«У каждого своя царь-рыба»

В. Баранчук У КАЖДОГО СВОЯ ЦАРЬ-РЫБА

Если плыть по реке вниз от Волгограда, то примерно в 60 км от него можно встретить удивительные места. В скучное серо-голубое однообразие заволжских степей врывается вдруг сочная зелень дубрав и заливных лугов. Кряжистые дубы и толстенные вязы крепко вросли в крутой берег, давая всему живому укрытие от солнца. Среди густых деревьев весело пестрят палатки туристов и рыболовов. Райские здесь места. Поэтому-то, наверное, и назвали городок на правом берегу Волги Райгород.

Мне посчастливилось рыбачить в этих краях в июле. Жили мы с друзьями на левом берегу почти напротив Райгорода, недалеко от пристани Громки. Река тут широкая, полноводная, с глубокими плесами и бурными перекатами.

Утром и вечером на перекатах разбойничают жерехи. Ошалелые мальки, спасаясь от ударов хищников, выскакивают из воды. В аспидно-черных ямищах под крутояром время от времени словно кто глиняные глыбы сбрасывает охотятся за добычей сомы. Остроносые судачки прямо к ногам рыболова выгоняют тучи мелочи. На русле плавятся лещи и густера. И покрывается мелкой рябью вода от жирующих стай чехони и сельди.

А на самом стрежне из стремительных серебристо-голубых струй взметнется вдруг вверх золотой слиток огромной, похожей на торпеду рыбы. Свечой подпрыгнет она высоко над водой и, падая, с шумом ударится о ее поверхность. И забьется тогда гулко сердце рыболова. И скажет он тихим, прерывистым голосом своему товарищу: «Смотри: осетр играет!»

А порой из вод переката вспыхнут ярким солнцем сразу несколько взметнувшихся осетров. И затаятся в этот миг все другие подводные обитатели, освобождая путь царь-рыбе…

У каждого из нас, читатель, своя царь-рыба. Итак, отправимся за ней.

Лещ

Пошатываясь под тяжестью рюкзаков, мы медленно бредем по раскаленному белому песку волжской косы от пристани Громки к турбазе. На полпути решаем отдохнуть и садимся рядом со стариком волгарем, что раскинул донки.

Вдруг колокольчик одной из них громко зазвенел, струной вытянулась толстая леска. Рыболов долго вытягивал снасть. И пока мы закуриваем с устатку, у берега на тугой леске выплыл желтой лопатой лещ. «Ничего себе, штучка, везет же людям!..» — позавидовал я, зная, что сегодня мне рыбачить вряд ли придется — полно других важных дел. Разговорились с рыболовом.

— На что взял, дед?

— На червя, а на что еще? Аль у вас в Москве по-другому рыбалят?

Я рассказываю про манную кашу, «геркулес», про хитрый «бутерброд» мотыля с опарышем. Дед хмурится, что-то мучительно обдумывает и наконец говорит откровенно:

— У нас так рыбалить ни к чему. Зачем мудрить-то? Червь есть — будет рыба. Только вот закид делай подале. Хорошая рыбка в полную воду стоит на фарватере. Здесь-то он рядышком. Однако на метров пятьдесят-шестьдесят закидывать донку надо.

…Конечно, утреннюю зорю проспал: с тяжелой дороги трудно подняться вовремя. И, как ни торопился, на берегу оказался только часам к одиннадцати. «О хорошем клеве в такую жарынь нечего и мечтать», — думал я, закидывая первую снасть. На каждый из двух ее крючков насадил червя. Пошел разматывать вторую леску, и вдруг — ушам своим не верю — зазвенел колокольчик на первой донке. Да как зазвенел: того и гляди удилище из песка вылетит!

Подбежал, конечно, поздно. Забрасываю вторую снасть, бегу опять к первой, насаживаю червя и впопыхах закидываю груз совсем рядом с берегом. И только было взялся за леску, чтобы перекинуть, как колокольчик забился в какой-то неистовой судороге. Леска то вытягивалась до предела, то провисала до самой воды.

Все произошло мгновенно: резкая подсечка — и тупая тяжесть в глубин? — Тяжесть типично лещевая: вес, чувствуется, солидный, а идет рыба не упористо. Лишь у берега чуть оживает и как бы для приличия немного сопротивляется. А потом всплывает на поверхность — есть у леща такая привычка. Мне она на руку. Легко вытягиваю добычу поверху — будто лист фанеры идет.

