«Преданный Вулкан (история пограничной собаки)»

Михаил Шумилкин Преданный Вулкан (история пограничной собаки)

На польско-белорусской границе все шло своим чередом. На нейтральной полосе тополя роняли белый пух. Часовые на вышках пристально осматривали территорию. Неподалеку стояла пограничная часть. Солдаты то тренировались на плацу, то заступали в наряды. Изредка лаяли служебные собаки. Ничего необычного почти не было. Лишь только седой старик лет семидесяти пяти пристально смотрел на КПП, часто протирая очки.

Вот с территории части вышли два солдата. Наверное, им дали увольнительную.

— Ну ты куда пойдешь, Серег? — спросил сержант Петренко рядового.

— Я в магазин, сигареты кончились. Досталось мне в тот раз от командира. На посту закурил. Неделю на гауптвахте был.

— Ну ты выдал! Курящий часовой — легкая мишень для снайпера. В войну же снайперы так и делали. Трех вспышек от спички достаточно было, чтобы цель ликвидировать. А сейчас такая техника! С современной оптикой, и с ПНВ.

— Да ладно, Вань, с кем не бывает, — рядовой Митроненко обратил внимание на старика и подошел к нему. — Здравствуйте. Вы, наверное, дедушка ефрейтора Максименко? Леша много о Вас рассказывал. Подождите, сейчас я его позову.

— Нет, — дед глубоко вздохнул и смахнул слезу, а его губы сильно дрожали. — Ладно, сынки. Пойду я. Пойду.

Старик развернулся и поковылял неизвестно куда, опираясь на клюшку.

— Что это с ним, Серег?

— Стоп! — резко сказал сержант. — Сигареты подождут. Пойдем на КПП. Там точно знают, кто это был.

Служивые развернулись на КПП.

— Рядовой Пархоменко! Что это за старик был? — спросил сержант.

— Не могу знать, товарищ сержант! — рядовой вскочил с места и застегнул верхнюю пуговицу. — Каждый день он сюда приходит. Вот уже больше недели.

— Почему никаких мер не предприняли?

— Предприняли, — Митроненко разъяснил ситуацию. — Я изучил его маршрут по камерам наблюдения. Он подходит к КПП, потом идет вдоль стены и останавливается напротив вольеров. Стоит минут десять или пятнадцать, затем останавливается напротив тополей. Нейтральную полосу не пересекает.

— Может, что выведывает? Неспроста это.

Лейтенант Михайлов выходил через КПП с территории части. Солдаты отдали честь.

— Что это у Вас за здесь совещание? — Михайлов спросил пограничников и они рассказали о случившемся.

— Завтра же задержать этого гражданина и направить его ко мне в кабинет! — приказал лейтенант и ушел.

Наступил следующий день. Старик с клюшкой снова подошел к пограничной части и проследовал своим маршрутом. Дежурный Мишин, находясь на КПП, вызвал сержанта Миронова.

— Здравия желаю, сержант Миронов! — солдат отдал честь. — Мне приказано Вас сопроводить к лейтенанту Михайлову.

— Ну, веди, сынок, — спокойно сказал старик.

Сержант провожал старика к казарме. Тот постоянно осматривал часть.

— Проходите, — сержант завел дедушку в казарму и постучался в кабинет Михайлова. — Разрешите.

Ответа не было. Солдат дернул дверь. Она оказалась закрытой. Офицера на месте не оказалось.

— Садитесь, — сказал солдат дедушке. — Лейтенант наш редко в кабинете сидит. Подождите.

— Ты тоже садись, сынок, — сказал дед, присаживаясь на стул.

— Не положено. Простите, как Вас по имени-отчеству?

— Николай Григорьевич.

— Не положено, Николай Григорьевич.

Лейтенанта не было минут десять.

— Здравствуйте. За что меня задержали, товарищ лейтенант? — спросил старик.

— В званиях разбираетесь? — улыбнулся Михайлов, открывая кабинет. — Проходите, садитесь.

— За что меня задержали? — дедушка повторил свой вопрос.

— Как Вас величать?

Старик снова представился.

— Поймите, Николай Григорьевич. Граница рядом. Все находится на высоком уровне бдительности. А тут Вы по одному и тому же маршруту ходите.

