«Квартирный вопрос (октябрь 2007)»

Баков. Политтехнолог Антон Баков (я о нем уже писал, когда этот авантюрист пытался сделать из солдата Сычева перспективного политика) - все-таки очень интересный персонаж. Самые яркие эпизоды предвыборной кампании последних недель связаны именно с Баковым - несмотря на то, что партия, на которую он работает (СПС), очевидно, уже простилась с какими бы то ни было иллюзиями насчет своего попадания в Госдуму. Во-первых, Баков вместе с Борисом Немцовым, Марией Гайдар и несколькими сотнями пенсионерок пикетировал супермаркет «Седьмой континент». Лидеры партии, еще недавно ставившей себе в заслугу либеральные рыночные реформы, прорвались в торговый зал, требуя снизить цены на еду, в общем, вели себя как настоящие леваки. Во-вторых, с именем Бакова принято связывать неизвестную до сих пор организацию «Молодежь за Россию», которая устроила публичное сожжение книги Бориса Немцова «Исповедь бунтаря» (название, кстати, тоже изобретательное; бунтарь Немцов, ага), все подумали, что это беснуются «Наши» и пришли в ужас, что очень выгодно и Немцову, и Бакову. Наглая, циничная - и в то же время яркая и креативная предвыборная кампания, которую ведет Баков, сегодня выглядит особенно интересно - эдаким приветом из конца девяностых, вечеринкой «Для тех, кому за…». Но если в девяностые Баков воспринимался бы просто как политтехнолог, один из многих, то сегодня он уже персонаж настоящей человеческой трагедии, пребывающий то ли на самых вершинах духа, то ли в бездонной пропасти. Как архитектор-конструктивист в эпоху сталинских высоток. Как писатель-деревенщик в эпоху Дарьи Донцовой. Упрямый недобиток, не желающий идти в ногу со всеми остальными и потому при всей своей омерзительности вызывающий даже какую-то симпатию. Между прочим, о Бакове уже сейчас стоит говорить в прошедшем времени. По нашим сведениям, после включения Владимира Путина в тройку «Единой России» спонсоры СПС отказались от сотрудничества с этой партией, и сейчас ее кампания спешно сворачивается. И я не знаю, что должно произойти, чтобы эту выжженную пустыню можно было бы назвать публичной политикой.