«День всех влюбленных»

Ирина Дедюхова ДЕНЬ ВСЕХ ВЛЮБЛЕННЫХ

А знаете, с чего это началось? Это началось с крика Серафимы Алимовны, ведущего конструктора нашей группы: «Заткнись идиот! Лучше за тестом в буфет сбегай, пока не разобрали!» И Андрей побежал…

Это было самое начало 80-х. Я вспоминаю этот крик, как полный писец и разгром отечественной архитектуры. В каждой группе расчетчиков болтался такой разгромленный, вернее, опущенный. Наш архитектор Андрей был гораздо лучше остальных. К тому же он был неженатым. В союзных республиках на «развитие национальной архитектуры» предусматривалось дополнительно 4 % от общей сметной стоимости объекта. В курортных городах, в Питере, Москве и городах-миллионерах Российской Федерации архитекторам выделялись масюсенькие премии, проводились карманные конкурсы, но в наших глухих военно-промышленных местах архитекторы на потоке блистали мало. Все мы гнали дешевую типовуху, нам было некогда.

После сдачи чертежей нашими группами нам их возвращали назад, испещренными отверстиями от групп электриков и сетевиков. Нам надо быстро откорректировать кипу уже сданных чертежей, а наш Андрей ломал руки… Вся его «архитектурная концепция решения внутреннего пространства» летела птицей чайкой после выполнения посреди помещения канализационного стояка и мало эстетичного подвешивания к потолку огромной вытяжной трубы. Нам его крики тоже были не в масть. Плевали мы на них и гнали штамповку. Но так, как унижала его наш ведущий конструктор, женщина-татарка, его вряд ли опустили бы так в тюрьме.

На архитектурное проектирование выделялось 8-12 % сметы. Как раз столько выделялось на эскизное проектирование. Дальше лежало непаханое поле нашей конструктивной работы, где все архитекторы только мешались под ногами.

Обычно архитекторы в наших группах спивались и того. Уходили от одной проектировщицы к другой. Творческие натуры — они совершенно не знали, куда себя девать. Они ходили для расчетчиков за сигаретами, в прачечную, держали очереди за обувью, за колбасой… Они подтачивали карандаши, прочищали рейсфедеры… Они ждали, когда их позовут оформить входную группу или кабинет начальству… А все посмеивались над ними. И в колхозы на сенокос и картошку первыми отправляли всех архитекторов. А куда их еще?

Но чтобы архитекторы не чувствовали себя одиноко, не замыкались в себе, им всегда выделялось помещение для «творческого союза», мастерские, где они рисовали голых девушек, выдавали профсоюзную денежку для встреч Нового года и автобус для коллективной пьяной поездки по грибы.

Да, началось именно с этого. И, вспоминая эти времена, я с запоздалым раскаянием думаю, вот эти 4 % на развитие «национальной архитектуры» и сыграли основную роль в сегодняшнем положении дел в проектировании. Нельзя было так поступать с отечественной архитектурой в угоду «дружбе народов». Нельзя было искусственно создавать «расцвет архитектуры» в союзных республиках, а у себя гнать на потоке дешевые коробки. Нельзя было своих «светочей архитектурной мысли» при этом за сигаретами гонять. Нельзя было доводить архитекторов до состояния люмпенов.

А потом, не мудрствуя лукаво, на западный манер все авторские права на проект закрепили за одними архитекторами, доля участия в проекте которых так и не превысила 12-ти процентов. И началось…

С одной стороны нас душили коммерсанты, отнимавшие с помощью нашего начальства этаж за этажом проектных институтов, с другой стороны встали архитекторы, поскольку теперь все деньги на проектирование шли теперь через них.

К сожалению, никто не становится лучше от внезапно приваливших денег, которыми надо делиться в невыгодной пропорции с расчетчиками, еще недавно зло издевавшимися над каждым неосторожным архитектурным словом о конструктиве сооружений… Просидев три года без зарплаты, из проектирования навсегда ушли самые крепкие головы. Буквально в два года архитекторы прикончили отечественную трех ступенчатую систему проектного контроля.

Вот тогда можно было с полным пониманием спеть: «Я у залеточки характер вызнала». По частным лавочкам архитекторы растаскивали государственные проектные институты. Большим спросом пользовались наши каталоги и типовики. Крошечная деталь не дала нам всем мирно сдохнуть — типовики не содержали расчетов. А привязка даже типового сооружения требует индивидуальных расчетов. Это очень не понравилось архитекторам, но деваться было некуда. Про каждого из них сразу же распространялся слух, насколько он обманул того или другого расчетчика.

— Вить, давай конструкцию кокошника пришпилим к стене? С отступом возникают моменты в заделке, стену придется шпилить насквозь, конструкция крепления усложняется, а это южный фасад, самый опасный… — ныла я.

— Смотри в эскиз и делай все по эскизу! Я так вижу! — гордо мне ответил архитектор Вова, надевая куртку. Заказ этот принесла ему я. За вшивую картинку — «эскиз», который сама же утвердила в управлении по архитектуре и градостроительству. Естественно, я тут же поступила в его полное распоряжение, почти в рабство. Его картинку мне надо было еще превратить в рабочие чертежи и сметы. Но Вову злить было нельзя, иначе Вова не отдал бы деньги.

После того как все было сделано, Вова устроил скандал. Над ним посмеялись за этот самый отступ, и он устроил мне разнос. Он отдал деньги только после того, как я нацепила злополучную картинку ему на нос.

«Я так вижу!» — этот гордое замечание архитекторов вызывало одно желание — звездануть говорящему по гляделкам. Нет, лучше от внезапно свалившихся денег они не становились. Этические комиссии в их «творческих союзах» работали бесперебойно. Они воровали друг у друга проекты, нарушали авторские права, переманивали заказчиков, обманывали и самих заказчиков, помогая другим захватывать площадку строительства… Интрижки, скандалы, жлобство… О проектировщиках все забыли. Архитекторы терпели возле себя только тех, кто при возгласе «Я так вижу!» почтительно прищуривал свои глаза, пытаясь разглядеть платье на голом короле.

У самих с конструктивным мышлением было негусто, их расчетный курс был в пять раз меньше нашего. Поэтому они не брезговали и у нас выудить забесплатно те идейки, которые тут же превращали в дорогостоящие картинки.

Это что! У нас появились архитекторы, на рабочих столах которых теперь лежали не их СниПы, не карандаши и бумага, а справочники по законодательству — они непрерывно судились с заказчиками. За дополнительные деньги, отсуживая и долю в новых объектах. «А что я буду с этого иметь?» — фраза, ставшая столь же крылатой среди архитекторов, как и фраза «Я так вижу!»

Встав у истоков всех финансовых потоков на проектирование, они тут же прикормили «своих» подрядчиков, покорно выплачивавших им дань, покрывавших все их промахи в проектировании. На площадку шли лишь эскизы, на узловые сопряжения все уже плевали. Ладно, если хоть само тело конструкции. Качество проектов упало настолько, что подрядчики взвыли. С каждого из них в свое время в институте требовали гораздо более проработанные курсовые проекты. И это было вполне объяснимо, поскольку, погнавшись за дешевизной, архитекторы теперь нанимали за копейки уже и студентов, причем, не только вузов, но и техникумов.

Цены, которые они заламывали за свои работы — не помещались в голове. Как может стоить проект, поставленный на поток, — 15–20 % от сметной стоимости сооружения?..

Некоторые архитекторы, полностью разучившись работать при старой системе, когда они сидели на шее группы расчетчиков и травили анекдоты, тут же заняли все места в государственной экспертизе, в органах государственного архитектурно-строительного контроля. И это был конец всему. Здесь они уже торговали подрядчиками, помогая тех кидать заказчикам…. Беспредел.

Строительным контроль качества работ осуществлять было уже некому. Однако с помощью этой структуры архитекторам было очень удобно отслеживать свои авторские права. Настоящие и будущие.

Ковыряясь в зубах один из архитекторов, ставший внезапно крупным теоретиком проектного дела, объяснял мне, что постоянных проектировщиков ему держать незачем. Он каждый раз будет собирать необходимую группу, лично отслеживая качество проектирования.

Вот после таких «летучих групп» полностью сошел на нет отечественный институт ГИПов — главных инженеров проекта. И однажды я поняла, что и сама больше не могу уже собирать в группу своих «летунов» по базарам и толчкам. Что у меня больше нет сил.

— Ира, я бы пошла, мне нравится с тобой работать, — сказала мне баба в пуховике неопределенного возраста, перебиравшая обмороженными пальцами гнилые яблоки. — Но я два года на морозе у чучмеков продавала бананы. Я все мозги проморозила! — сказала мне бывшая красавица и умница, руководитель группы водоснабжения и канализации.

Но даже в кошмарном сне мы тогда и представить не могли, что наступит такой День всех влюбленных, когда архитекторы станут нам гордо писать вот такие сообщения в траурных рамочках:

Уважаемые Дамы и Господа, родственники погибших,

Примите наши искренние соболезнования в связи с трагическими событиями, произошедшими в Аквапарке на Голубинской улице вечером 14 февраля 2004 года.

Масштаб трагедии огромен, и мы делаем все от нас зависящее для помощи в ликвидации ее последствий и установления ее истинной причины.

Компания «Сергей Киселев и Партнеры» является генеральным проектировщиком здания Аквапарка. Проект железобетонного купола был выполнен высококвалифицированными специалистами, работающими в другой компании, нанятой напрямую генеральным подрядчиком. Несмотря на то, что наша компания юридически не имеет никакого отношения к проектированию и надзору за строительством рухнувшего купола, мы не снимаем с себя моральной ответственности за отношение к случившемуся.

Мы понимаем, что неточности в информации и некомпетентные заявления о трагедии в Ясенево, появляющиеся в СМИ, связаны с отсутствием достоверной технической и юридической информации о проекте и его участниках, в которой отчасти виноваты мы сами. Тем не менее, мы обращаемся к средствам массовой информации с просьбой не делать никаких окончательных выводов о причинах произошедшего до завершения работы Независимой Экспертизы. Мы будем готовы выступить с официальным заявлением в прессе, как только сочтем это возможным.

Разве это не беспредел, когда Генеральный проектировщик отвечает за качество проекта лишь в разрезе «моральной ответственности»?

Но, по порядку. Виновниками трагедии в Ясенево является порочная смычка: чиновники-архитекторы-обезьяны.

Извините, я уж прямым текстом, если позволите. Впрочем, что мне ваши позволения? Я за последние 10 лет такого насмотрелась, что с трудом воздерживаюсь, чтобы не завопить: «Суки! Какие же вы все-таки с-суки!»

Сейчас мне придется процитировать свою декабрьскую статью «О фашизме в России»:

«Так вот сложнее всего получить лицензии на строительство было тем строительным предприятиям, которым более всего задолжал бюджет. В 2000 году со многими из них наконец-то расплачивались за… первый квартал 1994 года без всяких коэффициентов сверхбазисной стоимости, один к одному. В то же время, только в 1994 г. получают лицензии свыше 60-ти зарубежных строительных компаний.

Мы с завистью последних лохов смотрели на цветные сеточки, которые они натягивали над фасадами, прикрывая роскошные строительные леса. Мы, всю жизнь трепавшиеся с вибрирующими затирочными машинками на обледеневших досках… У нас не было денег на сапоги и рукавицы, а они вышли сытые, в комбинезончиках, с неизношенной новенькой техникой, приобретенной накануне, поскольку им платили все и сразу по договорным ценам, а не как нам, по социалистическим сметам. Нас, знавших наши грунтовые и климатические условия гораздо лучше — ни о чем не спрашивали, мы были не нужны. Ведь мы — лохи!

Турки с характерной метальной наглостью вообще явились с одними портфельчиками. Они наняли наших прорабов, наших рабочих с нашей техникой и стройматериалами. Сами встали только штрафовать и лишать трудодней перед зарплатой. Перед зарплатой они выгоняли без всяких выходных пособий до 40 % рабочей силы при полном бездействии властей. Сами лохи, должны были понимать, на что шли!

Это понравилось немцам. Приехав в Ижевск, они заявили, что все инженеры будут теперь бригадирами, все объемы в городе пойдут только через них, потому что руссиш — швайн!

Полюбопытствуйте, что натворили австрийцы в Санкт-Петербурге! Они полезли нагло, плюнув на наш отчественный лоховский опыт работы в сложных мореных напластованиях, в город, где каждый дом — памятник архитектуры. Это ведь всегда интересно, как у не лохов рушились огромные дома, а наши вездесущие журналисты об этом предпочитали замалчивать. Зато как они демократично наседали на западных коллег, которые посмели напечатать разоблачения о реконструкции Кремля. Ага, а то не нашими, лоховскими руками все это делалось, то мы не знаем суммы откатов, которые цинично сообщали прямо в глаза беспомощным лохам зарубежные умники!

Когда не платят зарплату учителям, а на их зарплату восстанавливают храмы, приписывая совместно с духовенством только на отделке Храма Христа Спасителя более миллиона долларов — это еще циничнее, чем разрушить храм, выстроенный на народные пожертвования. Это — страшнее коммунистов, говоривших, что после смерти — только могила. Подарить сознание, что и после смерти ты по-прежнему будешь только лохом, беспомощно хлопающим глазами, глядя, как Господь деловито рассовывает по заначкам чиновничий откат…»

За последнюю фразу меня вышло стыдить православное духовенство. Компьютером, диавольским изобретением, отцы наши не побрезговали. Сказали, что я — неверующая, что наношу удар по вере отцов и т. д. Плевать. Господу все ведомо.

Как только нам объяснили, что Павел Бородин ни в чем не виновен, что итальянский журналист все набрехал, как сивый мерин, а албанский подрядчик, нанявший наших же строителей на выполнение реставрационные работ в Кремле, был жизненно необходим на самых жирных государственных объектах, и возникла эта славная смычка: чиновники-архитекторы-обезьяны.

А как бы мы, профессионалы-строители, называли еще этих господ? Кем еще назвать датчан, разобравших полкрыши в Лыткарино, выигравших «тендер», а после вывесивших объявление в интернете с просьбой рассчитать несущую конструкцию покрытия? Когда это было видано до иностранцев, чтобы проектная документация разрабатывалась «с колес»? Скажите, как можно «выиграть тендер», получая при этом 100 % предоплаты, если нет нормального проекта? Откуда тогда смета? Из пальца подсосётся?

Обезьяны!

Но до полнейшего бесстыдства дошли при иностранцах чиновные «прачки», пустившие на наш рынок обезьян, не умеющих ни считать, ни строить. Они только деньги умели считать. В процентах от отката.

С суровой отповедью ко всем строителям и расчетчикам выступил профессор МАРХИ (то бишь, архитектор). Понимаете, мы переживаем случившуюся трагедию, как закономерный итог последних лет, как пик национального позора… Я думала, что профессор архитектуры покается. Где там! Он предупредил, что никаких ошибок в проектировании быть не может, чтобы мы не надеялись. Ошибки найдутся в фундаментах, монтаже конструкций, эксплуатации сооружения и… отделке. А в проекте ошибки не будет! И чтобы мы не сомневались, что никакого пардону у нас не попросят, с речью чуть позднее выступит ректор МАРХИ (то бишь, снова архитектор), а заключение об аварии они вызывают делать обезьян из Канады. С обезьянами поближе, видно, не сторговались. Будто нет своих НИИ Железобетона, НИИ оснований и фундаментов и других. Ведь стыдно должно быть! Или своих совсем уже не стыдно?

Страшнее всего был рассказ дочки моего московского знакомого. В конце прошлого года он лишился работы, нашел другую, менее оплачиваемую. Конечно, резко упали доходы, на многое перестало хватать. Для него, любящего отца, было невыносимо, что он не мог дать деньги девочке на билет в аквапарк, куда пошли ее знакомые ребята. День всех влюбленных. Она говорила, что у многих ребят тоже не было денег, но они-то вот заняли… Обиделась маленькая. А потом такое…

Черт!

Давайте по пунктам.

— Деньги В роли «Заказчика» выступило ЗАО «Европейские технологии и сервис». Здесь бы можно было поставить точку и далее ничего не пояснять. Это — известная чиновничья «прокладка». Да-да, та самая прокладка, после которой сразу сушняк возникает. Оказывается, эта фирма долго искала подрядную организацию за рубежом, но согласились лишь турки. Как мило! А на что именно они согласились?

— Обезьяны Турецкие обезьяны у себя широко используют монолитный бетон. Но, как многие уже заметили, мы с вами живем пока не в Турции. Так вот в наших условиях работать с монолитом они так и не научились. Проколы их широко известны. Своими «скорлупками» они уже достали. Но они не умеют хорошо вибрировать тонкостенные литые конструкции. Да вообще всякие. Не имеют понятия о технологии работ, связанной, прежде всего, с нашими условиями строительства.

Нанимают они малоквалифированную рабочую силу, экономя каждую копейку на оплате труда. В последнее время горячо полюбили деревенских молдаван, таджиков, украинцев…

Вот когда в социализме надо было Москву поднимать, когда надо было срочно день и ночь Олимпийскую деревню строить, тогда не иностранцев за копейки звали работать, а своих. Какие вы жлобы все-таки! Значит, когда настоящие деньги у Москвы появились, так сразу иностранцы им понадобились! Ведь они наших же рабочих сманивают за копейки вкалывать. Пять лет — и инвалид. Чего вы боитесь?

Конкуренции? Или того, что все про вас знать будем? Так давно наслышаны, мы же не обезьяны. Никакого изумления давно нет. Вполне созрели для сотрудничества.

— Фундаменты «Причину обрушения аквапарка „Трансвааль“ нетрудно определить знающему историю этого места. Сначала там был котлован для выбора глины. Потом часть котлована засыпали строительным и бытовым мусором. И на этой куче воздвигли здание аквапарка. Большая часть котлована, непосредственно прилегающая к зданию, осталась незасыпанной. С другой стороны в глубокой расщелине протекает ручей.

Строительство начали, не дожидаясь естественного уплотнения и упрочения грунта.

Свежая куча сползла под тяжестью строения в обе стороны — к котловану и к ручью,» — вот такие пояснения мы услышали вначале.

Особенно умилило вот это: «Строительство начали, не дожидаясь естественного уплотнения и упрочения грунта.»

Срочно пришлось давать всем страждущим краткий курс реологии грунтов, откуда многим стало ясно, что дожидаться «естественного уплотнения» пришлось бы не одну сотню лет. Никаких проблем давно не возникает и при возведении мощных сооружений в самой сложной гидрогеологической обстановке, чему доказательством служат мосты, гидротехнические сооружения и прочее. А вот длительная прочность оснований (в особенности, глинистых грунтов) многократно меньше мгновенной.

Поэтому подобное мгновенное разрушение по типу хрупкое разрушение сразу отвергает все версии, связанные с недопустимыми деформациями фундаментов.

Тут же вездесущие «местные жители» поведали нашей МЧС другие, не менее интересные мифы и легенды о грунтовой обстановке площадки строительства.

Оказывается, там вообще-то было болото, а засыпано оно было песком! Они все подглядели!

Слушайте, а этот детский сад когда-нибудь прекратится? У нас МЧС будет делать технические заключения или все-таки специалисты?

Фундаменты могут дать несколько срывов прочности за период строительства. Все это пройдено. Последние «сюрпризы» ждут в момент ввода в эксплуатацию. Но здесь-то объект без проблем эксплуатировали два года. А раз его продали недавно, то никаких показаний деформаций основания при технической оценке не обнаружено.

Я вижу, как тщательно подтягивают версию о случившемся подальше от коробки к фундаментам. Отлично знаю, почему именно эта версия случившегося выгодна сейчас очень многим. Уже стараются отвести все «подозрения» с метровой спресованной в лед шапки наводопевшего снега на куполе — это тюремный срок для проектировщика.

Но так, как пытаются «зачистить хвосты» на корпусе сооружения — это просто низость.

Разрушения от недопустимых деформаций основания происходят лишь в одном случае — в пустоту карстовой каверны либо при резком выпоре или выборке грунта.

Ну, и где оно все? Нетути!

Кроме того, нынче у нас явно не май месяц, т. е. все деформации основания стабилизированы до начала апреля. Т. е. нечего губами шлепать про фундаменты вообще, господа архитекторы!

— Купол Хотя это, строго говоря, не купол, но тип покрытия купольный. Вернитесь еще раз к соболезнованию Компании «Сергей Киселев и Партнеры». Как говорил Тайлеран, первая реакция — самая правдивая. А любая кошка всегда знает, чье мясо она съела. Читаем!

«Проект железобетонного купола был выполнен высококвалифицированными специалистами, работающими в другой компании, нанятой напрямую генеральным подрядчиком. Несмотря на то, что наша компания юридически не имеет никакого отношения к проектированию и надзору за строительством рухнувшего купола, мы не снимаем с себя моральной ответственности за отношение к случившемуся».

Очень хорошо эта компания знает истоки всей трагедии! Они этого ждали!

Что обиднее всего? Теория пластин и оболочек окончательно сформировалась в СССР в 1934 году. В 1911 году в Париже вышел альбом инженера (заметьте, не архитектора) Шухова с его работами. Там самая фантастика — купольные покрытия павильонов Нижегородской ярмарки.

Ведь раньше мы были на самом деле впереди планеты всей. Реализовывалась лишь треть интереснейших новшеств, менее половины расчетов. Все видели и знали, что в лучших мировых расчетных бюро почти у каждого на столах лежали наши специализированные строительные журналы.

На международных конференциях за нашими учеными иностранцы табунами ходили, каждое слово ловили. Да какие имена-то были! Все тихонько переползали на нашу систему расчетов с метода расчета по допускаемым напряжениям.

Впрочем, гнобят сейчас расчетчиков на всех уровнях, гнобят уже само будущее.

Я думала, что с перестройкой сократят часы на общественные дисциплины, а на расчетные добавят. Как бы не так! Культурология, психология, социалогия… И именно расчетные дисциплины безжалостно урезаются. Мы, дай Бог памяти, уже более пяти лет выпускаем людей, которым вообще не даем большепролетные покрытия. При этом старой расчетной школы нет — она почти физически уничтожена. Раньше ребенок лет семь после вуза сидел под крылом опытного ГИПа и спокойно взрослел. Только где они теперь, эти опытные ГИПы, если сейчас проектные институты ищут «проектировщиков с опытом работы не менее 5 лет». Смешно говорить о пятилетнем опыте работы в проектировании вообще.

Купол имеет свою собственную систему жесткости и формообразующую опору, — записано в учебниках… Если бы даже само здание начало елозиться под куполом в разные стороны, как нам живописали некоторые СМИ, правильно запроектированный купол сохранил бы главное — свою форму. К проектированию покрытий — у нас особые требования по надежности. Но… Но почему купол был не выполнен, к примеру, легким, светопрозрачным? Хотя бы из поликарбоната. Причем цветовая гамма поликарбонатов дает огромное многообразие архитектурных решений. Поликарбонат — легкий, дешевый. Он имеет высокие теплотехнические свойства и одновременно является сам конструктивным элементом… Ну, никак не вяжутся все расчетные представления о большепролетных покрытиях над помещениями, где происходит большое выделение тепла и высокая влажность, с… железобетоном. В этом случае любой учебник (даже не СниП) пояснит вам, что кровля должна быть вообще неутепленной. Железобетон в таких условиях не работает.

Знаете, когда одно решение заменяется самим архитектором на менее конструктивное и более дорогое — ищи «откат». А с нашими архитекторами, после того, как они нами торговали по-большому и по-маленькому — даже сомнений никаких нет.

Что долго говорить по этому поводу? Просто очень тяжело сразу сказать жуткую правду. Никакие «зарубежные фирмы» они не искали. Проектирование купола велось сразу под турок, под откат, под их долбанные «скорлупки».

Эти самые скорлупки представляют собой несъемную опалубку из их дешевого литого бетона, совершенно неприспособленного для работы в нашей климатической зоне. Ну, никак не должно было там быть железобетонное покрытие! Пароизоляция его, выполненная по уму промазыванием, превысила бы стоимость самого купола. Так вот при обследовании точно будет установлена недопустимая влажность бетона.

Никакая вентиляция здесь не поможет. Никакое утепление. Уже послышались отовсюду писки про то, что «не были решены вопросы водоотвода с кровли». К слову сказать, это чисто архитектурные задачи. Они выдаются архитектором расчетчику вместе с заданием на проектирование. Но вода с кровли здесь ни при чем. Вся влага в железобетонной кровле — конденсат. При отрицательных температурах вода обычно превращается в лед, гораздо больший по объему, нежели влага. Он разрывает даже мощные конструкции, а не то, что «скорлупки».

Но где же жесткая кольцевая опора — основа любого покрытия купольного типа?

Где… где…в Караганде!

В Ижевске под старым цирком, построенном пленными немцами в 1942 г., фундаментов вообще не осталось. Они были выполнены из некачественных материалов, которые в процессе эксплуатации вообще «рассосались». Сооружение стояло и сохраняло свою жесткость, благодаря кольцевой опоре купола. Купол был деревянным, обшит обычной кровельной жестью, стены были вообще выполнены из плохо обожженного силикатного кирпича. Но купол-то еще и эксплуатировался! К нему не только субтильные гимнасточки подвешивались, там и слоны ходили по трапециям, крепившимся к куполу системой блоков растяжек. И ничего! Все стояло!

Взрывать после пришлось, вручную разобрать не удалось.

— Колонна Больше всего меня потрясла… колонна. Вывернутая, скрученная… немыслимое разрушение обнажило в ней том числе и спиральную арматуру. Так ведь, уверена, что и арматура там была предварительно напряженная. Какие там отъехавшие куда-то фундаменты!

Мне жутко, поскольку железобетонные колонны до обезьян считались лучшим конструктивным элементом, работающим на сжатие… Ну, братцы, если уж до колонн дело дошло… помогай нам Бог! Это что же за «купол» они соорудили с обезьянами?

Это как же молдаване под руководством обезьян бетон вибрировали? Журналы-то производства работ, акты на скрытые работы кто-то проверял?

На авторский надзор эти морально ответственные ни в чем не виноватые сожрали 6 % от сметной стоимости. Какие же замечания проектировщики записали в журнале производства работ?..

Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша… Подождите, осталось совсем немного. Скоро мы окончательно превратимся в планету обезьян.