— Да я все прекрасно понимаю, товарищ лейтенант. Сам служил. И как раз в этой части, — старик указал год и место рождения.

Лейтенант поднял телефонную трубку и набрал номер архива:

— Вася? Ивлев? Лейтенант Михайлов беспокоит. В срочном порядке подними, пожалуйста, данные на Карпенко Николая Григорьевича, 1942 года рождения. Служил в нашей части примерно с 1960 года. Хорошо, жду.

— Вы уж извините, так положено, — сказал лейтенант, положив трубку. — Значит, говорите, в нашей части служили?

— Да, Советский Союз тогда еще был, — дедушка стал рассказывать, о послевоенных годах, своем призыве и долгой дороге из Черноземья к советско-польской границе.

Снова зазвонил телефон. Информация, которую запрашивал Михайлов, подтвердилась целиком и полностью.

— Приношу извинения за неудобства, — сказал лейтенант и предложил чаю посетителю. Тот отказался.

— Что ж Вы сразу-то не зашли, Николай Григорьевич? Сказали бы на КПП: так, мол, и так легендарный пограничник.

— Не решался. Столько лет прошло. Советского Союза уже нет. Да и вряд ли кто меня здесь помнит. К вольерам можно меня сопроводить?

— Собак любите?

— Да. Овчарки это моя слабость.

— Скажите, а чем Вас привлекают тополя?

— Это те, которые на нейтральной полосе растут? Напарник у меня там погиб, когда нарушителя задерживали. Камнем на душе эта история висит. Поэтому после распада и не уехал на родину. Кто ж его навещать здесь будет? Моих сослуживцев почти не осталось. А если и вдруг есть живые, где они теперь?

— М-да, — лейтенант опустил глаза. — А где Ваш напарник похоронен?

— Позвольте, я эту историю перед строем расскажу, товарищ лейтенант, — старик закашлялся. — Болею я, чувствую, недолго мне уже осталось. Всю жизнь эту историю под сердцем носил. А рассказать не смог никому. Духу не хватало.

— Хорошо, — сказал офицер и объявил общий сбор в актовом зале.

Была весна 1960 года. На советскую границу после полудня прибыла новая группа призывников. В эту группу и попал робкий парень Коля Карпенко. Новобранцы стояли на плацу и ждали распоряжений командира. Наконец, офицер объявил общее построение.

На плац вышел начальник части — полковник Брагин — и взял слово:

— Война закончилась давно, а шпионы как были, так и остались. Вам выпала великая честь охранять рубежи Советского Союза. Если ты настоящий солдат — встречай врага лицом к лицу! Как встречали его наши отцы, деды и прадеды! Чтобы от одного твоего взгляда враг трепетал и отступал! А спрятаться в кустах при выполнении боевого задания — это великая подлость и трусость! Те, кто с честью выполнили и выполняют свой долг, заслуживают достойной награды. Они держали границу на крепком замке, и мы должны следовать этому примеру! Чтобы ни одна скотина на советскую землю не ступила! И запомните, сынки, армия — это семья! Большая и дружная семья!

Через три месяца новоиспеченные пограничники приняли Присягу. Эту Священную Клятву все принимали со слезами на глазах. Ведь несколько дней назад при выполнении боевого задания погиб их сослуживец — Андрей Власенко — хозяин овчарки по кличке Вулкан. Шпион убил пограничника подлым выстрелом в спину.

После прощального оружейного залпа тело пограничника унесли, а офицеры давали молодым все больше советов. На следующий день Власенко был похоронен на ближайшем кладбище. Ведь родственников у не было. Знали только, что Андрей воспитанник детского дома.

Наступил следующий день. Новоиспеченные курсанты-пограничники построились на плацу. После переклички новичков распределяли по вольерам. Отслужившие солдаты знакомили новичков с собаками.

— Курсант Карпенко! Седьмой вольер, кличка Вулкан, — приступить к знакомству.

Коля оторопел. Ведь это же та собака, которая потеряла хозяина. Как он с ней свыкнется? Примет ли она его? Карпенко подошел к вольеру и посмотрел на овчарку. Она оскалилась и бросилась на решетку.

— Вулкан, Вулкан, — Коля подозвал собаку, и та откликнулась на знакомое имя.

— Тяжело ему, — к вольеру осторожно подошел лейтенант Петров. — Дня три ничего не ел. То на стены бросается, то в угол забьется.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! — Карпенко отдал офицеру честь и добавил. — Как Вы думаете, он ко мне привыкнет?.

— На все время нужно. Вулкан — легендарный пес. Столько нарушителей задерживал! А боевых ранений сколько имеет! Он сильный пес. Должен это перенести.

Коля зашел в вольер и присел на корточки, позвав собаку еще раз. Овчарка забилась в дальний угол и легла, отвернувшись к стене.

— Оставь ее, рядовой. Время нужно. Занимайся по распорядку. Завтра, а еще лучше, вечером попробуй контакт с ней найти.

— Есть, товарищ лейтенант! — Коля вышел из вольера и отдал честь. — Разрешите идти?

— Иди.

Коля сильно завидовал тем тренировкам, которые проводились с собаками. Надежда в его душе потихоньку угасала. Даже заступая в наряд, он находил время хотя бы издали взглянуть на Вулкана.

— Построится! — прозвучала команда. — На обед шагом марш!

Колонна солдат пошла на обед. Он был вполне обычным: щи, картофельное пюре с котлетой, чай и бутерброд с маслом. Карпенко аккуратно спрятал бутерброд в карман и, не дождавшись вечера, снова подошел к вольеру. Собака все еще лежала в дальнем углу.

— Вулкан, на, пообедай, — Коля просунул бутерброд между решетками и ушел.

Наступил вечер. Сержант распределил наряды. Коле достался наряд по кухне и к овчарке он в этот вечер не попал. Кашевар Митя Воронов был рад новому знакомству с Колей Карпенко и Ваней Бычковым.

— Дим, как ты думаешь, мы с Вулканом подружимся? — Коля бросил очищенную картофелину в бочок.

— Подружитесь, еще как подружитесь!

— Вряд ли, — пессимистично сказал он. — Никогда мы с ним не сработаемся.

— Почему? — Бычков чуть было не положил очищенную картофелину в бочок с кожурой.

— У хозяина может быть много собак, а у собаки только один хозяин, — грустно проронил Карпенко. — А так хочется с ним работать! Для меня это знаете, какая огромная честь?

— Все еще впереди, — Бычков похлопал Колю по плечу.

Вместе с командой «подъем» наступило утро и снова тренировки и наряды. Коля, улучив минутку свободного времени, снова подошел к вольерам. Вулкан, будто его ждал: овчарка виляла хвостом и прыгала на решетку.

— Вулкан, — рядовой присел на корточки. — Дай лапу.

Собака, видимо все еще тоскуя по старому хозяину, свалила солдата с ног и выбежала из вольера. В душе Карпенко все перевернулось. Упустить легендарного пограничного пса! Это же надо! А Вулкан, прячась то за деревьями, то за зданиями, осторожно подполз к КПП. Наверное, он помнил, что хозяин последний раз уходил именно этим путем.

Перед КПП остановилась служебная машина. Вулкан, прячась за ней выбежал с части и остановился. Сначала он безуспешно пытался взять знакомый след, а потом лег на землю и заскулил.

— Вулкан, Вулкан! — Карпенко выбежал с территории части и подошел к собаке. — Вот ты где. Пойдем домой.

Овчарка послушно пошла за солдатом к вольерам. Коля тоже зашел в вольер и сел на землю.

— Ты замечательный пес, Вулкан, — сказал Коля. — Знаешь, я люблю собак, и я прекрасно понимаю, что вряд ли могу заменить тебе хозяина. Но я был бы очень рад работать с тобой в паре.

Овчарка подошла к солдату и подала лапу без команды. А затем, свалив его на землю, долго лизала его лицо.

— Вижу, вы уже нашли общий язык, — лейтенант подошел к вольеру.

— Так точно! — Карпенко отдал честь.

— Это хорошо, — лейтенант увел рядового подальше от вольера, чтобы лишний раз не травмировать психику собаки. — Имей в виду, после смерти Андрея, у овчарки чувства могут быть или притуплены или обострены. Она может бояться того, чего не боялась раньше.

И вот наступили учебные занятия. Собаки, наставляемые пограничниками, преодолевали полосу препятствий. Вулкан успешно преодолел большинство препятствий и остановился перед лестницей.

— Вулкан, вперед! — скомандовал Карпенко.

Собака залезала на две-три ступеньки и, заскулив, прыгала вниз. То же самое было и с высоким барьером.

Прозвучала команда «обед». А Карпенко, все еще пытался помочь собаке побороть страхи.

— Рядовой Карпенко! На обед шагом марш! — прозвучал голос лейтенанта.

— Разрешите обратиться, товарищ лейтенант! Разрешите в обеденное время продолжить занятия с Вулканом?

— У тебя есть какие-то идеи?

— Да, личный пример, — Карпенко посмотрел на лестницу.

Лейтенант дал добро и ушел на обед. Коля продолжил заниматься с овчаркой. Вулкан снова остановился перед барьером. Карпенко, привязав собаку к штанге турника, стал вместо нее залезать на лестницу и перепрыгивать барьеры. И вот неудача! Спрыгивая с высокого барьера, солдат повредил ногу.

— Вулкан! Вулкан! — Карпенко долго звал собаку, а та скулила и пыталась сорваться с поводка.

После успешных стараний поводок развязался, и собака, вмиг преодолевая те препятствия, которые вызывали страх, очутилась рядом с хозяином. Овчарка нежно взяла его за одежду и потащила к казарме. Вулкан лаял возле входной двери. Дневальный доложил по телефону офицеру о случившемся. Подбежавшие солдаты осмотрели Колю и отнесли его в санчасть. Военврач, капитан Ирина Любимова, осмотрена пострадавшего.

— Скажите, у меня что-то серьезное? — спросил Карпенко врача.

— Перелома нет, у Вас легкий вывих, — сказала Ирина, оказывая медицинскую помощь. — Ничего страшного. Сейчас я его вправлю, выпишу мазь и рекомендации.

Санчасть находилась на первом этаже и сослуживцы вечером по очереди приходили навещать Колю и переговаривались жестами через окно. Вулкана они тоже сегодня привели.

— Давай, — ефрейтор Мережко махнул рукой Николаю и тот открыл окно.

Овчарка в секунды прыгнула в помещение и стала лизать своего хозяина. В коридоре послышался стук сапог и женский голос. Похоже, Любимова возвращалась в санчасть.

— Вулкан, прячься, — сказал Карпенко, и собака залезла под кровать.

— Больной, я же сказала Вам: окно не открывать, — сказала Ирина, закрывая окно.

Вулкан неожиданно чихнул под кроватью и, поняв, что провалил задание, вылез и заскулил.

— Товарищ капитан, не докладывайте о случившемся, — попросил Коля и соврал. — Это я сослуживцев попросил. Собаки ведь тоже от болезней лечат.

— Хорошо, не буду, — улыбнулась Ирина.

— Спасибо, — сказал рядовой и выпустил овчарку через окно.

К вечеру состояние Карпенко улучшилось. Наверное, любовь к собакам и общение с Вулканом поспособствовало этому наравне с лекарствами. Недаром говорят, что каждое животное лечит от определенных болезней.

И вот первое ночное дежурство на боевом посту. Пограничников распределили по вышкам. Карпенко достался сектор напротив тополей. Часовой смотрел в бинокль и изредка поглядывал на часы. Уже луна взошла высоко над деревьями, как вдалеке зашуршали кусты. Коля нажал кнопку тревоги, и застава вмиг поднялась в ружье. Тревога оказалась ложной: береза, наполовину сваленная ураганом, наконец, упала.

Весна сменила лето, август передал владение сентябрю. Николай то сдавал, то принимал пост. Сегодня ему выпала большая честь работать в паре с Вулканом. Ближе к полуночи зашуршали кусты, и включилась сирена. Пограничники поднялись по тревоге. И не напрасно: похоже, кто-то планировал переход через границу. Пограничный отряд с трудом смог разглядеть человеческий силуэт.

Минуя тополя, отряд вместе с овчаркой подбежал к реке. На берегу сидели двое крепких мужчин. Один нарушитель при попытке скрыться повредил ногу. Рядом лежали пистолеты: полная луна хорошо осветила оружие.

— Руки вверх! Бросить оружие! — скомандовал Николай, зарядив оружие, и отпустил поводок.

Похоже, нарушители не понимали по-русски. Или хорошо скрывали, что понимают русскую речь. Они сидели спокойно, словно глухонемые. Карпенко снова предложил нарушителям сдаться. А Вулкан, неожиданно повернулся назад, и свалил на землю третьего нарушителя, когда тот хотел зайти со спины. Коля взял на прицел остальных, и те покорно подняли руки вверх.

— Молодец, рядовой! — крикнул лейтенант. — Выражаю благодарность!

— Служу Советскому Союзу! — солдат отдал честь.

Утром нарушителей передали офицерам государственной безопасности. Никто не знает, что с ними было дальше. Петров до утра пытался их допросить, но безрезультатно. Задержанные молчали, словно глухонемые.

Сколько еще было беспокойных дежурств, писем домой и долгожданных ответов от родных, знает только Бог. Но время шло, и срок службы подходил к концу. И уже сегодня отправление отслуживших солдат домой. После речей начальника части и офицеров солдаты прощались друг с другом, обнимаясь и обмениваясь адресами. Петрова повысили в звании, а Николаю присвоили звание младшего сержанта.

— Ну, пора прощаться, — Петров протянул руку Николаю. — Хорошо ты служил, Коля.

Карпенко отдал честь и, пожав руку старшему офицеру, поспешил к вольерам. С Вулканом надо тоже попрощаться. Николай зашел в Вольер и присел на корточки. Овчарка тоскливо смотрела на него. А неподалеку просигналили машины. Пришло новое пополнение.

— Ну, Вулкан, пора мне, — сказал Карпенко и ласково погладил овчарку. — Спасибо тебе за все.

Солдат закрыл вольер и направился к КПП.

— Счастливо Вам, товарищ младший сержант! — сказал рядовой, отдав честь.

Николай шел на вокзал. И с каждым шагом, в его голове всплывала совместная работа с Вулканом. Чувства накатывали все острее и острее. Никто не знает, сколько раз пограничный пес спасал жизнь своего первого хозяина. А Николая Вулкан спас трижды, бросаясь на вооруженных нарушителей. И боевых ранений, как ножевых, так и огнестрельных, у собаки не счесть. Карпенко так породнился с овчаркой, что не представлял жизнь без нее.

— Назад, сержант! — скомандовал он сам себе и поспешил обратно к военной части.

— Забыли что-то? — спросил его рядовой на КПП.

— Да.

Петров улыбнулся, увидев знакомое лицо, и подошел к Николаю:

— Надеюсь, что ты принял правильное решение.

— Не смогу жить без Вулкана. Мое место рядом с ним.

— А отпуск? Хотя бы отпуск возьми.

— Немного позже.

Сержант поспешил к вольерам. Овчарка, будто его ждала: она виляла хвостом и радостно лаяла. И снова бессонные дежурства. Почти до самой осени было подозрительно тихо. Неспроста это на границе. И снова на боевом дежурстве Карпенко с Вулканом.

В кустах снова послышались какие-то шорохи. Опять завыла сирена и всю заставу — в ружье. Нарушителей было несколько. Может быть, трое или четверо. Так предположили офицеры: подозрительный шорох был в трех местах. Ведь намного проще разделиться, чем целой группе совершить переход через посты.

На самом деле это была профессиональная уловка первоклассного шпиона Герхарда Крюге. О нем знали очень мало, только имя. И большинство разведок сомневались, что это был именно немец. В ФРГ он разговаривал на немецком языке. В Польше — по-польски. Он так ловко путал следы и уходил от пограничных отрядов, что даже собаки след не теряли. Пограничникам приходилось разделяться и обследовать предполагаемые места. Карпенко с Вулканом и старшим сержантом Олегом Микулич погнался по верному следу. Шпион, догоняемый пограничниками, прятался за деревьями и отстреливался. Одна пуля ранила Олега в плечо. Вулкан, отпущенный с поводка, вцепился в руку нарушителя и тот выронил пистолет. Левая рука неожиданно достала из кармана нож, и овчарка заскулила от боли, ослабив хватку. В это время подоспели остальные пограничники и связали Герхарда. Карпенко склонился над пограничным псом. Тот был уже мертв. Сержант злобно взглянул в безжалостные глаза:

— Собаку… зачем? Собаку…зачем? — спросил он, делая долгие паузы между словами.

Николай поднял с земли овчарку и понес ее к военной части, а отряд выстроился в шеренгу и снял головные уборы. Казалось, что погибла не собака, а пограничник. Шпиона передали контрразведке, и вскоре он был осужден на долгий срок. А сержант несколько дней не находил себе места: непривычный пустой вольер, пустая миска. И ужасная до боли тоска.

Карпенко поспешил к начальнику части и, прождав его целый час, зашел с ним в кабинет с рапортом.

— Лишайте меня звания, товарищ полковник! Я виноват! Я не оправдал доверия! Это я погубил легендарного пса! Я не успел, не успел, — сказал он.

— Здесь граница, сержант, всякое бывает, — спокойно сказал Брагин. — Со всем нужно смиряться.

— Но только не с этим! — Карпенко сорвал с себя погоны и положил их на стол. — Я не достоин того, чтобы носить звание младшего сержанта! И высокое звание солдата, а тем более пограничника Советской Армии. Простите, что не оправдал Вашего доверия!

— Не горячись сержант. Мы передадим тебе другую собаку. Вот Мухтар в десятом вольере, например.

— Помните, я говорил, что у хозяина может быть много собак, а у собаки только один хозяин?

— Ну вот, сам же признался.

— Это не про меня, есть и такие хозяева, у которых только одна собака, — Карпенко положил рапорт на стол и, дождавшись приказа, вышел с территории части. Теперь уже навсегда.

Николаю больше недели пришлось ждать подписания рапорта. И все дни он не находил себе места. Пустой вольер, миска и нетленная память жестоко терзали его душу.

— Вот такая история у Вулкана, — Николай Григорьевич смахнул со щеки слезу. — А ее первый хозяин почти на том же месте погиб. Метрах в десяти от гибели Вулкана. Говорили, что именно Крюге в него стрелял. Ушел он тогда.

Зал молча поднялся, чтобы почтить память павших.

— Честь и слава советским пограничникам! — выкрикнул кто-то из средних рядов.

Михайлов что-то шепнул начальнику части и тот кивнул. Через полчаса после мероприятия старшие офицеры собрались на совет к полковнику с просьбой возложить цветы и венки к предполагаемому месту гибели советского пограничника на нейтральной полосе. Тот связался с польским генералом. Офицеры ждали результата несколько недель. Согласия не было: ведь Польша уже довольно плотно находится под «колпаком» американцев. Братскому народу промыли мозг, рассказав об ужасном «красном драконе с пятнадцатью головами». Он стал ненавидеть все советское. Солдаты НАТО тщательно контролировали страну. Белорусским пограничникам после очередного звонка поляки категорически запретили это действие.

— Черт знает что! — начальник части зло бросил трубку. — Это не к пограничникам неуважение! Это к воинам-освободителям неуважение! Мы, может быть, все еще по костям ходим! Отправляйте кого-нибудь за цветами, и объявляйте общее построение! Это приказ!

Вскоре все было готово к церемонии.

— Сейчас я не имею права вам приказывать. Сегодня у вас законное право: идти к месту гибели пограничника и возложить цветы или остаться и почтить память здесь. Кто желает остаться — шаг вперед.

— Товарищ полковник! — на плац выбежал помощник связиста. — Польская сторона разрешила митинг.

Пограничники стояли как вкопанные. Полковник улыбнулся и поднял с плаца венок, отдав честь. Все старшие офицеры шли в первых рядах. Колонна, высоко подняв знамя и отдав честь, шла вперед.

Николай Григорьевич присел возле тополя. Силы подкидали старика. По его морщинистым щекам потекли слезы.

— Зовет он меня, — сказал Карпенко. — Каждую ночь один сон вижу. Стою на нейтральной полосе, а овчарка эта ко мне бежит и к тополям за штанину тащит. Просыпался средь ночи. А вот сегодня во сне она меня прямо сюда дотащила. Ждет она меня. Еще с той разлуки ждет.

Николай Григорьевич схватился за сердце и умер. В военной части от лейтенанта Михайлова уже узнали, что у старика нет близких родственников ни здесь, ни в России. Его родители умерли, а семью он так и не завел. Пограничная часть сочла должным похоронить старика со всеми военными почестями. Николай Григорьевич был похоронен на кладбище недалеко от могилы Андрея Власенко.

Оглавление