«Вьетнам, зима семидесятого...»

Константин Симонов

Вьетнам, зима семидесятого...

Чужого горя не бывает...

1

Не спрашиваю, не выпытываю.

Сначала, как на полигоне,

Сам на себе Вьетнам испытываю,

Сам проверяю: все ли понял!

Не на экране, не на фото,

Не кто-то, за кого - мне больно,

Я сам ложусь вместо кого-то,

На чье-то место, добровольно.

Под бомбами, на поле рисовом,

Лежу, опять двадцатилетний,

Как в сорок первом, под Борисовом,

На той, считавшейся последней...

2

Под крышей пальмовой рябою

При керосиновом огне

Сначала мне,

С самим собою

Сидящему наедине,

Напоминает бой - о бое

И тишина - о тишине.

Потом вдруг все перевернется,

Как рано утром на войне,

И слышу, как вот-вот начнется

Вот в этой самой тишине...

3

Вот здесь мою жену убили.

Свалились с неба - и убили.

Воронка - около дороги,

А я шофер на старом ЗИСе,

Взад и вперед я еду мимо,

Четвертый год неутомимо,

Неутомимо, неутомимо.

И эта старая воронка,

В которой прорастают травы,

Четвертый год, как похоронка,

То слева от меня, то справа...

4

Моя сестра благополучно родила

В землянке, в результате операции.

Пилот, пустивший «шрайк» из-под крыла,

Цель поразив, сказал своим по рации:

«Я цел, о’кей!» - про эту операцию.

Осколок «шрайка» зацепил брюшину

Сравнительно удачна, так что плод

Был чуть задет. До свадьбы заживет!

Ребенок еще вырастет мужчиной.

Пока в землянке резали и шили,

Там, наверху, еще бомбежка шла,

У операционного стола

Два старика велосипед крутили,

Велосипедной фарою светили,

Чтоб у хирурга видимость была.

Все хорошо. И летчик цел - о’кей.

И женщина почти цела - о’кей.

Ребенок почти цел - о’кей.

Моя сестра благополучно родила

В землянке, в ходе этой операции...

В которой честь американской нации,

Как говорят, защищена была...

5

Под бомбами, прочь

Уводя от смертей,

Сотую ночь

Мы будим детей.

Будим детей.

Их с юга вдоль моря

На север ведем

И, плача от горя,

Им спать не даем,

Спать не даем.

Пока отбомбят,

Весь день они ждут,