«Без права на ошибку. Книга о военной разведке. 1943 год»

Без права на ошибку. Книга о военной разведке. 1943 год (fb2) - Без права на ошибку. Книга о военной разведке. 1943 год 4861K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Иванович Лота

Лота Владимир  Без права на ошибку. Книга о военной разведке. 1943 год

Военным разведчикам, с честью выполнившим свой долг накануне и в годы Великой Отечественной войны, посвящается

ПРЕДИСЛОВИЕ

Движение Времени остановить невозможно. Многие события уходят в прошлое, теряют четкие очертания и постепенно забываются. Время, и не только оно, пытается стереть в нашей памяти подвиги соотечественников, которые в годы Великой Отечественной войны самоотверженно защищали Родину от немецко-фашистских захватчиков. Многие из них погибли смертью храбрых. Вечная им память!

Время, как ни странно, не только неумолимо размывает четкое представление о прошлом, но и способствует открытию новых, ранее, по различным причинам, неизвестных героев. Медленно, словно из небытия, появляются имена тех, кто в годы войны работал в советской военной разведке. Они были офицерами и вольнонаемными Главного разведывательного управления. Они никогда не говорили о себе и о своей работе. Обязательства перед разведкой и личная скромность — вот основные, но далеко не все причины, из-за которых мы ничего не знали о существовании этих достойных уважения соотечественников, а также о том, чем они занимались в годы войны.

Время, постепенно отделившее нас от событий Великой Отечественной, от ее огненных лет, позволило в конце XX века приоткрыть некоторые секретные материалы военной разведки и впервые рассказать об отдельных операциях ее сотрудников в борьбе против фашистской Германии. Подвиги разведчиков привлекли внимание не только наших рядовых соотечественников, но и руководителей новой России. В результате — военным разведчикам Вере Волошиной, Яну Черняку и Артуру Адамсу за мужество и героизм, проявленные при выполнении специальных заданий, было присвоено высокое звание Героя России. Честь им и слава.

В книге «Секретный фронт Генерального штаба» впервые были названы имена и фамилии офицеров и генералов военной разведки, в 1939–1941 годах добывших сведения о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз. В той же книге рассказывалось о том, как были получены сведения о планах германского военного командования по захвату Москвы, Сталинграда и Кавказа. Вспоминая, например, сентябрьские дни 1941 года, участник битвы за Москву офицер оперативной агентурной разведки Виталий Никольский, ставший после войны генерал-майором, писал: «…Грянула битва за Москву. Сравнительно небольшими группами мы переправляли своих разведчиков за линию фронта. У меня и по сей день ощущение, что на пузе прополз все леса да пригорки в районе Михайловки, Плавска, Богородицкой… Я сопровождал эти группы иногда сам, иногда с местными жителями. А потом, попрощавшись за линией фронта, возвращался назад, рискуя сгинуть от шальной пули, от вражеской засады, от предательства. Но всегда знал, что тем, кого повел в тыл, неизмеримо хуже. И трагедий пережил немало, иногда от группы в 30–40 человек уже через три дня оставались единицы…»

Книга «Без права на ошибку» написана на основе документальных материалов. Хорошо известно, что в мире спецслужб уважают лишь ту разведку, о которой меньше всего известно. Такова цена безопасности и эффективности работы нашей службы. Поэтому в книге рассказано лишь о некоторых операциях, проведенных ГРУ, и названы имена далеко не всех военных разведчиков, действовавших за пределами нашей страны в 1943 году.

Чем был знаменателен этот военный год для советской военной разведки? Какие сведения удалось добыть ее сотрудникам о фашистской Германии и как эти сведения способствовали трудным победам Красной Армии на советско-германском фронте? Ответы на эти вопросы можно найти в рассекреченных документах, приведенных в этой книге.

1943 год в исторической памяти нашего народа сохранился как год грандиозного Курского сражения. В случае поражения под Курском Москва могла вновь оказаться в тяжелом, если не безвыходном, положении. Этого не произошло. К разгрому немецких танковых армий на Курской дуге советская военная разведка имела непосредственное отношение. Офицеры-разведчики ГРУ нашли ключи к операции вермахта, которую Гитлер назвал «Цитадель», и эта «Цитадель» была разрушена.

В 1943 году советская военная разведка вынуждена была включиться в радиоигру против гестапо. Эту сложную операцию противник начал против Главного разведывательного управления, захватив советских военных разведчиков Леопольда Треппера, Анатолия Гуревича и некоторых других. Немцы стремились использовать каналы Главного разведывательного управления для внедрения стратегической дезинформации, направленной на раскол союза стран антигитлеровской коалиции. Это была тонкая, искусная и высокопрофессиональная борьба. Используя современную терминологию, эту радиоигру можно назвать виртуальной войной, однако ставки — судьбы народов и государств были вполне реальными.

Радиоигра гестапо против ГРУ началась в феврале 1943 года и завершилась полной победой советских разведчиков в июне 1945 года. В истории лучших специальных служб мира подобной успешной операции никто никогда не проводил. Благодаря ГРУ все попытки германского руководства поссорить Сталина, Рузвельта и Черчилля были своевременно разгаданы и блокированы. Ослабить взаимодействие СССР, США и Великобритании в борьбе против фашистской Германии гестаповцам до конца Второй мировой войны так и не удалось.

Офицеры — разведчики ГРУ в 1943 году провели еще одну уникальную операцию. Благодаря усилиям советской военной разведки союзники СССР по антигитлеровской коалиции — США и Великобритания во время Тегеранской конференции приняли на себя окончательное обязательство об открытии в 1944 году второго фронта.

В 1943 году военная удача оказалась в руках бойцов и командиров Красной Армии, накопившей боевой опыт, подавившей страх перед немцами и его танками, испытавшей вкус желанной победы, поверившей в свои силы. Впереди были наступательные операции. На советско-германском фронте, как в гигантском кратере огненного вулкана, плавилась сталь, закалялись души бойцов, формировались новые условия войны. Они выдвигали перед военной разведкой новые задачи, требовали исключительной оперативности в работе, четкости и высокой результативности. Разведка должна была своевременно выявлять особенности обороны противника, добывать сведения о том, откуда и в каком количестве он перебрасывает резервы, какую новую боевую технику немцы планируют бросить против Красной Армии? Цена каждого разведывательного донесения была чрезвычайно высока. Противник был силен и хорошо вооружен. Он мог снова захватить стратегическую инициативу. Разведка, как и в первые годы войны, не имела права на ошибку…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОБРЕЧЕННАЯ «ЦИТАДЕЛЬ»

Благодаря блестящей работе военной разведки весной 1943 года мы располагали рядом важных сведений о группировке немецких войск перед летним наступлением. Хорошо работающая разведка была также одним из слагаемых в сумме причин, обеспечивших успех этого величайшего сражения.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков

Глава первая. Поиск оптимальной структуры

В конце 1942 года кто-то внушил Сталину, что в разведотделах штабов армий и фронтов не хватает опытных специалистов, нет в достаточном количестве экипировки, много провалов, увеличился поток дезинформационных сведений о противнике.

Верховный Главнокомандующий прислушался к советам окружавших его специалистов и в октябре 1942 года подписал приказ, где говорилось, что в «целях упорядочения и улучшения работы военной разведки» ГРУ выделяется из состава Генштаба и вновь, как это было в 1934–1940 годах, подчиняется наркому обороны, то есть И. В. Сталину. На ГРУ возлагалась ответственность за ведение «агентурной разведки иностранных армий, как за границей, так и на временно оккупированной противником территории СССР»[1].

Для упорядочения и улучшения работы войсковой разведки в Генеральном штабе было сформировано новое самостоятельное управление. На первый взгляд значимость войсковой разведки приподнималась, но это было не так. Дело в том, что этим же приказом Сталина разведывательным отделам штабов фронтов и армий было запрещено вести самостоятельную агентурную работу за линией фронта.

Силы и средства оперативной разведки были переданы органам НКВД. Офицеров разведки, вплоть до капитана, отправили в войска, остальных — в распоряжение Главного разведывательного управления Министерства обороны.

Ломать — не строить. Ветераны военной разведки, работавшие в ГРУ в те годы, утверждают, что это решение Сталина нанесло разведке серьезный урон. Командиры Красной Армии различных степеней лишились оперативной информации о противнике, вынуждены были вслепую планировать операции, наносить удары не в том направлении, в котором бы следовало. Без разведки армия ослепла. Такое положение сохранялось около полугола.

По настоятельным просьбам командующих ряда фронтов в апреле 1943 года И. В. Сталин подписал новое распоряжение по реорганизации военной разведки. Наряду с Главным разведывательным управлением было создано Разведуправление Генерального штаба Красной Армии. Основные цели нового управления — «руководство войсковой и агентурной разведкой фронтов, регулярная информация о действиях и намерениях врага и проведение дезинформации противника».

Начальником нового управления был назначен генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов. Главным разведывательным управлением с августа 1942 года управлял генерал-лейтенант И. И. Ильичев.

Генерал-лейтенанты Ильичев и Кузнецов руководили двумя структурами военной разведки до конца Великой Отечественной войны.

Согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования от 3 апреля 1943 года перед военной разведкой были, в частности, поставлены следующие задачи: постоянно следить за всеми изменениями в группировке войск противника; своевременно определять направления, на которых он проводит скрытное сосредоточение войск, и особенно танковых частей; добывать сведения о состоянии военной промышленности Германии и ее сателлитов; оценивать производительность танковых, авиационных, артиллерийских и других заводов; не допустить появления на советско-германском фронте новых видов оружия, над созданием которых работали немецкие ученые.

Глава вторая. Резидент «Брион» докладывает…

…23 февраля 1943 года в советском посольстве в Лондоне проходил дипломатический прием. Он был организован в связи с 25-й годовщиной Красной Армии.

Официально прием проводил советский посол И. Майский. В подготовке этого торжественного мероприятия принимали участие военный атташе в Великобритании генерал-майор Иван Скляров, а также руководители советских военной и военно-морской миссий.

На прием было приглашено 1250 человек. Не все смогли прибыть на торжества. Но большинство — 900 человек — руководители основных британских министерств, военные дипломаты и другие важные лица в назначенное время оказались в советском посольстве.

Майский лично встретил жену и дочь премьер-министра Великобритании Черчилля, который из-за болезни не смог прибыть на прием.

Вместе с Майским гостей встречал генерал-майор Скляров. Он был элегантен и своим присутствием подчеркивал значимость советского посла Ивана Михайловича Майского, которого в лондонских политических и дипломатических кругах хорошо знали и уважали. Ему предсказывали большую карьеру в дипломатической службе из-за умелой, как считали в британской столице, организации связи между У. Черчиллем и И. Сталиным. С началом войны Германии против Советского Союза эта линия связи работала бесперебойно. Впрочем, прогнозы лондонских аналитиков оказались правильными. Прием, который проводил Майский в советском посольстве, был последним официальным мероприятием, которое он возглавлял от имени советского правительства. Весной И. М. Майский был вызван в Москву и назначен на должность заместителя народного комиссара иностранных дел СССР.

Генерал-майор И. Скляров прибыл в Лондон в июне 1940 года. Будучи советским военным атташе, он установил дружеские отношения с иностранными военными дипломатами, регулярно посещал британское военное ведомство, где его хорошо знали и по мере возможности старались оказывать помощь в его представительской деятельности.

По складу характера Скляров был человеком неторопливым, рассудительным и осторожным в своих оценках. Консервативным британцам эти черты характера русского генерала, видимо, нравились, и они охотно поддерживали с московским военным атташе хорошие отношения. Многие понимали, что генерал Скляров выполняет не только представительские функции, но и занимается сбором сведений о вооруженных силах фашистской Германии. Поскольку СССР и Великобритания были союзниками в борьбе против Германии, некоторые британские офицеры передавали Склярову сведения разведывательного характера о немецкой армии.

Генерал знал цену тем сведениям, которые он и его подчиненные по крупицам собирали в Лондоне. До назначения на должность военного атташе Скляров прошел хорошую жизненную и военную школу. Родился он в 1901 году в слободке Погромец Ново-Оскольского района Курской области в крестьянской семье. В 1919 году добровольно вступил в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии. После Гражданской войны окончил Ленинградскую артиллерийскую школу, проходил службу на различных командных должностях. В 1935 году окончил

Военную академию моторизации и механизации имени И. В. Сталина, а через четыре года завершил обучение в Академии Генерального штаба.

В военную разведку Скляров был отобран в 1939 году, прошел специальную подготовку и был направлен в командировку в Лондон. За три года пребывания в британской столице Скляров в достаточной степени овладел английским языком и мог вполне сносно общаться с британцами и иностранными военными дипломатами, работавшими, как и Скляров, в Лондоне…

В советское посольство продолжали съезжаться именитые гости. Как всегда, точно в указанное время прибыли министр иностранных дел Англии лорд Антони Иден, генерал Далтон, представители Индии, Южной Африки и Австралии, командующий войсками метрополии генерал Педжет, заместители начальников штабов военного и воздушного министерств Великобритании, командующие бомбардировочной, истребительной, береговой авиацией армейского взаимодействия.

Из других высших лиц Великобритании на приеме присутствовали влиятельные лорды Крофт и Бивербрук, командующий канадскими войсками Макноут, заместитель командующего американскими войсками в Великобритании генерал Эндрюс, руководитель польского правительства Сикорский и его заместитель Комарницкий, а также все военные атташе иностранных государств, аккредитованные в Великобритании.

Отличился помощник военного атташе Швеции. Он впервые прибыл на прием в полной парадной военной форме, хотя за все время работы в Лондоне ни разу ее не надевал. Вероятно, это был особый знак уважения молодого шведа, выраженный Красной Армии, которая вела кровопролитные бои против германских войск в районе Воронежа, Орла, Белгорода и других русских городов…

Военные атташе подходили к генералу Склярову, поздравляли его с очередной годовщиной Красной Армии.

Подошел и представитель польского правительства Комарницкий. Он тоже поздравил Склярова с праздником. Все выглядело чинно, как предписывал дипломатический протокол. Но не больше. Скляров почувствовал, что отношение польских дипломатов к нему стали прохладными. На прием не прибыл начальник польской военной разведки, не было и подполковника Станислава Гано, с которым сотрудники Склярова в течение 1942 года поддерживали тесные контакты. Через Гано осуществлялся активный обмен разведывательной информацией о фашистской Германии и ее войсках на Восточном фронте.

Причину возникшего похолодания поляков к представителям СССР, работавшим в Лондоне, Скляров хорошо знал. Она состояла в том, что по мере наращивания успехов войск Красной Армии на советско-германском фронте укреплялись отношения СССР с представителями польских сил сопротивления, создававших на территории России свою армию. Поляки, обосновавшиеся в Лондоне и претендовавшие на ведущую роль в делах будущей Польши, стали ощущать, что теряют перспективу и могут оказаться после войны не у дел. Они ориентировались на США и Великобританию и поэтому, видимо, не без подсказок со стороны, стали сокращать свои контакты с советскими представителями. Гано, как не без основания полагал Скляров, получил строгие указания — прекратить сотрудничество с советской военной разведкой и приостановить передачу русским разведсведений по Германии.

Генерал И. Скляров, как и подобает в такой ситуации, поблагодарил Комарницкиго за поздравления. Поляк, скупо улыбнувшись, быстро отошел в сторону.

Скляров отвечал на многочисленные вопросы военных гостей, среди которых, в чем он не сомневался, было немало военных разведчиков иностранных государств. Все разговоры велись вокруг успехов Красной Армии в борьбе против немецких войск. Поражение немцев под Сталинградом всех восхищало. Это было вполне естественно. Но отдельные проблемы, которые многие гости пытались обсуждать с генералом Скляровым, не нравились советскому военному атташе. Ему приходилось отвечать на вопросы о том, как при таких темпах наступления Красная Армия справляется с переброской резервов, сколько у Красной Армии свежих дивизий, как устраивается быт солдат и офицеров в ходе наступления? Как подвозится питание для войск во время распутицы? Как доставляются боеприпасы в районы боевых действий?

Скляров понимал, что вопросы задаются гостями с целью получения сведений о конкретных планах советского командования на весну и лето 1943 года. Видимо, успехи Красной Армии на Восточном фронте были для многих неожиданными. Британских военных и представителей других стран, присутствовавших в посольстве, беспокоило целенаправленное продвижение Красной Армии на Запад, чего они тоже не ожидали и начинали опасаться.

Во время приема Скляров встретился с начальником чехословацкой военной разведки полковником Франтишеком Моравцем и попросил его выяснить, какие переброски войск с запада на восток немцы осуществили в феврале 1943 года. Моравец обещал через несколько дней передать полное расписание германской армии, составленное по данным чехословацкой и британской военных разведок. Скляров знал, что полковник Ф. Моравец поддерживает, как и польский разведчик подполковник Станислав Гано, постоянные контакты с британской военной разведкой. Сотрудничеству в области обмена информацией о противнике это не мешало. Наоборот, данные, собранные во Франции, Бельгии, Польши и Чехословакии, проходили в разведслужбах этих стран тщательную проверку и корректировку, что только повышало их достоверность.

Через несколько дней, прошедших после приема, полковник Ф. Моравец выполнил свое обещание и передал для Генерального штаба Красной Армии уточненное боевое расписание германской армии. Сведения чехословацкой военной разведки получили в Генштабе, как всегда, высокую оценку.

В любом сражении победы добивается тот полководец, который своевременно разгадал замыслы противника, выявил его силы, места их сосредоточения и перед решающим боем смог нанести сокрушительный превентивный удар.

Обрабатывая донесения разведки, ежедневно поступавшие из ГРУ в Генеральный штаб в марте 1943 года, аналитики обратили внимание на то, что германское командование перебрасывает на Восточный фронт свежие силы. Немецкие дивизии покидали места дислокации во франции, Бельгии и Нидерландах. Из западных районов Германии эшелоны тоже интенсивно направлялись на Восток. Об этом сообщали резиденты ГРУ И. Скляров («Брион»), А. Сизов («Эдуард»), Ш. Радо («Дора») и другие. Необходимо было установить, где немецкое командование сосредоточивает свежие дивизии на советско-германском фронте?

Все данные, поступавшие в ГРУ, тщательно анализировались и на их основе готовились специальные донесения для Генерального штаба. Постепенно вырисовывалась картина, позволявшая сделать вывод: противник накапливает свои силы в районах Орла и Белгорода.

Ставка Верховного Главнокомандования после успеха под Сталинградом намечала в летней кампании 1943 года разгромить немецкие группы армий «Центр» и «Юг», освободить Левобережную Украину, Донбасс и восточные районы Белоруссии. Но для того чтобы добиться такого решительного успеха, необходимо точно знать замыслы германского командования. Перед военной разведкой была поставлена конкретная задача — узнать планы противника на лето 1943 года и выявить замыслы ведения войны на советско-германском фронте.

28 марта 1943 года генерал-майор Скляров сообщил, что проверенный источник военной разведки «Долли» сообщил о результатах переговоров министра иностранных дел Германии Риббентропа и Муссолини, которые проходили в Риме. Переговоры проводились по указанию Гитлера. В ходе встречи с итальянским министром иностранных дел, сообщал Скляров, Риббентроп потребовал от Муссолини «тотальных военных усилий» в 1943 году. Муссолини согласился с требованиями Германии, «…обещал увеличить число итальянских рабочих, направляемых на германские военные заводы, до 750 тыс. человек».

Скляров сообщал, что, по данным источника, после поражения под Сталинградом германские дипломаты активизировали дезинформационные мероприятия, направленные на ослабление или раскол антигитлеровской коалиции. «В связи с этим, — сообщал «Долли», — Риббентроп сказал Муссолини, что еще не настало время начинать мирные переговоры с западными странами, но распространение таких слухов необходимо уже начинать».

Информация «Долли» имела большое значение. Во-первых, источник сообщал о том, что Германия в 1943 году планирует организовать тотальную мобилизацию всех своих сил для достижения победы на Востоке.

Во-вторых, «Долли» сообщал, что в Германии, судя по переговорам Риббентропа и Муссолини, ощущается нехватка рабочей силы, для пополнения которой Германия намерена использовать сотни тысяч итальянцев и рабочих из других стран.

И самое главное, что вытекало из сообщения «Долли», — Германия планирует летом 1943 года нанести Красной Армии «сильный удар», который заставит Советский Союз пойти на мирные переговоры.

В маленьком сообщении источника была еще одна важная информация политического характера, которую агент точно подметил в выступлении Риббентропа и сообщил о ней в Центр. Германия планировала незамедлительно активизировать дипломатические и пропагандистские акции, направленные на ослабление антигитлеровской коалиции. Все акции в этом направлении, к проведению которых должны были подключиться итальянцы и, видимо, другие союзники Гитлера, должны были проходить под лозунгом «тотальной войны против большевизма».

В 1943 году появление тезиса о «большевистской угрозе» было опасной пропагандистской акцией, точно нацеленной в ахиллесову пяту антигитлеровской коалиции.

29 марта в Центр поступило донесение резидента советской военной разведки Шандора Радо из Швейцарии. Он сообщал:

«…Начиная с середины апреля 1943 года на Восточный фронт начнут поступать первые новые танковые дивизии, которые Гудериан формирует в самой Германии и генерал-губернаторстве. Гудериан намерен, начиная с 15 апреля, передавать главному командованию вермахта каждые 15 дней по одной новой танковой дивизии.

…Немецкое главное командование считает, что в связи с оттепелью потребуется еще несколько недель для организации между Орлом и Ростовом тылов и для полного восстановления боевых сил».

Данные, поступавшие от резидентов ГРУ в марте и начале апреля 1943 года, позволяли предположить, что немецкое командование может воспользоваться создавшимся положением между Белгородом и Орлом, где для вермахта складывались благоприятные условия. С севера над выступом в районе Курска нависали войска немецкой группы армий «Центр». Они создавали в этом районе укрепленный орловский плацдарм. С юга у Белгорода этот выступ охватывали войска группы армий «Юг». Противник мог, накопив силы, внезапным ударом срезать Курский выступ под основание и разгромить оборонявшиеся там войска Центрального и Воронежского фронтов.

Курская дуга имела исключительно важное значение и для оборонявшихся советских войск, которые могли наносить удары по тылам и флангам как орловской, так и белгородско-харьковской группировкам противника.

3 апреля в Центр поступило еще одно донесение от Шандора Радо:

«Намерение генштаба отменить наступление на Курск было отменено Гитлером и Герингом в связи с тем, что немецкое правительство обязалось по дипломатической линии завоевать обратно все исходные позиции летнего наступления прошлого года…»

Неопределенность обстановки заставила Ставку Верховного Главнокомандования 3 апреля направить начальнику военной разведки дополнительные указания, в которых требовалось «…постоянно следить за всеми намерениями и группировками противника и своевременно определять направления, на которых он производит сосредоточение войск, и особенно танковых частей»[2].

В этих же указаниях перед военной разведкой была поставлена задача «…вскрыть резервы противника и их расположение, ход перегруппировки и сосредоточения немецких войск»[3].

Указание Ставки ВГК поступило в ГРУ, опережая на несколько дней важное распоряжение, которое Гитлер подписал в Берлине. Это произошло 15 апреля 1943 года. В тот день Гитлер утвердил приказ № 6 — план летнего наступления германских войск на Восточном фронте. «Я решил, — сказал Гитлер, обращаясь к своим генералам, — как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на всю весну и лето текущего года.

В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира!»[4].

Директивы и приказы Гитлера печатались в нескольких экземплярах и доводились до сведения только представителей высшего военного командования. До остальных генералов только в части их касающейся.

В 1943 году Гитлер стал еще более осторожным и подозрительным. После разгрома резидентур советской военной разведки в Берлине, Брюсселе и Париже он приказал усилить действия против советской разведки в Германии и на территориях всех оккупированных стран, где находились германские войска. Особое внимание уделялось усилению борьбы с советскими разведчиками и партизанами на Украине и в Белоруссии.

Гитлер считал, что, разгромив резидентуры советской разведки во Франции, Бельгии и Германии, он не может считать свои секреты в полной безопасности. Поэтому приказал вести тотальную и жестокую борьбу против коммунистов, евреев, саботажников и разведчиков противника.

Силы германской военной разведки и контрразведки (абвера) были увеличены, подразделения пеленгации оснащены новыми, более мощными и точными установками, расширены полномочия специальных подразделений гестапо, занимавшихся проверкой благонадежности немцев и лиц других национальностей, проживавших на территории Германии. Гестапо, используя захваченного советского разведчика Анатолия Гуревича, начало радиоигру с ГРУ, стремясь дезинформировать советское военное командование относительно замыслов ведения войны на Восточном фронте.

В берлинской каторжной тюрьме Плётцензее в конце декабря 1942 — начале 1943 года были казнены Ильзе Штёбе, Рудольф фон Шелия, Клара Шабель и другие агенты советской разведки. Страх витал над германской столицей, порождая уныние у одних и подталкивая других, честных немцев, к сопротивлению фашистскому режиму. Борьба продолжала ожесточаться. Складывающиеся условия заставляли советских военных разведчиков действовать более профессионально и осторожно. Центр ставил перед своими резидентами новые задачи: выявить вероятность вступления Японии в войну против СССР на стороне Германии и установить, что же планируют США и Великобритания предпринять на Западе против Германии. Сталин с нетерпением ожидал, когда Рузвельт и Черчилль примут окончательное решение и откроют второй фронт.

В апреле 1943 года в Центр поступило сообщение: «Ценный британский источник из Швеции доложил о том, что германский генеральный штаб уверен в том, что союзники в этом году не будут делать попытку высадиться во Франции, Бельгии или Голландии…»

Перспективы с открытием второго фронта в Европе были безрадостными — в 1943 году Советский Союз не мог рассчитывать на высадку экспедиционных сил англо-американцев в Западной Европе.

В первом квартале 1943 года Ставка Верховного Главнокомандования требовала от военной разведки конкретных данных о позиции Японии и возможности вступления японских вооруженных сил в войну против СССР.

Резидентура Рихарда Зорге, которая добывала достоверные сведения о планах японского правительства, была разгромлена еще в конце 1941 года. В 1943 году ценные сведения об отношении Японии к войне против СССР стали поступать в ГРУ из Великобритании и США.

Разведчик «Морис» сообщал, что японское правительство в 1943 году «будет пытаться сохранить нейтралитет с СССР». По его данным, события на Восточном фронте убедили «японское верховное командование, что Германия уже не в состоянии продолжать эффективное сопротивление в течение продолжительного времени и что союзники не намерены закончить войну на каких-либо условиях, кроме капитуляции немецкого и японского правительств».

«Морис» прислал в Москву копию телеграммы японского посла, в которой генерал Осима 20 марта 1943 года убеждал свое правительство в необходимости продолжения мира с СССР любой ценой. «В случае нашего вступления в войну с Россией и поражения Германии, мы будем брошены в руки Англии и США, и особенно самой России…» — писал японский посол.

В марте германский министр иностранных дел провел несколько встреч с японским послом в Берлине. Результаты этих закрытых переговоров также стали известны советской военной разведке. Японский посол генерал Осима внимательно выслушивал Риббентропа, обещал подробно проинформировать японское правительство о планах Германии на лето 1943 года. Он это и делал по своим дипломатическим каналам. Один из советских военных разведчиков сообщал в Центр:

«Осима проинформировал свое правительство о встречах с Риббентропом. По его данным, Германия скоро начнет новое контрнаступление на Восточном фронте. По оценке японского посла, Германия не сможет захватить снова всей потерянной территории и никогда не победит Россию».

Сведения о политических установках Риббентропа, одобренных Гитлером и переданных Муссолини и генералу Осима, сообщения из Стокгольма, Анкары, Лондона и Вашингтона о планах союзников СССР по антигитлеровской коалиции и о сроках открытия второго фронта в Европе в начале 1943 года представляли исключительный интерес.

Политический кроссворд накануне летней кампании 1943 года был, как никогда, сложен и замысловат.

Германия и Советский Союз продолжали войну в условиях тайных международных интриг, в которых принимали участие США, Великобритания, Ватикан, Испания, Турция и Япония. Победить в этой войне должен был тот, кто имел больше сведений о замыслах как противников, так и союзников. Победить должен был сильнейший.

Отсутствие второго фронта развязывало руки Германии, увеличивало ее возможности по ведению активных боевых действий в Европе, позволяло немецкому Верховному командованию перебрасывать войска с запада на восток, оставляя минимально необходимое количество дивизий во Франции, Бельгии, Польше, Австрии и других оккупированных Германией западных государствах.

Предстоящие летом 1943 года битвы должны иметь решающее значение. По данным советской военной разведки, можно было сделать вывод о том, что Гитлер попытается максимально использовать оставшиеся у Герма-

НИИ и у ее союзников возможности для достижения победы на Востоке.

Данные военной разведки о сосредоточении крупных немецких сил в районе Орла и Белгорода были правильно оценены в Ставке. 8 апреля Г. К. Жуков по заданию Ставки вылетел в район Курской дуги. Изучив обстановку, он доложил И. В. Сталину свои соображения о возможных действиях Красной Армии: необходимо измотать «противника на нашей обороне», выбить «его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добить основную группировку противника»[5]. Таков был первоначальный общий замысел предстоящего Курского сражения.

Начальник Генерального штаба А. М. Василевский разделял точку зрения Г. К. Жукова. Сведения, которые А. М. Василевский ежедневно получал из Главного разведывательного управления, говорили о том, что немцы готовятся в районе Курской дуги к серьезному сражению, которое по своим масштабам может стать крупнее Сталинградской битвы.

12 апреля в Ставке состоялось совещание, на котором было принято предварительное решение о переходе советских войск в районе Курской дуги к преднамеренной обороне. В последующие дни вопрос об организации обороны на Курской дуге многократно обсуждался на совещаниях в Ставке. Сведения, которые поступали от источников военной разведки, позволяли уточнять и совершенствовать план предстоящих боевых действий.

Несмотря на принятые Гитлером меры предосторожности, сведения о предварительных замыслах германского военного командования на Восточном фронте все чаще стали поступать в Москву от зарубежных резидентов ГРУ.

Через день после подписания Гитлером приказа № 6, то есть 16 апреля 1943 года, генерал-майор И. Скляров сообщил из Лондона:

«По данным источника Дюбуа можно предполагать, что ОКБ пришел к решению, что при настоящей стратегии не только возможно, но также необходимо начать новое большое наступление на Востоке. Основанием для такого решения ОКБ, с одной стороны, является обоснованное предположение, */ш0 вторжение союзников на Западе в этом году вероятно против Сицилии и Южной Италии, Крита или Греции, однако эти действия не должны отвлечь главные силы Германии.

С другой стороны, у ОКБ есть мнение, что Красная Армия оперирует пока еще зимними силами и что ОКБ имеет шанс добиться решительного успеха в этом году. Поэтому летнее немецкое наступление на Востоке должно быть последней попыткой ОКБ после этого наступления получить свободу действий, которую он потерял тем, что большая часть сухопутных войск Германии все еще занята на Востоке.

Концентрация немецких войск в районе Белгорода и Орла доказывает, что немцы хотят использовать этот сектор для крупного наступления, общее направление которого должно привести примерно в район Воронежа. Это предполагаемое направление наступления привело бы немецкие армии в район Москвы, против ядра сил Красной Армии.

По замыслам ОКБ, Кавказский фронт должен отойти на задний план.

Вопрос, имеет ли ОКБ такие силы в своем распоряжении для наступления, с тем чтобы этим наступлением добиться стратегического успеха, будет также освещен…»

На основании имевшихся в его распоряжении агентурных сведений Скляров доложил в Центр полные данные (по состоянию на март 1943 года) о количестве и качестве имевшихся в Германии резервов, а также сообщил о результатах совещания имперского комитета, ведающего вопросами производства всех видов вооружений, которое состоялось в конце марта 1943 года.

В работе совещания, которое проходило под председательством Геринга, приняли участие представители круп-нейших промышленных групп Германии, руководители основных министерств, связанных с производством оружия, боевой техники и боеприпасов.

«На совещании, — сообщал Скляров, — была принята следующая программа по производству основных вооружений на ближайшие 6 месяцев 1943 года:

1. Выдержать производство самолетов на среднем уровне прошлого года.

2. Увеличить производство орудий на 16 %.

3. Сохранить количество бронедивизий на достигнутом уровне и полностью оснастить их боевой техникой.

4. Увеличить производство транспортных средств, особенно паровозов, вагонов и платформ, для переброски личного состава и боевой техники…»

Отдельно рассматривался вопрос о производстве новых моделей танков.

Сведения от «Бриона» продолжали поступать в Центр бесперебойно. В 1943 году они имели особую ценность, так как своевременно раскрывали замыслы германского военного командования по ведению войны на советско-германском фронте.

Глава третья. Неожиданное решение союзников

В марте 1943 года британский премьер-министр У. Черчилль сообщил И. Сталину о том, что он назначил генерал-лейтенанта К. Мартеля главой Британской военной миссии в Советском Союзе. Мартель был кавалером ордена Бани 3-й степени, ордена «За боевые заслуги», креста «За военные заслуги», занимал высокие посты в британской армии, командовал дивизией до сражения у Дюнкерка, а перед назначением в Москву командовал Королевскими бронетанковыми силами. Черчилль писал Сталину: «Посылая в Советский Союз выдающегося офицера с замечательным послужным списком, я подчеркиваю большую важность, которую придаю тесному сотрудничеству между нашими странами, и предоставляю в ваше распоряжение одного из моих лучших офицеров, которому я прошу оказать полное доверие…»

Генерал К. Мартель действительно был «выдающимся офицером» и в Москве ему был оказан соответствующий прием.

После назначения Мартеля на должность главы Британской военной миссии в Москве британский премьер-министр сообщил Сталину 30 марта о том, что президент США Рузвельт и он, Черчилль, «…с величайшей неохотой пришли к выводу о невозможности обеспечить соответствующую защиту следующего конвоя в Россию и о том, что без такой защиты не имеется ни малейших шансов на то, что какие-либо из кораблей достигнут вашей страны ввиду известных германских приготовлений для их уничтожения. Поэтому были отданы распоряжения о том, чтобы отложить отправку мартовского конвоя».

Черчилль обещал активизировать поставки «снабжения южным путем». В заключение своего послания, направленного в Москву 30 марта, британский премьер сообщал Сталину: «Мы имеем основания надеяться, что увеличение будет прогрессировать и что цифры на август достигнут 240 тысяч тонн.

Если это будет достигнуто, то размеры ежемесячных поставок увеличатся за 12 месяцев в восемь раз. Далее, Соединенные Штаты существенно увеличат поставки через Владивосток. Это в некоторой степени смягчит как ваше, так и наше чувство досады по поводу перерыва в отправке северных конвоев».

Решение Черчилля и Рузвельта было неожиданным. Оно произвело на Сталина негативное впечатление. Красная Армия после значительных потерь боевой техники и расходования огромного количества боеприпасов в ходе разгрома немцев под Сталинградом нуждалась в дополнительных поставках союзников. В то же время послание из Лондона говорило Сталину о том, что стремление Гитлера перерезать путь северным конвоям союзников можно понимать как косвенное доказательство того, что Гитлер готовится к крупной наступательной операции на советском фронте. Где будет нанесен новый удар вермахта, предстояло установить советской военной разведке.

В тот же день И. В. Сталин направил У. Черчиллю ответное письмо:

«Получил ваше послание от 30 марта с сообщением о том, что нужда заставляет вас и г. Рузвельта отменить посылку конвоев в СССР до сентября. Я понимаю этот неожиданный акт как катастрофическое сокращение поставок военного сырья и вооружения Советскому Союзу со стороны Великобритании и США, так как путь через Великий океан[6] ограничен тоннажем и мало надежен, а южный путь имеет небольшую пропускную способность, ввиду чего оба эти пути не могут компенсировать прекращение подвоза по северному пути. Понятно, что это обстоятельство не может не отразиться на положении советских войск».

12 апреля Сталин сообщал Черчиллю: «Сегодня я принял генерал-лейтенанта Мартеля, который вручил мне ваше письмо. Конечно, генералу Мартелю будет оказано всяческое содействие для ознакомления с Красной Армией и ее боевым опытом».

В эти же дни Сталин получил от начальника ГРУ строго секретное специальное донесение. В нем говорилось о том, что британский премьер-министр У. Черчилль потребовал от своей военной разведки представить ему «оценку возможных намерений и планов Германии в русской летней кампании 1943 года».

Доклад, подготовленный для Черчилля, оказался в руках сотрудника советской военной разведки и по специальной радиосвязи был направлен в Центр. На его основе по указанию начальника ГРУ генерал-лейтенанта И. Ильичева срочно были подготовлены спецдонесения для Сталина и начальника Генерального штаба. Так Ста-лин впервые узнал о том, что же еще, кроме посланий из Москвы, читает британский премьер У. Черчилль.

Этот уникальный документ слишком велик по объему даже для изложения. Однако его пятый пункт, посвященный ситуации, складывавшейся на советско-германском фронте в районе Курской дуги, все-таки заслуживает внимания.

Британские военные аналитики докладывали своему премьер-министру, что в середине марта британской военной разведкой была зафиксирована большая концентрация немецких «бронедивизий к северо-востоку от Курска, возможно, для наступательных действий и, вероятно, немцы будут концентрировать силы для устранения Курского выступа. Это должно укоротить их линию и возвратить им оборону, которую они удерживали в этом районе прошлой весной…»

Это предположение заслуживало особого внимания. Оно подтверждало сообщения советской военной разведки из Анкары, Женевы, Стокгольма, Токио и других столиц.

Сведения, поступавшие от генерал-майора И. Склярова в феврале — апреле 1943 года, несомненно представляли большую ценность для Генерального штаба, занимавшегося планированием операции советских войск на лето 1943 года.

При расчетах в Генеральном штабе пришли к выводу, что Германия, по данным всех видов советской военной разведки, сосредоточивает значительные силы в районе Курской дуги. На Курском выступе, который имел протяженность 550 км, закрепились войска Центрального и Воронежского фронтов. Так с помощью данных военной разведки начала постепенно создаваться база для второй после Сталинградской битвы победы Красной Армии.

Своевременные, точные и полные данные, добытые военной разведкой в 1-м квартале 1943 года, были полностью учтены Ставкой ВГК. Советские войска заблаговременно перешли к обороне, создали многоэшелонированные боевые порядки, сосредоточили необходимые резервы, чтобы обеспечить переход советских войск в решительное наступление в критический для противника момент сражения.

Военная разведка также добыла сведения о том, что немецкие армии будут вооружены новыми образцами танков, самоходных установок, новыми типами самолетов, имевших более высокие боевые характеристики.

По данным источников резидентуры генерал-майора Ивана Склярова, немцы в случае неудачного исхода сражения под Курском готовились применить на Восточном фронте химическое оружие. Предостережение разведки базировалось на точных данных о производительности немецких химических заводов, на сведениях о переброске и складировании в отдельных районах, приближенных к Восточному фронту, химических авиационных и артиллерийских боеприпасов.

Благодаря усилиям военной разведки были установлены типы химических отравляющих веществ, которые Гитлер планировал использовать против русских (как оказалось позже, и британских) войск, добыты их точные химические формулы и описание установок по производству химических боеприпасов.

Генерал-майор Иван Скляров смог так организовать работу резидентуры, что в его руки стали поступать копии военных сводок, которые ежедневно направлялись британским военным ведомством У. Черчиллю. В этих обобщенных данных излагалась прежде всего оценка ситуации на Восточном фронте.

14 апреля Скляров сообщил в Москву, что британцы «перехватили приказ германским ВВС восточного командования (группировка ВВС, оперировавшая примерно от Смоленска до Курска), в котором указывается, что передовые подразделения для операции «Citadella» могут начать подготовку к операции.

На основе этих данных британские аналитики из воздушного министерства пришли к выводу, что германский 8-й воздушный корпус включен в эту операцию, и полагают, что указанные передовые части будут выдвинуты из Германии. Эта операция может быть ядром будущего наступления против Курского выступа».

В середине апреля из Швеции поступили сведения о расположении штабов командующих немецкими армиями, которые будут привлечены к Курскому сражению…

Гитлер продолжал подготовку сражения под Курском. Он был обеспокоен возможной высадкой союзников в Европе, но полагал, что до 1 июля ничего серьезного на Западном фронте не произойдет. Неизвестно, откуда такие сведения получил «Долли», но эти данные, поступившие в Москву 17 апреля 1943 года от Склярова, говорили о том, что возможное наступление немцев под Курском может начаться не раньше 1 июля. Для Гитлера это был приблизительный срок принятия окончательного решения о дате и часе начала сражения.

Как оказалось, Гитлер до 3 июля никому не сообщал о том, когда он примет окончательное решение о начале германского наступления на курском направлении…

К концу апреля 1943 года советская военная разведка точно установила, что генеральное наступление немцев летом 1943 года будет проведено на Курской дуге. Большая заслуга в этом генерал-майора И. Склярова, своевременно сообщившего в Центр о том, что Гитлер 15 апреля подписал приказ о подготовке наступления между Орлом и Белгородом.

Резидентура И. Склярова добыла сведения о том, что операция германских войск под Курском получила кодовое наименование «Цитадель». Благодаря усилиям военной разведки был установлен возможный срок, когда Гитлер утвердит дату и час начала сражения под Курском, которое должно было решить судьбу всего восточного похода фашистской Германии.

Глава четвертая. Русский «бастион» на Темзе

В годы Второй мировой войны столица Великобритании была превращена в форпост антифашистских сил, которые боролись против гитлеровской Германии. Об этом в годы «холодной войны» не принято было гово-рить, но это так. Это было вызвано рядом серьезных обстоятельств.

Великобритания, несмотря на тайные дипломатические интриги накануне Второй мировой войны, объявила войну Германии после того, как гитлеровская армия напала на Польшу, и стала активным союзником СССР в борьбе против Гитлера. Необходимость борьбы против сильного противника улучшила отношения между СССР и Великобританией. И Сталин, и Черчилль вынуждены были улыбаться друг другу в поисках взаимовыгодных действий, направленных на разгром фашистской Германии. Однако взаимодействие союзных государств в период войны ограничивалось определенными политическими, экономическими и военными целями, которые хотела бы достичь каждая из сторон.

Британское королевство было отделено от материковой части Европы непреодолимым для германских войск морским валом — английским проливом. В Великобритании были открыты военные миссии всех стран антигитлеровской коалиции. На Британские острова бежали от фашистских режимов, установившихся в Германии, Италии и Венгрии, видные ученые-атомщики Клаус Фукс, Нильс Бор, Ганс Бете, Пауль Дирак, Эдвард Теллер, Отто Фриш и другие. Некоторые из них активно подключились к секретному британскому атомному проекту. Они хорошо знали, что германские ученые проводят исследования, направленные на создание атомной бомбы.

А. Эйнштейн, Э. Теллер, Л. Сциллард, Ф. Жолио-Кюри перебрались в США, где составили основной научно-исследовательский коллектив, возглавивший работы по американскому атомному проекту.

И последнее. Начиная с 1938 года на территории Великобритании, в основном в Лондоне, стали размещаться правительства государств, оккупированных немецкими войсками. Первыми на Британских островах поселились высокопоставленные изгнанники из Чехословакии, затем из оккупированной Польши. К 1941 году в британской столице обосновались представители Югославии, Бельгии, Норвегии, Дании и даже Франции. Это были не простые беженцы из оккупированных фашистами государств. Это были политики, дипломаты и разведчики.

В Лондоне находились посольства всех оккупированных немцами государств, в которых имелись соответствующие отделы и службы.

При посольствах существовали аппараты военных атташе этих государств. Военные атташе Франции, Польши, Чехословакии, Югославии, Норвегии и других стран занимались сбором разведывательной информации о фашистской Германии, ее вооруженных силах, военной промышленности и экономическом потенциале.

В большинстве оккупированных немцами стран остались подпольные разведывательные центры, действовали национальные партизанские отряды, с которыми военные атташе этих государств поддерживали активную связь. Более того, представительства ряда стран, в частности Чехословакии, образовали на британской территории разведывательные отделы, о существовании которых были поставлены в известность соответствующие британские разведывательные и контрразведывательные службы и управления.

Британские военные разведчики установили с военными атташе оккупированных стран тесные контакты и пользовались их обширной информацией, которую передавали разведывательным службам США. Такого сотрудничества военных разведок различных стран история специальных служб до 1943 года не знала. Однако до середины 1942 года в этот «неофициальный антигитлеровский союз военных разведок» советская военная разведка доступа не имела.

В сентябре 1941 года генерал-майор И. Скляров сообщил начальнику Разведуправления Красной Армии о том, что представитель Польши предложил «организовать совместную разведывательную работу» против Германии.

«Для ускорения прохождения важных разведывательных сведений в ближайшем будущем поляки планируют организовать связь по радио между польской военной миссией в Москве и подпольным центром своей военной разведки в Польше.

…Для дальнейшего развертывания разведывательной сети польский штаб обещает создать свои разведывательные группы в тылах немецких войск на территориях, лежащих к востоку от польско-советской границы…»

Открывалась уникальная перспектива получения разведывательных данных от многочисленных разведывательных источников союзных правительств в Лондоне, что могло значительно расширить возможности советской военной разведки. Эта возможность была использована.

По согласованию с британским правительством сотрудник ГРУ майор Александр Сизов («Эдуард») был назначен на должность советского военного атташе при союзных правительствах в Лондоне. Это произошло в январе 1942 года. Начальник ГРУ сообщил генерал-майору И. Склярову о том, что «…получены агреманы от югославского и чехословацкого правительств на майора Сизова. Предложите Сизову приступить к исполнению обязанностей ВАТ СССР при полномочных представительствах этих стран».

В 1942 году майору Александру Федоровичу Сизову было 37 лет. Он родился в крестьянской семье в деревне Дорогуша Кирилловского района Вологодской области. В 1916 году окончил сельскую школу, через 6 лет завершил обучение в школе 2-й ступени и вскоре поступил в Ленинградскую военно-артиллерийскую школу.

В предвоенные годы А. Сизов получил высшее военное образование в Военной академии механизации и моторизации Красной Армии им. И. В. Сталина.

Особыми способностями к изучению иностранных языков Александр Сизов не обладал, но английский выучил сносно, мог и читать, и писать, и говорить. Это, видимо, сыграло важную роль в его жизни — он получил назначение на должность сначала помощника, а затем старшего помощника начальника внешних сношений Народного комиссариата обороны СССР.

После назначения на работу в Лондон и шести месяцев пребывания в британской столице майор А. Сизов мог без особого труда общаться с англичанами, читать британские газеты и журналы, научился понимать передачи английских радиостанций.

С июня по ноябрь 1941 года майор А. Сизов был сотрудником советской военной миссии в Великобритании. В начале 1942 года А. Сизов назначен военным атташе при союзных правительствах в Лондоне.

В служебной характеристике А. Сизова, написанной уже в послевоенные годы, отмечалось, что этот офицер «…за время нахождения в заграничной командировке в должности ВАТ СССР проявил себя энергичным и исполнительным работником. Длительное время работал при полном отсутствии аппарата. С работой военного атташе справлялся…»

В служебной характеристике майора А. Сизова правильно сказано, что он «длительное время работал при полном отсутствии аппарата». Это означало, что военный атташе А. Сизов не имел в Лондоне помощников. Впрочем, в ту пору он был единственным в Великобритании военным атташе в звании «майор».

Что же смог сделать военный разведчик Александр Сизов в 1943 году, накануне Курской битвы? Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к некоторым статистическим данным.

Прежде всего следует сказать, что Сизов в течение 1942 года установил дружеские отношения с помощником военного атташе Чехословакии подполковником Л. Свободой и начальником военной разведки этой страны полковником Ф. Моравцем. За 1943 год от чехословацких коллег, которые имели на оккупированной территории своей страны и за ее пределами достаточно разветвленную агентурную сеть, А. Сизов получил 14 папок секретных материалов о положении в Германии, о производительности основных германских заводов, выпускавших танки, самолеты и артиллерийские орудия.

Полковнику Моравцу, прибывшему в Лондон в 1939 году, в ГРУ присвоили псевдоним «Барон». Моравец имел в своем подчинении 12 офицеров чехословацкой разведки. Заместителем Ф. Моравца был майор Штанк Мюллер, во Франции действовал чешский разведчик майор Батрик, на Балканах — полковник Пинкет.

«Барону» подчинялся разведотдел чешской бригады во главе с капитаном Розенблюмом. Разведсведения для Моравца добывали подчиненные майора Слама — начальника 2-го отделения министерства обороны Чехословакии в Лондоне. Материалы этого отдела были доступны только начальнику штаба Босри, чешскому генералу Ингру и руководителю чешского правительства в Лондоне Бенешу. Эти же материалы часто получал и военный разведчик майор А. Сизов.

Полковнику Ф. Моравцу подчинялось особое бюро в составе 35 чешских офицеров и другие добывающие структуры. Моравец охотно делился с майором А. Сизовым разведсведениями о Германии.

Еще до начала Второй мировой войны «Барон» был активным участником советско-чехословацкого сотрудничества в области разведки против фашистской Германии. В рамках этого взаимодействия Ф. Моравец посетил в 1938 году Москву. С его помощью в Праге был создан и некоторое время работал совместный советско-чехословацкий разведывательный центр — ВОНАПО-2. В 1936–1938 годах этот центр имел собственную агентуру (около 16 человек), которая действовала в Австрии и Германии.

Когда Ф. Моравец оказался в Лондоне, первым с ним установил рабочие контакты секретарь советского военного атташе в Великобритании полковник С. Д. Кремер.

По решению Центра в 1942 году с «Бароном» и его помощником майором Ш. Мюллером начал сотрудничать Александр Сизов. От руководителей чехословацкой разведки, находившихся в Лондоне, А. Сизов получил большое количество важных сведений.

Не менее продуктивным было сотрудничество А. Сизова в 1943 году и с начальником бельгийской разведки подполковником Марриссалом. Он хорошо знал немецкую армию и при помощи своих немногочисленных подчиненных и агентов, работавших в Бельгии, вел полный учет всех немецких дивизий, своевременно узнавал об их перебросках с Западного на Восточный фронт.

В 1943 году Марриссал передал А. Сизову 14 папок секретных материалов, которые были признаны в Москве важными и своевременными…

Сотрудничество А. Сизова с начальником бельгийской разведки осуществлялось с разрешения руководителей Марриссала, которые хотели всячески ускорить разгром фашистской Германии.

На такой же основе в 1943 году А. Сизов продолжал сотрудничество с начальником военной разведки Норвегии подполковником Рошером Ляндомом, который передал 12 папок закрытых материалов по Германии, добытых норвежской разведкой. Активно и плодотворно развивались деловые отношения Сизова с начальниками военных разведок Югославии, Голландии и Франции.

Представители американской военной разведки за 1943 год передали А. Сизову 3 папки своих материалов по германским вооруженным силам.

В целом за 1943 год майор Александр Сизов получил от представителей чехословацкой, польской, югославской, бельгийской, французской, нидерландской и американской военных разведок 64 папки секретных материалов о Германии и ее вооруженных силах. В этих папках находились различные полезные для советской военной разведки материалы.

Русский разведывательный «бастион» на Темзе, единственным солдатом которого практически до середины 1943 года был майор Александр Сизов, действовал успешно и внес значительный вклад в дело разгрома немецко-фашистских войск под Курском.

В ГРУ «бастион» на Темзе в 1942–1943 годах назывался резидентура «Эдуард».

Во второй половине 1943 года у майора Александра Сизова появились два помощника — лейтенанты Юрий Жемчужников и Павел Никонов. Оба молодых офицера хорошо знали иностранные языки, учились до направления в Великобританию в московских институтах.

…В апреле 1942 года начальник военной разведки поставил перед майором А. Сизовым следующие задачи: «Добиться от источников Гано, Барона и других получения регулярной и своевременной информации о германской армии, военной промышленности Германии и внутриполитическом положении».

Задачи, поставленные начальником ГРУ, майор Александр Сизов выполнил полностью. В 1945 году ему было присвоено воинское звание «полковник», через несколько лет А. Сизов стал генерал-майором и еще более десяти лет работал в военной разведке.

Глава пятая. Последний «аккорд» Шандора Радо

В первом квартале 1943 года после разгрома под Сталинградом немецкое командование принимало срочные меры, направленные на сдерживание наступления Красной Армии и одновременно разрабатывало план действий летней кампании. Сведения о замыслах германского командования советские военные разведчики добывали не только в Лондоне, но и в столицах некоторых других европейских государств.

Активно действовала в 1943 году в Швейцарии резидентура советской военной разведки «Дора», руководимая Шандором Радо. Из Женевы и Лозанны ежедневно поступали в Центр донесения Радо, в которых сообщалось о планах германского командования на Восточном фронте.

Справка

Радо Шандор (1899–1981). Венгр. Доктор географических и экономических наук. В годы Великой Отечественной войны был руководителем нелегальной резидентуры «Дора» в Швейцарии. В конце 1943 года резидентура прекратила работу. Ш. Радо скрывался в Швейцарии. В августе 1946 года был доставлен в Москву. Осужден Особым совещанием при МГБ СССР на 10 лет лишения свободы за шпионаж. Реабилитирован в 1956 году. Лауреат Государственной премии ВНР.

18 марта «Дора» сообщил в Центр о том, что в охотничьем замке Губертусшток состоялось очередное совещание под председательством Геринга, в котором приняли участие представители ОКВ и важнейших промышленных германских концернов.

Геринг сделал доклад об обстановке на Восточном фронте. «Дора» сообщил, что немецкое командование планирует создать сильную линию обороны — «Оствал» («Восточный вал»). Геринг выразил уверенность, что из-за отсутствия согласованности в действиях СССР и его союзников немецкому командованию удастся благополучно преодолеть критический период и стабилизировать обстановку до середины апреля. После 15 апреля, по оценке Геринга, задача германского командования будет состоять в том, чтобы снова укрепить фронт сильными танковыми, пехотными и авиационными соединениями и нанести удар по Красной Армии в районе Курска.

О деятельности резидентуры «Дора» уже известно многое. В 1941–1942 годах источники Шандора Радо передали значительное количество ценных сведений о планах германского командования, которые сыграли важную роль в срыве операции германских войск по захвату Москвы, в разгроме немецких войск под Сталинградом. В 1943 году резидент Шандор Радо направил в Центр важные сведения, которые были учтены советским командованием при планировании операции по разгрому немецких войск в битве на Курской дуге.

Понимая, что на Восточном фронте в 1943 году должны произойти решающие события, которые могли привести к поражению в войне Германии или СССР, Шандор Радо в марте принял меры, направленные на сокращение срока прохождения получаемой им информации от источников в Берлине к Центру в Москве.

В 1942 году, несмотря на просьбы Ш. Радо, главный источник резидентуры «Дора» по Германии и ее вооруженным силам Рудольф Ресслер («Люци») не раскрыл свои каналы получения сведений из Берлина.

Радо понимал, что Ресслер таким образом стремился обезопасить свои источники от любых случайностей. Шандор сам был опытным конспиратором и не осуждал «Люци».

В 1943 году «Дора» получал сведения из Берлина по двум каналам. Первый — работала хорошо отлаженная курьерская связь между Германией и Рудольфом Рессле-ром, находившимся в Швейцарии. По этому каналу поступали сведения от «Тедди», «Ольги» и «Анны»[7]. 19 марта, в частности, «Дора» сообщал в Центр:

«…Вертер несколько дней тому назад посетил Люци. В качестве источника получения обещанного плана «Восточного вала» и других таких документов он назвал генерала Томаса, который потребовал за этот план 3000 германских марок…»

Связник «Вертер» имел возможность приезжать в Швейцарию или пересекать ее по пути из Берлина в Рим. Эти поездки, видимо, происходили часто, что позволяло Ш. Радо доложить в Центр: информация, которую он получает из Берлина, находится в пути от двух до пяти дней и не больше.

Второй канал был радиофицирован. «Люци» получал сведения из Берлина по закрытому радиотелеграфу, пользуясь возможностями швейцарской разведки. Как эти сведения поступали к Шандору Радо?

Данные, которые были выявлены в начале 2003 года, позволяют представить этот канал связи следующим образом. «Люди», получая сведения из Берлина, передавал заполненные бланки радиограмм «Тейлору», который был его другом и одним из источников Шандора Радо. «Тейлор» передавал сведения Рашель Дюбендорфер («Сиси»), «Сиси» переписывала содержание радиограмм «Люди» и передавала их Шандору Радо, который проверял их и отправлял в Москву.

В 1943 году обстановка на советско-германском фронте накалилась до предела. Радо потребовал от «Сиси» рассказать ему, в каком виде она получает сообщения.

Рашель Дюбендорфер несколько раз удавалось уйти от прямых ответов на вопросы резидента. Но Шандор Радо был неумолим и в конце концов добился своего. «Сиси» сообщила, что она получает тексты радиограмм и дома переписывает их от руки, после чего радиограммы возвращает «Люди», а копии их приносит резиденту.

Эта «технология» не устраивала Радо. Он понял, что при переписывании текстов радиограмм Рашель могла отвлечься и допустить искажение — неправильно написать номер немецкой дивизии, перебрасываемой фашистами с Западного на Восточный фронт, исказить какие-нибудь географические названия.

Радо принял решение изменить сложившуюся систему получения и обработки сведений. Об этом «Дора» доложил в Центр 20 марта 1943 года:

«Для того чтобы избежать ошибок, я потребовал от Сиси, чтобы она доставляла мне в оригинале получаемую от Люци информацию немедленно после возвращения от Тейлора. После многих недель сопротивления, главным образом со стороны мужа «Сиси», я добился, чтобы она передавала мне все срочные телеграммы по Восточному фронту в оригинале, то есть не переписывая их. Этим я добился ускорения отправления вам телеграмм, получаемых из Берлина, в среднем на 24 часа и обычно даже прибывающие к вечеру телеграммы уходят к вам в ту же ночь, в то же время…»

На Восточном фронте назревала новая опасная ситуация. О динамике ее развития в Москве становилось известно из сообщений резидентов военной разведки «Брио-на», «Эдуарда», «Мольера» и «Доры».

Начиная с марта 1943 года Шандор Радо стал направлять в Центр донесения, в которых сообщал о подготовке очередного летнего наступления немцев на Восточном фронте, о направлении главного удара, который должен быть нанесен в районе Курска.

4 апреля «Дора» доложил в Центр о том, что для удара в направлении на Курск, возможно, будет использован танковый корпус СС, который в настоящее время получает пополнение.

«К группе армий Манштейна относятся помимо двух других (еще не установленных) следующие соединения: в Донбассе и северо-западнее —15АК и вновь сформированный АК; в районе Харькова — 41 АК и танковый корпус СС № 1…»

Из данных, поступавших от Склярова, Сизова и Радо, вырисовывался общий замысел операции германского командования. Он сводился к тому, чтобы двумя одновременными встречными ударами в общем направлении на Курск — из района Орла на юг и из района Харькова на север — окружить и уничтожить на Курском выступе советские войска. В дальнейшем — расширить фронт наступления на юго-восток и разгромить силы Красной Армии в Донбассе.

В конце марта — начале апреля 1943 года в Берлине состоялось совещание, посвященное проблемам летней кампании на Восточном фронте. Некоторые итоги этого совещания стали известны «Доре». 22 апреля Ш. Радо сообщил, что на совещании «…принято решение о мероприятиях, обеспечивающих немецкие наступательные операции в мае и июне в южном секторе советско-германского фронта. Операции эти имеют ограниченные цели — захват Курска и Ворошиловграда с целью доказать Советскому Главнокомандованию, что боеспособность немецкой армии действительно восстановлена…»

Гитлер, как всегда, точную дату начала операции держал в тайне и перенес начало операции «Цитадель» на июль 1943 года.

30 апреля представитель военной разведки сообщал из США о том, что были добыты важные сведения о плане проведения немецким командованием в районе Курска операции «Цитадель» с точным указанием количества дивизий противника и направлений главного удара. В первой декаде мая того же года разведчик докладывал в Центр: «…Немцы ставят задачей текущим летом не захват новых территорий, а уничтожение Красной Армии. Главный удар немцев в летней кампании будет из района Курск — Орел в направлении на Воронеж…»

28 мая поступило очередное сообщение от Ш. Радо. В нем говорилось, что «…план немецкого командования сухопутных войск может провалиться в том случае, если русские, которые уже улучшили свои коммуникации, выступят быстро и значительными силами западнее и юго-западнее Тулы и из района Курска».

Готовя летнее наступление 1943 года, Гитлер делал ставку на новую бронетанковую и авиационную технику, производством которой была занята вся военная промышленность Германии. Однако фактор внезапного появления на Восточном фронте новых мощных танков был нейтрализован усилиями советских военных разведчиков. В мае агентурные источники из Германии сообщили о том, что германская промышленность выпускает новые танки «тигр», «пантера», самоходные штурмовые орудия «фердинанд», которые поступают на вооружение дивизий, направляющихся на Восточный фронт. Были добыты и тактико-технические характеристики новых танков: ширина колеи, мощность двигателя, калибр пушки, боезапас, толщина лобовой брони.

Сведения военной разведки о новых танках, которые немцы планировали использовать в районе Курска, были учтены командующими Центральным и Воронежским фронтами. Своевременно на танкоопасных направлениях были сосредоточены специальные подразделения для борьбы против танков. В дни странного затишья, образовавшегося на курском направлении в мае и июне 1943 года, эти подразделения противотанковой обороны проводили специальные учения, в ходе которых отрабатывали тактику борьбы против танков противника. Точные сведения о слабых элементах новой бронетанковой техники — танков «тигр» и «пантера», которые немцы испытывали в Африке в боях против англичан, «Дора» получил от надежных источников и своевременно передал в Центр.

Из резидентуры «Дора» в Москву поступили подробные данные и о новых моделях боевых самолетов: истребителях «Фокке-Вульф-190А», штурмовиках «Хеншель-129», их технических возможностях и боевых характеристиках.

23 мая «Дора» сообщил в Центр:

«Заводы «Штайерверкс» в Штирик в феврале — марте выпустили 85 танков, среди них новые типа «тигр». Германская промышленность, включая Австрию и Чехословакию, выпустила 720 танков (месячный план — 900 танков). Немецкая авиационная промышленность выпускает 1600 самолетов в месяц».

К предстоящей операции «Цитадель» по разгрому советских войск на Курском выступе немцы готовились тщательно. Пользуясь отсутствием второго фронта в Европе, германское командование перебросило в район южнее Орла и севернее Харькова 5 пехотных дивизий из Франции и Германии.

1 июля Гитлер принял окончательное решение — операция «Цитадель» начнется 5 июля. Гитлер рассчитывал нанести внезапный сокрушительный удар на курском направлении. Но внезапности не получилось. Советская военная разведка за два месяца добыла достаточно сведений о подготовке противником этой операции. А в период между 2 и 5 июля установила точную дату и час начала германского наступления под Курском.

В ночь на 5 июля войсковая разведка захватила в плен немецкого солдата. Он сообщил, что наступление начнется на рассвете 5 июля. Советское командование было готово к нанесению упреждающего удара.

На основании данных, добытых всеми видами военной разведки, командующие Центральным и Воронежским фронтами получили указание Ставки упредить противника и нанести массированный артиллерийский удар по районам скопления его войск, опередив немцев в начале боевых действий на несколько минут.

На рассвете 5 июля 1943 года войска Центрального и Воронежского фронтов обрушили на боевые порядки немецких войск, изготовившихся к бою, мощный артиллерийский удар. В ходе артиллерийской огневой подготовки серьезное поражение было нанесено вражеской артиллерии и пехоте, разрушены и уничтожены многие командные пункты.

Через некоторое время противник пришел в себя и начал ответную артподготовку, после которой в наступление перешли танковые и пехотные части, штурмовые орудия. Наступление немцев поддерживалось авиацией. Началась ожесточенная Курская битва.

В конце ноября 1943 году последний радист резидентуры «Дора» был схвачен швейцарской полицией. Шандор Радо вынужден был уйти в подполье. Резидентура прекратила свою работу, оставив множество тайн, которые до сих пор не раскрыты.

В 2003 году удалось раскрыть тайну одного из основных источников информации Шандора Радо. Им был генерал Томас.

19 марта 1943 года «Дора» доложил в Центр:

«…Вертер посетил Люци. В беседе с ним он сказал, что одним из его источников получения важных документов является генерал Томас. Документы от генерала поступают через офицера его отдела».

Генерал Томас — не вымышленное лицо и не оперативный псевдоним, придуманный Шандором Радо. Существует редкий справочник. Он называется «Генералы фашистской армии». Эта книга была напечатана во время Великой Отечественной войны для командования Красной Армии. На 126-й странице этой книги есть упоминание о двух немецких генералах, которые имели одинаковую фамилию Томас.

Один из них и был источником информации, которая по тайным каналам Рудольфа Ресслера пересылалась в Женеву и попадала к Шандору Радо.

Вот что сказано об этом человеке: «Генерал пехоты Георг Томас. Родился в 1890 году. В 1928 году произведен в майоры, в 1932 году — в подполковники, в 1934 году — в полковники. В 1936 году был назначен начальником штаба управления военной экономики и вооружения военного министерства, затем стал начальником этого управления в главном штабе вооруженных сил Германии. 1 января 1938 года произведен в чин генерал-майора. 1 января 1940 года — в чин генерал-лейтенанта. 1 августа 1940 года — в чин генерала пехоты».

Второй генерал Томас, указанный в этом справочнике, постоянно находился на Восточном фронте. В Берлине в 1942–1943 годах он не работал.

Таким образом, впервые можно утверждать, что одним из тайных источников информации Рудольфа Ресслера, о которых он никогда и никому не говорил, являлся генерал пехоты Георг Томас.

В 1944 году после неудачного покушения на Гитлера генерал Г. Томас был обвинен в заговоре против фюрера и расстрелян.

«Вертер» был и курьером, и источником информации. Немецкий офицер, о котором идет речь в сообщении Радо, числился в сети резидентуры «Дора» под псевдонимом «Тедди».

Вторым источником информации Шандора Радо был некий майор Кайзер, сотрудник германского посольства в Риме. Он передавал резидентуре «Дора» сведения по Италии и о действиях немецких войск в Африке. Больше о майоре Кайзере пока ничего не известно.

Рудольф Ресслер имел и другие источники информации в Берлине, однако сведения о них все еще не обнаружены.

Глава шестая. Почему Гитлер не применил химическое оружие?

Техническое превосходство вермахта над всеми армиями европейских государств проявилось в первые же дни Второй мировой войны. Это превосходство обеспечило быстрые военные успехи немецких войск в Европе, которая безропотно ложилась под немецкий сапог, не задумываясь о последствиях.

Ученые, эмигрировавшие из Германии в Англию и США, сообщили, что немецкие физики ведут изыскания, направленные на создание нового оружия невероятной силы, которое они назвали урановой бомбой. Эмигранты-физики были правы, так как сами принимали участие в этих научных исследованиях, перед тем как бежать от фашистского режима в Лондон или Вашингтон. Однако ситуация в области разработки нового оружия в Германии в 1941–1942 годах развивалась замедленными темпами.

В условиях впечатляющих побед над Францией, Бельгией, Польшей, Чехословакией и другими странами Гитлер решил, что он и без атомной бомбы поставит всех на колени. Немецкая армия была вооружена новейшей боевой техникой и оружием, которые в огромных количествах производились германскими военно-промышленными концернами.

К идее создания атомной бомбы германское руководство обратилось вновь только после поражения германских войск под Москвой и Сталинградом, когда стало ясно, что война против Советского Союза не будет похожа на прогулку германских войск по Европе. Именно тогда генералитет третьего рейха понял, что Германия сможет выиграть войну на Восточном фронте, если немецкие ученые создадут принципиально новое оружие. Потенциальные возможности для этого у Германии были. По оценкам экспертов из британской разведки, перед началом Второй мировой войны Германия на два года опережала англичан в научных исследованиях в области ядерной физики. Британские же ученые в то время значительно опережали американцев.

Инициатором активизации работ по созданию урановой бомбы был министр вооружения и военной промышленности Германии Альберт Шпеер. В июне 1942 года Шпеер и фельдмаршал Фромм провели совещание, на которое пригласили физиков Гейзенберга и Гана. На совещании также присутствовали фельдмаршал Мильх, адмирал Витцель, генерал Лееб — кураторы научно-исследовательских управлений в авиации, на флоте и в сухопутных войсках, а также президент Фонда кайзера Вильгельма А. Феглер.

Был заслушан доклад доктора Гейзенберга. Завершая свое выступление, физик сказал: «Учитывая разрушительную силу атомной энергии, создание бомбы может повлечь за собой очень серьезные последствия».

Шпеер спросил Гейзенберга, сможет ли его группа физиков в короткие сроки создать эту атомную бомбу. Гейзенберг ответил, что найдено научное решение проблемы и, хотя чисто теоретически уже ничто не препятствует созданию атомной бомбы, «техническая база для нее может быть создана не ранее чем через два года, и то при условии, что им окажут должную поддержку». Пока же, заявил Гейзенберг, «Проект U» не может быть осуществлен, потому что в распоряжении физиков имеется всего лишь один циклотрон и необходимо построить новые установки.

На этом же совещании Гейзенберг сообщил, что, по данным немецкой разведки и оценкам его специалистов, американцы и англичане также ведут практические работы по созданию атомной бомбы.

Несмотря на видимую неопределенность перспективы создания нового оружия, Шпеер одобрил проект строительства нового реактора на территории Института кайзера Вильгельма.

В ходе того же совещания генерал Фромм обещал отозвать из армии несколько сот физиков, в разное время призванных в армию и отправленных на Восточный фронт.

Шпеер и Фромм сдержали свои обещания. Однако они, как покажут последующие события, не полностью доверяли своим физикам. Фромм отдал распоряжение об отзыве физиков с фронта и направлении их в научно-технические лаборатории Гейзенберга. После доклада Гитлеру об урановом проекте Шпеер записал в своем дневнике: «Коротко доложил фюреру о совещании по поводу расщепления атомов и об оказанном содействии». Записи о реакции Гитлера нет, а это свидетельствовало о том, что ученые в 1942 году не получили активной поддержки военного руководства третьего рейха.

Неясность перспектив создания атомной бомбы снизила у Гитлера интерес к урановой программе. Военная машина Германии была еще очень сильна. Гитлер не сомневался в том, что выиграет войну на Востоке. В июне 1942 года он подписал указ, который предписывал рейхсмаршалу Герингу возглавить имперский исследователь-кий совет. На первом же совещании фюрер высказал значительные замечания в адрес физиков. После этого «Проект U» не был включен в число наиболее приоритетных военных программ.

10 мая 1942 года Шандор Радо получил из Центра срочную радиограмму. В ней говорилось следующее:

«По имеющимся сведениям, профессор Хейсенберг[8] в Лейпциге работает над вопросом использования для военных целей внутриатомной энергии, выделяющейся при цепной реакции урана. Установите:

— какими методами осуществляется цепная реакция урана;

— методы разделения изотопов урана и получения больших количеств протоактиния;

— где сейчас работает Хейсенберг и имена физиков и химиков, работающих в лаборатории Бора в Копенгагене».

Шандор Радо поручил «Сиси», «Пакбо» и «Пьеру» добыть сведения, которые могли бы дать ответы на вопросы Центра.

Рашель Дюбендорфер («Сиси») попыталась через Рес-слера получить сведения по германскому атомному проекту. Однако Ресслер, успешно решавший любые задачи, на этот раз оказать помощь «Сиси» не смог. Количество специалистов, посвященных в тайны германского «Проекта U», было ограничено. Меры безопасности по сохранению в тайне атомного проекта третьего рейха были такими же жесткими, как и в США.

Ресслер впервые не смог выполнить задание Дюбендорфер. Не смогли добыть сведения о германском атомном проекте и друзья «Пакбо».

Успеха добился «Пьер». У него были надежные друзья в научном мире Цюриха и он смог получить ответы на вопросы, которые интересовали Разведуправление Красной Армии. Используя сведения, полученные от «Пьера», Радо уже через месяц направил в Москву первый ответ:

«Через Пьера от одного физика Цюрихского университета удалось установить, что бомбардировка урана изотопа-235 нейтронами дает взрыв ядра этого атома, причем развиваются от 3 до 4 единиц энергии. Они попадают на новые ядра изотопа-235, и происходят новые взрывы. Эти последовательные взрывы называются цепной реакцией урана, которая в течение одной — двух секунд может дать много энергии, которая способна разрушить целый город или область. Нам известно, что для получения практических результатов нужно работать только над изотопом урана-235…»

Шандор Радо и Пьер Николь («Ноэль»), а на него легла основная ответственность по добыванию сведений об атомных секретах Германии, продолжали поиск информации по этой проблеме. Пьер использовал для этого свои знакомства среди швейцарских физиков, которые поддерживали связи со своими немецкими коллегами.

В начале июля «Дора» отправил в Москву еще одно донесение по атомной проблеме:

«Лейпцигский физик Хейсенберг больше не проводит опытов с бомбардировкой атома урана, так как немцы ему не доверяют, и они отстранили его от самостоятельных исследований. Они передали их физику Тихтсу. Упорно работает над расщеплением атома урана профессор Жолио и его жена в Париже, а также профессор Гельбау в Цюрихе. По мнению последнего, маловероятно, что этот опыт в ближайшее время будет удачен…»

Профессор Гельбау хорошо знал многих германских физиков. Швейцария во Второй мировой войне участия не принимала, и Гельбау поддерживал контакты с профессорами Гейзенбергом, Вейцзеккером и другими корифеями германской физики. Видимо, ему были известны некоторые их планы, достижения и просчеты, поэтому его информация о положении дел в германском «Проекте U» заслуживала внимания. Как показали дальнейшие события, он оказался прав.

В 1943 году реализация планов германского атомного проекта стала замедляться. Подготовка к решающему сражению под Курском поглощала практически все материальные ресурсы Германии.

Более того, британская разведка, которая с помощью своего агента Гриффина внимательно следила за работами немецких специалистов по созданию атомной бомбы, нанесла по «Проекту U» серьезный удар. Группа британских спецназовцев совместно с бойцами норвежского Сопротивления 25 февраля 1943 года вывели из строя единственный завод по производству тяжелой воды в Верморке.

Судьба немецкой атомной бомбы была практически предрешена. Когда же Гитлер потребовал создания атомной бомбы, время было безвозвратно потеряно. После поражения под Курском Гитлер все еще надеялся, что германские физики смогут создать атомную бомбу. Провал германской атомной программы Альберт Шпеер после войны объяснит «догматизмом и невежеством Гитлера».

Немцы пытались использовать наработанные ими методы обогащения урана для увеличения мощности различных взрывчатых веществ. Об этом стало известно Шандору Радо, и он направил в Центр сообщение:

«…Немцы проводят в Париже опыты с циклотроном. Они пытаются добиться от искусственно радиоактивиро-ванных веществ энергии, которая будет меньше, чем энергия, возникающая при расщеплении атомов урана, но достаточно интенсивна для повышения действия взрывчатых веществ».

В одной из радиограмм в Центр Шандор Радо сообщил, что немцы предложили французскому физику Жо-лио-Кюри принять участие в германском атомном проекте, но ученый не принял это предложение. Он считал, что создание атомной бомбы является величайшей ошибкой.

Добывая сведения об экспериментах немецких физиков по расщеплению атомного ядра, Шандор Радо, юрист и картограф по образованию, не мог, естественно, предположить, что Центр ставил перед ним эти вопросы, потому что опасался появления у немцев нового вида оружия, которого еще не было ни у кого мире. Но Радо знал: Центр задает своим разведчикам только очень важные вопросы, и он делал все, чтобы дать на них правильные ответы.

Резидентура «Дора» смогла добыть сведения о производстве химического оружия в Германии и планах его применения. Радо и его помощники сообщили в ГРУ, где находились германские заводы, производившие химические отравляющие вещества, добыли рецептуры ОВ, сообщили о местах складирования химических боеприпасов.

Данные Шандора Радо были доложены советскому высшему военно-политическому руководству. Бойцы и командиры Красной Армии имели при себе комплекты противохимической защиты.

Сведения о планах Гитлера по применению химических отравляющих веществ стали известны британскому премьер-министру. Германская разведка добыла сведения о том, что союзники СССР по антигитлеровской коалиции, в случае использования германской армией химических отравляющих веществ на фронтах Второй мировой войны, готовы обрушить на Германию уничтожающий удар с использованием таких же отравляющих веществ. После такого предупреждения разведки Гитлер отказался от идеи использования химических ОВ как на Восточном, так и на Западном фронте.

Глава седьмая. Дипломатические интриги накануне Курской битвы

Как и накануне Сталинградской битвы, в первой половине 1943 года военная разведка должна была решить несколько сложных задач, связанных с определением прочности коалиции, возглавляемой Германией. Необходимо было точно установить, не начнет ли Япония военные действия против СССР на Дальнем Востоке, определить степень участия в предстоящих летних сражениях союзников Германии — Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Болгарии и других государств.

Первые сведения об изменениях в отношениях между Германией и ее союзниками (то есть о прочности противостоявшего Советскому Союзу военно-политического блока) стали поступать в Центр уже в начале 1943 года. 30 января резидент советской военной разведки в США докладывал:

«Японский посол в Берлине сообщил в Токио, что Германия использует все последние резервы и положение ее очень серьезно. Германия не имеет в Европе союзника, на которого она могла бы полностью положиться…»

Японский посол генерал Осима рекомендовал правительству Японии воздержаться от «…объявления России войны, тем более что война некоторое время продолжается не в пользу нас. Это может повернуть наши народы друг против друга…»

В феврале военная разведка добыла сведения о секретном совещании в Хельсинки по вопросу «О военном положении Финляндии».

В совещании сейма принимало участие все военное руководство страны. В ходе совещания была дана следующая оценка: «…военное положение Финляндии, принимая во внимание немецкое поражение, таково, что Финляндия должна в настоящее время прекратить войну с СССР… Финляндия должна заключить мир или перемирие с Россией, пока она (Финляндия) сохраняет дружбу с США».

После поражения гитлеровских войск под Сталинградом между Вашингтоном и Лондоном начались активные секретные переговоры. Развитие обстановки на Восточном фронте, которое складывалось в пользу СССР, беспокоило и Рузвельта, и Черчилля. Представители правящих и финансово-промышленных кругов США и Великобритании начали осуществлять тайные консультации с представителями немецких финансово-промышленных кругов о предотвращении доминирующего влияния СССР в Европе после войны, а также о политическом будущем Германии.

Резидент советской военной разведки в Нью-Йорке полковник П. Мелкишев («Мольер») 13 февраля докладывал в Центр:

«Америка и Англия намерены вступить на Балканы прежде, чем Красная Армия дойдет до Румынии, и прежде, чем партизанское движение будет доминирующим сектором сопротивления Германии на Балканах. Антисоветские настроения в госдепартаменте и военном ведомстве США становятся все сильнее. Там открыто говорят о необходимости предотвратить занятие Красной Армией Прибалтики, разгром Финляндии и вступление на Балканы…»

Приблизительно через месяц, точнее 5 марта 1943 года, «Мольер» сообщал в Москву:

«Основной курс США направлен на создание системы капиталистических реакционных правительств в Европе в качестве барьера против СССР и на создание большой армии для «поддержки» американских усилий мира в противовес усилиям СССР…»

В 1943 году Гитлер стремился заставить болгарского царя Бориса направить войска на Восточный фронт. Болгары не хотели воевать против русских. Это вызвало гнев Гитлера. Он приказал расправиться с болгарским царем, который вел тайные переговоры с англичанами и американцами.

Борис III взошел на престол в 1918 году. При его поддержке в 1923 году было сформировано профашистски настроенное правительство А. Цанкова. Прогерманская внешняя политика Бориса III привела к присоединению Болгарии 1 марта 1941 года к пакту трех держав — Германии, Италии и Японии, а также к вступлению во Вторую мировую войну на стороне гитлеровской коалиции.

В соответствии с требованиями этого пакта уже 2 марта немецкие войска были введены в Болгарию, территория которой была в ходе войны использована немцами для нападения на Грецию и Югославию.

После завершения оккупации этих стран болгарские войска заменили в Македонии, Сербском Поморавье и Западной Фракии немецкие соединения и части, высвободив их для действий на Восточном фронте. Активные действия болгарского движения Сопротивления помешали Борису III открыто объявить войну Советскому Союзу.

После разгрома немцев под Сталинградом царь Борис, стремясь предотвратить падение монархического режима в Болгарии, попытался весной 1943 года войти в контакт с представителями США и Великобритании в целях обсуждения вопроса о возможной оккупации страны англо-американскими войсками, о чем стало известно Гитлеру.

Гитлер пригласил Бориса в Берлин для объяснений по этому вопросу. В августе 1943 года Борис III прибыл в ставку Гитлера, который хотел добиться также расширения участия болгарских войск в боевых действиях на Балканах. Однако неожиданно для Гитлера болгарский царь категорически отказался направить войска в Албанию. Гитлер был крайне недоволен позицией Бориса III.

Консультации болгарского царя с Гитлером проходили в разгар Курского сражения и завершились 18 августа.

После длительных и неприятных бесед с Гитлером Борис III вылетел в Софию. Из самолета его вынесли в бессознательном состоянии и доставили во дворец. Несмотря на усилия врачей, Борис III умер, не приходя в сознание, 25 августа 1943 года. При таких же обстоятельствах умерли камердинер и адъютант, сопровождавшие царя во время его визита в Германию.

В официальном заявлении болгарских властей, сделанном премьер-министром Филовым, было объявлено о том, что царь умер 28 августа. Со слов проводившего вскрытие профессора Москова, царь страдал артериосклерозом и умер от эмболии. Большинство болгар было убеждено в том, что правительство скрыло истинную причину смерти царя Бориса III.

2 сентября в Чамкории собрались германские и болгарские представители для обсуждения дальнейшего политического устройства Болгарии. Политическое завещание царя не было обнаружено. Видимо, оно было неприемлемым для Германии и уничтожено.

1 сентября резидент советской военной разведки в Софии «Кай» сообщил начальнику ГРУ:

«1. Царь вернулся от Гитлера 18 августа и был вынесен из самолета на носилках. Народ верит, что царь был убит немцами. Заявление Филова, что царь перед смертью был в Чамкории, рассчитано на убеждение народа, что царь не отравлен немцами. С этой же целью всем областным управлениям разослано предписание — широко ознакомить население, что последние дни перед болезнью царь был в обществе Кирилла и других приближенных.

2. В Чамкории сейчас находятся Риббентроп и Геринг, которые прибыли с заданием Гитлера по организации управления страной. Под их давлением 3 сентября созывается парламент с целью внесения изменений в конституцию по вопросу регентства. Предполагается, что в состав регентского собрания войдут князь Кирилл, Филов и Мушанов.