Свой нрав — и довольно буйный для леща — рыба показывает уже на береговом песке. Она прыгает так, что я, еле поймав ее, хватаю и на всякий случай уношу на самый верх. Там я сажусь и любуюсь трофеем.

Для меня был гигантом этот двухкилограммовый красавец, похожий скорее на карася, а не на леща — до того толст в спине и кругл в боках. И рубиновые капли, уже покрывшие его сильное тело, казалось, выбрызгивали из-под золотистой чешуи.

А потом началось испытание на прочность: поклевки то и дело — подсечь невозможно. Менял крючки, насадку, дергал леску резко и плавно, подсекал после первого звонка и тогда, когда рыбьи рывки становились постоянными, но результат был один — пустые крючки. Только одну чехонь да небольшого подъязка и сумел поймать за три часа этого странного клева.

А, впрочем, что здесь странного: редкая рыба берет днем верно. И, конечно, я должен был об этом помнить. Но… охота пуще неволи.

Язь

— Что же ты удочку-то не берешь? Глянь, как язек-то играет! Смотри, смотри, вон перед теми бурылями!

Я сижу на высоком обрыве, вокруг неоглядная волжская ширь, синяя на середине и голубовато-серая ближе к тому берегу. А рядом на лавочке притулился задушевный человек — сторож нашей турбазы Василий.

Идти в душный домик за снастями неохота. Но мой друг, человек в рыбалке серьезный и настырный, стоит на своем:

— Давай, давай, не тянись. Сам знаешь: день-два — прибудет вода, и уйдет язек-то. Лови момент!

И через пять минут я спускаюсь к воде, а за мной, словно охотник за дичью, сторожко пробирается по самой бровке обрыва Василий.

Ко мне он никогда не спускается — наверное, не хочет мешать, и за это я уважаю своего друга. В любой момент я могу обернуться и увидеть его выгоревшую ковбойку и из-под кепки настороженные с доброй лукавинкой глаза. Это он тихо сидит на верхотуре обрыва и неотрывно следит за моими действиями. Смотреть ему, пожалуй, приятно — ведь он мой учитель, и, к его и своему удовольствию, я пока Василия не подводил, исправно выполняя все указания. Но что-то будет на этот раз?..

А высокая вода шумно уходит, слизывая по пути все, что есть на берегу. Невесть откуда появляются мощные карчи, между их запутанными «клешнями» бурлят водовороты. Оголяются подводные балки, плешинки и впадинки совсем недавно далекого от нас дна. И рыба, словно чумная, устремляется на мелкую воду, и начинается лучшая пора для ловли язя.

Я втыкаю рогатульку. Напротив, метрах в десяти, прогалинка между двух больших кустов, наполовину вылезших из воды.

— Видишь, промеж кустов тихо, да и глубинка там — ямка небольшая. А перед кустами — бурыли. Вот язек-то и скатывается в ямку и будет стоять в ней, пока не поднимется вода, — подбирать все то, что сюда заплывет. Тут, между прочим, и малек прыгает, — вишь, вода-то рябит — и поденка повылазила — дно-то размыло, да и с кустов всякая всячина падает, — рассказывал мой учитель накануне рыбалки. — Так что налаживай полудонку, насаживай корочку, да и кидай аккурат промеж кусточков.

Вчера смастерил я плоское скользящее грузило. Впереди него на основной леске (диаметром 0,35 мм) поставил вертлюжок. Дальше пустил метровой подлесок (0,25 мм) с двумя короткими поводками из лески 0,20 мм. Крючки привязал № 7 с длинным цевьем. Обычную удочку отложил, взял двухметровое спиннинговое удилище, поставил катушку, и забрасывать грузило с насадкой стало намного легче.

Насаживал я маленькие квадратные кусочки корочки черствого белого хлеба — здесь все, что остается от стола, идет в дело.

…Первый заброс. Все по правилам: грузик мягко шлепнулся в самой прогалинке. Кладу спин-ниш на рогатульку, а сзади слышу:

— Начал рыбалить — смотри в оба! Язек, он долго ждать не будет. Деранет так, что только удочку держи!

