«Неслучайные сестры»

Она

Когда ей было около двадцати,

она гордилась красным университетским дипломом,

износила в маршрутах три пары сапог железных,

делала изотопный анализ камчатской лавы,

двигала науку, стирая пелёнки,

параллельно с экзаменом в аспирантуру

сдавала в психушку первого мужа,

и боялась только маминого неодобренья.

Когда ей было около тридцати,

она исписала стихами четыре тетради,

нашла первую любовь в своей жизни,

бросила готовую диссертацию в ящик,

с энтузиазмом растила младшего сына,

дом заставила банками с вареньем и огурцами

и боялась только детских болезней.

Когда ей было около сорока,

она в первый раз очутилась в школе,

перешла на чёрные пиджаки и белые блузки,

завела себе очки в строгой оправе,

таскала воспитанников на выставки и в походы,

играла в школьных спектаклях мужские роли

и боялась только иронии юных акселераток.

Когда ей было около пятидесяти,

она выпустила свою первую книгу,

узнала, что любовь к жене — другой не помеха,

замерзла, как в ледяной пустыне,

купила самый открытый купальник в жизни

и поехала греться к Красному морю,

и, лежа на пляже, ничего уже не боялась.

И на берегу — увидела старую фрау,

лет восьмидесяти (восьмисот?) — ну, сухой кузнечик, —

лицо в морщинах, кожа да кости, опавшее тело,

долго вползающее в шкуру гидрокостюма.

Но вдруг старуха вспрыгнула на свою доску

и полетела, держа пластмассовый парус,

как новорожденная бабочка, под углом к свирепому ветру,

обгоняя всех серфингистов арабской крови —

литой силуэт из черной резины,

хрупкая фигурка, эбеновая статуэтка,

а лицо — его с берега не рассмотришь.

Яркое пятно паруса уменьшалось,

пока совсем не превратилось в точку,

горизонт дрогнул, сдвинулся с места,

и отхлынул дальше, куда — не видно.

А это несколько страниц из школьного альманаха «Непослушная муза» (в Пироговской школе, что у метро «Октябрьская», существует литературный клуб «19 октября», куда была приглашена в прошлом году Татьяна Александровна).

У нас в гостях поэт Татьяна Бек

Попытка интервью