущности, деловой мир принципиально радикален. Слабый идет ко дну, сильный карабкается наверх, правдами или неправдами — как повезет. Ты не знаешь ни отца, ни матери? Не имеет значения. В семь лет сбежал из сиротского приюта? Не играет роли. В девять лет возглавлял банду? Неважно. В семнадцать пристрелил одного толстомордого в «Томми-баре»? Бывает. При других обстоятельствах я мог бы стать генералом, кардиналом, политиком или магнатом. Обстоятельства не главное, главное — характер: чтобы считать, управлять, убивать, любить и счастливо жениться нужно иметь одно — душевные силы. (Встает на колени. Достает бумажник, растроганно показывает фотографию.) Моя семья. Моя жена Перпетуя, этой весной мы справили нашу серебряную свадьбу, моя дочь Анджела, ей двадцать четыре, моя дочь Приска, двадцать три, моя дочь София, двадцать два, моя дочь Регина, двадцать один, а вот эта славная мордашка, это Лоретта, ей двадцать. (Прячет бумажник, поворачивается спиной к публике, торжественно кладет розу на кофр.) На этом фоне понятно, почему пришлось убрать Энн. Я убил ее из тактических соображений: в общем-то она меня забавляла. Не потому, что спала с Доком. Смешно было то, что она панически меня боялась. Она, кажется, воображала, что я устранил ее предшественницу Китти. А Китти давно содержит бордель на западном побережье. И Энн совершила немыслимую вещь: изменила мне с моим же собственным служащим. Забавно. Вот что значит дать маху. (Кладет шляпу на кофр поверх розы.) То, что Док не догадался, с кем спит, — другое дело: что эти интеллигенты понимают в жизни! Да разве они умеют ею пользоваться! А Док со своим некродиализатором мне полезен, и еще как! Тем больше у меня было оснований не обижаться на него за связь с Энн, напротив, я готов был дать им свое благословение, видит бог, я человек великодушный, но тут на арену вышел Коп, Коп, которого я уже где-то встречал и на которого никак не могу выйти, он отстегивает Доку двадцать процентов, и мне приходится действовать, а достать Дока можно только через Энн, а выйти на Копа — только через Дока. Значит, единственным слабым местом Дока оказалась Энн. Потому что он позволяет себе роскошь испытывать угрызения совести. Как все интеллектуалы. Они воспринимают мир одновременно в двух видах: каков он есть и каким должен быть. В мире, каков он есть, они живут. Из мира, каким он должен быть, они берут мерки для вынесения обвинительного приговора миру, в котором живут. Известный старый трюк: чувствуя себя виновными, они себя оправдывают. Этот сброд не пригоден к борьбе за власть. Они барахтаются в сознании собственной вины. Они даже чувствуют себя ответственными за сотворение мира, но вся их ответственность — плод воображения, роскошь, позволяющая избегать любого решительного поступка. (Снимает ботинки.) Добрый Док! Он будет чувствовать себя ответственным за смерть Энн, из страха перед моей местью прекратит бунтовать, переметнется от Копа ко мне и еще больше отяготит свою совесть. Лифт идет.
Из лифта появляется Док с пакетом продуктов, шампанским и красной розой. Кладет продукты и розу на кофр.
Док. Привет, Босс.
Босс. Привет, Док. Я вас не узнаю. Наконец-то вы еще раз побывали наверху?
Док. Второй раз за два года. (Идет с шампанским в холодильную камеру, отвечает оттуда.)
Босс. А в первый раз?
Док. Познакомился со своей девушкой.
Док. Она придет насовсем.
Босс. Скоро?
Док. После десяти.
Босс. Вы забыли про еще один раз. Когда Коп допрашивал вас в своем офисе.
Док выходит из камеры, Босс берет его розу.
Красивая роза. Кто ее преследует?
Док. Не имею представления.
Босс. Ей нужно только назвать имя, и с этим человеком будет покончено.
Док. Она молчит.
Босс. Проклятая бабья молчаливость. (Смотрит на кофр.)
Док ставит розу в пустую бутылку из-под виски, приносит ящик, покрывает его белой скатертью.
Вы хотите привести ее к моей любовнице?
Док. Там она будет в безопасности.
Босс. Если вы так считаете.
Док. Никто не заподозрит, что она у подруги Большого Босса.
Босс. Джо и Эл ее доставят.
Док. Надежные люди?
Босс. Первоклассные люди.
Док. Завтра.
Босс. Разумеется, завтра.
Док. Перед этим я хочу позавтракать с ней в «Томми-баре».
Босс. Вы начинаете кутить, дружище.
Док (замечает вторую розу). Еще одна роза?
Босс. Тоже для вашей девушки.
Док. Я не доверяю вашему дружелюбию.
Босс. У меня тоже есть сердце.
Док. Не трогайте мою девушку.
Босс. Подумайте о моем насосе.
Док. Мы хотим пожениться.
Босс. Когда?
Док. Позднее.
Босс. Надо же. Я предостерегал вас от любви.
Док. Это мое дело.
Босс. Разумеется.
Док. У меня двадцать процентов. Как только я накоплю достаточно, начну новую жизнь.
Босс. Кто растворяет трупы, не начинает новой жизни.
Док. Я выйду из дела.
Босс. Есть дела, из которых не выходят.
Док. Угроза?
Босс. Предостережение.
Док (идет к кофру). Новый товар?
Босс. Неважно.
Док. Кто?
Босс. Частное дело.
Док. Прекрасно. (Ставит вторую розу к первой, накрывает стол на две персоны, ставит свечку, потом раскладывает еду: колбасу, сыр, рокамболи, икру, бриоши и т. д.)
Босс. Док. Я знаю, что уже поздно. Вы накупили всего и ждете свою девушку. Но полчаса у вас для меня найдется? Наше дело разворачивается в гигантских масштабах.
Док. Приятно слышать.
Босс. Не знаю.
Док. Что вам не нравится?
Босс. Коп.
Док. Он подкинул нам дело века.
Босс. Он подкинул его себе.
Док. Мы партнеры.
Босс. Меня раздражает коррумпированный полицейский.
Док. Полиция всегда была коррумпированной.
Босс. Но не настолько же. Ладно бы Коп взял два или три процента, но хапнуть целых пятьдесят! Я постарался осторожно проинформировать прокурора, что Копа купили. Прокурор и не почесался.
Док. Может, Коп купил прокурора.
Босс. Патриот так не скажет.
Док. Я не патриот.
Босс. Прокурора нельзя подкупить.
Док. Подкупить можно любого.
Босс. Я знаю. Вы бродяга без роду и племени. Если вы не стыдитесь высказывать подобные подозрения, значит, вам безразлична судьба отечества.
Док. В наши дни преступники склонны к романтизму.
Босс. А о профессиональной этике вы, конечно, не слышали.
Док. Не в ваших кругах.
Босс. Вы сами подчеркнули, что мы деловые партнеры. Тогда и вам следует придерживаться принципов нашего дела.
Док. Это каких же?
Босс. Во первых, нормальные цены. От Джека вы потребовали миллион. Нереально за устранение частного лица. Если мы будем придерживаться таких цен, то за год конкуренты развернутся так, что мы уже не сможем держать их в узде. Во-вторых, никакой политики. Я снова и снова вдалбливаю моим парням: депутаты и сенаторы — это табу, а президент тем более, он неприкосновенный символ. Я пойду на убийство наследника химических заводов, но буду препятствовать ликвидации президента. Иначе политики разорвут нас на куски.
Док. Мы уже все решили.
Босс. Мы?
Док. Коп и я.
Босс (недоверчиво). Вы встречались с ним?
Док. Сегодня после обеда.
Босс. Мне не удалось даже дозвониться ему.
Док. Он заходил сюда.
Босс. За моей спиной.
Док. Покушение на президента — дело решенное.
Босс. Похоже, моего мнения не спрашивают.
Док. Решает большинство.
Босс. Лучше бы мне оставаться с борделями, игорными домами или, на худой конец, с наркотиками. Но последнее слово в этом деле еще не сказано. Наследник заводов — социально опасный дилетант. Тому, кто сегодня хочет убрать президента, нужно просто за пачку банкнот нанять снайпера, а не бросаться десятью миллионами. Тем более не прибегать к услугам фирмы с такой репутацией, как наша. (Швыряет Доку ключ.) Принимайтесь за работу.
Док (недоуменно). Сейчас?
Босс. Сейчас.
Док. Но моя девушка…
Босс. Никаких «но».
Док. Пожалуйста. (Надевает спецовку. Идет к кофру.)
Босс. Она красивая?
Док. Кто?
Босс. Ваша любовница.
Док. Очень. (Протаскивает кофр в дверь холодильной камеры.)
Босс. Она тоже была красивая.
Док. Кто?
Босс. Моя любовница.
Док. Была?
Босс. Подготовьте ее там в холодильнике и разложите на атомы.
Док с кофром исчезает в камере. Дверь остается открытой.
А ведь я ей был как родной отец. (Ковыляет к столу, садится, зажигает свечу.) Док! (Кладет ноги на «стол».) Мне тоже доставляют ветчину от Бузони.