А в голову почему-то упорно лезут воспоминания о многочасовых «бдениях» в ожидании поклевки подмосковного подлещика. Что и говорить, зги ожидания частенько были безуспешными… Однако не до воспоминаний: тук-тук-тук — и отнюдь не хлипкий кончик удилища закивал к воде, будто хворостинка.

Нет, видно, поспешил я, подумав, что все уже знаю: дернул удилише тогда, когда язя уже и след простыл.

— Поздно. Ему твоя корочка что крошка: раз — и нету. Понял? Тут подсекать надо моментом, когда язек стукнет один раз, ну, может, два от силы, — тихо талдычит сверху Вася.

Опять на изготовке. Руку держу на удилище — теперь в этом деле ученый. Однако рыбка что-то не торопится. Проходят долгие минуты. И вдруг крепкий удар, второй. По спиннингу словно крупная дрожь пробежала. Резко дергаю удилище. Что-то затормозило рывок, а затем, бешено упираясь, пошло к кусту.

— Взял, Вася, взял! Куда теперь его? Уйдет ведь, возьми подсачек!

Дружок мой колобком скатывается вниз, хватает подсачек и, нескладно, по-ребячьи шлепая по воде босыми ногами, пытается подставить сетчатый круг под рыбью морду. Но не тут-то было: язь решил покуражиться над нами, покувыркаться, походить на крутых кругах. Однако вдвоем изловчились подсачели.

На берегу, разбрызгивая оставшиеся от большой воды лужицы, прыгает большеголовая рыбина. Она часто хватает ртом воздух и делает отчаянные попытки удрать. Двумя руками обхватываю и прижимаю ее к груди. Нет, что не подъязок, какие попадались на донку, — это язь. Настоящий полутора-килограммовый язь!

— Ну вот, словчился все-таки, — гладит Василий рыбу, — теперь дело-то пойдет.

— С твоей легкой руки, — отвечаю я и опускаю добычу в садок.

«Пора жерешка брать»

…Но, как бы ни клевал язь, я все равно ухожу — ухожу теперь наблюдать за Василием. А он тем вре менем приносит из домика «кораблик».

— Пора жерешка брать, — говорит мой друг. — Уже пять всплесков видел все в одном месте. Стая подошла.

Зеленый, поначалу неуклюжий и валкий «кораблик» норовит выгрести не в то место, куда бы хотел Вася. Однако ему не привыкать. То подтягивая, то отпуская толстую леску, он в пять минут выводит снасть как раз туда, где от мощных ударов жереховых хвостов выплескивается фонтаном мелкая рыбешка. Пять «стрекоз» прыгают на поводках, как живые.

— Ну, теперь не мешай, иди-ка на лавочку, — говорит мой друг.

И я взбираюсь на крутояр, сажусь и закуриваю. Закуриваю с той особой радостью, какую испытываешь перед тем, как увидеть работу большого мастера.

А Василий — это мастер высокою класса. Сейчас, я знаю, он мудрует, как провести шереспера. Дело в том, что хищник бьет мелочь уже не у «стрекоз», а метрах в десяти от них. Я догадываюсь: мой друг сейчас прикидывает, на сколько метров и в какую сторону отпустить или подтянуть «кораблик».

Ударив хвостом, жерех подхватывает оглушенных рыбок, чуть спускаясь по течению. Вася усмотрел, что после нескольких атак шересперы спустились вниз. Значит, надо поставить «кораблик» на метров десять-пятнадцать ниже места боя. А стая, увлеченная погоней за добычей, обязательно скатится к самым «стрекозам».

Итак, снасть смещена вниз. Будем ждать.

Вася то и дело поддергивает леску — будоражит приманку, словно сокольничий ловчую птицу. «Стрекозы», послушные руке рыболова, рассыпаются мелким бесом, оставляя на водной глади бесчисленные и замысловатые узоры. С насдаждением смотрю я на их игру, каждой своей клеточкой предчувствуя, что вот-вот одна из приманок исчезнет в пасти жереха…

А жерех все ближе. Уже какой-то малыш-разведчик тюкнул по крайней «стрекозе» — не понравилось. Но я знаю: хватка будет! Я верю мастерству своего друга.

