«Эксперт № 35 (2014)»

Эксперт № 35 (2014) (fb2) - Эксперт № 35 (2014) (Журнал «Эксперт» - 912) 1304K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Журнал Эксперт

Исключение исключительности Валерий Фадеев

Украинский кризис резко актуализировал роль России в мировой политике. В этой рискованной игре президент Путин демонстрирует, что у него есть концептуальное понимание, как создавать новый мировой порядок взамен тирании американской исключительности

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

На первое сентября

Обманутые ожидания беженцев

Об импортозамещении — для начала

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Политика

Долгосрочные прогнозы

/section

От этого текста не следует ожидать фундаментальности. Это лишь заметки, касающиеся некоторых аспектов мировой политики — военно-стратегического, геополитического и идеологического. Здесь нет каких-то окончательных утверждений. Эти заметки лишь призваны побудить задуматься о чрезвычайной сложности протекающих процессов. На фоне этой сложности многие утверждения и комментарии в СМИ представляются крайне легковесными. Значительным выглядит разрыв между частью российской интеллигенции, в представлении которой Россия едва ли не катится в пропасть, и абсолютным большинством народа, как мне кажется, интуитивно чувствующим историческую важность момента, переживаемого страной и миром.

Стратегия

Разберем сначала военно-стратегиче­скую сторону украинского кризиса с точки зрения России. Строго говоря, следует использовать термин «стратегия» без прилагательного «военная», поскольку стратегия — это и есть искусство ведения военных действий, искусство полководца. Однако за последние десятилетия это слово стало употребляться по отношению ко многим другим видам деятельности, так что приходится вносить уточнение.

Представляется очевидным тезис, что любой правитель обязан в первую очередь заботиться о безопасности своей страны. Наша «прогрессивная общественность» любит повторять: на нас никто не собирается нападать, нас окружают миролюбивые государства, особенно в Европе, а наши внешнеполитические проблемы вызваны нашим собственным поведением, трактуемым как агрессивное. Действительно, в данный момент никто не готовит свои войска, чтобы назавтра пересечь наши границы и начать наземную операцию в духе Второй мировой войны. Но означает ли это, что у России нет потенциальных противников в стратегическом смысле, то есть как могли бы развиваться военные действия, если бы война началась? Здесь ответ очевиден. Россия окружена несчетным количеством американских военных баз. В Европе наблюдается последовательное расширение НАТО на восток, в недавние годы — уже в Прибалтику, Болгарию и Румынию; в отколотом от Сербии Косове американцы немедленно построили одну из крупнейших баз в мире. А что с ядерным оружием США, его боеготовностью и целями? Оно, несомненно, находится в высшей степени боеготовности, а его основные цели — это объекты на территории России. (Как, впрочем, и для России — соответствующие объекты на территории США.) Системы противоракетной обороны методично приближаются к нашим границам. И хотя сегодня системы ПРО не могут поразить сколько-нибудь значительную часть наших ядерных ракет, в будущем это вполне возможно, теоретически никаких препятствий к этому нет. Наконец, не секрет, что в оперативном планировании НАТО Россия по-прежнему рассматривается как противник.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Затронем в связи с Украиной и Крымом лишь один аспект стратегии — географический. Четверть века назад наша передняя линия обороны на западе проходила через Восточную Германию, Чехословакию, Югославию (с оговорками, связанными с особым статусом этой страны), Болгарию (см. карту). Расстояние от этой линии до советской границы составляло 500–800 км. Ослабление Советского Союза привело к потере влияния в Восточной Европе, краху Варшавского договора, ползучему распространению НАТО и, соответственно, к серьезной потере глубины театра военных действий. Теперь мы имеем прерывистую линию обороны: Калининградская область — западная граница Белоруссии (нашего надежного союзника) — Приднестровье (хотя и весьма условно, но там все же остаются российские войска) — Севастополь. Переход Украины под американский патронаж почти наверняка рано или поздно означал бы появление войск НАТО в этой стране и, конечно же, ликвидацию российской военной базы в Севастополе. Приднестровье при этом оказалось бы в глубоком натовском тылу и стало бы практически недоступным. Владимир Путин по этому поводу сказал: «Мы… не могли допустить, чтобы был существенно ограничен наш доступ к акватории Черного моря, чтобы на крымскую землю, в Севастополь… пришли бы войска НАТО и был кардинально изменен баланс сил в Причерноморье». Потеря Севастополя привела бы к новому радикальному сокращению глубины театра военных действий. От северной границы Украины до Москвы по прямой менее 500 км. Также менее 500 км, например, от восточной границы Украины до большой дивизии ракет шахтного базирования в Саратовской области. Подлетное время ракет среднего радиуса действия на таких расстояниях составляет лишь несколько минут. Что означает невозможность принятия ответных мер.

Владимир Путин: «Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось. Есть государства большие и малые, богатые и бедные, с давними демократическими традициями и которые только ищут свой путь к демократии. И они проводят, конечно, разную политику. Мы разные, но когда мы просим Господа благословить нас, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными»

Фото: РИА Новости

В этом контексте присоединение Крыма к России следует рассматривать как важнейшую стратегическую победу. Независимо от того, как будут дальше развиваться события на Украине, насколько агрессивно будут вести себя наши западные «партнеры», и даже, как ни тяжело это написать, независимо от исхода восстания в Донбассе, ключевое стратегическое решение уже осуществлено: Крым остается важным элементом российской системы обороны. И хотя окончательное взятие Украины под американский контроль все еще возможно — а значит, и размещение там военных систем, — сохранение Севастополя, и тем более всего Крыма, позволяет удерживать стратегическое равновесие.

Известный американский специалист по стратегии и геополитике Эдвард Люттвак (на русский переведены три его книги) недавно так резюмировал крымскую операцию: «Крым стоит рассматривать именно с такой точки зрения. Не как факт простого отъема территории, а как часть стратегии…» Здесь уместно привести еще одну любопытную цитату из того же интервью Люттвака: «…только у двух культур в мире есть настоящий стратегический талант: у британцев и у русских. Именно поэтому Россия — самая большая страна на планете, русские не только всегда в своей истории были успешны стратегически, но и смогли не растерять этот свой талант и воспроизводить его с каждым поколением».

Вообще, в современной аналитической публицистике стратегическим аспектам уделяется незаслуженно мало внимания. Показательный пример — события в Югославии в 90-е годы прошлого века. В многочисленных материалах, анализирующих гражданскую войну в этой стране и ее распад, практически никто не вспомнил, что Югославия считалась стратегическими планировщиками ключевой страной на европейском театре военных действий. Распад Югославии, конечно, в военном отношении был выгоден Западу. Вместо сильной самостоятельной страны, имеющей приличные вооруженные силы, на этом географическом пространстве возникло шесть слабых государств. Когда была окончательно добита Сербия, Балканы перестали быть для Запада проблемой, теперь это как чистое поле. Символом стратегического успеха стала уже упомянутая американская военная база в Косове.

Нужно ли вводить войска на восток Украины?

После референдумов в Донецкой и Луганской областях, на которых граждане вполне определенно отвернулись от новой киевской власти, и быстрого развертывания трагических событий на востоке Украины лихая часть российской общественности требовала развить успех — ввести войска в соседнюю страну и занять всю Новороссию. А это, напомним, весь юго-восток Украины вплоть до Молдавии. На фоне тогда еще вялой реакции Запада многим казалось естественным такое энергичное развитие «наступления». Однако с точки зрения стратегии подобные действия представляются рискованными.

Владимир Маяковский: «Одни к Ивану бегут с простертыми руками, другие — к Вильсону стремглав»

У Карла фон Клаузевица , военного писателя, до сих пор остающегося непревзойденным, одно из любимых понятий — так называемый кульминационный пункт наступления. Разъясним коротко, что это такое. Любое успешное наступление возможно только при превосходстве материальных и моральных сил. При этом наступающий расходует свои силы, а обороняющийся, если он окончательно не разбит и у него сохраняется воля, силы накапливает, привлекает дополнительные ресурсы, концентрируется. Наконец наступает момент, когда сила реакции обороняющегося может превысить силу предшествующих ударов. Это и есть кульминационный пункт. На нем наступление следует остановить. Но как его определить, как не поддаться эмоциям, когда противник отступает? Ответ Клаузевица, к сожалению, не слишком практичен: «Часто все висит на шелковой нити воображения… Все сводится к тому, чтобы чутьем, при помощи обостренной интуиции, уловить кульминационный момент наступления». Приведем еще одну цитату: «…большинство полководцев охотнее останавливается задолго до предела, чем подходит к нему вплотную; и, наоборот, блестящая отвага и выдающаяся предприимчивость часто дают перелет и, таким образом, совершают непоправимый промах. Лишь тот, кто с малыми средствами совершает великое, действительно метко попадает в поставленную цель».

Предполагаю, что присоединение Крыма стало тем кульминационным пунктом, на котором следовало притормозить. Ввод наших войск в Донбасс мог бы перерасти в войну. А война слишком непредсказуемое занятие, чтобы легко в него ввязываться. Даже сейчас мы наблюдаем определенную консолидацию Запада, чего не было после присоединения Крыма. Решающим фактором здесь стала катастрофа малайзийского пассажирского самолета, но кто мог предвидеть эту трагедию (провокацию)? Присутствие российских войск на востоке Украины неминуемо поставило бы вопрос о военной помощи Киеву со стороны НАТО, а возможно, и о вводе войск НАТО на Украину. А отсюда уже недалеко и до прямых боевых столкновений. В отношении санкций при таком повороте событий Запад мог бы пойти на существенные потери для себя, а значит, реальные потери понесла бы и Россия. Можно фантазировать дальше и накручивать сценарии один страшнее другого — степень неопределенности такова, что сделать это несложно. Однако ясно, что риск сильной ответной реакции возрастал бы многократно.

Это вовсе не означает, что надо сдать Донбасс. Следует продолжать борьбу иными средствами — политическими, экономическими, информационными, гуманитарными. Более того, ситуация может измениться так, что военный ресурс снова станет актуальным, его нельзя списывать, о нем должны помнить «партнеры».

Геополитический расклад

Последнее время все чаще в американских и европейских СМИ, как, впрочем, и в части российских, высказывается тезис, будто президент Путин отворачивается от Запада, отвергает европейские ценности, даже готов сократить масштабы экономического сотрудничества с Европой, отгородиться от нее. Российский вектор якобы разворачивается в сторону Китая в ущерб Европе. Такая интерпретация российской внешней политики представляется несколько ходульной.

Если оставаться непредвзятым, можно понять, что Владимир Путин никогда за все пятнадцать лет управления страной не давал повода для упреков в каких-то антиевропейских настроениях. Знаменитая речь Путина, произнесенная на немецком языке в бундестаге в 2001 году, стала ярким символом открытости России для сотрудничества с Европой по всем направлениям. За «путинские» годы торговля с Европой выросла с 80 млрд долларов до 417 млрд в прошлом году.

В Бразилию на саммит БРИКС съехались руководители всех стран Южной и Латинской Америки — стран, большинство которых принято считать чуть ли не вассалами США

Фото: ИТАР-ТАСС

Путин энергично шел навстречу Европе, Западу. Развернулось сотрудничество с НАТО, в какой-то момент даже слышались разговоры о возможном вступлении России в эту организацию. В энергетической сфере, главной области нашего сотрудничества, Путин предлагал Европе делать масштабные инвестиции; так и происходило, доля иностранного владения энергетическими активами в России достигла 25%. Путин предлагал обмен активами, и кое-что даже было сделано в этом направлении. Фактически речь уже могла идти о создании в будущем совместного российско-европейского энергетического комплекса.

Но вот когда российская сторона начинала говорить о технологиях в обмен на доступ к российским природным ресурсам, сразу чувствовалось напряжение технологиями с нами делиться не хотят, даже на очевидно экономически выгодных условиях.

Похожая дискуссия развернулась вокруг проблемы размещения в Европе элементов американской системы противоракетной обороны. Никакие наши увещевания, призывы остановить этот процесс, предложения совместной работы в этой области, например использование российской РЛС в Азербайджане, не нашли отклика.

Несколько иная интерпретация этой схемы: не Россия поворачивается в сторону Китая, а Запад сам, своими действиями, невольно подталкивает Россию на восток. Санкции, ограничивающие российско-европейские экономические отношения, невольно заставят Россию расширять отношения с Китаем. Товарооборот с КНР приближается к 100 млрд долларов в год, и, хотя с Европой он вчетверо больше, динамика явно в пользу Китая. Уместно вспомнить недавно заключенную огромную российско-китайскую сделке по строительству газотранспортной системы «Сила Сибири», инвестиции в эту стройку оцениваются в 60–70 млрд долларов. Сегодня российско-китайские отношения ровны, как никогда. Как знать, не наступит ли в них пора военного сотрудничества, и тогда переориентация на восток станет неизбежной. Примерно такова логика рассуждений о новом китайском векторе политики Москвы, не важно, с положительным или с отрицательным знаком.

Китай, чья экономическая мощь возрастает столь стремительно, что его первая позиция в списке экономик мира — вопрос недолгого времени, почти несомненно будет увеличивать свою внешнеполитическую активность. Проблема в том, что развитие новой мощной державы, как всегда было в истории, сопровождается ростом ее агрессивности. Первые признаки наблюдаются уже сейчас. Например, Пекин фактически провозгласил свой суверенитет над всем пространством Южно-Китайского моря и уже демонстрирует его в конфликте с Филиппинами за отмель Скарборо. Непросты и отношения с Вьетнамом — спорят из-за Парасельских островов. В мае этого года спор вылился в китайские погромы во Вьетнаме: погибли четыре китайца, несколько тысяч человек были срочно эвакуированы.

Военные расходы Китая составили в прошлом году, по разным оценкам, от 145 до 190 млрд долларов (для сравнения: Япония тратит на оборону 50 млрд долларов в год).

Считается, что рано или поздно Китай столкнется с США в схватке за лидерство. В этом контексте западные аналитики любят задаваться вопросом: с кем тогда будет Россия? Ее позиция, по мнению многих, ключевая. Китай не сможет стать «сверхдержавой» без России: экономическая мощь не конвертируется в политическую. А политическая сила устроена сложнее. Относительно слабая в экономическом отношении Россия сегодня политически сильнее Китая. Если Россия с Китаем, то его мощь принципиально возрастает; если Россия с Западом, то доминирование Китая невозможно. Если эта логика верна, то, казалось бы, Запад должен стараться привлечь Россию на свою сторону исходя из чистой прагматики. Однако мы видим нечто прямо противоположное: давление на Россию возрастает. Можно предположить, что в Вашингтоне принято другое решение: Россия должна быть ослаблена до такой степени, что если она и попадет в китайские объятия, то качественного усиления мощи Китая не произойдет. Вместо предполагавшейся аналитиками битвы за Россию начинается битва против России .

Карл фон Клаузевиц: «Часто все висит на шелковой нити воображения… Все сводится к тому, чтобы чутьем, при помощи обостренной интуиции, уловить кульминационный момент наступления»

Новая мировая система. Моральные основания

Итак, китайский фактор — важный аргумент для выстраивания Вашингтоном антироссийской политики. Он завязан на прагматичные интересы ведущих участников мировых процессов — борьбу за рынки, ресурсы, финансы, за политическое и военное влияние в своих ареалах. Однако помимо интересов, неизменно присутствующих в мировой политике, есть фактор гораздо более глубинного действия. Это моральные основания, на которые опираются игроки, действующие на мировой арене. Или, если не нравится использование термина «мораль» как несущего положительную коннотацию, можно сказать о мировоззрении, о тех или иных картинах мира, определяющих тот или иной образ действия. Международные отношения, дипломатия всегда имели моральные основания. Гипотеза заключается в том, что старые, но еще актуальные моральные основания уже не могут обеспечить устойчивость мировой системы, что старая картина мира уже не соответствует новым вызовам, что перестроить мировую систему исходя из ви́дения прошлого века невозможно. Еще одна, более смелая, гипотеза заключается в том, что именно Россия может предложить новую концепцию мировой системы, новые принципы взаимодействия государств. Наша страна всегда имела несколько отличную, а во времена СССР и значительно отличную от западной картину мира. Возможно, в этом и кроется глубинная причина нежелания Запада идти на широкое сотрудничество с Россией. Риск для Запада в том, что российское понимание, как устроить мировой порядок, может оказаться привлекательным слишком для многих, для большинства человечества. И в этом случае моральное лидерство Запад потеряет.

Совершим короткий исторический экскурс в дипломатию последних веков.

В европейской дипломатии в XVIII–XIX веках доминировала концепция равновесия сил. Она отражала идеи ведущих мыслителей эпохи Просвещения: рационализм, веру, часто научно обоснованную, в то, что самые разные системы, от природных до общественных, могут находить баланс, несмотря на конфликты, противоречия и даже на борьбу элементов, составляющих систему. Например, в «Богатстве народов» Адам Смит доказывал, что эгоистические хозяйственные интересы индивидов ведут к общему благу. А несколько позднее Чарлз Дарвин в «Происхождении видов» описал процесс их эволюции в ходе естественного отбора. В политической теории были популярны идеи, что борьба друг с другом различных партий или фракций, преследующих эгоистические интересы, тоже, как в экономике Смита, приводит к гармонии и общему благу. В России вспоминается писатель Николай Чернышевский , который в несколько комичной форме представил теорию разумного эгоизма в книге «Что делать?».

В духе этих идей в Европе в XVIII веке сложилась система равновесия сил. Она, конечно, не остановила войны, но по крайней мере позволила избегать тех боен, что наблюдались в Европе ранее, растягивались на десятилетия и приводили в состояние хаоса целые страны. Система равновесия сил, прерванная Великой французской революцией и Наполеоновскими войнами и восстановленная на Венском конгрессе в 1815 году, просуществовала до 1914 года. Эту систему, казалось бы столь рациональную и устойчивую, похоронила мировая война с ее невиданной доселе жестокостью.

И тут на сцену вышла Америка.

Эдвард Люттвак: «…Только у двух культур в мире есть настоящий стратегический талант: у британцев и у русских. Именно поэтому Россия — самая большая страна на планете, русские не только всегда в своей истории были успешны стратегически, но и смогли не растерять этот свой талант и воспроизводить его с каждым поколением»

Опасное мессианство

Внешняя политика США имеет простое и ясное моральное основание — исключительность американской нации. Незнакомому с вопросом российскому читателю этот тезис может показаться каким-то передергиванием, или пропагандистским, или, по крайней мере, упрощающим дело. Уверяю вас, нет! Американской нацией собственная исключительность уже лет сто пятьдесят не подвергается сомнению. Более того, сомнения являются непростительным политическим грехом.

Еще с позапрошлого века американцы полагают, что они построили самое совершенное общество на Земле, общество свободы и возможностей, где каждый может найти свой путь. Демократическая государственная система управления  лучшая за всю историю человечества. Америка является образцом, а ее ценности должны восторжествовать во всем мире. Здесь встает вопрос: как добиться торжества американских ценностей, американской модели государства и общества? Следует ли только надеяться на силу собственного примера, оставаться в роли «маяка» для всего человечества или внешняя политика должна активно содействовать распространению американских институтов?

До Первой мировой войны США предпочитали не вмешиваться в международные дела далеко за пределами американского континента. Страна придерживалась заветов отцов-основателей, а заветы эти были скорее изоляционистского толка. Хотя в своей зоне Америка особо не стеснялась. Только в первые годы XX века она вмешивалась в дела (иногда оккупируя) таких стран, как Гаити, Панама, Куба, Доминиканская Республика. Переломным моментом стала Первая мировая война, а создателем новой внешней политики США стал президент Вудро Вильсон .

Вильсон совершил интеллектуальный, политический почти невероятный кульбит. Отталкиваясь от идеи исключительности американской нации, будто бы не отвергая необходимость игнорирования европейских дрязг и войн, он радикально изменил внешнюю политику США: из локальной сделал ее поистине глобальной. Логика Вильсона была такова (излагаю по книге Генри Киссинджера «Дипломатия»). Цели, стоящие перед Америкой, выдвинуты непосредственно Провидением (трудно выдумать моральное основание большей силы). Безопасность Америки неотделима от безопасности всего остального человечества. Из этого вытекало, что отныне долг Америки заключается в том, чтобы противостоять агрессии где бы то ни было . Исключительный характер страны требует утверждать свободу собственным примером и одновременно распространять ее. Провиденциальные моральные основания Америки позволяют ничем не ограничивать себя в исполнении своей миссии за рубежом, эта страна заведомо права. Следует организовать глобальный крестовый поход по насаждению американских ценностей. Более того, силы Соединенных Штатов атрофируются, если Америка не распространит свободу на весь мир.

Вудро Вильсон: «Мы создали эту нацию, чтобы сделать людей свободными, и мы… не ограничиваемся Америкой, и теперь мы сделаем всех людей свободными. А если мы этого не сделаем, то слава Америки улетучится и ее мощь испарится»

Фото: ИТАР-ТАСС

Процитируем Вильсона: «Мы создали эту нацию, чтобы сделать людей свободными, и мы… не ограничиваемся Америкой, и теперь мы сделаем всех людей свободными. А если мы этого не сделаем, то слава Америки улетучится и ее мощь испарится». Вудро Вильсон добился от Конгресса вступления в мировую войну, фактически превратив экономически мощную, но политически провинциальную державу в мирового лидера.

Эта интеллектуальная концепция, сочетающая исключительность Америки как носителя свободы и возможность вмешиваться в дела любой страны мира, если это будет признано необходимым в Вашингтоне, является моральной базой внешней политики США уже почти сто лет. Именно поэтому прошлогодняя статья Владимира Путина в «Нью-Йорк таймс» вызвала в Америке истерическую реакцию. Процитируем Путина: «Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось. Есть государства большие и малые, богатые и бедные, с давними демократическими традициями и которые только ищут свой путь к демократии. И они проводят, конечно, разную политику. Мы разные, но когда мы просим Господа благословить нас, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными». Путин «посмел» критиковать самую сокровенную американскую ценность — исключительность этой нации. Он дал понять, что не разделяет такого «мессианского» подхода к устройству мировой системы государств, что могут быть и другие ценностные основания и он может их предъявить.

Даже если принять ценности вильсонианства или хотя бы отнестись к ним с пониманием (в конце концов, Америка — великая страна, самая богатая в мире, принявшая десятки миллионов мигрантов, давшая миру ученых, университеты, технику, наш союзник во Второй мировой войне и т. д. и т. п.), следует критически оценивать сегодняшнюю практику применения концепции Вильсона. И не покажет ли критический анализ, что от мессианских идеалов столетней давности почти ничего не осталось, что свет «маяка свободы» не привлекает человечество, а скорее пугает и отторгает? Что некогда идеалистическая политика, а для многих она действительно была такой, вырождается в самую циничную Realpolitik? Грубое вмешательство во внутренние дела других стран, приводящее к разрушению структур государства, к огромным жертвам — Ирак, Сирия, Ливия… Бесцеремонное обращение с ближайшими союзниками: прослушка глав государств, давление на французские банки, отказ отдать Германии ее золото и т. п. Использование радикальных исламских сил для достижения вовсе не идеалистических, а абсолютно прагматических, шкурных целей. Небывалый ранее контроль средств массовой информации — мы сейчас ясно видим это на примере антироссийской кампании, раздутой в связи с украинским кризисом.

Заканчивается недлинная эпоха гегемонии США, а вместе с гегемонией уйдет и вильсонианская дипломатия.

Экономическая и политическая структура мира быстро меняется. «Никогда прежде новый мировой порядок не создавался на базе столь многообразных представлений, в столь глобальном масштабе», — писал Киссинджер. Теперь уже нет сомнений, что России суждено сыграть важную роль в создании этого нового порядка.

Изоляция — миф

Во многих СМИ рассказывают, что поведение России в украинском кризисе изолировало страну, превратило ее в изгоя, а весь цивилизованный мир от нас брезгливо отвернулся. Так ли это?

Напомню результаты голосования на Генеральной Ассамблее ООН по антироссийской резолюции сразу после присоединения Крыма. Тогда американцам удалось продавить эту резолюцию, «за» проголосовало сто стран, «против» было немного — всего одиннадцать. Однако стран, не поддержавших резолюцию, оказалось 93 — кто-то из представителей забыл нажать на кнопку, кто-то засиделся в буфете, а кто-то и вовсе не приехал на обсуждение. В этих 93 странах живет две трети населения Земли, представители этих двух третей человечества не выступили против России, не поддержали США.

Другой эпизод — недавний саммит стран БРИКС в Бразилии. И если встречи руководителей этих стран уже привычны, на то, что произошло после саммита, следует обратить внимание. В Бразилию съехались руководители всех государств Южной и Латинской Америки, стран, большинство которых принято считать чуть ли не вассалами США. Они захотели быть причастными к новой международной организации, в перспективы которой верят, к организации, моральным лидером которой является Владимир Путин.

Даже Европа сейчас, в острой фазе украинского кризиса, не демонстрирует единства в части санкций против России. Полагаю, что тезис об «изоляции России от всего мира» не более чем пропагандистский прием.

Почему к России тянутся? Года два назад мне довелось беседовать с несколькими выдающимися европейскими учеными, они участвовали в работе Ярославского политического форума. Я спросил, можно ли создать в России дискуссионную площадку мирового уровня. Ответ удивил: все они сказали, что только в России и можно создать площадку, альтернативную западным, таким как Давос; только в Россию не задумываясь поедут представители любой страны; Россия — лучшая страна для выработки иной, не западной, повестки дня.

К новой повестке

Какие сигналы дает президент Путин относительно новой повестки, принципов и подходов к модификации мировой системы? Здесь я даю свою трактовку, основанную на публичных текстах Владимира Путина.

Во-первых, совершенно определенно просматривается, против чего выступает Путин, какие действия он считает контрпродуктивными, вредными.

Против навязывания политического режима «демократии». Такое навязывание, кажется, еще ни разу не приводило к успеху. У стран разная предыстория, культура, каждая живет в своем историческом ритме, грубое конструирование всегда сопряжено с рисками. Несистемное «внедрение» таких прав, как свобода слова, обычно ведет к потере других фундаментальных прав, таких как право на жизнь или право на труд. Здесь на нашей стороне такие страны, как Китай, руководимый Коммунистической партией, или Иран с режимом исламского толка.

Против вмешательства во внутренние дела без очевидной необходимости. Примеры последних лет показывают, что вмешательство часто разрушает имеющиеся структуры жизни страны и ведет к бедствиям.

Против нового империализма, разрушающего суверенитет государств, в результате чего ослабленные страны не могут отстаивать свои интересы в глобальном мире, порядок функционирования которого задают ведущие игроки. Как и при «старом» империализме, их развитие оказывается медленным и зависимым, «профит» в конечном счете оседает у сильных. Здесь союзниками могут быть небогатые страны, а также многие интеллектуалы левого толка, в том числе из западных стран.

Против социал-расизма. Попробуйте узнать, сколько людей погибло в ходе иракской войны. Вы легко найдете данные о погибших и раненых в армиях США и их союзников. А что касается иракцев, есть только оценки, различающиеся почти в десять раз: от 150 тыс. погибших до более чем миллиона. Никто мертвых иракцев не считал и считать не собирается. Как Запад относился к «аборигенам» в эпоху колониализма, примерно так же он относится ко многим народам и сейчас, хотя и лакирует такое свое отношение толерантностью. А эти народы не аборигены, Ирак — это Междуречье; Иран, на который жестко давили до недавнего времени, — Персия с многотысячелетней историей. Китаю, который, правда, учить уже побаиваются, — несколько тысяч лет.

Во-вторых, Путин — сторонник выстраивания сложных сетей взаимодействия государств, многосторонней дипломатии. Такие сети, с одной стороны, позволяют учитывать разные интересы, искать сложные компромиссы, с другой — снижают риски конфронтации. Американское мессианство, не позволяющее никого признавать равным себе, здесь неуместно. Так, кстати, создавался Европейский союз. Эту конструкцию можно критиковать с разных сторон, но нельзя спорить с тем, что риски войны на территории ЕС низки, как никогда в истории.

В-третьих, кажется, что Путин полагает, будто следует строить конструкцию, которая позволяла бы искать баланс интересов, а не баланс сил в духе XIX века. Эта конструкция должна быть попросту более справедливой по отношению к большинству государств.

В-четвертых, нужно создавать новые международные институты вроде банка БРИКС, которые, работая на новых принципах, заменяли бы старые институты, созданные Западом для управления мировым хозяйством по большому счету в свою пользу.

Подведем итог. Заканчивается эпоха доминирования концепции американской исключительности. И хотя по-прежнему, как писал Александр Зиновьев , «теоретики, политики и СМИ Запада абсолютно уверены, что их система — самая лучшая», появились новые сильные игроки, с иным ви́дением, и игнорировать их в условиях глобального единого мира невозможно. Та миссия в мировой политике, которую взял на себя Владимир Путин, указывает, что России предстоит участвовать в создании новой мировой архитектуры на первых ролях.              

Об импортозамещении — для начала Александр Привалов

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

На первое сентября

Обманутые ожидания беженцев

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Экономика

/section

Ладно, пусть будет импортозамещение: «Хоть слово дико, но мне ласкает слух оно». Как ласкало бы слух и любое другое слово, содержащее пусть не великий, но шанс сдвинуть с места главную проблему отечественной экономики. Точнее, суперпозицию всех её основных проблем, вынесенную в заголовок давней экспертовской статьи: «Мы ничего не производим» (№ 47 за 2012 год). Там мы писали, что подушевое производство товаров в России в десятки раз ниже, чем в любой развитой стране; что мы серьёзно не инвестируем в основной капитал уже более двадцати лет; что, «переходя к рынку», мы развалили множество предприятий и целых отраслей, без которых национальная экономика развиваться не может; что мы уже фактически въехали в доиндустриальную эпоху. Правда, мы там не написали, что такой экономике будет нелегко переживать внешние санкции, но это ведь очевидно, а актуальным тогда не казалось. Теперь стало и актуальным.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

А тот уже свершившийся факт, что всерьёз стартовать с восстановлением в должной мере производящей экономики нам выпало под флагом импортозамещения, в горячке обмена санкциями и контрсанкциями, он и хорош, и плох. Хорош прежде всего тем, что никуда не денешься: ухватило кота поперёк живота, хочешь не хочешь, надо шевелиться. Иначе доминирующая часть нашего экономического сообщества так и писала бы всё более обновлённые «стратегии-2020» без единого упоминания о промышленной политике — и вообще о необходимости что-то делать руками. Зачем география, коли есть извозчики? Зачем что-то делать, коли проще купить? Увы, оказалось, что купить можно не всё, — Бог даст, урок будет хотя бы частично усвоен. Плох же выпавший нам въезд в проблему своей ненадёжностью. Сейчас основной упор делается на импортозамещение в сельском хозяйстве — в связи с нашими контрсанкциями, закрывшими ввоз аграрной продукции из целого ряда стран. Провозглашаются меры господдержки отечественных производителей в этой сфере; они ещё явно недостаточны, но они уже объявляются — и одновременно с высоких трибун не смолкают заверения, что наши контрсанкции «не продлятся долго». Да, и вправду нельзя исключить, что торговая война вскоре пойдёт на спад. Но что тогда будет с людьми, успевшими по прямому наущению правительства вложиться в производство, ориентированное на «не длившуюся долго» рыночную нишу? На мой взгляд, нужны как минимум клятвенные заверения властей, что принимаемые сейчас меры поддержки не будут сворачиваться вместе с санкциями; а ещё бы лучше и перестать сулить скорое снятие санкций: оппоненты-то наши подобных обещаний вроде не делают — с чего бы нам вести себя асимметрично?

В первых наших шагах по этой дороге заметна непродуманность. Один лишь пример. Объявляешь ответные санкции — понятно; но, чтобы наказывать чужих, а не своих, следовало исключить из запрета товары, уже оплаченные российскими импортёрами. Оно конечно, впопыхах так обычно и бывает, но основные проблемы опекаемых отраслей можно было бы знать потвёрже и до внезапного аврала. Но основная трудность, конечно, не в нехватке продуманных ответов на конкретные вопросы конкретных отраслей и компаний — это всё-таки дело наживное. Основная трудность — в отсутствии чётких и ясных ответов на два принципиальнейших вопроса.

Первый из них таков: это самое ИЗ (или, если угодно, более обстоятельная реиндустриализация ) есть дело неимоверно сложное. Требуется принятие мириадов конкретных решений, создание и развитие тысяч предприятий во множестве отраслей. Так вот: кто всё это будет делать? Понятно, что власть (да ещё натвердо усвоившая, что главная, если не единственная, её забота есть макроэкономика) не сможет — просто рук не хватит — справиться со столь огромным делом. Так что сообразить, каков ответ на первый вопрос, нетрудно: делать это будет в основном бизнес; трудно добиться, чтобы такой ответ достаточно весомо прозвучал вслух. А добиться этого хочется, чтобы всем и каждому стало ясно, что, стало быть, должно делать государство: всемерно помогать бизнесу. А помощь эта — помимо уточнения, зачастую радикального, правил игры в экономике и отдельных отраслях — сводится к слову «деньги». Помощь конкретным производителям, то есть доступ к дешёвому и длинному кредиту, — и общая помощь, то есть снижение налогов. И тут мы на всём скаку врезаемся во второй из основных вопросов: ИЗ есть дело очень дорогое — откуда возьмутся на него деньги? Ведь заметьте: тот же Минсельхоз охотно рассказывает о десятках миллиардов помощи тем и этим отраслям, но Минфин ни звуком не дал понять, что согласится на такие траты, зато не перестаёт говорить о повышении налогов…

Частичное решение проблемы должно состоять в экономии на менее важных направлениях. По мне, стоило бы и прекратить разговоры об ускоренном развитии Новой Москвы, и умерить пыл по части ЧМ-2018, и даже отложить до лучших времён высокоскоростные железнодорожные проекты. Но этого, конечно, мало. Настолько очевидно мало, что неожиданные слова стали произносить и патентованнейшие наши либералы. Глава МЭР Улюкаев в недавней статье предложил: поскольку предохранять экономику от перегрева более нет необходимости (ещё бы!), истратить средства ФНБ для стимулирования роста. Правда, он продолжает требовать от таких трат «гарантированной доходности», но надо иметь терпение; глядишь, в следующей статье признает, что инфраструктурные госинвестиции (как и бюджетные траты на, допустим, правопорядок) напрямую доходными быть и не обязаны. Гораздо конкретнее и прагматичнее выступил глава «Роснано» Чубайс — праКудрин и прапраСилуанов; первый наш министр финансов, про которого Запад говорил, что он наилучший не то в Европе, не то вообще. Так вот, поблагодарив Кудрина, Игнатьева и Грефа за «уникальный запас прочности», за то, что долг России составляет всего 12% ВВП, Чубайс призвал не бояться этот запас проедать : «Рост долга с 12% к ВВП до 20% к ВВП в диапазоне пяти-семи лет закрывает все потребности экономики». Ещё раз: это не бесчиновный враг денежного сжатия говорит, которых у нас никто никогда не слушает, а человек системный, да и либеральный до массовой к нему нелюбви. Вдруг хоть его услышат — и поверят, что жизнь дороже профицита бюджета? Детали-то обсуждать будет легче.            

Вкладыши под американским контролем Алексей Грамматчиков

Несмотря на санкции, американская компания Icahn Enterprises приобрела крупного российского производителя автокомпонентов — Димитровградский завод вкладышей. Инвестор планирует полностью модернизировать устаревшее российское предприятие

section class="box-today"

Сюжеты

Эффективное производство:

Третий — не лишний

«Черноголовкой» больше Подмосковный

/section section class="tags"

Теги

Автопром

Русский бизнес

Эффективное производство

Инвестиции

США

/section

Димитровградский завод вкладышей (ДЗВ) — наследие советской автомобильной промышленности. Созданный в 1975 году в Ульяновской области как важный элемент, как стали позже говорить, двигателестроительного кластера, до 1999 года он был одним из производств Димитровградского автоагрегатного завода (ОАО ДААЗ).

Предприятие изначально было нацелено на выпуск так называемых подшипников скольжения — вкладышей, втулок, полуколец, которые использовались в производстве двигателей. До сих пор завод играет заметную роль в российском автопроме, его продукция поставляется на конвейеры КамАЗа, АвтоВАЗа, на Ярославский моторный завод и на другие предприятия. Но основная часть продукции — около 75% — идет на вторичный рынок запчастей. В последнее время ДЗВ показывал неплохие результаты: по данным «СПАРК-Интерфакса», в 2013 году выручка здесь выросла на 5%, до 659,1 млн рублей, а чистая прибыль — в 1,6 раза, до 137,3 млн рублей.

Купили по-тихому

Димитровградское предприятие купила американская корпорация известного инвестора Карла Айкана (состояние более 20 млрд долларов) Icahn Enterprises, а точнее, ее дочерняя структура, специализирующаяся на выпуске автомобильных компонентов, — Federal-Mogul. Компания — крупный мировой производитель автокомпонентов с ежегодным доходом около 7 млрд долларов. В России у структуры уже есть совместное предприятия с КамАЗом — «Федерал-могул Набережные Челны», которое выпускает детали двигателей для крупнейшего российского производителя грузовиков.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Американцы купили ДЗВ за 29 млн долларов. Известно, что переговоры о приобретении российского предприятия велись с осени прошлого года — то есть еще до украинского кризиса и до резкого обострения отношений России с США. Сама же сделка была заключена в первом квартале текущего года, и в начале лета ЗАО «Димитровградский завод вкладышей» уже было преобразовано в ООО «Федерал-могул Димитровград».

Новость о приобретении значимого игрока рынка автокомпонентов американцами вызвала неоднозначную реакцию. Градус недоверия в отношении американского капитала сейчас высок как никогда, к тому же американский миллиардер поглощает значимого производителя деталей для автомобильных двигателей. И если что-то с этим заводом случится, может пострадать конвейер ведущих отечественных автомобильных предприятий.

Впрочем, столь отдаленные перспективы для участников рынка сегодня неактуальны. Димитровградский завод вкладышей трудно назвать высокотехнологичным современным предприятием — оборудование, а также производственные процессы на нем изрядно устарели. Этим как раз и объясняется то, что 75% продукции идет на вторичный рынок запчастей для обслуживания еще широко распространенных в автопарке старых отечественных автомобильных двигателей.

«Российские технологии в области производства поршневой группы, конструкции цилиндров, да и в целом в области выпуска автомобильных двигателей серьезно устарели. Сможем ли мы догнать в этом Запад — большой вопрос, поэтому самый рациональный путь — привлекать ведущие мировые компании к сотрудничеству, перенимать их опыт и технологии», — комментирует Михаил Калинин , специалист по рынку автокомпонентов, руководитель проекта «Автофорум». По его словам, американцы намерены полностью модернизировать производство.

Крупные мировые производители автокомпонентов сейчас активно осваивают российский рынок. По данным PriceWaterhouseCoopers, из 20 крупнейших мировых производителей в этой области уже 15 имеют производства в России.

Приток иностранцев обусловлен большим потенциалом российского рынка автокомпонентов, который сейчас на подъеме. По данным компании «Автостат», в отличие от рынка новых машин, где продажи падают, вторичный рынок автокомплектующих по итогам прошлого года увеличился в России на 10%, до 22,5 млрд долларов, и в 2014-м рост продолжится — предположительно на 7%, до 24,1 млрд долларов (см. график).

Большой потенциал имеет и так называемый первичный рынок комплектующих, ориентированный на поставки деталей на российские автопредприятия. Димитровградский завод вкладышей здесь как раз имеет большой потенциал, но при условии модернизации производства и переориентации на продукцию, удовлетворяющую современным запросам развивающихся в РФ автозаводов. Ставка же на компоненты для устаревших двигателей бесперспективна: парк машин с подобными моторами постепенно сокращается, и таким образом ДЗВ со своей устаревшей продукцией мог бы остаться не у дел. «Пожалуй, не стоит переоценивать риски участия иностранных инвесторов, — комментирует Сергей Удалов , исполнительный директор агентства “Автостат”. — Мы стали частью глобального автопрома, и сейчас уже невозможно изолированно преуспеть в этой отрасли».

Энтузиазм участников рынка понять можно — они заинтересованы в появлении современных комплектующих и материалов. Сложно понять политику федеральных и региональных властей, а также владельцев наших автопредприятий, которые даже при наличии большого спроса со стороны крупных заказчиков и розничных потребителей не смогли модернизировать и запустить производство не самого сложного, но технологически важного для отрасли продукта.           

Вопрос на 20 триллионов Кудияров Сергей

Отечественная оборонка может с честью выполнить все возложенные на нее обязательства по переоснащению наших Вооруженных Сил. Бюджетное финансирование гособоронзаказа постепенно дополняется кредитной поддержкой крупнейших банков

section class="tags"

Теги

Оборонная промышленность

Русский бизнес

ВПК

/section

На прошлой неделе подмосковный Жуковский принимал «сухопутный МАКС» — международный форум «Технологии в машиностроении — 2014» и международную выставку вооружений и технологий «Оборонэкспо-2014».

Форум традиционно собрал представительную публику: для участия в конференциях, семинарах и круглых столах приехали руководители компаний из Германии, Франции, Швейцарии, Индии, Китая и других стран. Был заключен ряд корпоративных контрактов. Традиционно, во второй уже раз, генеральным спонсором деловой программы выступил банк ВТБ.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Контекст мероприятия был весьма тревожным. Санкции западных государств коснулись в том числе поставок в Россию продукции военного и двойного назначения, включая необходимые для нас станки и промышленное оборудование, а также сотрудничества отечественных и иностранных компаний в сфере разработки и производства вооружений. Свой негативный вклад внесла остановка украинскими предприятиями ОПК по требованию киевских властей сотрудничества с российскими партнерами — что крайне неприятно, ведь оборонные предприятия России и Украины в свое время формировались как часть единого советского комплекса и потому были связаны плотной кооперацией.

В такой ситуации целесообразно рассмотреть, что же ждет наших оружейников.

Великое обновление

Стоит напомнить, что сейчас идет кардинальное обновление наших Вооруженных Сил. С 2011 года в России реализуется программа перевооружения, рассчитанная на период до 2020 года. Программа весьма масштабна: общая сумма средств на приобретение новых образцов вооружений к 2020 году должна составить порядка 20 трлн рублей (для сравнения: номинальный годовой ВВП страны составляет 66 трлн рублей).

В соответствии с плановыми показателями доля нового оружия в Вооруженных Силах к 2015 году должна составить 30%, к 2020-му — 70%. Перевооружение затронет все рода войск и все виды вооружений и военной техники.

Рост интереса к армии в России заметен даже в международных сопоставлениях. Так, в прошлом году наша страна вышла на третье место в мире по затратам на военные нужды, обойдя Великобританию и Японию. Военные затраты российского государства за прошлый год составили 68,8 млрд долларов. Больше тратят только «супертяжеловесы» мировой экономики — США (578 млрд долларов) и Китай (148 млрд долларов).

В динамике картина еще более впечатляющая. Россия в 2013 году не только вышла на третье место по объему затрат на армию, но и стала лидером по темпам роста военных расходов. Военный бюджет страны в последующие три года увеличится более чем на 44%. В 2014-м Россия потратит на оборону уже 78 млрд долларов.

Для полноты картины можно упомянуть, что Россия также остается вторым в мире (после США) поставщиком оружия на внешние рынки.

Казалось бы, при таких объемах военных заказов никаких оснований для беспокойства у отечественных оружейников нет. Тем не менее проблемы остаются.

На дно и обратно

Во-первых, это все еще сказывающиеся последствия обвала отрасли в 1990-х. К середине позапрошлого десятилетия российский ОПК, за редким исключением производств, наладивших экспортные поставки, по существу, лежал в руинах. Предприятия отрасли «потеряли форму», лишились ценных кадров, не сумев провести своевременную модернизацию производства из-за хронического безденежья, отстали от западных компаний в техническом плане. И все эти производственные проблемы нужно срочно, в процессе реализации программы перевооружения, решать.

Во-вторых, создает сложности и уже упомянутая необходимость поставок оборудования и элементов вооружения из-за рубежа. Россия сильно зависит от импортных поставок точных станков, элементов электроники. Традиционно для нашей оборонки были важны поставки двигателей для вертолетов с украинского предприятия «Мотор Сич», в ракетном вооружении была велика роль днепропетровского «Южмаша», в военной электронике — харьковского «Хартрона» (бывшее НПО «Электроприбор»).

В принципе вопрос решаем. Для сокращения технического отставания вместе с программой перевооружения реализуется направленная на модернизацию производства федеральная целевая программа развития оборонно-промышленного комплекса размером 3 трлн рублей.

Весь прошлый год страна стремилась снизить зависимость обслуживания и ремонта кораблей от зарубежных верфей. В августе 2013-го было запрещено применение иностранных станков, в случае если есть доступные отечественные аналоги. Перед формирующимся системным интегратором «Станкопромом» была поставлена задача довести объем собственного конкурентоспособного оборудования до одной трети.

Производство двигателей для вертолетов по гособоронзаказу было переведено на мощности Объединенной двигателестроительной корпорации. В частности, в 2012 году ОДК за 6,2 млрд рублей инвестиций ввела в эксплуатацию новое предприятие — завод «Петербургские моторы».

Созданная в 2009 году под эгидой «Ростеха» корпорация «Радиоэлектронные технологии» активно развивает отечественную военную электронику.

«Проводим подробнейший анализ в отношении импортируемых комплектующих изделий производства Украины, стран Евросоюза и НАТО. В целом всю эту работу планируем завершить к ноябрю этого года… В течение двух-трех лет мы будем готовы полностью избавиться от зависимости по комплектующим и элементной базе, импортируемой отечественными предприятиями ОПК из-за рубежа, в частности с Украины», — говорит заместитель председателя правительства России Дмитрий Рогозин .

В целом, по словам президента Института национальной стратегии Михаила Ремизова , срыв программе перевооружения не грозит. Хотя определенные переносы возможны: «Программа может пересматриваться в сторону продления сроков. В первую очередь это касается судостроения. Где-то вооружение еще не доведено. Где-то еще при Сердюкове предприятия заключали контракты по заведомо нереальным, заниженным, ценам. Старались застолбить контракт, но выполнить его за эту цену не могут. Плюс ситуация с Украиной и необходимость импортозамещения может несколько замедлить перевооружение. Нам придется создавать в России производства продуктов, которые ранее импортировались, а не заниматься освоением новых технологий».

И разумеется, все это потребует финансовых вливаний в отрасль.

Деньги на кузню

Одним из возможных вариантов содействия развитию оборонной промышленности помимо прямого государственного субсидирования могло бы стать и более деятельное участие финансовых институтов в поддержке оружейников

В 1990-е годы это не получило распространения по понятным причинам: банки предпочитали идти в боле доходные сферы приложения капитала, оружейники не имели возможностей привлекать кредитное финансирование. Кредиты если и давались, то небольшие и краткосрочные — на выплату зарплаты.

В 1999 году положение чуть улучшилось. Государство обязалось рассчитаться с предприятиями ОПК по образовавшимся долгам, начались какие-никакие платежи. Гособоронзаказ стало обслуживать интереснее, поскольку деньги начали выделяться более или менее своевременно. Некоторые задержки по оплате оставались, но их максимальный срок не превышал трех месяцев, что было связано с таким понятием, как бюджетный год. В тех случаях, когда оплата госзаказа приходится на конец года, она, как правило, сдвигается на первый квартал следующего года.

Сейчас госзаказ утверждается в текущем году. И к концу декабря каждое предприятие, работающее по таким программам, знает, что ему предстоит сделать, сколько собственных средств оно может потратить, а сколько потребуется привлечь, в том числе путем заимствования в банковском секторе.

Сегодня с оборонкой работают все крупнейшие отечественные банки, как государственные, так и частные. В регионах традиционной плотной концентрации оборонных предприятий, например на Урале, с оружейниками активно сотрудничают и региональные банки размером поменьше. Долю вложений в оборонку в общем объеме кредитных портфелей банки не раскрывают, но оценивают ее у разных банков на уровне 7–25%.

С реализацией программы перевооружения этот интерес растет. Как, например, у спонсора упомянутого «сухопутного МАКСа» банка ВТБ. Эта кредитная организация всегда активно поддерживала предприятия российского ОПК. Только в первый день работы форума ВТБ подписал два соглашения о стратегическом сотрудничестве: с концерном «Моринсис-Агат» (ведущее предприятие в российском кораблестроении по информационным системам) и НПП «Радар ммс» (лидер по производству радиоэлектронных систем и комплексов). «Кредитный портфель департамента по работе с клиентами государственного и оборонного секторов ВТБ только за первое полугодие 2014 года вырос на 23 процента, или на 146 миллиардов рублей. На ОПК приходится более 70 процентов всех кредитов департамента», — рассказывает член правления ВТБ Валерий Лукьяненко .

Вполне вероятно, спрос на кредиты со стороны предприятий ОПК будет только расти. Отрасль стоит перед глобальной модернизацией. Скорее всего, в ближайщие годы мы увидим рост интереса банков и предприятий ОПК к сотрудничеству. Конкуренция на этом рынке только начинается.              

«Премиальный для нас — внутренний рынок» Александр Попов

Генеральный директор ОАО «Казаньоргсинтез» Фарид Минигулов — о влиянии западных санкций на работу предприятия, решении сырьевой проблемы и ситуации на рынке полимеров

section class="box-today"

Сюжеты

Химическая промышленность:

Пристрастие к сырью

Перевод на местные рельсы

/section section class="tags"

Теги

Химическая промышленность

Русский бизнес

Интервью

/section

Крупнейший в России производитель полиэтилена ОАО «Казаньоргсинтез», объединяющий семь тесно связанных технологически заводов, всегда подчеркивал, что экспортирует свыше четверти объема производства химической продукции. Однако в этом году основным рынком сбыта для предприятия стал рынок внутренний. И дело не в западных санкциях. В декабре 2013 года из-за пожара был остановлен завод «Ставролен» в Буденновске (входит в состав группы «ЛУКойл-Нефтехим»), способный выпускать свыше 300 тыс. тонн полиэтиленов низкого давления (ПНД) в год. Образовавшийся дефицит полиэтилена на внутреннем рынке обернулся скачком цен, что позволило «Казаньоргсинтезу» увеличить поставки потребителям в России — с выгодой для себя. Неудивительно, что именно это направление сбыта генеральный директор компании Фарид Минигулов называет «премиальным».

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Из сложившейся ситуации «Казаньоргсинтез» планирует извлечь максимум. Во-первых, в компании рассчитывают не только на рост выручки (в последние годы она не сокращалась ни разу), но и на рост чистой прибыли — по итогам прошлого года она упала до 2,1 млрд рублей (что, впрочем, понятно: годом раньше, в 2012-м, на рынке была похожая на нынешнюю выгодная ситуация). Во-вторых, стоит задача снизить размер долговой нагрузки. В прошлом году компания погасила крупнейшему кредитору — Сбербанку — более 4 млрд рублей, сократив кредитный портфель с 19,5 млрд до 15,1 млрд. На этот год планы погашения скромнее, но, как подчеркивают в компании, все будет выплачиваться строго по графику.

Контрольный пакет акций предприятия, построенного 55 лет назад и занимающего территорию 420 га, с 2003 года принадлежит группе компаний ТАИФ (блокирующий пакет у правительства Республики Татарстан). Последние десять лет под крылом нового собственника «Казаньоргсинтез» активно обновляется и расширяется. Практически на 100% были модернизированы работавшие еще с советских времен производства полиэтилена низкого давления (что позволило увеличить выпуск со 197 тыс. до 510 тыс. тонн в год) и этилена (с 430 тыс. до 640 тыс. тонн в год). А также построено два новых завода — по выпуску бисфенола-А (мощностью 70 тыс. тонн продукции в год) и производимых из него поликарбонатов (мощность — 65 тыс. тонн в год). Примечательно, что поликарбонаты никто в России, кроме «Казаньоргсинтеза», не производит. Из готовой продукции — поликарбонатных гранул — делают автомобильные фары, оптические линзы, СD, фильтры для крови, а также листы для остекления зданий и теплиц, для производства высокопрочных многослойных стекол. Еще один вид продукции, который можно «пощупать руками», — это тоже гранулы, но из полиэтилена. Из них, в свою очередь, на предприятии делают, например, пластиковые трубы, применяемые в системах водоснабжения и канализации.

Но в целом завод в Казани, являясь промышленным гигантом, производит химические «полуфабрикаты». С 2013 года «Казаньоргсинтез» реализует программу по стабилизации и повышению надежности производства стоимостью 6 млрд рублей, рассчитанную на четыре года. По сути, ведется тонкая настройка процессов, запущенных в рамках первой и самой масштабной программы модернизации: технологий производства этилена, полиэтиленов высокого и низкого давления, а также поликарбонатов. Сейчас планируется строительство новой двухкамерной печи пиролиза (контракт заключен весной этого года с французской Technip), работающей на этановом сырье; создание новой установки получения водорода и модернизация установки обессоленной воды для производства этилена. В результате мощности должны вырасти на 50 тыс. тонн (в дополнение к 560 тыс. тонн этилена в год, которыми располагает компания).

Однако для дальнейшего роста производства необходимо решить сырьевую проблему. Исторически «Казаньоргсинтез» в части поставок углеводородного сырья технологически тесно связан с другими российскими заводами, которые сегодня, в отличие от времен плановой экономики, принадлежат разным собственникам. Так, основные объемы этана идут с Оренбургского ГПЗ (принадлежит «Газпрому»), пропана и бутана — с предприятий СИБУРа. О том, как будет решаться вопрос с дефицитом основных газов, а также о нынешнем положении дел на «Казаньоргсинтезе» мы беседуем с генеральным директором компании Фаридом Минигуловым.

«Наши партнеры в Европе все прекрасно понимают»

— Давайте начнем с санкций. Они уже отразились на деятельности предприятия?

— Пока нет, но мы готовимся. На данном этапе санкции больше касаются документального оформления. Наши контрагенты, прежде всего поставщики импортного оборудования и запчастей к нему, просто требуют дополнительных документов. Опять же — не они сами даже требуют, а такие требования к ним выдвигают государственные органы, в основном Германии и вообще стран ЕС. Им нужны документы, сертификаты, подтверждающие, что закупаемая нами продукция не двойного назначения, что ее нельзя использовать для производства военной техники. Но, к счастью, на сроках поставки и запчастей, и оборудования это пока не сказывается. Что касается, допустим, импортных компонентов, которые мы используем в химическом производстве — специальные масла, катализаторы и так далее, — то в этом сегменте пока никаких проблем не возникло.

— То есть вы спокойны? И ничего критичного, даже в самом худшем случае, не прогнозируете?

— Нет, ничего. Хотя определенные неудобства, естественно, мы уже испытываем. Особенно в части сложного, динамического оборудования — к нему запчасти нужны оригинальные, изготовленные самим производителем. Благодаря тому что мы провели масштабную модернизацию предприятия, такого оборудования у нас довольно много. Статическое оборудование — колонны, реакторы, теплообменники — в основном у нас российского производства. А вот динамическое оборудование — то, на которое часто требуются и запчасти, и компоненты, иногда даже замена, — в основном импортное. Это насосы, воздуходувки, вакуумные системы, экструдеры, компрессоры — специфическое, высокотехнологичное оборудование. Его в России не производят, оно закупалось в Европе, Америке, Японии, Южной Корее.

— Но речь не идет о том, что вам могут отказать в поставке какого-то сложного оборудования?

— Пока запланированные поставки идут без задержек. Но если санкции ужесточат, подобные риски могут возникнуть.

— И как вы к этой ситуации готовитесь?

— Изучаем предложения поставщиков из других стран. Есть, к примеру, Япония, там выпускают динамическое оборудование хорошего качества. Есть, в конце концов, Китай, который тоже уже вышел на приличный уровень производства. Есть Корея. Иными словами, варианты замены существуют.

— А внутри России производителей, способных работать на вас, нет?

— К сожалению, пока нет. То есть производители есть, но с оборудованием их производства зачастую возникают проблемы.

— Понятно. А по компонентам для химического производства — с этим в стране тоже беда?

— Мы сегодня закупаем у европейских поставщиков так называемое белое масло. Этот компонент используется при производстве полиэтилена высокого давления. Очень много требований к качеству — пищевые, медицинские допуски. Подобного производства в России пока нет. Есть похожее по технологии, но там недостаточная очистка. Правда, буквально на днях мы получили письмо от «Роснефти» с просьбой выдать им спецификации на «белое масло». Думаю, они серьезно изучают вопрос импортозамещения в этом сегменте. Так что при желании и в этом плане все можно обеспечить за счет внутреннего рынка.

Мы потребляем большие объемы импортных катализаторов. Но в этом сегменте тоже есть возможность замещения — как отечественными катализаторами, так и импортными, не из США или из стран ЕС, а, допустим, из Китая.

— В общем, даже при максимальном ужесточении санкций предприятие не встанет?

— Конечно нет. Все упирается в технологии, которые обеспечивают качество нашей продукции и позволяют ей соответствовать мировым стандартам. Но, если придется, все эти вопросы мы решим достаточно быстро. К сожалению, все эти санкции — политическое решение. Мы общаемся с партнерами, они просто вынуждены подчиняться требованиям своих государственных органов — они все законопослушные. Но неофициально они все понимают прекрасно…

— А что у вас с Украиной? Ведь солидная доля экспорта, до десяти процентов, у вас идет именно в эту страну?

— Поменьше все же, процентов пять мы туда экспортируем. С поставками никаких проблем нет — они продолжаются, и оплата происходит своевременно. И я очень надеюсь, что ситуация не изменится, что все в этой стране успокоится. Ведь то, что там сейчас происходит, переходит все границы разумного.

Тем не менее «Казаньоргсинтез» в постоянном режиме ищет новых клиентов и изучает разные рынки сбыта — и в Таможенном союзе, и в Китае. Там вообще рынок огромный. Другое дело, что на нем действуют другие цены, они там пониже, а потому поставки туда не настолько рентабельны, как в ЕС. Но в качестве запасного варианта мы его всегда в уме держим. К тому же мы продаем напрямую лишь около четверти от объемов выпуска — в основном внутри России. Еще четверть идет через электронную торговую площадку, четверть — через трейдерские компании. Остальное — экспорт. Обычно на него приходилось около 25 процентов. В этом году, правда, внешние поставки снизились, наверное, процентов до 18–19 от объемов реализации. Но экспорт для нас не премиальный сегмент, премиальным всегда был внутренний рынок.

«Казаньоргсинтез» занимает 420 га, на которых действует семь технологически связанных друг с другом заводов

Предоставлено пресс-центром группы компаний ТАИФ

Потолка цены еще не достигли

— Это связано с ситуацией на российском рынке? Как вы ее в целом оцениваете на данный момент?

— Внутренний рынок в части производства полиэтилена низкого давления испытывает дефицит по известным причинам — из-за пожара был остановлен завод «Ставролен» в Буденновске. Сейчас там идет ремонт, планируемый запуск — в начале 2015 года. В связи с этим сильно подскочили и цены на ПНД. Хотя до максимума, которого мы достигали в 2012-м, еще далеко — и вряд ли мы до него поднимемся. А когда «Ставролен» снова начнет поставки, думаю, рынок плавно отрегулирует ценовые вопросы. Дело в том, что подорожание связано не только с недонасыщенностью рынка. Цены еще определяются импортным паритетом — уровень внутренних цен примерно соответствует уровню импорта.

— В этом году в связи с ситуацией на рынке импорт вырос?

— Да, правда, не так резко, как в 2012 году, когда на рынке была аналогичная ситуация. Но посмотрим, осень покажет. Дело в том, что мы в сентябре встанем на плановый капремонт, производство полиэтилена низкого давления остановим. Плюс еще встанет на ремонт этанопровод, который связывает нас с Оренбургом. Так, конечно, ежегодно происходит, но… Будем разгружать склады.

— Каковы с учетом всего этого ваши прогнозы роста выручки и чистой прибыли?

— В прошлом году по сравнению с годом 2012-м цены на наш основной продукт — полиэтилен — упали. Но мы нарастили объемы производства и тем самым сумели компенсировать падение цен. В этом году, думаю, ситуация будет очень похожа на 2012-й. Выручка — на уровне 50 миллиардов рублей. Вот по чистой прибыли я бы сейчас прогнозов не давал — лучше это делать в ноябре. Но все же рассчитываю, что будет не меньше 4,5 миллиарда рублей.

— Будете продолжать снижать кредитный портфель?

— Досрочно мы вряд ли будем гасить кредиты. Дело в том, что 2015-й для нас будет сложным в плане обязательных платежей: в марте мы должны погасить евробонды на 100 миллионов долларов. Поэтому кредиты Сбербанку будем гасить в плановом порядке. Думаю, по итогам 2014 года долг снизим на два миллиарда. Фактически в соответствии с графиком. Цель рассчитаться по долгам перед нами, естественно, акционерами поставлена. Но важнее финансовая устойчивость. Так что будем платить по обязательствам так, как выгоднее.

— Вы так аккуратно делаете прогнозы, несмотря на то, что в этом году ситуация на внутреннем рынке вам благоволит. Считаете, цены уже достигли потолка?

— Нет, я прогнозирую небольшой скачок осенью. Но не думаю, что цена скакнет до 100 тысяч рублей за тонну, как было в 2012-м. И сейчас уже высокие цены — около 80 тысяч. Мы приложим все усилия, чтобы выше 85 тысяч рублей за тонну они не поднялись. Как? Предприятие сегодня нагружено настолько, насколько это возможно. К сожалению, есть определенная нехватка по сырью. Мы хотели бы еще больше загрузить мощности.

— Какой в этом году в итоге прогнозируете рост производства?

— Не очень большой, на уровне трех-четырех процентов. Виной всему дефицит сырья.

Нужны дополнительные источники сырья

— С сырьем у вас ведь исторически существуют проблемы. Как вы их решаете?

— Пока ситуация выглядит достаточно стабильной. «Газпром» поставляет нам газовое сырье из Оренбурга — в основном этан. Часть получаем мы, часть идет в Салават («Газпром нефтехим Салават», предприятие в Республике Башкортостан. — «Эксперт» ). Тут проблем нет — «Газпром» поставляет нам столько, сколько может, закрывая наши потребности по этану на две трети, это более 300 тысяч тонн в год. Еще треть нам закрывает «Татнефть» — более 100 тысяч тонн в год. Из Нижнекамска по этиленопроводу мы получаем около 180 тысяч тонн этилена.

— А в глобальном масштабе сырьевой вопрос можно закрыть раз и навсегда?

— Можно. Мы прорабатываем различные проекты. Нужны дополнительные источники сырья. Сырье в стране есть. Вопрос в инфраструктуре — как его доставить к нам. Варианты также понятны — либо по трубопроводу, либо по железной дороге, либо даже автомобильным транспортом. Все эти вопросы мы прорабатываем, решаем, готовим. Есть газоперерабатывающие заводы, на которых можно выделять этан в качестве сырья и по трубопроводу поставлять сюда. На том же Оренбургском ГПЗ можно нарастить производство этана. И задача наращивать производство этилена, других олефинов, мономеров и в конечном счете полимеров на «Казаньоргсинтезе» перед нами поставлена. Думаю, года через два, когда мы снизим нашу долговую нагрузку, начнем реализацию следующей программы модернизации производства, цель которой — довести выпуск полимеров с 700 тысяч до 1 миллиона тонн в год. Мы, конечно, ориентируемся на газовое сырье. Но рассматриваем и другие варианты, например нефтяное сырье.

— А что это?

— Нефть, прямогонный бензин, газовый конденсат. Альтернативы есть всегда. Опыт Нижнекамска (предприятие «Нижнекамскнефтехим», также входит в состав Группы компаний ТАИФ. — «Эксперт» ) показывает, что и из жидкого сырья можно эффективно производить продукт. Но газовое сырье всегда выгоднее. Мы однозначно начнем строить новое производство, вероятнее всего, это будет пиролиз. А вот на каком сырье — предстоит решить. Углеводороды в любом случае станут основой.

— Существуют ли планы по выпуску конечной продукции?

— В силу своего размера мы ориентированы на производство базового продукта — полимеров — для выпуска уже конечных продуктов широкого профиля. Хотя, к примеру, мы серьезно смотрим на рынок полиэтиленовых труб низкого давления. Этот рынок растет, хотя и сильно подвержен сезонному фактору: прокладка труб начинается, как правило, весной и заканчивается осенью. Сами по себе и рынок потребления труб, и общий объем, и география их использования увеличиваются постоянно. Я полагаю, это происходит из-за того, что городские программы реконструкции систем водоснабжения и канализации принимаются повсеместно. И мы рассчитываем, что в этом сегменте все будет стабильно — коммунальные системы в любом случае будут реконструироваться.

— А рынок технических газов вам неинтересен?

— В основном такие газы мы используем для внутреннего потребления. Но небольшое количество продаем. Около 1–1,2 тысячи тонн кислорода, примерно 200 тонн жидкого азота и около 100 тонн аргона в месяц. Для нас это побочное производство, и наращивать его объемы мы не планируем. Более того, в перспективе мы не исключаем перевода этого направления на аутсорсинг — сегодня многие крупные предприятия так поступают.

— «Казаньоргсинтез» компания глобальная. Зачем вы идете в Госсовет Татарстана?

— Есть масса вопросов, которые касаются не только предприятия. Прежде всего вопросы инфраструктуры. К примеру, работаем совместно с коллегами из «Нижнекамскнефтехима» по восстановлению трубопровода с Ямала, который смог бы обеспечить сырьем — в первую очередь широкой фракцией легких углеводородов, ШФЛУ, — практически все химические предприятия Поволжья. Это достаточно дорогостоящий проект, но по трубе транспортировать такое сырье все-таки экономически оптимально не только для Татарстана, но и для всего нефтехимического кластера на Средней Волге. Статус депутата даст возможность участвовать в определении промышленной политики республики, в законотворчестве. Плюс элементарная поддержка промпредприятий на государственном уровне.

В подготовке статьи принимал участие Сергей Кудияров

Как войти в дорожный бизнес Елена Николаева

— Ключевой момент принятия решения об открытии бизнеса? — Желание открыть собственное дело

figure

/figure

Основатель:

Мария Кулькова, 23; образование - РАНХ при президенте РФ; Иван Наумов, 28; образование - МАДИ

Сфера деятельности:

«АСК Драфт» — организация транспортной инфраструктуры

Стартовые вложения:

210 тыс. руб.

Срок окупаемости:

не указан

section class="box-today"

Сюжеты

Новый бизнес:

Привези мне

Новый русский Кипр

/section section class="tags"

Теги

Новый бизнес

Русский бизнес

Интервью

/section

«Я была в ГИБДД, слышу: в соседнем кабинете что-то такое происходит, эмоциональное, кричат. Оказывается, владелец завода пытается согласовать установку информационного указателя на дороге, ведущей к его предприятию. На дороге, которая де-факто есть, а де-юре — нет. Причем техусловия у Росавтодора для будущего проекта предприниматель получил. Что уже достойно уважения, потому что это очень сложно. А вот дальше он буквально в стену уперся: ТУ нужно согласовать с ГИБДД, — вспоминает историю знакомства с одним из заказчиков исполнительный директор “АСК Драфт”, компании, проектирующей автомобильные дороги, Мария Кулькова и продолжает: — Я захожу в кабинет, говорю ему: давайте посмотрим. В таком случае желателен какой-нибудь социальный атрибут — мы, например, на указателе написали, что впереди через столько-то километров церковь. Это тоже нормально: если хочешь сделать для бизнеса, сделай что-то для социальной сферы».

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

«АСК Драфт» — это Мария Кулькова и Иван Наумов — экономист и проектировщик, которые в 2012 году ушли из довольно крупной компании, чтобы работать на себя. При сложившемся ценообразовании проектировка — это процентов десять от стоимости всей будущей дороги, а клиенты практически всегда становятся постоянными: в дорожных правилах все время что-то меняется и им нужно соответствовать. Частный проект, который отрисовывается практически за сутки, может принести около 200 тыс. рублей. Правда, изначальный тезис «мы хорошо чертим, у проектировщика хорошее имя, с клиентами проблем не будет» не сработал, запасного способа поиска заказчиков не было — ребята целый год просидели без заказов. Потом поняли: да вот же они все — на госзакупках. В России сферу дорожного строительства принято, и во многом обоснованно, считать монополизированной, коррумпированной, серой зоной, где крутятся большие деньги, подрядные организации выбираются из «своих», а слово «откат» если не говорится вслух, то подразумевается. Ничего такого новоявленные предприниматели не заметили. Словом, в портфолио уже есть на что посмотреть: например, компания полностью спроектировала и выстроила инфраструктуру целого города — подмосковного Реутова. В сумме это 30 км дорог и подъездных дорожек.

Об отрасли

Спрос на проектировку, согласование нововведений, сопровождение и мониторинг соответствия обновляющимся правилам есть как со стороны государственных образований, так и со стороны частников. Для понимания масштабов: протяженность дорог с твердым покрытием в РФ порядка 780 тыс. километров (сопоставимо, например, с Францией; в Китае показатель выше раза в четыре, в США — в 5,5 раза).

Прокладкой крупных автотрасс занимаются проектные институты, существующие еще с советских времен, там сотрудники преимущественно возрастные. Частные компании можно по пальцам пересчитать. Им с кадрами все сложнее — выпускники главного источника профресурсов, МАДИ, редко идут работать по специальности: кропотливая работа за небольшие деньги, долгий профессиональный рост, мало динамики; работа контролирующих ведомств жестко регламентирована, бюрократизирована; проекты обрабатываются вручную и достаточно долго; плюс смена статуса учреждений, изменение ГОСТов, связь между ведомствами — по «Почте России».

Ценообразование

Если идти по учебнику, то стоимость дороги — сейчас это порядка 41 млн руб./км — складывается из выкупа земли, переноса коммуникаций и зеленых насаждений, проектирования. Опять же для сравнения: в Европе считают только стоимость строительства на уже готовой площадке. Разнятся налоги.

Теоретически ценообразование регламентируется справочником базовых цен на проектные работы для строительства («Автомобильные дороги общего пользования») и 257-ФЗ «Об автомобильных дорогах и о дорожной деятельности в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». На практике цены договорные. Государственные заказчики обязаны выставлять проекты на ресурсе госзакупок. Базовой ценой лота здесь могут быть данные государственной статистики, реестр контрактов, собственные исследования рынка.

Особенность же ценников исполнителей — заранее включенные в сумму пени и штрафы за возможную просрочку сдачи проекта (проще брать вину за нарушение сроков сдачи на себя, чем спорить с госзаказчиком из-за некорректной постановки задачи).

Как построить дорогу

Допустим, у предпринимателя в столичном пригороде есть в распоряжении земля и он хочет возвести на ней какие-то объекты — торговый центр, жилой или офисный комплекс. Первое, что он должен понять, еще до получения разрешения на строительство, — получится ли к этой территории подъехать. Поэтому нанимается компания, у которой подобная деятельность поставлена на поток. «Здесь много частностей. Как правило, сначала нужна временная дорога, ее строят из дешевых материалов, потому что придется подвозить на тяжелых машинах стройматериалы, например. И ее со всеми знаками нужно согласовать. А второй этап — непосредственно примкнуть ее к каким-то существующим магистралям. Это уже не административная ответственность, а федеральная. Это Росавтодор, Мосавтодор. И соответственно, связующие звенья между всеми этими службами. Мы же прежде всего бежим узнавать: есть ли вообще возможность провести там дорогу. Сначала — без всякого рисунка. Сотрудники служб, ведомств поднимают данные, проверяют наличие трубопроводов, сетей — дают какие-то варианты, технические условия. Возможно, есть какие-то сервитуты, ограничения по тоннажу, или газ рядом проложен, или деревья растут и нужно понять, какие можно срубить. Исходя из технических условий они уже пишут, например, “через 500 метров есть съезд — примкните к этому съезду”», — объясняет Мария Кулькова. Чаще всего, кстати, выгодные с точки зрения места участки земли могут продаваться за бесценок как раз потому, что к ним сложно или невозможно примкнуться.

«Процесс согласования временной дороги займет два месяца. Постоянной — от двух месяцев. Потому что нужно сначала получить технические условия, потом еще месяц согласовывать. И еще где-то две недели уходит на проектировку», — подсчитывает Мария.

На вопрос, часто ли приходится давать взятки, отвечает строгим «Без комментариев». Официальная стоимость техусловий по крупным проектам порядка 80 тыс. рублей, которые перечисляются со счета заказчика-эксплуатанта.

Ответственность за организацию, учет всех принятых стандартов, руководство и контроль проектного производства начиная с момента проведения тендеров и заканчивая сдачей объекта в эксплуатацию несут главные инженеры проектов. Они же дают рекомендации вариантов укладки в зависимости от условий эксплуатации. А будет ли девелопер их соблюдать — это уже его дело, но с момента сдачи согласованного с ведомствами проекта бремя ответственности лежит на нем. Случилось, например, ДТП, сотрудники ГИБДД тут же открывают дислокацию — смотрят: на бумаге дорожный знак есть, а в реальности его нет — собственника штрафуют на 300 тысяч рублей за несоответствие. Или ветки у дерева отросли и закрывают дорожный знак. Нужно согласовать вырубку. Или вышли какие-то новые ГОСТы, например разметка пешеходная была только белая, а стала белая с желтым. Естественно, нужно все схемы, все дислокации менять и вновь согласовывать с ГИБДД. Муниципалы и вовсе обязаны каждые три года актуализировать информацию со всеми дислокациями. Куда с этим идти? К уже знакомым проектировщикам.

Найти клиента

Частные клиенты активизируются весной, горячее время для госконтрактов октябрь—декабрь: нужно успеть до конца бюджетного года. Соотношение проектов на рынке, заказчиком в которых выступает частное и государственное лицо, 20 к 80. Это предприниматели поняли за год работы.

Освоили и варианты участия в госзакупках: самый простой путь — через котировку, письмо, в которое исполнитель вписывает свою цену. Кто меньше предложит, тот и победил.

Второй вариант — конкурсы. Они, как правило, устраиваются, если речь идет о чем-то нетиповом, например о благоустройстве парка. Компания представляет всю документацию, проекты, а зачастую и предпроект будущего объекта. Далее — аукцион. Здесь искателю потребуется персональный ключ, или аватар, — флешка, открывающая доступ к заказам, приобретается за 8 тыс. рублей. Плюс еще около 150 тыс. загоняются на площадку в качестве обеспечительного ресурса, который на время игры замораживается.

Первой котировкой в 100 тыс. рублей стал заказ подмосковной Кубинки. «Первоначальная цена была в районе 300–400 тысяч, мы поставили сто и выиграли, потому что запросили мало. Но это хоть какие-то деньги. Выиграли — уже приятно. Получили заказ, начертили. Я подумала: если здесь не пришла какая-то серая компания и не захватила эти несчастные сто тысяч, значит, такого нет, чтобы в каждом округе была своя фирма. А в августе полностью разыгрывался подмосковный Реутов. Весь город Реутов! И первоначальная цена была миллион двести тысяч. Мы подумали, что было бы неплохо его выиграть, пусть и за полмиллиона, и начали опускать. Там был всего один участник, причем физлицо, и то ли он проспал, то ли с интернетом у него что-то случилось, но в итоге нам не пришлось спускаться ниже миллиона», — вспоминает Мария Кулькова. Проект, конечно, оказался испытанием, хотя все самое сложное — в данном случае это замеры, когда по дороге в буквальном смысле слова шаг за шагом идут с дорожным колесом, — ребята отдали на аутсорсинг. Сейчас все идет уже по накатанной: конкурсы, аукционы, проекты. И в каждом из них «АСК Драфт» серьезно демпингует. «Дело в том, что на этом рынке все хотят побольше заработать и сразу большие ценники выставляют. То есть за то, что можно сделать за двести тысяч, люди просят миллион», — отмечает Мария. Конкуренты за испорченные ценники пока не в обиде. Скорее компанию попросту не замечают. Слишком маленькая, работает в невысоком ценовом сегменте, в котором и настоящих сражений за проект не разворачивается.

Калькулятор

Вложения в уставной капитал «АСК Драфт» составили 10 тыс. рублей, затраты на оформление компании и покупку домена — 50 тыс. рублей, на электронной торговой площадке заморожены 150 тыс. рублей.

Средняя сумма выполняемых контрактов пока около 200 тыс. рублей. Из крупных — проект организации дорожного движения на период эксплуатации улично-дорожной сети города Реутова за 1 млн рублей и проект организации дорожного движения на период эксплуатации улично-дорожной сети городского поселения Красногорск. Всего за год фактической работы выполнено семь заказов. По временным затратам — на крупный заказ уходит две недели, еще месяца два — на согласования. Для того чтобы уверенно зарабатывать, по мнению Кульковой, нужно иметь по проекту в месяц.

Офиса у компании нет, как нет пока даже стола для составления большого проекта, в штате два человека — они же основатели. Платят себе по 30 тыс. рублей. Больше денег, по словам Марии, уходит на налоги, а также на оплату услуг находящихся на аутсорсинге бухгалтера, юриста . Черная работа — пройти с колесом и измерить километраж, например, — отдается фрилансерам. Переехать в помещение и нанять пару сотрудников, предприниматели планируют при достижении оборота в 5 млн рублей в год.

Своих научим сами Анастасия Матвеева

Отечественные бизнес-школы нашли для себя естественную нишу развития — обучение местных предпринимателей на основе собственных фундаментальных программ. Мировой контекст здесь учитывается, но не абсолютизируется

section class="box-today"

Сюжеты

Бизнес-образование:

Будущие генералы от промышленности

Очередь к станку

/section section class="tags"

Теги

Бизнес-образование

Образование

Общество

/section

«Я категорически против!» — заявляет руководитель одной из лучших отечественных бизнес-школ, когда речь заходит о возможности аккредитации школы в различных международных организациях бизнес-образования. На его взгляд, эта форма интеграции в глобальное образовательное пространство есть не что иное, как отлаженная машина для вытягивания денег из бизнес-школ, ничего по существу им не дающая, но накладывающая весьма серьезные творческие ограничения. За этой репликой — полтора десятка лет (столько школа существует на рынке) осмысления практики мировых грандов и уже накопленного собственного опыта, что позволило нашему собеседнику выработать самостоятельную позицию относительно процессов, происходящих на мировом рынке бизнес-образования. (Прав ли он в данном случае, вопрос второстепенный.)

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

На самом деле таких школ, отстаивающих собственный взгляд на процессы в области бизнес-образования, в России целая когорта. Некоторые из них возникли еще в конце 1980-х, когда в нашей стране, собственно, и появился сам бизнес. Эти школы были инициативными проектами, большинство из них выросли в структуре известных вузов. При этом создавшие их люди не были конъюнктурщиками, стремившимися сорвать куш, пользуясь всеобщей неграмотностью в области предпринимательства и менеджмента. Хотя обстановка тех лет к тому располагала. Напротив, эти инициативные группы смотрели в будущее: как построить конкурентоспособные учебные заведения. Конечно, за образец были взяты мировые лидеры бизнес-образования, но в настоящий момент эти школы уверенно занимают свое место в глобальном образовательном пространстве. Их стратегия — господствовать на российском рынке с тем, чтобы отдать минимум слушателей зарубежным бизнес-школам, да еще и привлечь ряд студентов из-за рубежа.

Привязка к местности

В выбранной рыночной нише наши школы имеют естественные преимущества перед глобальными игроками. Своей целевой аудиторией они видят людей, собирающихся работать в условиях российской экономики. «Бизнес-образование — это инфраструктура бизнеса, — рассуждает Сергей Филонович , декан Высшей школы менеджмента НИУ Высшая школа экономики (ВШМ НИУ ВШЭ). — А поскольку бизнес национален, что бы мы ни говорили о глобализации, все равно существует специфика национального бизнеса. То есть миссия нашей школы — подготовка людей для ведения бизнеса в России». Аналогично формулирует цели Института делового администрирования и бизнеса Финансового университета при правительстве РФ (ИДАБ) его директор Анна Денисова : «Наша стратегия — подготовка квалифицированных кадров для компаний, работающих в российском экономическом, правовом, политическом и, если хотите, культурном пространстве».

Представление о потребностях студентов руководство школ основывает на длительном общении с ними. «Мы учитываем результаты опросов, показывающие, что наши клиенты стремятся получить знания и навыки с возможностью применения их в российских условиях бизнеса и не особенно интересуются получением “заморского” дополнительного диплома», — констатирует Юлия Тюльга , заместитель директора Высшей школы бизнеса Государственного университета управления (ВШБ ГУУ). Она приводит мнение одного из выпускников о зарубежном бизнес-образовании: «Лично я настороженно отношусь к западным практикам. Хотя они и дают представление о лучшей жизни и технологиях, но далеко не все они применимы в нашем бизнесе. Другое дело — опыт их использования и внедрения на примере российских компаний и с учетом российских особенностей ведения бизнеса. Понятно, что бывают анекдотичные примеры и ситуации, но все это расширяет мой кругозор, осведомленность о российском бизнес-пространстве как об уникальном явлении, способном функционировать несмотря ни на что».

«На сегодняшний день 90 процентов наших клиентов ориентированы на работу на российском рынке и русскоязычном бизнесе стран СНГ. Ключевая группа — руководители среднего и крупного бизнеса рыночной ориентации с оборотом от 50 миллионов до одного миллиарда долларов в год. На них сфокусированы наши основные русскоязычные программы. Мы понимаем, что на русскоязычном рынке, где востребованы знания ведения бизнеса в странах переходной экономики, понимание ментальности, истории и традиций предпринимательства в России и СНГ, мы обладаем уникальными наработками и экспертизой. Здесь мы можем с успехом конкурировать с лучшими зарубежными бизнес-школами», — уверен Сергей Мясоедов , ректор Института бизнеса и делового администрирования Российской академии народного хозяйства и государственной службы (ИБДА РАНХиГС).

При этом некоторые предпосылки к тому, чтобы отечественные бизнес-школы могли в полной мере воспользоваться своими естественными преимуществами, созрели относительно недавно, их не было в начале 90-х и даже в начале 2000-х. В то время россияне еще не могли внести в копилку знаний о менеджменте ничего, что имело бы самостоятельное значение. Соответственно, школы не имели в своем активе ни одного отечественного бизнес-кейса. Между тем разбор кейсов является существенным элементом в обучении навыкам управления. Кроме того, слабым местом отечественного образования в области бизнеса и менеджмента еще десять лет назад было отсутствие у преподавателей практического опыта работы в бизнес-структурах.

Сергей Филонович: «Мы убеждены, что настоящее образование связано с раскрытием для людей горизонтов и работой в основном с их сознанием»

Фото: Олег Сердечников

Но к настоящему моменту кейсы, созданные на отечественном материале, уже не редкость. Решая их, студенты могут потренироваться управлять в российских условиях. Так, в институте «Высшая школа менеджмента Санкт-Петербургского государственного университета» (ИВШМ СПбГУ) создан Ресурсный центр учебных кейсов, поддерживающий преподавателей в их разработке и обмене с другими школами бизнеса не только в России, но и в мире. Кроме того, ИВШМ СПбГУ имеет собственную коллекцию кейсов — более 200 — на английском языке в международном центре учебных кейсов The Case Centre. «Ключевое требование к кейсам — они должны быть разработаны преимущественно на основе первичной информации, что предполагает обязательную прямую работу автора с компаниями», — поясняет Юрий Федотов , первый заместитель директора ИВШМ СПбГУ. Кейсы для ИДАБ готовят внештатные преподаватели-практики из авторитетной на российском рынке консалтинговых услуг отечественной компании «Экопси консалтинг». В ВШБ ГУУ также отмечают, что программы школы построены в основном на практических ситуациях и кейсах, хотя, по словам Юлии Тюльги, «сильная закрытость российских компаний не дает в полной мере делиться информацией для формирования учебных кейсов и ситуаций». Обучение в ИБДА РАНХиГС основывается на 200 кейсах, из которых половина написана преподавателями школы. «Наш опыт показывает, что российский бизнес предпочитает работать с мини-кейсами (шесть-восемь страниц), основанными на реальных проблемах российского бизнеса. Большие кейсы (20–40 страниц) гарвардского типа наши преподаватели тоже готовят и публикуют как в России, так и за рубежом, — замечает Сергей Мясоедов. — В этом году мы разместили в Европейской клиринговой палате четыре больших кейса».

Не исключено, что в перспективе Россия скажет новое слово в разработке кейсов, оставив позади Гарвард, впервые применивший в своих программах метод изучения кейсов. «Я не против кейсов, но думаю, что следующий этап развития бизнес-образования будет связан с созданием кейсов совершенно другого типа. Кейсы гарвардские — как задачки по физике из задачника. Они хороши, чтобы набивать руку, — обосновывает свою позицию Сергей Филонович (кстати, он доктор физико-математических наук). — Спору нет, задачки нужны, но их решение имеет к формированию ученого опосредованное отношение. Так же как и решение гарвардских кейсов — к формированию менеджера или предпринимателя. Потому что в науке один из основных элементов — сформулировать задачу. В обычных кейсах, как и в задачах, вопрос, на который нужно ответить, уже сформулирован. Мы убеждены, что настоящее образование связано с раскрытием для людей горизонтов и работой в основном с их сознанием. А современные бизнес-кейсы сознания не расширяют». По мнению Сергея Филоновича, кейсы как таковые не случайно возникли в 1950-е годы, когда доступ к информации был ограничен: «Теперь люди должны кейсы сами создавать. Кстати, сейчас все забывают, что кейс-метод пришел из юриспруденции, причем из прецедентного права. И забывают, что эрудиция убивает творчество». Исходя из этого в ВШМ НИУ ВШЭ ввели такую форму занятий, как мастерские, где слушатели, эмпирически изучая реалии того или иного бизнеса, сами формулируют его проблемы и создают кейсы.

Сергей Мясоедов: «Студенты, с которыми мы сегодня работаем, существенно сильнее как бизнесмены, чем те, что учились у нас, когда российский рынок бизнес-образования только складывался»

Фото: Олег Сердечников

Личный опыт

Еще одна причина для российских бизнес-школ чувствовать себя сегодня уверенно на рынке — состав преподавателей. За двадцать пять лет ситуация кардинально изменилась в лучшую сторону. Появилось довольно много специалистов, имеющих опыт работы в бизнесе, но при этом готовых и преподавать. Так, в ВШМ НИУ ВШЭ гордятся тем, что уже две программы МВА в школе разработаны ее бывшими выпускниками. Плюсы этих программ — не только опыт самих разработчиков, но и их знакомства среди практикующих звезд предпринимательства и менеджмента, которых они привлекают к занятиям со студентами. В ИБДА РАНХиГС приводят в пример преподавателя в области операционного менеджмента, издавшего пособие для студентов, где используется более трехсот мини-кейсов на российском материале: эти кейсы собраны им в последние семь-восемь лет по ходу консультирования отечественных компаний.

То, что сегодня совсем нетрудно найти преподавателей с соответствующей квалификацией, подтверждает и декан Высшей школы бизнеса МГУ имени Ломоносова (ВШБ МГУ) Олег Виханский : «Сейчас достаточно много менеджеров, готовых и желающих преподавать. Многие из них способны делать это на высоком уровне педагогического мастерства. Большинство из них — те, кто прошел обучение по программе МВА в ведущих западных школах бизнеса. Мы ищем и привлекаем таких людей». В ИДАБ тоже как о само собой разумеющемся говорят о том, что все преподаватели школы имеют опыт работы в бизнесе. Здесь думают уже о тонкостях включения знаний таких специалистов в учебный процесс. «Хотелось бы посмотреть на вопрос иначе: что и как из опыта работы полезно перенести в учебный процесс, — разъясняет Анна Денисова. — Необходимо изучать, адаптировать и транслировать лучшие практики, разобраться, при каких условиях они работают. Говоря языком психологии, нужно совместить диспозиционный и ситуационный подходы: как тот или иной инструмент работает в определенной ситуации. Вероятно, недостаточный учет ситуационных факторов и приводит к недоумению: почему один и тот же механизм работает в одной стране (отрасли, фирме, отделе) и не работает в другой?» Юрий Федотов также видит проблему уже не в недостатке практических знаний у преподавателей, а в их локальности: «Дело в ограниченности этих знаний примерами компаний, в которых работал сам преподаватель».

Студенческий ресурс

Известно, что качество любого образовательного учреждения определяют не только преподаватели, но и студенты. Отсюда важность изменений, происшедших за двадцать с лишним лет и с контингентом обучающихся в российских бизнес-школах. Эффективность обучения зависит от способностей, знаний, навыков и мотивации предпринимателей, пришедших в школу, ведь в решении кейсов и деловых играх они учатся друг у друга. «Те люди, с которыми мы сегодня работаем, существенно сильнее как бизнесмены, образованнее в этом плане, талантливее, трудолюбивее, чем те, с которыми мы работали, когда российский рынок бизнес-образования только начинался. Еще десять лет назад больше половины слушателей исходили из посыла, что если они платят большие деньги, то в школе их не должны напрягать. Ни в аудитории, ни дома. И подобную ментальность приходилось ломать. А сейчас большинство российских менеджеров, приходя в ИБДА, ожидают, что за свои деньги они получат интенсивные занятия в аудитории, большие домашние задания, сложные экзамены и проекты», — рассказывает Сергей Мясоедов.

Анна Денисова: «Наша стратегия — подготовка квалифицированных кадров для компаний, работающих в российском экономическом пространстве»

Фото: Олег Сердечников

Школы разрабатывают разные способы отбора качественных клиентов. Ошибок здесь допускать нельзя, уверен Юрий Федотов: «Любое неудачное решение по приему слушателя, когда у остальной части группы возникает вопрос, что вместе с ними делает на занятиях этот человек, неизбежно ведет к неудовлетворенности группы и в конечном счете снижает последующий набор (или приводит к понижению цены и переходу программы в более низкую категорию). “Низкое” качество слушателей всегда ведет к ощутимым репутационным потерям и тем самым означает плохую коммерцию». О потерях из-за неизбирательного подхода к отбору слушателей говорит и Анна Денисова: «Бизнес-образование — это, бесспорно, коммерческий проект. Но мы понимаем, что если не ставить фильтры, то школа понесет гораздо большие потери». В ИДАБ первый фильтр («грубой очистки», как его здесь называют) — тестирование и собеседование, где отсекаются люди, готовые платить за обучение, но не готовые к учебной работе. А «фильтр тонкой очистки» — это вводные тренинги по самопрезентации и деловому общению. На них выясняется, насколько хорошо «подогнана» команда слушателей, готова ли она к совместной работе.

В ИБДА РАНХиГС поступающих просят написать эссе. «Мы “вбрасываем” в качестве задания написать эссе перед тем, как идти на собеседование, а тема — задача, не имеющая решения. Вроде кантовских антиномий “Вселенная конечна, но и бесконечна”, только из сферы экономики или политики. Просим порассуждать на тему: что бы вы сделали, чтобы решить эту “нерешабельную” проблему? Если человек написал серьезное эссе с аргументацией — не важно, правильна она или нет, — значит, у него есть свои убеждения. Сложилась система ценностей, он ее с увлечением отстаивает. Это говорит об интересе к поиску знаний и о готовности творчески работать в аудитории. А если человек пишет нам на полстранички отписку, для галочки: мол, пристали… ну, напишу я вам несколько фраз, я же понимаю, что все равно возьмете… ведь я плачу деньги, — то мы понимаем, что он не созрел для серьезного управленческого обучения. Таких людей мы стараемся не брать. Школа вроде нашей обязана отбирать для учебы только самых достойных», — делится опытом Сергей Мясоедов.

Впрочем, основной гарантией поступления талантливых слушателей в ИБДА считают высокую ценовую планку: заплатить солидную сумму за обучение, полагают здесь, способен лишь человек, проявивший себя успешным бизнесменом. Такой же точки зрения придерживаются и в ВШМ НИУ ВШЭ: когда люди сами платят за обучение, то повышение цены в определенном смысле способствует повышению качества набора.

В ВШБ МГУ набор определяется не количеством мест, а количеством «качественных» кандидатов. Поэтому здесь число новых студентов год от года бывает разным. В ВШБ ГУУ принимают слушателей с опытом работы не менее трех лет, проводят анкетирование для определения знаний «на входе» и желания достижения целей, хотя с огорчением отмечают, что за последние годы снизился уровень слушателей по признаку «умение учиться».

Юрий Федотов: «Мы строим программы на основе современного мирового знания, создаваемого в том числе и российскими учеными»

Фото: Олег Сердечников

С меню проблем не будет

Насколько глубоко следует российским бизнес-школам встраиваться в мировой образовательный контекст? Ведь зарубежное бизнес-образование, как и его основа — бизнес, более зрелы, нежели отечественные. Но и российские компании становятся важными звеньями международного бизнеса. Поэтому бизнес-школы активно взаимодействуют с иностранными коллегами, приглашают для чтения лекций зарубежных специалистов, стремятся получить признание своих программ в международных ассоциациях бизнес-образования и профессиональных сообществах.

Впрочем, они рассматривают зарубежные ресурсы прежде всего как фундамент собственной конкурентоспособности и самобытности. Школы настаивают на том, что, ориентируясь на международные стандарты и методики, они сами формируют программы обучения и способны внести в них даже идейную составляющую, а не просто транслируют уже готовые образцы. Так, Юрий Федотов уверен, что российские специалисты становятся серьезными участниками формирования общемировой базы знаний о менеджменте: «Наука, составляющая фундамент любого образования, абсолютно интернациональна. Поэтому мы строим программы на основе современного мирового знания, создаваемого в том числе и российскими учеными».

Сергей Филонович, который сильнее других настаивает на национальном облике бизнеса, также не сторонник изоляционизма. Он регулярно посещает международные форумы, чтобы «посмотреть, что происходит у них, узнать о наиболее успешных программах и подумать, не сделать ли что-либо аналогичное у нас». Но программы обучения в ВШМ НИУ ВШЭ оригинальны: здесь, например, полагают, что продвинулись дальше стандартов, по которым международные ассоциации аккредитуют программы Executive MBA, поскольку, согласно этим стандартам, EMBA — всего лишь «кастрированная программа МВА, сокращенная по часам и предлагаемая в таком виде занятым топ-менеджерам». Между тем, поскольку в ВШМ НИУ ВШЭ видят свою миссию в развитии личности, студентам предлагают прослушать лекции философов или социологов, специализирующихся на социологии культуры.

Что касается привлечения иностранных специалистов для чтения лекций, то, например, в ИВШМ СПбГУ уверены: если отсутствует реальная интеграция иностранных преподавателей в работу школы, если читаемый ими курс не вписывается в ее программы и не стыкуется по содержанию и методике с курсами российских коллег, привлечение таких специалистов не более чем маркетинговый ход. (В этой школе в 2013/2014 учебном году на всех типах программ преподавали 23 иностранных специалиста.) Сергей Филонович также считает, что участие иностранцев необходимо прежде всего для того, чтобы полнее раскрыть содержание программ, задаваемое самой школой: «Я приглашаю зарубежных бизнесменов, работающих в России, на программы Executive MBA, чтобы слушатели узнали независимое мнение о том, что такое “российский менеджмент”. Когда канадец, уже десять лет работающий здесь, рассказывает, чем специфичен, с его точки зрения, бизнес в России и чем он отличается от западного, это эксклюзивно. Тут иностранцы абсолютно необходимы. А во всем остальном — зачем?»

Практически у всех в учебный процесс встроено сотрудничество с зарубежными учебными заведениями или компаниями. Слушателям предлагаются стажировки за рубежом. Скажем, в ИДАБ зарубежные стажировки планируются совместно с партнерами из Германии и Чехии. В программы обучения студентов включены модули иностранных школ: чтобы их освоить, слушатели выезжают за границу. Студенты программ MBA и профессиональной переподготовки ИВШМ СПбГУ в зависимости от программ и специализации проходят включенное обучение в Высшей коммерческой школе Парижа, Школе бизнеса имени Фукуа Университета Дьюка (США), Бизнес-школе Университета Гонконга, Бизнес-школе Сингапурского университета, Бизнес-школе университета Аалто (Финляндия) — всего у петербургской школы в мире 55 партнеров. Так, на программах переподготовки и повышения квалификации по логистике и управлению цепями поставок для сотрудников РЖД один из модулей реализуется в Европейской школе бизнеса в Висбадене (Германия). Там слушатели не только посещают лекции, но и знакомятся с практикой работы Deutsche Bahn (немецкий аналог РЖД) и логистического центра Франкфуртского аэропорта.

Олег Виханский: «Сейчас достаточно много менеджеров, готовых и желающих преподавать»

Фото: Олег Сердечников

Большинство школ активно аккредитует свои программы в международных ассоциациях бизнес-образования и профессиональных ассоциациях, хотя смысл этого объясняют по-разному.

Для одних это некий знак качества, важный и на внутреннем рынке. «При современном уровне глобализации экономики, а тем более уровне глобализации образования очевидно, что любая бизнес-школа будет признана на национальном рынке только в той мере, в какой она признается серьезным игроком в международной среде. Представьте, что вам предлагают билеты на балет в Мариинский или Большой театр — или в “театр Икс”, заявляющий, что он лучший в стране, но при этом никому в мире не известный… Международный рынок определяет бенчмарки для развития школы, оценки ее успехов…» — подчеркивает Юрий Федотов.

Для других это прежде всего возможность с помощью международного аудита взглянуть на себя со стороны. «Аккредитация позволяет внимательнее взглянуть на стратегию развития и ресурсный потенциал школы, реально увидеть свои проблемы, определить пути и этапы их решения. Серьезные аккредитации направлены на то, чтобы помочь школе встать на цыпочки, напрячься и подняться на новый уровень. Это — процесс самоанализа. Как внимательный и самокритичный взгляд в зеркало: я себе казался таким красивым, а оказывается, я толстый, мышцы у меня атрофировались, надо заняться спортом. Хорошая аккредитация зовет к действию», — заключает Сергей Мясоедов.

Впрочем, иногда такие ожидания не вполне оправдываются. Скажем, ВШБ МГУ, проходящей очередную международную аккредитацию, аудиторы рекомендовали организовывать студентам стажировки не только в российских, но и в зарубежных компаниях, поскольку в школе заявляют о подготовке менеджеров, способных работать на мировом рынке. Это еще куда ни шло: сейчас в школе изучают законодательство других стран, наводят мосты к иностранным компаниям. А вот в другом случае вклад аудиторов в организацию работы школы ограничился замечанием, что меню в столовой не дублировалось на английском языке.

Средством, чтобы войти в международное поле бизнес-образования, многие считают исследовательскую работу преподавателей школ. В особенности это подчеркивают в ИВШМ СПбГУ. Международно признанные исследования здесь считают важной составляющей успеха. «Бизнес-школа, как и любое другое учебное заведение, должна быть не только местом трансляции знаний, но и местом их создания. Исследовательская работа имеет прямую связь с квалификацией преподавателей, равно как и с ожиданиями слушателей. Студенты ожидают услышать курс, в котором преподаватель будет способен на обобщения за пределами историй о своей работе в нескольких компаниях, равно как и на понимание современного состояния своей области, что невозможно без знания международных научных публикаций», — поясняет Юрий Федотов.

С тезисом о необходимости обобщения опыта и знаний о менеджменте в виде кейсов и прикладных статей не спорит никто. Однако некоторые сомневаются в том, что следует до конца быть в тренде повышения «фундаментальности» исследований, который установился в зарубежном бизнес-образовании. Сергей Филонович указывает на укоренившийся в нем механистический взгляд на суть и нормы проведения таких исследований, что делает их результаты бессмысленными и в конечном счете не прибавляющими новых знаний о менеджменте. «В нынешней логике, характерной для исследований в области менеджмента, все перевернуто. Выдвигается гипотеза, потом собираются эмпирические данные, обрабатываются и гипотеза проверяется. Но в настоящей науке гипотеза — всегда результат наблюдения. Любая теория строится на основе анализа эмпирических данных. Действительно, инсайт, догадка где-то всегда происходит. Но только после того, как вы что-то изучили. Чем наука отличается от обработки данных? Наука начинается там, где начинается риск. Представьте, что вы обнаружили некий диссонанс и пытаетесь этот диссонанс разрешить путем модификации теории или перехода к новой парадигме. Но когда есть диссонанс, всегда есть риск, что у тебя не хватит мозгов или материала, чтобы его разрешить. А когда вы тупо собираете материал по шестистам предприятиям, заводите собранные данные в программу, которая выплевывает вам результаты, и начинаете их интерпретировать, то риска нет: что-нибудь интерпретировать вы всегда сумеете».

Против абсолютизации исследований в качестве формального показателя успешности бизнес-школы настроены и другие. Кто-то иронично замечает, что многие школы за рубежом специально выделяют ставки для профессоров, чьей задачей является исключительно подготовка статей в академические журналы, но при этом еще никто не слышал, чтобы поступающий в ту или иную школу человек интересовался, какова публикационная активность преподавателей школы. В целом общее мнение склоняется к тому, что «мы должны помогать бизнесменам получить практические знания, а не зарабатывать очки в заумных математизированных журналах». Правда, пока российским школам, замечает один из наших респондентов, приходится играть в такую игру, если мировые аккредитация и рэнкинги требуют этого.

Получается, что российские бизнес-школы, найдя свою нишу, пока лишены возможности серьезно влиять на правила, установленные международными игроками. Тем не менее «фронда» зреет: по слухам, в бизнес-школах стран Латинской Америки и Азии также поговаривают о необходимости пересмотра подходов к нормативам исследований.

В подготовке статьи принимала участие Вера Краснова

Будущие генералы от промышленности Вера Краснова

Московской высшей школе инжиниринга готовят кадры нового типа для российских предприятий. Это инженеры-практики с экономической и управленческой подготовкой

section class="box-today"

Сюжеты

Бизнес-образование:

Своих научим сами

Очередь к станку

/section section class="tags"

Теги

Бизнес-образование

Образование

Общество

/section

Если вы реализуете любой промышленный проект, будь то завод по производству стиральных машин или удобрений, он включает кроме технологической составляющей экономическую, юридическую, управленческую, организационную, эксплуатационную, а также работу с персоналом. Все это включено в наши программы», — говорит Вальтер Рац , генеральный директор Московской высшей школы инжиниринга (МВШИ). Школа эта необычна не только по российским, но и по западным меркам.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

МВШИ была создана в 2011 году по инициативе акционеров ГК ИСТ, которая активно занимается промышленным строительством. Поначалу школа решала задачи корпоративного обучения. Позднее созрел план ее выхода на рынок бизнес-образования, и с октября 2014 года МВШИ откроет двери для первого набора слушателей комплексной программы повышения квалификации DISE (Dual Industrial System Engineering — «Инжиниринг промышленных систем»). Она нацелена на ускоренный выпуск инженерно-технических и управленческих кадров, способных эффективно руководить строительством и модернизацией предприятий. Слово «эффективно» здесь ключевое. Одна из задач программы — научить слушателей принимать правильные решения при возведении сложных промышленных объектов, ориентируясь не только на размер первоначальных инвестиций, но и на дальнейшие текущие расходы предприятия. И это вопрос не столько финансовой грамотности, сколько системного подхода к делу.

Системность обучения в МВШИ дополняется дуальным подходом, когда теоретические знания, полученные в аудитории, закрепляются под руководством куратора на производстве. В Германии дуальную систему сначала применяли для подготовки квалифицированных рабочих, затем она получила признание и при подготовке инженерных кадров. При этом практическая составляющая программ МВШИ усилена даже по сравнению с европейскими стандартами. «Когда я об этом рассказал в Университете Аахена нашим партнерам, они мне сказали: “Вальтер, это, безусловно, полезно для слушателей, но сложно в плане организации и координации учебного процесса. Такого даже мы не делаем”», — рассказывает г-н Рац. Однако, по его мнению, в сегодняшних условиях только такой, максималистский, подход может привести к успеху.

Но предоставим слово самому руководителю МВШИ.

— Ваш курс рассчитан на 480 часов, или на один год. Кто к вам придет учиться и кто выйдет из ваших стен по окончании курса?

— Наша целевая аудитория — это молодые инженеры, которые пришли на предприятие, в службу заказчика или инжиниринговую компанию и должны со своими опытными коллегами решать задачи в области модернизации производственных объектов либо строительства новых предприятий. Они должны стать кадровым резервом и пополнить впоследствии ряды тех редких специалистов — я их называю генералистами, — которые способны нести ответственность за развитие производства и реализовывать новые проекты. А эти молодые ребята — «мини-генералисты» — дорастут до их уровня, когда уже сами реализуют два-три проекта. То есть смысл в том, чтобы сократить время их созревания до уровня руководителя проекта.

Программа DISE состоит из десяти модулей продолжительностью от пяти до десяти дней. Между модулями предусматриваются перерывы, во время которых слушатели возвращаются к своей работе на предприятии.

Учебные модули проводятся как в Москве, так и в Аахене, в Германии. Пребывание в Германии рассчитано на три недели, наряду с занятиями предусмотрено и посещение немецких промышленных предприятий.

Кроме того, подчеркну еще раз, в течение всего курса слушатели работают над практически применимым проектом под руководством куратора МВШИ и наставника на своем предприятии.

В марте 2015 года мы запускаем сокращенную программу повышения квалификации, полугодовую. Программа mini DISE Russia также построена по модульному принципу: за 240 часов слушатели пройдут семь модулей, объединенных тематикой целостного планирования производственных предприятий. Формат этой программы предусматривает занятия только в России. Принцип дуального подхода, тесное взаимодействие слушателей и наставников сохраняется.

Есть у нас и краткосрочные курсы, информационно-консультационные семинары, проводимые практически без отрыва от производства: люди работают на проекте, потом посещают наши курсы и семинары, 16–40 часов, сдают экзамены и возвращаются на свои предприятия.

Можно сделать и так: направить сначала людей к нам на отдельные модули, информационно-консультационные семинары, чтобы понять, как мы учим, и тогда решить, направлять ли своих сотрудников на следующий год, в октябре или марте, на одну из программ повышения квалификации.

— Все-таки ваш выпускник будет в состоянии реализовать сразу небольшой проект?

— Мы вообще рекомендуем компаниям, направляющим к нам на учебу своих сотрудников, давать им небольшой проект, который они начнут осуществлять уже в школе под руководством нашего куратора и наставника на своем предприятии. Мы хотим, кроме всего прочего, привить здесь, в России, систему наставничества, и в этом заключается уникальность нашей школы. Тандем наставников вместе с интенсивным теоретическим курсом максимально ускорит развитие молодых специалистов в «генералистов». По опыту могу сказать (а я много лет проработал консультантом в области автоматизации производственных линий, выстраивания внутрипроизводственной и складской логистики, концептуального инжиниринга), что ты мало чему научишься, пока сам не реализуешь проект от начала до конца, не поймешь важность системного выстраивания внутрипроизводственных процессов и особенно коммуникаций с разными участниками проекта, потому что проекты реализуют не машины, а люди. Люди все разные. На больших проектах задействованы большие команды, это часто и иностранцы, а у них другой менталитет. Да и просто у монтажников, работающих на строительной площадке, свой менталитет. Руководитель проекта должен быть к этому готов.

— Вы сотрудничаете с Рейнско-Вестфальским техническим университетом Аахена. Почему именно с ним?

— Акционеры поставили нам цель двигаться в направлении магистерских программ, таких как Master of engineering management, Master of industrial system engineering. Раз мы идем в эту сторону, а по плану это должно произойти в 2016 году, то нужна правильная дидактика, правильное распределение теоретического материала и практических кейсов. Поэтому одна половина наших преподавателей — это преподаватели вузов, а другая половина — люди со стройки, руководители проектов, которые в жизни видели многое. Рейнско-Вестфальский технический университет — один из лучших вузов Германии в сфере инженерно-технического образования. Мы стремимся взять лучшее, и в дальнейшем нашими партнерами могут стать и англичане, и французы, может быть, итальянцы. С другой стороны, я убежден, что, если мы хотим сделать что-то полезное и практически ориентированное, не надо зацикливаться на вузе: базовые курсы примерно одинаковые, и в России есть хорошие программы, например в МГТУ имени Баумана, в Санкт-Петербургском государственном политехническом университете. Но сейчас России надо очень быстро модернизировать экономику, это не сделаешь за счет теоретических курсов. На этой почве у нас возникают даже трения с университетом-партнером, потому что университетские преподаватели заточены на студентов. А я им объясняю, что у нас постдипломное образование и мы учим не отдельным предметам, а взаимосвязи всех этапов инвестиционно-строительного проекта. Нам надо ориентироваться на практиков. А практиков я могу приглашать из любых стран, конечно же, в том числе и российских специалистов.

— Что из своего практического опыта вы и преподаватели МВШИ стремитесь передать слушателям в первую очередь?

— Я бы снова отметил значение системного подхода. В инжиниринге не надо экономить — здесь надо думать. Нормальной можно, скорее, считать ситуацию, когда шесть-семь лет ведутся различные изыскания, планируют предприятие, а потом строят в течение одного-двух лет. К сожалению, бывает и наоборот: быстро принимается решение, начинается строительство, но никто не знает, каким будет конечный результат. Строят или покупают здание, а потом думают, как поместить туда оборудование. Или, скажем, расширяется и автоматизируется завод по розливу воды и напитков. Но с каждой новой линией перекрываются пути к дальнейшему расширению, а на участке отгрузки, имеющем наклон, вместо того чтобы сделать небольшую насыпь в целях экономии, сделан просто крутой съезд в зону отправки продукции, и в результате зимой из-за оледенения склона возникают проблемы с отгрузкой и даже случаются аварии. Конечно, и в первом случае пришлось бы потратить дополнительно несколько десятков тысяч евро, но сейчас речь пойдет уже о сотнях тысяч, чтобы разрешить возникшие проблемы путем инвестиций в лифты, подъемники и дополнительные приспособления.

Еще пример. Предприятие, закупив на полтора десятка миллионов евро оборудования, поставило его в цех с неотремонтированной крышей. На оборудование капало, оно начало ржаветь. Уже в процессе производства начали ремонтировать крышу. Затем, когда оборудование вводилось в эксплуатацию, приступили к шлифовке и реставрации полов. Потом стали их красить. При этом два десятка монтажников оборудования, приглашенных из Европы, каждый день работы которых стоит приличных денег, несколько дней сидели в отеле… Эти детали и примеры из практики очень важны, про них нужно рассказывать слушателям.

Эксплуатационные затраты — тоже важная тема. Многие думают, что чем дешевле оборудование, тем менее затратный проект. Но вот оборудование начинает выходить из строя, завод останавливается. Если скалькулировать затраты в результате даже небольшого простоя, технического обслуживания, то они могут перекрыть всю прежнюю экономию.

— Подобная практика имеет корни в советском инжиниринге?

— Я думаю, что обращаться к советскому опыту сегодня не стоит. Это была другая система. Тогда все было государственное, деньги без особой конкуренции отдавались конкретному проектному институту, который, как умел, разрабатывал проекты. Было ясно, кто будет строителем. Сейчас все изменилось. Кстати, когда на рынок выходят инжиниринговые компании, созданные на базе проектных институтов, может оказаться, что в определенном отношении они не знакомы с современными подходами. В результате их заказчики могут получить морально устаревшие рекомендации. Например, для одной компании больше года проектировался завод. Съездив на объект, спроектированный другой большой инжиниринговой компанией, заказчики поняли, что предложенный им проект нужно переделать. Потому что он изначально был сделан по советским нормам: необходимо выстроить две линии, и если сломается одна, то переключаемся на другую. На осмотренном объекте работала одна линия современного оборудования, имелась хорошо обученная сервисная поддержка. В итоге требовалось на порядок меньше людей. Это к вопросу об эксплуатационных затратах.

— Подобные проблемы, наверное, есть не только в России?

— Конечно. Все зависит от компетенций конкретных людей, которые принимают решения. Я могу привести примеры и из европейского опыта. Скажем, даже на начальной стадии необходимо думать о будущем выводе предприятия из эксплуатации. Представьте себе атомную электростанцию: какие затраты потребуются, чтобы ее вывести и утилизировать? Вот в Германии сейчас такая проблема стоит. Германия выходит из атомной энергетики, до 2025-го или 2030 года ни одной АЭС не должно остаться. Но когда их закладывали, не думали о том, что придется их выводить из эксплуатации, и до сих пор никто не знает на сто процентов, каких последствий и затрат можно от этого решения ожидать. Вопрос не в том, что где-то хорошо, а где-то плохо с инжинирингом. Надо засучивать рукава и делать. Для этого надо анализировать, искать правильные решения.

В связи с этим я хочу отметить еще одну особенность нашего проекта. Мы пришли к выводу, что необходимо создать на базе МВШИ консультационно-инжиниринговый центр. Мы можем это сделать как за счет наших преподавателей, потому что это люди, работавшие в солидных компаниях и имеющие большой опыт организации производства, так и тех, кто пройдет у нас обучение и останется в штате. Кроме того, благодаря моей прежней работе в Германии у нас есть огромный пул немецких компаний, которые могут стать нашими партнерами. Вместе с ними мы можем предложить комплексное решение как для проектов типа greenfield, когда строится новое предприятие на свободной площадке, так и для brownfield, когда выполняется реконструкция производства на базе существующего предприятия, предоставить опытного коучера, который будет вести проект. Я думаю, что эта услуга будет востребована, особенно для крупных проектов, когда, например, в рамках одной корпорации одновременно модернизируется десяток предприятий и необходимо на начальном этапе проанализировать ситуацию на всей этой огромной площадке, спланировать внутрипроизводственную логистику, систему управления и так далее.

— Возвращаясь к вопросу об уникальности вашей школы: получается, что на Западе таких школ нет? А как готовят специалистов в области инжиниринга в той же Германии?

— Да, в такой конфигурации, похоже, нигде больше не учат. Когда я рассказал о нашем проекте руководителю одной инжиниринговой компании, он удивился: «Что же за специалистов вы собираетесь готовить, это должны быть люди, которые хотят и могут понять все взаимосвязи». Да, должен быть слой таких людей, которые понимают все. Если они не понимают, то они не могут руководить. Или надо создавать большую команду, но, по моему опыту, если собирается команда в России: технологи, управленцы, экономисты, юристы — и человек, который руководит этим проектом, не специалист, то он прислушивается к каждому, и в конце концов становится непонятно, кого слушать и какое решение принимать. Часто на начальном этапе побеждают соображения экономии, которые потом выливаются в технологические ошибки. Поэтому мы и решили, что лучше взять инженера и обучить его экономической составляющей. Обучить экономиста технической составляющей сложнее. В Германии очень часто сначала получают техническое образование, а потом — двухгодичное экономическое. В дипломе пишут «инженер-экономист», и таких специалистов отрывают с руками.

— А где они проходят практику?

— Практику они проходят сначала в университете, а затем в инжиниринговых компаниях, куда устраиваются работать.

— Получается более долгий процесс?

— Да, и поэтому мы взяли на себя вот эту тяжелую задачу — обеспечить каждому учащемуся куратора с нашей стороны и убедить компанию, чтобы она дала ему проект и наставника. Трудность в том, что руководство компаний, как правило, не готово к такой плотной работе с кадрами, они продолжают думать, что отдельные консультанты решат за них все проблемы, но это не так. Поэтому у нас есть также курсы повышения квалификации, предназначенные в основном для высшего управленческого звена. Мы там рассказываем, что молодые кадры следует мотивировать и развивать. В идеале наши программы следовало бы пройти и чиновникам из министерств, чтобы они могли более профессионально оценивать планируемые проекты, на которые выделяются государственные средства. Банкиры к нам уже приходили — им не хватает технических знаний, чтобы видеть риски инвестпроектов. Они говорят: «Проверяем бизнес-план, и в нем вроде бы все логично, но мы часто не можем проверить, правда это или нет, из-за того, что не хватает определенного опыта или компетенций, поэтому привлекаем специалистов-консультантов за очень солидные гонорары, а хотелось бы самим с этим справляться».

Очередь к станку Яковенко Дмитрий

Азовский технологический институт при поддержке Группы MTE запускает проект дуального образования в станкостроении. Похоже, технические специальности снова становятся престижными

section class="box-today"

Сюжеты

Бизнес-образование:

Своих научим сами

Будущие генералы от промышленности

/section section class="tags"

Теги

Бизнес-образование

Общество

Образование

/section

Еще несколько лет назад в Азовский технологический институт, филиал Донского государственного технологического университета, поступали по большей части ради диплома: найти работу по специальности было почти невозможно. В марте на территории АТИ открылась лаборатория резания, в которую Группа МТЕ и станкостроительная компания МТЕ КОВОСВИТ МАС как инициаторы и спонсоры проекта вложили порядка 22 млн рублей. Большая часть этих денег пошла на оборудование — два станка МТЕ КОВОСВИТ МАС с числовым программным управлением Siemens и Heidenhain. В этом году на две специальности, для которых открыт доступ в лабораторию, набрали 75 человек. Конкурс был 2,5 человека на место — очень и очень приличные для Азовского технологического института показатели. «У нас сейчас после долгого перерыва, когда предпочтение отдавалось специальностям юридическим и управленческим, не требующим особой материальной базы, фактически началось возрождение основных принципов подготовки специалистов технических профессий, — рассказывает Виктор Мошуров , замдиректора по учебной работе АТИ ДГТУ. — Наши выпускники будут не просто специалистами широкого профиля, которые через какое-то время, после переподготовок, смогут работать на предприятии. Подход к их обучению станет более целенаправленным».

Новые люди, новые станки

Группа МТЕ пришла в Азов несколько лет назад. Выкупила приходившую в запустение территорию «Донпрессмаша», отремонтировала один из цехов и разместила там совместное предприятие с чешской станкостроительной компанией KOVOSVIT MAS, a. s.

«Азов — промышленный город, — говорит Даниил Воеков , директор по развитию МТЕ КОВОСВИТ МАС. — Еще в советские времена порядка 40 процентов трудоспособного населения было занято в машиностроении. Так что необходимый нам опыт и компетенции в городе есть». Однако когда дело дошло до найма молодых специалистов, оказалось, что идти за ними попросту некуда. Воеков рассказывает, что молодежь для работы на сборке искали по всему городу. Были случаи, когда брали толковых ребят из салонов сотовой связи. Всех набранных на работу отправили на три месяца учиться в Чехию.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

На первое время МТЕ КОВОСВИТ МАС этого было достаточно. Но у компании большие планы. Пока ведется только сборка станков, но планируется реставрировать весь цех и наладить в Азове полный производственный цикл. Так что поиск работников остается актуальным.

АТИ — буквально через дорогу от завода. По логике, сотрудников на машиностроительное предприятие следовало бы искать там. Собственно, когда-то так и было: в советское время АТИ (тогда — Азовский политехнический техникум) готовил кадры для главных предприятий Азова: от того же «Донпрессмаша» до расположенного рядом Азовского оптико-механического завода. «Раньше здесь стояло такое же оборудование, что и на АОМЗ, — рассказывает Мошуров, — производственники здесь преподавали, специалисты, которых готовили по госзаказу, фактически сразу после получения диплома вставали к станку». Стройная схема развалилась в последние два десятилетия. Когда руководители МТЕ КОВОСВИТ МАС побывали в АТИ, то, к своему изумлению, увидели станки 50–60-х годов прошлого века. В MTE КОВОСВИТ МАС решили наладить учебный процесс собственными силами — сформировать заказ на нужных специалистов и оснастить учебное заведение современным оборудованием.

Просто отстали

Вложившись в лабораторию резания, компания МТЕ КОВОСВИТ МАС автоматически получила преимущество при отборе выпускников. Сейчас в компании ожидают, что АТИ будет обучать для них операторов станков, технологов, конструкторов, сервисных инженеров, а в недалеком будущем — метрологов и специалистов техконтроля. Только на ближайший год потребность в новых работниках у МТЕ — около 40 человек.

Для современного российского технического образования, в частности станкостроительного, история Азова и MTE фактически прецедентна. Лаборатория резания — один из первых в России примеров отраслевого сотрудничества частного бизнеса и системы государственного образования. «Есть, конечно, ряд профессиональных училищ, заказчиками которых выступают крупные компании, но эти училища живут или на собственные средства, или за счет грантов, — говорит Воеков. — Такого подхода, как у нас, я не встречал. Мы пришли, своими руками все сделали, сами контролируем весь процесс. Просто нам это действительно необходимо».

То, чем занимаются в АТИ ДГТУ с подачи Группы МТЕ, сейчас принято называть дуальным образованием: половина обучения — теория, половина — практика, в том числе на реальных предприятиях. В нынешнем году Агентство стратегических инициатив инициирует в стране пять пилотных проектов по внедрению дуального образования. Идущий особняком азовский проект обучения по данной системе стартует уже 1 сентября. Сначала студенты будут изучать технологии станкостроения и металлообработки в теории, а потом их отправят в лабораторию — собственноручно изготавливать детали. Современный учебный процесс выглядит так: редактируешь программу обработки детали с использованием тех или иных инструментов, запускаешь режим симуляции и видишь в реальном времени, какие ошибки допустил. Потом, если все правильно, берешь флешку с программой, идешь к станку и вытачиваешь свою деталь.

Открыв лабораторию, МТЕ КОВОСВИТ МАС организовала еще одну поездку в Чехию — на этот раз для преподавательского состава. По итогам визита сотрудники лаборатории резания получили доступ к актуальным учебным технологиям Центра профессиональной подготовки по специализации «машиностроение» в городе Сезимово Усти с использованием технологий и оборудования KOVOSVIT MAS, a. s. и других мировых лидеров. Много лет АТИ жил без современной учебно-производственной базы: обновлять ее предприятия не помогали. «Сейчас мы практически все начинаем заново, — рассказывает Виктор Мошуров, — в том числе подготовку преподавателей, которые будут учить работать на новых станках. Конечно, у нас есть специалисты, работающие на станках с ЧПУ, но это станки прошлых поколений».

Отставание вполне возможно наверстать — это подтверждают и посетившие Чехию преподаватели. «Я спрашиваю их: “Космос?” — а они мне: “Да нет, все это мы знаем, просто отстали”, — рассказывает о впечатлениях коллег Мошуров. — Мы сравнивали учебные планы, проверяли, насколько болезненным будет переход на новое методическое обеспечение. Оказалось, что все на удивление близко. Принципы металлообработки все-таки остались прежними. Изменилась элементная база, изменилось программное обеспечение, но подходы сохранились».

Азов — Москва

Жизнь под санкциями потребует нестандартных решений Александр Ивантер

Соратник Егора Гайдара Сергей Васильев считает, что эмиссионная модель Центрального банка РФ должна быть радикально изменена: долгосрочные инвестиционные проекты должны финансироваться за счет выкупа ЦБ проектных облигаций

section class="box-today"

Сюжеты

Финансовая система России:

Минфин хочет запретить анонимные вклады

Регионы сбалансируют рублем

/section section class="tags"

Теги

Финансовая система России

Экономика

/section

Выпускник Ленинградского финэка, активный участник легендарной московско-ленинградской экономической школы, в дискуссиях и семинарах которой вытрясались взгляды команды, рулившей рыночными реформами в России в начале 1990-х, Сергей Васильев является одним из опытнейших российских экономистов-практиков.

Подвижный, поджарый, совсем не тянущий на свои 57, Васильев говорит быстро, но думает, кажется, еще быстрее. Едва заметная досада скользит в мягких чертах его интеллигентного лица в ответ на пожелания проговорить подробнее вброшенные скороговоркой тезисы.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

В бурные 1991–1994 годы Васильев возглавлял реформаторский «штаб» — Рабочий центр экономических реформ, в дальнейшем успел поработать и в правительстве на посту замминистра экономики, а в 2001–2007 годах был сенатором от Ленинградской области. Богатый разнообразный опыт, вполне достойный книги воспоминаний. Наша догадка оказалась верной. Васильев работает над монографией, правда, работа идет медленно — слишком много текущих дел на посту зампреда Внешэкономбанка.

Не дожидаясь выхода мемуаров, мы попросили Сергея Александровича поделиться оценками некоторых ключевых сюжетов экономической политики 1990-х и 2000-х годов, но в фокусе беседы предсказуемо оказались актуальные вопросы экономической повестки дня.

— Двадцать восьмого июля Банк России в третий раз за этот год поднял базовую ставку, через три дня ЕС объявил о новом пакете секторальных санкций против нашей страны. Какое из этих решений более болезненно для российской экономики?

— Вопрос звучит несколько провокационно. Я скажу так: процентная политика ЦБ РФ в нынешнем году является достаточно проциклической, она тормозит инвестиции — последний резерв оживления экономики. Два предыдущих источника роста — экспорт и потребление — уже исчерпаны.

— А какие контрциклические меры экономической политики были бы сейчас уместны?

— Нужно открыть закрома Центрального банка. Начать печатать деньги и финансировать за счет них долгосрочные инвестпроекты.

— Крайне неожиданно звучат эти слова в устах старожила гайдаровской команды, приоритетом которой всегда считалась макроэкономическая стабильность.

— Сейчас угроза рецессии больше, чем угроза инфляции. Кроме того, нам надо развивать инфраструктуру — автодороги, железные дороги, региональную авиацию. Без этой базы никакого устойчивого экономического роста нам не добиться.

— Двумя руками «за». Но дьявол, как всегда, кроется в деталях. Если ВСМ Москва—Санкт-Петербург явно нужна, то необходимость железнодорожной трассы Якутск—Магадан уже куда менее очевидна. У нас отсутствует институт комплексной экспертизы инфраструктурных проектов, а без него мы рискуем закопать в землю эмиссионные деньги.

— Без всякой экспертизы понятно, что трасса Якутск— Магадан будет очень дорогой и неэффективной.

— А вот глава РЖД Владимир Якунин так не считает. К тому же эта дорога значится в утвержденной правительством «Стратегии развития железнодорожного транспорта на период до 2030 года».

— Магадан прекрасно снабжается по морю, население Колымы немногочисленно и не в состоянии обеспечить хоть сколько-нибудь значимый пассажиропоток. Я не предвижу и большого роста экономической активности в этом регионе.

— Но есть и менее очевидные примеры инфраструктурных проектов, которые требуют всесторонней экспертизы.

— Конечно. Скажем, есть альтернатива ВСМ Москва—Казань — это высокоскоростная железнодорожная магистраль Москва—Краснодар, с потенциальными выходами на Адлер и Севастополь. На мой взгляд, этот так называемый южный ход гораздо эффективнее казанской трассы. Такая дорога дала бы колоссальный импульс роста для экономики воронежско-елецкой и ростовско-краснодарской агломераций. В то время как между Нижним Новгородом и Казанью и дальше до Екатеринбурга нет сопоставимых очагов экономической активности.

— А можно ли надежно прогнозировать потоки пассажиров и грузов по новой инфраструктуре?

— Редко когда такие прогнозы сбываются. Когда запускали «Сапсан», пассажиропоток между Москвой и Питером был сильно недооценен. Дело в том, что новая инфраструктура не просто перераспределяет имеющиеся, но и создает новые потоки людей и грузов, генерирует новую экономическую активность и повышает мобильность населения. Предвосхитить и количественно оценить такие эффекты способны лишь очень профессиональные экономгеографы и социологи.

— С экономгеографами у нас, похоже, не меньшая пустота, чем экономическая пустота между Нижним и Казанью.

— В противном случае все наши инфраструктурные решения будут суммой векторов лоббистских усилий заинтересованных групп. Так, сегодня решения о реконструкции и строительстве новых аэропортов принимаются или, точнее, пробиваются губернаторами пропорционально их лоббистской мощи.

— И все же принципы экспертизы инфраструктурных проектов хотя бы более или менее понятны. А вот правильно организовать эмиссию — это, на мой взгляд, куда более сложная задача. За двадцать с лишним лет политики «денежного зажима» специалистов вообще не осталось.

— В Центральном банке есть прекрасная модель для макропрогнозирования, хорошие специалисты, так что это чисто технический вопрос. Один из каналов такой эмиссии — покупка ЦБ облигаций ВЭБа, выпущенных для финансирования конкретных проектов. Инфляционный эффект от этого будет очень небольшой, и, самое главное, эти деньги точно не попадут на валютный рынок, так как в рамках проектного финансирования их прохождение заранее строго прописано по направлениям.

— Значит, дело только за политической волей?

— В контексте нынешнего резкого сужения доступа российских банков и компаний на зарубежные рынки капитала сама жизнь нас подталкивает к такому решению. Альтернатива — сваливание в полномасштабную рецессию, то есть самоподдерживающееся сжатие экономической активности. Мне кажется, уже этой осенью политическое решение о кардинальной смене парадигмы денежно-кредитной политики будет принято.

— Далеко не факт. Даже кризис 2009 года ни на йоту не изменил денежную политику. Точнее, изменил: вместо эмиссии под покупку валюты ЦБ взял на вооружение концепцию инфляционного таргетирования, в рамках которой и обменный курс, и денежная масса не целевые, а побочные, эндогенные переменные.

— Кризис 2009 года — это был такой легкий испуг, на самом деле. К тому времени, когда лица, принимающие решения, готовы были осознать необходимость смены парадигмы, все уже рассосалось.

— По вашим ощущениям, сейчас будет другая ситуация?

— Совершенно! Жизнь под санкциями потребует нестандартных решений. Здесь есть тонкий момент: стоит ли Центральному банку использовать свои резервы на рефинансирование внешних долгов наших банков и корпораций, подобно тому как это было сделано осенью 2008 года. Я считаю, что, если нужна какая-то помощь, пускай Центральный банк помогает рублями, а компании сами решают вопрос покупки валюты на рынке для закрытия своих долгов. Не надо тратить валютные резервы на затыкание дыр.

— Шесть лет назад у решения рефинансировать международными резервами внешние долги рыночных игроков был серьезный мотив — избежать уступки иностранцам контроля над крупными корпорациями и банками. Сегодня вам такой риск кажется несущественным?

— В том-то и дело, что сегодня активы никуда не уйдут — степень обременения внешних займов акциями существенно меньше. Девальвация рубля в начале года и торможение в экономике привели к заметному улучшению платежного баланса, так что наши банки и компании вполне могут, не напрягая внутренний валютный баланс, купить валюту на рынке для обслуживания долга.

— Макроэкономически это разумно. Другое дело, что лоббистские силы могут опять воспроизвести «эскимо» 2008 года.

— Надо бережнее относиться к накопленным резервам. Такой подарок, как кратный рост цен на нефть в 2004–2008 годах, мы в ближайшее десятилетие вряд ли получим.

— Как вы вообще относитесь к институту бюджетных фондов, к «бюджетному правилу»?

— Весьма позитивно. Единственный упрек: надо было использовать накопленные средства Фонда национального благосостояния для капитализации пенсионной системы. Сегодня будущее нашей пенсионной системы выглядит совершенно незавидным. У нас опять произойдет то, что произошло в 1990-е годы: сжатие шкалы пенсий до уровня, близкого к прожиточному минимуму, никакой реальной дифференциации пенсий не будет. Сейчас на самом деле тоже ситуация неважная: человек мало работал — получает четыре тысячи, много — 12 тысяч. Ни та ни другая сумма не соответствует принципам социальной справедливости.

Перипетии лет минувших

— В одном из летних интервью «Эху Москвы» ваш соратник по московско-ленинградской экономической школе Андрей Илларионов хвастался, что именно он еще в начале 2001 года выдвинул идею создания стабилизационного фонда. Тогдашние премьер Касьянов и министры экономики и финансов Греф и Кудрин были категорически против, а президент Путин, по словам Илларионова, горячо поддержал идею и буквально заставил Кудрина в 2003 году принять решение о создании фонда с 1 января 2004 года. Насколько правдива эта версия событий?

— Илларионов был активным лоббистом идеи стабфонда, но основная заслуга в его создании все же принадлежит Алексею Кудрину.

— А вы с Илларионовым сейчас как-то общаетесь?

— Я очень редко вижусь с ним, да Андрей и нечасто бывает в России. Раньше у нас были хорошие отношения, но после той критики, которую развернул Илларионов в адрес Гайдара, мое отношение к нему изменилось. Он мог бы это делать при жизни Егора Тимуровича, никто не мешал. А сейчас столь жесткие и не во всем справедливые «наезды» на бывшего коллегу и соратника — это выходит за рамки приличий.

— В вашей вкусной мемуарной статье, посвященной истории московско-ленинградской экономической школы, старожилом ленинградского крыла которой вы являетесь, есть любопытный эпизод. На одном из семинаров школы в 1987 году Виталий Найшуль изложил концепцию приватизации с использованием ваучеров, которая вызвала категорически негативную реакцию Чубайса. Не вспомните, что не понравилось тогда Анатолию Борисовичу?

— Про Чубайса не помню. Но хорошо помню, что Гайдар отреагировал на эту идею отрицательно. Егор сказал, что довольно наивно считать, будто финансовый рынок может служить ориентиром для принятия решений о направлениях инвестирования. Даже в первой программе Гайдара 1991 года он выступает как противник ваучерной приватизации. Последняя стала политической необходимостью после того, как в бытность Михаила Малея главой Госкомимущества России летом 1991 года был принят Закон «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР». Единственное, что удалось сделать, — заменить именные счета на ваучеры, хотя, возможно, эта замена была ошибочной. Система именных счетов, как в Чехии, существенно более прозрачна. Я не исключаю, что тут было некоторое лукавство: необходимо было иметь ликвидный ваучер, чтобы можно было создавать чековые инвестиционные фонды.

— Чешская модель тем не менее не помешала концентрации активов в руках иностранцев посредством негосударственных пенсионных фондов, которые вели эти самые именные счета.

— Наши реформаторы отказались от денежной приватизации именно потому, что понимали: денежная приватизация реально будет в пользу западных инвесторов, которые так или иначе придут в страну. Ни у каких внутренних акторов достаточных средств для приобретения госактивов по сколько-нибудь справедливым ценам тогда просто не было. Хотя если бы тогда продали активы, за исключением ограниченного числа стратегических, иностранцам на открытых аукционах, возможно, сейчас мы имели бы более эффективную экономику.

— Какие еще ключевые развилки были в экономической политике России последних двух десятилетий?

— Потом была развилка при введении НДС. Авторы идеи — Сергей Шаталов и Александр Починок. Гайдар поддержал и реализовал решение в ноябре 1991 года, так как он знал, что нас ждет период высокой инфляции, а НДС устойчив к инфляции. Известный польский экономист Марек Домбровски сказал тогда: «Вы просто герои, что вводите НДС. Но, правда, если вы сейчас его не введете, вы не введете его никогда».

Следующая развилка — залоговые аукционы 1994–1995 годов. Поначалу на этом этапе предполагалась денежная приватизация, в том числе с участием иностранных инвесторов. Но концепция поменялась, с единственной целью: завязать олигархов на существующую власть, чтобы они на выборах 1996 года, не дай бог, не поддержали Геннадия Зюганова. Неотложных бюджетных резонов у проведенной операции не было: в то время еще исправно поставляла деньги пирамида ГКО, да и выручили-то совсем смешные деньги.

Следующая развилка — и последнее крупное решение в экономической политике — пенсионная реформа, начатая в 2002 году и спущенная на тормозах сегодня. Сама реформа была задумана разумно, но не был закрыт финансовый разрыв, неизбежный в переходный период от распределительной системы к накопительной. Как я уже упомянул, именно здесь пригодился бы Фонд национального благосостояния. Сейчас это делать уже поздно — пенсионная дыра разрослась до таких размеров, что ФНБ ее не покроет.

А дальше особых развилок я, честно говоря, не вижу. После 2003 года, когда поперли вверх цены на нефть и пошли большие нефтяные деньги, общественная потребность в реформах просто исчезла. Зачем реформировать, если все хорошо? Единственное, что сделали, — монетизацию льгот.

— Ну все же был введен институт стабфонда, продвигались реформы энергетики и железнодорожного транспорта. Как бы вы оценили сегодня их результаты?

— Очень позитивно. И энергетика, и железные дороги стали более рыночными, более эффективными.

— Еще одна развилка — выбранная модель антикризисной политики 2009 года. Акцент был сделан на социальные расходы, а не на инвестиции в инфраструктуру, как, например, в Китае.

— Да, и я не поддерживаю этот размен. Мы в бюджете полностью съели расходы на инфраструктуру.

— Сторонники этого решения, в частности Владимир Мау, утверждают, что социальные расходы более транспарентны, не несут в себе коррупционных рисков.

— Это распространенная точка зрения. Логика следующая: если я дам рубль врачу или учителю, этот рубль до него дойдет, а если я дам рубль на «стройку века», то я не знаю, сколько дойдет до стройки. В этом есть своя правда, но когда-то надо же навести порядок и в сфере инвестиций. Есть схемы, в том числе в рамках механизмов ГЧП, которые позволяют обеспечить большую прозрачность инвестиционного процесса.

Бразилия как пища для размышлений

— Вы слывете знатоком Бразилии, ее истории, социально-экономической модели. Чем вас так зацепила эта страна? Почему именно Бразилия, а не, скажем, Чили?

— Почему не Чили, могу сказать абсолютно точно. Большие страны похожи друг на друга, и маленькие тоже. То есть нельзя сравнивать большую страну с маленькой. А ведь один из мотивов моего интереса — извлечение уроков применительно к России. В этом смысле Бразилия имеет с нами много общего — это большая страна с федеральным устройством и близким уровнем развития.

— Какие модернизационные прорывы Бразилии произвели на вас наибольшее впечатление?

— Государству удалось за десять лет превратить отсталый, нищий северо-восток страны в быстрорастущий регион с заметным средним классом.

— Как удалось создать столько качественных рабочих мест? Речь идет о госсекторе?

— Сказалось несколько факторов. Первый — экспортный бум первой половины 2000-х. Второй — социальные программы помощи бедным. Например, была программа «Школьный кошелек»: пособие на ребенка платили, только если он ходил в школу, что очень жестко отслеживали. В свою очередь, масштабы социальных программ подтолкнули динамику спроса.

Сегодня, когда сливки экспортного бума в Бразилии уже сняты, темпы роста резко снизились. Непонятно, на что делать ставку дальше. Дальше должен идти хайтек, малый и средний бизнес, инновационные фирмы — вот где пойдет рост. А это уже совсем другой формат и экономики, и экономической политики. Как к нему перейти — вопрос открытый. И в России тоже. Бразилии легче: в отличие от нас эта страна пока не испытывает ограничений по трудовым ресурсам.

Форум БРИКС и его институты

— На саммите БРИКС в Бразилии в конце июля страны-участницы объявили о создании двух новых многосторонних институтов в рамках этого альянса: Нового банка развития и так называемого валютного пула для поддержки краткосрочной ликвидности. Что это за институты и зачем они понадобились?

— Вообще говоря, это двойники Мирового банка и Международного валютного фонда, только действующие в рамках БРИКС.

— Есть одна тонкость. Создаваемый валютный пул, на самом деле, не подразумевает стартовых отчислений стран-участниц, это лишь соглашение о взаимной поддержке валют стран пула в случае недостатка собственных резервов свободно конвертируемых валют. Похожая система многосторонних своп-соглашений, так называемая инициатива Чианг Май, была создана центральными банками стран АСЕАН, Японией, Китаем и Кореей в 2010 году, сейчас ее емкость составляет 240 миллиардов долларов. Условный валютный пул БРИКС формируется в размере 100 миллиардов долларов, при этом взнос Китая составляет 41 миллиард, Россия, Бразилия и Индия вносят по 18 миллиардов и ЮАР — пять.

— Да, это более мягкая схема, но экономическая сущность у нее такая же.

— А каковы будут направления инвестиций Нового банка развития?

— Уставный капитал банка будет формироваться в течение семи лет — это правильный срок для раскрутки большой международной бюрократической структуры. Затем банк сможет привлекать средства на международных рынках. Естественно, в большей части это будет использовано для проектов развития в странах-участницах, но, я думаю, в конечном счете он выйдет за их границы. Мне кажется, что проекты в Африке будут одним из очевидных инвестиционных приоритетов НБР.

— Учитывая интерес китайцев к ресурсам этого континента?

— Не только. Бразильцы тоже очень активны. ЮАР, само собой. Да и Россия с Индией не намерены оставаться в стороне.

— Накануне саммита в Форталезе президент Путин заявил, что в нынешнем виде международная валютно-финансовая система несправедлива в отношении стран БРИКС и в целом по отношению к новым экономикам. Что, по-вашему, имел в виду президент?

— Мне кажется, Путин имел в виду ту простую вещь, что голосующая сила Индии и Китая в Мировом банке и МВФ не соответствует сегодняшнему их весу в мировой экономике. Перераспределение квот и голосов в управляющих органах этих структур происходит крайне медленно и болезненно, не поспевает за сдвигами в ВВП стран-участниц. России просто повезло, что, когда мы присоединялись к МВФ в 1992 году, использовались данные ВВП 1990 года и мы получили почти трехпроцентную квоту, которая позволяет стране иметь свою дирекцию. В противном случае мы делили бы представительство еще с кем-либо, как, например, в ЕБРР, где у нас смешанная делегация: русский — глава, белорус — заместитель.

— Тем не менее принципы экспертизы и формирования кредитных программ НБР и Мирового банка будут схожи?

— Думаю, да. С той лишь разницей, что в последнее время Мировой банк в значительной степени фокусировался на решении социальных проблем: борьбе с бедностью, экологии, устойчивом развитии. Первоначальные приоритеты, в частности инвестиции в инфраструктурные проекты, отошли на задний план. А вот Новый банк развития будет значительное внимание уделять как раз инфраструктурным проектам, так как инфраструктура существенно недоразвита во всех странах БРИКС.

— Как бы вы охарактеризовали БРИКС сегодня? Из некоей аналитической конструкции, рожденной специалистами банка Goldman Sachs, за десять с лишним лет во что превратилась эта пятерка? Это блок? Альянс?

— Ни то ни другое. БРИКС — это форум. Площадка обмена разными точками зрения. Это очень полезно, но с созданием общих институтов пятерка вступает в качественно новый, более зрелый этап своего развития.         

Команда для борьбы с раком Галина Костина

Российские ученые придумали систему «Онкофайндер», которая может подбирать препарат для лечения конкретной опухоли, а также использоваться для поиска новых лекарств при лечении рака. Команду поддержали инвесторы

section class="box-today"

Сюжеты

Здравоохранение:

Летальный вирус

Закат бесплатной медицины

/section section class="tags"

Теги

Здравоохранение

Медицина

Наука

/section

Талантливый биолог объединился с талантливым математиком. Потом к ним присоединился талантливый программист-организатор-бизнес-ангел. И чуть позже — талантливый венчурный инвестор. В результате почти утопическая идея — лучше лечить рак — превратилась во вполне рабочую систему, которая, беря за основу данные о конкретной опухоли, в виртуальном режиме исследует данные о ней вдоль и поперек, представляя профиль опухоли. Затем система подбирает из списка таргетных препаратов те лекарства, которые будут наиболее эффективны для пациента. Причем не просто выдает один препарат, а ранжирует их по степени эффективности.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Уже сейчас система тестируется в нескольких российских онкологических клиниках. Аналогов в мире у нее пока нет. И на горизонте никто не маячит, хотя известно, какие силы и суммы работают в области мировой онкологии. Крупные компании уже интересовались разработкой, позвякивая денежками. Но наша компания пока наращивает капитализацию.

Глядя на эту команду, проникаешься не только оптимизмом, но и гордостью. Ведь есть же в отечестве таланты, ведь можем не только блоху подковать, а вырваться вперед в мировом пелотоне, да еще и инвесторов своих найти.

Если сложить биолога с математиком

Живыми существами Антон Буздин начал интересоваться лет с шести. Он обожал передачу «В мире животных», которая привела его в биологический кружок. Разумеется, сказалась и семейная атмосфера. Папа — известный физик, мама — выпускница Физтеха, друзья семьи — под стать. Среди них было немало биофизиков, которые любили потолковать о самой модной области — молекулярной биологии. Антон из разговоров этих понял, что молекулярная биология — это наикрутейшая часть той науки, которую он полюбил с раннего детства. Так что никаких метаний с выбором профессии не было. Последний год школы — усиленная работа с репетиторами, и вот он уже студент биофака МГУ. Причем кафедры молекулярной биологии, считавшейся едва ли не лучшей на факультете. Интересно, что самое сильное влияние на него поначалу оказали даже не известные преподаватели, а однокурсники. «Они были все такие суперсерьезные, такие целеустремленные, так жаждали сделать великие открытия в науке, — рассказывает Антон. — Ну и я, соответственно, в эту струю влился». После окончания МГУ Буздин поступил в аспирантуру Института биоорганической химии им. М. М. Шемякина и Ю. А. Овчинникова, где попал в лабораторию Евгения Давидовича Свердлова, которого называет великим и могучим.

В лаборатории Антон занялся очень интересной темой: чем мы отличаемся от обезьян на генетическом уровне. Я посмеялась: наверное, не столь уж многим. «Как сказать», — усмехнулся Антон. Шимпанзе может удерживать в голове три задачи, а мы семь, они лучше лазают по деревьям, зато мы лучше контролируем свои эмоции, читаем книжки и вообще существенно умнее. В лаборатории нашли целый ряд мобильных элементов — таких последовательностей ДНК, которые могут случайным образом встраиваться в гены и иногда существенно менять их работу. Так вот, один из таких мобильных элементов, состоящий, кстати, из вирусных фрагментов, которыми напичкан человеческий геном, встроился в один из генов, активных в нашем гипокампе. Тем самым он усилил работу гена, ответственного за контроль над эмоциями и мыслительные процессы. Так что, вполне вероятно, что вирусы, давно вселившиеся в нашу ДНК, помогли нам стать гомо сапиенс.

Антон Буздин...

Фото: Олег Сердечников

Еще в лаборатории открыли два новых семейства мобильных элементов, и эти работы цитировались в международных изданиях. Антон защитил сначала кандидатскую, а в 2008 году — докторскую, после чего получил свою лабораторию, которая продолжила изыскания в области генома человека. Попутно он наряду с фундаментальными работами решил заняться той сферой, которая может приблизить фундаментальные открытия к медицине. Ученые стали изучать особенности генома, связанные с развитием рака. Я удивилась: чем-чем, а исследованиями в области онкологии занимаются тысячи групп по всему миру плюс крупные корпорации. Есть ли смысл влезать в этот марафон? «Есть, — улыбнулся Антон, — все занимались, да не так, как мы. У нас были экспериментальные методики, которые позволяли изучать эту область по-другому. Правда, было это несколько лет назад, когда секвенирование генома было дорогим удовольствием. Сейчас, когда секвенирование и микрочипирование, позволяющие быстро изучать и сравнивать фрагменты ДНК, стали существенно дешевле, все более ранние методики были отброшены, в том числе наши. Тем не менее мы не потеряли преимущества, потому что стали использовать огромные массивы данных, в то время как большинство других исследователей выбирают, как им кажется, наиболее значимые кусочки, а все остальное отбрасывают». На самом деле никто толком не знает, что более значимо, а что нет. Вспомним, что еще совсем недавно большая часть нашей ДНК считалась «мусором». А потом выяснилось, что там есть большое количество регуляторных элементов, управляющих геномом.

Для многих команд, работающих в онкологии, обработка больших массивов данных до сих пор остается камнем преткновения. «Лет пять назад мне на одной из конференций посчастливилось встретиться с замечательным биофизиком-математиком из Биофизического центра имени Бурназяна — Николаем Борисовым», — рассказывает Антон. Буздин выступил со своим докладом о сравнении шимпанзе и человека. Борисов со своим — о моделировании клеточного сигнала, приводящего к делению клетки. Каждый получил свою премию за доклад, а на фуршете они обменялись визитками и договорились встретиться.

«Мы решили объединиться, когда Антон показал мне данные об анализе экспрессии генов нескольких больных раком, лечившихся в Институте Герцена, — рассказывает Николай Борисов . — Он спросил моего мнения, как можно извлечь из всего этого практический результат, который могли бы применять врачи. И тут одновременно мы высказали одно и то же предположение: сейчас определяют уровень экспрессии небольшого количества генов, участвующих в развитии рака, а это очень узкий взгляд на проблему». Наши же ученые решили замахнуться на глобальный подход.

Что вообще происходит в раковой клетке? «Клетка становится раковой не мгновенно, — объясняет Антон Буздин. — Накопление мутаций может идти годами. Совокупность всех процессов в клетке все время изменяется и в конце концов приводит к тому, что клетка превращается в раковую. Параллельно идут процессы влияния на изменяющуюся клетку со стороны иммунной системы. Это огромный клубок взаимодействий». Выяснилось, что в раковой клетке по сравнению с нормальной примерно 10 тыс. генов работают по-другому. Но мутации в этих генах необязательно отражают текущее состояние раковой клетки. Допустим, была какая-то инициирующая мутация, которая на определенном этапе сыграла важную роль, но потом процесс продолжался, становились важными другие изменения. Если же выбрать мишенью инициирующую мутацию и попытаться ее заблокировать, терапия может быть бесполезной. «Поэтому мы изучаем даже не мутации генома, а транскриптом раковой клетки — совокупность всех синтезирующихся молекул: белков, мРНК, некодирующих РНК, — продолжает Антон. — Именно эти данные показывают реальные текущие процессы в клетке».

...и Николай Борисов впервые в мире решили создать максимально подробную картину опухоли

Фото: Олег Сердечников

Николая Борисова давно терзала мысль о том, почему даже так называемые таргетные препараты могут не достигать цели и что с этим можно поделать. «Сигнальные пути в клетке — это в основном взаимодействия белка с белком, — говорит он. — В конце концов эти взаимодействия доходят до ядра и заставляют клетку делиться. Но сигнальные пути не столь прямолинейны, они сильно разветвлены. И даже если нам кажется, что мы перекрыли одно взаимодействие, то сигнал может пойти по другой ветке». Поэтому даже таргетные препараты, которые вроде действуют на конкретную мишень, не всегда могут быть действенными: «А вы понимаете, что препараты эти, во-первых, весьма недешевы, а во-вторых, отнимают драгоценное время и даже вредят: пациент проходит курс одним препаратом, затем другим, третьим, а лекарства-то токсичны».

Наши ученые решили создать максимально подробную картину опухоли. Для этого нужно было включить в систему данные экспрессии почти 10 тыс. вовлеченных в рак генов (пока включено 7 тыс.) из огромного количества образцов, около 300 известных на сегодня сигнальных путей, также вовлеченных в рак, и около 300 метаболических путей (например, биосинтеза или распада веществ внутри клетки). И все это богатство данных нужно было «перемножить» и измерить количественно, чтобы, к примеру, знать, какие сигнальные пути в конкретном случае усилены, какие ослаблены и насколько. Тогда возможно получить представление, конечно, не совсем полное, но достаточно объемное, о том, что происходит в клетке на элементарном уровне. «Этот уровень достаточно элементарен, чтобы описать ситуацию подробно, — говорит Антон, — но в то же время слишком масштабен, чтобы понять его человеческим мозгом». Борисов же смог создать такой алгоритм, который сводит все это огромное количество данных к понятной информации. До него сделать это никто не смог. Результат этих вычислений может подсказывать, на какую мишень или мишени в первую очередь нужно воздействовать. С помощью этой системы можно также оценить, насколько успешна применяемая терапия.

Более того, у системы есть еще одна ценность. «Дело в том, что методы секвенирования и микрочипирования хоть и прогрессируют, но все же пока несовершенны, — рассказывает Антон Буздин. — Данные двух этих методов по одному объекту могут существенно различаться. Мы же сводим их вместе и как бы убираем шумы и ошибки этих методов».

Программист, инновационный менеджер, ангел

В общем, когда Буздину и Борисову общая концепция стала ясна, стало также ясно, что для ее реализации нужно больше денег, чем они по ходу дела вкладывали сами. И тут на горизонте показался еще один персонаж этой истории — Алекс Жаворонков . «Нас познакомил общий друг — ученый, — рассказывает Буздин. — Он сказал Алексу, что у нас интересный проект, а нам — что Алекс уникальный человек, то, что нам нужно».

Жаворонков, в свою очередь, говорит, что таких уникумов, как Буздин и Борисов, в мире можно по пальцам насчитать, хоть они пока и не имеют званий нобелевских лауреатов. «Они сделали великую вещь, но она на тот момент не была программным продуктом, — рассказывает Жаворонков. — Антон вообще сначала обратился ко мне с просьбой просто оценить идею: мол, одна крупная западная фармкомпания хочет купить разработку за 100 тысяч долларов. Помоги с ними переговорить. Я ответил, дай мне посмотреть проект, я с ним, как говорится, пересплю». Алекс прочитал материалы и едва дождался утра. А утром сказал Буздину, что продавать это сейчас ни в коем случае нельзя. «А где взять деньги на развитие?» — спросил Антон. «Сначала дам я, — ответил Алекс, — а потом поищем кого-нибудь покрупнее».

Почему Алекс, а не Александр, почему уникальный и откуда взялся? Он родился в Риге, отец — военный, мать — инженер. Учился хорошо, и родители послали его поступать в Канаду. В середине 1990-х все, кто имел малейшую финансовую возможность, экспортировали детей на учебу за границу. Алекс поступил в Королевский университет в Кингстоне на две специальности сразу. Одна — компьютерные науки. Вторая — бизнес-школа. Алекс в детстве не мечтал стать компьютерщиком и бизнесменом, а мечтал быть доктором или ученым. «Мне было лет восемь, когда я лежал вечером в траве на даче и смотрел на звезды. Тогда все мечтали стать космонавтами, а я думал, что космонавты — это слишком пафосно, да и рискованно, — рассказывает Алекс. — Я думал о том, что мы слишком мало живем, для того чтобы летать далеко в космос, и решил, что стану медиком, решающим эту проблему». Однако конъюнктурные соображения победили детскую мечту. Ай-ти — это то, что было тогда остро востребовано. После вуза Жаворонков попал в компанию, которая разрабатывала компьютерные чипы для телекоммуникационных сетей. Стал продактмаркетинг-инженером — разрабатывал чип и продавал его. Зарплата — супер, бонусы — супер. Когда доткомовский пузырь стал схлопываться, Алекса переманила другая компания — по разработке компьютерной графики. Через некоторое время он возглавил департамент, занимавшийся Центральной и Восточной Европой, а заработанные деньги вкладывал в акции китайских айтишных компаний. Его коллеги в свободное время в основном развлекались игрой в гольф, Алекс же решил позаниматься собой. Поступил в магистратуру американского Университета Джона Хопкинса. А заодно в аспирантуру МГУ. Он возвращался к детским мечтам. А также следовал новой конъюнктуре — сейчас все самое интересное стало происходить в биотехе. В американском университете он занялся проблемами долгожительства, в российской — биофизикой аминокислот. Учась в американской магистратуре, Жаворонков объездил не меньше двадцати лабораторий, занимающихся старением, потом устроился на работу в компанию, организующую биологические конференции в США. Стал одним из директоров. Работа в компании, по словам Алекса, позволила ему познакомиться с огромным количеством ученых, к которым в иных обстоятельствах он вряд ли бы приблизился: «Вы себе не представляете, сколько контактов в моем мобильнике. Восемь тысяч. А в базе данных — миллион шестьсот!» Потом Алекс перешел работать в компанию, занимавшуюся конкретным проектом — разработкой антиоксидантов. Вложился в нее. Потом ее вместе с другими акционерами продал. По ходу дела снова познакомился с замечательными учеными. Вложился еще в одну компанию, где наш соотечественник Михаил Щепинов продвигал свой проект, связанный со старением. «Через Михаила познакомился с одним замечательным ученым и технологическим предпринимателем — Чарльзом Кантором, — рассказывает Жаворонков. — Он фантастический. Море идей, море проектов, не раз номинировался на Нобелевскую премию. Я у него многому научился. Он взял меня в одну из своих компаний, “Сиквеном”, и предложил сделать в России маленькую “дочку”, которая будет заниматься ранней неинвазивной пренатальной диагностикой. По периферической крови матери, выделив ДНК, можно сделать тест, определяющий, нет ли риска болезней типа Дауна». Такую лабораторию Алекс Жаворонков создал в новом Федеральном научно-клиническом центре детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Димы Рогачева. При этом Алекс сам вложил деньги в часть оборудования и штат сотрудников.

В лаборатории ПОНКЦ программа «Онкофайндер» выдает персональный «рецепт»

Предоставлено компанией ПОНКЦ

Именно в этом центре Алекс познакомился с Антоном Буздиным. И вложил оставшиеся средства в его проект. «Я понял, что передо мной — золото, — рассказывает Алекс. — У Антона была прекрасная идея и наработки, Николай вообще смог сделать то, что никому в мире не удавалось: нашел тонкую грань между слишком сложными и простыми методами для обработки массивов информации. Потом мы провели несколько встреч и подумали, что лучший способ, как эту науку привести в клинику: через персонализированную медицину. Нужно разработать программную медицинскую платформу, которая сможет исследовать конкретную опухоль и дать рекомендации доктору. И чем быстрее мы сделаем готовый клинический продукт, тем быстрее будем продвигаться дальше».

«И Антон вам сразу поверил? — спрашиваю Алекса. — Мало ли кто захочет присоседиться к перспективной разработке, к тому же не дав продать ее известной компании». Алекс на вопрос не обиделся: «Ну у меня уже была тут неплохая репутация. И не только тут. К тому же Антон видел, что я просто-таки загорелся этой работой и готов влиться в команду».

«А Алекс в компании кто — бизнес-ангел?» — спрашиваю уже у Антона. «Может, и ангел, — задумчиво ответил Антон. — Но не только. Он же еще и ученый, он же еще и программист. Плюс организатор. Так что он — ученый, менеджер и ангел».

Прогрессивный инвестор, меценат

Антон, Николай и Алекс создали компанию Первый онкологический научно-консультационный центр (ПОНКЦ). Кстати, получили статус резидента Сколкова. Инвестиции Алекса пошли на то, чтобы наработать побольше материала. Работая в режиме клинических исследований с тремя онкологическими центрами, компания оказывает услуги и частным пациентам. Но, как в классике жанра инновационной компании, наступает момент, когда нужно переходить к следующему этапу развития, от пилотного продукта к коммерческому.

Примерно год назад в команде появилась еще одна важная персона — венчурный инвестор Дмитрий Каминский . Сначала Дмитрий познакомился с Алексом. И в первый раз тот показался Каминскому чересчур сложным. Столько всего знает, так и фонтанирует малознакомыми терминами и прочей информацией. Нельзя сказать, что Дмитрий совсем уж ничего не понимал в биотехнологиях. Можно сказать, он к ним подбирался. Вообще-то у него компьютерное образование и был он айтишником, потом занимался аналитикой в банковской сфере. Но Дмитрий тоже из тех активных молодых людей, кому многое интересно. А увлекли его поначалу футурологи и поклонники искусственного интеллекта. Но, как выяснилось чуть позже, все-таки больше его влекли науки о жизни. Он стал развивать свой кругозор в этом направлении. А кто начинает развиваться в этом направлении, вовлекается в совершенно невероятный по сложности, изысканности и одновременно простоте мир устройства всего живого. При этом Дмитрий поначалу считал, что великими вещами вроде онкологических исследований занимаются только крупные богатые корпорации. А оказалось, что исследователи великого есть буквально под боком, в своем отечестве, и ни в каких мегакорпорациях они не работают. После первого знакомства с Алексом Дмитрий решил подковаться получше. «Я собрал команду из студентов, аспирантов МФТИ и МГУ, занимающихся биоинформатикой и программированием, — рассказывает Каминский. — Попросил промониторить тенденции, ученых, рынок в области биотеха. Они мне стали делать регулярные отчеты. Мне нужно было быстро подучиться, чтобы понять идею ребят — Антона, Николая и Алекса. Я догадывался только, что это что-то интересное и необычное и в то же время перспективное». Постепенно Дмитрий стал говорить с членами команды на одном языке. Он готовился влиться в коллектив.

Антон Буздин, Дмитрий Каминский и Алекс Жаворонков — команда против рака

Фото: Олег Сердечников

«Я был инвестором в традиционной сфере, работая со стабильными активами — бумагами, недвижимостью и прочим, — говорит Дмитрий. — Но я осознавал, что самое интересное сейчас — это бум биотеха. К тому же это просто по-человечески интересные и высокие материи». В начале года Дмитрий создал венчурный инвестиционный фонд Deep Knowledge Ventures с пропиской в Гонконге. «Я подумал, что это очень благоприятное место. Там огромная концентрация ученых и экстремально богатых людей, которые склонны не только к традиционным, но и к прогрессивным инвестициям. Там сильное законодательство и мощные финансовые институты», — объясняет Каминский. Создав фонд, Дмитрий стал сотрудничать с английским аналитическим агентством Aging Analytics Agency, которое мониторит все компании, от больших до крошечных стартапов, занимающиеся проблемами старения и долгожительства. Это агентство в свое время создало робота, который «парсит» интернет, выгребая из него все, что касается интересующей темы. Робота зовут Вайтл (VITAL — Validating Investment Tool for Advancing Life Sciences). Он со своими алгоритмами разбирает и раскладывает всю информацию по полкам. Фонд Дмитрия получил одного Вайтла для обкатки в тестовом режиме. Выигрывают все — фонд получает важную информацию, в то же время обучая робота своими повседневными запросами, которые потом будут учитывать разработчики робота. «Они рассчитывают, что после нашего апгрейда они смогут создать версию Вайтл 2.0, который будет мониторить вообще всю биомедицину», — говорит Дмитрий. Энциклопедичный и всевидящий Вайтл, разыскивающий даже малюсенькие стартапы, помог Каминскому сделать инвестиции в несколько перспективных компаний и стартапов, в том числе в гонконгскую Pathway Pharmaceuticals, которая занимается персонализированной медициной в области онкологии. А затем Pathway инвестировала в ПОНКЦ Буздина. Теперь Антон — один из директоров Pathway, курирует свой проект. Попутно Каминский как меценат помог созданию в Москве Центра биогеронтологии и регенеративной медицины, который возглавляет молодой перспективный ученый Андрей Гаража . Центр активно сотрудничает с лабораториями в МФТИ и Детском онкологическом центре, развивая новые методики лечения онкологических заболеваний и борьбы со старением. Еще Дмитрий содействовал созданию Фонда поддержки перспективных биотехнологий, куда войдет много ученых и прогрессивных предпринимателей. «Я изо всех сил буду стараться склонять инвесторов к прогрессу, — говорит Дмитрий. — Общество должно оценивать их не по количеству дворцов, яхт и футбольных клубов, а по той пользе, которую они приносят науке, в частности медицине и, соответственно, людям».

Планируется, что до конца 2015 года фонд Deep Knowledge Ventures, в который Дмитрий Каминский пригласил нескольких влиятельных партнеров из Китая и России, инвестирует в проекты, связанные с увеличением продуктивного долголетия и борьбой с возраст-зависимыми заболеваниями, более 100 млн долларов. Пока фонду удалось привлечь порядка 30 млн. Часть денег идет на покупку акций крупных компаний, часть — на стартапы, часть — в Pathway. Той суммы, которую Каминский вкладывает в проект ПОНКЦ, по его мнению, достаточно для того, чтобы компания динамично развивалась: достойно поддерживала ученых, нарабатывала исследовательскую информацию, регистрировала патенты, публиковалась в известных научных изданиях. «С большой вероятностью эта компания может за полтора-два года достичь такой капитализации, которую увидят крупные стратегические инвесторы, — говорит Дмитрий. — А они видят начиная примерно со 100 миллионов долларов. Второй путь — выход на IPO».

И еще один козырь

Спрашиваю у Антона Буздина: а что, собственно, продавать будете — компанию или флешку с программой? «У нас есть программный продукт и небольшой исследовательский центр, который на основе программы выдает индивидуальные решения. Мы саму программу пока продавать не планируем, будем продавать лицензию на пользование. Сама программа будет в нашем центре — в удаленном доступе». Чтобы любая клиника мира могла получить такую лицензию, нужно одобрение продукта соответствующими органами, например FDA. Но для этого, наверное, понадобится уже стратегический инвестор. Пока компания движется постепенно. Исследование касается рака почки, и сертифицироваться продукт будет по этой нозологии сначала в России. Сейчас врачи сотрудничают с ПОНКЦ в режиме клинических исследований. Естественно, они не могут делать только те назначения, которые им предлагает программа, поскольку для определенного вида рака препараты прописаны в утвержденном протоколе. Но врачи соотносят свои назначения с программными и делают свои комментарии. Впрочем, в экстремальном случае они могут прописать лекарство, не указанное в протоколе, и согласиться с программой. Антон рассказывает один случай. Больной прошел все возможные виды терапии, указанные в протоколе. Ничего не помогло. Прогноз понятен без слов. И в этом случае врач может предложить любые меры, с которыми согласятся пациент или его родные. Программа, исследовав профиль опухоли этого больного, предложила таргетный препарат, который вообще никогда не использовался по этому назначению. Врач решил его назначить. Больному стало значительно лучше. «Прошло еще совсем немного времени, чтобы строить оптимистические прогнозы, но это явное улучшение было очевидно для всех», — продолжает Антон.

Ученые разрабатывают еще одно весьма перспективное применение для своей программы — поиск новых мишеней в раковой опухоли, а также подбор или предсказание новых препаратов для рака и других возраст-зависимых заболеваний.         

Часть русского мира Геворг Мирзаян

Приднестровцы с особенным напряжением следят за развитием событий на востоке Украине. Они понимают, что от их исхода зависит и судьба непризнанной республики

section class="tags"

Теги

Приднестровье

Политика

/section

Стремление Запада значительно сократить зону российского влияния не ограничивается военными действиями на Украине. Белый дом стремится создать как можно больше точек напряжения на постсоветском пространстве и стимулирует обострение «замороженных» конфликтов, таких как Нагорный Карабах или Приднестровье. Некоторые румынские политические деятели, выступающие за создание Великой Румынии, начинают на полном серьезе рассматривать организацию совместного с Украиной блицкрига по захвату Приднестровья. Подобный рост напряженности вокруг непризнанной республики не единственная ее проблема. До недавнего времени Украина, с которой граничит Приднестровье, довольно лояльно относилась к транзиту приднестровских товаров, что позволяло экспортно ориентированной экономике республики худо-бедно находить покупателей для произведенной продукции. Теперь же Украина превратилась во враждебную территорию, и изоляция республики стала полной. О том, что сегодня представляет собой Приднестровская Республика, как она собирается выживать в создавшейся ситуации и зачем нужна России, «Эксперту» рассказал заместитель министра иностранных дел республики Игорь Шорников .

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

— Население Приднестровья составляет всего около полумиллиона человек — меньше, чем один административный округ Москвы. И тем не менее у вас функционируют собственные министерства и присутствует ряд серьезных и дорогостоящих государственных атрибутов. Насколько это целесообразно?

— У нас не было возможности переложить часть полномочий на соседа и не создавать отдельные государственные структуры. Поэтому пришлось формировать все элементы государственности у себя в полной мере. Так, у нас собственная денежная система со стабильной валютой (один приднестровский рубль равен примерно трем российским рублям). Мы не могли в данном случае воспользоваться российским рублем — как минимум потому, что отсутствие у нас эмиссионного центра вынуждало бы не только завозить валюту из России (с которой нет общей границы), но и постоянно пополнять ее объем.

Основу нашей экономики составляет мощный реальный сектор. Да, наши молдавские оппоненты на протяжении последних 20 лет обвиняют нас в том, что мы отделились и забрали промышленность. Однако в реальности в Приднестровье было сосредоточено менее 40 процентов всего промышленного потенциала Молдавской ССР, и разница между нами и Молдавией в том, что свой потенциал Приднестровье в целом сохранило. Так, одно из крупнейших предприятий — Молдавский металлургический завод, построенный еще в восьмидесятые годы, — в девяностые прошло полную модернизацию. Кроме того, приднестровцы смогли создать новые предприятия: заводы по консервированию сельхозпродукции и шоковой заморозке продуктов, предприятие по выращиванию осетров, выпускающее черную икру.

А что стало с теми 60 процентами, которые остались в Молдавии? Что произошло с заводами «Сигнал», «Мезон», заводом «Альфа», выпускавшим телевизоры, Кишиневским тракторным заводом? От них не осталось и следа. На территории завода «Сигнал», который первым в СССР начал производить компьютеры, сейчас работает гипермаркет, на территории «Мезона» — крытый рынок.

— Но как вы решаете проблему выхода на внешние рынки?

— По идее, мы и не должны были ее решать. В 1997 году в Москве президентами России, Украины, Молдавии, Приднестровья, а также действующим председателем ОБСЕ был подписан меморандум, в котором, в частности, прямо говорилось о свободе внешнеэкономической деятельности Приднестровья. Мы пользовались этим правом до 2001 года, когда Молдавия по подсказке западных покровителей ввела режим блокады. Для нас это стало проблемой — экономика Приднестровья экспортно ориентированная (тут много предприятий и мало населения для собственного рынка), и если нас лишат экспорта, то государство не продержится и нескольких месяцев.

В 2001 году нас спасла Украина, которая не поддержала блокадные действия Молдавии. В результате наша экспортная продукция снабжалась таможенным оформлением Украины и выходила за рубеж через ее территорию. В Кишиневе стали пытаться договориться с Киевом, и сделать это удалось после «оранжевой революции». Тогда лишь вмешательство России спасло ситуацию и позволило облегчить режим санкций.

Вначале Кишинев требовал, чтобы все импортно-экспортные потоки из Приднестровья проходили таможенное оформление в Молдавии (с уплатой соответствующих платежей). Это могло привести к тому, что сырье к нам завозить стало бы нерентабельно, предприятия бы остановились. Тогда опять же благодаря заступничеству России Молдавия согласилась с тем, что приднестровский импорт может идти и через Украину. Однако товары на экспорт приднестровцы все равно обязаны привозить в Молдавию, там оформлять на таможне, а затем уже везти в нужных направлениях, из-за чего наши предприятия платили в бюджет Молдавии от 30 до 50 миллионов долларов ежегодно. И это не говоря уже о дополнительных издержках и повышении себестоимости продукции, связанных с перевозками.

— Ваш основной рынок сбыта Россия?

— До 2006 года около половины всей продукции действительно шло в Россию. После начала блокады ЕС предоставил определенные преференции для наших компаний на европейских рынках, а торговля с Россией, напротив, искусственно затруднялась. В результате сегодня экспорт в ЕС достигает примерно 30 процентов, а на Россию приходится менее 14 процентов (крупнейшим экспортным направлением является Молдавия с показателем 35 процентов). Однако проблема в том, что эти преференции будут действовать лишь до конца 2015 года. И если договориться не получится, то с 2016-го вся продукция, которая пойдет в ЕС, будет считаться «продукцией неизвестного происхождения» и облагаться дополнительными тарифами. Что сделает ее попросту неконкурентоспособной.

— Но разве в подписанном Молдавией соглашении об ассоциации с ЕС не предусмотрено выделение квот, которыми вы, являясь формально частью Молдавии, можете воспользоваться?

— Прежде всего у нас есть масса производств, которые отсутствуют в Молдавии и поэтому не входят в предоставленную Евросоюзом квоту. А те, которые имеют аналоги в Молдавии, тоже не смогут экспортировать в ЕС, поскольку Кишинев не станет ущемлять возможности собственных предприятий ради наших.

Единственным выходом для Приднестровья является вновь переориентировать экспорт на российский и евразийский рынки, однако сделать это будет непросто, поскольку Приднестровье пока не является членом ЕврАзЭС и Таможенного союза. Кроме того, вполне оправданные меры России по защите своего рынка в связи с вступлением Молдавии в зону свободной торговли с ЕС могут ударить и по Приднестровью, поскольку наши товары идут в Россию с молдавским таможенным оформлением и автоматически подпадают под российские защитные меры. Необходимо, чтобы приднестровские товары четко идентифицировались и отделялись от молдавских. Тут мы готовы на любые варианты ради того, чтобы сбросить европейскую экономическую удавку, — мы понимаем, что вопрос о продлении режима преференций в торговле с ЕС будет зависеть от того, станем ли мы выполнять политические условия Брюсселя.

— А что помимо открытия рынка вы ждете от России? Какова вообще реальная поддержка Москвой Приднестровья?

— Поддержка весьма существенная, прежде всего в социально-экономической области. Так, у нас уже год работает автономная некоммерческая организация «Евразийская интеграция», которая планирует до конца 2014 года довести уровень вложений в социальные объекты до 3 миллиардов российских рублей. На эти деньги у нас строятся 12 социальных объектов первой необходимости — детские сады, школы, перинатальный и онкологический центры, здание медицинского факультета Приднестровского госуниверситета. Причем все объекты будут сданы «под ключ», с оборудованием и подготовленным персоналом. Также Россия платит надбавку всем нашим пенсионерам вне зависимости от гражданства — порядка 15 долларов. Для нас это серьезные деньги: средняя местная пенсия без нее составляет 60–70 долларов, так что кому-то российская надбавка спасает жизнь. Наконец, мы получаем российский газ без требования немедленной уплаты за него.

В целом же поддержка Приднестровья стоит России, по подсчетам некоторых наших экспертов, до 1 миллиарда долларов в год. Но не исключено, что этой помощи окажется недостаточно: после событий на Украине и подписания Молдавией соглашения о свободной торговле с ЕС у нас резко снизились доходы бюджета. Парадокс ситуации в том, что, если бы Приднестровье стало признанным государством или ему просто не мешали свободно работать, оно смогло бы само себя обеспечивать.

— Чем помимо признания и рынка может помочь Москва?

— На сегодняшний день одна из наиболее актуальных проблем жителей Приднестровья — получение российского гражданства. Поскольку приднестровский паспорт не признается Россией официальным удостоверением личности (хотя в 2001 году Приднестровье и Молдавия подписали соглашение о взаимном признании документов, и это соглашение частично действует), для того чтобы просто иметь возможность подать документы на гражданство, приднестровцы должны обзаводиться молдавским паспортом. Но это ловушка, поскольку отказаться от гражданства Молдавии практически невозможно. К тому же часть населения принципиально не хочет получать молдавский паспорт — это их гражданская позиция.

Единственный выход, который приднестровцам предлагает российское законодательство, — после получения гражданства Молдавии переселяться в Россию. Согласно новому закону о гражданстве от этой категории людей требуется лишь быть носителями русского языка, и им не нужно разрешение молдавских властей, чтобы отказаться от молдавского паспорта. Но что делать тем, кто не хочет переезжать, а желает жить на своей родной земле в Приднестровье и быть гражданином своего государства — России? Получается, что действующий закон фактически игнорирует наличие полумиллионной российской диаспоры на Днестре.

— Возможно, Россия просто не хочет заниматься паспортизацией Приднестровья? Ведь, как показала, например, ситуация с Южной Осетией, паспортизация влечет за собой определенные обязательства.

— Сейчас в Приднестровье 180 тысяч из полумиллиона человек — это граждане РФ. Если россиянином станет не каждый второй, а каждый первый взрослый, то чем ситуация для России усложнится? Но если Москва будет продолжать свою нынешнюю линию, то, конечно, лет через пятьдесят тут граждан РФ не останется. И без того в целом за последние 20 лет число жителей Приднестровья сократилось на 100–120 тысяч. Уезжает в основном молодежь, которая учится здесь по российским стандартам и хочет строить карьеру в Россию. Надо отметить, что здешние условия закаляют и мобилизуют молодежь, приднестровцы легко выигрывают в конкурентной борьбе у своих сверстников в России, они успешно находят себя в России и обратно обычно не возвращаются.

— Абхазия, Южная Осетия и Карабах — это, по сути, национальные проекты с четко обозначенной идентичностью, Приднестровье — многонациональный. Вам это скорее мешает или помогает?

— Один из основополагающих факторов — отсутствие этнического принципа в формировании нашего государства. Не существует приднестровской национальности и приднестровского языка, нет даже доминирующей национальной группы — русские, украинцы и молдаване составляют примерно равные доли в общей структуре граждан Приднестровья (в сумме около 90 процентов). Если посмотреть национальный состав наших органов власти, то там можно увидеть не только русских, украинцев и молдаван, но и армян, евреев, болгар, гагаузов.

Наверное, подобный интернационализм нам помогает — опыт построения мононациональных государств из многонациональных сообществ на постсоветском пространстве не привел к особым успехам. Мы видим крах государственности в Молдове, где 99 процентов госаппарата составляют люди, принадлежащие к титульной национальности (и даже не просто к молдаванам, а к тем, кто убежден, что они румыны), хотя нацменьшинства там составляют порядка 30 процентов. Неудивительно, что подобный подход вызывает центробежные тенденции — так, в Гагаузии более 90 процентов населения выступает за отказ от евроинтеграции и вступление в Таможенный союз.

— Чего вы ждете от ближайших парламентских выборов в Молдавии? Есть ли какие-то варианты итогового голосования, которые были бы выгодны Приднестровью?

— Там есть левые, правые, центристы, но мы должны понимать, что нынешнее политическое поле в Молдавии — это западный проект и все заметные участники внутриполитической молдавской игры так или иначе управляются со стороны западных стран. Поэтому, кто бы ни победил на выборах, он будет действовать в пользу Запада. При этом сотрудничать с победителями выборов мы готовы — например, по экономическим вопросам. Политические же взгляды настолько противоположны, что компромиссы не просматриваются.

Если же Россия начнет создавать свое политическое поле в Молдавии и там появятся реально пророссийские формирования, то тогда можно уже надеяться на урегулирование отношений с Молдавией в цивилизованном формате. Но это все равно не повод для объединения в некое общее государство.

— То есть об объединении и новой версии плана Козака вы однозначно говорить не готовы?

— Прежде всего невозможно игнорировать волю народа: на референдуме в 2006 году 97,2 процента высказались за независимость от Молдавии с дальнейшим присоединением к России. Кроме того, все попытки добиться нашего воссоединения с Молдавией через, к примеру, федеративный проект обречены на провал. У нас уже сложилось два разных типа общества — искусственный прозападный проект в Молдавии и ориентированное на Россию Приднестровье. И объединение этих двух проектов повлечет за собой либо уничтожение одного из них (то есть Приднестровья, через «зачистку» политического поля республики), либо распад общего государства в перспективе.

— В России есть мнение, что проблему взаимоотношений Приднестровья и Молдавии может решить интеграция последней в Румынию. Ведь если речь идет о пересмотре соглашения 1940 года, то это означает вхождение в состав Румынии лишь Молдавии, без Приднестровья, которое на тот момент было частью советской Украины.

— Это очень популярная точка зрения как в России, так и в Приднестровье. Но в реальности все не так просто. Если бы Румыния хотела поглотить Молдавию без Приднестровья и его экономического потенциала, то она давно бы это уже сделала. Поэтому не исключено, что амбиции Румынии приведут к возобновлению военного конфликта в Приднестровье, и в этот раз нам придется защищаться не от Молдавии, а от гораздо более мощного государства — члена НАТО. Тогда Россия, миротворческий контингент которой тут находится, окажется вовлеченной в этот конфликт.

Более того, румынская идеология нацелена на расширение территории и за счет земель, находящихся за Днестром. Поэтому не исключено, что после присоединения молдавской территории высвободившиеся средства (на которые Румыния содержала созданное ею гражданское общество Молдавии, оплачивала работу СМИ, вещающих с прорумынских и проевропейских позиций) пойдут как раз на реализацию проекта «Транснистрия», который включает в себя всю территорию между Днестром и Южным Бугом. Поэтому сейчас Молдавия является буфером, защищающим Приднестровье от румынской экспансии, и если отдельные мыслители считают, что, избавившись от «балласта» в виде Молдавии, они уменьшат количество стоящих перед Россией проблем, то они ошибаются. «Сливать» Молдавию в Румынию ради Приднестровья нецелесообразно, так же как и нецелесообразно «сливать» Приднестровье в Молдавию ради того, чтобы закрепить последнюю в орбите российского влияния. Нужно просто вести системную работу с обществом и СМИ — на тех же площадках, на которых ведут работу европейцы, американцы, румыны. И Приднестровье готово стать площадкой для распространения российской «мягкой силы».

— Каким образом Москва может использовать вашу площадку?

— Например, через образование. Поскольку обучение у нас ведется по российским стандартам, оно пользуется большой популярностью у наших соседей. Приднестровье способствует притоку учащихся из-за рубежа (в вузах выделена 10-процентная квота на места для иностранных студентов), но наши возможности ограничены финансовыми ресурсами. Однако если найти средства и сделать наш Приднестровский университет крупнейшим российским университетом в регионе, то он дополнительно станет выпускать каждый год тысячи студентов, которые как минимум будут людьми русской культуры. Более активное участие России в научно-образовательной сфере (хотя бы доведение зарплат в вузах до российского уровня) также позволило бы Приднестровью стать центром притяжения для местной науки. Многие ученые в Молдавии находятся в бедственном положении, и они, без сомнения, потянулись бы сюда, а не стремились бы получать западные гранты и невольно становиться участниками формирования в Молдавии антироссийского по духу гражданского общества.          

Заха Хадид на Шарикоподшипниковской Алексей Щукин

В Москве построен бизнес-центр Dominion Tower по проекту знаменитого английского архитектора Захи Хадид. Вопреки ожиданиям дом от архитектурной звезды событием не стал

section class="box-today"

Сюжеты

Архитектура:

Уникальная площадь

Можно ли не сносить историческую застройку

/section section class="tags"

Теги

Архитектура

Градостроительство

Городская среда

Общество

/section

В России звездам мировой архитектуры категорически не везло последние 15 лет: десятки их проектов так и остались нереализованными. И тут дом построила сама Заха Хадид — starchitect первой категории, первая женщина, ставшая лауреатом Притцкеровской премии (аналог Нобелевской). Она принципиально не строит дома-коробки, ее постройки всегда необычны и отрицают гравитацию. Футуристические текучие криволинейные объекты Хадид со сложно изогнутыми фасадами трудно перепутать с работами кого-то другого. Можно сказать, что Хадид не только культовый, но и один из самых узнаваемых архитекторов мира, и потому ожидания по поводу ее московского здания Dominion Tower были велики.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Первая реакция, когда видишь Dominion Tower вживую, — растерянность. Ты ждешь, что тебя поразят, а здесь вполне обычный дом, у которого, правда, отдельные этажи съехали относительно соседей. Первая мысль: «Это не Хадид». Известный борец с гравитацией побежден местной силой тяжести: дом выглядит весьма приземленным. Нет, конечно, Dominion Tower значительно интереснее большинства офисных зданий столицы. Но в сравнении со свежими постройками Хадид, например с Центром Гейдара Алиева в Баку, это здание настолько проигрывает, что вызывает стойкое ощущение подмены.

От деконструктивизма в параметрику

Мусульманка из Ирака, архитектурная суперзвезда, дама Превосходнейшего ордена Британской империи — все это об одном человеке. Заха Хадид родилась в 1950 году в Багдаде в семье крупного арабского промышленника прозападной ориентации. Изучала математику в Американском университете Бейрута, затем в 22 года поступила в престижную английскую архитектурную школу AA, где одним из ее учителей был знаменитый голландский архитектор Рем Колхас . Уже студентом она удивляла своим талантом, Колхас даже назвал ее планетой на своей орбите. После завершения учебы она некоторое работает у голландца в бюро OMA, а потом открывает собственное бюро Zaha Hadid Architects.

А дальше были почти пятнадцать лет работы «в стол». Хадид много рисовала, участвовала в конкурсах и даже побеждала, но ее проекты не реализовывались из-за их радикальности. Однако дело было не только в этом: не секрет, что в мире архитектуры правят мужчины. Большинство девелоперов, подрядчиков, конструкторов просто не воспринимают женщину-лидера в «мужском» деле. Пробить себе путь в профессии женщине-архитектору, к тому же иностранке арабского происхождения, было невероятно сложно. Казалось, она так и останется ярким «бумажным архитектором», генерирующим идеи, но ничего не построившим.

Однако в 1993 году по проекту Хадид строится небольшое пожарное депо для завода компании Vitra в Германии (эта фирма часто заказывает даже небольшие объекты ярким архитекторам). Затем, в начале 2000-х, Хадид строит Центр современного искусства в Цинциннати и с этого момента приобретает мировую славу. За последние семь лет бюро Zaha Hadid сделало 950 проектов для 44 стран, десятки из них находятся сегодня в процессе строительства, а число сотрудников выросло со 150 до 450.

Заха Хадид — одна из немногих современных архитекторов, имеющих яркий узнаваемый собственный стиль

Фото: ИТАР-ТАСС

В публикациях стиль Хадид часто характеризуют как деконструктивизм. Это не совсем так. Долгие годы проекты Хадид действительно отличались визуальной сложностью, изломанными линиями и острыми углами. Заметим, что Хадид со времен учебы до сегодняшнего дня увлечена русским авангардом, супрематизмом и конструктивизмом. Однако с середины 2000-х стиль ее работ резко меняется: линии становятся плавными, силуэт домов — текучим. Здания перестают подчиняться гравитации. Этот стиль часто называют параметрической архитектурой. Партнер Хадид по бизнесу архитектор Патрик Шумахер определяет это так: «Параметрическая архитектура — это уникальное пересечение математики, скульптуры и архитектуры, необычное проектирование и строительство в традиционном смысле этого слова — программирование геометрии». Параметрическая архитектура, пожалуй, последний яркий стиль в истории архитектуры. Он стал возможен благодаря развитию компьютерных технологий: с помощью сложных алгоритмов теперь можно создавать сложнейшие структуры. Кстати, сама Хадид предпочитает рисовать свои проекты руками, а уже потом ее эскизы переносятся в компьютер и математически обрабатываются.

Современная архитектура — это во многом соревнование в оригинальности, в создании wow-объектов. И тем не менее архитекторов со своим почерком крайне мало. Хадид — одна из немногих, чей яркий собственный стиль всегда узнаваем.

Летающие объекты и российская гравитация

«В 2004 году акционеры девелоперской компании “Пересвет” приехали в Лондон, пришли в наш офис и заказали проект», — рассказывает архитектор Кристос Пассас из бюро Zaha Hadid Architects, который осуществлял авторский надзор за проектом Dominion Tower. В этих простых словах кроется разгадка архитектуры бизнес-центра. Проект весьма старый: от идеи до окончания строительства прошло с десяток лет. В архитектуре стили меняются не так часто, как в моде, но актуальности и остроты в Dominion Tower не чувствуется, он уже устарел. Однако важнее другое: примерно в это время в творчестве Хадид начал происходить резкий перелом — переход от деконструктивизма к параметризму, а московский проект Хадид — из прошлой жизни архитектора.

Удивляет местоположение бизнес-центра: словосочетание «Заха Хадид на Шарикоподшипниковской» звучит весьма странно. Постройки архитектора обычно располагаются в знаковых местах, они вызывают интерес, будят воображение, привлекают туристов. Dominion Tower стоит на тихой улице в районе средней степени депрессивности на востоке Москвы. Постройки Хадид обычно масштабны, а здесь достаточно небольшой семиэтажный бизнес-центр.

Здание культурного центра Гейдара Алиева в Баку было построено Захой Хадид в 2012 году, а в 2014 году получило премию Design of the Year

«Идея этого проекта — летящее здание. Мы хотели создать ощущение полета», — старается раскрыть изначальный смысл Кристос Пассас. Ощущение полета должно было вызываться огромными свешивающимися консолями, выдвинутыми из здания на восемь метров. Консоли в первоначальном варианте проекта были больше (до 20 метров) и выступали острее. Однако после учета наших строительных норм и климата они были уменьшены. Dominion Tower сегодня похож не на летающий объект, а скорее на груду наваленных друг на друга журналов. Это могло бы быть живописно, если бы на бизнес-центр можно было смотреть сверху. Однако здание расположено не в Сити, вид сверху здесь невозможен.

Кроме консолей в Dominion Tower есть еще пара интересных вещей. Первое: фасады облицовываются алюминиевыми панелями с эффектом «хамелеон»: в зависимости от времени суток и угла зрения их цвет меняется. Второе: в центре здания есть атриум, который призван сделать внутреннее пространство здания более дружелюбным. Через атриум переброшены элегантные бесшовные лестницы из фибробетона.

На верхнем этаже здания планирует разместить свой офис девелопер, именно поэтому здание не было кардинально упрощено: на себе решили чрезмерно не экономить. Остальные офисные площади будут сдаваться по базовой ставке 30 тыс. рублей за квадратный метр в год. Застройщик надеется, что остальные площади займут компании, неравнодушные к архитектуре. По данным компании Blackwood, качественная архитектура от звездного автора может позволить повысить ставки процентов на двадцать.

В целом Dominion Tower, конечно, значительно интереснее, чем среднее московское офисное здание. Но из-за груза ожиданий, связанных с именем Хадид, оценить его адекватно не получается. Несмотря на дороговизну, здание не вышло выдающимся. Оно придавлено к земле, не того масштаба, не там стоит. В общем, получилось, будто бы лучшего футболиста мира Лео Месси пригласили сыграть в матче, но зачем-то поставили в ворота.

Концертный зал в центре Гейдара Алиева (Баку)

Роман не задался, ну и неважно

История постройки Dominion Tower по-новому раскрывает тему «Мировые архитектурные звезды в Москве». За последние 15 лет весь мировой архитектурный бомонд побывал у нас неоднократно, было много проектов, однако ни одного выдающегося здания построено не было. Как будто злой рок преследует знаменитых иностранцев. При этом они успешно работают по всему миру — от Африки до Китая.

Несколько реализованных проектов выглядят исключениями, лишь подтверждающими это правило. Девелопер Capital Group собирался строить дуэт небоскребов «Город столиц» в Сити по проекту голландского архитектора Эрика ван Эгераата . В какой-то момент проект решили радикально упростить и идти в стройку уже без голландца, воспользовавшись его эскизами. Российские архитекторы в этой ситуации смирились бы, а ван Эгераат в 2008 году подал в Стокгольмский арбитражный суд и выиграл дело: застройщика обязали выплатить 12,5 млн рублей и не пользоваться эскизами голландца. Впрочем, после суда активность ван Эгераата в России быстро угасла: девелоперы не захотели иметь дело со строптивым голландцем.

Мост-павильон по проекту Хадид в Сарагосе (2008) — это гибрид пешеходного моста и выставочного павильона

Временный павильон центра современной культуры «Гараж» в парке Горького был возведен по проекту японского архитектора лауреата Притцкера-2014 Сигэру Бана . Японец прославился быстровозводимыми недорогими домами с использованием бумаги и картона для людей, оставшихся без крова. Во временном здании «Гаража» также планировали возвести прочные колонны из картона, однако в конце концов сделали надежнее — заменили бетонными колоннами, стилизовав их под бумагу. Дом получился неплохой, но изначальная идея экологичного здания, которое потом можно безболезненно для природы утилизировать, оказалась полностью утеряна. Японец убрал эту постройку со своего сайта.

Почему ведущие западные архитекторы так и не смогли ничего построить в России? Сначала это объясняли тем, что они не способны справиться с российскими нормами. В ответ на это к ним стали прикреплять российских коллег, чтобы адаптировать проекты. Затем говорили, что российские девелоперы жадны и на каком-то этапе неизбежно начинают решительно экономить на всем, расстаются с западными архитекторами и сами как могут доделывают проект. Случай Dominion Tower как ответ на эти риски выглядит весьма цивилизованно: для адаптации к проекту был прикреплен опытный российский проектировщик Николай Лютомский , представитель Хадид осуществлял авторский надзор до окончания стройки. Не сказать что застройщик проявил себя жадиной: проект, конечно, упростили, но консоли комплекса обошлись ему весьма дорого. Однако результата это не обеспечило.

Вилла Capital Hill в подмосковной Барвихе была построена по заказу известного девелопера Владислава Доронина

В большинстве проектов слабым звеном оказывается застройщик. Он обычно загорается идеей возвести крутой дом, но ему не хватает профессионализма на ранней стадии грамотно оценить затраты на «звездное» здание. В результате в какой-то момент проект радикально упрощается, чтобы вписаться в привычные бюджеты, и архитектор уходит. Есть и чисто российская особенность в общении девелопера и архитектора. «В России те, кто заказывает работу, считают себя крупными специалистами. Часто без оснований. Заказчик считает, что, если он платит архитектору деньги, значит, тот вроде как ниже по статусу и ему можно давать указания. Нет и понимания финального качества продукта. У тебя получается сарай, а ты считаешь, что это дворец. Это проблема не иностранных архитекторов, а нашей архитектуры как института», — говорит главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов .

Впрочем, когда девелопер строит для себя, проект может удаться. Владелец Capital Group Владислав Доронин построил в Барвихе дом для супермодели Наоми Кэмпбелл: по проекту Захи Хадид была выстроена футуристическая вилла. Судя по фотографиям, на себе девелопер экономить не стал.

Интересно, что еще лет пять назад будущий московский дом звездной Захи вызвал бурные обсуждения, а сейчас ажиотажа нет. За эти годы кардинально сменилась повестка дня Москвы. Сегодня понятно, что даже дюжиной суперзданий город не исправишь. Сейчас в фокусе внимания урбанистика и качество среды. Грамотно сделанный тротуар или проект парка привлекают больше внимания, чем необычный дом.  

Век Преподобного: святость или героизм? Протоиерей Александр Задорнов, проректор по научно-богословской работе Московской православной духовной академии

На великом примере Сергия Радонежского виден русский тип святости как русский тип вообще

section class="box-today"

Сюжеты

Религия:

«Главное чудо Сергия Радонежского — он сам»

Поборник Троицы

/section section class="tags"

Теги

Религия

Общество

/section

Мы то от души удивляемся, обнаруживая в образе Сергия Радонежского черты виднейшего государственного деятеля своего времени, оказавшего влияние на последующие века русской государственности, то решительно заключаем, что все значение его фигуры именно в этом. Но тип деятельности святого преподобного Сергия — монаха, отшельника, глубокого молитвенника — необычен для сегодняшнего сознания, не охватывается разумом в один присест и требует тонкого восприятия. В нем — наша общая особость, та самая, искомая, действительно таинственная, высокая, троичная, сложная.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Весной 1314 года некий флорентиец, пребывавший в бенедиктинском монастыре Санта-Кроче-а-Фонте-Авелано, написал такие строки:

«И я, с главою, ужасом стесненной:

“Чей это крик? едва спросить посмел.

Какой толпы, страданьем  побежденной?”

И вождь в ответ: “То горестный удел

Тех жалких душ, что прожили, не зная

Ни славы, ни позора смертных дел.

И с ними ангелов дурная стая,

Что, не восстав, была и не верна

Всевышнему, средину соблюдая.

Их свергло небо, не терпя пятна;

И пропасть Ада их не принимает,

Иначе возгордилась бы вина”».

Увиденное не вызывает в путниках никакого сочувствия:

«И я: “Учитель, что их так терзает

И понуждает к жалобам таким?”

А он: “Ответ недолгий подобает.

И смертный час для них недостижим,

И эта жизнь настолько нестерпима,

Что все другое было б легче им.

Их память на земле невоскресима;

От них и суд, и милость отошли.

Они не стоят слов: взгляни — и мимо!”»

(Перевод М. Лозинского)

Преподобный и западноевропейское сознание

Написавший эту третью песнь своей «Комедии» в год рождения преподобного Сергия Радонежского, Данте вряд ли диссонировал здесь с общим настроем своего окружения и своей эпохи. Более того, душа киплинговского Томлинсона из одноименного стихотворения уже в XX столетии обречена болтаться между раем и адом как раз из-за своей нерешительности в выборе. Тот же, кто такой выбор делает, — однозначный герой западной цивилизации вне зависимости от плодов этой решимости.

Герой и героизм, пресловутое «героическое в истории» Карлейля — настоящий европейский фетиш, обладатель которого получает индульгенцию вне зависимости от характера подвига (как соседствуют в «Рае» того же Данте римский язычник-патриот Сцевола и католический святой Фома Аквинский). И какой противоположностью звучит здесь церковная песнь, прославляющая преподобного Сергия за то, что тот «вся сущая в мире преобидел» (то есть презрел, отринул блага мира. — «Эксперт»), а Владыку Христа — за дарование «отечеству нашему крепкого воина и непобедимое оружие на невидимыя и видимыя враги».

Впрочем, нынешний юбилей аввы Сергия показал, что в восприятии и нашего современника имя преподобного связывается прежде всего с принесенной им пользой именно «сущему в этом мире», то есть опять же с героическим началом. Да, помощник собирателей русских земель, да, благословение на Куликовскую битву. За это его ценила советская, а ныне светская историческая наука, но вряд ли только в этом заключался его подвиг.

Наполнение индоевропейских архетипов духовным смыслом

Чтобы понять, чем уникален преподобный Сергий на фоне своей эпохи, посмотрим на три типа героя любой (если верить Дюмезилю) формы индоевропейской цивилизации. Эти типы (если кому-то больше нравится — архетипы): Художник, Воин, Мудрец. Индийские варны, классы идеального государства Платона или страты средневекового социума — все они повторяют эту трехчастную структуру.

На какую бы из этих фигур века преподобного Сергия мы ни посмотрели, за каждым из них стоит его облик.

Относительно фигуры героя-художника это наиболее очевидно: старший современник преподобного Сергия — Джотто, младший — преподобный Андрей, иконописец. И тот и другой (спасибо Тарковскому) — несомненные герои интеллектуалов, тот же «Андрей Рублев» сделан как доказательство вполне понятного тезиса о сходстве нашего проторенессанса с общеевропейским. В самом деле, крестник преподобного Сергия звенигородский князь Юрий Дмитриевич выглядит ничем не хуже Медичи — как в политических интригах, так и в меценатстве. Но для того, чтобы появился «звенигородский цикл» Рублева, требовалось не только княжеское покровительство, но и мудрость преподобного Саввы Сторожевского, ставшего фактическим преемником первого игумена Троицкого монастыря.

Конечно, вряд ли бы мы сегодняшние смотрели на джоттовский цикл в падуанской капелле дель-Арена, не будь там Энрико Скровеньи, но можем ли мы указать не земного, а именно небесного покровителя Джотто, незримо водившего его кистью?

Где теперь эпоха, для которой, как в фильме Тарковского, «самое страшное — когда в храме снег идет»? В нынешних европейских храмах может идти что угодно (при условии, что храм не сдан в аренду или просто не продан). Конечно, России с ее библейским опытом превращения церквей в овощехранилища в прошлом веке еще долго предстоит вынимать бревна из собственных глаз для осуждения такого опыта. Но при всех срывах прошлого грех всегда назывался грехом, а не выдавался за героическую добродетель уважения чьих-то прав, во имя которых должно потесниться право на добрую совесть.

Иконы и фрески Рублева — это отражение фаворского света, явленного в опыте монашеской молитвы. Не «самовыражение» героя-художника, не грязь его страстей под видом «актуального искусства», но свидетельство о возможности иной жизни и иного пути. Того самого пути, который объединяет при воззрении на главную икону, родившуюся в обители преподобного Сергия: образ Святой Троицы, написанный преп. Андреем Рублевым.

Что касается типа героя-воителя, то, как уже говорилось выше, этот образ не только прочно связан с именем преподобного, но и, признаем это честно, порой заслоняет его, как будто все предназначение аввы Сергия состояло в благословении на битву святых Димитрия, Осляби и Пересвета. Поддержка преподобным московского князя в его противостоянии с Ордою — итог долгого пути, этапами которого были и нежелание такого конфликта в окружении святого князя Димитрия Донского (вплоть до неприятия в качестве митрополита сторонника такой борьбы святителя Киприана), нежелание самого преподобного стать предстоятелем Русской митрополии после кончины святителя Алексия и все перипетии церковно-государственной истории Московской Руси второй половины XIV столетия.

Есть ли западноевропейские примеры такого влияния слова клирика на действие воина?

Вот один из них, из той же эпохи. Во время долгого противостояния шотландцев и английского короля Эдуарда I все церковные диоцезы должны были занимать клирики исключительно английского происхождения. Результат был вполне ожидаемый: десять из двенадцати шотландских епископов отказали в повиновении Лондону и поддерживали в дальнейшем регулярно поднимавшиеся восстания против Плантагенетов. Даже римский первосвященник убеждал Эдуарда остановить карательные экспедиции в Шотландию. Такая поддержка со стороны епископата стала одной из причин успеха войны Роберта Брюса-младшего в первой четверти века преподобного Сергия. Как раз в год его рождения шотландцы отвоевали у англичан стратегически важные Перт и Эдинбург, а в битве при Бэннокберне чуть не угодил в плен сам Эдуард II, после чего вся страна покорилась власти Брюса. Не поддержи епископат своего короля, смог бы тот освободить свою землю?

Еще один современник преподобного Сергия — знаменитый Эдуард Черный Принц, неудавшийся наследник Эдуарда III, чьи останки покоятся не где-нибудь, а в Кентерберийском соборе. Герой Столетней войны, чьи партизанские рейды прославили его в глазах современников и потомков, — где, в какой хронике Фруассара найдем мы свидетельство о духовных причинах его войны?

В своей нашумевшей в свое время и столь актуальной сегодня книге Иван Ильин вывел точную формулу того, кто использует меч для противостояния злу: воин не праведен, но прав. Преподобный Сергий действовал в согласии с этими словами, и его знаменитое благословение — это не только «разрешение» на битву, но и побуждение к ней, радость для идущих на нее и ободрение малодушных.

Путь разума от истины

Наконец, поднявшись на ступень героя-мыслителя, вспомним, что век преподобного — время жесткой схватки схоластического рационализма и монашеского умного делания, разума и мистики. Примечательно, что вершина западного номинализма Уильям Оккам умирает в 1347 году, когда в Константинополе проходит очередной «паламитский» собор, признавший православным учение о нетварных энергиях святителя Григория Паламы. Отвлекаясь от богословской составляющей этих споров (не оконченных в православном богословии и поныне), невозможно не увидеть логику развития как христианского Запада, так и его альтернативы, наследников Византийского содружества наций.

Попытки объять мир одним только разумом, по слову православного святого Максима Исповедника, укрепляют в человеке неведение Бога, то есть Творца этого мира. Презрев это предупреждение, вслед за Оккамом западноевропейское познание ушло в сторону постепенного сужения самих объектов познания. Отказавшись от Богопознания, отказались от познания сверхъестественных (Френсис Бэкон), затем — сверхчувственных вещей (Джон Локк), затем — от самих предметов внешнего мира (Беркли, Юм, Кант). XIX столетие передало в наследие XX веку унылый позитивизм, разбавленный в наше время всевозможными псевдонаучными фантазиями или откровенным оккультизмом.

Был ли альтернативный путь мысли и связан ли он с именем преподобного?

В истории русской философии первыми серьезными протестами против узости позитивистского метода стали две работы 1874 года. Первая — произнесенная на Покровском годичном акте Московской духовной академии речь преподавателя философии Владимира Дмитриевича Кудрявцева-Платонова «О трех методах философского познания». В ней составивший целую эпоху в академической школе русской философии мыслитель прослеживает этот путь отказа европейской мысли от познания мира и его Творца — от Оккама до Огюста Конта. В том же самом году состоялась знаменитая защита магистерской работы двадцатилетнего Владимира Соловьева «Кризис западной философии», после чего Лев Толстой поздравил Россию «с появлением еще одного умного человека». В диссертации с присущей автору легкостью и доказательностью прослеживаются истоки духовного кризиса, чьи корни как раз уходят в XIV столетие.

Обе работы готовились в обители аввы Сергия: Кудрявцев-Платонов был профессором расположенной с 1814 года в ее стенах Московской духовной академии, Соловьев целый год провел вольнослушателем в ее аудиториях перед защитой диссертации. Несомненно, оба мыслителя, молясь у раки мощей преподобного, не могли не обращаться к причинам, приведшим когда-то христианский мир Запада в интеллектуальный тупик.

Отказавшись от пути преподобного, могли ли мы прийти к чему-то другому, кроме этого тупика?

Если всматриваться в историю века преподобного на европейском Западе, Византии и на Руси, становится очевидным: нет несхожих процессов светской истории, но есть разительное отличие в истории внутренней, истории духа. Дантовский герой, выбранный человеческим идеалом в тот век, когда преподобный Сергий взращивал поколение своих учеников в лесах Московской Руси, не понимает подвига без героизма. Героический энтузиазм не мог не апеллировать к языческим добродетелям, и постепенно бывший христианский мир Европы в своей культуре эти добродетели принимает за основу.

Возвращение к истине

Расщепление русской культуры (гораздо ранее петровского времени) на гражданскую и церковную — явление того же порядка, особенно характерное для XIX столетия. Знаменитая и показательная невстреча Пушкина и преподобного Серафима Саровского — лишь один из эпизодов этого расщепления. Еще более показательна попытка Достоевского изобразить в «Идиоте» истинного христианина, чьими чертами, судя по писательским наброскам к роману, должны была стать страстность* как свидетельство истинно религиозного чувства…

Характерно, что одной из главных черт, благодаря которой состоялась современная западная цивилизация, называют уважение к праву, особое правовое достоинство. В этом смысле преподобный Сергий также стоит у истоков подобного понимания на Руси, пусть это и касается частного аспекта римского права. Именно из-за введения в своей обители общежительного монашеского и иерусалимского богослужебного уставов (чьи нормы также охватываются церковным правом) преподобный вступил в конфликт с братией своей обители и собственным братом, после чего на несколько лет покинул стены основанного им же монастыря. Как не вяжется эта принципиальность преподобного Сергия с привычными нам обвинениями русского характера в правовом нигилизме и равнодушии к правовому сознанию!

Воспитание целой школы, утверждение традиции того дела, которое являлось главным для преподобного, — вот его наследие и его завет. Но неужели прервалась цепь учеников преподобного, и роль основанных ими монастырей действительно сводится к колонизации Русского Севера? Неужели и сам 700-летний юбилей для нас сегодняшних — лишь свидетельство нашего пребывания в мемориальной фазе, когда остается только вспоминать свершения прошлого?

Церковное предание тем и отличается от простой исторической памяти, что воспринимает своих участников живыми. Преподобный Сергий не имя из древней летописи и не эпизод борьбы с Ордою, но прежде всего молитвенник за нас сегодня — так же, как и в дни Куликовской битвы. Его век — точка разделения между героическим порывом напоказ и тихим ежедневным деланием, чьи плоды могут быть явлены не столько современникам, сколько потомкам.

Современный человек, нацеленный на быстрый и мощный результат, с трудом понимает святого, за которым стоит вечность и каждое дело и слово которого судится совершенно иным судом. В его святости важны не внешние подвиги, а их плоды, среди которых первый — терпение. Снова и снова восстанавливать свою обитель и свое дело после очередного набега, оскудения или нестроений — вот истинный подвиг.

Сумеем мы быть в этом учениками преподобного Сергия — значит, получим еще один исторический шанс для страны и возможность для себя почувствовать свет его святости.   

Hi-End

section class="tags"

Теги

Бизнес

Гаджет

Потребление

/section

Ювелирный дом FREYWILLE обновил знаменитую коллекцию «Посвящение Клоду Моне». Первым представленным в ней дизайном были «Ирисы», покорившие поклонников бренда своими флористическими мотивами. В этом году их ждут еще три дизайна по мотивам произведений великого Моне: «Живерни», «Онфлер» и «Оранжери». Это три истории, рассказывающие о трех главных этапах жизни художника. Дизайн «Живерни» назван в честь местечка в Северной Нормандии, где знаменитый импрессионист провел конец жизни. Художник разбил там прекрасный сад с прудом и цветами, посвятив этому месту серию картин. Дизайн «Онфлер» обязан названием морскому порту на севере Франции, куда Клод Моне приезжал писать пейзажи. «Оранжери» назвали в честь парижской картинной галереи, которая славится коллекцией полотен импрессионистов и постимпрессионистов.

Робот-пылесос — отличный помощник для тех, у кого маленькие дети, домашние животные или попросту мало времени на уборку. Поддерживать чистоту в доме поможет новый робот-пылесос Hom-Bot Square от LG. Главное достоинство этой модели — более качественная уборка у стен и в углах помещений, где обычно скапливается пыль. Это достигается благодаря необычной для роботов-пылесосов квадратной форме и удлиненным боковым вращающимся щеткам. У LG Hom-Bot Square сразу две видеокамеры — верхняя и нижняя, данные с которых помогают ему составить «карту местности» и руководствоваться ею при уборке. А чтобы робот не врезался в мебель, его оснастили ультразвуковыми датчиками, распознающими даже стеклянные и прозрачные препятствия. Пылесос можно запрограммировать на уборку в определенные часы и дни недели. Есть и ручной режим, в котором управление производится с пульта.

Компания Issey Miyake представила новый мужской аромат Nuit d’Issey. По замыслу его создателей Лока Донга и Доминика Ропьона, Nuit d’Issey посвящен самому загадочному времени суток — ночи, когда мир становится абсолютно иным, таинственным и полным мистики. Строгий классический флакон ожидаемо выполнен в черном цвете, а сам аромат построен на цитрусовых и бергамоте, которые позже раскрываются в нотках кожи, усиленных пряностями и древесным шлейфом.

Преимущества пошива по индивидуальным меркам трудно переоценить: костюм будет сидеть на вас как влитой в любой ситуации. Бренд Costume Code, уже более двух лет пропагандирующий философию made-to-measure (пошив по персональным меркам), предлагает клиентам не только бесплатную услугу выезда консультанта, но и трендовые европейские ткани, среди которых Loro Piana, Cerruti или Thomas Mason. Вам остается лишь понять, для какого повода и времени года вы собираетесь сшить костюм или сорочку. В преддверии бархатного сезона, например, советуют обратить внимание на вновь актуальную клетку, а также на пиджаки и брюки из тканей, в состав которых входит лен.

Ручное исполнение и внимание к деталям — визитная карточка итальянского обувного бренда Santoni. Новинка этого года — слиперы Jet Set Traveller — станут незаменимым аксессуаром для вечных путешественников, часто летающих бизнесменов и всех тех, кто никогда не пренебрегает чувством стиля в угоду комфорту. Легкие и мягкие слиперы укладываются в специальный компактный чехол такого же цвета. Идеальный подарок мужчине, который ни в чем не нуждается.

Инвестиции в репутацию Андрей Кудисов

Об алмазно-бриллиантовом комплексе Якутии, о его значении для экономики республики и перспективах развития мы беседуем с министром экономики Республики Саха (Якутия) Валерием Максимовым

section class="box-today"

Сюжеты

Инвестиции:

Насмешили на 10 миллиардов

«Энергии» добавят газов

«Черноголовкой» больше Подмосковный

/section section class="tags"

Теги

Якутия

Инвестиции

Русский бизнес

Экономический потенциал регионов

/section

— Ч то представляет собой алмазно-бриллиантовый комплекс Якутии?

— Сегодня комплекс состоит из трех взаимо­связанных отраслей: алмазодобычи, огранки алмазов и ювелирного производства. Раньше в республике присутствовали лишь две составляющие этой технологической цепочки. Ювелирное дело, к примеру, в Якутии имеет многовековые традиции. В 50-е годы прошлого века в республике началась промышленная добыча алмазов. А вот промежуточное звено — огранка алмазов в бриллианты — самая молодая часть комплекса. Несмотря на то что разговоры о необходимости создания алмазогранильной отрасли шли давно, принципиальное решение об этом было принято лишь в 1990-е годы первым президентом республики Михаилом Николаевым.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Основу алмазно-бриллиантового комплекса Якутии составляет «Алроса» — крупнейшее в мире алмазодобывающее предприятие. Основные объемы добычи российского сырья — 90 процентов — приходятся на Якутию. «Алроса» — вертикально интегрированная компания, помимо Якутии она работает на Северо-Западе России, в Архангельской области и в Африке (Ангола). Сегодня «Алроса» завершает важный технологический этап, связанный с переходом от открытого, карьерного способа добычи алмазов к работе в рудниках. В прошлом году был введен в строй рудник «Айхал». В конце июня нынешнего года началась эксплуатация рудника «Удачный» — крупнейшего в России подземного рудника по добыче алмазов. Его проектная мощность, выход на которую запланирован на 2019 год, составит четыре миллиона тонн руды в год. Это позволит обеспечить ежегодную добычу более пяти миллионов карат алмазов. Вообще, на «Удачный» у нас большие надежды, это очень интересное месторождение, в котором переплелись две кимберлитовые трубки, и концентрация алмазов там высокая. Кроме «Айхала» и «Удачного» «Алроса» ведет добычу на рудниках «Интернациональный» и «Мир».

Немалый вклад в мировое лидерство компании вносит и ее дочернее предприятие ОАО «Алмазы Анабара», которое ведет добычу алмазов на богатых россыпных месторождениях по берегам северных рек Оленёк и Анабар. Это, кстати, тоже крупнейшая в мире компания по добыче россыпных алмазов. Помимо Мирнинского района Якутии, где в основном и сконцентрирована алмазодобыча, «Алроса» начала освоение двух ранее разведанных кимберлитовых трубок в Нюрбинском районе республики. По нашим оценкам, обеспеченность минерально-сырьевой базой позволит компании сохранять нынешний уровень добычи как минимум до 2035 года. Кроме того, компания постоянно ведет геолого-разведочные работы в целях пополнения ресурсной базы.

Что касается алмазогранильной отрасли, то сегодня в республике работает девять гранильных заводов. И тон здесь задают Якутская алмазная компания (YDC) и «ЭПЛ Даймонд» — лидеры отрасли. Помимо производства бриллиантов эти компании активно развивают ювелирное направление.

— Не было соблазна выстроить на базе «Алроса» вертикально интегрированную структуру, которая объединила бы все три составляющие алмазно-бриллиантового комплекса: добычу, огранку и производство ювелирных изделий?

— Особого смысла в этом мы не видели ни при создании комплекса как такового, ни сейчас. При создании алмазогранильной отрасли республика поддерживала предпринимателей, ступивших на эту стезю, в том числе средствами республиканского бюджета, но задача создать крупную компанию с государственным участием, с ориентацией на монополизацию рынка бриллиантов изначально не ставилась. Структура каждого из сегментов комплекса прозрачна и понятна. И у каждого есть своя специфика. Особенно это касается производства бриллиантов, торговли ими и ювелирной составляющей. Мы считаем, что это сфера частного бизнеса. Дело в том, что бриллианты и ювелирная отрасль — это высококонкурентные рынки, успешная и эффективная работа на которых требует от участников гибкости, способности оперативно реагировать на меняющуюся конъюнктуру. В этом смысле наиболее гибки ювелиры, диамантерский рынок более консервативен. При этом мы понимаем, что крупные компании, пусть они и мощнее в финансовом отношении, более неповоротливы в принятии и реализации оперативных решений. Поэтому создание вертикально интегрированной структуры, охватывающей все сегменты алмазно-бриллиантового комплекса, не обсуждалось даже на уровне идеи.

— Каково значение алмазно-бриллиантового комплекса для экономики республики?

— Доля алмазно-бриллиантового комплекса в структуре валового регионального продукта республики значительна. Хотя надо отметить, что при сохранении финансовых показателей наметилась тенденция к снижению его доли в структуре ВРП. Это связано с интенсивным развитием в республике добычи нефти и газа. По итогам 2013 года объем ВРП Якутии составил 578 миллиардов рублей. Из них 25 процентов приходится на долю «Алроса», хотя несколько лет назад этот показатель при сопоставимых финансовых результатах составлял более 30 процентов. На долю ювелирной отрасли приходится один миллиард рублей, что, конечно, гораздо скромнее. Тем не менее и этот сегмент нашей экономики активно развивается, год от года наращивая финансовые показатели. Производители бриллиантов в прошлом году выпустили продукции на 143,3 миллиона долларов, причем большая ее часть — 60 процентов — была реализована за рубежом.

— Насколько широко представлен алмазно-бриллиантовый комплекс Якутии и его продукция на мировом и российском рынках?

— Если говорить об алмазодобыче, то на долю «Алроса» приходится 37 процентов мирового объема добываемых алмазов. Как известно, в прошлом году на рынке было продано 16 процентов акций компании, у нее появились новые, в том числе зарубежные, инвесторы и акционеры, которые наверняка заинтересованы в увеличении доли компании на рынке, в росте прибылей. И потенциал для роста доли «Алроса» в мировой алмазодобыче есть. Доля якутских бриллиантов на российском рынке составляет порядка 25 процентов. И примерно один процент российского рынка приходится на наши ювелирные изделия. Так что нам есть над чем работать, есть куда расти.

По поручению председателя правительства Якутии Галины Данчиковой Министерство промышленности республики подготовило проект программы развития алмазогранильной и ювелирной отраслей. Сейчас программа дорабатывается с учетом предложений, поступивших от заинтересованных министерств и ведомств, общественности, участников рынка. Мы рассчитываем выстроить и последовательно реализовать стратегию развития этих сегментов нашего алмазно-бриллиантового комплекса. При этом есть понимание, что одними лишь экономическими рычагами здесь не обойтись. Нужна серьезная имиджевая составляющая, без которой увеличить присутствие на мировом рынке нам будет сложно. Одним из инструментов создания столь необходимого для успешного бизнеса позитивного имиджа стал проект «Бриллиантовая неделя Якутии». О том, насколько он важен, говорит хотя бы состав тех, кто занимается его реализацией. Это и правительство республики, и «Алроса», и частные компании, представляющие алмазогранильную и ювелирную отрасли, и наша индустрия гостеприимства. Выгоду от продвижения на мировой рынок чистых якутских алмазов, бриллиантов и ювелирных украшений получают все. Причем, когда мы ведем речь о чистоте наших алмазов, это означает не только качественные характеристики добываемых в Якутии камней, но и абсолютную легальность их добычи, в отличие от так называемых «кровавых» алмазов Африки, вокруг которых происходит немало вооруженных конфликтов, а юридическая подоплека их появления на рынке зачастую сомнительна. Мы же в рамках Бриллиантовой недели Якутии хотим показать нашим деловым партнерам, туристам и гостям весь процесс появления на мировых рынках наших богатств — от добычи алмазов до их превращения в бриллианты — и удивительные по красоте и изяществу произведения наших ювелиров.

Посетителей Бриллиантовой недели ждет встреча не только с уникальными ювелирными украшениями, но и с якутскими красавицами

Предосталено компанией YDC

— Насколько эффективен такой инструментарий с точки зрения привлечения инвестиций в отрасль?

— Привлечение внимания к нашему алмазно-бриллиантовому комплексу с помощью таких событий, как Бриллиантовая неделя Якутии, — весьма эффективная вещь. Во многих отношениях. Если брать во внимание экономическую сторону дела, то уровень затрат на организацию и проведение Бриллиантовой недели не сопоставим с ее финансовыми результатами. На это тратится несколько миллионов рублей в течение нескольких месяцев, а результаты международных аукционов по продаже алмазного сырья ювелирной комплектации, розничной продажи ювелирных украшений и бриллиантов в течение четырех-пяти дней приносят миллионы долларов. То есть в этой части комментарии, как говорится, излишни.

Еще один важный момент — развитие туристической отрасли республики. Здесь много составляющих, и все они получают дополнительный стимул от проведения Бриллиантовой недели. Кроме того, в ее рамках можно позиционировать и продвигать и другие туристические бренды, которые уже сформировались в Якутии. Кстати, уже сегодня можно говорить о появлении некоего круга наших гостей, которые приезжают на Бриллиантовую неделю каждый год. И это добрый знак, который говорит о большом потенциале этого события как средства привлечения туристов.

Есть еще и та самая имиджевая составляющая, которую мы уже упоминали. Бриллиантовая неделя Якутии показывает нашим деловым партнерам и гостям открытость компании «Алроса» и других участников мероприятия, формирует представление об уровне их технологической развитости и вооруженности, их реальных и потенциальных возможностях. А это те самые критерии, на основании которых во многом принимаются решения о том, стоит ли инвестировать в этот бизнес. Помимо всего прочего в рамках Бриллиантовой недели мы знакомим наших гостей с республикой, с ее достопримечательностями, даем им возможность увидеть, как и чем живет Якутия. Вопрос идентификации — тоже штука важная. Ведь когда иностранцам говорят о Якутии, они не совсем представляют, где это. Нас воспринимают как Сибирь, хотя это не совсем так.

Вообще, рассматривая Бриллиантовую неделю Якутии, мне кажется, можно вести речь уже не о формировании просто позитивного имиджа бизнеса и региона, в котором он ведется. На мой взгляд, те финансовые, организационные и человеческие ресурсы, которые мы вкладываем в проведение Бриллиантовой недели, — это, если хотите, инвестиции в репутацию. В репутацию нашего алмазно-бриллиантового комплекса, в репутацию республики в целом. Это понятие гораздо глубже, объемнее и ценнее, чем просто положительный образ. Репутация — это и мощный инвестиционный ресурс, и такой символический капитал, который невозможно приобрести за деньги. Но дело в том, что он может их приносить, и в серьезных масштабах. Поэтому мы всерьез рассматриваем возможность проводить это мероприятие, скажем, не один, а два раза в год. Либо найти для него какие-то новые форматы. Например, проводить Бриллиантовую неделю Якутии на выезде — в других странах или в регионах России. Это важный элемент позитивного позиционирования и продвижения компании «Алроса», наших предприятий алмазогранильной и ювелирной отраслей и республики в целом.

— Каковы перспективы развития алмазно-бриллиантового комплекса Якутии?

— Перспективы есть, и выглядят они неплохо. Сегодня Министерство развития Дальнего Востока активно работает над созданием территорий опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР). Для них предусматриваются существенные налоговые льготы, упрощение таможенного режима, создание благоприятных условий для развития производства. На первом этапе Минвостокразвития отобрало 14 наиболее подготовленных и перспективных инвестиционных площадок в дальневосточных регионах. В частности, в Якутии предполагается создание алмазно-бриллиантового кластера, и этот вопрос мы на днях обсуждали с главой республики. Сейчас мы активно работаем с Минвостокразвития, готовим необходимые экономические обоснования и защиту предлагаемой нами модели ТОСЭР. Отмечу, что наша заявка предусматривает объединение алмазно-бриллиантового и ювелирного кластера с туристической составляющей. Вопрос создания такого совмещенного кластера будет дополнительно обсуждаться с полномочным представителем президента России в Дальневосточном федеральном округе вице-премьером правительства России Юрем Трутневым. И не исключено, что ТОСЭР выйдет уже на стадию принятия решений. Если этот проект состоится, он даст мощный стимул и к увеличению объемов производства бриллиантов, и к развитию ювелирной отрасли, к повышению значимости этих отраслей для экономики республики. И к расширению туристического потока в республику, что для нас тоже важно.

Все будет зависеть от нас — от наших ювелиров, диамантеров, от тех компаний, которые могут стать резидентами ТОСЭР. При их должной активности и при поддержке правительства республики все должно получиться. Однако все мы должны понимать, что есть определенные требования к формированию ТОСЭР, к резидентам, которые должны будут вкладывать собственные ресурсы в реализацию своих проектов. Если у якорных резидентов ТОСЭР будут для этого достаточные средства и возможности, то все должно получиться. Что касается организационной стороны дела, то с принятием соответствующего федерального законодательства необходимые инструменты появятся у правительства страны, у Министерства развития Дальнего Востока и у правительства республики. Сегодня наша задача — попасть в первую волну создания ТОСЭР и за счет этого придать мощный импульс развитию алмазно-бриллиантового комплекса Якутии, тем более что все предпосылки к этому есть.             

Все больше и больше алмазов Андрей Кудисов

Компания «Алроса» планирует увеличить объемы добычи за счет ввода новых месторождений и дальнейшего развития действующих

section class="tags"

Теги

Якутия

Алроса

Русский бизнес

Добывающая отрасль

/section

Еще в начале XX века российские ученые обратили внимание на значительное сходство геологического строения Южно-Африканской и Сибирской платформ и большую вероятность наличия в Сибири коренных месторождений алмазов. Но по-настоящему к поиску алмазов в Якутии приступили в 1947 году, когда по указанию Сталина сюда были направлены первые экспедиции. И уже в 1949-м в бассейне реки Вилюй был найден и официально зарегистрирован первый якутский алмаз. К 1953 году в разработке уже находились алмазные россыпи, найденные в отложениях у рек Вилюй и Оленёк, но технология добычи алмазов была слабой, основанной на промывании и обработке песка и галечника со дна или берегов рек, и не давала никаких сведений о наличии в этих местах кимберлитовых трубок. Первая трубка была найдена в 1954 году, а к концу 1955-го их было открыто уже пятнадцать. Через год, в 1956-м, начали промышленную разработку трубки «Мир».

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Основное развитие отрасли шло на базе разработки трубки «Мир» и прилегающих к ней россыпей. В этот период были созданы основные рудники, построены фабрики, введены в строй энергетические мощности. «Мир» сейчас самый крупный карьер на Земле, а всего в Якутии насчитывается более 200 кимберлитовых месторождений алмазов.

В 1963 году СССР заключил первые контракты о продаже части алмазов международной алмазодобывающей корпорации De Beers. В 1992 году была создана единая акционерная компания «Алроса» (затем переименована в ЗАО «АК “Алроса”») на базе предприятий ПО «Якуталмаз». В 2008 году по решению антимонопольной службы ЕС действие соглашения между «Алроса» и De Beers было прекращено, и с 2009 года российская компания самостоятельно реализует свою продукцию на мировом рынке.

В 2011 году АК «Алроса» была преобразована в открытое акционерное общество, а ее ценные бумаги поступили в свободное обращение на фондовом рынке. В ноябре 2013-го на Московской международной фондовой бирже было продано 16% акций компании, что позволило установить уровень ее капитализации — более 10 млрд долларов на время проведения торгов.

О перспективах развития компании как основы алмазно-бриллиантового комплекса Якутии нам рассказал вице-президент ОАО «АК “Алроса”» Андрей Поляков .

— Прежде чем говорить о перспективах компании, нужно сказать несколько слов о перспективах развития алмазного рынка в целом. По оценкам экспертов, уже в 2017–2018 годах мировой рынок столкнется с дефицитом алмазного сырья, вызванным объективными причинами. Мировой объем добычи алмазов будет снижаться, поскольку действующие месторождения постепенно истощаются, а действительно крупных открытий (сопоставимых, например, с рудником «Удачный» в Якутии или Argyle в Австралии) не было уже двадцать лет. В то же время мировой спрос на алмазы будет расти за счет роста потребления ювелирных изделий с бриллиантами, в первую очередь в развивающихся странах, например в Индии и Китае. В развивающихся экономиках активно увеличивается численность среднего класса, который и является основным покупателем ювелирных изделий. Стабильное потребление и даже рост сейчас демонстрируют и основные рынки — США, Европа, Япония. Поэтому в целом алмазно-бриллиантовый рынок имеет достаточно позитивные прогнозы развития.

В этих условиях для любой мировой алмазодобывающей компании приобретает важность объем производства и обеспеченность минерально-сырьевой базой. Стратегия развития «Алроса», утвержденная акционерами общества, учитывает эти факторы и предполагает концентрацию компании на разведке и добыче алмазного сырья. Сегодня «Алроса» — мировой лидер по объемам добычи алмазного сырья, и мы намерены поддерживать свои лидирующие позиции. Программа развития производства компании предполагает рост добычи с 36,9 миллиона карат в 2013 году до более чем 41 миллиона карат с 2019 года.

— За счет чего вы планируете увеличить добычу?

— Рост добычи будет обеспечен как за счет развития действующих проектов, так и за счет ввода в эксплуатацию новых месторождений. Значительную роль в поддержании объемов добычи играет программа строительства подземных рудников в Западной Якутии, которую компания реализует уже много лет. В июне 2014 года «Алроса» запустила последний из четырех подземных рудников — «Удачный», который после выхода на проектную мощность четыре миллиона тонн руды в год станет не только крупнейшим рудником в «Алроса», но и одним из крупнейших в мире. Один лишь он будет приносить компании более пяти миллионов карат алмазного сырья в год. Кроме того, уже вышли на проектную мощность рудники «Интернациональный» и «Айхал» (по 500 тысяч тонн руды в год), работает рудник «Мир» мощностью миллион тонн руды в год. Переход на подземную добычу позволит компании долгие годы поддерживать высокие уровни добычи в Западной Якутии, поскольку открытая добыча на этих трубках уже завершилась, а на «Удачном» близка к завершению.

Хорошие перспективы дают компании и такие проекты, как «Севералмаз» в Архангельской области. Весной этого года «Алроса» ввела там в эксплуатацию вторую очередь обогатительной фабрики, увеличив мощности с одного до четырех миллионов тонн руды в год. Это позволит нарастить объемы добычи на «Севералмазе» до пяти миллионов карат в год. Параллельно компания планирует вовлекать в отработку новые трубки. Завершаются вскрышные работы на трубке «Ботуобинская», входящей в состав Нюрбинского ГОКа. Добыча там может начаться уже в 2015 году и составит до полутора миллионов карат алмазов в год. Планируется к освоению месторождение Верхне-Мунское, что в 180 километрах от Удачнинского ГОКа, с защищенными запасами 65,5 миллиона тонн руды. Сейчас компания готовит ТЭО проекта. Предполагается к вовлечению в отработку и нескольких новых трубок в Западной Якутии.

По уровню запасов «Алроса» сейчас занимает лидирующую позицию в мире. Минерально-сырьевой базы компании хватит для поддержания объемов производства еще по меньшей мере на тридцать лет. Вместе с тем «Алроса» вкладывает средства в разведку и разработку новых месторождений для поддержания и расширения своей ресурсной базы. Якутия как основной регион присутствия компании имеет приоритетное значение. Обеспеченность запасами позволит «Алроса» долгое время поддерживать стабильно высокие объемы производства. Это означает и поступление дивидендов, и налогов в бюджет Якутии, рабочие места, создание достойных условий труда и жизни для работников компании и населения республики в целом.

— Как вы выстраиваете работу с компаниями-партнерами?

— Сбытовая система «Алроса» построена на долгосрочных контрактах, по которым продается более 60 процентов алмазного сырья компании. Эти контракты, заключаемые на два-три года, гарантируют «Алроса» как производителю стабильные объемы сбыта, а покупателю — стабильные объемы поставок алмазного сырья. Они также служат защитой от возможной волатильности цен на мировом алмазном рынке. В этом состоит основное преимущество таких контрактов, поскольку резкие скачки цен одинаково негативны и для производителя, и для огранщика.

Наши давние и доверенные клиенты компании, имеющие собственное гранильное и ювелирное производство, образуют Alrosa Alliance. Мы максимально ответственно подходим к их выбору. Компания — претендент на вхождение в эту структуру должна соответствовать целому ряду критериев, в частности иметь необходимые лицензии, устойчивые показатели оборота и ликвидности.

Весной 2014 года «Алроса» разработала и утвердила Принципы ответственного ведения бизнеса Alrosa Alliance. Наши партнеры должны полностью разделять цели и принципы Кимберлийского процесса и обеспечивать неконфликтное происхождение реализуемых ими алмазов, вести деятельность в соответствии с принципами законной и честной конкуренции, противодействия взяточничеству и коррупции, обеспечения финансовой прозрачности и раскрытия информации. Кроме того, участники Alrosa Alliance должны неукоснительно соблюдать права человека и трудовые права, предпринимать действия по защите окружающей среды. Участие в Alrosa Alliance демонстрирует алмазному рынку высокий уровень профессионализма, является свидетельством надежной репутации входящих в него компаний. Несоответствие же хотя бы одному из этих принципов может стать причиной прекращения сотрудничества с клиентом.

— Могут ли производители бриллиантов ожидать изменения качественного и количественного предложения алмазного сырья со стороны «Алроса»?

— Мы предусматриваем рост добычи и, соответственно, количественный рост предложения алмазного сырья для участников рынка. Но стоит помнить, что даже алмазы, добываемые с одного и того же месторождения, крайне неоднородны. Руда может содержать камни разного размера, цвета, формы и качества. В этом специфика алмазного бизнеса: каждый алмаз уникален, двух одинаковых камней в принципе не бывает. Этим обусловлена вариативность набора сырья в боксах, которые «Алроса» продает клиентам. Кроме того, на их формирование влияет конъюнктура рынка: в зависимости от сезона, экономической ситуации, тенденций в потреблении ювелирных изделий изменяется и спрос.

Сбытовая политика «Алроса» сейчас полностью строится на Положении о порядке и условиях реализации алмазного сырья, разработанном совместно с Федеральной антимонопольной службой России. Документ гарантирует равные условия доступа к сырью, единые процедуры его сортировки и комплектования боксов для всех клиентов, независимо от их географического расположения и объемов закупаемого сырья. Такая практика делает сбыт «Алроса» максимально прозрачным для участников рынка.

— Есть ли в планах компании развитие собственного гранильного производства?

— Сегодня гранильное производство представлено филиалом «Бриллианты “Алроса”» и двумя дочерними компаниями, в Орле и Барнауле, основная функция которых — мониторинг рынка. Наши подразделения получают те же боксы, что и клиенты компании, они производят бриллианты из полученного алмазного сырья и самостоятельно их реализуют. Это позволяет нам получать оперативную информацию о конъюнктуре мирового рынка бриллиантов.

Мы рассматриваем возможность увеличения объемов производства бриллиантов в рамках сотрудничества с крупнейшими мировыми ювелирными домами. Кроме того, мы достигли договоренностей о продаже камней «Бриллиантов “Алроса”» на международных аукционах Christie’s и Sotheby’s, и за последний год уже продали несколько камней через эти аукционные дома. Речь идет о продаже на аукционах особо крупных и качественных бриллиантов. Это штучный товар, и в денежном выражении объемы продаж будут невелики, однако такое сотрудничество будет способствовать продвижению бренда «Алроса» и якутских алмазов на мировом рынке.                

В оправе законов Андрей Кудисов

Алмазодобыча, производство бриллиантов и торговля ими требуют особого правового подхода. О том, как создается законодательство, регулирующее деятельность алмазно-бриллиантового бизнеса, рассказывает председатель Государственного собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) Александр Жирков

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Инвестиции в репутацию

Грани гармонии

Проследить путь якутского алмаза

/section section class="tags"

Теги

Якутия

Русский бизнес

Экономический потенциал регионов

Добывающая отрасль

/section

— Нормативно-правовой базы, регулирующей функционирование алмазно-бриллиантового комплекса на федеральном уровне, практически нет. Насколько это мешает или помогает в разработке соответствующих законов парламенту Якутии?

— Сказать, что на федеральном уровне нет законов, которые влияют на развитие алмазно-бриллиантового комплекса республики, было бы неверно. Есть масса нормативно-правовых актов в сфере налогового, таможенного, хозяйственного и других разделов законодательства, которые так или иначе определяют целый ряд важных аспектов в деле развития алмазодобывающей, гранильной и ювелирной отраслей республики. Тем не менее в чем-то народные депутаты парламента Якутии действительно выступают в роли первопроходцев. За двадцать лет работы в Госсобрании Республики Саха в качестве народного депутата мне приходилось принимать участие в разработке законов, аналогов которым в стране, по большому счету, нет.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

В частности, был разработан и в 2003 году принят закон «Об управлении и о распоряжении акциями акционерной компании “Алроса” (ЗАО), являющимися государственной собственностью Республики Саха». Основная сложность состояла в том, чтобы остаться в федеральном правовом поле, учесть при этом интересы республики и обеспечить нормальное функционирование компании, которая для Якутии является основным бюджетообразующим предприятием. Считаю, что нам это удалось, поскольку экономика республики не пострадала, компания продолжила успешно развиваться, и со стороны федерального центра претензий к нам не было.

Годом позже был принят закон республики «О государственном регулировании отношений в сфере деятельности алмазообрабатывающей промышленности», который создал условия для развития гранильной и ювелирной отраслей Якутии. Во многом благодаря этой работе сегодня в республике выпускают и реализуют продукцию десять крупных гранильных заводов и более тридцати ювелирных компаний. Создана необходимая учебная база. Специалистов со средним образованием для отрасли выпускают Якутский профессиональный лицей № 16 и Якутское художественное училище. Северо-Восточный федеральный университет готовит специалистов с высшим образованием, технологов гранильного и ювелирного производства. В Якутске работают пробирная инспекция, геммологические сертификационные центры. И в этом немалая заслуга народных депутатов республики.

— Недавно «Алроса» изменила свой правовой статус, стала публичной компанией, а часть ее ценных бумаг была продана на биржевых торгах. Этот процесс как-то регулировался законодательством на республиканском уровне?

— Безусловно. Ведь «Алроса», несмотря на свое преобразование в открытое акционерное общество (а правительство РФ настаивало на полной приватизации), по-прежнему частично находится в собственности республики. И все вопросы, связанные с этой собственностью, подлежат обязательному правовому оформлению. Поэтому в апреле прошлого года после многих споров и дискуссий был принят закон «О приватизации части акций акционерной компании “Алроса” (ОАО), находящихся в государственной собственности Республики Саха». Благодаря принятию этого закона были соблюдены необходимые юридические формальности, связанные с реализацией части пакета акций компании, принадлежащих Якутии. Средства от его продажи, а это 17 миллиардов рублей, поступили в республику и направляются на решение самых острых социально-экономических проблем: переселение из ветхого и аварийного жилья, газификация населенных пунктов, строительство объектов здравоохранения и многое другое.

— На что ориентируется депутатский корпус при разработке законодательства, регламентирующего деятельность алмазно-бриллиантового комплекса республики?

— Прежде всего на мнение профессионалов, на интересы страны и республики, а также на динамично меняющуюся экономическую ситуацию в стране и в мире. В соответствии с изменяющимися условиями развивается и меняется нормативно-правовая база. Мы активно взаимодействуем с республиканской Гильдией производителей бриллиантов и ювелирных изделий, исполнительной властью, компанией «Алроса». Много интересных идей и предложений возникает в рамках Бриллиантовой недели Якутии. Так, «Алроса» начала комплектовать алмазное сырье конкретно под потребности ювелиров и продавать его на международных аукционах, которые проводятся в рамках Бриллиантовой недели Якутии. В результате представители ювелирной отрасли республики получили прямой открытый доступ к алмазам нужного им ассортимента. Кроме того, в рамках Бриллиантовой недели в этом году намечено проведение международной конференции, посвященной развитию алмазно-бриллиантового комплекса страны в современных экономических и геополитических условиях.  

Грани гармонии Андрей Кудисов

О непростой специфике бриллиантового бизнеса, о том, кто диктует моду на этом рынке, и о философских основах успеха мы беседуем с Александром Максимовым, генеральным директором одного из лидеров рынка — Якутской алмазной компании (Yakutian Diamond Company, YDC)

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Инвестиции в репутацию

Проследить путь якутского алмаза

/section section class="tags"

Теги

Якутия

Русский бизнес

Экономический потенциал регионов

/section

— К омпания, которой вы руководите, очень молода. Как вам удалось продвинуться на специфическом рынке бриллиантов и ювелирных изделий с бриллиантами?

— Якутской алмазной компании всего-то семь лет. Она основана в 2007 году и специализируется на оптово-розничной торговле бриллиантами и ювелирными изделиями с ними, предлагая своим клиентам широкий выбор якутских бриллиантов всех размерно-весовых групп и качественно-цветовых характеристик в любых объемах. И сегодня мы — абсолютный лидер в Якутии по количеству производимых бриллиантов: наши мастера гранят каждый третий-четвертый из них.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

В основу стратегии развития компании заложено несколько принципов, которые себя в полной мере оправдывают и помогают добиваться результатов. Это собственное производство, реализация нашей продукции без посредников в ювелирных салонах YDC и уникальный дизайн наших изделий.

Что до каких-то особых секретов, то их нет. Есть понимание, что в основе каждого успеха — упорный повседневный труд. И еще есть опыт. Не книжный — свой, наработанный годами, ошибками, потерями и успехами. Ведь гранильное производство в республике зародилось и развивалось в самый сложный для Якутии, да и для всей страны, период — в 90-е годы прошлого века. Инициатором его создания стал наш якутский ученый с мировым именем академик Владимир Ларионов, приложивший немало усилий к тому, чтобы убедить руководство республики наладить в Якутии полноценное производство бриллиантов, а не только добычу алмазного сырья. На становление отрасли ушло порядка десяти лет. Так долго, наверное, потому, что у нас не получилось учиться на чужих ошибках. Учились на собственных. И судя по результатам, наука пошла впрок. Сегодня порядка двадцати якутских компаний, работающих с бриллиантами, активно действуют на рынке России и ближнего зарубежья, и еще пять-шесть компаний, продвигающих якутские бриллианты на международном рынке, сумели заработать себе имя и серьезную репутацию. В их числе и Якутская алмазная компания.

— Почему вы предпочитаете использовать англоязычную версию названия компании?

— Англоязычный бренд мы используем совершенно сознательно, поскольку видим миссию компании в продвижении якутского бриллианта по всему миру, для которого английский — язык международного общения. Наша компания — член Израильской алмазной биржи в городе Рамат-Ган, у нас есть свои представительства по оптовым продажам бриллиантов в Объединенных Арабских Эмиратах, Гонконге, Москве.

Именно в целях продвижения бренда «Бриллианты Якутии» мы уже второй год подряд выступаем генеральным партнером Бриллиантовой недели Якутии. Это главное в году событие для нашей отрасли и одно из самых статусных светских мероприятий, которое с 2012 года проводится под патронатом главы и правительства Республики Саха (Якутия). Гости Бриллиантовой недели смогут воочию увидеть, как рождаются вечные ценности, — от добычи алмазов до их превращения в бриллианты, украшения. Лучшие ювелирные компании Якутии представят свои изделия на Бриллиантовом вернисаже — выставке-продаже. А выйти в свет с новыми украшениями можно будет на Бриллиантовом балу — грандиозном торжестве с участием звезд мирового уровня. В нынешнем году это имиджевое событие, которое стало новым шагом в становлении бренда Якутии как мирового экспортера высококачественных бриллиантов, пройдет 2–7 сентября в Якутске. 

Якутские бриллианты особенно выигрышно смотрятся в местном колорите

Предоставлено компанией YDC

— Ваши бриллианты всегда производится именно из якутских алмазов?

— Если строго подходить к бренду «Бриллианты Якутии», то, конечно, это должен быть алмаз, добытый в Якутии, и здесь же, в Якутии, ограненный. У нас так и получается, поскольку сырье для наших бриллиантов — алмазы — мы приобретаем только у нашей, с якутскими корнями, компании «Алроса». Скажу больше, сегодня Якутская алмазная компания не только входит в Alrosa Alliance — привилегированный круг из 36 надежных партнеров акционерной компании «Алроса», мы входим в тройку крупнейших клиентов алмазного гиганта. Это своего рода гарантия того, что наша продукция производится из легального сырья, которое соответствует высшим стандартам качества. Доверие покупателей и партнеров — определяющая вещь в таком специфическом бизнесе, как наш. Поэтому, приобретая у нас бриллианты или ювелирные изделия с ними, они могут быть уверены, что продукция от YDC — это настоящие, аутентичные бриллианты Якутии.

При этом мы создаем ювелирные изделия в разных культурных традициях. И в нашей национальной, якутской, которая за свои самобытность и изящество пользуется заслуженной популярностью на внутреннем рынке. Да и зарубежные гости международных ювелирных выставок покупают наши изделия в национальном стиле весьма охотно. Мы работаем и в классической европейской традиции, где основной упор делается на характеристики самого бриллианта — его цвет, чистоту, огранку, размер. В плане творчества для нас ограничений нет, мы можем практически все. Другое дело, что ювелирную моду диктуют потребители. То, что нравится покупателям, что продается, — то мы и производим. Мы — дети рынка.

— Вы говорите, что рынок, на котором работает Якутская алмазная компания, весьма специфичен. В чем эта специфика?

— Ее определяют несколько факторов. Прежде всего это товар, с которым мы работаем: бриллианты. Специфика этого товара в том, что он никогда не дешевеет. Только дорожает. А еще в том, что этот товар всегда продается: если не сразу, то по прошествии какого-то времени. Как правило, не очень продолжительного. Отсюда возникает еще одно специфическое свойство нашей продукции — ее инвестиционная привлекательность. Скажем так, бриллиант, купленный десяток лет назад за определенные деньги, сегодня стоит ощутимо дороже. Свою специфику накладывает и то, что бриллианты и ювелирные изделия с ними — это не товар повседневного спроса, не масс-маркет. В работе с ним неприемлемы обычные торговые стратегии, на которых развиваются современные ритейлеры. Наконец, бизнес на бриллиантах и изделиях с ними основан прежде всего на безупречной репутации и высочайшем уровне доверия между сторонами, участвующими в сделках. Как правило, люди, работающие на этом рынке, — очень тонкие психологи, которые быстро могут определить, насколько серьезен партнер, его намерения, и вообще, стоит ли иметь с ним дело. Поскольку гарантировать такое доверие между покупателем и продавцом напрямую достаточно сложно, в нашем бизнесе широко используется институт посредников, которыми, как правило, выступают банки. Это порождает дополнительные финансовые и юридические аспекты в организации функционирования рынка бриллиантов и изделий с ними. И это далеко не каждому участнику рынка по плечу и по карману.

— Огранка алмазов и ювелирный бизнес считаются довольно консервативной сферой. Насколько консервативна ваша компания? Как часто вам удается делать что-то новое?

— Одна из важных составляющих стратегии развития компании — уникальные дизайнерские решения наших изделий. Творческая линия, которую проводят наши мастера, отражает философию бренда YDC. Она — в гармонии человека и природы, поиске совершенства в самих себе и в окружающем нас мире. В ювелирных изделиях компании прослеживаются природные линии, очертания гор, рек, бескрайних снежных равнин Якутии. И материалы для наших изделий мы стараемся использовать наши, местные, и исключительно природные. Поэтому у нас есть дизайнерские разработки — их, наверное, можно назвать новаторскими, — где присутствуют и мамонтовый бивень, и необработанные алмазы, и хромдиопсиды, которые добываются только в Якутии. Но в любом нашем изделии обязательно есть бриллианты — в обрамлении, в виде вставок, инкрустаций, потому что наша основная цель — все-таки продвижение якутских бриллиантов.

Что касается огранки бриллиантов, то здесь ситуация достаточно устоявшаяся. За столетия, что человечество занимается драгоценными камнями, выработались свои технологические каноны и традиции, которые позволяют наиболее полно раскрыть красоту камня. Это в полной мере относится и к бриллиантам. Есть несколько классических видов огранки, каждому из них присуще свое число граней, которые позволяют полностью раскрыть игру света в камне. Например, круглая, наиболее распространенная огранка, предполагает 57 граней в бриллианте. Однако встречаются и такие экземпляры алмазов по цвету, чистоте, размеру, которые требуют нестандартного подхода к их превращению в бриллиант, так называемой фантазийной огранки. Среди наших особенных работ — уникальный бриллиант чистой воды, с идеальными характеристиками чистоты и цвета — 1/1. Такие беспорочные камни без дефектов и цвета едва составляют один процент общего объема добычи алмазов. Над огранкой этого бриллианта трудились лучшие специалисты компании. Для него выбрали форму огранки «груша», которая позволила наиболее выгодно показать игру света в камне. У этого бриллианта 77 граней, вес — больше трех карат. Конечно же, мы делаем фантазийную огранку по желанию наших клиентов. Однако это редкость. Здесь наша консервативность определяется покупательским спросом.

— Работаете ли вы с крупными ювелирными домами?

— Да, в украшениях от Cartier, Tiffany, Zela и других крупных ювелирных домов можно увидеть якутские бриллианты от YDC. Но пока мы работаем с ними не напрямую. Мы внимательно следим за всеми крупными международными выставками, которые проходят в Лас-Вегасе, Гонконге, Париже, Японии, Швейцарии, участвуем в них, общаемся с коллегами из разных стран, чтобы, как говорится, быть в тренде современной ювелирной моды. А насколько хорошо нам это удается — судить нашим покупателям.

Проследить путь якутского алмаза Андрей Кудисов

Свои уникальные природно-климатические особенности Республика Саха (Якутия) активно используют для развития туристической отрасли

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Инвестиции в репутацию

Грани гармонии

/section section class="tags"

Теги

Экономический потенциал регионов

Якутия

Русский бизнес

/section

К развитию туризма в Якутии подходят серьезно. Для этого даже было создано профильное министерство правительства республики и выделен специальный оператор — Национальная туристическая компания «Якутия». Результатом проделанной работы стало появление целого ряда успешных событий-брендов, ориентированных на привлечение гостей из разных регионов России и из-за рубежа. Одно из самых ярких и представительных — уже ставшая традиционной Бриллиантовая неделя Якутии. Об истории ее появления и о дальнейших перспективах «Эксперт» побеседовал с министром по делам предпринимательства и развития туризма Республики Саха (Якутия) Екатериной Кормилицыной .

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

— Чем обусловлено стремление руководства республики развивать туристическую отрасль в таком, прямо скажем, экстремальном во многих отношениях регионе, как Якутия?

— Туризм как самостоятельная отрасль — это мощный драйвер развития не только различных сегментов, но и экономики республики в целом. Для приема туристов нужна соответствующая инфраструктура, которую надо строить. А это означает загрузку строительного комплекса и производителей стройматериалов. Туристам также необходимо обеспечить транспортную доступность к нашим достопримечательностям — их у нас немало по всей республике, — это уже сфера развития транспортно-логистического комплекса. Гостей надо кормить, а это дополнительный рынок сбыта и стимул к развитию сельскохозяйственного производства и переработки сельхозпродукции. Наконец, сама индустрия гостеприимства — это сфера услуг и широкое поле деятельности для малого и среднего бизнеса. Так что синергетический эффект от развития туристической отрасли весьма значителен. Это и новые рабочие места, и дополнительные доходы, и налоговые поступления. Не говоря уже о создании позитивного имиджа республики, повышении ее привлекательности, в том числе инвестиционной.

А та самая экстремальность наших природно-климатических условий, о которой вы говорите, — это еще один фактор, который при должном подходе к делу не оттолкнет, а наоборот, привлечет к нам туристов: и тех, кто любит экстремальный туризм, и любителей туризма экологического, и тех, кто привык познавать мир в комфортных условиях. Ведь Якутии есть что показать своим гостям.

— И чем сегодня вы привлекаете туристов?

— Когда мы вплотную занялись проблемой развития туризма, то руководствовались простой и понятной логикой: турист поедет в Якутию только за тем, чего не сможет найти больше нигде. И для формирования точек роста отрасли выбрали несколько наших уникальных черт. Первое, что приходит на ум при упоминании Якутии, — это, конечно же, холод. Именно у нас, в Оймяконском районе, находится Полюс холода. Это место, где официально зарегистрирована самая низкая температура в Северном полушарии планеты — минус 71,2 градуса по Цельсию. Так родился туристический событийный бренд — фестиваль «Полюс холода», который вот уже несколько лет проводится в марте и пользуется популярностью и у россиян, и у зарубежных гостей. Еще один бренд, связанный с холодом, также событийный. Называется он «Русская зима начинается в Якутии» и проходит в начале декабря, с приходом зимы. В гости к нашему повелителю холода Чыысхану приезжает из Великого Устюга Дед Мороз, и уже отсюда, из Якутии, ведет зиму по всей стране.

Третий наш туристический бренд, который год от года становится все популярнее, связан с историческими, культурными и духовными корнями якутского народа. Это праздник Ысыах, символизирующий приход лета, возрождение природы после долгой зимы, очищение и обновление человеческих душ. Это самый массовый праздник во всей России. С середины июня он проходит во всех районах и населенных пунктах республики, а его кульминацией становится Ысыах Туймаады, который проводится в священной для якутов местности Ус-Хатын под Якутском в конце июня. За два дня, что он идет, его посещают порядка двухсот тысяч человек. На Ысыахе Туймаады уже установлено два мировых достижения, занесенных в Книгу рекордов Гиннесса. В 2012 году более 15 тысяч человек исполняли традиционный ритуальный танец осуохай — якутский хоровод. А в 2014 году более 11 тысяч человек приняли участие в обряде кумысопития, который проводился по всем канонам и традициям якутской национальной культуры. Такого у нас в стране точно нигде нет. Даже наши друзья из Бурятии, Башкирии и Татарстана, где проводится массовый народный праздник сабантуй, — и те оказались впечатлены масштабом нашего Ысыаха.

Кроме того, к празднику приурочивается проведение крупных международных мероприятий — конференций, симпозиумов по самой актуальной проблематике, чтобы их участники могли увидеть и понять, что Якутия — один из наиболее динамично развивающихся регионов России — в своем движении вперед опирается на прочный фундамент богатых национальных и культурных традиций. Как результат, Якутск сегодня стал признанной международной коммуникационной и дискуссионной площадкой, где обсуждаются самые разные проблемы развития современного общества.

Неподдельный интерес горит в глазах посетителей Бриллиантовой недели

Предоставлено компанией YDC

— А как связаны между собой туризм и Бриллиантовая неделя Якутии, о которой уже ходит много разговоров?

— Самым непосредственным образом. Это еще один туристический событийный бренд Якутии, который мы создали и активно продвигаем. Помимо холода с нашей республикой, безусловно, ассоциируются якутские алмазы. В этом плане Якутия — уникальное место. Только у нас можно проследить весь путь драгоценного камня, от его добычи из недр Земли до превращения в бриллиант, в уникальные украшения. Нигде в мире этого сделать больше не удастся. Потому что, к примеру, алмазы, которые добываются в Африке, потом едут в Европу, где проходят огранку, и уже потом разлетаются по всему свету, чтобы превратиться в ювелирные изделия. А у нас весь этот процесс можно наблюдать воочию, как говорится, «от» и «до».

Понимание этого привело нас к тому, что несколько лет назад мы разработали и запустили проект под названием «Алмазный путь». Мы реализовали его в городе Мирный. Это «малая родина» нашего алмазного гиганта — компании «Алроса», которая сегодня занимает лидирующие позиции в мире по добыче алмазов. При полной поддержке руководства республики, которое договорилось с «Алроса» о содействии в реализации этого проекта, была создана необходимая инфраструктура, разработана содержательная часть мероприятия, организована рекламная кампания. И туристы к нам поехали. Интерес для них представляют два замечательных музея, созданных усилиями алмазодобытчиков: музей алмазодобывающей отрасли и музей кимберлитов — горных пород, которые сопутствуют алмазам. Да и сам карьер кимберлитовой трубки «Мир», самый глубокий карьер на планете, — зрелище грандиозное и впечатляющее. Кроме того, есть возможность посетить с экскурсией сортировочный центр «Алросы», где можно посмотреть, как отбираются и сортируются по целому ряду параметров алмазы.

Проект, что называется, пошел, его заметили и оценили. И не только туристы. Помимо алмазов в Якутии издавна добываются и серебро, и золото, есть давние традиции в ювелирном деле, активно развивается гранильная отрасль. И вот как раз наши диамантеры и ювелиры обратились с предложением расширить проект «Алмазный путь» за счет своего в нем участия. Так на базе «Алмазного пути» родилась Бриллиантовая неделя Якутии, которая в нынешнем году будет проводиться уже в третий раз.

Изменение и расширение формата нашего событийного тура существенно повысило международное внимание к нему. В прошлом году, например, в Бриллиантовой неделе Якутии принимали участие представители более чем 30 стран. А в этот раз мы ждем гостей еще из Китая, Кореи, Японии, Сингапура, Объединенных Арабских Эмиратов, немецкой Баварии, Черногории.

— Кто занимается организацией и проведением Бриллиантовой недели Якутии?

— Главным организатором по-прежнему остается правительство республики. При этом финансовое участие властей минимально. Например, в прошлом году затраты республиканского бюджета на организацию и проведение Бриллиантовой недели Якутии составили всего около 150 тысяч рублей. Они были потрачены на рекламу мероприятия. Все остальные расходы, а они немалые — порядка 10 миллионов рублей, несет бизнес. Нашими стратегическими партнерами в этом деле являются «Алроса», Гильдия производителей бриллиантов и ювелирных изделий Республики Саха (Якутия), Национальная туристическая компания «Якутия». Генеральным партнером Бриллиантовой недели уже второй год подряд выступает Якутская алмазная компания (YDC). А у истоков Бриллиантовой недели стояла еще одна наша известная диамантерская компания — «ЭПЛ Даймонд».

Надо отметить, что у нас подобралась толковая и эффективная команда, в которой каждый четко знает, чем он занимается. И это позитивно сказывается на подготовке и проведении такого очень непростого, скажем прямо, мероприятия, как Бриллиантовая неделя Якутии, организационный уровень которого год от года только растет.

Предоставлено компанией "Алроса"

— В чем отличие Бриллиантовой недели от «Алмазного пути» и в чем секрет ее популярности? Ведь, согласитесь, два года — это очень маленький срок, чтобы событие получило широкую известность.

— Отличия есть, и значительные. С приходом в проект представителей нашего ювелирно-гранильного сообщества он стал более прагматичным, более ориентированным на конечный результат. Мы совместно с представителями бизнеса провели большую работу, в результате которой в Бриллиантовой неделе Якутии появились серьезная деловая составляющая и мощный коммерческий аспект, ставшие значительным фактором роста интереса к событию.

Что касается деловой части, то в рамках Бриллиантовой недели Якутии в партнерстве с Международным бизнес-клубом создана и действует Биржа контактов. Не секрет, что путь к нам неблизкий, недешевый, и естественно, что участники Бриллиантовой недели Якутии» стараются максимально использовать представляемые ею возможности, в том числе в установлении деловых контактов. Причем они необязательно напрямую связаны с алмазами, бриллиантами, ювелирным делом. На якутской земле устанавливаются связи в области науки, торговли, промышленности, медицины, культуры, других сферах деятельности. Кроме того, в этом году гости Бриллиантовой недели, представляющие бизнес-круги самых разных стран, смогут принять участие в международной конференции «Развитие алмазогранильной и ювелирной промышленности России в новых геополитических и экономических условиях». Думаем, это тоже будет способствовать установлению, укреплению и развитию экономических связей республики как с российскими, так и с зарубежными партнерами.

Если говорить о коммерческой составляющей Бриллиантовой недели Якутии, то она также весьма привлекательна и для серьезного бизнеса, и для наших гостей-туристов. В рамках нашего событийного тура компания «Алроса» проводит международные аукционы по продаже эксклюзивного алмазного сырья. По сравнению с обычной практикой компании здесь на торги выставляются камни более высоких характеристик, как по размеру, так и по чистоте. В 2012 году, когда такие аукционы проводились впервые, «Алроса» реализовала алмазов на 2,2 миллиона долларов. В прошлом году — уже на 2,7 миллиона. Думаем, что и в этом году результаты будут не хуже.

Ювелиры радуют гостей своими специальными предложениями, которые действуют в рамках Бриллиантовой недели Якутии. Это и беспрецедентный дисконт во всех ювелирных салонах Республики Саха (Якутия). Это и возможность увидеть и приобрести эксклюзивные коллекции ювелирных украшений из золота, платины и серебра с цветными драгоценными и полудрагоценными камнями. Наш генеральный партнер, Якутская алмазная компания, при участии Гильдии производителей бриллиантов и ювелирных изделий Республики Саха (Якутия) организует Бриллиантовый вернисаж — выставку-продажу ювелирных изделий с бриллиантами. Творения наших ювелиров пользуются большим спросом. Например, в прошлом году за четыре дня активной работы в рамках мероприятия наши ювелирные компании заработали на продаже своих украшений более 20 миллионов рублей.

В то же время расширилась география мероприятия. Оно теперь проходит и в Мирном, и в Якутске. Сегодня помимо посещения сортировочного центра компании «Алроса» в Мирном мы можем предложить туристам увидеть собственно таинство превращения алмаза в бриллиант на алмазогранильных предприятиях наших партнеров в Якутске. Туристы также смогут воочию наблюдать работу ювелиров, создающих удивительные украшения, и при желании даже самостоятельно огранить камень своей мечты. Кроме того, наши гости получили возможность посетить жемчужину Якутии — наш знаменитый природный парк «Ленские Столбы», который входит в перечень Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Наконец, у нашего мероприятия появилась светская составляющая. По установившейся традиции завершение Бриллиантовой недели Якутии венчает Бриллиантовый бал, у которого обязательно есть своя звезда — Персона бала. В прошлом году ею была наша знаменитая певица с мировым именем Любовь Казарновская. Кто из звезд украсит Бриллиантовый бал в этом году — пока тайна.

О Бриллиантовой неделе Якутии можно говорить долго. Но лучший способ узнать об этом событии все — просто посетить его в начале сентября. Приезжайте, и вы сможете все увидеть сами, в полной мере ощутить непередаваемую атмосферу и оценить всю широту радушия и гостеприимства якутян.   

Параллельные круги ада Максим Соколов

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

На первое сентября

Обманутые ожидания беженцев

Об импортозамещении — для начала

/section section class="tags"

Теги

На улице Правды

Общество

Вокруг идеологии

/section

Двадцатый век сильно расширил представления о возможной мере злодейства, причем львиную долю расширения обеспечили Третий рейх и СССР. Во-первых, количественный масштаб — число жертв исчислялось миллионами. Во-вторых, индустриальный характер злодейства — одно транспортное обеспечение системы лагерей чего стоило, а ведь нужна была еще тюремная промышленность, лагерный персонал, а у немцев еще и лагерная промышленность уничтожения с газовыми камерами и крематориями. Девиз Рейхсбана был «Все колеса работают на победу», но, если подсчитать, сколько колес работало на перевозку узников к месту их смерти, тоже выходит немало. В-третьих, универсальный характер идеологии уничтожения, в перспективе долженствовавший реализоваться во всемирном масштабе. Неполноценные расы есть везде, классовые враги, они же вредные насекомые (В. И. Ленин), — тоже. Чем шире границы идеологического государства, тем всеохватнее должен быть замах уничтожения лиц, непригодных для утопии.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Хватило бы и этого, но деяния рейха и сталинского СССР привлекли особое внимание еще одним свойством — банальностью зла. Убийцы, представ перед ответственностью, как правило, нимало не угрызались совестью и не рассматривали свой вклад в уничтожение людей как что-то из ряда вон выходящее.

Дело даже не в том, что иные перед судом юлили, петляли и это производило изрядный диссонанс с их деяниями. Это-то как раз понятно. А. Р. Чикатило тоже юлил, петлял и возлагал ответственность на коммунистическую власть. Доведись предстать перед судом Иоанну IV, не исключено что был бы не менее мерзок и жалок. Но, говоря о банальности зла, люди после 1945 г. имели в виду не только это.

Комендант Аушвица Р. Гёсс, будучи спрошенным на суде, как он сам оценивает свою деятельность, сказал: «Это была нудная работа». Ср. «Товарищ Ленин, работа адова будет сделана и делается уже». Можно ли сказать «работа нудная будет сделана и делается уже»? В поэзии никак нельзя, а в жизни вполне можно. Как раз служить в Аушвице можно, лишь относясь к своей работе как к нудному исполнению приказа. Кровоядно упивающиеся не вполне благонадежны для этой работы по причинам вскоре наступающих проблем с психикой, а затем и с дисциплиной. Тогда как «Я всего лишь исполнял приказ» (на не исполнительском, высшем уровне соответственно «Я всего лишь боролся с врагами нации, социализма, демократии etc.») позволяет сохранять дееспособность долго. Отсюда и кажущийся парадокс со служащими страшного ведомства, в свободное от работы время умильно слушающими фортепьянную игру коллеги и слегка ходящими от жены налево. Просто человеческая природа слишком сильна. Тот, кто попалил в себе все земное и сделался дьяволом, питающимся страданиями людей, слишком быстро сгорает, а это нерационально. Прославленные на Колыме и Печоре «гаранинскими» и «кашкетинскими» расстрелами, названными по их имени, лагерные начальники, вошедшие во вкус палачества и обставлявшие казни заключенных с максимальной театральностью (вот для кого работа не была нудной), быстро сами отправились вслед за врагами народа. Тогда как люди с простой вертухайской психологией спокойно несли службу, а выйдя на пенсию, растили клубнику на даче. Загадка «банальности зла» в том, что никакой особой загадки в ней нет, а есть только миллионы трупов.

И случись в распоряжении нацистских/коммунистических вождей специальная кнопка, одним нажатием которой можно было бесследно изымать из бытия евреев, кулаков, прочие неполноценные расы, прочих врагов народа, они бы с удовольствием воспользовались ею, хотя бы эта кнопка исключала упоение от пыточного следствия, кошмарных этапов и злой смерти врагов. Исполнена нудная работа, а радости получайте от идиллии с женой и детьми.

Глядя на больших, малые нации тоже брали на себя часть нудной работы — чего стоят еврейские погромы лета 1941 г. на освобождаемых от большевизма землях СССР, отнюдь не СС организованные. СС лишь попускало, да и оно слегка кривилось от зверства новоявленных союзников. Положим, эти деяния еще можно с большим скрипом отнести к неразберихе, всегда сопровождающей передвижение линии фронта. На войне всегда убивают, грабят и насилуют. Вопрос, правда, в степени изобретательности, которая у восточноевропейских народов оказалась весьма высока.

Но уже никакой военной неразберихой не объяснить деяния украинских и хорватских националистов. Прежде всего потому, что главные их деяния, достаточно хорошо задокументированные, проходили далеко от линии фронта. И Волынская резня 1943 г. шла в глубоком германском тылу, и хорватские лагеря смерти действовали весьма далеко от фронтов Второй мировой. Причем если вопрос о том, существовала ли формально украинская государственность в 1943 г., весьма диалектичен: сейчас Киеву и хочется ее признать, и колется, — то Хорватская держава вполне официально существовала с 1941 по 1945 г. и как бы отвечала за то, что происходит на ее территории.

А там происходило такое, что повергало в шок не то что слабонервных итальянцев, но и нордических эсэсовцев. Там не просто шло систематическое уничтожение евреев и сербов — СС в Аушвице тоже не дома отдыха для евреев содержало, — но хорваты (равно как и украинцы, уничтожавшие поляков и евреев) делали это как будто по прописям из книги маркиза де Сада «120 дней Содома». Причем маркиз лишь фантазировал, сидя в Бастилии, тогда как усташи и бандеровцы реализовывали самые его горячечные видения (сильно их дополняя и развивая) на практике. С XVIII в. Европа не знала такой сатанинской изобретательности в деле мучительства людей.

Тут о банальности зла не скажешь, ибо «всего лишь исполнял приказ» — это одно, а проявлял инициативу, узнав о которой царь Иван Васильевич от ужаса во гробе содрогнулся бы, — это явно что-то другое. Такую работу нудной никак не назовешь.

Очевидно, геометрия ада такова, что в нем есть параллельные круги. Палачи Германии и СССР, всего лишь исполнявшие приказ, принимают уготованные им вечные муки в одном круге ада, тогда как герои Украины и герои Хорватии — в другом, параллельном. Что хуже — остервенелое упоение или банальное зло нудной работы, — неизвестно. Очевидно, оба хуже, притом что их разность очевидна.           

Оглавление

Исключение исключительности Валерий Фадеев Об импортозамещении — для начала Александр Привалов Вкладыши под американским контролем Алексей Грамматчиков Вопрос на 20 триллионов Кудияров Сергей «Премиальный для нас — внутренний рынок» Александр Попов Как войти в дорожный бизнес Елена Николаева Своих научим сами Анастасия Матвеева Будущие генералы от промышленности Вера Краснова Очередь к станку Яковенко Дмитрий Жизнь под санкциями потребует нестандартных решений Александр Ивантер Команда для борьбы с раком Галина Костина Часть русского мира Геворг Мирзаян Заха Хадид на Шарикоподшипниковской Алексей Щукин Век Преподобного: святость или героизм? Протоиерей Александр Задорнов, проректор по научно-богословской работе Московской православной духовной академии Hi-End Инвестиции в репутацию Андрей Кудисов Все больше и больше алмазов Андрей Кудисов В оправе законов Андрей Кудисов Грани гармонии Андрей Кудисов Проследить путь якутского алмаза Андрей Кудисов Параллельные круги ада Максим Соколов Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg