«Незваный гость»

— Здесь Ивановы живут?

— Здесь, здесь. Входите.

Человек в шинели и с солдатским мешком за плечами пристально всматривался в Настасью Петровну.

— Вы не мамаша ли Петра будете?

— Я мамаша Петра. А вы уж не оттуда ли…

— Оттуда, мамаша, оттуда. С самого фронта. С сыном вашим вместе воевали. Привет от него привез.

— Ой, батюшки! радость-то какая!

Настасья Петровна засуетилась, не зная, куда усадить гостя.

— А я как вашу одежду увидела, форму, значит, меня ровно кто в сердце ударил. Сразу Петруша в мыслях… Ну, как он там, защитник наш дорогой? Жив? Здоров, стало быть?

— Жив, здоров, приказал кланяться. И чтобы, говорит, понапрасну не беспокоились…

— Да как же не беспокоиться?! Тоже, сказал: понапрасну… Война ведь! Материнское-то сердце все изболелось… Да чтоб ему, проклятому Гитлеру!..

Настасья Петровна всхлипнула и концом платка смахнула непрошеную слезу. Гость аккуратно положил мешок в угол, снял шинель. Он был подтянут, молод. Настасья Петровна любовно вглядывалась в его усталое, потемневшее с дороги лицо, но слезы мешали ей хорошо видеть его.

— Сын ваш герой, — степенно говорил гость, проходя в комнату. — Один в разведку ходит. Недавно благодарность от командования за храбрость получил.

— А у меня еще утром ножик упал, — сказала Настасья Петровна, — ну, думаю, обязательно гость будет. Так и есть. Вот Анюта обрадуется! Да вы присаживайтесь, сейчас я чаек вскипячу. Чаек попьем, а там и Анюта с завода явится. И Витюшка, внучек, тоже скоро прийти должен. Собаку он воспитывает, все науки с ней прошел, нынче в Красную Армию передает. Тоже от отца отстать не хочет!

От чая гость отказался, сказал, что спешит, однако к столу присел. Поговорили о делах фронтовых, о том, как идет жизнь в тылу. Солдат рассказал, что был ранен, лежал в госпитале (одна рука у него и сейчас еще была перевязана) и как выписался — сразу сюда, чтобы выполнить поручение товарища. Судя по всему, это был человек обстоятельный, на все имел свое суждение, Настасье Петровне он понравился.

Придвинувшись к нему поближе, она спросила, понизив голос и заглядывая ему в глаза:

— Ну, как там, голубчик, на фронте-то, трудно?

— Трудно… — медленно вымолвил он. — Силен немец…

— Да что ты это говоришь?!

— Верно говорю. Сила у него, самолеты, техника…

— А у нас что? Не самолеты разве?