Вася тем временем чуть отпускает «кораблик» от берега, а когда стая шересперов оказывается на одной линии с леской, подводит снасть прямо к хищникам.

…Раньше я почему-то думал, что жерех и «сфекоз» на леске «кораблика» бьет хвостом, а потом хватает. Но, оказывается, тут он ведет себя, как правило, на редкость деликатно. Смотришь на приманку — все на месте. И часто не замечаешь даже, как хищник «снял» одну из «стрекоз». Момент самой хватки поймать глазами порою невозможно, потому что жерех очень осторожен при подходе к чему-то новому, подозрительному. Наверное, он все-таки чувствует подвох, отчего и меняет обычно шумную свою тактику. Вот почему иногда понимаешь, что жерех взял, только тогда, когда, попав на крючок, он начинает бурно сопротивляться, перевернув «кораблик».

Так было и на этот раз. Где-то перед самым закатом исчезли сразу две «стрекозы», и наш «кораблик» вдруг не только перевернулся, как обычно при поклевке, а просто-напросто стал тонуть.

Вася (без подсачека!) вывел на берег двух громадных в темноте вечера рыбин.

— Как это ты так шустро сразу двух взял? — спрашиваю я.

— Дык привыкнуть надо. Опять же не суетиться. Понял?

А по дороге домой он спрашивает:

— На лодке-то поедешь завтра рыбалить аль как? А то я уже все приготовил. Только попроси Сашу, чтобы он тебя подхватил на моторке.

— Поеду, поеду, только червей бы хватило, отвечаю я и прошу у него подержать жереха.

Я беру самого большого. В нем не меньше 2 кг. Вид у него совсем не хищный. И даже не верится, что всего полчаса назад вот этим своим мягким, беззубым ртом он насмерть давил уклеек.

«С лодки когда-нибудь рыбалил»

Чуть забрезжил рассвет, мы с Сашей — заместителем директора нашей турбазы — мчимся на моторке.

Донками-то с лодки когда-нибудь рыбалил? — по дороге пытает меня Саша и хитро щурится, белозубо улыбаясь.

— Приходилось, — отвечаю я, каждую секунду боясь попасть впросак от какого-нибудь каверзного вопроса. — Да только не на таком сильном течении, как здесь.

В двух словах я рассказываю, как три дня назад просидел на лодке с донками все утро и так ничего и не поймал. А все оттого, что никак не мог приноровиться к ловле на сильной струе: то грузило сносило, то колокольчик звенел как-то непонятно.

Мы глушим мотор, не доезжая до флотилии доночников, рассыпавшихся на своих лодках вдоль русла.

— Грузило и колокольчик — дело серьезное, но только это — потом. Вначале надо место выбрать, — говорит Саша и бросает якорь. Течение быстро выбирает его веревку, мягкий толчок лодки — и мы якоримся.

— Заметьте, здесь течение слабее, чем у самого русла, — продолжает мой друг. — На сильной струе делать нечего: там грузило к донке надо пудовое привязывать. Иначе снесет. Да и колокольчик, если его привязывать прямо к леске, будет все время звенеть. Лодку-то носит течением туда-сюда, а она тянет, дергает за собой леску. Ну, а леска дрожит, дергает колокольчик. И сидишь тут и гадаешь, что за рыба клюет, звонит. Оказывается, не рыба это, а просто-напросто из-за течения вся твоя снасть разладилась. Так что колокольчик показывал тебе самый что ни на есть обман, а не поклевку. Вот почему крепить его надо не к леске, а на борту.

Саша показывает свою донку. Он раскрывает мне разные премудрости своей снасти.

Принцип ее я уже описал, рассказывая о своей полудонке. Только основная леска при ловле с лодки потолще — диаметром 0,45 —0,50 мм. Пропускается она тоже через отверстие плоского скользящего грузила, но весом оно гораздо тяжелее 150–200 г. Эта леска вертлюжком соединена с метровым подлеском (диаметр 0,35 — 0,40 мм), на конце его — два поводка разной длины (из лески диаметром 0,20 — 0,25 мм). Один из них длиной примерно 20, другой 25 см. Крючки на поводки Саша ставит очень крепкие с длинным цевьем № 8–9. Они хороши для насаживания червя. (Кстати, мука с этим червем: ходят за ним за 2 км на лесные балки — гуда, где хоть немного влажная земля. Вокруг базы же земля сухая, с песком. Так что тем, кто решит поехать в эти места, советую на первое время взять насадку с собой.)

Саша вынимает из сумки колокольчики. Каждый из них приделан к 40-сантиметровому стальному прутку, один конец которого согнут под прямым углом. Другой конец заострен — его втыкают в сделанное в борту отверстие. Леску донки привязываю! простой петлей где-нибудь около колокольчика Зазвенеть он может только от поклевки. Течение же, которое- при обычной снасти дергает леску, а вместе с ней колокольчик, на эту жесткую конструкцию не действует. Ну, а рыба, даже мелкая, дергает гак, что колокольчик показывает и малейшую поклевку.

Саша распутывает метров пятнадцать лески, устанавливает пруток с колокольчиком. Затем насаживает червей и вытягивает через отверстие в грузиле метра три лески и просто пускает поводки с насадкой и эти 3 м лески по струе. Когда их уносит течением, Саша мягко бросает грузило почти рядом с бортом, только чуть вбок.

Остальная леска быстро уходит в глубину, утягиваемая грузилом. Через минуту оно уже на дне, и леска, чуть поморщившись, вытягивается в струну.

— Теперь закидывай и ты, — говорит Саша.

Я на редкость быстро и удачно бросаю донку — жду поклевок. Впрочем, ждать, если место выбрано правильно и брошено несколько плотных комьев глины с прикормкой, не приходится. Уже через пять минут колокольчик зазвенел так, что даже пруток задрожал. Подсекаю — мимо! И так повторялось до тех пор, пока я решил отложить ловлю и просто понаблюдать за Сашей.

Мой друг сидел, попыхивая папироской, и казался настолько спокойным, что я даже подумал — поклевку он наверняка тоже прозевает. И вот звонок. Саша мигом бросается к леске и резко подсекает. А через минуту у ног его уже прыгает приличный подлещик. Снять его он не успевает — подал сигнал колокольчик на другой донке. И опять подсечка, причем сразу же после первого звонка. И снова в лодке бьется рыба.

— Ты пойми — течение. Рыба на нем такая шустрая, что ждать нельзя. Да и червь для нее — насадка очень слабая. — Саша показывает мне крючки — они чистые. — В общем, подсекать надо тут же после первой поклевки.

Ловили мы часа три, и за это время я запомнил не трофеи, я, наверное, впервые за свою практику наглядно убедился в том, как отличаются (и порой очень резко) поклевки разных рыб.

Ранним утром брал в основном подлещик и лещ. И тогда колокольчик звенел не очень сильно, но монотонно, мелко. Часа через два начались вдруг резкие сильные поклевки. И Саша сказал:

— Теперь держись, снасть, — язь пошел.

И, действительно, вскоре на его леске круто заходил здоровенный язище. Попалось и мне несколько хороших подъязков.

— А какая рыба еще берет здесь у русла? — спросил я Сашу.

— Густерка, судачки, сомята, чехонь. И не только на червя ловим. Еще и на корочку, кубики сала, мясо ракушек, живца. А клев лучший будет в августе — сентябре. Тогда чаще сом попадается, сазан хватает, чехонь жировать начинает, жерех берет жадней да смелей. Так что лучше всего приезжать к нам осенью. Кстати, и овощей полно, фруктов. И, главное, комара проклятого нет, особенно в сентябре.

…Я поднимаю садок: в нем золотятся крупные подлещики и подъязки. Я поймал свою царь-рыбу и совсем не тужу, что приехал сюда в июле. Конечно, если не считать комаров.

А теперь о том, как добраться до этого рыбацкого эльдорадо и что с собой взять.

Ехать нужно до Волгограда. Затем добраться до города Красноармейска (район Волгограда — 1 час езды на электропоезде) и далее на «Ракете» или пароходе доплыть до пристани Громки. В районе ее и останавливаться. Только палатку надо ставить не очень близко к воде: заедят комары. Кстати, обязательно запаситесь каким-нибудь средством от них.

С собой нужно кроме снастей, палатки и других вещей взять мясные консервы, хлеб и крупы на первое время. Освоившись же с обстановкой, вы в ближайших деревнях будете покупать молоко, масло, овощи, фрукты, хлеб и крупы и пр.

Оглавление