3. Все мероприятия правительства проводятся под руководством Бекерле через Грабовского.

4. Служащий царя Груф, который сообщил о возвращении царя от Гитлера, сомневается, что царь не оставил peгентов. Он считает, что, очевидно, это завещание (слово искажено) немцами и поэтому скрывается…»

5 сентября военный разведчик «Кай» докладывал в Центр: «…Гитлер потребовал от него (Бориса) оккупации болгарскими войсками Албании, оставленной итальянцами, но царь отказался и был каким-то образом или отравлен, или смертельно ранен, камердинер царя и один из сопровождавших его к Гитлеру адъютантов исчезли. Передают, что они умерли с теми же симптомами, что и царь, и бесшумно похоронены…»

После Курской битвы постепенно начался развал гитлеровской коалиции.

В 2002 году документы советской военной разведки, связанные с обстоятельствами смерти болгарского царя Бориса III, были переданы болгарскому правительству…

Глава восьмая. «Русские знали очень много…»

В 1943 году в Наркомате обороны СССР существовало два органа военной разведки. Главное разведывательное управление, подчиненное наркому обороны, то есть И. В. Сталину, занималось организацией зарубежной разведки. Оперативным руководством действиями войсковой разведки занималось Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии.

Сотрудники ГРУ и РУ ГШ Красной Армии активно работали на главном направлении — обеспечивали Ставку Верховного Главнокомандования, Генеральный штаб и командующих фронтами необходимыми сведениями о противнике.

В первой половине 1943 года офицеры Разведуправле-ния Красной Армии и разведотделов штабов Центрального, Воронежского, Западного и Юго-Западного фронтов занимались подготовкой проведения летне-осенней кампании. Это требовало от них значительного улучшения качества и увеличения количества добываемых сведений о противнике.

Перестройка работы оперативной разведки происходила в сложной обстановке. Постоянно ощущался некомплект подготовленных кадровых офицеров военной разведки.

Для повышения оперативности управления силами разведки вся агентурная сеть, имевшаяся в тылу у немцев, в состав которой входили 253 агентурно-разведывательные и диверсионные группы, была разделена на две самостоятельные части.

140 групп, дислоцированных к востоку от рубежа Рига — Двинск — Борисов — Бобруйск и далее на юг по реке Днепр, были переданы на управление разведотделам штабов Центрального и Воронежского фронтов. Этим же разведотделам были переданы 50 групп разведчиков, которые проходили специальную подготовку.

113 групп, находившихся к западу от этой линии, были подчинены непосредственно Разведуправлению Генерального штаба. Начиная с апреля 1943 года РУ ГШ проводило активную работу по засылке в тыл немцев специальных разведывательных групп (оперативно-разведывательных центров), укомплектованных средствами радиосвязи.

Партизанские отряды, которые действовали в глубоком тылу противника, также были закреплены за штабами фронтов, что резко повысило их оперативное использование. Новые разведцентры создавались на базе партизанских отрядов «Норд» (район Остер, командир И. Смирнов), «Черный» (озеро Червонное, командир И. Банов), «Дима» (район Минска, командир Д. Кеймах).

С начала апреля 1943 года от разведотделов штабов Центрального, Воронежского и примыкавших к ним фронтов стали поступать сведения о том, что немцы производят замену войск в районе Курского выступа.

Воздушной разведкой наших фронтов было установлено: в глубине обороны противника в ночное время производятся активные передвижения войск. Районы Покровское, Троена, Орел в полосе Центрального фронта, а также Богодухов, Харьков, Белгород в полосе Воронежского фронта прикрываются усиленным зенитным артиллерийским огнем и истребительной авиацией.

Активизировалась заброска в тыл противника специальных разведывательных групп для захвата пленных. Немцы, попавшие в плен, на допросах сообщали, что передний край обороны противника пополняется свежими войсками из Франции, Нидерландов и новыми соединениями, прибывшими из центральных районов Германии.

Партизанские отряды, действовавшие в тылу противника, сообщали об интенсивном движении по железной дороге в сторону Орла эшелонов с войсками, танками, орудиями, боеприпасами, горючим и смазочными материалами.

Все эти разведывательные данные обобщались и свидетельствовали о том, что немецкое командование активно готовится к проведению важных военных операций в районе Курской дуги.

Перед разведотделами штабов Центрального и Воронежского фронтов были также поставлены задачи, в соответствии с которыми необходимо было вскрыть группировку войск противника перед этими фронтами, обратив особое внимание на разведку районов Покров-ское, Троена, Орел в полосе Центрального фронта и Богодухов, Харьков, Белгород в полосе Воронежского фронта.

Войсковой разведке предписывалось: уточнить районы сосредоточения оперативных резервов противника, определить районы сосредоточения танков и механизированных соединений, установить в войсках противника наличие новых образцов бронетанковой техники, ее количество и места скопления.

К выполнению этих ответственных задач были привлечены все силы и средства войсковой разведки. Активно использовались уникальные возможности партизанских отрядов по разведке противника. Только за период с апреля по июль 1943 года на переднем крае обороны войск Центрального и Воронежского фронтов кроме войсковых командирских и артиллерийских наблюдательных пунктов было создано более 2700 разведывательных наблюдательных пунктов и постов.

За этот же период было проведено 105 операций разведки войск противника боем, более 2600 ночных поисков и организовано 1500 засад, в результате которых было захвачено 187 пленных немецких солдат и офицеров. Во время допросов этих пленных были уточнены расположение войск противника в главной полосе обороны, численность и боевой состав их частей, получены сведения о наличии в войсках новых типов танков и штурмовых орудий.

Начиная со второй половины апреля до начала июля 1943 года, то есть практически до перехода немцев в наступление, разведывательные отделы штабов всех фронтов активно и непрерывно вели разведку противника.

В этот период отличились многие военные разведчики. Так, подвижная разведывательная группа, которой командовал старший лейтенант Семен Павлович Бухтояров, в течение 54 суток действовала в тылу противника в районе Злочев — северная окраина Харькова — Белгород. Разведчики прошли по тылам противника более 500 км, захватили 31 пленного, вскрыли расположение 7 аэродромов, 13 полевых складов с боеприпасами, 8 складов с горючим и смазочными материалами, 9 развернутых полевых госпиталей противника.

Группа Бухтоярова передала в разведотдел штаба фронта более 70 радиограмм со сведениями о дислокации войск противника. Эта группа сообщила о появлении в полосе обороны новых моделей танков противника и штурмовых орудий, а также данные о возможном начале наступления немцев в период с 3 по 7 июля. Эти сведения разведчики Бухтоярова получили от пленного немецкого офицера из штаба 48-го танкового корпуса противника.

Не менее успешно действовали разведчики под командованием капитана Ивана Сергеевича Бурлакова, который возглавлял разведывательную группу «Грозный». В состав этой группы входили четыре разведчика, которые были переброшены в тыл противника в июне 1943 года в район Полтавы. Группа действовала в тылу противника 49 суток, передала командованию 68 радиограмм, в которых сообщалось о группировке войск противника в глубине его расположения.

Разведотделами фронтов были вскрыты места расположения штабов немецких дивизий, корпусов, армий, групп армий и штабов ВВС, аэродромы противника, за которыми велось непрерывное наблюдение.

Для получения полных и достоверных данных в тыл противника на глубину до 500 км было переброшено более 80 специальных разведывательных групп.

В результате активных действий всех видов войсковой разведки Центрального, Воронежского и других фронтов к 1 июля 1943 года установлено:

1. В полосе Центрального фронта — противник сосредоточил до шести — семи пехотных дивизий и до шести танковых дивизий, которые были усилены отдельными танковыми батальонами, отдельными батальонами штурмовых орудий и другими частями.

Общее количество танков и штурмовых орудий, по данным военных разведчиков, в районе обороны Центрального фронта составляло 1000–1200 боевых машин.

2. В полосе обороны Воронежского фронта — противник сосредоточил войска 2-го танкового корпуса СС, 3-го и 48-го танковых корпусов, 11-го и 52-го армейских корпусов, в состав которых входило до шести — семи пехотных дивизий и до девяти — десяти танковых дивизий. Среди этих групп были выявлены танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Великая Германия» и другие самые боеготовые элитные части вермахта.

Военные разведчики выявили, что в полосе обороны фронта немцы сосредоточили 1400–1600 танков.

Благодаря настойчивым усилиям военных разведчиков было также установлено, что в районе города Сумы дислоцированы 95-я, а в районе Ахтырка -198-я пехотные дивизии, которые также могли быть включены в состав ударной группировки войск противника.

Силами разведотделов штабов Центрального и Воронежского фронтов было установлено, что в течение мая-июня 1943 года германское командование перебросило в район Харькова около 5000 вагонов с личным составом, 1300 платформ с танками и штурмовыми орудиями, 1200 платформ с полевыми орудиями, минометами и другой боевой техникой. Разведчики добыли сведения о том, что в район предстоящего сражения фашисты доставили 7800 цистерн с горючим, 10 300 вагонов с боеприпасами, 630 вагонов с новыми моторами для боевых самолетов, танков и автомашин, 8750 вагонов с неопознанными грузами, как предполагали партизаны, продовольственными запасами для действующей армии.

Разведчики, действовавшие в тылу противника, определили районы расположения венгерского корпуса, 201-й и 411-й полицейских дивизий, 708-й охранной дивизии, районы сосредоточения танковых войск на участке Трос-тянец — Харьков. Специальные группы военной разведки определили расположение крупных артчастей баз снабжения ГСМ в районах населенных пунктов Ахтырка и Маяковский, а также зафиксировали прибытие новых артиллерийских частей в район Злочева. По данным партизан, в поселке Казачья Лопань находились склады боеприпасов и другие военные объекты противника.

Захваченные в тылу противника и доставленные в разведотдел штаба фронта пленные немецкие солдаты и офицеры показывали во время допросов, что в районах расположения их частей и соединений находятся отдельные танковые батальоны и отдельные батальоны новых штурмовых орудий «фердинанд». Важно было то, что практически все пленные в ходе допросов сообщали, что в войсках начата подготовка к большому наступлению. Пленные немцы, захваченные разведчиками во второй половине июня 1943 года, сообщали, что офицеры ежедневно проводят беседы с солдатами, убеждая их в том, что победа близка.

Эти и другие важные сведения о немецких войсках добывали военные разведчики майор Π. П. Шматько, командир разведывательной группы «Тихий», полковник И. К. Смирнов, командир оперативно-разведывательного центра «Норд». В подчинении И. К. Смирнова было около 160 человек. Ему удалось внедрить своих агентов на некоторые немецкие военные объекты.

Важные сведения о противнике своевременно добывали разведывательные группы, которыми командовали А. И. Афанасьев, К. А. Островский, Г. А. Свичкарь и другие. Многие военные разведчики погибли, выполняя задания командования.

В апреле — июле 1943 года войсковой разведкой были своевременно вскрыты районы сосредоточения ударных группировок войск противника, их численность и боевой состав, вооружение, наличие новых типов танков «тигр» и «пантера», штурмовых орудий «фердинанд», самолетов и другой боевой техники. Военные разведчики Центрального и Воронежского фронтов в целом правильно определили участки, где противник планировал начать наступательные действия. По данным войсковых разведчиков, немецкое наступление намечалось на 3 часа утра 5 июля. Эти данные были получены от захваченных в плен немецких солдат.

В ночь на 5 июля 1943 года разведчики Центрального фронта захватили в плен солдата 6-й пехотной дивизии, который сообщил, что наступление начнется на рассвете. Эти сведения подтвердил перебежчик из 167-й пехотной дивизии, перешедший линию фронта на участке 7-й кавалерийской армии Воронежского фронта.

В целом войсковая разведка смогла вскрыть расположение и нумерацию частей и соединений противника, сосредоточенных на южных, центральных и северных участках Курской дуги, выявила места расположения командных пунктов противника, его огневых средств, характер оборонительных сооружений и заграждений. Несмотря на то что войсковая разведка велась сравнительно не на большую глубину, тем не менее она сыграла важную роль в обеспечении боевых действий наших войск в этом сражении.

Сведения, полученные офицерами войсковой разведки, дополняли данные, поступавшие из зарубежных резидентур ГРУ. Весь этот поток информации о районах сосредоточения основных сил противника, о сроках перехода немцев в наступление и другие данные, которые удалось добыть военным разведчикам, способствовали организации целенаправленной подготовки наших войск к упорной обороне, которая создала предпосылки для разгрома основных сил противника и перехода советских войск в решительное контрнаступление.

Благодаря усилиям советских разведчиков планы немецкого командования, направленные на нанесение внезапного удара на Курской дуге, были сорваны. Захваченный в плен командир роты 74-го мотопехотного полка 19-й танковой дивизии немцев обер-лейтенант Г. Эдгар на допросе сказал, что «русские войска, по-видимому, были хорошо осведомлены о немецких планах. За 2 часа до немецкого наступления 5 июля русская артиллерия открыла ураганный огонь по расположению нашей дивизии, находившейся на исходном рубеже. Благодаря хорошо подготовленной агентурной разведке русские имели возможность своевременно узнать о намерениях немцев…»

Командиры Красной Армии действительно знали очень многое о планах летнего наступления германского командования на Восточном фронте. Это и помогло советским войскам, героически сражавшимся на Курской дуге, добиться решающей победы над врагом…

…На протяжении почти всего 1943 года радисты «Доры» ежедневно выходили в эфир, передавая многочисленные сведения. Германия вынудила правительство Швейцарии уничтожить резидентуру советской военной разведки в Европе. Используя мощные пеленгаторные установки, сотрудники службы безопасности Швейцарии совместно с полицией выявили и арестовали радистов и некоторых агентов этой резидентуры. Шандору Радо удалось скрыться.

В ноябре 1943 года нелегальная резидентура советской военной разведки, которой многие годы руководил талантливый разведчик Шандор Радо, прекратила свою работу. Последний аккорд резидентуры «Дора» — его радиограммы о подготовке немцев к Курскому сражению — не был слышен в гуле танковых сражений под Прохоровой и на других участках великого сражения летом 1943 года. Но этот аккорд был. Его усиливали многочисленные звуки морзянки, которые несли в Москву сведения других резидентов советской военной разведки о Германии, ее вооруженных силах, о производственной мощности ее военных заводов, дипломатических и политических интригах и множество других сведений, которые раскрывали потенциальные возможности Германии и ее союзников по ведению войны на Восточном фронте. Эти сведения, несмотря ни на что, бесперебойно поступали в Центр, анализировались и обобщались аналитиками советской военной стратегической разведки.

Операция «Цитадель» была обречена. Военная разведка разгадала намерения гитлеровского военного командования. Генеральный штаб разработал план разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге. Ставка сосредоточила в районе предстоящей битвы необходимое для разгрома противника количество сил и средств.

Победа на Курской дуге предрешила исход Второй мировой войны.

Глава девятая. Хроника Победы (Важнейшие военные и военнополитические события 1943 года)

12—18 января. Войска Ленинградского и Волховского фронтов при содействии Балтийского флота прорвали блокаду Ленинграда.

25 января. Войска Воронежского фронта освободили Воронеж.

8 февраля. Войска Воронежского фронта освободили Курск.

2 марта. Резидент советской военной разведки в Швейцарии Шандор Радо сообщил в Центр о том, что в Германии принято решение о строительстве системы укреплений, которая получила наименование «Восточный вал». «Дора» передал точные параметры «Восточного вала», начало и окончание его строительства.

З марта. Войска Калининского и Западного фронтов освободили Ржев.

5 марта. Военный разведчик «Мольер» сообщил из США, что в 1943 году американцы не намечают широкого наступления в Европе. Самое большее — частные операции в Северной Норвегии и Греции.

9 марта. Шандор Радо сообщил о том, что «немецкое главное командование планирует наступление в районе севернее Харькова с направлением главного удара по коммуникация м Харьков — Белгород».

12 марта. Войска Калининского и Западного фронтов освободили Вязьму.

Шандор Радо сообщил о том, что «формирование новых танковых соединений и групп пополнения для танковых соединений — корпусов и дивизий для Восточного фронта происходит в очень больших масштабах в больших лагерях бронетанковых сил около Радома. За последнее время Гудериан неоднократно приезжал в этот лагерь для проверок и инструктажа танкистов».

13 марта. «Дора» сообщил о результатах встречи в Берлине Гитлера, Геринга и Риббентропа с японским послом генералом Осима.

16 марта. Шандор Радо сообщил, что, по данным из Берлина, «немецкое главное командование намерено использовать освободившиеся после сокращения центрального фронта сильные боеспособные части для обратного завоевания Курска».

Март. 313-й радиодивизион Воронежского фронта получил данные о переброске в район Харькова 2-го танкового корпуса СС в составе танковых дивизий «Райх», «Викинг» и «Мертвая голова».

17 марта. Источник «Долли» передал копии сводок о положении на Восточном фронте, которые ежедневно британское военное ведомство направляло У. Черчиллю.

19 марта. «Дора» передал расширенный отчет о состоянии танкостроительной промышленности Германии, производственной мощности основных заводов и тактико-технические характеристики новых танков.

20 марта. «Морис» сообщил о том, что японский посол в Германии генерал Осима предупредил свое прави-тельство о нецелесообразности для Японии вступления в войну против СССР.

28 марта. Агент «Долли» сообщил о том, что в Риме завершились переговоры министра иностранных дел Германии И. Риббентропа с Муссолини и передал содержание достигнутых договоренностей.

3 апреля. Ставка Верховного Главнокомандования направила начальнику Главного разведывательного управления Красной Армии директиву, в которой потребовала вскрыть резервы противника, их расположение, ход перегруппировки и сосредоточение немецких войск.

14 апреля. «Долли» сообщил содержание приказа 8-му корпусу германских ВВС, действовавшему на Восточном фронте, в связи с операцией «Цитадель».

15 апреля. Гитлер подписал приказ № 6 — план летнего наступления германских войск на Восточном фронте. Операция получила кодовое наименование «Цитадель».

16 апреля. Резидент советской военной разведки в Лондоне генерал-майор И. А. Скляров сообщил в Центр, что, по данным источника «Дюбуа», германское военное командование приняло решение начать новое большое наступление на Востоке летом 1943 года.

Резидент советской военной разведки в Лондоне майор А. Ф. Сизов сообщил в Центр о том, что, начиная со второй половины февраля, в Германии начато серийное производство танков улучшенных типов и передал их тактико-технические характеристики.

Апрель — май. Радиоразведка ГРУ обнаружила переброску с юга в район Курского выступа четырех немецких танковых дивизий (6, 7, 11 и 17-я тд).

17 апреля. Источник Гано сообщил сведения о дополнительной мобилизации в Германии 1 млн человек.

27 апреля. «Мольер» сообщил из США о том, что «американцы твердо решили не открывать второй фронт в Нидерландах, Бельгии и Франции до тех пор, пока немцы не истощат СССР или СССР не истощит немцев».

29 апреля. Источник «Долли» сообщил, что по требованию У. Черчилля британская разведка подготовила «Оценку возможных германских намерений и планов в русской летней кампании 1943 года», и передал этот документ советской военной разведке.

30 апреля. Источник военной разведки в США сообщил, что добыты важные сведения о плане проведения немецким командованием в районе Курска операции «Цитадель» и передал эти сведения советской военной разведке.

9 мая. По инициативе Союза польских патриотов начато формирование на территории СССР 1-й польской дивизии им. Тадеуша Костюшко.

13 мая. Завершение боевых действий войск союзников в Северной Африке.

Май. Создание во Франции Национального совета Сопротивления.

22 мая. Шандор Радо сообщил об итогах совещания в Берлине Гитлера, представителей высшего военного командования и крупнейших германских промышленников по вопросам подготовки немецкой армии к летней кампании.

23 мая. «Дора» передал в Центр новые данные о производственной мощности немецких танковых и авиационных заводов.

4—5 июля. Радиоразведка ГРУ доложила о резкой активизации работы немецких радиосетей в полосе Центрального и Воронежского фронтов в связи с подготовкой немцев к наступлению.

5 июля ночью. Разведчики 209-го гвардейского Абгане-ровского полка захватили в плен одного из немецких солдат, который сообщил о том, что на рассвете должно начаться наступление немецких войск в полосе Центрального фронта.

5 июля. На рассвете войска Воронежского и Центрального фронтов обрушили мощный артиллерийский удар по боевым порядкам, огневым позициям артиллерии, командным и наблюдательным пунктам противника. Началась Курская битва.

5— 10 июля. Оборонительное сражение Центрального фронта в районе Курского выступа.

6 июля. Советский военный разведчик «Мольер» сооб-шал в Центр из США: «Рузвельт и Черчилль ведут игру на обман, стараясь показать, что они собираются открыть второй фронт, а на самом деле их план — истощение и Германии, и СССР на Востоке, а затем сделка с промышленными и военными кругами Германии».

5—23 июля. Оборонительное сражение Воронежского и Степного фронтов под Курском.

10 июля—17 августа. Военные действия союзников в Сицилии.

12 июля. Встречное танковое сражение в районе Про-хоровки.

12—13 июля. Формирование национального комитета «Свободная Германия».

12 июля—23 августа. Начало контрнаступления советских войск в битве под Курском (начало контрнаступления Брянского и Западного фронтов — 12 июля, Центрального — 5 июля, Воронежского и Степного — 3 августа).

19 июля. «Мольер» сообщил из США, что «американцы находятся в контакте с правительством Румынии и Венгрии, но не намерены начинать с ними переговоры, пока англо-американские войска не высадятся в Греции и Югославии».

25 июля. Свержение Муссолини в Италии.

3 августа—1 ноября. «Рельсовая война» — мощный удар советских партизан по железнодорожным коммуникациям врага.

5 августа. Первый салют в Москве в честь побед Красной Армии — освобождения войсками Западного, Брянского, Центрального, Воронежского и Степного фронтов Орла и Белгорода.

7 августа—2 октября. Смоленская операция Калининского и Западного фронтов.

23 августа. Войска Степного фронта при содействии войск Воронежского и Юго-Западного фронтов освободили Харьков.

Завершение Курской битвы.

26 августа. «Морис» сообщил из США, что госдепартамент и высшее военное командование не верят в возможность договориться с советским правительством по послевоенным вопросам. Они боятся, что Советский Союз будет основной силой в Европе. Отсюда тенденция не спешить со вторым фронтом, дабы обескровить Союз и диктовать ему свою политику».

Советское правительство признало Французский комитет национального освобождения.

1 сентября. Резидент советской военной разведки в Софии «Кай» сообщил о причинах внезапной смерти болгарского царя Бориса III после его переговоров с Гитлером.

2 сентября. Войска Воронежского фронта освободили город Сумы.

3 сентября. Британские войска высадились на юге Италии.

8 сентября. Войска Южного фронта освободили город Сталино (Донецк). Италия заявила о капитуляции.

16 сентября. Войска Северо-Кавказского фронта совместно с Черноморским флотом освободили Новороссийск.

17 сентября. Войска Брянского фронта освободили Брянск.

22 сентября. Войска Центрального и Воронежского фронтов начали форсирование Днепра.

25 сентября. Войска Западного фронта освободили Смоленск.

25—26 сентября. Войска Степного и Юго-Западного фронтов начали форсирование Днепра.

26 сентября. Начато освобождение Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков.

10—14 октября. Войска Юго-Западного фронта ликвидировали плацдарм немецко-фашистских войск на левом берегу Днепра и освободили Запорожье.

19—30 октября. В Москве состоялась конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании.

6 ноября. Войска 1-го Украинского фронта освободили Киев.

26 ноября. Войска Белорусского фронта освободили Гомель.

28 ноября—1 декабря. В Тегеране состоялась конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании.

Приложение 1. НАЧАЛЬНИКИ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ОТДЕЛОВ ШТАБОВ ФРОНТОВ, ПРИНИМАВШИХ УЧАСТИЕ В КУРСКОЙ БИТВЕ

ПЕТР НИКИФОРОВИЧ ЧЕКМАЗОВ

Генерал-майор Π. Н. Чекмазов в период Курской битвы был начальником разведывательного отдела штаба Центрального фронта (август — октябрь 1943 г.).

Родился 26 января 1901 г. в селе Дедилово Тульской области. Русский. Из крестьян. В Красной Армии с 1920 г. Окончил 17-ю Тульскую пехотную школу (1923 г.), Высшую школу физического образования им. Ленина (1924 г.), Курсы «Выстрел» (1930 г.), западное отделение восточного факультета Военной академии им. М. В. Фрунзе (апрель 1932–1936 гг.)[9]. С 1924 по апрель 1932 г. — на командных должностях (командир роты, батальона и т. д.).

С мая 1936 по август 1938 г. — помощник начальника пограничного разведывательного пункта № 6 Белорусского военного округа. С августа 1938 по август 1940 г. — заместитель начальника разведывательного отдела штаба 1-й Отдельной Краснознаменной армии Дальневосточного фронта. С августа 1940 по февраль 1941 г. — начальник разведывательного отдела штаба 15-й армии, с февраля 1941 г. — заместитель начальника разведывательного отдела штаба Дальневосточного фронта.

В годы Великой Отечественной войны был начальником разведывательных отделов штабов Брянского, Воронежского, Центрального, Белорусского и 1-го Белорусского фронтов.

В послевоенный период — начальник Разведывательного управления Центральной группы войск.

Награды: орден Ленина, четыре ордена Красного Знамени, орден Кутузова II степени, орден Красной Звезды; медали — «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».

ИЛЬЯ ВАСИЛЬЕВИЧ ВИНОГРАДОВ

Генерал-лейтенант И. В. Виноградов в период Курской битвы был начальником разведывательного отдела штаба Воронежского фронта (июль — октябрь 1943 г.).

Родился 20 июня 1906 г. в Башкирской АССР. Русский. Из рабочих. В РККА с 1918 г. В 1929 г. окончил 1-ю Советскую Объединенную школу им. ВЦИК, в 1936 г. завершил обучение в Военной академии им. М. В. Фрунзе. Прошел обучение в Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова.

Участник Гражданской войны. До 1933 г. был помощником начальника 7-го кавалерийского полка 2-го Черниговского дивизиона красных казаков (Украинский военный округ). Исполнял должность начальника 2-й части 15-й кавалерийской дивизии, начальника 4-го отдела штаба Белорусского Особого военного округа (ноябрь 1936—декабрь 1938 гг.).

Участник советско-финляндской войны 1939–1940 гг. Был начальником разведывательного отдела штаба Ленинградского военного округа, штаба 28-го стрелкового корпуса ЛенВО, начальником 7-го (август 1940—июнь 1941 гг.), 1-го отделов (июнь 1941—апрель 1943 гг.) Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии.

В годы Великой Отечественной войны — начальник Юго-Западного (1941–1942 гг.), Сталинградского (с мая 1942 г.), Донского (декабрь 1942–1943 гг.) — в феврале 1943 г. переименован в Центральный фронт. С апреля по июль 1943 г. — заместитель начальника РУ Генштаба Красной Армии, начальник РО штаба Воронежского фронта (июль — октябрь 1943 г.), командовал разведывательными отделами штабов 1-го Украинского, Белорусского, 1-го и 2-го Белорусского фронтов (октябрь 1943—июнь 1945 гг.).

После окончания Великой Отечественной войны занимал руководящие должности в центральном аппарате Министерства обороны, в Военной академии им. М. В. Фрунзе, был на военно-дипломатической работе в Финляндии и в ГДР.

Награды: орден Ленина, орден Октябрьской Революции, пять орденов Красного Знамени, орден Богдана Хмельницкого I степени, орден Суворова II степени, два ордена Отечественной войны I степени, орден Красной Звезды, орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» II и III степени, медали, ордена и медали ряда других государств.

АЛЕКСАНДР СЕМЕНОВИЧ РОГОВ

Генерал-лейтенант А. С. Рогов с декабря 1942 по октябрь 1943 г. был начальником разведывательного отдела штаба Юго-Западного фронта.

Родился 28 сентября 1901 г. в деревне Казанино Даниловского района Ярославской области. Русский. Из крестьян.

В Красной Армии с 1919 г. В 1924 г. окончил разведывательное отделение Повторных курсов среднего командного состава Петроградского военного округа. Проходил подготовку на тактико-стрелковых курсах усовершенствования среднего командного состава (1926 г.), окончил специальный факультет Военной академии им. М. В. Фрунзе (1932–1936 гг.).

Участник Гражданской войны. С ноября 1930 по апрель 1932 г. был заместителем начальника разведывательного отдела штаба Ленинградского военного округа. С января 1937 по сентябрь 1940 г. находился в распоряжении Разведывательного управления Генштаба Красной Армии.

В годы Великой Отечественной войны был начальником разведывательного отдела штаба 2-й ударной армии Волховского (1942 г.), Юго-Западного (октябрь 1942 — октябрь 1943 гг.), 3-го Украинского (октябрь 1943–1945 гг.) фронтов.

С 1954 по 1958 г. — военный атташе при посольстве СССР в Англии.

С апреля 1959 г. — заместитель начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба.

Награды: орден Ленина, три ордена Красного Знамени, орден Суворова II степени, орден Кутузова I степени, два ордена Красной Звезды, медали.

Награжден американским орденом «За боевые заслуги» и болгарским орденом Святого Александра III степени.

ЯКОВ ТИМОФЕЕВИЧ ИЛЬНИЦКИЙ

Полковник Я. Т. Ильницкий с 11 декабря 1941 по 2 октября 1943 г. был начальником разведывательного отдела штаба Западного фронта.

Родился 8 октября 1902 г. в городе Перекоп Крымской АССР. Русский. Из рабочих. Окончил Киевские окружные курсы спорта (декабрь 1920—июль 1923 гг.), 3-ю Военную школу физического образования, специальный факультет Военной академии им. М. В. Фрунзе (1937 г.).

Участник Гражданской войны.

С сентября 1937 по июль 1938 г. — помощник начальника приграничного разведывательного пункта № 2, с июля 1938 по январь 1939 г. — помощник начальника приграничного разведывательного пункта № 3. С января 1939 г. — заместитель начальника разведывательного отдела штаба Белорусского Особого военного округа, с 1941 по 2 октября 1943 г. — начальник разведывательного отдела штаба Западного фронта.

В апреле 1944 г. специальная комиссия во главе с Г. М. Маленковым проверяла деятельность командования Западного фронта. В соответствии с итогами работы комиссии Ставка ВГК издала 12 апреля 1944 г. приказ, пункт пятый которого гласил: «Полковника Ильницкого снять с должности начальника РО штаба Западного фронта, снизить в звании до подполковника и назначить на другую работу с понижением в должности». Впоследствии Я. Т. Ильницкий был восстановлен в звании «полковник»[10].

Награды: орден Ленина, три ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды.

Приложение 2. ДОКУМЕНТЫ ГЛАВНОГО РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ 1943 ГОДА

Документ № 1

Тов. СТАЛИНУ[11]

2 января 1943 г.

Докладываю полученную телеграмму от нашего надежного источника о мероприятиях немецкого командования в связи с наступлением наших войск.

1. Огромные потери в живой силе и технике, понесенные немецкой армией на Восточном фронте, начиная с 19 ноября, подтверждают правильность точки зрения тех руководителей немецкой армии, которые неоднократно предлагали немецкому Главному командованию, ввиду плохого состояния резервов, своевременно организовать оборону на Восточном фронте, связанную с отступлением. Наряду с другими генералами эту точку зрения особенно активно высказывали генералы Клюге и Клейст. Новый начальник генерального штаба Цейтцлер[12] боролся и борется против этой точки зрения. Он и Гитлер категорически против стратегии отступления, заявляя, что таковая подействует разрушительно на моральное состояние немецкой армии и немецких союзников.

2. В связи с наступлением Красной Армии Цейтцлер выдвигает теорию последовательных контрударов как средство борьбы с наступлением наших войск. Контрудары, произведенные немецкой армией, правда, с незначительным успехом, в районе между Ловать и Верхней Волгой и практикуемые между Торопцом и Ржевом проводятся в жизнь в соответствии с указаниями Цейтцлера.

Цейтцлер заявляет, что тактикой немецкой армии в связи с наступлением советской армии должен являться немецкий контрудар во фланг, как ответ на каждый удар советской армии и на каждый прорыв ею немецкой обороны. Цейтцлер считает, что фланговые контрудары, в особенности по коммуникациям и резервам, ослабят силу ударов Красной Армии.

Поэтому Цейтцлер считает необходимым использовать для фронтальной обороны против наступающих советских войск только самое необходимое количество войск и техники, разрешающее замедлить силу удара советской армии или отвлечь его до того момента, пока будет подготовлен контрудар немецкой армии во фланг наступающей Красной Армии. Цейтцлер считает, что сейчас важно активно использовать тактику внезапного, своевременного, точно направленного и молниеносного контрудара, а также маневра немецких войск. Каждому советскому клину должен быть противопоставлен немецкий контрудар во фланг (контрклин).

Цейтцлер считает также, что ударная сила ослабленного немецкого воздушного флота должна быть главным образом направлена на оказание помощи предполагаемыми контрударами.

Цейтцлер предполагает направить контрудар от линии Донец — Морозовская — Лобачев — Чернышевская. Контрклин должен дойти до находящихся западнее Казанской немецко-итальянских войск с тем, чтобы парализовать советский клин, выдвинувшийся за Миллерово, и остановить продвижение Красной Армии к Донцу.

Начальник Главного Разведывательного управления

Красной Армии

Генерал-лейтенант Ильичев[13]

Документ № 2

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[14] 7 января 1943 г.

От Ольги (группа Тейлора).

В 1942 году Германия и Финляндия получили через Швецию из разных стран Америки 200 000 тонн грузов, что составляет половину от общего количества тонн, ввезенных в Швецию из-за океана.

Германия получила этим путем 1350 тонн меди и большое количество никеля из Канады, 1100 тонн марганца и большое количество хрома из Аргентины, 60 тонн вольфрама, 9 млн кг хлопка, 150 000 кг шерсти из различных стран Америки.

Финляндия получила через Швецию 426 тонн сырого каучука из Аргентины и Бразилии, 450 тонн меди, а также асбеста из Канады, 6,2 млн кг хлопка из Бразилии, 258 000 кг шерсти, 400 тонн вольфрама и большое количество высококачественного бензина…сахара, растительного масла, табаку из разных стран Америки.

Финская армия получила 16 000 мешков американского кофе и, кроме того, совсем недавно — большое количество какао из британских колоний и Бразилии.

Британская блокада продолжает пропускать все грузы в Швецию из-за океана, несмотря на очевидность того, что большинство из них идет для нужд Германии и Финляндии, и канадское правительство продолжает разрешать снабжение Швеции медью, никелем и асбестом, необходимыми для Германии. В противоположность этому США приняли решение об ограничении вывоза бензина и хлопка в Швецию на 1/3 и заявили Бразилии протест, призвав ее сократить вывоз бразильской шерсти, а также полностью прекратить вывоз ею в Швецию каучука.

Дора

Документ № З

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[14]10 января 1943 г.

От Вертера.

Немецкое Главное командование 2-го января приняло решение отказаться от принципиального возражения против отступления с Северного Кавказа и приказало немедленно начать отвод войск из долины Терека. Все позиции между железной дорогой Эльхотово, Ново-Павловская, в долине Малка и Эльбруса оставляются. Ввиду транспортных трудностей большая часть военной техники оставляется или уничтожается. Районы Георгиевска, Буденовска, Благодатное и Петровское срочно укрепляются. Несмотря на этот приказ, немецкое Главное командование не надеется удержать последние 3 пункта и Дивное, так как там нет достаточных для этого войск. Войска из этого района отводятся в район Михайловское и Ворошиловск. Принято решение удерживать Пролетарскую и Сальск как можно дольше.

Дора[15]

Документ № 4

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[16]26 января 1943 г.

От Анны.

По настойчивому и срочному требованию немецкого Главного командования, болгарский военный министр

Михов недавно посетил главную квартиру Гитлера. Немцы потребовали от Болгарии немедленного предоставления болгарских войск для отправки в Грецию с тем, чтобы заменить итальянские войска, охраняющие побережье, а также для несения охранной службы между Днестром и Днепром, с тем, чтобы заменить находящиеся там румынские войска.

Немцы не консультировались ни в Риме, ни в Бухаресте по поводу своего намерения заменить в указанных районах итальянские и румынские войска. Германия надеется активизацией Болгарии добиться подавления румынских пораженческих настроений и одновременно помешать возможному намерению Румынии выйти из оси.

Дора

Документ № 5

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[17] 26 января 1943 г.

От Луизы.

Информация получена от одного швейцарского адвоката, вернувшегося после поездки на Балканы, где он имеет очень важные связи.

1. В Румынии быстро растут антигерманские настроения и оппозиция к выдвигаемым немцами требованиям.

2. С ноября Румыния поставляет Германии нефть только при условии оплаты ее золотом или рудой.

3. Румыния имела на Восточном фронте 22 дивизии с составом около 500 000 человек. До сих пор потери Румынии за войну с СССР составляют 300 000 человек, из которых 200 000 человек убитых и пропавших без вести.

4. С конца 1942 года Румыния отказывается посылать свои войска на Восточный фронт и соглашается укомплектовывать только те дивизии, которые потеряли меньше чем 25 % своего личного состава. Те дивизии, которые потеряли около половины или больше своего состава, будут отведены в Румынию и не будут пополнены.

Дора

Документ № 6

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[17]13 февраля 1943 г.

1. Через Лонга [18] от прибывшего из Германии майора Пабста, одного из сотрудников немецкой разведки. Пабст имел в конце января беседу с личным врачом Гитлера — профессором Брандтом, который заявил, что Гитлер находится в совершенно разбитом состоянии и в связи с этим не способен к ясным последовательным решениям. Армейское командование обращает мало внимания на его приказания. Гитлер надеется главным образом на подводную войну. В немецкой промышленности происходит спад и она страдает от недостатка сырья. По мнению Пабста, предполагаемая всеобщая мобилизация даст полтора миллиона человек, из которых не более 20 % годны к военной службе.

2. Через Грау от инженера завода И. Г. Фарбен в Висбадене. В начале декабря Гитлер вызвал к себе директоров И. Г. Фарбен и заявил им о необходимости подготовки начала химической войны, которая одна может спасти Германию от поражения. Химическая война должна начаться, когда станет ясным, что Восточный фронт больше удержать невозможно. В качестве предлога послужит якобы происшедшая химическая атака со стороны Красной Армии против румынских солдат.

Дора

Документ № 7

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[19] 17 февраля 1943 г.

1. Новая реорганизация организации ТОДТ происходит главным образом с целью массового использования этой структуры и ее возможностей для строительства укреплений в Латвии, Восточной Польше и на Волыни. В организации ТОДТ выделяется специальное соединение строительных войск для строительства «Оствал» («Восточной стены»). Эти строительные войска находятся под командованием генерала Якоба. Эстонские и латвийские военные организации трудовой повинности также предназначены для строительных работ по возведению этих укреплений, главным образом на территории Латвии.

2. Во всей области Вильно начаты подготовительные работы (очищение местности, выселение населения, строительство бараков, складов и т. д.) для строительства «Восточной стены». В Латвии, у Вильно, у Гродно, у Лида и в Брест-Литовске всюду ведутся подготовительные работы к возведению этих укреплений и строятся специальные шоссейные дороги и узкоколейки для подвоза материалов. Работы будут начаты с наступлением оттепели, по-видимому, в марте…

Дора

Документ № 8

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[19] 25 февраля 1943 г.

От Ольги.

15 февраля немецкое Главное командование приняло решение самое позднее до 30 июня отмобилизовать 500 000 человек для фронта из числа рабочих. Кроме того, до 30 апреля командование авиации должно заменить 25 000 человек из числа зенитной обороны в тылу молодежью, получившей увечья на фронтах, и женщинами…

На основании вышеуказанного решения немецкое Главное командование надеется до 30 июня собрать около одного миллиона человек.

Дора

Документ № 9

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[20] 27 февраля 1943 г.

От Люци[21].

1. Укрепления «Восточной стены» предполагаются в виде сильного глубокоэшелонированного боевого района, в котором немецкая армия летом или самое позднее в ноябре 1943 года будет вести оборонительную войну против наступающей Красной Армии.

Согласно плану, «Восточная стена» по всей своей длине должна быть готова к июлю, но, по-видимому, эти сроки не будут достигнуты. В особенности не по Днестру и не позади Днестра. Стратегическое предназначение «Восточной стены» состоит в следующем:

а) служить оборонительным рубежом для тех войск, которые будут отведены с передовой линии Восточного фронта;

б) служить исходным рубежом для введения в действие весенних резервов, которые будут значительно увеличены вновь создаваемыми дивизиями.

Проведение в жизнь вышеуказанных планов зависит от того, продолжит ли Красная Армия весной свое зимнее наступление, или от того, удастся ли немецкому главному командованию добиться более длительного перерыва в боях для формирования оперативного резерва.

2. Позади «Восточной стены», по укреплениям в Польше, предполагается развитие их только с точки зрения организации противовоздушной обороны и тыловых районов, т. е. обеспечение безопасности самой «Восточной стены»…

Дора

Документ № 10

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[22]28 февраля 1943 г.

От Вертера.

Из выявленного передвижения наступающих группировок Красной Армии ОКВ установило, что кроме перехода советского наступления в районы Орел — Брянск главной целью наступающих войск, идущих от Харькова и Курска, являются Кременчуг, Киев и Гомель. ОКВ предполагает, что предстоит прорыв всего Центрального фронта….

От Ольги.

Группа строительства укреплений «Восточная стена» из организации ТОДТ получила указание немедленно начать строительство укреплений по Днепру между устьем реки Припять и дальше севернее. Эти укрепления мыслятся в виде специальных заграждений (заслонов) на шоссейных и грунтовых дорогах.

Дора

Документ № 11

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ

Из Женевы[22]3 марта 1943 г.

От Люци.

Немцы отправляют из Украины тысячи украинских детей, родители которых были расстреляны. Дети предназначаются для работы в промышленности и сельском хозяйстве. На заводах «Мессершмитт» работает много детей в возрасте от 8 до 14 лет. Многие из них убегают, их ловят и направляют в концлагеря для взрослых. Например, в Дахау в лагерях находится около 1000 украинских детей и подростков. Они работают на известковом руднике и на военном предприятии. Процент смертности в связи с тяжелыми условиями работы и голодом среди детей очень высок.

Дора

Документ № 12

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[22]16 марта 1943 г.

Молния

От Вертера.

1. Для обеспечения широкого охватывающего наступления в районе Харькова немецкое главное командование перебросило в южном направлении через Брянск — Конотоп не менее одного танкового корпуса из 3-й армии. Корпус находился в районе Смоленска. В 3-й танковой армии сейчас 2 корпуса, один из них под командованием генерала Фена (Fehn).

2. Немецкое главное командование намерено использовать освободившиеся после сокращения центрального фронта сильные боеспособные части для обратного захвата Курска.

Дора

Документ № 13

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ

Из Женевы [23] 18 марта 1943 г.

От Анны.

Только что в охотничьем замке Губертусшток состоялась конференция под председательством Геринга при участии руководящих представителей ОКВ и важнейших руководителей немецкого хозяйства во главе с Рехлингом и Феглером.

Геринг сделал доклад о стратегических, политических и организационных планах немецкого главного командования.

Согласно этому докладу, немецкое главное командование после завоевания Харькова и Курска ожидает новое наступление Красной Армии, но только через определенный промежуток времени, в течение которого немецкое командование надеется суметь обеспечить необходимым образом оборону между фронтом и линией «Оствал».

Геринг выразил уверенность в том, что немецкому командованию удастся, благодаря отсутствию согласия между англосаксами и СССР, благополучно преодолеть критический период, переживаемый немецкой армией, до середины апреля. После 15 апреля сокращение восточного фронта и результаты «тотальной мобилизации» позволят снова укрепить западный и южноевропейский фронт сильными соединениями армии и воздушного флота и постепенно восстановить там прежнее положение.

Достижение этой цели будет означать, что советские надежды на плодотворное военное сотрудничество с англосаксами будут окончательно похоронены.

Эти планы ОКБ были полностью одобрены руководителями немецкого хозяйства…

Дора

Документ № 14

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[23] 22 марта 1943 г.

От Вертера.

Немецкая воздушная разведка установила, что советские войска в районе Курска усилены в гораздо большей степени, чем этого ожидали немцы, а также, что вокруг Курска ускоренными темпами производится строительство укреплений для создания лучших предпосылок к введению в действие советской артиллерии, чем это было возможно у Харькова.

Немецкое военное командование всеми мерами ускоряет массирование сил для нанесения удара в направлении на Курск. Войска и танковые части отводятся из района Харьков и готовятся к наступлению на Курск через Сумы на север.

Для удара против Курска и в составе группы армий Вейхса находятся в боеспособном состоянии мотодивизии. Большинство подвижных резервов пока еще связаны в районе Харькова и в связи с большими потерями еще не могут быть переброшены в новый район. Среди этих наступательных резервов находятся 3 танковые гренадерские дивизии: «Адольф Гитлер», «Райх» и «Тотенкопф». Из этих трех дивизий только дивизия «Тотенкопф» находится в настоящий момент в боеспособном состоянии и может быть переброшена.

Дора

Документ № 15

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[23] 15 апреля 1943 г.

От Тедди.

Опыты с новым типом немецкого тяжелого танка, тип Б-1 (еще называется «тигр») согласно отзывам генерала Фишера из 10-й танковой дивизии и офицеров-танкис-тов, посланных Гудерианом в Тунис. Этот танк только относительно пригоден для борьбы против укрепленных позиций. При подвижной борьбе и при значительном участии авиации в Тунисе танки ввиду небольшой скорости были недостаточно эффективны.

Дора

Документ № 16

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[23] 15 апреля 1943 г.

От Люци.

С 31 марта штаб немецкого главного командования и Геринг находятся в Берлине. Гитлер 5 апреля со своим штабом выехал в Оберзальцберг. Кейтель также с 6 апреля находится там.

В полевой квартире немецкого главного командования на Восточном фронте около Барановичей содержится постоянно особый штаб вне зависимости от того, где находится само главное командование.

От Ольги и Тедди.

а) В феврале немецкому главному командованию было всего передано 2100 самолетов. Из них: «мессершмитт» — тип 109–360 шт.; «фокке-вульф», тип 190–430 шт.; «юнкере», тип 87—271 шт.; «юнкере», тип 88—290 шт.

б) Италия произвела в марте всего 420 самолетов (истребителей-бомбардировщиков), из них —175 «маччи» истребителей.

От Анны.

а) Поездка Муссолини к Гитлеру имела своей целью принятие окончательного решения по поводу главного командования войсками в Сицилии, Сардинии, Кальба… (в телеграмме радистом пропущена полная строчка). Принимаются меры для окончания концентрации немецких войск к последним числам апреля, так как, в связи с данными немецкой разведки, русские не будут готовы к этому моменту и не ожидают такого раннего срока наступления немцев. Предполагается обратное завоевание Восточной Украины…

Дора

Документ № 17

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Лондона[24] 16 апреля 1943 г.

Передаю сообщение Дюбуа.

Принимая во внимание все полученные сообщения, можно предполагать, что ОКБ пришел к решению, что при настоящей стратегической ситуации есть возможность начать новое большое наступление на Востоке. Основанием для такого решения ОКБ, с одной стороны, является предположение, что вторжение союзников на Запад в этом году вероятно, но действия союзников против Сицилии и Южной Италии или Крита и Греции не смогут отвлечь главные силы Германии. С другой стороны, у ОКБ имеется мнение, что в настоящее время Красная Армия оперирует силами зимнего периода и что у ОКБ имеются последние шансы добиться успеха на Востоке в этом году…

Концентрация немецких сил в районе Белгорода и Орла доказывает, что немцы хотят использовать этот сектор для маневра, общее направление которого должно привести примерно в район Воронежа. Это предполагаемое направление наступления привело бы немецкие армии в район Москвы против ядра Советской Армии. Кавказский фронт должен отойти на задний план…

Брион

Документ № 18

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Лондона[24]16 апреля 1943 г.

Молния

Источник сообщил:

1. 14 апреля перехвачен приказ германским ВВС восточного командования (ВВС, оперирующие в секторе примерно от Смоленска до Курска, где, возможно, базируются соединения 8-го корпуса ВВС), в котором указывается, что передовые подразделения для операции «Citadella» начнут немедленно движение. 8-й воздушный корпус включен в эту операцию и указанные передовые части выдвигаются из Германии. По имеющимся данным, в британской разведке считают, что эта операция может быть ядром будущего наступления немцев в районе Курского выступа…

Брион

Документ № 19

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы [25] 18 июня 1943 г.

От Тедди.

Гудериан настаивает на том, чтобы все танковые дивизии на советско-германском фронте как можно быстрее получили бы на вооружение хотя бы по несколько штук танков типа «тигр», чтобы убедить солдат и офицеров в том, что в Германской армии есть боевые машины, которые могут противостоять русским тяжелым танкам.

Дора

Документ № 20

НАЧАЛЬНИКУ ГРУ КРАСНОЙ АРМИИ Из Женевы[26]7 августа 1943 г.

с взятием Орла и Белгорода

Поздравляем вас от имени всех города.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РАДИОИГРА: ГЕСТАПО ПРОТИВ ГРУ

Участники радиоигры и необходимые пояснения

После разгрома немецких войск под Москвой Гитлер приказал выявить и уничтожить всех советских разведчиков, которые, как он считал, действовали в Германии и на территориях других оккупированных немцами государств. В главном управлении имперской безопасности была разработана специальная операция под кодовым названием «Красная капелла»[27].

Рано утром 13 декабря 1941 года спецотряд под командованием капитана Пипе устроил первую облаву на улице Атребатов в Брюсселе. По данным группы пеленгации в этом районе действовал неизвестный радиопередатчик.

В ходе налета в доме № 101 были захвачены радиостанция, документы, арестованы шифровальщица Софи Познаньски, радист-стажер Л. Треппера («Отто») из Парижа Давид Ками, хозяйка радиоквартиры Рита Арну. Через несколько часов был схвачен и советский разведчик Михаил Макаров («Хемниц»),

Провал радиоквартиры в Брюсселе, которая принадлежала разведгруппе А. Гуревича («Кент»), поставил под угрозу другие резидентуры Разведывательного управления Красной Армии.

Гестапо активизировало работу по выявлению других советских разведчиков. В ходе допросов захваченных радистов и активного использования технических средств пеленгации гестаповцы выявили в Париже радистов Л. Треппера — Гирша и Миру Сокол. Радисты Треппера были арестованы в ночь с 9 на 10 июня 1942 года.

В ночь с 29 на 30 июня 1942 года немцы запеленговали еще одну радиостанцию, работавшую в Брюсселе. В ходе налета на радиоквартиру был схвачен радист Венцель.

В августе — ноябре в руки гестаповцев попали и другие советские разведчики. Среди них был А. Гуревич, его арестовали 9 ноября 1942 года в Марселе.

24 ноября был арестован и резидент Л. Треппер.

С 25 декабря 1942 года радиостанция Л. Треппера стала работать под контролем гестапо, а с 3 марта 1943 года в радиоигру с московским Центром гестаповцы включили А. Гуревича («Кент»).

В Берлине планировали с помощью этой радиоигры ввести в заблуждение Генеральный штаб Красной Армии. Эта задача носила стратегический характер — летом 1943 года Гитлер планировал вновь завладеть инициативой на Восточном фронте.

Одной из самых важных задач радиоигры также считалось внедрение дезинформации, которая должна была ослабить взаимодействие между союзниками по антигитлеровской коалиции: СССР, США и Великобританией. Такая игра стоила свеч.

Треппер через представителя компартии Франции Мишеля смог сообщить в Центр о своем аресте. Но в Москве этому донесению не придали должного значения.

Треппер предпринял еще одну попытку сообщить в Центр о сложившейся ситуации. 7 июня 1943 года через французских коммунистов он передал в Москву новое сообщение о том, что гестаповцы арестовали Гуревича, Гроссфогеля, Каца, Робинсона и других разведчиков. Он также сообщил в Центр, что радисты этих групп работают под контролем гестапо, а разведчики заключены в тюрьму.

Многие серьезные исследователи занимались детальным изучением немецких и советских документов, связанных с деятельностью зондеркоманды «Красная капелла». К таким, несомненно, относятся советский ученый А. И. Галаган, бывший сотрудник внешней разведки полковник КГБ В. Л. Пещерский, французский писатель Жиль Перро, а также специалисты британской и американской контрразведок, подготовившие специальные доклады о «Красной капелле». Все они считали, что, получив сообщение Треппера 7 июня 1943 года, Центр понял, что гестапо ведет с Москвой радиоигру, и взял инициативу в этой игре в свои руки.

Новое исследование всех советских документов этой радиоигры позволяет сделать иной вывод. Он состоит в том, что в Центре стало известно о том, что радиопередатчик «Кента» работает под контролем гестапо, значительно раньше. А именно — 5 марта 1943 года. То есть через два дня, как гестапо начало игру от имени «Кента».

Именно в этот день, 5 марта 1943 года «Кент» передал в Центр сообщение, которое никогда бы не передал ни один советский резидент. Обратимся к тексту этой уникальной радиограммы.

«Кент» 5 марта 1943 года неожиданно попросил начальника Главного разведывательного управления: «…Передайте поздравления товарищу Сталину в связи с присвоением ему звания Маршала и 25-летием Красной Армии…»[28]

Такой текст, пропущенный гестаповцами по незнанию внутренней обстановки в СССР, был сигналом неблагополучия. Человек, составивший такой текст, иносказательно сообщал, что он работает под контролем противника.

Была ли радиограмма «Кента» от 5 марта понята в Центре как сигнал неблагополучия? Этот вывод предлагается сделать самому читателю.

В сентябре 1943 года Л.Треппер («Отто») совершил побег из гестапо и скрылся во Франции. Из гестапо удалось сбежать и радисту Венцелю.

Тем временем гестапо продолжало вести радиоигру от имени «Кента». Это была тонкая, искусная и высокопрофессиональная борьба, в которой столкнулись умы самых опытных разведчиков двух воюющих государств — СССР и фашистской Германии.

Ослабить сотрудничество СССР, США и Великобритании в результате этой радиоигры немцам так и не удалось. Более того, офицеры Главного разведывательного управления провели радиовербовку начальника зондер-команды подполковника СС X. Панвица и его сотрудников, которые прибыли в Москву.

Радиоигра стала одной из наиболее сложных дезинформационных операций специальных служб. Используя современную терминологию, эту радиоигру можно назвать виртуальной войной.

Участники радиоигры

I. От гестапо

1. Представитель гестапо:

Криминальный советник, начальник специальной зондеркоманды подполковник СС Панвиц Хейнц.

2. Привлеченные:

Бывший резидент ГРУ во Франции Леопольд Треппер («Отто»).

Бывший резидент ГРУ в Бельгии Анатолий Гуревич («Кент»).

II. От Главного разведывательного управления Красной Армии

Начальник ГРУ — генерал-лейтенант Иван Ильичев.

Начальник европейского управления ГРУ — генерал-майор Иван Большаков.

Сотрудник отдела Европейского управления ГРУ — военный инженер 2-го ранга Михаил Большаков.

Условные понятия и псевдонимы:

1. Деревня — СССР.

2. Метро — советское посольство.

3. Колбасия — Германия.

4. Колбасники — немцы.

5. Гастрономия — Франция.

6. Макарония — Италия.

7. Макаронники — итальянцы.

8. Альбертия — Бельгия.

9. Горная страна — Швейцария.

10. Южный город — Марсель.

11. Музыка — радиостанция.

12. Музыкант — радист.

13. Концерт — сеанс радиосвязи.

14. Талмуд — шифровальная книга.

15. Талмудист — шифровальщик.

16. Поздравление — радиограмма.

17. Шнуровка — связь.

18. Дубок — тайник.

19. Зеленые — полиция.

20. Болезнь — провал.

21. «Золя» — бывший резидент ГРУ во Франции Озолс.

22. «Маро» — военный атташе во Франции генерал-майор И. Суслопаров.

23. Соколов — фамилия, которую Гуревич использовал в переговорах с французами в мае 1945 года.

24. «Экс» — условное название компании «Кента» в Бельгии.

25. «Хемниц» — Михаил Макаров, радист в резидентуре «Кента» в Бельгии.

26. Жульета — один из агентов «Отто».

27. Сапоги — личные документы, паспорта и т. д.

28. Оказия — передача материалов от агента к Центру с помощью тайников или другим способом

29. Ам — доллар США.

30. Большой ам — 1000 долларов США.

31. Дирекция — Главное разведывательное управление Красной Армии.

32. Срочите — срочно сообщите.

Глава первая. От имени Кента

Кент — Центру. № 1. Середина февраля 1943 года

Начинаю с музыки на вспомогательном аппарате. Необходимо считаться с перерывами в работе. Каким талмудом пользоваться в будущем?

Центр — Кенту. № 1. 28 февраля

Поздравляю вас с установлением непосредственной связи и званием «капитан». Уверен, что связь сумеете закрепить и организовать сбор хорошей информации об оккупантах и положении в стране.

Дополнение: Сообщите, каково ваше положение и кто ваши люди? Дайте на них характеристики.

Директор

Кент — Центру. № 3. 1 марта

При занятии моего города был интернирован французской полицией как южноамериканец. Через связи с лицами 2-го бюро был освобожден. Имею хороший французский паспорт. Мой связист совершает ежемесячные поездки в Швейцарию, Болгарию и Югославию. Через него могу передавать фотописьма и получать деньги. Связист ничего не знает о нашей работе, адреса должны быть крайне надежными.

Резолюция начальника ГРУ: Большакову. Доложите, можно ли будет использовать эту линию связи?

Дополнение к № 3: Прямой связи с Отто не имею. «Экс», видимо, болен. Из моих людей, близко к нам стоящих, имею одного, совершающего частые поездки в Швейцарию, Югославию и Болгарию. Через него можно направлять фотописьма и деньги. В течение многих месяцев не получал моего жалования.

Резолюция начальника ГРУ: Продумать возможность передачи денег. Доложите.

Кент — Центру. № 7. 5 марта

…Передайте поздравления товарищу Сталину в связи 4 в Лога 97

с присвоением ему звания Маршала и 25-летием Красной Армии.

Благодарю за присвоение звания «капитан». Передайте привет моим родителям.

Центр — Кенту. № 3. 12 марта

Раньше нам оказывал услуги Озолс Вольдемар, бывший латышский генерал, давал ценные сведения по дислокации немецкой армии, имел агентурную сеть. Ему была оставлена музыка. Проживал в Париже. Адрес его точный не знаем. Его жена — зубной врач, имеет ту же фамилию. Ему оказывали услуги Жанна дю Монсе. Адрес — 50 рю Дуан, Париж, 8. И Сюзанна Салиас. Адрес — 98 рю Вежирар. Постарайтесь установить его местонахождение и род занятий. Будьте осторожны, зеленые раньше интересовались источниками его доходов.

Справка

Озол (Озолс) Вольдемар. Родился 5.10.1884. Латыш. Окончил Виленское пехотное юнкерское училище, Николаевскую военную академию (1914). В 1917 году был избран председателем Исполкома Объединенного совета латышских стрелков. Участник гражданской войны в Испании, воевал в рядах республиканской армии в звании бригадного генерала. С 1938 года — во Франции. Сотрудник советской военной разведки. В годы Второй мировой войны руководитель разведывательной группы и участник французского движения Сопротивления. В июле 1945 года возвратился в Латвию. Доцент географического факультета Латвийского университета

Центр — Кенту. № 5. 20 марта

«Экс» болен. Любая связь с его людьми грозит болезнью. Отто в конце марта должен забрать деньги, несколько тысяч. Он вам поможет. Не можете ли послать связиста за деньгами в Турцию? Нам было бы удобнее снабжать вас деньгами там. Не имеете ли возможности послать связника в Италию для возобновления связи с нашими людьми?

Центр — Кенту. № 7. 27 марта

Ваши №№ 5 и 7 получили. Шлем привет от родных. Сообщите, имеете ли источников? Вышлите на них анкетные данные, время привлечения их к работе, оценку их агентурных возможностей с указанием их мест работы в данный момент. Имеются ли ограничения на передвижение по стране, порядок поступления на работу, заработок различных категорий населения и прожиточный минимум.

Центр — Кенту. № 8. 6 апреля

Мы давали задание установить связь с Алланом, нашим резидентом в порту, у которого имеется музыка и люди. Вы не ответили, удалось ли вам это или нет. На чьей музыке работаете? Вышлите на ваших старых и новых людей характеристики и явки для установления с ними связи.

Центр — Кенту. № 9. 7 апреля

Сообщите ваше мнение о причинах провала Хемница и Жульеты. Кто помимо них был арестован в конце 1941 года? Каким образом избежал ареста Отто? Кто была музыкантша и каким образом была арестована? Кто такой Билли? Жульета? Почему она знала столько наших людей?

Кент — Центру. № 10.12 апреля

В связи с болезнью «Экс» и связи с ним Отто контакты с Отто должен прервать. Через Отто денег получить не могу, имеющуюся с ним связь прерываю. Держусь некоторое время через продажу моих личных вещей. Быстрейшая возможность для меня для получения денег — через Болгарию.

Кент — Центру. № 24. 9 моя

Условия военного времени крайне затрудняют организацию концертов. Только при редкой работе и в течение короткого времени можно уменьшить до минимума опасность провала. Поэтому концерты должны устраиваться в случае крайней необходимости. В основном вся связь должна идти на основе обмена оказиями. Я прилагаю все усилия для изыскания возможностей для обмена оказиями. Пересылка денег отнюдь не является основным мотивом связи через Болгарию. Мое предложение организовать связь через Болгарию главным образом преследует возможность войти в контакт и осуществлять с вами обмен оказиями.

Выполнение пункта 3 вашей телеграммы крайне затруднит работу музыки. Подобные загрузки увеличивают возможность провала[30]. Необходимо создать возможности для передачи моей оказии. Отъезд моего человека задерживать на долгое время не могу или же он должен выехать без моего задания. Жду вашего немедленного ответа[31].

Резолюция начальника ГРУ: Надо использовать.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

заместителю начальника отдела подполковнику Мильштейну[32]

21 марта 1943 г.

Нами получена телеграмма от нашего нелегального резидента во Франции Кента, в которой он сообщает, что его связной почти каждый месяц совершает поездки из Франции в Болгарию, Югославию и Швейцарию. Отдел испытывает большие затруднения в снабжении деньгами своих нелегальных резидентов во Франции, Бельгии и Голландии. За все время войны нам не удалось переслать им ни одного доллара.

Учитывая появившуюся возможность для передачи денег Кенту через его связника в Болгарии, прошу вашего ходатайства перед Главным Командованием управления на разрешение заброски в Болгарию 5000 американских долларов для последующей их передачи связнику Кента.

Согласие было получено.

Военинженер 2-го ранга М. Большаков

Центр — Кенту. № 15. 13 мая

Сообщаю данные об Аллане. Фамилия — Розенштейн Эмиль, возраст 31 год, женат, польский еврей, врач. До июня 1941 года жил в Марселе, улица Франсуа Брион, 29. В конце июля наши люди передали ему музыку, но концертов он не давал. Для установления с ним связи передайте Аллану привет от господина Грачева. Спросите, не хотел ли бы Аллан сообщить что-нибудь Грачеву. Фамилия Грачев и кличка Аллан покажут ему, что он имеет дело с нашим человеком. Аллана можно искать через Жозефа Кестенберга, завербованного им источника и проживающего в Марселе, улица Паради, 16.

Кент — Центру. 2 июня

Даю краткий отчет на вашу № 9. Хемниц и другие были арестованы военной жандармерией, а не гестапо. Следовательно, это могло произойти не по нашей вине, так как жандармерия не занимается политическими преступлениями. Предполагаю, что музыка была найдена после ареста, позднее. Мне неизвестно, произошли ли другие заболевания. Больные из окружения Биль-Ромео не были нашими работниками. Они были знакомыми Биль-Ромео и Жульеты. И принадлежали к тому же кружку альбертийской интеллигенции. Это знакомство велось еще с того времени, когда они с нами не работали.

Жульета знала о своей работе только то, что она при ее работе примерно должна знать. В ее специально для этого нанятом доме давались концерты. Аннет жила у Жульеты. Биль-Ромео был принят в организацию Отто и мной. Он принадлежал к нашим друзьям, был также в Испании. Отто знаком с ним в течение ряда лет.

Если даже предположить, что больные могут болтать, опасности для нас это представлять не будет. Мы тем временем сумеем переменить сапоги, адреса, города и страны.

Кент — Центру. № 42. 8 июля

Дайте оценку переданного вам материала с начала установления связи. Мой музыкант подобрал нового музыканта и заканчивает его подготовку. Для увеличения возможностей связи с вами предполагаю установить параллельно вторую линию связи.

Резолюция начальника ГРУ: Составьте оценку и доложите. Ильичев.

Резолюция генерал-майора И. Большакова: НО-7. Доложите оценку, выгодную для игры[33].

Центр — Кенту. № 29. 6 июля

Ввиду провалов в «Экс» связь с Отто ни в коем случае не устанавливайте и решительно избегайте попыток с его стороны установить связь с вами.

Кент — Центру. № 43. 9 июля

Для установления связи с Золя выезжаю в Париж, там пробуду несколько дней. Продолжайте работу с моей музыкой.

Центр — Кенту. № 30

1. Закладка в дубок не удалась, вследствие затруднений, творимых зелеными. Кроме того, я запретил идти на  риск, опасаясь, что зеленые могут засечь вашего человека или вас.

2. Связь с Отто даже через дубок считаю нецелесообразной. Среди его людей есть заболевшие. Постарайтесь организовать еще одну поездку в Софию. Сообщите примерный день отъезда. Вышлю описание дубка. Сообщите описание дубка в вашем городе. Постараемся произвести закладку денег.

Центр — Кенту. № 31

На ваш № 42. Сообщаю оценку вашей информации. Телеграммы № 10, 16 и 39 имеют некоторую ценность, № 11, 27, 32 ценности не имеют, в них нет конкретных данных. Жду коренного улучшения информации, как по количеству, так и по качеству. Сообщите, кто именно помог вам освободиться при интернировании? Нельзя ли этого человека использовать для нашей работы?

Установку новой музыки одобряю. Она поможет вам увеличить объем передаваемых сведений и затруднит пеленгацию. Сообщите действительные фамилии ваших музыкантов и явки на случай потери с ними связи для установления с ними контактов моими людьми.

Центр — Кенту. № 32. 16 июля

Сообщите номера дивизий, расположенных в Дакс, По и Ним. Сведения жду к 30 июля. Какие меры принимают колбасники в связи с высадкой союзников в Сицилии? Как реагирует население и оккупанты на провал немецкого наступления и на наше наступление против них под Курском?

Кент — Центру. № 53. 30 июля

На ваш № 32. За короткое время, имеющееся в моем распоряжении, установил следующее:

— В Марселе находится 1 пехотная дивизия со штабом, номер дивизии установить не удалось.

— В Ним расквартирована бронедивизия «Фельдерн-халле» со штабом. Кроме того, имеется один высший авиационный штаб, возможно парашютных частей.

В департаменте Гард в Револьвине и Узе расположены парашютисты, предположительно полк № 6.

В Авиньон находится армейский штаб Фельдер, состав установить не удалось.

Принимая во внимание отсутствие денег и времени, не мог предпринять поездку в Дакс и По…

Кент — Центру. № 50. 4 августа

После тщательных розысков мне удалось установить, что Аллан покинул Гастрономию и находится в Мексике. Его агент точно так же не проживает в стране, по-видимому тоже выехал в Мексику[34].

Как я припоминаю, вы сообщали через Отто, что Аллан имел музыканта. Имеете ли вы его адрес? В случае, если он еще находится в Гастрономии, я бы хотел его использовать.

Кент — Центру. № 56. 18 августа

С большими трудностями после двукратного пребывания в столице[35] связь с Золя мною установлена. Предложил Золя составить отчет о его деятельности с момента перерыва связи с вами и до первой моей встречи с ним. Кроме того, поручил ему продумать новую организацию его группы и определить возможности его работы. За исключением некоторых потерь, Золя сохранил связь с членами его группы. По его мнению, группа работоспособна. Золя не имеет никаких денежных средств. Его смету сообщу дополнительно.

Центр — Кенту. № 35. 16 августа

Ваша № 57. Вы просите произвести вклад в дубок 10 или 12 августа, а ответ на мой запрос о дубке передаете с опозданием на две недели. Ваша нечеткость в работе не дает вам оснований ставить вопрос о прекращении работы в случае неполучения денег. Вы должны понимать, что передача денег — дело сложное и сопряжено с большой опасностью. Мы не хотим подвергать риску вас и своего человека. Поэтому старайтесь в тяжелый момент изыскивать деньги на месте. При первой возможности все расходы компенсирую.

Центр — Кенту. № 36. 16 августа

На вашу № 57. Дал указание произвести вклад в дубок между 28 и 31 августа.

Сообщаю для вас истинное положение на нашем фронте:

Летнее наступление колбасников, начатое 5 июля[36], отбито. С 5 августа наши войска ведут контрнаступление, приближаясь к Харькову, Брянску, Рославлю и Ельне. Заняли Орел, Белгород и ряд других городов.

За месяц боев уничтожено: немцев — 120 тысяч, танков — 4506, орудий — 1623, самолетов — 2492, автомашин — 11 тысяч.

Захвачено: пленных —12 118, танков —521, орудий — 875, пулеметов — 2521, различных складов — 325. Наше наступление продолжается.

Провал наступления немцев на нашем фронте, события в Италии и неизбежный близкий разгром Германии создают благоприятную обстановку для вербовки. Приступите к разработке людей, шлите на подходящих краткие сведения. При вербовке немцев можете давать гарантии нашего покровительства в случае работы на нас.

Директор [37]

Центр — Кенту. № 37. 18 августа

За розыски Золя и установление с ним связи объявляю благодарность. В работе с ним соблюдайте сугубую осторожность, берегите его и себя. Учтите, что он является ценным работником для нас.

Уверен, что с его помощью вы значительно улучшите свою информацию об оккупантах, особенно об их армии в Гастрономии.

Директор

Кент — Центру. № 58. 25 августа

Крайне спешно. Ожидаю срочный ответ на мои приветствия №№ 56 и 57. Еще раз подчеркиваю, что от скорого перевода денег зависит моя и Золя работа.

Центр — Кенту. № 39. 1 сентября

Вашу оказию получил[38]. Многое в ней непонятно. Не употребляйте в переписке цифровой код. Вы его забыли и получается сплошная ерунда. При всех ваших разработках на вербовку новых источников требую сообщать их настоящие фамилии, адреса местожительства и работы. Учтите, что это необходимо для предохранения вас от провокаторов и агентов немецкой контрразведки. В информационной работе вы не оправдали моих надежд. По-видимому, сказывается усталость от работы в условиях оккупации.

Кент — Центру. № 60. 1 сентября

На ваш № 35.

1. Крайне обидно, что после моей здешней работы на протяжении более четырех лет вы ставите вопрос в такой плоскости.

2. Нечеткость в моей работе зависит не от меня, а от невозможности установить связь с вашей музыкой. Очевидно, это зависит от атмосферных условий в моем городе. Так, например, между 4 и 14 августа, работая ежедневно, мы не могли приступить к передаче и, видимо, поэтому, вы нас не слышали[39].

3. Если я задал вопрос о возможности прекращения работы с вами вследствие отсутствия денег, то это объясняется тем, что в течение двух лет я не получал никаких денег для работы.

4. Если в Альбертин я мог организовывать хорошую денежную базу, давшую нам около двух миллионов, то сейчас в Гастрономии этой возможности не имею [40] .

5. Не следует забывать, что за последние три с лишним года моя зарплата не только не увеличилась, а снизилась и, кроме того, более года вообще не выплачивается. Это при неимоверной дороговизне жизни в столице[41] и растущих расходах для работы.

6. Денежный отчет за последние два года сообщу дополнительно.

Кент — Центру. № 64. 3 сентября

1. Днем 30 августа при посещении дубка в моем городе получил один большой ам[42].

2. Получение денег позволяет мне ускорить организацию плодотворной работы нашей группы.

Кент — Центру. № 69. 15 сентября

Из переданных мною приветствий следует, что колбасники проводили в течение почти всего августа и до сего времени крупные переброски войск. Эти переброски полностью идут в направлении юга Гастрономии и частично в Макаронию.

2. Я не могу еще определить, должны ли эти мероприятия служить наступательным или оборонительным целям.

3. Из военных кругов получить по этому вопросу информацию почти невозможно, так как солдаты не знают сами, в чем дело. У меня создалось впечатление, подтвержденное моим источником, что речь идет об особо секретных действиях.

4. Так как в этих действиях воинские части макаронников не принимают участия и, напротив, заменяются войсковыми частями колбасников, не могу понять, каковы взаимоотношения между правительствами Макаронин и Колбасии.

Центр — Кенту. № 42. 16 сентября

Подходите критически к сообщаемой информации, не присылайте чепухи, руководствуйтесь ранее данными вам указаниями.

Кент — Центру. № 43. 24 сентября

Золя сообщает:

1. Исчерпывающих данных о воинских частях и их расположении пока еще не имеем. Наш аппарат по их сбору только еще устанавливается.

2. По всему тому, что в данный момент он видит и слышит, можно предположить, что на Атлантическом, Пиринейском и Средиземноморском фронтах Франции расположено в общем от 40 до 45 дивизий.

3. Судя по надписям и внешним отличительным признакам личного состава, автомашин, вагонов и так далее здесь находятся:

— пехотные полки: 4, 6, 9, 10, 14, 24, 25, 26, 35, 43, 68, 78, 94 и 655. Следовательно —2, 3, 4, 5, 8, 9, 12, 15, 23, 26, 32, 36 и 219 дивизии;

— морская пехота: 1,2,3 морские дивизии;

— кавалерия (вернее — легкие моторизованные полки — желтые): 1, 2, 3, 4, 6, 14, 16, 20, 21, и один — 5 (повторяю — U-5, можно предположить — разведывательный);

— артиллерийские полки: 4, 24, 48, 53 и 56;

— танковые полки: 7 и 8.

Эти данные Золя установил с 15 по 27 августа. Резолюция начальника ГРУ: Т. Большакову. Договоритесь с информацией. Проверьте и доложите.

СПРАВКА

Управления Информации

Главного разведывательного управления Красной Армии

1. Общее число дивизий, вместе с находящимися в Италии, соответствует действительности.

2. Указанные пехотные полки, за исключением 24-го пехотного полка и 26-го моторизованного полка, находятся не во Франции, а на нашем фронте.

3. Указанные дивизии, кроме 2, 4 и 219, не существующих в германской армии, находятся не во Франции, а на нашем фронте.

4. Указанные номера дивизий морской пехоты в германской армии не существуют.

5. Легкие моторизованные полки, кроме 21-го мп, находятся не во Франции, а также на нашем фронте.

6. 4-й и 24-й артиллерийские полки находятся на нашем фронте. 48-й, 53-й ап РГК — дислокация неизвестна.

7. 5, 7-й и 8-й танковые полки, бывшие ранее в Африке, находятся в Италии.

Справка составлена на основе данных 2-го управления ГРУ.

Майор Куличкин

27 сентября 1943 г.

Кент — Центру. № 76[43]. 15 октября

В течение последних недель часто дискутируется возможность эволюции, в результате которой предвидится сотрудничество между Деревней, Колбасией и Японией. Официальное опровержение этих слухов не произвело впечатления на эти круги, так как они думают, что для подобной возможности имеется еще много времени. Сотрудничество с англо-американцами отклоняется военными кругами с мотивировкой, что эта война окончательно подтвердила правильность мысли Бисмарка о восточной политике Германии.

Справка

Бисмарк — Отто Эдуард Леопольд фон Шёнхаузен. Первый рейхсканцлер германской империи (1817–1890), генерал-фельдмаршал. В результате датской (1864), австро-прусской (1866) и франко-прусской (1870–1871) войн завершил объединение Германии. Один из главных организаторов Тройственного союза 1882 года, направленного против Франции и России и положившего начало расколу Европы на две враждебные коалиции. После ухода в отставку Бисмарк работал над мемуарами «Мысли и воспоминания», которые представляли значительный интерес.

Я не уверен, сохранится ли этот взгляд длительное время. Однако мне кажется, что эта позиция им недостаточно ясна, чтобы быть уверенным, что колбасники, в случае угрозы поражения под влиянием успехов нашей армии, не предпочли бы спастись при помощи установления сотрудничества с нашими союзниками. Они уверены, что эта возможность еще представляется, хотя до сих пор никакого основания к переговорам с англо-американцами не имеется. Тем не менее они уверены, что поход в Европу ослабил бы англо-американцев настолько, что им в будущем потребуется помощь Колбасии против Деревни[44].

Глава вторая. Игра продолжается

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

начальнику 1-го Управления ГРУ Красной Армии генерал-майору И. Большакову

25 октября 1943 года.

Докладываю оценку информации Кента, полученной от него с 15 по 23 октября 1943 года (радиограмма № 76) в ответ на ваш запрос. Текст телеграммы переведен с разведывательного жаргона на русский язык. Произведена также некоторая литературная обработка с точки зрения требований русского языка ввиду частых немецких оборотов, без каких-либо изменений самого содержания информации.

При рассмотрении информации, как исходящей от немецкой контрразведки, напрашиваются следующие выводы:

1. Телеграмма Кента, особенно ее вторая часть, является своеобразным пробным шаром — как будет реагировать наше командование на предложение немцев заключить с нами сепаратный мир. Они заведомо дают такую информацию, которая не может быть не доложена нашему Верховному Командованию.

Не исключена возможность, что немцы подозревают, что нам известна их игра от имени Кента, и связь пытаются использовать в более широких целях.

2. Информация выходит за рамки возможностей Кента как политика, способного давать такие сведения. Не имеется у него и источников, имеющих доступ к кругам, обладающим подобной информацией. Таким образом, надо ожидать, что контрразведка назовет нам в ближайшее время какого-нибудь источника с «хорошими» связями.

3. Несмотря на попытку внушить нам мысль, что «на Шипке все спокойно», контрразведка не сумела скрыть своей тревоги за положение в Германии. Мнение высших военных кругов, буржуа и среднего офицерства приводится в таком виде, что его нельзя рассматривать иначе, как направленное против Гитлера. Не исключена возможность, что содержание информации гестапо не известно.

4. В информации нам намекается на возможность сотрудничества с Германией и Японией и одновременно — прозрачен шантаж, в виде намеков на возможность соглашения между Германией, Англией и США, если СССР не согласится на предложение немцев.

5. Присылка такой информации к нашему совещанию с англо-американцами, по-видимому, не является случайной, а специально приурочена к нему. Этот вывод тем более напрашивается еще и потому, что от Кента перед этим около трех недель никаких телеграмм не поступало. Несомненно, что в продолжение этого времени подготавливалось это донесение.

Инженер-полковник Большаков

ПРИЛОЖЕНИЕ к Докладной записке

Информация Кента, полученная с 15 по 25 октября

1943 года на запрос ГРУ «Как реагируют немецкие военные круги на отступление немецких войск на советско-германском фронте»

Кент — Центру

На ваш № 41. С ответом на ваш № 41 должен был обождать, так как быстрый ход событий непрерывно изменял реакцию как у немцев, так и французов. Дело в том, что сегодняшние события заставили менять мнение даже у людей с твердыми доктринерскими убеждениями. Только теперь можно сказать, что общественное мнение, в новой его форме, немного стабилизировалось.

Следует отметить три фазы:

А. От 25 июля до капитуляции Италии.

В этот период события на нашем фронте не вызывали у немцев никакой реакции. Прибывающие с востока во Францию немецкие воинские части были такими же оптимистами, как и политические обозреватели немцев. Они были уверены, что советские воинские части истощатся и что после исчерпания резервов немцам удастся нанести решительный удар на Восточном фронте.

Что касается событий в Италии в этот период, могу сообщить мнение только низших и средних немцев. Хотя они и думали, что Италия через несколько месяцев могла заключить мир, но предполагали, что это произойдет только поле очередного усилия немцев изгнать наших союзников из Сицилии.

При неудаче этого плана, они предполагали, что Италия будет продолжать войну, предпочитая бомбардировки англо-американцев полному разрушению Италии. Даже немцы пессимисты считали себя достаточно сильными, чтобы держать Северную Италию. Успешную высадку союзников во Франции считали невозможной.

Б. От капитуляции Италии до освобождения Муссолини.

Этот период является очень важным, так как быстрым действием в присутствии опасности мораль оккупантов была чрезвычайно укреплена. Немецкие офицеры и солдаты видели себя освобожденными от итальянского балласта. Уверенность в собственных силах и вера в миссию Гитлера приближались к состоянию, которое характеризовалось как наиболее благоприятное для немцев в этой войне. В общей массе немцев этот энтузиазм нашел свою высшую точку в освобождении Муссолини. Под этим впечатлением был потерян всякий интерес к событиям на фронте. Только высшие офицеры не разделяли этого оптимизма. Они видели в возврате фашизма в Северной Италии балласт для себя и от поражения союзников в Салерно ожидали ускорения начала действий против Балкан. Они предпочитали, чтобы наши союзники продолжали развертывать свои действия в Италии.

В. От Салерно до сегодняшнего дня.

Только с успехом союзников в Салерно начал понижаться энтузиазм и внимание стало направляться на события на нашем фронте, было замечено, что германские войска на Восточном фронте отступили на сотни километров. Конфуз, вызванный этим пробуждением, проявился различно. Он связан с социальным положением и возрастом различных групп.

1. Рядовые солдаты и рабочие.

Общим является решимость не проиграть войну против англо-американцев. Это объясняется не только уверенностью, что без войны против СССР наши союзники были бы изгнаны из Европы одним движением руки, но также негодованием со спортивной точки зрения, что союзники ударили в спину немцам во время их войны против Советского Союза. Это негодование господствует особенно в кругах, которые в свое время думали, что немцы в этой войне имели европейскую миссию. В отношении событий в Италии они мало озабочены.

Старшие возраста, пережившие поражение прошлой мировой войны, а также и бывшие коммунисты, являются, пожалуй, пессимистами и не имеют большого страха перед большевизмом. Однако их влияние незначительно. Считая советского солдата единственно достойным противником, они тем не менее будут защищаться от большевизма до последнего. Доверие к Гитлеру у них очень велико. У некоторых продолжительная тыловая жизнь в Италии, пожалуй, вызвала известную мягкость, но они тем самым стали еще больше западноевропейцами, то есть еще большими противниками большевизма. Интересно отметить, что французские офицеры, как только вступят в действие, снова приобретут их прежнюю старую твердость.

2. Буржуа и пожилые средние офицеры.