Из холодильной камеры слышно, как открывается крышка кофра.
Поживее с ней.
Из холодильника ни звука. Босс пристально смотрит на свечу.
Поторопитесь, это мне тяжело далось, Док, поверьте, но моя любовница в своих апартаментах не сможет составить компанию вашей. Бузони — это класс. (Ест.) Задушена. Я повалил ее на кровать и поцеловал. (Ест.) Рокамболи. (Швыряет рокамболи за себя, на кушетку, куда попало.) Из ревности. И вдруг у меня возникло чувство, Док, что моя любовница была мне верна, Док, что все это — понимаете, Док, — что все это только мое воображение, Док, только мое воображение, — я старею, насос сдает, ноги постоянно опухают и все время картины в мозгу, Док, картины, видения, моя любовница с кем-то другим — совершенно голая… я вижу обоих, Док, они валяются на какой-то кушетке вроде этой. Давно надо было выгнать ее к чертовой матери. При первом же подозрении. Если бы я только знал… она и сегодня вечером занервничала, когда я пришел… в последнее время она часто нервничала… я давно уже что-то чуял… с прошлого февраля… я лег к ней в постель и как всегда сделал вид, что принял снотворное… Я уже несколько недель следил за ней, лежал рядом и выжидал… и вот она встает, упаковывает кофр и хочет смыться, испариться, раствориться в воздухе со своими драгоценностями, с меховым манто и Рембрандтом, которого я ей подарил… она даже не сопротивлялась. (Поднимается.) Великолепные оливки. (Ест.) Если бы я только знал, кто тот парень, к которому она так рвалась, с которым она спала, снова и снова. (Отшвыривает ногой пустую пачку, которую Энн бросила на пол.) Она тоже курила такие сигареты. А может быть, никакого парня вообще не было. (Включает проигрыватель, Вивальди, «Лето». Allegro non molto, идет к двери в камеру.) Нравится она вам? (Кричит.) Ее звали Энн. (Нет ответа.) Н-да, вероятно, она не в вашем вкусе. И к тому же труп. (Возвращается назад к «столу».) Даже креветки раздобыли. (Рассыпает креветки по «столу».) Моей девочке стоило лишь пальцем пошевелить. Зачем она дала задушить себя? Я ведь хотел только…
Из холодильной камеры выходит Док. Босс глядит на него в упор.
Странно, я уже больше не ревную.
Док. Она мертва.
Босс. Обожаю анчоусы. (Ест.) Видя эту женщину мертвой, вы можете себе представить, какой она была при жизни, понимаете, почему я ревновал?
Док говорит медленно, автоматически, как во сне.
Док. Ей было около двадцати пяти.
Босс. Это не ответ.
Док. Она красивая.
Босс. Я знаю.
Док. Самая красивая девушка, какую я когда-либо видел.
Босс. Я знаю.
Док. Вы не должны были ее убивать.
Босс. А я убил.
Док выключает проигрыватель.
Док. Босс!
Босс. Док?
Док. Я…
Босс. Ну?
Док. Ничего.
Босс. Ничего так ничего. Я нанял вас, чтобы вы растворяли трупы, а не философствовали. Она просто была потаскухой.
Док в спецовке и перчатках садится за стол, начинает педантично, механически есть.
Док. Я ее не знал.
Босс. Я знаю, что не знали.
Док. Мне больше не нужны ваши апартаменты.
Босс. Я думал, ваша любовница в опасности.
Док. Не стоит преувеличивать.
Босс. Вы говорили, что она боится.
Док. Уже нет.
Босс. Вам виднее.
Док. Я пристрою ее еще где-нибудь.
Босс. Дело ваше. Я думаю, вы будете счастливы с вашей любовницей. (Озабоченно.) Да на вас лица нет, дружище, вы бледны как смерть. Сочувствую вам всей душой. (Садится напротив него, осыпает его лепестками двух роз, потом ест икру.) Как человек чувствительный, вы близко к сердцу приняли смерть моей любовницы. Вы так глубоко потрясены, будто это была ваша любовница, а ведь она для вас совершенно чужой человек. Это потому, что вы не деловой человек. Док, говорю вам как отец, несмотря на мою скорбь. Если так пойдет дальше, вы окажетесь под колесами, жизнь становится все жестче, борьба за власть круче, народ звереет. Есть предложение, Док, у вас двадцать процентов, вы мне их уступаете, я даю вам пять тысяч в месяц, беру на себя все проблемы, и вы сможете спокойно сосредоточиться на своей работе. Щедрое предложение, не так ли? (Облизывает пальцы.) Икра превосходная. (Надевает ботинки.)
Док. Если уберут президента.
Босс. Но почему? Он хороший человек и ничего вам не сделал.
Док. Мое сотрудничество с фирмой должно обрести какой-то смысл.
Босс. Странный ответ, смешной ответ.
Док. Это мое условие.
Босс. Разумеется, Док, конечно. Если Коп тоже согласен, я готов убрать президента за десять миллионов. Ради вас. Скрепя сердце, поверьте. Вам известен мой патриотизм. Я как-никак был при взятии Исигаки. (Идет в холодильную камеру, как трофей, волочит за собой по полу манто Энн.) Служил по интендантской части. Спасибо за закуску. Надеюсь, мы не объели вашу любовницу. (Надевает шляпу.) Пойду выпью с Сэмом. Или он тоже переметнулся?
Док. Возможно.
Босс. За кофром я пришлю.
Док. Пожалуйста.
Босс. Любопытно, какие девочки нынче околачиваются в «Томми-баре»? Не вешайте голову, Док, баба она и есть баба. А сейчас вам пора растворять мою любовницу! Уже одиннадцатый час. В любой момент может прийти ваша любовница. (Заходит в лифт.) Но где я уже видел Копа? Видно, так никогда и не вспомню.
Лифт идет вверх. Док, сидя на стуле, механически накладывает себе ветчину и ест. Темнота. Свет на Копа. Только сейчас становится заметно, что у него вместо левой руки железный крюк. Он громит жилище Дока, смахивает еду со «стола» и т. д.
Коп. Босс был прав. Он так и не вспомнил. И даже развалившись в своем «кадиллаке» по дороге в «Томми-бар», где он хотел набраться, как в добрые старые времена, он не вспомнил, что встречал меня дважды. Мою левую руку и правую ногу откромсал после его выстрелов компетентный хирург; более двадцати лет назад Босс ограбил ювелирный магазин, а молодой полицейский, вставший у него на пути, был я. Тогда-то он меня и покалечил, но не в этом дело. А дело в том, что благодаря этой встрече мы оба сделали карьеру. Он превратился в короля преступного мира, а я — в шефа полиции, причем мы зависели друг от друга, точнее, моя неудачливость от его удачи. Несмотря на то что я разгадывал его уловки, отыскивал его притоны, регистрировал его сделки, следил за его шлюхами и сутенерами, получал информацию о его связях с банками и синдикатами, даже натравливал их на него, он всегда выкручивался, ускользал от меня, прежде чем я успевал принять меры. Связи, популярность, деньги, патриотизм делали его недосягаемым. Чего стоил один только его взнос в два миллиона в фонд инвалидов войны. Тогда я изменил тактику, и удача постепенно покинула его, а он и не заметил. Он занялся наркотиками, я выжидал, он все наглел, я предоставил ему свободу действий, он захватил рынок, я прикинулся простачком; когда они с Маком организовали фирму, он ни о чем не подозревал. Тот, кого он изуродовал, которого он забыл, которого он, встретив вновь, даже не узнал — настолько ему было наплевать на этот эпизод, — всю жизнь как одержимый копил улику за уликой, чтобы предать его суду, но как же все это фантастически нелепо, какая ни с чем не сообразная потеря времени, какая чудовищная слепота всех вокруг, кто связывал мне руки! Но наконец пришло мое время, и я собрался накрыть Босса и его фирму, разорить это поганое крысиное гнездо, и тут мне дали понять, но не сразу, а — более жестоко — во время хождения по инстанциям, что я — спятивший калека, продажный фараон, что прежде чем отправиться в ад, я окажусь единственным обвиняемым по делу, по той простой причине, что в мире, у которого можно украсть справедливость, я один добивался справедливости, как будто это мое личное дело, а не дело всех. Но пора ставить точку. (Лифт спускается вниз. Коп идет в холодильную камеру, что-то там разбивает, снова выныривает из нее, на крюке его протеза висит вечернее платье Энн, в правой руке — бутылка шампанского. Он бросается на кушетку.)
Док выходит из лифта с бутылкой виски. Садится.
Док. Я был в «Томми-баре».
Коп. Скоро утро.
Док. Босс там не появлялся.
Коп. Босс там больше не появится.
Лифт идет наверх.
Док. Пахнет.
Коп. Пусть!
Док. Воняет!
Коп. Должно вонять.
Док. Трупами.
Коп. Здесь нет ничего, кроме трупов.
Док. Это из камеры.
Коп. Я разнес вдребезги холодильную установку.
Док молчит.
Девушка Босса лежит голая в вашем инсталляторе. Вот ее платье. (Машет перед Доком платьем Энн.)
Док. Коррумпированные фараоны вызывают у меня отвращение.
Лифт идет вниз.
Коп. После меня придут еще более коррумпированные.
Док. Садитесь в лифт и проваливайте.
Коп. У меня встреча с вами и с Боссом.
Док. Я об этом ничего не знаю.
Коп. Теперь знаете.
Лифт открывается, Сэм вкатывает в комнату чемодан Босса.
Сэм. Куда, Коп?
Коп. Куда-нибудь, Сэм. Холодильная установка сломалась.
Сэм. Слушаюсь, Коп. (Сэм куда-то увозит чемодан.)
Док поднимается.
Док. Дорожный чемодан Босса.
Коп. Видите ли, мы все-таки условились о встрече с Боссом. Пошел вон.
Сэм. Слушаюсь, Коп. (Уезжает на лифте наверх.)
Док открывает чемодан, смотрит на содержимое.
Док. Сэм его…
Коп. В «кадиллаке».
Док. Босс был прав.
Коп. Очевидно.
Док. Сэм переметнулся на вашу сторону.
Коп. Он давно уже предлагал удешевить руководство бандой.
Док. Все переходит к вам.
Коп. Все переходит в государственную собственность. (Делает движение рукой.) Был — и нет его. (Смотрит в чемодан.) Добрый старый Босс. Пожалуй, он был самым порядочным. Он так и не понял, что золотые времена частной индустрии прошли. Подобные ему сейчас погибают тысячами. Большая охота на крупную дичь.
Док. Кто велел убрать Босса?
Коп. Мало ему, видите ли, тридцати процентов. А ваша доля дала бы ему слишком большую власть. Он подписал свой смертный приговор, когда выманил вашу часть. Теперь фирма хочет все.
Док. Мне будет достаточно пяти тысяч в месяц.
Коп. Скромно.
Док. Я хочу выжить.
Коп. Боссу следовало бы принять это в расчет. (Снова закрывает крышку чемодана.)
Дверь лифта открывается, Сэм вносит в комнату два элегантных дипломатических чемодана.
Сэм. Джек.
Коп. Поставь его куда-нибудь.
Сэм. Слушаюсь, Коп. (Ставит оба чемодана на рампу перед лифтом.)
Джим выходит из лифта с телом Билла, завернутым в шерстяное одеяло.
Джим. Куда это, Коп?
Коп. Положи рядом с дорожным чемоданом.
Джим. Как прикажете, Коп. (Сэм и Джим кладут труп Билла рядом с дорожным чемоданом.) Мы подождем наверху, Коп.
Коп. Ждите наверху.
Сэм. Если задержитесь, мы спустимся.
Коп. Если задержусь, спуститесь.
Джим и Сэм уезжают на лифте. Коп разворачивает Билла.
Док. Билл.
Коп. Самый богатый человек в стране.
Док молчит.
Вы его знали?
Док. Я только вел с ним переговоры.
Коп. Симпатичный парень.
Док. Фантазер.
Коп. Не знаю.
Док. Я думал, фирма взялась за десятимиллионное дело.
Коп. Взялась.
Док. Мы об этом договорились.
Коп. Точно.
Док. Тогда Билла нельзя было…
Коп. Значит, можно.
Док. А как же президент?
Коп. Будет убит.
Док. Почему убили Джека?
Коп. Из тактических соображений.
Док. И кто обоих…
Коп. Не все ли равно.
Док. Сэм?
Коп. Нет.
Док. Джим?
Коп. Я.
Док. Почему?
Коп. Они выполняют чистую работу. Кто-то должен делать грязную. (Док хочет броситься на Копа, Коп кидает ему в лицо платье Энн.) Целый рой навозных мух. Отвратительно. (Отмахивается от мух.) И где-то все еще просачивается вода из реки.
Док молчит.
Вы действительно не знали парня, Док?
Док. Нет.
Коп. Странно. (Наблюдает за Доком.) Когда я говорил с ним, у меня сложилось впечатление, что когда-то вы были похожи на него. Удивительно, да?
Док. Случайность.
Коп. Правда? Вы, наверное, прежде тоже во что-то верили.
Док. Я был ученым, вот и все.
Коп. Знаю, химиком.
Док. Я исследовал один стиральный порошок.
Коп. Может быть, вы исследовали жизнь.
Док. С чего вы взяли?
Коп. Просто мне так показалось. Этот мальчик хотел изменить мир.
Док. За это вы его уничтожили.
Коп. Он должен был этого ожидать.
Док. Он был безобиден.
Коп. Я думал, вы его не знали.
Док. Мое впечатление от переговоров.
Коп. С его мировоззрением безобидность непозволительна. Крыса. (Гонится за ней.)
Док. Шедевр. Убрать клиента и получить десять миллионов.
Коп. Он даже не защищался. Это случилось у него на квартире. Мальчик так удивленно на меня посмотрел. После этого я выхлестал две бутылки виски.
Док. Фирма процветает.
Коп. С вашей помощью.
Док. Я не хотел его убивать.
Коп (в бешенстве). Вы же заключали с ним договор.
Док. В другом смысле.
Коп. Швырните самого богатого человека страны туда, где лежит голая любовница вашего бывшего партнера или чья она там была любовница.
Док. Позднее.
Коп. Позднее. Я понимаю. Вам неохота с ним возиться, вы имеете дело только с трупами. Билл напоминает мне одного паренька.
Док. Избавьте меня от ваших воспоминаний.
Коп (останавливается перед Доком). Пареньку было двадцать четыре. Он стрелял с крыши методистской церкви по школьникам. Из винтовки с оптическим прицелом. Убил восемнадцать. Я разоружил его. Он не оказал сопротивления. Он думал, что совершил хороший поступок. Я никогда не встречал более счастливого человека.
Док. Придурок.
Коп. Безусловно.
Док. И что же у них общего?
Коп. Оба думали, что правы. Вера не бывает трусливой. (Отворачивается.) Я должен кое в чем признаться, Док. Он не выписал мне чека. Я выстрелил раньше.
Док. Зачем?
Коп. Чтобы сорвать десятимиллионное дело.
Док. Вас купил Джек?
Коп. Джек мертв.
Док. Вы убили его.
Коп. В этом смысле я кажусь себе немного похожим на того парня с винтовкой на крыше.
Док. Вы сорвали оба дела?
Коп. Только потеря грандиозных состояний способна еще поразить этот мир, ничем другим его не удивишь.
Док (кричит). Но вы же в деле.
Коп разражается сатанинским хохотом.
Коп. Я никогда не был в деле. (Выпивает бутылку шампанского, как бы случайно задевает проигрыватель, Вивальди, «Четыре времени года. Зима». Largo.) Прокурор высмеял меня, когда я разыскал вашу фирму убийц, и вместе с ним в дело вошло все начальство.
Док. Надо выпить. (Залпом выпивает виски.)
Следует импровизированное шоу о Великой Коррупции, пока Коп ставит сначала один, а потом другой дипломатический чемодан на кофр, а потом садится на них, все еще держа на крюке вечернее платье Энн, а в правой руке — бутылку шампанского.
Коп. Когда я раскрыл механику, которую закрутил Босс, то ворвался в прокурорскую контору и стащил прокурора с письменного стола и с его личной секретарши: какого черта, торопись, арестуй эту акулу, посади за решетку его банду, иначе скоро в стране будут отправлять на тот свет чаще, чем трахаться. Прокурор спокойно застегнул ширинку и сказал елейным тоном: «Ай-ай-ай, сынок, зачем столько шума? И мы приложим руку к этой механике — мы вдвоем войдем в долю. А в качестве гонорара меня устроят тридцать процентов, живей, смелей, не будь дураком, славный мой Коп, не мелочись, действуй по-крупному, а остаток поделишь с Боссом». Тогда я, взбешенный этим высокопоставленным подонком, бросился к бургомистру и выкрикнул ему в лицо, достаточно резко: «Прокурор коррумпирован!» — «Не городи чушь, сынок, — небрежно заметил бургомистр, — против коррупции не попрешь, приходится с ней мириться. Войдем в долю втроем, только так можно спасти положение. Мне нужно всего пятнадцать процентов. Я великодушен, живей, смелей, милый Коп, не будь дураком, действуй по-крупному, остаток поделишь с Боссом». Я не согласился на эту подлость, я схватил за шиворот губернатора и начал трясти. Его превосходительство, смакуя свой ликер, выслушал мою информацию на предмет фирмы, прокуратуры и бургомистра — и бровью не повел. «Сынок, — сказал он с удивлением, — не понимаю я твоего негодования. Все мы люди, все человеки. Теряет тот, кто взяток не берет, кому это невдомек, проиграет все в свой срок. Войдем в долю вчетвером. Видишь, как я благосклонен, но терять барыш не склонен, будучи всем известным патриотом, которого однажды чуть не выбрали, а может, еще и выберут в президенты, я удовлетворюсь, пожалуй, тридцатью процентами, живей, смелей, добрый Коп, не будь дураком, не мелочись, действуй по-крупному, остаток поделишь с Боссом». Тогда я, полный горечи, бросился к верховному судье требовать правосудия. «Сынок, да ты романтик, — сказал судья патетическим тоном, — как сказали бы Отец, и Сын, и Святой Дух, о правосудии разглагольствуют только спившиеся писаки да разведенные бабы, держись от него подальше. Чего не может быть, того быть не может: хрен редьки не слаще. Войдем в долю впятером. Как верховный судья я не упрям, и нужно мне всего двадцать пять процентов, живей, смелей, бедный Коп, не будь дураком, не мелочись, действуй по-крупному, остаток поделишь с Боссом».
Док. Можно умереть со смеху. (Отхлебывает еще из бутылки, тут же пьянеет.) Потом вы являетесь сюда, разыгрываете крутого супермена, выворачиваете наизнанку фирму, а все ради чего: ради жалкой пары тысяч в месяц.
Коп. Что мне деньги. В отличие от вас, Док, я не придаю особого значения тому, чтобы выжить. Джим и Сэм ждут меня наверху или спустятся вниз, если наш разговор затянется. Это моя расплата. Я никогда особенно не обольщался, но верил, что хоть где-нибудь когда-нибудь можно добиться хоть какой-то справедливости. Еще крыса. (Швыряет в нее бутылкой.) И я был наивен, как этот мальчишка. И я безрассудно и нелепо боролся в одиночку. Всю жизнь. Напрасно ли? Не знаю. Сегодня убивают того, кто раскрывает преступление, а не преступника; но поскольку я не захотел участвовать в этом фарсе, я убил Джека и мальчугана. Значит, то, что сделают со мной Джим и Сэм, справедливо, хотя это и убогая справедливость, но сегодня это уже кое-что, ведь другого правосудия не существует. Крысы! Крысы! (Гонится за ними.) Здесь внизу столько крыс.
Док. Они сейчас вылезают из нор.
Коп. Они пищат.
Док. Ну и пусть.
Коп. Вон! Вон! Вон! (Гонится за крысами.)
Док. Вы разрушили холодильную установку. И если бы смогли, то разрушили бы весь мир.
Коп (садится напротив Дока). Я не воображаю, что мне удалось покончить с фирмой, именно сейчас клиенты валом повалят! Но на какое-то краткое мгновение мне удалось приостановить фатальное раскручивание вашего дела. Зачем? Нужно же сохранять хоть какое-то уважение к себе, иначе ситуация станет еще более унизительной, откровенно говоря, смешной. Но я не знаю, понимаете ли вы меня, вы ведь ученый и спрятались под землей. На пятом этаже. Еще две крысы. Здоровые, жирные крысы.
Док (выплескивает ему в лицо остатки виски). Вот тебе, грязный пес!
Коп (поднимается). А все-таки вы знали парня.
Док (кричит). Нет.
Коп. Его анархизм еще будет иметь успех. Сегодня все имеет успех. (Берет стул, садится на переднем плане слева.) Что значит сегодня убийство, Док? Нарушение приличий. И мое нарушение приличий обелило невинного агнца и предоставило обществу шанс увильнуть от обвинения в том, что оно становится обществом убийц. Как будто бы преступность давно уже не стала формой нашей цивилизации. Его анархизм был гениальной бредовой идеей. Он, как рождественский подарок, нравился всем. Прокурор, бургомистр, губернатор и верховный судья, все они были в восторге от мальчика. Сам того не желая, он был их соучастником. (Равнодушно.) Кстати, разыскивается его отец.
Док. Чей отец?
Коп. Отец Билла.
Док. Почему?
Коп. Теперь он наследник химических заводов.
Док молчит.
Самый богатый человек страны.
Док молчит.
Он, вероятно, где-то скрывается.
Док. Кто его ищет?
Коп. Фирма.
Док. Зачем?
Коп. Вдова Джека дает за его голову десять миллионов.
Док. Ну и пусть.
Коп. Чтобы унаследовать самое большое состояние страны.
Док. Меня это не касается.
Коп. Меня тоже.
Док. Вы глупец.
Коп. Вероятно.
Док. Вполне. Можете поручиться головой.
Коп. Я получу пулю. (Берет сигару.) Дайте прикурить.
Док подносит зажигалку.
(Коп курит.)
Я взял сигары у мальчишки.
Лифт идет вниз.
(Отдает Доку бумажник.) Вот.
Док. Зачем это мне?
Коп. Бумажник Билла. С чековой книжкой и фотографией его отца.
Док молчит.
Видите, я узнал ваше имя.
Док. Бегите.
Коп. Бесполезно.
Из лифта выходят Джим и Сэм. Лифт снова идет наверх.
Сэм. Бог мой, сколько тут мух.
Джим. Проклятые твари. (Отдергивает ногу.) Крысы так и норовят вскарабкаться по ногам.
Коп. Ну-с, что скажете?
Джим. Там наверху жарко как в пекле.
Коп. В этом городе всегда жарко как в пекле.
Джим. Вы нас надули, Коп.
Коп. Может быть.
Джим. Звонил прокурор.
Сэм. Наверху собрались парни.
Коп. Я останусь внизу.
Джим. Назад, Коп. (Достает из кобуры Копа револьвер.)
Коп. Смешно, когда жизнь вдруг приобретает смысл.
Сэм. В холодильник, Коп.
Джим. Так надо, Коп.
Коп. Понимаю.
Сэм. Иди.
Джим. Мы все сделаем быстро, Коп.
Коп (поднимается, курит). Пошли. (Идет к холодильнику, останавливается.) Док!
Док. Коп?
Коп. Кто умирает, тот выходит из игры. (Еще раз затягивается сигарой.) Роскошные «гаваны» курил этот парень. (Тушит сигару.)
Коп, Джим и Сэм заходят в холодильную камеру. Док обследует бумажник, находит свою фотографию, съедает ее. Из камеры выходят Джим и Сэм.
Джим. Готово.
Сэм (подходит к трупу Билла). Я думаю, его туфли мне в самый раз. (Снимает с трупа туфли.)
Лифт идет вниз.
Подержи-ка труп, Док. (Док держит труп Билла. Сэм разувает правую ногу.) У меня всегда была маленькая нога. (Надевает правую туфлю Билла.) Превосходная кожа. Элегантные.
Джим. Шикарный галстук. (Снимает с трупа галстук.)
Из лифта выходят Джо и Эл в полицейской форме и с ящиками.
Поставьте товар куда-нибудь. Холодильник еще не работает.
Джо и Эл складывают ящики на переднем плане.
Сэм(расхаживая взад-вперед в туфлях Билла). Сидят как влитые.
Джим. Небось удивляешься, Док, откуда столько товара?
Сэм. И не только товара. Еще те, кто сбивали нам цены.
Джим. Красивые запонки. (Снимает с трупа запонки.) Опаловые.
Сэм. Шикарно.
Джим. Великолепный костюм.
Сэм. Класс.
Джим. Шелк. Подойдет моему сыну. К счастью, Коп выстрелил ему в голову.
Сэм. Все-таки Коп был отличным парнем.
Джим. Помоги-ка мне.
Снимают с трупа Билла костюм.
Сэм. А чем занимается твой сын?
Джим. Учится.
Сэм. На кого?
Джим. На врача.
Сэм. Будет как доктор Швейцер. Мой учится на парикмахера. Будет дамским мастером. В нем всегда было что-то артистическое.
Джим. Наследственность. Великолепная рубашка.
Сэм. Тоже шелк.
Джим. Слегка испачкалась.
Сэм. Отойдет в маминой стиральной машине.
Снимают с Билла рубашку. Джо и Эл уезжают вверх на лифте.
Джим. Если бы еще отыскать отца Билла, вот бы обделали дельце.
Сэм. Спился где-нибудь. Носки тоже?
Джим. Все. (Снимает с Билла трусы и носки. Задумчиво смотрит на Дока.)
В это время Джо и Эл приносят новые ящики.
Ты был биологом или химиком, Док?
Док. Химиком.
Джим. И конечно, никогда ничего не слыхал об отце Билла?
Док. Я не знал ни его, ни Билла.
Джим. Ну да.
Сэм. Да кого он там знает.
Джим. Черта лысого.
Сэм. Сколько ты получаешь, Док?
Док. Пять тысяч.
Сэм. Подумать только.
Сэм и Джим избивают Дока. Док валится на пол.
Будешь отдавать мне две тысячи в месяц, понял?
Вызывает лифт. Док корчится на полу. Джим обрабатывает его пинками.
Джим. Мне две с половиной тысячи.
Док, скрючившись, лежит на полу.
Сэм. И тебе еще останется пять сотен за твою поганую работу.
Джим оглядывается. Все помещение загромождено ящиками с трупами.
Джим. Черт возьми, у него сегодня полно работы.
Сэм. А что ему еще делать.
Джим. Единственная голова, которая нам нужна.
Сэм и Джим входят в лифт.
Сэм. Так держать, мой мальчик.
Лифт идет вверх. Свет только на Дока, который корчится на полу.
Комментарии к книге «Подельники», Фридрих Дюрренматт
Всего 0 комментариев