«Стакан воды, или Причины и следствия»

Эжен Скриб Стакан воды, или Причины и следствия

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА[1]

Королева Анна.[2]

Герцогиня Мальборо[3] — ее фаворитка.

Генри Сент-Джон, виконт Болингброк.[4]

Mешем — прапорщик гвардейского полка.

Абигайль — кузина герцогини Мальборо.

Маркиз де Торси[5] — посланник Людовика XIV.

Томпсон — камердинер королевы.

Действие происходит в Лондоне в Сент-Джемском дворце [6].

Первые четыре действия — в приемном зале дворца; пятое действие — в будуаре королевы.

Действие первое

Роскошный зал в Сент-Джемском дворце. Дверь — в глубине сцены. Две двери по бокам. С левой стороны — стол с письменными принадлежностями; с правой — столик на одной ножке.

Явление I

Маркиз де Торси, Болингброк (входят через дверь налево от зрителя), Mешем (спит в кресле, которое стоит на правой стороне сцены).

Болингброк. Да, маркиз, королева получит письмо, чего бы мне это ни стоило… Клянусь вам!.. И отнесется к нему с вниманием, которого заслуживает посланник великого короля.[7]

Торси. Рассчитываю на это, сэр Сент-Джон… Ваша порядочность, ваши дружеские чувства к нам позволяют мне вверить вам честь Франции и мою.

Болингброк. И хорошо делаете… Обо мне могут говорить все, что угодно; что Генри Сент-Джон — мот и вольнодумец, ум своенравный и непостоянный, задорный писака и неугомонный оратор… со всем этим я могу согласиться… но никто не скажет, что Генри Сент-Джон продал когда-нибудь свое перо или предал своего друга.

Торси. Знаю и возлагаю на вас все свои надежды. (Уходит.)

Явление II

Болингброк и Мешем (спит).

Болингброк. О превратности войны!.. О судьбы королей-завоевателей! Посланник Людовика Четырнадцатого не может получить в Сент-Джемском дворце аудиенции у королевы Анны!.. И для того, чтобы вручить ей дипломатическую ноту, он вынужден прибегнуть к целой сети хитростей и интриг… Можно подумать, что речь идет о любовном письме!.. Бедный маркиз де Торси, он умрет от огорчения, если его миссия не увенчается успехом… Ведь он так любит своего старого государя, который еще льстит себя надеждой на почетный и славный мир!.. Что делать!.. Старость — это возраст разочарований…

Мешем (сквозь сон). О, как она прекрасна!

Болингброк. А юность — возраст иллюзий. Вот этого молодого офицера счастье посещает даже во сне.

Мешем (сквозь сон). Люблю тебя… всегда буду любить…

Болингброк. Бедный молодой человек. Он видит ее даже во сне. Ба! Юный Мешем! Старый знакомый!..

Мешем (сквозь сон). Какое счастье… какое богатство… это слишком много для меня.

Болингброк (ударяя его по плечу). В таком случае, дорогой друг, разделим его.

Мешем (поднимаясь, протирает глаза). Что это?… Сэр Сент-Джон… будит меня?!

Болингброк (смеясь). И разоряет.

Мешем. Вы, которому я всем обязан!.. Несчастный школьник, бедный потерявшийся в Лондоне провинциальный дворянин, два года тому назад я собирался броситься в Темзу, потому что у меня не было двадцати пяти гиней… а вы дали мне двести, которые я не вернул вам и поныне!

Болингброк. О мой друг, я бы хотел быть на вашем месте… охотно поменялся бы с вами…

Мешем. Почему?

Болингброк. Потому что я должен во сто раз больше.

Мешем. О небо!.. Значит, вы несчастны?!

Болингброк. Нисколько… я разорен, только и всего!.. Но никогда я не чувствовал себя так хорошо, никогда я не был так весел и свободен. Пять лет богатства тянулись так долго, как никогда в жизни… Прожигая состояние, я пресытился наслаждениями. Ведь надо было чем-нибудь заняться! В двадцать шесть лет все было кончено.

Мешем. Возможно ли?

Болингброк. О, я не мог этого сделать скорее… Для того чтобы поправить мое состояние, меня женили на очаровательной женщине… Но жизнь с ней была невозможна… Миллион приданого и столько же недостатков и капризов… Я возвращаю приданое и снова выигрываю: моя жена блистала при дворе, она принадлежала к партии Мальборо, она была вигом… вы понимаете, что я должен был сделаться тори.[8] Я очутился в оппозиции: ей я обязан своим счастьем. Потому что с этого дня проснулось мое призвание, дала себя знать тяга к политике. Моя страстная душа, доселе пребывавшая в состоянии покоя, очутилась в своей среде! В атмосфере политических страстей, бурных заседаний палаты общин я дышу полной грудью, чувствую себя, как английский матрос в море, я здесь у себя, в своей стихии, здесь мои владения… Движение — счастье… покой — несчастье. Во времена моей праздной молодости, и особенно в период семейной жизни, мне раз двадцать приходила мысль покончить с собой.

Мешем. Возможно ли?

Болингброк. Да… в те дни, когда мне случалось сопровождать жену на бал. Но теперь я хочу жить! Было бы жаль отправиться на тот свет. К тому же у меня не хватит для этого времени: не остается ни одной свободной минуты для себя… Член палаты общин, известный журналист… я утром говорю с трибуны, а вечером пищу. Пускай торжествует министерство вигов, пускай оно властвует над Англией и Европой, я не прекращаю борьбы. Я один, со мной всего несколько друзей… но побежденные часто не дают спать победителям. Лорд Мальборо, стоя во главе своей армии, трепещет при одной мысли о речи Генри Сент-Джона или о статье нашей газеты «Экзаминейтер».[9] С ним — принц Евгений, Голландия и пятитысячная армия[10]… Со мною — Свифт,[11] Прайор[12] и Эттербюри.[13] У него — шпага, у нас — печать! Посмотрим еще, на чьей стороне будет победа… Знаменитый и алчный маршал хочет войны, которая опустошает государственную казну и наполняет его карманы… Я хочу мира и развития промышленности. Это лучше любого завоевания обеспечит процветание Англии! Вот что нужно заставить понять королеву, парламент, страну!

Мешем. Это не так просто.

Болингброк. Еще бы!.. Грубая сила и лавры, завоеванные пушечной канонадой, оглушают толпу, ей и в голову не приходит мысль о том, что знаменитый генерал может быть дураком, тираном или жуликом. А ведь лорд Мальборо именно таков. Я это докажу, я покажу, как он запускает украдкой свою победоносную руку в государственную казну.

Мешем. Вы этого не сделаете!

Болингброк. Уже сделал, написал и подписал. Статья готова… она появится сегодня утром… я повторю ее завтра, послезавтра, буду повторять ежедневно. Есть один голос, который будет в конце концов услышан, он звучит громче труб и барабанов… это голос истины!.. Но простите… я, кажется, вообразил себя в парламенте и заставил вас выслушать целую лекцию о политике — вас, мой милый друг, у которого в голове совсем другие мечты… мечты о богатстве и любви.

Мешем. Кто вам сказал?

Болингброк. Вы сами. Вы молчаливы наяву, но болтливы во сне… Предупреждаю!..

Мешем. Неужели!

Болингброк. Сейчас, сквозь сон, вы поздравляли себя с каким-то счастьем и богатством. О, вы можете без всяких опасений назвать мне знатную даму, которой так обязаны…

Мешем. Я?…

Болингброк. Если это только не моя жена… ее вы можете не называть… я пойму и оценю вашу деликатность.

Мешем. Вы ошибаетесь, тут нет никакой знатной дамы. Правда… должен признаться… у меня появился тайный покровитель… я не знаю даже его имени… должно быть, какой-нибудь друг моего отца… может быть, вы?

Болингброк. Нет.

Мешем. Между тем я только вас и мог подозревать… Бедный сирота, сын храброго дворянина, павшего на поле брани, я решил похлопотать о должности при дворе королевы. Трудность заключалась в том, чтобы дойти до ее величества и подать ей свое прошение. И однажды, в день открытия парламента, я смело прорвался сквозь толпу, окружавшую ее карету. Я почти достиг ее, когда какой-то знатный господин, которого я толкнул, обернулся и, полагая, что он имеет дело со школьником, дал мне щелчок по носу.

Болингброк. Неужели!

Мешем. Да, сэр… Я как сейчас вижу его нахальную, насмешливую физиономию… О, я запомнил ее и узнаю среди тысячи, если когда-нибудь встречу! Но в тот момент толпа разделила нас и бросила меня к карете королевы. Я подал ей свое прошение и пятнадцать дней напрасно ждал ответа! Наконец я получаю приглашение на аудиенцию к ее величеству… Я, конечно, поспешил отправиться во дворец, одевшись в самое лучшее свое платье, но, понятно, пешком… по очень простой причине… И вот, почти у самой цели, в двух шагах от Сент-Джемского дворца, как раз напротив балкона, на котором сидели придворные дамы, меня обогнал экипаж и обдал грязью с головы до ног… Меня и мой единственный атласный камзол!.. И в довершение всего за дверцами кареты я увидел того же самого нахала… щелкуна… и он опять смеялся!.. Взбешенный, я бросился за ним, но карета исчезла, и я вернулся в полном отчаянии в свое убогое жилье… Прощай, аудиенция…

Болингброк. И карьера!

Мешем. Напротив! На другой же день я получил от неизвестной особы богатый костюм придворного, а несколько дней спустя — ту самую должность при дворе королевы, о которой хлопотал. Не прошло и трех месяцев, как я достиг того, о чем больше всего мечтал в жизни… чин прапорщика гвардейского полка!

Болингброк. Вот как! И вы совершенно не догадываетесь, кто этот таинственный покровитель?

Мешем. Нет… А между тем он обещает оказывать мне свое неизменное покровительство, если только я буду достойным его… Я готов, конечно, стараться… хотя должен сказать — в этом покровительстве есть что-то стесняющее и неприятное: мне запрещают жениться!

Болингброк. Так!.. Так!

Мешем. Вероятно, из опасения, что это повредит моей карьере.

Болингброк (смеясь). Это единственное объяснение, которое пришло вам в голову?

Мешем. Не вижу другого…

Болингброк (продолжая смеяться). О святая простота!.. Как плохо вяжется она с должностью бывшего пажа королевы, а ныне офицера королевской гвардии…

Мешем. Почему?

Болингброк (смеясь). Потому что этот неизвестный покровитель на самом деле покровительница.

Мешем. Что за мысль?

Болингброк. Должно быть, вами интересуется какая-нибудь знатная дама.

Мешем. Нет, сэр… нет, это невозможно!

Болингброк. А что в этом удивительного?! Наша прелестная государыня, королева Анна, особа весьма почтенная и благоразумная, умирает от скуки… я говорю, конечно, фигурально… Но двор королевы Анны любит позабавиться… Все наши леди покровительствуют молодым, красивым офицерам, которые, не покидая Сент-Джемского дворца, дослуживаются до больших чинов.

Мешем. Сэр!..

Болингброк. Карьера тем более лестная, что награжденные обязаны ею только самим себе.

Мешем. Но это возмутительно!.. И если бы я только был уверен…

Болингброк (усаживаясь за стол налево). В конце концов, я могу ошибиться. Возможно, это действительно какой-нибудь знатный господин, друг вашего отца… Предоставьте событиям идти своим чередом, не сопротивляйтесь им… Вот если бы вам приказали жениться, тогда другое дело. Но ведь вам запрещают!.. Совершенно ясно, что тут действует не враг, а друг, и это его пожелание не так уж трудно выполнить.

Мешем (стоя у кресла, в которое уселся Болингброк). Но… когда любишь… когда тебя любят…

Болингброк. Понял!.. Предмет вашего сновидения! Особа, которую вы только что видели во сне.

Мешем. Да, сэр… самая прелестная, самая прекрасная девушка Лондона… и без гроша в кармане, как, впрочем, и я. Ради нее я мечтаю о почестях и богатстве… и жду удачи, чтобы жениться на ней.

Болингброк. Вам придется еще долго ждать!.. А она?

Мешем. Еще беднее!.. Такая же сирота, как и я, она служила продавщицей в Сити[14]… у одного богатого ювелира, мистера Томвуда.

Болингброк. Что я слышу!

Мешем. Теперь он обанкротился, а она осталась без места и без средств к существованию.

Болингброк (поднимаясь). Да это крошка Абигайль!

Мешем. Вы ее знаете?

Болингброк. Разумеется. При жизни моей жены… о, я хотел сказать, когда мы жили вместе… я был частым посетителем магазина Томвуда… Мою жену влекли туда бриллианты, меня же — их продавщица… Вы правы, Мешем: Абигайль — прелестная, простодушная, грациозная и умная девушка…

Мешем. О, как вы говорите о ней… Уж не были ли вы влюблены в нее?

Болингброк. В течение недели, а может быть, и больше… Однако я быстро понял, что напрасно теряю время… а его у меня не так уж много, особенно теперь… Но я питаю к этой девушке чувство настоящей дружбы и, может быть, сегодня впервые пожалел не о том, что потерял свое состояние, а о том, что так глупо растратил его… я мог бы прийти вам на помощь… я бы вас женил… Увы! Сейчас у меня одни только долги и кредиторы, которые словно из-под земли выползают… и никаких надежд на будущее: все состояние нашей семьи перешло к Ричарду Болингброку, моему кузену, а он не имеет ни малейшего желания оставить его мне… Он молод и, к несчастью, как все дураки, отличается превосходным здоровьем. Но, может быть, нам удастся приискать для Абигайль какое-нибудь место при дворе? Mешем. Я сам об этом думал… место компаньонки при какой-нибудь знатной даме, не очень деспотичной и не очень высокомерной…

Болингброк (качая головой). Это не так легко найти.

Мешем. Я думал о старой герцогине Нортумберлендской. Говорят, ей нужна чтица.

Болингброк. Пожалуй… только она до смерти скучна.

Мешем. Я рекомендовал Абигайль пойти к ней сегодня утром, но она трепещет от одной лишь мысли явиться во дворец.

Болингброк. Пустяки… Надежда увидеть вас приведет ее сюда… Ба! Смотрите… видите, господин прапорщик гвардии… Что я вам говорил?! Вот и она!

Явление III

Болингброк, Абигайль, Мешем.

Абигайль. Сэр Сент-Джон! (Повернувшись к Мешему, протягивает ему руку.)

Болингброк. Он самый, мое прелестное дитя! Положительно, вы родились под счастливой звездой. Явиться впервые во дворец и найти сразу двух друзей… счастье редкое в этой стороне!

Абигайль (весело). Вы правы, мне везет!.. Особенно сегодня…

Мешем. Вы наконец решились представиться герцогине Нортумберлендской?

Абигайль. Ах, вы ничего не знаете! Это место занято…

Мешем. И вас это так радует?

Абигайль. Есть другое… более приятное… которым я обязана…

Мешем. Кому?

Абигайль. Случаю.

Болингброк. Превосходно!.. Вот самый покладистый и наименее требовательный из покровителей.

Абигайль. Среди знатных дам, которые бывали в магазине Томвуда, приезжала одна прелестная, очаровательная дама. Она всегда обращалась ко мне… а когда покупают бриллианты… обычно разговаривают…

Болингброк. А мисс Абигайль — прекрасная собеседница!

Абигайль. По-видимому, не очень счастливая в своей, семейной жизни, она была рабой своего домашнего быта, потому что часто говорила мне со вздохом: «Какая вы счастливая, крошка Абигайль! Вы делаете все, что хотите…» Это я-то счастливая!.. я… пригвожденная к своему прилавку… даже с Мешемом я могу видеться только раз в неделю… в воскресенье после обедни… да и то лишь в том случае, если он не дежурит во дворце… Однажды… это случилось месяц назад… прекрасной даме понравилась маленькая золотая бонбоньерка… прекрасная работа… очень дешево… почти даром… тридцать гиней… Но она забыла свой кошелек… «В таком случае, миледи, мы отправим эту вещицу вам на дом», — сказала я… Но это не очень устраивало миледи, ей не хотелось давать свой адрес… по всей вероятности, из-за мужа… хотела скрыть от него… Вы знаете, очень многие знатные дамы не посвящают в такие дела своих мужей… Тогда я воскликнула: «О, возьмите, миледи!» — «Решаетесь поручиться за меня? — произнесла она с очаровательной улыбкой. — Хорошо, я завезу вам деньги». Но вот… она не вернулась…

Болингброк (смеясь). Знатная дама оказалась мошенницей.

Абигайль. Я сама так думала! Прошел месяц… дела мистера Томвуда пошатнулись, а я должна была ему, или, вернее, его кредиторам, тридцать гиней, за которые поручилась… Было отчего прийти в отчаяние… ибо нет такой силы в мире, которая могла бы заставить меня сознаться в содеянном… Я решила продать все, что у меня есть, мои самые лучшие платья, даже это, которое… как все говорят… мне очень к лицу. Болингброк. И даже весьма! Mешем. И красит вас… если только вообще мыслимо быть более прекрасной!

Абигайль. Поэтому мне так трудно было решиться… Наконец я все же решилась… но вчера вечером подъехала карета… Из нее вышла знатная дама — то была миледи. Ее задержало множество дел… слишком долго объяснять мне их… потом, она не всегда может отлучаться из дому по своему желанию… а она хотела лично привезти мне свой долг… Разговаривая, она заметила на моих глазах следы слез… хотя я и пыталась наспех стереть их при ее появлении… И мне пришлось рассказать ей о своем несчастном положении и о затруднении, в котором я находилась… Она была так добра, а я так несчастна… Словом, я рассказала ей обо всем… умолчала только про Мешема… Узнав, что я хотела сегодня утром явиться к герцогине Нортумберлендской, она сказала мне: «Не ходите туда, вам будет тяжело у нее… впрочем, место уже занято… Но я, дитя мое, занимаю в свете и при дворе довольно хорошее положение… у меня большой дом… где, к несчастью, я не всегда чувствую себя хозяйкой… но это не важно… я предлагаю вам место… хотите?» Я бросилась в ее объятия со словами: «Располагайте мной и моей жизнью, я буду делить с вами все ваши неприятности и огорчения и никогда вас не покину…» Она была взволнована. «Хорошо, — сказала она, — явитесь завтра во дворец и спросите вот эту леди», — и тут же на прилавке написала два слова…

Мешем. Как это странно!..

Болингброк. Разрешите взглянуть на записку?

Абигайль (протягивает записку). Конечно.

Болингброк (улыбаясь). Так… так… Уже по одной доброте этой миледи можно было бы догадаться… (К Абигайль.) Она была написана на ваших глазах вашей новой покровительницей?

Абигайль. Конечно… Вам случайно не знаком этот почерк?

Болингброк (хладнокровно). Знаком, дитя мое: это почерк королевы.

Абигайль (радостно). Королевы?… Возможно ли?

Мешем (также радостно). Королева дает вам место при своей особе, обещает покровительство и дружбу… Судьба вам улыбается!

Болингброк (становясь между ними). Подождите, друзья мои, подождите… не радуйтесь раньше времени.

Абигайль. Но это сказала королева, а королева глава двора!

Болингброк. Не эта… Ласковая и добрая, но слабохарактерная и нерешительная, она не принимает решений, не посоветовавшись с теми, кто ее окружает. Она вся во власти своих советников и фаворитов… а среди последних есть женщина очень ясного ума, волевая и смелая, обладающая характером и находчивостью. О, эта целит высоко и метко… Это леди Черчилль, герцогиня Мальборо. Она больше генерал, чем ее муж, герцог Мальборо. У нее больше хитрости, чем у него доблести, больше честолюбия, чем у него алчности, она больше королева, чем ее государыня, которою она управляет и как ребенка ведет за руку… за ту руку, что держит скипетр!

Абигайль. Должно быть, королева очень любит герцогиню.

Болингброк. Она ее ненавидит… называя своим лучшим другом… Впрочем, «лучший друг» платит ей тем же.

Абигайль. Почему же королева не порвет с нею? Почему она не сбросит с себя это невыносимое иго?

Болингброк. Это очень трудно объяснить вам, дитя мое… В нашей стране… в Англии… Мешем расскажет вам об этом подробно… властвует не королева, а парламентское большинство. А за партией вигов, вождем которой является Мальборо, стоит не только армия, но и парламент… У них большинство! И королева Анна, чье царствование так прославляют, вынуждена терпеть министерство, которое ей не нравится, фаворитку, которая ее тиранит, и друзей, которые ее не любят… Более того, самые сердечные интересы, самые заветные желания королевы заставляют ее почти ухаживать за высокомерной герцогиней. Потому что брат королевы, последний из Стюартов, находится в изгнании[15] и может вернуться в Англию только на основании парламентского билля.[16] А для того чтобы билль прошел, нужна поддержка большинства опять же партии Мальборо. Герцогиня обещала королеве вернуть брата; поэтому все склоняются перед ее влиянием. Первая статс-дама королевы, она приказывает, распоряжается, назначает на все дворцовые должности, и выбор, сделанный без ее согласия, возбудит подозрение герцогини, вызовет ее ревность и, быть может, отказ. Вот почему, друзья мои, мне кажется, что королева поступила несколько смело и назначение Абигайль еще весьма сомнительно.

Абигайль. О, если так… если все зависит только от герцогини, то успокойтесь… у меня есть некоторая надежда.

Мешем. Какая?

Абигайль. Я с ней немного в родстве.

Болингброк. Вы, Абигайль?

Абигайль. Да… благодаря неравному браку… Один ее кузен, Черчилль, поссорился со своей аристократической семьей, женившись на моей матери.

Мешем. Возможно ли? Вы — родственница герцогини!..

Абигайль. О, очень отдаленная родственница… Я никогда у нее не была, потому что в свое время она отказалась принять и признать мою мать… Но меня… бедную девушку!.. Ведь я попрошу ее только о том, чтобы она мне не вредила, чтобы она не противилась доброй воле королевы.

Болингброк. Это еще не основание… вы ее не знаете… Однако теперь я, кажется, смогу помочь вам. И я это сделаю… даже с риском навлечь на себя ненависть герцогини.

Абигайль. Как вы добры!

Мешем. Как отблагодарить вас?

Болингброк. Своей дружбой!

Абигайль. Это так мало…

Болингброк. Это много… Особенно для меня, государственного человека… который не верит в дружбу… (Спохватившись.) Но в вашу я верю и рассчитываю на нее. (Беря их за руки.) Итак, мы заключаем оборонительный и наступательный союз!

Абигайль (улыбаясь). Страшный союз!

Болингброк. Более страшный, чем вы думаете. Благодарение небу… день будет жаркий… Нам надо одержать две победы. Место для Абигайль… и еще одну победу… ее я принимаю особенно близко к сердцу… речь идет о письме, которое мне необходимо вручить сегодня утром королеве… во что бы то ни стало!.. Я жду лишь случая, ищу средства… Вот если бы Абигайль получила назначение, если бы она была принята в число придворных дам, мои послания доходили бы до ее величества вопреки герцогине.

Мешем (живо). Только это?… Я могу помочь вам.

Болингброк. Возможно ли?

Мешем. Каждое утро в десять часов… а уже скоро десять… я приношу ее величеству к завтраку (берет со стола газету) «Элегантный мир». Ее величество пробегает газету во время чая, рассматривает иллюстрации, иногда даже заставляет меня прочитать ей статейки о балах и раутах.

Болингброк. Чудесно!.. Какое счастье, что королева читает «Элегантный мир»… Впрочем, это единственная газета, которую ей позволяют читать. (Вкладывая письмо в газету.) Письмо маркиза среди фижм и оборочек!.. И так как мы уже вступили на этот путь… (Вытаскивает из своего кармана газету.)

Абигайль. Что вы делаете?

Болингброк. Вкладываю сюда же номер газеты «Экзаминейтер». Ее величество узнает, как честят герцога и герцогиню Мальборо… О, разумеется, она и двор будут возмущены… Но все-таки это доставит ей несколько радостных минут, а их так мало у нашей королевы! Десять часов!.. Пора, Мешем, пора!

Мешем (уходя через дверь направо). Рассчитывайте на меня.

Явление IV

Абигайль, Болингброк.

Болингброк. Вот видите: договор о тройственном союзе начинает давать результаты; на этот раз нам покровительствует и помогает Мешем.

Абигайль. Он… быть может… Но я в этом союзе такая маленькая величина.

Болингброк. Никогда не надо пренебрегать маленькими величинами, потому что через них мы приходим к большим. Вы полагаете, вероятно, как, впрочем, и большинство людей, что политические катастрофы, революции, падения империй вызываются серьезными, глубокими и важными причинами… Ошибка! Герои, великие люди покоряют государства и руководят ими; но сами они, эти великие люди, находятся во власти своих страстей, своих прихотей, своего тщеславия, то есть самых мелких и самых жалких человеческих чувств. Известно ли вам, что из-за одного окна в замке Трианон,[17] которое не нравилось Людовику Четырнадцатому и нравилось Лувуа,[18] вспыхнула война, и в ее пламени доныне корчится Европа. Французское государство обязано постигшими его бедствиями оскорбленному тщеславию фаворита и, может быть, будет обязано своим спасением еще более мелкой причине. Да зачем ходить так далеко: знаете ли вы, как лично я, Генри Сент-Джон, которого до двадцати шести лет все считали пустым фатом, вертопрахом и лентяем, стал государственным человеком, членом парламента и министром?

