«Газета Завтра 464 (42 2002)»

СТИХИ НА МИТИНГЕ ПРОТЕСТА

Евгений Нефедов

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Евгений Нефедов

СТИХИ НА МИТИНГЕ ПРОТЕСТА

Над Россией — Господня кара

За неведомые грехи.

Наводнения и пожары,

Ураганы и ледники…

Неужели природы силы,

Вслед напасти неся напасть,

Так наказывают Россию

За терпимую нами власть?

Власть, не видящую народа,

Власть, лелеющую тельца,

Власть без племени и без рода,

Власть без имени и лица,

Власть растления и распада,

Власть, играющую войной,

Власть проплаченных депутатов,

Власть, торгующую страной,

Власть фиглярствующих министров,

Власть, для коей России треть —

Лишь "фашисты" да "экстремисты",

Не дающие им жиреть!

Власть, которой чужое знамя

Указует на ипостась.

… Но когда эта власть — не с нами,

Для чего нам такая власть?

У народа — вопрос конкретный,

Перед властью он встал в упор.

Но не нужен ей референдум:

В нем ей слышится — приговор!

10 октября 2002 г.

ТАБЛО

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

ТАБЛО

l Как и прогнозировали эксперты СБД, террористические акты (воскресные взрывы в Хельсинки (Финляндия) и на Бали (Индонезия) с 186 убитыми) произошли в аккурат перед рассмотрением вопроса об Ираке в СБ ООН. Однако, согласно имевшейся у нас информации, взрывы должны были произойти в Берлине и Париже. Расхождение с действительной картиной событий, видимо, вызвано сменой плана спецслужб США с переориентацией на осуществление в ближайшее время "более правдоподобной" серии мелких и средних террористических актов с целью "приблизить" общественное мнение в Европе и в Юго-Восточной Азии к "пониманию опасности международного терроризма" и гарантировать поддержку агрессии против Багдада…

l Несмотря на принятие сенатом США резолюции в поддержку удара по Ираку, здесь, как сообщают источники из Вашингтона, до сих пор царит неуверенность в правильности решения СБ ООН. В этой связи и была организована поездка Тони Блэра в Москву для получения гарантий Путина. Аналогичная "обработка" совершалась высшим политическим руководством США и в ходе непланового визита Людмилы Путиной в Вашингтон на открытие Национального книжного фестиваля, организованного под эгидой Лауры Буш. Показательно, что на встречу с Л.Путиной по завершении фестиваля "прибыли" сам президент США вместе со своим советником по национальной безопасности Кондолизой Райс, которая конфиденциально интересовалась состоянием здоровья В.Рушайло. Вместе с тем позиция самого Путина в отношении Ирака продолжает в глазах Запада выглядеть двусмысленно. Так, по завершении переговоров с британским премьером российский президент заявил о необходимости направления ооновских экспертов в Ирак, однако закончил свое выступление словами о том, что он остается открытым для поисков новых путей решения иракской проблемы. Как полагают эксперты СБД, скорее всего, Путин ведет торг о цене за свое согласие на агрессию против Ирака, и в этом контексте также следует рассматривать пуски баллистических ракет со всех носителей в район Камчатки, которые были осуществлены на прошлой неделе…

l Согласно информации из околокремлевских кругов, в путинском окружении царит чрезвычайно нервозная обстановка по итогам контактов Проханова с Березовским. В этой связи в кремлевской администрации пересматривается вся стратегия избирательной кампании как в Государственную думу, так и президентской. В частности, планируется полное смещение руководства "Единой России" и его замена "проверенными кадрами", в первую очередь — возврат Грызлова на место председателя, новые взаимоотношения с Лужковым и Примаковым, а также "новый подход" к деятельности НПСР…

l По сообщениям, поступающим от ряда конфиденциальных источников, в некоторых специальных подразделениях отечественных "силовых структур" обсуждаются планы "наказания" главного редактора газеты "Завтра" А.Проханова посредством организации на него физического нападения, ответственность за которое должна взять на себя некая до сей поры "малозасвеченная" ультранационалистическая группировка, мотивируя свои действия как "возмездие за контакт с олигархом Березовским". Аналогичная акция в отношении А.Проханова проводилась несколько лет назад "в превентивных целях" и анонимно, но в данной ситуации, как предупреждают нас, "последствия могут оказаться более серьезными". Параллельно предполагается направить в адрес Березовского "отравленное письмо"…

l Провал президентских выборов в Югославии, как передают из Белграда, вызван практически всеобщим разочарованием сербов как в нынешней "демократии", установленной в результате военно-политического давления Соединенных Штатов и Евросоюза, так и в конкретных кандидатурах представителей "партии власти", прошедших во второй тур. Данное "голосование ногами", как ожидается, может стать прологом более серьезных неприятностей западных "глобалистов" на Балканах, особенно в связи с растущими противоречиями между США и ЕС по "иракской проблеме"…

l Согласно предварительным данным, мероприятие под названием "Всероссийская перепись населения 2002 года", на проведение которого, в том числе на рекламу, было выделено порядка 1% российского бюджета, не достигло поставленных целей. Вместо запланированных как минимум 3/4 населения в переписи приняло участие менее 40% жителей РФ, что отражает не только крайнюю степень неприятия нынешней системы власти и недоверия к ней со стороны подавляющего большинства населения страны, но и чрезвычайно низкую дееспособность данной системы. Кроме того, наблюдается достаточно четкая прямая корреляция между уровнем социально-экономического благополучия в регионах и долей населения, принявшего участие в переписи. Обращает на себя внимание экспертов СБД и тот факт, что бойкот переписи состоялся даже без организованного противодействия ей со стороны народно-патриотических сил, что демонстрирует значительный потенциал для роста их влияния за счет стихийно-протестного электората в период избирательных кампаний 2003-2004 годов…

АГЕНТУРНЫЕ ДОНЕСЕНИЯ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ “ДЕНЬ”

АГЕНТСТВО “ДНЯ”

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

АГЕНТСТВО “ДНЯ”

« Уродовластие.

« В Тбилиси болельщикам раздают приборы ночного видения.

« В чужом пиру Похмелкин.

ЯВЛИНСКИЙ ПРОТИВ ЧУБАЙСА

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

ЯВЛИНСКИЙ ПРОТИВ ЧУБАЙСА (Выступление лидера “Яблока” в Госдуме — пример взаимодействия либералов с коммунистами)

Фракция "Яблоко" категорически выступает против пакета законов по РАО ЕЭС. Он неприемлем с социальной точки зрения потому, что гарантирует бесконечный рост тарифов, и остановить его будет чрезвычайно сложно, если вообще возможно. Все разговоры и все "совершенно ответственные" заявления о том, что это будет всего лишь в несколько раз, напоминают разговоры 92-го года о том, что рост будет в 2-3 раза — а рост был в 2600 процентов! Кроме того, такой рост тарифов обеспечит абсолютно тупиковую ситуацию в реформе жилищно-коммунального хозяйства. Реформа жилищно-коммунального хозяйства может быть осуществлена только на базе стопроцентной оплаты населением, при постоянном росте уровня оплаты. Это связано с тем, что, несмотря на все звучащие сегодня разговоры, устанавливается абсолютно монопольное положение в регионах, с точки зрения обеспечения электроэнергией.

В законах умышленно не прописаны взаимосвязи между затратами и тарифами. Умышленно затушеваны все возможные непрофильные расходы, которые на сегодня существуют и в части финансирования со стороны РАО телевидения, политических проектов, и просто пустые траты.

С экономической точки зрения этот проект тоже является совершенно неприемлемым. Во-первых, он означает приватизацию и распродажу закрыто, непрозрачно, по типу залоговых аукционов и чековой приватизации. Да, это правда, как сказало нам правительство, что он сравним с крупными законами, которые принимались в последнее время. Он действительно сравним и очень похож, и по сути это закон из числа законодательных актов по чековой приватизации и залоговых аукционов.

Во-вторых, будут созданы так называемые электрические олигархи в каждом регионе, которые будут контролировать всю предпринимательскую, промышленную и производственную деятельность этого региона, и получат возможность напрямую влиять на жизнь регионов в целом. Ни о какой конкуренции здесь речи идти не может. Однако, как известно, лучшая оценка таких проектов — это положение дел на рынках. Сегодня эта тема вообще не звучала. Давайте посмотрим, как объективно оценивает рынок ситуацию с этим законом и с положением РАО ЕЭС.

С начала года индекс российской торговой системы вырос на 28 процентов, акции РАО ЕЭС с начала года упали почти на 50 процентов. А по прогнозу, они в конце года будут составлять от 1/4 до 1/8 их стоимости. За полтора года 60 процентов потеряли акции РАО ЕЭС! А капитализация, стоимость этой компании за полтора-два последних года упала в три раза — на 6 миллиардов долларов. Вот что потеряла государственная компания за два года.

В любой стране мира, без исключения, менеджмент государственной компании, которая потеряла 6 миллиардов долларов, уже отвечал бы по закону. В нашей стране — он вносит новый проект. И этот проект достойно оценили рынки и достойно оценили акционеры, которые, как известно, собирают собрание о смене менеджмента в этой компании и о прекращении прохождения этих законов.

И теперь спрашивается: нужно ли реформировать РАО ЕЭС? Конечно, нужно, еще как нужно. Но какая нужна реформа?

Вместо всего этого форменного безобразия, которое предложено на наше с вами рассмотрение, не раз предлагались грамотные, ответственные предложения.

Первое. Закрепить законом, что монополизм в энергозамкнутых регионах запрещен. Он запрещен на уровне установления нормы 40 процентов рынка для одной компании. Во всем мире без исключения сделано примерно так или именно так. Это вещь очевидная. Ведь сегодня же говорили, что рост тарифов связан с монополизмом, — вот и решение этой проблемы. Мы получили категорический отказ на внесение этих изменений в закон.

Второе. Принять закон, наконец, об имуществе РАО ЕЭС на основе достойного аудита. Защитить акционеров и тем самым защитить и государство и всю страну, где четко установить, что профильное, что непрофильное, что делать с сетями, что с генерирующими мощностями. Во-вторых, установить, и я подчеркиваю это, трижды подчеркиваю, что все имущество РАО ЕЭС распродается только на открытых аукционах, на конкурсах, гласно. Прекратить тот сговор, который идет сейчас. Вы ведь думаете, почему такое здесь вялое обсуждение? Потому что все вопросы уже решаются и с губернаторами, и с нынешними олигархами о выводе активов из этой компании, при том, что они сегодня недооценены, по оценкам самого правительства, в 30 раз. В 30 раз! Наконец, установить, какой существует порядок принятия решений представителями от государства. Все эти предложения отвергнуты. И опять звучит категорическое "нет".

Третье. Установить верхний и нижний предел движения тарифов, чтобы не допускать лавинообразных изменений цен в экономике и для населения в целом. Мы еще раз заявляем, это известно каждому студенту так же, как нарушение правил: введение и приватизации, и демонополизации экономики было известно и в 1992-м, и в 1993-м, и в 1994-м, и в 1995-м годах. Произвольное монополистическое установление тарифов, отсутствие рыночных регуляторов для электроэнергетики образуют провалы даже в таких мощных экономиках, как Соединенные Штаты. Вспомните, что происходило в Калифорнии… Но опять ответ: категорическое "нет". Таких предложений было внесено 15. Они принципиальные. Их нельзя ожидать во втором чтении. Это пустые разговоры. Восемь раз мы вносили эти предложения! Трехсторонняя постоянная комиссия это обсуждала. И закончилось тем, что она стала ширмой для прикрытия, принятия этих законов. А поэтому здесь дело не в реформе РАО ЕЭС, дело в другом. И поэтому именно с политической точки зрения он неприемлем.

Политический смысл этих проектов заключается в следующем. Раздать крупные части собственности узкому кругу лиц. Укрепить олигархическую структуру управления экономикой и страной путем дальнейшего слияния бизнеса и власти. Создать возможность давления буквально на все политические структуры и силы в России как в центре, так и в регионах, включая самого президента.

В этом — политическая суть этих предложений. Это создание экономической основы политического корпоративного авторитаризма в стране.

«ЧТО ВПОРУ ЛОНДОНУ, ТО РАНО ДЛЯ МОСКВЫ»?

Александр Проханов

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Александр Проханов

«ЧТО ВПОРУ ЛОНДОНУ, ТО РАНО ДЛЯ МОСКВЫ»?

Беседа "Березовский — Проханов", опубликованная в "Завтра", напоминает взрыв бомбы над Хиросимой. Сто тысяч демократических трупов. Глеб Павловский в белом балахоне уползает подальше от эпицентра. У Сванидзе пена течет изо всех дыр, словно он проглотил карбид. "МК", прихватив кости Холодова, слизь Дейча и перхоть Гусева, зарывается в землю. Демократов трясет, словно вышел второй том "Господина Гексогена". Ищут деньги Березовского в портмоне КПРФ.

Ищут секретные протоколы лондонской встречи, как искали подлинник "Пакта Риббентропа — Молотова". Один ироничный друг сравнил поездку в Лондон с перелетом Гесса через Ла-Манш. Волошину чудятся два страшных призрака, гуляющих под ручку по Европе, — призрак коммунизма и призрак Березовского. Дан приказ устроить невероятную шумиху, поднять в воздух весь дым телевидения, весь мусор прессы, чтобы в этом облаке потонул истинный смысл происшедшего. Так советская ракета "Сатана" несет на столицу врага свой смертоносный заряд, окружая его облаком ложных целей, непроницаемой тучей помех, мешающей различить истинные боеголовки.

Причина ужаса, охватившего Кремль, в том, что этой беседой открывается новый этап идеологического строительства, коим были заняты — сначала газета "День", а потом, после ее расстрела, — газета "Завтра". Мы соединяли несоединимое. "Красных" и "белых". "Коммунистов" и "националистов". "Сталинистов" и "монархистов". Против Ельцина. Против скотского капитализма. Против демократических крыс, напавших на Россию, перекусивших ей сонную артерию. Нам удалось это мучительное строительство. Через неудачи, ошибки, через трагедию Фронта национального спасения, сгоревшего в Доме Советов, через непрочные союзы, из которых выпадали самонадеянные честолюбивые лидеры, мы создали Народно-патриотический союз России, который показал свою дееспособность на красноярских выборах, где "белый" Глазьев и "красный" Зюганов действовали в творческой нерасторжимости, привлекая симпатии "красно-белых" патриотов.

Сегодня в наши ряды готовы влиться "либерально-патриотические" энергии, отшатнувшиеся от чудовищной власти. От "семьи", которая, как страшный моллюск, угнездилась в России и сжирает ее живые плодоносные силы, сглатывает по миллиону населения в год, обгладывает наголо каждый побег и кустик, оставляя мертвые объедки. Эта русская катастрофа, смерть великой страны, съедаемой чудовищной улиткой, побуждает объединяться всех, кому наша страна — Родина, кому Россия — мать.

"Либерал-патриоты", стремящиеся в наш союз, — это покойные Максимов и Синявский, ужаснувшиеся кровавой бойне, учиненной ельцинистами в 93-м, публиковавшие в "Завтра" свои протестные тексты. Это Говорухин, обличитель "криминальной революции", некоторое время бывший рядом с нами, но потом соблазненный "прелестями" самого некриминального политика России Лужкова, вошедший в его "сусально-позолоченную" партию. Это новая университетская молодежь, ненавидящая буржуазную пошлость, читающая Сартра, Бакунина, Че Гевару. Это научная интеллигенция, что выше всего ценит свободу исследований, но еще выше — Родину, которую сжирает мерзкий полип "семьи". И я убежден, мы выстроим эту идеологию патриотизма, которая соединит расколотое русское общество и сделает невозможным существование полипа.

А пока кремлевская власть кликушествует по поводу "безнравственного союза патриотов и Березовского", полагая, что мы забыли несчастного Примакова, которого Доренко — этот рупор Кремля — вытряхивал на скользкий стол, словно глубоководную рыбу, потрошил на глазах у всех, рылся в ее кишках, показывал ее желтый пузырь, подымал за липкий хвост, рушил тяжелой башкой на доски. А потом, после этих глумлений, Примаков и власть обнялись, и теперь объедают Россию вместе. Или Путин, "наш державник", "наш Петр Первый", "наш национальный герой" — сдал в две минуты Россию Бушу, пустил американцев в Среднюю Азию и Грузию, готовится к вступлению в НАТО. И при этом — ни одного упрека со стороны Сванидзе, который славен тем, что наблюдает, как Президенту бреют ноги, а потом посыпает этими волосками свое лицо.

Уморительнее всех не Новодворская, "мисс Вселенная", "политическая вдовица" Березовского. И не Юшенков, чья партия, после смерти Головлева и выхода Бориса Абрамовича, уменьшилась ровно вдвое. Уморительнее всех Селезнев, эта упитанная, давно не летающая птица, которую подают на стол во время кремлевских банкетов. Он хочет выйти из НПСР, если оттуда не изгонят Проханова. А вдруг Березовский обмолвится, что давал Селезневу деньги на его предвыборную кампанию в Подмосковье? То-то облезут с этой подсадной утки все ее бумажные перья.

Мы же в газете "Завтра" продолжим наше патриотическое дело, даже если к нам зашлют наемных убийц. Если для господина Похмелкина либерализм — это свобода танцевать на костях умирающей России, то для нас либерализм — это свобода и независимость нашей Родины, в которую мы веруем, как в Божество.

ЗАТЯНУВШИЙСЯ «БЛИЦ-КРИГ»

Владислав Шурыгин

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Владислав Шурыгин

ЗАТЯНУВШИЙСЯ «БЛИЦ-КРИГ» (США в Средней Азии: что дальше?)

Итак, прошел год после начала военной операции США против Афганистана. И как всякая годовщина, она, конечно, наводит на размышления о некоторых итогах этой войны.

Что же мы видим сегодня?

Если судить по репортажам немногих допущенных в Кабул иностранных журналистов, то жизнь у американцев здесь просто рай. Вот они играют в волейбол, вот пьют пиво в гарнизонном баре, вот стреляют на полигоне. И апофеозом — суровые американские парни, нагруженные, как верблюды, боевой амуницией, уходят в горы "на боевые", выжигать очередное обнаруженное гнездо Аль Кайды.

Смотришь эти кадры, и не можешь отделаться от ощущения "дежавю". Все это я уже видел раньше!

И волейбол на фоне афганского пейзажа, и культурные солдатские столовые, и улыбающихся афганских школьников в обнимку с "шурави", и уход "спецназа" "на боевые". Все это уже было — советская пропаганда почти пять лет пыталась внушить обывателю, что в Афганистане нет никакой войны. Все тихо и мирно. И служба здесь мало чем отличается от службы где-нибудь под Ташкентом или Алма-Атой.

Но поток в страну цинковых гробов постепенно размывал эту сусальную картинку, и к середине восьмидесятых вся страна знала, что в Афганистане идет тяжелая кровопролитная война.

Сегодня уже американская пропаганда всей своей мощью промывает обывателю мозги историями о том, как здорово живут и служат бравые янки в Афганистане. Остается только выяснить, сколько американскому обывателю необходимо лет, чтобы понять: блиц-крига в Афганистане не получилось?

Можно сколько угодно рассказывать сказки о том, как "существенно изменилась к лучшему" обстановка в Афганистане после прихода сюда американцев, как сокрушен был режим "талибов". Можно вручить даже две Нобелевские премии мира хитрому Карзаю, но реальность это не изменит.

Итоги за год весьма неутешительны.

Двенадцать месяцев боевых действий не принесли практически никаких результатов. Вакуум власти, после организованного ухода "талибов", не смогли заполнить ни "Северный альянс", ни королевская челядь, ни американские бургомистры. Страна все больше погружается в экономический и политический хаос.

Губернаторы провинций превратились в удельных князей, которые готовы вести диалог с американской марионеткой Карзаем только в обмен на многомиллионные долларовые вливания, которые пускаются на закупку нового оружия (для грядущих разборок за власть) и на выращивание наркотиков — главный продукт афганской экономики правительства Карзая.

По самым скромным подсчетам, объем производства опия и героина увеличился за этот год почти в пять раз. Только на таджико-афганской границе количество задержанного за этот год опия и героина увеличилось втрое.

Эксперты же говорят о том, что правительство Карзая становится сегодня самым крупным в мире наркокартелем, производящим до 75 процентов мирового объема героина и опия.

Пикантность же всей этой ситуации в том, что фактически крышу этому картелю обеспечивают армия и спецслужбы США, которые рассматривают правительство Карзая как "верных союзников" и "надежных партнеров".

При этом оперативные возможности американских гарнизонов более чем ограничены. Солдатам и офицерам категорически запрещается покидать расположения частей, а все передвижения, даже по Кабулу, осуществляются исключительно колоннами, усиленными бронетехникой и под прикрытием вертолетов.

Переброска войск, грузов и боевой техники на большие расстояния осуществляется почти исключительно силами ВТА и вертолетной авиации, что достаточно точно характеризует оценки американского командования своих возможностей по перемещению войск вне военных баз.

В конфиденциальном докладе германской военной разведки канцлеру Шредеру говорится максимум о 7-10% территории Афганистана, которую контролируют сегодня американские подразделения.

Примером крайне невысокой эффективности действий американцев в докладе приводится факт того, что всего через пять месяцев после окончания операции "Анаконда" в провинции Пактия контроль над ней был вновь полностью утерян, и командование американской группировки вынуждено планировать здесь новую наземную операцию против мятежников.

Особняком стоит проблема потерь.

О них американцы вообще говорят сквозь зубы.

После Вьетнама все разговоры на эту тему вообще не приветствуются.

После той катастрофичной для себя войны американцы сделали соответствующие выводы, главная суть которых заключалась в том, что именно открытая информация о людских потерях войск, сражавшихся во Вьетнаме, стала причиной политического кризиса вокруг этой войны и поражения в ней. И был принят целый ряд директив и инструкций, предельно регламентирующих то, как, когда и насколько можно открывать обществу военные потери. И с тех пор американское общество практически ничего не знает о своих военных потерях, пребывая в полном неведении о них как таковых.

Механизм сокрытия сложен и изощрен.

Во-первых, в отдельную группу были выведены и засекречены все данные о проведении американскими спецслужбами и командованиям различного рода "специальных операций". И только по истечении срока давности (от пяти до десяти и более лет) эти данные могут быть рассекречены.

Во-вторых, были засекречены все данные о войсках специального назначения, коих в США, по самым минимальным оценкам, насчитывается в различных видах вооруженных сил до 90 тысяч человек. Вся информация об их действиях, потерях и результатах является секретной.

При этом в состав этих сил входят не только всякого рода коммандос, но и авиационные, вертолетные, морские и прочие подразделения.

Отдельно стоят уже такие хитрости, как распределение потерь равномерно по дням, перевод максимального их количества в "небоевые", для спецподразделений вообще приняты такие экзотические варианты, как вывоз тел на военные базы, к которым они были приписаны ( например, в Европу ) и проведение этих смертей там по графе "несчастный случай на учениях". При этом командование тщательно следит за комплектацией групп специального назначения. Предпочтение в них отдается холостым (незамужним) солдатам, не имеющим родных, или выходцам из других стран.

В той же Сербии, как теперь, спустя почти три годя после войны, признают американцы погибло американских военнослужащих "существенно больше, чем было объявлено" (доклад американского сенатора Джима Сакстона). По самым скромным подсчетам, погибло более 250 солдат и офицеров армии США, но в ходе войны была признана гибель 4 человек.

Потери в Афганистане еще более секретны.

Только официально за год войны здесь погибло 115 американских солдат и офицеров, но многочисленные источники утверждают, что потери куда больше.

Так, по информации военного репортера Андрея Сухожилова, побывавшего в окрестностях американской военной базы в Ханабаде и разговаривавшего с узбекскими летчиками, проходящими службу на этой авиабазе, в последнее время сюда регулярно доставляются десятки американских военнослужащих, получивших ранения различной степени тяжести во время военных действий на территории Афганистана.

Один узбекский санитар, работающий в американской санчасти, сообщил, что в некоторые дни на авиабазу ежедневно прибывало 4-5 американских вертолетов, доставлявших по 10-15 раненых. Санитар также рассказал, что в личной беседе с американским медперсоналом он получил подтверждение того, что все раненые, доставленные на этих вертолетах, являлись гражданами США.

Наши источники в ГРУ утверждают, что потери американцев за год составили 310 человек, из них около 40 погибло в результате аварий и несчастных случаев, остальные же — это боевые потери…

Для информации, потери советских войск в Афганистане в первый год войны составили 86 человек убитыми. При этом количество войск, находящихся в Афганистане, почти пятикратно превышало численность американцев…

Пентагон особенно тревожит, что уже сегодня среднемесячные потери американцев вплотную приблизились к потерям русских в Чечне — 15-20 человек в месяц. При этом группировка русских почти в десять раз превосходит американскую по численности и на порядок более эффективно удерживает территорию Чечни под своим контролем.

Военные эксперты особенно отмечают тот факт, что сегодня американцы лишь приблизительно представляют себе обстановку в Афганистане. Численность войск здесь столь мала, что не позволяет получать информацию в полном объеме и в реальном времени, поэтому восполнять ее приходится за счет докладов и информации "союзников" — правительства Карзая, которое, не стесняясь, пичкает своих "покровителей" дезинформацией в собственных интересах.

Своего рода реквиемом американским планам блиц-крига прозвучало выступление американского командующего генерала Томми Франкса о том, что военная операция не может считаться законченной и, скорее всего, она продлится еще как минимум 2-3 года…

Напомню, что в начале вторжения в Афганистан американские военные вели речь о 6-7 месяцах войны — максимум.

Впрочем, о том, что войти в Афганистан еще не значит удержаться в нем, своим заокеанским покровителям могут достаточно квалифицированно рассказать англичане, потерявшие здесь не один десяток тысяч своих солдат, но так и не покорившие эти земли.

КонеЧно, удержатьсЯ в Афганистане длЯ США ЯвлЯетсЯ не просто стратегической задачей, но и делом престижа... Но выполнение этой задачи сопряжено с целым рядом трудностей.

Первые — чисто технические. Даже для такой богатой страны, как Америка, удерживать активные военные плацдармы за пятнадцать тысяч километров от своей территории и за тысячу километров от ближайших опорных центров блока НАТО очень непросто.

Все снабжение осуществляется только по воздуху самолетами ВТА. И потому каждый килограмм груза становится просто "золотым". При этом везти сюда приходится буквально все — от питьевой воды и сигарет до топлива, фруктов и "тампаксов".

Только за первые семь месяцев проведения спецоперации в Афганистане общие затраты американцев составили более 30 миллиардов долларов, и вплотную приблизились к той сумме, которую за десять лет потратил СССР на ведение войны в Афганистане.

Как заявил глава Пентагона Дональд Рамсфелд, в ходе афганской кампании транспортная авиация ВВС США перевезла 45 тысяч человек и 90 тысяч тонн различных грузов. Для сравнения: морским и железнодорожным транспортом в район конфликта было доставлено всего 54 тысяч тон грузов. ВТА остается основным средством обеспечения действий многонациональной группировки в Афганистане, в которую входит 5 тысяч американских военнослужащих и примерно столько же солдат и офицеров из других государств

Особенно тревожит вашингтонских аналитиков то, что американские войска в Афганистане все больше увязают в разрастающейся здесь гражданской войне. Сегодня уже целые провинции находятся в состоянии войны друг с другом. Страна все больше напоминает вышедший из-под контроля паровой котел.

Влияние провозглашенного американцами "центрального правительства" стремительно падает. Дикая коррупция, взяточничество, казнокрадство бывших моджахедов привели к полному социальному и экономическому коллапсу, удар которого сдерживается лишь бесконечными финансовыми вливаниями США и их союзников и огромными поставками гуманитарной помощи. У правительства Карзая не оказалось ни кадровых, ни организационных ресурсов для управления разоренной и истерзанной страной. Более того, само правительство фактически распалось на непримиримые враждебные группировки. "Таджикские" министры открыто воюют с "узбеками", против тех и других воюют пуштуны.

Местное население начинает роптать.

Эксперты отмечают, что подобные условия являются "идеальными" для втягивания США в бесконечную и безвыходную войну на выживание, где шансов победить нет ни одного. При этом они ссылаются на советский опыт, когда СССР, взявший в начале вторжения на себя обязательства лишь гарантировать территориальную целостность Афганистана, был вскоре почти по тому же самому сценарию вовлечен во внутренние афганские "разборки" и втянулся в десятилетнюю войну. Разница лишь в том, что Советы пытались помочь братской НДПА "построить социализм", а американцы пытаются помочь "союзникам" построить "демократический" Афганистан и разгромить "террористов".

Поэтому на вопрос: удержатся ли американцы в Средней Азии, мы, после года войны, можем уже достаточно однозначно утверждать, что нет, не удержаться.

Бесславный уход США из Афганистана — это дело ближайшего года-двух. И очень много признаков указывает на то, что это будет именно так.

Конечно, геополитически Россия лишь выиграет от этого поражения Америки, но в ближайшей перспективе оно лишь породит новые проблемы.

Уйдя их Афганистана, американцы, конечно, не уйдут из Средней Азии.

Более того, именно Средняя Азия, куда их так бездарно запустил Путин, и являлась все эти годы их главной целью.

Уже сегодня на территории бывшего Советского Союза находятся четыре тысячи пятьсот военнослужащих и офицеров разведки армии США.

Сто двадцать американцев находятся на территории Таджикистана. Это подразделение авиационно-технического обеспечения, разведки, связи и навигации, которое организует поддержку связи и навигации, действующей над Афганистаном авиации и ведет разведку в интересах Штаба специальных операций, а также занимается организацией взаимодействия между ставкой "Северного альянса", командованием американских сил и администрацией президента Таджикистана. Основные точки базирования — города Душанбе и Куляб.

Девятьсот десять американских солдат развернуто на территории Киргизии.

Это прежде всего центр связи и управления ВВС, который осуществляет координацию авиаперевозок из Европы и прием выполнивших авиаудары по Северу Афганистана бомбардировщиков, базирующийся на аэродроме Манас, и одна из групп специального назначения, которая осуществляет охрану аэродрома и при необходимости усиливает своими отрядами американскую группировку сил спецназначения в Афганистане.

Но самая крупная группировка американских войск сегодня развернута на территории Узбекистана. На начало этой недели общая ее численность составляла три тысячи четыреста восемьдесят человек.

Костяк ее составляют элитные подразделения спецназа и морской пехоты численностью до 1600 человек.

Кроме этого, здесь же развернут штаб "северного направления" американских сил, отвечающих за операции на севере Афганистана до линии Герат — Кабул.

При штабе действует самый крупный в регионе разведывательный центр, собирающий и обрабатывающий информацию не только об Афганистане, но и о прилегающих к нему районах. Прежде всего — о России, Туркмении и Иране.

О значении этого центра можно судить хотя бы по тому, что непосредственно в его управление передано часть группировки спутников разведки и слежения.

Воздушную поддержку коммандос осуществляют больше ста боевых и транспортно-боевых вертолетов. Здесь же, на аэродромах Карши и Термез, развернуты аэродромы подскока для действия разведывательной и штурмовой авиации США.

Военно-транспортные самолеты и бомбардировщики совершают посадки на аэродромах Ташкент и Чирчик, где также развернуты подразделения авиационно-технического обеспечения, связи, навигации и охраны.

Даже по этой достаточно лаконичной справке можно судить о том, что американцы планируют задержаться здесь всерьез и надолго, и лихорадочно подыскивают для этого опорный район.

ГАДЮШНИК

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Михаил Утенков

ГАДЮШНИК

Шипят в ущельях Грузии гадюки,

Понаползли сюда со всех сторон,

Вонзают жало в русских не от скуки,

Исподтишка наносят нам урон.

Лелеет гадов местный повелитель,

Что защитить ползучих только рад.

Он их дружок, он им отец-хранитель,

Он собирает их змеиный яд.

Не раз России клялся сей правитель

Закрыть гадюшник, прекратить террор,

Но видим — он совсем не повелитель,

Коль ничего не сделал до сих пор.

Эх, Грузия, ты крест свой православный

Ужель сняла и стал он нелюбим?

А веди когда-то русский воин славный

Тебя спасал, воздав врагам твоим.

А ты не склонна дать своей поруки —

Поставить гадам навсегда заслон…

Но коль не будут словлены гадюки,

Настигнет вместе вас святой Закон!

РЕКВИЕМ ПО МЕЧТЕ

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Владимир Смоленцев

РЕКВИЕМ ПО МЕЧТЕ (У Путина юбилей, у России — повод для грусти)

На днях страна скромно, но с присущим чиновничеству подобострастием отметила "полтинник" своего президента. Путин раздал несколько экзотических интервью на борту своего лайнера и на кухне за баранками. Олигархи, губернаторы, думцы и прочая придворная челядь терпеливо отстояли очередь в Кремль с подарками под мышками и заученными речами в головах. Отзвонились "друзья" — Джордж, Тони, Жак и Герхард.

Телевидение весь вечер демонстрировало счастливо рыдающих старушек, чья жизнь при Путине стала похожа на жизнь в раю — ни денег, ни еды, ни лекарств — одни коммунальные выплаты, мелькали детишки, которые не то от жадности, не то от голода не хотели делиться с дядей президентом, подаренным им мороженым.

Путин сдержанно улыбался, прятал мудрую хитринку на дне глаз, и всем своим видом походил на скромного отца нации.

Видит Бог, как бы хотелось его таковым видеть!

Но, увы, за рамками телеэкранов кипит совсем иная жизнь.

Спустя три года после начала войны по Чечне вновь начали бродить банды боевиков, размерами с усиленные стрелковые батальоны.

В Ташкенте, Бишкеке и Душанбе американцы ускоренными темпами возводят военные базы, которые ориентированы явно не на войну в Афганистане, а очень похожи на "обвешковывание" России по южному флангу.

Притихшие было олигархи вновь занялись очередным переделом остатков бывшей советской промышленности и освоенных СССР природных ресурсов.

Ограбленные центром до нитки, провинции с ужасом входят в зиму, где их ждут Чубайс с рубильником и замерзшая вода в батареях.

Народ терпеливо вымирает под гестаповское ерничание Жванецкого и мюзиклы Киркорова.

И в день тезоименинства нового российского государя хочется подвести некоторые итоги его правления.

Итак, к чему же пришла Россия за два года его правления?

Сначала о хорошем: прожили мы все это время без больших экономических и политических потрясений. Ни очередного дефолта, ни гражданской войны, слава Богу! — не было.

Бюджет страны увеличился с 28 млрд. долларов в 99-м году и почти до 70 млрд. в этом.

Вот, пожалуй, и все положительное.

Кто-то скажет: разве мало? Относительно спокойная жизнь — разве это не то, о чем мечтает большинство нашего населения?

Вот с населением и начинаются проблемы. Стабильной свою жизнь могут назвать от силы лишь процентов 15 населения сегодняшней России. Для остальных слово "стабильно" подходит лишь к слову "выживать". 75 процентов россиян уже который год стабильно пытаются хоть как-то выжить. Получается, правда, не у всех.

За два года правления Путина население России уменьшилось на миллион семьсот тысяч. С карты России исчезло около девятисот населенных пунктов. В основном это, правда, пока небольшие городки и поселки Сибири и Дальнего Востока, где после развала СССР исчезла какая-либо перспектива жизни.

Но постепенно вымирают и более крупные города с многовековой историей. В той же Шуе за 1-е полугодие 2002 года численность населения сократилась на 636 человек при населении в 68 000 человек..

В Архангельске численность населения за первый квартал текущего года уменьшилась на 587 человек.

А в Ярцевском районе Смоленщины смертность вообще уже в 3 раза превысила рождаемость. 241 человек родился, 728 человек умерли.

Так что "стабильность" в глубинке — это лишь стабильность вымирания России…

Конечно, есть и оазисы процветания. В той же Москве, например, в августе — сентябре были побиты все рекорды посещаемости ресторанов высшей категории. Теперь, чтобы попасть в некоторые из них, приходится записываться за несколько дней или выстаивать, как в "ужасное" советское время, часовые очереди. При этом поход в такой ресторан обходится никак не меньше, чем в пятьдесят долларов на человека — половину месячной зарплаты российского учителя…

Сотка земли в Барвихе стоит теперь до 10 тысяч долларов, что почти равняется квартальному бюджету среднего российского колхоза…

Так что есть те, кому на Руси с каждым годом живется все лучше и лучше…

…Обещал президент нам надежную защиту от всех врагов, а армии реформы и процветание.

Враги и вправду пока границы не тревожат и в поход на нас не собираются. Наоборот, называют нас "партнерами", даже угощают бесплатной "жевачкой".Только злые языки говорят, что происходит это никак не от уважения ими нашей силы, а потому что им (врагам бывшим) беспрекословно отдается все, что только они пожелают отщипнуть от бывших советских земель.

Хотите Ташкент — пожалуйста!

Хотите Душанбе — нет возражений.

Есть желание высадиться в Тбилисси — да хоть завтра!

Бишкек понравился — только в путь!

К чему уж тут против русских воевать?

Правда, ушлые эксперты подсчитали, что продолжая такими темпами сдавать свои зоны жизненных интересов, Россия уже через десять лет ужмется до Московского княжества времен Юрия Долгорукого…

Последняя пикантная новость: американцы по секретному соглашению с Кремлем и Баку занялись строительством РЛС для своей системы ПРО, да не где-нибудь в Канаде или Германии, а в… Азербайджане. Знающие люди говорят, что с ее запуском США получат отличную возможность контролировать ракетные пуски Китая, а заодно и России…

С реформой и процветанием армии тоже пока явный не урожай.

Напомню, что в 1991 году в СССР на вооружении находилось 64 тысячи танков (в 2,5 раза больше, чем у НАТО), 67 тысяч орудий и минометов (в 2 раза больше, чем у НАТО), 76 тысяч БМП и БТР, 12 тысяч самолетов и вертолетов (в 1, 5 раза больше, чем у НАТО), 437 боевых кораблей 1-го и 2-го класса и более 300 подводных лодок.

Сегодня у России осталось около 15000 танков, около 20 000 орудий и минометов, около 5000 самолетов, 100 кораблей и 80 подводных лодок.

Фактически за семь лет 1993 года Вооруженные Силы России сократились с 4 миллионов 800 тысяч человек до 1 миллиона 100 тысяч с перспективой ужаться до 750 тысяч. То есть в 6 РАЗ!!!

При этом исправность боевой техники не превышает 70 процентов, а в ВВС и ВМФ едва дотягивает до 60 процентов по некоторым ее видам.

Насыщенность войск новой боевой техники и оружия упала до 25%, и никаких перспектив перелома ситуации нет.

За два года правления Путина армия не получила ни одного нового боевого самолета или вертолета, ни одного нового ЗРК или РЛС, ни одного нового танка или БМП. В войска поступило лишь несколько опытных образцов оружия, которые в инициативном порядке и за свой счет заводы опробуют в реальной обстановке и мизерное количество, прошедших капитальный ремонт и модернизацию систем.

Все…

Сегодня одному нашему солдату в европейской части страны противостоит восемь, а с учетом бывших стран Варшавского Договора десять солдат НАТО, на каждый наш танк приходится два танка НАТО, на каждый наш самолет — три натовских.

Двухмиллионной армии Китая противостоит российская "группировка" численностью около восьмидесяти тысяч человек. А центральный экономический район (пять областей от пограничного Смоленска до Воронежа) защищает воронежская армия численностью аж в …пятнадцать тысяч человек! Но это еще ничего. Всю Карелию, после сокращения здесь армейского корпуса, защищает целая бригада… пограничных катеров.

Нам противостоят в общей сложности более чем 40 дивизий и 60 бригад стран НАТО и 87 дивизий Китая.

Долгожданное повышение окладов военным закончилось полным пшиком. Все "щедрые" надбавки не смогли даже просто компенсировать финансовые потери после отмены части льгот, а осеннее повышение цен и инфляция поставили военных на грань полной нищеты. Армия просто начала разбегаться. Только за последние четыре месяца рапорта об увольнении подал каждый двадцатый офицер…

Победно начатая два года назад война против Чечни в последние месяцы все больше погружается в какое-то бессмысленное кровавое болото.

История с Грузией вообще превращается в непристойный фарс. Почти три месяца Путин с Ивановым доводят страну до истеричного состояния подготовкой к войне с Грузией. Иванов от Ростова до Вашингтона танцует боевую джигу, не выпуская кинжала из зубов. Путин мрачно предъявляет ультиматумы и дает команду Квашнину готовить операцию против боевиков. СМИ в поросячьем темпе создают имидж Шеварднадзе как настоящее исчадия ада. Эксперты всех мастей уже начинают обратный отсчет до начала бомбежек, и вдруг — полный поворот кругом. Идиллия! Почти семейное примирение, объятия, улыбки. Дружеские рукопожатия и радостные комментарии. Угодливые заявления придворных холуев о полной невиновности Шеварднадзе в продаже американцам дальневосточного шельфа, за который всего месяц тому Устинов, грозно сдвинув брови, открывал уголовные дела. Что случилось?

Может быть, Путин ошибся, и Шеварднадзе на самом деле России — друг, товарищ и брат? Тогда как понимать всю предыдущую истерию? Как недальновидность нашего президента, не способного отличать друзей от врагов? Или как подчинение команде "сверху"? Но кто, интересно, командует президентом России?..

Есть законы политики и дипломатии. Если президент страны, претендующей на звание мировой державы, назвал кого-то врагом, то он не может через месяц стать другом. Так не бывает. Это не песочница, где мальчик Вова может поругаться вдрызг с мальчиком Эдиком, а на следующее утро опять мирно копаться вместе в песке, как ни в чем не бывало.

Буш не может себе позволить встретиться с Саддамом Хусейном. Американская нация его просто не поймет. Такая встреча, после всего сказанного в адрес Ирака и Хусейна, это просто верх политического неприличия.

Но наш президент словно бы не понимает всей двусмысленности своей встречи с Шеварднадзе.

Политик — не частное лицо, и любой его конфликт с другим политиком происходит от имени государства. И цена такой "ссоры" слишком высока.

Еще неделю назад Путин был готов рисковать жизнями своих солдат, которые должны были "зачищать" Панкисси, готов был рисковать жизнями людей, живущих в Панкисси, на чьи дома должны были упасть русские бомбы и снаряды; и вдруг — полное примирение и поцелуи взасос.

Возникает как минимум недоумение: что все это значит?

Идиотизм и безответственность Кремля, который готов играть жизнями своих и чужих подданных, как кеглями, или некое византийское иезуитство, когда за дружеским объятием следует удар стилетом под левую лопатку, а в бокале поданного вина растворен яд.

Если первое, то, как это похоже на уже привычное предательство Кремлем национальных интересов. Так же легко, кинув в 1996 году армию на Чечню, кремлевские политиканы тут же за ее спиной договаривались с боевиками о перемириях, продавали победы, сдавали рубежи, торговали жизнями своих солдат.

Если второе, то в политической изворотливости и хитрости Путину далеко до Шеварднадзе. И нынешняя встреча куда выгоднее "седому лису", чем президенту России. Для Шеварднадзе эта встреча с президентом России — лучшее подтверждение собственной позиции. Если Путин готов с ним встречаться, то это значит, что он признает "незапятнанность" президента Грузии всеми выдвинутыми ранее обвинениями и признает его как полноценного политического партнера, с которым Россия ведет диалог. И если через месяц или два русские самолеты начнут бомбить базы в Панкисси, то у Шеварднадзе будут все права обвинить Россию в вероломстве и непоследовательности. Надо ли говорить, что Запад и США в этих условиях, безусловно, встанут на сторону Грузии.

Встречей с Шеварднадзе Путин практически лишил себя права на военную операцию против боевиков в Грузии…

При этом Шеварднадзе был и остается одним из самых ярых ненавистников России. Его приближенные, не без команды патрона, уже дезавуировали почти все его обещания "другу Вове". Москва не получит ни задержанных в Грузии боевиков, ни совместного патрулирования Панкисси, ни демилитаризации приграничных чеченских районов Грузии. Путина обвели вокруг пальца.

А может быть, не обвели?

Может быть, его неожиданное примирение с "какачо" — петухом (так называют Шеварднадзе сами грузины) это не глупость и не коварство, а лишь угрюмое подчинение сателлита своему хозяину? Зачем тому же Бушу нужно усиление присутствия России на Кавказе, если США уже объявили его зоной своих жизненных интересов. И уж если операция против Ирака откладывается на какой-то срок, то почему бы не одернуть русских, которые, кажется, вообразили, что волу можно то же, что и Юпитеру из Вашингтона.

Казалось бы, снятие с повестки дня вопроса о военной операции против боевиков в Панкисси должно только обрадовать всех тех, кто понимал, чем может обернуться для России военный авантюризм Кремля, но то, КАК Кремль ушел от этой ненужной никому войны, просто удручает. Воистину понимаешь, что никакой реальной, внятной внешней политики у Кремля нет, а есть только реакция одноклеточных организмов, которые инстинктивно прячутся от жары и холода и выедают все, до чего могут дотянуться.

Все последние пятнадцать лет Москва демонстрирует всему окружающему миру уникальные примеры политического скудоумия, дипломатического убожества и самоубийственного презрения к собственным национальным интересам. За пятнадцать лет, от Горбачева до Ельцина мы последовательно лишились великой державы, в которой жили, внутреннего мира и внешней безопасности, экономической стабильности и международного уважения. И нынешняя политическая эпоха Путина, увы, продолжает этот курс. Всего за два года своего президентства Путин умудрился запустить американцев в Среднюю Азию и Грузию, сдать последний форпост России на балканском направлении — Приднестровье, оттолкнуть от России Белоруссию.

При Путине Россия окончательно стала в фарватер американского дредноута и живет за счет регулярно сливаемых им за борт выгребных цистерн.

Возможно, если бы русских устроила роль рыб, питающихся объедками американского стола, то это было бы нормально. Но думаю, что большинство людей, живущих в России, мечтает совсем о другом. О сильной, богатой стране, в которой можно достойно прожить свою жизнь, которой есть чем что гордиться, и которая по-настоящему независима и самостоятельна.

Увы, сегодняшнее прозябание от этой мечты слишком далеко…

ПРОЕКТ “ВАВИЛОНСКИЕ БАШНИ”

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

ПРОЕКТ “ВАВИЛОНСКИЕ БАШНИ” (Почему восстанавливать побежденный и расчлененный Ирак намерен Израиль за деньги США?)

Ложь об Америке, с 11 сентября 2001 года выступающей в роли невинной и взывающей к отмщению жертвы “международного терроризма”, стала краеугольным камнем новой внешнеполитической стратегии США, которая попирает все принципы послевоенного мироустройства, отраженные в Ялтинских и Потсдамских договоренностях. Разоблачение этой лжи, повторяющей не только цепь гитлеровских провокаций, начатых с поджога рейхстага и приведших к развязыванию Второй мировой войны, но и гитлеровскую же концепцию “превентивных ударов по возможному противнику”, — в интересах самой Америки, где многие ответственные политики не собираются мириться с отведенной их стране ролью “немого великана” (Л.Ларуш) — Голема, беспрекословно исполняющего желания своих истинных хозяев.

Удар по башням Всемирного Торгового Центра, приведший к гибели нескольких тысяч американцев, уже привел к агрессии США против Афганистана и к утверждению американского военного присутствия в Центральной Азии, включая ряд бывших республик Советского Союза. Сегодня весь мир с тревогой ожидает начала полномасштабных боевых действий Соединенных Штатов против Ирака. Однако Америка, похоже, вынуждена лишь “таскать каштаны из огня” для Израиля.

КАК ДЕЛЯТ ШКУРУ ЕЩЕ ЖИВОГО “МЕДВЕДЯ”

20 сентября 2002 года "Los Angeles Times" со ссылкой на "USA Today" сообщила, что "даже собственные разведывательные службы Дж.Буша не поддерживают заявления его администрации о том, что Саддам Хусейн накапливает химическое и бактериологическое оружие, что он близок к созданию ядерной бомбы и имеет связи с террористами из "Аль Каиды". "Мы требуем ответа, мистер Буш. Почему мы должны воевать с Ираком? Оружие массового поражения? А где конкретные свидетельства? Почему международные инспекторы не могут возвратиться в страну, и что плохого в "сдерживании"? Что представляет собой послевоенный Ирак? Конгресс не должен одобрять решения Буша о войне против Ирака, не ответив на эти вопросы",— писала газета.

В данном отношении значительный интерес представляет один из материалов израильского аналитического сайта "Дебка" и его перепечатка под заголовком "Четыре государства вместо Ирака" в Вестнике ЕАР ("Еврейское агентство в России") N1(66) за сентябрь 2002 г. Там сообщается, что американская военная акция против Ирака вступит в решающую стадию осенью текущего года. По мнению авторов, продолжительность операции рассчитана на два-три месяца, после чего в Ираке на длительный срок останется порядка 70 тысяч военнослужащих США. Целью оккупации Ирака является разделение его территории на три или четыре "автономных государства", которые составят "не слишком прочную федеративную структуру":

— суннитское государство в центральной части Ирака;

— шиитское на юге;

— курдское на Севере.

В дополнение к перечисленным государствам планируется также создание и "иракского Туркестана".

КОММЕНТАРИЙ "НАМАКОН" Возможное использование курдских сепаратистов для свержения Саддама Хусейна совсем в ином свете представляет выделение американцами после победы над Ираком в 1991 году на севере этой страны "свободной криминальной зоны". Согласно информации ряда зарубежных источников, сегодня здесь хозяйничает так называемая "курдская наркомафия", которая активно взаимодействует с представителями курдских общин в иранских провинциях Курдистан, Западный Азербайджан, Хоросан, деятелями Курдской рабочей партии в Турции, группировками Масуда Талабани и Джелала Барзани в Северном Ираке, кочевниками-белуджами и военизированными формированиями Афганистана, а также представителями курдских общин в Западной Европе. Не исключено, что идея борьбы с "диктаторским режимом Хусейна" и "независимого Курдистана" будет избрана в качестве политической идеи, объединяющей "курдскую мафию" и подчиняющей ее интересам США. Нечто аналогичное (с использованием лозунгов ваххабитского ислама) спецслужбы США в контакте с пакистанскими коллегами успешно применяли при формировании движения "Талибан", а также (через турецкие спецслужбы) при создании НОАК (Народно-освободительной армии Косово) в Югославии.

Хозяйственную структуру федерации, которая возникнет на месте сегодняшнего Ирака, несомненно, придется после военных разрушений отстраивать заново, и в США полагают, что на это придется тратить порядка 15-20 млрд. долларов ежегодно в течение первого десятилетия. Основная роль по ее созданию отводится Израилю, который "является единственным государством на Ближнем Востоке, располагающим необходимым для решения этой задачи технологическим и промышленным потенциалом". Речь идет о создании целого ряда новых инфраструктур (гидрологической, сельскохозяйственной, транспортной, телекоммуникационной), о поставках медикаментов, продовольствия и т.п.

Утверждается также, что два или три среди планируемых новых государств на территории Ирака, а именно курдское, тюркское и, возможно, суннитское,— будут готовы к политическому и экономическому сотрудничеству с Израилем. В этой связи отмечалось, что действующая в Иордании система сотовой связи — израильского происхождения, и она может быть расширена таким образом, чтобы включить в себя значительную часть территории Ирака. Кроме того, указывалось на теоретическую возможность транзита иракской нефти из месторождений в районе Мосула—Киркука не через Сирию, как это делается сейчас, а более коротким путем — по старой линии ведущего в Хайфу нефтепровода.

Авторы сайта "Дебка" настаивали на том, что проекты послевоенного устройства территорий Ирака уже рассматриваются в рабочем порядке американской администрацией. Называлось даже имя полковника Скотта Р.Фейла, назначенного, якобы, главным координатором федерации четырех автономных государств. Утверждалось также, что первые разработки возглавляемой им группы специалистов уже в конце сентября были представлены сенатскому Комитету по вопросам обороны и разведки США.

Израиль должен стать главным субподрядчиком при реализации оплаченных американцами многомиллиардных заказов. При этом заявлялось, что он станет также основным поставщиком продовольствия и, наряду с Иорданией, главной тыловой базой американского контингента в Ираке, что явно рассчитано на то, чтобы вывести израильскую экономику из нынешнего кризиса, придав ей мощный импульс развития. В публикации также высказывалось мнение, что премьер-министр Ариэль Шарон и министр финансов Сильван Шалом, вынужденные сейчас урезать до последнего предела израильский госбюджет, не могут в настоящее время поделиться с согражданами надеждами на столь радужное будущее лишь по причине того, что:

а) не уверены в реальном осуществлении американских планов;

б) полагают, что любые заявления, выдающие осведомленность израильского руководства о принципиальных намерениях США в отношении Ирака, будут иметь негативные политические последствия;

в) и считают, что подобные заявления способны породить нездоровый всплеск спекулятивных тенденций в израильской экономике".

ДЭВИД ДЮК И ДРУГИЕ

Попытаемся расшифровать значение пункта "б". Вот что говорил Усама бен Ладен в своем интервью "ABC News" и "PBS Frontline web sites" (1998 год): "…Они (американцы) отдали себя на милость нелояльного к Америке правительства, …это — Израиль внутри Америки. Возьмите такие влиятельные министерства как Госдепартамент (МИД), Министерство обороны и ЦРУ — и вы увидите, что евреи верховодят в них. Они используют Америку для продвижения своих планов на весь мир … В течение более чем половины столетия евреи вырезали мусульман в Палестине, на них нападали, их грабили, лишая их чести и их собственности. Их дома разрушали, их урожай уничтожали…, это моё послание к американскому народу: подыщите себе серьезное правительство, которое будет блюсти свои, американские интересы и не будет покушаться при этом на другие страны, на другие народы или на их честь …"

А вот как понимал этот же пункт бывший глава Сенатской комиссии по иностранным делам Соединенных Штатов Уильям Фулбрайт, заявивший в 1973 году в телевизионной программе АВС "Лицом к нации", что "Израиль управляет Сенатом Соединенных Штатов!" Нечто похожее в 1974 году в своем интервью газете "Los Angeles Times" повторил и генерал Джордж Браун, шеф Пентагона и председатель Комитета начальников штабов США того периода: "…Мы можем говорить, что, возможно, мы не сможем заставить Конгресс поддержать (израильскую) программу, подобную этой. А они говорят: "Не волнуйтесь относительно Конгресса. Мы сами позаботимся о Конгрессе..."

Ариэль Шарон заявил Саймону Пересу 3 октября 2001 года (сообщено по Yid Israel radio) в ответ на предположение, что Израиль может потерять американскую помощь: "Всякий раз, когда мы делаем что-то, Вы мне сообщаете, что Америка будет делать то и будет делать это... Я хочу внести ясность: не волнуйтесь относительно американского давления на Израиль. Мы, еврейский народ, управляем Америкой, и американцы знают это..."

Еще 21 ноября 2001 года национальный президент Организации Европейско-Американского единства и правозащиты (EURO) Дэвид Дюк опубликовал статью под заголовком "Как израильский терроризм и американская измена привели к атакам 11 сентября". Вот что, в частности, он писал: "…Евреи управляют наиболее влиятельными газетами в Америке, включая и три наикрупнейшие: "Нью-Йорк таймс", "Вашингтон пост" и "Уолл Стрит джорнэл". Им принадлежат три наиболее влиятельных журнала новостей: "Таймс", "Ньюсуик" и "ЮС Ньюс энд Уорлд Рипорт". Но ещё более существенно то, что они полностью доминируют на телевидении, на радио, в двух самых больших конгломератах СМИ, а именно: "Тайм-Уорнер" и "Дисней", под их контролем находятся три главные американские операционные корпорации новостей: ABC, CBS и NBC. Благодаря сообществу "произраильских партизан" в СМИ большинство американцев до ужаса не осведомлено о террористическом послужном списке Израиля. Вся эта статья должна послужить лишь крошечной булавкой в пузырь израильской пропаганды, чтобы хотя бы несколькими хорошими уколами разорвать оболочку лжи, созданную Израилем...

…На следующий день после нападения на Центр Международной Торговли, "Иерушалем пост", наиболее уважаемая и известная в мире израильская газета, сообщила, что 4000 израильтян пропали во время атаки на ЦМТ. Министерство иностранных дел Израиля оценило это число по запросам израильских родственников, которые в первые несколько часов после атаки сообщили МИДу имена израильских друзей и родных, которые работали в ЦМТ или тех, кто работал там рядом в это время. Даже если не читать статьи из "Иерушалем пост", простая логика подсказала бы вам, что в Центре Международной Торговли во время атаки могло быть много сотен, если не тысяч, израильтян. О международном еврейском участии в банковском деле и финансах ходят легенды. Например, две самые богатые фирмы в Нью-Йорке Голдмэн-Сакс и Соломон Бразерс имели офисы в "башнях-близнецах". Много сотрудников этих фирм регулярно курсируют между Нью-Йорком и Израилем. Нью-Йорк — центр международной еврейской финансовой мощи, а Центр Международной Торговли — эпицентр Нью-Йорка. Поэтому естественно можно было ожидать, что уровень израильских потерь среди погибших будет просто катастрофическим. В "Иерушалем пост", конечно, так и думали, когда публиковали первые сводки 12 сентября 2001 года.

Когда Джордж Буш произносил свою речь перед Конгрессом, оказалось, что он допустил существенную ошибку... Буш особо подчеркнул, что вместе с тысячами американцев в ЦМТ погибли и 130 израильтян, что этим Израиль разделил с нами наши страдания, и что мы с Израилем в этом смысле вместе. Когда я услышал, что число погибших израильтян составляет 130, мне оно показалось подозрительно малым. Если 4000 израильтян были в ЦМТ, а число погибших в ЦМТ было приблизительно 4500 (это приблизительно 10% от 45 000 человек, обычно находившихся в зданиях в это время), то израильские потери статистически должны были составлять около 400, а не 130 человек.

Как место для ведения дел и работы, Центр Международной Торговли не был местом, где зарплата была минимальна или местом типа Макдоналдса. В нем находились высокооплачиваемые, высокотехнологичные рабочие места и рабочие места высокого уровня, исполнительные структуры, специализированные в первую очередь в международных финансах, банковских сферах и оптовой торговле. Я задал себе вопрос, как же это могло получиться, что погибли всего 130 израильтян, тогда как из Колумбии погибли около 199 человек, из Филиппин — 428?

В предыдущих статьях, которые я писал о терроре 11 сентября, я не делился этими подозрениями. Я всегда гордился тем, что не писал ничего, чего я твердо не смог бы доказать. И вот, собирая материал для этой статьи относительно израильского терроризма против Палестины и Америки, я вдруг обнаружил самый шокирующий факт, на который я когда-либо натыкался за все годы моих исследований и публицистической деятельности. Я обнаружил простой факт, который имеет громадные ответвления в деле о сентябрьских террористических атаках.

Перерывая сотни статей в попытках определить истинный уровень израильских жертв, я наткнулся на кусок газеты "Нью-Йорк таймс", которая специально занималась выяснением точного числа израильтян, погибших в атаках на Центр Международной Торговли. Так вот, оказалось, что из 130 израильтян, по словам Президента Буша якобы погибших в Центре Международной Торговли, 129 остались в живых. Только один израильтянин из них действительно погиб. Вначале я не поверил этому. "Это Бог",— сказал я себе",— только один израильтянин!" Вот соответствующая выборка из "Нью-Йорк таймс": "…но интервью со многими должностными лицами консульства в пятницу наводили на мысль, что списки людей, которые они собрали, сильно различались по своей полноценности. Например, городские службы собрали сведения о том, что, возможно, многие из израильтян пропали на месте катастрофы, а президент Буш в его обращении к стране в четверг ночью упомянул, что при нападении погибли приблизительно 130 израильтян. Однако в пятницу Алон Пинкас, генеральный консул Израиля в Соединенных Штатах, заявил, что ранее списки погибших были завышены сообщениями от людей, которые, например, не получили сразу ответа на свои телефонные звонки из Израиля нью-йоркским родственникам. На самом деле, нашлось только три израильтянина, смерть которых была подтверждена: двое из них погибли в самолетах и ещё один, который находился в башне по делу, был идентифицирован и захоронен…" ("Нью-Йорк таймс", 22 сентября)

Очень низкий официальный уровень смертельных потерь в 130 человек наводил на мысль, что ряд израильтян в Центре Торговли были предупреждены перед нападением. Когда же я выяснил правду, что в действительности погиб только один израильтянин, уже не оставалось никаких сомнений, что многие израильтяне были заранее предупреждены. Статистически просто невозможно, чтобы среди 4500 погибших в ЦМТ оказался только один израильтянин. Даже если израильское Министерство иностранных дел и "Иерушалем пост" чрезвычайно завысили число израильтян в Центре Международной Торговли, скажем тысячи на три (это 400%), то и тогда там во время нападения должны были еще оставаться около тысячи израильтян. Но даже если предположить, что там во время атаки находились хотя бы несколько сотен израильтян, и при этом зарегистрирована только одна израильская жертва, то этот факт был бы также статистически абсурдным. Или 11 сентября — большой Еврейский выходной день, или ряд израильских граждан был заранее предупрежден о предстоящем нападении.

Следующий вопрос, который я исследовал, состоял в том, чтобы найти: существовали ли какие-либо документальные подтверждения о передаче предупреждения израильтянам перед нападением. Я быстро нашел статью от 27 сентября в "Newsbytes" — это информационная служба "Вашингтон пост" — озаглавленную: "Срочные сообщения Израилю с предупреждениями о предстоящих атаках на ЦМТ". Израильская ежедневная газета "Ha'aretz", также подтвердила, что Израилю были переданы предшествующие нападению предупреждения. Она также подтвердила, что ФБР исследует эти предупреждения. В статье приведены подробности того, как одна израильская информационная фирма под названием "Одиго", имевшая офисы и в ЦМТ, и в Израиле, получила ряд предупреждений ровно за два часа до атаки: "…Должностные лица фирмы "Одиго", специализирующейся на передаче срочных сообщений, подтвердили сегодня, что двое служащих получили текстовые сообщения, содержавшие предупреждения о предстоящей атаке на Центр Международной Торговли за два часа до того, как террористы взорвали самолеты, направленные на нью-йоркские наземные цели. Алекс Диамандис, вице-президент департамента продаж и маркетинга, также подтвердил, что работники офиса продаж на международных рынках фирмы "Одиго" в Израиле получили предупреждение от другого служащего "Одиго" приблизительно за два часа до первого нападения..."

Кто мог предупредить израильтян о надвигающейся атаке, как не Моссад Израиля? Тот факт, что правительство Израиля знало заранее о предстоящей атаке и предупредило лишь возможные израильские жертвы, но при этом преднамеренно позволило тысячам американцев погибнуть, возлагает на израильтян такую же ответственность за кровавую бойню в ЦМТ, как и на арабских боевиков". Стоит учесть и такой факт, что американский архитектор и бизнесмен Зильберштейн, взявший за шесть недель до катастрофы специальный кредит и ставший владельцем ВТЦ, успел застраховать его на астрономическую сумму в три миллиарда долларов и пытается теперь получить от страховых компаний 200% страховки, то есть 6 миллиардов, на том основании, что "удар нанесли два самолета..." Видимо, этот ловкий и необычайно "удачливый" бизнесмен также использовал "инсайдерскую" информацию от Моссада.

ПОЧТИ “ЗАБЫТЫЕ” УРОКИ ИСТОРИИ

Вот как характеризуют эту "дружественную" спецслужбу сами американцы. 10 сентября 2001 года журнал "Вашингтон таймс" опубликовал большой документ размером около 68 страниц, выпущенный Военной школой США для продвинутых военных занятий (ВШПВЗ). Исследование, проведенное элитной школой армейских офицеров, детализировало потенциальные опасности в случае возможного применения оккупационных сил армии США на Ближнем Востоке. В комментарии из раздела о том, как видится в этой разработке израильский Моссад читаем:

"Что касается Моссада, израильской разведывательной службы, то офицерский состав (ВШПВЗ) высказывает следующее: "Многоликий. Безжалостный и хитрый. Способен напасть на американские силы и выдать эти свои нападения за палестино-арабские действия". Как ни странно, но не прошло и 24 часов с момента публикации этого документа, как Центр Международной Торговли и Пентагон были разрушены.

Моссад — наиболее безжалостная террористическая организация во всем мире. Один из самых больших и наиболее изощренных аппаратов разведки. Никакая другая страна ближневосточного региона не обладает ничем подобным и близко сравнимым с ним по своим возможностям и мощи. Моссад гордится тем, что проник в каждую более или менее значительную военную палестинскую и арабскую организацию на Земле. И было бы весьма наивным предполагать, что он не сумел этого сделать по отношению к одной из самых старых, самых больших и, как представляется, самых опасных из арабских террористических организаций в мире: "Аль Каиду" бен Ладена.

Кроме того, ФБР и ЦРУ ясно заявили, что атаки на ЦМТ и Пентагон были огромной тайной операцией с использованием международной сети, которая включала, по крайней мере, сотню террористов, охватывая три континента. Могли ли агенты Моссада, внедренные в "Аль Каиду", так же, как и в остальной обширной сети Моссада, включающей тысячи скрытых агентов и осведомителей, ничего не знать о подготовке самой широкой и честолюбивой арабской террористической операции в истории?

Конечно, чрезвычайно трудно доказать конкретную роль скрытного аппарата иностранной разведки типа Моссада в террористическом акте; они же не хвастаются своими подвигами в Инернете. Но достаточно убедительное доказательство такой роли следует из того факта, что израильтяне были заранее предупреждены об атаке на Америку 11 сентября. И, если они действительно были заблаговременно предупреждены об этих убийственных нападениях террористов, но, в свою очередь, не предупредили о них Соединенные Штаты, считая, что ужасающая бойня американцев будет полезна Израилю, то из этого следует, что они не испытывали никаких моральных ограничений, сыграв фактически роль подстрекателей и тайных пособников в этом террористическом акте.

12 сентября 2001 г репортер "Нью-Йорк Таймс" Джеймс Беннет задал бывшему израильскому премьер-министру Бенджамину Нетаньяху вопрос, что означает, на его взгляд, эта атака для отношений между Соединенными Штатами и Израилем, на что тот ответил: "Это очень хорошо". Затем он поправил себя: "Хорошо, ну не очень хорошо, но это вызовет немедленное сочувствие".

В попытках вырвать управление Палестиной у Великобритании сионисты изначально вели кампанию тотального террора. Так, во время только одной из акций, взрыва Отеля Царя Давида, было уничтожено 93 человека. Они безжалостно убивали британских должностных лиц и солдат. Сионисты убивали любого, встававшего на их пути, включая всемирно известного посредника ООН, графа Фольке Бернадотта, который "посмел" сообщить миру о сионистском терроре и кампаниях убийств. Излюбленная тактика израильских Иргун-Штерновских террористических банд того периода состояла в захвате британских солдат и применении пыток, приводящих к медленной и мучительной смерти. Спецслужбы Израиля первыми изобрели и стали широко использовать современную террористическую методику: письма-бомбы. За прошедшие годы их было послано сотни. С их помощью уничтожено множество врагов евреев, равно как и свидетелей еврейских преступлений во всем мире. Современный биотерроризм с отправкой по почте бактерий в инфицированных пакетах является просто логическим продолжением израильских писем-бомб.

В 1954 году израильское правительство начало секретную операцию террора против Соединенных Штатов под названием "Операция Сюзанна". В ходе осуществления заговора планировалось убивать американцев и взрывать американские учреждения в Египте. План состоял в том, чтобы оставлять в местах преступлений ложные доказательства того, что совершили эти злодеяния египтяне, и тем самым заставить Америку выступить против Египта на стороне Израиля. Еврейские боевики преуспели в уничтожении некоторых почтовых отделений и американских библиотек в Каире и Александрии. Однако в процессе подготовки запланированного взрыва американского дома кино и театра "Метро-Голдвин-Майер" бомба израильского террориста взорвалась преждевременно. К счастью и для Египта, и для Америки заговор был вовремя раскрыт и пресечен на ранней стадии.

Тогда благодаря захвату еврейских агентов весь мир узнал о вероломстве Израиля, и израильский министр обороны Пинхас Лавон был вынужден позже уйти в отставку. Весь эпизод стал известен как "дело Лавона". Сегодня, однако, еврейское доминирование в американских средствах массовой информации и издательских учреждениях ловко скрывает от общественности израильское предательство против США. Большинство американцев просто ничего о нем не знает. Например, о "деле Лавона" можно найти лишь короткое упоминание в популярной энциклопедии Encarta, в статье о Бен-Гурионе, написанной неким Бернардом Реичем в 2001 году. Этот пример хорошо иллюстрирует типичную для СМИ ситуацию. Когда американцы предполагают, что они читают объективную энциклопедическую статью или репортаж из журнала новостей, на самом деле они чаще всего получают искаженную информацию, проталкиваемую рьяными еврейскими сионистами, вместо той, которую искали. Читаем: "Бен Гурион, вернулся в политику в 1955, чтобы заменить министра обороны Пинхаса Лавона, который ушел в отставку после неудавшейся попытки сорвать отношения Египта с Западом". Заметьте, как статья кротко говорит, "неудавшаяся попытка сорвать отношения Египта с Западом". Что это означает? "Саботаж отношений" звучит, как если бы Израиль всего лишь сообщил Америке несколько противных вещей про Египет за его спиной и наоборот. Намеренный обман, используемый в этой статье еврейским автором, типичен для тех искажений, которые повторяются бесчисленное число раз в средствах массовой информации.

Реально строка в энциклопедии Encarta о Пинхасе Лавоне должна была бы выглядеть так: "...который был вынужден уйти в отставку после того, как Израиль был схвачен за руку при подготовке террористических взрывов объектов Соединенных Штатов, имевших целью спровоцировать Америку вступить в войну против противника Израиля".

В статье некоего Самюэля Каца, появившейся в октябре 1998 года в израильском журнале "Момент" и предназначенной для узкой еврейской читательской аудитории, можно найти подтверждение вышеназванным фактам: "...И провалы были столь же обычны как были захватывающи успехи. В середине 50-х A'man (Еврейское Агентство министерства обороны) страдало во время позорной "Операции Сюзанна", когда израильские агенты спровоцировали евреев в Египте атаковать американские и британские цели и подстрекать там к антизападным настроениям. В результате много евреев было арестовано, а некоторые были казнены. Неумелая операция привела к неблагоприятным затруднениям для правительства премьер-министра Дэвида Бен-Гуриона и его министра обороны, Пинхаса Лавона..."

Вот как описывал в 1979 году еще одну из провокаций Израиля против США американец Джеймс М. в своей книге "Нападение на Свободу" (N.Y. Random House): "В 1967 году, во время шестидневной войны, Израиль совершил вопиющий террористический акт против Соединенных Штатов Америки. 8 июня Израиль использовал истребители и торпедные катера без опознавательных знаков для полуторачасовой атаки на американское военно-морское судно "USS Liberty". Это нападение обошлось нам в 34 американских жизни и 171 раненых. Израильтяне сперва атаковали антенные опоры радио "Свобода" в попытке не дать Шестому Флоту докопаться до истины о том, что нападавшие на них были именно израильтяне. После атак израильских истребителей без опознавательных знаков, отчаянно бомбивших и обстреливавших корабль "USS Liberty", Израиль направил туда ещё и торпедные катера, чтобы те закончили работу. Они расстреляли из пулеметов даже спасательные плоты, чтобы гарантированно не осталось никого из живых свидетелей, которые смогли бы их потом опознать.

Только героизм и высокая изобретательность капитана и экипажа "USS Liberty" не дали израильскому плану осуществиться. Им удалось сохранить корабль на плаву, а также войти в контакт с флотом и сообщить, что тот, кто напал на корабль был Израиль, а не Египет. Узнав, что их план был разоблачен, Израиль, прекратил атаки, невнятно утверждая, что их действия были вызваны случайной ошибкой. Обознались, мол. Они оправдывались тем, что приняли "USS Liberty" за египетский корабль.

В то же время госсекретарь Соединенных Штатов (в то время, Дин Раск) и председатель Комитета начальников штабов (адмирал Томас Мурер), утверждали, что эта атака не была никакой случайностью. Израиль напал на "USS Liberty" преднамеренно. В тот день погода была ясной, дул ровный бриз, и "Liberty" нёс на мачте огромный американский флаг, а на его бортах были большие международные номера-идентификаторы. Израильские истребители начали носиться над судном на бреющем полете задолго до своей атаки, приближаясь так близко, что члены экипажа "USS Liberty" могли даже видеть жестикуляцию пилотов, когда те пролетали мимо. Так же, как в "деле Лавона", Израиль надеялся свалить вину за это военное нападение на египтян.

Американские средства массовой информации не выразили абсолютно никакого гнева или возмущения по поводу вероломных атак, и лишь лениво приняли лицемерные израильское извинения за это нападение. Несмотря на то, что наши госсекретарь и председатель Комитета начальников штабов утверждали, что израильское нападение было преднамеренным, еврейское лобби оказалось таким сильным, что ему удалось даже предотвратить формальное расследование об инциденте, намеченное в Конгрессе США. Напротив, когда однотипное кораблю "USS Liberty", судно "USS Pueblo" на следующий год (1968) было задержано Северной Кореей, и при этом погиб только один человек, Конгресс США организовал официальное расследование этого инцидента, в то время как официальное расследование нападения на "USS Liberty" так и не было начато. Командир "Liberty", капитан Уильям Макгонагл, был удостоен самой высокой воинской чести в Америке. Он был награжден Почетной медалью Конгресса за его беспримерную храбрость во время израильского нападения. Но награду ему выдали во время тихой церемонии в Министерстве Военно-морского флота США, а не в Белом доме, как это принято в Америке, чтобы, не дай Бог, навредить образу врага, уничтожившего 34 члена его экипажа и искалечившего ещё 171 американца на "Liberty"!

Как же политические лидеры Соединенных Штатов ответили на эти продолжающиеся военные действия Израиля? Бомбила ли Америка Тель-Авив? Нет, управляемое израильтянами американское правительство наряду со средствами массовой информации, управляемыми ими же, совершили чистейший акт измены против Америки, скрыв от общественности информацию об этом террористическом нападении, и по сей день продолжают посылать миллиарды американских налоговых поступлений в Израиль в виде военной и денежно-кредитной помощи... Я обвиняю тех американских правительственных должностных лиц, кто сотрудничает с еврейским лобби и еврейскими СМИ, продолжая поддерживать Израиль после того, как он напал на "USS Liberty", в том, что они являются предателями Соединенных Штатов Америки!.."

Впрочем, эти "уроки истории" в Америке вследствие понятных причин почти забыты — как и недавнее "дело Моники Левински", в результате которого президент Клинтон стал послушным исполнителем указаний "еврейского лобби".

Окончание следует

ВЕРТОЛЕТ

Александр Ефремов

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Александр Ефремов

ВЕРТОЛЕТ

ТВ поставлено провальным режимом в нелегкие условия: в стране никаких реальных достижений, никакого позитива нет — и любые “аргументы” против оппозиции на этом фоне выглядят все более смехотворными. Пропаганда пытается хоть как-то изловчиться и запустить в массовое сознание дозу дурмана, но ничего не выходит. Во время телегвалта вокруг знаменитого интервью “С Березовским в Лондоне...” казалось, что телеребята вот-вот начнут спрашивать о “деньгах Березовского” чуть ли не у Хрюши со Степашкой...

На самом деле “БАБ-переполох” показал, сколь своеобразна трактовка понятия “свобода слова” нашими “демократами” и “либералами”. Почему-то во всех комментариях априори высказывалась мысль о невозможности, запредельности и чуть ли не преступности указанного интервью. Вот нельзя, чтобы изгнанный олигарх высказывался в “леворадикальной” (как они ее почему-то называют) газете “Завтра” — и все! В каких-нибудь юшенковских листочках “либероссов” можно, в “НГ” можно, на НТВ можно, но вот у А.Проханова — никак нельзя.

Все дело в том, что в падучей бился вовсе не цирк политических лилипутов Юшенкова и Новодворской: истерика охватила широкие “демократические” круги. Поскольку произошел весьма неприятный для них факт: для всякой заметной и готовой на активность фигуры они, эти “круги”, просто перестали существовать. Реальная политическая сила в стране осталась только одна — НПСР, остальное — всего лишь уродливые придатки режима. Конечно же, шельмовщики в редакциях “новостных” и “аналитических” программ постарались, как они обычно это делают, поставить все с ног на голову. Мол, это не лондонский сиделец попытался выразить дискуссионные идеи через “Завтра”, а сами коммунисты пошли на контакт, чтобы “получить от Березовского деньги”. Конечно же, идеология БАБа патриотам чужда, да и разговор о деньгах — полная чушь, что подтвердил прямой эфир из Лондона в передаче Толстого на 3-м канале (“Московия”). Другое дело — возможность диалога, высказывания позиций, происходящих в рамках реальной свободы слова. И именно оппозиция, как выясняется, а вовсе не олигархические электронные СМИ, эту возможность сегодня готова осуществлять.

Ни “розовый спикер” Селезнев, который, находясь в Лондоне (вот совпадение!), потребовал от НПСР “отмежеваться от Проханова”, ни Явлинский у Сванидзе весу этим обвинениям не прибавили.

Одним из немногих тележурналистов, более или менее адекватно воспринимающим события, оказался, в который уже раз, Пушков (ТВЦ), отчасти Поздняков (НТВ) и упомянутый выше Толстой. Вне названного — клиника, стоящая на беззаветной службе у ныне правящих олигархов.

О других темах. Под влиянием “Вертолета” Киселев, видимо, задумался о вечном — снял фильм про папу Римского, пожалуй, самого ангажированного религиоз- ного деятеля современности. И ангажированного антирусски. А диверсанты в Грузии (куда приезжал недавно данный “папа”) перерезали кабель и сорвали теле- трансляцию футбола. Лучше бы перегрызли коммуникации лживых телеканалов...

БЫЛ ПРИКАЗ ВЗЯТЬ «ЯЗЫКА»

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Генерал Виктор Филатов

БЫЛ ПРИКАЗ ВЗЯТЬ «ЯЗЫКА» (Похищение Кукуры и нефтяная война)

На фронте взять "языка" — и наука, и спорт, и целое искусство. Как шахматы: не то они спорт, не то они наука, не то искусство. "Язык языку" — рознь. Все зависит от масштабов операции, которую вы проводите. Если вы собрались взять деревеньку, за "языка" сойдет и ефрейтор противника. Но если у вас задача — обрушить фронт, как, например, на Курской дуге в 1943 году, тут не всякий генерал потянет на "языка". Поиметь за "языка" начальника Генштаба противной стороны — предел мечтаний. На войне обыкновенной, как говаривал незабвенный солдат Сухов из "Белого солнца пустыни", — "это вряд ли". Другое дело — нынешняя война, в условиях глобализма.

Кто такой Кукура в переводе на военный язык? Кукура — первый вице-президент самой крупной нефтяной компании страны ЛУКОЙЛА по финансам. Во всех сегодняшних войнах рубль — "солдат", доллар — "офицер". В прошлом году выручка от продажи только нефти составила в "ЛУКОЙЛЕ" 434,3 млрд. рублей. Одних налогов ЛУКОЙЛ откомандировал в казну государства 130 млрд. Кукура на военном языке — самый что ни на есть начальник Генерального штаба многомиллиардного воинства этих самых "деревянных солдат", "зеленых офицеров". Когда мечтают о современной армии, она должна быть профессиональной, компактной, мобильной, с точечным оружием, то это речь про армию, в которой Кукура — начальник Генерального штаба, первый заместитель министра обороны.

Всегда интересно узнать, из каких боев "деньги-солдаты" возвращаются и на какие фронты они потом отправляются. Особенно, к примеру, в Газпроме или том же ЛУКОЙЛЕ. Кого это может интересовать? Конкурентов. Таких же газовиков. Таких же нефтяников. "Шелл", например. Но никак — не Моссад и ЦРУ. Другое дело, когда "деревянные солдаты" и "зеленые офицеры" начинаются, к примеру, заниматься торговлей наркотиками или оружием.

На этих днях госдепартамент США объявил: "Исламское движение Узбекистана" вновь включено в список международных террористических организаций. Список этот самолично ведет американское правительство. На военном языке это называется: первая стадия — определение цели для уничтожения. В заявлении госдепартамента подчеркивается, что "Исламское движение Узбекистана" открыто призывало к свержению правительства Узбекистана, что оно взяло на себя ответственность за вооруженные нападения на территории Узбекистана и Киргизии, и по мнению США ответственно за взрыв в Ташкенте в 1999 году. "Есть признаки того, что "Исламское движение Узбекистана" планирует новые террористические акты". На военном языке это называется выделение цели по степени значимости для последующего бомбометания. В заявлении указывается, что "внесение этой организации в список международных террористических организаций дает право министерству финансов США заблокировать авуары движения". Это и есть то, что называется накрыли цель точечным ракетным ударом. Авуары по своей сути все ваше имущество, деньги в банке, которыми вы совершаете платежи и погашаете финансовые обязательства

Откуда госдеп США узнал в "лицах и фактах" о "подвигах" членов "Движения" и о планируемых сражениях "Исламским движением Узбекистана"? По деньгам. На войне в первую очередь бомбят самое-самое — штабы. Кому приказал госдеп США провести бомбовый налет на Исламское движение Узбекистана? Министру финансов США. И тот отбомбился точечно. По авуарам "Движения". Без "языка" из Генерального штаба, т.е. без "первого вице-президента по финансам" любой "Компании" и любого "Движения" точечного бомбометание по авуарам провести невозможно. "Язык" должен указать на карте объекты-цели, то есть номера счетов и платежек: откуда пришли деньги и сколько, куда ушли и сколько.

На просторах бездонных иракских нефтяных территорий ЛУКОЙЛ — "один в поле воин", самый верткий игрок из тех, кто здесь пытается чего-то повоевать: французы, китайцы, подставные американцы, подставные евреи и прочие итальянцы с немцами. К тому же Багдад дал ЛУКОЙЛУ гигантскую фору перед другими. Тендеры отдают ЛУКОЙЛУ, остальным достается то, что не интересует ЛУКОЙЛ. Речь здесь — про нефтяные поля и все, что связано с нефтью. Фирма финиками не торгует.

Однако ни один араб никогда и ничего не даст вам "за спасибо". У Ирака, как у всякого государства, есть своя армия, армии нужно оружие. Ирак не располагает достаточной наличкой. Она вся у ооновского комитета № 661, в ооновской Программе "Нефть в обмен на продовольствие", то есть в "Бэнк оф Нью-Йорк". Каждый контракт, который заключает кто-то с Ираком, мурыжится в комитете № 661 до полугода. А потом оттуда приходит запрет, потому как комитетчикам кажется, что в контракте имеются товары двойного назначения, например, школьные парты, за этими партами могут сидеть будущие террористы.

Ирак может купить у нас оружие только через Федеральное государственное унитарное предприятие "Рособоронэкспорт". Купить за деньги, но не получить под лозунг "Коммунизм шагает по планете", как это бывало при Советском Союзе. По версии ЦК КПСС, Ирак тогда усиленными темпами строил социализм, как и Советский Союз. За это и поставляли оружие бесплатно. Схема: ЛУКОЙЛ — "Рособоронэкспорт" — Ирак была сконструирована по принципу: волки сыты и овцы целы. О ней подробно рассказала в прошлом году газета "Коммерсант", работающая исключительно по заданиям Моссад и ЦРУ. Журналистика — та же разведка, только легальная. Моссад и ЦРУ "Коммерсанту" — вопросы, "Коммерсант" им — журналистские ответы. На 24 газетных полосах. Это называется интервью, беседа, журналистское расследование и т.п. Отчет о том задании имел заголовок "Нефть в обмен на оружие". В подзаголовке пояснялось: "Новая инвестиционная программ ЛУКОЙЛА. По всем законам ремесла, к словесному отчету приложена фотография, как прикладывают к отчетам своим хозяевам к оплате Хаттабы и Басаевы видеокассеты, на которых трупы и горящие дома. На фото в "Коммерсанте" вместе главные объекты: директор "Рособоронэкспорт" Андрей Бельянинов и Вагит Алекперов. Подпись под фото: "Андрей Бельянинов (справа) и Вагит Алекперов соединят силу нефти и оружия".

Вот с некоторым сокращением это донесение в Моссад и ЦРУ. "Вчера нефтяная компания ЛУКОЙЛ и федеральное государственное унитарное предприятие "Рособоронэкспорт" подписали генеральное соглашение о сотрудничестве и взаимодействии. За поставленное в “третьи страны” российское оружие будет платить ЛУКОЙЛ, который взамен получит право на освоение расположенных там месторождений… Документ, подписанный вчера президентом ЛУКОЙЛА Вагитом Алекперовым и гендиректором "Рособоронэкспортом" Андреем Бельяниновым, предусматривает "оказание друг другу помощи в установлении деловых связей с зарубежными заказчиками".

На практике это будет выглядеть следующим образом: "Рособоронэспорт" заключает контракт с некой развивающейся страной на поставку оружия, та платит за оружие либо нефтью, либо правом на разработку расположенных на ее территории месторождений. Тогда продажу полученной нефти возьмет на себя ЛУКОЙЛ, который и расплатится с "Рособоронэкспортом" по оружейному контракту". Вот такой доклад в ЦРУ и Моссад из Москвы в "открытом эфире", открытым текстом.

Схема (наши войска в “третьих странах”) начала работать (вести успешные боевые действия). Был совершен мощный, почти "Брусиловский" прорыв на южном направлении. "Рособоронэкспорт" стал перевыполнять план продажи вооружения и боевой техники. Мы вышли на 2-е место в мире по продаже оружия. Денежный поток пошел в казну Российской Федерации. Со стороны Израиля и США надо было ждать контрудара по нашей казне.

Сегодня террористом можно считать любого, кого прихватят с ножом, лезвие которого более 27 см. Термин "Борьба с терроризмом" Буш вывернул наизнанку: "Кто не с нами, тот против нас". В этих условиях отбомбиться по русской государственной казне можно только под флагом "борьбы с терроризмом" или "пособничества мировому терроризму".

Не надо больше искать женщину, ищите деньги. Они все расскажут и покажут. Пошли разговоры о том, что осенью Россия подпишет с Ираком контракты на общую сумму не то 40 млрд., не то на все 60 млрд. долларов. А это в основном — ЛУКОЙЛ, у которого оружейно-нефтяной контракт с "Рособоронэкспортом". Сколько в этих лукойловских миллиардах от продажи оружия? Еще конкретнее: сколько ЛУКОЙЛ перечислил "Рособоронэкспорту" за время после подписания контракта? За какие поставки "Рособоронэкспорта" Ираку, Сирии, Египту — всем, кто пригрозил Штатам встать на сторону Ирака в случае нападения США на эту страну?.. Это не мои вопросы, а вопросы Центра своим "юстасам", работающим в Москве.

Вообще-то, спецы из "Коммерсанта" доложили в Центр и про это: "В 2001 году добыча ЛУКОЙЛА составила 78,3 млн. т. нефти против 77,7 млн. т. в 2000 году… Несмотря на снижение цен на нефть на 18%, выручка от продаж компании увеличилась с 422,5 млрд. до 434,3 млрд. руб. в 2001 году. Налоговые отчисления выросли с 130 млрд. до 168,4 млрд. рублей, чистая прибыль упала с 96,4 млрд. до 87,5 млрд. руб.". Все — в росте, кроме прибыли. Куда ушли 8,9 млрд. рублей из прибыли ЛУКОЙЛА? В "Рособоронэкспорт"? Помнится, дорогие наши сябры в свое время продали Штатам С-300 , чуть ли не за 500 тыс. долларов, хотя на рынке сегодня С-300, говорят, можно купить по дешевке — за 200 миллионов долларов. Известно, сколько стоят наши танк и БТР, наш "Град", сколько стоит Су и МиГ. Но для точечного удара по русской казне, по русскому бизнесу этой информации недостаточно. Надо точно знать номера банковских счетов и за какой товар точно переведены ЛУКОЙЛОМ деньги или нефть "Рособоронэскспорту". А это дано знать только Кукуре. В качестве "языка" его и взяла полевая разведка наших конкурентов.

Вытряхнули из Кукуры нужные сведения? Взяли за горло Путина этими уликами? Судите сами, утром того дня, когда Кукура вернулся домой, наш Президент объявил на весь мир, что отныне наш военный бюджет на 95% процентов как минимум будет прозрачный. Судите сами, началась эпопея с украинским радаром "Кольчуга", который якобы Украина продала Ираку. На экранах "Кольчуги" американские бомбардировщики-невидимки как на ладони, хоть палкой сбивай. Из Москвы тут же донесли: "Кольчугу" "продала Ираку не Украина, а Россия". По моим данным, сегодня заморожены все контракты на поставку в Ирак и другие страны Ближнего Востока даже простых болтов и гаек. Разговоры о подписании контрактов осенью этого года на 40 или все 60 млрд. долларов сегодня больше не ведутся. Выходит, вытряхнули из Кукуры номера счетов и номенклатуру поставок? Значит, легли на стол Шарона и Буша все эти сведения. Информация дороже денег, они ею распорядились мастерски. Но это только цветочки, ягодки еще впереди.

Что такое прозрачный военный бюджет? Это сейф начальника Генерального штаба, превращенный в шкаф для бумаг, стоящий в коридоре. При прозрачном военном бюджете, кому не лень, будет знать, сколько мы потратили не только на ракеты и бомбы, но даже на солдатские портянки. ФСБ, спасибо и до свидания!

Проблема здесь не в Кукуре. Еще в древнем Китае, если кто-то из банды попадался, банда мгновенно разбегалась куда глаза глядят, потому что еще в древнем Китае знали точно — пытки выдерживают только трупы. Проблема в другом. Что охраняют наши охранники? Границу? Чепуха! Через нее ходят целые батальоны. Небо? Оно теперь открытое. Моря? В них только тонут. Наша армия нынче дурью мается — реформой. Реформа в любой армии начинается с определения: кто враг, с кем воевать? А враг сегодня у нас — конкурент на мировом рынке. Нет больше "железного занавеса", есть открытая конкуренция, то есть война. В бизнесе — и государственный интерес, и государственная безопасность. Государство нынче — Фирма, творящая государственный бизнес на Мировом рынке. Недавно и наш Президент выразился в этом же духе: что он всего лишь избранный менеджер. Еще вчера колониальные приобретения происходили в строгой последовательности: первым шел солдат, за ним — купец, замыкал — промышленник. Сегодня последовательность иная: первым идет купец, за ним — промышленник, а замыкает — солдат. Государственный бизнес должен иметь государственную "крышу". Как в США.

История с Кукурой похожа на позорный проигрыш ФСБ Моссаду и ЦРУ. Конкуренты на мировом рынке оружия и нефти учинили опустошительный набег на нашу казну, нанесли большой урон нашему государственному бизнесу. Русский Перл-Харбор. Если перевести случившееся на язык Великой Отечественной войны, то это, когда танки бросили в бой без прикрытия пехоты, когда послали бомбовозы без прикрытия истребителей. Верная смерть. Танки — это ЛУКОЙЛ, бомбовозы — это "Рособоронэкспорт". А где наша пехота и наши истребители, которые обязаны прикрывать и танки, и бомбовозы? Организованная преступность (ОП) тут ни при чем, если, конечно, считать, что Моссад и ЦРУ — это и есть наша ОП.

Перестаньте дурью маяться между призывниками и контрактниками. Эти игры для белобилетников. Конкурент наш на мировом рынке — враг навсегда. Под победы над этим очень сильным нашим конкурентным врагом на мировом рынке и надо реформировать нашу армию и ФСБ.

На войне отработанного "языка" отправляют в лагерь для военнопленных. До окончания войны. В конкурентной бойне отработанного "языка" привозят под порог его родного дома. Нет смысла держать до окончания войны, потому что этой войне нет конца.

РАЗМЕР ЛИДЕРОВ

Эрнест Султанов

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Эрнест Султанов

РАЗМЕР ЛИДЕРОВ

Размер лидеров — одна из проблем, доминирующих в сюжете "Звездных войн". Совет Джэдаев ("Круглый стол Короля Артура", политбюро элиты — "стражей") оказался не способен ответить на растущую неопределенность в Республике, кроме как, бросая свои и без того ограниченные рыцарские ресурсы на умело расставленные "амбразуры" врага. После чего их предводитель, мастер Йода, вслед за известным персонажем Плутарха мог бы продекламировать, что "еще одна такая победа и мы погибли". Но еще трагичнее, что эта столь дорогой ценой достигнутая "победа" оказалась шагом в чужой игре. — Игре "Темной стороны".

Та же проблема проходит и через историю ХХ века. Фашизм проиграл не из-за нехватки героизма, но из-за "недостаточной" политической рефлексии своих лидеров, из-за несоответствия их "роста" поставленным перед ними задачам. Дрие Ла Рошель в этой связи так отзывается о Гитлере: "И все же в Германии ему хватило воображения. Да, в Германии; но не в Европе". Он скорее походил на Наполеона, чем на Бисмарка, — в противоположность последнему, не воспользовавшись шансом воссоздать рейх на фундаменте нового "Тройственного союза". — При том, что пакт Молотова — Риббентропа создал для этого все условия. В этой связи Дрие Ла Рошель записывает в своем дневнике 2 октября 1939 года: "В очередной раз демократии ждут решений Сталина, Гитлера, Муссолини. Сформируют ли они триумвират? Мы переживаем период начала имперской эпохи в Риме". 1 Так же и Хаусхофер, комментируя серию соглашений в рамках оси Москва — Токио — Берлин, отмечает, что "Самым крупным и самым важным поворотом в современной мировой политике, несомненно, является формирование мощного континентального блока, охватывающего Европу, Северную и Восточную Азию". 2

В этот же период в Москве выходят мемуары Бисмарка. При этом показательно, как на фоне сближения 39-40 годов во вступительном слове советский автор комментирует позицию "Железного канцлера" по перспективам германского объединения: "Как политик и дипломат, поставивший перед собой определенную цель, он понял также, что Пруссия никогда не сможет разрешить задачу воссоединения Германии, не сможет стать крупной европейской державой, если не добьется благоприятного к себе отношения со стороны своей великой восточной соседки". Такой союз обеспечивал Германии безопасность на случай эскалации конфликта: "Бисмарк считал, что при добрых отношениях с Россией никакая англо-французская блокада не может быть Пруссии страшна". При этом он готов был действовать соответствующим образом во благо Германии ("uber alles"), даже несмотря на противодействие национальной буржуазии: "Среди немецкой буржуазии была крайне непопулярна политика, ставящая своей целью сближение с Россией… Но Бисмарк, который стремился удовлетворить требования буржуазии по-своему, по-юнкерски, вопреки ее воле, и в вопросе об отношениях с Россией мало считался с "западническими" настроениями либеральной партии". "Железный канцлер" никогда бы не допустил конфликта между двумя потенциальными союзниками. К такому выводу приходит советский автор в заключение своей статьи: "Обозревая в своем политическом завещании опасности, грозившие самому существованию Германской империи, Бисмарк останавливался на одной: главную опасность для Германии он видел в столкновении с Россией. Он отрицал наличие таких противоречий между царской Россией и Германией, которые заключали бы в себе "неустранимые зерна конфликтов и разрыва"". 3

Но, несмотря на геополитические выкладки Хаусхофера, несмотря на дружеские жесты со стороны Москвы, и в конечном счете, несмотря даже на историческую логику, у Гитлера было множество причин атаковать Сталина. Прежде всего потому, что Советский Союз, даже с учетом наметившейся близости, был угрозой (при том объективно усиливающейся) на границах рейха.

Однако не кто иной, как Бисмарк подчеркивал, что политика — это "искусство возможного". Искусство, основанное на неопределенности как неотъемлемом элементе стабильности высшего характера. Но именно в рамках высшей стабильности (а не там, где все статично и заранее прогнозируемо) свершаются великие дела и действуют "исключительные политики". Гитлер же, претендуя на это звание, постоянно пытался упростить уравнение, приводя его к столь родному немецкому сердцу "порядку". Так что и "ночь длинных ножей", в ходе которой был уничтожен революционный костяк движения, и нападение на Советский Союз являются звеньями одной цепи. Цепи, сущность которой Дрие Ла Рошель подметил еще в самом начале "гитлерианской эпохи" — "Германия стремится к полной неподвижности". 4

Однако, в отличие от собственно Германии, на мировом уровне это уравнение оказалось невозможно решить с помощью простого алгоритма "танковых дивизий" (сравните с "большими батальонами" Бонапарта). Поэтому Гитлер и отметился в истории скорее, как немецкий Наполеон, чем как создатель "Тысячелетнего рейха"… И соответственно, поучаствовал в игре "Темной стороны" против "пролетарских государств".

Та же проблема "размера лидеров" и их соответствия сложности исторических уравнений оказалась крайне актуальна на последнем этапе "холодной войны". Так, скорее в ее рамках, чем в морально-этических рамках предательства, стоит рассматривать капитуляцию большинства традиционных "левых" и "правых" в мире.

В этом плане "розовый либерализм" ряда бывших членов руководства советской компартии лишь через длительный период времени без улыбки можно будет назвать "заговором". В действительности же, подобная трансформация свидетельствует лишь об интеллектуальной неполноценности… во всяком случае для нестандартных действий в нестандартных условиях.

Так же и в Италии, ни лидеры компартии, ни лидеры неофашистов оказались совершенно не готовы к новому уровню угроз, вызовов, неопределенности, и соответственно пошли по наиболее простому варианту: приняли идеи и шаблоны "победителей". В результате одни поменяли Ленина на Кеннеди, 5 а другие Эволу на "американских консерваторов".

И в остальном мире выдержали, не влились в Pax Americana лишь немногие здоровые и крепкие, те, кто заранее, подобно Иосифу, готовился к "семи голодным годам". Но именно среди тех, кто прошел прививку "конца истории", возможно, и сформируются новые идеологические и геополитические союзы против общего врага, появятся и до конца раскроются новые Бисмарки и Сталины — лидеры, видящие на порядок дальше лучших из своих врагов.

1 Пьер Дрие Ла Рошель. Дневник 1939-1945, Владимир Даль, Санкт-Петербург, 2000. Стр. 63, 370.

2 Карл Хаусхофер. О Геополитике. Континентальный блок Центральная Европа Евразия Япония, Мысль, Москва, 2001, Стр. 373.

3 А. Иерусалимский. Бисмарк как дипломат (вступительная статья)//О. Бисмарк. Мысли и воспоминания. Государственное социально-экономическое издательство, Москва, 1940. Стр. XVIII-XLVII.

4 Пьер Дрие Ла Рошель. Размеры Германии//Фашистский социализм. Владимир Даль, Санкт-Петербург, 2001, Стр. 213.

5 Fausto Bertinotti con Alfonsj Gianni. Le due sinistre, Sperling & Kupfer Editori, Milano 1997, p. 6.

ШВЫДКОЙ СТРАШНЕЕ ГЕББЕЛЬСА?

Владимир Бушин

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Владимир Бушин

ШВЫДКОЙ СТРАШНЕЕ ГЕББЕЛЬСА? (Министр разжигает национальную рознь)

Путинский министр М. Швыдкой, известный революционер культуры, учинил 26 сентября теледискуссию, тему которой сформулировал как непререкаемую аксиому, как политический лозунг: "Русский фашизм страшнее немецкого". На клич министра сбежалось множество его шустрых соплеменников, согласных с ним. Красотой и умом не уступая Шарон Стоун, блистала наша доморощенная звезда русофобии Алла Гербер; затмевая всех трех Толстых русской литературы, ошарашивала своей мудростью Толстая Четвертая; двойник Бориса Немцова (у него их, как у Саддама Хусейна, четыре — для ежедневных тусовок на всех телеканалах) пламенно травил баланду о фашистской сталинской эпохе; Глеб Павловский, глядя на нас поверх очков, как Арина Родионовна, пел нам песню, как синица тихо за морем жила, куда эмигрировала из России от русского фашизма... Их мобильность, единство и пламенность в обличении русского фашизма умиляли...

Но больше всего меня лично растрогал мой старый однокашник по Литературному институту Григорий Бакланов. Ведь ему завтра стукнет восемьдесят, а все-таки примчался, прилетел, припрыгал. Да ведь и не мог не припрыгать. Он же ветеран борьбы против русского фашизма. Воюет против него вот уже больше полувека, еще с тех пор, когда был Фридманом. В июне 1951 года он выискал одного русского фашиста и разоблачил его. И как вы думаете, кто это был? Представьте себе, ваш покорный слуга! Да, Гриша так и объявил: "Ты, Бушин, фашист!"

Ну, его, естественно, пригласили тогда на курсовую партгруппу, стали спрашивать, что он имел в виду. Может, есть сведения, что Бушин был надсмотрщиком или кочегаром в Освенциме? Вообще-то Гриша изрядно струхнул, но признать сразу, что брякнул сдуру и встать да извиниться перед однокурсником, не позволила ему его воспетая Багрицким "иудейская гордость". И он сказал, что нет, Бушин в Освенциме не работал, евреев не уничтожал, но все-таки человек он несоветский. Ну совершенно несоветский! Напомню, что дело-то происходило в 1951 году, еще был жив-здоров товарищ Сталин. И вот оказывается, что в столичном институте обнаружен хоть и не фашист, но вопиюще несоветский человек, который со временем может стать и фашистом. Грише могли дать орден или квартиру...

Его спрашивают, в чем же Бушин несоветский? Да как же, говорит, вот я, как полагается советскому человеку, живу с женой душа в душу, а у Бушина с женой какой-то конфликт — разве это мыслимо для советского человека!

И знаете, он был совершенно прав: конфликт-то у меня действительно тогда случился, правда, не столько с женой, сколько с тещей. И как только пронюхал!

Но этому доводу обличителя почему-то никто не придал значения.

А что еще? А еще, говорит, пошел он, Бушин, в Юридический институт на обсуждение повести Юрия Трифонова "Студенты", все там записал и напечатал в виде своей статьи в "Московском комсомольце". Разве советский человек способен на это!

И опять правда! Был я в Юридическом на обсуждении повести и статья о ней в "Московском комсомольце" тоже была. Но тут даже Юрий Бондарев, все время хранивший толерантное молчание, хмыкнул от неловкости за Гришу. А Женя Винокуров сказал: "Да неужели на пятом курсе Бушин не может сам написать рецензию? Не такая уж сложная штука эти "Студенты".

А Бушин учился старательно".

А что еще? Больше у антифашиста ничего не было. Тогда парторг Миша Годенко — продли Господь его лета! — сказал ему: " Извинись перед Бушиным и пригласи его в бар №4, угости пивом с сосисками. На этом собрание объявляю закрытым".

Этот пивной бар был рядом с институтом, на Тверском бульваре, но Гриша меня не пригласил, а через несколько дней примчался ко мне со своими добровольно-принудительными извинениями в Измайлово, где я тогда жил. Я сказал: "Да ладно, Бог простит". И мы пошли в Измайловский парк, я сводил его в "комнату смеха" с кривыми зеркалами, а он купил мне эскимо на палочке... Потом, уже в эпоху перестройки, в своем мемуаре "Входите узкими вратами" Бакланов описал все это как кошмарную историю, едва не загубившую всю его литературную карьеру. Чепуха на постном масле. Все кончилось именно так — "комнатой смеха" и эскимо на палочке.

Но все-таки, почему он назвал меня фашистом? Подозреваю, дело тут вот в чем. Однажды, когда мы узнали, что наш однокурсник Гриша Фридман вдруг напечатал что-то под псевдонимом Бакланов, кто-то из нас ему сказал: "Почему Бакланов? В фадеевском "Разгроме" есть такой персонаж второго плана. Но если брать псевдоним оттуда, то не лучше ли, Гриша, взять тебе имя главного героя повести — Левинсон?" Все засмеялись, а я, пожалуй, громче всех. Как же после этого не фашист!.. И вот прошло уже больше полувека, а он все рыщет в поисках русского фашизма. "Одна, но пламенная страсть..."

Старательные поиски евреем Швыдким и его собратьями фашистов среди русских очень похожи на поиски некоторыми авторами евреев среди фашистов. Они, как и русские власовцы, конечно, были. Например, по мнению ряда исследователей, евреем был сам Адольф Эйхман, которого еще в школьные годы звали "kIeine Jude", а позже исследователь еврейских имен Г. Кесслер писал: "Единственный смысл фамилии Эйхман — разрыв ее обладателя со своими предками и с историей своего народа". Разрыв-то оказался страшным... Но вот профессор Дитрих Брондер в книге "Перед тем, как пришел Гитлер" еще в 1964 году дошел до утверждения, будто в результате своих дотошных исследований установил, что "сами были евреями или находились в родстве с еврейскими семьями. Гитлер (внук еврея, квартерон), Геринг, Гесс, Гиммлер, Геббельс, Риббентроп, Розенберг, Франк, генерал-фельдмаршал Мильх, гауляйтеры Глобочник, Кубе и другие видные нацисты (Dietrich Bronder, "Bevor Hitler kam", Hans Pfeiffer Verlag. 1964. S. 204). Примечательно, что этот Брондер, преподаватель института, и сам еврей.

С другой стороны, есть и у нас энтузиасты, неустанно ищущие евреев в самых верхах руководства страны, армии, культуры. Вот допустим, попались мне книжки "Суд над академиком", "Тайные силы России", авторов уже не помню. О, как можно обогатить свои познания, листая эти книги!.. Например, мы узнаем, что Ленин сам-то русский, но женат был на еврейке Надежде Константиновне Крупской; Сталин — армянин, женатый на еврейке, но "существует и другое мнение: “грузинский еврей"; Дзержинский — еврей, Анатолий Васильевич Луначарский (извольте знать, Мандельштам), Николай Васильевич Крыленко (это, мол, Аарон Брам), Георгий Леонидович Пятаков, даже Николай Иванович Ежов, как и позднейшие политические фигуры — Хрущев, Брежнев, Шверник, Суслов, Пельше, Мазуров, Кулаков, Щербицкий, Байбаков, Бенедиктов, — все беспросветные евреи!..

Плюнуть некуда... Примечательно, что в большинстве случаев этим экстрарусофилам даже извеcтны подлинные имена евреев, пробравшихся под чужим именем в секретари ЦК и в министры. Например, Хрущев — Перльмуттер Никита Соломонович, Брежнев — Ганопольский, Горбачев — Гарбер, Ельцин — Элькин, Суслов — Зюсс, Громыко — Кац, Шелепин — Шен, Поспелов — Фогельсон, Пономарев — Крогиус, Соломенцев — Зальцман, Полянский — Гендрик, Кулаков — Штейн, Гришин — Гриссель, Добрынин — Гутман...

Ужасно много евреев пролезло на высшие посты в армии: министр обороны маршал Устинов (Ульбрихт), маршалы Чуйков, Огарков, Батицкий, Соколов, главный маршал авиации Вершинин, главный маршал бронетанковых войск Ротмистров, адмирал флота Горшков, главный маршал авиации Кутахов, начальник политуправления генерал армии Епишев — обратно сыны израелевы!.. А недавно в книге ужасно ученого профессора А. Уткина прочитал, что и генерал армии Иван Данилович Черняховский, — тоже... Как ловко замаскировался — Иван. Совершенно как кинорежиссер Иван Дыховичный. Ну куда православному податься!

Не удалось улизнуть от бдительного ока суперпатриотов и множеству литераторов, артистов, музыкантов, работников кино, начиная с Владимира Ставского, в 30-е годы бывшего генеральным секретарем Союза писателей, и кончая нынешним редактором "Гласности" Юрием Изюмовым, моим добрым приятелем. Правда, настоящих фамилий тут не дается. Так вот сообщаю: настоящая фамилия Владимира Петровича Ставского, столь же распространенная среди евреев, как Шапиро и Рабинович, — Кирпичников. А сколько между этими двумя фигурами! Тут и кинорежиссер Эйзенштейн, и композитор Шостакович, и артист Зельдин (настоящая фамилия которого Попов), и даже Василий Иванович Лебедев-Кумач...

Переведите дух, читатель... Конечно, все это — факт тяжелого и опасного умственного расстройства, называемого полоумием. Эти суперпатриоты не соображают даже такого, например, ясного факта, что превращая знаменитых и прославленных русских военачальников и героев Великой Отечественной войны в евреев, они подло обворовывают свой народ, и как безмозглые холуи работают на еврейских националистов, которые, как мне приходилось уже писать, уверяют ныне, что на фронте было 350 генералов-евреев. Да, тяжелое и вредное умственное расстройство. Но ведь таким же расстройством страдают и Швыдкой, и Бакланов, и все организаторы, и участники теледискуссии "Русский фашизм страшнее немецкого".

Нельзя умолчать о заключительной итоговой побасенке Бориса Немцова. (Говорят все-таки, что на столь важной передаче был сам, а не двойник). Он сказал: "Однажды Черчилля спросили, почему в Англии никогда не было антисемитизма? Черчилль ответил: "Потому что англичане никогда не считали себя глупее евреев". Эту замусоленную побасенку обожают многие евреи. Ведь здесь сам "англичанин-мудрец" признает, что он всего лишь не глупее еврея. Как отрадно слышать. Но, ах, как тут все характерно! Вот бывает же так: скажет человек всего несколько слов — и сразу весь он, включая черепную коробку, как на ладони.

Во-первых, крайне характерно само обращение оратора к фигуре одного из самых лютых врагов России, без которой у пошляков демократии не обходится, пожалуй, ни одно появление на публике. Но пошляки не чувствуют, не видят своей пошлости.

Во-вторых, это ложь, без чего Немцов шагу ступить не может. Никто такой вопрос Черчиллю не задавал, и никому он так не отвечал и не мог отвечать. Ибо, в-третьих, он знал историю своей родины, и ему было доподлинно известно, что, допустим, в 1189 году в Лондоне случился еврейский погром. Слышите, Немцов? — погром, а не кинофестиваль. В 1262-м нефестиваль, увы, повторился. Историк Сесиль Рот, еврей, утверждает: "В 1278 году в Лондоне было повешено 267 евреев. Их обвинили в том, что они срезали с монет частички золота". Нельзя исключить, что среди повешенных был и незадачливый предок Бориса Ефимовича. Книга Андре Моруа "Жизнь Дизраэли" начинается так: "В 1290 году, в день всех святых, король Эдуард Первый изгнал из Англии евреев..." Конечно, со временем просвещение делало свое дело, нравы смягчались, но и в 1858 году, когда Дизраэли, кажется, был уже министром финансов, член палаты общин Ньюдигейт в своей речи 22 марта сказал: "Я не верю, что еврей может быть хорошим членом парламента, ибо он прямой последователь Талмуда, тенденции которого аморальны, антисоциальны и антинациональны... Причина ненависти к ним лежит в иудаизме, который объединяет своих приверженцев на аморальных основах". В этом же году 12 июля не более ласковые слова произнес лорд Харрингтон в палате лордов: "Я возражаю против допущения евреев... Им безразлично, поддерживают они хорошие или плохие дела. Он всегда — величайшие враги свободы." Согласитесь, что до этих парламентариев их более позднему коллеге Пуришкевичу далековато...

Трудно допустить, чтобы Черчилль ничего этого не знал. Да ведь и сам сэр Уинстон 5 ноября 1919 года сказал в той же палате общин: "В советских учреждениях преобладание евреев более чем удивительно. И главная часть системы террора, учрежденного Чрезвычайной Комиссией по борьбе с контрреволюцией, была осуществлена евреями и еврейками. Такая же дьявольская слава была достигнута евреями в период террора, когда Венгрией правил еврей Бэла Кун". Маяковский сказал: "Достопочтенный лорд Черчилль в своем вранье переперчил..." Но это — по другому поводу... Мало того, в Англии существовал и "Британский союз фашистов", который в своем отношении к евреям был несколько крепче, чем безалкогольное пиво. Фюрер этого Союза, известный Освальд Мосли, в свое время дважды и много лет был членом парламента, а некоторое время даже членом правительства. И действовал он столь активно в пользу фашистской Германии, что во время войны хоть и не сразу, лишь в 1942-43 годах, был интернирован, а "Союз" запрещен.

А Немцов знает только одно: еврей Дизраэли был английским премьером. Из этого факта он делает вывод: антисемитизма в Англии никогда не было и быть не могло!.. Ах, милок... Во Франции еврей Леон Блюм три раза был премьер-министром и дважды его заместителем. А француз Вольтер говорил: "Евреи являются ничем иным, как презренным народом, который сочетает отвратительное корыстолюбие с неугасимой ненавистью к народам, которые их терпят и на которых они богатеют... Они пресмыкаются, когда их постигает неудача, и высокомерничают при процветании дел... Эта маленькая нация не скрывает своей непримиримой ненависти ко всем остальным народам. Они всегда жадны к чужому добру, подлы при неудаче и наглы при удаче". Какие жуткие слова! А ведь сто лет был властителем дум всей просвещенной Европы. Другой великий француз Наполеон, если верить источникам, говорил: "Евреи являются нацией, способной на самые ужасные преступления... Они, как гусеницы или саранча, поедают Францию... К жидам относятся с отвращением, но надо признать, что ведь они действительно отвратительны; их также презирают, но ведь они достойны презрения... Я делаю все, чтобы доказать свое презрение к этой подлейшей нации мира". Вот тебе и Дизраэли. Вот тебе и Блюм...

Должен сказать, что все приведенные выше ужасные высказывания известных и даже великих людей о евреях, я, старый человек, узнал совсем недавно. В советское время они не публиковались. И уже за одно это, швыдкие, вам надо молиться на советскую власть. А сейчас бесчисленные афоризмы такого рода — в книгах, что продаются на каждом углу. И появились эти книга как ответ на разнузданную наглость и русофобское бесстыдство швыдких. Из забвения, из небытия именно они вызвали эти книги к жизни, подтверждая правоту своего великого соплеменника Спинозы, утверждавшего, что антисемитизм евреи несут в себе.

После проведенной Швыдким теледискуссии "Русский фашизм страшнее немецкого" полезно будет нам устроить дискуссию "Швыдкой страшнее Геббельса". Аудитория — весь народ, в том числе — все честные евреи… Впрочем, нет, мы не станем перенимить их наглую манеру. Мы сформулируем тему вопросительно: "Кто страшнее: Швыдкой или Геббельс?" Ответ-то и так ясен.

РУСЬ ЗА ХОЛМОМ

Александр Лысков

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Александр Лысков

РУСЬ ЗА ХОЛМОМ (Украинские заметки)

В Москве ясно. Над Киевом мелкие липкие дожди с утра до ночи. Холодом смело с Крещатика всю уличную жизнь. Остались потоки иномарок, громады сталинских домов, стеклянные пирамиды новодела... Похоже, на Москву, если бы хоть одна надпись по-русски. Ни одной. Как в Европе. В какой-нибудь Сербии или Черногории. Аэропорт перестроен на манер венского. Вокзал один к одному варшавский. Даже водители притормаживают на пешеходных "зебрах", как в Европе.

Возле Пассажа поднимаюсь по кривому переулку круто вверх на крики толпы. И здесь, в виду здания администрации президента, — словно в московскую осень 1993 года попадаю. Тоже холодная, дождливая, помнится, была осень. Костры жгли у "Белого дома". Перли на милицейские кордоны. Орали.

Косит Киев под Европу, а толпа-то в нем обыкновенная, наша, родимая, анпиловско-макашовская толпа. Хотя милиционеры, опять же, в синих фуражках чуть побольше "жириновок", как в Бельгии, или, может быть, даже Швейцарии.

— Банду Кучмы — под замок!

Из сердца Украины, с языка ее рвется русский крик. Ее мучают русские проблемы, она стоит перед необходимостью русского способа их решения. С такой массой народа, чужеродного для власти, независимость того, что называется украинским государством, — призрачна. Как, впрочем, была призрачна и вечная зависимость Украины от кого бы то ни было — от литовцев, немцев, турок, москалей — коли на планете Земля все-таки осталось это имя — Украина, и развился если и не великий, могучий, то гарний и певучий украинский язык. Об этом я говорю уже без шуток.

Надо отдать должное: если за 1000 последних лет, будучи по-настоящему свободными, суверенными только около двухсот лет под названием Киевская Русь, так называемые украинцы на этой земле не изжили в себе мировой особости, то они, конечно же, заслуживают уважения и свободы. Вот только никак не получается. Русские мешают. Эти неукротимые толпы бушующих под красными флагами серых, мокрых, иззябших русских людей, к которым, естественно, я испытываю не меньшее чувство симпатии и уважения, в такой же степени признавая и их право на свободу и независимость в данном месте, в данное время.

— Кучма, геть! Кучма, геть! Кучма, геть!

— Телевидение — в руки народа!

— Мы тута ночуваты будем!

Здесь их не кличут совками, а называют русскоязычными. В этом термине — сплав судьбы и политической ориентации. Не советская на них мета, а языковая. Все на Украине упирается в язык.

Що цэ таке за припинена мова? Вроде русскому все понятно. Но если все понятно, то значит, это не украинский язык, а суржик, то есть суррогат. Так поясняет мне мой знакомый, киевский писатель Анатолий Холод, с которым мы невдалеке от кричащей толпы, стоя под зонтами, пьем кофе из пластмассовых стаканчиков. "Еще в Добриловском евангелии, — говорит он, — году эдак в 115О-м, появился добавочный "ять", обозначающий звук, так и не возникший впоследствии в русском языке. Затем сдвоенная "о" в приставке "в", добавочная "и". Уже тогда в Киеве говорили "вивьця", а не овца. На протяжении дальнейших столетий разрыв увеличивался и усложнялся — и в фонетике, и в морфологии. В последние сто лет произошло окончательное отпочкование русского и украинского языков и на уровне звучания. Если послевоенные бабушки с Вологодчины еще могли понять таких же бабушек с Черниговщины ( а наоборот, русский москвич уже не мог понять вологодских бабушек), то теперь, когда, почитай, вся Россия живет в городах и говорит, как телевидение велит, — уже московский говор с киевским разлетелись в веках несходимо. Только суржик еще соединяет бытовой, уличный крик. А язык — нет.

Об этом толковал мне просвещенный местный житель, как вдруг ухнуло в дожде глухо, всерьез. Донесся взрыв. Самый настоящий. Потом, прибежав на этот звук во двор многоэтажки № 38 на бульваре Шевченко, мы узнали, что сотней граммов тротила пугнули какого-то чиновника, а убили, как водится, консъержку. "Ничего страшного". Но тогда, стоя невдалеке от красных полотнищ бунтующей толпы, я опять подумал: “Ну совсем как девять лет назад в Москве”.

Долго детонирует история. Годами катятся в гуще людской, населяющей славянские равнины, волны глубинных потрясений, затухая понемногу.

Легко было оставлять Киев, холодный, угрюмый, враждебный, несмотря на тусклое призывное сияние позолоты древней Лавры, с высот которой днепровская ширь, по погоде, напоминала пустыню, дождевыми миражами плыли далекие холмы и леса.

В купе опять сошлись, будто стенка на стенку, два языка. Мы с Холодом говорили по-русски, а двое других "человiков" исключительно на чистейшем украинском. Причем это были люди — ученые, воспитанные, можно сказать, интеллигентные, мысли друг другу излагали какие-то специальные, лексикой пользовались изысканной и потому оказывались особенно непонятными. Они, казалось, даже подчеркнуто усложняли мову и страшно раздражали этим. И чем громче мы с Холодом изъяснялись по-русски, тем тише, вкрадчивее и настырнее гнули свое по-украински эти аборигены. Мол, мы на своей земле, у себя дома, извольте успокоиться.

Напряжение возрастало с каждой выпитой рюмкой коньяка с нашей стороны, и бокалом пива — с их.

Были бы мы с Холодом какими-нибудь дембелями или просто рискованными крутыми гастролерами, а не перегруженными предрассудками литераторами, зарабатывающими на хлеб разъездным корреспондентством, быть бы большой свалке.

В нашем случае напряжение разрядилось опять же на языковом уровне.

Писатель Холод спросил меня по-английски, сколько мне лет. Я ответил. И мы стали демонстративно практиковаться в инглише до тех пор, пока не пожелали друг другу гуд найт.

Утром в Одессе притомило солнце. Курортным измором брал город на всем трамвайном пути к морю. "Это русский город, — как писал мне один из членов здешней русской общины. — Приезжайте, не пожалеете. Для вашей газеты — благодатная почва. Проживание и обратная дорога — за наш счет".

Невозможно было отказаться, тем более давно не виделись с другом давней юности яхтсменской, живущим теперь в Одессе. Когда-то мы с ним на Белом море на шверботах гонялись. Теперь у него здесь, на Ланжероне, собственная килевка за сорок тысяч долларов. Он с самим Конюховым на "ты". Вот и он тоже говорил по телефону: "Одесса всегда была русским городом". Но больше ни о какой политике не распространялся, явно чего-то опасаясь. И просил ни в коем случае не звонить в офис, не порочить перед шефом связями с радикальной прессой. Косвенно настраивал меня на осторожность и дипломатичность в поездке.

Этот запрограммированный страх, напряженность отравляли душу при виде с центральной аллеи Аркадии зазывно плещущегося моря.

Возле изощренных пляжных строений в древнегреческом и древнеегипетском стиле играл уличный музыкант-трубач. Мы с Холодом присели рядом на скамейку, и мой коллега, находясь еще под действием вчерашнего, вдруг из озорства заказал Гимн Советского Союза.

Не знаю, десять ли гривен ( 60 рублей) подействовали, профессиональная неразборчивость, или это можно было отнести к акту гражданского мужества, но худой, бородатый человек сыграл два куплета и припев.

Звук трубы подбивал мне в спину, пока я не свернул за угол, направляясь в яхт-клуб, оставив Холода, не переносившего качку, остывать на ветерке.

В отличие от николаевского, одесский "порт" для парусных суденышек, считай, в открытом море. Тонким бетонным пирсом отгорожен от трехбалльного волнения.

Выходим под одним гротом, чтобы не прерывать общения дерганьем шкотов на поворотах.

Моему другу — пятьдесят. Он задействован в туристическим бизнесе, как я понял, имеет паевой навар от нескольких прибрежных кафе. Точную цифру не выпытывал, в чужом кармане считать нехорошо. А с чужой души считывать? Впрочем, коли он русским себя называет, то выходит, и не чужая. По душам поговорить хотелось под мерные удары волн в скулу полированного корпуса, под свист вольного черноморского ветра в ахтерштаге. В миле от берега судно, пускай и небольшое, на котором только двое и оба русские, — это же, считай, территория России!

— Ну, скажи, Стас, когда объединяться начнем?

— Погодка сегодня клевая. Повезло тебе. Вчера штормишко наворотил делов.

— Ты же русский человек в русском, как говоришь, городе. При бабках. И вас таких здесь пруд пруди. Вы — сила. А под хохлами лежите.

— Хочешь за румпель подержаться. Лодка— класс. Ты на таких не ходил.

— Ты чего увиливаешь? Прослушка, что ли, где-нибудь под банкой завинчена?

— Брось. Все чисто.

— Тогда ты, наверно, думаешь, что я засланный. Думаешь, у меня микрофончик на теле приклеен. Хочешь, разденусь до плавок?

— Кончай треп. Голову наклони. Поворот!

Гик с хлопком перевалился на другой борт. Нос яхты с золочеными поручнями у бушприта побежал по кругу и уткнулся в маяк 16-й станции, куда мы вскоре и прибыли.

В конце концов вечером в его кафе мы поговорили на волнующую обоих тему, но опять же с условием "не для печати".

Настаивать на откровенности я не мог, поскольку знал, что мои предыдущие публикации на украинскую тему попали на глаза гэбэушников. Одному из дерзнувших поговорить со мной на Черноморском заводе у Николаеве начальник намекнул о возможности затруднениях в карьерном росте.

Что же, оберегая друзей, — и нам заткнуться?

Согласен только на недомолвки.

С этим предуведомлением я надолго погружаюсь в мир другого отдельного русского человека на чужбине, в частности, в Одессе.

Сидя на пятнадцатом этаже московской квартиры с видом на колесо обозрения ВДНХ, памятью возвращаюсь на жаркую, душную Молдаванку, всю увешанную ветвями вековых белых акаций.

По пути от вокзала, миновав грязный Привоз, переступаю невидимую историческую черту на середине улицы Портофранковской, древнюю границу вольного города, второго после Новгорода в нашей истории, части его, примыкающей к морю, а значит, к вечности. Вхожу в кривые улочки мещанской слободки, где когда-то велся торг с молдаванами ( венграми, румынами тоже). Здесь теснятся одноэтажные домики восемнадцатого века, которые во времена своей молодости назывались особняками. Теперь в сравнении с коттеджами советских нуворишей выглядят они жалко, хотя и очень трогательно.

Настоящие, тоже восемнадцатого века, булыжники мостовой. Взрывающиеся каштаны под подошвами. Ни души на улице.

Сворачиваю в подворотню и попадаю в типичный одесский дворик. В середине, под старой вишней, мраморный фонтанчик. От него вверх и в стороны разбегается множество винтовых лестниц, перевитых виноградными лозами. У входа в жилище родовитого русского семейства, одного из организаторов моей поездки, металлическая решетка с замком. Скрежещут петли. Гремят запоры, лязгают защелки. Ступеньки вниз (дом осел за два века), и за стеклянной калифорнийской дверью меня встречает милейшая пожилая дама Елизавета Петровна, седая, стройная и крайне церемонная пианистка, в свое время очень известная в Одессе. Одаривает ощущением свободы, каким-то неведомым образом, всем существом своим, предоставляя эту самую свободу в устрашающей Украине.

Давно забытое ощущение визитов.

Мы входим в мрачноватую комнату с лепным потолком, ту, что когда-то называлась залом.

В углу, у окна, спиной к старинному пианино, сидит молодая женщина за чертежной доской, уложенной для наклона на стопки книг. Это невестка Валентина. Инженер.

Из смежной комнаты выглядывает худенькая девушка, студентка Маша. Все любезны. Все сдержанно, строго улыбаются. И как бы опять сами в себе исчезают, предоставляя вам полное право на жизнь и на слово.

Дожидаясь хозяина со службы, пьем жиденький чай и беседуем.

Это бабушкин дом, то есть Елизаветы Петровны. В распоряжении семьи еще однокомнатная квартира, но ее сдают за пятьдесят долларов в месяц. Плюс тридцать долларов пенсия. Да сыновний оклад — пятьдесят. Невестка на двадцать долларов набирает заказов. Итого 4 тысячи наших рублей на четверых. Это при том, что цены на продукты в Одессе, как ни странно, очень высокие. Картошка — как в Москве. Ну, садик на даче фруктами их немного поддерживает. Так ведь и за садик, и за дачу надо платить. Можно бы сдавать дачу "дикарям", но хозяин такой принципиальный, что желает пускать на дачу только единомышленников. Патриотов России. А как их вычислить? Не тест же претендентам задавать?

Отщипываем по виноградинке. Ждем хозяина.

— Я так переживаю за Россию! — говорит Елизавета Петровна. — Какой ужас у вас там творится! Посмотрю телевизор— ночь не сплю. И не смотреть не могу. Что же они с Россией делают!

При своей бедности, своих проблемах человек горюет за людей в тысяче километров отсюда. Большое сердце. Большое расстояние, с которого видится отчетливее. Большие гиперболы в телевизионном отображении действительности на канале НТВ, единственном, здесь показывающем. Нам-то в России, в Москве, имеющим возможность сравнивать, известно , что версия жизни, в изложении этого канала, самая мрачная. А здешним русским не объяснишь. ОРТ давно "не показывает".

Не переставая орудовать циркулем и карандашом, словно бы вязальными спицами, Валентина рассказывает, как отключали от Украины ОРТ.

— Сначала, в течение полугода, украинские новости пускали на первом канале за десять минут до девяти часов. Потом вдруг стали немного перекрывать. Месяца два это длилось. А 11 сентября прошлого года, под шумок взрывов в Нью-Йорке, вовсе перекрыли.

Обостренному восприятию российской жизни способствует и контрастно вальяжная, размеренная провинциальная черноморская жизнь в Одессе. Градус политический низок в сравнении с климатическим. Напряжения скрыты. Начинаешь догадываться о них, поглубже влезши в семейные заботы.

Вот радость нынче у Воробьевых — дочка поступила в местный вуз. Но что-то никто не улыбается в поддержку моих восторгов.

Повздыхали, почмокали и признались, что ректору пришлось "в конвертике подносить". И назвали сумму, равную годовому бюджету семьи. В долги влезли. Оттого и не рады. А иначе бы девочке храма наук не видать.

Пригорюнились.

— Все дело в украинском языке, — пояснила мне Валентина. — Понимаете, его невозможно выучить, не живя в его атмосфере. А Одесса — город русскоязычный. Везде все говорят по-русски. С одной стороны, вроде бы благо для нас. А с другой — несчастье. Предположим, оказались бы мы после развала Союза не на Украине, а в Англии, то, без сомнения, уже через год могли бы говорить свободно и без акцента. Ведь языку слухом учатся. Это, как музыка. Невозможно научиться играть, не слушая музыку. А у нас здесь на слуху только русский. Мы не можем конкурировать с теми, у кого в семьях с рождения звучит украинская речь. И вот представьте, дети с одинаковыми способностями из русской и украинской семей садятся за одну парту в школе, где учат по-украински, а таких школ сейчас восемьдесят процентов. Стремительное продвижение в знаниях украинского ребенка обеспечено. Элита формируется только из "коренных". Для нас — полная бесперспективность. Или сознательное обречения себя на второстепенную роль. И это не где-нибудь в чужеродной Латвии, а в братской Украине.

Позднее мы продолжили эту тему в закутке прихожей, громко называемом кабинетом, уже с хозяином квартиры Николаем Григорьевичем. Ужинали холодными, неподогретыми из экономии голубцами. Этот человек, нагруженный массой забот, кажется, даже немного сгорбленный от их тяжести, подводя итог языковому неравенству, проронил:

— Вот так исчезают народы.

— Может быть, все-таки преувеличиваете, Николай Григорьевич?

— Не знаю, как насчет русского этноса в пределах России, а здесь — никаких преувеличений. Мы — в резервации. И это еще полбеды. Главное— никакого настоящего сопротивления нет. Русские общины набрали на последних выборах полтора процента! Все рассосались и приспособились. Глухо бурчат на кухнях. Не хотят объединяться. Ждут чего-то. Все попытки сбить русскую национальную организацию закончились практически ничем. Я вам анекдот расскажу. Или скорее присказку. Один еврей — торговая точка. Два — шахматная партия. Три — симфонический оркестр. А у нас?

— Разброд и шатания на идейном уровне?

— К сожалению.

— Однако ведь и Киевскую Русь выстроили, и Московскую.

— Это был совсем другой народ.

Мне нечем было возразить. Сказал первое, что пришло на ум.

— Давайте все начинать сначала. Ну хотя бы мы с вами. Два русских — это что? Минин и Пожарский!

— Ильф и Петров.

Мы рассмеялись.

А в это время Николай Григорьевич, словно бы даже помолодевший, уже раскладывал передо мной таблицы и расчеты, так называемый бизнес-план по организации печатания крупной партии тиража газеты "Завтра" на юге Украины.

Затем меня вывели и поставили посредине одесского дворика у фонтана. Мы смотрели на крышу дома Николая Григорьевича, и он в деталях рассказывал, как легко с помощью супруги перепланировать чердак, где после небольшой строительной доводки может разместиться компьютерный цех и жилье для персонала.

Затем меня провели в подвал, где мог получиться отличный склад. Все это отдавалось даром: "Для России!"

Широкий жест дополнялся курортным сервисом.

— Любой патриот пускай приезжает ко мне на дачу. Море в пяти минутах. Плата только за газ. Три гривны в день. То есть на ваши деньги около двадцати рублей.

Мне, приехавшему по приглашению русской общины, было назначено первым изведать всю прелесть дружеского участия русского человека по отношении к его подобному. Решили завтра же и переехать.

Проснулся я наутро от пения религиозного гимна секты адвентистов под фортепьяно. Гармонический оборот был довольно сложный, с двумя доминантами, типично джазовое построение. Играл профессионал. И я с ужасом представил за пианино академически строгую Елизавету Петровну. А среди поющих всю ее семью. Боже! Куда я попал? И это называется русские?

Читал я эти книжечки с гимнами. Слова все правильные, а стихи мертвые, написанные за "бабки" на Манхэттене русскоязычными литераторами. Пели плохо, вразброд, слишком громко. И это внушало надежду. Все семейство, меня приютившее, имело музыкальное образование.

Сориентировался на диване. Да, конечно, вакханалия происходила за стенкой соседей. И пели по-украински. Что заставило спивать сие уродство сладкоголосых хохлов? Нужда? Вакуум незалежности? Где их украинский патриотизм? Американизируется, значит, и чистокровный хохол. Неуютно ему в национальном курене. С москалями якшаться не велят, так хоть к американцам прислониться.

Когда мы, позавтракав, собрались ехать на дачу, служба у адвентистов закончилась. Одесский дворик был наполнен скромниками и скромницами.

Сахарно улыбался нам пан Наливайко, старшина секты, садясь в свой подержанный "мерс".

— Ласкаво просимо до нашего собрания!

А я опять вспомнил: "Вот так исчезают народы". Уже применительно к украинцам. Исчезают исподволь. Изнутри. Под звуки фортепьяно.

Опустим описание пляжных прелестей. Кто бывал на Черном море, и так легко представит. А кто не бывал — тому не перескажешь, как быстро здесь темнеет и зажигается первая звезда. Потом долго мерцает в одиночестве. А ты сидишь за столиком, покрытом клеенкой, пьешь чай.

Откинувшись на спинку стула, глядя вверх, вдруг обнаружишь:

Осень сквозь

Виноградную

Гроздь.

Виноград "изабелла". Гроздь налитая, едва не сочится, будто спущена с самого неба. Это вымя виноградное нащупываешь над головой, рвешь ягоды, будто вселенную, "яко теля" сосешь.

Цикады взбивают воздух. Шумит невдалеке море. Тишина.

И вдруг со стороны соседней дачи обрушивается многоголосый мужской запев:

— Ой! Та у святого недиленьку барзе рано-раненьку...

Голоса расходились от унисона до октавы, а верхний, "горяк", выводил тремолы невообразимые.

Такт отбивали ложкой по кастрюле.

То западенцы спивали. Карпато-руссы, как сказал о них Николай Григорьевич.

Уезжая на квартиру, он остерег меня, чтобы не контачил с ними и темнил, кто я и откуда. Ни в коем случае не говорил бы, что москаль. Хлопцы все, мол, бендеровцы. Все унаунсовцы. На заработки в Одессу приехали из-под Ужгорода, на Бугазе бетонщиками всю зиму вкалывают.

Страхи и опаски Николая порядком мне досаждали во все время нашего общения. Дух противоречия, долгий южный вечер располагали к гостеванию. Я рискнул. Пошел к соседям на огонек — в полном смысле. Печка во дворе сушняком топится. Газ отключен хозяевами для безопасности.

Парни оказались все деревенские, с виду одногодки, лет под двадцать пять. Угостили меня макаронами с мясом и самогоном. Песнями одарили. И главное, ни разу за весь вечер не заговорили между собой по-украински, в отличие от ученых соседей по купе в поезде Киев — Одесса.

Эти парни, еще их называют угро-руссы, произвели на меня впечатление родных по крови людей.

Мутит воду между нами придворная интеллигенция. Элита политическая. Это она, в лице угрюмых пассажиров купейного вагона, разъединяет, несет все беды. А иначе ей не с чего будет кормиться.

На свою дачу я вернулся за полночь.

В одной из комнат обнаружил пианино, открыл крышку, решил продлить музыкальный вечер какой-нибудь импровизацией. Нажал на клавиши.

Ужасные звуки расстроенной бандуры или гуслей, чего-то дикого, несуществующего в природе, пробрали холодком по хребту.

Колыбельной не получилось.

Утро. Идем на высокий мыс Большого фонтана к Спасо-Преображенский монастырю русской православной церкви. Островок родины для одесских русских. Полдень встречаем за молитвой. С моим Николаем Григорьевичем происходят невероятные превращения. Здесь, на территории монастыря, сутулости у него как не бывало. Глаза блестят. Шаг крепок. Жест порывист. Речь громкая, взволнованная.

— В прошлом году я здесь патриарха Алексия встречал. Какая служба была! Люди ночевали прямо под открытым небом.

К нам на скамейку подсаживается мужчина в белой рубашке и жилетке.

И словно бы что-то надламывается в Николае. Шея укорачивается, будто прорастает из груди. Он шепчет:

— Пойдемте отсюда. На бережок, что ли. В парк.

На значительном удалении от монастыря Николая Григорьевич, оглядываясь, объясняет поспешное бегство тем, что в соседе по скамейке признал подозрительного человека, возможно, гэбэшника. От таких лучше подальше держаться. Начальник в институте просил быть поосторожнее со своей русскостью. Начальнику "указивку" соответствующую сверху спустили.

Он сразу измельчал. Долго считал "копийки", чтобы купить булку к обеду. Но так и не решился. Иначе не хватит на трамвай. Я вспомнил: " Десять лет курятинки не ел, — сказал он, нынче завтракая со мной на даче и вожделенно, как ребенок любимое лакомство, оглядывая жареного бройлера.

Никогда бы не подумал, что в бархатный сезон на берегу Черного моря в хлебной Украине мне доведется воочию убедиться, как по причине бедности и бесправия разрушается дух русского человека — умного, талантливого, трезвого.

Мы шли по набережной вдоль кромки теплого курортного моря, и я думал, что еще один нажим украинских "наци", социалиста Медведчука, "у которого отец был бендеровцем", и до коллаборации моему знакомому один шаг.

"Вот так исчезают народы".

На горизонте в море сгусток туч был похож на смерч. И оттуда несло сероводородом.

— Очередной выброс, — пояснил Николай.

На дне "Русского моря" гигантское скопление этого мерзкопахнущего газа. Говорят, когда-нибудь обязательно случится экологическая катастрофа.

Пока что и удушающей политической атмосферы достаточно.

Страх за судьбу русских на Украине развеял другой одессит — Сааринен Владимир Юрьевич. Этот характер типичен для бойцовской части диаспоры. И встретил он меня молодцом. В камуфляже, полоски тельника в распахнутом вороту. Он — бывший учитель истории. Теперь с его убеждениями работа только в Вохре.

Получил увечье от ночного наезда машины за то, что русским патриотом не боится жить в самостийщине. Бунтует на уличных митингах. Устраивает пикеты. Обивает пороги посольств с жалобами на зажим прав.

Душа у него прочная. В предыдущей публикации с Украины мы предоставили ему возможность вполне высказаться на страницах нашей газеты.

Его слова достигли читателей. Мне пришло много писем, среди которых такое.

"Александр, давайте поможем вернуться в Россию семье Владимира Сааринена. Такие люди нужны здесь. Я сама испытала притеснения, живя в Эстонии, где нам открытым текстом в транспорте, в магазинах говорили: " Русские свиньи, убирайтесь к себе домой. Мы бродили в чужом языке, как заблудившиеся в дремучем лесу. Как тяжело было на душе! Ощущение чужбины ужасно и непередаваемо. И все твердили: учите эстонский язык! Столько лицемерия в этом! Я не смогла перенести унижения и решила перебраться в Россию. Все в конце концов получилось, как я хотела. Конечно, и здесь много унижений испытываешь от чиновников, но эти тяготы несравнимы, по крайней мере здесь меня теперь никто не называет русской свиньей. А это уже почти счастье.

Знаю, как нелегко решиться на переезд, но если поставить такую цель, то можно достичь желаемого. Цель святая, так что даже божественные силы начинают помогать. Мне было уже шестьдесят лет, когда я решилась на это. Занялась в Эстонии мелким бизнесом, накопила денег и на переезд и еще на покупку печи для выпечки хлеба, булок. Решила в России открыть рабочие места, ну хотя бы дать возможность сыну работать, а то он с отчаяния начал пить.

Полгода в Туле ушло на то, чтобы выбить помещение в аренду, и полгода на ремонт. Делали все своими руками: сын, племянница и я. На это ушли все деньги, что получила, продав в Таллине квартиру. На продукты, чтобы открыть кафе, пришлось занимать у друзей. Работала по 18-20 часов и за уборщицу, и за барменшу, и за сторожа. Жила в подсобке, через которую сотрудники ходили в туалет. Но все-таки поставила на ноги племянницу — она нашла работу по специальности. И сын расправил плечи.

К сожалению, за аренду каждые шесть месяцев начали увеличивать плату. В конце концов кафе стало невыгодно. Закрыла. Денег не хватило даже на покупку комнаты с подселением. Стала искать на съем. И нашла одинокую старушку 90 лет. Мне ее Бог послал! Я ходила за ней, как за матерью. А когда она ушла в мир иной, то оставила мне квартиру.

Так что на первое время я могла бы принять семью Владимира Сааринена, если они готовы сменить Одессу на Тулу. Работа в Туле есть. В ближайших деревнях много брошенных домов, можно купить дешево. Заняться подсобным хозяйством. В частности, у моего брата жена продает дом за восемь тысяч. Есть вода, баллонный газ. Моей подруге недавно достался маленький домик в деревне. Он пустует. Оттуда на автобусе можно ездить в город на работу. Могу предложить 500 рублей, чтобы вы, Владимир, приехали и посмотрели на все своими глазами. Остановиться можете у меня. С глубоким уважением, Вера Андреевна Бутько".

После добавления, что телефон Веры Андреевны можно узнать, позвонив мне в редакцию, я хотел было откомментировать это письмо как доказательство того, что русским присуща отзывчивость по отношению к соплеменнику, на том стоим. Мы оговариваем себя, когда, горестно качая головой, соглашаемся с ложным мнением, что мы не дружный народ.

А потом решил не растекаться.

Очевидное не требует доказательств.

АСЬКА

Анна Серафимова

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Анна Серафимова

АСЬКА

Сразу после развода Аська ушла из библиотеки, где работала по настоянию мужа и свекрови, надеявшихся, что общение с книгами и читающей публикой положительно повлияет на бывшую официантку, и устроилась торговкой цветов вразнос — предлагала букеты проводящим досуг в ресторанах и барах. Сына, в общем-то, тяготившего ее, горящую желанием вновь устроить личную жизнь, она не отдала мужу, чтобы на деньги, выделяемые неплохо зарабатывающим программистом ребенку, жить безбедно и самой.

Анатолий ушел к матери, оставив семью в великолепной квартире в центре города. Денег он давал достаточно, можно было и не работать, однако Аська, сообразив, что именно в барах и ресторанах можно встретить состоятельных мужчин, пошла цветочницей. И "счастье" ей улыбнулось белозубым оскалом темнокожего араба, приехавшего по каким-то делам в Москву, неплохо говорившего по-русски. Он угостил ее шампанским и подарил купленную у нее же розу, которую Аська потом перепродала.

На следующий день, навестив ее в огромной квартире, выразил желание впредь не расставаться и поселился на два месяца своего пребывания в Москве у нее. Как и все люди Востока, он оказался кузеном правителя своей страны, а вскоре к нему перебрались еще трое членов высокопоставленной семьи.

Анатолий, узнав об этом, забрал сына к себе и пригрозил Аське разменять квартиру, поселиться в которой столько охотников. Аська устроила истерику: мол, бывший муж ревнует и потому мешает налаживать личную жизнь. Но квартирантов поубавилось.

Вскоре уехал и Ахмад, пригласивший ее на два месяца к себе в гости. Аська, уверенная, что едет знакомиться с будущей родней, экстренно худела, ходила на массажи, по косметическим салонам, приобретала заказанные "женихом" многочисленные посадские платки, палехские шкатулки, деньги на которые и на билет в оба конца (с фиксированной датой, чтобы было дешевле), назанимала в счет будущей отдачи Ахмадом, якобы забывшем оставить необходимую на поездку сумму.

Анатолий, которого общий ребенок вынуждал заботиться о жене, отвозил ее в аэропорт. По пути она, желая вызвать ревность в оставившем ее супруге, расписывала, как благородны и сексуальны восточные мужчины, какой разодетой и озолоченной, как обещал Ахмад, она вернется в назначенный день и час, в который Анатолий должен был ее встретить в аэропорту.

Переселившись на время отсутствия жены в свою прежнюю квартиру к сыну, Анатолий вынужден был поменять замки, так как оказалось, что ключами от нее обзавелись едва ли не все московские соплеменники Ахмада, уверенные, что квартира будет пустовать, и надеявшиеся там пожить. Причем приходившие со своими ключами устраивали скандалы, заявляя: "Ася нам разрешила".

Спустя два месяца Анатолий не без волнения поехал встречать мать своего сына: за все время не было никакой весточки, и он даже не знал, жива ли она.

Прибывшую путешественницу едва можно было узнать: похудела, осунулась, была злой и усталой.

На расспросы отвечала рыком. Приехав домой, где Анатолием был накрыт стол, она, жадно поев и выпив, расслабилась и сквозь смех и слезы поведала историю своего вояжа.

...Встретивший Аську в аэропорту на какой-то колымаге Ахмад привез ее в небольшой поселок практически в пустыне, застроенной лачугами. Цивилизация никаким видимым образом с некоторых пор не касалась этого забытого Аллахом селения, и Аська, после встречи с Ахмадом вдруг вспомнившая, что она — мусульманка, и любившая подчеркивать "у нас, у мусульман", "мы, мусульманские женщины", подумала, что попала на съемки фильма о средневековье: женщины в паранджах, мужчины в чалмах... Привезенная в убогую лачужку, она была предупреждена Ахмадом, что если выйдет на улицу, то будет забита камнями или затравлена собаками. И все время пребывания "за границей" безвылазно провела в этой конуре, стирая вещи гостеприимного хозяина и приносимые еще чьи-то, готовя под присмотром "сексуального благородного" иностранца, использовалась им как проститутка на дому.

Без знания языка, без соответствующей одежды она не могла ни сбежать (куда? где она вообще находится?), ни сообщить о себе кому бы-то ни было. Едва не помешавшись, дождалась даты вылета, была отвезена в аэропорт Ахмадом, оставившим ее там и сразу уехавшим.

Анатолий, давно, еще будучи в браке, охладевший к жене, был удивлен, что по приезду она активно пыталась его соблазнить. Секрет оказался прост: Аська была беременной и надеялась приписать свое состояние бывшему мужу, чтобы он либо вновь на ней женился, как сделал "неблагородный несексуальный" русак, когда в результате практически случайной связи она от него забеременела, либо давал деньги на двоих детей.

Оправившись от поездки и ее последствий, Аська вновь пошла торговать цветами, повторяя, что неудачный опыт — это тоже опыт.

ЗАДУШЕВНОЕ СЛОВО

Наталия Стяжкина

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Наталия Стяжкина

ЗАДУШЕВНОЕ СЛОВО (Венок святому Серафиму Саровскому)

Замечательный вечер состоялся 3 октября в Фонде славянской письменности и культуры. Поводом для встречи русских патриотов стал выход в свет книги "Серафим Саровский. Задушевное слово о великом подвижнике Земли русской". Сборник был выпущен издательством "Голос-Пресс", при содействии Благотворительного фонда "Энциклопедия Серафима Саровского".

Поскольку 3 октября — 9-я годовщина событий 93-го года, то собравшиеся перед началом вечера почтили память погибших. В ту скорбную минуту вспомнилось о том, что Батюшка всегда был наипервейшим молитвенником за наше Отечество, что тот цвет нации, положивший свои жизни на баррикадах 3 и 4 октября, уходил сразу на небо, к престолу Божиему, к преподобному Серафиму Саровскому.

На встречу собрались представители различных слоев патриотической среды: православные писатели, философы, художники. Вела вечер поэтесса Нина Карташева, выступали архивист, публицист Александр Стрижев, главный составитель сборника; философ Виктор Тростников; поэт Алексей Широпаев и многие другие.

Идея создания антологии образа преподобного Серафима Саровского в русской поэзии и прозе появилась у православного Александра Николаевича Стрижева. История возникновения замысла такова: как-то, много лет назад, выходя из храма Ильи Обыденного, он услышал пение одной блаженной о батюшке Серафиме. Слова своей оригинальностью чрезвычайно его заинтересовали. Спустя некоторое время поиски автора тех строк увенчались успехом. В газете "Московские ведомости" за 1903 год Александр Николаевич нашел стихотворение Леонида Денисова "Памяти преподобного Серафима Саровского". Теперь, спустя десятилетия, в сборнике, в разделе "Поэтический венок святому Серафиму", эти стихи стоят первыми.

По крупиночке, по восьминочке копился материал, кропотливо собирался не один десяток лет, пока не получился этот уникальный сборник, включающий в себя совершенно разные, но одинаково значимые произведения русских литераторов: изысканную прозу, стихи известных и малоизвестных, светских и церковных поэтов, поэмы, духовные канты, разнообразные статьи. Здесь читатель может найти все, что смогли собрать к 2002 году исследователи: начиная с жития преподобного и кончая серией небезынтересных работ, изучающих возможность встречи двух великих людей начала 19 века — святого Серафима Саровского и поэта А. С. Пушкина.

"Радость моя!.." — светом этого знаменитого благословляющего обращения старца лучатся все без исключения произведения. С помощью подчас незамысловатого литературного слова открывается совершенно реальный мир святости — тот самый уникальный саровский мир, в котором жил батюшка Серафим. Это удивительно, потому как феномен явления художественной литературы, в виде утрирования действительности, здесь не действует. Неизменное повествование в духе житийной литературы, былинность смысловых красок не придают пониманию оттенка сказочности и чрезмерной мифологизации.

Также впечатляет тот факт, что тема преподобного Серафима на страницах антологии вдруг "примирила" Розанова, Мережковского и Шмелева, Бехтеева, Белого и Волошина. Ведь, например, о праведном о. Иоанне Кронштадтском писали только сугубо православные литераторы. А батюшка Серафим объединил и дал вдохновение совершенно чуждым по мировоззрению и литературной школе людям. Все они благодаря своей духовной интуиции смогли почувствовать необыкновенную мощь и огромную мистическую роль старца Серафима в истории России, в аккумуляции духовных сил русским народом накануне "страшных потрясений".

Думается, что книга достойна того, чтобы называться уникальным изданием, явлением в русской культуре.

И в заключение. Философ Виктор Николаевич Тростников в своем ярком выступлении подметил одну интересную особенность: сборник этот олицетворяет плод любви, той самой любви, что объединила членов православного братства во имя преподобного Серафима Саровского, создавших Благотворительный фонд.

На будущее у них много творческих планов. На первом месте — выпустить продолжение "Задушевного слова…" Еще многое предстоит собрать по градам и весям милого, народного — многочисленных свидетельств неувядающей любви русских к батюшке Серафиму. Дай Бог братчикам православного братства во имя преподобного Серафима Саровского духовных сил и любви!

НАРОДНЫЙ ПИСАТЕЛЬ

Геннадий Зюганов

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Геннадий Зюганов

НАРОДНЫЙ ПИСАТЕЛЬ

Василий Иванович Белов для меня с давних времен — это сгусток народного духа. Это — один из коренников не только русской литературы ХХ века, но и самой русской жизни. Я читал его "Лад" как некий свод нравственных устоев нашего народа, и прежде всего крестьянства. Его "Привычное дело", "Плотницкие рассказы", я уверен, уже вошли в классику ХХ века. Если задуматься, это абсолютно уникальное явление — наша деревенская проза. Поставьте рядом книги Василия Белова, Василия Шукшина, Федора Абрамова, Валентина Распутина, Евгения Носова — такая боль русской души, такая правда обо всех русских трагедиях, такая драма народная, и вместе с тем — уверенность в будущем, крепость и стойкость в борьбе. Разве нам и сегодня не помогает выжить "Привычное дело"? Задумаешься о всех нынешних бедах — и чувствуешь: нельзя им поддаваться. Выстоять — привычное наше дело. Вот и Василия Ивановича, знаю, за его семьдесят лет и так обламывали, и этак, и пряником приучали, и кнутом обхаживали, а он как был в шестидесятые годы, так и есть — со своим характером, терпеливый, крепкий, никогда от своих устоев не отступит. Тоже — привычное дело.

Я сам из деревни, пусть не северной, а орловской, но все крестьянские тяготы знаю не понаслышке, хорошо знаю и сегодняшнее состояние крестьянина. Поэтому, как свою, читал и его хронику народной жизни тридцатых годов, его роман "Кануны". Его герои сегодня — это уже народные типы: и праведник Иван Африканович, тоскующий по справедливости и воле, и лишний человек Костя Зорин, ушедший из деревни, но так и не обретший себя в городе. Я верю его героям и всегда переживаю за них. Верю, что справимся мы вместе и с нашими общими бедами. Привычное наше дело.

Поздравляю Василия Ивановича с юбилеем, желаю ему воплощения всех главных замыслов. Его талант давно уже стал нашим национальным достоянием.

Он — народный писатель, каких немного было на Руси.

ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ ВАСИЛИЯ БЕЛОВА

Владимир Бондаренко

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Владимир Бондаренко

ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ ВАСИЛИЯ БЕЛОВА

Все читатели “Завтра”, ее авторы и коллектив шлют сердечное поздравление и самые добрые пожелания нашему другу Василию Ивановичу БЕЛОВУ по случаю его 70-летнего юбилея!

Перечитал накануне семидесятилетия Василия Ивановича Белова все его лучшие книги: "Привычное дело", "Плотницкие рассказы", "Все впереди"... И вновь, спустя годы, прочел ту трагическую правду о человеке, прежде всего о русском крестьянине, которую не слышали, не хотели слышать долгие годы. Много ли с нашей новой перестроечной информацией мы способны добавить к привычному уже для всех "Привычному делу"? Не говорю о художественности — любое художественное произведение неповторимо. Говорю о социальной правде, говорю о глубинном понимании нашей истории XX века. Как, оказывается, полезно перечитать с нынешним знанием, с нынешним пониманием отечественной истории последних десятилетий воистину лучшие книги шестидесятых-семидесятых годов писателей, полупрезрительно прозванных "деревенщиками", и увидеть, к стыду своему, что все — нам было сказано. И о вине нашей всеобщей. И о беде народной, и о долгом пути к выздоровлению. Василий Белов прошел свой долгий христианский путь к истине. Как мы увертливо притворялись, чего только ни сочиняли о героях Василия Белова, не стремясь понять его главной правды — о расчеловечивании человека. О боязни человека — быть человеком. Какие только споры ни вели мы о "Привычном деле", одни — идеализируя Ивана Африкановича, другие — обвиняя его в пассивности. Мы не хотели признавать, что жил он, как и вся деревня русская в те годы, — за чертой милосердия. И главнейший принцип Ивана Африкановича, принцип нравственный, хотя не всегда ими и понимаемый, — выжить как народ. Сберечь себя в человечности. Какая тут пассивность — наоборот, активнейшее сопротивление.

А кто выпрямлялся, кто не хотел подчиняться внешнему диктату уполномоченных, этих чиновных оккупантов собственной страны, тот чаще всего и погибал, пополняя ряды многочисленного люмпенства. Даже самые ярые противники Ивана Африкановича все равно Митьку, мурманского родственника, еще ниже поставят, еще больше осудят. Была возможность у Ивана Африкановича Митьке уподобиться, городским лимитчиком заделаться. Совсем пустым человеком стать. И как? Через бунт против каторжной, обесчеловечивающей системы. К слову о любителях поговорить о "безразмерном русском рабстве". Критики "Привычного дела" привычно проходили мимо попытки Ивана Африкановича уехать в город. Любители противопоставления города деревне отмахивались от поездки в Заполярье героя повести, как от чего-то несерьезного, мол, съездил и убедился, что город хуже. А не город хуже, деревенскому в городе — без корней, без того донного существования, которое и спасало в самые лютые годины, — сопротивляться невозможнее. В городских бараках Ивану Африкановичу труднее уцелеть как личности. Так же, как старой петербургской интеллигенции, выбитой из Ленинграда одним рывком в начале тридцатых годов и рассеянной по городам и весям в те же городские или поселковые бараки, трудно было сохранять старый уклад жизни. Процесс-то один шел — обезличивание народа. Думаю, и все беды наши перестроечные стали возможны из-за того, что оскудела русская деревня, оскудел тот национальный фонд наших героев, которым веками подпитывалась русская держава. Последней такой подпиткой , очевидно, была Великая Отечественная война. Но и после нее никак не отпускало русскую деревню. Никаких послаблений. Никаких поблажек и наград за вековое терпение во имя общего дела. То хрущевские карательные меры, то брежневские неперспективные деревни, и так до конца. Думали бездонной окажется русская деревня, ан нет…

Вспомним и по-человечески поймем, как нарастал, как каменел лютый гнев против каторжного, крепостного порядка у Ивана Африкановича. Какую оборону держал он за свое сено, накошенное по ночам, за свою корову, а глубинно — за народный уклад жизни, который как-то надо, пересилив себя, стишив себя, перенести через всех этих уполномоченных. Отбирают сено — один раз, отбирают — уже со своей повети, да еще чуть не осудив племянника Митьку на год, — второй раз. За работу ничего не платят, да еще постоянно грозятся штрафами, налогами. Если и надо говорить, то не об "идиотизме деревенской жизни", а об идиотизме той системы, которая упорно, в течение долгих десятилетий, занималась раскрестьяниванием крестьянина. И вот наш Стенька Разин, наш Иван Африканович, "...сгреб длинную, согнутую из железного прута кочергу: Ну!" Важнейшая для постижения характера Ивана Африкановича сцена, не замеченная всеми. У него, как на фронте, онемели глаза, "какая-то радостная удаль" привела к спокойному веселому "безрассудству". Он требовал справку для паспорта. И не Митька, не пьяные разговоры привели к этому взрыву, — то был внешний повод, не более. Ему надоело влачить бесправное крепостное существование во имя сохранения той глубинной крестьянской тверди, которой все же до конца шестидесятых годов держалась деревня. Он взбунтовался, и "прежним, смирным, как облегченный бык-трехлеток, тяжело и понуро направился к двери" , какая уж тут идеализация героя. Не с Рогулей сравнивается Иван Африканович самим писателем, а с "облегченным быком". Победил правление, получил справку на паспорт и пошел бунтовать дальше. Даже на Катерину замахнулся, "задумчивый стал". Такая ненависть сидит изнутри у каждого мужика к несвободным формам правления, что о "рабском существовании" крестьянина говорить может лишь человек, не знающий ни сути крестьянской жизни, ни природной тяги к земле. Во имя земли и смирялись, во имя земли и терпели. А взрывалось все, и уходил мужик, уже лишенный всяческих понятий о нравственности, о долге, о работе, в барачное безразличие. Бунтуя — проигрывал самое важное. Не назовет никто победителем ни Митьку из "Привычного дела", ни Егоршу из абрамовского "Дома", ни Петруху из "Прощания с Матерой". А ведь они-то — не рабы, очень даже горделивые, все как один — яркие личности. Жаль только, что разрушенные и несущие разрушение дальше.

Перечитывая "Привычное дело", приходишь к пониманию того, что иногда вроде бы праведный бунт и является самым главным поражением человека. И не бунт это вовсе, а отказ от борьбы дальнейшей, уход из стана сопротивления. Об этой борьбе против русского крестьянства, начатой в двадцатые годы, прошедшей через "великий перелом", через хрущевскую кампанию налогообложения и ликвидации приусадебных участков, через брежневскую вредоносную идею неперспективных деревень, борьбе без всяких оттепелей и потеплений, неутомимой семидесятилетней борьбе, закончившейся безусловным поражением крестьянства уже в наше время, в годы перестройки, окончательно опустошившей деревню русскую, может быть, наиболее полно, художественно емко сказано в "Привычном деле". Сказано раз и навсегда. Может быть, главной причиной поражения — и стал бунт молодых, борьба за свои личные права. Кто уцелел, тот и ушел в город. Так с рабством ли народным долгие десятилетия власти соприкасались, или же с могучим многотерпеливым мужицким сопротивлением, питаемым самой землей, которая так надеялась на русского мужика... Не выдюжил, взбунтовался и уехал из деревни.

И стало "ветрено, так ветрено на опустелой земле. Уже поредели, стали прозрачнее расцвеченные умирающей листвой леса, гулкие прогалины стали шире, затихло птичье многоголосье" . Что происходит дальше с обескрестьянинным крестьянином? К чему приводит дальше его бунт, оказывающийся капитуляцией. Приглядимся повнимательнее к другому любимому беловскому герою-горожанину в первом поколении Косте Зорину.

Чему служит его смирение, когда Костя, десятижды униженный на работе, в милиции, изгнанный из дома женой, размышляет: "Завтра получка. Надо купить Тоньке обещанный гэдээровский плащ... Кажется, у нее сорок четвертый. Или сорок шестой?.. Что главное? Все главное. Ничего, еще поскрипим"...

Как видите, все то же привычное дело. Все то же — везде жизнь. Что же мешает нам относиться к Косте с такой симпатией, какую мы испытываем к Ивану Африкановичу? Его запои? Так и герой "Привычного дела", скажем честно, крепко дружил с "белоголовой". Его подчинение жизненным обстоятельствам? Так и Иван Африканович послушно отдает сено, берется за любую поручаемую работу. В отличие от своего старшего земляка, Костя Зорин — ненадежный герой, без руля и ветрил. Его многочисленные мини-бунты вызывают у читателя даже раздражение. Костя как бы выпрашивает у нас чувство жалости: за чокнутую на эмансипации жену, за вечные беспорядки на стройке, где Костя работает, за претензии к нему бюрократов и чиновников, за его вечно униженное состояние в милиции, перед комиссиями.

Все виноваты, да. Но что же сам Костя? Василий Белов одним из первых обратил внимание на "лишнего человека" в нашем обществе. Когда таких "лишних…" стало большинство, государство и рухнуло при первом же нажиме на него. Не было бы этих "лишних", равнодушных к любому общественному делу людей, никакие Горбачевы с Ельциными не справились бы с живой, могучей страной. В то время, когда эпигоны на все лады перепевали "Привычное дело", раздирая по клочкам органичные беловские идеи, сам художник шел к новым проблемам, новым характерам.

Кто он — этот инженер-неудачник тридцати четырех лет Костя Зорин, собрат Вампиловского Зилова и других героев "прозы сорокалетних"? Сравните параллель: игра с ружьем Зилова и игра с ружьем Кости Зорина в рассказе "Чок-получок". Сразу вспоминаются ставшие уже классическими строчки Анатолия Передреева: "И города из нас не получилось, и навсегда утрачено село" . Он весь — в промежутке. Ему и смиряться — не для чего. И бунтовать дальше — не из-за чего. Даже когда он пробует восставать против мертвящих порядков, всерьез Костю никто не воспринимает — от жены до начальника стройуправления Кузнецова, который берет заявление Зорина об уходе с работы и рвет, ни о чем не спрашивая. "Зорину хочется возмутиться, но у него ничего из этого не выходит" . Подавленность доброго и умного Кости Зорина, на мой взгляд, принципиально иная, чем смирение Ивана Африкановича.

Смирение — во имя идеи крестьянства, во имя земли. Смирение как неучастие в общественной лжи.

Подавленность Кости — это неверие во что бы то ни было. Это — бунтарь у разбитого корыта. Он прошел свой бунт отказа от деревни, "освободился", и в этой мелкой "освобожденности" не знает и не видит своего дела. Промежуточность, случайность — стали его постоянным состоянием. Утверждение себя происходит в постоянной изнуряющей борьбе между мужем и женой.

Проблема семьи вообще стала одной из важнейших в творчестве Василия Белова. Проблема освобождения от семьи. Распада семьи. Исчезновения лада из жизни человека. Очевидно, все творчество Василия Белова можно было издать под этим коротким заголовком: "Лад". И — борьба с ним, с неисчезающим стремлением в народе к его восстановлению. Писателю близок именно народный взгляд на мир. Народная психология, народные понятия о красоте. Ненависть к стандарту во всем. Разнообразие не мешает, а помогает единству, — вот одна из осевых мыслей книги. Чем разнообразнее, тем лучше, чем больше обычаев, тем крепче и интереснее все.

Присмотритесь к своей квартире. Как однообразна мебель, как стандартизирован весь ваш нынешний уклад.

Присмотритесь к природе. Даже из окна городского дома. Насколько неповторим каждый ее миг.

Об этом богатом разнообразном мире читаем мы в рассказах о всякой живности. Впрочем, рассказы вновь о попытках обрести лад. Человека с природой. Через живность, окружающую его. Вспомним еще давний, из "Привычного дела", разговор Ивана Африкановича с лошадью: "Парме-ен? Это где у меня Парменко-то? А вот он, Парменко. Замерз? Замерз, парень, замерз... Вот, нутко мы домой поедем".

Еще не успев внутренне отъединиться от крестьянства, выйдя из него, Василий Белов стал изобразителем внутренней жизни своего народа. Он как крестьянин чувствует окружающую землю. Его образность — это образность щедрого народного языка. Этот тот момент, "когда крестьяне пишут о себе сами" . Чувство родной почвы и мешает писателю воспринимать сегодняшнее люмпенство. Он отторгает все, что разрушает крестьянский лад. Критикам бы анализировать внимательно такую сильную реакцию отторжения. Наверняка не умственную, не головную, а органичную, вырастающую из самого народного быта. Неприятие, к примеру, всем нам знакомой и надоевшей поп-музыки, программ телевидения, нынешней моды и тому подобное мы переносим на ворчливую субъективность конкретного стареющего писателя. И не делаем никаких выводов. Свойство данной индивидуальности, и только. А перенеси мы это неприятие на отторжение внедряемых перемен народным бытом, мы должны говорить о столкновении разных этнических взглядов, о подавлении одной культуры другой. Сразу возникает масса сложнейших проблем. Зачем нам это? Проскользим мимо. А "колотиловка" тем временем мягко колотит по темени.

Взгляд писателя — это взгляд коренного народа изнутри коренного своего уклада. "Уходящая натура" — скажете мне. Так и давайте разбираться, что и почему от нас навсегда уходит, к чему дом становимся. Зачем писатель нам и вся литература, если мы слушать ясно сказанное — не умеем.

Была же когда-то Древняя Греция, и есть нынешние греки, совсем иной народ. И в итальянцах мы не видим наследников Древнего Рима. Может быть, пора сказать горькую правду, что и в нашем нынешнем состоянии мы уже окончательно стали — другим народом. На той же, но достаточно изгаженной территории, с тем же, но еще более изгаженным языком, мы уже потеряли почти все качества коренного народа, стали кочевниками, мы глухи к своему национальному бытию, мы не думаем о доме своем. Может быть, это неизбежно, а то и необходимо? Иначе мы бы оставались со своими общинными взглядами на одном и том же примитивном домостроевском уровне? Но так ли он был примитивен?

Может быть, правы, безудержно правы разрушители вчерашние, сегодняшние и будущие, прокладывающие себе путь через развалины крестьянского бытия прямиком к зияющим вершинам безудержного прогресса технологической цивилизации? Может быть, органическая сущность человека с его природным укладом пришла в противоречие с "техноцентрическим" развитием мира? Может быть, устойчивость крестьянской цивилизации в России и служила главным препятствием на пути к мировому прогрессу, к тотальной глобализации? Но почему тогда все умные люди на планете стараются бороться с глобализацией, чувствуя дальнейшее вымирание общества? Почему на том же самом Западе в каждой стране существует своя национальная элита, и она делает все, чтобы сохранить свое коренное крестьянство, мощно дотирует свое сельское хозяйство? Почему японцы уверяют, что их нынешнее лидерство в этом самом технологическом мире связано с тем, что они удачно соединили неразрушенное общинное мышление своего народа с передовой машинной технологией. И — чудо, западный индивидуализм — на глазах у всех — отступил перед общинным, патриархальным японским, а теперь еще и южнокорейским, тайваньским, сингапурским укладом жизни. Спросим мы: почему не перед русским? Спросим с самих себя, ни с кого другого. Так нужны ли нам для нашего выздоровления, для нашего уже постсоветского рывка в будущее — наши традиционные ценности? Неужели на самом деле "иного не дано", как утверждают наши прогрессисты, и отказ от былого народного уклада приведет к максимальному сближению с западным образцом?

Вернуть утраченный крестьянский лад — невозможно, в этом убеждают произведения того же Василия Белова. Но на основе тысячелетием органически сложившегося уклада, с его устойчивым "космоцентрическим" социальным равновесием, мы сможем быстрее обрести свой новый отечественный вариант социального и экономического развития общества, опираясь на те же самые традиционные ценности. И потому, я глубоко убежден, что такие традиционные произведения, как романы, рассказы и повести Василия Белова, — не дань отжившему времени, не этнографический интерес к прошлому, а единственно возможный для всех нас путь в будущее.

Здесь хорошо бы сослаться на труды нашего замечательного историка и этнографа Льва Гумилева, может быть, потому и умалчиваемого десятилетиями, что спокойно, с уважением ко всем народам земли он пишет о несоединимости различных этнических путей, об отрицательном воздействии скрещивания культур отдаленных всем историческим многовековым развитием этносов. Что воспринимается легко и просто близким по развитию этносом, то разлагает, а порой и убивает иной по миропостроению уклад жизни. Вспомним североамериканских индейцев, обратим внимание, как легко спаивались малые народы в Сибири. Не машинная цивилизация тому виной, а внедрение и навязывание чужого образа жизни, чужих нравственных понятий. Когда лихие газетчики сегодня толкуют о русском природном ханжестве, лицемерии, а то и примитивности, они в силу чрезвычайно низкой собственной культуры не в состоянии понять, что у каждого народа свои представления о красоте стыде, совестливости, порядочности. И надо ли машинизировать, стандартизировать даже женскую красоту, загоняя ее на нынешних конкурсах под жесткие вымеренные параметры бюстов, бедер и прочих, вымеренных линейкой, прелестей? Надо ли и в этом терять свои народные представления о красоте? Потому и неуверен во всем инженер Костя Зорин, что он выбит из системы привычных с детства нравственных и эстетических ценностей, а новую систему ни принять, ни выработать не может. Его тянет к своему деревенскому прошлому, но и туда он вернуться не в состоянии. Для него уже все — другой мир. Мир деревенских родственников, мир жены, мир приятеля Мишки Фридбурга, мир энергичных начальников, — все вокруг чужие миры. И тотальная тоска внутри. А от этой тоски и безысходности возникает у Кости Зорина социальное остервенение. Ему все надоело, он устал от разгула сиюминутности, нестабильности. Он надломился и потому живет в крике. Костя кричит жене, начальству, хулиганам, приятелям.

Мнимый бунт. Жить в крике — проще, привольней, безответственней. Гораздо труднее, а ныне почти невозможно, "безмолвствуя" — спасать свою землю.

Гениально сказано Пушкиным: "Народ безмолвствует". Власти испуганно давят на Ивана Африкановича, загоняют в нетерпимые условия и физически ощущают скрытую угрозу крестьянского безмолвия. Может быть, и в нынешнем сегодняшнем "безмолвии" последних жителей деревни таится какая-то завтрашняя надежда?

И будто где-то поверх проходили для северной деревни общественные события последних десятилетий от "Привычного дела" до последних рассказов мы видим все то же привычное добивание последних очагов крестьянского сопротивления. Бунтари уезжают все в ту же Кандалакшу — кто умирает, кто-то окончательно спивается.

Смерть от пьянства стала уже в деревне привычным делом. Кто замерзает, кого давит тракторной гусеницей. И при внешне пустых, похмельных разговорах какое-то угрюмое общественное безмолвие. Когда и Чернобыль обшутить можно, и икону с Егорием хорошо бы за две бутылки сменять. Не стало в деревне Иванов Африкановичей, поразъехались в поисках лучшей жизни Кости Зорины. Оставшиеся ЖИВУТ какой-то непонятной для былой деревни жизнью: "пошто нонь люди-то маются"? Скота не держат, хозяйство не ведут, так, брагу гонят, кое-как работают, телевизионной культурой подпитываются. Недаром и прозвища у них пошли: кого Паном Зюзей, кого Чебурашкой зовут.

Даже смерть в Афганистане сына Марьиного — Валерки (предчувствием этого известия заканчивается рассказ "Деревенское утро") — пройдет для Пана Зюзи и ему подобных — тоже по касательной. Еще одним поводом для хорошей выпивки. Рассказ этот, уже первых лет перестройки, — предчувствован в "Привычном деле". И потому нужен как последний штрих в понимании гибели русской деревни. Главная правда тогда еще, в начале застоя, и сказана была.

Тем и томится, тревожится художник последние годы, что слышать не хотели, знать не желали.

Пишет сейчас наперед знаемое — без надежды на всенародный услых. Как необходимую правоту, как последние страницы летописи несуетной. Как необходимый урок новому, нарождающемуся сознанию.

Земля, по мнению писателя, держится на внутренней устойчивости. А устойчивость зависит от коренных условий народного бытия. Кончается связь с землей, меняется привычный русский пейзаж, меняется народный характер. Меняется язык не только города, но и деревни.

Постепенно затухает органическая образность. Появляются радиоштампы. Скудеет поэтичный щедрый народный язык. Слой его глубины истончается.

В то же время надежда на выздоровление наше — только через традиционные нравственные ценности. Через красоту. Красоту души, красоту родного языка, красоту родной природы, красоту искусства, телесную красоту. Потому так современны сегодня представляемые читателю традиционные произведения Василия Белова, что при всей жесткости взгляда на мир, всегда чувствуется и красота его. Разве не красива любовь Катерины и Ивана Дрынова? Опоэтизировано все отношение к природе. Красуются собой деревенские животные, звери, птицы. Полна красотой народная образность. Органично в круг традиционных рассказов Василия Белова входят его лирические, ностальгические новеллы. Помните, у Тютчева: "Сияй, сияй, прощальный свет любви последней, зари вечерней!" После горчайшей правды "Привычного дела" и "Деревенского утра" стоит ли возвращаться к тем рассказам, которые дали возможность привередливым критикам упрекать Белова в идеализации деревенской жизни, в воспевании патриархального лада. Кто, как не сам Белов в первую очередь, дал суровую оценку всей деревенской жизни, кто еще дал такой социальный анализ раскрестьянивания крестьянина. Поэтому так жалко. Поэтому мечтается, что было бы, если по другому, праведному пути развивалась бы деревня. В любой легенде о Беловодье идеалы высочайшие простого мужика — крупно видны. И потому "сияй, прощальный свет" любви, того же Василия Белова, не менее своих героев тоскующего по несбывшемуся. Органично читаются рядом апокалипсис деревни и ностальгия по ней, опоэтизированные лирические раздумья и горькие сожаления об исчезнувшем, социальная правда разрухи и требовательная надежда. Он любит своих деревенских героев, но ничего прикрывать и таить от взгляда читателя не желает. Его герои не только спасли мир от фашизма, они и нас всех спасали, пока могли, от исчезновения как народа. Настало время нам полюбить их (а давно бы пора?!) и спасти, если в состоянии, русскую деревню. Вспомните, как любовно идеализировали дворяне в конце прошлого века мир исчезающей помещичьей усадьбы, как опоэтизировали ее быт. С нескрываемой любовью писали о дворянских гнездах И. Тургенев и И. Бунин, И. Гончаров и А. Чехов. А ведь там и Салтычихи жили, в тех усадьбах, и крестьян регулярно пороли, продавали — в тех самых, красивых, поэтичных.Что же мы для крестьянства нашего никаких уступок делать не хотим, никакой красоты признавать не поэтические желаем, от ностальгических чувств отворачиваемся? Не стало Караваек, не модны и баллады о верности женского сердца, ждущего двадцать пять лет мужа с войны (рассказ "На Росстанном холме"), как-то скудеют люди, богатые сердцем на доброту, столь любимые Беловым, по признанию самого писателя нет уже и Иванов Африкановичей... Поздно поэтизировать, идеализировать. Поздно анализировать, социологизировать. Поздно любить и прощать. Даже сельскую живность жалеть поздно. Даже драматизировать и очернять действительность — поздно. "Но Караваек больше не было на земле..." Знать — не поздно. Понимать — не поздно. Чтобы то, что будет завтра, отличалось большей человечностью. Чтобы на земле появились, наконец, ее настоящие хозяева. А земля передаст с неизбежностью людям, полюбившим ее, — знание о себе. Вот потому всегда необходим родной земле писатель Василий Белов.

ДЕСПОТИЯ ГЕРМЕТИКОВ

Владимир Личутин

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Владимир Личутин

ДЕСПОТИЯ ГЕРМЕТИКОВ (Ответы на вопросы читателей. Окончание. Начало в №41)

Герметизация власти возникла с абсолютизацией ее. В России с Петра Первого; был взят в науку опыт рыцарских, духовных орденов, религиозных сект и закрытых общин, расплодившихся к тому времени в Европе, с их незыблемостью иерархии, строгостью подчинения, доносами, наушничаниями, секретными службами, суровыми наказаниями, лестью и подкупами. Герметики вместо того, чтобы строить пирамиду общества, с упорством воздвигают закрытую пирамиду власти. Еще при Алексее Михайловиче, несмотря на чин и родословие, жила при Дворе какая-то семейственность отношений, родственность и общность, еще был слышен отголосок народного вече, народной думы, голос простонародья; смерд, ремесленник, купец, дворянин и боярин по быту своему, укладу, сродненности с природой были совсем рядом, почти ничем не отличались разговором и одеждой, и черносошный крестьянин и стрелец стояли от царя на расстоянии вытянутой руки, могли выплеснуть тому в лицо упрек иль гневное слово, подать жалобу; да и провинившийся боярин, какой-нибудь постельничий отправлялся в ссылку в Сибири, у него отнимали все нажитое, он подвергался столь же суровой каре, что и площадный подъячий. Всякое дело почти не имело секрета, тайности, ибо решаясь в многолюдьи за трапезой, иль даже в Думе, через дьяков и подьяков, стряпчих и стольников, через их свояков и своек слухами перекидывалось в престольную со скоростью пожара иль колокольного звона. Но Петр, по опыту Европейских Домов, создал первую "герметическую пирамиду", жестко отрезав массы простолюдинов от власти, замкнув ее на узком круге лиц, несмотря на кажущуюся доверительность и простоту отношений. Он создал иерархию власти, куда со стороны, из других слоев проникнуть было почти невозможно за редким исключением: лишь в первые годы, когда Петр отрезвлял Россию от прошлого, просеивал дворцовые службы сквозь мелкое сито, боясь новых измен, он обновлял приказы, всовывал туда низких людишек, проявивших себя умом и делом, но уже плотно усевшись на троне, он прекратил всякое заигрывание с низами, лишил их всяческой воли. Мужики-поморы Ломоносов и Шубин — лишь исключение из правил; но какой пример одаренности простолюдинов, замкнутых в своей резервации, показали они своей службой Отечеству, но уже далеко по смерти Петра.

Гул новгородских площадей откатился в прошлое вместе с пением сброшенных наземь колоколов. Чванливые верхи решали, низы безропотно исполняли чужие замыслы, порой дивуясь их безумности, и только бескрайние пределы России спасали решительных людишек от крайнего шага. Бунты Разина и Пугачева были не против царя, но против закрытости власти, ее непредсказуемости, когда жесткий указ, порою состряпанный желанием отдельного дворцового властолюбца, чинил массам русского люда многие беды и тесноты. Когда сословный эгоизм верхов попирал народную совесть. С человеком отныне не чинились, ни во что не ставили его православный дух, что крестьянин тоже со Христом в груди. Но позднее эта властная пирамида усложнилась, в нее невольно были вовлечены сотни тысяч дворян, купцов, служивых, чиновников, промышленников, приказных, что позволяло соблюдать табель о рангах, обновлять государственную кровь, чтобы не случилось кровосмешения. И все же большая часть России, десятки миллионов ремесленников, пахотного люда с их глубинным земляным неисчерпанным талантом не могли проявить себя на службе Отечеству, не могли внедриться в верхнюю касту, “в герметическую пирамиду власти", уходя на тот свет в полном безмолвии.

И только в советское время создали не "герметическую пирамиду власти", но пирамиду общества, слегка усеченную вверху, которую партийная власть пронизывала слоями, как торт "наполеон", и в каждом сидела своя партийная правящая матка. Это была совершенно новая форма власти, необычная для всего мира, и она-то и позволила возбудить всю генетическую мощь России, наэлектризовать ее, возбудить честолюбие, когда каждый маленький человек захотел вмешаться в судьбу Родины и улучшить ее. И этому желанию не мешали, но всячески потворствовали; оказалось стыдным не учиться, не ходить в армию, не жертвовать собою, отсиживаться где-то в затхлом углу, — это победительное чувство так захватило народом, что он воистину за короткий срок подвинул горы. Как бы исполнилось былинное предсказание. Ведь только пахарь, простец-человек Микула Селянинович, поднял сумочку с тягой земною и не надорвался, пред которой спасовал сам богатырь Святогор; а ведь сильнее его были лишь небесные боги. Крестьяне пошли в академики и маршалы, в министры и писатели, создали свою крестьянскую элиту, пусть и редко вспоминая прилюдно о своей родове, но всегда почитая свои корни. Вроде бы диктатура укрепилась "пролетарская", но власть, в сущности, стала принадлежать выходцам с земли, земельным, корневым людям. Лишь тогда плохо случилось со страною, Советский Союз покривился, и пирамида общества поехала нараскосяк, когда это незыблемое чувство сродства с крестьянством (христианством) было сначала затушевано, а после предано забвению и осмеянию. Появились унизительные слова "скобарь", "мужик", "деревня", горожанин устыдился своего недавнего "низкого" прошлого, изгнал из обихода родной простецкий язык, и мелкий партийный завистливый безродный чиновник, ерничая и насмехаясь над русской культурой, в отместку стал быстренько строить в глубине общественной пирамиды свой незаметный улей со своей почитаемой маткой, подпитывая душу презрением и глумлением.

Либералы, безудержно вопя о свободе, о правах человека, на самом деле вернулись к прежней, времен Петра, пирамиде герметической власти, но столь усеченной внизу, столь засекреченной, полной хитростей, сплетен, интриг, что некого уже ставить в столоначальники. (Не случаен Петр-исполин на стрелке Москвы-реки). Идет чехарда, в пасьянсе мелькают одни и те же шестерки и валеты, чернявые костистые дамы и фригидные мужики, идет загнивание, тление власти, ибо под нею народ не собран в деятельный гурт, как было при социализме, но рассыпан безмолвно, аморфно, безязыко. Для "деспотии герметиков"это лишь "быдло, "рабсила", "покорное стадо", которое можно гнать на работы под ружьем (идея Троцкого) или стерилизовать(замысел Лаховой и Ко), которому одна лишь верная дорога на красную горку. Герметическая власть не уверена, однако, что управится "со стадом", всегда ухватит новоявленного Стеньку Разина за цугундер, и, обьявив экстремистом, кинет в казематы, и потому так тесно прижалась к Америке с надеждою, что та при случае спасет, вынесет из пропасти в заплечном мешке, восстановит сверхточными ракетами демократический порядок. Если смотреть внимательно на заседания у президента, то заметишь, что в России складывается военная хунта пиночетовского образца; к власти пришли "герметики", почти лишенные народных черт и национального чувства, поклоняющиеся лишь Западу и своей касте, скрытные, зачурованные, себе на уме, и все теплые слова о русском народе, при полном удушении его, лишь прикров, дымовая завеса для сокрытия истинных замыслов.

Герметическая власть вербует себе пособителей согласно своей психологии, когда-де каждого можно купить, поклонить под себя сладким куском или возможностью порулить; она не склоняет в пособники неожиданной идеей иль искренностью своей, иль страстностью, иль совестностью, ибо хорошо осознает, что нравственный человек сразу разоблачит ложность намерений иль начнет ставить палки в колеса, возражать, сомневаться, склонять на свою сторону, вносить бузу, что правящей касте хуже кислой клюквы на голодный желудок.

Какое-то время Путин очаровывал народ резкостью суждений, мягкостью голоса, доходчивостью мыслей, легкостью своей походки, казалось, что все президенту по плечу, он сможет сломать "рыцарей зеленой капусты", согнуть в калач иль подравнять резкие их углы; некоторые писатели, поддаваясь общим надеждам в России, даже сравнивали Путина с шахматной фигуркой, выточенной из слоновой кости, небесным посланцем, иль вообще вторым Сталиным. Де вот ужо приж-ме-ет!Но как-то забывали при этом историю, что Сталины дважды не появляются, и если суждено России заиметь нового вождя, то он придет из самой гущи народа совершенно неожиданно и не узнанный; его не будут загодя тайно готовить, калибровать его мысли, придавливать самолюбие и властолюбие некоторыми скрытыми частностями жизни, привязывать на короткий поводок, чтобы, упаси Бог, вождь не зауросил и не сбросил тайного поводыря из седла. Да и Сталин-то, братцы мои, был настоящий абрек, из той породы, что нынче прячутся по Чечне, он был с младых ногтей воин, разбойник, не жалел чужой крови и сам не боялся смерти; после сидел в ссылках, бежал, в годы революции двигал огромными массами людей и ради идеи посылал их на гибель; это был человек — выдающийся природным умом, тактик и стратег, подобные Сталину рождаются раз в столетие, а то и реже, ему не надо было напяливать на себя личину необыкновенного человека, ибо он своею жизнью сделал себя необыкновенным и неповторяемым. Россию, поднятую Лениным на дыбы, он успокоил, очаровал, обнадежил, зажег впереди спасительный фонарь, взрастил целое поколение рачительных хозяев, возбудил национальное чувство.

Увы, для Путина облик пришлось сочинять; целая когорта ловких, лукавых людей, плотно окруживших его, так что и не подступиться новому человеку, уж который год шьет для президента "машкерадный костюм", чтобы никто не признал в нем того истинного и искреннего, каким спородили мать с отцом. Мне кажется почему-то, что Путин внутренне постоянно неуверен в себе, даже инфантилен, и потому должен совершать экстравагантные поступки, словно бы он находится под куполом цирка при свете софитов: то он борется с японской девочкой, то элегантно катается на горных лыжах, то летит на истребителе, то спускается в шахту, то публично горюет с женами подводников, когда в те же минуты рыдают сотни вдов, чьи мужья погибли в Чечне иль преждевременно скончались от расхристанной жизни. Так куролесят лишь двадцатилетние иль потерявшие духовную остойчивость, кто смерти ищет, разуверившись в жизни. Путину надо постоянно показывать свою героическую натуру, будто он по-прежнему в тылу врага, но готов к плену, к страстям и испытаниям; он всей России дает понять, что она поставила на героического человека и верного сына. Путин успешно играет отрепетированную роль, произносит по нескольку монологов в день, клянется и клянет, заверяет и убеждает, а жизнь, меж тем, с каждым днем становится скуднее, несчастнее, несмотря на победный тон, тоска и безвыходность, похожие на ядовитую дымовую завесу, все гуще покрывают наши просторы, и уже некуда деваться от пошлости и цинизма, что мутными водопадами льются ежедень из телевизора.

Зато на экране ежедневный праздник, за который платит "семибанкирщина", тут игры в "мани-мани", смертоубийство и разврат, бесконечное пошлое ерничество и циничный смех, а в России уныние, спрашивают друг у друга, зачем жить и куда идти, ведь впереди дороги не видать, заблудились совсем и ни зернышка света…Какая разладица меж теми громогласными уверениями и заверениями, и тем, что видим мы собственными глазами. До сих пор свобода слова для "своих" и колбаса для сытых, та самая колбаса, которой толстый Гайдар заманивал легковерный народ в революцию, чмокая и колыхая студенистыми щечками. Воры жируют, и они же, меж тем, орут на площадях во весь нахальный голос: "Держи вора!" И до сих пор в Думе лежат неприкасаемыми закон о коррупции и закон о творческих союзах; так боятся приступить, будто под ними лежат зловещие гадюки.

Казалось бы, чего не выкурить из-под бумаг этих гадов и не принять необходимейшие государству законы? В ум не возьму. Дорогой Владимир Владимирович, ну вдарьте борцовским кулачищем по столу, чтобы перед чиновничьей братией задрожал графин с водой, а лица их стали багровее камчатной скатерти, и крикните: "Цыть, гамадрилы! Я вас в порошок сотру, если нынче же не увижу закона о коррупции! Я вас на лесоповал, сучьи дети, я вас геркулесовой кашки лишу, станете каждый день черняшкой сухой давиться!" Ведь воскликнул же Путин однажды на всю Россию, де я этих гадов в Чечне буду мочить в сортире; и русский народ чему-то так глупо возрадовался, захлопал в ладоши и возлюбил будущего вождя. Может, на этой команде Путин сорвал голос, иль слишком мало оказалось в горах отхожих мест, иль вовсе отсырел порох?

Вот в церковь ходит наш президент, стоит со свечкой, умиленно молится с просветленным лицом, патриарха целует, есть свой духовник, отец Тихон; но хоть бы однажды взглянул, миленький, в телевизор, своей рукой отомкнул его без постоянного наушателя возле, а хотя бы и посвятил целый день экрану, узнал бы наконец, какими помоями потчуют русскую душу, в какой вертеп ввергают, в какое темное воинство вербуют. Если есть сердце у родимого, то поседел бы сразу и потерял последние волосы и в порыве отвращения от мерзости приказал бы взорвать останкинскую телеиглу!. . Ну это слишком, конечно, тут я зарвался. Народное имущество, все-таки; груда железа не виновата, что через нее ядовитые люди, превратив башню в свое жало, испускают ядовитую слюну. Но простирать с порошочком всю эту компашку, прополоскать да выжать, а после на солнышко вывесить и просушить, — ну никак не повредит…

Да что я бормочу? Бред какой-то, ей-ей…подобных мольб несутся со всех сторон миллионы, но все они, как осенняя листва, осыпаются вдоль кремлевских стен и безотзывно истлевают. Многое, наверное, знает президент Путин, имея глаза да уши и сильное борцовское сердце, и ловкость телодвижений; но молится -то своему неясному Богу, ведет русский паровоз по той колее, на которую поставили русский поезд, и чтобы стрелку перевести своею рукою и двинуть страну встречь солнцу, а не тьме, нужна воистине талантливая героическая натура. Это тебе не в самолете слетать в качестве пассажира. Если позволяет крутиться-вертеться богомерзкой машине, смущать доверчивые умы, совращать молодежь, оправдывая разрушение нравов свободой слова для "герметиков", значит, это…кому-то нужно. Вот и думай-гадай, доверчивый простолюдин, влюбленный в последнего молодого президента, что за небесный посланец вдруг угодил на шаткий земной престол.

Вот такое мое ощущение от нынешней власти.

Вы спрашиваете, каково состояние культуры? Но если власть герметическая, то и либеральная, обслуживающая, лакейская культура (вся эта "журналюга") плотно прислоняется к ней, срастается шкурою и запредельно отстраняется от народа. Если народ плачет и стенает, то герметическая культура хохочет; если народ и мечтает о чем-то, не желает погибать и строит свои русские планы, то герметическая культура неистово хоронит всякие живородящие ростки, глубоко зарывает в глину…

Нынешняя власть закрылась наглухо за железными дверями в своих авгиевых конюшнях и, задыхаясь от тлетворных гибельных запахов, не хочет, однако, их вычищать, не хочет свежего ветра с воли, даже боится его, пугается перемен, перетряски затхлых сундуков, чтобы одежды, пусть и не совсем новые, можно сказать древние, с петровской еще поры, освободить от шашели и моли и той всякой гнуси, что заводится от долгого скопидомского лежания. А если что и случается в переменах, то обязательно с духом тех конюшен, чтобы не раздражать постояльцев новинами и не сбивать жизнь с установленного порядка. Она никого не слышит и слышать не хочет, дует в свою дуду, гонит мяч в русские ворота, одев на вратаря наручники…

Затхлость — вот главное свойство последнего десятилетия; какое-то болото во всем, несмотря на декадентство в искусстве и нравах, на легкость поведения; постоянно думается, что где-то уже видал происходящее, это уже было в истории, случалось не раз; увы, все повторяется, но в худшем, дилетантском варианте, с пошибом ломбардного ростовщика, что сидит на чужих вещах и ловит момент, чтобы присвоить их себе иль перепродать. Все кричат о свободе, о новинах, о модерне, как в двадцатые годы, а чувствуется тлетворное, душное, гниловатое, — так припахивает древесный трупище в лесу, зарастаюший плесенью и мхом, когда осталась лишь форма, очертания прежнего, а жизни в нем уже нет. Вот и в отношениях друг с другом разнузданность, расхристанность, нахрап, желание слабого подмять, стоптать, загнуть в калачик, чтобы не рыпнулся; не случайно же расхожая картинка по телевизору: сильный бьет ногами лежащего, и чтобы обязательно угодить в печень, в лицо, чтобы поверженный лежал в луже крови, и эту кровищу надо обязательно показать, и не однажды, да крупным планом, показать язвы и раны, и сукровицу, и гримасу боли иль смерти. Нас заставляют привыкнуть к виду крови, смерти, притерпеться, отупеть от этих картин, чтобы мы не страдали, не мучались душою, а моховели и коростовели, тем самым далеко, безязыко удаляясь друг от друга.

Те, кто заправляют телевидением, — мазохисты и садисты одновременно, они испытывают возбуждение от чужой боли, от крови, от растления; они цинично одергивают нас, де не нравится, не смотри, выключи экран. Мы платим за духовный нравственный продукт, они же его странным образом переваривают, пропускают сквозь испорченный мозг и подают на наш стол бурду, помои, что не сьедят и свиньи. Они хотят, чтобы народ скис, вовсе упал духом, изверился, довольствовался малым, опустил руки. Потому для него ежедневное меню на экране: дворцовые сплетни мордобой, стрельба, секс, спид, наркотики, дебильные рожи, грязные подьезды, взрывы, трупы, беды, беды, беды, несчастья, и ни одного радостного улыбчивого лица, кроме кукольного личика эстрадного пересмешника с оловянными глазами, издевающегося над людьми, и каким-то маслянистым, отупело-тоскливым, безрадостным от дурацкого смеха залом, когда все стесняются иль стыдятся друг друга: и невольно у каждого грустного иль уставшего человека в России возникает вопрос: а зачем вообще жить в такой стране, в таком бездушном мире, обьятом проказою?

Вот если такому "герметику", предположим, подать на стол худо пропеченный хлеб с овсюгом, мякиной, павший на оселку, плохо выбродивший, смахивающий по вкусу на глину, он с гневом воскликнет: "Кто испек подобную мерзость!? А ну, тащите сюда Тяпкина-Ляпкина! Я с него шкуру спущу!" С одной стороны он будет прав; действительно, зачем зря переводит добро…Но ведь можно же в ответ ему и возразить по примеру либералов: "Уважаемый господин, не нравится — не ешь, ходи голодным. А голодное брюхо после переварит и долото". Но ведь самое смешное, что наших замечаний они не услышат, ибо понимают увещевания лишь из своего клана, из своей касты посвященных, из своего" герметического союза". В этом главное несчастие герметиков:они слышат не совестной душою, но лишь собачьим преданным хозяину ухом, и только свой своего. Для других мольб их сердце закупорено. Эти команды для нас неслышимы, они отдаются тайно, пересылаются своими секретными путепровода ми, к которым нам, простолюдинам, не подключиться. Мы живем вроде бы в России, но уже и на разных землях; еще без проволочного ограждения, по которому пущен электрический ток, но стена эта уже подвидится, мыслится, как существующая. И к этому ощущению одиночества, покинутости нас подводят ежечасно, ежедневно идеологи, учители "нового мирового порядка", где места национальному, сокровенному не оставлено. "Привыкай, что подают на стол. Смирись, гордый человек! Голодное брюхо переварит и долото".

Со всех сторон вопят нам о хлебе насущном, нарочно позабывая о духе, а тот хлеб становится все непригляднее и скуднее. Нам говорят: "Не нравится — не читайте, не смотрите, не любуйтесь, не наслаждайтесь…Ах, вам не нравится? — тогда не дышите и не живите". Такова грубая формула отрицания чужого мнения, этики, эстетики, навязывания своего вкуса, своей подворотни, своего запаха.

Бродит среди прекраснодушных философов и писателей мысль, де нельзя потакать национальному, де эта дурновкусица может разбудить в человеке темные звериные стороны, утопить его в чванстве и самомнении И этот остерег отчего-то назначен только в адрес русских, боятся именно. русского чувства, его природных особенностей, хотя всему миру известна сострадательная, жалостливая сторона русской православной души, которой всегда восхищались величайшие умы мира. Но когда нужно притопить ближнего в грязь, да так, чтобы он захлебнулся на твоих глазах, — тогда все умышления хороши, тогда всякое лыко в строку. И как же подавить экстремизм верхов, их эгоизм, их черствость и цинизм? — Оказывается можно умягчить "герметиков", а после и подавить их волю лишь жалостью и состраданием. Тех, кто упаковал в могилы уже десять миллионов русских, можно разажалобить, одухотворить состраданием? Тех, кто разбомбил Ирак, Афганистан и Югославию, спалил напалмом Вьетнам, растащил экстремизм насилия во все уголки земного шара, можно разжалобить жалостью? Господа, у вас совсем поехала крыша!. . Знайте же: черного кобеля не отмоешь добела.

Циничные отношения " герметиков" к низам расплылись по стране, перекочевали и в культуру, превращая ее в эрзац, субпродукт, вроде той либеральной колбасы для простолюдина по сорок руб. за килограмм, где есть крахмал, бумага, костная мука, но странным образом забыто мясо. То неуважение, с каким относятся "меньшинство" к писателю, художнику, артисту, словно чума иль проказа, перекочевали и в эту вольницу, в эту разношерстную анархическую среду, в которой и прежде-то собратья едва уживались, ревнуя и завидуя чужой славе, а ныне и просто топчутся безжалостно по костям, вытирают толстые рубчатые эрзац-подошвы.

Интеллект власти стремительно упадает. В глубокой древности шахи и падишахи, императоры и короли при дворе держали поэтов и мудрецов, великих ученых и "звездобайцев", кто проникает холодным взором в небесные глубины; они опирались на чужой ум, на сокровенную мысль, но они держали в покоях и дерзких, поклончивых шутов, чтобы те своим язвительным словом подсекали, осаживали властителя, подпускали смуты и сомнения в его честолюбивое, властолюбивое сердце.

В России у Елизаветы был Михайло Ломоносов; Екатерина II поклонялась Вольтеру; у Александра I был Карамзин; царь Николай I приблизил Пушкина, благоволил Гоголю; Николай II почитал Льва Толстого; Ленин ценил Горького; Иосиф Сталин поддерживал и величил Шолохова; а дальше пошло-поехало, и все с горки вниз. Хрущев восторгался Райкиным; Брежнев — Марковым и Симоновым; Горбачев — Хазановым; у Ельцина придворным писателем стал юморист Задорнов; у Путина — Жванецкий, самый великий литератор всех времен и народов, и когда у одесского юмориста увели плуты богатый лимузин, то горевала об утрате вся страна, но больше того, Москва рыдала по записной книжке, которую присвоили мошенники, ценные мысли выдав за свои. Когда я смотрю на Жванецкого, он отчего-то тоже напоминает мне Ленина, но уже разбитого инсультом; и опять же не хватает кепки и рыжеватой бородки клинышком. Тот же иронический зоркий прищур пестроватых глаз, та же обильность слов, любовь к позе; только мысли у сатирика мелкие, назойливо-едкие, будто крапивное семя, и ни одну нельзя запомнить. Явно не про Иудушку Головлева. Но что-то обязательно об интиме, но вслух — об унитазе и отхожем месте; в общем самая плотская, низкая жизнь и никакого тебе полета. Вот так куропатки летают: вскинулись в испуге в воздух, сполошливо затрещали крыльями, а пролетев несколько сажен, скоро и опали снова в снег, мерцая темными глазенками. Шуму много, а так и метят, глупые курицы, под ружье. Это так, метафора; при дворе Жванецкому ничего дурного не сулится, кроме шелеста "зеленых", от которых слабый человек может заболеть денежной болезнью.

Ни дня без смеху — такой девиз древних, его хорошо помнит родовитый славянин Жванецкий. Ведь в старину на могилах не выли, не причитывали, пили не водку, но меда из круговой чаши, водили хороводы, пели дружинные песни и весело смеялись, ибо слезы-горе покойнику, он может захлебнуться и утонуть, и тапочки не помогут, ни верный конь, захороненный подле. И потому "дурная" Россия, позабывшая древлеотеческие обычаи, погрязнувшая в православии, плачет о преждевременно усопших и погибших, а "верхи "смеются ежедень шуткам придворного юмориста. Ни дня без смеху — восторженно восклицает по телевизору главный смехач страны Петросян, первый в мире артист, клонированный с таким успехом; иначе можно подумать, что сердешный не пьет, не ест, и, конечно, не спит, не играет с потомством, не моет посуды и не подметает полов. Смех его, усиленный миллионами телевизоров, слышен самому Богу, сотрясает покои патриарха и президента и находит там благоволение. Он похож на самоклеящиеся обои, которые километрами накатывает на нас жирующая и веселящаяся телевизионная братва; сначала замочили кого-то, попинали по рылу, пустили юшку, раздели кокотку, взорвали пятиэтажку, бедного солдатика из Кашина упаковали в цинковый гроб, грохнули самолет, закатали в подьезде в лобешник крутому бизнесмену из пистоли, и тут же в перерывах наш Петросян: ха-ха, ха-ха. И прав ведь артист, по большому счету, конечно, прав; не век же рыдать, надо когда -то и обезболивающее вкалывать, стерилизацию делать. Стерилизацию души, чтобы была черна, холодна и безмолвна, как египетская мумия. Тебе чик-чик, а ты: ха-ха! Весело, правда?

А мне грустно. И грустно не от того, что веселится гоп-компания, и пусть услаждают душу, коли им так радостно; но от того, что ерничают-то они опять не над господами, не над теми, кто "в герметическом капитолийском ордене" в своей закрытой столовке пожирает отбивные по сто долларов за штуку, кто устанавливает на Руси новое крепостное право, кто на рожках и хвосте носит по ордену "За заслуги перед Отечеством" (чтобы внести смуту в их благополучие), а над самыми малыми мира сего, кого прежде всегда прижаливали, о ком рассказывали "Шинель" и"Муму", "Привычное дело" и "Последний срок", на ком вострили к состраданию свою душу многие поколения православных читателей. И ведь как умели они смеяться, наши предки, не зная одесских анекдотов; а как любили петь, не слыша бульварных песенок московских гитаристов.

"Деспотия герметиков" в России не имеет себе подобия в мире. Она не походит на сталинскую, когда действительно за вольномыслие могли легко упрятать в Сибири, а то и в могилевскую, но зато, имея голову на плечах, можно было вольно ходить ночами по Москве, никого не боясь, не знать запоров на дверях, не бояться ближнего, за усердие получать отличия; сейчас можно гундосить на кухне, что тебе взбредет в голову, даже кричать с балкона, только не в ночное время, печататься в газетенке тиражом в пять тысяч экземпляров, гордо нести в толпе плакат: "Ельцин — иуда"; но зато ты все время ждешь откуда-то неведомой грозы, времени "Ч", прячешься в квартире, как в сейфе, тебя могут измордовать средь бела дня, безнаказанно испачкать в бульварной газетенке только потому, что ты не понравился своей фамилией записному шелкоперу, у которого молоко на губах еще не обсохло. Нравы верха, как эпидемия по ветру, разлетелись по городам; всеобщее попустительство при тайном сексотстве; вроде бы свобода слова, но каждое заносится в невидимые гроссбухи, чтобы после предьявить, как улику; экран телевизора не потухает сутками, но туда допускают лишь по разнарядке герметиков; все за всеми следят, все учитывают на черный день, ведут досье, авось пригодится, принесет прибыль иль можно обменять на другую спецкарту; противников отстреливают небрежно, как каплунов. Их тут же и забывают, потому что на другой день отстреливают новых, а президент не дает из Кремля команду рыдать всем.

Удивительно то амикошонство, то панибратство, с каким журналисты пишут о России, о людях заметных и деятельных; нахально подстригая их под себя, а то и вовсе изваживая в грязи. Каждое слово с подковыркою, намеком, де и у тебя, дорогой, не все "вась-вась" и рыло в пушку, с похвальбой по-хлестаковски, ведя расчет на то, что люди слабодушны, всяк хочет успеха, известности; я вот о тебе соблаговолю черкануть пару строк, сделаю милость, снизойду, но из простого интересу и любопытства (потому что мне так хочется), возьму и капну яду из черниленки, и ты, друг ситный, стерпишь пакость, ибо славы тебе хочется куда пуще стыда и позора. Проглотишь, миленький, а при встрече и руку пожмешь, и поклонишься, по-собачьи заглядывая в глаза, да еще и хвалиться станешь, де о тебе так издевательски написали, "прославили на весь мир".

Такие нравы не минули и литертуры; что было прежде бесчестием, ныне стало в порядке вещей. Даже среди близких мне людей вдруг укоренилось мнение, что чем грязнее обольют помоями, вывалят в смоле и перьях, тем лучше для самого писателя; де, это реклама, прочитав мнение шелкопера, твою книгу тут же схватят, а значит, тираж разойдется и тебе станет прямой прибыток. А грязь-де к чистому человеку не прильнет, хоть горшком назови, только в печку не ставь.

А если ты консерватор? Если тебе куда милее привычные вкусы предков, их обычаи, их нравы? И если от них никуда не деться? И не просто бы никуда не деться, но вкусам этим и привычкам страшно изменять, да и нет нужды, не хочется к кому-то пристраиваться даже и во вред себе, перелицовывать себя; ведь сказано, что дьяволу стоит лишь ноготок твой ухватить.

Помнится, девушке, потерявшей честь на стороне, пачкали смолою ворота, и сколько горя тогда было родителям, сколько позора, сколько обиды выпадало; хотя, казалось бы, по-нынешнему, да разотри и забудь; подумаешь, днем раньше потеряла твоя девка невинность, все равно распечатают. Ну да честь-то куда деть, а? А имя, которым всегда стоило дорожить, ибо если Господь и знает тебя и надзирает за тобою, различив в мировых барханах песка и тебя-пылинку, то лишь по имени твоему, в котором расписано все твое прошлое и будущее…

Ну что за жанр я выбрал? Вроде бы беседа, но пошли сплошные вольности. А вон у иных ныне пишущих вообще неизвестно, что за направление мыслей? Хлопанье крыльями, кукареканье, плутовство, слововерченье: так принято теперь писать, так велел писать " бомонд герметиков", наблюдающий свободу, собирающийся в закрытом клубе за кружкой пока закрытого для масс особого пива "три шестерки". Мода-с, господа, в каждой бульварной газетенке так пишут-с. Любимый стиль герметиков, другого они не понимают, трудно читать.

А мы назло, неведомо кому, пишем по старинке для тех, кто думает по-русски, ведет себя по-русски. И пьем простецкое пиво "Жигулевское", пьем и поминаем в песне про Стеньку. И хотелось бы крутого пивца, медового, например, да не хватает грошей; нужда заела….

И действительно, нужда любому человеку выю склонит, заставит под ногами искать золотинку. А еще семья подпирает, воспоминания гнетут, все мыслится, что ровная жизнь скоро вернется, а она хвост показала, — и адью. Писателю нынче край, с него последнюю шкуру снимают, хоть зубы на полку, ибо закрытый "союз герметиков" лелеет и холит лишь своих, хоть и бесталанных, но зато нахальных, бестрепетных и бесхребетных, кто при случае быстро вскинет над головой плакатик "Раздавить гадину", чтобы толкнуть президента на новый героический поступок. Такой плакатик — это печать благонамеренного, ярлык на "дворянство", т. е. быть при Дворе. У них везде над столом, где висел прежде портрет Пушкина, теперь Приставкин. Отпраздновав юбилей, сбросили поэта с корабля современности: перегрузка, слишком велик, кренит набок, можно потонуть с этим "антисемитом".

Казалось бы, богатая нынче книжная нива, косить-не выкосить, издательств расплодилось, как грибов: значит, книжное дело выгодное, но печатают лишь своих, кто в обойме иль кто преуспел в легком жанре желтого чтива, так любимого у "новых русских". Литератор консервативных взглядов — батрак, поденщик, живет на сухарях и воде, и никто из "герметиков"не поинтересуется: а как ты, братец, существуешь, да и жив ли ты пока? Лучше бы ты помер поскорее, так и дело с концом, меньше хлопот. Ибо Верхам выгодно, чтобы русский писатель согнулся в корчужку, замер, оплешивел и огорбател, порастерял волос и голос, стал похож бы на Жванецкого, виновато бы смотрел в пригоршню приказчика и боялся надсмотрщика; цензуры нет, но есть система духовных резерваций и таможен, когда копаются в твоей душе до самого донышка, а отыскав далеко спрятанную крупицу неблагонадежности, тебя отволакивают в отстойник.

Вот почему и не принимают закон о творческих союзах; тогда бы пришлось платить гонорары, печься о судьбе творческих людей, разрабатывать от сорняка культурную пашню, прислушиваться к искреннему, вовсе не радостному голосу писателя, отличать головню и овсюг от янтарного пшеничного зерна, ложь от правды, а совесть от бесчестия. А гонорары, батюшки мои, гонорары, смех и слезы, милостыня нищему. Хорошо, если на буханку хлеба и пакет молока заработаешь в день, как бы ни трудился ты, грешный. Так еще со всех сторон попреки, упреки, вопли: ату его, ату, за ляжки — кусь, за глотку — хвать! Догнали... И недоуменный вопль на всю Ивановскую: "Еще жив курил-ка-а!".

Герметики, поклонившись лукавому, строят свою Россию, во всем противную нам, где вольному человеку не достанется места, где жалости по маленькому человеку, Акакию Акакиевичу Башмачкину, тоже не будет до той поры, пока попускает Бог.

А русская душа, как и в давнюю революцию, вновь расколота ожиданием счастья (оптимизмом) и унынием от потерь (пессимизмом); вот убежали, смеясь, от чего-то надежного, покой обменяли на бурю, в которой погибают все надежды.

И как строить государство с таким растерзанным человеком? — думают герметики, отстраивая для народа герметическое стойло.

НА БЕЛОМ КОНЕ

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Елена Хрущева

НА БЕЛОМ КОНЕ

Было время, когда, по легенде, в Вологде оставался один лишь резной палисад. Но художник Веселов упрямо писал деревянные домики. Домики с палисадом, беседкой, на каменном подклете, уютные частные жилища и унылые бараки. Почтенные вологодские, рафинированные тотемские, теплые устюжанские и суховатые великоустюжские. Зимой и летом, весной и осенью.

Под морозным зимним северным багровым небом девочка с котиком пробирается по заснеженному двору, а в серую оттепель ворона сидит на расшатанном заборе и проветривается вязанный из разноцветного тряпья коврик. Веселые полосатые половики реют в голубом холодном небе, как некие знамена домашнего деревянного уюта. Бабушка в красном платке стоит у причала, а из бани, где в царственном неглиже все еще нежится тотемская (как мне сообщил Веселов) Венера, выбирается пьяненький и котоватый ее муж в кальсонах и телогрейке, собираясь сказать какую-то пакость бабушке в красном платке; по реке Сухоне плывет пароход; виднеется далекий берег. Пустырь, доходный дом, одинокая шатровая колокольня: полнолуние. Красавица материализуется из волнующего розового весеннего воздуха; на столе художника — цветы в стеклянной рюмке. Белый конь резвится на улице. Что же такое в Вологде случается. Детское воображение моего ныне взрослого сына потряс конь на зеленом мокром берегу реки Вологды, убежавший, как показалось юному фантазеру, от клыковского Батюшкова у Вологодского кремля.

Смотрю в окно: золотая осень. Значит, скоро у Сергея Борисовича 50-летний юбилей и, следовательно, большая выставка в Вологодской картинной галерее. Творчество художника востребовано, многие его работы хранятся в музейных фондах и частных коллекциях России. За границей, впрочем, тоже. Помню, за Державу было обидно, когда во Францию отправляли серию великолепных зимних пейзажей, особенно жалко было тот, что с белой курочкой.

Все эти замечательные картины писаны в "свободное от работы время", поскольку юбиляр — сотрудник Вологодского филиала Всероссийского художественного научно-реставрационного центра им. акад. И.Э. Грабаря. В экспозиции выставки зритель увидит иконы, которым, да простит меня читатель за избитое выражение, Веселов подарил новую жизнь. Среди них "Деисус" XVI века из сельской деревянной церкви в Тотемском уезде, "Успение" XVIII века (огромная икона площадью 4 кв. м с миниатюрной живописью), минея "Октябрь" XVI века из церкви Димитрия Прилуцкого. Искусство реставратора состоит в том, чтобы это искусство было скрыто. Но сколько труда вложено, например, в минейную икону, раскрытую от трех слоев записей и перелевкасок.

Что же касается памятников монументальной живописи, то и к их реставрации причастен Сергей Борисович Веселов. Против картинной галереи высится Софийский собор с фресками XVII века работы Дмитрия Плеханова "со товарищи", жизнь которых продлили вологодские реставраторы.

Поезд до Вологды идет из Москвы 8 часов. Выставка открывается 17 октября в 17 часов.

ТОСКА ПОД КАРАДАГОМ

Николай Анисин

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Николай Анисин

ТОСКА ПОД КАРАДАГОМ (Взгляд дилетанта на творчество поэта и скульптора Георгия Мельника)

Я люблю футбол и равнодушен к поэзии. Я с ходу могу вычислить самого классного игрока на поле, а отличить по текстам крупного поэта от мелкого у меня образования не хватает. И потому в поэтической Мекке — Коктебеле — я в минувшем году подружился с футболистом Георгием Мельником.

В молодости Георгий выступал в командах мастеров России и Украины, а в последние времена тренирует детскую футбольную сборную Коктебеля. После тренировок он, как правило, идет в парк Дома творчества писателей, где у него есть персональная скамья и пень. На сем пне камни с вулкана Кара Даг Георгий превращает в скульптуры красавиц и гномов, в змей и зверей.

Собственные творения Георгию по душе. Он сам бы на них смотрел да смотрел, но зарплата в Крыму у футбольного тренера ничтожна мала, и каждый вечер Георгий выставляет свои изделия из камня на продажу в центре коктебельской набережной — на так называемой Площади Искусств.

Я по вечерам в Коктебеле играл в теннис и, возвращаясь с кортов турбазы в Дом творчества, между прочим свидетельствовал Георгию свое почтение. Рядом с ним и его камнями нередко возникали бывшие футболисты — либо местные, либо приезжие курортники, которые в пору своего коктебельского отпуска не прочь с утра погонять мяч вместе с малолетними воспитанниками Георгия на их тренировках.

Явление вечернее собратьев-футболистов на Площади Искусств обыкновенно сопровождалось категоричной постановкой вопроса перед Георгием: что надлежит на закате солнца принять?

— Пивка для рывка, водки для обводки, "Муската" для подката или все-таки сухого для подачи углового? Чаще всего на парапете у каменных скульптур откупоривались именно бутылочки сухого вина.

В компанию футболистов при Георгии я как-то легко вписался и стал в ней задерживаться и на час, и на два. А при всем том мне трудно было не обратить внимания на два обстоятельства.

Первое: Георгий абсолютно не умеет торговать. Публику, гуляющую по Площади, сильно тянуло к его вещам из камня. К ним подходили молодые парочки, одинокие юные барышни, зрелые дамы и солидные господа, их разглядывали мамы и папы с детьми. Но ни к кому из потенциальных покупателей Георгий не бросался с приязненно-приветливыми словами, никому с несказанной симпатией не заглядывал в глаза: чего изволите? Вот плоды моих трудов над камнем — хотите берите, хотите нет. Ну как при таком равнодушии к клиентам можно подвинуть их на покупку?! Георгий, заметил я себе, торговец — крайне бездарный.

Обстоятельство второе. Однажды бывшие футболисты приличную дозу сухонького смешали с портвейном, и вдруг начался между ними разговор, совершенно далекий от футбольных баталий.

— Приехал я, Георгий Сергеевич, прошлым летом из отпуска, прочитал жене твой стих.

Я проснулся — нет вина,

Да к тому ж в чужой постели.

Значит — точно с "бодуна",

Значит — точно в Коктебеле.

И знаешь, Сергеич, недавно она его вспомнила и говорит.

— Вот тебе вот, чтоб ты целый месяц один в Коктебеле тусовался и незнамо где просыпался. Даю тебе только неделю свободы. Неделя прошла, и завтра я ремжу к поезду в Феодосию встречать супружницу. Видишь, Георгий, как твой прикол на нее подействовал!

Защитник в прошлом киевского "Динамо", завершив свой монолог, поднял стакан.

— Ну так за класс и мастерство.

Все дружно выпили. Но тема не закрылась. Нападающий, блиставший некогда в симферопольской "Таврии", о том же, не о футболе, а о стихах, так же речь повел:

— А моей жене, Георгий, понравилось то, что ты нам читал за ужином в "Иксе" — про пляж, бабу и выпивку. Может, повторишь это сейчас?

Упрашивать себя Георгий не заставил и, всем налив, немедля исполнил заявку бывшего труженика ног.

На берегу с горла-бокала

Мы пили крепкое вино,

А возле нас волна ласкала

Песчано-галечное дно.

К закату солнечного света,

Почуяв бодрости приток,

Стал говорить тебе …про это,

Ты ж стала говорить про то,

Что я тебя совсем не знаю,

Что мало выпить-закусить,

Что мужу я не изменяю,

Что, надо, мол, еще купить.

Я взял еще, и к ночи где-то

Вино дает обратный ток:

Ты стала говорить … про это,

Я ж ни про это, ни про то.

Весь футбольный люд улыбнулся. Я тоже. Кто-то хлопнул Георгия по плечу, молвив, ты пишешь, как играют в высшей лиге. Кто-то возопил: “А про стакан, Сергеич, прочитать слабо?” Оказалось, не слабо.

Георгий повелел всем опрокинуть ранее им разлитый портвейн и запросто отозвался на очередную заявку.

— Когда звучит призыв "Налей",

То утверждать я не устану:

Мне блеск граненого стакана

Милей всех кубков королей.

Сольемся, друг, ведь мы с тобой,

Пожалуй, братья — два сосуда,

И красочно живем, покуда

Полны лишь жидкостью хмельной.

На следующий вечер по дороге с теннисных кортов я, как и прежде, завернул на Площади Искусств к торговой точке Георгия на парапете. Он стоял в одиночестве. И проблесков жизни в нем было не намного больше, чем в его скульптурах из древних камней.

— Так-так, — вмиг я скумекал, — собратья-футболисты вчера после моего ухода от них явно бражничать не закончили и, похоже, гулеванили где-то всю ночку.

Руку Георгию пожав, я поставил сумку с ракетками к его камням и, ни слова ему не говоря, запечатал свой шаг к ларьку напротив — за отменно холодной жидкостью хмельной.

Кружка пива Георгия далеко не одухотворила, но от мрака внутри вполне избавила. И когда нежданно-негаданно к нему подплыла знакомая дама, он раскланялся с ней живо и весело. Дама — знойного возраста доцентша из Москвы — завтра намеревалась отбыть домой, и перед отъездом решила попросить Георгия записать в ее блокнот одно из читанных им ей на днях стихотворений.

Какие рифмы Георгия по нраву ухарям-футболистам, я уже знал. А интересно, чем он зацепил благомыслящую, судя по виду, ученую москвичку? Она позволила мне мое любопытство удовлетворить. Я заглянул в блокнот, где крупным ясным почерком Георгия было вписано аж целых двадцать строчек.

— И не поверите, вчера, в начале мая,

Мне повстречалась знаменитая Даная!

Да, та Даная, что нагая в Эрмитаже,

Лежала в джинсовых штанах на диком пляже.

— Знакомо что-то мне, гляжу я, твое тело,

Зачем, одета, на пляжу лежишь несмело?

— Да быть нагою сотни лет такая скука!

К тому ж, одной веками жить, поверьте — мука!

— Ну, одиночество твое исправить можно,

Хотя охотников найти довольно сложно.

Ведь ты полна и маленького роста —

У нас ж стандарт: там 60, здесь 90.

Не знал, что ты за столько лет осталась девой,

Нарушить это можно только с "подогревом".

Схожу-ка быстро за вином, возьму закуски,

Чтоб было все чин-чинарем у нас, по-русски.

Я побежал назад, о камни спотыкаясь,

Такому случаю судьбы все удивляясь.

Вернулся — на тебе, исчезла та Даная,

Лежит другая, малотрезвая, нагая…

У меня, крестьянина по корням, очень примитивный взгляд на всякого рода творчество: если те плоды души, ума или рук, которые искусственно не навязываются через оглушительную рекламу, имеют спрос — значит эти плоды хороши. Исходя из данной логики тогда, прошлогодним летом, я сам для себя заключил: раз стихи Георгия Мельника востребованы и футболистами с сильными ногами, и дамой-доцентом с крепкими отметинами интеллекта на лице, то он, Мельник, абсолютно бездарный торговец своими интересными публике скульптурами — талантлив как поэт.

Личный этот мой вывод меня ни к чему не обязывал: я, изготовитель заметок про политику и политиков, не читающий вообще лирических и эпических стихов и не включенный ни в какую литературную жизнь, не должен был письменно изрекать, каков поэт Георгий Мельник. И я бы ничего не изрек, если бы не один также прошлогодний случай.

К Коктебеле есть уникальное заведение — кафе "Бубны". Оно уникально тем, что в нем нет музыки. Везде, во всех кабаках на всей набережной музыка грохочет, а в "Бубнах" — тишина. Туда народ приходит разговоры разговаривать и беседы беседовать. Средь посетителей "Бубнов" у меня полно как приятелей, так и приятельниц. И одна из них в день своего 25-летия пригласила меня в тихое кафе выпить за ее красоту и счастье.

В тот же день в литературно-музыкальном салоне Славы Ложко был вечер московского поэта-сатирика, секретаря правления Союза писателей России Юрия Лопусова. Его крутые политические эпиграммы мне по душе, его остроумно-комфортная личность мне симпатична и я, разумеется, завалился в салон, чтобы произвести ему свой читательский поклон.

На вечер Лопусова был зван и Георгий Мельник. Я оказался с ним за одним столом. Мы в меру выпили за дар Юрия Александровича, с ним вволю поговорили и с владельцем салона Ложко и, когда я вспомнил о приглашении на день рождения и о подарке для именинницы в кармане моей жилетки, было уже глубоко за полночь.

Не прийти и не поздравить милую приятельницу было бы бестактно, явиться на три часа позже — неделикатно. Прикрыть свое опоздание я уговорил Георгия Мельника, и мы побрели в "Бубны" вместе.

Там за столом именинницы Ольги нашему взору предстала молодая и уже, выражаясь словами Георгия, изрядно "подогретая" компания. Меня в ней знали все, и мне с моим спутником тотчас же нашли стулья и налили по стопке коньяка. Я не сел рядом с Георгием, а, подняв вверх руки, попросил внимания. Компания умолкла, именинница кивком головы меня на речь благословила.

Я сказал:

— Ольга, дорогая, со мной к тебе прибыл Георгий Сергеевич Мельник. Он в парке Дома творчества писателей выделывает скульптуры из камня, мы там под вечер случайно встретились и к нам вдруг снизошел голос свыше. Голос принадлежал писателю Александру Ивановичу Куприну. Он нам проглаголил: "Вы, судари, нет слов, люди темные, но и вам известно, что я некогда написал повесть "Гранатовый браслет". Замысливалась же она с иным названием. В ней не браслету надлежало фигурировать, а ожерелью. Тому самому ожерелью, которое в данный момент находится под самой высокой в парке туей и которое должно принадлежать любезной моему сердцу красавице Ольге, отмечающей сегодня день рождения. Поручаю вам забрать ожерелье и вручить Ольге.

— Место, где стоит самая высокая туя, — далее я поведал, — голос Куприна не назвал. Поэтому мы с Георгием с фонарем в руках обошли за полночи все-все туи в парке и разыскали-таки ожерелье. Вот оно, — достал я из кармана нить с гранеными камнями. — И нам остается исполнить лишь вторую часть предписания писателя — вручить.

Надев на шею именинницы гранатовое ожерелье от Куприна, я сорвал аплодисменты. Но на том не угомонился.

— Мой товарищ Георгий, избранный знаменитым литератором для одарения Ольги, творит не только каменные скульптуры, но и стихи. И если именинница пожелает, а гости ее попросят, то, я думаю, Георгий выдаст нам нечто очень интересное.

О чтении стихов на пути в "Бубны" мы не договаривались. Моя шальная инициатива застала Георгия врасплох. Он растерялся и смущенно залопотал, что, мол, и стихи у него неважнецкие и читать-то он их не умеет. Но народ на именинах, разогретый алкогольным хлебом, жаждал зрелищ. Георгия уломали. Он негромким и совсем не чарующим голосом стал декламировать.

— О ты, пьянящая весна,

Ты, упоительное лето,

Для коктебельского поэта

Пора пленительного сна!

И осень — пьяница в плаще,

Зима — алкаш в потертой шапке,

Ах, если б мне еще и "бабки",

То я бы не трезвел вообще…

Сразу за "вообще" за столом полыхнул смех, а за ним аплодисменты — погуще, чем при вручении мной подарка имениннице. А потом раздались голоса: еще!

Следующее стихотворение Георгий преподнес так же невыразительно.

— Когда встречаюсь я с тобой,

То абсолютно моногамен,

И хоть топчите сапогами —

Я твой, я неизменно твой,

Когда встречаюсь я с тобой.

Но стоит выйти за порог,

Где верность держит свой экзамен,

Сомнений нет: я полигамен,

Всесилен чувственный порок,

Лишь стоит выйти за порог…

А за столом снова — смех и аплодисменты. Третье прочитанное Георгием стихотворение вызвало только улыбки плюс те же аплодисменты.

— И как бы выглядело это,

Какими б их увидел свет,

Когда б Ромео и Джульетта

Прожили вместе десять лет?

Да и не в солнечной Вероне

Средь верных слуг, в своем дворце,

А в общежитии-вагоне

На третьей станции в Ельце.

И как бы выглядело это?

Я вижу свой сюжетный ход:

Как наш Ромео пьет с Джульеттой,

Но чаще без Джульетты пьет.

Теплый прием, оказанный Георгию в молодежной компании, ничего не прибавил к ранее мной сделанному выводу: Мельник — поэт не без таланта. Но он, прием этот, открыл для меня факт вопиющей несправедливости. Многие девушки и парни в конце того застолья на дне рождения в "Бубнах" подходили к Георгию и вопрошали:

— Где можно купить книги с вашими стихами?

Он разводил руками: “Нигде...” Потенциальных читателей у Георгия Мельника — тьма, книги — ни одной. Почему? Сам он на мизерную тренерскую зарплату свои книги напечатать не может, а издатели, втемяшилось мне в башку, его поэтом не считают, ибо все им написанное на винно-амуральные темы — несерьезно. Но на эти ж темы писал и Омар Хайям. Писал не для театра, не для великосветских приемов, не для эстрады и трибуны, а для тогдашних застолий в дружеском кругу. И его книги из века в век находят своих читателей. Георгий Мельник тоже пишет для застолий, для современных застолий, и имеет в них успех. Так разве это не безобразие, что у него полно благодарных слушателей и нет читателей, кроме тех, кому он накорябывает свои стихи в блокноты шариковой ручкой?

Воротившись по осени из Коктебеля в Москву, я, невзирая на свой литературно-хилый умишко, предпринял попытку хоть как восстановить справедливость в отношении Георгия Мельника: составил подборку его стихов и написал к ним предисловие — "Хайям из Коктебеля". Газета "Завтра" то и другое напечатала, и их публикация получила неожиданное продолжение. Мои московские друзья, доходы которых не столь скромны, как у меня, прочитав стихи с предисловием, надумали оплатить издание книги Георгия Мельника.

Тираж своего сборника "Коктебельский мотив" в тысячу экземпляров Георгий увез из Москвы зимой 2002-го. А когда нынешним августом я прибыл под вулкан Карадаг и, как и раньше, обнаружил Георгия с каменными скульптурами в центре набережной Коктебеля, он вручал испрашиваемый у него сборник только по великому блату. Почти тысяча "Коктебельских мотивовов" ушла влет. Причем весьма своеобразным образом: Георгий дарил сборник какому-то старому или новому знакомому, а за знакомым приходили десять его знакомых и тоже просили "Коктебельский мотив".

Спрос на сборник не только обольстительностью стихов объясняется. Книгу Георгия Мельника за просто так, то есть за бесплатно, верстала на компьютере одна из московских почитательниц его талантов Елена Александровна Колосовская, которая проиллюстрировала сборник снимками скульптур Георгия. Кому-то из возжелавших "Коктебельский мотив" хотелось иметь у себя стихи, кому-то — фото каменных образов Мельника. А чем он более публике ценен — поэзией или скульптурой — кто знает? Но мне совершенно очевидно одно: Георгий Мельник, и как сочинитель неизменно вызывающих улыбку стихов, и как созидатель оригинальных произведений из камня, на рынке стоит немало. Но где те господа-товарищи, которые его старые и новые рифмы воплотят в многотиражные прибыльные книги со стихами и фотографиями скульптур?

В Коктебель приезжают отдыхать сотни тысяч человек с одной шестой части суши. Десятки тысяч из них наверняка захотели бы купить на память о курорте полные местного колорита сборники стихов и фотоальбомы с работами Георгия Мельника, если бы они были выставлены в торговых точках на набережной. Но желающих извлекать прибыль из талантов под Кара Дагом не обнаруживается. Георгий Мельник, мне так показалось минувшим летом, все больше приходит к убеждению, что никакие его дарования никем востребованы всерьёз не будут.

Он все еще пишет озорные стихи.

— В чаду хмельного бытия

Ты красотой меня пленила,

Но чтоб в любви признался я —

Всего бутылки не хватило.

Но в большинстве его новых стихов, которые Георгий в минувшем августе читал мне и прочим сотоварищам по коктебельским застольям, сквозит тоска — тоска человека в старом пальто и с жалкой зарплатой, тоска жуткая и безысходная, подавляемая лишь жидкостью хмельной.

— Нет, я без повода не пью.

Должна быть веская причина,

С принципиальностью мужчины

Свою позицию храню.

Но этих поводов, друг мой,

За день не счесть, вот незадача,

И я порою чуть не плачу,

Когда ползу к себе домой.

АПОСТРОФ

Руслан Бычков

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Руслан Бычков

АПОСТРОФ

Вячеслав Лихачев. Нацизм в России. — М.: РОО "Центр "Панорама"", 2002. — 176с.

Из наблюдений за более чем десятилетней уже перманентной истерикой демолиберальных СМИ по поводу "русского фашизма" родилось нечто вроде народной поговорки. "Фашизм не пройдет. Фашизм не пройдет... Мимо". Ежели попытаться впечатление от рецензируемой работы выразить сколь возможно лаконически, то едва ли что сыщется более подходящее, нежели указанная "поговорка".

Действительно, прочтение книги, изданной на деньги профессиональных "антифашистов", изданной к тому же в серии "экстремизм" книги, автор которой сам обозначает свою задачу — в очередной раз подтвердить "простую истину,— нацизм, какой бы риторикой он ни прикрывался, означает террор, насилие и беззаконие". Так вот, прочтение данной книги оставляет у читателя впечатление, едва ли не прямо противоположное только что перечисленным "простым антифашистским истинам". С ее страниц "русский фашизм" предстает явлением отнюдь не "простым", имеющим свою пугающе-привлекательную эстетику и этику, а местами даже и метафизику. Чего стоит один список фигурантов Движения: "фанатичные революционеры и циничные бандиты; накачанные убийцы и начитанные романтики; жестокие вымогатели и изысканные поэты...". Заметим, кстати, что и сам автор (несмотря на "антифашистский" ангажемент) также вовсе не столь уж "прост". То ли для того, чтобы вжиться" в предмет исследования, то ли по некоему тайному влечению к сему предмету, но В.Лихачев неоднократно был замечен в опасной близости к эпицентру национал-революционного движения (а, к примеру, "диапазон" публикаций оного автора распростирается от парижской "Русской мысли" до "Эры России" и даже до "Царского Опричника"). Так или иначе, но означенное Движение представлено в книге достаточно адекватно. Единственное, на что можно отчасти посетовать,— это непропорционально большой объем текста, посвященный РНЕ — самой идеологически "пресной" и самой инфильтрированной спецслужбами русской праворадикальной организации. Зато превосходны главы, посвященные НБП и скинхедам (их не портят некоторые мелкие фактологические погрешности). В особенности хороша последняя, можно выразить уверенность, что найдутся читатели, которых прочтение ее сподвигнет примкнуть к этому авангарду Белой молодежи и поучаствовать в рассовой войне на улицах российских городов".

К достоинствам Лихачева как исследователя надлежит отнести и то, что он не прошел мимо такой чрезвычайно некогда многообещавшей организации, как Русский национальный союз ("самой радикальной,— по словам автора, — из всех легальных русских националистических организаций", но и самой интересной (добавим мы) своими поисками в области идеологии — многие помнят РНС по ставшей уже легендарной газете "Штурмовик"), посвятив ему отдельную главу. Упоминается в книге и "сотрудничавшая с РНС православно-фундаменталистская группа Опричное братство во имя святого преподобного Иосифа Волоцкого (староста Братства Анатолий Макеев был руководителем кадровой службы РНС)". В.Лихачев далее сообщает: "сейчас Братство, как и раньше РНС, заметно своей пропагандой. Оно издает... три газеты ("Царскiй Опричникъ", "Русскiй партизань" и "Просветитель"), сотрудничает с газетой "Эра России" и регулярно проводит мероприятия в музее имени В.В.Маяковского. Взгляды, пропагандой которых занимается Братство, могут быть определены как консервативно-революционный православный фундаментализм.

Наш вывод: независимо от субъективных намерений спонсоров издания и автора (хотя последнее и под некоторым вопросом) мы имеем в виде работы "Нацизм в России" очень неплохое пособие начинающим бритоголовым…

Оглавление

СТИХИ НА МИТИНГЕ ПРОТЕСТА ТАБЛО АГЕНТСТВО “ДНЯ” ЯВЛИНСКИЙ ПРОТИВ ЧУБАЙСА «ЧТО ВПОРУ ЛОНДОНУ, ТО РАНО ДЛЯ МОСКВЫ»? ЗАТЯНУВШИЙСЯ «БЛИЦ-КРИГ» ГАДЮШНИК РЕКВИЕМ ПО МЕЧТЕ ПРОЕКТ “ВАВИЛОНСКИЕ БАШНИ” ВЕРТОЛЕТ БЫЛ ПРИКАЗ ВЗЯТЬ «ЯЗЫКА» РАЗМЕР ЛИДЕРОВ ШВЫДКОЙ СТРАШНЕЕ ГЕББЕЛЬСА? РУСЬ ЗА ХОЛМОМ АСЬКА ЗАДУШЕВНОЕ СЛОВО НАРОДНЫЙ ПИСАТЕЛЬ ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ ВАСИЛИЯ БЕЛОВА ДЕСПОТИЯ ГЕРМЕТИКОВ НА БЕЛОМ КОНЕ ТОСКА ПОД КАРАДАГОМ АПОСТРОФ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg