«Грамматика любви»

А. Блюм «ГРАММАТИКА ЛЮБВИ»

Есть у Ивана Алексеевича Бунина рассказ, название которого для современного читателя звучит несколько непривычно и странно — «ГРАММАТИКА ЛЮБВИ». Создан этот шедевр русской прозы в начале 1915 года и занимает в творческой биографии писателя видное место. Именно в нем впервые отчетливо и сильно прозвучали мотивы, которые потом найдут еще большее развитие в рассказах «Дело корнета Елагина», «Солнечный удар», в цикле «Темные аллеи». В этих произведениях любовь изображается Буниным как трагическое, роковое чувство, которое обрушивается, подобно удару, переворачивает судьбу человека, захватывает его целиком.

Содержание «Грамматики любви» коротко сводится к следующему. Ивлев, от лица которого ведется рассказ, случайно попадает в разорившуюся усадьбу, хозяин которой — помещик Хвощинский — умер незадолго до этого. Ивлев уже наслышан об этом уездном чудаке, который в свое время, в молодости, подавал большие надежды, слыл за редкого умницу, как вдруг обрушилась на него любовь, ставшая единственным содержанием всей его жизни. После смерти свози возлюбленной — горничной Лушки — Хвощинский буквально заживо похоронил себя: более 20 лет он просидел в усадьбе, никому на показываясь и никого к себе не допуская.

Эта история, которая под пером менее даровитого писателя превратилась бы, очевидно, в «уездный анекдот», приобретает у Бунина трагическое звучание. Молодой человек, наследник Хвощинского, показывает приезжему библиотеку старинных книг, сохранившихся в доме. Ивлев листает «серые» страницы «престранных книг»: «Заклятое урочище», «Утренняя звезда и ночные демоны», «Размышления о таинствах мироздания», «Чудесное путешествие в волшебный край»… Наконец его взгляд падает на «крохотную, прелестно изданную почти сто лет назад» книжечку — «Грамматика любви, или Искусство любить и быть взаимно любимым». Молодой человек, заметивший интерес гостя к этой книге, говорит, что, к сожалению, он не может ее продать: «Она очень дорогая… они (то есть Хвощинский. — А. Б.) даже под подушку ее клали…»

Ивлев просит разрешения хотя бы перелистать эту книжечку. Бунин в рассказе приводит чуть ли не целую страницу выдержек из «Грамматики любви»: «Она вся делилась на маленькие главы: «О красоте», «О сердце», «Об уме», «О знаках любовных», «О размолвке и примирении», «О любви платонической»… Каждая глава состояла из коротеньких, изящных, порою очень тонких сентенций, и некоторые из них были деликатно отмечены пером красными чернилами. «Любовь не есть простая эпизода в нашей жизни, — читал Ивлев. — Разум наш противоречит сердцу и не убеждает оного. Женщины никогда не бывают так сильны, как когда они вооружаются слабостью…» и т. д. Бунин упоминает и об «изъяснении языка цветов», находящемся в конце книги, приводит трогательное четверостишие, написанное бывшим хозяином «Грамматики любви» на последней ее странице.

Существует ли действительно книга, о которой рассказывает И. А. Бунин, является ли она, говоря языком литературоведа, реалией? В самом деле, как было бы заманчиво и интересно найти саму книгу: ведь это в какой-то мере позволило бы глубже проникнуть в творческую лабораторию бунинского творчества. Тем более интересно, что «Грамматика любви» не просто упоминается среди прочих книг, принадлежавших Хвощинскому, а является одним из «главных героев» рассказа, что нашло отражение и в самом его названии. А впрочем, почему Бунин должен был вывести в рассказе непременно реальную книгу? Почему он не мог придумать ее, как придумывает писатель действующих лиц? Ведь это встречается в литературе… Тем более Бунин — блестящий стилист, знаток русского языка, к которому полностью можно отнести его же собственные слова, сказанные о Флобере, — «…человек с болезненно обостренным слухом в отношении языка и стиля». Пожалуй, ему не составило бы особого труда создать стилизацию под язык конца XVIII века, который звучит в приведенных им выдержках. Правда, в литературе был один случай, когда книга XVIII века, название которой очень напоминает «Грамматику любви», занимала видное место в сюжете художественного произведения и также дала название ему. Я имею в виду комедию А. Н. Толстого «Любовь — книга золотая», которую в свое время ставил МХАТ 2-й: название ее почти точно повторяет заглавие книги, изданной в 1798 году в С.-Петербурге — «Любовь, книжка золотая. Сочинение Глеба Громова». Но этот случай, конечно, мало о чем говорит…

В комментариях к рассказу Бунина, опубликованных в 9-томном собрании сочинений (М., «Художественная литература», 1966), где следовало бы как будто ожидать некоторых уточнений, нет ничего, что могло бы пролить свет на интересующий нас вопрос, так же как и в монографиях, посвященных исследованию жизни и творчества писателя. И все же нашлось свидетельство, которое помогло отбросить все сомнения и утвердиться в мысли, что книга «Грамматика любви» существовала в действительности, а не в воображении художника, — свидетельство самого И. А. Бунина.

В небольшом очерке «Происхождение моих рассказов» Бунин пишет: «Мой племянник Коля Пушешников, большой любитель книг, редких особенно, приятель многих московских букинистов, добыл где-то и подарил мне маленькую старинную книжечку под заглавием «Грамматика любви». Прочитав ее, я вспомнил что-то смутное, что слышал еще в ранней юности от моего отца о каком-то бедном помещике из числа наших соседей, помешавшемся на любви к одной из своих крепостных, и вскоре выдумал и написал рассказ с заглавием этой книжечки…»

Значит, книга была у Бунина и, более того, даже послужила побудительным толчком к созданию им одного из своих замечательных произведений! Что ж, нужно искать…

Правда, поиск чрезвычайно затруднен: Бунин указывает лишь название книги (предположим, абсолютно точное) и очень приблизительное время ее издания («почти сто лет назад»). Но кто может быть на него в претензии: книга упомянута в художественном произведении, а не в научном трактате или библиографическом справочнике, где обязательным требованием является указание на полные выходные данные (автор, место и год издания и т. д.). Смущает еще одно обстоятельство: Бунин пишет, что книга вышла «почти сто лет назад», то есть приблизительно в 20-е годы XIX столетия, а стиль и фразеология приведенных выдержек очень уж напоминают эпоху конца XVIII, может быть, самого начала XIX века. Со всеми этими сомнениями приступаем к поиску…

Обычно перед библиографами и другими специалистами при поиске старых книг, тем более таких, о которых известно очень мало, возникают большие трудности. Дело в том, что полный «репертуар», как говорят библиографы, русских книг еще не создан. Правда, XVIII век, к которому предположительно относится издание «Грамматики любви», находится в этом смысле в сравнительно благоприятном положении: пятью крупнейшими национальными книгохранилищами (во главе с Государственной библиотекой имени В. И. Ленина) создан «Сводный каталог русских книг гражданской печати XVIII века», в котором почти полностью учтена книжная продукция той эпохи. Однако тщательное изучение этого каталога, даже проверка возможных вариантов заглавия (учитывая, что Бунин мог привести его не совсем точно), не дает никаких результатов. Тогда, может быть, проще — и с этого нужно было начать поиск — посмотреть в генеральном алфавитном каталоге Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина прямо «на заглавие» книги? И снова неудача — такой карточки нет, хотя других «грамматик» сколько угодно. Странно… Ведь эта библиотека, которая до 1917 года носила название «императорской», располагает самым богатым собранием старых русских книг, так как чуть ли не единственная до революции имела право на получение «обязательного экземпляра» печати. Но позвольте… ведь карточки «на заглавие» в наше время ставятся в каталоги лишь в сравнительно редких случаях: когда у книги нет автора (скажем, она вышла анонимно) или, напротив, когда у нее их слишком много (например, сборники статей, книги, имеющие более трех авторов, и т. п.). Следовательно, в том случае, если у книги был автор, карточку нужно искать в другом месте каталога — под его фамилией. Но искать наугад книгу неизвестного автора в этом каталоге, который, по приблизительным подсчетам, насчитывает около 10 миллионов карточек только на русские книги, — занятие еще более бесплодное и бессмысленное, чем поиск иголки в стоге сена.

Значит, снова нужно обратиться к помощи библиографических справочников, в которых могут содержаться полные сведения о «Грамматике любви». Главное, найти ее автора.

Обращаюсь к старинному, но очень почтенному библиографическому труду, который до сих пор не утратил своего значения, — «Опыту российской библиографии» В. С. Сопикова (ч. I–V, Спб., 1813–1821). Автор включил в свой труд все известные ему книги, начиная со времени возникновения русского книгопечатания и вплоть по 1813 год. Недаром создание этого уникального справочника принесло ему славу «отца русской библиографии». Возможно, «Грамматика любви» все-таки издана в XVIII веке, но не вошла в новейший сводный каталог (такие случаи наблюдаются) или она издана в промежутке между 1800 и 1814 годами? Нет, и Сопиков отказывается отвечать на этот вопрос.

Все-таки нужно продолжать поиск, хотя вероятность успеха еще уменьшилась, — ведь мы все дальше отходим от XVIII века, к которому предположительно относится книга.

Продолжает Сопикова другой солидный труд, составленный на основе книг, которыми располагала знаменитая «Библиотека для чтения» известного издателя Пушкинской эпохи А. ф. Смирдина. Вместе с некоторыми прибавлениями «Роспись российским книгам для чтения из библиотеки Александра Смирдина» очень полно охватывала русские книги, вышедшие примерно по 1830 год. И снова неудача: никакой «Грамматики любви» Смирдин не указывает. Неужели книга вышла еще позже?! Трудно допустить, но проверить необходимо…

Следующей крупной библиографической работой, продолжающей роспись Смирдина, является «Систематический реестр русским книгам с 1831 по 1846 г.», составленный известным библиографом И. П. Быстровым по библиотеке книготорговца М. Д. Ольхина (Спб., 1846). К этой работе также приложен вспомогательный «ключ» — «Реестр книгам по алфавитному порядку». Снова смотрю на слово «грамматика»: их много — около 70, и занимают они три столбца петита. Каких только нет — и русская, и турецкая, и английская, и даже «философическая». И вдруг — сначала мне даже показалось, что это обман зрения, этакий библиографический мираж — «ГРАММАТИКА ЛЮБВИ». Есть!

И вот, наконец-то, передо мной полное библиографическое описание книги. Вот оно: «5029. «Грамматика любви, или Искусство любить и быть взаимно любимым». Перевод с французского С. Ш. Москва, в типографии Лазаревых Института Восточных Языков, 1831 г. Сочинение Г. Мольера».

Как, Мольера, того самого?! Жана Батиста? Великого французского комедиографа XVII века? Очень странно… Кажется, такого произведения у него нет. Впрочем, нужно проверить. Снова обращаюсь к генеральному алфавитному каталогу, на этот раз на слово «Мольер Жан Батист». «Грамматики любви» нет… Смотрю различные библиографические справочники по французской литературе, многотомный каталог книг Французской национальной библиотеки. Такой книги Ж. Б. Мольера они не указывают, не упоминают даже о каком-либо другом писателе с фамилией Мольер. Казалось, поиски снова зашли в тупик.

На этом этапе поиска помог мне один из опытнейших библиографов Публичной библиотеки, С. М. Лавров. (Пользуюсь случаем выразить также признательность библиографу Л. Л. Альбиной за ценные советы, которые помогли уточнить сведения об авторе книги.) Он нашел карточку с описанием книги, но не под «Мольером», а под фамилией «Демольер»! На карточке стояло: «Демольер Ипполит Жюль» — и далее указывались точно те же сведения о книге, которые были найдены в каталоге библиотеки Ольхина.

Наконец-то, кажется, все… В зале русского основного фонда, в котором выдаются старые и редкие издания, передо мной миниатюрная (формат 7×13 см) изящная книжечка, изданная с необычайным вкусом и тщательностью. Голубоватая обложка, титульный лист и некоторые страницы украшены тонкими, прекрасно выполненными гравюрами, несколько стилизованными под XVIII век. На обороте титульного листа напечатано: «Печатать дозволяется с тем, чтобы по отпечатании представлены были в Ценсурный комитет три экземпляра. Москва, Октября 29 дня, 1831 года. Ценсор Сергей Аксаков» (известный русский писатель С. Т. Аксаков как раз в это время служил в Московском цензурном комитете). Внимание мое привлекла еще одна надпись на книге, сделанная буквально бисерным почерком, очевидно, кем-либо из сотрудников Публичной библиотеки в конце прошлого столетия: Moleri (pseud.) Code de l'amour. Paris. 1829. Auteur: Demoliere Guiles (1802–1877).

Эта надпись объяснила очень многое. Во-первых, стало сразу же понятно, почему в каталоге книга стоит «под Демольером»: библиотекари когда-то исправили ошибку, допущенную переводчиком или издателем, которые на титульном листе книги автором указали «господина Мольера». Во-вторых, и это очень ценно, стал известен французский оригинал русского перевода: оказывается, через два года после издания в 1829 году в Париже «Кодекса любви» Ипполита Жюля Демольера (под псевдонимом Мольри) эта книга вышла в свет в Москве под названием «Грамматика любви», что было совершенно в духе эпохи.

Так вот какая книга вызвала некогда у Бунина цепь воспоминаний и ассоциаций, которые и привели к созданию им чудесного рассказа!.. Книга действительно «прелестно издана» и полна «изящных тонких сентенций», как пишет о ней Бунин. И самое оформление книги и ее содержание, а главное, язык стилизованы под «галантный» XVIII век, когда выходило много книг подобного рода. Не случайно я так упорно стремился отнести ее к XVIII веку и много времени тщетно потратил на поиски ее в библиографиях, посвященных этой эпоха. Вот уж действительно бывают иногда парадоксальные ситуации, когда, как сказано еще в Екклезиасте, «знание умножает огорчения». Ведь если бы я сразу же поверил Бунину, который, как теперь уже ясно, весьма точно указал в рассказе эпоху издания книги, я бы, очевидно, не поддался гипнозу XVIII века и начал бы поиск с изучения библиографических трудов 20–30 годов XIX.

Любопытно, что и другие книги, найденные Ивлевым в библиотеке Хвощинских, имеют под собой реальную основу. Правда, книг с точно такими же названиями, которые приведены Буниным, разыскать не удалось. Но вспомним, что «Грамматика любви» была у Бунина и скорее всего лежала перед ним на столе, когда создавался рассказ, в то время как другие книги, упомянутые им мельком, он мог видеть в далекой юности, предположим, в домашней библиотеке своей семьи, и поэтому точные названия их могли не сохраниться в его памяти. Но названия их очень напоминают заглавия книг, которые были распространены в начале XIX века и хранились чуть ли не в каждой библиотеке небогатого помещика. Так, например, «Заклятое урочище» и «Утренняя звезда и ночные демоны» очень напоминают заглавия книг знаменитой английской романистки Анны Радклиф (например, «Пещера смерти в дремучем лесу». М., 1806), необыкновенно популярной в свое время в России. «Размышления о таинствах мироздания», в свою очередь, напоминают заглавия многочисленных переводов сочинений английского философа и писателя Эдуарда Юнга, того самого Юнга, из которого так любил по ночам делать обширные выписки гоголевский почтмейстер в «Мертвых душах».

Но вернемся к самой «Грамматике любви». Чтение этой книги делает понятным, почему она привлекла внимание Бунина. Она резко отличается от несколько фривольных, «гривуазных» книг подобного рода, которые были очень распространены в XVIII веке, благородством, чистотой, особой свежестью. Конечно, у современного читателя сентенции и размышления автора вызвали бы, пожалуй, улыбку, но когда-то эту книгу читали со всей серьезностью, а «пораженный», «ошеломленный любовью» герой рассказа Бунина не расставался с ней до самой смерти. Приведем лишь некоторые выдержки из различных главок этой книги (всего же в ней 80 страниц):

Глава II. О НАРЯДЕ. «Для мужчины довольно приличия и опрятности. От женщины требуется гораздо более. Наряд простой, но выбранный со вкусом, увеличивает красоту и скрывает непригожество. Пышной и излишний наряд вредит всей красоте, а непригожество делает смешным. Простой и легкий прибавляет новые прелести к наружным и производит приятный обман, заставляющий предполагать те, которые не находятся. Излишний и выисканный заставляет сомневаться даже в наружных. Из сказанного следует, что женщина, избравшая первый род наряда, всегда будет иметь преимущество, каких бы притом не была лет и в каких бы ни находилась обстоятельствах».

Или другая трогательная сентенция, «О сердце»: «Первым предметом любви должно быть познание сердца любимой особы: это ныне необходимо. Доброе сердце часто вознаграждает наружные недостатки. Испорченное сердце может снискать любовь, но не на долгое время; рано или поздно какой-нибудь непредвиденный случай обнаружит обман: не забывается ли самый искусный актер!»

Или такой забавный совет в главе «Об уме»: «Сочиняйте стихи для своей любезной, но не воспевайте ее в длинных поэмах; она подумает, что вы занимаетесь более Музами, чем ею самою».

Есть в книге упоминаемое Буниным «Изъяснение языка цветов», а в конце книги- афоризмы о любви, принадлежащие перу видных писателей… вернее писательниц (в этом также сказалась чисто французская галантность автора) г-жи Севинье, г-жи Жанлис, г-жи Сталь и других. Нужно сказать, что И. А. Бунин очень точно цитирует в рассказе эту книгу, лишь иногда, очевидно, в целях создания наибольшего художественного эффекта, соединяя вместе разбросанные по разным главкам изречения.

Нужно сказать хотя бы несколько слов об авторе «Грамматики любви» и предполагаемом переводчике книги. Сведения об Ипполите Жюле Демольере можно найти во многих французских источниках, даже в таком популярном, как известная французская энциклопедия «Большой Лярусс». Родился он в 1802 году в Нанте, в молодости занимался изучением медицины и права, но получил известность преимущественно благодаря весьма большому количеству написанных им драм и романов. Особенно любопытные сведения сообщает о нем «Словарь псевдонимов», вышедший в Париже еще при жизни Демольера (1869 г.). Оказывается, как пишет автор словаря, Демольер, вступив на литературное поприще, был очень смущен тем, что его фамилия так напоминала псевдоним, под которым выступил великий комедиограф. Поэтому он, «дабы не омрачать тень великого комика», избрал псевдоним Мольри (иногда Молери). Что ж, похвальная скромность! Теперь становится в какой-то мере объяснима и ошибка русского переводчика. Тут могут быть два объяснения. Или переводчик ошибся, прочитав Мольри как Мольер, или издатель книги умышленно приписал книгу Мольеру, чтобы создать ей рекламу. Еще бы, «Грамматика любви» знаменитого Мольера! Кстати, такие случаи в практике издания книг в ту эпоху были довольно часты.

Сложнее обстоит дело с расшифровкой псевдонима переводчика книги. Напомню, что на книге стоит: «Перевел с французского С. Ш.». «Словарь псевдонимов русских писателей и ученых», составленный известным советским библиографом И. Ф. Масановым, указывает несколько десятков авторов, подписывавшихся «С. Ш.», но лишь один из них сотрудничал в печати в 20–30-е годы XIX века. Им был Степан Петрович Шевырев, крупный русский историк литературы, критик и философ. Во время издания книги «Грамматика любви» он находился в Италии (с 1829 по 1832 год), хотя и продолжал сотрудничать в некоторых московских журналах, выступая под псевдонимом «С. Ш.». Однако на Шезырева это что-то не очень похоже: хотя человек он тогда был еще очень молодой (родился он в 1806 году), но всерьез уже занимался изучением сложных философских вопросов, и вряд ли его могла заинтересовать столь «несерьезная» книжка. Этот вопрос остается, как принято говорить, открытым…

Такова история одной старой книги, благодаря которой русская проза начала XX века украсилась прекрасным рассказом И. А. Бунина.

Конечно, в комментариях к будущему полному академическому Собранию сочинений Ивана Алексеевича Бунина, которое, следует надеяться, будет издано, эта история превратится в несколько сухих строчек петита. Мне же в этой заметке хотелось показать, сколько труда литературоведов и библиографов стоит за такими петитными строчками комментариев, сколько сомнений и разочарований, находок и радостей.