В этих кругах, которые не являются национал-социалистами и следовали за Гитлером в войну только из патриотических побуждений, проявляется заметная паника. Они надеются или на перемену режима в Германии, или на сотрудничество с нашими западными союзниками. Однако следует отметить, что эти круги, несмотря на то, что они являются центром политических спекуляций и слухов, в политическом отношении не имеют особого значения. Что касается тех обывателей, которые потеряли все при бомбардировках, то мне сообщают, что они тоже полны стремления к реваншу против англичан. Средние служащие и штатские люди, которые являются основным ядром партии, воодушевлены все еще слепой верой в миссию Гитлера.

Важнее всех является промышленное ядро этой группы, которое из-за личного эгоизма видело бы благожелательным сотрудничество с англо-американцами. Ввиду полного руководства тяжелой промышленностью со стороны государства эта группа точно так же не представляет собой актуального политического фактора. Эта группа чувствует разочарование в том, что никакие слухи об установлении контакта между немцами и англо-американцами не подтвердились. Точно так же появившаяся после событий в Италии надежда этой группы на подобную развязку в Германии отпала. Возможно, вследствие назначения Гиммлера министром внутренних дел.

3. Высшие военные чины, СС и обладающая влиянием политическая интеллигенция.

Реакция на события среди этой группы немцев, хотя и исходит из совершенно различных точек зрения, концентрируется на нижеследующих альтернативах:

во-первых, если следовать английскому примеру 1940–1941 годов и советскому примеру 1941–1942 годов, то есть, отказываясь от престижа — отступать, с тем чтобы затем все силы поставить на карту, или же выждать новое развитие политических событий.

Во-вторых, или же драться до последнего человека.

Как эта карта из-за внутренней политической развязки в Германии или же в оккупированных странах, таких, как, например, Франция, может быть сыгранной, я пока установить здесь не мог.

Эти круги, которым хорошо знакома техника государственного управления, уверены в гражданском послушании немцев и в их слепом следовании внушению, в особенности в настоящих условиях.

Что касается их союзников и оккупированных стран, то они уверены в наличии у населения страха перед репрессиями, к которым эти круги, видимо, решили прибегать. Точно так же эти круги не верят больше в силу пропаганды немцев о большевистской опасности. Не имея достаточной связи с ними, не мог установить, знают ли действительно эти круги о большом плане главной квартиры фюрера, согласно которому отступление на советском фронте является только подготовкой большого контрудара.

Я не мог заметать в этих кругах настоящего пессимизма в отношении отступления немцев на русском фронте.

Что касается развития событий в Италии, то эти круги полны неизменной решимости вести войну дальше до победного конца. Я слышал, что, благодаря развитию внутренних событий в Италии, они выиграли два месяца для проведения стратегического плана, который был уже установлен до 25 июня. Возможно, это — отступление на север от Рима.

В отношении Франции, то установить у них какого-либо беспокойства не мог.

Я должен допустить, что в течение последних недель часто дискутируется возможность эволюции, в результате которой предвидится сотрудничество между СССР, Германией и Японией. Официальное опровержение этих слухов не произвело впечатления на эти круги, так как они думают, что для подобных возможностей имеется еще много времени.

Сотрудничество с англо-американцами отклоняется военными кругами с мотивировкой, что война окончательно подтвердила правильность мысли Бисмарка о восточной немецкой политике. Офицеры СС и политическая интеллигенция относятся к этой проблеме — на основе их мировоззрения.

Я не уверен, продержится ли этот взгляд долгое время. Однако мне кажется, что эта позиция им недостаточно ясна, чтобы быть уверенными, что немцы, в случае угрозы поражения от нашей армии, не предпочли бы спастись при помощи сотрудничества с нашими союзниками. Они уверены, что эта возможность еще представляется, хотя до сих пор никакого основания для таких переговоров с англо-американцами не имелось. Тем не менее они уверены, что поход в Европу ослабит англо-американцев настолько, что они в будущем будут нуждаться в помощи немцев против СССР.

Кент — Центру. № 77. 25 октября

Подробный финансовый отчет следует оказией. Сообщаю основные пункты расходов с 1 января 1941 года по 31 августа 1943 года:

1. Для обеспечения работы организации было израсходовано 1348 амов.

2. Должен получить зарплату из расчета 225 амов в месяц — 4500 амов.

3. Получил итого в этот период — 1050 амов. В том числе 900 амов для моей зарплаты.

4. Должен моим музыкантам — 360 амов.

5. Мои долги за этот период, в том числе заложенные вещи, — 950 амов.

6. Продал вещей на общую сумму около 900 амов.

Кент — Центру. № 78. 14 декабря

1. Золя установил ориентировочную смету для его группы. Он просит ежемесячно 330 амов. В эту смету его зарплата не входит. Прошу сообщить, сколько должен ему платить?

2. Моя месячная ориентировочная смета предусматривает 750 амов. В эту сумму входят 225 амов для меня, содержание моих обоих концертных установок и т. д.

3. Из полученного мною от вас одного большого ама передал Золя в августе — октябре 450 амов.

4. Покрыл только часть моих расходов.

5. Переданная мне сумма не обеспечивает всех расходов.

6. Прошу вашего решения о повторном направлении мне денег.

7. Так как дубок оказался крайне хорошим, предлагаю его повторное использование.

СПРАВКА

Информационного управления на сведения источника «Золя», сообщенные им в телеграмме Кента за № 79 от 15 и 17 ноября 1943 года[45]

1. Нижепоименованные Кентом немецкие пехотные полки 11, 15, 16, 21, 53, 61, 76, 103, 509, 26, 10, 24, 25, 68, 78, 94, 106 и 665, по данным Информационного управления, входят в состав дивизий, которые действуют на советско-германском фронте. Если допустить, что источник сообщает в числе переименованных полков также и моторизованные, то, например, 15 мп, входящий в состав 29 моторизованной дивизии, находится в Италии. Не установлено, в состав какой дивизии входит 665 пехотный полк и есть ли он вообще. Данных об этот полку в Информационном управлении не имеется.

Таким образом, почти что все указанные источником дивизии — 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 15, 18, 21, 23, 26, 32, 35, 40, 170 и 219 находятся на советско-германском фронте. Во Франции они были до немецко-фашистского нападения на СССР.

Можно с большим сомнением допустить, что источник сообщает о запасных полках с теми же номерами или о небольших командах этих полков, оставленных с целью несения охраны во Франции складов и других тыловых учреждений этих частей или же с целью сохранения номеров, чтобы ввести в заблуждение разведку противника. Но это — маловероятно.

2. Указанные в донесении 1, 2, 3, 4 дивизии морской пехоты Информационному управлению не известны. По нашим данным, во Франции имеются только небольшие гарнизоны береговой обороны.

3. Что касается 10 и 21 горнострелковых полков, о которых сообщает источник, как о находящихся во Франции, их существование весьма сомнительно вообще, и во Франции в частности. Такое же положение и с наличием 1, 2, 3, 4, 6, 14, 16, 20 и 21 кавалерийских полков (легкой мотопехоты). По всем этим полкам каких-либо определенных сведений в Информационном управлении не имеется.

4. Поименованные в донесениях артиллерийские полки 3, 5, 13, 23, 52, 53 и 84 находятся на советско-германском фронте в составе 5 легкой пехотной дивизии, 13 танковой дивизии и 22 пехотной дивизии, и в Италии — в составе 3 моторизованной дивизии.

52, 53 и 84 артполки являются полками резерва Главного командования, где они и находятся.

5. Танковые полки 5 и 7 действительно находятся во Франции и входят:

5 танковый полк в состав 21 танковой дивизии и 7 танковый полк в состав 10 танковой дивизии, которые были дислоцированы в Тунисе.

6 танковый полк, входящий в состав 3 танковой дивизии, и 9 танковый полк, входящий в состав 23 танковой дивизии, действуют на советско-германском фронте.

Присланные Кентом сведения являются ответом на нашу телеграмму № 43 от 4 октября 1943 года, в которой мы указывали Кенту на запаздывание сведений Золя и требовали дать срочную информацию о численности воинских частей немцев на территории Франции и их дислокацию на 1 октября 1943 года.

Выводы:

1. Информация Кента является грубой немецкой дезинформацией, по-видимому, рассчитанной на простаков. Зная, что мы будем возражать против таких сведений, Кент выгородил себя ссылкой на то, что он передал информацию Золя без изменений и что он «сомневается в верности некоторых данных».

2. С большим сомнением можно допустить, что под сообщенными номерами полков во Франции формируются запасные полки для пополнения потерь в частях, сражающихся на нашем фронте, но это маловероятно. Несмотря на сомнение, это предположение неплохо было бы проверить.

И. д. начальника 7 отдела 1 Управления ГРУ КА

Инженер-полковник Большаков

Помощник начальника 7 отдела 1 Управления ГРУ КА

Майор Куличкин

Центр — Кенту. № 47. 26 ноября

1. Немедленно сообщите о персональном составе ваших групп с указанием кратких данных на людей, адресов их работы или службы и их возможности по нашей работе. Без этих данных я не могу принимать решения по вашим сметам.

2. Сведения Золя вызывают не только сомнение, но и большое недоумение. Попросите у него данные о действительной численности полков, номера которых он упоминает, и пункты их дислокации с указанием источника этих сведений. В случае каких-либо новых сомнений, которые появятся при этом, немедленно прекратите с ним связь.

3. Повторить передачу денег через дубок пока не могу. Указаний о передаче денег Золя я не давал. Не понимаю, почему вы его снабжаете деньгами за сомнительные сведения. О брате Золя — выясню и сообщу позднее.

4. Срочите, что вами сделано по вопросам вербовки колбасников. Вы до сих пор недооцениваете безнадежность положения Германии и не пользуетесь таким блестящим моментом для привлечения к нашей работе ценных источников.

Центр — Кенту. № 48. 22 ноября

Для вашей ориентировки сообщаю некоторые итоги летней кампании: от немецких захватчиков освобождено 350 тысяч квадратных километров. Бои идут теперь на подступах Витебска, Орши, Могилева, Гомеля, Житомира, Белой Церкви, Черкасс, Кривого Рога, Херсона. Крым отрезан. Нами захвачено: пленных — 98 тысяч человек, самолетов —289, танков —2300, из них «тигров» и «пантер» — 204, бронемашин — 190, орудий — 6800, из них типа «фердинанд» — 139, минометов — 6180, пулеметов — 24 460, снарядов — 7,8 млн штук, винтовок и автоматов — 450 тыс., патронов —100,5 млн, различных мин — 1,5 млн, автомашин —15,5 тыс. и масса другого военного материала.

Немцы потеряли всего: убитыми — 900 тыс., убитыми, ранеными и пленными — 2,7 млн человек. Самолетов — 10 189, танков — 17 700, орудий — 19 800, пулеметов — 74 460, минометов — 19 180, автомашин — 75 982. Изгнание врага с нашей территории и его беспощадное истребление продолжается.

Кент — Центру. № 81. 20 ноября

Отмечаю, что в ваших приветствиях, начиная с середины августа, проявляется крайнее недовольство не только моей работой, но и враждебное отношение ко мне лично. Это подтверждает также ваш № 44. Исходя из этого, считаю необходимым остановиться на следующих вопросах:

1. Вы пишете, что моя информация не оправдывает ваших ожиданий. Согласен. Однако вы загрузили меня в последнее время организационными заданиями — розыски женщины для поездки в Испанию, приобретение сапог, розыски Аллана и его агента, посылка человека в Софию для получения денег и так далее. Несмотря на большую проделанную работу и вам сообщенные данные, все мои усилия оказались без значения. Вы не дали заданий — Аллан уехал, деньги не были вложены в дубок. Розыски Золя заняли также много времени и увенчались успехом.

2. Информация, направленная в свое время приветствиями через мою музыку, явилась важной, но, возможно, события опередили ее. Часть ее я изъял, считая устаревшей. К сожалению, не могу точно установить, что было в моих №№ 69 и 70. Своих приветствий вам я не храню.

3. Обвиняя меня в усталости и плохом качестве информации, не следует забывать, что я не имел никакой возможности достать денег. Вы же, возможно в силу обстоятельств, мне их не направляли.

4. С переходом на новые сапоги я должен был реорганизовать свою работу. Только теперь получил возможность собирать лучшую информацию

5. При оценке моей информации прошу учесть, что я отражал действительную обстановку, которая не всегда может казаться правдоподобной. Помню, что при передаче в 1939–1941 годах сведений о возможных различных военных операциях и в первую очередь против СССР они были оценены Дирекцией как неправдоподобные; события же подтвердили правильность моего мнения.

6. Вы обвиняете меня, что я пользуюсь для моих оказий цифровым кодом и его, очевидно, забыл, так как при его расшифровании получается сплошная путаница. Вы запрещаете в дальнейшем пользоваться при переписке кодом. Отвечаю: вы приказали мне зашифровать всю мою оказию. Я не мог выполнить этого из-за большого объема работы, зашифрованную часть оказии перед отправлением вам хорошо проверил. Уверен, что не имеется никаких ошибок. Прошу проверить расшифровку у вас. Забыть код не мог, так как все время направляю вам приветствия по тому же коду и ни разу вы мне не указывали на ошибки. Уверен, что при проверке вы убедитесь, что и это обвинение ошибочно.

7. Прошу объяснить, чем вызвана ваша враждебность ко мне? Я не заслужил. Всегда работал по мере моих сил, не жалея ни себя лично, ни здоровья. Несмотря на продолжительность работы без отдыха, чувствую себя прекрасно, в силах вести дальше работу и улучшить ее на основе ваших конкретных указаний.

Центр — Кенту. № 49. 27 ноября

1. Вы неправильно понимаете мои телеграммы как проявление враждебности к вам лично. Меня не удовлетворяет ваша работа, она содержит очень мало ценных сведений. Сожалею, что вам невозможно приехать и посмотреть, как напряженно во время войны трудится наш народ в тылу и с каким героизмом сражается на фронте. Побывав здесь, вы бы иначе оценивали свою работу.

2. Приветствия вы шифруете правильно, но понять ваш код в оказии — кто ваши люди, где вы находитесь, кто вам помогает? — невозможно. На этот недостаток вам и было указано.

3. От посылки оказий пока откажитесь.

Кент — Центру. Без номера. 29 ноября

1. Настойчиво прошу сообщить мне ваше решение по вопросу пересылки денег. При этом прошу учесть, что начиная с 1 декабря должен платить людям моих двух групп. Группы, как уже сообщал, в основном закончили формирование.

Нам необходимо ежемесячно для непосредственной выплаты 1300 амов. Резерв для непредвиденных расходов — 400 амов.

2. Исходя из изложенного и трудностей в организации передачи мне денег, прошу направить достаточную сумму для расходов в течение нескольких месяцев. Я влезаю теперь в глубокие долги и подвергаю опасности мой авторитет.

3. Сообщите ваш ответ, каким путем будут переведены деньги…

Резолюция генерал-майора Большакова: Подумайте, что ответить, и доложите.

Центр — Кенту. № 50

1. Внимательно контролируйте сведения перед отправкой их ко мне. Газетную информацию и общеизвестные слухи не шлите. Я имею возможность получить их без тех больших затрат, которые вы делаете.

2. Ни одного цента не платите бездельникам и шарлатанам, снабжающих вас информацией из бульварных газет. По вашей смете отвечу после получения от вас разъяснений на мой № 47.

3. Не сумеете ли вы организовать курьерскую связь на Алжир для передачи ваших оказий и получения денег. Хорошо было бы организовать вашу личную встречу с моим человеком в Алжире. Сообщите по этому вопросу ваши соображения.

Глава третья. 1944 год

Кент — Центру. № 8. 8 января

Во исполнение вашего № 47 сообщаю состав наших групп в Гастрономии:

…8. Кличка для переписки с вами — Карл. Имя — Отто. Фамилия — Бах. Возраст — около 40 лет. Немец. Очень умный и ловкий человек, бывший немецкий социал-демократ и чешский профсоюзный руководитель, который при выборах в немецкий рейхстаг еще после 1933 года был кандидатом социал-демократов. До этого он также был представителем в Берлине от бюро «Интер-насиональде травай». Затем он был представителем по международным вопросам при Лиге Наций в Женеве. Теперь он работает в немецкой торговой палате «Хандельс-камер» в Париже. Он считает, что первой необходимостью для социального прогресса в мире необходимы: полное понимание и взаимодействие между Советским Союзом и Германией. Убежденный марксист, однако думает, что Маркс совершенно ложно видел и оценивал значение семьи для еврейского человека. Имеет хорошие связи с немецким посольством и немецкими властями.

Подружился с ним. Встречаю его почти регулярно, так как он, вследствие частых деловых поездок, часто посещает мой город. Для привлечения его к непосредственной работе на нас вопрос стоять не может. Он идеалист и, должно быть, никогда не будет доступен за деньги. Так как он открытый идеалист и нашел во мне единомышленника, он очень часто в беседах со мной стремится обсуждать различные политические и хозяйственные проблемы, которые происходят в Виши и Париже. Много раз я узнавал от него такие сведения, о которых нигде не сообщалось. Первые сообщения о них появлялись не ранее чем через две недели после того, как о них мне сообщал Карл…

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

начальнику 1 Управления ГРУ Красной Армии генерал-майору тов. Большакову

В период между 15 и 25 октября 1943 года нами был получен от Кента ряд телеграмм информационного характера на наш запрос от 15 сентября, в котором мы просили сообщить о том, как реагируют немецкие военные круги на поражения немецких войск на советско-германском фронте.

В своих телеграммах Кент приводил примеры отношения различных слоев фашистов и других немцев к поражениям вермахта на советско-германском фронте, особенно в районе Курска. При докладе этих телеграмм 25 октября мною была оценена информация Кента как пробный шаг прощупывания нашего правительства, как оно будет реагировать на возможность заключения с фашистской Германией сепаратного мира. При этом наме-калось, что если мы не пойдем на это, то мир может быть заключен с англо-американцами. Эта мысль снова была нам предложена 8 февраля 1944 года.

При чтении телеграмм еще в октябре прошлого года у меня возникло подозрение, что немцы догадываются о нашей осведомленности об их игре от имени Кента и поэтому шлют такие телеграммы преднамеренно с целью установления с нами связи по вопросам мира или, вероятнее всего, получения от нас компрометирующего материала с целью последующего использования его в ходе переговоров с англо-американцами, вернее, шантажирования их и достижения раскола в антигитлеровской коалиции, что могло бы привести к созданию благоприятных условий для Германии для продолжения войны на Западном и Восточном фронтах.

В моем докладе на ваше имя я высказывал предположение о том, что германская контрразведка должна в ближайшее время сообщить нам о появлении у Кента нового источника «с хорошими связями», который будет иметь агентурные возможности получения ценной информации и связан с влиятельными правительственными или политическими кругами помимо правительства и через его голову. Склонен думать, что Карл, о котором сообщил Кент в № 89, по-видимому, и предназначен для этой цели. Утверждать с уверенностью, что мои предположения правильны, пока не могу — данных недостаточно, но переписку с Кентом нужно вести очень осторожно, чтобы не попасть на фашистскую удочку.

Нами запрошена справка у товарища Димитрова, что им известно о Карле. Ответ пока не получен.

Начальник 7 отдела 1 управления ГРУ КА

Инженер-полковник Большаков

ЦК ВКП(б)

тов. Димитрову[46]

Прошу сообщить, какими данными вы располагаете на Баха Отто, возраст около 40 лет, по национальности — немец, бывший социал-демократ, который при последних выборах в рейхстаг якобы фигурировал как кандидат социал-демократов. Затем Бах принимал какое-то участие в работе одной из секций или комиссий по международным рабочим делам при Лиге Наций.

Большаков

3 февраля 1944 г.

Главное разведывательное управление Красной Армии тов. Большакову

На ваш запрос от 3 февраля 1944 года за № 358041 сообщаю, что сведениями на Баха Отто не располагаем.

С уважением Димитров

19 февраля 1944 г.

Кент — Центру. № 4. 22 февраля

1. Поздравляю вас с 26-летним юбилеем нашей победоносной Красной Армии.

2. Великолепные достижения последнего года войны наполняют нас всех большой гордостью. Наша армия, благодаря ее победам, в широчайших массах населения всех стран пользуется огромным авторитетом. Люди связывают с победами Красной Армии свои самые большие надежды на свободу. Я горжусь тем, что и я, как командир Красной Армии, здесь в середине врагов прилагаю все мои силы для достижения окончательной победы.

3. Прошу вас из причитающейся мне зарплаты передать Фонду вооружения нашей армии 300 амов и Фонду помощи семьям павших бойцов Ленинграда 200 амов.

Резолюция генерал-лейтенанта Ильичева: Сволочь![47]

Кент — Центру. 24 февраля

…По вопросу связи с Алжиром я еще не могу дать никакого ответа, так как мои розыски еще продолжаются. Во всяком случае, уже сейчас могу сказать, что установление этой связи будет крайне сложно.

Центр — Кенту. 28 февраля

…Срочите, что удалось узнать об Отто или его людях. Вы подвергаете себя бесполезному риску при поездках в столицу. От Золя толку почти никакого, а вам, вероятно, приходится получать специальные разрешения для выезда из марсельского района[48]. Опишите подробно формальности, установленные для поездок, и дайте краткое описание пропусков, установленных для передвижения.

Сообщите, как реагируют различные круги колбасников на успехи Красной Армии и долго ли, по вашему мнению, выдержит Германия и какие поражения?

Кент — Центру. 12 апреля

В середине апреля исполняется пять лет со дня, как я покинул Родину. Исходя из этого, я хочу бросить ретроспективный взгляд на проведенную мною до сих пор работу.

1. Пребывание в Альбертин я начал там как секретарь Отто. Последнее время был резидентом. Мною была со-здана фирма «Экс». «Экс» дал нам на основе его работы в Альбертин возможность оплачивать работу нашей организации[49]. Я был его директором. Выполнил ваше задание — установил связь с Горной страной и Колбасией. Мною также были подготовлены музыканты. Моя музыка также была передаточным пунктом для приветствий гастрономических групп Отто и Гарри. Связь с Отто и Андре поддерживалась через мои поездки. За проделанную работу был вами представлен в конце 1941 года к правительственной награде.

2. После заболевания Хемница был вынужден покинуть Альбертию. С этого времени нахожусь в Гастрономии. Я принял все необходимые меры для создания здесь работоспособной группы. На основе вашего указания установил связь с Золя. В настоящее время мы имеем лучшую связь с политическими источниками. Прилагаю усилия для установления сети лучших военных информаторов. Для моей лично легализации надеюсь достигнуть благоприятного для работы решения. По этому вопросу сообщу вам позже.

3. В последнее время вы указываете повторно на то, что последняя моя информация вас не удовлетворяет. Чтобы иметь возможность улучшить ее, я решил в первую очередь организовать мои группы. Однако для этой цели необходимы денежные средства. С пустыми руками, несмотря на приложение всех сил, работу на желаемую высоту поднять не могу. Нельзя забывать, что нелегальная работа в местностях с большим количеством провокаторов и агентов неприятельской контрразведки делается все труднее и труднее, в особенности теперь, когда колбасники ожидают открытие второго фронта.

4. Прошу вас облегчить мне работу, то есть дать мне возможность направлять оказии вам и, прежде всего, направлять мне деньги. Ваше задание установить связь на Алжир я не мог еще до сих пор выполнить.

Кент — Центру. 16 апреля

Ранее мною сообщаемая 79 бронетанковая дивизия была подтверждена до середины марта в районе Ренн. Она была заменена 21 бронетанковой дивизией, на вооружении которой находятся тяжелые и сверхтяжелые танки, а также современное оружие…

2. Как мне сообщают, бронетанковая дивизия должна находиться теперь между Эван и Монтрей. От надежного источника мне стало известно, что между 20 и 25 марта прошли транспорты крупного бронетанкового соединения СС. В перебросках было задействовано 70 эшелонов из Германии через Брюссель — Лилль в направлении Амьен. Пунктом назначения для перебросок мог быть район станции По, южнее Шербура.

СПРАВКА

Информационного управления ГРУ Красной Армии

Нахождение в Монтрей 242 пехотной дивизии неверно. На 18 апреля 1944 года она находится в Тулоне. Возле Монтрей (Берк) находится 344 пехотная дивизия.

Указанная источником 48 пехотная дивизия в районе устья реки Соммы по нашим учетам не проходит и появляется впервые. Дивизия СС Ваффен находится в Бордо, а не в Абвиль.

79 танковая (бронетанковая) дивизия в районе Ренн указана правильно, но она резервная. 21 бронетанковая дивизия действительно заменила 79 тд в районе Ренн.

Кент — Центру. № 22. 23 апреля

По отношению ваших сомнений о моих поездках в Гастрономию. Вы исходите из ложных предположений. О существующем порядке передвижения я сообщу вам дополнительно.

Мои новые сапоги и мои легализационные документы позволяют мне беспрепятственное передвижение по всей стране за исключением закрытых зон. Однако при моих поездках я подвергаюсь риску на тех же основаниях, что и при передвижении в моем городе. Считаю, однако, идти на риск, когда работа этого требует.

2. Моим пребыванием в столице крайне доволен. Удалось совершить поездки, которые дали мне важную военную информацию. Вел интересные переговоры по политическим вопросам. Материал следует.

3. Ваша позиция в отношении Золя крайне непонятна. Он заслуживает вашего огромного доверия. Он считается хорошим работником. Чем объясняется перемена вашего мнения? Он помогает мне в работе. Свои задачи, несмотря на денежные трудности, решает неплохо…

4. Жду от вас обещанный ответ о брате Золя. Привет моей семье. Как здоровье моих родителей?

Кент — Центру. 10 мая

Провел поездку в Бельгию и в Северную Францию. Между мною и спутником, закупщиком организации Тодта[50] установились хорошие отношения. Так как мы все время ехали вместе на машине и жили в Альбертин в гостинице организации Тодта, представилась большая возможность эти отношения значительно закрепить.

В качестве удостоверения личности я получил от организации Тодта специальный пропуск для посещения укрепленных районов и особое удостоверение, с которым, однако, я мог разъезжать только вместе с моим спутником.

На протяжении всей поездки контроль был очень строгий. Меня удивило, что службы безопасности проверяли автомашину с опознавательными знаками организации Тодта. Усиленным был контроль около всех бензоколонок в запретной зоне. Здесь было недостаточно, что мой спутник своими документами удостоверял мою личность. Я должен был в среднем без преувеличения ежедневно 25 раз предъявлять мое удостоверение личности. Чтобы попасть в различные зоны особого назначения, о нас заранее сообщали. Эти телефонные разговоры никогда не велись в моем присутствии, как я предполагаю, для связи использовался специальный код.

Общее впечатление о поездке могу охарактеризовать так: я еще никогда в жизни не видел системы военных укреплений такого рода и такой плотности. Эти укрепления находятся не только на побережье, но и существуют также глубоко в тылу. Все они крайне умело замаскированы. Описания военного характера районов, которые удалось посетить, следуют.

Резолюция генерал-лейтенанта И. Ильичева: Явные уши гестапо.

Кент — Центру. 30 апреля

Поздравляю с великим праздником международной солидарности и днем 1 мая. Приветствую также в вашем лице мужественную Красную Армию в день смотра ее боевых сил. Красная Армия — гарант освобождения нашей Родины. Мы убеждены, что она нанесет захватчикам в ближайшее время сокрушительные удары.

Кент — Центру. № 28. 6 мая

1. Ваши указания о вербовке немцев, которые я до сих пор еще оставлял без ответа, я принимал все время во внимание в моей работе. Я знаю сам совершенно точно, что для хорошей разведывательной работы основным условием является наличие такого тесного контакта с неприятелем и возможность склонить из его рядов ответственных людей для работы на нас. После того как благодаря моей поездке в Альбертию я имел возможность в течение продолжительного времени днем и ночью быть вместе с немецкими коммерсантами, чиновниками и офицерами, я убедился, что я должен ответить на вашу директиву в принципиальной форме.

2. Я должен признать, что вы ошибаетесь в вопросе о вербовке немцев в этом районе. То есть вы исходите из условий, которые здесь не существуют. Дело в том, что вербовка зависит не от моего понимания безвыходности положения немцев, а от того, как немцы сами понимают и оценивают свое положение.

Как я вам уже прежде указывал один раз, немцы судят об их собственном положении совершенно различно. И эти суждения зависят от того, к какому социальному слою они принадлежат.

К этому следует добавить, что вербовочная работа в здешней стране потому особенно тяжела, что здесь существует неимоверно много провокаторов и агентов неприятельской контрразведки. Все колбасные учреждения держат их у себя. Многие гастрономические организации с десятками их политических взглядов работают вдоль и поперек, и их источники делают больше, чем нужно, для того, чтобы затруднить обзор и увеличить опасность.

Кент — Центру. Продолжение первое № 28. Получено 12 мая

3. Возможность прямой наводки на колбасников представляется действительно редко. Один становится предателем из-за денег, другой — вследствие его оппозиции к правящим кругам. Ответственные колбасники, по моему мнению, из-за денег почти не предают. При этом следует отметить, что финансовые возможности при вербовке важных источников специальных служб союзников[51] неимоверно велики, а имеющиеся в нашем распоряжении фонды никогда не были достаточны, чтобы так высоко оплачивать вербовку высокопоставленных чиновников или офицеров.

Оппозиция в колбасных кругах не является делом массы колбасников, где можно было бы легко выискивать доступные для вербовки элементы, а является делом малых кругов, имеющихся в определенных социальных слоях немцев, например, среди военных или среди промышленных принцев, которые для нас являются ценными источниками.

Высшие военные, среди которых оппозиция могла бы появиться, являются холодными калькуляторами и жесткими реалистами. Они никогда не согласятся проиграть ту мощь, которую они сегодня имеют в руках, безразлично, идут ли они за Гитлером или против него, верят в возможность установления хороших политических отношений между Германией и СССР или нет. Они полностью полагаются на силу армии и считают, что даже при перемене политического положения в Колбасии они все равно получат такое же прочное положение, каким пользуются сегодня. Поэтому они никогда через какие-либо оппозиционные действия не поставят себя в опасность. Они хотят видеть Колбасию мощным государством и не пойдут на предательство, чтобы ослабить свою страну.

У промышленных принцев оппозиционные настроения значительно сильнее, чем у высших военных, так как Гитлер, по их мнению, сильно подрезал их свободу в отношении рабочих. Они, однако, не склонятся никогда к нам, так как они боятся СССР и настроены социально и политически враждебно к нам. Как предательские источники они более подходящие, но только если ими будут заниматься англо-американцы, от которых они ожидают реальной помощи для создания условий нового расцвета их старого экономического могущества. Я на основе многих сообщений от моих источников уверен, что они все время поддерживают тесную связь с капиталистами англо-американцев, чтобы таким образом удержать свое экономическое и политическое влияние.

Все другие оппозиции, которые могли бы быть использованы в нашей работе, не имеют значения. Следовательно, остается только единственный случай, где через раздражение, желание мести и так далее можно найти кандидатов для привлечения их на нашу сторону.

Кент — Центру. Продолжение второе № 28. 14 моя

4. Вы указываете на необходимость установления контакта с группами и отдельными личностями оппозиционных колбасников. Обдумайте указанные мною обстоятельства. Я имею связь с отдельными лицами. Через провоцирующие разговоры они могут быть нами использованы для информационных целей или же для них предвидятся особые специальные задания.

Мне необходимо точно знать, что мы от них хотели бы получить и что мы можем предложить им взамен их сотрудничества с нами? В провоцируемых разговорах можно многое узнать, так как колбасники горды и сентиментальны и, таким образом, соответственно реагируют на различные предложения. Это, однако, никогда не случается среди военных, которые слишком рассудительны и боязливы, так как гестапо глубоко проникло даже в их круги.

5. Подобные разговоры ведутся с колбасниками лучше всего, когда с ними кутят, так как они очень склонны к кутежам в ресторанах, барах, притонах, кафе и так далее. Союзники работают таким образом и достигают хороших результатов.

Чтобы немца сделать разговорчивым, следует учитывать, что он готов пойти на откровенную беседу, когда кто-то оплачивает его расходы на хорошую еду, выпивку и женщин, что стоит достаточно дорого. Но и деловые связи, которые я сейчас имею в организации Тодта, мною установлены таким же образом.

Кент — Центру. Продолжение третье № 28. 16 моя

6. Хотя я все время продолжаю искать влиятельных людей, которые согласились бы работать на нас, я должен все же придерживаться другого пути выполнения поставленных вами задач. И вы бы могли мне значительно помочь в этом деле, если бы указывали мне более конкретно интересующие вас вопросы, которые не обязательно должны быть только военного характера, так как я стараюсь понять широкий круг проблем, для того чтобы я мог лучше и безопаснее работать. Не недооценивайте значения установления…[52]

Кент — Центру. Без номера. 21 мая

Ваши вопросы об Отто я попытался выяснить в столице. На сегодняшний день могу доложить следующее:

1. Отто жил в столице на улице Фортюни. Квартирная хозяйка мадам Фрейдман уже много месяцев тому назад была арестована французской полицией, по-видимому, уже после исчезновения Отто. Точно не известно, почему она была арестована, но в доме предполагают, что это произошло потому, что она была еврейкой.

2. В предместье Парижа, где Отто время от времени жил в одном доме и я его иногда посещал, никого не мог застать. Соседи отвечают, что там последние два года никто постоянно не жил, а только время от времени туда приходили какие-то мужчины на короткое время. В этом году, как говорят, было сравнительно спокойно. Видели раза три одного мужчину, с которым описание Отто не совпадает.

3. В некоторых ресторанах, в которых я раньше обедал с Отто, в магазине, где он покупал белье, в магазине, где он покупал носки и парфюмерию, и у парикмахера все мои расспросы остались без результатов. Все эти коммерсанты почти вспомнили Отто, но они его не видели уже почти что целый год.

Центр — Кенту. № 17. 1 июня

1. Поиски Отто не прекращайте. Постарайтесь навести справки, не находится ли он в тюрьме.

2. Ваши сведения о дислокации частей колбасников представляют некоторый интерес. Посылая нам сообщения, указывайте источник, от которого были получены сведения.

3. Сообщите, как удалось Старику приобрести английский передатчик и сколько он за него заплатил? Возможно ли на черном рынке приобрести передатчик или отдельные детали для передатчика?

Центр — Кенту. № 20. 9 июня

Срочите информацию о ходе с десантом союзников. Какие меры колбасники планируют предпринять против десанта? Как оценивают немцы положение в Нормандии? Что предпринимается немцами и вишистами на случай более активного действия партизан и восстания французского населения?

Используйте все возможности для переезда в столицу. При отступлении немцев из столицы перейдите на освобожденную от фашистов территорию. Сохраняйте музыку.

Кент — Центру. № 34. 14 июня

Сейчас же после десанта направился в столицу и принял на себя личное руководство всеми агентами. Связь с моим городом в настоящее время еще обеспечена.

Вследствие мер, принятых колбасниками, гастрономическими зелеными и полицией, пребывание в моем городе значительно сложнее, чем в столице.

Кент — Центру. № 38. 19 июня

Смог установить связь с тремя агентами, которые находятся в районе сражений в Нормандии, и с четырьмя агентами, которые действуют в районах перед Нормандией и в Бретани. На основе их первых сводок установил следующее:

1. Десантные операции были сильно подготовлены союзными военно-воздушными силами, которые бомбардировали не только непосредственно немецкие позиции на побережье, но и в глубине страны.

2. Сама десантная операция была сильно обеспечена с воздуха. В боях первых восьми дней мои агенты на всех наблюдаемых ими участках пришли к выводу, что воздушные силы союзников несут основную тяжесть боев. Воздушные атаки на бреющих полетах, которые нанесли тяжелые потери гражданскому населению, ожесточили французов.

3. Один из моих агентов через представителя движения Резистанс имел контакт с американскими воинскими частями. Встреча произошла на полуострове Контантем. Американский офицер утверждал, что 75 процентов всех союзных сил расположено еше на территории Англии…

Центр — Кенту. № 21. 23 июня

Вы представлены к награде орденом Великой Отечественной войны I степени.

Кент — Центру. № 50. 12 июля

Сердечно благодарю за высокую оценку проведенной мною работы. Рассматриваю ее также как оценку работы, которая проведена руководимыми мною группами. Успехи нашей Красной Армии и боевые силы нашего народа наполняют нас гордостью. С чувством глубокой благодарности желаем ближайшей победы, заслуженной большим количеством пролитой крови.

Центр — Кенту. № 44. 28 августа

Пошлите своего человека по адресу: Каммерер Эм-миль, № 1, пляс ди Марше, Виттеехайн пре де Мюлуз получить 200 000 франков. Ваш человек должен сказать по-французски: «Ваш сын Раймонд просит передать для него 200 000 франков».

На вопрос: «Где находится его сын?» — ваш человек должен ответить: «Он находится в Оффенбурге и скоро к вам приедет».

Получение денег подтвердите.

Центр — Кенту. № 45. 28 августа

Молнируйте адрес и явку к Золя для установления с ним связи в столице. Сообщите также адрес явки к вашему музыканту и талмудисту в южном городе. С планом ваших действий согласен. Обеспечьте возможность установления связи с вашими людьми на послевоенный период.

Кент — Центру. № 74. 4 сентября

Ваши указания о приеме денег около Мюлуз выполнил точно. Указанное лицо ответило, что его сын находится в плену и что не может быть верным то, что он находится в Оффенбурге. Оно было к нашему визиту не подготовлено, не выплатило денег и требовало точных указаний о его сыне и полного откровения от нас.

Не могу понять смысл всей этой операции.

Глава четвертая. Радиовербовка

Центр — Кенту. № 47. 9 сентября

1. Меня удивляет, что в такой серьезный момент, когда крайне важно информировать о войсках противника, вы ни слова не сообщаете о военных действиях, занимаетесь разработкой сомнительных политических комбинаций, которые для хода событий не имеют никакого значения.

Повторяю. В настоящее время главной вашей задачей является освещение военных действий.

2. Не можете ли вы заняться вербовочной работой среди крупных немецких офицеров, убедившихся в неизбежности разгрома Колбасии, твердо пообещав им взамен работы на нас не только сохранение своих постов в будущем, но и участие в государственной деятельности после победы союзников.

3. Срочно сообщите, не можете ли вы пробраться в Париж или другой освобожденный город для встречи с нашим представителем с целью передачи вам указаний, денег и новых шифров.

В случае продвижения союзников оставайтесь на месте, поддерживая с нами радиосвязь. Сообщите, где и как можно с вами встретиться?

Кент — Центру. № 56. 19 сентября

Американский летчик Gatewood Jan был сбит в конце июня вблизи Парижа при бомбежке одного моста. Я с ним имел встречу. Он дал о себе следующие данные: принадлежит к 597 эскадре 397 группы бомбардировщиков американских ВВС в Англии. Он является карьерным офицером, который стал солдатом в очень молодом возрасте, проходил обучение в различных военных школах, служил в различных родах войск. Шеф его эскадры в Великобритании Рихард Куаньер. Домашний адрес: Coiambus. Georgia, USA. 7601, 18 Aven. Он помолвлен с дочерью одного влиятельного капиталиста и очень хорошо знаком со многими влиятельными деятелями в его кругах. О богатстве своего будущего тестя летчик говорит с подчеркнутой самоуверенностью, словно он уже стал хозяином части этого крупного состояния. Вероятно, вследствие своих родственных отношений он имеет тесные контакты с высшими американскими офицерами.

Так как Gatewood вначале был очень осторожен и хотел сначала у меня выяснить, стою ли я и моя группа за расширение влияния СССР в Европе, я был особенно заинтересован им.

Чтобы заставить его свободнее говорить, я сообщил ему, что мы работаем против фашистской Германии и за освобождение Франции и не имеем никакого интереса в установлении особого влияния СССР в Европе.

На это американец заявил с радостью и откровением, что в этом случае мы поймем друг друга. Его высказывания в сокращенной форме можно передать в следующих пунктах:

1. С критической точки зрения мы, американцы, не понимаем совершенно, почему мы должны сражаться против Германии в союзе с СССР, так как после поражения Германии все равно придет время войны против Советского Союза. Ведь мы не можем допустить, чтобы после войны Европа оказалась в руках Советского Союза. Если СССР станет доминировать в Европе, то где же тогда будет находиться рынок сбыта товаров, оборудования и продуктов, выпускаемых нашей промышленностью и сельским хозяйством. Для Америки густонаселенная Европа является наилучшим рынком, и он был бы полностью потерян американцами, так как экономический потенциал Европы и Азии полностью достаточен и не нуждается ни в каких дополнениях со стороны Америки.

Кент — Центру. Продолжение № 56. 20 сентября

Враждебные группы были бы позднее континентальными группами противостояния — Европа против Америки. Причем Европа, включая СССР, превосходит полностью Американский континент в том, что касается населения, то есть по отношению к рабочей силе. Мы, напротив, хотели бы, чтобы Америка была в полной экономической независимости от Европы. Если же это не явится последствием этой войны, то общий результат после ее окончания окажется не в пользу Америки.

2. Наша военная тактика является в конечном счете тактикой опорных пунктов. Мы укрепимся не только в Африке, Малой Азии и там, где находятся наши войска, но и будем укреплять свои позиции в Тихом океане, для чего моя авиаэскадра и другие американские воинские части вскоре будут переброшены в те районы мира, где наше влияние недостаточно велико или еще не установлено. Приготовления уже проведены.

Что касается Индии, то эта тема активно дискутируется в офицерском казино. Мы знаем, что влиянию СССР, которое все возрастает вследствие неправильной политики Англии, следует воспрепятствовать, так как благодаря большому людскому потенциалу Индии возросла бы неимоверно экономическая и военная мощь Советского Союза. К сожалению, мы вынуждены уже теперь вмешиваться в дела Индии как в военном, так и во внутриполитическом отношении.

3. Франция не должна бояться такого развития ситуации. Она должна, однако, понять, что она самостоятельно не сможет проводить свою широкую мировую политику. Ее политические деятели и генералы, которые теперь находятся за пределами Франции, хорошо поняли, что интересы Франции могут быть связаны только с Америкой.

Кент — Центру. Второе продолжение № 56. 21 сентября

Рузвельт будет вновь избран президентом Америки или же, возможно, он станет президентом Международного Мирового Совета. Мы, американцы, поддерживаем его, несмотря на то, что он дал рабочим во время войны слишком много прав и свобод. Но мы знаем, что после войны он укажет снова рабочим их пределы. Коммунисты и другие революционеры должны быть расстреляны. Мы уверены, что Рузвельт первым заключит в тюрьму секретаря профсоюзов Девис, помощь которого ему сейчас пока еще нужна. Власть должна перейти полностью в руки предпринимателей. Только они могут правильно оценивать положение в мире и возможные перспективы его развития.

5. В военном отношении мы так вооружены в некоторых областях, что никто в мире не может себе этого представить. Англичане хотели уже ввести в действие наши большие приготовления к химической войне, однако Рузвельт энергично удержал Черчилля, так как для этого средства ведения войны в будущем могут оказаться совершенно иные политические перспективы.

Однако на каждом аэродроме мы имеем запасы отравляющих веществ — газов в большом объеме. Мы не забыли, что также Германия и СССР обладают большими арсеналами химического оружия, имеют большие возможности его применения и производства.

Мы имеем особую маслообразную смесь, которая будет распыляться с быстро летящих самолетов. Химический состав смеси держится в большом секрете, и в мире пока еще нет никаких средств против нее.

Кент — Центру. Продолжение третье № 56. 22 сентября

6. Дальнейшие обширные военные рассуждения этого американца, возможно, вам уже известны. Они связаны с динамичным развитием событий во Франции. Если же у вас возникнут особые интересы к подробностям этих планов, то прошу вас запросить их у меня. Я разговаривал с ним подробно по всем интересующим нас вопросам.

7. На мой вопрос, какие позитивные результаты Америка получила уже в результате этой войны, американец ответил: «Занятие нами Северной Африки мы консолидируем через крупные хозяйственные операции, так что мы будем держать эти районы в своих руках десятки лет после окончания войны. Теоретически Северная Африка нами не оккупирована, а находится под влиянием французского правительства, однако через концессии, взятие в аренду земли и угодий на многие годы, скупку ценностей, капиталовложения в перспективные предприятия и так далее мы обосновываемся в этих районах так солидно и незаметно, что уже теперь просматриваются для нас большие выгоды. Точно так же через наши арендные договора с нашей сообщницей Англией и через наши поставочные договора с СССР мы создали зависимости, которые обеспечивают реализацию наших хозяйственных и политических планов на далекое будущее. Мы должны, конечно, всегда стараться возникающие теперь владычественные позиции закрепить и расширять. Мы захватили их путем превосходства нашей техники, технологии и на-ших экономических возможностей, расширим мы их, прежде всего, в предстоящих боях в Западной и Центральной Европе и в районе Тихого океана. Не забывайте, сказал мне американец, что в результате большого успеха в войне мы также смогли привести всю Южную Америку под влияние США, и наша позиция стала теперь общеамериканской. Таким образом, мы уже имеем под нашим влиянием основные регионы мира.

Кент — Центру. № 82. 23 сентября

Вопрос о получении денег в Мюлуз должен быть форсирован. Я с моими людьми абсолютно без денег. У меня было мало денег с собой еще и потому, что я был уверен, что получу их по указанному вами адресу. Карл поддерживает меня, но его средства тоже не без предела. Прошу дать немедленный ответ.

Кент — Центру. № 83. 26 сентября

1. Вербовочную работу среди колбасников форсирую. Использую для этой цели знакомства и связи Карла и Петер, с которыми имею все время контакты. Какую позицию я должен занять по отношению к офицерам СС, членам партии социал-националистов, чиновникам, коммерсантам, которые склонны работать для нас непосредственно или косвенно, то есть которые стоят за немецко-советское сотрудничество?

2. До моего возвращения в Париж или другой освобожденный город необходимо разрешить следующие вопросы:

а) Я с моим музыкантом нахожусь в поездках с Карлом в его легковой автомашине. Руководитель группы «Нансиреймс» следует за нами на некотором расстоянии, я имею с ним ежедневную связь. В качестве багажа имею с собой американский передатчик и наш советский передатчик, который я получил от Золя. Возникает вопрос, как могу я обеспечить переброску людей и багажа в занятом союзниками районе до столицы или другого освобожденного города?

б) Если мне удастся взять с собой немцев из кругов, указанных в первом пункте, как я должен организовать их переброску через союзный фронт и обеспечить их безопасность в освобожденных районах? Могут ли быть представлены в мое распоряжение советские паспорта для меня и моих людей? Если да, то каким образом?

в) Должен ли взять Карла с собой или разрешить ему переехать в Германию? Возможно, более интересно, если он будет находиться в Германии. По этому вопросу выскажу свои соображения еще раз. Как могу я обеспечить с ним связь из Германии? Может быть, с помощью радио?

3. Ответы на поставленные вопросы ожидаю немедленно. Не следует забывать, что территория, которая находится еще в руках немцев, становится все меньше и меньше и что французские коллаборационисты, к которым я причисляюсь, уже в значительном большинстве отправлены в Германию. Отмечаю, что колбасо-коллабора-ционисты переходят границу без задержек. Кроме того, они могут брать с собой много багажа без контроля…

Кент — Центру. № 85. 27 августа

На ваш № 49.

1. Вы ставите вопрос о военной и политической информации без учета действительного положения во Франции. Передавать вам сведения, которые распространяются через радио и печать, считаю нецелесообразным. Военную информацию, которая бы представляла ценность, мы не можем теперь собирать, так как районы действий стали очень малыми, а связь с другими секторами страны нарушена.

2. Разработкой сомнительных политических комбинаций не занимаюсь. Сообщенный материал полностью проверен и является достоверным. Я предложил Дирекции добыть подлинные письменные доказательства, на что Дирекция никак не реагировала и отказалась от возможного контроля. Имею в своем распоряжении дальнейший материал, который точно так же проверен и к которому я собираю только дополнения. Этот материал докажет Дирекции, что занятая ею позиция с изречением «сомнительные политические комбинации» полностью неправильная.

Считаю долгом резидента еще раз обратиться к вам и подчеркнуть значение этих комплексов, которые я могу даже доказать.

Я вижу опасность для нашей страны, если Дирекция будет и в дальнейшем рассматривать установленные мною абсолютно реальные материалы, как не имеющие значения.

Опасность, что мои приветствия не доходят до вас, а застревают в каналах бюрократии, видимо, существует. Прошу вас просмотреть мои донесения и оказии за 6 лет, так как я знаю, как часто в течение этого времени я был прав, а Дирекция была другого мнения.

Знаю, что я всегда получал ответ от вас, когда я вас лично просил об этом. Прошу вас также и в этот раз о вашей точке зрения.

Центр — Кенту. № 51. 30 августа

Сообщаю вам мою точку зрения.

Вы являетесь ответственным представителем Деревни, имеете большой опыт работы, обладаете достаточным политическим кругозором и политической проницательностью, чтобы быстро понять происходящие изменения. Перед вами стоит в настоящее время крайне серьезная задача — привлечь из числа крупных и интересных с нашей точки зрения колбасников, имеющих то или иное влияние в своей стране или хорошо знающих государственную машину Колбасии для использования их в будущем на важной государственной работе. Этим колбасникам, если бы они искренне согласились на работу с нами и действительно порвали с Гитлером и его кликой, мы готовы полностью простить их прошлое и твердо заверить, что не только жизнь, но и будущее им будет обеспечено.

В связи с тем, что Гитлером и его кликой война окончательно проиграна, я не сомневаюсь, что такие люди есть и их можно найти.

Зная вас как серьезного работника, я и доверяю вам выполнение этой крайне ответственной правительственной задачи. Все остальное должно быть поставлено на службу этому. Учтите, что вас я уполномочиваю вести лично переговоры с этими людьми и, в случае невозможности связаться со мной, принимать решения самостоятельно.

Имея в виду, что время для выполнения данного задания крайне ограничено, необходимо:

1. Продумать вам эту телеграмму и сообщить свои конкретные предложения.

2. Назвать конкретные фамилии из числа тех лиц, к которым вы имеете доступ в настоящее время, сообщить краткую характеристику их прошлой деятельности и служебное положение сейчас.

3. Не могут ли некоторые из них перебраться вместе с вами в Париж, где мы могли бы обо всем договориться? Если они не могут проникнуть в Париж, то не имеют ли они возможности перейти линию нашего фронта по заранее установленному паролю?

4. Сообщите, смогли бы вы пробраться в Париж и когда вы можете это сделать? Мы планируем передать вам новые шифры, деньги и инструкции для того, чтобы вы могли возвратиться обратно и продолжить нашу работу в новых условиях, возможно, на территории Германии.

Ожидаю конкретные ответы на эти вопросы. Жму руку. Привет.

ТЕЛЕГРАММА из Парижа Ж. Дюкло в Москву тов. Димитрову

Так как до сих пор, к моему удивлению, связь между нами не установлена и я не получил на этот счет никаких указаний, посылаю вам через Раймонда некоторые сведения об Отто.

Отто имел косвенную связь с Мишелем, которому посылал телеграммы о встречах. Не дав нам никаких сведений об условиях своего побега, Отто заявил, что побег не представил для него больших трудностей, если принять во внимание условия, в которых он находился. Но, с другой стороны, он сказал, что контра[53] приложила большие усилия, чтобы его поймать, и что с помощью одного из ее людей ей удалось заполучить знакомых с Отто, но не имеющих связи с нами людей.

Отто утверждает, что только после того, как сбил контру со следа, он вошел в косвенный контакт с Мишелем, через которого мы получили записку от Отто. В этой записке Отто просит нас передать его Директору следующее сообщение:

«1. В моем положении решающей задачей является личный контакт или подготовка моего отъезда в Лондон или в Алжир, или присылка сюда вашего человека.

2. Несмотря на истекшее время, все данные о заговоре, собранные мною в течение месяцев май — сентябрь, касаются Болгарии, Словакии, Италии (как комплекс), а также Франции и Бельгии.

3. Необходимо немедленно принять ряд решений по подготовке мероприятий военного характера с целью освобождения наших людей и направленных против людей контры, а также с целью захвата ее документов.

Необходимо оставить контру в неведении о месте моего пребывания во Франции. Жду указаний».

Что касается нас, то мы очень сдержанны в своих отношениях с Отто. Кроме того, некая Милка, отдельные шаги и слова которой кажутся нам подозрительными, год тому назад прислала нам письмо, в котором сообщила, что она работала с Робертом Бек, арестованным в июле 1942 года и расстрелянным в феврале 1944 года. Она указывает, что после провала Бека контакт обеспечивал Андре из Марселя, но что затем в связи с арестом последнего контакт был на несколько месяцев потерян. В последней шифровке, полученной с опозданием, содержался ответ на просьбу о деньгах и предлагалось дать адрес, по которому их нужно было доставить. Эта Милка просила у нас инструкции, чтобы восстановить контакт, заявляла, что она имеет необходимый для этого материал, утверждая, что она располагает важными сведениями и разветвленной организацией. Нам бы очень хотелось, чтобы вы сообщили через Раймонда, следует ли нам продолжать поиски средств для восстановления контакта?

Дюкло

ЦК ВКП (б) тов. Димитрову

Прошу передать товарищу Дюкло для вручения Отто следующую радиограмму: «Чрезвычайно рады, что вы находитесь во Франции. Оставайтесь на месте. Сообщите нам ваш адрес, явку для встречи с нашим представителем. Ваша семья здорова. Приветствую вас. Директор».

Одновременно прошу запросить товарища Дюкло о том, каким образом мы можем войти в контакт с Отто?

Если Отто нуждается в материальной помощи, просим оказать ее через товарища Дюкло. Дайте указание товарищу Дюкло быть с Отто крайне осторожным.

И. Ильичев

30 сентября 1944 года

ТЕЛЕГРАММА

Дюкло тов. Димитрову № 2114 от 30 сентября 1944 года

Для Директора.

Отто сообщил условия явки: «Для установления со мной прямой связи ваш человек должен обратиться к Сюзанне Бассери, дом № 81 по бульвару Севастополь, пятый этаж, средняя дверь, каждый четвертый день с 8 до 10 часов утра. Пароль: «Привет от Жаннеты!»

Директор — Кенту. 6 октября

На № 82.

1. Согласен с вашим предложением о выезде Карла в Колбасию.

2. По приезде в столицу вы, в случае надобности, без задержки будете обеспечены деревенскими сапогами[54].

Что касается упомянутых в вашем приветствии колбасников, то для обеспечения их нашими сапогами необходимо знать, о ком конкретно идет речь. Сообщите фамилии, кто они такие и их данные для подготовки сапог.

3. Музыку желательно взять с собой. Остальной багаж спрячьте.

4. Если вам будет угрожать какая-либо опасность в столице, вы без труда сможете обратиться в Метро. Соответствующее распоряжение дано.

Разработайте и пришлите условия явки с вами в столице.

Кент — Центру. 31 октября

Нахожусь в поездке. Передаю с курьером моему музыканту сообщение для вас. У меня все в порядке. Я провожу подготовку для перехода моей группы через линию фронта. До окончания моей поездки необходимо еще не менее 8—10 дней, после чего последует ответ.

Донесение

военного атташе из Парижа начальнику ГРУ Красной Армии 25 октября

Друг по кличке Золя, который был связан с Кентом, потерял с ним всякую связь и находится в бедственном финансовом положении. Просит срочной поддержки.

Второй друг по кличке Дора прибыл сюда из Женевы и ждет указаний.

Центр — военному атташе в Париже. 26 октября Окажите Золя и Дора необходимую финансовую поддержку. Попросите их зайти несколькими днями позднее за информацией о связи с Центром. В Париж прибудет подполковник Новиков, который продолжит с ними работу согласно указаний.

1945 год

Центр — Кенту. № 59. 26 февраля

1. Обрадованы улучшением вашего здоровья.

2. Главная ваша задача — из тех людей, с которыми вы связаны и которые вами проверены, подобрать наиболее способных и влиятельных для привлечения к работе по государственному управлению будущей Германией. Назовите имена, должности, связи, чтобы мы могли включить их в намечаемый список ответственных руководителей. В первую очередь нас интересуют работники для органов государственной безопасности и военного ведомства. Ответ молнируйте[55].

3. Наши войска находятся менее чем в 50 км от Берлина и скоро будут в Берлине.

Привет и поздравления с днем Красной Армии.

Кент — Центру. № 95. 13 марта

Прошу вашего немедленного ответа на мои вопросы:

1. Должны ли люди согласно телеграммы Центра № 59 отвечать каким-либо особым требованиям? Предусмотрены ли для них на период окончания войны особые задачи? До какого времени должны они держаться на их постах спокойно без того, чтобы себя не подвергнуть опасности? Уполномочен ли я дать им и их семьям гарантии и какие именно?

2. Как должны эти люди держаться в случае занятия районов их проживания или работы войсками союзников или войсками Красной Армии? Как должна быть проведена гарантия их безопасности? Будут ли установлены их задачи на этот период уже теперь или к кому они должны будут обратиться?

3. Для моей работы по радио имеются трудности. Не имеете ли вы возможности для организации получения от меня из Германии одной очень важной оказии?

Центр — Кенту. № 62. 14 марта

Ответ на № 95.

К указанным людям никакие особые требования не предъявляются. До окончания войны особых заданий им не ставим.

Вопрос о том, должны ли они оставаться на своих местах и не подвергать себя опасности, а также вопрос о гарантиях им и их семьям может решаться в каждом отдельном случае. Всякое промедление с проведением моих указаний в жизнь приведет к тому, что необходимость в них может отпасть[56]. Поэтому, учитывая ваш опыт и умение работать самостоятельно, я рассчитываю, что вы назовете конкретные связи, людей, их возможности, ценность в будущем государственном аппарате, после чего можно будет решить вопрос о гарантиях их безопасности и поведении на случай занятия местности нашими или союзными войсками.

3. Изыскиваем возможность для принятия у вас оказии. Не может ли ваш человек перейти линию фронта в районе Берлина, так как наши курьеры жалуются на исключительные транспортные трудности при передвижении по территории Германии.

Кент — Центру. № 98. 16 марта

Прошу ускорить ответ на № 95. Ожидаю ответ 18 марта.

Центр — Кенту. № 63. 21 марта

Ответ на ваш № 95 дан нами в нашем № 62. Повторяем необходимость срочного выполнения нашего задания в № 59. Проверьте, не было ли казней руководящих фашистских работников?[56]

Родители ваши здоровы, шлют привет и ожидают скорого возвращения.

Кент — Центру. 26 марта

На ваш № 62.

Для успешного выполнения вашего задания мне единственно необходимо:

а) широкие ваши полномочия во всех отношениях;

б) курьерская связь для дачи вам точных данных на наших людей. Или дайте мне пароли и явки к нашим людям за линиями Восточного и Западного фронтов. Прошу учесть, что места пребывания моих людей, в связи с бомбежками, все время меняются;

в) личные данные на Карла вам уже известны. Он имеет обширные связи в подлинно социалистических кругах в Германии, Австрии, Франции и Швейцарии. Он не принадлежит к партии наци. Его тесть — бывший социал-демократ, который еще жив и находится в Берлине. Карл блестяще подходит для работы в будущем государственном аппарате, в особенности для подбора сотрудников для политических, социальных и хозяйственных организаций, а также прессы. Он хорошо знаком с государственным устройством наци. Он согласен на сотрудничество. Его адрес можно установить по телефонной книге Берлина;

4. Петерс, как известно, влиятельное лицо в организации Тодта, имеет хорошие связи в СС, армии и среди научных кругов Германии. До войны он занимался научными работами в области восточных языков, изучал особенности экономики СССР и ее возможного значения для Европы. Он офицер резерва. Имеет хорошие связи во всей Германии.

Кент — Центру. 1 апреля

Колбасная пропаганда распространяет слухи о действиях русских в занятых районах. Прошу разъяснить следующие вопросы:

1) Правда ли, что наши власти увозят из занятых районов всех мужчин?

2) Правда ли, что все члены партии наци, активные члены или пассивные, привлекаются к ответственности и будут увезены в СССР?

Далее, в кругах наших бывших офицеров усиленно обсуждается призыв генерала Голикова, но к нему относятся с недоверием[57].

Центр — Кенту. № 65. 4 апреля

1. Сообщите ваш и ваших людей точные адреса или условия встречи в случае занятия районов вашего пребывания нашими или союзными войсками. Немедленно установим связь с вами.

2. Бензином помочь не можем. Долги оплатим, как только установим с вами первый контакт.

3. Непонятна затяжка вами ответа по существу нашего задания.

4. Пропаганда немцев, как обычно, не соответствует действительности, являясь выдумкой и ложью.

Кент — Центру. 8 апреля

Выполнить ваше задание могу в полном объеме. Веду работу с группой офицеров, среди них три генерала. На людей по линии госбезопасности сведения следуют.

Несколько дней нахожусь в разъездах. Прошу с 8 апреля слушать ежедневно. Приступаю к передаче материалов по вашему заданию.

Центр — Кенту. № 67. 27 апреля

Обеспокоены долгим перерывом работы с вами. Где сейчас находитесь?

Непонятно, почему не даете информации о положении в Германии?

Кент — Центру. 28 апреля

1. Ваше задание выполнил.

2. Решил переехать в Париж, чтобы установить с вами прямой контакт и продолжить работу с Золя.

3. Часть моих немцев находится уже в занятых нашими союзниками районах нелегально. Установление с ними связи обусловлено. Другая часть людей остается еще в Германии. С ними буду поддерживать связь по радио.

4. Со мной находятся: мой крупный колбасник, мой лучший связник, с которым я работаю уже более 18 месяцев. О нем я ничего не сообщал ранее по конспиративным соображениям. А также — музыкант, моя сотрудница — немка и, возможно, шофер. Имеем автомашину без номера, документы, радиопередатчики и оружие.

5. После предварительного доклада вылечу из Парижа к вам с моим другом для личного доклада. Однако предварительное решение об использовании моих людей следует принять пока еще в Париже, так как связь с ними предусмотрена уже с 5 мая.

Кент — Центру. 29 апреля

1. Если до прибытия вашего представителя нам будет угрожать непосредственная опасность, от которой мы не сможем уйти, представлюсь представителям союзников как русский майор Виктор Михайлович Соколов. Буду говорить, что был в плену, и шесть месяцев тому назад с помощью находящихся со мной немцев сумел установить радиосвязь с СССР. До прибытия представителей генерал-полковника Голикова или генерала Сусло-парова буду просить сообщить обо мне представителю войск Красной Армии. Это — как крайняя мера. Если мы не явимся на свидание на место, указанное в № 6, то следует искать нас у союзного коменданта указанного города.

Прошу немедленного согласия с моими предложениями, так как намечаю переход уже в самое ближайшее время.

Глава пятая. Финал

Центр — Маро[58]. Ричарду [59]. 3 мая

Для вашего сведения сообщаю, что в ближайшее время в Париже может появиться Кент и некоторые его друзья. Скорее всего, Кент обратится сам для установления связи с Золя. Очень важно не допустить свидания Кента с Золя или его женой. При его появлении у вас ничего о ваших подозрениях ему не говорите, окажите ему хороший прием, но от себя не отпускайте. Если потребуется — заключите Кента под стражу, и при первой же возможности отправьте его и находящихся с ним немцев в Москву. Он может представиться как майор Красной Армии Соколов Виктор Михайлович.

Центр — Кенту. № 69. 4 мая

1. В случае непосредственной опасности обращайтесь к нашим военным властям, указав названную вами фамилию.

Сообщите имена и фамилии находящихся с вами людей.

Ожидаем описания явки и пароль.

Кент — Центру. 7 мая

Арестован с моими людьми представителями частей 1-й французской армии по доносу местного населения как немецкий шпион. Грозит расстрел. Нужно немедленное указание из Парижа о моем освобождении.

Центр — Кенту. № 70. 7 мая

Необходимые меры к вашему освобождению и доставке вас в Париж приняты.

Центр — Ричарду. № 64. 7 мая

Кент в районе Форальберг арестован представителями одной из частей 1-й французской армии. Немедленно официально свяжитесь с французскими военными властями и потребуйте доставки Кента под охраной в Париж. Он назвал себя майором Красной Армии Соколовым. Очень важно действовать без промедления…

Ричард — Центру. 8 мая

8 мая Коло[60] от моего имени сделал по поводу Кента официальное представление во французское военное министерство. Французы обещали принять самые срочные меры, направленные на выполнение нашей просьбы. В присутствии Коло представитель французского военного министерства направил телеграмму командованию 1-й французской армии с требованием препроводить Кента в Париж и передачи его под наш контроль.

Кент — Центру. 10 мая

Весьма срочно. Только что освобожден из-под стражи под честное слово. Дал объяснения, как было обусловлено в телеграмме № 44. Сообщите, как собираетесь оповещать обо мне французские власти? Отправили ли на имя командующего 1-й французской армии телеграмму или же прибудет ваш представитель? Когда он прибудет? Прошу ответить мне не позднее 10 мая.

Кент — Центру. 16 мая

Указаний из Парижа нет. У завербованных немцев мой авторитет быстро понижается. Можно ожидать повторного ареста французами. Особенно опасаюсь обыска, вскрытия документов и допроса. Моя работа в течение двух лет под непрерывной угрозой расстрела может остаться без результатов. Запас пищи почти иссяк.

Центр — Ричарду. 17 мая

Кент забрасывает нас телеграммами. До сих пор из Парижа ничего не поступило в те воинские части 1-й французской армии, где он находится. Положение его тяжелое. Пища закончилась. Угрожает повторный арест французами. Молнируйте, какие меры приняты по доставке Кента в Париж?

Кент — Центру. 18 мая

Лично. На ваш № 73.

Вам будет понятна моя нервозность, когда я вернусь к вам для личного доклада. Не щадя жизни и здоровья, я работал и хочу иметь наилучшие результаты от моих усилий. Каждый потерянный день идет вразрез с моими планами. Прошу завтра сообщить конкретно, когда и как организуется наша поездка в Париж. Умоляю вас принять меры по организации моего незамедлительного переезда в столицу. Следуйте моим указаниям. Нахожусь в горах на высоте 1400 метров. Не могу часто спускаться в город. 19 мая пойду к французам. Херве мой адрес известен.

Коло — Центру. 18 мая

Как уже сообщали, вопрос доставки к нам Кента поставлен нами перед французами и американцами. Я ежедневно езжу в город наводить справки о движении этого дела. Перед теми и другими я настаиваю на максимальном ускорении передачи его нам.

Французское военное министерство направило командованию 1-й французской армии три телеграммы о доставке Кента в Париж. Ответ до сих пор не получен. Американцы отвечают, что они тоже послали указания на места о доставке Кента, но также не получили ответа. Нашим представителям при 1-й французской армии и 6-й американской армейской группы мною даны указания лично связаться с местным командованием в районе, где находится Кент, и доставить его в Париж. Добиваюсь разрешения послать человека для розыска и доставки нам Кента. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы полностью выполнить ваши указания.

Коло — Центру. 22 мая

22 мая 1945 года в сопровождении французского офицера к нам прибыл Кент с тремя немцами. С ним прибыли: Паульзен — начальник русского отдела немецкой контрразведки, секретарша Паульзена и радист Кента. Все они были доставлены к нам по нашему запросу французам и американцам.

До получения ваших указаний разместил их у себя в конторе и взял под наблюдение. Кент настаивает на быстрейшей отправке его и всех немцев в Москву.

Из предварительной беседы с Кентом видно, что он располагает весьма важными и интересными для нас сведениями. Можно полагать, что он сейчас раскаивается и говорит правду. По его заявлению, немцы для нас тоже интересны.

Кент написал вам телеграмму, которую передаю дословно:

«1. Прибыл с указанными людьми в Париж.

2. Здесь не застал представителя соседей[61], о встрече с которым я вас просил.

3. Ввиду крайней важности моего доклада повторно прошу немедленно доставить меня и моих людей в Москву на самолете.

4. Здесь докладывал только то, что может интересовать французов.

5. Подчеркиваю, что наше размещение в Москве должно соответствовать моей телеграмме, то есть быть очень хорошим. Немец, которого я везу, очень капризен. В Париже нас встретили не так, как я просил».

Со своей стороны считаю необходимым просить вас о присылке за Кентом специального самолета, так как отправка пароходом сопряжена с трудностями и опасностью, а терять такую птицу нельзя.

Прошу срочных дополнительных указаний о моих действиях по отношению к группе Кента. Мне кажется, было бы неплохо всех их увезти отсюда поскорей на самолете.

Центр — Коло. Молния. 24 мая.

26 или 27 мая к вам вылетит из Белграда самолет Ги-ренко. Ему поручено забрать Кента и его группу. Гиренко же поручается охрана и доставка группы в Москву. Тщательно проинструктируйте его. Обратный маршрут самолета — через Берлин. В Берлине находится полковник Леонтьев, который ему окажет содействие.

Коло — Центру. 25 мая

Передаю текст двух телеграмм Кента, адресованных Директору:

Первая:

…1. Прошу принять меры, чтобы по отношению прибывших со мной людей, мое имя и другие данные остались теми же, как это указано в № 4. Это очень важно. Причины доложу лично.

2. Считаю необходимым просить вас, чтобы при нашем приеме в Москве вы руководствовались следующими соображениями:

а) наше размещение должно быть очень хорошим;

б) вы должны оказать полное доверие и хороший прием моим немцам;

в) немедленно после прибытия моей группы в Москву вы должны заслушать мой доклад и доклад нашего немца;

г) обеспечить мой немедленный прием ответственным представителем соседей для сообщения ему важных сведений и принятии ряда мер по линии соседей;

д) одновременно прошу обеспечить мне возможность видеть в ближайшее время моего отца и мать.

Вторая:

После шести с лишним лет работы, после почти 30-месячной непосредственной борьбы в сложных условиях задание партии и правительства выполнил.

Считаю, что материалы, имеющиеся со мной, результаты моей работы, возможности работы в будущем представляют большой интерес для нас. Уверен, что ваше задание, несмотря на все трудности, выполнил с честью.

2. Исходя из изложенного, меня крайне удивляет ваш прием, проявление недостаточного интереса к моему докладу. Вы не считали даже нужным дать точные указания в Париж, о которых я вас просил. Только благодаря личной инициативе здешних товарищей удалось в некоторой степени исправить допущенные ошибки.

Что касается меня лично, то я совершенно неудовлетворен ни приемом, ни принятыми мерами по оказанию мне помощи в последние четыре недели.

С нетерпением ожидаю возможности доклада вам с тем, чтобы в дальнейшем покинуть работу, которой я в течение более шести лет отдавал все мои силы и вследствие которой потерял здоровье, нервы и почти жизнь…

3. Как вам известно, я никогда не выставлял себя напоказ и не хвастался проделанной работой. Вы имеете достаточно материала, который я направлял вам, чтобы убедиться в этом…

Коло — Центру. 25 мая

По поводу указанных вами людей Кент сообщил:

а) после бегства из гестапо Отто будет пытаться пробраться к Москву для доклада вам о случившемся и для замазывания своего предательства.

Кент считает, что Отто был убежден, что протоколы его допросов в гестапо не могут попасть в наши руки, а сам Кент будет наверняка расстрелян, так как они[62] были заранее предупреждены, что в случае побега одного второй будет расстрелян. Поэтому Отто меньше всего ожидает разоблачения и может не бояться явки к вам.

б) Относительно Германа [63], Кент считает, что после бегства из тюрьмы он также должен был попытаться попасть к вам и доложить о своей игре, которая имеет своей задачей выиграть время для организации побега, но не больше.

в) По делу Хемница[64], Кент знает то, что он был арестован, сидел в тюрьме, затем был переведен в концентрационный лагерь, а что с ним произошло дальше, он не знает.

г) Арест и предательство Паскаля[65] Кенту известны. Он также знает, что Паскаль был переведен в Берлин, но дальнейшая судьба его Кенту не известна.

Центр — Коло. 28 мая

Самолет Гиренко вылетел 28 мая через Италию из Белграда. Предупредите Гиренко, что во время обратного маршрута он должен лететь только через Берлин. Как Гиренко, так и сопровождающего этот самолет Зеленина проинструктируйте о необходимости особой осторожности в пути и необходимости проявлять особую бдительность на территории Германии, в Берлине. О маршруте полета Кенту и его людям ничего не сообщайте. Скажите только, что самолет следует в Москву.

Вылет самолета молнируйте.

Коло — Центру. 30 мая

1. 30 мая Гиренко прибыл в Париж. Кент и его люди вылетают по указанному маршруту 1 или 2 июня. В тот же день они должны прибыть в Москву. Точную дату вылета самолета молнирую.

2. Как вам известно, Кент и его люди размещены в помещении нашей конторы. Здесь же находится и один агент примерно такого же типа, как наш Кент, которого соседи по указанию своего Центра должны немедленно отправить домой. Паульзен[66] случайно увидел соседского агента, хорошо ему знакомого и чуть ли не его подчиненного. По его заявлению, этот агент был заброшен от нас в район Берлина, где был захвачен гестапо и перевербован.

Паульзен просил нас не направлять этого типа в Москву на одном с ним самолете, поскольку это якобы повлияет на дальнейшую работу Паульзена. На эту просьбу я и Ричард, учитывая нашу игру с группой Кента, дали свое согласие.

Военный атташе СССР в Великобритании генерал-майор танковых войск Скляров Иван Андреевич

Полковник Сизов Александр Федорович («Эдуард»)

Адмирал флота Харламов Николай Михайлович. В годы войны возглавлял советскую военную миссию в Лондоне

Шандор Радо («Дора»). Руководитель резидентуры советской военной разведки в Швейцарии

Генерал-майор Чекмазов Петр Никифорович. Начальник разведотдела штаба Центрального фронта

Генерал-майор Виноградов Илья Васильевич. Начальник разведотдела штаба Воронежского фронта

Генерал-лейтенант Рогов Александр Семенович. Начальник разведотдела штаба Юго-Западного фронта

Полковник Ильницкий Яков Тимофеевич. Начальник разведотдела штаба Западного фронта

Разбитый вражеский аэродром

Горят фашистские танки от метких снарядов советской артиллерии…

…и превращаются в груду металлолома

Юго-Западный фронт. «По фашистским танкам — огонь!»

На подступах к городу Орлу

Здесь, у Прохоровки, произошло крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны

Жители освобожденного села приветствуют танкистов

В освобожденном Орле. 1943 г.

Население Орла приветствует своих освободителей

Наступление войск Степного фронта. Август 1943 г.

Участники Курской битвы Герои Советского Союза разведчики А. Г. Попов (слева) и А. И. Оставной

Анри Робинсон (Арнольд Шнее) Париж, 1940 г.

Клара Шабель, агент советской военной разведки. Жена «Гарри»

Письмо «Гарри», переданное для советской военной разведки из гестапо

Давид Ильин Кеймах. Командир особой партизанской бригады

Д. И. Кеймах в партизанской бригаде в белорусских лесах

Елена Григорьевна Мазаник, Герой Советского Союза

Вильгельм Кубэ

Публичная казнь патриотов в оккупированном Минске. Справа: 15-летний минчанин Владлен Щербацевич.

26 октября 1941 г.

СПРАВКА

на советника гестапо полковника СС Панвица Гейнца.

Он же работал под псевдонимом Паульзен и фон Пауловиц. Справка составлена по материалам Отто, следственным материалам по делу Золя и телеграмме Кента

Панвиц Гейнц по всем материалам проходит как подполковник (по Кенту — полковник) СС, советник гестапо и начальник зондеркоманды, в данном случае следует рассматривать, как оперативную группу гестапо с особыми полномочиями. По всем материалам проходит указание на то, что Панвиц в своей работе подчинялся непосредственно Берлину, лично Гитлеру и Гиммлеру, действовал независимо от органов гестапо во Франции, а также по отношению к немецким властям.

В задачу этой зондеркоманды входила борьба с коммунистами и движением Сопротивления во Франции, а также борьба с советской разведкой в Европе и создание агентурной сети во Франции на случай оккупации ее войсками союзников и восстановления свободной Франции.

Как по материалам следствия по делу Золя, так и по данным Отто, Панвиц прибыл во Францию в 1943 году после того, как сделал себе карьеру, разоблачив в Праге участников покушения на Гейдриха, и получил личную благодарность Гитлера.

Во Франции Панвиц сменил некоего Гиринга, бывшего до него начальником указанной зондеркоманды.

Из материалов следствия по делу Золя следует, что Кент работал после появления в Париже Панвица в тесном контакте с последним, являясь одним из его самых рьяных подчиненных.

Кент сообщает, что Панвиц имеет якобы крупные связи среди влиятельных немцев, находящихся в Западной Германии и настроенных против союзников, а также что Панвиц имеет связь с сетью, насажденной им на территории Франции, Бельгии и Голландии. Панвица сопровождает его секретарша Кемпа Хелла.

Майор М. Полякова

31 мая 1945 года

ЗАПИСЬ

В деле радиоигры гестапо с ГРУ, проводившейся от имени Кента

Кент прибыл в Москву 2 июня 1945 года и передан на аэродроме органам Смерш[67].

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Сотрудники гестапо, прибывшие в Москву вместе с Кентом, были тоже арестованы и переданы органам «Смерш». Так завершилась радиоигра гестапо против ГРУ, в ходе которой советская военная разведка одержала еще одну убедительную победу над сильным и коварным противником.

Участники этой радиоигры Л. Треппер и А. Гуревич за серьезные ошибки, допущенные в период работы в специальных командировках, были осуждены в соответствии с советскими законами. Треппер признал свои ошибки, допущенные им во время руководства нелегальной резидентурой военной разведки. Он написал книгу «Большая игра», в которой попытался объективно проанализировать все, что произошло с ним и его резидентурой.

А. Гуревич, который и поныне проживает в Санкт-Петербурге, в 1991 году был реабилитирован.

Радиоигра, которую гестапо вело против Главного разведывательного управления, завершилась в 1945 году. Однако проблемы, которые возникли накануне и в ходе этой радиоигры, до сих пор представляют значительный интерес для сотрудников специальных служб, для политиков, следователей, психологов, представителей правосудия и для всех, кто интересуется историей Великой Отечественной войны. Мнения, высказываемые по отдельным проблемам, связанным с судьбами Л. Треппера, А. Гуревича и других разведчиков, оказавшихся в очень сложной ситуации в 1941–1945 годах, до сих пор прямо противоположны друг другу. И можно с большой долей уверенности предположить, что и в будущем они вряд ли будут приведены к общему знаменателю. Ильзе Штёбе, которая тоже в ходе операции «Красная капелла» была схвачена гестаповцами и казнена на гильотине, умирая, произнесла простые, но исполненные человеческого достоинства слова: «Я никого не выдала. Я спасла жизни троим мужчинам и одной женщине…» Она совершила подвиг. Большой подвиг во имя жизни других. Во имя дела, за которое боролась. Кто-то от имени гестапо вел игру с Центром, пытался выторговать жизнь у дьявола, которая в последующие годы, видимо, принесла им большие разочарования.

Герои и коллаборационисты никогда не поймут друг друга.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОДВИГ РЕЗИДЕНТА

Глава первая. Загадки «Гарри»

С тех пор как отгремели в 1945 году орудийные залпы салюта Победы, возвестившего о разгроме фашистской Германии, прошло уже много лет. Тяжелые раны, нанесенные нашей стране в годы Великой Отечественной войны, зарубцевались, но продолжают ныть. Война загубила миллионы человеческих судеб, оставила после себя тысячи разрушенных городов и сел и множество тайн, которые до сих пор не раскрыты.

Одна из загадок той большой войны связана с судьбой разведчика, резидента нелегальной резидентуры советской военной разведки во Франции. В открытой печати этот человек иногда упоминается как «Гарри». Он был гражданином Франции, длительное время сотрудничал с советской военной разведкой, знал русский язык, любил стихи Пушкина, боролся за то, чтобы все люди имели равные возможности для жизни, учебы и работы. Его жизнь оборвалась внезапно — он был выдан предателем и арестован гестаповцами. После длительных допросов и пыток «Гарри» был казнен. Что может быть ниже и подлее предательства?!

Загадочная судьба «Гарри», кажется, в 1993 году заинтересовала французский журнал «Фигаро». В том журнале была опубликована фотография «Гарри» и статья, в которой говорилось о том, что «Гарри» был агентом Коминтерна, а позже — одним из активных нелегальных резидентов советской военной разведки в Западной Европе.

Редкие упоминания о «Гарри» в отдельных книгах о разведчиках похожи друг на друга и недостаточно точны.

Собирая все доступные документы и открытые материалы о судьбе «Гарри», я попытался понять поступки этого человека, который не был обречен на смерть, но был казнен без суда и следствия.

Даже первое знакомство с материалами о «Гарри» убеждает в том, что имя человека, который скрывался за этим псевдонимом, забыто в истории XX века несправедливо. Резидентура, которой руководил «Гарри», была в 30—40-х годах прошлого века одной из наиболее эффективных зарубежных организаций Разведуправления Красной Армии. «Гарри» длительное время успешно занимался военно-технической разведкой, был исключительно удачливым профессионалом высокого класса.

Изучив доступные документы о разведывательной работе «Гарри», я понял, что судьба его тоже до сих пор полна загадок. Некоторые из них состоят в том, что все факты, связанные с его деятельностью, раскрывать даже сегодня, то есть более чем через шестьдесят лет после его гибели, нельзя. Как оказалось, «Гарри» активно сотрудничал с известными учеными, которые передавали ему результаты своих исследований для последующего направления их в Москву. Несмотря на уже достаточно преклонный возраст, некоторые из тех товарищей «Гарри» до сих пор живы.

Поседевшие друзья «Гарри» проживают в разных странах, являются достаточно авторитетными людьми. Называть их имена без их согласия было бы большой, неоправданной и непоправимой ошибкой. Нестандартный мир специальных служб подчинен суровым законам. Эти законы со временем ужесточаются. Демократизации в этой области пока еще не предвидится. Так что друзья «Гарри», видимо, уже забывшие о своей молодости, вряд ли обрадовались бы, если кто-то вдруг назвал их имена. Только им одним принадлежит право рассказывать о себе все, что они считают нужным.

А о «Гарри», который стал жертвой предательства, рассказать правду уже можно.

Глава вторая. Наш резидент

В 1997 году командование Главного разведывательного управления попыталось убедить начальника Генерального штаба ВС РФ в необходимости восстановления исторической справедливости и добивалось присвоения «Гарри» звания Героя России (посмертно).

В том же 1997 году по указанию начальника ГРУ генерал-полковника Ф. И. Ладыгина была подготовлена докладная записка на имя генерала армии В. Н. Самсонова. В ней указывалось: «В начальный период Второй мировой войны (до декабря 1942 года) на территории Франции, Великобритании и Бельгии успешно действовала нелегальная резидентура ГРУ «Гарри», внесшая значительный вклад в дело победы над фашистской Германией.

…Резидентуру «Гарри» возглавлял наш резидент-нелегал гражданин Франции Шнее Арнольд, лично завербовавший восемь ценных источников».

Краткая цитата из официального документа позволяет сделать один безошибочный вывод: псевдоним «Гарри» принадлежал гражданину Франции Арнольду Шнее.

Не могу утверждать и даже предполагать, что предложение начальника военной разведки о присвоении «Гарри» высокого звания Героя России не получило поддержки должностных лиц в Министерстве обороны. Вероятно, предварительное согласие все же было получено. Только этим можно объяснить тот факт, что была подготовлена докладная записка на имя президента России Б. Н. Ельцина. В ней есть краткая, исключительно точная, убедительная и обязывающая характеристика: «Будучи арестованным гестапо, А. Шнее не выдал противнику ни своих товарищей, ни шифра, ни других важных сведений о деятельности советской военной разведки, мужественно и стойко держался до последнего дня своей жизни. Казнен гестаповцами…»

Предложение генерал-полковника Ф. И. Ладыгина в 1997 году не было принято. Можно предположить, что где-то в высоких правительственных кругах новой России этот документ не получил поддержки. Причин тому может быть много. Выяснение их — не наша задача. Да и не в награде для «Гарри» дело. Проблема, без сомнения, состоит в другом: имя «Арнольд Шнее» вновь осталось в тени истории.

Если бы Арнольд Шнее остался жив, он, как и другие истинные разведчики, наверняка предпочел бы полную анонимность своей прошлой разведывательной работы. В разведке не любят и не уважают болтунов. Для настоящего разведчика оставаться в тени когда-то присвоенного ему оперативного псевдонима куда приятнее, чем читать о себе полуправдивые истории, написанные в угоду обостренным вкусам любителей детективного жанра.

«Гарри», я почему-то в этом уверен, остался бы в том времени — накануне и в первые годы войны, когда он, как честный человек, должен был принять решение — стать на сторону фашистов или выступить против них. «Гарри» сделал свой выбор, выбор опасный и трудный. Сегодня Арнольд Шнее мог бы гордиться своим поступком.

Что же произошло с «Гарри» в 1942 году? Почему его схватили агенты гестапо?

Подобных вопросов много. Попробуем ответить хотя бы на некоторые из них. Возможно, тогда станет ясно, стоит ли даже через шестьдесят лет после окончания Великой Отечественной войны добиваться исторической справедливости в отношении тех, кто отдал свою жизнь в борьбе против фашизма?

Глава третья. Секретный узник

В тюрьме Плётцензее в Берлине в начале 1943 года появился секретный узник. Имя его держалось в тайне. Оно было известно только следователям в черной униформе: Анри Робинсон, резидент советской разведки.

Узник этот был доставлен из Парижа, где его арестовали агенты зондеркоманды «Красная капелла» в декабре 1942 года. Его поместили в одиночную камеру № 15, поэтому следователи и надзиратели называли его просто — «Номер 15».

Этот узник был лишен всех прав. Он не имел возможности общаться с заключенными из соседних камер, его не посещали родственники, его не принуждали к каким-либо работам. Он не получал никакой информации о том, что происходило за пределами тюрьмы.

Его часто водили на допросы. Когда он выходил из камеры, тюремный коридор всегда был пуст. Этого узника никто не должен был видеть.

На допросах ему задавали одни и те же вопросы: фа- · милия, имя, откуда родом, когда начал заниматься разведывательной работой? Требовали назвать имена сообщников, их адреса, пароли. Что-то он говорил. Но очень мало и главным образом о себе, сочиняя свою жизнь, которую следователи проверить не могли. В Европе шел третий год войны, все люди и все связи перемешались, как в многомиллионной колоде карт. Найти истину в таком хаосе и проверить данные, которые сообщал узник, было непросто. Более того, на Восточном фронте немецкие дивизии понесли крупные потери, что беспокоило даже тюремщиков в крепости смерти Плётцензее.

Когда узник отказывался отвечать на конкретные вопросы о его связях с советской разведкой, называть своих информаторов, его жестоко избивали и пытали. Выбор средств для истязаний у гестаповцев был неограниченным. Но били и пытали его так, чтобы секретный узник продолжал жить. Видимо, этот человек был кому-то очень нужен.

В камеру № 15 узника возвращали, как правило, окровавленным. Иногда его просто волокли по коридору за руки. Следователи, усердствовавшие на допросах, знали, что узник «Номер 15» был связан с советской разведкой. Эти данные гестаповцы получили в ходе проведения очередного этапа операции «Красная капелла». «Пятнадцатого» выдал один из арестованных ими разведчиков. Уже за эти даже непроверенные и неподтвержденные сведения, полученные от человека, который выдал «Гарри», можно было поставить к стенке. По законам военного времени все, кто подозревался в сотрудничестве с иностранной разведкой, могли быть расстреляны. Но это считалось легкой смертью, о которой, как это ни странно, позволяли себе мечтать некоторые заключенные тюрьмы Плётцензее.

Следователи не торопились поставить к стенке секретного узника. Они хотели, чтобы «Номер 15» назвал других советских разведчиков, с которыми был связан, назвал имена агентов. Оставаясь на свободе, они были опасны, так как могли передать в Москву сведения о состоянии и планах германской армии. Гитлер считал, что все советские разведчики, действовавшие в Германии и в оккупированных странах, выявлены и уничтожены. Для Гитлера это обстоятельство представляло особую важность. Гестаповцы, работавшие в тюрьме, не знали, что Гитлер планирует летом 1943 года провести операцию «Цитадель», но полагали, что на Восточном фронте произойдут важные события. Немцы все еще верили в Гитлера, а Гитлер еще не сомневался в победе над Советским Союзом.

В Главном управлении имперской безопасности о плане летнего наступления вермахта в районе Курска знали больше. Об этом был хорошо информирован Вальтер Шелленберг, руководитель гитлеровской службы внешней разведки. Именно он проявлял к узнику из камеры № 15 особый интерес. По личному заданию Шел-ленберга следователи пытались заставить «пятнадцатого» назвать его связи с источниками в Великобритании. Кем были эти люди? Какие должности они занимали? Как получить к ним доступ?

Шелленберг спал и видел, как агенты, работавшие на узника из камеры № 15 от его имени, станут выполнять в Великобритании задания германской разведки. С такими людьми, которые уже имеют достаточный опыт разведывательной работы, полагал Шелленберг, германская внешняя разведка сможет добиться на Британских островах значительных успехов. Шеленберга интересовали связи «Гарри» во Франции и Бельгии.

Шелленберг не исключал, что сможет заставить секретного узника включиться в радиоигру с московским Центром военной разведки и таким образом использо-вать еще один канал для дезинформации советского командования накануне операции «Цитадель». Эту задачу поставил Шелленбергу его шеф — Генрих Гиммлер, начальник Главного управления имперской безопасности. Он сказал, что некоторые советские радисты уже включены в эту радиоигру. Новый канал связи, которому московский Центр, вероятно, доверял больше всего, усилит шансы внедрения дезинформации, направленной на раскол сотрудничества СССР с США и Великобританией. Шелленберг, опытный разведчик, понимал, что за этой радиоигрой ведет личное наблюдение сам фюрер, который придает ей большое значение.

Но секретный узник молчал. И ничто — ни уговоры, ни обещания сохранить жизнь, ни пытки пока не могли сломить его волю и склонить к сотрудничеству с германской разведкой…

Уговоры и истязания «пятнадцатого» продолжались весь 1943 год…

В тот год тысячи заключенных в гестаповских лагерях и тюрьмах были уничтожены фашистами без следствия, суда и протоколов. Известен, пожалуй, только один случай, когда по данным сотрудников зондеркоманды «Красная капелла» было организовано ускоренное следствие, устроен закрытый показательный суд, на который пригласили высшие армейские чины, подготовлен официальный текст приговора этого суда, который утвердил Гитлер.

Обратимся к этим фактам. Разбирательство по делу первых арестованных агентами зондеркоманды «Красная капелла», подозревавшихся в шпионаже, завершилось в октябре 1942 года. Именно в это время Генрих Гиммлер, возглавивший после смерти Рейнхарда Гейдриха[68], одного из основных теоретиков «окончательного решения еврей-ского вопроса», Главное управление имперской безопасности, доложил Гитлеру о предварительных результатах оперативно-следственной работы против советских шпионов и заговорщиков. Слушая доклад Гиммлера, Гитлер сказал:

— Если бы не русские шпионы, мы бы давно разбили их армию, и рейх торжествовал победу! Эти заговорщики дорого заплатят за то, что нанесли удар в спину вермахта!

Подумав, фюрер дал указание:

— Заговорщики должны быть казнены еще до Рождества. Они и их проклятие не должны переступить порог 1943 года…

Закрытый военно-полевой суд над подозревавшимися в измене проходил в Берлине в декабре 1942 года. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что среди осужденных были офицер из штаба люфтваффе обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и его жена Либертас Шульце-Бой-зен, Арвид и Милдред Харнак, Ильзе Штёбе, Рудольф фон Шелия и другие.

21 декабря Гитлер лично утвердил распоряжение по приговору военно-полевого суда от 14 декабря 1942 года. Изучив постановление по делу первых двенадцати осужденных, Гитлер распорядился мужчин казнить на виселице, женщин — на гильотине.

В 1945 году после разгрома фашистской Германии в архиве гестапо был обнаружен протокол этого суда, приговор, утвержденный Гитлером и Кейтелем, а также фотография зала заседаний, на которой запечатлены высокопоставленные офицеры, присутствовавшие на том суде. Устроив судилище в декабре 1942 года, Гитлер хотел убить двух зайцев одновременно. Читая доклады зондер-команды «Красная капелла» об арестах русских разведчиков и заговорщиков, Гитлер полагал, что ему удалось уничтожить всю советскую разведывательную сеть в Германии и в оккупированных странах Европы. Вторая цель тоже была важна — проводя показательный суд над антифашистами, которых он называл русскими шпионами, Гитлер показывал своему окружению, что власть и положение его незыблемы, а отдельных русских шпионов, не оппозиционеров, он легко уничтожит. Однако жестокость и смертные казни вряд ли могли скрыть беспокойство, охватившее Гитлера после разгрома немецких войск под Сталинградом.

Стремясь предотвратить распространение нежелательных настроений среди немецкой элиты, Гитлер приказал всем документам, связанным с деятельностью зондерко-манды «Красная капелла» и отражающим результаты ее работы, присвоить один из высших грифов секретности — «Секретное дело командования». Это означало, что доступ к этим документам крайне органичен. Гитлер, видимо, боялся огласки материалов, свидетельствовавших, что в Берлине существуют достаточно влиятельные силы, которые недовольны тем, как развивается стратегическая ситуация на Восточном фронте.

Второе, что мог означать этот гриф секретности, — следственные и судебные документы, в которых были указаны конкретные имена оппозиционеров из элитных немецких семей. Они должны были храниться столько же, сколько будет существовать третий рейх, а именно — тысячу лет. Таким образом, приговор военно-полевого суда от 14 декабря 1942 года был приговором всем потомкам осужденных. Им, по крайней мере, на тысячу лет закрывался путь к верхним эшелонам власти в Германии.

Все остальные, арестованные в результате деятельности зондеркоманды «Красная капелла», пропускавшиеся через жернова гестапо, точному учету не подлежали…

Глава четвертая. В десятом круге ада

Нельзя, чтоб страх повелевал уму…

Данте Алигьери. Божественная комедия

Леопольд Треппер («Отто»), один из руководителей советской разведывательной сети во Франции, был арестован в Париже 24 декабря 1942 года в кабинете зубного врача. Попал в гестапо. Через некоторое время ему удалось бежать.

После всех злоключений, которые Л. Трепперу пришлось перенести во время контактов с гестапо, он сравнил это заведение с адом. Вот что он писал в книге «Большая игра»: «…Про ад невозможно рассказать. В нем живут. Хорошо, коли удается пережить его и выжить, но чаще всего в нем остаются навсегда. В аду страдают всегда. Люди, не испытавшие ужасов гестапо, не могут вообразить их себе. Но никакое воображение не может подняться до уровня кошмара, возведенного в систему…»[69]

О том, каков ад, давно поведал миру великий флорентиец Данте Алигьери (1265–1321), творец «Божественной комедии». В зрелые годы он активно служил Флорентийской республике, принимал участие в ее войнах, выполнял различные дипломатические поручения. В 1300 году в дни политического господства буржуазно-демократической партии «белых» Данте был членом правительствующего совета приоров.

Но удачи не вечны, а судьбы и людей, и государств изменчивы. К 1302 году власть во Флоренции захватили дворянско-буржуазные верхи (партия «черных»). Данте, литератор первой величины, был изгнан из республики и заочно приговорен к смерти.

Данте, создавая «Божественную комедию», заселил девять кругов ада всеми теми, кто так или иначе мешал укреплению республики: во рвах ада «отмывали грехи» и слабые духом люди, и преступники, и насильники над собой и своим состоянием (моты), и предатели, и садомисты, и чревоугодники. Были там лихоимцы и обманщики, льстецы и мздоимцы. Одним словом, по Данте, все девять кругов ада были предназначены для тех, кто творил зло или содействовал сотворению зла.

Среди «постоянных жителей» ада, созданного великим флорентийцем, не было людей достойных, честных, справедливых, добрых, скромных, трудолюбивых, самоотверженно защищавших независимость, свободу и равноправие.

В гестаповском аду все было наоборот. Камеры гестапо были забиты праведными людьми разных национальностей, которые сражались с оружием в руках или боролись другими способами против партии «черных», то есть против Гитлера и национал-социалистов, их бредовых идей, направленных против всего человечества.

Трепперу удалось бежать из гестапо. То ли это была случайная удача, то ли спектакль, преднамеренно разыгранный начальником зондеркоманды Карлом Гирингом. Второе — вероятнее.

По замыслу Гиринга или, скорее всего, по плану Г. Гиммлера, Треппер должен был бежать, чтобы передать в Москву сообщение о том, что гестапо ведет радиообмен с московским Центром. Его побег, скорее всего, был одним из ходов хитроумной операции, задуманной Главным управлением имперской безопасности. Цель побега Треппера — убедить Москву в том, что в Германии существуют влиятельные силы, которые могут пойти на заключение с СССР сепаратного мира. Если бы гестапо удалось получить хотя бы косвенное подтверждение готовности советского руководства пойти на такую сделку, это незамедлительно было бы использовано германским руководством для информирования американцев, с которыми немцы уже пытались наладить тайные контакты[70]. Развитие дальнейших событий Второй мировой войны нетрудно себе представить.

Треппер остался жив. Повезло и радисту Иоганну Венцелю[71]. Он тоже смог оказаться на свободе. Другие разведчики были казнены. А. Гуревич под давлением гестапо принял участие в радиоигре, которую немцы в то время затеяли с советской военной разведкой. Сколько сил, средств и времени было потрачено советскими разведчиками на эту игру, никто сказать не сможет.

Арнольд Шнее от любого взаимодействия с гестапо отказался. Он отказался от сотрудничества с Шелленбер-гом. Он, видимо, понимал, что «нельзя, чтоб страх повелевал уму…» И он не допустил этого.

А. Шнее продолжал бороться с теми, кто его преднамеренно или невольно предал, и с теми, кто пытался склонить его к предательству. Ему было труднее всех. Если «Гарри» и находился в аду, то этот ад был реальным, страшным и совсем не похожим на тот, который описал в «Божественной комедии» великий Данте, и уж совершенно далек от того, о котором рассказывал Л. Треппер. В десятом круге гестаповского ада, который не смог описать Данте, творилось то, что ум нормального человека придумать и принять не в состоянии.

…Во время одного из допросов гестаповцы устроили для «Гарри» встречу с его женой Кларой Шабель, которая содержалась в той же тюрьме.

Справка

Шабель Клара. Родилась в Берлине в 1894 году. Немка, член коммунистической партии Германии, сотрудник журнала «Югенд интернационале». С 1921 года — гражданская жена А. Шнее. В 1922 году у них родился сын — Лео. Сын арестован вместе с матерью осенью 1942 года. Во время Первой мировой войны примкнула к группе «Спартак». В этот период познакомилась с А. Шнее. Во время оккупации Рейнско-Рурской области французскими войсками она вместе с мужем принимала участие в борьбе против планов французов по отторжению Рура от Германии. В 1933 году работала на заводе «АЭГ» в Хеннигсдорфе, в 1942 году скрывала в своей квартире двух разведчиков Разведуправления Красной Армии, направленных Центром для установления связи с «Альтой». Казнена 5 августа 1943 года в тюрьме Плётцензее. В 1969 году награждена орденом Отечественной войны II степени[72].

Какие отношения были у Арнольда Шнее и Клары Шабель? Известно, что в 20-х годах Клара постоянно жила в Берлине, а Арнольд разъезжал по заданию Исполкома Коминтерна по всем европейским странам. Виделись они редко. Более того, Шнее, как активный деятель Коминтерна, находился на особом учете у германских и французских властей. За свою подпольную работу в Рурской области он был заочно осужден французским судом на 10 лет тюремного заключения. В связи с тем, что он работал в военной организации компартии Германии (так называемая структура «М-аппарат»), фамилия А. Шнее в 1930 году была внесена в «Бюллетень розысков» немецкой полиции[73]. Шнее обзавелся новыми документами на имя Анри Робинсона и поселился в Париже.

Из столицы Франции он часто писал письма Кларе Шабель, всегда считая ее своей женой и лучшим другом.

Одно из писем А. Шнее написал Кларе Шабель 18 марта 1941 года уже из оккупированного Парижа.

«Моя дорогая Клара! Оба твои сообщения я получил и ты поймешь, как я был обрадован, узнав, что вы здоровы. То, что ты работаешь, несколько успокаивает меня, так как я даже не знал, как у вас обстоят дела с фашистами. Хотя должен сказать, что продукты питания у нас тоже редки, как и у вас, не говоря уже о заменителях продуктов, которые портят не только настроение…

Вести, которые касаются Лео, не радуют меня. Я имел в отношении его иные планы. Но отсюда трудно что-либо предпринять. Может, есть другой путь, о котором вам, вероятно, уже говорили.

О себе. Я достаточно здоров, выдерживаю все нагрузки, несмотря ни на что. С началом войны были затруднения с военными властями, но затем все стало тихо. Мои друзья стали солдатами. Пьер и Дино возвратились с фронта целыми. Мы правы. И это дает нам надежду, что после зимы наступит роскошная весна…

Твой Гарри»

Таких писем не много, но они были. Некоторые со-хранились. А вот протокол встречи Клары Шабель с Арнольдом Шнее в гестаповской тюрьме пока разыскать не удалось. Но такая встреча тоже была. Она не могла не быть. Так же как была встреча в той же тюрьме Ильзе Штёбе с ее мамой Фридой Штёбе и сводным братом Куртом Мюллером.

Возможно, следователи и в первом, и во втором случаях (сколько таких случаев было?), используя этот сатанинский прием, ставили перед собой только одну конкретную задачу — сломать человека, который находился под следствием, и выбить у него признание. От «Гарри» гестаповцам добиться ничего не удалось. Он отказался от сотрудничества с гестапо и Шелленбергом. Черный эксперимент провалился. «Гарри» сломить не удалось.

Клару Шабель вывезли в тюрьму Маобит, где, как свидетельствуют некоторые источники, она была расстреляна.

Гестаповцы также организовывали встречу А. Шнее с сыном Лео. До ареста Лео редко писал в Париж отцу. В коротких письмах, скорее похожих на записки, Лео кратко рассказывал отцу о своих достижениях в учебе, спорте или сообщал другие новости. На него, как и на других молодых парней Германии того времени, которым исполнилось 19–20 лет, распространялся закон о призыве в армию. А это означало, что Лео мог в любой момент попасть на любой фронт, где бы ему пришлось защищать интересы фашистской Германии. Против гитлеровской Германии тайно сражались и его отец Арнольд Шнее, и его мать Клара Шабель, которая была хозяйкой конспиративной квартиры Разведуправления Красной Армии.

Дети, повзрослев, однако, сами выбирают свои жизненные пути, которые, к сожалению, могут перечеркнуть то, что создавали их родители. Это противоречие было, есть и, видимо, всегда будет существовать, тая в себе как положительные, так и отрицательные перспективы и последствия. Лео мог попасть на Восточный фронт. Это и произошло.

«Милый nana, — писал Лео отцу в конце марта 1941 года, — я очень pad, что могу написать тебе опять несколько строк. Я только что закончил учебу. Вероятно, я скоро буду призван в армию. В настоящее время у меня много работы. Сейчас каждый ученик должен уметь заменить полноценного взрослого на заводе. Посещаю курсы стенографии и работаю на заводе два раза в неделю. Здоровье у меня на высоте. Жаловаться на аппетит не могу. Мама передает тебе свой сердечный привет. Целую.

Твой Лео»

Прочитав письмо сына, которое он получил еще задолго до ареста гестаповцами, А. Шнее был серьезно встревожен. У Лео не было перспектив получить отсрочку от службы в вермахте. Не имея специального образования, Лео мог попасть только в пехотную часть, пройти курс подготовки и оказаться на передовой. В Африке, в Южной Европе и даже на Востоке. У Шнее были сведения о том, что германское военное командование формирует усиленные воинские части и ночными эшелонами отправляет их на Восток. Это могло означать только одно — рано или поздно Германия нападет на СССР. И это, по расчетам Шнее, неизбежно приведет к большой войне, которая унесет множество жизней. Шнее уже неоднократно направлял в Центр свои тревожные сообщения, предупреждая руководство военной разведки о надвигающейся опасности.

Первые радиограммы от резидента «Гарри» поступили в Центр 11 декабря 1940 года, то есть за неделю до того, как Гитлер подписал в Берлине директиву № 21 («Операция «Барбаросса»). Арнольд Шнее ничего не знал об этой директиве, так как ее еще не существовало, но его источники уже сообщали тревожные новости, и он без задержек, так как имел собственную радиостанцию для связи с Центром, сообщал в Москву:

«Четыре пятых моторизованных сил Германии переброшены в Польшу. На прошлой неделе 12 поездов инженерных войск проследовали с вокзала Ромилли в Германию. В тече-ние двух дней все железнодорожное движение вдоль французского побережья Ла-Манша было приостановлено, доставлено 6 тысяч вагонов снаряжения… Источники — дирекция железнодорожной немецкой военной администрации и летчики.

Гарри»

Судьба сына, которого в Берлине могли в любой час призвать в армию, тревожила Арнольда Шнее. Но больше всего его беспокоило то, что Лео спокойно относился к такой перспективе и готов был идти на фронт, чтобы завоевывать чужое жизненное пространство… Видимо, он по молодости еще не думал о том, что война — это смерть. Мировое господство, к которому рвался Гитлер, — желанная мечта для обезумевших политиков и генералов, а для Лео и ему подобных — дорога в никуда. Лео в свои двадцать лет, видимо, этого еще не понимал. И Гарри, не имея возможности откровенно поговорить с сыном, решил написать ему обстоятельное письмо.

«…Дорогой Лео, — писал Арнольд Шнее сыну в апреле 1941 года, — я получил твою записку. Ты не можешь представитьу как она обрадовала меня. Но в письме есть вещи, которые и огорчают меня.

Я не являюсь сторонником этой войны, в которой трудовой народу покинувший заводы, учреждения, поля и станки убивает друг друга за чужие интересы. Молодежь сейчас должна хорошо поразмыслить, почему она участвует в войне, ибо именно молодежи принадлежит строительство нового мира, в котором войны должны исчезнуть навсегда.

Вот о чем я думал, когда читал твое письмо. Я очень сожалею, что тебя сейчас нет рядом со мной, чтобы переговорить обо всем. Я знаю, что твоя мать думает так же, как и я, и я хочу надеяться, что небольшой жизненный опыт, который ты уже приобрел, побуждает тебя смотреть на все открытыми глазами. Ты должен с твердой решимостью делать все возможное, чтобы положить конец этому миру, уничтожающему все, что есть лучшего у человечества.

Я вижу, что твоя работа тебя сильно связывает, но ты тем не менее находишь время, чтобы продолжать изучать французский и английский языки. Я вижу, что ты уже вырос. Надеюсь скоро всех вас увидеть, тогда, мой дорогой, все будет хорошо.

А.»

Глава пятая. «Оставьте мне место в вашем сердце…»

Следователи продолжали «работать» с «Гарри», пытаясь добиться признания. В 1943 году они устроили встречу узника камеры № 15 с членами его семьи. Это было несложно. Клара Шабель находилась тоже в одной из камер Плётцензее. Вероятно, к этой встрече был привлечен и их сын Лео, который к тому времени уже стал солдатом вермахта. Члены семьи Шнее собрались не по своей воле и не там, где они хотели бы увидеться.

Это была их последняя встреча.

О чем они говорили? В чем убеждали друг друга? Скорее всего, каждый из них сохранил добрые чувства друг к другу. Перед смертью не спорят. Отец и мать сделали все, чтобы Лео понял их. Германия развязала и ведет войну, которую проиграет и за которую немцы будут расплачиваться многие годы.

Понял ли Лео, о чем говорил ему отец? В одной из газет я читал, что Лео в конце 1945 года воевал на Восточном фронте и остался жив. Скорее всего — это вымысел автора.

В некоторых официальных документах мне приходилось встречать записи, что «Клара Шабель и ее сын Лео Шабель были казнены в тюрьме Маобит 23 декабря 1942 года».

Это не соответствует действительности. Дело в том, что в этом же документе указывается, что Рудольф фон Шелия тоже был «казнен 23 декабря 1942 года в тюрьме Маобит».

Известно, что в ночь на 24 декабря 1942 года Рудольф фон Шелия, («Ариец»), первый в декабре 1940 года сообщивший Ильзе Штёбе о том, что Гитлер подписал план войны против СССР, по приговору имперского военно-полевого суда был приговорен к смертной казни. В числе других двенадцати антифашистов Шелия был казнен через повешение в берлинской тюрьме Плётцензее. Там же были казнены Ильзе Штёбе, Хильда Коппи, Эльза Имме, Ода Шоттмюллер и Клара Шабель.

Перед казнью К. Шабель передала своим родственникам письмо из тюрьмы. Оно тоже подтверждает: К. Шабель в тюрьме Маобит не была. Вот это письмо:

«Берлин — Плётцензее, 5 августа 1943 года.

Дорогие мои девочки, дорогие зятья, дорогие племянники и племянницы. Шлю вам сегодня мой прощальный привет. Срок моей жизни истек. Не печальтесь, я почти все уже перетерпела. Большое, большое спасибо за всю вашу любовь. А если когда-нибудь я сделала вам больно, простите — это не со зла. Все мои вещи принадлежат Лео. Позаботьтесь, чтобы он их получил. Вспоминайте обо мне почаще. Надеюсь, что вы получите деньги из страхкассы. Пусть вам пришлют свидетельство о моей смерти. Шубу, дорогая Марихен, оставь себе. Ты ведь и без этого заплатила скорняку.

Я не боюсь и умираю спокойно. Оставьте мне место в вашем сердце. Привет всем моим друзьям, которых вы знаете и видите. Будьте все здоровы, и пусть вам будет суждено прожить вместе еще много прекрасных часов. Надо надеяться, война скоро кончится. Мою сберегательную книжку перепишите на Лео. Вероятно, в сберкассе Хеннигс-дорфа в нее надо дополнительно внести сумму что-нибудь в 24 марки. Распорядитесь об этом, пожалуйста. Надеюсь, все будет в порядке. Ты, дорогой Ганс, уж устрой все это, а деньги, которые получишь, раздели с Лео. Я знаю, вы все сделаете как следует.

Итак, живите хорошо-хорошо. Мысленно я вас всех нежно целую.

Ваша сестра, свояченица и тетя

Клара»

Это письмо Клары Шабель дает право утверждать, что она и ее сын Лео в тюрьме Маобит казнены не были.

Что же произошло с сыном резидента «Гарри»? Лео был призван в армию. 11 марта 1943 года он был арестован. Спустя 10 дней военно-полевым судом приговорен к 5 годам тюремного заключения. В его адрес было выдвинуто странное обвинение: «за подготовку к предательству»[74].

За два года пребывания в фашистской тюрьме он перенес все возможные и невозможные издевательства. Весной 1945 года, когда третий рейх рухнул, Лео был освобожден войсками Красной Армии.

В 1969 году Лео Шабель получил из рук советского посла в Германской Демократической Республике орден Отечественной войны II степени, которым посмертно была награждена его мать Клара Шабель.

Так закончился для Арнольда Шнее год пребывания в гестаповской тюрьме, который можно сравнить с десятым кругом ада, созданным в Германии сотрудниками гестапо.

Здоровье резидента «Гарри» было подорвано, жена его была казнена. Следователи сказали ему, что и его сын Лео тоже казнен. Следователи делали все, чтобы резидент «Гарри» согласился на сотрудничество с немецкой разведкой.

Глава шестая. Роковая ошибка

Кто же предал резидента «Гарри» в 1942 году? Существует несколько версий. Две из них связаны с именем Леопольда Треппера.

Первая версия состоит в том, что, когда гестаповцы арестовали Треппера, они потребовали от него выдать имена и адреса разведчиков и агентов. Поняв, что отделаться общими фразами ему не удастся, Треппер, стремясь сохранить свою жизнь, позвонил по телефону своему помощнику, Гилелю Кацу и он вызвал Каца на встречу. Когда Кац пришел в указанное место, он был арестован гестаповцами.

Некоторые исследователи деятельности зондеркоман-ды «Красная капелла» считают, что Треппер приказал Кацу выдать немцам все, что тот знал о разведгруппе и ее связях. Так утверждает Дэвид Даплен в своей книге «Шпионаж по-советски». «Треппер приказал ему (Кацу. — В. Л.) выдать немцам все, что ему было известно. Кац подчинился… Уже через несколько недель немцы выкачали из него все, а потом отправили в Германию и казнили. Среди других Треппер и Кац выдали и Робинсона».

Далее произошло то, что и должно было произойти, когда совершается предательство или допускаются ошибки в разведывательной работе. Даллен в своей книге утверждает, что Робинсон был вызван на встречу. «Двадцать первого декабря 1942 года Кац в сопровождении двух офицеров абвера был доставлен на машине на место встречи. Он указал им на ожидавшего человека, который в течение двух десятилетий являлся выдающейся фигурой советского шпионажа. Робинсон не оказал сопротивления… Робинсон отказался что-либо открывать или кого-либо впутывать в это дело. Его отправили в Германию и наверняка казнили…»

Автор книги «Шпионаж по-советски», известный в свое время американский советолог Дэвид Даллен, использовал при подготовке своей книги документы, хранившиеся в архивах США, Франции, Германии и других стран. Стремясь, как он утверждал, дать точное описание событий, а не изложение отдельных «шпионских историй», Даллен тем не менее допустил серьезные неточности даже в эпизоде ареста резидента «Гарри». Трепперу, которому было известно все о деятельности его резидентуры, незачем было приказывать Г. Кацу выдавать немцам все, что он знал. Такое утверждение Даллена не имеет логического обоснования.

Треппер был единственным человеком, которому Центр сообщил о существовании во Франции глубоко законспирированной резидентуры «Гарри», назвал его истинное имя и даже указал домашний адрес этого человека.

В радиограмме Центра, направленной Л. Трепперу в конце июня 1941 года, говорится:

«Центр — Отто. 30 июня 1941 года.

Установите связь с нашим человеком Гарри. Адрес: Париж (дается полный домашний адрес Гарри). Фамилия — Арнольд Шнее. Его приметы: брюнет с проседью, носит очки, из-за ревматизма немного прихрамывает, ходит с палкой. Скажите, что прибыли от Анри, передайте, что его музыку все время слушаем. Выясните его положение и договоритесь о связи.

Директор»

Мог ли Треппер сообщить Кацу о существовании во Франции резидентуры «Гарри»? Скорее нет, чем да. Но противоречия в личных воспоминаниях Треппера по поводу установления контакта с «Гарри» все-таки есть.

Л. Треппер, вспоминая об указании Центра от 30 июня 1941 года, писал: «…Β тот же период Центр дает мне возможность выйти на Анри (Гарри) Робинсона. Это бывший член Союза спартаковцев, руководимого Розой Люксембург, опытный практик подпольной коминтерновской работы.

Справка

Люксембург Роза (1871–1919), активный деятель германского и польского рабочего движения, представитель левых сил в германской социал-демократии и во II Интернационале, одна из основателей компартии Германии. 15 января 1919 года, после поражения в январских боях берлинских рабочих, правые социал-демократы организовали убийство Р. Люксембург и К. Либкнехта.

Давно обосновавшись в Западной Европе, Робинсон порвал связь с Центром. Московское руководство предоставляет мне самостоятельно решить, стоит ли возобновить с ним отношения»[75].

Далее Треппер постарался передать некоторые детали встречи с «Гарри», которые вряд ли имели место на самом деле. Треппер пишет: «…После чисток в советской разведке, — объясняет мне Гарри, — я прекратил отношения с ними. В 1938 году я был в Москве и видел, как ликвидировали лучших. Согласиться с этим я не могу… Теперь я поддерживаю отношения с представителями генерала де Голля и знаю, что Центр запрещает мне эти контакты…»[76]

Указаний Центра, запрещавших Арнольду Шнее контакты с представителями генерала де Голля, выявить не удалось. Вряд ли они вообще существовали. Центр всегда поощрял работу «Гарри», направленную на поиск новых источников информации. Резидент умело выполнял эти задания. Офицеры генерала де Голля, боровшиеся против фашистской Германии, были именно той средой, в которой «Гарри» мог найти хорошие источники важной военной и военно-политической информации.

А. Шнее был опытным разведчиком. Он руководил уникальной по организационному построению и информационным возможностям резидентурой. Длительное время по заданию Центра он выполнял курьерские задачи, организовывал добывание и доставку в Центр ценных документальных военно-технических сведений из Великобритании, Франции и Бельгии, которые способствовали улучшению качества советской военной техники.

В записках Л.Треппера, касающихся его встречи с «Гарри», важным, на мой взгляд, является утверждение Треппера о том, что Гарри якобы сделал Трепперу следующее предложение: «Есть у меня радиопередатчик и радист, но я не могу себе позволить ставить его под удар. Давай договоримся о регулярных встречах. Каждый раз я передаю тебе добытые мною сведения, причем сам их зашифровываю. Ты же возьми на себя передачу их в Центр». Москва приняла это предложение. Информации Робинсона поступали ко мне регулярно. Помогал ему деньгами, ибо он с трудом сводил концы с концами. Однако в состав «Красного оркестра» он так и не вошел…»[77]

«Гарри» в состав так называемого «красного оркестра» не входил. Трепперу не подчинялся. Он работал самостоятельно.

Сотрудничество А. Шнее с разведкой Красной Армии началось в 1923 году, когда ему едва исполнилось двадцать шесть лет. Чтобы понять, почему А. Шнее стал сотрудничать с советской военной разведкой, необходимо обратиться к некоторым фактам его биографии.

Родился «Гарри» 8 мая 1897 года в районе Брюсселя Сент-Джиле, в семье торговца. Отец — Давид Робинсон, уроженец Вильно. Мать — Анна Черханновская из Варшавы. Имя ему дали Генри. Генри Робинсон.

В начале двадцатого века семья Д. Робинсона переехала в Германию. Генри поступил в Гейдельбергский университет, где изучал филологию.

Во время Первой мировой войны Давид Робинсон и два его сына были интернированы и отправлены на принудительные работы. В соляных копях Генри заболел туберкулезом, был отправлен в Швейцарию, где прошел курс лечения и где включился в революционное движение.

В возрасте 20 лет Г. Робинсон вступил в Союз Спартака. В 1920 году Генри вступает в компартию Франции, становится активным работником Коминтерна. В 1921 году он активно борется против оккупации Рура французскими войсками. Несмотря на напряженную подпольную работу, Г. Робинсон успешно завершает обучение в Цюрихском университете, где изучал юриспруденцию.

В 1924 году Генри Робинсон оказывается в Берлине. В это время с ним знакомится нелегальный резидент Раз-ведуправления Красной Армии в Германии Оскар Стигга.

Справка

Стигга Оскар Ансович (1894–1937). Латыш. Комдив. Участник Первой мировой войны. Соратник Я. К. Берзина. В Разведуправлении штаба РККА проходил службу с ноября 1922 года. За исключительно добросовестную работу при выполнении особо ответственных заданий военной разведки в 1935 году награжден золотыми часами, в 1937 году — орденом Красной Звезды. Репрессирован 29 ноября 1937 года. Реабилитирован 8 сентября 1956 года.

Опытный разведчик О. Стигга привлекает Г. Робинсона к выполнению отдельных заданий разведки, изучает его в ходе коротких встреч и по результатам его работы в 1924 году даст в Центр положительную характеристику на нового знакомого: «…Серьезный и осторожный работник, глубоко понимает требования разведки…». Новому источнику в тот год и был присвоен псевдоним «Гарри».

В ноябре 1935 года Стигга дает такую характеристику «Гарри»: «Я установил с ним знакомство по указанию из Москвы от тов. Берзина. В 1923–1924 годах он оказал нам крупные услуги разведывательного характера. Дал ряд ценных материалов и ценных рекомендаций по организации разведки. Он же дал нам «Монте»[78].

Гарри сам работник очень серьезный, осторожный, знает наши требования. Сможет помочь в создании технического аппарата для К.[79] для работы на островах, а также в самой Франции».

Стигга был талантливым разведчиком-вербовщиком. В те же годы он привлек к сотрудничеству с военной разведкой Рудольфа Гернштадта, который в предвоенные годы станет резидентом нелегальной резидентуры Развед-управления в Варшаве.

В 1935 году А. Шнее по рекомендации начальника военной разведки Яна Берзина прекращает свое сотрудничество с Коминтерном и посвящает себя выполнению заданий военной разведки, направленных, как он правильно понимал, на борьбу против единого и опасного врага — гитлеровской Германии и идеологии национал-социализма.

Характеристика и оценка возможностей «Гарри», данные Оскаром Стигга, в последующие годы полностью подтвердились.

С 1935 года «Гарри» работал помощником резидента. Его пригласили в Москву, где он прошел курс обучения на разведкурсах.

В 1937 году А. Шнее назначается руководителем нелегальной резидентуры Разведуправления Красной Армии в Англии. Агентурная сеть «Гарри» состояла из надежных людей, располагавших хорошими возможностями для добывания ценной документальной информации по военной технике. Источниками «Гарри» было добыто значительное количество ценной и весьма ценной информации по авиационной технике, радиоэлекторнике и другим направлениям, в которых Красная Армия испытывала острую нужду. По заключению 5-го управления Наркомата оборонной промышленности, материалы, поступавшие от «Гарри», отвечали острейшим требованиям и помогли сэкономить миллионы инвалютных рублей[80].

«Гарри» не только успешно руководил деятельностью нелегальной резидентуры, но и сам активно занимался вербовочной работой. С 1937 по 1940 год им было завербовано восемь ценных агентов во Франции, Бельгии и Швейцарии.

В октябре 1940 года Центр приказал «Гарри» сосредоточить усилия в основном на сборе сведений о фашистской Германии, ее вооруженных силах и военно-политических планах германского руководства.

29 октября 1940 года начальник Разведуправления Красной Армии генерал-лейтенант Ф. Голиков писал «Гарри»: «…Установите, в какой мере Германия использует Францию, ее промышленность, сырьевые и людские ресурсы в своих интересах. Это ваша первоочередная задача. Параллельно со сбором информации по всем вашим каналам вы должны приступить к разработке и вербовке новых источников. Установление радиосвязи с Центром — это ваша центральная задача, к осуществлению которой вы должны приступить немедленно».

«Гарри», проживавший на территории Франции, оккупированной немцами, хорошо понимал важность и значение новых задач, которые поставил перед ним начальник военной разведки. Используя свои широкие связи, резидент достаточно быстро организовал сбор сведений о германских частях, дислоцированных на территории Франции, и об их перебросках.

С каждой почтой «Гарри» направлял в Центр материалы об использовании немцами объектов военной промышленности для нужд германской армии. В Москве такие материалы позволяли учитывать дополнительные возможности, которые активно стало использовать германское политическое руководство и военное командование для наращивания сил и резервов оружия и боеприпасов для вермахта. Резервы были более чем достаточные.

За несколько месяцев до нападения фашистской Германии на СССР «Гарри» начал сообщать в Центр ценную информацию о перебросках немецких войск и военной техники из Франции в Румынию. На основе этой информации, регулярно поступавшей в Москву от «Гарри», можно было судить о подготовке немцев к нападению на СССР. Сведения «Гарри» подтверждались данными, поступавшими от Ильзе Штёбе, Рихарда Зорге, Курта Велкиша, резидентов Разведуправления штаба Красной Армии генерал-майора В. Тупикова («Арнольд»), полковника А. Яковлева («Савва») и многих других военных разведчиков.

К июню 1941 года «Гарри» завершил работу по созданию автономной линии радиосвязи с Центром. Он лично завербовал радиста и хозяина радиоквартиры. Центр передал ему специальную радиоаппаратуру. «Гарри» провел пробные сеансы радиосвязи. Однако произошло то, что в Центре предвидеть никто не мог. «Гарри» отчетливо слышал Центр, а Центр не слышал «Гарри». Односторонняя радиосвязь Центра с источником тоже представляет определенную ценность. Но в 1941 году Центру нужна была информация от «Гарри», а его позывные Центр не слышал. Оказалось, что радиопередатчик, который попал к «Гарри», при транспортировке был поврежден. Исправить его «Гарри», гуманитарий по образованию, сам не мог.

Центр, пытаясь наладить связь с А. Шнее, приказывает 30 июня 1941 года Л. Трепперу вступить в контакт с «нашим человеком «Гарри», называет его адрес в Париже, имя, фамилию и все особые приметы. Это была роковая ошибка Центра, которая впоследствии привела к аресту «Гарри».

«Гарри» действительно стал передавать Л. Трепперу сведения, добытые его источниками, о воинских формированиях немцев во Франции. Однако многие из них задерживались или вовсе не передавались в Центр, так как у Треппера было достаточно своих материалов, интересовавших Центр.

За весь 1942 год Треппер передал в Москву только 16 информационных донесений резидента «Гарри». При самостоятельной работе и при наличии прямой радиосвязи с Центром «Гарри», несомненно, мог бы передать в Москву в десятки раз больше сведений. Главное — он бы работал безопасно и более эффективно. Лишь теперь можно сказать, что в 1941–1942 годах «Гарри» имел более ценных источников, чем «Отто».

Среди друзей «Гарри» были антифашисты, которые являлись специалистами в области радиотехники. Они могли бы оказать «Гарри» (с ведома Центр) помощь и восстановить работоспособность его радиостанции. Но этого не произошло. Случилось другое.

В сентябре 1941 года состоялся первый контакт Л. Треппера с «Гарри». Через три месяца, то есть в дека-бре того же года, в одном из звеньев резидентуры Треп-пера произошел первый провал.

К концу ноября 1942 года резидентура Треппера была полностью уничтожена. В руки гестаповцев попали коды резидентуры. Это несомненно дало немцам возможность прочитать запеленгованную службой радиоперехвата радиограмму Центра от 30 июня 1941 года, в которой указывалось настоящее имя и фамилия «Гарри», его домашний адрес и подтверждалось, что он является человеком военной разведки.

Используя эти данные, полученные в результате дешифрования, гестаповцы 21 декабря 1942 года арестовали «Гарри» и семью итальянцев Гриотти, хозяев его конспиративной квартиры. Так что все рассуждения о том, кто выдал «Гарри» — Л. Треппер или Г. Кац, не имели и не имеют смысла.

В декабре 1942 года с «Гарри» произошло то, что несколько раньше случилось с Ильзе Штёбе в Берлине. Радиограммы Центра, зафиксированные в 1941 году подразделениями германской службы радиоперехвата, которой руководил генерал Тиле, были расшифрованы во второй половине 1942 года. После были произведены аресты советских разведчиков «Гарри» и «Альты», которые были в полной безопасности до тех пор, пока их адреса по линии радиосвязи не были переданы Л. Трепперу и А. Гуревичу.

После ареста «Гарри» около шести месяцев содержался в тюрьме во Франции. Допросы, которые проводил подполковник Панвиц и его подчиненные, результатов не принесли. «Гарри» перевели в Берлин в каторжную тюрьму Плётцензее. В ад, в котором, как писал великий Данте:

Здесь нужно, чтоб душа была тверда; Здесь страх не должен подавать совета…

В сопроводительном письме гестапо от 19 января 1943 года говорилось, что советский агент «Гарри» отправлен в Берлин, так как с 1930 года находится в имперском розыске и является исключительно важной персоной…

Гестапо располагало многими доказательствами, что «Гарри» занимался разведкой в интересах Советского Союза. В руках следователей были расшифрованные радиограммы, показания арестованных агентов, которые кое-что знали о работе «Гарри», а также документы, захваченные на конспиративной квартире во время ареста разведчика.

Несмотря ни на что, «Гарри» не выдал немцам ни своего шифра, ни каких-либо других важных сведений о своей работе на советскую военную разведку, не предал ни одного из своих источников. Это утверждали в декабре 1949 года представители английской разведки, захватившие в конце войны архив германской тайной полиции. На основе данных гестапо британцы составили специальный доклад «Дело «Красной капеллы». Этот доклад, имея всего 60 машинописных страниц, состоял из шести разделов. Они имели следующие названия: «Группа Треппера», «Группа Ефремова», «Группа Гарри Робинсона», «Группа Шульце-Бойзена», «Группа Арвида Хар-нака», «Группа Радо».

Свой секретный доклад англичане передали членам созданного в те годы Информационного комитета, который представлял не что иное, как объединенный контрразведывательный орган западноевропейских стран, вошедших в военный блок НАТО.

Когда члены Информационного комитета изучили доклад британской разведки, они были поражены тем, что им удалось узнать о деятельности резидентур советской военной разведки в странах Западной Европы. Их поразило все — и количество резидентур, действовавших накануне войны в Германии, Франции, Бельгии, Голландии и Швейцарии, и то, что советские военные разведчики смогли проникнуть в высшие органы политического управления третьего рейха, имели бесперебойную связь с московским Центром, что позволяло им немедленно передавать в Москву добытые важные сведения о замыслах германского политического руководства.

Несомненно, члены натовского Информационного комитета хотели бы знать как можно больше и о группе «Гарри», но сведений о ней было очень мало. Тем не ме-нее британцы писали о «Гарри»: «Робинсон, который был необычно умным и разносторонне образованным человеком, мало дал немцам сведений во время допросов. Ему удалось спасти большое число своих агентов… Многие остались неопознанными до настоящего времени…»

Сегодня можно сказать, что многие источники «Гарри» продолжали после окончания Второй мировой войны активно сотрудничать с советской военной разведкой. Этот факт является убедительным доказательством того, что «Гарри» во время допросов и пыток действительно никого не выдал…

Работа резидентур советской военной разведки в Европе накануне войны против фашистской Германии заинтересовала и представителей американских спецслужб. Специалисты из уже созданного в те годы ЦРУ прибрали к рукам все архивные документы гестапо по делу «Красной капеллы» и провели их новый тщательный анализ. Американцев интересовал опыт работы Разведывательного управления Красной Армии, точные установочные данные на всех советских разведчиков и агентов, которые стали известны гестаповцам, формы и методы специальной работы советских военных разведчиков. Такие даже разрозненные и в значительной степени искаженные сведения о деятельности советской разведки, впервые оказавшиеся в руках специалистов ЦРУ, представляли огромную ценность для американских специалистов в области разведки.

В ЦРУ тоже было подготовлено специальное исследование — «Анализ организации и деятельности советской разведывательной и шпионской сетей в Западной Европе. 1936–1945 гг.».

На этом документе стоял гриф «Секретно».

Доклад британской разведки оказался в Москве в январе 1950 года. А доклад специалистов ЦРУ несколько позже. Следует отметить, что американские специалисты потрудились добросовестно.

В докладе ЦРУ имеется около двадцати приложений. Они представляют собой схемы резидентур и групп со-ветской разведки, которые стали известны гестапо. Однако среди этих подробных схем нет схемы организационной структуры резидентуры «Гарри». Это еще раз говорит о том, что все попытки гестаповских следователей сломить резидента «Гарри», заставить его выдать своих товарищей по секретной и опасной борьбе против фашистской Германии оказались безуспешными.

Глава седьмая. «Буду обезглавлен или расстрелян — победа будет за нами»

Последнее донесение «Гарри» поступило в Главное разведывательное управление в конце сентября 1944 года. Неожиданно оно прибыло из Софии, где «Гарри» никогда не был.

Обстановка в Болгарии летом 1944 года была сложной. Формально эта страна не участвовала в войне против СССР и поддерживала с Москвой дипломатические отношения. Правительство во главе с Божиловым не решилось направить части своей армии на советско-германский фронт — Болгария всегда симпатизировала России, которая в XIX веке освободила эту страну от турецкого ига. Но болгарское руководство, находившееся под влиянием фашистской Германии, помогало Гитлеру всем, чем могло.

Советское правительство весной и летом 1944 года неоднократно обращалось к правительству Болгарии с предложением разорвать союз с Германией и соблюдать нейтралитет. Болгарское руководство предпринимало различные маневры отвлекающего характера, но связей с фашистской Германией не разрывало. Была даже проведена смена правительства Божилова на команду Багряно-ва, которая была столь же профашистски настроена, как и предыдущее руководство страны. В этих условиях вокруг советского дипломатического представительства в Софии сложилась непростая обстановка. За советскими дипломатами следили и болгарские, и германские контрразведчики.

Однажды в городе к одному из дипломатов советского посольства, который, к счастью, оказался сотрудником внешней разведки НКВД, подошел незнакомец, передал записку и быстро удалился.

Видимо, этот иностранец тщательно готовился к встрече с работником советского посольства. Опасаясь попасть в капканы немецкой контрразведки, которая в сентябре 1944 года действовала в Софии, как в Берлине, неизвестный передал, как оказалось, не одну, а даже две записки.

В одной из них он кратко сообщил о своей необычной миссии: «Французский товарищ Анри Робинсон, называющий себя «Гарри», был арестован гестапо в декабре 1942 года в своем доме. Он был выдан лицом, которое получило его адрес из Москвы. Жена его и сын его тоже были арестованы, заключены в тюрьму, а затем казнены. Сам «Гарри» был заключен в одиночку и впоследствии отвезен в Берлин, Хауптзихерхайтсамт, Принц Альбрехт-штрассе[81], где содержится в большом секрете в камере № 15 в ожидании смертного приговора. Пишущий эти строки видел его 20 сентября 1943 года, когда выходил из соседней камеры № 16 и обещал ему передать его сообщение».

Судя по содержанию этой уникальной записки, переданной советскому дипломату в Софии, автор ее был болгарином (записка была написана на болгарском языке).

Так и оказалось. После войны «компетентные органы Болгарии установили, что эту записку подготовил болгарин Петро Божков[82]. В 1941 году он был студентом Берлинского университета. За участие в пропаганде антифашистских лозунгов и контакты с первыми советскими военнопленными Петро Божков был арестован и брошен в тюрьму Плётцензее. Он содержался в камере № 16 и случайно (видимо, это произошло в 1943 году во время прогулки для арестованных) «Гарри», опытный конспиратор и человек, обладавший исключительными коммуникативными способностями, смог познакомиться с узником камеры № 16.

Вероятно, узники 15-й и 16-й камер тюрьмы Плётцензее имели не одну возможность обменяться несколькими словами, несмотря на жесткий контроль со стороны надзирателей. На каком языке они разговаривали? «Гарри» знал немецкий, французский, английский, итальянский и русский языки. Возможно, что Петро Божков тоже владел одним из этих языков.

«Гарри», поверив новому болгарскому знакомому, сообщил ему, что он был арестован во Франции в декабре 1942 года, что его семья — жена и сын тоже схвачены гестаповцами.

Видимо, когда гестаповцы не смогли получить от «Гарри» необходимые сведения и уже было принято решение казнить (расстрелять или повесить) этого француза, наблюдение за ним на некоторое время все-таки было ослаблено. Чем и воспользовался «Гарри», настоящего имени которого гестаповцы так и не узнали[83].

В записке болгарина есть одна строка, которая привлекает особое внимание. «Гарри» передал новому знакомому, которому стал доверять, что он был выдан гестаповцам человеком, получившим его адрес из Москвы. Болгарин об этом сообщил так: «което е получило неговия адресъ отъ Москва» (который получил его адрес из Москвы).

Записка «Гарри», адресованная советским товарищам, была написана на немецком языке. Видимо, сохранить ее в пригодном для чтения виде было трудно: по пути на свободу из гестаповской тюрьмы она оказалась в очень жалком состоянии. Размер ее — чуть больше наклейки спичечного коробка. Это вынудило болгарского друга, оказавшегося после Плётцензее в более благоприятных условиях, перепечатать текст сообщения «Гарри». Об этом болгарин сообщил в своем письме: записка «Гарри» «препысъ отъ неговъ манускрыптъ» — что можно перевести так: «послание «Гарри» является копией его сообщения».

О чем же сообщал «Гарри» в Центр в своем последнем донесении? Вот полный текст донесения резидента «Гарри», переведенного с немецкого на русский язык:

«1. Паскаль работает на гестапо с июля 42. Он предал: свою группу, группу Хемница, группу Симекс и Отто и его людей.

2. Муж Паулы в декабре 42 предал Анни, «Сиси», мою жену и моего сына.

3. Отто арестован в ноябре 42. Его помощник тоже арестован в декабре 42. Паула и радист арестованы в январе 43. Арестованы радисты в Брюсселе и Париже. Н. из Бр. (доктор??!) арестован в Марселе.

4. Адрес квартиры в Праге выдан.

5. Парашютист Ослиберн (Osliburn) арестован в сентябре 42 в Малине (Malines).

6. Предан человеком, который был единственным, кто имел связь и адрес, полученные от вас. Я был арестован вместе с другом в декабре 42. По этому адресу был найден материал. Друг приговорен к смертной казни, жена — к 10 годам. Мой швейцарский друг в П. арестован в апреле. Бланше арестован в мае. Четыре знакомых сотрудника также арестованы. Из аппарата все связи, вкл. во франц. минист. и ген. штабе были известны только ГА.

7. Здесь Анни со мной, предупредите «Сиси».

Приговорены радист, Доктор, мой друг[84], моя жена, мой сын. Мой судебный процесс еще не состоялся. Предупредите «Сиси». Руководящие круги убеждены в поражении Германии. Буду обезглавлен или расстрелян — победа будет за нами.

Ваш Г.»

Последнее донесение «Гарри», переданное в Центр через болгарского друга, поражает. Резидент, сообщая известные ему факты об арестах источников, проявляет настойчивое беспокойство о тех, кто остался на свободе и не был затронут провалом. «Гарри» дважды повторяет: «предупредите Сиси» и дважды подчеркивает свое обращение к Центру, стремясь привлечь к нему особое внимание.

О себе «Гарри» сообщает скупо: судебный процесс еще не состоялся. Однако «Гарри» не сомневается — этот процесс кончится для него трагически.

В своем последнем донесении в Центр Арнольд Шнее («Гарри») не сожалеет о том, что его могут обезглавить на гильотине или расстрелять. На крошечном клочке бумаги он пишет в тюрьме то, о чем мечтал и в чем был абсолютно уверен: «Победа будет за нами»…

До победы Генри Робинсон (Арнольд Шнее) не дожил. Документов, подтверждающих, где и каким образом он был казнен, не найдено. Видимо, их и не было.

Но о резиденте «Гарри» осталась память — некоторые его источники после окончания Второй мировой войны продолжали бескорыстно сотрудничать с советской военной разведкой.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ОПЕРАЦИЯ «ВОЗМЕЗДИЕ»

29 октября 1943 года в Кремле Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин подписал Указ о присвоении звания Героя Советского Союза Галине Григорьевне Мазаник, Марии Борисовне Осиповой и Надежде Викторовне Троян. В ночь с 21 на 22 августа в Минске они провели операцию по уничтожению наместника Гитлера в Белоруссии гауляйтера Вильгельма Кубэ[85]. Организатором этой сложной и смелой операции был военный разведчик майор Николай Федоров…

Глава первая. Приказ № 195

Весной 1943 года в Берлине и в Москве разрабатывались планы операций, которые должны были радикально изменить обстановку на советско-германском фронте. Гитлер готовил очередное летнее наступление германских войск. Он хотел вновь овладеть стратегической инициативой и все еще мечтал уничтожить Москву. В качестве направления главного удара был выбран Курский выступ, который по своей длине составлял немногим более 10–12 процентов всей линии советско-гермайского фронта. Однако именно в этой одной десятой фронта германское командование планировало сосредоточить 70 процентов танковых, 30 процентов моторизованных и более 20 процентов пехотных дивизий сухопутных войск Германии, находившихся на Восточном фронте. Сила для нового удара по Красной Армии собиралась огромная. Группой армий «Центр» командовал фельдмаршал Г. Клюге, один из наиболее опытных и верных Гитлеру полководцев третьего рейха. Действия армий Клюге должны были начаться в час «Ч». Когда настанет этот роковой час, знал только один человек — Гитлер. Фельдмаршал Э. Манштейн, командовавший группой армий «Юг», тоже готовил подчиненные ему войска к предстоящей битве.

Планируя летнее наступление на Востоке, Гитлер приказал своим наместникам в Белоруссии и на Украине уничтожить партизанские отряды и обеспечить беспрепятственную переброску войск к местам предстоящих сражений. В Белоруссии свирепствовал гауляйтер Кубэ. На Украине зверствовал наместник Кох. Используя предоставленные им неограниченные полномочия, они всячески стремились уничтожить партизан, советские разведывательно-диверсионные группы и отряды, действовавшие в белорусских и украинских лесах. Терроризируя местное население, тысячами уничтожая жителей городов и сел, фашисты пытались запугать тех, кто помогал партизанам.

В Москве тоже тщательно готовились к летним сражениям. Военная разведка добыла сведения о том, на каком направлении и какими силами фашисты планировали взять реванш за поражение под Сталинградом. В Ставке Верховного Главнокомандования прекрасно понимали, что лето 1943 года станет решающим рубежом Великой Отечественной войны. Необходимо было во что бы то ни стало добиться победы, закрепить успех и перейти в наступление по всему фронту. Важнейшие предпосылки для будущей победы должны были создать партизаны и разведывательно-диверсионные группы военной разведки, которые действовали в тылу противника. 1 мая 1943 года Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин подписал секретный приказ № 195.

Во втором пункте этого приказа говорилось: «Командирам всех родов войск и общевойсковым командирам — стать мастерами вождения войск, умело организовывать взаимодействие всех родов войск и управлять ими в бою. Изучать противника, улучшать разведку — глаза и уши армии, помнить, что без этого нельзя бить врага наверняка…»

В четвертом пункте приказа Верховного Главнокомандующего указывалось: «Партизанам и партизанкам — наносить мощные удары по вражеским тылам, путям сообщения, воинским складам, штабам и предприятиям, разрушать линии связи противника. Вовлекать широкие слои советского населения в захваченных врагом районах в активную освободительную борьбу, спасая тем самым советских граждан от угона в немецкое рабство и от истребления гитлеровскими зверями. Мстить беспощадно немецким захватчикам за кровь и слезы наших жен и детей, матерей и отцов, братьев и сестер. Всеми силами помогать Красной Армии в ее борьбе с подлыми гитлеровскими поработителями…»

Через день приказ № 195 по специальной радиосвязи был передан командирам партизанских соединений и разведывательно-диверсионных отрядов, которые выполняли в тылу противника специальные задачи. Руководил действиями этих разведывательно-диверсионных отрядов и групп начальник Разведуправления ГШ Красной Армии генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов.

Приказ № 195 был получен и командиром особой партизанской бригады имени «Димы», действовшей в Белоруссии. В мае 1943 года этой бригадой командовал капитан Давид Кеймах. Заместителем Кеймаха по агентурной работе был военный разведчик майор Николай Федоров.

Давид Кеймах родился в 1906 году в Одессе. В 1933 году окончил Московский электромеханический институт, работал старшим инженером научно-исследовательской лаборатории Главного артиллерийского управления Красной Армии. В этом же институте работал Григорий Линьков. И Кеймах, и Линьков обратились к руководству института с просьбой направить их на фронт.

Д. Кеймах был призван в Красную Армию. Казалось бы, что специалистом в области артиллерийского вооружения должно было заинтересоваться командование артиллерийских войск. Получилось иначе. Давид Ильич был откомандирован в распоряжение военной разведки. Не исключено, что это было связано с направлением в распоряжение военной разведки Григория Линькова.

Линькову в 1941 году было сорок два. Он имел опыт партизанской борьбы, который приобрел в годы Гражданской войны, когда активно сражался против войск Колчака и атамана Дутова. В тех боях, в которых красные и белые защищали свою правду, Линьков был на стороне красных, дважды был тяжело ранен, но остался жив.

После Гражданской войны Г. Линьков учился в партшколе, на рабфаке, затем окончил Военную электротехническую академию и накануне нападения фашистской Германии на СССР работал в научно-исследовательском институте Красной Армии. В 1941 году Григорий Линьков имел воинское звание «военный инженер 2-го ранга». В начале июля 1941 года Григорий Линьков написал рапорт на имя начальника института с просьбой направить его в тыл противника. Но ему было отказано.

19 июля Линьков вторично обратился в Секретариат ЦК ВКП (б) с просьбой направить его с группой в составе специально подготовленных 15–20 человек в тыл врага для партизанской борьбы. В заявлении в ЦК ВКП(б) Линьков писал: «…Принятое мною решение и моя просьба были обоснованы моим опытом партизанской борьбы в тылу врага, приобретенным в годы гражданской войны… Я имею большой опыт работы с массами, хорошо знаю быт и нравы деревни и считаю, что эту сложную и ответственную задачу я выполню с честью. А если придется отдать жизнь, то я предпочитаю через 25–30 дней умереть в бою, чем через 25–30 лет умереть на постели. Мне 42 года, но физически здоров и способен перенести любые трудности. У меня есть жена, любимый сын, но что может быть любимей матери-Родины?..»

Вторая просьба Григория Линькова была удовлетворена. Его призвали в армию и направили в распоряжение военной разведки. В сентябре 1941 года Григорий Линьков назначается командиром, а Кеймах комиссаром разведывательного отряда, которому предстояло действовать в тылу противника на территории Белоруссии.

Выброска разведотряда Линькова прошла неудачно. Десантники и их груз с вооружением и продуктами питания были разбросаны по обширной территории. Некоторые разведчики были убиты немцами. Несмотря на исключительно трудные условия и отсутствие радиосвязи с Центром, Линькову удалось организовать и провести немало успешных диверсионных операций в глубоком тылу противника.

15 февраля 1942 года отряд, в котором находился Д. Кеймах, возвратился из тыла противника. На этом дороги Линькова и Кеймаха разошлись.

В марте 1942 года Д. Кеймах в составе разведгруппы под командованием Героя Советского Союза майора Василия Щербины вновь был заброшен в тыл противника. Группа действовала на территории оккупированной немцами Белоруссии в районе городов Лида — Молодечно — Минск — Лепель — Полоцк. Постепенно с помощью местных патриотов разведгруппа переросла в разведывательный отряд.

24 сентября 1942 года майор В. Щербина проводил занятие с разведчиками по использованию новых магнитных мин для совершения диверсий. Неожиданно мина, с которой работал Василий Васильевич Щербина, взорвалась в его руках…

Командиром отряда был назначен Давид Кеймах. В Центре он имел псевдоним «Дима».

Отряд продолжал успешно выполнять задания командования военной разведки. Летели под откос фашистские поезда с военными грузами, личным составом и боевой техникой, уничтожались гитлеровские солдаты и офицеры, взрывались мосты, предприятия военного значения, ремонтные мастерские и склады. В Центр бесперебойно поступали сведения о действиях противника в зоне ответственности особой партизанской бригады имени «Димы».

8 мая 1943 года Д. Кеймах получил из Центра приказ № 195. Изучив его, он пригласил к себе заместителя командира отряда по агентурной работе майора Николая Федорова. Николай Петрович днем раньше прибыл из Центра. Перед убытием в тыл противника он прошел специальную подготовку. В Центре Федорову был присвоен псевдоним «Колокол».

О чем говорили офицеры, сидя в партизанской землянке в Рудненском лесу, сегодня сказать точно невозможно. Но одно не вызывает сомнения: речь шла об активизации разведывательно-диверсионной работы партизанской бригады. Не исключено, что на том совещании впервые прозвучали слова о необходимости проведения в Минске крупной террористической операции против немцев, которые свирепствовали не только в белорусской столице, но и во всех городах и селах поверженной, но не сломленной республики. Приказ № 195 требовал от разведчиков активных действий против врага.

Будет правильным также предположить, что командир отряда поручил своему заместителю майору Федорову[86], отвечавшему за организацию и проведение всех агентурных операций, изучить возможности уничтожения гауляйтера Кубэ…

Глава вторая. Вариантов почти что нет…

В Минске в 1943 году действовала группа подпольщиков, которая собирала сведения о немцах и передавала их в отряд Кеймаха. Это была трудная, опасная и сложная работа. Группой руководила Мария Борисовна Осипова, которая в переписке Кеймаха с Центром упоминалась как резидент «Черная».

Кеймах попросил Центр подготовить и направить в его отряд двух радистов, он планировал устроить их в Минске и таким образом создать условия для оперативного направления в Москву по каналам специальной радиосвязи сведений о противнике. М. Осипова провела в Минске необходимую подготовительную работу и готова была принять в свою группу радиста.

Мария Осипова родилась в 1908 году в деревне Серковицы Соколинского сельсовета Толочинского района Витебской области. Родители Марии работали на местном стеклозаводе «Серковицы». После Гражданской войны этот заводик был разрушен и Мария в поисках заработка отправилась в деревню Дретунь, где сохранился такой же стеклозавод «Труд». На заводе изготовлялись большие бутыли. Для каких целей, никто из рабочих не знал. Мария активно включилась в общественную жизнь небольшого, в основном молодежного коллектива.

На VI съезде комсомола Белоруссии она познакомилась с Яковом Осиповым, который вскоре стал ее мужем. Их семейная жизнь была трудной. Много времени занимала комсомольская работа. Тем не менее Мария в 1933 году уже растила двоих детей, училась в Высшей коммунистической сельскохозяйственной школе, а затем — в Минском юридическом институте.

После окончания института Мария получила направление на работу в Верховный суд Белоруссии. Дочь Тамара ходила в школу, сын Юра — в детский сад. В июне 1941 года, когда Германия вероломно напала на СССР, мирная жизнь семьи Осиповых оборвалась. Немецкие армии рвались к Минску.

«22 июня, — вспоминала Мария Борисовна, — был страшный день. Часов в одиннадцать вынесла на улицу вешать белье, а у соседки радио включено, репродуктор, похожий на большую черную тарелку. Слышу, как выступает Молотов, он тогда заместителем у Сталина был, и говорит: «Братья и сестры! (Он даже не сказал «товарищи».) Началась война. Враг вероломно напал на нашу Родину. Идут сильные бои в Бресте…» В голове все перевернулось, больше ничего не услышала. Громко, с криком стала плакать. Заголосили рядом стоявшие женщины. А мужчины наши собрались и сразу в военкомат побежали. Это теперь многие от военкомата бегут, а тогда все бежали в военкомат, чтобы поскорее уничтожить этого проклятого сильного врага, каким был германский фашизм и его армия…»[87]

23 июня Мария отвела своего шестилетнего сына в детский сад, который по распоряжению властей республики эвакуировался в тыл. Дочь Марии находилась в пионерском лагере и должна была возвратиться домой в воскресенье, но она задержалась у родственников в Осиповичах. Муж получил предписание явиться в военкомат.

Мария осталась одна. Она поняла, что не может бездействовать.

В сентябре 1941 года в Минск прибыл Вильгельм Кубэ. Он был назначен Гитлером генеральным комиссаром Белоруссии в рейхскомиссариате по восточным территориям. Биография этого человека не представляет особого интереса, но кое-что о нем все-таки следует сказать. Кубэ родился в 1887 году в Глогау. Изучал историю, государственное устройство. Был генеральным секретарем консервативной партии в Бреслау. Некоторое время Кубэ жил и работал в Бреслау, где учились в Бреславском университете Курт Велкиш и Герхард Кегель, где начали свое сотрудничество с советской военной разведкой Рудольф Гернштадт и Ильзе Штёбе. Кубэ в 1928 году вступил в нацистскую партию НСДАП и вскоре возглавил ее фракцию в парламенте Пруссии, 29 сентября 1933 года вступил в СС, в 1933 году стал группенфюрером СС, активным деятелем фашистского режима в Германии. Из-за аферы с доносом в 1936 году Кубэ получил взыскание по партийной линии и был вынужден уйти из СС. Но на этом его карьера не завершилась. В 1941 году он прибыл в Минск утверждать в Белоруссии «новый порядок», в котором гражданам Белоруссии места не было. На улицах Минска стали часто проводиться облавы. Людей отлавливали, как собак, и расстреливали. На площадях были сооружены виселицы, на которых казнили коммунистов, активистов, военнослужащих и евреев. Жестокость Кубэ была безграничной. По его указанию были созданы еврейское гетто в Минске, концлагерь «Тростенец», где было истреблено 206 500 советских и иностранных граждан[88].

В 1943 году Минск был в руинах. Карательные акции следовали одна за другой. Такие же акции фашисты проводили и в других городах республики. Новый германский порядок вызывал сопротивление белорусов, многие из которых уходили в партизаны или помогали им, рискуя жизнью.

Во время очередного посещения разведывательного отряда Давид Кеймах и Николай Федоров выслушали доклад Марии Осиповой о ситуации в Минске и предложили ей продумать возможности уничтожения Кубэ.

— Изучите обстановку вокруг Кубэ, — сказал Федоров. — Где живет, где отдыхает, где работает. Как передвигается по городу. Обратите внимание на охрану гауляйтера, установите всех работников, которые обслуживают его дом. Нас будет интересовать все, что связано с этим человеком.

Группа «Черной» поддерживала связь с двумя немцами — Эмилем Шульцем и Генрихом Триппелем. Шульц на очередной встрече с «Черной», которая проходила на явочной квартире, сообщил:

— Мой офицер, которого я вожу, был в Берлине. Там же был Кубэ. Гитлер дал Кубэ указание усилить репрессии против белорусов. Новые аресты и расстрелы начнутся 30 сентября 1943 года…

Выслушав Шульца, Мария сделала для себя вывод: Кубэ должен быть уничтожен до 30 сентября. Палач сам себе подписал приговор и установил ориентировочный срок приведения его в исполнение.

Вариантов ликвидации Кубэ было немного. Первый — попытаться организовать столкновение машины, на которой он разъезжал по городу. Такой план в группе «Черной» уже рассматривался в 1942 году. Для операции столкновения автомашин были подготовлены Миша Иванов, Володя и Константин Сенько, но ребята погибли при выполнении другого задания. Подпольщица «Агаша» сообщила «Черной» о том, что Кубэ часто меняет машины и установить, какую из них и когда он будет использовать, не представлялось возможным. Гауляйтер, видимо, предполагал, что на него может быть совершено покушение, и предпринимал усиленные меры предосторожности. От дальнейшей разработки плана уничтожения Кубэ в результате преднамеренного столкновения с его автомашиной пришлось отказаться.

Второй вариант — взрыв кинотеатра, который иногда посещал гауляйтер. Минский городской кинотеатр по понедельникам работал только для немцев. Однако Осипова отвергла этот вариант из-за невозможности точно установить, когда Кубэ посетит это место. Мария продолжала искать новые варианты.

В группе «Черной» был Георгий Куликов, музыкант Театра Янки Купалы. Однажды он сказал Осиповой:

— У меня есть приятель, который знаком со многими влиятельными немцами. Он работает директором минского кинотеатра. Звать его — Николай Похлебаев. Он был командиром Красной Армии. Человек надежный. Может быть, он сможет помочь нам решить проблему с Кубэ[89]…

Сведения Георгия Куликова представляли большой интерес. Мария Осипова решила тщательно изучить эти новые, еще неясные возможности. «Черная» поручила своим помощникам собрать сведения о Николае Похлебаеве.

Глава третья. Сестры

В Минске о Николае Похлебаеве мало что было известно. Поэтому при очередном визите в партизанский отряд «Димы»[90] Мария Осипова доложила о своих планах по уничтожению Кубэ и попросила майора Н. Федорова навести справки в Москве о директоре минского кинотеатра.

Через несколько дней из Центра пришел ответ: Похлебаев Николай Васильевич родился 22 апреля 1907 года в селе Кувыка Аткарского района Саратовской области. Работал в Москве на стройке электрозавода. Учился в школе летчиков, но был отчислен из-за слабого зрения. В 1937 году поступил в Высшую школу профсоюзного движения. В июне 1940 года направлен на работу в ВЦСПС в отдел культурно-массовой работы. Когда началась война, Похлебаев 25 июня 1941 года был призван в Красную Армию. Был младшим командиром, помощником политрука. Пропал без вести во время первых боев с фашистами…

Сведения из Центра были скупы и не давали полной гарантии того, что встреча с Похлебаевым пройдет успешно. Разведчики решили рискнуть…

Георгий Куликов организовал встречу Осиповой с Похлебаевым. Первый разговор был сложным. Мария не имела права открыто сказать новому знакомому о замысле уничтожения Кубэ. Она не доверяла этому человеку и пыталась понять, готов ли он оказывать подпольщикам помощь в борьбе с оккупантами. Похлебаев согласился сотрудничать с партизанами, но выдвинул непременное условие — устроить ему встречу с партизанским командиром. Осипова обещала выполнить просьбу. Встретиться решили через четыре дня.

На следующий день после первого контакта с Похлебаевым «Черная» прибыла в отряд Д. Кеймаха, доложила о разговоре с директором кинотеатра и сообщила о его просьбе.

Кеймах приказал Николаю Федорову и комиссару отряда Харитону Хатагову познакомиться с Похлебаевым. Встреча состоялась в деревне Беларычи, в двадцати пяти километрах от Минска. Похлебаев подробно рассказал о себе, об участии в боях, о тяжелом ранении, о том, как он попал в плен и бежал из лагеря.

Майор Федоров попросил Похлебаева помочь уничтожить Кубэ. Убедившись, что имеет дело с партизанами,

Похлебаев сообщил, что может познакомить Осипову с Валентиной Шуцкой, сестра которой Елена Мазаник, работает в доме гауляйтера.

Федоров сразу же спросил:

— Можно ли доверять сестрам?

— За Валентину я ручаюсь, а за Елену — нет, — ответил Похлебаев.

В разговор вступила Мария Осипова:

— Я хочу познакомиться с ней. Скажите ей, почему я хочу познакомиться с ней. Если будет согласна, я пойду на встречу с ней. Если она откажется, то предупредите ее: продаст вас и меня — будет с нами сидеть в СД. Так и предупредите ее[91].

Договорившись с Н. Похлебаевым о взаимодействии, Федоров и Хатагов ушли в лес.

Осипова от своих подпольщиков получила сведения о сестрах. Обе выросли в деревне Поддегтярня Глушского сельсовета Пуховичского района Минской области в бедной крестьянской семье. Старшая из сестер — Елена, родилась 4 апреля 1914 года. Валентина — на четыре года позже.

Окончив сельскую школу, Елена, которой едва исполнилось четырнадцать лет, уехала в Минск на заработки. Была и посудомойкой, и домработницей. Некоторое время работала в столовой Совнаркома Белоруссии, затем трудилась в правительственном доме отдыха «Слепянка Городище». С 1938 года работала официанткой в столовой ЦК КП(б) Белоруссии. Вышла замуж за Бронислава Тарлецкого, водителя в гараже Совнаркома республики. Когда началась война, Бронислав вместе с наркомом, водителем которого он был, оказался в эвакуации.

Сведения о Валентине тоже были простыми и ясными. Она окончила семь классов и тоже приехала в Минск, после окончания фабрично-заводского училища была наборщицей в типографии имени Сталина. Дети Валентины, трехлетний сын Евгений и полуторагодовалая дочь Лиля, находились в деревне Масюковщина под Минском.

Муж Валентины Василий Михайлович Шуцкий был расстрелян фашистами за связь с партизанами, а она в последнее время работала уборщицей в немецком суде.

Осипова сделала вывод: наиболее надежной, судя по автобиографическим данным, была Валентина, мужа которой расстреляли фашисты. Однако судить о благонадежности сестер Мария могла только после беседы с ними. В первую очередь — с Еленой Мазаник.

Вскоре в детском парке имени М. Горького состоялась важная встреча. Николай Похлебаев пришел в парк с Марией Осиповой. Через некоторое время там же вроде бы случайно оказались сестры Валентина и Елена. Оставив Марию Осипову с Еленой Мазаник наедине, Валентина и Николай вскоре ушли.

Разговор был трудным. Осипова предложила Мазаник принять непосредственное участие в уничтожении Кубэ. Опасаясь провокации, как и Похлебаев, Мазаник потребовала встречи с командиром партизанского отряда.

Осипова готова была организовать такую встречу. Но Мазаник, подумав, сказала, что она не может надолго отлучаться из дома Кубэ. Ее поездка в лес к партизанам будет замечена охраной гауляйтера или его женой Анитой, которая управляет всем хозяйством и работниками, обслуживающими дом Кубэ.

— Вы доверяете своей сестре? — спросила Осипова.

Мазаник ответила утвердительно. Тогда Осипова предложила, что на встречу с представителем командования партизанского отряда пойдет Валентина Шуцкая. Такую встречу Мария обещала организовать в ближайшие дни в деревне Янушковичи.

Елена приняла предложение.

Во время беседы с Валентиной Николай Федоров передал ей ампулу с ядом, которым Елена Мазаник должна была отравить Кубэ… Однако яд применить не удалось. Елена не имела доступа к кухне — она убирала жилые помещения. Прекрасный трехэтажный особняк Кубэ располагался рядом с резиденцией гауляйтера между Театром имени Янки Купалы и зданием бывшего ЦК КП Белоруссии. (После окончания войны в этом здании находился Союз писателей Белоруссии. Позже здание было снесено.)

…И этот план уничтожения наместника Гитлера в Белоруссии осуществить не удалось.

Глава четвертая. Последний полет

13 августа 1943 года Д. Кеймах направил в Центр радиограмму следующего содержания:

«Валерию.

1. Прошу прислать отравляющие вещества, так как отсутствие их срывает ряд диверсий против фашистов в городах.

2. Обстановка на железных дорогах крайне сложная. Пришлите мины для организации диверсий.

Дима»

15 августа «Дима» направил в Центр радиограмму. В ней говорилось о том, что «…в Минске объявлено о расстреле 200 заключенных…»

17 августа «Дима» докладывал в Центр:

«Черная» сообщает о расстреле еще 100 арестованных за совершение покушения на командира бригады С С генерал-майора полиции фон Готцберга».

Кубэ продолжал свирепствовать…

19 августа Д. Кеймах направил в Центр радиограмму, в которой сообщал:

«…За мое годичное пребывание в тылу противника назрел ряд вопросов, требующих моего личного доклада командованию. Сейчас представляется случай вылета к вам на самолете, отправляющемся в Москву. Разрешение на вылет сообщите».

Центр 21 августа сообщил Кеймаху:

«Вылет разрешаю. Оставьте за себя Колокола. Захватите с собой документы, письма и списки личного состава.

Валерий»

О чем планировал Д. Кеймах доложить командованию Разведывательного управления? Без сомнения, о положении дел в его Особой партизанской бригаде, об успехах разведчиков, о проблемах, возникших в сфере взаимодействия с другими партизанскими отрядами. В Москве Кеймах, видимо, планировал обсудить ход подготовки операции по уничтожению Кубэ. В радиограммах в Центр, направленных из отряда в мае — августе 1943 года, он ни разу не упомянул фамилию Кубэ и не сообщал о замыслах по его уничтожению. Выполняя приказ № 195, Кеймах и его заместитель Федоров искали пути уничтожения гауляйтера и были еще далеки от реализации своих замыслов. Тем не менее в Москве Кеймах должен был доложить о ходе подготовки этой сложной операции.

В августе Кеймах в Москву не вылетел. Не было самолета. 5 сентября 1943 года из Центра пришла радиограмма: «…Β ночь с 6 на 7 сентября встречайте самолет с грузом.

Валерий»

Самолет приземлился на партизанский аэродром своевременно. С тем рейсом в бригаду Д. Кеймаха прибыли радистки — две Ани. Одна из них Анна Ивановна Грачева («Ада»), вторая — Анна Геннадьевна Моршан-ская («Ася»). Им предстояло легализоваться в Минске. «Ада» должна была обеспечить устойчивую радиосвязь резидентуры «Черной» с Центром.

«Ада» доставила из Центра письмо, адресованное «Диме» и «Колоколу» от полковника Шестернева, который руководил действиями Особой бригады и подписывал свои указания псевдонимом «Валерий».

В письме, в частности, говорилось следующее: «…Красная Армия гонит врага с нашей земли. Обстановка требует по-настоящему дезорганизовать тыл противника и активными диверсиями наносить ему максимальный ущерб. Для этой цели нужно силами ваших подвижных групп еще больше активизировать диверсии на путях сообщения противника и особенно поработать над организацией диверсий силами завербованных вами местных жителей, имеющих доступ к интересующим нас объектам…

Исполнителей подбирайте из людей, способных выполнять эти задачи. Используя опыт, знания, связи и желание местных жителей, надо активизировать борьбу с врагом, бить его по самым чувствительным местам: взрывать электростанции, железнодорожные депо, силовые установки предприятий, уничтожать казармы, портить и уничтожать военную продукцию и боевую технику, сжигать склады, базы горючего, уничтожать руководящих немецких чиновников…

…Не допустить планомерного использования противником участков железной дороги Минск — Смолевичи, Минск— Осиповичи, Минск — Барановичи, Минск — Молодечно».

Командование Разведывательного управления требовало активизировать крушения военных эшелонов с личным составом противника, военной техникой и военными грузами, приказывало «вывести из строя минское железнодорожное депо и электростанцию Минска…»

13 сентября 1943 года Д. Кеймах направил в Центр донесение:

«Ваши указания получил.

Дима»

В этот же день самолет взлетел с партизанского аэродрома. Д. Кеймах вылетел в Москву. Вместе с ним в ночь с 13 на 14 сентября 1943 года на Большую землю отправились командиры других разведывательно-диверсионных групп — Рыбаков, Захаров и Воронянский.

Исполнять обязанности командира Особой партизанской бригады стал майор Николай Федоров. Он руководил действиями разведчиков-диверсантов и о проведенных операциях практически ежедневно докладывал в Центр. В частности, 15 сентября 1943 года «Колокол» сообщал в Центр:

«На участке железной дороги Вильно — Молодечно около Сморгонь пущен под откос эшелон противника. Разбит паровоз и 4 вагона с боеприпасами. Простой движения поездов на участке составил 17 часов. Диверсию совершили группы Аминеева и Савицкого».

По существовавшему в годы войны правилу, «Колокол» сообщил в Центр о вылете в Москву Кеймаха, Рыбакова, Захарова и Воронянского[92]. В этой же радиограмме «Колокол» просил Центр сообщить ему о прибытии борта в Москву. Но ни 14, ни 15 сентября сообщения о прибытии Москву командиров разведывательно-диверсионных групп «Колокол» не получил.

Только 29 сентября майор Н. Федоров получил из Центра радиограмму, в которой сообщалось:

«Колоколу. Самолет, на котором летел «Дима», не вернулся. Есть данные, что «Дима», видимо, погиб. Продолжаем проверять. Если вам станет известно что-либо другое, немедленно сообщите.

Центр»

Других сведений не было. Самолет, на котором в Москву летели командиры разведывательно-диверсионных групп, видимо, был сбит немецкими средствами противовоздушной обороны. Трагедия произошла в ночном небе в районе города Великие Луки…

Обсуждая неудачу с отравлением Кубэ, Мария Осипова и Елена Мазаник пришли к выводу, что у них есть еще одна возможность — подложить мину в спальню гауляй-тера. Мария обещала посоветоваться с Федоровым и достать в партизанском отряде мину для Кубэ…

Глава пятая. Возмездие

Мария Осипова встретилась с майором Н. Федоровым. В отряде о подготовке покушения на Кубо кроме Федорова и его заместителя Хатагова никто не знал. Поэтому только втроем они обсуждали план предстоящей операции, главным элементом которого была закладка мины в постель наместника Гитлера.

Мария никогда не обращалась с минами. Федоров приказал одному разведчику принести в землянку два взрывных устройства. Это были новые мины, которые в августе 1943 года Центр прислал в отряд по заявке Давида Кеймаха. Мины были небольшого размера. Мария даже засомневалась в том, что одна такая «игрушка» способна уничтожить Кубэ. Федоров ее успокоил: мина нового образца, действует замедленно, обладает значительной разрушительной силой. Главная особенность устройства состояла в том, что в нем не было привычного часового механизма. Поэтому обнаружить или «услышать» мину невозможно.

— Такая мина может быть подложена под матрац; ни Кубэ, никто другой ее не обнаружит, — завершил объяснения Федоров.

Майор научил Марию правильно запускать в действие взрывной механизм, объяснил, что после запуска взрывателя взрыв произойдет через двадцать четыре часа, рассчитал время, когда мина должна быть заложена в постель Кубэ…

С большими трудностями, минуя немецкие посты, Мария Осипова возвратилась в Минск. 21 сентября она под предлогом покупки туфель, которые якобы продавала Елена Мазаник, пришла к ней домой. Во дворе дома она увидела несколько человек, которые сидели на скамейке, коротая теплый осенний вечер. Мария поинтересовалась у этих людей, где живет Галя, которая работает У Кубэ.

Кто-то из жильцов дома ответил вопросом на вопрос Осиповой:

— А зачем она тебе?

— Она туфли продает. Так иду купить, — спокойно ответила Мария.

Пока Осипова разговаривала с людьми, один из жильцов дома встал и ушел, как оказалось, в свою комнату, которая отделялась от комнаты Елены Мазаник тонкой перегородкой. Это был полицай. Он хотел знать, зачем незнакомая женщина пришла к Гале, так все называли Елену Мазаник.

Елена была дома. Вместе с ней находилась и ее сестра Валентина. Они знали, что 21 сентября вечером к ним должна была прибыть Мария, и ожидали ее. Легенда посещения Мазаник — туфли, которые продавала Елена.

Женщины, зная о том, что за стеной их подслушивает полицай, разговаривали громко о достоинствах туфель и об их возможной стоимости. Пока торговались, Мария шепотом объяснила Елене, как запускать взрыватель и когда устанавливать мину. Они также условились, что после установки мины в постель Кубэ, обе женщины должны были покинуть город. Условились встретиться в 10 часов утра на следующий день в сквере у Театра имени Янки Купалы…

Пока Мария и Елена обсуждали последние подробности предстоящей операции, Валентина громко говорила:

— Опять ты эти туфли не хочешь отдавать? Отдавай! Мария, забирай туфли. Все. Давай деньги, я их сама буду считать, потому что она не умеет…

Полицай ничего не понял. Мария забрала туфли, расплатилась и вышла на улицу. Соседи, все еще находившиеся во дворе, видели женщину, которая шла улыбаясь и несла в руках туфли…

Сестры не сомкнули глаз до утра. В назначенный Марией час они запустили взрыватель. Простились.

Елена положила мину в свою сумочку, накрыла ее носовым платком. Затем взяла портфель, в котором было белье. Расчет был прост: солдат первого поста у дома Кубэ прежде всего проверит портфель. Так и получилось.

Офицер на втором посту потребовал открыть сумочку. Елена, с трудом сдерживая волнение, открыла сумочку.

Офицер заинтересовался платком и уже хотел его вытащить из сумочки. Елена остановила его:

— Этот платок я несу для фрау Аниты. У нее сегодня день рождения, — и добавила, что если офицеру нравится такой платок, то она может завтра принести ему такой же.

Имя жены Кубэ, которой Елена несла платок, остановило офицера, и он пропустил Елену.

Далее события развивались в соответствии с планом, разработанным Еленой и Марией Осиповой. Мазаник убрала закрепленные за ней помещения, вымыла лестницу, почистила сапоги гауляйтера. Выглядела она бледной и измученной. Кубэ спросил, почему она такая бледная. Елена сказала, что не спала всю ночь, так как у нее сильно болел зуб. Она попросила разрешения сходить после уборки к врачу. Кубэ сказал адъютанту: «Отвезешь меня в комиссариат и поведешь ее к немецкому врачу…»

Елена поблагодарила гауляйтера. Когда Кубэ уехал, она обратилась в его жене фрау Аните с просьбой разрешить ей отлучиться ненадолго к знакомому стоматологу.

После этого Елена, выбрав удачный момент, проникла в спальню Кубэ и подложила мину под матрац кровати гауляйтера…

В 10 часов она была в сквере около Театра Янки Ку-палы. Через несколько минут туда же прибыли Валентина и Мария Осипова. Мария велела сестрам, не теряя ни минуты, выйти к Оперному театру, где их должна подобрать грузовая машина.

Все произошло так, как сказала Осипова. Едва сестры появились около театра, к ним подъехала грузовая машина, за рулем которой был водитель Николай Фурц. Сестры забрались в кузов. Там неожиданно для себя они увидели Марию Осипову.

Без остановок грузовик добрался до Паперни, где должен был загрузиться песком, и женщины ушли в лес. Мария одной ей известными тропами вывела сестер к условленному месту. Пройти пришлось более сорока километров. В условленном месте их ждал партизан с лошадью и телегой. Через несколько часов подпольщицы оказались в партизанском отряде.

Встретив их, майор Федоров спросил: «Ну, как?» Елена Мазаник ответила: «Мину заложила как надо».

Ночью Николай Федоров, Мария Осипова, Елена Мазаник и Валентина Шуцкая не спали: ждали вестей из Минска. Утром стало известно, что гауляйтер Кубэ уничтожен. Операция «Возмездие» завершилась успешно…

В Центр полетело донесение:

«22 сентября 1943 года в 4.00 взрывом убит генеральный комиссар Белоруссии Кубэ. Диверсию готовил при помощи «Черной» через Шуцкую Валентину Григорьевну. Диверсию совершила «Галя» — Мазаник Елена Григорьевна. Мина была подложена под матрац кровати в спальне Кубэ. Люди, готовившие диверсию, находятся у меня. Колокол»[93].

Уничтожение наместника Гитлера в Белоруссии имело большое политическое значение. Оно стало логическим продолжением операции войск Красной Армии по разгрому немецко-фашистских войск на Курской дуге, которая завершилась 23 августа. Гитлер получил еще один сокрушительный удар. Устои третьего рейха закачались.

26 сентября 1943 года из Центра командиру Особой партизанской бригады майору Николаю Федорову поступило срочное указание:

«Донесите немедленно и подробно, кто конкретно готовил операцию по уничтожению Кубэ? Являются ли названные девушки-исполнители вашими агентами или они принадлежат другому хозяину [94]. Если они ваши, то где, когда и кто их завербовал? Как они попали к вам после операции? Кто снабдил их материалами для проведения этой операции? Под вашу личную ответственность всех исполнителей сохранить и оказывать им лучшее внимание и заботу. Центр».

За этим указанием последовало еще более строгое: «…Если к вам придут представители других советских органов, работающих в вашем районе, за этими девушками, молнируйте: кто пришел? кем направлен? Передачу девушек будете производить только после установления личности представителей и лиц, которых они хотели бы взять. Получение указаний подтвердите. Центр»[95].

Отвечая на· запрос Центра, майор Николай Федоров 29 сентября сообщил: «Данную операцию по убийству Кубо готовил лично. Колокол».

В этот же день Центр строго приказал «Колоколу»: «Организуйте надежную охрану места дислокации отряда и защиту девушек — исполнителей операции по уничтожению Кубэ».

Далее события развивались быстро и под жестким контролем Центра. 2 октября Федоров получил указание из Москвы: «Все участники диверсии по уничтожению Кубэ будут вывезены. Ожидаю погоды. Самолет будет подан туда, откуда вылетал «Дима». Время отправки людей и вас сообщим. Ожидаю от вас донесения о том, кого будете отправлять. Ответ ожидаю тотчас же по получении моей телеграммы. Центр»[96].

Видимо, в Центре информацией об уничтожении Кубэ, которую майор Н. Федоров направлял в Москву, интересовался не только начальник Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант Ф. Кузнецов. 3 октября Центр вновь приказал Федорову немедленно доложить в Центр «за подписями «Черной», «Гали» и Шуцкой:

1. Когда и кто предложил каждой из них организовать дело (указать дату, кличку).

2. Назовите клички людей, кто конкретно ставил задачу по уничтожению Кубэ?

3. Ставилась ли перед каждой из них эта задача ранее и давались ли необходимые для проведения этой операции материалы?»

Майор Федоров продолжал руководить боевыми операциями разведывательно-диверсионных групп, отвечал на бесконечные запросы Центра. В Минске обстановка была крайне напряженной. Фашисты арестовывали людей, расстреливали их без суда и следствия. Во всех органах немецкого оккупационного управления царила растерянность, которую фашисты пытались замаскировать своей жестокостью и репрессиями. Гестаповцы искали исполнителей акции по уничтожению Кубэ, но все было безрезультатно.

4 октября Центр приказал «Колоколу»:

«Самолет специально за вашими людьми даю 5 или 6 октября на площадку, откуда отправлялся «Дима». Люди, сопровождающие самолет, эту площадку знают. Назначьте ответственного из своих людей за отправку девушек. Обеспечьте их надежную охрану».

Федоров подготовил группу к отправке в Центр, назначил ответственного офицера, отправил девушек под усиленной охраной в район партизанского аэродрома и сообщил об этом в Центр. Неожиданно из Москвы поступило срочное указание:

«Центр — Колоколу. Приказываю вам лично возглавить отправляемую группу людей и прибыть с ней в Центр. За себя временно оставьте подходящего заместителя. Для связи с Центром до момента посадки в самолет возьмите с собой одну радиостанцию, которая после вашего вылета возвратится на базу…»

Активная переписка с Центром продолжалась каждый день.

10 октября. Центр — Колоколу:

«Машину даем 11 октября. Для посадки в самолет у вас есть только 20 минут. Подготовьтесь».

13 октября. Колокол — Центру:

«В 22 часа 12 октября Колокол, Черная, Галя и Шуцкая с семьей и от Артура 5 человек вылетели на самолете в Центр».

Так завершилась операция, которую можно назвать «Возмездие» — операция по уничтожению палача белорусского народа Вильгельма Кубэ. Итог этой операции был подведен в Москве.

В Разведывательном управлении Генерального штаба Красной Армии подготовлен отчетный документ. Есть смысл привести его полностью.

Начальнику Разведывательного управления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенанту Кузнецову Ф. Ф.[97]

ДОКЛАД

По вопросу об организации убийства гитлеровского генерального комиссара Белоруссии Кубэ

Организаторы и исполнители операции

Убийство Кубэ организовал командир диверсионно-разведывательной группы 2 отдела РУ ГШ КА майор Федоров Николай Петрович, псевдоним «Колокол».

Главным посредником и организатором убийства Кубэ явилась Осипова Мария Борисовна, псевдоним «Черная», резидент «Колокола» в Минске.

Вторым посредником и связником между «Черной» и «Галей» был директор минского немецкого кинотеатра Николай Похлебаев.

Исполнителем убийства Кубэ является Мазаник Елена Григорьевна, псевдоним «Галя».

О подготовке и выполнении операции знали только перечисленные выше люди.

Как готовилась операция

Имея задание Центра по вопросу организации уничтожения руководящих немецких чиновников и их прислужников, «Колокол» с 1 сентября 1943 года приступил к организации убийства Кубэ.

В этот день «Колокол» встретился с директором немецкого кинотеатра в Минске Николаем Похлебаевым и поручил ему познакомить резидента «Черную» с «Галей», работавшей служанкой в доме Кубэ, и ее сестрой «Олей».

Когда «Черная» встретилась с «Галей», то «Галя», чтобы удостовериться, что имеет дело не с агентами-прово-каторами гестапо, а с представителями Красной Армии, потребовала встречи с «Колоколом».

«Черная» организовала встречу «Колокола» с сестрой «Гали» — «Олей», которая действовала с полного согласия «Гали». На встрече договорились о проведении операции по устранению Кубэ путем отравления, но когда установили, что «Галя» редко бывает на кухне, тогда решили минировать постель Кубэ магнитной миной.

«Черная» получила от «Колокола» две магнитные мины с 24-часовым механизмом для передачи их «Гале» и инструктажа.

В пятницу 17 сентября 1943 года «Черная» встретилась с «Галей» и договорилась о том, что во вторник 21 сентября 1943 года «Черная» принесет мину и проконсультирует «Галю» у нее на квартире. На этой же квартире решили вопрос о вывозе семьи «Гали».

21 сентября 1943 года в 3 часа утра зарядили мину, в 7 часов утра вывезли семью «Гали», а в 10 часов 10 минут «Галя» заложила мину в матрац кровати Кубэ с расчетом, что взрыв произойдет в 3 часа 15 минут. «Черная», «Галя» и «Оля» выехали из города на машине шофера Николая, работавшего в резидентуре «Черной».

Убийство Кубэ

Магнитная мина, заложенная «Галей» в матрац постели Кубэ, взорвалась в 2 часа 15 минут ночи, когда презренный палач белорусского народа спал. Священная месть советского народа свершилась, и самый гнусный грабитель, насильник и вешатель советских людей перестал существовать.

Этот взрыв, разорвавший в клочки одного из ближайших гитлеровских помощников, прозвучал во всем мире как знак того, что крах фашизма близок, что месть советского народа растет, час расплаты со всеми гитлеровскими оккупантами приближается и что ни один захватчик не уйдет от возмездия.

После уточнения по радио состава и места пребывания участников операции по уничтожению Кубэ они были вывезены на самолете марки СИ-47 № 822, пилотируемом летчиком Покровским и штурманом Боровым, в Москву с 11 на 12 октября 1943 года.

Вывозом участников операции и членов их семей руководил «Колокол».

Кроме личного состава экипажа самолета о вылете «Колокола» с группой женщин знал начальник партизанской посадочной площадки Богомольского района БССР тов. Титков.

Старший помощник начальника 2-го отдела РУ ГШ КА подполковник Знаменский

Глава шестая. В Москве

Указом, который 29 октября подписал Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин, звание Героя Советского Союза было присвоено не только Г. Г. Мазаник и М. Б. Осиповой, но и Надежде Викторовне Троян.

Когда Германия вероломно напала на СССР, Надежде Троян было всего девятнадцать лет. Она помогала партизанам, военнопленным, расклеивала листовки с призывами не покоряться врагу. Фашисты установили за ней слежку. По указанию соответствующих органов Надежда была переправлена в партизанский отряд.

Н. Троян принимала участие в ряде операций и показала себя мужественным и смелым бойцом бригады «Дяди Коли». Руководил бригадой Петр Григорьевич Лопатин. Он, как и командир Особой партизанской бригады имени «Димы», тоже получил приказ уничтожить Кубэ. Выполняя его приказание, Надежда Троян через своих знакомых познакомилась с Еленой Мазаник и стремилась привлечь ее к операции по уничтожению наместника Гитлера в Белоруссии. Мазаник не согласилась с предложением Надежды Троян, так как не была уверена в том, что она связана с партизанами.

Возникает справедливый вопрос: а что же сделала Надежда Троян? На этот вопрос дал правильный ответ автор документальной повести «Бессмертие подвига» Николай Дубровский. Его книга вышла в Минске в конце 2004 года. Мне хотелось бы привести небольшую цитату из этой интересной книги: «Надя Троян в свои двадцать два года удостоена высшей награды — звания Героя Советского Союза. Троян своими поступками и поведением пробудила у Елены Мазаник стремление к действию, и это сыграло очень важную роль. И когда на Мазаник и ее сестру Валентину Шуцкую вышла группа «Черной» с участием Николая Похлебаева, она стала действовать более решительно, и палач белорусского народа Вильгельм Кубэ был уничтожен».

Когда в Москве стало известно об убийстве Кубэ, на роль главных организаторов его уничтожения стали претендовать две организации — Наркомат государственной безопасности во главе с народным комиссаром госбезопасности СССР В. Меркуловым и Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии, которое возглавлял генерал-лейтенант Ф. Кузнецов. Каждая организация имела на то свои вполне оправданные основания. Надежда Троян, видимо, входила в состав партизанского отряда НКВД, Мария Осипова руководила резидентурой Особой партизанской бригады Разведуправления ГШ Красной Армии. Меркулов настаивал на своем, Кузнецов твердо отстаивал своих офицеров и разведчиков.

21 октября 1943 года Меркулов на Лубянке устроил допрос Марии Осиповой, прибывшей в Москву. На допросе присутствовал заместитель наркома госбезопасности СССР, комиссар госбезопасности 2-го ранга Кобулов и начальник военной разведки генерал-лейтенант Кузнецов. Сохранился официальный протокол этого допроса, а детали допроса Мария много лет держала в тайне. Она рассказала о них в 1997 году Николаю Дубровскому, автору книги «Бессмертие подвига». Меркулов требовал, чтобы Осипова сказала, что выполняла задание НКВД.

Но Мария настаивала на своем: «Нами руководила воин-ская часть, начальник которой Федор Федотович Кузнецов». Осипова познакомилась с Кузнецовым в первый же день прибытия в Москву.

В ходе допроса, а он, видимо, был не один, так как М. Осипова вспоминала о том, что иногда на ее встречах с В. Меркуловым присутствовал и один из генералов — сотрудников военной разведки, выяснилось, что Надежда Троян первой пыталась через Елену Мазаник организовать убийство Кубэ. Позже с таким же предложением, но более обстоятельно подготовленным и продуманным, к ней через посредников обратилась Мария Осипова.

В. Меркулов не успокаивался. Тогда Ф. Кузнецов попросился на прием к Сталину. Начальник Разведуправле-ния Красной Армии подробно доложил о подготовке и проведении военными разведчиками операции по уничтожению Кубэ, показал Сталину фотографию М. Осиповой.

Сталин внимательно выслушал сообщение Кузнецова, прочитал доклад о проведении операции, подготовленный в управлении военной разведки, посмотрел фотографию Марии Осиповой и сказал, что она заслуживает звания Героя Советского Союза. Вызвав своего помощника Поскребышева, он распорядился подготовить проект указа и попросил позвонить Берии и Меркулову и сказать им, чтобы они прекратили беспокоить отважных подпольщиц.

Когда все обстоятельства операции «Возмездие» были выяснены, М. Б. Осиповой, Е. Г. Мазаник и Н. В. Троян было присвоено звание Героя Советского Союза.

В тот же день М. И. Калинин подписал второй Указ Президиума Верховного Совета СССР. Этим указом военный разведчик майор Федоров Николай Петрович и Шуцкая Валентина Григорьевна были награждены орденами Ленина.

Когда Мария Осипова находилась в Москве, ей помогли разыскать сына Юру, эвакуированного из Белоруссии в 1941 году. Встреча была радостной, но не долгой. Большая часть Белоруссии была еще оккупирована фашистами. Марию ждали новые дела…

После войны генерал-полковник Ф. Ф. Кузнецов посетил Минск, разыскал Марию Борисовну Осипову, которая возглавляла в Верховном Совете республики отдел по помилованию. Встреча разведчиков было теплой и радостной.

Мария Борисовна поинтересовалась судьбой своего бывшего командира майора Федорова. Кузнецов сообщил Осиповой, что Николай Петрович погиб в 1944 году в Польше при выполнении очередного задания командования военной разведки в тылу противника. За подвиг, совершенный на польской земле, Николаю Петровичу Федорову было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ОПАСНЫЕ МИССИИ УРСУЛЫ КУЧ И ИСКИ

…Конспирация стала моей второй натурой, поскольку товарищи, которых надо было уберечь, действовали в условиях постоянной опасности. Забота о них вошла у меня в плоть и кровь, так же как и забота о моем маленьком сыне… Так же как меня будило малейшее проявление жизни ребенка, точно так же я настораживалась при малейших неожиданностях, возникавших в окружении товарищей…

Урсула Кучински («Соня»)

Она родилась в Целлендорфе, одном из районов Берлина. По заданию советской военной разведки работала в Китае, Маньчжурии, Польше, Швейцарии и Великобритании.

Для своих близких, друзей и знакомых она всегда была обаятельной женщиной и заботливой матерью. Мало кто знал, что она поддерживает связь с Главным разведывательным управлением Красной Армии (ГРУ), выполняет специальные задания и направляет в Центр важные разведывательные сведения.

Миссии, которые приходилось выполнять этой женщине, были опасны, трудны и длились около двадцати лет.

Она имела светлый ум, в трудных ситуациях умела держать себя в руках и обладала исключительной находчивостью. Она провела десятки встреч с ценными агентами, была хозяйкой конспиративной квартиры, радистом, инструктором, руководителем агентурной группы.

Она была мастером специальной работы, поэтому контрразведки стран, в которых она выполняла свои миссии, не смогли ее выявить.

Секреты ее успехов в разведывательной работе до сих пор полностью не раскрыты.

Имя этой женщины — Урсула. Девичья фамилия — Кучински.

Она три раза была замужем. Имела троих детей, шестерых внуков и одного правнука.

После окончания Великой Отечественной войны она стала известна как писатель Рут Вернер.

В советской военной разведке она числилась под псевдонимом «Соня».

Глава первая. Не случайное знакомство

Урсула[98] Кучински и Рихард Зорге познакомились не случайно. Произошло это вечером в Шанхае в середине ноября 1930 года. Этому контакту предшествовали некоторые события, о которых необходимо упомянуть.

Урсула родилась в Берлине 15 мая 1907 года. Ее отец — доктор Кучински, по профессии — экономист, мать — художник. В семье было шестеро детей. Пять дочерей и один сын. В возрасте от 9 до 28 лет. Самым старшим был сын Юрген Кучински, как и отец — экономист, работавший в отделе иностранной прессы ЦК компартии Германии. Вместе с отцом он издавал небольшой журнал «Финанс-политише корресподенс».

Старшей среди сестер была Урсула. В своей автобиографии, которую она писала для Разведуправления Красной Армии 13 июня 1933 года, Урсула сообщала: «…Я училась в лицее Берлин-Целлендорф с 6 до 16 лет. После этого училась в торговой школе, где осваивала машинопись, стенографию, бухгалтерское дело и другие науки… В семнадцать лет поступила работать ученицей в книжный магазин Р. Л. Прагера. Через 2,5 года получила свидетельство на право работы помощницей продавца книжного магазина. Я всесторонне изучила эту профессию — издательства, антикварные книги, торговые вопросы, управления… Фирма Р. Л. Прагер известна как торговая организация, которая специализируется на правовой и государственно-научной литературе. Она также является крупнейшим в Германии антикварным книжным магазином. Однако по существу — это чисто капиталистическое немецкое малое предприятие, служащие которого работали по 9,5 часов, имели 3 дня отпуска за год работы и одну неделю за два года непрерывного стажа…

После окончания учебы, то есть в 1926 году, я поступила на городские курсы библиотекарей и одновременно работала в Берлинской народной библиотеке. Завершив обучение на городских курсах, я получила место в издательстве «Ульштейн».

В это время Урсула увлеклась книгами, которые помогали ей ориентироваться в сложных событиях, происходивших в те годы в Германии. После нелегких размышлений Урсула в 1924 году вступила в комсомольскую организацию[99] района Целлендорф и стала членом профсоюза служащих. Так был сделан выбор жизненного курса: самостоятельно, ответственно и, как оказалось, навсегда.

В декабре 1926 года Урсула уже возглавляла отдел агитации и пропаганды компартии Германии[100]. Ей приходилось организовывать массовые мероприятия и выполнять другие поручения.

Партийная работа занимала много времени. Но не из-за этого Урсулу в 1928 году уволили из книжного магазина. Хозяин сказал ей, что «на демократическом предприятии коммунисты лишены возможности продвижения по службе». Иными словами, предусмотрительные владельцы магазина братья Ульштейн от нее просто избавились.

Отец девушки Рене Роберт Кучински, известный в Германии экономист, рекомендовал дочери поехать в Америку, где уже проживала ее сестра. Урсула отправилась в США. Первое время она проживала в Филадельфии, где давала уроки немецкого языка детям одной богатой семьи. Одновременно любознательная Урсула настойчиво изучала английский язык. Способности к иностранным языкам у нее, несомненно, были хорошие, и дело с изучением английского продвигалось значительно быстрее, чем у американских детишек, которых она обучала немецкому. С ними Урсула вскоре рассталась и переехала в Нью-Йорк. В этом городе, который не имеет ни вертикальных, ни горизонтальных пределов, Урсула устроилась горничной в гостинице «Пенсильвания», а затем стала работать продавцом в одном большом книжном магазине.

Все складывалось хорошо. Но это было так только на первый взгляд. Существовало две проблемы, которые не позволяли Урсуле привыкнуть к американской жизни. Первая состояла в том, что, прибыв в США, Урсула временно потеряла связь с компартией Германии, с активной общественной работой, без которой она уже не могла существовать. Нужно было возвращаться в Германию, где в это время, как писали американские газеты, происходили важные события во внутриполитической жизни страны. Левые и умеренные силы Германии вели активную борьбу с правыми, которые хотели предложить германскому народу новый путь для возрождения.

Вторая причина состояла в том, что друг Урсулы, студент архитектурного факультета Берлинского университета Рольф Гамбургер, завершал обучение. А это означало, что приближался заветный день, о котором они с Рольфом мечтали с 1926 года, день их свадьбы.

Через десять месяцев, когда истек срок визы, Урсула не стала ее продлевать и вернулась в Берлин. В 1929 году Урсула Кучински вышла замуж и стала носить фамилию Гамбургер.

В 1930 году экономика Германии была в кризисном состоянии. Урсула, которой только что исполнилось 23 года[101], и ее муж инженер-архитектор Рольф Гамбургер не могли найти работу в Берлине. Они попросили своего хорошего друга «доктора Вальтера [102], который представлял в Шанхае «один большой германский концерн», помочь им устроиться в Китае». Так Урсула Кучински, верная конспирации, которая действительно стала ее «второй натурой», писала в своей книге «Соня рапортует», изданной в Берлине в 1977 году. На самом деле «Вальтера» звали Гельмут Войдт. В Китае он работал коммерческим директором представительства крупнейшей в те годы в Германии электротехнической фирмы AFG.

Некоторое время Урсула пыталась сотрудничать с газетами левого направления. Журналиста из нее не получилось. Но журналистский и писательский талан у нее все же был и он в полной мере развился через двадцать лет.

Вскоре доктор Г. Войдт сообщил Рольфу, что в городское управление Шанхая требуется архитектор. Во главе управления, которое называлось «Шанхай муниципал каунсил», была английская администрация, управлявшая значительной частью Шанхая.

Предложение было заманчивым. Рольф послал в Шанхайский муниципалитет телеграмму, в которой сообщил, что он окончил Берлинский университет, имеет диплом архитектора, и хотел бы получить работу по специальности. Из далекого Шанхая пришел положительный ответ: господину Гамбургеру вместе с женой предлагалось выехать в Китай.

Урсула и Рольф быстро собрались в дальнюю дорогу. Молодость имеет легкие крылья: хочется и мир посмотреть, и себя показать.

В Шанхай Гамбургеры прибыли в июле 1930 года. В дороге они изрядно поистратились. Денег на аренду приличного для европейцев жилья не было, первую зарплату Рольф мог получить только после некоторого испытательного срока, поэтому Урсула и Рольф приняли предложение Гельмута пожить некоторое время в его коттедже, который он занимал с женой. Коттедж был большой и просторный, имел много комнат, которые просто пустовали.

Рольф занял в городском управлении Шанхая видное положение. Через некоторое время Урсула тоже нашла работу. Она стала секретарем некоего Плаута, руководителя телеграфной Трансокеанской службы Киомин. Плаут был одним из крупнейших знатоков Азии и Китая. Через Плаута Урсула познакомилась со многими журналистами и американской писательницей Агнес Смедли. Книгу Смедли «Одинокая женщина» Урсула прочитала еще в Берлине. Они подружились. Этому способствовало то, что их политические взгляды совпадали.

В книге «Соня рапортует» Урсула писала:

«…Агнесс знала, с каким нетерпением я ожидала связи с партией, сколь велико было мое стремление быть активной и полезной.

Вскоре после нашего знакомства она сказала мне, что в случае моего согласия меня мог бы навестить один коммунист, которому я могу полностью доверять. Товарищ пришел ко мне домой[103]…» Это произошло в конце ноября 1930 года.

…В дверь квартиры, которую занимали Урсула с мужем Рольфом Гамбургером, кто-то простучал. Когда Урсула открыла входную дверь, то на пороге увидела высокого симпатичного европейца, который, улыбаясь, обратился к ней на немецком языке. Урсула сразу же почувствовала в речи иностранца берлинский диалект. Сомнений не было — перед ней стоял немец, земляк, который пришел познакомиться по рекомендации Агнес Смедли.

«…Это был Рихард Зорге. Учитывая взгляды Агнес, было понятно, что она оказывала содействие доктору Зорге, который также писал корреспонденции для немецкой прессы и в этом качестве был с ней знаком не только по журналистской работе. Я встретилась с ним не вместе с Агнес, а одна…»[104]

Незнакомец поздоровался. В его голубых глазах Урсула заметила и любопытство, и желание понравиться молодой женщине. Он не представился, но сказал:

— Ваше имя я знаю. Вы с мужем недавно прибыли из Германии. Слышал о вас много хорошего и хотел бы обсудить одно предложение.

Урсула пригласила его войти.

После коротких воспоминаний о Берлине незнакомец сказал:

— Слышал о вашей готовности помочь китайским товарищам в их борьбе. Но это ответственная и опасная работа. Подумайте, сможете ли вы принять в ней участие. Вы можете отказаться от моего предложения. О нем никто не знает и никто никогда не будет вас упрекать…

Урсула, которая уже не один раз принимала самостоятельные серьезные решения, не сразу ответила на вопрос нового знакомого. Переведя разговор на другую тему, она думала над предложением человека, которого совсем еще не знала. В конце концов она пришла к однозначному выводу: «Если он пришел ко мне с таким предложением, значит, он уже был уверен в том, что я дам ему положительный ответ. Иначе бы не пришел».

Урсула была беременна и ожидала своего первого ребенка. Несмотря на это, она приняла предложение незнакомца, которого прислала к ней Агнес Смедли. Вскоре она узнала его имя и фамилию. Этим человеком был Рихард Зорге.

«…Β течение получаса, пока Рихард оставался у меня после моего согласия, он обстоятельно обсудил со мной вопрос о возможности организации встреч с китайскими товарищами в нашей квартире. Я должна была лишь предоставить комнату, но не принимать участия в беседах…»[105]

Так познакомились Урсула Кучински и Рихард Зорге. Знакомство оказалось не случайным. Агнес Смедли рассказала об Урсуле Рихарду Зорге и дала новой знакомой положительную политическую характеристику. Писатели — народ наблюдательный и проницательный, они подмечают в людях самое важное, то, что составляет сущность личности того или иного человека. Писатели-женщины еще более проницательны, они ошибаются в людях редко.

Выполняла ли Агнес Смедли задание Рихарда Зорге, не берусь утверждать. Но то, что Р. Зорге и А. Смедли доверяли друг другу, в этом нет сомнения. Рекомендации А. Смедли были важны, и Зорге воспользовался ими для установления знакомства с Урсулой Гамбургер, женой нового архитектора Шанхая.

Так Урсула Кучински стала хозяйкой конспиративной квартиры. Она не знала, что после этой встречи Р. Зорге доложил в Центр о состоявшейся с ней беседе и предложил присвоить своему новому помощнику псевдоним «Соня».

Глава вторая. Помогая Рихарду Зорге

В военной разведке обязанности строго распределены — каждый занимается только своим делом. Обязанности Урсулы на первый взгляд были просты — предоставлять свою квартиру для встреч Рихарда Зорге с некоторыми европейцами и китайцами. Для встреч с этими знакомыми Зорге всегда просил Урсулу готовить свежий чай и… не мешать его разговорам с незнакомыми ей людьми. Это обижало Урсулу, но она понимала, что Рихард так поступает не случайно.

В семье Гамбургеров родился сын. Его назвали Мишей. Урсула стала солидной дамой, заботливой матерью и домохозяйкой, которая принимала участие… в нелегальной работе. Продолжая изредка видеться с Агнес Смедли, Урсула никогда не обсуждала с ней вопросы, связанные с Р. Зорге или его друзьями.

«Рихард не учил меня теории и правилам конспиративной работы. Когда несешь ответственность за жизнь товарищей, опыт других может, конечно, оказаться полезным, но ответственность за собственную жизнь учит особенно основательно думать о других и своей собственной судьбе и соответственно действовать…»[106]

Первые задания Зорге по организации конспиративных встреч Урсула выполняла, проживая в коттедже Вальтера. Видимо, имя Вальтера, упоминаемое в книге Рут Вернер «Соня рапортует», было придумано бывшей разведчицей, верной до конца своей жизни строгим правилам конспирации, для того, чтобы скрыть настоящую фамилию человека, приютившего их в Шанхае и в коттедже которого Урсула обеспечивала проведение тайных встреч Зорге.

Дом доктора Г. Войдта и его репутация в Шанхае действительно служили хорошим прикрытием для нелегальной работы. Тем не менее были и факторы, которые ограничивали эту работу. Дело в том, что ни доктор Г. Войдт, ни ее муж Рольф Гамбургер не знали о том, что Урсула оказывает Зорге помощь в нелегальной работе. Не знала о подпольной работе Урсулы и жена Г. Войдта, которая не работала и поэтому почти что всегда была дома.

Изучив подробнее жизненный уклад гостеприимной семьи Войдта, Зорге порекомендовал своей новой помощнице попросить мужа арендовать в городе квартиру для их семьи. Урсула и Рольф, который уже положительно зарекомендовал себя в муниципалитете, тоже планировали снять для себя приличный дом.

Рольф по рекомендации коллег из муниципалитета подобрал несколько вариантов. Урсула осматривала эти дома с учетом требований, о которых ей говорил Зорге. Многие варианты она отвергала. Они не нравились ей по разным причинам. Но среди причин была и одна тайная — эти дома не соответствовали требованиям конспирации.

Наконец Гамбургеры подобрали подходящий дом. Он находился во французском секторе Шанхая. Это было двухэтажное строение, располагавшееся в парковой зоне города на авеню Жофра, 1464. Комнаты в доме были изолированными. На второй этаж вела единственная лестница. В доме все было сделано аккуратно. Со вкусом подобранная мебель дополняла уют, создавая тепло семейного очага и различные удобства для возможных гостей. Дом имел два входа — парадный и черный. В дом можно было войти с одной улицы, а выйти не другую. Для конспиративной работы это оказалось важным обстоятельством. Когда Урсула осмотрела дом, она согласилась на предложение Рольфа. Первого апреля 1931 года семья Гамбургеров переехала на новое место жительства.

Урсула сама занималась «обеспечением безопасности» своего дома. Она постоянно наблюдала, нет ли слежки за домом, не проявляет ли к ней интерес местная китайская полиция. В дни, когда кто-то из друзей Зорге должен был посетить ее дом, Урсула выходила на прогулку со своим сыном, чтобы убедиться в отсутствии слежки за домом.

Для прикрытия встреч, которые изредка проходили в ее коттедже, Урсула просила мужа приглашать гостей из именитой буржуазной среды. Такие посещения, коктейли и вечеринки делали практически незаметными появления в доме Урсулы «нелегальных гостей».

Условия, в которых Урсула училась разведывательной работе, были для нее экстремальными. Шанхай — не Париж и не Лондон. В китайских городах все европейцы всегда на виду. Несмотря на то что во времена правления Чан Кайши в Китае не были запрещены демократические или умеренные левые организации, как это уже было в фашистской Германии, китайская контрразведка была сильна.

В Шанхае, который находился под английским и французским управлением, европейцам жилось легче, однако секретная полиция гоминьдана и в Шанхае успешно делала свое дело. Ее сотрудники тайно и жестко следили за всеми китайцами, которые подозревались в связях с коммунистами. Подозрительных арестовывали, сажали в тюрьмы, пытали и часто казнили путем обезглавливания. Урсула знала, что в некоторых китайских провинциальных городах головы непокорных выставлялись на кольях У городских стен для устрашения населения.

Рольф настойчиво просил Урсулу не связываться с партийной работой, он говорил, что она неправильно оценивает свои силы и ошибочно считает себя сильнее, чем была на самом деле.

Однажды вечером Рольф, возвратившись с работы, попросил Урсулу присесть у камина. Они разместились в мягких креслах. Внимательно посмотрев в глаза жены, которую он действительно сильно любил, Рольф сказал:

— Я никогда тебе ничего не запрещал, ни в чем не ограничивал твою свободу, но теперь вынужден настоять на своем…

Помолчав несколько секунд, как будто давая Урсуле время для осмысления серьезности проблемы, о которой он говорит, Рольф продолжал:

— Я занимаюсь созданием материальной основы для нашей семьи. Для нашей жизни здесь в Китае и в будущем — в Германии. Я несу ответственность за тебя и за нашего ребенка. Поэтому я прошу тебя, прошу отказаться от твоей партийной работы в условиях Китая…

Урсула внимательно слушала мужа. Она понимала, что его беспокойство вполне оправдано. Но она не могла согласиться с ним, с его доводами, которые были правильны относительно их семьи, так как касались только Рольфа, Миши и ее — Урсулы. Этого было мало. Благополучие одной семьи, как считала она, не может быть прочным и долговечным, если эта семья живет в мире, организованном по законам, не обеспечивающим равные условия для всех людей. Она сказала об этом Рольфу. Она хотела, чтобы Рольф поддержал ее точку зрения о необходимости участия в партийной работе, но он ее не поддержал. Спор получился острым. Но каждый остался при своем мнении.

Урсула рассказала Рихарду об этом разговоре с мужем. Зорге был удивлен. Он был другого мнения о Рольфе. Выслушав Урсулу, Рихард посоветовал ей не осложнять отношения с мужем и проявлять в работе осторожность.

«В течение трех лет нашей жизни в Шанхае, — вспоминала после войны Урсула Кучински, — Рольф не знал, что наша квартира использовалась для нелегальных встреч и что длительное время в шкафах были спрятаны чемоданы с информационными материалами. Он не знал ряд товарищей, бывших моими близкими друзьями, и если они с ним встречались, то лишь под видом коммерсантов — в его присутствии я также должна была обращаться с ними как с коммерсантами. Я не могла с ними говорить ни о людях, которые были мне дороги, ни о работе, составлявшей содержание моей жизни…»[107]

В конце 1931 года Урсула предложила Р. Зорге привлечь к нелегальной работе доктора Гельмута Войдта. Того самого Войдта, в коттедже которого семья Гамбургеров проживала первое время в Шанхае.

Зорге был удивлен, но внимательно выслушал Урсулу, которая сообщила о своих наблюдениях за Войдтом. Рихард попросил Урсулу составить ему письменное донесение, в котором подробно изложить, почему она считает Войдта пригодным к нелегальной работе.

Характеризуя Войдта, Урсула писала: «…Он был школьным товарищем моего мужа. Я его знаю 11 лет. Гельмут очень интеллигентный человек, обладает ясным логическим мышлением. Хладнокровен, спокоен, уверен в себе и в своих силах, происходит из мелкобуржуазной семьи. Обучение Войдта в университете стоило его родителям больших жертв. Гельмут поставил перед собой цель — выбраться из невзрачной и бедной среды, в которой проживали его родители, и стать самостоятельным, обеспеченным человеком. Благодаря своим хорошим способностям, упорству, трудолюбию и самолюбию, он в полной мере достиг своей цели. Проживая в Шанхае и имея свободное от работы время, Гельмут стал интересоваться экономическими и политическими вопросами. Я часто беседовала с ним по многим из них. Мне кажется, что он понял ничтожность своих юношеских идеалов и невозможность их осуществления в капиталистическом обществе. Он стал тайно изучать марксистскую литературу…» [108]

В конце 1931 года Рихард Зорге привлек Гельмута Войдта к разведывательной работе. В Разведуправлении Красной Армии ему был присвоен псевдоним «Коммерсант». Это соответствовало его действительному положению. Коммерсантов из Германии, США и Великобритании в Шанхае было много.

Войдт занимал должность коммерческого директора представительства концерна AFG. Задания Зорге выполнял добросовестно, с желанием и бескорыстно. Копии чертежей многих промышленных «товаров» военного и гражданского предназначения, которые ведущий германский электротехнический концерн поставлял на китайский рынок, «Коммерсант» передавал Зорге.

После отъезда Зорге в Японию, работой «Коммерсанта» руководили другие разведчики. Среди них был бригадный комиссар Я. Бронин (псевдоним «Абрам»), который сменил «Рамзая» на посту резидента в Китае. В январе 1938 года Бронин, возвратившийся из Китая, где он был арестован, написал докладную записку на имя заместителя начальника Разведывательного управления РККА старшего майора госбезопасности С. Г. Гендина. Давая положительную оценку работы Г. Войдта за шесть предыдущих лет, Бронин писал: «…Учитывая нашу особую заинтересованность в получении сведений об активности германского фашизма в Китае, «Коммерсант» для нас может представлять большую ценность. Нам следует поставить перед ним новые задачи. Среди них:

а) давать регулярно документальные материалы о работе фашистской организации в его ведомстве;

б) давать сведения о деятельности других фашистских организаций и структур, обосновавшихся в иных германских учреждениях и в Китае;

в) он может давать нам обобщенный материал о действиях германских фашистов на всей территории Китая и оказывать нам содействие в подборе кандидатов для разведывательной работы…»[109]

Урсула Кучински не ошиблась, давая положительную политическую и деловую характеристику Г. Войдту.

В 1930–1933 годах, когда У. Кучински только начинала свое сотрудничество с военной разведкой, всей системой Рузведуправления РККА руководил Ян Берзин. Человек исключительно одаренный и дальновидный, Берзин организовывал работу резидентур военной разведки так, чтобы они заблаговременно оказывались в тех странах, откуда могла исходить угроза военного нападения на СССР — в Германии, Польше, в прибалтийских государствах, в Китае, Маньчжурии. В 1933 году настало время для активизации разведывательной работы в Японии. Еще во время пребывания Р. Зорге в Китае крупные контингенты японской армии в 1931 году вторглись в Северо-Восточный Китай и в Маньчжурию. Японцам удалось на время блокировать Китайско-Восточную железную дорогу. В 1932 году японские войска выдвинулись к самой советской границе[110].

В марте 1933 года Япония вышла из Лиги Наций и по объему военных расходов вышла на пятое место в мире вслед за США, Великобританией, Францией и Италией[111]. Берзин имел все основания обратить особое внимание на усиление разведки Японии и ее вооруженных сил. Выполнение этой сложной задачи начальник Разведуправле-ния поручил Рихарду Зорге.

Когда Зорге по указанию Центра оправился в Токио организовывать новую разведывательную сеть, Гельмут Войдт дал ему 2–3 рекомендательных письма, адресованных редакторам некоторых немецких газет[112]. Одно из этих писем помогло Р. Зорге получить в Берлине согласие редактора газеты «Франкфуртер цайтунг», в соответствии с которым он мог представляться в Японии в качестве корреспондента этой влиятельной газеты[113].

Р. Зорге отправился выполнять новое задание Я. Берзина. Но прежде чем оказаться в Токио, он посетил Моск-ву, где в беседе с Я. Берзиным дал положительную оценку участия Урсулы Кучински в разведывательной работе. Несомненно, Зорге сказал Берзину, что из этой самоотверженной женщины может получиться хороший работник разведки. Видимо, Зорге также рекомендовал вызвать Урсулу в Москву и определить ее на разведкурсы. Без специальной подготовки дальнейшие перспективы работы У. Кучински в разведке были ограничены.

Берзин принял предложение Р. Зорге и дал указание резиденту в Шанхае провести беседу с «Соней». Беседа состоялась. Урсуле предложили на полгода выехать в Москву на учебу. В ходе беседы возникли две проблемы, решение которых зависело только от самой Урсулы. Представитель Разведуправления сказал «Соне», что не может дать ей гарантию в том, что после обучения в Москве она вновь будет направлена на работу в Шанхай, где оставался ее муж.

Вторая проблема была еще сложней, чем первая — Урсула не могла взять с собой в Москву сына Мишу, которому уже шел третий год. Находясь в советской столице, мальчик неизбежно запомнил бы немало русских слов, что в будущем затруднило бы работу Урсулы в разведке.

Вот эти проблемы Урсула должна была решить сама. Ей предстояло сделать исключительно трудный выбор…

Изучая многочисленные материалы о судьбах советских разведчиков или разведчиков других государств, мне ни разу не приходилось встречать такой ситуации, в которой оказалась Урсула Кучински. Близкой по сложности может быть только судьба Марии Поляковой, которая после обучения на спецкурсах в 1932–1934 годах находилась на нелегальном положении в Германии. В Москве Марию Полякову ждала ее маленькая дочь Златана. Муж Марии — Иосиф Дицка, работник КИМа[114], знал, что его жена — сотрудник военной разведки, и не возражал против этого. Позже он тоже стал сотрудником Разведуправления.

Как же поступила Урсула Кучински? Какое она приняла решение? На эти вопросы можно найти ответ в ее книге: «…Это предложение было абсолютно неожиданным и означало коренной поворот в моей жизни. Я согласилась…»[115]

Я согласилась…

Два слова. За ними — напряженная борьба женской души, которая должна была сделать выбор из двух взаимоисключающих друг друга дорог.

Одна — обеспеченная жизнь с мужем в буржуазной среде, спокойная семейная обстановка, возможность ежедневно общаться с сыном.

Вторая — отказ от «нормальной» жизни и исключительно трудное, опасное и непредсказуемое будущее, участие в борьбе против фашизма.

Она выбрала второй путь…

«…Я знала, что буду очень страдать вдали от Миши, и не знала, где он будет жить без меня…»

Дом родителей Урсулы Кучински находился в Берлине на Шлахтензее. Она знала, что штурмовики уже несколько раз обыскивали этот дом и пытались узнать, где находится старшая дочь профессора Рене Кучински.

Отправлять Мишу в Германию было опасно. Более того, отец Урсулы уже покинул Берлин, опасаясь преследований. Мать вместе с младшими дочерьми тоже собиралась тайно выехать в соседнюю страну.

Рольф настоял, чтобы Урсула отвезла Мишу к его родителям. Они проживали в Чехословакии, недалеко от германской границы, имели маленький дом и в любом случае согласились бы взять к себе внука. У них Миша находился бы под присмотром и в относительной безопасности.

В Шанхае своим друзьям Рольф сказал, что его жена с сыном отправились на некоторое время в Германию. Так было принято — жены коммерсантов в период отпусков часто отправлялись на родину вместе детьми…

Урсуле предстояло длительное путешествие через Китай до Владивостока, от Владивостока до Москвы и от Москвы до Чехословакии. В Ризенгебирге, где жили родители Рольфа, Урсула встретилась и со своей матерью, которая тоже выехала из Германии и оказалась в Чехословакии.

Глава третья. Была ли тайная любовь?

Решение Урсулы Кучински оставить Рольфа в Китае, отвезти сына к родителям мужа в Чехословакию и отправиться в Москву для обучения премудростям разведывательной работы до сих пор не имеет однозначной оценки. В прошлые годы это решение Урсулы также вызывало и отрицание, и одобрение, и недопонимание.

Решение Урсулы нельзя рассматривать в отрыве от обстоятельств, в которых она жила и работала. Важное влияние на принятие решения могли оказать и политические события того времени. Несомненно, у этой молодой женщины был сильный характер. Она была борцом по призванию. Об этом свидетельствует даже ее имя — Урсула. Корни его можно, как мне кажется, найти в древнем шумерском языке. Слово «ур», которое составляет основу имени, переводится как «свет». Имя Урсула, вероятно, означает несущая или дарящая свет.

В 1932 году важной частью жизни Урсулы Кучински в Шанхае было активное участие в борьбе за справедливость. Этим она занималась в Германии, в этой борьбе она активно участвовала и в Китае. Поэтому была готова к принятию такого решения. Но что-то еще должно было помочь ей совершить такой неординарный для молодой женщины поступок…

Урсула Кучински прожила интересную, достаточно длинную и насыщенную опасностями жизнь. Полагая, что историей ее жизни будут интересоваться многие, она предусмотрительно оставила свой ответ о том, что произошло в 1933 году:

«…Мысль о том, чтобы оставить работу[115] и зажить «нормальной» жизнью, никогда не приходила мне в голову. К тому же учеба могла бы мне помочь еще лучше делать то, чем я уже занималась. На мое немедленное решение повлияли военные действия Японии, свидетельницей которых я повседневно была, а также высказывания товарищей о том, что «Гитлер — это война», понимание того, против кого в один прекрасный день обратятся оба агрессора[116].

…Возможно, сегодня это кажется малореальным или пропагандистски приукрашенным, но я приняла такие решения в своей личной жизни, исходя из международного положения. Я отвечу на это следующим вопросом: почему спустя три года тысячи товарищей поехали в Испанию, чтобы бороться там против фашизма и войны?»[117]

Урсула писала эти строки, когда ей уже было семьдесят лет. Свое решение поехать в Москву на учебу она принимала, когда ей едва исполнилось двадцать пять. Это разные точки для измерения одного и того же решения.

Что же еще могло повлиять на решение Урсулы Кучински, матери и верной жены, в 1933 году?

Несомненно, когда Урсуле было предложено отправиться в Москву на учебу, в душе ее царило смятение. Разлука с мужем ее не страшила. Она уже поняла, что ее увлечение Рольфом, женой которого она была по существу с 1926 года, то есть еще до официального замужества, ослабло. Ее тянуло к общественной работе, к борьбе, к активным действия политического характера.

Рольф был человеком иного склада, иного темперамента, иных политических взглядов. Спокойный, обремененный заботой о своей семье и о своем положении в обществе, он мало интересовался событиями, которые не влияли на его работу.

Политические споры в семье Гамбургеров были не частыми, но острыми. В этих дискуссиях Рольф отстаивал свою точку зрения, не соглашался с женой, требовал от нее прекратить партийную работу. Но в душе он, видимо, все же постепенно изменял свои оценки происходящего и свои цели в жизни.

Однако Рольф отступал очень медленно. Свои ошибки он признает значительно позже, когда Урсула уедет в Москву, когда в Германии окрепнет фашистская диктатура. Понимая, что в клетке нельзя чувствовать себя счастливым, он согласится сотрудничать с Разведывательным управлением Красной Армии и станет выполнять задания советской военной разведки не только в Китае, но и в других странах и вновь встретится с Урсулой.

Как мы помним, в 1930 году Урсула по рекомендации писательницы Агнесс Смедли встретилась с Рихардом Зорге. Несомненно, он произвел на молодую женщину сильное впечатление. Рихарду было тридцать пять. Урсуле — двадцать три.

«Я нашла его обаятельным и красивым, — писала Урсула много лет спустя, — таким, каким его описывали другие…»[118]

Эта фраза говорит о многом. Во-первых, что Урсула, как молодая и красивая женщина, несомненно обратила внимание на Рихарда, который выделялся среди ее шанхайских знакомых. Во-вторых, персона Зорге привлекала внимание женской части немецкой колонии в Шанхае, о нем говорили и его «описывали другие» женщины в разговорах с Урсулой. Феномен всегда привлекает внимание и пользуется популярностью.

«Продолговатое лицо, густые, вьющиеся волосы, глубокие уже тогда морщины на лице, ярко-голубые глаза, обрамленные темными ресницами, красиво очерченный рот — так описывала Рихарда Зорге спустя почти что сорок лет Урсула Кучински и признавалась: — Я описываю Рихарда только потому, что, видимо, о нем нельзя думать, не видя его перед собой…» [119]

Рихард руководил работой Урсулы два года. Этот человек не мог не оставить в ее сердце заметный след. Деловые отношения, окруженные романтикой нелегальной работы, готовность Рихарда всегда объяснить Урсуле самые сложные политические вопросы и вопросы, которые были связаны с ее личными отношениями с Рольфом, делали Рихарда Зорге в глазах его помощницы умным, обаятельным и смелым человеком, готовым рисковать во имя тех же идеалов, которым была верна и Урсула. Это их сближало. Они хорошо понимали друг друга и вели трудную нелегальную работу в исключительно сложных условиях Шанхая. Такое взаимодействие окрыляет, наполняет душу теплым светом, укрепляет готовность и дальше активно участвовать в совместной борьбе за справедливое дело.

Решение отправиться в Москву на учебу Урсула принимала самостоятельно. Где был в это время Рихард Зорге, она не знала. Но понимание того, что он где-то был, где-то вел свою нелегальную работу — полезную и опасную, которая намного интереснее, чем «нормальная» жизнь в обеспеченной семье, позволило ей принять трудное решение.

Возможно, Урсула была тайно влюблена в Рихарда. Ближе к истине то, что Зорге стал ее идеалом, с которого она стала брать пример.

Зорге считал Урсулу одним из своих верных помощников и соратников по опасной борьбе. Но не больше.

Кто-то подсчитал, что за два года Урсула принимала участие в организации восьмидесяти нелегальных встреч Зорге с его товарищами и агентами.

В глазах Урсулы Кучински Р. Зорге был героем уже в 1930 году. Она хотела быть рядом с такими, как он— красивыми, правильными, верными и смелыми людьми, которые уже отчетливо понимали, что над человечеством нависает опасность. Черные тучи войны зарождались в фашистской Германии, где к власти пришли Гитлер и его сторонники, и в Японии, войска которой уже терзали Китай, Маньчжурию и готовы были переступить границы других государств, в том числе и Советского Союза.

Существовала еще одна причина, которая стала важнейшим обстоятельством, заставившим Урсулу в конце 1933 года покинуть Китай. Прибыв в Москву, она так писала в своем отчете: «По мере укрепления национал-социалистического режима в Германии, в Шанхае тоже была создана группа НСДАП. Руководителем группы стал X. Газенерл[120]. Он получил из Берлина задачу выявить в Шанхае всех  немцев, которые подозревались в связях с коммунистической партией Германии или были ее членами. Газенерл тщательно собирал сведения обо всех немцах, работавших в Шанхае, и составил о них подробный отчет, с которым выехал в конце 1933 года в Берлин. В докладе, как мне сообщил друг нашей семьи, которого Газенерл оставил за себя на время его командировки в германскую столицу, в списке членов немецкой общины я упоминалась под двумя фамилиями — Кучински и Гамбургер. В Берлине Газенерлу было достаточно и 10 минут, чтобы установить мои истинные политические взгляды. Опасность возникла неожиданно. Она была близка и усиливалась еще и тем, что я — выходец из еврейской семьи…»[121]

Вскоре список Газенерла начал работать. Первым был арестован секретарь Агнес Смедли китайский товарищ Ом Фонга. Это уже был сигнал приближавшейся опасности. Именно после этого ареста Урсула и получила указание нового резидента — полностью прекратить нелегальную работу и выехать на учебу в Москву.

Глава четвертая. О «Соне»: вчера и сегодня

После того как Урсула Кучински проводила разведоперации в Китае, Маньчжурии и в других странах, прошло более шестидесяти лет. Тем не менее до сих пор все, что эта уникальная женщина делала, будучи сотрудником советской военной разведки, вызывает особый интерес. Когда-то эксперты британской контрразведки пытались выяснить, с кем работала Урсула Кучински. Несколько позже специалисты из другой иноразведки интересовались формами и методами разведывательной работы, которые использовала эта женщина.

В годы «холодной войны» политологи разных стран изучали мемуары «Сони», стремясь найти в ее воспоминаниях свидетельства агрессивности Советского Союза. Чем же сегодня привлекает внимание судьба У. Кучински? На этот вопрос есть только один ответ: Урсула Кучински — уникальный разведчик. Чем У. Кучински руководствовалась в своей жизни? Что заставляло ее принимать решения, которые до сих пор удивляют своей неординарностью, часто граничат с сознательным самопожертвованием?

Урсулу Кучински одни называют жертвой, другие героиней «холодной войны». Следует сразу оговориться, что в годы «холодной войны» У. Кучински разведывательной работой не занималась.

В годы «холодной войны», которая, как мне кажется, еще далека от завершения, можно было оказаться только на одной из двух сторон социально-политической баррикады, которую выстроили в те годы США и СССР.

Урсула принимала участие в спецоперациях военной разведки в 1930–1945 годы. Ее молодость проходила на фоне исторических событий, которые привели человечество к Второй мировой войне. Все это было действительно давно, но не забывается ни в России, ни в Германии, ни в Великобритании. В одной из российских газет в начале 90-х годов был опубликован фрагмент из книги британского писателя Майкла Хартлэнда «Третий предатель». Автор нескольких документально-публицистических романов, Хартлэнд посетил бывшую разведчицу «Соню», которая проживала, как писала газета, «в скромном домике с обвалившейся штукатуркой среди восточноберлинских новостроек». Урсуле Кучински в то время было 83 года.

Рассказывая о своих впечатлениях от встречи, М. Хартлэнд писал: «…Она оказалась живой, остроумной и с готовностью начала разговор о своей необыкновенной жизни, где был и революционный Берлин, и бурлящий предвоенный Китай, и Москва во времена «чисток».

…Соня покинула Шанхай в 1934 году и проделала путь через всю Россию до Чехословакии, где оставила Мишу на попечение родителей Рольфа. После учебы в Москве, где она прошла курсы по шифрованию, азбуке Морзе и взрывным работам, ее послали в Маньчжурию к китайским партизанам…»

Для чего Майкл Хартлэнд посетил Берлин и добился встречи с «Соней»? Видимо, после падения Берлинской стены он хотел увидеть эту необыкновенную разведчицу, которая воспринималась как символ коммунистической идеологии и рассказать о ее судьбе в своей очередной книге. Это он и сделал, оказавшись первым западным писателем, с которым согласилась встретиться У. Кучински.

«Соня отдала разведке 20 лет, — писал М. Хартлэнд уже в Лондоне, — жила в огромном напряжении, рисковала всем. Нужны ли были эти жертвы? Соня, абсолютно преданная коммунизму, отвечает: «Да».

Ответ У. Кучински британскому писателю прозвучал однозначно. Она твердо верила в идеалы социального равенства и была верна им до конца своих дней.

Было нетрудно найти в книге Хартлэнда описание его личных впечатлений о встрече с У. Кучински: «…Я чувствовал одновременно восхищение и грусть, когда, выйдя от Сони и Лена[122], брел по бедно освещенным улицам Берлина… Мечта о победе над фашизмом и о социалистической Германии помогла Соне преодолеть все опасности и она должна была чувствовать огромное удовлетворение, когда в 1950 году вернулась, чтобы строить новую Германскую Демократическую Республику… Она прожила жизнь скромно, разделяя все невзгоды простых людей».

Бедно освещенный Берлин — образ неубедительный. Мои друзья, бывавшие в те же годы в столице ГДР, видели другой Берлин.

Завершая свой фрагмент, М. Хартлэнд писал: «… Теперь все, во имя чего она работала, превратилось в прах…»

Если только для того, чтобы сделать такой вывод, Хартлэнд посетил в 1990 году Берлин и добился встречи с У. Кучински, то этого можно было и не делать. У. Кучински боролась против фашизма и национал-социализма. Результаты этой борьбы в прах не превратились. Разгром гитлеровской Германии в 1945 году изменил судьбу Европы, судьбу мира. Этот мир существует и развивается. Будущее покажет, правильный ли мы выбрали в последние годы путь. Однако восхождение и крушение фашистской Германии — тяжелый урок, обращенный в будущее.

Мнение М. Хартлэнда тоже существует и его не стоит забывать. Оно говорит, что судьба «Сони» и сегодня привлекает внимание. И каждый, кто в той или иной мере соприкасался или соприкасается с историей жизни Урсулы Кучински — этой уникальной женщины, стремится, видимо, понять, откуда она черпала силы для преодоления многочисленных трудностей, которые встречались на ее пути.

Изучая открытые и закрытые документы о «Соне», ее воспоминания и многочисленные газетные статьи, написанные о ней в разные годы различными журналистами, я прошел достаточно длинный путь. Соприкасаясь с архивными свидетельствами ее личной жизни и секретных миссий, я тоже хотел понять, что привело ее в военную разведку и что помогало ей добиваться успеха там, где порой ситуация была безвыходной.

О разведчиках судят, прежде всего, по результатам их работы. В книге «ГРУ и атомная бомба»[123] мне уже приходилось рассказывать о том, как «Соня» добывала с помощью Ютауса Фукса британские атомные секреты. В 2004 году мне удалось найти новые документы, которые значительно расширяют и увеличивают вклад «Сони» и К. Фукса в создание советского атомного оружия. Более того, мне стало известно, что благодаря инициативе «Сони» военная разведка в 1945 году провела уникальную операцию под кодовым названием «Внедрение учителей». Об этой операции, организатором и исполнителем которой была «Соня», впервые будет рассказано в этой книге.

Глава пятая. Москва — Мукден — Москва…

В Москве «Соня» бывала несколько раз. Два посещения советской столицы были для нее событиями, которые имели особое значение.

В начале 1934 года У. Кучински, оставив сына у родителей Рольфа в Чехословакии, прибыла в Москву для обучения в разведывательной школе. Работая с Р. Зорге в Шанхае, «Соня» только приобщилась к большому делу, но для того, чтобы стать профессиональным разведчиком, Урсула должна была освоить премудрости сложной разведывательной работы. Следует сказать, что начальник Разведуправления РККА Ян Берзин лично интересовался судьбой молодой разведчицы. Он принял решение о том, где и в качестве кого «Соня» будет сотрудничать с советской военной разведкой. По распоряжению Я. Берзина «Соня» должна была стать разведчиком-радистом, изучить шифровальное дело, устройство радиостанции, порядок организации радиосвязи с Центром, меры безопасности. И самое сложное — порядок комплектования специальной радиостанции из приборов, которые можно было закупить в магазинах радиотоваров.

В то время когда «Соня» обучалась в разведшколе, специальных радиостанций советские институты еще не производили. История специальной радиосвязи началась только в 1927 году, после того, как один из пионеров коротковолновой связи Э. Кренкель организовал радиолинию между Новой Землей и Москвой, Ленинградом и Баку. Считается, что именно после этих сеансов родилась и оформилась в научное изобретение коротковолновая радиосвязь[124].

Изобретение Э. Кренкеля вскоре было использовано в военной разведке и стало быстро внедряться для связи Центра с нелегальными резидентурами, которые под руководством Яна Берзина создавались в странах Западной Европы. Одна из таких нелегальных радиофицированных резидентур была создана в те годы в Германии. Нелегальные работники Разведуправления РККА, действовавшие в Берлине, приобрели радиолавку и мастерскую по ремонту радиоприемников. Следуя указаниям из Центра, они смогли собрать радиоприемник и радиопередатчик и установили новое устройство на пригородной вилле, принадлежавшей одному из агентов. Радиосвязь с Центром из Германии начала работать.

В 1929 году Центр установил радиосвязь с харбинской и шанхайскими резидентурами. В Харбине действовал советский разведчик-радист Макс Клаузен. В период вооруженного конфликта на КВЖД радиолиния М. Клаузена сыграла важную роль в своевременном обеспечении советского командования необходимыми сведениями. Каждую ночь в течение двух месяцев Клаузен, в последующем радист Р. Зорге в Японии, передавал информацию о противнике в штаб В. К. Блюхера, командующего советскими войсками на Дальнем Востоке.

Успешная работа Макса Клаузена открыла новую перспективу в работе разведки — использование радиотехнических средств для оперативной связи Центра с зарубежными резидентурами. Эта связь осуществлялась с быстротой молнии, и ее не могли задержать строгие пограничники или сотрудники таможни на контрольно-пропускных пунктах. Радиоволнам не мешали строгие правила пересечения государственных границ и многое другое, чего всегда опасались курьеры, доставлявшие сведения из далеких и близких столиц иностранных государств.

События на КВЖД свидетельствовали, что в случае обострения обстановки на границе курьерская связь резидентур с Центром могла поддерживаться только окольными путями, была ненадежной и медленной. Успех М. Клаузена был оценен правильно — агентурная сеть, оснащенная радиосвязью в виде портативных КВ-радио-станций, позволит командованию быть своевременно осведомленным обо всех планах противника…

Но таких типовых радиостанций в распоряжении Разведуправления еще не было. Они создавались умельцами, такими, как Макс Клаузен.

В то время, когда Урсула Кучински прибыла в разведшколу, Отдельная радиолаборатория, находившаяся в Москве, была преобразована в Научно-исследовательский институт связи. Количество сотрудников института увеличено, к исследованиям привлечены лучшие кадры радиоспециалистов. Заместителем директора по науке назначен доктор технических наук, профессор Борис Агеев. Лучшие выпускники Военно-инженерной академии связи в Москве и Электротехнической академии в Ленинграде были направлены в новый институт. Для этой же цели через военные комиссариаты отобраны высококвалифицированные инженеры и техники, работавшие в отечественной радиопромышленности.

В военную разведку были призваны лучшие в те годы радиолюбители-коротковолновики Л. Долгов, О. Туторский, С. Королев и другие.

Полковник Николай Шечков, сотрудник военной разведки, так описывал этот начальный период в становлении специальной радиосвязи: «…Эти специалисты были привлечены для работы в разведке по рекомендации Сергея Павловича Павлова, который сам был не просто известным радиолюбителем-коротковолновиком, но и являлся в течение длительного времени одним из организаторов радиолюбительского движения в Советском Союзе. В тридцатые годы С. П. Павлов был секретарем центральной секции коротких волн общества «Друзей радио».

«Радиолюбители-коротковолновики, пришедшие в разведку, заложили основы особой системы ведения радиосвязи, которой были присущи оперативность, умение обнаруживать работающие в эфире радиостанции при слабой слышимости, четкая работа на ключе Морзе, способность быстро ориентироваться при выборе наилучших по прохождению рабочих радиоволн…»[125]

У. Кучински об этих упорных и настойчивых поисках ничего не знала. По профессии она была библиотекарем и продавцом книжного магазина. Неожиданно для «Сони», не имевшей технического образования, ей было предложено пройти курс специальной подготовки и освоить, если можно так сказать, профессию разведчика-ра-диста. Она согласилась. Урсулу всегда привлекали новое, необычное и трудное.

Вспоминая разведшколу, где вместе с ней обучались еще восемь радистов, «Соня» писала: «…Я быстро освоилась с новой жизнью. Монтажом аппаратов я занималась с удовольствием, в передачах по азбуке Морзе добилась хорошей скорости, только теория мне в целом не нравилась. Мне кажется, что в этой области я была старательным, но неспособным учеником. Я собирала приемники, передатчики, переключатели постоянного тока, механизм настройки волн и изучала русский язык…»[126]

Так Урсула Кучински оказалась на одном из новых и важных направлений деятельности советской военной разведки.

Среди преподавателей «Сони» был и Николай Шечков, бывший матрос Балтийского флота. В 1932 году он пришел в военную разведку.

Планы обучения «Сони» в разведшколе и ее дальнейшего сотрудничества с военной разведкой утверждал Я. Берзин. Первоначально предполагали направить «Соню» на нелегальную работу в одну из европейских стран с целью сбора сведений о Германии, в которой укреплялся фашистский режим. «Соня» владела немецким и английским языками, и это создавало благоприятные возможности для ее устройства в любой европейской столице.

Однако когда «Соня» завершила подготовку в разведшколе, ей неожиданно предложили отправиться в спец-командировку в Маньчжурию. Это было вызвано несколькими серьезными соображениями. Первая причина состояла в том, что в 1934 году сведения, поступавшие в Центр от разведчиков, работавших на Дальнем Востоке, свидетельствовали о нарастании угрозы со стороны Японии, которая накапливала в Маньчжурии значительные  силы. Эта подготовка к войне против СССР началась еще в 1931 году. 19 сентября 1931 года японцы устроили провокацию на арендованной ими у Китая Южно-Маньчжурской железной дороге, обвинив китайцев в разрушении железнодорожного полотна. Японские войска захватили ряд китайских городов вдоль ЮМЖД и разрушили многие китайские гарнизоны. К началу 1932 года японцы захватили всю Маньчжурию, создав марионеточное государство Маньчжоу-Го. В Разведуправлении РККА эти японские акции оценивали как создание плацдарма для агрессии против СССР, Монголии и остальной части Китая.

Оценки Разведуправления оказались правильными. На Дальнем Востоке витал запах пороха. Через несколько лет, точнее в июле 1939 года, японцы после многочисленных вооруженных провокаций вторглись в Монголию с целью создания нового плацдарма на западном берегу реки Халхин-Гол и в последующем для нанесения удара по советско-монгольской группировке войск.

Донесения военной разведки, поступавшие от резидентов, действовавших на Дальнем Востоке, позволили правильно оценить степень нарастающей угрозы. Группировка войск Красной Армии под командованием комкора Г. К. Жукова упредила противника, перешла в наступление, окружила и к концу июля 1939 года разгромила японскую группировку. По просьбе Японии боевые действия в районе Халхин-Гола были прекращены 16 сентября 1939 года…

Вторая причина нового задания для «Сони» заключалась в том, что Разведуправление РККА испытывало острую нужду в специалистах, которые имели опыт работы в условиях Китая. «Соня» такой опыт имела. Она не отказалась от поездки в Мукден, от поездки в район, в котором фактически шли военные действия китайских партизан против японских захватчиков.

Пребывание У. Кучински в Москве закончилось не без курьезной ситуации. Вначале сотрудник Разведуправления предложил «Соне» выехать в Мукден в качестве жены одного немецкого товарища, который тоже направлялся в Маньчжурию для выполнения задания военной разведки. Работник Центра, майор, сообщил «Соне», что ей будет выдан «соответствующий паспорт» и что этот товарищ «будет одновременно ее руководителем».

— Я пыталась убедить майора в том, что это невозможно, — вспоминая этот случай, рассказывала Урсула. Она говорила сотруднику Центра, что ее и ее мужа Рольфа в Шанхае многие хорошо знают. И было бы нелепо вдруг появиться в Мукдене «с фальшивым паспортом в качестве чьей-то жены после того, как официально считалось, что я провожу свой отпуск в Европе…»[127]

Майор, предложение которого вызвало оправданный протест у «Сони», предложил ей еще раз подумать о состоявшемся разговоре. Но Урсула от своей оценки ситуации не отказалась.

Когда ее в очередной раз пригласили в Разведуправле-ние, с ней беседовал новый сотрудник разведки, который представился ей как Андрей. Под этим псевдонимом работал военный разведчик Гай Туманян. Он согласился с сомнениями «Сони» и предложил ей вместе с ним подумать о том, как и в качестве кого ей обосноваться в Мукдене.

Справка

Туманян Гай Лазаревич («Андрей»). Родился в 1901 году в селе Дисах Барчалинского района Грузии. В Красной Армии с 1924 года. Окончил Восточный факультет Академии РККА им. М. В. Фрунзе. В военной разведке с 1930 по 1938 год. С 1930 по 1933 год был в специальной командировке в Китае (первый секретарь консульства в Харбине). В 1936–1937 годах был в Испании. Несколько лет являлся начальником специального отделения «А» (активная разведка) Разведуправления РККА.

«Соня» взяла инициативу в свои руки. Она предложила вполне реальный план своего появления в Мукдене. Она могла бы выехать в этот город не с фальшивыми документами, а с ее настоящим паспортом, вместе с сыном Мишей. В Мукдене она могла бы открыть свой частный книжный магазин или представительство какой-либо крупной книготорговой фирмы. Такое представительство не только бы скрыло истинные цели ее пребывания в этом городе, но и создавало бы благоприятные возможности для установления контактов с образованными и влиятельными китайцами, и с японцами.

Разведчица попросила разрешить ей разыскать в Шанхае Рольфа, который, она не сомневалась, окажет ей помощь.

Предложение «Сони» было принято.

Г. Туманян подробно рассказал «Соне» о ее будущем коллеге и начальнике, с которым она направлялась в командировку в Мукден. Он прошел ту же подготовку, что и Урсула, по профессии — моряк, по национальности — немец, выходец из рабочей семьи. Звали его Иоганн.

Справка

Патра Иоганн. Немец. Родился в 1901 году, уроженец г. Мемель (ныне — Клайпеда), телеграфист, плавал на германских торговых и пассажирских судах, владел немецким, литовским и английским языками. С советской военной разведкой стал сотрудничать с 1932 года. В Москве проходил подготовку в качестве подрывника. Направлялся в Мукден для оказания помощи китайским партизанам в борьбе против японцев.

В начале апреля 1934 года Иоганн и Урсула выехали в Прагу. Урсула отправилась к родителям Рольфа и наконец-то встретилась с сыном.

Из Праги Урсула с Мишей и Иоганн выехали на поезде в Триест. Ехали в разных купе. Они должны были встретиться на пароходе и «познакомиться». Этот сценарий разрабатывала Урсула вместе с Г. Туманяном. Утверждал план спецкомандировки Я. Берзин.

Путь разведчиков Иоганна и Урсулы в Китай пролегал через Средиземное море, Суэцкий канал и Индию с остановками в Каире, Бомбее, Сингапуре и Гонконге.

Через три недели итальянский пароход «Конто Россо» прибыл в Шанхай. Радостный Рольф встретил жену и сына. Но эта встреча была короткой. Урсула сообщила мужу о том, что она хотела бы открыть в Мукдене свой книжный магазин.

Рольф понимал, что Урсула не случайно направляется в этот город. Зная характер жены, он не стал расспрашивать ее о подробностях поездки в Мукден. Рольф понимал, Урсула никогда не скажет ему то, что ему не положено знать, однако обещал помочь ей устроиться в этом городе.

В первый же вечер пребывания в Шанхае Урсула сказала Рольфу о том, что в Мукдене она будет проживать не одна…

Это сообщение расстроило Рольфа. Он все еще надеялся на то, что отношения с женой наладятся и их семейная жизнь будет такой же, как и в первые годы их брака. Объяснение было тяжелым. Последнее слово произнес Рольф:

— Все равно, я ни в коем случае не хочу терять тебя и Мишу навсегда…

Официально Урсула и Рольф Гамбургер не разводились. Урсула, собираясь в Мукден, посетила несколько книжных магазинов, расположенных в Шанхае. Ей удалось найти работу представителя книготорговой фирмы «Эванс и К°». По оптовым ценам за свои деньги Урсула закупила небольшую библиотечку, получила все каталоги и — самое главное — сертификат, удостоверяющий, что госпожа Урсула Гамбургер представляет фирму «Эванс и К0». Она заказала комплект визитных карточек и конвертов для переписки с будущими клиентами.

До Мукдена было около тысячи восьмисот километров. Задача состояла в том, чтобы переправить через гра-ницу детали радиопередатчика, который «Соня» должна была собрать и «оживить» в городе, переполненном сотрудниками японской контрразведки.

Большие трудности доставила «Соне» маскировка трансформатора. Вначале этот прибор разведчики планировали купить в Мукдене. Но оказалось, что там такие электрические устройства не продаются. Пришлось покупать трансформатор в Шанхае. Но как доставить в Мукден этот тяжелый кусок железа? В чемодан с вещами его положить было невозможно — китайские таможенники обязательно обнаружили бы это специальное устройство. Не могли не заметить трансформатор и сотрудники японской таможни.

О том, как замаскировать трансформатор, «Соня» думала не один день. И нашла выход. Она попросила Рольфа «выделить» ей одно кресло, которое, как она сказала, необходимо для придания офису торговой фирмы, представителем которой она являлась, особой респектабельности.

Рольф согласился. Кресло было огромным, зелено-коричневым чудищем. Разведчики извлекли из кресла набивку, заложили трансформатор под обшивку и прикрепили его проволокой к пружинам. После восстановления обивки кресло потяжелело на несколько килограммов, но трансформатор был замаскирован.

В мае 1934 года Иоганн и Урсула с сыном прибыли в Мукден. На вокзале они получили кресло. Вместе с креслом и чемоданами, в которых тоже были замаскированы отдельные радиодетали и лампы для передатчика, добрались до гостиницы «Ямото», чистенького и уютного отеля для иностранцев.

В гостинице Иоганн проверил «самочувствие» трансформатора. Когда он открепил обшивку кресла, Урсула ахнула: проволока обломалась, и прибор держался только на шпагате. Если бы шпагат не выдержал, трансформатор, прорвав обшивку кресла, вывалился или в почтовом вагоне, или во время доставки кресла в гостиницу.

Иоганн предложил снять виллу, где бы могли проживать «Соня» с сыном и он. Однако «Соня» этот вариант не одобрила. Она понимала, что проживание под одной крышей неизбежно приведет ее к близким отношениям с Иоганном. Этого она опасалась, так как не была уверена в том, что хотела видеть Иоганна в качестве своего мужа. Совместное проживание с Рольфом убедило ее в том, что узы семейного счастья не могут быть прочными, если они завязаны наскоро.

Разведчики восстановили связь с китайскими партизанами. «Соня» дважды в неделю выходила в эфир. Порой ей приходилось в течение одного радиосеанса передавать до пятисот групп зашифрованного текста. В каждой группе по пять цифр. Затем она принимала указания Центра. И так недели, месяцы…

Кроме сеансов связи с Центром «Соня» проводила встречи с китайскими товарищами. «Свидания» проходили в ночное время, в разных районах города, бывало и около ворот городского кладбища. Иногда «Соня» выезжала для проведения встреч с китайскими источниками в Харбин. Когда она уезжала в этот город, Иоганн оставался с Мишей. Они вместе ужинали, вместе ждали «Соню». Миша — свою маму. Иоганн — верного и смелого соратника, которому доверял, как себе.

Молодые люди, оказавшиеся в исключительно трудных условиях, объединявшие свои усилия для решения общих задач, не могли не сблизиться.

В апреле 1935 года «Соня» должна была встретиться с китайским товарищем Феном Лаком. За год пребывания в Мукдене она провела уже более десяти встреч с этим партизаном, знала, что он точен и аккуратен в подпольной работе. На этот раз Фен на встречу не прибыл. Через два дня Фен также не появился в условленном месте.

«Соня» третий раз вышла на встречу, но Фен так и не прибыл. Возвратившись домой, она направила в Центр донесение о потери связи с Феном. Через несколько дней узнала, что Фен схвачен японцами и что у него найдена взрывчатка. Судьба Фена была незавидной. Арест означал пытки и смерть. Если «Соня» после ареста Фена все еще находилась на свободе, то это значило, что он не выдал ее японской контрразведке. «Соня» доложила в Центр о том, что произошло с Феном. Центр дал указание — прекратить связь с партизанами, покинуть Мукден, перебраться в Пекин и установить там передатчик…[128]

Работать в Пекине «Соне» пришлось недолго. В ноябре 1935 года в Шанхае был арестован резидент советской военной разведки Яков Бронин.

Справка

Бронин (Лихтенштейн) Яков Григорьевич (1900–1984). Родился в г. Туккуне, Латвия. Окончил гимназию (1918), историко-партийное отделение Института красной профессуры (1928–1930), доктор исторических наук. Был политработником в Туркестанском военном округе, редактором журналов «Военный вестник», «Спутник политработника» идр., занимал должность начальника бюро печати Политического управления РККА. В военной разведке с 1930 года. Находился на нелегальной работе в Германии (1930–1933). Резидент РУ штаба РККА в Шанхае (1933–1935). В ноябре 1935 года арестован и приговорен к 15 годам тюремного заключения. В декабре 1937 года освобожден в результате обмена на сына Чан Кайши. Работал в центральном аппарате военной разведки, занимался подготовкой разведчиков. В 1949 году был арестован и осужден на 10 лет лишения свободы. Освобожден в 1955 году. Реабилитирован 6 апреля 1955 года.

В 1933 году он заменил в Китае Рихарда Зорге. Провал произошел в результате предательства. Бронин в ходе следствия и суда никого не выдал и не признал себя виновным. «Соня» не знала этого разведчика, никогда не встречалась с ним. Но в Центре было известно, что радисткой Бронина была Рене Марсо, которая обучалась радиоделу в одно и тоже время, когда Урсула Кучински обучалась в разведшколе. Рене оставалась на свободе, но тоже могла оказаться в руках контрразведки, поэтому Центр принял решение отозвать «Соню» из спец-командировки и приказал ей срочно возвратиться в Москву.

Глава шестая. Данциг: опасный сеанс

Гай Туманян, сотрудник Разведывательного управления Красной Армии, в начале октября 1935 года на одном из московских вокзалов встречал поезд, прибывавший из Владивостока. Среди москвичей, толпившихся на перроне, он ничем не выделялся и никто не мог бы предположить, что этот человек — представитель военной разведки, начальник одного из важных отделов этой секретной службы. Для всех непосвященных разведчики — люди без имен и биографий, обычные мужчины и женщины, обремененные своими заботами и проблемами — не больше.

Когда уставший от пробега через всю страну, черный от угольной копоти паровоз, пышущий последним жаром своей прожорливой топки, наконец-то замер у второго перрона, Туманян подошел к шестому вагону. Он знал, что именно в этом вагоне должна прибыть в Москву Урсула Гамбургер, или «Соня», которую он с нетерпением ждал уже две недели. «Соня» успешно завершила свои миссии в Маньчжурии и Китае и с минуты на минуту должна была вступить на московскую землю.

Через пару минут они были на перроне. Они — Урсула Гамбургер и ее сын Миша. Он сразу же заметил, что она изменилась — похудела, черты лица стали строже, но глаза остались прежними — в них сиял все тот же огонек любознательного и в тоже время осторожного человека.

Туманян обнял Урсулу. Пожал руку подросшему Мише, которому уже шел пятый год. Туманян отметил, что жизнерадостности в ней поубавилось, но это можно было объяснить только тем, что около двух лет «Соня» работала в таких условиях, в которых, пожалуй, ни одна европейская женщина не согласилась бы не только выполнять опасные задания разведки, но и просто жить. Несомненные успехи, которых «Соня» добилась в этой спецкомандировке, достались ей с большим трудом. Как разведчик, выполнявший специальные задания разведки за рубежом, Гай знал, как трудно даже мужчине в чужом городе ночью проводить встречи с агентами поблизости или на старых городских кладбищах, в темных переулках, вести сеансы радиосвязи с Центром из городов, занятых противником. Но что-то еще новое было в облике разведчицы. Туманян это заметил, но понять, что именно, сразу не смог.

Через день, после того, как Урсула обосновалась на конспиративной квартире военной разведки и немного отдохнула, ее пригласили в Разведуправление. Она надела свое любимое темно-серое платье, черные туфли, привела в порядок прическу и, посмотрев на свое отражение в зеркале, облегченно вздохнула — в свои почти тридцать лет она выглядела не хуже других москвичек. За полтора года работы в Мукдене и непродолжительной остановки в Пекине она похудела, но не больше. У нее изменилось другое. Об этом еще никто не знал…

Миша еще спал. Урсула написала ему записку и вышла. На улице ее ждала машина и сотрудник военной разведки, который доставил ее на Гоголевский бульвар, где в доме № 6 располагалось Разведывательное управление.

В Разведуправлении ее встретил Гай Туманян. Вначале он предложил «Соне» написать отчет о работе в Маньчжурии и Китае. Урсула за два часа подготовила краткое, но достаточно подробное описание того, как она выполняла задания Центра, находясь в служебной командировке. Весь отчет поместился на трех стандартных листах. В конце доклада она сформулировала несколько предложений по улучшению работы разведки в том далеком районе, где уже назревала опасная обстановка, назвала приемлемые с ее точки зрения пути создания новых разведывательных групп в районах, где прочно обосновались японцы, и изложила рекомендации по улучшению радиосвязи Центра с разведчиками-нелегалами, которым предстояло работать в Мукдене или Харбине.

В отчете «Соня» только упомянула об одном случае, который произошел с ней в отеле Пекина, куда она по указанию Центра перебралась из Мукдена после ареста Фена. Подробно, что с ней произошло в Пекине, она рассказала полковнику Туманяну…

Перед отъездом в Пекин у «Сони» заболел зуб. В отеле ей порекомендовали японца стоматолога, который жил поблизости от гостиницы. Вместе с Мишей она отправилась к врачу. Необходимо было удалять коренной зуб. Корни его были искривлены и пришлось долбить челюсть[129].

В отеле, когда перестал действовать наркоз, «Соня» провела беспокойную ночь. Предыдущую ночь она тоже провела без сна, так как была вынуждена отправиться на контрольно-пропускной пункт, расположенный на китайско-японской границе, где таможенники задержали ее приемник, в котором были замаскированы части радиопередатчика. Оформив в Пекине необходимые документы, «Соня» отправилась на КПП. Путь до границы и обратно составлял несколько сотен километров. Начальник таможни извинился за ошибку и возвратил госпоже Гамбургер ее приемник. «Соня» добралась до Пекина уставшей. И тут, к несчастью, у нее разболелся зуб.

После операции у стоматолога «Соня» чувствовала себя плохо. Но в ту майскую ночь был запланирован сеанс радиосвязи с Центром. Ожидая начало сеанса, который должен был состояться в двадцать два часа тридцать минут, «Соня» прилегла, после операции у нее болела голова. Длительное вынужденное путешествие к границе и обратно тоже напоминало о себе. Миша спал крепким сном и, боясь разбудить маленького сына, разведчица решила будильник не использовать.

Когда настало время выхода в эфир, «Соня» собрала передатчик и воткнула вилку шнура электропитания в розетку электросети. И в тот же миг в отеле погас свет. «Соня» быстро в темноте стала разбирать передатчик, чтобы спрятать его детали. Она поняла, что произошло короткое замыкание. И это случилось в ее комнате.

Через некоторое время неисправность устранили, но «Соня» в эфир второй раз выходить не рискнула. Анализируя ситуацию, она пришла к выводу, что отель был подключен к электросети постоянного тока.

Полковник Г. Туманян, выслушав рассказ «Сони» и ее выводы о том, что же произошло в китайском отеле, заключил:

— Не исключено, что электросеть отеля имела более высокое напряжение, чем то, к которому был приспособлен передатчик…

Беседа в Разведуправлении проходила 8 октября 1935 года. Полковник Туманян, который также имел отношение к операциям военной разведки на европейском направлении, предложил «Соне» выехать в специальную командировку в Польшу для организации радиосвязи с отдельными разведгруппами. Они были созданы и действовали в Варшаве, Данциге и некоторых других польских городах, собирали сведения о расширении влияния фашистской Германии в Польше, готовились к диверсионным актам против немецкой армии в случае развязывания Гитлером войны.

Обосновывая свое предложение, Туманян сказал:

— В настоящее время иностранцу обосноваться в Польше трудно. Не каждый разведчик сможет это сделать. Но у тебя есть шанс, если к этой миссии привлечь твоего мужа Рольфа. Он несомненно смог бы устроиться в Варшаве или Кракове и помочь тебе.

— Я согласна, — сказала «Соня».

— Вот и хорошо. Давай предварительно обсудим общие детали нашего замысла. Из Германии, где укрепился гитлеровский режим, сегодня многие пытаются выехать в Польшу. Но поляки ограничили въезд в свою страну. Рольф, используя свои деловые связи, вероятно, мог бы помочь нам. Можем ли мы рассчитывать на его помощь?

«Соня» подумала несколько секунд и ответила:

— Успех этой операции, как я понимаю, зависит от решения Рольфа. Кстати, он завершил свою работу по контракту в Шанхае и возвращается в Европу. В Москву он прибудет в начале ноября.

— Значит, будем советоваться с Рольфом, — заключил Туманян.

Но «Соня» неожиданно сказала:

— Есть одно обстоятельство, которое может помешать нам.

— Что за обстоятельство? — поинтересовался полковник.

— У меня скоро будет второй ребенок. Его отец Иоганн.

— И все-таки давай посоветуемся с Рольфом… — закончил разговор Туманян.

После беседы с «Соней» Туманян написал докладную записку комкору С. П. Урицкому, который вместо Я. К. Берзина 15 апреля 1935 года был назначен начальником Разведуправления РККА.

Полковник Туманян докладывал: «…Согласно вашей резолюции на утвержденном вами плане нашей работы в Западной Европе, я подобрал радиста для работы в Польше. Представляю на ваше утверждение следующий план организации радиосвязи с Польшей.

Направить в Польшу для организации радиосвязи с Центром возвратившуюся с Дальнего Востока радистку «Сото» (наш работник с 1930 года).

Крышей для «Сони» будет ее муж, который тоже возвращается в Европу из Шанхая. Муж «Сони» — архитектор по специальности, беспартийный, но лояльный к нам человек и ничем не запачкан. Он может устроиться в каком-либо польском городе в качестве корреспондента одного из крупных английских архитектурных журналов. В дальнейшем мы поможем ему открыть студию декоратора и архитектурного оформления. «Соня» будет держать радиосвязь разведывательных групп «Гуйдо», «Петер», «Курт» и «Мориц» с Центром».

Комкор С. Урицкий согласился с предложением полковника Г. Туманяна.

В начале ноября 1935 года в Москву прибыл Рольф. Гамбургер встретился с Урсулой. После разговора с Туманяном Рольф согласился выехать вместе с женой в Польшу и оказать ей помощь в легализации. Более того, как писал Рольф Гамбургер в 1943 году, на этой встрече «было принято решение, что, начиная с этого дня, я буду сотрудничать с военной разведкой».

«Соня» прошла дополнительный курс подготовки в разведшколе и отправилась в Польшу.

В Варшаву семья Гамбургеров добиралась через Великобританию, куда уже перебрались родители Урсулы Ку-чински. Для легализации въезда «Сони» в Польшу Центр выбрал удачное время и точно рассчитал первый ход в этой сложной операции. В 1935 году в Польше умер глава правительства маршал Юзеф Пилсудский.

Справка

Пилсудский Юзеф (1867–1935). Политический и военный деятель Польши, маршал. В Первую мировую войну командовал польским легионом, сражавшимся на стороне Австро-Венгрии. В 1918–1922 годах — «начальник польского государства». Был военным министром и генеральным инспектором вооруженных сил Польши. В 1930–1935 годах — премьер-министр Польши.

В 1920 году Пилсудский руководил военными действиями польской армии против Советской России. В мае 1926 года Пилсудский организовал в Польше военный переворот и стал во главе государства.

Став в 1930 году премьер-министром Польши, Пилсудский попытался найти свою «нишу» в системе отношений между европейскими государствами. Однако после Первой мировой войны положение Польши в европейском «святом семействе» было достаточно сложным. Крупные державы, такие, как Англия и Франция, на словах обещали

Польше поддержку, но на деле хотели использовать ее только как барьер, сдерживающий распространение влияния Советской России в странах Западной Европы.

Германия смотрела на Польшу как на свои резервные территории, которые временно находились в рамках польских границ.

С Советским Союзом у Польши отношения тоже были недостаточно стабильные. Подписанный в августе 1932 года советско-польский договор о ненападении имел ограниченный срок действия — всего три года. Он мог автоматически продлеваться еще на два года в случае отсутствия предупреждения о денонсации, которое стороны могли или должны были сделать за шесть месяцев до истечения срока действия этого договора.

Внутри страны Пилсудский был диктатором. Опасаясь возможного влияния примера большевиков, которые пришли к власти в России в 1917 году, Пилсудский подавлял в Польше деятельность всех левых организаций и выступления рабочих. Обстановка в Польше была сложной. Поэтому ведение разведывательной работы в этой стране было таким же трудным делом, как работа советских военных разведчиков в Китае или Маньчжурии.

В конце 1935 года, когда «Соня» готовилась к очередной командировке, ни Польша, ни СССР о денонсации договора не заявляли, и он автоматически продлевался. Но положение Польши продолжало ухудшаться. Окрепшая Германия уже претендовала на западные ее районы, которые отошли к полякам в соответствии с решениями Версальского мирного договора[130]. Поэтому польское правительство искало поддержки от Франции и Англии и в целом благосклонно относилось к лицам, которые прибывали в Польшу именно из этих государств.

Семья Гамбургеров прибыла в Польшу из Лондона. Рольф арендовал в предместье Варшавы подходящий дом. Местечко называлось Анин и понравилось Урсуле. Верхний этаж дома в летние месяцы занимала пожилая супружеская пара. Глава семейства — армейский капитан. Это не устраивало «Соню», но поляки бывали в этом доме все-таки редко. Из этого дома «Соня», собрав свой передатчик, наладила радиосвязь с Центром. Связь была устойчивой, не то что в Мукдене или Харбине. И это радовало разведчицу.

Рольф нашел коллегу по профессии, который был готов оказать ему помощь. Коллегой оказался архитектор Зиркус, человек состоятельный и прогрессивно настроенный.

Урсула и Рольф были приглашены четой Зиркусов на обед. В ходе этого приятного знакомства Зиркусы согласились оказать содействие в получении разрешения на проживание в Польше. С их помощью Урсула и Рольф обосновались в Польше и получили разрешение на проживание в этой стране сроком на три года.

Секретная миссия «Сони» в Польшу продолжалась около полутора лет. В апреле 1936 года Урсула родила дочь, которую назвали Яниной.

Задания Центра «Соня» выполняла успешно. Она установила связь с группами, получала от них сведения и передавала их в Центр.

В конце 1936 года Центр поручил «Соне» новое задание — выехать на несколько месяцев в Данциг (Гданьск) и оказать помощь группе, которая действовала в этом городе. Данциг официально считался вольным городом, но находился под контролем немцев. Сенат возглавлял нацист Грайзер, подчиненный гауляйтеру Форстеру. На общественных зданиях развевались флаги со свастикой, в учреждениях красовались портреты Гитлера.

В Данциге «Соня» должна была установить связь с группой «Петера». Разведчице опять пришлось просить Рольфа оказать ей помощь в выполнении этого задания.

Рольф, которому в Центре был присвоен псевдоним «Франк», выехал в январе 1937 года в Данциг. В местечке Олива он подобрал дом, удобный и для проживания семьи.

Рольф должен был продолжить работу в Варшаве. «Соня» осталась в Данциге с детьми. Мише шел шестой год, Янине едва исполнилось девять месяцев. Присматривать за детьми Урсуле помогала домохозяйка Олло, которая работала в прошлые годы в семье отца Урсулы профессора Рене Кучински и помогала воспитывать Урсулу и ее сестер.

«Соня» установила связь с группой польских источников, наладила устойчивую радиосвязь с Центром. В ее отчете о выполнении задания в Польше в 1936–1938 годах записано: «…Я начинала работать всегда с секундной точностью. Все мои радиограммы я готовила сама. В Центре они расшифровывались хорошо. По моим наблюдениям, польская полиция и контрразведка технически вооружены слабо и не в состоянии быстро запеленговать радистов, нелегально выходящих в эфир…

…В Данциге положение было трудное. Время моего выхода в эфир было в 9.30 по Гринвичу. Я жила в доме, в котором размещались еще четыре семьи. Я была убеждена, что мои выходы в эфир могут беспокоить одного из соседей, который, как мне стало известно от его жены, тоже имел радиоприемник…»[131]

«Соня» быстро установила дружеские отношения с соседями, которые проживали в том доме. Человек, о котором «Соня» писала в своем отчете, был функционером нацистской партии. Это было опасное соседство, но выбора не было. «Соня» установила время, когда сосед слушал радиопередачи, и с учетом этого проводила сеансы связи с Центром. Нужно было «держать ушки на макушке», как ей часто в Шанхае говорил Рихард Зорге.

Как-то утром, выйдя за покупками в магазин, Урсула встретила жену нациста. Оказалось, что ее муж два дня тому назад выехал в командировку. Женщины поболтали о холодной погоде, как всегда, стали обмениваться свои-ми впечатлениями о других соседях. Как бы между прочим «Соня» спросила:

— У вас тоже, видимо, есть какие-то помехи, когда вы слушаете радиопередачи. Я порой ничего не могу разобрать. Хочу сходить на почту и поинтересоваться, чем это вызвано…[132]

Тонко рассчитанный и своевременно сделанный ход принес «Соне» неожиданные результаты. Соседка сказала:

— Мой муж работает в партии[133], в отделе службы радиосвязи. И он говорит, что все эти помехи являются результатом работы нелегального передатчика…

Понизив голос, соседка доверительно сообщила:

— Муж уже написал донесение о своих наблюдениях и после возвращения из командировки передаст своему руководству. Он позаботится, чтобы в следующую пятницу оцепили и обыскали наш квартал…[134]

«Соня» поняла, что над ней нависла реальная угроза. Но до пятницы оставалось еще два дня, и ей необходимо провести еще один сеанс радиосвязи с Центром. У разведчицы было срочное донесение, и она решила рискнуть — еще раз выйти в эфир.

Прежде чем связаться с Центром, «Соня» проверила, есть ли свет в квартире нациста. Света не было. Зашифровав донесение, «Соня» также сообщила в Центр причину, из-за которой она больше не сможет в Данциге выходить в эфир.

Проведя сеанс связи с особыми мерами предосторожности, «Соня» быстро разобрала передатчик и замаскировала его детали в патефон. На следующий день она отнесла этот инструмент к одному из товарищей группы «Петера».

Это был последний сеанс связи «Сони» из Данцига. В вольном городе «Соня» находилась около четырех месяцев. Помогали ей выполнять задания Центра ее дети — Миша и Янина. Ни немецкая, ни польская контрразведки не могли предположить, что эта женщина, обремененная заботами о малолетних детях, является активным сотрудником советской военной разведки, проводит тайные встречи с руководителями разведывательных групп и обеспечивает их радиосвязь с Центром.

Центр направил в Данциг другого радиста. В марте 1937 года «Соня» возвратилась в Варшаву. По ее просьбе Рольф подобрал новый дом в лесном массиве, в сорока минутах езды на автобусе от Варшавы в местечке Сколимов. Вилла называлась «Йоаська». «Соне» казалось, что в этом названии имелись какие-то китайские звуки. Это радовало ее — за годы работы на Дальнем Востоке она искренне полюбила Китай и его народ, который вел активную борьбу за свою свободу против японцев. Место было удобным для проживания, для ведения сеансов радиосвязи и отдыха детей…

В мае 1937 года «Соня» получила из Москвы указание о том, что ей следует встретиться в Варшаве с представителем Центра. Встреча была назначена на улице Новы Свят, было указано точное время и место предстоящего контакта. «Соню» удивило то обстоятельство, что Центр не сообщил ей примет своего представителя, а также не прислал положенных в таких случаях пароля и отзыва.

В указанное время «Соня» вышла на место встречи и только там поняла, что отступление от строгих правил разведывательной работы было сделано Центром не случайно. На обусловленном месте разведчица увидела знакомого полковника из Центра — Гая Лазаревича Туманяна…

Визит Туманяна был вызван многими причинами. В мае 1937 года в Разведуправлении Красной Армии начались серьезные кадровые изменения, связанные с перестановками в высшем эшелоне руководящего состава военной разведки. По решению Политбюро 11 января 1937 года с должности заместителя начальника Развед-управления был снят А. X. Артузов.

Новым заместителем тем же постановлением назначен старший майор госбезопасности М. К. Александровский.

Это была еще одна малооправданная замена, которая не сулила военной разведке ничего хорошего. Александровский занимался контрразведывательной деятельностью — сложной, напряженной и важной для безопасности государства. Но работа в разведке требовала другого склада ума, другой специальной подготовки, другой школы. Опыт контрразведчика Александровского менее всего был пригоден для такой службы, как военная разведка, которая нуждалась не в ослаблении, а в усилении всей ее системы.

В 1937 году на военную разведку обрушилась волна сталинских репрессий[135]. Теряя кадры в ходе кампании по «борьбе с врагами народа», разведка продолжала перестраиваться, приспосабливаться к новым условиям, стремилась не терять, а, наоборот, укреплять свои позиции за рубежом. Это был сложный, напряженный и героический труд, главная цель которого было создание в странах, враждебно относившихся к Советскому Союзу, агентурной сети, способной действовать как в мирное, так и в военное время.

Необходимость укрепления резидентур военной разведки и проведения других организационных мероприятий была более чем очевидна оперативным офицерам и руководителям Разведуправления среднего звена. Они управляли работой зарубежной агентуры и обрабатывали поступавшие от источников сведения. Эти офицеры подбирались для работы в разведке в военных академиях, где получили хорошее образование, но не имели личного опыта зарубежной работы.

Сталинские репрессии вырвали из Разведуправления многих, но не всех мастеров разведывательного дела. Оставшиеся в Разведупре специалисты учили новых товарищей, передавали им опыт агентурной работы. Среди тех, кто занимался этим благородным делом, возрождал разведку были Мария Полякова, Гай Туманян и другие разведчики.

В 1937 году стало уже очевидным, что фашистская Германия является самым сильным в военном отношении государством Западной Европы. В Центре накапливалась тревожная информация, свидетельствовавшая о нарастании новой военной угрозы для Советского Союза. Эта угроза надвигалась на западе — со стороны Германии, на Дальнем Востоке — со стороны Японии.

Несмотря на кадровые перестановки, комкор С. М. Урицкий, который в 1937 году был начальником Разведуправления, продолжал дело Я. Берзина — он укреплял резидентуры военной разведки в Румынии, Чехословакии, Швейцарии, Бельгии, Югославии, Италии и других европейских странах. Эти резидентуры должны были заниматься сбором сведений о германской армии, о ее военном и экономическом потенциалах и о возможных союзниках третьего рейха в случае возникновения войны против СССР.

Польша не могла быть союзником Германии. Но как долго она продержится в условиях резкого нарастания немецкой военной мощи? Этот вопрос касался безопасности СССР, ведь польская армия, о состоянии которой в Разведуправлении Красной Армии было достаточно сведений, не представляла для вермахта какой-либо серьезной силы…

Туманян прибыл в Варшаву для активизации работы резидентур «Альбер» и «Арбин», а также для проверки работы «Сони» и оказания ей помощи.

Туманян был для «Сони» не только ее непосредственным начальником, но и другом, которому она доверяла некоторые тайны своей личной жизни. Гай Лазаревич был старше «Сони» на шесть лет. Возможно, это позволяло «Соне» откровенно рассказывать Туманяну о своих отношениях с Рольфом и Иоганном. С другими коллегами по разведке она бы на такие разговоры никогда не решилась.

Во время тайного визита в Варшаву Туманян поинтересовался, как у «Сони» обстоят дела с Рольфом. «Соня» могла бы и не отвечать на этот вопрос, но, доверяя Гаю Лазаревичу, она сказала:

— С Рольфом дела обстоят не плохо, но не так, как бы хотелось. — Й смущенно добавила: — Не везет мне в этом отношении, Гай Лазаревич. Не везет, как и всем жизнерадостным людям…

Туманян покачал головой. Он не решился давать какие-либо советы и только произнес:

— Соня, Соня…

Потом добавил:

— Работаешь ты хорошо. Директор просил еще раз поздравить с наградой и пожелать новых успехов…

Вместе с Туманяном, у которого на время визита в Польшу, естественно, была другая фамилия, «Соня» еще раз посетила Данциг и познакомила представителя Центра с руководителем разведгруппы, которая уже фактически работала на территории, где властвовали фашисты.

Когда Туманян, завершив командировку, отправлялся в Москву, «Соня» сказала своему руководителю, что у нее еще мало знаний в области разведывательной работы, и спросила, нельзя ли ей пройти какую-либо специальную подготовку в Москве. Неожиданно для «Сони» полковник Туманян сказал:

— Тебе, Соня, нужны новые знания для новой работы. Жди вызова в Москву…

На этом встречи Туманяна с «Соней» в Польше завершились.

За время работы в Польше, а это период чуть более полутора лет, «Соня» 240 раз выходила в эфир и передавала в Центр свои донесения. 240 сеансов радиосвязи — это 240 открытых дуэлей с радиоконтрразведкой противника. Несмотря на то что в Польше эта служба была еще слаба, тем не менее опасность, особенно в Данциге, была реальной.

В июле 1937 года «Соню» пригласили в Москву. Она отправила детей к родителям Рольфа, а сама выехала сначала в Лондон, где получила в советском консульстве визу, и через некоторое время прибыла в Москву.

Отчитываясь в Центре о своей работе в Польше, «Соня» самокритично признавалась, что она «пропустим 2 сеанса связи с Центром из-за рождения ребенка (находилась в роддоме) и дважды не выходила в эфир, так как отмечала наблюдение за домом подозрительных лиц…»

За выполнение специального задания в Польше Урсулу Кучински в 1938 году наградили орденом Красного Знамени.

В отчете «Сони» о выполнении заданий Центра в Польше есть один любопытный раздел, который она с женской непосредственностью назвала просто и ясно — «Жалобы».

Разведчица, накопившая уже немалый опыт в трех нелегальных командировках — Китае, Маньчжурии и Польше, высказала свои критические замечания в адрес тех сотрудников Центра, которые руководили ее работой. Досталось и полковнику Г. Туманяну, и радистам, и некоторым инструкторам.

«Соня» накопила богатый опыт работы на нелегальном положении, она становилась мастером военной разведки и старалась свои знания и опыт передать сотрудникам Центра, который был в 1937–1938 годах серьезно ослаблен в ходе кампании по «борьбе с врагами народа».

Глава седьмая. Фиктивный брак… на всю жизнь

Сегодня фиктивными браками никого не удивишь — во всех государствах подобных актов бракосочетания заключается великое множество. Лица, вступающие в подобные сделки, преследуют свои корыстные цели, которые одним приносят какую-то временную радость, другим — вполне реальную прибыль, третьим, чиновникам, головную боль.

Говорят, что браки заключаются сначала на небесах, а потом оформляются на земле. Возможно. Но в разведке в предвоенные годы встречались браки, создание которых на небесах никак не предусматривалось. Такие «разведывательные браки» заключались для решения серьезных специальных задач.

В 1938 году «Соня» тоже была вынуждена вступить в фиктивный брак. Этого требовали особые обстоятельства…

Во время посещения Москвы, продолжавшееся три месяца, Урсулу Кучински пригласили в Кремль, где М. И. Калинин[136] вручил ей орден Красного Знамени. Это событие «Соня» часто вспоминала после войны, а свое пребывание в Москве считала вторым особым визитом в советскую столицу.

Действительно, и в судьбе Урсулы Кучински, и в системе Разведуправления Красной Армии летом 1938 года происходили порой странные события.

В разведывательной школе «Соня» изучила не только устройство новой радиостанции, которую ей предстояло использовать во время выполнения задания, но и некоторые способы диверсионной работы. В частности, ей пришлось осваивать минноподрывное дело.

В 1938 году в разведшколе проходил переподготовку ее старый знакомый Иоганн. Они встретились. Вспомнили Мукден и Пекин, счастливые минуты редкого отдыха на побережье Желтого моря в курортном местечке Пай-тайхо. Они провели там десять незабываемых дней. Вероятно, после отдыха в Пайтайхо Урсула забеременела и позже уже в Польше родила Янину.

Иоганн любил Урсулу, и однажды после занятий в разведшколе он осмелился и спросил свою бывшую помощницу по работе в Мукдене:

— Соня, ты не хотела бы остаться со мной навсегда?

Иоганн понимал, что их возможное совместное будущее зависело только от решения Урсулы.

«Соня» не сразу ответила на вопрос Иоганна, но позже дала ему отрицательный ответ. Она считала, что у каждого из них своя судьба. Урсула уважала этого смелого человека. Но для счастливой семейной жизни, считала она, одного уважения недостаточно…

В Москве в разведшколе их жизненные пути пересеклись второй раз. Затем их дороги разошлись в разные стороны. Они встретятся еще раз уже после окончания Второй мировой войны, когда им будет за шестьдесят…

Новым начальником Урсулы был назначен товарищ «Хаджи».

Справка

Мамсуров Хаджи-Умар Джиорович («Хаджи») (1903–1968). Осетин. Родился в селении Ольгинское Владикавказского округа Терской области (в настоящее время — Правобережный район Республики Северная Осетия). В военную разведку Мамсурова рекомендовал М. И. Калинин. В Разведуправлении с 1935 года. Окончил разведкурсы, выполнял ответственные задания командования военной разведки, был секретным уполномоченным специального отделения «А». Советский военный советник в республиканской армии Испании (август 1936—октябрь 1937). Начальник специального отделения «А» (май 1939, апрель 1938—август 1940), участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (март 1945), заместитель начальника Главного разведывательного управления (октябрь 1957–1968).

Гай Туманян внезапно исчез, даже не попрощавшись с ней. К таким странным отношениям между людьми, которые могут случаться только в разведке, Урсула уже привыкла: разведчики отправлялись в специальные командировки, и когда это происходило, в Разведуправлении знали очень немногие. Рихард Зорге в 1932 году тоже исчез из Шанхая, успев лишь позвонить ей по телефону и сказать несколько теплых слов. Больше они никогда не встречались.

Через много лет Урсула узнает, что полковник Г. Л. Туманян в 1938 году был назначен на должность военного комиссара Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева. Это был еще один «нетипичный случай» — покинув систему военной разведки, полковник Туманян не имел права поддерживать прежние отношения с бывшими коллегами по разведывательной работе.

После подготовки в Центре, завершившейся в августе 1938 года, «Соня» готовилась к новой специальной командировке. На этот раз в Швейцарию для создания разведывательной группы, которая могла бы добывать сведения о военной промышленности фашистской Германии, производительности ее основных военных заводов и выполнять задания на территории Германии.

Новый начальник военной разведки старший майор госбезопасности С. Г. Гендин, беседовавший с У. Кучин-ски перед ее отъездом в специальную командировку, сказал разведчице, что помощников ей предстоит подбирать самостоятельно, и посоветовал быть предельно внимательной и осторожной, не допускать ошибок, чтобы не сорвать операцию.

Пока разведчица отвечала на вопросы начальника военной разведки, С. Г. Гендин внимательно просматривал ее заграничный паспорт с множеством отметок. Он был третьим начальником военной разведки, которым «Соня» имела возможность докладывать о своей работе за последние пять лет. Это было странно. Но понять этого «Соня» не смогла.

Прежде чем попасть в Швейцарию, которая в то время не имела с СССР дипломатических отношений, Урсула прибыла в Лондон, встретилась с детьми — Мишей и Яниной. Миша за свои семь лет уже успел пожить в Шанхае, Пекине, Мукдене, Варшаве, Данциге, Закопане, у родителей Рольфа в Чехословакии и в Лондоне. Поездки в далекие страны помогали ему осваивать иностранные языки.

В британской столице «Соня» должна была подобрать себе помощников для разведывательной работы. Таких людей рекомендовалось подыскать среди бывших добровольцев британского интернационального легиона, сражавшегося на стороне республиканской армии в Испании.

Сестра Урсулы — Бригитта — познакомила ее с членом политбюро британской компартии Дугласом Спрингхол-лом. Бывший морской офицер передал Урсуле Кучински биографические данные на одного из бойцов интерлегиона Александра Аллена Фута, который хорошо зарекомендовал себя в испанской войне. «Соня» направила сведения на этого человека в Центр, а сама вместе с детьми выехала в Швейцарию. Рольф был с ней. Он по заданию Центра должен был помочь «Соне» устроиться, а затем отправиться на самостоятельную разведывательную работу в Китай. Они арендовали крестьянскую усадьбу в горах Французской Швейцарии.

«Соня» впервые приехала в Швейцарию, но знала, что в этой стране расположен самый большой в Европе Алеч-ский ледник, что крупнейшие реки Западной Европы Рейн и Рона берут начало в ледниках швейцарских гор и что самая высокая европейская горная вершина Монблан тоже расположена почти на самой границе со Швейцарией. Главное — Швейцария лежала на перекрестке важнейших международных путей, а в Женеве находилась Лига Наций, которая в конце 1937 года переехала из старого здания в новый дворец, расположенный на холме недалеко от Женевского озера. Этот переезд произошел фактически накануне смерти Лиги. В 1937 году еще никто не мог предположить, что через два года в Европе начнется новая война, которая станет второй попыткой человечества покончить жизнь самоубийством. Но признаки этой грозы уже были.

Представители Германии и Италии вели себя на заседаниях Лиги Наций агрессивно. После ряда демагогических выступлений они открыто заявили, что Германия и Италия разрывают отношения с этой организацией, созданной после окончания Первой мировой войны для поддержания согласия между народами. Демонстративный выход Германии и Италии из Лиги Наций можно было понять как признак серьезной болезни всей системы международных отношений — сильные европейские государства игнорировали мнение международного сообщества. Германский фюрер и итальянский дуче проводили внешнюю политику, которая вела к новой войне в Европе…

Рядом с домом, арендованным семьей Гамбургеров, находилось поле нарциссов. «Соня», любуясь этой беложелтой красотой швейцарской природы, неожиданно вспоминала стихи немецкого поэта Гейне: «…Как страшно поле маками цветет, я никогда не видывал такого, оно меня с ума сведет…» Где в Германии поэт увидел такое поле, Урсула не знала, но она понимала, что он хотел сказать — немецкое поле, на котором из года в год росли ярко-красные маки, напоминало великому поэту поле брани, залитое кровью. Кровью немецкого народа…

Первое, что сделали Рольф и Урсула, поселившись в новом доме, — обследовали все закоулки крестьянской усадьбы. Нужно было найти место для тайника и замаскировать передатчик. В одной из комнат они обнаружили встроенный бельевой шкаф, под нижней полкой которого было пустое пространство, закрытое досками. Рольф вытащил нижнюю доску, на которой обычно стояли туфли, и задвинул туда передатчик. Во время проведения сеансов связи с Центром «Соня» могла свободно выходить в эфир, не демаскируя свой передатчик.

28 октября «Соня» вышла в эфир и доложила в Центр, что она приступила к выполнению задания.

Вскоре в Швейцарию прибыл А. Фут, которому был присвоен псевдоним «Джим». Это произошло поздней осенью 1938 года. «Джиму» было тридцать три года, он родился в Ливерпуле, работал автомехаником, торговал мотоциклами, но особого успеха в бизнесе не добился. Придерживался левых политических взглядов, воевал в Испании. «Соня» встречалась с «Джимом» в Швейцарии, принимая все меры предосторожности. «Джим» не знал настоящего имени разведчицы и не имел представления о том, в каком городе она проживает.

«Джиму» «Соня» поручила обосноваться в Мюнхене, что он вскоре и сделал.

В июне 1939 года «Соня» докладывала в Центр:

«…Он не имеет достаточной теоретической подготовки. Посылать такого политически неграмотного человека в чисто фашистское окружение было опасным делом. Каждый раз, когда я с ним встречалась, а это происходило не чаще одного раза в три месяца, я подробно объясняла ему международное положение и готовила его к выполнению очередного задания…[137]» Далее «Соня» сообщала, что «Джим» был «аккуратным исполнителеМу его умная и уверенная внешность производили на немцев хорошее впечатление. Хитрый, трезвый, знает жизнь, за восемь месяцев изучил немецкий языку устроился работать механиком на Баварский моторный завод»[138].

«Соня» докладывала в Центр о том, что «Джим» в Мюнхене познакомился с владельцем кафе, которое иногда посещает Гитлер, сопровождаемый Евой Браун и Юнити Митфорд[139]. «Владелец кафе сообщил «Джиму», что Гитлер посещает это кафе часто, но без предварительного предупреждения. Я запретила «Джиму» появляться в этом кафе. Однако нахожу, что это дает повод для некоторых возможностей»[140].

О каких возможностях думала «Соня»? О них она рассказала в своих воспоминаниях в 1977 году. Она писала, что знакомство с владельцем кафе дает возможность «приблизиться к Гитлеру и уничтожить его»[141]. Центр не дал разрешение на проведение подобной акции.

«Соне» нужен был еще один надежный помощник. «Джим» рекомендовал обратить внимание на Леона Бартона («Джон»), англичанина. Он тоже принимал участие в гражданской войне в Испании. Не без помощи Дугласа Спрингхолла Л. Бартон был привлечен к нелегальной работе и прибыл из Лондона в Швейцарию. Бартон был на пять лет моложе Фута. На первой же встрече он произвел на «Соню» положительное впечатление. Л. Бартон был членом английской компартии, умным и надежным человеком. «Соня» направила его во Франкфурт-на-Майне для сбора разведсведений и подготовки диверсий[142].

Для поездки в Германию Леон придумал хорошую легенду — его отец погиб на войне, дядя, состоятельный человек, направил его во Франкфурт для изучения немецкого языка.

Третьим помощником «Сони» был «Герман» — Франц Оберман. Он прибыл в Швейцарию в конце 1939 года. Франц обосновался в Фрибуре на западе Швейцарии, подыскал подходящую квартиру, где и замаскировал свой радиопередатчик. «Герман», как считала «Соня», был самым надежным ее помощником. Вместе с ней он проходил обучение в разведывательной школе и вполне бы мог работать самостоятельно. Но в Центре было принято решение включить Франца, немецкого антифашиста, в разведывательную группу «Сони» для приобретения под ее руководством опыта разведывательной работы.

Так в Швейцарии в 1938–1939 годах была создана резидентура военной разведки «Соня». Однако работала эта группа недолго.

В феврале 1939 года Рольф уехал. Перед отъездом он помог «Соне» решить еще одну важную проблему. Дело в том, что каждый паспорт имеет определенный срок действия. Уникальный немецкий паспорт Урсулы Кучински, в котором можно было найти десятки виз консульств иностранных государств (кроме СССР), можно было сдавать в музей. Впрочем, срок действия немецкого паспорта Рольфа тоже истекал. В один из июльских дней супружеская чета Гамбургеров обратилась к скучавшему в Женеве представителю Гондураса и заявила, что их семья хочет принять гондурасское гражданство, объяснив свои действия нестабильной обстановкой в Европе и желанием перебраться куда-нибудь подальше от континента, где может вспыхнуть война. Представителю Гондураса понравилось, что европейцы выбрали для проживания его государство. Он обещал добиться предоставления Рольфу и Урсуле Гамбургер нового гражданства. Естественно, разведчики не сказали этому дипломату о том, что они не собираются выезжать в его страну. Рольф и Иоганн отправлялись в Китай. Урсула имела другие планы. Когда «Соня» получила новый паспорт, ей стало легче решать многочисленные проблемы. На ближайшие пять лет она стала гражданкой Гондураса. Рольф — тоже.

«Соня» руководила своими помощниками, которые регулярно передавали ей сведения о положении в Германии. Эти сведения разведчица систематизировала и направляла в Центр.

Надежды избежать войны практически уже не оставалось. Центр проводил мероприятия, позволявшие укрепить нелегальные резидентуры, которые были нацелены на добывание сведений о фашистской Германии. «Соня» получила новые задачи. Выполняя их, она отозвала своих помощников из Мюнхена и Франкфурта-на-Майне и приступила к подготовке их в качестве радистов.

Вторая задача, которую «Соне» пришлось в это время решать в Швейцарии, тоже была сложной. Она должна была установить связь с нелегальным резидентом «Альбертом» и оказать ему помощь в налаживании устойчивой радиосвязи с Центром. Адрес «Альберта», пароль и отзыв, необходимые для первого контакта двух разведчиков, Центр также сообщил «Соне»

Под псевдонимом «Альберт» в Швейцарии работал картограф Шандор Радо. «Соня» встретилась с этим резидентом, обсудила с ним возможности установления прямой радиосвязи с Центром. Радо подобрал кандидатуру будущего радиста. Она оказалась очень удачной. Эдуард Хаммель, которого для подготовки рекомендовал Ш. Радо, был радиотехником и владельцем магазина по продаже радиоаппаратуры.

После отъезда Рольфа «Соня» вместе с детьми перебралась в Женеву. Встречи с Эдуардом проходили в его магазине. Это было удобно и хорошо легендировало их отношения. Обучение продвигалось быстро и успешно.

Через некоторое время Ш. Радо предложил «Соне» обучить искусству связиста и жену Эдуарда — Ольгу. Это предложение было поддержано Центром. Ольга оказалась способной ученицей. Супруги Хаммель жили в Женеве на одной из главных улиц рабочего квартала Плэнпалэ. На первом этаже их дома находился радиомагазин.

В августе 1940 года «Соня» установила в магазине Хаммелей свой радиопередатчик и обучила Эдуарда и Ольгу настройке станции и работе на телеграфном ключе, поддерживала связь с Центром, передавала в Москву сообщения Шандора Радо. Через некоторое время Ш. Радо присвоили псевдоним «Дора».

А. Фут и Л. Бартон тоже завершили подготовку и стали вполне самостоятельными специалистами.

Выполнив задания Центра, «Соня» начала искать новую сферу для приложения своих сил. В конце концов она пришла к выводу, что может принести советской разведке больше пользы, находясь в Великобритании. Об этом и сообщила в Центр.

«В случае войны меня отправят в Гондурас, где я не смогу выполнять ваши задания. В связи этим у меня появилось следующее предложение. Оно заключается в том, что я официально развожусь с Рольфом и выхожу замуж за «Джима» или «Джона». Брак будет носить фиктивный характер, но это поможет мне получить постоянный английский паспорт, имея который я бы могла беспрепятственно разъезжать по европейским странам и в любое время выехать в Англию[143].

…В настоящее время мое положение в Швейцарии все еще прочное — муж работает в Китае архитектором, а я с двумя детьми не могу поехать к нему, потому что там война. Ожидая возвращения мужа, я с детьми отдыхаю на горном курорте. При помощи моего отца я поддерживаю связи с некоторыми сотрудниками Лиги Наций, что также укрепляет мой авторитет. [144]

Но такое положение только внешне казалось прочным. «Соня» понимала, что если начнется война, то все может измениться не в лучшую для нее сторону. Более того, она считала что «Альберт» и его радисты («Джим» обосновался в Лозанне, а супруги Хаммель — в Женеве) способны поддерживать устойчивую радиосвязь с Центром. Впрочем, Центр в этом уже убедился. Поэтому после изучения возможных вариантов использования «Сони» в Швейцарии или Франции было принято решение поддержать ее предложение. «Соня» приступила к реализации нового плана. Выполнить задуманное удалось не сразу.

Страна, в которой родилась и выросла невеста, находилась в состоянии войны со страной предполагаемого жениха.

Женихом мог быть только Леон. Александр Фут к тому времени уже прочно обосновался в Лозанне и работал под руководством Шандора Радо. У Центра претензий к «Джиму» не было. Сведения из Лозанны и Женевы поступали регулярно. Радиосвязь была устойчивой.

В конце ноября 1939 года «Соня» получила официальное извещение о расторжении брака с Рольфом Гамбургером. Этому помогло письмо Рольфа. «Соня» предусмотрительно попросила своего бывшего мужа и товарища по нелегальной работе написать перед отъездом в Китай письмо, в котором он соглашался на развод с Урсулой Кучински.

«Соня» встретилась с Леоном. Объяснение было коротким. «Соня» сообщила, что в интересах будущей борьбы с фашистами, которые 1 сентября захватили Данциг и уже оккупировали большую часть Польши, ей необходимо перебраться в Великобританию. Для проведения этой операции ей нужно стать английской подданной. Фиктивный брак поможет решить эту сложную проблему.

Леон Бартон был не против плана «Сони» и согласился на фиктивный брак. «Соня» заверила Леона, что как только ему понадобится развод, она без задержки разведется с ним. Но фиктивный брак, как оказалось, связал их не фиктивными узами на всю оставшуюся жизнь.

В феврале 1940 года «Соня» собрала все документы, необходимые для заключения брака. «Хотя это был всего лишь «брак на бумаге», — вспоминала Урсула Кучински много лет спустя, — нам все-таки хотелось выбрать хорошую дату. Мы остановились на 23 февраля»[145].

1 января 1942 года Урсула писала: «…Все, что было связано с разводом и новым выходом замуж, было трудным и унизительным. В британском консульстве к нашему заявлению отнеслись пренебрежительно. Судья, не имея оснований для отказа, тем не менее сказал в грубой форме: «Я надеюсь, что в этот раз вы думали более серьезно, чем перед вашей первой свадьбой» и разрешил наше бракосочетание, несмотря на протест британского консула, который сказал, обращаясь в Лену, что «британцы не должны жениться на шпионках…»

Так в женевском городском бюро был зарегистрирован брак Урсулы Кучински с Леоном Бартоном. Получив свидетельство о браке, Урсула Бартон, посетила британское консульство, подала заявление о выдаче ей английского паспорта, который получила 2 мая 1940 года…

Тем временем обстановка в Европе продолжала накаляться. Фашистская Германия захватила Данию, Норвегию, Нидерланды, Бельгию и Люксембург. 22 июня капитулировала Франция, большая ее часть была оккупирована фашистскими войсками. Южная часть Франции осталась под властью профашистского правительства Петена.

Осенью 1940 года Центр предложил «Соне» и «Джону» перебраться в Англию…

Глава восьмая. Встречи с Клаусом Фуксом

Когда «Соня» прибыла в Англию, обосновалась и установила радиосвязь с Центром, начальник военной разведки, а это бьш уже Герой Советского Союза генерал-лейтенант И. И. Проскуров (впрочем, для «Сони» это не имело никакого значения, так как для нее существовал только один начальник Разведуправления, имя которого — «Директор»), она получила из Москвы радиограмму:

«…Дорогая Соня! Убежден, что, несмотря на исключительные трудности, вы с подобающим для члена нашей семьи упорством преодолеете все преграды, как преодолевали их в прошлом. Вам придется сейчас начинать работу в сложнейших условиях. Поэтому, прежде чем развернуть вашу деятельность, прошу вас обязательно основательно закрепиться в стране, что вы тоже с успехом можете сделать. Будьте предельно осторожны, не принимайте быстрых решений, старайтесь сохранять спокойствие… и не забывайте заботиться о своих детях. Желаю вам успехов, а вашим ребятам — крепкого здоровья. Жду донесений.

Директор»[146]

Через два дня Директор прислал «Соне» более конкретное указание по работе на территории Великобритании: «Хозяйство, которое вы оставили в Сицилии [147], нами будет использовано. Связь у нас есть. Обо всех новых связях в вашей стране, о вашем личном положении докладывайте подробно почтой через нашего человека. Мы надеемся, что ваш переезд не повлияет на вашу работу, и вы будете самоотверженно трудиться, как работали в Сицилии. Задачи по информации остаются прежние. Обратите особое внимание на добывание сведений о Германии, ее армии и военной экономике. Сердечный привет вам и вашим детям. Примите привет от Франка[148]

Директор»[149]

«Соня» работала напряженно. Она привлекла несколько надежных источников, которые передавали ценные сведения, соответствовавшие заданию Центра. Она ввела собственную систему присвоения источникам условных псевдонимов, разделив их на две группы. Источники по вооруженным силам Великобритании входили в группу «Фред». Таких «Фредов» у «Сони» было несколько человек. Она называла их в своих донесениях просто: «Фред-1», «Фред-2», «Фред-3» и так далее.

Группа источников, которая добывала сведения по Германии, имела условный псевдоним «Джим». На связи у «Сони» было более пяти «Джимов».

23 февраля 1941 года, поздравляя «Соню» с Днем Красной Армии и желая ей успехов в работе, Директор тем не менее сообщал разведчице:

«Вас слышим хорошо. Однако вы слишком долго находитесь в эфире. 5 часов — это чрезмерно много! Сократите время пребывания в эфире. Это приказ…»[150]

В начале июня 1941 года «Соня» получила из Центра новенький передатчик. Он был компактным, удобным в работе и значительно меньшего размера, чем аппарат, на котором работала «Соня». Старый передатчик разведчица разобрала на детали и уничтожила их.

Через две недели фашистская Германия вероломно напала на СССР. Когда «Соня» узнала об этом, она 23 июня 1941 года в 1 час 40 минут вышла в эфир, установила связь с Центром и передала радиограмму следующего содержания:

«Горячие пожелания Победы над фашизмом шлет вам и Советской стране моя новая «Красная рация». Я всегда с вами.

Соня»

Война потребовала от «Сони» максимального напряжения сил. Количество материалов, которые ей удавалось добывать, росло. Она сообщила в Центр о том, что не в состоянии все полученные сведения передавать с помощью рации. Центр принял решение выделить для связи с «Соней» одного разведчика из резидентуры военной разведки в Лондоне.

Резидент генерал-майор И. А. Скляров получил указание: «Связь с Соней поручите Ирису. Ириса кроме Сони ни с кем не связывайте. Встречи с Соней свести к минимуму. Проводить контакты только для получения от нее материалов».

Эти и многие другие указания, направляемые Центром «Соне» и разведчикам, которым по тем или иным причинам приходилось вступать с ней в контакт на короткое или продолжительное время, имеют особое значение. Центр постоянно заботился о безопасности «Сони», напоминал ей о необходимости проявления постоянной бдительности и конспиративности, давал ценные советы и часто отводил от нее опасность. Контрразведки Китая, Японии, Маньчжурии, Польши, Германии, Швейцарии и Великобритании повсюду подстерегали эту отважную, инициативную, настойчивую и удачливую разведчицу.

В Центре менялись и начальники военной разведки[151], и оперативные офицеры, которые руководили работой «Сони». Однако все, кому поручалось вести дела разведчика-нелегала «Сони», вели ее дела исключительно профессионально, оберегая ее от опасных контактов и направляя на решение самых сложных и важных для разведки задач.

«Соня» в разведывательной работе, особенно в Англии, проявляла инициативу, которую Центру приходилось даже сдерживать. 26 января 1941 года, например, Директор направил «Соне» такое указание:

«…Я получил ваше донесение, из которого узнал, что вы предлагаете войти в контакт с одним из руководителей… чтобы получать от него ценные материалы. Но я не хотел, чтобы вы рисковали своей безопасностью и престижем английской леди даже из-за такого ценного материала. Я не сомневаюсь, что вы сможете организовать все, как требуется, но мы этого человека еще недостаточно изучили.

Главное — не забывайте о ваших основных задачах. Они остаются прежними. Франк чувствует себя хорошо. Он работает на благо нашего дела.

Директор»

Разведывательная работа «Сони» шла успешно. В 1942 году она регулярно выходила в эфир и направляла в Москву сведения. Несмотря на то что в мае ее малолетняя дочь серьезно заболела, «Соня» не падала духом, встречалась со своими источниками, обрабатывала полученные от них сведения, зашифровывала их и в очередной сеанс связи отправляла в Москву. Она была и резидентом, и радистом, и заботливой матерью.

30 апреля 1942 года Директор сообщал «Соне»: «…Ваша информация надежная и ценится. От этого источника продолжайте получать сведения о состоянии Германии. Нас интересуют данные о стратегических запасах в Германии важнейших видов сырья на 1942 год (нефть и все горюче-смазочные материалы, олово, медь, хром, никель, вольфрам, кожа и т. д.) и состояние с запасами продовольствия для германской армии и населения…»

«Соня» выполняла все задания Центра. В одном из архивных документов военной разведки так характеризуется период работы «Сони» в Великобритании: «…За время своей деятельности в Англии «Соня» передала в Центр значительное количество информационных материалов по воздушным силам Великобритании, по экономике Германии, а также по работам британских ученых в области расщепления атомного ядра и создания урановой бомбы. Информация по этому вопросу была весьма ценной…»[152]

В октябре 1942 года Янине была сделана сложная хирургическая операция. Благодаря заботам матери девочка стала быстро поправляться.

В это же время в жизни «Сони» произошло новое важное событие, которое внесло значительные коррективы в ее разведывательную работу. Однажды ее брат Юрген Кучински[153], с которым она виделась довольно редко, рассказал «Соне», что встретился с немецким ученым Клаусом Фуксом. Он работал в одной из секретных британских лабораторий в Бирмингеме.

Справка

Фукс Клаус («Отто»), Родился 29 декабря 1911 года в г. Рюсельхейм (Германия). В 1930 году стал студентом Лейпцигского университета. В июле 1933 году после прихода к власти в Германии нацистов выехал в Париж, затем эмигрировал в Англию. Учился в Бристольском университете, в 1936 году в возрасте 25 лет стал доктором наук. В 1941 году был привлечен к научным исследованиям по созданию британской атомной бомбы. В августе 1941 года стал сотрудничать с советской военной разведкой. В конце 1943 года переведен на работу в США. В январе 1944 года передан военной разведкой 1-му управлению НКГБ.

Фукс попросил помочь организовать встречу с одним из сотрудников советского посольства, которого он знал, как некоего Джонсона. Юрген обещал физику выполнить его необычную просьбу

Брат «Сони» сотрудничал с советской разведкой и имел возможность помочь К. Фуксу, но не смог этого сделать. Оказалось, что с Фуксом встречался полковник Семен Кремер, который выдавал себя за Джонсона. Кремер убыл в Москву. Центр предложил Юргену встречаться с Фуксом и получать от него материалы по британскому атомному проекту. Юрген был занят другими достаточно сложными проектами. Отвлекаться он не мог. Поездки в Бирмингем он совершать не мог. Поэтому Кучински посоветовал Директору подключить к работе с Фуксом свою сестру Урсулу, не предполагая, что она давно сотрудничает с советской военной разведкой.

Центр после некоторых раздумий и оценки нагрузки «Сони» утвердил предложение Юргена.

Сообщая сестре о Фуксе, Юрген предложил ей выехать в Бирмингем и встретиться с ученым.

— Мне кажется, тебя этот человек заинтересует, — сказал Юрген и добавил, глядя прямо в глаза Урсулы: — Тебя ведь интересуют такие сведения, не так ли?

— Почему ты так считаешь? — в свою очередь спросила Урсула своего брата. И не дав ему ответить, сказала: — Впрочем, я действительно могу встретиться с этим человеком. Когда я должна ехать и как смогу найти его?

Янина еще находилась в больнице под присмотром врачей. В одно из воскресений октября 1942 года «Соня» получила из Центра разрешение на поездку в Бирмингем и отправилась туда для выполнения нового задания.

В Бирмингеме Урсула позвонила Фуксу по телефону, номер которого ей передал Юрген, передала физику привет от брата, договорилась о встрече в одном из пригородных ресторанов.

Фукс прибыл без опозданий. Они познакомились. Быстро нашли общий язык. Договорились об условиях передачи документов. Эти условия «Соня» предусмотрительно разработала еще до поездки в Бирмингем.

После встречи с Фуксом она лишь уточнила некоторые особенности их дальнейших контактов, учла его просьбы и пожелания.

Прерванная связь Центра с источником ценной научно-технической информации была восстановлена. В конце встречи Фукс передал «Соне» секретный документ, в котором было 85 страниц — несколько отчетов ученых по проекту «Тьюб Эллойз»[154]. Через месяц все эти документы оказались в Москве.

После первой встречи с физиком «Соня» тщательно проанализировала все, что ей рассказал Фукс. Учитывая особую секретность всех работ по созданию атомной бомбы, «Соня» изучила возможности свободного передвижения Фукса по городу, выбрала наиболее удачное для ученого время с целью организации последующих встреч, которые она стала проводить с ним только по выходным дням и за пределами Бирмингема. «Соня» предусмотрела все, исключив малейшие возможности попадания их встреч на глаза знакомых Фукса или агентов британской контрразведки.

Благодаря «Соне», ее профессиональному опыту и женской осторожности, о которой она не раз говорила уже после окончания Великой Отечественной войны, советская военная разведка быстро восстановила прерванную связь с ученым, организовала конспиративную, бесперебойную и оперативную передачу материалов Фукса о британском атомном проекте в Центр. Материалов было много. «Соня» получала их от Фукса, затем передавала сотруднику резидентуры, который представился ей как Сергей[155].

В 1943 году «Соня» провела с Фуксом еще несколько встреч, даже будучи беременной. Урсула и Леон Бартон все-таки превратили фиктивный брак, заключенный в Швейцарии, в нормальные семейные отношения. Леон влюбился с Урсулу еще в Женеве и поэтому сразу же согласился на фиктивный брак. Он полагал, и не ошибся, что Урсула когда-нибудь оценит его по достоинству. «Соня» получала материалы и закладывала их для «Ириса» в тайники в пригородных парках Лондона.

Разведуправление придавало работе «Сони» с Фуксом особое значение. Начальник военной разведки держал работу «Сони» под личным контролем. Генерал-лейтенант И. Ильичев еще раз дал указание резиденту И. Склярову использовать «Ириса» только для проведения встреч и получения материалов от «Сони». Разведчи-ца тоже получила строгое указание «проводить работу только с Отто»[156]. Ставки были велики.

«Соня» предложила Фуксу составить перечень материалов, имеющихся в его распоряжении. Такой перечень К. Фукс составил и передал его разведчице. По тайным каналам связи этот документ был доставлен в Центр и передан уполномоченному ГКО С. Кафтанову[157]. Из этого перечня представители С. Кафтанова выбрали то, что считали необходимым добыть в первую очередь. Так, 28 июня 1943 года К. Фуксу через «Соню» были поставлены конкретные задачи по добыванию материалов из британских лабораторий, занятых разработкой теоретических основ создания атомного оружия. Это задание содержало двенадцать конкретных пунктов. Хотелось бы их все перечислить, но они насыщены специальной терминологией, понятной только специалистам в области ядерной физики, и звучат для обычного непосвященного в тайны атомного ядра человека сухо и непонятно. Кстати, с этим перечнем, полученным от сотрудников С. Кафтанова на русском языке, летом 1943 года произошел серьезный казус, который на некоторое время задержал выполнение задания.

«Список Кафтанова» в резидентуру поступил на русском языке. Резидент поручил разведчику Н. Аптекарю перевести задание Центра по добыванию материалов об «урановой бомбе» на английский язык. Апрекарь в достаточной степени владел вариантом английского разговорного языка. Специальной терминологии, связанной с атомной физикой, он не знал. Используя словари, Аптекарь сделал все, что мог. Впрочем, в резидентуре Склярова лучше, чем Аптекарь, перевести этот специальный текст вряд ли кто мог. После проверки подготовленного для Фукса задания, оформленного на английском языке, Аптекарь передал его «Соне».

На очередной встрече «Соня» вручила это задание Клаусу Фуксу. Он прочитал его и возвратил его «Соне» со словами, что он ничего не может понять. «Соня» удивилась. Фукс попросил, чтобы задание для него составил специалист в области урановой проблемы.

«Соня» вызвала «Ириса» на встречу, объяснила ему ситуацию. В Москву была направлена срочная радиограмма, в которой излагалась просьба поручить перевести задание для Фукса с помощью специалистов в области ядерной физики.

«Список Кафтанова» был переведен на английский сотрудниками уполномоченного Государственного Комитета Обороны СССР, и только после этого задание вновь было вручено Клаусу Фуксу.

О чем же Центр просил ученого? В задании указывалось, что в первую очередь необходимо добыть чертежи и техническое описание машин, используемых для разделения изотопов урана диффузионным способом Симона и Пайерлса.

Во втором пункте задания высказывалась просьба выяснить, разрабатываются ли в Великобритании или в США, помимо метода диффузии, методы разделения изотопов урана центрифугированием, испарением, термодиффузией, методом молекулярных или ионных пучков.

Центр также просил добыть сведения о состоянии строительства циклотрона Лоуренса в Калифорнии, установить, каков объем производства тяжелой воды в разных странах, и выяснить, не построены ли заводы с производительностью тяжелой воды в количестве от 10 до 100 тонн в год.

Были в том задании и такие вопросы:

«Производились ли Чедвиком опыты по изучению свойств выделенного урана-235. В частности, определялось ли и каким образом сечение урана-235 быстрыми нейтронами и число вторичных нейтронов, сопровождающих деление?

Не производились ли за границей опыты с малыми уран-графитовыми котлами и, если проводились, то в каких количествах уран и графит использовались в таких экспериментальных котлах?

Какие циклотроны за границей находятся сейчас в эксплуатации и какова тематика работ циклотронных лабораторий?»

Ответы на эти вопросы «Соня» должна была с помощью Фукса направить в Центр до 1 сентября 1943 года. Даже сегодня, когда о процессе создания советской атомной бомбы практически все известно, трудно объяснить требование «срочно добыть» материалы, перечисленные в задании для Клауса Фукса. В 1943 году Красная Армия одержала величайшую победу, разгромив отборные немецкие танковые дивизии на Курской дуге. Все силы и средства шли на обеспечение нужд фронта. На исследования в области создания атомной бомбы денег выделялось крайне мало. Так что срочность заказа, который поступил «Соне» из Центра, можно, видимо, объяснить другими причинами.

Тем не менее «Соня» попросила Фукса срочно добыть указанные Центром материалы. Фукс выполнил это задание. За ним последовало другое. Оно было тоже конкретным и подготовленным уже не в стенах Главного разведывательного управления, а специалистами, которыми руководил И. В. Курчатов.

В августе 1943 года «Соня» получила указание из Центра, в котором в строгом порядке приказывалось:

«Из указанных в перечне материалов «Отто» по урану в первую очередь необходимо добыть… Получение этих материалов имеет большое значение».

Что же конкретно удалось Клаусу Фуксу передать полковнику С. Кремеру и У. Кучински в 1941–1943 годах до его отъезда в США?

Когда К. Фукс по указанию Л. Берии был передан военной разведкой внешней разведке НКГБ, начальник ГРУ генерал-лейтенант И. Ильичев 4 января 1944 года направил начальнику 1-го управления НКГБ комиссару госбезопасности 3-го ранга П. Фитину справку на К. Фукса. В этом документе, в частности, говорилось, что за время сотрудничества с военной разведкой К. Фукс передал ряд «теоретических отчетов по расщеплению атома и созданию урановой бомбы. Материалы нами направлялись уполномоченному по науке Комитета Обороны СССР тов. Кафтано-ву и позднее заместителю Председателя Совнаркома СССР тов. Первухину. Материалы получали высокую оценку.

…Ниже приводятся даты отправки материалов Фукса:

22 сентября 1941 г. — в Информационное управление ГРУ КА;

30 сентября 1941 г. — на 40 листах — в Информационное управление ГРУ КА…»

Здесь необходимо сделать пояснение — эти материалы были получены от К. Фукса полковником С. Кремером, которого Фукс знал как «Джонсона». Далее будут указаны материалы, которые «Соня» получила от Клауса Фукса в 1943 году:

«…—26 мая 1943 г. 5 листов направлены Уполномоченному ГКО тов. Кафтанову;

17 июня 1943 г. 55 листов направлены зам. Председателя Совнаркома СССР тов. Первухину;

— 18 июня 1943 г. 107 листов направлены тов. Первухину;

16 сентября 1943 г. 100 листов направлены тов. Первухину;

28 октября 1943 г. 66 листов направлены тов. Первухину…»

Перед отъездом в США Клаус Фукс смог еще несколько раз встретиться с «Соней». За эти несколько встреч К. Фукс передал «Соне» десятки страниц секретных документов по урановой бомбе. Об этом также в январе 1944 года было сообщено П. Фитину:

«Нами получены и направлены в Совнарком СССР тов. Первухину для использования и оценки следующие материалы переданного вам источника Фукс:

— 15 января 1944 г. — 85 листов;

— 10 февраля 1944 г. — 16 листов и три образца — мембраны».

Эта справка представляет исключительную ценность. Она свидетельствует о том, что перед самым отъездом в США Фукс неоднократно встречался с «Соней» и передал ей в общей сложности 474 листа секретных материалов по британскому атомному проекту. Он смог добыть и передать «Соне» три образца мембран, которые использовались британскими физиками для разделения изотопов урана диффузией.

Трудно предположить, сколько листов отчетных документов было подготовлено британскими физиками в результате их исследовательских работ по созданию «урановой бомбы», но с большой долей вероятности можно утверждать, что самые важные результаты исследований были переданы К. Фуксом «Соне» и оказались в Москве.

Клаус Фукс, антифашист и интернационалист, опасаясь, что атомное оружие, окажется в руках политиков и военных только одной страны, решил передать результаты исследований в области создания атомной бомбы Советскому Союзу, который в 1943 году вел смертельную борьбу против вероломно напавшей на него фашистской Германии. Он хорошо разбирался в том, что делал. 9 августа 1943 года начальник ГРУ генерал-лейтенант И. Ильичев получил личное письмо от заместителя Председателя Совнаркома СССР М. Г. Первухина, в котором сообщалось: «…Представленное вами оглавление работ представляет большой интерес для наших ученых и принесло им большую пользу в работе. Получение всех перечисленных в оглавлении работ и отчетов было бы крайне важным. Особенно желательно получение 42 работ, перечисленных в приложении к настоящему письму…»[158]

В августе 1943 года американский президент Ф. Рузвельт и британский премьер-министр У. Черчилль в сопровождении своих министров иностранных дел и военных министров встретились в канадском Квебеке. Они обсуждали важные вопросы: положение, которое сложилось на советско-германском фронте после разгрома немцев на Курской дуге, подготовка высадки англо-американского экспедиционного корпуса в Европе через Ла-Манш и другие.

В ходе дискуссий срок открытия второго фронта в Европе был согласованно перенесен союзниками на май 1944 года. Об этом Рузвельт и Черчилль сообщили Сталину 19 августа.

Однако в строго секретном послании президента США Ф. Рузвельта и британского премьер-министра У. Черчил ля маршалу И. В. Сталину не было ни слова о том, что, находясь в Канаде, американский президент и британский премьер-министр заключили между собой секретное соглашение о сотрудничестве двух государств в области создания и применения атомного оружия.

Рузвельт и Черчилль договорились о следующем:

— каждая из сторон никогда не будет использовать атомные бомбы друг против друга;

— использование атомного оружия против третьей стороны возможно только с согласия обеих договаривающихся сторон;

— США и Англия без взаимного согласия не будут сообщать какую-либо информацию по атомной бомбе третьей стороне.

Третьей стороной оказался Советский Союз. Другие государства в 1943 году не имели ни достаточных научных разработок в этой области[158], ни материальных ресурсов для реализации атомных проектов.

Обращает внимание на себя тот факт, что американское и британское руководство приняло это решение в августе 1943 года, то есть сразу же после того, как фашистская Германия потерпела крупнейшее поражение на Курской дуге. Видимо, в Вашингтоне и Лондоне поняли, что Советский Союз в состоянии уже добиться победы над фашистской Германией и после разгрома гитлеровских армий СССР станет великим государством, с мнением которого вынуждены будут считаться все. Для того чтобы своевременно принять надежные меры, способные приуменьшить значение СССР в международных делах в послевоенные годы, Рузвельт и Черчилль поспешили объединить усилия и добиться прорыва в создании нового, неизвестного еще человечеству атомного оружия.

4 сентября 1943 года «Соня» сообщила в Центр некоторые данные о результатах совещания лидеров США и Великобритании в Квебеке. Разведчица докладывала, что американский военный министр Г. Стимсон, его первый [159] заместитель — начальник штаба армии генерал Д. Маршалл и некоторые другие члены американской делегации были против привлечения англичан к американскому атомному проекту.

Рузвельт был дальновиднее своих генералов. Он подписал с Черчиллем соглашение о сотрудничестве в области создания атомного оружия.

«Соня» сообщила, что К. Фукс и другие ведущие британские физики отправляются в США для совместной работы, направленной на создание атомной бомбы.

Информация «Сони» о секретном соглашении между США и Великобританией имела большое значение. Военно-политическое руководство СССР, возможно, впервые получило сведения о том, что лидеры США и Великобритании тайно от Москвы объединяют усилия для создания принципиально нового и очень мощного оружия — атомной бомбы.

Донесение «Сони», поступившее в Центр 4 сентября 1943 года, в значительной степени дополняло те сведения о совещании в Квебеке, которые прислали И. В. Сталину 19 августа его союзники — Рузвельт и Черчилль.

Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину было над чем задуматься, готовясь к Тегеранской конференции. Сколько выдержки и дипломатического мастерства потребовалось Сталину, который знал о закулисных секретных договоренностях союзников, чтобы вести с ними переговоры в Тегеране, отмечать очередной день рождения Черчилля и неуклонно добиваться твердых обязательств от руководителей США и Великобритании об открытии второго фронта…

Глава девятая. Операция «Внедрение учителей»

В конце 1944—начале 1945 года Главное разведывательное управление провело операцию, которая получила кодовое название «Внедрение учителей». Урсула Кучински, проживавшая в Оксфорде, имела к этой операции непосредственное отношение: она была ее инициатором и исполнителем.

В конце марта 1944 года, когда США и Великобритания готовились к открытию второго фронта в Западной Европе, американская разведка задумала подобрать среди немецких антифашистов в Великобритании 60 человек, подготовить их и забросить на территорию фашистской Германии в качестве своих агентов. Эти немцы предназначались для выполнения специальных заданий.

Замысел американских разведчиков был перспективным. Они, вероятно, учитывали скорость ослабления немецкого сопротивления и готовились к будущему. Красная Армия, полностью освободив территорию Советского Союза, захваченную противником, уверенно и настойчиво приближалась к границам третьего рейха, дни которого уже были сочтены.

Американцы начали подбирать кандидатов для вербовки среди членов немецкой общины в Англии и во Франции. Некто по имени Джо Гульд, назвавшийся офицером американской стратегической разведки, обратился к Юргену Кучински, который в это время работал в американском Бюро по стратегии бомбовых ударов. Американец попросил Юргена помочь ему установить контакт с немцами, проживавшими в Англии и согласными отправиться в Германию для борьбы против фашистского режима.

Ю. Кучински связал Д. Гульда с руководителем Комитета свободных немцев Эрихом Хеншке. Работа началась. «Соня» хорошо знала Хеншке с 1929 года по партийной работе в Германии.

Хеншке родился в 1907 году, как и Урсула, был членом компартии Германии, учился в Москве. После окончания учебы под именем Карл Кастром был направлен комиссаром немецкой бригады добровольцев в Испанию. Одним словом, Джо Гульд познакомился с полезным человеком, послужной список которого ему был не известен.

Хеншке сообщил «Соне» о своих переговорах с представителем американской разведки, рассказал о том, кого бы хотел Д. Гульд найти среди членов германской общины.

«Соня» доложила в Центр о планах американской разведки и ее первых шагах по вербовке немцев для обучения и заброски в Германию. Центр заинтересовался сообщением «Сони», поручил собрать сведения о действиях Гульда, выявить американскую систему обучения агентов, принципы связи с ними во время нахождения на территории Германии и многое другое. Главное — Хеншке должен был отобрать среди завербованных немцев наиболее надежных и получить их согласие работать на советскую военную разведку. Центр назвал эту операцию «Внедрение учителей».

«Соня» сообщила в Центр также о том, что во Франции подобной вербовкой немцев занимаются представитель американской разведки полковник Кассиди и некий Флорман Нибергал. Хеншке присутствовал на заседаниях, проводимых этими специалистами в Париже. Для вербовки агентов американцы установили связи с антифашистской организацией «Движение Свободная Германия»

Использовать немецких эмигрантов-антифашистов и коммунистов для выполнения таких заданий можно было только с разрешения руководства компартии Германии в Англии. Немцев, согласных работать с американцами, по заданию К. Хеншке подбирала Грета Витковская. Первая группа состояла из 25 добровольцев. К. Хеншке передал все сведения на отобранных немцев «Соне».

«Соня» присвоила Хеншке псевдоним «Деннис». Вскоре среди немцев, завербованных американцами, были отобраны семь антифашистов, которые начали проходить обучение на разведкурсах. Они в течение десяти недель осваивали парашютное дело, учились работать с портативными рациями и многое другое. Полные данные на них «Соня» также отправила в Центр. Она, как всегда, присвоила им псевдонимы в следующем порядке «Деннис-1», «Деннис-2», «Деннис-3» и так далее.

Под псевдонимом «Деннис-1» числился немец Отто Бухгольц, уроженец Берлина, выходец из рабочей семьи, член компартии Германии с 1932 года, руководитель группы антифашистов в Данциге.

«Соня» направила в Центр не только автобиографические данные на всех «Деннисов», но и их фотографии, легенды, разработанные американскими разведчиками, их задания, способы связи с офицерами американской разведки, описание новейшей американской агентурной рации, с помощью которой можно было передавать сведения с большой скоростью в обусловленном месте, над которым пролетал специальный самолет.

Первым к заброске в Германию был готов «Деннис-1». За две недели до начала операции он был помещен в лагерь пленных немецких солдат и офицеров, чтобы «привыкнуть к фашистской атмосфере».

В конце марта 1945 года «Деннис-1» был заброшен в Германию. У него на руках были документы, изготовленные американской разведкой на имя Макса Бюхера, офицера гестапо, который прибыл из Дюссельдорфа в Берлин для выполнения специального задания.

Каждому из семи «Деннисов», снабженных американскими документами, радиостанцией и необходимой суммой денег, «Соня» разработала условия встречи с представителями советской разведки для контактов в случае особой необходимости.

Что полезного сделали «Деннисы», заброшенные американцами на германскую территорию, неизвестно. Можно лишь сказать, что важные сведения добыл «Деннис-1». Он сообщил эти сведения «Соне», которая докладывала в Центр:

«Англичане и американцы увозят документы из районов Германии, которые должны быть заняты русскими войсками. Большое скопление документов «Geheime Reichsarchiv» и «Preussisches Staatsarchiv» и сокровища музеев Берлина, которые были в соляных шахтах графа Молътке в Schoehbeck возле Магдебурга и в соляной шахте Berlepsch около Stassfurt…

В соляной шахте в Grassleben около Helmstedt две недели тому назад еще находились документы городских архивов и музейные вещи русских и польских городов…»

Один из «Деннисов» — Курт Губер, уроженец Вестфа-ля, горняк по профессии, погиб. Самолет, с которого он должен был прыгать, взорвался в воздухе.

«Деннисы-2, -5, -7 и -10» возвратились из Германии на базу американской разведки во Франции, которая располагалась в одном из пригородов Парижа. После выполнения задания американцы распрощались с ними. Что произошло с другими «Деннисами» — до сих пор неизвестно.

Глава десятая. Судьба Рольфа Гамбургера

Урсула Кучински всегда считала, что она является офицером Красной Армии. Она полагала, что имеет воинское звание «полковник»[160]. На самом деле она была вольнонаемным сотрудником военной разведки и офицерского звания никогда не имела.

На таких же условиях с Разведуправлением сотрудничали Ян Петрович Черняк и Рихард Зорге — герои военной разведки. В ноябре 1935 года таким же вольнонаемным сотрудником Разведуправления стал и первый муж «Сони» Рольф Гамбургер. В Центре ему был присвоен псевдоним «Франк».

Рольф и Урсула были молодыми людьми, которые встретились в 1926 году в Берлине на одном из студенческих вечеров. Встреча эта была такой же, как и миллионы других. Молодые люди полюбили друг друга, но костер любви со временем в сердце Урсулы погас. Рольф же любил Урсулу и после раскола их семьи. Он был верен ей до конца своих дней и, как это редко встречается в жизни, навсегда остался ее «отвергнутым оруженосцем», много и бескорыстно помогал женщине, которая уже его не любила.

«Соня» была не такой, как Рольф. Исключительно целеустремленная, она в молодости подчинила свою волю, помыслы и поступки борьбе против фашизма и борьбе за торжество коммунистических идей. Сотрудничество с советской разведкой было для Урсулы активной формой этой борьбы, и она двадцать лет (такое в спецслужбах встречается редко) успешно выполняла задания разведки в восточных и европейских странах, в сложных военных условиях. Ей везло. Практически всегда. Она была создана для такой опасной работы, успешно выполняла ее и получала от проводимых ею бесчисленных операций удовольствие и удовлетворение. Она побеждала и выживала там, где другие и мужчины, и женщины не могли рассчитывать и на долю ее успеха.

У Рольфа все сложилось иначе. Вольнонаемным сотрудником советской военной разведки он стал только потому, что разведывательной работой занималась его Урсула. Он хотел быть таким же, как она. Он хотел быть рядом с ней, помогать ей и быть рядом с сыном. Это ему удавалось с 1930 по 1939 год в Китае, Маньчжурии, Польше и Швейцарии.

В 1939 году Рольф понял, что он должен оставить Урсулу и попробовать самостоятельно добиться успеха. Он попросил руководство Разведуправления дать ему самостоятельную работу в Китае, где шла война.

Направлять Рольфа в Китай было рискованно. В то время в Шанхай во вторую спецкомандировку отправлялся Иоганн, который в Центре имел псевдоним «Курт». Вместе с «Соней» «Курт» выполнял задание военной разведки в Маньчжурии, где создал в Мукдене разведгруппу, добывавшую ценные сведения о японцах.

Центр предложил Рольфу выехать в Китай вместе с Иоганном. Рольф согласился.

Можно предположить, что для Рольфа это было не простое решение. Для Центра — тоже. Вероятно, после сталинской «чистки» военной разведки в Разведупре в 1939 году уже не осталось в живых тех, кто знал, что Урсула и Рольф были мужем и женой, что от Иоганна Урсула родила второго ребенка и семьи Гамбургеров больше не существовало. Современные специалисты в области разведки и психологи считают, что это решение Центра было ошибочным — посылать Иоганна и Рольфа в одну нелегальную командировку было нельзя. Вполне вероятно, Иоганн был одной из причин, которые разрушили маленькое семейное счастье Рольфа, которое он после окончания Берлинского университета создавал с большой настойчивостью и прилежностью. Но то, что Рольф, находясь в Китае в 1935 году, помогал Урсуле и Иоганну выполнять задания разведки, говорит о том, что он был благородным и трезвомыслящим человеком. Он помогал любимой женщине выполнять ее трудную работу в Китае, Польше и Швейцарии. Вполне вероятно, если бы не Рольф и его возможности, связи и влияние, «Соне» было бы трудно или вообще невозможно решить те задачи, которые стояли перед ней в Мукдене, Варшаве, Данциге, Закопане и Женеве.

Итак, в апреле 1939 года Рольф и Иоганн отправились из Европы в Китай. Дорога была длинной. Они прибыли в Шанхай только в июне. «Курт» выехал на север страны, побывал в Мукдене и узнал, что за время его отсутствия разведгруппа, которую он когда-то сформировал, распалась. Новую пришлось создавать с нуля. Пригодились возможности и связи Рольфа.

«Курт» был старшим в группе. Рольф предложил выехать в Чунцин, где он имел возможности и рассчитывал подобрать новых людей. «Курт» согласился. Он поставил перед «Франком» задачу — обосноваться в Чунцине, установить передатчик, выйти на связь с Центром и подобрать 3–5 надежных товарищей для нелегальной работы. Создав группу, «Франк» должен был выехать вместе с ней в Мукден и организовать сбор сведений о японской армии, сосредоточенной на советской границе. В районе реки Халхин-Гол летом 1939 года Красная Армия нанесла по японской группировке упреждающий удар. В сентябре 1939 года японцы попросили прекратить военные действия. Но обстановка продолжала оставаться сложной и неопределенной. В Центре считали, что группа «Курта» будет добывать необходимые сведения о новых планах японцев.

«Франк» обосновался в Чунцине и приступил к выполнению задания. В китайском городе европейцу работать трудно. 27 апреля 1940 года ночью в квартиру Рольфа ворвались китайские полицейские. Они произвели тщательный обыск и, не найдя никаких компрометирующих материалов, арестовали бывшего архитектора Шанхая.

В местном управлении полиции Рольфа подвергнули допросу, который длился три дня. Китайцы приняли Рольфа за японского шпиона и любой ценой хотели найти доказательства своего предположения. Доказательств не было. Рольфа пытали, но так и не получили того, чего хотели. Арестованный ими европеец в связях с японской разведкой не признавался. На последнем допросе следователь предложил Рольфу сделку: «Скажите, что вы коммунист, и мы немедленно освободим вас. Во время войны мы очень суровы к нашим врагам и снисходительны к остальным…»

Рольф выслушал следователя. Внимательно посмотрел в его узкие черные и немигающие глаза. И ничего не ответил. Играть «в поддавки» Рольф не имел права.

Через три недели безрезультатных допросов арестованного судили бездоказательно, по условиям военного времени приговорили к пожизненному тюремному заключению и отвезли в тюрьму.

В Центре стало известно о том, что Рольф Гамбургер попал в беду. Начальник военной разведки генерал-лейтенант Ф. Голиков приказал принять меры и добиться освобождения разведчика. По тайным каналам с представителями Чан Кайши были проведены переговоры. Предусмотрительные китайцы потребовали, чтобы Советское правительство официально обратилось к ним с просьбой об освобождении осужденного Гамбургера.

15 января 1941 года генерал-лейтенант Ф. Голиков обратился к заместителю народного комиссара иностранных дел СССР А. Я. Вышинскому с письмом. Начальник военной разведки докладывал: «В апреле 1940 года в г. Чунцин китайской военной полицией арестован работник Разведупра немец Гамбургер по обвинению в шпионаже. Китайцы подвергли Гамбургера на допросах пыткам, осудили его на пожизненное заключение, как японского шпиона. На допросах Гамбургер показал, что он друг Китая и связан с кругами, близкими к вдове Сунь Ятсена, и больше никаких показаний не давал.

По заданию Разведуправления Гамбургер работал на территории, занятой японцами, в марте выполнял задание в Чунцине, где был арестован.

Между нашими людьми в Чунцине и китайцами с мая ведутся переговоры об освобождении и передаче нам Гамбургера.

Чан Кайши этот вопрос известен, и он приказал освободить Гамбургера, если он советский человек. Однако лица из министерства и разведки требуют от наших людей письменную просьбу следующего содержания:

Немец Гамбургер по заданию Советского правительства работал в оккупированных японцами районах против последних.

Весной 1940 г. Гамбургер приехал в Чунцин с целью пополнения своей группы новыми людьми и был арестован жандармерией. Гамбургер до настоящего времени находится в заключении. По просьбе Советского правительства прошу доложить Чан Кайши о его освобождении. Подпись.

Без нашей письменной просьбы указанного содержания, китайцы освободить Гамбургера отказываются.

Прошу вашего содействия в вопросе освобождения Гамбургера…»

К письму А. Я. Вышинскому прилагалась справка о том, как Рольф Гамбургер выполнял задания военной разведки: «Р. Гамбургер не вызывает у нас сомнений в отношении его честности и надежности нашему делу, поэтому, безусловно, является полезным для нас человеком…»

Справку эту составлял сотрудник Разведуправления майор Алексей Николаевич Мельников. Он был временно исполнявшим обязанности начальника одного из отделов Разведуправления. Не велика была должность у майора. Однако он взял на себя большую ответственность и в трудную для Рольфа минуту помог ему выбраться из китайской тюрьмы, где он должен был находиться до конца своих дней…

А. Я. Вышинский выполнил просьбу начальника военной разведки.

Рольф Гамбургер находился в китайской тюрьме восемь месяцев, 27 января 1941 года был освобожден.

Прибыв в Москву, Р. Гамбургер прошел дополнительный курс специальной подготовки в разведывательной школе, основательно изучил радиодело, научился шифровать донесения и расшифровывать указания Центра.

После завершения подготовки «Франк» получил новое задание — выехать на нелегальную работу в Иран. Центр поставил перед ним задачу — организовать сбор сведений о действиях немцев в Иране и получение данных об иранском военном и военно-экономическом потенциалах.

В очередную командировку Р. Гамбургер выезжал с гондурасским паспортом, срок действия которого истекал в октябре 1941 года. Рольф надеялся «обновить» свой паспорт так же, как он сделал это в Женеве.

Получив въездную визу в Иран, «Франк» оправился в очередную спецкомандировку. В Тегеране он устроился на работу в качестве инженера в министерство промышленности. По указанию Центра руководитель резидентуры советской военной разведки в Иране полковник Б. Г. Разин («Жорес») оказывал Рольфу необходимую поддержку, помогал ему понять сложные особенности ведения разведывательной работы в странах Среднего Востока. «Жорес» конкретизировал задание Центра и поручил «Франку» добыть планы основных промышленных объектов Ирана и отчеты о производительности этих заводов. «Франк», используя свое положение, смог добыть 30 планов, которые разрабатывались немецкими специалистами. «Жорес», в частности, получил от «Франка» план сталелитейного завода в Кереди, располагавшегося около Тегерана, годовые отчеты о производстве нефти англо-иранской нефтяной компании в Керманшахе и Абадане и другие документы.

Осенью 1942 года «Франк» получил новую задачу — организовать добывание сведений о действиях американцев в Иране, а также об английских и американских войсках, дислоцированных в южных иранских районах. В то время американцы перебросили штаб своих войск из иракского города Басра в Иран. «Франк» приступил к выполнению новой задачи. Он познакомился с некоторыми американскими офицерами, установил контакт с иранцем, переводчиком американского полковника Стодцарта. Иранский переводчик оказался американским агентом. 19 апреля 1943 года Рольф Гамбургер был арестован американцами, которые считали его немецким шпионом.

В руках американцев Рольф Гамбургер находился 26 суток. Эти дни и ночи стали новым трудным испытанием для разведчика: длительные беседы с американскими и британскими следователями, бессонные ночи. В ходе допросов он ничего не сказал о своей бывшей жене Урсуле Гамбургер и ее сотрудничестве с советской военной разведкой. Это было очевидным — «Соня» продолжала в 1943 году встречи с Клаусом Фуксом и получала от него ценнейшие сведения о британском атомном проекте. Если бы американцы и англичане что-то узнали о сотрудничестве Урсулы с Разведуправлением Красной Армии, несомненно, ее миссия в Великобритании окончилась бы неудачно. Рольф в очередной раз помог своей бывшей жене, своему другу и коллеге по разведывательной работе…

О том, что «Франк» находится у американцев, узнал полковник Б. Г. Разин. Он добился передачи Р. Гамбургера представителю советского посольства. Это произошло 15 мая 1943 года. Через несколько дней Рольф на военном самолете был доставлен в Москву.

В аэропорту Рольфа встретили не сотрудники ГРУ, а представители военной контрразведки Смерш. Началось выяснение обстоятельств провала. 8 июня 1943 года начальник одного из отделов военной разведки полковник А. Селюков представил руководству ГРУ справку об обстоятельствах провала «Франка». В ней указывалась:

«…Для разведки Гамбургер, возможно, ценности своей не потерял и после проверки его с целью установления, не перевербован ли он американцами или англичанами, может быть использован по другим направлениям…»

Выяснять обстоятельства провала разведчика пришлось долго. «Жорес» прислал в Центр новые данные на иранца, которого пытался завербовать Рольф. Им оказался некто Карубиан — помощник директора департамента железных дорог юга Ирана полковника Стоддарта. Карубиан пять лет учился в США, где, видимо, и попал в поле зрения американской разведки.

Вторая неудача Рольфа Гамбургера имела для него серьезные последствия. Выяснить, что на самом деле он сообщил американцам и англичанам во время допросов, было невозможно.

Рольф оказался в руках Смерша, содержался в лагере для интернированных иностранцев. Сотрудничество его с военной разведкой прекратилось навсегда. В ГРУ существовало жесткое и непреклонное правило — сотрудник, побывавший в руках контрразведки другой страны, не мог больше использоваться на разведывательной работе.

В 1956 году Рольф Гамбургер был реабилитирован[161]. Он вернулся в Германию. Жил на территории ГДР, работал архитектором, встречался с Урсулой Кучински, которая к тому времени благополучно завершила свою последнюю специальную миссию в Великобританию…

Р. S.

Было бы неправильным полагать, что Урсула не думала о Рольфе после их расставания в Швейцарии. В своей книге «Соня рапортует» она не упоминала о том, что неоднократно делала попытки выяснить судьбу Рольфа. В начале апреля 1950 года она передала представителю ГРУ полковнику Н. В. Евсикову письмо, адресованное Рольфу, и попросила найти его. Текст этого письма сохранился. Оно наполнено душевной теплотой и значительно дополняет строгий портрет этой женщины, одержимой борьбой против фашизма.

«Дорогой Франк!

Я не уверена, что это письмо дойдет до тебя. Мне ничего не известно о тебе уже много лет. Но я надеюсь, что ты жив и здоров.

Наш сын развивается очень хорошо. Он не очень большого роста (на полдюйма выше меня) и не очень широк в плечах, но он физически вполне здоров и не нуждается в докторах уже много лет. Он симпатизирует нашим взглядам на мир, но политической активности не проявляет.

Я, однако, полагаю, что это со временем пройдет. Он только что закончил второй семестр в университете, где изучает философию и психологию. После окончания экзаменационной сессии наш сын был по результатам учебы третьим среди 200 студентов. Его умственные способности действительно очень высоки, но он еще по-прежнему неуклюж, неряшлив, неопрятен, полностью забывчивый в отношении практической стороны жизни. Его юмор чудесен…

В прошлом году я видела твоего отца. Он — удивительный человек. В свои 80 лет он выглядит молодо, словно ему 50! Он посетил все картинные галереи в Берлине и в других городах нашей Германии. Уже через пять минут после нашего разговора у нас разгорелся жаркий спор о статье, написанной Томасом Манном о Гетте.

Я также видела твоего младшего брата. Это была дружеская встреча, но между нами оказалось мало общего. Твой старший брат и его семья тоже вполне здоровы.

Мои родители умерли. Ты был любимым зятем моей мамы. Все мы, их дети, здоровы и у каждого сейчас уже по 2–3 наследника. Я бы очень хотела, чтобы ты когда-нибудь увидел нашего сына, а может быть, и меня тоже. 1 апреля 1950 г. Соня».

Глава одиннадцатая. Опережая МІ-5[162]

Во второй половине 1945 года в разведывательной работе «Сони» начался период, который можно назвать «балансирование на грани провала». Особенностью этого положения было то, что сама «Соня», из-за ее исключительной осторожности и конспиративности в работе, ошибок в своей нелегальной деятельности не допу-скала. Все предпосылки нежелательных для нее встреч с представителями британской контрразведки возникали далеко за пределами Великобритании, иногда и в Лондоне, но разведчица об этом ничего не знала. Центр благодаря активной и целенаправленной работе своих сотрудников в Москве и за рубежом своевременно отводил от «Сони» нависавшие над ней черные тучи и заботливо оберегал ее от возможных неприятностей.

В 1943 году, когда в Иране американцами был арестован Рольф, который около месяца подвергался допросам с участием представителей британской разведки, Центр приказал «Соне» временно прекратить встречи с агентами. «Ничегонеделание», так «Соня» назвала это время, продлилось недолго. Когда Рольф оказался в Москве, Центр разрешил ей возобновить разведывательную работу. В 1943 году «Соня» провела несколько встреч с Клаусом Фуксом и получила от него основные материалы по британскому атомному проекту и несколько образцов, которые были высоко оценены в Москве и позволили советским физикам реально представить перспективы создания атомного оружия. Это был подвиг разведчицы, которая в 1969 году была награждена вторым орденом Красного Знамени.

В январе 1945 года возникла новая угроза для безопасности «Сони». В Каире, при перелете из Парижа в Москву, из-под наблюдения офицеров НКВД бежал Шандор Радо. Он опасался наказания за провал, который привел к прекращению деятельности его резидентуры в Швейцарии в конце 1943 года. Радо оказался в английском посольстве в Египте. Офицеры британской разведки допрашивали его несколько дней.

Центр, опережая возникновение угрозы для безопасности «Сони» и ее семьи, направил 15 января 1945 своему резиденту в Лондон строгое указание:

«Для личного сведения. «Соня» в горной стране[163] была связана с Альбертом[164] и его женой. Контрразведка вашей страны знает о деятельности Альберта в горной стране и его работе на нас. Есть основания предполагать, что в какой-то степени контрразведка может узнать и о работе Сони во время ее пребывания в стране Альберта.

В связи с этим:

1. Личную связь с Соней прекратить и без нашего разрешения не восстанавливать.

2. Запретить Соне заниматься нашей работой. Она должна вести жизнь примерной матери, жены и домашней хозяйки. Исполнение доложите. Директор».

Указание Центра передали «Соне». Она успела направить в Центр все материалы, касающиеся проведения операции «Внедрение учителей», замаскировала свой передатчик в укромном месте, временно прекратила встречи с «Фредами» и «Джимами», запретила своему мужу Леону заниматься сбором сведений о британских ВВС.

Ш. Радо британским контрразведчикам о «Соне» ничего не сказал. Опасность миновала. Но и эта угроза, которая могла реально вывести агентов МІ-5 на след советской разведчицы, была не последней.

Прекратив разведработу и встречи с представителем Центра, Соня лишилась финансовых средств, которые были нужны ей и для работы, и для содержания детей. Леон в то время находился на службе в британской армии. «Соня» стала сдавать комнату. Это было непривычно, стесняло ее, но другого выхода не было.

Когда война закончилась и Лен, так она называла мужа, возвратился в Англию, финансовое положение «Сони» несколько улучшилось. Она отказала квартирантке. Фирма, в которой работал Леон, находилась в Лондоне, а «Соня» с тремя детьми Майклом, Яниной и Петером, который родился в 1943 году, проживала в провинциальном Оксфорде в деревенском доме. С Леоном «Соня» встречалась не чаще дву-трех раз в месяц.

Связи с Центром не было. «Соня» не могла понять причину такого отношения к ней товарищей по Развед-управлению. Она не знала, что в сентябре 1945 года в Канаде сбежал Гузенко, шифровальщик резидентуры советской военной разведки. Предатель ничего не знал о существовании «Сони». Однако Центр, несмотря на информационные возможности разведчицы, не устанавливал с ней связь. Обстановка в Англии была напряженная.

Новая опасность возникла неожиданно. 21 ноября 1947 года Александр Фут, которого «Соня» обучала радиоделу в Швейцарии и с тех пор больше никогда не встречала, выехал из советской зоны оккупации Германии и оказался у англичан. В декабре того же года Фут прибыл в Лондон и стал сотрудничать с британской контрразведкой. Неизвестно как, но он узнал адрес сестры «Сони», посетил ее и передал: «Сообщите Урсуле и Леону немедленно прекратить работу. Наш бывший друг в Швейцарии Альберт — предатель».

Сестра сообщила «Соне» о появлении Фута в Лондоне. Урсула не знала, стал ли Альберт предателем, но неожиданное появление Фута ее насторожило, и она заранее стала готовиться к возможным неприятностям.

Вскоре дом в Оксфорде, где проживала семья Урсулы Бартон, посетили два сотрудника из МI-5[165]. Один из них, не успев переступить порог, с ходу выпалил: «Вы несколько лет были русским агентом. Финская война заставила вас разочароваться в коммунизме. Как нам известно, в Англии вы уже не работали, и мы пришли не с целью арестовать вас, а чтобы просить вашего сотрудничества».

Урсула сразу поняла, что непрошеные гости появились на пороге ее дома не случайно. Это было связано с появлением в Англии Александра Фута. Предупреждение, поступившее от сестры Бригитты, оправдывалось.

«Соне» нужно было выиграть время, выяснить основную причину интереса агентов к ее персоне и быстро определить тактику дальнейшего поведения с ними. Ситуация была критической.

«Соня» решила для начала выиграть время. Она улыбнулась и спросила, как гостеприимная хозяйка:

— Как насчет чашечки кофе?

Агенты ΜΙ-5, которые своей неожиданной психологической атакой хотели застать хозяйку дома врасплох, запугать ее и заставить дать признательные показания, рас-терялись, но предложение приняли. «Соня» потребовала предъявить документы. Она не ошиблась — перед ней стояли два секретных сотрудника контрразведки.

«Гости» вошли в дом. Во время беседы, похожей на замаскированный допрос, контрразведчики перечислили несколько фактов из швейцарского периода деятельности Урсулы. Они знали мало.

К. беседе был приглашен и Леон, который в это время оказался дома. Один из агентов спросил:

— Знаете ли вы Александра Фута? Расскажите о своих связях…

«Соне» было ясно: «Джим» предал их дело.

— Никаких связей у меня нет. — И добавила: — Я не должна рассказывать вам о том, что я делала в Швейцарии во время войны против фашистской Германии…

Переходя в наступление, она спросила:

— У вас есть к нам претензии со стороны британского правительства?

Претензий не было.

Уходя, один из агентов сказал:

— Нам придется побеспокоить большое количество людей, но мы получим полные данные о вашей работе и доказательства тоже…

Визит представителей контрразведки дал «Соне» повод для дополнительных размышлений. Она думала о том, почему предатель Фут «защитил» ее и Леона и «подсунул МI-5 версию насчет нашего «разочарования» из-за финской войны?»[166]

«Соня» также поняла, почему Центр не выходил с ней на связь, — военная разведка берегла своего разведчика, оказавшегося в нестандартной ситуации.

Отсутствие связи с «Соней» беспокоило и начальника военной разведки. В Центре понимали, что «Соня» нуждается и в моральной, и в материальной поддержке.

Это подтвердило и письмо, полученное от «Сони», которое она в январе 1948 года, находясь в Праге, передала представителю советского посольства. Конверт был адресован военному атташе, а на самом деле — начальнику военной разведки. «Соня» сообщала о своем положении, интересовалась, будет ли она нужна в Бразилии[167], и просила разрешения возвратиться в Германию.

По указанию начальника разведки в мае 1948 года была разработана и проведена операция по передаче «Соне» письма от начальника военной разведки и крупной суммы денег в качестве финансовой помощи. Операцию проводила советская разведчица техник-интендант 2-го ранга Елена Анатольевна Бицуля («Эльза»). С большими мерами предосторожности она посетила дом, в котором жила Бригитта Левис, сестра Урсулы, и передала ей деньги и письмо для «Сони», в нем сообщалось, где и когда в последующем она сможет получить финансовую поддержку Центра.

В письме начальника Главного разведывательного управления говорилось:

«Дорогой друг!

1. Наконец нам удалось установить контакт с вами. Ваше письмо от 28 января 1948 года получили. Мы понимаем сложность вашего положения и уверены, что вы и дальше будете также тверды, как и до сегодняшнего дня. Таким же должен быть и «Джон». Примите к этому необходимые меры.

2. Учитывая наблюдение за вами со стороны ΜΙ-5, вы и «Джон» совершенно не должны заниматься нашей работой в этой стране. Мы также считаем, что вы не должны заниматься открытой партийной работой в Англии, так как в случае возникновения осложнений с вами в связи с вашей прошлой работой вы можете скомпрометировать партию, чего нельзя допускать ни в коем случае. Естественно, вам будет трудно находиться в условиях такой изоляции, тем не менее она неизбежна и необходима в интересах нашей работы, безопасности вас и вашей семьи. Мы уверены, что вы поймете нашу обеспокоенность вашей судьбой. Не возобновляйте связи с «Биллом» или другими вашими источниками.

Поддерживайте связь только в вашими родственниками. Это естественно и это облегчит ваше положение…

Нами принято решение выплатить вам 1000 фунтов в качестве материальной помощи…

Будьте уверены, что помощь будет оказываться вам и в дальнейшем…

3. Несмотря на большую необходимость иметь личную встречу нашего представителя с вами, мы не можем сделать этого в Англии. Надеемся, что нам удастся встретиться с вами в Берлине, если вы найдете возможность организовать такую поездку.

После прочтения и изучения этого письма, запомните его содержание, условия связи и текст уничтожьте.

В дальнейшем по понятным причинам мы будем называть вас «Margaret». С приветом ваш надежный друг…»

Так завершилась многолетняя успешная деятельность разведчицы «Сони». Но опасности продолжали витать над Урсулой Кучински.

3 февраля 1950 года практически все лондонские газеты поместили сообщение о том, что в тот день был арестован доктор Клаус Эмиль Юлиус Фукс, 38 лет, который обвиняется в том, что, будучи британским подданным, в феврале 1945 года в США передавал неизвестному лицу информацию, относящуюся к исследованиям в области атомной энергии, а также в том, что в 1947 году он передавал неизвестному лицу информацию по исследованиям в области атомной энергии.

Британские газеты писали, что согласно «Бритиш империал календар энд Сивил сервис лист» доктор Фукс занимал должность заместителя главного научного сотрудника в научно-исследовательском учреждении в Харвелле.

В газете «Ивнинг стандарт» сообщалось, что расследование дела о Фуксе началось на основании материалов, переданных англичанам Федеральным бюро расследований…

Газетная шумиха об аресте Клауса Фукса серьезно встревожила Урсулу Кучински. Она обратила внимание на то, что Фукс обвинялся, прежде всего, за то, что он передавал секретные сведения неизвестному лицу в США в 1945 году. О том, что Фукс передавал «Соне» секретные материалы о британском атомном проекте, еще никто не знал. Но в ходе следствия о встречах Фукса с «Соней» могло стать известно. Фукс не знал ее имени. Однако он знал, что она является сестрой Юргена Кучински. Этого было достаточно, чтобы найти Урсулу…

В начале марта «Соня» (назовем этот псевдоним Урсулы Кучински еще раз) приняла еще одно оперативное решение: собрала необходимые вещи, одела Янину и Петера и, предупредив Леона, отправилась в аэропорт. Через несколько часов самолет англо-европейской воздушной компании, совершив промежуточные посадки в Амстердаме и Гамбурге, приземлился в аэропорту Гатов в английской зоне оккупации Германии. В аэропорту «Соня» наняла такси и добралась до вокзала Фридрихштрассе.

В Берлине Урсулу, естественно, никто не встречал. Она связалась по телефону с квартирой своего брата Юргена, который проживал в американской зоне. К телефону подошла его жена Маргарита. Она сообщила, что они как раз переезжают на новую квартиру. Юрген на работе и дома будет нескоро.

В гостиницах свободных мест не было, и Урсула с детьми остановилась на квартире пожилых служащих отеля, которые предложили ей свою помощь.

Ранним мартовским утром Урсула взяла такси, усадила в машину детей, погрузила свои два небольших чемодана и попросила доставить ее в советский сектор Берлина…

Фотоматериалы

Дом № 27 на улице Театральной, в котором был уничтожен В. Кубэ

Работники из обслуживающего персонала В. Кубэ.

Первая слева в первом ряду — Елена Григорьевна Мазаник. 1943 г.

Мария Борисовна Осипова, Герой Советского Союза Николай Петрович Федоров,Герой Советского Союза

Сумка, в которой Елена Григорьевна Мазаник пронесла мину в дом В. Кубэ

Гроб с телом В. Кубэ отправляют в Германию

Копия Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза Е. Г. Мазаник, М. Б. Осиповой и Н. В. Троян

Мария Борисовна Осипова с сыном Юрием и дочерью Тамарой

Николай Васильевич Похлебаев

Мария Осипова прибыла в Особую партизанскую бригаду «Димы»

Валентина Григорьевна Шуцкая

Ольга Хаммель, радистка резидентуры «Дора», работала в Женеве

Эдмонд Хаммель, радист резидентуры «Дора»

Помощники Шандора Радо — Отто и Изабелла Пюнтер

Рудольф Ресслер

Урсула Бартон (Кучински) после окончания разведывательной работы. Берлин, 1949 г.

Леон Бартон

Памятник на могиле Урсулы Бартон(Кунински) и ее мужа Леона Бартона на кладбище Фридхов Баумшуленвег (Берлин)

Рудольф Гамбургер («Франк»)

Отто Бухтольц («Деннис-1»)

Федор Иосифович Кравченко, Герой Советского Союза, военный разведчик

Могила Ф. И. Кравченко на Кунцевском кладбище в Москве

Военный атташе СССР в Иране полковник Разин Борис Георгиевич

Военный разведчик Сергеев Лев Александрович («Морис»). 1940 г.

И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, С. Ф. Кузьмичев (охранник И. В. Сталина), В. М. Бережков (переводчик). Тегеран, 1943 г.

И. В. Сталин, Ф. Д. Рузвельт, У. Черчилль на конференции в Тегеране. 1943 г.

5 августа 1943 года в Москве впервые прогремел артиллерийский салют в честь освобождения Орла и Белгорода

Глава двенадцатая. «Я могу ходить с высоко поднятой головой…»

12 марта 1950 года сотрудник Главного разведывательного управления полковник Николай Васильевич Евсиков, тот самый Евсиков, который был во время Тегеранской конференции переводчиком у К. Е. Ворошилова, вылетел в Берлин для проведения встречи с «Соней», прибывшей из Лондона.

В Берлине Евсиков провел необходимую подготовку к встрече с «Соней».

15 марта в 15.00 на улице Бренер у входа в театр «Комише опер» Николай Евсиков обратился к даме, которая стояла у афиши, по-английски.

— Извините, поет ли здесь гречанка Ойстрати?

— Вы англичанин? — вопросом на вопрос ответила незнакомка.

Это была «Соня». Евсиков узнал ее сразу. Отправляясь в командировку, полковник получил возможность посмотреть на ее фотографию, которая хранилась в секретном досье «Сони». Разведчица изменилась мало, но было видно, что она устала.

Евсиков предложил «Соне» воспользоваться машиной, которая была в его распоряжении. Через двадцать минут они уже сидели за празднично накрытым столом — Урсула Кучински, Николай Евсиков и Иван Ильичев, который подписывал почти все указания «Соне» в годы Великой Отечественной войны.

Беседа с «Соней» была теплой, долгой и интересной для всех, кто принимал в ней участие.

Окончательное решение было простым. Многолетняя разведывательная работа «Сони» благополучно завершилась.

Центр оказал «Соне» необходимую помощь в обустройстве ее новой жизни в Берлине. Ей было всего сорок три года. Новая интересная жизнь открывала перед ней свои широкие просторы. Она стала известной писательницей, активным общественным деятелем, счастливой бабушкой, у которой росли шестеро внуков и один правнук. Старший сын Михаил стал крупным специалистом в области социологии, высшее образование получили Янина и Петер.

В мае 2000 года правительство Российской Федерации наградило Урсулу Кучински орденом Дружбы.

Английский писатель Майкл Хартлэнд, который брал интервью у «Сони» в начале девяностых годов, в своей книге так охарактеризовал ее положение: «…Теперь все, во имя чего она работала, превратилось в прах. «Соня» все еще цепляется за надежду, она еще не утратила своего мужества…»

Возможно, прочитав эти или другие подобные высказывания, Урсула Кучински в 1991 году сказала: «Многие считают, что я прожила жизнь напрасно. Так говорят мои товарищи, те, кто покинул партию с чувством разочарования. Я же утверждаю, что моя борьба, подобно борьбе Лена в Испании, была борьбой против фашизма. И мы победили. Если моя работа приблизила победу хотя бы на три дня, даже на два часа, я могу ходить с высоко поднятой головой…»[168]

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ОДИССЕЯ ФЕДОРА КРАВЧЕНКО 

Герой греческого эпоса мужественный и хитроумный Одиссей на пути домой после Троянской войны встретил на своем пути невероятные трудности — ему удалось проплыть между Сциллой и Харибдой, он вырвался из крепких объятий нимфы Калипсо, отказался отведать плодов лотоса, которые имели одну особенность — тот, кто их попробует, — навсегда забудет о своей родине…

Одиссей преодолел все препятствия и соблазны и возвратился к родному очагу.

Военный разведчик Федор Кравченко родился в России, вырос в Уругвае, принимал участие в гражданской войне в Испании и защищал Россию от немецких фашистов в годы Великой Отечественной войны. Он был разведчиком-нелегалом, командиром партизанского отряда и резидентом нелегальной резидентуры советской военной разведки.

На его жизненном пути встречались Сциллы и Харибды — контрразведывательные органы различных государств, попадались и кареглазые нимфы, и многое другое. Но ничто не помешало ему выполнить разведывательные задачи и благополучно вернуться на Родину…

Глава первая. Коммерсант из Монтевидео

Июньский вечер в столице далекой латиноамериканской страны прохладен. Кажется, что скальные вершины ближайшей к городу горной цепи, покрытые снежными папахами, приближаются к мегаполису и дарят его обитателям желанную возможность насладиться горным воздухом — чистым и бодрящим. В эти минуты о жарком летнем дне забывается сразу…

Мануэль Ронсеро, коммерсант и начинающий промышленник, в тот летний вечер 1941 года сидел в маленьком ресторане «Лос Пинос», расположенном на берегу небольшого лесного озера. Ресторан своей фронтальной стороной был обращен к лесному массиву, который в местных справочниках назывался Национальным парком. В единственном зале для посетителей, вытянутом вдоль каменистого берега и освещенном мягким светом матовых электрических ламп, в этот час было немного посетителей и он представлял собой очень удобное место для отдыха и деловой встречи.

Ронсеро сидел за отдельным столиком в дальнем углу и ужинал. Он вчера прибыл в этот город из соседней страны для переговоров с владельцем одной шахты, в которой добывали руду для производства ртути. У него уже была своя подобная шахта. И поскольку спрос на ртуть на мировом рынке увеличивался, он планировал расширить бизнес.

Посетитель ресторана завершил ужин и, наслаждаясь апельсиновым соком, просматривал вечерний выпуск местной газеты. Со стороны было видно, что этот человек знает себе цену. Коммерсант, если бы его кто-то спросил, что он делает в этом ресторане, мог бы всегда сказать, что это самое уютное место в городе и перед трудными деловыми переговорами он отдыхает здесь, обдумывая свои планы.

Но никто и никогда не задал бы ему такого вопроса, потому что вряд ли кто бы мог предположить, что этот человек, с наслаждением попивающий апельсиновый сок, совсем не тот, за кого он себя выдает. От натурального латиноамериканца его не смог бы отличить даже шеф американского Федерального бюро расследований Эдгар Гувер. Только в Москве в управлении военной разведки Генерального штаба Красной Армии некоторые ответственные работники знали, что Ронсеро — советский разведчик Федор Кравченко. Но его настоящее имя редко упоминалось даже в служебной переписке в московском управлении военной разведки. А тот, кто должен был знать его, называл коротко — «Клейн». И все.

В этот город «Клейн» прибыл по важному делу: в парке он должен был встретиться с человеком из Центра, вызвавшим его на явку условным сигналом. Кто выйдет на встречу, разведчик не знал. За все время пребывания на нелегальном положении он первый раз пользуется этими условиями агентурной связи. А это означает, что какие-то особые обстоятельства заставляют Центр прибегнуть к такой встрече.

«Клейн» прибыл в Латинскую Америку летом 1939 года. Первые недели на нелегальном положении проходили трудно — проблема получения местного гражданства решалась медленно. А без надежных документов он не мог работать…

Волокита с «пропиской» не давала ему покоя. Но «Клейн» верил в то, что ему удастся решить эту и другие проблемы. Он в совершенстве владел испанским языком, хорошо знал национальные особенности местного населения и чувствовал себя своим среди окружавших его людей, несмотря на то, что появился на свет божий под кубанским солнцем.

Из автобиографии:

«Я, Кравченко Федор Иосифович, родился в 1912 году в селе Унароково Краснодарского края. Мои родители в 1913 году из-за усилившихся притеснений религиозной общины, в которую они входили, выехали на постоянное жительство в Уругвай к брату отца, который жил и работал в крестьянской общине в одном из сельскохозяйственных районов этой страны…»

Детство Федора Кравченко прошло в пригородах Монтевидео. Уругвайцем он был около шестнадцати лет. За эти годы ему неоднократно приходилось попадать в очень сложные ситуации, и он научился жить среди темпераментных уругвайцев.

В 1929 году, когда родители возвратились в Советский Союз, жизнь Федора в Москве вначале была даже труднее, чем в Уругвае. Однако новые условия жизни не испугали его. Наоборот, он тянулся ко всему, что его окружало, как подсолнух к солнцу. Любовь к России, которую на чужбине прививали ему родители рассказами о кубанских просторах и смелых казаках, быстро проросла в его душе и помогла ему освоиться в новой обстановке. Трудности он воспринимал, как и учила его мать, краснодарская крестьянка, которая часто говорила своим детям — Федору и его двум сестрам Дарье и Екатерине, что человек живет на этом свете для того, чтобы работать, а отдыхать будет в раю…

Из автобиографии:

«Работал слесарем на стройке дома ВЦИК на набережной реки Москвы, там же познакомился с электросварщицей Надеждой Никитиной, которая стала моей женой (брак не был зарегистрирован); учился в школе, занимался комсомольской работой, позже — трудился в Исполкоме Коммунистического интернационала молодежи политработником по странам Латинской Америки…»

Когда началась война в Испании, Ф. Кравченко отправился в Мадрид. Он стал переводчиком при советнике комкоре Д. Павлове. За активное участие в испанских событиях Федор Кравченко, которому было чуть больше двадцати пяти лет, был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Комкор Павлов в одном из документов тех лет писал о Кравченко: «…во всех боевых действиях показал полное бесстрашие. Считался одним из самых лучших переводчиков…»

В 1938 году судьба Федора Иосифовича сделала неожиданный и крутой поворот: его приметили сотрудники военной разведки. Возможно, в его судьбе какую-то роль сыграл Ян Карлович Берзин — один из основателей военной разведки, который в те годы тоже воевал в Испании и часто встречался с Д. Павловым. Берзин не мог не приметить толкового молодого человека, который в совершенстве знал испанский язык. Берзин внимательно присматривался к тем, кто воевал против франкистов, подбирая лучших из них для работы в военной разведке. В выборе он всегда был строг и никогда не изменял своему правилу — в разведке могут работать только надежные и особо талантливые люди…

Так что сотрудники Разведуправления не случайно предложили Кравченко перейти на работу в Разведуправление Красной Армии. Федор Иосифович это предложение принял не сразу. Но принял. И в его жизнь вошли новая профессия и новые немногочисленные друзья.

Пройдя короткий курс профессиональной подготовки, Федор вскоре «превратился» в уругвайца Ронсеро и в том же году убыл в длительную специальную командировку…

Приобретенный жизненный опыт помог ему свободно ориентироваться в условиях Латинской Америки. Но «Клейн» знал, что, находясь на нелегальном положении, он должен сам решать все свои проблемы и добиваться обязательного выполнения поставленных перед ним задач. Именно это положение, которое можно определить одним словом — самостоятельность, прельщало его в разведывательной работе. И он этой самостоятельностью пользовался умело…

Прежде всего разведчик решил найти своих знакомых по Испании. В Мадриде он подружился со многими порядочными испанцами, мексиканцами и антифашистами из других стран, неоднократно встречался с Долорес Ибаррури. Все они сражались против франкистов за свободу и справедливость. И он был среди них.

Вскоре Кравченко нашел одного из таких своих старых знакомых, который, как писатель Э. Хемингуэй, вместе с бойцами республиканской армии участвовал в боях под Барселоной и Валенсией и писал яркие репортажи о тех, кто сражался против испанских фашистов.

Когда «Клейн» нашел этого писателя, тот уже занимал заметное положение в кругах интеллектуальной элиты своей страны и обладал широкими связями…

Писатель, назовем его Мигель Хуарес, в полиции подтвердил, что знает этого храброго кабальеро с раннего детства. Такой рекомендации было вполне достаточно.

А когда Хуарес дал письменное подтверждение личности Ронсеро, то советский разведчик уже через несколько дней получил настоящий паспорт гражданина страны, в которой ему предстояло выполнить первую часть своего разведывательного задания…

Это была уже маленькая победа Федора Кравченко. Вскоре ему еще раз повезло. Однажды в воскресный день он посетил традиционное представление на арене спортивного комплекса и совершенно случайно познакомился с красивой девушкой и ее друзьями. Эта встреча, каких у каждого мужчины бывает предостаточно, неожиданно получила продолжение. Однако она сыграла в судьбе разведчика противоречивую роль. С одной стороны, помогла ему значительно укрепить свое положение в стране и открывала новые перспективы для его разведывательной деятельности, а с другой — послужила одним из формальных поводов для прекращения его командировки в Латинскую Америку…

Девушка была действительно красива. Более того, она была профессиональной исполнительницей латиноамериканских танцев и, как оказалось, дочерью генерала.

В то время Федору было всего 27 лет. Он производил впечатление преуспевающего коммерсанта. Это открывало ему многие двери. Поэтому не случайно дружеские отношения Мануэля Ронсеро и Алисии постепенно переросли в нечто большее. Вскоре он почувствовал, что девушка полюбила его, но пойти на сближение с ней даже по «оперативным соображениям» без санкции Центра не решался.

Жизнь внесла в сложившуюся ситуацию коррективы.

Он прибыл в Латинскую Америку для того, чтобы создать условия проникновения в Германию. Сложные политические игры, которые вел нарком иностранных дел СССР В. Молотов с руководителем внешнеполитического ведомства Германии И. Риббентропом, работавшим до прихода Гитлера к власти агентом по продаже шампанских вин, не успокаивали руководство Разведупра Красной Армии. У военной разведки была своя оценка ситуации в Европе. Она острее других понимала, откуда могла исходить угроза Советскому Союзу. Эти прогнозы могли оправдаться. Германия становилась очень опасным государством. Поэтому военная разведка стремилась заблаговременно вскрыть замыслы Гитлера и его генералов.

Кравченко в том стратегическом сценарии руководства Разведуправления был только одним из оперативных звеньев. Он не знал, что в Японии уже вел разведку Рихард Зорге, в Италии действовал Лев Маневич. Ян Черняк, Шандор Радо и другие военные разведчики Красной Армии включились в активную тайную борьбу против немецких фашистов в Швейцарии, Бельгии, Франции и других странах. В разведке каждый ее оперативный работник, каким и стал «Клейн», выполняет только свою задачу, добывая крупицы информации, которую в Центре опытные аналитики складывают в единое целое и определяют вероятность влияния тех или иных факторов на положение собственной страны.

У «Клейна» была сложная задача — в качестве дипломата одной из латиноамериканских страны попасть на работу в ее представительство в Берлине. Центру нужна была информация из столицы фашистской Германии. Но добыть такие документы и добиться назначения на дипломатическую службу было трудно. Для этого требовалось время. А его-то «Клейну» и не хватало. Когда стало ясно, что в 1940 году разведчик не сможет устроиться на дипломатическую работу в министерство иностранных дел и выехать в Германию, Центр поставил перед ним другую задачу: создать в той стране, где он находился, нелегальную резидентуру военной разведки. Руководство СССР все больше и больше интересовало отношение США, Канады и стран Южной Америки к ситуации в Европе. Советскому Союзу нужны были надежные союзники и партнеры. Информация по этому вопросу приобретала стратегическое значение. И Кравченко приступил к ее добыванию…

Не все получалось так, как он хотел. Но дело постепенно налаживалось. Выполняя рекомендации, которые дали ему в Москве работники Центра полковник Я. Бро-нин и капитан М. Полякова, «Клейн» к концу 1940 года создал разведывательную группу, в которую вошли агенты «Булочник», «Шофер», «Профессор» и «Сестра». Среди них были ответственный работник министерства иностранных дел и высокопоставленный офицер министерства обороны. От них «Клейн» получил информацию о том, что США начали переговоры о строительстве в Мексике военно-морской базы в Тампико и военно-воздушной — в Веракрусе. Он сообщал в Центр о том, что американцы настойчиво подталкивают страны Латинской Америки к созданию регионального блока под своим контролем…

…Ронсеро сидел в ресторанчике «Лос Пинос» и ждал приближения часа «Ч». Ровно в восемь вечера он должен был выйти к месту проведения встречи с человеком из Москвы. «Клейн» не знал, кто выйдет на явку. Но он надеялся, что на встречу прибудет его руководитель Алексей Коробицын, которого он уже давно не видел…

Коробицын, оперативный псевдоним «Турбан», прибыл в Латинскую Америку несколько позже, чем «Клейн». Он стал руководителем нелегальной резидентуры. Федор — его заместителем. В разведке, как и в любой военной организации, командиров и начальников не выбирают…

Своего руководителя Кравченко хорошо знал — в одно и то же время они воевали против испанских фашистов. За активное участие в тех событиях Коробицын был награжден орденом Красного Знамени. Он тоже попал в военную разведку не случайно. Характер его сформировался под влиянием отца, политэмигранта, бежавшего в Аргентину от преследований царской охранки за политические убеждения и участие в революционной борьбе. Алексей, детство и юность которого прошли в Буэнос-Айресе, столице той солнечной страны, в совершенстве овладел испанским языком и внешне ничем не отличался от местных мальчишек. Но сердце и душа его принадлежали России…

С первых же дней своей нелегальной командировки «Клейн» понял, что работа разведчика мало чем отличается от положения солдата во время войны на передовой. Это положение он глубоко прочувствовал в Испании.

Только теперь он был один на один с противником. Более того, он не был защищен от опасностей, скажем, как танкист, броней. У него даже не было с собой никакого оружия для элементарной самозащиты. В чужой стране опасности поджидали его на каждом шагу.

Однако в этой стране никто и подумать не мог, что он — советский разведчик. Кравченко в совершенстве владел испанским языком, имел документы местного гражданина и ему принадлежала инициатива. В бою — это главное…

В середине 1940 года Кравченко, однако, попал в сложную ситуацию: в стране, где он проживал, утвердили новый порядок воинской повинности для всех молодых граждан. Ронсеро должны были призвать на службу в армию. В Центре такая перспектива в работе разведчика не предусматривалась и он должен был сам найти выход из создавшегося положения. И он его нашел. Ему удалось через своего агента, работавшего в министерстве иностранных дел, получить проект указа президента. Изучив его, «Клейн» понял, что службы в армии можно избежать. Для этого необходимо было заблаговременно жениться на местной гражданке: семейных молодых мужчин в армию не призывали. Этим обстоятельством он и воспользовался. Подробно изложив свои соображения, Кравченко просил Центр разрешить ему вступить в брак с его знакомой Алисией.

Коробицын поддержал предложение. Стали ждать указаний из Москвы.

Время шло. Но конкретного решения — положительного или отрицательного — не поступало. А дата подписания нового указа о военной службе приближалась. И когда возникла реальная угроза призыва Ронсеро в армию, он принял самостоятельное решение и без санкции Центра вступил в брак с Алисией…

Другого пути не было. Если бы он был призван на службу в армию, то полностью бы прекратил свою разведывательную деятельность, ради которой командование Разведупра и направило его в эту страну. А работы действительно было очень много.

Призыва на службу в армию «Клейн» избежал. Разведывательная группа, которую он создал, выполняла задания Центра. Большинство материалов, направлявшихся в Москву, высоко оценивалось командованием Разведывательного управления. Однажды он даже получил такую радиограмму: «Ваши материалы представляют для нас особый интерес…» Позже приказом начальника Развед-управления за активную работу он был поощрен премией в размере одного месячного оклада.

Перспектива работы увлекала Ронсеро: ему нравилось рисковать. Он чувствовал, что борьба с трудностями, которые он преодолевал, прибавляла ему сил, неудачи — активизировали его инициативу и находчивость, а удачи — окрыляли. Можно сказать, что он родился в рубашке — ему всегда и во всем везло. Вступив в брак с Алисией, он значительно упрочил свое положение. У него появились новые знакомые. Особый интерес представляли адъютант президента республики и командующий центральным военным округом страны, с которыми у него сложились доверительные отношения…

Кравченко считал, что женившись он поступил правильно, но понимал также, что нарушил жесткое правило военной разведки — не должен был этого делать без разрешения Центра…

…Мануэль Ронсеро допил свой апельсиновый сок. Время встречи приближалось. Разведчик сложил газету, которую закончил просматривать, так, чтобы издали можно было увидеть ее название. Тот, кто выйдет на встречу, должен увидеть именно это издание в его правой руке…

Расплатившись с официантом, Ронсеро вышел из ресторана. Ровно в восемь он должен быть около осветительного столба, расположенного у главного фонтана в парке. Разведчик направился к месту контакта. Он был уверен, что слежки за ним нет и безопасность встречи гарантирована.

…«Клейн» издали осмотрел место предстоящей встречи. Вокруг все было спокойно. Он подошел к фонтану. Было без одной минуты восемь.

Второй разведчик появился как из-под земли. Пароль и отзыв прозвучали правильно. Человек, прибывший на встречу, назовем его «Мирон», оказался новым резидентом. «Клейн» должен был подчиняться ему по всем вопросам.

Что произошло с Коробицыным, Кравченко узнает значительно позже…

С первых же минут тон беседы насторожил «Клейна». «Мирон» сухо задавал ему различные вопросы. Когда нелегал попросил его рассказать, как обстоят дела на советско-германском фронте, он однозначно ответил: «Читайте местные газеты…»

Разведчик подробно доложил новому резиденту о работе своей агентурной группы, о том, что он приобрел шахту, стал совладельцем Акционерного общества по эксплуатации ртутных рудников. Его партнер работал на периферии, а Ронсеро содержал контору в столице и вел работу с представителями иностранных фирм. Благодаря этому у него появились новые интересные для разведки связи в дипломатических и деловых кругах США и Японии…

Неожиданно для Кравченко «Мирон» спросил, где он может принести больше пользы. Разведчик, подумав, ответил:

— Я могу выполнить любые задания командования там, где будет приказано…

И добавил:

— Даже в Мадриде. Франко приглашает всех беженцев возвратиться в Испанию…

Новый резидент почему-то повторил свой вопрос, который, как показалось Кравченко, прозвучал двусмысленно:

— Так вы считаете, вам лучше остаться в Латинской Америке…

Не понимая, что происходит, но чувствуя что-то неладное, Кравченко, ответил:

— Я считаю целесообразным находиться там, где могу быть более полезным для Родины…

Во время той беседы Кравченко так и не понял, почему новый резидент задавал ему такие вопросы. Все прояснилось через месяц…

Кравченко не знал, что сотрудники его отдела в Раз-ведуправлении — профессиональные разведчики — пытались убедить руководство в целесообразности его женитьбы на Алисии. По этой проблеме был даже подготовлен проект докладной записки начальника Разведу правления генерал-лейтенанта Ф. Голикова секретарю ЦК ВКП(б) Г. Маленкову:

«Для того чтобы избежать службы в армии и для более прочной легализации тов. Кравченко просит разрешения жениться на время командировки на дочери генерала М… Это предложение является довольно выгодным для Разведывательного управления, так как открывает возможность использования этого генерала в наших целях. Поэтому с предложением Кравченко согласен и прошу вашей санкции…»

Голиков эту докладную не подписал. Интересно то, что в этом документе имеется и оценка работы разведчи-ка-нелегала Федора Кравченко, который «добросовестно и хорошо выполняет поставленные задачи и дальнейшее пребывание которого в Латинской Америке для Разведуправле-ния является важным и необходимым…»

Действительно, «Клейн» вел трудную и опасную разведывательную работу. Он также самостоятельно смог наладить и свои коммерческие дела. Возможно, именно это обстоятельство было одной из причин, которые лежали в основе решения Центра поменять ему (что бывает не так часто) оперативный псевдоним. Об этом разведчик узнал из следующего указания: «Согласно приказанию с 15 апреля 1941 года кличка «Клейн» меняется на «Магнат»…»

Но его разведывательная работа в Латинской Америке неожиданно прервалась…

14 октября 1941 года «Магнат» еще раз встретился с новым резидентом. Вторая встреча была короткой. Разведчик получил приказание — передать оперативные связи, свернуть коммерческую работу и выехать в СССР.

«Клейн» расстался со своими агентами, расплатился с кредиторами и распрощался с Алисией. Последняя беседа с ней была трудной. Ронсеро сказал жене, что он, как настоящий революционер, записался добровольцем и уезжает в Европу для борьбы за свободу против немецких фашистов…

Алисия молча выслушала мужа, внимательно посмотрела в его карие глаза. Он выдержал ее печальный взгляд и добавил:

— Я хочу быть похожим на твоего отца…

Переплыв через Тихий океан на одном из теплоходов, Кравченко прибыл во Владивосток и, купив билет на ближайший пассажирский поезд, отправился в дальнюю дорогу через всю Сибирь. Впервые в своей жизни он увидел свою Россию.

Почему же была прервана эта сложная и удачно начавшаяся разведывательная операция РУ Красной Армии? Вот, вкратце, что удалось установить. На неподписанной докладной записке на имя Маленкова осталась эмоциональная оценка предложения о женитьбе «Клейна», оставленная одним из руководителей разведки. Она, видимо, стала известна и «Мирону», который работал в отделе, где готовился проект этого документа. Не каждый офицер в годы сталинской инквизиции был способен устоять под магическим воздействием резолюции большого начальника. И когда «Мирон» стал руководителем Кравченко в зарубежной командировке, то объективно построить свои отношения с ним не смог. Именно «Мирон», как свидетельствуют документы, без всяких на то оснований увидел в Кравченко «потенциального невозвращенца» и, можно сказать, добился прекращения его нелегальной командировки.

К сожалению, это был не единственный случай подобного отношения к действовавшим в те годы в разных странах советским разведчикам. Центральный аппарат военной разведки и ее зарубежные оперативные работники подвергались тщательной «чистке» соответствующими органами НКВД.

Разведывательная операция Центра в Латинской Америке с участием Кравченко могла получить совершенно другое развитие. Пройдет время, и в служебной характеристике разведчика появятся слова: «Причиной отзыва из нелегальной командировки явилось обвинение Кравченко в невозвращении со стороны некоторых работников разведки и отрицательная характеристика, данная ему бывшим резидентом «Мироном», которые оказались несостоятельными…»

В декабре 1941 года Ф. Кравченко написал свой отчет о работе в Латинской Америке. Этот документ завершается серьезными выводами. Среди них есть и такой, который обращает на себя особое внимание: «Под предлогом защиты от германского фашизма правительство США создает военные, военно-морские и военно-воздушные базы в ряде ключевых стран Латинской Америки. По имеющимся данным, США заключают официальные и секретные пакты с Мексикой. Бразилией, Перу, Эквадором и Уругваем. Эти договоры ограничивают влияние СССР в регионе и в перспективе будут направлены против интересов Советского Союза…»

Оценка военно-политической обстановки в Западном полушарии, сделанная Ф. Кравченко, оказалась правильной. Поэтому можно сказать, что свою разведывательную задачу на время работы в Латинской Америке вольнонаемный Разведуправления Красной Армии Федор Кравченко выполнил…

Глава вторая. Партизан «Панчо»

1942 год стал для Федора Кравченко годом новых испытаний. Прибыв в Москву, он уладил, если можно так сказать, отношения с Надеждой Никитиной. Их брак не выдержал трудного испытания разлукой и распался…

В марте Федор был зачислен в Красную Армию. Ему было присвоено воинское звание «старший лейтенант». В апреле он был включен в состав разведывательной группы «Лео», которая готовилась для работы в тылу противника. Для оперативной переписки с Центром он выбрал себе псевдоним «Панно», видимо, в память о своей командировке в Латинскую Америку…

Командиром разведывательной группы был назначен Алексей Коробицын. Его и называли «Лео». Судьба опять свела вместе этих самоотверженных молодых людей. Казалось, что они должны были плечо к плечу всю жизнь сражаться то с испанским, то с германским фашизмом…

«Панно» стал заместителем Коробицына. В состав группы входили еще три человека — радист Антоненко и два разведчика-австрийца Штейнер и Ляйтнер. Перед вылетом они облачились в немецкую военную форму, получили даже по одному Железному кресту и полный комплект документов. От настоящих немцев их отличить было невозможно.

Группа получила задание — вести разведку переброски гитлеровских войск через гомельский железнодорожный узел.

В ночь на 9 мая 1942 года группа «Лео» вылетела с одного из подмосковных аэродромов. Самолет взял курс за линию фронта…

В заданном районе разведчики один за другим покинули борт самолета и растворились в ночном небе. Приземлились благополучно и быстро нашли друг друга. Но грузовой парашют не раскрылся, и все резервные источники питания для радиостанции разбились при ударе о землю. Разведгруппа осталась с одним комплектом батарей для рации, которую Антоненко даже в полете под куполом парашюта прижимал к груди, словно любимую девушку…

Белорусский лес оказался не очень гостеприимным. Не успели разведчики разобраться в обстановке, как оказались в окружении партизан, которые не ждали гостей из Москвы и приняли их за немецкую диверсионную группу. Командир разведчиков Алексей Коробицын безуспешно пытался убедить партизан в том, что он и его люди прибыли с Большой земли. До выяснения обстоятельств разведчиков разоружили и заперли в землянке.

Обстоятельства выяснялись тоже своеобразно. Партизаны в качестве доказательства потребовали, чтобы Антоненко по своей рации связался с Центром и попросил Москву передать в одном из радиосообщений Совинформбюро информацию определенного содержания.

Прошло десять дней. В конце второй недели в эфире все-таки прозвучало условное сообщение из Москвы. Услышать его были рады и разведчики, и партизаны…

После этого происшествия для партизана «Панчо» и его боевых товарищей начались суровые будни разведки в тылу противника. Однако отсутствие электропитания для радиостанции вынудило их вскоре временно присоединиться к партизанскому отряду и заняться диверсиями в тылу немецких войск…

В 1943 году Кравченко был назначен командиром партизанского отряда имени Ивана Богуна в соединении генерал-майора Алексея Федорова, который к концу войны станет дважды Героем Советского Союза.

О том, как капитан Федор Кравченко защищал Родину, коротко сказано в одной из его служебных характеристик того времени: «В период Великой Отечественной войны по заданию Главного разведывательного управления создавал и возглавлял разведывательно-диверсионные отряды, действовавшие в тылу немецко-фашистских войск… В результате проведенных диверсионных актов и операций было пущено под откос более 50 воинских эшелонов с живой силой и боевой техникой противника. В наиболее сложных диверсионных операциях принимал личное участие и проявил себя как смелый и решительный командир. Добываемые его отрядом разведсведения о немецких войсках, сосредоточенных на Левобережной Украине, на Гомельском и Коростенском направлениях, способствовали успешному проведению нашими войсками операций по выходу на рубеж Днепра…»

Личное участие «Панчо» в боевых действиях против фашистской Германии закончилось в ноябре 1944 года…

Вторая мировая война завершалась. Разведки великих держав готовились к работе в новых условиях. Советская военная разведка тоже имела свои планы оперативной работы в послевоенной Европе…

Глава третья. Резидент Антонио Серано

3 мая 1945 года Кравченко было присвоено звание Героя Советского Союза. Но он не смог «обмыть» с товарищами столь высокую боевую награду. Получив приказ, Кравченко 4 мая убыл в новую длительную нелегальную командировку. Теперь во Францию. И по документам на имя Антонио Мартинеса Серано.

Начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии генерал-полковник Кузнецов приказал форсировать организацию разведки Испании и ее вооруженных сил. Центр был заинтересован в получении разведывательной информации по Испании, так как уже имел сведения о том, что США и Великобритания начали активно укреплять свои позиции на Пиренейском полуострове. Главное разведывательное управление в то время не располагало в Мадриде агентурными возможностями. Поэтому и было принято решение направить во Францию разведчика-нелегала капитана Кравченко. Он должен был устроиться в Тулузе и создать агентурную сеть в Испании.

Задача была конкретной и достаточно сложной…

Европа в то время лежала в руинах. Между европейскими государствами не было привычных для нашего времени регулярных воздушных, морских или железнодорожных сообщений. Из Москвы до Берлина Кравченко и сопровождавший его полковник К. Леонтьев, о разведывательной работе которого в ГРУ до сих пор ходят легенды, добрались на военно-транспортном самолете. А в Берлине разведчики получили в свое распоряжение трофейный «опель» и на нем отправились во Францию…

В Париже пути разведчиков разошлись. Федор Кравченко отправился в Тулузу. Ему предстояло найти там Долорес Ибаррури — главного организатора и руководителя испанского национального Сопротивления, которое вело борьбу против режима Франко.

В Тулузе разведчик быстро нашел Долорес. Они встретились как старые друзья. После обычных теплых приветствий и обмена воспоминаниями Кравченко без деталей сообщил собеседнице причины своего неожиданного появления во Франции и попросил помочь в выполнении поставленных перед ним задач. Центр разрешил разведчику сделать это.

Долорес Ибаррури согласилась оказать помощь своему давнему знакомому: цели их борьбы против режима Франко совпадали. С этой минуты капитан Федор Кравченко, о существовании которого во Франции знала только она одна, вновь стал испанцем — Антонио Мартинесом Серано, активным участником борьбы против режима Франко, прибывшим в Тулузу якобы с испанской территории.

Долорес Ибаррури пригласила своего заместителя Сантьяго Карильо и поручила ему назначить Антонио заместителем начальника штаба соединения испанских партизан, который находился в Тулузе и официально назывался «Торговое общество Фернандес Вилладор».

Но вписаться в новую жизнь, стать одним из испанских партизан, завоевать признание у людей, которые ежедневно рисковали жизнью, было, пожалуй, потруднее, чем приобрести гражданство во Франции. Они не признавали руководителей, которые не были проверены в боевых условиях. Некоторое время к Антонио относились с подозрением.

Однажды несколько партизан, отправлявшихся через границу в Испанию для выполнения очередного опасного задания, попросили Антонио разъяснить им порядок действий в случае столкновения с испанскими карабинерами. Разведчик, прошедший опасную школу гражданской войны в Испании и получивший опыт партизанской войны против немецких фашистов в белорусских и украинских лесах, дал участникам рейда точные и конкретные рекомендации. Отряд выполнил задание и возвратился на базу без потерь. Это значительно укрепило авторитет заместителя начальника штаба…

Антонио работал на нелегальном положении во Франции более четырех лет. Ему удалось создать в Мадриде, Валенсии и Барселоне самостоятельные разведывательные группы. В их составе были радисты. Все донесения по важным военным и военно-политическим вопросам по каналам радиосвязи своевременно поступали в Москву. Документальная информация с территории Испании в Тулузу доставлялась специальными агентами-курьера-ми, которые регулярно переходили франко-испанскую границу, встречались с руководителями агентурных групп. Каждый такой переход границы был связан с большим риском — граница тщательно охранялась испанскими карабинерами. Резидентура Кравченко была единственной разведывательной организацией, которая добывала военную информацию непосредственно из самой Испании. За годы работы в Тулузе Антонио и его агентам удалось добыть более 360 важных документов.

За успешное выполнение задания командования Федор Иосифович был награжден вторым орденом Красного Знамени. Этот указ в те годы не был опубликован в печати, но в представлении к награде говорилось, что отличная работа Кравченко способствовала укреплению мощи вооруженных сил нашей страны.

Таким был этот военный разведчик. Но к его портрету необходимо добавить еще один маленький, но очень важный штрих. В 1945 году он, руководитель тулузской резидентуры, обратился в Центр с предложением сократить ему и его заместителю заработную плату на 200 американских долларов в месяц. Центр, конечно, уменьшил денежное содержание Кравченко и его заму. В трудные послевоенные годы восстановления народного хозяйства страны майор Федор Кравченко иначе поступить не мог…

Одиссея Федора Кравченко, полная тревог и опасностей, могла бы еще продолжаться. Но активное участие в испанской и Великой Отечественной войнах, длительная работа на нелегальном положении в Латинской Америке и во Франции, годы напряженной работы без выходных и отпусков подорвали здоровье разведчика. В 1949 году он написал письмо в Центр следующего содержания:

«Вынужден поставить вас в известность о состоянии моего здоровья и прошу, если международная обстановка позволяет, дать мне возможность прибыть в Москву для радикального лечения…»

Лечить пришлось очень многое. Ведущие хирурги московского военного госпиталя имени Мандрыки удалили Кравченко злокачественную опухоль в желудке…

В конце декабря 1949 года Ф. Кравченко после операции проходил курс лечения в военном санатории «Архангельское». В это время в Москву прибыла Долорес Ибаррури. Она по телефону связалась со старшей сестрой Кравченко Дарьей Иосифовной, которую хорошо знала с 1936 года. Дарья Кравченко тоже помогала испанским патриотам.

Поинтересовавшись состоянием здоровья Антонио, Долорес Ибаррури пригласила его посетить ее представительство 31 декабря в канун Нового года и обещала прислать за ним свою служебную машину. Но в тот день он посетить Д. Ибарурри не смог. Они встретились несколько позже…

В 1950 году Ф. Кравченко начал подготовку к новой длительной нелегальной командировке. Может быть, очередная специальная зарубежная поездка позволила бы ему еще раз проявить свой удивительный характер и выполнить не одно задание. В этом никто не сомневался… Возможно, Мануэль Ронсеро вновь бы встретился с Алисией. Но этому не суждено было случиться. Видимо, дороги их жизни больше никогда не должны были пересекаться — из-за резко обострившейся болезни командование Разведуправления поездку Ф. Кравченко в очередную далекую страну отменило…

Майор Федор Кравченко был профессиональным военным разведчиком высшего класса. Контрразведки стран, в которых ему приходилось бывать со специальными миссиями, не смогли его выявить и задержать. Он выполнил боевые задачи и живым возвратился на Родину, ради которой не один раз отправлялся в опасный путь…

Став наконец-то оседлым москвичом, он однажды встретил красивую девушку Тамару Махарадзе. Она была активной участницей Великой Отечественной войны, бесстрашной партизанкой. У этой прекрасной молодой пары обнаружилось много общих интересов. Вскоре пришла взаимная симпатия, а затем и любовь. Тамара стала его женой.

Кравченко продолжал дружить с Алексеем Коробицы-ным. Их связывала крепкая мужская дружба, проверенная многочисленными испытаниями на трудных фронтовых дорогах.

Завершив службу в армии, Ф. И. Кравченко снял майорские погоны. Активно занимался общественной работой. Но никогда и никому он не рассказывал о своей службе в военной разведке. И только через пятьдесят лет стали известны некоторые подробности его одиссеи…

Село Унароково до сих пор существует. Одной из улиц в этом населенном пункте присвоено имя Федора Кравченко. В музее местной школы есть стенд, посвященный герою-разведчику, память о котором свято берегут его земляки.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. БОЛЬШИЕ ТАЙНЫ «БОЛЬШОЙ ТРОЙКИ»

Политика всегда должна опираться на факты. А факты добывает разведка.

28 ноября — 1 декабря 1943 года в столице Ирана в условиях исключительной секретности состоялась первая встреча руководителей СССР', США и Великобритании. На этой встрече, которая войта в историю дипломатии под названием «Тегеранская конференция», И. В. Сталин, Ф. Д. Рузвельт и У Черчітль обсуждали положение на фронтах мировой войны, стремились согласовать перспективы послевоенного устройства мира.

Дороги, которые вели из Москвы, Вашингтона и Лондона в Тегеран, были полны трудностей и опасностей. Трудности носили политический характер: по основным вопросам повестки дня этой встречи мнения Сталина, Рузвельта и Черчилля не совпадали.

Опасности имели иное происхождение: в водах Атлантического океана рыскали германские подводные лодки, немецкая авиация контролировала значительную часть советских воздушных просторов, гитлеровские диверсанты и террористы могли объявиться в Иране в любое время. Так что добираться до Тегерана и работать в иранской столице руководителям союзных держав было непросто. Тем не менее они смогли преодолеть основные препятствия, устранить противоречия и добиться положительных результатов. Тегеранская конференция стала символом согласия и разумных компромиссов.

Каждый час подготовки и проведения той Тегеранской конференции давно и тщательно изучен политиками, дипломатами и историками. Встреча «Большой тройки», так в те годы называли лидеров СССР, США и Великобритании, стала уникальным событием в истории международных отношений периода Второй мировой войны. Об этой встрече написаны интересные исследования, ей посвящены книги и кинофильмы.

Казалось бы, что все тайны, существовавшие вокруг организации и проведения Тегеранской конференции, давно раскрыты. Однако такой на первый взгляд вполне обоснованный и реальный вывод все-таки не совсем точен. Во всем, что было написано, опубликовано или показано на кино- и телевизионных экранах о Тегеранской конференции, не хватает существенного фрагмента. А именно — отсутствует роль, которую сыграло Главное разведывательное управление Красной Армии как в ходе подготовки встречи, так и во время ее проведения. Эта роль в 1943 году была невидимой, более шестидесяти лет — неизвестной, но, как оказалось, она была вполне реальной и конкретной.

Несомненно, у «Большой тройки» были большие секреты. Часть этих секретов была посвящена общей цели — разгрому фашистской Германии. Эти секреты, принадлежавшие руководителям трех государств, предполагали различные пути уничтожение гитлеровского режима, развязавшего Вторую мировую войну. Каждый путь, естественно, больше соответствовал национальным интересам США или Великобритании. У Рузвельта были свои взгляды на ход и исход Второй мировой войны, у Черчилля — свои. Сталин тоже имел свою точку зрения на то, как быстрее разгромить фашистскую Германию и как обустраивать освобожденную от германского фашизма Европу.

Соединить большие тайны «Большой тройки» в единый замысел, приемлемый для всех и реальный для выполнения, было непросто. Компромисс как инструмент дипломатических переговоров на этой конференции был важен, но важно было и другое — до какой грани руководителям делегаций можно было идти на компромисс, чтобы не сорвать переговоры и добиться реального взаимодействия трех государств?

Главная цель Тегеранской конференции состояла в создании условий (дипломатических, военных, экономических) для открытия второго фронта в Западной Европе. С первых дней войны союзники обещали Сталину открыть такой фронт, но, прикрываясь благовидными предлогами, не выполняли своих обещаний.

В ходе Тегеранской конференции президент США Ф. Д. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль приняли на себя конкретные обязательства об открытии второго фронта в 1944 году. Были согласованы позиции трех государств и по многим другим важным международным вопросам.

Каким же образом И. В. Сталину удалось этого добиться?

Глава первая. Необычное задание Директора

Считается, что успехи больших политиков находятся в прямой зависимости от успехов специальных служб, которые обеспечивают их деятельность. Подготовку членов советской правительственной делегации к переговорам в Тегеране обеспечивали Народный комиссариат иностранных дел и внешняя разведка НКВД. Так считалось более шестидесяти лет. Оказалось, что к этой важной работе было причастно и Главное разведывательное управление.

Военная разведка в 1943 году решала множество задач, связанных с обязательным и бесперебойным обеспечением Ставки Верховного Главнокомандования разведывательными сведениями о противнике, необходимыми для планирования и ведения боевых действий на советско-германском фронте. Победа войск Красной Армии на Курской дуге досталась большой ценой, но враг потерпел сокрушительное поражение, которое необходимо было закрепить и добиться новых успехов. Добыть сведения о новых планах и замыслах противника, о его реальных стратегических резервах и новых возможностях ведения войны на Востоке должна была зарубежная военная разведка — иначе Главное разведывательное управление. Оперативная разведка, которая подчинялась Разведывательному управлению Генерального штаба Красной Армии, должна была добывать сведения обо всех перебросках войск противника, осуществлявшихся на советско-германском фронте.

Немногочисленный центральный аппарат зарубежной разведки — ГРУ в 1943 году был перегружен работой. Впрочем, такая ситуация в военной разведке наблюдалась всегда — выходные и праздничные дни для офицеров военной разведки и в предвоенные годы носили достаточно условный характер. При необходимости любого офицера начальник разведки мог отозвать даже из отпуска для выполнения очередного или внеочередного специального задания. Это объяснялось тем, что в разведке работали уникальные специалисты, посвященные в те или иные секреты и способные решать конкретные задачи. Каждый разведчик знал только свой участок работы и был в своей области профессионалом высокого класса. Поэтому каждый Левша делал свое дело тонко, умно и безошибочно.

В 1943 году Главное разведуправление вело напряженную радиоигру с гестапо. Это отнимало время, часто мешало решению основных задач, но было необходимо — противник навязал такую форму борьбы, и в ней тоже нужно было понять его цели и добиться победы.

Во второй половине 1943 года ГРУ было приказано решить несколько сложных задач, которые на первый взгляд не были связаны между собой. На самом деле эти задачи были разработаны в Ставке Верховного Главнокомандования и частично доведены до начальника Генерального штаба…

1 октября 1943 года начальник военной разведки генерал-лейтенант И. Ильичев возвратился из Генерального штаба в свой офис, который находился в центре Москвы, на Гоголевском бульваре. Начальник Генштаба Маршал Советского Союза А. Василевский поставил перед военной разведкой новые задачи. Одна из них была связана с предстоящей в Москве встречей министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Прибытие главных дипломатов из Вашингтона и Лондона ожидалось 18 октября.

Военной разведке надлежало в кратчайшие сроки добыть сведения об отношении США и Великобритании к проблеме открытия второго фронта в Европе. Генеральный штаб интересовали не декларативные обещания союзников, а точные данные о том, где и когда они планируют открыть второй фронт. Эти же данные были необходимы и наркому иностранных дел СССР В. М. Молотову — руководителю советской делегации на предстоящем в Москве совещании министров иностранных дел трех держав антигитлеровской коалиции.

Ильичев незамедлительно направил резидентам советской военной разведки в Вашингтоне и Лондоне специальные задания. Резидентуру в Лондоне возглавлял генерал-майор танковых войск Иван Скляров, который в ГРУ числился под псевдонимом «Брион». В Вашингтоне группой военной разведки руководил разведчик «Морис», в Нью-Йорке — полковник Павел Мелкишев («Мольер»). К выполнению этого срочного задания были подключены и другие разведчики.

Справка

Скляров Иван Андреевич («Брион») (1901–1971). Генерал-майор танковых войск. В Красной Армии с 1927 года. Окончил Военную академию моторизации и механизации РККА имени И. В. Сталина (1935), Академию Генерального штаба РККА (1939). В Разведуправ-лении Красной Армии с мая 1939 года. С октября 1940 по ноябрь 1946 года — военный атташе при посольстве СССР в Великобритании. С января 1950 по август 1952 года— представитель Генерального штаба Вооруженных Сил СССР в Военно-штабном комитете Организации Объединенных Наций. В 1953 году уволен в запас.

Мелкишев Павел Петрович («Мольер») (1902–1985). Генерал-лейтенант. В Красной Армии с 1920 года. Окончил Артиллерийскую школу (1927), Военно-воздушную инженерную академию имени Η. Е. Жуковского (1936). В военной разведке с 1936 года. В 1941–1945 годах — резидент ГРУ в Нью-Йорке. В послевоенные годы — начальник одного из управлений ГРУ.

Задачи поставлены сложные, а времени для добывания сведений, интересовавших Центр, было предельно мало.

После разгрома отборных немецких танковых дивизий на Курской дуге положение на Восточном фронте складывалось более благоприятно для Советского Союза, чем в 1942 году, хотя до полной победы было еще далеко. Ускорить разгром фашистской Германии можно было только совместными усилиями СССР, США и Великобритании.

Американцы и англичане еще в 1942 году обещали начать активные боевые действия против Германии во Франции, но прошел почти год, а союзники не торопились выполнять свои обещания. Каждый новый день войны дорого обходился Советскому Союзу, возможно, даже дороже тех поставок оружия и военной техники, которые поступали в СССР из США и Великобритании по ленд-лизу. В напряженных боях против германских армий гибли тысячи советских солдат и офицеров, страна несла огромные материальные потери. Поэтому, готовясь к московской встрече министров иностранных дел, советское руководство хотело добиться от глав их дипломатических ведомств твердых и конкретных обязательств о сроках открытия второго фронта…

«Мольер» работал в США уже несколько лет. Его сведения о фашистской Германии и ее вооруженных силах получали высокую оценку в Главном разведывательном управлении и часто использовались при подготовке специальных сообщений, предназначенных для высшего политического и военного руководства СССР.

Резидент «Брион» тоже был уже опытным разведчиком и хорошим организатором специальной работы. Его офицеры также получали важные сведения, которые вскрывали планы германского военного командования.

В частности, в марте 1943 года «Брион» и «Мольер», каждый по своей линии, добыли точные данные о плане операции «Цитадель», в ходе которой Гитлер рассчитывал нанести Красной Армии под Курском смертельный удар. Благодаря данным, добытым военной разведкой, ставка ВГК своевременно организовала на Курской дуге преднамеренную оборону, создала превосходство над противником в живой силе и боевой технике. Так был обеспечен успех войск Красной Армии под Курском.

После того как германская контрразведка уничтожила резидентуры советской военной разведки в Германии, Франции, Бельгии и некоторых других европейских странах, резидентура ««Бриона»» стала одной из основных в Европе. Она имела своих агентов среди антифашистов не только в Англии, но и в других европейских странах.

Следует отметить, что разведкой американских и британских вооруженных сил ни «Брион», ни «Мольер», ни «Морис» не занимались. После нападения Германии на СССР руководители Советского Союза, США и Великобритания стали осуществлять обмен информацией, которая была интересна для понимания стратегии борьбы против общего противника. Естественно, резиденты советской военной разведки, действовавшие в то время в США и Великобритании, не знали о существовании секретной переписки, которая осуществлялась по дипломатическим каналам между Сталиным, Черчиллем и Рузвельтом. Впрочем, анализ содержания опубликованных телеграмм Черчилля и Рузвельта Сталину и посланий Сталина лидерам Великобритании и США свидетельствует о том, что часто участники этой переписки не сообщали друг другу всех сведений о противнике, которыми они обладали и которые в ряде случаев могли быть крайне полезны[169]. У «Большой тройки» были свои большие секреты. Поэтому задание Ильичева (Директора), предписывавшее резидентам ГРУ добыть сведения об истинном отношении правительств США и Великобритании к проблеме открытия второго фронта, было для них нестандартным, но вполне понятным, и разведчики приступили к выполнению задания Центра.

Глава вторая. Второй фронт и политика

«Брион» первым направил ответ на запрос Центра. 9 октября 1943 года генерал-майор И. Скляров сообщил в Москву:

«Второй фронт в Западной Европе не открывается по чисто политическим соображениям. Считается, что русские недостаточно ослаблены и все еще представляют собой большую силу, которую опасаются как в Англии, так и в Америке. В Англии уже создана 500-тысячная экспедиционная армия, которая содержится в полной готовности и которая обеспечена всем необходимым, в том числе и флотом для высадки на континент… Более всего наши союзники боятся вторжения русских в Германию, так как это может, как здесь считают, вызвать коммунистические революции во всех странах Европы…»

Сведения, которые «Брион» направил в Москву, были точны и основывались на документальных данных, добытых военными разведчиками. Одному из подчиненных генерала Склярова удалось в начале октября узнать точное содержание секретного американо-британского плана «Overlord» — плана операции вторжения союзных экспедиционных сил на территорию Северо-Западной Франции. Данные о содержании этого плана оказались в Москве. Разработка плана вторжения союзных войск в Европу, как стало известно «Бриону», была завершена в июле 1943 года. В это время на Восточном фронте шло небывалое в истории войн сражение на Курской дуге. Но во время битвы под Курском США и Великобритания не открыли второго фронта, который бы мог облегчить положение войск Красной Армии. Советские войска понесли в битве под Курском огромные потери, но добились успеха и разгромили отборные танковые дивизии Г итлера.

Изучая содержание плана операции «Overlord», «Бри-он» обратил внимание на то, что в этом важном документе было все, кроме сроков начала его реализации. Если бы англичане и американцы хотели высадить свои экспедиционные войска на Европейский континент, они бы уже могли это сделать.

«Брион» имел в Лондоне широкие связи среди политических и военных деятелей, часто встречался с военными дипломатами США, Франции и других стран, с которыми поддерживал дружеские отношения. Бывая в британском военном ведомстве, на приемах в дипломатических миссиях или на встречах с представителями британского правительства, «Брион» тщательно изучал обстановку в Великобритании, расстановку сил в лондонских политических, финансовых и деловых кругах. Для достижения победы над фашистской Германией нужно было знать не только когда, куда, сколько и каких дивизий Гитлер направит на Восточный фронт. Важно было понять и замыслы союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Германия обладала еще значительными силами и под ее контролем находились обширные территории Советского Союза. Во время встреч и доверительных бесед с британскими политиками и военными «Брион» убедился, что в 1943 году США и Великобритания высадки своих экспедиционных войск не начнут. Об этом он и доложил в Центр.

Подобные сведения направил в Центр и резидент советской военной разведки «Мольер». Он сообщил о том, что британский премьер-министр У. Черчилль, находясь в Вашингтоне в сентябре 1943 года, заявил после встречи с американским президентом о том, что «США и Англия обещать СССР второй фронт в этом году не будут…»

«Морис» тоже приступил к реализации задания Центра.

Разведывательные данные, направленные «Брионом», «Мольером» и «Морисом» в Центр, были учтены при составлении спецсообгцений ГРУ о позиции Великобритании и США по проблеме второго фронта, а также по другим вопросам. Они оказались полезными при подготовке руководителя советской делегации В. М. Молотова к переговорам с американским и британским министрами, которые находились в Москве с 19 по 30 октября.

Ориентировки «Бриона», «Мольера» и «Мориса» оказались правильными — глава британской делегации А. Иден и руководитель американской делегации К. Хелл уклончиво говорили о подготовке высадки союзных войск на атлантическом побережье Франции, делали разного рода оговорки и уходили от ответа на вопрос о конкретных сроках вторжения англо-американских войск. А. Иден обусловливал возможность высадки войск климатической обстановкой в районе Ла-Манша и другими обстоятельствами. Такую же позицию занимал и государственный секретарь США К. Хелл.

Во время переговоров В. Молотов проявлял настойчивость, пытаясь убедить А. Идена и К. Хелла в необходимости скорейшего открытия второго фронта. Но советский министр иностранных дел был тактичен, умеренно сдержан и не усердствовал. Он хорошо знал, что ни А. Иден, ни К. Хелл не уполномочены принимать конкретные решения. Их позиции, благодаря данным военной разведки, были хорошо известны Молотову еще до прибытия американской и английской делегаций в Москву.

На московском совещании, которое завершилось 30 октября, были приняты Декларация о всеобщей безопасности, Декларация об Италии, Декларация об Австрии, Декларация об ответственности гитлеровцев за совершаемые преступления. Эти документы были важны, но в них не было ни слова о перспективах открытия союзниками второго фронта.

В коммюнике конференции указывалось, что союзные державы признают «первейшей целью ускорение конца войны», но точных сроков открытия второго фронта в Европе министрам иностранных дел СССР, США и Великобритании в ходе московского совещания согласовать так и не удалось.

В Москве в целом были довольны результатами переговоров с А. Иденом и К. Хеллом. Так же позитивно оценивались результаты московского совещания и в Вашингтоне. «Мольер» сообщал из США:

«…Как последователи, так и противники президента США Ф. Рузвельта не ожидали такого благоприятного исхода переговоров в Москве… Позиция Рузвельта за установление хороших отношений с СССР укрепилась больше всего после срыва германского наступления под Курском и перехода Красной Армии в контрнаступление. Рузвельт убедил Хелла в том у что необходимо заключить с СССР реальное соглашение у ибо прежняя политика выжидания (пока Советский Союз будет обескровлен) в связи с победами Красной Армии обанкротилась. Американцы очень обеспокоены позицией англичан после войны и хотят использовать СССР как препятствие для укрепления их влияния в Европе, особенно на Балканах…»

Так же оценивали результаты московского совещания и британские дипломаты. Военная разведка добыла копию донесения английского посла Керра из Москвы. Посол сообщал: «Главной причиной успеха конференции является то, что взаимные подозрения сторон в большей части были не обоснованы». Керр отметил особый такт, с которым руководителю советской делегации «удалось заставить Хелла согласиться с предложениями Молотова и Идена, после того как они достигли согласия по основным вопросам».

По данным источника советской военной разведки, «в британском министерстве иностранных дел можно услышать только похвальные отзывы о конференции и увидеть приятное удивление по поводу дружественности и такта русских».

Перспективы открытия второго фронта на московской встрече министров иностранных дел СССР, США и Великобритании обсуждались, но в общих чертах. Проблема второго фронта и большой политики еще не были подведены к общему знаменателю. Политические компоненты отношений среди союзников были многообразны и противоречивы. Порой представители трех стран провозглашали одни цели, а тайно друг от друга разрабатывали или проводили мероприятия, которые соответствовали только национальным интересам. Открытие второго фронта должно было объединить усилия трех государств антигитлеровской коалиции в борьбе против общего противника. Но в коридорах власти в Вашингтоне и в Лондоне уже усмотрели, что после разгрома фашистской Германии на необъятных просторах Евразии окрепнет новый противник западной цивилизации. И этот противник был уже определен. Им был Советский Союз. О существовании таких взглядов знала советская военная разведка. О них сообщалось политическому руководству СССР. И если некоторые исследователи пытаются сегодня доказать, что встреча Сталина, Рузвельта и Черчилля готовилась и проводилась в условиях достаточного взаимопонимания между тремя лидерами и помешать ей могли только германские террористы, то это не совсем так. Подготовка встречи «Большой тройки» проводилась в большом секрете. Место возможной встречи было определено практически в самый последний момент.

Главным препятствием на пути организаторов встречи, несомненно, была политическая оппозиция, которая существовала, прежде всего, в США. И Рузвельт должен был прислушиваться к ее влиятельным голосам. Однако он был мудрым, дальновидным и решительным политиком, который был в состоянии принять самостоятельное решение. И он такое решение принял…

В Москве, благодаря усилиям военной разведки, своевременно узнали о том, в каких трудных условиях американская и британская делегации готовились к визиту в СССР. Более того, и что тоже очень важно, военная разведка добыла сведения, в которых были изложены оценки результатов переговоров в Москве, данные руководителями американской делегации К. Хеллом и британской А. Иденом. Оценки, в общем, благоприятные и открывающие перспективы для дальнейших переговоров на более высоком уровне.

Можно сказать, что военная разведка задачу начальника Генерального штаба выполнила.

Но появились новые проблемы. Перед военными разведчиками были поставлены очередные задачи, причем сформулированы так, что только начальник ГРУ генерал-лейтенант И. Ильичев мог знать, что речь идет о подготовке встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля. Но где и когда состоится такая встреча, ему стало известно в середине ноября 1943 года, то есть практически накануне самой конференции.

Глава третья. Что происходило в Квебеке

Дорога к встрече руководителей СССР, США и Великобритании была открыта. В Москве, Вашингтоне и Лондоне в условиях повышенной секретности началась подготовка к встрече И. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля. Идея проведения такой конференции принадлежала президенту США Ф. Рузвельту. 5 мая 1943 года он предложил Сталину провести встречу, которая «была бы неофициальная и совершенно простая». 19 августа 1943 года Рузвельт писал Сталину из Квебека, где совещался с Черчиллем: «Мы снова желаем обратить ваше внимание на важность встречи нас троих…»[170]

4 сентября начальник военной разведки Ильичев получил донесение из Лондона от своего разведчика-неле-гала, который числился в ГРУ под псевдонимом «Соня». Под таким псевдонимом в военной разведке длительное время числилась одна из опытнейших разведчиц ГРУ Урсула Кучински. Она сообщила в Центр данные о результатах совещания в Квебеке Рузвельта и Черчилля и о подписании ими секретного соглашения об объединении усилий США и Великобритании в области создания нового вида сверхмощного оружия — атомной бомбы.

Рузвельт не проинформировал Сталина об этом секретном решении в своих письмах в августе 1943 года.

26 августа Рузвельт, в частности, писал Сталину: «Ниже следует решение, к которому мы пришли во время нашего только что закончившегося совещания в Квебеке относительно военных операций, которые должны быть проведены в течение 1943 и 1944 гг..[171]

…Мы будем продолжать бомбардировочное наступление против Германии с баз Соединенного Королевства и в Италии в быстро увеличивающемся масштабе. Цели этого воздушного наступления будут заключаться в уничтожении военно-воздушных сил Германии, в дезорганизации ее военной, экономической и промышленной системы и в подготовке вторжения через Канал…»[172]

Об атомной бомбе и целях ее создания в письмах американского президента Сталину не было сказано ни слова ни в посланиях в августе — ноябре 1943 года, ни во время Тегеранской конференции, ни в Ялте. Сколько терпения, выдержки и дипломатического такта должен был иметь Сталин, который, встречаясь с Рузвельтом и Черчиллем, знал, что союзники не информируют о том, что они готовятся к технологическому прорыву, который в ближайшее время может изменить мир.

Узнав о том, что США и Великобритания тайно объединяют усилия для создания атомного оружия, военно-политическое руководство СССР попыталось активизировать работы советских ученых в этом направлении. Но в 1943 году для развертывания широкомасштабных исследований в этой области не было ни финансовых средств, ни материальных возможностей.

Сообщение о том, что в Квебеке были приняты секретные решения о создании атомного союза двух могущественных государств мира, которые менее всего пострадали от войны, вызывало тревогу. Эти сведения подтверждались донесениями советской разведки в 1941–1942 годах о том, что в США и Великобритании проводились исследования в области использования энергии атомного ядра урана. Но в предыдущие годы донесения разведки свидетельствовали, что такие исследования находятся на стадии теоретического осмысления и проверки гипотезы. Решение руководителей двух государств об объединении усилий физиков США и Великобритании свидетельствовало, что теоретические изыскания переходят в область практических экспериментов.

В Кремле не могли не понять, что секретный англо-американский атомный союз имел антисоветскую направленность, так как создавался в тайне от СССР, союзника США и Великобритании по антигитлеровской коалиции. В таких условиях Сталин не мог ни в августе, ни в сентябре 1943 года дать положительный ответ на приглашение Рузвельта о проведении встречи руководителей США, СССР и Великобритании.

Итак, в сентябре 1943 года в отношениях между Москвой, Вашингтоном и Лондоном появились новые важные факторы — убедительная победа Красной Армии на Курской дуге, которая продемонстрировала способность СССР добиться победы в войне с фашистской Германией, а также атомный союз США и Англии, будущие параметры которого были не совсем понятны Сталину. Руководству СССР нужны были новые разведывательные данные, позволяющие принять правильные решения и обеспечивающие достижение ближайшей стратегической задачи — изгнание немецких войск с советской территории и разгром фашистской Германии.

Глава четвертая. О чем еще умалчивали союзники

17 сентября 1943 года «Мольер» докладывал в Центр из Нью-Йорка:

«Директору. Рузвельт на встрече с Черчиллем в Квебеке настаивал на созыве конференции руководителей трех стран без промедления. Черчилль предлагал подождать до стабилизации обстановки на Восточном фронте».

Это сообщение имело особую ценность. Оно указывало на то, что, несмотря на подписание соглашения о совместном проведении работ по созданию атомной бомбы, между Рузвельтом и Черчиллем имелись противоречия. Насколько они были глубоки — Сталин хотел это понять, прежде чем отправиться на встречу с союзниками. Военной разведке предстояло установить эти противоречия и дать им оценку.

В Кремле считали, что главным результатом будущей первой встречи в верхах должно стать согласие США и Великобритании открыть второй фронт. Для будущего нужны были общие усилия, общие потери и общая победа. Только это могло после разгрома фашистской Германии создать благоприятные условия для развития отношений между СССР, США и Великобританией.

Для того чтобы добиться единого мнения по вопросу об открытии второго фронта, участники предстоящих переговоров должны были пойти на уступки друг другу и найти взаимоприемлемое решение.

Сталин знал о компромиссах немало, но редко прибегал к их использованию. В августе 1939 года он пошел на компромисс с Гитлером и подписал в Москве пакт о ненападении.

Через два года Германия вероломно напала на СССР.

Это был пример крайне неудачного компромисса.

На какие уступки Сталин мог пойти во время встречи с руководителями США и Великобритании? В сентябре-октябре 1943 года именно этот вопрос более других беспокоил руководителя СССР. Сталин, опытный политик, видимо, понимал, что в ходе предстоящих переговоров дело необходимо было организовать так, чтобы в результате встречи не было ни выигравших, ни проигравших. Для этого разведка должна была также заранее установить и сообщить в Москву точные или хотя бы ориентировочные позиции, которые по всем вопросам повестки дня займут на конференции Рузвельт и Черчилль. Можно предположить, что Сталин рассуждал так: концентрируя внимание и усилия участников встречи на совпадающих интересах по важнейшим вопросам повестки дня встречи, можно будет добиться успеха по главному вопросу конференции — вопросу о втором фронте.

В первой половине октября 1943 года Сталин еще не был уверен в том, что ему удастся добиться от американского президента и британского премьер-министра установления точных сроков открытия второго фронта. Он стал ждать сообщений разведки и согласия на проведение встречи не давал.

Позиция Сталина в отношении встречи с Рузвельтом и Черчиллем стала меняться начиная со второй половины октября. Что же могло оказать влияние на советского руководителя? Только одно — уверенность в том, что встреча руководителей трех держав антигитлеровской коалиции может закончиться не дипломатическими декларациями, а конкретными обязательствами сторон по наращиванию усилий, направленных на разгром фашистской Германии.

Серьезное влияние на изменение позиции Сталина оказало донесение из Лондона, поступившее от генерал-майора И. Склярова. Это произошло в начале октября. Скляров прислал в Центр подробное описание англо-американского плана операции «Overlord» — плана высадки союзников во Франции и открытии второго фронта.

Замыслы союзников были тщательно изучены в Главном разведывательном управлении. Генерал И. Ильичев приказал подготовить на основе донесения Склярова специальное сообщение для И. Сталина, В. Молотова и начальника Генерального штаба А. Василевского. По распоряжению начальника военной разведки специалисты ГРУ в качестве приложения к специальному сообщению подготовили подробную карту варианта операции «Overlord».

8 октября в Центр от И. Склярова поступило новое важное донесение, полученное от проверенного источника. Скляров сообщил в Центр содержание еще одного секретного американского плана — «Rankin». План этот, как докладывал Скляров, был разработан в Вашингтоне в середине августа 1943 года приблизительно в одно и то же время с планом «Overlord». Однако «Rankin» имел особое оперативно-стратегическое назначение. В соответствии с ним, главная цель англо-американских войск состояла в немедленном начале боевых действий в Европе в случае резкого ослабления противостояния сил вермахта войскам Красной Армии, падения морального духа немецких войск и угрозы оккупации Германии советскими войсками.

План «Rankin», как докладывал Скляров, предусматривал разделение Германии на зоны оккупации, разделение сфер влияния в Европе между США и Великобританией, определял основы, на которых американцы хотели бы строить свои отношения с Советским Союзом после войны.

Разработчики плана «Rankin» не исключали, что Германия после разгрома немецких войск под Курском может капитулировать еще до высадки союзников во Франции или во время этой высадки. Поэтому экспедиционные силы союзников для реализации операции «Rankin» создавались как силы быстрого реагирования на случай развала фашистского режима в Германии и предотвращения захвата германских земель войсками Красной Армии. Силы быстрого реагирования, выделенные из состава сосредоточенных на территории Великобритании англо-американских войск, должны были быть быстро переброшены в Европу, чтобы оказаться на пути Красной Армии, предотвратив ее продвижение на Запад.

План «Rankin» по степени секретности можно сравнить только с американо-британским атомным проектом «Manhetten». Этот план и атомный проект англичане и американцы особо тщательно скрывали от советской разведки и от Сталина.

Благодаря усилиям и возможностям советской военной разведки в октябре 1943 года в Москве уже знали о существовании плана «Rankin» и его особенностях.

В одном из разделов плана «Rankin» американским войскам предписывалось захватывать германскую территорию так быстро, насколько «позволяют делать это технические возможности средств переброски войск»[173].

Другие военные разведчики добыли в США и Великобритании основные секреты создания атомной бомбы.

Возможно, что именно после изучения этих и многих других документов в Москве пришли к окончательному выводу о том, что союзники не только могут, но и уже готовы к конкретным действиям по вторжению на север Франции. Заставить союзников ускорить выполнение своих обязательств могли многие факторы. Но главным из них был только один — новые успехи Красной Армии на советско-германском фронте. Об этом тоже докладывали военные разведчики из Лондона и Вашингтона. Ускоренное продвижение войск Красной Армии на Запад не соответствовало планам послевоенного обустройства Европы, которые уже имелись и в Вашингтоне, и в Лондоне.

12 ноября генерал-майор И. Скляров сообщал начальнику ГРУ:

«На коктейле 10 ноября имел длительную беседу с бригадиром Киркман. Говоря о положении на Западном фронте, я сказал, что теперь самый лучший момент нанести по Германии удар с запада и тем самым ускорить окончание войны. На вопрос, какой же момент вы считаете наиболее благоприятным для нанесения удара по Германии с запада, Киркман ответил, что таким моментом может стать развал Германии и ее неспособность вести эффективную оборону на западе. Я его спросил, не помешает ли высадке ваших войск плохая погода? На это он ответил, что в случае развала Германии мы высадим наши войска, несмотря ни на какую погоду».

Это донесение Склярова начальник военной разведки генерал И. Ильичев приказал направить Сталину, Молотову и Антонову. Генерал армии А. Антонов в 1943 году был первым заместителем начальника Генерального штаба.

Стало окончательно ясно, что союзники готовы к высадке своих войск во Франции, но все еще выжидают благоприятного момента, который не связан с принятыми ими обязательствами, а, скорее всего, определялся темпами продвижения советских войск на Запад и дальнейшим ослаблением фашистской Германии.

Вместе с тем и в Вашингтоне, и в Лондоне опасались, что в начале и в ходе операции англо-американский экспедиционный корпус может понести большие потери в живой силе и технике. Это было серьезное обстоятельство, которым Сталин, видимо, решил воспользоваться в трудный момент переговоров. Решение напрашивалось само собой — союзникам, если они будут затягивать и дальше открытие второго фронта, надо было пообещать, что в случае высадки их экспедиционных войск на западе Европы Красная Армия предпримет широкое наступление, которое не позволит немцам перебросить во Францию дополнительные германские войска.

Когда Сталин понял, что сможет добиться от американцев и англичан принятия конкретных обязательств, он принял приглашение Рузвельта.

Сталин считал, что настало время обсудить с американцами и англичанами другие международные проблемы. В частности, рассмотреть возможное предложение Ф. Рузвельта о расчленении Германии на пять государств. Об этом сообщила военная разведка. Следовало определить пути возрождения Польши, решить вопрос о будущем Литвы, Латвии и Эстонии, согласовать условия обеспечения независимости, суверенитета и территориальной неприкосновенности Ирана, а также решить другие вопросы.

Важным условием принятия И. В. Сталиным окончательного решения о проведении переговоров с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем были данные, добытые разведчиками ГРУ, о позиции США и Великобритании практически по всем вопросам предстоящей конференции. Военной разведке удалось добыть документальные данные о «генеральной линии в вопросе политики союзников в Иране, которую ориентировочно займет английская делегация на предстоящей конференции трех держав…» Полное содержание этого документа тоже стало известно в Москве.

Военная разведка также смогла узнать о существую-щих противоречиях между Рузвельтом и Черчиллем по основным вопросам предстоящей конференции.

«Мольер» сообщил, что американский президент придерживался позиции, которая была близка к предложению СССР: США и Великобритания открывают второй фронт во Франции и наращивают свои усилия по разгрому фашистской Германии с запада. У. Черчилль хотел, чтобы англо-американские войска наращивали удары по Германии и ее союзникам на Балканах.

Становилось ясно, что хотя американский президент отрицательно относился к продвижениям советских войск в глубь Европейского континента, он также не допускал реанимации Британской империи, ее былой мощи и влияния в Европе. Американский президент не хотел допустить советского контроля над Европой, но он также не допускал и второго возможного варианта развития событий — укрепления влияния Великобритании в той же Европе. Англия безоговорочно теряла статус мировой державы. Черчилль не мог с этим согласиться. Рузвельт не хотел помогать Черчиллю.

Получив данные о позициях своих союзников по основным вопросам повестки дня возможной конференции, Сталин согласился на встречу.

Глава пятая. Почему Тегеран?

Инициативу в выборе места проведения встречи лидеров стран антигитлеровской коалиции длительное время держал в своих руках американский президент. Рузвельт предлагал встретиться «на вашей или нашей стороне» Берингова пролива. Он готов был встретиться со Сталиным и Черчиллем в безопасном месте в Африке, в Египте, в Ираке, Турции и других местах[174].

Премьер-министр Великобритании У. Черчилль, как правило, поддерживал предложения Ф. Рузвельта, но не исключал рассмотрения возможностей проведения встречи со Сталиным в Швеции или в Шотландии.

Рузвельт и Черчилль 19 августа 1943 года сообщили Сталину, что, по их мнению, для такой встречи «ни Астрахань, ни Архангельск не походят»[175]. «Однако, — писали Рузвельт и Черчилль Сталину из канадского Квебека, где президент США и британский премьер-министр договорились перенести центр тяжести всех атомных исследований подальше от Европы, то есть на секретные полигоны и в секретные лаборатории США, — мы вполне готовы отправиться с соответствующими офицерами в Фербенкс на Аляску. Там совместно с вами мы сможем подвергнуть изучению всю обстановку в целом…»

Несомненно, у Сталина была своя точка зрения на время и место проведения встречи с Рузвельтом и Черчиллем. Выбор времени для проведения встречи мы частично уже затронули. Что касается места проведения, то Сталин свою точку зрения по этому вопросу изложил в ответном послании Черчиллю, одновременно адресованном американскому президенту, 24 августа 1943 года.

Сталин сообщал союзникам: «…Я всецело разделяю ваше мнение и мнение г. Рузвельта о важности встречи нас троих. Вместе с тем я очень прошу понять мое положение в момент, когда наши армии с исключительным напряжением ведут борьбу с главными силами Гитлера и когда Гитлер не только не снимает с нашего фронта ни одной дивизии, а, наоборот, уже успел перебросить и продолжает перебрасывать новые дивизии на советско-германский фронт. В такой момент, по мнению моих коллег, я не могу, без ущерба для наших военных операций, уехать от фронта в столь отдаленный пункт, как Фербенкс, хотя при другом положении на нашем фронте Фербенкс, несомненно, был бы вполне подходящим местом нашей встречи, как это я считал и раньше…»[176]

Аргументы, изложенные в послании Сталина, были объективными и убедительными. Тем не менее Черчилль 5 сентября настаивал в письме к Сталину: «…Мы склонны думать, что Британия, находящаяся на половине пути, была бы наиболее подходящим местом для встречи, хотя можно бы предпочесть, чтобы встреча состоялась вне Лондона. Я сделал это предложение Президенту, но он не сообщил мне окончательного решения об этом. Если Англия была бы для вас приемлема, я был бы рад, если бы вы поддержали это предложение…»[177]

Сталин не поддержал это предложение. Неожиданно для Черчилля 8 сентября 1943 года он сообщил британскому премьер-министру: «…Что касается вопроса о личной встрече глав трех правительству то я написал Президенту по этому поводу у что я также стремлюсь осуществить ее в возможно скором времени, что его предложение о времени встречи (ноябрь — декабрь) мне представляется приемлемым у но что местом встречи было бы целесообразно назначить страну, где имеется представительство всех трех государству например Иран. При этом я оговорился, что придется еще дополнительно уточнить момент встречи, считаясь с обстановкой на советско-германском фронте, где втянуто в войну с обеих сторон свыше 500 дивизий и где контроль со стороны Верховного Командования СССР требуется почти каждодневно…»[178]

Выбор Тегерана в качестве места проведения встречи с Рузвельтом и Черчиллем был сделан Сталиным не случайно. В 1943 году в Иране находились дипломатические представительства СССР, США и Великобритании. Тер-ритория Ирана контролировалась советскими, английскими и частично американскими войсками. Причины ввода советских войск в Иран были изложены в ноте правительства СССР иранскому руководству 25 августа 1941 года. В ней указывалось, что «за время после нападения Германии на СССР Советское правительство трижды — 26 июня, 19 июля и 16 августа с. г. — обращало внимание иранского правительства на опасность, которую представляет собой подрывная и шпионско-диверсионная деятельность в Иране германских агентов…»[179]

В ноте советского правительства были перечислены фамилии немецких разведчиков и агентов, которые занимались подготовкой «…в ряде пограничных пунктов Ирана вооруженных групп для переброски в Баку и в другие важнейшие пограничные советские пункты с целью устройства поджогов и взрывов на территории СССР. В своей преступной работе эти германские агенты самым грубым и беззастенчивым образом попирают элементарные требования уважения к суверенитету Ирана, превратив территорию Ирана в арену подготовки военного нападения на Советский Союз… Это требует от Советского правительства немедленного проведения в жизнь тех мероприятий, которые оно не только вправе, но и обязано принять в целях самозащиты, в точном соответствии со cm. 6 договора 1921 г.» [180].

После нападения фашистской Германии на СССР через территорию Ирана пролегла дорога, по которой значительная часть американских военных грузов по ленд-лизу поставлялась в СССР. В северных районах Ирана безопасность советских границ и перевозимых военных грузов обеспечивала советская ударная группировка, в состав которой входили две армии. Разведотделы штабов этих армий вели активную работу по нейтрализации деятельности германских разведчиков, диверсантов и террористов. В Тавризе, Реште, Пехлеви, Казвине и других городах Северного Ирана действовали тайные фашистские группы.

В Тегеране обстановка тоже была сложной, но она контролировалась размещенным там нашим 182-м горнострелковым полком. Его солдаты охраняли наиболее важные объекты. Большинство иранцев с уважением относилось к Советскому Союзу. Это облегчало работу представителей советской военной разведки, которые находили среди иранцев добровольных помощников.

Юго-западные провинции Ирана заняли английские войска. Советские и английские части соединились в районе населенного пункта Казвин.

Американские войска вошли в Иран в конце 1942 года. Эта военная акция была проведена под предлогом обеспечения безопасности доставки военных грузов для СССР. Без всякого договорного оформления американские воинские формирования заняли порты Бендер-шах-пур и Хорремшехр.

В начале октября 1943 года генерал И. Ильичев получил от начальника Генерального штаба А. Василевского еще одно важное задание: военная разведка должна была обеспечить скрытный вывод из Тегерана 182-го горнострелкового полка. Вместо него в иранскую столицу планировалось, видимо, в порядке подготовки конференции руководителей СССР, США и Великобритании, ввести более подготовленную для охраны объектов воинскую часть из состава Закавказского фронта.

14 октября 1943 года генерал Ильичев направил в Тегеран резиденту военной разведки следующее указание: «Разину. Дислоцированный в Тегеране 182-й горнострелковый полк, находясь в отрыве от остальных частей своей дивизии и неся службу разбросанными гарнизонами, не имеет возможности вести планомерную боевую учебу. В связи с этим Генштабом Красной Армии принято решение вывести указанный полк из Тегерана в район расквартирования его 68-й горнострелковой дивизии.

В Тегеран на смену 182-го горнострелкового полка будет передислоцирован другой стрелковый полк Закавказского фронта. Срочно выяснить отношение иранцев к намеченному мероприятию и немедленно донесите».

Ильичев знал, что передислокация 182-го горнострелкового полка была одной из мер, которые проводились по плану подготовки визита в Тегеран советской правительственной делегации. Уровень этой делегации, как понимал генерал Ильичев, был достаточно высоким. Он знал, что в ее состав включен генерал Сергей Штеменко, начальник Оперативного управления Генерального штаба. Кто возглавит советскую делегацию 14 октября генерал Ильичев еще не знал.

Через день начальник ГРУ получил ответ от своего резидента из Тегерана. Полковник Борис Разин, который числился в военной разведке под псевдонимом «Жорес», докладывал:

«…Β настоящее время представителями Москвы и Ташкента отработан план передислокации 182-го горнострелкового полка и прибытие на его смену полка из Союза.

Основная часть полка расположена в Тегеране на центральном аэродроме Кале Морге, куда доступ иностранцам запрещен. Официально иранцам известно, что у нас в Тегеране существует специальная команда для перегонки автомашин обслуживания аэродрома. Нами приняты все меры, чтобы передислокация прошла незаметно. Перед иранцами этого вопроса не ставили и последние никакого интереса не проявляют. Буду следить за этим вопросом и при наличии новых данных немедленно сообщу. Жорес».

Ильичев внимательно изучил донесение своего резидента в Тегеране. Затем взял красный карандаш, который использовал для резолюций в исключительных случаях, и распорядился направить сообщение из Ирана «т. Молотову, т. Берия и т. Штеменко».

В этот же день 14 октября 1943 года Ильичев получил еще одно донесение из Тегерана. «Жорес» сообщал, что руководитель Ирана Реза-шах выехал 13 октября из Мешхеда в Тегеран. Находясь в Мешхеде, шах посетил советский гарнизон и остался доволен встречей с советскими офицерами. На приеме, устроенном в его честь, шах заявил о своей симпатии к Советскому Союзу и Красной Армии».

Реза-шах действительно с уважением относился к Советскому Союзу, но находился под полным влиянием англичан. «Жорес» сообщал о том, что англичане проявляют в Иране исключительную активность. Они всячески стремятся подобрать и назначить на ответственные правительственные и военные посты, как в Центре, так и на местах, верных им людей. Такие «кадровые операции» они пытаются проводить даже в населенных пунктах и иранских воинских частях, находящихся в зоне советского контроля. С помощью англичан близкий им по политическим взглядам полковник Джавади был назначен командиром дивизии в Тавризе, командиром 2-й гвардейской дивизии стал сторонник англичан полковник Мозаени. Начальник генерального штаба генерал Рияди также сотрудничал с англичанами и часто посещал посольство Великобритании.

Сообщения «Жореса» из Тегерана свидетельствовали о том, что кроме борьбы против германской агентуры в Иране англичане, пользуясь возможностью присутствия своих войск, стремятся укрепить политические позиции в этой стране, богатой нефтью, газом и другими полезными ископаемыми. «Жорес» докладывал в Центр:

«…Проводя свою политику, англичане стремятся всячески ослабить наше влияние в Иране путем насаждения своих сторонников в правительстве и в местных органах власти на всей занимаемой ими территории…»

Будущее Ирана также должно было стать одним из вопросов повестки дня переговоров руководителей СССР, США и Великобритании. Поэтому некоторые наиболее важные донесения «Мориса» и «Жореса» начальник военной разведки приказывал направлять в качестве специальных сообщений министру иностранных дел СССР В. Молотову.

Начальник ГРУ хорошо знал полковника Б. Разина. Этот резидент был одним из наиболее опытных сотрудников советской военной разведки, в которой работал с 1931 года.

Справка

Разин Борис Григорьевич. Родился в крестьянской семье в 1905 году в слободке Владими-ровка Царского уезда Астраханской губернии. В 1924 году добровольно вступил в ряды Красной Армии, в 1928 году окончил Киевскую артиллерийскую школу, в 1931 году завершил обучение на специальных курсах при IV (Разведывательном) управлении штаба РККА, работал помощником начальника пограничного разведпункта. После окончания Военной академии Красной Армии в 1937 году Б. Разин стал начальником разведывательного отдела Среднеазиатского военного округа, хорошо знал внутриполитическую обстановку в Иране. Именно поэтому в 1942 году полковник Б. Разин был назначен руководителем резидентуры советской военной разведки в Тегеране.

По указанию начальника военной разведки полковник Б. Разин и офицеры его резидентуры, а также сотрудники разведотделов штабов советских воинских частей и соединений, дислоцированных на территории Северного Ирана, в октябре 1943 года занимались сбором и анализом внутриполитической обстановки в Иране. 13 октября 1943 года «Жорес» докладывал в Центр:

«С настоящей почтой высылаю вам сводку по англо-американским и польским войскам, дислоцированным в Иране и Ираке, краткий обзор по ситуации на Ближнем Востоке и деятельности доктора Мильспо в Иране…направляю полный доклад о жандармерии Ирана по состоянию на 1 октября 1943 года.

В настоящее время аппарат резидентуры работает над подготовкой доклада об агентурной обстановке в Тегеране. Доклад будет представлен вам в установленный срок. Справка по радиоагентурной обстановке в Тегеране будет включена в общий доклад. Жорес».

Москва готовилась к встрече правительственных делегаций СССР, США и Великобритании. Л. Берия и его многочисленный аппарат принимали меры, которые полностью исключали утечку информации о предстоящей встрече. Упоминание о ней в любой секретной переписке было строжайше запрещено. Подготовка к встрече шла по единому плану, о полном содержании которого в Москве едва ли знали три — четыре человека. Среди них были только первые лица государства — И. Сталин, Л. Берия и В. Молотов.

В конечном итоге в результате подготовительных мероприятий, в которых принимала участие и советская военная разведка, были добыты сведения о позициях США и Великобритании на предстоящей встрече, о противоречиях, разделявших позиции США и Великобритании, что могло быть использовано в ходе переговоров, были заранее продуманы все вопросы прибытия и размещения в Тегеране членов советской делегации, и не только ее.

Правительственная делегация СССР должна была остановиться на территории советского посольства. На этой территории располагалось здание дипломатической миссии, резиденция посла, школа и ряд других служебных зданий.

Премьер-министр Великобритании У. Черчилль и сопровождавшие его лица должны были разместиться на территории британского посольства.

Советское и британское дипломатические представительства находились на противоположных сторонах одной тегеранской улицы, ширина которой была не более 50 метров.

Делегация США во главе с президентом США Ф. Рузвельтом должна была разместиться на территории американского дипломатического представительства, которое располагалось на значительном удалении от советского и британского посольств.

Так Тегеран стал «столицей» для встречи лидеров

СССР, США и Великобритании. Это был не простой выбор. Но, как показали события, которые развернулись в иранской столице в конце ноября — начале декабря 1943 года, выбор точный и полностью себя оправдавший.

Глава шестая. Встреча «Большой тройки»

Во второй половине ноября 1943 года в советском посольстве в Тегеране начали осуществляться грандиозные и неудобные для всех служб дипломатического представительства мероприятия. Некоторые дверные проемы, ведущие в залы и отдельные кабинеты, расширялись. Отдельные комнаты перестраивались. Все делалось быстро, качественно и без излишеств. Плановый ремонт помещения диппредставительства в 1943 году не предусматривался, и происходящее удивляло непосвященных в дипломатические секреты сотрудников. Те же, кто знал, к чему готовится советское посольство, тоже удивлялись той необычной и неудобной для работы перестройке. Между собой они иногда обменивались такими фразами: «Неужели американский президент столь широкоплеч и высок, что не пройдет в обычные двери?» Большинство из них не знало, что Ф. Д. Рузвельт передвигается на специальной коляске, для которой стандартные двери были малы. Они полагали, что Рузвельт посетит советское посольство для переговоров со Сталиным. Никто не думал, что американскому президенту будет предложено разместиться в советском посольстве и он это предложение примет.

16 ноября 1943 года «Жорес» сообщал в Центр:

«Директору. Сегодня мне хозяйственник (посол СССР в Иране Смирнов) сообщил, что все служебные здания, в том числе и жилые квартиры, должны быть освобождены на месяц по известным вам причинам.

В связи с этим свою канцелярию я переношу в школу вместе с посольством, а квартиры для проживания мы получили в доме, арендованном хозяином в городе или в гости-нице. Пока еще точно не известно, но рацию, как будто, можно оставить на месте.

С автомашинами вопрос тоже не ясен. Будем ли мы ими пользоваться или они останутся на территории монастыря (посольства. — В. Л.)… Мы должны к вечеру 17 ноября освободить все здания. Имущество приказано оставить на квартирах. Последуют ли от вас какие-либо указания по этому вопросу. Жорес».

Указания последовали. 27 ноября генерал И. Ильичев направил «Жоресу» запрос следующего содержания:

«Молнируйте, сможете ли вы имеющимися у вас радистами обеспечить в течение недели беспрерывную круглосуточную работу вашей рации».

Длительное время в распоряжении «Жореса» в Тегеране находился только один радист — лейтенант Александр Семенов.

Семенов в 1941 году окончил Ленинградское военное училище связи. Командование училища так характеризовало профессиональную подготовку этого молодого офицера: «Как командир-радист подготовлен отлично». После прохождения специальной доподготовки на курсах военной разведки Семенов в августе 1942 года был направлен в длительную служебную командировку. Так он стал радистом резидентуры военной разведки в Тегеране и получил псевдоним «Зерар».

В течение 1942 и почти что всего 1943 года «Зерар» обеспечивал бесперебойную связь тегеранской резидентуры с Центром. Ему приходилось очень трудно. Разин это видел. В конце концов резидент направил в Центр запрос, в котором попытался убедить Центр направить ему еще одного радиста. Центр в середине 1943 года пошел навстречу своему резиденту. В Тегеран прибыл лейтенант Василий Туманов, получивший псевдоним «Дербент». Шифровальщиком в резидентуре был старший лейтенант Иродион Кузнецов («Рудбар»).

«Зерар», «Дербент» и «Рудбар» успешно справлялись со своими обязанностями. Поэтому «Жорес», отвечая на запрос начальника ГРУ, сообщил, что подчиненные ему радисты смогут выполнить любое задание Центра.

В конце ноября Сталин покинул Москву. Конечная станция, на которую должен был прибыть его литерный поезд № 501, была мало кому известна. Литерный шел по маршруту Москва — Сталинград — Баку. Сталин располагался в отдельном бронированном вагоне, который весил более 80 тонн. В отдельном вагоне ехал и Берия. Он отвечал за безопасность советской делегации.

В состав делегации входили В. М. Молотов, генерал

С. М. Штеменко и другие ответственные работники Министерства иностранных дел и Генерального штаба. Руководителем делегации был И. В. Сталин. На одном из участков пути литерный поезд чуть было не попал под налет германских бомбардировщиков. Из Баку до Тегерана Сталин добирался на самолете. Члены делегации прибыли в Тегеран на втором самолете.

У. Черчилль отправился из Лондона в Египет. До Каира он добрался без приключений, рассчитывая во время встречи с американским президентом еще раз попытаться согласовать позиции США и Великобритании по основным вопросам переговоров со Сталиным.

Рузвельт пересекал Атлантический океан на лучшем в те годы в США военном корабле «Айова». Президентский корабль сопровождался усиленным эскортом боевых кораблей, которым удалось избежать встречи с германскими подводными лодками. Атлантика тоже была благосклонна к путешествию американского президента. Однако американцев все-таки потрепал сильный шторм. На одном из кораблей сопровождения произошел самопроизвольный пуск торпеды, которая чуть было не угодила в «Айову». После девятидневного перехода «Айова» прибыла в алжирский порт Оран.

Рузвельт и Черчилль встретились в Каире и предварительно обсудили все вопросы повестки дня предстоящих переговоров с советской делегацией.

28 ноября делегации трех держав уже были в Тегеране. Для германских диверсантов Сталин, Рузвельт и Черчилль были заманчивыми мишенями. Любой даже неудачный террористический акт мог бы сорвать работу Тегеранской конференции. Опасность была реальной, политические последствия ее — непредсказуемы. Американская и британская специальные службы не имели никаких сведений о возможном террористическом акте, который готовили германские разведчики. Сталин сообщил Рузвельту о своих опасениях, основанных на данных советской разведки, и предложил американскому президенту разместиться в здании советского посольства, которое было заблаговременно освобождено от дипломатического и технического персонала. Рузвельт был удивлен предложением, но принял его, посчитав данные советской разведки вполне убедительными. Руководитель советской делегации расположился в резиденции посла.

Черчилль, посольство которого находилось напротив советской дипломатической миссии, счел удобным и предпочтительным для себя проживать и работать под крышей британского посольства и находиться под охраной агентов британской секретной службы. Между советским и британским посольствами через улицу был построен специальный защищенный переход. Улица была закрыта для движения любого постороннего транспорта. На совещание в советское посольство Черчилль приходил по этому специальному переходу, которое со всех сторон охранялось агентами британской специальной службы и сотрудниками НКВД.

Вокруг объединенного коридором безопасности советско-британского дипломатического комплекса, где проходили встречи лидеров трех государств антигитлеровской коалиции, было создано три кольца усиленной охраны.

Тегеранские дискуссии продолжались с 28 ноября по 1 декабря. Лидеры трех стран антигитлеровской коалиции обсудили все вопросы повестки дня, приняли конкретные решения. В ходе работы конференции Рузвельт предложил обсудить вопрос о расчленении Германии после войны на пять автономных государств. Это предложение поддержал Черчилль. Однако Сталин не согласился с союзниками и предложил передать рассмотрение этого вопроса в Европейскую консультативную комиссию.

Как и предполагалось, на Тегеранской конференции был рассмотрен вопрос об Иране. Лидеры трех держав после непродолжительной дискуссии приняли декларацию, в которой было выражено желание правительств СССР, США и Великобритании «сохранить полную независимость, суверенитет и территориальную неприкосновенность Ирана».

Обсуждался также вопрос о Польше. В предварительном порядке было достигнуто соглашение о том, что ее восточная граница будет проходить по «линии Керзона», а западная — в районе Одера.

По настоянию советской делегации конференция приняла решение об открытии второго фронта во Франции, однако США и Великобритания обещали предпринять широкие десантные операции лишь в мае 1944 года.

Главы трех правительств подчеркивали, что они согласовали свои «планы уничтожения германских вооруженных сил. Мы пришли к полному соглашению относительно масштабов и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и юга. Взаимопонимание, достигнутое нами здесь, гарантирует нам победу»[181].

До разгрома фашистской Германии еще было далеко, тем не менее в беседе со Сталиным 29 ноября Рузвельт предложил обсудить послевоенное устройство мира. Американский президент говорил о том, что необходимо создать такую организацию, которая смогла бы обеспечить длительный мир после войны.

Сталин поддержал идею создания международной организации, которая должна быть основана на принципах объединенных наций. «Что касается мирного времени, — заявили руководители трех держав, — то мы уверены, что существующее между нами согласие обеспечит прочный мир. Мы полностью признаем высокую ответственность, лежащую на нас и на всех объединенных нациях, за осуществление такого мира, который получит одобрение подавляющей массы народов земного шара и который устранит бедность и ужасы войны на многие поколения» [182].

Об объединении усилий США и Великобритании в области создания атомной бомбы Сталину никто ничего не сказал…

30 ноября был очередной день рождения Уинстона Черчилля. Британскому премьер-министру исполнилось 69 лет — возраст вполне достойный и уважаемый. Торжественный вечер, посвященный этому событию, проходил вечером в британском посольстве. Сталин прибыл на этот прием в парадной маршальской форме, его сопровождали Молотов и Ворошилов. Он подарил Черчиллю каракулевую шапку и большую фарфоровую скульптурную группу на сюжет русских народных сказок. Рузвельт преподнес британскому премьеру старинную персидскую чашу и исфаганский ковер.

На приеме было много тостов. Но один запомнился всем. Его произнес Рузвельт. Американский президент сказал в тот вечер: «В то время как мы здесь празднуем день рождения британского премьер-министра, Красная Армия продолжает теснить нацистские полчища. За успехи советского оружия!»

К вечеру 1 декабря в Тегеране похолодало. В горах Ху-зистана внезапно выпал снег. Метеоусловия резко изменились. Это вынудило Рузвельта поторопиться с отлетом из Тегерана. В спешном порядке был согласован текст заключительной декларации. Торжественной церемонии подписания не проводили. Подписи под этим важнейшим политическим документом, как вспоминал переводчик Сталина В. Бережков[183], собирали «методом опроса. Каждый из главных участников конференции в отдельности наскоро поставил свою визу. У нас на руках остался изрядно помятый листок с подписями, сделанными карандашом».

Внешний вид листка никак не гармонировал с содержанием документа, который стал известен всему миру как Тегеранская декларация трех держав.

«Закончив наши дружественные совещания, — заявляли Рузвельт, Сталин и Черчилль, — мы уверенно ждем того дня, когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь тирании, и в соответствии со своими различными стремлениями и со своей совестью…»

Тегеранская конференция подтвердила готовность союзных держав сотрудничать в деле скорейшего достижения победы над Германией и ее союзниками.

Во время работы Тегеранской конференции радисты резидентуры военной разведки А. Семенов и В. Туманов, а также шифровальщик И. Кузнецов обеспечивали бесперебойную круглосуточную связь советской делегации с Москвой.

Во время пребывания в Тегеране И. Сталин пригласил к себе резидента военной разведки полковника Б. Разина. Вот что доложил в Центр об этой встрече «Жорес» 2 декабря 1943 года:

«Молния. Главному директору. Доношу, что 2 ноября в 10.00 по тегеранскому времени я был принят Верховным Главнокомандующим Маршалом Советского Союза тов. Сталиным. До приема у тов. Сталина имел беседу с тов. Молотовым.

Маршал тов. Сталин кратко интересовался общим состоянием иранской армии, рассказал о посещении шаха и о мероприятиях по организации в Иране танковой и авиационной школ с нашей материальной часть и инструкторами.

Мною было кратко доложено о состоянии иранской армии и иранском генералитете, какое количество генералов имеет русскую школу, а также о влиянии англичан на руководство иранской армии…

Маршал тов. Сталин выслушал ответы на его вопросы и дал следующие указания: «Шах и его ближайшие помощники запуганы английским влиянием, но придерживаются нашей ориентации, что нужно поддерживать, поощрять их намерения и подтверждать нашей работой…»

Маршал тов. Сталин сказал, что он предполагает дать иранцам около 20 самолетов и такое же количество танков, что нам нужно подбирать иранские кадры, которые бы мы готовили сами.

На мой ответ о возможностях дислокации авиационной и танковой школ, маршал согласился предварительно. Авиа-цыонную школу организовать в Мешхеде, а танковую в Тегеране.

Им было указано на то, по этому вопросу будет

принято окончательное решение в Москве и что это мероприятие является секретным.

Когда же я выходил из кабинета, маршал вернул меня и добавил: «Внимательно смотрите за обстановкой и помогайте иранцам…» Затем он попрощался со мной. Я принимал участие в его проводах на аэродроме.

Тов. Молотовым также были поставлены вопросы по организации указанных школ. Он также интересовался мнением о результатах конференции. Жорес».

В этот же день «Жорес» направил в Центр еще одну телеграмму, в которой спрашивал указаний о порядке дальнейшей работы рации резидентуры. Генерал Ильичев 3 ноября приказал «Жоресу» перевести радиостанцию резидентуры на обычную нормальную связь.

Советская делегация покинула Тегеран во второй половине дня 2 декабря. Первыми с тегеранского аэродрома, который усиленно охранялся специально введенным в иранскую столицу полком, в воздух поднялись два двухмоторных самолета. В одном из них был Сталин, во втором — группа экспертов Генерального штаба.

Через некоторое время в советское посольство поступило по военной линии радиосвязи сообщение о том, что самолеты благополучно приземлились в Баку.

Сталин благополучно добрался до Москвы, Рузвельт прибыл в Вашингтон, Черчилль — в Лондон.

«Жорес» 5 декабря направил начальнику военной разведки радиограмму следующего содержания:

«Докладываю, что работники вверенного мне аппарата Зерар, Рудбар и работник Дербент в период присутствия советской делегации во главе с маршалом тов. Сталиным в Тегеране показали образцы отличной работы по обеспечению круглосуточной непрерывной связи по обмену правительственными телеграммами. Ходатайствую о поощрении последних». Через несколько дней «Жорес» получил указание начальника военной разведки: «За отличную работу по обеспечению воздушной связью советской делегации объявляю благодарность и награждаю ценными подарками Зерара — стоимостью в 2000 риал, Рудбара — стоимостью в 1500 риал и Дербента — стоимостью в 1000 риал».

В письме Рузвельту 6 декабря 1943 года И. Сталин, отмечая успех конференции и особое значение ее решений, написал: «Надеюсь, что общий враг наших народов — гитлеровская Германия скоро это почувствует».

7 декабря 1943 года в советской печати было опубликовано сообщение о встрече руководителей СССР, США и Великобритании в Тегеране, напечатаны тексты декларации и других документов, принятых в ходе конференции. В этот день в СССР впервые стало известно о том, что Сталин выезжал из Москвы и в течение четырех дней участвовал в переговорах в Тегеране с руководителями США и Великобритании.

Ф. Рузвельт рассказывал своему сыну Эллиоту о том, что Сталин настойчиво и уверенно отстаивал позиции СССР по каждому вопросу конференции в Тегеране.

Уверенность руководителя советской делегации была объяснима — благодаря данным своей разведки, а также глубокому анализу всех обстоятельств Сталин точно знал, чего хотели бы добиться от него Рузвельт и Черчилль. Уступая в малом, он смог добиться успеха в большом. Он преодолел упорное сопротивление британского премьер-министра и получил обещание, что операция «Overlord» вместе с высадкой десанта союзников в Южной Франции будет осуществлена в пределах мая 1944 года. Глава советской делегации обещал, что к этому сроку советское командование организует большое наступление против немцев в нескольких местах, чтобы не дать им возможность создать какие-либо затруднения для операции «Overlord». Это было зафиксировано в решениях по военным вопросам Тегеранской конференции, которые позволили союзникам в 1944 году объединить усилия и ускорить разгром фашистской Германии.

После окончания Второй мировой войны полковнику Б. Разину в 1949 году было присвоено звание «генерал-майор». Генералом стал и полковник П. Мелкишев. Успешно продолжали работать и другие военные разведчики, которые в октябре — ноябре 1943 года принимали участие в обеспечении деятельности советской правительственной делегации во время Тегеранской конференции.

После встречи руководителей СССР, США и Великобритании в Тегеране прошло много лет. Тегеранская конференция навсегда осталась в истории XX века. Среди специалистов, которые обеспечили подготовку и успешную работу советской делегации в Тегеране, были генерал-майор И. Скляров, полковники П. Мелкишев, Б. Разин и другие военные разведчики.

ПРИЛОЖЕНИЕ

УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СОЮЗА ССР

ОБ УТВЕРЖДЕНИИ НАГРУДНОГО ЗНАКА "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК"

от 10 марта 1943 года

В целях поощрения

отличившихся лиц из числа рядового и младшего начальствующего состава разведчиков Красной Армии Президиум Верховного Совета СССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Утвердить для рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии образец нагрудного знака "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК".

2. Утвердить положение о нагрудном знаке "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК"

3. Установить ношение нагрудного знака "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК" на правой стороне груди.

4. Предоставить право награждения нагрудным знаком "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК" Командующим войсками фронтов и армий, командирам корпусов, дивизий /бригад/, полков и батальонов /дивизионов/.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.КАЛИНИН.

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А.ГОРКИН

Москва, Кремль, 10 марта 1943 г.

Описание нагрудного знака "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК"

Нагрудный знак изображает собой фигурный ЩИТ, наложенный на позолоченный дубовый венок, ветви которого перевитые рубиново-красной лентой, выступают по краям. Поверхность щита покрыта рубиново-красной эмалью, а края изображены оксидированной полоской с симметрично расположенными па ней точками. В верхней части щита полоска переходит в витое украшение,

В верхней части знака на щит наложена покрытая рубиново-красной эмалью круглая пластинка, в середине которой позолоченное изображение серпа и молота. По краю пластинка имеет белый эмалевый поясок с надписью, сделанной золотыми буквами "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК". Белый эмалевый поясок по краям имеет позолоченный обод, а в нижней части пятиконечную звездочку.

В нижней частя щита изображение скрещенного автомата и обнаженного клинка и расположенного под ними бинокля.

Знак металлический; размер знака по вертикали 46 мм, по ширине 37 мм

На оборотной стороне знак имеет нарезной штифт с гайкой для прикрепления к одежде.

ПОЛОЖЕНИЕ

О НАГРУДНОМ ЗНАКЕ "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК".

1. Нагрудный знак "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК" является наградой для отличившихся разведчиков-бойцов и младших командиров Красной Армии.

2. Знаком "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК" награждаются лица рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии, систематически показывающие высокие образцы:

а/ выполнения заданий командования при ведении разведки боем;

б/ добывания данных, раскрывающих местонахождение, состав, группировку, характер действий, огневую систему, намерения и боеспособность противника, образцов вооружения, боеприпасов и других боевых материалов;

в/ захвата контрольных пленных противника;

г/ своевременной доставки добытых данных командованию;

д/ взаимной выручки и помощи в бою;

е/ дерзких, смелых, наносящих противнику урон меньшими силами;

ж/ отличного содержания и сбережения вооружения, разведывательного оснащения и имущества;

з/ поддержания непрерывной связи с действующими разведывательными органами.

3. Бойцы и младшие командиры-разведчики, награжденные и награждаемые орденами СССР за проявленное мужество и храбрость при выполнении задач по разведке, награждаются нагрудным знаком "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК".

4. Список лиц, награжденных нагрудным знаком "ОТЛИЧНЫЙ РАЗВЕДЧИК", объявляется приказом с внесением награды в красноармейскую книжку награжденного.

КОПИЯ ЗАПИСИ В КНИГЕ РЕГИСТРАЦИИ СМЕРТИ БЮРО ЗАПИСЕЙ АКТОВ ГРАЖДАНСКОГО СОСТОЯНИЯ РАЙОНА БЕРЛИН-ШАРЛОТТЕНБУРГ

№ 5668 С

Берлин-Шарлоттенбург 23 декабря 1942 г.

Писательница Ильза ШТЁБЕ, вероисповедание — евангелическое, проживает:- Берлин-Лихтенберг, Франкфуртер Аллее 202(у матери), умерла 22 декабря 1942 г. в 20 ч.27 мин. в Берлине-Шарлоттенбурге, Кёнигсдами 7.

Умершая родилась 17 мая 1911 г. в Берлине.

Отец — Макс ШТЁБЕ

Последнее местожительство неизвестно.

Умершая — незамужняя.

Записано со слов свидетеля — помощника надзирателя Вернера ШВАРЦА, проживающегсе Берлин-Вайсензее, Лангхансштрассе 143.

Свидетель известен; заявил, что удостоверился в смерти сам лично.

Читал, свидетельствую и подписываюсь

— Вернер ШВАРЦ — Чиновник бюро ЗАГС (подпись неразборчива)

Причина смерти: обезглавливание.

№ 3885 С

Берлин-Шарлоттенбург б августа 1943 г.

Стенографистка Клара ШАББЕЛЬ, неверующая, проживает: Берлин-Хеннигсдорф, Айхен-Алее 11;

умерла 5 августа 1945 г, в 19 ч.27 мин. в Берлине-Шарлоттенбурге, Кёнигсдамм 7.

Умершая родилась 9 августа 1894 г. в Берлине.

Отец — Людвиг ШАББЕЛЬ.

Мать — Эмилия, урок. БОРХЕРДТ (адрес местожительства обоих неизвестно).

Умершая была незамужняя.

Записано со слов свидетеля — обервахтмайстера Эрнста ГУМБОЛЬДТА, проживающего: Берлин-Плётцензее, Татерс Приватвег 4.

Свидетель известен; заявил, что он удостоверился в смерти сам лично.

Читал, свидетельствую и подписываюсь — Эрнст ГУМБОЛЬДТ

Чиновник бюро ЗАГС (подпись неразборчива)

Причина смерти: обезглавливание

Контрнаступление советских войск на Курской дуге

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Игра в шахматы и разведывательная деятельность имеют некоторое сходство, основанное на принципиальном различии между этими двумя увлекательными видами деятельности человека.

Сходство можно найти в особом мышлении шахматистов и разведчиков. Мышление разведчика — оперативное. Мышление шахматиста — комбинационное. Можно сказать, что эти два параметра близки.

В шахматной империи гроссмейстерами становятся те игроки, которые прекрасно изучили историю этой игры, знают практически все партии выдающихся мастеров и привносят в них свои новые, неожиданные решения.

В военной разведке нет звания «гроссмейстер». Лучших разведчиков называют профессионалами. Профессионалы разведки — это мастера своего дела, хорошо знающие контрразведку противника, все ее сильные и слабые стороны; это офицеры и генералы, люди — сильные духом, преданные своему Отечеству и способные хладнокровно действовать в опасных ситуациях.

Шахматное искусство отличается от искусства разведывательного возможными результатами игры и операций. Гроссмейстер может проиграть одну — две партии и тем не менее стать победителем турнира.

Разведка всегда нацелена только на победу. Тот разведчик, который не уверен, что он добьется победы, не должен делать свой первый ход. Разведчик не имеет права на ошибку, на проигрыш. Цена поражения — осложнение межгосударственных отношений, строгие приговоры военных судов, в которых оправдательных заключений не бывает.

В годы войны арестованные разведчики или агенты лишались жизни. Поэтому инстинкт самосохранения не позволял разведке более шестидесяти лет рассказывать о своих победах, которые были достигнуты накануне и в годы Великой Отечественной войны.

Шахматные матчи носят открытый характер и всегда доступны для обозрения и изучения.

Операции, которые проводила разведка, могут быть раскрыты не менее чем через пятьдесят лет. И то не все.

Когда завершалась подготовка рукописи этой книги, один из ветеранов военной разведки, изучив ее, сказал, что название «Без права на ошибку» слишком строго и не совсем оправдано. Он даже усомнился в том, что это название может быть дано книге, в которой рассказывается о деятельности разведки в 1943 году. Впрочем, не только в 1943-м, но и в любом году — до, во время и после Великой Отечественной войны.

Мой уважаемый и строгий собеседник — генерал, ветеран военной разведки, участник Великой Отечественной войны, служил на различных должностях в структуре Главного разведывательного управления. Одним словом — человек опытный, уважаемый и обладающий развитым оперативным мышлением. Тем не менее я не согласился с ним и оставил название этой книги без изменения. Сделал это не случайно.

В книге «Без права на ошибку» рассказано о некоторых операциях, проведенных советской военной разведкой. Несомненно, их было значительно больше. Рассказать обо всех — практически невозможно. Но главные события 1943 года — Курская битва и Тегеранская конференция — проходили при непосредственном участии военных разведчиков. Сегодня можно сказать, что военная разведка провела свои операции успешно. Она обеспечила высшее советское политическое руководство и военное командование необходимыми разведывательными сведениями, что позволило Красной Армии добиться победы в Курской битве, а советской правительственной делегации выиграть трудные дипломатические переговоры в Тегеране, в которых принимали участие американский президент Ф. Рузвельт и британский премьер-министр У. Черчилль. Такая оценка — не преувеличение заслуг разведки, не стремление приукрасить ее успехи. Эти достижения военной разведки подтверждаются многими документами, которые были рассекречены в 2003–2004 годах. Именно эти документы позволяют воссоздавать операции военной разведки и образы военных разведчиков без вымысла. Литература без вымысла — трудная литература.

Изучая операции военной разведки, проведенные в 1943 году, знакомясь с документами той поры, а главное — изучая материалы, воссоздающие судьбы военных разведчиков, я пришел к твердому убеждению, что разведка и разведчики право на ошибку не имеют. Тот, кто ошибался, тот, кто нарушал строгие правила разведывательной «игры», тот не просто проигрывал партию, тот попадал в трудную ситуацию, точнее безвыходное положение. Об этом рассказано в документальном очерке «Радиоигра: гестапо против ГРУ».

Тот, кто не допустил ни одной ошибки — стал победителем. Среди них — генерал-майор И. А. Скляров, полковники Б. Г. Разин, А. Ф. Сизов, разведчики нелегалы Урсула Кучински, Федор Кравченко и другие.

В рядах сражавшихся разведчиков были и мужчины, и женщины. Они успешно выполняли задания Центра, решали задачи, которые значительно труднее шахматных комбинаций.

В книге рассказано об Урсуле Кучински. Она была разведчиком, обладавшим исключительным талантом, мужеством, находчивостью, завидным хладнокровием и непоколебимой уверенностью в правоте дела, которому она служила.

«Соня» сражалась на тайном фронте около двадцати лет. Это значит, что около двадцати лет она была на передовой, постоянно рисковала своей жизнью. Вполне возможно, что У. Кучински допускала какие-то незначительные ошибки. Но, к счастью, эти ошибки не смогли зафиксировать контрразведки Китая, Маньчжурии, Польши, Швейцарии и Великобритании.

Противник, который противостоял военным разведчикам в годы минувшей войны, был силен, хорошо подготовлен, многочислен, оснащен новейшими по тем временам техническими средствами противодействия разведке. Большие и маленькие победы доставались военной разведке большой ценой. Об этом и рассказано в книге «Без права на ошибку». Возможно, что в новых изданиях истории Великой Отечественной войны будут названы имена этих разведчиков.

Библиография

Болтунов М. Ахиллесова пята разведки. М.: Гея-Итэрум. 1999.

Бочкарев В., Колпакиди А. Суперфрау из ГРУ. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

Бухгайт Г. Абвер — щит и меч 111 рейха. М.: Яуза: Эксмо, 2003.

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980.

Великая Отечественная война Советского Союза. 1941–1945. М.: Воениздат, 1984.

Гелен Р. Война разведок. М.: Центрполиграф, 2003.

Голяков С., Ильинский М. Зорге. Подвиг и трагедия разведчика. М.: Вече, 2001.

Горчаков О. Ян Берзин — командарм ГРУ. СПб.: Нева, 2004.

Даллес. А. Асы шпионажа. М.: Центрполиграф, 2002.

Иванов Н. Соней ее назвал Зорге// Неделя. 1978. № 4.

Кант Г Она знала Рихарда Зорге//Литературная газета. 1978. 18 янв.

Курская битва. Хроника, факты, люди. Кн. 1, 2. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.

Кузнец Ю. Тегеран-43. М.: Яуза: ЭКСМО, 2003.

Кочик В. Разведчики и резиденты ГРУ за пределами Отчизны. М.: Яуза: ЭКСМО, 2004.

Лота В. ГРУ и атомная бомба. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

Лурье В. М., Кочик В. Я. ГРУ. Дела и люди. СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

Мойзиш Л. Я был Цицероном. М.: Воениздат, 1990.

Михайлов А., Томаровский В. Обвиняются в шпионаже. М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2004.

Мадер Ю. Репортаж о докторе Зорге. Берлин: Военное издательство ГДР, 1988.

Полторак С. Советский разведчик Кент, или Большая ложь о маленьком шефе. СПб., 1997.

Перро Ж. Красная капелла. М.: ДЭМ, 1990.

Полторак С. Разведчик Кент. СПб.: Нева, 2003.

Радо. Ш. Под псевдонимом Дора. М.: Воениздат, 1973.

Рябов В. С. Великий подвиг. М.: Воениздат, 1975.

Сгибнев А. В бурях века. Рут Вернер. Люди молчаливого подвига. Кн. 2. М.: Политиздат, 1987.

Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999.

Треппер Л. Большая игра. М.: Политиздат, 1990.

Трухановский В. Г Уинстон Черчилль. М.: Мысль, 1977.

Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1958.

Чуев С. Г. Спецслужбы III рейха. Кн. 1. СПб.: Нева, 2003.

Шелленберг В. Лабиринт. М.: Дом Бируни, 1991.

Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. Кн. I. М.: Воениздат, 1985.

Усов В. Советская разведка в Китае. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

Уткин А. И. II  мировая война. М.: Алгоритм, 2002.

Foote A. Handbook for spies. London. Museum Press Limited, 1949.

West N. The Illigals. London. A John Curtis Book. Hodder & Stoughton. 1993.

Farago L. Burn after reading. The espionage history of World War II. Walker and CO. New York, 1961.

Werner Ruth. Sonjas Rapport. Berlin. Verlag Neues Leben. 1977.

Примечания

1

Лурье В. М., Кочик В. Я. ГРУ. Дела и люди. СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 73.

(обратно)

2

Павлов А. Г. Военная разведка СССР в 1941–1945 гг. // Новая и новейшая история. 1995. № 2.

(обратно)

3

Там же.

(обратно)

4

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1988. Т. 3. С. 15.

(обратно)

5

Великая Отечественная война Советского Союза. М.: Воениздат, 1970. С. 239.

(обратно)

6

Имеется в виду Тихий океан. — В. Л.

(обратно)

7

«Анна», «Ольга» и «Тедди» — с 1942 г. берлинские источники «Люци». Псевдонимы им присвоил Ш. Радо. Источник «Ольга», например, служил в штабе связи ОКБ. «Тедди» — офицер Вертер, эксперт при ОКБ по вопросам румынской армии, работал в отделе генерала Томаса. Ранее «Тедди» был на дипломатической службе в США. Ш. Радо считал, что Вертер был агентом американской разведки. Он передавал материалы по германской армии американцам и швейцарской разведке. Р. Ресслер передавал материалы «Ольги» и «Тедди» Шандору Радо. — В. Л.

(обратно)

8

Печатается по тексту радиограммы.

(обратно)

9

Лурье В. М., Кочик В. Я. ГРУ. Дела и люди. СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 194.

(обратно)

10

Лурье В. М., Кочик В. Я. ГРУ. Дела и люди. СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 154–155.

(обратно)

11

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Д. 2. Л. 9—10. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

12

Генерал пехоты Цейтцлер, командовавший группой армий «Запад», был назначен на должность начальника Генерального штаба ОКВ 24 сентября 1942 г., сменив на этом посту по указанию Гитлера генерала Гальдера. Начиная с 24 сентября 1942 г. руководство всеми боевыми действиями германской армии на Восточном ТВД возлагалось исключительно на Генеральный штаб ОКВ. Все другие сухопутные театры военных действий остались в ведении штаба ОКВ. — В. Л.

(обратно)

13

Донесение И. В. Сталину было подготовлено на основе радиограммы Ш. Радо, поступившей в Центр 2 января 1943 г. — В. Л.

(обратно)

14

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Д. 2. Л. 40. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

15

На основе донесения Ш. Радо было подготовлено специальное сообщение для членов Ставки ΒΓΚ. 11 января это спецсообщение направлено командующим Западного и Закавказского фронтов. — В. Л.

(обратно)

16

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Д. 2. Л. 121. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

17

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Д. 2. Л. 243. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

18

«Лонг» — псевдоним одного из источников Ш. Радо, профессиональный французский разведчик, кавалер ордена Почетного легиона, сотрудник 2-го бюро французского генерального штаба. До начала Второй мировой войны работал в Берлине в качестве корреспондента ряда влиятельных французских газет. В 1940 г., после поражения Франции, «Лонг», не желая сотрудничать с петсновцами, эмигрировал в Швейцарию и примкнул к сторонникам де Голля. Привлечен к работе на советскую военную разведку Эдмондом Хаммелем («Пакбо»), который был руководителем агентурной группы в резидентуре «Дора». — В. Л.

(обратно)

19

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Д. 2. Л. 309. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

20

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Д. 2. Л. 326. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

21

«Люци» — агент Шандора Радо. Под этим псевдонимом с резидентурой «Дора» сотрудничал Рудольф Ресслер — выходец из мелкобуржуазной немецкой семьи, с приходом к власти в Германии нацистов эмигрировавший в Швейцарию. До начала Второй мировой войны Ресслер установил связь с бюро «X» — секретным филиалом швейцарской разведки, имел надежных источников среди скрытой оппозиции Гитлеру в самой Германии. Ресслер активно сотрудничал с Ш. Радо до конца 1943 г.

(обратно)

22

ЦА МО РФ. On. 24182. Д. 2. Л. 426. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

23

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Дело 3. Л. 436. Рассекречено по акту 3 июня 2003 г.

(обратно)

24

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Д. 2. Л. 265. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

25

ЦА МО РФ. Оп. 24184. Д. 2. Л. 460.

(обратно)

26

ЦА МО РФ. Оп. 24182. Д. 2. Л. 265. Рассекречено по акту 29 июня 1993 г.

(обратно)

27

По указанию Гитлера в 1941–1942 гг. германские специальные службы (управление секретной службы за границей главного управления имперской безопасности, гестапо и военной контрразведки) провели операцию против советских разведчиков, которые действовали в Германии и оккупированных странах Западной Европы. Начальником специальной команды, проводившей эту операцию, был назначен штурмбаннфюрер СС Ф. Панцингер. Ответственным за проведение спец-операций был гауптштурмфюрер К. Гиринг. Позже его заменил подполковник СС X. Панвиц. В истории специальных служб эта операция получила условное название «Красная капелла». — В. Л.

(обратно)

28

В военной разведке в годы войны существовало правило поздравлять разведчиков с государственными праздниками. Разведчики тоже направляли в Центр телеграммы по праздникам, поздравляя своих кураторов. Телеграмма «Кента», в которой он просит поздравить Сталина с присвоением звания «Маршал Советского Союза» не относится к разряду традиционных. — В. Л.

(обратно)

29

(обратно)

30

Центр просил «Кента» направить характеристики на новых и старых знакомых. «Кент» предлагает этого не делать. — В. Л.

(обратно)

31

Гестапо добивается от ГРУ направления разведчика-курьера в Болгарию, где, вероятно, планировало его арестовать. — В. Л.

(обратно)

32

Мильштейн Михаил Абрамович — сотрудник Разведуправления Красной Армии с 1933 г., заместитель начальника 1-го управления ГРУ (1942–1945). Генерал-лейтенант (1966), доктор военных наук, профессор. — В. Л.

(обратно)

33

Эта резолюция имеет особое значение. В ней впервые генерал-майор Большаков употребляет слово «игра», что свидетельствует о том, что в начале июля (или раньше) Центр уже знал о том, что гестапо ведет радиоигру с участием «Кента». Судя по воспоминаниям Л. Треппера (Треппер Л. Большая игра. С. 247) и данным, приведенным в первом докладе британской контрразведки (Дело «Красная капелла», доклад, подготовленный в 1949 г.), Треппер сообщил в Центр о своем побеге и работе «Кента» под контролем гестапо только после 16 августа 1943 г. Эта резолюция генерал-майора Большакова говорит о том, что, вероятно, Центр не доверял «Кенту» и начал с ним радиоигру еще до побега Треппера и получения от него предупреждения. — В. Л.

(обратно)

34

Видимо, Центр сообщил «Кенту», зная о его радиоигре под контролем гестапо, адреса тех агентов, которые давно прекратили связь с разведкой и покинули Францию. Гестапо рассчитывало арестовать агентов ГРУ, но не могло этого сделать. Условия игры сохранялись. Война продолжалась. — В. Л.

(обратно)

35

В Париже. — В. Л.

(обратно)

36

5 июля — начало летнего наступления немцев на Курской дуге. — В. Л.

(обратно)

37

Эта радиограмма имеет принципиально важное значение. Начальник ГРУ взял инициативу в радиоигре в свои руки. Сообщая «Кенту» и представителю гестапо, под контролем которого шла радиоигра из Парижа, ГРУ обещает гарантии покровительства тем немцам, которые станут работать на советскую военную разведку. Момент для постановки такого «виртуального» вербовочного предложения Центр выбрал исключительно удачно — под Куском отборные іанковьіе дивизии фашистской Германии потерпели катастрофическое поражение, что могло заставить некоторых германских офицеров задуматься над перспективами войны. Расчет на то, что кто-то из гестаповцев пойдет на сотрудничество с ГРУ, был невелик, но теоретически он существовал. В радио-игре ГРУ с гестапо начался новый этап. — В. Л.

(обратно)

38

Центр в исключительно трудных и опасных условиях провел операцию по изъятию материалов «Кента» из тайника в Софии. Кто конкретно проводил эту операцию, установить не удалось. — В. Л.

(обратно)

39

В первой половине августа 1943 г. гестаповцы позволили Л. Треп-перу бежать. Отсутствие связи «Кента» с Центром с 4 по 14 августа должно было стать косвенным подтверждением переполоха в гестапо после побега Треп пера. — В. Л.

(обратно)

40

Вероятно, речь идет о прибылях, которые «Кент» получил в результате работы созданной им компании «Симэкско» накануне Великой Отечественной войны. — В. Л.

(обратно)

41

В Париже. — В. Л.

(обратно)

42

В конце августа 1943 г. для придания радиоигре с гестапо большей правдоподобности и демонстрации исключительного доверия к «Кенту» начальник ГРУ приказал разработать и провести операцию по вложению денег в тайнике, который находился в Марселе. Операция была проведена успешно. «Кент» получил 1000 долларов, а гестапо не смогло зафиксировать советского разведчика и установить за ним слежку. — В. Л.

(обратно)

43

Печатается сокращенный вариант. — В. Л.

(обратно)

44

В сообщении «Кента», подготовленном в гестапо, делается открытый намек на необходимость и возможность нормализации советско-германских отношений, так как в противном случае не исключается поиск Германией компромисса с США и Великобританией, которые, как намекается в донесении, могут воспользоваться помощью Германии в будущей борьбе против СССР.

Донесение «Кента» поступило в Москву, где шла подготовка к встрече министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Цель «послания» «Кента» — гестапо может быть только одна: попытаться помешать консолидации сил стран антигитлеровской коалиции в борьбе против фашистской Германии. — В. Л.

(обратно)

45

В ГРУ кроме начальника военной разведки генерал-лейтенанта И. Ильичева, генерал-майора И. Большакова и полковника М. Большакова о работе «источника Кента» под контролем гестапо никто не знал. — В. Л.

(обратно)

46

Текст отпечатан на бланке Главного разведывательного управления Красной Армии. — В. Л.

(обратно)

47

Резолюция начальника ГРУ относится к офицеру гестапо, который готовил радиограммы и контролировал радиоигру. — В. Л.

(обратно)

48

22 июня 1940 г. Германия и Франция подписали соглашение о перемирии, в соответствии с которым вся северная часть Франции с Парижем стали зоной немецкой оккупации, Италия оккупировала часть юго-восточной Франции. Новой столицей Франции стал город Виши. Марсельский район относился к территории, которая формально не была занята немцами. «Кент» действовал в Марселе и оттуда, как он сообщал, совершал поездки в Париж. — В. Л.

(обратно)

49

Центр вложил в создание фирмы «Экс» значительные средства в иностранной валюте, рассчитывая на то, что прибыль, получаемая в результате деятельности торговой фирмы «Экс», будет направляться на покрытие расходов «Кента». — В. Л.

(обратно)

50

Имеется в виду немецкая военно-строительная организация, которой командовал генерал Тодт. — В. Л.

(обратно)

51

США и Великобритании. — В. Л.

(обратно)

52

Телеграмма полностью не принята. — В. Л.

(обратно)

53

Контрразведка.

(обратно)

54

Советскими документами.

(обратно)

55

Выделено мною. — В. Л.

(обратно)

56

Выделено мною. — В. Л.

(обратно)

57

Речь, видимо, идет о призыве к советским военнослужащим, попавшим в плен к немцам, о возвращении в СССР. Ф. И. Голиков в 1940–1941 гг. был начальником Разведывательного управления Красной Армии. В первые годы Великой Отечественной войны командовал 10-й армией, 4-й ударной армией. Брянским и Воронежским фронтами, 1-й гвардейской армией. В апреле 1943 г. назначен на должность заместителя наркома обороны СССР по кадрам. С мая 1943 г. — начальник Главного управления кадров Министерства обороны СССР. — В. Л.

(обратно)

58

«Маро» — псевдоним генерал-майора И. Суслопарова, который с июня 1944 г. был представителем СССР в Контрольной комиссии по делам Италии и Франции. — В. Л.

(обратно)

59

«Ричард» — резидент советской военной разведки во Франции в 1944 г. — В. Л.

(обратно)

60

«Коло» — советский военный атташе во Франции. — В. Л.

(обратно)

61

«Кент», видимо, имеет в виду представителя внешней разведки Министерства государственной безопасности или контрразведки. — В. Л.

(обратно)

62

«Кент» и «Отто» — В. Л.

(обратно)

63

«Герман» — псевдоним советского агента-раднста Иоганна Венцеля, который действовал в Дании, в конце 1942 г. был арестован гестаповцами. — В. Л.

(обратно)

64

«Хемниц» — Александр Макаров, радист резидентуры «Кента» в Бельгии. Непосредственный подчиненный «Кента». Арестован гестапо. Вместе с ним были захвачены кодовая книга, шифр и копии радиограмм, переданных в Центр и полученных из Центра. — В. Л.

(обратно)

65

«Паскаль» — псевдоним советского развсдчика-нелегала Константина Ефремова, который действовал в Дании, в конце 1942 года был арестован гестаповцами. — В. Л.

(обратно)

66

«Паульзен» — псевдоним Г. Панвица, подполковника СС, который руководил радиоигрой гестапо с ГРУ от имени Кента. — В. Л.

(обратно)

67

Смерш — организация, созданная в годы Великой Отечественной войны для борьбы с иностранными шпионами. — В. Л.

(обратно)

68

Гейдрих Рейнхард. Начальник нацистского Главного управления имперской безопасности. Тяжело ранен в результате террористического акта, когда его «мерседес» был обстрелян на повороте дороги Прага — Дрезден. Под машину Гейдриха было брошено взрывное устройство, в которое специалисты английской разведки, организовывавшие этот теракт, вмонтировали капсулу с болезнетворными микробами. Гейдрих умер от заражения 4 июня 1942 года. См. подробнее: Палмар Н., Аллен Т. Б. Энциклопедия шпионажа. М.: КРОН-ПРЕСС, 1999. — В. Л.

(обратно)

69

Треппер Л. Большая игра. М.: Политиздат, 1990. С. 202.

(обратно)

70

Безымянский Л. Третий фронт. М.: Вече, 2003. С. 186.

(обратно)

71

Венцель Иоганн — радист резидентуры К. Ефремова. Получил указание обучить радиоделу Гуревича и Макарова. Арестован 30 июня 1942 г. в Брюсселе во время встречи с агентом-провокатором. Под давлением гестапо принимал участие в радиоигре. Бежал с радиоквартиры гестапо 18 ноября 1943 г. — В. Л.

(обратно)

72

Колпакиди А. Энциклопедия военной разведки России. М.: ACT, Астрель, 2004. С. 438.

(обратно)

73

Колпакиди А. Энциклопедия военной разведки России. М.: ACT * Астрель, 2004. С. 438.

(обратно)

74

Колпакиди А. Энциклопедия военной разведки России. М.: ACT * Астрель, 2004. С. 454.

(обратно)

75

Треппер Л. Большая игра. С. 132–133.

(обратно)

76

Там же. С. 133.

(обратно)

77

Треппер Л. Большая игра. С. 133.

(обратно)

78

«Монте» — псевдоним одного из особо ценных агентов Разведуправления Красной Армии — В. Л.

(обратно)

79

«К.» — имеется в виду резидент Разведуправления Красной Армии Рудольф Кирхинштейн, работавший в Англии в 1920-х гг. — В. Л.

(обратно)

80

ЦА МО РФ. Оп. 23910. Д. 1. Л. 457.

(обратно)

81

В Берлине на улице Принц-Альбрехтштрассе, дом 8 находилось Главное управление государственной тайной полиции Германии — РСХА. — В. Л.

(обратно)

82

Колпакиди А. Энциклопедия военной разведки России. М.: ACT, Астрель, 2004. С. 453.

(обратно)

83

В гестапо полагали, что «Гарри» — он же Генри Робинсон, Генри Бауман, еврей немецкого происхождения, работал под псевдонимами Отто Верди, Альберт Готлиб Бухер, Альфред Мериан, Индре, Люсьен и другими — В. Л.

(обратно)

84

Человек, которого «Гарри» в своем донесении в Центр называет «мой друг» — Менарди Гриотто, хозяин конспиративной квартиры, на которой проживал «Гарри». М. Гриотто 28 июля 1943 г. был казнен в тюрьме Плётцензее. — В. Л.

(обратно)

85

В повести Н. Дубровского «Бессмертие подвига» (Минск, 2004) и в очерке С. Перминова «Выбор пад на мину» (Москва, 1973) фамилия наместника Гитлера в Белоруссии пишется — Кубе. В официальных документах военной разведки, связанных с уничтожением гитлеровского палача, использовано написание его фамилии как — Кубэ. Автор посчитал необходимым сохранить написание этой фамилии так, как она упоминалась в секретных документах военной разведки в 1943 г. — В. Л.

(обратно)

86

Д. И. Кеймах и Η. П. Федоров погибли и не оставили своих воспоминаний. — В. Л.

(обратно)

87

Дубровский Н. Бессмертие подвига. Минск: Беларусь, 2004. С. 13.

(обратно)

88

Дубровский Н. Бессмертие подвига. Минск: Беларусь, 2004. С. 15.

(обратно)

89

Пермшюв С. Выбор пал на мину // Сборник «Встретимся после задания». М.: ДОСААФ, 1973. С. 201.

(обратно)

90

М. Осипова не знала, что партизанский отряд им. «Димы», в который она передавала сведения о немецком гарнизоне в Минске, на самом деле был Особой партизанской бригадой Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии. — В. Л.

(обратно)

91

Дубровский Н. Бессмертие подвига. Минск: Беларусь, 2004. С. 18.

(обратно)

92

Кеймах Д. И. в феврале 1944 г. награжден орденом Отечественной войны I степени (посмертно). В мае 1948 г. награжден медалью «Партизану Отечественной войны» I степени (посмертно). О награждении Рыбакова. Захарова и Воронянского (посмертно) сведений нет. — В. Л.

(обратно)

93

ЦА МО РФ. Оп. 17021. Д. 1. Л. 108.

(обратно)

94

Другому хозяину — имеется в виду разведке органов НКВД. — В. Л.

(обратно)

95

ЦА МО РФ. Оп. 17021. Д. 1. Л. 109.

(обратно)

96

Там же.

(обратно)

97

ЦА МО РФ. On. 17021. Д. 1. Л. 113–114.

(обратно)

98

Святая Урсула — покровительница учителей (нем.).

(обратно)

99

В 1924 г. У. Кучински стала членом Коммунистического союза молодежи Германии. — В. Л.

(обратно)

100

Бочкарев В., Колпакиди А. Суперфрау из ГРУ. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 29.

(обратно)

101

Кучински Урсула (Рут Вернер) — родилась 15 мая 1907 г., умерла в возрасте 93 лет в 2000 г. Похоронена в Берлине. — В. Л.

(обратно)

102

Werner Ruth. Sonjas Rapport. Berlin. Vcrlag Neucs Leben, 1977. P. 31.

(обратно)

103

Werner Ruth. Sonjas Rapport. Berlin. Verlag Ncues Leben, 1977. P. 49.

(обратно)

104

Там же. С. 49–50.

(обратно)

105

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 43.

(обратно)

106

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 47.

(обратно)

107

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 50–51.

(обратно)

108

ЦА МО РФ. Оп. 5838. Д. 2. Л. 54.

(обратно)

109

ЦА МО РФ. Оп. 5838. Д. 2. Л. 65.

(обратно)

110

Мадер Ю. Репортаж о докторе Зорге. Берлин: Восниздат ГДР, 1988. С. 118.

(обратно)

111

Там же.

(обратно)

112

ЦА МО РФ. Оп. 5838. Д. 2. Л. 60.

(обратно)

113

В декабре 1964 г. доктор Пауль Зете, бьшшиіі зацелующий отделом редакции «Франкфуртер цайтунг», высказал сомнение в том, что редакция этой газеты заключала с Р. Зорге какой-либо официальный договор о ею работе в Японии — В. Л.

(обратно)

114

КИМ — Коммунистический интернационал молодежи.

(обратно)

115

Имеется в виду партийная работа. Так в 1930–1932 гг., оказывая помощь Рихарду Зорге, Урсула Кучински понимала свое участие в движении Сопротивления.

(обратно)

116

Говоря «оба агрессора», Урсула имела в виду фашистскую Германию и Японию. Она уже в 1933 г. понимала, что рано или поздно Гитлер начнет войну против СССР. — В. Л.

(обратно)

117

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 88.

(обратно)

118

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 42.

(обратно)

119

Там же.

(обратно)

120

Газенерл X. — германский консул в Шанхае.

(обратно)

121

ЦА МО РФ. Оп. 2503. Д. 5. Л. 256.

(обратно)

122

Лен — муж У. Кучински. — В. Л.

(обратно)

123

Лота В. ГРУ и атомная бомба. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. С. 86–96.

(обратно)

124

Болтунов М. Ахиллесова пята разведки. М.: Гея-Итэрум, 1999.

(обратно)

125

Болтунов М. Ахиллесова пята разведки. М.: Гея-Итэрум, 1999. С. 25–26.

(обратно)

126

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 94.

(обратно)

127

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 99.

(обратно)

128

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 129.

(обратно)

129

Вернер Я. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 131.

(обратно)

130

Версальский мирный договор формально завершил Первую мировую войну 1914–1918 гг. Подготовлен в ходе работы Парижской мирной конференции, которая открылась 18 января 1919 г. Подписан 28 июня 1919 г., с одной стороны, Германией и с другой — США, Великобританией, Францией, Италией, Японией, Бельгией и другими государствами. Советская Россия к подписанию этого договора нс приглашалась. Версальский мирный договор вступил в силу 10 января 1920 г. после того, как был ратифицирован Германией и четырьмя главными союзными державами (Великобританией, Францией, Италией и Японией). Часть Верхней Силезии была передана Польше. Гданьск был провозглашен вольным городом под управлением комиссара Лиги Наций — В. Л.

(обратно)

131

ЦА МО РФ. Оп. 23397. Д. 1. Л. 26.

(обратно)

132

ЦА МО РФ. Оп. 23397. Д. 1. Л. 28.

(обратно)

133

Сосед «Сони» по дому был членом нацистской партии Германии. — В. Л.

(обратно)

134

ЦА МО РФ. Оп. 23397. Д. 1. Л. 26.

(обратно)

135

Павлов А. Г. Военная разведка накануне войны // М.: Ветеран войны. 1994. № 4.

(обратно)

136

Калинин Михаил Иванович (1875–1946). Видный советский партийный н государственный деятель. Герой Социалистического Труда. С 1938 г. — Председатель Президиума Верховного Совета СССР. В годы Великой Отечественной войны занимался подготовкой резервов для Красной Армии, эвакуацией промышленных предприятий и размещением их на новых местах в восточных районах страны. Неоднократно выезжал для встреч с солдатами и офицерами Западного и Калининского фронтов. — В. Л.

(обратно)

137

ЦД МО РФ Он. 23397. Д. 1. Л. 33–37.

(обратно)

138

Там же.

(обратно)

139

Юнити Мтфорд происходила из известной английской семьи, увлеклась фашистскими идеями, разделяла нацистские взгляды, прибыла в Германию и подружилась с Гитлером.

(обратно)

140

ЦД МО РФ. Оп. 23397. Д 1. 33–37.

(обратно)

141

Там же.

(обратно)

142

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 176.

(обратно)

143

ЦА МО РФ. Оп. 23397. Д. 1. Л. 33–37.

(обратно)

144

Там же.

(обратно)

145

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 297.

(обратно)

146

ЦА МО РФ. Оп. 23402. Д. 1. Л. 25.

(обратно)

147

В Швейцарии. — В. Л.

(обратно)

148

«Франк» — псевдоним первого мужа «Сони» Рольфа Гамбургера. — В. Л.

(обратно)

149

ЦА МО РФ. Оп. 23402. Д. 1. Л. 29.

(обратно)

150

ЦА МО РФ. Оп. 23402. Д. 1. Л. 31.

(обратно)

151

За время сотрудничества «Сопи» с военной разведкой на должности Директора были Я. К. Берзин, С. П. Урицкий, С. Г. Гендин, А. Г. Орлов, А. И Старунин, И. И. Проскуров, Ф. И. Голиков, И. И Ильичев и Ф. Ф. Кузнецов — В. Л.

(обратно)

152

ЦА МО РФ. Оп. 23746. Д. 2. Л. 4.

(обратно)

153

Кучински Юрген в 1941–1942 гг. сотрудничал с советской военной разведкой. Ему был присвоен псевдоним «Карро». Позже Ю. Кучински был передан на руководство внешней разведке НКВД. — В. Л.

(обратно)

154

«Тьюб Эллойз» — условное наименование британского атомного проекта в 1941–1943 гг. — В. Л.

(обратно)

155

«Сергей» — военный разведчик капитан Аптекарь Н. В. Работал с «Соней» в 1942–1943 гг. В Центре он числился под псевдонимом «Ирис». — В. Л.

(обратно)

156

«Ommo» — псевдоним, присвоенный Клаусу Фуксу в Разведуправ-лении Красной Армии в августе 1941 г. — В. Л.

(обратно)

157

Кафтанов С. В, — в мае — июне 1942 г. уполномоченный по науке Государственного Комитета Обороны, председатель Комитета по делам высшей школы. — В. Л.

(обратно)

158

АП РФ. Ф. 93. Д. 1 (43). Л. 70.

(обратно)

159

Германский и японский атомные проекты к этому времени развивались крайне медленно из-за недостаточного финансирования и отсутствия необходимых материально-технических предпосылок. — В. Л.

(обратно)

160

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 166.

(обратно)

161

Бочкарев В., Колпакиди А. Суперфрау из ГРУ. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 352–353.

(обратно)

162

ΜI–5 — (Military Intelligence-5) — Управление контрразведки Великобритании. Главная задача MI-5 — обеспечение внутренней безопасности, противодействие разведывательным операциям иностранных спецслужб, контроль за деятельностью местных оппозиционных партий, выявление террористических групп. Штаб-квартира находится в Лондоне на набережной Миллбэнк. Служба контрразведки входит в состав министерства внутренних дел. Ее генеральный директор является заместителем министра. Региональные отделы MI-5 имеются во всех графствах Великобритании. — В. Л.

(обратно)

163

В Швейцарии. — В. Л.

(обратно)

164

Один из псевдонимов Шандора Радо. — В. Л.

(обратно)

165

Вернер А Соня рапортует. М: Прогресс, 1980. С. 249.

(обратно)

166

Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 250.

(обратно)

167

В Великобритании — В. Л.

(обратно)

168

 За рубежом. 1991. № 51. С. 7.

(обратно)

169

Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1958.

(обратно)

170

Квебекская конференция — встреча президента США Ф. Рузвельта и премьер-министра Великобритании У. Черчилля при участии высших военных и политических деятелей обеих стран состоялась 14–24 августа 1943 г. На конференции Рузвельт и Черчилль подтвердили принятое ими ранее решение о подготовке вторжения англо-американских войск на Европейский континент через Ла-Манш лишь к маю 1944 г. — В. Л.

(обратно)

171

Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1958. С. 150.

(обратно)

172

Канал (The Channel) — название, принятое в Англии для обозначения Ла-Манша. — В. Л.

(обратно)

173

ЦА МО РФ. Оп. 24185. Д. 1. Л. 435.

(обратно)

174

Бережков В. М. Станицы дипломатической истории. М.: Международные отношения, 1987. С. 215–332.

(обратно)

175

Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. I. М.: Госполитиздат, 1958. С. 147.

(обратно)

176

Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1958. С. 149.

(обратно)

177

Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. I. М.: Госполитиздат, 1958. С. 156.

(обратно)

178

Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1958. С. 157.

(обратно)

179

Правда. 1941. 26 авг.

(обратно)

180

Правда. 1941. 26 авг.

(обратно)

181

Тегеран. Ялта. Потсдам. Сборник документов. М., 1967. С. 5—56.

(обратно)

182

Тегеран. Ялта. Потсдам. Сборник документов. М., 1967. С. 5—56.

(обратно)

183

Переводчиком у К. Е. Ворошилова и С. М. Штеменко был офицер ГРУ полковник Н. В. Евсиков. — В. Л.

(обратно)

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОБРЕЧЕННАЯ «ЦИТАДЕЛЬ»

  Глава первая. Поиск оптимальной структуры

  Глава вторая. Резидент «Брион» докладывает…

  Глава третья. Неожиданное решение союзников

  Глава четвертая. Русский «бастион» на Темзе

  Глава пятая. Последний «аккорд» Шандора Радо

  Глава шестая. Почему Гитлер не применил химическое оружие?

  Глава седьмая. Дипломатические интриги накануне Курской битвы

  Глава восьмая. «Русские знали очень много…»

  Глава девятая. Хроника Победы (Важнейшие военные и военнополитические события 1943 года)

  Приложение 1. НАЧАЛЬНИКИ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ОТДЕЛОВ ШТАБОВ ФРОНТОВ, ПРИНИМАВШИХ УЧАСТИЕ В КУРСКОЙ БИТВЕ

  Приложение 2. ДОКУМЕНТЫ ГЛАВНОГО РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ 1943 ГОДА

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РАДИОИГРА: ГЕСТАПО ПРОТИВ ГРУ

  Участники радиоигры и необходимые пояснения

  Глава первая. От имени Кента

  Глава вторая. Игра продолжается

  Глава третья. 1944 год

  Глава четвертая. Радиовербовка

  Глава пятая. Финал

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОДВИГ РЕЗИДЕНТА

  Глава первая. Загадки «Гарри»

  Глава вторая. Наш резидент

  Глава третья. Секретный узник

  Глава четвертая. В десятом круге ада

  Глава пятая. «Оставьте мне место в вашем сердце…»

  Глава шестая. Роковая ошибка

  Глава седьмая. «Буду обезглавлен или расстрелян — победа будет за нами»

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ОПЕРАЦИЯ «ВОЗМЕЗДИЕ»

  Глава первая. Приказ № 195

  Глава вторая. Вариантов почти что нет…

  Глава третья. Сестры

  Глава четвертая. Последний полет

  Глава пятая. Возмездие

  Глава шестая. В Москве

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ОПАСНЫЕ МИССИИ УРСУЛЫ КУЧ И ИСКИ

  Глава первая. Не случайное знакомство

  Глава вторая. Помогая Рихарду Зорге

  Глава третья. Была ли тайная любовь?

  Глава четвертая. О «Соне»: вчера и сегодня

  Глава пятая. Москва — Мукден — Москва…

  Глава шестая. Данциг: опасный сеанс

  Глава седьмая. Фиктивный брак… на всю жизнь

  Глава восьмая. Встречи с Клаусом Фуксом

  Глава девятая. Операция «Внедрение учителей»

  Глава десятая. Судьба Рольфа Гамбургера

  Глава одиннадцатая. Опережая МІ-5[162]

  Фотоматериалы

  Глава двенадцатая. «Я могу ходить с высоко поднятой головой…»

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ОДИССЕЯ ФЕДОРА КРАВЧЕНКО 

  Глава первая. Коммерсант из Монтевидео

  Глава вторая. Партизан «Панчо»

  Глава третья. Резидент Антонио Серано

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. БОЛЬШИЕ ТАЙНЫ «БОЛЬШОЙ ТРОЙКИ»

  Глава первая. Необычное задание Директора

  Глава вторая. Второй фронт и политика

  Глава третья. Что происходило в Квебеке

  Глава четвертая. О чем еще умалчивали союзники

  Глава пятая. Почему Тегеран?

  Глава шестая. Встреча «Большой тройки»

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Библиография Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg