«Все женщины немного Афродиты»

Все женщины немного Афродиты (fb2) - Все женщины немного Афродиты 1562K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Агранянц

Олег Агранянц ВСЕ ЖЕНЩИНЫ НЕМНОГО АФРОДИТЫ

ВОДА И СКЕЛЕТ

Глупость в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ПОСЛАННИК

САША, его жена

ВЕЕРОВ, сотрудник спецслужб

БЕГУНОВ, третий секретарь

ШОЛОХОВ, вновь приехавший дипломат

СВЕТА, заведующая канцелярией посольства

БУХГАЛТЕРША

ЗАВХОЗ

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ, доктор

ТОНЯ ЛОВЧЕВА

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА

МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

АНИТА, секретарь министра

ПОЖАРСКИЙ, атташе Второго африканского одела

ШЕФ ПОЖАРСКОГО

ЛИДОЧКА, секретарша Второго африканского отдела

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ПОСЛАННИК (старый) сидит в кресле.

ПОСЛАННИК. Это необычное происшествие произошло почти тридцать лет назад в маленькой островной африканской республике Сан-Антонио, где я служил в советском посольстве.

К началу этих событий я уже почти год исполнял обязанности поверенного в делах, то есть замещал посла в его отсутствие. А отсутствие это возникло из-за довольно печального инцидента. Узнав, что на острове растет хлебное дерево, посол распорядился сделать из его плодов квас. Он рассуждал так: раз это дерево хлебное, значит, из его плодов можно сделать квас. А получился напиток не только не похожий на квас, но и обладающий одурманивающим действием. Первым отведал этого напитка повар, потом посол. Повар надел фуражку, взял подзорную трубу, залез на пальму и стал кричать: «Вижу большую землю!» Его сняли и первым самолетом отправили на Большую землю. А посол направил в Москву телеграмму с предложением построить мост, соединяющий остров с материком. Его срочно отозвали для консультаций. Назад не вернули и нового посла назначать не торопились.

Входит САША (старая)

САША. Звонила Наташа. Она на даче. Николай Николаевич приступил к работе, но пока сделать ничего не может. Напор воды по-прежнему очень слабый.

САША уходит. ПОСЛАННИК снова один.

ПОСЛАННИК. Собственно говоря, и началась вся эта история много лет назад как раз из-за слабого напора воды. Это был обычный рабочий день посольства.

Картина первая

Кабинет ПОСЛАННИКА. ПОСЛАННИК и СВЕТА. ПОСЛАННИК диктует, СВЕТА стенографирует.

ПОСЛАННИК. Посольство Советского Союза в Демократической республике Сан-Антонио продолжает работу по претворению в жизнь исторических указаний двадцать пятого съезда партии…

СВЕТА. Сергей Иванович, а кто-нибудь читает наши бумаги?

ПОСЛАННИК. Никто.

СВЕТА. А зачем стараться?

ПОСЛАННИК. А мы и не стараемся. Нам, главное, ответить, или, как у нас говорят: не оставить без ответа. Скажем, пришлют нам указание довести до сведения местного руководства, что земля круглая, что, кстати, соответствует действительности. Мы доведем и вовремя ответим: довели, министр иностранных дел выразил благодарность советскому правительству за полезную информацию.

СВЕТА. А если дадут указание довести до сведения местного руководства, что земля плоская?

ПОСЛАННИК. Доведем. Они удивятся. Но поблагодарят.

СВЕТА. И все?

ПОСЛАННИК. Все. (Продолжает диктовать.) Решения съезда накладывают на нас, работников посольства, особую ответственность…

Появляется ВЕЕРОВ.

ВЕЕРОВ. У меня есть кое-что тебе сообщить. Только не падай в обморок.

ПОСЛАННИК. Приученный.

ВЕЕРОВ смотрит на СВЕТУ. Та понимающе удаляется.

ВЕЕРОВ. Всего мог ожидать от наших специалистов, но такого… Как тебе наш специалист по печатному делу?

ПОСЛАННИК. Ловчев?

ВЕЕРОВ. Ловчев. Что ты о нем знаешь?

ПОСЛАННИК. Знаю, что помогает местной типографии налаживать печатные станки. Знаю, что все зовут его первопечатником.

ВЕЕРОВ. Этот первопечатник в свободное от работы время печатает… никогда не догадаешься, что.

ПОСЛАННИК. Что?

ВЕЕРОВ. Местные денежные купюры.

ПОСЛАННИК. Лихо! И что, купюры хорошие?

ВЕЕРОВ. От настоящих не отличишь.

ПОСЛАННИК. Местные еще не догадались?

ВЕЕРОВ. Пока нет.

ПОСЛАННИК. Ты с ним беседовал?

ВЕЕРОВ. Нет.

ПОСЛАННИК. Ты у нас по вопросам безопасности. Тебе и беседовать. Сначала спроси, в какой тюрьме он предпочитает сидеть: в местной или в Москве. Если в Москве, пусть печатает рубли… Все в моей практике было, но чтобы фальшивомонетчик…

ВЕЕРОВ. Что будешь делать? Напишешь в Москву?

ПОСЛАННИК. Что напишу? О том, что наш умелец научился печатать местную валюту, а посему не присылайте нам зарплату, сами напечатаем…

ВЕЕРОВ. И фамилия у него как раз, Ловчев. Людей с такой фамилий нельзя пускать за границу.

Открывается дверь. Входит ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Он в белом халате с врачебным саквояжем.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Извините. Был рядом. Решил заглянуть.

ВЕЕРОВ. Послушайте его. Больной посланник нам не нужен.

ВЕЕРОВ уходит. ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ достает из чемоданчика стетоскоп. ПОСЛАННИК снимает пиджак.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (слушает Посланника). За здоровьем надо следить. И пить меньше кофе. Сколько чашек кофе в день вы пьете?

ПОСЛАННИК. Много. Но маленькие.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Надо уменьшить количество. Когда я работал в посольстве в Каире, у меня был пациент. Тоже пил много кофе. А потом сразу…

ПОСЛАННИК (подсказывает). Помер?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (понял, что сказал не то). Что вы! Что вы! Стал просыпаться по ночам и кричать.

ПОСЛАННИК. Просыпаться – это куда ни шло. Но кричать – это плохо. С политической точки зрения. Местные могли подумать, что в нашем посольстве по ночам пытают.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (слушает). Глубже дышите. Не дышите. Все в порядке. (Складывает инструмент в чемодан.) Сергей Иванович, вам нужно больше гулять. Особенно перед сном. Полчаса. Лучше час. Вдоль океана. Вы со мной согласны?

ПОСЛАННИК. Конечно. Придешь после приема в два часа ночи, ложишься, а сна нет. Тут самое время погулять часок-другой вдоль океана. Туда-сюда. Глядишь, уже рассветает. Восход над океаном. Айвазовский!

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (мнется). Тут вот какое дело! Раз уж я здесь… Я все время хочу поговорить с вами по одному вопросу и не решаюсь… Вам это может показаться немного странным…

ПОСЛАННИК. Меня трудно чем-нибудь удивить.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Мне кажется, что по ночам кто-то бывает у меня в кабинете.

ПОСЛАННИК. Там есть лекарства? Наркотические средства?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Нет. Лекарства я держу в сейфе.

ПОСЛАННИК. И как вы замечаете присутствие постороннего?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Вы только не удивляйтесь, но мне кажется, кто-то ночью переставляет скелет.

ПОСЛАННИК. Поменяйте замок.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я поменял замок. Но скелет все равно перемещается. По направлению к двери. Как будто хочет уйти. Я привык иметь дело с вещами реальными, а тут…

Появляется САША.

САША. Здравствуйте, доктор. Как мой супруг?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Рад вас видеть, Александра Михайловна. Супруг – великолепно, но ему надо больше бывать на свежем воздухе!

САША. Все время говорю ему об этом. Но разве он послушается!

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Сами-то как? Ни на что не жалуетесь?

САША. Жалуюсь. На душ. После девяти утра только холодная вода. Сергей Иванович решил сделать из меня спартанку. Скоро я так закалюсь, что запишусь на марафонский бег.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Душ каждый день обязательно. А в условиях тропического климата лучше два раза в день.

САША. На первом этаже вода бьет фонтаном, а у нас – маленькая струйка. Такая маленькая, что выключается аппарат для нагревания воды. Африка, она, конечно Африка, но теплая вода в душе нужна.

Осторожно входит ТОНЯ ЛЕКАРЕВА.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (Эрнесту Эрнестовичу). Папа, к тебе пациент приходил. Жаловался на головную боль. Я ему дала тройчатку.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Правильно.

САША (Эрнесту Эрнестовичу, показывая на дочку). Что-то она у вас бледненькая.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. На улицу не вытащишь. У меня в кабинете стоит скелет. Еще от португальцев остался. Другие девчонки – на пляж, а моя кости считает. Весь скелет по косточкам разобрала. Врачом хочет стать.

САША. В отца.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. И в деда. Фамилия у нас самая что ни на есть медицинская: Лекаревы. А то, что, бледненькая, это верно.

Появляется СВЕТА.

СВЕТА (Посланнику). К вам бухгалтерша. Нужно подписать какие-то бумаги.

ПОСЛАННИК. Пусть заходит.

СВЕТА уходит. Появляется БУХГАЛТЕРША с кипой бумаг. ПОСЛАННИК молча берет бумаги, начинает подписывать.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (Саше). А у нас скелет начал по ночам ходить.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Прекрати.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Правда, ходит.

САША. Сам?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Сам!

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (Тоне). Идем. (Идет к двери.)

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (в дверях, отцу). Я и давление померила. Сто двадцать пять на восемьдесят два.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ И ТОНЯ ЛЕКАРЕВА уходят. ПОСЛАННИК продолжает подписывать бумаги.

БУХГАЛТЕРША (Саше). Извините, Александра Михайловна. Пока Сергей Иванович занят, я хотела бы с вами посоветоваться. Я хочу связать себе платье на зиму. Из мохера. Это очень теплая шерсть, а я мерзлячка.

ПОСЛАННИК (отрывается от бумаг). Для здешней зимы вам понадобится только набедренная повязка. А вот если вы перерасходуете смету, вас пошлют туда, где вам выдадут спецодежду… и пилу.

БУХГАЛТЕРША. Вы все шутите, а я в нерешительности. (Саше.) Как вы считаете, оранжевый мне подойдет?

ПОСЛАННИК (не отрываясь от бумаг). Вам подойдет фиолетовый.

БУХГАЛТЕРША. Почему?

ПОСЛАННИК. Вы начали с этой стороны радуги. Я бы начал с другой. «Как однажды Жак звонарь городской сломал фонарь».

БУХГАЛТЕРША (не поняла). Какой фонарь? Если перегорела лампочка в фонаре на улице, то лампочку должны менять не мы, а местные власти. Наша смета не предусматривает замену лампочек на территории вне посольства.

САША. Смета. Смета. Как смету составлять: «Посланник и так живет в роскоши». Ну, в какой роскоши мы живем! (Бухгалтерше). Вы знаете, как пьяниц обрабатывают в вытрезвителе?

БУХГАЛТЕРША (растерялась). Не приходилось.

САША. Их поливают сначала холодной водой, потом горячей, потом холодной. У нас в душе такое же. То кипяток, ошпариться можно, то вода ледяная.

БУХГАЛТЕРША. (Посланнику). Сергей Иванович, вам надо нажать на завхоза. (Саше.) Наш завхоз окончил Бауманский институт, но скрывает, потому что в завхозы запрещено брать лиц с высшим образованием. Вы только об этом никому не рассказывайте. Знаете, какие люди! Им ничего не стоит написать бумажку, и его отправят в Москву. Он хоть и бездельник, но временами очень трудолюбивый.

САША. Но горячей воды у нас нет. Теперь еще и скелеты ходить начали!

САША уходит. Возвращается СВЕТА.

СВЕТА. К вам завхоз.

ПОСЛАННИК. Пусть заходит.

СВЕТА уходит. Появляется ЗАВХОЗ.

БУХГАЛТЕРША (бросается к Завхозу). Скажите, Николай Николаевич, пойдет мне однотонное платье или лучше в полосочку?

ЗАВХОЗ. Вам пойдет в пятнах. Желтое в черных пятнах.

БУХГАЛТЕРША. В пятнах я не хочу. А вот желтый цвет – это интересно.

ПОСЛАННИК (продолжает подписывать бумаги. Завхозу). Где вы пропадали?

ЗАВХОЗ. Показывал новому дипломату город. Посадил за руль. Посмотрел, как он за рулем.

ПОСЛАННИК. И как?

ЗАВХОЗ. Плохо. Туповатый какой-то. Два квартала проехал – и в столб.

ПОСЛАННИК. Помял машину?

ЗАВХОЗ. Не очень. Выправлю.

ПОСЛАННИК подписал бумаги. Забрав бумаги, БУХГАЛТЕРША уходит.

ПОСЛАННИК (Завхозу). Когда почините душ?

ЗАВХОЗ. Дело в том, что если…

ПОСЛАННИК. Вы знаете, что общего между вами и святым Иеронимом Тосканским? Нет? Я вам расскажу. Святой Иероним Тосканский пошел на костер, но не признался, что учился во францисканском аббатстве. Судя по всему, вы готовитесь повторить его подвиг и скрываете, что окончили Бауманский институт. Это первое, что вас объединяет. Есть и второе. Вы оба совершенно не разбираетесь в гидравлике. Но святому это простительно, он – богослов, а вы – завхоз.

ЗАВХОЗ. Где-то есть кран, который закрывает доступ воды.

ПОСЛАННИК. Вот поезжайте и проверьте, в чем дело.

ЗАВХОЗ. Придется ломать стену.

ПОСЛАННИК. Хоть весь дом снесите. И работайте быстрее. Учтите, немытый начальник – грязен не только телом, но и душой.

ЗАВХОЗ удаляется. Появляется СВЕТА.

СВЕТА. Сергей Иванович, к вам новый дипломат. Вы знаете, как его зовут?

ПОСЛАННИК. Знаю.

СВЕТА. Антон Павлович Шолохов. Ведь надо же! Родители у него точно с приветом. Назвать сына Антоном! Антон Павлович Шолохов. Алексей Максимович Пушкин. Федор Михайлович Маяковский. Идиотизм.

ПОСЛАННИК. Главное, Света, не фамилия, а человек. У меня в школе был одноклассник, его звали Степа, а фамилия у него была Рембрандт. Степа Рембрандт. Так вот этот Степа Рембрандт рисовать не умел совсем, а его все время назначали редактором стенной газеты. Пусть заходит.

СВЕТА уходит. Появляется ШОЛОХОВ.

ПОСЛАННИК. Давайте знакомиться. Рюмин Сергей Иванович, посланник, шарже д'аффер.

ШОЛОХОВ. Шолохов Антон Павлович. Легко запомнить.

ПОСЛАННИК. Совершенно с вами согласен. Какой институт оканчивали?

ШОЛОХОВ. Бауманский.

ПОСЛАННИК. У нас уже есть один сотрудник с Бауманским институтом. К нам посылают инженеров, будто у нас промышленный объект. Место вашей последней работы?

ШОЛОХОВ. Лужники. Я руководил компрессором по заливке льда.

ПОСЛАННИК. Заливка льда… В Африку. Не очень-то востребованная профессия для Африки. Я думаю, с учетом ваших знаний и опыта, вам лучше всего заняться координацией работы наших специалистов. Всего на острове сорок пять специалистов. Самая большая группа – строители. Строят ГЭС. В нашем понимании небольшую, так, колхозного масштаба. Поезжайте. Посмотрите. Если надо, посоветуйте. Есть ли какие вопросы?

ШОЛОХОВ. Вот пожалуй. (Мнется.) Есть ли здесь жирафы?

ПОСЛАННИК (не удивился, привык и не к такому). Жирафы? На острове? Нет. Если и были, то их еще неандертальцы съели. Ни жирафов, ни слонов.

ШОЛОХОВ. А какие есть… звери?

ПОСЛАННИК. Коровы. Свиньи.

ШОЛОХОВ (разочарованно). А тропики?

ПОСЛАННИК. Тропики? Тропическая флора. Бананы. Авокадо. Вы любите авокадо?

ШОЛОХОВ. Я предпочитаю редьку со сметаной. Жена добавляет туда немного хрена…

ПОСЛАННИК. Посоветуйте ей добавлять смородиновый сок.

ШОЛОХОВ. Посоветую.

ПОСЛАННИК. Только вам придется подождать, когда вернетесь домой. Потому как смородины у нас на острове нет. Будут еще вопросы – прямо ко мне. Дел у меня много, но для вас я всегда время найду.

ШОЛОХОВ. Я человек любознательный.

ПОСЛАННИК. Это я уже заметил. Осваивайтесь. (Шолохов уходит. Посланник один.) И редьки на острове тоже нет.

Появляется СВЕТА. Приносит почту. Кладет на стол ПОСЛАННИКУ.

ПОСЛАННИК. Ты знаешь, какая разница между идиотом и дураком?

СВЕТА. По-моему, это одно и то же.

ПОСЛАННИК. Не совсем. Дурак дает глупые ответы, а идиот задает глупые вопросы.

Появляется ВЕЕРОВ. СВЕТА уходит.

ВЕЕРОВ. Мне донесли, у тебя конфликт с женой по поводу душа.

ПОСЛАННИК. Кто донес?

ВЕЕРОВ. Бухгалтерша.

ПОСЛАННИК. В доносчики рвется. Не хочешь взять на полставки?

ВЕЕРОВ. Она дура.

ПОСЛАННИК. Наблюдательная дура опасней снайпера. Снайпер может промахнуться, а дура никогда…

ВЕЕРОВ. Как тебе новый дипломат?

ПОСЛАННИК. Техническое образование. Специалист по заливке катков.

ВЕЕРОВ. Даже так! Как к нам попал?

ПОСЛАННИК. Ума не приложу. Вроде бы к МИДу никакого отношения не имеет.

ВЕЕРОВ. Чей-то родственник?

ПОСЛАННИК. Не без этого. Но уж больно несерьезный родственник. Чтобы к нам в дыру! Ты его вчера вез из аэропорта. Какое впечатление?

ВЕЕРОВ. Со странностями. Пристал ко мне, не знаю ли я, сколько будет километров от нашего острова до Москвы по прямой.

ПОСЛАННИК. Может, задумал улететь на воздушном шаре? (Смотрит в окно.) Что там за шум?!

В кабинет влетает ЗАВХОЗ. В руках у него лом. По его лицу можно понять, что произошло нечто неожиданное. Привлеченные шумом в кабинет вбегают СВЕТА, БЕГУНОВ, ШОЛОХОВ и БУХГАЛТЕРША.

ЗАВХОЗ. Я расковырял стену, а там… Там дверь.

ПОСЛАННИК. Понятно. Только зачем лом? Надеюсь, вы никого не успели убить?!

ЗАВХОЗ. Я искал в чулане кран, который закрывает воду. Обратил внимание, там одна стена обклеена какими-то старинными обоями, и в одном месте обои отходят от стены. Я оторвал кусок… А там дверь. Открыл. Там еще дверь, а на ней висячий замок. Я хотел было сбить замок, но потом…

ПОСЛАННИК. Значит, никого не убили?

ЗАВХОЗ. Никого.

ПОСЛАННИК. Уже хорошо.

ЗАВХОЗ. Сбивать замок или не сбивать?

ПОСЛАННИК. Вы как Гамлет: сбивать или не сбивать. Куда нам до Гамлета! У нас дверь в стене, как в сказке про Буратино и золотой ключик.

ЗАВХОЗ. (почему-то обрадовался). А я и есть Буратино. Только ключика у меня нет. Придется ломом.

ВЕЕРОВ. Может быть, сначала поставить в известность Министерство иностранных дел?

ПОСЛАННИК. Нельзя недооценивать лом как орудие дипломатической практики. А сообщить Министерству можно и потом… когда узнаем, что в комнате.

БЕГУНОВ. Вдруг там клад?! На острове живем. Вокруг океан. Вдруг какой-нибудь Флинт…

ПОСЛАННИК. Очень завалящий Флинт. Порядочные флинты клады зарывают, а не запирают в кладовке на висячий замок.

ШОЛОХОВ (очень важно). Надо срочно послать телеграмму в Москву. Доложить о случившемся.

ПОСЛАННИК. Телеграмму? Лучше молнию. «Нашли клад, подробности письмом».

СВЕТА. Там алмазы, изумруды…

ПОСЛАННИК. Которые мы должны будем отдать местным.

ВЕЕРОВ. Там могут быть документы, письма.

СВЕТА. А если там скелеты?

БЕГУНОВ. Может быть, там была пыточная комната…

ЗАВХОЗ. Опробуем на бухгалтерше. (Оглянулся, увидел, что бухгалтерша в кабинете.) Извините, Клавдия Ильинична, я вас не заметил.

ПОСЛАННИК. Вольтер говорил: «Прежде чем начинать бороться с неприятностями, нужно удостовериться, существуют ли они на самом деле». (Веерову). Володя, поезжай с завхозом. Как я понял, золотого ключика у нас нет. А коли так, то придется открывать ломом, ибо лом всегда надежней золотого ключика.

ВЕЕРОВ (Посланнику). Ты поедешь?

ПОСЛАННИК. Я остаюсь в посольстве. Я лицо официальное. Мне нужно принимать решения. А ты – карающая рука правосудия… с ломом.

Все уходят. Остаются только ПОСЛАННИК и СВЕТА. ПОСЛАННИК готовится диктовать.

СВЕТА. Сергей Иванович, почему вы отказались посылать телеграмму в Москву?

ПОСЛАННИК. Начальство нельзя удивлять. Начальство можно расстроить, можно испугать, можно даже обидеть, но удивлять нельзя. Перед отъездом в отпуск в прошлом году здешний министр иностранных дел сказал мне, что они собираются поставить памятник кому-нибудь из современных государственных деятелей. В Москве я рассказал об этом заместителю министра. Он меня спросил, кого я предлагаю. Я ответил: «Брежнева». Он подумал и сказал: «Убедил. Продлю отпуск на неделю. Лечись». (Начинает диктовать.) Вооруженные историческими решениями двадцать пятого съезда партии…

Входит БЕГУНОВ.

БЕГУНОВ. Я по делу. Мой приятель из Второго Африканского отдела Аркашка Пожарский пишет, они получили сборник из двух брошюр «Ленин о неминуемом кризисе капитализма». На португальском языке. Он спрашивает, сколько нам прислать экземпляров каждой.

ПОСЛАННИК. А нам нужны эти брошюры? Догадываешься, кому их придется распространять? Правильно. Тебе.

БЕГУНОВ. Аркашка просил. Он мой приятель. Потом, знаешь, брошюра для местных полезная.

ПОСЛАННИК. О неминуемом кризисе капитализма? Если он неминуем, то чего стараться.

БЕГУНОВ. В Москве не поймут наш отказ.

ПОСЛАННИК. Убедил. Сколько будем заказывать?

БЕГУНОВ. Думаю, двести экземпляров.

ПОСЛАННИК. Сто хватит.

БЕГУНОВ. Может быть, все-таки двести? Брошюрки, он говорит, тоненькие.

ПОСЛАННИК. Сколько грамотных на острове?

БЕГУНОВ. Две тысячи шестьсот душ.

ПОСЛАННИК. Ладно, сто тридцать, по одной на двадцать человек. Остальным пускай расскажут.

БЕГУНОВ. Давай двести. Надо Аркашку поддержать.

ПОСЛАННИК. Ладно, двести. С капитализмом надо кончать.

В кабинет врываются ВЕЕРОВ и ЗАВХОЗ. У них в руках книги и плакаты с обнаженными девицами.

ПОСЛАННИК. Что это?

ВЕЕРОВ. Литература порнографического характера.

ПОСЛАННИК. Вы ограбили публичный дом?

ВЕЕРОВ. Мы сбили замок, открыли дверь. А там комната. А в комнате шкафы и стеллажи, уставленные книгами. И какими! Порнография во всех видах. Смотри. (Протягивает несколько книг.) Книги разные. Толстые, художественно изданные. Есть в мягком переплете, их много. Эти вообще…

ПОСЛАННИК. Что еще кроме книг?

ВЕЕРОВ. Только книги. Наверное, это был склад порнографических книг.

ПОСЛАННИК. Хорошо, что не склад взрывчатки. А то раз… и портрет в черной рамке.

БЕГУНОВ (Посланнику). Если там был склад порнографии, то твоя квартира, скорее всего, предназначалась для свиданий.

ПОСЛАННИК. Не рекомендовал бы тебе, Женя, посещать эту квартиру.

БЕГУНОВ. Но я…

ПОСЛАННИК. Не рекомендовал бы с гигиенической точки зрения. Тайная любовь в квартире, где нет воды! Не рекомендовал бы. И зачем тебе! Ищи на месте. (Показывает на Свету.) Смотри, какие у нас красавицы!

СВЕТА. Сергей Иванович!

ПОСЛАННИК. И у всех прекрасно работает душ.

СВЕТА. Сергей Иванович!

ВЕЕРОВ. Некоторые книги, судя по всему, ценные. Понятно, почему прятали за семью замками. Что будем делать?

ПОСЛАННИК. Сообщим о находке в Министерство иностранных дел. Но сначала… (Завхозу). Вернитесь и поставьте новый замок. Все свободны. Света, останься.

ВЕЕРОВ, БЕГУНОВ и ЗАВХОЗ уходят.

ПОСЛАННИК. (Свете). Запросись на прием к министру иностранных дел.

СВЕТА. Укажете конкретную дату?

ПОСЛАННИК. Нет. Все равно выберет сам. Он, Светочка, известный португальский поэт, переводит «Божественную комедию» Данте на португальский. А когда у него выдается немного свободного времени, занимается иностранными делами.

СВЕТА. Как он попал в дипломаты?

ПОСЛАННИК. Имел счастье родиться на этом благословенном острове. Когда в борьбе с колонизаторами была завоевана независимость, он откликнулся на просьбу президента войти в правительство.

СВЕТА. Зачем?

ПОСЛАННИК. Для придания правительству солидности.

СВЕТА. А они воевали за независимость?

ПОСЛАННИК. Конечно.

СВЕТА. Как?

ПОСЛАННИК. Героически. В ООН.

Картина вторая

ПРИЕМНАЯ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ.

Огромный кабинет с видом на океан. Стены увешаны эстампами, репродукциями гравюр из дантова ада. На одной стороне портрет Данте и панно с текстом: «Все плутают в сумрачном лесу заблуждений», на другой панно с текстом: «Я хочу вывести людей из их бедственного состояния к состоянию блаженства».

МИНИСТР, лучезарно улыбающийся мулат, скорее белый, чем черный, в светлом костюме, с бабочкой, стоит у окна и мечтательно смотрит вдаль. Входит АНИТА, стройная девица с внушительным бюстом и глупой мордашкой, похожая на Барби негритянку.

АНИТА. Господин министр, к вам русский посланник. (Министр не реагирует.) Господин министр, к вам русский посланник. Господин министр. (Министр по-прежнему не реагирует.) Альвару!

МИНИСТР (очнулся). Какой чудный день! Океан прекрасен. Но он прекрасен всегда. А сегодня трава имеет какой-то изумительный цвет. Какой-то неповторимый цвет. Анита, когда мы с тобой бываем на природе, ты когда-нибудь обращала внимание на цвет травы?

АНИТА. Когда я с вами на природе, мне приходится больше смотреть на небо.

МИНИСТР. Небо тоже прекрасно.

АНИТА. К вам русский посланник.

МИНИСТР. Проси. Проси.

АНИТА уходит. Входит ПОСЛАННИК.

МИНИСТР. Извините, заставил вас ждать. Дела, бумаги… Такое замечательное утро… Время творить, а не писать бумаги.

ПОСЛАННИК. Вольтер сказал, что работа избавляет нас от трех великих зол: скуки, порока, нужды.

МИНИСТР. Это не про меня. Ни от одного из этих зол я, увы, не спасся.

ПОСЛАННИК. Господин министр, я осмелился отвлечь вас от полезного дела, которым вы занимаетесь, по сущему пустяку.

МИНИСТР. «Скорбящих теней сокрушенный зритель, я голову в тоске склонил на грудь».

ПОСЛАННИК. «Божественная комедия». Четвертая песнь?

МИНИСТР. Пятая. Я застрял на пятой. А всего, как вы знаете, сто. (Смотрит на портрет Данте, вздыхает.) Так какому же пустяку я обязан приятной встрече с вами, господин посланник?

ПОСЛАННИК ставит на стол атташе-кейс и начинает вытаскивать книги с эротическими обложками.

МИНИСТР (остолбенел). Бог мой, что это?!

ПОСЛАННИК. Мы случайно нашли это в подвале виллы, которую ваше правительство мне предоставило.

МИНИСТР (рассматривает книги). Так прекрасно и так отвратительно. Не поймешь сразу: ад или рай.

ПОСЛАННИК. Мы готовы передать всю коллекцию вашему правительству. Коллекция большая – около ста книг.

МИНИСТР. И вы хотите, чтобы я разместил это в зале Министерства иностранных дел?!

ПОСЛАННИК. Тем не менее, это принадлежит вашему государству.

МИНИСТР. Постойте! Вы живете на вилле, которая принадлежала Алфреду душ Рибаш да Силва?

ПОСЛАННИК. Компания на первом этаже до независимости принадлежала какому-то португальцу.

МИНИСТР. Конечно, конечно. Алфреду душ Рибаш да Силва. Я его знал. Его и двух его дам: жену и любовницу. Обе страшные и свирепые, просто эринии. Но на любовном ложе обе холодны, как могильные плиты. Обе. Я это знаю. А Алфреду – проказник. Вот тайком от обеих он и утешался этим. Он мне рассказывал про коллекцию. Так, значит, он ее не смог вывезти. Бедняга!

ПОСЛАННИК. Мы вам привезем коллекцию завтра.

МИНИСТР (машет руками). Нет, нет, нет.

МИНИСТР нажимает кнопку, появляется АНИТА.

МИНИСТР. Анита, милая моя, пиши. (Показывает на Аниту.) Стенографировать не умеет, печатает кое-как. Но держу за внешность. Посмотрите, посмотрите. Это же Франческа да Римини из Пятой песни «Ада». А вот из «Рая»… она мне никого не напоминает. Только из «Ада». Пиши, Анита.

АНИТА замерла в картинной позе с блокнотом в руке.

МИНИСТР. Правительство Демократической Республики Сан-Антонио передает Посольству СССР в полную собственность и безвозмездно… скажем так… технические чертежи и прочую литературу, найденную в доме бежавшего в Португалию бывшего владельца национализированной транспортной компании Алфреду душ Рибаш да Силва. Все. Всегда рад сделать что-либо приятное для вас, господин посланник.

ПОСЛАННИК. «Когда бы не был этот путь покат, погибло бы небесных сил немало». «Рай». Песнь десятая.

МИНИСТР. Верно. Верно.

ПОСЛАННИК. Спасибо, господин министр.

МИНИСТР. Могу ли я еще чем-то быть вам полезен?

ПОСЛАННИК. Не смею отвлекать вас и разрешите откланяться. До свидания, господин министр.

МИНИСТР. До свидания. Всегда рад встрече с вами.

ПОСЛАННИК уходит.

МИНИСТР (Аните). Не могла бы ты еще немного остаться в такой позе? (Мечтательно). «Окаменевшей похоти прелестное дитя».

Картина третья

Кабинет ПОСЛАННИКА. ПОСЛАННИК и СВЕТА. ПОСЛАННИК диктует.

ПОСЛАННИК. Вооруженные историческими решениями двадцать пятого съезда партии…

Появляется БУХГАЛТЕРША с бумагами.

БУХГАЛТЕРША. Подпишите, пожалуйста.

ПОСЛАННИК берет бумаги, просматривает их, начинает подписывать.

БУХГАЛТЕРША (Свете, пока посланник подписывает). Я решила связать платье и шапочку. Из мохера. Желтого цвета. Мне все говорят, что желтый цвет…

СВЕТА. Если хватит шерсти, можете связать еще носки и тапочки.

БУХГАЛТЕРША. Наш новый дипломат – очень умный человек, он мне посоветовал кардиган.

СВЕТА. Сергей Иванович говорит, что не всегда можно доверять умному, иногда глупый может дать правильный совет.

ПОСЛАННИК. Это не я говорю, а Вольтер.

БУХГАЛТЕРША. Наш новый дипломат – не Вольтер, ему можно доверять. (Посланник передает ей подписанные документы.) Сергей Иванович, вам никогда не приходилось заниматься анальной любовью в тиши кипарисов?

ПОСЛАННИК (обалдел). Анальной любовью? В тиши кипарисов? Вы с ума сошли, Клавдия Ильинична!

БУХГАЛТЕРША. Должно быть, это очень романтично.

ПОСЛАННИК. Не уверен.

СВЕТА. Откуда у вас такие познания? Как-то даже неожиданно!

БУХГАЛТЕРША. Женя Бегунов переводит названия книг, и я увидела одну с кипарисами на обложке.

ПОСЛАННИК. Что переводит?

БУХГАЛТЕРША. Названия книг. Я попросила завхоза, чтобы он привез первую партию книг в посольство.

ПОСЛАННИК. Зачем?

БУХГАЛТЕРША. Переписать названия.

ПОСЛАННИК. Зачем?!

БУХГАЛТЕРША. Надо их поставить на учет, присвоить инвентарный номер.

ПОСЛАННИК (мрачно, Свете). Позови ко мне Бегунова.

СВЕТА и БУХГАЛТЕРША уходят. Появляется БЕГУНОВ с книгой в руках.

ПОСЛАННИК. Что ты там переводишь?

БЕГУНОВ. Эта дура потребовала описать все книги и на каждой проставить инвентарный номер. Я начал с перевода названий книг на русский язык. Перевел уже с десяток. Эта следующая. (Показывает книгу, которую держит в руках.) «Игры с куртизанкой Линдой в овощной лавке».

ПОСЛАННИК. Я сейчас вас всех перепишу. Тебя, твою потаскуху Линду, бухгалтершу, овощную лавку. И всем поставлю инвентарный номер, догадайся куда.

БЕГУНОВ (оправдывается). Знаешь, какие там названия! Я переводил щадяще. «Пенис графа Калиостро» я перевел «Примус графа Калиостро». «Была ли Офелия лесбиянкой» перевел «Посещала ли Офелия остров Лесбос».

ПОСЛАННИК. Офелия с примусом графа Калиостро… Бедный Гамлет! А что такое «Анальная любовь в тиши кипарисов»?

БЕГУНОВ. Пристала ко мне, что такое «анальная любовь». Ну, я и объяснил: «любовь по воспоминаниям».

ПОСЛАННИК. Немедленно разорви список. И никаких воспоминаний.

БЕГУНОВ. Но…

ПОСЛАННИК. Если мы пошлем в Москву такие воспоминания, нас ожидает анальная любовь в тиши кабинетов.

БЕГУНОВ. И что будем делать?

ПОСЛАННИК. Вольтер говорил: «Когда сомневаешься, что делать, не делай ничего».

ПОСЛАННИК нажимает кнопку. Появляется СВЕТА.

ПОСЛАННИК. Попытайся найти завхоза.

СВЕТА. Он в бухгалтерии.

ПОСЛАННИК. Что делает?

СВЕТА. Он вместе с бухгалтершей знакомится с книгами.

ПОСЛАННИК. Как знакомится?

СВЕТА. Усердно.

ПОСЛАННИК. Тяга к печатным изданиям характерна для выпускников технических вузов.

ПОСЛАННИК вынимает из папки письмо, подписанное министром, и прячет в сейф.

ПОСЛАННИК. Москве напишем, что местный МИД потребовал возвратить найденное хозяину, а министр просил нас на словах временно подержать книги в комнате, где они находятся.

Появляется ЗАВХОЗ.

ЗАВХОЗ. Комнату опечатал. Книги частично перевез в посольство.

ПОСЛАННИК. Все печати снять. Книги вернуть в комнату, где их нашли. Дверь открыть настежь. Если мой жизненный опыт меня не обманывает, через пару недель все книги разворуют.

Появляется ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Был тут рядом. Решил на секундочку. Александра Михайловна говорит, вы плохо спите.

ПОСЛАННИК. Нормально сплю.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. На всякий случай вам таблеточки. (Кладет пачку с таблетками на стол.) Я вас послушаю. (Слушает посланника.) Все в порядке. У вас все в порядке… А у меня… Дело в том, что… Я вам как-то рассказывал про скелет…

ПОСЛАННИК. Все ходит по комнате?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Хуже. Начал ходить по кабинетам. Двери я закрываю на замок. А он ходит. Сегодня перешел из биологического кабинета в химический. Я никому не сообщал. Боялся, примут за ненормального.

ПОСЛАННИК. Дело серьезное. Пора подключать спецслужбы. (Звонит по телефону.) Володя, зайди.

Появляется ВЕЕРОВ.

ПОСЛАННИК. Эрнест Эрнестович рассказал мне об очень странном случае. У него в биологическом кабинете стоит скелет. Сегодня ночью этот скелет переместился в соседний химический кабинет.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (поправляет). Нет, не в соседний. Химический кабинет находится в конце коридора.

ВЕЕРОВ. Что за скелет? Откуда он у вас?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Остался от португальцев. В ведомости написано, что это скелет какого-то грабителя, которого церковь прокляла, и он повесился в камере. Ориентировочно, ему лет двадцать пять-двадцать восемь, европеец. Определить, кто он и когда умер, сложно, но по рассказам португальских преподавателей, это был преступник, повесившийся в камере лет двадцать назад. Изучение скелета не опровергает эти сведения.

ВЕЕРОВ. И часто он у вас ходит?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Второй раз.

ПОСЛАННИК. Может быть, он ходит не сам, кто-то ему помогает? Эта версия кажется мне более правдоподобной.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я закрываю кабинет на замок.

ВЕЕРОВ. Я знаю, какие у вас замки. Кто-то над вами шутит.

ПОСЛАННИК. Или пугает вас.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я понимаю, что это так, но мне это не нравится.

ВЕЕРОВ. Не обращайте внимания. Криминала пока здесь я не вижу. Вот если у вас украдут медикаменты, особенно наркотические средства, тогда, пожалуйста, ко мне. Вас кто-то хочет попугать. А вы не бойтесь. Не нервничайте.

ПОСЛАННИК. Действительно не надо нервничать.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я-то ничего, но дочка очень волнуется. Оба раза он переходил именно в химический кабинет.

ПОСЛАННИК. Химией интересуется.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Дело не в химии… Дело в том, что в биологическом кабинете нет окон, а в химическом – окна на океан.

ПОСЛАННИК. Ну и что?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Местные рассказывают, что у этого грабителя была возлюбленная. Его несколько раз сажали в тюрьму, но она таинственным образом вытаскивала его оттуда. Однажды она уехала на континент, а его арестовали. Всю ночь перед казнью он смотрел в окно на океан, ждал, что она придет. Но она не пришла, и он повесился. Вот он и переходит из кабинета, где нет окна, в кабинет, где есть окно, смотреть на океан.

ПОСЛАННИК (подумав). Сами-то вы гуляете по вечерам?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Редко.

ПОСЛАННИК. Кофе много пьете?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Очень много.

ПОСЛАННИК. Зарядкой занимаетесь?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Нет.

ПОСЛАННИК. По ночам не кричите?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Да вроде бы пока нет.

ПОСЛАННИК. Гуляйте по вечерам, пейте меньше кофе, делайте зарядку. И скелет перестанет бегать. Я в этом уверен.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ уходит.

ПОСЛАННИК. Навел порядок с купюрами?

ВЕЕРОВ. Удалось изъять не все. Дочурка первопечатника три дня расплачивалась ими в баре.

ПОСЛАННИК. Несовершеннолетняя в баре расплачивается фальшивыми купюрами! Москва узнает, обрадуется. Ты с ней говорил?

ВЕЕРОВ. А что я ей скажу?! Не надо воровать деньги у папы, потому что твой папа – фальшивомонетчик?

ПОСЛАННИК. А как местные?

ВЕЕРОВ. Не знаю. Не приду же я в банк и скажу: тут вот на днях наша девочка расплатилась фальшивыми деньгами, которые делает ее папа.

ПОСЛАННИК. Лолита-фальшивомонетчица. Набокову такое и не снилось.

ВЕЕРОВ. А Лолита – это точно. В девятом классе, а по мужскому полу… Ходит в юбке, не поймешь юбка или плавки…

ПОСЛАННИК. Купюры хорошего качества?

ВЕЕРОВ. Хорошего.

ПОСЛАННИК. Я что боюсь… Вдруг нам банк зарплату этими купюрами выдаст!

Появляется САША.

САША. Все носятся с неприличными книгами. А воды у нас по-прежнему нет. Министру бы такой душ!

ПОСЛАННИК. Ты еще не знаешь, у нас начали бегать скелеты.

САША. А здесь не то еще будет. Я посмотрела одну такую книгу. Голые девки. Ну ладно, что голые. Стоят мерзавки под душем. А струя, как водопад.

ПОСЛАННИК. Скелет бегает. Не к добру это. Просто так скелеты бегать не будут.

Картина четвертая

Кабинет ПОСЛАННИКА.

В отсутствии Посланника в кабинете расположилась СВЕТА и две Тони: ТОНЯ ЛОВЧЕВА и ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. ТОНЯ ЛОВЧЕВА держит в руках зонт, на котором нарисованы черепа.

СВЕТА (читает инструкцию). Праздник Нептуна начинается в десять утра. Назар Тимофеевич и две девочки: Тоня Ловчева (показывает на Тоню Ловчеву) и Тоня Лекарева (показывает на Тоню Лекареву) должны будут войти в воду без десяти утра около гостиницы «Тропикана» и по воде пройти до пляжа, где всегда отдыхает наша колония.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА (подошла к столу). А эти календарики мой папа напечатал в своей типографии. Правда, красивые?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (обратила внимание на таблетки на столе). А эти таблетки оставил мой папа.

СВЕТА (продолжает читать). Потом Назар Тимофеевич возьмет девочек за руки, и все выйдут из воды. (Девочкам.) Вот и все, что от вас требуется. Понятно?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Не волнуйтесь, тетя Света. Мы с Тоней в прошлом году участвовали в таком празднике.

СВЕТА. Есть вопросы?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Есть. Как мы будем одеты? Одинаково или, как в прошлый раз, каждая по-своему?

СВЕТА. Каждая по-своему.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. У меня есть такой купальник, все обалдеют. Когда выйду из воды, все решат, что я голая. У него телесный цвет, и он прозрачный.

СВЕТА. Поищи что-нибудь другое.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. У меня есть синий. Он все время расстегивается.

СВЕТА. Сделай новую петлю.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА (Тоне Лекаревой). А ты приходи в том же купальнике, что в прошлый раз. Он такой скромный. Серый. Но прилегает… А мужчины таких скромных и любят. Просто на них падают. Особенно, если прилегает…

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (обиделась). Давненько что-то мой папа тебе уколы не делал.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Знаете, тетя Света, солдаты автомат разбирают, потом собирают, а она скелет разобрала, начала собирать, одной кости не досчиталась. Пришлось свою добавлять. Поэтому такая злая.

СВЕТА. Девочки, прекратите.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (Тоне Ловчевой.). Одолжи мне свой зонт.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Бери насовсем. Мне его подарил один человек. А теперь у меня с ним ничего нет.

СВЕТА. Ужасный зонт. Черепа.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (берет зонт). Интересный зонт. Тут черепа совершенно разные, и некоторые неправильно нарисованы. Вот это череп питекантропа. Это неандертальца. А это твой, Тонечка.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА убегает. ТОНЯ ЛОВЧЕВА за ней. СВЕТА тоже уходит. Появляются ПОСЛАННИК и БУХГАЛТЕРША. Она показывает ПОСЛАННИКУ какие-то бумаги. Он кивает головой, демонстрируя согласие. Появляется БЕГУНОВ.

БЕГУНОВ. У меня проблема.

ПОСЛАННИК. Срочно?

БЕГУНОВ. Могу подождать.

БУХГАЛТЕРША начинает собирать свои бумаги.

БУХГАЛТЕРША (доносит). Сергей Иванович, книги, которые мы так и не описали, разворовали.

ПОСЛАННИК. Вы меня пугаете.

БУХГАЛТЕРША. Завхоз поставил несерьезный замок.

ПОСЛАННИК нажимает кнопку. Появляется СВЕТА.

ПОСЛАННИК. Светочка, что с книгами, которые мы обнаружили в кладовке под моей квартирой?

СВЕТА. Их украли, Сергей Иванович.

ПОСЛАННИК. Все?

СВЕТА. Все. А зачем они нам?

БУХГАЛТЕРША (недовольна). Их можно было использовать для изучения португальского языка. Самостоятельно или в кружке.

ПОСЛАННИК. Верно. Лучше всего в кружке из двух человек.

БЕГУНОВ. Там и для одного человека была литература. Но больше для двоих и для групп. Для больших групп.

ПОСЛАННИК (Бухгалтерше). Скажите лучше, как ваш желтый мохер.

БУХГАЛТЕРША. Через пару дней должен прибыть.

ПОСЛАННИК. Не откажите в любезности показать.

БУХГАЛТЕРША величественно удаляется. СВЕТА тоже уходит.

ПОСЛАННИК. Что случилось? Потерял ключ от сейфа?

БЕГУНОВ. Если бы! Помнишь, мы заказывали брошюры «Ленин о неминуемом крахе капитализма»?

ПОСЛАННИК. Помню. Ну и что? Неужели отказали? Не поверю.

БЕГУНОВ. Нет, не отказали. Прислали. Только в количестве ошиблись. Немного. Мы просили двести штук, а они прислали две тысячи. Через неделю поступит вторая партия. Еще две тысячи.

ПОСЛАННИК. Четыре тысячи экземпляров! Они хоть знают, что у нас остров, а не архипелаг? Лучше бы ты потерял ключ от сейфа!

Нажимает кнопку. Появляется СВЕТА.

ПОСЛАННИК. Светочка, у нас есть валидол?

СВЕТА. Нет, Сергей Иванович. Я все время хочу заказать.

ПОСЛАННИК. Закажи. Обязательно закажи. Две тысячи упаковок. Мы теперь все в тысячах будем заказывать.

СВЕТА. Может быть, лучше я приготовлю кофе?

ПОСЛАННИК. И то верно. Приготовь кофе, а потом я тебе продиктую телеграмму. Серьезную телеграмму.

СВЕТА удаляется.

БЕГУНОВ. Не надо серьезную телеграмму. Пожарского с работы выгонят. Он разгильдяй. Но жалко его. Спусти на тормозах. Я с ним говорил по телефону. Просит не поднимать шум. Переживает.

ПОСЛАННИК. Твой Пожарский происходят не от князя Пожарского, а от пожарских котлет.

БЕГУНОВ. Может быть, я неправильно ему объяснил…

ПОСЛАННИК. Будешь в Москве, подари ему глобус.

СВЕТА приносит поднос с кофе. Слышит последние слова.

СВЕТА. А глобус у нас тоже украли. Я его поставила в комнате, которая с литературой, так его украли вместе с литературой.

ПОСЛАННИК. Ну и народ! Глобус-то им зачем?!

Появляется ВЕЕРОВ.

ПОСЛАННИК. Что нового на ниве безопасности?

ВЕЕРОВ. Поговори с дочкой первопечатника. Набрала эротических книг и переводит женам специалистов. А одета! Позор один.

СВЕТА. Тоня Ловчева только что была здесь. Одета она, по-моему, нормально. А что касается книг… Это верно. Они просят, она переводит.

БЕГУНОВ. Они действительно просят. Жены специалистов собираются, она приносит книжки и переводит. И какие книжки! И как переводит!

ВЕЕРОВ. А теперь убеждает их организовать нудистский пляж.

ПОСЛАННИК. Нудистский пляж! С их габаритами! Хичкок приедет снимать фильм ужасов. Кстати о фильме ужасов. Знаешь, сколько, брошюр нам прислали?

ВЕЕРОВ. Знаю. Много.

ПОСЛАННИК. Что с ними делать?

ВЕЕРОВ. Отправить назад, и вся недолга. Написать: нам не нужно и…

ПОСЛАННИК. И какой-нибудь идиот из отдела пропаганды напишет: «Посольство взяло на себя неблагодарную задачу скрыть работы Ленина от африканской общественности».

ВЕЕРОВ. Верно. Влетит. (берет чашку кофе с подноса. Пьет.) Холодный.

ПОСЛАННИК. А тебе вредно горячее. Нюх пропадет. (Свете.) Говоришь, глобус украли?

СВЕТА. Украли, Сергей Иванович.

ПОСЛАННИК. Так это прекрасно. Это означает, что комната теперь пустая. А всякая пустая комната есть склад. Свезем все брошюры про кризис капитализма в эту комнату. И будем потихоньку раздавать.

БЕГУНОВ. Лет на десять хватит.

ПОСЛАННИК. А зачем торопиться?! Пропаганда – дело важное, надо работать основательно.

Появляется ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. ВЕЕРОВ и БЕГУНОВ уходят.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Только проверю давление. (Начинает мерить давление.)

ПОСЛАННИК. Как ваш скелет? Продолжает бегать?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Да нет. Вроде успокоился.

ПОСЛАННИК. Устал, наверное.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (проверил давление). Отличное давление. Сто тридцать на девяносто.

ПОСЛАННИК. Потому что много гуляю.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. У меня к вам небольшая просьба. Сколько у вас было в школе по алгебре?

ПОСЛАННИК (удивлен). Отлично.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. А по геометрии?

ПОСЛАННИК. Вообще-то я окончил школу с золотой медалью.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Вот видите. А у меня дочка не хочет учить математику. Говорит, математика, ей никогда не пригодится. Хочет стать врачом. Взяла у меня брошюры и рассказывает женам специалистов, что много загорать вредно, что в условиях жаркого климата нужно пить больше воды. Биологию изучает. Со скелетом возится, не оттащишь. А вот математика… Она говорит, что разница квадратов ей в медицине не помогает. Кости она может сосчитать в столбик.

ПОСЛАННИК. Математика совершенно необходима. Математика развивает логику. Учит людей правильно ставить задачи. Учит, как подходить к решению задач.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (обрадовался.) Вот именно. И еще скажите ей, что надо гулять, а не сидеть весь день дома. Понимаете, весь день сидит дома, скелет по косточкам разбирает. На пляж не вытащишь. Скажите ей. Она сейчас в посольстве. Они готовят праздник Нептуна. (Складывает инструмент в чемодан.) Вот вам еще таблетки. Принимайте два раза в день. (Уходит.)

ПОСЛАННИК один. Что-то пишет. Потом идет в приемную.

ПОСЛАННИК (голос из приемной). Тебя зовут Тоня? Зайди ко мне.

Входит ТОНЯ ЛОВЧЕВА.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА (кому-то за дверью). Я потом к папе в типографию заскочу. У меня есть новая книжка, закачаешься!

ПОСЛАННИК. Я хочу с тобой поговорить. Садись.

Что-то на улице привлекло внимание ПОСЛАННИКА. Он подошел к окну. ТОНЯ ЛОВЧЕВА тем временем взяла у него с тумбочки календарики.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Красивые календарики. (Посланнику). Это мой папа вам принес?

ПОСЛАННИК (по-прежнему смотрит в окно). Твой папа? Да. Только что принес. Но не сказал, надо их запивать водой или нет.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА (обалдела). Запивать водой? Зачем?

ПОСЛАННИК. Чтобы лучше усваивались.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Странно как-то…

ПОСЛАННИК (сел за стол). Мне сказали, что ты проводишь беседы с женами специалистов. Это дело очень полезное. Как проходят беседы?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА (уклончиво). Оживленно.

ПОСЛАННИК. Ты проводишь занятия в закрытом помещении?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. В закрытом.

ПОСЛАННИК. А почему бы тебе не проводить занятия на пляже?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. На пляже по моим книгам?

ПОСЛАННИК. Там можно будет провести практические занятия.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА (крайне удивлена). Практические занятия по моим книгам! Да еще на пляже. День сегодня какой-то странный.

ПОСЛАННИК. Тебе надо чаще бывать на воздухе. Воздух, пляж. Море. Волейбол. В здоровом теле здоровый дух. Никуда от тебя твой скелет не убежит.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Мой скелет? Убежит?

ПОСЛАННИК. Оставь скелет дома, а сама на пляж.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Странно как-то. Что я на пляже без своего скелета делать буду?!

ПОСЛАННИК. Отдыхать. Зачем тебе скелет целый день?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Что-то я сегодня поглупела.

ПОСЛАННИК. Как другие девочки без него отходятся?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Про девчонок не скажу. А мальчишкам мой скелет нравится.

ПОСЛАННИК. Это понятно. Мальчишки любят науки. Возьми мальчика из своего класса, который любит математику, и на пляж. Поплавайте, погуляйте. Ну, а когда устанете, порешайте задачки. Теперь поговорим о математике. Математику надо изучать. Математика учит логике. Учит правильно ставить задачи. Поняла?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. А я люблю математику. У нас даже игра есть такая «Треугольник»: два парня – катеты, а я беру их за руки, вроде бы я – гипотенуза. И в воду.

ПОСЛАННИК. Хороший пример. Единое понятие из трех элементов, катеты немыслимы без гипотенузы. Вот тебе и связь между проблемами математическими и общечеловеческими, даже мировоззренческими: катеты могут быть любой длины, но всегда упираются одним концом в гипотенузу.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Про длину ничего не скажу, но концом в гипотенузу… Сегодня как-то все странно оборачивается.

ПОСЛАННИК. Ну ладно. Ступай. Передай привет отцу. Скажи, что я хорошо сплю.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Сказать папе, что вы хорошо спите? Он удивится. А с логикой у меня все в порядке. (В дверях.) Сколько месяцев в году имеют двадцать восемь дней?

ПОСЛАННИК (удивился). Один. Февраль, если год не високосный.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. А вот и нет. Двенадцать. В каждом месяце есть двадцать восемь дней. (Гордо удаляется.)

ПОСЛАННИК один. Входит ВЕЕРОВ.

ВЕЕРОВ. Ты обещал с дочкой первопечатника разобраться. Поговори с ней. Она сейчас в посольстве. Они готовят праздник Нептуна.

ПОСЛАННИК. Ладно. У меня сегодня день работы с молодежью. Как ее зовут?

ВЕЕРОВ. Тоня.

ПОСЛАННИК. Еще одна Тоня.

ВЕЕРОВ. Ты с ней построже. Одета! Стыдно смотреть. Ходит, задом виляет. Я ее позову?

ПОСЛАННИК. Сам.

ПОСЛАННИК начинает что-то читать, потом спохватывается, идет к двери.

ПОСЛАННИК (открывает дверь приемной). Как тебя зовут? Тоня? Зайди ко мне.

Появляется ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. В руках у нее зонт с черепами.

ПОСЛАННИК (агрессивно настроен). Ну-с. Разговор будет серьезный.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Как ваше здоровье, Сергей Иванович?

ПОСЛАННИК (удивился). Мое? Почему ты спрашиваешь?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Вы выглядите очень усталым. Вам не надо поколоть глюкозу?

ПОСЛАННИК. Поколоть глюкозу? Зачем мне глюкоза?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Снимает усталость. Через неделю посмотрите на себя и обрадуетесь.

ПОСЛАННИК. Ты сама посмотри на себя. Как ты ходишь! Раскачиваешься, виляешь филейной частью.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. А моя подруга говорит, что у меня нет филейной части.

ПОСЛАННИК. Она не права. У всех есть филейная часть. Другое дело, что она бывает разная. У некоторых… (Спохватился.) Что я говорю! Ну-ка! Пройдись до двери и обратно. (Тоня Лекарева проходит.) Вроде нормально. Так и ходи. Сначала будет трудно. Потом привыкнешь.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. А моя подруга говорит, что так ходить неэротично.

ПОСЛАННИК. Сколько тебе лет?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Пятнадцать.

ПОСЛАННИК. Вот видишь. Тебе еще рано думать об эротике.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Никогда не знаешь, когда надо начинать. Вы не принимаете календулу?

ПОСЛАННИК. Зачем мне календула?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Нормализует давление, очень важно для тех, кто не занимается спортом.

ПОСЛАННИК (устал). Все. Обо мне все. Поговорим о тебе. Ты отдаешь себе отчет, что такое нудистский пляж?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Это когда люди заботятся о своем здоровье.

ПОСЛАННИК. О здоровье лучше заботиться одетым.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Мой папа говорит, что на этот счет существуют различные точки зрения.

ПОСЛАННИК. Твой папа тебе еще и не то скажет! (Спохватился.) Отца надо слушать.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. У меня есть книжка.

ПОСЛАННИК. Перестань читать всякую дрянь. Сама перестань и не читай женам специалистов. Глупость все это. Выкинь все немедленно.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Но я рассказываю полезные вещи, привожу примеры.

ПОСЛАННИК. Никаких примеров. Никаких примеров!

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Да они сами многое умеют.

ПОСЛАННИК. А вот это я знаю.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Вы не пробовали отвар из крапивы?

ПОСЛАННИК. Зачем?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Очень успокаивает.

Снова шум на улице отвлек ПОСЛАННИКА. он подходит к окну. ТОНЯ ЛЕКАРЕВА тем временем взяла со стола таблетки.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Это мой папа вам принес?

ПОСЛАННИК (отвлекся, смотрит в окно). Да, они красивые. Я их послам раздаю. Очень довольны.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Послам? Всем раздаете или по выбору?

ПОСЛАННИК. Всем.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Даже тем, у кого обострилось заболевание двенадцатиперстной кишки? (Посланник от удивления замер.) Вы не спрашивали, нет ли у кого заболевания двенадцатиперстной кишки?

ПОСЛАННИК. У дипломатов не принято спрашивать такое.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. А напрасно. Но на всякий случай порекомендуйте им рыбий жир.

ПОСЛАННИК. Рыбий жир? Послам? Не желаете ли, господин посол, отведать рыбьего жирку?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Рыбий жир существенно снижает восприимчивость к простудным заболеваниями, Вам тоже следует попить рыбий жир.

ПОСЛАННИК. Мне? Рыбий жир? Бррр…

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Он повышает остроту зрения в сумерках.

ПОСЛАННИК. А у меня и так хорошее зрение. У меня хорошее зрение. И днем и в сумерках. Что это у тебя за зонт? Черепа.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Не простые черепа. Этот вот питекантроп, этот неандерталец.

ПОСЛАННИК (обрадовался). Видишь! У тебя тяга к антропологии. Интересуешься черепами?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Интересуюсь.

ПОСЛАННИК. Вот сиди дома и изучай.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Я биологию люблю.

ПОСЛАННИК. Молодец! Какие еще предметы любимые?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Больше никаких. Математику не люблю.

ПОСЛАННИК. А ну ее, математику. Что с нее толку! Сиди дома, изучай скелеты и черепа. На пляж ни ногой.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Чего я там не видела!

ПОСЛАННИК. И никакой математики.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Чтоб ее вообще не было!

ПОСЛАННИК. Черепа, скелеты…

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Хотите, я вам поколю аскорбинку?

ПОСЛАННИК. Мне ничего не надо колоть. Поняла? Мне ничего не надо колоть. Все, беседа закончена. Ступай.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. (в дверях). Ему надо поколоть глюкозу. Поднять жизненный тонус. На женщин совершенно не реагирует.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА уходит.

ПОСЛАННИК (один). А неплохая у нас молодежь! Заботливая.

Появляется ШОЛОХОВ.

ШОЛОХОВ. Я к вам с предложением. Я предлагаю организовать театральный кружок и поставить какую-нибудь пьесу. Как ваше мнение?

ПОСЛАННИК (не удивился, знает, с кем имеет дело). Я всегда за культуру. Во всех ее проявлениях. Даже самых необычных.

ШОЛОХОВ. Сначала театральный кружок, потом какой-нибудь другой. Люди должны чувствовать себя здесь как на родине.

ПОСЛАННИК. Это верно. Вольтер сказал: «Любая, даже самая маленькая, ячейка общества является уменьшенной копией всего общества с его полетами мысли и глупостью». У нас так и получается. Особенно после вашего приезда. Вы что-нибудь еще хотите сказать?

ШОЛОХОВ. Да. Я хотел бы вас поставить в известность об одном очень странном происшествии. Мне стало известно о перемещении скелета из биологического кабинета в химический.

ПОСЛАННИК. И что в этом странного?

ШОЛОХОВ. Неизвестно, кто его перемещает.

ПОСЛАННИК. Вы хотите сказать, что он передвигается сам. Или ему помогает нечистая сила. Надеюсь, вы не верите в нечистую силу.

ШОЛОХОВ. Конечно, не сам. Но доктор стал хорошо спать по ночам.

ПОСЛАННИК. Ну и что?

ШОЛОХОВ. А раньше спал плохо. Теперь спит, а скелет передвигается.

ПОСЛАННИК. Ну и что?

ШОЛОХОВ. Кто-то подсыпает ему снотворное.

ПОСЛАННИК. Зачем?

ШОЛОХОВ. Чтобы передвигать скелет.

ПОСЛАННИК. А зачем передвигать скелет?

ШОЛОХОВ. Не знаю.

ПОСЛАННИК. Если узнаете, доложите. А пока вернемся к вашим планам. Театральный кружок. И что вы хотите поставить?

ШОЛОХОВ. Я думаю замахнуться на «Вишневый сад».

ПОСЛАННИК. На острове нет вишневых садов.

ШОЛОХОВ. Поищем чем заменить.

ПОСЛАННИК. Разве что кипарисовой рощей… Но это на любителя… Когда будет что-то конкретное, заходите. (Шолохов уходит. Посланник один.) Послать бы его куда-нибудь в командировку!

Картина пятая

Там же. ПОСЛАННИК один. Подходит к окну. Увиденное удивляет его.

ПОСЛАННИК. Что за черт! (Нажимает кнопку. Появляется Бегунов.) Что там происходит? Что это за грузовик?

БЕГУНОВ. Сгружают тюки.

ПОСЛАННИК. Какие тюки?

БЕГУНОВ. Дура! Ты понимаешь, она дура.

ПОСЛАННИК. Кто?

БЕГУНОВ. Наша бухгалтерша.

ПОСЛАННИК. Эка новость. Что за груз?

БЕГУНОВ. Мохер. Желтый. Тот, что она заказывала.

ПОСЛАННИК (смотрит в окно). Многовато.

БЕГУНОВ. То-то. Эта дура перепутала количество мотков с килограммами. И вместо шестидесяти двух мотков ей пришло шестьдесят два килограмма мохера. Это тысяча пятьсот пятьдесят семь мотков и одна маленькая катушка. И все желтые.

СВЕТА вводит БУХГАЛТЕРШУ. ВЕЕРОВ и ШОЛОХОВ несут пакет с мохером ядовито-желтого цвета.

БУХГАЛТЕРША. Что я буду делать! Что я буду делать!

ПОСЛАННИК. И действительно, что будете делать?

СВЕТА. Надо открыть магазин и продавать.

ПОСЛАННИК. Отличная идея. Посмотри в окошко. Видишь пальмы, пляж. Представляешь себе, туземец в набедренной повязке из желтого мохера. И бабы на рынке в мохеровых кардиганах. И все желтые. На улице все в желтом мохере. Меня принимает президент в смокинге из желтого мохера. И я весь такой желтенький-желтенький, что канарейка.

БЕГУНОВ. Я нашел! Они допустили ошибку. Мы просили желтый мохер цвета «amarelo» а они прислали мохер канареечного цвета, «canário». Мы вернем им назад и напишем: нам не нужен ваш «canário», мы заказывали «amarelo».

ПОСЛАННИК. Они извинятся за «amarelo» и пришлют вам полторы тысячи «canário». А в качестве компенсации подарят вам весь «amarelo». Тут уж точно магазин открывать. Canário! Amarelo!

БУХГАЛТЕРША. У меня нет денег, чтобы оплатить.

СВЕТА. Вы же, Клавдия Ильинична, собирали на машину. Теперь вместо машины купите мохер.

ВЕЕРОВ. В Москву не пустят с таким количеством. Арестуют за спекуляцию прямо в Шереметьево. Коммерческое количество.

БЕГУНОВ. Сколько дадут?

ВЕЕРОВ. Год, не больше. А мохер конфискуют.

СВЕТА (Посланнику). Что делать?

ПОСЛАННИК. Естественно, надо отсылать назад. Но нужна веская причина.

БУХГАЛТЕРША (берет Шолохова за руку). Антон Павлович, придумайте что-нибудь, вы самый умный из нас.

ШОЛОХОВ (очень важно). Фирма голландская. Надо послать ноту посольству Голландии. А так как посольства Голландии на острове нет, то послать ноту посольству Франции, ибо оно представляет интересы Голландии.

ПОСЛАННИК. Лучше сразу в ООН. В Совет безопасности. Осудить Голландию за желтый мохер.

ВЕЕРОВ. Надо придумать причину, по которой вернуть шерсть.

БЕГУНОВ. Нет ничего проще… Вы скончались. Померли.

БУХГАЛТЕРША (обиделась). Как померла?

БЕГУНОВ. Окончательно.

БУХГАЛТЕРША. Но я…

БЕГУНОВ. Померли. А раз померли, значит, вас нет. Нет.

БУХГАЛТЕРША. Правда, померла. Ой! Померла. И платить не надо. И платить не надо!

ПОСЛАННИК. У вас родственники есть?

БУХГАЛТЕРША. Тетя Вера Пантелеймоновна и племянница Женечка.

ПОСЛАННИК. С них и удержат в десятикратном размере.

ВЕЕРОВ. И родственники тогда уж точно вас замочат.

БЕГУНОВ. Хорошо. Не умерла. Вышла замуж.

СВЕТА. Это уж совсем нежданно-негаданно.

БЕГУНОВ. Вышла замуж, а у ее супруга… аллергия к шерсти.

ВЕЕРОВ. К мохеру.

БЕГУНОВ. Ко всей шерсти. А то пришлют желтую ангору.

ПОСЛАННИК. Аллергия – это неплохо. Сейчас это модно. Человек без аллергии воспринимается как неприлично здоровый.

БЕГУНОВ. Надо только умно составить письмо.

ПОСЛАННИК. Можно написать, что… что из-за ужасной аллергии вашего супруга вы отправляете всю шерсть назад.

БУХГАЛТЕРША. И мне ничего не останется? Я бы…

ПОСЛАННИК. Напишите, что возвращаете всю шерсть, всю шерсть назад за небольшим исключением. Будучи в восторге от замечательного качества шерсти, а особенно от ее неповторимого цвета, – а цвет действительно ужас какой неповторимый – вы решили шестьдесят два мотка купить и подарить своим родственникам: тете Вере Пантелеймоновне и племяннице Женечке.

Общество аплодирует. В дверях появляется ЗАВХОЗ.

ЗАВХОЗ. Обокрали! Обокрали!

ПОСЛАННИК. Кого обокрали?

ЗАВХОЗ. Комнату с литературой! Дверь взломали! Всю литературу украли.

БЕГУНОВ. Украли мои брошюры?

ЗАВХОЗ. До единой.

ПОСЛАННИК. Все мог ожидать, но что украдут четыре тысячи брошюр Ленина… Сказки тропической ночи… Али-Баба и сорок разбойников. Кому они понадобились?!

ШОЛОХОВ. Это явно антисоветский выпад. Обстановка на острове накаляется. Надо просить центр, чтобы он выслал табельное оружие, по одному на дипломата.

ВЕЕРОВ. Лучше уж автоматы Калашникова.

ПОСЛАННИК. И обязательно пробковый шлем. Все-таки Африка. Наша уважаемая бухгалтер в пробковом шлеме. Никакого автомата не надо! Все разбегутся.

ШОЛОХОВ. На меня вчера китаец так странно смотрел.

СВЕТА. А как на вас французы смотрят?

ШОЛОХОВ. Настороженно.

СВЕТА. А если бы вам еще пулемет!

ПОСЛАННИК. Надо осмотреть место происшествия. (Веерову) Ты у нас представитель правоохранительных органов, тебе и вести следствие.

Все, кроме ПОСЛАННИКА, уходят.

ПОСЛАННИК. И все-таки, кому они понадобились?! (Открывает дверь). Света, я буду диктовать.

Входит СВЕТА. ПОСЛАННИК начинает диктовать.

ПОСЛАННИК. Посольство Советского Союза в Демократической республике Сан-Антонио продолжает работу по претворению в жизнь исторических указаний двадцать пятого съезда партии…

СВЕТА. Сергей Иванович, а что будет, если мы напишем им про комнату?

ПОСЛАННИК. Замминистра мне скажет: «Ограниченное пространство острова угнетающе действует на твою психику. Еще одна глупость – и я отправлю тебя лечиться в бескрайние степи Монголии».

Тушится свет.

Когда свет загорается снова, ПОСЛАННИК все еще диктует.

ПОСЛАННИК. Посольство видит свои задачи в том, чтобы и далее всемерно способствовать продвижению в жизнь мирных инициатив советского правительства…

Появляются ВЕЕРОВ и БЕГУНОВ.

ВЕЕРОВ. Могу доложить результаты расследования. Какие-то преступники, подплыв ночью на плавательном средстве, типа пирога, взломали дверь, перенесли все четыре тысячи брошюр в пирогу и уплыли. О преступниках я могу сказать, что их было предположительно трое, все трое среднего роста и не носили обуви.

ПОСЛАННИК. Стало быть, туземцы.

СВЕТА. Но зачем? Зачем?

ВЕЕРОВ. Этого по следам определить не представляется возможным. Нас учили многому: как разгадывать, кто взломал сейф, как отличать подделку, но чтобы изучать следы босых ног на песке…

ПОСЛАННИК. Учись. Жизнь подбрасывает и не такие загадки. Вольтер говорил: «Самая трудная задача – та, которая возникает, когда ты ждешь совершенно другую».

БЕГУНОВ. Что будем делать с брошюрами? Они записаны на меня. В то, что их у нас украли, никто не поверит.

ПОСЛАННИК. Ты недооцениваешь местных жуликов.

БЕГУНОВ. Ведь не продавать же они их собрались!

ПОСЛАННИК. Кто знает! Может быть, на соседнем острове, на рынке, стоит мужичок в набедренной повязке из желтого мохера и кричит: «Свежие работы Ленина! Свежие работы Ленина! По последним данным кризис капитализма неминуем. Покупайте брошюры, пока еще нет кризиса».

БЕГУНОВ. Так что мне делать?

ПОСЛАННИК. Ты прав. В то, что их украли, Москва не поверит. А посему пиши: распространил среди населения.

БЕГУНОВ. Подпишешь?

ПОСЛАННИК. А куда я денусь! В конце концов, они попали в руки самых что ни на есть широких масс. А методы распространения могут быть различными. Я подпишу.

Все уходят. Остается ПОСЛАННИК. Он сидит в задумчивости. Входит СВЕТА.

СВЕТА. Звонят от министра иностранных дел. Говорят, он через час будет гулять по набережной.

ПОСЛАННИК. Опять не знает, как голосовать в ООН. Президент дал ему указание голосовать вместе со странами прогрессивной ориентации. А в «Божественной комедии» про прогрессивную ориентацию ни слова. Сам он человек творческий и в политике не разбирается. Вот меня и спрашивает.

СВЕТА. Прямо так и спрашивает, как голосовать?

ПОСЛАННИК. Что ты, Светочка! Прямо не спрашивает. С дипломатическим подходом. Если вопрос об американских базах в Сардинии, то сначала поинтересуется, люблю ли я сардины, потом люблю ли я американцев.

СВЕТА. И как вы скажете, так они и будут голосовать в ООН?

ПОСЛАННИК. До сих пор было так.

СВЕТА. Тогда можно сказать, что у вас есть голос в ООН?

ПОСЛАННИК. Один голос. Столько же, сколько у Соединенных Штатов. За это стоит погулять с ним часок и послушать отрывки из «Божественной комедии».

СВЕТА. А эта комедия смешная?

ПОСЛАННИК. Да. Особенно «Ад». Обхохочешься! Ладно, пойду. Заодно поставлю в известность о краже. Будут спрашивать, скажи: «Посланник по совету доктора принял стаканчик рыбьего жира и теперь гуляет».

Появляется СВЕТА.

САША. Бухгалтерша продает мохер. А воды у нас по-прежнему нет. Министру бы такой душ!

Картина шестая

Набережная. Вечер. ПОСЛАННИК в костюме, с галстуком, как положено дипломату, и МИНИСТР в скромной темной рубашке мирно прогуливаются по аллее вдоль океана. Сзади на почтительном расстоянии плетется АНИТА с огромным портфелем.

МИНИСТР. Не могу понять полотен современных художников. Это ведь русский нарисовал картину, на которой изображен только черный квадрат?

ПОСЛАННИК. Да. Казимир Малевич.

МИНИСТР. Почему эта картина стоит так дорого? Она ведь стоит очень дорого?

ПОСЛАННИК. Думаю, несколько миллионов долларов.

МИНИСТР. Почему?

ПОСЛАННИК. Это просто условная договорная цена. Ну, как, положим, первые марки. Реальной ценности никакой. Сделать копию легко. Но они – условная ценность.

МИНИСТР. Верно-верно! Вот греческие скульптуры – это вечно. Это ценность не условная, не договорная. Я сейчас много читаю о древней Греции. Кстати. Вы знаете, что Кипр когда-то принадлежал Венецианской республике? Да-да, примерно через сто лет после смерти Данте. И сам Данте посещал Кипр. Я обратил на это внимание потому, что через пару дней нам придется голосовать в ООН по кипрскому вопросу. По-моему, там до сих пор еще во многом не разобрались.

ПОСЛАННИК. Вы совершенно правы. Поэтому страны прогрессивной ориентации воздержатся от голосования.

МИНИСТР. Вы уверены?

ПОСЛАННИК. Непременно воздержатся. А в отношении греческих островов… Мне на память пришел остров Лесбос. И я вспомнил, что должен сообщить вам неприятную вещь.

МИНИСТР. Бог мой, что случилось?

ПОСЛАННИК. Наша вилла ограблена.

МИНИСТР. Вы шутите, господин посланник?! На острове нет воров. У нас нет даже тюрьмы. Уверен, что это приезжие. Они похитили что-либо ценное?

ПОСЛАННИК. Они украли всю эротическую литературу, которую вы нам передали.

МИНИСТР. Как это случилось?

ПОСЛАННИК. Кто-то ночью приплыл на пироге и забрал.

МИНИСТР. Понимаю, понимаю. Я даже догадываюсь, кто был заказчиком этого преступления.

ПОСЛАННИК. Кто?

МИНИСТР. Алфреду душ Рибаш да Силва. Бывший их хозяин. Такой каналья! Должен вам признаться, я наслышан о том, что он переживает из-за отсутствия этих книг. Как-то я вам говорил, что две дамы, которые его окружают… О, если бы вы их видели, вы бы ему все простили! Может быть, вы не будете возбуждать дело?

ПОСЛАННИК. Не будем. Просто я хотел проинформировать вас о случившемся. Вольтер говорил: «Почитай порядочность, но будь снисходителен к небольшим грехам».

МИНИСТР. Спасибо, спасибо! Но признайтесь, господин посланник, вы не обошли вниманием кое-какие из этих фолиантов.

ПОСЛАННИК. Грешен. Не мог остаться безучастным. Например, «Офелия с примусом».

МИНИСТР. Вы шутите!

ПОСЛАННИК. Нет, нет. Именно Офелия с примусом.

МИНИСТР. А что?! Офелия с примусом. Это волнующе и успокоительно. «Не к доблести и знаньям рождены, соблазн пороком заменив прилюдно, они отдались постиженью новизны…» «Ад». Песнь двадцать шестая. Ах, каналья!

ПОСЛАННИК. Не смею вас задерживать.

МИНИСТР. Анита!

Подходит АНИТА.

МИНИСТР. Пойдем в рощицу у верфи, я тебе продиктую несколько строф.

АНИТА. Мне нечем писать.

МИНИСТР. Это неважно.

МИНИСТР уходит, за ним АНИТА. ПОСЛАННИК остается один. Садится на скамейку.

ПОСЛАННИК. Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил. «Рай». Песнь тридцать третья.

Появляются ШОЛОХОВ и ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Они идут в обнимку, не замечают ПОСЛАННИКА. Он их окликает.

ПОСЛАННИК. Репетируете сцену из «Вишневого сада»?

ШОЛОХОВ (убирает руки с Тониной талии). Вот решили немного погулять.

ПОСЛАННИК. Похвально. Как дела с «Вишневым садом»?

ШОЛОХОВ. Я подумал, может быть, пока лучше повременить с драматическим кружком. Я предлагаю организовать кружок по изучению русской истории. И начать с Бородинского сражения. Это целый пласт нашей истории.

ПОСЛАННИК. Своевременно. Не буду вас отвлекать. Гуляйте, гуляйте.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА (Посланнику, уходя). Я, по вашему совету, очень слежу за своим скелетом. Скажите, правда, что вы, когда были студентом, подрабатывали банщиком в женской бане?

ПОСЛАННИК (обалдел). Не говори глупостей! Лучше следи за своим скелетом.

ШОЛОХОВ и ТОНЯ ЛОВЧЕВА отходят.

ШОЛОХОВ (недоволен). Зачем ему твой скелет?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Если ты чего подумал, то пролетел мимо. Ничего у меня с ним не было. Просто захожу иногда в кабинет, беседуем про математику. Ты знаешь, как звали Кутузова?

ШОЛОХОВ. Знаю. Михаил Илларионович.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. А его мать, знаешь, как звали?

ШОЛОХОВ. Нет.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. А отца?

ШОЛОХОВ. Тоже нет.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Отца звали Илларион… Если бы все так же логически мыслили, как ты, мы бы еще на лошадях ездили.

ШОЛОХОВ и ТОНЯ ЛОВЧЕВА исчезают. Появляется ВЕЕРОВ.

ПОСЛАННИК. Ты что, следишь за ними?

ВЕЕРОВ. Нет. А надо бы. Хотя, ты знаешь, когда она с этим Тихим Доном, мне спокойней.

ПОСЛАННИК. Что так?

ВЕЕРОВ. Ладно. Поставлю в известность. Ее видели с помощником президента Мигелем Коштой.

ПОСЛАННИК. Это уже не «Вишневый сад», это «Гусарская баллада». А что жена помощника президента? Не будет скандала?

ВЕЕРОВ. Думаю, нет. Потому что жена помощника с самим президентом…

ПОСЛАННИК. Оперетта. Скоро всем островом начнем танцевать канкан.

ВЕЕРОВ (садится на лавочку). Что сказал министр?

ПОСЛАННИК. Он знает, кто украл книги. Бывший их хозяин. Скорее всего, он нанял каких-то туземцев, чтобы те забрали все книги и отправили ему в Португалию. А те в грамоте не сильны. Какие книги были, те и взяли.

ВЕЕРОВ. И отправили ему в Португалию.

ПОСЛАННИК. Я представляю себе, как этот португалец получает груз и ждет, пока его мегеры уйдут в церковь, потом берет один пакет, вальяжно усаживается у бассейна, наливает в фужер самое дорогое порто, предвкушая удовольствие. Открывает пакет… а там брошюра Ленина о крахе капитализма.

ВЕЕРОВ. Не слабо.

ПОСЛАННИК. Не слабо. Или еще. Конечно, эти мегеры догадываются, что он втихаря читает эротику, и однажды, когда он отлучается по делам, вскрывают пакет и видят… Это должно их испугать еще больше. На старости лет записался в коммунисты и тайком изучает Ленина. У бассейна. С фужером порто. Очень поучительно. А ведь донесут. Точно донесут. Я так и вижу этих дам, рассказывающих падре об ужасной находке. И обе в кардиганах из желтого мохера!

Вбегают БЕГУНОВ, ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ и ТОНЯ ЛЕКАРЕВА.

БЕГУНОВ (запыхался). Не успели! Мы хотели тебе сообщить, пока ты с министром. Такая история… Кто-то залез в школьные научные кабинеты.

ПОСЛАННИК. Что украли?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Скелет.

ВЕЕРОВ. Кому он нужен?!

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Скелет – большая ценность. Страна католическая. Уговорить кого-нибудь, чтобы он после смерти оставил свой скелет для науки, нельзя даже за большие деньги.

ПОСЛАННИК. Вы за что-нибудь лично отвечаете?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Нет. Но у меня есть ключи.

ПОСЛАННИК У вас есть опись предметов, находящихся в кабинетах?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Нет.

ПОСЛАННИК. Как часто вы обязаны входить в эти кабинеты? Можете вы туда вообще не входить?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Могу.

ПОСЛАННИК. Так и не входите.

БЕГУНОВ. В полицию сообщать?

ПОСЛАННИК. Не надо. Ну, народ! Воруют глобусы, скелеты, работы Ильича крадут тысячами. Интересно, есть на свете хоть что-нибудь, что не воруют?!

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (Эрнесту Эрнестовичу). Папа, расскажи правду про скелет.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Но это абсурд.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Женя подтвердит.

БЕГУНОВ. Это правда, Сереж.

ПОСЛАННИК. Что правда?

БЕГУНОВ. Скелет ушел сам. Я видел следы.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Но это абсурд, абсурд! Здесь, в южном полушарии, солнце вертится не по часовой стрелке, как у нас дома, а против, и у людей, к таким оборотам солнца непривычным, могут возникать галлюцинации, экзотермические видения.

ПОСЛАННИК. Так. Все по порядку. Женя, что ты видел?

БЕГУНОВ. Эрнест Эрнестович мне первому рассказал о краже. Я осмотрел территорию около здания, где расположены лаборатории, и обнаружил следы… как бы тебе точнее сказать…

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Скелета.

БЕГУНОВ. Скелета. Я пошел по следам. У дороги они пропали. Но появились на другой стороне улицы.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Это невероятно.

БЕГУНОВ. Я пошел дальше, следы дошли до берега. У самого берега следы совершенно отчетливые. На берегу следы от лодки.

ПОСЛАННИК. То есть скелет уплыл?

БЕГУНОВ. Уплыл.

ПОСЛАННИК. Сам?

БЕГУНОВ. Сам.

ПОСЛАННИК (Эрнесту Эрнестовичу). Вы проверили, не прихватил ли скелет с собой какие-нибудь медикаменты?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Вроде бы нет.

ПОСЛАННИК отводит в сторону ВЕЕРОВА.

ПОСЛАННИК. Что будешь делать?

ВЕЕРОВ. Понимаешь, Сереж, принять это дело всерьез, значит прослыть идиотом. И с другой стороны, уплыл так уплыл. Расследование бегства скелетов не входит в мою компетенцию. Вот если бы скелет носил документы из нашего посольство во французское, тогда другое дело. Знаешь, что меня больше всего заинтересовало в этой истории?

ПОСЛАННИК. Ну?

ВЕЕРОВ. То, что первым на месте оказался Бегунов.

ПОСЛАННИК. Ну?

ВЕЕРОВ. Объясню, почему. Знаешь, кто соседка доктора по квартире? Твоя секретарша Светочка. Теперь я знаю, что Бегунов у нее ночует. А это очень хорошо. Это означает, что Бегунов больше не таскается по местным бардакам.

ПОСЛАННИК возвращается к основной группе.

БЕГУНОВ. Что теперь делать?

ПОСЛАННИК. А ничего. Не находящийся на балансе скелет уплыл. И все. (Эрнесту Эрнестовичу). Вы, доктор, как-то мне рассказывали про пациента, который по ночам просыпался и кричал. Вы не пробовали давать ему календулу?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Нет.

ПОСЛАННИК. А рыбий жир?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Тоже нет.

ПОСЛАННИК. А снотворное?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я категорически против снотворных препаратов. Лучшее снотворное – прогулка перед сном.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (подходит к посланнику, тихо). Сергей Иванович, а правда, что вы, когда были студентом, подрабатывали банщиком в женской бане?

ПОСЛАННИК (теперь уже не удивился). Нет. Посуди сама, если бы мне удалось устроиться банщиком в женскую баню, разве я пошел бы в дипломаты?!

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Это правда.

Появляются САША и СВЕТА.

САША (Посланнику). Отдыхаешь. А я, как бедная родственница, хожу по домам, может, кто, по милости, разрешит в душе помыться.

СВЕТА. Что вы, Александра Михайловна, мы вам всегда рады!

ПОСЛАННИК. А у нас новость. Скелет из биологического кабинета сбежал. Дошел до берега, сел в лодку и уплыл.

САША. Это тот, который по кабинетам бегал?

БЕГУНОВ. Тот самый. Бегал, бегал и сбежал.

СВЕТА. Он все время перебирался в комнату с видом на океан. Ждал сигнала от своей возлюбленной. Дождался и уплыл. Очень романтичная история.

САША (Посланнику). Если ты не починишь душ, я тоже дойду до берега, сяду в лодку и уплыву. Скорее бы приехал посол!

ПОСЛАННИК. Думаешь, он найдет способ починить душ?

САША. Нет. Просто мы сразу уедем. Жить без душа нельзя. Скелет и тот уплыл. Министру бы такой душ!

ПОСЛАННИК (задумчиво). Скелет уплыл. Не понравилось ему у нас. А кому у нас нравится!

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Может быть, вам все-таки поколоть аскорбинку?

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина седьмая

МОСКВА. МИД. Кабинет. В кабинете ПОЖАРСКИЙ. Звонок. ПОЖАРСКИЙ берет трубку.

ПОЖАРСКИЙ. Третий секретарь Второго африканского отдела Пожарский, слушаю вас. Африканец нетактично ведет себя по отношению к вашей дочери, а мы тут причем? Обращайтесь в милицию. А вы мне не угрожайте! Что значит жаловаться будете? Постойте. Из какой страны африканец? Из Танзании. (Обрадовался.) Так это не мы. Мы – Второй африканский отдел, а Танзанией занимается Третий Африканский отдел. Записывайте телефон. Тот же, что у нас, только последние цифры двадцать три восемьдесят восемь. Спросите Кувалдина. Он вам поможет. Если будет отказываться, наседайте. (Кладет трубку.)

Входит ШЕФ.

ШЕФ. Мы получили пять брошюр под общим заголовком «Леонид Ильич Брежнев о борьбе с колониализмом».

ПОЖАРСКИЙ. На португальском?

ШЕФ. И на португальском тоже. Давай с тобой подумаем, кому мы их пошлем. Сколько брошюр в прошлый раз ты послал в Сан-Антонио?

ПОЖАРСКИЙ. Две тысячи экземпляров.

ШЕФ. И все распространили?

ПОЖАРСКИЙ (неуверенно). Все.

ШЕФ. Теперь им пошлем немного больше.

ПОЖАРСКИЙ. Они и эти с трудом распространили.

ШЕФ. Но распространили. И не надо, чтобы они останавливались на достигнутом. Надо поднять планку. Дать им возможность для роста. Не засушивать инициативу. Пошлем им две тысячи двести.

ПОЖАРСКИЙ (с надеждой). Может быть, две тысячи сто?

ШЕФ. Всегда надо ставить перед людьми задачу, которая с первого раза кажется трудно решаемой.

ПОЖАРСКИЙ. Серия из пяти брошюр?

ШЕФ. Да.

ПОЖАРСКИЙ (с ужасом). Таким образом, им надо будет послать одиннадцать тысяч брошюр?

ШЕФ (бодро). Пусть работают.

ШЕФ уходит. Появляется секретарша ЛИДОЧКА. Она держит в руках моток желтого мохера.

ЛИДОЧКА. Аркадий, из Сан-Антонио маленькая посылочка пришла. В общем отделе ее открыли.

ПОЖАРСКИЙ. Что там?

ЛИДОЧКА. Там клубок желтого мохера. И еще записка. Про тебя.

ПОЖАРСКИЙ. Читай.

ЛИДОЧКА. Да. Но там…

ПОЖАРСКИЙ. Читай.

ЛИДОЧКА. Они тебе предлагают связать из этого мохера… Аркадий, это неприлично.

ПОЖАРСКИЙ. Валяй.

ЛИДОЧКА. Связать то, чтобы… они пишут… чтобы ты больше не размножался. Ты…

ПОЖАРСКИЙ (взбесился). Мне?! Презерватив из желтого мохера?! Я им покажу!

ЛИДОЧКА. А мохер желтый-желтый, противный-противный. У нас в аквариуме была рыбка такого цвета. Так наш кот всех рыбок съел, а ее не стал. Испугался, что ли!

ПОЖАРСКИЙ (звонит шефу). Николай Фомич, это Пожарский. Вы правы. Им надо поднять планку. Дать возможность для роста. Пишите: по три тысячи экземпляров каждой брошюры! Нет! По четыре тысячи! (Вешает трубку.) Я им покажу желтую рыбку из аквариума! Кот не съел! Цвет не понравился! Все съедят как миленькие! (Лидочке.) Что-нибудь еще?

ЛИДОЧКА. Пришла разнарядка на художественные книги о Москве. Очень красивые. Есть на португальском. Тридцать экземпляров.

ПОЖАРСКИЙ. Двадцать пять – в Анголу. Пять – в Гвинею-Биссау.

ЛИДОЧКА. А в Сан-Антонио?

ПОЖАРСКИЙ. Туда не надо. Там народ отсталый. Только что с пальм слезли. Не поймут.

ЛИДОЧКА. Мы им раньше посылали.

ПОЖАРСКИЙ. Знаю. Я подготовлю письмо, потребую, чтобы они отчитались по каждой книге, если подарена, то кому. По каждой! А в отношении культуры… (Снова звонит шефу.) Николай Фомич, это снова Пожарский. У меня возникла мысль. В Конго будет гастролировать скрипачка, надо бы ее на пару дней отправить в Сан-Антонио. Пусть организуют два концерта. Там публика культурная. Не все же пропагандировать легкую музыку, надо повышать уровень культуры. (Вешает трубку.)

ЛИДОЧКА. Они же только что с пальм слезли.

ПОЖАРСКИЙ. Как слезли, так и снова залезут. Как скрипка заиграет, сразу полезут. И еще. Ты помнишь, Лида, было письмо из какого-то института по поводу моста из Сан-Антонио на материк.

ЛИДОЧКА. Да. Бред какой-то. Мы его в архив отправили.

ПОЖАРСКИЙ. Зря. Военные очень заинтересовались этим мостом.

ЛИДОЧКА. Ты это серьезно?

ПОЖАРСКИЙ (уверенно). Да.

ЛИДОЧКА. Они, что ли, хотят по этому мосту танки прогонять?

ПОЖАРСКИЙ. Тебе какое дело?!

ЛИДОЧКА. Больно длинный мост должен быть.

ПОЖАРСКИЙ. Теперь такая техника!

ЛИДОЧКА. У нас на даче строили мост через реку. Речушка маленькая, а строили три года. Построили, а он через год обвалился, корова прошла очень толстая.

ПОЖАРСКИЙ. Ничего ты не понимаешь. Тут важен вопрос приоритета. Нам важно опередить французов и англичан. Найди письмо, я напишу сопроводиловку, замминистра подпишет, и потребуем от посольства дать заключение. Подробное. По деталям.

ЛИДОЧКА. А это нужно?

ПОЖАРСКИЙ. Военные все рассчитывают до малейшей детали.

ЛИДОЧКА. У нас на даче в лесу нашли бомбу, вызвали саперов, те оттащили ее к реке и рванули. Никто не пострадал, но взрывной волной начисто снесли общественный туалет около станции. Такая потом была вонь…

ПОЖАРСКИЙ. Они все у меня по мосту со скрипкой побегают!

Картина восьмая

Кабинет ПОСЛАННИКА. ПОСЛАННИК нажимает кнопку. Появляется СВЕТА.

ПОСЛАННИК. Позови ко мне Бегунова.

СВЕТА. Он поехал в аэропорт провожать скрипачку.

ПОСЛАННИК. Как появится, позови.

СВЕТА уходит. Появляется ВЕЕРОВ. Он взволнован.

ПОСЛАННИК. Ну что еще случилось?

ВЕЕРОВ. Этот Шолохов – идиот! Полный идиот.

ПОСЛАННИК. Эка новость!

ВЕЕРОВ. Знаешь, где он разместил скрипачку?

ПОСЛАННИК. Ни малейшего представления.

ВЕЕРОВ. В «Esmeralda do mar».

ПОСЛАННИК. Но это…

ВЕЕРОВ. Верно. Публичный дом. Всемирно известную скрипачку в публичный дом. Она, небось, из мужчин только Вивальди знает.

ПОСЛАННИК. Вивальди, это ты прав. Почему так получилось?

ВЕЕРОВ. Говорит, не знал, что это публичный дом. Отель как отель. Вывески на нем нет.

ПОСЛАННИК. То есть те две ночи, что скрипачка была у нас, она ночевала в публичном доме?

ВЕЕРОВ. Выходит, что так.

ПОСЛАННИК. Заведение-то хоть приличное? Все-таки лауреат конкурса исполнителей.

ВЕЕРОВ. Самое респектабельное… Из всех подобных.

Появляется СВЕТА.

СВЕТА. Сергей Иванович, вам телефонограмма.

ПОСЛАННИК. Читай.

СВЕТА. О направлении вам брошюры «Леонид Ильич Брежнев о борьбе с колониализмом» в количестве двадцати тысяч экземпляров.

ПОСЛАННИК. Сколько экземпляров?

СВЕТА. Двадцать тысяч.

ВЕЕРОВ. Не падай в обморок. Пусть она прочтет дальше.

СВЕТА. Дальше. «К сожалению, в настоящее время выслать вам указанную литературу не можем, так как из-за закравшейся ошибки весь тираж уничтожен».

ПОСЛАННИК. Там точно написано, что уничтожили?

СВЕТА. Уничтожили.

ВЕЕРОВ. Все уничтожили. Они на обложке изобразили Брежнева с тремя звездами Героя, а тому недавно вручили четвертую. И весь тираж под нож. Народу поснимали! Теперь раньше чем через год не перепечатают. Ты что улыбаешься, Сереж?

ПОСЛАННИК. От радости. Радуюсь, что Леонид Ильич получил четвертую звезду. Что бы мы делали, если бы не получил! (Мечтательно.) Глядишь, через год, когда они перепечатают тираж, он еще одну звезду получит… Двадцать тысяч экземпляров! По десять экземпляров на одного не умеющего читать туземца. Вот это пропаганда!

Появляется БЕГУНОВ. СВЕТА уходит.

ПОСЛАННИК. Скрипачку отвез?

БЕГУНОВ. Отвез.

ПОСЛАННИК. Как она?

БЕГУНОВ. В хорошем настроении. Когда три дня назад я ее встречал, она показалось мне высушенной, скучной. А сегодня как подменили. Просто расцвела. Меня расцеловала, да так, знаете… чувственно.

ПОСЛАННИК. Это хорошо. Не спрашивал, как она оценивает пребывание у нас?

БЕГУНОВ. Спрашивал. Сказала, что очень довольна. Но устала. Сказала, нигде в командировках так не уставала как у нас. Ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне. Сказала: я вся разбитая, отосплюсь в самолете. И сувениров у нее много. Целая коробка.

ПОСЛАННИК (Веерову). А ты говоришь Вивальди! Лауреат конкурса исполнителей. Чардаш Монти в быстром темпе.

ВЕЕРОВ уходит. Вбегает БУХГАЛТЕРША.

БУХГАЛТЕРША. Катастрофа!

ПОСЛАННИК. Что случилось?

БУХГАЛТЕРША. Пропала книга о Москве! Такая большая. Она у меня на балансе. Была в приемной. А теперь я не знаю, где она. А у нас требуют отчет.

ПОСЛАННИК. Сейчас выясним.

ПОСЛАННИК нажимает кнопку. Входит СВЕТА.

ПОСЛАННИК. Книга о Москве была?

СВЕТА. Была.

ПОСЛАННИК. Где она?

СВЕТА. Украли.

ПОСЛАННИК. Украли. (Бухгалтерше.) А вы говорите, не знаете, где она. Украли.

БУХГАЛТЕРША (растерялась). И что мне теперь делать? Она на балансе.

ПОСЛАННИК (Свете). Подготовь акт о том, что мы подарили эту книгу президенту на день рождения.

БЕГУНОВ. У него день рождения через полгода.

ПОСЛАННИК. Ничего страшного. Подарили по поводу тридцатилетия супружеской жизни.

БУХГАЛТЕРША (вяло). Нужны подписи. Три подписи.

ПОСЛАННИК. Нет ничего проще. (Бегунову.) Подпишешь?

БЕГУНОВ. Подпишу.

ПОСЛАННИК. И Света подпишет. (Берет телефонную трубку.) Володя, зайди ко мне.

БУХГАЛТЕРША уходит. Появляется ВЕЕРОВ.

ПОСЛАННИК. Мы тут президенту по случаю тридцатилетия его супружеской жизни подарили книгу. Ты помнишь?

ВЕЕРОВ. Книгу? А как же! Как сейчас помню. Тридцать лет супружеской жизни? Тридцать лет… Только ему вроде бы еще сорока нет… Конечно Африка…

ПОСЛАННИК. Верно. Пятнадцатилетия супружеской жизни. Готовь, Света.

Появляется ШОЛОХОВ и БУХГАЛТЕРША.

БУХГАЛТЕРША. У Антона Павловича есть замечательная идея. Он предлагает посадить около посольства березку.

ШОЛОХОВ. Можно будет по вечерам собираться вокруг березки и петь.

ПОСЛАННИК. Березка не приживется. Лучше посадим парочку кипарисов. И вырастет у нас кипарисовая роща. Будет, где поразмышлять.

Входит ЗАВХОЗ. Видно, что он нетрезв. Входит и молчит.

ПОСЛАННИК. Что случилось?

ЗАВХОЗ . Скелет.

ПОСЛАННИК. Какой скелет?

ЗАВХОЗ. Обыкновенный.

ПОСЛАННИК. Где?

ЗАВХОЗ. У вас дома. В чулане.

ПОСЛАННИК. У нас нет чулана.

ЗАВХОЗ. А скелет есть. И чулан есть. Спросите у людей. Люди скажут правду.

Появляется САША. Потом ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ, ТОНЯ ЛЕКАРЕВА и ТОНЯ ЛОВЧЕВА.

ЗАВХОЗ. Скажите, Александра Михайловна, есть скелет или его нет вообще?

САША. Есть.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Точно есть.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Самый настоящий.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Действительно скелет. Я видел.

ПОСЛАННИК. Откуда он взялся?

ЗАВХОЗ. Я нашел. Собственноручно.

САША. Мы готовили программу вечера у нас дома, слышим: крики. Спустились. Там Николай Николаевич. Он нам рассказал, что в комнате, в которой раньше были книги, он обнаружил потайную дверь.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. А там чулан.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. А в чулане скелет.

ПОСЛАННИК (Эрнесту Эрнестовичу). Это, случаем, не тот скелет, который… уплыл?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Нет-нет. Тот я хорошо знаю. Это совершенно другой.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Среднего роста, хорошей сохранности.

ЗАВХОЗ. Среднего роста. Размером с бухгалтершу.

БУХГАЛТЕРША. Что вы такое говорите?!

ЗАВХОЗ. С вас размером. Но худой.

ПОСЛАННИК (Эрнесту Эрнестовичу). Как вы считаете, долго он там простоял?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. По первому впечатлению, долго.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (с радостью вмешалась). Я могу определить, сколько лет он простоял. Уж я-то в скелетах разбираюсь.

ПОСЛАННИК (Веерову). Что скажут правоохранительные органы?

ВЕЕРОВ. А ничего. Меня это не касается. Что мы имеем? Скелет. А любой скелет – это бывший труп. Люди превращаются в трупы либо естественным путем, либо насильственным. Никого из присутствующих обвинить в насильственном причинении вреда, повлекшем летальный исход, я не могу из-за их отсутствия на месте преступления в момент преступления. Стало быть, у всех есть алиби.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Я где-то читала, что когда мужчин больше чем женщин, они начинают быстро глупеть.

ШОЛОХОВ (многозначительно). Появление скелета наводит на мысль о неспокойной обстановке на острове.

ПОСЛАННИК. Вот видите, а вы кипарисовую рощу сажать собираетесь.

БЕГУНОВ. Надо посмотреть, нет ли там еще дверей. Может быть, там еще есть скелеты.

ПОСЛАННИК. Я с одним-то не знаю, что делать.

СВЕТА. Оставьте его там, Сергей Иванович. Через пару дней его украдут. Обязательно украдут. У нас все воруют. И скелет украдут.

САША (Завхозу). Сначала вы нашли склад с неприличными книгами. Теперь скелет. Лучше бы вы нашли артезианский колодец!

ЗАВХОЗ. Там еще, может быть, много скелетов.

СВЕТА. А чертей там нет? Маленьких таких, с хвостами?

ЗАВХОЗ. Там нет чертей. Черти здесь. (Бухгалтерше.) Вы не видели чертей, Клавдия Ильинична?

БУХГАЛТЕРША. Мне некогда этим заниматься. Мне надо оприходовать.

ПОСЛАННИК. Что?

БУХГАЛТЕРША. Скелет. Поставить инвентарный номер.

ПОСЛАННИК. (Бегунову). Что там произошло с куртизанкой Линдой в овощной лавке?

ЗАВХОЗ (неожиданно начинает декламировать). «О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…»

ПОСЛАННИК. Завхоз начал говорить стихами. (Эрнесту Эрнестовичу). Доктор, это уже ваш случай.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я как-то высказывал мнение, что здесь, в южном полушарии, солнце вертится не по часовой стрелке, как у нас дома, а против, и у людей, к таким оборотам солнца непривычным, могут возникать экзотермические видения.

ПОСЛАННИК. Это я уже слышал, но, к сожалению, в настоящее время изменить направление движения солнца не могу.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Что-то я опять поглупела.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (Посланнику). Вам обязательно нужно попить календулу.

ВЕЕРОВ (Посланнику). В Москву сообщить придется.

ПОСЛАННИК. Знаю. (Официально.) Прошу всех – по рабочим местам. Работать в обычном ритме. Ничего сверхъестественного не произошло, просто нашли скелет. (Свете.) Света, задержись, я тебе продиктую телеграмму.

Все уходят, кроме ПОСЛАННИКА и СВЕТЫ.

ПОСЛАННИК (диктует). Вооруженные историческими решениями двадцать пятого съезда партии сотрудники посольства нашли скелет. Ориентируясь на миролюбивые инициативы, содержащиеся в выступлении Леонида Ильича Брежнева, в последнее время в посольстве наметилась текучесть скелетов. Один ушел, другой пришел… Календулы у нас нет?

СВЕТА (удивилась). Нет.

ПОСЛАННИК. Мне замминистра в прошлый отпуск сказал: «Странный ты какой-то. Не пьешь коньяк фужерами, секретаршу не трахаешь. Точно у тебя скелет в шкафу». Ан ошибся, не в шкафу, а в чулане.

СВЕТА. Ну, а уж коль нашелся скелет, самое время начать с коньяка.

СВЕТА достает бутылку коньяка, хочет налить в рюмку. Потом, подумав, достает фужер, Наливает. ПОСЛАННИК пьет залпом.

Картина девятая

Кабинет ПОСЛАННИКА. ПОСЛАННИК один. Входит СВЕТА.

ПОСЛАННИК. Ты где была? Я тебя искал.

СВЕТА. Вы сами послали меня проведать Шолохова.

ПОСЛАННИК. Как он?

СВЕТА. Мы ходили вместе с Женей Бегуновым. Он, может быть, лучше расскажет. Я как-то не решаюсь.

ПОСЛАННИК. Попытайся.

СВЕТА. Он говорит, что у него сердце. Но в квартире так пахнет… Вам лучше расскажет Женя Бегунов.

ПОСЛАННИК. Что говорит доктор?

СВЕТА. Доктор говорит, что у него переутомление. Но чтобы от переутомления так пахло!

ПОСЛАННИК. Иди ищи завхоза.

СВЕТА уходит. Появляются БЕГУНОВ И ВЕЕРОВ.

ПОСЛАННИК (Бегунову). Что там с Шолоховым?

БЕГУНОВ. Пахнет.

ПОСЛАННИК. Как пахнет?

БЕГУНОВ. Гнусно.

ПОСЛАННИК. Спросил, почему пахнет?

БЕГУНОВ. Спросил. А он… Знаешь, Сереж, он теперь на Кутузове помешался и стал рассказывать, как были устроены отхожие места в армии Кутузова.

ПОСЛАННИК. Ладно. Пусть пахнет. Дома. В посольство не пускать, пока не проветрится.

Возвращается СВЕТА.

СВЕТА. Завхоза не нашла. Бухгалтерша говорит, что потеряла связанный кусок и послала завхоза искать его. Она какая-то странная сегодня.

ПОСЛАННИК. Как завхоз появится, прямо ко мне.

СВЕТА уходит.

ПОСЛАННИК. (Веерову и Бегунову). Я получил из Москвы письмо. Очень, скажу вам, странное. Наш бывший посол послал в Москву предложение построить мост между нашим островом и материком.

ВЕЕРОВ. Длинный он должен быть, этот мост…

ПОСЛАННИК. Да нет. Чепуха! Каких-нибудь четыреста километров.

ВЕЕРОВ. Ничего себе!

ПОСЛАННИК. Посла отозвали, и я думал, дело закрыто. Ан нет. Вот это письмо. (Вынимает из стола письмо.) НИИСВХПГ, это какой-то научный институт, сообщает, что его сотрудники внимательно изучили предложение посольства, послали его на заключение специалистам и пришли к выводу, что в настоящее время строить подобный мост нерентабельно. Понимаете, в настоящее время нерентабельно! Нас просят высказаться по этому поводу и сообщить, не проводят ли какие-либо предварительные работы в этом направлении специалисты из Англии, Португалии и Франции. Особо спрашивают, нет ли у нас данных, что проектированием моста занимаются американцы.

БЕГУНОВ. Чушь какая-то.

ПОСЛАННИК. Верно. Но ты должен подготовить ответ. Вежливый. Сначала поблагодаришь институт за полезную, особо подчеркни, полезную работу и согласись с их выводами. Ну, а что касается иностранных специалистов… Что напишешь?

БЕГУНОВ. Напишу, что идиотов на острове нет.

ПОСЛАННИК. Неправильно. (Веерову.) Ты видел этих специалистов?

ВЕЕРОВ. Нет.

ПОСЛАННИК. Поэтому напишешь, что в настоящее время по данным, полученным от компетентных организаций, на острове такие работы не проводятся. На острове! Если они там, в Штатах, уже вовсю готовятся, мы за это не отвечаем. Понял?

БЕГУНОВ. Понял.

ПОСЛАННИК. Не все. Напишешь, что для оперативного решения вопроса было бы целесообразно направить на остров представительную делегацию из института.

БЕГУНОВ (удивился). Зачем?

ПОСЛАННИК. Ученые из института, естественно, захотят слетать на остров и начнут наседать на Второй Африканский отдел. Подключат Академию наук, статью где-нибудь напечатают. И ребята из отдела покрутятся. Ох, как покрутятся… Им полезно. А то твой Пожарский совсем разленился. Ясно?

БЕГУНОВ. Ясно.

ПОСЛАННИК. Все.

БЕГУНОВ. Сереж, уйми бухгалтершу. Она где-то потеряла моток своего мохера с уже связанным куском и везде ищет.

ПОСЛАННИК. Пусть ищет.

БЕГУНОВ. Мне говорит, поспрашивайте у иностранцев. Представляешь, Сереж, я спрошу у французского советника: «Не ты ли это свистнул клубок мохера у нашей бухгалтерши?» А может, это Шолохов проглотил этот моток, и теперь от него пахнет.

ВЕЕРОВ. Если ты ее не уймешь, уйму я. И надолго.

БЕГУНОВ. В последние дни она совсем одичала. Сидит, не вылезая, в своей каморке, что-то считает.

ПОСЛАННИК. Сидит, говоришь? Понятно. Это я ее заставил проверить финансовую составляющую проекта о мосте.

БЕГУНОВ. Так она переутомится.

Врывается ЗАВХОЗ.

ЗАВХОЗ. Тут меня бухгалтерша послала искать моток мохера! Я полез в кладовую. Мохер не нашел. Но нашел кран. Отвернул его…

Врывается САША.

САША. Пошла вода! Пошла вода.

ЗАВХОЗ. Я отвернул кран, а он как фыркнет.

БЕГУНОВ. Не зря бегал скелет. Бегал, бегал и нашел воду.

САША. Пошла вода! Пошла вода.

ПОСЛАННИК. Очень хорошо. Но мне надо диктовать.

Все уходят. Остаются ПОСЛАННИК и СВЕТА. ПОСЛАННИК готовится диктовать. СВЕТА подсказывает.

СВЕТА. Посольство Советского Союза в Демократической республике Сан-Антонио продолжает работу по претворению в жизнь исторических указаний двадцать пятого съезда партии. (Посланник не реагирует. Участливо.) Коньяку?

ПОСЛАННИК. С лимоном.

СВЕТА (вышла из кабинета. Вернулась с фужером и лимоном). К вам просится доктор. Он говорит, что вы его просили зайти.

ПОСЛАННИК. Очень просил.

СВЕТА уходит. Входит ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Здравствуйте, здравствуйте. Александра Михайловна сказала, что вы по ночам кашляете.

ПОСЛАННИК. Нет. Я не кашляю. Я вам кое-что прочту, и кашлять начнете вы. Садитесь. (Эрнест Эрнестович садится. Посланник вынимает какую-то бумагу.) Я вам прочту ноту, которую мы сегодня получили. (Читает.) Министерство иностранных дел Демократической республики Сан-Антонио свидетельствует свое уважение посольству СССР в Демократической республике Сан-Антонио и имеет честь сообщить следующее. (Отрывается от бумажки.) Сначала они благодарят нас за то, что в отсутствие на острове патологоанатомов мы оказали им помощь в работе над найденным скелетом. Не правда ли, хорошее начало?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (неуверенно). Хорошее.

ПОСЛАННИК. Дальше будет хуже. Они сообщают, что о находке было сообщено в португальских газетах, и португальские историки установили, что скелет принадлежит маркизу Мариу Алвеш Барбоса душ Аливеда душ Антибуш де Карвалью, который пропал семьдесят лет назад. Тогда предполагали, что он был убит своим братом, но доказать ничего не смогли. Все сходится, вы ведь написали, что это был мужчина лет шестидесяти, европеец, и он был убит ножом лет семьдесят назад. Так?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Так.

ПОСЛАННИК. Верно. Теперь дальше. Министерство сообщает, что дальние родственники этого маркиза решили захоронить его в Португалии. Вас это не пугает? Нет? А меня пугает. Потому что в Португалии наверняка проведут повторное обследование скелета и тогда обнаружат… знаете, что обнаружат?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Но я…

ПОСЛАННИК. Они обнаружат, что скелет принадлежал человеку, который умер не семьдесят, а тридцать лет назад, и лет ему было не шестьдесят, а тридцать, и убит он был не ножом, а повесился. Так?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Но я…

ПОСЛАННИК. Что вы? Я сразу понял, что это тот самый скелет, который бегал у вас по кабинетам и который вы отнесли в кладовку.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я не относил. Я сам не знаю, как он там оказался.

ПОСЛАННИК (победно). Значит, вы признаетесь, что найденный в каморке скелет, это тот самый, который был у вас в биологическом кабинете?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Но я думал…

ПОСЛАННИК. Я тоже думал, что его похоронят – и дело с концом. Ан нет. Теперь этот скелет отправят в Португалию.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я просто не хотел, чтобы все эти истории с хождением скелета по кабинетам и его бегством стали известны местным, они бы приняли меня за сумасшедшего. Кроме того, я не хотел вмешивать в историю мою дочь, она собирала и разбирала этот скелет, это могло не понравиться.

ПОСЛАННИК. Зато теперь понравится. Подменили скелет! Вы воспользовались тем, что на острове нет патологоанатомов, и теперь грабителя, который повесился в камере, отпоют в соборе, в большом-большом соборе, и похоронят с почестями в семейном склепе каких-то маркизов. Судя по всему, очень именитых. Знал бы грабитель, где его похоронят! Так что можно считать, что хоть с вечным покоем ему повезло.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Что теперь делать?

ПОСЛАННИК. Когда у вас кончается срок командировки?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Через два месяца.

ПОСЛАННИК. Вольтер говорил: «Лучшее, что надлежит предпринимать в сложных ситуациях, это надолго отбыть за границу». Послушаемся мудрого француза. И будем надеяться, что за это время скелет не успеют доставить в Португалию. Вы по ночам не кричите?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Нет. Я хорошо сплю, не просыпаюсь. На ночь я пью чай с манговым вареньем. Засыпаю моментально.

ПОСЛАННИК (задумчиво). Чай с манговым вареньем…

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Да. Чудесное варенье.

ПОСЛАННИК. И сразу засыпаете?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Сразу.

ПОСЛАННИК. Как давно вы узнали про чудесное свойство этого варенья?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Месяца два назад.

ПОСЛАННИК. А ваша дочка тоже пьет чай с этим вареньем?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Она не любит манговое варенье.

ПОСЛАННИК. И плохо спит?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Да. Но я…

ПОСЛАННИК. Она тоже знает про скелет?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Да.

ПОСЛАННИК. Она может разболтать?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Нет, нет. Я с ней говорил. Она обещала. Я ей верю.

ПОСЛАННИК. Пришлите ее ко мне, я с ней поговорю. И готовьтесь к отъезду.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ уходит. Через некоторое время появляется ТОНЯ ЛЕКАРЕВА.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Вы меня вызывали?

ПОСЛАННИК. Ты знаешь, где у твоего отца лекарства?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Знаю.

ПОСЛАННИК. Принеси мне снотворное и банку мангового варенья, которое твой папа ест на ночь. Или, если принесешь варенье, то снотворное уже не понадобится?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Я вас не понимаю. Лучше я вам поколю глюкозу.

ПОСЛАННИК. Не понимаешь? Объясню. Некоторое время назад мы взяли банку мангового варения из твоей квартиры на анализ…

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Это Шолохов донес? Не зря мы его…

ПОСЛАННИК. Что вы его?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Да ничего.

ПОСЛАННИК. И что он мог донести?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Не знаю.

ПОСЛАННИК. А я знаю. Ты подсыпала снотворное в варенье твоего отца и ночью передвигала скелет. Ведь так? (Тоня молчит.) Одного я не могу понять. Зачем надо было передвигать скелет?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Там, где он стоял раньше, было темно, там нет окна. А в химическом кабинете большое окно. Я думала, отец обалдеет, но скелет передвигать назад не станет. А он… Я ночью передвинула, прихожу утром, а он опять стоит на старом месте. И я его снова в химический кабинет, а утром он опять на старом месте. А тут еще этот Шолохов объявился. Начал выискивать, расспрашивать.

ПОСЛАННИК. И ты решила оттащить скелет в кладовку.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Да.

ПОСЛАННИК. Как ты его донесла? Кто тебе помогал?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Сама.

ПОСЛАННИК. Тебе помогал Шолохов?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Чтобы я с этим козлом! Мы его отключили…

ПОСЛАННИК. Кто мы? (Тоня молчит.) Кто мы?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (идет к двери). Антонина, заходи.

Появляется ТОНЯ ЛОВЧЕВА.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Он все знает.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Это про что?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Как мы скелету ноги приделали.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Ну и что?

ПОСЛАННИК. А ничего. Хочу представить себе полную картину. Как вы вырубили Шолохова?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Я ему хотела положить в кока-колу одну таблетку слабительного, а Тоня…

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Пришлось целый вечер с ним в обнимку ходить. И таскать по барам. Так я со злости всю пачку на него перевела. Вот он и отключился. До сих пор из дома не выходит.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Воняет. Так воняет! Сама видела: собака бежала по улице, добежала до его дома, остановилась и перебежала на другую сторону.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Знаете, Сергей Иванович, я ведь не против, если в годах. Это если с одногодками, то нужно, чтобы красивенький был. Умный или нет – все равно. А вот если постарше, тогда уж точно, чтобы умный. Чем старше, тем умнее. Умный, с хорошими манерами, седой. Полный отпад.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Не обязательно седой. Вот Сергей Иванович еще не седой, но скоро поседеет.

ПОСЛАННИК. А вот это верно. Скоро поседею. Кто из вас узнал про каморку?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Я узнала. Бегала за книжками, теми, что про это дело. Все думала, куда их спрятать, куда спрятать… И нашла эту дверь.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Мы там спрятали книги. Много книг.

ПОСЛАННИК. Но когда нашли скелет, книг там не было.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Мы их все в Москву отправили. Там пригодятся.

ПОСЛАННИК. Как вы их отправляли?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. По-разному. Была здесь скрипачка. Когда мы ей показали книги, она была в восторге. Все время за скрипку хваталась. Посмотрит на картинки и за скрипку хватается. Согласилась провезти целую коробку.

ПОСЛАННИК. Про коробку я слышал. Передвигали скелет обе?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Обе.

ПОСЛАННИК. И перетащили вдвоем?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Да.

ПОСЛАННИК. Не поверю.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Да.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Нет.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Не выдавай!

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Он все равно узнает.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Ладно. Потащили мы вдвоем. Выволокли на улицу. Никого. Вдруг едет машина. Мы прижались к забору, а она нас как осветит!

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Понимаете, ночь, две девы, а промеж них скелет.

ПОСЛАННИК. Зрелище запоминающееся.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Он сначала затормозил, а потом как загудит и прибавил скорость. Мы вроде бы успокоились. Но на гудок прибежал Женя Бегунов.

ПОСЛАННИК. Откуда он ночью взялся?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. А вот это мы не скажем. Можете пытать.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Можете пытать.

ПОСЛАННИК. Ладно. Пока не буду. Продолжайте.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Сначала он обалдел.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Его можно понять. Когда он увидел, что мы переходим улицу со скелетом, он закричал неприлично. Его можно понять.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Мы ему все выложили, и он говорит: «Без меня вы не справитесь». А мы и не возражали.

ПОСЛАННИК. И вы потащили скелет в кладовку?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Не сразу. Женя сказал, что надо как-то объяснить его исчезновение.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Он дотащил скелет до берега, оставил на песке его следы, потом взял на руки и донес до кладовки.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Так чтобы на берегу оставались только следы скелета.

ПОСЛАННИК. Но должны были оставаться следы Бегунова.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. А что, мы зря про шпионов книги читаем?! Поэтому Женя потом пришел первым на то место, где следы уводили в воду.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. И папа увидел только следы скелета и Жени. Ни один Шерлок Холмс не догадается.

ПОСЛАННИК. Если кто-нибудь не проговорится.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Вы нам обещали, что Жене ничего не будет.

ПОСЛАННИК. Ничего не обещал.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. А нам что будет?

ПОСЛАННИК. Скелет украли. А что с Шолоховым сделали! Выбили из строя работника посольства. Кто еще знает об этом?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Больше никто.

ПОСЛАННИК. А Света? Ведь Бегунов у нее… бывает.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (радостно). Бывал. А теперь нет. Вы никому не скажете?

ПОСЛАННИК. Никому.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Он с ней договорился, будто бы он у нее. А сам…

ПОСЛАННИК. Ну, говори.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Он с кассиршей из португальской авиакомпании.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Такая женщина!

ПОСЛАННИК. Держите язык за зубами.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Если вы боитесь Веерова, то не надо. Мы про него кое-что знаем. Мы все про всех знаем.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (грустно). Кроме вас. Вам нужно поколоть аскорбинку.

ПОСЛАННИК. Все. Свободны.

ДЕВОЧКИ уходят. Входит СВЕТА.

СВЕТА. Это форменное безобразие! Кто-то размножает эротические книги.

ПОСЛАННИК. Действительно безобразие.

СВЕТА. Вы еще не все знаете. Там есть книга «Записки банщика из женской бани». И на обложке человек, очень похожий на вас. Просто копия…

ПОСЛАННИК. Книжка хоть интересная?

СВЕТА. Я начала читать…

Появляется грустный ВЕЕРОВ.

ВЕЕРОВ. Черт меня дернул посылать телеграмму о скелете.

ПОСЛАННИК. Получил ответ?

ВЕЕРОВ. Получил указание обойти все местные кладбища и переписать имена всех похороненных.

ПОСЛАННИК. Задание необычное, но выполнимое.

ВЕЕРОВ. Русский дипломат ходит с блокнотом по кладбищам и переписывает умерших. За кого меня примут?

ПОСЛАННИК. За Дракулу.

СВЕТА. Ходите ночью, чтобы никто не увидел.

ПОСЛАННИК. И то верно. Днем будешь отсыпаться. Как летучая мышь. А уж если кто ночью увидит… Главное, чтоб со страха не помер.

Врывается ШОЛОХОВ. БЕГУНОВ и ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ удерживают его.

ШОЛОХОВ. Мне нужно сообщить нечто очень важное! В армии Наполеона были случаи желудочного расстройства.

БЕГУНОВ. Сейчас противогаз был бы в самый раз. (Эрнесту Эрнестовичу.) Вы-то как?

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. Я привычный. Пять лет в морге проработал.

Вбегают ТОНЯ ЛОВЧЕВА И ТОНЯ ЛЕКАРЕВА.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Мы нашли на пляже такое место! Такое место! Можно устроить нудистский пляж на нескольких человек.

ВЕЕРОВ. Вот так! Люди гуляют по пляжу, а я должен по кладбищам покойников переписывать! Точно за вурдалака примут.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (Свете). Тетя Света, вы не хотите посмотреть это место?

СВЕТА. Пригласите лучше нашу бухгалтершу.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА (серьезно). Нет. Если придете вы, то, может быть, придет Сергей Иванович. А если бухгалтерша, так он точно не придет.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. И его можно понять.

БЕГУНОВ (Свете). Это правда, что бухгалтерша с Шолоховым кипарисовую рощу сажают?

СВЕТА. Правда. Странная, но правда.

БЕГУНОВ. Вот и показывай ей книги! Поставить инвентарный номер, поставить инвентарный номер, а сама… В кипарисовую рощу с Шолоховым. Тьфу!

Появляется БУХГАЛТЕРША.

БУХГАЛТЕРША. Просто счастье! Вы не поверите. Нашелся мой мохер! А там редкий узор. Он называется индийско-арзамасский. Этот узор очень подходит для кардигана. Но на спинку нужен не индийско-арзамасский узор, а что-нибудь попроще.

БЕГУНОВ. Вы когда-нибудь слышали про греко-лапландский кардиган?

БУХГАЛТЕРША (с интересом). Нет. Что это такое?

БЕГУНОВ. Жакет от шеи до колен, но на заднице оставляется пустое место.

БУХГАЛТЕРША. Зачем?

БЕГУНОВ. Удобно для прогулок по кипарисовой роще. С Шолоховым. Тьфу! Особенно, когда он пахнет.

ШОЛОХОВ. А сам Наполеон принимал особые таблетки. Из сушеного шиповника.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ (Шолохову). Держитесь ближе к окну. И старайтесь не дышать.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА (Веерову). Вы грустный, оттого что пахнет?

ВЕЕРОВ. Грустный я оттого, что мне надо ходить ночью но кладбищам.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Хотите, я буду ходить с вами?

ВЕЕРОВ. Ночью?

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Если что-то обязательно нужно делать, то ночью это делать интереснее.

Все сгруппировались вокруг стола ПОСЛАННИКА. Каждый говорит свое.

СВЕТА. Банщик на обложке так похож на вас, что я решила прочесть всю книгу.

БУХГАЛТЕРША. Отсутствие вязки на заднем элементе приведет к большой экономии шести.

ВЕЕРОВ. Местные меня вышлют с формулировкой «осквернение могил». Так и напиши в моей характеристике «осквернитель могил».

ШОЛОХОВ. Надо срочно выписать из Москвы несколько мешков сушеного шиповника.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. Я что подумала… Может быть, все правда оттого, что солнце не туда вертится.

БЕГУНОВ. Бухгалтерша хочет кардиган с вырезом на заднице. Чтобы Шолохову было удобно в тиши кипарисов. Тьфу!

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Хотите, я Шолохову клизму поставлю? Литров на пять.

ЭРНЕСТ ЭРНЕСТОВИЧ. А пациент в Каире все-таки умер.

ПОСЛАННИК (вскакивает, его достали, кричит). Все! Все! Мне совершенно не интересен индийско-арзамасский узор, мне неинтересно, кто похоронен на местных кладбищах, мне совершенно неинтересно, какие таблетки принимал Наполеон! А теперь тихо расходитесь по рабочим местам! Только тихо. Очень-очень тихо.

Все расходятся. Остается ПОСЛАННИК. Врываются САША и ЗАВХОЗ.

САША. Прорвало трубу! У нас наводнение!

ЗАВХОЗ. Тут такой напор пошел, а трубы они… они трубы. А напор, он напор… И вода.

САША. Всю квартиру залило. Твои тапочки плавают.

ЗАВХОЗ. Если бы вы видели, что творится внизу в компании! Все затопило. Все! Хоть на лодке плавай. Президент компании брассом, брассом… «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!»

САША. Это все скелет проклятущий. Столько бед натворил!

САША и ЗАВХОЗ убегают. ПОСЛАННИК один. Появляется БЕГУНОВ.

БЕГУНОВ. Около офиса португальской авиакомпании есть маленькое кафе. Кофе готовят там замечательно. А на стене висит изречение: «Держи голову без мыслей».

ПОСЛАННИК. Все. Возвращаюсь в Москву. Устроюсь банщиком в женскую баню, а по ночам буду печатать фальшивые билеты в цирк.

БЕГУНОВ (смотрит в окно). Шолохова повели клизму ставить. Вообще-то он извращенец. Скрипачку смычком хотел.

ПОСЛАННИК. Так какое изречение там написано?

БЕГУНОВ. «Держи голову без мыслей».

ПОСЛАННИК. Кофе хорошо готовят?

БЕГУНОВ. Лучше всех на острове.

ПОСЛАННИК. Поехали.

Оба направляются к двери.

БЕГУНОВ (в дверях, не может успокоиться). Бухгалтершу в тиши кипарисов! Это же ведь надо! Тьфу!

Они уходят. Некоторое время на сцене никого нет. Потом появляется ПОСЛАННИК (старый). Удобно усаживается в кресле.

ПОСЛАННИК. В Португалии скелет изучать не стали, отпели в соборе и похоронили с почестями. А потом прислали мемориальную доску, на которой было написано: «В этом доме найдены останки маркиза Мариу Алвеш Барбоса душ Аливеда душ Антибуш де Карвалью». Когда инспектор из ЦК КПСС спросил, в честь кого висит мемориальная плита на доме, где проживает поверенный в делах СССР, я ответил, что в честь национального героя Сан-Антонио. Потом в Большой советской энциклопедии написали: маркиз Мариу Алвеш Барбоса и так далее – национальный герой Сан-Антонио. Злодейски убит португальскими колонизаторами. Хотели даже назвать в честь него улицу в Москве, но отказались: очень уж длинно. Улица Мариу Алвеш Барбоса…

С тех пор прошло много лет. Бывших своих коллег вижу редко, со многими потерял связь. Знаю, что бухгалтерша работала в какой-то артели. Они покупали на армейском складе списанные противогазы и из масок делали презервативы. Ее посадили. Несколько лет назад вышла. Потолстела. Курит и ругается матом… Иногда звонит Вееров. После того, как он целую неделю ходил с дочкой первопечатника ночью на кладбище, в положенное время у нее родился мальчик. Он со скандалом развелся с женой. Я как-то встретил его с Тоней на улице.

Появляются ярко одетая ТОНЯ ЛОВЧЕВА и располневший ВЕЕРОВ.

ПОСЛАННИК. Как дела?

ВЕЕРОВ. Хорошо. Теперь все хорошо. Работаю у своего тестя. Печатаем фальшивые исторические марки.

ПОСЛАННИК. Даже так?! Не посадят?

ВЕЕРОВ. Представь себе, это не запрещено законом.

ТОНЯ ЛОВЧЕВА. У нас маленький домик на Лазурном берегу. Приезжайте к нам на лето. Математические задачи порешаем. Вы не забыли, сколько месяцев в году имеют двадцать восемь дней?

ВЕЕРОВ и ТОНЯ ЛОВЧЕВА уходят.

ПОСЛАННИК. Шолохов сидит. За что, не знаю, но, говорят, сидеть будет долго… Света вышла замуж за Бегунова. Сейчас он – посол на Кипре. Написал мне, что посольство у них в кипарисовой роще. К чему бы это?!. Однажды я перешел улицу не по пешеходной дорожке, и меня остановила женщина, майор милиции. Я начал было оправдываться. А она смеется.

Появляется ТОНЯ ЛЕКАРЕВА в форме милицейского майора.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Неужели не узнали?! Тоня Лекарева.

ПОСЛАННИК. Всего ожидал, но чтобы в милиции!

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Я окончила медицинский и работаю судмедэкспертом в Уголовном розыске.

ПОСЛАННИК. Как отец?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. На пенсии. Помните историю со скелетом?

ПОСЛАННИК. Такое трудно забыть.

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА. Но вы не все знаете. Вы не знаете, что он был собран из нескольких скелетов, и один из них был скелет женщины, а она несколько раз рожала. Мы просто дрожали от страха. Вдруг в Португалии проведут дознание и определят, что их маркиз несколько раз рожал. Хорошо, что все так хорошо кончилось. Вам не надо поколоть аскорбинку?

ТОНЯ ЛЕКАРЕВА уходит.

ПОСЛАННИК. Таким образом, в фамильном склепе похоронили не одного человека, а нескольких. Получилась вроде бы братская могила… Завхоз сначала руководил технической группой в московском театре. Его оттуда выгнали.

Появляется совершенно не изменившийся ЗАВХОЗ.

ПОСЛАННИК. Что у вас случилось, Николай Николаевич?

ЗАВХОЗ. В целях экономии электроэнергии я распорядился гасить свет в туалетах после третьего звонка. Ну, ладно, изгадили фойе, обчистили буфет, но из салона вынесли большой белый рояль. Все воруют.

ЗАВХОЗ уходит.

ПОСЛАННИК. Теперь он занимается ремонтом. Недавно я купил дачу в крайне запущенном состоянии, раньше она принадлежала каким-то старикам. Он делает на даче ремонт. Там непорядок с водой.

Появляется САША.

САША. Звонила с дачи Наташа и сказала, что Николай Николаевич нашел в чулане шкаф. Открыл, а там…

ПОСЛАННИК. Только не говори, что скелет.

САША. Скелет. Картина, на которой нарисован скелет. Небольшая картина. Очень старая. Потрескались краски. Но видно в центре скелет. Ей удалось прочесть подпись в углу картины. Рембрандт… А воду Николай Николаевич так и не нашел.

ВСЕ ЖЕНЩИНЫ НЕМНОГО АФРОДИТЫ

Очень ироничный детектив в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АДА, вдова

БОРИС, актер

ВИЛЬМА, секретарь-машинистка

ГРИГОРИЙ, полковник

ДИНА, помощник министра

ЕЛЕНА, министр культуры

ЖЕЛТЫЙ, бизнесмен

ЗЕЛЕНЫЙ, профессор живописи

ИРОЧКА, официантка в московском кафе

КУБИК, следователь

ЛИМОНА, домработница

На сцене не появляются:

МОРКОВКО, родственник Елены

НЕДОБИТОВА, актриса

Все персонажи названы по алфавиту, и поэтому искать в их именах принадлежность к какой бы то ни было национальности – пустая трата времени.

Время действия первой картины – 1990 г., последней – 2005 г.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Приемная Министра культуры.

На стенах репродукции картин художников-модернистов и портрет Горбачева. За столом сидит модно одетая дама лет 30–34. Это ДИНА, помощник министра. Появляется женщина 35–40 лет в строгом темно-синем костюме. Это ЕЛЕНА, министр культуры.

ЕЛЕНА. Адвокат ест деньги, как лошадь овес.

ДИНА. Это у них профессиональное.

ЕЛЕНА. У него хорошие рекомендации.

ДИНА. Разбойники с хорошими рекомендациями всегда дороже разбойников с плохими рекомендациями. Может быть, поискать другого?

ЕЛЕНА. Разбойников на переправе не меняют.

ДИНА. А что если вам полететь в Москву и все рассказать? Все-все. Объяснить, попросить…

ЕЛЕНА. Там кое-кто очень обрадуется: министр культуры республики на совещаниях красиво говорит о «благотворном влиянии культуры на общество»… А брат ее в это время сидит в тюрьме. Да еще за границей. Да еще за попытку продать копии картин за настоящие. Кончится это тем, что мне вынесут выговор за потерю бдительности. И, между прочим, поделом… А пока придется иметь дело с разбойником.

ДИНА. Если наш план удастся, вам не нужны будут никакие адвокаты.

ЕЛЕНА. Нужно много работать.

ДИНА. Нужно много работать.

ЕЛЕНА. Где эти фотографии? (Дина дает ей папку с фотографиями, она их рассматривает.) Недурен! Аполлон прямо. Обнаженный Аполлон… Уж не знаю, как он выглядит одетым… Что-нибудь удалось о нем узнать?

ДИНА. Родился в Москве. Двадцать пять лет. Окончил ГИТИС. Не женат. После института работал в Тамбове, в местном театре. Уволился по собственному желанию. Потом случайные заработки. Дед Мороз. Женская сборная по волейболу.

ЕЛЕНА (рассматривает фотографии). Как вел себя после задержания?

ДИНА. Спокойно.

ЕЛЕНА. Его, разумеется, одели?

ДИНА. В отделении милиции нашли какую-то одежонку…

ЕЛЕНА. Как, по-вашему, он не очень глуп?

ДИНА. Милиция – не то место, где проверяются умственные способности.

ЕЛЕНА. Не скажите. Нам важно знать, как он поведет себя в стрессовой ситуации.

ДИНА. Думаю, не разочарует.

ЕЛЕНА. Вы в этом уверены?

ДИНА. Почти.

ЕЛЕНА. Почему «почти»?

ДИНА. Он красивый.

ЕЛЕНА. Это не отрицательное качество.

ДИНА. Красота – эталон ненадежности… А если нам немного изменить наш план? Этот парень – актер. Может быть, и наш герой будет актером?

ЕЛЕНА. Ни в коем случае. Скажут, что мы приготовили спектакль с актерами. Лучше, как решили, – солдат. А что актер – хорошо, достоверно сыграет солдата. (Возвращает папку). Помогите мне составить факс… разбойнику.

ДИНА и ЕЛЕНА уходят. Появляется ВИЛЬМА, девица лет двадцати в скромном сереньком платьице. начинает рыться на столе ДИНЫ, натыкается на папку, которую та положила на стол. Открывает ее.

ВИЛЬМА. Интересное дело. Голый парень среди бела дня на улице. Так вот чем балуется эта стерва!

В приемной появляется БОРИС. Он останавливается в дверях. На нем нелепые широкие брюки и вылинявшая рубаха явно с чужого плеча. Он явно не ожидал оказаться в таком кабинете.

БОРИС. Здравствуйте.

ВИЛЬМА. Здравствуйте.

БОРИС. Извините, вы кто? Секретарь следователя или сам следователь?

ВИЛЬМА. Следователь? (Удивилась.) Почему следователь?

БОРИС. А к кому еще могут привезти человека из тюрьмы?

ВИЛЬМА. Из тюрьмы?

БОРИС. Увы.

ВИЛЬМА. И давно вы в тюрьме?

БОРИС. Два дня. Но уже надоело.

ВИЛЬМА. И за что вас?

БОРИС. Мелкое хулиганство.

ВИЛЬМА (про себя). А ведь я его где-то видала! Но где?

БОРИС. Значит, вы не следователь…

ВИЛЬМА. Опять! У вас в тюрьме конвоиры, случаем, не в белых халатах? Ой… (Берет со стола папку, открывает.) Точно. (Протягивает фотографии.) Похоже, это вы?

БОРИС. Выходит, что я. Это вас пугает?

ВИЛЬМА. Скорее удивляет. Голый мужчина на улице. Согласитесь, такое увидишь не часто. Что с вами приключилось?

БОРИС. Несчастный случай сугубо личного плана. Кстати, меня зовут Борис.

ВИЛЬМА. А меня Вильма.

БОРИС. Мне не повезло. Я остановился в гостинице «Голубой источник». Знаете такую?

ВИЛЬМА. Бывать не довелось, но слышала.

БОРИС. Считайте, что повезло. Название красивое «Голубой источник», а в душе воды ни голубой, ни зеленой. Это у Чацкого: с корабля – на бал. А у меня: с поезда – в баню. «Городские центральные бани», звучит красиво. А на проверку что-то вроде помывочного пункта для рядового и сержантского состава срочной службы. Народу – раз-два и обчелся. Поплескался в душе, помыл голову в шайке. Не заметил, как остался один. Выхожу в раздевалку. А там сюрприз, вещички мои – тютю. И в бане никого. Прыгаю как папуас у костра, соображаю, что дальше делать. И потом на выход.

ВИЛЬМА. И вы в голом виде вышли на улицу?

БОРИС. Пришлось.

ВИЛЬМА. И как на улице?

БОРИС. Я подошел к приличному на вид мужчине и вежливо поинтересовался, как мне пройти до ближайшего отделения милиции. А он мне: «Не стоит вам по этому поводу беспокоиться. Погуляйте в таком виде минут пять, милиционеры сами вас найдут». И точно, пяти минут не прошло, как явились. Повели в отделение.

ВИЛЬМА. Голым?

БОРИС. Голым. В отделении дежурный – естественно, женщина, молодая, лет двадцати, лейтенант. «Первый раз, – говорит, – вижу такого хулигана». А сама хихикает. Потом пришел майор. «Зачем ты здесь разделся?» – спрашивает… Словом, не повезло… Сколько мне за это дадут?

ВИЛЬМА. Вы знаете, где находитесь?

БОРИС. В застенке. Сейчас придет следователь и будет меня допрашивать. С пристрастием. Предупреждаю, я не герой, я буду кричать.

ВИЛЬМА. Вас в милиции били?

БОРИС. Нет. Там со мной разбираться не стали. Раздобыли одежонку, вот эту. Не иначе как с покойника сняли. И прямехонько за решетку… Так сколько мне дадут?

ВИЛЬМА. Я бы вам дала лет пять. Да, да. Но не за это. (Ткнула пальцем в фотографии.) Здесь вы… До античной статуи не дотягиваете. Но экспрессия, движение!

БОРИС. Вот видите. Античная статуя. А вы: античную статую – на пять лет.

ВИЛЬМА. Конечно, на пять лет. За глупость. Назвать приемную министра культуры застенком!

БОРИС. Министра культуры?! Зачем я ему понадобился?

ВИЛЬМА. Не ему, а ей. Министр – дама. И еще какая дама!

БОРИС. И что она от меня хочет, эта дама министр культуры?

ВИЛЬМА. Кто вы по профессии? Начинающий нудист широкого диапазона?

БОРИС. Вообще-то я актер, работал в театре. Но меня оттуда выгнали.

ВИЛЬМА. За что?

БОРИС. Злостное хулиганство.

ВИЛЬМА. Опять хулиганство! С вами не соскучишься! И что вы натворили? Разделись на сцене? Судя по всему, побегать где-нибудь нагишом в людном месте для вас дело плевое.

БОРИС. Нет.

ВИЛЬМА. А что?

БОРИС. Один мой знакомый… Поэт.

ВИЛЬМА. А! Вы растете в моих глазах. У вас друзья поэты!

БОРИС. Он, конечно, не гений, но… Мне дали роль Ромео. Роль ответственная, готовиться надо серьезно. Учу текст. Вхожу в образ. Знаете: работа актера над собой. А мне всегда было очень жалко, что там все у них так плохо кончается. И я попросил поэта, чтобы он немного откорректировал текст. Немного.

ВИЛЬМА. Откорректировал текст?

БОРИС. Да.

ВИЛЬМА. Ну, и…

БОРИС. Словом, в последнем акте Ромео ожил.

ВИЛЬМА. Ромео? Ожил?

БОРИС. Да. Оклемался. Неужели и вам нравится, что он умирает?

ВИЛЬМА. Я-то что! Как Джульетта?

БОРИС. Представьте себе, тоже ожила. Яд некачественный оказался. Такое бывает. Я за нее очень рад.

ВИЛЬМА. А зал? Как зал?

БОРИС. Публика сначала обалдела. А потом ничего. Одна женщина даже благодарила. «Спасибо, – говорит, – за доброе сердце. Так, как у вас, – лучше». Некоторые даже плакали от радости. Но не все прошло гладко. Нашелся один, старикашка такой противный, прилип, как банный лист. «Я, – говорит, – недоволен. Вы, – говорит, – мне испортили впечатление. Я платил деньги не за это!» Я ему вежливо: «Неужели вы заплатили жалких три рубля только за то, чтобы посмотреть, как погибают эти замечательные молодые люди? Это, между прочим, садизм».

ВИЛЬМА. А он?

БОРИС. А он: «Хочу все как у Шекспира. Все как у Шекспира». Тут подоспела Джульетта и начала спокойно: «Что это вы такой кровожадный?» А тот завелся: «Да, я кровожадный и хочу, чтобы ты, потаскуха, и Ромео твой проходимец, раз уж померли, то померли! И назад ни-ни»… Джульетта обиделась и как ему по уху врежет. И чтобы не обвинили в хулиганстве, кричит: «Насилуют, насилуют!» Скандал. Милиция. Шум. Я кричу: «Остановите насильника! Остановите насильника!» Козел воет: «Не позволю глумиться над Шекспиром! Пусть помирают, когда Шекспир велел». Джульетта визжит на весь театр: «Он извращенец! Он хотел меня в образе Джульетты!» Режиссер топает ногой: «Не позволю трахать моих сотрудников при исполнении ими служебных обязанностей!» Наш ветеран, заслуженный артист, зычным голосом вопит: «Избавьте Мельпомену от скабрезности!» А его жена, тоже ветеранша, говорит, что такое в последний раз в театре было в девятьсот девятнадцатом, когда матросы по ошибке вместо Дездемоны изнасиловали Отелло. Отелло потом от обиды чуть по-настоящему не задушил Дездемону, еле откачали… Я этому козлу втолковывал в отделении: «Гордиться должны. Не каждому удается по роже схлопотать от Джульетты. От самой Джульетты! Это же поэзия. С вашей-то физиономией!»

ВИЛЬМА. А он?

БОРИС. К счастью, умишком он не вышел. В милиции вместо своего дня рождения называл день рождения капитана Кука.

ВИЛЬМА. Почему Кука?

БОРИС. Не знаю. Но это нас спасло. На начальника отделения этот Кук произвел неизгладимое впечатление. Он тоже никак не мог взять в толк, причем здесь Кук.

ВИЛЬМА. Но почему Кук?!

БОРИС. Этот козел говорил, что, глядя на нас, чувствует себя как среди дикарей. Джульетта действительно выглядела немного раскованной. А козел совсем распоясался, кричит: «Не потерплю надругательства над Шекспиром!» И начальник отделения ему очень даже резонно отвечает: «Если это надругательство над Шекспиром, тогда пусть Шекспир и подает заявление. Шекспир, а не капитан Кук».

ВИЛЬМА. И потом?

БОРИС. Потом? С театром пришлось проститься по собственному желанию.

ВИЛЬМА спрыгивает со стула и выскакивает на балкон. Появляется ДИНА.

БОРИС (про себя). Не иначе как министр. (Оценил Дину взглядом.) А она ничего еще. Можно.

ДИНА деловой походкой проходит мимо БОРИСА, садится за стол и начинает писать.

БОРИС (про себя). Нет, это не министр.

ДИНА (перекладывает бумаги на столе, потом поднимает голову). Вы давно у нас в городе?

БОРИС. Пять дней. Боюсь, как бы не задержаться на пару недель.

ДИНА. Лет. На пару лет. Хотя, скорее всего, лет на пять.

БОРИС. Но я только…

ДИНА. Циничное хулиганство. Люди пишут письма. Требуют наказать. Примерно наказать… Пять лет.

БОРИС. А то, что у меня украли одежду?…

ДИНА. Милиция ищет. И если найдет, виновные будут наказаны. Одежду вам вернут… После отбытия срока.

БОРИС. Скажите, а то, что я сейчас нахожусь не у следователя, а в министерстве культуры, не дает ли мне какой-нибудь шанс?

ДИНА. Ваше последнее место работы?

БОРИС. Театр.

ДИНА. Почему ушли?

БОРИС. Разногласия по поводу трактовки некоторых сцен из Шекспира.

ДИНА. С кем у вас были разногласия?

БОРИС. С Шекспиром.

ДИНА. Ну, а если я попрошу вас помириться с Шекспиром?

БОРИС. Считайте, что мы с ним уже друзья.

ДИНА. Вы готовы дружить со всеми, с кем я вас попрошу?

БОРИС. У меня нет выхода.

ДИНА. У вас действительно нет выхода.

БОРИС. И документов тоже.

ДИНА. И документов тоже. Но я попытаюсь вам помочь. Мы сейчас с вами поедем в гости. (Осмотрела Бориса с головы до ног.) Правда, в таком виде вас примут за попрошайку из пригородного поезда. Поэтому сначала я вас отвезу в магазин, там вас оденут. Но предварительно вам надо постричься, помыться. Начнем с бани.

БОРИС. О нет, куда угодно, только не в баню! Баня – место опасное.

ДИНА. Мне баня всегда представлялась местом весьма мирным. По крайней мере, женское отделение. В других бывать не доводилось.

БОРИС. А вот в Тамбове, где я некоторое время работал, баня оказалась местом далеко не мирным. Какой-то солдат взорвал дымовую шашку…

ДИНА. В бане?

БОРИС. В мужском отделении. Можете себе представить? Дым, ничего не видно. Паника. Клиенты, естественно, кидаются искать выход. Туда, сюда… Бегут… И попадают прямехонько в женское отделение. Голые женщины при виде врывающихся к ним голых мужчин, естественно, поднимают жуткий крик и начинают защищаться, кто веником, кто шайкой. Такое началось! Но это не все. Дым проникает и в женское отделение, и теперь все вместе кидаются к выходу. И оказываются на улице. Среди бела дня. Десятка два голых мужиков и баб! Голые, мокрые и жуть какие агрессивные. Бабы лупят мужиков шайками и царапаются. Мужики все больше в захват. Трамваи останавливаются, звенят. Прохожие подбадривают. Представляете зрелище!

ДИНА. Зрелище действительно захватывающее.

БОРИС. Дантов ад.

ДИНА. Хорошо, что вы решили не повторять подвиг этого мужественного воина в нашем городе. Иначе вам бы пришлось задержаться у нас очень надолго.

БОРИС. Я человек мирный, бранной славы чураюсь.

ДИНА. Вот и прекрасно. Эти ваши качества вам пригодятся. После бани мы поедем к Аде Парме. Имя Парме, Константин Парме, вам что-нибудь говорит?

БОРИС. Нет.

ДИНА. Это поэт.

БОРИС. И Ада Парме – его супруга.

ДИНА. Вдова. Ваше будущее во многом зависит от впечатления, которое вы на нее произведете. Постарайтесь сделать так, чтобы она пригласила вас погостить у нее.

БОРИС. Надолго?

ДИНА. У вас дома дела?

БОРИС. Нет. Дел нет. Впрочем, и дома, как такового, тоже пока нет.

ДИНА. Где вы предпочли бы отбывать наказание: в тюрьме или у нее на вилле?

БОРИС. На вилле. Я еще не знаю эту, по всей видимости, благородную даму, но уже чувствую, что у нее мне будет лучше. Я ее не стесню?

ДИНА. Нет.

БОРИС. Она очень стара?

ДИНА. О нет! Она ваша ровесница, ей двадцать пять. Красивая молодая женщина. И к тому же богатая вдова.

БОРИС. И вы прикажете ее… как старуху-процентщицу.

ДИНА. Да перестаньте!

БОРИС. Вы – добрая самаритянка?

ДИНА. Не совсем. Я хочу попросить вас о нескольких услугах.

БОРИС. Что я должен делать?

ДИНА. У меня будет к вам несколько просьб. Несколько. Точнее, четыре. Четыре пустяшных просьбы. Первая. Она может вам показаться странной. На вилле у Ады на втором этаже висит картина.

БОРИС. Эль Греко? Рембрандт?

ДИНА. Оскар Сарт. Художник начала века. Он жил в нашем городе. Картина называется «Голая Афродита и нимфы». Когда вы останетесь у Ады на ночь…

БОРИС. Но…

ДИНА. Вы останетесь у нее на ночь… Когда вы останетесь у нее на ночь, вы должны будете измерить расстояние между грудями Афродиты. Я надеюсь, вам доводилось видеть голых женщин. Если это так, то вы должны были заметить, что у них есть груди.

БОРИС. Но мне никогда не приходила в голову мысль измерять между ними расстояние.

ДИНА. Придется попробовать. Учтите, это будет не просто. Картина висит на высоте двух метров. Вам надо будет заблаговременно найти стремянку. Сантиметр я вам дам.

БОРИС. Задание странное, но выполнимое. Если я справлюсь, я с удовольствием измерю расстояние и у других… (Сказал и испугался, не обидится ли Дина.)

ДИНА (не обратила внимания). Супругу Ады принадлежали четыре картины Оскара Сарта: две копии картины «Афина свирепая с мечом» и две копии картины «Голая Афродита и нимфы». Оскар Сарт написал по две копии каждой картины.

БОРИС. У художников такое бывает.

ДИНА. Незадолго до так огорчившей всех нас кончины Константин Парме отдал распоряжение, как поступить с принадлежащими ему картинами. Но в это распоряжение вкралась ошибка. Он написал, что передает музею две картины «Афина свирепая с мечом» и одну картину «Голая Афродита и нимфы». Одну. Он просто забыл, что картин «Голая Афродита и нимфы» – две. К счастью, в министерстве осталась копия распоряжения, в котором написано, что он передает музею все картины. К сожалению, оно не попало в его секретер с документами. Этот секретер находится на вилле у Ады. Я хочу восстановить справедливость. Вы должны будете положить распоряжение, которое я вам дам, в секретер, а то, что находится там, изъять.

БОРИС. Я справлюсь.

ДИНА. Последние две просьбы – почти по вашей профессии. Особенно третья. Я попрошу вас сняться в небольшом эпизоде: солдат спасает тонущую девочку. Ну, а четвертая… Ада устроит костюмированный бал. На балу вы будете пытаться соблазнить ее домработницу. И соблазните. Кадры должны носить очень интимный характер. Вас это не пугает?

БОРИС. Я актер.

ДИНА. Вот и отлично. Домработница – очень милая девушка. У нее странное имя – Лимона.

БОРИС. Она такая кислая.

ДИНА. О нет! Она – сплошная доброта. Ну, а внешне…

БОРИС. Внешность обманчива. Один мой коллега дед Мороз пять лет жил с Бабой Ягой, и все как надо, а от Снегурочки, представьте себе, за одну ночь нехорошую болезнь схватил. Потом в диспансере он познакомился с докторшей, чемпионкой по гребле, они вместе поехали в Якутию искать золото. Теперь оба сидят.

ДИНА (невозмутимо). Если я останусь довольна, вы получите новые документы, деньги на дорогу и мой шофер отвезет вас на вокзал.

БОРИС. А если откажусь?

ДИНА. Иногда про наши тюрьмы пишут бог знает что! И камеры с мужиками-насильниками, и…

БОРИС. Убедили.

ДИНА. Откровенно говоря, вам повезло. Ада – просто прелесть.

БОРИС. Надеюсь, в Якутию золото искать мы с ней не поедем.

Звонок из кабинета министра. ДИНА уходит. появляется ВИЛЬМА.

ВИЛЬМА. Я все слышала. Надеюсь, вы поняли, что вас заставляют совершить подлог?

БОРИС. Понял. Но объясните мне сначала, зачем я должен измерять расстояние между грудями у Афродиты?

ВИЛЬМА. Откровенно говоря, я не поняла.

БОРИС. Может быть, она хочет, чтобы я потренировался сначала на картинах. А что! Вдова поэта, говорят, ничего. И помощница министра тоже. Не знаю, как сама министр.

ВИЛЬМА. Этой надо измерять расстояние не сантиметром, а рулеткой. В метрах.

БОРИС. А Лимона?

ВИЛЬМА. Если вы найдете у нее груди, считайте, вам повезло.

БОРИС. Мне приказано ухаживать за ней.

ВИЛЬМА. Могу вас успокоить, соперников у вас не будет.

БОРИС. Мне еще надо будет спасать какую-то девочку. Не вас, случаем?

ВИЛЬМА. Нет. Я хорошо плаваю.

БОРИС. Жалко. Вы очень красивая девушка. Вы не хотите сыграть Офелию? Давайте порепетируем. «Офелия, о, нимфа! Дай я тебя обниму». Вы в школе не занимались в драматическом кружке?

ВИЛЬМА. Нет. Но сейчас я с удовольствием сыграла бы Шерлока Холмса.

БОРИС. В таком случае я буду играть Ватсона. Кого будем ловить? Есть на примете преступники?

ВИЛЬМА. Пока они еще не преступники, но…

БОРИС. И кто это?

ВИЛЬМА. Министерша и Дина, ее помощница. Вы с ней познакомились.

БОРИС. Познакомился. Очень милая дама. И бюст… Они хотят кого-то убить?

ВИЛЬМА. Они хотят продать копии за подлинники. Дина вам сказала, что Оскар Сарт написал две копии картины «Афина свирепая с мечом» и две копии картины «Голая Афродита и нимфы». Но в документах Оскара Сарта копии не упоминаются.

БОРИС. То есть вы хотите сказать, что одни картины – подлинники, другие – подделки.

ВИЛЬМА. Они хотят оставить подделки в музее, а подлинники продать за границу. Одна картина Сарта была полгода назад продана на аукционе в Нью-Йорке за двести тысяч долларов.

БОРИС. Дело рискованное.

ВИЛЬМА. Им нужны деньги.

БОРИС. Мне тоже.

ВИЛЬМА. Им нужно много денег. Вы здесь человек новый, многого еще не знаете. Не знаете, что брат министерши арестован и ждет суда за попытку продать копии за подлинники.

БОРИС. И ей нужны деньги, чтобы подкупить следствие.

ВИЛЬМА. Нет. Он сидит за границей. Там следователей не купишь. Им нужны деньги на адвоката.

БОРИС. Где сейчас эти картины?

ВИЛЬМА. Одна у Ады. Остальные три они передали фонду, который якобы организует выставку картин Сарта. Директор фонда некий Морковко. Его дочь замужем за братом министерши.

БОРИС. Вы мне кажетесь очень осведомленной.

ВИЛЬМА. У меня есть друг…

БОРИС. Он водопроводчик?

ВИЛЬМА (обиделась). Он работает в Министерстве внутренних дел. Он патриот. Он не хочет, чтобы подлинники были проданы за рубеж. Я вам не скажу его имя, потому что не доверяю вам.

БОРИС. И правильно делаете, мой маленький Робин Гуд. А может быть, пока вы развиваете бурную деятельность, Ада уже продала эту картину?

ВИЛЬМА. Нет, не продала. У нее домработница – наш человек.

БОРИС. Та самая Лимона?

ВИЛЬМА. Да. Я ей звонила, она сказала, что картина на месте.

БОРИС. Когда звонила?

ВИЛЬМА. Недели две назад.

БОРИС. Целых две недели!

ВИЛЬМА (берет трубку, начинает звонить). Никто не подходит. Что-то не так. (Набирает другой номер.) Кубик, это ты? Это я. Что случилось? Кошмар!

Появляется ДИНА с книгами в руках.

ДИНА (Вильме). Хорошо, что ты здесь. Посиди у телефона. Я буду через час. (Борису.) Поедем.

БОРИС. В баню?

ДИНА. Научитесь не задавать вопросов, когда я с вами разговариваю. И не вздумайте бежать. Не забывайте, у вас нет документов. От меня ни на шаг.

БОРИС. Понял. От вас ни на шаг. Даже в бане. Будем мыться из одной шайки?

ДИНА. Меня этим вы не испугаете.

Звонок из кабинета министра.

ДИНА (Борису). Подождите меня здесь. (Уходит.)

БОРИС (Вильме). Что-то случилось?

ВИЛЬМА. Случилось. Лимону убили.

Картина вторая

Кабинет министра. ЕЛЕНА сидит за столом. Нажимает кнопку звонка. Появляется ДИНА.

ЕЛЕНА. Когда приедет оценщик картин?

ДИНА. Завтра.

ЕЛЕНА. Кто он?

ДИНА. Член Академии художеств. У него прекрасные рекомендации… для нашего дела.

ЕЛЕНА. Стало быть, с ним можно договориться?

ДИНА. Можно.

ЕЛЕНА. Что о нем известно?

ДИНА. Он любит девочек. Особенно молоденьких.

ЕЛЕНА. Вот и отлично. Когда он появится, сразу отвезите его в школу олимпийского резерва.

ДИНА. К гимнасткам?

ЕЛЕНА. Нет, к пловчихам. У этих он не разгуляется. Принесите мне папку с фотографиями.

ДИНА уходит. Возвращается с папкой. Кладет папку на стол. Уходит. Появляется ГРИГОРИЙ, сотрудник соответствующих служб 45–50 лет. Подходит к ЕЛЕНЕ, норовит поцеловать ее в щеку, она отстраняет его.

ГРИГОРИЙ. Неприступна как всегда! Как дела с ансамблем?

ЕЛЕНА. Работаем.

ГРИГОРИЙ. Плохо работаете. Ансамбль должен быть готов к началу следующей недели.

ЕЛЕНА. Спешка такая зачем?

ГРИГОРИЙ. До отплытия осталось тридцать четыре дня. Директор круиза будет у нас со дня на день. Нужно, чтобы к его приезду ансамбль был готов.

ЕЛЕНА. В принципе коллектив подобран. Десять – двенадцать танцовщиц. Надо теперь из двух певиц выбрать одну. Ты знаешь этого директора?

ГРИГОРИЙ. Знаю только, что у него странная фамилия. Желтый. Но, что самое странное, носит он только белое. Белый костюм, белая рубашка, белый галстук, белые туфли. А фамилия Желтый.

ЕЛЕНА. Яичница какая-то.

ГРИГОРИЙ. И эта яичница будет оценивать наш товар.

ЕЛЕНА. Товар! Политэкономия прямо. Вот уж не думала, что на склоне лет стану бандершей! Бедная моя мама! Она бы этого не пережила. После философского факультета с отличием и партшколы стать бандершей!

ГРИГОРИЙ. Акционером, а не бандершей.

ЕЛЕНА. Акционером плавающего борделя. Ладно. Такая политэкономия меня устраивает. Пусть поют и танцуют. Как приедет, я отвезу его к Аде. Там и поговорим… Обедал?

ГРИГОРИЙ. Нет.

ЕЛЕНА. Поехали в цековскую столовую.

ГРИГОРИЙ и ЕЛЕНА уходят. Через некоторое время в кабинет осторожно заходит ВИЛЬМА. С ней КУБИК, важный субъект.

ВИЛЬМА. Здесь будет спокойней. Что случилось? Лимону убили? Это ужасно.

КУБИК. Тебе не следует волноваться, ее не убили. Всего лишь изнасиловали.

ВИЛЬМА. Лимону? Изнасиловали Лимону?! Ну и вкус у людей!

КУБИК (очень серьезно). Но у Лимоны есть все, что отличает женщину от мужчины.

ВИЛЬМА (знает, с кем имеет дело). Я тоже так думаю.

КУБИК. Сегодня я сам туда поеду и разберусь на месте. У меня новость. Приехал человек, который должен оценить картины.

ВИЛЬМА. Художник?! Где он?

КУБИК. Поехал к вам в министерство. Может быть, он уже у вас. Ты можешь узнать?

ВИЛЬМА. Попытаюсь. Фамилию не уточнили?

КУБИК. Нет. Но какая-то не очень распространенная. Цвет какой-то. То ли Серый, то ли Зеленый…

ВИЛЬМА. Зеленый или Серый… (Набирает номер.) Это из приемной министра. Гость, которого ждет министр, не приехал? Фамилию точно не помню. То ли Серый, то ли Зеленый. Нет, не серо-буро-малиновый! Желтый? Ну да, Желтый. (Кубику) Его фамилия Желтый.

КУБИК. Пусть Желтый.

ВИЛЬМА (в трубку). Ну конечно, Желтый! Пропустите. Я жду его в приемной министра.

КУБИК. Было бы просто великолепно, если бы ты поехала вместе с ним к Аде и присутствовала при оценке картины.

ВИЛЬМА. Попытаюсь.

КУБИК. И постарайся его заинтересовать. Не изображай из себя Орлеанскую деву.

ВИЛЬМА. Неужели давала поводы?

КУБИК поспешно удаляется. Появляется ЖЕЛТЫЙ, щеголевато одетый субъект лет 30, во всем белом, с большим белым портфелем.

ЖЕЛТЫЙ (про себя). Интересно, где они собираются показать мне ансамбль.

ВИЛЬМА (про себя). Что-что, но уж фамилия этого художника никак не может быть Желтый. (Желтому.) Простите, как ваша фамилия?

ЖЕЛТЫЙ. Желтый. Меня ждет министр.

ВИЛЬМА. Я знаю. Но ее, к сожалению, сейчас нет. Но я вам могу помочь. Вас интересует «Голая Афродита» и «Афина свирепая».

ЖЕЛТЫЙ (обалдел). Какая, вы сказали, Афродита?

ВИЛЬМА. Голая. С нимфами, а Афина свирепая с мечом.

ЖЕЛТЫЙ (соображает). Голая Афродита. Она что, совсем голая?

ВИЛЬМА. Ну да.

ЖЕЛТЫЙ. Голая Афродита. Да еще с нимфами! (Облегченно вздыхает.) А! Понял. Это будет хороший ансамбль. И петь будут обе: и Афина, и Афродита?

ВИЛЬМА (теперь обалдела она). Петь? Кто?

ЖЕЛТЫЙ. Афина и Афродита. А нимфы будут танцевать…

ВИЛЬМА. Как-то это странно.

ЖЕЛТЫЙ. Эти дамы уже здесь?

ВИЛЬМА. Кто?

ЖЕЛТЫЙ. Афина и Афродита.

ВИЛЬМА. Они у Ады.

ЖЕЛТЫЙ. Тогда поедем к Аде. Вы не подскажете, как ее найти?

ВИЛЬМА. Она живет за городом. Но я могу вас к ней проводить. Вы на машине?

ЖЕЛТЫЙ. Конечно! В аэропорту я снял прекрасный белый «Мерседес». Если вы согласитесь меня сопровождать…

ВИЛЬМА. Это ничего, что я не в белом?

ЖЕЛТЫЙ. Что вы! К тому же я уверен, что нижнее белье у вас…

ВИЛЬМА. Белое… Но это уже другая история.

ЖЕЛТЫЙ. А ведь прекрасно! Свирепая Афина. С кнутом, вы сказали?

ВИЛЬМА. С мечом.

ЖЕЛТЫЙ А могу я… как бы точнее выразиться, поближе узнать этих нимф? Поближе. Потрогать, пощупать.

ВИЛЬМА. Конечно, можете. Вы ведь специалист.

ЖЕЛТЫЙ (гордо). Что есть, то есть. А вот если… Если потанцевать с ними…

ВИЛЬМА. Потанцевать? Вы сказали, потанцевать?

ЖЕЛТЫЙ. А потом и любить.

ВИЛЬМА (осторожно). Вы имеете в виду любить, как теперь говорят, «виртуально»?

ЖЕЛТЫЙ. Не пугайте меня этим словом.

ВИЛЬМА. Ну, если сможете…

ЖЕЛТЫЙ. А скажите мне, прелестная незнакомка, сколько их всего, этих нимф?

ВИЛЬМА. Я не считала. Думаю, восемь.

ЖЕЛТЫЙ. А что, если… Не хотели бы вы стать девятой нимфой?

ВИЛЬМА. Я вроде бы произведение конца двадцатого века.

ЖЕЛТЫЙ. А они?

ВИЛЬМА. На первый взгляд, конца прошлого века.

ЖЕЛТЫЙ. Ужас какой!.. Они действительно так старо выглядят?

ВИЛЬМА. Да нет. Они хорошо сохранились.

ЖЕЛТЫЙ. Что значит сохранились! Что значит сохранились! Они такие дряхлые, эти нимфы? Они что ли мегеры? Танцующие мегеры и Баба-Яга с метлой. Да еще голая. Тьфу!

ВИЛЬМА. Да нет. Они не мегеры.

ЖЕЛТЫЙ. Я не требую, чтобы они были очень молодыми. Но в пределах.

ВИЛЬМА. Они и не старые. Одеты старомодно, это верно.

ЖЕЛТЫЙ. Догадался. Стиль ретро. Так это же прекрасно. Старомодно одеты, а сами молоденькие.

ВИЛЬМА. Молоденькие. Одной даже на вид лет тринадцать-четырнадцать.

ЖЕЛТЫЙ. А это слишком. Ее мы отстраним.

ВИЛЬМА. Кого?

ЖЕЛТЫЙ. Нимфу.

ВИЛЬМА. Нимфу?

ЖЕЛТЫЙ. Знаем мы этих нимф! Обернуться не успеешь, а она у тебя в кровати.

ЖЕЛТЫЙ. Нимфа?

ВИЛЬМА. Нимфа. Еще не хватало обвинений в педофилии… Вы – чудная девушка. Вы не откажетесь со мной пообедать?

ВИЛЬМА. Если вы настаиваете…

ЖЕЛТЫЙ. Покажите мне самый лучший в городе ресторан.

ВИЛЬМА. Надеюсь, вы не собираетесь пойти в ресторан в таком виде?

ЖЕЛТЫЙ. Увы.

ВИЛЬМА. Придется сочетать приятное с невероятным. Ваша фамилия Желтый. Это фамилия настоящая или художественный псевдоним? Я знаю, художники очень любят красивые псевдонимы.

ЖЕЛТЫЙ. Это моя настоящая фамилия. И я рад, что она вам понравилась. Это во-первых. А во-вторых, я не художник.

ВИЛЬМА. А кто вы?

ЖЕЛТЫЙ. Вы же сказали, что знаете. И сами назвали ансамбль и певиц. Мне они понравились.

ВИЛЬМА. Какой ансамбль? Какая певица?

ЖЕЛТЫЙ. Свирепая Афина с кнутом.

ВИЛЬМА. Афина свирепая с мечом. Это картина. Картина! Я вас приняла за художника. Мне было поручено отвести художника к Аде. Все пропало.

ЖЕЛТЫЙ. Пропало, пропало… Почему пропало? Хоть я и не художник, но меня тоже надо отвести к Аде.

ВИЛЬМА. Кто вы такой?

ЖЕЛТЫЙ. Я должен подписать контракт по поводу ансамбля.

ВИЛЬМА. Все пропало! Все пропало!

ЖЕЛТЫЙ. Давайте сначала поедем в ресторан и там решим, что пропало.

ВИЛЬМА. Я должна кое-кому позвонить. (Набирает номер.) Это ты, Кубик? Ты все напутал. Зеленый, серый, красный… Желтый он. Ты еще и дальтоник. Он меня приглашает в ресторан. Ладно, все поняла. Опять про Орлеанскую деву! (Повесила трубку.) Поехали.

ЖЕЛТЫЙ. Расскажите мне, в чем ваши проблемы.

ВИЛЬМА. В ресторане все расскажу. А потом к Аде.

ЖЕЛТЫЙ. Я с удовольствием сыграю роль художника. Мама мне всегда говорит, что у меня лучше всего получатся делать то, что я совершенно не умею.

На столе у ДИНЫ звонит телефон. ВИЛЬМА берет трубку.

ВИЛЬМА. Приемная министра. Какая охрана? Какого арестованного? Это того, который ходил по улице голым? Вы его ждете? А он уехал. С министром и с ее помощником. В баню. А что вы хотите?! Следственный эксперимент. Сюда не вернется. Что вам делать? Поезжайте в баню.

ЖЕЛТЫЙ. Министр в бане?

ВИЛЬМА. У нас такая традиция. Министр сопровождает почетных гостей в баню. Древняя традиция. Уходящая в века.

ЖЕЛТЫЙ. Но министр – дама.

ВИЛЬМА. А это делает баню особенно интересной.

ВИЛЬМА и ЖЕЛТЫЙ уходят. Возвращаются ГРИГОРИЙ и ЕЛЕНА. ЕЛЕНА подходит к сейфу, вынимает деньги.

ЕЛЕНА. Это все что пока есть.

ГРИГОРИЙ. Для адвоката – очень мало.

ЕЛЕНА. Когда продадим картины, будет больше.

ГРИГОРИЙ (нашел на столе папку с фотографиями). Ого! У тебя обнаружилась страсть к голым мальчикам. Похвально.

ЕЛЕНА. Это тот парень, о котором я просила навести справки. Что-нибудь удалось узнать?

ГРИГОРИЙ (достает из кармана небольшую бумажку). Родился в Москве. Отец неизвестен. Мать учительница. Умерла два года назад. Сестер и братьев нет. Работал сначала в провинциальном театре, потом инструктором в женской сборной по волейболу. Где ты его нашла?

ЕЛЕНА. В бане.

ГРИГОРИЙ. Вместе мылись? Никогда не рассматривал баню в качестве места, где можно знакомиться с женщинами.

ЕЛЕНА. У него в бане украли одежду, и он вышел на улицу в чем мать родила. Его, естественно, арестовали. Я его выручила.

ГРИГОРИЙ. Очень благородный поступок. Сработал материнский инстинкт. Или женский?

ЕЛЕНА. Гражданский. Кем он работал в женской сборной?

ГРИГОРИЙ. Мужчиной.

ЕЛЕНА. Мужчина – это не профессия, мужчина – это необходимость. Это, если хочешь, гражданская обязанность.

ГРИГОРИЙ. Профессия. И еще какая! В день ответственных соревнований спортсменкам нужно расслабиться. Снять внутреннее напряжение. Словом, до старта женскому организму требуется интенсивное общение с мужчиной.

ЕЛЕНА. Еще немного – и ты предложишь мне раздеться. (Телефонный звонок. Елена поднимает трубку.) Что случилось?! Изнасиловали? Кто мог это сделать?! (Вешает трубку.) Кто-то хочет вставить нам палки в колеса.

ГРИГОРИЙ. Кого изнасиловали?

ЕЛЕНА. Лимону.

ГРИГОРИЙ. Точно Лимону?

ЕЛЕНА. Лимону.

ГРИГОРИЙ. Странно.

ЕЛЕНА. А теперь насилуют, невзирая на личность. Главное – принцип, а не объект. Едем к Аде.

ГРИГОРИЙ. Понимаешь… у меня дела. Может быть, часа через полтора.

ЕЛЕНА. За полтора часа управишься? Смотри не запутайся в ее пируэтах. Ладно. Приезжай через полтора часа.

ГРИГОРИЙ уходит. ЕЛЕНА снимает пиджак и остается в легкой кремовой блузке, которая плотно облегает внушительный бюст. Входят БОРИС и ДИНА. БОРИС аккуратно подстрижен, На нем синий свитер и новые джинсы.

ДИНА (осмотрев Елену с головы до ног, про себя). Ишь ты, перед молодым парнем старается.

ЕЛЕНА. Здравствуйте.

БОРИС. Здравствуйте.

ДИНА. Это молодой актер. Он первый раз в нашем городе.

ЕЛЕНА. Как вам понравился наш город?

ДИНА. Первое знакомство вышло не совсем удачным. В сауне у него украли одежду и документы.

БОРИС (про себя). Видала бы она эту сауну.

ЕЛЕНА. Какая неприятность! (Вплотную подошла к Борису.) Но ничего страшного. (Дине.) Как мы можем помочь?

ДИНА. С одеждой помочь нетрудно. А вот что касается документов, придется немного подождать.

ЕЛЕНА. Да, придется подождать.

ДИНА. Я думаю познакомить его с Адой Парме. Пока не урегулируется вопрос с документами, он мог бы пожить у нее на даче. Заодно познакомится со стихами ее покойного супруга.

ЕЛЕНА. Очень хорошая мысль!

БОРИС. Я знаю его стихи. По динамике ритма и стилистическому оформлению они напоминают Гарсию Лорка и раннего Элюара.

ЕЛЕНА (обалдела). Я тоже такого же мнения. Я думаю, вам понравится у нее.

ДИНА (Борису). Подождите меня в приемной. (В дверях. Борису.) А вы расторопней, чем я думала, мой мальчик.

БОРИС уходит.

ЕЛЕНА. Недурен. Я начинаю завидовать Лимоне.

ДИНА. А можно и то, и другое.

ЕЛЕНА. Да. Но, увы, сначала Лимона. Что не сделаешь ради брата! Если только он не наложит на себя руки, увидев Лимону.

ДИНА. Не волнуйтесь, я всегда буду рядом. (Уходя, про себя). Даже ближе, чем ты думаешь.

ЕЛЕНА (одна, смотрит на себя в зеркало). Так всегда. Вокруг меня авантюры. А умру старой девой… По крайней мере, по паспорту.

Картина третья

Холл и веранда на вилле АДЫ. Лестница от веранды ведет на пляж. На веранде ВИЛЬМА и ЖЕЛТЫЙ. ЖЕЛТЫЙ в облегающем розовом свитере и широких шароварах.

ЖЕЛТЫЙ. Я уже третий час исполняю все ваши желания, а что имею взамен? Мало того, что совершенно не занимаюсь делом, ради которого приехал, но еще вынужден разыгрывать из себя специалиста по картинам, в которых абсолютно ничего не смыслю.

ВИЛЬМА. Ваш круизный корабль может подождать.

ЖЕЛТЫЙ. Согласен. Он может подождать. Но я не могу. Я вас люблю.

ВИЛЬМА. Если вы собираетесь признаться мне в любви, то сделайте это тогда, когда на вас не будет моего свитера и шаровар моей соседки. В них вы похожи на интеллигентного запорожского казака. (Увидела поднимающихся по лестнице Дину и Бориса.) Приехала Дина.

ВИЛЬМА и ЖЕЛТЫЙ скрываются в доме. ДИНА и БОРИС поднимаются по лестнице на веранду.

ДИНА. Как вам наш министр?

БОРИС. Когда я знакомлюсь с женщинами, я всегда задаю себе вопрос, кого бы она могла сыграть в театре. Министр… Пожалуй, где-нибудь у Островского. Соблазнительная вдовушка, которая не прочь…

ДИНА. Вы в меру наблюдательны и не в меру болтливы. Не боитесь?

БОРИС. Когда я с вами, я никого не боюсь. Особенно красивых вдов. Вы, случаем, не вдова?

Появляется АДА, особа лет 25 в длинном узком платье. Золотистые волосы падают на плечи.

ДИНА. Это Борис. Актер.

АДА. Да, да, я знаю. Елена мне звонила. Вы погостите у меня?

ДИНА. Погостит.

АДА. Это прекрасно. Проходите, проходите. Лишним в доме мужчина никогда не бывает. Особенно сегодня. Сегодня был кошмарный день. Случилась неприятность с моей домработницей.

БОРИС. Ее убили?

АДА. Нет-нет, все обошлось. Жива. Но бедную девочку изнасиловали. И не просто изнасиловали, а глумились над ней.

ДИНА. Что еще хорошего?

АДА. У меня гости.

ДИНА. Догадалась.

Проходят с веранды в дом. Там встречают ВИЛЬМУ и ЖЕЛТОГО.

АДА (Дине). Это художник. Его зовут Леонард. Вильма привезла его ко мне.

ВИЛЬМА (Желтому). Сейчас она меня прогонит. (Дине). Я тут ненадолго…

ДИНА. Останься. Погости. Присмотри за гостем. Расскажи ему о нас. И не будь Орлеанской девой!

ВИЛЬМА. Сегодня все с ума сошли на почве французской истории!

БОРИС (тихо, Вильме). Я тоже вам не советую быть Орлеанской девой.

ВИЛЬМА (удивилась). Почему?

БОРИС. Девушка плохо кончила. Сожгли живьем.

ДИНА (Аде). И что же приключилось с твоей домработницей?

АДА. Ужасная история. Утром я поехала по магазинам. Возвращаюсь, слышу крики. Вбегаю на кухню, вижу: Лимона сидит на шкафу. Почти голая. Я помогла ей слезть со шкафа. Спросила, что случилось. Бедная девочка рассказала, что она спокойно подметала пол в мастерской, как вдруг появились три здоровых мужика. Повалили ее на диван, задрали юбку и начали насильничать. И мало того, что насиловали, еще и изощренно глумились.

ДИНА. Как они проникли в дом?

АДА. А это очень непонятно. Они прошли сквозь стену.

БОРИС. Путь не совсем обычный.

АДА. Лимона рассказала, что они вышли из стены. Раздвинули стену и вышли. Я сама не верю в чудеса. Но Лимона утверждает.

ДИНА. Она сейчас в больнице?

АДА. Нет. Она здесь. Сейчас все в порядке. У нее был сильный шок.

ДИНА. От неожиданности. Не каждый день насилуют.

БОРИС. А как над ней глумились?

АДА. Изощренно. А вот и сама Лимона.

Появляется ЛИМОНА. длинная и сухая дева в коротком сером платьице.

АДА (Лимоне). Расскажи им, дитя мое, как все произошло.

ЛИМОНА. Да неожиданно. Я подметала и вдруг раскрылись стены.

ДИНА. Как раскрылись?

ЛИМОНА. Да в разные стороны.

БОРИС. Такое бывает. Нечасто, но бывает.

ДИНА. Что потом?

ЛИМОНА. Появились три здоровых мужика. Один мне по физиономии, а другие начали насильничать. Потом посадили меня на шкаф и ушли.

АДА. Бедное дитя!

ЛИМОНА. Со мной бывало и раньше такое, но чтобы потом на шкаф…

БОРИС. Нам сказали, что они изощренно глумились…

ЛИМОНА. Так, да. Но рассказывать мне стыдно.

АДА. Мой супруг работал в этой мастерской. Там остался его мольберт и краски. Так они… Они раскрасили бедной девочке задницу. Одну половину в желтый цвет, другую в розовый.

БОРИС (со знанием дела). Красили маслом или акварелью?

АДА. К счастью, акварелью.

БОРИС. Айвазовский тоже писал акварелью. Но он писал море, а тут… Акварелистов теперь редко встретишь. Все больше маслом.

ЛИМОНА. А я лучше пойду.

АДА. Не опоздай с ужином.

ЛИМОНА уходит.

АДА. За продуктами для ужина я специально ездила в «Хрустальный источник». (Дине.) Ты должна знать этот ресторан.

ДИНА. Знаю. Там отлично готовят свежую рыбу. У нас вечером рыбный ужин?

БОРИС. Прекрасная идея. Сегодня четверг. Когда я проходил военные сборы, по четвергам у нас был рыбный день. Догадайтесь, что нам давали на обед?

ЖЕЛТЫЙ. Рыбу.

ВИЛЬМА. Мясо.

БОРИС. Оба не отгадали. Кашу. Пшенную кашу.

АДА. Каши не будет. Я привезла отличные свиные отбивные.

Появляются ЕЛЕНА и ГРИГОРИЙ.

АДА. Мы вас ждем. (Елене.) Как дела на культурном фронте?

ЕЛЕНА. Плохо. Дикость! Дикость! Мы никогда не станем цивилизованной нацией! (Дине.) Вы помните датчанку, которая ставит рекорд продолжительности пребывания в пещере?

ДИНА. Помню. Мы ею занимались. Только ее цель – не рекорд продолжительности пребывания в пещере. Она хочет доказать, что в условиях полной изоляции от внешнего мира человек в течение долгого периода времени может питаться исключительно одними витаминами. Почему-то подходит наша пещера, на севере, в десяти километрах от моря. Мы заинтересованы в этом эксперименте. Тут не только престиж. Финансирует эксперимент компания, производящая витамины. И мы получим от этой компании…

ЕЛЕНА. Ничего мы от нее не получим.

ДИНА. Почему?

ЕЛЕНА. Потому что мы дикари. Какие-то идиоты залезли в эту пещеру…

ЖЕЛТЫЙ. Спелеологи? Специалисты по археологии?

ЕЛЕНА. Специалисты по групповой любви в тиши сталактитов.

БОРИС. Не перевелись еще настоящие ценители природы!

ЕЛЕНА. И повели себя в пещере как настоящие пещерные люди. Они ее спасли.

ДИНА. Как спасли?

ЕЛЕНА. Они решили, что она заблудилась и помирает с голоду. Они ни слова по-датски, она – по-нашему. Кричит, дергается. Они подумали, что у нее от голода колики. Словом, вытащили и стали кормить.

ДИНА. Специалистку по выживанию!

ЕЛЕНА. Она сначала отказывалась. Но когда увидела яичницу с ветчиной… Это после месяца одних таблеток. Забыла про эксперимент и набросилась на ветчину. Съела четыре килограмма ветчины и шестнадцать яиц. Разом. А эти мерзавцы мало того, что загубили научный эксперимент, теперь еще требуют, чтобы мы оплатили им ветчину и яйца.

АДА. Тем, кто останется на ночь, наутро будет омлет с ветчиной! А сейчас я покажу вам цветы, которые мне прислал один мой поклонник.

Все, кроме ЖЕЛТОГО и ВИЛЬМЫ, уходят.

ЖЕЛТЫЙ. Какого цвета был на мне костюм, когда мы познакомились?

ВИЛЬМА. Белого.

ЖЕЛТЫЙ. А галстук?

ВИЛЬМА. Белого.

ЖЕЛТЫЙ. А почему?

ВИЛЬМА. Потому что у вас плохой вкус. Я вам уже об этом говорила.

ЖЕЛТЫЙ. Вы не знаете, что я президент компании «Белый медведь»?

ВИЛЬМА. Белый медведь! Вот как! Вы занимаетесь переселением белых мишек в наши края? И как идут дела?

ЖЕЛТЫЙ. Мы производим пиво под названием «Белый медведь». Компания принадлежит моей матери, а я приехал сюда посмотреть, можно ли наладить продажу нашего товара у вас в стране.

ВИЛЬМА. А как же танцевальный коллектив на корабле?

ЖЕЛТЫЙ. Нет этого корабля.

ВИЛЬМА. Утонул?

ЖЕЛТЫЙ. Его не существует. Это только предлог для посещения вашей страны. Я изучал другие вопросы в качестве предлога. «Изучение возможностей поставки доильных аппаратов» или «Замена действующих прачечных агрегатов». А потом решил, что с танцовщицами иметь дело куда интересней, чем с доильными аппаратами.

ВИЛЬМА. Значит, танцовщицы, это так, вместо дойных коров?

ЖЕЛТЫЙ. Да. Но вы мне не ответили на мое предложение быть моей супругой.

ВИЛЬМА. Что скажет ваша мама? Я простая секретарша.

ЖЕЛТЫЙ. Это легко исправить. Я вам предложу работу в нашей компании. Очень высокооплачиваемая. Но есть одно условие. Вы обязаны будете постоянно рекламировать нашу фирму. Вы должны будете одеваться во все белое.

ВИЛЬМА. Когда нужно начинать?

ЖЕЛТЫЙ. С завтрашнего дня.

ВИЛЬМА. Завтра я буду вся белая, как Белоснежка, переночевавшая в сахарнице.

ЖЕЛТЫЙ и ВИЛЬМА уходят. Появляются БОРИС и ДИНА.

ДИНА. Вы не забыли два первых задания?

БОРИС. Нет. Измерить расстояние между грудями Афродиты и положить в папку с документами ваш листок.

ДИНА. Отлично. Вам понравилась Ада?

АДА. Красивая особа.

ДИНА. Вы любите блондинок?

БОРИС. Мужчины обращают внимание прежде всего на блондинок. Их лучше видно в темноте.

Появляется АДА.

АДА. Пришел следователь. Он просит всех собраться в холле.

ДИНА, БОРИС, АДА, ЛИМОНА, ЖЕЛТЫЙ, ВИЛЬМА и КУБИК.

КУБИК. Моя фамилия Кубик. «К» как «Константин», «У» как «Устинья», «И» как «Игорь» «К» снова как «Константин». Мне поручили вести дело о нападении на домработницу. Мне бы хотелось знать, чем занимался каждый из вас в промежуток между десятью и двенадцатью дня. Начну с тех, кого я знаю. Дина. Я проверял, в это время вы находились в министерстве. Ада. Я был в ресторане «Хрустальный источник». Там подтвердили, что в эти часы вы были там. Вильма. Твое алиби я могу предоставить сам, так как видел тебя именно в это время. Теперь остальные. (Желтому). Ваши документы? (Тот предъявляет документы.) Вы иностранец?

ЖЕЛТЫЙ. Это ужасно?

КУБИК. Нет. Но это не освобождает вас от ответа на вопрос, где вы были между десятью и двенадцатью дня.

ЖЕЛТЫЙ. В десять я был в самолете. Потом проходил формальности в аэропорту, оформлял в аренду машину. В одиннадцать был в Министерстве культуры. Дама из бюро пропусков может подтвердить. Потом обедал в ресторане. Есть свидетель – официант.

КУБИК. Хорошо. (Борису.) Ваши документы.

БОРИС. Документов нет, но есть алиби. В интересующее вас время я находился в тюрьме. Согласитесь, тюрьма – это прекрасное алиби, хотя и несколько грустноватое.

КУБИК. За что отбывали наказание?

БОРИС. Я был арестован за хулиганство.

КУБИК. Никогда ранее не проходили по делу об изнасиловании?

БОРИС. Два раза. Первый раз меня хотели изнасиловать на пляже, а второй, вы не поверите, на концерте симфонической музыки. Музыка, что ли, навеяла. Никогда не думал, что поклонницы Баха такие впечатлительные.

ДИНА. Я готова поручиться за этого человека. Это актер. Он несколько странноват. Как и все актеры. А вот и министр. Я уверена, она тоже поручится за него.

Появляются ЕЛЕНА, потом ГРИГОРИЙ.

КУБИК (удивился). Товарищ министр. Я имею задание…

ДИНА (Елене). Вы поручитесь за этого молодого человека?

ЕЛЕНА. Я поручусь за всех здесь присутствующих.

КУБИК (узнал Григория). Здравствуйте, товарищ полковник.

ЕЛЕНА. И полковник тоже поручится за всех присутствующих.

КУБИК. Да я никого не подозреваю. Просто дело какое-то необычное. Люди проникают сквозь стены. Я полагаю, что это невозможно.

ГРИГОРИЙ. Вы внимательно осмотрели то место, где они проникли?

КУБИК. Не совсем. Но сейчас намерен подробно исследовать это место.

ГРИГОРИЙ. Если не возражаете, я с вами.

ЕЛЕНА. Нам всем интересно.

Все, кроме БОРИСА, уходят. БОРИС один. Потом появляется ЛИМОНА.

ЛИМОНА. Я вам покажу вашу комнату. (Хочет уйти.)

БОРИС. Подожди. Ты не местная?

ЛИМОНА. Не местная.

БОРИС. Имя у тебя странное, «Лимона». Это твое настоящее имя?

ЛИМОНА. Сценический псевдоним.

БОРИС (удивился). Даже так? Ты на сцене выступала?

ЛИМОНА. В самодеятельности.

БОРИС. А сюда как попала?

ЛИМОНА. Один человек посоветовал.

БОРИС. И что он тебе посоветовал?

ЛИМОНА. Это моя тайна.

БОРИС. Тайны надо хранить. На то они и тайны. Как тебя зовут по-настоящему?

ЛИМОНА. Ирина. Я играла Ирину в «Трех сестрах».

БОРИС. Помню. «После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство, но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн, счастливых и несчастливых». Так какая же у тебя тайна: счастливая или несчастливая?

ЛИМОНА. Еще какая счастливая! Этот человек велел мне до августа поработать здесь. Он сказал, что будет меня натаскивать для поступления в театральный вуз.

БОРИС. Что это за человек? Имя? Фамилия?

ЛИМОНА. Не скажу.

БОРИС. Я играл хаджу Насреддина и умею пытать кнутом и веревкой. Ужас! У тебя перестанут расти волосы на голове и начнут расти на ушах и щеках.

ЛИМОНА. А вы барона Мюнхгаузена не играли?

БОРИС. Приходилось.

ЛИМОНА. А правда вы ходите голым по улицам?

БОРИС. Случается.

ЛИМОНА. И два дня назад вы прошли по центральной улице… Голым.

БОРИС. Прошел.

ЛИМОНА. И как все было?

БОРИС. Просто. Одни спокойно проходили мимо, другие крутили пальцем у виска. Вот так. (Показывает в лицах. Лимона восторженно смотрит). Один мужик спросил: «Снимаете фильм?» – «Да, – говорю. – Снимаем. Про Еву и Адаму. Через пару минут голая Ева пробежит. Ждите». Остался ждать. Пожилые дамы смотрели осуждающе, но с интересом. Две женщины остановились, и та, что помоложе, показала на меня и сказала той, что постарше: «Если ты будешь, мама, придираться к Виталику, он от меня сбежит в таком же виде, как этот». А одна бабка спросила: «Тебя хоть сегодня кормили?»

ЛИМОНА (в восторге). Вы настоящий артист! Я вам все расскажу. В клубе после спектакля ко мне подошел человек и спросил, хочу ли я стать актрисой. Я, конечно, сказала, что хочу. По правде говоря, мне показалось, что он приезжал к нам в клуб специально из-за меня.

БОРИС. Почему?

ЛИМОНА. Потому что сразу подошел ко мне.

БОРИС. Зачем он привез тебя сюда?

ЛИМОНА. Не знаю. К поступлению в вуз он меня не натаскивает. Вы мне не дадите уроки актерского мастерства?

БОРИС. Я? Впрочем, меня уже просили позаниматься с тобой чем-то похожим на актерское мастерство. Как фамилия человека, который тебя сюда привез? Вероятно, это – актер. Я должен его знать.

ЛИМОНА. Его фамилия Морковко. Ой, заболталась я с вами! У меня на кухне полно дел. (Убегает.)

БОРИС. Опять Морковко!

БОРИС тоже уходит. Появляются ЕЛЕНА и ДИНА.

ЕЛЕНА (отводит Дину). Вы можете мне объяснить, что это за история с нападением на Лимону?

ДИНА. Кто-то нам хочет помешать. Но кто, не знаю.

ЕЛЕНА. Зачем покрасили ей задницу? В этом должен же быть хоть какой-то смысл.

ДИНА. Ну, какой может быть смыл в покрашенной заднице!

ЕЛЕНА. И что это за художник, которого привезла Вильма? Тот самый?

ДИНА. Не похож.

ЕЛЕНА. На всякий случай отвези его к пловчихам.

ДИНА. Больно худ. Долго не протянет.

ЕЛЕНА. Нового найдем.

Разговаривая, ЕЛЕНА и ДИНА уходят. Появляются БОРИС и ВИЛЬМА.

БОРИС (Вильме). Давайте организуем домашний спектакль. Неужели вам никогда не хотелось сыграть кого-нибудь?

ВИЛЬМА. Почему? Хотелось. Если бы я была мужчиной, я сыграла бы д’Артаньяна. Я смогла бы.

БОРИС. А Джульетту?

ВИЛЬМА. С вами? Ну, уж нет. Из-за вас Джульетту из театра выгнали. Бедняжка работы лишилась.

БОРИС. А вот и не выгнали! Директор театра у нас был умница. Он ее отправил на неделю в пансионат, где отдыхал главный прокурор области, и наказал: «Натворила руками – выправляй ногами».

ВИЛЬМА. Справилась?

БОРИС. В этом деле она трудолюбива. Знаю не понаслышке. Как-то в деревне на картошке меня поселили с ней в одну комнату. А она тогда готовилась к роли Марии Магдалины и по вечерам норовила входить в образ. Через неделю я был как Христос, только что с креста снятый…

ВИЛЬМА. А я бы с удовольствием сыграла Сирано.

Продолжая разговаривать, БОРИС и ВИЛЬМА уходят. Появляются ЕЛЕНА И ГРИГОРИЙ.

ГРИГОРИЙ. Тебе не показалось, что Дина хочет окрутить этого актера?

ЕЛЕНА. Он не в ее вкусе. Ей нужно, чтобы с сединой, вальяжный. У нее недавно был роман с нашим оперным певцом, басом… Тебя тянет к балету, а ее – к вокалу. Но на всякий случай я просила поселить их на разных этажах.

ГРИГОРИЙ. А Ромео?

ЕЛЕНА. Что Ромео?

ГРИГОРИЙ. Лазил на балкон.

ЕЛЕНА. Так там была Джульетта.

Появляется КУБИК, АДА, ЖЕЛТЫЙ, БОРИС, ДИНА и ЛИМОНА.

КУБИК. Спасибо за помощь следствию. Я внимательно осмотрел стены во всех комнатах, никаких трещин. На сегодня все. Я хочу откланяться.

АДА. Оставайтесь. У нас будет замечательный ужин.

ДИНА. Замечательный рыбный ужин со свиными отбивными.

ГРИГОРИЙ (Борису). У вас в городе есть оперный театр?

БОРИС. Есть.

ГРИГОРИЙ. И басы есть?

БОРИС. А как же!

ГРИГОРИЙ (в веселом настроении). А правда, что оперные певцы размножаются вегетативно?

БОРИС. Нет. У нашего баса был роман с балериной. Когда до его жены дошли слухи, она его предупредила: «Поймаю с этой доской, отрежу…» Это грозило крупными неприятностями, потому что у мужчин, которых кастрируют, меняется голос, становится тонким-тонким. Представляете? Выходит на сцену Борис Годунов, этакий детина с бородой, и начинает визжать бабьим голосом: «Достиг я высшей власти, достиг я высшей власти…»

Из глубины виллы доносится душераздирающий крик. Все бросаются туда. Через некоторое время вводят ВИЛЬМУ. На ней разорванное платье, спущены чулки

ВИЛЬМА (еле говорит). Я рассматривала картины. Вдруг стены разверзлись и появились трое. Они бросились на меня. Я закричала. И они исчезли.

ГРИГОРИЙ. Нельзя их упустить! Далеко они не уйдут. Женщины, оставайтесь с Вильмой.

АДА. Лимону возьмите. У нее ключи от всех комнат.

КУБИК, ГРИГОРИЙ, ЖЕЛТЫЙ и ЛИМОНА убегают.

ВИЛЬМА (еле говорит). Открылись стены и появились трое. Бросились на меня. Я сопротивлялась, но сначала кричать не могла. Потом закричала.

БОРИС. Они не успели покрасить вам задницу, как Лимоне?

ДИНА и ЕЛЕНА поворачивают ВИЛЬМУ, она не сопротивляется. Они поднимают ей юбку, и перед зрителями предстает тощий белый зад.

БОРИС. Некоторым это нравится больше, чем Джоконда.

Возвращаются ЖЕЛТЫЙ, КУБИК и ЛИМОНА

ГРИГОРИЙ. Просмотрели все стены. Не только трещин! Ни одной царапины нет.

КУБИК. Кроме того, я полагаю, что люди не могут проходить сквозь стены.

БОРИС. Смотря какие люди и какие стены.

АДА. Хорошо, что не успели покрасить!

БОРИС (про себя). Не то странно, что не покрасили. А то, что она сразу показала задницу. Просто так женщины голую задницу не показывают. Не к добру это!

Картина четвертая

Там же. Утро. АДА в ультрасмелом декольте сидит в кресле. Рядом с ней БОРИС тоже в кресле.

АДА. Я никогда не имею физических контактов с мужчиной в первые три дня знакомства. В отношениях с мужчинами я придерживаюсь правила: лучше отложить на потом, чем поторопиться.

БОРИС. Я с вами согласен. Никогда не знаешь, что лучше: быть первым или опоздать. Однажды во время военных сборов мы получили приказ явиться в штаб. Я и пятеро моих друзей пришли первыми, хотели выслужиться. А нас отправили грузить рояль. Ребята мы творческие и хилые, рояль обронили, не то чтобы в щепки, но от души. И нас на пять дней не гауптвахту. Там я простудился, получил воспаление легких и, когда мои однокурсники уже слушали лекции, я лежал в госпитале, где тамошние эскулапы меня так искололи, что одна девушка потом решила, что у меня на мягком месте веснушки.

АДА. Вот-вот! Я все время хочу перевезти сюда рояль из городской квартиры, но боюсь.

Появляется ДИНА, На ней деловой костюм. в руках большая красная спортивная сумка.

АДА. Дина, здравствуй! Как славно, что ты приехала! Мы так чудно проводим время!

ДИНА. Я догадываюсь. (Борису). Я вам привезла альпинистское снаряжение.

БОРИС (делает вид, будто обрадовался). Да? Наконец-то. Скорее бы в горы!

АДА (удивилась). Вы альпинист?

БОРИС. Да. Без гор я не могу. Горы – это главное в моей жизни. Монблан, Эверест, разве это забудешь!

АДА. Но у нас больших гор вроде бы нет.

ДИНА. Больших гор – нет. Но большие пещеры, милочка, есть. А наш гость интересуется спелеологией.

АДА. И спелеологией тоже?

БОРИС. О пещеры!

ДИНА (Аде). Мне нужно поговорить наедине с твоим гостем.

АДА. Секреты?

ДИНА. Секреты. И государственной важности. Понимаешь… Одна иностранка, точнее, датчанка, проводила испытания в пещере, километров в десяти отсюда.

АДА. Я знаю. И что с ней случилось?

ДИНА. С ней? Да ничего. Всего я тебе рассказать не могу, но… Ладно, расскажу. Наши военные очень хотят знать, чем она там занималась на самом деле. Когда им стало известно, что у тебя гостит известный спелеолог, они попросили помочь им. Так что уж позволь нам посекретничать.

АДА. Я никогда не против чужих секретов. Особенно, если они затрагивают интересы государства, а не мои.

АДА уходит.

БОРИС. Двадцать два сантиметра.

ДИНА. О чем вы?

БОРИС. Выполнил ваше первое задание. Расстояние между грудями у Афродиты двадцать два сантиметра. Измерял от одной интересной точки до другой. Для сравнения: у вас на десять сантиметров больше. Я вас не обидел?

ДИНА. Скорее удивил.

БОРИС. Со вторым заданием хуже. Секретер с документами я нашел. Но там не оказалось документа, о котором вы говорили. Я пока воздержался положить туда ваш листок.

ДИНА. Все равно положите. А теперь нам надо торопиться.

БОРИС. Я должен вас предупредить. Что касается гор, скал, ущелий, я…

ДИНА. Уже поняла. Плавать-то хоть вы умеете?

БОРИС. Умею. Но непрофессионально. Нам надо ловить шпионку?

ДИНА. Нет. Вы спасете тонущую в реке девочку. Я надеюсь, вы помните, что это – задание номер три.

БОРИС. И что за девочку я спасу?

ДИНА. Обыкновенную. Маленькую, беспомощную. Она борется с бушующей стихией. «Спасите, спасите!» – кричит она. Вы самоотверженно бросаетесь в воду. И на глазах у жителей деревни мужественно спасаете бедняжку.

БОРИС. Вы не боитесь, что я утону вместе с нею?

ДИНА. Нет. Не утонете. В крайнем случае она вас спасет. Она чемпионка мира в эстафете «четыре по пятьдесят кролем». Только не вздумайте измерять у нее расстояние. Иначе вас посадят за совращение малолетних. Ей одиннадцать лет.

БОРИС. Четыре по пятьдесят кролем! Уж лучше ловить шпионку!

ДИНА. Я хочу из банного хулигана сделать героя. На берегу случайно окажется корреспондент. Он вас начнет расспрашивать. Вы скромно скажете: «Я простой солдат». Впрочем, вы можете говорить, что угодно. Статья уже написана. Мне нужно, чтобы о вашем замечательном поступке написали газеты.

БОРИС. Четыре по пятьдесят кролем. А здесь у вас (показывает на сумку, которую держит Дина) коньяк, который мы выпьем после заплыва.

ДИНА. Здесь ваша солдатская форма. Вы переоденетесь, когда мы приедем к пещере. Журналист и свидетели подвига должны уже быть на месте.

БОРИС (с надеждой). А если свидетели сами захотят спасти это создание?

ДИНА. Там будет человек, который им помешает.

БОРИС. А если не сможет?

ДИНА. Сможет. Он мастер спорта по боксу.

БОРИС. Вы все предусмотрели.

ДИНА. Герои сами не рождаются. Их надо создавать. И дело это нелегкое.

ДИНА и БОРИС уходит. Появляется ВИЛЬМА. Вся в белом. Вбегает ЖЕЛТЫЙ.

ЖЕЛТЫЙ. Катастрофа! Приехал художник! Тот, который будет заниматься картинами. Он уже здесь.

ВИЛЬМА. Это трагедия! Ожидаемая, но трагедия. Где он?

ЖЕЛТЫЙ. Смотри. (Идут на веранду.)

ВИЛЬМА. Что он там делает?

ЖЕЛТЫЙ. Пытается открыть дверь, ведущую в подвал и очевидно закрытую изнутри.

ВИЛЬМА. Надо что-то срочно предпринимать. Иди останови его.

ЖЕЛТЫЙ спускается по лестнице с веранды. ВИЛЬМА мечется по веранде. Находит какую-то банку.

ВИЛЬМА (смотрит на этикетку). Горчица. (Открывает банку, подбегает к перилам, выливает вниз содержимое банки). Не промахнулась!

По лестнице на веранду поднимается мужчина лет сорока с лицом мыслителя и с карикатурной бородкой. Его лицо, волосы, куртка и штаны испачканы массой светло-коричневого цвета. Это ЗЕЛЕНЫЙ. За ним поднимается ЖЕЛТЫЙ.

ВИЛЬМА. Кто вы такой? (Зеленый молчит.) Вы артист? Вы клоун? Что это на вас?

ЗЕЛЕНЫЙ. Судя по всему, горчица.

ВИЛЬМА. Но это не объясняет, кто вы.

ЗЕЛЕНЫЙ. Меня сюда пригласили. Некая мадам Ада.

ВИЛЬМА. Понимаю. Вас пригласили, и вы, перед тем как появиться, испачкались горчицей. Зачем?

ЗЕЛЕНЫЙ. Я не пачкался. Меня, скорее всего, облили.

ВИЛЬМА. Кто? Зачем? Такой цвет… Ну, ладно, облили так облили. Но кто вы такой? Откуда вы? Где живете?

ЗЕЛЕНЫЙ. Я остановился в гостинице.

ВИЛЬМА. В таком случае вам необходимо немедленно вернуться в гостиницу.

ЗЕЛЕНЫЙ. Это невозможно. Мне срочно нужно видеть хозяйку дома.

ВИЛЬМА. Она будет очень удивлена, когда увидит вас. Такая элегантная дама и такой цвет…

ЗЕЛЕНЫЙ. Но это действительно горчица.

ВИЛЬМА. Чтобы понять, что это горчица, надо подойти поближе. Но вряд ли кто на это решится.

ЖЕЛТЫЙ. Слушайте, в таком виде вам действительно лучше не показываться на глаза мадам Ады. Вам нужно переодеться.

ЗЕЛЕНЫЙ. Во что?

ЖЕЛТЫЙ. Я вам помогу. Вы сможете принять душ у меня в комнате, а я попытаюсь найти для вас какую-нибудь одежду. Но сначала. (Подходит к двери. Кричит.) Лимона, срочно принеси бутылку коньяка!

ЛИМОНА приносит бутылку коньяка и фужеры.

ЛИМОНА (внимательно осматривает Зеленого). Вы что-то не то скушали?

ЛИМОНА уходит. ЖЕЛТЫЙ наливает полный фужер, дает ЗЕЛЕНОМУ. Тот выпивает залпом.

ЖЕЛТЫЙ. Вы примете душ и наденете мой костюм. У меня есть прекрасный белый костюм. (Наливает ему еще один фужер.)

ЗЕЛЕНЫЙ. Я вообще-то пью только по праздникам. (Пьет).

ЖЕЛТЫЙ и ЗЕЛЕНЫЙ уходят. Появляются АДА, ЕЛЕНА и ГРИГОРИЙ.

ЕЛЕНА. Какая чудная погода! Здесь так хорошо дышится. И как мне надоели бумаги! Бумаги и посетители. Я пойду погуляю по берегу. (Уходит.)

ГРИГОРИЙ (Аде). Таким, как ты, я бы запретил ношение прозрачных бюстгальтеров. Это полностью выбивает мужчин из нормального рабочего состояния.

АДА. У здоровых людей здоровые эмоции должны проявляться только в желании совершить что-либо общественно полезное.

ГРИГОРИЙ. Пока что мне в голову приходит только одна общественно полезная акция – продолжение человеческого рода.

АДА. Тогда я тебя попрошу совершить полезную акцию меньшего масштаба: помочь мне ввинтить две лампочки. А для начала принеси сюда лестницу. Она у входа. (Григорий уходит.)

ВИЛЬМА. Он вас слушается.

АДА. Чем меньше на женщине одежды, тем больше ее слушаются мужчины.

Появляется ЗЕЛЕНЫЙ в нелепейшем белом костюме, обтягивающем его как трико акробата. Идет решительно, но пошатываясь. Натыкается на несущего лестницу ГРИГОРИЯ. При виде столь колоритной фигуры ГРИГОРИЙ останавливается.

ГРИГОРИЙ (понял). Да ведь это тот человек, который занимается круизом! Желтый. Здравствуйте, мы вас ждем. Ада! Ада!

АДА. Это что за инопланетянин?

ГРИГОРИЙ. Это тип по поводу ансамбля с девочками. Желтый. Помнишь, Елена говорила: тип во всем белом.

АДА. Наконец-то! (Зеленому.) Как добрались? У вас усталый вид.

ЗЕЛЕНЫЙ. Со мной приключилось так много пренелепейших историй…

ВИЛЬМА (Желтому). Надо что-то делать.

ЖЕЛТЫЙ. Сейчас. Отзову их телефонными звонками. (Убегает.)

ГРИГОРИЙ (Зеленому). Девочки вас уже заждались. Заждались.

ЗЕЛЕНЫЙ. Девочки? Девочки. Простите, я не совсем понял, кто меня заждался?

ЖЕЛТЫЙ (стремительно вбегает). Ада, вас кто-то спрашивает по телефону на верхнем этаже. (Снова убегает.)

ЗЕЛЕНЫЙ. Кого заждались девочки?

ЖЕЛТЫЙ (снова стремительно вбегает. Григорию). Вас кто-то по телефону в прихожей спрашивает.

АДА и ГРИГОРИЙ уходят. ЖЕЛТЫЙ тоже.

ВИЛЬМА. Вы поняли, о каких девочках говорил этот человек?

ЗЕЛЕНЫЙ. Не очень.

ВИЛЬМА. Он имеет в виду нимф с картины «Голая Афродита и нимфы».

ЗЕЛЕНЫЙ. Но причем тут девицы?

ВИЛЬМА. Об оценке особо ценных картин у нас принято говорить иносказательно.

ЗЕЛЕНЫЙ. Это понятно. Это даже правильно, но…

ВИЛЬМА. Поэтому он и называет нимф девочками. В надежде, что вы не глупый человек, поймете, о чем идет речь, и будете делать то же самое. Иначе…

ЗЕЛЕНЫЙ. Я не глупый. (Появился Григорий. Григорию, настойчиво.) Простите, времени у меня в обрез. (Подоспела Ада.) Где девочки? Где те, которых вы называете девочками? Они здесь?

ГРИГОРИЙ. Здесь их нет. Но…

ЗЕЛЕНЫЙ. Все! Хватит! Мне нужна вдова… этого поэта… как его…

АДА. Вдова – это я. По вашему, я не похожа на вдову? Странно.

ЗЕЛЕНЫЙ. Ваш возраст меня не интересует.

ЖЕЛТЫЙ (снова вбегает). Вас опять просят к телефону. Вас, Григорий – внизу, а вас, Ада, вверху.

АДА (вздыхает). Всем я нужна. Куда мне идти?

ЖЕЛТЫЙ. Вам в спальню. А вам, Григорий, – в подвал.

ВИЛЬМА (показывает на уходящую Аду). А ведь хороша! Настоящая Афродита! Только зря вы сказали, что вас не интересует ее возраст. Она очень обидчива. Теперь все дело может сорваться.

ЗЕЛЕНЫЙ. Вы так полагаете?

ВИЛЬМА. Да. Я ее знаю.

ЗЕЛЕНЫЙ. Здесь очень жарко.

ВИЛЬМА. Сейчас поправлю. (Кричит в дверь.) Лимона. Пива!

Появляется ЛИМОНА с упаковкой пива. Осматривает ЗЕЛЕНОГО.

ЛИМОНА. Вы уж кушайте поосторожней.

ЛИМОНА уходит. ВИЛЬМА Наливает пиво в фужер. ЗЕЛЕНЫЙ выпивает. От второго отказывается, но ВИЛЬМА настаивает. Он пьет.

ВИЛЬМА Здесь чудесный вид. Пройдем на веранду. У моря прекрасно дышится. (Вытаскивает Зеленого на веранду. Подводит к перилам.) Какой чудесный вид! Какое красивое море!

ЗЕЛЕНЫЙ (уже очень пьян). Славное море, священный Байкал. (Вильме.) А, собственно говоря, кто вы такая?

ВИЛЬМА. Я работник музея.

ЗЕЛЕНЫЙ. А кто они?

ВИЛЬМА. Они владельцы картин. Они очень странные люди.

ЗЕЛЕНЫЙ. Я успел это заметить.

ВИЛЬМА. С ними очень трудно. Очень. Они всего боятся.

ЗЕЛЕНЫЙ. Но это неплохо.

ВИЛЬМА. С их желанием законспирироваться, не называть вещи своими именами, они совсем запутались. Иметь с ними дело просто невозможно.

ЗЕЛЕНЫЙ. Но делать что-то надо. Посоветуйте мне, дитя мое. Вы здесь, смотрю я, Вергилий.

ВИЛЬМА. Прежде всего перестаньте называть вещи своими именами. Когда они вернутся, сразу предложите ей пройти с вами в спальню.

ЗЕЛЕНЫЙ. В спальню? Зачем?

ВИЛЬМА. Вы слышали, как она спросила: «Куда мне идти?», а ей ответили: «В спальню». А он ей и не муж, и не любовник. Не понимаете?

ЗЕЛЕНЫЙ. Нет, дитя мое.

ВИЛЬМА. Картины в спальне. Они пошли проверить картины. Если вы скажете, что хотите пройти с ней в спальню, это должно означать: вы хотите уединиться с ней, чтобы спокойно посмотреть полотна.

ЗЕЛЕНЫЙ. Вы уверены, что она меня поймет именно так?

ВИЛЬМА. И потребуйте, чтобы она взяла с собой нимф. Только не говорите: «нимф». Скажите: «танцовщиц», «девочек», «куколок».

ЗЕЛЕНЫЙ. Понял. Публика у вас странная. Бояться до такой степени… А как называть Афродиту?

ВИЛЬМА. Вы делаете успехи. Называйте ее… называйте ее… Адой, например.

ЗЕЛЕНЫЙ. Это имя хозяйки.

ВИЛЬМА. Совершенно верно.

ЗЕЛЕНЫЙ. А что? В этом есть смысл. Она действительно похожа на Афродиту.

ВИЛЬМА. Так вам и карты в руки. Тащите ее сразу в кровать, то есть я хотела сказать: в спальню.

ЗЕЛЕНЫЙ. Понимаю. А что? В этом действительно есть элемент безопасности. Лучше получить по физиономии за дерзость, чем пять лет за мошенничество.

ВИЛЬМА. А что касается Афины, то вместо меча придумайте что-нибудь другое: сабля, ружье, хлыст…

ЗЕЛЕНЫЙ. Можете на меня рассчитывать.

ВИЛЬМА (кричит в дверь). Лимона. Виски!

Приходит ЛИМОНА с бутылкой виски. ВИЛЬМА наливает фужер. ЗЕЛЕНЫЙ пьет залпом.

ВИЛЬМА. А теперь пивка холодненького.

ЛИМОНА (сочувственно). Как бы опять не изошел!

ЛИМОНА уходит, ЗЕЛЕНЫЙ пьет фужер пива и решительно шагает в холл навстречу АДЕ, ГРИГОРИЮ и ЖЕЛТОМУ.

ЗЕЛЕНЫЙ (настроен решительно). Не кажется ли вам, что мы попусту тратим время? Если нимф, простите, девочек пока здесь нет, то я на худой конец начну с Афро… На худой конец я начну с Ады.

АДА (остолбенела). Ада – это я. И что вы хотите начать со мной на худой конец?

ЗЕЛЕНЫЙ. Мадам, мы не дети.

ВИЛЬМА (Желтому). Главное, чтобы не упал.

ЗЕЛЕНЫЙ. Соблаговолите пойти в спальню, мадам, и мы сразу приступим к делу, о содержании которого оба догадываемся.

АДА. Я представляла вас именно таким. Однако…

ЗЕЛЕНЫЙ. Но это не все. В спальню с вами я пойду только при одном условии.

АДА. У него еще условия…

ЗЕЛЕНЫЙ. Этот (показывает пальцем на Григория.) пусть сразу же приведет остальных. Сразу.

ГРИГОРИЙ. Всех?

ЗЕЛЕНЫЙ. Всех. Только побыстрее, пожалуйста. Я сегодня устал.

АДА. Да, но…

ЗЕЛЕНЫЙ. У вас в спальне хороший свет?

АДА. Моя спальня не оборудована для публичных просмотров.

ЗЕЛЕНЫЙ. Обнаженное тело лучше рассматривать при хорошем свете.

ГРИГОРИЙ. Это интереснее, чем я думал.

ЗЕЛЕНЫЙ. Мне важно знать, как обнаженное тело гармонирует с хлыстом…

АДА. Хлыстом?!

ЗЕЛЕНЫЙ. Экспрессия, движение. Хлыст, холодный злобный взгляд. Это очень важно. Вы понимаете, что я имею в виду?

АДА. Не девочка.

ГРИГОРИЙ (подходит к Вильме, восторженно качает головой). Ты что-нибудь подобное видела? Большой мастер!

ВИЛЬМА. Как в кино!

ГРИГОРИЙ. Сексуальный гигант! А с виду…

Появляется ЕЛЕНА. С удивлением смотрит на ЗЕЛЕНОГО.

ЕЛЕНА. Зиновий! Что ты тут делаешь? Ты в каком-то странном виде.

АДА. А он развлекается. Только что предложил мне раздеться догола и взять хлыст.

ЖЕЛТЫЙ (понял, что надо выходить из положения. Зеленому). Ну, как вам мой костюм?

ГРИГОРИЙ. Это ваш костюм?

ЖЕЛТЫЙ. Мой.

ГРИГОРИЙ. И вы?

ЖЕЛТЫЙ. Я занимаюсь круизом.

ГРИГОРИЙ. А он?

ВИЛЬМА. Я думаю, он художник.

ГРИГОРИЙ. Значит, мы все перепутали. (Аде.) Он не по девочкам. По девочкам другой.

ЖЕЛТЫЙ (блаженно улыбается). По девочкам – я.

ГРИГОРИЙ. А почему ты молчал?

ЖЕЛТЫЙ. Изменились условия. Я ждал команды от туристической компании, которая организует круиз. К сожалению, до сих пор подтверждения я не получил и начинаю думать, что круиз может сорваться.

АДА (показывает на Зеленого). Тогда кто этот акробат?

ЕЛЕНА. Это специалист по живописи. Академик. Академик Зиновий Зеленый.

ЗЕЛЕНЫЙ. Пока еще не академик.

ЕЛЕНА. И кроме того, мой старый знакомый… Мы не виделись, пожалуй, лет десять. Бог мой, как летит время…

ЗЕЛЕНЫЙ (Елене). Ты совершенно не изменилась.

ЕЛЕНА. И ты… Если бы не этот идиотский костюм!

ЗЕЛЕНЫЙ. Да, очень странный костюм. Тут я нашел какие-то странные бумаги. (Вытаскивает из кармана какие-то документы.)

Появляется БОРИС. Он в солдатской форме. Линялая гимнастерка, мятые брюки, карикатурно маленькая пилотка.

ЖЕЛТЫЙ. А вот и бравый солдат Швейк.

АДА. Борис, ты собираешься играть Швейка? Ты в роли Швейка?

БОРИС. Я в роли самого себя. Ибо отныне я… (Вынимает из кармана удостоверение. Читает.) Рядовой Робинзонов Кузьма Платонович. Правда, до сегодняшнего утра у меня была другая фамилия. Она меня устраивала, однако документальное отсутствие ее подтверждения удручало. Зато теперь у меня настоящие документы. Я – рядовой Робинзонов Кузьма Платонович.

ВИЛЬМА. Вроде бы ты перешел на нелегальное положение.

БОРИС. Всех шпионов, которых я играл в театре, в последнем акте обязательно сажали.

АДА. А где Дина?

БОРИС. А вот это уже целая история. Она повезла меня к пещере. Там нас должен был ждать журналист и благодарные свидетели моего будущего подвига.

АДА. Подвига? Какого подвига? Борис, ты совершил подвиг?

БОРИС. Но произошла ужасная ошибка. Машина с журналистом и свидетелями почему-то не приехала, а около пещеры оказались люди, которые несколько дней назад вытащили из пещеры датчанку. Я им сказал, что вместо датчанки рекорд теперь будет ставить она.

ГРИГОРИЙ. Кто?

БОРИС. Дина. Она сопротивлялась. А они сказали, что для них это вопрос престижа и раньше чем через месяц они ее из пещеры не выпустят.

ГРИГОРИЙ. Кого?

БОРИС. Дину.

ГРИГОРИЙ. И где она теперь?

БОРИС. В пещере.

ЕЛЕНА. Вы с ума сошли! Она умрет с голоду.

БОРИС. Не умрет. Ей дали целый чемодан с витаминами.

ГРИГОРИЙ. Дина сидит в пещере! Кто бы мог подумать!

БОРИС. Сидит.

ЕЛЕНА. Одна? Без мужчин? Этого она не вынесет.

БОРИС. Сидит в пещере. Ест витамины и ставит рекорд. Это очень интересный эксперимент. Научный.

АДА. Мужчин не заменишь никакими витаминами. Даже ради науки.

ГРИГОРИЙ. Подумать только… Ну, и денек! Дина – в пещере и поглощает витамины чемоданами. Я – в течение часа уговариваю почтенного академика ехать к блядям.

Появляется КУБИК.

ГРИГОРИЙ. А вот и наш Пинкертон. Как идет следствие. Нашли мерзавцев?

КУБИК. Увы, пока нет. Наши эксперты провели тщательную экспертизу и ничего не нашли.

ВИЛЬМА отводит КУБИКА в сторону.

ВИЛЬМА. Произошло ужасное.

КУБИК. Я знаю. Приехал художник.

ВИЛЬМА. Всего ты не знаешь! Это вообще катастрофа. Этот Желтый – разгильдяй. Он натворил такое. (Шепчет на ухо).

КУБИК (испугался). Об этом кто-нибудь знает?

ВИЛЬМА. Пока нет.

КУБИК. Надо срочно исправлять положение. Любым способом!

ВИЛЬМА. Я понимаю.

В дверях появляется ДИНА.

ЕЛЕНА. Дина!

ГРИГОРИЙ. А мы думали, что ты… глубоко.

ДИНА. Была. Но смогла подняться, мир не без добрых людей. Я поднялась. И успела кое-что узнать и сделать.

БОРИС. Не радует меня это.

ДИНА (Желтому). Я беседовала по телефону с вашей матерью. Она мне рассказала про ансамбль с девочками и про пиво. А тебе, Григорий, я скажу, что господин Желтый пошутил с ансамблем.

ГРИГОРИЙ. Как?

ДИНА. Очень просто. Никакого ансамбля не требуется.

ГРИГОРИЙ. Но!

ДИНА. Забудем об этом. А вот идея с пивом – это великолепно. (Вильме). Я говорила с матерью этого господина о тебе. И дала тебе хорошую рекомендацию, милочка.

ЖЕЛТЫЙ. Поблагодари.

ВИЛЬМА. Спасибо.

КУБИК. Я хотел бы распрощаться.

АДА. Нет-нет! Останьтесь с нами. Если у вас есть время.

КУБИК. У меня всегда есть время для тех, кто не против, чтобы у меня было время.

Появляется ЛИМОНА. У нее в руках поднос с чашечками кофе. АДА помогает ей раздавать кофе.

БОРИС (Дине). А что со мной?

ДИНА. Ничего. Теперь у вас есть документы. Правда, не паспорт, а воинское удостоверение.

БОРИС. Оно не мое.

ДИНА. Ваше. И фотография. И печать. Других документов у вас нет и не будет по крайней мере два года. В документе написано, что вы призваны в армию два месяца назад. Так что служить вам осталось год и десять месяцев.

БОРИС. Но я буду…

ДИНА. Ничего вы не будете. Демобилизуетесь через два года. Вернетесь домой, тогда, пожалуйста, можете пытаться судом восстановить свою фамилию. А пока вы – рядовой Робинзонов Кузьма Платонович. И можете рассматривать меня в некотором роде как свою мать. Робинзонов Кузьма Платонович появился на свет благодаря моим хлопотам.

АДА. Ну, как же так прямо в армию! Он творческий человек.

ДИНА. А я позаботилась о нем. В казарме жить он не будет. По моей просьбе командующий гарнизоном откомандировал его для прохождения воинской службы в Министерство культуры. А в Министерстве культуры решили направить его сюда в полное твое распоряжение.

АДА. В мое распоряжение? И как я буду им распоряжаться?

ДИНА. Творчески. Он откомандирован для помощи вдове великого поэта в работе над архивами. Кроме того, он будет оказывать тебе помощь по хозяйству. Так что теперь ты, Ада, для него воинский начальник со всеми вытекающими отсюда правами.

БОРИС. Лучше бы я остался сидеть в тюрьме!

ВИЛЬМА (Борису). Я вам сочувствую, но помочь ничем не могу. Правда, Леонард?

ЖЕЛТЫЙ. Подумать стоит. Кое-какие мысли уже есть. (Борису.) У нас в стране есть обычай. Когда хотят выразить кому-нибудь поддержку, ему дарят денежную купюру. И я вам дарю купюру. (Вынимает из бумажника одну купюру, дает Борису.)

ДИНА. А где наш художник?

ЖЕЛТЫЙ. Смотрит картины.

БОРИС (рассматривает купюру). Эта дама на купюре мне кого-то напоминает. Но кого?

ГРИГОРИЙ (Борису). Не грусти, Борис. Не все так плохо. Ада не самый строгий командир.

БОРИС. Я не Борис, я Кузьма.

ЛИМОНА. У меня в детстве был кот Кузьма.

АДА. Я буду хорошим командиром. Лимона, принеси шампанское. (Лимона уходит). Утром подъем, плотный завтрак на веранде и пешая прогулка до старой мельницы.

БОРИС. А далеко она отсюда, эта старая мельница?

АДА. Быстрым шагом минут десять. Мельница прекрасно сохранилась. Она навеет нам мысли о тишине вечности, о смысле неторопливой жизни.

БОРИС. После прогулки быстрым шагом ни о чем, кроме вечности, и думать не захочется.

АДА. Днем мы будем читать и заниматься спортом. У меня слабые руки, у Бориса слабые ноги. У мужчины должны быть сильные ноги. Сильные ноги – визитная карточка мужчины. А по вечерам… литературные вечера при свечах. Борис будет читать стихи.

БОРИС. То есть я буду как крепостная актриса.

АДА. Тебе надо будет отрастить волосы до плеч. Как у Ленского.

БОРИС. Лучше наголо. Как рядовому срочной службы.

АДА. В подвале есть комната с большой кроватью и зеркалом на потолке. Это будет гауптвахта. Принесем туда видеомагнитофон и телевизор. Будем смотреть телевизор, а я буду ходить за кофе и коньяком.

ГРИГОРИЙ. А меня не возьмешь на эту гауптвахту? Я тоже отращу волосы до плеч.

ВИЛЬМА. А зачем на потолке зеркало?

ЖЕЛТЫЙ. Чтобы лежа причесываться.

Вбегает ЛИМОНА. По ее испуганному лицу видно, что-то произошло.

ЛИМОНА. Художник там… На втором этаже. Его убили.

Все, кроме БОРИСА, убегают.

БОРИС. Островский кончился, начинается Шекспир. Теперь самое главное – не оказаться бедным Йориком.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина пятая

Там же. ЕЛЕНА и ГРИГОРИЙ поднимаются на веранду и наталкиваются на БОРИСА. На нем военная гимнастерка и бордовые штаны в обтяжку, На ногах ботинки.

БОРИС. Отряд не заметил потерю бойца и «Яблочко»-песню допел до конца.

ГРИГОРИЙ (осматривает Бориса). Что у тебя за форма?

БОРИС. Смешанная. Во всяком случае, удобно. Это Адины брюки. Мои военные брюки подходят только под сапоги. А сапоги, мало того, что это сапоги, но они еще мне и малы. Ботинки тоже Адины. Все Адино мне почему-то подходит. Позор!

ГРИГОРИЙ. Неужели все? (Показывает руками, хохочет.)

ЕЛЕНА. Перестань! Вы, Борис, похожи на солдата какой-то экзотической армии.

БОРИС. Хорошо хоть, что вы увидели во мне мужчину, а не манекена в женской одежде.

ЕЛЕНА. Вы в любой одежде – мужчина.

БОРИС. Сегодня у нас вечер поэзии военного времени. Вчера был вечер поэзии серебряного века. Вы останетесь?

ЕЛЕНА. Да. Ада нас приглашала. Ты будешь читать стихи?

БОРИС. Буду даже петь. Но плохо.

ГРИГОРИЙ и ЕЛЕНА уходят. Появляется ДИНА.

ДИНА. Вы нашли расписку?

БОРИС. Нет. Более того, вашу расписку украли.

ДИНА. Украли? Кто? Понятно. Ада разгадала наш план.

БОРИС. Что теперь будем делать?

ДИНА. Я вам принесу еще одну расписку, и вы снова положите ее в секретер с документами.

БОРИС. Я очень рад.

ДИНА. Чему?

БОРИС. Это означает, что наша договоренность остается в силе. Я помню, чем она должна закончиться. Ваш шофер вернет мне документы и отвезет на вокзал.

ДИНА. Вторую часть договоренностей вы не выполнили.

БОРИС. Не по моей вине. Записки в секретере не оказалось.

ДИНА. Согласна, не по вашей. Про третью говорить не буду. Остается четвертая. Лимона. Вы не забыли?

БОРИС. Я знаю, как вы ко мне относитесь, но у меня, кроме вас, нет никого, с кем я мог бы поделиться… скажем так… сомнениями.

ДИНА. Поделитесь.

БОРИС. Ни с того ни с сего, Желтый мне подарил денежную купюру его страны, и я увидел, что Лимона как две капли воды похожа на их королеву. Я хочу с вами посоветоваться, зачем он это сделал.

ДИНА. А я не могу ответить на этот вопрос. Пока.

БОРИС. Но Лимона не переодетая королева?

ДИНА. У вас очень богатая фантазия.

БОРИС. Просто я хочу знать, с кем должен буду иметь интимные отношения, с Лимоной или с королевой?

ДИНА. Кого бы вы предпочли?

БОРИС. Вас…

ДИНА. Смело. Нагло и смело. И обезоруживающе. Еще будут вопросы?

БОРИС. У меня есть просьба.

ДИНА. После такой откровенности с вашей стороны я попытаюсь благожелательно рассмотреть вашу просьбу.

БОРИС. Переведите меня в другой род войск. Любой. Но подальше отсюда. На дальнюю границу. Лучше всего в подводный флот.

ДИНА. А если я вас переведу в законные мужья?

БОРИС. Нет-нет. Лучше солдатом, чем мужем. У солдата хоть какие-то права да есть. Зря я вас тогда в пещеру…

ДИНА. Зря вы голым по улице бегали.

БОРИС. Я, к сожалению, не учел, что злых фей обижать опасно.

ДИНА. И добрых тоже.

БОРИС. За то и поплатился.

ДИНА. Я не добрая фея и не злая. Так, фея по особым поручениям. Фея на побегушках…

БОРИС. У вас плохое настроение.

ДИНА. Очень. Все идет не так, как я предполагала. Мне надо думать, как самой выйти из создавшегося положения.

БОРИС. Выйти или убежать?

ДИНА. Главное, не быть вынесенной. Пойду, погуляю по берегу. Нужно что-то предпринять. А то, глядишь, и меня переведут в подводный флот.

БОРИС. Будем погружаться вместе.

ДИНА уходит. Появляется АДА. Она в еще более нелепом псевдовоенном наряде.

АДА. Ты плохо выглядишь, Борис.

БОРИС. Меня мучает вопрос.

АДА. Какой вопрос?

БОРИС. Быть или не быть. Скорее всего, быть. Но с документами.

АДА. Я звонила Морковко, справлялась о твоих документах.

БОРИС. Почему Морковко?

АДА. Он начальник банно-прачечного комбината и командует всеми банями… Скорее всего, твои документы пропали.

БОРИС. Я – как князь Игорь. Бился, бился и попал в плен. К вам. Вы не собираетесь купить верблюда?

АДА. Верблюда? Зачем мне верблюд?

БОРИС. Мне бы он очень пригодился. Вокруг вашей виллы одни пески, и убежать можно только на верблюде.

АДА. Что тебе здесь не нравится?

БОРИС. Ненормированное питание. На завтрак были только булочки и фрукты, а рядовому составу срочной службы положено трехразовое горячее питание.

АДА. Но это редкие тропические фрукты: киви, манго, папайя.

БОРИС. В уставе гарнизонной службы про киви ничего не сказано. И про манго тоже.

АДА. Если тебе не нравятся киви и манго, можно перейти на тертую морковку с яблоками. Морковка – очень полезна.

БОРИС. В малых количествах. Если ее есть много, то происходит изменение пигментации кожи, кожа становится цвета морковки. Причем изменение пигментации начинается с задницы. Представляете, все тело белое, а задница морковного цвета. В баню стыдно пойти.

АДА. Я не хожу в баню.

БОРИС. Даже к Морковко?

АДА. Лучше я, как ты, голая пройду по улицам, чем к нему в баню… Ладно. Будет тебе по утрам яичница с ветчиной. Договорились?

БОРИС. Договорились. Теперь я – ваш и душой и телом.

АДА. В отношении тела торопишься.

АДА уходит. Появляется ЛИМОНА. Она хочет уйти.

БОРИС (останавливает ее). Подожди. Мне нужно с тобой поговорить. (Показывает купюру.) Посмотри на эту даму? Это королева.

ЛИМОНА. Ну и что?

БОРИС. Ты знаешь, что ты на нее похожа?

ЛИМОНА. Да мало ли на кого я похожа! Я на утренниках Бабу-Ягу играла без грима.

БОРИС. С твоей комплекцией сподручней играть Кощея Бессмертного.

ЛИМОНА. А я и Кощея играла. Нос мне приклеили. Не то, что дети, взрослые шарахались. А нашему художнику я приснилась, так утром неотложку вызывали.

БОРИС. А я играл Деда Мороза.

ЛИМОНА. И правильно. Вы добрый.

БОРИС. А твоя хозяйка, Ада, она добрая?

ЛИМОНА. Добрая. И очень умная.

БОРИС. Это я заметил. А Дина? Она злая?

ЛИМОНА. Злая.

БОРИС. Кто тебя нашел? Дина или Морковко?

ЛИМОНА. Она. Мы приезжали сюда с самодеятельностью, и моя фотография попала в газету.

БОРИС. И кого ты играла?

ЛИМОНА. Королеву. Злую королеву в «Золушке».

БОРИС. Лучше бы ты играла Бабу-Ягу.

Появляется ВИЛЬМА. ЛИМОНА убегает.

ВИЛЬМА (осматривает Бориса). Вы снова как Робинзон Крузо. Только Робинзон Крузо на военных сборах. Как вы плаваете? Метров двести проплывете? Не утоните?

БОРИС. Если море спокойное, не утону.

ВИЛЬМА. Через два дня к берегу подойдет судно, которое везет нам ящики с пивом. В оговоренное время от судна отчалит лодка. Вы должны будете доплыть до нее. Вас возьмут на лодку и отвезут на судно. Через два дня вы будете в другой стране. Понятно?

БОРИС. Понятно. Побег военнослужащего за границу.

ВИЛЬМА. В том-то и дело, что военнослужащего. Это очень важно. Именно поэтому вам предоставят политическое убежище.

БОРИС. Так за это…

ВИЛЬМА. Вы боитесь, что не доплывете до лодки? Можно сделать так, чтобы она приплыла к берегу и вас взяли на лодку. Но лучше, если вы доплывете до лодки. Тогда, в случае неприятностей, можно будет говорить, что вы плавали, почувствовали себя плохо, начали тонуть и вас спасли. Логично?

БОРИС. В военном трибунале сидят очень доверчивые люди, они поверят.

Появляется ЖЕЛТЫЙ.

ЖЕЛТЫЙ. Вильма вам уже говорила про наш план?

БОРИС. Да.

ЖЕЛТЫЙ. Мы вас спасем.

БОРИС. Спасибо за подарок. Я очень удивился, узнав, что Лимона похожа на вашу королеву.

ЖЕЛТЫЙ. И вы тоже заметили!

БОРИС. Надо посоветовать изменить прическу.

ЖЕЛТЫЙ (удивился). Кому?

БОРИС. Королеве.

Появляется АДА.

АДА. Приехал следователь. Он хочет со всеми побеседовать.

Появляются ЕЛЕНА, ГРИГОРИЙ и ЛИМОНА. Потом КУБИК.

КУБИК. Здесь все, кто был на вилле во время убийства?

АДА. Да. Только я не вижу Дины.

БОРИС. Она гуляет по берегу.

АДА. Будем ждать?

КУБИК. Нет. Я хочу сообщить вам предварительный результат моего расследования. Предварительный результат расследования состоит в том, что никакого предварительного результата нет. Эксперт показал, что художника закололи чем-то похожим на шпагу. Представляете себе, в наше время – шпагой! Наши эксперты прочесали всю виллу и не нашли ничего похожего на шпагу. Чего-чего, а уж ее они нашли бы. Я проверил перемещения всех, кто находился на вилле в момент убийства, и пришел к неожиданному заключению: убить мог практически любой. И это меня огорчило. В нашей работе ничто так не огорчает, как большое количество подозреваемых. Тогда я стал искать мотив преступления. Был мотив у господина Желтого: он изображал художника и мог обидеться за разоблачение. Но за это прокалывать шпагой! Хозяйка виллы. Но художник приехал по ее просьбе. Приглашать специалиста и убить его до того, как он приступил к работе! Маловероятно. Остальные вообще не имели никакого отношения к картинам. Поэтому мотив может быть таким невероятным, что мы не сумеем его отгадать, поскольку он невероятный.

ЖЕЛТЫЙ. И каковы ваши дальнейшие действия?

КУБИК. Я хочу еще раз внимательно осмотреть виллу. (Аде.) Вы разрешите мне?

АДА. Конечно. Оставайтесь у нас. Сегодня у нас будет вечер, посвященный поэзии военных лет. Борис замечательно читает.

ЕЛЕНА. Я уверена, что это будет очень интересно. Борис – профессиональный артист.

Появляется ДИНА.

ДИНА. А меня только что выпороли. Я гуляла около старой мельницы. Оттуда вышли три человека. Затащили на мельницу. Положили на скамейку, задрали юбку, сняли штаны и ремнем…

ЕЛЕНА. Кто эти люди?

ДИНА. Трое здоровых и совершенно мне неизвестных парней. Пороли и воспитывали.

АДА. Они еще и воспитывали?!

ДИНА. Представьте себе: воспитывали. Говорили, что я часто говорю неправду. И я согласилась.

ЕЛЕНА. Согласилась?

ДИНА. Да. Когда лежишь с голой задницей, а рядом люди с ремнем готовятся тебя выпороть, то невольно возникает желание сказать им что-нибудь приятное.

АДА. Они не насильничали?

ДИНА. Нет.

БОРИС. Не смогли. Скамейка узкая.

ЖЕЛТЫЙ. И не рисовали ничего?

ДИНА. Хотите посмотреть? Но в отношении неправды они правы. Мы все привыкли лгать. Лгать просто так и лгать по делу. Лгать начальству. Лгать подчиненным. Лгать самому себе. И я решила. Все! Отныне буду говорить только правду. Начну с вас, Борис. Ваши документы не нашлись. Единственное, что я могу для вас сделать, это демобилизовать. На какое-то время вы останетесь Кузьмой, а потом судом можете себе вернуть свое имя.

БОРИС. Ах, это сладкое слово свобода! И когда я перестану быть рядовым Кузьмой и стану Кузьмой штатским?

ДИНА. Завтра.

БОРИС. А я чуть было в подводный флот не напросился!

ДИНА. Теперь ты, Григорий. Обвели тебя и с ансамблем, и с картинами.

ГРИГОРИЙ. Понял.

ДИНА. Советую больше не ездить к примадонне. А то жена твоя невзначай узнает.

ГРИГОРИЙ. Заметано. А то, как с тем басом. «Достиг я высшей власти».

ДИНА (Аде). Та картина, которую ты хранишь, – копия. Копия.

АДА. Откуда ты знаешь?!

ДИНА. Размер грудей у Афродиты не тот.

ЕЛЕНА. Каких грудей?

ДИНА. Не волнуйся, не твоих.

ДИНА. Кого я позабыла? Кубик. Фамилия у тебя неправильная. «Кубик». Ты не кубик, ты – пирамида. Зад большой (Показывает руками большой зад.), а голова маленькая. (Показывает руками маленькую голову.) Читала твое заключение: «Нельзя принять во внимание тот факт, что кто-то прошел сквозь стены, поскольку люди проходить сквозь стену не могут». Тоже мне восточная мудрость! (Елене.) Теперь вы. Вы хоть раз за свою жизнь правду сказали?

ЕЛЕНА. Успокойтесь, Дина. Может быть, вызвать врача?

ДИНА. И он поставит диагноз: «Интенсивное покраснение ягодиц, вызванное ударами ремня»?

ЕЛЕНА. Успокойтесь. Сядьте и успокойтесь.

ДИНА. Я постою. Уж не знаю теперь, когда смогу сидеть.

ЕЛЕНА. Я вызову машину. Она отвезет вас домой. Хотя машина вам не подойдет. Вам нужен автобус. У нас в парке есть хороший просторный автобус. В нем можно ехать стоя.

ДИНА. Смешно. Я посмеюсь, когда твоему брату-мошеннику влепят десять годков и тебя отправят директором провинциального музея. Нельзя же иметь министра, у которой брат преступник!

ЕЛЕНА. Может быть, достаточно?

ДИНА. Не любишь правду! А она колючая. Боишься, узнают про твои делишки с Морковко.

ЕЛЕНА. Вы поняли, что вам придется искать новое место работы?

ДИНА. Нашла, чем пугать!

ЕЛЕНА (берет трубку телефона, звонит, ждет, пока ответят). Добрый день. Соедините меня с Василием Кирилловичем. Это я. Узнал? Как у вас в Москве? Помнишь, ты мне говорил, у вас есть вакантные должности директоров театров. Есть тут у меня одна дама. Просится на самостоятельную работу. Отпускаю со слезами. Спасибо. Где этот театр? В Урюпинске? Отлично. Она готова начать хоть завтра. В Москве буду через неделю. Зайду. До встречи. (Повесила трубку. Дине.) Сегодня же сдадите дела. И с первым самолетом в Урюпинск. Или хотите куда севернее?

ДИНА. Завтра я буду в Урюпинске.

АДА. Урюпинск, где это?

ЕЛЕНА. Какая разница! Приедет, разберется на месте, потом позвонит.

ЖЕЛТЫЙ (Борису). И долго она будет говорить только правду?

БОРИС. До тех пор, пока ее не перепорют в обратном направлении. В политике самое главное – вовремя правильно выпороть. В искусстве тоже.

ДИНА. Народу много, а прощаться не с кем.

АДА. Подожди, Дина. Надо выпить на дорогу. Где Лимона? Вильма, позови Лимону.

ВИЛЬМА уходит.

БОРИС (Дине). Вашему театру не нужны первые любовники?

ДИНА. Директору театра, особенно если это – женщина, всегда нужны первые любовники.

БОРИС. Как с зарплатой?

ДИНА. Как везде. Невысокая.

БОРИС. А жилье?

ДИНА. На первое время остановитесь у меня.

БОРИС. Подойдет. Я могу приступить к работе хоть сегодня.

ДИНА. Я догадалась.

Вбегает ВИЛЬМА. По ее испуганному лицу видно, что-то произошло.

ВИЛЬМА. Лимона там… Лежит. Ее убили. Вроде бы тоже шпагой.

Картина шестая

Москва. Небольшое кафе. Несколько посетителей. БОРИС сидит за столиком. Он постарел, на нем видавшая виды куртка и джинсы. Он разговаривает по мобильному телефону.

БОРИС. Да, съемки закончились. Завтра возвращаюсь. В репертуар пока не вносите. Тяжелые были съемки. По двенадцать часов в день.

Подходит официантка ИРОЧКА.

ИРОЧКА. Я вчера смотрела семнадцатую серию. Я от вас в восторге. (Протягивает фотографию.) Подпишите, пожалуйста.

БОРИС. Как тебя зовут?

ИРОЧКА. Ира.

БОРИС (пишет, читает вслух). Самой красивой девушке Ире. Таланты могут жить только тогда, когда у них есть поклонницы.

ИРОЧКА. Вы – замечательный актер, Кузьма Платонович!

БОРИС. Много работаю.

Поцеловав БОРИСА в щеку, ИРОЧКА убегает. Появляется АДА. На ней строгий костюм бизнес-леди.

АДА (подходит к Борису). Давно ждешь?

БОРИС. Всего две чашки кофе.

АДА. Как ты меня находишь?

БОРИС. Глаза мужчин подобны рентгеновскому аппарату, их взгляд проходит сквозь одежду женщин и сосредотачивается на самом главном. А это главное у вас всегда было очаровательным. Вы в любом наряде очаровательны, Ада. Или теперь правильнее вас звать Ада Витальевна.

АДА. Аделаида Витальевна. (Садится за столик.) Но для тебя по-прежнему Ада. Я уже в том возрасте, когда хочется казаться моложе.

Появляется ИРОЧКА.

ИРОЧКА. Вам кофе, Аделаида Витальевна?

АДА. Да. Как всегда.

ИРОЧКА уходит.

БОРИС. Вас здесь знают.

АДА. Наше посольство рядом. Я культурный атташе посольства нашей республики. В Москве уже три года. А ты изменился.

БОРИС. Постарел.

АДА. Никто не молодеет. Сколько лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз?

БОРИС. Почти пятнадцать.

АДА. Да, почти пятнадцать. Ты в Москве надолго?

БОРИС. Съемки закончились. Завтра домой.

АДА. В Тамбов?

БОРИС. В Тамбов.

АДА. Работой доволен?

БОРИС. Мне дают большие роли.

АДА. Женат?

БОРИС. Только на сцене. И в сериалах.

ИРОЧКА приносит кофе.

БОРИС. Ирочка, ты смотришь сериалы, где я играю?

ИРОЧКА. Конечно! У меня есть видеодиски. Смотрю по несколько раз. А то место, где вы прыгаете с самолета на самолет… это просто, просто… Какой же вы смелый, Кузьма Платонович! (Ставит чашку на стол и уходит.)

АДА. Кузьма Платонович! Помню, помню. Удружила тебе Дина. А где она? (Медленно пьет кофе.) Я слышала, она теперь занимается политикой.

БОРИС. Да. Сначала выступала сама. А потом стала, как бы сказать правильнее… сподвижницей лидеров политических групп. Цвет флагов, под которыми выступали эти лидеры, менялся так часто, что я чувствовал себя дальтоником. Сейчас с кем-то живет в Лондоне.

АДА (иронически). Сподвижница лидера?

БОРИС. Думаю, сподвижница всего центрального комитета.

АДА. Жанна д’Арк!

БОРИС. Скорее, Мать Тереза.

АДА. А ты по-прежнему Чацкий. Сирано.

БОРИС. Сирано давно не играл. А вот Чацкий… Недавно на съемках сериала меня два часа держали в холодной воде. Голос у меня после этого стал сипловат. Играли «Горе от ума». Приехавшая из Москвы корреспондентка спросила у главрежа, что у Чацкого с голосом. Тот ей ответил: «Ему пришлось с корабля на бал, а на корабле продуло, ветер был сильный».

АДА. Ты не изменился! Я люблю театр.

БОРИС. Вы теперь настолько богаты, что можете купить целый театр. Я слышал, на аукционе в Нью-Йорке вы продали картину и получили большие деньги.

АДА. Это тебе Дина рассказывала?

БОРИС. Нет. Однажды ко мне за кулисы пришел Григорий. Помните такого?

АДА. Как же, как же! Где он сейчас?

БОРИС. Руководит службой безопасности в группе русского балета.

АДА. Он всегда любил балет.

БОРИС. «Дианы грудь, ланиты Флоры прелестны, милые друзья! Однако ножка Терпсихоры прелестней чем-то для меня».

АДА. В балеринах его интересовали другие части тела. Он сказал тебе, какую картину я продала в Нью-Йорке?

БОРИС. Да. «Голая Афродита и нимфы». Я помню эту картину. И меня это удивило.

АДА. Почему?

БОРИС. Большие деньги можно получить только за картину художника с мировым именем. И…

АДА. И?

БОРИС. И я предположил, что под картиной Сарта была спрятана картина другого художника.

АДА. И ты поделился своими предположениями с Григорием?

БОРИС. Нет. Картины его не интересовали. Он просил меня познакомить с одной нашей Афродитой, с Юлечкой Недобитовой. Наша Афродита отличается от вашей тем, что если снять краску с вашей Афродиты, то миру предстанет Рафаэль или Джорджоне. А если снять грим с Недобитовой получится чистая Старуха Шапокляк. Так какая же картина была спрятана за прелестной Афродитой? Рубенс. Веласкес. Нет? Тогда Васнецов, Врубель.

АДА. Холодно.

БОРИС. Кандинский. Малевич.

АДА. Теплее.

БОРИС. Пикассо.

АДА. Горячо.

БОРИС. Неужто Дали?

АДА. Дали.

БОРИС. Ужас-то какой!

АДА. Перед смертью муж мне сказал: дождись времени, когда картину можно вывезти и продать.

БОРИС. Как к нему попал Дали?

АДА. После войны он работал в комиссии по возвращению ценностей, захваченных немцами. И нашел картину Дали. В отличие от других членов комиссии, он понял, какую она представляет ценность.

БОРИС. И он закрасил картину?

АДА. Да. Ему принадлежали две картины Сарта: «Афина свирепая с мечом» и «Голая Афродита и нимфы». И он сделал копию каждой картины. Только копию «Афины» он сделал на чистом холсте, а копию «Афродиты» – на картине Дали. Подлинники он тогда на время передал музею, а копии оставил себе. Перед смертью он завещал подлинники и копию «Афины», ту, которая на холсте, – музею, а копию «Афродиты», ту, под которой Дали, оставил мне.

БОРИС. Кому принадлежала картина Дали?

АДА. Ее вывез из Польши какой-то немецкий офицер. Немцы не ценили Дали, и офицер, наверное, рассматривал ее как курьез. Так что хозяин неизвестен.

БОРИС. Кто еще знал, что под «Афродитой» спрятан Дали? Дина? Министерша?

АДА. Никто! Все их интересы ограничивались продажей за границу картин Сарта. Они искали художника, который должен был за солидное вознаграждение дать заключение, что копии – это подлинники, а подлинники – это копии. Копии они передали бы в музей, а подлинники продали бы за границей. Но я решительно отказывалась передать принадлежащую мне картину. И расписку о том, что мой супруг завещал ее мне, надежно спрятала. Ты ее искал, но не нашел. Ведь это ты подкладывал фальшивку в секретер с документами?

БОРИС. Я. По просьбе Дины. Два раза.

АДА. Я это сразу поняла.

БОРИС. А зачем меня заставили измерять расстояние между грудями?

АДА (хохочет). Я им рассказала, что моему супругу очень нравился мой бюст, что, впрочем, правда, и он всегда рисовал мои груди, даже когда делал копии. И…

БОРИС. И когда я измерил груди вашей Афродиты и обнаружил, что расстояние у нее между грудями такое же, как у вас, Дина решила, что у вас копия…

АДА. И потеряла интерес к ней.

БОРИС. Очень мудро.

АДА. Очень удобно, когда тебя считают дурочкой.

БОРИС. У вас это получалось.

АДА. Было очень весело.

БОРИС. Было бы еще веселей, если бы не было двух трупов.

АДА. Ты прав, Борис. Два трупа – это ужасно. Хотя никакого отношения к картинам они не имеют. Посуди сам. Какое отношение может иметь убийство несчастной Лимоны к продаже картин?!

БОРИС. Убили романтично. Шпагой. У кого могла быть шпага? И кто мог ее потом спрятать? Вильма и Желтый? В чужом доме. Вряд ли! Дина? Может быть. Григорий? Может быть. Вы? Вы хозяйка виллы и всегда смогли бы найти место, где спрятать шпагу. Оба удара были нанесены профессионально, убийца должен был уметь пользоваться шпагой. Григорий нашел бы другое оружие. Из всех персонажей, вы – единственная, кого можно подозревать в умении фехтовать.

АДА. А ты? Разве ты не играл Сирано?

БОРИС. Это верно, но фехтую я плохо.

АДА. Но фехтуешь.

БОРИС. Знали ли вы, на кого была похожа Лимона?

АДА. Знала. На королеву одной страны. Знала и о том, что Елена и Дина хотели сделать десяток интимных фотографий с тобой и Лимоной, а потом обменять их на свободу брата. Они были уверены, что власти той страны пойдут на обмен.

БОРИС. Но тогда зачем я должен был спасать девчонку?

АДА. Статья о твоем подвиге и твоя фотография в солдатской форме должны были появиться в газете, выходящей на английском языке. Они хотели доказать, что фотографии, где ты и Лимона – не постановка с актерами и что на их фотографиях реальный солдат, известный по публикациям в газете. Идиотский план. Наивные люди. Бедная Лимона.

БОРИС. Но это доказывает, что ни Дина, ни Елена не были заинтересованы в смерти Лимоны.

АДА. А Желтый? Его могли послать для того, чтобы он убрал Лимону и таким образом навсегда закрыл возможность компрометации королевы.

БОРИС. Но зачем ему убивать художника? Нет. Желтый отпадает. Григорий? У него были другие возможности расправиться с обоими. Вильма? Эта занималась своим Леонардом. Остаетесь вы, Ада.

АДА. У меня не было мотива убивать Лимону. Я любила ее.

БОРИС. А разве не вы инсценировали нападение на нее? Насильников, проникающих через стены, можно придумать, но покрашенная задница – вполне материалистическая субстанция.

АДА. Да, придумала я.

БОРИС. Но зачем?

АДА. Я хотела помешать Дине использовать Лимону для освобождения этого мошенника. И решила ее как следует запугать. После истории с нападением на Лимону я отправляла Дине анонимки, где писала: следующая – ты, пройдем через стены и покрасим тебе жопу в разные цвета.

БОРИС. Испугалась?

АДА. Еще как! Спросила меня, как я смывала краску с Лимоны. «Олифой» – отвечаю. А она: «Где купить олифу?» «Зачем тебе?» – спрашиваю. А она: «Не ровен час, проснешься, а твоя Марья Ивановна вся в цветочках».

БОРИС. Представляю, сколько ушло бы краски!

АДА. Я тебя убедила, что у меня не было мотива убивать Лимону?

БОРИС. Нет. Не убедили. Лимона могла знать, что под картиной «Голая Афродита и нимфы» прячется другая картина.

АДА. Могла знать. Ты в силах доказать, что знала?

БОРИС. Как-то Вильма мне сказала, что Лимона докладывает ей и Кубику все, что связано с вашей картиной.

АДА. Это не доказательство.

БОРИС. Но кто-то же убил.

АДА. Кто-то убил.

БОРИС. За отсутствием других подозреваемых, главным подозреваемым остаетесь вы.

АДА. Ты сообщишь обо мне полиции?

БОРИС. Нет. Сам я в полицию не пойду. Но если меня спросят, расскажу.

АДА. Расскажешь?

БОРИС. Расскажу.

АДА Прекрасно! Прекрасно! Ирочка. (Зовет Ирочку, та подходит.) Нам еще кофе. Мне и Кузьме Платоновичу. Если бы ты знал, Борис, как я рада тому, что ты готов рассказать про меня полиции! Это означает, что ты не боишься полиции. Теперь я точно знаю, что не ты их убил. Не ты… Меня это все время мучило. Я тебя специально спросила про Сирано.

ИРОЧКА приносит кофе. Некоторое время АДА и БОРИС молча пьют кофе.

АДА. И что теперь?

БОРИС. Ничего. Теперь другое время.

АДА. Другое. Ты стал известным актером. У нас теперь независимая республика. Я служу в посольстве. Елена – снова министр. И снова министр культуры. Она очень хотела тебя видеть, Борис.

БОРИС. Для этого мне нужно снова в костюме Адама погулять по городу.

АДА. Нет. Но ты действительно хотел бы ее увидеть?

БОРИС (не очень уверенно). А почему бы нет?

АДА. Собственно поэтому я просила тебя прийти сюда. Елена!

Одна из посетительниц поворачивается. Это ЕЛЕНА, Она почти не изменилась. подходит к столику. БОРИС встает.

ЕЛЕНА. Я очень рада тебя видеть, Борис.

БОРИС. Я давно уже не Борис, я Кузьма. Кузьма Платонович Робинзонов.

ЕЛЕНА. Для меня ты всегда Борис. Хочешь, приезжай к нам, и я тебя снова сделаю Борисом. (Аде.) Давай сядем. Когда я сижу, не так видно, что я пополнела.

БОРИС. Вы прекрасно выглядите, госпожа министр.

ЕЛЕНА. Не надо, не надо. Мы все изменились. И ты, Борис изменился. Но я навсегда запомню тебя таким, каким ты был тогда… на улице… У меня остались фотографии. Я даже ношу их с собой. (Вынимает из сумочки пачку фотографий, показывает Борису и Аде.) Ты все в театре?

БОРИС. Куда мне без Мельпомены!

ЕЛЕНА. Ты на хорошем счету?

БОРИС. Не очень. В прошлом году играл Чацкого. Во время четвертого акта, где бал у Фамусова, что-то случилось с декорациями, упал задник с анфиладой комнат. А вместо него наш рабочий, ну, пьяница, что с него возьмешь, опустил задник со взятием Зимнего. Пулеметы, матросы, красные флаги. Все графы и князья от удивления рты разинули. Я посмотрел на них и запел «Вихри враждебные веют над нами…» К счастью, главный спонсор нашего театра, как бы сказать поделикатнее, протежирует нашу актрису Юлю Недобитову.

АДА. Это та, которая старуха Шапокляк?

БОРИС. Все мы на кого-нибудь да похожи.

ЕЛЕНА. Ты не изменился.

БОРИС (Елене). Как ваш брат, мадам?…

ЕЛЕНА. Зови меня просто Елена. Брат отсидел восемь лет. Теперь живет в Нью-Йорке. Я его давно не видела. Говорят, торгует картинами. Думаю, скоро опять посадят. Морковки держат VIP сауну с бассейном. По-моему, это просто публичный дом.

АДА. (Елене). Расскажи о Желтом.

ЕЛЕНА. После провозглашения независимости я несколько месяцев работала министром внутренних дел. Выдам тайну. Желтый – сотрудник органов безопасности той страны, где сидел мой брат. Его специально прислали, чтобы он помешал нашему плану с Лимоной.

БОРИС. Как они узнали про ваш план?

ЕЛЕНА. Об этом мне уже совсем нельзя говорить. Но если ты будешь звать меня Елена…

БОРИС. Ну, скажите, Елена.

ЕЛЕНА (Аде). Как я могу устоять! (Борису.) Помнишь такого Кубика?

БОРИС. Помню. По-моему он – идиот.

ЕЛЕНА. Это не мешало ему помогать безопасности той страны, где арестовали моего брата.

БОРИС. Попросту говоря, он был шпионом.

ЕЛЕНА. Это так.

БОРИС. И он выдал ваш план?

ЕЛЕНА. Выдал.

БОРИС. Где он сейчас?

ЕЛЕНА. Он утонул. У Морковко в бассейне при сауне. Несчастный случай.

БОРИС. Понял. Лучше скушать пуд морковки, чем сходить в бассейн к Морковке.

АДА. На всякий случай Желтый, когда бывает у нас, в эту сауну не ходит.

БОРИС. Я думал, что Желтый – коммерсант.

ЕЛЕНА. Его мать владеет большим заводом по переработке рыбы. А он наследник. Скоро бросит службу и займется только рыбой.

БОРИС. Вильма с ним?

ЕЛЕНА. Да. У них трое детей. Она изменилась, очень пополнела, перестала заниматься фехтованием.

БОРИС. Она занималась фехтованием?

АДА. Еще учась в школе, она была чемпионкой республики среди юниоров.

БОРИС. В каком виде фехтования?

АДА. В шпаге. В шпаге, Борис.

БОРИС. Ну, конечно!!! Она говорила мне, что сумеет сыграть д'Артаньяна. Хотела сыграть Сирано.

АДА. У Вильмы могла быть шпага, и она владела техникой фехтования. Она имела возможность убить обоих. И у нее был мотив.

БОРИС. Согласен. Желтый мог приказать ей убить Лимону. Но художник? Зачем ей убивать художника?

ЕЛЕНА. Желтый совершил непростительную глупость. После того, как Вильма облила художника горчицей, Желтый отдал ему свой костюм. И забыл вынуть из него документы. Художник нашел документы. Прочел и понял, что Желтый – не тот, за кого себя выдает. Оставался только один выход.

БОРИС. Похоже. Но кто напал на Вильму?

АДА. Никто. Она пыталась измерить расстояние между грудями Афродиты, но картина висела очень высоко, и она упала. Когда прибежали люди, она придумала историю про нападение.

ЕЛЕНА. Я не люблю детективы в жизни, их разгадка ни к чему хорошему не может привести. Другое дело в кино.

АДА. Да, в кино. Я и мои друзья готовы выступить спонсорами для производства длинного-длинного сериала. Рабочее название «Робинзон Крузо и голая Афродита» (Борису). Мое условие – чтобы ты играл главную роль.

ЕЛЕНА. А мое условие – чтобы все съемки происходили у нас. Ты согласен?

АДА. Он согласен.

БОРИС. Согласен.

ЕЛЕНА. Вот и прекрасно. Поедем к нам.

БОРИС. Когда?

ЕЛЕНА. Прямо сейчас. Будешь жить на моей вилле.

АДА. Не отказывайся, Борис. Вилла – это не то слово. Дворец на берегу моря!

ЕЛЕНА. Двенадцать комнат. А какой пляж! Какая веранда!

АДА. И какая спальня! Какая кровать!

БОРИС. Когда я играл Антония в «Антонии и Клеопатре», я лег в кровать, где уже лежала Клеопатра. А кровать сломалась. Клеопатра выскочила, сверху рубашка разорвалась, и она оказалась голой до пояса, зато снизу – джинсы и сапожки. Она отдавила себе ногу и начала носиться по сцене с воплями и с нехорошими словами, до пояса голая, обильные, поистине царские груди – в разные стороны как маятники, джинсы с заплатками на коленях, сапожки на высоких каблуках и на голове корона. Публика сначала не поняла, что случилось, а потом начала хохотать. Закрыли занавес. Дежурный режиссер врезал Клеопатре оплеуху, чем привел ее в рабочее состояние. Заложили ее снова в кровать и открыли занавес. Доиграли без проблем.

ЕЛЕНА. Едем?

БОРИС. Карету мне, карету.

ЕЛЕНА. Спальное купе первого класса. На двоих.

АДА. Какая предусмотрительность!

ЕЛЕНА (Борису, тоном, не терпящим возражения). Я жду тебя в машине. (Аде.) Я тебе позвоню.

АДА. Жду указаний, госпожа министр.

ЕЛЕНА направилась к выходу. АДА и БОРИС.

АДА. Я нашла эту шпагу. Нашла и выкинула в море. Хотела тебя спасти.

БОРИС Меня спасти?

АДА. Я нашла шпагу в твоей комнате. Кто-то ее спрятал под кроватью.

БОРИС. Но…

АДА. Я поняла, что тебя хотят подставить. Но сомнения все-таки оставались. Поэтому я и хотела встретиться с тобой.

БОРИС. Вы – ангел.

АДА. Опять на «вы».

БОРИС. Вы для меня всегда Афродита. А Афродиту я могу звать только на «вы».

АДА. А ты для меня Робинзон Крузо. Пока.

БОРИС. Пока? У меня есть надежда?

АДА. Если хочешь съесть зрелый плод, надо подождать, пока он созреет. А ты еще зелененький. Я буду к тебе заезжать. Чаще, чем того бы хотелось Елене.

БОРИС. Я всегда буду рад вас видеть.

АДА и БОРИС идут к выходу. За БОРИСОМ бежит ИРОЧКА.

ИРОЧКА. Кузьма Платонович, автограф для моей бабушки. (Борис подписывает автограф.) Она от вас в восторге. Скажите, у вас все по-настоящему, когда вы в кровати с Недобитовой? Она такая красивая!

БОРИС. Юля Недобитова – наша гордость. Роксана. Дездемона. Лет пятнадцать назад мы ставили авангардистский вариант «Ромео и Джульетты». Там Ромео оживал. Какая она была Джульетта! Хрупкая! Застенчивая! Робкая!

ИРОЧКА. Как будет называться ваш новый сериал?

БОРИС. «Кот Кузьма и лиса Аделаида Витальевна».

ИРОЧКА (разочарованно). Это будет сериал для детей?

АДА. Это будет сериал для взрослых. Там будет много эротики. Очень много эротики.

ИРОЧКА. С Недобитовой?

БОРИС. А как же без нее!

ИРОЧКА (мечтательно). Вот это жизнь!

БОРИС. Это будет вещица посмешнее «Фауста» Гёте.

ЕЩЕ ОДНА ТОЧКА НАД I

История с террористами в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АКИНДИНОВ

ВИКТОР

ДОКТОРЕССА

ДЕВУШКА

КУЛЬТУРИСТ

ПРОФЕССОР

ЖУРНАЛИСТ

АКТРИСА

ДЕТЕКТИВ

ПОЭТЕССА

ХОЗЯЙКА КАФЕ

СТАРИК

СТУДЕНТ

ПОЛИЦЕЙСКИЙ

ПОСОЛ

ТЕРРОРИСТЫ:

ГЛАВНЫЙ

ТЕРРОРИСТКА

НЕРВНЫЙ

ВЕСЕЛЫЙ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Небольшое кафе. Слева стойка. В центре столики. Справа – старая дверь, которой теперь не пользуются; на ней полки с цветами. ПРОФЕССОР, пожилой человек в очках с золотой оправой, сидит за столиком и что-то усердно пишет. На высоком стуле у стойки СТАРИК. Он чинит кофеварку; на нем видавший виды комбинезон и старомодные очки. ХОЗЯЙКА, очень полная дама, стоит рядом и наблюдает за ним. Входит ДОКТОРЕССА, молодая, строго одетая женщина. сразу направляется к стойке.

ДОКТОРЕССА. Опять кофеварка сломалась! (Старику) Если бы мы, доктора, так людей лечили, как вы чините эту машину!

СТАРИК. У вас всегда одна и та же модель. А у меня что ни дом, то новая.

ДОКТОРЕССА. Ваша правда. Вот только людей больше, чем кофеварок.

ХОЗЯЙКА. Вас давно не было.

ДОКТОРЕССА. Болела.

СТАРИК. И доктора болеют.

ДОКТОРЕССА. Чаще, чем кофеварки.

СТАРИК (снимает очки, закрывает крышку кофеварки). Готово.

ХОЗЯЙКА наливает две чашки. Одну отдает ДОКТОРЕССЕ. Та отходит и садится за столик. Вторую чашку протягивает СТАРИКУ.

ХОЗЯЙКА (показывает на профессора). Отнеси ему.

СТАРИК относит кофе ПРОФЕССОРУ. Тот молча берет чашку и кивком головы благодарит. СТАРИК возвращается к стойке. ХОЗЯЙКА наливает ему чашку. В кафе влетает СТУДЕНТ, вертлявый, лохматый парень в спортивной рубашке и потрепанных джинсах.

ХОЗЯЙКА (старику). Это мой будущий зять. (Студенту) Кофе тебе налить?

СТУДЕНТ. Да. Но пришел я не за этим. Мне нужны деньги.

ХОЗЯЙКА. Хочешь купить обручальные кольца? Пора.

СТУДЕНТ. Мне нужно много денег. Хочу поставить все точки над «i». Я не уверен, что в ближайшее время смогу их вернуть. Почему вы не спрашиваете, сколько?

ХОЗЯЙКА. Ты скажи, а я послушаю.

СТУДЕНТ. Для студента, отдавшего всю жизнь революции, это огромная сумма. Для вас, представительницы хоть и мелкой, но буржуазии – пустяк. Это еще одно приложение закона относительности к социальным проблемам. И не говорите, что у вас нет свободных денег. Ваше предприятие находится в стадии процветания… Почему вы не спрашиваете, для каких целей мне нужны деньги?

ХОЗЯЙКА. Ты скажи, а я послушаю.

СТУДЕНТ. Я полечу в Патагонию.

СТАРИК. Далековато.

СТУДЕНТ. Там соберутся замечательные люди. Они борются против варварского истребления пингвинов. Но дело не в пингвинах. Дело в борьбе. В борьбе против империалистических монополий.

СТАРИК. И надолго ты собрался к этим «замечательным людям»?

СТУДЕНТ. Не знаю. Но обратите внимание, мне нужны деньги только на билет туда.

ХОЗЯЙКА. А назад пешком?

СТУДЕНТ. Если движение победит, то мне вручат обратный билет, как мандат свободы.

ХОЗЯЙКА. Кто вручит?

СТАРИК (подсказывает). Пингвины.

СТУДЕНТ. Вручит победивший народ. (Старику) Вам, в прошлом рабочему, надо бы знать, что народ, решивший обуздать разгул монополий, не может не победить. Революционные идеи неодолимы.

ХОЗЯЙКА. А дочь моя согласна тебя ждать, пока ты будешь спасать пингвинов?

СТУДЕНТ. Мы полетим вместе.

СТАРИК. Повезло пингвинам!

ХОЗЯЙКА. Ну, ее-то я никуда не пущу. Хочет бороться с буржуазией, пусть борется здесь. Со мной. Сам сказал, что я – буржуазия.

СТАРИК (поправляет). Он сказал, мелкая буржуазия. (Осматривает Хозяйку, очень полную даму.) Хотя по тебе не скажешь, что очень уж мелкая.

ХОЗЯЙКА. Пусть борется с такой, какая есть. Но дома.

СТАРИК (Хозяйке). Налей еще чашку.

СТУДЕНТ. И мне тоже.

ХОЗЯЙКА. Спать плохо будете.

СТАРИК. Я знаю отличное средство от бессонницы. Коньяк.

СТУДЕНТ (удивлен). Помогает?

СТАРИК. Нет. Просто бессонница становится веселее.

СТУДЕНТ. У меня нет бессонницы.

СТАРИК. Будет. Как начнешь спасать пингвинов, обязательно будет.

В дверях появляется АКИНДИНОВ. Не успевает дойти до середины зала, как в кафе уверенной походкой входит ВИКТОР, подходит к АКИНДИНОВУ.

ВИКТОР. Я вас заметил издалека. Серый костюм, в руках газета… (Разглядывает Акиндинова.) Вот вы какой! Когда я случайно узнал, что в нашем Бальнеологическом центре появился пациент, мой однофамилец, я не поверил.

АКИНДИНОВ. Но, тем не менее, это так.

ВИКТОР. Вы к нам надолго?

АКИНДИНОВ. Пока я оплатил курс только на одну неделю. А там… Годы, годы! Приходится следить за здоровьем.

ВИКТОР. Однофамилец! Такая редкая фамилия. И еще из России. В России много Акиндиновых?

АКИНДИНОВ. Не встречал ни одного. Есть, правда, известный актер, но он просто «Киндинов».

ВИКТОР. Актер! А я – простой чиновник.

АКИНДИНОВ. Вы хорошо говорите по-русски.

ВИКТОР. Мы с отцом говорили по-русски. Пока он был жив. Но вот уже пять лет, как его не стало. Вы выбрали это кафе, потому что бывали здесь раньше?

АКИНДИНОВ. Вчера я проходил мимо и обратил внимание на вывеску: «Встреча друзей». Лучшего места не придумаешь! У вас прекрасный город. Из гостиницы, где я остановился, чудесный вид на Женевское озеро, даже Лозанну видно.

ВИКТОР. До Лозанны всего полчаса на пароходе. Вы любите путешествовать?

АКИНДИНОВ. Мне приходится много ездить. Такая работа. Я дипломат.

ВИКТОР. А я дальше соседней Швейцарии никуда.

АКИНДИНОВ. И никогда не были в России?

ВИКТОР. Никогда. Уйду на пенсию, начну путешествовать. Признаюсь, я вам сказал полуправду. Я вас немного знаю. Вы когда-то работали у нас в стране в советском посольстве.

АКИНДИНОВ. Был такой грех.

ВИКТОР. Однажды я видел ваших дипломатов по телевидению и старался угадать, где вы. И все время смотрел на себя в зеркало.

АКИНДИНОВ. Зачем?

ВИКТОР. А вдруг мы похожи друг на друга? А правда, что все русские дипломаты – шпионы?

АКИНДИНОВ (смеется). Не все. Но бывает. Раньше было много. Но Россия сейчас изменилась. Хотя… Солнце по-прежнему поднимается на Востоке, только теперь никто не знает, куда оно зайдет. Одни считают, на Запад, другие – вернется на Восток. Как всегда.

В дверях появляется ПОЭТЕССА, средних лет женщина в темном платье с белым кружевным воротником.

СТАРИК (Хозяйке). Кто такая?

ХОЗЯЙКА. Поэтесса! Часто бывает у меня. Сидит в углу и молчит. Наверное, стихи сочиняет. Может быть, и про меня когда-нибудь напишет. И будет сноска: «Имеется в виду хозяйка кафе, где любила бывать поэтесса». Я дочку ее взяла на три часа в день. Раза два пришла – и все.

ПОЭТЕССА подходит к стойке.

ПОЭТЕССА. Моя была?

ХОЗЯЙКА. Нет. Третий день не приходит.

ПОЭТЕССА. Ничего не могу с ней поделать. Сегодня специально напомнила. Не слушает. Говорит: «У меня другие приоритеты». Другие приоритеты! Знаю я эти приоритеты. Не только обнять, посмотреть страшно.

СТУДЕНТ (вмешивается в разговор) Ваша дочь занимается важным делом. Она знакомит прогрессивную молодежь с вашим творчеством. (Начинает декламировать.) «И как свободы легко добиться, когда поймешь, что лишен свободы». Это замечательное стихотворение. «Над полем желтым, зеленым лесом и над деревней, где жили люди…»

СТАРИК (перебивает). А пингвины где?

СТУДЕНТ (обиделся). Причем здесь пингвины?

ПОЭТЕССА (удивлена). Действительно, причем здесь пингвины? (Хозяйке, показывая на Профессора.) Что это за человек? Мне кажется, я его где-то встречала.

ХОЗЯЙКА. Он здесь в первый раз. Какой-то ученый. То ли телевизор изобретает, то ли атомную бомбу. А может, от старости впал в маразм и сам с собой в крестики-нолики играет. (Протягивает Поэтессе кофе.) Для моего заведения ваше присутствие – реклама.

ПОЭТЕССА. Разве что в отдаленном будущем. Поэты сейчас не в моде. Значит, вы не знаете этого человека.

Появляется АКТРИСА, молодая особа в полупрозрачной блузке и в почти волочащейся по земле бесформенной черной материи вместо юбки. Садится за столик.

СТАРИК (оценивающе рассматривает Актрису). Актриса!

ХОЗЯЙКА. Ну и девицы нынче! И что с ними можно делать?!

ПОЭТЕССА. Да то же, что и раньше. Только без предварительной договоренности.

ПОЭТЕССА берет чашку, сумку и возвращается к столику. Появляется ЖУРНАЛИСТ, мужчина лет сорока, в кожаной куртке. Он подходит к столику, где сидят АКИНДИНОВ и ВИКТОР.

ЖУРНАЛИСТ (Акиндинову). Господин Акиндинов? Я – из газеты «Лак Леман Новости».

АКИНДИНОВ. Я вас жду. (представляет Виктора). Это тоже господин Акиндинов. Только Акиндинов Виктор, а я Акиндинов Андрей.

ЖУРНАЛИСТ (Виктору). Вы тоже из Москвы?

ВИКТОР. О, нет. Я – Акиндинов местный.

ЖУРНАЛИСТ. Родственники?

АКИНДИНОВ. Нет. Просто однофамильцы. Случайно встретились.

ЖУРНАЛИСТ. Я надеюсь, вы меня просили прийти сюда не для того, чтобы рассказать о встрече однофамильцев?

АКИНДИНОВ. Нет, нет. Вы хотите кофе?

ЖУРНАЛИСТ. Зачем вы пригласили меня?

АКИНДИНОВ. Сюда должен прийти человек, с которым я хотел бы вас познакомить.

ЖУРНАЛИСТ. Тоже ваш однофамилец?

АКИНДИНОВ. Не думаю. Но, надеюсь, он заинтересует вас.

ЖУРНАЛИСТ. Чем?

АКИНДИНОВ. У него имеются любопытные документы. Совершенно уникальные.

ЖУРНАЛИСТ. Что это за документы?

АКИНДИНОВ. Давайте его подождем.

ЖУРНАЛИСТ. Вы уверены, что они меня заинтересуют?

АКИНДИНОВ. Они представляют большую ценность.

ЖУРНАЛИСТ. Почему вы не хотите ими воспользоваться сами?

АКИНДИНОВ. Я боюсь, он мне их не отдаст.

ЖУРНАЛИСТ. Что вы хотите от меня?

АКИНДИНОВ. Чтобы вы с ними познакомились.

ЖУРНАЛИСТ. Почему именно я?

АКИНДИНОВ. Вы знаете русский язык. Вы долгое время работали у нас в стране.

ЖУРНАЛИСТ. Вы знаете этого человека?

АКИНДИНОВ. Нет.

ЖУРНАЛИСТ. А он вас?

АКИНДИНОВ. Тоже нет.

ЖУРНАЛИСТ. У меня очень много дел. Я хотел бы знать, что это за документы.

АКИНДИНОВ. Это сведения о переводе больших сумм от наркодельцов на счета некоторых русских государственных деятелей.

ЖУРНАЛИСТ. Это не фальшивка?

АКИНДИНОВ. Нет. И скоро вы убедитесь в этом сами.

Появляется ДЕТЕКТИВ, высокий рыжеволосый парень. Он останавливается в центре зала, потом неторопливо идет к столику, где сидит АКТРИСА, и плюхается на стул рядом с ней.

АКТРИСА. Ты всегда опаздываешь? Или только на свидания?

ДЕТЕКТИВ. На деловые свидания, крошка. Только на деловые свидания.

АКТРИСА. Ты действительно частный детектив?

ДЕТЕКТИВ. Могу показать лицензию.

АКТРИСА. Не надо. Чем ты сейчас занимаешься?

ДЕТЕКТИВ. Это мой профессиональный секрет.

АКТРИСА. Профессиональные секреты отличаются от личных тем, что их можно дороже продать.

ДЕТЕКТИВ. Я клиентов не выдаю.

АКТРИСА. Таких не встречала. Ты в принципе против денег?

ДЕТЕКТИВ. Деньги нужны всем. Но я привык зарабатывать честно. И есть вещи ценнее денег.

АКТРИСА. Поняла. Долг. Любовь. Чистые чувства. Отгадала?

ДЕТЕКТИВ. На верном пути.

АКТРИСА. Я тебе нравлюсь?

ДЕТЕКТИВ. Ты привлекательна.

АКТРИСА. С чего ты начинаешь, когда видишь привлекательную особу?

ДЕТЕКТИВ (задумался). Я представляю ее в горизонтальном положении.

АКТРИСА. Молодец. Тебе никто не говорил, что ты умен, как Сократ?

ДЕТЕКТИВ. Нет.

АКТРИСА. И хорошо делали. Врать грешно. Но ты мне симпатичен. Я хочу тебе помочь.

ДЕТЕКТИВ. Я тебе приглянулся?

АКТРИСА. С твоей физиономией, приятель, шлюхам надо оплачивать по двойному тарифу.

ДЕТЕКТИВ. Любовь неразборчива.

АКТРИСА. У меня любовь только к бумажкам, где есть цифры с нулями. А у тебя денег не больше, чем парикмахерских на луне. Не ошиблась?

ДЕТЕКТИВ. Профессиональный секрет.

АКТРИСА. Опять… Я все про тебя знаю.

ДЕТЕКТИВ. И что ты знаешь?

АКТРИСА. Знаю, что ты ищешь девицу, с которой спит муж твоей клиентки.

ДЕТЕКТИВ (уклончиво). Ну…

АКТРИСА. И нашел?

ДЕТЕКТИВ. В нашем городе легко отыскать порядочного человека. Шлюхи в нем растворяются, как сахар в кофе. Плюх – и нет.

АКТРИСА. Значит, говоришь, она – шлюха.

ДЕТЕКТИВ. Певичка телесного амплуа.

АКТРИСА. А я знаю, где ее найти.

ДЕТЕКТИВ. Где?

АКТРИСА. Ее и не надо искать. Та, что ты назвал шлюхой и певичкой телесного амплуа, – это я. Ищешь ты меня. Вот мы и познакомились… А что касается горизонтального положения, то это из сериала «Мифы древней Греции».

АКИНДИНОВ, ВИКТОР и ЖУРНАЛИСТ.

ЖУРНАЛИСТ (Виктору). Вы тоже знаете человека, который принесет документы?

ВИКТОР. Нет. Я здесь случайно. Я просто однофамилец.

ЖУРНАЛИСТ. И только?

ВИКТОР. И только.

АКИНДИНОВ. Американские ученые из университета в Джорджтауне изучали влияние фамилии на характер человека. И пришли к выводу, что чем ближе первая буква фамилии к началу алфавита, тем человек менее амбициозен.

ВИКТОР. Верно. Это про меня. Я не амбициозен. Есть такое стихотворение: «глупый пингвин робко прячет»… Меня отец звал пингвином.

АКИНДИНОВ. Еще одно совпадение. Меня в школе дразнили: «Акиндинов, пингвинов».

Медленно входит скромно одетая ДЕВУШКА. осматривается, Потом садится за столик, за которым сидит ДОКТОРЕССА.

ДОКТОРЕССА. Вы мне хотите что-то сказать?

ДЕВУШКА. Да. Я хочу поговорить о Пьере Дюмоне. Он лежит в морге вашей клиники.

ДОКТОРЕССА. Он не был моим пациентом.

ДЕВУШКА. Верно. Не был. Но вы когда-то были знакомы. Разве это не так?

ДОКТОРЕССА. Какое вам дело?

ДЕВУШКА. Прямое. Я его подружка.

ДОКТОРЕССА. Соболезную.

ДЕВУШКА. И все?

ДОКТОРЕССА. Что еще?

ДЕВУШКА. Неужели вам безразлично, как умер человек, которого вы знали, который вас любил когда-то?

ДОКТОРЕССА. Люди смертны. Я врач, и мне это хорошо известно.

ДЕВУШКА. Ладно. Тогда по-другому. Вам что-нибудь напоминает название загородного отеля «Отдых в лесу»?

ДОКТОРЕССА. Я там бывала.

ДЕВУШКА. С кем? Когда?

ДОКТОРЕССА. Не помню.

ДЕВУШКА. Именно в этом отеле он и умер. Точнее, погиб. Его всегда тянуло в этот отель, в этот парк… (С пафосом.) Старые, почти черные вязы и, как будто нарисованные, ярко-красные тюльпаны в изумрудной траве. Он очень любил старинную черную беседку у входа в парк, ее покосившиеся скамейки, зеленый от мха стол…

ДОКТОРЕССА. Вы там тоже бывали?

ДЕВУШКА. Почему вы так решили?

ДОКТОРЕССА. Просто вы очень подробно рассказываете. Подробно. И я бы сказала, художественно.

ДЕВУШКА. Нет, я там не бывала. Я получила от него открытку… Если бы я знала, что это его последние слова… Он написал мне, что очарование этого парка навевает ему мысли о том времени, когда и вязы казались не такими черными, и эта мрачная беседка была веселее…

ДОКТОРЕССА. Вы очень сентиментальны. Навязчиво сентиментальны.

ДЕВУШКА. Перед лицом смерти…

ДОКТОРЕССА. Он кончил жизнь самоубийством?

ДЕВУШКА. Нет. По-моему, нет. Хотя временами был близок к самоубийству. Он упал с веранды. Головой о каменную лестницу.

ДОКТОРЕССА. Я помню эту веранду. Но там были перила. Он был пьян?

ДЕВУШКА. Он не пил. Он кололся. Но главное – не в этом. Его что-то мучило. И он не видел выхода.

ДОКТОРЕССА. Наркотический синдром? Несчастная любовь?

ДЕВУШКА. Он меня любил. И я его любила… Когда вы встречались с ним в последний раз?

ДОКТОРЕССА. Когда я решу, что мне нужно исповедоваться, я пойду в церковь.

ДЕВУШКА. Лучше в полицию.

ДОКТОРЕССА. Почему?

ДЕВУШКА. Сегодня утром в банке, где он работал, обнаружили отсутствие очень большой суммы денег.

ДОКТОРЕССА. Наркотики до добра не доводят.

ДЕВУШКА. Он должен был рассчитаться с кем-то за наркотики?

ДОКТОРЕССА. Вполне возможно

ДЕВУШКА. Вы, случаем, не знаете, кто ему продавал наркотики?

ДОКТОРЕССА. Спросите у него… Ах, я забыла, что он в морге.

Резко открывается дверь. На пороге появляется КУЛЬТУРИСТ, субъект с широким лицом и прямоугольными плечами. Он осматривает кафе, подходит к столику, где сидит ПРОФЕССОР.

ЖУРНАЛИСТ (Акиндинову). Это не ваш тип?

АКИНДИНОВ (неуверенно). Скорее всего, нет.

КУЛЬТУРИСТ и ПРОФЕССОР.

КУЛЬТУРИСТ (садится за столик, где расположился профессор). А ты, я смотрю, умный. Пишешь, пишешь. (Профессор не обращает на него внимания.) У меня к тебе дело. (Пытается забрать бумаги, на которых писал профессор). Посмотрим.

ПРОФЕССОР (быстро и нервно). Не трогай.

КУЛЬТУРИСТ (примирительно). Ладно. Я думал, ты голых девочек рисуешь. Молоденьких. А у тебя одни формулы. Прожить можно без формул. Жизнь мимолетна. И надо уметь вовремя занять в ней нужное место.

ПРОФЕССОР. Я уже занял.

КУЛЬТУРИСТ. Ошибаешься. Твое ближайшее место – кладбище. Если откажешься сотрудничать с нами.

ПРОФЕССОР. С вами? Кто вы такие?

КУЛЬТУРИСТ. Потом узнаешь.

ПРОФЕССОР. Что вы понимаете под словом «сотрудничать»?

КУЛЬТУРИСТ. Ты должен будешь рассказывать нам о заведении, где работаешь.

ПРОФЕССОР. Вы уверены, что не спутали меня с кем-нибудь? Я могу вам показать водительские права.

КУЛЬТУРИСТ. Покойникам водительские права ни к чему. На том свете черт тебя засунет в котел и про водительские права не спросит.

ПРОФЕССОР. Я просто преподаватель химии в колледже. Просто преподаватель химии.

КУЛЬТУРИСТ. Вот про твой «колледж» ты и расскажешь.

ПРОФЕССОР. Мне придется позвать полицию.

КУЛЬТУРИСТ. Зови. Я от всего откажусь. А завтра в колледже будет висеть твоя фотография в черной рамке. Выбирай: в котле без водительских прав или на новом «Ситроене» с водительскими правами.

ПРОФЕССОР (заинтересовался). На «Ситроене»?

КУЛЬТУРИСТ. На новом «Ситроене».

ПРОФЕССОР. Подойду ли я вам? Я труслив.

КУЛЬТУРИСТ. Это то, что надо. На трусливых весь мир держится.

ПРОФЕССОР. Что я должен делать?

КУЛЬТУРИСТ. Для начала ты должен подписать документ о том, что совершенно добровольно согласился сотрудничать с нами. Через два дня, в семнадцать десять – следующая встреча. На третьей явочной квартире.

ПРОФЕССОР. На явочной квартире. Да еще на третьей. Кошмар!

КУЛЬТУРИСТ. Отныне твоя кличка – «Мата Хари». (Хлопает Профессора по плечу.)

ПРОФЕССОР. А можно что-нибудь мужское?

КУЛЬТУРИСТ. Ладно, подумаю. «Людоед». Хочешь, твоя кличка будет «людоед»?

ПРОФЕССОР. Нет уж, лучше «Мата Хари».

КУЛЬТУРИСТ. Мы с тобой подружимся. Отвыкнешь жить без меня. Выпивать будем вместе. И к девочкам тоже. Любишь девочек? Я знаю, ты любишь девочек. Особенно молоденьких. Ведь любишь молоденьких девочек? (вынимает из грудного кармана пустой лист.) Подписывай здесь. Остальное я допишу потом.

ПРОФЕССОР. Вы бандит?

КУЛЬТУРИСТ. А сейчас все бандиты.

ПРОФЕССОР (ставит подпись). Подчиняюсь силе.

КУЛЬТУРИСТ. В надежде на счастливое будущее.

ПРОФЕССОР. Живым бы хоть остаться.

Дверь резко открывается. На пороге появляется ПОЛИЦЕЙСКИЙ.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Прошу всех оставаться на местах и соблюдать полное спокойствие.

Одни посетители вскакивают, другие остаются на местах.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Прошу всех оставаться на местах. Ничего страшного не происходит.

ЖУРНАЛИСТ (встает, подходит к Полицейскому). Я – журналист «Новостей». Что случилось?

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Ничего особенного. В соседнем банке – грабители. Полиция контролирует положение. С минуты на минуту мы их возьмем. Но выходить из кафе небезопасно. Надо немного подождать.

ЖУРНАЛИСТ (вернулся к столику). Ну и времена! У нас теперь как на Диком Западе.

ПРОФЕССОР вскакивает со стула и подбегает к ПОЛИЦЕЙСКОМУ.

ПРОФЕССОР. Мне необходимо уйти, сейчас, немедленно!

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Подождите немного. (Не пускает его.)

ПРОФЕССОР пытается протестовать, но, поняв, что это бесполезно, возвращается к столику. ПОЛИЦЕЙСКИЙ уходит.

АКИНДИНОВ. Всего ожидал, но только не такого.

ВИКТОР. Не стоит волноваться. Все окончится благополучно.

АКИНДИНОВ. Вы в этом уверены?

ВИКТОР. Уверен… (Замялся.) Видите ли… Откровенность – за откровенность. Я рассказал вам о себе не до конца. Я действительно чиновник. Но служу по департаменту полиции.

АКИНДИНОВ. И как же ваша полиция допускает, чтобы грабители среди бела дня врывались в банк?

ВИКТОР. Среди молодчиков, которые напали на банк, есть наш осведомитель.

АКИНДИНОВ. Вы знали, что на соседний с кафе банк готовится налет, и привели меня сюда?!

ВИКТОР. Простите, но кафе выбирали вы.

Старая дверь начинает шататься, потом с грохотом падает. В проеме появляется НЕРВНЫЙ с коротким автоматом. За ним ГЛАВНЫЙ, тоже с автоматом. Две коротких автоматных очереди в сторону входной двери. В проеме появляются еще двое: ТЕРРОРИСТКА с гранатой и ВЕСЕЛЫЙ с чемоданом. Присутствующие прячутся под столы. ХОЗЯЙКА невозмутимо восседает на своём месте.

ГЛАВНЫЙ. Всем оставаться на местах! Не двигаться! Стреляем без предупреждения.

Террористы осматривают кафе. ГЛАВНЫЙ отдает какие-то приказы. ТЕРРОРИСТКА с гранатой стоит в центре зала. ВЕСЕЛЫЙ держит в руках чемодан и широко улыбается. НЕРВНЫЙ подходит к ВИКТОРУ, вынимает у него из кармана пистолет, потом идёт в глубь зала.

НЕРВНЫЙ. Тут какая-то дверь.

ГЛАВНЫЙ (хозяйке). Что там?

ХОЗЯЙКА. Подвал.

ГЛАВНЫЙ (Нервному). Проверь.

НЕРВНЫЙ спускается в подвал.

ВЕСЕЛЫЙ (показывает на чемодан). Деньжищ! Можно гоночную машину купить с доставкой на дом.

ТЕРРОРИСТКА. А у тебя и дома нет.

НЕРВНЫЙ (вернулся из подвала, Главному). Полная изоляция. Запасного выхода нет.

ТЕРРОРИСТКА что-то тихо говорит ГЛАВНОМУ.

ГЛАВНЫЙ. Хорошо, займись.

ТЕРРОРИСТКА (подходит к Хозяйке). Вы можете не волноваться. Кассу мы не тронем.

ХОЗЯЙКА. Хоть на этом спасибо. А кто мне возместит убытки?

ТЕРРОРИСТКА. Мы вам сделали хорошую рекламу. Пожалуйста, идите в зал. Здесь разместимся мы. (Старику, спрятавшемуся под прилавком.) И вы тоже идите в зал.

СТАРИК и ХОЗЯЙКА выходят из-за прилавка и садятся за самый близкий к бару столик.

ПРОФЕССОР (под столом, Культуристу). Возьми это. (Протягивает пистолет.) Там обои отходят от стены. Спрячь.

КУЛЬТУРИСТ (крайне удивлен). Ты с ума сошел!

ПРОФЕССОР. Теперь командую я. Щенок! Из третьей конспиративной квартиры!

КУЛЬТУРИСТ послушно берет пистолет и прячет за обои.

ГЛАВНЫЙ (уселся за прилавок, говорит с кем-то по телефону). Цель нашей операции – освобождение товарища… Требуем доставить его сюда и предоставить нам возможность вместе покинуть страну! Автобус на семь человек. Трое заложников полетят с нами! Если наши требования не будут удовлетворены, каждые четыре часа будем расстреливать по одному заложнику! Если попытаетесь их освободить, взорвем гранаты! За жизнь лиц, приближающихся к кафе, мы ответственности не несем. Пусть позаботится полиция! Если отключите свет, взорвем гранаты! Пострадавших нет.

ГЛАВНЫЙ подзывает ТЕРРОРИСТКУ, что-то объясняет ей.

ТЕРРОРИСТКА (в зал). Всем подняться! И оставаться на местах! (Посетители начинают подниматься.) Сдать оружие и телефоны! К часовому и к бару не приближаться! Резких движений не делать!

ГЛАВНЫЙ (подошел к заложникам). Мы не сделаем вам ничего плохого. Однако в случае каких-либо действий, мешающих проведению нашей операции, будем вынуждены применить силу без предупреждения. Прошу всех предъявить документы.

ВЕСЕЛЫЙ ставит чемодан на пол, берет у ТЕРРОРИСТКИ гранату и усаживается возле двери. НЕРВНЫЙ и ТЕРРОРИСТКА подходят к заложникам и начинают проверять документы. Посетители, прижавшись друг к другу, выстроились вдоль стены. ВЕСЕЛЫЙ и ТЕРРОРИСТКА проверяют сумки, портфели и карманы.

ДЕТЕКТИВ. Кажется, мы попали в скверную историю.

АКТРИСА (Детективу). Где твой пистолет?

ДЕТЕКТИВ. У меня нет оружия.

АКТРИСА. А чем будем обороняться?

ДЕТЕКТИВ. Кулаками.

АКТРИСА. Глядишь, и получится.

Проверка заканчивается.

ГЛАВНЫЙ. Можно сесть за столы.

ХОЗЯЙКА, СТУДЕНТ и СТАРИК.

СТУДЕНТ (Хозяйке). Вы мне оплатите проезд в Патагонию?

ХОЗЯЙКА. Я тебе оплачу автобус до дома.

СТУДЕНТ. Вы недостойны своей дочери. И знайте, она порвала с вами, с вашим разлагающимся классом, с гнилым засасывающим уютом, с мелкобуржуазной трусостью.

ХОЗЯЙКА. Не будь этих, (кивает в сторону террористов) я бы тебе показала трусость.

СТУДЕНТ. Эти люди борются. (Откашлялся.) Борьба с империализмом постоянна, непрерывна, перманентна. Истинно революционная молодежь и ее передовой отряд – студенчество, этот проверенный барометр революции, свято несет высокое знамя интернационализма. Мы разожжем пламя борьбы против угнетателей всего мира! Вы будете гордиться своей дочерью. Мы споем с ней великую песню революции. (Идет в сторону террористов. Не дойдя двух-трех шагов, останавливается.) Позвольте мне стать рядом с вами. Я поддерживаю ваше правое дело. Я приветствую всех революционеров мира.

ГЛАВНЫЙ. Спасибо. Но мы тебя не знаем. Попытайся нас найти, когда закончится операция. (Студент стоит, не двигаясь.) Иди к ним. (Очень резко.) Иди к ним. (Студент медленно отступает.)

ВЕСЕЛЫЙ и НЕРВНЫЙ удобно расселись возле бара.

ВЕСЕЛЫЙ. Говорят, на Марсе у женщин груди на спине. Это хорошо или плохо?

НЕРВНЫЙ. Плохо.

ВЕСЕЛЫЙ. Хорошо.

НЕРВНЫЙ. Почему?

ВЕСЕЛЫЙ. С такими женщинами танцевать знаешь как? (Показывает руками. Хохочет.)

ТЕРРОРИСТКА подходит к ПОЭТЕССЕ.

ТЕРРОРИСТКА. Вот мы и встретились.

ПОЭТЕССА. Если я скажу, что встреча меня радует, ты не поверишь.

ТЕРРОРИСТКА. Не поверю.

ПОЭТЕССА. Выбраться бы отсюда живой. У меня дочка.

ТЕРРОРИСТКА. Не бойся, тебя мы не тронем… Дочка, говоришь… А муж есть?

ПОЭТЕССА. Мужа нет.

ТЕРРОРИСТКА. А у меня наоборот, муж есть, а детей нет… Не муж, а человек, которого я люблю. И он меня любит.

ПОЭТЕССА. Тогда у вас все впереди. Будут дети.

ТЕРРОРИСТКА. Он – в тюрьме. Мы здесь из-за него.

ПОЭТЕССА. Извини, я не знала.

ТЕРРОРИСТКА. Странно… Думая о нем, я вспоминаю твои стихи. Правда, странно: человека не любишь, а его стихи нравятся?

ПОЭТЕССА. Я тебе ничего плохого не делала.

ТЕРРОРИСТКА. Мы – разные, понимаешь, разные. Ты меня не поймешь.

ПОЭТЕССА. Я действительно не понимаю тех, кто убивает.

ТЕРРОРИСТКА. Если бы судьи не приговаривали, палачи бы не убивали. Ты думаешь, нам нравится убивать? Но мы идем на это, потому что верим в счастливое будущее. В далекую свободу.

ПОЭТЕССА. Так можно начать сочувствовать коршуну, которому приходится питаться печенью Прометея.

ТЕРРОРИСТКА. Мы хотим изменить мир.

ПОЭТЕССА. Мир изменить нельзя. История – это поезд. А вы толкаете ногами стенки купе и думаете, что таким образом ускорите ход поезда.

ТЕРРОРИСТКА. Время нас рассудит… Как там у тебя? «Люби мою радость, люби мой гнев»…

ПОЭТЕССА.

Люби мою радость, люби мой гнев, Забудь, что пол у нас разный. Наша любовь – как горящая нефть. Чистое пламя из лужи грязной. Наша любовь – это мысли сгусток, Путника путь и погонщика покрик. Наша любовь – это искусство, Трижды умноженное на подвиг!

ТЕРРОРИСТКА (повторяет.) Трижды умноженное на подвиг. Это ты сказала: «на подвиг». А должна была сказать я.

ГЛАВНЫЙ подходит к СТАРИКУ.

ГЛАВНЫЙ. Ну что, господин бывший единомышленник, теперь твои секретари по парламентам заседают, с министрами за ручку здороваются… А помнишь, двадцать лет назад мы с тобой в Москве «Долой империализм!» «Да здравствует Че Гевара!» вместе кричали. Забыл?

СТАРИК. Было другое время.

ГЛАВНЫЙ. Правда победит. Правда всегда побеждает.

СТАРИК. Это верно. Только у каждого свое представление о том, что считать правдой.

ГЛАВНЫЙ. Правда – она одна. Настоящая. Остальное – подделки. Помнишь, как после митинга против войны во Вьетнаме нас забрали в полицию?

СТАРИК. Помню.

ГЛАВНЫЙ. Я до сих пор не могу понять, почему всех держали два дня, а тебя сразу выпустили.

СТАРИК. Командир патруля имел виды на мою сестру.

ГЛАВНЫЙ. Как она?

СТАРИК. Уже два года как ее нет.

ГЛАВНЫЙ. Прости. Я не знал.

ТЕРРОРИСТЫ.

ВЕСЕЛЫЙ. Может быть, рвануть – и все.

ТЕРРОРИСТКА. Успокойся.

ВЕСЕЛЫЙ. Все равно всех нас перебьют. Лучше уж сначала их.

СТАРИК идет к бару. ХОЗЯЙКА и СТАРИК.

СТАРИК. Боишься?

ХОЗЯЙКА. Боюсь.

СТАРИК. Женщин они не тронут.

ХОЗЯЙКА. А тебя?

СТАРИК. И меня не тронут. Они меня знают. Мы с ними хоть и разошлись, но левых они не трогают.

ХОЗЯЙКА. А мой зять? Он ведь левый.

СТАРИК. Даже слишком. Пингвины могут спать спокойно.

ЖУРНАЛИСТ, ВИКТОР и АКИНДИНОВ.

ЖУРНАЛИСТ. Итак, господин Акиндинов. Мы уже не сможем познакомиться с вашим таинственным хранителем документов. Теперь он не придет.

АКИНДИНОВ. Вы ошибаетесь. Он пришел. Он уже здесь. И документы при нем. Приключения только начинаются.

ЖУРНАЛИСТ. И что это за приключения?

АКИНДИНОВ. Опасные.

ПОЭТЕССА одна за столиком.

ПОЭТЕССА.

Где жизнь? Где смерть? Кто проведет черту? Нам двое жизнь дают; они – отец и мать. И только двое вправе жизнь отнять: Мы сами и Господь. Иному имя – Зло. И он – убийца самый заурядный, Каким бы ни был оглуплен законом, Какой бы истиной ни тешил он себя!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Там же через некоторое время. ГЛАВНЫЙ, ТЕРРОРИСТКА и НЕРВНЫЙ сидят у бара. ВЕСЕЛЫЙ стоит у двери с гранатой в руке.

ЖУРНАЛИСТ, ВИКТОР и АКИНДИНОВ. ВИКТОР внимательно рассматривает АКИНДИНОВА.

АКИНДИНОВ. Вы по-прежнему ищете сходство между нами.

ВИКТОР. Я ищу сходство между вами и вашей фотографией. Мне ее показали, перед тем как я пришел сюда. Правда, это фотография пятилетней давности.

АКИНДИНОВ. Я очень изменился за эти пять лет? Постарел?

ВИКТОР. Просто вы не похожи на свою фотографию.

АКИНДИНОВ. Здесь очень плохое освещение.

ВИКТОР. Я сегодня утром получил справку о том, что гражданин России Андрей Акиндинов выехал из нашей страны пять лет назад и после этого границу не пересекал. Более того, господин Акиндинов за последние годы ни разу не обращался за визой в наши представительства за рубежом.

АКИНДИНОВ. Вы говорите ужасные вещи.

ЖУРНАЛИСТ. Означает ли это, что вся история с документами – мистификация?

АКИНДИНОВ. Нет. Документы есть. Они – в этом зале. И я здесь ради них.

ЖУРНАЛИСТ (Виктору). Что вы на это скажете?

ВИКТОР. Наш осведомитель сообщил, что его группа намеревается ограбить банк, пройти через старый проход в кафе, здесь захватить заложников и потом требовать самолет, чтобы улететь на Ближний Восток. Из других источников мы узнали, что здесь, в кафе, в то же время назначена встреча перекупщика наркотиков с поставщиком. Мы хотим знать, как связаны между собой эти события и почему господин Андрей привел меня сюда.

АКИНДИНОВ. Какую роль вы мне отводите? Перекупщика или поставщика?

ВИКТОР (уклончиво). Скорее перекупщика. Потому что поставщика мы знаем. За ним неотступно следует наш агент.

ЖУРНАЛИСТ. И оба они в этом зале?

ВИКТОР. Да. И поставщик, и наш агент – оба в этом зале. Мы контролируем положение и, когда сочтем нужным, наведем порядок.

ЖУРНАЛИСТ. Каким образом?

ВИКТОР. Когда наш осведомитель будет стоять с гранатой, достаточно дать сигнал, и в дверь войдет наряд полицейских.

ЖУРНАЛИСТ. И все-таки я не понимаю. Если господин Андрей – крупный перекупщик, зачем он пригласил меня? В первый раз вижу перекупщика наркотиков, который совершает свои сделки в присутствии прессы.

ВИКТОР (уклончиво). Мы не знали, что он пригласил вас.

ЖУРНАЛИСТ. А может быть, он пригласил меня для того, чтобы вы не смогли обвинить его в торговле наркотиками?

АКИНДИНОВ (Журналисту, доволен). Я в вас не ошибся. И поэтому охотно познакомлю вас с документами. Говоря откровенно, я ожидал всего, но только не обвинения в торговле наркотиками.

ЖУРНАЛИСТ. Но все-таки должна быть какая-то связь между обещанными вами документами и налетом террористов на банк.

АКИНДИНОВ. Да.

ЖУРНАЛИСТ. И вы расскажете?

АКИНДИНОВ. Да. Документы хранились в банке. Я надеюсь, что эти люди их забрали и теперь они у них.

ЖУРНАЛИСТ. Как они оказались в банке нашего города?

АКИНДИНОВ. Человек, который вывез документы из России, хотел положить их в швейцарский банк, но у него не было швейцарской визы. Он знал, что из вашего города можно добраться пароходом до Лозанны без визы. Но когда он приехал сюда, на его несчастье, между вашим городом и Лозанной был временно установлен строгий визовой режим. Ждать он не мог, он должен был срочно возвращаться в Россию. У него оставался один выход: спрятать документы в банке здесь. Что он и сделал. Потом он вернулся в Россию, и через неделю его убили.

ЖУРНАЛИСТ. Какова ваша роль в налете террористов? Хотя вы мне вряд ли скажете правду.

АКИНДИНОВ. Скажу. Когда мои друзья узнали, что террористы планируют налет на банк, где лежат документы, они попросили их забрать документы. Все очень просто.

ЖУРНАЛИСТ. По крайней мере объяснимо. И что потом? Как вы получите документы?

АКИНДИНОВ. Есть три варианта. Вариант первый – террористы сдаются. Вариант второй – их отпускают в какую-нибудь арабскую страну. И вариант третий – полиция их уничтожает. Вы можете назвать четвертый вариант?

ЖУРНАЛИСТ. Пожалуй, нет.

АКИНДИНОВ. Если они сдадутся, то я заявлю, что у них есть интересные документы. Полицейские не станут со мной разговаривать. Поэтому я пригласил вас.

ЖУРНАЛИСТ. Убедили. Второй вариант тоже легко просчитать. Террористов отпускают в какую-то арабскую страну. Вероятно, у вас есть возможность спокойно получить документы в этой стране.

АКИНДИНОВ. И здесь вы не ошиблись.

ЖУРНАЛИСТ. Но вы назвали и третий вариант. Полиция врывается в кафе и уничтожает всех террористов. Тогда вы не сможете забрать документы.

АКИНДИНОВ. Мы предусмотрели и это. Среди посетителей есть наш человек.

ВИКТОР. Каковы его функции?

АКИНДИНОВ. Если террористам будет угрожать опасность, он подаст условный сигнал, и они отдадут ему документы.

ЖУРНАЛИСТ. А почему бы это не сделать и в том случае, если им не будет угрожать опасность?

АКИНДИНОВ. Безопаснее переправить документы на Ближний Восток, чем оставлять их у человека, которого после захвата террористов могут обыскать.

ЖУРНАЛИСТ. Ну и компания! Двое полицейских и осведомитель; русский и его агент; перекупщик наркотиков и поставщик. Семь человек. Теперь я понимаю, почему здесь люди ведут себя так спокойно. Все они просто работают.

АКИНДИНОВ. Кстати, работают не семь, а восемь. Вы забыли про себя.

ДЕВУШКА и ДОКТОРЕССА.

ДОКТОРЕССА. Не дает мне покоя одна мысль. Умер человек. Умер странно. Упал с веранды. Взрослый человек, даже если очень пьян, с такой веранды упасть не может. Там есть перила. Может быть, упал он не сам, а кто-то ему помог. И я догадываюсь кто.

ДЕВУШКА. Кто?

ДОКТОРЕССА. Ты.

ДЕВУШКА. Я?

ДОКТОРЕССА. Ты.

ДЕВУШКА. Догадалась?

ДОКТОРЕССА. Догадалась.

ДЕВУШКА. Молодец! Жалко только, что тебе никто не поверит.

ДОКТОРЕССА. Ты не знаешь, что такое стиль «ретро».

ДЕВУШКА. А мне и не нужно.

ДОКТОРЕССА. Ошибаешься. Ты говорила, что в парке с ним не была.

ДЕВУШКА. Ни разу.

ДОКТОРЕССА. И что про парк он рассказал тебе в открытке.

ДЕВУШКА. Представь себе.

ДОКТОРЕССА. А в ней написано про старую беседку, которая ему дорога как память?

ДЕВУШКА. Именно так и написал.

ДОКТОРЕССА. Так вот. Раньше, когда мы с ним бывали в этом парке, беседки не существовало.

ДЕВУШКА (неуверенно). Неправда. Это очень старая беседка.

ДОКТОРЕССА. Она-то тебя и погубила. Стиль «ретро». Нынешние мастера любят работать под старину.

ДЕВУШКА. Это их дело.

ДОКТОРЕССА. Когда мы с ним гуляли по парку, беседки не было. Следовательно, он не мог тебе написать, что она «навевает» ему мысли обо мне. Но ты о беседке знаешь. Стало быть, ты была там. А если была, то, скорее всего, именно ты его и столкнула. Ты дура. Это тебя погубит.

НЕРВНЫЙ подходит к ДОКТОРЕССЕ.

НЕРВНЫЙ. Здравствуйте.

ДОКТОРЕССА. О, это вы! Я вас не узнала.

НЕРВНЫЙ. Это плохо, что вы сюда попали. Вас, наверное, ждут больные.

ДОКТОРЕССА. Ну, так выпустите меня.

НЕРВНЫЙ. Мы женщин не тронем. Вы с вашей подругой можете не волноваться.

ДОКТОРЕССА. Как ваша мать?

НЕРВНЫЙ. Она умерла.

ДОКТОРЕССА. Извините.

ГЛАВНЫЙ. Машина с флагом!

НЕРВНЫЙ. Извините… я должен к ним… (Отходит.)

В дверях появляется ПОСОЛ арабской страны. Он оглядывает зал, безошибочно определяет террористов и направляется к ним.

ГЛАВНЫЙ (говорит нарочито громко). Мы приветствуем вас, посла дружественной страны, страны, которая снискала уважение во всем мире за бескорыстную помощь прогрессивным движениям. Мы просили вас быть посредником, потому что в нашей стране не так много людей, которым можно доверять.

ТЕРРОРИСТКА. Скажите, его освободят?

ПОСОЛ. Нет. Кабинет министров решил не удовлетворять ваши требования.

ТЕРРОРИСТКА. Как же так?!

ПОСОЛ. Меня просили довести до вашего сведения, что правительство настаивает на немедленной сдаче властям и освобождении заложников. Министр юстиции сказал, что вас будут судить по законам этой страны.

ГЛАВНЫЙ. Что вы нам посоветуете?

ПОСОЛ. Недавно в одной стране сложилась ситуация, аналогичная вашей. Там боевая группа потребовала от правительства самолет и вместе с заложниками прибыла в нашу страну.

ТЕРРОРИСТКА. У меня в тюрьме друг, муж. Самый дорогой мне человек. Он всю свою жизнь посвятил народу. Когда-нибудь он станет, может быть, даже президентом… У него плохое здоровье. Ему тяжело в тюрьме… Это мой последний шанс… Я не пожалею ни их, ни себя. Я не уйду.

ПОСОЛ. Вам, может быть, лучше бороться стихами?

ТЕРРОРИСТКА. Он мне как-то сказал: «Стихами можно убедить, а победить можно только гранатой».

ПОСОЛ. Я должен выполнить поручение, возложенное на меня собранием послов дружественных стран. Меня уполномочили просить вас заменить заложников мною. Я останусь вместо них.

ГЛАВНЫЙ. Нет.

ПОСОЛ. Если я заменю заложников, конфликт приобретет международный характер. Это может повлиять на решение правительства.

ГЛАВНЫЙ. Нет. Власти прекрасно знают, что вас мы не расстреляем.

ПОСОЛ. Ваши единомышленники просят освободить женщин. Подобная акция может склонить общественное мнение в вашу пользу.

ГЛАВНЫЙ. Нет.

ПОСОЛ. Вы будете убивать безоружных?

ГЛАВНЫЙ. Во время боя не обращают внимания на то, есть ли у врага оружие.

ПОСОЛ. Но это во время боя.

ГЛАВНЫЙ. Наш бой – здесь.

ПОСОЛ отводит ГЛАВНОГО в сторону. Теперь ПОСОЛ говорит не высокопарно.

ПОСОЛ. Что вы собираетесь делать?

ГЛАВНЫЙ. Немного попугать и начать переговоры с властями о самолете.

ПОСОЛ. Но вы никого не убьете?

ГЛАВНЫЙ. Это не в наших интересах!

ПОСОЛ. Ну, тогда все отлично. Попугайте немножко. А потом милости просим к нам в страну.

ПОСОЛ вернулся к террористам. Теперь он снова говорит величественно и громко.

ПОСОЛ. Мне не нравится ваш бой. Мне не нравится, когда невинные люди приносятся в жертву.

ГЛАВНЫЙ. И мне тоже. Мне жалко этих людей. Жалко своих ребят. Но есть кое-что выше жалости. Дисциплина. Свобода друзей. Свобода народа.

ВЕСЕЛЫЙ. Есть такая история. Умирает человек от дизентерии и просит врача заразить его сифилисом. Тот спрашивает, зачем это надо. «А я, – отвечает больной, – хочу умереть как мужчина, а не как засранец…» Вот так и мы. Всю жизнь жили в дерьме. А теперь хотим умереть как люди.

ПРОФЕССОР в центре зала с пистолетом в руке.

ПРОФЕССОР (громко). Всем стоять на местах!

НЕРВНЫЙ (с гранатой в руке). Опусти пистолет! (Профессор отступает к двери.)

ПРОФЕССОР. Всем оставаться на местах. Я уйду. Потом делайте, что хотите.

ВЕСЕЛЫЙ (Нервному). Взрывай гранату!

НЕРВНЫЙ медленно поднимает гранату. ПРОФЕССОР стреляет. НЕРВНЫЙ падает. ПРОФЕССОР бежит к двери. ВЕСЕЛЫЙ хватает автомат и стреляет. ПРОФЕССОР падает.

ТЕРРОРИСТКА (подбежала к Нервному, вырвала гранату). Я рассуждать не буду!

Заложники попрятались под столы. ТЕРРОРИСТЫ и ПОСОЛ укрылись за баром. Первым поднимается главный. Потом посол.

ГЛАВНЫЙ. Вы были свидетелем, господин посол. Начали не мы. Это случилось при законной самообороне.

Заложники вылезают из-под столиков. Над ПРОФЕССОРОМ склонились ДОКТОРЕССА, КУЛЬТУРИСТ и ДЕТЕКТИВ.

ДЕТЕКТИВ. Все. Очередь навылет.

ДОКТОРЕССА. Летальный исход. Моментально.

ВЕСЕЛЫЙ (рассматривает Нервного). В лоб попал, сволочь.

ПОСОЛ (почти бежит к двери.) Я сообщу о том, что случилось.

ДОКТОРЕССА и культурист относят трупы в подвал. ПОСОЛ поспешно удаляется. КУЛЬТУРИСТ и ДОКТОРЕССА возвращаются.

ДЕВУШКА и ДОКТОРЕССА.

ДЕВУШКА. А у тебя друзья нервные. И террорист, и этот тип в очках, профессор химии. Ты его знала?

ДОКТОРЕССА. Он не был моим пациентом.

ДЕВУШКА. Ты его знала. Это был гнусный тип, он растлевал девочек, сначала наркотиками, а потом… Ты снабжала его наркотиками со своего склада… Ну, а раз его убили, тогда и разговор пойдет другой. Совсем другой.

ДОКТОРЕССА. Как врач я рекомендую тебе реже смотреть телевизор.

ДЕВУШКА. А ты и Дюпона снабжала наркотиками. Хочешь, я тебе расскажу, как все было в парке? Дюпон просил тебя прийти. Просил, а ты не пришла. И распорядилась, чтобы его скинули с веранды. За что? Объясню. Дюпон тебе задолжал и украл деньги в банке, чтобы с тобой расплатиться.

ДОКТОРЕССА. У тебя плохо с логикой. Если он украл деньги, то за что мне его убивать?

ДЕВУШКА. Ты узнала, что на него вышла полиция. А парень он слабый. Мог тебя выдать. Вот и приказала… скинуть с веранды.

ДОКТОРЕССА. Ну, а раз так, то все хорошо кончилось.

ДЕВУШКА. Когда-нибудь ты попадешься бригаде по борьбе с наркотиками.

ДОКТОРЕССА. А ты останешься наедине со своей скорбью.

ДЕВУШКА. Ну, да ладно. Назад никого не вернешь. Ни профессора, ни этого Дюпона. Я хочу тебе помочь.

ДОКТОРЕССА. Скинуть кого-нибудь с веранды?

ДЕВУШКА. Перестань. У тебя плохое настроение. Я тебя понимаю. Даже сочувствую. Шутка ли дело! В один день потерять двух распространителей.

ДОКТОРЕССА. Какие ты знаешь слова!

ДЕВУШКА. Я хочу тебе помочь. Сменим пластинку.

ДОКТОРЕССА. И что теперь?

ДЕВУШКА. А то, что теперь ты будешь иметь дело со мной.

ДОКТОРЕССА. И что это означает?

ДЕВУШКА. Означает то, что теперь я буду покупать у тебя товар. Сначала договоримся, как ты мне будешь его передавать. О цене условимся потом.

ДОКТОРЕССА. Сначала я думала отвести тебя в блок для душевнобольных, а теперь сдам тебя в полицию.

ДЕВУШКА. Прямо в полицию?

ДОКТОРЕССА. Как только это все закончится, я сдам тебя агенту бригады по борьбе с наркотиками.

ДЕВУШКА. Сдашь?

ДОКТОРЕССА. Сдам.

ДЕВУШКА. Тогда сдавай прямо сейчас. Я и есть агент бригады по борьбе с наркотиками. (Показывает удостоверение.) Я здесь для того, чтобы узнать, не ты ли поставляешь наркотики.

ТЕРРОРИСТЫ.

ТЕРРОРИСТКА (мечтательно). Он мне говорил: «Главное – выработать у людей отношение к злу». Зло может существовать только до тех пор, пока люди не поймут, что оно мешает им жить… Но люди инертны. Им кажется, что любое изменение – к худшему. Они считают свои привычки самыми разумными, потому что так им легче объяснять свои поступки. Он говорил мне: «Нельзя бояться сгореть и опалить своим огнем других ради святого дела: доказать людям, что зло – не в их пользу». Он всегда говорил: «Не надо бояться огня».

ВЕСЕЛЫЙ. Гранату – и все. И никакой музыки. А то возьмут живьем.

ГЛАВНЫЙ. А ты не дайся.

ВЕСЕЛЫЙ. У пойманной рыбки не спрашивают, хочет она быть поджаренной или сваренной.

АКИНДИНОВ, ВИКТОР и ЖУРНАЛИСТ.

ЖУРНАЛИСТ. Кто-нибудь из вас может мне объяснить, что произошло? Кто этот человек, которого убили?

ВИКТОР. Теперь уже нет смысла играть в сыщики. (Подзывает Девушку, представляет.) Инспектор бюро по борьбе с наркотиками. Расскажите, инспектор, что вы знаете об убитом. Расскажите все с самого начала.

ДЕВУШКА. Человек, который был убит, – преподаватель химии в женском колледже. Он попал в сферу нашего наблюдения месяц назад. Он снабжал наркотиками некоего Дюмона, клерка из банка, за которым мы следили несколько месяцев. Три дня назад мы задержали этого Дюмона с тремя пакетами героина. После настойчивой обработки в полиции Дюмон сообщил, что сегодня в этом кафе состоится встреча наркоторговца с поставщиком. О каких количествах может идти речь, он не знал. Вчера вечером Дюмон был убит. Его сбросили с высокой веранды в парке. Когда я пришла сюда сегодня, я увидела преподавателя химии, беседующего с человеком, которого я не знала, и который, скорее всего, может оказаться случайным посетителем. По поведению учителя я поняла, что он еще не получил товара. Когда появилась полиция, он сразу заторопился. Вероятно, решил, что вся эта история предназначена для того, чтобы поймать его с поличным. Он пытался уйти, но бесполезно.

ВИКТОР. Расскажите про даму, с которой вы беседовали.

ДЕВУШКА. Когда я вошла в зал, я сразу ее узнала. Это врач из клиники Шарите. Мы ее давно подозревали. Она имеет дело с распределением медикаментов. Кроме того, она – подруга убитого в парке Дюмона. Естественно, я решила выяснить, что она здесь делает, подсела к ней, вела себя так, чтобы она подумала, будто я убила этого парня.

ВИКТОР. И что дальше?

ДЕВУШКА. Ничего. Мне показалось, что она не имеет отношения к распространению наркотиков. Но мы будем проверять. Скорее всего, она пришла случайно.

ВИКТОР. Мне очень не нравятся случайности. Продолжайте, инспектор.

ДЕВУШКА. На сегодня это все.

ЖУРНАЛИСТ. Значит, история с наркотиками закончилась?

ВИКТОР. Да.

ЖУРНАЛИСТ (Виктору). Тогда дайте команду на окончание операции.

ВИКТОР. Боюсь, я вас расстрою. Террорист, которого убили, и был нашим осведомителем. Без него мы не можем начать операцию по захвату террористов. Теперь мы в ловушке.

АКИНДИНОВ (Девушке). Вы когда-нибудь видели, чтобы перекупщик приходил на встречу с оружием?

ДЕВУШКА. Это бывает. Но редко. Такие, как учитель, крайне редко.

АКИНДИНОВ. Значит, он не перекупщик, и история о встрече наркоторговца с поставщиком или кем-то придумана, или совпадение.

ДЕВУШКА. Нам точно известно, что он был распространителем наркотиков.

АКИНДИНОВ. Может быть. Но здесь он оказался по другой причине.

ДЕВУШКА. Вы это знаете?

АКИНДИНОВ. Знаю.

ВИКТОР. И вы нам расскажете?

АКИНДИНОВ. Да. Люди, которые мне помогают, попросили его прийти сюда и принести оружие.

ВИКТОР. Они попросили, и он согласился?

АКИНДИНОВ. Он боялся разоблачения. Это был омерзительный тип. Он приучал несовершеннолетних учениц к наркотикам, а потом соблазнял их.

ДЕВУШКА. Мы это знаем.

ВИКТОР. Кому он должен был передать оружие?

АКИНДИНОВ. Одному из моих помощников, который находится здесь, в зале. Но теперь это не имеет значения. У нашей группы оружия теперь нет. Боюсь, что нас ждет непредсказуемое.

АКТРИСА и ДЕТЕКТИВ.

АКТРИСА. Если бы нас захватили туземцы, тебя бы съели в последнюю очередь.

ДЕТЕКТИВ. Почему это?

АКТРИСА. Худой очень. Кожа да кости.

ДЕТЕКТИВ. Про мускулы забыла.

АКТРИСА. Мускулы бесполезны, если нет смелости.

ДЕТЕКТИВ. Смелость у меня есть. Нет безрассудства.

АКТРИСА. А я хочу дать тебе возможность заработать.

ДЕТЕКТИВ. Я готов.

АКТРИСА. Прямо сейчас?

ДЕТЕКТИВ. А почему нет?!

АКТРИСА. Ты все время торопишься. Тебе надо было идти не в частные детективы, а в содержатели тараканьих бегов…

ДЕТЕКТИВ. Я принимаю ставки на лошадей. Могу подсказать.

АКТРИСА. А сам лошадям по ночам отраву подсыпаешь.

ДЕТЕКТИВ. За кого ты меня принимаешь?!

АКТРИСА. За неудачника, которому я хочу помочь.

ДЕТЕКТИВ. Кто ты такая?

АКТРИСА. Попечительница приюта неприкаянных неудачников.

ДЕТЕКТИВ. Если у тебя есть, что предложить…

АКТРИСА. Есть две компании. Они соперничают друг с другом.

ДЕТЕКТИВ (обрадовался). Промышленный шпионаж?

АКТРИСА. Ой, какие сложные слова ты знаешь!

ДЕТЕКТИВ. Промышленный шпионаж – это по мне.

АКТРИСА. Согласен помочь?

ДЕТЕКТИВ. Согласен. Но не бесплатно.

АКТРИСА. Бесплатно только музыка в торговых центрах играет.

ДЕТЕКТИВ. Когда начинать?

АКТРИСА. Прямо сейчас. Вон за тем столиком сидел человек, которого убили. Он что-то писал. Надо подойти к столику и взять все, что он написал. Чистые листы оставь, а те, где есть формулы, возьми.

ДЕТЕКТИВ. Этот человек из конкурирующей компании?

АКТРИСА. Почти.

ДЕТЕКТИВ. Но там за столиком сидит человек, вероятно, его друг.

АКТРИСА. Я его отвлеку.

АКТРИСА подходит к КУЛЬТУРИСТУ.

АКТРИСА. Можно вас на минуту?

КУЛЬТУРИСТ. У меня много времени.

АКТРИСА. Я соболезную, вашего друга убили.

КУЛЬТУРИСТ. Он не был моим другом. Он был скверным человеком.

АКТРИСА. Я знаю.

КУЛЬТУРИСТ. Вы не все знаете.

АКТРИСА. Я все знаю. Он вас лично обидел?

КУЛЬТУРИСТ. У меня к нему…

АКТРИСА. Я догадываюсь. У вас есть дочь. И он ее…

КУЛЬТУРИСТ. Ей всего тринадцать лет. Он пристрастил ее к наркотикам и потом…

АКТРИСА. Я догадываюсь.

КУЛЬТУРИСТ. Вы даже не можете себе представить, что это был за негодяй! Я хотел его уничтожить. Вхожу в кафе, вижу: сидит, очки в золоте, пишет формулы. И сам себя считает формулой, фигурой. Не троньте его формул, он, видите ли, Архимед! А я-то знаю: под оболочкой – гниль, труха. Я собирался сделать из него ничтожество. Отомстить за все. Я к нему подсел, напугал, и он подписался под пустым листом. Под пустым листом! Я бы потом… Но мне не повезло, его убили.

АКТРИСА. Это все, что вы знаете?

КУЛЬТУРИСТ. Не совсем. Когда я помогал нести его тело в подвал, я засунул руку в карман. Я думал, там могут быть фотографии девочек. Моей дочери… А там… там…

АКТРИСА. Знаю. Деньги.

КУЛЬТУРИСТ. Большие деньги.

АКТРИСА. Знаю.

КУЛЬТУРИСТ. Тысячи… тысячи…

АКТРИСА. Сто десять тысяч франков. Надеюсь, вы ничего не взяли.

КУЛЬТУРИСТ. Нет. Нет. Что вы! Я…

АКТРИСА. Если взяли, немедленно уничтожьте. Номера всех купюр переписаны. Если вы их предъявите, вас тут же арестуют.

КУЛЬТУРИСТ. Вы мне что-то хотели сказать?

АКТРИСА. Я просто хотела убедиться, что вы не друг этого человека.

АКТРИСА возвращается к столику, где сидела раньше. Подходит ДЕТЕКТИВ. Садится за тот же столик.

ДЕТЕКТИВ. Я все взял.

АКТРИСА. Сколько листков?

ДЕТЕКТИВ. Два листа с химическими формулами. Остальные чистые.

АКТРИСА. Где они?

ДЕТЕКТИВ. Я их спрятал.

АКТРИСА. Куда?

ДЕТЕКТИВ. У меня специальная подкладка в пиджаке. Я все-таки детектив. Тебе их отдать?

АКТРИСА. Отдашь, когда мы выйдем. Если… Если со мной что-нибудь случится, позвонишь в Лозанну, номер 775 5656. Запомнил?

ДЕТЕКТИВ. Запомнил. Я профессионал.

АКТРИСА. Спросишь Альбера. Ему и отдашь.

ДЕТЕКТИВ. Ты думаешь, здесь все так серьезно?

АКТРИСА. Думаю. Запомни. Альбер.

ТЕРРОРИСТЫ.

ВЕСЕЛЫЙ. У отца было три сына: двое – террористы, а третий – рыбак. Так тот однажды вместо щуки вытащил мину и взорвался. Отсюда вывод: если уж братья – террористы, рыбачь, ни рыбачь, все одно.

ЖУРНАЛИСТ подсаживается К СТАРИКУ.

ЖУРНАЛИСТ. Интересно, что об этом думаете вы, бывший коммунист.

СТАРИК. Эти ребята – конечно, мерзавцы. Но это ответ на политику правительства.

ЖУРНАЛИСТ. А вы лучше, чем они?

СТАРИК. Вы хотите доказать, что мы и они – одно и то же? Вы это уже доказываете пятьдесят лет.

ЖУРНАЛИСТ. Разве это не так?

СТАРИК. Наше правительство…

ЖУРНАЛИСТ. Оставим в покое наше правительство. Министры мало чем отличаются от вас. Ну, получите вы эти документы. Вам-то от них какой прок?

СТАРИК. Вы берете у меня интервью? Или собираетесь сами дать мне интервью?

ЖУРНАЛИСТ. Я вас не понял.

СТАРИК. И я вас тоже. Скажите спокойно, что вы хотите. И не мудрите.

ЖУРНАЛИСТ. Хорошо. Я знаю, что среди заложников есть человек, который может дать сигнал закончить операцию. Эти парни украли из банка документы. И теперь должны передать их русскому агенту.

СТАРИК. Вы это точно знаете?

ЖУРНАЛИСТ. Точно. И до тех пор, пока не передадут, мы будем сидеть здесь.

СТАРИК. Вы уверены, что этот человек – я.

ЖУРНАЛИСТ. Да.

СТАРИК. И как же вы решили заставить меня признаться?

ЖУРНАЛИСТ. Сказать вам, что вы можете спокойно вынести документы.

СТАРИК. Это вам сказал тот полицейский? (Показывает на Виктора.)

ЖУРНАЛИСТ. Да.

СТАРИК. Скажите ему, что я тут ни при чем. И не соврете.

ЖУРНАЛИСТ. А эта женщина? (Показывает на Хозяйку.) Парень? (Показывает на Студента.)

СТАРИК. Нет. Эти – нет. Идем. (Подходит к Хозяйке вместе с Журналистом.) Ты что, старая дура, на старости лет в детективы играть решила?

ХОЗЯЙКА. Никак ослаб от страха?

СТАРИК. Живо выкладывай, какие документы ты должна получить.

ХОЗЯЙКА. Не пойму, о чем ты?

СТАРИК. Ты бралась получить документы от этих? (Кивает в сторону террористов.)

ХОЗЯЙКА. Ты что? Скоро землю есть начнешь?

СТАРИК (менее агрессивно). Значит, не ты, а твой защитник пингвинов.

ХОЗЯЙКА. Ах, этот. (Подскакивает к Студенту.) Мало того, что дочку мою пингвинами затрахал, ты еще с этими подонками якшаешься, документы для них перевозишь! Пингвин недоделанный!

СТУДЕНТ (испугался). Я ни при чем. Я их первый раз вижу. Я – настоящий революционер.

СТАРИК отводит ЖУРНАЛИСТА. ХОЗЯЙКА и СТУДЕНТ продолжают выяснять отношения.

СТАРИК. Не они.

ЖУРНАЛИСТ. А кто?

СТАРИК. Сам теперь ломаю голову.

ДЕВУШКА подсаживается к КУЛЬТУРИСТУ.

ДЕВУШКА. Как это ужасно, что ваш друг убит!

КУЛЬТУРИСТ. Кто?

ДЕВУШКА. Человек, с которым вы разговаривали.

КУЛЬТУРИСТ. Он не мой друг. И если я жалею, что его убили, то только потому, что его убил не я!

ДЕВУШКА. Вы хотели его убить?

КУЛЬТУРИСТ. Я мог бы его убить.

ДЕВУШКА. За что?

КУЛЬТУРИСТ. Это был ужасный человек. Если бы вы знали!..

ДЕВУШКА. Я знаю, что вы честный человек. И поэтому очень удивилась, что вы согласились взять документы у этих людей. (Показывает на террористов.)

КУЛЬТУРИСТ (не понял). Какие документы? У меня нет никаких документов. (Испуганно.) У кого-то есть фотографии… где он и моя дочь? Дочь мне все рассказала. Но про фотографии ничего не говорила. На всякий случай, я обыскал его, когда нес в подвал. Там ничего не было. У него дома! У него дома есть фотографии?

ДЕВУШКА (показывает документ). Я офицер полиции по борьбе с наркотиками. Мы обыщем дом этого мерзавца. Все фотографии, которые найдем, уничтожим.

КУЛЬТУРИСТ. И если найдете фотографии моей дочери, вы их уничтожите?

ДЕВУШКА. Уничтожим.

КУЛЬТУРИСТ. Вы мне обещаете?

ДЕВУШКА. Обещаю.

КУЛЬТУРИСТ. Вы понимаете, как это важно для девушки?

ДЕВУШКА. Понимаю. Покажите мне документы, которые вам передали эти люди.

КУЛЬТУРИСТ. Они мне ничего не передавали. Ничего. Но если передадут, я…

ДЕВУШКА (подсказывает). Вы мне их отдадите.

КУЛЬТУРИСТ (с готовностью). Отдам. Сразу отдам.

ЖУРНАЛИСТ подсаживается к ПОЭТЕССЕ.

ЖУРНАЛИСТ. Почему вы не приносите свои стихи к нам в газету?

ПОЭТЕССА. Я не помню, когда ваша газета печатала стихи.

ЖУРНАЛИСТ. В газете всегда существует проблема места. Но времена меняются.

ПОЭТЕССА. Не заметила.

ЖУРНАЛИСТ. Современная технология открыла новые возможности. На первое место выходит личная инициатива. Личная инициатива. Да-да. Теперь Золушка не ждет, когда фея подарит ей туфельку, она берет туфельку в кредит – и во дворец. И добро побеждает зло быстрее, чем раньше.

ПОЭТЕССА. Добро побеждает зло. Вы не знаете, о чем умолчал Перро. А умолчал он о том, что когда придет время и Золушка станет королевой, то будет она королевой жадной и злой, и все будут вспоминать добрую старую королеву. А потом появится еще одна Золушка, и все будут на ее стороне. Потому, что она Золушка. Но и она превратится в злющую королеву. Новое никогда не бывает лучше старого. Но оно нравится потому, что новое.

ЖУРНАЛИСТ. Грустный конец.

ПОЭТЕССА. У истории конца не бывает.

ЖУРНАЛИСТ. Тем не менее, принесите мне ваши стихи. Я попытаюсь их опубликовать. Ваша точка зрения сейчас особенно интересна. Вы ведь наполовину русская?

ПОЭТЕССА. Да. У меня мать русская.

ЖУРНАЛИСТ. Вот видите! Россия. Теперь это уже другая Россия.

ПОЭТЕССА. Та же. Просто ушли одни, и пришли другие.

ЖУРНАЛИСТ. Но судьба России вам небезразлична?

ПОЭТЕССА. От меня ничего не зависит.

ЖУРНАЛИСТ. А стихи?

ПОЭТЕССА. Стихи никому не нужны.

ЖУРНАЛИСТ. Вы передали русскому тетрадку со стихами для того, чтобы иметь свободные руки?

ПОЭТЕССА. Я вас не понимаю.

ЖУРНАЛИСТ. Когда вы получите документы, тетрадка вам будет мешать.

ПОЭТЕССА. Я не получу никаких документов.

ЖУРНАЛИСТ. Почему?

ПОЭТЕССА. Потому что вы меня с кем-то путаете.

ЖУРНАЛИСТ. Возможно. Но вы поэтесса, у вас своеобразный подход к людям, своеобразное видение. Я ищу человека, который должен подать сигнал заложникам и закончить операцию. Он должен получить от них важные документы. Мне хочется ему сказать, что он может получить эти документы и беспрепятственно вынести их.

ПОЭТЕССА. Теперь я вас поняла. Вы подумали, что этот человек – я. Неужели я так похожа на этих людей? (Показывает на террористов.)

ЖУРНАЛИСТ. Простите, я не хотел вас обидеть.

ПОЭТЕССА. А теперь вы мне предлагаете стать Шерлоком Холмсом?

ЖУРНАЛИСТ. Я прошу вашего совета.

ПОЭТЕССА. Вы пишете детективные романы?

ЖУРНАЛИСТ. Я политический обозреватель. Политическая статья, это то же, что детектив, только наоборот. В детективе сначала преступник разгуливает на свободе, а потом его разоблачают. А в политическом обзоре сначала государственного деятеля разоблачают, а потом его избирают мэром.

ПОЭТЕССА. Я ничем не могу помочь вам… Разве что попросить вас поверить мне, что ничего не имею общего с этими людьми. (Снова показывает на террористов.)

ЖУРНАЛИСТ. Спасибо. (Поднимается.)

ПОЭТЕССА. Но если бы меня спросили, кто может быть сообщником, я бы показала на… (Показывает на Культуриста.) Вот видите, я уже стала доносчицей.

ДЕВУШКА подсаживается к ДОКТОРЕССЕ.

ДОКТОРЕССА. У меня в клинике больные. Меня ждут…

ДЕВУШКА. Я вас действительно сначала принимала за поставщика наркотиков. Но теперь я знаю, кто вы.

ДОКТОРЕССА. Я врач.

ДЕВУШКА. Вы здесь для того, чтобы помогать этим ужасным людям. (Показывает на террористов.) Более того, вы можете дать сигнал на окончание операции. (Докторесса молчит.) И получить от них документы. Этого не следует бояться…

ДОКТОРЕССА (молчит, потом). Подождите, я вас поняла. Вы знаете, что среди заложников есть человек, который связан с террористами и который может дать сигнал на окончание операции.

ДЕВУШКА. Да.

ДОКТОРЕССА. Я – не этот человек.

ДЕВУШКА. Но вы…

ДОКТОРЕССА. Не теряйте на меня времени. Ищите этого человека.

ДЕВУШКА. Вы не могли бы помочь?

ДОКТОРЕССА. Скажите, что я должна делать.

ДЕВУШКА (неуверенно). Хорошо. Скажу. Потом.

ДОКТОРЕССА. Ищите. Мне ужасно надоел этот театр абсурда. Заложники, террористы… Неужели люди не понимают: в мире болезни, горе, голод. А они…

ДЕВУШКА подходит к ВИКТОРУ. Там же ЖУРНАЛИСТ и АКИНДИНОВ.

ДЕВУШКА. Этот – ни при чем.

ЖУРНАЛИСТ. Кто же тогда?

АКИНДИНОВ (подумав). Самый неожиданный вариант. Никто.

ЖУРНАЛИСТ. Как так?

ВИКТОР. А что это меняет?

АКИНДИНОВ. Да ничего.

Подходит ГЛАВНЫЙ.

ГЛАВНЫЙ (Акиндинову). Я хочу с вами поговорить.

АКИНДИНОВ и ГЛАВНЫЙ.

ГЛАВНЫЙ. Вы обещали, что нам разрешат улететь отсюда.

АКИНДИНОВ. Я вам ничего не обещал.

ГЛАВНЫЙ. Нам сказали, что придет посредник от властей и начнет с нами договариваться. Но он не приходит. И не придет. Так?

АКИНДИНОВ. Боюсь, что это так.

ГЛАВНЫЙ. Тогда мы выходим из игры. Забирайте бумаги, нам они не нужны.

АКИНДИНОВ. Вы их просмотрели?

ГЛАВНЫЙ. Да. Там семь листов со счетами и один листок с какими-то формулами. Может быть, вам они нужны. Забирайте.

АКИНДИНОВ. Возьму не я. Возьмет мой человек.

ГЛАВНЫЙ. Кто?

АКИНДИНОВ. Он к вам подойдет.

ГЛАВНЫЙ. Ладно. Я передам все бумаги вашему человеку. И будем сдаваться. Лезть под пули я больше не намерен. Я и так уже потерял одного человека. И денег в банке – курам на смех, возиться не стоило. Проклятая операция! Если бы я знал! Забирайте бумаги.

АКИНДИНОВ. Только сначала скомандуйте, чтобы все легли на пол.

ГЛАВНЫЙ. Я понял.

АКИНДИНОВ отходит.

ГЛАВНЫЙ. Всем лечь на пол лицом вниз и не двигаться.

Все выполняют приказ. Кроме АКИНДИНОВА и АКТРИСЫ.

АКИНДИНОВ (показывает на террористов). Бумаги у них.

АКТРИСА. Это то, что нам надо?

АКИНДИНОВ. По-видимому, да. Шесть листов, там какая-то чепуха, и наш листок.

АКТРИСА (радостно). С формулой?

АКИНДИНОВ. С формулой.

АКТРИСА (показывает в сторону Виктора и Журналиста). Эти не догадываются?

АКИНДИНОВ. Нет. Я им сказал, что это документы о контактах русского правительства с наркомафией.

АКТРИСА. Поверили?

АКИНДИНОВ. Я говорил убедительно.

АКТРИСА. Тогда все по плану.

АКИНДИНОВ. Не совсем. С какой стати этот идиот начал пальбу? Ты хоть понимаешь, что получилось?!

АКТРИСА. Понимаю.

АКИНДИНОВ. Наверное, не до конца.

АКТРИСА. Мы не предполагали, что он полезет под пули.

АКИНДИНОВ. А он полез. Почему?

АКТРИСА. Все из-за Дюмона.

АКИНДИНОВ (удивился). Этот болван причем?

АКТРИСА. На него вышла полиция.

АКИНДИНОВ. Как?

АКТРИСА. Случайно. Но при нем нашли три пакета. И началось. Парень он слабый. Мог нас выдать. Альбер сказал, что с ним надо решать. Когда начинаешь такое дело, надо, чтобы тылы были надежные.

АКИНДИНОВ. Это правильно. Что дальше?

АКТРИСА. Вчера профессор назначил ему встречу в парке. И там наши ребята столкнули его с веранды. Так распорядился Альбер.

АКИНДИНОВ. Это хорошо, но что дальше? Пока я не могу докопаться до сути. Почему профессор начал пальбу?

АКТРИСА. Он принес сюда всю сумму, полученную от Дюмона.

АКИНДИНОВ. Идиот. Принес сюда деньги!

АКТРИСА. Принес, а потом сообразил, что когда закончится история с заложниками, всех обыщут, и у него найдут купюры, украденные Дюмоном в банке и номера которых наверняка переписаны.

АКИНДИНОВ. Подонок! Мы все делаем, чтобы получить листок с формулой! Вот-вот мы его получим. А теперь остались без специалиста.

АКТРИСА. Придется искать еще одного.

АКИНДИНОВ. Этот профессор вроде бы уже кое-что сделал. И человек был надежный. С наркотиками имел дело давно. И обещал быстро синтезировать наш препарат.

АКТРИСА. Могу тебя немного утешить. Когда он сидел в кафе, он набросал какие-то формулы. Глядишь, это его идеи в отношении нужного нам препарата.

АКИНДИНОВ. Нам бы пригодились.

АКТРИСА. Они уже у меня.

АКИНДИНОВ. Молодец.

АКТРИСА. Ты еще не все знаешь про этого профессора. Он вел двойную игру. Назначил здесь свидание со своим поставщиком.

АКИНДИНОВ. Здесь?

АКТРИСА. Здесь.

АКИНДИНОВ. Идиот! И кто поставщик?

АКТРИСА. А вон та врач из госпиталя Шарите. Она ведает складом медикаментов. Мы ее знаем, она давно связана с перекупщиками. Около нее все время вилась инспекторша бюро наркотиков. Но потом отстала.

АКИНДИНОВ. Ее можно потом использовать. Нам будет нужен врач.

АКТРИСА. Я уже об этом подумала. Но потом. Сейчас рано. С крючка она все равно не сорвется.

Подходит ГЛАВНЫЙ.

ГЛАВНЫЙ. Забирайте документы.

АКИНДИНОВ. Где они?

ГЛАВНЫЙ (показывает на Террористку). У нее. (Отходит.)

АКИНДИНОВ (Актрисе). Забери документы. Листок с формулой отдашь Альберу.

АКТРИСА. А остальные?

АКИНДИНОВ. Уничтожь.

АКТРИСА. Полицейские не дураки, они меня обыщут.

АКИНДИНОВ. Под юбку к тебе не полезут.

АКТРИСА подходит к ТЕРРОРИСТКЕ. Та дает ей документы.

ГЛАВНЫЙ (громко, всем). Всем можно встать. Мы решили начать переговоры с полицией. До моего возвращения правила остаются теми же, стреляем без предупреждения.

Главный уходит. ВИКТОР, АКИНДИНОВ и ЖУРНАЛИСТ.

АКИНДИНОВ. Вот и все. Точнее, очень скоро будет все.

ВИКТОР (откашлялся). Господин Андрей. То, что я вам сейчас скажу, будет для вас неприятной неожиданностью. Я хочу быть откровенным с вами до конца. Документы, которые вы получили… вам придется отдать мне.

АКИНДИНОВ. Я предпочел бы передать их этому господину. (Показывает на Журналиста.)

ВИКТОР. Это невозможно. Я вам все объясню… Когда мы узнали о возможном налете на банк, мы, естественно, заинтересовались этим банком. Нас проинформировали, что обычно в этом отделении не сосредоточивается таких сумм, которые могли бы привлечь налетчиков. Мы попросили дирекцию банка сообщить нам о хранимых у них ценностях. С разрешения банка мы нашли документы, которые компрометируют некоторых членов вашего правительства. И тогда наше правительство приняло решение передать эти документы русскому правительству.

АКИНДИНОВ. Почему?

ВИКТОР. Наше правительство считает, что это будет воспринято как дружественный акт с нашей стороны и послужит улучшению отношений с Россией.

АКИНДИНОВ. Ваши чиновники понимают, что в России эти документы будут спрятаны за семью замками?

ВИКТОР. Таково решение нашего правительства. Я очень сожалею. Но как только это все закончится, вам следует передать эти документы мне.

ЖУРНАЛИСТ. Подумайте, Андрей. Они, скорее всего, правы. С этической точки зрения. Это – не ваши документы. Россия сейчас становится демократической страной. У вас действует нормальный суд. И я уверен: виновные будут наказаны.

АКИНДИНОВ отходит, подсаживается к АКТРИСЕ. Начинает смотреть документы.

АКИНДИНОВ. Они требуют их отдать.

АКТРИСА. Зачем?

АКИНДИНОВ. Они вернут их русскому правительству.

АКТРИСА. А листок с формулами?! Его тоже отдать?! Заплачены огромные деньги. Новый наркотик, легкий в производстве. Это миллионы! Мы станем миллионерами. Вот он, этот листок. Посмотри. Может быть, что-нибудь запомнишь.

АКИНДИНОВ. Я в этом совершенно не разбираюсь.

ПОЭТЕССА подходит к АКИНДИНОВУ.

ПОЭТЕССА. Я случайно подслушала, что у вас есть какие-то документы, разоблачающие связи членов вашего правительства с торговцами наркотиками.

АКИНДИНОВ. Это так.

ПОЭТЕССА. И они собираются вернуть эти документы в Россию?

АКИНДИНОВ. Да. Они считают, что теперь там есть справедливый суд.

ПОЭТЕССА. Вы в это верите?

АКИНДИНОВ. Нет.

ПОЭТЕССА. Вы верите, что у вас в стране начались настоящие перемены?

АКИНДИНОВ. Нет.

ПОЭТЕССА. И я тоже не верю. Вы верите в то, что там что-нибудь кардинально изменится?

АКИНДИНОВ. Нет.

ПОЭТЕССА. И я тоже. И что теперь делать?

АКИНДИНОВ. Не знаю. Никто не знает.

Все в ожидании. ПОЭТЕССА подходит к СТУДЕНТУ.

ПОЭТЕССА. Ты сегодня начал читать мое стихотворение «Над полем желтым, зеленым лесом…» Ты его знаешь наизусть?

СТУДЕНТ. Знаю. (Смотрит на Поэтессу, та молчит.) Вы считаете, что теперь самое время?

ПОЭТЕССА. Да.

СТУДЕНТ. Хорошо.

…Над полем желтым, зеленым лесом и над деревней, где жили люди, висела палка со львиной мордой. Никто не знал, кто ее повесил, когда, зачем. Но ее боялись. Она вмещала и страх, и силу, мерило жизни и символ веры.

Пахал ли пахарь холодным утром – не видел он ни сохи, ни пашни. А взглядом, полным любви и страха, смотрел на палку со львиной мордой. Кузнец ли сильный, столяр ли ловкий – считали все, что своим уменьем они обязаны только палке.

И даже мать никогда не смела взглянуть в глаза своего младенца. В припадке ласки целуя сына в листочки губ, золотых как солнце, она о счастье молила палку.

И даже те, кто любил друг друга, сплетясь ногами во мраке ночи, сжимая жадно тугие плечи, смотрели вверх в суеверном страхе.

И жили люди, собой довольны. Порядок, вера – что нужно больше? Других людей, что за дальним лесом, они не знали, и им казалось, что жизнь их лучше, чем жизнь соседей.

И вот однажды, невесть откуда, явился парень, еще безусый. С людьми поел, поработал вместе, а позже людям сказал спокойно:

– О люди, люди, как вы прекрасны! Для вас природа, вы – смысл природы. Зачем вам палка со львиной мордой? Ведь вы свободны, как я свободен. Не бойтесь страха! Ведь вы сильней и смелей, чем буря. Отважней грома и ярче молний.

– Мать молодая, вот твой младенец. Ты посмотри на него скорее. Он так похож на тебя улыбкой. Тебя он любит и ждет поддержки. И молоко он твое живое впивает жадно.

– Любовник юный, взгляни скорее на ту, что любишь. Ее глаза – словно речка ночью, а ноги – точно побеги дуба. Соски – как угли, возьмешь их в руки, они, пылая, прожгут ладони.

– Кузнец и пахарь, столяр и плотник, трудитесь вместе и никого на Земле не бойтесь. И верьте только в свой светлый разум, и в свое сердце, и в свои руки. Ведь вы свободны, как я свободен. О люди, люди, как вы прекрасны!

Застыло солнце на горизонте. Деревья замерли в рыжем свете, лишь ветки синие встрепенулись, пот вытирая с коры уставшей.

Пришелец поднял случайный камень и бросил в палку. Она качнулась и вниз упала, ему под ноги.

Смеялось небо, смеялся ветер… Молчали люди, на палку глядя. Потом старейший из них поднялся и, палку взяв, обратился к парню:

– Пришелец странный, ты ищешь ночи. Ты нас обидел. Ты надругался над нашей верой. Твои слова непонятны людям. Права, свободы – нам их не надо, в них нет порядка, в них нет покоя. Мы сможем жить, если будет палка. Без страха жить не умеют люди.

– Мать молодая, ужель ты хочешь, чтоб сын твой малый, лишь старше станет, решил, что он всех умней на свете, и ночью черной, как гнев старухи, спалил твой дом и дома соседей?

– Любовник юный, ужель ты хочешь, чтоб в полночь демон в постель забрался к твоей невесте и языком он своим шершавым лизал ей груди и ног сплетенье?

– Кузнец и пахарь, столяр и плотник, без палки вам не понять друг друга. Без палки каждый уверен будет, что он нужнее всех в этом мире.

– Не будет веры – покой исчезнет. Не будет страха – работа станет. Права, свободы – мы их не знаем, нам их не нужно, они пугают. Пришелец странный, ты ищешь ночи. Мы сможем жить, если будет палка. Без страха жить не умеют люди. Ступайте, люди, верните палку. А ты, кто нас оскорбил жестоко, сгоришь в костре, только ночь наступит.

В лохмотьях туч замер куцый месяц. А над усталым притихшим лесом, над серым полем и над деревней, где спали люди, опять висела все та же палка со львиной мордой. Как день назад и назад полвека.

А рядом с лесом костер зажегся. Огнем объятый, пришелец гордо смотрел на небо и говорил, обращаясь к ветру:

– О, если бы, люди, вы только знали, как вы всесильны, когда свободны! И как свободы легко добиться, когда поймешь, что лишен свободы! Пускай хоть раз, но она упала, в одном из сотен родив сомненье во всемогуществе силы страха. Придет другой, и придут другие. И вы поймете, что страх животен, а человечна одна свобода. О люди, люди, как вы всесильны, когда свободны!

В домах убогих уснули люди. И только мальчик один не в силах был в эту ночь спать, как спал обычно. Он видел сон, он мечтал о счастье. И повторял он слова пришельца:

– О люди, люди, как вы прекрасны, когда свободны! Ведь вы сильней и смелей, чем буря. Отважней ветра и ярче молний. О люди, люди, как вы прекрасны, когда свободны!

Появляется ГЛАВНЫЙ.

ГЛАВНЫЙ (заложникам). Мы решили сдаться властям. Выходить отсюда всем. Выходить спокойно. Сначала мы. Потом вы.

ТЕРРОРИСТЫ выходят первыми.

АКТРИСА (передает Виктору документы). Возьмите документы.

ВИКТОР (Акиндинову и Актрисе). Я прошу вас пройти с нами. Поверьте, только пятиминутная формальность. Чтобы убедиться, не осталось ли у вас случайно что-либо еще. (Акиндинову.) Если вы захотите задержаться у нас в стране, мы дадим вам визу. Мы вам очень благодарны. Ваша находчивость во многом способствовала благополучному решению конфликта.

ЖУРНАЛИСТ (Акиндинову). Не расстраивайтесь.

АКИНДИНОВ. Я все понимаю. Просто обидно получить мат в партии, которую, казалось, просчитал до последнего хода. Но от фамилии не уйдешь. Пингвин, он всегда остается пингвином.

Все уходят.

Через некоторое время из-под прилавка появляется спрятавшийся там СТУДЕНТ. Он подходит к телефону. Набирает номер.

СТУДЕНТ. Я хотел бы поговорить с товарищем Альбером. Здравствуйте, товарищ Альбер! Это говорит революционный студент. Я только что получил задание от революционной актрисы. Ее преследует полиция. Она мне сказала, что вы мне поможете купить билет в Патагонию. Революционное спасибо! Она передала мне документы для вас, товарищ Альбер. Всего один листок. Какие-то химические формулы. Как вы относитесь к борьбе за выживание пингвинов? Как я рад, что нашел в вас единомышленника! Да, листок при мне. Спрятан надежно. (Смотрит в дверь.) Дорога свободна. Я скоро буду у вас. До скорой встречи, товарищ Альбер. Мы спасем пингвинов. (Крадучись, убегает.)

ОТЕЛЬ «ГЕРМЕС»

Этюд в жанре детектива в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

РЖАВЦЕВ Ростислав Романович

ИНДЕЙКИН Петр Васильевич

В порядке появления:

ТАГАНКИН Михаил Семенович, старший инженер

БАРСУКОВ Николай Антонович, инженер

ГВОЗДЕВ Герасим Иванович, шофер-дальнобойщик

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ Зоя Ильинична, кандидат филологических наук

КУТАФИНА Варвара Митрофановна, пенсионерка

ЗАЙЧИКОВА Елена Витальевна, продавщица

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Холл гостиницы в одной из африканских стран. В глубине бар, В окно видна неоновая реклама «Отель Гермес». В кресле дремлет РЖАВЦЕВ. Перед ним на столике несколько пустых стаканов. Медленно, почти неслышно входит ИНДЕЙКИН, садится рядом.

ИНДЕЙКИН (Ржавцеву, тихо). Ржавцев? Ростислав Романович?

РЖАВЦЕВ (открывает глаза). Да, Ржавцев. Ростислав Романович.

ИНДЕЙКИН (представляется). Заведующий консульским отделом русского посольства Индейкин Петр Васильевич.

РЖАВЦЕВ. Богата фамилиями земля российская. И что вам нужно от меня, человек с фамилией Индейкин?

ИНДЕЙКИН (официально). Задать вам несколько вопросов. Постановка вопросов лицам, находящимся за рубежом, а также регистрация их ответов возлагается на сотрудника консульского отдела. Коим я и являюсь.

РЖАВЦЕВ. Может быть, в другой раз? У меня деловая встреча.

ИНДЕЙКИН. В такое время?!

РЖАВЦЕВ (показывает на рекламу «Отель Гермес»). Бог Гермес, покровитель путников и торговцев, не в ладах с богом Хроносом, покровителем времени. А мы в отеле «Гермес», в святилище, носящем имя Гермеса… Ну, да ладно. Задавайте ваши вопросы, сотрудник консульского отдела. О чем пойдет речь?

ИНДЕЙКИН. Речь пойдет о событиях, произошедших в 1986 году.

РЖАВЦЕВ. Вы, случаем, не архивный работник?

ИНДЕЙКИН. Нет, нет. Я сотрудник консульского отдела, но документы, которыми я располагаю, взяты из архива.

РЖАВЦЕВ. И что же стряслось в 1986 году? Вероятно, нечто ужасное?

ИНДЕЙКИН. В 1986 году вы отправились в туристскую поездку в Бельгию. И домой не вернулись. В те годы это не приветствовалось.

РЖАВЦЕВ. Мне очень понравился Антверпен.

ИНДЕЙКИН. Я вас понимаю. Антверпен, город тюльпанов.

РЖАВЦЕВ. Город тюльпанов.

ИНДЕЙКИН. И гранильщиков бриллиантов.

РЖАВЦЕВ. Не о бриллиантах я думал тогда, только о хлебе насущном.

ИНДЕЙКИН. И вы нашли этот хлеб?

РЖАВЦЕВ. Мне повезло. Я выиграл в лотерею.

ИНДЕЙКИН. Вы выиграли лотерею в Бельгии?

РЖАВЦЕВ. В Бельгии.

ИНДЕЙКИН. Постойте, Ростислав Романович. В Бельгии нет лотерей. Запрещены королевским указом.

РЖАВЦЕВ (неуверенно). Верно. Жил я в Бельгии, а в лотерею выиграл во Франции. Это рядом.

ИНДЕЙКИН. Много выиграли?

РЖАВЦЕВ. Много.

ИНДЕЙКИН. Так много, что в самый раз было заинтересоваться бриллиантами?

РЖАВЦЕВ. Бриллиантами, говорите? Был я как-то раз в гостях у сослуживца, а там знакомый его жены, ювелир. Старый, как Мафусаил. Арон Фомич. Представляете себе, Арон и Фомич! Что-то библейское. Этот Арон Фомич сказал тогда: «Камушки – они от дьявола, от бога – только золото».

ИНДЕЙКИН. И вы принялись коллекционировать золотые вещи?

РЖАВЦЕВ. Нет. Я стал путешествовать. Сначала в Финляндию, потом…

ИНДЕЙКИН (вежливо поправляет). В Чехию. Сначала в Чехию. Тогда еще Чехословакию.

РЖАВЦЕВ. Верно, верно.

ИНДЕЙКИН. Вы очень рисковали, Ростислав Романович. Чехословакия была в ту пору социалистической страной, вас могли выдать.

РЖАВЦЕВ. А я смелый. Могли выдать. Но не выдали. И пробыл я там недолго. А потом решил окончательно перебраться сюда, в Африку. Тут теперь моя родина: пальмы, песчаные пляжи, теплый океан… А все, что было до этого, – так, необязательное прошлое. Живу тихо. Единственное, чем увлекаюсь. (Показывает на стакан.) Это у меня национальное. Остальное все пристойно. Какие у вас будут еще вопросы? (Серьезно.) Не теряйте времени. Переходите к делу, гражданин… простите, не знаю вашего воинского звания…

ИНДЕЙКИН (официально). Я заведующий консульским отделом.

РЖАВЦЕВ (смеется). Хорошо. Задавайте ваши вопросы, заведующий консульским отделом. Только учтите, с памятью у меня туговато. Семь лет не один день…

ИНДЕЙКИН. Знали ли вы гражданина Таганкина Михаила Семеновича?

РЖАВЦЕВ. Знал. Можно ли не знать человека, с которым одиннадцать лет просидел в одном кабинете, как за одной партой!

ИНДЕЙКИН. Известно ли вам, что у гражданина Таганкина имелся автомобиль?

РЖАВЦЕВ. Да, конечно. У него была автомашина ВАЗ-21011. Только не говорите, что ради ответа на этот вопрос вы пришли сюда, на ночь глядя.

ИНДЕЙКИН. Известно ли вам, что машина Таганкина была угнана в день вашего отъезда из Москвы?

РЖАВЦЕВ. Подумать только! Какой-то негодяй приурочил злодеяние ко дню моего отъезда. Нет, не знал.

ИНДЕЙКИН. Вы не можете припомнить, когда видели гражданина Таганкина в последний раз?

РЖАВЦЕВ. Накануне отъезда. В ресторане «Метрополь». Выпивали. Есть, знаете ли, у нашего народа такая традиция, выпивают на дорогу.

ИНДЕЙКИН. Вы были вдвоем?

РЖАВЦЕВ. Присутствовал третий, некто Барсуков Николай Антонович. Словом, традиционное «на троих».

ИНДЕЙКИН. Вы много выпили?

РЖАВЦЕВ. Одну бутылку водки. Пили мы с Барсуковым. Таганкин, если за рулем, даже ромовую бабу ни-ни.

ИНДЕЙКИН. В котором часу расстались?

РЖАВЦЕВ. Около девяти… Таганкин без машины – это противоестественно. Санчо Панса без осла.

ИНДЕЙКИН. Машина была возвращена владельцу на следующий день.

РЖАВЦЕВ. Просто рождественская сказка!

ИНДЕЙКИН. У вас были права на управление автомобилем?

РЖАВЦЕВ. У меня не было водительских прав. Получил только в Бельгии.

ИНДЕЙКИН. И управлять машиной вы не умели?

РЖАВЦЕВ. Не умел.

ИНДЕЙКИН. Вы не будете возражать, если я вас ознакомлю с показаниями гражданина Таганкина Михаила Семеновича, которые он дал следователю третьего декабря 1986 года?

РЖАВЦЕВ. Даже интересно.

ТАГАНКИН, жизнерадостный брюнет лет 35, в тонком обтягивающем свитере и солидных очках, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

ТАГАНКИН. Таганкин Михаил Семенович. Бывший коллега Ржавцева Ростислава Романовича. Не вижу ли я какой-либо связи между угоном моей машины и отъездом Ржавцева за границу? Никакой. Ведь не на моей же машине он уехал туда… Простите, я неудачно пошутил… Да, мы провожали Ржавцева. В ресторане «Метрополь». Желали ему всего хорошего. Вы скажете, не так желали. Увы!

Какой был пробег у машины перед тем, как ее угнали? Могу рассчитать точно. В воскресенье я гудком отметил двадцать тысяч пробега. С понедельника по четверг ездил только на работу и один раз в ресторан «Метрополь». Таким образом, на счетчике должно было быть около двадцати тысяч ста пятидесяти километров. Когда мне возвратили машину, счетчик показывал двадцать тысяч семьсот восемьдесят километров. Шестьсот тридцать километров за одну ночь… Много. Увы!

Противоугонное устройство у меня было, даже два. Новых ключей не заказывал, старые не терял. Из двух пар, прилагаемых к машине, одна – всегда при мне, другая – дома. Кого подозреваю? Никого. Никто – это всегда самый верный подозреваемый. Потому что его нет. Не мы ли сами с женой куда-то ездили ночью тайком друг от друга? А что? Вот только у жены нет прав. А я? Если вы мне докажете, что у меня есть причина куда-то ночью ехать за шестьсот километров, я начну лучше о себе думать. Кто-то из моих друзей? Среди моих друзей нет никого, кто помчался бы на конец света за подвязками французской королевы. Увы! К тому же во Франции уже нет королев. Простите, я опять неудачно пошутил. Вы не обиделись?

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. А ведь он прав. Во Франции уже нет королев.

ИНДЕЙКИН. Автомашина гражданина Таганкина была найдена в Чертаново. У вас были знакомые, которые жили в Чертаново?

РЖАВЦЕВ. Да. Барсуков.

ИНДЕЙКИН. Тот, с которым вы отмечали ваши проводы в ресторане «Метрополь»?

РЖАВЦЕВ. Он.

ИНДЕЙКИН. Если не возражаете, я ознакомлю вас с показаниями гражданина Барсукова Николая Антоновича, которые он дал следователю четвертого декабря 1986 года.

БАРСУКОВ, крупногабаритный субъект в поношенной кожаной куртке, лет 35, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

БАРСУКОВ. Барсуков Николай Антонович. Инженер. Да, работал вместе со Ржавцевым. Да, провожал его. Но провожал не один я. В ресторане был еще некто Таганкин, Михаил Семенович. Отметьте, Таганкин Михаил Семенович, 1956 года рождения. Да, выпивали. Только вот, отметьте, пил крепкое спиртное, то есть водку, я один. Таганкин, он, когда за рулем, не пьет. Но и Ржавцев тоже не пил. Счет оплатил, столько деньжищ на чаевые отвалил, а сам ни полрюмки. Вообще-то спиртное он потреблял. А тогда в ресторане… Мне бы обратить внимание, сообщить, кому следует. Не пьет, может, чего задумал.

У Таганкина украли машину. Знаю. Не огорчился. Пусть узнает, как простые люди на трамвае ездят. Кто мог украсть у него ключи? Любой. Он как начнет чепуху молоть, не то что ключи, подштанники снять можно.

Что знаю про Ржавцева? Неплохой на вид мужик был. В долг давал. На субботники ходил. Я вам так скажу. Вас интересует, кто машину угнал. Зашли бы к нам в столовую. Там на одной закуске в день по две машины уносят. Такая сейчас жизнь. Все воруют. Из канцелярии бумагу, из столовой перец. Все в порядке вещей. Но, особо отметьте, что машину вернули. На нынешние времена не похоже…

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Что ж, поздравляю. Поймали. Действительно, в тот вечер я почти не пил. Знаете, не каждый день бежишь с любимой родины. Волновался. Такое нужно совершать на трезвую голову, не правда ли?

ИНДЕЙКИН. Согласны ли вы с утверждением гражданина Барсукова Н.А., что любой сотрудник мог выкрасть ключи у гражданина Таганкина М.С.?

РЖАВЦЕВ. Согласен. Только я бы ограничил число подозреваемых двумя: мною и гражданином Барсуковым Н.А. Работали мы в кабинете втроем. У каждого свой ключ. В нашем высоконаучном заведении у всех сотрудников высшее образование, а воровали, как на базарной площади.

ИНДЕЙКИН. Таким образом, вы утверждаете, что, кроме вас и Барсукова, никто изготовить копии ключей не мог.

РЖАВЦЕВ. Я сказал, что мы с Барсуковым могли бы это сделать. Только вот было ли это нам нужно?…

ИНДЕЙКИН. А вашим друзьям?

РЖАВЦЕВ. У Барсукова нет друзей из-за чисто биологических особенностей его естества. Что касаемо моих… Льщу себя надеждой, что, если после моего отбытия искали таковых, то оных не оказалось. За отсутствием.

ИНДЕЙКИН. Как вы можете объяснить тот факт, что автомашина, принадлежавшая гражданину Таганкину М.С., прошла в ту ночь шестьсот тридцать километров?

РЖАВЦЕВ (считает). Шесть кругов по кольцевой дороге.

ИНДЕЙКИН. А если рассмотреть такое предположение? Лицо, похитившее автомашину, использовало ее для того, чтобы добраться куда-нибудь без посторонних глаз, с кем-то встретиться и вернуться.

РЖАВЦЕВ. Не очень хитроумное, но зато достаточно очевидное предположение.

ИНДЕЙКИН. Автомашина прошла шестьсот тридцать километров. Поэтому искомый пункт должен находиться…

РЖАВЦЕВ (перебивает). Шестьсот тридцать разделить на два получается триста пятнадцать. Не высшая математика! И сыскали?

ИНДЕЙКИН. Канузино. Двести восемьдесят километров по Варшавскому шоссе. Знали ли вы гражданина Гвоздева Герасима Ивановича?

РЖАВЦЕВ. Нет. Нет… Ах, Герку, Герку Гвоздя! Конечно. Столько прошло лет! Вместе служили. А он причем? Как его нашли? Зачем?

ИНДЕЙКИН. В военкомате сообщили номер части, где вы проходили воинскую службу. Послали запрос.

РЖАВЦЕВ. А моих друзей по яслям, случаем, не искали?

ИНДЕЙКИН. Гражданина Гвоздева нашли.

РЖАВЦЕВ. И допрашивали?

ИНДЕЙКИН. С ним беседовали.

РЖАВЦЕВ. У вас есть запись?

ИНДЕЙКИН. Хотите ознакомиться?

РЖАВЦЕВ. Было бы любопытно.

ГВОЗДЕВ, здоровый парень с загорелым лицом и быстрыми глазенками, лет 35, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

ГВОЗДЕВ. Славка Ржавый? Знаю. А как же! Дружок. С таким хоть на край света. То есть как «уже на краю света»? Тут что-то не то. Не мог он. Он, бродяга, хоть и с этим самым, но без чего другого… Мы с ним три года сапог в сапог, шинель в шинель. И марш-бросок километров двадцать, и в самоволку. Жизнь была легкая. А она вообще легкая. Это тот, кто с гирей на голове родился, к земле пригибается. Пили такое, аж страх на кирзовый сапог пролить – прожжет. С такими петрусями флирт водили: рожа, что патефон, а с ней в кино идти надо. Хотя с женским делом у него по-особому. Когда «туда-сюда» – бывало. А когда еще что – ни-ни. Постой… Ржавый говорил, что до армии у него девчонка была. У него с ней не получилось. Ну, и загрустил. Собирался искать ее… Слушай, командир, разгадал я шараду. Там она, его белесая. Туда он за ней потянулся. Леной ее зовут, Лену ищите… Иначе никак не складывается. Он с виду такой, как под матрацем засиделся, а когда что, на заводскую трубу полезет… Мы с ним на полуторке в самоволку раз покатили. Сел он за баранку, погнал. А сам на таком духу… Я ему: «Ты чего в кювет рулишь?» А он, на полном серьезе: «А разве я рулю, а не ты?» Права? Какие у нас права! Ржавый гонял как чумной, а прав не получил. За два дня до экзамена на полковничьей «Победе» на спор в сортир заехал. Смеху было! Вместо экзамена – на губу… Поначалу переписывались. Потом… У каждого своя симфония. Он институт окончил. В Москве живет. А я в Краснодаре обитаю. Шоферю… Жаль бродягу. Увидите, передайте: Гвоздь велел, пусть возвращается.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Из ваших протоколов дружки мои выскакивают как живые.

ИНДЕЙКИН. Вас это пугает?

РЖАВЦЕВ. Безмятежна душа моя. И защищена от испуга человеческого. Она благочестива и любвеобильна… Любовь, любовь. Не ложится она в милицейские протоколы… А ведь отгадал Гвоздь. На западе любовь моя.

ИНДЕЙКИН. Простите, но я хотел бы обратить ваше внимание на тот факт, что, не имея водительских прав, вы, тем не менее, обладали опытом вождения автомобиля.

РЖАВЦЕВ. Обладал. Опыт был, а прав не дали. Такая тогда была жизнь: у одних был опыт, у других права.

ИНДЕЙКИН. Простите, но я вернусь к событиям, ради выяснения которых я отнимаю ваше время. Я хотел бы изложить вам одну версию, гипотезу. И послушать ваше мнение. Предположим, некто, а если точнее, кто-то из сослуживцев Таганкина, выкрал у него ключи, сделал копии. Предположим, он знал секреты противоугонных устройств. Ему было известно, где стоит по ночам машина…

РЖАВЦЕВ. Начинает мне надоедать эта игра в вопросы – ответы. Все, о чем вы говорите, теоретически возможно. Теоретически. Теоретически возможно многое. Но мы живем в мире практики. Голой скучной практики… Гвоздь прав, во всем замешана любовь. Только с географией ошибся. Не на Западе живет моя Василиса Прекрасная, а в этом… как вы сказали… в Канузине. Представьте себе, в Канузине. Перед отбытием с горячо любимой родины я решил проститься с горячо любимой женщиной. В Канузине. Похитил автомашину – и туда. Все согласуется. Прав нет, а опыт есть. Копии ключей мог сделать… Одно мне невдомек. Зачем бороздить города и веси, отыскивать меня в моем бананово – лимонном раю?! Неужто только затем, чтобы выяснить, кто ездил на какой-то машине в какое-то Канузино много лет назад? Много лет назад! (Кричит.) Чушь! (Индейкину.) Кто вы такой?

ИНДЕЙКИН. Индейкин. Сотрудник консульского отдела.

РЖАВЦЕВ (спокойно). Канузино. Канузино.

ИНДЕЙКИН. Знаете ли вы Крышкину Антонину Матвеевну?

РЖАВЦЕВ. Нет.

ИНДЕЙКИН. Странно. Странно. Это ваша учительница литературы.

РЖАВЦЕВ (успокоился). И впрямь! Время изгладило из памяти моей многое и многих. Вы, вероятно, были хорошим учеником, а я – нет… Я – из плохой семьи. Когда папу вызвали в школу за мою успеваемость, то потом вызвали маму – за папино поведение. (Смеется.) Плохо, плохо помню я менторов юных дней моих. И память воспоминаниями не тревожу.

ИНДЕЙКИН. Тем не менее, вы интересовались Крышкиной Антониной Матвеевной.

РЖАВЦЕВ (сухо). Где? Когда?

ИНДЕЙКИН. Двенадцатого марта 1986 года.

РЖАВЦЕВ. При каких обстоятельствах?

ИНДЕЙКИН. Во время беседы с гражданкой Константинопольской Зоей Ильиничной.

РЖАВЦЕВ. Есть показания?

ИНДЕЙКИН. Есть

РЖАВЦЕВ. Читайте.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ, ученая мымра в очках, лет 40, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Константинопольская Зоя Ильинична. Кандидат филологических наук. Родилась в Москве. Была замужем. Бывший муж – Тыква Нестор Иванович. Менять фамилию при замужестве не стала. Представляете себе: «Кандидат филологических наук Зоя Тыква». А двойная еще хуже: «Зоя Тыква-Константинопольская». (Рассматривает фотографию.) Да, этот. Приятный парень. Немного робок. Появился в начале апреля. Пришел ко мне в институт. Я пишу докторскую «Влияние кельтских наречий на семантику ранних славян». Нет, кельтские наречия его не интересовали. Он сказал, что ищет адреса своих школьных учителей, случайно увидел где-то мою фамилию и решил, что я дочь его учительницы географии. Адресов знакомых моей покойной матери в институте я не держу. Пришлось приглашать его домой. Я незнакомых мужчин домой не приглашаю, но этот молодой человек… Знаете… Он смотрел на меня, как неандерталец на мамонта: со страхом, но с желанием съесть. У Аполлинера есть такие строчки: «И когда…» Простите, я отвлеклась. Это характерно для научных работников.

Кем интересовался? Разными. Историком Зайчиковым. Этого я не знала. Но мама рассказывала, что он за ней ухаживал. Потом его посадили. Про учительницу литературы Крышкину тоже спрашивал. Эту я помню, она приезжала мать хоронить. Учительница литературы, а культурный уровень прискорбен. Я ее спросила, любит ли она Бодлера, а она посоветовала мне читать Кольцова. Представляете, мне – Кольцова! «Раззудись, плечо, размахнись, рука». Посмотрите на меня и скажите, что во мне может раззудеться. Кстати о Бодлере. Вы помните его строчку: «И когда…» Простите, я отвлеклась. Это характерно для научных работников.

Что дальше? А ничего. Он списал координаты всех учителей, что, кстати, очень похвально, и стал прощаться. Прощался вежливо и нерешительно. Этот пол теперь сильный только в индийских фильмах. Уж я-то знаю. Нет, сама я индийские фильмы не смотрю, они концептуально примитивны. Пабло Неруда как-то сказал… Простите, я отвлеклась.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Интересовались вы, Ростислав Романович, менторами юных дней ваших.

РЖАВЦЕВ (серьезно). Не думал я, что вы ее отыщите. Ну, а коли так, разговор пойдет другой… Когда я учился в школе, у меня была знакомая, Лена, дочь нашего историка Виталия Алексеевича Зайчикова. Эта особа сказала правильно, Зайчикова арестовали. И Лена с матерью исчезли. Такое было время! А вот как-то совершенно случайно, наткнулся я на редкую фамилию «Константинопольская», и подумал, не родственница ли она учительницы географии Константинопольской. Решил позвонить. Вдруг она знает что-нибудь о судьбе Лены или ее отца?! Остальное вам доложено.

ИНДЕЙКИН. Но вы еще записали адрес учительницы литературы Крышкиной. Зачем?

РЖАВЦЕВ. Не хотел, чтобы эта тыква константинопольская догадалась, кого именно я ищу.

ИНДЕЙКИН. И Крышкину навестить вы не собирались?

РЖАВЦЕВ. Разумеется, нет.

ИНДЕЙКИН. Знали ли вы гражданку Кутафину Варвару Митрофановну?

РЖАВЦЕВ. Кого? Нет, такую не знал.

ИНДЕЙКИН. Допустим. Тем не менее, если не возражаете, я ознакомлю вас с ее показаниями.

КУТАФИНА, типичная бабка, из тех, какие сидят у подъезда, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

КУТАФИНА. Кутафина Варвара Митрофановна. Семьдесят один год. На пенсии уж, почитай, шесть годков. Сижу себе в квартире, как бабка моя в деревне, только что та на печке, а я в окошко смотрю. Все про соседей знаю. Вон, гляди, длинный с сумкой. Это студент со второго этажа от жены к матери шагает. Они с этим студентом, как с шаром, «туда-сюда». А без четверти к Лидке с пятого этажа хахаль явится, на сорок минут, у него в артели перерыв.

Матвевну? Учительшу? Как не знать! Подруга я ей – это точно. В моем возрасте подружек выбирают не по нраву, а по паспорту, чтобы годочки совпадали. Сидим вдвоем, про наши дела старушечьи рассуждаем. С пенсии бутылочку сладенького. Нет. Никто ее не навещал, окромя докторши, Валерии Андревны… Хорошая докторша, какую болезнь ни скажешь, от той и лечит. А ведь вру. Заходил к ней один перед первомайскими. Видела его. Из окна. Такой солидный. На кой леший она понадобилась? Ни богатств каких и на слово глуповатая. А гляди ж, понадобилась. Покажи-ка фото. Он. Точно он. С виду приличный. Вчера фильм по телевизору смотрела, один там приличный был. А на проверку пять человек до смерти замучил. Душегуб. На тебя похож. Тоже улыбался.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Не могли бы вы уточнить, какую вы преследовали цель, идя на встречу с гражданкой Крышкиной?

РЖАВЦЕВ. Преследовал цель, на встречу с гражданкой… Ну, и стиль у вас! (Смеется.) Я действительно был у Антонины Матвеевны. Намеревался спросить, не знает ли она что-нибудь о Лене, об ее отце. Я же вам объяснил: любовь, даже прошедшую, нельзя уложить в сборник судебных инструкций. Ромео и Джульетта. Поль и Вирджиния. Лейла и Меджнун. Видит бог, как вы мне надоели! Вы очень нудный человек.

ИНДЕЙКИН. Странная какая-то история.

РЖАВЦЕВ. Почему странная.

ИНДЕЙКИН. Странная. Я хочу уточнить. Вы были у Константинопольской в начале апреля?

РЖАВЦЕВ. В начале апреля.

ИНДЕЙКИН. У Крышкиной, по словам Кутафиной, вы были «перед первомайскими», то есть в конце апреля.

РЖАВЦЕВ. В конце апреля.

ИНДЕЙКИН. Странно. Целью посещения гражданки Константинопольской в начале апреля и гражданки Крышкиной в конце апреля не могло быть желание узнать адрес гражданки Зайчиковой.

РЖАВЦЕВ (настороженно). Почему?

ИНДЕЙКИН. Потому что вы встречались с гражданкой Зайчиковой еще в марте. Точнее, восьмого марта. То есть почти за месяц до вашего посещения Константинопольской и Крышкиной.

РЖАВЦЕВ. Неправда.

ИНДЕЙКИН. Правда, Ростислав Романович, чистейшая правда. Полученная из первых уст, от гражданки Зайчиковой Елены Витальевны.

РЖАВЦЕВ. Есть показания?

ИНДЕЙКИН. Да. Она беседовала со следователем восьмого января, примерно через два месяца после вашего отъезда из СССР.

РЖАВЦЕВ. Читайте.

ЗАЙЧИКОВА, полная дама в ярком платье в обтяжку, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

ЗАЙЧИКОВА. Зайчикова. Елена Витальевна. Тридцати пяти и более лет. Почему вчера не явилась? В Большом театре выступала. Не верите? Правильно делаете. По амурным делам занятие у меня выпало. Женщина я, хоть и в годах, но временно незамужняя. У вас в приемной высокий такой все сокрушался, курю я много. Чем так курить, говорит, лучше изменять мужу. Ваша правда, отвечаю, только тут место неподходящее. Вас не будет смущать, если я закурю?

Поговорить желаете об одном человеке? Отчего не поговорить! Это кошки мяукают, а люди разговаривают. Кто вас интересует? Ржавцев? Славик? А вот про этого не расскажу. Не хочу. Это мое детство. Думаете, всегда я такая была? Все было по-другому… Случайно мы с ним встретились, на улице. Дату скажу точно: восьмого марта. Зацепка у меня на это число пришлась. Он меня сразу узнал. Я-то сама себя в зеркало не всегда узнаю. А он узнал. Зашли мы в кафе. Посидели, поговорили. После школы мы не виделись, так уж о нас позаботились. Про меня до него ничего не дошло… И начинает слова всякие хорошие говорить. Послушала я его и… Дай, говорю, слово, что выполнишь. Дал. Ну, а теперь встань и уйди. И чтобы навсегда… Не хотела я. Разные мы. Он встал и ушел. Вот и все. Он хороший парень. Больше не встречались… А зачем?

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Итак, с гражданкой Зайчиковой вы встретились восьмого марта. И, таким образом, ваши посещения Константинопольской и Крышкиной, произошедшие в апреле, мотивировать желанием найти Зайчикову нельзя.

РЖАВЦЕВ. Убедили.

ИНДЕЙКИН. В таком случае, зачем же вы все-таки посещали Крышкину?

РЖАВЦЕВ. Мне не терпится услышать ее показания.

ИНДЕЙКИН. Это невозможно. В ночь перед вашим отъездом из СССР на нее было совершено нападение. Она скончалась.

РЖАВЦЕВ (тихо). Значит, убийство?

ИНДЕЙКИН. Убийство. Убийство. Скажите, Ростислав Романович, зачем вы убили Крышкину Антонину Матвеевну?

Долгая пауза.

РЖАВЦЕВ. Как поспешна молва людская и как недолог путь от молвы до милиции! А не совпадение ли инициалов моих и Раскольникова направило дедукцию отечественных шерлоков в сторону моих иерусалимов?

ИНДЕЙКИН. Я всего лишь посольский дьяк. Я только собираю факты.

РЖАВЦЕВ. Зачем? Старуху схоронили. Книга захлопнута. Сказка на совести сказочника. Щелкунчики вернулись в свои коробки.

ИНДЕЙКИН. В том-то и дело, что не вернулись. Понимаете, какая дальше вышла катавасия… После беседы со следователем, о которой я вам докладывал, ваша школьная подруга Зайчикова Елена сразу отправилась в Москву… Вы ей сказали, где работаете?

РЖАВЦЕВ. Да. Но не уверен, запомнила ли.

ИНДЕЙКИН. Запомнила. Восьмого января она беседовала со следователем в Ленинграде, а уже двенадцатого приехала в Москву. Сначала пыталась встретиться с Таганкиным М.С., но он оказался в командировке, и четырнадцатого встретилась с Барсуковым Н.А.

РЖАВЦЕВ. Показания запротоколированы?

ИНДЕЙКИН. Разумеется.

БАРСУКОВ отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

БАРСУКОВ (рассматривает фотографию). Да, эта. Подходит ко мне… С такой рядом постоять, что за границу съездить. Спрашивает, как найти Ржавцева. «Так ведь он уехал», – отвечаю. «Когда вернется?» «Оттуда, говорю, гражданочка, не возвращаются». Она так и обмерла: «Помер, что ли?» Я молчу, головой киваю, вроде бы да, а вроде бы нет. А потом уклончиво: «Помереть вроде и не помер, но, если и вернется, то не скоро». Она подумала чуток, потом спросила: «Его, что ли, посадили?» Я опять же молчу и головой киваю, вроде бы да, а вроде бы нет. А потом многозначительно: «Всех нас когда-нибудь посадят». Тогда она меня спросила, не дурак ли я, причем, особо отметьте, употребила не «дурак», а похожее неприличное слово. А я ей: «Покажите документы, гражданочка. Всякие тут ходят. Может, вы шпионка». Она меня еще раз назвала тем же неприличным словом, сказала, что я большой-большой… и ушла. Но, отметьте, я так и не выдал, где Ржавцев. Оскорблению подвергся, но не выдал. Скажите, Ржавцев был шпионом?

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ (развеселился). Видите, как дело оборачивается. Шпион!

ИНДЕЙКИН. Двадцатого она встретилась с Таганкиным М.С.

ТАГАНКИН отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

ТАГАНКИН (рассматривает фотографию). Я с ней встречался. Она меня спросила, где Ржавцев. Я ответил: «В бегах». Она не поняла, решила, что он на ипподроме. Спросила, на каком ипподроме. Я сказал, что на том ипподроме, где он сейчас, не он смотрит, как бегут лошади, а на него смотрят, когда он бежит. Она удивилась, стала очень нервной, а потом спросила меня, на каком ипподроме бегу я, и посоветовала участвовать в собачьих бегах. А когда я ей втолковал, где он на самом деле, она стала еще более нервной, сказала, что много где побывала, но чтобы в одном месте встретить вместе столько кретинов, так это в первый раз. Я с ней согласился и, чтобы ее не расстраивать, охотно причислил к кретинам себя.

Это на нее произвело гнетущее впечатление, и она начала рассказывать, что Ржавцев взял у нее деньги и обещал привезти сувениры. Когда я высказал предположение, что кретины бывают не только у нас, она согласилась, на что я не рассчитывал, и начала спрашивать про какой-то голубой камень. А потом стала угрожать, говорила, что если я взял себе этот камень, то она оторвет мне, сами догадываетесь что, да еще на Лобном месте, после чего я стану голубым, как тот камень. Я в шутку посоветовал ей поехать к нему туда, где он, и обещал довезти на своем автомобиле при условии, если она даст мне слово сделать с ним то же, что намеревалась сделать со мной на Лобном месте… Простите я неудачно пошутил…

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Миша Таганкин – мастер шутить. Однажды он сказал Барсуку, что День Парижской коммуны объявлен нерабочим днем, так тот на следующий день с утра пошел в кино сразу на три сеанса. Потом директор сказал Таганкину, что еще одна такая шутка, и он, Таганкин, может не ходить на работу по случаю восстания сикхов, Варфоломеевской ночи, весеннего равноденствия, дня рождения писателя Новикова-Прибоя и вообще не ходить на работу все триста шестьдесят пять дней в году. Правда, смешно?

ИНДЕЙКИН. Смешно. И, тем не менее, как вы могли бы объяснить поездку Зайчиковой в Москву?

РЖАВЦЕВ. После беседы со следователем она решила узнать, что приключилось со мной.

ИНДЕЙКИН. Если бы это было так, то, узнав, что вы в бегах, поторопилась бы восвояси. Однако после бесед с вашими сослуживцами она посетила небезызвестную вам Константинопольскую Зою Ильиничну.

РЖАВЦЕВ. Вот ведь дела!

ИНДЕЙКИН. Дела, говорите? Я вас познакомлю с показаниями.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Как это прекрасно! Народ ищет своих учителей. (Рассматривает фотографию.) Правильно сказал Достоевский: «Красота спасет мир». Да, эта дама больше похожа на девиц из голубого периода Пикассо. Но как стала говорить о том, что ищет учителей, сразу стала милой, прямо кухарка Веласкеса, которая жарит яичницу… Простите, я отвлеклась. Это характерно для научных работников.

Да, адрес Крышкиной я ей дала. Нет, мне не показалось, что она интересуется именно ею… А теперь лично вам, товарищ капитан. Из-за любви каких-то в общем-то порядочных людей к школьному вальсу я зачастила в МУР как профессиональный карманник. А я кандидат филологических наук. Я самый крупный специалист по кельтским наречиям. Так что, если что-то нужно, милости прошу ко мне в институт. К вам я больше ни ногой. Привыкать не хочется. Знаете, Гарсия Лорка как-то сказал: «И когда…»…

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Трудно отделаться от мысли, что именно Крышкина интересовала сначала вас, потом Зайчикову. Потому что после беседы с Константинопольской Зайчикова сразу же отправилась в Канузино.

РЖАВЦЕВ. Но к тому времени Крышкиной уже не было в живых.

ИНДЕЙКИН. Совершенно справедливо. В Канузино она встретилась с той же Кутафиной Варварой Митрофановной.

РЖАВЦЕВ. Показания?

ИНДЕЙКИН. На месте.

КУТАФИНА отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

КУТАФИНА (рассматривает фотографию). Эта, милок, эта. Я хоть и старая, а на такие рожи, поди, хваткая. Подходит ко мне и: «Как мне тетю Крышкину повидать?» А я ей: «Не торопись, далече она». – «А где?» – «А так, – говорю, – ежели ты крещеная, то на том свете твоя тетя. А ежели нет, то, стало быть, и никто не знает. Словом, господь прибрал». – «А как, – спрашивает, – прибрал он ее, господь-то?» – «А так, – отвечаю, – разбойника послал. Тот ее по голове. Много ли старухе надо! Тебе, – говорю, – при твоей комплекции, и рельсом ежели по голове – все ничего. А нашу сестру и колбасой чахлой краковской насмерть зашибить можно». – «А не забрал ли он у нее чего? – спрашивает. – Может, драгоценности какие старинные». «А что у нее брать, у Матвевны? Ложка какая-то старинная да стекляшка, что на шее болталась, голубая. Стекляшку голубую сорвал, видать, по злобе, что денег не нашел. А ложку не взял». «А как, – спрашивает, – разбойника не изловили?» – «Нет, – отвечаю, – небось, за другими старухами охотится. Так что, если ты ей родня, могу показать, как на кладбище идти. А если разбойником интересуешься – иди в милицию». А она меня не слушает, повернулась – и стрекоча. Ты уж, милок, позаботься, чтобы такие ко мне более не наведывались.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ (размышляя). Да, дело зашло далеко… Бывает так, хочешь скрыть малое, ан начинают подозревать в большом… А тут даже убийство. (После паузы.) Сидел как-то я преспокойненько в нашей институтской столовой, а напротив у соседа за столиком, уж не знаю откуда взялась, ленинградская газета. Я начал подсматривать. Там фельетон. И в фельетоне мимоходом упоминается Зайчикова Е.В. На следующий день восьмое марта – нерабочий день, и я махнул в Питер. Нашел ее быстро… Это была уже не та Лена. Белокурая голубоглазая умненькая девчушка в платьице в горошек исчезла навсегда… Она все поняла. Мне ее стало жалко, очень жалко. И я захотел вернуть старое, хоть не все, а чуть-чуть. Хоть как-то напомнить ей если не прежнюю ее жизнь, то хоть прежнее восприятие жизни… Но между нами не было ничего общего. И вдруг – мысль. Я решил устроить встречу с учителями, друзьями ее отца. Дальше вы знаете… Константинопольская, Крышкина. Кстати, Антонина Матвеевна охотно согласилась участвовать во встрече, предложила свои услуги в поиске других учителей. А потом… Такой уж мы народ. Загораемся быстро и быстро гаснем. Недолго я носился с этой идеей. Понял: что свершилось, не переделаешь. И так мне стало противно… Я уехал. Навсегда. Не только из-за этого. Но и из-за этого тоже. Должен вас разочаровать, о кончине Антонины Матвеевны я узнал только от вас. И уж, конечно, не имею к этому печальному событию ни малейшего отношения.

ИНДЕЙКИН. Как, в таком случае, вы объясните дальнейшие поступки Зайчиковой? Отправилась в Москву. Нашла Барсукова, Таганкина, Константинопольскую. Зачем?

РЖАВЦЕВ. Попытаюсь объяснить. Ее вызывают к следователю. Из беседы она понимает, дело вертится вокруг меня. Со мной что-то приключилось. Льщу себя надеждой, что на какое-то время она стала похожей на прежнюю Лену, умную, деятельную, добрую. И она начинает искать. Разочарование. Потом узнает про Антонину Матвеевну – трагедия… Словом, грустная история. Все в миноре…

ИНДЕЙКИН. В миноре… Вернемся, однако, к инциденту в Канузино. Как консул я считаю своевременным напомнить вам несколько юридических положений. Во-первых, между Российской Федерацией и страной, где вы сейчас проживаете, нет соглашения о выдаче преступников. Во-вторых, по нашим законам, признания подозреваемого для составления обвинения недостаточно. Необходимо расследование, что в условиях этой страны невозможно. Следовательно, любое ваше заявление никак не отразится на содержании вашей жизни.

РЖАВЦЕВ. Хоть на этом спасибо.

ИНДЕЙКИН (размышляя). Что-то произошло во время вашей встречи с Зайчиковой в марте. Она сообщила вам нечто особенное. Иначе не стала бы так волноваться потом. Но вот что? Вы не хотите помочь?

РЖАВЦЕВ. Та Лена, которую я увидел тогда… Это было отвратительно. Мы долго сидели в каком-то кафе. Сначала разговор не клеился, потом как-то разговорились… И вдруг замолчали оба. И тогда я ее спросил…

РЖАВЦЕВ и ЗАЙЧИКОВА.

РЖАВЦЕВ. У тебя есть платье в горошек?

ЗАЙЧИКОВА. Сошел с ума! В горошек! В таком в деревню на принудительную картошку ехать… А платьев у меня много. И наших, и заграничных. И две шубы! Если захочу, на каждый палец по два кольца золотых надену. Хочешь, подарю золотые часы? По всему видно, с деньгами у тебя, как на полустанке с паровозами.

РЖАВЦЕВ. А на полустанках плохо с паровозами?

ЗАЙЧИКОВА. Как у тебя с деньгами! (Хохочет.) А вот я, если захочу, «Волгу» купить могу. Боюсь только. Сама разобьюсь, людей покалечу. При твоей работенке о машине не замечтаешь! Хочешь, я тебе «Волгу» подарю? (Смеется.) Да не бойся, не подарю.

РЖАВЦЕВ. Изменилась ты.

ЗАЙЧИКОВА. Ладно бы внутренне, а то внешне. И это обидно.

РЖАВЦЕВ. Расскажи о твоем отце. Он был хороший человек?

ЗАЙЧИКОВА. И что из того?! Начирикали бумажку – и «хорошего человека» не стало. Весь вышел.

РЖАВЦЕВ. А ты как?

ЗАЙЧИКОВА. Я? Очень просто. С матерью – в деревню, от людей подальше. Там школу окончила. Сначала на всех злилась. Потом поумнела. Будь дурой, говорю себе. На дураков доносы не пишут, дураков в Сибирь не ссылают. Дурак, он всегда на плаву. А если непьющий, то в капитанах ходит. Умерла мать, похоронила я ее, наревелась и подалась в город, по городам. За Питер зацепилась.

РЖАВЦЕВ. А ты знаешь, кто тогда ту «бумажку» написал?

ЗАЙЧИКОВА. Потом узнала. Помнишь ее, наверное. Литераторша у вас была. Крышкина такая.

РЖАВЦЕВ. А зачем ей?

ЗАЙЧИКОВА. Мать говорила, виды она на отца имела. А он мать очень любил. Обоим и отомстила. Патриотка. А у самой-то сестра была замужем за художником, который во время оккупации сотрудничал с немцами и ушел с ними в Германию.

РЖАВЦЕВ. Искала ты потом эту литераторшу?

ЗАЙЧИКОВА. Зачем?

РЖАВЦЕВ. Прибить.

ЗАЙЧИКОВА. Если всех таких прибивать, некому будет в очередях за колбасой стоять. Их хлебом не корми, дай только свести счеты через органы. Такой уж народ у нас. До любой власти примечательный.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Трусливый у нас народ. Есть такая притча. Залез злодей в спальню к молодоженам, нарисовал мелом на полу круг и приказал мужу сесть внутрь. «Если выйдешь, – говорит, – убью». А сам к молодой жене. Порезвился и ушел. Жена потом – на мужа: «Меня насилуют, а ты, трус, забился в круг». – «Ты не права, – отвечает муж, – я не трус, я три раза тайком высовывал ногу из круга». Вот она, наша смелость! Гениальных, талантливых нам не надо. Таких у нас стадионы. А вот готовых на поступок… Я украл ключи, сделал копии, взял машину и – в Канузино. С центральной площади позвонил Крышкиной, попросил воды для радиатора. Она говорит: «Заходите». В портфеле спрятал маленький лом. Думал ударить по голове, потом включить газ… Она открыла дверь, посмотрела на меня и как будто поняла. Но на кухню пустила. Я что-то пробормотал. Речь заготовил заранее, но тогда ничего не получилось. Она перебила: «Вы, – сказала, – пьяны». Начала выталкивать, угрожала поднять шум, вызвать милицию. И я ее толкнул. Она упала. Ударилась обо что-то. Не стал я ее разглядывать, понял: включать газ уже не имеет смысла. И в машину. С какого-то моста бросил лом в реку. В Москву въехал, когда начало светать. Увидел автобус, затормозил. Добежал до остановки. В шесть тридцать был дома. В семь ловил такси. В десять пятьдесят предъявлял билет в Шереметьево. Все.

ИНДЕЙКИН. Все. (Раздумывая.) Все. Есть, пожалуй, только одна неувязка. Вы не были в Канузино в тот день, Ростислав Романович. И гражданку Крышкину Антонину Матвеевну вы не убивали.

Долгая пауза.

ИНДЕЙКИН. Вы не были в Канузино в тот день, Ростислав Романович. В тот день с двадцати одного тридцати до пяти тридцати вы находились в квартире гражданки Константинопольской Зои Ильиничны по адресу Москва, Сивцев Вражек…

РЖАВЦЕВ (прерывает). Значит, все-таки доложила тыква константинопольская! Но мне-то каково?! Перевелись, перевелись на Руси честные подружки!

ИНДЕЙКИН. Вас познакомить с показаниями Константинопольской Зои Ильиничны?

РЖАВЦЕВ (безучастно). Познакомьте.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Вас интересуют все мои поклонники или только те, отношения с которыми достигли интимной фазы? Причем здесь убийство?… Не мог он убить. Это не интуиция, это научный анализ личности. Хорошо, я вам расскажу, хотя это вряд ли будет характеризовать меня с положительной стороны. Из отпуска я вернулась шестого, во вторник. Позвонил он мне тринадцатого. Помню, потому что тоже был вторник. Сказал, что интересуется историей кельтских племен в Чехословакии. Ну, я – не дитя, сделала вид, что поверила. Что потом? Явился в половине десятого… В руках коробка конфет и… будильник, здоровенный такой. Вручил мне конфеты со штампом ресторана «Метрополь». «А будильник, – говорит, чтобы утром встать в шесть тридцать». Ну, как тут не процитировать Багрицкого: «И когда…» Простите, я отвлеклась. Это характерно для научных работников.

Мы действительно занимались историей кельтских племен в Чехословакии. Да, представьте себе! Я поняла, что он готовился к встрече со мной. Принес какие-то записки, все время с ними сверялся. Да, похожие на письма. Вас не интересует, чем мы с ним занимались потом? Ну, спасибо на этом. Хотя теперь мне все равно, могу рассказать, могу показать… Проснулась без чего-то пять, разбудил телефонный звонок. Взяла трубку. Какой-то тип с южным «г» и очень нервный. «Где Славик?» Слава послушал, потом сказал: «Хорошо, я буду». Оделся, извинился, что дал мой номер, мол, «так надо было». Спустился вниз. Я видела, как он садится в такси. В такси… Помните, у Превера: «И когда…» Простите, я отвлеклась.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Шофера нашли?

ИНДЕЙКИН. Да. Он сообщил, что взял вас в пять тридцать на Сивцевом Вражке и доставил в Чертаново, угол Варшавского и Сумской.

РЖАВЦЕВ (немного подумав). Ночью я действительно был в гостях. А в Канузино… а в Канузино я ездил днем. На автобусе. Туда и назад.

ИНДЕЙКИН. Но машина гражданина Таганкина…

РЖАВЦЕВ. Ах, машина гражданина Таганкина! На машине гражданина Таганкина ездил ночью… гражданин Гвоздев. Герка Гвоздев. Помните такого? Вы его допрашивали. Куда ездил, не знаю. К женщинам, скорее всего. Он на баб падкий. А я на автобусе. Приехал, порешил старуху – и назад. Еле успел к семи часам в «Метрополь».

ИНДЕЙКИН. В котором часу вы уехали из Канузино?

РЖАВЦЕВ. Точно не помню. Что-то около двух.

ИНДЕЙКИН. Опять не получается, Ростислав Романович.

РЖАВЦЕВ. Почему?

ИНДЕЙКИН. Потому что с двенадцати тридцати до тринадцати сорока пяти вы находились в читальном зале районной библиотеки Киевского района, на Кутузовском проспекте. Разве не так?

РЖАВЦЕВ (немного подумав). Раз вы узнали, значит, так.

ИНДЕЙКИН. Библиотекарша опознала вас по фотографии. Осталась запись в книге регистраций: «гражданин Ржавцев Р.Р.», «выдан сборник пьес Шиллера».

РЖАВЦЕВ. Убедили. Я действительно в это время был в библиотеке и действительно взял сборник пьес Шиллера.

ИНДЕЙКИН. За три дня до отъезда вы интересовались драмой Шиллера «Разбойники» в библиотеке вашего института. Шиллера там не оказалось. Узнав об этом, я предположил, что вы начнете искать Шиллера в районных библиотеках. И не ошибся.

РЖАВЦЕВ. И внимательно изучили томик, который я брал.

ИНДЕЙКИН. Я не нашел там ничего интересного. Хотя, конечно, я вам очень благодарен. В кои века соберешься прочесть Шиллера! А тут еще в рабочее время.

РЖАВЦЕВ. Я с детства мечтал стать благородным разбойником. Отметьте, благородным. Вы правы, литераторша не на моей совести! И летопись моих запоздалых амуров с Еленой к делу об убиении подшить нельзя.

ИНДЕЙКИН. А нет ли в этой летописи упоминания о том, кто вам оплатил путевку за границу?

РЖАВЦЕВ (неуверенно). Накопил.

ИНДЕЙКИН. И где держали деньги?

РЖАВЦЕВ. В чулке.

ИНДЕЙКИН. Непохоже на вас, Ростислав Романович. Деньги вы от кого-то получили. Только от кого? У вас была только одна знакомая, которая могла вам ссудить подобную сумму. Помните, вы говорили, что гражданка Зайчикова Е.В. предлагала вам «Волгу»… Не она ли помогла вам с путевкой?

РЖАВЦЕВ. Спросите у нее.

ИНДЕЙКИН. В этом-то и проблема. Теперь у нее нельзя ничего спросить. Зайчикова Елена Витальевна скончалась. При не выясненных до конца обстоятельствах. Пятого мая 1987 года.

РЖАВЦЕВ. Самоубийство?

ИНДЕЙКИН. Вы считаете, у нее были основания для самоубийства?

РЖАВЦЕВ. У каждого честного человека есть основания для самоубийства.

ИНДЕЙКИН. Я об этом никогда не думал.

РЖАВЦЕВ. О самоубийстве не думают только люди, склонные доводить до самоубийства других.

ИНДЕЙКИН. Это – эмоциональный подход. Меня интересуют причины реальные, земные.

РЖАВЦЕВ. Реальные? Нелюбовь к милиции. Это вполне реальное чувство каждого порядочного человека.

ИНДЕЙКИН. Увы, опять эмоции.

РЖАВЦЕВ. Как она умерла?

ИНДЕЙКИН. Упала с балкона. С пятого этажа.

РЖАВЦЕВ. В нетрезвом виде?

ИНДЕЙКИН. Экспертиза утверждает – в нетрезвом.

РЖАВЦЕВ. Есть показания?

ИНДЕЙКИН. Да. Гвоздева Герасима Ивановича.

РЖАВЦЕВ (крайне удивлен). Гвоздь! Этот как туда попал?!

ГВОЗДЕВ отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

ГВОЗДЕВ. В прошлый раз растормошился я здесь. Молодость припомнил, армию, Славку, зазнобу его. А с месяц назад звонок. Эта самая его зазноба. Приезжай ко мне в Питер, важное дело есть. Пригнал я маршрут в Питер после майских. Сдал груз – и к ней. Пятиэтажка с балконами. Пятый этаж без лифта. Звоню и жду. Сейчас, думаю, увижу. Открывает. Мать моя! Сразу домой захотелось. Вроде бы все, как Славка говорил, только наизнанку. Но удержался, вошел. Видать, поняла она мое расстройство и на меня всех собак. Потом посмотрела на мою дурацкую рожу и расхохоталась: «Дура я, дура, карася за щуку приняла! Лучше давай, парень, выпьем». «Найдется?» – спрашиваю. «У меня завсегда найдется». Вытащила из холодильника бутылку. «Сейчас, говорит, к соседям за закуской сгоняю». И через балкон на соседский балкон. Лифта нет, а перегородка на балконе по пояс. И потом тем же маршрутом назад с котлетами… Выпили, разговорились… Знаешь, командир, на бабу надо смотреть не на лицо, а вообще. Утром проснулся. Она уже в магазин сбегала. Завтрак на столе. Нормально. Это для человека, который по гостиницам да общагам… Вечером, говорит, опять заходи. Оформил я накладные и часов в шесть к ней. Поднимаюсь по лестнице. До третьего этажа дошел. И вдруг шум. С нижнего этажа бежит мужик в очках, солидный. Кричит, вроде бы человек из окна вывалился. Потом еще прибежали. Звонили, стучали. Я на дверь подналег, выбил. Вошли в квартиру. Никого. Дверь на балкон открыта. А внизу уже народ. Нашли ее… А на столе закуска всякая, питье, две тарелочки, все путем. Я потом в гостинице на слезу пошел. Меня ждала и опять к соседям полезла. Может, чего еще хотела, чтоб гостя получше встретить! Позавчера в Питере я все милиции рассказал. Вроде и знакомство у нас одноразовое, а, как-никак, свидетель. А сегодня, думаю, зайду к вам. Может, что для прояснения того дела сгодится.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Показания подтверждены. Кульбицкий Виктор Аполлинарьевич, сосед со второго этажа, тот, который «солидный в очках», в тот вечер сидел у окна, ждал дочь. Увидав падающее тело, он, по его словам, сразу подумал о Зайчиковой: в доме была известна ее привычка лазить через балкон. Жена Кульбицкого побежала вниз, а сам он вверх, на третьем этаже столкнулся с Гвоздевым. Вместе поднялись на пятый этаж. Дальше вы знаете.

РЖАВЦЕВ. Гвоздь поднимался или спускался?

ИНДЕЙКИН. Поднимался.

РЖАВЦЕВ. Это все, что известно по делу?

ИНДЕЙКИН. Нет, не все. Я могу ознакомить вас с показаниями гражданки Смирновой Галины Андреевны? Это подруга Зайчиковой. Смирнова сообщила, что за несколько часов до инцидента Зайчикова была у нее. Казалась взволнованной, даже испуганной. И рассказала Смирновой следующее.

ЗАЙЧИКОВА рассказывает.

ЗАЙЧИКОВА. Ты знаешь, Галка, какая я дура. Могу взять да наболтать с три короба. Вот и наболтала, уж не знаю на какую беду… Случайно я с одним Славиком встретилась. Помнил он меня еще молодой, учились вместе. А потом отца посадили, я тебе рассказывала. Мать моя и до того не очень-то жизнь праведную вела, а тут совсем с цепи сорвалась. Убрались мы с ней из Москвы и загастролировали обе. В общем сама я себе и срок выхлопотала, и все остальное. А приятно рассказывать такое школьному дружку? И наплела я ему сорок бочек арестантов. А он всему верит. Пристал, кто на отца донес. Я – туда, сюда… Вспомнила, мы с матерью на одну ведьму грешили, литераторшу школьную. «Так вот она, – говорю, – продала отца, литераторша». Он замолчал и потом больше ни словечка. А где-то в начале лета появляется. Говорит, встречался с литераторшей. Та очень переживает, что так все получилось, и решила завещать мне кулон, цены непомерной. В порядке компенсации, что ли! Потом мы с ним поговорили о том, о сем. Остался он на ночь. Я ведь какая, меня приласкай, последний кусок отдам. Купила я ему путевку за границу. Сама знаешь, инженер, откуда у него деньги. А дальше получилось так. Поехать-то за границу он поехал, только вот назад не вернулся. Но про меня не забыл. Позвонил оттуда. И сказал, будто доподлинно ему известно, что ведьма отдала концы, но про меня не забыла. Кулон этот сейчас у его дружка Гвоздя, и тот имеет наказ привезти его мне. А потом туман. Пропал Славик, и дружок не объявляется. Дружка я сыскала, позвонила и спрашиваю, где кулон. Привезу, обещает. И вчера явился. Вручил мне вот эту стекляшку. Славик-то о голубом кулоне говорил, а этот, сама видишь, синий. Клянется, божится, кулон он сам от старухи получил. А я-то доподлинно знаю, убил старуху кто-то. Посмотрела я на него. Физиономия: в зоопарке обезьяна банан отдаст – за родного примет… Точно убить может. А он трясется, сам де из рук старухи получил. Ладно, думаю, может, правда, камень какой ценный. И его на пушку: «Завтра утром Славику в заграницу позвоню, если подтвердит, то я тебе за труды заплачу». Он поверил и говорит, зайду завтра. Ну, потом мы с ним выпили. Ты знаешь, я отходчивая. Ну, а сегодня пошла к ювелиру. Так тот меня на смех поднял. Стекляшка, изделие артели из какой-то деревни. Ты знаешь, Галка, я – не из шоколадного масла. Появится сегодня, я ему врежу.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ (размышляет). Вышла ссора, и Гвоздь сбросил ее с балкона. Забрал деньги, но выйти из подъезда не успел. Когда спускался по лестнице, услышал шум и сообразил: нужно делать вид, что поднимается.

ИНДЕЙКИН. Мы тоже так решили. Но доказательств не было.

РЖАВЦЕВ. На мокрое пошел Гвоздь. Дурак!

ИНДЕЙКИН. Что это за история с кулоном, Ростислав Романович? Уж не о нем ли говорила старуха Кутафина? Помните? Зайчикова спросила ее: «А не забрал ли разбойник у нее чего?» И Кутафина ответила: «Сорвал с шеи стекляшку голубую».

РЖАВЦЕВ. От злости, что не нашел денег.

ИНДЕЙКИН (размышляя). Голубая стекляшка. Голубая стекляшка. Зайчикова интересовалась у Таганкина голубым камнем. Не та ли эта стекляшка? Вы не будете возражать, если мы вернемся к Шиллеру?

РЖАВЦЕВ. Я люблю Шиллера.

ИНДЕЙКИН. Я два раза перечитал второй акт «Разбойников».

РЖАВЦЕВ. Так понравилось?

ИНДЕЙКИН. Во втором акте Амелия поет песню, там есть такие слова.

Милый Гектор! Не спеши в сраженье, Где Ахиллов меч без сожаленья Тень Патрокла жертвами дарит!

(Мечтательно.) Гомер. Илиада. Патрокл был другом Ахилла. Гектор его убил. Ахилл отомстил за смерть Патрокла и убил Гектора…

РЖАВЦЕВ. И это имеет какое-то отношение к голубой стекляшке?

ИНДЕЙКИН. Что вы знаете о голубом патрокле?

РЖАВЦЕВ. Патрокл – голубой! А что? Скоро выяснится, что и принц датский… Однако какое это имеет отношение к голубой стекляшке?

ИНДЕЙКИН. Оставим на время Шиллера в покое и от древнегреческой истории перейдем к кристаллографии.

РЖАВЦЕВ. Здесь я не специалист.

ИНДЕЙКИН. Почему же?! Семь лет назад в Антверпене вы продали ювелиру Гоотмансу голубой бриллиант, известный как «голубой патрокл». Ведь так? Про лотерею вы придумали. Вам напомнить, сколько вы получили за камень?

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Там же. ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Семь лет назад в Антверпене вы продали ювелиру Гоотмансу голубой бриллиант, известный как «голубой патрокл». Вам напомнить, сколько вы получили за камень?

РЖАВЦЕВ. Меньше, чем рассчитывал. Окрашенные бриллианты не представляют ценности.

ИНДЕЙКИН. Неправда, Ростислав Романович, неправда. Цветные бриллианты ценятся очень высоко, на них не работают законы рынка обычных алмазов.

РЖАВЦЕВ. Однако бриллиант, который я продал в Брюсселе, был не чистой воды.

ИНДЕЙКИН. Небольшие вариации в окраске цветных, или как их правильнее называть, фантазийных бриллиантов действительно снижают цену. Для голубых бриллиантов нежелательным является серый оттенок. А у вас был камень с серым оттенком.

РЖАВЦЕВ. Где этот разбойник нашел серый оттенок?! Вот и получил я сущий пустяк.

ИНДЕЙКИН. Снова неправда, Ростислав Романович. Гоотманс действительно понизил цену за серый оттенок, но существенно добавил за принадлежность к комплекту. Ибо «голубой патрокл» ценен не только сам по себе, но и как часть сета из двух фантазийных бриллиантов: «голубого патрокла» и «желтого ахилла».

РЖАВЦЕВ. Подумать только!

ИНДЕЙКИН. Желтые бриллианты раньше ценились дешевле голубых, но в настоящее время сложно сказать, какой цвет камня более популярный. Кроме того, «желтый ахилл» почти в два раза больше «голубого патрокла».

РЖАВЦЕВ. Подумать только!

ИНДЕЙКИН. Знали ли вы о существовании «желтого ахилла»? Конечно, знали. Ибо, если не знали, то продав «голубой патрокл», успокоились бы.

РЖАВЦЕВ. «Голубой патрокл». «Желтый ахилл».

ИНДЕЙКИН. Так знали ли вы о существовании «желтого ахилла»?

РЖАВЦЕВ. Если я скажу «не знал», скорее всего, вы мне не поверите.

ИНДЕЙКИН. Не поверю. И не появилось ли искушение у милого Гектора поспешить в сраженье? После Патрокла – Ахилл.

РЖАВЦЕВ. Гомер предупреждал. Милый Гектор, не спеши в сраженье, где Ахиллов меч без сожаленья тень Патрокла жертвами дарит.

ИНДЕЙКИН. А вы поспешили. Но вернемся к вашему первому визиту к Крышкиной. Я уже слышал две версии. Версия номер один: вы хотели собрать всех педагогов. Версия гуманная, но, скажем по правде, малоубедительная. Вторая версия более героическая: хотели отомстить за отца Зайчиковой. Достойная версия, но тоже не очень правдоподобная. Третьей версии у нас нет. Пока нет. Поэтому ограничимся констатацией факта вашего визита к Крышкиной, во время которого она, уж не знаю почему, рассказала вам про два камня.

РЖАВЦЕВ. Без всяких задних мыслей я спросил, что за кулон у нее на шее. Она сказала, что это страз, точная копия известного бриллианта. И рассказала, что ее прабабке принадлежал сет из двух камней: одного голубого, другого желтого. Кому принадлежат сейчас эти камни, она не знала. После революции камни пропали.

ИНДЕЙКИН. Но, тем не менее, в Антверпене вы продали настоящий камень.

РЖАВЦЕВ. Небольшой такой камушек.

ИНДЕЙКИН. Как попал к вам этот камень?

РЖАВЦЕВ. Это длинная история.

ИНДЕЙКИН. У всех длинных историй есть начало. Кто главный герой этой истории?

РЖАВЦЕВ. Гвоздь. Гражданин Гвоздев Герасим Иванович. Я не поверил Крышкиной, что у нее страз, а не настоящий бриллиант, и решил, что за границей камень мне пригодится. Сам забрать его не решался, мне нужен был помощник. И я рассказал Гвоздю, что у моей учительницы литературы есть камень цены великой и что я хочу взять камень за границу и там продать. Сам ехать к Крышкиной не решаюсь. Обещал ему привезти кучу барахла. Долго уговаривать не пришлось.

ИНДЕЙКИН. И он забрал камень силой?

РЖАВЦЕВ. Думаю, что да.

ИНДЕЙКИН. Вы знали, что он ее убил?

РЖАВЦЕВ. Он не сказал, я не спрашивал.

ИНДЕЙКИН. Он привез вам камень?

РЖАВЦЕВ. Да.

ИНДЕЙКИН. И письма?

РЖАВЦЕВ. И письма.

ИНДЕЙКИН. Это был настоящий камень?

РЖАВЦЕВ. Да.

ИНДЕЙКИН. Вернемся к событиям, произошедшим в последние дни вашего пребывания в Москве. Из ваших показаний следует, что поздно вечером вы угнали машину у Таганкина.

РЖАВЦЕВ. Угнал и передал Гвоздю. Тот отправился в Канузино, убил Крышкину, забрал камень и письма. Утром привез их мне.

ИНДЕЙКИН. Однако гражданка Константинопольскаая утверждает, что, изучая карту Чехословакии, вы всю ночь сверялись с какими-то письмами. А это означает, что письма у вас были уже ночью. А Гвоздев вернулся из Канузино только утром. Значит, письма привез не он. Но письма мог привезти только тот, кто убил Крышкину. Никто другой. Я вас убедил?

РЖАВЦЕВ. Вы размышляете логично.

ИНДЕЙКИН. Спасибо. Попробуем для начала установить, когда Крышкина была убита. В последний раз живой Крышкину видела продавщица булочной, это было в одиннадцать тридцать. В двадцать один тридцать вы появились у Константинопольской, и при вас уже были письма. Таким образом, кто-то убил Крышкину и забрал письма между одиннадцатью тридцатью и двадцатью одним тридцатью. Можно сузить этот промежуток времени. Патологоанатом утверждает, что роковой удар по голове был нанесен где-то между тринадцатью и шестнадцатью часами. А Гвоздев, по вашим словам, должен был приехать в Канузино ночью.

РЖАВЦЕВ. Кошмарную картину вы нарисовали. Бедный Гвоздь приехал убивать старушку. Приехал, а бабку уже ухлопали, взяли камень и письма. На одну бедную старуху два убивца. Не жирно ли?! Да и кто он, настоящий головорез? Кто? Может быть, я сам?

ИНДЕЙКИН. Это первое, что пришло нам в голову. Мы предположили, что это вы были в Канузино утром. Мы проверили все гостиницы в Канузино, беседовали с проводниками поездов, с шоферами автобусов. Ничего не нашли.

РЖАВЦЕВ. А может быть, меня там вообще не было? Вы рассматривали такой вариант?

ИНДЕЙКИН. Рассматривали. Но кто-то был. Непременно был.

РЖАВЦЕВ. Может быть, человек-невидимка.

ИНДЕЙКИН. Нет, не невидимка. Обыкновенный человек. И как у каждого человека у него были слабости. И одна слабость его подвела. Простая человеческая слабость. Он любит пирожки. Вас не интересует, какие пирожки он любит?

РЖАВЦЕВ. Нет.

ИНДЕЙКИН. Напрасно. Он любит пирожки с повидлом. Вы любите пирожки с повидлом? Уже забыли про такие?

РЖАВЦЕВ. Почему же? Не забыл. Семь копеек пирожок.

ИНДЕЙКИН. Вы допустили такую же ошибку, как и он. В Москве пирожок с повидлом действительно стоил семь копеек. А вот на автобусном вокзале в Канузино восемь копеек.

РЖАВЦЕВ. Крохоборы.

ИНДЕЙКИН. Верно. Но не меньший крохобор и этот человек. Начал скандалить из-за одной копейки. Представляете себе, из-за одной копейки! Дал десять копеек. Продавщица ему сдачи две копейки. Он потребовал еще копейку. Она объяснила, что у них пирожок стоит восемь копеек. Он ее обругал. Но копейку требовать не стал.

РЖАВЦЕВ. Опять счастливый конец.

ИНДЕЙКИН. Не совсем. Продавщица его запомнила. И когда ей показали его фотографию, она его опознала. Вы догадываетесь, кто это?

РЖАВЦЕВ. Во всяком случае, не я.

ИНДЕЙКИН. Верно.

РЖАВЦЕВ. А кто?

ИНДЕЙКИН. Главный персонаж этой истории. Тот, кто убил Крышкину. Ваш приятель Барсуков Николай Антонович.

Долгая пауза.

РЖАВЦЕВ. Вы его арестовали?

ИНДЕЙКИН. Нет.

РЖАВЦЕВ. Почему?

ИНДЕЙКИН. Инцидент с пирожком доказывает, что Барсуков был в Канузино. Только это – и ничего больше.

РЖАВЦЕВ. То есть, если бы не пагубная страсть к пирожкам с повидлом, Барсук вошел бы в анналы отечественной судебной хроники как человек-невидимка.

ИНДЕЙКИН. Не совсем невидимка. Его видели выходящим из дома Крышкиной. Но…

РЖАВЦЕВ. Попался душегуб.

ИНДЕЙКИН. Есть показания гражданки Кутафиной.

КУТАФИНА отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

КУТАФИНА. Каждый день сижу у окна, что солдат в будке, а тут ушла часы ремонтировать. Когда покупала, хорошие часы были, а тут бежать начали. Проснулась утром, чай вскипятила, соседке звоню, Клавдии Михайловне, спрашиваю, как самочувствие? А она: «Ты что, очумела? Три часа ночи. У меня в это время нет никакого самочувствия». А вот кто видел разбойника, так это Ираида Карповна, из пятиэтажки напротив. Она, правда, – «того», но разглядела точно. Со спины. Похож, сказала, на бандита из фильма про «Адъютанта». Прямо копия. Вы ее самою спросите, когда она из дурного дома выйдет. Только она не скоро выйдет. Очень уж она несусветная.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Ишь ты, слово-то какое, несусветная. А ведь точно похож Барсук на Мирона из «Адъютанта». Это уже улика.

ИНДЕЙКИН. Косвенная. Судите сами. Свидетель, страдающий психическим расстройством, утверждает, что подозреваемый со спины похож на актера Павлова в роли Мирона из фильма «Адъютант его превосходительства». Малоубедительно. Но есть еще одна косвенная улика. Мы интересовались, не изменилось ли поведение Барсукова после событий в Канузино. Пригласили Таганкина.

ТАГАНКИН отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

ТАГАНКИН. Барсуков? Изменился? Нет ничего более постоянного, чем Барсуков. Болтать, правда, он горазд. Пристал к председателю профкома, сколько стоит путевка в Чехословакию. А потом меня спрашивал, выпустят его или нет. Я сказал, выпустят, непременно выпустят. Правда, выпустите его. Если не вернется, беды не будет, есть люди, от отсутствия которых на рабочем месте только одна польза. Везде так. Извините, если я вас обидел. Но поймите и меня. Три привода в прокуратуру из-за машины, которая, вообще-то, и не пропала! А разве не приводы? Не станете вы утверждать, что я прихожу сюда в свободное время, по собственному желанию, и испытываю удовольствие, беседуя с вами? Простите, я опять неудачно пошутил…

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Мы предположили, что намерение Барсукова посетить Чехословакию объясняется тем, что он читал письма Крышкиной, где была упомянута Чехословакия. Поэтому можно предположить, что именно он забрал письма у Крышкиной.

РЖАВЦЕВ. И, стало быть, он ее и…

ИНДЕЙКИН. Косвенная улика. Но интерес Барсукова к Чехословакии нас насторожил. Мы сочли нужным еще раз встретиться с гражданкой Константинопольской.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ отвечает на вопросы следователя, которого не видно.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Да, я понимаю, что вы вызвали меня в связи с интересом Славы Ржавцева к Чехословакии. Его интересовали кельтские поселения в Чехии, особенно город Скрылев. Это очень интересный город. Там были стоянки кельтов. Правда, никаких останков их культуры найдено там пока не было. Вы не поверите, но Слава сам нашел этот город. А потом мы с ним играли, лазили по карте почти два часа. Прокладывали пути к этому Скрылеву из Праги. Пешком, на велосипеде, на машине. Вы знаете, как сказал Кокто: «Когда…» Простите, я отвлеклась. Это характерно для научных работников.

Нет, больше он мне не звонил. Простился – и все. На том мой роман и закончился. Мне не везет на романы. Как сказала Цветаева… Впрочем, это никому не интересно.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Что же вас интересовало в Скрылеве? Ведь не кельтские же поселения?

РЖАВЦЕВ. Не кельтские.

ИНДЕЙКИН. И, тем не менее, попав за границу, вы сразу отправились в Скрылев. Это можно объяснить только тем, что в письмах, которые были изъяты у Крышкиной, вы нашли нечто, заставившее вас отправиться в Скрылев. Но что? «Голубой патрокл» был уже почти ваш. Интересовать вас мог только «желтый ахилл». Неужели в письмах было написано, что «желтый ахилл» в Скрылеве? По-другому не получается, Ростислав Романович.

РЖАВЦЕВ. Из писем я действительно узнал, что «желтый ахилл» находится у брата Крышкиной, Ивана, который после революции уехал в Чехословакию и живет в Скрылеве.

ИНДЕЙКИН. И вы отправились в Скрылев.

РЖАВЦЕВ. В Скрылев.

ИНДЕЙКИН. Но камень не нашли.

РЖАВЦЕВ. Не нашел. В Скрылеве я узнал, что Иван уже лет десять как умер. Я встретился с его сыном Любомиром. Он плохо говорил по-русски. Ничего о «желтом ахилле» он не знал.

ИНДЕЙКИН. И на этом милый Гектор успокоился.

РЖАВЦЕВ. Поверил Гомеру. История закончена.

ИНДЕЙКИН. Не совсем… Ваша поездка в Скрылев не осталась незамеченной для наших чешских товарищей. Когда они узнали, что в город Скрылев к некоему Любомиру Крышкину, за которым они ведут наблюдение, приходил какой-то русский, они сразу же сообщили нам фамилию этого русского. К нашему удивлению, им оказался человек, который только что сбежал из Союза и который уж точно не должен был объявляться в социалистической Чехословакии. Мы заинтересовались этим человеком и начали искать его связи с Любомиром Крышкиным. Запросили сведения про всех крышкиных в Союзе и узнали, что некая Крышкина Антонина Матвеевна была убита в день отъезда этого человека из Союза. Мы начинаем досконально изучать друзей этого человека и обнаруживаем…

РЖАВЦЕВ. Пропажу машины гражданина Таганкина.

ИНДЕЙКИН. И вы начинаете интересовать нас все больше и больше. Мы ищем всех таксистов, которые подвозили кого-либо в то утро в район, где была оставлена машина Таганкина. Находим шофера, который вез вас от дома Константинопольской до Чертанова, и выходим таким образом на Константинопольскую. Потом на Гвоздева.

РЖАВЦЕВ. Как вы вышли на Гвоздя? Только не говорите, что запрашивали сведения в военкомате.

ИНДЕЙКИН. Мы нашли таксиста, который вез Гвоздева из Чертанова к его грузовику. Шофер запомнил номера грузовика. Очень запоминающиеся цифры: 112233.

РЖАВЦЕВ. Я говорил ему, надо менять номера. Не послушался. С кем приходилось работать, гражданин начальник! Крохоборы. Один жалеет десятку, чтобы поменять номера. А другой вообще… подзалетел из-за одной копейки! Это не Шиллер! Это Мольер. Сплошной Мольер…

ИНДЕЙКИН. Мы подсчитали километраж украденного автомобиля. Поняли, что кто-то ездил на автомобиле в Канузино и убил старуху.

РЖАВЦЕВ. Вам бы тут и взять Гвоздя!

ИНДЕЙКИН. Мы продолжали разматывать клубок.

РЖАВЦЕВ. Почему? Что не стыковалось?

ИНДЕЙКИН. Скажите, Ростислав Романович, от кого вы узнали про камень? Только не повторяйте историю про то, как вы случайно увидели кулон у Крышкиной. И про то, что у самой Крышкиной вы появились, как выразилась Константинопольская, из-за любви к школьному вальсу. Так кто вам сообщил о бриллианте? Теперь вы уже можете об этом сказать. Столько воды утекло! Кто? Не Барсуков ли?

РЖАВЦЕВ. Барсуков.

ИНДЕЙКИН. Опять он. Откуда он появился?

РЖАВЦЕВ. Как черт из табакерки. Как-то на работе перед обедом отозвал меня в сторонку и разом все изложил.

ИНДЕЙКИН. Что именно?

РЖАВЦЕВ. Рассказал про «ахилл» и «патрокл».

ИНДЕЙКИН. Непохоже на него.

РЖАВЦЕВ. Непохоже. Но, видно, все просчитал и понял: по-другому нельзя.

ИНДЕЙКИН. Он сказал, откуда у него данные?

РЖАВЦЕВ. Из-за кордона приезжал туристом человек и привез ему письмо от родственников.

ИНДЕЙКИН. Из какой страны?

РЖАВЦЕВ. Сказал, из Австрии.

ИНДЕЙКИН. Барсуков встречался с этим туристом?

РЖАВЦЕВ. Да.

ИНДЕЙКИН. Это мы проморгали. Фамилию этого туриста знаете?

РЖАВЦЕВ. Нет.

ИНДЕЙКИН. То, что у Барсукова есть родственники за границей, мы знали, но то, что они вступили с ним в контакт, прошляпили. Барсуков показывал вам письмо?

РЖАВЦЕВ. Он его уничтожил.

ИНДЕЙКИН. Это резонно. Что было в письме?

РЖАВЦЕВ. Я знаю только то, что мне рассказывал сам Барсуков.

ИНДЕЙКИН. Это понятно.

РЖАВЦЕВ. Он сказал, что получил письмо от родственников, которые после войны оказались в Германии.

ИНДЕЙКИН. Ушли с немцами.

РЖАВЦЕВ. Этого он не говорил, но я догадывался.

ИНДЕЙКИН. Дальше.

РЖАВЦЕВ. Он рассказал про камни.

ИНДЕЙКИН. Про два камня?

РЖАВЦЕВ. Два.

ИНДЕЙКИН. И что он рассказывал про эти камни?

РЖАВЦЕВ. Рассказал, что было два камня, два бриллианта, желтый и голубой. Желтый после революции пропал. Голубой вывез в Германию некто Глебов. Этот Глебов в самом конце войны оказался в Братиславе со своей женой Анной Матвеевной, урожденной Крышкиной, там он и умер в 1945 году. Анна вернулась после войны в Россию и привезла один камень. Это все, что рассказал Барсуков.

ИНДЕЙКИН. Как возникла Антонина Крышкина?.

РЖАВЦЕВ. Когда Барсуков назвал девичью фамилию Анны Матвеевны Глебовой – Крышкина, я сразу вспомнил про свою литераторшу Антонину Матвеевну Крышкину. Конечно, это могло быть совпадением, но проверить не мешало. Может быть, валяется камушек в какой-нибудь шкатулке, а старушка цены ему не знает. Я вспомнил, что года два назад читал фельетон в ленинградской газете. Там была упомянута Елена Зайчикова. Если это дочка нашего историка, то она могла бы знать адрес Крышкиной.

ИНДЕЙКИН. И вы поспешили к Зайчиковой.

РЖАВЦЕВ. Поспешил.

ИНДЕЙКИН. Но она адреса Крышкиной не знала?

РЖАВЦЕВ. Не знала. Но порекомендовала найти Константинопольскую. Зайчикова была на похоронах матери Константинопольской и встретила там Крышкину. Как я нашел Константинопольскую, вы знаете. Та дала мне адрес Крышкиной, и я отправился в Канузино.

ИНДЕЙКИН. Как вас встретила Крышкина?

РЖАВЦЕВ. Спокойно. Я сказал ей, что собираю материалы для статьи о художнике Глебове, муже ее сестры. Сказал, что настало время подумать о его реабилитации.

ИНДЕЙКИН. Поверила?

РЖАВЦЕВ. Поверила. С верхней полки кухонного шкафа достала шкатулку с письмами. Стала читать письмо какой-то женщины из Чехословакии, та писала, что Глебов умер сразу после окончания войны.

ИНДЕЙКИН. Вы видели голубой камень?

РЖАВЦЕВ. Да. Он был вставлен в кулон, который висел у нее на шее. Должен вам признаться, ожидал я большего. Так, небольшой камешек, голубенький, и кулон какой-то неказистый. Я спросил, что это за камень. Она рассказала про «ахилл» и «патрокл» и объяснила, что у нее только страз, который достался ей от сестры.

ИНДЕЙКИН. Вы поверили, что это страз?

РЖАВЦЕВ. Нет.

ИДЕЙКИН. Что дальше?

РЖАВЦЕВ. Я убедил Барсукова, что камень лучше вывезти за границу, там продать, а следовательно, кому-то из нас надо поехать за рубеж. Барсуков в силу его анкетных данных не подходил. Оставался я.

ИНДЕЙКИН. Очень неправдоподобно. Как мог Барсуков, человек жадный и недоверчивый, поверить вам на слово и отдать вам камень? Он должен был подозревать, что вы назад не вернетесь.

РЖАВЦЕВ. Но, тем не менее, отдал.

ИНДЕЙКИН. Верно. Отдал. Но просто так отдать вам камень он не мог. Он должен был получить что-то взамен. Судя по психологической характеристике этого человека, интересовать его могли только деньги. И очень большие деньги.

РЖАВЦЕВ. Откуда у меня большие деньги?!

ИНДЕЙКИН. Действительно, откуда у вас большие деньги! В архивах сохранилась записная книжка Зайчиковой. В ней упомянут телефон некоего Захарского Арона Фомича. Не тот ли это Арон Фомич, который говорил вам: «Камушки – они от дьявола, от бога – только золото?»

РЖАВЦЕВ. Мне больше нравятся камни.

ИНДЕЙКИН. В свою очередь в записной книжке Захарского нашли…

РЖАВЦЕВ (подсказывает). Номер моего телефона.

ИНДЕЙКИН. Захарский Арон Фомич, ювелир, восемьдесят два года, проживал в Москве, скончался в Сочи от инфаркта пятнадцатого августа 1986 года.

РЖАВЦЕВ (размышляет). Тогда мне понятно, зачем вы сюда приехали. И каков смысл допроса.

ИНДЕЙКИН. Разговора. Разговора. Допрос – это такая форма беседы, при которой ведется протокол. А я протокол не веду. Но зачем я приехал… Когда это все началось?

Долгая пауза.

ИНДЕЙКИН. Когда это все началось?

РЖАВЦЕВ. Что?

ИНДЕЙКИН. От Бога только золото.

РЖАВЦЕВ. Сразу же, как появилась Зайчикова.

РЖАВЦЕВ и ЗАЙЧИКОВА.

ЗАЙЧИКОВА. Во второй раз взяли меня в середине декабря. Пустяковое дело. Улик не было, даже откупаться не пришлось. Загнали в предвариловку. А там уже парится такая Валька Грызунова. Она проходила по делу вместе с дружками. Вроде бы они ювелирный взяли. В казенном доме много свободного времени, есть когда о жизни потолковать. Потом ее дружкам дали, не помню сколько, но много. И Валентину не забыли. На той неделе весточка от нее пришла. Тюремная баланда, сам догадываешься, не люля-кебаб. А на волю до срока бесплатно не выпускают. Словом, у меня теперь золотишко. Нужно его переплавить да реализовать. Вот я и ломаю себе голову, как бы ювелира надежного найти. У тебя в Москве нет никого такого?

РЖАВЦЕВ. Нет.

ЗАЙЧИКОВА. А ты повспоминай, Славик. Может, не у тебя, у твоих знакомых есть?

РЖАВЦЕВ. У знакомых, пожалуй, есть.

ЗАЙЧИКОВА. Надо бы договориться, Славик. Надо. А я уж тебя не обижу. Деньги у тебя большие будут. Машину купишь. За границу туристом поедешь. И риску тебе никакого.

РЖАВЦЕВ. Деньги я не возьму, а ювелира тебе найду.

ЗАЙЧИКОВА. Нужно, чтобы он камешки из колец повынимал. В скупках камни не принимают. Пусть камешки сам купит. А золото можно в скупку сдать. Дело надежное. Там даже паспорта не спрашивают, деньги сразу дают. Если бы еще кто прямо от ювелира – в скупки.

РЖАВЦЕВ. Видишь ли, я…

ЗАЙЧИКОВА. Не сможешь ты, Славик. Да и боюсь я за тебя. Я хочу, чтобы у тебя все чисто было.

РЖАВЦЕВ. Друг у меня есть. Парень супернадежный. Если договорюсь с ювелиром…

ЗАЙЧИКОВА. Ой, как надо договориться… А друг-то твой кто?

РЖАВЦЕВ. Шофер. По стране на трайлерах ездит.

ЗАЙЧИКОВА. Хорошо складывается. Может в разных городах сдавать… Только ты завтра на трезвую голову хорошенько подумай.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Как Захарский, опытный ювелир, уважаемый человек, согласился на такое дело? Риск нешуточный.

РЖАВЦЕВ. Он сказал, что его брат начал шутить с советской властью с октября семнадцатого и спокойно умер в восемьдесят восемь лет на третьем этаже собственной дачи.

ИНДЕЙКИН. Как вы его нашли?

РЖАВЦЕВ. Мне его порекомендовала Люда, жена Таганкина. Она работала в Ювелирторге.

ИНДЕЙКИН. Она была в курсе дела?

РЖАВЦЕВ. О, нет! У нее своих дел хватало.

ИНДЕЙКИН. Захарский сразу согласился?

РЖАВЦЕВ. На удивление мы поладили сразу.

ИНДЕЙКИН. И сразу приступили к делу?

РЖАВЦЕВ. Мастер он был необыкновенный. Золотые руки. Но камни покупал по грабительским ценам. Настоящий мафиози. Только щуплый.

ИНДЕЙКИН. Когда вы говорили Зайчиковой о супернадежном парне, вы имели в виду Гвоздева?

РЖАВЦЕВ. Да. Уговаривать его не пришлось, согласился сразу. И поехал он по стране нашей необъятной на своем трайлере могучем, и начал пробавляться золотишком.

ИНДЕЙКИН. И вдруг Захарский умирает.

РЖАВЦЕВ. Гром среди ясного неба. Я передал ему большую партию. Он сказал, будет готово через неделю. А сам на юг, чтобы там отдать богу душу. Естественно, никто из родственников ни слуху, ни духу. Можете себе представить ярость Елены. С лексикой перебоев у нее не бывает. Валькиными друзьями пугала. Да так, что и правда испуг взял. И я в первый раз подумал, а что, если… Подальше от всего, от барсуковых, от всяких зайчиковых… И надо же, фамилия такая милая, Зайчикова.

ИНДЕЙКИН. И тогда вы рассказали ей про камень?

РЖАВЦЕВ. А что мне оставалось делать?!

РЖАВЦЕВ и ЗАЙЧИКОВА.

РЖАВЦЕВ. Знаю я бабку одну. Есть у нее камень, ценности великой. Носит его бабуля на груди, а о цене не догадывается.

ЗАЙЧИКОВА. Так уж великой?

РЖАВЦЕВ. Бриллиант. Редкого цвета. Голубой. И что обидно. Бабка на ладан дышит, родственников никаких. После смерти в казну уйдет.

ЗАЙЧИКОВА. Обидно, уж точно, как обидно. А купить-то у нее нельзя, камушек этот?

РЖАВЦЕВ. Не продаст. Он у нее как реликвия.

ЗАЙЧИКОВА. А взять без спросу?

РЖАВЦЕВ. Украсть, что ли? Не получится. Она его на груди носит и на ночь не расстается. Разве что…

ЗАЙЧИКОВА. Поняла, поняла…

РЖАВЦЕВ. Думал я об этом. Только не знал, что потом с камнем делать.

ЗАЙЧИКОВА. Я у тебя его куплю.

РЖАВЦЕВ. Риск большой.

ЗАЙЧИКОВА. Ты сам видел камень?

РЖАВЦЕВ. Видел.

ЗАЙЧИКОВА. И как?

РЖАВЦЕВ. Глаз не оторвать.

ЗАЙЧИКОВА. Хочешь, я за этот камень все долги прощу?

РЖАВЦЕВ. Дело нетрудное. Бабка она хилая. Живет одна.

ЗАЙЧИКОВА. Только ты сам не надо. Боюсь я за тебя, Славик, боюсь. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Голубой, говоришь, камень?

РЖАВЦЕВ. Голубой. Голубые бриллианты очень высоко ценятся.

ЗАЙЧИКОВА. Слышала я, слышала. Хочешь, долги прощу и путевку за границу куплю? Хочу, чтобы ты за рубеж съездил, Славик.

РЖАВЦЕВ. Не шутишь?

ЗАЙЧИКОВА. Что ты! Что ты!

РЖАВЦЕВ. Порешили.

ЗАЙЧИКОВА. Только не сам. Не сам. Да сам ты и не сможешь. У тебя приятель есть. На наше золото повязан. Припугни и пошли старуху замочить. Припугни как следует.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Глазищи у зайчищи загорелись. И мы договорились. Она мне покупает путевку. Я добываю камень. Она мне оплачивает камень в валюте, а я на эти деньги покупаю ей за границей всякие шмотки. Список дала заблаговременно.

ИНДЕЙКИН. Что дальше?

РЖАВЦЕВ. Появился Гвоздь. Выпили. Только я начал рассказывать про камень, он меня перебил. У него была своя задумка.

РЖАВЦЕВ и ГВОЗДЕВ.

ГВОЗДЕВ. Погоди про камень. Я тебе о другом. О Захарском. Обманул нас Захарский или нет?

РЖАВЦЕВ. Получается, что обманул.

ГВОЗДЕВ. Верно. Обманул. Должны мы получить деньги назад или нет?

РЖАВЦЕВ. У тебя есть предложение?

ГВОЗДЕВ. Есть у меня мысль. Куда я привозил ему деньги?

РЖАВЦЕВ. Ты говорил, на дачу. В Тарусу.

ГВОЗДЕВ. Правильно говорил. А что если я навещу эту дачу?

РЖАВЦЕВ. Природа тебе очень там понравилась?

ГВОЗДЕВ. Шкатулка мне его понравилась. Видел я там у него шкатулку. Помню, где он ее прятал. Понял?

РЖАВЦЕВ. И что там в шкатулке? Камни? Золото?

ГВОЗДЕВ. Ошибаешься. Там наличные. Правда, больше валюта.

РЖАВЦЕВ. Зачем тебе валюта?

ГВОЗДЕВ. Мне? Мне незачем. А тебе за кордоном сгодится.

РЖАВЦЕВ. Ну и ты решил…

ГВОЗДЕВ. Если на даче никого нет, то шкатулку я отыщу.

РЖАВЦЕВ. А если там кто-нибудь окажется, ты их…

ГВОЗДЕВ. Ни при каких. Просто пойду и возьму.

РЖАВЦЕВ. Просто возьмешь. А они тебе счастливого пути пожелают.

ГВОЗДЕВ. Пожелают. Объясню им понятно, что к чему. Молчать будут.

РЖАВЦЕВ (подумав). Верно. Волну пускать не в их интересах.

ГВОЗДЕВ. Если рубли найду – мои. А валюта… Зачем она мне?! А тебе сгодится за кордоном-то. А я про себя вот что надумал: надо с этим делом завязывать. С золотом. Нервная это работа. Теперь про ту бабусю, у которой залежался камень этот ценный. Вот если бы ты, Ржавый, камень этот достал. А я тебе валюту в обмен. Зачем старухе камень?! Она, старая, помрет, а родственников нет, государству камень достанется. Тут бы ее…

РЖАВЦЕВ. За это вышка.

ГВОЗДЕВ. А ты не сам. Я тебя, Ржавый, знаю. Ты, Ржавый, – интеллигент. Чертить чертежи – это ты сможешь, а такое – ни в жисть. У твоей Елены-то дружков, что на мокрое пойдут, разве нет? И порядок. Получишь камень, а я к тому времени в Тарусу сгоняю… Вот только машина у меня больно приметная.

РЖАВЦЕВ (подумав). С машиной я тебе помогу.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. И тогда мы с Барсуком решили, что в Канузино поедет он. Так и сделали. Утром накануне моего отлета Барсук на автобусе отправился в Канузино, а я в библиотеку.

ИНДЕЙКИН. Зачем?

РЖАВЦЕВ. Для алиби. Дело по-всякому могло обернуться. С такими людьми связался! От них всего можно было ожидать. Я нарочно прожужжал все уши нашей библиотекарше, что интересуюсь «Разбойниками» Шиллера. Я знал, что вы найдете библиотеку, где я взял книгу, и сами обеспечите мне алиби.

ИНДЕЙКИН. Итак, Барсуков поехал в Канузино.

РЖАВЦЕВ. Поехал. Позвонил в дверь к литераторше и сказал, что привез от меня подарок. Старуха долго не открывала, потом открыла. Он вошел. Увидел на кухне утюг и по голове. Снял кулон, забрал документы из шкатулки – и назад.

ИНДЕЙКИН. И так проголодался, что съел пирожок с повидлом.

РЖАВЦЕВ. Мелкий человек. Мелкие запросы. Попасться на пирожке! Встретились мы с ним в вестибюле «Метрополя».

ИНДЕЙКИН. Он передал вам кулон и документы.

РЖАВЦЕВ. Вы правильно его охарактеризовали. Злой, жадный, подозрительный.

РЖАВЦЕВ и БАРСУКОВ.

РЖАВЦЕВ. Как все вышло?

БАРСУКОВ. Долго не открывала дверь. Все выспрашивала. Проверяла. Но потом открыла. Я вошел, а утюг на кухне.

РЖАВЦЕВ (брезгливо). Ладно, ладно. У нас мало времени. Давай алмаз.

БАРСУКОВ. Ты погоди. Алмаз, он маленький. Толку от него никакого.

РЖАВЦЕВ. Не хочешь отдавать?

БАРСУКОВ. Я все документики из шкатулки выгреб. Ознакомился. Так там наводка, как желтый алмаз достать. Он самый ценный.

РЖАВЦЕВ. Ты узнал, где желтый алмаз?

БАРСУКОВ. Узнал. В Чехословакии. Там все есть про него, в письмах. Вот я подумал: тебе – желтый алмаз, большой, а мне голубой – маленький.

РЖАВЦЕВ. Что ты с ним делать будешь? Продать не сможешь, сразу узнают, что с мокрого дела. Влипнешь. А распилишь, он всю цену потеряет. Маленький, говоришь? Покажи.

БАРСУКОВ. Я его дома оставил.

РЖАВЦЕВ. Не продашь ты его никому.

БАРСУКОВ. Продам. Тому, кто за границу едет, продам.

РЖАВЦЕВ. Вот мне и продай. Хочешь, я тебе долларами заплачу?

БАРСУКОВ (живо). Откуда у тебя доллары?

РЖАВЦЕВ. А это мое дело.

БАРСУКОВ. От Ленки, что ли?

РЖАВЦЕВ. Пусть так.

БАРСУКОВ. Сколько долларов?

РЖАВЦЕВ. Покажи камень.

БАРСУКОВ. Нет его со мной, честное слово.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Договорились встретиться на следующий день в шесть утра напротив его дома у «Союзпечати». И я поехал в магазин для молодоженов на Ленинградке.

ИНДЕЙКИН (удивлен). Зачем?

РЖАВЦЕВ. Купил голубую стекляшку, которую можно было бы выдать Гвоздю за кулон.

ИНДЕЙКИН. Потом?

РЖАВЦЕВ. Потом домой. Поговорил со старухами у подъезда – и на метро к таганкинскому дому. Я знал, что у него гости. Открыл машину, завел и поехал на Кольцевую. Объехал целое кольцо.

ИНДЕЙКИН (удивлен). Зачем?

РЖАВЦЕВ. Я все рассчитал. Поездка до Кольцевой, круг по Кольцевой, возвращение до мебельного магазина во Мневниках, где меня ждал Гвоздь, поездка Гвоздя в Тарусу и обратно, – все это намотает шестьсот тридцать километров, столько, сколько намотала бы поездка в Канузино и назад.

ИНДЕЙКИН. Зачем?

РЖАВЦЕВ. Небольшая наводка – и Гвоздю трудно отвертеться, что не он шлепнул старуху. И кто это ездил на нашей машинке в Канузино? И кто это нашу бабушку шлепнул?

ИНДЕЙКИН (размышляя). С километражем вам удалось нас обмануть.

РЖАВЦЕВ. Потом мне нужно было обеспечить себе алиби. Найти место, где провести всю ночь у кого-то на глазах. Я вспомнил про эту тыкву Константинопольскую. Позвонил. С ней договориться вместе провести ночь легче, чем с юным пионером о полете на Луну. Потом отправился во Мневники. Гвоздь ждал меня напротив мебельного магазина у гостиницы для дальнобойщиков. Он довез меня до Сивцева Вражка, я дал ему телефон Константинопольской. Он сказал, что подъедет к шести. Но позвонил без пяти пять. Встретились.

ГВОЗДЕВ и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Ну, как? Не засыпался?

ГВОЗДЕВ. На даче никого не было. Веришь? Красота какая. Вот ведь как люди живут! Дверь я открыл сразу. Надо же, ценности держат, а на замке приличном экономят. Зашел на второй этаж, в комнату, где он со мной разговаривал. А там, веришь, на столе пыль и его портрет в черной рамочке. Жалко старика стало. А вот в стол вроде никто не лазил. Открыл я стол. А там целых четыре шкатулки. В одной рубли. Немного. Во второй – валюта. Я тебе всю отдам. Мне она ни к чему. В третьей – какие-то инструменты. Я их не тронул. А в четвертой… Никогда не догадаешься.

РЖАВЦЕВ. Не томи.

ГВОЗДЕВ. Наше золото, уже переплавленное. Ну, его-то я взял. И по полному праву. Ну, а ты-то как? Уговор выполнил?

РЖАВЦЕВ. У меня порядок. Кулон при мне. Знаешь, как я его достал?

ГВОЗДЕВ. Не интересуюсь. Достал и достал.

РЖАВЦЕВ. Давай валюту.

ГВОЗДЕВ. Все, как договорились.

РЖАВЦЕВ. Что с золотом делать будешь?

ГВОЗДЕВ. Продам, и, когда ты вернешься, поделим. Только ты, бродяга, смотри, поосторожней. Там, говорят, болезнь новая объявилась…

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Гвоздь взял стекляшку из магазина для молодоженов, покрутил и остался доволен. А потом выложил мне кипу долларов. Я сосчитал. Девять тысяч триста. Потом еще франки, марки. Немного. Простился с ним – и к Барсуку.

РЖАВЦЕВ и БАРСУКОВ.

РЖАВЦЕВ (берет в руки камень). Ой, камешек-то совсем маленький. А я-то думал! На полсотни долларов тянет, не больше.

БАРСУКОВ (испуганно). Ты что! Сам говорил, реликвия.

РЖАВЦЕВ. Ну, разве что за реликвию прибавлю еще полсотни.

БАРСУКОВ. Добавь еще.

РЖАВЦЕВ. Камень маленький.

БАРСУКОВ. Реликвия.

РЖАВЦЕВ. Маленький камень.

БАРСУКОВ. Двести.

РЖАВЦЕВ (посомневавшись). Идет.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

РЖАВЦЕВ. Отстегнул я ему двести зеленых. Он сиял. Понимал, что много с мокрого дела не возьмешь. Они все уголовники. И Барсук, и Гвоздь, и Зайчище, и покойный Захарский. Уголовники.

ИНДЕЙКИН. А вы?

РЖАВЦЕВ. У меня алиби, я никого не убивал. А что купил какой-то камешек у гражданина Барсукова, так не знал, как он к нему попал. Путевку мне оплатила любимая женщина. А если Гвоздь доложит, что я ему стекляшку за доллары продал, так можно ли ему верить?! Подумать только, женщину убил! Его нашли?

ИНДЕЙКИН. Искали. Но не нашли. Исчез.

РЖАВЦЕВ. Значит, все?

ИНДЕЙКИН. Нет. Теперь подробнее расскажите, что было в письмах. Только не говорите, что кроме адреса в Чехословакии там не было ничего интересного!

РЖАВЦЕВ. Какой-то Сучков пишет Анне Крышкиной из Уругвая. Он называет ее Аней. Очевидно, это ее старый знакомый, потому как знает ее по девичьей фамилии. Я обратил внимание на такие слова в письме: «Все сделаю, нужду претерплю, но подарок твой не продам. В могилу с собой возьму, но не отдам». В другом письме Сучков пишет о своем намерении перебраться в Париж.

ИНДЕЙКИН (размышляя). Сучков, скорее всего, был случайным человеком. Анна могла доверить ему желтый бриллиант после войны. Сучков не сотрудничал с немцами, и она надеялась, что в смутное послевоенное время у него больше шансов сохранить камень.

РЖАВЦЕВ. В Париже мне удалось найти следы Сучкова.

ИНДЕЙКИН. Это я узнал только в прошлом году. Я побывал в той церквушке, где вы были пять лет назад.

РЖАВЦЕВ. Там мне сказали, что Сучков перебрался в Африку. И я отправился сюда. Живу здесь уже третий год.

ИНДЕЙКИН. Я слишком поздно понял, почему вы задержались в этой стране.

РЖАВЦЕВ. А когда поняли, то спешно прилетели.

ИНДЕЙКИН. Мне показалось, что вы очень близко подошли к разгадке.

РЖАВЦЕВ. А почему вы не вызвали меня в посольство? Кто вы такой? Вы действительно сотрудник консульского отдела?

ИНДЕЙКИН. Был. Долгое время был.

РЖАВЦЕВ. Теперь вы частное лицо?

ИНДЕЙКИН. В начале нашей беседы вы упомянули покровителя путников и торговцев. А нет ли в греческой мифологии покровителя частных сыщиков?

РЖАВЦЕВ (смеется). Могу предложить того же Гермеса. Он считался покровителем ловкости, плутовства и красноречия, был проводником умерших душ в царство усопших и судьей на олимпийских поединках.

ИНДЕЙКИН. Олимпийские поединки – это подходит. Я намерен выиграть поединок, в который ввязался.

РЖАВЦЕВ. Сначала я вас недооценил.

ИНДЕЙКИН. Мои друзья в этой стране сообщили мне, что вы вертитесь вокруг какой-то старухи. Но в чем дело, так и не могли разобраться. Что это за старуха, Ростислав Романович?

РЖАВЦЕВ. Я отыскал одну очень интересную бабусю. Годков ей под восемьдесят. Соображает с трудом. Но соображает. Она работала у Сучкова служанкой.

ИНДЕЙКИН. Нашли что-нибудь интересное?

РЖАВЦЕВ. Странный был человек этот Сучков. В жару мог ходить в теплом пиджаке.

ИНДЕЙКИН. Пожилой человек, свои привычки, причуды.

РЖАВЦЕВ. Пиджак этот он привез аж из Южной Америки. И так его любил, что наказал себя в нем похоронить. Что и было сделано. Помните письмо Сучкова: «В могилу с собой возьму, но не отдам»?

ИНДЕЙКИН. Неплохо. Бриллиант вполне мог уместиться за подкладкой.

РЖАВЦЕВ. Вот я и подумал…

ИНДЕЙКИН. Это прекрасная рабочая гипотеза. Вы сказали, что вас сегодня ночью ожидает дело по ведомству Гермеса. Это означает, что приступить к реализации этой гипотезы вы намерены уже сегодня ночью?

РЖАВЦЕВ. Сегодня ночью.

ИНДЕЙКИН. Значит, я успел. Вам придется взять меня в напарники.

РЖАВЦЕВ. Вы когда-нибудь раскапывали могилы?

ИНДЕЙКИН. Не приходилось.

РЖАВЦЕВ. И я тоже. Но лиха беда начало. Единственное, в чем я совершенно уверен: днем это лучше не делать.

ИНДЕЙКИН. Совершенно справедливое замечание. А вдвоем мы сможем?

РЖАВЦЕВ. Я нанял четырех местных.

ИНДЕЙКИН. Они согласились?

РЖАВЦЕВ. За такие деньги они готовы и живого закопать.

ИНДЕЙКИН. У нас еще есть время?

РЖАВЦЕВ (смотрит на часы). У нас есть полтора часа.

ИНДЕЙКИН. Тогда можно отдохнуть. Не забывайте, я старше вас лет на двадцать. Мало того, что мне пришлось лететь в ваш, как вы выразились, бананово-лимонный рай, теперь еще придется ночью эксгумировать труп. Не самое приятное занятие для пожилого человека.

ИНДЕЙКИН устраивается удобнее в кресле. РЖАВЦЕВ ждет, пока тот уснет. Потом, убедившись, что ИНДЕЙКИН уснул, тихонько встает и направляется к выходу. Уходит. Через полминуты ИНДЕЙКИН открывает глаза, поднимается, быстро идет к прилавку бара. Снимает телефонную трубку.

ИНДЕЙКИН (в трубку). Он вышел. Действуйте. Только постарайтесь не оставить следов… (Смотрит на рекламу «Отель Гермес». Про себя.) Гермес, судья в олимпийских поединках и проводник умерших душ в царство усопших. (Возвращается к столику.) Вот и все…

Милый Гектор, не спеши в сраженье, Где ахиллов меч без сожаленья Тень Патрокла жертвой озарит.

Оглавление

ВОДА И СКЕЛЕТ

  ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

    Картина первая

    Картина вторая

    Картина третья

    Картина четвертая

    Картина пятая

    Картина шестая

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

    Картина седьмая

    Картина восьмая

    Картина девятая

ВСЕ ЖЕНЩИНЫ НЕМНОГО АФРОДИТЫ

  ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

    Картина первая

    Картина вторая

    Картина третья

    Картина четвертая

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

    Картина пятая

    Картина шестая

ЕЩЕ ОДНА ТОЧКА НАД I

  ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ОТЕЛЬ «ГЕРМЕС»

  ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg