«Влекомые Роком. Невероятная победа »

Они даже не очень встревожились, когда, благодаря твердо проводимой Рузвельтом политике «Нового курса», Соединенные Штаты всего за одну «пятилетку», говоря языком Сталина, вышли из «депрессии» и, набирая скорость, пошли дальше. Куда? Этого никто не знал. Кроме самого Рузвельта. Он не только вывел Соединенные Штаты из «Великой депрессии», но и первым понял, что, благодаря небывалому идиотизму двух «великих вождей» — Сталина и Гитлера — для Соединенных Штатов с их огромным индустриальным и прочим потенциалом представляется уникальная возможность доминировать над всем миром. Начало Второй мировой войны подтвердило все предпосылки Рузвельта, а когда оба «великих вождя» сцепились в смертельной схватке между собой, Рузвельт понял окончательно, что он на верном пути.

Оставалось только «ввести» Америку в войну и предъявить права на мир в качестве «фактически обладающего». И только внезапная смерть помешала полному выполнению глобальных планов американского Президента. Но очень многое ему удалось сделать.

Главное, именно Рузвельт превратил Соединенные Штаты из великой индустриальной страны в великую военную державу. К концу Второй мировой войны пятнадцатимиллионная американская армия, имея уже ядерное оружие, обладала военно-морскими и военно-воздушными силами, превосходящими по размерам, качеству и уровню боевой подготовки все остальные страны мира вместе взятые.

Еще в 1940 году все это сочли бы фантастикой.

Почти весь мир, не считая Советского Союза и Китая, находился уже под контролем Америки. Но и их крушение было уже просчитано и предсказано.

Президента Рузвельта смогли более-менее правильно оценить только после его смерти. Добродушный, доступный, чуждый протокола, склонный к фамильярности с кем угодно, не только отличавшийся от «великих вождей», но и от большинства чопорных европейских руководителей, Рузвельт неожиданно предстал перед глазами историков в совершенно ином свете — в образе «Императора Августа Индустриального века».

Гитлер только перед самым собственным концом сумел, хотя и не полностью, оценить Рузвельта, поняв, что именно тот затянул на его горле петлю, набросив ее из-за океана, как лассо, еще в 1940 году. Он радовался смерти Рузвельта, как ребенок, даже временно забыв о своем неизбежном конце, до которого оставалось чуть больше двух недель.