Абигайль. Право, не знаю.

Болингброк. Так вот, друг мой, я стал министром потому, что умел хорошо танцевать сарабанду,[19] и перестал им быть потому, что схватил насморк.

Абигайль. Неужели?!.

Болингброк (смотрит в сторону апартаментов королевы). Я расскажу вам это в другой раз, когда у нас будет больше времени. А пока, не теряя присутствия духа, я храбро дерусь на своем посту в рядах побежденных. Абигайль. Что же вам остается?

Болингброк. Надеяться и ждать.

Абигайль. Какой-нибудь великой революции?

Болингброк. Нет… случая… каприза судьбы… песчинки, которая перевернет колесницу победителя.

Абигайль. А вы можете создать эту песчинку?

Болингброк. Нет, но если я найду ее, то подброшу под колесо… Талант вовсе не в том, чтобы соперничать с провидением и выдумывать события, а в том, чтобы уметь ими пользоваться. Чем ничтожнее они, тем, на мой взгляд, они важнее. Великие следствия малых причин!.. Вот моя система!.. Я верю в нее и скоро дам вам доказательства ее правильности.

Абигайль (увидев открывшуюся дверь). Мешем возвращается!

Болингброк. Нет… и это, пожалуй, еще лучше, — победоносная и гордая герцогиня.

Явление V

Абигайль, Болингброк, герцогиня.

Абигайль (вполголоса, посматривая в сторону галереи направо, из которой сейчас выйдет герцогиня). Как, это герцогиня Мальборо?!

Болингброк (вполголоса). Ваша кузина… только и всего…

Абигайль. Но я видела ее уже… в магазине. (Глядя на приближающуюся герцогиню, в сторону.) Ну конечно, это та знатная дама, которая купила у нас недавно бриллиантовые наконечники к аксельбантам.

Герцогиня (приближается, читая газету; оторвавшись от нее, она замечает Болингброка и кланяется ему). Сэр Сент-Джон.

Болингброк. Он самый, герцогиня! Я только что говорил о вас.

Герцогиня. Вы часто оказываете мне эту честь, и ваши постоянные выпады…

Болингброк. У меня нет другой возможности напомнить вам о моем существовании…

Герцогиня (показывая ему газету, которую она держит в руках). Успокойтесь, сэр, обещаю вам навсегда запомнить ваш сегодняшний номер.

Болингброк. Соблаговолили прочитать?…

Герцогиня. У королевы… я прямо от нее.

Болингброк (смущенно). У королевы?

Герцогиня. Да, сэр… Офицер дворцовой гвардии только что принес газету «Элегантный мир».

Болингброк. Я не имею никакого отношения к этой газете.

Герцогиня (с иронией). Знаю. Вы давно перестали быть в моде. Но среди листков этого номера, рядом с вашей газетой, лежало письмо от маркиза де Торси.

Болингброк. Адресованное королеве.

Герцогиня. Потому-то я и прочла его.

Болингброк (с возмущением). Миледи!

Герцогиня. Это входит в мои обязанности. Вся корреспонденция ее величества должна проходить прежде всего через руки ее первой статс-дамы. Теперь вы предупреждены, сэр. Если вы захотите когда-нибудь довести до моего сведения эпиграмму или острое словцо, пущенное по моему адресу, вам достаточно будет адресовать их королеве. Это единственный способ заставить меня прочесть их.

Болингброк. Запомню, миледи. Но, надеюсь, ее величество ознакомилось с предложениями маркиза? Я только этого и добивался.

Герцогиня. Ошибаетесь… с ними ознакомилась я… этого достаточно… огонь воздал им должное.

Болингброк. Как, миледи!..

Герцогиня (делает ему реверанс и, выходя, замечает Абигайль, стоящую в глубине сцены). Кто это прелестное дитя, скромное и почтительное? Ее имя?

Абигайль (выходит вперед и делает реверанс). Абигайль.

Герцогиня (высокомерно). А… прелестная продавщица… узнаю. Малютка и вправду хороша собой! Та самая особа, о которой мне говорила королева?

Абигайль. Ее величество соблаговолила рассказать…

Герцогиня. Предоставив мне решить… И так как назначение зависит только от меня… я рассмотрю… я подумаю, положитесь на мое беспристрастие и справедливость.

Болингброк (в сторону). Пропащее дело!

Герцогиня (к Абигайль). Понимаете ли, мисс, тут требуется родословная…

Болингброк (выступая вперед). Она у нее имеется…

Герцогиня (удивленная). Вот как? Милорд интересуется этой молодой особой…

Болингброк. Судя по ласковому приему, который вы оказали ей, я думал, что вы раньше догадались об этом.

Герцогиня. Я охотно назначила бы ее, но при дворе могут служить лишь люди знатного происхождения.

Болингброк. Она как раз блещет своим происхождением…

Герцогиня. Это надо будет проверить… Столько людей называют себя дворянами, не имея на это никакого права.

Болингброк. Именно из страха ошибиться леди боится признаться вам, что ее зовут Абигайль Черчилль.

Герцогиня (в сторону). О небо!

Болингброк. О, без сомнения, только дальняя родственница… Но все-таки кузина первой статс-дамы королевы, герцогини Мальборо, суровое беспристрастие которой заставляет ее колебаться и спрашивать себя, принадлежит ли ее кузина к достаточно хорошему роду, чтобы приблизить ее к ее величеству. Вы сами понимаете, миледи, что рассказ об этой истории может вернуть популярность у читателей такому устаревшему и вышедшему из моды писателю, как я, а газета «Экзаминейтер» найдет в нем богатую пищу для веселых статеек об одной богатой герцогине — родственнице простой продавщицы… Но успокойтесь, миледи. Ваша дружба слишком нужна вашей юной родственнице, чтобы я лишал ее вашей поддержки. Даю вам честное слово навсегда забыть этот анекдот… несмотря на всю его остроту… при условии, что Абигайль сегодня же будет допущена ко двору ее величества… Я жду вашего ответа.

Герцогиня (высокомерно). И я не заставлю вас долго ждать, сэр. Я должна сообщить ее величеству свое решение, и, поверьте, оно не будет зависеть от моих родственных отношений к этой леди. Я доложу ее величеству, и только ей одной… Что же касается вас, сэр, знайте, что я никогда не отступаю перед угрозами и презираю это бессильное оружие. И если я сегодня прибегаю к нему, то только потому, что вы меня к этому принуждаете. Писатель, особенно писатель оппозиции, сэр, должен навести порядок в собственных делах, прежде чем заботиться о делах государства. Вы этого не сделали… У вас огромные долги… Около тридцати тысяч фунтов… А ваши кредиторы, отчаявшись получить их, уступили мне свои права за одну шестую их стоимости. Я скупила ваши долговые расписки, уплатив за них звонкой монетой. Я — воплощение алчности и корысти. На этот раз, по крайней мере, вы не будете обвинять меня в желании обогатиться… (Улыбаясь.) Говорят, что это безнадежные векселя… Но все-таки они дают мне право заключить вас в долговую тюрьму… Я не могу, правда, воспользоваться им против члена палаты общин, но завтра парламентская сессия кончается… и если пикантный анекдот, о котором вы говорите, появится в утренней газете… то вечерняя газета известит, что ее остроумный автор, сэр Сент-Джон, сочиняет в этот момент в Ньюгейте[20] трактат об искусстве делать долги. Как видите, сэр, я ничего не боюсь. Вы слишком необходимы для ваших друзей из оппозиции, чтобы они позволили себе лишиться вашей особы. И как ни тягостно молчание для такого красноречивого оратора, я уверена: вы лучше моего поймете, что вам полезно помолчать. (Делает реверанс и уходит.)

Явление VI

Абигайль, Болингброк.

Абигайль. Что вы на это скажете?

Болингброк (весело). Хорошо сыграно, ей-богу! Настоящая хорошая война!.. Я всегда говорил, что герцогиня — женщина с головой и очень решительная. Она не угрожает, она бьет… Эта мысль — держать меня в зависимости от себя, уплатив мои долги, — замечательна… Особенно с ее стороны. Она сделала то, чего не сделали бы мои лучшие друзья… она уплатила за меня… Какая великолепная ненависть!.. Она пробуждает мою смелость… и возбуждает во мне дух соревнования!.. Ну, Абигайль, мужайтесь!

Абигайль. Нет, нет, я отказываюсь от всего, коли на карту поставлена ваша свобода!

Болингброк (весело). Поживем — увидим… средств у нас еще достаточно! (Смотрит на часы, висящие на панно справа.) Боже мой! Заседание парламента! Я не могу его пропустить, я должен выступить там против новых ассигнований, которых требует герцог Мальборо… Я докажу герцогине, что я кое-что понимаю в экономии… я не вотирую герцогу ни одного шиллинга… До свидания… рассчитываю на Мешема, на вас и на наш союз… (Уходит в дверь налево.)

Явление VII

Абигайль, потом Mешем.

Абигайль (готова уйти). Хорош союз… где все идет плохо… Один только Артур успевает…

Мешем (вбегает бледный и испуганный через дверь в глубине сцены). Вы?… Благодарение небу! Я вас искал.

Абигайль. Что случилось?…

Мешем. Я погиб!

Абигайль. И ОН тоже!

Мешем. В Сент-Джемском парке, на повороте уединенной аллеи, я внезапно очутился лицом к лицу с ним.

Абигайль. С кем?

Мешем. С моим злым гением, с моей судьбой… вы знаете… щелкун. С первого же взгляда мы узнали друг друга, он смотрел на меня и смеялся… (С бешенством.) Он смел еще смеяться!.. И тогда, не говоря ему ни слова, не спросив даже его имени, я вытащил свою шпагу… он свою… и… больше он не смеется…

Абигайль. Он убит?

Мешем. О нет… нет… не думаю… он зашатался. Я увидел, что сбегается народ, и, вспомнив о суровом законе против дуэлей…

Абигайль. Смертная казнь!

Мешем. Могут и казнить… в зависимости от особы пострадавшего…

Абигайль. Все равно, надо бежать из Лондона.

Мешем. Да, завтра.

Абигайль. Нет, сегодня вечером.

Мешем. Но вы… но сэр Сент-Джон?

Абигайль. Он будет арестован за долги, а я не получу своего места… Но все равно… сначала надо подумать о вас. И прежде всего вам надо бежать!

Мешем. Да. Но прежде чем бежать, я хотел сказать вам, что никогда не буду любить никого, кроме вас… я хотел увидеть вас… поцеловать…

Абигайль (живо). Тогда поторопитесь!

Мешем (бросается в ее объятия). Ах!..

Абигайль (вырываясь). Прощайте!.. Прощайте!.. И не возвращайтесь, если вы только любите меня.

Они расходятся в разные стороны.

Занавес

Действие второе

Явление I

Королева, дворцовый камердинер.

Королева. Как ты сказал, Томпсон: члены палаты общин?

Томпсон. Да, государыня… они просили аудиенции у вашего величества.

Королева (в сторону). Опять адреса и речи, а я одна, и герцогиня уехала в Виндзор… (Громко.) Ты сказал им, что важнейшие дела… только что прибывшие Депеши…

Томпсон. Да, государыня, то, что я всегда говорю.

Королева. …что я не принимаю…

Томпсон. До двух часов. Тогда они вручили мне эту записку, прибавив, что они явятся в два часа выразить вашему величеству свои чувства и изложить свои ходатайства.

Королева. К этому времени здесь будет герцогиня… это касается ее… Хорошо еще, что она избавляет меня от этих забот… у меня столько других! (Томпсону.) Ты знаешь этих депутатов?

Томпсон. Их было четверо, я знаю только двух из них. Я видел их здесь, когда они были министрами и, в свою очередь, заставляли ожидать других.

Королева (оживляясь). Это?…

Томпсон. Сэр Харлей и сэр Сент-Джон.

Королева. О!.. И они уехали?

Томпсон. Да, государыня.

Королева. Какая неприятность!.. Обидно, что я не приняла их… особенно сэра Сент-Джона. Все шло лучше, когда он был у власти… Мое утреннее время не было таким длинным… я так не скучала. И как раз сегодня, когда нет герцогини, я могла бы поболтать с ним. Такой хороший случай, лучше и не придумаешь. И не принять его! Нехорошо получилось.

Томпсон. Герцогиня мне столько раз повторяла: когда бы ни явился сэр Сент-Джон…

Королева. Герцогиня?… Ну, тогда другое дело… Сэр Сент-Джон просил передать что-нибудь?

Томпсон. Записку, которую я имел честь вручить вашему величеству. Он написал ее в приемной.

Королева (быстро хватает записку со стола). Хорошо. Оставь меня.

Томпсон уходит.

(Читает.) «Государыня! Мои коллеги и я просим аудиенции у вашего величества: они ради государственных дел, а я для того, чтобы лицезреть свою государыню, что мне уже давно запрещено». Бедный сэр Сент-Джон! (Читает.) «Я понимаю, что герцогиня удаляет от вас своих политических врагов, но ее подозрительность доходит до того, что она удаляет от вас даже бедное дитя, чьи забота и нежность могли бы смягчить неприятности, которыми полна жизнь вашего величества. Ей отказали в месте, которое вы хотели ей предоставить при своей особе, на том основании, что она из простой семьи. Но я предупреждаю вас, что Абигайль Черчилль — кузина герцогини Мальборо». (Останавливается.) Возможно ли? (Читает.) «По одному этому факту вы можете судить о других… Пусть ваше величество воспользуется моими сведениями, не выдавая при этом своего верного слугу и подданного…» Да… да… это правда: Генри Сент-Джон один из самых верных моих слуг. Но таких-то я и не вольна принимать… особенно его… бывшего министра… без того, чтобы не возбудить подозрительности и нареканий новых министров. Ах, когда же наконец я перестану быть королевой и стану сама себе хозяйкой!.. Не иметь возможности завести себе друзей, не испросив мнения и разрешения членов Королевского совета, палаты общин, парламентского большинства, всего света! Такое отвратительное, невыносимое рабство! Я больше не могу… По крайней мере, здесь, в своем собственном дворце, я не стану больше слушаться других, хочу быть свободной! Будь что будет, но я решилась. (Звонит.)

Входит Томпсон.

Томпсон, отправляйтесь немедленно в Сити в магазин ювелира Томвуда… Найдите там мисс Абигайль Черчилль и передайте ей, чтобы она немедленно явилась во дворец. Я хочу этого, я приказываю, я — королева! Ступайте!

Томпсон. Слушаюсь, государыня. (Уходит.)

Королева. Посмотрим, осмелится ли кто-нибудь противопоставить свою волю моей! Особенно герцогиня. Ее дружба и постоянные советы начинают утомлять меня… Боже мой! Она! (Садится и быстро прячет за корсаж записку Болингброка.)

Явление II

Королева, герцогиня (входит через дверь в глубине сцены).

Герцогиня (заметив движение королевы, подходит к ней; королева сидит к ней спиной). Осмелюсь справиться у ее величества о состоянии ее здоровья?

Королева (сухо). Плохо… больна… чувствую себя неважно.

Герцогиня. Что-нибудь огорчило ее величество?

Королева (сухо). Да.

Герцогиня. Быть может, мое отсутствие?

Королева (сухо). Да… конечно… не знаю, зачем вам понадобилось уехать сегодня утром в Виндзор!.. Меня осаждают делами, меня заставляют выслушивать всякие жалобы и обращения парламента.

Герцогиня. Ваше величество не знает, что случилось?

Королева. Нет.

Герцогиня. Очень серьезное… очень неприятное дело…

Королева. Боже мой!

Герцогиня. Оно уже вызвало в городе известное возбуждение, и меня не удивит, если слух о нем…

Королева. Но это ужасно… никакого покоя!.. А у нас сегодня была намечена прогулка по Темзе с придворными дамами…

Герцогиня. Успокойтесь, ваше величество: мы начеку!.. Мы вызвали в Виндзор полк драгун; по первому сигналу он двинется на Лондон. Я только что сговорилась с начальником, они все преданы моему мужу и вашему величеству.

Королева. Ах, вот почему вы отправились в Виндзор!

Герцогиня. Да, государыня… а вы еще обвиняли меня…

Королева. Я?! О герцогиня!..

Герцогиня (улыбаясь). Но вы так плохо приняли меня. Я поняла, что попала в немилость.

Королева. Не сердитесь на меня, герцогиня, у меня сегодня нервы… плохое настроение…

Герцогиня. Я догадываюсь о причине… Ваше величество получили неприятное письмо!

Королева. Нет.

Герцогиня. Которое вы хотите скрыть из боязни огорчить или растревожить меня… я знаю вашу доброту!..

Королева. Вы ошибаетесь.

Герцогиня. Я все видела. Когда я вошла, вы с такой поспешностью и с таким волнением спрятали записку… нетрудно догадаться, что она касается меня…

Королева. Нет, герцогиня… клянусь вам… речь идет исключительно об одной молодой девушке… (вытаскивает из-за своего корсажа записку) ее рекомендуют в этом письме. Мне очень хотелось бы иметь ее при себе.

Герцогиня (улыбаясь). Правда?!.. Тем лучше… Если ваше величество позволит…

Королева (скомкав в руке письмо). Не надо… я уже вам говорила о ней… речь идет о маленькой Абигайль.

Герцогиня (в сторону). О небо!.. (Громко.) И кто же так горячо ее рекомендует?

Королева. Не важно… я обещала не называть его и не показывать его письма.

Герцогиня. Нетрудно догадаться… Сэр Сент-Джон?

Королева (смущенно). Я этого не говорила…

Герцогиня (горячо). А я в этом уверена, ваше величество.

Королева. Ну, что ж! Это правда… он.

Герцогиня (с плохо скрываемым гневом). О, теперь я понимаю, почему наши враги одерживают верх; наша королева предает нас в тот самый момент, когда мы деремся за нее! Да, государыня, как раз сегодня в парламент внесен билль, который призывает в Англию вашего брата принца Эдуарда и объявляет его наследником престола. Этот закон вызывает негодование нации и ропот народа. И все-таки с риском потерять нашу популярность, а может быть, и власть, мы боремся за него против Генри Сент-Джона и оппозиции. Вот что мы делаем для нашей государыни! А она, вместо того чтобы помочь нам, поддерживает в это же время тайную переписку с нашими открытыми противниками; ради них она оставляет нас… предает нас…

Королева (в сторону, нетерпеливо). Опять сцена ревности и жалоб — их хватит на целый день. (Громко.) Успокойтесь, герцогиня, все это существует только в вашем воображении; вы все извращаете и преувеличиваете. В этом письме нет ничего политического, оно такого характера…

Герцогиня. …что ваше величество боится показать его мне…

Королева (с раздражением). Из уважения к вам! (Протягивает ей письмо.) Письмо содержит факты, отрицать которые вы не сможете.

Герцогиня (прочитав письмо). И только! Ну, жалкое нападение!

Королева. Разве вы не противились назначению Абигайль?

Герцогиня. И буду противиться, пока хватит моего влияния.

Королева. Разве неверно, что она ваша кузина?

Герцогиня. Да, государыня… не отрицаю и заявляю об этом во всеуслышание. Но именно потому я не хочу назначить ее состоять при вашей особе. Меня давно обвиняют, что я злоупотребляю положением первой статс-дамы королевы, раздаю должности моим друзьям, моим родственникам, моим креатурам, что я окружаю ваше величество только членами нашего семейства или преданными мне людьми… Назначить Абигайль значит дать новую пищу клеветникам… Ваше величество слишком справедливы и слишком великодушны, чтобы не понять меня.

Королева (наполовину убежденная, смущенно). Да, конечно… я понимаю… но все-таки мне так хотелось бы устроить эту бедную Абигайль…

Герцогиня. Не беспокойтесь о ее судьбе… я создам ей блестящее и почетное положение… где-нибудь вдали от вас, вдали от Лондона… Ведь она — моя кузина… моя родственница.

Королева. Очень хорошо.

Герцогиня. О, я это сделаю… ради одного только интереса, который ваше величество благоволит проявлять к ней!.. Я так счастлива, когда могу угадать или предупредить желания вашего величества… Вот, например, недавно ваше величество обратили мое внимание на одного молодого человека… прапорщика гвардейского полка…

Королева. Я? Кто это?

Герцогиня. Мешем… Ваше величество отзывались о нем так похвально.

Королева (немного взволнованно). Ах, да… конечно… тот молодой военный, который каждое утро читает мне газету «Элегантный мир».

Герцогиня. Я воспользовалась случаем, чтобы произвести его в офицеры гвардии. Это был замечательный случай. Даже маршал, мой муж, подписавший назначение, ничего не заподозрил. И сегодня утром молодой капитан явится благодарить ваше величество.

Королева (радостно). Вот как!.. Он придет?

Герцогиня. Я внесла его в список аудиенций.

Королева. Хорошо, я приму его… Но если газеты оппозиции начнут кричать о несправедливости, о фаворитизме…

Герцогиня. Теперь эта должность уже не числится по дворцовому ведомству… ведь подписал назначение маршал… Пусть он и отвечает.

Королева (присела у стола слева). Верно.

Герцогиня. Видите, когда это возможно, я предупреждаю желания вашего величества.

Королева (сидя, повернулась к герцогине). Вы так Добры!

Герцогиня (стоя у ее кресла). Совсем нет… даже наоборот… я это сама сознаю… Но я так люблю ваше величество, так предана вам…

Королева (в сторону). В конце концов, это верно.

Герцогиня. А у королей ведь мало настоящих друзей… друзей, которые не боятся рассердить их… противоречить им… задеть их… Что делать! Я не умею ни льстить, ни обманывать… я умею только любить.

Королева. Да, вы правы, герцогиня, дружба — прекрасная вещь.

Герцогиня. Не правда ли? Какое значение имеет характер? Сердце — это все!..

Королева протягивает ей руку, герцогиня подносит ее к губам.

Ваше величество обещает мне не вспоминать больше об этом деле?… Я чуть было не потеряла из-за него милость вашего величества, чуть не стала несчастнейшей женщиной.

Королева. Ия тоже.

Герцогиня. Одно воспоминание о нем причиняет мне боль… Пусть же оно будет навеки забыто.

Королева. Обещаю вам.

Герцогиня. Значит, согласны? И обещаете мне больше никогда не встречаться с этой крошкой Абигайль?

Королева. Разумеется.

Явление III

Те же, Томпсон, Абигайль.

Томпсон. Мисс Абигайль Черчилль!

Герцогиня (отходя, в сторону). О небо!

Королева (смущенно). В тот самый момент, когда мы говорили о ней… Странное совпадение!..

Абигайль. Ваше величество повелели мне явиться…

Королева. Ну уж, повелела! Я сказала, что я хотела бы… я сказала… если эта молодая особа…

Герцогиня. Ну, конечно… Ведь ваше величество хотели объявить мисс Абигайль, что ее просьба не может быть удовлетворена…

Абигайль. Просьба?! Я никогда бы не посмела… ее величество по своей собственной воле… по своей доброте… соблаговолили предложить мне…

Королева. Верно… но более веские причины… политические соображения…

Абигайль (улыбаясь). О, политические соображения!..

Королева. …заставляют меня, к моему сожалению, отказаться от мечты, которую я была бы счастлива осуществить… Теперь уже не я, а герцогиня, ваша родственница, позаботится о вашей судьбе… Она обещала найти вам хорошее место… вдали от Лондона… (С достоинством проходя мимо герцогини на середину сцены.) Мы рассчитываем на нее…

Абигайль (в сторону). О небо!

Герцогиня. Я займусь этим сегодня же. (К Абигайль.) Подождите меня, я поговорю с вами после… Воля королевы — для меня закон!

Королева (вполголоса, к Абигайль). Благодарите же ее!

Абигайль не двигается, но, воспользовавшись тем, что герцогиня направляется в глубину сцены, целует руку королевы.

Абигайль (в сторону). Бедная женщина!

Королева и герцогиня уходят через дверь направо.

Явление IV

Абигайль одна.

Абигайль. Как мне жаль ее! Сэр Сент-Джон прав. Он хорошо их знает… Королева — не она, а та, Другая… Но попасть под покровительство герцогини, под ее тиранию… лучше умереть!.. Я откажусь… А между тем теперь, более чем когда-либо, нам нужны друзья и покровители. Артур уехал еще вчера, сэра Сент-Джона все не видать… Я не знаю, что стало с Артуром… и мне приходится совсем одной изнывать от страха… (Испуганно.) Он дрался здесь, во дворце королевы, в Сент-Джемском парке, и, наверное, с каким-то знатным господином. Никакой надежды на помилование!.. И если он не успел еще попасть на континент, его дни сочтены. О, зачем я жаловалась на свою судьбу! Я больше ничего не прошу для себя, боже… Одиночество? Бедность? Пусть! Только бы он был спасен, только бы он жил, и я, отказавшись от счастья… отказавшись от замужества…

Явление V

Абигайль, Болингброк (вошедший в конце монолога Абигайль).

Болингброк. А почему? Я ни от чего не отказываюсь, черт возьми!

Абигайль. Это вы, сэр Генри! Слушайте, слушайте, я так несчастна, все против меня…

Болингброк (весело). В такой момент мои друзья и видят меня подле себя! Что случилось, моя маленькая Абигайль?

Абигайль. Случилось то, что счастье, которое вы нам всем обещали…

Болингброк. Оно сдержало слово… оно явилось точно в назначенный час.

Абигайль (удивленно). Как так?!

Болингброк. Разве я вам не говорил о лорде Ричарде Болингброке, моем кузене?

Абигайль. Нет, конечно.

Болингброк. Самый безжалостный из моих кредиторов, воплощение жадности и ничтожества. Это он продал мои векселя герцогине Мальборо, хотя он, как и я, примыкал к оппозиции.

Абигайль. Никогда не поверю, что он был членом вашей семьи.

Болингброк. Он был ее главой. Ему принадлежали все поместья, все огромное состояние Болингброков.

Абигайль. Ну, и что же… этот кузен…

Болингброк (смеясь). Вглядитесь в меня хорошо, Абигайль. Разве я не похож на наследника?

Абигайль. Вы? Сэр Сент-Джон?

Болингброк. Я! Ныне лорд Генри Сент-Джон, виконт Болингброк, единственный отпрыск знатной семьи и обладатель огромного наследства, о вводе во владение которым я пришел просить королеву…

Абигайль. Но что произошло?

Болингброк (указывая на открывшуюся в глубине дверь). …вместе с моими достопочтенными коллегами… Вот они… все лидеры оппозиции.

Абигайль. А они зачем?

Болингброк (вполголоса). Кроме наследства, мой кузен оставил еще надежду, что его смерть может вызвать восстание. Никогда при его жизни вокруг его имени не создавалось столько шума… Это — первая услуга, которую он оказывает нашей партии… Молчание! Королева!

Явление VI

Абигайль (направо от зрителя), придворные дамы и кавалеры (многие из них становятся неподалеку от Абигайль). Сэр Харлей и члены оппозиции (с левой стороны), группируясь возле сэра Болингброка. Из королевских апартаментов выходят и занимают центр сцены королева, герцогиня Мальборо и придворные дамы.

Болингброк (ища слова, которые помогли бы ему взвинтить самого себя). Государыня, верный сын своей страны и скорбящий родственник пришел к вам от имени родины в слезах требовать справедливости и мести… Здесь, в вашем дворце, в Сент-Джемском парке, наш благородный кузен и защитник наших свобод, лорд Ричард виконт Болингброк…

Абигайль (в сторону). О небо!

Болингброк. …был убит на дуэли… если только можно назвать дуэлью бой без свидетелей, после которого его противник… спасся бегством… конечно, не без чьей-то помощи… от карающей руки закона…

Герцогиня. Позвольте…

Болингброк. И как не предположить, что те же люди, которые помогли ему бежать, вооружили его руку?… Как не заподозрить министерство… (Герцогине и придворным, которые выражают нетерпение и пожимают плечами.) Да, государыня, я, и не только я, ибо голос разгневанного народа звучит еще громче… я обвиняю министров, я обвиняю их сторонников… их друзей… Я никого не называю, но обвиняю всех в вероломном намерении избавиться от такого страшного противника, каким был лорд Ричард Болингброк! И я пришел предупредить ваше величество, что если сегодня же в ее столице вспыхнут серьезные беспорядки, пусть она винит в этом не нас, ее верных подданных… а тех, кто окружает ее, тех, чьей отставки давно уже требует общественное мнение!

Герцогиня (холодно). Вы кончили?

Болингброк. Да, миледи.

Герцогиня. Так вот вам истина, подтвержденная достоверными донесениями, которые я получила сегодня утром.

Абигайль (в сторону). Я умираю от страха!

Герцогиня. К сожалению, это правда, вчера в одной из аллей Сент-Джемского парка лорд Ричард дрался на дуэли.

Болингброк. С кем?

Герцогиня. С дворянином, имени и адреса которого он не знал…

Болингброк. Я спрашиваю у вашего величества: можно ли этому поверить?…

Герцогиня. Но это так… это были последние слова лорда Ричарда. Их слышали немногие служители дворца, прибежавшие сюда. Вы можете их увидеть и допросить.

Болингброк. Не сомневаюсь в их ответах. Тому порукой занимаемые ими доходные места… Но допустим, что настоящий виновник, как утверждает герцогиня, бежал, прежде чем его успели увидеть… Замечу мимоходом, что это предполагает отличное знание всего расположения дворца и его закоулков. Но чем объяснить, что до сих пор не приняты меры для его поимки?

Абигайль (в сторону). Мы погибли!

Болингброк. Чем объяснить, что мы вынуждены подстегивать усердие, обычно столь рьяное, миледи, первой статс-дамы королевы, в руках которой, в силу ее должности, сосредоточено все дело управления и охраны королевского дворца? Почему не отданы самые строгие предписания?

Герцогиня. Они отданы.

Абигайль (в сторону). О небо!

Герцогиня. Ее величество только что предписали принять самые строгие меры вот в этом эдикте…

Королева. Выполнение которого мы поручаем герцогине (передавая его Болингброку) и вам, сэр Сент-Джон… о, я хотела сказать — милорд Болингброк… которого этот титул и родственные связи, соединявшие его с покойным, больше всего обязывают сыскать и наказать виновного.

Герцогиня. Теперь, надеюсь, вы не станете утверждать, что мы покровительствуем виновному и хотим избавить его от вашей мести?

Королева. Вы удовлетворены, милорд и джентльмены?

Болингброк. Как всегда, когда мы имеем счастье лицезреть ваше величество и быть услышанными вами.

Движением руки королева прощается с Болингброком и его коллегами и удаляется в сопровождении герцогини и придворных дам в свои апартаменты с правой стороны сцены. Остальные придворные и депутаты уходят через дверь в глубине сцены.

Явление VII

Абигайль, Болингброк. Абигайль следит за исчезающими в глубине сцены членами оппозиции и потом медленно приближается к рампе с левой стороны сцены.

Болингброк. Превосходно… но если они думают, что все кончено, — они ошибаются: с помощью этого указа я арестую, если понадобится, всю Англию… (Поворачивается к Абигайль, которая едва стоит на ногах, опираясь на кресло с левой стороны сцены.) Боже мой! Что с вами?

Абигайль. Вы погубили нас.

Болингброк. Я?!

Абигайль. Виновник, против которого вы возбудили ненависть двора и народа… которого вы должны найти… арестовать… осудить…

Болингброк. Кто он?

Абигайль. Кто?!. Артур!

Болингброк. Как… эта дуэль?… этот поединок?…

Абигайль. С лордом Ричардом Болингброком, вашим кузеном, которого он не знал, но который давно уже оскорбил его.

Болингброк (вскрикнув). Понимаю!.. Щелкун!.. Видите, моя дорогая, простой щелчок был причиной всего… дуэли, народного возмущения, великолепной речи, которую я только что произнес… больше того — королевского эдикта!..

Абигайль. …предписывающего вам арестовать Артура!

Болингброк (живо). Артура?! которому я обязан рангом лорда, титулом виконта и миллионным состоянием?! О нет… нет… не такой уж я вельможа, чтобы быть настолько неблагодарным. (Хочет разорвать королевскую грамоту.) Да лучше я… (Останавливается.) О небо! А партия, которая надеется на меня… а вся оппозиция, которую я поднял на ноги… И потом, все-таки в глазах всех он мой родственник… мой кузен.

Абигайль. Боже мой, что делать?

Болингброк (весело). Я буду шуметь, и только… Писать статьи, произносить речи, пока вы не получите точных сведений, что Артур в безопасности за пределами Англии. Вот тогда я начну действовать! Я буду искать его по всему королевству с таким рвением, которое поставит вне подозрения чувства и долг кузена убитого.

Абигайль. Какой вы милый и добрый! Теперь все чудесно складывается. Артур покинул Лондон вчера вечером; следовательно, теперь он должен быть далеко… (Увидев Мешема.) Ах!

Явление VIII

Абигайль, Болингброк, Мешем.

Болингброк (увидев Мешема). Мы пропали! Почему вы вернулись, несчастный?

Мешем (спокойно). А я никуда не уезжал.

Абигайль. Однако вчера вы простились со мной!

Мешем. Я не успел еще выехать из Лондона, как услышал за собой погоню… За мной мчался какой-то офицер. У него был хороший конь, и он скоро настиг бы меня… Одно мгновение я думал защищаться, но я ведь только что уже ранил одного человека… и убивать другого, который не сделал мне ничего дурного… Вам понятны мои чувства? Я остановился и сказал ему (кладет руку на шпагу): «Жду вашего приказа, лейтенант». — «Мой приказ? Вот он», — и передает мне пакет, который я вскрыл, трепеща от страха.

Абигайль. И что же?

Мешем. Ничего не понимаю! Это был приказ о производстве меня в капитаны королевской гвардии.

Болингброк. Возможно ли!

Абигайль. Такая награда!

Мешем. После того, что я натворил!.. «Завтра утром, — продолжает мой молодой офицер, — вы отправитесь благодарить королеву. Но сегодня у нас полковой обед… будут все товарищи по полку; я берусь представить вас… Едем!.. Я вас похищаю». Что было делать? Я не мог бежать от него… это значило бы возбудить подозрение, выдать себя… признать себя преступником…

Абигайль. И вы последовали за ним?…

Мешем. На этот обед, который продолжался почти всю ночь.

Абигайль. Несчастный!

Мешем. Почему?

Болингброк. У нас нет времени давать вам объяснения; знайте только, что человек, который преследовал вас своими насмешками и оскорблениями, был Ричард Болингброк, мой кузен!

Мешем. Что вы говорите!

Болингброк. Первый удар вашей шпаги принес мне шестьдесят тысяч фунтов дохода; и я хотел бы, чтобы второй удар принес столько же вам. Но в ожидании этого на меня возложили обязанность арестовать вас.

Мешем (протягивает ему шпагу). Я в вашем распоряжении, сэр.

Болингброк. Но я не могу предложить вам ни офицерского чина… ни полкового обеда…

Абигайль. К счастью… потому, что тогда он последовал бы за вами.

Болингброк. Все, что я требую от вас, — это не выдавать себя… Я буду искать вас очень вяло; и если найду, то не по моей, а по вашей вине.

Абигайль. До сих пор… благодарение небу!.. еще нет никаких подозрений, никаких улик.

Болингброк. Не подавайте повода к их возникновению, ведите себя тихо, сидите дома, не показывайтесь.

Мешем. Сегодня утром я должен быть у королевы.

Болингброк. Это плохо!

Мешем. Это не все… вот письмо, которое предписывает мне совсем другое поведение.

Абигайль. Письмо? От кого?

Мешем. От моего неизвестного покровителя. Того самого, которому я, вероятно, обязан моим новым повышением. Мне только что доставили на дом эту записку вместе с этой шкатулкой.

Томпсон (появляется в дверях апартаментов королевы). Капитан Мешем.

Мешем. Королева ждет меня… (Передает Абигайль письмо, а Болингброку шкатулку.) Возьмите и посмотрите. (Уходит.)

Явление IX

Абигайль, Болингброк.

Абигайль. Что бы все это могло значить?

Болингброк. Прочитаем письмо.

Абигайль (читает). «Вот вы и капитан. Я держу свое слово… Будьте же и вы верны своему и продолжайте повиноваться мне; каждое утро вы должны появляться в часовне королевы, а каждый вечер — в зале, где королева играет в карты. Скоро наступит час, когда я объявлюсь вам… а до тех пор молчите и помните о моем приказе, иначе — горе вам!..» Какой еще приказ?

Болингброк. Не жениться.

Абигайль. Платить за покровительство такую цену!.. это ужасно!

Болингброк. Возможно, даже ужаснее, чем вы думаете.

Абигайль. Почему?

Болингброк (улыбаясь). Потому что этот таинственный покровитель…

Абигайль. Друг его отца… какой-нибудь лорд?

Болингброк (улыбаясь). Я готов скорее держать пари, что это — леди.

Абигайль. Что вы говорите! Он, Артур… такой скромный и верный юноша!

Болингброк. Он тут ни при чем! Ведь он не напрашивался на покровительство некоего инкогнито.

Абигайль. Нет, это невозможно. Может быть, эта приписка что-нибудь объяснит нам?

Болингброк (весело). А! Там есть еще приписка?

Абигайль (читает с волнением). «Отправляю капитану Мешему знаки его нового чина».

Болингброк (открывает шкатулку). Бриллиантовые наконечники к аксельбантам!.. Изумительного вкуса и великолепия!.. Так и есть!

Абигайль (разглядывая бриллианты). О небо! Я знаю кто! Я узнаю бриллианты! Они были куплены в магазине Томвуда, я сама продала их на прошлой неделе.

Болингброк. Кому? Говорите.

Абигайль. Не могу… не смею… одной очень знатной даме… Если она любит Артура, я погибла!

Болингброк. А что вам до этого? Ведь он не любит ее, он даже не подозревает, кто этот покровитель.

Абигайль. Узнает… я ему все скажу…

Болингброк (взяв ее за руку). Не надо… поверьте мне… пускай он лучше никогда не узнает.

Абигайль. Почему?

Болингброк. Бедное дитя… Вы не знаете мужчин! У самого скромного из них, даже если он меньше всего фат, столько тщеславия. Это так лестно, когда тебя любит знатная дама!.. И если она действительно так опасна…

Абигайль. Больше, чем вы думаете.

Болингброк. Но все-таки кто же она?

Абигайль (показывает на герцогиню, входящую через правую галерею). Вот она!

Болингброк (быстро выхватывая у Абигайль письмо). Герцогиня! (К Абигайль, подталкивая ее.) Оставьте нас… уйдите.

Абигайль. Но она велела мне ждать ее…

Болингброк выталкивает ее в дверь налево.

Болингброк. Ну и что же? Она встретится со мной. (В сторону.) О фортуна… ты должна была дать мне этот реванш!

Явление X

Болингброк, герцогиня (она входит задумавшись). Болингброк подходит и почтительно кланяется ей.

Герцогиня. Вы, милорд?!. Я искала эту юную девицу.

Болингброк. Осмелюсь испросить у вашей светлости небольшую аудиенцию.

Герцогиня. Говорите… Вы добыли улику, напали на след виновного, которого нам обоим поручено сыскать?

Болингброк. Пока нет… А вы, миледи?

Герцогиня. Тоже!

Болингброк (в сторону). Тем лучше!

Герцогиня. Что же вам тогда угодно?

Болингброк. Прежде всего расплатиться с вами; чувство благодарности обязывает меня к этому. Первой моей мыслью, когда я случайно разбогател, было внести вашему банкиру тридцать тысяч фунтов, чтобы возместить израсходованные вами шесть… тысяч. Кажется, такую сумму вы столь доверчиво внесли за мои долговые обязательства?

Герцогиня. Милорд!

Болингброк. Это было слишком много, я бы не рискнул дать столько. Случилось, однако, так, что вы заработали на этом деле триста процентов… Я восхищен: дело оказалось далеко не столь отчаянным, как вы изволили мне сказать.

Герцогиня (улыбаясь). Но для вас…

Болингброк. О нет, миледи! Вы сами учили меня: чтобы преуспевать, государственный человек прежде всего должен держать в порядке свои дела, ибо порядок приводит к богатству, а богатство влечет за собой свободу и власть… благодаря богатству не надо продавать себя; наоборот, можно покупать других. Этот урок стоит миллион. Я его не пожалел и отныне буду извлекать пользу из ваших уроков.

Герцогиня. Понимаю: не опасаясь больше за свою свободу, вы объявите мне еще более жестокую войну?

Болингброк. Напротив, я хочу предложить вам мир.

Герцогиня. Мир между нами?… Трудная задача!

Болингброк. В таком случае перемирие… перемирие на двадцать четыре часа…

Герцогиня. К чему? Вы можете, когда вам угодно, начать те разоблачения, которыми вы мне угрожали; я сама рассказала королеве и всему двору, что Абигайль моя родственница. Мои благодеяния опередили вашу клевету; я сейчас объявлю этой девушке, что выхлопотала ей должность за тридцать лье от Лондона в одном королевском замке. Многие знатные семьи королевства мечтают о такой милости.

Болингброк. Это очень великодушно, но я сомневаюсь, чтобы она приняла.

Герцогиня. Почему? позвольте узнать.

Болингброк. Она желает оставаться в Лондоне.

Герцогиня (с иронией). Может быть, из-за вас?

Болингброк (с оттенком фатовства). Возможно.

Герцогиня (весело). О, я начинаю понимать, почему вы так интересуетесь ею… эта настойчивость, этот жар… (Улыбаясь.) Скажите, милорд, уж не влюблены ли вы?

Болингброк. А если бы и так?

Герцогиня (весело). Я бы этого хотела.

Болингброк. А почему?

Герцогиня (так же весело). Влюбленный государственный муж — конченый человек. Он перестает быть опасным.

Болингброк. Я смотрю на это иначе… Я знаю многих чрезвычайно способных политических деятелей, которые сражаются одновременно и на фронте любви, и на фронте политики… которые отдыхают от серьезных забот среди сладких утех и покидают сложный лабиринт дипломатии, чтобы отдаться занимательным и таинственным любовным приключениям. Я знаю, между прочим, одну знатную даму… вы ее тоже знаете. Очарованная юностью и невинностью одного провинциального дворянина, она сочла для себя забавным и интересным (заметьте, я не приписываю ей никаких других намерений) стать его неизвестной покровительницей, его земным провидением, и, никогда себя не называя, никогда ему не показываясь, она приняла на себя заботу о его продвижении, о его карьере!..

Жест герцогини.

Интересно, не правда ли, миледи?… Представьте, это еще не все! Недавно она заставила своего мужа, знаменитого генерала, произвести молодого человека в офицеры гвардии и не далее как сегодня утром тайно известила его о новом чине, послав ему знаки его нового звания… бриллиантовые наконечники к аксельбантам. Говорят, они великолепны…

Герцогиня (смущенно). Весьма неправдоподобная история!.. Разве только… у вас есть доказательства?…

Болингброк. Вот они… вместе с письмом, которое их сопровождало. (Вполголоса.) Вы понимаете, миледи, что мы вдвоем… потому что только мы двое и знаем этот секрет… можем погубить эту знатную даму… Ведь производство в гвардейские капитаны подлежит контролю палаты и оппозиции… Вы мне возразите, конечно, что нужны доказательства. Но этот богатый купленный ею подарок, но это письмо, почерк которого, хотя и несколько измененный, может быть все-таки опознан… Все это может послужить поводом к весьма неприятной газетной кампании. Разумеется, эта знатная дама может пренебречь ею; но у нее есть муж… тот самый генерал… он славится своим вспыльчивым и резким характером… а подобный скандал приведет его в бешенство… потому что такой большой человек, такой герой, как он, уверен, что лавры предохраняют его от подобного удара…

Герцогиня (гневно). Милорд!

Болингброк (изменяя тон). Послушайте, миледи, поговорим без метафор. Вы понимаете, что эти доказательства не могут оставаться в моих руках, я намерен вернуть их тому, кому они принадлежат…

Герцогиня. О, если бы это была правда!..

Болингброк. Нам с вами не нужны ни уверения, ни простые обещания. Только дела!.. Абигайль сегодня же будет допущена вами ко двору королевы, и все это будет возвращено!

Герцогиня. Сейчас же?

Болингброк. Нет… после того, как она приступит к исполнению своих обязанностей… От вас зависит, чтобы это случилось завтра… а то и сегодня вечером…

Герцогиня. Вот как! Вы не доверяете мне и моему слову?

Болингброк. Разве я не прав?

Герцогиня. Вас ослепляет ненависть.

Болингброк (галантно). Напротив… я нахожу вас очаровательной! О, если бы небо, вместо того чтобы бросить во враждующие лагери, соединило нас, мы бы управляли миром!

Герцогиня. Вы думаете?

Болингброк. Это — сама истина! Вообще, когда я открываю свою душу, я — воплощенная искренность!

Герцогиня. Дайте же мне одно, только одно доказательство вашей искренности, и вы получите мое согласие.

Болингброк. Какое?

Герцогиня. Как вы все это открыли?

Болингброк. Не могу этого сделать без того, чтобы не выдать одну особу…

Герцогиня. Догадываюсь… вы теперь богаты и, как сами только что сказали, покупаете людей… Правда? Старый Вильям? мой доверенный?

Болингброк (улыбаясь). Возможно…

Герцогиня. Единственный из моих слуг, которому я доверяла!

Болингброк. Ни слова, герцогиня! Особенно ему.

Герцогиня. Никому!

Болингброк. Я жду сегодня вечером назначения Абигайль.

Герцогиня. А я — письмо.

Болингброк. Обещаю… перемирие искреннее и честное… на сегодня!..

Герцогиня. Хорошо.

Герцогиня протягивает ему руку, которую Болингброк подносит к губам.

(В сторону.) А завтра… война.

Она уходит через правую дверь, а Болингброк — через левую.

Занавес

Действие третье

Явление I

Через правую дверь входят королева и Абигайль. У Абигайль в руке книга, у королевы — рукоделие. Королева усаживается около столика, направо от зрителя. Абигайль стоит возле кресла королевы.

Абигайль. Я не могу прийти в себя от счастья! Вот уже два дня, как я не покидаю ваше величество, а все еще не могу привыкнуть к мысли, что мне, бедной девушке, дана возможность посвятить вам свою жизнь.

Королева. Это было нелегко. После моего холодного приема ты решила, вероятно, что все потеряно… Но видишь ли, моя девочка, меня плохо знают… я кажусь нерешительной… иногда даже на время уступаю, но никогда не теряю из виду своих целей и при первом же удобном случае показываю свой характер… Так случилось и на этот раз.

Абигайль. Вы говорили с герцогиней, как королева!

Королева (простодушно). Нет, я ей ничего не сказала; но она сама почувствовала мой холод и неудовольствие… И несколько часов спустя она явилась ко мне и смущенно призналась, что она вынуждена отбросить соображения приличия, ибо каковы бы ни были обстоятельства, препятствующие твоему назначению, они должны склониться перед моей волей… Я еще решила наказать ее и сделала вид, что колеблюсь… всего несколько секунд… и наконец сказала, что согласна.

Абигайль. Как вы добры! (Показывает на книгу, которую держит в руках.) Вашему величеству угодно?

Королева знаком дает понять, что готова слушать.

(Берет низенький стул, садится рядом с королевой, открывает книгу и читает.) «История парламента»…

Королева (которой сразу стало скучно, положила руку на страницу). Знаешь, я не напрасно желала твоей близости… С тех пор как ты со мной, моя жизнь изменилась… я меньше скучаю, не боюсь высказывать свои мысли… чувствую себя более свободной… точно я не королева.

Абигайль (по-прежнему с книгой в руке). Разве королевы скучают?

Королева. До смерти! (Берет у нее из рук книгу и бросает ее на столик.) Особенно я… Целый день заниматься вещами, которые ничего не говорят ни сердцу, ни воображению! Иметь дело только с людьми сухими, деловыми, эгоистическими!.. Их я только слушаю, а с тобой беседую… У тебя такие свежие и веселые мысли.

Абигайль. Не всегда! Иногда я грущу!

Королева. Бывает печаль, которая мне нравится… Вчера, например, мы разговаривали о моем бедном брате. Они его изгнали, и я, королева, не могу его увидеть и обнять без специального билля парламента, которого я, быть может, так и не добьюсь.

Абигайль. Это ужасно!

Королева. Не правда ли? Когда я рассказывала тебе об этом, ты плакала, ты сумела меня понять. С этого момента я полюбила тебя, как близкого друга…

Абигайль. Ах, недаром вас называют доброй королевой Анной!

Королева. Да, я добра, они это знают и злоупотребляют этим… Они мучают меня, осаждают всякими делами и просьбами; им нужны должности, они все хотят их!.. и всем нужна одна и та же должность… самая лучшая!

Абигайль. Ну что же! Отдайте им все почести и власть, а мне все ваши печали.

Королева (встает и бросает свою работу на столик). Из них-то и состоит вся моя жизнь, ты ее просишь — я ее тебе отдам. Ты заменишь мне тех, кого я оплакиваю; ведь мы все изгнанники: они — во Франции, а я на этом троне.[21]

Абигайль. А зачем вам оставаться одинокой, без семьи? Ведь вы молоды и свободны.

Королева. Молчи, молчи! Они все твердят мне это. Послушать их, так я не могу выбрать себе мужа, я должна руководствоваться только государственными соображениями, вступить в брак по выбору парламента и нации. Нет… нет… я предпочитаю свободу… лучше одиночество, чем рабство!

Абигайль. Понимаю… Принцессы не могут выбирать себе мужей. Пусть так!.. Но любить?…

Королева. Даже любить.

Абигайль. Как! Даже в мыслях, даже в мечте им не разрешается думать о ком-либо?

Королева (улыбаясь). Запрещено парламентом.

Абигайль. И вы не смеете ослушаться? У вас не хватает на это мужества, у вас, у королевы?

Королева. Кто знает, может быть, я более смела, чем ты думаешь!

Абигайль (радостно). В добрый час!

Королева. Я пошутила!.. Все это, как ты сказала, таинственная даль… фантастические проекты… игра воображения… Это сон наяву, осуществления которого не желаешь, даже если бы оно было возможно. Одним словом, это роман, который я сочиняю для себя одной и который никогда не будет прочитан.

Абигайль. А почему бы и нет?… Мы могли бы прочитать его вместе… шепотом… чтобы я услышала только имя героя.

Королева (улыбаясь). Не теперь, может быть, после… когда-нибудь…

Абигайль. Я уверена, что это какой-нибудь прекрасный вельможа.

Королева. Быть может! Пока же я могу сказать только, что в течение двух или трех месяцев я обратилась к нему не больше одного раза, а он — ни разу. Еще бы! Ведь я королева!

Абигайль. Да, верно! Как скучно быть королевой! Но вы обещали не быть ею со мной… и в свободные минуты, когда мы одни, мы могли бы говорить о незнакомце, не боясь парламента!..

Королева. Ты права… здесь мы в безопасности… То чудесное, за что я люблю тебя, Абигайль, в том и заключается, что ты не похожа на всех них. Они говорят со мной только о государственных делах… Ты же — никогда!..

Абигайль. Ах, боже мой!

Королева. Что с тобой?

Абигайль. Я как раз должна передать вам одну просьбу, очень важную просьбу…

Королева. Чью же?

Абигайль. Лорда Болингброка… Ах, как это плохо — забыть о его интересах! Он доверил их нам — мне и мистеру Мешему.

Королева (взволнованно). Мешему?

Абигайль. Да, офицеру, который сегодня несет караул во дворце. Представьте себе, государыня, что некогда Болингброк, путешествуя по Франции, встретил там одного достойного дворянина… друга… который однажды помог ему… и он хотел бы, в свою очередь, получить для этого друга…

Королева. Должность?… звание?…

Абигайль. Нет, аудиенцию у вашего величества или, по крайней мере, приглашение сегодня вечером ко двору.

Королева. Приглашения рассылаются моей первой статс-дамой, герцогиней. Я внесу его имя в список. (Садится к письменному столу, собирается писать.) Кто это?

Абигайль. Маркиз де Торси…

Королева (взволнованно). Молчи!..

Абигайль. Почему?

Королева (все еще сидя). Я очень чту и уважаю этого дворянина… но он посланник Людовика Четырнадцатого. И если б только узнали, что ты хлопочешь о нем…

Абигайль. Что ж тут такого?

Королева. Она еще спрашивает! Возникнут подозрения… Начнутся сцены ревности, требования… все эти утомительнейшие проявления дружбы… Ну а если бы я приняла маркиза!..

Абигайль. Но лорд Болингброк рассчитывает на это, он придает этому приему огромное значение… Он говорит, что все будет потеряно, если вы откажетесь принять его.

Королева. Правда?

Абигайль. Вы!.. королева!.. повелительница!.. вы ведь этого хотите… не так ли?

Королева (смущенно). Конечно… я бы хотела…

Абигайль (живо). Вы обещаете?

Королева. Но… дело в том… Молчание!

Явление II

Герцогиня, королева, Абигайль.

Герцогиня (входит через дверь в глубине сцены). Вот, государыня, депеши маршала… Несмотря на впечатление, произведенное речью сэра Болингброка… (Останавливается, заметив Абигайль.)

Королева. Продолжайте…

Герцогиня (указывая на Абигайлъ). Я жду, когда леди уйдет.

Абигайль (обращаясь к королеве). Ваше величество приказывает мне удалиться?

Королева (нерешительно). Нет… Мне надо будет дать вам сейчас некоторые распоряжения… (С деланой сухостью.) Почитайте книгу… (Герцогине, с деланой любезностью.) Итак, герцогиня…

Герцогиня (недовольно). Несмотря на речь сэра Болингброка, дополнительные кредиты будут вотированы… и большинство, до сих пор довольно сомнительное, начинает ясно вырисовываться вокруг нас, при условии, конечно, что вопрос будет решен бесповоротно и мы откажемся от каких бы то ни было мирных переговоров с Людовиком Четырнадцатым.

Королева. Разумеется…

Герцогиня. Пребывание в Лондоне маркиза де Торси произвело плохое впечатление, и я хорошо сделала, заявив от вашего имени… как это было условлено между нами… что вы его не примете и он сегодня же получит свои паспорта…

Абигайль (сидя с правой стороны сцены возле герцогини, бросает на пол книгу). О небо!

Герцогиня. Что с вами?!

Абигайль (умоляюще смотрит на королеву). Я уронила книгу…

Королева (герцогине). Мне кажется, однако, что, ничего не предрешая, мы могли бы выслушать маркиза…

Герцогиня. Выслушать?… принять его?… чтобы большинство, еще очень неопределенное и неверное, обернулось против нас и примкнуло к сэру Болингброку?…

Королева. Вы думаете?…

Герцогиня. Уж во сто раз лучше сразу взять обратно билль о возвращении вашего брата и не представлять его парламенту. Если ваше величество желает принять на себя все последствия и поставить себя под удары всеобщей смуты, которая последует за этим…

Королева (испуганно, в сердцах). Нет, нет. Не надо, не хочу больше слышать об этом… с меня довольно. (Усаживается у стола налево.)

Герцогиня. Отлично!.. Пойду напишу маршалу о здешних делах и приготовлю письмо маркизу де Торси… Я представлю его на утверждение и подпись вашему величеству…

Королева. Хорошо…

Герцогиня. В три часа… когда я приду за вашим величеством, чтобы отправиться в часовню…

Королева. Отлично… Благодарю вас…

Герцогиня (в сторону). Наконец-то! (Уходит.)

Абигайль (все еще сидит у столика, в сторону). Вот тебе и на!.. Бедный маркиз де Торси! (Встает и относит табуретку туда, откуда она взяла ее, — на прежнее место в глубине сцены.)

Королева (на левой стороне сцены, собираясь читать депеши, принесенные герцогиней). Боже, какая скука! Неужели я всегда буду слушать только о биллях, о парламенте, о политических раздорах… или вот эти депеши маршала! Я должна их прочитать… как будто я что-нибудь понимаю в этих военных терминах. (Пробегает доклад.)

Явление III

Королева, Абигайль, Мешем (он входит через дверь в глубине сцены, возле того места, где стоит Абигайль).

Абигайль. Боже!.. Что вам надо здесь?

Мешем (шепотом). Письмо от нашего друга…

Абигайль. Сэра Болингброка? (Читает.) «Мое дорогое дитя! Судьба вам улыбается. Поэтому советую вам и Мешему как можно скорее поговорить с королевой о вашем браке. У вас — удача, у меня все гибнет. Помогите, я здесь… я жду вас… Речь идет о нашем общем благе…» Бегу! (Убегает через дверь в глубине сцены.)

Мешем следует за ней.

Явление IV

Королева, Мешем.

Королева (все еще сидя, оборачивается на шум его шагов). Кто там?

Мешем останавливается.

А, дежурный офицер. Это вы, капитан?

Мешем. Да, государыня. (В сторону.) Последовать разве совету сэра Болингброка и поговорить с ней о нашем браке?

Королева. Что вам надо?

Мешем. Милости вашего величества…

Королева. Наконец-то! Вы!.. человек, который никогда не обращался ко мне, ни о чем не просил…

Мешем. Да, государыня, я не смел, но сегодня…

Королева. Что же придает вам смелости сегодня?

Мешем. Затруднительное положение, в котором я нахожусь… Если ваше величество соблаговолит уделить мне несколько минут для аудиенции…

Королева. Сейчас это немного трудновато… важнейшие депеши…

Мешем (почтительно). Удаляюсь…

Королева. Нет… Прежде всего я обязана думать о благе своих подданных, должна принимать жалобы, выслушивать их просьбы… Ваша просьба касается, конечно, вашего чина?

Мешем. Нет, государыня…

Королева. Вашего повышения?…

Мешем. О нет, государыня, об этом я и не мечтаю.

Королева (улыбаясь). Вот как! О чем же вы мечтаете?

Мешем. Простите, ваше величество… но я боюсь… говорить вашему величеству о своих секретных делах… Мне чудится в этом неуважение к королеве.

Королева (весело). Почему? Я очень люблю секреты… Продолжайте… прошу вас (протягивает ему руку) и рассчитывайте заранее на наше королевское покровительство.

Мешем (подносит ее руку к своим губам). О государыня!

Королева (взволнованно отнимает руку). В чем же дело?

Мешем. Дело в том, государыня, что у меня оказался, без моего ведома, очень влиятельный покровитель.

Королева (у нее вырывается жест, выражающий удивление). Вот как!

Мешем. Вас это удивляет?

Королева (благосклонно глядя на него). О нет!.. нисколько!..

Мешем. Этот покровитель… который так и не назвал себя мне… под страхом навлечь его гнев… запрещает мне…

Королева. Ну что… что он запрещает?

Мешем. Жениться… когда бы то ни было!

Королева (смеется). Вы правы… История!.. и презабавная… (С любопытством.) Продолжайте, продолжайте… (Недовольно поворачивается к входящей Абигайль.) Кто там? Кто позволяет себе входить без доклада?!

Явление V

Те же и Абигайль.

Королева. Это ты, Абигайль?… Я поговорю с тобой позже…

Абигайль. Ах, нет, государыня, мне необходимо поговорить с вами немедленно! Преданный вам друг настойчиво просит меня привести его к вашему величеству.

Королева (недовольно). Вечно прерывают и метают!.. ни одной минуты для серьезных дел! Что от меня хотят? Кто там?

Абигайль. Лорд Болингброк.

Королева (поднимается, с выражением явного испуга). Болингброк?!

Абигайль. Речь идет об очень серьезном, об очень важном вопросе.

Королева (в сторону, нетерпеливо). Опять требования, жалобы, споры… (Громко.) Невозможно… сейчас вернется герцогиня!

Абигайль. Но вы можете принять его до того, как она вернется.

Королева. Я, кажется, тебе сказала: не желаю больше ни беспокоиться, ни слушать ничего о государственных делах… К тому же теперь это свидание не приведет ни к чему…

Абигайль. Примите его, прошу вас, хотя бы для того, чтобы отказать ему… Я приказала впустить милорда…

Королева. А герцогиня?… Я жду ее… она встретится с ним! Что вы наделали!

Абигайль. Накажите меня, государыня. Но он уже здесь!

Входит Болингброк.

Королева (с гневом проходя через всю сцену). Оставьте нас…

Абигайль (к Болингброку, которого она встречает в глубине сцены, шепотом). Она не в духе.

Мешем (шепотом). Ничего у вас не выйдет…

Болингброк. Кто знает? А может быть, талант или случай!.. особенно случай…

Абигайль и Мешем уходят.

Явление VI

Болингброк, королева (которая садится в кресло направо возле столика).

Королева (Болингброку, который приближается и почтительно кланяется). Я с удовольствием приняла бы вас, Болингброк, во всякое другое время. Вы знаете, я всегда рада вас видеть, но сегодня… быть может, впервые…

Болингброк. А между тем я пришел говорить с вами о деле, в котором замешаны важнейшие интересы Англии… об отъезде маркиза де Торси…

Королева (поднимается). Я так и думала… и этого именно и опасалась. Я знаю, Болингброк, заранее все, что вы мне скажете… я ценю ваши побуждения и благодарю вас за них. Но, видите ли, все это бесполезно: паспорта маркиза будут подписаны…

Болингброк. Они еще не подписаны, еще не поздно… Если маркиз уедет, вспыхнет самая страшная война, которой не будет конца. Благоволите выслушать меня…

Королева. Все уже решено и согласовано… Я дала слово… и… и не знаю, стоит ли говорить вам об этом… я жду герцогиню, чтобы подписать… Она придет в три часа, и если застанет вас здесь…

Болингброк. Понимаю…

Королева. Последуют новые сцены, новые споры, которые я не в силах больше выносить… Взываю к вам, Болингброк, к вам, преданность которого я знаю… ведь вы мой друг, настоящий друг.

Болингброк. И вы удаляете меня, чтобы принять моего врага! Простите меня, государыня!.. я уступлю место герцогине, но ведь пока еще не пробил час, когда она должна явиться. Уделите же по крайней мере эти несколько минут… моему рвению и моей искренности. Я не хочу утруждать вас, вы можете не отвечать мне, выслушайте только меня!..

Королева опускается в кресло.

(Продолжает, поглядывая на часы.) Четверть часа, государыня! Четверть часа! Это все, чем я располагаю, для того чтобы нарисовать вам картину бедствий нашей страны!.. Упадок ее торговли, расстройство ее финансов, беспрестанный рост ее государственного долга, ее настоящее, которое пожирает будущее… И все эти бедствия вызваны войной… войной бесполезной и для нашей чести, и для наших интересов. Разорять Англию ради увеличения территории Австрии[22]… платить налоги, для того чтобы упрочить могущество австрийского императора и славу принца Евгения… продолжать союз, который выгоден одним только австрийцам!.. Да, государыня, если вы не верите моим словам, если вам нужны факты, так знайте, что взятие союзниками Бушена[23] стоило Англии семь миллионов фунтов стерлингов!..

Королева. Позвольте, милорд!..

Болингброк (продолжает). Знаете ли вы, что при Мальплакё[24] мы потеряли тридцать тысяч человек, тогда как нашим противникам это прославленное поражение обошлось только в восемь тысяч убитых. И если бы Людовик Четырнадцатый не поддался влиянию госпожи де Ментенон,[25] которая играет при нем роль герцогини Мальборо, если бы он не призвал из версальских салонов герцога Вильруа, чтобы командовать войсками, а, учтя уроки сражений, взял бы Вандома[26] или Катина,[27] знаете ли вы, что случилось бы с нами и с нашими союзниками?… Франция стойко держалась бы одна против всей Европы. Имей она хорошее командование, она командовала бы ею. Мы это уже видели однажды и, быть может, опять увидим. Не толкайте же Францию на этот путь.

Королева. Да, да, Болингброк… вы хотите мира, и вы, должно быть, правы… Но я ведь только слабая женщина… а для того чтобы прийти к тому, к чему вы меня призываете… необходимо мужество, которого у меня нет… Придется делать выбор между вами и людьми, которые мне тоже преданы…

Болингброк (воодушевляясь). И которые вас обманывают, клянусь вам в этом и готов доказать.

Королева. Нет, нет… Лучше не знать… Опять придется расстраиваться, сердиться на кого-то, а я больше не могу.

Болингброк (в сторону). Чего можно ждать от королевы, которая не умеет даже гневаться?! (Громко.) Но если вам будет доказано, государыня, с очевидной ясностью, что часть государственных ассигнований идет в сундук герцога Мальборо, что по этой причине он и затягивает войну…

Королева (прислушивается; ей кажется, что идет герцогиня). Тише… тише… мне послышалось… Уходите, Болингброк, уходите, сюда идут.

Болингброк. Нет, государыня… (Продолжает с таким же жаром.) А если я добавлю, что соображения другого порядка, быть может, не менее сильные, хотя и более нежные… заставляют герцогиню бояться скорого и стеснительного мира, который возвратил бы герцога Лондону и вашему двору.

Королева. Этому я никогда не поверю…

Болингброк. Но это сама истина! Быть может, молодой офицер, который только что был здесь… Артур Мешем… даст вам более точные сведения…

Королева (взволнованно). Мешем! Что вы говорите?…

Болингброк. Что его любит герцогиня…

Королева (с возрастающим волнением). Кого? Капитана Мешема?

Болингброк (собираясь уйти). Его или кого-нибудь другого — безразлично!

Королева (гневно). То есть как это «безразлично»! (Поднимаясь, порывисто.) Меня обманывают, злоупотребляют моим доверием… прикрывают интересами государства свои капризы, интриги и личные дела… Нет, нет, все это надо выяснить! Останьтесь, милорд! Останьтесь! Я, королева, этого хочу… я должна все узнать! (Направляется в сторону галереи, осматривает ее и возвращается назад.)

Болингброк (в сторону). Уж не любит ли она тоже юного Мешема? О судьба Англии, от чего ты зависишь!..

Королева (взволнованно). Итак, Болингброк, вы говорили, что герцогиня…

Болингброк (внимательно наблюдая за королевой). …желает продолжения войны…

Королева (взволнованно). …для того чтобы держать своего мужа в отдалении от Лондона…

Болингброк (продолжая свои наблюдения). Да, государыня…

Королева. …И вследствие своей слабости к Мешему…

Болингброк. У меня имеются некоторые основания так думать…

Королева. Какие?

Болингброк (живо). Прежде всего, разве не с помощью герцогини он был допущен ко двору вашего величества?

Королева. Верно!

Болингброк (так же). Далее, ведь именно она добыла ему чин прапорщика.

Королева. Верно!!

Болингброк. И, наконец, она же выхлопотала ему несколько дней назад производство в офицеры королевской гвардии.

Королева. Да-да. Вы правы… прикрываясь моей волей, моим желанием… (Спохватившись.) Теперь я понимаю, почему, как мне рассказывал Мешем, этот неизвестный покровитель…

Болингброк. …точнее, покровительница…

Королева. …запрещает ему жениться!

Болингброк (подходит к королеве и почти на ухо). Конечно, это она! Романическая авантюра, увлекшая ее живое воображение! И для того чтобы без помехи отдаваться этим сладостным утехам, благородная герцогиня удерживает своего мужа во главе армии и заставляет парламент вотировать кредиты на продолжение войны. (Подчеркнуто.) Война, которая приносит ей славу, состояние и счастье… Счастье тем более пленительное, что оно тайное! И по забавной случайности, над которой она сама, верно, потешается в глубине своей души, августейшие особы, воображающие, что они потворствуют только тщеславию герцогини, устраивают вместе с тем ее любовные делишки. (Заметив гневное движение королевы.) Да, государыня…

Королева. Молчание… она!

Явление VII

Болингброк, королева, герцогиня.

Герцогиня (вошедшая через дверь с правой стороны, величественно приближается; заметив Болингброка, застывает в изумлении). Болингброк!

Болингброк низко кланяется.

Королева (пытающаяся в течение всей этой сцены скрыть гнев, холодно, герцогине). В чем дело, миледи? Что вам угодно?

Герцогиня (протягивает ей бумаги). Паспорта маркиза де Торси и сопроводительное к ним письмо.

Королева (сухо). Хорошо!.. (Бросает бумаги на стол.)

Герцогиня. Я принесла их на подпись вашему величеству…

Королева (так же сухо). Хорошо. Я прочту… я подумаю… (Усаживается у столика с левой стороны.)

Герцогиня (в сторону). О небо!.. (Громко.) Ваше величество решили, однако, подписать их сегодня… сегодня же утром.

Королева. Да, конечно… Но другие соображения заставляют меня отсрочить это.

Герцогиня (гневно глядя на Болингброка). О, я догадываюсь… Нетрудно угадать, какому влиянию уступает теперь ваше величество…

Королева (пытаясь сдержать себя). Что вы хотите сказать? Какое влияние? Я не уступаю никаким влияниям и повинуюсь только голосу рассудка, справедливости и общественного блага…

Болингброк (стоя около стола, направо от королевы). Это всем нам известно!

Королева. Можно помешать истине дойти до меня; но с того момента, как она становится мне известной… когда заходит речь об интересах государства… я не знаю колебаний…

Болингброк. Сказано по-королевски!..

Королева (воодушевляясь). Я узнала, что взятие Бушена стоило Англии семь миллионов фунтов стерлингов…

Герцогиня. Государыня!..

Королева (все более и более воодушевляясь). Чистым золотом!.. Я узнала, что в битве при Гохштетте или при Мальплакё мы потеряли тридцать тысяч человек…

Герцогиня. Но позвольте…

Королева (поднимаясь). И вы хотите, чтобы я подписала такое письмо, чтобы я приняла столь важное и серьезное решение, прежде чем я узнаю всю правду, прежде чем я разберусь в этом сама? Нет, миледи, я не желаю служить честолюбивым… и всяким другим замыслам… Я не принесу им в жертву интересы государства…

Герцогиня. Одно только слово…

Королева. Не могу… Уже время идти в часовню… (К Абигайль, которая входит через дверь справа.) Следуйте за мной!

Абигайль. Ваше величество так взволнованы!..

Королева (увлекая ее на авансцену, вполголоса). На то есть причины. Я должна проникнуть в одну тайну. Мне необходимо увидеть и допросить то лицо, о котором мы говорили сегодня.

Абигайль (весело). Кого? Незнакомца?

Королева. Да, ты приведешь его ко мне… Это уж твоя задача.

Абигайль (весело). Но для этого мне надо знать его…

Королева (оборачивается и видит Мешема, который входит через дверь в глубине сцены и подносит ей перчатки и Библию; шепотом, к Абигайль). Вот он!

Абигайль (оцепенев от изумления). О небо!..

Болингброк (проходя мимо Абигайль). Великолепная партия!

Абигайль. Она проиграна!..

Болингброк. Она выиграна!..

Королева, приняв из рук Мешема перчатки и Библию, подает знак Абигайль следовать за ней. Обе уходят. Герцогиня гневно берет бумаги со стола и уходит, Болингброк провожает ее торжествующим взглядом.

Занавес

Действие четвертое

Явление I

Герцогиня Мальборо одна.

Герцогиня. Непостижимо!.. Первый раз в своей жизни она обнаружила волю!.. И какую!.. Чему это приписать? Талантам сэра Болингброка или влиянию этой девчонки? Неужели! (С презрением.) Не может быть! (Задумывается.) О, я это выясню… Но при выходе из часовни, где мы обе молились, кажется, с одинаковой сосредоточенностью, она была одна… ни Болингброка, ни Абигайль не было при ней! И все же она упрямилась… Пришлось пустить в ход последний козырь… обещать, что билль, призывающий Стюартов, пройдет сегодня же в парламенте… если маркиз уедет… Я получу его паспорта… но только завтра… В конце концов, какое значение имеют двадцать четыре часа! Но, подписывая паспорта, королева, у которой ни одно настроение, даже плохое, не держится долго, сохранила по отношению ко мне тот же, несвойственный ей колкий и сухой тон… В ее голосе звучала ирония, раздражение, какой-то тайный, но неистовый гнев, которому она не дала разразиться. (Смеется.) Решительно она ненавидит свою фаворитку. Я это знаю, и в этом моя сила. Благосклонность, основанная на любви, быстро гаснет, но когда ею движет ненависть… она не перестает крепнуть… Именно в этом секрет моего влияния… Кто там? А! наш молодой офицер!

Явление II

Mешем, герцогиня.

Мешем (в сторону). Страшная герцогиня, остерегаться которой так рекомендовала мне Абигайль. Не знаю почему… Но это не важно: поверим Абигайль и будем ее бояться. (Почтительно кланяется.)

Герцогиня. Кажется, мистер Мешем, недавно произведенный в капитаны гвардии герцогом Мальборо?

Мешем. Точно так, миледи. (В сторону.) Боже мой! Она отрешит меня от должности!

Герцогиня. А какие права имели вы на это производство?

Мешем. Очень мало, если судить по моим заслугам, но не меньше, чем у других, если принять во внимание мое усердие и храбрость.

Герцогиня. Отлично! Мне нравится ваш ответ, и я вижу, что милорд правильно поступил, произведя вас…

Мешем. Мне хотелось бы только, чтобы к этой милости он прибавил еще вторую.

Герцогиня. Вы ее получите; говорите.

Мешем. Я хотел бы, чтобы маршал дал мне возможность оправдать его выбор, призвав меня под знамена…

Герцогиня. Он это сделает. Поверьте моему слову…

Мешем. О миледи, как вы добры! А мне говорили, что вы враг.

Герцогиня. Вот как? Кто же?

Мешем. Люди, которые плохо знают вас и которые отныне будут вам так же преданы, как и я.

Герцогиня. Значит, я могу рассчитывать на вашу преданность?

Мешем. Приказывайте!

Герцогиня (благосклонно смотрит на него). Хорошо, Мешем. Я довольна вами. (Делает ему знак, приглашающий его приблизиться.) Подойдите ко мне…

Мешем (в сторону). Какой добрый взгляд! Ничего не понимаю!

Герцогиня. Вы меня слушаете?

Мешем. Да, миледи… (В сторону.) Чего она хочет от меня?

Герцогиня. Речь идет об очень важном поручении, которое дала мне королева. Для выполнения его мой выбор пал на вас. Каждый день вы будете являться ко мне с докладом о предпринятых вами действиях, совещаться со мной и получать мои указания о мерах, которые необходимо принять для розыска виновного.

Мешем. Виновного в чем?

Герцогиня. В тяжком преступлении, не заслуживающем никакого снисхождения, которое было совершено в самом Сент-Джемском дворце. Один из членов оппозиции, сэр Ричард Болингброк… о котором я, впрочем, была не очень высокого мнения…

Мешем (в сторону). О небо!

Герцогиня. …был убит!

Мешем (с негодованием). Нет, миледи!.. Он был убит в честном бою со шпагой в руке дворянином, оскорбленным в своей чести.

Герцогиня. Вот как! Вы знаете убийцу? Вам придется назвать его. Вы обещали повиноваться мне, а мы поклялись найти убийцу.

Мешем. Не ищите его, миледи; он перед вами.

Герцогиня. Вы, Мешем!

Мешем. Я, миледи.

Герцогиня (взволнованно, закрывая ему рот рукой). Молчите!.. Молчите!.. Пускай никто об этом не знает! О, какая ненависть вспыхнет против вас, придворного, причисленного к личному штату королевы!.. (Страстно.) Я знаю, Мешем, вас не в чем упрекать… я в этом убеждена… То был честный бой, вы сами мне сказали… а кто однажды увидит вас, Мешем, тот не может не верить вам… Но ненависть наших врагов, но ваше производство в капитаны гвардии в самый день дуэли… оно может быть воспринято как награда!..

Мешем. Верно!

Герцогиня. …и мы не сможем защитить вас…

Мешем (в сторону). Так близко принимать к сердцу!.. прямо невероятно!

Герцогиня. Вас может спасти только немедленный отъезд в действующую армию… что совпадает с вашим пламенным желанием.

Мешем. О, как я благодарен вам.

Герцогиня (взволнованно). О, всего на несколько дней, Мешем, покуда это дело заглохнет… пока о нем забудут… Вы уедете завтра же; я дам вам депеши для маршала… Приходите за ними ко мне.

Мешем. Когда?

Герцогиня. Сегодня вечером, после приема у королевы. Старайтесь пройти незамеченным… Иначе ваш отъезд покажется подозрительным.

Мешем. Обещаю вам! Но я не могу прийти в себя от изумления!.. И это вы, кого я так боялся… так страшился… вы… Ах, хотя бы из благодарности я должен открыть вам всю свою душу.

Герцогиня. Вы мне расскажете об этом сегодня вечером… а пока… молчание! Сюда идут.

Явление III

Те же, Абигайль (вбегает взволнованная через двери справа).

Абигайль (в сторону). Он наедине с нею!..

Герцогиня (в сторону). Опять эта Абигайль!.. всюду на моей дороге… (Громко.) Что вам надо?

Абигайль (смущенно смотрит на них обоих). Ничего… Сама не знаю… я боялась… (Вспомнив.) Вспомнила!.. Королева желает говорить с вами, миледи.

Герцогиня. Хорошо… я приду попозже.

Абигайль. Немедленно, миледи: королева вас ждет.

Герцогиня (с гневом). Скажите же вашей госпоже…

Абигайль (с достоинством). Я никому ничего не стану объяснять, кроме как вам, миледи герцогиня, которой я передала повеление моей и вашей государыни.

Герцогиня делает гневный жест, потом, опомнившись, сдерживается и уходит.

Явление IV

Mешем, Абигайль.

Мешем. Подумать только, Абигайль! Так говорить с ней!..

Абигайль. А почему бы и нет? Я имею право… А вот кто дал вам право, мистер, защищать ее?

Mешем. Все, что она делает для нас… Вы мне изображали ее такой высокомерной, такой ужасной…

Абигайль. И такой злой… Я это говорила и говорю.

Мешем. Вы ошибаетесь… вы не знаете, чем я обязан ее доброте… ее покровительству…

Абигайль. Ее покровительству? (С беспокойством.) Кто вам это рассказал?

Мешем. Никто! Наоборот, это я только что признался ей в своей дуэли с Ричардом Болингброком, и она была настолько великодушна, что обещала мне защиту и покровительство.

Абигайль (сухо). К чему это? Разве сэр Сент-Джон не с нами? Не понимаю, зачем нам столько покровителей?!

Мешем (удивленно). Не узнаю вас, Абигайль… Откуда это смущение… это волнение?…

Абигайль. Я совсем не волнуюсь… просто так… я бежала… спешила исполнить повеление королевы. Но речь идет не обо мне… речь идет о герцогине… Что она говорила вам?

Мешем. Она хочет отправить меня завтра в армию, чтобы избавить меня от опасности…

Абигайль (почти кричит). Послать вас на убой, чтобы избавить от опасности!.. И вы воображаете, что эта женщина любит вас… (спохватившись) я хотела сказать, заботится о вас, помогает вам?

Мешем. Конечно. Я обещал прийти к ней сегодня вечером на дом… за депешами для маршала…

Абигайль. Вы обещали это, несчастный!

Мешем. Что же тут плохого?

Абигайль. И вы пойдете?

Мешем. Разумеется!.. Она была со мной так добра, так ласкова… Я собирался рассказать ей о наших проектах, о наших планах, но вы пришли…

Абигайль (радостно). Правда? (В сторону.) А я еще подозревала его!.. (С волнением.) Простите, Артур… Это так хорошо, то, что вы сказали мне сейчас…

Мешем. О!.. сегодня вечером, когда я буду у нее, я обязательно поговорю об этом…

Абигайль. Нет, нет, заклинаю вас, не ходите к ней… найдите какой-нибудь предлог.

Мешем. Что за мысли? Это обидит ее и погубит нас.

Абигайль. Все равно, так лучше.

Мешем. Но почему?

Абигайль (смущенно). Потому что королева велела мне передать вам: сегодня вечером, почти в тот же час… она хотела бы увидеть вас… говорить с вами… что она, возможно, будет ждать вас… о, это не наверно…

Мешем. Понимаю! В таком случае я пойду к королеве.

Абигайль. Нет, и туда вы не пойдете…

Мешем. Но почему?

Абигайль. Я не могу объяснить вам… Сжальтесь надо мной! Я так мучаюсь, так несчастна…

Мешем. Что все это значит?

Абигайль. Послушайте, Артур: любите ли вы меня так, как я вас люблю?

Мешем. Больше жизни!

Абигайль. И я хотела это же сказать… В таком случае дайте мне слово исполнять все мои советы, все мои требования, не спрашивая почему, даже если они покажутся вам нелепыми, даже если вам покажется, что они могут повредить вашим успехам или вашей карьере…

Мешем. Клянусь вам!

Абигайль. Начнем же с того, что вы никогда не будете говорить о нашем браке с герцогиней…

Мешем. Вы правы. Лучше поговорить об этом с королевой.

Абигайль (живо). Еще хуже!

Мешем. Но именно для этого я просил у нее сегодня утром аудиенцию, и я убежден, что королева поможет нам… Она была со мной так приветлива и проявила такую благосклонность.

Абигайль (в сторону). Он называет это благосклонностью!

Мешем. Она даже любезно протянула мне свою прелестную руку, которую я поцеловал. (К Абигайль.) Что с вами?… ваша рука похолодела?…

Абигайль. Да нет же. (В сторону.) Этого она мне не рассказала!.. (Громко.) Я также, Мешем, в большом фаворе у королевы… я осыпана ее милостями, она подарила мне свою дружбу… Но для нашего общего счастья было бы лучше, если бы мы остались бедными и несчастными. Лучше бы нам было никогда не приходить в этот дворец, не появляться среди этого высшего света, где на каждом шагу нас подстерегают опасности и соблазны.

Мешем (гневно). Понимаю!.. Какой-нибудь лорд, кто-нибудь из здешних вельмож задумал разлучить нас… похитить вас у меня…

Абигайль. Да, что-то вроде этого… Тише! Стучат! Это Болингброк! Я писала ему, просила прийти… Только он один может помочь мне советом…

Мешем. Вы думаете?

Абигайль. Но для этого вы должны нас оставить.

Мешем (удивленно). Я?…

Абигайль. Вы только что обещали повиноваться мне…

Мешем. И я сдержу свою клятву. (Целует ее руку и уходит через дверь в глубине сцены.)

Явление V

Абигайль.

Абигайль (провожает его любящим взглядом). Ах, Артур, как я люблю тебя!.. Сегодня больше, чем раньше, больше, чем когда-либо… Может быть, это потому, что они все хотят отнять тебя у меня… Ах, что я говорю!.. Даже если бы этого не было, я все равно любила бы его…

Стук в левую дверь.

Да, Болингброк!.. Совсем забыла! Я теряю голову… (Открывает левую дверь Болингброку.)

Явление VI

Болингброк, Абигайль.

Болингброк (весело). Я весь к услугам новой фаворитки… ибо вы будете ею… Я предсказываю вам это… Все уже говорят об этом.

Абигайль (не слушая его). Да, да, королева обожает меня, не может обойтись без меня… Но помогите, или все потеряно…

Болингброк. О небо!.. Неужели маркиз де Торси…

Абигайль (ударяя себя по голове). Ах, я совсем забыла!.. Герцогиня приходила к королеве, и та подписала…

Болингброк (с ужасом). Отъезд посланника?…

Абигайль. О, это еще ничего! Представьте себе, что Мешем…

Болингброк. Маркиз покидает Лондон…

Абигайль (не слушая его). Через двадцать четыре часа… (Подчеркнуто.) Но если бы вы только знали!..

Болингброк (гневно). А герцогиня?…

Абигайль. Герцогини нам нечего бояться!.. Есть другое препятствие, еще более страшное…

Болингброк. Для кого?…

Абигайль. Для Мешема!

Болингброк (нетерпеливо). Говори после этого с влюбленными о государственных делах!.. Я вам толкую о войне и мире, об интересах всей Европы…

Абигайль. А я говорю вам о своих интересах… Европа может постоять сама за себя, а если вы меня покинете… мне остается только умереть!

Болингброк. Простите, дитя мое, простите… Конечно, прежде всего о вас… Властолюбие, видите ли, очень эгоистично и думает прежде всего о себе.

Абигайль. Как и любовь…

Болингброк. Итак, вы говорите, что королева подписала…

Абигайль (нетерпеливо). Да, из-за одного билля… который должен быть внесен на рассмотрение парламента.

Болингброк. Понимаю… И теперь она в наилучших отношениях с герцогиней?

Абигайль (столь же нетерпеливо). Нет, нет!.. Королева ее ненавидит… за что-то злится на нее… не знаю только, за что… но не решается с ней порвать…

Болингброк (живо). Взрыв, который ждет только искры!.. Возможно даже, что он произойдет в течение двадцати четырех часов!.. А вы не подсказали королеве, что, поскольку маркиз уезжает завтра, она ничем себя не свяжет, приняв его сегодня из уважения к великому государю?… Дальновидная политика, дипломатия будущего требует, чтобы она хорошо приняла его посланника. Вы сказали ей это?

Абигайль (рассеянно). Кажется, да… не совсем, впрочем, уверена… Меня занимал другой предмет.

Болингброк. Ах да! Ну что же, поговорим об этом другом предмете.

Абигайль. Вы заметили сегодня утром, как я перепугалась, в какое я пришла отчаяние, узнав, что герцогине взбрела в голову мысль покровительствовать Артуру… Так это пустяки!.. Есть еще другая очень высокопоставленная дама… (смущенно) я не могу назвать ее имени…

Болингброк (в сторону). Бедное дитя!.. Она думает, что открывает мне что-то новое. (Громко.) Откуда вы знаете?

Абигайль. Это секрет, который мне доверили… не спрашивайте меня.

Болингброк (подчеркнуто). Одобряю вашу скромность и не стану даже догадываться… И эта особа… герцогиня или маркиза… также любит Мешема?

Абигайль. Это нехорошо, не правда ли? Это несправедливо! У них у всех есть принцы, герцоги, знатные вельможи, которые их любят… а у меня — только он один! И как мне, бедной девушке, защитить его… как отвоевать его у двух знатных дам?

Болингброк. Но две… это менее страшно, чем одна!..

Абигайль (удивленно). Как так? Объясните мне.

Болингброк. Очень просто… Если большое королевство хочет завоевать маленькую страну, к этому нет никаких препятствий: страна погибла. Но если и другая великая держава задумает то же самое, у жертвы появляется шанс на спасение. Две великие державы будут ревниво следить друг за другом, обезвреживать и нейтрализовывать друг друга, а находящаяся под угрозой страна избегнет опасности именно благодаря количеству своих врагов. Вы поняли меня?

Абигайль. Почти… Но вот в чем опасность: герцогиня назначила Артуру свидание у себя сегодня вечером после собрания у королевы.

Болингброк. Очень хорошо.

Абигайль (с нетерпением). Да нет же, сэр! Это очень плохо…

Болингброк. Именно это я и хотел сказать.

Абигайль. Но и другая особа, другая высокопоставленная дама также хочет принять его в тот же час.

Болингброк. Ну, что я вам говорил? Они вредят друг другу! Не может же он явиться одновременно на два свидания!

Абигайль. Надеюсь, ни на одно… К счастью, эта высокопоставленная дама еще не знает и узнает только вечером, перед самым свиданием, будет ли она сегодня свободна… она не всегда бывает свободной по причинам, которых я не могу вам объяснить.

Болингброк (хладнокровно.) Муж?

Абигайль (живо). Вот именно!.. Но если она сумеет преодолеть все препятствия…

Болингброк. О, она их преодолеет, я в этом уверен…

Абигайль. В таком случае она сегодня на вечере у королевы подаст условный знак Артуру и мне: она во всеуслышание пожалуется на жару и небрежно попросит принести ей стакан воды…

Болингброк. Это будет означать: я вас жду, приходите?

Абигайль. Слово в слово!

Болингброк. Легко догадаться.

Абигайль. Слишком даже легко… Я не рассказала об этом Артуру… ведь это ни к чему… я не хочу, чтоб он отправился на свидание… ни с той и ни с другой дамой… лучше умереть, лучше погибнуть!

Болингброк. Что за мысли?!

Абигайль. Я не о себе беспокоюсь… а о нем… Чем больше я думаю об этом… Разве я имею право разрушать его карьеру, поставить его под удары страшной ненависти, особенно теперь, когда из-за этой дуэли он может быть открыт и арестован?… Что делать?… Дайте мне совет… Я не знаю, как быть, и надеюсь только на вас.

Болингброк (в раздумье, берет ее за руку). И не напрасно, дитя мое!.. Успокойтесь же, моя маленькая Абигайль. Маркиз де Торси получит сегодня вечером приглашение, он будет говорить с королевой…

Абигайль (нетерпеливо). Ах, сэр!..

Болингброк (живо). Мы спасены! Мешем тоже! Не компрометируя его, не губя вас, я расстрою оба эти свидания…

Абигайль. О, Болингброк, если вы это сделаете, дарю вам свою преданность, свою дружбу, всю свою жизнь!.. Кто-то выходит от королевы… Уходите… Если нас увидят…

Болингброк (хладнокровно, увидев герцогиню). Меня уже увидели; я остаюсь.

Явление VII

Те же и герцогиня (выходящая из апартамента справа). Заметив Болингброка и Абигайль, герцогиня делает последней иронический реверанс. Абигайль отвечает ей тем же и уходит. Болингброк стоял между ними.

Болингброк (с иронией). Благодарение небу! Наконец-то заговорил голос крови, и вы в чудных отношениях со своей родственницей!.. Это дает мне некоторые надежды на то же.

Герцогиня (иронически). Правда, вы ведь предсказывали, что мы кончим тем, что в один прекрасный день полюбим друг друга.

Болингброк (галантно). Я уже начинаю… А вы, миледи?

Герцогиня. О, я еще только восхищаюсь вашими талантами, вашей ловкостью…

Болингброк. Вы могли бы прибавить: и моей порядочностью… Я честно выполнил все свои вчерашние обещания.

Герцогиня. А я свои… Я назначила ту особу, с которой вы только что были наедине, состоять при королеве, и теперь она шпионит за мной и служит вам.

Болингброк. Разве можно что-нибудь скрыть от вас? Вы так проницательны…

Герцогиня. Во всяком случае, у меня хватит ума, чтобы расстроить все замыслы… ваши и мисс Абигайль, которая, по вашему приказу, пыталась упросить королеву пригласить сегодня вечером маркиза де Торси…

Болингброк. Я поступил неправильно… Не к ней, а к вам мне следовало обратиться. И я это сделаю… (Берет со стола запечатанное письмо.) Вот пригласительные письма; рассылать их имеете право только вы… первая статс-дама королевы. Я убежден, что вы окажете мне эту услугу.

Герцогиня (смеется). Вот как, милорд!.. Услугу? Вам?

Болингброк. Само собой разумеется, что я в свою очередь тоже окажу вам услугу, еще большую… Ведь только так мы с вами обычно договариваемся? Все преимущества на вашей стороне… двести процентов выгоды… как при уплате моих долгов…

Герцогиня. Может быть, милорд опять перехватил или купил какую-нибудь записку? Предупреждаю, что я приняла самые решительные меры, чтобы лишить вас возможности прибегнуть еще раз к подобному приему. У меня имеется несколько очаровательных писем миледи, виконтессы Болингброк, вашей жены… (вполголоса, доверительно) я получила их от лорда Эвандейля.

Болингброк (вполголоса, улыбаясь). За наличный расчет, конечно?

Герцогиня (гневно). Милорд!..

Болингброк. Не важно как! Они у вас? Храните их: ни в каком случае я не хочу ни отнимать их, ни угрожать вам… Напротив, хотя срок нашего перемирия истек, я намерен действовать так, как если бы оно еще продолжалось… Я хочу сделать вам одно сообщение… в ваших собственных интересах…

Герцогиня (иронически). Приятное?

Болингброк (улыбаясь). Не думаю! Может быть, поэтому я и собираюсь сделать его… (Вполголоса.) У вас есть соперница.

Герцогиня (живо). Что вы хотите сказать?

Болингброк. Есть при дворе одна леди, благородная дама, у которой имеются виды на капитана Мешема. Я имею доказательства: знаю день, час и условный знак свидания.

Герцогиня (дрожа от гнева). Это ложь!

Болингброк (холодно). Нет, это правда! Это так же верно, как то, что вы сами ждете его сегодня у себя после вечера у королевы.

Герцогиня. О небо!..

Болингброк. И вот этому-то, несомненно, и хотят помешать… его хотят отбить у вас, одержать над ним победу… Прощайте, миледи! (Делает вид, что хочет уйти через дверь налево.)

Герцогиня (вне себя от гнева, следует за ним почти до стола, который стоит налево). И этот день, час и условный знак?… Ну, те, о которых вы только что сказали… Говорите же!..

Болингброк (подает ей перо, которое он берет со стола). Как только вы напишете приглашение маркизу де Торси…

Герцогиня поспешно садится за стол.

…приглашение по форме и согласно всем правилам, воздающее ему должное уважение и почести, что, впрочем, отнюдь не помешает вам не принять его предложений и продолжать войну с ним, как и со мной… (Увидев, что письмо запечатано, звонит.)

Входит лакей.

(Передает ему письмо.) Отнесите это письмо маркизу де Торси в посольство… напротив дворца!

Лакей уходит.

Он получит его через пять минут!

Герцогиня. Итак, милорд, эта особа!..

Болингброк. Должна быть сегодня здесь, на вечере у королевы…

Герцогиня. Леди Альбемерль! Нет, леди Эльворт… Я в этом уверена.

Болингброк (внушительно). Не знаю ее имени, но скоро мы узнаем… Если ей удастся избавиться от надзора, если она будет свободна и свидание с Мешемом должно будет состояться сегодня вечером… она сообщит об этом условным знаком…

Герцогиня. Говорите же, кончайте… умоляю!

Болингброк. Она во всеуслышание попросит у капитана Мешема стакан воды.

Герцогиня. Здесь же… сегодня вечером?…

Болингброк. Да… и вы сами убедитесь, правильны ли мои сведения.

Герцогиня (гневно). О горе им! Я ни перед чем не остановлюсь…

Болингброк (в сторону). На это я и рассчитываю…

Герцогиня. Если бы даже мне пришлось разоблачить ее перед всем двором!..

Болингброк. Успокойтесь!.. Королева с дамами!..

Явление VIII

Королева и дамы ее свиты входят через дверь с правой стороны. Через дверь в глубине сцены входят придворные и члены парламента. Знатные дамы выстраиваются полукругом и усаживаются с правой стороны. Абигайль и несколько придворных фрейлин становятся позади их; авансцену с левой стороны занимают Болингброк и несколько членов парламента. Герцогиня справа внимательно разглядывает всех дам. На той же стороне находятся Мешем и несколько офицеров.

Герцогиня (внимательно разглядывающая дам, в сторону). Которая?… Никак не угадаю!.. (Королеве.) Пойду распорядиться приготовить игру…

Королева (ищет глазами Мешема). Отлично. (В сторону.) Где же он?

Герцогиня (громко). Трик-трак[28] королевы! (Королеве, вполголоса.) Мне пришлось послать приглашение маркизу де Торси… о, только для формы… слишком сильные раздавались требования…

Королева (не слушая ее, оглядывается). Хорошо… (Увидев Артура Мешема.) Он!

Герцогиня. Это успокоит оппозицию.

Королева (глядя на Мешема). Да… и доставит удовольствие Абигайль…

Герцогиня (иронически). Неужели? (Отдает приказания относительно игры королевы.)

В это время один из членов парламента приближается к группе, в которой находится Болингброк, с ее левой стороны.

Член парламента. Говорю вам, джентльмены, переговоры с Францией прерваны. Сведения из вернейшего источника!

Болингброк. Вы думаете?

Член парламента. Влияние герцогини… Посол не был принят.

Болингброк. Поразительно!..

Член парламента. Он уезжает завтра, так и не повидав королевы.

Церемониймейстер (докладывает). Посол Франции, маркиз де Торси.

Общее изумление; все встают и приветствуют посла поклонами. Болингброк идет ему навстречу, берет его за руку и представляет королеве.

Королева (приветливо). Добро пожаловать, сэр посол, мы рады видеть вас.

Герцогиня (тихо, королеве). Ни слова больше… Умоляю… Будьте осторожны!

Королева (обернувшись к Болингброку, который стоит с другой стороны, говорит ему вполголоса). Я знала, что это приглашение будет вам приятно! Вы видите… когда это возможно…

Болингброк (почтительно кланяясь). Как вы добры, ваше величество!

Маркиз (тихо, Болингброку). Мне только что доставили в посольство это приглашение.

Болингброк (вполголоса). Знаю.

Маркиз (вполголоса). Значит, дело подвигается хорошо?

Болингброк (вполголоса). Лучше… но скоро, надеюсь…

Маркиз (вполголоса). Крупная перемена в политике королевы?

Болингброк (вполголоса). Это будет зависеть от…

Маркиз (вполголоса). Парламента? министров?

Болингброк (вполголоса). Нет, от одного очень легкого и очень хрупкого союзника.

Принесли ломберный стол; вокруг него поставили одно кресло и два стула.

Герцогиня (которая стоит с другой стороны, говорит королеве). Вашему величеству угодно назвать своих партнеров?

Королева. Мне все равно… выбирайте сами.

Герцогиня. Леди Аберкромби?

Королева. Нет. (Указывая на сидящую недалеко от нее даму.) Леди Альбемерль!

Леди Альбемерль. Благодарю вас, ваше величество!

Герцогиня (в сторону). И я также! (Глядя на леди Альбемерль.) Так, по крайней мере, она не сможет говорить с ним. (Громко.) А кто третий партнер?

Королева. Третий? Да вот. (Взгляд ее упал на маркиза де Торси, который подходит к ней.) Сэр посол…

Всеобщее изумление. Болингброк в восторге.

Герцогиня (упрекает вполголоса королеву). Такой выбор… такая милость…

Королева. Не имеет значения!

Герцогиня (вполголоса). Посмотрите, какое это произвело впечатление!

Королева (вполголоса). Надо было выбирать самой.

Герцогиня (вполголоса). Что теперь подумают? Что станут говорить?

Королева (вполголоса). Все, что угодно!

Маркиз де Торси, передав шляпу кому-то из свиты, предлагает руку королеве и, подведя ее к ломберному столику, усаживается между ней и леди Альбемерль. Герцогиня, не прекращая своих наблюдений, с неудовольствием удаляется и переходит на левую сторону.

Болингброк (вполголоса, герцогине). Вы слишком благородны, герцогиня… Вы так чудесно все устроили… Маркиз, допущенный к игре королевы, маркиз ее партнер! Это больше, чем я ожидал!

Герцогиня (с досадой). И больше, чем я хотела…

Болингброк. Что не мешает мне испытывать чувство живейшей благодарности к вам!.. Тем более что маркиз не лишен находчивости. Посмотрите, как ловко он сумел воспользоваться милостью королевы, как оживленно разговаривает он с ее величеством.

Герцогиня. В самом деле?… (Хочет подойти к столу.)

Болингброк (удерживая ее). Вместо того чтобы мешать им… давайте лучше смотреть и слушать, потому что, мне кажется, наступил момент…

Герцогиня. Да… но ни одна из этих дам…

Королева (играя и как бы отвечая маркизу). Вы правы, маркиз, здесь невыносимо жарко… (Взволнованно, обращаясь к Мешему.) Мистер Мешем!

Мешем склоняется к ней.

Принесите мне стакан воды!

Герцогиня (делает шаг к королеве и, не выдержав, кричит). О небо!

Королева. Что с вами, герцогиня?

Герцогиня (пытаясь сдержать свой гнев). Что со мной? Как! Вы… ваше величество!.. Возможно ли!..

Королева (не вставая, оборачивается к ней). Что вы хотите сказать? Что означает эта сцена?

Герцогиня. Возможно ли, чтобы ваше величество так забылись?

Болингброк и маркиз (пытаясь успокоить ее). Герцогиня!

Леди Альбемерль. Такое неуважение к королеве!

Королева (с достоинством). Что такое? Что я забыла?

Герцогиня (смущенно, пытаясь поправиться). Этикет… прерогативы различных должностей двора… Право подносить вашему величеству принадлежит одной из ваших дам…

Королева (удивленно). Сколько шума из-за таких пустяков! (Снова повернувшись к ломберному столику.) Ну что же, герцогиня, поднесите мне его сами!

Герцогиня (пораженная). Я?!

Болингброк (герцогине, которой Мешем подает в этот момент поднос со стаканом воды). Сочувствую вам, герцогиня… подносить лично… и перед всеми!.. Это еще более пикантно.

Герцогиня (едва сдерживая себя, принимает поднос от Мешема). Ах!

Королева. Что же, миледи… разве вы не слышали? Вы так настаивали на этом праве…

Дрожа от гнева, герцогиня подносит стакан воды; он падает с подноса на платье королевы.

(Быстро поднимается.) Как вы неловки!..

Все вскакивают со своих мест. Абигайль приближается к королеве справа.

Герцогиня. Ваше величество впервые так разговаривает со мной!

Королева (колко). Это говорит о моей снисходительности.

Герцогиня (так же колко). И это награда за всю мою службу вам?

Королева (колко). Ох, как я устала от ваших упреков!

Герцогиня. Не хочу навязывать свои услуги; если они неугодны вашему величеству, я прошу принять мою отставку!

Королева. Принимаю.

Герцогиня (в сторону). О небо!

Королева. Я больше вас не задерживаю… Миледи и милорды, вы можете удалиться.

Болингброк (вполголоса). Герцогиня, надо уступить!

Герцогиня (в сторону, с гневом). Никогда!.. А Мешем… А это свидание… Нет… его не будет! (Громко, королеве.) Одно слово, государыня… Возвращая вашему величеству свою должность первой статс-дамы вашего двора, я должна отдать вам отчет о выполнении ваших последних повелений.

Болингброк (в сторону). Что она задумала?

Герцогиня (указывая на Болингброка). По жалобе милорда и его коллег по оппозиции вы повелели мне разыскать противника Ричарда Болингброка…

Болингброк (в сторону). О небо!

Герцогиня (Болингброку). Отныне вы, милорд, будете отвечать за него: выдаю его вам. Немедленно арестуйте присутствующего здесь мистера Мешема.

Королева (со скорбью). Мешем! Неужели это правда?

Мешем (склонив голову). Да, государыня.

Герцогиня (наслаждаясь скорбью королевы, говорит тихо Болингброку). Я отомщена!

Болингброк (радостно, вполголоса). Но мы победили!..

Герцогиня (гордо). Пока еще нет, джентльмены!

По знаку королевы Болингброк принимает от Мешема шпагу. Королева, опираясь на Абигайль, уходит в свои апартаменты, герцогиня уходит в другую дверь.

Занавес

Действие пятое

Будуар королевы [29]. Две двери в глубине. С левой стороны сцены — окно, выходящее на балкон. С правой стороны — дверь, ведущая во внутренние покои королевы. На левой стороне сцены стоит стол и рядом с ним — канапе.

Явление I

Болингброк.

Болингброк (входя через дверь в глубине сцены, налево). «Перед заседанием парламента, в будуаре королевы», — пишет Абигайль. И вот я здесь! О, теперь передо мной открываются все двери! Но кто желает видеть меня, королева или моя прелестная союзница? Все равно… королева и герцогиня в бешенстве… ловко подведенная мина взорвалась, как и должно было случиться. Две августейшие подруги давно уже ненавидели друг друга и ждали только случая проявить это… И, зная властный и вспыльчивый нрав герцогини, я не сомневался, что при первом же своем движении… Правда, я ожидал большего… я надеялся, что перед лицом всего двора она начнет упрекать королеву и за эту тайную интрижку, и за это свидание… Она обманула мои ожидания, спохватилась, вовремя сдержала себя… Но первые удары нанесены: герцогиня в немилости, виги в бешенстве, билль провален, общество в смятении… Я говорил, что от этого стакана воды зависит судьба государства!.. (Задумчиво.) Как только я стану министром…

Явление II

Болингброк, Абигайль (входит через правую дверь в глубине сцены).

Абигайль. Ах, милорд, наконец-то!

Болингброк. Простите… я был занят составлением министерства.

Абигайль. Какого министерства?

Болингброк. Моего! Теперь уж мое назначение близко.

Абигайль. Напротив, мы от него сейчас дальше, чем когда бы то ни было.

Болингброк. Что вы говорите?!

Абигайль. Дайте мне вспомнить… Да… я была в будуаре королевы, мы рукодельничали и говорили о Мешеме… (Взволнованно.) Ему ничего не грозит, не правда ли?

Болингброк. Пока он под домашним арестом в самых лучших апартаментах моего дома… под охраной одного своего честного слова.

Абигайль. А в дальнейшем?

Болингброк. Ему нечего бояться, если мы победим…

Абигайль (простодушно). Вы меня пугаете!

Болингброк (взволнованно). А вы меня… Продолжайте же!

Абигайль. К королеве приехали. Одна миледи… высокопоставленная дама, как ее… ну, она еще так набожна…

Болингброк. Леди Аберкромби?

Абигайль. Да! С лордом Девонширом и Уолполом.

Болингброк. Друзья герцогини.

Абигайль. Они пришли по собственному почину…

Болингброк. То есть… подосланы ею…

Абигайль. …предупредить королеву, что опала первой статс-дамы вызовет самые неприятные последствия… что партия вигов пришла в ярость… что сегодня же вечером будет провален билль о Стюартах.

Болингброк. Что же ответила королева?

Абигайль. Ничего… Колеблющаяся и нерешительная… она озиралась вокруг себя, как бы ища совета, и время от времени поглядывала на меня, точно спрашивая мое мнение…

Болингброк. Надо было высказать его.

Абигайль. Разве я в этом разбираюсь?

Болингброк. Плохо… но не хуже половины королевских советников… Чем же, однако, все это кончилось?

Абигайль. Королева еще колебалась, когда леди Аберкромби сказала ей что-то шепотом…

Болингброк. Что именно?

Абигайль. Не знаю! Хотя я и стояла очень близко, но ничего не расслышала, кроме двух имен: лорда Эвендейля и Мешема. (Живо.) О, это имя я хорошо слышала! И королева, до того холодная и строгая, вдруг смягчилась и сказала: «Не будем больше говорить об этом; пусть она явится! Я приму ее».

Болингброк (гневно). Она снова появится во дворце… Я думал, что она отсюда навсегда изгнана.

Абигайль. Я была в таком смятении, что одна только мысль вертелась у меня в голове — немедленно написать вам: «Приходите, вы узнаете, что произошло и о чем они договорились».

Болингброк. Кто?

Абигайль. Королева и эти господа… по поводу примирения.

Болингброк (нетерпеливо). Говорите же… говорите!

Абигайль. Было условлено, что герцогиня, согласно церемониалу отставки, принесет сегодня королеве ключ от малых апартаментов. (Показывает дверь направо.) Тот самый ключ, который позволял ей никем не замеченной входить к королеве в любое время дня и ночи.

Болингброк (нетерпеливо). Знаю… есть такой!

Абигайль. Королева откажется его принять. Тогда герцогиня падет к ногам ее величества, королева поднимет ее, они расцелуются, и билль пройдет, а маркиз де Торси сегодня же…

Болингброк. О слабость женщины… и королевы! В тот самый момент, когда победа была уже в наших руках!

Абигайль. Придется отказаться от нее навеки!

Болингброк. Нет… нет… Удача и я — слишком старые знакомые, чтобы так легко расстаться. Я часто дразню ее, иногда она отвечает мне тем же… но в конце концов всегда возвращается! Итак, когда произойдет это примирение, это свидание?

Абигайль. Через полчаса.

Болингброк. Я должен говорить с королевой!

Абигайль. Но только что пришли министры, и она заперлась с ними. Поэтому меня и отослали.

Болингброк (ударяя себя по голове). Боже мой, боже мой, что же делать? Но я должен ее увидеть, я Должен узнать, что так внезапно погасило пламя этой ненависти, которое я так хорошо разжег и которое я должен снова зажечь во что бы то ни стало! И для всего этого только полчаса!

Абигайль (показывает ему на открывающуюся левую дверь в глубине сцены). Какое счастье! Это королева!

Болингброк. Я знал, что между мной и удачей еще не сказано последнее слово. Оставьте нас, Абигайль, оставьте… Стойте на часах и предупредите нас о появлении герцогини.

Абигайль. Хорошо, милорд!.. Да поможет вам бог!.. (Уходит через правую дверь в глубине сцены.)

Явление III

Королева, Болингброк.

Королева (в сторону). Да, если такой ценой я могу наконец купить покой, я на это согласна. (Увидев Болингброка, весело.) Ах, это вы, Болингброк! Рада видеть вас после проведенного мною скучнейшего дня.

Болингброк (иронически улыбаясь). Я узнал о новом проявлении милосердия вашего величества. Забыть вчерашний скандал… это само великодушие!

Королева. Забыть? О, если бы это было угодно небу! Но как? Со вчерашнего вечера, с сегодняшнего утра мне только о нем и напоминают! Если бы вы знали, что тут происходило из-за этого несчастного стакана воды!.. Чего мне только не пришлось выслушать!.. Бедные мои нервы! Не хочу больше слушать об этом…

Болингброк. Что же, вас скоро помирят?

Королева. Вопреки моей воле! Но это надо было сделать. Вы всегда стоите за мир… Вас не удивят поэтому те жертвы, которые я принесла, чтобы установить его… И потом, эта бедная герцогиня…

Жест удивления Болингброка.

Боже мой! Я ее не защищаю, сохрани меня небо!.. Но ее так часто и так несправедливо обвиняют… Вы — первый!.. (Беспечно.) Я не говорю об этой истории с дополнительными кредитами и о взятии Бушена… У меня не было времени проверить эти факты… но юный Мешем!.. (Внушительно.) То, что вы мне рассказали…

Болингброк. Ну что же?

Королева (довольно улыбаясь). Явная ошибка!

Болингброк (в сторону). Вот в чем дело!

Королева. Она даже не думает о нем, наоборот…

Болингброк. Вы полагаете?

Королева (улыбаясь). Есть серьезные соображения, очевидные доказательства… Мне все объяснили. Быть может, я не должна говорить об этом… Видите ли, герцогиня очень близка с лордом Эвендейлем.

Болингброк (улыбаясь). Ваше величество называет это «соображением»!

Королева (строго). Разумеется! (Смеясь.) И потом, давайте рассуждать, Болингброк! Подумайте! Не понимаю, как это сразу не пришло в голову… Если бы она любила капитана Мешема, разве она выдала бы его вчера перед лицом всего двора, разве приказала бы арестовать его!

Болингброк (вполголоса). А если она повиновалась первому движению гнева и ревности… и теперь в нем глубоко раскаивается?

Королева. Что вы хотите сказать?

Болингброк (смеясь, вполголоса). Герцогиня подозревала… или догадалась… что вчера вечером у Мешема должно было быть еще одно таинственное свидание…

Королева (в сторону). О небо!

Болингброк. С кем? Этого никто не знает!.. Сомнительно даже, чтобы это была правда… Но, если ваше величество желает этого… я узнаю… я открою…

Королева (живо). Нет, нет, это ни к чему.

Болингброк. Не подлежит, однако, сомнению, что вчера герцогиня назначила капитану Мешему свидание в своем доме… вечером… после собрания у вашего величества.

Королева. Свидание?

Болингброк (живо). Да, государыня.

Королева (гневно). Вчера?! С ним?! Значит, они Условились?! Действовали сообща?

Болингброк (живо и с жаром). Теперь посудите сами, в каком она сегодня отчаянии, как сожалеет, что под влиянием раздражения отказалась от должности статс-дамы королевы! Лишенная власти и влияния, она не может больше защищать Мешема, находящегося у меня под арестом. Лишенная права входить во дворец в любой час, она не может больше, как раньше, не подвергаясь никакой опасности, не вызывая подозрений, постоянно видеть его! Вот почему она так жаждет этого примирения, о котором просит вас, вот почему, как только она снова войдет сюда… во дворец…

Королева (в сторону). Никогда!

Явление IV

Болингброк, королева, Абигайль (вбегает через правую дверь в глубине сцены).

Абигайль (взволнованная, подбегает к Болингброку). Милорд!.. Милорд!..

Королева (гневно). Что случилось?

Абигайль. Я прибежала сообщить, что видела, как во двор въехала карета герцогини!

Королева. Герцогини! (Переходит на середину сцены.) А кто дал ей право являться перед нами?

Абигайль. Она приехала принести вашему величеству свои извинения по поводу вчерашнего происшествия…

Королева. Я их не принимаю… Я могу простить свои личные обиды, но никогда не прощу обиды, нанесенной достоинству моей короны. А вчера не случайно, а преднамеренно герцогиня обнаружила в своей гордыне неуважение к своей государыне… хотела оскорбить ее…

Болингброк. Намерение было явное!

Томпсон (появляясь у двери в глубине сцены). Ее светлость герцогиня Мальборо ожидает в приемной появления вашего величества.

Королева. Абигайль, ступайте передайте ей, что мы не можем ее принять. Скажите, что мы уже назначили другую на ее место и чтобы завтра же она прислала нам грамоты нашей первой статс-дамы и прежде всего ключи от наших апартаментов, вход в которые ей отныне запрещен, так же как и ее появление в нашем присутствии. Ступайте!

Абигайль (изумленно). Что я слышу?!

Болингброк (холодно). Идите, идите, мисс Абигайль, повинуйтесь своей королеве.

Абигайль. Хорошо, милорд. (В сторону.) Но этот Болингброк настоящий демон! (Уходит через левую дверь в глубине сцены.)

Явление V

Болингброк, королева.

Болингброк (приближаясь к королеве, которая бросается в кресло, стоящее справа от зрителя). Хорошо, моя государыня, очень хорошо.

Королева (возбужденная и словно гордясь своей смелостью). Не правда ли?… Они считали меня слабохарактерной, а я вовсе не такая.

Болингброк. Мы видим это.

Королева (с гневом). Они слишком злоупотребляли моим терпением.

Болингброк. Создалось невыносимое положение вещей!

Королева. Которое не может дольше продолжаться!

Болингброк (живо). Мы это давно говорили! Скажите только — мои друзья и я готовы выполнить ваши повеления.

Королева (поднимаясь). Мои повеления?! Конечно… Вы их получите. Я доверяюсь вам, Болингброк… Но скажите мне… А Мешем?

Болингброк. У меня под домашним арестом. Мы займемся его делом, как только будет оформлено новое министерство, распущена палата и герцог Мальборо отозван из армии.

Королева (в состоянии крайнего возбуждения). Хорошо… я прикажу отдать его под суд…

Болингброк (живо). Маршала?

Королева. Нет, Мешема.

Болингброк (в сторону). Опять Мешем!

Королева (в том же состоянии). Его надо наказать, я хочу, чтобы он был наказан! осужден!.. хочу!

Болингброк (в сторону). О небо!

Королева. Он лишил вас любимого родственника… и потом… герцогиня будет очень взбешена!

Болингброк (живо). Напротив, она будет в восторге! Они ведь поссорились, между ними война не на жизнь, а на смерть!

Королева (ее гнев мгновенно падает). Как? (Мягко.) Вы мне этого не говорили.

Болингброк (смеясь, вполголоса). Она получила достоверные сведения, что Мешем не любит ее, никогда не любил и любит другую.

Королева (живо). Вы уверены? Кто вам сказал?

Болингброк (так же). Мой молодой арестант… сознался мне во всем. Тайная любовь!.. Он обожает какую-то придворную даму, не смея ей признаться. Это все, что я мог узнать.

Королева (удовлетворенная). Вот как! Тогда — другое дело… (Спохватившись.) Я хотела сказать: как это все странно! (Смеется.) Мы должны будем поговорить обо всем.

Болингброк. Конечно, государыня! (Живо.) Сегодня вечером ваше величество получит список моих новых коллег, с которыми я уже давно договорился, проект указа о роспуске палаты общин…

Королева. Хорошо.

Болингброк (живо). …проект указа об открытии переговоров с маркизом де Торси…

Королева (живо). Чудесно!

Болингброк. И как только ваше величество подпишет все эти указы…

Королева. Разумеется… Но не будет ли благоразумным поговорить с капитаном Мешемом хотя бы для того, чтобы узнать о планах герцогини и расстроить их?

Болингброк. Конечно, при условии, что это свидание будет совершенно секретным… чтобы никто и подозревать ничего об этом не мог.

Королева. Почему?

Болингброк. Потому что я отвечаю за него и не имею права позволить ему встречаться с кем-либо… особенно с персонами двора. Но сегодня вечером… когда все удалятся на покой… когда это можно будет сделать без всякого риска…

Королева. Понимаю!

Болингброк (идя в глубину сцены и приближаясь к двери в глубине сцены). Я освобожу своего пленника, и мы допросим… или лучше, быть может, ваше величество соблаговолит допросить его сама? Боюсь, у меня не будет времени…

Королева (радостно). Прекрасно, прекрасно!

В этот момент приоткрывается правая дверь и появляется голова герцогини.

Герцогиня (заметив Болингброка). Боже! Болингброк! (Быстро закрывает дверь.)

Королева (встревоженная шумом). Тише!

Болингброк. Что случилось?

Королева (указывая на кабинет направо). Ничего, мне послышалось что-то с этой стороны… (Возвращаясь к нему, весело.) Нет, ничего… до вечера… до скорого…

Болингброк (удаляясь). Мешем будет здесь… около одиннадцати часов. (Уходит через левую дверь в глубине сцены.)

Явление VI

Королева, проводив Болингброка и возвращаясь на авансцену, замечает Абигайль, которая входит через правую дверь в глубине сцены.

Королева (направляется к канапе, которое стоит на левой стороне). Это ты, малютка!.. Ну что… как там с герцогиней?

Абигайль. Ах, если бы вы только знали!

Королева (садится на канапе). Иди ко мне… садись.

Абигайль колеблется.

Да садись же! Что она сказала?

Абигайль. Ни слова… но гнев и гордость исказили ее черты.

Королева (улыбаясь). Я думаю! Самый факт, что я возложила на тебя эту миссию, сказал ей, кто ее заменит.

Абигайль (удивленно). Что вы говорите?

Королева. Да, Абигайль, ты будешь всем для меня — моим другом, моим доверенным лицом! О, так и будет!.. ибо с сегодняшнего дня я царствую, я повелеваю!.. Но продолжай свой рассказ. Так ты думаешь, что герцогиня пришла в ярость?

Абигайль. Я в этом уверена! Спускаясь по парадной лестнице, она сказала герцогине Норфолк, которая вела ее под руку… Это слышала мисс Прайс, а мисс Прайс — особа, которой можно верить!.. «Пускай я погибну, но королеву опозорю!» — сказала герцогиня.

Королева. О небо!

Абигайль. Потом она прибавила: «Я узнала важную тайну и сумею воспользоваться ею». Но затем они удалились, и мисс Прайс ничего больше не слышала.

Королева. О какой тайне она говорила?

Абигайль. Об очень важной.

Королева. Которую она только что узнала?

Абигайль. Быть может, это какой-нибудь политический секрет?

Королева. А может быть, речь идет о том свидании, которое мы проектировали вчера вечером?

Абигайль. В этом нет ничего дурного.

Королева. Конечно. Вчера я только хотела… в твоем присутствии допросить Мешема об одном очень серьезном и важном деле, хотела только узнать, до какой степени злоупотребляли моим доверием… узнать, наконец, правду.

Абигайль. А это позволительно, особенно королеве.

Королева. Ты думаешь?

Абигайль. Это ее долг. (Живо.) И потом, что она может сказать? Ведь свидание не состоялось… (В сторону.) Благодарение небу! (С довольным видом.) Теперь он под арестом, и это невозможно!

Королева (смущенно). Ну, как сказать!

Абигайль (испуганно). Что вы говорите!

Королева (радостно). Ты еще не знаешь, Абигайль, он сейчас придет, я жду его.

Абигайль (живо). Вы, государыня?

Королева (берет ее за руку). Что с тобой?

Абигайль (взволнованно). Я дрожу… мне страшно.

Королева (поднимается, с признательностью). За меня? Успокойся… никакой опасности!

Абигайль. А если герцогиня узнает, что в вашем дворце… в ваших апартаментах… в такой час! Но нет, ваше величество напрасно надеется… Мешем находится под домашним арестом у лорда Болингброка, а Болингброк не может, не рискуя сам, вернуть ему свободу… это невозможно.

Королева (показывает ей на открывающуюся в глубине левую дверь). Молчание!.. Он!

Абигайль (хочет побежать навстречу Мешему). О небо!

Королева (удерживает ее). Не покидай меня!

Абигайль (ревниво). О нет, государыня, конечно, нет!

Явление VII

Те же и Мешем. Мешем медленно приближается, низко кланяется королеве. Взволнованная королева, не произнося ни слова, жестом приглашает его приблизиться.

Королева (шепотом, к Абигайль). Закрой двери и возвращайся.

Абигайль быстро закрывает правую дверь в кабинет и дверь в глубине сцены и также быстро возвращается к королеве.

Мешем. Лорд Болингброк прислал меня к вашему величеству с этими бумагами; он решился доверить их только мне, ибо, как он сказал, это документы первостепенной важности.

Королева (принимая бумаги, тепло). Хорошо, благодарю вас.

Мешем. Я должен вернуть ему их с подписью вашего величества.

Королева. Верно! Я и позабыла. (Идет к столу налево и садится, рассматривая бумаги.) Ах, боже мой, будь что будет!

Она снимает перчатку и молниеносно, не читая, подписывает разные эдикты; в это время Мешем приближается к Абигайль, которая стоит справа, на самом краю противоположной стороны сцены.

Мешем. Боже мой, мисс Абигайль, как вы бледны!

Абигайль (вполголоса, взволнованно). Слушайте меня, Артур! Ко мне перешла власть и влияние герцогини.

Мешем (радостно). Возможно ли?

Абигайль (взволнованно). Благоволение королевы! И все-таки я решила бросить все это… отказаться…

Мешем (удивленно). Почему?

Абигайль. Ради вас… А вы? Поступили бы вы так же, если бы и вам улыбнулась судьба?

Мешем. Неужели вы сомневаетесь?

Абигайль (дрожа). Так знайте же, Артур, вас любит одна высокопоставленная дама… первая дама этого королевства…

Мешем. Что вы говорите?

Абигайль. Молчание… (Показывает ему на королеву, которая кончила подписывать и приближается к ним.) С вами говорит королева!

Королева. Вот указы, которые сэр Болингброк поручил вам принести мне на подпись.

Мешем. Благодарю вас, ваше величество. Бегу известить милорда, что он — министр.

Королева. Это очень благородно с вашей стороны, потому что, вероятно, свою власть он прежде всего использует для того, чтобы возбудить преследование против противника Ричарда Болингброка, его кузена.

Мешем. Мне нечего бояться… милорд знает, как произошла дуэль.

Королева. И потом, у вас столько высоких покровителей!.. прежде всего… мы, потом… что еще важнее… герцогиня… (Садится на канапе налево от зрителей.)

Мешем стоит перед ней, Абигайль стоит позади канапе, на которое она опирается, глядя на Мешема.

Я знаю, вы будете отрицать… вы не любите говорить о таких вещах… но меня уверяют, что вы любили ее.

Мешем. Я, государыня?… никогда!

Королева. К чему отрицать… герцогиня весьма красивая и приятная женщина… занимает к тому же такое положение…

Мешем. О, что значит положение, власть! Так мало думаешь о них, когда любишь!.. (Глядя на Абигайль.) А я люблю другую…

Абигайль в ужасе подает ему знаки.

Королева (опуская глаза). О, тогда я понимаю… Она очень хороша собой… та, которую вы любите?…

Мешем (с любовью глядя на Абигайль). Даже описать не могу!.. (Спохватившись.) Я хочу сказать, что я люблю ее, что я счастлив и горжусь этой любовью. Накажите меня, ваше величество, но я все же осмелюсь… тут же… у ваших ног признаться вам…

Королева (испуганно поднимается). Молчите… разве вы не слышите?…

Абигайль (указывая на правую дверь кабинета). Стучат в эту дверь.

Мешем (указывая на дверь в глубине). И в эту!..

Абигайль. Какой там шум… в апартаменты хлынул народ…

Королева. Куда бежать! (В сторону, с ужасом.) Вот они, угрозы герцогини!.. (Громко.) Если его здесь увидят…

Абигайль. Сюда, на балкон…

Мешем бросается на балкон. Абигайль закрывает за ним окно.

Королева. Теперь открой…

Абигайль. Хорошо, государыня, но спокойствие… немного хладнокровия…

Королева. Ах, я умираю…

Явление VIII

Те же; Абигайль открывает двери в глубине сцены. Появляется герцогиня Мальборо в сопровождении толпы придворных. Вслед за ними входит Болингброк. Абигайль открывает дверь направо; оттуда входят придворные дамы.

Королева. Кто осмеливается в такой час… в мои апартаменты… О небо!.. герцогиня… подобная дерзость!

Герцогиня (обводит взглядом комнату). …будет прощена, ваше величество, потому что речь идет о важнейших известиях, от которых зависит спасение государства.

Королева (нетерпеливо). В чем дело?

Герцогиня (продолжает осматривать комнату). Весь город взволнован и шумит… (В сторону, глядя на балкон.) Он может быть только там. (Громко.) Лорд Мальборо извещает вас, что в Денене[30] французские войска атаковали принца Евгения и одержали полную победу…

Болингброк (хладнокровно). Верно.

Герцогиня бежит к балкону. Абигайль, пытаясь перерезать ей дорогу, очутилась между герцогиней и королевой.

Герцогиня. Вот… слышите эти яростные крики народа?…

Болингброк. Он требует мира…

Герцогиня (открыв окно на балкон, вскрикивает). Мистер Мешем?!. в апартаментах королевы?…

Королева (в сторону, увидев появившегося Мешема). Я погибла…

Абигайль (вполголоса, королеве). Надеюсь, нет… (Падает на колени.) Милости, государыня, милости… Тайком от вас я приняла его сегодня ночью…

Герцогиня (гневно). Какая дерзость!.. Вы смеете утверждать?

Абигайль (опустив глаза)..…правду.

Мешем (кланяясь). Пусть ваше величество накажет нас обоих…

Королева (тихо, Болингброку). Болингброк, спасите нас…

Болингброк (приблизившись к придворным, которые сгруппировались в глубине сцены, сам останавливается в центре ее). Разрешите… я сейчас вам все объясню…

Герцогиня (обращаясь к Болингброку). И потрудитесь объяснить, милорд, почему арестованный, охрана которого была доверена вам, на свободе? По каким соображениям?

Болингброк (обернувшись к собравшимся). По соображениям, перед которыми склонились бы вы все, милорды, так же как и я… Мистер Мешем просил меня, под честным словом джентльмена, отпустить его проститься с Абигайль Черчилль, его женой…

Королева и герцогиня (вместе). О небо!..

Королева (взволнованно). Джентльмены, джентльмены… (Знаком предлагает им немного отдалиться.) На минутку, прошу вас…

Все отходят на несколько шагов. Королева остается на авансцене с Болингброком.

(Вполголоса.) Что вы наделали?!

Болингброк (вполголоса). Вы просили меня спасти вас…

Королева с трудом скрывает свое волнение.

Немного мужества, государыня. И потом, разве можно было позволить обесчестить молодую девушку, которая пожертвовала собой ради вашего величества?

Королева (приняв решение, мужественно). Нет, конечно! (Вполголоса.) Скажите им, чтобы они приблизились.

Болингброк подает им знак; стоящие в отдалении Абигайль и Мешем робко приближаются.

(Взволнованная, вполголоса, к Абигайль.) Абигайль, вы слышали… не опровергайте Болингброка. Так надо… Еще одно это доказательство вашей преданности… и вы приобретете навеки мою благодарность и мою дружбу!

Абигайль (порывисто, королеве). Ах, государыня… если бы вы только знали…

Болингброк (прерывает ее). Молчание!.. (Подает знак Мешему, который в свою очередь приближается к королеве.)

Королева. Что касается вас, Мешем…

Болингброк (вполголоса, Мешему). Отказывайтесь!

Королева. …я знаю… что, может быть, другие чувства… но ваша королева просит вас об этом… из преданности к ней!..

Мешем. Ваше величество, я…

Королева. Она приказывает вам!..

Мешем и Абигайль в низком поклоне склоняются перед королевой и отходят на правую сторону сцены.

(Переходя на середину сцены и обращаясь к придворным.) Милорды и джентльмены! Серьезные события, о которых известила нас герцогиня, заставляют нас ускорить принятие решений, над которыми мы уже давно размышляли. Мои новые министры, сэр Харлей граф Оксфордский и лорд Болингброк, объявят вам завтра мои намерения. Мы отзываем в Англию герцога Мальборо, в услугах и талантах которого мы отныне больше не нуждаемся… Твердо решившись на заключение почетного мира, мы повелеваем в кратчайший срок открыть в Утрехте переговоры между уполномоченными Франции и Англии…

Болингброк (который стоит на правой стороне сцены между Мешемом и Абигайль. Тихо, к Абигайль). Ну как, Абигайль, разве неправильна моя система? Лорд Мальборо низвергнут, Европа умиротворена…

Мешем (передает ему подписанные королевой бумаги). …Болингброк министр…

Болингброк. И все это — благодаря одному стакану воды…

Конец

Послесловие Все в этом мире построено на шарлатанстве…

Нет такой книги, в которой не было бы чего-нибудь полезного.

Плиний-старший. «Естественная история»

Srcibe для любого француза слово понятное — писака, писарь, публичный писатель, журналист. В незапамятные времена оно пришло во французский язык из древней латыни, из великого прошлого всех романских народов, от почтеннного слова scribere — писать.

Эжен Скриб получил свою фамилию от отца, торговца шелком, появившись на свет в Париже в 1791 году. Скриб — это родовое имя, а вовсе не псевдоним, и такая «говорящая» фамилия, вероятно, доставляла особую радость его литературным и театральным недругам, коих у Скриба было несметное количество. Ведь миллионное состояние, нажитое на водевилях и комедиях, настоящий триумф его пьесок на всех театральных площадках Европы уже при жизни, ошеломительный успех его либретто, навсегда соединенных с именами Мейербера, Обера, Галеви, Россини, Верди, Доницетти, — это не повод для радости коллег по цеху и строгих театральных журналистов. Интересно, что критиковали Скриба яростно и жестоко, и справа, и слева, и либерально настроенные критики, и критики, отличавшиеся устойчивым консервативным академическим вкусом. После 1836 года, когда Скриб был избран в число «бессмертных» Французской Академии, в прессе поднялся настоящий стон и вой! Подумать только — Гюго было отказано в этой чести, а ему, автору сотен пустяковых пьесок, водевилисту, куплетисту, какому-то писаке, Скрибу… Но, наверное, не напрасно сын почтенного буржуа получил право на такую «говорящую» фамилию. Ведь как поется в одной известной песенке: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет!»

Маленький «писака» рано лишился родителей и перешел на попечение к известному адвокату, что, безусловно, повлияло на его судьбу. Отныне атмосфера финансовых тяжб, судебных исков, имущественных споров между родственниками, биржевых махинаций формировала ум будущего драматурга. Интересно, что многие крупнейшие драматические авторы прошли эту блестящую школу юриспруденции: где, как не в суде в жестком диалоге сторон, конфликт встает в полный рост! До адвоката юный Скриб не дослужился, но опыт стряпчего в суде научил его видеть механизм современного мира. Вот она, его школа жизни, отточенная в форме театрального диалога:

— В современном обществе царит абсолютное равенство!

— Звания и титулы ничего не значат!

— Все французы равны.

— Да, я знаю — перед лицом закона!

— Нет, перед деньгами! («Пуф, или Ложь и истина») Как же критиковали Скриба за такое циничное утверждение многие его современники, называя его пьесы «поэзией прилавка», «конторским героизмом» (А.И. Герцен), «антитезой романтизма» (Э. Легуве), «острым словом, сказанным за столом» (Белинский). Но, к счастью, Скриб не слышал всего этого, а потому, не задумываясь, променял выгодную карьеру адвоката на трудный и поначалу совсем не усеянный розами путь драматического писателя.

Театр и только театр манил молодого человека, тот театр, который был рядом, на Больших бульварах, куда ежевечерне собиралась веселая и шумная толпа парижан, ищущих хотя бы небольшой паузы от тех невероятных кошмарных событий, которые, как в страшную воронку, затягивали жизнь каждого француза. Когда Скрибу было три года, Людовику XVI, «народному» королю, «наихристианнейшему» Людовику отрубили голову, затем судили «вдову Капет», так стала именоваться самая красивая императрица Европы, вдова короля, — Мария-Антуанетта. Она была обвинена в растлении собственных детей и также гильотинирована. Когда из складок ее платья выпрыгнула маленькая собачка, то казнили и ее. Вероятно, как пособницу ненавистной королевской династии.

Маленький Скриб не мог этого видеть, но именно таким был жизненный опыт зрителей, ломившихся в театры Больших бульваров, парижан, переживших не только казнь королевской четы, но и лидеров революции, которых одного за другим кровавым потоком сметала со сцены История. Вот откуда, наверное, происходит невероятная тяга революционного поколения французов к театру. «Здесь танцуют!» — написала революционная толпа на месте, где стояла разнесенная по кирпичику Бастилия. А потом чехардой конвент сменялся директорией, директория консульством, консульство империей! Чтобы не сойти с ума от калейдоскопа и водоворота исторических событий, в театрах Бульваров к танцам добавили пение — родились куплеты. Не от легкомыслия, не от пустой веры в будущее, не от надежды на построение справедливого общества, а от невыносимого осознания исторического абсурда рождался французский водевиль. В нем навсегда зафиксировано ощущение той легкости бытия, которая возникает у человека, случайно выздоровевшего после смертельной болезни. «Нельзя не удивляться легкости, игривости и остроумию, с какими французы воспроизводят свою национальную жизнь»,[31] — восклицал Белинский. А Герцен, усматривавший в водевиле, кстати, вопреки историческому подходу к явлениям искусства, только национальную особенность, подытожил: «Водевиль такое же народное изобретение французов, как трансцендентальный идеализм — немцев».

В 1811 году Скриб начинает писать одноактные пьески, с танцами и куплетами. Кто только не писал для театров в те годы! Великие в будущем писатели — Дюма, Гюго, Бальзак, Мериме — были молоды, неизвестны, и сцена была для них самым простым и быстрым способом заработать деньги. Ведь гонорар за пьесу выплачивался сразу после того, как она попадала на сцену. У Скриба были серьезные конкуренты, и четырнадцать раз его сочинения с треском проваливались. Публика ждала настоящих страстей, острых интриг, запоминающихся куплетов. Но что могло по яркости и эмоциональному потрясению сравниться с 1815 годом? Ватерлоо… Великое поражение Наполеона. Но именно этот год, год национального позора, Ватерлоо Наполеона, стал «Тулоном» для Скриба! Его водевиль «Ночь в казармах национальной гвардии» стал первой ступенькой его лестницы славы.

Скриб всегда умел извлекать исторические уроки, не обольщаясь красивыми и трескучими лозунгами, которыми переболела революционная Франция: «Талант вовсе не в том, чтобы соперничать с провидением и выдумывать события, а в том, чтобы уметь ими пользоваться» («Стакан воды»). Он наконец научился строить действие, он понял тот стремительный закон пружины, которая, распрямляясь, движет сюжет, логику театрального характера, который только один и может объяснить самый неправдоподобный поступок героя.

Скриб в полной мере оценил силу театральной репризы, например такой:

«— Он глуп, но он мой дядя, и мне нужно непременно, чтобы мы посадили его куда-нибудь.

— Что он умеет делать?

— Ничего.

— Посадите его в министерство народного просвещения!» («Товарищество, или Лестница славы»)

Скриб стал Скрибом! Он писал много, быстро, налету схватывая словечки, складывая их в блестящие реплики. Любой жизненный эпизод, любая история превращалась им в увлекательнейший сценический сюжет. Точно обнаруживая зерно драматического действия, он умел легко построить интригу, а дополнив ее куплетами на распеваемые всем Парижем мелодии, он добивался абсолютной узнаваемости, а значит, доверия и любви зрительного зала. Ведь рядовой зритель любит только то, что хорошо знает! Завсегдатай бульварных театров, Скриб усвоил и особенности французского актерского стиля, в котором внешняя выразительность и пластичность должны идеально сочетаться со Словом! Искусству построения диалога Скриб, скорее всего, учился у жонглеров, кидающихся на Сен-Жерменской ярмарке кинжалами. Обмен репликами, к которому нечего добавить! Все сказано! Он знал, что актеры терпеть не могут длинные монологи-сентенции, которые приходилось заучивать на пару недель, пока спектакль приносит сборы, потому его персонажи сыплют остротами и афоризмами. А это уже не только дань времени и условиям бульварных театров, к которым приспосабливался молодой драматург. Это связь с глубокой театральной и литературной традицией Франции, в которой глубина мысли облекается в краткую блестящую форму.

Водевиль захватил европейскую сцену. Он вызревал незаметна в куплетах балаганных зазывал на парижских рынках XVII века, в представлениях ярмарочных театров Франции эпохи Просвещения, в годы революции он заявил о своих правах на равенство с высокими жанрами — трагедией и комедией, которые по праву крови шли на первой сцене Франции — Комеди Франсез. Но ни водевиль, ни мелодрама, ни романтическая драма поначалу не были допущены на привилегированную сцену, эти жанры оказались в первую очередь востребованы революционной толпой. Один из первых послереволюционных декретов разрешал каждому гражданину Франции открыть «публичный театр». Своими правами воспользовались тогда многие, и в районе Больших бульваров, отделяющих тогда центр Парижа от окраин, возникла целая цепь театров. Кажется, что сама ось художественной жизни Парижа тех лет сместилась на Бульвары. Это, кстати, заметил еще А.И. Герцен в письме 1847 года: «Пале-Руаяль перестал быть сердцем Парижа с тех пор, как из него извели лучшее население его. Он стал нравственен. Слишком добродетелен. Париж переехал из него. Париж начинается с бульвара Капуцинов, с Итальянского бульвара… ходят какие-то слухи о бульваре Пуасоньер».[32]

Водевиль, мелодрама, романтическая драма — такое же порождение Великой Французской революции, как свобода, равенство, братство. Эти жанры шли поначалу на подмостках бульварных театров, но постепенно они проникнут и в святая святых французского театра — на сцену Комеди Франсез. В этих жанрах фиксировалось катастрофическое мироощущение обыкновенного француза, который воспринимал жизнь как некую таинственную непостижимую силу, как рок, который может вознести человека выше высокого, но и скинуть ниже низкого. В романтической драме герой вступал со всем миром в неравный бой, в котором был заранее обречен. Романтическая драма обнаруживала нравственные чувства человека, не желавшего мириться с воцарившимся миром зла. Мелодрама показывала обыкновенного человека, жизнь которого была принесена в жертву обстоятельствам, его страдания и муки заставляли зрителя ужасаться и сострадать, но неугасимая вера в благополучный исход, надежда на то, что «все перемелется — мука будет», заставляли людей стойко переносить подлинные лишения. И романтическая драма, и мелодрама рушили все театральные правила, отменяли все классицистские единства. «Романтизм — это либерализм!» — провозгласил Гюго. И выкованная великим веком чеканная драматургическая форма разваливалась в угоду создания новой, более неуклюжей, рыхлой, которую все романтики, как один, возводили к великому Шекспиру, новому пророку современного мира. Содержание, как пробка из шампанского, вырвалось наружу, и писатели не поспевали за своими героями, а уж драматические авторы с трудом удерживали хоть какую-то логику сценического действия. Пушкин признавался, как ему едва удалось сохранить единство действия в «Борисе Годунове», написанном в «подражание отцу нашему Шекспиру».

На это разрушение прежних драматургических форм совсем не претендовал водевиль. Он совсем не должен был походить на жизнь, ведь водевильные герои чуть что — поют куплеты и в такт им танцуют.

В основе водевиля лежит анекдот, с четкой завязкой, кульминацией и развязкой. Структура его конфликта абсолютно правильно и жестко выстроена, это особый микромир, в котором, как в капле воды, отражается океан. Легуве, друг и соавтор Скриба, автор превосходных театральных мемуаров,[33] вспоминает об одном замечательном случае, в котором ярко раскрывается гений Скриба-драматурга. Однажды Скриб слушал чтение длинной пятиактной драмы, от сцены к сцене он мрачнел, пока в конце концов не расхохотался, заявив: «Можно лопнуть от смеха!» Эту длинную бесформенную печальную историю он в уме перевел в жесткий драматургический конфликт, отчего получилась «изящная красивая комедия в одном акте». Ну, как тут не повторить за Репетиловым: «Да! Водевиль — есть вещь!» Обладая безупречной театральной формой, водевили Скриба стали мгновенно переводиться на все языки. Кто, как не актеры, знают, что настоящая драматическая форма — редкость, как счастливый лотерейный билет, ведь играя такую «самоигральную» пьесу, всегда можно рассчитывать на успех, так как даже при очень слабом актерском исполнении само действие пьесы вывезет.

Спрос на водевили этого «писаки» Скриба был так высок, что у удачливого драматурга появляются помощники. Он, как и многие в те годы, создает целый цех литературных сотрудников,[34] число их колебалось в разные годы, доходя до 57. Имена многих известны, они не только попадали на обложку пьес рядом с именем Скриба, но и продолжали самостоятельную, как правило, не очень удачливую деятельность без своего мэтра. Другие навсегда оставались анонимными сотрудниками, выполнявшими какую-то одну техническую функцию: кто-то, например, придумывал анекдоты, кто-то сочинял хлесткие остроты, кто-то специализировался на театральных эффектных выходах, кто-то — на комических диалогах, когда герои говорят одновременно. Все это было лишь сырьем, которое под рукой мастера Скриба приобретало четкую законченную форму, способную в полной мере ожить именно на сцене. Труды сотрудников вознаграждались, и никто никогда ни на что не жаловался. О таком способе работы Скриба было известно не только во Франции, но и за ее пределами, что, конечно, вызывало презрение к этому «драмоделу», к писаке! Но одно дело, мнения и суждения о самом Скрибе, и совсем другое, реальный живой интерес театров к его пьесам. Конечно же, не только превосходная форма действия привлекала театры.

Скриб был проницателен и умен, а действительность навсегда отучила его от мысли, что в мире возможна победа истины. В 1825 году он пишет прекрасный водевиль «Шарлатанство», в котором предугадает не только основную тему своих лучших комедий, но и будущее всех государств, строящих демократические и либеральные институты. Вот как молодого и наивного врача просвещают журналист и известный литератор:

«— Не думай, что мы единственные. Во всех слоях общества, во всех классах царит сплошное шарлатанство.

— Торговец объявляет о прекращении торговли. А она продолжается.

— Книгоиздатель выпускает третье издание книги раньше первого.

— Певец предупреждает, что простужен, в надежде на снисхождение публики. Шарлатаны! Все в этом мире построено на шарлатанстве…

— И на круговой поруке!»

1830 год. Июльская революция. Бурбоны в очередной раз свергнуты. Банкир Лаффит, один из активных революционеров, проницательно заявил: «Отныне господствовать будут банкиры». Победа Июльской революции означала повсеместную победу Романтизма. В театре Комеди Франсез на премьере «Эрнани» в зрительном зале произошел настоящий бой — традиционный аристократический зритель этой цитадели старой Франции был в пух и прах разбит сторонниками Гюго. Символом, знаком этого времени станет знаменитое полотно Делакруа «Свобода, ведущая народ».

Всеобщее ликование по поводу свершившегося Скриб, похоже, не разделял. С тридцатых годов он начинает писать пятиактные комедии, по сути не очень отступая от уже освоенной драматической формы водевиля. К 30-м годам он написал около ста водевилей и свой опыт начинает переплавлять в нечто новое. Комедии, как правило, пишутся Скрибом в одиночку, без соавторов. Диалог и действие тщательно выверяются, но структура конфликта, принцип организации действия Скриб по-прежнему повторяет за водевилем.

«Бертран и Ратон, или Искусство заговора» — таков был ответ Скриба на Июльскую революцию. В 1833 году комедия шла с огромным успехом на сцене Комеди Франсез. Парижский зритель, уже глядя на афишу, начинал давиться от хохота. Басня Лафонтена про кота Ратона, обжигающего лапы, — он таскает каштаны из огня, которые мгновенно засовывает себе за щеку и съедает ловкая обезьяна Бертран, — была хорошо знакома всем и каждому. Скриб обращается к историческому сюжету, к далеким и малоизвестным широкой публике историческим событиям, происходившим в Дании в 1772 году в период царствования короля Кристиана VII. Для него, как и для всего поколения романтиков, отношение к историческим сюжетам было точно сформулировано Гюго: «История — это гвоздь, на который я вешаю свою картину». Именно эта свобода в любом повороте события раскрывала для Скриба возможность для искусного построения действия.

В первом акте подробно излагаются предлагаемые обстоятельства действия. Во главе Дании психически больной король, который передал всю полноту власти своему врачу, фактически отстранив от власти королеву. Искусно подставляя второстепенных эпизодических персонажей, давая им точные характеристики, Скриб заслонял экспозицию, в которой содержались обоснования и причины всех действий главных героев. Постепенно на сцену выводились главные лица пьесы — граф Бертран Ранцау, который на подстрекательства королевы к заговору замечал: «Я давно отошел от заговоров, так как понял, что те, кто больше всего рискуют, реже всего извлекают выгоду: они почти всегда работают для других. Другие приходят после них и спокойно пожинают то, что они посеяли с такой опасностью для себя. Так рисковать могут только сумасшедшие юнцы и молодые честолюбцы… Это дворцовая интрига, в которой народ не принимает участия. Для того чтобы такой переворот увенчался успехом, нужно, чтобы он был подготовлен или проведен народом; следует учитывать интересы народа или, по крайней мере, внушать ему это. Тогда он поднимется; вам нужно будет только не мешать, и народ сделает больше, чем вам того хочется. Но когда за вами не стоит общественное мнение, не стоит нация — вы можете возбуждать волнения, устраивать заговоры, мятежи, но не революции!»

Такой кристально ясный механизм революций можно найти разве что у классиков марксизма, которые, кстати, яростно критиковали Скриба! В конце первого действия Скриб размещает событие, запускающее механизм интриги, — найден молодой честолюбец, который возьмет на себя народное возмущение. Пусковой крючок взведен, и Скрибу нужно только соблюдать логику интриги.

Выводя на сцену новых персонажей, Скриб в нескольких репликах очерчивает каждый характер. Характер и оказывается залогом поступка, а дальше действия, совершаемого персонажем. Ратон богат и уже начинает стыдиться своей торговли, он метит в бургомистры. События закручиваются умно и просто, его делают народным вождем. Ловко закрытый в собственном винном погребе Ратон превращается чуть ли не в узника совести. Скриб точно просчитывает театральные эффекты: И тихая, внешне маловыразительная сцена, в которой Бертран понимает, какое сокровище для революции Ратон, сменяется эффектной массовой сценой, сопровождаемой торжественным маршем, шествием цеховых мастеров со своими стягами. Революция началась!

Как круги по воде от брошенного камешка, действие вовлекает все новых и новых персонажей: король, и королева, и правящее окружение. Революция просчитывается Бертраном, как партия в шахматы, с учетом всех обстоятельств, он точно знает, что «народ всегда становится на сторону угнетенного» и что вождем революции надо выбрать героя. «Конечно, я вождь! — восклицает Ратон. — Но мне ничего не говорят, мне ничего не приказывают. Это непостижимо!» Все узлы, искусно сплетенные Скрибом, начинают развязываться в пятом действии. Революция победно завершена! Бертран становится первым министром при королеве, а Ратон назначается поставщиком шелковых товаров для двора. Фактически он и был им, снабжая шелком двух королев. Теперь, после революции, вчерашний вождь подводит итог — рискуя сыном, жизнью, состоянием, Ратон растерял половину своей клиентуры.

После этой пьесы Французская Академия начала всерьез рассматривать кандидатуру Скриба на место одного из сорока «бессмертных». Надо заметить, что сам Скриб ни до своего избрания, ни после него никогда не испытывал особого пиетета перед Академией. Как и все, он с детства знал историю знаменитого «спора о Сиде», когда великий Корнель, стихи которого часто цитируют персонажи Скриба, был подвергнут смешному шестимесячному разбирательству, результатом которого стал позорнейший вердикт: «Сид», прекраснейший «Сид» не является шедевром! Вполне достаточно уже этого факта, чтобы Академия была скомпрометирована навеки. Но «бессмертные» академики без устали придумывали все новые и новые способы саморазоблачения. Они долго торговались с самим Мольером, великим Мольером, в обмен на членство в Академии вынуждая его, первого актера короля, перестать выходить на сцену. Но и этого им показалось мало, когда, получив отказ от Мольера, уже посмертно, они все-таки причислили его к «бессмертным», украсив его бюст весьма двусмысленной надписью: «Rien ne manque a sa gloire, il manquait a la notre». («Ничто недостает для его славы, его недоставало для нашей»). Можно ли после всего этого стремиться стать «бессмертным»? В разные годы Скриб так или иначе «проходился» по поводу Академии в своих пьесках:

«— Жена академика! Ни слова, сударь… Я требую уважения к нашим шефам, к ветеранам литературы.

— О, я готов снять шляпу… Но нельзя же не признать, что муж-академик — самый удобный муж на свете! Прежде всего, он привык закрывать глаза…» («Шарлатанство»)

Или же такой пассаж: «…когда-то во времена Мольера, над женщинами развитыми было принято смеяться; тогда они были только „учеными женщинами“… Но в наши дни, когда им наскучило служить вечной мишенью для острот, ученые женщины превратились в журналисток, и с этой минуты насмешники притихли… они боятся… Ну вот, как раз в моем салоне и создаются литературные репутации и подготавливаются выборы в Академию! Слава и выгода моим друзьям, горе тем, кто не из их числа!» («Пуф, или Ложь и истина»)

Трезвомыслящий, а потому циничный, Скриб не стремился в Академию; «бессмертные» были вынуждены его принять. Во-первых, Скриб, пожалуй, единственный из поколения «романтиков» не посягнул на разрушение классической формы пьесы, напротив, он виртуозно владел ею. И, во-вторых, от «феномена Скриба», самого популярного, самого плодовитого, самого репертуарного автора Франции 20 — 40-х годов, нельзя было просто отмахнуться. С действительностью приходилось считаться даже «бессмертным». Интонация оправдывающаяся, вынужденная, легко читается в приветствующей Скриба речи секретаря Академии, Вильмена: «Вас прельщал успех более легкий и скорый. Вместо того чтобы сосредоточить вашу комическую силу на каком-нибудь предмете, требующем долгого размышления, вы раздробили ее на тысячи блистательных очерков».[35] Высокой оценки Вильмена удостоилась пьеса «Бертран и Ратон», которую он назвал политической комедией. Это высокая похвала из уст почтенного историка литературы! Академики не могли знать, что лучшие комедии Скриба еще впереди.

В 1837 году в Комеди Франсез с блеском прошла его новая комедия, «Товарищество, или Лестница славы». Как раз в эти годы правительство Луи-Филиппа издало закон, воспрещающий всякого рода общества, — власть боролась с политическими заговорами и тайными объединениями. Скриб, беспристрастно вглядывающийся в действительность, в лихорадочную жизнь делового Парижа, немедленно раскрыл самый мощный, самый крупный заговор, который невозможно уничтожить, даже разоблачив! Он — продукт любого либерального общества. «А что тут странного, — говорит один из персонажей этой пьесы, — мы живем в век акционерных обществ. Все устраивается через предприятия и объединения… и точно так же создаются репутации… В одиночку человек не в состоянии возвыситься. Но если мы взберемся друг дружке на плечи, то и последний из нас, как бы ни был он мал, покажется великим». «Быть последним даже выгодно, — подтверждает его собеседник, — последние забираются выше всего».

В этот мир, в котором все сферы насквозь коррумпированы, Скриб помещает наивного молодого человека Эдмона, адвоката, который говорит о себе: «Я — сирота, почти без средств…» Не вспоминал ли Скриб самого себя? Эдмон честен и убежден в том, что достоинства и заслуги каждого человека при честном труде обязательно будут оценены.

Такие герои, как Эдмон, не первый раз появляются у Скриба. И в водевилях и в комедиях легко отыскать застенчивого молодого человека без средств, но с идеей, с уверенностью в победе морали, с надеждой добиться успеха честным путем. Скриб никогда не смеется над ним, потому что в таком персонаже заложено то здоровое нравственное чувство, которое есть в каждом человеке. Именно перед таким персонажем, через его восприятие показывает Скриб механизм воцарившихся после революции отношений:

«— В будущем месяце мне дадут орден Почетного легиона. Теперь моя очередь.

— Кто же так решил?

— Наши… те, которые, как и я, возглавляют фалангу молодых — они ведь тоже возглавляют, мы все ее возглавляем. Нас человек десять закадычных друзей, и мы друг друга продвигаем, друг друга поддерживаем. Друг другом восхищаемся, мы составляем общество взаимного восхваления… Один вкладывает свое состояние, другой вкладывает свой гений, третий ничего не вкладывает, но в конце концов все уравновешивается, и, продвигая друг друга, мы все как один достигаем своей цели».

Но не разочарование Эдмона представляет для Скриба интерес. К тому же Скриб знает, что освободить человека от собственных иллюзий невозможно, если он не захочет это сделать сам. Потому какие бы тайные пружины механизма современного мира ни раскрывались перед таким Эдмоном, он все равно будет уверен, что благополучный исход — результат его честного и искреннего служения Истине.

Перед зрителем новоиспеченный «бессмертный» разворачивает широкую картину выборов депутатов, борьбу за голоса избирателей, прохождения законов, борьбу за вакантное место — одним словом, все хорошо знакомые нам атрибуты демократического государства, в котором залогом процветания и успеха является многопартийность: «К чему эти споры? Они только разобщают нас, вредят нам… Мы все здесь товарищи, друзья! У дружбы может быть только одно мнение… А если на первый взгляд представляется, что у нее их два, три и даже больше, так тем лучше. У нас есть поддержка и опора во всех партиях. Мы стоим друг за друга, и если мы, по видимости, находимся в противоположных лагерях, то это только для нас выгодно… Вот вы, допустим, за империю, вы — за монархию, мой друг Дютилье — за республику, ну а я — я за всех вас! Прекрасный союз, тем более прочный, что основан он на самых почтенных началах — на началах взаимной выгоды». Нам сейчас остается только удивляться, как все эти скрибовские пассажи пропускала цензура! Но Скриб — король водевиля — помнил о законах жанра. Направо и налево рассыпая такие вот, например, афоризмы: «На свете существует три сорта друзей: друзья, которые нас любят, друзья, которые нас не любят, и друзья, которые нас ненавидят», он последовательно продолжал играть свою роль — роль легкомысленного остроумца, точно давая характеристику современного театрального мира:

«— Да, мой друг, у нас теперь гений на гении!

— Это жаль! Лучше побольше бы умов.

— Э, мой друг! Сейчас не те времена… Это было хорошо прежде… когда пользовались успехом всякие безделицы и пустячки… во времена Вольтера и Мариво. В наш положительный деловой век развлекаются, сыплют остротами одни глупцы».

Когда Скриб держал ответную речь при вступлении в Академию, он точно сформулировал: «Театр и общество всегда находились в прямом противоречии». Он, человек театра, идеально владеющий законами сцены, понимал, что комедия — единственный способ заставить людей смеяться над собой, над пустотой современной жизни. Налаживающийся, входящий в более или менее упорядоченный после всех революционных потрясений быт современному зрителю неинтересен. От сцены он ждал неистовых страстей, роковых любовных историй, чудовищных преступлений, всего того, что давало ощущение жизни, насыщенной, наполненной чувствами, поднимающими человека над механистичностью буржуазного существования, когда цели определены и задачи поставлены. Романтическая драма и мелодрама с лихвой восполняла это чаяние. Потребность современной публики остро чувствовал также Скриб, который нагнетал не страсти, а веселье, не ужасы, а смех. Особое место среди комедий Скриба занимает «Стакан воды, или Причины и следствия».

Написанная в 1840 году, она и по сей день является самой популярной и самой репертуарной у нас в России комедией Скриба. Кажется, что история безвольной королевы, умного и ловкого герцога Болингброка и хитрой интриганки герцогини Мальборо способна вызывать постоянный интерес у зрителя. Конечно, дело совсем не в том, что Скриб открыл вечный театральный сюжет. В «Стакане воды» им воплощена идеальная модель драматического текста, такого, который французы сразу же назовут «хорошо сделанной пьесой». Этот самый идеальный тип сценического действия, в котором характеры движут сюжет, в котором события логично вытекают из столкновений характеров и обстоятельств, в котором вовремя совершенное действие способно повернуть вспять казалось бы неотвратимые обстоятельства.

«Хорошо сделанная пьеса» — это мечта любого театра, школа для начинающего драматурга, залог актерского успеха. Не случайно на пьесах Скриба будут учиться все его младшие современники: Сарду, Дюма-сын, Ожье. Постепенно осваивая форму хорошо сделанной пьесы, они никогда не поднимутся до легкости и изящества скрибовских оригиналов. Осознание своего несовершенства заставит их весьма иронично отзываться о своем мэтре. Скриба они упрекали в погоне за богатством, в коммерциализации искусства написания пьес. Да, бедный и рано осиротевший маленький «писака» благодаря своему таланту и уму нажил миллионное состояние. Ему удалось совершить в жизни такой же прыжок, как плохо говорящему по-французски молодому корсиканскому офицеру, ставшему Наполеоном. Время создавало своих героев. Но так ли уж хищен и корыстолюбив был Скриб? Так ли он шел за вкусами своего зрителя?

Его пьеса «Пуф, или Ложь и истина» была сыграна в Комеди Франсез 22 января 1848 года, почти за месяц до революции. Несмотря на свержение монархии, на бурные политические события, на смену правительств, Скриб не обольщался переменами, он видел действительность глубже, раз и навсегда усвоив действие тех законов, которые приводят механизм жизни в движение. В новой комедии он пользуется как будто уже известным драматическим приемом — сталкивая честного молодого офицера, вернувшегося из Африки, с современным ему Парижем. Вот как охарактеризован Париж кануна революции: «Всякий, за исключением вас, знает, что в столь населенном и столь коммерческом городе нельзя ни купить, ни продать ни одного слова правды, но зато ложь здесь производится в открытую, ложь вне конкуренции, патентованная, гарантированная… и единственное неподдельное в наше время — это пуф, или реклама! Пуф — это искусство сеять несуществующее и пожинать плоды его. Это вымысел, превращенный в спекуляцию, ложь, ставшая всеобщим достоянием, пущенная в оборот для нужд общества и промышленности! Все бахвальство, все фокусы и причитания наших поэтов, ораторов, государственных деятелей — все это пуф! И известная красавица, ломающая себе голову над тем, как бы получить в подарок бриллианты, — это пуф! Поэт, раздающий звание великого человека всем и каждому ради того, чтобы каждый встречный и поперечный именовал его великим поэтом, — тоже пуф! А дамы-патронессы, а железнодорожные компании, а биржевые акции — разве все это не пуф? А ласки, расточаемые избирателям, а предвыборные посулы депутатов, а их речи после избрания! А промышленник, предлагающий свои товары, торговец, расхваливающий свои шелка, министр, угрожающий отставкой, все это пуф и еще раз пуф! Не говоря уже о том, что существует пуф благотворительности и пуф бескорыстия, пуф патриотизма и пуф благочестия… ибо к помощи пуфа прибегают все сословия, все круги, все классы. Хотя и следует признать, справедливости ради, что чаще других и в наибольшем количестве используют его адвокаты, журналисты и врачи!»

Примечательно, что уроки жизни молодому герою преподносит современный Скрибу Гарпагон. В отличие от мольеровского персонажа, он совсем не богат. Разорившись в молодости, он в полной мере испытал на себе не только истину человеческих отношений, но и превратился в настоящего философа-практика, почти слово в слово повторяя за Мольером: «Достоинство мое отталкивало всех, а когда я присвоил себе порок, то всюду встречаю одно уважение!» Он стал искусно играть роль богатого скряги, так как усвоил еще один урок демократического общества: «В наши дни для того, чтобы разбогатеть, нужно иметь деньги». Деньги дают не только почет и власть, но и право быть писателем. Один из персонажей пьесы, бездарный граф, пишет стихи, издает чужой текст под своим именем, потому как, поясняет издатель: «Литературу миллионеров мы можем выпускать и в атласных переплетах, и с цветными иллюстрациями».

Эта пьеса писалась Скрибом на излете романтизма, и он, существуя в органичной естественной связи с большой литературой, чутко ощущал финал большого стиля. В его комедии появляется девица, которая пишет «Секретные мемуары молодой дамы, могущие служить пособием для истории Франции девятнадцатого века». Это изящная комедийная саморефлексия романтизма, литературная игра. Причем у Скриба она возникает не сама по себе, не как литературная виньетка. Ему, знатоку законов сцены, точно известно, что любая деталь, любая мелочь должна играть. В конце второго действия девица от литературы формулирует четкую цель: «Глава восемнадцать. Каким образом Коринна добилась союза Альбера и Антонии. И как она отомстила коварному графу, став его женой». Заканчивается пьеса главой двадцатой, в которой происходят две свадьбы — Коринны и Антонии. «Вот так и пишется история, друзья!» — завершает пьесу герой Скриба.

Понимание того, как создается и пишется история, не придавали больше комедиям Скриба легкости и оптимизма. После революции 1848 года, после Второй республики и во времена Второй империи в нем происходит какой-то надлом, появляется усталость. Он пишет все реже и реже. Его комедии, в которых со всей ясностью и очевидностью раскрывается современное шарлатанство, оказываются не ко времени. При Наполеоне III общество нуждается в утверждении моральных норм, в изучении положительных образцов. Этот двойной «пуф» нагромождался в Париже времен Второй империи так быстро и стремительно, что на Скриба с удвоенной силой посыпались нападки со всех сторон. Его снова критиковали и в правых, и в левых журналах. Его ученики и соавторы начинали мягко советовать ему, «писаке», побольше думать об искусстве. Единственный, кто поставил Скриба выше всех современных драматургов, был Ибсен.

Скриба, осмеянного за буржуазный практицизм, охаянного за французское здравомыслие, Ибсен выделил из толпы всех пишущих для сцены. Создатель «новой драмы», великий пророк режиссерского театра, «мрачный норвежец», как называли его современники, Ибсен видел в Скрибе Драматурга. Реформируя драму, в скрибовских пьесах он находил ту отточенную драматическую конструкцию, которой не было ни у одного из его критиков. «Хорошо сделанная пьеса» Скриба подводила важную черту в развитии всего европейского театра. Старые формы были исчерпаны, новые еще не созданы.

Доведя до блеска форму старой ренессансной драмы, Скриб сочинял прежде всего текст для сцены. Он, опытный «писака», не морализировал, подражая авторам большой литературы. Остро чувствуя связь со своим временем, он почти буквально следовал формуле, выведенной Стендалем в его статье «Расин и Шекспир», статье, которая считается одной из теоретических основ романтизма: «Романтизм — это искусство представлять народам такие произведения, которые при современном состоянии их обычаев и верований могут доставлять им наибольшее наслаждение».[36] Скриб и писал для той публики, которая битком набивалась в театры Бульваров. Но от театра высокое искусство и его деятели всегда требовали особых функций — воспитательных, вспоминая, между прочим, именно ту идею, которая была сформулирована ненавистным для романтиков классицизмом. Со времен кардинала Ришелье театр начал рассматриваться как средство интеллектуального и нравственного воздействия на публику, превратился в «кафедру», в «трибуну», на которой проповедь чередуется с исповедью. Французская революция, сметая все прежние сословные рамки и разграничения, выпускает на сцену истории народ, массу, толпу, которая стремительно создает свое искусство, свой театр. Этот театр оскорбляет вкус настоящих ценителей, он больше не воспитывает публику, а потакает вкусам толпы. Рождающийся драматический театр раздражал и драматических авторов, которые в 1829 году обратились к королю с просьбой вмешаться и повлиять на литературные и театральные процессы, как это когда-то делал великий король французов — Людовик XIV. Но, вероятно, Карл X в большей степени, чем деятели искусства, понимал суть происходящих во Франции событий, ответив ревнителям за чистоту искусства: «Как и у всякого француза, у меня есть лишь место в партере». Скриб, осуждаемый и критикуемый коллегами, уничтожаемый театральной критикой, писал для партера, точно осознавая свою связь со временем.

Принадлежащий искусству романтизма, как и Гюго, Скриб уже не вписывается в парижскую жизнь после владел старый «писака». Все элементы «хорошо сделанной пьесы» присутствуют и в «Адриенне Лекуврёр», но в ней уже нет того театрального блеска, праздничной мишуры, ироничного легкомыслия, которое сформировало манеру Скриба-драматурга. В ней появляются печальные ноты, интонации финала. Безошибочным чутьем люди театра поймут, что «Адриенна Лекуврёр» — история о судьбе художника, всегда одинокого, всегда обреченного на конфликт с миром. Именно эта тема станет главной в знаменитом спектакле Камерного театра, поставленного А.Я. Таировым в 1919 году с единственной в русском театре XX века трагической актрисой — Алисой Коонен. Гениальный русский режиссер комедию-драму, так определяет жанр пьесы сам Скриб, превратил в трагедию. Таиров словно произвел операцию, обратную той, что проделывал Скриб со всякого рода длинными трагедиями, превращая их в изящные комедии-водевили.

С театральных подмостков Второй империи уходил Романтизм, уходила эпоха. В 1861 году не стало Скриба, но французская сцена жила уже в предвкушении новых грандиозных перемен. Только Париж, верный и памятливый, назвал именем Скриба улицу, расположенную в самом центре Парижа, — rue Scribe.

Елена Дунаева

Примечания

1

Премьера этой комедии состоялась 17 ноября 1840 г. в театре Комеди Франсез.

Роли исполняли:

Болингброк — Ж. Манжо

Мешем — А. Меллар

Королева Анна — Ж. Плесси

Герцогиня — Л. Мант

Абигайль — Л. Доз

Впервые переведена на русский язык в 1842 г. («Репертуар и Пантеон», 1842, кн. XIX), но была запрещена для постановки (цензурное постановление от 23 ноября 1842 г.). Только после постановки «Стакана воды» труппой французского театра в Петербурге (1864), со знаменитой актрисой Ж. Арну-Плесси в главной роли, комедия эта появилась и на русской сцене (разрешена цензурой в 1872 г.). С тех пор она неоднократно переводилась на русский язык и стала самой репертуарной пьесой Скриба на русской сцене. В ведущих ролях этой комедии выступали М. Н. Ермолова (королева), Е. К. Лешковская (герцогиня), А. И. Южин (Болингброк), А. А. Яблочкина (королева), Е. Н. Гоголева (герцогиня), М. Ф. Ленин (Болингброк), Е. М. Грановская (королева), H. H. Бромлей (герцогиня), H. M. Радин (Болингброк), Л. С. Вивьен (Болингброк) и другие.

(обратно)

2

Королева Анна — дочь Якова II Стюарта, свергнутого с английского престола дворцовым переворотом 1688 г. После изгнания Якова II на престол была возведена его дочь Мария, затем ее муж, Вильгельм III (Оранский), которому и наследовала сестра Марии Анна (1702–1714). Очень мало занимаясь государственными делами, она всю власть предоставила партии вигов (см. примечание 8). Почти все царствование королевы Анны падает на годы Войны за испанское наследство (1701–1713), которую вели Франция и Испания с коалицией европейских держав — Англией, Австрией, Голландией и др. Поводом для этой войны был вопрос о престолонаследовании в Испании. После смерти последнего короля из испанской ветви Габсбургов — Карла II (1700) Франция стремилась возвести на испанский престол внука Людовика XIV Филиппа Бурбона; коалиция, во главе с Англией, не желала этого допустить, боясь усиления Франции и стремясь овладеть огромными территориальными владениями Испании. Стоявшие у власти в Англии виги были заинтересованы в продолжении войны, которая принесла Англии территориальные завоевания и усилила ее как морскую, колониальную державу. Партия тори (см. примечание 8), напротив, склонялась к заключению мира с Францией, так как война приводила к экономическим затруднениям, к огромному росту государственного долга.

Эпизод, положенный в основу пьесы Скриба «Стакан воды», связан с приходом в 1710 г. к власти правительства тори, которое заключило Утрехтский мир (1713).

(обратно)

3

Герцогиня Мальборо — жена Джона Черчилля, герцога Мальборо, видного лидера партии вигов и главнокомандующего английской армией во время Войны за испанское наследство. Герцогиня Мальборо была близким другом королевы Анны и в качестве старшей придворной дамы оказывала значительное влияние на политическую жизнь страны.

(обратно)

4

Генри Сент-Джон Болингброк (1678–1751) — влиятельный политический деятель, философ и публицист. В конце царствования королевы Анны играл крупную политическую роль в правительстве тори. После воцарения Георга I Болингброк был обвинен в государственной измене и избежал смертной казни только благодаря поспешному бегству во Францию. Потерпев неудачу на политическом поприще, Болингброк возвратился к литературной деятельности и стал одним из видных публицистов Англии XVIII века.

(обратно)

5

Маркиз де Торси (1665–1746) — французский дипломат и государственный деятель.

(обратно)

6

Сент-Джемский дворец — королевский дворец в Лондоне, выстроенный при Генрихе VIII (XVI век).

(обратно)

7

Посланник великого короля — то есть короля Франции Людовика XIV.

(обратно)

8

Виги и тори — английские парламентские партии, сформировавшиеся в конце XVII века, в период Реставрации Стюартов, и положившие начало английской двухпартийной парламентской системе. Виги вначале выступали как оппозиционная партия, тори же поддерживали правительство. Виги больше тяготели к буржуазии, а тори — к аристократии. Но после революции 1688 г., когда установился компромисс между дворянством и буржуазией, фактическое различие между этими двумя партиями господствующего класса, в равной мере заинтересованными в эксплуатации народных масс, в значительной мере сгладилось. Попеременно приходя к власти, виги и тори направляли всю политику Англии вплоть до середины XIX века, когда на основе этих партий возникли партии консерваторов и либералов.

В первой половине XVIII века парламентское большинство почти непрерывно было на стороне вигов, которые обычно и формировали правительство.

(обратно)

9

«Экзаминейтер» — название газеты Болингброка.

(обратно)

10

Принц Евгений Савойский, главнокомандующий австрийскими войсками в коалиции Англии, Австрии и Голландии в период Войны за испанское наследство.

(обратно)

11

Свифт, Джонатан (1667–1745) — выдающийся английский сатирик, писатель и политический деятель, автор «Путешествий Гулливера», «Сказки бочки» и других произведений, в которых он беспощадно бичевал захватнические войны, всеобщую погоню за наживой, продажность правящих кругов.

(обратно)

12

Прайор, М. (1664–1721) — английский поэт и дипломат, друг и единомышленник Болингброка.

(обратно)

13

Эттербюри, Френсис (1662–1732) — английский поэт и теолог, епископ Рочестерский, капеллан короля Вильгельма Оранского и королевы Анны.

(обратно)

14

Сити — деловой центр Лондона, где сосредоточены банки, конторы торговых компаний и т. д., то есть воплощение английского капитализма.

(обратно)

15

Речь идет о сыне Якова II, претенденте на английский престол, которого Франция, Испания и папа римский признали английским королем (под именем Якова III). Впоследствии, в 1715 г., он предпринял неудачную попытку овладеть английским престолом.

(обратно)

16

Билль — законопроект, вносимый в парламент.

(обратно)

17

Трианон — название двух дворцов, построенных по приказу Людовика XIV для его фавориток в Версальском парке.

(обратно)

18

Лувуа, Франсуа-Мишель (1639–1691) — военный министр Франции при Людовике XIV. Лувуа умер за десять лет до начала Войны за испанское наследство, о которой в пьесе идет речь. Но стремление французского абсолютизма к гегемонии в Европе проявилось значительно раньше. Уже с 60-х годов XVII века Франция вела одну за другой агрессивные войны, в том числе и против Испании. Лувуа возглавлял эту политику, тем самым подготовив и Войну за испанское наследство. Скриб прав, упоминая о Лувуа в этой связи. Но следующая фраза: «Тщеславию фаворита обязано французское государство постигшими его бедствиями» — яркое проявление наивной идеалистической концепции Скриба в объяснении исторического процесса.

(обратно)

19

Сарабанда — испанский танец.

(обратно)

20

Ньюгейт — название долговой тюрьмы в Лондоне.

(обратно)

21

…ведь мы все изгнанники: они — во Франции, а я на этом троне. — Королева говорит о своих родственниках Стюартах, изгнанных из Англии после так называемой «славной» революции 1688 г.

(обратно)

22

Разорять Англию ради увеличения территории Австрии… — Как сказано выше, Австрия была союзницей Англии во время Войны за испанское наследство, имея в этой войне значительные территориальные притязания. В 1711 г. на австрийский престол вступил эрцгерцог Карл, претендовавший на испанский престол. Перспектива объединения Австрии и Испании вызвала беспокойство в Англии. Это дало возможность тори прийти к власти и вступить, тайно от Австрии, в переговоры с Францией и Испанией, закончившиеся Утрехтским миром.

(обратно)

23

Бушен — укрепленный форт на севере Франции.

(обратно)

24

Мальплакё — местечко на севере Франции, где английские и австрийские войска под начальством герцога Мальборо и принца Евгения одержали в 1709 г. дорого стоившую им победу над французскими войсками, сражавшимися под начальством маршала Виллара, которого Скриб ошибочно называет Вильруа.

(обратно)

25

Госпожа де Ментенон — морганатическая (то есть не имеющая права наследования) жена французского короля Людовика XIV, который вступил с ней в брак в 1684 г.

(обратно)

26

Вандом, Луи-Жозеф (де) (1654–1712) — генерал Людовика XIV. Несколько поколений Вандомов были прославленными французскими полководцами.

(обратно)

27

Катина, Никола (де) (1637–1712) — маршал Франции, один из выдающихся военных деятелей Людовика XIV.

(обратно)

28

Трик-трак — старинная французская игра в кости, требующая трех партнеров.

(обратно)

29

Будуар знатной дамы располагался обычно около ее спальни.

(обратно)

30

Денен — город во Франции, у которого произошла битва, решившая исход Войны за испанское наследство, — в ней французские войска под командованием маршала Виллара разбили армию Евгения Савойского (1712).

(обратно)

31

В. Г. Белинский. Статья о «Физиологии театров в Париже и в провинции» Куайльяка и «Физиологии вивера» Д.Руссо. 1843. — Поли. собр. соч. М., Г955. Т. 7. С. 80.

(обратно)

32

Герцен об искусстве. — М., 1954. С. 173.

(обратно)

33

Е. Legouve. Soixante ans de souvenirs. — P., 1887.

(обратно)

34

Сегодня они называются «литературными рабами» и обслуживают множество известных авторов так называемой массовой литературы. Как правило, имена их неизвестны, да и мало кто из авторов книг признается в использовании такого «литературного раба».

(обратно)

35

Цит. по: Пушкин A.C. Поли. собр. соч. В 6 т. — М., 1936. Т. 5. С. 141.

(обратно)

36

Стендаль. Собр. соч. В 15 т. — М., 1959. Т. 7. С. 26.

(обратно)

Оглавление

Действие первое

  Явление I

  Явление II

  Явление III

  Явление IV

  Явление V

  Явление VI

  Явление VII

Действие второе

  Явление I

  Явление II

  Явление III

  Явление IV

  Явление V

  Явление VI

  Явление VII

  Явление VIII

  Явление IX

  Явление X

Действие третье

  Явление I

  Явление II

  Явление III

  Явление IV

  Явление V

  Явление VI

  Явление VII

Действие четвертое

  Явление I

  Явление II

  Явление III

  Явление IV

  Явление V

  Явление VI

  Явление VII

  Явление VIII

Действие пятое

  Явление I

  Явление II

  Явление III

  Явление IV

  Явление V

  Явление VI

  Явление VII

  Явление VIII

Послесловие Все в этом мире построено на шарлатанстве… Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg